«Моя навсегда»

Кэрол ФИНЧ МОЯ НАВСЕГДА

Глава 1

Виргиния, 1781 год

По мнению Иден Пембрук, Господь допустил оплошность, создав день таким коротким: ей просто не хватало времени, чтобы сделать все необходимое.

— Родни, пожалуйста, отнеси Трехернам эту корзину с продуктами и деньги, — наставляла слугу Иден. — Барнаби еще не оправился от ран, и его семья с трудом сводит концы с концами.

— Да, мисс Иден. — Нагрузившись подарками, Родни Эмерсон торопливо покинул особняк.

— Иден, теперь наконец можно идти? — Раздался недовольный голос Элизабет Пембрук, сидевшей неподалеку в плетеном кресле.

— Еще несколько минут. — Иден повернулась к другим слугам, ожидавшим ее распоряжений.

— Твои «несколько минут» растянутся еще на час, — раздраженно проворчала Элизабет, но старшая сестра, не обращая на нее внимания, обратилась к экономке:

— Мэгги, сегодня у меня нет времени навестить наших подопечных…

— Не беспокойтесь, мисс Иден, — улыбнулась ей та, — я навещу их.

— Будь добра, удели особое внимание Джеймсу. Как я ни старалась его приободрить, вчера вечером, он все-таки впал в уныние. — Иден взяла корзину с яйцами и пирогами, которую принесли из кухни. — А это, пожалуйста, отнеси Сэму и Бетси Хилмен. После гибели сына…

— Иден, мы поедем, в конце концов? — перебила ее Элизабет.

— Потерпи еще чуть-чуть. Так вот, пусть кто-нибудь из слуг отвезет эти деньги… — Резко обернувшись на стук копыт. Иден увидела невзрачного солдата повстанческой армии, скачущего через лужайку к дому. — Поделите это между Рамсеями, Скоттами и Квинтами.

Жестом указав на корзины с продуктами, Иден торопливо сбежала по ступенькам навстречу всаднику, а Элизабет поглубже втиснулась в кресло. Похоже, она никогда не попадет на осеннюю ярмарку. Главное развлечение сезона было уже в разгаре, и Элизабет боялась кое-что упустить. На ярмарке ее ожидал один человек, и если она не появится в ближайшее время, он может обратить внимание на кого-нибудь другого. И тогда Элизабет умрет от разрыва сердца!

— Мисс Бет, успокойтесь! — одернула ее Мэгги. — У вашей сестры масса неотложных дел, а вы, словно капризная принцесса, сидите и хнычете из-за пустяков. Иден совсем избаловала вас. Лучше бы помогли, а не дергали ее каждую минуту.

Девушка обиженно взглянула на чернокожую служанку. Мэгги всегда защищала «святую» Иден, да и другие слуги стояли за нее горой, заискивали и преклонялись, а ей, как девочке какой-нибудь, поручали работу по дому — и этим все отношения ограничивались! Жизнь в тени всеобщего ангела-хранителя была просто невыносима! Элизабет с нетерпением ждала того дня, когда расправит крылья и сможет сама распоряжаться своей жизнью, но война нарушила все ее планы!

— Ну что, Бет, ты так здесь и будешь сидеть? — Иден поглядела на надутую сестру и улыбнулась. — Ты решила не ездить на ярмарку?

Элизабет сверкнула возмущенным взглядом, вскочила и, взметнув ворох юбок, выбежала вон.

— Бет еще молода и нетерпелива, — заметила Иден стоявшей у лестницы Мэгги. — Не вини ее, все придет в свое время.

— Вы слишком балуете эту девочку, — сердито возразила экономка. — Она не только нетерпелива, но и неблагодарна. Если бы она не была так поглощена собой, то могла бы приносить пользу.

Иден не возражала. Мэгги имела свое мнение по разным вопросам. Например, она была убеждена, что рабам и слугам очень важно уметь читать и писать, и настояла на том, чтобы вся челядь Пембруков обучилась грамоте. Хотя с тех пор минуло уже семнадцать лет, Иден хорошо помнила тот трагический день. Она послала домой записку с просьбой о помощи, но слуги не смогли разобрать написанное. Спасатели прибыли только через два ужасных часа, но было уже слишком поздно… Теперь послания, наподобие того, которое только что доставил Дэниел Джонстон, поступали регулярно. Иден хотела быть в курсе военных действий, а связь могла поддерживаться только с грамотными людьми. Сама она получила приличное образование и по собственному опыту знала, что книги не только источник знаний, но и вдохновения и удовольствия.

— Мне трудно выступать одновременно в роли сестры и родителей Элизабет, — пробормотала Иден в ответ, — похоже, у меня ничего не получается.

— Вы сами знаете, что делаете для мисс Бет гораздо больше, чем ваша мать делала для вас. — Мэгги бросила на хозяйку многозначительный взгляд, и Иден поморщилась от неприятных воспоминаний. — Простите, мисс. Я не должна так говорить. А теперь вам пора идти, пока ваша сестра не устроила истерику. Терпение, как нам обеим известно, не входит в число ее добродетелей.

— Иден! Поторопись! Я уже целый час жарюсь на солнце! — донесся голос Элизабет.

Окинув напоследок взглядом холл, чтобы еще раз убедиться, что все намеченное выполнено, Иден легкой походкой вышла во двор и присоединилась к рассерженной сестре, дожидавшейся ее в экипаже.

— То, что ты решила оставаться старой девой вовсе не означает, что я не собираюсь замуж, — проворчала та. — А ярмарка — мой единственный шанс напомнить Питеру Далтону о своем существовании, ведь мне не часто удастся выбираться из этой тюрьмы.

— Сколько трагизма! — Иден метнула на сестру испепеляющий взгляд. — Тебе мало того, что твое хорошенькое личико привлекает дюжины поклонников, и Питера в том числе? Правда, если ты сохранишь на нем это кислое выражение, количество воздыхателей может резко уменьшиться.

— Обещаю развеселиться, если мы приедем на эту чертову ярмарку до того, как она закроется на ночь!

Иден удивленно приподняла бровь, а не успевшая вовремя прикусить язык Элизабет густо покраснела. Но сестра рассмеялась, и Бет с облегчением перевела дух.

— Господи, Иден, как тебе это удается? — Что?

— Всегда улыбаться и видеть мир в розовом свете? — Элизабет вдруг по-новому взглянула на сестру. — Так именно из-за этого мужчины считают тебя загадкой?

— Что ты мелешь! Мужчины вообще мало мной интересуются. Пример тому — мои бесследно исчезнувшие женихи.

Пока Джейкоб Кортни вез сестер к «Таверне Стивенсов», Элизабет, откинувшись на подушки сиденья, размышляла, и неожиданно сестра предстала перед ней в о совершенно ином свете.

— Действительно странно, что все твои женихи, как ты говоришь, сбежали. Ты сама убедила их взять назад свои предложения. Я права?

Иден глядела на раскинувшиеся вокруг холмы и прикидывала, как долго еще продлится в Виргинии спокойная жизнь. Судя по сообщениям, полученным от Дэниела Джонстона, по этой мирной дороге, окаймленной зарослями восковницы, дикого шиповника и остролиста, вскоре прогрохочут сапоги британских солдат. Сосны, черные кедры и кипарисы пойдут на дрова, а желтый песок зальет алая людская кровь.

— Это была уловка, да? — продолжала допытываться Бет, ~ Ни один из этих мужчин на самом деле тебя не устраивал или… — Она застыла как громом пораженная. — Может быть, ты отказываешься от своего шанса на счастье из-за меня?..

— Мэгги права. — Иден поморщилась при виде ужаса, исказившего хорошенькое личико сестры. — Ты слишком высокого о себе мнения. — Она похлопала Бет по руке. — Ну подумай сама, ведь ты сморозила глупость, не правда ли?

— Ради меня ты пожертвовала своим счастьем, — печально подытожила Элизабет. — Потому что теперь, когда нет папы, больше некому заботиться обо мне. Да? Я права? — И, не дав Иден возможности возразить, она торопливо продолжила: — Боже правый, ты действительно святая. Но я не приму твою жертву. Слышишь меня? Мне уже восемнадцать лет, и я могу сама о себе позаботиться. Не смей отказываться от следующего предложения! И еще: я постараюсь снять с тебя часть твоих многочисленных обязанностей.

— Буду очень признательна.

— А ты сможешь больше времени уделить поиску подходящего мужа.

— Мне не нужен муж. Я слишком привыкла к своему образу жизни, и вообще в моем возрасте уже поздно выходить замуж.

— Бред собачий! Двадцать четыре — это совсем не много!

— Отрадно, что твои выражения становятся более изысканны, — съязвила Иден.

— Не пытайтесь отвлечь меня, И длин Рини Пембрук. Я слышала, как ты сама ругалась, думая, что никого поблизости нет. Даже святые подчас теряют терпение.

— Когда имеют дело с не по годам развитыми сестрами? — Но прежде чем Бет успела продолжить, Иден жестом указала в южном направлении. — Мы прибыли, сестричка. Развлекайся!

Элизабет, не желая так легко сдаваться, вознамерилась продолжить беседу, но Иден, улыбаясь, спрыгнула на землю и стала приветствовать друзей и соседей, уже окруживших экипаж.

— Позвольте помочь вам, мисс Бет, — предложил кучер.

— В этом нет надобности, Джейкоб. — Девушка гордо вздернула подбородок. — Я последую примеру своей сестры и сама спорхну вниз со своего насеста. Отныне и впредь я намерена быть более легким грузом.

— Осмелюсь заметить, мисс Бет: я поражен, как быстро вы повзрослели, — одобрительно кивнул Джейкоб.

Чувствуя себя не повзрослевшей, а постаревшей, с тех пор как выехала из дома, Элизабет поспешила поскорее разыскать Питера Далтона, надеясь, что толпа предприимчивых девиц еще не успела завлечь его в свои сети.

Сидя верхом на стройном черном жеребце, Себастьян Сейбер наблюдал за сутолокой у «Таверны Стивенсов». Атмосфера ярмарки ничем не напоминала о смерти и разрухе, царивших повсеместно в северных и южных колониях. Фермеры покупали и продавали домашний скот, и парусиновые палатки были набиты кустарными безделушками и румяными пирогами, а не готовящимися к атаке солдатами. Возле подмостков кукольного театра и у площадки, где проходил конкурс на самую жирную свинью, раздавались взрывы детского смеха; рабочие отгораживали веревками место для борцов; музыканты настраивали свои скрипки; ярко разодетые фокусники дурачили зрителей; на зеленой лужайке кувыркались акробаты; на столах, заполненных множеством подносов с едой, были расставлены кувшины с пуншем, приправленным бренди, корицей и мускатным орехом. Здесь после долгих утомительных часов, проведенных в седле, можно было забыть об усталости и ужасах войны, отдохнуть душой.

— Развлекаешься, Себастьян? — Со стаканом пунша в руке к Себастьяну широкими шагами подошел Майк Банкрофт. — У тебя такая гордая поза и такой красавец конь, что немало прекрасных леди захотели с тобой познакомиться. — Сделав глоток пунша, он озабоченно сдвинул брови. — Кстати, кем, говоришь, ты мне доводишься?

— Я племянник второй жены твоего дяди, — ответил Себастьян, — в общем, кузен.

— Кузен так кузен. — Отметая детали, Банкрофт махнул украшенной драгоценностями рукой. — А теперь спешивайся, и я наконец представлю тебя всем дамам, которые уже сгорают от нетерпения.

Майк, на несколько лет моложе Себастьяна, в темно-синих жилете, сюртуке и бриджах, являл собой образец мелкопоместной виргинской знати. Но после того как он прокладывал себе дорогу в плотной толпе и не раз поднимал стакан крепкого пунша, его парик немного съехал набок и вид был уже не столь безупречен.

— Единственное, что меня интересует на этой ярмарке, это участие в скачках. — Во всяком случае, Себастьян хотел, чтобы у местных аристократов создалось именно такое впечатление, и, грациозно спешившись, он привязал лошадь.

Майк хмыкнул, хлебнул еще пунша и кивнул соблазнительной рыжеволосой Дафни Каннингем, с нескрываемым любопытством разглядывавшей Себастьяна.

— Очень жаль, что тебе не нужна жена. Похоже, у тебя здесь есть шанс выбрать любую, разумеется, кроме одной — самой недоступной.

— Которой? Этой рыжей? — Себастьян бросил безразличный взгляд в сторону Дафни.

— Нет. Ты сразу поймешь, о ком я говорю, как только увидишь ее.

Сейбер снисходительно усмехнулся. Он излечился от романтических иллюзий одиннадцать лет назад, когда белокурая обольстительница дала ему понять, что богатство и титулы для женщин гораздо важнее верности и любви. Этот урок он не забыл до сих пор. Тут рассеянный взгляд Себастьяна остановился на женщине в ярко-желтом бархатном платье. Она выделялась среди всех, как солнечный луч на фоне серых облаков. Себастьян машинально глотнул пунша и вызывающе-пристально поглядел на нее. Она не производила впечатления неотразимой красавицы, не обладала фарфоровой белизной и стройной классической фигурой, столь высоко ценившихся у британцев, а была совсем крошечной, с мелкими чертами лица и кожей медового цвета, но от нее исходил мощный поток энергии, и ее каштановые волосы обрамляли лицо светящимся ореолом. Эта женщина не просто привлекала внимание, она потрясала.

— Себастьян? — Майк слегка подтолкнул кузена, но, заметив, куда устремлен его взор, понимающе усмехнулся. — Я же говорил, что ты узнаешь ее с первого взгляда.

Сейбер обернулся, но тут до его ушей донесся тихий, журчащий смех, и его взгляд метнулся назад.

— Есть и еще кое-что, кроме скачек, а, кузен? — поддел его Майк.

— Кто она? — Мгновение Себастьян и незнакомка смотрели друг на друга, а затем она с обезоруживающей улыбкой повернулась к подошедшему солдату.

— Это наш возлюбленный ангел, превратившийся в старую деву. — Майк приподнял стакан в почтительном приветствии. — За пять лет она отказала семи женихам. И могу с гордостью признаться, что был одним из них.

— Семерым? — Себастьян сделал еще глоток. — И ты с уважением говоришь о женщине, которая тебя отвергла?

— А почему бы нет? — пожал плечами Майк. — Я и сам понял, что для нашего обоюдного блага нам лучше не идти под венец. К тому же только полный дурак станет нелестно отзываться о святой Иден. Здесь, в округе, всем известны ее щедрость и великодушие.

Святая Иден? В представлении Себастьяна слова «святая» и «женщина» были совершенно несовместимы.

— У крошки что-то не в порядке? — напрямик спросил Себастьян.

— У нее? Да нет, все нормально.

— Непостоянна, капризна, лжива, взбалмошна?

— Да нет же!

— Значит, она из тех, кто любит подразнить, пообещать и не выполнить обещанного, — цинично заключил Себастьян.

— Ничего подобного! — Майк оскорбленно прищурился.

— Так почему же она отвергла всех женихов?

— Потому что она, Иден Пембрук, — дочь Лиланда Пембрука, генерала территориальной армии Виргинии…

Услышав столь знакомое имя, Сейбер помрачнел. Частью его секретной миссии было знакомство с плантацией Пембрук в целях, не раскрытых ему британским командованием.

— Эта женщина своим сверхъестественным интеллектом отпугивает большинство мужчин, — пояснил Майк. — Недалекая жена более удобна и безопасна. Когда очередной претендент осознает это, у него хватает разума взять назад свое предложение.

— Сверхъестественный интеллект? — Прищурив серебристо-серые глаза, Себастьян наблюдал, как Майк осушает очередной стакан. — Женщина не может быть умнее мужчины, — безапелляционно заявил он.

— Может, заключим пари, кузен? — Откинув назад голову, Майк от души расхохотался. — Любопытно посмотреть, как ты сладишь с особой, обладающей столь выдающимися способностями и проницательностью.

— Что ж, тогда расскажи мне подробнее об этой легендарной личности. — Прислонившись к стене, Себастьян потягивал пунш и оценивающе поглядывал на предмет их беседы.

— Иден фактически стала главой семьи, когда ее отец принял командование территориальной армией, — не обращая внимания на сарказм кузена, начал рассказ Майк. — От отца ей достались острый ум и находчивость, необходимые для ведения дел, потому что под ее руководством их табачная плантация процветает и приносит доход. Иден много читает и тянется к знаниям. Она взяла себе за образец Элизу Пинкни, которая занимается сельскохозяйственными экспериментами с индиго.

Себастьяну было известно об Элизе Пинкни и ее экспериментах с индиго, имбирем, люцерной, хлопком и маисом. Трудолюбивая жительница Чарльзтауна преуспела в продаже индиго для английских красилен.

— Иден выращивает разные сельскохозяйственные культуры, — продолжал Майк, — ее необычные Иден уже начали находить сторонников, поскольку дела у нее идут весьма успешно. Поля Пембруков могут похвастаться зерном и маисом, а сады полны фруктов, овощей и цветов. Ее плантация стала образцом для подражания.

Себастьян хмыкнул: уж каких только блистательных эпитетов не удостоил его собеседник эту старую деву.

— Не насмехайся, или я натравлю ее на тебя, — пригрозил Майк. — Могу поспорить, и ты не устоишь перед ее очарованием.

— По-моему, — с плохо скрытым скептицизмом заметил Себастьян, — ты чересчур увлекся.

— Так что, ты принимаешь пари? — Майк лучезарно улыбнулся. — Позволь, я представлю тебя, кузен.

Несомненно, святая Иден — вымысел недалеких местных жителей. Пробираясь сквозь толпу к особе, заслужившей столь высокую оценку, Себастьян не сомневался, что эта выдающаяся леди окажется при ближайшем рассмотрении ничуть не лучше прочих.

— Иден Пембрук, я хочу вас кое с кем познакомить.

Иден обернулась. Рядом с Майком стоял незнакомец тридцати с небольшим лет, крепкого телосложения, в черном бархатном костюме, явно сшитом у хорошего портного. Выглядел он очень аристократично, но она почувствовала нечто не вязавшееся с внешним лоском. По-видимому, именно этим господином весь последний час бредила Дафни Каннингем, утверждавшая, что влюбилась с первого взгляда. Ну что ж, пожалуй, ее можно понять. Он, несомненно привлекателен: серебристо-серые глаза с длинными густыми ресницами и волнистые волосы, словно грозовая туча. Но Иден была на пять лет старше своей подруги, и ее увлекали Куда более важные вещи, чем чьи-то красивые глаза. Хотя, надо признаться, в незнакомце действительно было что-то неуловимо притягательное.

— Очень приятно, что вы приняли участие в нашем празднике, сэр. — Иден приветливо улыбнулась. — Друг Майка — мой друг.

— Он мой кузен, — вставил Майк.

Себастьян заглянул в глаза, голубые и ясные, как утренний рассвет. Да, эта женщина обладала даром немедленно вызывать симпатию. Но будь он трижды проклят, если поддастся чарующей улыбке, особенно после того как его спровоцировали на это нелепое пари. Интересно, какой реакции ожидал от него Майк? Что он бросится на колени и при первой же встрече сделает ей предложение? Черта с два! В бесшабашной юности он уже совершал подобную ошибку и, безусловно, не собирался больше выступать в роли дурака. Единожды преданный неизлечим — таков был девиз Себастьяна.

— Иден, это Себастьян Сейбер.

К его удивлению, Иден совершенно по-мужски прямо посмотрела ему в глаза и протянула руку.

— Мисс Пембрук, — произнес Майк, слегка наклонив голову, а Иден, встретив немигающий взгляд Сейбера, убрала руку.

— Никогда не видела таких загадочных глаз, как у вас. Понятно, почему молодые леди теряют сознание в вашем присутствии. — Она одарила нового знакомого лукавой улыбкой. — Вы готовы разбить несколько сердец? Моя подруга жаждет познакомиться с вами, Могу я вас представить?

Этот вопрос поставил Себастьяна в тупик. Неужели от него вот так, запросто хотят избавиться, давая понять, что здесь он не представляет интереса? Может быть, это какая-то обманная стратегия?

— Сегодня кузен весь день провел в седле. Прямо-таки не расставаясь со своим жеребцом, — усмехнулся Майк, расставляя ловушку. — Он араб.

— Кто? Вы или ваша лошадь? — пошутила Иден.

— Лошадь, — буркнул Себастьян, коснувшись губами кончиков изящных пальцев.

Иден приподняла бровь, словно забавляясь, и Себастьян почувствовал абсурдное желание покорить эту женщину. Проклятие! Инициатива совершенно вырвалась у него из рук.

— Моему табуну не помешает впрыснуть немного арабской крови, — очаровательно улыбнулась Иден. — Я восхищаюсь силой и выносливостью этой породы. Вашего жеребца можно использовать в качестве производителя? Могу я взглянуть на него?

Никогда еще Сейбер не оказывался в таком глупом положении: общению с ним предпочитали знакомство с его жеребцом!

— Вы не расскажете, как ухаживаете за своими лошадьми? — Иден неожиданно энергично направилась к привязанному поодаль коню.

— А взамен вы, быть может, объясните, как вам удалось отделаться от семи женихов? — Себастьян не понимал, как у него вырвались эти слова. Видимо, это заговорила оскорбленная мужская гордость.

— Значит, Майк успел насплетничать — Она резко остановилась. — Очевидно, он сообщил вам, что я не оправдала его ожиданий и он устал от меня, как и все остальные.

— Вот как? — Взгляд Себастьяна выражал сомнение.

— Да, все семеро, — кивнула она.

— Ну что ж, раз вы так утверждаете… — Он пожал плечами.

— И не вздумайте считать себя обязанным ухаживать за мной. Я знаю, что не отношусь к числу дам, всерьез привлекающих внимание мужчин.

И в этом Себастьян тоже очень сомневался.

— Не мучайтесь: даже изображать вежливый интерес — пустая трата вашего драгоценного времени.

— Как вы меня раскусили! — Уголки его губ дрогнули в усмешке.

— Великолепно. — Иден изучающе вгляделась в его лицо. — В ваших глазах светятся ум и проницательность.

Себастьян начинал понимать, почему поклонники, видимо, надеявшиеся на более лирические отношения с Иден, все же продолжали уважать се. Она обладала сверхъестественной способностью так ловко внушать свои мысли, что мужчина наивно начинал верить, будто сам принял решение. Похоже, Майка Банкрофта и его предшественников просто одурачили. Да, все женихи покидали Иден, твердо веря, что их собственная воля — разумеется, в интересах обеих сторон. Иден же без малейшего колебания милостиво оставалась «брошенной». Но почему?

— Итак, расскажите мне об этом великолепном жеребце. Чувствую, что за ним хорошо ухаживают. Видимо, он — ваша гордость. Какое дополнительное питание вы используете, чтобы поддерживать его в столь превосходной форме?

Прежде чем Себастьян успел сообразить, что происходит, он уже подробнейшим образом объяснял, какое соотношение зерновых необходимо для корма скакуна. Польстив собеседнику и придав ему в собственных глазах веса, Иден задавала невинные вопросы и переводила разговор на интересующую ее тему. Какие, однако, хитрость и коварство! С помощью вежливых, ничего не значащих фраз она вытягивала из человека все необходимые ей сведения, прежде чем он успевал опомниться.

Иден походила вокруг жеребца, что-то ласково приговаривая, а потом, остановившись, провела рукой по крепкому загривку.

— Да, он требует особого ухода, — задумчиво произнесла она, — иначе этот жеребец не сможет покрывать кобыл и выигрывать скачки.

— Разумеется, необходимы постоянные тренировки, — поддержал разговор Себастьян. — Большинство производителей просто пасутся среди рабочих кобыл или лениво стоят в стойлах. — Ему не верилось, что он ведет эту беседу с женщиной, однако с фактами не поспоришь…

Резко тряхнув головой, будто желая отогнать наваждение, Себастьян напугал жеребца, и тот шарахнулся в сторону, но Идем тихо окликнула коня и успокоила его нежным поглаживанием. Себастьян вдруг задумался: каково было бы, если бы эти ласки предназначались ему самому? И тут же устыдил себя за эту реакцию. Черт побери, эта женщина пробудила в нем чувственность! А ведь она не обращала на него ни малейшего внимания, и это должно было оскорблять, а не возбуждать.

— И вправду великолепное животное, — обернулась Иден к Себастьяну. — С удовольствием свела бы его со своими кобылами. — Она все так же лучезарно улыбалась Себастьяну, а он стоял, как проглотивший язык идиот, и не понимал, как ей удалось привести его в такое дурацкое состояние.

Во всяком случае, он не очаровал и не заинтересовал Иден, ее вниманием безраздельно завладел его жеребец! — Вероятно, я воспользуюсь вашей методикой для моих быков, — мечтательно протянула она. — При соответствующем питании я могла бы продлить их продуктивный возраст.

Себастьян неожиданно для себя обнаружил, что торопливо докладывает о том, какое количество кукурузы, ячменя и сорго для этого необходимо, а Иден, как губка, впитывает его советы. Бросив на нее осторожный взгляд, Себастьян еще раз убедился, что она в совершенстве владеет искусством сбора сведений. Да, он не мог придумать ни одной причины, чтобы отказаться поделиться с ней своим опытом.

— Очевидно, вы разводите и крупный рогатый скот, а не только лошадей. — Иден снова обернулась к нему. — Чувствуется, что вы большой специалист. Очень важно рассчитывать только на собственные силы, если мы хотим добиться успеха. Многие годы мы зависели от Англии, и король был бы рад и дальше контролировать нас. Но мы победим, станем свободными и сами добьемся успеха. И тогда наконец с нами все будут считаться. Вы не согласны?

Себастьян никак не прореагировал. Это была та тема, которую он не мог — и не хотел — обсуждать с кем бы то ни было.

— Я не прочь выпить еще стакан пунша. Не составите ли мне компанию? — Он подвел черту под разговором. Больше эта ловкая мадам ничего из него не выудит.

Мгновение Иден пристально смотрела на него. Да, в этом красавце повесе, несомненно, таилось гораздо больше, чем видел глаз. Что же все-таки производит на нес такое сильное впечатление? Ну да ладно, Бог с ним. Какая, собственно, разница? Зная, какую боль и смятение можно внести в чужие души, она давным-давно пообещала себе, что будет избегать каких-либо серьезных отношений. История не должна повториться, и Иден поклялась посвятить вес свое время и энергию процветанию плантации, помощи слабым и заботе о сестре, пока та не выйдет замуж. Но только не по расчету! Если Бет захочет с кем-то связать свою судьбу, это будет только ее собственный выбор. Слишком много женщин обречено на брак без любви. И слишком многие из них, оставляя свои семьи, уходят к другим мужчинам, не находя удовлетворения в супружеской постели. А сейчас, когда свалилось такое бедствие… Иден непроизвольно сделала шаг в сторону и сморщилась словно от боли.

— Что случилось? — Себастьян вопросительно взглянул на нее.

Очаровательное личико его собеседницы затуманилось, искры в глазах погасли… Но в следующее мгновение Иден уже снова улыбалась. У Себастьяна мелькнула мысль, что и у этой симпатичной святой есть свои страшные тайны, и это его заинтересовало.

— Теперь я не прочь отведать пунша.

Провожая Иден к столам с напитками, Себастьян размышлял над их необычным разговором. Эта странная леди заинтриговала его, озадачила, бросила ему вызов, она была загадкой, в се душе таились секреты.

Ах уж эти секреты! У него самого был большой опыт по части секретов.

Глава 2

Стоя в стороне от толпы, Себастьян поглядывал то влево — на петушиный бой, то вправо — на борцов, которые вместо обычных приемов пользовались пинками, ударами и прочими запрещенными уловками. Блуждая взором по площади, он отмечал, что Иден постоянно была в центре всеобщего внимания и каждому мило улыбалась. Эта женщина начинала раздражать его, ужасно раздражать. Она обращалась с ним вежливо и уважительно, но он, словно мальчишка, терялся в ее присутствии. Никто из мужчин не пытался ухаживать за ней, по-видимому, считая ее недосягаемой. Себастьян не собирался быть одним из се восторженных почитателей, но испытал недовольство и досаду, обнаружив, что заинтересовавшая его леди стремилась — и очень активно — при каждом удобном случае препоручить его какой-либо другой особе.

Для начала Иден представила Себастьяна Дафни Каннингем, которая раз двадцать сделала реверанс и засыпала его комплиментами. Затем каждые полчаса Иден появлялась в сопровождении новой дамы, и в результате перед его глазами прошла столь длинная вереница пустых хохотушек, что ее можно было бы растянуть на всю жизнь. А Сейбера тем временем, как и предрекал Майк Банкрофт, словно магнитом тянуло к женщине, которая совершенно им не интересовалась.

— Ну, что ты теперь думаешь об Ангеле повстанцев? — поинтересовался Майк, прислонившись к стене рядом с кузеном.

— По-моему, ты пьян, — поморщился Себастьян, — и можешь опалить ангельские крылышки, если дыхнешь на них.

— Я праздную, — ничуть не смутившись, усмехнулся Майк.

— Бог мой! Празднуешь — что?

— То, что ты поддался чарам Иден. Признайся, кузен. Я видел, как ты смотришь на нее.

Глашатай протрубил в рог, и сигнал к началу скачек положил конец глупому разговору, Поспешно направившись к своему жеребцу, Себастьян оседлал его и, обернувшись, увидел, как Иден поддерживает едва державшегося на ногах Майка. «Этот парень — выпивоха, — подумал Себастьян, — но очень скоро он протрезвеет. Британцы придут к жилищам местных джентри, и виргинцы затрепещут так же, как жители других колоний». Твердой рукой он направил Араба на исходную позицию. Коротышка жокей, седлавший рядом турецкую кобылу Майка, надменно улыбнулся, но Себастьян не среагировал: задира скоро получит урок и вместе с кобылой-турчанкой будет глотать пыль из-под копыт Араба.

Прозвучал выстрел, и восемь горячих коней сорвались со стартовой линии и устремились вперед. Затаив дыхание, Иден с восхищением смотрела на великолепного иссиня-черного жеребца, но — увы! — состязаний не получалось: казалось, скачет один лишь арабский жеребец, а остальные лошади стоят на месте. Араб несся с невиданной скоростью, но и искусству наездника нельзя было не отдать должного. Иден всегда завидовала участникам скачек и сожалела, что женщинам отводилась только роль сторонних наблюдателей. Если в конюшнях Пембруков от этого скакуна появится жеребенок, она втайне от посторонних глаз в свое удовольствие промчится на нем по лугу, пообещала себе Иден, предвкушая, с каким восторгом сядет на лошадь, способную нестись, как этот вороной.

Когда Араб, на два корпуса опередив турецкую кобылу Банкрофта, пересек финишную черту, послышался одобрительный гул и в считанные секунды Себастьяна окружила толпа мужчин, предлагавших купить у него удивительного жеребца или, на худой конец, заплатить любую названную им иену за то, чтобы отвести его в свои конюшни.

— Очень сожалею, господа, — спешившись, ответил Себастьян, — но я уже нашел работу своему Арабу.

— Я заплачу вдвое, — предложил кто-то.

— А я утрою плату, — последовало еще одно предложение.

— Я дал слово, — объявил Себастьян. — Мы с мисс Пембрук заключили соглашение еще за час до начала скачек.

Несколько дюжин голов в париках как по команде повернулись к Иден, и она кивком подтвердила сказанное. Толпа разошлась смотреть очередной заезд, а Сейбер направился к Иден.

— Я забыл упомянуть о существовании еще одного условия, — дерзко заявил он.

— Каково же оно?

Наверняка эта коварная леди уже догадалась, на что он намекает, но тем не менее требовала пояснения.

— Вместе с жеребцом приду и я.

— У меня другого и в мыслях не было, — спокойно ответила Иден, ни на мгновение не утратив безмятежного выражения лица и жизнерадостной улыбки. — Я и сама не допустила бы, чтобы это великолепное животное осталось без присмотра. Уверяю, вашему скакуну будет обеспечен наилучший уход.

Как ловко, однако, она вышла из положения! Но он был полон решимости нарушить ее блаженный покой.

— Меня больше интересует мое пребывание на плантации, чем моего жеребца.

