«Неподходящий муж»

Ребекка Хэган Ли Неподходящий муж

Великая хартия Лиги свободных братьев

Сегодня, 7 января 1793 года от Рождества Христова, мы, сыновья и наследники старейших и почитаемых фамилий Англии и Шотландии, заявляем об основании Лиги свободных братьев.

Лига свободных братьев создается для того, чтобы сыновья и наследники высоких титулов и больших состояний, обязанные жениться ради продолжения рода, могли как можно дольше избегать неминуемых брачных уз, отдавать свои силы борьбе с французами и стать великими героями Англии.

Как основатели Лиги свободных братьев, мы заявляем, что:

1. Мы согласны жениться только в том случае, когда у нас не будет другого выбора или когда мы состаримся (то есть не раньше тридцатилетия).

2. Если кто-то из нас женится до того, как достигнет тридцати лет, он обязуется выплатить каждому члену лиги по пятьсот фунтов стерлингов.

3. Мы не переступим порога дома тех наших родственников и друзей, где нам будут пытаться сосватать невест, разве что нас заставят сделать это силой.

4. Если нас все же вынудят жениться, мы выберем себе невест из подходящих семейств, богатство которых равно нашему или превосходит наше.

5. Мы никогда не позволим себе испытать сентиментальное чувство, именуемое любовью, и не поддадимся на слезы и уговоры женщин.

6. Мы принесем себя в жертву на алтарь супружеского долга, чтобы продолжить свой род, но мы не станем наслаждаться этим занятием. Мы будем смотреть на него как на лекарство, которое надо побыстрее проглотить.

7. Мы поселим наших жен в загородных домах, а сами станем жить отдельно от них, в Лондоне.

8. Мы станем пить вино, ездить верхом, охотиться и встречаться с нашими приятелями когда нам вздумается.

9. Мы не позволим женщинам, которые станут носить наши имена, указывать нам. Мы будем класть ноги на столы, диваны и сиденья кресел, если нам вздумается, разрешим нашим собакам заходить в комнаты и лежать на кроватях.

10. Свою преданность и любовь мы отдадим только Англии и братьям по лиге.

Подписано (кровью) и скреплено печатями.

Достопочтенный Гриффин Абернати, семнадцатый виконт Абернати, девяти лет и двух месяцев от роду, старший сын и законный наследник шестнадцатого герцога Уэймота.

Достопочтенный Колин Макелрит, двадцать седьмой виконт Грантем, девяти лет и пяти месяцев от роду, старший сын и наследник девятого герцога Макелрита.

Достопочтенный Джарред Шеппердстон, двадцать второй герцог Уэстмор, десяти лет и трех месяцев от роду, старший сын и наследник четвертого маркиза Шеппердстона.

Дэниел, девятый герцог Суссекс, вступил в члены лиги 7 января 1812 года, в возрасте двадцати шести лет и восьми месяцев.

Джонатан Маннерз, одиннадцатый герцог Баркли, вступил в члены лиги 7 января 1813 года, в возрасте двадцати лет и шести месяцев.

Александр Кортленд, второй маркиз Кортленд, вступил в члены лиги 7 января 1813 года, в возрасте двадцати пяти лет и одного месяца.

Пролог

«Двоим лучше, нежели одному, потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их. Ибо если упадет один, другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. Также если лежат двое, то тепло им, а одному как согреться? И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него, и нитка, втрое скрученная, не скоро порвется».

Библия, Екклесиаст, 4, 9 – 12

Найтсгилд-Скул, школа для мальчиков

Январь, 1794 год

– Небесный Отец мой, благодарю Тебя за эту мерзкую, отвратительную школу и за старика Норуорти, который ею руководит. Благодарю за розги и за пудинг, которого меня лишают с тех пор, как я поступил сюда. Благодарю за маркиза и маркизу Шеппердстон, моих отца и мать, которые согласны друг с другом только в одном: что я, как наследник моего отца, являюсь неизбежным злом и необходимо принять меры, чтобы я не слишком мозолил им глаза. И огромное Тебе спасибо за то, что Ты внушил отцу Эсме Келвертон расстроить помолвку между ней и Колином. Я знаю, что этим он разбил Колину сердце, но если бы лорд Келвертон не принял таких решительных мер, я не увидел бы Колина плачущим и он не дал бы мне по носу и не обозвал «чертовым англичанишкой, который суется не в свое дело». И если бы Колин не дал мне по носу, я не заехал бы ему в глаз, а Гриффин не полез бы разнимать нас и не поплатился бы за это разбитой губой. И нас троих не отправили бы к старику Норуорти и не высекли бы розгами перед всей школой. Если бы всего этого не было, не было бы и Лиги свободных братьев, а Колин и Гриффин не стали бы моими друзьями. Лига свободных братьев празднует свой первый юбилей, и я благодарю Тебя, мой Небесный Отец, за то, что Ты дал мне друзей – наконец-то.

И еще спасибо за то, что Ты сделал меня старшим из нас и дал мне высший титул, и поэтому Колин и Гриффин считают меня главным, хотя я старше всего на девять месяцев, никогда не верховодил в компании друзей и предпочел бы вместо титула иметь родителей, которые меня любят, как лорд и леди Уэймот любят Гриффина, а леди Макелрит и лорд Макелрит, когда он трезвый, – Колина. Направь меня, Небесный Отец, и даруй мне силы всегда поступать правильно, чтобы я оправдал ожидания моих названых братьев и чтобы деяния нашей лиги сделали нас величайшими героями Англии и Шотландии, и еще сделай так, чтобы Добро всегда торжествовало над Злом. А главное – чтобы Колин и Гриффин никогда во мне не разочаровались и не пожалели, что стали мне друзьями. Аминь.

Да, и еще, Небесный Отец, если Ты до сих пор меня слушаешь, спасибо Тебе за Джонатана Маннерза, который спит на соседней кровати и каждую дочь плачет и зовет свою няню. Я сердился на него, но на самом деле я его понимаю. Ему только семь, и в порядке вещей, что он хнычет и жалуется. Как и то, что он донимает меня бесконечными вопросами и повсюду за мной таскается. Колин и Гриффин спят в другом дортуаре, и хоть я и стараюсь его утешить, все равно втайне рад его ночным причитаниям. Его плач не дает мне почувствовать себя одиноким в темноте. Так что, Небесный Отец, я не прошу Тебя заставить Маннерза перестать плакать, если это облегчает ему жизнь здесь, в Найтсгилд-Скул. С меня будет довольно, если Ты внушишь ему, что пусть я и не позволяю ему постоянно цепляться за свою куртку, но все равно защищу от чудищ, которые мерещатся ему под нашими кроватями. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, это Джарред Шеппердстон разговаривал с Тобой.

Спасибо. Спокойной ночи. Аминь.

Глава 1

Деревушка Хелфорд-Грин Бедфордшир, Англия

Май, 1813 год

– До свидания, мисс Экерсли, до свидания, леди Данбридж.

Сара Экерсли, дергая шнурки ридикюля, стояла рядом со своей тетей на крыльце, куда преподобный Тинсли, его жена и дети вышли их проводить.

– Подождите, пожалуйста!

Но преподобный сделал вид, что не слышит. Он еще раз помахал рукой, торопливо завел жену и детей в дом и закрыл входную дверь, решительно отгородившись от Сары.

– Я забыла отдать вам ключ… – Сара наконец-то извлекла из ридикюля ключ от входной двери.

– Не волнуйся ты так, – посоветовала ей леди Данбридж, беря на поводок своего карликового спаниеля Душку и направляясь к воротам. – Может, он и священник, но, видимо, не знает, что милосердие начинается с малого.

– Мы не нуждаемся в его милосердии, – сказала Сара. – Но нам ни к чему, чтобы нас обвинили в краже дверного ключа. – Она шагнула назад. – Лучше мне все-таки отдать его им.

– После того, как они с тобой обошлись? – возмутилась ее тетка. – После того, как выбросили наши вещи на газон? И попытались забрать нашего Душку. И Баджи! Прицепи ключ к калитке, – предложила она. – Пускай они его сами найдут.

– А если первым его найдет кто-то посторонний? – усомнилась Сара.

– И что с того? – фыркнула леди Данбридж. – В Хелфорд-Грин никто не запирает дверей. Если только на деревню не совершит налет шайка головорезов, можешь не сомневаться, что преподобный и его семейство будут целы и невредимы. Хотя и обделены милосердием.

– Никогда не видела, чтобы кто-то так быстро впадал в ярость, – заметила Сара. – И уж тем более – человек в сутане. И как это вам только удалось его успокоить? Когда я вернулась вместе со сквайром Перкинсом, он держался вполне любезно.

– Мне удалось его успокоить, только сообщив ему, что ты вернешься с близким другом твоего отца, мировым судьей, который ни минуты не потерпит неподобающего обращения с тобой, – объяснила леди Данбридж, терпеливо дожидаясь Душку, который присел возле чугунных ворот.

– Значит, он старался только ради сквайра Перкинса? – уточнила Сара.

– Именно так.

– Ну, тогда я, в самом деле, оставлю ключ на воротах! И, махнув рукой на многократные напоминания отца о том, что «кроткие наследуют землю» и что подобает подставлять вторую щеку, девушка, глубоко вздохнув, прицепила бронзовый ключ на самой середине чугунных ворот.

– И, кроме того, какой уважающий себя грабитель польстится на священника, когда в двух шагах отсюда Шеппердстон-Холл?

– Вот и я так думаю, – согласилась с ней леди Данбридж.

Маленькая сонная деревушка Хелфорд-Грин стояла в трех милях от большой дороги. Сара ни разу не слышала о каком бы то ни было преступлении, совершенном в здешних местах, и очень сомневалась, что приходский священник может представлять интерес для возможных грабителей. Тем более что между деревней и дорогой раскинулся великолепный Шеппердстон-Холл.

И Сара улыбнулась, в первый раз с тех пор, как преподобный Тинсли и его семейство без предупреждения налетели на дом священника, словно библейская саранча, и незамедлительно начали заявлять права на вещи, пришедшиеся им по вкусу, отбрасывая прочие за ненадобностью, нисколько не считаясь с прежними обитателями дома.

Сара с изумлением увидела, как одна из дочерей Тинсли пулей пронеслась мимо нее. Душка, карликовый спаниель тети Этты, принялся лаять, когда девочка пробежала мимо его корзинки в холл, а оттуда устремилась вверх по лестнице, прямиком в спальню Сары.

– Пиппа, бегать по лестнице не годится, – проворчала ее мать.

Но девочка уже была наверху.

Сара тоже двинулась наверх, а за ней последовала и мать девочки. Они вошли в спальню как раз в тот момент, когда малышка громогласно заявила:

– Это будет моя комната!

Схватив клетку с Баджи, она потянула ее со стола и воскликнула:

– Ой, мамочка, какая миленькая птичка. Я оставлю ее себе и назову… Адмирал Нельсон!

Сара и не подозревала раньше, что способна так рассвирепеть. Она выхватила у девочки клетку и спрятала за спину.

– Я полагала, что у него уже есть имя и хозяйка. Его зовут Баджи, и принадлежит он мне!

– Вот и нет, – возразило чадо, пытаясь дотянуться до клетки. – Мама сказала, что и сад, и дом, и все, что в нем, наше. Адмирал Нельсон мой!

– Твоя мама ошибается, – твердо сказала Сара, встречаясь глазами с ее матерью.

– Пускай она отдаст мне Адмирала Нельсона, – завизжала малютка во всю силу легких. – Он мой! Я хочу его!

– Ох! – вскрикнула Сара, потому что Пиппа впилась в ее руку зубами.

– Успокойся, Пиппа, – увещевала мать. – Кусаться не годится.

Пиппа не обратила на мать никакого внимания, она уже приготовилась снова атаковать Сару, но та остановила ее мрачным взглядом и словами:

– Только попробуй еще раз меня укусить, и я тоже тебя укушу. – Она зловеще улыбнулась. – А в отличие от тебя у меня полный рот зубов, и они покрепче и побольше твоих.

– А вот не посмеешь! – вспыхнула крошка.

– Хочешь проверить? – с вызовом сказала Сара.

– Пиппа, послушай, будь хорошей девочкой, а я поговорю с леди о попугайчике…

– Адмирале Нельсоне! – выкрикнула Пиппа.

– Хорошо, об Адмирале. – Мать погладила дочку по голове и повернулась к Саре: – Вы, должно быть, мисс Экерсли.

– Да, – признала Сара, оглушенная ревом Пиппы, требовавшей Адмирала Нельсона. – Должно быть, так.

– Я супруга преподобного Тинсли, а это наша младшая дочь Пиппа, – представила миссис Тинсли себя и дочь и продолжала: – Пиппа очень живой, подвижный ребенок. Но я уверена, что она успокоится, если вы дадите ей подержать клетку с Адмиралом Нельсоном.

Миссис Тинсли была худощавой женщиной среднего роста, с белокурыми волосами и удлиненным бледным лицом. Самым примечательным в ее облике были темно-голубые глаза и длинные изящные пальцы, которыми она указала на клетку.

– Она, возможно, и успокоится, – согласилась Сара. – Но тогда начнем кричать мы с Баджи.

Отказ Сары отдать клетку заставил темно-голубые глаза миссис Тинсли метнуть в нее пару молний.

– Лорд Данбридж и епископ Фултонский предупредили нас, что вы и вдова дяди лорда Данбриджа, возможно, до сих пор находитесь в доме.

– А почему бы нам тут не находиться? – Сара не моргнув встретила колючий взгляд собеседницы. – Ведь это наш дом, а ни лорд Данбридж, ни епископ не позаботились предупредить нас о том, что вы можете сюда нагрянуть… – Сара воздержалась от того, чтобы добавить «как туча саранчи».

– Но, дорогая моя мисс Экерсли, епископ еще неделю назад назначил моего мужа, преподобного Тинсли, священником в этот приход. Мы давно уже приехали бы сюда, но нас задержала упаковка и перевозка вещей из нашей прежней резиденции викария в Бристоле.

– В Бристоле? – удивилась Сара. – Каким образом бристольский викарий оказывается приходским священником в Бедфордшире?

– Дело тут в семейных связях… Епископ Фултонский, разумеется, рукоположил преподобного.

– Ну, разумеется, – эхом откликнулась Сара.

– Но это уже не имеет значения, поскольку мы, наконец, получили приемлемый приход. Деревня просто очаровательна. Я должна незамедлительно начать наводить здесь порядок. – Она улыбнулась Саре. – Мы въезжаем сегодня же.

– Дом не нуждается в наведении порядка, – сказала Сара. – И боюсь, что вы не можете въехать сюда до тех пор, пока не выедем мы. А мы еще не выехали.

Миссис Тинсли грозно сверкнула глазами.

– Дом священника и все имущество переходят к нам. С завтрашнего дня мой муж официально вступает в должность. Вы и ваша тетка должны уехать сегодня же.

Сара выпрямилась в полный рост и ответила не менее грозным взглядом.

– Если когда-то приход в Хелфорд-Грин и был лакомым кусочком, которым распоряжался епископ, то теперь все по-другому. При моем отце церковь продала бенефиций семейству Данбридж. Только лорд Данбридж имеет право назначать священника. Магистрат гарантировал, что моей тете и мне будет предоставлено тридцать дней с даты уведомления о вселении нового священника на то, чтобы освободить дом. А мы никакого уведомления не получали.

– Магистрат – это орган светской власти. – Преподобный Тинсли, не спросив разрешения, переступил порог спальни Сары и встал рядом с женой и дочерью. – Церкви и жилища священников – это Божьи дома и посему находятся в ведении церковных властей. Поскольку ни церковь, ни епископ, ни я не подчиняемся светской власти, мы не обязаны были посылать уведомление. Магистрат заблуждался, обещав вам тридцатидневный срок на сборы.

– Лорд Данбридж подчиняется светским властям, – возразила Сара. – Приход принадлежит ему, но он не может передать его другому владельцу до тех пор, пока магистрат не даст на это своего согласия.

– Но он уже его передал, – ответил преподобный. – Он временно уступил церкви свое право на владение приходом, с тем чтобы епископ мог назначить меня сюда.

– Он не мог этого сделать!

– Он это сделал. – Преподобный улыбнулся Саре победной улыбкой, говорившей о том, что и Господь, и все ангелы целиком на его стороне. – Этот приход слишком важен, чтобы и дальше оставлять его без священника. Лорд Данбридж и епископ решили поторопить события, избавив магистрат от его обязанностей в данном случае. Теперь дом священника принадлежит мне, и ваше выселение уже началось. – Он кивнул в сторону окна.

Сара выглянула во двор и увидела, как дюжина рабочих выносят коробки с одеждой и личными принадлежностями ее отца на лужайку.

– Я полагаю, будет лучше, если вы и ваша тетушка как можно быстрее и без лишнего шума соберете свои пожитки и до вечера отправитесь в Лондон. Мне надо писать проповедь, и всем нам сегодня предстоит переделать множество дел, прежде чем мы сможем сказать, что устроились со всеми удобствами. Вы и леди Данбридж нам мешаете. Кроме того, я уверен, что вы сами не захотите путешествовать одни после наступления темноты.

Сара нахмурилась:

– Отправиться в Лондон? Зачем нам ехать в Лондон?

– Чтобы вы, будучи помолвленной, по окончании сезона могли вступить там в законный брак…

– Помолвленной? Вступить в брак?

– Ну конечно. Лорд Данбридж… – Преподобный Тинсли снова улыбнулся. – Когда он сказал, что вы и его тетка присоединитесь к нему, я решил, что он имеет в виду Лондон.

Сара начала понимать, как лорду Данбриджу и преподобному Тинсли удалось обойти светские власти. Магистрат постарался бы защитить права незамужней дочери и свояченицы преподобного Экерсли, но он не подверг бы сомнению заявление виконта о помолвке. Реджинальд Бланчард, нынешний лорд Данбридж, солгал судье и получил возможность добиться своей цели. Он хотел, чтобы Сара и вдова его покойного дяди были удалены из дома священника и оказались целиком в его власти.

– Так это лорд Данбридж сказал вам, что мы помолвлены?

– Да. – Служитель церкви нахмурился. По-видимому, вопрос о выселении Сары и ее тети впервые с момента его приезда несколько его встревожил. – Он заверил меня в этом. Он сказал, что вы и его тетка – вдова его дяди – будете жить в его доме, и по окончании сезона он сочетается с вами браком. Если я неправильно его понял, я буду счастлив предложить вам место здесь.

– Вы хотите предложить нам места здесь? – уточнила Сара.

– Я говорил о месте только для вас, – произнес он.

– А как насчет моей тети?

– В вашей тете мы не испытываем надобности, – ответил он. – Кроме того, она, как носящая фамилию Данбридж, может претендовать на проживание совместно с лордом Данбриджем. Место, о котором я говорю, предназначено только для вас одной, мисс Экерсли.

Сара сдвинула брови.

– И что это за место?

– Нам с миссис Тинсли нужна квалифицированная гувернантка для наших детей.

– Вы предлагаете мне стать гувернанткой ваших детей?

Он кивнул, улыбаясь.

– Двенадцать фунтов годовых плюс проживание и стол. Эту комнату вам, конечно, придется освободить. – Он обвел глазами спальню. – И занять маленькую комнатку в мансарде. Но вы войдете в нашу семью в качестве воспитательницы Полли, Пиппы и Пола. – И он погладил Пиппу по голове, как перед тем это сделала миссис Тинсли. Пиппа весело улыбнулась отцу. – Я вижу, Пиппа уже обожает вас.

– Пиппа меня уже терпеть не может, – сказала Сара. – И это чувство взаимно.

– Как вы смеете?! – задохнулся преподобный.

– Нет, это как вы смеете? – воскликнула Сара. – Как вы смеете выживать меня – дочь такого же, как вы, священника – из моего дома даже без единого слова соболезнования или хотя бы вежливого уведомления о том, что вы собрались это сделать? Как вы смели выкинуть вещи отца из его комнаты за ворота, не извинившись, не выразив сожаления? И как вы смели предположить, что я поеду в Лондон, чтобы жить там с человеком, которого едва знаю?! А потом с ходу предлагать мне место гувернантки при ваших ужасных, дурно воспитанных детях?

– Убирайтесь! – Преподобный Тинсли разъярился так, что все его тело задрожало от усилия сдержать ярость. – Убирайтесь из моего дома!

– Вашего дома, мистер Тинсли? – переспросила Сара. – Вы хотели сказать – Божьего дома?

Его преподобие еле удержался от того, чтобы схватить ее за плечи и встряхнуть что было сил.

– Немедленно! – Его лицо побагровело, он едва держал себя в руках. – Соберите вещи и уходите, не то я велю рабочим вывести вас силой. – Преподобный Тинсли распахнул дверцы гардероба, сгреб в охапку Сарины платья, открыл окно и выбросил их наружу. После чего оглядел лежавшую внизу кучку пастельного муслина с глубоким удовлетворением.

– Вот так, – повернулся он к Саре. – Это заставит вас поспешить.

И преподобный, схватив новую порцию Сариных вещей, швырнул их в окно. Его жена смотрела на супруга разинув рот, а Пиппа снова принялась громогласно требовать Адмирала Нельсона.

– Сара? – В дверях появилась леди Данбридж с Душкой на руках. – Преподобный Тинсли? Что тут творится? – Душка глухо заворчал, и леди Данбридж подняла его повыше, подальше от цепких ручонок юного Тинсли, который дергал ее за юбку. – Почему вы бросаете в окно Сарины вещи? Почему один невоспитанный ребенок требует моего спаниеля, а тот, другой, я вижу, визжит, чтобы ему дали Адмирала Нельсона?

– Преподобный наглядно демонстрирует, кому его дети обязаны своими прекрасными манерами, – сказала Сара, перехватив подставку, на которой стояла клетка с Баджи и которую Пиппа попыталась сбросить на пол.

– Что такое? – гневно воскликнула леди Данбридж.

– Возьмите это! – Сара передала тете клетку с попугаем и подставку. – Спасите его от участи, которая похуже смерти. Возьмите, пока она… – Сара кивнула на Пиппу, – не забрала его себе и не назвала Адмиралом Нельсоном. А я спасу то, что смогу.

С трудом удерживая рвущегося из рук кинг-чарлз-спаниеля и клетку с длиннохвостым попугаем, леди Данбридж взглянула на багровое лицо преподобного и сунула клетку с подставкой обратно Саре:

– Возьми его и уходи. Остальное спасу я.

– Но…

– Иди, Сара, пока твои вещи не разбросали по всей деревне.

Сара направилась прямиком в магистрат.

Судья, сквайр Нимрод Перкинс, высокий осанистый мужчина с темно-карими газами, густой черной шевелюрой и не сходящей с губ улыбкой, как раз собирался выйти из своего кабинета.

– Приехал новый приходский священник с семьей, – заявила Сара без предисловий.

– Я слышал, – ответил судья. – Я как раз направлялся к вам.

– Зачем? – поинтересовалась Сара. – Полюбоваться, как он выгоняет меня из моего дома? Вы обещали, что у нас будет тридцать дней после того, как назначат нового священника.

– Я помню, мисс Экерсли, но, когда лорд Данбридж временно вернул приход церкви, ситуация вышла из-под моего контроля.

– Это не оправдание, – возразила Сара. – На вас возложили обязанность позаботиться обо мне и леди Данбридж. Мы вам верили.

– Я ничего не мог поделать, – развел руками тот. – Епископ Фултонский и лорд Данбридж уверили меня, что вы и леди Данбридж переезжаете в Лондон и что у вас будет достаточно времени на сборы.

– Они вам солгали.

Судья втянул в себя воздух.

– Мисс Экерсли, не подобает обвинять во лжи виконта и епископа. Особенно в разговоре с судьей.

– Нас выставляют на улицу!

– Что?

– Пойдите и убедитесь сами, – посоветовала она. – Преподобный Тинсли во время нашего разговора выбрасывал мои платья и личные вещи из окна. – Она укоризненно посмотрела на не сумевшего защитить ее судью и показала клетку с попугаем. – Я едва спасла от этой участи моего попугайчика.

– А лорд Данбридж в курсе происходящего? – осторожно спросил судья Перкинс. – Он же не мог допустить, чтобы его невесту и тетку выселяли из принадлежащего ему дома.

. – Разумеется, он в курсе всего! – ответила Сара. – Он сам на время передал приход в ведение церкви, и его руки чисты. И теперь он может сколько угодно сокрушаться по поводу того, что не в силах был воспрепятствовать нашему выселению. Хороший способ принудить нас воспользоваться его гостеприимством.

– Но ведь он ваш жених, – произнес судья.

– Никакой он мне не жених! – Голос Сары задрожал от гнева и досады. – Он никогда официально не просил у отца моей руки, только упоминал о такой возможности. Папа отказался обсуждать ее. И я тоже. Можете верить мне, когда я говорю, что не собираюсь замуж за лорда Данбриджа.

После смерти Сариного отца виконт Данбридж сделал еще одну попытку. На этот раз он говорил непосредственно с Сарой и уведомил ее, что намерен жениться на ней в конце сезона. Сара категорически отклонила предложение и отказалась даже подумать над ним. Но видимо, Реджи не поверил, что она говорит всерьез.

– Но ведь вам все равно придется выйти замуж, – сказал судья Перкинс. – И почему бы не за сравнительно еще молодого, богатого виконта, дальнего вашего родственника? Вы не можете не видеть всех преимуществ этого союза, мисс Экерсли. Во всех отношениях это прекрасная для вас партия.

– В ней нет ничего прекрасного! – отчеканила Сара. – И я не собираюсь над этим размышлять.

– Вы незамужняя девица, и единственный родственник мужского пола, который может позаботиться о вас, – это лорд Данбридж.

– Он приходится родственником моей тете, маминой сестре, поскольку его дядя был женат на ней, – уточнила Сара. – Мне он никто.

– Тем лучше, – сказал судья. – И поскольку на меня возложена обязанность подыскать вам мужа или опекуна…

– Вы уже доказали, что не слишком добросовестно отнеслись к этой обязанности. – Сара едва удержалась, чтобы не топнуть ногой от досады. – Теперь я сама найду себе мужа и опекуна.

Ее тон задел судью.

– А вы разве не доказали, что не способны найти себе мужа?

– Я не «не способна», а просто не желаю, – поправила его Сара.

– Не способны ли вы или просто не желаете, но два минувших сезона были для вас неудачными, мисс Экерсли. Или вам нравится сидеть в девицах?

– Нравится, если, кроме как за Реджи Бланчарда, выйти больше не за кого.

– Вы, конечно, шутите?

– Я абсолютно серьезна, – заверила Сара. – Лорд Данбридж выживает меня из моего дома. И чтобы этого добиться, он солгал вам и епископу Фултонскому. И вы ждете, чтобы я стала его женой? Чтобы считала его прекрасной партией?

– Если он выселяет вас из дома, он должен предоставить вам другой, – упрямо гнул свое судья. – И именно это он пообещал сделать. Виконт намерен жениться на вас. Тут действительно есть над чем подумать, мисс Экерсли. Вам может больше не представиться возможность найти подходящего мужа.

– Тем более вы должны дать мне шанс, прежде чем обречете меня стать виконтессой Данбридж, – сказала ему Сара. – Вы просто обязаны сделать это, хотя бы потому, что не сумели меня защитить.

Судья Перкинс обиженно надулся. Слишком уж прямолинейно изъясняется эта девица, да еще обвиняет его в том, что он не справился со своими обязанностями. Но в ее словах есть доля правды. Он дружил с ее отцом и, как судья, обязан был защищать интересы мисс Экерсли и леди Данбридж. Он сам заверил их, что даст им достаточно времени для переезда на новое место. И все-таки позволил виконту Данбриджу и епископу Фултонскому убедить себя поступить наоборот, даже не поговорив предварительно с обеими леди.

Как ни обидно это признать, но он, сквайр Перкинс, действительно должен пойти на уступки мисс Экерсли, поскольку в некотором роде подвел ее.

– Ну, хорошо, – буркнул он, наконец. – Я предоставлю вам тридцать дней, чтобы вы могли найти себе супруга или опекуна, в противном случае сам позабочусь об этом.

– Тридцать дней после наступления лондонского сезона, – уточнила Сара.

– Первые тридцать дней от начала сезона, – подвел черту судья.

– Согласна! – Сара протянула ему руку.

Сквайр Перкинс пожал ее в подчеркнуто деловой манере.

– По рукам.

– Спасибо вам, сквайр Перкинс. – Сара обворожительно улыбнулась судье. – И если вы к тому же будете так добры, что оформите наше соглашение на бумаге…

Немного поворчав, судья оформил соглашение на бумаге, скрепил его, как положено, подписями заинтересованных сторон, свидетелей, печатью и вручил Саре. После чего послал за деревенским кучером Бердуэллом, чтобы тот отвез их в дом священника.

Затем Сара, тетя Этта, сквайр Перкинс и Бердуэлл погрузили в повозку сундуки с вещами, фарфором, принадлежавшим матери Сары, книгами и бумагами ее отца, которые были грудами свалены у ворот. Среди прочего валялись тряпичная куколка Сары, ее дневник и несколько безделушек, напоминавших о счастливых днях.

Пристроив клетку с Баджи на сундуках, Сара заплатила кучеру и рабочим, чтобы они уложили оставшиеся вещи и несколько предметов мебели в наемный экипаж, на котором семейство Тинсли прибыло из Бристоля, и доставили их в гостиницу «Иббетсон» в Лондон.

– Идем, Сара! – Леди Данбридж распахнула ворота. Она с улыбкой взглянула на ключ, болтавшийся на чугунной завитушке, взяла племянницу под руку и увлекла ее на аллею. – Мистер Бердуэлл уже заждался. Пора ехать.

Но Сара медлила. В магистрате она держалась уверенно и смело, сознавая свою правоту, но теперь вдруг растерялась. Она оглянулась через плечо на запертую дверь дома, вдохнула запах распустившихся ранних роз и мяты, который принес из сада ветерок, и ее охватила глубокая печаль.

– Я тут родилась, – прошептала она дрогнувшим голосом. – Это мой родной дом. Как я могу уйти? – Она подняла на тетю полные слез глаза. – Здесь все мои воспоминания.

– Нет, дорогая, – возразила леди Данбридж. – Твои воспоминания живут у тебя в сердце. – Она твердо повела Сару к экипажу. – А дом этот – всего лишь место, где они родились. И он навсегда останется здесь.

– Но станет другим.

– Конечно, – кивнула леди Данбридж. – Но, моя дорогая, ничего не бывает навсегда. Все меняется, чтобы развиваться и продолжать существование. И мы тоже.

– Что мы станем делать в Лондоне? – спросила Сара, забравшись в экипаж.

– Начнем сначала, – беспечно ответила леди Данбридж, удобно располагаясь на сиденье вместе с Душкой. – Перевернем страницу и построим новую жизнь.

– Но как?

– Сделав то, что давно следовало сделать, – ответила леди Данбридж. – Мы подыщем тебе мужа и дом, который станет по-настоящему твоим.

– Тогда нам следует молить Господа о чуде, – откликнулась Сара. – У меня в запасе всего тридцать дней, чтобы убедить мужчину моей мечты, что я предназначена ему судьбой.

Глава 2

Лондон

Неделю спустя

– Главное – это смелость. – Сара глубоко вдохнула и медленно выдохнула, пытаясь успокоить сильно и часто бившееся сердце. – Она всегда выручит.

Еще по дороге в Лондон Сара поняла, что им потребуется нечто большее, чем просто чудо. Необходимо было составить план кампании. Большую часть путешествия Сара разрабатывала его, а затем в течение нескольких часов по приезде убеждала мистера Бердуэлла остаться с ними в Лондоне в качестве их личного кучера. Следующие несколько дней ей понадобились на то, чтобы просмотреть в газетах колонки светской хроники и раздобыть информацию, необходимую для начала боевых действий.

Ее план был весьма необычным, и поскольку тете Этте было лучше не знать его деталей, Сара этой ночью долго лежала не смыкая глаз, дожидаясь, пока тетино дыхание не перейдет в мерное похрапывание, означавшее, что почтенная дама погрузилась в глубокий сон и можно начать действовать. Настало время претворить план в жизнь в надежде, что объект, ради которого он был разработан, охотно откликнется на ее просьбу.

Тихо выскользнув из постели, которую она делила с тетей, Сара сунула ноги в домашние туфли, накинула поверх ночной рубашки черный дорожный плащ, на цыпочках прокралась по комнате, затем бесшумно прошла по коридору в заднюю часть дома и, быстро спустившись вниз, вышла через черный ход. Ее ожидал мистер Бердуэлл, чтобы отвезти навстречу безрассудной и, возможно, самой нелепой из авантюр, которые когда-либо затевала Сара.

Мистер Бердуэлл сначала решительно возражал против путешествия Сары в одиночку по ночным городским улицам и грозился все рассказать тете Этте, но Сара остановила его, пригрозив ему самому. Если Бердуэлл не согласится отвезти ее туда, куда она просит, она воспользуется наемным экипажем. Ей не хотелось принуждать Бердуэлла поступать помимо его воли, но выбора у нее не было.

К тому же если молодая девушка едет по ночному Лондону в экипаже, которым правит давний друг семьи, – это одно, но совсем другое, если она нанимает для этой цели обычного извозчика. Бердуэлл мог позаботиться, чтобы в его экипаже с Сарой не случилось ничего плохого, но этого никак нельзя гарантировать, если экипаж нанят на улице. Сара знала, что Бердуэлл никогда не позволит ей так рисковать. Нравится ему это или нет, деревенский кучер отвезет ее туда, куда ей надо, и ни словом не обмолвится об этом тете Этте.

Одной рукой придерживая полы плаща, Сара другой накинула на голову капюшон, открыла заднюю дверь и воскликнула в отчаянии:

– Ох, нет!

Ласковый весенний дождичек, накрапывавший днем, ночью перешел в ливень. Бархатный плащ был слабой от него защитой, а домашние туфли и вовсе не годились для того, чтобы шлепать в них по лужам, покрывавшим мощенный булыжником двор, через который Сара бросилась сломя голову к конюшням, где ожидал ее Бердуэлл.

– Я мог бы подъехать и прямо к крыльцу, – проворчал он, помогая Саре забраться в экипаж;

Но она покачала головой:

– Нас тут хорошо знают, мистер Бердуэлл. Я не хочу, чтобы кто-то начал допытываться, почему вы ждете у дверей ночью с экипажем, когда тетя Этта легла спать.

Бердуэлл окинул взглядом ее бархатный плащ:

– Но теперь вы промокли насквозь.

– Не совсем, – проговорила Сара, усаживаясь на подушки и пытаясь унять стучащие зубы. – В основном только снизу.

Но мистер Бердуэлл лучше знал. Он протянул ей толстый шерстяной плед и нагнулся за медной грелкой, лежавшей на полу экипажа.

– Набросьте это на себя, а я пока поворошу угли. Сара развернула плед и накинула его поверх плаща.

– Я обойдусь без грелки, мистер Бердуэлл. Я спешу, пледа вполне достаточно.

Бердуэлл оставил грелку в покое, плотнее закутал пледом Сарины ноги и закрыл дверцу.

– Вы твердо уверены, что хотите это сделать, мисс?

– Я ни в чем не уверена, – созналась Сара. – У меня просто нет выбора.

– Ну что же, так тому и быть, – подчинился ее решению Бердуэлл. Он знал Сару с детства. Он не был в курсе задуманного ею начинания, но видел, что она готова идти до конца. – Стукните в потолок, если передумаете, – велел он. – Тогда я немедленно поверну назад, и вы присоединитесь к леди Данбридж в ее ночном отдыхе.

– Спасибо, – прошептала Сара.

– Не благодарите меня, мисс, – нахмурился Бердуэлл, – поскольку все это мне не по нутру. Мне совсем не нравится возить вас по городу в это время суток. Я поступаю так по одной причине: слишком хорошо мне знакомо это упрямое выражение, которое сейчас у вас на лице. Должно быть, у вас очень веские причины делать то, что вы делаете. – Он наклонился к ней и заглянул ей в глаза: – Что же все-таки вы такое делаете, мисс?

Сара твердо выдержала его взгляд.

– Дожидаюсь вас.

Кучер со вздохом вскарабкался на свое сиденье, подобрал поводья.

– Куда прикажете, мисс?

– В Мейфэр.

Бердуэллу показалось, что он ослышался.

– В самом деле, в Мейфэр, мисс?

– Да, мистер Бердуэлл, – подтвердила Сара. – В Мейфэр. Высадите меня на Парк-лейн.

– Где именно на Парк-лейн?

– В самом начале улицы, – ответила она. – Оттуда я пойду пешком.

– В такую-то погоду? – поразился кучер. – Да не стану я этого делать.

– Вы станете, мистер Бердуэлл! – сказала Сара тоном, не допускающим возражений. – Я не хочу, чтобы вы привлекли ко мне внимание, остановив экипаж у дома.

– И где прикажете вас дожидаться?

– Меня не надо дожидаться, – сказала она. – Вы немедленно вернетесь сюда.

– Но это невозможно, мисс.

– И тем не менее вы выполните мою просьбу.

– Но как вы доберетесь назад?

Сара постаралась улыбнуться как можно увереннее.

– В экипаже. Через парк. И вам советую ехать тем же путем. Так будет быстрее, мистер Бердуэлл.

Джарред, пятый маркиз Шеппердстон, оторвал взгляд от расшифрованного письма, которое перед тем внимательно изучал, когда в кабинет его лондонского дома на Парк-лейн заглянул дворецкий Хендерсон.

– Простите за беспокойство, сэр.

– Почему вы не спите? – спросил Джарред. – Может, меня и мучает бессонница, но слугам ни к чему разделять мои мучения. Я полагал, что все уже давно легли спать.

– Так и есть, сэр, но я встал, чтобы отпереть дверь. К вам гость.

Джарред бросил взгляд на каминные часы и удивленно приподнял брови:

– В такой-то час? – Он настолько погрузился в свою работу, что не слышал дверного колокольчика.

Хендерсон кивнул.

Было почти четыре часа утра. Согласно принятым в светском обществе нормам, еще сравнительно рано, но для визитов все же довольно поздно, разве что он понадобился кому-то из Лиги свободных братьев.

– Это лорд Грантем или кто-то из их светлостей?

– Ни тот, ни другие, милорд, – отвечал Хендерсон.

– Кто же тогда?

– Боюсь, что не могу сказать вам, сэр.

– Почему не можете? – настаивал Джарред.

Хендерсон не моргнув выдержал недоуменный взгляд хозяина.

– Молодая особа отказалась назвать свое имя.

– Что еще за молодая особа?

– Она залила водой весь ковер в гостиной, сэр, – ответил Хендерсон. – Я не хотел ее пускать, но эта бойкая девица сказала, что вы ее ждете. Разве сегодня вечером вы ожидаете гостей, сэр?

– Нет, – нахмурился Джарред.

– Мне отправить ее восвояси, милорд?

Джарред взглянул на потоки воды, бежавшие по оконному стеклу.

– В такую погоду? – Он вздохнул, провел пальцами по волосам, расправил ноющие плечи, затем смахнул шифры в верхний ящик стола и запер его. – Нет, давайте выясним, кто она такая и что ей нужно. Проводите ее сюда.

Хендерсон приподнял одну бровь, но воздержался давать свою оценку неожиданному повороту событий. Порядочные девицы не посещают мужчин без сопровождения и не являются без приглашения среди ночи.

Джарред прошел к столику с напитками, налил в бокал виски, приблизился к камину и поворошил угли. Если с нее ручьями стекает вода, она, конечно же, сильно продрогла.

Хендерсон распахнул дверь кабинета и провозгласил:

– К вам молодая особа, сэр.

Джарред поджал губы и повернулся лицом к вошедшей. Его гостья в черном плаще с капюшоном была высокой, стройной и с виду промокшей насквозь.

– Добрый вечер. Входите и погрейтесь у камина. Она подошла к камину. От ее плаща тотчас же повалил пар.

– Спасибо, милорд.

Голос ее был мягким, волнующим и странно знакомым. Джарред глотнул виски, пытаясь вспомнить, где мог слышать его. Но не следовало забывать о хороших манерах.

– Желаете чего-нибудь выпить? Перекусить? Незнакомка таинственно улыбнулась.

– Очень любезно с вашей стороны предложить мне это, но я не уличная женщина… пока что.

– Прощу прощения, – сказал он. – Но вы поставили меня в невыгодное положение.

– Надеюсь, – выдохнула она и откинула назад капюшон, открыв лицо и волосы. – Но что-то мне не верится. Не думаю, что вас можно поставить в невыгодное положение, Джейс!

Глава 3

Только один человек смел его так называть!

– Сара? – Он произнес ее имя, и его сердце тут же начало выстукивать стаккато. Он не видел ее с последнего бала в прошлом сезоне у леди Харралсон. И с тех пор пытался забыть ее. Встреча их было краткой – недолгая беседа и один-единственный танец, – но Джарред отчетливо помнил все подробности.

К леди Харралсон Джарред приехал вместе с Колином. Он стоял у столика с напитками, наблюдая за Джиллиан Дэвис – той самой, которая теперь была женой Колина, – когда рядом кто-то негромко произнес:

– Почему вы не пригласите ее танцевать?

Джарред обернулся к говорившему и увидел хорошенькую рыжеволосую и кареглазую барышню, с любопытством смотревшую на него.

– О ком вы?

– О Джиллиан, – ответила барышня. – О Джиллиан Дэвис, которая танцует с лордом Грантемом. И на которую вы смотрите уже четверть часа.

– Дэвис? – Джарред сосредоточенно нахмурился. – Она имеет отношение к…

Девушка кивнула:

– Ее отец – барон Картер Дэвис. И, несмотря на то, что он богаче, чем Крез, Джиллиан очень славная. К несчастью, у нее подмочена репутация.

– Неужели? – Он вскинул бровь.

– Да, – ответила она, понизив голос так, чтобы никто не слышал. – Считается, что она в прошлом месяце гостила у родственников в деревне. Но ходят гадкие слухи, что на самом деле она не жила в деревне, а сбежала в Шотландию со своим любовником, который там ее бросил.

– А сами вы верите тому, что считается, или же слухам? – спросил он, снова переводя взгляд на Джиллиан Дэвис.

Девушка задумалась, закусив нижнюю губу.

– Не верится, что Джиллиан способна бросить тень на свою семью… Но ведь никто обычно не уезжает в деревню в начале сезона. – Она подняла на него глаза. – Уверена, что это только сплетни и что Джиллиан не в чем упрекнуть. – Голос ее дрогнул. – Она станет вам прекрасной маркизой.

Джарред резко повернулся и пристально посмотрел на стоявшую рядом девушку:

– С чего вы решили, что я могу сделать ее маркизой?

– Потому что вы – маркиз Шеппердстон и весь вечер не сводите с нее глаз.

– Я обратил на нее внимание лишь потому, что она не танцевала, – честно ответил Джарред.

– И вы собирались с духом, чтобы пригласить ее?

– Ничего подобного, – возразил он.

Она недоверчиво выгнула светло-рыжую бровь.

– Значит, вы просто любуетесь ее красотой.

Джарред нахмурился. Он не привык, чтобы ему противоречили, и его карие глаза вызывающе сверкнули.

– Нет.

– Вы не находите Джиллиан красивой? – с надеждой спросила она.

Джарред покачал головой.

– Она довольно красива, как и большинство присутствующих здесь дам. Но я выделил ее из толпы лишь потому, что она не танцевала.

– Счастливая Джиллиан, – пробормотала девушка. – Я тоже не танцевала, Джарред, но на меня вы обратили внимание только сейчас, когда я с вами заговорила.

Она нарушила этикет, первая заговорив с ним, и осмелилась назвать его по имени. Но Сара всегда умудрялась поступать не по правилам. Ее смелость поневоле заинтриговала его.

– Мы знакомы? – догадался спросить он.

Она взглянула на него с загадочной улыбкой:

– Я вас хорошо знаю, милорд. Но вы, очевидно, не можете ответить мне тем же. – Она скользнула по нему пытливым взглядом и насмешливо улыбнулась: – Простите, что отвлекла вас от поисков маркизы. Когда будете танцевать с Джиллиан, передавайте ей от меня привет, Джейс.

Она повернулась и двинулась прочь. Джарред нахмурился. Только у одного человека доставало смелости называть его Джейсом. И это была Сара Экерсли, рыжеволосая пятилетняя худышка с вечно разбитыми коленками.

– Сара? Вы ли это?

Она круто обернулась с сияющим лицом.

– Собственной персоной. Как видите, выросла и уже не так похожа на скелет.

Джарред взглянул на ее кремовые плечи, открытые по бальной моде, и согласился с ней про себя. Она, конечно же, выросла и превратилась в довольно очаровательную девицу. Волосы морковного оттенка, которые приводили ее когда-то в отчаяние, со временем потемнели и теперь напоминали отполированную медь, веснушки, покрывавшие светлую кожу, исчезли, разве что на переносице сохранилась парочка.

Не изменились только глаза. Как он мог не узнать их сразу? Миндалевидные глаза Сары всегда были скорее золотистыми, чем карими, и всегда казались слишком большими для ее лица. Много лет назад она была забавным котенком с глазами взрослой кошки. Но теперь котенок исчез, его место заняла прелестная принцесса.

– Сколько же лет прошло?

– Достаточно, чтобы вы забыли меня и занялись поисками другой.

У него запершило в горле.

– Сара, я вовсе не…

– Ищете? – В ее взгляде сверкнуло озорство. – Позвольте вам не поверить, Джейс.

Джарреду потребовалось несколько секунд, чтобы снова обрести дар речи.

– Все не так, как вам показалось. Я не собирался приглашать Джиллиан Дэвис, как и делать ее маркизой.

– Почему? – спросила она.

– Я здесь не затем, чтобы найти себе жену.

– Тогда зачем вы здесь?

– Просто захотелось потанцевать. Разве в это так трудно поверить?

Она ни на секунду ему не поверила.

– Не видно, чтобы вы танцевали.

– Только потому, что вы меня до сих пор не пригласили, – улыбнулся ей Джарред.

Они протанцевали один танец… Джарред до сих пор помнил ее золотистое платье с квадратным вырезом, открывавшим плечи и шею и выгодно подчеркивавшим фигуру, до сих пор ощущал запах ее духов, которыми веяло от волос, чувствовал ее талию под своей ладонью.

Весь год образ Сары вклинивался в его мысли в самые неподходящие моменты. Но ему и не снилось, что Сара способна появиться в его кабинете вот так, посреди ночи.

– Какого черта вы тут делаете? И одна! В такой час… – Джарред не мог скрыть своего изумления. Ее полные губы посинели от холода, длинные мокрые рыжие волосы липли к голове, но все равно она нисколько не утратила своего очарования.

– Считается, что вы избегаете светских развлечений, Джейс. – Сара Экерсли зачарованно смотрела на клин темных кудрявых волос, видневшихся в вырезе его расстегнутой рубашки, поверх которой был надет бархатный халат. – Я прочла в газете о бале у герцогини Суссекс и пришла в такое время, чтобы наверняка застать вас дома. Одного. – Она отошла от камина и приблизилась к нему. – Ведь вы один, не так ли, Джейс? – Она протянула руку, взяла у него бокал с виски и, поднеся к губам тем местом, которого он касался своими губами, сделала глоток.

Ее вызывающий поступок захватил его врасплох. Где она такому научилась? Кто привил ей любовь к виски? Джарред сощурился и втянул в себя воздух. Некая часть его тела, заключенная за пуговицами бриджей, пробудилась и властно потребовала освобождения от сковывавшей ее ткани. Он машинально стянул потуже пояс халата, чтобы скрыть признаки своего возбуждения.

– Если не считать человек двадцать слуг и вас, я совершенно один.

Сара еще глотнула виски и вернула ему бокал.

– Думаю, их присутствие не в счет. Вы, я полагаю, всегда один?

– Что? – Джарред изогнул изящную бровь. – Вы прибыли из Хелфорд-Грин ради того, чтобы обсудить со мной проблему моего одиночества?

– Нет, – покачала она головой. – Я приехала из Хелфорд-Грин, чтобы взять уроки.

– Уроки? – озадаченно спросил он. – Какие же?

– Уроки обольщения.

Джарред поперхнулся виски и поставил бокал на столик.

– У кого же?

– У вас, разумеется. Джарред закашлялся.

– Не надо так шутить, Сара, – проговорил он, прочистив горло.

– Но я говорю абсолютно серьезно, – сказала она. – Мне просто необходимо постичь искусство обольщения, и я пришла, чтобы взять уроки у самого обольстительного из всех мужчин, которых я знаю.

– Зачем вам это нужно? – Джарред не знал, обижаться ему или, наоборот, радоваться. Радоваться тому, что Сара находит его обольстительным, или обидеться на то, что она решила, будто он способен давать ей подобные уроки.

– Как видите, я не красавица…

Джарред нахмурился. Почему это она так считает?

– У меня нет ни денег, ни громкого имени, ни приданого – ничего, что можно предложить мужчине, – продолжала она. – Все, что у меня есть, – это мое тело. – Она расстегнула капюшон, и плащ упал на пол. – Мне надо научиться им пользоваться.

У него перехватило горло. Сара Экерсли, дочь священника из Хелфорд-Грин, пришла к нему в одной только белой батистовой ночной рубашке. Но никогда не приходилось ему видеть более восхитительного зрелища. Он невольно сделал движение вперед, и его губы оказались в нескольких дюймах от ее губ.

– Простите, если я неправильно вас понял, но… вы пришли сюда потому, что хотите замуж?

Сара отбросила назад волосы, вскинула руки и обняла его за шею.

– Я здесь, чтобы учиться, Джейс. – Она перевела взгляд на его губы. – Для начала можете научить меня целоваться.

– Я вас поцелую. – Он наклонился к ней так близко, что ощутил запах виски, вдохнув выдыхаемый ею воздух. Потом закрыл глаза. Он поцелует ее. По всем правилам. Не потому, что она дерзко этого потребовала. Он внезапно испытал непреодолимое желание прижаться к ее телу, почувствовать вкус виски на ее губах и… удовлетворить любопытство. Потому что еще в прошлый раз, когда они виделись, он очень хотел поцеловать ее и не сделал этого. И он не настолько благороден, чтобы упустить вторую возможность, которая представилась таким интригующим образом. – Но я не собираюсь на вас жениться.

– Я не помню, чтобы просила вас об этом, – ответила Сара. – По крайней мере после того, как мне исполнилось десять лет.

Джарред изумленно поглядел на нее, приоткрыв рот. Она указательным пальчиком подняла его нижнюю челюсть вверх.

– Не удивляйтесь так, Джейс, – проговорила она мягко. – Все в порядке. Я давно уже не та малышка. Я не жду, что вы на мне женитесь.

– Почему же? – спросил он, слегка уязвленный. Он с детства привык к тому, что Сара открыто заявляла всем о своем намерении стать его женой.

– Потому что… – выдохнула она, – потому что я поняла, наконец, насколько вы привлекательны. Вы будете превосходным любовником, но едва ли кто-нибудь пожелает такого, как вы, в мужья.

– Прошу прощения! – Джарред, широко раскрыв глаза, отступил назад, не сводя взгляда с ее запрокинутого лица. Даже мысль о поцелуе улетучилась из его головы.

Она улыбнулась:

– Нет необходимости просить прощения, Джейс. Я разрешила вам поцеловать себя.

– Вы приказали мне поцеловать себя, – поправил Джарред. – Но сейчас это не совсем уместно. Что заставляет вас думать, что барышни на выданье сочтут меня непригодным в мужья? Поскольку, уверяю вас, большинство юных барышень, их родители и опекуны находят меня на редкость подходящей партией.

– Я не думаю, что большинство девушек сочли бы вас непригодным в мужья, – поправилась Сара.

– Но вы только что сказали…

– Я помню, что я сказала, – перебила она. – Я говорила не о том, чего хотят большинство девиц на выданье. – Она посмотрела на него в упор. – Я высказала свою точку зрения.

– Вашу точку зрения на мою пригодность в мужья?

Она кивнула.

– Так же как и на пригодность в любовники.

– Должно быть, ваше суждение основано на богатом опыте, – предположил Джарред.

Сара поморщилась.

– Я прекрасно сознаю, что опыта мне как раз не хватает, Джейс. Потому-то я пришла к вам.

– Чтобы научиться целоваться!

Внезапная хрипотца в его голосе заставила Сару вздрогнуть.

Она бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц.

– Помимо всего прочего…

Несмотря на ее очевидную невинность, в ее взгляде и интонации заключался призыв, старый как мир. Джарред напрягся и понадеялся на то, что пуговицы на бриджах пришиты крепко.

– Вы хотите, чтобы я стал вашим любовником, – заключил он.

– Первым из них, – поправила она, прикасаясь кончиком указательного пальца к пленившим ее волоскам на его груди.

– Первым? – Джарред перехватил ее руку. – И многие дожидаются своей очереди? – Он мысленно перебрал в уме мужчин, которых Сара могла наметить себе в любовники, и снова нахмурился. Таковых были дюжины. Мужчины всевозможных форм и размеров, из разных слоев общества. Старше, моложе, богаче, беднее, привлекательные и не очень. И всех их объединит одно – стремление занять его место в постели Сары Экерсли и сделаться ее следующим любовником.

– Пока еще нет, – ответила Сара. – Но я еще так молода, Джейс. А ваша репутация широко известна.

– В каком смысле? – вопросительно вскинул брови Джарред.

– Вас считают человеком, во всем добивающимся совершенства, – пояснила Сара. – Я не сомневаюсь, что вы окажетесь самым лучшим учителем. Но было бы наивно полагать, что вы останетесь моим единственным любовником на всю жизнь. Или моим единственным учителем. В конце концов, я моложе вас на девять лет.

Джарред смотрел на нее и чувствовал, что больше всего его устроило бы быть ее первым и единственным любовником. Его огорчила мысль, что Сара считает иначе.

– Вы моложе меня только на восемь лет, – напомнил он. – Значит, вы решили, что я с радостью окажу вам эту услугу?

– А разве нет?

Джарред выпустил ее руку, которую до сих пор удерживал в своей, и взял ее лицо в ладони.

– Если, как вы сказали, моя репутация широко известна, тогда вы должны знать, что я горжусь тем, что являюсь джентльменом. А джентльмен не согласится лишить юную леди – любую юную девушку – невинности. Особенно если он хорошо ее знает и… – он замолчал, с удивлением осознав, что с его языка едва не сорвалось слово «любит», – привык уважать. И если она к тому же дочь священника, который всегда доверял этому джентльмену. – Он склонился к ней. – Бог мой, Сара, о чем вы только думали, когда явились сюда в этот час ночи? Где ваш отец, тетушка? Как только они отпустили вас?

Сара помолчала, затем метнула на него быстрый взгляд.

– Когда я уходила, тетя Этта мирно спала в номере гостиницы «Иббетсон».

«Иббетсон»? Смутное беспокойство шевельнулось в его груди. Он полагал, что Сара, ее отец и тетка снимают зимой дом в Лондоне. «Иббетсон» не относился к разряду таких шикарных отелей, как «Кларендон», «Грильон», «Палтни», им довольствовались обычно ученые и лица духовного звания. Место, впрочем, вполне приличное.

– А ваш отец?

– Папа умер, – ответила Сара ничего не выражающим голосом. – Два месяца назад.

Новость потрясла Джарреда. Он выпустил Сару и отошел на несколько шагов.

– Мне очень жаль, – проговорил он и, склонив голову в знак уважения перед преподобным Экерсли, мгновение смотрел на носки своих башмаков, прежде чем снова встретиться взглядом с Сарой. – Я ничего не знал. Мне никто не сообщил…

– К чему было вам сообщать? – пожала плечами Сара, перебив его. – После того как мы танцевали с вами в прошлом году, вы не сочли нужным возобновить знакомство. Или хотя бы нанести визит нам с папой. Что для вас его смерть?

Ее слова уязвили Джарреда. Он намеренно воздержался от визита к ним после того памятного танца с Сарой Экерсли прошлой зимой, поскольку не хотел, чтобы Сара решила, будто он собирается ухаживать за ней. Не важно, что танец этот доставил ему величайшее наслаждение. А одному священнику Джарред не мог нанести визит, потому что Сара могла решить, что он хочет предложить ей нечто большее, чем дружбу. А это было абсолютно исключено.

Джарред знал, что никогда не женится, а ничто другое он не мог предложить Саре.

– Священники из такой крохотной деревушки, как Хелфорд-Грин, не удостаиваются некролога в столичных газетах, – продолжала с горечью Сара, усиленно мигая, чтобы удержать слезы, которые жгли ей глаза. Ее отец прожил жизнь, служа своим ближним, неся им слово Божье, даруя окружавшим его людям свет и надежду, делая добро. Его смерть осталась замеченной только его прихожанами. Тогда как стоит только какому-нибудь светскому бездельнику перевернуться на своем фаэтоне, как об этом напишет каждая лондонская газетенка. – В отличие от блестящих молодых пэров, вроде лорда Бринсона.

Два месяца назад Джарред уезжал из Лондона по делам, и, хотя по возвращении до него и дошли кое-какие слухи, он все же сделал над собой некоторое усилие, прежде чем понял, о чем говорит Сара.

– Лорд Бринсон? Лорд Питер Бринсон? Тот дуралей, который держал пари, что сумеет три раза объехать вокруг Гайд-парка за пять минут? Тот самый лорд Бринсон?

Сара кивнула.

– С тех пор как Питер Бринсон достиг совершеннолетия, он и дня не бывал трезвым, – сказал Джарред. – Что общего у него с вашим отцом?

– Он погиб в тот же день, когда умер папа, – проговорила Сара горько.

– Понятно…

Сарин отец ни в коем случае не стал бы возражать против того, чтобы его смерть осталась незамеченной. Но было печально сознавать, что уход из жизни безалаберного светского повесы, который в жизни своей не сделал ничего – хорошего или плохого – и который погиб во время безумной гонки на спор в фаэтоне вокруг Гайд-парка, стал событием и пресса во всех подробностях ознакомила с его краткой жизнью широкую лондонскую публику. Тогда как жизнь и дела преподобного Экерсли были преданы забвению.

– На похороны Бринсона собралось все светское общество, – сказала Сара, пригвождая Джарреда к месту укоризненным взглядом.

– Меня не было там. – Джарред выдержал ее взгляд. – Когда ваш отец умер, я был в Шотландии. Если бы я знал о его смерти, я непременно приехал бы в Хелфорд-Грин, чтобы с ним проститься.

– В самом деле? – спросила она вызывающе.

– Конечно, – отрезал он. – И вы сами это знаете. Я очень любил вашего отца и уважал его. Он был хороший человек, а ведь по-настоящему хороших людей не так уж много. – Джарред пристально посмотрел на Сару. – Я не собираюсь омрачить память о нем, скомпрометировав его дочь. У вас траур, Сара. Вам не следовало приезжать в Лондон, а уж тем более приходить сюда. Это неприлично.

Сара знала это так же хорошо, как он, но слова Джарреда больно задели ее за живое. Она не сумела сдержаться.

– Не вам читать мне мораль, Джарред. Я дочь священника. И всегда жила по правилам. С утра до вечера делала только то, что прилично и правильно, а вот вы вели себя так, как вам вздумается.

Чтобы сдержать улыбку, Джарред крепко закусил нижнюю губу.

– Вас подводит память, Сара. Насколько я помню, вы были настоящим сорванцом и сбегали из дома при каждом удобном случае. И вы не могли соблюдать приличия с утра до вечера, потому что постоянно следовали за мной по пятам, когда я приезжал в Шеппердстон-Холл. Я повсюду натыкался на вас. Я просто поражался вашему упорству. Спастись от вас я мог только верхом на лошади. – Тогда ему было тринадцать и его, естественно, раздражало, что пятилетняя малютка ходит за ним повсюду как тень.

– Вы приезжали в Шеппердстон-Холл только два раза в год – на Рождество и Пасху, – напомнила ему Сара. – А значит, все остальное время я была приличной барышней. – И она подавила детское желание показать ему язык.

– Только потому, что ваши любящие отец и тетушка для вашей же пользы ограничивали вас общепринятыми рамками.

– Просто мне не оставалось выбора, – поправила она. – Мы жили тихой жизнью в тихой деревушке, где дочке священника полагается быть безупречной. Я ни разу не бывала в Лондоне до моего первого сезона.

– Который был – когда? – спросил Джарред. – Два или три года назад?

– Пять лет назад, – подсказала она с милой улыбкой. – Я была представлена ко двору вместе с Аделаидой и Алисией Кэрролтон.

– Аделаида и Алисия Кэрролтон уже вышли замуж, – сказал Джарред. – Как и их сестры, Анна и Амалия. – Аделаида вышла замуж за лорда Гастингса, Анна за лорда Гаррисона. Амалия обвенчалась с лордом Брукстоном. А Алисия, младшая из сестер Кэрролтон, стала женой Гриффина Абернати, члена Лиги свободных братьев и одного из ближайших друзей Джарреда.

– Да, я знаю, – сказала Сара.

– Можно было бы предположить, что вы, как ветеран пяти сезонов, подцепили богатого пэра и можете похвастаться наследником, а то и двумя.

– Я то же самое могла бы предположить и о вас, – парировала Сара, – если бы не узнала случайно…

– Что я не гоняюсь за маркизами, – закончил за нее Джарред.

– Что вы скорее обзаведетесь любовницей, чем женой, – возразила Сара, смело встречая взгляд его карих глаз.

– У меня есть свои соображения, Сара. – Джарред отвернулся и подошел к камину.

– Вот и у меня тоже, – мягко проговорила она.

– Кроме того, вы заблуждаетесь. – Он уставился на огонь, завороженный игрой синих и оранжевых язычков лижущего уголь пламени. – Я никогда не поступал так, как мне вздумается, – сказал он наконец. – Вам это просто казалось, но все потому, что моим родителям не было дела до того, что я делаю или куда иду, если только держусь от них подальше. Я все отдал бы, чтобы иметь то, что имели вы. А теперь забудьте о своей безрассудной затее. – Он отошел от камина и принялся мерить шагами ковер. – Возвращайтесь с тетушкой домой скорбеть о своем отце.

– Если бы я только могла, – возразила Сара. – Но у меня больше нет дома, чтобы… – Она замолчала, больно прикусив свой болтливый язык, испугавшись, что сказала лишнее.

Джарред остановился и повернулся к ней лицом:

– Что случилось с домом священника?

– Ничего, – ответила она. – Дом и приход по-прежнему принадлежат священнику.

– Ну и?.. – спросил он, не дождавшись продолжения.

– Ну а мы с тетей Эттой больше не имеем к нему никакого отношения.

Глава 4

– Приход в Хелфорд-Грин перешел к другому священнику, а вместе с ним и ваш дом? – Джарред, как правило, соображал быстро и теперь стыдил себя за то, что удивился, когда Сара Экерсли явилась ночью в его дом, чтобы сделать ему соблазнительное предложение. Ему следовало сразу обо всем догадаться.

– Да, – признала Сара. – И этот другой будет новым священником.

– Несомненно, слуга Божий способен проявить великодушие и позволить скорбящей дочери его покойного предшественника остаться в ее родном доме? – предположил Джарред.

– Преподобный Тинсли в самом деле предложил мне остаться…

– Вот видите! – перебил ее Джарред с довольной улыбкой. – Я так и думал.

– В качестве гувернантки его детей.

– Гувернантки? – повторил Джарред это слово с таким выражением, словно слышал его впервые. – Его детей?

– Двух его девочек и мальчика. Их зовут Полли, Пиппа и Пол. В возрасте семи, пяти и трех лет. – Она внимательно вгляделась в его лицо и незаметно скрестила пальцы, спрятав руку в складках ночной рубашки. – Он предложил мне двенадцать фунтов годовых, жилье и стол. Разумеется, свою спальню я должна была уступить его дочке и перебраться в каморку в мансарде.

Джарред знал эту каморку. Ему приходилось бывать в доме священника. Прежде чем его отправили в Найтсгилд-Скул для получения светского образования, Джарред получал духовные наставления от отца Сары. Комнатка в мансарде была предназначена для горничной или камердинера, но преподобный Экерсли счел ее слишком убогой для жилья и использовал как мастерскую, где проводил долгие часы, приводя в порядок молитвенники, сборники гимнов и, если требовалось, алтарные ризы и скатерти. Джарред помнил, как помогал преподобному перетаскивать книги из алтаря в мастерскую и обратно.

– Черта с два!

– Прошу прощения?

Он что-то пробормотал, но Сара не поняла, что именно.

– А ваша тетя? – спросил Джарред, вместо того чтобы повторить сказанное. – Ей тоже придется покинуть дом?

– Комнату тети Этты отвели Тинсли-младшему, – сообщила ему Сара. – Он не может спать с сестрами, а в доме только три спальни.

– А почему Тинсли-младший не мог поселиться в мансарде? – спросил Джарред. – А вы перебрались бы к тете. – Ему совсем не понравилась идея, что Сара может сделаться гувернанткой, особенно у детей, в пользу которых у нее отняли комнату в ее родном доме. Ему также совсем не понравилось то, что леди Данбридж выселили из спальни, которую она занимала с самого Сариного рождения. Это был черствый поступок, особенно для человека в сутане.

Сара сделала вид, что смеется, но смех прозвучал невесело даже для ее собственных ушей.

– Да потому, что так не принято, Джейс. Гувернантка не вправе занимать комнату, которая предназначена для члена семьи. Вы это сами знаете.

– Мне кажется, что правильнее было бы отвести юному Тинсли самую маленькую комнату, потому что он самый младший, а вам позволить жить вместе с тетей в ее просторной комнате.

Сара закусила нижнюю губу.

– Все эти рассуждения не имеют никакого значения, Джейс, потому что тете Этте преподобный остаться не предложил.

– Почему? – удивленно спросил Джарред.

– Не знаю. – Сара вскинула подбородок и вызывающе посмотрела Джарреду прямо в глаза. – Но остаться в доме или уехать куда-нибудь без нее для меня невозможно. Я даже не рассматриваю этот вариант.

Джарред с шумом выдохнул воздух, который, оказывается, все это время задерживал в легких, и встретился с Сарой взглядом.

– Я и не ждал от вас ничего другого.

– Я лишилась отца, – тихо выговорила Сара. – И я скорее лишусь дома, чем тети Этты.

– Церковный приход не в моем ведении, – отрывисто произнес Джарред.

Место приходского священника в Хелфорд-Грин обычно передавалось вместе с участком в несколько сотен акров плодоносящих садов, плодородных пахотных земель и пастбищ. Арендная плата и десятина обеспечивали священникам приличный доход. Владелец бенефиция был обязан пригласить человека духовного звания, который станет печься о душах живущих в Хелфорд-Грин людей. Несмотря на то что маркиз Шеппердстон был крупнейшим землевладельцем своего графства, он не владел бенефицием. Приход принадлежал виконту Данбриджу – племяннику покойного лорда Данбриджа и тети Этты. Джарред глубоко вдохнул.

– Если вы пришли ко мне с этим вопиющим предложением в расчете на то…

Сара не дала ему договорить.

– Я пришла к вам потому, что после папиной смерти получила несколько предложений. Но предложение, которое включало в себя замужество, не включало тетю Этту, а предложения, которые ее включали, не включали замужество.

– Что это были за предложения? – подозрительно спросил Джарред. – И от кого?

Сара принялась загибать пальцы:

– Я получила три предложения места гувернантки, в том числе и от преподобного Тинсли, и два – места компаньонки. Одно от леди Манаринг, другое от лорда Диверса. И еще…

Джарред перебил ее:

– Леди Манаринг – известная старая карга, которая сделала бы вашу жизнь невыносимой. Лорд Диверс – похотливый старый козел.

– Капитан Говард пригласил меня сопровождать его в Индию, в его полк, по месту службы, а лейтенант Слейтер предложил поселить меня в уютном маленьком домике на Керзон-стрит. – Сара снова закусила губу. – К несчастью, ему не понравилась идея, что тетя Этта будет жить там со мной.

– Лейтенант армии его величества не то, что леди с тетушкой, он и кошку не сможет содержать в домике на Керзон-стрит на свое жалованье, разве что он получил весьма приличное наследство, – отрезал Джарред. – Всем известно, что лейтенантам самим есть нечего. А Индия не место для леди, так что предложение капитана Говарда вообще не стоит обсуждать.

– Не вам решать, Джейс, – заявила Сара. Ее возмутила его хладнокровная аргументация. Судя по всему, он вовсе не был шокирован тем, что она может поехать в Индию с капитаном Говардом или согласиться на предложение лейтенанта Слейтера насчет его домика на Керзон-стрит. – Вы же не мой опекун.

– А кто ваш опекун? – спросил он. – И кстати, где он сейчас?

– У меня его вообще нет, – ответила она надменно. – По крайней мере, пока.

– Как же так?

– Я убедила судью, чтобы он не назначал мне опекуна, а позволил мне самой найти его в течение этого сезона.

– Почему судья должен назначить вам опекуна? Разве ваш отец не указал его в своем завещании?

Сара покачала головой:

– Папе не было необходимости писать завещание. Церковь полностью обеспечивала ему содержание. Никаких ценностей у него не было.

– У него были вы, – сказал Джарред. – Ему следовало устроить ваше будущее.

– Он ожидал, что я выйду замуж, Джейс. – Услышав в его голосе критическую нотку, она мгновенно ощетинилась и сердито сверкнула глазами. – В этом случае меня обеспечивал бы муж.

– Тогда какого черта вы не нашли себе мужа?

– Я всего неделю в Лондоне. Чего вы от меня ждали, Джейс? Что я стану бегать по городу и делать предложение каждому встречному мужчине?

– Нет, разумеется! – огрызнулся он. – Но за неделю вы успели повидаться с капитаном Говардом, лейтенантом Слейтером и лордом Диверсом.

– Капитан Говард послал мне письмо сразу после папиной смерти. Как и лорд Диверс. А с лейтенантом Слейтером я столкнулась случайно, когда гуляла в парке с Душкой.

– А это еще что за фигура?

– Спаниель тети Этты. – Она подняла на него взгляд. – Так что лейтенант Слейтер – единственный молодой человек, с которым я виделась за все это время… кроме вас.

– И он не постеснялся спаниеля предлагать вам такое! Вы – ветеран пяти лондонских сезонов, Сара. Вы, несомненно, знаете мужчин, которые подыскивают себе невест.

– Я ветеран только трех сезонов, включая нынешний, – поправила его Сара. – Один год тетя Этта была в трауре по своей кузине, а следующий папа болел плевритом. Мы тогда не приезжали в Лондон.

– Ну а другие два? – спросил Джарред. – Вы встретили кого-нибудь? Иди вам так трудно угодить?

– Трудно угодить? – Сара возвысила голос. – Мне совсем не трудно угодить.

– Тогда почему вы не вышли замуж?

«Потому что я ждала, что вы сделаете мне предложение!» Саре пришлось сильно прикусить язык, чтобы не выболтать правду и не столкнуться с еще одним разочарованием. И она ограничилась полуправдой.

– Потому что решила сама распоряжаться своей судьбой. – Она быстро взглянула на Джарреда. – Но я не могу начать свою карьеру… – Она замялась.

– Куртизанки, – закончил за нее Джарред.

Сара, кивнув, продолжала:

– …не имея никакого опыта, и я подумала, что вы проявите великодушие, – вставила она фразу, которую незадолго до того использовал Джарред, – и поможете мне обрести знания, в которых я нуждаюсь.

Пораженный упрямством девушки, досадуя на ее покойного отца, который умер и оставил без опоры в жизни своего единственного ребенка, возбужденный ее красотой сильнее, чем готов был это признать, Джарред взъерошил себе волосы, затем нагнулся и поднял с пола ее плащ.

– Я не могу исполнить вашу просьбу, Сара. – Он накинул бархатный плащ ей на плечи. Ткань была еще влажной, но Джарред аккуратно завязал бантиком ленты под ее подбородком.

Его отказ больно задел ее. Закусив дрожащую губу, Сара принялась считать удары стоящих на камине часов, чтобы немного успокоиться. Ее гордость валялась в пыли. Надежды на то, что Джарред Шеппердстон примет ее в распростертые объятия, рассыпались в прах. Но он не увидит, как она станет их оплакивать.

– Вы можете, – проговорила она укоризненно. – Только не хотите.

– Нет, не могу, – сказал он.

– Дело во мне? – спросила она, разглядывая плащ, который надел на нее Джарред. – Со мной что-то не так? Мне следовало что-то сделать иначе? Сказать? Надеть? – Она встретилась с ним горящим взглядом. – Я знаю, что моя ночная рубашка… не вполне… Наверное, ваши любовницы носят совсем другое белье, но я…

– Сара, вы и ваша ночная рубашка здесь ни при чем! – Он сглотнул, отчаянно пытаясь забыть, как влажная рубашка липла к ее телу. – Вы выглядите очень… очень даже… – Красивой. Соблазнительной. – Привлекательной.

– Вы находите меня привлекательной? – улыбнулась она.

– Очень, – честно ответил он.

– Тогда почему отказываетесь мне помочь?

– Сара, – начал он, стараясь говорить спокойно. – Постарайтесь же понять. Я джентльмен, и мне внушили с детства, что есть черта, которую джентльмен не может переступить. – Он улыбнулся ей. – Например, скомпрометировать дочь своего друга.

– И кто же учил вас этим правилам джентльменского поведения? – спросила она. – Может быть, ваш отец?

Глава 5

Джарред замер на месте, словно она ударила его. А Саре захотелось откусить себе язык, когда она увидела, как потемнело лицо Джарреда.

– Извините, – прошептала она, моментально пожалев о своей насмешке. Стыдясь посмотреть ему в глаза, она уставилась на свои домашние туфли. Словесные перепалки с ним были ей не в новинку, она и раньше вовлекала в них Джарреда. Но никогда она не стремилась причинить ему боль. Сославшись на грехи отца, чтобы уязвить сына, она хватила через край.

Эти слухи не были всеобщим достоянием, поскольку слуги Шеппердстон-Холла отличались верностью и защищали интересы Джарреда. Но некоторые люди в Хелфорд-Грин поговаривали, что пятый маркиз Шеппердстон был сиротой и унаследовал свой титул при неких весьма таинственных и драматических обстоятельствах. Произошло это в Лондоне, и подробностей Сара не знала, но наслушалась достаточно сплетен, чтобы, метнув в Джарреда стрелу, угодить в цель.

– Не нужно извиняться, – тихо сказал он. – Я, в самом деле, научился кодексу джентльмена благодаря отцу, хотя и косвенным путем. Но только потому, что ваш отец привил мне совершенно иные принципы. – Джарред протянул руку и приподнял Сарин подбородок, чтобы заглянуть ей в лицо. – И вас он учил тем же самым принципам. И теперь вы хотите им изменить?

– Да, хочу. – Сара увернулась от его руки.

– Почему? – Джарред сморщил переносицу. Она с детства отличалась упрямством, и Джарред видел, что в этом отношении она ничуть не изменилась. Сейчас перед ним стояла прежняя пятилетняя упрямица.

– Чтобы у тети Этты была крыша над головой, чтобы на столе была еда, а в камине огонь. – Чтобы избежать брака с лордом Данбриджем! Сара пошарила в кармане плаща в поисках визитной карточки, принесенной ей вскоре после похорон отца, пытаясь нащупать знакомые потертые края. Но в кармане было пусто! Она осмотрела пол, стараясь не выказать охватившего ее смятения. Карточка, за которую она цеплялась как за последнюю соломинку и которая являлась пропуском в пансион мисс Джонс для неустроенных женщин, пропала.

Сара больно впилась зубами в нижнюю губу. Этот кусок картона казался ответом на ее молитвы. Тем более что всякий другой ответ спустя недели и месяцы после похорон отца так и не нашел воплощения. Сара надеялась, что ей не придется воспользоваться карточкой. Она мечтала, что Джарред примчится на помощь, но ее мольбы не услышали ни Господь Бог, ни сам Джарред. И Сара хранила карточку, поскольку та гарантировала ей пристанище в случае, если ее дерзкий план провалится и Джарред снова не оправдает ее надежд.

Впрочем, она помнила имя, оттиснутое на визитке, и адрес: «Портмен-сквер». Теперь Сара не могла предъявить карточку, но та пришла по почте, адресованная лично ей. Утешала мысль, что пусть карточка, служившая ей охранной грамотой на пути от Хелфорд-Грин до Лондона, и пропала, но тот, кто послал ее, наверняка вспомнит ее имя, когда она явится по указанному адресу лично.

– Если все дело в этом, я куплю вам дом. – Джарред прошел к столу, достал бумагу и ручку и начал писать. – Я оформлю дарственную, и вы с тетушкой сможете жить там всю жизнь.

– На какие средства? – спросила она.

Вопрос заставил Джарреда на некоторое время задуматься.

– Я назначу вам месячное содержание, достаточное для того, чтобы обставить дом и вести хозяйство. Вы сможете нанять слуг, держать экипаж и даже…

– Благодарю вас, Джейс, – кротко произнесла Сара. – А могли бы вы купить дом на Керзон-стрит?

– Конечно, – подтвердил он. – Где захотите.

Сара вздохнула:

– Совсем как лейтенант Слейтер!

– Совсем не как лейтенант Слейтер! – возмутился Джарред этому сравнению, осознав, что угодил в ловушку, которую она ему расставила. И, которую он не сумел рассмотреть.

– А в чем же разница?

– Вы сможете жить там с вашей тетей Генриеттой. – Сощурившись, он лихорадочно искал достойный выход из создавшегося положения.

– Спасибо, милорд, это очень щедро с вашей стороны, но, видите ли, я не могу принять от вас этот дом. – Она чопорно надулась. – И как у вас только хватило дерзости предположить, что я соглашусь? Ведь вы как-никак холостой мужчина и не состоите в родстве ни со мной, ни с тетей Эттой…

– Перестаньте, Сара, – строго произнес он. – Мне сейчас не до ваших колкостей. – У него разламывалась голова от ночных бдений, а тело ныло от неудовлетворенного желания.

– Очень жаль, потому что и мне не до вашей милостыни.

– Клянусь Юпитером, Сара, это никакая не милостыня. – Он уперся ладонью в стол, едва сдерживаясь, чтобы не стукнуть по нему кулаком.

– А как же вы это назовете?

– Домом, – отрезал он. – То, что я предлагаю вам и вашей тете, я называю домом.

– Но мы не в состоянии его у вас купить.

– Вам и не придется его покупать, – сказал Джарред. – Я подарю его вам и в отличие от лейтенанта Слейтера не стану ждать в награду никаких интимных услуг.

Откровенность его выражений заставила Сару покраснеть.

– Не важно, станете вы ждать или нет, моя репутация в любом случае погибнет, – подчеркнула Сара. – А если это неизбежно, я предпочитаю расплачиваться за крышу над головой, пусть даже услугами интимного характера.

– Поверить не могу, что вы готовы скорее сделаться проституткой, чем принять подарок, – покачал головой Джарред. – Здесь нет никакого смысла.

– Как нет смысла в том, чтобы принять подарок и, связав свое имя с вашим, считаться в глазах общества падшей женщиной. И пусть я даже останусь целомудренной, – продолжала Сара, – дело тут в самоуважении. У меня нет ни мужа, ни отца, ни дяди, ни брата. Я не могу позволить себе пообедать в гостинице без компаньонки, или проехаться в открытом экипаже по Сент-Джеймс-стрит, или прийти в гости к холостому мужчине без того, чтобы не навредить своей репутации. – Она взглянула на Джарреда. – И я скорее сознательно пожертвую репутацией, чем потеряю ее незаслуженно.

– Но, Сара, будьте благоразумны…

– Я и так благоразумна.

Они смотрели друг на друга через разделявший их письменный стол. Джарред фыркнул.

– Ну, хорошо, – произнесла Сара. – Тогда объясните мне, что вы называете благоразумием.

– Принять от меня дом в подарок.

– Согласна, – заявила Сара, протягивая ему руку. – Я приму от вас дом, если вы согласитесь стать моим покровителем и обучить меня искусству обольщения.

– На это я пойти не могу, – простонал Джарред.

– Тогда переговоры, по-видимому, зашли в тупик.

Джарред на секунду задумался, ища выход из затруднительной ситуации.

– Тогда… я помогу вам найти мужа.

Сара вздохнула и примерила на себя роль привередливой барышни.

– Почему вы решили, что мне этого хочется?

– Все юные леди стремятся замуж, – ответил Джарред. – Обычно их не привлекает карьера куртизанки.

На этот раз пришел ее черед недоверчиво фыркнуть.

– Неужели? Подумайте как следует, Джейс. А еще лучше – оглядитесь кругом. Будь вы женщиной, разве вы предпочли бы стать женой? Сделаться вещью, игрушкой мужчины? Тогда как могли бы остаться незамужней и идти своим путем. Любовницам живется гораздо лучше, чем женам.

– Некоторым любовницам, – он подчеркнул это слово, – живется лучше, чем некоторым женам. Но вы обманываете себя, если полагаете, что дело обстоит так всегда. И любовницами пренебрегают так же, как женами.

– Спасибо, что просветили меня насчет нравов вашего общества, – усмехнулась Сара.

– Это большее, что я могу сделать, чтобы подготовить вас к избранному вами пути, – любезно ответил Джарред.

Сара постаралась улыбнуться как можно очаровательнее:

– Это меньшее, что вы можете сделать. Я уверена, что вы способны открыть множество секретов, необходимых мне, чтобы иметь успех.

– Иметь успех? – переспросил он в некотором замешательстве.

– Ну конечно, – сказала Сара. – Иначе, какой смысл приносить себя в жертву? Если я не смогу прилично содержать себя и приобрести дом, где тетя Этта провела бы остаток дней в комфорте, к которому она привыкла, для чего тогда вообще суетиться? – Она взглянула на него в упор. – Если бы я была одна, я подыскала бы себе другое занятие. Но я не одна. Приходится думать о тете Этте.

– В самом деле? – усомнился Джарред. – Вы только что отказались принять дом от меня. Едва ли вы в этот момент думали о ней.

– Конечно, думала, – возразила Сара. – Я вообще почти ни о чем другом и не думаю после того, как лорд Данбридж вынудил нас покинуть Хелфорд-Грин.

Джарред удивленно посмотрел на нее:

– И лучшее, что вы придумали, – это сбежать посреди ночи из гостиницы и шляться по городу в ночной рубашке, чтобы искусить меня помочь вам влиться в ряды жриц любви.

Сара широко открыла глаза:

– Неужели вы испытали искушение, Джейс?

– Да, Сара, и сейчас испытываю, – признал он. – Но меня и прежде искушали женщины, причем весьма опытные в этом искусстве.

– И вы поддались их чарам?

Джарред насмешливо улыбнулся:

– Каким бы я был джентльменом, если бы ответил на этот вопрос?

– Наверное, честным, – предположила она.

– Возможно, – усмехнулся он. – Но это можно было бы назвать и хвастовством. В любом случае я не стану отвечать на ваш вопрос, чтобы удовлетворить ваше девичье любопытство.

– Тогда поцелуйте меня.

– Что?

– Уступите искушению и одновременно удовлетворите мое девичье любопытство. Я никому не скажу, – прошептала она, придвигаясь к нему. – Никто ничего не узнает.

– Но будем знать мы оба, – сказал он. – Я буду знать, что переступил черту, которую невозможно переступить джентльмену, а вы будете знать, что соблазнили меня это сделать.

– Я буду думать, что вы сами предпочли уступить, – возразила Сара.

– А я буду думать, что вы выбрали путь, для которого абсолютно не годитесь.

Сара раздосадовано вздохнула.

– Тут нет вариантов. Вы предназначены стать женой, Сара. И не важно, что именно вы думаете о несправедливости брака. Вы созданы, чтобы иметь мужа и детей.

И это было правдой. Она надеялась когда-нибудь иметь все это. Но в мужья она хотела только Джарреда, а поскольку этому, по-видимому, не суждено сбыться, необходимо позаботиться, чтобы мужчина, которого судья прочит ей в мужья и опекуны, сам от нее отказался. Брак – это навсегда. Если она выйдет замуж за другого, то никогда не сможет выйти за Джарреда или стать его возлюбленной. В отличие от большинства светских дам Сара считала обеты нерушимыми. Если она свяжет себя брачными узами, то уже не разорвет их. Ни ради Джарреда, ни ради кого-то еще она не нарушит клятв верности.

– Лучше я останусь незамужней, чем проживу жизнь с нелюбимым человеком!

– А так вы собираетесь отдаваться множеству нелюбимых мужчин, – усмехнулся Джарред.

– Как знать, может быть, одного-двух из них я сумею полюбить, – ответила она.

– Вы можете утверждать это с уверенностью? – парировал он.

«Да, могу», – подумала Сара. Если в числе этих мужчин будет Джарред. Она была влюблена в Джарреда Шеппердстона с пятилетнего возраста, и не было оснований считать, что это пройдет. Как не было оснований считать, что он изменит свое отношение к браку. Сара не питала пустых иллюзий. Джарред не собирался обзаводиться маркизой, а покуда он противится браку, она намеревалась поступать так же.

– А как быть с чувствами вашей тетушки? С ее верой в вас? Об этом вы подумали? Как подействует на нее ваше решение сделаться дамой полусвета? Каково ей будет, когда общество от вас отвернется? Что она будет чувствовать, когда дамы, вместе с которыми вас представляли ко двору, при встрече с вами станут переходить на другую сторону улицы? А если ваша тетушка поселится с вами, на нее падет то же пятно, что и на вас, и ее репутация также погибнет. Что она испытает, когда старые друзья перестанут с ней знаться?

– Настоящие друзья ее не бросят, – сказала Сара. – А о тех, кто бросит, не стоит и жалеть.

– Это вы так полагаете, – возразил Джарред. – Ваша тетя может считать по-другому.

– Она согласится со мной, – проговорила Сара твердо.

– А откуда вам знать? Вы что же, советовались с ней? – Он пронзительно взглянул на нее. – Вы спросили у нее разрешения или действуете на свой страх и риск?

– Я полагала, что не стоит посвящать ее в несущественные подробности.

– И поэтому вы дождались, пока она заснет, и ускользнули из гостиницы?

– И пришла к вам за помощью. – Она пристально посмотрела ему в глаза, затем повернулась и направилась к двери. – Но это была ошибка.

Джарред шагнул к ней.

– Я поговорю с лордом Данбриджем. Возможно, мне удастся убедить его пригласить какого-нибудь другого преподобного.

– Мы не нуждаемся в вашем заступничестве, Джейс, – сказала Сара. – Есть много мест, куда мы с тетей можем отправиться. Мы не пропадем.

– Черт побери, Сара, Вы обратились ко мне за помощью…

Сара уже подошла к двери, но, услышав свое имя, обернулась.

– А вы отказались помочь.

– Я отказался совратить вас. Но не отказывал в других формах помощи. Скажите, сколько у вас времени до того, как магистрат вынесет решение?

Сара прикусила губу.

– Так сколько? – повторил он с нажимом.

– Три недели.

– Хорошо, – произнес Джарред. – Я уверен, что мы придем к соглашению. Данбридж деловой человек. Если за три недели я не уговорю его заменить преподобного Тинсли, то, несомненно, сумею убедить его, что, предоставив вам и вашей тете жилье, он только выиграет.

– Спасибо, лорд Шеппердстон. – Сара присела перед ним в церемонном реверансе, заставив Джарреда стиснуть зубы. – Не стоит провожать меня, я сама найду выход.

Джарреду хотелось позволить ей это сделать. Но он был джентльменом, и его манеры; а также инстинкт, заставляющий покровительствовать женщине, одержали верх. Он бросил взгляд на часы. Уже почти половина шестого! Скоро проснутся слуги. Его день обычно начинался с верховой прогулки и завтрака с крестным, лордом Мейхьо, после чего Джарреду предстояла встреча с членами лиги в обычном месте – уютной гостиной клуба «Уайтс».

– Постойте!

– Да? – В ее голосе невольно прозвучала надежда. Джарред потер рукой покрытый щетиной подбородок.

Не в его правилах было появляться в обществе дамы, не побрившись и не переменив рубашку. Но час был ранний, а дама, того и гляди, упорхнет из дверей, если он замешкается. Конечно же, все люди его круга в этот час еще спят в своих постелях. А те немногие, что еще не вернулись домой, выглядят не лучше, чем он.

– Если ничего другого не останется, я всегда смогу купить вам супруга.

Он просто пошутил, но Сара даже не улыбнулась.

– Если ничего другого не останется, я всегда сумею поручиться, что вы зря потратите деньги. До свидания, Джарред.

– Не спешите, – остановил ее Джарред. – Я провожу вас до гостиницы.

– В этом нет необходимости, – насупилась Сара. Но Джарред уже сбросил халат и взял со спинки стула сюртук. Сунув руки в рукава, он торопливо натянул его, забыв галстук, тоже висевший на стуле.

– Мы вместе доедем до «Иббетсона» в вашем экипаже. Я хочу убедиться, что вы благополучно добрались до гостиницы. А потом я возьму наемный экипаж и вернусь домой. – Он покосился на Сару. – Так меньше риска, что нас увидят вместе.

– Если вы просто найдете мне экипаж и позволите вернуться в гостиницу одной, риска будет еще меньше, – сказала Сара.

– Найти вам экипаж? – У Джарреда на мгновение замерло сердце, и он недоверчиво взглянул на нее. – Только не говорите, что вы приехали сюда в наемном экипаже. Одна и подобным образом одетая!

– Нет, конечно, – сказала Сара. – Мистер Бердуэлл высадил меня в начале Парк-лейн и вернулся в гостиницу.

– Высадил? Вас? Вы шли пешком от начала Парк-лейн? – Джарред не верил своим ушам. – В такой ливень?

– Это было меньше мили. И я добралась вполне благополучно.

– Вы насквозь промокли!

– Я промокла сразу же, как только вышла из гостиницы. Сильнее промокнуть было уже невозможно. Так что, если вы просто добудете мне экипаж, я больше не буду вам досаждать.

Джарред нервным движением запустил пальцы в волосы.

– Проклятие! Да вы сознаете, Сара, какой опасности подвергались?

– Я дошла до вашего дома за десять минут.

– Этого времени хватило бы с избытком, чтобы перерезать вам горло или изнасиловать.

– Вы, конечно, шутите, – хмыкнула она. – Это на Парк-лейн-то? В центре Мейфэра?

– Нисколько не шучу, – покачал головой Джарред. – Может, тут и центр Мейфэра, но грабителей и всякого сброда на улицах предостаточно. На прошлой неделе не успела леди Джентри с дочерью выйти из экипажа, вернувшись домой из оперы, как на них напали в трех шагах отсюда, приставили нож к горлу и обобрали за считанные минуты. – Джарред крепко взял Сару за локоть и повел к двери. – Я провожу вас до гостиницы, Сара, и не желаю больше слышать никаких возражений. Подождите. Я вернусь через мгновение. – Он открыл дверь и начал спускаться вниз, но тут же передумал и снова повернулся к Саре: – Дайте слово, что не тронетесь с места, пока я ищу экипаж.

Сара только покачала головой. Джарред зажмурился, скрипнул зубами и досчитал до десяти. Дважды.

– Ну, хорошо, – выговорил он наконец, протягивая руку. – Идемте со мной.

Но Сара снова покачала головой.

– Как прикажете вас понимать? Вы не хотите дождаться меня и не хотите пойти со мной. Вы еще чего-то ждете от меня? – догадался Джарред.

– Вы правы, лорд Шеппердстон.

Джарред вскинул брови.

– Может быть, речь идет о денежной ссуде?

– Именно. О ссуде, достаточной, чтобы заплатить кучеру. Потому что я вернусь в гостиницу одна.

Джарред внезапно широко улыбнулся:

– Ах, Сара, Сара! Что мне с вами делать?

– Дать мне несколько уроков, – напомнила ему Сара.

– Об этом не может быть и речи.

– Как угодно. Но я пришла, чтобы постичь науку обольщения, Джейс, и не уйду ни с чем.

– Боюсь, что все же придется, – сказал Джарред. – Я не собираюсь ложиться с вами в постель.

– Вам этого и не нужно, чтобы сдержать обещание.

– Обещание? – удивился он.

– Вы обещали поцеловать меня… – Сара тихо подошла к нему. Он тревожно наблюдал за ее приближением.

– А вы дадите честное слово, что дождетесь, пока я найду нам экипаж до «Иббетсона»?

– Только если вы дадите честное слово, что поцелуете меня как любовник, а не как брат.

Джарред не знал, каким образом, но она прочитала его мысли. Он противился неизбежному. Он понимал, что это только вопрос времени, и он непременно уступит ей. Кроме того, он просто устал бороться. Потому что ему так же не терпелось почувствовать вкус ее губ, как ей не терпелось приобрести первый любовный опыт.

Вздохнув, он привлек ее к себе.

– Ну, хорошо, Сара. Только не говорите потом, что я вас не предупреждал. – Он низко склонился к ней и помедлил в каком-то миллиметре от ее губ. – Потому что сейчас вы получите свой первый урок.

Глава 6

За секунду до того, как их губы соединились, Джарред сделал последнюю отчаянную попытку спастись. Он слегка подался назад, давая ей возможность выскользнуть из его рук. Но Сара не собиралась этого делать. Она встала на цыпочки, потянулась к нему всем телом, вскинула подбородок и приоткрыла рот…

Он взглянул на ее запрокинутое лицо, вытянутые трубочкой губы и потерял голову.

Сара старалась не закрывать глаз, пока лицо Джарреда приближалось к ней, но они закрылись сами собой, стоило ему накрыть ее губы своими. И вот, смешав свое дыхание с его, Сара воплотила в жизнь свою заветную романтическую мечту.

Ее наконец-то целовал Джарред Шеппердстон! И это было в тысячу раз восхитительнее, чем она рисовала в своем воображении. Она поразилась нежности, с которой он коснулся ее губ. Но тут же неожиданное движение его языка заставило ее испуганно втянуть в себя воздух. Его язык ласкал, дразнил, провоцировал. И несмотря на то что Сара смело рвалась в бой, Джарред догадался, что эта прелестная девушка никогда еще не целовалась с мужчиной.

И он понял внезапно, что решительно не хочет, чтобы она когда-нибудь целовалась с кем-то другим.

– Помоги мне, небо, – пробормотал он, отрываясь от нее на десятую долю секунды, прежде чем возобновить свои старания. Особое внимание уделил Джарред ее пухлой нижней губке, которую Сара то и дело закусывала, исследуя языком крохотные ссадинки, нанесенные ее острыми зубками.

Задерживая воздух в легких, он пил ее дыхание, проникая все глубже в ее рот. Он ощущал вкус виски и острую сладость невинности, и это сочетание пробуждало его глубоко запрятанные чувства. Он целовал ее то крепче, то нежнее, и снова крепче, прислушиваясь к ответной реакции, осторожно познавая горячую сладость ее рта.

На этом первом уроке он обучал ее всему, что сам постиг в искусстве поцелуя. И Сара оказалась превосходной ученицей. Она целовала его, проявляя недюжинный талант и энтузиазм, и это его одновременно подстегивало и изумляло. Она повторяла его движения и изобретала свои собственные и в считанные секунды превращалась из ученицы в наставницу. Призвав на помощь и язык, и зубки, она с ходу изобретала новые средства разжечь его. Джарред испытывал потрясение, смешанное с неподдельным наслаждением.

Мало-помалу Джарреда начала охватывать дрожь возбуждения. Но мысль о том, что он теряет власть над собой, не испугала его. Ему бы следовало броситься сломя голову назад в кабинет и накрепко запереть дверь, но он не сделал ничего подобного. Вместо этого он легко пробежал кончиками пальцев по ее стройной шейке, после чего погрузил пальцы ей в волосы, не отрываясь от ее губ.

Сара была несведуща в любовном языке, но тело ее знало все. Оно сразу распознало старый как мир призыв и охотно откликнулось на него. Ее грудь напряглась, соски затвердели и устремились вперед, стараясь быть замеченными. Мощный поток пронесся по ее телу и вызвал неумолимое томление по чему-то не поддающемуся определению.

Но она догадывалась, что он отлично знает, как избавить ее от этого томления.

Она тихо застонала и прижалась к нему в поисках облегчения, ни на секунду не прерывая поцелуя, следуя за ним, знакомясь с вкусом его губ, отражая выпады его языка.

Он услышал этот стон и забыл, что она невинна. Одной рукой он обхватил ее ягодицы, тогда как вторая проложила путь от вьющихся волос на ее затылке вниз по ее плечу и руке. Протиснувшись между их телами, его рука скользнула под ее плащ и сдвинула с ее плеча рубашку. После чего мягко обхватила ее податливую грудь.

Сара резко втянула в себя воздух от острого наслаждения, которое доставило ей это прикосновение. В ответ на ее вздох он захватил пальцами подол ее рубашки и потянул вверх. Она едва не вскрикнула от изумления, почувствовав его ладонь на своем обнаженном бедре. Неприличие этого жеста привело ее в смятение, но, тем не менее, она не отшатнулась от него. Она удобнее устроилась в его объятиях, уступая его рискованной игре, в ожидании новых головокружительных сюрпризов, нового чувственного опыта.

Джарред не стал ее разочаровывать. Он прижался к ее бедрам своими, давая ей почувствовать твердую выпуклость в его бриджах, когда входная дверь внезапно распахнулась.

– Какого дьявола! – воскликнул Джарред, которому в лицо вдруг повеяло холодным ветром.

– Доброе утро, мой мальчик. Знаю, что еще рано, но я увидел свет в окне и… – Лорд Роберт Мейхью кончил стряхивать дождевые капли с зонта и поднял глаза. – Силы небесные!

Джарред выпустил подол Сариной рубашки, но его крестный уже успел разглядеть весьма хорошенькую попку и стройную голую ножку.

Бросив один-единственный взгляд на стоявшую перед ним пару, лорд Мейхью быстро повернулся к ней спиной.

– Прости, Джарред, я предположил, что наша верховая прогулка не состоится при таком ливне. Но я никогда бы не подумал… Мне бы и в голову не пришло, что ты… – И, старательно прочистив горло, Мейхью снова возобновил поток извинений: – Я прошу прощения. Пожалуй, завтрак можно и пропустить. Я пообедаю позже в клубе.

– Постойте! Ради Бога! – Джарред затряс головой, словно желая прогнать наваждение. Что случилась с его привычным самообладанием? С его самодисциплиной? Со здравомыслием и добрыми намерениями? Он сделал то, что ни за что не соглашался сделать, и скомпрометировал девушку прямо в мраморном холле собственного дома, где их мог увидеть каждый пожелавший спуститься вниз по лестнице или войти в дверь с улицы, как вот, например, лорд Мейхью.

Слава Богу, что он давно отправил слуг спать и что они еще не пробудились, чтобы приступить к своим ежедневным обязанностям, иначе дежурный лакей вовсю насладился бы пикантным зрелищем. Как лорд Мейхью. Джарред так увлекся, целуя Сару Экерсли, что даже не слышал, как подъехал экипаж Роберта и как его крестный прошаркал башмаками по крыльцу.

– Я собирался отвезти Са… эту барышню домой, и нам нужен экипаж. Можно воспользоваться вашим?

– Ну отчего же нет, – откликнулся лорд Мейхью, жаждавший загладить неловкость. – Он стоит у крыльца, а кучер мой вполне надежен.

– Спасибо вам, сэр, – ответил почтительно Джарред и, слегка присев, подхватил девушку на руки. Роберт посторонился, давая им дорогу.

– Я скоро вернусь, сэр, – проговорил Джарред через плечо, направляясь с Сарой к двери. – Пожалуйста, будьте как дома.

– О, не беспокойся обо мне, – махнул рукой крестный. – Не спеши, мой мальчик. – Он понимающе улыбнулся: – Я подожду.

Сара спрятала пылающее лицо на груди Джарреда, когда кучер соскочил с козел, чтобы распахнуть перед ними дверцу. Джарред подсадил ее в экипаж. Сара села на сиденье лицом вперед и подождала, пока он усядется рядом.

– Куда изволите, сэр? – осведомился кучер.

– В «Иббетсон», – ответил лорд Шеппердстон. – Поезжайте вокруг парка. – Кратчайший путь в гостиницу лежал через парк, но в это время дня там было людно. Светские щеголи, возвращающиеся домой, тоже пользуются кратчайшим путем, а любители рано вставать, такие, как он сам и лорд Мейхью, а также члены лиги, которые в хорошую погоду катаются верхом по Роттен-роу, направляются сейчас в клубы к утреннему кофе.

– Думаете, он видел меня? – спросила Сара, когда экипаж отъехал от дверей Джарреда и влился в поток других экипажей.

Джарред догадывался, что его крестный видел достаточно, но не решился сообщить ей об истинных размерах бедствия.

– Только вашу ногу, – осторожно сказал он. – Но ни лица, ни… – Он вовремя спохватился и замолчал.

– Одну только ногу? Больше ничего?

– Часть ноги. И все.

– Вы уверены?

– Почти уверен, – ответил Джарред. – В любом случае беспокоиться не о чем. Лорд Роб – сама скромность.

– Лорд Роб? – переспросила Сара, чувствуя внезапную слабость.

– Да, – кивнул Джарред. – Лорд Роберт Мейхью. Мой дядюшка и крестный.

Сара закрыла лицо руками. Лорда Мейхью она никогда не видела, но с самого детства много раз слышала, как Джарред упоминает о нем.

– О Боже…

– Все в порядке, – утешил ее Джарред. – Он ведь вас не знает.

– Но он знал папу, – напомнила Сара. – Пусть не лично, но как приходского священника Хелфорд-Грин. Ведь папа крестил вас, и ваш крестный присутствовал при этом, не так ли?

– Полагаю, что так. – Джарред пальцем провел по набежавшим не ее лоб морщинкам. – Я не припомню деталей.

Но Саре его легкомыслие не передалось.

– Он может помнить тетю Этту.

– Вероятно. Лорд Мейхью знает множество людей. Но едва ли он вспомнит вашу тетушку после того, как видел ее однажды на моих крестинах. Это было тридцать лет назад. А если он и был знаком с ней, то скорее всего знал се как виконтессу Данбридж.

– Что, если он увидит меня с тетей Эттой? И поймет, кто я такая?

Если крестный Джарреда действительно узнает, кто она, то уговорит своего крестника принять правильное решение. Лорд Мейхью сможет убедить Джарреда найти ей защитника, опекуна или мужа. Сара невольно вздрогнула при этой мысли. Могло быть и того хуже… Поскольку Джарред считается со своим крестным, как ни с кем другим, лорд Мейхью единственный из всех способен заставить Джарреда жениться на ней. А меньше всего Сара хотела, чтобы Джарред Шеппердстон женился на ней против своей воли.

– Милая Сара! – Джарред взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. – Я, честное слово, не думаю, чтобы лорд Мейхью узнал вас по форме вашей ноги или по вашим прелестным ягодицам.

– Ягодицам? – взвизгнула Сара. – Вы, кажется, сказали, он видел лишь часть моей ноги.

– Я сказал, что почти в этом уверен, – поправил ее Джарред. – Но он… мог видеть и еще кое-что.

Лицо Сары приняло почти тот же густой цвет, что и ее медные волосы. Ей было достаточно знать, что крестный Джарреда видел ее голую ногу, чтобы залиться краской, но оттого, что он видел и ее голые ягодицы, она готова была покрыться сыпью с ног до головы.

– Это не годится, – сказал Джарред, непроницаемо глядя на нее.

– Что?

– Так краснеть при одном только предположении, что джентльмен мог видеть обычно скрытые одеждой части вашего анатомического строения. Тем более ввиду профессии, которую вы решились приобрести.

– Я краснею не оттого, что какой-то джентльмен видел части моего анатомического строения, – заявила ему Сара. – А оттого, что это был ваш крестный. Это то же самое, когда мой папа вошел на кухню, где я принимала ванну.

– Принимали ванну на кухне? – удивленно приподнял брови Джарред. – Как так?

Сара на миг зажмурилась, затем снова открыла глаза и улыбнулась. Она так давно знала Джарреда, что порой забывала о его богатстве и о том, как сильно различался их образ жизни.

– У нас дома были очень узкие лестницы, и невозможно было втащить лохань с водой в спальню. Когда мне хотелось понежиться в лохани, приходилось делать это перед кухонным очагом. Один раз, мне тогда было тринадцать лет, папа вошел на кухню, когда я там плескалась. Не знаю, кто из нас смутился сильнее. – Она скорчила рожицу. – Я думала, что не переживу этого. А папа неделю не решался посмотреть мне в лицо.

Джарред с шумом выдохнул воздух.

– А вы отдаете себе отчет, что, если обзаведетесь любовником, он получит право видеть вас и в ванной, и в любой стадии одевания или раздевания?

– Но вы – это совсем другое дело, чем папа или ваш крестный, – покачала головой Сара.

– Я не ваш любовник, – напомнил Джарред.

– Пока, – ответила она, придвигаясь к нему.

– Вы требовали, чтобы я научил вас целоваться, Сара, и я провел с вами один урок. На этом ставлю точку.

Она отвела взгляд и пожала плечами, изо всех сил притворяясь беззаботной, чтобы скрыть разочарование и обиду, которую он ей ненамеренно нанес.

– И этот урок очень был для меня полезен, Джейс. Теперь мне хватит на первое время опыта, до тех пор, пока я не найду другого мужчину, с которым продолжу мое обучение.

– Сара… – проговорил Джарред сквозь стиснутые зубы.

– Разве что вы передумаете.

– Я не собираюсь этого делать.

– Ну что же. Найдутся и другие охотники. – Она снова пожала плечами.

Он покосился на нее.

– В этом я нисколько не сомневаюсь, – тихо проговорил он. После поцелуя в холле он по-прежнему весь горел от желания. Это он-то! Джарред даже самому себе не хотел в этом признаваться, но ему все невыносимее становилось представлять Сару с каким-то другим молодым человеком. Он почувствовал, что его долг – предостеречь ее.

– На вашем месте я не стал бы связываться с молодыми людьми, – произнес он.

– Почему же?

– Молодые более заинтересованы в том, чтобы самим получить удовольствие, чем доставить его. Они непостоянны, падки на все новое, ведут беспорядочную жизнь, и многие из них не имеют своих денег, а живут на подачки, которые дают им строгие отцы.

– Все это к вам не относится, – отметила Сара.

– Я исключение, – признал Джарред. – Я хотел сказать, что для вас предпочтительнее немолодой любовник, вроде, например, лорда Мейхью. Он щедр, состоятелен и к тому же много лет как вдовствует.

– И он уже видел мою ногу и ягодицы, – добавила Сара. – А я уже это пережила. Значит, он мог бы продолжить мое обучение, не поднимая такого шума, который подняли вы. – Она в упор посмотрела на него. – А что, Джейс, вы собираетесь расхвалить меня перед ним, когда вернетесь домой? Или, наоборот, расскажете о моих недостатках? Вы предложите ему жениться – на мне или просто стать моим покровителем?

– Нет, у меня нет таких намерений, – сказал Джарред.

– А какие у вас намерения? – спросила она.

В голове у Джарреда промелькнула внезапная мысль, что за те минуты, пока они добираются до «Иббетсона», в экипаже можно успеть очень и очень многое… Мягкие сиденья обтянуты толстым бархатом, окна занавешены бархатными шторками. Внутри экипажа царит полумрак и уютная укромная атмосфера, и они с Сарой вполне могли бы… Джарред вздохнул. Он может лишить Сару невинности, а потом как ни в чем не бывало проводить ее до гостиницы. Он направит ее по тому пути, который она, согласно ее уверениям, выбрала, и никто ничего не узнает.

И все это без каких бы то ни было осложнений.

Джарред стиснул зубы. Он может получить желаемое, и никто с него не спросит. У Сары нет ни отца, ни брата, ни кузенов, ни опекуна, которые могли бы потребовать удовлетворения. Он в самом деле может стать ее наставником в науке любви. Может научить ее всему, что знает сам – о том, как дарить и получать наслаждение. А потом расстаться с ней, не испытывая чувства вины, поскольку Сара вовсе не желает быть маркизой Шеппердстон. Все, чего она от него хочет, – чтобы он стал ее первым любовником. Разве она не сказала ему, что он не отвечает ее представлениям о муже?

– Я намерен проводить вас до гостиницы, – произнес, наконец, он. – После чего вернусь домой, позавтракаю с лордом Робом и займусь обычными делами.

– И сделаете вид, что этим утром ничего не произошло?

– Именно так, – ответил он. Придется, правда, ответить лорду Роберту на ряд вопросов и встретиться с лордом Данбриджем по поводу прихода в Хелфорд-Грин.

– Ну что же… – Сара наклонила голову и посмотрела на него из-под ресниц. – Попробуйте.

– Гостиница «Иббетсон», – объявил кучер.

Сара открыла дверцу и выпрыгнула на мостовую, прежде чем Джарред или кучер успели ей помочь.

– Спасибо за урок, Джейс! – бросила ему Сара, захлопывая дверь перед его носом.

– Сара…

– Я стану с нетерпением ожидать следующего.

Глава 7

– Я здесь, – окликнул Джарреда из кабинета лорд Мейхью, когда четверть часа спустя тот вернулся домой, высадив Сару у гостиницы. Лорд Мейхью в полной мере воспользовался приглашением хозяина чувствовать себя как дома – он подбросил поленьев в камин, устроился в уютном кресле и положил ноги на кожаную кушетку. – Хендерсон принес поднос с кофе. Я налью тебе чашечку. Иди погрейся у огня.

Джарред с благодарностью принял из рук крестного кофе, взял с блюдца хрупкую фарфоровую чашку и прошел с ней к камину.

– Спасибо. И за кофе, и за то, что позволили воспользоваться вашим экипажем.

– На здоровье, – печально улыбнулся лорд Мейхью. – Это самое малое, чем я мог загладить свое несвоевременное появление.

Джарред отпил глоток кофе.

– Нет нужды извиняться, лорд Роб, – произнес он. – Барышня как раз собиралась уходить. Ваше своевременное появление удержало меня от непоправимой ошибки.

Лорд Мейхью приподнял бровь.

– Костюм барышни скорее наводил на мысль, что ошибка, о которой ты говоришь, уже была совершена накануне вечером.

– Это не так, – ответил Джарред. – Я сумел устоять и не уложил ее в постель. – Он сделал еще глоток. – Даже несмотря на ее костюм.

Лорд Мейхью поднял свою чашку.

– Поздравляю, мой мальчик. У тебя самообладание святого.

– Не поздравляйте меня. – Джарред отошел от камина ко второму креслу и опустился в него, а крестный слегка подтолкнул к нему кушетку, приглашая тоже ею воспользоваться. – Вы приехали как раз в разгаре нашего первого поцелуя.

– Тогда я рад, что смог оказаться полезным, – пошутил Роберт. – Судя по всему, ты был очень близок к падению. И весьма сомнительно, чтобы это произошло в постели.

– Как я уже сказал, ваше появление спасло меня от чудовищной ошибки, – поддакнул Джарред.

– Зачем же еще нужны крестные, если не затем, чтобы спасать крестников от чудовищных ошибок? – Он налил себе еще кофе, добавил в чашку два кусочка сахара и размешал ложечкой. – Я убедился на собственном опыте, что плотские желания часто противоречат требованиям здравого смысла.

Они погрузились в дружеское молчание, попивая кофе и глядя в камин на огонь. Спустя несколько минут Джарред снова заговорил:

– И я поступил правильно.

Лорд Мейхью не стал делать вид, что не понял его.

– Я знаю тебя с рождения, мой мальчик, и не помню, чтобы ты хоть раз поступил неправильно. – Он легонько ткнул носком туфли ногу Джарреда. – Иногда мне кажется, что ты уже с рождения знал, что правильно, а что нет, и как следует поступать в каждой ситуации.

Джарред поставил на поднос пустую чашку, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

– Это заблуждение, – пробормотал он тихо. – Я всегда только пытаюсь поступать правильно, но это не всегда удается.

– Сегодня тебе удалось, – напомнил ему лорд Мейхью.

– Да, – согласился Джарред и, открыв глаза, взглянул на человека, который всегда был ему больше чем отец. – Сегодня удалось.

– Ты совершил то, что считал правильным, и все же я не слышу в твоем голосе радости, – нахмурился лорд Мейхью. – Будь добр, объясни.

– Мне хотелось пасть! – откровенно признался Джарред. – Хотелось исполнить ее просьбу. Хотелось забыть о том, что правильно и что нет, забыть о чести, долге и уважении. Мне хотелось… ее.

– Тогда почему же ты не соблазнил ее? – спросил лорд Мейхью.

– Да потому, что я джентльмен! – с отвращением выговорил Джарред. – Потому, что всю жизнь придерживался кодекса чести и не смог ему изменить. Даже из-за нее. Тем более из-за нее. – И он затряс головой, желая привести в порядок мысли.

– Да, ты джентльмен, – подтвердил лорд Мейхью. – В этом сомневаться не приходится. Но ты к тому же холостой джентльмен. И, мой мальчик, тебе должно быть известно, что нет ничего бесчестного в том, чтобы позволить себе удовольствие, которое предлагают добровольно.

– Но только не тогда, когда, поступив так, я наверняка толкну ее на путь порока.

– Ты полагаешь, что она девственница? – Лорд Мейхью широко раскрыл глаза при мысли, что какая-то девица могла одурачить его крестника, притворившись невинной.

– Я это знаю точно.

– Потому что она тебе это сказала?

Джарред покачал головой.

– Потому что она пришла ко мне, чтобы взять урок обольщения.

– Она пришла сама? – снова нахмурился лорд Мейхью.

Джарред кивнул.

– А не ты послал за ней?

– Я не мог за ней послать, даже если бы хотел, потому что, пока она не появилась на моем пороге, я даже не предполагал, что она в Лондоне.

– И куда же ты отвез ее?

– Она остановилась в гостинице «Иббетсон». Туда ее и отвез.

– И ты видел, как она вошла внутрь?

Джарред задумался. Он высадил Сару у дверей гостиницы. Но вот как она вошла в гостиницу, не видел. Он перевел взгляд на крестного.

– Я ответил на ваши вопросы. Может быть, вы объясните, почему вы спрашиваете?

– Потому что после того, как вы уехали, я нашел это на полу твоего кабинета. – Лорд Мейхью вынул из кармана потертую визитную карточку и протянул ее Джарреду.

– «Пансион мисс Джонс для неустроенных женщин, – прочел Джарред вслух. – Лондон, Портмен-сквер, номер двадцать семь». – Он взглянул на лорда Мейхью. – Что-то я не припомню такого пансиона на Портмен-сквер.

– Потому что его там сроду не было, – ответил лорд Мейхью.

– Но дом двадцать семь по Портмен-сквер, ведь это же… – Джарред вскочил на ноги. – Черт возьми!

– Отсюда я заключаю, что эта юная барышня вовсе не девица, – подвел черту Мейхью.

– О нет, она девица, – сказал Джарред, направляясь к звонку, чтобы вызвать Хендерсона. – Но недолго ею останется. Особенно если наведается в дом двадцать семь на Портмен-сквер.

Хендерсон был уже тут как тут.

– Еще кофе, сэр? Или прикажете подать завтрак?

Джарред вопросительно взглянул на крестного, но тот покачал головой.

– Нет. – Джарред прошел к столу, торопливо написал две записки, затем промокнул и запечатал написанное. – Скажите Фентону, что мне нужна горячая вода для бритья, свежая рубашка и белье, да побыстрее. И позаботьтесь, чтобы это было отправлено немедленно. – Он протянул письма Хендерсону. – И, пожалуйста, скажите, чтобы приготовили и подали к крыльцу мой экипаж.

– Хорошо, сэр. – Поклонившись, Хендерсон вышел.

– Возьми мой экипаж, – предложил лорд Мейхью. – Так ты сэкономишь время. Я побуду здесь.

– Не могу, – сказал Джарред. – Он понадобится вам, чтобы добраться до Портмен-сквер.

– Мне-то зачем на Портмен-сквер?

– Затем, что мне необходимо прежде съездить в другое место, – объяснил Джарред.

– Но я все равно не узнаю особу, которую ты ищешь, – сказал лорд Мейхью. – Я видел лишь рыжие волосы, хорошенькую ножку и родинку на кругленькой попке.

– У нее есть родинка?

– Несомненно, – кивнул Роберт. – Родинка в форме сердечка, с правой стороны.

– Тогда спрашивайте рыжеволосую новенькую с родинкой в форме сердечка, – бросил ему уже на ходу Джарред, торопливо покидая кабинет.

– Она крашеная или натуральная?

– Натуральная, – крикнул с лестницы Джарред. – И заплатите сколько там потребуется, чтобы до моего прихода она сохранила невинность.

– Я маркиз Шеппердстон, – представился Джарред клерку, сидевшему за конторкой в вестибюле гостиницы «Иббетсон». – Насколько мне известно, у вас остановились леди Данбридж и ее племянница мисс Экерсли.

– Это так, лорд Шеппердстон, – признал клерк. – Мы счастливы, что леди Данбридж и мисс Экерсли в этом сезоне снова оказали честь нашей гостинице.

– Будьте добры, известите дам, что я пришел к ним с визитом.

– Я бы с удовольствием, милорд, но только дамы попросили не тревожить их до завтрака.

Джарред заглянул в общую столовую. Она была заполнена лицами духовного звания и учеными мужами, которых легко было распознать по их строгим черным одеяниям.

– Похоже, я приехал как раз вовремя. Я возьму кофе и подожду их туг. – Он кивнул на свободный столик.

Клерк щелкнул языком.

– Прошу прощения, милорд, но в данный момент мы подаем первый завтрак, и дамам сюда входить пока не позволено.

– Что это за первый завтрак такой? – изумился Джарред, досадуя на проволочку. Он уже предчувствовал, что, заехав в «Иббетсон», только зря потеряет время. – И почему дамам не позволено входить?

– Первый завтрак полагается только лицам мужского пола.

– Значит, будет и второй завтрак?

– Да. Но он подается только для лиц низших рангов: викариев, дьяконов, кураторов, юристов и клерков.

– А дамы допускаются ко второму завтраку?

– Высшее духовенство и господа академики не одобряют этого, но все же дамам дозволяется завтракать, если их сопровождают мужья или иные члены семьи мужского пола.

– И сколько времени осталось до второго завтрака? – спросил Джарред.

– Боюсь, что вы пропустили его, сэр, – ответил клерк. – Второй завтрак у нас начинается часом раньше первого, а третий завтрак, для служащих гостиницы, на полчаса прежде его.

Джарред едва не расхохотался над тем, что третьим завтраком здесь именуют первый.

– А как насчет дам, которых не сопровождают ни мужья, ни иные родственники мужского пола?

– Дамам без сопровождения мы обычно приносим чай или горячий шоколад с тостами прямо в их комнаты.

– А если они пожелают нечто более существенное, чем чай или шоколад с тостами? Есть какое-то время, когда дамы свободно допускаются в столовую?

– Ну, разумеется, – охотно кивнул клерк. – Завтрак для дам начинается ровно в час.

– Дня?

– Само собой, сэр. Сразу после него дамы приступают к утренним визитам.

Что за идиотские правила! Дамам, остановившимся в гостинице, приходится голодать полдня, прежде чем их допустят в общую столовую гостиницы, за пребывание в которой они заплатили деньги. Джарред принадлежал к привилегированному сословию и с рождения привык подчиняться его правилам, но иногда отказывался понимать их. Временами все казалось ему перевернутым с ног на голову.

Он бросил взгляд на висевшие на стене часы. Через четверть часа ему предстоит встреча с братьями по лиге, после чего необходимо зайти в военное министерство. Еще он пригласил лорда Данбриджа выпить до обеда кофе в «Шоколадном дереве».

– Вы могли бы передать письмо для леди Данбридж и мисс Экерсли?

– Несомненно, милорд. Для наших постояльцев эта услуга оказывается бесплатно.

– Вот и слава Богу, – пробормотал Джарред.

– Вы зарегистрированы в числе наших постояльцев, милорд?

– Нет, разумеется, – удивился Джарред.

– В таком случае боюсь, что я должен взять с вас шесть пенсов.

– Прекрасно.

– Деньги пожалуйте вперед, сэр.

Джарред порылся в жилетном кармане, достал кошелек с мелочью и положил на стойку шестипенсовик.

– Благодарю, сэр. – Клерк широко улыбнулся. – Если вы будете так любезны доверить мне ваше письмо, я позабочусь о том, чтобы его передали незамедлительно.

– Мне придется попросить у вас перо, бумагу и сургуч, – произнес Джарред обманчиво мягким голосом. – Чтобы написать письмо, которое вам надлежит передать.

– Очень хорошо, сэр, но, поскольку вы не являетесь нашим постояльцем, я должен буду взять с вас еще шесть пенсов. Вперед, сэр.

Джарред положил на стойку еще один шестипенсовик, взял письменные принадлежности и, устроившись за свободным столиком, начал составлять письмо. Попросив пробегавшего мимо официанта принести ему кофе, он нисколько не удивился, что одна чашка этого напитка стоит для господ, не являющихся постояльцами, шесть пенсов.

Интересно, подумал он, сколько еще денег сдерут с него, прежде чем он снова увидит Сару Экерсли?

Глава 8

– Что значит – он задерживается? – требовательно спросил Колин, виконт Грантем, когда Гриффин, первый герцог Эйвон, объявил, что Джарред прислал письмо, где предупреждал, что задержится. Грифф подчеркнутым жестом приложил руку к уху, потому что часы как раз пробили половину.

– Всегда для каждого бывает свой первый раз. Сегодня он наступил для Джарреда. Он опоздает.

– И он не один такой. – Колин огляделся. «Свободные братья» собирались на очередную встречу в клубе «Уайтс». В гостиной уже были приготовлены кофе, напитки и сигары на шестерых человек: трех основателей лиги – Гриффина, Колина и Джарреда и трех новичков – Дэниела, герцога Суссекса, Джонатана Маннерза, герцога Баркли, и Александра, маркиза Кортленда. Баркли расположился в кресле у огня, Кортленд занял угол массивного кожаного дивана. Но обычное место Суссекса пустовало.

– А где его светлость? Разве он еще не вернулся с континента?

Гриффин кивнул:

– Вернулся вчера, должно быть, поздно вечером, потому что я видел его на балу у его матушки. Не имел, правда, возможности с ним поговорить в этой толпе. Но видел его точно.

– Я тоже его видел, – подхватил Баркли.

– Ну и где же он тогда? – поинтересовался Колин.

Кортленд пожал плечами и потянулся к низенькому столику, чтобы налить себе кофе из серебряного кофейника.

– Я тоже вчера был на балу у герцогини, но приехал уже поздно и Дэниела не видел.

– Это не похоже на Суссекса, – сказал Колин. – Он знает, что мы сегодня утром встречаемся. Ему предстоит отчитаться перед нами о результатах поездки.

– Шеппердстон опаздывает, Суссекс вообще пропал, – суммировал Баркли. – Какое странное утро, господа.

Возникшая как тайное общество школьников, лига росла и менялась по мере того, как росли и менялись ее члены. Теперь ее главной задачей была борьба с Бонапартом, и действовала лига в тесном сотрудничестве с министерством иностранных дел и военным министерством. Секретная работа, которую осуществляли Колин, Джарред и Суссекс, велась под патронажем руководства Королевской военной коллегии и лично подполковника Гранта. Сам Грант собирал данные о военных действиях на Пиренейском полуострове, а Джарред, Колин и Суссекс занимались информацией более широкого охвата. Она анализировалась, шифровалась и дешифровывалась и включалась в состав донесений, которые ложились на стол отца Гриффина, герцога Уэймота.

Когда Гриффин стал национальным героем, принц-регент и премьер-министр предложили ему выйти в отставку с действительной службы в кавалерийском полку, и он согласился. Но отставка не означала уход от борьбы с врагом. И тогда как звание национального героя сделало его знаменитым, остальные «свободные братья» оставались по-прежнему не известными никому, кроме ближайших соратников.

Видное положение, которое занимали в обществе Джарред, Гриффин и Суссекс, требовало от них исполнения множества общественных обязанностей и большей щепетильности, чем от остальных членов лиги. Так, они не имели права финансировать и планировать акции тайной войны против Бонапарта, но, несмотря на это, были активными ее участниками. Все трое продолжали время от времени ездить на континент с важными поручениями. Только Колин, будучи всего лишь не особенно богатым виконтом, а потому не слишком заметной фигурой, мог действовать свободнее и рискованнее.

Но все изменилось, когда Колин женился на богатой наследнице. После того как вступили в брак двое из членов лиги, ей потребовались свежие силы. Пока Гриффин сражался в своем кавалерийском полку на Пиренейском полуострове, Джарред и Колин приобщили к своей деятельности Суссекса. Позднее, пока Колин совершал свадебное путешествие, остальные вовлекли Баркли и Кортленда. Таким образом, общество со вступлением в него еще двух новых членов – Джонатана Маннерза, одиннадцатого герцога Баркли, и Александра, второго маркиза Кортленда, – несколько расширилось. Но Джарред, Гриффин и Колин могли быть спокойны за сохранность своих секретов: новенькие были вполне надежными людьми.

Баркли и Кортленд вскоре частично разгрузили Колина, взяв на себя ряд его обязанностей. А Суссекс и Джарред совершали все секретные поездки, чтобы женатые члены лиги могли, оставаясь в Лондоне, заниматься общественными делами и уделять больше времени молодым женам.

Суссекс провел предыдущие два дня во Франции, выполняя очередное тайное задание. Он рассчитал время так, чтобы непременно успеть на бал, который ежегодно устраивала его мать. Гриффин и Баркли видели его на этом балу. Но ни Суссекс, ни Джарред до сих пор не объявились в клубе.

Джарред хотя бы прислал записку, что задержится. А о Суссексе вообще не было ни слуху ни духу. Это было на него не похоже и потому вызывало тревогу.

– А ты уверен, что видел именно Дэниела на балу у герцогини? – спросил Гриффина Колин.

– Абсолютно, – ответил тот.

– Говоришь, там была уйма народу? – Колин принялся по примеру Джарреда расхаживать взад и вперед по комнате.

– Просто тьма. – Гриффин хмуро взглянул на Колина. – Я за весь вечер так и не смог вас разыскать.

– Это потому, что нас с Джиллиан не пригласили, – ответил Колин.

– Как это – не пригласили? – удивленно воскликнули Кортленд и Баркли.

– Я всего лишь виконт.

– Да там были дюжины виконтов и виконтесс, – возразил Баркли.

– И твоя семья – одна из старейших и уважаемых в Шотландии, – добавил Грифф. – Грантемы и Макелриты получили свои титулы еще во времена Макбета.

– Это так. Но все это шотландские титулы, а разве англичане когда-нибудь – я не говорю о присутствующих – уважали шотландские титулы? – спросил Колин, по привычке грассируя. – Кроме того, всем известно, что за этими титулами нет ни гроша.

– Это когда-то так и было, – напомнил ему Гриффин. – Но твоя работа и женитьба на Джиллиан дали тебе возможность подкрепить титул деньгами. Большими деньгами. – Грифф провел рукой по волосам. Колин женился на Джиллиан Дэвис, дочери барона Картера Дэвиса, владельца льняных мануфактур, нескольких кораблей и приносящих баснословную прибыль торговых путей по всему миру. Отец Джиллиан стал одним из богатейших людей Англии, и за заслуги перед короной ему был пожалован титул барона. Но до сих пор его жену и дочь не слишком-то привечали в высшем свете.

– Конечно, одни только деньги для вдовствующей герцогини Суссекс мало что значат, ведь она всегда отличалась страшным снобизмом. Но не беспокойся ты из-за этого. Ты оказался в неплохой компании. Меня с Алисией пригласили потому только, что я герой сражения при Фуэнтес-де-Оньоро и его высочество наградил меня титулом герцога. – Он пристально взглянул на друга, пытаясь прочесть его сокровенные мысли. – И потом, узнай Дэниел, что его мать не включила тебя в список приглашенных, он пригласил бы тебя сам.

– Да знаю я, – рассмеялся Колин. – И не нуждаюсь в утешении, Грифф, можешь мне поверить. Мне приятней провести спокойный вечерок вдвоем с Джиллиан, чем продираться сквозь толпу светских львов и львиц во дворце Суссексов. И можешь быть уверен, что и Джиллиан чувствует то же самое.

Когда-то пренебрежение герцогини задело бы Колина, но теперь он совсем не чувствовал себя обойденным. Жаль только, что Дэниел расстроится, когда узнает, что его мать проявила неуважение к одному из его друзей. Но близилась первая годовщина их с Джиллиан свадьбы, а они испытывали слишком большое удовольствие от общества друг друга, чтобы страдать оттого, что пропустили главное светское событие года.

– Если Джиллиан и презирает что-то, так это снобизм, который царит в кругу герцогини.

Гриф вскинул руки в знак того, что сдается.

– Зато мы с Дэниелом нуждаемся в утешении. Считай себя счастливчиком, потому что твоя теша не вхожа в кружок герцогини, как моя, – улыбнулся он. – Мы с Алисией тоже предпочли бы остаться дома, как и вы с Джиллиан, да и Дэниел не любитель суеты, но… ему не повезло. Герцогиня – его мать. Он никак не смог бы отвертеться.

– Не представляю, как можно, вернувшись из подобной поездки, явиться прямиком на бал! – кивнул Колин.

– Со мной все то же самое, – мрачно заявил Джонатан. – Тетка не простила бы мне, не приди я на ее праздник. А если тетка расстроится, моя мать тоже расстроится. Эти две сестрицы похожи, как две горошины в стручке, и вместе они способны сделать мою жизнь невыносимой.