— Вы можете приходить и уходить, когда пожелаете.

От такой непоколебимой доброжелательности Себастьян заскрежетал зубами. Неужели не существует способа смутить эту даму? Уж слишком она великодушна, независима и совершенна. Как же стереть с ее лица эту приветливую улыбку? В Себастьяне стремительно нарастало желание пробудить в Иден хоть какие-то эмоции вместо этого вежливого безразличия.

— Не сомневаюсь, что мой конь будет содержаться в замечательных условиях, — он сделал шаг вперед, так что расстояние между ними стало меньше обычного, дозволенного для особ мужского пола, — и я хочу обсудить оплату.

— Вы благородный человек, — очень медленно произнесла Иден, отступая от него на шаг.

— Правда? — Черная бровь насмешливо поползла вверх.

— Безусловно. Иначе я не стала бы вести с вами дела. — Она снова одарила его одной из своих улыбок, которые уже начали вызывать у него бешенство. — Вы сейчас отказались от нескольких выгодных предложений. Вы не из тех, кто берет назад свое слово, вы — честный человек. — Она сжала губы и после паузы добавила: — Это видно по вашим глазам.

Теперь она занималась внушением. Возможно, ее поклонники были слишком глупы, чтобы раскусить ее уловки, но Себастьян не из таких! Мисс Пембрук не удастся его перехитрить, черт побери!

— Вы всегда во всех людях ищете только хорошее, святая Иден? — дерзко осведомился он.

— А почему я должна искать плохое?

— Потому что иногда оно в них есть.

— В вас? Ерунда! Вы благородный джентльмен.

— Значит, вы продолжаете считать меня таковым и хотите, чтобы я в это тоже поверил. — Себастьян смотрел ей прямо в глаза.

— Разумеется, вы должны верить в себя.

Она улыбнулась — по меньшей мере в сотый раз, — а Сейбер про себя выругался. Он хотел посмотреть на ее реакцию — вот тебе и реакция!

— Подумайте как следует, леди. — Он наклонился, и его лицо оказалось в дюйме от ее лица. Иден попыталась отступить, но он преградил ей дорогу. — Плата, которую я требую за услуги моего Араба, — это вы.

— Вряд ли я соответствую цене, — Иден даже не моргнула, — вы будете разочарованы.

— Об этом судить мне.

— Вы просто меня дразните. — Иден тихо засмеялась. — Вам нравится шалить.

— Правда?

— Несомненно, — без колебаний подтвердила она. Себастьян еще приблизился к ней, и Иден инстинктивно откинулась назад, чтобы избежать его прикосновения. Это окончательно вывело его из себя: она избегала его как прокаженного!

— Вы глубоко заблуждаетесь, милочка, — нараспев возразил он. — Вы хотите использовать моего жеребца, а я — вас. Это вовсе не шутка. И еще, я уверен, вы что-то скрываете. Это видно по вашим глазам.

Иден продолжала молча смотреть на Себастьяна с тем же раздражающе безмятежным выражением, и он, не выдержав, выругался и, резко развернувшись, зашагал прочь. Он должен был бы почувствовать угрызения совести, ведь он нарочно и непростительно грубил, но, черт побери, Себастьян проигрывал Майку это нелепое пари — проигрывал катастрофически! Он так и не произвел на эту девушку ровно никакого впечатления, ему даже не удалось разжечь в ней негодование!

— Жалкое ничтожество! — кипя от возмущения, процедила сквозь зубы Иден, глядя в спину удалявшегося Себастьяна. — Мерзкий грубиян!

Ей потребовалось собрать всю свою выдержку — до последней капли, — чтобы не дать волю рукам и не залепить ему пощечину в ответ на его предложение. Как он посмел заявить, что она станет платой за его арабского скакуна! Расхаживая взад-вперед по лужайке, Иден вполголоса извергала проклятия. Этот чертов мошенник, видимо, намеревался вывести ее из себя, а она абсолютно ничего не предприняла, чтобы дать ему отпор. Его грубость испортила ей настроение на весь вечер. Пока ее друзья и соседи кружились под музыку, она бродила кругами, стараясь охладить гнев. Как он посмел нарушить ее такими трудами созданное равновесие! Столько лет она держала в узде свои эмоции, а теперь появился этот проходимец…

В конце концов Иден отправилась на поиски своего кучера. Ее совсем не привлекала возможность еще раз столкнуться с кузеном Майка и окончательно лишиться спокойствия. Видимо, запас ее терпения подошел к концу, и она не могла поручиться, что ее эмоции не выплеснутся наружу. Остановившись в темноте, Иден прислушалась к беззаботному смеху слуг, игравших в карты при свете фонарей, пока их хозяева развлекались танцами. Свет упал на довольное лицо Джейкоба, сгребавшего свой выигрыш. Какое она имеет право лишать своего кучера заслуженного отдыха? Постояв еще немного, она отправилась на поиски сестры и нашла ее танцующей с Питером Далтоном. Элизабет, запрокинув лицо, смотрела на молодого человека сияющими, как звезды, глазами, и Иден поняла, что не посмеет увезти сестру и испортить ей вечер.

— Я собираюсь навестить наших подопечных. — Подойдя к Бет, Иден ухитрилась, как обычно, улыбнуться. — Джейкоб будет ждать тебя и отвезет домой.

— А как же ты поедешь? — забеспокоилась Элизабет.

— О, я найду способ добраться до дома, — весело заверила ее Иден, — Развлекайся, Бет.

— Хорошо, Иден, спасибо!

Что ж, хоть один член семьи счастлив, подумала она, пробираясь сквозь толпу. Бодрящая прогулка поможет и ей взять себя в руки. Но следовало поторопиться, чтобы добраться до ведущей на плантацию Пембрук тропинки до наступления полной темноты. Выбрав кратчайший путь к дому, Иден перебирала в уме дела, ожидавшие ее завтра. Война надвигалась, и необходимо было запасти корм и найти безопасное укрытие для скота на случай, если на плантацию нагрянут британские мародеры.

Внезапно неясные голоса и ржание лошадей привлекли ее внимание. Она замедлила шаги, настороженно прислушалась и, бесшумно пробравшись сквозь заросли черных кедров и кипарисов, увидела вдалеке группу мужчин. Интересно, это британские шпионы обмениваются сведениями или шайка воров собирается ограбить ничего не подозревающих ярмарочных торговцев, ведь поговаривали, что в округе становится все больше грабителей. Если потерять бдительность, и она может попасться им в руки! Попятившись, Иден решила пересечь поле и пойти по проезжей дороге — этот путь длиннее, но зато безопаснее. Черт побери, если бы не этот Себастьян Сейбер, она не оказалась бы здесь одна. Если с ней что-то случится, это будет исключительно его вина. «Так ли?» — тут же спросила она себя. Разве это он заставил се в одиночку поздним вечером отправиться в рискованное путешествие? Если Иден попадет в беду, то только по собственной глупости, и нечего обвинять других!

Минут через двадцать послышался цокот копыт, постепенно заглушавший стрекот цикад и кваканье лягушек. Оглянувшись на ходу, Иден увидела силуэт приближавшегося к ней всадника и обратилась к небесам с молитвой, прося Божьей помощи:

«Господь всемогущий, если мне суждено попасть в руки бандитов, дай мне силы не показать страха!»

— Мне следовало догадаться, — раздался из темноты насмешливый голос, — ангел ходит там, где смертный боится ступить. Вы, должно быть, считаете, что с вами ничего не может случиться. — Себастьян, придержав лошадь, поравнялся с Иден.

Глотнув для подкрепления воздуха, она продолжила свой путь, решив, что не позволит этому Сейберу снова вывести ее из себя. Она справится с этим мошенником так же легко, как с любым другим мужчиной, у которого череп набит ватой. Просто нужно проявить больше смекалки, чтобы перехитрить его.

— Вижу, вы тоже решили рано уйти с праздника. — Иден послала ему одну из своих улыбок, отчего Себастьян сразу помрачнел. Чем любезнее она старалась себя вести, тем раздраженнее он становился. Быть может, ей удастся отвратить его от себя любезностью и таким образом отделаться от него?

— Я искал вас, но нигде не мог найти. — Он спешился и пошел рядом. — Куда, черт возьми, подевался ваш слуга?

— Джейкоб играет в карты и ждет мою сестру, — объяснила Иден, хотя полагала, что это вовсе не касается ее нового знакомца.

— И вот вы здесь одна среди ночи с репутацией «святой» в качестве защиты, — отчитал се Себастьян, — Для умной женщины у вас не слишком много здравого смысла.

У Иден непроизвольно сжались кулаки. Этот человек не понимал, как он близок к тому, чтобы получить по физиономии. Она молча ускорила шаг.

— Мне нужно поговорить с вами.

— Чудесно. Приходите на плантацию завтра в приличное время.

— Я не придерживаюсь приличного времени.

— Отлично. — Стиснув зубы, Иден продолжала свой путь. — Так что вам нужно обсудить со мной?

— Условия нашего соглашения.

— Я пообещала вам, что обеспечу Арабу наилучшее содержание. — Она поклялась себе быть сдержанной. — Вы можете сами проинструктировать конюших.

— Ваше великодушие безгранично, но я имею в виду совсем другое. И вы это понимаете.

— Ума не приложу, о чем речь.

Едва не задохнувшись, Себастьян схватил ее за локоть и повернул лицом к себе.

— Хватит с меня вашего вежливого безразличия, мадам, — прорычал он.

— Вы никогда не получите от меня ничего иного, — огрызнулась она, пытаясь освободиться от железной хватки.

Себастьян, чтобы не дать ей вырваться, шагнул вперед. Наступив на подол длинного платья, он запутался в юбках и нечаянно толкнул Иден, и в результате они оба, как подрубленные деревья, рухнули на землю. Себастьян с проклятием приземлился на Иден, выжав из ее легких воздух. Он вовсе не собирался так себя вести, но, оказавшись в таком положении, обнаружил, что не торопится вставать. Невольно он добился своей цели — вывел из равновесия многоуважаемую мисс Пембрук, Доводящая его до бешенства улыбка наконец-то покинула ее лицо, равнодушная приветливость больше не задевала его самолюбия. Теперь лик образца совершенства исказила ярость, глаза Иден горели синим огнем, и она шипела на него, как загнанная в угол кошка. Все-таки брешь пробита, решил Себастьян.

— Вы негодяй!

Обнаружив, что у святой Иден тоже есть характер, он был так изумлен, что громко расхохотался.

— Отпустите меня! — приказала она.

Но Себастьян только продолжал смеяться. Удовольствие от победы в скачках не шло ни в какое сравнение с удовольствием нынешним. Это было самое забавное приключение за последние недели.

— А теперь поговорим о нашей сделке…

— Будь проклята сделка и вы вместе с ней! — Иден изо всей силы ударила локтем в мужское плечо, которое тряслось от смеха. — Сейчас же убирайтесь!

Но Себастьян не пошевелился, его тело не желало покидать столь уютный плацдарм.

Осознав наконец, что мерзавец лишил ее почти самого ценного — ее хваленого самообладания, Иден перестала сопротивляться и замерла. Она отлично ощущала каждый дюйм его великолепно сложенного мускулистого тела, но не хотела замечать нахлынувших на нес незнакомых чувств. Нет, пообещала себе Иден, она не позволит этому нахалу вывести ее из себя, она научилась справляться со всеми невзгодами, которые преподносила ей жизнь, справится и с этой досадной помехой. Она унизит его так, что он станет пресмыкаться перед ней. Иден смотрела прямо в серые глаза, в которых светились триумф и насмешка. Этот человек веселился, но очень скоро его настроение изменится!

— Кто она была, Себастьян?

— О ком вы, черт побери?

— О женщине, превратившей вас в такого циника. Когда-то вы потеряли уважение к женщинам и теперь стараетесь оскорбить меня за то, что прежде вас унизили. Вы на самом деле думаете, что таким образом избавитесь от боли? Не обольщайтесь — это не поможет. Я понимаю ваше состояние, и мне жаль вас. Должно быть, очень тяжело обнаружить, что вы нелюбимы и нежеланны.

— Я не просил у вас отпущения грехов, Иден. — Себастьян оперся на локти и впился взглядом в ее аппетитные губы. — Только за поцелуи, никак не меньше, я позволю вам встать.

— Я скорее поцелую вашу лошадь, — спокойно ответила она.

Он вздрогнул от такого оскорбления. Ну что ж, посмотрим, чья возьмет…

— Этот поцелуй не может быть предметом торга, — шепнул он, бережно беря в ладони ее лицо.

Иден застыла, но губы Себастьяна оказались такими нежными, что дрожь пробежала по ее телу и она с удивлением обнаружила, что отвечает. О Боже! Каким чудом этот низкопробный мошенник заставил ее так быстро и так бурно отреагировать?

Нежная рука погладила пульсирующую жилку на шее Иден и скользнула к приоткрывшейся груди, а когда указательный палец Себастьяна пробрался ей под корсаж и стал поглаживать сосок, внутри у Иден вспыхнул странный неведомый ей огонь. Предательское тело выгнулось навстречу неведомому, и она чуть не задохнулась в захлестнувшем се сладостном потоке. Иден предприняла слабую попытку сопротивления, но влажные губы что-то прошептали ей на ухо, а затем снова вернулись к ее рту, и жар огненной молнией пронзил ее.

Это недопустимо! Следует возмутиться, дать отпор, наконец, оттолкнуть — но Иден ничего этого не делала, а упивалась ни с чем не сравнимыми, неповторимыми ощущениями, туманившими се рассудок и заставлявшими ее тело страстно желать чего-то, чего она не могла понять и выразить словами.

Иден расслабилась в его объятиях, и Себастьян застонал. Ее вкус, ощущение ее шелковой кожи пробудили в нем желание. Реальность исчезла, где-то там, в другом измерении, он был уже не властен над собой, а только упивался, словно чистейшей родниковой водой, этой невинной страстностью. Он чуть изменил положение, давая Иден возможность ощутить его желание. Погладив вначале один нежный холмик, потом другой, Себастьян почувствовал, как она затрепетала в ответ на его дерзкие ласки, затем его рука, опустившись ниже, скользнула под высоко задравшийся подол, коснулась бедра и осторожно погладила его. Иден напряглась. Когда же он добрался до внутренней стороны бедра, ее глаза расширились, а из полураскрытых губ вырвалось прерывистое дыхание. Похоже, святая могла бы стать безудержно страстной женщиной, если бы дала себе волю. Но он-то был не святой. О Боже, как он хотел ее! Хотел прямо здесь, немедленно…

Вдруг до Себастьяна дошло, где именно находилось это «здесь», и его словно пулей поразило — они лежали в траве рядом с проезжей дорогой, доступные взору любого прохожего. Господи, неужели он совсем лишился рассудка? Если кто-нибудь увидит, чем он занимается с местным ангелом, его повесят на ближайшем дереве. Усилием воли подавив желание, Себастьян откатился в сторону, вскочил и одним быстрым легким движением поднял Иден и поставил рядом с собой. Ее ноги подкосились, и она ухватилась за его локоть, чтобы не упасть. Себастьян подумал, что она отреагирует на это досадное происшествие своей обычной улыбкой, но, когда, к его удивлению. Иден, бросившись в сторону, разрыдалась, он почувствовал себя последним подонком. Весь день он старался пробить ее холодную неприступность, а теперь, когда ему это удалось, он совсем не гордился собой.

— Иден, я… — Себастьян попытался взять ее под руку, но она вырвалась и побежала к дороге.

— Не смейте прикасаться ко мне, будьте вы прокляты! Разве вы еще не удовлетворены?! — Слезы, катившиеся по ее щекам, показались ему бриллиантами, сверкавшими в лунном свете. Рыдая, Иден оправила смятое платье. — Никогда больше не приближайтесь ко мне, чертов подонок! — прошипела она сквозь зубы.

— Иден…

— И никаких совместных дел. Принимайте другое предложение.

— Нет, у нас есть договоренность. Я дач слово. Араб в вашем распоряжении.

— Он мне не нужен, и вы тоже не нужны! — отрезала она.

— Тем не менее вы получите Араба, — заявил он, сгорая от чувства вины.

Себастьян поддался на пьяный вызов Майка и по столь нелепой причине настроился добиться от Иден любой реакции — смутить ее, разозлить. Он цинично полагал, что люди ошибаются, называя се святой, и был намерен развенчать их заблуждение. А в результате он добился ненависти Иден и возникновения собственной тяги к ней. Орешек оказался твердым. За ее улыбкой сквозила какая-то тайна, и ему стало мучительно интересно, почему она так упорно цеплялась за свою неприступность и мученический венец. Что она скрывает?

Шагая по дороге, Иден громко всхлипывала, и Себастьян клял себя последними словами. Он сел в седло и поехал рядом.

— Я всей душой ненавижу вас, — бросила она, не глядя.

— По крайней мере вы хоть что-то почувствовали, — откликнулся он.

— И вам это доставляет удовольствие? — Она смотрела прямо перед собой, время от времени вытирая со щек слезы. — Что, ваша мужская гордость не может смириться с моим безразличием? Вы хотите, чтобы я отнеслась к вам, как не относилась ни к кому другому, верно?

Что ж, вы добились своего. Поверьте, я буду ненавидеть вас до самой смерти!

— Правда? У вас очень необычный способ демонстрировать свою ненависть. — Себастьян тут же пожалел, что вовремя не прикусил язык. — Зачем еще больше обострять отношения?

Не выдержав, Иден нарушила торжественную клятву, которую дала себе семнадцать лет назад — никогда не позволять страху или гневу управлять своими чувствами. Язвительные замечания Себастьяна вынудили ее перейти границы. Она круто развернулась, так что се пестрые юбки взметнулись в лунном свете, и этим резким движением напугала норовистого скакуна. Араб понес, а Себастьян был совершенно не готов к неожиданной скачке. Рванувши в сторону, жеребец подбросил седока в воздух, и тот с глухим стуком ударился о землю.

С высоко поднятой головой Иден поспешила к лошади и, даже не поинтересовавшись состоянием Себастьяна, уселась в седло и направилась в сторону дома, подставив встречному ветру залитое слезами лицо. А уж Сейбер пусть как-нибудь сам добирается до жилища Майка — если доберется?

Иден со злорадством пожелала, чтобы воры, которых она заметила в зарослях, ограбили этого мерзавца. Он вполне заслужил это за свои издевательства над ней!

Когда Иден вместе с Арабом скрылись с глаз, Себастьян кое-как поднялся с земли, но не успел сделать и дюжины шагов, как услышал в кустарнике позади себя конский топот. Через мгновение перед ним появился Талли Рандолф.

— Проблемы с жеребцом, ваша светлость? — Насмешливый низкий голос отчетливо прозвучал в ночной тишине. — Или с леди?

Себастьян зло посмотрел на усмехающееся лицо.

— Я не против развлечений с достойными леди, но мы сюда не за этим прибыли. Разве что наши цели изменились, а вы не удосужились сообщить мне.

Усаживаясь на лошадь позади весившего фунтов на сорок больше его Рандолфа, Себастьян выругался: ему следовало бы догадаться, что Талли будет где-то неподалеку — и начеку.

— Ты забрал мои вещи от Банкрофта? — ^спросил он, меняя тему.

— Все сделано, ваша светлость.

— Не называй меня так.

— Старая привычка, — пожал плечами его спутник. — Когда необходимо, я притворяюсь. Но вы, кажется, не без удовольствия налаживаете контакты на новой территории а? Никогда не замечал за вами, чтобы вы приставали к добропорядочным леди.

Себастьян проглотил очередное проклятие. Талли, очевидно, наблюдал всю сцену и без труда домыслил остальное.

— Это не твоего ума дело. — Себастьян надеялся таким образом положить конец обсуждению, но не тут-то было.

— Она и ваш ум не должна занимать, — не унимался Рандолф. — По-моему, человеку, ведущему двойную жизнь, ни к чему усложнять ситуацию. Кой черт вас попутал?

— Это не имеет значения.

— Нет? А мне сдается, имеет. — Широкая грудь Талли затряслась от смеха. — Поскольку мы ведем эту легкую беседу не в гуще британской разведки.

— Талли… — предупреждающе начал он.

— Да, ваша светлость? — с деланной невинностью переспросил тот.

— Ты установил контакты, отослал донесение? — Глубоко вздохнув, Себастьян перешел к истинной цели своего появления а этом районе. — Все сделано.

— Тогда наша миссия здесь завершится к назначенному времени.

— Моя уж точно. — Талли взглянул через плечо на своего давнего хозяина и ближайшего друга. — По мне, так нужно непременно поговорить с леди, чтобы оправдаться в ее глазах. Ведь речь идет не о проститутке, понимаете? Если в вас вдруг взыграло ретивое, вы бы только сказали, и я все бы устроил.

— Обещаю все уладить с Иден Пембрук, как только представится подходящий случай.

— Так это была Иден Пембрук? Та, которую называют Ангелом повстанцев? — воскликнул Талли. — Помилуй Боже, что за дьявол в вас вселился? — присвистнул слуга, направляя коня к хижине у края болота.

Себастьян плотно сжал губы. До нынешнего дня он целиком отдавался своему делу, играя в опасные мужские игры и ни на что другое не отвлекаясь. Целых пять лет он учился выполнять заданий безупречно, докапываясь до самого «труднодоступного. И вдруг появилась эта непонятная девушка с тайной в глазах, и Себастьян обнаружил, что ведет себя как последняя скотина. Он знал все нюансы этикета, но в присутствии Иден забывал о том, что он джентльмен. Его воспитание было безупречным, и он чувствовал себя непринужденно в таких местах, о которых колониальная аристократия могла только мечтать. Но требовалось совсем иное, чем при дворе английского короля, и одно неверное слово или движение могло окончиться для него катастрофой.

Попозже он, несомненно, объяснится с Иден и попросит у нее прощения за свое поведение. Сейчас же следовало думать о другом. Весь этот день выглядел досадным недоразумением, а уж ночь… Он отказывался вспоминать случившееся на дороге. Как он мог настолько пренебречь здравым смыслом, который воспитывал в себе тридцать два года? Если Иден Пембрук и вправду возненавидит его, он не вправе се упрекать. Он опозорил себя, и виной тому уязвленное мужское самолюбие.

Глава 3

К тому времени как Иден добралась до своих конюшен, она снова обрела спокойствие, но прощать обидчика не собиралась — никогда! Он разбудил в ней нечто такое, о чем она не желала знать. Неожиданный пыл, проявленный ею, означал потерю самообладания и подчинение, темным инстинктам, а не велению разума. Перспектива оказаться во власти неуправляемых желаний пугала Иден. Лучше бы она никогда не встречала Себастьяна Сейбера. Этот человек, совершенно выбивший ее из колеи, разглядел то, что скрывалось за ее всегдашней улыбкой, и потребовал больше, чем она готова была отдать.

Отчего все-таки Сейбер так настойчиво старался вывести ее из себя? Зачем ему это? Как он догадался, что у нее есть тайна? Чем она могла себя выдать, если многие годы — семнадцать лет, если быть точной, — она хранила свой секрет за семью печатями, не доверяя его никому на свете?

Расседлав жеребца, она оставила его в стойле жевать сено и, решительно расправив плечи, стремительно направилась к дому. Если удастся проскользнуть мимо всевидящего ока Мэгги, она укроется в своей импровизированной спальне и избежит расспросов о покрасневших глазах и следах слез. К счастью, Мэгги уже ушла спать, и Иден торопливо побежала наверх раздеваться.

Ее нынешняя спальня располагалась в нише, раньше служившей кладовой — единственном незанятом помещении с широким окном. Ей было не по себе в полутемных комнатах, отделенных от мира толстыми стенами. Со своей боязнью замкнутого пространства Иден ничего не могла поделать. Она превратила свой дом в лазарет и прежнюю просторную спальню освободила для размещения раненых солдат, потому что городской госпиталь Уильямсберга уже не вмешал всех нуждающихся в медицинской помощи повстанцев. Доктор Кертис научил ее основам ухода за выздоравливающими, а она, в свою очередь, передала навыки Элизабет и Мэгги, которые помогали ей ухаживать за ранеными.

Уютно устроившись под стеганым одеялом. Иден задумалась над тем, как много еще жизней будет загублено в этой бесконечной войне и сколько раненых солдат пройдет через ее дом, прежде чем повстанцы одержат победу. Но сколько бы их ни было, ни один из патриотов не будет обойден ее вниманием, щедростью и заботой. Каждый должен знать, что его заслуги оценены и он по праву может считать себя героем. Когда у выздоравливающих наберется достаточно сил, чтобы добраться до дома, Иден каждого проводит и одарит ободряющей улыбкой. Да, улыбкой! И какое дело Себастьяну Сейберу до того, что она улыбается, скрывая слезы разочарования?

Будь проклят этот чертов грубиян! Почему он не записался в территориальную армию Виргинии и не занялся изгнанием британцев из колонии? Вероятно, не желает марать руки таким грязным делом, как война. Разумеется, лучше с гордым видом разъезжать по ярмаркам, торгуя любовным пылом жеребца, и набрасываться на женщин с оскорбительными предложениями. Себастьян Сейбер просто прощелыга, лишенный совести и чувства патриотизма. Похоже, он охотно пользовался гостеприимством Майка Банкрофта, пока тот не напросился к какому-то еще добросердечному южанину. Однако на плантации Пембрук нахлебники не нужны, пусть убирается вместе со своим жеребцом. Иден подыщет другого арабского скакуна для улучшения породы. Возможно, ей не удастся найти экземпляр, равный статью этому вороному, зато и не придется платить цену, которую запросил Сейбер.

Постепенно Иден уснула, но сон ее был беспокойным. Ей снились светящиеся любовью серебристо-серые глаза Себастьяна, она чувствовала его нежные ласки, разжигавшие в ней неумолимое желание, ощущала жар его губ… Внезапно она проснулась и почувствовала, что ее тело, вспомнив пережитое, вновь затрепетало, и она прокляла человека, способного творить с ней такое. Себастьян опасен, он пробил ее с таким трудом возведенные крепостные стены, и она поклялась, что отныне будет любой ценой избегать его общества.

Под покровом полуночной темноты три всадника подъехали к прятавшемуся среди сосен домику Тедиеса Сейбера. Пока ночные гости смывали с себя дорожную пыль, Тедиес, крепко сложенный мужчина лет семидесяти, не спеша поставил на плиту кофейник, а на стол — поднос с хлебом и сыром.

— Что слышно о наших войсках на юге? — спросил у него Джерард Локвуд, беря бутерброд.

— Началось движение на север. Обе Каролины взяты британцами и отданы оккупационной армии. Сопротивление мятежников почти полностью подавлено, только Болотный Лис со своим партизанским отрядом все еще шебуршится. К счастью, его силы не столь велики, чтобы вести войну против целой армии короля Георга. Ему не справиться с Тарлтоном и кучкой местных тори, выступающих против отделения американских колоний от Англии. Даже они не по зубам этому хитрому бунтарю.

— Бог с ним, с Болотным Лисом, — Джерард со смаком откусил сыр. — Если генерал Лафайет направляется на юг, похоже, континентальная армия раскрыла наши планы взять Виргинию. Но мятежникам не поздоровится, когда прибудет лорд Корнуоллис — перед ним Виргиния не устоит.

— Вашингтон ничем не может помочь Виргинии, пока он занят единоборством с сэром Клинтоном на севере, — заметил Тедиес, поставив на стол дымящийся кофе и заняв свое место.

— Верно. — Откинувшись назад, Джерард Локвуд отхлебнул ароматный напиток. — К концу года эта заваруха закончится, и я вместо рядового офицера стану сановником, управляющим своими глупыми соседями-колонистами. Есть новые донесения для Корнуоллиса? — Джерард вопросительно взглянул на старика.

Тяжело поднявшись, Тедиес поплелся к шкафу, достал оттуда кожаную сумку и снова сел на свое место.

— От двух агентов я получил сообщения, что людей у Лафайетта мало. Лорд Корнуоллис со своим мощным войском без труда утихомирит маркиза и отправит его обратно, в родную Францию.

— Корнуоллис ни о чем не мечтает так, как о том, чтобы раздавить Лафайетта, как маленького рыжего клопа. — Джерард плотоядно усмехнулся. — Его поражение сломит дух мятежников. Как же — герой, пришедший избавить их от британского ига! Но никакие «клопы» не помешают королю подавить восстание и подчинить непокорных своей власти.

— Наши захватили курьера, направлявшегося на юг, к Ричмонду, с распоряжениями самого главнокомандующего. — Тедиес достал из сумки донесения. — Мятежники разоблачили нескольких шпионов тори, действовавших в окрестностях Нью-Йорка, и призвали всех усилить бдительность. Британская разведка получает информацию о действиях «Сынов свободы». — Тедиес поднял от текста глаза и усмехнулся. — Генерал Вашингтон объявил, что британские войска могут сжечь его дом, и послал предупреждение на свою плантацию, чтобы там были готовы к такому повороту событий. Кроме того, генерал обратился к личному дантисту с просьбой прислать плоскогубцы для своих гниющих зубов.

При этой последней новости трое военных громко загоготали.

— После окончания войны у Вашингтона, вероятно, не останется ничего, кроме плохо подогнанных протезов, — усмехнулся Джерард, — зато мою грудь украсят ордена.

— А я получу пенсию за передачу сообщений между королевской армией и войсками тори. Сейчас тяжелые времена. — Тедиес вздохнул. — Приходится целиком полагаться на внучатого племянника, который меня содержит. — Он кивнул на жестяные кружки. — За этот кофе вы должны благодарить его. Мой доход для этого слишком скуден.

— Скоро у Себастьяна Сейбера появятся гораздо более важные обязанности, — уверенно заявил Джерард. — Я представил Тарлтону и Корнуоллису план, подсказанный мне Бенедиктом Арнольдом.

— Арнольд едва избежал смерти, после того как передал сведения из штаба мятежников британским офицерам, — хмуро напомнил Тедиес. — Если вы не забыли, его эмиссару не так повезло, «Сыны свободы» повесили майора Андре за измену. Бенедикт тоже болтался бы на виселице, если бы не укрылся на британском фрегате.

— Авось обойдется, — отмахнулся Локвуд от увещеваний старика. — Благодаря тому, что Арнольд указал слабое место в обороне Вест-Пойнта, британцы смогли взять крепость, и, я уверен, то же самое произойдет в Виргинии.

— И как, по-вашему, будут развиваться события? — поинтересовался Тедиес.

— В свое время ты обо всем узнаешь, — хитро усмехнулся Джерард. — Завтра прибудут донесения от Корнуоллиса, и скоро Уильямсберг станет центром военных действий. Если все пойдет по моему плану, мятежники, преданные собственными офицерами, будут вынуждены сложить оружие и капитулировать. — Джерард бросил на стол кошелек за услуги и вышел в сопровождении помощников.

Вытряхнув содержимое, Тедиес брезгливо поморщился: среди американских денег попадались и английские монеты. Тедиес полагал, что Джерард Локвуд совмещал военную деятельность с воровством и не только обследовал местность, но и промышлял мародерством, чему немало способствовало его положение — главы группы тори, помогавшей британцам.

Собрав пустые кружки, Тедиес убрал старую кожаную сумку обратно в шкаф. Вероятно, в ближайшее время его уединенное жилище станет часто посещаемым местом. Здесь уже встречались тори и британские курьеры, перевозившие донесения через расположение вражеских войск. Тедиес напомнил себе, что нужно попросить дополнительные средства и продовольствие для будущих посетителей. Он не сомневался, что вскоре по ночам ему придется принимать многочисленных гостей.

Обойдя раненых солдат и собрав оставшиеся после завтрака пустые подносы, Иден пошла взглянуть на арабского жеребца, весело бегавшего по лугу. Утром, после появления на плантации красавца вороного се забросали вопросами, и она объяснила, что одолжила скакуна на время — для улучшения поголовья — и недорого заплатила за такое удовольствие. Себастьян до сих пор не пожаловал за своей собственностью, и Иден в полной мере воспользовалась этим. Уже больше недели Араб бегал вместе с кобылами Пембруков и, похоже, такая жизнь его устраивала. Жеребец деловито, с высоко поднятой головой и задранным вверх хвостом обегал кобылиц и становился на дыбы, совершая ритуал спаривания. Иден стояла у изгороди и, посмеиваясь, наблюдала, как он останавливался у каждой кобылы, посмотревшей в его сторону.