«Свободные братья» в самом деле, чувствовали себя братьями, но из них в родстве состояли только Суссекс и Маннерз. Их матери были сестрами. Мать Дэниела вышла замуж за герцога. Мать Джонатана – за младшего сына графа. До тех пор пока Джонатан неожиданно для себя не унаследовал титул своего дяди, он был всего лишь бедным кузеном, и тетка ограничивала его общение с собственным сыном.

Герцогиня позаботилась, чтобы Джонатан и Дэниел учились в разных школах. Джонатана отправили в Найтсгилд-Скул вместе с Гриффином, Колином и Джарредом, а Дэниел по примеру отца пошел в Итон. К счастью для Джонатана, Дэниел сам изо всех сил стремился к общению с ним и щедро платил Джонатану за сведения о Лиге свободных братьев. Джонатан спал на соседней с Джарредом кровати и неоднократно слышал обрывки разговоров о таинственной лиге и трех мальчиках, которые создали ее по образцу Круглого стола короля Артура. Он охотно делился информацией с Дэниелом, за что Дэниел отсыпал ему пригоршнями монеты и безделушки. Подвиги лиги вызывали восторг в кузенах, и оба мальчика мечтали сделаться ее членами.

На это потребовались годы, но вот, наконец, Суссекс и Баркли были приняты в общество и получили секретные прозвища. Так, Шеппердстон назывался Мерлином. Эйвон был Ланселотом, Грантем – Галаадом. Суссекс стал Артуром. Баркли сделался Бедивером, а Кортленд – Тристрамом.

– Как подумаю об этом, просто в дрожь бросает, – произнес Алекс.

– Знаю. Я же сам там побывал, – сказал Колин. – Уже сбился со счета, сколько раз, и даже если все проходит гладко, преодолеть одно только расстояние до побережья Франции и назад за два дня – это, я вам скажу, не шутка.

– Дэниелу пришлось гнать так, словно его преследовал весь ад, чтобы только успеть вовремя на маменькин праздник. Опоздать было никак нельзя. Он ведь герцог, и бал должен был состояться в его доме. – Грифф широко улыбнулся. – Представьте себе, как он плутал между экипажами, чтобы подъехать к собственному дому. Нет ничего странного в том, что он проспал.

За их спинами раздался протестующий возглас, и четверо «свободных братьев», обернувшись, увидели стоящего в дверях Джарреда.

– Шеппердстон!

– Я задержался вовсе не потому, что проспал, – возмущенно произнес Джарред. – Я вообще не ложился этой ночью и опоздал всего на четверть часа.

– Мы говорили о том, что проспал Суссекс, – сказал Колин. Он подошел к столику с кофе, наполнил чашку из серебряного кофейника и вернулся с ней к Джарреду. – А вовсе не о твоей бессоннице. – Он протянул Джарреду чашку. – Выпей-ка, а то вид у тебя в самом деле неважный.

И это было правдой. Карие глаза Джарреда покраснели, под ними залегли темные круги.

– Спасибо, – сказал он, с благодарностью принимая кофе.

– А чем ты занимался, Шеппердстон? Заглянул на бал к герцогине, а потом вернулся домой и засел за почту? – осведомился Баркли.

Джарред покачал головой:

– Не угадал. В отличие от всех вас я отклонил приглашение. – Он с улыбкой встретился глазами с Колином. – Как прошел праздник у ее светлости? Ты хорошо провел время с твоей очаровательной виконтессой?

– Мы просто отлично провели время, но только не во дворце Суссексов, – ответил Колин.

– Вы не пошли на бал? – нахмурился Джарред. Ежегодный бал герцогини был гвоздем сезона. Никому не приходило в голову отказаться от приглашения, кроме завзятых холостяков наподобие Джарреда, которым не нужно было завоевывать симпатию герцогини для того, чтобы укрепить свое положение в обществе. Напротив, постоянные отказы Джарреда почтить своим присутствием балы герцогини Суссекс делали его все более желанным гостем в лондонских салонах.

– Колин остался дома с Джиллиан, – ответил Грифф, чтобы избавить друга от повторных объяснений.

– Почему? – спросил Джарред. – Она, часом, не заболела?

– Нет, она прекрасно себя чувствует, – сказал Колин.

– Тогда какого черта ты не повел ее на бал к герцогине? Джиллиан там понравилось бы. Это самый грандиозный бал сезона и самый изысканный.

– Слишком изысканный, – ответил Колин.

Джарред нахмурился.

– Колин и Джиллиан не получили вовремя приглашений, – уклончиво ответил Грифф.

– Это почему? – Джарред посмотрел на кресло, в котором обычно располагался Суссекс.

Джонатан перехватил его взгляд.

– Ведь ты знаешь герцогиню…

– Да, я знаю герцогиню, – вздохнул Джарред. – Потому-то я и отказался. Она приглашает меня на свои торжества только потому, что я не женат и могу составить пару юным барышням, которым она покровительствует.

– Она приглашает тебя потому, что ты считаешься неуловимым, – поправил Алекс. – И она хочет во что бы то ни стало заполучить тебя.

– Она неплохо сохранилась, – сказал Джарред, делая вид, что не совсем верно его понял. – Но, на мой вкус, она все же старовата и чересчур деспотична. Она занимает более высокое положение в свете и никогда не позволит мне забыть об этом.

Кортленд даже поперхнулся кофе при мысли о том, что герцогиня Суссекс может разделить с кем-то ложе, пусть даже с Джарредом. По его мнению, рождение Дэниела было результатом непорочного зачатия.

Джарред взглянул на Колина и не смог удержаться от того, чтобы подколоть его.

– А ведь когда-то нас обоих считали неуловимыми. Очевидно, герцогиня решила наказать тебя за то, что ты связал себя брачными узами без ее помощи и одобрения, не то непременно пригласила бы тебя.

– Я предпочел брак с Джиллиан приглашениям герцогини, – хмыкнул Колин.

– А я предпочитаю оставаться свободным, – подмигнул Джарред Баркли и Кортленду. – В отличие от этих двоих, которые, конечно же, ухватились за ее приглашения и вчера вечером отважились шагнуть в пасть ко льву. – Он отхлебнул кофе и обвел взглядом присутствующих. – А я вот сидел дома и почти всю ночь занимался дешифровкой.

– И как, все успел? – спросил Колин.

– К сожалению, мне помешали. – Но Джарред не стал рассказывать подробностей, а друзья не стали его выспрашивать.

– Я полагал, донесения следует сегодня же утром передать в военное министерство, – осмелился напомнить Грифф.

– Так и есть. – Джарред повернулся к Колину: – Как ты думаешь, Джиллиан согласится?..

Вскоре после свадьбы Колин случайно узнал, что его молодая жена весьма искусна в разгадке всяческих головоломок, а также в дешифровке секретных кодов, и Джарред ничего не имел против, чтобы обращаться к Джиллиан за помощью в случае необходимости. Он ни минуты не сомневался в ее надежности.

– Она будет только рада помочь, – улыбнулся Колин.

Это была чистая правда. Жена Колина не знала истории создания Лиги свободных братьев и не была в курсе всей ее деятельности, но знала, что ее муж и его друзья занимаются серьезными и важными делами, связанными с войной на континенте. У Джиллиан был подлинный талант к расшифровке цифровых кодов. И она скорее умерла бы, чем предала мужа или другого члена лиги. За несколько месяцев Джиллиан сделалась тайным оружием Лиги свободных братьев и была счастлива, что имеет возможность внести свой вклад в борьбу с Бонапартом.

Джарред достал из кармана сюртука ключ от ящика стола.

– Бумаги я запер в верхнем ящике. – Он протянул ключ Колину. – Буду очень тебе признателен, если ты сам возьмешь их и передашь виконтессе. Позже я забегу к вам и заберу их по пути на встречу со Сковеллом. Скажи Хендерсону, что это я тебя послал.

Колин, кивнув, спрятал ключ в карман.

– Ну, так что же? – продолжал Джарред. – Где же, в самом деле, Суссекс? Хотелось бы узнать, почему он не пригласил Колина с его виконтессой на бал, а также послушать его отчет о проделанной работе.

– Не тебе одному этого хочется, – заметил Гриффин. Джарред сдвинул брови.

– Видишь сам, что Дэниела пока нет, – добавил Кортленд. – Последнюю четверть часа мы ожидали вас обоих.

– Прошу прощения за опоздание, – сказал Джарред. – Но возникло одно непредвиденное обстоятельство. И я написал его светлости… – он кивнул на Гриффа, – что меня задержало неотложное дело. Но Суссекс, по-видимому, не прислал никакой записки?

Грифф покачал головой. Он и Суссекс являлись самыми титулованными членами лиги, но Джарред был лидером, и оба герцога признавали его превосходство.

– Пока нет.

– Вы виделись с ним?

– Только прошлой ночью, – объяснил Грифф. – И то я видел его лишь мельком, в толпе гостей. Но пока я к нему пробирался, он исчез. – Он повернулся к Джонатану. – Вот и Баркли тоже его видел.

– Значит, он, по крайней мере, вернулся благополучно, – облегченно вздохнул Джарред. Он очень не любил посылать с секретными поручениями герцога Суссекса – случись с ним что, так потом хлопот и объяснений не оберешься.

– На этот счет ты можешь быть спокоен, – кивнул Грифф. – В Лондон его сиятельство вернулся целым и невредимым.

– Но где же он тогда? – спросил Джарред, обводя взглядом присутствующих.

– Никто не знает. Разве что проводил какую-нибудь леди домой после бала и остался у нее на ночь, а потом проспал, – ответил Баркли.

– Надо узнать, – решил Джарред. – У меня сегодня утром очень жесткий график. Возникли личные дела, не терпящие отлагательств. Через несколько часов я встречаюсь в военном министерстве с людьми, которым должен представить подробную информацию о перемещениях французских войск на побережье. – Он залпом допил кофе и поставил пустую чашку на серебряный поднос. – Поскольку нам нет смысла здесь задерживаться, давайте попробуем отыскать нашего странствующего Короля Артура прежде одиннадцати.

– С чего начнем? – спросил Кортленд.

– С чего угодно, только не с мадам Теодоры, – ответил Джарред.

– Почему? – спросил озадаченный Баркли. Все знали, что заведение мадам Теодоры было некогда излюбленным местом развлечений «свободных братьев».

– Потому что туда я направляюсь сам, – ответил Джарред. – Вечером снова встретимся здесь в обычное время.

– Ладно, – произнес Колин вслед покинувшему комнату Джарреду. – Наш Мерлин спешит по личному делу, не терпящему отлагательств.

Глава 9

– Что это значит? – Джарред швырнул потертую визитку на элегантный стол мадам Теодоры с позолоченной столешницей.

– Лорд Шеппердстон! – Мадам оторвала глаза от учетной книги и тепло, радушно улыбнулась. – Что, за чудный сюрприз. Если вы ищете лорда Мейхью, то он сейчас беседует с девицами в Зеленой гостиной. – Она доверительно подалась вперед. – Похоже, милорда интересуют рыжие девственницы втрое младше его.

– На самом деле, – процедил Джарред, – я ищу здесь пансион мисс Джонс для неустроенных женщин. – Он постучал карточкой по золоченой поверхности стола. – Согласно указанному здесь адресу, он расположен в доме двадцать семь на Портмен-сквер. Кажется, это ваш адрес, сударыня?

Слегка побледнев, Теодора протянула задрожавшую руку к карточке:

– Где вы это взяли?

– Ее обронили на пол в моем кабинете, – ответил Джарред.

– Но этого никак не может быть! – воскликнула Теодора. – Эти карточки мы рассылаем исключительно… – Недобрый блеск в глазах Джарреда заставил ее замолчать.

– Неустроенным женщинам? – предположил Джарред обманчиво мягким тоном.

– Да, – с вызовом подтвердила Теодора. – Мы рассылаем эти карточки женщинам, попавшим в трудные обстоятельства. Женщинам, которым некуда пойти.

– И вы по сердечной доброте встречаете таких женщин в вашем заведении с распростертыми объятиями.

– Я обеспечиваю им крышу над головой, кормлю их и одеваю, – проинформировала его Теодора. – И даже обучаю, если требуется. Я даю им домашний очаг, семью и дружеское общение.

– «Дружеское общение», как я понимаю, исключительно с мужчинами!

Бледно-голубые глаза Теодоры ярко вспыхнули.

– Как вы смеете судить меня, лорд Шеппердстон? Ведь вы были нашим чуть ли не самым частым и щедрым гостем.

– Клиентом, – поправил ее Джарред. – Будем называть вещи своими именами. Да, я был одним из ваших постоянных клиентов и исправно платил за предоставляемую мне возможность «дружеского общения».

– А я предоставляла вам возможность самого изысканного общения, достойного ваших денег, – парировала она.

– К моему большому удовольствию, – согласился Джарред. – Но, к своему стыду, я никогда не задавался вопросом, как мои партнерши пришли к тому, чтобы ими стать.

– В этом вы истинный сын своего класса, милорд.

Джарред вопросительно вскинул брови.

– Вы джентльмен, – пояснила Теодора. – А редкий джентльмен, привычный к удовольствиям, станет интересоваться, каким образом это удовольствие ему доставляется.

– Но теперь-то я знаю, что вы доставляете его, вовлекая неустроенных женщин в проституцию.

– Это экономика чистой воды, – не растерялась Теодора. – Если есть спрос, будет и предложение. Вы платите, я поставляю женщин, которые удовлетворяют потребности богатых джентльменов вроде вас. А вы как думали, откуда берутся эти женщины?

– Наверное, я был достаточно наивен и полагал, что эти женщины здесь потому, что им нравится быть здесь. Я не ожидал, что вы станете вербовать в свои ряды дочерей недавно умерших приходских священников.

– А почему бы мне и не вербовать дочерей священников? – Оттолкнув позолоченный стул, Теодора встала. – Я сама дочь священника. Мой отец – викарий.

– Вы? – опешил Джарред.

Мадам Теодора была миловидной, элегантной и искушенной дамой с льняными волосами и светло-голубыми глазами. Джарред знал, что она старше его лет на шесть, но и цвет лица, и фигура у неё были словно у юной девушки. Невысокого роста, она казалась выше благодаря безупречной осанке, а манера одеваться с исключительным вкусом еще больше усиливала иллюзию.

Она бегло говорила по-французски и еще на нескольких иностранных языках и гордилась тем, что приветствует своих посетителей на их родном наречии. Еще она была искусной музыкантшей и нередко услаждала слух гостей игрой на арфе или клавесине. Неизменно изящная и грациозная, Теодора обладала способностью заставить каждого своего гостя почувствовать себя самым желанным и значительным. Как в постели, так и вне ее. И этому же она учила своих девиц.

Ее дом на Портмен-сквер был не просто домом наслаждений, он был убежищем от неурядиц повседневной жизни. В этом месте мужчины отдыхали физически и морально.

Джарред несколько раз делил с Теодорой постель и был в курсе ее талантов, но его поразило открытие, что он совсем ничего не знает о ее прежней жизни.

– Я предполагал, что вы француженка, дочь французских эмигрантов…

– Ничего подобного. – Теодора расправила шелковое платье. – Во мне английского не меньше, чем в самой Темзе.

– …но чтобы вы оказались дочерью викария!

– Вы бы сильно удивились, узнав, сколько дочерей викариев здесь работает. Сколько их предпочло грех лицемерию. Священники с колыбели учат своих дочерей послушанию, почитанию и угождению. Из них получаются идеальные гетеры. – Она подошла вплотную к Джарреду и доверительно коснулась его руки. – Что вам непонятно, милорд? Как случилось, что мы сошли с пути истинного? Но кто-то из нас мог сделать это и по доброй воле.

– А вы? – спросил он.

Но она, вместо того чтобы ответить на его вопрос, задала встречный:

– Как вы полагаете, милорд, что происходит с теми женщинами, которые получили изысканное воспитание и образование, а потом остались без приданого и без средств к существованию?

– Если я и задумывался над этим, – ответил Джарред, – то скорее всего полагал, что они выходят замуж за тех мужчин, которых не интересует приданое.

Теодора фыркнула совсем как простая кухарка.

– Наверное, вы правы, лорд Шеппердстон, и некоторые из нас и правда выходят замуж. Но меньшинство. А незамужние часто кончают тем, что становятся гувернантками, компаньонками, экономками. И теряют целомудрие, когда хозяева дома решают с ними поразвлечься. Да, мы можем обзавестись покровителем, который поселит нас в уютном домике. Но обычно эти отношения длятся недолго. Джентльмены сплошь и рядом разоряются, а многие просто непостоянны. Лишь некоторые счастливицы способны, утратив покровителя, сами заняться бизнесом и сохранить за собой жилье.

– Но вы предпочли другую жизнь, – сказал он. – Видимо, в своих рассуждениях вы основываетесь на личном опыте?

– Может быть, – слегка усмехнулась Теодора. – Может быть, меня лишили целомудрия, когда я служила гувернанткой в семействе, отца которого я бы сюда на порог не пустила. – Она улыбнулась Джарреду. – Может быть, и я сначала отвергала такую жизнь, но, в конце концов, пришла именно к ней.

– Вы с ней примирились, – поправил ее Джарред. – Вы не пришли к ней добровольно.

– Я предпочла использовать то, что имею, наилучшим образом, – продолжала Теодора. – Я создала блестящий уголок отдыха и наслаждения. Изысканное место, куда охотно устремляются джентльмены с деньгами, чтобы разделить постель со мной или моими девицами. Я предпочла сделаться хозяйкой своей жизни. Клиенты в моем заведении проходят строгий отбор, и подонкам сюда путь заказан.

– А как же девушки, которых вы нанимаете? Разве вы даете им возможность выбирать, когда они приходят к вам в поисках крыши над головой? Ведь вы не предупреждаете их о характере вашего заведения? Разве это не обман?

– Я охотно принимаю всех желающих.

– И заставляете их зарабатывать на жизнь проституцией?

– Это одна из сторон нашей жизни, – напомнила Теодора. – И не бросайте в меня камень из-за того, что я извлекаю из нее выгоду. Я-то как раз и предлагаю девушкам выбор, и, поверьте, лорд Шеппердстон, он много лучше, чем место компаньонки, гувернантки или экономки, которыми по нескольку раз в неделю пользуются отцы, или взрослые сыновья, или их приятели и которым платят меньше двенадцати фунтов в год. И которых беспощадно выбрасывают на улицу без рекомендаций, если им вдруг случится забеременеть. Мои девочки зарабатывают в десять раз больше, кроме того, им позволено принимать подарки и денежные суммы непосредственно от джентльменов. Покуда они подчиняются правилам, они могут оставаться здесь сколько хотят или уйти, когда им вздумается. Они получают здесь необходимую медицинскую помощь, а их детей я пристраиваю в хорошие места.

– Если все обстоит так замечательно, почему вам приходится заманивать к себе новеньких?

– Потому что многие девочки находят постоянного покровителя. Другие уходят, чтобы самим устроить подобные дома, а некоторым необходимо время, чтобы оправиться после родов. – Она твердо встретила суровый взгляд Джарреда. – И потому что всегда находятся клиенты вроде вашего друга лорда Мейхью, которому требуются только рыжеволосые девственницы.

Оставив без ответа колкость мадам, Джарред решил, наконец, перейти к сути вопроса.

– Каким путем вы нанимаете девушек?

– Вам уже известно, как. Мы рассылаем карточки.

– Но как вы узнаете, кому именно их присылать?

– А это вас не касается, лорд Шеппердстон.

– Нет, касается, после того как такую карточку уронили на пол моего кабинета.

– И кто же ее уронил? – требовательно спросила Теодора.

– А вот это не касается вас, мадам, – вернул он ей ее слова. – Но вы мне расскажете, как карточки находят своих адресатов.

Она пожала плечами изящным движением, рассчитанным на то, чтобы привлекать внимание мужчин.

– Тут нет большого секрета. Я читаю некрологи, лорд Шеппердстон.

– Некрологи? – повторил он с таким выражением, словно слышал это слово впервые.

– Да, – подтвердила она. – Я выписываю несколько газет и журналов и обращаю особенное внимание на те заметки, где говорится о чьей-либо кончине. Особенно на извещения о смерти священников, имевших дочерей. И еще я внимаю слухам, которыми земля полнится. Стоит мне услышать о каких-нибудь молоденьких женщинах, которым некуда деваться, и я посылаю им письмо и визитную карточку. Я вовсе не убеждаю их прийти ко мне, я просто предоставляю им возможность сделать свой выбор.

– И вы, конечно, сразу же предупреждаете их о том, что от них потребуется? – Голос Джарреда сделался острым как бритва.

– Конечно, нет, – возразила дама. – Я даю им время привыкнуть к нашему распорядку, а уж потом ввожу их в курс дела.

– И сколько времени вы им даете?

– Вполне достаточно, – расплывчато ответила Теодора.

– И все-таки?

– Две недели.

– Две недели? – ужаснулся Джарред. – Вы даете им две недели на то, чтобы они смирились с потерей добродетели? – Он взглянул на Теодору так, словно видел ее впервые, затем повернулся и взялся за ручку двери. – Да простит вас Бог.

– Я не нуждаюсь в Божьем прощении, – резко ответила Теодора. – Это Он нуждается в моем.

– Я надеюсь, что вы оба получите то, в чем нуждаетесь, – проговорил Джарред, стоя в дверях.

– А как насчет вас, лорд Шеппердстон? – спросила она вызывающе. – В чем нуждаетесь вы?

– В глотке свежего воздуха, – ответил он. – Мне сказали, что этого лучше всего искать в Зеленой гостиной пансиона мисс Джонс для неустроенных женщин.

– В Зеленой гостиной вы не найдете ничего такого, что могли бы получить прямо сейчас, – предупредила она.

– Я найду там моего друга лорда Мейхью. Он, видите ли, пришел сюда вовсе не затем, чтобы подыскать себе девственную партнершу. Он пришел по моей просьбе, чтобы опередить других мужчин.

– Зачем?

– Видите ли, у меня вдруг появилась прихоть спасать рыжеволосых девственниц.

– Ты слишком задержался, – посетовал лорд Мейхью, когда Джарред переступил порог Зеленой гостиной. – Эти девицы оказались крепкими орешками. Счастье мне пока что не улыбнулось, а мадам Теодора за общение с каждой берет с меня принятую здесь почасовую плату.

Открывшаяся Джарреду картина заставила его рассмеяться. Лорд Роб играл в вист с тремя рыжеволосыми девушками, ни одна из которых даже отдаленно не напоминала Сару Экерсли. Он облегченно вздохнул.

– Познакомься, это Минна, Филлис и Джоан. – Представленные девицы кивнули Джарреду. – А это мой крестник. Лорд…

Но Джарред быстро покачал головой.

– Икс, – усмехнулся Роберт. – Икс, мой мальчик. Я уже час как играю в вист с этими дамами и сильно проигрываю.

– Проигрываете?

– Да и кто способен сосредоточиться на картах, когда вокруг такой цветник, – хмыкнул лорд Мейхью.

– Разве что святой, – предположил Джарред.

– Прямое попадание, мой мальчик, – признал Мейхью. – Но дело в том, что барышни отказываются принимать расписки, а наличные у меня на исходе.

Джарред вынул кожаный кошелек.

– Осторожно! – вскрикнул Роберт. – Спрячь кошелек, пока эти прелестные создания не придумали, как разлучить тебя с ним.

– Мне это не грозит. – Джарред вынул несколько фунтовых бумажек, передал их лорду Мейхью, после чего показал крестному пустой кошелек и повернулся к девицам: – Леди, все мои деньги теперь у него.

Девицы захихикали. Роберт положил карты картинками вниз и посмотрел на Джарреда:

– Ты нашел свою маленькую гостью?

– Нет, – ответил Джарред.

– И что же дальше? – Лорд Мейхью потер ладони.

– А это все девушки, которые…

– Минна, Филлис и Джоан – самые рыжие из новеньких, – кивнул лорд Мейхью. – А вот насчет того, как у них обстоит дело с… – он пожал плечами, – я не берусь судить об этом, если только не…

Джарред повернулся к молодым особам:

– Вы все пришли сюда добровольно?

Девицы дружно кивнули.

– А вы хорошо представляете, что это за заведение? – спросил Джарред.

– Сначала не знали, – ответила за всех Филлис. – Ну а теперь знаем.

– Ну и?.. – Джарред приподнял брови.

– Сначала мы думали, что это и правда пансион для неустроенных женщин, – сказала Джоан. – А на самом деле это дом развлечений для мужчин.

– И кто-нибудь из вас хочет здесь остаться?

– Я остаюсь, – заявила Минна. – Мне здесь нравится. Здесь лучше, чем там, где я жила раньше, и я не против отдать какому-нибудь мужчине мое целомудрие. – Она пожала плечами. – Говорят, мой дядя уже давно отнял его у меня. Я тогда была еще совсем маленькая.

Она и сейчас казалась очень юной, на вид ей можно было дать лет тринадцать. Похоже было, она твердо знала, чего хочет. Две другие девушки еще колебались.

– Если хотите, поедем сейчас ко мне домой, – предложил лорд Мейхью. – Я заплачу мадам Теодоре то, что вы ей должны, и помогу вам найти приличные места.

– В обмен на что? – спросили барышни.

– Вы сыграете со мной еще роббер и дадите мне шанс отыграться.

Глава 10

– Сара, я хочу знать, что происходит! – воскликнула леди Данбридж.

– Черт! – Сара уколола иглой свой нежный пальчик и выронила салфетку, над которой просидела все утро, делая вид, что вышивает. Лизнув капельку крови, выступившую из крохотной ранки, она исподлобья взглянула на тетку. – Ничего, тетя Этта.

– Следи за своим языком, дорогая, – заметила ей леди Данбридж.

– Прошу прощения, – пробормотала Сара.

– Твои извинения приняты, – нахмурилась Генриетта Данбридж, – а ответ – нет. – Услышав ее голос, Душка проснулся в своей корзинке, стоявшей под столом у Сариных ног, и тревожно поглядел на хозяйку.

– Простите, тетя Этта.

– Может быть, я и старею, но в маразм пока не впала и со слухом у меня все в порядке, – немедленно обиделась тетя Этта на попытку племянницы увильнуть от ответа на вопрос. – Я тебя знаю с рождения, и никогда у тебя на хватало терпения на рукоделие. И сегодня тоже не исключение. – Леди Данбридж поджала губы. – Ты едва взглянула на Душку и утром даже не сняла платок с птичьей клетки. Ты напутала с вышиванием и сидишь как на иголках. Ты сама расскажешь мне, что случилось, или я узнаю это из письма, которое пришло от лорда Шеппердстона? – Она помахала перед лицом племянницы сложенным листком бумаги.

– Джейс прислал письмо? – Сара протянула руку к листку.

– Вот именно, – подтвердила Генриетта, не позволяя Саре дотянуться до письма. – Оно адресовано леди Данбридж и мисс Экерсли. Его принесли вместе с шоколадом и тостами.

– Я что-то не заметила, – нахмурилась Сара.

– Оно лежало на подносе, – улыбнулась леди Данбридж. – Оно мне первой попало в руки. Мне показалось странным получить письмо от молодого человека, которого я не видела уже много лет и который никак не мог знать, что я в Лондоне.

– И что он пишет? – спросила Сара.

– Я его пока не распечатала, – ответила леди Данбридж. – И не собираюсь, пока не получу от тебя объяснений.

Сара глубоко вздохнула.

– Даже не знаю, с чего начать, – проговорила она, отводя взгляд.

– Начни с того, как прошлой ночью ты тайком покинула гостиницу, – сухо предложила леди Данбридж.

Сара изумленно раскрыла глаза.

– Я проснулась и увидела, что твоя половина кровати пуста, – продолжала леди Данбридж. – Сначала я подумала, что тебе понадобилось в уборную, но время шло, а ты не возвращалась, и тогда я решила, что ты убежала на свидание с мужчиной.

– Тетя Этта! – воскликнула Сара.

Тетка пожала плечами:

– Я даже понадеялась, что ты убежала на свидание, когда посмотрела в окно и увидела мистера Бердуэлла, который возвращался откуда-то на нашем экипаже.

– Вы неисправимы, – укорила тетку племянница.

– Ты не можешь упрекать старушку за желание увидеть тебя удачно пристроенной за хорошего человека, – моргнула тетушка.

– Никакая вы не старушка, тетя Этта, – возразила Сара. – Вы всегда будете молодой.

– Спасибо, душенька, но не уклоняйся от темы. Расскажи, что произошло после того, как я заснула, а ты ускользнула из гостиницы.

– Я навестила лорда Шеппердстона!

– Хвала Господу! – облегченно вздохнула леди Данбридж. – Я хотя и надеялась, что ты отправилась на свидание, но очень боялась, что тебе взбрело в голову явиться к племяннику моего мужа и попытаться доказать ему, что он поступил неправильно, выкинув нас из нашего дома.

– Я никогда не переступлю порог дома лорда Данбриджа добровольно, – уверила Сара тетю. – А уж ночью тем более.

– Я просто в восторге от твоих слов, – ответила леди Данбридж. – Особенно если ты намерена и дальше продолжать свои ночные визиты, причем в одной только ночной рубашке.

– Я не стала одеваться, потому что боялась вас разбудить.

– Попробуй еще раз, – предложила леди Данбридж. Сара нахмурилась. Тетя видела ее насквозь. Она всегда догадывалась, когда Сара говорила неправду или даже не всю правду до конца.

– Я не стала тратить время на одевание, потому что правда не хотела будить вас и надеялась пробраться назад в гостиницу так, чтобы никто не заметил моего отсутствия. И вы тоже. – Сара посмотрела тетке в глаза. – И еще я рассчитывала, что мне скорее удастся убедить лорда Шеппердстона помочь, если у меня будет что ему предложить.

– Что же ты ему предложила? – прищурилась на племянницу леди Данбридж. – И какую помощь ты надеялась получить от лорда Шеппердстона?

– Я предложила ему себя, – прошептала Сара. – Потому что хотела, чтобы лорд Шеппердстон помог мне стать куртизанкой.

Леди Данбридж закашлялась.

– Я и не знала, что это твоя заветная мечта. – Она тяжело уставилась на племянницу. – Я скорее могла бы поклясться, что твой путь – это супружество и материнство.

– Вот и он сказал то же самое, – призналась Сара.

– Кто?

– Дже… то есть лорд Шеппердстон сказал, что ничего не выйдет и что я создана, чтобы стать супругой. Что мне предназначено выйти замуж и родить детей.

– Значит, – вздохнула леди Данбридж, – ты так и не переросла это чувство. – Сара бегала за Джарредом Шеппердстоном с пятилетнего возраста.

– Переросла чувство? – Тетино выражение удивило Сару.

Генриетта пожала плечами:

– Но это случается, душенька. Люди перерастают свои чувства каждый день.

– А вы сами – переросли ваше чувство к дяде Кеду?

– Да, и я тоже, – откровенно призналась леди Данбридж. – У меня на это ушло четыре года.

– Что же произошло? – едва верила своим ушам Сара.

– После того как я поняла, что слухи не врут, я уже больше не могла его любить.

– Какие слухи? – А Сара-то полагала, что ее тетка была без ума от своего красавца мужа.

– Слухи, что он женился на мне только ради наследника. Первая его жена, как тебе известно, страдала бесплодием. Когда он начал ухаживать за мной, я поверить не могла своему счастью. Он был старше меня и невероятно красив, и к тому же виконт, а я лишь дочь баронета. Я безумно в него влюбилась и думала, что он испытывает ко мне то же самое. Он был нежным, пылким любовником, и я считала себя счастливейшей из жен.

Но вот прошло два года после нашей свадьбы, а детей все не было. Кельвин начал упрекать меня. Он стал холодным и сдержанным. Когда он стал то и дело уезжать в Лондон, я начала прислушиваться к разговорам о том, что у него там любовница. Это оказалось правдой, и более того – их отношения длились уже давно.

– И что вы стали делать? – Сара во все глаза глядела на тетку.

– Разве я могла что-то сделать? Ведь мы были обвенчаны. Мне оставалось только смириться. Я сказала себе, что с меня достаточно и того, что я виконтесса. Но на самом деле это было не так. Наверное, это глупо, но я продолжала мечтать, что все изменится. Я прекрасно знала о нравах, царящих в нашем обществе, но хотела быть любимой, и именно собственным мужем. Но, похоже было, что этому уже не суждено сбыться.

И тогда я решила, что не стану любить мужчину, который не любит меня. Я решила научиться обходиться без его любви, и после еще двух лет нашей совместной жизни, в течение которых он уже откровенно пренебрегал мною, мне это удалось. – Она взглянула в лицо Саре. – Я была замужем десять лет, и шесть из них притворялась счастливой. Я делала вид, что ничуть не возражаю, когда он надолго оставлял меня одну в Лондоне или нашем загородном доме. Но настал день, когда мне больше не нужно было притворяться. Я как раз гостила у вас в Хелфорд-Грин, когда мне принесли письмо, в котором сообщалось, что мой муж умер от удара в Лондоне… в объятиях своей любовницы.

– Неужели вы даже не злились? – спросила Сара.

– Я злилась на него за то, что он не ответил на мою любовь и заставил меня чувствовать себя нежеланной. Но еще больше я злилась на саму себя за то, что все эти годы выворачивалась наизнанку, любя мужчину, которому моя любовь была не нужна и который винил меня в своих неудачах. Когда заболела твоя мама, я с радостью переселилась к вам, чтобы помогать твоему отцу заботиться о тебе. Ты – дитя моей сестры, и я вижу в тебе дочь, о которой всегда мечтала. – Она улыбнулась Саре. – Моя злость умерла вместе с Кельвином. Если я сейчас о чем-то и жалею, так это о том, что хранила верность Кельвину с первого дня, как увидела его, до самой его смерти. Жалею, что у меня не хватило смелости предложить мужчине, который мне нравился, стать моим любовником.

– Это не так-то просто, – вздохнула Сара. – Очень трудно заговорить об этом и еще более неловко услышать отказ. – Она взглянула на тетку. – Лорд Шеппердстон категорически отказался выполнить мою просьбу.

– Ну, конечно, – ответила леди Данбридж. – Ведь ты девушка, а он человек чести.

– Вы его сто лет не видели, – напомнила Сара. – Откуда вы знаете, что он человек чести?

– Очень просто, – сказала леди Данбридж. – Если бы он им не был, ты уже не была бы девушкой.

– Я потому к нему и пришла, что хотела лишиться девственности, – возразила Сара.

– Ты надеялась, что, если предложишь ему себя, он упадет на колени, признается тебе в любви и попросит тебя стать его женой. И сбудется твоя заветная мечта.

– Откуда вы знаете? – изумленно приоткрыла рот Сара.

– Я достаточно долго живу с тобой и знаю, что ты безнадежно романтична. Я тебе никогда не рассказывала всей правды о моей супружеской жизни, чтобы ты как можно дольше цеплялась за мечту о великой светлой любви. Я так хотела, чтобы ты получила желаемое! Надеялась, что появится молодой человек и увлечет тебя и ты будешь любима, защищена, окружена заботой. Но этого не случится, пока ты не выкинешь из сердца лорда Шеппердстона.

– Но я не хочу выкидывать его из сердца, – возразила Сара.

– А если он сам не хочет там находиться? – рассудительно спросила леди Данбридж. – Любовь – вещь двоякая, она может обернуться как благословением Божьим, так и проклятием. Поверь, уж я-то знаю. Любить без взаимности – жалкий удел. Все равно как быть любимым кем-то, кого ты сам не любишь. Ты любила лорда Шеппердстона со всей чистотой и непосредственностью ранней юности. Но теперь ты совсем взрослая, а взрослая земная любовь редко бывает чистой и невинной. Это страстное сложное чувство, и его не дано понять тем, кто сам его не испытал.

– Я не умру до тех пор, пока не проведу ночь в объятиях Джарреда Шеппердстона! – заявила Сара.

– И ты довольствуешься одной ночью? – спросила леди Данбридж.

– Ну… это будет больше, чем просто одна ночь. Леди Данбридж задумчиво сжала губы.

– Ну, предположим, так и случилось. Предположим, ты добилась от него этой ночи, но он по-прежнему тебя не любит. Как же ты сможешь жить дальше и смотреть, как он живет своей жизнью без тебя?

– Никак. – Сара встала и бросила на подушку вышиванье. – Потому что я знаю, что он меня любит. Мы созданы для того, чтобы быть вместе. Мне остается только убедить в этом Джейса.

– И как ты собираешься это сделать?

– Понятия не имею.

Леди Данбридж улыбнулась. Сара всегда была преданной натурой, но и упрямой сверх меры. Стоило ей чего-то страстно пожелать, и она не успокаивалась, пока не добивалась желаемого. Вот Сара вбила себе в голову во что бы то ни стало выйти замуж за лорда Шеппердстона. Но к несчастью, он, по-видимому, не уступает ей в упрямстве.

– Ну, давай посмотрим, что он пишет. – Она сломала печать и прочла вслух: – «Леди Данбридж! Я прошу Вашего позволения навестить Вашу племянницу…»

У Сары отчаянно забилось сердце. Возможно ли, что Джарред все-таки передумал?

– «…чтобы обсудить с ней положение, в котором она оказалась, – продолжала леди Данбридж. – Поскольку необходимо присутствие третьего лица, я предлагаю нам всем вместе позавтракать в час дня в обеденном зале вашей гостиницы. Шеппердстон». – Леди Данбридж кончила читать письмо и протянула его Саре, чтобы племянница могла прочесть его сама. – Я уверена, что любовные послания лорд Шеппердстон сочиняет в ином духе.

Сара пробежала глазами письмо, сложила листок в маленький квадратик, спрятала его в вырезе платья со стороны сердца и неожиданно для самой себя хихикнула.

– Но я все-таки сохраню его… на всякий случай.

Леди Данбридж деловито потерла руки.

– Поскольку нам назначено время и место, следует хорошенько продумать наше поведение.

– Так вы поможете мне?

– Я бы очень хотела тебе помочь, – заверила ее леди Данбридж, – если эта помощь будет состоять в том, чтобы убедить лорда Шеппердстона, что ты и впрямь решила сделаться куртизанкой. Потому что помогать тебе осуществить это намерение я решительно отказываюсь.

– Я вовсе не хочу становиться чьей-то любовницей, – вздохнула Сара. – Мне только хочется заставить Джейса поверить, что я на это способна.

– Хорошо, – сказала леди Данбридж. – Если ты таким образом рассчитываешь привлечь его внимание, я, пожалуй, могла бы обратиться к одному-двум своим старым лондонским друзьям, которые не откажутся поучаствовать в комедии.

Глава 11

Ровно в четверть десятого утра Джарред стоял у лондонского дома Джиллиан и Колина по адресу: Парк-лейн, двадцать один. Бриттон, дворецкий, встретил его в дверях.

– Доброе утро, лорд Шеппердстон. Позвольте выразить удовольствие от того, что снова вижу вас.

Джарред снял цилиндр и плащ и вручил их Бриттону.

– Благодарю вас, Бриттон. Я также рад вас видеть.

– Лорд и леди Грантем ожидают вас, сэр, в малой столовой. – Он шагнул в сторону, пропуская Джарреда, закрыл входную дверь и повел гостя в малую столовую.

– Заходи, Джарред. – Колин поднялся со стула и указал рукой на стол: – Наливай себе кофе. Ты уже позавтракал?

– Не беспокойтесь обо мне, – сказал Джарред, несмотря на урчание в пустом желудке.

– И все-таки уделите несколько минут завтраку, лорд Шеппердстон, – попросила Джиллиан, а Колин, подойдя к буфету, возле которого на маленьких жаровнях подогревались закуски, принялся накладывать их на тарелку. – Мы с Колином все утро разбирали документы, которые он принес от вас. И только, наконец, собрались позавтракать, как пришли вы. – Она улыбнулась. – Мы будем рады, если вы к нам присоединитесь.

Джарред обвел взглядом комнату в поисках часов и нашел их на мраморной каминной полке на противоположном конце комнаты.

– Ровно в десять меня ждут в военном министерстве.

Джиллиан посмотрела на изящные часики в жемчужной оправе, пришпиленные к лифу платья.

– Все-таки позавтракайте с нами. Поверьте, мы ни в коем случае не позволим вам опоздать на встречу.

– Теперь ты можешь сдаться, наконец, – сказал Колин, ставя перед женой тарелку, после чего снова вернулся к буфету и принялся наполнять другую. – Это долг вежливости. Ты маркиз, она виконтесса. Мы не сядем завтракать, если ты не присоединишься к нам. Джиллиан очень проголодалась, я тоже, а судя по тому, как у тебя урчит в животе, ты вышел из дому натощак. Так что кончай вредничать и садись. Мы можем поговорить и за завтраком. Я за тобой поухаживаю. Что предпочитаешь? Яйца? Бекон? Ветчину? Почки? Копченую ирландскую сельдь?

– То же, что и вы с Джиллиан, – проговорил Джарред, усаживаясь.

Довольно кивнув, Колин принялся энергично наполнять тарелку всем понемногу.

– Чай или кофе? – спросила Джиллиан, ставя на стол еще одну чашку.

– Кофе… Только без сахара и без сливок, – предупредил Джарред.

Джиллиан налила ему из серебряного кофейника кофе, а себе чаю.

Колин принес тарелку Джарреду и в третий раз отошел к буфету, чтобы наконец позаботиться о самом себе. Но вот и он уселся рядом с женой и принялся за еду. Джарред расстелил на коленях салфетку, взял вилку и стал энергично есть, начав с яиц.

– Очень вкусно. – Он бросил взгляд на Джиллиан. – Спасибо за завтрак и за вашу помощь.

– В этой работе нет ничего сложного. Она скорее нудная, – сказала Джиллиан.

Но Джарред позволил себе с ней не согласиться. Он знал мужчин, которым не удавалось справиться с шифром, но жена Колина, видимо, снова преуспела, и с легкостью.

– И многое вы успели сделать за утро?

– Это как посмотреть, – ответил Колин.

Джарред вопросительно вскинул бровь.

– Мы зашифровали поддельные письма, которые курьеры повезут назад во Францию, причем использовали смесь старых шифров с новыми, – улыбнулся Колин жене.

– Это как же? – спросил Джарред.

– Вышло вполне убедительно, – заверил его Колин. – Наши письма собьют с толку всех, кроме разве что самых искушенных шифровальщиков.

– Мы зашифровали письма лишь частично, – сказала Джиллиан, – с таким расчетом, чтобы местами они легко могли быть расшифрованы. Это возбудит их аппетит. – Она радостно улыбалась, судя по всему, наслаждаясь сознанием того, что ее помощь приблизит разгром французов. – А потом добавили полную бессмыслицу.

Англичане считали необходимым разбавлять военную корреспонденцию, которую курьеры доставляли командующим, фальшивыми письмами, исходя из тех соображений, что если курьеры и будут перехвачены, то перевозимая ими информация скорее собьет неприятеля с толку, чем окажется ему полезна. Командиры, владеющие ключами к шифрам, были единственными людьми, способными распознать ложные документы среди подлинных. И только потому, что Сковелл, Кохун и их самые надежные агенты и доверенные лица, включая «свободных братьев», доставляли ключи к шифрам и шифровальные таблицы раздельно.

Было известно, что французы придерживаются сходной тактики. Шифровальные таблицы редко попадали в руки неприятеля, а расшифрованные документы, перехваченные у неприятельских курьеров, оказывались бессмыслицей.

– Надо же их чем-то занять на время, – сказал Колин.

– А как насчет писем, которые я начал расшифровывать? – спросил Джарред.

– Мы расшифровали все письма до конца, кроме одного, написанного исключительно тайнописью, – доложил Колин.

Джарред понял, о каком письме идет речь. Поскольку шифровка отнимала много времени и требовала мастерства, большинство писем писалось наполовину на французском, наполовину тайнописью. Кодировалась только самая секретная информация. С тех пор как «свободные братья» занялись дешифровкой, они обнаружили, что все послания неприятеля шифруются лишь частично. Политические документы, планы предстоящих операций и письма, в которых говорилось о передвижении наполеоновских войск, разумеется, шифровались более тщательно.

Большой шифр, которым пользовались французы, был довольно сложным. Из дюжины писем последней почты лишь одно было зашифровано полностью. Джарред потратил на него уйму времени и как раз бился над ним, когда появилась Сара. Он запер его в ящике стола, где оно и лежало до тех пор, пока Колин не забрал его себе после утренней встречи членов лиги.

– Удалось хоть что-нибудь сделать?

Прежде чем ответить, Колин откусил кусок бекона.

– Мы поняли, что письмо это написано Жозефом Бонапартом, королем испанским, одному из его подданных. Но кому именно, мы не смогли определить.

– К несчастью, – добавила Джиллиан, – король окружен исключительно подданными. Придется перебрать имена всех тех, кто нам известен из его ближайшего окружения, а на это уйдет время.

– Вы и так добыли больше информации, чем это смог бы сделать я, – сказал довольный Джарред.

– Просто ваша шифровальная таблица не вполне точна, – заметила Джиллиан. – В последней перехваченной партии писем код несколько изменился. Я взяла на себя смелость исправить несколько ошибок в письмах, которые вы переводили.

Джарред изумленно воззрился на нее. Но Колин только усмехнулся. Будучи главой лиги, Джарред привык считать, что справляется с французским шифром лучше любого из «свободных братьев». Но хотя Джарред и был хорошим дешифровщиком, Колин знал французский лучше его, а Суссекс расшифровывал письма точнее, тогда как Джиллиан делала работу быстрее и аккуратнее, чем все они. Она быстро замечала изменения в цифровом коде.

– Изменения небольшие, но в последней партии перехваченных писем они определенно есть. – Колин потянулся к кожаной папке, лежавшей на соседнем стуле, достал несколько листков бумаги и через стол передал их Джарреду. – Посмотри сам. Джиллиан составила список изменений и сделала новые таблицы для тех, кому они понадобятся.

– Похоже на шифр внутри шифра, – сказала Джиллиан. – Сложный цифровой код заключен в более простом.

Джарред нахмурился:

– Значит, Жозеф пишет кому-то из своих вассалов. И вы сумели это перевести?

Джиллиан покачала головой.

– Я разобрала несколько слов, но их недостаточно, чтобы понять смысл всего письма.

Джарред просмотрел исправленные Джиллиан таблицы:

– Более сложный код должен что-то означать. Но что?

– Он гораздо сложнее прежнего. В нем есть непонятные пробелы разной величины, и расположение цифр на первый взгляд кажется совершенно бессистемным. Но на самом деле здесь нет ничего случайного. Взгляните сюда!

Джиллиан указала сначала на группу цифр в одной части письма, затем на другую. – Если соединить цифры, взятые из разных разделов, то получается очень большое число. – Она записала число на бумаге. – Но это только часть общего рисунка. Все составные элементы что-то означают. Иначе к чему было менять шифр? Тут есть своя логика, но пока что я ее не разгадала.

Джарред быстро отправил в рот кусочек ветчины, отодвинул тарелку в сторону и разложил расшифрованные письма перед собой на столе.

– Пять тысяч. – Он указал на группу цифр. – А здесь одиннадцать, – ткнул он пальцем в другое место и посмотрел на Колина. – Может быть, мы перехватили документы, в которых говорится о состоянии казны? Речь идет о франках или о фунтах. Тут, кажется, нет никаких ссылок на военные действия… – Он хлопнул ладонью по листку. – Нам известно, что король Жозеф… – Джарред поморщился, произнося титул, который Бонапарт пожаловал своему старшему брату, изгнав с трона законного государя Испанского королевства, – вполне способен заказать припасы для очередного пира. Пять тысяч бочонков вина. Одиннадцать тысяч жемчужных пуговиц. Пятнадцать тысяч хрустальных кубков.

– Согласен с тобой, – кивнул Колин. – По крайней мере, речь точно идет не о кораблях и грузе. – Он подмигнул Джиллиан. – За прошлый год я многое узнал о корабельном деле. Тут нет никаких ссылок на захваченные порты или морские пути, которыми обычно пользуются французы.

– И ни на один порт захода, французский или какой-то другой, – добавила Джиллиан.

– А что это такое? – указал Джарред на таблицу.

– Сокращения, – поморщилась Джиллиан.

– Ваши или французские? – спросил Джарред.

– Французские, – ответила она, отпивая чай.

– И что они могут означать?

– Думаю, это части слов, беспорядочно вставленные в интервалы, чтобы сбить с толку противника. – Джиллиан снова всмотрелась в письмо и сморщила лоб. – Но я пойму, в чем тут дело. Мне нужно только время. – Она перевела взгляд с мужа на Джарреда.

Джарред улыбнулся ей:

– Не беспокойтесь, леди Джиллиан, вы и так за четыре часа проделали работу четырех мужчин.

– Меня мучает эта загадка, – призналась Джиллиан. – Я ни о чем не смогу думать, пока не разгадаю ее.

– Ни в коем случае не допускайте этого, – с серьезным видом предостерег ее Джарред. – Вы должны думать и о себе, и о муже, иначе он предложит мне поискать других помощников.

– Я не такой эгоист, – возразил Колин. – Ее талант слишком для нас важен.

– Это несомненно. – Джарред снова взглянул на каминные часы, залпом допил кофе, положил на стол салфетку, отодвинул стул, собрал письма и новые таблицы, сложил их и засунул в потайной карман сюртука. Потом поднял глаза на Колина. – Ты проследишь, чтобы папка и фальшивые письма вернулись к лорду Уэймоту?

Из Лондона к месту боевых действий почту доставляли как военные курьеры, так и тайные агенты. Джарред велел пришить к своим сюртукам потайные карманы. Он наклонился к Джиллиан и коснулся щекой ее щеки.

– Еще раз спасибо, леди Джиллиан, за завтрак и за то, что помогаете нам своим уникальным талантом. Джентльмены из военного министерства останутся очень довольны.

– Я провожу тебя, – сказал Колин.

Джиллиан понимала, что есть секреты, которые ее муж мог доверить только своим друзьям. Она перевела глаза на Джарреда.

– Мы обычно завтракаем в одно и то же время. Вы можете присоединиться к нам, когда вам вздумается, милорд.

Джарред расправил плечи и улыбнулся:

– Вы с Колином новобрачные. Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством.

– Об этом можете не волноваться, – успокаивающе улыбнулась ему Джиллиан. – Этого никогда не произойдет. Я всегда найду время для мужа. – Ее щеки слегка порозовели. – И всегда буду рада его друзьям, в какое бы время они к нам ни заглянули. – Она посмотрела Джарреду прямо в глаза. – А вам тем более, лорд Шеппердстон. Вам и его светлости герцогу Эйвону, ведь вы лучшие друзья моего мужа. Вы приютили Колина и помогали ему обеспечивать семью, чего не делал его отец. Вы самый верный его друг, и мы любим вас, как брата…

Джарред потупился, чувствуя, как краска заливает его щеки. Он, в самом деле, покраснел! Джарред, который в другое время просто отшутился бы, теперь краснел, как школьник. Колин, поняв, что стал свидетелем редчайшего события, поспешил отодвинуть стул жене, которая собралась встать из-за стола.

– А теперь, после того как я так неосмотрительно смутила вас своей благодарностью и заверениями в дружбе, я оставлю вас наедине с Колином, чтобы вы могли поговорить с глазу на глаз. – Она подставила Колину щечку для поцелуя и, погладив Джарреда по рукаву, удалилась.

Подождав, пока жена покинет комнату, Колин повернулся к другу:

– Ты не выяснил, куда запропал Суссекс?

Джарред растерянно моргнул. Колин не стал заговаривать об этом в присутствии жены, но он начинал сильно беспокоиться о Суссексе, и ему не терпелось узнать, нет ли новостей.

– Ты сказал, что едешь искать его на Портмен-сквер, двадцать семь, – напомнил он.

Джарред, побывавший по упомянутому адресу, совсем забыл навести там справки о Суссексе.

– Я был там, но Суссекса не видел, – сказал он.

– Ничего удивительного, – усмехнулся Колин. – Куда тебе было помнить о пропавшем Короле Артуре, когда тебя самого там ожидало неотложное дело. – Несмотря на то что сам Колин больше не испытывал ни желания, ни потребности наведываться в дом на Портмен-сквер, он был знаком с его обитателями и теми удовольствиями, которые ожидали посетителей за красной дверью.

Джарред пропустил мимо ушей беззлобный намек друга.

– А сам ты выяснил что-нибудь?

Колин покачал головой.

– Из клуба я направился прямо к тебе, чтобы забрать письма, и привез их сюда. – Он нахмурился. – Как ты мне сам велел. Помнишь?

– Конечно. – Джарред прокашлялся. – А Грифф, Баркли, Кортленд? От них ты не получал известий?

– Нет, ничего. – Колин внимательно взглянул на Джарреда. – У тебя все в порядке?

– Да. А почему ты спросил? – удивился Джарред.

– Да просто ты немного странно повел себя, когда Джиллиан…

Джарред задумчиво улыбнулся.

– Тебе очень повезло, – проговорил он. – Она истинная леди.

Колин не стал притворяться, что не понимает.

– Да, повезло. Да, она такая.

– В чем же секрет? – спросил Джарред.

– Какой?

– Твой и твоей виконтессы, Гриффа и его герцогини? Вы четверо, кажется, безумно счастливы.

– Так и есть, – подтвердил Колин.

– Но ведь вы добровольно надели на себя оковы, – напомнил ему Джарред. – И это на всю жизнь.

Колин улыбнулся:

– Мы женаты, а брак вовсе не так ужасен, как мы считали когда-то.

– Мой опыт заставляет меня придерживаться прежнего мнения.

– Это не так, если ты любишь, и если любят тебя, – просто ответил Колин.

Джарред, к его чести, удержался и не рассмеялся другу в лицо, но его слова требовали того, чтобы над ними задуматься.

– Мне не верится, что любовь возможна для таких людей, как… – Он едва не сказал «мы», но в последнюю секунду все-таки успел поправиться: – Как я.

Колин хлопнул его по спине, и они направились к двери.

– Дело в том, что ты еще не испытал ее. Но можешь мне поверить, любовь возможна для каждого из нас. Верим мы в нее или нет. Заслуживаем или нет.

Джарред повернулся к нему и протянул руку.

– Тогда мне заранее жаль женщину, которая меня полюбит. Мне сказали, что я не гожусь в мужья. «¦* Только когда он повторил эти слова Колину, он понял, насколько сильно они его уязвили. Он ждал, что Колин станет горячо возражать, но тот только рассмеялся.

– Ты сам удивишься, как быстро все изменится, стоит тебе встретить подходящую девушку.

– Мне уже стукнуло тридцать, – сказал Джарред. – Я слишком стар, чтобы кто-то смог меня изменить. – Он услышал, как на камине пробили массивные старинные часы. – И я опоздал на встречу.

Смех Колина проводил его до входных дверей.

– Ты уже меняешься, приятель, – произнес он. – Или наступил конец света. Потому что обычно пунктуальный маркиз Шеппердстон уже дважды опоздал за это утро.

Глава 12

Джентльмены из военного министерства с признательностью приняли доставленную Джарредом расшифрованную переписку. А специалисты из маленькой конторы на Эбчерч-лейн, искушенные в искусстве тайнописи, в чьи обязанности как раз входила зашифровка основной массы посланий для отправки на французское побережье, были приятно удивлены, узнав, что им весьма облегчили работу шифровальщики Джарреда. Особенно были благодарны за, исправленные таблицы и шифровку фальшивых писем.

Хотя с письмом, написанным целиком «большим шифром», справиться так и не удалось, всех чрезвычайно обрадовала информация, содержавшаяся в той части письма, которую они все-таки сумели перевести. Послание было написано собственноручно королем Жозефом Бонапартом. Его перехватили британские агенты. Значит, английское правительство теперь имело в своем распоряжении личный шифр короля Жозефа. Требовалось только время, чтобы подобрать к нему ключ. Аде шифровщики лорда Шеппердстона уже сделали львиную долю работы.

– Вы прекрасно справились, мой мальчик, – поздравил герцог Уэймот Джарреда, когда они вышли из кабинета.

– Спасибо, сэр. – Крайне приятно было услышать похвалу из уст отца Гриффина. Три года назад Джарред и Колин начали свою работу в военном министерстве под его руководством, вскоре после того, как Гриффин получил чин майора и вступил в одиннадцатый драгунский кавалерийский полк сэра Роли Джеффкоута.

Но Кохуну Гранту требовались молодые добровольцы, способные помочь в создании агентурной сети. Агенты должны были добывать информацию о передвижениях неприятеля и перехватывать переписку и донесения с фронта. Перехват почты включал также ее дешифровку. Джарред и Колин последовали примеру Гриффина и оставили теплые места у лорда Уэймота ради более опасной работы разведчиков.

Тайная Лига свободных братьев наконец-то оправдывала свое существование.

Герцог Уэймот сожалел о том, что лишился двух своих самых умелых помощников, но ему было понятно желание молодых людей быть там, где они нужнее. Когда Грант покинул Лондон, чтобы присоединиться к Веллингтону на континенте, Уэймот взял на себя часть его обязанностей по разбору захваченной неприятельской почты и передаче ее дешифровщикам.

Маркиз Шеппердстон и скромный человек в черном из канцелярии на Эбчерч-лейн были теми людьми, кому герцог передавал военную корреспонденцию регулярно. Оба они были исключительно надежны, и Уэймот это знал.

– Мое начальство осталось очень довольно доставленной вами информацией.

– Мне приятно это слышать, – сказал Джарред.

– Они были всем довольны, кроме вашего опоздания. – Уэймот посмотрел Джарреду в глаза. – А поскольку я не помню другого случая, чтобы вы куда-либо опоздали, я и сам был крайне удивлен.

– Простите, что заставил вас ждать, лорд Уэймот. Но я ничего не мог поделать. Я задержался, заехав за шифрами.

– Думаю, что это пошло на пользу дела, – сказал Уэймот. – Только не повторяйте больше подобного. Ведь на карту поставлена наша с вами репутация.

– Больше этого не повторится, сэр.

– Прекрасно. – Уэймот потер ладони. – Не стану спрашивать, как вы этого добились. Я знаю, что вам не следует открывать подробности вашей работы даже мне, но надеюсь, что вы поблагодарите ваших людей от моего лица.

– Непременно, сэр, – кивнул Джарред. Они подошли к карете Уэймота.

– Если желаете, я могу вас подвезти.

– Нет, спасибо, – ответил Джарред. – Мой экипаж стоит немного дальше.

– Хорошо. – Герцог сел в карету и предложил: – Мы с Гриффином обедаем сегодня в клубе. Если хотите, присоединяйтесь к нам.

– Я бы с радостью, – искренне ответил Джарред. – Но у меня сейчас встреча с виконтом Данбриджем.

Уэймот откровенно поморщился:

– Данбридж? Только не говорите, что он один из ваших. – Герцог протестующим жестом вскинул руку ладонью вперед. – Только не это!

Джарред покачал головой:

– Моя встреча с Данбриджем никак не связана с моей государственной службой, она носит сугубо личный характер. Речь пойдет о приходе и церковных землях в непосредственной близости от Шеппердстон-Холла, которыми владеет Данбридж.

– У вас проблемы с вашим соседом? – сдвинул брови Уэймот.

– Что-то в этом роде. – Джарред не стал сообщать герцогу подробности. А герцог не стал настаивать на них.

– Берегите свои тылы, – посоветовал он, помахав рукой на прощание. – Соседи могут оказаться истинным наказанием. Я слышал, что этот Данбридж настырный тип и не любит уступать.

Джарред слышал то же самое, причем неоднократно.

– Надеюсь, мы сумеем договориться по справедливости.

– Не скупитесь с ним, – посоветовал герцог. – Таким большим имением, как Шеппердстон-Холл, и без ссор с соседями управлять хлопотно, а если случаются ссоры, то и вовсе невозможно.

– Постараюсь, – пообещал Джарред вслед отъезжающей карете.

Меньше чем через полчаса Джарред сидел за уединенным столиком в «Шоколадном дереве», находящемся неподалеку от клуба «Уайте», и ожидал, когда появится Реджинальд Бланчард, четвертый виконт Данбридж. Джарред не был официально знаком с виконтом, но несколько раз видел его и знал людей, поддерживающих с ним приятельские отношения.

Джарред не потратил впустую время, расставшись с герцогом на углу Эбчерч-лейн и Ломбард-стрит. Он успел навести справки сразу в трех клубах: «Уайтс», «Брукс» и «Будлз».

Глядя на приближающегося виконта, Джарред гадал, насколько подтвердятся собранные им сведения и его собственные предположения.

– Я очень рад был получить ваше приглашение, лорд Шеппердстон, – произнес Данбридж, подходя к столику.

Джарред не был завсегдатаем «Шоколадного дерева», но он выбрал его, поскольку знал, что это излюбленное место встреч Данбриджа и его друзей.

– Спасибо, что пришли, лорд Данбридж. – Джарред поздоровался с виконтом за руку, затем кивнул на свободный стул, приглашая Данбриджа присесть. – Мне сказали, что вы любите это место. Я взял на себя смелость сделать заказ.

Пока официант ставил на столик кофейник со свежесваренным кофе и наполнял чашки крепким ароматным напитком, Джарред рассматривал виконта. В двери вошла большая группа посетителей, и официант, поставив в центр стола блюдо с пирожными и сдобой и горшочек масла, торопливо переключил внимание на вновь прибывших.

Реджинальд Бланчард, четвертый виконт Данбридж, был изящным, утонченным господином лет на десять старше Джарреда, с правильными чертами лица, темными, почти черными глазами, редеющими волосами, мягкими, с безупречным маникюром, руками и пристрастием к облегающим костюмам, ярким атласным жилетам и кружевным манжетам. Будучи преданным последователем Браммела, он проводил утро за укладкой волос и завязыванием галстука, а день – в «Шоколадном дереве», где, смакуя кофе с коньяком, обсуждал разные способы укладки волос и завязывания галстука.

Учился он в Итоне и окончил Тринити-колледж Оксфордского университета с весьма скромными успехами. Он был посвящен в духовный сан, но быстро расстался с ним и обосновался в Лондоне, где успешно делал карьеру денди. К несчастью, Бланчард не имел возможности безоглядно удовлетворять свою страсть к модной одежде и широкому образу жизни, пока не умер его дядя, третий виконт Данбридж, не оставивший после себя завещания.

Унаследовав титул, а вместе с ним землю и стабильный доход, четвертый виконт наконец смог удовлетворить свои амбиции и войти в круг приближенных принца-регента, пусть в качестве самого скромного друга.

Состоятельный, но ленивый, привыкший потворствовать своим прихотям, он впустую растрачивал отпущенные ему богатые возможности. Джарред считал, что такие, как виконт, бросают тень на понятие «джентльмен». Виконт воплощал в себе худшие черты своего класса, и Джарред невзлюбил его с первого взгляда.

– Должен признать, что ваше приглашение возбудило во мне некоторое любопытство, – сказал лорд Данбридж, усаживаясь. Взяв булочку, он аккуратно разрезал ее пополам, затем намазал обе половинки маслом. – Наши интересы никогда не пересекались, и движемся мы по разным орбитам.

Джарред позволил себе слабо улыбнуться в ответ на вступление виконта.

– Вы правы, я не принадлежу к вашему избранному кругу, но кое-что общее у нас все же есть.

– Да? – Данбридж откусил кусок булочки и запил глотком кофе.

– Мы оба владеем собственностью, – пояснил Джарред. Данбридж поставил чашку на блюдце и посмотрел на Джарреда.

– Но это можно сказать о подавляющем большинстве джентльменов, – заметил он.

– Согласен, – ответил Джарред. – Но не у всех джентльменов земли примыкают друг к другу в Бедфордшире.

– Разве по поводу наших бедфордширских земель между нами есть какие-то разногласия? Спорные вопросы?

– В некотором роде.

– В чем же суть спора? – спросил Данбридж. – Должен сознаться, что нахожу обсуждение проблем недвижимости весьма утомительным.

– Намерены ли вы сохранить за собой владение церковным приходом с земельным участком, прилегающим к дому священника в деревушке Хелфорд-Грин?

– Теперь я понимаю… – Данбридж сощурился. – А скажите, лорд Шеппердстон, каким образом это касается вас?

Джарред стиснул зубы, и на его щеке задергалась мышца.

– Я желал бы приобрести приход или взять его в аренду на длительный срок, если продажа не входит в ваши планы.

– А зачем вам покупать приход в Хелфорд-Грин?

– Мне он нужен, – кратко ответил Джарред. – Насколько мне известно, вы живете в основном в Сомерсете или здесь, в Лондоне. Приход в Хелфорд-Грин, граничащий с моими землями, – это единственная ваша собственность в Бедфордшире.

– Вы хотите владеть всем Бедфордширом, а не просто большей его частью, – заключил Данбридж.

– Я владею далеко не всем Бедфордширом, – процедил Джарред.

– Вы владеете всей территорией Хелфорд-Грин, – сказал Данбридж, – кроме приходского дома и земельного участка.

– Хелфорд-Грин – малая часть Бедфордшира, – сказал Джарред. – А я хочу всего лишь купить приход с землей.