Араб куснул чалую, свою новую избранницу, та лягнула его и протестующе заржала. Должно быть, подумала Иден, таков природный инстинкт самки — сопротивляться или, во всяком случае, поначалу изображать сопротивление. Стыдясь своего любопытства, она все же, не отводя взгляда, смотрела, как жеребец, встав на задние ноги, no-срыл кобылу. Считалось, что наблюдать подобное дамам неприлично, но зрелище, надо признать, было весьма возбуждающим…

— Вижу, Араб старается вовсю.

Иден вздрогнула при звуке баритона, раздавшегося совсем близко позади нее. Она была так увлечена, что не заметила появления незваного гостя. Когда жеребец овладел кобылой, почти поставив се на колени, Иден покраснела и не смогла заставить себя взглянуть на подошедшего.

— Забирайте лошадь и уходите, — твердо сказала она. — За эту неделю Араб уже обработал несколько кобыл. Я должна вам компенсацию… — Иден прикусила язык и ужаснулась тому, как быстро теряет самообладание в присутствии Себастьяна Сейбера. Как язычок пламени, он грозил ее еще не использованному пороху взрывом. Она переставала понимать, что говорит и делает, — непростительная оплошность!

— И не хотите подсластить мне пилюлю? — Подойдя к изгороди, Себастьян тоже положил локти на перекладину. — Что ж, обойдусь и без вашей дежурной улыбки. — Его плечо коснулось плеча Иден, и она сделала шаг в сторону, чтобы сохранить между ними подобающую дистанцию. — Я пришел извиниться. — Искоса взглянув на негостеприимную хозяйку, он заметил выступившие у нее на щеках красные пятна. — Никто ничего не узнает, — проговорил он, — и то, что произошло на прошлой неделе, больше не повторится.

— Что касается последнего, то в этом я уверена, — Иден вздернула подбородок, все еще отказываясь проявить вежливость и повернуться лицом к собеседнику, — повторения я не допущу.

Смотреть на Себастьяна было все равно что смотреть на жеребца, с величайшим энтузиазмом выполнявшего свою обязанность, и Иден предпочла лучшее из двух зол, хотя и густо покраснела, когда Араб в очередной раз оседлал кобылу.

— Даже железная сила воли не может помешать неотвратному, — возразил Себастьян и, приподняв указательным пальцем подбородок Иден, повернул к себе ее лицо. Как она ни старалась сдержать эмоции, ее голубые глаза вспыхнули огнем, и, надо сказать, ей чрезвычайно шла произошедшая в ней перемена. — Например, вот этому — продолжил он, привлекая ее к себе.

— Отпустите меня! — зашипела она.

— Не раньше, чем вы примете мои извинения.

— Не надейтесь, — упрямо замотала головой Иден. — Мне доставляет удовольствие ненавидеть вас.

— Именно таким образом вы начинаете чувствовать себя женщиной, — хмыкнул он.

— Нет, я чувствую себя собранной, как дикий зверь перед прыжком. Мужчины, к сожалению, частенько полагаются на свою силу, видимо, из-за недостатка природного ума.

Выпад достиг цели, Себастьян моргнул, но рук не разжал. Почему, черт возьми, она его так привлекает? Почему он не может угомониться и оставить се в покое? Себастьян поймал себя на том, что невольно склоняется к ней. Неужели его тело опять прореагирует так же? Нет, он не успокоится, пока не разрушит все ее бастионы и не ощутит ее в своих руках — мягкой и податливой, такой, какой она была в ту ночь неделю назад. Тогда он открыл для себя настоящую Иден Пембрук — жаркую, страстную, отзывающуюся на каждое его движение. Тогда в его объятиях она по-настоящему пробудилась к жизни, выпустив на волю то, что старательно скрывала от него и от всего остального мира.

Иден не могла сказать, кого она сейчас ненавидела больше — этого дьявол а-искусителя или саму себя. В то мгновение, когда их тела соприкоснулись, она снова ощутила необъяснимую, непреодолимую тягу. И когда его чувственные губы приникли к ее рту, снова утратила способность к сопротивлению. Тайные желания мгновенно овладели ею, словно с тех пор, как Себастьян целовал ее, прошло лишь несколько минут. Он вновь лишил ее самообладания, заставив устремиться к тому, чего она поклялась и в мыслях не касаться; он поглотил ее волю, заставил предать себя. Здравый смысл как будто ветром сдуло, и се, словно мотылька, неудержимо потянуло на этот опасный огонь. Она не знала о нем абсолютно ничего, кроме того, что он обладал поразительной способностью будить в ней чувства и заставлять тосковать по его ласкам и властным поцелуям.

Легким толчком языка Себастьян раскрыл Иден губы, и ее сердце дрогнуло. Нестерпимо острое желание спазмом скрутило ее тело. От его запаха кружилась голова, желание все нарастало, как вдруг молнией пронзило озарение: только этот человек способен творить с ней такое, именно он оказался принцем, пробудившим спящую. Не сдерживаясь, не думая ни о чем, Иден зарылась пальцами в густые черные волосы и неожиданно для себя впилась в его губы, влекомая долго сдерживаемой страстью. Прижавшись к нему, Иден услышала стон, почувствовала, как сомкнулись вокруг нее сильные руки, ощутила, как напряглись мышцы его бедер, Боже, она капитулировала перед тем мужчиной, которого поклялась ненавидеть! Ей… нравился его вкус, нравилось ощущать его рядом, она… хотела его. Иден резко отпрянула назад. Она была поражена и напугана. Туманный мир ходил ходуном, и она не могла найти в нем свое место.

Будто жгучий ветер пустыни вдруг обрушился на Себастьяна, он забыл свое отрепетированное до последнего слона извинение, язык безнадежно прирос к небу. Проклятие! Он не только не попросил прошения, но и нарушил обещанную себе дистанцию. Такая нежданная невыдержанность могла повлечь за собой чертовские осложнения. Дьявол, он целую неделю старался остудить голову — и прочие части тела — после того досадного, унизительного происшествия на дороге, но потерпел поражение.

Долгую минуту Себастьян и Иден растерянно смотрели друг на друга, пытаясь постичь, что же с ними происходит.

— Похоже, у нас с вами возникли кое-какие сложности, — констатировал очевидное Себастьян.

Ничего себе «сложности»! Она же попросту не отвечает за себя, когда рядом этот человек. Такого с ней еще никогда не случалось, и сейчас, здесь, у изгороди, она едва не лишилась сознания.

— А вы не знаете, в чем, черт побери, дело? — хрипло выдохнула она, прижимаясь к забору, словно это был ее последний бастион. — Мы даже не нравимся друг другу.

— Это, должно быть, какое-то наваждение. — Себастьян рассмеялся и немного расслабился. Теперь, когда соблазн находился в двух шагах от него, он, кажется, мог вести себя разумнее.

— От наваждения наверняка можно избавиться, — безапелляционно заявила Иден, отбросив с лица каштановую прядь.

— Не уверен, что это так просто. — Себастьян небрежно оперся об изгородь, избегая смотреть на Араба, получавшего удовольствие, которого он сам был лишен.

— Иден!

Обернувшись, он увидел выбежавшую из-за конюшни хорошенькую девушку с живыми, блестевшими от возбуждения зелеными глазами и рыжими локонами, подпрыгивавшими при каждом ее шаге.

— О, прости, Иден. — Заметив стоявшего рядом с сестрой незнакомца, Элизабет резко остановилась. — Я не знала, что у тебя гость.

— Мы познакомились с Себастьяном Сейбером во время ярмарки. Себастьян, это моя сестра Элизабет.

— Вы хозяин Араба, — уточнила девушка. — Он действительно великолепен… — Недоговорив, она обернулась к пастбищу и взглянула на повею трудившегося жеребца. — О-о-о…

~ У тебя ко мне какое-то дело. Бет? — спросила Иден, видя, как сестра покраснела.

— Гм… я… да, — запинаясь, пробормотала Элизабет. — Я хотела сказать, что тебя ждет Джеймс. Он согласился попробовать.

— Правда? — Иден мгновенно оживилась. — Больше недели он не поддавался на мои уговоры.

Заинтересовавшись, Себастьян пошел вслед за девушками, размышляя на ходу над непохожестью сестер Пембрук. Они не напоминали друг друга не только цветом волос и глаз, но и…

— Не зайдете ли в дом, мистер Сейбер? — пригласила Элизабет. — Не хочу быть навязчивой, просто… — Она не закончила фразу, ее голос замер, и она смущенно улыбнулась. Иден не спешила поддержать приглашение.

— Спасибо, Элизабет. Я бы чего-нибудь выпил. — Дьявольски интересно было узнать, кто такой Джеймс и почему он воюет с местным ангелом. Неужели существовал еще кто-то, не поддающийся обезоруживающим улыбкам Иден и не поющий вечную хвалу ее достоинствам? Нельзя не посмотреть на этого смельчака!

Войдя в дом, Себастьян сразу же ощутил на всем печать индивидуальности Иден. Дорогая мебель была свободно расставлена, через широко распахнутые окна струились потоки солнечного света, заливавшие все вокруг. На столе в кабинете кипой лежали «Животноводство», «Права колонистов, заявленные и утвержденные» Джеймса Отиса, «Исследование человеческого мозга» Томаса Рида, «Трактат по анатомии внутренних органов» Марчелло Мальпиги… Видимо, эти книги Иден всегда держала под рукой. Рядом лежали газеты со статьями таких патриотов, как Сэмюель Адаме и Патрик Генри.

Поднимаясь по лестнице вслед за хозяйкой со стаканом сангари в руке, Себастьян и представить себе не мог, что его ожидало. Комната наверху, явно бывшая прежде спальней — и не трудно догадаться чьей! — была наполнена ранеными солдатами, лежавшими на походных койках.

Очаровательное личико Иден просияло солнечной улыбкой, и она с божественной грацией двинулась по рядам, задерживаясь, чтобы поговорить с каждым солдатом, пока не дошла до самой дальней от двери койки.

Взгляд Себастьяна остановился на светловолосом молодом человеке лет двадцати пяти. Он был до пояса укрыт простыней, но по очертаниям было ясно, что у него нет одной ноги. Воспоминания обрушились на Себастьяна, он почти явственно услышал предсмертные человеческие крики, почувствовал медный вкус крови и отчаянным усилием воли заставил себя вернуться в настоящее.

Заметив, что Себастьян вошел вслед за ней, Иден поморщилась, он передвигался бесшумно, как кошка.

— Это Себастьян Сейбер. — Иден решила, что придется представить своего спутника. — Он владелец Араба, который на днях выиграл скачки на ярмарке.

После обмена приветствиями Джеймс Пайк заговорил.

— Иден, я еще раз обдумал ваши слова и готов попробовать, — решительно заявил молодой человек.

Наконец Себастьян понял, о чем речь: этот парень выиграл битву с горечью и обидой и хочет опробовать свой протез.

— Возможно, я смогу быть вам полезен, — предложил свою помощь он и, выпрямившись, шагнул вперед. — Иден, мне кажется, вам лучше подождать меня и Джеймса в коридоре.

Молодой человек благодарно улыбнулся — видимо, в этом деле он предпочел помощь мужчины. Дружески кивнув Джеймсу, Иден вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Больше недели она уговаривала своего подопечного прикрепить деревянный протез, который принес для него доктор Кертис, но Джеймс категорически отказывался. Он лежал, глядел в потолок и заявлял, что без ноги вес равно никогда не будет полноценным человеком. Последнюю неделю она постоянно убеждала Джеймса, что жена от него не отказалась и ждет не дождется его возвращения домой. Однако Джеймс вес больше молчал, все сильнее мрачнел, и Иден боялась, как бы он не решил свести счеты с жизнью. Как она билась, чтобы поднять ему настроение и вселить уверенность в себя! И в конце концов Джеймс стал смиряться со своим увечьем…

— Еще раз, Джеймс, — раздался за дверью спальни властный голос Себастьяна, и вслед за ним послышался глухой стук. — Не бойся наступать. Вот так. Не делай большие шаги. Хорошо. Попробуй еще, теперь чуть побыстрее.

За дверью наступила тишина, а затем по деревянному полу снова застучал протез. Дверь, заскрипев, отворилась, и впервые за много недель вышел сам Джеймс. Хотя у Иден не было привычки открыто выражать свои чувства, она так стиснула его в объятиях, что он покачнулся и Себастьяну пришлось его поддержать.

При виде неподдельного счастья, светившегося в глазах Иден, Себастьян едва не упал перед ней на колени. Она вообще улыбалась достаточно часто, но эта ее улыбка была ослепительно лучезарной. Ах, подумал Себастьян, если бы такое сияние было адресовано ему! Он никогда не считал себя сентиментальным, но сейчас у него в горле образовался комок. Самым спокойным из них выглядел Джеймс.

— О, Джеймс, как это здорово! — воскликнула Иден. — Бет и Мэгги придут в восторг, увидев тебя.

— Спасибо вам, — Джеймс стиснул ей локоть. — Если бы не ваша настойчивость, я давно сдался бы. И другие тоже. — Он кивнул кудрявой головой в сторону спальни. — Если я когда-нибудь смогу чем-то быть вам полезен, сделать для вас что-то хорошее…

— Просто поезжай домой к семье, Джеймс, и живите счастливо, — перебила его Иден, все так же сияя. — Это все, чего я прошу. Твоя жена ждет. Ты ей нужен, она тебя любит.

— Я понимаю. Мне просто нужно было убедиться, что я еще чего-то стою. — Наклонившись, он коснулся губами се лба. — Иден, вы настоящий ангел.

Она искоса взглянула на Себастьяна, ожидая какого-нибудь иронического замечания, но он промолчал, и она снова повернулась к Джеймсу.

— Я только твердила тебе, что ты нужен своей о семье, друзьям и стране, пока ты сам этого не понял.

Понятно, значит, с помощью своей тактики внушения Иден удалось переубедить потерявшего надежду солдата.

— Джеймс! Это ты? — хором воскликнули Элизабет и Мэгги, поднявшись до середины лестницы.

— И давно вы этим занимаетесь? — Себастьян отвел Иден в сторону, предоставив Бет и экономке суетиться вокруг Джеймса.

— Чем именно?

— Лазаретом на дому.

Себастьян чувствовал себя полнейшим идиотом. И он смел ругать этого ангела милосердия! Он был рассудочным и циничным, но сейчас смотрел на Иден совершенно другими глазами, видя в ней чуть ли не волшебницу. Пусть в ее душе скрывалась какая-то тайна, но ее щедрость и доброта затмевали все остальное.

— Госпиталь переполнен, а у нас много места, — пожав плечами, пояснила Иден, но Себастьян недоверчиво приподнял черную бровь. — У нас есть возможность обеспечить необходимый уход, — уточнила она. — Могу я хоть это сделать для раненых патриотов, которые защищают нашу страну в этой жестокой войне? Каждый день я напоминаю себе, что на месте любого из этих людей мог быть мой отец.

Иден поспешила на звонок, донесшийся из другой комнаты, и Себастьян, последовавший за ней, обнаружил там еще семерых солдат. Сколько же раненых опекала Иден, скольких кормила и подбадривала улыбкой? И он отправился искать ответ на свои вопросы. Пока он знакомился и болтал с солдатами, располагавшимися в четырех верхних комнатах, он насчитал двадцать два человека. Теперь он понял причину многозначительных улыбок и щедрых похвал, которые Майк Банкрофт расточал Иден, и в еще большей степени ощутил себя негодяем. Безусловно, она была ангелом-хранителем повстанцев.

Обойдя пациентов Иден, Себастьян стоял наверху лестницы и глядел вниз. Так он стал свидетелем еще одной неожиданной сцены. В холле вокруг Иден образовалось целое столпотворение. Она отдавала распоряжения и раздавала ожидавшим слугам корзины с продуктами, и посланцы тут же отправлялись по домам страждущих. Видимо, это было еще одно из повседневных дел ангела милосердия. Когда холл опустел, подавленный собственным ничтожеством, Себастьян сбежал вниз и, подойдя к Иден, вложил ей в руку кошелек с монетами.

— Что это? — Она недоуменно взглянула на кожаный мешочек, потом на него.

— Пожертвование. Я сожалею о каждом недобром слове, сказанном мною в ваш адрес, — тихо произнес он и, не оборачиваясь, вышел из дома.

— Да, весьма противоречивая натура… — задумчиво проговорила Иден.

— О ком это вы? — поинтересовалась Мэгги, появившись на пороге гостиной.

— О Себастьяне Сейбере.

— Откуда он взялся? — Экономка вышла в холл с пыльной тряпкой в руке. — Не успела я оглянуться, а он тут как тут. Он очень интересовался нашими пациентами, задавал им всякие вопросы об их формированиях и расположении частей, в которых они сражались.

— Я довольно мало знаю об этом человеке, — пожала плечами Иден.

— Что ему нужно?

— Понятия не имею, — хмуро протянула она.

— Что за проходной двор! — покачав головой, усмехнулась Мэгги. — Кто бы подумал, что в этом доме соберется такая куча незнакомого народу?

— Куда ты собралась, Бет? — Иден заметила Элизабет, спускавшуюся по лестнице в нарядном платье из зеленого шелка.

— Раз я закончила работу по дому, то, по-моему, могу покататься в двуколке?

— О, новое развлечение? Мне кажется, это уже пятая поездка за неделю. — Иден подозрительно посмотрела на сестру.

— Не смотри на меня так, — лукаво погрозила пальцем Элизабет. — Святым не позволено хмуриться.

— Я не святая.

— Нет? Пойди попробуй сказать это там, наверху, — бросила Бет и выпорхнула за дверь.

— Что происходит с этой девочкой? — покачала головой Мэгги, глядя ей вслед. — Можно подумать, у нее каждый день праздник.

— Она молода и впечатлительна, — выступила Иден на защиту сестры. — Пусть развлекается, пока есть такая возможность.

— Вам бы тоже не мешало поразвлечься разок-другой, — посоветовала экономка.

Пожав плечами, Иден направилась к конюшне и с изумлением увидела, что Араб все еще бегает на пастбище с кобылами. Она была уверена, что хозяин заберет его с собой.

Затем, выбросив мысли о Себастьяне Сейбере из головы, Иден разыскала мальчиков-конюших и дала им указания изменить лошадиный рацион, как советовал Себастьян. Он, видимо, неплохой специалист в этом деле. И если благодаря рекомендациям коровы будут давать молоко не пять, а семь месяцев в году, это поможет Иден кормить свою «семью». Интересно, где он всему этому научился? Откуда он родом?

Надо будет как-нибудь спросить его об этом, когда он появится на плантации, или расспросить у Майка о его загадочном кузене. Теперь, когда они с Себастьяном заключили перемирие, она намеревалась поглубже покопаться в его прошлом. Уж очень таинственным был этот человек!

Глава 4

Увидев Себастьяна, строгавшего очищенную от коры пустотелую деревяшку, и инструменты, разложенные на крыльце домика у болота, Талли Рандолф остановился как вкопанный.

— Что это вы делаете, ваша светлость?

— Мастерю деревянную ногу, — не поднимая головы, ответил Себастьян.

— Для кого?

— Для одного из «Сынов свободы».

— «Сынов свободы»? — как попугай повторил Талли. — Вам не мешало бы получше выбирать знакомых, а то некоторые люди начнут задавать вопросы, на которые вам не захочется отвечать.

— Я знаю, что делаю, — заверил его Себастьян.

— На прошлой неделе вы не были так самоуверенны, — буркнул слуга. — Вы забрали Араба? Извинились?

— Я этим занимаюсь.

— Где жеребец? — Талли огляделся.

— Живет в свое удовольствие на плантации Пембрук.

— Дармовые харчи как возмещение за тот позор, ваша светлость?

— Что-то вроде этого.

— Леди все еще ненавидит вас? — Последовала долгая пауза. — Ваша светлость? — не отставал Рандолф.

— Что? — Себастьян оторвался от работы, за которой провел полдня.

— Вы какой-то странный сегодня. — Талли окинул хозяина подозрительным взглядом. — Не могу понять, в чем дело.

— Я сменил сорочку! — пришел ему на выручку Себастьян.

— Что, эта старая дева с ангельскими крылышками все еще не дает вам покоя? — Густые брови Рандолфа сомкнулись на переносице.

— Да. Пожалуй, да.

— Вот и я так подумал. — Талли зажег трубку с помощью трутницы и стал раскуривать се, пока облако дыма нимбом не окутало его. — И что вы собираетесь с ней делать, ваша светлость?

— Ничего.

— Ничего?

— Не порть мне настроение. — Себастьян мрачно взглянул на надоеду. — Лучше принеси несколько кожаных ремней и шило. Ты поможешь мне с этой штуковиной. — Себастьян привалился к стене передохнуть.

Зажав в зубах трубку, Талли исчез в доме, затем появился и отобрал у Себастьяна протез.

— Позвольте и мне приложить руку. Пополирую, пожалуй.

Пока Талли занимался отделочными работами, Себастьян подбирал ремни, необходимые для крепления протеза, и старался придумать, как сделать его наиболее удобным. После недолгого размышления он вырезал из ремней помочи, которые позволят Джеймсу Пайку скрыть деревянную ногу под штаниной и не выставлять ее на всеобщее обозрение. Это придаст парню уверенности вдобавок к той, что вселил в него Ангел из Пембрука, и его гордость не будет ущемлена.

Тут мысли Себастьяна потекли по другому руслу. Кто бы подумал, что улыбка этой женщины сможет расплавить его железную броню? Служа своей идее, в последние пять лет он очерствел и, казалось, стал вовсе не способен к сантиментам. Приходилось постоянно притворяться и лгать не моргнув глазом — так нужно было для выживания, для выполнения поставленных задач. Наверняка очень скоро Иден начнет расспрашивать его о прошлом и о его нынешних занятиях. Что он ей скажет? Выдаст еще одну порцию лжи, вроде той, что скормил Майку Банкрофту? За последние годы Себастьян обманул не одну дюжину людей, но обмануть Иден ему не позволяла совесть. Она задела в его душе такие струны, о существовании которых он давно забыл, и теперь их неожиданно чистый, пронзительный звук грозил внести смятение в размеренный ритм его лишенной эмоций жизни.

— Ваша светлость?

Оторвавшись от своих раздумий, Себастьян взглянул на Талли, торжественно, как флаг, поднявшего деревянный протез.

— Гладкий, как попа у младенца. Такую ногу любому франту не стыдно носить. Ни одна другая деревяшка с ней не сравнится. На нее можно даже натянуть носок, и тогда трудно будет…

— Браво! — воскликнул Себастьян. — Талли, помоги мне найти еще несколько таких деревяшек. У меня есть идея.

Что-то яркое отвлекло внимание Иден от счетов, лежавших перед ней на бюро.

— Бет, куда ты собралась в такую рань? Застигнутая врасплох, Элизабет остановилась, что-то буркнула себе под нос и, нехотя обернувшись, встретила вопросительный взгляд Иден.

— Покататься верхом.

— По-моему, в последние две недели ты только и делаешь, что либо убегаешь на верховые прогулки, либо возвращаешься с них. — Отмстив указательным пальцем нужную колонку цифр. Иден продолжила: — Значит, ты решила, что ежедневные верховые прогулки на свежем воздухе сотворят чудо с твоим настроением.

— А тебя, похоже, это не устраивает, — хмыкнула Элизабет.

— А ты ничего не хочешь сказать мне? — Иден внимательно посмотрела на сестру.

— Хочу. — Элизабет изобразила типичную с улыбку Ангела из Пембрука. — До свидания. Не жди меня к ленчу. Мое единение с матушкой-природой может затянуться.

С этими словами Бет торопливо выбежала, как делала много раз за последние две недели, а Иден снова занялась арифметическими подсчетами, хотя бухгалтерия вызывала у нее адскую головную боль. Быть может, покончив с этими ненавистными колонками цифр, она последует примеру Бет и позволит себе насладиться свежим воздухом и дать отдых голове.

Отерев со лба пот, Иден выдернула еще несколько сорняков, заполонивших всю лужайку позади дома, Алые гвоздики, настурции и альпийская земляника образовывали пестрые вкрапления в густую зелень, но, увы, сорняки были гораздо пышнее, чем цветы, привезенные для Иден со всех уголков земного шара.

— Аи-аи, ну сколько раз можно напоминать вам, дорогая Иден, что вы — аристократка и, стало быть, не должны вставать с постели раньше девяти. — На лужайке появился Майк Банкрофт со стаканом мятной водки в руке. — Затем можно пойти на конюшню, а потом, вернувшись в дом, не спеша позавтракать, немного вздремнуть и только после этого решать, за что именно стоит — если вообще стоит — браться после полудня.

— Наконец-то кто-то меня наставил на путь истинный и объяснил правила аристократов Виргинии, — пошутила Иден, выдергивая очередной сорняк.

Отхлебнув глоток, Майк неторопливо проследовал к согнутой в три погибели хозяйке, продолжавшей воевать с бурьяном.

— Нет, правда, оставьте эту черную работу слугам. Знать рождена не для того, чтобы ползать на четвереньках, ей следует управлять, не покидая трона. А вы своей инициативой, можно сказать, сотрясаете основы.

— Слугам хватает работы. — Иден выпрямилась и села на скамью под шелковицей.

— Значит, вы продолжаете подкармливать и подбрасывать деньжат семьям, где мужчины воюют, — заключил Майк и присел на скамью рядом с Иден.

— Насколько я знаю, вы занимаетесь тем же.

— Я содержу семью, где двое мужчин воюют вместо меня, — возразил Банкрофт.

Иден растерянно моргнула — признание ошеломило ее. Она слышала, что некоторые джентри, не имевшие желания записываться в армию, устраивали свои дела подобным образом — но Майк?!

— Не делайте вид, что вы шокированы. — Он поежился под разочарованным взглядом Иден. — Это обычная практика. От тех, кто владеет большими плантациями, зависит существование очень многих семей, так? И у меня нет никого, кому я мог бы доверить управление, понимаете?

Иден прикусила язычок: Банкрофт был знающим и крепким хозяином. Короче говоря, ее гость не собирался отказываться от своего образа жизни, пока война не окажется у него на лужайке перед домом. Ну что ж, это может случиться очень скоро.

— О Боже, — тяжело вздохнув, Майк прилег на скамью, — до сих пор не приду в себя, хотя после ярмарки прошло уже дне недели. Я, должно быть, выпил галлона три этого пунша!

«Да уж не меньше», — молча согласилась Иден и вслух отметила:

— В тот день вы действительно развлеклись как следует.

— Еще бы! Наблюдать, как вы водите за нос моего порочного кузена, было верхом удовольствия. В тот день Сейбер поклялся, что он устоит против ваших чар, а вы упадете к его ногам. Я, конечно же, утверждал, что все будет наоборот.

Иден не оценила должным образом шутки, зато получила объяснение странному поведению Себастьяна Сейбера. «Как это жестоко!» — подумала она.

— А где вообще живет ваш кузен? Я не припомню, чтобы вы упоминали о нем когда-нибудь.

— Он какой-то дальний родственник с материнской стороны. — Майк насупился. — Признаюсь, у меня в голове был туман, когда Себастьян объяснил наше сложное родство. Он сам разыскал меня, когда три недели назад прибыл в Уильямсберг.

— То есть вы раньше никогда с ним не встречались? — удивилась Иден, но Майк в ответ лишь небрежно махнул рукой.

— Моя многочисленная родня разбросана повсюду. А во время этой жуткой войны вообще нет времени разбираться во всех этих генеалогических тонкостях.

Иден снисходительно улыбнулась его беспечности, а Майк заговорил уже о другом:

— Вижу, красная малина и черный виноград, которые я привез из Франции для украшения вашего сада, в самом соку. И камелии Карлайла тоже скоро расцветут. Кстати, — он задумчиво посмотрел на Иден, — Карлайл был у вас четвертым или пятым женихом? Я уже сбился со счета.

Майк частенько поддразнивал ее, и Иден это нравилось. Она мысленно вернулась назад, к их двухмесячной помолвке, когда она еще не поняла, что не может выйти за него замуж, и не избавилась от потребности постоянного присутствия Майка рядом с собой. А потом, вовсе не по его вине, ей стало скучно: она узнала все, чему он мог ее научить, и оказалось, что у них не осталось почти ничего общего.

— Вижу, вы прячете призера, — усмехнулся Майк, глядя на травянистый склон, где пасся жеребец Себастьяна. — Арабская кровь отнюдь не повредит вашим кобылам.

— Он воистину великолепен, а Себастьян дал мне немало ценных советов о подборе кормов и улучшении породы.

— Видимо, он специалист во всем. Разумеется, кроме женщин, — поспешил уточнить Майк.

— Почему вы так считаете?

— Себастьян не очень высоко оценил наших местных леди. По его словам, большинство из них легкомысленные кокетливые бабочки. Но так было до встречи с вами. Чтобы он изменил свои взгляды, я и представил его вам.

Иден была бы намного счастливее, если бы Майк этого не делал. Вот ведь беда: стоило только упомянуть о Себастьяне, как ни о чем другом она уже думать не могла. С удивлением она обнаружила, что с нетерпением ожидает его следующего визита. Трижды за последние несколько дней он заходил проведать ее подопечных и был с ней предельно вежлив и уважителен. Он ни разу не задержался дольше положенного, не подходил слишком близко, ничем ее не настораживал и не пугал и уходил, не упоминая о следующем визите.

— Кстати, а где мой кузен? Я рассчитывал застать его здесь. Он забрал свои вещи и уехал еще до моего возвращения с ярмарки.

— Не имею понятия. Оставив Араба на мое попечение, Себастьян иногда приезжает взглянуть на своего жеребца, проводит здесь не больше часа и снова уезжает.

— Наверное, он собирает по окрестностям ставки на предстоящие скачки, — предположил Майк. — Себастьян говорил, что лошади — самая большая его страсть. — Гость встал, и Иден пошла проводить его до экипажа. — Пойдемте в воскресенье со мной в церковь, — предложил он, неторопливо шагая по дорожке.

— Но я…

— Вам просто необходимо отвлечься, — продолжал Банкрофт. — Вы взвалили на свои плечи непосильный для женщины груз. Вам нужно на время отложить все обязанности, забыть об ответственности и порадовать себя чем-нибудь. Я заеду за вами. — Не дав ей возможности ни принять его предложение, ни отказаться от него, Майк сунул ей в руку пустой стакан, поцеловал в губы и вскочил в карету.

Экипаж скрылся за воротами. Иден провела по его губам кончиками пальцев — ничего, ни покалывания, ни теплоты, пробуждающей чувства. По какой-то необъяснимой причине Себастьян Сейбер был единственным мужчиной, превращавшим ее тело и душу в живой огонь. Иден тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения, и снова вернулась к битве с сорняками.

— Ты куда-то уходишь? — Иден взглянула на лестницу, где стоял Джеймс Пайк, одетый в синюю куртку, бриджи, носки и элегантные ботинки…

Ботинки и носки? Иден бросила недоумевающий взгляд на его ноги, спрятанные под бриджами. Она ничего не понимала! Джеймс тем временем, радуясь вновь обретенной уверенности, резво шагал по ступенькам.

— Всего вам доброго, Иден. — Он встал перед ней по стойке «смирно», а затем дважды отвесил церемонный поклон.

— Куда ты? Как?.. — только и смогла произнести она.

— Новые нога и одежда — подарки Себастьяна Сейбера. — Джеймс сделал вид, что снимает с рукава пылинку, и поправил галстук. — Он принес их, когда вы были на конюшне. — Джеймс расстегнул дорогую куртку и достал небольшой кошелек. — И еще он дал мне денег на дорогу.

Не в силах совладать с изумлением, Иден смотрела на Джеймса, а он, наклонившись, приподнял штанину и постучал костяшками пальцев по отполированному дереву.

— Полая нога с приделанной к ней полой ступней. Очень похожа на настоящую, правда? У Себастьяна множество талантов.

Иден не могла найти слов. Себастьян сделал протез и купил одежду человеку, с которым знаком всего несколько недель. Но почему, зачем?