Лорд Данбридж поставил локти на стол, соединил кончики пальцев и прижался к ним губами.

– С какой целью?

– Чтобы присоединить его к моей собственности.

– И это сделает вас полновластным хозяином Хелфорд-Грин! – Данбридж отхлебнул кофе. – Боюсь, что никак не смогу продать вам приход.

Джарред насупился. Он не притронулся к кофе и выпечке и только водил указательным пальцем по ободку своей серебряной чашки.

– Предлагаю хорошие деньги.

Данбридж глубоко вздохнул.

– Вам я не уступлю бенефиций ни за какую цену, лорд Шеппердстон.

– Могу я узнать, почему?

– Моя семья владела им много лет, – ответил Данбридж. – Я не хочу с ним расставаться. Вы, наверное, знаете, что я в свое время окончил Тринити-колледж и был рукоположен.

– Да, мне это известно, – ответил Джарред.

Данбридж улыбнулся.

– Я наслышан, что вы человек обстоятельный. Вижу, вы успели навести справки.

Джарред ответил на комплимент кивком головы.

– Я люблю знать, с кем мне предстоит иметь дело.

– Тогда знайте, что, хотя я ничего против вас не имею, мне отрадно думать, что частица Бедфордшира принадлежит кому-то еще, помимо могущественного маркиза Шеппердстона.

– Яснее не скажешь, – признал Джарред.

– И мне приятно сознавать, что я могу распоряжаться приходом в Хелфорд-Грин по собственному усмотрению. Как мне это будет угодно, – добавил он.

– И это позволяет мне поднять вопрос о назначении нового приходского священника, который будет преемником безвременно скончавшегося преподобного Экерсли.

– Так вы хотите купить приход, поскольку у вас есть кто-то на примете?

– Возможно, – ответил Джарред. – В любом случае маркизы Шеппердстоны всегда принимали участие в обсуждении кандидатур священника. На протяжении многих поколений мы являлись основными землевладельцами в Бедфордшире и патронами церкви в Хелфорд-Грин, несмотря на тот факт, что самим приходом мы не владели. – Джарред пожал плечами, напуская на себя безразличный вид. – По дороге сюда я надеялся, что смогу поправить положение и избавить вас от трудов по присмотру за отдаленной земельной собственностью, присоединив приход и участок к своему обширному поместью.

– Я как-то не считал вас и вашего отца особенно религиозными людьми, – довольно едко заметил Данбридж.

Джарред оглядел до смешного высокий воротничок виконта, тщательно завязанный галстук, облегающие панталоны и пестрый жилет, темные пряди волос, старательно зачесанные вперед в попытках скрыть залысины, и ответил в духе своего собеседника:

– Если судить по внешности, то скорее это я мог бы сделать подобный вывод о вас, Данбридж. – Он взглянул на него в упор. – Я, видите ли, был крещен и получил основы духовных знаний именно в этой церкви. Она занимает особое место в моих воспоминаниях, а поскольку вы наведываетесь туда крайне редко, мне непонятно, чем она так притягательна для вас. Видите ли, лорд Данбридж, хотя ваши предки и владели землей и ветхими остатками аббатства шестнадцатого века, они не сумели выделить денег на строительство этой церкви.

– И, тем не менее, церковь стоит на фундаменте аббатства, – самодовольно ухмыльнулся Данбридж.

– Потому лишь, что мой предшественник финансировал ее строительство – с той целью, чтобы сельчане могли там молиться. Церковь продолжает содержаться на мою десятину, как и на деньги людей, работающих на меня, а они составляют большинство прихожан. И я полагал, что владелец бенефиция примет во внимание все это прежде, чем назначит нового священника.

– Боюсь, что ваши притязания запоздали, лорд Шеппердстон, – произнес Данбридж сочувственным тоном, который ни в коей мере не отражал его истинных чувств, в чем Джарред нисколько не сомневался. – Мы уже назначили нового священника.

– Мы? – переспросил Джарред.

– Епископ Фултонский и я.

– Значит, слухи оказались правдой, – сказал Джарред опечаленным тоном, который также ни в коей мере не отражал его истинных чувств. Он взглянул в немигающие глаза виконта, отметив про себя, что в них есть что-то змеиное.

– Никогда бы не подумал, что по Лондону могут ходить слухи о таком незначительном предмете, как назначение нового викария в приход крохотной деревушки наподобие Хелфорд-Грин, – возразил Данбридж.

– О чем только не болтают в Лондоне! – заметил Джарред. – О каких только ничтожных предметах! – Он вновь принялся водить пальцем по ободку серебряной чашки, на этот раз в противоположном направлении. – Главное в слухах – их достоверность. Кажется, мне ничего больше не остается, как узнать у вас, можете ли вы их подтвердить.

Данбридж со смехом потянулся за второй булочкой.

– Но не думаете же вы, что я в курсе всех слухов, гуляющих по городу. Или в состоянии судить об их достоверности.

– О достоверности этих слухов вы, несомненно, судить можете, – заверил его Джарред, сознавая, что игра в кошки-мышки входит в решающую фазу. – Я слышал, что имя человека, которого вы выбрали в качестве нового викария, – преподобный Филипп Тинсли?

– Правильно, – кивнул головой Данбридж.

– И что вам о нем известно? – спросил Джарред.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду именно то, что спросил. Вы выбрали этого человека по какой-то конкретной причине. Что вы знаете о нем? Что он собой представляет? – настойчиво произнес Джарред.

– Он человек, преданный своему духовному сану.

Джарред вздохнул с преувеличенным облегчением.

– Вот это приятно слышать.

– Почему? – поинтересовался Данбридж.

– Я слышал, что ему требуется гувернантка, – улыбнулся Джарред.

Данбридж пожал плечами:

– Этого можно было ожидать. В конце концов, преподобный Тинсли – человек семейный, женат, имеет троих детей. Двух мальчиков и девочку, насколько мне известно.

– Двух девочек и мальчика, – поправил Джарред. – Полли, Пиппу, Пола. В возрасте семи, пяти и трех лет.

– Вы уже знакомы с ними? – удивленно раскрыл глаза Данбридж. – И у вас есть кандидатура, которую я мог бы порекомендовать семейству Тинсли в качестве гувернантки?

– Нет, пока таковой не имею, – ответил Джарред. – Я только хотел узнать побольше о характере этого человека, прежде чем брать на себя ответственность рекомендовать ему подходящую гувернантку.

– Вы прекрасно информированы, – заметил Данбридж, – если принять во внимание, что преподобный Тинсли с семейством только что прибыл на место.

– Вот как? – приподнял брови Джарред. – Я так понял, что преподобный со своим семейством уже вселился в дом священника и приступил к исполнению своих обязанностей.

Лорд Данбридж склонил голову.

– Я снова убеждаюсь, что источники, из которых вы черпаете информацию, достойны похвалы. – Он еле заметно улыбнулся. – О чем бы я ни заговорил, оказывается, что вам это уже известно.

– Вы могли бы рассказать мне, что стало с прежними обитателями дома священника, – предложил ему Джарред. – Преподобный Экерсли был моим другом и учителем, и я бы хотел узнать о дальнейшей судьбе его дочери и свояченицы.

– А разве ваши источники ничего не сообщают вам на этот счет? – деланно улыбнулся Данбридж. – Готов принять поздравления. Мисс Экерсли помолвлена и скоро выйдет замуж.

– За кого? – Джарред изо всех сил пытался не выказать собеседнику своей неприязни.

– За меня, разумеется! – воскликнул Данбридж. Джарреду показалось, что сейчас он забарабанит себе кулаками по груди, как самец гориллы, или вскочит на стол и закукарекает петухом.

– Она и леди Данбридж – вдова моего покойного дяди – в настоящее время живут в моем загородном доме.

Данбридж вдруг подался вперед и, хихикнув, словно школьница, добавил: – Бьюсь об заклад, ваши источники не упомянули об этом ни слова.

– Нет, не упомянули, – подтвердил Джарред. Как, впрочем, и о фантастическом воображении Данбриджа и его способности переходить в мгновение ока от едкой враждебности к задушевной откровенности.

– Здесь все вполне благопристойно, – сказал Данбридж. – Ведь она моя невеста, и с ней леди Данбридж в качестве компаньонки – разумеется, до нашей свадьбы.

– А потом?

– Потом я поселю леди Данбридж отдельно и стану выплачивать ей содержание. Не потерплю, чтобы родственники беспокоили нас во время медового месяца и учили, как жить.

– Вполне справедливо, – сказал Джарред. – И когда же состоится это счастливое событие?

– В конце сезона.

– В конце сезона? – Джарред скрипнул зубами. – Но почему не в начале? К чему эта отсрочка?

– Она в трауре по отцу, – напомнил Данбридж. – И Браммел сказал, что свадьба такого уровня, как наша с мисс Экерсли, просто не может состояться прежде, чем истечет полгода.

– Вы советовались с Браммелом по поводу вашей свадьбы? – Размах фантазии Данбриджа просто потрясал.

– Конечно, – сказал виконт. – Браммел как раз и навел меня на мысль о женитьбе. Он сказал, что мне следует жениться и обзавестись наследником прежде, чем мои холостяцкие привычки возьмут надо мной верх. Вот еще неделю назад он снова говорил об этом.

– Снова?

– Ну, да, – подтвердил лорд Данбридж. – Впервые, еще несколько месяцев тому назад, он упомянул о том, что моя будущая жена непременно должна быть сельской жительницей. Он сказал, что лучше всего, если это будет хорошенькая простушка, которая станет смотреть на меня снизу вверх и с которой в то же время не стыдно показаться в обществе. Впрочем, она обязательно должна испытывать тягу к сельской жизни.

– Вот как? Он, в самом деле, сказал все это? – Джарред никогда не мог понять, что привлекательного находят в Браммеле принц-регент и прочие представители высшего общества. Сам Джарред считал Джорджа Браммела – Красавчика Браммела, как все его называли, – утонченным манипулятором, использовавшим свой ум и тонкий вкус, чтобы дурачить тех, кто не имел ни первого, ни второго.

– Но когда я заговорил с преподобным Экерсли на эту тему, он ответил, что не считает нас подходящей парой, поскольку его дочь мечтает выйти замуж за кого-то другого, – пожал плечами лорд Данбридж. – Я, разумеется, сперва решил обратить свой взор в ином направлении, но потом понял, что окажу услугу мисс Экерсли, если избавлю ее от мучительной участи страдать по человеку, который не отвечает ей взаимностью. – Виконт пристально уставился в глаза Джарреду, изучая его реакцию. – А когда преподобный Экерсли внезапно скончался вскоре после нашего разговора, я счел это хорошим предзнаменованием и подтверждением того, что стою на правильном пути. Я решил посвататься к мисс Экерсли, и, к моей великой радости, она ответила согласием.

Джарред изо всех сил старался сохранить на лице любезное выражение.

– И вы после этого снова советовались с Браммелом?

– Разумеется, – подтвердил Данбридж. – Браммел исключительный знаток хорошего тона, и он ближайший друг принца-регента. Мы надеемся, что его преосвященство архиепископ Кентерберийский совершит обряд венчания, а принц-регент будет посаженым отцом мисс Экерсли.

– Это большая честь, – пробормотал Джарред.

– Это вполне осуществимо, – разглагольствовал Данбридж. – Мы бы предпочли венчаться в Лондоне, в Вестминстере. Но, как вам известно, принц любит завершать сезон в Брайтоне.

– И вы поедете в Брайтон?

– Ах, нет, – покачал головой Данбридж. – Если принц и архиепископ не окажут нам эту честь, церемонию проведет архиепископ Фултонский, а сквайр Перкинс, судья, согласен проводить мисс Экерсли к алтарю. – Он смерил Джарреда задумчивым взглядом. – Я не думаю, что вы согласитесь присутствовать…

– На венчании мисс Экерсли? – широко улыбнулся Джарред. – Ни за что на свете не пропущу это, событие. Только назовите день и час, и я явлюсь минута в минуту.

– Тогда мы непременно встретимся там, лорд Шеппердстон, – произнес Данбридж, – как только Браммел назначит дату. В том случае, если он, разумеется, решит, что ваше присутствие желательно.

– Почему оно может оказаться нежелательным? – спросил Джарред.

– Мне кажется, что Браммел не слишком к вам расположен, лорд Шеппердстон. Вы, по-видимому, взяли за правило проявлять к нему неуважение.

Проявлять неуважение? Джарред нахмурился. Он едва замечал этого человека. Ну конечно, Браммел, входя в гостиную, привык ожидать, что всеобщее внимание немедленно обратится на него, и равнодушие Джарреда к его появлениям мог расценивать как неуважение.

– Конечно, вы можете поправить дело, принеся свои извинения, – предложил Данбридж. – В конце концов, Красавчик Браммел – законодатель всего самого стоящего, что только есть в Лондоне. Его нерасположение вряд ли сулит выгоды.

– Да, вы абсолютно правы, лорд Данбридж, – сказал Джарред насколько мог покаянным тоном. – И поскольку я в самом деле хотел бы присутствовать на свадьбе мисс Экерсли, я приму все меры, чтобы это произошло.

– И это очень правильно с вашей стороны, потому что Красавчик непременно постарается сделать нашу свадьбу блестящей. Он всегда очень щедр к своим друзьям. Я уверен, что стоит вам повиниться перед ним, и он с радостью включит вас в список гостей. – Из слов Данбриджа скорее выходило, что женится он не на Саре Экерсли, а на самом Джордже Браммеле. – Как только вы уладите ваши с ним разногласия, я извещу вас о дате и времени свадьбы. – Он улыбнулся. – Готов спорить, что Браммел уже выбрал подходящий день.

– Будем надеяться, что он заодно выберет и жениха получше, – ответил Джарред. – Готов спорить, что если мисс Экерсли по завершении сезона и пойдет с кем-то к алтарю, то это будете не вы.

В глазах Данбриджа метнулась ярость.

– Ловлю вас на слове, лорд Шеппердстон. Я нисколько не сомневаюсь, что мисс Сара Экерсли в конце сезона станет моей женой. У нее нет другого выхода. Сейчас она в трауре. Двери лондонских гостиных будут закрыты для нее еще на долгих четыре месяца. А я уже предал гласности нашу помолвку. Кто же осмелится оспорить мое право на нее – тем более что она приехала в город без гроша в кармане и с престарелой теткой? Когда придет время, я предупрежу вас, чтобы вы сделали отметку в своем календаре. И поскольку вы уже так много знаете обо мне, вы должны знать и то, что я никогда не бросаю слов на ветер. – Он отодвинул стул. – Какой же свадебный подарок будет предпочтительнее? – Он прижал палец к щеке, притворяясь, что серьезно задумался. – Наверное, он должен быть вручен публично и в размере пятисот фунтов. Джарред пожал плечами:

– Согласен насчет публичности, но почему не в размере тысячи фунтов?

– Пожалуй, – ответил Данбридж, широко улыбаясь. – Спасибо за кофе и угощение, лорд Шеппердстон. Простите меня за неуместное веселье. Но ведь не каждый день получается одержать верх над маркизом Шеплердстоном. Браммел был прав, посоветовав мне отказаться от сделок с вами. Это доставило мне удовольствие.

– Ну, вам пока еще рано говорить о победе над маркизом Шеппердстоном, – ответил Джарред. – А что касается советов Браммела, я не дам за них и пенни.

– Приход в Хелфорд-Грин по-прежнему принадлежит мне, – торжественно отчеканил Данбридж. – А кому принадлежит приход, тому принадлежит и мисс Экерсли. Они оба в моем полном распоряжении.

– Надо же! – хмыкнул Джарред. – А мне говорили, что вы передали приход церкви.

– Это ненадолго.

– Именно так, – подчеркнул Джарред. – Также ненадолго, как и ваша будто бы имевшая место помолвка с мисс Экерсли. Потому что мои доверенные лица в данный момент как раз ведут переговоры о покупке прихода в Хелфорд-Грин с его преосвященством архиепископом Кентерберийским…

– Епископ Фултонский… – начал было Данбридж.

– Епископ Фултонский крайне нуждается в средствах на реставрацию Батского собора. Я был рад финансировать ремонт в обмен на его содействие в приобретении прихода и земельного надела. – Это был блеф чистейшей воды, но Данбридж ничего не знал об этом.

– Епископ не стал бы…

– Он это сделал, – возразил Джарред.

– Я заявлю протест в церковный суд, – пригрозил Данбридж.

– Это сколько угодно, – разрешил Джарред.

– И я настаиваю на выполнении условий нашего пари. Я занесу его в журнал клуба «Уайтс», где каждый сможет ознакомиться с ним. И, сочетавшись браком с мисс Экерсли, я буду рассчитывать на получение моей тысячи фунтов.

– Вы вправе рассчитывать на что угодно, – сказал Джарред, – Только пишите разборчиво и не ошибитесь в написании моей фамилии. Ш-е-п-п-е-р-д-с-т-о-н. Без «а». Два «е». Возможно, вам и присвоен духовный сан, но, по моим источникам, в Тринити-колледже вы провалились на экзамене потому, что не могли без подсказки написать слово «кошка».

– Можете забрать себе приход в Хелфорд-Грин вместе с землей. – Данбридж поднялся со стула. – И черт с вами. Он мне больше не нужен. Я получил, что хотел. Я получил мисс Экерсли.

Джарред сощурился.

– Вы можете похвастаться разве что богатым воображением, лживым языком и вульгарным жилетом. Больше ничем.

Глава 13

– Ты отбрасываешь уже четвертое платье, – сухо заметила леди Данбридж. – Такая нерешительность тебе совсем несвойственна.

– Тогда решите вы за меня, – подбоченилась Сара, стоя посреди комнаты в одной только длинной рубашке, черном коротком корсете и черных чулках. – Что мне лучше надеть?

Леди Данбридж взглянула на лежавшие на кровати платья. Все они были черного цвета. Два из черного муслина.

Одно из черного шелка. Еще одно из тонкого черного мериноса.

Саймон Экерсли всего два месяца как умер, и им не подобало вообще приезжать в Лондон. Но выбор у них был небольшой: или Лондон, или Хелфорд-Грин, а жить дальше в Хелфорд-Грин после случившегося в доме священника они не могли. Оставался Лондон. Здесь Сара могла найти себе в мужья кого-нибудь получше этого ужасного Реджи Бланчарда, который вознамерился заполучить ее в жены. И получше Джарреда Шеппердстона, этого закоренелого холостяка, в которого Сара давно влюблена.

Они были в глубоком трауре, и никто из друзей не мог позвать их даже на скромные домашние чаепития, а уж тем более на музыкальные вечера или балы, куда в другое время их бы непременно пригласили. И уж разумеется, никаких пригласительных билетов в «Олмак» они не получат.

Леди Данбридж тяжело вздохнула. Саймон Экерсли всегда больше думал о других, чем о себе. Как печально, что, обладая таким качеством, он умер в самом начале сезона. Его смерть и последовавший за ней траур делали их положение весьма затруднительным.

– То, которое ты примеряла последним, как будто вполне годится, – сказала она, наконец.

– Я не могу надеть его к завтраку, – отрезала Сара. – Оно такое… простенькое. И к тому же оно черное!

– Сейчас все твои платья черные. – Леди Данбридж оглядела свое собственное траурное платье.

Когда Саймон умер, каждая из них покрасила свои платья в черный цвет, кроме одного дневного платья, одного вечернего, двух ночных сорочек, двух комплектов белья и бальных платьев. И эти вещи избежали чана с черной краской только потому, что Генриетта не могла перенести мысли, что Сарин гардероб будет таким образом полностью погублен. Девочке не придется век ходить в трауре, надо подумать и о том времени, когда она сможет снова надеть цветное.

Сара посмотрела на часы, вытащила из шкафа еще одно черное платье, приложила его к себе и взглянула поверх него на тетку.

– Конечно, они все черные, но разного фасона и из разных тканей. Когда мы спустимся вниз на встречу с Джейсом, я хочу выглядеть как можно лучше.

Леди Данбридж снова вздохнула.

– «Мы» не станем встречаться с Джейсом внизу.

– Почему? – Сара бросила платье и резко повернулась к тете лицом.

– Потому что я встречусь с ним одна, – ответила та.

– Ох, ну, тетя Этта… – начала Сара. Она все утро думала о его поцелуях и о том, как снова увидит его и получит новый урок. Конечно, это не произойдет за завтраком, но по крайней мере она снова повидает Джейса!

– Я уже написала ему, что принимаю его приглашение. – Леди Данбридж было от души жаль племянницу. – Сара, дорогая моя, я понимаю, как тебе хочется увидеть твоего молодого человека, как ты разочаруешься, если не сможешь посидеть с ним за столом и насладиться его обществом. Но дело в том, что после этого письма молодого Шеппердстона я долго думала и решила, что пора сменить тактику. И лучше, если это будет исходить от меня.

– Не понимаю, – нахмурилась Сара.

– Ты с детства бегала за ним, – объяснила леди Данбридж. – Пока ты была ребенком, это было забавно. Но теперь, когда ты выросла, вы должны поменяться ролями. Заставь его побегать за тобой.

– Я пыталась это сделать прошлой ночью, – сказала Сара, убирая платья в шкаф. – Но ничего не вышло. Джейс никогда ни за кем не бегал.

– Потому что ему не было в этом необходимости, – ответила леди Данбридж. – Он молодой, привлекательный, богатый, неженатый маркиз, и женщины так и роятся вокруг него.

– Не похоже, что это изменится.

Леди Данбридж многозначительно улыбнулась.

– Ты и не представляешь себе, как сильно мужчина может хотеть изменить подобное положение дел, если только у него появится подходящий стимул.

– Когда я к нему пришла, он не захотел ничего менять, – напомнила Сара.

– Да, потому что ты пришла к нему сама, – сказала леди Данбридж. – И он не захотел стать пособником твоего падения. Не захотел обесчестить тебя и предать доверие твоего отца. Но держу пари, что наш маркиз куда ревнивее, чем он сам это подозревает.

– Джейс ничуточки не ревнив, – возразила Сара. – Он предложил помочь мне найти мужа, а если не получится, посулил просто купить мне его.

– В самом деле? Как интересно, – приподняла леди Данбридж изящно изогнутую бровь.

– Как унизительно! – вздохнула Сара. – Как будто я сама не способна найти себе мужа, если захочу.

– Начиная с сегодняшнего дня ты хочешь этого, – сказала тетя Этта, поправляя волосы и расправляя складочки на юбке.

– Но…

– Разве ты не видишь, дорогая? Ты слишком упрощаешь ему задачу. А в его жизни и так не много сложностей. Лорду Шеппердстону никогда не приходилось прикладывать к чему-то усилия. Все ему приносилось на блюдечке. Он не принял всерьез твою угрозу, поскольку привык думать, что ты с детства обожаешь его. Он знает, что ты никогда не осуществишь свой дикий план сделаться куртизанкой, потому что это его расстроит и потому что твоя любовь к нему по-прежнему неизменна. Он привык думать, что может на нее рассчитывать всегда.

– Она ему никогда не понадобится, – ответила Сара.

Леди Данбридж снова улыбнулась своей загадочной улыбкой.

– Да, он принимает твою любовь как должное, однако так приятно быть уверенным в чьей-то неизменной любви. Но дело в том, что он никогда не сделал ничего, чтобы ее заслужить, разве что дышал одним воздухом с тобой. Пора изменить картину. Мы заставим его завоевать твою любовь – или на худой конец поверить, что он может потерять ее, уступить кому-то другому.

– Например, лорду Мейхью, – пробормотала Сара.

– Кому? – немедленно насторожилась леди Данбридж, услышав это имя.

– Лорду Мейхью, – повторила Сара.

– Ты говоришь о лорде Роберте Мейхью?

Сара кивнула.

– А что такое с ним? – спросила леди Данбридж, снова подходя к зеркалу.

– Он крестный лорда Шеппердстона, – пояснила Сара. – Джейс сказал, что человек вроде лорда Мейхью будет мне лучшим покровителем, чем кто-то помоложе.

– Не сомневаюсь, что лорд Мейхью способен быть прекрасной опорой любой женщине. Молодой или старой.

Мечтательное выражение теткиного лица удивило Сару.

– Так вы с ним знакомы?

– Я была с ним знакома, – кивнула леди Данбридж. – Мы встречались много лет назад, когда оба были несчастливы в браке. – Она закусила нижнюю губу. – Я слышала, что его жена скончалась примерно годом раньше Кельвина.

– Что с ней случилось? – спросила Сара.

– По-видимому, она умерла от того же, от чего и твоя мама, – сказала леди Данбридж.

Сара поймала ее ускользающий взгляд и задала вопрос, который давно ее тревожил:

– А от чего все-таки умерла мама?

– Батшеба так и не оправилась после того, как потеряла ребенка. Она просто зачахла.

– Какого ребенка? – Сара резко втянула в себя воздух.

Неужели это возможно? Леди Данбридж сдвинула брови. Разве Сара жила все эти годы в неведении о причине смерти матери? Разве они с Саймоном не объяснили ей всего еще давным-давно?

– Я говорю о твоем младшем братишке… или сестренке, – тихо проговорила леди Данбридж. – Прости, дорогая, я полагала, ты знаешь. Твоя мама потеряла ребенка незадолго до того, как тебе исполнилось пять лет. – Она проглотила комок в горле и заморгала, чтобы сдержать слезы. Ее сестра ушла слишком рано и не видит, какой красавицей выросла ее дочь. – Она все слабела и однажды утром просто не проснулась.

– Я ее совсем не помню. – Саре всегда было стыдно в этом признаться, но она не могла вспомнить материнское лицо. – Помню только вас.

– Может быть, потому, что мы с твоей мамой были похожи. Когда она заболела, Кельвин как раз жил в Лондоне у своей любовницы, и я уехала из Сомерсета в Хелфорд-Грин. В отличие от мужа семья моей сестры нуждалась во мне. Я пообещала Батшебе, что позабочусь о тебе. А когда она умерла, я сдержала обещание и осталась в Хелфорд-Грин. – Генриетта поглядела в окно. – И в Сомерсет больше не возвращалась.

– Я всегда хотела, чтобы вы с папой поженились, – призналась Сара.

Леди Данбридж кивнула:

– Я знаю, но мы никак не могли бы это сделать, даже если бы и захотели.

Церковь запрещает брак между мужчиной и сестрой его покойной жены. Но леди Данбридж знала, что многие обходят этот запрет. Конечно, Саймон Экерсли был человеком строгих правил. Он не стал бы и пытаться. Даже если бы захотел.

– Но мы не хотели, – заговорила она снова. – Я любила твоего отца, как брата, и он испытывал ко мне сходное чувство. Господи! – Она вынула из-за обшлага платок и вытерла глаза, после чего взглянула на Сару. – Я становлюсь ужасной плаксой. Но я так давно не говорила об этом. – Тетя Этта пожала плечами и поморщилась. – Меня вывело из равновесия имя лорда Мейхью. Впрочем, я кокетничала с ним вполне невинно. Это никак нельзя сравнить с твоей давней страстью к его крестнику.

– Только по тому, насколько вам повезло со взаимностью, – сказала Сара, облачаясь в черное платье, которое она достала из самого дальнего уголка шкафа. – Или не повезло… – Она повернулась спиной к тете, и леди Данбридж с коротким смешком принялась застегивать ониксовые пуговицы на спине племянницы.

– Мы все изменим.

– Если бы это было так легко, – вздохнула Сара.

– Не будь неверующей, но верующей! – перефразировала Писание ее тетка.

– Я очень даже верю, что однажды Джейс поймет, что любит меня. А что касается того, чтобы он начал за мной бегать… – Сара пожала плечами. – В это я поверю, только если увижу своими глазами.

– А ты верь, – сказала тетя Этта. – Потому что это вот-вот произойдет.

В половине первого Джарред вошел в холл своего лондонского дома и окликнул камердинера. У него было всего полчаса на то, чтобы сменить рубашку, галстук, жилет и бриджи и успеть в гостиницу «Иббетсон» на встречу с Сарой и леди Данбридж.

– Сэр! – Хендерсон торопливо спешил ему навстречу. – Вы сегодня рано вернулись.

– Я сейчас же снова ухожу. У меня ровно в час встреча в «Иббетсоне», – сказал Джарред.

– Я знаю, сэр, – ответил Хендерсон. – Леди Данбридж ответила согласием на ваше приглашение вместе позавтракать. – Он посмотрел на Джарреда как-то странно.

– В этой гостинице завтрак для леди начинается в час дня, – пояснил Джарред.

– Разумеется, сэр.

– Больше для меня ничего не приходило? – спросил Джарред, направляясь через мраморный холл к лестнице.

– Нет, сэр.

Джарред резко остановился и взглянул на дворецкого:

– Совсем ничего?

– Нет, сэр.

– И от его светлости герцога Суссекса тоже?

– Ничего, сэр, – снова повторил Хендерсон. – А мы ожидаем от него письмо?

– Да, – ответил Джарред. – Потому что его светлость сегодня утром не появился в клубе.

Хендерсон знал, что такого еще не бывало.

– И никто не видел его после вчерашнего бала, – продолжал Джарред. – Да и на балу его видели только мельком. А сегодня его вообще никто не видел и не имел от него известий. Я бы решил, что он задержался во Франции, если бы Эйвон и Баркли не поклялись, что заметили его вчера во дворце Суссексов. И если бы вчера ночью он не завез сюда письма.

– Он не завозил их, сэр, – сообщил Хендерсон. – Он послал вместо себя человека.

– Это был Траверс? – назвал Джарред имя секретаря герцога Суссекса.

– Нет, – покачал головой Хендерсон. – Этого человека я не видел ни разу. Он сказал: «Король Артур велел передать гостинцы для Мерлина». Он вручил мне папку и головку сыра и вернулся к экипажу.

– Это был экипаж герцога?

– Нет, сэр, на том экипаже не было герба.

Джарред нахмурился.

– Письма были запечатаны. Я не заметил ничего указывающего на возможность подделки, и информация, содержащаяся в них, по-видимому, подлинная.

– Посланец произнес пароль слово в слово: «Что за бутерброд без сыра? А сыр без французского вина?» И при этом достал головку круглого французского сыра, – добавил Хендерсон.

Обычно «свободные братья» сами передавали почту Джарреду или в его отсутствие Хендерсону, но иногда это не представлялось возможным. И на такой случай был изобретен специальный код для каждой миссии, которым пользовались посланцы. Они должны были произнести особую фразу и передать некий предмет. Пароль и предмет оговаривались предварительно и назывались Хендерсону, который получал почту в отсутствие Джарреда.

Дворецкий выглядел растерянным.

– Неужели я ошибся насчет сыра? Или перепутал пароль?

Джарред покачал головой:

– Не вините себя, Хендерсон. Вы не ошиблись ни с паролем, ни с сыром. Этот пароль мы придумали перед поездкой герцога, причем сыр он сам выбрал в качестве опознавательного знака. Вчера Эйвон и Баркли оба видели его на балу. Но утром он не пришел в клуб.

– Его светлость никогда не пропустил бы встречу, разве что с ним что-то стряслось.

– И я так думаю, – сказал Джарред. Хендерсон подтвердил его худшие опасения. – Мы все очень волнуемся. – Он оглянулся на дворецкого: – Где же Фентон?

– Его нет, сэр. Сегодня четверг, его выходной день. Он свободен до вечера.

– Тогда идемте со мной. – Джарред побежал вверх по лестнице, на ходу стаскивая с себя сюртук и расстегивая жилет. – Мне потребуется ваша помощь, потому что чем скорее я позавтракаю с леди Данбридж, тем скорее займусь исчезновением Суссекса.

Хендерсон поспешил следом, подхватив на лету сюртук хозяина.

– Позвольте спросить, сэр, что произошло с вашей одеждой? Это была случайность?

– Никакой случайности, – ответил Джарред. – Это было сделано намеренно.

– Намеренно?

Джарред кивнул.

– Под конец нашего делового разговора в «Шоколадном дереве» я счел своим долгом указать лорду Данбриджу на то, что он проявил дурной вкус при выборе жилета. – Он слабо улыбнулся при этом воспоминании. – А он счел своим долгом облить меня кофе. – Тут он поморщился. – Весьма крепким кофе, к тому же щедро сдобренным коньяком.

– Мы потребуем у него удовлетворения, сэр? – ахнул Хендерсон.

Джарред покачал головой.

– Я первым оскорбил его. А порча костюма для меня еще не повод, чтобы вызвать человека на дуэль. Как бы сильно я его ни презирал.

– Но, сэр! Лорд Данбридж всего лишь виконт. А вы маркиз, и он оскорбил вас.

Джарред услышал в голосе Хендерсона неодобрение. Для представителей высшего сословия иерархия была весьма важной вещью. И такой же, если не еще более важной, представлялась она слугам.

– Правильно, – согласился Джарред. – Но оскорбление посредством чашки кофе нельзя назвать смертельным. К тому же это не по-джентльменски с моей стороны – вызвать Данбриджа после того, как я намеренно его спровоцировал. – Он развязал галстук и отбросил его в сторону. – На самом деле урон здесь небольшой. Моя честь нисколько не пострадала. А репутация моя не настолько хрупка, чтобы не выдержать оскорбления такого рода. Я очень удивился бы, если бы он не отплатил мне. Может, он и посвящен в духовный сан, но никак нельзя было ожидать, что он подставит другую щеку. – Достигнув верхней площадки, Джарред устремился по коридору в свою комнату. – К сожалению, я не угадал, в какую форму выльется его месть. Вот теперь придется потратить время на переодевание.

Войдя в спальню, Джарред направился прямиком к гардеробу. Открыв дверцы, он достал свежий сюртук, жилет и бриджи, затем вошел в туалетную комнату за рубашкой и галстуком. Отыскав бережно завернутые в папиросную бумагу рубашки, он принес их в спальню и положил на кровать.

Хендерсон включился в работу, оказывая активное содействие, где оно требовалось, разворачивал папиросную бумагу, расправлял свернутый галстук, а Джарред тем временем снял залитую кофе рубашку и натянул через голову новую.

Справившись с рубашкой, Джарред сел в кресло и стянул сапоги, затем испачканные бриджи и облачился в свежую пару. Взглянув на золоченые бронзовые часы на камине, он счел нужным поторопить дворецкого, который отгибал уголки воротничка и повязывал вокруг шеи Джарреда новый галстук.

– Быстрее, Хендерсон.

– Я стараюсь как могу, сэр.

– И все же поспешите, – велел Джарред.

– Тогда стойте спокойно, сэр. – Когда-то Хендерсон служил камердинером, но вот уже пятнадцать лет, как он исполнял обязанности дворецкого. Придание галстуку нужной формы было исключительно трудоемкой и кропотливой работой.

– Не могу, – сказал Джарред. Он чувствовал себя смертельно усталым и держался только благодаря нервной энергии. Стоит сейчас успокоиться, и он уже будет ни на что не годен, пока не выспится.

– Это, конечно, оттого, что вы пьете слишком много кофе.

Наблюдение Хендерсона вызвало у Джарреда улыбку.

– Этим утром я в самом деле злоупотребил им. – Он кивнул на залитую одежду.

– К тому же вы на ногах уже целые сутки, – напомнил ему Хендерсон.

– Да, я не чувствую особых преимуществ, рано начав день, – усмехнулся Джарред. – Все утро я только и делал, что опаздывал. Не хотелось бы закрепить эту привычку.

Признание лорда Шеппердстона просто ошеломило Хендерсона. Его милость с детства усвоил, что точность – вежливость королей. Ему с колыбели внушали, что джентльмен никогда не заставляет ждать других джентльменов. В результате лорд Шеппердстон не опаздывал никогда и никуда.

– Прошу прощения, сэр, – извинился Хендерсон, ловко фиксируя свободный узел и расправляя длинные концы галстука. – Я также нисколько не желаю содействовать вашим опозданиям. Ведь поистине…

– Точность – вежливость королей, – процитировал Джарред. Застегнув жилет, он побрызгался немного своей любимой хвойной туалетной водой, чтобы отбить запах кофе. Жаль, что нет времени принять ванну. Об этом сейчас не может быть и речи. Он и так надеялся, что Сара и ее тетушка, как большинство женщин, склонны опаздывать на встречи. Часы снова притянули его взгляд.

– Некоторое время меня можно будет найти в обеденном зале гостиницы «Иббетсон». Если поступят какие-то известия от нашего Короля Артура, немедленно пошлите за мной.

– Непременно, сэр.

– Спасибо за помощь, Хендерсон. Я боялся, что снова опоздаю, но у меня в запасе целых восемь минут.

Глава 14

Джарред опаздывал!

Леди Данбридж разгладила лиф платья и поерзала на неудобном стуле. Стул, однако, был всего лишь второстепенным источником дискомфорта, который она испытывала, ловя на себе пристальные мужские взгляды с того момента, как прошла через холл и вошла в общую столовую без сопровождения.

Общая столовая радушно принимала одиноких дам в течение двух часов, отведенных на дамский завтрак, но этого нельзя было сказать о расположившихся здесь джентльменах. Дамы без сопровождения, судя по всему, вызывали их крайнее неудовольствие.

Леди Данбридж, уже некоторое время нетерпеливо постукивавшая ногой по полу, бросила взгляд на стенные часы. Прошло две минуты с тех пор, как она смотрела на них последний раз.

В своем письме маркиз Шеппердстон просил, чтобы они с Сарой не опаздывали, и она выполнила его просьбу. Это он опаздывал уже на десять минут.

Леди Данбридж поманила официанта и попросила дать ей бумагу и чернила.

– Надеюсь, это предназначалось не для меня!

Леди Данбридж подняла взгляд и встретилась с карими глазами маркиза Шеппердстона.

– Вообще-то именно для вас, – сдержанно произнесла она. – Я собиралась написать вам записку и вернуться к себе в номер. Может быть, вы не обратили внимания, лорд Шеппердстон, но я здесь единственная дама без провожатого и чувствую себя очень неловко.

Джарред склонился над ее рукой.

– Весьма сожалею, что мое опоздание причинило вам неудобства, леди Данбридж. Но обстоятельства задержали меня. – Обстоятельствами, задержавшими его на этот раз, был перевернувшийся фургон с фруктами, приостановивший движение по всей Парк-лейн. Джарреду пришлось добираться в объезд длинной дорогой. – Надеюсь, вам недолго пришлось меня ждать?

– Десять минут, – ответила леди Данбридж. – Я пришла ровно в назначенное вами время. А вы опоздали.

Не было смысла отпираться. Он в самом деле опоздал. Опять. Леди Данбридж заслуживала его извинений.

– Я еще раз прошу великодушно простить меня. – Он положил руку на спинку стоявшего напротив стула. – Вы позволите?

Помедлив секунду, она величественно кивнула:

– Пожалуйста.

Джарред сел и подозвал официанта.

– Желаете позавтракать?

Она покачала головой:

– Спасибо, с меня будет довольно чашки чаю с печеньем.

– Чаю и печенья для леди, – велел Джарред.

– А для вас, сэр?

– Я уже позавтракал, – сказал Джарред. – Но вы принесите еще одну чашку чаю для второй леди, которая сейчас к нам присоединится.

– Сара не присоединится к нам, – возразила леди Данбридж. – Ни сейчас, ни после.

– Вот как? – потрясенно спросил Джарред. Он не мог скрыть разочарования, услышав, что Сара не спустится к завтраку. – Почему?

– Она отдыхает, – улыбнулась леди Данбридж.

– Отдыхает? – повторил он, выпрямляясь. – Она не захворала?

– Просто устала. – Леди Данбридж встретилась с ним взглядом. – Вчера вечером она уходила. – Она снова улыбнулась: – И вернулась только на рассвете.

– Я слышал, что бал у леди Суссекс затянулся до самого утра, – пробормотал Джарред. – Кажется, весь Лондон побывал там. Надеюсь, мисс Экерсли осталась довольна?

Леди Данбридж не могла не отдать ему должное за то, что он старался выгородить ее племянницу.

– Вам это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было, поскольку Сара большую часть ночи провела с вами, – ответила она.

– Я не был на балу, – сказал Джарред.

– Как и моя племянница. Вам хорошо известно, что она ночью была у вас дома.

– Вам известно, что ваша племянница покинула гостиницу и ночью одна пришла ко мне домой? – изумился Джарред.

– Да, известно, – признала леди Данбридж.

– Вы знали, что она задумала, и даже не остановили ее? – Джарред не верил своим ушам.

– Я ее не остановила потому, что она рассказала мне о своем визите на Парк-лейн только утром. – Леди Данбридж подождала, пока официант поставит перед ней чай и печенье, потом спокойно наполнила свою чашку из чайничка. – И признаюсь, похвалила ее за смелость, если не за выбор.

– Вы похвалили ее за смелость?!

– Конечно. – Леди Данбридж отпила глоток чаю, потом взяла печенье и надкусила его. – Думаете, ей так легко было решиться одной среди ночи отправиться к вам? – Она легонько пожала плечами, после чего в упор взглянула на маркиза. – А почему бы мне и не похвалить ее за смелость? По-моему, для того, чтобы путешествовать одной по ночному Лондону, требуется немалая смелость.

– А уж тем более в дождь и так легко одетой, – мрачно подытожил Джарред.

Леди Данбридж напряженно подалась вперед.

– Сара уверила меня, что надела теплый бархатный плащ.

– Да-да, она его надела, – поспешил успокоить ее Джарред. – И оставалась в нем все время нашего разговора, хотя в камине горел огонь. – Незачем леди Данбридж знать, что ее племянница почти незамедлительно сбросила плащ на пол кабинета и осталась в одной только ночной рубашке, намереваясь совратить его с пути истинного.

– Слава Богу, – облегченно вздохнула леди Данбридж. – Но ей не следовало одной в такое позднее время наносить визиты, пусть даже старому другу, который ей все равно что брат. Она носит траур по отцу, упокой Господи его душу. Не хотелось бы, чтобы ее репутация пострадала. Меня бы это весьма огорчило и обеспокоило. Видите ли, лорд Шеппердстон, мы приехали в город, чтобы подыскать Саре мужа. – Она подняла на Джарреда глаза. – Судья сказал, что довольно будет и опекуна, но что может понимать судья? Какая девушка захочет иметь опекуна вместо мужа?

– Мне показалось, что ваша племянница как раз не хочет замуж, – сказал Джарред.

– Она может говорить что угодно, но Сарочка создана для брака, – доверительно сообщила леди Данбридж.

– Я-то согласен, – ответил Джарред. – Но вот Сара думает иначе.

– Она говорит, что предпочитает иметь возможность выбирать и скорее сделается куртизанкой, чем замужней дамой, но посудите сами, что может из этого выйти. У нее совсем нет опыта общения с мужчинами. И судит она о них неверно. Она выбирает не головой, а сердцем. Иначе, зачем ей было являться к вам? Я знаю, что она давно знакома с вами и чувствует себя в вашем обществе комфортно и в безопасности. Но мужа выбирают не так.

– Она не хочет меня в мужья, только в любовники, – сказал Джарред.

Леди Данбридж вскинула руки и замотала головой.

– Тем более ей не следует выбирать самой. Любовник берет то, что ему предлагают, и обещает взамен луну и звезды. Но редко от них бывает практическая польза. А когда интрижка позади, они спешат всучить бывшей пассии парочку побрякушек и устремляются к следующей победе. Ответьте мне, лорд Шеппердстон, что хорошего может ждать такая девушка, как Сара, от связи с таким человеком, как вы?

– Э… как любовник я весьма щедр. – Критический подход леди Данбридж покоробил его, и он жаждал объяснить ей ее ошибку.

Леди Данбридж щелкнула языком.

– Прошу прощения, лорд Шеппердстон, но об этом-то я как раз и толкую. Вы, несомненно, очень щедрый любовник. И я убеждена, что моя племянница будет в восторге от роскошных подарков, которые вы поднесете ей по какому-нибудь подходящему случаю. Но разве вы позаботитесь о том, чтобы обеспечить ее будущее, когда расстанетесь с ней?

– Сара мне далеко не безразлична, – возразил он.

– Разумеется, – кивнула леди Данбридж. – Но вы относитесь к ней, как ребенок к щенку или котенку, который его забавляет.

– Я предложил купить ей дом!

– И я не сомневаюсь, что она оценила этот широкий жест. Но что толку от дома, если сидишь в нем один как сыч? – возразила леди Данбридж.

– Они сидела бы в нем вдвоем с вами, – буркнул Джарред. – Я предложил купить дом для вас обеих. Но Сара отказалась.

– Разумеется, она отказалась, – снова кивнула леди Данбридж. – Она же не замужем. Она не может принять от вас такой подарок. И если бы даже могла, то не стала бы.

– Почему же нет? – настойчиво спросил Джарред. – Ведь это крыша над головой.

– Вы сами понимаете, что подобная милостыня скорее оскорбляет. Ведь она предложила вам в дар саму себя. А вы ей отказали.

– Вы же знаете, что я не мог взять то, что она предлагала, – нахмурился Джарред.

– Зато другие не постесняются.

– Знаю, но я все равно не могу. – Он посмотрел в безмятежные карие глаза леди Данбридж.

– Другая бы приняла от вас дом, но не Сара, – сказала она выразительно. – Ей нужны вы сами. Но поскольку вы питаете к браку с ней отвращение…

– Да я не к браку с ней питаю отвращение! – воскликнул Джарред. – Я его питаю к браку вообще.

– Моя племянница, безусловно, рада будет узнать, что ваш отказ не носил личного характера, – сухо ответила леди Данбридж.

– Он и не мог носить личный характер, – настойчиво повторил Джарред. – Но это ничего не меняет.

– Ну, не важно, – сказала леди Данбридж. – Факт есть факт – вы в любом случае не хотите идти с ней под венец и в то же время слишком благородны, чтобы вступить с ней во внебрачную связь. Придется Саре пересмотреть свой выбор и найти себе в мужья или любовники кого-то другого.

Джарред уставился на скатерть так свирепо, словно намеревался прожечь в ней дыру.

– А что, если Сара не захочет его пересматривать?

Леди Данбридж вскинула брови и оценивающе взглянула на Джарреда. Итак, лорду Шеппердстону не очень-то по вкусу, что Сара может передумать и поискать мужа в другом месте.

– Она, может, и не захочет. Но в жизни не всегда удается получить желаемое. Жизнь состоит из компромиссов, разочарований, отказа от старых представлений. Сара говорит, что скорее станет куртизанкой, чем согласится на меньшее. Но, по-моему, она слишком горячится. Я собираюсь позаботиться о том, чтобы она вышла замуж за человека, который не станет смотреть на нее как на навязчивую младшую сестренку. – И она незаметно поглядела из-под ресниц на Джарреда, пытаясь разобрать выражение его лица.

– Я вовсе не думаю о ней как о навязчивой младшей сестре, – сказал Джарред. – Я совсем о ней не думаю, разве что как о просто знакомой барышне. – Но едва он сказал это, как тут же понял, что солгал леди Данбридж. Он за последние несколько часов только и делал, что думал о Саре, и уж совсем не как о младшей сестре.

– Тогда очень даже хорошо, что вы питаете отвращение к браку в целом, потому что в этом случае с вашей стороны думать о ней как о просто знакомой барышне гораздо хуже, чем думать о ней с симпатией. – Леди Данбридж нахмурилась. Бедная Сара! Маркиз лишен всякой романтики и совсем не умеет ухаживать за женщинами.

Он было запротестовал, но леди Данбридж вскинула руку, чтобы остановить его возражения.

– Вам не нужно оправдываться, – проговорила она проникновенно. – Вы так же не вольны в своих чувствах, как Сара в своих. Но плохо, что Сара рискнула своей репутацией, навестив вас ночью. Возможные соискатели Сарочкиной руки не станут благосклонно смотреть на такие вещи. Если слухи об этом распространятся…

– Я заверяю вас, что никто не узнает о ее визите ко мне.

– Надеюсь на ваше молчание, – многозначительно сказала леди Данбридж. – Потому что мы-то не пророним ни словечка. Джентльмены – особенно возможные соискатели – крайне огорчаются, когда оказывается под сомнением непорочность их невесты. – Она сделала паузу, во время которой утолила жажду несколькими глотками чаю. – Конечно, будь Сара необыкновенной красавицей или богатой наследницей, все было бы проще. Соискатели склонны смотреть сквозь пальцы на легкие изъяны в репутации барышни, если она богата, знатна или красива. Так же как большинство светских людей прощают вам недостатки, если вы хороши собой, богаты и знатны. Но Сара не может всем этим похвастаться.

– По-моему, ваша племянница очень даже хороша собой, – с невольной горячностью сказал Джарред.

– Я знаю, что вы так считаете. – Леди Данбридж сделала вид, что не придает слишком большого значения этому комплименту. – И я того же мнения. Но это потому, что мы с вами видим ее внутреннюю красоту. Большинство же видит в ней только рыжие волосы и веснушки. Выдающейся красавицей ей не стать никогда. И богатой ей никогда не стать, если только она не выйдет замуж за мешок с деньгами.

– Можете мне верить, мадам, когда я утверждаю, что ваша племянница уже редкостная красавица. Ее волосы – словно корона, а веснушки на ее переносице просто очаровательны… – Он сурово взглянул на леди Данбридж. Как только она может смотреть на Сару каждый день и не замечать ее красоты? – А что касается брака с денежным мешком… Мне намекнули, что она помолвлена с вашим племянником, лордом Данбриджем.

– Значит, об этом уже болтают. – Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

– Да!

– Так именно поэтому вы отказали ей в ее просьбе? – спросила леди Данбридж.

– Нет, не поэтому.

– Это хорошо, – кивнула Генриетта. – Не будете ли вы так любезны сказать, от кого вы слышали об этой предполагаемой помолвке?

– Я узнал об этом, так сказать, из первоисточника. Я сегодня утром пил кофе вместе с лордом Данбриджем и имел с ним разговор.

– Пить кофе и разговаривать с Реджи – это испытание не из легких, – посочувствовала леди Данбридж. – Бедный вы, бедный.

Джарред скромно пожал плечами:

– Вообще-то кофе пил он один. Я большую часть времени пытался убедить его отказаться от прихода в Хелфорд-Грин.

– И вам это удалось? Джарред покачал головой:

– Он и слышать не хотел о том, чтобы с ним расстаться. И вообще ваш племянник, кажется, слышит лишь то, что хочет слышать.

Леди Данбридж выразительно взглянула на него.

– Тогда вам понятно наше затруднительное положение. Сара вовсе не невеста Реджи, она отказала ему категорически, как и я. – Она закатила глаза. – Вообще-то он меня не спрашивал, но…

– Его можно считать в некотором роде привлекательным, он носит титул виконта, богат, – начал перечислять Джарред, стиснув зубы. – Имеет дом в Сомерсете и еще один в Лондоне. Обставленный по последней моде. Наверное, есть барышни, которые рады были бы сделаться виконтессой Данбридж.

– Убеждена, что вы правы, лорд Шеппердстон, но Сара не из их числа. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Вы знаете Реджи. Хотели бы вы для Сары подобного мужа?

– Его обращение с правдой носит весьма вольный характер, но есть кандидатуры и похуже, – поморщился Джарред.

– Вы не ответили на вопрос, – заметила леди Данбридж.

Джарред загадочно улыбнулся уголками губ:

– Нет, не хотел бы.

– А почему? – Она отпила из чашки и откусила кусочек печенья.

– Думаю, вы знаете ответ на этот вопрос, – сказал он.

– Предположим, мне хочется услышать его от вас.

– Хорошо, леди Данбридж. Я не хочу видеть вашу племянницу замужем за лгуном, который гордится своим кошмарным гардеробом и тем, что добивается от девушки согласия на брак, выжив ее из родного дома.

– Если вы знаете о нем это, знайте еще и то, что Реджи Бланчард из тех людей, кто для забавы способен оторвать крылья у мотылька. Он погубит такую девушку, как Сара.

– Я старался как мог, мадам, – сказал Джарред. – Поговорил с ним о приходе в Хелфорд-Грин. Он не согласился продать его или сдать в аренду ни за какую цену. Он даже признался, что ему нравится владеть приходом, потому что из-за этого я не имею полного контроля над деревней. Я сделал все, что мог, чтобы убедить его передумать, даже сказал, что уже веду переговоры с церковью о покупке прихода. – Он смущенно потупился.

– И это правда?

– Пока нет. Но завтра же я испрошу аудиенции в Ламбетском дворце.

– Спасибо за ваши старания, – кивнула леди Данбридж. – Сомневаюсь, что визит к архиепископу Кентерберийскому принесет плоды, но ценю ваши намерения его убедить.

– Не нужно меня благодарить, леди Данбридж, – сказал он. – Я пообещал Саре поговорить с Данбриджем и сдержал слово. И если архиепископ откажется удовлетворить мою просьбу, то боюсь, что этим мои возможности исчерпываются.

– Нет, не совсем…

Джарред догадался, что она собирается сказать, и протянул руку, чтобы предостеречь ее.

– Брак абсолютно не входит в мои планы.

– Я и не прошу вас жениться на ней, – возразила леди Данбридж, решив разыграть наконец-то козырную карту. – Я только прошу вас устранить препятствия для брака Сары с кем-то еще.

– Что же я могу тут сделать?

Леди Данбридж снова тяжело вздохнула, словно удивляясь незнанию Джарредом неписаных светских законов.

– Нужно что-то делать с измышлениями Реджи. Кто же станет ухаживать за Сарой, если считается, что она уже помолвлена?

– Вы сознаете, что, если я стану оспаривать перед всем Лондоном слова лорда Данбриджа, это будет равносильно объявлению его лжецом?

– Он и есть лжец, – подтвердила леди.

– Это так, – согласился Джарред. – Но если я заявлю это во всеуслышание, он может вызвать меня на дуэль, чтобы защитить свою честь.

– Вы сможете победить его? – спросила леди Данбридж, поджав губы.

– Да.

– Тогда вам не о чем беспокоиться, – сказала она.

– Может быть, – ответил он. – И все же я предпочел бы не ввязываться в дуэль из-за вашей племянницы.

– Я понимаю, – согласилась леди Данбридж. – Мы бы тоже этого не хотели. Особенно если есть хотя бы малейший шанс, что он может победить вас. Ведь мы и так уже в трауре.

– И что же? – спросил Джарред, которому стало интересно, к чему клонит леди Данбридж.

– Как вы думаете, сколько визиток и приглашений мы получили за то время, пока мы в Лондоне?

– Должно быть, совсем немного.

– Вот именно. Разве что влиятельный и уважаемый всеми маркиз Шеппердстон даст понять обществу, что последней волей покойного преподобного Саймона Экерсли было пожелание, чтобы его дочь нашла себе подходящего супруга.

– И это действительно была его последняя воля?

– В некотором роде, – уклонилась леди Данбридж от прямого ответа.

– В каком же роде?

– Саймон выражал надежду видеть ее счастливой в браке…

– Это, в общем, почти то же самое.

– Тогда вы могли бы оповестить всех, что мы выполняем волю Саймона.

– Я постараюсь, чтобы об этом стало известно. – Он немного помедлил, затем потянулся через стол и накрыл ее руку в перчатке своей. – Не сомневайтесь, леди Данбридж, я привык держать слово. Я использую свое влияние, чтобы вас с Сарой приглашали туда, где будут молодые искатели невест.

– Благодарю, лорд Шеппердстон. – Леди Данбридж поднялась. – Я знала, что мы можем на вас рассчитывать.

– Рад служить, – пробормотал он, тоже вставая и низко склоняясь к ее руке.

– Ах да, еще одна мелочь, – небрежно проговорила леди Данбридж.

– Да?

– Нам с Сарой нужно приглашение на сегодняшний бал у леди Гаррисон…

– Мадам… – Он стиснул зубы.

– И провожатый. – Она ободряюще улыбнулась. – Если мы поедем одни, это только подкрепит ложь Реджи и побудит его навязать нам свое общество. Если же вы станете нашим провожатым, это как раз опровергнет его фантазии.

– Дело в том, что я…

– Спасибо, лорд Шеппердстон, я так и знала, что вы нас выручите.

Глава 15

Джарред так и не понял, как это произошло, но в том, что это произошло, сомневаться не приходилось. Леди Данбридж одержала над ним верх. Его ловко обыграла женщина, которую он вовсе не подозревал в способности это сделать.

Джарред вздохнул. Оставалось только восхищаться тем, как леди Данбридж справилась с ним – обращая каждый поворот разговора к своей выгоде, терпеливо маневрируя, она добилась от него желаемого. Эта женщина была великолепным стратегом. И ее труды увенчались успехом потому, что он слишком поздно разглядел опасность.

Джарред зажмурился и встряхнул головой. Она сделала почти невозможное и заслуживала всяческих похвал.

За какой-то час он из свободного человека превратился во что-то наподобие пропуска в избранный круг, в провожатого, призванного собирать приглашения, ограждать Сару с ее тетушкой от прохвостов наподобие Реджи Бланчарда и открывать перед ними двери светских гостиных – несмотря на то, что дамы из Хелфорд-Грин находились в глубоком трауре.

– И как только она это сумела? – Джарред взглянул в зеркало и встретился взглядом с дворецким, которому пересказал подробности своей встречи с леди Данбридж. – Не успел я заверить ее, что сделал все, что мог, чтобы им помочь, и вот уже у меня выудили согласие сопровождать ее с племянницей на сегодняшний бал.

– Женщины ловко проделывают такие штуки, сэр, – посочувствовал ему Хендерсон. – Я тоже не понимаю, как им это удается. Подозреваю, что тут им помогают их болтливые языки…

Джарред застонал. Упоминание о языках напомнило ему о поцелуе, во время которого он воровски проник в тайник Сариного рта.

– Они забалтывают нас до полусмерти, – продолжал Хендерсон развивать свою теорию. – У них всегда наготове столько слов, что мы просто устаем их слушать. А едва мы перестаем вслушиваться в каждое их слово, как они моментально пользуются этим и берут все в свои руки.

Джарред посмотрел на дворецкого новыми глазами. Хендерсон был всего лишь слугой, и его глубокие познания в области человеческой природы казались лорду Шеппердстону явлением необъяснимым.

– По-моему, именно так все и происходит, – признал он. – Хотя мне казалось, что я слышал каждое ее слово. Но теперь мне ясно, что я, должно быть, пропустил самое главное.

– Вы всегда можете отговориться, – предложил Хендерсон. – Сослаться на то, что уже условились с кем-то о встрече, или на неотложные дела.

– Могу, – согласился Джарред, – но не стану. – Он посмотрел на дворецкого. – Я дал слово леди Данбридж и сдержу его.

– Тогда разошлите письма всем знакомым, которые так стремятся заполучить вас к себе, и попросите в качестве личного одолжения включать в присылаемые вам приглашения заодно и ваших дам, как если бы они были ваши родственницы или гостьи.

Джарред кивнул:

– Это прекрасный способ, чтобы леди получили приглашения на все праздники этого сезона. Но все равно им нужен сопровождающий, чтобы держать на расстоянии лорда Данбриджа.

Хендерсон нахмурился. Он уже видел приглашения на сегодняшние празднества и знал, кто из дам высшего света какое устраивает.

– Могу я спросить, куда именно вы собираетесь сопровождать ваших дам?

– К леди Гаррисон.

– К леди Гаррисон? – Хендерсон помрачнел еще больше. – Вы уверены, что хотите пойти на этот бал?

– Я не хочу идти ни на какой бал, – ответил Джарред. – Но дамы пожелали его посетить.

– И непременно вы должны проводить их туда? – спросил Хендерсон, протягивая Джарреду, который наконец кончил бриться, полотенце. – Вид-то у вас… – Он вовремя поправился: – Вы выглядите утомленным.

– Все будет нормально. – Джарред вытер с лица остатки мыльной пены, промокнул бежавшие по груди струйки воды. – Я поспал.

После того как Джарред расстался с леди Данбридж в гостинице «Иббетсон», он вернулся домой и в течение часа разбирал почту. Он написал письмо епископу Фултонскому, где предлагал щедрое пожертвование на реставрацию собора в Бате в обмен на помощь в приобретении прихода в деревне. Хелфорд-Грин. Затем написал архиепископу Кентерберийскому, испрашивая аудиенцию в Ламбетском дворце после завтрашней утренней службы. Потом написал леди Гаррисон и проинформировал ее, что вечером приедет к ней на бал в сопровождении-леди Данбридж и ее племянницы. Потом просмотрел целую пачку отчетов от Помфри, управляющего Шеппердстон-Холлом. Отправил шифрованную записку Дэниелу во дворец Суссексов, где сообщал, что этим вечером состоится встреча членов лиги.

Завершив эти дела, Джарред удалился в спальню и пару часиков поспал. Проснувшись, пожелал принять горячую ванну, побрился и начал одеваться для предстоящего бала.

Через полчаса «свободные братья» встречались в «Уайтсе», чтобы подвести итог событиям дня. От души надеясь, что утреннее отсутствие герцога Суссекса было просто случайностью, Джарред жаждал узнать, что все волнения оказались беспочвенными и Суссекс явился в «Уайте», чтобы отчитаться о своей миссии.

– Едва ли вы успели полноценно отдохнуть, – сказал Хендерсон. – А может быть, сэр, мы могли бы найти кого-нибудь другого в провожатые нашим дамам? Что, если его светлость и вечером не появится? Значит, с ним в самом деле что-то стряслось и действовать придется исходя из этого. И значит, все поездки во Францию лягут на вас.

– И кого вы можете предложить в провожатые нашим дамам?

– Я предлагаю, чтобы вы попросили лорда Мейхью заменить вас.

– Лорд Роб – это человек, на которого можно полностью положиться, – признал Джарред мудрость этого совета.

– И кроме того, позвольте заметить, сэр, что лорд Мейхью любит дам и светскую жизнь, – добавил Хендерсон.

– И тут вы правы, – снова согласился Джарред.

Лорд Роб не откажется сопровождать дам хотя бы по всему Лондону и получит от этого удовольствие. А Джарред, таким образом, сможет заняться делами лиги, не беспокоясь о Саре и ее тетушке. Лорд Роб вполне сумеет пресечь попытки лорда Данбриджа навязать дамам свое общество. «Да, – окончательно решил Джарред, – Хендерсон стопроцентно прав. Лорд Роб – это прекрасный выбор».

– Мысль просто замечательная, Хендерсон, – сказал Джарред. – Я непременно поговорю с ним об этом сегодня же на балу у леди Гаррисон.

– Но, сэр! Я-то предлагаю, чтобы лорд Мейхью уже сегодня сопроводил дам к леди Гаррисон, освободив вас от этого бремени!

– Я понял, Хендерсон. Но леди Данбридж сегодня вечером будет меня ждать, и я не намерен нарушать слово в самый последний момент. – Конечно, прав Хендерсон, и куда проще было бы попросить лорда Мейхью уже сегодня вечером заменить его. Но Джарред вдруг понял, что очень хочет вновь увидеться с Сарой. Он вспомнил разочарование, которое испытал в гостинице «Иббетсон», услышав, что она не спустится к завтраку. Он даже не отдавал себе отчета, как сильно хотел увидеться с Сарой, особенно после того, как она так и не появилась в обеденном зале. В зеркале Джарред перехватил взгляд Хендерсона.

– Думаю, что сегодня лично приму приглашение леди Гаррисон. Впервые за долгое время.

Хендерсон покачал головой:

– Не нравится мне, что вы пойдете туда один.

– Знаю, – ответил Джарред. – И ценю вашу заботу. Но рано или поздно это должно было случиться. Невозможно избегать этого постоянно. И я буду там не один. Я же сопровождаю леди Данбридж и ее племянницу. – Он улыбнулся дворецкому: – Я оставил на подносе в кабинете письма, которые следует отправить, в том числе письмо леди Гаррисон, в котором я принимаю ее приглашение. Проследите, чтобы их тотчас же отослали. Кроме того, пошлите записку лорду Робу и попросите его встретиться со мной у леди Гаррисон. – Он отошел от зеркала и натянул чистую рубашку.

– Хорошо, сэр. – Дворецкий повязал хозяину галстук и подал черный жилет.

– Из Ламбетского дворца был ответ? – спросил Джарред, просовывая руки в жилет и застегивая ониксовые пуговицы.

Хендерсон кивнул.

– Его преосвященство прислал человека, который подтвердил, что ваша просьба об аудиенции удовлетворена и вас ждут во дворце завтра в девять утра. И еще его преосвященство просил вам передать, что ожидает увидеть вас на утренней службе.

Джарред застонал.

– Это не слишком большая плата за получение аудиенции в такой короткий срок, – заметил Хендерсон.

Джарред сел в кресло, чтобы обуться, затем встал и позволил Хендерсону помочь ему облачиться во фрак, после чего взял со столика цилиндр и перчатки.

– Согласен, – пробормотал он. – Но как бы я хотел расплатиться чем-то другим.

– Платить так или иначе приходится, сэр. Бесплатно ничего не бывает.

Джарред кивнул.

– Изреките еще какую-нибудь мудрость, Хендерсон.