— Теперь мне нужно благодарить двух ангелов-хранителей за свое возвращение к жизни, я всегда буду в неоплатном долгу у вас обоих.

Поцеловав Иден в лоб, Джеймс вышел из дома, а она опустилась в стоявшее рядом кресло, неверяще качая головой. В последние недели настроение се подопечного круто изменилось к лучшему: он прибыл к ней озлобленным, потерявшим надежду, а уходил полным желания жить. Поразительно!

— Поразительно! — Появившаяся в коридоре Мэгги эхом вторила мыслям Иден. — Теперь с ним все будет в порядке. Кстати, там, наверху, есть еще несколько ребят, у которых тоже резко поднялось настроение. — Мэгги усмехнулась недоумению Иден. — Пока вас не было, этот мистер Сейбер привез несколько разных протезов — руку с креплениями для Бенджамина, ступню для Тимоти и ногу для Эндрю. По их возгласам и смеху можно подумать, что наверху празднуют Рождество. — Экономка покачала курчавой головой. — Когда он принес подарки, они окрестили его святым Себастьяном.

Неужели таким способом он старается заслужить прощение за нанесенную ей обиду? Он говорил, что собирается искупить свою вину. Последние две недели Себастьян именно этим и занимался, и, надо признать, довольно удачно. Он поддерживал и ободрял раненых, а с ней обращался с такой предупредительностью и вежливостью, что ее мнение о нем явно стало склоняться к лучшему.

Нужно будет обязательно поблагодарить Себастьяна — разумеется, на некотором расстоянии, потому что, оказываясь от него ближе чем в трех шагах, Иден не могла поручиться за последствия. Да, он держал свое слово, больше не насмехался над ней и, являясь с визитами, всегда держался на почтительной дистанции. Она же хотела именно этого… разве не так? В до предела наполненной делами и заботами жизни Иден не было места для непонятных отношений с загадочным Себастьяном Сейбером. Но почему этот черноволосый красавец как по часам являлся ей в сновидениях каждую ночь? Кто бы помог ей ответить на этот вопрос?

Мэгги подсказала Себастьяну, где искать Иден, и он, к своему удивлению, нашел ее в одной из хижин, где жили рабы. Сидя на деревянном полу в волшебном озере пышных ярко-зеленых юбок, она занималась с детьми рабов; пока не работали в полях. Иден читала малышам сказку, а старшие ребята, передавая книгу по кругу, читали друг другу вслух. Прислонившись к стене, Себастьян наблюдал за Иден. В се обращении с детьми было что-то такое, от чего каждый ребенок чувствовал себя особенным и любимым. Точно так же она вела себя с ранеными солдатами, поддерживала их и возвращала им веру в себя.

Каждый раз, когда Себастьяну случалось бывать на плантации, он постигал новые черты се хозяйки и не переставал поражаться, скольких людей согревают доброта и щедрость Иден. Нужды и заботы окружающих явно занимали в ее жизни главенствующее место. Большинство плантаторов не желали учить своих рабов и слуг грамоте, Иден же следила, чтобы у нее все умели читать и писать. Он постоянно спрашивал себя, что движет ею, зачем ей добавлять эти хлопоты к массе своих ежедневных добрых дел.

Увидев стоявшего в небрежной позе Себастьяна, Иден попросила одного из старших мальчиков заменить ее и, поднявшись, с обычной своей обезоруживающей улыбкой подошла к гостю.

— Вы пришли за Арабом? — спросила она.

— Нет, я навещал раненых и решил перед уходом повидаться с вами. — Они, не сговариваясь, направились под раскидистые кроны росших неподалеку деревьев.

— У меня не было случая поблагодарить вас за подарки, которые вчера получил от вас Джеймс Пайк. Вы очень добры, что позаботились о нем и о других. Но откуда эти замечательные протезы?

— Я их сделал, — пожал плечами Себастьян.

— Вы? — Иден ошеломленно моргнула. — Боже милостивый, сколько же в вас скрытых талантов!

— По-видимому, я просто решил потягаться с вами по части благотворительности.

— Ну что ж, тогда, пожалуй, — Иден несколько натянуто усмехнулась, глядя на него сквозь веер густых ресниц, — мне следует простить вам то нелепое пари, которое вы заключили с Майком на ярмарке.

«Ах черт! Уж не мог Банкрофт умолчать об этом постыдном пари!»

— Это была глупость, — смущенно признал он. — Когда Майк подзадоривал меня, он был пьян в стельку. Это может служить ему оправданием, но я-то был трезв, и только мое самомнение заставило меня поддаться на эту провокацию. Надеюсь, вы понимаете, как я раскаиваюсь в своем поведении.

— Неужели нельзя было по-хорошему?

Себастьян покачал головой. Почти две недели он не осмеливался дотронуться до Иден, а сейчас не смог удержаться и не коснуться нежного подбородка. К его удивлению, она не шарахнулась в сторону, а только взглянула на него ясными голубыми глазами, и он сразу ощутил, что тонет в их бездонной глубине. Себастьян обнаружил, что вежливое уважение со стороны Иден только разжигает его неутоленный голод. Изображать джентльмена, которого она хотела в нем видеть, значило издеваться над его мужским естеством.

— Мне очень хочется поцеловать вас, — вдруг тихо произнес Себастьян, — но я боюсь нарушить установившийся между нами мир.

В его глазах засветилось желание, и Иден почувствовала, что ее, как всегда в его присутствии, неудержимо влечет к нему.

— Не думаю, что почтительный поцелуй может нарушить наше перемирие, — неуверенно ответила она.

Сделав шаг, Себастьян обнял ее за талию и неожиданно понял, что никогда еще не обращался с женщиной так бережно. В последние одиннадцать лет его мало волновало, производит ли он хорошее впечатление на многочисленных дам, с которыми ему приходилось общаться. Иден была совсем другой, и он начинал понимать, почему ее бывшим кавалерам не удавалось взволновать ее. Им казалось святотатством ее рассердить, вызвать ее неудовольствие. Себастьян просто стоял, не отрывая взгляда от ее губ, она недоуменно нахмурилась. Прежде он так и норовил заключить ее в объятия и целовал гак, что она едва не задыхалась, а сейчас почему-то медлил.

— Может быть, вы первая поцелуете меня, — прошептал Себастьян, — я боюсь перейти границу и снова очутиться там, откуда мы начинали — когда вы пообещали ненавидеть меня до самой смерти.

— Я была страшно зла на вас, когда говорила это.

— У вас были для этого все основания. — Его чувственные губы замерли всего в нескольких дюймах от ее рта.

Иден ощутила знакомый трепет желания и радость от того, что Себастьян предоставил ей право выбора. Встав на k цыпочки, Иден прижалась губами к его губам, и внутри пробудился все тот же огонь. Со дня их знакомства на ярмарке ее так же сильно тянуло к Себастьяну, как и его к ней. Внезапно все вокруг перестало существовать, остались только он, ощущение его тепла, его вкуса и волшебные чувства, захлестнувшие Иден.

Он наконец сжал ее в объятиях, она услышала стук его сердца и непроизвольно еще крепче прильнула к нему, ища то, что поклялась никогда не искать. Вот оно — воплощение ее тайных мечтаний! Как хочется, забыв о запретах, насладиться тем, что она еще никогда не испытывала! Беззащитная и безудержная, она с ненасытной жадностью целовала Себастьяна, и в нем вспыхнула жгучая потребность отдаться во власть стихиям, полностью погрузиться в нее… Но тут он опомнился, вернулся к действительности и отстранился.

— О Господи, — хрипло прошептал он, — вы лишаете человека его добрых намерений.

Испытав странное разочарование, Иден взглянула в его волевое красивое лицо. Прекрасно понимая, что играет с огнем, она с трудом сдерживала себя. Покоряясь подчинившей ее жажде, Иден подняла руки и обвела кончиком пальца контур чувственных губ. Хорошо было бы, если бы он остался на обед и они подольше побыли вместе, но у нее не хватило смелости предложить ему это. Она добровольно избрала свою стезю, напомнила себе Иден, и ее тяга к этому богатому искателю приключений только помешает ей осуществлять намеченное.

— Я должен идти. — Себастьян сжал рукой ее подрагивающие пальчики. — Еще пять минут наедине с вами, и я не смогу поручиться, что не позволю себе снова пробудить в вас ненависть.

— Думаю, я уже никогда больше не смогу возненавидеть вас, — откровенно призналась Иден. — Вы оказались очень внимательным и добрым человеком. И, откровенно говоря, — шаловливо улыбнулась она, — в ту ночь я тоже оскорбила вас, заявив, что охотнее поцелую вашего коня.

— Значит, мы почти квиты, — хмыкнул Себастьян и, повернувшись, зашагал прочь.

Ей так хотелось окрикнуть его, но она решительно подавила этот неуместный порыв. Дети ждали ее возвращения, если она будет долго отсутствовать, малыши наверняка отправятся на ее поиски. Еще не хватало, чтобы дети увидели, как она обнимает Себастьяна и обменивается с ним такими горячими поцелуями, что и льду впору растаять.

После того как Себастьян ушел на конюшню, а Иден вернулась в хижину, чтобы продолжить занятия с детьми, Элизабет вышла из-за дерева. Случайное присутствие при этой пылкой встрече подтвердило ее подозрения. Иден все больше интересовалась Себастьяном, и интерес этот нарастал с каждой новой встречей. Наконец-то нашелся мужчина, который привлек внимание ангела-недотроги. На этот раз чувство ответственности за младшую сестру не станет помехой личной жизни Иден. На сей раз Иден сможет в полной мере насладиться своим набирающим силу романом.

И Бет будет тому свидетелем!

* * *

— Не думаю, что это хорошая идея, — в третий раз возразила Мэгги, наблюдая, как Иден одевается в мужской наряд и убирает под треуголку каштановые волосы. — Нужно отправить кого-нибудь из мужчин на поиски вашей глупой сестренки. Уже давно стемнело. Если она еще не угодила в какую-нибудь неприятность, то вы сами непременно попадете в беду.

— Не волнуйся, Мэгги. — Присев на край кровати, Иден натягивала сапоги для верховой езды и ругала себя за то, что только сейчас обратила внимание на затянувшееся отсутствие Элизабет. Хотя в последнее время у Бет вошло в привычку надолго исчезать из дому, и, смирившись с этим, сестра не беспокоилась до самого наступления темноты. — К тому же это моя вина. Я была слишком занята своими делами и не следила за временем.

— Опять вы за свое, — с укоризной вздохнула экономка, — опять вините себя за чужие грехи. Если с вашей сестрой что-то случилось, то это се собственная вина, и нечего брать на себя ответственность за поступки этой глупой девочки.

— Как это? — Взгляд больших голубых глаз остановился на недовольном лице Мэгги. — Я обязана защищать и заботиться обо всех на этой плантации, включая и мою сестру. С нами нет папы, который мог бы вразумить и наставить ее на пороге взрослой жизни. — Иден на мгновение задумалась. — Интересно, не связано ли се исчезновение с Питером Далтоном? Вот уже месяц как она просыпается с его именем на устах.

— Боже правый! — охнула экономка. — Не думаете же вы, что она связалась с этим молодым человеком без церковного благословения? Она погубит свою репутацию!

Ничего не ответив, Иден направилась к лестнице.

— Когда вы разыщете Бет, я для разнообразия сама придумаю для нее наказание, — объявила Мэгги, не отставая. — Уж я как следует отшлепаю ее! Вашей сестричке пора преподать хороший урок, а вы, как всегда, и пальцем ее не тронете.

Но Иден меньше всего думала о наказании для Бет. Главное, сейчас ее найти, пока не случилось несчастья. Куда она могла подеваться? Иден вдруг с ужасом вспомнила тот вечер, когда она, отправившись пешком домой с ярмарки, услышала ржание лошадей и приглушенные голоса мужчин возле дороги. Она была тогда уверена, что наткнулась на шайку разбойников или, весьма возможно, на отряд разведчиков тори, который собирал сведения для британских войск. Иден знала, что и у «Сынов свободы», и у тори существует сеть шпионов, изучающих местность, которая может стать ареной военных действий. В военное время очень трудно разобраться, кто друг, а кто враг. К тому же среди горестей и разрухи чаше находятся отчаявшиеся люди, готовые грабить и выдавать врагу секретные сведения, лишь бы положить пару монет в свой пустой карман. На экипаж Бет могли напасть разбойники, ее могли похитить отбившиеся от своих британские мародеры…

Полная дурных предчувствий, Иден села в седло. Не стоит думать о худшем. Наверняка есть разумное объяснение долгому отсутствию сестры. Надо только объехать ее друзей, и все выяснится. Наверняка просто увлеклась чем-то, потеряла счет времени и забыла, что о ней будут тревожиться.

Она могла остаться на ужин у Дафни Каннингем, и тогда поездка Иден быстро подойдет к концу. Пришпорив коня, она поскакала вперед. Вспышка молнии озарила небо, и отдаленный гром раскатился в сыром ночном воздухе. Ничего, у нее еще масса времени до того, как разразится гроза, и они с Бет уже, конечно, будут наслаждаться домашним уютом, когда первые капли дождя упадут на землю. Однако, несмотря на весь оптимизм, при первых порывах ветра у нее по спине побежали мурашки. Темнота всегда пугала ее, особенно когда она находилась в четырех стенах, а сейчас над ней было небо. Для успокоения Иден сделала глубокий вдох и призвала на помощь все свое мужество. Она надеялась, что по прошествии семнадцати лет страшные воспоминания навсегда исчезли, но они возникали в самый неподходящий момент, и никто не догадывался о существовании этого темного уголка в ее душе, пока Себастьян Сейбер не лишил ее главной защиты — улыбки.

— Не валяй дурака, — сказала она себе, подгоняя лошадь. Никто не знал правды о случившемся — ни отец, ни Мэгги, ни тем более Элизабет, и никто никогда не узнает страшной тайны Иден. Просто Себастьян оказался слишком любознательным и бесцеремонным, и это побудило его заглянуть гораздо глубже, чем это делали прочие.

Но Бог с ним, с Себастьяном, и мрачными секретами прошлого. Сейчас главное — найти Элизабет. В такую ночь неприятно болтаться под открытым небом, и чем скорее они вместе вернутся домой, тем будет лучше.

Вспышка молнии и последовавший за ней удар грома возвестили о ее прибытии в имение Каннингем.

— Мисс Иден? — Слуга отступил на шаг, когда она сняла шляпу и взглянула на него со своей неизменной улыбкой.

— Добрый вечер, Раймонд. Чудесная погода для верховой прогулки, не правда ли? Очень бодрящая. Дафни дома? — Иден заглянула в тускло освещенный холл. — Мне нужно с ней поговорить.

— Да, но она…

Услышав донесшийся из гостиной смех Дафни, Иден быстро вошла в дом и без предупреждения ворвалась в комнату, где за двумя раскладными столами шла карточная игра. Она резко остановилась и вежливо кивнула двум джентльменам и двум молодым девушкам. Проклятие, Элизабет в гостиной не было!

— Откуда ты взялась и почему в таком наряде? — Дафни встала, подошла к Иден, покачивая завитыми рыжими локонами, затем схватила ее за руку и быстро потащила обратно в холл.

— Ты видела Элизабет? — У Иден не было времени на лишние разговоры.

— Она заходила сегодня утром и просила, чтобы я помогла ей выбрать новое вечернее платье. Она что-то говорила о празднике, на котором должна быть сегодня вечером. Мы съездили в Уильямсберг, к Бостику и подобрали подходящее платье. Я пригласила ее к себе на карточную игру, но она сказала, что уже обещала быть в другом месте.

Праздник? Что за праздник? Уж очень скрытно вела себя Бет в отношении всех этих увеселительных прогулок по окрестностям. Правда, Иден поощряла в сестре независимость, но, видимо, не успела объяснить, что независимости должна сопутствовать ответственность. Элизабет была обязана дать знать, где находится и какие у нее планы. Тысяча чертей, куда же она подевалась? Мэгги ее, несомненно, выпорет, когда та пожалует наконец домой.

— Я знаю, ты не очень придерживаешься обычаев и моды, — Дафни лукаво усмехнулась, глядя на странное одеяние Иден, — и постоянно публично заявляешь, что не собираешься замуж и поэтому можешь разгуливать в любом виде. Но, Иден, тебе не кажется, что ты немного перегнула палку? Святая — в бриджах?

Иден не раздражало, что ее называли ангелом или святой до той поры, пока Себастьян не начал над этим издеваться, и теперь она недовольно морщилась, если кто-нибудь так отзывался о ней.

— Я не святая, Дафни. — Торопясь уйти, пока у нее окончательно не испортилось настроение, она направилась к двери. Новый удар грома не остановил ее.

— Конечно, нет, — с покровительственной улыбкой согласилась подруга.

Иден галопом поскакала дальше, перебирая в уме приглашения, которые они с Бет получили на ярмарке. К Малдорфам приехала родня из… в общем, не важно откуда, и они приглашали сестер Пембрук в гости. Гэнноны устраивали вечер по случаю помолвки дочери Эмилии, а Питер Далтон доводился им племянником. Туда, должно быть, и отправилась Элизабет, надеясь, что Питер будет ее кавалером. Бедняжка явно влюблена, Питер стал центром се вселенной, и она чуть ли не каждую минуту упоминала властелина своих снов.

«Властелин снов», — вздохнула Иден. Властелин ее собственных снов продолжал преследовать ее. Ее удивлял и пугал собственный мгновенный отклик на прикосновения Себастьяна, а его способность лишать ее равновесия приводила в замешательство. Себастьян изменился буквально у нее на глазах, перейдя от сарказма к почтительному уважению, от насмешек к смирению и учтивости и невероятной щедрости в отношении ее подопечных. Хамелеон какой-то, подвела черту Иден. За последний месяц она повидала его в столь разных обличьях, что совсем перестала понимать, какой из образов соответствует оригиналу. Он был загадкой, не дающей ей покоя.

— Убирайся вон из моих мыслей! — приказала она, направляясь к плантации Гэннон.

Через час, ругаясь почем зря, Иден повернула в обратном направлении. Ни Питера, ни Элизабет на помолвке у Эмилии не было, и она оказалась в идиотском положении, появившись на празднестве в своем возмутительном костюме. Но разве пышные нижние юбки годились для такой бешеной скачки?

Натянув поводья и следуя по короткому пути, подсказанному ей Гэннонами, Иден за поворотом дороги, пролегавшей среди кипарисов и черных кедров, столкнулась с тремя всадниками, рысью скакавшими ей навстречу.

— Стой, парень, — раздался низкий властный голос.

Она уже собралась остановиться, когда трое незнакомцев в масках преградили ей путь. Нет, этого не может быть; всадники окружили ее, чтобы обыскать!

— Уберите руки! — возмутилась Иден, когда на нее набросились сразу с трех сторон.

— Э-э, парнишка совсем крошечный, не может быть, чтобы он…

— Все равно мы его обыщем. — Верзила, очевидно, главный, полез в карман пальто Иден, и мясистая лапа задела ее грудь.

Вскрикнув, она отпрянула, но разбойник рванул ее за воротник куртки и усадил к себе на колени.

— Женщина! — со смехом воскликнул Джерард Локвуд и сорвал с ее головы шляпу, так что спутанные локоны рассыпались по плечам. — Пембрук… — едва не подавился он.

— Отпустите меня, — потребовала Иден. — Я ничем не заслужила такого бесцеремонного обращения, будьте столь любезны, посадите меня на мою лошадь…

— Уверен, у леди нет того, что нам нужно, — заметил один из них, пока Иден уворачивалась от лап Локвуда.

— Возможно, и нет, но я на всякий случай проверю, — ответил тот с похотливой усмешкой.

Иден чуть ли не до крови прикусила губы, когда человек в маске засунул руку ей под блузку. Осознав, что он собирается полакомиться ею на глазах своих приятелей, она окаменела. Сейчас не время для вкрадчивых увещеваний, нужно спасаться во что бы то ни стало! Вскинув руку, она царапнула ногтями по маске, закрывавшей лицо насильника, Локвуд злобно зарычал. Иден изловчилась и ударила его локтем в пах, он рефлекторно разжал руки, но тут же тяжело навалился на Иден, не давая ей сбежать. Ее охватила паника: сейчас он набросится на нее, а она бессильна отстоять свою свободу.

Глава 5

— Эй, милорд! Так не обращаются с леди!

Раскатистый голос заставил Локвуда обернуться в седле, его рука легла на пистолет.

— На вашем месте я не стал бы этого делать, — прорычал появившийся невесть откуда крупный мужчина в развевающемся черном плаще и темной маске.

— Позвольте довести до вашего сведения, что я здесь главный, — огрызнулся Локвуд, — и мы останавливаем всех, кто способен доставлять донесения мятежникам.

Боже правый, зажмурилась Иден, раз банды тори снуют повсюду, значит, война уже совсем близко, и с бедняжкой Бет могло случиться все, что угодно!

— У меня сестра такая же, как эта леди, и я не стану поддерживать грубияна, за какую сторону я бы ни был в этой войне, — с акцентом кокни заявил дерзкий гигант и, приблизившись, перенес Иден к себе на лошадь. — Женщины не должны страдать от произвола военных, — сказал он, не сводя глаз с Локвуда, — и вам лучше бы помнить об этом.

Ее рыцарь-спаситель тоже скрывался под маской и, как показалось Иден, был хорошо знаком с разбойниками. Так что кто знает, спас ли ее этот Гаргантюа или хитростью заполучил для себя.

— Леди, за вами нужен глаз да глаз, — отчитал ее Талли Рандолф, после того как бандиты ускакали. — У вас плохая привычка попадать в неприятности и болтаться по ночам бог знает где, вместо того чтобы спать в теплой постельке.

— Согласна, я поступила неосмотрительно, но разбойники могут напасть на кого угодно, — ответила Иден, заправляя блузку в бриджи. — Я у вас в долгу: вы вразумили злодея. Уверена, поразмыслив на досуге, он пожалеет о содеянном.

— Леди, — низкий раскатистый смех всколыхнул грудь Талли, — этот мошенник отлично знал, что делал, и он не из тех, кто раскаивается. Вам повезло, что я оказался поблизости. — Он легко поднял Иден и пересадил на ее лошадь. — Отправляйтесь-ка поскорее домой. Нынче опасно прогуливаться по ночам.

Иден не успела должным образом поблагодарить своего спасителя, как он умчался в ту же сторону, что и банда тори. Поразмыслив над его последними словами, Иден не последовала мудрому совету, а отправилась дальше на поиски сестры. Снова раздался удар грома, и она, вздрогнув от испуга, подумала, что не иначе как Господь что-то говорит ей, но, к сожалению, из-за пугливой лошади она не может остановиться и прислушаться.

— Тпру! — Иден откинулась назад, стараясь удержать коня. Но он, закусив удила, понесся с такой головокружительной скоростью, что у Иден ветром сдуло шляпу. Чтобы не сломать себе шею, ей оставалось только крепко вцепиться в лошадиную шею и молиться.

Мокрые листья блестели в свете молнии, по листьям деревьев стучали капли дождя, и вдруг между раскатами грома Иден снова услышала неподалеку от себя стук копыт, О Боже, что теперь? Еще одно нападение? Оглянувшись, она увидела скачущего к ней всадника, и его развевающийся по ветру плащ напоминал крылья летучей мыши. Нет уж, дудки, она будет защищаться до последнего… но тут крепкие мужские руки снова стащили ее с лошади. Это не ночь, а сплошное несчастье!

— Тысяча чертей! Что нужно сделать, чтобы вы в конце концов поняли, что нельзя так рисковать? — Себастьян хмуро смотрел на свою промокшую насквозь пленницу.

В течение получаса Себастьян скрывался среди кипарисов, проклиная способность молний освещать все вокруг. После встречи с Джерардом Локвудом он наконец собрался восвояси, когда на дороге появился незнакомый всадник. Себастьян и Талли успели скрыться за деревьями, а эта безрассудная женщина попала прямо в лапы Локвуда. Она явно кого-то разыскивала, забыв о собственной безопасности. Он не мог рисковать и обнаружить перед ней свою связь с тори, но не мог и оставить ее в руках Локвуда — на него улыбка Иден не оказала бы никакого воздействия. Выход нашелся — на помощь Иден был послан Талли. И все бы кончилось хорошо, если бы лошадь ее не оказалась такой пугливой и не понесла.

Иден приказала себе не показывать страха, хотя ее сердце бешено стучало. Как можно спокойнее она произнесла:

— Добрый вечер, Себастьян. Что вы здесь делаете?

— Охраняю глупого ангела, — раздраженно фыркнул он, взяв под уздцы ее лошадь. — А что вы здесь делаете? Спасаете Виргинию от ночных демонов?

— Если вы собираетесь ехидничать…

— Это не самое страшное наказание, какого вы заслуживаете, за то, что путешествуете по ночам в одиночку. — Под дождем распушенные волосы повисли сосульками, и Себастьян, выругавшись, накинул на спасенную плащ, покровительственно приобняв ее за плечи. — А теперь рассказывайте, какой черт занес вас сюда.

— Я задыхаюсь, — запротестовала она, пытаясь освободить голову от плаща: она ведь не переносила замкнутого пространства. В конце кондов ей это удалось, и она жадно глотнула влажного воздуха.

Дождь лил как из ведра. Под аккомпанемент завываний ветра Себастьян направил лошадь к светившимся огням придорожной гостиницы. Прежде всего следовало согреть и высушить эту безрассудную святую, а потом он снова отойдет на безопасную дистанцию, решил Себастьян. Держать Иден в такой близости от себя было дьявольским искушением, чреватым определенными последствиями. Подъехав к конюшне, чтобы оставить там лошадей, Себастьян нахлобучил на спутницу свою шляпу, и она вновь стала походить на не вышедшего ростом паренька.

— Что, друг, плохая погода для путешествия? — приветствовал Себастьяна конюх, принимая у него поводья.

— Скверная ночь, — отозвался Сейбер, убедившись что длинные волосы Иден надежно спрятаны под шляпой. — Проследи, чтобы лошадей почистили и хорошо накормили. — Он дал слуге монету. — Мы с приятелем останемся на ночь.

— Я не…

Себастьян зажал Иден рот и, снова набросив на нее плащ, спустился вместе с ней на землю. По дороге к гостинице она вдруг резко дернулась, так что Себастьян едва не потерял равновесие.

— Это ее карета!

— Чья?

— Элизабет!

— Значит, хотя бы у нее хватило здравого смысла остановиться на ночь в гостинице в такую грозу. Очень жаль, что ближайшие родственники Элизабет не наделены тем же, — поддел Себастьян свою спутницу и вошел в гостиницу.

— Мне нужны две комнаты, — обратился он к хозяину, небрежно развалившемуся в кресле.

— У меня нет двух комнат. — Владелец гостиницы мясистым пальцем указал на таверну, где путешественники — исключительно мужского пола — спали прямо на полу. — У меня есть свободный кусочек пола внизу и апартаменты астрономической стоимости наверху.

— Я заплачу, — без колебаний согласился Себастьян. — И принесите воду для ванны. — Он бросил на стойку несколько монет.

Пока полусонный хозяин искал ключ от номера, Иден изучала список постояльцев. Когда же она обнаружила там имя Питера Дантона, ее мокрое личико исказилось от ужаса. Боже правый, неужели это именно то, чего она боялась?! — Пошли, парень. — Себастьян взял ее за руку. — Я не…

— Тихо! — шепотом прикрикнул он и подтолкнул ее к лестнице. Она послушалась и больше не раскрывала рта, пока они не вошли в комнату.

— Себастьян, моя сестра здесь с… — Иден сглотнула, не в силах произнести очевидное. Господи, неужели Бет решилась на такое?!

— Что случилось? — Сняв мокрый плащ, Себастьян повесил его на крючок у двери.

Прежде чем она успела что-либо объяснить, в дверь постучали, вошли трое молодых слуг с ведрами и стали наполнять ванну. Себастьян загородил собой Иден, чтобы они не признали в ней женщину, но она, видимо, меньше всего заботилась о своей репутации. Против его ожидания она даже не подняла шума, когда он нанял на двоих свободный номер — просторную хорошо обставленную комнату, которую обычно занимали путешествующие высокие сановники.

Гостиница стояла у Королевской дороги, тянувшейся от Саванны до Чарльзтауна и далее до Бостона. Себастьяну был отлично знаком этот тракт: за последние пять лет он несчетное количество раз проехал по нему в обоих направлениях. Но еще никогда на его пути не возникало столько ловушек. Ночь, проведенная с Иден Пембрук, могла оказаться райским наслаждением — или медленным поджариванием на адском огне…

Почувствовав, что сзади его тянут за куртку, он обернулся и встретил тревожный взгляд сапфировых глаз, сопровождавшийся неизменной улыбкой. Он быстро сделал шаг назад, боясь потерять власть над собой. Он был недостоин Иден, в этом он убедился, увидев заполнивших ее дом раненых солдат. Учтивость и вежливость давались Сейберу нелегко — в ее присутствии тело отказывалось оставаться спокойным.

— Себастьян, я должна найти свою сестру, каждая минута промедления может обернуться несчастьем, — решительно прошептала Иден и, когда прислуга вышла из комнаты, быстро направилась к двери.

— Проклятие, — недовольно буркнул себе под нос Себастьян, последовав за ангелом, отправившимся в крестовый поход. — Иден, ваша сестра в безопасности и, вероятно, уже спит… — Он запнулся на полуслове, потому что Иден уже распахивала дверь в конце коридора.

— Элизабет Аннабел Пембрук, ты что, сошла с ума?! — закричала она, и Себастьян поторопился затворить за ними дверь, пока трубный глас ангела не разбудил мертвых, а заодно и всех постояльцев гостиницы. — Как ты могла так поступить? — набросилась на сестру Иден.

При виде Элизабет и Питера Далтона, сидевших рука об руку на кровати, Себастьян, спрятав улыбку, прислонился к стене. Питер встал и потянул за собой Элизабет. Интересно, подумал Себастьян, примет ли Иден на себя вину за это любопытное происшествие так же безоговорочно, как всегда?

— В чем моя ошибка? — прошептала Иден, очевидно, уже готовая взвалить ответственность на себя.

— Как вы нас разыскали? — Залившись краской смущения, Питер, словно защищая, прижал к себе Бет. Его взгляд остановился на Себастьяне, который с трудом сдерживал смех.

— Это не важно. Скажите лучше, что мы будем делать с погубленными репутациями?

Элизабет замешкалась, затем расправила плечи, сделала глубокий вдох и выпалила:

— Знаешь, это все из-за тебя!

Оказывается, все было еще хуже, чем предполагал Себастьян. Не только Иден чувствовала себя за все ответственной, но и Элизабет готова была свалить вину на сестру.

— Да, так и есть, — подтвердила Бет. — Мне понадобилось много времени, чтобы понять, как много хлопот я тебе доставляю. Ты отказалась от полдюжины предложений руки и сердца только потому, что чувствовала себя обязанной заниматься моим воспитанием. Я решила, что больше такого не должно повториться. У святых очень сложная жизнь, вот я и вычеркнула себя из твоего бесконечного списка обязанностей.

Бет замолчала, чтобы перевести дыхание, а Питер, обняв ее за плечи, продолжил:

— А я не подчинился своим родителям, намеревавшимся женить меня на Корнелии Виклхаймер…

— На Корнелии? — удивленно переспросила Иден.

— Она дочь одного из компаньонов моего отца, — пояснил молодой человек. — Но мне нужна только Бет. Два дня назад в церкви огласили наш брак, так что теперь мы с Бет муж и жена.

— Но, Бет, я никогда не тяготилась заботой о тебе, — дрожащим голосом промолвила Иден, колени у нее угрожающе подгибались, и Себастьян вынужден был шагнуть вперед и поддержать ее.

— Конечно, нет. Ангелы никогда не жалуются.

— Я не ангел, — запротестовала Иден.

— Ты никогда ни на что не жалуешься, — фыркнула Элизабет, выражая свое несогласие. — Ты просто творишь добро и улыбаешься. Вот поэтому мне и понадобилось столько времени, чтобы осознать и решить эту задачу.

— Но ты же моя сестра. Мы — родные, — торопливо заговорила Иден. — И то, что ты воспринимаешь как решение проблемы, вполне может оказаться началом новых проблем. — Она выразительно посмотрела на Питера и Бет. — Брак — дело очень серьезное.

— Иден, дело сделано, — вступил в разговор Себастьян, тихонько разворачивая ее к двери. — Уверен, Питер позаботится о молодой жене. Пора уходить.

— Но…

Прежде чем она успела договорить, они уже стояли в коридоре за закрытой дверью.

— Вам надо принять ванну, — уверенно сказал Себастьян, — и тогда станет легче.

— Думаете? Я что-то сомневаюсь.

— Пока вы будете купаться, я раздобуду бренди.

Потерявшая чувство реальности Иден позволила проводить себя обратно в апартаменты. Когда Себастьян вышел, она какое-то время невидящим взором смотрела на ванну и слушала раскаты грома над самой крышей гостиницы, а потом машинально раздвинула шторы, позволив ярким вспышкам молнии осветить комнату.

Иден принимала ванну, почти не понимая, где она и что делает, мысли ее были заняты Элизабет и Питером. Она знала, что Бет и Питер увлечены друг другом — но женитьба?! Элизабет, безусловно, не готова к супружеству, особенно к медовому месяцу… Господи, Иден никогда не говорила с Бет об определенных сторонах супружеской жизни — она сама не очень хорошо разбиралась в этом вопросе, разве что наблюдала за арабским скакуном, покрывавшим кобыл. И сегодня у Бет первая брачная ночь, а она совершенно к ней не подготовлена. Вот в этот самый момент…

Взяв полотенце, Иден вылезла из ванны с твердым намерением немедленно поговорить с сестрой. Она была так поглощена своей идеей, что даже не заметила Себастьяна, вошедшего в комнату с бутылкой бренди и двумя стаканами. Себастьян застыл как вкопанный при виде соблазнительных женских форм, едва прикрытых полотенцем. Его жадный взгляд пробежал по телу Иден, капли воды искрились на ее голых плечах, словно бриллианты. К его удивлению, Иден направилась к двери, не обращая на него никакого внимания.

— Куда это вы собрались? — резко окликнул ее он.

— Я должна поговорить с Бет. Это ее первая брачная ночь. Есть веши, которые ей необходимо знать, и моя обязанность просветить ее.

— Вы собираетесь рассказывать ей о птичках и пчелках, одетая в одно лишь полотенце? — Себастьян схватил то ее за локоть, удерживая.

Иден моргнула и посмотрела вниз — на свое едва прикрытое тело, затем прижала к груди полотенце, и краска стыда залила се от шеи до самых бровей. Но тут она напомнила себе, что Себастьян за свою бурную жизнь уже наверняка насмотрелся на голые тела, и вообще сейчас не время думать о собственной скромности — Бет нуждается в ней… Она повернула голову к Себастьяну.

— Вы рискуете скомпрометировать себя, находясь в таком виде рядом с мужчиной. — На его губах играла сатанинская улыбка, а взгляд откровенно блуждал по полуголому телу Иден. — Или, по-вашему, то, что из одежды вы предпочитаете полотенце, пойдет на пользу вашей репутации?

— Я решила остаться старой девой, — заявила Иден так, как будто это объясняло все. — Самое главное сейчас — Бет. Мне нужна ваша помощь. — Забрав у него бренди и стаканы, Иден поставила их на столик. — Итак, у нас совсем немного времени.

— Что, черт побери… — Но, не успев договорить, Себастьян обнаружил, что торопливо идет вслед за Иден по коридору. Единственное, что он успел сделать разумного, это снять с себя куртку и накинуть ее на плечи Иден.

Интересно, подумал Себастьян, не пожалеет ли она после об этом спектакле? Хотя он, по правде говоря, сомневался в таком исходе. У этого Божьего создания, всегда готового к самопожертвованию, не было времени отвлекаться на тривиальные мелочи.

Постучав два раза в дверь и подождав не больше секунды, Иден ворвалась в комнату, где Бет и Питер снова сидели на кровати, но на сей раз еще и целовались.

— Боже, Иден! — У Элизабет глаза полезли на лоб; под курткой явно с чужого плеча на сестре не было ничего, кроме полотенца. — Что случилось?

— Пойдем со мной. — Игнорируя условности, Иден кивком подозвала к себе Бет. — Немедленно. Сию минуту.

— Зачем?

— Мы с Себастьяном должны кое-что тебе сказать. Это не терпит отлагательства.

— Мы? — удивленно повторил Себастьян.

— Это не займет много времени. — Иден подошла к сестре и, потянув се за руку, подняла с кровати. — Питер подождет тебя. Правда, Питер? Нам нужно срочно поговорить с тобой, — загадочно повторила она.

Себастьян совершенно не представлял себе, что должен сказать Бет, зато хорошо усвоил, что отговаривать Иден от принятых решений — пустая трата времени. Поэтому он спокойно стоял в стороне, ожидая, чем кончится это сумасшествие.

— Все, что вы хотите сказать Бет, вы можете говорить при мне, — твердо заявил Питер.

Препоручив сестру Себастьяну и выпроводив их обоих в коридор, Иден повернулась к своему новоиспеченному родственнику.

— Питер, вы любите ее? По-настоящему любите?

— Вне всяких сомнений, — подтвердил он.

— И обещаете относиться к ней с уважением, которого она заслуживает?

— Безусловно, — не задумываясь, ответил Питер.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнула Иден. По крайней мере импульсивность Бет не разобьет ее сердце. — Тогда я благословляю этот брак. Я знаю, вы будете отзывчивым и добрым мужем. Вы благородный юноша. Вы ведь не станете делать ничего, что причинит ей боль?

— Конечно, нет.

Стоя за дверью, Себастьян про себя посмеивался: Иден описывала Питеру поведение, которого от него ожидала, надеясь таким образом внушить ему невозможность иного.

Дверь со скрипом отворилась, и Себастьян сделал шаг в сторону, пропуская Иден. Та вышла и жестом велела ему и Бет следовать за ней.

— В чем дело? — недовольно поинтересовалась Элизабет, как только они оказались в апартаментах, и перевела взгляд с практически голой сестры на Себастьяна.

Не отвечая, Иден ласково подтолкнула ее к креслу и, став позади, пристально посмотрела на своего спутника.

— Расскажите моей сестре, чего ей ожидать сегодня ночью. Уверена, у вас большой опыт в таких делах, а я вряд ли смогу тут быть ей полезна.

— Вы хотите, чтобы я?.. — Себастьян отшатнулся, словно невидимый кулак нанес ему удар в челюсть.

— Чтобы вы ей все объяснили, — терпеливо повторила Иден.

Некоторое время он смотрел на сестер Пембрук, а потом расхохотался во все горло, но смеялся он один, обе женщины от него чего-то ждали, и постепенно его лицо залила краска. Он не краснел уже… в общем, он не помнил, когда такое случалось с ним в последний раз. Вдобавок ко всему, что он видел и делал в своей жизни, ему придется сделать еще и это. Что ж, от судьбы не уйдешь, но он сомневался, что справится с задачей.

— Иден, я не думаю…

— Вы собираетесь отправить Бет к мужу неподготовленной? — перебила его Иден. — Уверена, вы смогли бы поддержать ее. Что, по-вашему, должна знать девушка, которой предстоит… — Она замялась и, стараясь не покраснеть, кашлянула. — Ну, вы понимаете, о чем я.

Себастьян стал судорожно собирать беспорядочные мысли, но это, будь все проклято, оказалось совсем не просто!

— Страсть — это совсем не то, чего нужно бояться, — объявил он для начала. — Она может стать помощником, а не врагом. — Чем дальше, тем лучше, подумал Себастьян, глядя на сестер, внимавших каждому его слову. — Следует давать выход своим чувствам, выражать их физически, а не бороться с ними. — Он снова почувствовал, что снова краснеет. — Сначала придет боль, но она будет недолгой, и вслед за ней наступит блаженство. — Он торжественно взглянул на Элизабет. — Самое главное не бояться и не смущаться. Вы муж и жена и вольны в проявлениях своей любви. Ваш муж будет выражать ее определенным образом, и ему будет приятно, если вы ответите ему тем же.

— Что конкретно это означает? — уточнила Иден.

Совершенно в ее духе интересоваться всеми подробностями, подумал Себастьян и, смущенно поежившись, уставился на носки своих сапог.

— Это означает, что надо учиться доставлять удовольствие мужу, одновременно объясняя, как доставить удовольствие вам.

— Но арабский жеребец не…

— Это совсем другое, — перебил он. — Страсть человека и инстинкт животного — совершенно разные веши.

— Правда? — удивилась Иден.

— Несомненно, — подтвердил Себастьян.

— Понятно, — кивнула она, немного поразмышляв над его словами. — Значит, все дело в том, чтобы позволить своему телу свободно выражать чувства. Я правильно вас поняла?

— Несомненно. Страсть — это не обязанность, а скорее счастье, общее для мужа и жены. — Он взглянул на Бет. — Если вы питаете к Питеру чувство, покажите ему это. Когда он… — Себастьян резко замолк. Существовали вещи, которым девушка должна научиться сама. — Просто доверьтесь ему. Бет, и любовь сделает все остальное.

— Спасибо вам, Себастьян. — Задумчиво сдвинув брови, Бет поднялась из кресла и направилась к двери. — Я постараюсь быть хорошей женой. — Обернувшись, она благодарно улыбнулась. — Честно говоря, я чувствовала себя немного неуверенно и нервничала, но боялась признаться в этом Питеру. — Она уже почти вышла, но еще раз обернулась к сестре: — Иден, может, тебе все-таки стоит что-нибудь надеть?

— Я сейчас же займусь этим, — пообещала та. — Прости, что я вам помешала, но я очень беспокоилась.

Элизабет пристально посмотрела на Себастьяна и, подойдя к нему вплотную, проговорила так тихо, чтобы ее слова не долетели до Иден:

— По-моему, сестра без ума от вас, и, надеюсь, происходящее между вами окончится к всеобщему удовлетворению.

— У меня нет намерения обесчестить вашу сестру, Бет. — Себастьян поморщился, отметив, что Бет пытается действовать методом внушения, которым в совершенстве владела Иден. — Я только предложил ей свою защиту, когда она вас разыскивала.

Успокоенная его ответом, Элизабет наконец ушла.

— Благодарю вас, Себастьян. — Иден замерла на краю кровати, — Не знаю, что бы я без вас делала.

Значит, хоть в чем-то она доверяет ему и полагается на него. Что ж, Майк Банкрофт говорил о ее привычке выбирать надежный источник информации. И неудивительно, что Иден сейчас обратилась к нему за советом: она действовала тем же методом, когда выпытывала у него подробности лошадиного рациона.

— Ну вот, теперь можно выпить немного бренди. — Иден устроилась поудобнее. — Вечер был очень утомительным.

Собрав волю в кулак, Себастьян постарался не обращать внимания на соблазнительную позу «святой» и с натянутой улыбкой протянул ей стакан. Перед тем как сделать первый глоток, Иден вдруг снова застыла, очевидно, все еще волнуясь за Бет. Ей и в голову не приходило, что она тоже проведет нынешнюю ночь один на один с мужчиной. Интересно, подумал Себастьян, скоро ли это до нее дойдет.

— Мой Бог, — она с трудом перевела дыхание, когда бренди жидким огнем обжег ей горло, — этой штукой можно разжигать трубки.

— Выпейте еще, — посоветовал Себастьян, — первый глоток всегда трудно идет. Через несколько минут вы почувствуете его действие. — Он опустился в кресло и, отхлебнув бренди, усмехнулся, наблюдая, как Идем доверчиво следует его совету.

Прошло совсем немного времени, ее плечи расслабились, рука, прижимавшая к груди полотенце, опустилась, и взгляду Себастьяна предстали кремовые холмики, поднимавшиеся и опускавшиеся при каждом вздохе, а затем его вниманием безраздельно завладели стройные крепкие ноги. «У этого милого ангела тело просто создано для греха». Его мужское естество незамедлительно отреагировало на эту мысль, и Себастьян быстро отвел взгляд. Он не собирался пользоваться ситуацией, намереваясь до конца разыгрывать роль джентльмена.

— Себастьян? — неуверенно произнесла она.

— Что, Иден?

— Вы действительно думаете так, как говорили Бет? Или вы просто не хотели ее огорчать? После наблюдения за Арабом…

— У вашей сестры все будет чудесно, — уверил ее Себастьян. — По тому, как бережно Питер прижимал к себе Бет, когда мы ворвались к ним, видно, что он безумно влюблен в нее.

— Конечно, я должна была заметить, когда у них это началось, — размышляла вслух Иден. — Я просто была слишком занята, чтобы поинтересоваться, почему в последние две недели Бет так часто исчезала из дома. И мне следовало просветить ее прежде, чем она сделала этот решительный шаг. — Иден потянулась, чтобы поставить стакан на ночной столик, а Себастьян, буркнув что-то неопределенное, отхлебнул еще бренди. — Сегодня, до того как вы спасли меня во время этой бешеной скачки — кстати, благодарю вас за это, — на меня набросился хулиган. Он… — Иден скривилась, а затем решительно продолжила: — он хватал меня. Это было так омерзительно, и я, естественно, предположила, что занятие любовью похоже…

— Могу представить, что вы предположили. — Себастьян заскрежетал зубами. Он с удовольствием оторвал бы Локвуду руки за то, что тот посмел коснуться этой наивной интеллектуалки, но, к сожалению, у него с этим выродком были деловые отношения.

— Видимо, это было проявление животного инстинкта, как у жеребца с кобылами, — заключила Иден.

— Он причинил вам боль? — тихо спросил Себастьян. — Да. — Она непроизвольно вздрогнула. — После его щипков и тычков у меня наверняка останутся синяки. И если бы этот великан не подоспел вовремя, даже страшно подумать, что могло бы произойти.

Себастьян сжал стакан, сожалея, что не может немедленно свернуть Локвуду шею. Но в один прекрасный день этот подонок заплатит за свое поведение, пообещал себе он.

— Надеюсь, Питер добрее и нежнее. — Иден укрылась одеялом и доверчиво посмотрела на собеседника. — Хотела бы я знать, обладает ли он вашим богатым опытом.

— Откуда вы знаете, какой у меня опыт?

— Мужчина, чьи поцелуи производят такое впечатление, не может быть новичком, — сонно улыбнулась Иден.

— Что ж… благодарю вас, — криво усмехнулся Себастьян.

— Надеюсь, Питер не окажется одним из тех, кто женится и тут же заводит себе любовницу, — пробормотала она себе под нос. — Бет не должна страдать. — Зевнув, Иден положила голову на подушку. — Не понимаю, как женатый человек может иметь любовницу. Ведь верность — это так важно. — В глазах Иден что-то вспыхнуло, и Себастьян мгновенно почувствовал, что к ней вернулись ее тайные мысли.

— И вы не можете представить себе, как можно выйти замуж за одного мужчину и ложиться в постель с другим, — продолжил Себастьян и сделал глоток бренди. Он смотрел куда угодно, только не на прелестную, свернувшуюся калачиком «святую».

— Брачный обет священен, и им нельзя пренебречь из-за какого-то безрассудного увлечения. Я не могла бы жить с собой в ладу, если бы нарушила собственную клятву.

— Вы редкое создание, ангел, — поторопился успокоить ее Себастьян.

— Не называйте меня так больше.

Но именно таким образом он напоминал себе, с кем имеет дело, и пока что это помогало сдерживать безумный порыв.

Он так сильно хотел се, что даже на таком расстоянии ощущал ее вкус. Кудрявые каштановые волосы, водопадом струились по голым плечам, атласные холмики труди дразнили его, выглядывая из-за края полотенца, очертаний округлых бедер не удалось скрыть за одеялом. Боже правый! Себастьяну совсем не хотелось обсуждать всевозможные нюансы страсти и нежности. Он хотел испытать их на практике! Но он дал себе слово держаться от Иден на расстоянии. Тысяча проклятий! Черт бы его побрал за то, что он дал эту чертову клятву!

Беспокойно поерзав в кресле, Себастьян с жадностью хлебнул еще бренди. Желание, терзавшее его тело, вступило в отчаянную конфронтацию. Ему казалось, что прошли мучительные часы, пока се длинные ресницы сомкнулись и тело окончательно расслабилось, отдавшись покою сна. Тогда он с облегчением вздохнул и прикончил свою выпивку. Если бы их разговор о превратностях любви еще длился, Себастьян скорее всего перестал бы отвечать за свои поступки.

Поднявшись, он бесшумно подошел к кровати и задул свечу. Комната наполнилась темнотой, но вспышка молнии прорезала мрак, и тогда он с удивлением заметил раздвинутые шторы. Чем объясняется боязнь Иден закрытого пространства? Себастьян не раз замечал, что на плантации Пембрук все окна и двери нараспашку и шторы никогда не задергиваются, даже на ночь. И чем вызвана эта загадочная потребность постоянно переставлять мебель? Прибыв во второй раз к ней в дом, Себастьян обратил внимание, что мебель во всех комнатах, включая лазарет, передвинута. И каждый раз, когда он наносил визит Иден, мебель снова стояла по-другому. Какие черные воспоминания омрачают этот ангельский взгляд?

Но все мысли Себастьяна мгновенно улетучились, когда он, повернувшись, увидел Иден, освещенную серебряной вспышкой молнии. И снова нестерпимо горячее желание обожгло его, но он ведь дал себе слово оставаться благородным джентльменом, таким, каким хотела видеть его Иден. Он разделит с ней ложе, решил Себастьян, снимая рубашку, но только ради сна. Если очень постараться, можно лежать не касаясь друг друга. Разве за последние годы он не обучился дисциплине и сдержанности, необходимым для его дела? В этом его никто не может упрекнуть.

Стянув с себя носки и бриджи, Себастьян тихо подошел к свободному краю кровати. Под его тяжестью матрац прогнулся, Иден непроизвольно повернулась к Себастьяну и, не просыпаясь, прильнула к нему, ее согнутые ноги скользнули по его голым бедрам, а рука легла ему на грудь. Он шеей чувствовал ее слабое дыхание… О Боже! Если колени Иден придвинутся еще на дюйм… Себастьян стиснул зубы. Он не собирался воспользоваться ситуацией. Он никогда не лишал невинности девственниц. И сейчас он скорее сгорит на костре, чем сделает это! В надежде отвлечься он принялся считать овец — сотни овец, — но это не помогало. Он всем телом чувствовал Иден, ощущал ее дыхание, которое, словно ласка любовницы, касалось его плеча. Себастьян готов был взвыть.

Тысяча чертей! Нынче он расплачивался за все грехи, которые совершил и которые, возможно, еще совершит; это было наказанием за то, что он был таким закоренелым циником. Почему, черт побери, из всех женщин мира он должен был связаться с этой творящей добро святой, которая разрушила все его теории? Иден Пембрук — его кара, его проклятие. Желать ее — и не обладать ею — это его ад на земле.

«Думай об овцах, — строго приказал себе Себастьян, — сотнях овец, целых стадах овец!» Проклятие! Ничто не действовало, он никогда не сможет уснуть. Нужно еще выпить — точнее, допить бутылку бренди.

Сдавшись, Себастьян понял, что остается только одно — уйти из комнаты.

Глава 6

Встав, он при свете молний нашел на столе бренди, сделал три больших глотка, а затем осушил бутылку до дна. Теперь надо дождаться, когда алкоголь подействует. Неожиданно Иден вскрикнула, и он в испуге бросился к кровати. Метнувшись на постели, Иден с глухим стуком рухнула на пол. Взмахнув рукой, она ударилась о край кровати, полотенце соскользнуло с нее, и Себастьян понял, что погиб. Его голодный взгляд жадно скользил по изящному женскому телу, желание бурлило в нем, как раскаленная лава. Себастьян взял ее на руки, но она пыталась избавиться от преследовавшего се ночного кошмара, стала отбиваться.

— Иден, успокойтесь, это только я. — Она упорно пыталась высвободиться из его рук, и Себастьян, потеряв равновесие, сел, не выпуская из рук драгоценной ноши. — Иден! Ради Бога, очнитесь!

— Простите, я, должно быть, заснула. — Открыв наконец глаза и узнав Себастьяна, она замерла у его груди, жадно глотая воздух.

— Вы в безопасности. Постарайтесь снова уснуть. — Он догадывался о причине ее кошмара — Джерард Локвуд преследовал Иден и во сне. Будь проклят этот мерзавец!

Она уткнулась носом в широкую грудь, но тут же поняла, что сделала, и ее бросило в жар. Боже, ей следовало бы догадаться, что спиртное пробудит в ней эти странные ощущений, от которых нужно поскорее избавиться. Но каждый ее вдох приносил запах Себастьяна, и ее обнаженная кожа касалась его тела. Иден с шумом сглотнула, боясь пошевелиться: вдруг эти странные ощущения захлестнут ее с головой?

— Себастьян?

— Что, Иден? — деревянным голосом откликнулся он.

— Вы не одеты.

— Я знаю.

— И я тоже.

— Я это чертовски хорошо чувствую.

— Помните те сложности, с которыми мы всегда сталкиваемся, когда оказываемся так близко друг к другу? — прошептала она.

— Отлично помню.

— Мне кажется, сейчас происходит то же самое, и с каждой секундой все усиливается.

— Весьма стремительно, — подтвердил он.

— И что же мы будем делать?

— Я думаю, — дрожащим голосом ответил Себастьян, — есть только один выход.

— Я надеюсь, что вы найдете какое-то решение. Я слишком много выпила, чтобы мыслить здраво.

— Один из нас должен спуститься вниз и расположиться по-походному на полу, — прохрипел он.

Иден беспокойно шевельнулась у Себастьяна на коленях и случайно слегка задела набухшим соском его локоть, оба в унисон застонали.

— Иден?

— Что, Себастьян? — Ее голос превратился в беззвучный шепот, будто содрали кожу. Отчего он так сильно действует на нее и что с ними может еще случиться? Она вздрогнула от предчувствия и предвкушения.

— Я не уверен, что смогу спуститься по лестнице,

— Почему?

— Кое-что я не стал объяснять Элизабет. Если не происходит определенных вещей, мужчина страдает от боли. Если они происходят — больно бывает женщине.

— Это правда? — Голос Иден поднялся на октаву.

— Правда, — подтвердил Себастьян. Его благородные намерения висели на волоске, готовые сорваться в пропасть. Боже, сейчас он бы отдал что угодно за бутылку бренди и женщину, с которой не надо сдерживаться!

— Значит, вниз должна пойти я. Если бы у меня была сухая одежда…

— Иден, — взяв ее рукой за подбородок, Себастьян заглянул ей в глаза, — признаюсь: я не хочу, чтобы кто-то из нас покидал комнату. Если вы не готовы к тому, что может произойти между нами, скажите прямо сейчас. Еще минута — и будет слишком поздно. — Себастьян в предсмертной муке задержал дыхание.

— Я… хочу… тебя, — чуть слышно шепнула Иден.

Себастьян осторожно провел ладонью по ее бедру, животу, легонько коснулся сосков, и восхитительное тепло разлилось по се телу. Это, решила она, и есть то, о чем говорил Себастьян. И, желая вернуть ему полученное наслаждение, потянулась к его груди. Своими ласками Иден убивала Себастьяна дюйм за дюймом, прикосновение за прикосновением. Погрузиться в нее, чтобы насытить этот безумный голод, который живьем пожирал его!.. Но черт побери, Иден была невинной, и с ней следовало действовать крайне осторожно. От этой мысли он снова застонал.

— Я сделала тебе больно? — Ее руки задержались на упругих мышцах его живота. — Я не нарочно. Я только пыталась доставить тебе удовольствие, как ты говорил… О-о-о…

Ее вздох был похож на всхлип, когда Себастьян, нагнувшись, коснулся языком ее соска. Теплая волна желания накрыла ее с головой, и яркие искры фейерверком взорвались перед глазами.

Описывая Иден и ее сестре, каковой должна быть истинная страсть, Себастьян сам вырыл себе могилу; хотя его собственная страсть бушевала, как гроза за стенами гостиницы, он непременно должен был продемонстрировать идеальную любовь. Он должен был стереть из памяти Иден грубые прикосновения Джерарда Локвуда и поцелуями прогнать страх, который мерзавец нагнал на нее. Сегодня ночью Иден поймет разницу между животным инстинктом и человеческими ласками, а сам Себастьян познает рай.

Слова Себастьяна о свободном выражении чувств эхом зазвучали в голове Иден, когда его нежные губы и бережные пальцы ласкали ее чувствительную кожу. Казалось, иногда, не выдержав, душа покидает тело, и она погружалась в блаженную, похожую на сон негу. Каждый раз, когда Себастьян обращался к ней, се тело реагировало на каждую легкую, как перышко, ласку. Она хотела вернуть Себастьяну все те прикосновения, которые он ей подарил, но он перехватил ее руку и уложил Иден на постель, а сам лег рядом.

— Я думала, что мне тоже следует потрогать тебя, когда меня переполняют чувства, — предположила Иден.

— Ангел, ты сможешь потрогать меня где захочешь — но позднее. А сейчас позволь, я покажу тебе, что такое любовь.

Он прильнул губами к ее губам, и его язык пустился в новое путешествие. Бережные руки, пройдясь по округлой груди, заскользили вниз, по животу, а затем добрались до сверхчувствительной внутренней стороны бедер. Она перестала дышать.

Иден отлично помнила, как Себастьян воспламенил ее своим прикосновением в ту первую ночь. Тогда она была до смерти напугана своей реакцией, дрожью и настойчивостью Себастьяна. Но с тех пор их отношения изменились. Оказывается, он мог быть щедрым, добрым, удивительно нежным, и она доверилась этому красавцу повесе настолько, что позволила увести себя в неведомый мир стихий.

Себастьян осторожно раздвинул ей ноги, и Иден без сопротивления уступила, а затем его пальцы отыскали пульсирующий внутри ее горящий источник желания, а губы тем временем целовали грудь, плечи, шею… Каждое новое прикосновение Себастьяна вызывало еще более жгучее ощущение, чем прежние, и Иден отдалась на волю собственным чувствам.

Себастьян не мог припомнить, чтобы когда-нибудь был так увлечен женщиной. Получив тяжкий урок любви одиннадцать лет назад, он уже никогда больше не питал уважения к женщинам и не считался с их потребностями. Но так было до появления Иден. Он забыл о себе, все мысли его были сосредоточены на ней. Он должен сторицей расплатиться за все свои насмешки и незаслуженные оскорбления. Держать себя в узде было нелегко, но об ином он и не помышлял. Он наглядно покажет Иден, что такое истинное наслаждение.

Потершись губами о смуглые соски, Себастьян почувствовал, как она затрепетала. Он и только он смог возбудить эту недотрогу, и именно ему не побоялась открыться эта невинная душа. Скользнув по животу Иден, ладонь Себастьяна накрыла ее грудь, и Иден, как ласкающийся котенок, выгнулась ему навстречу, и его имя, как магическое заклинание, слетело с ее уст. Он еще никогда не чувствовал себя до такой степени мужчиной и за это тоже был безмерно благодарен ей. Он так хотел ее, и вот невозможное сбывается. Упиваясь, он отведал вкус Иден, и она почти молитвенно простонала его имя. Он лежал и ласкал ее, пока не почувствовал, что ее сотрясает дрожь. Тогда он нарочито медленно убрал руку и чуть отодвинулся.

— Себастьян?.. — Голос Иден дрожал от желания.

Вся пылая, она потянулась к нему, и он решил, что пора положить конец и ее, и своим мукам. Он осторожно лег сверху, она инстинктивно обхватила ногами его бедра, и он скорее с жадностью, чем с нежностью окончательно овладел ею. Себастьян мгновенно пожалел о своей несдержанности — он сделал ей больно!

— Я не думаю… — Иден сморщилась.

— И не надо, дорогая, расслабься, — охрипшим голосом посоветовал Себастьян. — Я не хочу причинить тебе боль.

— Слишком поздно. Ты уже… — У Иден перехватило дыхание, когда Себастьян погрузился еще глубже.

— Это та боль, о которой я говорил. — Он сжал зубы, изо всех сил стараясь не потерять контроль над собой. — Поверь мне, сейчас станет лучше. — Он снова устремился в нее, Иден старалась расслабиться, но у нее ничего не получалось, и она слабо улыбнулась.

— Пожалуй, все было не так уж плохо. Теперь уже все?

— Нет, Иден, еще не все. — Себастьяну хотелось расхохотаться или завопить, но он не сделал ни того, ни другого, а, приподнявшись, взглянул в ее милое личико.

— А когда же?

Себастьян поклялся себе, что даст ей познать пик блаженства, не омраченного болью и испугом, какими бы усилиями это ему ни далось. Он сдерживался из последних сил, но хотел пройти весь этот путь вместе с Иден. Нежно припав к ее губам и бережно лаская се, он стал двигаться в извечном ритме. Постепенно расслабившись, Иден обняла Себастьяна за плечи и доверчиво отдалась ему. Прижимая ее к себе, он плыл на волнах наслаждения, которые накатывали, поднимали его ввысь и швыряли в бездну.

Боль ушла, уступив место тем ощущениям, которые одолевали ее раньше, что-то горячее и пульсирующее толчками двигалось внутри ее. А затем вдруг опять пришла эта бешеная дрожь, сотрясавшая ее и прежде, и она раскрылась как лепестки цветка, тянущегося навстречу солнцу. Не в силах совладать с нахлынувшим восторгом, Иден вонзила ногти в бугры мышц на спине Себастьяна. Она не могла дышать! Она умирала! О Боже, она и не предполагала, что страсть может быть такой! Тело Себастьяна сотрясла последняя судорога, и Иден, полная торжества и умиротворения, прижала его к себе. Но тут же ее постигла беспокойная мысль: она ничем не одарила Себастьяна, а только эгоистично смаковала удовольствие! Она обманула его ожидания, разочаровала его — Иден была в этом абсолютно уверена.

— Себастьян? — шепнула она, уткнувшись в его мускулистую грудь.

— Что, Иден? — Он никак не мог отдышаться.

— Я не потрогала тебя. Прости. Я забыла.

— Ты хочешь сказать, что я заставил тебя забыть? — Невидимая в темноте улыбка растянула его губы.

— Нет, — поспешно возразила Иден, — я вовсе не виню тебя за это.

— Полагаю, для этого нет оснований, — ответил он, давясь от смеха, — но не волнуйся: ты сможешь потрогать меня позже.

— То есть мы позже снова проделаем это? — Она обратила к нему лицо, и белки ее глаз блеснули при вспышке молнии. — Думаешь, это будет правильно?

Себастьян умиленно усмехнулся. Неудивительно, что он не получал такого удовольствия в объятиях других женщин. Он никогда не занимался любовью с ангелом, к тому же озабоченным своим невыполнением обязанностей в этом деле. Себастьяну се участия вполне хватило. Ему не на что было жаловаться.

— Конечно, мы еще займемся этим. — Он запечатлел поцелуй на ее губах. — Это просто необходимо.

— Правда?

— Для страсти нужна практика, и тебе еще многому нужно учиться, — ответил он, стараясь сохранить серьезность.

— Да? О, конечно! Ты же разбираешься в таких вещах, ведь ты специалист. Уверена, я вела бы себя гораздо лучше, если…

— Иден, ты все делала чудесно, — успокоил он од ее. — Более того, ты была просто великолепна.

— Спасибо, но я вообще ничего не делала…

Прижавшись губами к ее губам, Себастьян упивался сладостью невинности и добросердечия, столь характерной для Иден. Благодаря ее наивности он чувствовал себя так, словно и с ним все происходило в первый раз. Себастьян поклялся себе, что, пока жив, не забудет эту ночь. В его объятиях Иден стала женщиной, он чувствовал ее трепет и тягу к нему и понял, что не знал огня, подобного этому ангельскому…

Тут его тело, вспомнив о полученном наслаждении, напряглось, его губы скользнули к затвердевшим бутонам сосков, и его мужское естество вновь налилось силой.

— О Боже, — удивленно выдохнула она: внутри ее происходило что-то странное.