– Бал у леди Гаррисон начинается ровно в девять. Чтобы успеть вовремя, вам лучше заехать за нашими дамами не позже четверти девятого. Ваш экипаж уже ждет у крыльца.

– Спасибо, добрая крестная, – пошутил Джарред. Хендерсон и глазом не моргнул.

– На здоровье, Золушка. Не забудьте вернуться домой до двенадцатого удара часов, иначе превратитесь в репу.

– Вы хотели сказать – в тыкву? – засмеялся Джарред. – Придется рискнуть, потому что бал окончится далеко за полночь.

– Тыква, репа… – пожал плечами Хендерсон. – Никакой разницы. И то и другое овощ, да и результат один. Маркиз в прострации.

– Вы намекаете, что мне не стоит пить лишнего? – поинтересовался Джарред.

Но Хендерсон покачал головой:

– Ничего похожего, сэр. Я сам ценю хорошие алкогольные напитки и ни за что не стал бы рекомендовать вам воздержание.

– У меня не так много времени, – напомнил ему Джарред. – Говорите по существу, Хендерсон.

– Мне кажется, я уже это сделал, сэр.

– Выскажитесь яснее.

– Поскольку вы настаиваете на том, чтобы непременно отправиться к Гаррисонам, я просто рекомендую вам вернуться домой пораньше и немного поспать, чтобы завтра встретиться с архиепископом на свежую голову.

Джарред слегка поклонился Хендерсону и, покидая комнату, произнес:

– Я непременно приму это к сведению.

Глава 16

– Кто-нибудь получал известия от Дэниела? – без лишних предисловий начал Джарред, едва лишь Грифф, Колин, Джонатан и Алекс расселись на своих привычных местах в гостиной клуба «Уайте».

– Ни слова, – ответил Грифф.

– Я весь день его разыскивал, – сказал Алекс, маркиз Кортленд, самый младший и последним вступивший в лигу. – Никто не видел его с прошлой ночи.

– Он словно испарился, – кивнул Джонатан.

– Он не мог испариться незамеченным. – Джарред выпил кофе и принялся расхаживать взад-вперед по комнате. – Кто-то же должен был его видеть.

Колин отодвинул ногой с его пути кожаную оттоманку.

– Наверное, но до сих пор мы не смогли найти такого человека.

– Я даже заглянул днем во дворец к вдовствующей герцогине, – сказал Джонатан. – Она тоже не видела своего сына со вчерашнего вечера. Впрочем, это неудивительно, поскольку ее апартаменты находятся в противоположном крыле.

– Она беспокоится? – спросил Грифф, кладя правую ногу на оттоманку, которую Колин убрал с пути Джарреда. Нагнувшись вперед, он принялся растирать бедро, чтобы унять боль от сабельного удара, полученного в битве при Фуэнтес-де-Оньоро. С тех пор прошло уже два года, но рана до сих пор напоминала о себе, особенно когда приходилось долго быть на ногах или же танцевать. А накануне вечером он много танцевал на балу у герцогини Суссекс со своей юной женой.

– Нисколько, – уверенно сказал Джонатан. – Тетя Лавиния скорее сердилась на него за то, что он без ее ведома включил в список гостей леди Сент-Джермейн.

– А почему же она сама не удостоила леди Сент-Джермейн этой чести? – удивился Джарред, непроизвольно ускоряя шаг, неприятно удивленный тем, что Дэниел включил в список гостей матери маркизу Сент-Джермейн, но не подумал о Колине и его жене. – Когда же он успел вписать маркизу? И если уж на то пошло, почему в список не попали имена виконта и виконтессы Грантем?

Грифф покрутил пальцем в воздухе, и Джарред машинально развернулся и принялся шагать в противоположном направлении. Таким образом, Грифф экономил Джарреду несколько фунтов, потому что дурная привычка последнего расхаживать по их любимой гостиной клуба наносила урон коврам, которые протирались с устрашающей быстротой, и дирекция клуба, сталкиваясь с необходимостью заменить ковер, то и дело предъявляла Джарреду счет.

– Она ничего не сказала ни о Грантеме, ни о виконтессе, – ответил Джонатан. – Но из-за леди Сент-Джермейн тетя Лавиния была сама не своя. Она, видимо, так сильно не любит маркизу Сент-Джермейн, что намеренно не включила ее имя в список.

Грифф нервно взъерошил себе волосы. – Это не предвещает ничего хорошего, – пробормотал он.

Миранда Сент-Джермейн, лучшая подруга его жены, на ее свадьбе была подружкой невесты. Миранда была также частой гостьей в доме Гриффа и Алисии на Парк-лейн и в Абернати-Мэнор, их загородном особняке в Нортгемптоншире. Грифф знал и о тайных надеждах, которые Миранда связывала с герцогом Суссексом.

– Возможно, – усмехнулся Джонатан. – Дэниел каждый раз посылает приглашение маркизе и вписывает ее имя в окончательный список приглашенных. Видимо, это столкновение характеров между тетей Лавинией и Дэниелом достигло апогея. Она прячет от него списки, а прошлой ночью велела слугам просто-напросто не пускать Миранду во дворец, если только ее провожатым не будет сам принц-регент. И тетя Лавиния пришла в ярость, когда выяснилось, что Миранда беспрепятственно прошла мимо лакея и дворецкого Вельдона.

– Какая дикость! – воскликнул Кортленд. – Леди Сент-Джермейн ничем не заслужила, чтобы герцогиня не пускала ее на порог дома.

– Она всего лишь угрожает ей, – мягко заметил Грифф.

– Миранда? Угрожает тете Лавинии? – Джонатан не смог удержать довольной улыбки. – Я не пожалел бы никаких денег, чтобы это увидеть.

– Тогда раскрой глаза, Баркли, – сказал Колин. – Покуда Миранда Сент-Джермейн остается незамужней, она представляет собой угрозу для герцогини.

Джонатан в самом деле широко раскрыл глаза, и тут на его губах забрезжила улыбка понимания.

– Мне казалось, что ее увлечение Дэниелом давно позади.

– Это кажется всем, кроме ее светлости герцогини Суссекс… – сказал Джарред.

– Которая страшно боится утратить влияние на общество и на сына, если ее заставят довольствоваться только ролью вдовствующей герцогини, – ввернул Колин.

– Но она же и есть вдовствующая герцогиня! – отметил Кортленд.

– Пока ее сын не женат, она остается полновластной хозяйкой дворца и всех владений Суссексов, – как бы невзначай напомнил Грифф.

– Но ведь тетя Лавиния, наоборот, уже много лет скорее навязывает Дэниелу общество юных барышень! – удивился Джонатан.

– На тех барышень, которых она навязывает, Дэниел не желает смотреть, – возразил Колин.

– За исключением Алисии, – вставил Грифф, напоминая друзьям, что едва не уступил свою теперешнюю жену Суссексу, когда матери Дэниела и Алисии, будучи близкими подругами, решили породниться семьями, поженив детей. Но Грифф и Алисия нарушили их планы, увлекшись друг другом. – Впрочем, я не могу упрекнуть его в отсутствии вкуса.

– Будь справедлив, – сказал Джарред. – Сам ведь знаешь, если Суссекс и ухаживал когда-то за Алисией, тому были веские оправдания.

– Теперь мне это известно, – согласился Грифф. – Но когда-то я не мог смотреть на это снисходительно. – Ему понадобилось немало времени, чтобы преодолеть свою ревность к Суссексу и простить его за то, что тот видел в Алисии будущую герцогиню. Но все же Грифф с этим справился. Он искренне любил Суссекса как товарища по лиге и чисто по-человечески и восхищался тем, как тот несет бремя своего общественного положения – положения, для которого был рожден и которое было возложено на самого Гриффа сравнительно недавно. Сам он только-только начинал привыкать к своему новому статусу.

– Баркли, ты его кузен, в конце концов! Ты его знаешь дольше, чем все мы. Скажи же, скольким барышням, помимо жены Гриффа, удавалось завладеть его вниманием на срок больший, чем один-единственный вечер? – спросил Джарред.

– Только одной, – ответил Джонатан.

– И зовут ее… – начал Колин.

– Миранда. Маркиза Сент-Джермейн.

– А Миранду ты видел со вчерашнего бала? – повернулся Джарред к Гриффину.

– Нет, – нахмурился тот. – Алисия позвала Миранду и ее мать ехать на бал вместе. Но Миранда предложила встретиться во дворце Суссексов, чтобы с нами могли поехать лорд и леди Трессильян и мои родители.

– Так вы встретились на балу с ней и ее матерью? – спросил Колин.

– Нет, – отрицательно покачал головой Грифф.

– Но она точно была там, – сказал Джонатан. – Ведь тетя Лавиния метала молнии оттого, что Миранда, забыв о правилах приличия, явилась туда, куда ее не звали.

Джарред резко остановился. Он встретился глазами с Колином, вслед за чем они оба устремили взгляды на Гриффа.

– Алисия, случайно, не говорила, что Миранда собирается куда-то ехать?

– Нет…

– Они сейчас вместе! – улыбнулся Джарред. – Так или иначе, но они вместе.

– Может быть, – неуверенно произнес Колин. Джарред сердито взглянул на него, однако желаемого впечатления не произвел. – Может быть, Суссекс и вместе с Мирандой, а может быть, и нет. Наверняка мы сказать ничего не можем.

– Но никто их не видел со вчерашнего бала, – подчеркнул Джарред.

– Никто из тех, с кем мы говорили, – уточнил Колин. – Но это еще не значит, что они сейчас на пути в Шотландию или просто находятся где-то вместе.

– Грантем прав, – сказал Кортленд. – Мы ничего не можем утверждать наверняка. Надо продолжать искать до тех пор, пока дело не прояснится.

– Они правы, – взглянул на Джарреда Грифф.

– Знаю, – согласился тот. – Но хотелось бы думать, что Суссекс и Миранда так или иначе обручились.

– Потому что в противном случае исчезновение Дэниела означает, что с ним случилась беда, – озвучил Колин общие опасения.. – Конечно, не хочется думать об этом, но если мы не станем, то пренебрежем своим долгом. Мы вовлечены в опасное предприятие и хорошо знаем, что здесь, в Лондоне, полным-полно французских шпионов…

– И если кто-то из них разнюхал, что Суссекс является агентом правительства… – подхватил Джонатан мысль друга.

– Толчея во дворце Суссексов давала прекрасную возможность устроить ему ловушку. В толпе никто ничего странного не заметил бы. – Кортленд пожал плечами, вспомнив, как один из шпионов совсем недавно едва не втерся в доверие к лиге.

– Я очень надеялся, что Дэниел придет сюда и объяснит свое утреннее отсутствие, – признался Джарред.

– Мы все на это надеялись, – угрюмо проговорил Джонатан.

– Тогда, полагаю, все согласны с тем, что это его затянувшееся отсутствие и обстоятельства, которые мы сейчас выяснили, требуют, чтобы мы продолжили поиски этим вечером, – сказал Джарред.

– Это само собой, – хором произнесли остальные члены лиги.

– Как я погляжу, мы все соответствующе одеты, – окинул Джарред взглядом собственный вечерний костюм и кивнул на своих друзей.

Кортленд поморщился.

– Я веду мать в оперу. А вы все куда собрались?

– К леди Кливленд, – ответил Джонатан.

– Колин с Джиллиан и мы с Алисией идем на бал к моей свояченице, – сказал Грифф.

– И я собрался на бал к леди Гаррисон, – заметил Джарред.

– В самом деле? – откровенно удивился Грифф. Джарред кивнул.

– Моя свояченица придет в восторг, – сказал Грифф. – Но ты уверен, что тебе это надо?

– Уверен, – вздохнул Джарред. – Она меня всегда приглашает. Я решил, что пришла пора принять приглашение.

– Кто тебя только не приглашает! – напомнил ему Грифф. – Но ты ходишь только к нам с Алисией или если того требуют интересы лиги.

– Для леди Гаррисон я сделаю исключение, – сказал Джарред.

– Весьма примечательное исключение, – произнес Грифф. – Хотелось бы только знать – почему?

– Скажем, я делаю это ради твоей супруги, – улыбнулся Джарред.

Колин закатил глаза и покачал головой в ответ на эти упорные увертки.

– Будем считать, что это как-то связано с пари, условия которого сегодня внесли в журнал клуба. – Сам Колин спорил только с близкими друзьями, но отец его был заядлым спорщиком, и сын взял за правило ежедневно заглядывать в клубный журнал, проверяя, на что сегодня бьется об заклад его родитель.

– Вот черт! – воскликнул Джарред. – Он и впрямь времени зря не терял. А ведь я только этим утром пил с ним кофе.

– Он весь день здесь околачивается, – сообщил ему Колин.

– Кто-нибудь еще присоединился к этой затее?

– Еще бы, – сказал Колин. – Такое крупное пари, разумеется, привлекло внимание.

– Твоего отца, например? – спросил Джарред.

– Слава Богу, нет! – ответил Колин, наливая себе новую порцию кофе и отпивая глоток. – Но нашлись и другие любители пополнить кошельки.

– Кто же? – поинтересовался Джарред.

– Карвилл, Джексон, конечно же, Манфорд, ну и кое-кто еще…

– И на чьей они стороне?

– Те, кого я перечислил, поставили на тебя, – ответил Колин. – Ну а остальные против.

– А я давно уже не заглядывал в журнал, – сказал Джонатан. – Будьте добры, объясните, что за пари такое?

– Да! – поддержал его оживившийся Кортленд. – О чем, собственно, речь?

– Лорд Данбридж записал в журнал условия пари, которое держал с Джарредом, – ответил Колин.

Грифф угрюмо сдвинул брови. Данбридж не был их товарищем. Насколько он знал, Джарред едва знаком с этим человеком.

– Что за пари у тебя может быть с этим денди?

– Причем на тысячу фунтов! – сказал Колин.

– О боги! – не сдержался Баркли.

– Наверное, что-то беспроигрышное, – предположил Кортленд.

– Я бы так не сказал, – усомнился Колин. – Лорд Данбридж поставил на кон тысячу фунтов, что в конце сезона женится на некоей юной особе.

– У него все-таки хватило благородства не упоминать ее имя, – сказал Джарред.

– Но он-то как раз упомянул, – возразил Колин. – Это у меня хватило благородства не произносить его. А Данбридж написал черным по белому, чтобы все могли прочесть.

– Поверить не могу! – Подобное нарушение этикета привело Джарреда в ярость. Огласке позволялось предать имя любовницы, вдовы или женщины сомнительной репутации, но только не барышни из хорошей семьи!

– И, тем не менее, – продолжал Колин. – Имя там написано чистым английским языком. – Он встал, чтобы позвонить, и велел появившемуся лакею принести последний журнал записей заключаемых пари. Лакей не заставил себя ждать, и в считанные минуты журнал был доставлен. Колин вручил его Джарреду.

На первой странице было проставлено сегодняшнее число, месяц и год. Далее излагалась суть пари, а ниже стояли подписи нескольких человек, также пожелавших принять в нем участие, в том числе тех троих, которых назвал Колин.

Джарред принялся читать вслух:

– «Я, Реджинальд Бланчард, четвертый виконт Данбридж, держал пари на сумму в тысячу фунтов с Джарредом, пятым маркизом Шеппердстоном. Я утверждаю, что мисс Сара Экерсли и я будем обвенчаны архиепископом Кентерберийским в Вестминстерском аббатстве в конце нынешнего сезона. Лорд Шеппердстон утверждает, что мисс Сара Экерсли не выйдет за меня замуж ни в конце сезона, ни в какое другое время. Расчет будет произведен по результатам наличными». – Он кончил читать и со стоном запустил пальцы в волосы. – Проклятие!

– Что тебя дернуло спорить на тысячу фунтов по поводу матримониальных планов этого типа? – Гриффа не на шутку поразила как обозначенная сумма, так и несвойственный Джарреду поступок.

– Я знаком с барышней, на которой он собирается жениться, – пробормотал Джарред, стиснув зубы.

– И что с того? – удивился Грифф.

– Экерсли? – Колин щелкнул пальцами. – Это не та ли девица, с которой ты танцевал на балу у Эсме Харралсон в прошлом сезоне? В тот вечер, когда я встретил Джиллиан?

Джарред не ответил.

– Джарред? – Колин озадаченно сдвинул брови.

– Да, – выдавил из себя Джарред. – И я могу гарантировать, что Данбриджу ни за что не выиграть. Потому что я не позволю.

– Эта особа тебе родственница или подопечная? – поинтересовался Кортленд.

– Ни то ни другое, – ответил Джарред. – Но ее тетка попросила меня не подпускать к ней Данбриджа.

– И как ты собираешься это сделать? – спросил Джонатан.

– Сегодня вечером я сопровождаю ее вместе с тетушкой на бал к леди Гаррисон, – ответил Джарред.

Глава 17

– Он здесь! – Сара отошла от окна, откуда наблюдала за входной дверью гостиницы, и поблагодарила Бога за то, что их номер окнами выходит на улицу. Она поспешно схватила с кровати лежавшие там сумочку, веер, пригласительный билет и программу танцев.

Пригласительные билеты им принесли прямо в номер вскоре после завтрака. Сара и леди Данбридж пришли в сильное волнение, получив также письмо от устроительницы бала, воздававшей должное их мужеству и решимости, с которой они претворяли в жизнь последнюю волю преподобного Экерсли.

Правда, Сара не сразу поняла смысл письма, и тетя Генриетта вразумительно растолковала ей его. Доведя до сведения леди Гаррисон, что Сара принимает участие в светской жизни нынешнего сезона, исключительно следуя повелению умирающего отца, лорд Шеппердстон тем самым открыл перед ними двери гостиных, которые вследствие траура были бы наглухо закрыты. В их распоряжении имелось всего несколько часов для подготовки к балу, и это было к лучшему, поскольку не оставалось времени для размышлений над тем, что надеть и как их примут.

– Скорее, тетя Этта! – воскликнула Сара. – Джейс просто помешан на пунктуальности.

– Неужели? – удивленно приподняла брови ее тетка, в то время как Сара, энергично кивая, совала ей в руки веер и приглашение. – Мне так не показалось, – продолжала леди Данбридж. – Он перед завтраком заставил меня дожидаться десять минут, и будет справедливо, если мы отплатим ему той же монетой.

– Ну, тетя Этта!

– Пускай подождет, Сара, – убежденно сказала леди Данбридж. – Это пойдет ему на пользу. Мужчины всегда спешат, всегда у них все на бегу. Я не знала ни одного мужчины, который умел правильно распорядиться своим временем.

– Но…

– Ничего. Пусть подождет. Это напомнит ему, что не все вокруг в его подчинении. К тому же ожидание заставит его предвкушать встречу с нами. – Она протянула руку и поправила Саре локон, выбившийся из прически. – Иначе он решит, что тебе слишком не терпится его увидеть.

– Мы опоздаем к леди Гаррисон, – озабоченно нахмурилась Сара.

Но леди Данбридж только покачала головой:

– У нас в запасе еще есть время. Но даже если бы мы и опаздывали, не важно. Ты заслуживаешь того, чтобы тебя ждали. – Она улыбнулась племяннице и повернула ее к зеркалу. – Сама убедись, что это так.

Джарред подъехал к гостинице «Иббетсон» в половине восьмого вечера. Дамы из Хелфорд-Грин спустились в вестибюль с опозданием на десять минут.

– Добрый вечер, лорд Шеппердстон.

Джарред, который нетерпеливо расхаживал по вестибюлю, поспешил им навстречу, чтобы поздороваться.

– Добрый вечер, мисс Экерсли. Добрый вечер, леди Данбридж.

Первое, на что он обратил внимание, была прическа Сары. Густые вьющиеся рыжие волосы были приподняты вверх и сколоты на макушке черной бархатной пряжкой. Несколько локонов свободно вились с обеих сторон лица и вдоль шеи. Прическа выглядела просто и элегантно, а главное – исключительно шла Саре.

Карие глаза Джарреда потемнели. Хотелось бы рассмотреть ее поподробнее, но Сара от плеч до туфелек была закутана в черное. Черные перчатки. Черные чулки. Черные туфли. Черный широкий плащ с капюшоном. В том же самом плаще она приходила к нему домой прошлой ночью…

– Если мы не хотим опоздать, нам лучше поторопиться, – напомнила ему Сара и, подхватив одной рукой юбки, направилась к двери.

– Вы красавица, – пробормотал Джарред первое, что пришло на ум, и тут же понял, что это истинная правда.

– Откуда вы знаете? – спросила Сара. – Ведь вы еще не видели мое платье.

Джарред внезапно поймал себя на том, что едва сдерживает себя, чтобы не предаться буйным фантазиям по поводу того, что на ней надето… или что не надето под плащом.

– Мне не обязательно видеть ваше платье, я и без того знаю, что оно вам к лицу и что вы в нем необыкновенно красивы, – выговорил он глухим сдавленным голосом, от которого у Сары по спине сладко побежали мурашки.

– Вы очень добры, лорд Шеппердстон… – Она бросила на него взгляд из-под ресниц и лучезарно улыбнулась.

– Доброта тут ни при чем, – нахмурился Джарред. – Я говорю чистую правду.

– Я ценю вашу честность, – сказала Сара. – Не нужно беспокоиться. Платье у меня под плащом совершенно приличное.

Она прочла его мысли! ¦ – Рад это слышать, – проговорил он.

– Я так и знала, что вы обрадуетесь, – хихикнула Сара. – Позвольте и вам сказать, что в вечернем костюме вы выглядите очень привлекательным.

Не приходилось сомневаться в том, что во всю мощь заработала сила притяжения. Воздух вокруг них ощутимо наэлектризовался.

– Позволяю… – Он нагнулся к ней и вдохнул легкий дразнящий аромат духов, которыми она побрызгала волосы. Лимон, роза, чуточку ванили…

– Мне больше нравится, как вы были одеты прошлой ночью, – сказала Сара, понизив голос. – Но и сейчас вы почти также хороши собой.

Джарред судорожно сглотнул.

– Моя вчерашняя одежда предназначена для домашних вечеров в одиночестве, но все равно спасибо за комплимент.

– На здоровье, Джейс! – кивнула Сара. – И какое совпадение. Мой вчерашний костюм тоже предназначен исключительно для домашних вечеров. И я надеюсь, что еще проведу вместе с вами тихий домашний вечер. И снова увижу вас одетым так же, как тогда…

Она явно пыталась снова соблазнить его своим хрипловатым голосом и красноречивым взглядом. Джарред весь напрягся, и его воображение, вырвавшись из-под контроля, разгулялось вовсю, когда он попытался представить то, что она назвала «совершенно приличным платьем».

Леди Данбридж прокашлялась.

– Простите, что вмешиваюсь, мои милые, но вы устроили нам приглашение на бал к леди Гаррисон, лорд Шеппердстон, и я буду плохой компаньонкой, если не напомню о необходимости хотя бы появиться там. – Она похлопала Джарреда по руке. – Ричмонд далеко, и мы можем попасть в затор.

Джарред вздрогнул, словно на него упала капля кипятка, и растерянно заморгал.

– Простите, леди Данбридж…

– Вы вспомнили мое имя, лорд Шеппердстон, – покровительственно проговорила леди Данбридж. – Это уже кое-что. Может быть, вы вспомните и то, что я должна ехать с вами к леди Гаррисон?

– Конечно, мадам, – кивнул Джарред.

– Тогда предлагаю выйти, наконец, из отеля и сесть поскорее в ваш чудесный экипаж. – Поправив шаль, леди Данбридж пошла вперед к выходу и дальше, по гравийной дорожке, к карете Шеппердстона.

– Идемте? – спросил Джарред, сгибая локоть.

Сара оперлась на его руку и последовала вместе с ним за тетушкой.

Джарред помог дамам усесться в экипаж, после чего и сам забрался внутрь. Этикет требовал, чтобы джентльмен, сопровождающий дам в экипаже, садился спиной к кучеру, лицом назад. Таким образом, дамы, особенно незамужние, не были вынуждены мириться с близким мужским соседством, а также меньше страдали от укачивания. Но зато джентльмен мог сколько угодно рассматривать сидящих напротив дам.

Джарред устремил глаза поверх головы Сары и сделал вид, что ее присутствие нисколько его не волнует. Но на самом деле единственной его заботой сейчас было удержать под контролем свое тело. Благоухание роз и лимонов настойчиво вызывало в нем эротические видения: представлялась ванна с пенистой водой и мягкая, скользкая, атласная кожа…

– Мы еще не поблагодарили вас за то, что вы добыли нам это приглашение, – заговорила, наконец, леди Данбридж, пытаясь разрядить обстановку.

– Леди Гаррисон была рада пригласить вас, – сказал Джарред. – Она не позвала вас сразу только потому, что знала о вашем трауре. Но когда я ознакомил ее с последней волей преподобного Экерсли, она с готовностью внесла вас в списки.

– И все равно спасибо, что вы хлопотали, – улыбнулась леди Данбридж. – Нам бы хотелось, чтобы Сара получила возможность попасться на глаза как можно большему числу потенциальных женихов.

– Не вижу ничего, что может этому помешать, – отозвался Джарред, поглядывая на Сару.

– Полностью согласна с вами, – кивнула леди Данбридж. – Трудность вовсе не в том, чтобы привлечь внимание претендентов, а в том, чтобы отсеять неподходящих. – Она вновь улыбнулась Джарреду. – Я сейчас редко бываю в Лондоне и не знаю всех нынешних ловцов богатых невест, игроков, пьяниц, бабников и людей с дурной репутацией, которых надо сторониться. Я очень надеюсь, что в этом отношении мы можем положиться на вашу осведомленность. Как и на то, что вы воспрепятствуете Реджи Бланчарду навязать нам свое общество.

– Можете не беспокоиться, – ответил он. – Я вас не подведу.

– Слава Создателю, – вздохнула леди Данбридж. – Признаюсь, что необходимость найти подходящего мужа племяннице лежит на мне тяжелым бременем. Ответственность пугает меня. Едва ли я сумею правильно судить о характере человека при первом знакомстве.

Сара подняла глаза и встретилась взглядом с Джарредом.

– Думаю, это результат многолетних прослушиваний проповедей отца на тему первого стиха седьмой главы Евангелия от Матфея. – Она подождала, полагая, что Джарред процитирует стих, но он молчал, и Сара добавила: – Ну же, лорд Шеппердстон! Я знаю, что папа изучал с вами Писание.

– Ради Бога, Сара. Это было двадцать лет назад. Я не могу помнить все Писание наизусть.

– Нет, Джарред, пожалуйста, постарайтесь. Я-то помню.

– Ну… значит, Матфей, седьмая глава, стих первый… – Джарред попытался воскресить в памяти строчки Библии, подходящие к теме разговора. – «По плодам их узнаете их»?

– Это же двадцатый стих седьмой главы! – сказала Сара. – Стих первый звучит так: «Не судите, да не судимы будете». – Она развела руками. – Я, как и тетя Этта, вовсе не умею судить о характерах людей.

Джарред ждал, что Сара похвалит его за то, что он все-таки выудил из глубин детских воспоминаний евангельскую строчку, но она не похвалила, и почему-то это его огорчило.

– Не сказал бы, что вы совсем не разбираетесь в людях, – заметил он, возвращаясь к прежней теме разговора. – Вы все-таки не хотите в мужья Реджи Бланчарда, несмотря на его богатство и титул.

– Что правда, то правда, – ответила Сара. – Но это только потому, что я с ним достаточно часто сталкивалась, чтобы успеть понять, что он за человек. – Она посмотрела на него из-под ресниц. – Матфей, глава семь, стих двадцатый.

Джарред раздулся как павлин, но долго гордиться собой ему не пришлось.

– У меня нет опыта общения ни с какими другими мужчинами… кроме вас.

Джарред заерзал на сиденье.

– Но это в порядке вещей, мисс Экерсли. Вы же незамужняя барышня, у вас и не должно быть никакого особенного опыта.

– Да, – угрюмо проговорила Сара. – Если только не случится так, как задумали судья и лорд Данбридж. Тогда мой недостаток опыта приведет к тому, что мне волей-неволей придется выйти за лорда Данбриджа…

– Никто не принудит вас выйти за Данбриджа помимо воли, – сказал ей Джарред.

– Правда? – Сара подалась вперед.

– Я об этом позабочусь, – кивнул он.

– Но как? – Сара затаила дыхание.

– Подыщу вам в мужья другого.

Сара выдохнула воздух и изо всех сил постаралась не выдать своего разочарования.

– Это в порядке вещей, – вернула она ему его же фразу. – Я сделала все, что могла…

Джарред нахмурился.

– Теперь дело за вами.

– Сара…

Почему он так поторопился пообещать ей то, что не в его власти? Он ей не опекун. И не родственник. Он не сможет заставить ее выйти замуж за одобренного им мужчину, как не сможет удержать ее от брака с мужчиной, им не одобренным. Единственное, на что он имеет право, – это жениться на Саре самому, но к этому он не был готов. Джарред стиснул зубы и уставился в маленькое окошко в задней стенке экипажа.

Сара прикусила губу и быстро отвернулась к боковому оконцу, чтобы скрыть слезы и растущее разочарование в Джарреде, который так стремился побыстрее от нее отделаться.

Гостиницу «Иббетсон» и роскошную резиденцию Гаррисонов разделяло всего несколько миль, но навстречу потоку экипажей, направлявшихся из Мейфэра к Гаррисонам на бал, двигался поток экипажей, направлявшихся в Мейфэр, в оперу или Воксхолл, и потому продвижение было крайне медленным.

Атмосфера в экипаже определенно сделалась неуютной, и Джарред рассудил, что пройтись пешком будет быстрее и менее мучительно. Он уже собрался приказать кучеру остановиться на минутку и сделать именно это, когда путешествие, слава Богу, подошло к концу. Со вздохом облегчения Джарред выпрыгнул из экипажа, даже не дожидаясь остановки. Он сомневался, что выдержит еще хотя бы минуту при таком соседстве. Совсем недавно для него мучительными были попытки Сары соблазнить его, но теперь он понял, что ее молчание еще хуже. Он предпочитал возмутительно дерзкую Сару нынешней Саре, которая кусала губы и часто мигала, чтобы удержаться от слез. Ему тяжело было видеть ее страдающей, зная, что страдает она по его вине.

Джарред подождал, пока кучер подъедет к крыльцу и поможет выйти дамам.

– Вы позволите? – Он предложил руку леди Данбридж. Но она покачала головой:

– Позаботьтесь о Саре, а я пойду следом за вами. Послушавшись, Джарред нехотя предложил руку Саре.

Она положила на его локоть руку в черной перчатке и позволила проводить себя в дом. У дверей их встречал дворецкий Гаррисонов. Джарред вручил ему пригласительный билет с вензелями и назвал имена.

– Лорд Шеппердстон, леди Данбридж, мисс Экерсли! – объявил дворецкий.

Они переступили порог. Сара повернулась спиной к Джарреду и развязала ленточки плаща. Стряхнув плащ с плеч, она отдала его горничной, тогда как Джарред доверил шляпу и плащ лакею. Потом он повернулся лицом к Саре, которая в этот момент тоже обернулась к нему, и замер.

Ее «совершенно приличное» бальное платье было сшито из бронзового шелка и отделано черным бархатом. Оно шелестело при каждом движении и облегало ее, словно вторая кожа, обтекало каждый изгиб тела и особенно подчеркивало грудь. Джарред попытался переключить внимание на что-то другое, кроме этого отделанного бархатом декольте, но понял, что фасон служит одной-единственной цели. Он был задуман как элегантное орудие пытки для особей мужского пола.

Смелое декольте ее платья было, однако, довольно умеренным по сравнению с некоторыми другими, которые он успел здесь увидеть. Но, на взгляд Джарреда, его никак нельзя было назвать скромным. Черная бархатная кайма громко заявляла о себе, выставляя грудь на всеобщее обозрение. И отсутствие на Саре каких-либо украшений, кроме маленьких квадратных черных ониксовых сережек, значило лишь одно: ничто не должно отвлекать внимание от кремовых просторов бюста.

Джарред не мог не залюбоваться открывшимся ему сверху волнующим зрелищем соблазнительной ложбинки. Любой мужчина его роста или выше имел решающее преимущество перед более низкорослым, потому что ему открывался вид на всю грудь целиком, кроме разве сокровенной тайны сосков. К счастью, в лондонском высшем обществе мало кто мог превзойти маркиза Шеппердстона или хотя бы соперничать с ним по части роста.

Джарред смотрел на лакомое блюдо и вспоминал, как эти груди лежали в его ладонях, снова ощущал их тяжесть и податливость.

– Ну и как вам нравится? – спросила Сара. Он мрачно сверкнул глазами.

– Мне послышалось, вы сказали, что надели приличное платье. – Черт возьми, но ему вовсе не хотелось испытывать то, что он испытывал сейчас. Что с ним такое творится? И что случилось с ней? И когда?

Ведь это все та же Сара, с ее костлявыми коленками, морковными волосами, веснушчатая и плоская как доска. Милая маленькая Сара, которая никогда прежде ничем не смущала его. И не ставила его перед таким мучительным моральным выбором.

– Оно в самом деле приличное! – запротестовала Сара.

Джарред насмешливо фыркнул.

– Оно могло бы называться приличным, если бы к нему прилагалась шаль, шарф или хотя бы косынка. – Он снова искоса скользнул по ней взглядом. Казалось, что ее грудь, поднимавшаяся и опускавшаяся при дыхании, вот-вот обнажится. – А так в нем нет ровным счетом ничего приличного.

– Косынки давно не в моде. – Сара огляделась. – Никто из дам их не носит, а мое декольте далеко не такое откровенное, как, например, у нее. – Она кивнула в сторону барышни в бледно-зеленом, а потом на дам в синем и серебристом платьях. – Или вот у них.

– С моей точки зрения, оно куда более откровенное, – огрызнулся он.

Сара озабоченно посмотрела на свою грудь и поняла, что он прав! Ей как-то не пришло в голову, что мужчина такого роста, как Джарред, могут видеть гораздо больше, чем она собиралась демонстрировать. Она пожала плечами:

– Я и правда не сообразила…

– Не надо! – прошипел Джарред сквозь стиснутые зубы, борясь с диким желанием поправить ее лиф. То ли подтянуть его вверх, то ли одернуть вниз…

– Что «не надо»?

– Вот этого не надо, – прошипел он уже громче.

– Да что такое?

– Не пожимайте плечами, – велел он, не отрывая глаз от ее лифа и изучая его покрой, как инженер изучает конструкцию моста. – И не нагибайтесь. И не поднимайте руки. И не садитесь рядом с мужчиной, который выше вас ростом. И не танцуйте…

– Не будьте смешным, Джейс!

– Я? Смешон? – Он сверкнул глазами. – Вы прикрыты кусочком шелка, из-под которого, того и гляди, покажется ваша грудь во всей красе. Я даже удивляюсь, как это она до сих пор не обнажилась, – выпалил он. Но это была неправда. Джарред успел догадаться, что именно удерживает лиф на месте. И еще он понял, что, как только в комнате станет жарче, Сара рискует оголиться перед всем честным народом. Лиф был на волосок от того, чтобы совсем сползти с нее. – Черт побери, Сара, ночная рубашка, которая была на вас той ночью, и та была приличнее! Хотя и мокрая насквозь.

– Джейс, тут люди кругом! – ахнула Сара. – Вас могут услышать.

– Кое-кто уже услышал, – сухо проговорила леди Данбридж. – К счастью, это была я. – Она укоризненно взглянула на Джарреда: – А ведь вы, сэр, уверяли меня за завтраком, что Сара у вас в гостях все время оставалась в плаще.

– Так и было, – поспешил успокоить ее Джарред. – Плащ распахнулся только на секунду.

Леди Данбридж выгнула брови:

– И за эту секунду вы успели заметить, что рубашка была мокрой?

Он никак не мог не заметить, что рубашка была мокрой, потому что в бессознательном порыве своими руками приподнимал ее подол, чтобы добраться до Сариных ягодиц. Но леди Данбридж знать это вовсе не обязательно, и Джарред оставил информацию при себе.

– В ту ночь шел сильнейший ливень, и когда Сара вошла и подошла к камину погреться, от её плаща так и повалил пар. Бархат легко намокает, и я решил, что одежда под плащом промокла не меньше.

– Чудный ответ, – сказала леди Данбридж. – Это, разумеется, все чушь и ерунда. Но вас можно похвалить за то, что вы сохранили в той ситуации способность рассуждать на трезвую голову. Большинство мужчин в такие секунды думают иной частью тела.

У Джарреда отвисла челюсть, когда он услышал это бесцеремонное замечание.

– Но вы доказали, что вы к этому большинству не относитесь. Не удивляйтесь так, лорд Шеппердстон. Вы человек светский и искушенный, а мне уже сорок три года, и я десять лет была замужем за человеком, который думал исключительно той самой частью. Мы с вами знаем, когда животная природа человека берет верх и что при этом поставлено на карту. Ну а сейчас, – продолжала она, воспользовавшись затянувшимся молчанием Джарреда, – поздоровайтесь с хозяевами и пригласите Сару на танец.

– Сомневаюсь, что ей стоит танцевать в этом платье, – покачал головой Джарред.

Леди Данбридж прикусила себе щеку изнутри, чтобы не расхохотаться при виде упрямого выражения на его лице.

– Лорд Шеппердстон! Мы затем сюда и пришли, чтобы показать Сару потенциальным женихам. Ее платье как нельзя лучше соответствует этой цели.

Он мрачно нахмурился:

– И даже слишком хорошо соответствует.

– Это всего лишь ваше мнение, – возразила Сара.

– Да, мое мнение таково. А поскольку я мужчина и могу рассматриваться – некоторыми – как потенциальный жених, мое мнение представляет ценность.

– Это несомненно, – поспешила согласиться с ним леди Данбридж.

– Я приехала сюда, чтобы танцевать, – заявила Сара. – И я буду танцевать!

Взглянув еще раз на ее оголенные прелести, Джарред принял неожиданное решение:

– В этом платье вы сегодня будете танцевать только со мной.

– Спасибо за приглашение лорд Шеппердстон, – сказала Сара, быстро оценив ситуацию, и, вложив ладонь ему в руку, увлекла его в танцевальный зал. – Я с радостью принимаю его.

Глава 18

– Чистая работа.

– Ну, еще бы, – тихо ответила леди Данбридж мужчине, который остановился справа от нее. – Она замечательно справилась с этим делом, и я горжусь ею.

– Я имел в виду вас.

– Вот как? – Больше она ничего не сказала, поскольку от его близкого соседства и звука голоса у нее по спине побежали мурашки. Он положил ладонь ей на плечо.

– Я получил вашу записку, Генриетта.

Она закрыла глаза, наслаждаясь этим прикосновением.

– Я не была уверена, что вы придете.

– Что мне могло помешать? – спросил он. – Я столько лет ждал, что вы меня позовете. Почему вы молчали?

Леди Данбридж повернулась и посмотрела на человека, в которого некогда была безумно влюблена. Уже много лет она не видела его, разве что издали. Он нисколько не изменился. Только легкие морщинки появились в уголках губ и вокруг синих глаз и седина тронула виски. Но он был так же неотразим, как и двадцать лет назад. Он был все тем же мужчиной, которого она любила.

– Я хотела, – ответила она. – И много раз. Каждый раз, как я писала вам, я боролась с собой, чтобы вас не позвать.

– Вы мне писали? – изумился он. Единственным письмом, что он от нее получал, было то, которое она отправила этим утром, и в котором обращалась к нему за помощью. – После смерти мужа?

– И раньше, – шепотом призналась она. – Знаю, что этого делать не следовало. Мы оба были несвободны, и все-таки я вам писала. В этих письмах я изливала вам свою душу. Но вы мне не отвечали, и я в конце концов перестала отправлять письма. – Но писать ему она так и не перестала… – Я решила, что вы меня забыли или помирились с женой. Я так и не узнала, как было на самом деле, а время шло, и вот пролетело целых двадцать лет.

– Примирение с женой было невозможно, Генриетта, – ответил он. – Моя жена не хотела этого. – И лорд Мейхьо провел ладонью вниз по ее руке.

Она вздрогнула, вспоминая нежные руки своего возлюбленного.

– Как жаль, – пробормотала она. – Я надеялась, что вы убедите ее передумать…

– Я не хотел, чтобы она передумала, – произнес он, пытаясь улыбнуться. – После того как встретил вас.

– Но… – Генриетта быстро взглянула на него. Долгие годы она потратила на то, чтобы забыть его, вымаливала у Господа прощение за любовь к женатому мужчине – особенно в то время, когда ее муж был еще жив, но откровенно ею пренебрегал. В течение тех девятнадцати лет, что Генриетта Данбридж прожила с зятем и племянницей в Хелфорд-Грин, не было и дня, чтобы она не вспоминала Роберта Мейхью в своих молитвах. И эти молитвы всегда были неизменны.

– Я молилась за вас, – призналась она. – Молилась за нас обоих.

– О чем вы молились, Генриетта?

– Я молилась, чтобы мы оба еще узнали любовь. Лорд Мейхью не отрываясь смотрел на нее.

– Ваши молитвы были услышаны, Генриетта, – прошептал он. – Когда я заглянул вам в глаза, то увидел, что любим. И что любим давно.

– Ах, Роберт… – Леди Данбридж почувствовала, что вот-вот разрыдается.

– Посмотрите мне в глаза, – велел он, – и вы увидите в них мою любовь к вам. Она была там с самого начала. – Генриетта хотела что-то сказать, но он прижал палец к ее губам, потом нежно обвел им вокруг нижней губки. – Двадцать лет назад я увидел вас и внезапно понял, что любовь существует.

– Но что же случилось? – спросила она. – Если мы так любим друг друга, почему мы не вместе? Почему вы не отвечали на мои письма?

– Я их не получал, – ответил он просто. – И уверен, что вы не получали мои.

– Вы тоже мне писали? – нахмурилась леди Данбридж.

– Почти каждый день после того, как вы уехали из Лондона и вернулись в Сомерсет. Но мои письма возвращались ко мне нераспечатанными.

В расширившихся глазах Генриетты промелькнула догадка.

– Кельвин?.. – Сомерсетский дом был родовым имением Данбриджей, принадлежавшим многим поколениям семьи, и слуги в нем, заодно разбиравшие и почту, славились своей безусловной преданностью хозяину.

– Думаю, его дворецкий или секретарь. – Лорд Мейхью покачал головой и вздохнул. – Мне следовало подписывать конверт именем жены, тогда письма не отсылали бы обратно. Но мне и в голову не приходило, что ваш муж может иметь что-то против… – Он пожал плечами. – Но следовало быть умнее. Джентльмен не может переписываться с женой другого джентльмена без его согласия, и, очевидно, лорд Данбридж не соизволил дать согласие.

– Но почему? – воскликнула она. – Я была ему не нужна.

Он жил в Лондоне у своей любовницы.

– Но вы были женой этого Цезаря, – мягко произнес лорд Мейхью.

– А жена Цезаря должна быть вне подозрений, – с горечью проговорила леди Данбридж.

– Но я не сдавался, – продолжал лорд Мейхью. – Узнав, что вы живете в Хелфорд-Грин и заботитесь о семье сестры, я возобновил попытки, но… – Он грустно улыбнулся: – Мужчины, которые за вас отвечали, очень заботились о вашей репутации, Генриетта.

Леди Данбридж зажмурилась и представила лицо зятя:

– Это не он!

– Это он, – ответил лорд Мейхью. – Письма, которые я посылал вам в Хелфорд-Грин, возвращались распечатанными и с приписками. В этих приписках мне напоминали о воздаянии за грехи. А именно за грех прелюбодеяния.

– Но мы никогда… – начала было она.

– Прелюбодеяния на бумаге, – пояснил он. – Иначе не скажешь. Хотя мы и не вступили в греховную связь, но все же согрешили в своих сердцах, потому что наши письма свидетельствовали о наших страстных чувствах. И преподобный Экерсли предупредил меня, что, посылая вам письма и поощряя вас отвечать на них, я подвергаю риску вашу бессмертную душу. Поскольку плотский грех между нами – это только дело времени. – Сэр Роберт посмотрел ей в глаза. – Он знал о моих чувствах, поскольку читал мои письма, и, я думаю, мы можем смело заключить, что он также знал и о ваших.

– Может быть, я и внушала что-то мужчинам, которые за меня отвечали, но едва ли это можно назвать заботой, – ответила леди Данбридж.

– А как бы вы это назвали?

Она немного подумала, прежде чем ответить.

– Страхом. Мой муж боялся, что я запятнаю его имя. Мой зять боялся, что я брошу его одного с маленькой дочерью и некому будет им помогать. – Она сердито уставилась в потолок и топнула ногой. – Как же ты мог, Саймон Экерсли?

– Не нужно на него сердиться. Он по-своему оберегал вас.

– Он оберегал мою душу, но после смерти Кельвина в этом отпала необходимость. Прелюбодеяние мне больше не грозило. Кельвин умер, и ваша жена тоже. Мы были свободны, – резко проговорила леди Данбридж.

– Да, – согласился лорд Мейхью. – Но преподобный Экерсли очень боялся потерять вас. И он правильно боялся, потому что после смерти вашего мужа я собирался приехать за вами. К несчастью, смерть Серены имела неожиданные последствия. В течение месяца после ее смерти умерли один за другим ее сестра и муж сестры. Я был назначен опекуном их сына. Джарред очень нуждался во мне. В короткий срок моя жизнь и мои обязанности круто изменились. И как ни мечтал я жениться на вас, я знал в глубине сердца, что Джарред не сможет вынести еще одну перемену в своей жизни. Он нуждался в стабильности. Безопасности. Любви. И ему необходимо было знать, что он может на меня положиться. Я был ему обязан дать все это. И я решил быть рядом с ним всегда, когда бы только ни понадобился ему. Решил отдать ему всего себя безраздельно.

– Может, это и к лучшему, что так вышло, – задумчиво произнесла леди Данбридж. – Потому что Саймон и Сара так же нуждались во мне, как лорд Шеппердстон в вас.

Лорд Мейхью приподнял пальцем ее подбородок.

– Я ошибаюсь, Генриетта, или вы решили, что я отказался от вас?

– А как на самом деле? – Она затаила дыхание.

– Ничего подобного, – произнес он торжественно. – Преподобный был прав. Наша близость – это только вопрос времени. Я хотел вас тогда, Генриетта, хочу и сейчас. Душой и телом.

– Роберт, ведь двадцать лет прошло, – неуверенно пробормотала она, внезапно смущаясь.

– Быть того не может, – произнес он тихо и твердо. – Вы выглядите ни днем старше двадцати.

– Вы говорили это двадцать лет назад, – улыбнулась она.

– Это было правдой тогда, это правда и теперь, – сказал лорд Мейхью, легко поглаживая ее руки. – Сегодня вы не менее красивы, чем раньше. Он склонился к ее уху: – Скажите же, дорогая Генриетта, чем я могу вам служить?

– Я хочу, чтобы вы помогли мне устроить свадьбу.

Лорд Мейхью вскинул бровь. Он ждал услышать несколько иное. И, тем не менее, он был готов на все.

– Надеюсь, речь идет о нашей свадьбе.

– В наши-то годы?

Лорд Мейхью увидел в ее глазах надежду, вспомнил, какой она была в юности, и улыбнулся.

– Я любил вас двадцать лет назад и хотел жениться на вас, но тогда мы были оба связаны узами брака с другими людьми. А теперь мы свободны, и я чувствую, что до сих пор влюблен в вас как мальчишка. – Он заглянул ей в глаза. – И если мы снова отложим все на потом, то совсем состаримся и уже не сможем насладиться медовым месяцем. Итак, Генриетта, я спрашиваю вас: согласитесь ли вы оказать мне честь и стать моей женой?

В ее глазах блеснули слезы.

– Ох, Роберт…

– Прикажете понимать это как согласие?

– Да!

Его сердце едва не лопнуло от счастья. Он, кажется, только сейчас понял, до чего любил эту женщину, до чего тосковал по ней, как сильно мечтал назвать ее своей. Она в самом деле ничуть не изменилась. Она была все еще красивой и молодой, прежними остались и светло-рыжие волосы, и золотисто-карие глаза, пленившие его много лет назад.

– Вы хотите, чтобы наша свадьба была скромной? Или она станет событием в обществе?

– Я хочу, чтобы это были две скромные свадьбы и чтобы они состоялись как можно скорее.

– С кем это вы так хотите объединиться? – нахмурился лорд Мейхью.

– С Сарой, – улыбнулась она в ответ. – Я двадцать лет ждала, чтобы почувствовать ваши губы и прикосновение ваших рук, и больше не хочу ждать. Но сначала я должна пристроить Сару.

– Завтра утром я получу лицензию на брак, – сказал он. – И мы можем начать приготовления одновременно с вашей племянницей и ее избранником. – Он перешел на шепот. – Скажите, Генриетта, где вы хотите провести медовый месяц?

– Все равно, лишь бы там была кровать, – покраснела леди Данбридж.

– Дорогая моя девочка! – умилился лорд Мейхью.

– Мне уже сорок три, и я двадцать два года не ложилась в постель с мужчиной, а не испытывала страсти куда дольше. – И она залилась краской до самой шеи.

– Драгоценная девочка моя! – Лорд Мейхью убрал с ее щеки выбившийся из прически локон. Ему хотелось схватить ее в объятия и зацеловать до бесчувствия, удерживало только то, что они находились в общественном месте. – Я слышал, что Данбридж содержал любовницу в доме на Портмен-сквер, но мне и в голову не приходило, что он при этом совершенно забросил жену.

– Я не могла родить ему ребенка, – проговорила она отрывисто. – Когда он это понял, у него не осталось причин общаться со мной.

Лорд Мейхью насупился.

– Вы так уверены в своем бесплодии? Я слышал, что именно Данбридж заработал бесплодие вследствие какой-то детской болезни или травмы и что семья его первой жены грозила подать на развод, узнав об этом. Он женился на ней, чтобы приумножить свое состояние. Но он обещал не только дать ей титул, но и возможность родить наследника и стать матерью. Она почувствовала себя обманутой.

– Я ничего об этом не знала, – выдохнула леди Данбридж.

– Неужто, Генриетта? – с сомнением улыбнулся он. – А ведь вы такая умница.

– Я ничего такого не слышала, когда выходила за него замуж, – сказала она. – А потом он стал обвинять меня. Но я всегда подозревала, что дело в нем. Ведь ни его первая жена, ни любовница так и не забеременели. – Она пожала плечами. – Но доказать это я могла, только родив внебрачного ребенка, но тогда мне пришлось бы нарушить обеты и… – Она в замешательстве взглянула на лорда Мейхью.

– А нарушить обеты вы никак не могли. Даже ради меня, – мягко произнес он.

– Но как же я этого хотела! – призналась она. – И я до сих пор жалею, что не сделала этого. Но мы встретились в неудачное время. Если бы наша встреча состоялась несколькими годами раньше или позже, все могло быть иначе.

– Совсем иначе, – согласился он.

– Скажите, Роберт, как вы смотрите на то, чтобы стать отцом?

– Неужели есть такая возможность? – Он так и вспыхнул от удовольствия.

– Мои месячные циклы приходят по-прежнему регулярно, – скромно кивнула она.

– Это неудобство можно и перетерпеть, если оно дает нам шанс стать родителями, – сказал он.

– Не могу обещать, что непременно подарю вам сына, – сказала она, и ее светло-карие глаза блеснули. – Но обещаю постараться. – И она прижала платок к глазам.

– Сына или дочь. Кого-нибудь. Обоих, – пробормотал он взволнованно. – Я буду в восторге. И мой нынешний наследник тоже. Он все время твердит, что я должен стать отцом.

– Ваш нынешний наследник? – медленно проговорила леди Данбридж.

Лорд Мейхью кивнул:

– Мой племянник, Джарред. Маркиз Шеппердстон.

– Шеппердстон? – Леди Данбридж поджала губы. – Вот как.

– Генриетта, милая, в чем дело? – Он придвинулся к ней.

– Я знала, что Шеппердстон ваш племянник и крестник, но как-то упустила из виду, что он в то же время и наследник.

– Дорогая моя, Джарред очень обрадуется, узнав, что мы собираемся пожениться.

– Ну конечно, – сказала она. – Это решит его проблему.

– Какую проблему?

– Проблему, связанную с Сарой. – Она нервно смяла в руке платок и кивнула в сторону танцующих, где Джарред и Сара заняли исходную позицию для кадрили. – Это моя племянница.

Лорд Мейхью проследил за ее взглядом, увидел рядом с Джарредом стройную рыжеволосую девушку в бронзовом бальном платье и усмехнулся:

– Вы хотели, чтобы я помог устроить их свадьбу?

– Да! Я надеялась, что вы согласитесь оказать услугу старой знакомой и примете участие в маленьком заговоре.

– В заговоре?

– Я хотела, чтобы вы сделали вид, что увиваетесь за Сарой, и лорд Шеппердстон пожалел бы о своих словах. Он сказал ей, что вы для нее более подходящий любовник, чем человек помоложе. – Она остановилась, чтобы перевести дыхание. – Я не предполагала, что, увидев вас и услышав ваш голос, вспомню о том, как сильно я вас любила – и люблю до сих пор…

– Повторите еще раз, – попросил он.

– Я люблю вас, Роберт. Я буду любить вас до самой своей смерти и дольше.

– Господи, Генриетта! Я полжизни ждал, когда вы мне это скажете.

– На самом деле я вовсе не хочу двух свадеб одновременно, – призналась леди Данбридж. – Не хочу состязаться с другой невестой, даже если это будет Сара. Но если мы сейчас поженимся, то у лорда Шеппердстона не будет причин жениться на Саре. Он будет знать, что она поселится вместе с нами и что вы всегда о ней позаботитесь.

– Поэтому вы и предлагали сыграть две свадьбы одновременно?

Леди Данбридж кивнула.

– Шеппердстон не торопится жениться, но Сара еще достаточно молода и может подождать, пока он созреет для этого – теперь, после того, как он поклялся не допустить ее брака с Реджи Бланчардом. А я, в конце концов, ждала многие годы, чтобы выйти за вас.

Лорд Мейхью проводил задумчивым взглядом танцующую пару.

– Скажите, любимая, у вашей племянницы, случайно, нет на теле родимого пятна?

– Есть, – ответила леди Данбридж. – Оно у нее на… – И она снова покраснела.

– Сзади?

– Откуда вы знаете? – удивилась леди Данбридж.

– Я мельком видел его сегодня утром, когда приехал к Джарреду завтракать. – Он вынул из стиснутых пальцев Генриетты смятый носовой платок. – Мы дважды в неделю прогуливаемся верхом в Гайд-парке, после чего вместе завтракаем. Но утром шел сильный дождь, верховая прогулка явно не могла состояться, я и приехал раньше обыкновенного и невзначай прервал весьма пылкий поцелуй. Джарред целовал некую рыжеволосую девицу с красивыми ногами и родинкой на ягодице.

– О Боже! Сару?

– Вы знали, что она была у него дома одна в половине шестого утра?

– Я узнала уже после, – покачала головой леди Данбридж.

Она посмотрела на Роберта Мейхью, и слова внезапно хлынули из ее губ потоком. Торопливо она рассказала обо всем, что произошло с тех пор, как их с Сарой выставили на улицу.

– Сара любит его. Любит с детского возраста. Но лорд Шеппердстон решительно настроен против брака.

– Причины этого коренятся в его детстве, – признался лорд Мейхью. – А детство это было одиноким и печальным. – Он вздохнул. – Не хочу хвастаться, что посвящен в его сокровенные мысли, но, как мне кажется, он чувствует себя неинтересным, неспособным внушить любовь, недостойным ее.

– Я думаю, Сара это понимает, – кивнула леди Данбридж. – Может быть, даже неосознанно. Она твердо решила, что не выйдет замуж ни за кого другого. Пока он свободен, она тоже собирается оставаться свободной – даже если ей придется вести жизнь куртизанки.

Лорду Мейхью крайне не понравилось услышанное.

– Вам что-нибудь известно о пансионе мисс Джонс для неустроенных женщин?

– Никогда не слышала о таком, – покачала головой леди Данбридж.

– У вашей племянницы была карточка с названием этого заведения и адресом – Портмен-сквер. Она уронила ее на пол в кабинете Джарреда.

– Как вы сказали – Портмен-сквер?

– Именно, догорая, вы расслышали верно.

– А номер дома – не двадцать ли семь?

– Точно. Вам известен этот дом? – спросил он.

– Этот дом принадлежал моему мужу, – выговорила леди Данбридж. – Он купил его для своей любовницы.

– И вы знали об этом? – спросил он осторожно.

– Разумеется, – вздохнула она.

– А я сомневался, – сказал лорд Мейхью. – Что бы вы ни думали, в обществе их связь не получила широкой огласки.

– Для меня она не являлась тайной, – призналась Генриетта. – Мне было известно, что в Лондоне Кельвин содержит женщину. Сначала я не знала, где находится этот дом и кому он принадлежит, но после его смерти случайно наткнулась на дарственную. Она лежала в шкатулке вместе с другими бумагами, предназначенными для меня. Мне самой не был нужен этот дом, но я не видела причины дарить его новоиспеченному виконту, вот я и переслала дарственную ей. – Она помолчала. – Я рада, что она нашла дому хорошее применение.

У лорда Мейхью дернулась бровь, и он с трудом удержался от смеха.

– Она, в самом деле, нашла ему хорошее применение, но при этом руководствовалась не только благом ближнего.

– Содержать пансион для неустроенных женщин – разве это не забота о благе ближнего? – удивилась леди Данбридж.

– Иногда вещи не таковы, какими кажутся, – напомнил ей лорд Мейхьо. – Этот дом – один из самых шикарных лондонских борделей.

Леди Данбридж потрясенно смотрела на него.

– Я знаю, что говорю, потому что бывал там неоднократно и заходил туда еще сегодня утром.

Леди Данбридж закусила губу и потупилась, пытаясь скрыть свое смятение. Лорд Мейхьо нежно приподнял ее лицо за подбородок и заглянул ей в глаза.

– Я сказал это не для того, чтобы вас расстроить, Генриетта, а потому, что хочу быть с вами откровенным. Я здоровый мужчина и прежде много раз заходил в дом на Портмен-сквер и получал там удовольствие.

– Но мой муж был ее…

– Тсс, любимая. – Он прижал палец к ее губам. – Я знал, кто она такая. Может, я и посещал этот дом, поскольку в нем тщательно хранят тайну, но никогда не искал наслаждения в ее обществе. И не ложился с ней в постель. А сегодня я заходил туда совсем по другому поводу.

– По какому поводу? – спросила она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучала ревность.

– Меня послал Джарред – убедиться, что ваша племянница не состоит у них в штате.

– Он прекрасно знал, что Сара не…

– Он знал, а я нет, – покачал головой лорд Мейхью. – Он сделал все, чтобы скрыть от меня, кто она такая, и даже не намекнул, что она барышня из хорошей семьи. Когда я подобрал с ковра ее карточку, я решил, что Джарред посылал за одной из девиц мадам… – Он вовремя замолчал и не назвал имя, услышать которое Генриетте было бы неприятно. – Я подумал, что она одна из обитательниц дома на Портмен-сквер. Но Джарред знал правду. Он испугался, что ваша племянница в самом деле выполнит свою угрозу. Он попросил меня сходить на Портмен-сквер и позаботиться о том, чтобы все рыжеволосые новенькие до его прихода сохранили свою невинность.

– И вы позаботились?

– Да, – подтвердил он. – Я все утро играл в вист с тремя хорошенькими рыженькими девицами. И счастлив сообщить, что вашей племянницы среди них не было.

– Слава Богу!

– Я заплатил за то время, что провел с ними, чтобы никто больше не смог нанять их. За два часа мы сыграли робберов шесть. Игра шла на наличные. Мне это стоило 187 фунтов, и еще 163 фунта добавил Джарред, чтобы уплатить мой карточный долг и выкупить свободу двоих из барышень.

– Только двоих, Роберт? – удивилась леди Данбридж. – А как же третья?

– Она решила остаться. Я пытался отговорить ее, но она настояла на своем. Она сама так решила. Но речь сейчас о том, что Джарред послал меня защитить честь Сары. Он неравнодушен к ней». Можете мне поверить: тот поцелуй, свидетелем которого я стал нынче утром, служил прелюдией к постели. Сомневаться тут не приходилось. Джарред хотел ее, но вовремя остановился.

– А мне он клялся, что у них совсем ничего не было, – возмущенно пробормотала леди Данбридж-. – Клялся, что она все время оставалась в плаще.

Лорд Мейхью улыбнулся:

– Она и была в плаще. Он просто поднял его до самой талии.

– Дело в том, что ему нужна только любовница, а ей нужен муж. – Леди Данбридж подняла глаза на Роберта Мейхью. – А я не позволю ему сделать Сарочку своей любовницей. Не могу. Даже если она скажет, что согласна на это. Я просто знаю, что это не для нее.

– Вы не сможете помешать ему лечь с ней в постель, если она этого захочет, – заметил он. – Но в наших силах сделать так, чтобы он придал этому законность.

– Каким же образом?

– Напомнив ему, что он скомпрометировал девушку, чему я сам был свидетель.

– Заставить его жениться? – Она прищелкнула языком. – Ох, Роберт, ему это совсем не понравится, да и ей тоже. Сара хочет, чтобы он пришел к мысли о браке с ней самостоятельно. И я тоже считаю, что так будет лучше.

– Я не уверен, что он когда-нибудь самостоятельно придет к мысли о браке с вашей племянницей, – сказал лорд Мейхью. – А вот если мы его заставим, он на это пойдет. Он слишком порядочен, чтобы отказаться. Но его к ней влечет, и потому природа может, в конце концов, взять свое. Есть смысл подождать.

– Как долго? – спросила она.

– А когда бы вы хотели сыграть нашу свадьбу?

– Сегодня, – ответила она.

– Сегодня, я боюсь, никак не получится, – рассмеялся он. – Лицензию на брак я смогу взять в Ламбетском дворце не раньше завтрашнего утра.

– Ну, до завтрашнего утра я еще смогу потерпеть.

– Значит, это будет завтра, – заверил он ее. – В девять часов?

Леди Данбридж кивнула.

– Вы не будете против, если мы пока сохраним это в секрете?

– Надолго? – нахмурился он.

– Мне бы хотелось дать Саре время. А вдруг он влюбится в нее? Вдруг поймет, что не может без нее жить? – Она помедлила. – Мне бы хотелось, чтобы она завтра стояла рядом со мной, но все же выбираю ваш вариант…

– Решено, – сказал он. – Завтра утром придумайте какой-нибудь предлог для Сары. Скажем, вам нужно пойти за покупками. В половине девятого я буду ждать вас у «Акерманна». Отпраздновать можно будет и потом, после того как побудем немного наедине. Я ждал двадцать лет, Генриетта, и простите меня, если я веду себя как эгоист.

– Роберт, я так и знала, что вы меня поймете! Обещаю вам, что это не затянется. Если она не сможет влюбить его в себя, тогда, так и быть, мы заставим его жениться.

– А до тех пор постараемся, чтобы они почаще встречались наедине. И будем надеяться, что они займутся тем же самым, чем станем заниматься мы при каждом удобном случае… – И он с многозначительной улыбкой повел бровями.

Леди Данбридж рассмеялась.

– Надеюсь, ваше воздержание успело вам надоесть, Генриетта, – продолжал он. – У меня полно идей, как разжечь страсть, и я намерен проверить их на вас.

– Будьте наготове, лорд Мейхью, – поддразнила она его. – У меня тоже есть несколько собственных идей на этот счет…

Глава 19

– Лорд Роб, судя по всему, быстро нашел общий язык с вашей тетушкой, – сказал Джарред, кивая на лорда Мейхью и леди Данбридж, пока они с Сарой пережидали паузу в танце. – А ведь они едва познакомились.

– На самом деле они давно знают друг друга и теперь просто возобновляют знакомство, – возразила Сара, стараясь получше рассмотреть лорда Мейхью. – Совсем как мы.

– Помоги небо лорду Мейхью, если они это делают, – пробормотал Джарред.

– А как вы считаете, что делаем мы? Кроме танцев? – спросила она.

– Затрудняюсь сказать, – осторожно ответил он, пристально глядя на нее. – Выглядит так, словно мы просто танцуем, и все. И мы в самом деле танцуем, но я знаю, что тут еще что-то есть. Догадываюсь, что мне придется потом расплачиваться.

– Можете расслабиться, Джарред, – фыркнула Сара. – Мы всего лишь танцуем, и точка. И вам это не будет стоить ни пенни.

– Это вы так говорите, но я только и жду, что вы выкинете что-нибудь неожиданное.

– Например?

– Потребуете нового урока.

– Какого урока? – невинно распахнула глаза Сара.

– Обольщения. Поцелуя. Умения украдкой выскальзывать из душного тесного танцевального зала на прохладный ночной воздух… – Он поморщился. – Не знаю. Словом, что-нибудь возмутительное.