Знакомый огонь снова охватил ее, и Иден, поймав ритм, мгновенно подчинилась Себастьяну. На этот раз она знала, что се ожидает, и всеми мыслями, телом и душой тянулась к этой недосягаемой вершине, тоску по которой пробудил в ней Себастьян. Мерно, все быстрее и быстрее, они совершали свое восхождение, и мир вокруг нее покачнулся, завертелся и унес ее в небытие.

— Себастьян? — чуть обретя голос, прошептала Иден.

— Что теперь, дорогая? — У негр не хватало сил, даже чтобы поднять голову, щедрость Иден заставила его выложиться до конца.

— Я опять забыла тебя потрогать. Мне правда очень стыдно.

— Мы займемся этим позже, — усмехнулся Себастьян, подумав, что ни одна женщина так полно не удовлетворяла его — и не смешила.

Иден, доверчиво прильнув к Себастьяну, погрузилась в сон. Он нежно поцеловал ее в лоб, закрыл глаза и последовал за ней в волшебную страну грез, успев удивиться, какой покой приносит человеку близость с ангелом.

Многие годы Себастьян не спал так крепко.

Едва солнце заглянуло в комнату, Иден мгновенно проснулась — с пульсацией в висках, тяжестью в желудке и болью между бедрами. Она пошевелилась, но неприятные ощущения не исчезали, а, наоборот, становились все сильнее по мере того, как она переходила от сна к бодрствованию. Почувствовав что-то теплое рядом с собой, Иден блаженно потянулась, в мозгу стали всплывать смутные воспоминания о ночи… и, словно получив удар в лоб, она в ужасе замерла. Боже правый, в панике подумала она и открыла глаза: рядом с ней лежал довольно улыбающийся Себастьян.

Уже очень давно он не просыпался с улыбкой. Обычно утро у него начиналось с решения всяческих проблем, но сейчас его тревожило только одно — как отнесется Иден к случившемуся. Он увидел, что ее лицо густо покраснело, и забеспокоился, не началась ли у нее лихорадка.

— Доброе утро, — в замешательстве пролепетала она.

— Доброе утро. — Он выразительно посмотрел на окно. — Кто-то раздвинул шторы еще на рассвете. Зачем ты это сделала?

— Давняя привычка, — уклончиво ответила Иден, чуть отодвигаясь к краю кровати.

— Давняя привычка, вызванная чем?

— Просто люблю свет, — пожала она голыми плечами. Интересно, подумала Иден, кто из них должен подняться первым? Неужели, придется встать совершенно голой? Лежать обнаженной в объятиях Себастьяна в темноте — это совсем другое, но при свете белого дня?

— Иден, по поводу прошедшей ночи… — заговорил Себастьян у нее за спиной.

Она сглотнула, откашлялась и плотнее завернулась в простыню. Что она могла сказать ему, после того как поддалась тайному желанию, не дававшему ей покоя с самой первой их встречи?

— Ты жалеешь? — Протянув руку, он провел указательным пальцем по изгибу ее шеи.

— Да. А ты? — Иден замерла в предвкушении ответа.

— Гм-м… нет. — Себастьян постарался кашлем замаскировать смешок.

— О-о-о… — Иден оглянулась в поисках вещей, которые — проклятие! — оказывается, лежали на комоде в добрых шести футах от кровати.

— Я принесу, — предложил он, проследив за ее взглядом, и, откинув одеяло, встал.

Испуганно втянув воздух, Иден невольно скользнула взглядом по его ладной фигуре, по мускулам, напрягшимся при ходьбе, по шедшему вдоль ребер длинному шраму — единственному дефекту, не позволявшему назвать Себастьяна полным совершенством. Затем ее любопытный взгляд опустился ниже, и лицо Иден моментально залилось краской.

Себастьян взял одежду и подал ее Иден, представ перед ней во всей своей красе, а она завороженно смотрела на него круглыми, как у совы, глазами, не в силах изображать безразличие. Осознав свою нескромность, Иден, завернувшись в простыню, выхватила у него из рук одежду и бросилась за ширму.

— Я действительно сожалею о том, что случилось, — оправдывалась она, одеваясь. — Я так беспокоилась о Бет, что не могла думать ни о чем другом. Потом выпила и… Ну что ж, что произошло — то произошло.

Себастьян одевался и, неслышно посмеиваясь, слушал, как Иден снова берет на себя всю ответственность, но уже ничуть этому не удивлялся. Когда это было, чтобы она перекладывала вину на кого-нибудь другого? Ее благородная натура не позволяла ей обвинить Себастьяна, хотя именно он втравил ее в неведомую ей игру. Она и не думала требовать от него предложения руки и сердца во имя спасения своей репутации — это же Иден Пембрук! Она готова была забыть досадное недоразумение и продолжать свою деятельную жизнь. Как ни странно, Себастьян был чуточку расстроен тем, что она ничего не ожидала и не требовала от него.

Иден вышла из-за ширмы, чтобы взять сапоги, и ее взгляд метнулся к предательским следам на простынях. Иден охнула, а Себастьян не знал, что сказать в утешение. Он вовсе не собирался просить прощения за то блаженство, которое испытал с ней.

— Пожалуй, нам лучше спуститься порознь. Я пойду первая. — И Иден, собравшись, решительно двинулась к двери, но, задержавшись у порога, еще раз взглянула на Себастьяна своими беззащитными сапфирово-синими глазами. — Я так и не потрогала тебя. Наверное, я всегда буду сожалеть об этом. Поверь мне, я хотела сделать тебе приятное, просто не знала как.

И она ушла, выскользнув в коридор словно тень.

— Вышла замуж? — Мэгги рухнула в кресло. — Надо же, что выдумала эта девчонка! Почему она сделала такую глупость?

— Она хотела снять с меня заботы о себе. — Сдернув с головы помятую шляпу, Иден опустилась на диван возле экономки.

— Значит, и в этом, по ее мнению, вы виноваты? — Прищуренные черные глаза обратились к Иден.

— Конечно, нет. Она влюблена в Питера Далтона, а я лишь подходящий предлог.

— Вышла замуж… — Мэгги всплеснула руками. — А где они собираются жить?

— Не знаю. У Бет была первая брачная ночь, а я даже не могла напутствовать ее. Уверена, у них все сложится хорошо. — Иден ободряюще похлопала по руке экономки, которая все еще ворчала что-то себе под нос. — Бет сообщит нам о своих намерениях, когда сочтет нужным. Между прочим, пора позаботиться о раненых, и вообще нас ждут о повседневные дела.

Иден встала и направилась к лестнице, но вопрос Мэгги остановил ее:

— Иден, где вы провели ночь?

— В той же гостинице, где остановились Бет и Питер. — Она виновато улыбнулась. — Прости, если я заставила тебя волноваться. Я очень переживала за Бет и не догадалась послать домой записку. Я оказалась такой же черствой, как и сестра.

— Я действительно очень беспокоилась, и слава Богу, что вы не угодили в какую-нибудь неприятность — одна, ночью, в грозу…

О, неприятностей у Иден было в избытке, но она не собиралась посвящать в них Мэгги. Заботливая экономка и так слишком переживает. Ни одна душа никогда не узнает о содеянном Иден.

— Вы заблудились, ваша светлость? — фыркнул Талли, когда Себастьян вошел в домик.

— Меня застигла гроза. — Отбросив плащ и отмахнувшись от недовольного Талли, Себастьян прошел на кухню.

— Да? Интересно, кто ее организовал? А что с отважной мисс Пембрук, которая едва не погибла от руки злодея Локвуда?

— Она в порядке. Благодаря тебе. — Себастьян возился у плиты, намереваясь отведать чашку крепкого чая — а не дерзость Талли.

— А вы тут ни при чем, держу пари, — последовало ехидное замечание.

— Мы получили какие-нибудь донесения? — Себастьян счел за лучшее направить разговор в другое русло.

— Донесение прибыло сегодня рано утром. — Оседлав, словно лошадь, стул, Талли положил на спинку свои ручищи. — Корнуоллис и его войско направляются к Питсбургу, чтобы соединиться с Бенедиктом Арнольдом. — Он бросил на Себастьяна недовольный взгляд. — Так как вас не было, я сам отправил новости Тарлтону.

— Повстанческую армию снова разгромят, как это уже было на юге, если она не получит подкрепления французов, — отозвался Себастьян, пропустив мимо ушей сердитое замечание Талли.

— С самого начала войны «Сынам свободы» не везет. Это может оказаться для них концом. И тогда я с удовольствием посмотрю, как кое-кто из нас займется другими делами.

— О чем ты?

— О мисс Пембрук, — без всякого выражения ответил Талли. — И не вздумайте отрицать. Вы не спали на полу гостиницы вместе с другими невезучими путешественниками.

— А ты откуда знаешь? — удивился Себастьян, наливая себе особо приготовленного чая.

— Потому что я спал на этом полу. Хозяин сообщил, что мужчина с мальчиком сняли последний свободный номер наверху. Это не входило в нашу миссию в Уильямсберге, — раздраженно добавил Талли. — Вы, ваша светлость, просто встали в один ряд с нашим похотливым другом Локвудом!

Выложив все, что у него накипело, Талли стремительно вышел, Себастьян, потягивая чай, смотрел, не отрываясь, на закрывшуюся за другом дверь. Он предполагал, что получит трепку от Талли, ставшего после неожиданного знакомства со святой Иден ее галантным рыцарем, но гораздо больше его расстроили тихие, полные безысходности слова Иден, смысл которых только сейчас полностью дошел до него.

Я так и не потрогала тебя. Наверное, я всегда буду сожалеть об этом».

Боже, он все еще хотел ее, хотел сильнее, чем прежде, Но, как и Иден, Себастьян реально смотрел на веши и понимал, что их ночная встреча была фантастической случайностью, нечаянным воплощением грез. У Себастьяна была секретная миссия, долг диктовал ему его пути и поступки, но он никогда не забудет эту волшебную ночь, даже пытаться не будет.

Глава 7

Когда ранним весенним утром Майк Банкрофт прибыл на плантацию Пембрук, Иден и ее подопечное уже ждали его. Она настояла, чтобы все, кто был в состоянии перенести путешествие до прихода Брутон, поехали на церковную службу, и шесть молодых солдат — кто с рукой на перевязи, кто на костылях — заняли места в коляске Майка. Хотя он предполагал провести день наедине с Иден, он молча пожал плечами: святые всегда останутся святыми, и Иден прежде всего думает о милосердии.

Церковная служба была в полном разгаре, и Иден, стоя в стороне, наблюдала, как засветились лица солдат, когда они увидели бегающих по лужайке смеющихся детей и застенчиво улыбающихся молодых леди. Им, несомненно, полезно было подышать свежим воздухом, увидеть веселых, здоровых людей и хоть на время покинуть комнаты, битком набитые ранеными. Каждые несколько дней Иден передвигала мебель, чтобы разнообразить обстановку и утолить собственную потребность в переменах, но стены оставались все теми же. А здесь парни смогли наконец-то глотнуть воздух свободы и воочию убедиться, что не напрасно они сражались за счастье и независимость своей страны. Глядя на них, Иден радовалась и понимала, что вот оно — се истинное предназначение, а ночь, проведенная в объятиях Себастьяна, всего лишь сон.

— Иден, посмотри, кто пожаловал. — Сдавленное хихиканье Дафни Каннингем вывело се из задумчивости.

Она подняла глаза и увидела выходивших из экипажа Бет и Питера. У Бет был вид счастливой новобрачной, а у Питера — заботливого молодого супруга.

— Эти двое просто потрясли общество, — заметила Дафни. — Хотя по тому, как они на ярмарке не сводили глаз друг с друга, следовало бы догадаться, что они что-то затевают. Какое это все-таки чудо — любовь! На ярмарке я тоже бросала на Себастьяна Сейбера многозначительные взгляды, но он совсем не замечал меня, — добавила она. — Я даже пригласила Майка вместе с ним к себе играть в карты, но Майк сказал, что его кузен уехал. А ты с тех пор еще видела Себастьяна?

— В последнее время нет, — улыбнулась Иден.

— Если узнаешь, где он остановился, дай мне знать, — попросила Дафни.

Дождавшись, когда толпа любопытных вокруг молодоженов рассеялась, Иден подошла к сестре.

— Иден, ты должна что-то сделать! — беспомощно улыбнулась Бет, как только они остались вдвоем.

— Что случилось? — испугалась Иден. — У вас с Питером какие-то сложности?

— У нас вес прекрасно, — успокоила сестру Бет. — Осложнения возникли с Ангусом и Кэтрин Далтон, они грозят расторгнуть наш брак. Ангус все еще хочет, чтобы Питер в интересах их торгового дела женился на дочери Эдвина Виклхаймера. Ангус не разрешил нам пожить в их доме даже временно, пока мы не подыщем себе подходящее жилье. Мы вынуждены обитать в гостинице, но это слишком дорого. Иден, что делать? Я заварила такую кашу, а новая родня меня не выносит, потому что Пембруки — сторонники повстанцев!

— Я поговорю с Далтонами, — ободряюще улыбнулась Иден. — Они стремятся сохранить нейтралитет, не примыкая ни к тори, ни к повстанцам, но при чем здесь ваша любовь? А пока что вы можете пожить у нас.

— Нет, — возразила Бет, — смысл моего замужества именно в том, чтобы снять с тебя груз забот обо мне и не мешать твоим отношениям с Себастьяном. Я знаю, ты влюблена в него, я видела вас двоих…

— Смысл замужества? — Иден резко перебила сестру, уводя разговор от собственной личной жизни. — Значит, ты вышла замуж за Питера не потому, что любишь его?

— Ну конечно, я люблю его, но…

— И хочешь быть с ним, верно? Заботиться о нем, помогать ему и поддерживать его во всех его начинаниях?

— Естественно…

— А во время войны помолвка не всегда кончается встречей у алтаря…

— Я никогда всерьез не задумывалась…

— Наверняка задумывалась, — убеждала сестру Иден, — только эта мысль была подсознательной, и именно она заставила тебя действовать так стремительно.

— Ну, возможно, такая мысль действительно приходила мне в голову, — задумчиво промолвила Элизабет.

— Я непременно упомяну об этом в разговоре с Далтонами. А теперь не терзай себя понапрасну. Возвращайся домой вместе с Питером, и делу конец. Мэгги будет счастлива, сейчас она…

— Сердится? — предположила Бет, предоставляя Иден возможность опровергнуть ее.

— Пожалуй, скорее находится в состоянии крайнего удивления, — уточнила Иден. — Она обрадуется твоему приезду. Как раз сегодня утром она говорила, как сильно по тебе скучает.

— Сомневаюсь. Мэгги всегда считала меня избалованной взбалмошной девчонкой, которая не помогает тебе изо дня в день творить добрые дела.

— Ерунда. Ты же знаешь, как Мэгги любит поворчать. — Иден взяла сестру за плечи и повернула ее кругом. — Передай Питеру, чтобы он не переживал из-за ерунды. Его родные скоро поймут, что вы предназначены друг для друга. Я в этом абсолютно уверена.

— Иден, ты настоящая святая. Что бы я без тебя делалa? — Бет повеселела и упорхнула к мужу.

— Когда же меня перестанут называть святой? — тихо промолвила ей вдогонку Иден.

Друзья назовут ее не святой, а предвестницей беды, когда ша, собравшись с духом, сообщит им сведения, полученные накануне от Дэниела Джонстона. Иден молчала о приближении британской армии до тех пор, пока Майк не усадил раненых в экипаж и не отправил в поместье. Печальное известие омрачило церковную службу, но Иден со свойственным ей в такие минуты красноречием напомнила соотечественникам о солдатах, которые сражались за их счастье и свободу, и призвала всех оказать моральную и материальную помощь повстанцам. К ее радости, церковная служба окончилась сбором денежных средства и продовольствия для «Сынов свободы».

Теперь, после сообщения землякам о возможном скором приходе англичан, ей предстояло следующее: убедить Далтонов, что любовь гораздо более важная причина для создания семьи, чем деловые интересы. Вряд ли Ангус Далтон разделит се мнение, так как ни для кого не было секретом, что он женился на Кэтрин ради денег и положения в обществе, а в Уильямсберге содержал любовницу. Про Кэтрин Далтон тоже ходили слухи, будто она находит утешение в объятиях других мужчин. Так что Иден придется постараться, чтобы найти слова, которые убедят Далтонов, что любовь не такая уж плохая штука.

«Помоги мне, Господи!» — воззвала Иден, обратив взор к небесам.

Вернувшись домой из церкви, она отправилась проведать солдат, которые не смогли посетить службу, и, к своему величайшему удивлению, увидела Себастьяна, также пришедшего навестить ее пациентов. После той грозовой ночи неделю назад она впервые встретилась с ним.

— Мне очень жаль, что вы не смогли быть с нами сегодня днем, — взяв себя в руки, с улыбкой произнесла она, — для тех, кто оставался дома, я привезла прохладительные напитки и подарки от благодарных сограждан, а также их наилучшие пожелания. — Сделав паузу, Иден кивнула Себастьяну, который вел себя так, будто между ними ничего не произошло. Он выглядел спокойным и беспечным, в то время как она совершенно растерялась, а руки ее откровенно тряслись, когда она раздавала подарки и домашние пироги. — Все наши прихожане просили меня передать вам благодарность за ваше беззаветное служение делу «Сынов свободы», — обходя раненых, говорила Иден.

Сидя в кресле, Себастьян наблюдал эту картину едва ли не прыгая как мальчишка от радости оттого, что снова видит эту женщину. Она оказывала на него магическое воздействие, и он еще сам не понимал, как сильно скучал по Иден, пока они не встретились. Воспоминания о ночи, проведенной с Иден, нахлынули на него, и он резко выпрямился, пронзенный молнией желания. Проклятие! Любуясь Иден, одетой в ярко-розовое нарядное платье, он снова хотел ее! По-видимому, она и в самом деле обладает какой-то волшебной силой, столь безотказно действующей на него.

— А где же вы сами спите, после того как отдали свою спальню раненым? — с любопытством поинтересовался Себастьян, следуя за Иден по коридору.

Она жестом указала на тесную кладовую с широко распахнутым окном.

— В этом чулане? В тюремной камере и то больше места.

— Наши солдаты спят в еще худших условиях. — Иден расправила плечи. — Это совсем маленькая жертва, вы не находите?

— Это маленькая комната, — поправил ее Себастьян. Если у него и были какие-то надежды сей же момент обрести желаемое, то они мгновенно исчезли — в этом доме не было укромных уголков.

— Я не жалуюсь на неудобства, — бросила она, направляясь к лестнице.

— Ну еще бы! — буркнул он тихо.

— Дом заполнен до отказа, и я ума не приложу, куда поселить Бет и Питера.

— Поселить? — неверяще повторил Себастьян, глядя на чуть ли не бегом взбирающуюся по лестнице Иден.

Оглянувшись на ходу, Иден обожгла его предостерегающим взглядом. Как он хорош! Но ей сейчас не до того.

«Не забывайся, Идлин Рини. Ты от любви совсем потеряла голову!»

— Родители Питера против их брака, — пояснила она, заставляя себя сосредоточиться на теме разговора. — Ангус и Кэтрин Далтон хотели, чтобы их сын женился на дочери преуспевающего коммерсанта из Уильямсберга, делающего поставки и повстанцам, и тори. Союз Питера с Пембруками для сохраняющих нейтралитет Далтонов нежелателен.

— Для некоторых людей выгода гораздо важнее счастья, — с горечью согласился Себастьян.

— Сам Далтон женился по расчету, — продолжала Иден, с удивлением отметив прозвучавшую в его голосе горячность. — И считает, что так же следует поступить Питеру. Они не разрешили молодоженам пожить с ними даже временно, пока те не найдут себе подходящее жилье.

— И естественно, ангел милосердия распростер над ними крылья и пригласил заблудшую овечку обратно в стадо.

— Разумеется. Она же моя сестра.

— Ваша щедрость беспредельна.

— По-вашему, я должна вышвырнуть их на улицу? Что вы мне посоветуете, Себастьян?

— Например, предоставить Питеру и Бет самим решать свои проблемы, — предложил он. — Они никогда не станут самостоятельными, если будут бегать к вам всякий раз, как только у них возникнут какие-либо трудности.

— Что поделаешь, я уже пригласила их. Бет и Питер прибудут завтра утром. А вечером я пообещала поговорить с Ангусом и Кэтрин. Очень надеюсь убедить Далтонов, что брак по любви гораздо более выгоден, чем женитьба по расчету.

— Вы неисправимый идеалист, — хмыкнул Себастьян, — и всегда кидаетесь в гущу свалки. Но помните: большинством сердец управляют деньги, а не любовь.

— Вы всегда так циничны? — Иден вздернула подбородок, и традиционная улыбка исчезла с ее лица. — Однако некоторых скептиков удается убедить, что доброта и любовь вознаграждаются более щедро, чем забота о собственных интересах.

— Ангел, вы пытаетесь навязать мне свои высокие идеалы?

— А какие у вас идеалы? — спросила Иден после паузы. — И с кем вы? Все, что я знаю о вас… — Она густо покраснела, но все-таки заставила себя продолжить: — На самом деле, я ничего не знаю. Майк Банкрофт утверждает, что вы его кузен, с которым давно потеряна связь. Отчего мы так внезапно решили восстановить утраченные отношения?

— Вы же прилагаете усилия, чтобы наладить отношения новобрачных с рассерженной родней, — поддел ее Себастьян. — Где вы собираетесь поселить молодых? Тоже в каком-нибудь чулане? — Себастьян ушел от разговора о собственной персоне, и Иден не настаивала. Она его расспросит потом, а сейчас перед ней стоит забота, требующая немедленного решения. — Давайте-ка я помогу вам подобрать помещение для юных Далтонов, вместо того чтобы обсуждать мои добродетели или отсутствие таковых.

Иден устремилась за Себастьяном, размашисто шагавшим по коридору и останавливавшимся в дверях каждой комнаты.

— Вполне подойдет танцевальный зал, — резюмировал он, жестом указывая на просторную, залитую солнечным светом комнату. — Здесь им будет удобно: много места, вместе с тем достаточно уединенно. Сдвиньте диван и столик в северный угол и расставьте мебель, как в гостиной. У южной стены оставьте место для кровати, туалетных столиков и гардероба. Кровать будет достаточно далеко от двери, и проходящие мимо… — Он осекся и криво усмехнулся. — Думаю, вы уловили ход моих мыслей.

— Я… гм… — Иден вспыхнула от его двусмысленной улыбки и кивнула: — Я уловила вашу идею.

Словно не замечая его присутствия, она некоторое время оглядывала помещение, а затем, засучив рукава, взялась за столик, который следовало перенести в северный угол.

— Что вы, черт побери, делаете? — воскликнул Себастьян в изумлении.

— Передвигаю мебель, следуя вашему совету, — бросила она, не останавливаясь. — К приезду Бет и Питера все должно быть готово. Они должны почувствовать, что их ждали, рады их появлению и они никого не стеснят.

Вздохнув, Себастьян напомнил себе, что Иден всегда все делает сама. Пока ее слуги разносили ежедневную благотворительную помощь окрестным жителям, Иден, не дожидаясь помощи, занялась благоустройством сестры. Большинство людей на ее месте ожидали бы, что их старания будут оценены по достоинству, Иден же просто, как дышала, творила свои добрые дела. Себастьян еще никогда не встречал настолько бескорыстного и доброго человека, и его вера в женщин потихоньку начала восстанавливаться.

Когда Иден взялась за диван, Себастьян поспешно схватился за противоположный край, неожиданно осознав, что все предыдущие перестановки в этом доме она осуществляла сама. Но почему она делает это так часто? Что за странная мания? Ему вспомнилось замечание Майка о том, что Иден просто теряла интерес к своим женихам. Далее Себастьяну на ум пришла еще одна странность: Иден никогда не зашторивала окна. Отчего? Быть может, потребность в постоянных переменах и солнечном свете как-то связана с ее тайными печалями?

— А теперь кровать и туалетные столики, — объявила Иден с энтузиазмом. — Думаю, вы правы. Это будет удобное и, пожалуй, даже роскошное жилье для молодоженов. Я перенесу из мансарды вещи Бет, и мы устроим грандиозное новоселье!

Она стремительно бросилась вон из комнаты, а Себастьян лишь удивленно покачал головой. Почтенные аристократы Виргинии пришли бы в ужас, застав Иден за ее нынешним, вовсе не подобающим госпоже занятием. Иден была олицетворением энергии, и трудолюбия. Завтра ее натруженные мышцы будут болеть, но молодые никогда не узнают, сколько сил она потратила на то, чтобы им было уютно. Она, как заявил Майк, была единственной в своем роде.

Себастьян обнаружил Иден в мансарде. Вытащив ящики из столика орехового дерева, она собралась нести их в новое жилище Бет. Он предложил свою помощь. По пути они столкнулись с солдатами, несшими мебель. Иден резко остановилась.

— Вам вредно носить тяжелое, — предупредила она, вы еще не набрались сил.

— Для вас, Иден, я донесу этот гардероб до Уильямсберга, — заверил ее Генри Мейнард, остальные раненые дружно поддержали его и во главе с Себастьяном двинулись вниз по лестнице в апартаменты, предназначенные для медового месяца.

Не прошло и часа, как кровать стояла у южной стены, а прочая мебель расположилась в точности по велению Иден.

— Вы были правы, Себастьян, им здесь будет хорошо, — признала Иден, удовлетворенно оглядывая комнату.

— Думаю, Бет и Питер останутся довольны. Кому это не понравится? — Себастьян смотрел на тонкое кружевное покрывало и представлял, как некая пара, но вовсе не молодые муж и жена, пользуется этой кроватью.

— О Господи! — Иден виновато взглянула на него. — Вас, должно быть, привело сюда какое-нибудь дело, а я закрутилась и совсем забыла спросить. Что вы хотели, Себастьян?

«Тебя», — хотел бы ответить он, но отогнал эту неуместную мысль.

— Я приехал за жеребцом. У нас с братом есть еще кое-какие обязательства.

Себастьян уезжает. Настроение сразу упало. Она была готова к такому повороту событий, но не ожидала, что так расстроится.

— Позвольте заплатить вам за Араба, — Она потянулась за кошельком, но он остановил ее, схватив за локоть.

— Мне не нужны ваши деньги.

— Вы должны получить их, — твердо заявила Иден после минутной растерянности. Если он намекнет, что она уже с ним расплатилась, она изобьет его!

— Нет. Между друзьями неуместны денежные расчеты. Вы же сами сказали, что материальная выгода не главное для человека.

Себастьян улыбнулся такой проникающей в душу улыбкой, что Иден сдалась, и внезапно влечение к нему нахлынуло с новой силой. Какой стыд: она неравнодушна к человеку, который не питает к ней никаких чувств! Да, собственно, чего от него можно было ожидать? Разве что одной великолепной ночи.

— Всего доброго, Иден, — тихо произнес Себастьян и поднес к губам ее руку.

Нужно было проститься с Себастьяном на крыльце, но что-то толкнуло ее пойти вслед за ним в сгущавшиеся сумерки. Он направился к пастбищу, где пасся Араб со своими кобылами. Она не будет ставить ему никаких условий, но ах, если бы можно было еще раз попытать то небесное наслаждение, которое он подарил ей!..

Она совсем лишилась рассудка! То, что было у них с Себастьяном, пронеслось как гроза, и ей никогда больше не суждено коснуться упругих мускулов и нежно ласкать это великолепное мужское тело.

«Прекрати, дуреха!» — мысленно одернула себя Иден, ужаснувшись своим порочным мыслям. Видимо, смотреть на Себастьяна и не испытывать при этом желания было свыше ее сил. Где же ее гордость и скромность?

Нет, сказала она себе, это хорошо, что Себастьян уходит из ее жизни. Неизвестно, что стало бы с ее благими намерениями, если бы он остался.

Услышав резкий свист хозяина, Араб поднял голову, но с места не сдвинулся — он не торопился покидать плантацию Пембрук. Себастьян вполне разделял его чувства. Он снова позвал жеребца, а тот, все еще не двигаясь, оглядел окружавших его кобыл.

— У Араба, видимо, другие планы, — усмехнулась Иден.

— Он в своем гареме, — Себастьян открыл калитку на пастбище. — И он не одинок в своих желаниях. — Подойдя к избраннице Араба, Себастьян повел ее к калитке.

Застыв, Иден восхищенно смотрела на вороного жеребца, кружившего по пастбищу в золотисто-красных лучах заходящего солнца.

— Эта гнедая кобыла — любовь Араба, для него она значит больше, чем его собственная свобода, — заметил Себастьян, когда жеребец рысью подбежал к кобыле и позволил поймать себя.

— Только на некоторое время, — внесла поправку Иден. — На других зеленых пастбищах будут другие кобылы, которые привлекут его внимание. Жизнь — это череда периодов, которые мы проживаем один за другим. То, что сегодня кажется нам важным, завтра может оказаться всего лишь пустячным воспоминанием.

Себастьян стиснул зубы, возмущенный таким взглядом на жизнь. Правда, он и сам часто уходил, не оборачиваясь, но вот так запросто покинуть Иден он не мог. Она же, по-видимому, торопилась поскорее завершить очередную главу своей жизни, и это больно задевало его мужское самолюбие. Похоже, он тоже уже перешел в категорию бывших женихов Иден.

— Так было и с другими, верно? — спросил он, выводя жеребца через калитку.

— О чем вы? — Вопрос поставил Иден в тупик.

— О ваших семи экс-женихах. — Привязав Араба, Себастьян повернулся к ней. — Выведав все полезные сведения, которыми они располагали, вы убеждали их, что расстаться с вами — в их интересах. А затем искали себе новое развлечение.

— Вы считаете меня столь расчетливой и бездушной? — Иден едва не задохнулась.

— Вы не бездушная, — внес ясность Себастьян, — вы просто хитрая святая, которая якобы заботится исключительно о благе кавалеров. Говоря об Арабе, вы дали мне понять, что вес произошедшее между нами считаете лишь эпизодом, который вскоре забудется.

— Разрешите напомнить, что уезжаете вы, причем по собственной воле. — Иден сжала кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на Себастьяна, — Я не делаю попытки удержать вас, так как понимаю, что вам этого совсем не хочется.

— Или потому, что вы больше не нуждаетесь в моем обществе? — Их взгляды встретились. Розовые закатные лучи растворялись в надвигающихся сумерках.

Себастьян не прав. Как раз он не поддавался се внушению, наоборот, это ему удавалось направить се мысли и устремления в неведомое ей ранее русло, взбудоражить ее, возбудить и вывести из себя. Прощание с Себастьяном разрывало сердце Иден, она мечтала об одном, последнем поцелуе, об одном, последнем прикосновении, прежде чем он навсегда уйдет из ее жизни. Нет, с ним все было совсем не так, как с прочими туповатыми соискателями ее руки. С теми все было известно наперед, а с Себастьяном… Иден не могла насытиться им и, черт побери, вовсе не хотела, чтобы он уезжал! Она стала собственницей и эгоисткой и мечтала крепко привязать Себастьяна, научившего ее тому, о существовании чего она даже не подозревала.

— Эх, будь все проклято! — Вздохнув, он сделал шаг к Иден.

Он не может уехать, в последний раз не обняв ее! И именно этим он сейчас собирался заняться. Ну и что, если эта маленькая проказница использовала его так же, как всех прочих? Он был у нее первым, и она его все равно не забудет! Он заключил Иден в объятия, и его тало отреагировало как всегда — мгновенно и бурно. Вспыхнувших воспоминаний о проведенной вместе ночи было достаточно, чтобы Себастьян ощутил себя сжигаемой на костре ведьмой. А когда Иден обвила его шею и встала на цыпочки, чтобы поцеловать, его кровь закипела.

— Мне нужно остаться с тобой наедине, — шепнул Себастьян, хватая ртом воздух. — Куда можно пойти?

— В сад. — Дрожащим пальцем Иден указала в нужную сторону. — Там мы будем одни.

Схватив ее за руку, Себастьян стремительно двинулся мимо клумб и магнолий. Затем остановился у деревянной скамейки и торопливо снял с себя куртку. Это была не слишком мягкая подстилка, но выбирать не приходилось.

— На земле, Себастьян? — Журчащий смех Иден разлился по саду.

Неожиданно ему пришло в голову, что трава — самое идеальное место для любви с Иден. Опустившись на мягкий зеленый ковер, Себастьян потянул Иден к себе.

— Ты должна знать: я уезжаю отсюда не потому, что таково мое желание, а потому, что должен. Если бы не обстоятельства, я…

— Не важно. — Иден приложила указательный палец к его губам. — Ты не должен ничего объяснять. Главное в том… — Жадно вглядываясь в его помрачневшее лицо, Иден вдруг осознала, почему именно этот мужчина вызывает в ней столько разнообразных эмоций, почему в его присутствии она и расцветает, и взрывается. — Главное в том, что я люблю тебя…

Дюжину раз Себастьян слышал эти слова, но никто не говорил их с такой искренностью и убежденностью, как Иден, и никогда еще они не звучали так смиренно и благоговейно. Раскрыв ей свои объятия, он вдохнул ее тонкий аромат, прильнул к ее телу, но когда начал ласкать ее, Иден его остановила:

— Я хочу потрогать тебя, ведь я так этого и не сделала.

Собрав волю в кулак, Себастьян предоставил Иден расстегнуть его сорочку и погладить кончиками пальцев грудь. Его тело застыло, а потом растаяло под ее нежными неумелыми прикосновениями. Когда губы Иден скользнули по его коже и приблизились к соску, Себастьян спросил себя, как долго он еще выдержит эту сладостную пытку, прежде чем варварский инстинкт возьмет верх. Иден еще только начала, а он весь дрожал от желания.

Лаская его, Иден все больше упивалась той властью, которой, как оказалось, она обладала. Она ощущала его участившееся сердцебиение, слышала отрывистые вздохи, и ей было любопытно: что еще ей следует сделать, чтобы он загорелся так, как она сама вспыхивала от его прикосновений. До Иден донеслось прерывистое дыхание Себастьяна, под ее рукой упругие мышцы его живота сжались, и Иден, наклонившись, проложила дорожку из поцелуев.

— Перестань! — простонал он.

— Я что-то делаю неправильно?

— Нет, ты все делаешь великолепно, только… — Он больше не мог произнести ни слова, потому что ее рука нырнула за пояс бриджей.

— Что «только», Себастьян?

— Ты убиваешь меня, — застонал он, и его тело инстинктивно выгнулось навстречу ее рукам.

— Я? — Иден невинно улыбнулась.

— Иди ко мне, я хочу тебя, — сгорая от нетерпения, пробормотал он и, торопливо откинув преграду из юбок, притянул Иден к себе. Только бы поскорее погрузиться в нее и оставаться там, пока весь мир не исчезнет в пламени.

— Разве мы не должны поменяться местами? — задержав дыхание, поинтересовалась Иден, когда рука Себастьяна скользнула вверх, поглаживая и возбуждая ее. — Я… думала, тебе полагается быть сверху.

— Существуют дюжины поз… — Зная склонность Иден ко всякого рода новизне, Себастьян не собирался дважды пользоваться одним и тем же способом. Интересно, а когда они перепробуют все, ей наскучит заниматься с ним любовью?

Нежное тело Иден прикоснулось к его возбужденной плоти, и все мысли Себастьяна унеслись прочь. Он чуть приподнял ее и, попав точно в цель, снова опустил на себя. Тела их мгновенно поймали общий ритм, а окружающее закружилось и рассыпалось на тысячу осколков. Жар страсти разгорался все сильнее и сильнее, пока не достиг высшего накала, и затем пришло оно — ощущение стремительного полета сквозь время и пространство. Волны блаженства одна за другой накатывали на Иден, и она вжалась в Себастьяна — хоть бы никогда не расставаться. Ее сердце наполнилось глубокой благодарностью и нежностью к этому человеку. Он не только привлекал ее физически: в его объятиях все ужасы ее прошлого исчезали, как тени в полдень. Это самая настоящая любовь, поставила диагноз Иден, и именно этого до сей поры ей не хватало в жизни. Но как долго длится любовь? Ведь ничто не остается неизменным вечно.

Иден потерлась носом о широкую грудь и заглянула в глаза Себастьяна. Да, она по-настоящему любила этого человека, но он уезжал. Так зачем создавать лишние сложности? Надо просто наслаждаться моментом, пока есть такая возможность — завтра все станет по-другому.

— О чем ты думаешь? — шепнул Себастьян.

— Да вот, — улыбнулась Иден, — какой неполной была бы моя жизнь, если бы я не встретила тебя.

Впервые за пять лет он проклял дело, которое сам избрал. Если бы можно было забыть обо всем и предложить Иден уехать с ним… Но он не имел права так поступить. Да и Иден никогда не изменит своему долгу.

Проклиная печальную реальность, Себастьян потянулся за своей одеждой. Он не в силах был ее покинуть — и должен был идти, хотел взять с собой Иден — и не мог. Ад и рай слились воедино.

Иден стояла и смотрела, как Себастьян приводит себя в порядок.

— Если тебе когда-нибудь придется снова оказаться здесь… — Она не смогла закончить фразу. Господи, как трудно отпустить его!

— Я вернусь, — пообещал он, глядя на Иден серебристыми, сиявшими, как звезды, глазами.

— Когда, Себастьян?

— Я и сам хотел бы знать это, — пробормотал он и, взяв в ладони лицо Иден, коснулся ее губ нежнейшим поцелуем. — Ты будешь меня ждать?

— Да, ведь я люблю тебя.

— Настолько ли ты меня любишь, чтобы ждать вечно, если потребуется? — Себастьян заглянул в самую глубину ее глаз.

— Я буду любить тебя долго, — промолвила Иден. Зачем он так мучает ее? Ведь она сказала ему то, что не говорила ни одному другому мужчине.

— Помни меня, Иден, — прошептал он. — Помни будущее, которое могло бы у нас быть. Клянусь, — он слабо улыбнулся, — каждый раз, когда я буду смотреть на утреннее небо, я буду вспоминать твои ангельские глазки.

Себастьян повернулся и пошел прочь, вот он уже скрылся за деревьями. Но с ней навсегда останутся чудесные воспоминания, утешила себя Иден. Она изведала то, чего никогда не было у ее родителей, и поняла, что связывало ее сестру и Питера.

И она позаботится о том, чтобы ничто не помешало Бет и ее мужу любить друг друга. Пусть Иден и не дано личное счастье, но она постарается, чтобы это счастье познала ее сестра. Она-то и расскажет Иден, может ли любовь длиться вечно.

Глава 8

Джерард Локвуд и его спутники после неистовой скачки остановились у хижины. Они торопились доставить срочную депешу сторонникам тори, и Тедиес должен был расшифровать ее и передать дальше.

— Входите, господа, — отозвался хозяин на стук в дверь и посторонился, давая дорогу гостям. — Кофе уже на плите.

— Мы сможем встретиться с Себастьяном? — Бросив быстрый взгляд на закрытую дверь спальни, Джерард с шумом плюхнулся на стул.

— Боюсь, нет. — Тедиес, шаркая, подошел к шкафу и достал четыре кружки. — Он сейчас занят какими-то неотложными делами.

— Тогда тебе придется передать Сейберу его новое задание. — На грубом лице Джерарда было написано явное неудовольствие.

— В Виргинии заваривается еще что-то, кроме моего кофе? — Тедиес пристально посмотрел на Джерарда.

— Да, старик, кое-что весьма важное. И руководить этой операцией должен был бы я… — Локвуд угрюмо замолчал.

— Важное уже произошло, — вступил Тедиес. — Тарлтон почти разгромил «Сынов свободы».

— Конечно, — замечание старика немного смягчило раздражение Джерарда, — если бы кто-то из мятежников не подслушал в придорожной гостинице наши разговоры, люди Тарлтона захватили бы в плен Томаса Джефферсона, Патрика Генри и Томаса Нельсона-младшего. Мы могли бы заполучить самых видных граждан Виргинии, если бы не этот проклятый шпион.

— Но Тарлтон взял в плен семерых законодателей, — вступил в разговор Пейтон Хейнс. — Жаль только, что они не столь известны, как Джефферсон, Генри и Нельсон.

— Эх, ну что же, — повел широким плечом Тедиес и отхлебнул кофе, — не все потеряно, еще будет такая возможность.

— Если только удастся сохранить наши планы в секрете от этих подлых мятежников, — проворчал Джерард. — Не могу понять, как «Сыны свободы» пронюхали про нападение Тарлтона на Шарлотсвилл.

— А о чем именно вы упоминали? О том, что Тарлтон собирается нанести визит уважаемым членам собрания? — поинтересовался Тедиес.

— Принеси-ка мне бренди для кофе, и я дам тебе послание для лорда Сейбера. У нас сегодня еще много дел. — Джерард дьявольски ухмыльнулся во весь щербатый рот.

Тсдиес тяжело поднялся со стула и, прихрамывая, поплелся за бренди.

— И какое место Себастьяну отведено в этих планах?

— Лорд Сейбер обеспечит победу Британии. — Джерард остановил алчный взгляд на полной бутылке спиртного в руке старика. — Мы последуем примеру Бенедикта Арнольда. Это моя идея, но командование решило поставить во главе твоего родственника.

— После предательства Арнольда Вашингтону следовало бы осторожнее подбирать людей в свое ближайшее окружение. Вряд ли мятежный генерал снова окажется таким доверчивым.

— Вашингтону никуда от этого не деться, гибель к повстанцам придет от «своих». — Джерард отхлебнул приправленного бренди кофе. — Мой план сломает хребет «Сынам свободы». И не важно, кого мы собираемся внедрить в американские войска, старик. Важно, как мы обезоружим их наивного генерала.

— Рассказывайте, Локвуд. Вы разожгли мое любопытство. — Тедиес озабоченно нахмурился. — А что поручат Себастьяну?

— Наша цель, — Джерард злорадно ухмыльнулся, — знаменитый генерал Лиланд Пембрук. Когда похитят его дочерей, он станет сговорчивым и пойдет на любые уступки.

— Воины нападут на женщин? — тихо переспросил Тедиес, глядя на Локвуда сквозь очки в проволочной оправе.

— Самые подходящие кандидаты для похищения это Ангел повстанцев и ее сестра, — подтвердил Джерард. — Кроме того, у меня старые счеты с Иден Пембрук.

— И что вы потребуете от генерала Пембрука после похищения его дочерей? — Поглаживая седую бороду, Тедиес внимательно смотрел на собеседника.

— Пембрук расскажет о наиболее сильных и самых уязвимых местах «Сынов свободы», посвятит нас в их планы, откроет расположение войск. — Джерард глотнул из чашки и вытер рукавом рот. — Когда наступит время схватки, Пембрук будет сопротивляться только для вида и даст нам возможность разбить врага.

— Удивляюсь, что англичане приняли этот план, — покачал головой Тедиес.

— Это война, старик.

— Вряд ли Себастьяну понравится его новое задание. Он как раз завел знакомство с Пембруками.

— А как ты думаешь, зачем ему было приказано проникнуть на плантацию Пембрук, где лечатся солдаты мятежников? Это была подготовительная работа. Теперь, когда лорд Сейбер ознакомился с местностью, начинается следующий этап, хотя, черт побери, я сам должен был руководить им! — Джерард стукнул кулаком по столу так, что загремели кружки. — Передай лорду Сейберу, чтобы он встретился со мной в обычном месте завтра вечером. Похищение нельзя откладывать — Корнуоллис уже соединился с Бенедиктом Арнольдом в Питсбурге и ожидает начала операции. Как только мы захватим сестричек Пембрук, победа, считай, у нас в кармане. Если лорд Корнуоллис возьмет Виргинию, а сэр Клинтон сохранит за собой Нью-Йорк, мятежники будут вынуждены капитулировать.

— Ситуация меняется каждый день, — напомнил ему Тедиес. — Маркиз де Лафайетт и его французы сражаются, как львы, Виргиния может оказаться не такой легкой добычей, как вы полагаете.

— Все будет отлично, когда мой план приведут в исполнение, — стоял на своем Джерард. — Помни, Тедиес, ты вытянешь свой счастливый билет, если Британия одержит победу. Ты получишь пенсию и благодарность от нового правительства, а я — власть. У колонистов нет такого войска и таких денег, чтобы успешно потягаться с королем. Вся эта их затея — безрассудная авантюра. Только глупцы могут поддерживать мятежников.

Мрачно глядя вслед своим гостям, Тедиес с чувством выругался. Похищение дочери знаменитого генерала возмутит жителей Уильямсберга, они будут оскорблены в своих лучших чувствах: ведь Иден Пембрук — ангел-хранитель повстанцев! Да и Джерард Локвуд уж больно пылал энтузиазмом… Словом, как ни крути, а ничего хорошего из этой затеи выйти не могло, в этом Тедиес был уверен.

— Итак, ваша светлость, как вы собираетесь выпутываться из этого неприятного положения? — поинтересовался Талли Рандолф, наблюдая, как его хозяин мечется по лужайке.

— Тысяча чертей! — Себастьян круто повернулся и зашагал в обратном направлении.

— Проклятиями делу не поможешь, — хмыкнул Талли. — А ситуация весьма щекотливая. Вам приказано похитить женщину, которую вы только что соблазнили. — Талли оперся о дерево и скрестил руки на широкой груди. — Хотелось бы взглянуть на лицо Иден, когда она увидит вас во главе отряда тори.

Себастьян отпустил несколько красочных замечаний, не подходящих для дамских ушей. Никогда, даже в самом страшном ночном кошмаре, он не мог представить себе, что окажемся между двух огней. Представить, как те очаровательные голубые глазки смотрят на него с болью и презрением, было равносильно смерти. То, что возникло у него с Иден в ту грозовую ночь, а потом продолжилось в залитом лунным светом саду, оборвется навсегда — Ангел не простит ему предательства!

— Что будете делать, ваша светлость? — настойчиво повторил Талли, заслышав отдаленный стук копыт. — Локвуд с друзьями вот-вот явится.

— Ты же понимаешь, что у меня нет выбора, я должен повиноваться, — проворчал Себастьян, — и нельзя допустить, чтобы операцию возглавил Локвуд.

— Леди возненавидит вас, — предрек Талли. — Вы сами перерезаете себе горло. На этот раз вам не удастся вернуть себе благосклонность мисс Иден.

— В этом я нисколько не сомневаюсь.

У Себастьяна было такое чувство, словно его привязали к лошадям, мчавшимся в разные стороны. Он погибнет, если не подчинится, и если подчинится, тоже погибнет. Он в бессильной злобе заскрежетал зубами. Если всем будет заправлять Локвуд, он обойдется с Иден и Бет так же жестоко, как всегда обращался с женщинами. Себастьяну хотя бы удастся защитить сестер от издевательств во время этого отвратительного предприятия. Он твердо настоял, чтобы похитители были в плащах и масках, и наказал себе не пользоваться напевным южным произношением, которое выработал, пока находился в Виргинии. Иден достанется его чисто английский акцент и изысканные манеры титулованного придворного английского лорда. Ни за что на свете Себастьян не хотел быть узнанным и увидеть осуждающий взгляд Иден. Предавать ее и без того было для Себастьяна мукой.

Свежий ветер, разметав юбки Иден, кружился вокруг ее лодыжек, когда она, никого не потревожив, спускалась по парадной лестнице.

Что ж, все складывается удачно, поздравила она себя. Она послала Далтонам записку с уведомлением о своем визите, и ей удалось ускользнуть из дома без ведома Бет и Питера, которые хотели сопровождать ее. Но их присутствие только осложнит ее задачу. Она стремительно зашагала к конюшне, где стоял приготовленный Джейкобом экипаж. Бросив напоследок взгляд на освещенное окно молодоженов, Иден перевела взор на бегущие по небу облака, с которыми играла в прятки луна, и подумала, что с удовольствием сидела бы сейчас дома. Средь завываний ветра и шума листвы трудно заметить опасность, пока она не свалится тебе на голову.

Иден вздрогнула, вспомнив ту ночь, когда, отправившись на поиски сестры, наткнулась на отряд тори, а вернее, на банду разбойников, которые, она уверена, были ответственны за участившиеся в округе грабежи.

— Лучше я отвезу вас в город, — настаивал Джейкоб, — сегодня жуткая ночь, и ветер воет как привидение.

— Все будет хорошо, — заверила его Иден, усаживаясь в коляску, но не успела она проехать и тридцати ярдов, как из-за деревьев появились две фигуры в плащах и преградили ей дорогу.

— Идлин Рини Пембрук, ты же святая, как ты можешь так поступать! — пристыдила сестру Бет.

— Ты укоротила мою жизнь на десять лет. — Иден держалась за сердце. — Что вы здесь делаете?

— Почему ты попыталась улизнуть от нас? — возмутился Питер, подсаживая Бет на сиденье. — Спасибо, что ты решила выступить в нашу защиту, но я не стану прятаться за женские юбки.

— Как вы узнали, что я уезжаю? — Иден была раздосадована, что ее «побег» не удался.

— Мэгги видела, как ты тайком выбралась из своего закутка, и спросила, почему мы не едем с тобой, — пояснила Бет.

— Этого следовало ожидать, — проворчала Иден. — У нашей доброй старушки глаза как у орла!

— И больше разума, чем у тебя, — добавила Бет. — Иден, мы с Питером теперь семейные люди, и нечего обращаться с нами как с детьми.

— Просто мне показалось, что лучше сначала самой поговорить с Далтонами.

— Мы с этим не согласны. — Бет вздернула подбородок.

Смирившись с неизбежным, Иден отдала поводья Питеру и принялась в уме повторять речь, с которой собиралась обратиться к Далтонам.

Увидев, что на Королевскую дорогу выехала сразу вся троица, Себастьян помрачнел. Он надеялся, что Иден отправится в путь одна и хотя бы Питер с Бет останутся невредимы. Британское командование наверняка удовлетворилось бы и одной Иден.

— Их нужно брать сейчас, — нетерпеливо проговорил Джерард.

— Или мы дождемся их возвращения, или вы раз и навсегда забудете о своем безумном плане. Выбирайте, Локвуд.

Джерард злобно посмотрел на Сейбера. Его все раздражало в этом красавце лорде: и его аристократические манеры, и безупречное английское произношение, и элегантная одежда. К тому же этот хлыщ, как говорили, происходил из какого-то древнего графского рода. Даже если у Сейбера родословная длиной с хвост аллигатора, он не имеет права обращаться с Джерардом как с лакеем! Джерард рад был бы видеть, как этот чертов проныра уносит свою графскую задницу обратно в Англию. С самой первой встречи Джерард и Себастьян невзлюбили друг друга.

— Если вам есть что сказать, — Локвуд смерил неприязненным взглядом шептавшихся англичан, — говорите вслух.

— Как прикажете, Локвуд, — тут же согласился Талли и, повернувшись, заявил ему прямо в лицо: — По-моему, вы величайший зануда.

Джерард сжал кулаки я приготовился нанести удар, но Себастьян жестом остановил его:

— Полегче, Локвуд. Не стоит затевать драки среди своих. Нравится вам это или нет, но главный здесь я, и придется вам меня слушаться.

— Прекрасно, но я не должен выслушивать оскорбления вашего приятеля. У нас с ним счеты еще с той ночи, когда он увел у меня мисс Пембрук.

— Вы должны благодарить Талли, что он образумил вас, — заметил Себастьян. — Мы не воюем с ни в чем не повинными женщинами. Не забывайте этого и сегодня. Ваше обращение с женским полом оставляет желать лучшего. Вы меня поняли, Локвуд?

— Да, ваша светлость, — выругавшись про себя, ответил тот, бросая на Сейбера еще более злобный взгляд. Конечно, Локвуд родился в колонии и не мог похвастаться голубой кровью, а все эти английские лорды всегда заодно. Ладно, очень скоро он займет высокий пост и получит гораздо больше власти, чем этот британский денди… И как только ему представится случай, он разделается с этим надменным выскочкой.

— Предоставьте мне вести разговор, — потребовала Иден, спрыгивая из экипажа на землю. Налетел ветер, и она придержала юбку, надувшуюся как парус. — Вы мне очень поможете, если будете сидеть молча и нежно глядеть друг на друга.

— Не думаю… — Угрюмого вида дворецкий, открывший дверь на стук Иден, сделал большие глаза при виде Питера.

— Я хотела бы видеть Кэтрин и Ангуса, — решительно заявила Иден и, не дожидаясь ответа дворецкого, быстро прошла в дом, Бет и Питер последовали за ней.

— Что им здесь нужно? — У Кэтрин, отдыхавшей в гостиной, глаза полезли на лоб. — Надеюсь, они пришли объявить, что признали наши доводы разумными?

— Ваш муж дома? Я хочу поговорить с вами обоими обратилась к ней Иден.

— Мужа задержали дела. — Кэтрин бросила на сына воинственный взгляд.

— По-моему, нам стоит спокойно обсудить возникшую ситуацию. — Иден подозревала, что Ангуса задержали совсем не дела, а любовница. — Я понимаю, что вы и ваш муж расстроены, так как у вас были другие планы в отношении Питера. — Иден опустилась на диван рядом с Кэтрин. — Я тоже была удивлена, но в жизни столько сюрпризов, не правда ли?

—Я…

— Я не сомневаюсь, что, когда прошел первый шок, сердца ваши начали смягчаться. Любовь непредсказуема, как стихия. Питер и Бет неожиданно обрели друг друга. — Сделав паузу, Иден взглянула на голубков, словно в подтверждение ее слов не сводивших друг с друга сияющих глаз. — Им сейчас можно только позавидовать. Любить и быть любимым — это неоценимый дар судьбы. Не каждому из нас удается найти свою вторую половину, как Бет и Питеру. Вы согласны со мной, Кэтрин?

— Да, но…

— Я очень рада, что молодые поселились у меня. Питер помог мне разобраться со счетами, и я ему очень признательна — теперь мне не приходится отрывать на это время от других обязанностей. Ваш сын очень способный юноша, и, думаю, за неделю он наведет порядок в моей бухгалтерии. У него просто талант в этом деле, правда?

— Да, но…

— Ангусу наверняка сейчас тяжело торговать одному, думаю, он будет рад, когда Питер снова примется за работу. — Иден тепло улыбнулась. — Если ваш муж захочет…

По холлу прогремели тяжелые шаги, и на пороге появился несколько помятый Ангус Далтон. Судя по его криво напяленному парику, красным пятнам на щеках и осоловевшему взгляду, трудно было представить, что его задержали дела.

— Добрый вечер, Ангус, — приветствовала его Иден со своей обычной доброжелательностью.

— Что им здесь нужно? — не ответив, набросился на жену Далтон.

— Я только что говорила вашей жене, как я рада, что Питер и Бет живут у меня. — Иден не собиралась отдавать инициативу. — Уверена, Питер огорчен, что в эти дни не помогал вам в магазине. Вам не пришлось бы допоздна задерживаться на работе, если бы он был с вами. — Под ее проницательным взглядом Ангус беспокойно поежился. Она явно знала, какие дела задержали его в столь поздний час. — Эта семейная размолвка никому не идет на пользу, — продолжала Иден. — Вы ведь без Питера как без рук, верно?

— Да, но…

— Уверена, сын с удовольствием снова станет помогать вам.

— У меня нет… — взорвался Ангус.

—…к нему враждебных чувств, — поспешно закончила за него Иден.

— А теперь, черт бы вас побрал, помолчите минуту! — рявкнул Далтон. — Вам не удастся заставить меня согласиться со всей той чушью, что вы тут наговорили. Этот брак должен быть немедленно расторгнут, и в дальнейшем Питер станет слушаться только моих советов!

При этом заявлении Питер вскочил, чтобы возразить разъярившемуся отцу, а Иден поморщилась. Она намеревалась отвести гнев от молодых и принять на себя главный удар, а если Питер сейчас вступит в беседу, это может весьма осложнить ее задачу.

— И действовать по вашему образу и подобию? Так же, как и вы, чтить ваши брачные обеты, да? — выпалила Иден, жестом остановив Питера. — Я горжусь, что Питер последовал зову сердца, а не всемогущих денежных интересов.

Благородство и искренность — именно эти качества делают человека джентльменом, Питер ими обладает в полной мере. Вам не помешало бы брать пример со своего сына.

— Как вы смеете оскорблять меня в моем собственном доме?! — завопил Ангус.

— Вы предпочли бы услышать эти слове вне домашних стен?

Далтон задохнулся и, пошатываясь, шагнул назад. Иден подозревала, что данная речь — результат влияния Себастьяна, который научил ее давать волю своим эмоциям. Но пусть лучше Ангус злится на нее, чем на Бет и Питера. Элизабет, сраженная странным поведением сестры, пошатнулась, и Питер поспешил подхватить ее.

— Послушайте, Иден, — усмехнулся Ангус, — пусть вас и называют святой, но у вас нет права судить людей.

— И у вас тоже, — быстро парировала Иден. — А в отношении Бет и Питера вы именно это и делаете. Как вы смеете покушаться на их любовь и счастье?

— Сейчас я вам объясню, — прорычал Ангус. — Связь ^Питера с вашим семейством угрожает моим делам. Я стараюсь оставаться нейтральным и не хочу потерять покупателей-тори из-за того, что мой сын нашел себе жену в логове повстанцев. В отличие от вас и вашего отца, уверенных, что колонии могут выстоять против лорда Корнуоллиса, чье войско одерживало победы во многих европейских войнах, я в этом совсем не убежден. Еще до конца года Корнуоллис, Тарлтон и Арнольд могут взять Виргинию. Война окончится, и мой бизнес будет по-прежнему процветать, а ваш дом превратится в руины.

— Я верю в борьбу за свободу и независимость колоний, — возразила Иден. — А вы просто защищаете свою личную выгоду. Ваш кошелек значит для вас больше, чем ваши родные и друзья. Из-за своего эгоизма вы уже отступились от жены и сына, а теперь собираетесь так же отступиться от всех колонистов, благодаря которым вы стали преуспевать. И вы, сэр, говорите о чести? — Иден с презрением посмотрела на Ангуса. — Вы не понимаете значения этого слова. Если бы вы хоть наполовину были таким человеком, как ваш сын, вы бы знали, что такое патриотизм, верность и честь! Стыдитесь, Ангус!

Элизабет стало совсем плохо, а Кэтрин, молчаливо наблюдавшая за происходящим, вжалась в угол дивана.

— А я официально заявляю о своей верности молодой жене и делу патриотов! — твердо заявил Питер, и Ангус попятился, словно от удара. — Я лучше буду голодать, чем жить в этом доме, где не знают, что такое любовь. У меня вес будет иначе. — Он взглянул на жену, безжизненно прислонившуюся к его плечу. — Можешь лишить меня наследства, но поверь, отец, я считаю, что совершил очень выгодную сделку.

— Ты готов пожертвовать богатством ради этой маленькой мятежницы? — Ангус недоумевающе смотрел на сына.

— Я люблю ее. — Подхватив Элизабет на руки, Питер направился к двери. — Если вы не понимаете этого, то нам больше нечего сказать друг другу. ~ Он оглянулся на ошеломленных родителей. — Иден приняла меня таким, каков я есть. Она относится ко мне так, словно я ей родной. Она радушная и щедрая, добрая и понимающая, и теперь мой дом — на плантации Пембрук.

Питер закончил свою речь, и Иден двинулась вслед за ним, на каждом шагу ругая себя за несдержанность.

— Сожалею, Ангус, — тихо проговорила она, задержавшись у двери, — я надеялась, что все кончится по-другому. Моя сестра очень любит Питера. Наша мать прожила несчастливую жизнь, потому что вышла замуж по воле родных. Бет и я насмотрелись на то, к чему это приводит. Если бы мой отец решил снова жениться, думаю, он выбрал бы женщину, которая по-настоящему любила бы его. — Иден подняла полный печали взгляд. — Не отнимайте счастья у своего сына. Вы не представляете, на что обречете его, поступив так.

Она вышла из дома и тут же ощутила ярость ветра. Вздохнув, она села в экипаж. Разговор о родителях вызвал непрошеные воспоминания, и призраки толпой окружили ее. Нет, Бет не должна страдать и отчаиваться. Пусть хоть один из Пембруков познает настоящее счастье и истинную любовь.

Питер и Элизабет получат такую возможность, поклялась себе Иден, уж она об этом позаботится!

— Извини, я все испортила, — сказала она Питеру, — не понимаю, что на меня нашло.

— Думаю, твоя горячность принесла пользу, — отозвался Питер. Элизабет невнятно застонала и прижалась к его груди. — Ты вдохновила меня занять определенную позицию и заявить о своих мыслях вслух. Если Виргиния станет полем военных действий, я возьму в руки оружие, даже если отец оплатит вместо меня сразу двух наемников: одного на стороне повстанцев, другого — на стороне тори.

Это не удивило Иден, и так ясно, что Далтон намерен продолжать торговлю и не желает терять покупателей — ни повстанцев, ни тори.

— Питер? — Элизабет очнулась и обняла мужа. — Я видела страшный сон. Мне приснилось, что моя святая сестра, как огнедышащий дракон, набросилась на твоих родителей.

— Это был не сон, Бет, — усмехнулся Питер.

— О мой Бог! — Элизабет выпрямилась и недоуменно моргнула.

— К. сожалению, ты упала в обморок и пропустила грандиозный финал. — Питер нежно погладил жену. — Иден так же великолепна в жаркой стычке, как и в дипломатии.

—Я?

— Несомненно. Патрик Генри ничто в сравнении с тобой…

Хруст ломающегося кустарника и конский топот прериали его на полуслове. Пять всадников в темных плащах налетели на их экипаж, как злобные осы. Напуганная лошадь встала на дыбы, коляска наклонилась, и Питер потерял равновесие. Мускулистая рука, обвившись вокруг талии Иден, стащила ее с высокого сиденья. Она с силой ударила по этой руке, но это не помогло, и в следующее мгновение она уже сидела на коленях одного из разбойников. Элизабет пронзительно завизжала, когда ее схватили и усадили на другую лошадь. Питер же тем временем с трудом пытался подняться на ноги.

— Элизабет! — закричал он, наконец вскочив, и Иден с ужасом увидела, как в лунном свете блеснул пистолет, который он выхватил из-под куртки.

— Нет, Питер! — крикнула она — выступать против пятерых бандитов было самоубийством. В тот же миг из-под развевающихся плащей появилось пять пистолетов, и Иден чуть не задохнулась.

— Уберите его, ваша светлость. Вы же самый меткий стрелок. — Этот совет исходил от верзилы, так крепко прижимавшего к себе Элизабет, что она второй раз за этот вечер лишилась сознания.

Иден потянулась к пистолету, который держал в руке ее похититель, но «его светлость» выстрелил прежде, чем она успела что-либо предпринять. Питер взвыл и рухнул как подкошенный, напуганная выстрелом лошадь дернулась и потащила за собой коляску. Элизабет, открыв глаза, увидела, как Питер упал на сиденье, испустила душераздирающий крик и снова потеряла сознание.

В немом отчаянии Иден взглянула на увозивший бездыханное тело экипаж, и внутри у нее что-то оборвалось. Она еще не пришла в себя после стычки с Далтонами, и то, что произошло сейчас, переполнило чашу ее терпения. Этот бандит застрелил Питера, подлый убийца! И Иден впилась ногтями в маску, скрывавшую лицо разбойника.

— Чертово отродье! — В прогремевшем проклятии явно слышался британский акцент. — Сидите смирно, мадам, или последуете за вашим приятелем.

Но Иден не пугали угрозы, она заставит мерзавца заплатить за убийство бедного Питера, попытавшегося спасти свою несчастную жену. Она ударила англичанина локтем в живот, и он, согнувшись пополам, придавил ее своим телом.

— Я же говорил вам, что от нее одни неприятности, — хмыкнул другой. — Давайте ее мне, я ее научу хорошим манерам.

— Я и сам справлюсь с крошкой. — К ужасу Иден, «его светлость» заломил ей руки за спину, едва не выдернув их из суставов.

— Чтоб твоя черная душа горела в аду! — прошипела она, — Пусть это будет последнее, что я сделаю, но… — Она не успела закончить, поперхнувшись кляпом.