– А может быть, я решила пощадить ваши чувства, – сказала Сара. – Может быть, подыскала другого человека для продолжения своего образования? – И она незаметно скрестила пальцы и спрятала руку в складках платья.

– Одеты вы для этого как нельзя лучше. – Он мрачно посмотрел на ее грудь. – Скажите-ка, у вас хотя бы хватило скромности надеть под платье нижнюю юбку?

Сара нахмурилась. Снова он за свое.

– Как это по-джентльменски – задавать подобные вопросы!

Джарред был достаточно хорошо воспитан, чтобы признать ее сарказм справедливым. Он даже покраснел от собственной наглости. Обычно джентльмены и впрямь не задают подобные вопросы леди – а в особенности юным и невинным леди – в разгар бала.

– И все-таки, Джейс, чем вам не нравится мое платье?

– Ничем. Всем, – ответил он чистосердечно.

– Вот все и прояснилось! – сухо заметила она.

– Я, по правде говоря, не понимаю юмора ситуации, – напрягся он.

– Вы бы поняли, если бы видели сейчас свое лицо, – улыбнулась Сара. – Вы же хотели сбыть меня с рук. И предполагалось, что вы поможете мне найти другого претендента, а вы смотрите волком на каждого мужчину, который осмеливается на меня взглянуть.

– Только мой взгляд и защищает вас.

– Не глупите, – заявила она. – Мне ровным счетом ничего не грозит.

Он захохотал.

– В вас говорит неискушенная невинность, которая и не подозревает, в какой она опасности.

– Какая же мне может угрожать опасность, если вы здесь, чтобы меня защищать? – удивилась она.

– Такая, о которой вы даже не подозреваете, – пробормотал он.

– Вот, вы снова хмуритесь.

Он метнул взгляд на толпу юных бездельников, ожидавших, когда танцующие дамы поменяют кавалеров.

– В настоящий момент мой хмурый взгляд – это единственное, что спасает вас от гибели.

– Взбодритесь, Джейс. – Ее карие глаза лукаво блеснули. – Все время, пока мы танцуем, у вас такой вид, словно вам предстоит встреча с мадам Гильотиной.

– А почему бы мне не быть мрачным? – возразил он. – Встретиться с мадам Гильотиной – это еще полбеды. А мне в любом случае грозит опасность потерять голову.

Сара улыбнулась еще шире:

– Спасибо, Джейс. Это самое приятное из всего, что вы мне говорили.

– Я говорил вам и другие комплименты, – напомнил он. – Разве в экипаже я не сказал, что вы красавица?

– Сказали, – согласилась Сара. – И еще вы похвалили мою грудь. Я знаю, вы именно это имели в виду, когда смотрели на нее так, словно это витрина с французскими пирожными, которые вам не терпится попробовать.

– Черт побери, Сара, – процедил он сквозь зубы. – Я смотрел на вашу грудь, потому что ждал, что корсет вот-вот сползет вниз, повинуясь закону тяготения.

– И что вы сделаете, если это случится? – дерзко спросила она, поворачиваясь к нему спиной, как того требовала фигура танца, а затем снова лицом. – Попробуете, каковы на вкус пирожные?

Джарреда от ее слов кинуло в жар.

– Прекратите, Сара!

– Что прекратить?

– Флиртовать со мной, – предостерег он. – И подавать мне идеи, не то очень пожалеете, что выпустили джинна из бутылки.

– А разве такое возможно, Джейс? Неужели вам и правда грозит опасность потерять из-за меня голову? – Джарред уловил в ее голосе отчетливую нотку надежды. – За все годы нашего знакомства вы ни разу не намекнули, что я вызываю у вас какие-то чувства.

– Прежде всего я могу просто потерять терпение, – огрызнулся он. – И чувство юмора.

– Его-то вы уже потеряли, – заметила Сара.

– Тогда не вынуждайте меня терять хотя бы терпение, – вторично предостерег ее Джарред. – Это единственное, что у меня осталось. – И он закрыл глаза, пытаясь развеять образ, вызванный словами Сары. Но все равно продолжал представлять, как опускается на колени на мраморный пол, чтобы поцеловать прелестную грудь, которую она ему охотно подставляет. Только одному ему, поскольку Джарред не намерен был позволить никакому другому мужчине даже увидеть эту грудь. Тело его немедленно откликнулось на эту воображаемую картину, и, вынужденный продолжать танец, Джарред глухо застонал.

Завершив фигуру танца, он резко остановился, и танцевавший рядом джентльмен задел его плечом, так что Джарред едва не потерял равновесие. Сара оступилась и натолкнулась на него. Джарред подхватил ее за талию, чтобы поддержать, и на какую-то секунду она прижалась к нему.

Сара тревожно взглянула на него:

– Кажется, я отдавила вам ногу?

– Нет.

– Но вы застонали. Словно от боли. Я решила, что наступила вам на ногу.

Он не мог не улыбнуться в ответ на эту наивность.

– Вам показалось.

– Тогда, может быть, вы меня отпустите?

Джарред зажмурился. Он забыл, что все еще прижимает ее к своей груди. Проклятие, он свалял дурака при сотне свидетелей, и главное – ничего не может поделать с собой. Резко выдохнув, он провел рукой вниз по ее спине, наслаждаясь ощущением прохладного шелка и разгоряченного тела под ним. И застонал опять. На этот раз громче.

Сара нахмурилась:

– У вас что-то болит?

– Определенно болит, – ответил он.

– Могу я что-то для вас сделать?

Она определенно могла многое сделать, чтобы облегчить его мучения. Впрочем, о таких вещах невинным девушкам знать не положено. Черт побери, все его тело словно горело огнем. И все потому, что Сара искушала его каждым своим взглядом, каждым вздохом. Тысяча чертей, это ее платье – что-то неслыханное. Ни на одной женщине он не видел ничего подобного. Он отчаянно надеялся, ради собственного спокойствия и ее безопасности, что больше она не наденет его.

– Вы и так уже достаточно сделали…

– Разве?

– Вы сами знаете.

Он посмотрел на нее, задержав взгляд на мягких розовых губах, и понял, что они для него так же притягательны, как и ее грудь. Все вокруг показалось незначительным, все его чувства сосредоточились на одной Саре. Ему до безумия захотелось ее поцеловать, и даже руки задрожали от усилия, которое он прикладывал, чтобы не сжать ее в объятиях и не накрыть ее губы своими. Он едва сдерживался, чтобы не схватить ее в охапку и не броситься вместе с ней по лестнице в ближайшую спальню, где смог бы удовлетворить свое любопытство, узнав, наконец, каким чудом держится на ней это чертово платье.

Сара тоже посмотрела на него, и он весь напрягся, потому что она медленно провела по губам розовым язычком. Вся кровь прилила к той части его тела, которая пульсировала под тонкой тканью бриджей.

Внезапно он подумал, что ни к одной женщине не испытывал такого жгучего влечения, как к Саре. Он облизнул губы, ощутил на верхней губе соленые капельки пота и почувствовал, что буквально сгорает от желания поцеловать ее.

– Я не нарочно, – вздохнула Сара. – Сегодня в некотором роде годовщина.

– Что? – переспросил Джарред. – Какая годовщина?

– Годовщина нашего первого танца. – Она посмотрела ему в глаза, призывая вспомнить. – Год назад, на балу…

– У леди Харралсон, – подхватил он. – Я не забыл.

Сара кивнула.

– Тогда вы почти весь вечер не сводили глаз с Джиллиан Дэвис. А я не сводила глаз с вас.

– Вы упрекнули меня, что я боюсь пригласить Джиллиан на танец.

– Я страшно ревновала, – призналась Сара. – Я решила, что вы увлечены ею.

– Вы решили, что я хочу сделать ее маркизой, – уточнил он.

– Да…

– Теперь она замужем за одним из моих друзей и очень счастлива, – сказал Джарред.

– За лордом Грантемом. Да, я знаю. Вскоре после того бала я прочла в газете об их свадьбе.

– Тем вечером я собирался посмотреть на нее, прежде чем Колин пойдет к ее отцу просить ее руки. Я слышал сплетни, которые о ней ходили, и хотел сам понять, что это за девушка. – Это не совсем соответствовало истине, но Джарред не мог выдать тайну Джиллиан и предать доверие лиги.

– Тогда вы сказали, что не занимаетесь поисками невесты…

– А вы спросили, почему тогда я сюда пришел, – напомнил он.

– А вы ответили, что вам просто захотелось потанцевать… – вспомнила и Сара его тогдашние слова.

– «Не похоже, чтобы вы танцевали», – в свою очередь, повторил Джарред ее слова. И они, в самом деле, уже не танцевали. Они остановились посередине зала, а остальные пары продолжали кружиться вокруг.

– «Только потому, что вы меня до сих пор не пригласили», – сказала Сара.

Джарред протянул ей руку:

– Вернемся к танцующим?

Но Сара покачала головой.

– Нет? – Но он все равно взял ее за руку и отвел в сторонку.

– Я хочу дождаться вальса, – призналась Сара. – Вы не знаете, у леди Гаррисон разрешено танцевать вальс? У леди Харралсон танцуют. Ведь в прошлый раз мы с вами танцевали вальс.

Прошлый раз был единственным, когда они вообще танцевали, но Джарред не стал ей указывать на это.

– А пока постоим здесь и понаблюдаем, или хотите сходить в буфет и выпить прохладительного? – спросил он вежливо.

Сара опустила взгляд, затем набрала в грудь побольше воздуха и посмотрела ему в глаза.

– Я бы предпочла выйти в сад. Я слышала, что у Гаррисонов очень красиво вечером в саду.

Джарред затаил дыхание и поперхнулся.

– Сара, а вам не приходило в голову, что ваша смелость не доведет вас до добра?

– Приходило, – призналась она. – Но это я только с вами такая смелая, потому что вы плохо читаете между строк. И я решила сказать вам прямо о том, чего хочу.

– Я прекрасно читаю между строк! – Джарреда обидело то, что она, по-видимому, считает его слишком бестолковым, чтобы разгадать ее игру. – В книгах это очень даже интересно. Но сейчас… – Он взъерошил себе волосы. – Сара, я всего лишь мужчина, а вы сводите меня с ума.

– Давно пора, чтобы кто-нибудь наконец этим занялся, – сказала она. – А то вы слишком долго были один.

– Я один потому, что мне так нравится, – сказал он. Быть одному не так опасно. Пока он один, его сердце защищено. Ему нельзя причинить боль. Он не мог отдать свое сердце на растерзание чудовищу по имени Любовь. – И еще потому, что в моей жизни нет места безумствам.

– Нет места? – шутливо переспросила она. – А ведь у вас такой большой дом. А нам с тетей Эттой и не нужно много места.

– Вы прекрасно поняли, о чем я говорю.

– Похоже, вы скорее останетесь один, чем впустите в свою жизнь женщину.

– Да, – твердо ответил он. Сара закусила губу.

– Любую женщину или именно меня?

– Любую женщину.

Сара перевела дыхание.

– Приятно слышать.

– И поскольку мы говорим об этом, вам следует знать, что я, как и большинство мужчин, предпочитаю быть охотником, а не дичью.

Сара высунула язык, совсем как в детстве, когда он нарочно говорил ей неправду, чтобы от нее отвязаться.

– Лжец!

Джарред заморгал. Уж очень много времени прошло с тех пор, как кто-нибудь, мужчина или женщина, посмел назвать его в лицо лжецом.

– Что вы сказали? – спросил он холодным, надменным тоном, от которого она непременно должна была съежиться и убежать прочь без оглядки. Но Сара была не робкого десятка.

– Я назвала вас лжецом, Джёйс.

– Будь вы мужчина, я бы вызвал вас на дуэль за такое оскорбление.

– Будь я мужчина, у нас бы не было этого разговора, – напомнила ему Сара. – И вам не пришлось бы лгать.

– Я не лгу, – скрипнул он зубами.

– Нет, лжете. – Она отмахнулась от его горячих возражений. – Я всегда угадываю, когда вы лжете.

– Каким образом? – спросил он.

– Вы при этом никогда не смотрите в глаза, и ваши поступки тоже вас выдают. Вы говорите одно, а делаете совсем другое.

Он нахмурился, пытаясь понять, к чему она клонит.

– Когда вам в последний раз пришлось завоевывать женщину? – спросила она.

Он явно затруднялся ответить.

– В Лондоне полным-полно женщин красивее и смелее меня, – продолжала Сара. – Если бы вам нравилось быть охотником, как вы это называете и во что вы хотите заставить меня поверить, вы бы охотой и занимались. А не сидели бы дома по ночам.

– Очень глупо ухаживать за женщинами в разгар сезона, – возразил Джарред, – когда я не намерен жениться, а каждая незамужняя женщина в Лондоне активно ищет себе мужа. А в особенности богатого и титулованного.

– Так охотьтесь на замужних. – Сара огляделась вокруг. – Уверена, что есть немало замужних дам, которые будут рады послужить вам дичью.

– Я не посягаю на чужих жен, – оскорблено ответил Джарред.

– Итак, за незамужними вы не увиваетесь, на замужних не посягаете… – Сара поджала губы. – Ну и кто остается? Вдовы? Служанки? Женщины сомнительной репутации? Актриски? Танцорки? Певички?

– Вдовы часто так же не прочь выйти замуж за маркиза, как и невинные барышни, – пояснил он. – А джентльмен не позволит себе воспользоваться для удовлетворения своих плотских потребностей женщинами, находящимися у него в услужении.

– Значит… – Она прижала указательный пальчик к щеке. – За вдовушками вы не ухаживаете, потребности за счет служанок не удовлетворяете. – Она взглянула на него в упор. – Но больше никого не остается. Поскольку вы богаты и знатны, то актрисы, певицы и танцовщицы, а также падшие женщины вовсе не нуждаются в ваших настойчивых ухаживаниях. Им нужны лишь подарки, драгоценности, наличные деньги. А денег для покупки драгоценностей у вас достаточно, правда, Джейс? Вы платите сначала им за их услуги, а затем от них откупаетесь.

Джарред твердо ответил на ее взгляд.

– А вам не приходило в голову, что у меня может быть постоянная подруга, с которой я делю постель?

Ей приходило это в голову. Сара отчаянно надеялась, что это не так. Она эгоистично полагала, что Джарред скорее платит разным женщинам, с которыми вступает в связь, чем имеет постоянную любовницу.

– А… это так?

– Да.

– Слава Богу. – Она вздохнула с облегчением.

– Вы ведь не против? – спросил он.

– Нисколько, – ответила Сара. – Я предпочитаю, чтобы вы платили дамам за их услуги. Такого рода отношения скорее могут называться деловыми. А если они деловые, то едва ли они перейдут в романтические.

– Вы хорошо расслышали, что я сказал? – Джарреда изумила ее реакция. – Я сказал, что у меня есть постоянная подруга.

– Вы снова солгали, – уверенно ответила она.

– Я сказал это, глядя вам в лаза.

– И все равно это ложь, – заявила Сара. – И за нее вы должны заплатить штраф.

– Как же вы пришли к такому заключению?

– Вы порядочный человек, Джейс, а ни один порядочный человек не признается ни в чем подобном невинной барышне вроде меня.

Джарред фыркнул. Ее логика не отличалась стройностью, и тем не менее она угадала.

– Ну а теперь самое время.

– Время для чего? – тревожно посмотрел он на нее.

– Уплатить штраф.

– Сара… – пробормотал он, и его тон был не то предостерегающим, не то страстным.

– Я нуждаюсь в новых уроках, Джейс. Вы же сами только что толковали о поцелуях, искушении, об искусстве выскальзывать тайком из душного тесного зала на прохладный ночной воздух… или о чем-то таком же возмутительном. – Она посмотрела на него призывным взглядом. Сара знала, что играет с огнем. – Кроме того, неужели вам совсем не интересно проверить, хватило ли у меня скромности надеть под платье нижнюю юбку?

– Женщины, играющие с огнем, часто обжигаются, – предостерег он.

– Надеюсь, что так! – взволнованно выдохнула Сара. – Я просто сгораю от желания попробовать на вкус ваш новый поцелуй.

Глава 20

Они быстро пробрались мимо столиков с закусками и освежающим питьем в дальний конец зала, к выходу на террасу. Джарред успел заметить Гриффина и Алисию, стоявших неподалеку, но то, что они тоже могли увидеть его с Сарой, не остановило Джарреда. Положив ладонь Саре на талию, он обвел ее вокруг стола с пуншем, и они вышли через стеклянные двери и окунулись в прохладный вечерний сумрак.

Джарред увлек Сару вниз по ступенькам и дальше по освещенной фонариками дорожке в сад. Он не останавливался, пока они не оказались у разросшейся живой изгороди, за которой начинался лабиринт.

– Дже…

Но, обняв ее и завладев ее губами, он проглотил этот легкий вздох, который слетел с них вместе с его именем. Дразнящими прикосновениями он побудил ее раскрыть губы, чтобы получить возможность позволить себе разные вольности. Сара послушалась, раскрыла губы в молчаливом приглашении, и его язык устремился вперед, исследуя, убеждая, утоляя… В то же самое время его руки пришли в движение. Сара задрожала от восторга и ожидания, а ее колени моментально сделались ватными.

Джарред быстро подхватил ее на руки и вошел с ней в заросли. Но это заставило его прервать поцелуй, и Сара слабо запротестовала.

– Простите за то, что снова прерываю наш урок, моя прелесть, – проговорил он, покусывая ее нижнюю губу, – но мы стояли слишком на виду.

– Но теперь-то нас никто не увидит. – Она огляделась.

– Еще слишком рано. Скоро в помещении станет жарко, и тогда парочки начнут выходить в сад. Потому дорожка и освещена. – Он наклонился к ней и быстро поцеловал ее. – Этот лабиринт – излюбленное место свиданий. К счастью, большинство так и не дойдет до его конца, куда мы как раз направляемся, и осядет на скамейках и в бельведере.

– А куда мы направляемся? – прошептала Сара, крепче обхватывая его руками за шею, в то время как он углублялся в заросли. Он прошел мимо нескольких каменных скамеек и маленького грота с круглым мраморным бельведером, окруженным колоннами в греческом стиле.

– Туда, где нам точно никто не помешает, – ответил он, безошибочно выбирая нужные повороты лабиринта.

Сара покосилась на него в темноте.

– Вы идете очень уверенно… – Ревность, это зеленоглазое чудовище, внушила ей подозрительность. – Вы уже были здесь раньше?

Он усмехнулся. Сара увидела, как блеснула полоска белых зубов.

– С кем? – спросила она требовательно.

– А это, мисс Любопытный Нос, – ответил он, вспомнив имя, которым называл ее в детстве, и прикоснулся губами к кончику ее носа, – не ваше дело.

Внезапно он остановился и опустил ее на землю.

Беседка, находившаяся в центре лабиринта, была возведена здесь вскоре после того, как выстроили сам дом. Снаружи беседка выглядела точной копией дома, только уменьшенной. С одной лишь разницей.

Крыша дома была сплошной и массивной, тогда как в беседке ее сделали стеклянной, так что днем в нее заглядывало солнце, а ночью – звезды. Внутри же находилась одна большая комната, представлявшая собой идеальное место для детских игр. Впрочем, и взрослые чувствовали себя в ней вполне уютно.

Когда-то, еще до того как в доме поселились Гаррисоны, беседка как раз и предназначалась для детей. Но когда Джарред последний раз побывал здесь, детская мебель уже была отсюда вынесена, а на ее место поставили удобную кушетку с дюжиной подушечек. Поскольку дети Гаррисонов были еще слишком малы, чтобы играть самостоятельно, Джарред надеялся, что беседка по-прежнему меблирована в расчете на взрослых.

Подойдя к двери, Джарред стянул перчатки и пошарил в углублении стены за правым фонарем над входом в поисках ключа. Ключ был на месте! Он взял его, вставил в замочную скважину и повернул.

Дверь раскрылась бесшумно, смазанные петли не издали ни единого скрипа. Джарред быстро подтолкнул Сару вперед, затем закрыл дверь, запер ее и положил ключ в карман. Сара тихо ахнула.

Они оказались в довольно большой комнате, единственными предметами мебели в которой были… большая кровать, тумбочка, кресло-качалка и огромное зеркало.

– Вижу, Гаррисоны с последнего раза потрудились над комфортом. – Джарред похлопал рукой по покрывалу. Оно было свежевыстиранным. Он с улыбкой повернулся к Саре.

– И когда был этот последний раз?

– Сара, Сара! – Он прищелкнул языком. – Ревность вам не к лицу.

– А это и не ревность, а просто любопытство, – возразила она.

– А теперь кто из нас кого обманывает? – засмеялся он.

– Ну, может быть, я и правда немножко ревную, – призналась она. – Но это только потому, что я думала, что вы сохраните… останетесь… ну, вы понимаете… – Она смутилась, подыскивая правильное слово.

– Девственником? – Джарред сел на кровать, вопросительно подняв брови.

– До тех пор, пока я не вырасту. – Она пригвоздила его к месту обвиняющим взглядом. – Но вы меня не дождались!

– Конечно, нет, – согласился он. – Я нормальный, здоровый мужчина с естественными потребностями. И я удовлетворял их… когда представлялся случай. – Он подмигнул ей и неожиданно для себя перефразировал шестой пункт Великой хартии Лиги свободных братьев: – Конечно, это занятие не доставляло мне никакого удовольствия. Я смотрел на него как на лекарство, которое следует поскорее проглотить. Я приносил себя в жертву на алтарь познания и тратил время, чтобы в будущем стать лучшим учителем для вас.

Сара засмеялась.

– Прошлой ночью… – начала она.

– Этим утром, – поправил он.

– Этим утром вы решительно отказались учить меня.

Джарред кивнул.

– Утром вы застали меня врасплох. Я не был готов услышать ваше предложение. – Он взял ее за руку и легко потянул к себе, заставив Сару подойти к нему на шаг. – Но у меня был целый день на раздумье и целый вечер, чтобы рассмотреть вашу грудь, и… – Он пожал плечами. – Пожалуй, я слишком поспешил со своим решением. Я думаю, что правы вы. Я самый подходящий мужчина для того, чтобы обучить вас всему необходимому – тем более что замуж вы не собираетесь. Я имею в виду, что девушке не стоит оставаться полностью несведущей, начиная карьеру…

– Или выходя замуж, – быстро добавила Сара. – Если она решит выйти замуж.

– Именно, – согласился Джарред. – Каждая барышня должна иметь какое-то представление о том, что от нее потребуется…

– Как это верно! – выдохнула Сара. Их губы разделяло всего несколько дюймов.

– А учителю полагается некоторая компенсация за труды…

– Полностью согласна. – Сара придвинулась ближе к нему, трепеща от волнения.

Джарред выпустил ее руку, нацелившись взглядом в ее декольте.

– Вы не против, если я удовлетворю свое любопытство? – галантно осведомился он.

– Не стесняйтесь, – разрешила она.

Джарред зацепил пальцем квадратный вырез платья и провел им из стороны в сторону, ощупывая ткань лифа. Когда костяшки его пальцев прикоснулись к ее груди, Сара застонала и непроизвольно подалась вперед.

Джарред медленно потянул лиф вниз, и ее грудь высвободилась из его оков.

– Что мы тут имеем? – пробормотал он глухо. – Французские пирожные с глазированными розочками, это как раз для меня. – Он взглянул на нее, чтобы оценить ее реакцию, потом медленно наклонился и провел языком по одной ее груди снизу вверх, успев ощутить крохотные капельки испарины. Затем его губы сомкнулись вокруг трепещущего соска.

Силы небесные! Ноги у Сары подкосились, но Джарред был начеку. Он поддержал ее и усадил к себе на колени, после чего, одной рукой по-прежнему придерживая ее за талию, другой предпринял новую атаку, скользнув ею под юбки.

Огонь пробежал по ее телу, словно от глотка хереса на пустой желудок. Только этот огонь был в тысячу раз восхитительнее любого алкоголя. Сара ахнула. А он продолжал целовать ее затвердевший сосок, слегка сжимая его зубами, и от этого у Сары в потаенных местах ее тела, в существовании которых никогда не признается ни одна приличная барышня, начали происходить странные веши.

Сара изогнулась, и из ее горла вырвалось бессвязное восклицание. Она теснее прижалась к нему, запустила пальцы в его густые черные волосы и притянула к себе его голову. А Джарред продолжал дразнить ее своим бессовестным языком, с восторгом ощущая волны желания, пробегавшие по ее телу. Дочь священника из Хелфорд-Грин получала такое же удовольствие от его прикосновений, какое получал он сам, прикасаясь к ней.

Приподняв голову, чтобы глотнуть воздуха, он мягко увлек ее на кровать. Затем медленно переключил внимание на другую грудь. Ему хотелось расстегнуть на ней платье и стянуть его вниз через бедра, но он сдержался и обдал влажным горячим дыханием ее второй сосок, прежде чем накрыть его жадными губами.

Ему хотелось трогать и трогать ее до бесконечности, Хотелось погрузиться в ее сладостное горячее лоно, ощутить пульсирующей плотью обволакивающий жар ее тела. Хотелось вместе с ней полететь в бездонную пропасть, а затем взмыть вверх на головокружительную вышину…

И хотелось, чтобы она тоже прикасалась к нему и ласкала его так же, как он ласкал ее и прикасался к ней.

Джарред оторвался от ее груди и вернулся к губам, а рука его в это время нащупывала путь под ее единственной нижней юбкой к подвязкам и коже над ними. Он провел ладонью по бедру.

Сара прерывисто втянула воздух в тот миг, когда его пальцы через разрез на панталонах нашли спрятанный в них треугольник мягких волос. Она уперлась руками ему в грудь и заставила прервать поцелуй.

– Джейс?

– Тише, милая, – прошептал он ей в самые губы. – Все будет хорошо.

– Джарред…

Он судорожно вздохнул. Он сознавал, что, пользуясь ее неопытностью, в надежде исследовать то, что она позволит ему, пусть даже благоразумно отступив, не нанеся ущерба ее целомудрию, он ступает за заповедную территорию. Ему следовало остановиться немедленно и отослать ее назад к тетушке. Но впервые в жизни Джарред не мог заставить себя поступить правильно. Впервые в жизни ему хотелось послать осторожность ко всем чертям.

Джарред вздохнул. Кто бы мог подумать, что эта малышка Сара Экерсли способна так воспламенить его? Что сама захочет шагнуть в пылающий костер?

– Хотите, чтобы я перестал?

– Нет… – выдохнула она.

– Что же тогда? – Он поочередно поцеловал ее в подбородок, в уголок губ, в кончик носа и в веки, после чего его губы опустились ниже.

– Мне больно, – застенчиво прошептала она. – Больно там, где раньше никогда не болело.

– И что, по-твоему, это означает, моя милая? – улыбнулся он.

– Я не вполне уверена. Но того, что вы делаете, словно бы мало. Мне хочется чего-то… большего. От чего эта боль пройдет.

– Да? – Он жадно посмотрел на нее. Что за невероятная девица! Но разве мог он просить ее о большем?

– Мне не на что жаловаться, – быстро добавила она, когда он начал лениво поглаживать ее мягкие завитки пальцами. – То, что вы сейчас делаете, – это самое восхитительное из всего, что я испытывала. Кроме разве что того, что вы делали с моей… – И она густо покраснела.

– Грудью? – предположил он.

– Да, – прошептала Сара. – Мне так понравилось, когда вы брали их губами. Совсем как младенец.

– Вот так? – Он сопроводил слова действием, накрыв кончик пышного полушария цвета слоновой кости горячими губами и втянув его глубоко в себя.

Сара зажмурилась и застонала. Джарред даже перестал дышать, силясь удержать себя в руках. Этот звук, вырвавшийся из ее горла, а также вид и запах разгоряченной плоти толкали его переступить запретную черту.

– А теперь другую… – Джарред подверг той же процедуре ее вторую грудь, и Сара едва не свалилась с кровати в порыве экстаза.

– Силы небесные!

Он ближе склонился к ней:

– Что вы сказали?

– Не помню, – выдохнула она. – Не могу соображать. Сейчас я способна только чувствовать.

– Так и должно быть; моя милая, – прошептал Джарред ей на ухо, вслед за чем лизнул его языком, от чего ее снова бросило в дрожь наслаждения. – А теперь почувствуйте-ка вот это… – И он обвел пальцем вокруг ее покрытого мягкими волосами холмика, затем погрузил пальцы в теплую влагу и коснулся запрятанного в лепестках упругого маленького бутончика.

– Ох, да…

У Сары не нашлось слов, чтобы описать потрясение, которое она испытала вместе со множеством восхитительных и запретных ощущений, когда дерзкие и такие искусные пальцы Джарреда проникли внутрь ее. Она с его именем на губах подалась навстречу этим пальцам, которые явно знали, что делают. Эти неслыханные ощущения пробудили в ее сокровенной глубине немедленный отклик.

Желания, еще ни разу не испытанные, рвались наружу и требовали немедленного утоления.

– А как вам вот это? – И его палец проник еще глубже. Сара затрепетала. – Если вы такого мнения об одном, давайте попробуем и другой, хорошо? – Он высвободил руку и проскользнул в нее теперь уже двумя пальцами, поглаживая, массируя, приготавливая…

– Ох, Джейс, это так… – Сара схватила его за плечи. Он продолжал интимные ласки, а Сара изгибалась, пытаясь приникнуть как можно ближе к нему. И заставить его приникнуть ближе к ней.

Она знала, что его фривольное обращение с ее интимными частями тела должно было шокировать ее, как не могло не встревожить его умение искусно вызывать в ней наслаждение, а вместе с ним и желание. Он умело заставил ее позволить ему все, чего он хотел.

Сара всегда подозревала, что она – всего лишь глина в его руках. Но она даже не представляла, насколько хорошо он понимает, как с ней обращаться. До нынешней минуты она только догадывалась, как сильна в ней потребность его любви.

Он, кажется, знал ее куда лучше, чем знала она саму себя. Он был прав, отказавшись стать ее первым любовником. Разве она смогла бы расстаться с ним, испытав один раз то, что испытывала сейчас? А Джарред больше всего хотел оставаться свободным.

Сара понимала, что они не должны делать то, что делают. Но ей было все равно. Ей следовало возмутиться или испугаться в ответ на вольности, которые он себе позволял. Но она хотела этих вольностей. Она даже поощряла их. И разве мог ее любимый Джейс смутить или испугать ее? Наслаждение, которое он дарил ей, было ни с чем не сравнимо.

Она хотела этого. Она не могла обойтись без этого. И она хотела этого именно от Джарреда. Не важно, что он не любил ее и не собирался на ней жениться. Она любила его. Она любила его всегда, и этого было достаточно. Потому что и Джарред что-то испытывал к ней. В противном случае он бы не смог ласкать ее с такой бесконечной нежностью и так бережно исследовать самые потаенные ее местечки.

– Ну, пожалуйста, – выговорила она так проникновенно, что Джарред даже не сразу понял – то ли она просит его продолжать, то ли прекратить. Он возобновил ласки, глубже устремляя пальцы, и Сара непроизвольно сжала колени, но затем тут же раздвинула их, чтобы открыть ему доступ. И Джарред понял, каков ее ответ.

Наслаждение – горячее, вязкое, опасное – пронеслось по телу, наполняя ее невыразимыми желаниями и разнообразными эмоциями. Все они проистекали из того места, которому Джарред уделял сейчас свое благосклонное внимание. Она приподняла бедра и выдохнула его имя.

Джарред снова поцеловал ее, сначала нежно, затем страстно. Он видел, насколько близка она к освобождению, даже если и не вполне понимала, что с ней происходит и чего ждать. Успев устать от усилия, с которым он себя сдерживал, Джарред хотел бы и сам получить блаженное освобождение. И все же он медлил. Глубже проникнув в складки, омываемые медом, который она источала, он прижал большой палец к ее сердцевине. Сара содрогнулась, ее хрупкое самообладание рассыпалось, испытываемое напряжение враз отпустило ее. Она обмякла в его руках.

Она открыла глаза и посмотрела на него с выражением благоговейного трепета и радости. У Джарреда перехватило дыхание. Выражение ее глаз и смутило его, и вознаградило десятикратно за самоотверженную сдержанность.

– Сейчас стало легче? – спросил он.

Сара покраснела.

– Гораздо легче. – Она с наслаждением потянулась, словно кошка, потом внезапно обхватила его лицо ладонями.

– Спасибо, – сказала она просто и, притянув его голову к себе, поцеловала в губы.

– Рад был служить, – прошептал он, в свою очередь, завладевая ее ртом. Он поцеловал ее снова, со всей подавляемой страстью и желанием, которое с таким трудом сдерживал. Он целовал ее до тех пор, пока ее косточки не превратились в желе, а она только и успевала пылко отвечать на его поцелуи.

Сгорая от желания, испытывая головокружение от нахлынувших на него эмоций, Джарред оторвался от нее.

– Что случилось? – спросила она.

– Ничего не случилось.

– Почему вы меня не целуете?

– Потому что я вас хочу. – Он склонился лбом к ее лбу и судорожно вздохнул. – Я хочу большего.

Только теперь Сара увидела, что, тогда как сама она чувствовала себя гораздо лучше, освободившись от напряжения, которое он вызвал в ней, Джарред явно выглядел не лучшим образом.

– Скажите, что надо делать.

Он хрипло рассмеялся:

– Таких вещей обычно не просят у невинной девушки после первого танца.

– То, что вы сейчас со мной делали, тоже обычно не делают с невинными девушками ни после первого, ни после второго танца, – напомнила ему Сара.

– И даже третьего или четвертого, – добавил он, смеясь все тем же нервным смехом.

– Тогда почему бы нам не пропустить третий и четвертый танец? Вместо этого научите меня, как мне доставить вам такое же удовольствие, какое вы доставили мне.

– Сара, милая, – пробормотал он. – Это займет куда больше времени. – Ему вдруг пришло в голову, что вся его жизнь может уйти на то, чтобы научить ее всему, что он хотел бы от нее получить.

– Начните с того, что вы сейчас хотите больше всего. – Она блаженно улыбнулась. – В нашем распоряжении целая ночь. А вы единственный, кого я вписала в свою бальную книжку.

– Иисус! – воскликнул Джарред. – Я совсем забыл о танцах. Мы слишком долго отсутствовали. – Он поправил на ней лиф, прикрыв грудь, и со стоном помог ей подняться.

– Что с вами? – беспокойно спросила его Сара.

– Я не могу вернуться назад в таком виде.

Сара оглядела его при свете луны. Он выглядел безупречно, разве что галстук немного сбился набок. Даже волосы не растрепались. Она сомневалась, что о ней можно сказать то же самое.

– В каком виде?

– Вот в таком. – Он взял ее руку и заставил коснуться переда своих бриджей.

Выпуклость, которую она ощущала и раньше, теперь, казалось, еще больше увеличилась.

– О… – Сара начала гладить это место легкими круговыми движениями. – Но идти ты можешь?

– С трудом, – выдохнул Джарред. – А танцы вообще отпадают.

– Вам больно?

Джарред чмокнул ее в нос.

– Чертовски.

– И часто с вами такое случается? – нахмурилась Сара.

– Только когда я с вами. – Он сам удивился тому, что сказал правду. Джарред всегда гордился своим умением держать себя в руках и не помнил случая, когда не сумел бы усмирить себя. К несчастью, сегодня он ничего не мог с собой поделать. – Короче говоря, я не смогу появиться в зале до тех пор, пока это не пройдет.

– Могу я чем-то помочь?

Возможно ли? Может быть, он умер и вознесся на небо? Или дочь священника из Хелфорд-Грин и впрямь предложила ему такое? И то, что она вряд ли понимала, что именно предлагает, не имело ровно никакого значения.

Как же он нуждался в ее помощи! Но он еще не утратил ни хороших манер, ни благоразумия и понимал, что невозможно просить ее ни о чем подобном. Закрыв глаза, он стал считать до двадцати, пытаясь прогнать из головы видения, в которых Сара делала все то, что он от нее хотел. Опускалась рядом с ним на колени… Или склонялась над ним, распростертым на кровати… Или доставляла ему наслаждение с помощью пальцев… Или лежала под ним, обхватив его ногами, а он зарывался в ее плоть…

Он не успел досчитать до двадцати четырех, как почувствовал, что Сара пытается расстегнуть пуговицы на его бриджах.

– Нет, Сара, нет…

Но было поздно. Она расстегнула пуговицы. И теперь смотрела на оттопырившиеся спереди кальсоны.

– Можно, я удовлетворю свое любопытство? – вежливо спросила она, повторяя его недавнюю фразу.

– Не стесняйтесь, – разрешил он, с трудом проглотив слюну.

Сара поддела пальчиком край его кальсон. Джарред резко втянул в себя воздух.

– Что у нас тут есть? – медленно проговорила Сара, прикасаясь кончиком пальца к его напряженной плоти. – Французский эклер без глазури?

Джарред зажмурился и закусил нижнюю губу, а Сара провела пальцем вверх и вниз по представшему перед ней во всей красе объекту.

– Он исключительно английский, – пробормотал Джарред сквозь зубы. – И начинен кремом. Берегите перчатки, миледи, не то запачкаетесь.

Сара пригляделась и поняла, что он прав. На самом кончике блестела перламутровая капелька. Она быстро расстегнула и стащила с руки перчатку, чтобы прикоснуться голой рукой. То, что она ощутила, удивило ее. Она предполагала наткнуться на нечто твердое, но поверхность под ее пальцами оказалась мягкой. Невероятно мягкой, бархатистой. И это ее заинтриговало. Она растерла капельку по мягкой плоти и зачарованно увидела, как на ее месте немедленно выступила вторая.

– Он и правда начинен кремом, – сказала она, сжимая пальцы.

– Полегче, – предостерег он, содрогаясь от боли, смешанной с удовольствием. – Давить нельзя. Тут надо действовать только лаской.

И он был прав. Сара оказалась способной и восприимчивой ученицей. Когда она, следуя его указаниям, начала осторожно потягивать и поглаживать его напряженную плоть, он затрепетал от наслаждения. Но его самообладание достигло предела.

– Хватит! – велел он, прислоняясь лбом к ее лбу, чтобы немного отдышаться и взять себя в руки.

Сара слегка разжала пальцы и провела ими сверху вниз.

– Теперь вам лучше?

– Нет, – выдавил он.

– Вам не понравилось?

– Очень понравилось. – Его грудь тяжело вздымалась, слова вырывались отрывисто, между вздохами. – Но пора прекратить это. Я не настолько хорошо владею собой. – И он перехватил ее ручку, пытавшуюся продолжать сладостную пытку.

Сара остановилась, но пальцев не разжала.

– А что случится, если я не перестану, и вы не совладаете с собой?

– Я выплесну семя, – ответил он. – И вся ваша талантливая ручка будет испачкана в креме.

– Это грех – выплескивать семя куда-либо, кроме как в женщину, – сказала Сара.

– Откуда вы это взяли?

– Из Библии. – Подумав, она добавила: – Папа читал целые проповеди, посвященные греху напрасной растраты семени, который ведет прямиком в ад.

– Можете мне поверить, милая, – простонал Джарред, – что это вовсе не обязательно. Даже наоборот. А если это грех, то любой знакомый вам мужчина попадет в ад, потому что это делается постоянно.

– А после этого вы сможете вернуться в зал?

Он с усилием кивнул.

– И танцевать?

– Да.

– Тогда можно мне продолжать?

И Джарред уступил ей. Как мог он отказать в такой вежливой просьбе? Как мог он отказать в том, чего так властно требовало его тело? Как мог он не хотеть заключить ее в объятия и познать вместе с ней неземное блаженство?

– Только сначала я достану носовой платок.

Глава 21

Все произошло в течение минуты.

Сара поймала извергнутое им семя в носовой платок, затем тщательно вытерла его увядший стебель, убрала его назад в кальсоны и застегнула бриджи. Платочек она сложила в аккуратный квадратик, повернулась к нему спиной и начала расправлять покрывало на кровати и взбивать подушки, устраняя следы их пребывания в беседке. Словом, давала Джарреду время успокоиться.

– Можете уже обернуться, – сказал он. – Теперь у меня приличный вид.

Она снова повернулась к нему и протянула ему платок.

– А если мне больше нравится, когда он у вас неприличный?

– Тогда вам лучше держать свои пристрастия и то, как вы к ним пришли, при себе, – посоветовал он. Его колени до сих пор были ватными, и он покраснел, словно школьник, беря из ее рук квадратик испачканного полотна и пряча его во внутренний карман жилета.

Эту мальчишескую реакцию Сара нашла необыкновенно милой.

– Неужели мне ни с кем нельзя поделиться своими пристрастиями? – спросила она лукаво. – Хотя бы с вами?

– Только со мной.

– А больше я ни с кем и не хочу ими делиться, – проговорила она тихо. – И вовсе не стоит так смущаться. Мне нисколько не было стыдно, когда вы заставили меня забыться. И вам тоже не нужно стыдиться меня. – Она подошла к нему и поправила на нем галстук. – Я горжусь, что вы настолько мне доверяете, что позволили облегчить боль, которую я причинила.

– Я нисколько не… – Все еще потрясенный собственным безрассудством, заставившим его прибегнуть к помощи Сары в подобном интимном акте, Джарред с трудом находил нужные слова. – Сара! Я никогда в жизни не делал ничего подобного.

– Для новичка вы действовали вполне уверенно, – поддразнила она его.

Он скорчил ей гримасу.

– Этим я занимался уж и не помню сколько раз. – Он поправил выбившийся из ее прически рыжий локон и протянул ей черную перчатку. – Если ваш отец прав, я иду прямой дорогой в ад, потому что прежде ни разу не позволял даме не то чтобы принимать участие, но даже присутствовать при этом… действии. А сегодня я заставил невинную девушку проделать и то и другое.

– Папа, видимо, неправильно истолковал Писание, – решила Сара. – Тут не может быть никакого греха. И вам не нужно волноваться за меня, – сказала она, хотя и была не на шутку потрясена тем, что такой искушенный мужчина, как Джейс, оказался настолько беззащитен перед женскими пальчиками. Ей захотелось обнять его и защитить и любить вечно. – Теперь я уже не такая невежда, – гордо заявила она. – И все благодаря моему выдающемуся учителю.

– И все же о многом вы даже не подозреваете, – ответил он.

– Мы сделали то, что собирались, – напомнила она. – Позволили вам вернуться на бал и нашли для этого самый подходящий способ. – Сара привстала на цыпочки и быстро поцеловала его в уголок губ. – И очень приятный способ.

– Особенно для меня, – согласился Джарред.

– И для меня тоже.

Джарред улыбнулся:

– Подумать только, мисс Любопытный Нос преподносит сюрприз за сюрпризом.

– А Всезнайка Джейс наконец-то сумел это оценить.

Сюрпризом ей стал его поцелуй. Джарред внезапно наклонился, привлек ее к себе и страстно поцеловал. Сара обвила руками его шею, зажмурилась. Их языки начали игру в кошки-мышки, догоняли, отступали. Сначала инициатива была в его руках, затем роли поменялись. Увлекательная игра продолжалась, и они дразнили и мучили друг друга жадными, жаркими поцелуями. В конце концов, Джарред был принужден остановиться.

– По-моему, на сегодня поцелуев достаточно, – произнес он с нежностью. – Еще немного, и я не вынесу.

– А этого мы не можем себе позволить. Или можем? – лукаво спросила она.

– Осторожно, – снова предостерег он. – Дамы, которые играют с огнем, часто обжигаются – даже дважды за одну ночь.

– К счастью, я теперь знаю, что нужно делать, – сказала она.

– Ох, Сара… – Он расхохотался, чтобы только не выглядеть круглым дураком.

Ему хотелось сказать ей, как не хватало ему их детских споров, как не хватало ее общества, возможности показывать и объяснять ей то, что его интересовало, в чем он хорошо разбирался. Когда-то он изо всех сил притворялся, что возмущен ее невежеством, когда рассказывал ей, как называются деревья и птицы, цветы и холмы, окружавшие Хелфорд-Грин и Шеппердстон-Холл. Но втайне он был рад, что у него есть с кем поделиться знаниями. И теперь он тоже вдруг испытал радость от того, что доставил ей удовольствие и научил, как доставить удовольствие ему.

Но это все, на что они могли решиться. Он и так уже скомпрометировал ее сверх меры. Он не мог позволить себе погубить ее окончательно. Она заслуживала лучшей участи. Самой лучшей.

– Что? – Сара придвинулась к нему, желая, чтобы он доверил ей свои сокровенные мысли, как недавно доверил свое тело.

– Нам лучше вернуться в дом, – сказал он. – Мы слишком долго отсутствовали. Ваша тетушка вас хватится.

Он за талию увлек ее к двери, и Сара постаралась как могла скрыть разочарование. Она подождала, пока он закроет дверь и спрячет ключ на прежнее место, после чего подала ему руку, и они вместе вошли в лабиринт.

– Как вам это удается? – спросила она, когда в темноте они свернули на узкую тропинку между густо разросшимися кустами.

– Что удается?

– Находить дорогу в этом лабиринте. Вы так и не сказали мне, откуда вам известен этот путь. Или я не первая девушка, которую вы заманили сюда ради своих злодейских целей. – Она попыталась, подражая ему, выгнуть брови, но потерпела неудачу.

– Нет, – усмехнулся он, – не было никаких девушек.

– Джейс! – возразила она. – Так нечестно. Ведь вы узнали все про мою нижнюю юбку и про мою скромность.

– Да, – снова усмехнулся он. – И, между прочим, мне очень понравилось, как «скромно» вы выглядели в этих черных перчатках, в черной нижней юбке, поднятой до колен, так что были видны черные чулки и кружевные панталончики, и в черном кружевном корсете, который так откровенно выставляет напоказ ваши французские пирожные.

В темноте она не видела, как жадно блеснули его глаза, она это только почувствовала. Каждое пожатие его руки, каждый шаг рядом с ним были для нее мучением. Все ее тело горело и требовало новых и новых объятий и поцелуев.

Она не могла выбросить из головы, только что испытанное. Она вспоминала сильное мужское тело, трепещущее от напряжения как струна, пронзившую его безотчетную дрожь, когда пришло желанное освобождение, и замешательство на его лице, когда, открыв глаза, он вспомнил, где находится и что именно только что позволил ей сделать.

Ей хотелось знать, что испытывал он, лаская ее своими пальцами. Теперь она знала ответ.

– Я ношу черное потому, что я в трауре, иначе бы вы увидели, как скромно я выгляжу в белых перчатках, белой батистовой нижней юбке, в белых чулках и панталонах и в белом корсете, выставляющем напоказ мои пирожные.

– А если вы мне больше нравитесь в черном? – спросил он, вспоминая ее недавние слова.

– Все можно повторить, – ответила она, – если только вы скажете мне, откуда так хорошо знаете дорогу через лабиринт.

– Я могу поймать вас на слове, – предупредил он. – Вот явлюсь к вам ночью с предложением дать новый урок, ради того чтобы застать вас в черном белье.

– Буду ждать с нетерпением, – искренне ответила Сара. – Если только вы выполните договоренность и скажете, наконец, кого еще приводили в беседку.

– А вы упрямая.

– В точности как вы, – ответила она.

– Ну, хорошо, мисс Любопытный Нос, я скажу, – смягчился он. – Первой девушкой, которую я привел в эту беседку, была моя няня.

– Няня?

Он кивнул.

– Вы приводили свою няню в сад Гаррисонов?

– На самом деле это она привела меня в лабиринт. И мне тогда было три или четыре года, и сад принадлежал не Гаррисонам, а Шеппердстонам. И дом этот был моим. Я здесь родился. – Джарред сжал руку Сары. – И лабиринт этот я знаю, как свои пять пальцев, потому что играл в нем все свое детство. – Он глубоко вздохнул. – Моя прабабушка истратила целое состояние на эту беседку. Она приказала соорудить ее в саду вскоре после того, как они с прадедом выстроили сам дом. Прадед назвал беседку «Каприз Элеоноры» в ее честь. Во времена моего детства она служила местом для игр. А потом… – Он помолчал, подбирая слова. – Потом у нее появилось другое назначение.

– Она стала местом свиданий? – спросила Сара.

– В некотором роде, – сказал он. – Но я не был в беседке и вообще в доме с шестнадцати лет. А сегодня первый раз, когда я воспользовался ею для другой цели, кроме уединения.

«Каприз Элеоноры» был его излюбленным убежищем с тех пор, как он стал достаточно большим, чтобы самому находить дорогу в лабиринте, и до тех пор, пока не продал дом и сад. Здесь Джарред искал спасения от невыносимых домашних кошмаров. Во время каникул он практически целыми днями не вылезал из беседки.

Унаследовав титул маркиза Шеппердстона, Джарред продал Ричмонд-Хаус и «Каприз Элеоноры» старому лорду Гаррисону, чтобы избавиться от тяжелых воспоминаний.

Нынешний лорд Гаррисон после смерти своего отца унаследовал бывшие владения Шеппердстонов. Джарред поклялся, что его нога ни разу не переступит порог родового гнезда. И он держал клятву в течение пятнадцати лет. Сегодняшней ночью он нарушил ее потому, что Сара Экере – ли и ее тетка попросили его сопровождать их на бал к леди Гаррисон.

– Мне вдвойне приятно, что вы сделали для меня исключение, – сказала Сара. – Спасибо, Джейс.

– На здоровье, Сара.

Они свернули на очередную тропинку. Джарред остановился и уже хотел поцеловать Сару при свете луны, как из-за поворота показались мужчина и женщина.

– Вот вы где! – Леди Данбридж поспешила к племяннице. – Ты внезапно исчезла в толпе танцующих, и я тебя потеряла.

– Джарред предложил полюбоваться садом, – ответила Сара. – Но мне следовало предупредить вас, куда мы идем.

– Я надеялась, что дело как раз в этом, – сказала леди Данбридж. – Но вы долго не возвращались, и я забеспокоилась, что тебя кто-то перехватил по пути или ты заблудилась в лабиринте. Слава Богу, что лорд Мейхью вызвался помочь искать тебя.

– Это я виноват, – сказал Джарред. – Мне не следовало уводить ее, не предупредив вас.

– Я полагала, что вы из вежливости спросите у меня разрешения, – строго взглянула на него леди Данбридж. – А не просто поставите меня перед фактом.

Джарред покаянно склонил голову:

– Вы совершенно правы, леди Данбридж. Мне следовало спросить позволения прогуляться с мисс Экерсли по саду. Примите мои извинения.

– Хорошо.

Из-за ее спины вышел лорд Мейхью. При виде его Сара побледнела, зажмурилась и уже приготовилась услышать, как он упомянет о том, что они уже встречались. Но он не упомянул. Может, он не узнал ее? И правда, как он мог, когда видел только ее голую ногу… ну и кое-что еще?

– Я уверен, мой крестник не хотел проявить неуважение, – заговорил лорд Мейхью. – Он давно ни перед кем не отчитывался и привык действовать на свой страх и риск. Но мисс Экерсли цела и невредима, и, я полагаю, ничего страшного не случилось от того, что она полюбовалась на сад при лунном свете. – И он пристально взглянул на Джарреда.

– Не сомневаюсь, что вы правы, – сказала леди Данбридж. – И я вовсе не против, чтобы лорд Шеппердстон показывал Саре сад. Просто всегда находятся люди, готовые заметить, что кто-то уединяется слишком долго.

– Если наше отсутствие породило какие-нибудь нежелательные сплетни, я сумею с этим разобраться, – сказал Джарред. – И уверяю вас, что добродетель Сары нисколько не пострадала..

Леди Данбридж вопросительно посмотрела на племянницу. Сара кивнула.

– Лорд Шеппердстон показал мне беседку и все время вел себя безупречно. К моему разочарованию, – добавила она, поджав губы.

– Сара!

– Но это правда. – Сара невольно отвела взгляд. – Я надеялась, что прогулка под луной по таинственному лабиринту и прекрасному саду завершится хотя бы парой поцелуев. Но поведение лорда Шеппердстона было исключительно джентльменским.

Она театрально вздохнула. Джарред закусил себе щеку изнутри, чтобы не расхохотаться над ее игрой. Леди Данбридж перевела взгляд с племянницы на Джарреда и обратно на Сару. Разумеется, Сара лгала, и Генриетта поняла это.

– Тебе виднее, дорогая.

– Конечно, тетя Этта, – уверила ее Сара. – И я повторю это всякому, кто станет утверждать обратное.

– Прекрасно, – произнесла леди Данбридж. – Но вы оба хорошо сделаете, если вспомните наставления твоего отца, Сара. – Она на минуту задумалась. – Предлагаю особенное внимание обратить на два места Писания. Послание к Колоссянам, глава вторая, стих двадцать первый. И первое послание к Коринфянам, глава седьмая, стих девятый.

– Хорошо, мадам, – ответила Сара несвойственным ей кротким голоском, который никого не одурачил.

– Между прочим… – Лорд Мейхью подошел к Саре и отвесил поклон. – Мы еще не знакомы официально. Я Роберт Мейхью, дядя лорда Шеппердстона и одновременно его крестный. А вы, стало быть, племянница леди Данбридж.

Вспомнив о приличиях, Джарред повернулся к Саре и продолжил церемонию знакомства.

– Мисс Сара Экерсли, позвольте представить вам лорда Мейхью, седьмого герцога Мейхью. – Он повернулся к Роберту: – Лорд Мейхью, мисс Сара Экерсли.

Лорд Мейхью оживленно потер ладони.

– А теперь, после того как мы вместе славно прогулялись по лабиринту, не вернуться ли нам в зал и не проверить, все ли спокойно? – Он нашел прекрасное объяснение продолжительному отсутствию Джарреда и Сары, а заодно и своему с леди Данбридж. Для пущего правдоподобия он предложил руку Саре, а за ними последовала леди Данбридж под руку с Джарредом.

– Большое вам спасибо, лорд Мейхью, – сказала Сара.

– Вы не напомните, мадам, что сказано в двадцать первом стихе второй главы послания к Колоссянам? – попросил Джарред, задумчиво хмурясь.

– Там сказано: «Не прикасайся, не вкушай, не дотрагивайся», лорд Шеппердстон!

– Весьма своевременно, – не смог сдержать улыбку Джарред.

– Я так и подумала, – улыбнулась она в ответ.

– А позвольте спросить, о чем говорится в первом послании к Коринфянам, главе седьмой, стихе девятом?

– «Лучше вступить в брак, нежели разжигаться».

– Возможно, и тут вы отчасти правы, леди Данбридж, – согласился Джарред.

– Не забудьте, вы дали мне слово, – напомнила она. – А в зависимости от того, что мы встретим, вернувшись в танцевальный зал, у вас может не остаться выбора.

Глава 22

Когда они вернулись, танцевальный зал возбужденно гудел. Но шептались в основном насчет неожиданного появления Джарреда у Гаррисонов. Кажется, никому не пришло в голову удивиться, что он в разгар кадрили внезапно исчез из зала в обществе своего крестного, леди Данбридж и ее племянницы.

Ни для кого не являлось тайной, что нынешний дом Гаррисонов некогда принадлежал маркизу Шеппердстону, как и тот факт, что лорд Шеппердстон по какой-то причине не появлялся здесь вот уже пятнадцать лет.

То, что он сделал это сегодня в качестве провожатого юной барышни и ее тетки, было главной темой обсуждений. Даже между хозяином и хозяйкой дома.

– Легко тебе говорить, – ответила Анна. – Ты как-никак герцогиня.

– Да, но она проделывала такое, еще будучи виконтессой, – засмеялся Гриффин.

– Кстати, – снова заговорила Алисия, – эта бывшая виконтесса и нынешняя герцогиня желает знать, будут ли у тебя сегодня танцевать вальс? Я бы хотела станцевать его с мужем, и уверена, что многие другие гостьи тоже от этого не откажутся.

– Мне все равно, сколько здесь найдется желающих повальсировать дам, – сказал Гриффин. – Я собираюсь танцевать только с тобой.

Алисия засмеялась.

– Я вовсе не хотела сказать, что все гостьи Анны непременно захотят танцевать с тобой, дорогой, – поправилась она. – Но все они ждут вальса.

– Если герцогиня желает танцевать вальс…

– А она желает! – подтвердила Алисия.

–..то мы никак не можем отказать ей в этом, – улыбнулась Анна.

Джарред стоял рядом с Сарой.

– Не хотите ли потанцевать? – спросил он.

– Я бы с радостью, – ответила она. – Только тетя Этта предупредила, что неосмотрительно будет танцевать два танца подряд, после того как мы уединялись в саду. Если только я не хочу заставить вас таким путем жениться.

Джарред догадывался, что она его просто дразнит. Но в ее голосе прозвучала отчетливая нотка надежды, которую он не мог пропустить мимо ушей.

– Сара, я не то чтобы против брака с вами…

– Знаю, – печально сказала она. – Вы против брака вообще. Вас отталкиваю не я сама, а мысль о том, что вы окажетесь на всю жизнь связаны со мной.

В ее устах его предубеждения против женитьбы казались несерьезными. Но Джарред знал, насколько это важно. Как только будут произнесены клятвы, последствия не заставят себя ждать. К тому же он вовлечен в опасное и трудное дело. Настолько опасное, что не вправе рисковать жизнью Сары. И тем не менее…

Джарред подумал о Гриффине и Алисии, о Колине и Джиллиан. Его друзья занимались тем же самым делом и в то же время имели жен, которых обожали и которые обожали их. Жены помогали нести их бремя и свято хранили их тайны. Жены полностью заслуживали доверия. И друзья возвращались к домашнему очагу, а не в пустой дом, как он.

И Грифф, и Колин имели любящих родителей. Они понимали язык и правила любви. Они верили в идеал, и им посчастливилось найти подруг, разделявших их веру и говоривших с ними на одном языке.

Сара и сама не подозревала, как она была права, упрекая его в том, что он не создан для супружеской жизни. Джарред не знал, с чего следует начинать. Он не верил в идеал, язык и правила любви были ему чужды. Он вырос в семье, где родители носили одну фамилию и имели сына. Помимо этого, у них не было практически ничего общего —.кроме спальни. Его родители не любили и не уважали друг друга, но любили предаваться страсти.

Джарред был уже достаточно зрелым человеком, чтобы упрекать родителей в том, что остался холостяком. Это был его собственный сознательный выбор. Но глубокое недоверие к браку и к обществу, в котором он жил, коренилось в далеком детстве.

– Сара…

Она оглянулась на стоявшие у стены стулья, где чинно сидели дамы и джентльмены преклонных лет, а также дамы, ожидающие прибавления семейства и носящие траур. На ее губах появилась легкая улыбка.

– Проводите меня туда, где сидят лорд Мейхью и тетя Этта. И не беспокойтесь обо мне. Со мной все будет в порядке.

– Я посижу с вами, – предложил он.

– И что станете делать? – спросила она. – Не пройдет и пяти минут, как вы смертельно соскучитесь. – Она вздохнула. – Я бы на вашем месте соскучилась. Кажется, для вас найдется что-то поинтереснее. – Она кивнула на кого-то в другом конце зала. – Герцог Эйвон старается привлечь ваше внимание.

Джарред оглянулся и увидел, как Гриффин подает ему знаки. Он снова повернулся к Саре:

– Нас связывает с ним одно дело…

– Я знаю вас с детства, Джейс, – сказала она. – И знаю про ваши общие дела. Я в курсе того, что Гриффин Абернати и Колин Макелрит ваши ближайшие друзья.

Важное дело, связанное с Лигой свободных братьев… Джарред разрывался между Сарой и обязательствами перед друзьями.

– Сара…

– Ну, идите же. – Она слегка подтолкнула его. – Не заставляйте герцога ждать.

– Я вернусь и приглашу вас на вальс, – пообещал он и добавил дерзко: – А если тетя Этта будет против, обойдусь без ее согласия.

– Ты, как никто, умеешь переполошить общество и заставить говорить о себе, – сказал Гриффин, когда Джарред, проводив Сару к тетушке и принеся им по бокалу пунша, подошел к нему и Алисии.

– Это мой врожденный талант, – кивнул Джарред. – Мы, Шеппердстоны, обладаем им с избытком. И этот дом, как мне кажется, усугубляет его. Какое счастье, что мое появление в доме вызвало гораздо больше пересудов, чем мое исчезновение из него.

– Ну, скажем, об этом тоже шептались, – успокоил его Грифф. – Мы сделали что могли, чтобы свести ущерб к минимуму.

– А я-то надеялся, что вы нас не видели, – сказал Джарред.

– Видели, видели. И то, как вы вышли, и то, как вернулись, – возразила Алисия. – Надо сказать, ваше возвращение было обставлено как нельзя лучше. Кто же заподозрит, что вы отлучались в сад не ради того, чтобы просто полюбоваться им? Или решит, что вы слишком долго плутали в лабиринте, раз вернулись в почтенной компании леди Данбридж и лорда Мейхью?

– Вы, – ответил Джарред.

– Я буду исключением. – Глаза Алисии блеснули. – Мне кажется, что все занимаются тем же, чем занимались мы с Гриффом, когда еще не были женаты и когда нам случалось ускользнуть из танцевального зала и отыскать укромный уголок подальше от шумной толпы. Особенно если дверь выходит прямо на террасу и в сказочный, залитый луной сад. – И она заговорщицки улыбнулась мужу, вспоминая одну незабываемую ночь, когда они ускользнули от шумного общества и едва не стали в буквальном смысле мужем и женой на кушетке в дамской комнате отдыха в «Олмаке».

– Можно подумать, что, женившись, мы с этим покончили, – сказал Грифф, вспоминая, в свою очередь, множество подобных случаев, имевших место уже после того, как он вернулся с театра боевых действий героем, стал герцогом и только успевал получать приглашения на все праздники, которые устраивались в Лондоне.

Лицо Джарреда стало серьезным. Он не счел нужным ни опровергать, ни подтверждать сказанное.

– Вы – мои самые близкие друзья. Если уж вы меня подозреваете, то будут и другие, вовсе не дружественно ко мне настроенные, которые подумают то же самое. Тем более что мы находимся в этом месте. Старая сплетня снова всплывет. Скажут, что сын пошел в своего отца.

– Может быть, ты хочешь сказать, что боги карают детей за грехи отцов? – спросил Гриффин.

– Или что вы из всех здесь присутствующих самый отъявленный грешник? – предположила Алисия.

Джарред мрачно улыбнулся.

– Вы слышали, что сегодня здесь обо мне болтали. Может ли повредить ей то, что она согласилась прогуляться со мной по саду?

– Лично я не слышала о ней ничего дурного… – Алисия закусила нижнюю губу. – Но с тех пор как я стала герцогиней, мне перестали пересказывать скандальные подробности. Но вот Миранде…

– Кстати, – произнес Джарред, – я полагал, что леди Сент-Джермейн будет сегодня здесь.

– Я тоже, – сказала Алисия. – Она была в числе приглашенных и, насколько мне известно, собиралась приехать. Но со вчерашнего дня я ее не видела и не получала от нее писем.

– Как и все остальные, – добавил Грифф. – И от Суссекса тоже.

Джарред взглянул На Алисию:

– Возможно ли, что леди Сент-Джермейн и его светлость сейчас вместе?

– Надежда есть всегда, – ответила Алисия.

– И я того же мнения, – ввернул Грифф. – Между прочим, я тут поспрашивал кое-кого, но никому о них ровным счетом ничего не известно. – Он пристально посмотрел на Джарреда. – У меня что-то тревожно на душе. Ты уже говорил с Колином?

– Нет еще, а что? – спросил Джарред.

– Он просил передать тебе, чтобы ты пригласил на танец Джиллиан, – сказал Грифф.

Алисия удивленно покосилась на мужа.

– Это зашифрованное сообщение, киска, – объяснил ей Грифф.

Джарред сдвинул брови:

– Вот именно, зашифрованное сообщение! Но какой в нем толк, если ты выдаешь его жене?

– Все равно она догадается, – пожал плечами Грифф. – Сказать сразу будет проще.

– Хотя и не так интересно, – упрекнула его Алисия и похлопала Джарреда по рукаву веером. – Вы же знаете, что я надежна как скала.

– Не в этом дело, – сказал Джарред.

– Дело всегда в другом, – парировала Алисия, продолжая похлопывать его веером. – Зато результат одинаков.

– Ладно, Лисс. – Гриффин перехватил ее веер. – Не надейся, что ты заставишь его капитулировать, ведь он абсолютно прав. Ты надежна, но кругом множество ушей, о владельцах которых нельзя сказать то же самое.

– Мне пора оставить вас вдвоем? – вздохнула Алисия.

– Не знаю. – Грифф вопросительно взглянул на Джарреда: – Что скажешь?

– Надо послушать, что он имеет нам сообщить, тогда и решим, что делать, – рассудил Джарред.

Грифф нагнулся к жене и поцеловал ее.

– Я постараюсь не слишком задерживаться.

Алисия кивнула, не сомневаясь, что муж, несмотря на недовольство Джарреда, потом расскажет ей все, что сможет.

– Лорд Шеппердстон? – Она обратилась к Джарреду официально, и он ответил ей тем же:

– Да, ваша светлость?

– Может быть, станцевав с леди Грантем, вы пригласите и меня? – спросила она, к удивлению Гриффина.

Он взглянул на нее с упреком:

– Лисс!

Но Алисия, не обращая на него внимания, улыбнулась Джарреду:

– Это тоже зашифрованное сообщение. А означает оно вот что: «Муж не хочет, чтобы я догадалась, потому что знает, как я люблю танцевать, но сегодня у него разболелась нога. Он пытается танцевать со мной, превозмогая боль, но вальс, я боюсь, ему не по силам».

– Я понимаю и повинуюсь, ваша светлость, – сказал Джарред. – Для меня большая честь танцевать с вами.

Глава 23

– Ты нас звал? – спросил Джарред, вместе с Гриффином подходя к Колину и Джиллиан.

Тот кивнул.

– Ты уже покончил с танцами?

– На некоторое время, – ответил Джарред. – Я обещал один танец ее светлости и вальс Саре, а пока мы отдыхаем, повинуясь указаниям леди Данбридж и сэра Роба.

Колин перевел взгляд на ряды стульев, поставленных вдоль стен, откуда могли наблюдать за танцующими те, кто по какой-либо причине не танцевал. Сара и ее тетка потягивали из бокалов пунш в компании лорда Мейхью и герцогини Эйвон.

– Я заметил, что леди Данбридж и сэр Роб очень мило толковали, и что мисс Экерсли за весь вечер танцевала только с тобой одним, – сказал Колин. – О чьей репутации больше пекутся – о твоей или ее?

Джарред покраснел до кончиков ушей.

– Скорее об обеих. А танцевала она только со мной потому, что я не намерен больше никого подпускать к ней, – откровенно сказал он. – Разве что тех, кому полностью доверяю – тебя, Гриффа, лорда Мейхью.

– Почему же? – удивился Колин.

– Ты обратил внимание на ее платье?

– Хорошенькое, – ответила с улыбкой Джиллиан.

– Прошу прощения, леди Грантем, – произнес Джарред, – но оно чертовски… почти что непристойно. Невозможно смотреть на декольте без того, чтобы…

Джиллиан захихикала:

– Как забавно! Колин то же самое говорит о моем платье.

Джарред взглянул на вечернее платье Джиллиан и увидел, что оно является точной копией платья Сары, за исключением цвета и кружев на юбке. С тем же самым глубоким квадратным вырезом на груди! Но на Джиллиан он едва заметил его. И вовсе не потому, что грудь Джиллиан уступала в пышности. Просто Джиллиан была женой его друга.

– С тобой беда, старина, – сказал ему Колин.

Джарред покачал головой.

– Просто дело в том, что это же Сара! Я знал ее еще пятилетней крошкой. Мы же вместе выросли. Рыжая, веснушчатая шустрая девчонка с острыми коленками. Ничто в ней не предвещало, что она может стать красавицей. Но вы только посмотрите на нее! – Он снова взглянул на Сару, которая поймала его взгляд и улыбнулась. – Посмотрите, какой она стала!

– Счастье, что ты не ее опекун, – заметил Колин. – Не то ты отгонял бы от нее поклонников палкой.

– В том-то и дело, – сказал Джарред. – У нее нет опекуна, который мог бы отгонять от нее поклонников палкой. И некому за ней присмотреть.

– Кроме вас, – мягко подсказала Джиллиан. – А вы так хмуритесь, что к ней решится подойти только отчаянный храбрец. Я бы сказала, что мисс Экерсли имеет в вашем лице надежного защитника, лорд Шеппердстон.

– Возможно. Но от меня ждут, что я помогу найти ей защитника, а не того, что я сам стану таковым, – возразил Джарред.

– Похоже, что вы уже справились с этой задачей, – сказала Джиллиан.

– Убил двух зайцев одним махом, так сказать, – хмыкнул Гриффин.

– Кстати, – вспомнил Колин. – Ты срочно нужен Джиллиан.

– Да? – Джарред вопросительно повернулся к супруге Колина.

– Прошу прощения, что отрываю вас от веселья, но, кажется, мне удалось разгадать головоломку, которую вы мне задали. Я нашла ответ только что, пока мы с Колином танцевали.

– Вы прямо сейчас можете об этом рассказать, или нам придется взглянуть на эту головоломку? – спросил Гриффин.

– Было бы лучше, господа, чтобы вы посмотрели на нее своими глазами, но я могу и сейчас рассказать вам, что пришло мне в голову и почему, – сказала Джиллиан.

– Мне она уже кое-что объяснила, – сказал Колин. – И я решил, что вам тоже следует поскорее услышать об этом.

Гриффин огляделся.

– Все гости здесь – знакомые моей свояченицы, но все же кругом слишком много любопытных ушей. Предлагаю разделиться.

– Согласен, – кивнул Колин, поскольку две незнакомые ему пары, которые вроде бы направлялись к танцующим, вдруг остановились, болтая, совсем рядом, прямо за спиной Шеппердстона.

– После бала я мог бы заглянуть к вам, – предложил Джарред. – Если вы не против.

Джиллиан закусила губу и выразительно взглянула на мужа.

– Возможно, нам придется срочно кое-что предпринять, – сказал Колин. – Мы потому и хотели поскорее поговорить с тобой и Гриффом. Пока вы будете танцевать, Джиллиан расскажет, что она обнаружила.

Джарред переглянулся с Колином. Джиллиан улыбнулась:

– Это моя идея, лорд Шеппердстон. Сегодня вы здесь в центре внимания. Если вы все время будете приглашать одну мисс Экерсли, все это отметят и станут обсуждать. А если вы немного потанцуете и с другой дамой, никто не подумает, что вы уделяли мисс Экерсли особое внимание. Значит, так, я расскажу свою догадку вам, а Колин расскажет его светлости.

Джарред кивнул.

– Леди Грантем, окажете ли вы мне честь, согласившись танцевать со мной? – спросил он, протягивая ей руку.

– Я буду счастлива. – Она вложила в его ладонь свою.

– Разумеется, с твоего позволения, – улыбнулся Джарред Колину.

– Разумеется! Если ты позволишь мне пригласить мисс Экерсли.

Джарред невольно нахмурился, а Колин в ответ на его гримасу улыбнулся.

– Ты танцуешь с моей женой, – напомнил он.

– Я помню.

– Мы просто хотим помешать тебе испортить репутацию мисс Экерсли, – сказал Колин, заглядывая другу в глаза. – Почему бы нам не договориться во время танца оставаться джентльменами, какими мы себя считаем, и не смотреть вниз. Ты согласен?

Гриффа диалог друзей скорее забавлял. Ни Колин, ни Джарред прежде не были ревнивцами. Но и он сам им не был до того, как встретил Алисию.

– Хорошо, – скрипнул зубами Джарред.

– Замечательно, – кивнул Грифф. – А поскольку я сегодня не могу внести свой вклад в танцы, мне остается только вам завидовать.

Пока Джарред вел Джиллиан к танцующим, она украдкой улыбалась понимающей улыбкой.

– Так что вы узнали? – с самых первых па перешел к делу Джарред, поскольку вальс длился всего несколько минут.

– Я думаю, что те большие числа означают численность войск, которые ко… – Она едва не произнесла «король Жозеф», но вовремя спохватилась и поправилась: —…Автор послания намерен выставить против наших войск. – Она дала Джарреду минуту на то, чтобы он переварил услышанное. – Это единственное, что, кроме крупных денежных сумм, имеет смысл. А насколько я разобрала, там не было никаких ссылок на франки или фунты.

– Но возможно, он пополняет запасы, – напомнил ей Джарред прежнюю версию.

– Да, – согласилась Джиллиан. – Но если дело в этом, не было надобности зашифровывать все послание целиком, когда можно написать его прямым текстом.

– Вы правы, – задумчиво кивнул Джарред. – Мы уже перехватывали письма, в которых… наш автор жалуется брату на нехватку продовольствия. В них только две-три фразы и были зашифрованы.

– Вот видите! – сказала Джиллиан. – А если он не видит смысла жаловаться на нехватку припасов при дворе в зашифрованных сообщениях, он не станет шифровать и заказы. Он не делает тайны из того, что у него нет денег, чтобы содержать двор с привычной для него роскошью. Или что он весьма огорчен оттого, что его брат не слишком-то торопится ему помочь.

– Пять тысяч. Одиннадцать тысяч. Тысяча пятьсот. Ну, конечно же! – Он улыбнулся Джиллиан. – Войска. Думаю, ваша догадка верна, леди Джиллиан.

– И еще, – торопливо продолжала она. – Сокращения, которые я считала бессистемными, вовсе не были таковыми.

Джарред сосредоточенно сдвинул брови.

– Я сначала думала, что эти группы букв расставлены в тексте, чтобы сбить нас с толку. Но, по-видимому, я ошиблась. Подумав хорошенько, я поняла, что эти сокращения вставлены, чтобы помочь адресату, а это, насколько я поняла, маршал по имени Журдан.

– Журдан? – Джарред и сам читал письмо, над которым теперь трудилась Джиллиан, и не мог припомнить, чтобы в нем стояла фамилия Журдан или сокращения, ее напоминавшие. Вы уверены, что это именно Журдан?

– Да!

– Полностью уверены?

– Ну… почти.

– Если я представлю эту информацию в военное министерство, мне нужно быть абсолютно уверенным, что она правильная, – сказал ей Джарред.

– Вряд ли я смогу что-то доказать, – вздохнула Джиллиан. – Только сама информация подтвердит свою правильность. Но я считаю, что не ошибаюсь. Я это чувствую.

– Хорошо, – произнес он. – Но все-таки постарайтесь объяснить хотя бы мне, почему.

– Потому что единственное имя, которое также подходит, – это Жюно, а Колин говорит, что Жюно в январе был отозван в Париж и отстранен отдел. Значит, это Журдан. Я просмотрела список всех известных нам офицеров, с которыми автор письма регулярно поддерживает связь.

– Почему вы решили, кстати, что они переписываются регулярно? – задал Джарред вопрос, который ему непременно зададут в военном министерстве.

– Они обращаются друг к другу не официально, а совершенно запросто, по-дружески, – ответила она, отвлекаясь от изложения своей теории. – Короче, я сравнила фамилии из списка с сокращенными словами. Но ничего не подошло. А сегодня Колин сказал кое-что, и это навело меня на мысль, что я расшифровываю их неправильно.

– А как же правильно?

– Читать следует задом наперед. Вот в чем разгадка, – ответила Джиллиан. – Я больше чем уверена. Автор письма отправил его маршалу Журдану. Другие сокращения совпали с именами некоторых военных, причем все они были в высоких чинах. Как только я в этом удостоверилась, то сообразила, что большие числа непременно должны быть численностью войск. – Как ни старалась она, танцуя, сохранять спокойное выражение лица, но вся так и дрожала от волнения.

Джарред улыбнулся. Лига свободных братьев давно гонялась за подобной информацией. Появился шанс изменить ход войны, помочь Сковеллу в его работе. Теперь лорд Уэймот мог поставить перед правительством вопрос о необходимости создания департамента, который занимался бы подготовкой шифровальщиков для работы как в военное, так и в мирное время. Группа лорда Батерста, работающая сейчас в Лондоне, делала свою работу слишком медленно и не всегда успешно.

– Милая Джиллиан, я так благодарен вам, что готов вас расцеловать!

Джиллиан так удивилась этим словам, что ему захотелось подразнить ее еще немного.

– К сожалению, придется мне попросить Колина сделать это за меня.

– Спасибо, – пробормотала Джиллиан.

– Но как вы сумели? Без всяких таблиц, без самого письма под рукой?

– Я помню письмо и список офицеров наизусть и весь день ломала над ними голову, чем бы ни занималась, – сказала Джиллиан. – Но все встало на свои места, только когда Колин во время танца вдруг сказал о ком-то, что тот готов вывернуться наизнанку. И тут я ясно увидела ответ. Буквы, которые чаще всего встречались в сокращениях, – это «н», «е», «д». Сначала я искала офицеров, чьи имена начинаются на «н». – Тут она не смогла сдержать улыбку, потому что в действительности слова Колина относились к Джарреду, который был настолько одурманен Сарой Экерсли, что ему грозила нешуточная опасность вывернуться наизнанку. А имя Джарреда навело ее на мысль о Журдане.

– А может быть, это маршал Ней?

– «Ней» наоборот пишется как «Йен». Мы по шифровальным таблицам уже определили, какие цифры означают «э» и «й». Ней абсолютно не подходит. И из газет видно, что он участвует в немецкой кампании, а вовсе не в пиренейской. И Ней не подчиняется… автору письма. – Она помедлила, взвешивая свои слова. – Мне ни одно сокращение не удалось расшифровать с помощью таблицы, пока я не начала читать их задом наперед. Единственный военный, который подчиняется автору письма и в чьем имени эти буквы стоят в нужном порядке, – маршал Журдан. Поскольку его сокращенное имя стояло в приветственных строках письма, я поняла, что послание как раз ему и адресовано. Конечно, надо еще раз взглянуть на текст, чтобы убедиться окончательно, но я и так уверена, что моя теория верна!

– И я нисколько не сомневаюсь в этом, – похвалил ее Джарред. – Я преклоняюсь перед вашей способностью разгадывать головоломки.

Тут последовало завершающее крещендо, и музыка стихла.

– Наверное, это Божий дар, – сказала Джиллиан. – Я тут ни при чем, я просто родилась с ним.

– И все же я крайне за него благодарен, и вам, и Господу, – уверил ее Джарред.

– Это еще не все, – сказала она. – Есть кое-что, в чем я не так абсолютно уверена, но эта информация потребует немедленных действий. – Она огляделась. – Вот только я не решаюсь говорить об этом здесь, где нас легко могут услышать. Боюсь, как бы не началась паника.

Он вежливо поклонился и пошел проводить ее на место.

– Это подождет до утра?

– Вряд ли, – вздохнула она.

– Тогда я заеду к вам с Колином сразу после бала.

– Хорошо, – сказала Джиллиан. – Мы не останемся на ужин и будем дожидаться вас.

– Благодарю вас за танец, леди Джиллиан, и за ваш самоотверженный труд.

– Пожалуйста, лорд Шеппердстон.

– Я провожу вас к мужу. – И Джарред направился вместе с ней к стоявшему поодаль Колину.

– Ну, как, рассказала она тебе? – спросил Колин Джарреда.

Тот кивнул.

– Грифф знает?

– Он приедет к нам после бала, – сказал Колин. – Ты тоже приходи, только через конюшни, через заднюю дверь.

– А как насчет остальных? – спросил Джарред.

– Не знаю. Пожалуй, последнее сообщение лучше приберечь только для нас троих.

Колин был осторожен, но никогда не впадал в панику понапрасну. Видимо, эта последняя информация, открытая Джиллиан, была и впрямь серьезной. А возможно, и чреватой опасностью. Джарред не мог не отнестись к решению Колина с уважением.

– Хорошо, – кивнул он. – Конечно же, я буду.

Но сначала ему придется поговорить с крестным и попросить его проводить леди Данбридж и Сару по окончании бала в гостиницу. И по мере необходимости сопровождать их впредь.

Глава 24

– Вы это сделаете? – спросил Джарред, после того как подстерег лорда Мейхью на входе в гостиную, где стояли карточные столы, и увел его в кабинет лорда Гаррисона для частного разговора.

– Ну разумеется, – ответил Роберт. – Я буду просто счастлив сопроводить дам домой. Но мне не доставляет счастья видеть, как ты разбиваешь сердце Сары.

– Сары? – Джарред подозрительно уставился на дядю, – С каких это пор она стала для вас просто Сарой?

– С тех пор, как я узнал, что она приходится племянницей Генриетте Данбридж, – отрезал лорд Мейхью. – И не пытайся увильнуть от разговора. Она не в силах скрыть своих чувств к тебе, а ты, кажется, готов их попрать.

– Я не собираюсь попирать ее чувства, – возмутился Джарред. – Я, наоборот, отношусь к ним с пониманием.

– Так ты потому соблазнил ее в беседке?

– Что? – Джарред даже побледнел.

– Мы с Генриеттой подошли к беседке как раз вскоре после того, как вы вошли внутрь, – сказал лорд Мейхью. – И я видел, как ты приводил в порядок одежду.

– И леди Данбридж видела?

– Слава Богу, нет. Я увел ее подальше от беседки, в лабиринт.

– А вы что делали у беседки? – спросил вдруг Джарред.

– Искали тебя и мисс Экерсли. – Лорд Мейхью пока не видел оснований признаваться, что вел Генриетту в беседку за тем же самым, за чем Джарред отвел туда ее племянницу. К несчастью, они с Генриеттой опоздали, немного заблудившись в лабиринте. Правда, они воспользовались этим и несколько раз поцеловались. Но эти поцелуи также порядочно задержали их, и к тому времени как они добрались наконец до беседки, она оказалась занята. И хотя Генриетта не видела Джарреда и Сару, лорд Мейхью прекрасно видел их.

– Почему ты не сказал мне, что она та самая барышня? – спросил он.

– Вы знали, что она та самая барышня. Когда я вас знакомил, ее тетушка стояла рядом с ней.

– Я имел в виду твою утреннюю гостью, – напомнил Роберт. – Ты только сегодня вечером представил мне ее как мисс Сару Экерсли. Но ты не сказал, что именно она и была той обладательницей длинных рыжих волос, стройных ножек и родимого пятна. Ведь она и есть та самая девушка.

– Разве?

– Если ты считаешь меня идиотом, ты сильно заблуждаешься, – произнес лорд Мейхью. – Я видел, как ты целовал ее утром, и вижу, как ты глядишь на нее весь вечер. Если Сара Экерсли и обладательница родимого пятна не одна и та же барышня, я готов съесть собственную шляпу. – И он сердито посмотрел на племянника, впервые в жизни испытывая в нем разочарование. – А если она действительно та самая, ты прекрасно знаешь, что она скомпрометировала себя, а ты – тот мужчина, что ей в этом поспособствовал.

– Я ее всего лишь поцеловал, Роберт, – сказал Джарред. – Я не лишал ее чести.

– Утром – может быть, – сказал лорд Мейхью. – А как насчет сегодняшнего вечера?

Джарред молчал.

– Ради Бога, Джарред! Она дочь недавно усопшего священника и племянница Генриетты Данбридж.

Джарред взглянул на крестного с не меньшим негодованием:

– Какая разница, чья она дочь? Это ничего не меняет. Ее отец все равно умер, ее тетка – вдова, а сама Сара не имеет дома.

– Для меня разница есть, – возразил крестный. – Как и для большинства соблюдающих приличия людей. Ты джентльмен. Она девица. Ты не должен был впускать ее в дом ночью.

– Ну и что я должен был сделать? Велеть Хендерсону выставить ее на улицу, под дождь?

– Тебе следовало посадить барышню в ее экипаж и отправить назад в гостиницу, – сказал лорд Мейхью.

– У нее не было экипажа, – напомнил ему Джарред. – Поэтому утром я и попросил ваш.

– Но как же она сумела без экипажа добраться до Парк-лейн от «Иббетсона»? Где ей и ее тетушке, кстати, совсем не место. – Роберт помрачнел. Надо будет поговорить об этом с Генриеттой. – Гостиница, впрочем, вполне приличная, но до «Кларендона» ей далеко.

– Она отпустила экипаж и шла пешком до моего дома одна под дождем, – перебил его Джарред. – Не хотела, чтобы увидели ее экипаж у моих дверей.

Роберт провел пальцами по волосам.

– Силы небесные! Чудо, что, кроме тебя, никто не пристал к ней с домогательствами.

– Я всего лишь поцеловал ее. Это не совсем то же самое. И если вы не забыли, я утром подробно рассказывал вам, зачем она ко мне приходила.

– И что ты собираешься теперь делать?

– Ничего, – вздохнул Джарред.

– Как ничего? – вскипел крестный.

– Сара понимает, что я не могу жениться на ней.

– Ее остается только похвалить за понятливость, – не скрывая сарказма, заявил лорд Мейхью. – Хотел бы и я обладать этим качеством, как и ее тетка. Ведь уже завтра ее имя и репутация станут лакомым блюдом для любителей «клубнички». С завтрашнего дня каждый лондонский распутник сможет заявиться к ней в отель, едва услышит, что мисс Экерсли, оказывается, вполне доступна. А гости на сегодняшнем балу станут считать месяцы в ожидании, когда она подарит наследника Шеппердстону.

– Она не подарит, – сказал Джарред. – В этом я могу их уверить.

– Как? Поместишь объявление в газете? Станешь кричать об этом в парламенте?

– Нет, разумеется. – Джарред нервно прошелся по кабинету.

– Но как же тогда, Джарред? Ведь ты сам знаешь, что это случится. Все завсегдатаи «Уайтса» – молодые повесы и старые развратники – станут поздравлять тебя с новой победой. Тебя-то никто не осудит, скажут: он взял то, что предлагалось добровольно. Но она погибла! И что ты тогда станешь делать? Сделаешь ее своей любовницей? Или купишь ей мужа?

– То, что захочет она, – сказал Джарред. – Я сделаю все, что она захочет, если только это не подразумевает брак.

– Не понимаю, – покачал головой Роберт. – Не понимаю, почему тебе так отвратительна мысль о браке с ней? Ведь тебя влечет к ней. Ты сам сказал мне это. А ее влечет к тебе. – Он на минуту задумался. – Нет, тут нечто большее. Она любит тебя. Всякий раз, когда она на тебя смотрит, это можно прочитать в ее глазах. Ты не можешь этого не видеть, не знать.

– Я вижу и знаю, – ответил Джарред. – Ничего не изменилось. Она смотрит на меня так с тех пор, как ей исполнилось пять.

– Тогда тебе следует на коленях благодарить свою счастливую звезду за этот подарок.

– Почему? – упрямо спросил Джарред. – Я никогда ни о чем таком не просил. Я ее не поощрял. Наоборот даже. – Он сердито выдохнул. – Я как мог пытался разубедить ее. Но она не слушала.

Сейчас Джарред был очень похож на капризного ребенка, и лорд Мейхью невольно улыбнулся.

– Ее любовь – это подарок. Тебе не нужно было его просить или хотеть. Он просто есть, и он предназначен только тебе.

– Но почему?

– Кто может ответить, почему мы любим тех, кого любим? – Лорд Мейхью пожал плечами и улыбнулся молодому человеку, которого сам любил, как сына. – Она может любить тебя по непонятной для тебя причине. Непонятной даже для нее самой. Но какая бы причина ни была, ты тот, кого она любит. И это факт, который ничто не изменит.

– Но я не хочу, чтобы она меня любила.

– Почему? Что с ней не так?

– С ней все так, – сказал Джарред. – Если бы только я хотел жениться, я сделал бы предложение только ей. Но я не хочу жениться.

– Ты носишь титул маркиза Шеппердстона, – настаивал лорд Роберт. – Ты владеешь земельной собственностью, ты богат, твой титул передается по наследству. Рано или поздно тебе все равно придется жениться, чтобы твой род не угас. Это твой долг перед страной и семьей.

– Я выполняю свой долг перед страной по-другому. А вся моя семья – это вы, – возразил Джарред. – Что касается продолжения рода, я не считаю, что он непременно должен продолжаться после моей смерти.

– Скажи, ради Бога, что заставляет тебя так говорить? – воскликнул лорд Роб.

Припертый к стенке, Джарред резко обернулся и посмотрел в лицо дяде.

– Я не хочу кончить так, как кончили мои родители.

У Роберта подогнулись колени, и он сел прямо на стол лорда Гаррисона.

– Ох, Джарред… – выдохнул он. – Мой дорогой мальчик…

– Ведь я был здесь, крестный, – напомнил ему Джарред. – Это я их нашел. Я видел, что сделал с ними брак. И я этого не хочу!

Лорд Мейхью молча смотрел на племянника. Скоро ему исполнится тридцать один год. Прошло почти шестнадцать лет с тех пор, как Джарред унаследовал титул, стал обладателем перстня с печатью Шеппердстонов, снятого с безжизненной руки его отца. Шестнадцать лет с тех пор, как Джарред стал мужчиной и хозяином своей судьбы. Но сейчас лорд Мейхью видел перед собой растерянного мальчика, которым был когда-то Джарред. Нелюбимого, заброшенного, не нужного собственным родителям.

Прежний маркиз, который с молодости привык вести распутный образ жизни, женился только ради того, чтобы иметь наследника. Невесту он выбрал исходя из ее красоты, богатства и связей, никакого значения не придавая ее характеру.

Об этой ошибке ему пришлось очень пожалеть. Брак между четвертым маркизом Шеппердстоном и Онорией Блэкхит был заключен в аду. С самого начала он был неудачным, и после рождения Джарреда отношения между супругами нисколько не наладились.

Маркиз не отличался верностью. Он обманывал жену, любовницу, каждую очередную оказавшуюся в его постели женщину. И конца этому не предвиделось. Рождение ребенка дало основание леди Шеппердстон забыть о клятвах верности. Она выполнила свой долг, подарила наследника супругу. И скоро дом наводнили бывшие, настоящие и будущие любовники и любовницы каждого из супругов. Ни муж, ни жена не отличались особой разборчивостью в выборе партнера.

Джарреда до сих пор преследовали случайно подсмотренные им сцены. К пяти годам он видел буквально все, в том числе свою няню в постели отца. В восемь лет он едва не стал жертвой одного из любовников матери, проявлявшего содомитские наклонности. Джарред едва убежал тогда и заперся в «Капризе Элеоноры». В десять лет он поклялся, что в его жизни не будет никакой любви, а в двенадцать почти все время проводил в Шеппердстон-Холле, спасаясь от любовниц отца, которые пытались затащить его в постель.

Наиболее отвратительные подробности своей домашней жизни Джарред старательно скрывал даже от Колина и Гриффа. Но он не мог заставить замолчать мальчишек в школе. В обществе ничто не любят так сильно, как сплетничать об общих знакомых, а лорд и леди Шеппердстон давали своим светским знакомым богатую пищу для пересудов. Маркиз и маркиза терпеть не могли друг друга, но брак удерживал их вместе. И они изобрели своего рода жуткую игру, стараясь превзойти друг друга в порочности. О сыне никто из них не думал. Достаточно было того, что он сыт, одет и учится.

Джарред считал, что родители сделали для него только две вещи – подарили ему жизнь и определили в Найтсгилд-Скул, школу для джентльменов. Детство вспоминалось ему бесконечной чередой обманов и обид, и единственной отдушиной была тайная Лига свободных братьев.

И все-таки, несмотря ни на что, Джарред любил своих родителей. И в день их похорон он поклялся, что больше никого не станет так любить. И больше никому не позволит причинить себе боль.

– Мальчик мой, ты ошибаешься, – тихо выговорил Роберт. – Не брак виноват в поведении твоих родителей, а они сами.

Но Джарред покачал головой:

– Будь они свободны, они вели бы себя иначе.

– Свободны или женаты, они оставались бы такими же. Их никто ни к чему не вынуждал. Твой отец выбрал твою мать, и она приняла его предложение. Брак не изменил их натуры, – настаивал лорд Мейхью. – Твой отец так и не повзрослел. Он влюблялся каждую неделю, но не был способен на продолжительное чувство. В своей жизни он ни за что не брал на себя ответственности, даже за свои удовольствия. – В голосе Роберта послышалась незнакомая Джарреду горечь. – Даже в этом он частенько перекладывал ее на своих партнеров. Он был инфантильным, своевольным и абсолютно безответственным человеком, а временами просто жестоким.

Джарред растерянно глядел на дядю, удивленный такой беспощадной характеристикой, данной покойному маркизу.

– Я думал, вы его любили. Считал вас его другом.

– Я и любил, – согласился крестный. – Хотя мне было трудно примириться с этим. Чаще всего он бывал эгоистичен, словно ребенок, но временами проявлял невероятное великодушие и щедрость. И тогда его нельзя было не любить. Даже если его поведение и обращение с любящими его людьми выглядело отвратительно…

– А она все-таки любила его?

– Нет, – покачал головой Роберт.

– Тогда чем была вызвана та вспышка ревности?

– Это была не ревность, – медленно проговорил лорд Мейхьо, – а ярость. Твоя мать характером весьма походила на твоего отца. И ему это в ней нравилось. Именно это и привлекло его к ней когда-то. Она скорее напоминала молодого человека, а не барышню. Его она хорошо понимала и не ждала от него большего. Сама Онория была такая же эгоистичная, безответственная и безжалостная, как и он сам. Она была красива и умело пользовалась своей красотой. И мужчин она использовала. У нее было много романов, много любовников, но, как и для твоего отца, главным для нее было одерживать победы. Мужчин она презирала. Как и твой отец – использовал женщин и бросал их. В их браке не было любви. Он стоял на жажде удовольствий и стремлении властвовать. И как бы ни был такой союз ужасен, но одним он оказался примечателен.

– Чем же? – фыркнул Джарред. Он не видел ни в одном из своих родителей ничего примечательного, как и в их союзе в целом.

– Благодаря ему, на свет появился ты, – ответил лорд Мейхьо.

– И постоянно напоминал им об узах, которые приковывали их друг к другу.

– Может, и так, – согласился крестный. – Но результатом их соединения стал ты, и если они больше ничего хорошего в своей жизни не сделали, они все же произвели на свет необыкновенное человеческое существо, которое любило их, даже несмотря на то что они ничем этого не заслуживали.

– Ну и что в этом было хорошего? – горько спросил Джарред. – Они-то сами никого и ничего не любили.

– Онория любила, – сказал Роберт. – Она любила кое-кого, и очень сильно.

– Так почему она не вышла замуж за эту исключительную персону?

– Потому что на ней был женат я.

– Вы говорите о ее родной сестре? – Джарред содрогнулся. Он знал, что его мать имела едва не столько же любовниц, сколько любовников, и то же самое можно было сказать и о его отце. Они не принимали в расчет пол, главное, чтобы мужчина или женщина, или оба сразу, умели доставить удовольствие в постели. Но такое… О Господи! И без того тяжко знать, что причиной их смерти стала бешеная ревность, но чтобы кровосмешение…

Он набрал в грудь побольше воздуха.

– Она была влюблена в собственную сестру?

– Не так, – сказал лорд Мейхью. – Она любила Серену именно как сестру. Кажется, Онория только ее и любила. Серена тоже ее любила, но твоего отца она любила больше.

– А вас?

Лорд Мейхью покачал головой.

– К тому времени, когда я встретил ее и женился, Серена уже была влюблена в мужа своей сестры.

У Джарреда даже голова закружилась.

– Я и не догадывался…

– Я, к сожалению, сначала тоже не догадывался. Серена была старше Онории на год и должна была выйти замуж первой. – Он вздохнул. – Она была страстно влюблена в твоего отца, и все ждали, что он сделает ей предложение. Но Уэсли почувствовал родственную душу в Онории и предложил руку ей.

– А он знал, что его любит Серена?

– Да, но Серена была слишком чувствительна, легковозбудима, а твоего отца это утомляло. Ее любовь нисколько его не трогала. Но зато Онории было не все равно. Она вышла замуж за Уэсли, прекрасно понимая, что Серена сохнет по нему. И пообещала сестре, что как только забеременеет, то уступит ей мужа. Но тут подвернулся я и, ничего об этом не зная, сделал предложение Серене. Ее отец дал согласие, мы обвенчались. О ее любви к твоему отцу я узнал много позже, когда уже ничего нельзя было изменить. Ты в это время был еще школьником.

– Что он сделал? – спросил Джарред, предчувствуя, что именно его отец стал причиной трагедии.

Лорд Мейхью глубоко вздохнул.

– У них была связь. Наверное, мне следовало радоваться, что Серена и Уэсли умудрились отсрочить неизбежное на столь продолжительное время, но… – Он помедлил. – Она не переставала любить его. Я ничего не знал. Но, в конце концов, ее любовь потребовала действий. Он в то время, должно быть, временно был без любовницы или сжалился над Сереной. Или просто решил досадить твоей матери. Короче, они стали близки. Представь мою радость, когда после долгих лет я узнал, что моя жена ждет ребенка…

– От отца!

– Не знаю, – произнес Роберт. – Мне было все равно, мой это ребенок или нет. В любом случае ребенок стал бы моим наследником. Но когда Серена объявила об этом твоему отцу, он немедленно порвал с ней и сошелся с экономкой здесь, в Ричмонде.

– И Серена умерла вследствие каких-то осложнений во время родов. – Джарред знал, что его тетка, жена Роберта, умерла, так и не сумев родить. Он не знал только, что этот ребенок был от его отца.

Лорд Мейхью снова вздохнул, прикидывая, стоит ли открыть Джарреду всю правду до конца. Пожалуй, мальчику пора знать все. Пора понять, что он не единственная невинная жертва в этой скандальной и трагической истории.

– Серена умерла не при родах. Она сама лишила себя жизни, себя и ребенка. – Секунду помедлив, он продолжал: – Твоя мать в то время была в Италии. Я постарался, чтобы о случившемся никто не узнал. – Воспоминания заставили его содрогнуться. Никогда в жизни он не видел столько крови. Ванна была полна ею. Его жена вскрыла себе вены и истекла кровью. Он нашел ее слишком поздно и уже не смог спасти. – Как самоубийцу, Серену не стали бы хоронить в освященной земле, но ребенок в ее чреве был невинным! Я уговорил пользовавшего ее врача не наказывать невиновного за грехи матери и хорошо заплатил ему, чтобы ее смерть приписали неудачным родам.

Онория вернулась из Италии, разбитая горем. Впрочем, она почти оправилась, когда получила письмо, которое было отправлено ей в Италию, но, в конце концов, вернулось в Лондон вслед за адресатом. Письмо было от Серены, и в нем сестра признавалась, что неверность Уэсли причинила ей невыносимые страдания. – Роберт провел ладонью по волосам. – Онория явилась ко мне с этим письмом за подтверждением того, что письмо действительно написала Серена, хотя прекрасно знала почерк сестры. – Он перевел дыхание. – Я думаю, она просто хотела, чтобы я пережил то же потрясение, что пережила она. Письмо было грустным и драматичным. Серена признавалась в любви к твоему отцу и писала, что теперь, когда она познала его любовь, потерять его для нее во много раз мучительнее. Видимо, Онория, прочитав это письмо, немного тронулась рассудком. Но тогда я об этом не догадался. Когда она пригласила меня к себе домой, она казалась вполне нормальной. Я ничего плохого не заподозрил. Хотя следовало бы. Мне следовало понять, что, хотя Онория и не придавала значения изменам Уэсли, она не смогла простить ему смерть сестры, причиной которой стала его неверность! – Он посмотрел в глаза Джарреду. – Остальное ты знаешь.

Джарред медленно кивнул. Тот день он помнил слишком отчетливо. Была среда, прошло пять месяцев со дня смерти его тетки. Джарред как раз вернулся в Ричмонд из школы на каникулы. В среду у слуг был выходной, поэтому в холле его никто не встретил. Мальчик, разумеется, и предположить не мог, что меньше чем за четверть часа до его приезда Онория Шеппердстон взяла в кабинете мужа заряженный пистолет и прошла в его апартаменты. Она вошла в спальню мужа в тот момент, когда он находился там с экономкой, подошла к кровати, приставила пистолет к голове женщины и спустила курок. Спокойно перезарядив пистолет, она прицелилась в мужа.

Уэсли попытался увернуться, но мягкая перина и тяжелое тело придавившей его любовницы помешали ему. Джарред вошел в дом как раз в тот момент, когда его отец умолял о пощаде. Но его мольбы не были услышаны. Второй выстрел, эхом прокатившийся по дому, оборвал жизнь четвертого маркиза Шеппердстона.

Джарред стремглав взлетел вверх по лестнице и ворвался в спальню родителей. Его мать в забрызганном кровью платье стояла рядом с кроватью и тянула мужа за палец правой руки. У экономки половина лица была залита кровью, а у отца лица вообще не было. Джарред ухватился за косяк, борясь с подступившей к горлу тошнотой.

– Матушка? – только и смог выговорить он.

Леди Онория, перезарядив пистолет, обернулась на голос сына, и Джарред увидел направленный на него ствол.

– Я затеяла этот маленький праздник в твою честь, – сказала она спокойно. – Маленький фейерверк по случаю твоего возвращения и наследования титула. – Она улыбнулась ему: – Я пригласила к нам Роберта и ждала сколько могла, но он, очевидно, задерживается. Я и решила начать праздновать без него. – Она шагнула к нему, и, увидев выражение ее глаз, Джарред решил, что сейчас умрет. Но она бросила ему кольцо маркизов Шеппердстонов. Джарред машинально поймал тяжелое золотое кольцо, успевшее оставить красный мазок на его рубашке. Леди Онория взглянула на тело мужа и снова перевела глаза на сына. – Поздравляю, Джарред. Ты только что стал пятым маркизом Шеппердстон. Четвертый был эгоистичным мерзавцем. Но ты будешь другим. Ты ничем не похож на порочных и самовлюбленных Шеппердстонов. Ты пошел в мою родню, ты скорее Блэкхит…

– Матушка! – Он прочел намерение в ее глазах за секунду до того, как она повернула пистолет дулом к себе. Но она уже прижала его к сердцу и спустила курок.

Джарред зажмурился. Он не знал, как вышел из спальни, как открыл входную дверь. И опомнился, только когда увидел стоявшего в холле лорда Мейхью. Его дяде стоило взглянуть на лицо Джарреда и его забрызганную кровью одежду, и он догадался о случившемся.

– Где? – только и спросил он.

Он ждал, что Джарред просто укажет направление, но мальчик повернулся и быстро пошел вверх по лестнице. Лорд Мейхью последовал за ним, стремясь перегнать его и не дать ему снова увидеть ужасную картину. Но Джарред вошел в спальню первый и, замерев на пороге, уставился на огромную лужу крови, растекавшуюся по турецкому ковру.

Обнаружив свою жену в ванне, наполненной кровью, лорд Мейхью решил, что пережил самый страшный момент в своей жизни. Но тот кошмар не шел ни в какое сравнение с кошмаром, ожидавшим его в спальне Уэсли Шеппердстона.

Та картина преследовала Джарреда на протяжении шестнадцати лет, не давала спать. Давнишний ужас заставал его врасплох, напоминал о себе, когда он меньше всего этого ожидал. Воспоминание о пережитом заставляло думать, что безумие, охватившее его мать, дремлет и в нем самом. Она сказала тогда, что он – Блэкхит, но она ошибалась. Он был одновременно и Блэкхит, и Шеппердстон, и эта смесь представлялась ему очень опасной. Он жил с мыслью о том, что семена безумия, которые он носил, прорастут и дадут о себе знать. Он не мог жениться потому, что этим продолжил бы свой род, который преследовал призрак безумия. Джарреда бросало в холодный пот, когда он думал о невинном ребенке, который унаследует роковые фамильные черты.

– Ты и неродившийся младенец несчастной Серены – невинные жертвы той страшной истории, – грустно произнес лорд Роб.

– Несчастной Серены? – переспросил Джарред. – Так вы любили ее, несмотря ни на что?

– Когда-то давно я ее любил, – ответил лорд Роб. – Но к тому времени как Серена умерла, она вызывала во мне лишь возмущение и жалость.

Джарред мог это понять. Он сам испытывал злость, обиду, отвращение и боль по отношению к своим родителям и приходил в замешательство, глядя, как они разрушают себя. И все же, к своему стыду, он их любил.

– Но я не…

– Нет, не так, – возразил лорд Мейхью. – Ты помнишь, что я тоже был там? Я видел выражение твоего лица, видел твое страдание.

И все же крестный знал далеко не все. Джарред не сказал ему о последних словах матери, как и о том, каким взглядом она посмотрела на него, прежде чем решила все-таки не убивать сына и обратила оружие против себя самой. Это бремя он нес в одиночку. Его он не мог разделить ни с кем.

Разве возможно выразить словами чувство облегчения, вины, страха, охватившее его, когда мать решила оставить ему жизнь?

– Если я что-то и чувствовал, то только облегчение от того, что больше они не смогут мучить друг друга и всех прочих.

– А особенно тебя. – Лорд Мейхью положил руку ему на плечо.

– Они не нуждались в моей любви! – гневно воскликнул Джарред.

– Нет, не нуждались, – согласился крестный. – Они просто принимали ее как должное. И так же поступаешь ты с Сарой Экерсли. – Он заглянул Джарреду в глаза.

Джарред открыл рот, чтобы возразить, но понял, что ничем не сможет опровергнуть слова лорда Мейхью.

– У тебя, кажется, утром аудиенция в Ламбетском дворце? – спросил Роберт.

– Да, – ответил Джарред. – Хочу обсудить с его преосвященством вопрос о приходе в Хелфорд-Грин.

– Забудь о приходе в Хелфорд-Грин, – посоветовал лорд Мейхью. – Возьми лучше разрешение на брак.

Джарред зажмурился и скрипнул зубами.

– Ты дал слово леди Данбридж, – напомнил племяннику Роберт. – Пообещал, что поступишь как порядочный человек по отношению к ее племяннице, если после вашей сегодняшней прогулки о ней пойдут сомнительные сплетни.

Джарред сердито нахмурился:

– Не вы ли сами собираетесь пустить эти сплетни?

– Я об этом пока не думал, – сказал лорд Мейхью. – Но, пожалуй, решусь, если это заставит тебя поступить порядочно, – пообещал он, но, увидев, что лицо Джарреда приняло отчужденно-упрямое выражение, сбавил тон. Как-никак родители Джарреда передали сыну двойную порцию упрямства. – К сожалению, в этом вряд ли возникнет необходимость.

Джарред нервно провел рукой по волосам.

– Вы уже что-то слышали?

– Пока только то, что ты позволил лорду Данбриджу записать в журнале условия пари, которое вы держали по поводу брачных планов мисс Экерсли.

Джарред даже застонал. Он и думать забыл об этом пари.

– Как ты полагаешь, как долго о нем будет известно только в кругу джентльменов? – спросил Роберт. – И что почувствует Сара, когда о нем услышит? Ведь кто-нибудь непременно ей расскажет.

Джарред действительно не подумал об этом, когда позволил этому надутому индюку Данбриджу записать условия пари в журнал.

– Черт возьми!

– Сделай ей предложение сам, Джарред! Дай себе шанс полюбить и быть любимым. Перестань жить в ожидании новых душевных травм. Жизнь бывает чертовски пренеприятна порой, но альтернатива все-таки хуже. Сделай себе одолжение и постарайся жить, не оглядываясь на прошлое. Вздохни полной грудью, переступи через тот давний кошмар, стань самим собой, живи счастливо и свободно.

– Свободно? – хмыкнул Джарред.

– Да, свободно, – повторил лорд Мейхью. – Потому что любовь к подходящей женщине, как и ее любовь к тебе, вовсе не поработит тебя. Напротив – она сделает тебя свободным.

– Шеппердстоны никогда не отличались верностью и не были образцовыми мужьями, – произнес Джарред.

– Так нарушь это правило, мой мальчик, и покажи, на что способен именно ты. – Он хлопнул Джарреда по плечу. – И сделай это сейчас, пока ты еще достаточно молод, чтобы должным образом этим воспользоваться.

Глава 25

– Вы удостоите меня чести танцевать с вами, мисс Экерсли?

Сара подняла взгляд и увидела перед собой Реджинальда Бланчарда, лорда Данбриджа.

– Нет, лорд Данбридж, – покачала она головой. – Думаю, что нет.

– Но полагаю, траур не может оправдать ваш отказ. Я видел, как вы танцевали.

– Я и не собиралась оправдываться, – сказала она. – Я танцевала с человеком, который сопровождал меня сюда и который предварительно спросил на это разрешения у моей тети и у хозяйки дома. – Она посмотрела в упор на того, кто выгнал ее из родного гнезда. – Больше я за весь вечер ни с кем не танцевала.

– Но вы, конечно, сделаете исключение для своего жениха! – Он изящным движением одернул свой пурпурно-красный жилет, приглашая ее полюбоваться своей наружностью. – Как сделали его для своего провожатого.

Сара нахмурилась:

– Вы, лорд Данбридж, явно пребываете в заблуждении, если полагаете, что являетесь моим женихом, а я вашей невестой.

– Ну, разумеется, это так, раз мы помолвлены, – сказал Данбридж. – Когда Браммел посоветовал мне найти подходящую избранницу, я немедленно подумал о вас. Я приходил к вашему отцу незадолго до его кончины и просил у него вашей руки.

Сара слегка вздрогнула.

– Отец не принял ваше предложение всерьез, так же как и я.

– Но почему? – спросил лорд Данбридж. – Мои намерения абсолютно серьезны. Вы можете не сомневаться, что все будет в полном порядке. Пойдемте же, дорогая, не скромничайте. Я не потерплю, чтобы обо мне говорили, будто я пренебрегаю невестой. – И он за руку потянул ее за собой.

Сара вырвала руку и, вскочив со стула, повернулась, чтобы убежать. И натолкнулась на подошедшего Джарреда.

– Добрый вечер, лорд Данбридж, – произнес Джарред, поддержав Сару за талию. Взяв из ее руки бальную книжку, он заглянул в нее. – Прошу прощения, что прерываю ваш разговор, но, насколько я помню, мисс Экерсли обещала мне тур вальса.

– Вам нельзя танцевать с ней дважды за вечер, – сказал Данбридж. – Люди начнут болтать.

– Они все равно начнут болтать, танцевали мы только один раз или сто, – возразил ему лорд Шеппердстон. – Это свойство и проклятие людей нашего круга.

– Я вам не позволю делать из меня посмешище, лорд Шеппердстон! Вы собираетесь второй раз танцевать с моей невестой.

– Мне не нужно делать из вас посмешище, лорд Данбридж, – сказал Джарред, разглядывая его кричащий жилет. – Вы и сами с этим превосходно справляетесь. А теперь простите, Данбридж, но нам с мисс Экерсли пора.

И Джарред хотел пройти вместе с Сарой мимо Реджинальда, но тот внезапно стащил с руки перчатку и хлестнул ею Джарреда по лицу. Стоявшие рядом несколько человек ахнули.

– Проклятие! – вскричал увидевший это происшествие Гриффин, который беседовал с Алисией, Колином, Джиллиан и Гаррисонами у выхода на террасу. – Кто его сюда пустил?

– Кого? – спросила Алисия.

– Черт! Ведь это же Данбридж! – произнес Колин, проследив за направлением взгляда Гриффина.

– Разве ею приглашали? – повернулась Алисия к сестре.

– Его имя стояло в списках, – ответила Анна.

– И лорд Шеппердстон не попросил вас его вычеркнуть? – удивился Колин.

– Нет, – пожала плечами леди Гаррисон. – Ни о чем таком он не просил.

– Пожалуй, он прав, – согласился Колин. – Это было бы слишком просто.

– Проклятие! – снова воскликнул Гриффин. – Джарред надеялся, что Данбридж не посмеет приблизиться к его дамам.

– Почему? – полюбопытствовала леди Гаррисон.

– Они попросили лорда Шеппердстона оградить их от общества лорда Данбриджа… – Гриффин покачал головой. – Но, судя по всему, Данбридж решил хоть что-то извлечь из сегодняшнего вечера – пусть это даже будет скандальная слава.

– Но что случилось? Что? – заволновался лорд Гаррисон.

Но Гриффин уже отошел от них и быстро направился через зал, не обращая внимания на боль в бедре. Колин спешил следом. Лорд Гаррисон после некоторого колебания последовал за друзьями.

Три дамы остались на месте, провожая взглядом своих мужей. Алисия щелкнула языком. Давая дорогу Гриффину, гости расступались, словно Красное море перед Моисеем, и Алисия, Анна и Джиллиан ясно увидели лорда Шеппердстона и лорда Данбриджа, которые стояли друг против друга, словно два пса, претендующие на одну кость. Сара Экерсли оказалась зажатой между ними.

– Мисс Экерсли это вряд ли пойдет на пользу.

– Сначала она уединилась в саду вместе с лордом Шеппердстоном, – согласилась Анна, – потом два раза танцевала, и вот теперь джентльмены ссорятся из-за нее.

– Она и одного танца не протанцевала до конца, – поправила ее Джиллиан. – Но теперь будут говорить, что она танцевала с лордом Шеппердстоном весь вечер.

– Хотя на самом деле она, вернувшись из сада, все время просидела в сторонке со своей теткой и лордом Мейхью, – сказала Алисия.

Лорд Гаррисон наконец-то догнал Гриффа и Колина.

– Да что произошло, в конце концов? – воскликнул он.

– Данбридж только что ударил Джарреда по лицу перчаткой, – тихо ответил Колин, не желая, чтобы его услышали гости, которые еще не узнали о разыгрывавшейся на балу драме.

– Нам следует позаботиться о том, чтобы они держали себя в рамках, – добавил Грифф. – Не хочется, чтобы праздник был испорчен очередным скандалом или паркет испачкан кровью.

Грифф, Ричард Гаррисон и Колин подоспели в тот момент, когда Данбридж произносил вызов:

– Завтра на рассвете я жду вас в дубовой роще. Джарред вырвал перчатку из руки лорда Данбриджа.

– Завтра у меня очень плотный график, – процедил он. – Боюсь, что у меня не найдется времени для того, чтобы с вами покончить.

– Это нешуточное дело, лорд Шеппердстон, – предостерег Данбридж.

– А я и не шучу.

– Я вызвал вас, – напомнил Данбридж. – Порядочный джентльмен обязан ответить на вызов.

– Я вам уже ответил, что у меня нет ни времени, ни желания встречаться с вами утром в дубовой роще. – Джарред прищурился и произнес как можно холоднее, надеясь, что идиот воспользуется случаем спасти свою жизнь: – Власти неодобрительно смотрят на дуэли. А у вас к тому же едва ли имеется в запасе излишек крови или внутренних органов, чтобы выйти из поединка со мной живым.

– Назначайте секундантов! – велел Данбридж. – Я со своими на рассвете жду вас в дубовой роще. – Он развернулся и слегка побледнел, увидев Гриффа и лорда Гаррисона, но все же сумел справиться с собой и отвесил поклон Саре: – До завтра, дорогая. Спокойной ночи, милорды, спокойной ночи, ваша светлость.

– Ваша перчатка, лорд Данбридж. – Джарред помахал названным предметом перед носом соперника. – Едва ли Браммел одобрит то, что вы потеряли такую изысканную вещицу.

– Джарред, – сказал Гриффин, когда Данбридж удалился, – нам вовсе не нужна слава такого рода.

– Я знаю, ваша светлость.

– Но каковы бы ни были твои намерения, мы тебя поддержим.

– Спасибо, ваша светлость, но я предпочитаю не обсуждать дуэль на балу и не давать присутствующим нового повода для сплетен. – На его щеке задергалась мышца – с такой силой Джарред стискивал зубы, чтобы сдержать гнев. – Уверяю вас, что намерения у меня самые достойные. Я намерен танцевать следующий танец с мисс Экерсли. А поскольку ее светлость попросила меня заменить вас в последнем танце, я собираюсь выполнить ее просьбу, после чего займусь своими делами. А завтра пусть само позаботится о себе.

– Хорошо, – сказал Гриффин. – Не будем вам мешать.

Джарред повел Сару в центр зала под оживленный ропот гостей. Но на этот раз в сплетни вкралась зловещая нотка. Сцена, только что имевшая место, за считанные минуты обросла множеством подробностей. Все новые версии ссоры между лордом Шеппердстоном и лордом Данбриджем рождались с пугающей быстротой, неизменными оставались только имена участников. Казалось, что к утру от доброго имени Сары едва ли что-то останется.

– Ох, Джейс, это я во всем виновата, – переживала Сара.

– Виноват Данбридж, – возразил Джарред. – Он не понимает слова «нет».

– Вы примете его вызов? – спросила Сара. – Вы и, правда, встретитесь с ним на рассвете на дуэльной поляне в дубовой роще Уимблдона?

– Если только он не возьмет свой вызов назад. Я сделал все, что мог, чтобы дать этому расфранченному дураку возможность достойно выйти из положения. Я очень надеюсь, что он откажется от своей затеи, потому что на рассвете намеревался лечь спать.

Заиграла музыка, и Джарред, положив одну руку Саре на талию, другой взял ее за руку и закружился с ней в вальсе.

– Я не собиралась так долго удерживать вас на балу, Джейс.

Он рассмеялся.

– Планы меняются. Мои, например, изменились. Я думал о вас весь вечер, – прошептал он, склоняясь ближе к ней.

Сара вспыхнула:

– Спасибо, лорд Шеппердстон. Я тоже думала о вас весь вечер.

Между ними ощутимо проскользнула электрическая искра.

– Я боялся, что мое поведение в начале вечера отпугнуло вас.

– Вот как? – спросила Сара. – А может быть, вы просто рассчитывали на это? Ведь вы, без сомнения, поняли, что ваше поведение в начале вечера только возбудило мой аппетит.

– Неужели? – несказанно удивился он.

– Вы сами это знаете. – Она смело встретила его взгляд. – А как насчет вас?

– Что насчет меня?

– Вы сегодня, кажется, очень заняты. Я видела, как вы танцевали с Джиллиан. Но может быть, этим вечером ваш аппетит ко мне тоже немного разыгрался?..

– Вы сами знаете, что это так, – хрипло прошептал он.

– Тогда отвезите меня домой, – предложила Сара.

– Нельзя, – сказал он. – Это я и имел в виду, когда говорил об изменившихся планах. Я рассчитывал отвезти вас с тетушкой домой по окончании бала, но мне предстоит важная встреча. И я попросил лорда Мейхью проводить вас.

– А я-то надеялась… – Она смущенно уставилась на свои туфельки.

– На что? – тихо спросил он.

– На то, что по дороге домой мы сможем продолжить мое обучение.

– Э-э… – Он изогнул брови в своей особенной манере, которая так умиляла Сару. – А чем вы предлагаете занять тетю Этту, пока будете учиться?

– Я надеялась, что вы попросите лорда Мейхью отвезти ее домой в его экипаже, а мы поедем следом за ними в вашем.

– Вы, наверное, долго над этим размышляли, да?

– А о чем еще мне было размышлять? – спросила она. – Я весь вечер просидела на стуле, глядя, как вы танцуете с другими.

Джарред нахмурился:

– Я танцевал с Джиллиан Макелрит, чтобы Колин и Гриффин могли наедине поговорить о делах. – Это нельзя было назвать ложью. Конечно, он танцевал с Джиллиан еще и затем, чтобы она рассказала ему очень важные для него вещи.

– Вы танцевали с Джиллиан, чтобы она не смогла расслышать, что обсуждают лорд Грантем и его светлость?

– Сара! Вы замучили меня упреками, – пошутил он.

– Я вас прекрасно знаю, Джарред, – сказала она. – В детстве вы с вашими приятелями только и делали, что шептались по углам и секретничали.

Джарред не помнил, чтобы Сара была где-то поблизости, когда друзья навещали его в Шеппердстон-Холле.

– Откуда вы знаете, чем мы занимались? – поинтересовался он. – Вы никогда не приходили, когда приезжали Грантем и Абернати. – Он не разрешал ей таскаться за ним, когда его друзья были рядом.

– Да, вы не приглашали меня в вашу компанию, но я при каждом удобном случае за вами подглядывала.

Это признание его поразило.

– Вы за нами шпионили?

– Ну конечно, – самодовольно усмехнулась Сара.

– И как долго это продолжалось?

– С утра, если только удавалось незамеченной убежать из дома. И до вечера, пока тетя Этта не позовет домой ужинать.

– Нет, – покачал головой Джарред. – Я хотел сказать – сколько лет это длилось?

– Я занималась этим постоянно.

– Как? Даже до последнего времени? – изумился Джарред. – Или все же только в детстве?

– В последнее время вы не появлялись в Шеппердстон-Холле, – напомнила она. – Вы жили в Лондоне. Вокруг Шеппердстон-Холла обычно кипела жизнь, верховые приезжали и скакали прочь, но только когда в доме находились вы или лорд Грантем. В последнее время там все было спокойно, должно быть, потому, что в доме никто не живет с тех пор, как лорд и леди Грантем провели там свой медовый месяц.

– Неужели же вы посмели?..

– Конечно, нет! – возмутилась она. – Мне бы и в голову не пришло следить за новобрачными. – Если бы только это был не Джарред и другая женщина! – Я услышала, что в Холле кто-то поселился, и спросила об этом у отца. И он сказал, что это ваш друг лорд Грантем с молодой женой. – Она мило улыбнулась Джарреду. – Очень любезно было с вашей стороны предоставить ему свой дом. Мне всегда казалось, что это идеальное место для медового месяца. – Сара с улыбкой закрыла глаза и отдалась мечтам, пока Джарред кружил ее по залу.

– Неужели? – Он снова выгнул брови.

– Да!

– Вы могли бы спросить у леди Грантем, каково ее мнение на этот счет, – посоветовал он.

– Да, могла бы, – сказала Сара, открывая глаза. – Но гораздо больше мне бы хотелось выйти за вас замуж и самой убедиться, так ли это.

Глава 26

Джарред растерялся. Он почувствовал себя лисицей в западне. Его охватил ужас от того, что его жизнь, по-видимому, висит на волоске.

– Я полагал, вы не хотите замуж. Я полагал, вы решили стать куртизанкой. – Он пронзительно посмотрел на нее.

– И что? – спросила она, наконец-то понимая, что имела в виду тетя Этта, говоря ей о муках неразделенной любви. – Вы хотите поймать меня на слове?

– Я отчетливо помню, как вы говорили, что из меня получится отличный любовник, но никудышный муж.

– Это я вам солгала, – просто ответила Сара.

– Зачем?

– Затем, что я вас люблю, Джарред.

Он замер.

– Вы говорите, что меня любите, и в то же время лгали мне.

– Да, – признала она. – И я бы снова солгала, лишь бы дать вам то, что вы хотите.

– Не понимаю, – нахмурился он.

– Да, вы не понимаете, – кивнула она. – И самое печальное, что вы можете так никогда и не понять. Любовь не всегда требует, Джарред. Иногда она и отдает.

– И я способен отдавать, – запротестовал он. – В «Капризе Элеоноры» я не только брал. Я и давал тоже.

– Да, – согласилась она, улыбаясь своим воспоминаниям. – Вы подарили мне несказанное наслаждение и позволили подарить наслаждение вам. И я всегда буду вам благодарна за то, чему вы меня научили. Но вы отдавали мне только тело, Джейс. Но не сердце.

– Я плохо представляю, как это можно сделать с сердцем, – сказал Джарред. – Я умею его только защищать.

– Тогда вы должны понять, что я как раз пыталась сделать именно это, – сказала она ему. – Когда я мечтала о вас, то всегда представляла, как вы встретите меня взрослую, только раз посмотрите на меня, упадете к моим ногам и попросите стать вашей женой. Но вы не скрывали, что никакая жена вам не нужна. Тогда я постаралась стать вашей любовницей. Когда и это не вышло, я попыталась убедить вас, что стану любовницей кого-то другого.

– Но зачем?

– Чтобы заставить вас ревновать, – призналась она. – Заставить вас признать, что и вы чуточку в меня влюблены. Но вы не испытали ревности. И вы не любите меня – даже самую малость, – а я уже не могу больше притворяться.

– Сара…

– Когда я гляжу на вас, то вижу человека, которого люблю. А когда вы глядите на меня, то видите лишь досадную помеху. Я вас люблю, но моя любовь только раздражает вас и доставляет неудобства. Но так не должно быть! – Она взглянула на него, и в ее глазах блеснули слезы. – Любовь не досадная помеха. И не чесотка, от которой никак не избавишься. Считается, что любовью следует дорожить. Что она приносит радость. Вы гордый человек, лорд Шеппердстон. Вы прекрасный, благородный человек. Такого мужчину каждая женщина будет счастлива назвать своим мужем. Но и у меня тоже есть гордость. Я любила вас с самого детства, пыталась стать частью вашей жизни, доказать вам, что умею хранить тайны. Я знала о вашей лиге и никому о ней не рассказала, потому что понимала, как для вас важно сохранить эту тайну. А хранить секреты друг друга и прощать ошибки – это как раз то, на чем стоит и любовь, и дружба. Но видимо, вы еще недостаточно взрослый, чтобы это понять. – Она замолчала и прерывисто вздохнула. – Я любила вас всю свою жизнь, но сейчас вдруг поняла, что ошибалась.

– В каком смысле ошибались? – спросил Джарред.

– Когда я сказала, что вы привлекательный во всех отношениях мужчина и сможете стать великолепным любовником, но что таких, как вы, едва ли кто захочет в мужья, я просто хотела уколоть вас и заставить задуматься. Я хотела заставить вас взглянуть на меня новыми глазами и увидеть, что для меня вы как раз идеально подходите, потому что я вас люблю. Я думала когда-то, что мы с вами созданы друг для друга. Но я ошибалась. Мы не созданы друг для друга. – Она невесело рассмеялась, но тут же оборвала смех. – Я не желала слышать то, что вы все время пытались мне сказать.

Последние звуки вальса стихли, и Сара остановилась.

– Что же это? – спросил он, внезапно испугавшись, что она, наконец, увидела его таким, каков он есть на самом деле, вместо того, каким всегда хотела его видеть. Испугавшись, что она поняла всю правду о нем.

– Что мне не следует мечтать о человеке, для которого моя любовь всего лишь источник раздражения, помеха, неприятность. Правда в том, что вы в самом деле не созданы быть мужем. Я думала, что лгу, но оказывается, невзначай сказала правду. Я выросла с мыслью, что некрасива, не имею титула и приданого, а потому недостаточно хороша для вас. И при этом все время надеялась стать вам подходящей парой. Но, правда в том, лорд Шеппердстон, что это вы недостаточно хороши для меня.

Всю дорогу до дома Сара проплакала. Сидя рядом с тетей Эттой напротив лорда Мейхью, она не проронила ни слова, но слезы так и лились из ее глаз.

В очередной раз она сваляла дурака из-за лорда Шеппердстона. А ведь все шло так хорошо, пока она не проговорилась, что хочет выйти за него замуж. Все шло просто прекрасно, пока она не увидела этого выражения на его лице.

Она была уже так близка к тому, чтобы воплотить свою мечту в жизнь, и сама все разрушила, выболтав правду.

– Сара, – ласково сказала тетя Этта, – ну не плачь так, детка, он вернется.

– Нет, никогда! – Сара заплакала навзрыд. – Только не после сегодняшнего вечера, не после моих слов.

– Но что вы могли сказать такого ужасного? – спросил лорд Мейхью.

– Я сказала… что люблю его.

– Но это замечательно! – воскликнул лорд Мейхью. – Все будет хорошо, я обещаю. Мальчик, конечно же, объявится. Он упрям, это да, но вовсе не глуп.

Сара подняла глаза на лорда Мейхью и улыбнулась дрожащими губами.

– Он-то, может, и объявится, но что, если я сама больше не захочу его видеть? – прошептала она. Этот вопрос не на шутку пугал ее. Она любила своего Джейса, сколько себя помнила, и теперь боялась, что все было впустую.

– Не думаю, что вам стоит расстраиваться по этому поводу, – успокоил ее лорд Мейхью. – На мой взгляд, вы – воплощенная верность.

Когда Джарред приехал к Колину и Джиллиан в их дом номер двадцать один по Парк-лейн, он был словно в тумане. Как Сара посмела поступить с ним подобным образом? Как посмела заявить ему, что он никак не повзрослеет, – вот чушь-то! Он стал маркизом в шестнадцать лет. Он принял на себя ответственность по управлению огромным поместьем, несколькими домами, дюжинами слуг. И кто она такая, чтобы утверждать, будто он недостаточно хорош для нее? Он, в конце концов, пятый маркиз Шеппердстон.

Если она ждала, что он будет бегать за ней, она, разумеется, разочарована. Его преследовали женщины с тех пор, как он стал подростком. Ему незачем за ними бегать.

Но всякий раз, когда он закрывал глаза, перед ним появлялась Сара. Сара смеялась. Сара улыбалась. Сара признавалась ему в любви. Сара уходила прочь.

И вот его досада прошла и уступила место недоумению. После стольких лет, в течение которых Сара то повсюду бегала за ним, словно собачонка, то шпионила, то старалась его соблазнить, она вдруг ушла и даже не оглянулась. А он не нашел подходящих слов, чтобы попросить ее остаться.

И хотя он дал этому тупому самовлюбленному щеголю, который сам заварил кашу, шанс выкрутиться, Данбридж почему-то не пожелал идти на попятный. А это значит, что уже через несколько часов Джарреду придется встретиться с ним в дуэльной роще ради спасения своей чести и доброго имени Сары. А имя это могло оказаться запятнанным из-за его собственной неосторожности. Джарред не знал, что лучше – то ли ему убить лорда Данбриджа, то ли позволить этому дураку убить себя.

Но почему он сам был настолько глуп? Как он мог позволить своей упорядоченной жизни всего лишь за один день пойти кувырком? А чтобы этого избежать, ему всего-то и нужно было сделать ей предложение, едва она переступила ночью порог его кабинета.

Так почему он этого не сделал?

Да потому, что боялся. Боялся, что стоит ей узнать его как следует после свадьбы, и она разлюбит его.

Джарред снял шляпу, провел рукой по волосам и позвонил в колокольчик. Черт возьми, он никогда прежде не считал себя таким трусом! Прежде он не боялся рисковать всем, чем угодно. Правда, за исключением сердца.

Теперь его преследовала мысль, что он лишился ее любви. Ему казалось, что он не выдержит, если будет отвергнут. Как сможет он смириться с тем, что потерял ее?

Впервые за всю свою взрослую жизнь Джарред не знал, что же делать. Джарред Шеппердстон, которого называли Мерлином, потому что он всегда способен был найти единственно правильное решение, пребывал в полной растерянности. И все потому, что Сара его покинула.

Потому, что он испугался принять то, что она ему предложила.

Потому, что бросил ей в лицо ее любовь.

– Добрый вечер, лорд Шеппердстон. – Бриттон, дворецкий Грантемов, широко распахнул перед ним дверь. – Желаете войти?

– А разве все еще вечер, Бриттон? – спросил Джарред.

– Нет, сэр, вы правы. Уже перевалило за полночь. Позвольте взять вашу шляпу и перчатки. – И дворецкий едва не насильно вытащил из стиснутых пальцев Джарреда помятую шляпу. – Лорд и леди Грантем дожидаются вас в кабинете. Его светлость еще не приехал.

Джарред не удивился. После того как Сара ушла, он заменил Гриффина и станцевал последний вальс с Алисией, после чего отправился на поиски крестного. Но узнал, что лорд Мейхью уже повез дам в гостиницу. Когда Джарред уходил, Гриффин и Алисия все еще прощались с гостями.

Следуя за Бриттоном в кабинет, Джарред, кажется, впервые заметил, что у Колина по всему дому стоят вазы со свежими, искусно составленными букетами и чаши с сухими лепестками и листьями, наполнявшие комнаты чудесным ароматом. У него самого в доме никогда не было живых цветов или хотя бы таких вот чаш с засушенными цветами, а его рубашки никогда не пахли так же приятно, как рубашки Колина. А когда Хендерсон или Помфри приносили кофе, они никогда не подавали к нему маленьких сандвичей или печенья, как делали Бриттон и Мейсон, дворецкий Гриффина.

У Джарреда в доме тоже водилось и печенье, и пирожные, только ему всегда приходилось напоминать, чтобы их подали. Никто из его слуг, которые преимущественно состояли из мужчин, не стремился побаловать его маленькими знаками внимания, которые Колин и Грифф принимали как должное.

Джарред вошел в кабинет, и сразу же его взгляд упал на блюдо с сандвичами, которое стояло на сервировочном столике рядом с Джиллиан.

– Здравствуйте, лорд Шеппердстон! – Джиллиан оторвалась от шифровальной таблицы, в которую вносила исправления, и увидела, что Джарред явно не в себе. Колин тоже пристально посмотрел на друга.

– Заходи же, Джарред, погрейся.

На улице начинался дождь, ночной воздух был сырым и промозглым. Джиллиан велела Бриттону принести еще кофе.

– Да, пожалуйста, лорд Шеппердстон, заходите и располагайтесь поудобнее. – Джиллиан указала на кожаный стул у камина. На сиденье лежала хорошенькая подушечка с вышитым цветком репейника – символом Шотландии. – Я сейчас вышиваю на шотландские темы, – пояснила она, увидев, что он разглядывает подушечку. – Колин любит хвастаться перед всеми моими вышивками. Но если подушка вам мешает, просто отодвиньте ее или сбросьте на пол.

– Пускай лежит, где лежит, садись прямо так, – сказал Колин. – Вот попробуй. Я раньше не замечал, насколько неудобны стулья, пока Джиллиан не разложила на них подушки, чтобы подкладывать под спину. Разница потрясающая. Если ты к тому же еще положишь ноги на кушетку.

Джарред сел и положил ноги на кушетку. С подушкой и впрямь было гораздо удобнее.

– Вы не голодны? – спросила Джиллиан, отметив про себя, что лорд Шеппердстон до сих пор не проронил ни слова.

Внезапно вспомнив, что с утра ничего не ел, Джарред поставил ноги на пол и подался вперед.

– Нет-нет, – замахала руками Джиллиан. – Не вставайте. Я соберу вам поесть на тарелку. Вам сандвич с мясом, курицей или огурцом? – Но когда он остался сидеть в прежней напряженной позе и не ответил на ее вежливый вопрос, она взяла со стола маленькую тарелочку и положила на нее по два сандвича каждого вида, прибавила еще булочку и кусок имбирной коврижки. – Вам кофе или чего-нибудь покрепче?

Он снова не ответил, и она переглянулась с мужем.

– Колин, с лордом Шеппердстоном что-то случилось, – прошептала она.

Колин в два прыжка обогнул стол.

– Джарред, ты в порядке?

Джарред поднял на него глаза.

– Почему нам раньше не приходило в голову расставить по дому такие вот вазы с цветами и чаши с лепестками?

Колин замигал. Они с Гриффином когда-то снимали в Лондоне дом на двоих, пока Гриффин не женился. После этого Колин перебрался в дом Джарреда и жил то там, то в Шеппердстон-Холле до собственной свадьбы.

– Не знаю, – пробормотал он. – Я раньше прекрасно без них обходился, пока не встретил Джиллиан.

Джарред посмотрел на Джиллиан.

– Они, однако, очень славные.

– Спасибо, лорд Шеппердстон. – Джиллиан протянула ему тарелку и с удовольствием смотрела, как он поглощает сандвичи один за другим.

– Как и подушки, которые вы вышиваете, и сандвичи, которые у вас подаются к кофе, и что-то такое, что вы кладете в белье, и от чего рубашки Колина всегда так чудесно пахнут…

– Я кладу в комод сандаловые и гвоздичные саше.

– И они тоже чрезвычайно приятные.

– Еще раз спасибо вам, – улыбнулась Джиллиан. Джарред кивнул на подушку:

– Наверное, требуется порядочно времени, чтобы вышить такой вот рисунок?

– Вообще-то да, – ответила Джиллиан. – Когда пробуешь в первый раз, то возни достаточно много. Но когда освоишь стежки, степень сложности зависит от количества деталей в рисунке.

– Но зачем вы вообще этим занимаетесь, – спросил Джарред, – если в этом нет особой необходимости?

– Это один из способов выразить чувства, – сказала она. – Мама называет такие вещи «любовные пустячки». Все эти безделушки мы мастерим, чтобы людям, которых мы любим, было уютнее.

Ее мама! Джарред часто забывал, что у всех его друзей есть любящие матери. Сам он лишился матери уже очень давно. И она никогда не была любящей. Как странно, что у множества людей все совсем по-другому.

Улыбнувшись Колину, Джиллиан продолжала объяснять:

– Когда Колин надевает рубашку и вдыхает запах, это напоминает ему о том, что я его люблю и забочусь о его удобствах. Когда в наш дом приходят гости и видят все эти цветочные вазы, они понимают, что я люблю своего мужа и свой дом настолько, что рада принимать всех дорогих друзей.

Джарред закрыл глаза и застонал:

– О, Господи…

Он вспомнил, как Сара неотступно следовала за ним по окрестностям Шеппердстон-Холла, как приносила ему поесть или делилась с ним своей едой. Как угощала его печеньем или имбирной коврижкой, как дарила ему на Рождество мятные леденцы или старательно вышитые платочки с его инициалами или девизом, а то и с выполненным мелкими аккуратными стежками его родовым гербом.

Он равнодушно принимал эти подношения, полагая, что девчонка стремится подлизаться к нему таким образом. А она все это время пыталась доступными ей средствами доказать ему свою заботу и любовь. И ни разу он не сделал ей ответного подарка.

– Джарред, что с тобой? – спросил Колин.

– Так она и в самом деле любила меня… – удивленно пробормотал он.

– О ком ты говоришь? О матери?

– Нет, – резко помотал он головой. – О Саре.

– Ну, конечно же, она вас любит! – сказала Джиллиан. – Достаточно только увидеть ее лицо, когда вы входите в комнату.

– Она любила меня, – повторил Джарред. – Но, кажется, я убил ее любовь.

– Как это? – изумился Колин.

– Тем, что всегда только брал. И не доверял ей настолько, чтобы отдать что-то взамен. Сердце, например. – Он наклонился вперед, упер локти в колени и взялся за голову. – Я никогда ей ничего не дарил.

– Самое время начать, – сказал появившийся в дверях Гриффин. – Тебя ждет весьма хлопотливый день, приятель. Если только Данбридж не взял назад свой вызов и не подарил тебе часика два на сон…

– Он не взял, – ответил Колин за друга. Грифф покачал головой:

– Так на рассвете у тебя дуэль! Поскольку секунданты Данбриджа не спешат с нами встретиться, я сам займусь приготовлениями. Насколько мне известно, ты не любишь пистолеты, но выбор за нами, и стрелок ты прекрасный. А Данбридж нет. – Он вскинул руку, увидев, что Джарред хочет что-то сказать. – Можешь поверить, раны от шпаги болят адски и лечить их нужно целую вечность. И, безусловно, ты нужен нам целым и невредимым по тысяче причин. Например, сегодня тебя ждет и завтрак в «Уайтсе», и визит в Уайтхолл, и аудиенция у архиепископа Кентерберийского. К тому же тебе предстоит сделать массу всяких покупок…

– Покупок?

Грифф кивнул.

– Ты ведь любишь эту девушку?

Лицо Джарреда выразило крайнее замешательство.

– Когда вы с ней вдвоем, мир сразу делается как-то веселее? – предположил Грифф.

– Ты ловишь себя на том, что в самые неподходящие моменты улыбаешься и думаешь о всяких пустяках, которые тебе хочется ей нашептать? – добавил Колин.

– При ней не кажется ли тебе, что нет на свете ничего такого, с чем ты не смог бы справиться? – продолжал Гриффин. – Даже если начинать и страшновато.

Колин нежно сжал руку жены.

– Ты ждешь с нетерпением вечера, когда останешься с ней наедине? Мечтаешь о том, какие у вас будут дети? Не представляешь себе дальнейшей жизни без нее?

– Вам хочется подарить ей луну и звезды? – спросила Джиллиан.

– Сердце! – выкрикнул внезапно Джарред. – Я хочу отдать ей свое сердце.

– Вот и отдай ей свое сердце, но только сначала вручив целый воз подарков, – посоветовал Гриффин. – После того, что случилось нынче вечером, а особенно после того, как выйдут утренние газеты, ее репутация погибла. Прежде чем получить согласие девушки, приходится порядком попотеть. Не то тебя окатят холодной водой.

– Короче говоря – вперед за покупками, – подвел итог Колин. – И я бы на твоем месте начал с кольца.

– Ну а теперь, когда это улажено, – вздохнул Гриффин, – послушаем, что интересного расскажет нам Джиллиан…

Глава 27

– Наконец-то заснула. – Леди Данбридж на цыпочках вышла из их общей с Сарой спальни в крохотную гостиную, где ждал лорд Мейхью. Вообще-то ему здесь быть не полагалось, но поскольку он вынес Сару из экипажа, поднялся с ней вверх по лестнице и внес ее в гостиничный номер, то получил право войти. А теперь ему страшно не хотелось уходить.

– Сон пойдет ей на пользу, – сказал он. – А утром она увидит все в другом, лучшем свете.

– Я так на это надеюсь, – вздохнула леди Данбридж. – У меня сердце разрывается. Я никогда не видела, чтобы она так горевала. Все ее драгоценные мечты разбились вдребезги. Так бы и задушила этого Шеппердстона своими руками! – Она повернулась к лорду Мейхью. – Не знаю теперь, смогу ли я уйти завтра утром, чтобы встретиться с вами, и оставить ее одну.

Лорд Мейхью ободряюще ей улыбнулся:

– Сегодня утром, душа моя. И нам незачем теперь встречаться у «Акерманна». Я просто подожду, пока вы завершите утренний туалет, и мы направимся прямиком в Ламбетский дворец. Я приобрету особое разрешение, и по пути назад мы обвенчаемся в первой же приглянувшейся вам церкви.

– Я хотела попросить Сару, чтобы она прогуляла Душку в парке, пока я буду занята нашими делами. – Она кивнула на своего любимца, сладко заснувшего у ног лорда Мейхью. – А теперь даже не знаю… – Она закусила нижнюю губу и нахмурилась.

– Можно повременить с нашей свадьбой еще денька два, – произнес лорд Мейхью. – Но только я ждал тебя двадцать лет, и мне ненавистна мысль, что придется ждать еще.

– А что лорд Шеппердстон? – спросила леди Данбридж. – Неужто и правда его дуэль с Реджи состоится?

Лорд Мейхью фыркнул.

– Джарред придет наверняка. Вызов был брошен ему публично. Он не может не прийти, иначе покроет себя позором. Тем более что Данбридж обнародовал условия этого смехотворного пари, а заодно и имя Сары в журнале клуба «Уайтс»…

Леди Данбридж посмотрела на него с внезапным испугом:

– Какое смехотворное пари?

– Данбридж поспорил на тысячу фунтов, что женится в конце нынешнего сезона на мисс Саре Экерсли. А Джарред поспорил, что у него ничего не выйдет.

– Святые угодники! – воскликнула леди Данбридж. – Реджи оказался еще хуже, чем я о нем думала. Выселить девушку из дома, смешать ее репутацию с грязью, и все ради того, чтобы заставить ее выйти за него замуж! Неужели он рассчитывал, что ему это поможет?

– Разве это может не помочь? – спросил лорд Мейхью, просто чтобы продлить разговор. – Если, конечно, смотреть на вещи с точки зрения Данбриджа. Сара была дочерью бедного сельского священника. Почему ей не хотеть замуж за богатого сквайра?

– Потому что он Реджи Бланчард, а она любит Джарреда Шеппердстона!

– Но Шеппердстон не скрывает своего отвращения к браку. Данбридж знает, что ему нужно всего лишь ускорить ход событий. Как только Сара окажется в его власти, кто ему сможет помешать? Он виконт, богат, весьма соблазнительный жених для дочери священника. Многие девицы поползли бы к нему на коленях, моля их спасти. – Он улыбнулся: – Но наша девочка рассудила по-другому. Она не захотела довольствоваться Данбриджем, пока оставался шанс получить человека, которого она любит. Это довольно нетипично. – Он многозначительно посмотрел на Генриетту. – На самом деле Данбридж оказал нам услугу. Он заставил Джарреда действовать. Нам с вами это не удалось бы. Теперь самый насущный вопрос – хватит ли у Данбриджа смелости появиться в дуэльной роще Уимблдона?

– Но ведь он сам вызвал Шеппердстона!

– Ну да, ну да, – согласился лорд Мейхью. – Под влиянием момента, чтобы выйти из неловкой ситуации. А Джарред дал ему возможность взять вызов назад. Понадеемся, что у него хватит ума ею воспользоваться.

– Ну, не знаю, – пожала плечами леди Данбридж. – Как подумаю о неприятностях, какие он нам причинил, и о том, что именно он испортил репутацию Сары, мысль, что лорд Шеппердстон может проткнуть его шпагой, кажется мне очень утешительной.

– Шпаги нынче устарели, – заметил лорд Мейхью. – Теперь в моде пистолеты.

– Пуля в сердце меня тоже устроила бы, – кровожадно сказала леди Данбридж.

– Вас – пожалуй, дорогая, но не Джарреда. В его жизни и так было слишком много скандалов и драм.

– Да, об этом я забыла, – сказала леди Данбридж. – Я ведь тогда уже жила в Хелфорд-Грин, и хотя на похоронах люди шептались, потом все же мертвецов оставили в покое из сочувствия к новому лорду Шеппердстону.

– Если бы и для нас это было так же просто, – пробормотал лорд Мейхью.

– Ах, Роберт, простите меня! Для вас с лордом Шеппердстоном это было страшной трагедией. Они были близкими вам людьми, и вы только-только потеряли жену.

– Это смерть моей жены привела их к гибели, – вздохнул он.

Леди Данбридж сжала ему руку.

– Я не знала…

– И никто не знал, – сказал Роберт. – Даже Джарред. Но сегодня я ему все рассказал.

– Вот как?

– Я чувствую себя виноватым в том, что произошло между ним и Сарой. Если бы я не рассказал ему правду о гибели его родителей, возможно, он благосклоннее воспринял бы признание Сары в любви.

– Если бы желания были лошадьми, каждый нищий ездил бы верхом, – уныло пробормотала леди Данбридж. – Любовь Сары для лорда Шеппердстона никогда не была тайной, он просто не догадывался, насколько она сильна. Его пугает не столько брак, сколько ответственность, которую он примет на себя, ответив на ее чувство.

– Нет, – не согласился с ней лорд Мейхью. – Дело все-таки в браке. Нам это кажется глупым, но мы росли совсем в других условиях, чем он. Я пережил семейную драму, уже будучи взрослым человеком. И даже представить себе не могу, что чувствовал ребенок…

– Живя по соседству с Шеппердстон-Холлом, мы, конечно, вдоволь наслушались рассказов о диких оргиях и бесчинствах, которые там творились.. Но мне не верилось, что все настолько плохо. – Она невольно придвинулась ближе к Роберту.

– Ах, Генриетта, – проговорил он, – я боюсь, что в рассказах, которых вы наслушались, истину скорее приукрашивали.

И, собравшись с духом, лорд Мейхью второй раз за эту ночь поведал историю о том, что случилось с родителями Джарреда, обещая себе, что после этого до конца жизни ни словом больше не обмолвится о давнишней трагедии.

– …Джарред нашел их в спальне. Его мать покончила с экономкой и мужем, после чего убила себя. И с тех пор эта картина повторяется в его и моих кошмарах. Даже взрослому мучительно было увидеть ее, а уж что говорить о шестнадцатилетнем подростке, которому хорошо было бы сберечь хоть какие-то добрые воспоминания о родителях…

Сара, которая, лежа в соседней комнате, притворялась спящей, чтобы успокоить тетю, слышала каждое слово лорда Мейхью. А когда он закончил рассказ о трагедии, которую пришлось пережить Джарреду, она почувствовала, что любит своего Джейса во много раз сильнее прежнего.

Если какой-нибудь мальчик и имел основания никому не верить, то это был Джейс. И если какой-нибудь мужчина имел основания отдавать предпочтение приземленному физическому влечению, а не абстрактному понятию любви, то им был пятый маркиз Шеппердстон, поскольку он слишком много знал об одном и ничего о другом.

Впрочем, все это не извиняло его, а лишь объясняло его поведение. Все, кого Джарред когда-либо любил, предали его, кроме лорда Мейхью и «свободных братьев». И он держался за них, потому что верил только им одним. И только они принимали его таким, каков он есть.

Пятый маркиз Шеппердстон боялся полюбить, потому что любовь могла обернуться болью. Боялся быть покинутым, боялся одиночества.

Сара все поняла.

И она любила и теряла. Она узнала, что такое быть покинутой, когда сначала умерла ее мать, а теперь и отец. Но по-настоящему она никогда не чувствовала себя одинокой, ведь у нее были тетя Этта и Джарред.

Тетя Этта, кажется, собралась замуж за лорда Мейхью. Сара порадовалась за тетушку. Как хорошо, что после стольких лет она обрела любовь мужчины, о котором мечтала.

Теперь настала очередь Сары.

Едва солнце начало свое восхождение на небесный свод, Джарред остановил экипаж в дубовой роще. Было прохладно, и он, притопывая ногами, потихоньку отпивал из фляжки кофе с виски, который припас для него Колин.

Грифф привез с собой пару новеньких дуэльных пистолетов. Джарред отчаянно надеялся, что ими не придется воспользоваться. В отличие от Гриффа и Колина Джарреду не доводилось убивать людей, и он надеялся, что и не доведется. Ему повезло. Его участие в войне ограничивалось главным образом финансовой поддержкой секретных операций, в которых принимала участие лига. Да он и сам иногда в них участвовал, и в него даже стреляли раз или два, но он ни разу не стрелял ни в кого с намерением убить или ранить, и никогда еще обстоятельства не вынуждали его отправлять человека на тот свет ударом шпаги или кинжала.

Джарред не сомневался, что при необходимости мог бы убить врага. Но ему претило убивать по глупейшему поводу, который в свете называли оскорблением. Данбридж счел себя обиженным, но его обида была надуманной и вряд ли могла считаться оправданием убийства. Данбридж не имел оснований выступать защитником чести девушки. Они ссорились, словно дети из-за игрушки. Джарреда больше всего злило то, что он позволил Данбриджу вовлечь себя в эту историю.

– Думаешь, он придет? – спросил Колин, устраиваясь поудобнее на сиденье.

– Он не сообщал мне, что передумал, – ответил Джарред, снова притопывая ногой.

– Тебе стоило заглянуть домой и узнать, не было ли писем, – сказал Грифф. – Иногда горе-дуэлянт в самый последний момент может пойти на попятный. И тогда второй участник волен решать: оставить все как есть или все-таки настаивать на дуэли.

– Я вытащил Хендерсона из постели, – пожал плечами Джарред. – Нет, никаких писем от Данбриджа не было.

– Наверное, он проспал и проснется только к полудню, – проворчал Колин. – Или никак не закончит одеваться. Последователи Браммела способны завязывать и перезавязывать галстук все утро напролет.

– Если дело в этом, тогда я точно его убью, – пригрозил Джарред. Он подавил зевок. – Я за последние два дня спал не больше трех часов.

Грифф кивнул:

– Это напоминает мне мое кавалерийское прошлое. Мы спали в седлах, не выпуская из рук уздечек. – Он потянулся «к фляжке. – Как подумаю, что ради этого я оставил теплую постель и жену… – Он подмигнул Джарреду. – Да я сам готов убить этого Данбриджа.

– Если ему требуется все утро, чтобы завязать галстук, представь, сколько времени он будет выбирать один из своих кошмарных жилетов!

Колин фыркнул.

– А его бриджи в обтяжку! Можно подумать, что его в них зашивают. И я все спрашиваю себя: зачем? Не похоже, чтобы ему было чем гордиться. – Он сильно потер ладони и, взяв фляжку, отхлебнул крепкого кофе.

– А я слышал, что денди, у которых в бриджах малость легковато спереди, добавляют себе длины за счет завернутой в чулок сосиски, – сказал Грифф.

Джарред запрокинул голову и захохотал.

– Теперь, когда я увижу, как собаки обнюхивают друг друга сзади, мне сразу придет это в голову.

– Хорошо, что у тебя нет тестя, который «помешан на охоте, и тебе не нужно принимать в ней участие, чтобы его ублажить. Эти псы то и дело нюхают друг у друга под хвостами. У тебя ребра бы разболелись от смеха.

– Если он сию минуту не появится, я замерзну насмерть. – Джарред протянул руку, чтобы взять у Колина фляжку. Но тот передал ее Гриффу.

– Вам хватит, милорд, – покачал головой Грифф. – Сначала дождемся самого Данбриджа или записки от него с извинениями. Ты когда в последний раз держал в руке дуэльный пистолет?

Джарред покосился на Колина.

– Почти год назад. А что?

– Они довольно удобные, но тяжеловаты, и рукоятка покрыта резьбой. – Грифф погладил ящичек из красного дерева. – Герцог Йорк подарил мне их, когда я вернулся с полуострова.

– Его светлость презентовал тебе дуэльный набор? – удивился Колин. Довольно нелепый подарок, если вспомнить ужас, который довелось испытать Гриффу в сражении.

– Что же еще можно подарить человеку, вернувшемуся с войны? – саркастически усмехнулся Грифф. – Я получил еще несколько подарков, и все в таком роде. Этот самый лучший из коллекции. Но они тяжелые, и, когда целишься, рука непроизвольно отвисает. Если хочешь попасть ему в руку, целься выше и бери чуть-чуть правее. Постарайся не попасть ему в плечо или грудь, если не собираешься ранить его всерьез.

– Не собираюсь. – Джарред взглянул на Гриффа. – Потому-то я и предпочел бы шпаги.

– С пистолетами все кончится быстрее. – Грифф глотнул из фляжки и вернул ее Колину. – Дуэль на шпагах – это тяжкий труд до седьмого пота. Нам придется провести здесь целый день, потому что Данбридж, вспотев, всякий раз станет менять рубашки.

Джарред снова засмеялся, но тут же стал серьезным.

– Спасибо вам за то, что оставили свои теплые постели и своих милых жен и вышли на холод ради того, чтобы стать моими секундантами.

– Ни за что бы не упустил такой возможности, – сказал Колин. – Зачем еще нужны друзья? Чтобы развлечь приключением ленивцев, которые предпочитают лежать в постелях с женами, – пошутил он и, подняв фляжку, воскликнул: – Да здравствует Лига свободных братьев!

– Да здравствует союз трех! – в один голос подхватили Гриффин и Джарред.

На заре в гостиницу «Иббетсон» принесли письмо.

Одевшись и походив полчаса взад-вперед по комнате, Сара, наконец, покинула ее, привлеченная стуком в наружную дверь. Выйдя из комнаты, она увидела тетю Этту и лорда Мейхью, которые стояли обнявшись.

– Прошу прощения, – вспыхнула Сара.

– Ты ни в чем не виновата, дорогая, – ответила тетя Этта, которую лорд Мейхью и не подумал выпустить из объятий. – Это не любовное объятие, а просто радостное. И причина его – ты.

– С Джейсом все в порядке? Он не пострадал? – спросила Сара, чувствуя, как душа уходит в пятки.

– Все хорошо, – выдохнула тетя Этта. – Мы только что получили известие.

– Дуэли не было, – сказал лорд Мейхью. – Данбридж так и не появился. Взгляните! – Он взял из рук тети Этты, обвивавших его шею, листок бумаги и протянул его Саре. – Прочтите сами.

– «Леди Данбридж, – начала Сара вслух. – В ближайшее время Вы непременно услышите о скромной роли, сыгранной мной в предотвращении дуэли между Вашим племянником и маркизом Шеппердстоном, которая должна была состояться из-за Вашей племянницы, мисс Сары Экерсли. Каковы бы ни были слухи, знайте, что я сделала все, что могла, чтобы уберечь наследника покойного лорда Данбриджа, который непременно пострадал бы от руки лорда Шеппердстона. Но главным образом я желала хоть в чем-то отблагодарить Вас за доброту, которую Вы ко мне когда-то проявили, позволив Кельвину провести со мной последние годы жизни и после его смерти переслав мне дарственную на этот дом. Не в моих силах отблагодарить Вас должным образом, как и выразить мое искреннее сожаление о том, что моя любовь к Вашему мужу причинила Вам боль. Меня мало беспокоит судьба нынешнего лорда Данбриджа, поскольку он в равной степени докучал нам обеим. Но джентльмены, вернувшись с бала леди Гаррисон, сообщили последние новости и дали мне понять, что имена Вашей племянницы и лорда Шеппердстона на устах у всех и что Вы провели большую часть времени в обществе лорда Мейхью. Хотя я ни разу не имела удовольствия встречаться с Вами или Вашей племянницей, я знаю, что Вы заслуживаете гораздо больше того, что имеете сейчас. Вы истинная леди, а Ваша племянница, несомненно, пошла в Вас. А лорд Мейхью и лорд Шеппердстон будут счастливейшими из джентльменов, если свяжут свои жизни с вашими. Знайте, что я желаю Вам только хорошего и не имею видов ни на лорда Мейхью, ни на лорда Шеппердстона. Моя дверь отныне закрыта для них, поскольку больше они в моих услугах не нуждаются. Я не могу просить у Вас прощения, но всегда буду относиться к Вам с глубоким уважением и буду рада снова оказать Вам услугу, если понадобится.

С искренним уважением, Теодора Мортон-Джонс.

Портмен-сквер, дом двадцать семь. Лондон».

Сара кончила читать, аккуратно сложила письмо и протянула его назад тете. Лицо ее приняло озабоченное выражение.

– Дом двадцать семь по Портмен-сквер? Но это же пансион мисс Джонс для неустроенных женщин! Она прислала мне свою визитку после папиной смерти, и я намеревалась обратиться к ней, если мои планы соблазнить Джарреда провалятся… – Сара ахнула. – О Господи!

Леди Данбридж выразительно кивнула.

– Твоя угроза сделаться куртизанкой была гораздо более реальной, чем ты сама предполагала. Визит в это место мог бы помочь быстро претворить ее в жизнь. Этот дом принадлежал моему покойному мужу. А она была его любовницей. А теперь она, кажется, сделалась твоей защитницей и нашей союзницей.

Сара выхватила Душку из корзинки и, прижав к груди, дала волю слезам, которые перед тем тщетно пыталась сдержать. Но через минуту нагнулась и пристегнула поводок к ошейнику собачки.

– Куда ты собралась? – удивилась леди Данбридж.

– Пойду прогуляю Душку в парке, чтобы вы могли спокойно одеться для аудиенции в Ламбетском дворце.

– Ты все слышала? – спросила тетя Этта в некотором замешательстве.

– Да, – ответила Сара. – И страшно за вас рада. – Она перевела взгляд на лорда Мейхью. – Рада за вас обоих.

– Сара, – заговорила тетка, – мы вовсе не пытались утаить от тебя это событие. Мы просто не можем дольше ждать. Но нам показалось неуместным оглашать наши намерения после недоразумения, которое у тебя вышло с лордом Шеппердстоном. А это именно недоразумение! – Она погладила Сару по щеке. – Вот увидишь.

– Я знаю. – Сара заморгала, чтобы снова не расплакаться в такой счастливый для тети Этты день. – И я вполне способна понять ваше желание совершить обряд втайне. – Она улыбнулась тете. – Я возьму Душку и…

– Ах нет, дорогая, – возразил лорд Мейхью. – Это семейное событие, и вы поедете с нами.

Глава 28

Джарред достал свои золотые часы и взглянул на циферблат. Лорд Данбридж опаздывал уже на четверть часа.

– Он не придет.

– Похоже на то, – согласился Колин. – Я всерьез сомневаюсь, видел ли он когда-либо восход солнца.

– По крайней мере, с тех пор, как сделался поклонником Браммела, он его точно не видел, – кивнул Грифф.

– Ну что же… – Джарред помедлил. – Что предписывает в таких случаях этикет? Останемся, или можно уходить?

– Решать тебе, – сказал Колин. – Тебя же он вызвал. Но сам не пришел. Можешь поступить, как сочтешь нужным.

– Пожалуй, я не прочь сейчас позавтракать в «Уайтсе».

– В обычной компании? – спросил Грифф.

Джарред кивнул.

– У нас есть чем заняться. Суссекс, увы, по-прежнему отсутствует. Сейчас для нас главная задача – передать информацию Веллингтону о передвижениях войск и предупредить, что против него готовится заговор. Джиллиан расшифровала все точно. – Сообщенная Джиллиан информация тревожила не на шутку. Дело касалось не только перемещений войск. Справившись с шифром, она прочла о намерениях противника физически устранить герцога Веллингтона и многих других заметных членов английского общества, включая «свободных братьев»!

– Надо выяснить, как наши имена попали в список намеченных жертв, – напомнил Колин.

– Ну, тут нет особой загадки, – пожал плечами Грифф. – Я как-никак национальный герой, а вы с Джарредом связаны с военным министерством. А выяснить нужно вот что: знает ли виновный в этой утечке информации все о лиге или же он выбрал нас по какой-то иной причине? Остальные люди в списке не имеют никакого отношения к лиге. Например, лорд Батерст. Как и лорд Челтнем, и лорд Нотон.

– Вот именно, – согласился Колин. – Мы не можем сказать определенно, есть ли тут какая-то связь с лигой. Но зато ясно видна связь с военным министерством.

– Значит, скорее всего, утечка идет через человека, имеющего отношение к правительству, – заметил Грифф.

– Предпочтительнее, чтобы это был некто из правительства, чем один из нас, – хмыкнул Джарред.

– Самое главное – убедить Веллингтона в том, что угроза вполне реальна, а членов правительства – в том, что письма расшифрованы правильно, – сказал Колин. – Они пожелают узнать, кто занимался дешифровкой. А всем нам прекрасно известно, что наши правительственные мужи никогда не поверят представленной им информации, если мы скажем им, что этим занималась супруга Колина.

Джарред кивнул. Убедить правительственных мужей может оказаться нелегкой задачей. Тем более что он не сумеет подтвердить свои слова вескими аргументами. Но на Веллингтона смотрели в Британии как на возможного спасителя Европы от Бонапарта, и угрозу его безопасности следовало принимать более чем всерьез. Братья по лиге знали, что Джиллиан еще ни разу не ошиблась. К тому же жизнь не одного только Веллингтона была под угрозой. Следовало подумать и о других.

– Давайте узнаем прежде, что удалось выяснить Баркли и Кортленду, а потом я сам объяснюсь с людьми в Уайтхолле, – предложил Грифф.

Джарред попробовал было возразить, что это часть его работы, но Грифф его остановил:

– Я знаю, что это по твоей части, Джарред, но я смогу в качестве аргумента привести Найтсгилд-Скул. Они знают, что я купил школу и намерен превратить ее в военный колледж. Я скажу, что хочу учредить в нем факультет по подготовке шифровальщиков. Правительство не станет финансировать их обучение после окончания войны. Но я продолжу негласно оплачивать их обучение, чтобы в случае надобности мы всегда имели под рукой профессионалов. Позволь мне пустить в ход этот аргумент, пока ты будешь в Ламбетском дворце.

– Твоя задача как национального героя – оставаться нейтральным, Грифф, – сказал Джарред. – Тебе не стоит дискутировать по этому поводу. Тем более что о моих политических взглядах там прекрасно знают. Знают и то, что я сторонник финансовой поддержки государственных проектов.

– В другой раз я бы уступил это тебе, – усмехнулся Грифф. – Но сегодня…

– Но сегодня мне нужно в Ламбетский дворец, чтобы взять специальное разрешение на брак. Боже! – воскликнул Джарред, хватаясь за часы. – Чертов Данбридж! Который час? В девять я должен быть во дворце!

– А после дворца у тебя на очереди покупки, – напомнил Колин.

Когда Джарред, Грифф и Колин прибыли в «Уайте», то увидели, что там непривычно людно. На всем пути до их любимой гостиной друзей сопровождали шутки и насмешки.

– Что-то на вас не заметно дырок, Шеппердстон, – выкрикнул кто-то. – Видимо, это значит, что из вас двоих Данбриджу повезло меньше.

– Вас можно поздравить? Или же правильнее будет выразить соболезнования?

– Вы читали утренние газеты, Шеппердстон?

– А что? – огрызнулся Джарред. – Неужели там напечатано сообщение о вашей смерти?

– Нет. Но о вашей скоро напечатают, – засмеялся кто-то. – После того как поместят сообщение о вашем браке.

– Не обращай внимания, – сердито посоветовал другу шагавший рядом Колин. – Они всего лишь сборище неотесанных английских лордов. – Он протянул руку и схватил с какого-то стола газету.

– На третьей странице, – услужливо подсказал чей-то голос.

Колин развернул газету и, торопливо открыв третью страницу, где размещалась колонка светских сплетен, прочитал:

– «Что ждет мисс Сару Экерсли, которую видели на вчерашнем балу у леди Гаррисон в обществе неуловимого маркиза Шеппердстона? Значит ли это, что она уже не числится на ярмарке невест? Никто ничего не знает наверняка. А сама мисс Экерсли вчера вечером стала яблоком раздора, когда лорд Данбридж, преданный последователь ближайшего друга принца-регента, мистера Джорджа Браммела, вызвал лорда Шеппердстона на дуэль. Ожидает ли лорда Шеппердстона в ближайшем будущем перезвон свадебных колоколов? Неужто сей закоренелый холостяк наконец-то поддался соблазну семейного счастья? Сумеет ли скромная дочь сельского священника заполучить его в мужья? Кто знает?.. Впрочем, все разъяснится уже в самом скором времени».

– Подумать только, великолепный Шеппердстон опустился до заурядной сельской простушки!

– На которую к тому же имел виды Данбридж.

Кругом дружно захохотали.

– Это та, к которой Красавчик потехи ради убедил его посвататься?

Последовал новый взрыв хохота.

– Ей-богу! И я слышал, что она рыжая и конопатая.

– Держу пари, что Шеппердстон обзаведется-таки семьей. Но вот пойдет ли его отпрыск в Данбриджа или же в самого Шеппердстона?

– Какая разница, – послышался голос. – Он будет носить имя Шеппердстона, и его волей-неволей придется признать.

– Лучше бы родилась девчонка. Я слышал, что будущая маркиза Шеппердстон имеет те же наклонности, что и покойная.

Джарред быстро шагнул к человеку, отпустившему последнее замечание, но Грифф удержал его за локоть:

– Спокойно, Джарред, помни о главном.

– А еще дочь священника! Старик, должно быть, весь извертелся в могиле.

– В тихом омуте черти водятся. Посмотрите-ка на Шеппердстона. Много лет его имя не связывали ни с одним скандалом. С тех самых пор, как похоронили его родителей. А тут вдруг сначала соблазняет девицу, потом дерется на дуэли.

– Едва ли он нанес большой ущерб. После того как она расставляла колени для Данбриджа…

– Это вы сказали, Маннингтон? – Грифф резко повернулся, узнав голос. – Не стоит швыряться камнями тому, у кого стеклянный дом. Ваш отец был епископом, а всем хорошо известно, что за джентльмен из вас вышел. Сколько гувернанток вы совратили? Пять? Шесть?

Джарред тоже обернулся.

– Да что такое с вами? Вы называете себя сливками английского общества и считаете, что это дает право судить других. Вы вообразили, что я низко пал, удостоив вниманием дочь сельского священника? Вам доставляет большое удовольствие смаковать это. Но ведь я-то знаю, что никакая девушка, сельская или нет, не может изменить мое положение. Я уже падал низко. Ниже мне уже не упасть. Я обыскал всю Англию в поисках любви и теперь с благодарностью ее принимаю. Любовь не имеет ничего общего с падением, она только возвышает и дарит свободу. Я желаю всем вам такого же счастья.

– Ты хорошо сказал, – одобрил Грифф, когда они вошли в свою гостиную и застали там ожидавших их Баркли и Кортленда. – Если будешь так же красноречив с мисс Экерсли, за тебя можно не волноваться.

Баркли и Кортленд, поднявшись, сердечно поздоровались со своими друзьями.

– Рад видеть тебя живым и невредимым, – сказал Джарреду Баркли.

– Спасибо. Что слышно о Суссексе? – сразу перешел к делу Джарред.

– Ничего, – одновременно ответили молодые люди.

– Но мы слышали, что вчера на балу у леди Гаррисон с тобой случилась неприятность, – сказал Баркли.

Джарред приподнял бровь.

– По городу ползут слухи, – подхватил Кортленд. – Все толкуют про дуэль.

– Никакой дуэли не было, – сказал Грифф. – Данбридж не соизволил явиться.

– Понятно, – пробормотал Баркли, пряча улыбку.

Колин, прищурившись, взглянул на двух младших членов лиги:

– Вам известно, по какой причине он не пришел?

Они постарались изобразить невинность, но неудачно.

– Ну-ка, выкладывайте! – строго велел Грифф.

– Ну… вчера вечером после бала Данбридж пришел к мадам Тео, – объяснил Кортленд. – И начал хвастаться, что ему предстоит дуэль с тобой, – повернулся он к Шеппердстону.

– Ну и?.. – спросил Джарред. Баркли так и расплылся в улыбке.

– Мадам Теодора побледнела, но быстро оправилась и шепнула девочкам, что, покуда лорд Данбридж остается в доме, все угощение и напитки она оплачивает из своего кошелька. – Он покачал головой. – Вечеринка получилась незабываемая.

Джарред отметил бледность своих молодых друзей, их покрасневшие глаза и мысленно не мог не согласиться с ними.

– Можно не говорить, как все за него уцепились! Едва он пытался улизнуть, как его тут же снова усаживали на место и совали в руку бокал шампанского, – подхватил Кортленд. – После того как он отключился в объятиях рыжеволосой новенькой – кажется, ее зовут Минна, – мадам Тео обратилась к Баркли с просьбой помочь увести его. А я вызвался помочь Баркли. – И Кортленд улыбнулся еще шире, чем его друг.

– Вы что-то с ним сделали? – спросил Колин больше из любопытства, чем из беспокойства за Данбриджа.

– Ровным счетом ничего плохого, – ответил Баркли.

– Правда, ему придется пополнить гардероб. – Кортленд попытался сдержать смех, но не смог.

– Мы решили – для его же пользы, – что не стоит ему сегодня участвовать в дуэли, едва протрезвев, и… позаимствовали его одежду, – сообщил Баркли.

– Что – всю? – Гриффа тоже начал разбирать смех.

– Ну, кальсоны остались на нем, – сказал Кортленд.

– И куда вы дели его одежду? – спросил Джарред.

– Отвезли ко мне домой, – гордо ответил Баркли. – После того как этот тип извинится перед мисс Экерсли за причиненное беспокойство, я с удовольствием верну ему все до последнего жилета.

Джарред заулыбался. Пока Данбридж надумает извиниться, мисс Экерсли станет леди Шеппердстон.

– Ну, спасибо вам, – проговорил он.

– На здоровье, – отозвался Кортленд. – Всегда рады помочь.

– Только одно пожелание на будущее, – сказал Грифф.

– Да, сэр?

– В следующий раз, как вы решите расстроить дуэль, будьте так любезны послать записочку друзьям, чтобы они не мерзли понапрасну ни свет ни заря, вместо того чтобы лежать дома в постели.

– Скажите спасибо, что вам не пришлось тащить Данбриджа домой, – сказал Баркли. – Или собирать одежду, которую мы сначала выбросили в окно.

– Это справедливо, – согласился Грифф, и Джарред вернулся к более насущной теме:

– Теперь, когда мы узнали, что случилось с Данбриджем, давайте наконец займемся Суссексом.

«Свободные братья» согласно кивнули.

– Поскольку никто ничего о нем не слышал, нам остается только предположить худшее и заняться поисками. – Джарред обратился к Баркли: – Он брат нам всем, но, кроме того, еще и твой кузен. Ты выяснишь, что с ним стряслось.

– Хорошо.

Джарред пересказал Баркли и Кортленду содержание письма короля Жозефа Бонапарта, которое расшифровала Джиллиан перед балом у леди Гаррисон, и кивнул на Гриффа:

– Его светлость хочет обсудить в Уайтхолле необходимость подготовки профессиональных шифровальщиков. – Он повернулся к Алексу Кортленду. – Я не смогу принять участие в очередной поездке на полуостров, поскольку мне предстоит срочное дело личного характера.

Кортленд понимающе кивнул.

Джарред продолжал:

– Так как Баркли займется поисками исчезнувшего Суссекса, ехать на континент придется тебе.

– Я с радостью, – сказал Кортленд.

– Лорд и леди Грантем продолжат работу по дешифровке.

– А что ты сам? – спросил Баркли. Как правило, Джарред взваливал на себя львиную долю работы. Баркли догадывался, что неотложное дело, предстоявшее Джарреду, было связано с мисс Экерсли. Они с Кортлендом слышали шум в общей гостиной, когда Эйвон, Грантем и Шеппердстон вошли в клуб. Ради спасения чести дамы джентльмен обязан поступить по-джентльменски. Но Баркли показалось странным то, что Джарред не спешил уточнить суть предстоявшего ему дела.

– Я? – переспросил Джарред.

– Ты-то чем займешься? – спросил Кортленд.

– А я… я просто отправлюсь за покупками, – улыбнулся Джарред.

Глава 29

Не успела Сара вернуться с бракосочетания леди Данбридж и лорда Мейхью, как в «Иббетсон» начали поступать подарки.

Новобрачные позвали Сару вместе с ними позавтракать дома у лорда Мейхью, но девушка понимала, что в компании людей, которые двадцать лет ждали друг друга, она будет лишней. Она вызвалась вернуться в «Иббетсон» и собрать вещи, а вечером вместе с Душкой и Баджи переселиться в дом лорда Мейхью, где они втроем собирались сесть за праздничный ужин. Сара складывала черные платья тети в саквояж, когда в дверь постучали.

Она открыла и дверь и посмотрела на стоявшего на пороге человека.

– У меня письмо для мисс Экерсли.

– Это я мисс Экерсли, – сказала Сара. – Но вы уверены, что письмо не для леди Данбридж? Я имею в виду леди Данбридж, которая только что стала женой лорда Мейхью.

– Нет, мисс, – ответил посыльный, вручая ей толстый кремовый конверт, запечатанный печатью маркиза Шеппердстона.

Имя Сары было написано на конверте твердым, размашистым почерком. Сара распечатала письмо и прочитала:

«Прошу Вас принять это в знак моего уважения и самого искреннего сожаления о том, что я забыл о нашей годовщине. Джейс».

Сара не на шутку удивилась. Она вопросительно взглянула на посыльного.

– Спасибо, – произнесла она. – И поблагодарите от меня милорда.

– Он велел мне попросить вас взглянуть в окно, мисс. Сара подошла к единственному окошку, выходившему на улицу, отдернула шторы и посмотрела вниз. Внизу стоял роскошный открытый экипаж, запряженный четверкой серых в яблоках лошадей, с кучером на козлах и лакеем на запятках. На сиденье лежал массивный сверток. Кучер посмотрел вверх и помахал рукой. Сара с изумленным лицом обернулась к посыльному:

– Вы хотите сказать, что это…

– Счастливой годовщины, мисс, – почтительно произнес слуга.

– Какое чудо!

– Этот экипаж ваш, мисс, – пояснил слуга. – И все мы к вашим услугам. Меня зовут Эдвардс. Второй лакей – это Купер. А кучер…

– Мистер Бердуэлл! – воскликнула Сара, наконец, узнавая сидевшего на козлах человека.

– Так точно, мисс, – кивнул Эдвардс. – Мне еще велено передать: милорд верит, что вы не покинете Лондон до тех пор, пока он лично не попросит у вас прощения.

Сара просияла.

– Можете передать милорду, что я никуда не уеду, пока он лично не попросит прощения.

– Он не заставит себя ждать. Доброго утра, мисс, – поклонился Эдварде. Сара потянулась за кошельком, но Эдвардс покачал головой. – Нет нужды, мисс, – сказал он. – Мне и так щедро заплачено. – И он вышел, прикрыв за собой дверь. Сара закружилась по комнате, затем бросилась к окну, чтобы взглянуть на свой экипаж. Она все еще любовалась им, когда в дверь постучали снова.

Она открыла и увидела сморщенного маленького человечка в ливрее маркизов Шеппердстон.

– Могу я видеть мисс Экерсли? – спросил он.

– Я мисс Экерсли.

– Тогда это вам, мисс. – Он на миг исчез из поля ее зрения и появился снова, протягивая ей красивое черное кожаное дамское седло.

– Но я не езжу верхом, – пробормотала Сара.

– Сюда позволите? – Грум кивнул на диван.

– Ну, разумеется, – посторонилась Сара. Грум аккуратно положил седло на подлокотник. После чего достал кремовый конверт с печатью маркиза Шеппердстона и протянул ей.

На конверте было написано ее имя – все тем же твердым, размашистым почерком. Сара распечатала и прочитала:

«Прошу принять это в знак моего уважения и искреннего раскаяния в том, что я забыл поздравить Вас с Пасхой. Джейс.

P.S. Посмотрите в окно».

Сара бросилась к окну.

Лакей Эдвардс стоял рядом с экипажем, держа под уздцы великолепную золотисто-буланую лошадь, вокруг шеи которой был повязан красный бант. Эдвардс помахал ей рукой. Сара помахала ему в ответ.

– Милорд велел передать вам, что седло ничего не стоит, если под ним нет хорошей лошади.

– Она красавица! – воскликнула Сара.

– Это мерин восьми лет, мисс, и на первых порах подойдет вам идеально. Зовут его Мерлин, и, пока вы обучаетесь верховой езде, он позаботится, чтобы вы не упали.

– Мне не терпится начать!

Грум расплылся в улыбке.

– Милорд предвидел, что вы это скажете. Он велел передать, что верит, что вы никуда без него не уедете и позволите ему сопровождать вас.

Снова это слово «верит».

Сара кивнула:

– Можете передать милорду, что я оправдаю его доверие.

– Хорошо, мисс. – Грум снял шляпу. – Мое имя Тоби, мисс, я старший грум милорда, и надеюсь, что вы позволите мне обучить вас верховой езде.

– Почту за честь, – тихо пробормотала она, потрясенная щедростью Джарреда.

Но это был еще далеко не конец. Сара принимала подарки в течение двух последующих часов. Она получила корзинку с очаровательным щенком спаниеля на именины и ярко-рыжего пушистого котенка на Новый год. Малыши тут же свернулись клубочками около нее на диване и заснули. Еще Сара получила огромный букет оранжерейных роз и бриллиантовую тиару на Валентинов день. Меховую муфту на Крещение. Коробку искусно вышитых носовых платочков и три шелковые шали на Благовещение. Собрание сочинений Шекспира в кожаном переплете на Рождество. И изумительную фарфоровую куклу на шестой день рождения.

Прочитав открытку, приложенную к рыжеволосой кукле с карими, как и у нее, глазами, Сара расплакалась.

«Прошу принять это в знак моего уважения и искреннего раскаяния. Я знаю, что Вы давно не играете в куклы, но помню, как сильно Вы желали, чтобы Вам подарили куклу на шестилетие. Но тогда я был слишком невежествен и занят собой, чтобы купить ее Вам. Пожалуйста, простите меня за то, что я не понимал, как много Вы для меня значите и будете значить всегда. Джейс».

Саре казалось, что ни один подарок уже не растрогает ее сильнее, чем куколка и это письмо. Но тут раздался стук в дверь, и, открыв ее, она увидела на пороге дворецкого Джарреда.

– Я Хендерсон, – сказал он. – Состою дворецким в лондонском доме маркиза Шеппердстона.

– Да, я знаю.

– У меня есть кое-что для мисс Экерсли.

– Это я мисс Экерсли.

– Тогда прошу следовать за мной, мисс.

Он повернулся и направился к соседней с номером Сары двери. Сара последовала за ним.

– Прежде чем я открою дверь, позвольте мне извиниться за позавчерашнюю грубость, – произнес Хендерсон.

Сара покраснела.

– Прошу вас, не стоит говорить об этом, мистер Хендерсон, – сказала она. – Вы имели полное право отнестись ко мне с подозрением. Прошу прощения за то, что я привела вас в замешательство. В мои планы нисколько не входило шокировать кого бы то ни было. – В ее карих глазах вспыхнули озорные огоньки. – Кроме лорда Шеппердстона.

Хендерсон до того забылся, что позволил себе улыбнуться.

– В таком случае я поздравляю вас, мисс, поскольку вы преуспели сверх самых смелых ваших ожиданий. – Он распахнул дверь и посторонился, давая ей войти. И едва она вошла, тут же закрыл за ней дверь.

– У меня есть кое-что для мисс Экерсли.

Услышав голос Джарреда, Сара резко обернулась. Он стоял в дверях, ведущих из гостиной в спальню, в черном плаще, который доходил до его черных, начищенных до блеска сапог.

– Я мисс Экерсли.

– Тогда это вам, мисс. – Он достал из кармана маленькую бархатную коробочку и протянул Саре.

Задрожавшими руками Сара открыла ее.

– Ох, Джарред! – В коробочке лежало золотое кольцо с бриллиантом чистейшей воды в форме сердца. По общепринятым меркам, он не поражал размерами, но необычная форма и отсутствие даже мельчайшего изъяна делали камень исключительным. А поскольку кольцо дарил ей Джарред, оно и вовсе становилось бесценным.

Не говоря ни слова, Джарред вручил ей кремовый конверт со знакомой печатью.

Сара дала Джарреду подержать кольцо, вскрыла конверт и прочла лежавшее там послание:

«Прошу принять это в знак уважения и моих искренних сожалений о том, что я всегда брал и никогда не давал взамен. Я люблю Вас, Сара. Я буду любить Вас всегда. И я всегда буду жалеть о том, что мне потребовалось столько времени, чтобы это понять. Окажете ли Вы мне честь, согласившись стать моей женой?»

На ее глазах заблестели слезы и потекли по щекам. Но когда она оторвала глаза от письма, на ее губах сияла улыбка. Джарред счел это хорошим знаком. Но она ответила:

– Нет.

Джарред окаменел. Впрочем, ему следовало предвидеть, что с Сарой все будет не так легко. Тем более после их расставания прошлой ночью.

– Почему нет?

– Вы захватили меня врасплох. Ваше решение уделить мне внимание слишком неожиданно. Мне нужно время, чтобы подумать, – сказала Сара.

– Неожиданно? – Он рассмеялся. – Вы почти восемнадцать лет добивались моего внимания. Как оно может быть неожиданным?

– Неожиданность в том, что вы теперь пытаетесь поменяться со мной ролями.

– Это нечто большее, чем попытка поменяться ролями, – сказал он. – Сейчас я именно ухаживаю за вами, и всерьез. – И Джарред посмотрел на нее внимательным взглядом.

– Почему? – спросила она. – Потому что мне все известно о вашей драгоценной лиге? Вы надеетесь купить мое молчание дорогими подарками? Или вы, таким образом, намерены сдержать обещание, данное лорду Мейхью и тете Этте, и загладить свою вину, потому что позволили трепать мое имя в клубе «Уайтс» из-за вашего спора с Данбриджем?

– Нет!

– Тогда ответьте, Джарред, почему вы сделали мне предложение сегодня, а не вчера? Почему сегодня?

– Потому что вчера я еще не понимал, что люблю вас! – воскликнул он. – Вчера я был слишком глуп, чтобы это понять. Я понял это только сегодня утром, когда испугался, что уже слишком поздно. – Он заглянул ей в глаза. – Но я действительно люблю вас, Сара. Люблю всем сердцем. Когда я с вами, этот мир выглядит как-то веселее. В самые неподходящие моменты я ловлю себя на том, что улыбаюсь и думаю о всяких пустяках, которые хотел бы вам нашептать. А вы любите меня таким, какой я есть, и мне кажется, что я сумею добиться всего на свете, когда вы со мной. Даже когда меня пугает мысль о браке, я знаю, что хочу, чтобы вы всегда были рядом. Я хочу стать вашим мужем так же сильно, как вашим любовником, и хочу, чтобы мы носили одно имя, а не просто спали в одной постели. Я хочу провести с вами всю свою жизнь, хочу сидеть с вами вечерами и обсуждать, как мы назовем наших детей. – Он перевел дыхание. – Когда мне было шестнадцать лет, моя мать в припадке безумия убила моего отца и экономку, после чего застрелилась сама. Прежде чем это сделать, она сказала, что я пошел в ее родню. – Джарред на секунду зажмурился. – Тогда я поклялся не жениться никогда. Никогда и никому не отдавать свое сердце, не передавать безумие своим потомкам. Поклялся, что род Шеппердстон и род Блэкхит угаснут вместе со мной, потому что считал, что в трагедии виновата любовь и виноват брак. Но я понял, что моих родителей соединяла не любовь. Тут было что-то другое. Нечто изломанное, темное, чему нет места в браке по любви. Теперь я больше не боюсь этой тьмы. Ты показала мне, что значит любить, и я не могу представить своей жизни без тебя, Сара. Я хочу узнать о любви как можно больше и хочу разделить с тобой все, что узнаю. – Он вздохнул. – Я не собирался задабривать тебя своими подарками. У меня и в мыслях не было покупать твою любовь и преданность. Я давно имею эти бесценные дары. Я только пытался подарить тебе луну, звезды и мое сердце. – Он вынул кольцо из коробки и опустился на колено. – Ты выйдешь за меня замуж? Ты займешься воспитанием человека, который пока что не слишком годится тебе в мужья, да и в любовники тоже?

Она молча кивнула.

– Скажи что-нибудь, пожалуйста, – попросил он.

– Это самое меньшее, что я могу сделать.

– Сара…

– Это меньшее, что я могу сделать, чтобы спасти человека, которого люблю. – Она улыбнулась. – Я люблю тебя, Джейс, и для меня большая честь стать твоей женой, возлюбленной и маркизой.

– Слава Богу, – выдохнул Джарред, надевая кольцо на безымянный палец ее левой руки. – Я уже взял разрешение. Я имею право сейчас же послать за священником, и он обвенчает нас прямо здесь, а потом мы поедем на медовый месяц в Шеппердстон-Холл. Но может быть, ты хочешь венчаться в церкви Хелфорд-Грин, где служил твой отец?

– Я бы хотела, – призналась она. – Но я ни за что не хочу, чтобы нас венчал преподобный Тинсли, а ведь священник теперь он.

– К тому времени, как мы приедем в Хелфорд-Грин, его там уже не будет, – сказал Джарред. – Архиепископ отказался продать мне приход. Но мы договорились, что преподобный Тинсли будет смещен, а я не стану забирать назад пожертвования на строительство нового крыла Батского собора. Мы сошлись на том, что преподобный Ингрэм из Эшфорда на это место подойдет куда лучше.

– О да! – И Сара обхватила его за шею и осыпала поцелуями.

– Ты не против осуществить наши брачные отношения, прежде чем их скрепит церковь? – спросил он в промежутках между поцелуями.

– Конечно, нет, – проговорила она. – Я читала утренние газеты, Джейс. Я уже падшая женщина. Мне осталось только оправдать свою репутацию.

– Отлично, – заявил он. – Видишь ли, у меня есть для тебя еще один сюрприз, и я выглядел бы очень глупо, если бы ты отказалась. – Он развязал тесемки плаща и позволил ему соскользнуть на пол, а сам остался перед ней во всем великолепии своей наготы, которую нарушали только сапоги. – Ты приходила ко мне в одной ночной рубашке и просила стать твоим любовником, – напомнил он, нетерпеливо сбрасывая сапоги и отшвыривая их прочь. – Я решил, что и мне уместно будет поступить так же.

– Да? – И Сара, подражая ему, выгнула брови домиком.

– Я пришел, чтобы преподать вам урок, мисс Экерсли. – Он одним движением преодолел разделявшее их пространство.

– Урок обольщения? – задыхаясь, спросила она и притянула к себе его голову.

– Нет, – прошептал он. – Урок любви.

Эпилог

Два дня спустя преподобный Ингрэм обвенчал их в церкви Хелфорд-Грин. Но вышло так, что первую ночь медового месяца они провели в номере Джарреда в гостинице «Иббетсон».

Утром накануне свадьбы Сара покинула гостиницу, успев вдоволь поупражняться в искусстве любви под руководством своего учителя Джарреда, маркиза Шеппердстона.

То, что еще два дня назад казалось невозможным, сбылось.

Сара Экерсли, дочь священника из деревушки Хелфорд-Грин, стала любовницей лорда Шеппердстона – пусть всего на одну ночь, – прежде чем стать его женой. И Сара испытывала восторг каждую секунду своего восхитительного, раскрепощающего и познавательного падения.

Проснувшись в объятиях Джарреда, она увидела, что Хендерсон успел принести им то, что Джарред называл завтраком – кофе и пирожные из французской кондитерской на Беркли-сквер. В рекордное время они преодолели расстояние до Хелфорд-Грин, чтобы после венчания продолжить свой медовый месяц в Шеппердстон-Холле.

Там Сару ожидали новые сюрпризы. Джарред заодно с согласием на замену преподобного Тинсли получил разрешение архиепископа забрать из дома священника принадлежавшую Саре мебель. А Помфри, управляющий Шеппердстон-Холлом, нашел ей место в новом доме Сары.

Сару приняли в Шеппердстон-Холле так, словно она всегда там жила и отлучилась лишь на короткое время. Впрочем, по независящим от них причинам их идиллия продлилась совсем недолго.

Джарред не мог рассказать Саре всего, но что мог, он ей рассказал. Он объяснил, что Лига свободных братьев прошла путь от секретного мальчишеского общества до грозного оружия в борьбе против Бонапарта. И как бы ни хотелось ему провести всю жизнь рядом с ней в Шеппердстон-Холле, от него зависели жизни многих людей и он нужен был в Лондоне. В военном министерстве обнаружилась утечка информации, и Джарред должен был пресечь ее.

Герцог Суссекс и маркиза Сент-Джермейн исчезли бесследно, и это вызывало большую тревогу. Как и угроза заговора против Веллингтона и других видных людей. Джарреду было необходимо срочно довести эту информацию до сведения самого Веллингтона и облеченных властью лиц в Уайтхолле.

Покуда Англия оставалась воюющей державой, перед Джарредом, как главой лиги, был непочатый край неотложных дел.

Такие понятия, как патриотизм, долг и интересы-государства, были близки Саре. Джарред нужен был родине, и он не мог не откликнуться на ее зов. Больше всего Сара боялась, что он оставит ее в Шеппердстон-Холле. Но Джарред быстро развеял ее страхи.

– Когда ты едешь? – спросила она, лежа рядом с ним на огромной кровати в хозяйской спальне Шеппердстон-Холла, пристроив голову на его плече.

– Мы едем уже этим утром, – ответил он.

– Мы?

– Если ты не возражаешь. – Он прижался губами к ее мягким рыжим локонам.

Сара приподнялась на локте, чтобы заглянуть ему в лицо.

– Я думала, ты хочешь…

– Оставить тебя в одиночестве? – закончил он за нее. Сара кивнула.

– Но почему тебе такое пришло в голову? – спросил Джарред, нахмурившись.

– «Мы поселим наших жен в загородных домах, а сами станем жить отдельно от них, в Лондоне», – процитировала Сара.

Джарред тотчас же вспомнил пункт седьмой Хартии Лиги свободных братьев.

– Где ты могла это слышать?

– Я слышала это от тебя, – ответила она. – Когда-то давно, в твой приезд на пасхальные каникулы. Ты сидел на берегу озера, бросал в воду камешки и повторял эти слова снова и снова.

– Ты шпионила за мной! – Джарред хорошо помнил ту Пасху. Его мать тогда гостила в загородном доме одного из ее знакомых джентльменов, а отец, который не привык ограничивать себя в развлечениях, проводил время в Лондоне. Джарред был в Шеппердстон-Холле один и очень скучал по Колину и Гриффу, которые праздновали Пасху в кругу своих семей. Большую часть времени он занимался тем, что заучивал наизусть Хартию Лиги. Это напоминало ему, что у него есть друзья и что он для них кое-что значит. Всю Светлую Седмицу Сара сбегала из дома и подсматривала за ним.

– Это было нетрудно, – сказала она. – Ты только и делал, что целыми днями просиживал у пруда, бросал камни и разговаривал сам с собой. – Она огляделась и вздохнула. – Как, наверное, тебе было здесь одиноко.

– Да, очень, – ответил он. – Но я был слишком гордым и глупым, чтобы впустить некую рыжеволосую девчонку в свою жизнь. – Он мягко привлек ее к себе и поцеловал долгим и нежным поцелуем. – Теперь-то я не совершу такой ошибки.

– Нет? – Она с неохотой оторвалась от его губ.

– Нет, – подтвердил он. – Может, мне иногда и придется уезжать от тебя по важным делам, но вовсе не потому, что я сам этого захочу. Я довольно насладился одиночеством, – произнес он с улыбкой. – Да и ты тоже. И теперь я предпочитаю… – он остановился, чтобы снова поцеловать ее, – делить его с тобой.

– Я тоже, – согласилась Сара.

– Значит, мы поскачем вместе. – И он сладострастно привлек ее к себе, потому что желание охватило его с новой силой. – И не откладывая.

– Я подумаю, как лучше это сделать, милорд, – засмеялась Сара, а он застонал от удовольствия, потому что она как раз начала это делать. Ему и в голову не пришло оставить Сару в деревне. Теперь она стала частью его. Он так же не мог обойтись без нее, как без собственного сердца.

Она была его женой, и ее место было рядом с ним.

В Лондоне.

Там она сможет окружить его любовью и превратить его жилище в семейный очаг. А он, в свою очередь, гордый своей любовью к ней, представит ее обществу как маркизу Шеппердстон.

Итак, после четырех сказочных ночей в Шеппердстон-Холле маркиз и маркиза Шеппердстон вернулись в Лондон и окунулись в блаженство домашних дел, в которых такое множество своих тайных миссий и приключений, что хватит на всю жизнь.

В будущем торговцы с Бонд-стрит станут рассказывать друг другу о непревзойденной щедрости маркиза Шеппердстона, засыпавшего свою жену подарками. Каждый из торговцев настаивал на том, что самый дорогой, самый необычный и прелестный подарок был приобретен именно у него.

Но правду знал только Гантер, кондитер с Беркли-сквер. На каждую годовщину свадьбы маркиз заказывал у него два французских пирожных, украшенных сверху кремовыми розочками. А маркиза Шеппердстон заказывала один французский эклер с ванильным кремом без глазури. И это угощение неизменно доставлялось в их лондонский дом к утреннему кофе.

И как утверждали слуги, эти пирожные были единственной пищей супругов в тот день, потому что лорд и леди Шеппердстон проводили его в постели. Любя друг друга.

Оглавление

Великая хартия Лиги свободных братьев

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Эпилог

Реклама на сайте