Потом се швырнули поперек лошади как чересседельную суму, а она в ярости пнула ногой в бок лошади. Пока се похититель успокаивал коня, Иден снова попыталась освободиться, но «его светлость» вовремя отреагировал, и ей осталось только пробормотать сквозь кляп недостойное леди ругательство. Лошадь скакала по подлеску, подбородок Иден Черен о кожу седла, кровь приливала к свешивавшейся вниз голове, и она отчаянно боролась с подступавшим обмороком, но водоворотом закружившаяся темнота увлекла ее в свои мрачные глубины.

Себастьян возблагодарил Бога, когда Иден наконец-то потеряла сознание. Кто бы мог подумать, что эта изящная женщина может сражаться как тигрица? Ангел превратился в сгусток лютой ненависти и кипящей ярости. Себастьян получил несколько болезненных ударов в живот и пах, не говоря уж об укусах и царапинах. К сожалению, она не так легко падала в обморок, как ее сестра, которая мгновенно отключилась на руках у Талли.

Он снова и снова проклинал это мерзкое поручение, но уж лучше это будет он, чем безжалостный Локвуд, любивший избивать сопротивляющихся женщин. Этого не докажешь, но в данном случае Себастьян и Талли являлись се защитниками. Оставалось только уповать на Господа Бога, чтобы Иден не узнала о его участии…

Совсем недавно Иден доверяла ему, полагалась на него, признавалась а любви. Святая Иден никогда не простит ему предательства, если ей откроется правда, се благородство не может простираться так далеко. Поэтому он не посмеет появиться перед ней без скрывающего фигуру плаща, без маски и изысканного британского акцента.

Направляясь к прятавшемуся в зарослях домику, кавалькада растянулась по узкой дорожке, идущей вдоль болота. Что-то шуршало в траве, какие-то тени скользили во мраке, и тишина наполнялась серебряными всплесками. Пустив лошадь шагом, Себастьян погрузился в размышления. Питеру Далтону повезло: вместо того чтобы пасть от руки Локвуда, он был всего лишь легко ранен. Если бы не замечание Талли, Локвуд успел бы выстрелить. Раненая левая рука гораздо лучше, чем простреленное сердце. Однако Себастьян очень сомневался, что Иден расценит это как акт милосердия. Зажмурившись, он в который уже раз выругался. Какой же еще ад уготован ему до того, как все это кончится?

Вскарабкавшись на сиденье коляски, Питер взялся за поводья, и боль пронзила его левую руку. Он был уверен, что потерял несколько пинт крови ~ рукав его куртки промок насквозь. Медный запах свежей крови наполнял его ноздри, Питера тошнило, но он держался из последних сил. Сделав глубокий вдох, он прижал к ребрам раненую руку, направил экипаж к родительскому дому и увидел в падающем из окна свете, что весь левый бок в крови. Он умирает! Кто же тогда спасет его жену? И Питер неистово заколотил в дверь, зовя отца.

Ангус Далтон в ночном белье сбежал вниз. А следовавшая за ним Кэтрин при виде окровавленного сына испустила дикий вопль, эхом разнесшийся по дому.

— Отец, вызови доктора Кертиса, — прислонившись к стене, попросил Питер.

— Что случилось? — Протянув дрожащую руку, Далтон робко коснулся края порванного рукава.

— Предатели тори ранили меня и увезли Бет и Иден. Тори, — подчеркнул Питер, скривив в презрительной усмешке посиневшие губы. — Возможно, эта пятеро бандитов твои постоянные покупатели. Ирония судьбы, не так ли? Те, кого мы всеми силами стараемся не обидеть, набрасываются на нас как бешеные волки, — с пафосом произнес Питер. — Полагаю, ты считаешь, что я получил по заслугам за женитьбу на женщине, с именем которой я умру…

Питер в изнеможении опустился на пол, Кэтрин, бросившись к сыну, истерически завыла, а Ангус как был, в ночном белье, выскочил из дома и помчался звать доктора.

Далтон не сомневался, что это наказание послано ему за то, что он выгнал единственного сына и невестку. Питер умрет у него на пороге, а над его молодой женой будут издеваться, ее будут бить и насиловать. Боже всемогущий! Мир, окружавший его, рассыпался. Из-за его любвеобильности жена пошла по рукам других мужчин, а его попытка женить сына ради собственной выгоды окончательно разрушила семью.

Он, несомненно, проклят, решил Далтон, и следовало понять это в тот момент, когда он в ярости набросился на святую Иден, пришедшую наставить его на путь истинный. Он не послушался, а теперь уже слишком поздно!

Глава 9

Вот уже почти час тревога не покидала Джейкоба. Ожидая возвращения Иден, он с беспокойством всматривался в темную дорогу. Хозяйка не просила дожидаться се возвращения, но Кортни не смог бы уснуть, не увидев ее предварительно здоровой и невредимой в родных стенах. Несколько раз он смотрел на часы, не понимая, что могло ее задержать. Приближалась полночь, а Иден все не было — значит, что-то случилось, и Джейкоб торопливыми шагами направился к дому, чтобы разбудить Мэгги.

— Подожди минуту, я оденусь, и мы вместе отправимся на поиски, — сказала экономка.

Спустившись в холл, Мэгги увидела, что там собрались раненые. Она объяснила им, что произошло. Темный дом наполнился звуком шагов, это все, кто мог передвигаться, спускались вниз.

— Мы организовали поисковую группу, — объявил Генри Мейнард. — Если Иден попала в беду, мы ее спасем. Мне приходилось выполнять подобные задания, другим тоже.

— Не думаю, что мисс Иден понравится, если с кем-то из вас что-нибудь случится, — возразила экономка. — Вы же знаете, как она о вас беспокоится.

— В этом все и дело, мисс Мэгги, — присоединился к разговору Артемус Райли. — Иден позволила нам жить в своем доме, она ухаживала за нами — мы просто обязаны прийти ей на помощь, — решительно заявил он, и спасатели отправились на поиски.

В голове у Мэгги не к месту возник вопрос, как она будет справляться с делами, если останется главной на плантации Пембрук. Иден умудрялась замечать все мелочи и никого не обделять вниманием. Сможет ли Мэгги ее заменить, если… Постаравшись отогнать страшные мысли, Мэгги стала убеждать себя, что с Иден, Бет и Питером вес в порядке и они просто задержались… Но когда Генри Мейнард, подняв вверх забинтованную руку, остановил свой отряд, у нее перехватило дыхание. Спешившись, он подобрал лежавшие посреди дороги плащ Питера и расшитую бисером сумочку Иден.

— Зажги еще фонари, Артемус, — распорядился Генри. При свете разгоревшихся фонарей солдаты обследовали окрестности и нашли отпечатки копыт пяти лошадей, но следы терялись в зарослях кипарисов.

— Бесполезно, мы не сможем разглядеть следы в темноте, — мрачно сказал Артемус, — нужно дождаться рассвета.

Мэгги отерла слезы. С детства Иден преследовали ночные кошмары, и экономка то и дело приходила к ней в спальню и успокаивала се, но так и не узнала, что мучило Иден. А теперь какие еще страдания выпали на ее долю? Она этого не заслужила! Говорили, что разбойники, рыскавшие по лесам и болотам, грабят без разбору и повстанцев, и тори, повсюду снуют шпионы, выслеживая друг друга, Виргиния на грани войны, а Иден, Бет и Питер исчезли среди ночи! Она больше не могла сдерживать слезы.

— О, не переживайте так, мисс Мэгги. — Генри ободряюще похлопал по плечу всхлипывающую экономку. — Мы разыщем нашего ангела-хранителя. Каждый, кто может ходить, поможет в поисках. Вот увидите, мы вернем домой всех троих живыми и невредимыми.

Мэгги всей душой надеялась на это. Господь не допустит, чтобы ей пришлось посылать генералу Пембруку печальное известие о том, что все его родные пропали. У бедного Лиланда и так достаточно проблем!

Очнулась Иден, когда сильные руки сняли ее с седла и перекинули через крепкое мужское плечо. Пару раз она попыталась лягаться, но ее быстро утихомирили. Обозревая окрестности из своего странного положения, Иден поняла, что они направляются в убогую хижину на краю болота. Элизабет не было видно, но невдалеке слышались приглушенные женские рыдания. Внутри домика «его светлость» усадил Иден и быстро привязал ее к стулу.

— Элизабет привяжите к кровати, — приказал Локвуд, когда Талли с шумом ввалился в дом с пленницей на могучем плече, — я сначала допрошу старшую.

Иден взглянула вверх на смутно вырисовывавшуюся фигуру, чей голос показался ей знакомым. Но где она могла его слышать? Нет, она не выдаст своего страха этим людям. Она терла щеку плечом, пока кляп не выпал изо рта, а затем вызывающе взглянула на стоявшего перед ней человека в маске.

— Что вам от нас нужно?

— То, что лично мне от вас нужно, я получу позже, — хмыкнул Локвуд, — а сейчас меня больше интересует то, чем вы можете нам помочь.

— Это глупость, хотя от орущих ослов не следует ждать иного.

Локвуд вскинул руку, но «его светлость» перехватил предназначавшийся Иден удар.

— Я предупреждал, чтобы вы не распускали руки. — Голос с сильным британским акцентом был нежным, как бархат, но резал, как сталь. — Если женщина так легко выводит вас из себя, значит, она сильнее.

— Раз вы такой умный, разбирайтесь сами с этой маленькой грубиянкой. — Локвуд отвернулся и хлопнул кулаком по столу, давая выход гневу.

— Я так и сделаю. — Под маской никто не заметил кривой улыбки, тронувшей губы Себастьяна. Он встал позади стула с высокой спинкой, отделившего его от взбесившегося ангела. Себастьян решил испытать на Иден ее же коварную тактику. — Разумеется, вы расстроены, мисс Пембрук, — начал он, — и, поверьте мне, я сочувствую вашим страданиям.

— Правда? — Окаменев, Иден смотрела прямо перед собой, в стену, все равно ее собеседник стоял у нее за спиной.

— Безусловно, Вы переживаете, но дело в том, что ваша враждебность только обостряет ситуацию.

— Какая невероятная проницательность!

— Вы считаете себя умной, образованной женщиной, так ведь?

— Нет, — Иден заскрежетала зубами, — я считаю себя кретинкой, потому что допустила, чтобы меня похитила шайка шутов. И да будет вам известно, что никакие внушения на меня не действуют. Я, «ваша светлость», гораздо искуснее владею этой тактикой и гораздо больше преуспела в ней, чем вы.

— Похоже, и вы не умнее этой крошки, — ядовито ухмыльнулся Локвуд, когда лорд Сейбер получил отпор. — Силу — вот что она поймет. Она скажет нам все, что потребуется, когда я применю свой способ убеждения.

— Вы можете оторвать мне руку, но не услышите ничего, кроме того, куда вам следует пойти и что делать, когда окажетесь там. — Возмущенно вздернув подбородок, Иден уставилась в маску, скрывавшую лицо Локвуда.

Себастьян поразился той сверхъестественной легкости, с которой она приспосабливалась к обстановке, бабочка вылетела из своего кокона и коршуном ринулась в атаку. Его восхищало мужество Иден, но он предпочел, чтобы она не восстанавливала против себя Локвуда, который был слишком жесток и не выносил насмешек.

— Мисс Пембрук, с вами и с вашей сестрой будут обращаться почтительно и вежливо, а в обмен вы сообщите некоторые интересующие нас сведения, — предложил сделку Себастьян. — Ваш отец командует территориальной армией Виргинии…

— Любой идиот мог прочитать это в местной газете. Интересно, кто сообщил эту информацию вам и вашим замаскировавшимся недоумкам?

Талли громко расхохотался, но Себастьян кивком признал его к тишине.

— Где ваш отец, мисс Пембрук? — намеренно безразлично спросил он.

— Надеюсь, в такой поздний час уже в постели. — Иден посмотрела на закрытую дверь, за которой спрятали Элизабет. — Я хотела бы пойти спать, ваша светлость. Когда меня лишают сна, я становлюсь раздражительной и капризной. — Иден качнулась вперед и встала с привязанным к спине стулом, и Талли издал еще один приглушенный смешок. — Надеюсь, нам обеспечат сносные условия. Меня устроят чистый перьевой матрац и свежевыстиранное одеяло. Завтракаю я обычно с восходом солнца и буду это делать в постели. И проследите, чтобы ваши лакеи сразу после этого приготовили мне ванну. — Иден искоса взглянула на «его светлость». — Если вы не удосужились припасти приличную одежду для меня и моей сестры, поторопитесь позаботиться об этом. Мы не станем два дня подряд ходить в одном и том же. Отвяжите меня! — приказала она, повернувшись к до сих пор молчавшим мужчинам, и Джонатан Бакстер невольно подчинился.

— Чертов дурак! Не смей выполнять ее приказы! — гаркнул Локвуд.

— Ничего страшного, — успокоил Себастьян Джонатана, отдернувшего руки от веревки, словно это была ядовитая змея. — Не может же она спать с привязанным к спине стулом. Думаю, у мисс Пембрук хватит разума понять, что ей не удастся убежать. Ведь вы это понимаете, правда, миледи?

— Я? — Иден бросила на него злобный взгляд.

— Я уверен в этом, — с расстановкой произнес он. — Но если я ошибаюсь, то хочу предупредить: неповиновение может вызвать неприятные последствия. Не станете же вы заставлять моих подчиненных выбрать более простой путь? — Себастьян приблизился к Иден, и она взглянула прямо на него. — Не сомневаюсь, такая сообразительная женщина, как вы, понимает: отказавшись содействовать нам, вы вынудите нас оказать давление на вашу сестру.

— Я, пожалуй, могла бы предложить сделку. — По спине Иден пробежал озноб. Она не могла допустить, чтобы эти негодяи принялись за Элизабет.

— Что за сделка, миледи? — поинтересовался Талли, с наслаждением слушавший пикировку лорда Сейбера с достойным противником.

— Об условиях мы поговорим утром, после того как я позавтракаю и приму ванну. — Иден взглянула на верзилу, который однажды спас ее от бандитов, а теперь предал, и с королевской надменностью прошествовала к спальне. К ее удивлению, «его светлость» неотступно следовал за ней.

Когда Иден исчезла за дверью, Талли, сбросив маску, быстрыми шагами направился к выходу.

— Куда вы, черт побери, собрались? — поинтересовался Локвуд.

— Как куда? — изумился Талли. — Естественно, раздобывать для леди ванну и смену одежды.

— Вы, должно быть, теперь у нее в служанках, — съязвил Джерард.

— Лучше быть служанкой, чем орущим ослом, — не остался в долгу Рандолф, а когда Локвуд угрожающе шагнул вперед, посоветовал:

— Лучше сварите себе кофе, а для его светлости приготовьте его любимый чай.

— Пусть его чертова светлость сам готовит себе спою дьявольскую смесь! — Локвуд сорвал маску и швырнул ее на стол. Он уже по горло сыт этим высокомерным типом и «его наглой светлостью»! А что касается Иден Пембрук, то она ему еще заплатит за оскорбления! Как только лорд Сейбер отвернется, он позаботится, чтобы эта женщина научилась вежливости.

Окинув взглядом убого обставленную комнату, Идея увидела Бет, которая, наплакавшись, уснула, привязанная к ножкам кровати, тут она вспомнила о безвинно погибшем Питере… Возмущение, гнев, ярость, боль переполнили ее сердце. Теперь она знала, что чувствуют захваченные врагом патриоты!

— Что вам нужно от нас? — Резко обернувшись, Иден в упор посмотрела на «его светлость», который разглядывал ее сквозь узкие прорези. — Понятно, что это никакие не сведения, так что не оскорбляйте меня примитивными отговорками.

— Как я успел заметить, миледи, — усмехнулся Себастьян, — вы здесь единственный человек, который набрасывается на всех с оскорблениями.

— Вы же не столь наивны, чтобы полагать, будто мне известны какие-то военные тайны. К тому же вряд ли вы, британцы, даже находясь в отчаянном положении, унизитесь до того, чтобы выведывать у женщин, к примеру, расположение войск.

— Местонахождение вашего отца, количество людей под его командованием и планы атак нетрудно узнать, это верно, — согласился Себастьян, приблизившись к Иден.

— Тогда зачем мы с сестрой здесь?

— Полагаю, миледи, вы очень скоро поймете это сами. Не стану оскорблять вас, объясняя очевидное.

— Не думайте, что я растаю от вашей любезности, ваша светлость. — Иден вздернула подбородок. — После того как вы застрелили Питера и взяли нас с Бет в заложницы, вы мой смертельный враг, и ничто не сможет этого изменить.

Наблюдать, как Иден менялась в соответствии с новой обстановкой, было так же занимательно для Себастьяна, как смотреть в калейдоскоп. Эта непокорная красавица могла быть нежной и кроткой, упрямой и язвительной. Рассудительной и хитрой. Сейчас она была решительно настроена не сдаваться. Взглянув в горящие голубые глаза, Себастьян не смог устоять и не дотронуться до гордой бунтарки.

— И не думайте, что так вам удастся из меня что-нибудь выудить! — Иден с силой оттолкнула руку в перчатке, коснувшуюся ее подбородка. — Я недавно узнала, что такое любовь, и ни за что не поддамся на ваши фальшивые ухаживания!

— Что же такого делает тот мужчина, которого вы любите? Ползает перед вами на коленях? Как лакей, исполняет малейшую вашу прихоть?

— Если вы задаете такие вопросы, то ничего не знаете о любви.

— Правда? — Себастьян был рад, что маска скрыла его довольную улыбку.

— Будьте добры развязать мне руки, чтобы я могла приготовиться ко сну, — потребовала Иден.

— Должен ли я из ваших слов сделать вывод, что вы не попытаетесь убежать?

— А вы, окажись на моем месте, дали бы такое слово? — огрызнулась она.

— Гм, пожалуй, я подумал бы над планом побега.

— Так зачем же я буду лгать, если мы оба понимаем, что я убегу при первой же возможности?

— Так зачем же просить, чтобы я развязал вас?

— Затем, — Иден лукаво улыбнулась, — что я хотела проверить ваш характер — или отсутствие такового.

— Я выдержал проверку, миледи?

— Какая вам разница, выдержали или нет? — бросила Иден.

Что-то в этом холодном самоуверенном аристократе ее смущало. Ее похититель, казалось, обладал той же способностью внушения и пользовался теми же уловками, что и она. Он бросил ей вызов, околдовал ее своими блестящими манерами и хрипловатым голосом с ярко выраженным акцентом, и ей нужно защищаться. Иден позволила пальцу в перчатке погладить ее по щеке и обвести Контур губ, а затем с нескрываемым презрением взглянула на своего тюремщика.

— Вот в этом-то и разница между вами и человеком, которого я люблю.

— Вы просто уничтожили меня, миледи. — Замечание Иден, казалось, озадачило его.

— Ваше прикосновение в любой ситуации оставило бы меня холодной и безразличной. Мужчина без характера — это то же, что любовник в перчатках. Вы не можете понять, что чувствую я, а мне не дано уловить ваших ощущений. Снимите маску и перчатки, ваша светлость, и посмотрим, действительно ли за этой мишурой скрывается мужчина.

— Зачем мне это? — спокойно возразил Себастьян. — Вы видите только то, что хотите увидеть. Вы верите, что ваше дело неизмеримо благороднее моего, а я так же непоколебимо убежден в обратном, так что здесь, миледи, мы расходимся во мнениях.

Поразмыслив над его слонами, Иден все же решила не смягчаться: он был ее заклятым врагом — и точка.

— Я хочу спать, развяжите меня, ваша светлость. — Она вытянула связанные за спиной руки, но Себастьян повернулся к ней спиной и пошел к двери. — Спокойной ночи, граф, — бросила ему вдогонку Иден, и Себастьян замер, но не обернулся. — Мой завтрак должен быть готов к шести. Бет предпочитает есть в восемь, хотя сомневаюсь, что у нее будет аппетит после смерти мужа.

— Ваш зять жив, — заверил ее Себастьян. — Я только ранил его, чтобы его не убили другие. Будьте благодарны за эту маленькую любезность, миледи. — И прежде чем открыть дверь, тихо добавил: — Мой преданный слуга и я сейчас самые верные ваши друзья.

— Тогда у меня рискованное положение, — огрызнулась Иден.

— Что есть, то есть. Подумайте обо всем этом перед сном.

— Как бы вы ни старались быть остроумным и обаятельным, я не стану с вами сотрудничать. Подумайте об этом перед сном.

После того как за ее похитителем закрылась дверь, Иден, нахмурившись, села на кровать и под мерное дыхание Бет погрузилась в размышления. Какого черта их все-таки похитили? Она доберется до ответа на вопрос, даже если на это уйдет вся ночь!

Внезапно острая боль обожгла руку Питера Далтона, он снова пережил нападение и похищение.

— Бет! — воскликнул он охрипшим голосом, нарушив тишину ночного дома, и родители вскочили со своих мест у его кровати.

— Вес будет хорошо, — успокоил его Ангус.

— Что со мной? — Подняв тяжелые веки, Питер увидел склонившихся над ним мать и отца, а затем появился еще кто-то.

— Перед тем как извлечь пулю, я дал вам настойку опия, — объяснил доктор Кертис. — Ваша рана выглядела гораздо хуже, чем оказалось на деле.

Именно это и хотел узнать Питер. Он будет жить и найдет украденную жену — он немедленно отправится на поиски! Питер попытался встать, но доктор Кертис удержал его.

— О, молодой человек, я сказал, что вы поправитесь, но я не говорил, что это произойдет сию минуту.

— Я должен разыскать жену, — не сдавался он.

— Ложись, мальчик. — Ангус взял его за плечо. — Я разговаривал с констеблем, он со своими людьми прочесывает окрестности.

— Я нужен Бет. — Питер попытался стряхнуть руку отца.

— Если вам так необходимо идти, выпейте это. — Доктор Кертис сунул под нос Питеру стакан. — Оно поможет вам попасть куда нужно.

Тот, не задумываясь, проглотил снотворное и через несколько секунд повалился на постель, забыв обо всем на свете.

— Я же сказал, настойка приведет его куда нужно — ко сну, — усмехнулся доктор Кертис и, сложив инструменты, собрался уходить. — К тому времени, когда он проснется, от него будет больший толк, хотя надеюсь, его молодая жена вернется раньше, чем он придет в себя. — Полуобернувшись, доктор с порога улыбнулся Ангусу и Кэтрин. — Забыл поздравить вас. Питер очень удачно женился. И совсем не плохо иметь в родственниках такого ангела, как Иден, Мне жаль негодяев, похитивших сестер Пембрук, весь город возьмется за оружие, когда узнает об этом.

Ангус ничего не ответил — он не мог произнести ни звука. От стыда у него комок застрял в горле.

— О Боже! — Иден резко села в кровати.

Она долго лежала, стараясь догадаться, зачем похитили ее и Бет, и ответ свалился на нее как гигантская глыба. Тори вовсе не нужны были сведения о генерале Пембруке, они взяли в заложники его семью, чтобы использовать ее как средство давления на генерала! Придя к этому печальному выводу, Иден рассмотрела полдюжины способов, которыми тори могли заставить Лиланда стать предателем. Например, вынудить его слать войска и артиллерию в обмен на жизнь дочерей. Бенедикт Арнольд сделал это добровольно, но Лиланд Пембрук не предаст свою страну, клятвенно пообещала себе Иден, она этого не допустит!

— Бет, проснись. Мы должны выбраться отсюда, — прошептала она.

— Зачем? Питер мертв. Какой мне смысл жить? — Бет хотела отвернуться, но привязанные к ножкам кровати руки не дали ей такой возможности.

— Питер жив, он только ранен в руку, — ободрила ее Иден.

— Откуда ты знаешь? — Повернув голову. Бет взглянула на сестру. — Или ты просто стараешься успокоить меня?

— Предводитель этой банды заверил меня, что он выстрелил в Питера, чтобы от него отделаться. — Став на колени. Иден склонилась над Бет. — Я постараюсь развязать тебя, и мы попробуем убежать.

— Как ты собираешься развязывать меня, если у тебя самой руки связаны? ~ Бет скептически посмотрела на сестру.

— Что-нибудь придумаю.

Было бы гораздо проще отвязать Бет, если бы у самой Иден руки были завязаны спереди. Она села боком на кровать и принялась за работу, но спустя несколько минут сведенные пальцы потребовали передышки. Через некоторое время снизу донеслись шаги и скрип дверных петель. Иден не могла понять, входят или выходят похитители, но очень надеялась, что они вошли; меньше всего ей хотелось наткнуться на расположившуюся под окном охрану. Не обращая внимания на боль, Иден упорно распутывала привязывавшие Бет к кровати, и наконец почувствовала, что веревка поддалась. Когда Бет оказалась на свободе, Иден устало повалилась на кровать, и Бет развязала сестру.

— И что теперь? — Встав, Элизабет посмотрела в окно. — У тебя есть хоть малейшее представление о том, где мы находимся? — Подойдя ближе, она совсем сникла: в лунном свете виднелись лишь болото да узловатые ветки кипарисов.

— Пи малейшего, — ответила Иден. встав рядом с сестрой. Она не была уверена в своих способностях к ориентированию.

— Мы увязнем, и нас съедят крокодилы, — угрюмо проговорила Бет.

Иден открыла задвижку на окне, но тут ей в голову пришла хорошая идея, и она быстро вернулась к кровати. Подняв подол юбки, она просунула его между ногами и заправила за повязанную вокруг талии веревку.

— Что ты… — Бет с изумлением смотрела на ее манипуляции.

— Бриджи, — пояснила Иден и протянула сестре кусок веревки. — Снимай нижние юбки, а верхнюю завязывай так же. Дождавшись, когда Бет «приоделась», Иден поставила ногу на подоконник, но сестра удержала ее.

— Может, мы не доберемся домой живыми, поэтому знай: я ценю все твои жертвы, которые ты приносила ради меня. Признаюсь, иногда я эгоистично желала, чтобы ты не была такой неутомимой святой…

— Пожалуйста, больше не называй меня так, — недовольно перебила се Иден и быстро переключилась па более насущную проблему. — Согласно тому, что я читала по астрономии…

— О Господи, — прошептала Бет.

— Главное — верить.

— Верить в звезды, о которых я ничего не знаю? — усмехнулась Элизабет. — Если ты не расправишь свои ангельские крылья и не полетишь, у нас нет надежды выбраться отсюда. Я больше никогда не увижу Питера. Родители женят его на Корнелии Виклхаймер, и он обзаведется кучей уродливых детишек. — Бет отмахнулась от сестры, попытавшейся что-то возразить. — Эта росомаха Виклхаймер ужасно противная особа. Но конечно, какое мне дело до того, какой она будет Питеру женой? Меня это уже не заденет. Я буду блуждать по этим проклятым болотам, пока не умру от голода — если меня не съедят до того.

— Перестань ныть, — прикрикнула на сестру Иден, оказавшись по ту сторону и тщательно выбирая, куда поставить ногу.

— Как ты полагаешь, почему нас похитили? — шепотом поинтересовалась Бет, ступая точно по следам Иден.

— Нас хотят использовать в качестве давления на папу — чтобы он стал предателем.

— Боже милостивый!

— Вот-вот.

Когда впереди из кустов взлетела птица, Бет испуганно вскрикнула, а Иден, зажав ей рот рукой, хорошенько ее встряхнула.

— Возьми себя в руки. Нам никогда не удастся удрать, если ты каждую минуту будешь кричать, — шепотом отругала сестру Иден.

Главное не паниковать. И Иден поклялась, что ради Бет будет сохранять спокойствие, хотя, честно говоря, ей было так же страшно, как и сестре. К ней снова вернулись детские кошмары, и она вздрагивала при каждом шаге, а когда у нее под ногой что-то чавкнуло, Иден сама едва сдержала крик ужаса.

— Будет чудом, если мы все-таки найдем дорогу, — пробормотала Бет.

Иден долго и горячо молилась, чтобы это чудо свершилось.

Джерард Локвуд попытался схватить печенье, которое Талли снимал с плиты, но услышал возмущенный окрик:

— Приготовьте себе собственный завтрак, это для леди!

— Эти крошки наши заложницы, а не гостьи, — недовольно проворчал Джерард.

— С ними следует обращаться заботливо и уважительно, — напомнил Талли, натягивая маску на встрепанную голову. — Так распорядился его светлость, перед тем как уехать с докладом.

— Я не получал приказов от его всемогущей светлости, — насмешливо отозвался Джерард.

— А теперь получили. — Рандолф разложил печенье на жестяной тарелке. — Нравится вам или нет, но главный здесь — он.

— Чертовски не нравится, — раздраженно буркнул Локвуд.

Перешагнув через двух мужчин, спавших на соломенных тюфяках, Талли тихо постучал в дверь спальни.

— Мисс Иден, ваш завтрак готов. — Тишина. — Мисс Иден? — позвал он громче.

Джерард ринулся вперед и даже не подумал извиниться, наступив на руку Пептону Хейнсу, который немедленно проснулся и взвыл от боли.

— Сейчас же открывайте эту проклятую дверь! — заорал он на Талли. — У нас здесь не гостиница для приема королевской семьи… — Когда дверь открылась и обнаружилось, что сестры Пембрук исчезли, Джерард разразился проклятиями. Затем он быстро пересек комнату и выглянул в окно, а потом, не переставая ругаться, обернулся и вперил злобный взгляд в гиганта, загораживавшего собой дверной проем. — Если они сбежали, могу поспорить, что у Сейбера голова слетит с плеч. Посмотрим, кто скажет о нем доброе слово после того, как он провалит их задание.

— Если полетят головы, то ваша, Локвуд, будет одной из них, — пообещал Талли. — Его светлость оставил вас главным на время своего отсутствия. В это время дамы и убежали.

Кинувшись вон из спальни, Локвуд попытался убрать с дороги Талли, но тот ни на дюйм не сдвинулся с места, продолжая держать тарелку с угощением.

— Можете взять печенье, а я пойду за леди.

Злобно зарычав, Локвуд запустил печенье в стену и пинками поднял своих людей.

— Я задам этой сумасбродке урок, который она никогда не забудет, — пообещал он и выскочил из хижины.

— Наденьте маски, — приказал Талли оставшимся. — Его светлость велел действовать только в них.

Пока они лихорадочно готовились к погоне, Талли про себя ругался. Он понимал, что путешествие по болоту не сулит ничего хорошего сестрам Пембрук, особенно учитывая, что Локвуд поклялся им отомстить. Что ж, остается молиться, чтобы ему первому удалось добраться до Иден и Элизабет.

Питера Далтона разбудили золотистые рассветные лучи, и, поняв, что проспал всю ночь, он в отчаянии застонал. Представив, что его возлюбленная Элизабет либо уже мертва, либо умирает, он проклял доктора Кертиса, обманом заставившего его выпить это сонное зелье. Поморщившись, Питер натянул на раненую руку рукав и встал, но комната закружилась перед ним, и он, покачнувшись, был вынужден схватиться за стену. Но решив, что подобные мелочи не помешают ему отправиться на поиски Элизабет, он вышел из спальни и направился к лестнице.

— Питер, вернись в постель, — остановил его появившийся в коридоре Ангус. — Ты еще недостаточно окреп, чтобы вставать.

Его родители уже много лет не спали вместе, и Питер с любопытством взглянул на отца, вышедшего из спальни Кэтрин. Похоже, рассуждения святой Иден о верности и чести оказали свое действие на Ангуса.

— Я отправляюсь за Бет, и никакими словами меня не остановишь. — Питер для надежности взялся за перила.

— Тогда я иду с тобой, — заявил Aнгус.

— А как же магазин? — удивился Питер.

— К черту магазин! — рявкнул Далтон-старший, и Питер чуть не упал: Иден, вне всякого сомнения, сотворила чудо с его родителями!

— Будьте осторожны, — напутствовала их Кэтрин, появившись на пороге спальни и запахивая халат.

Питер с гордостью оглядел родителей и пошел к выходу с единственным стремлением — поскорее найти Элизабет.

Только бы с ней ничего не случилось, молился он, сидя в экипаже, направлявшемся к месту похищения.

Глава 10

Стая цапель поднялась над болотом, предупреждая о приближении преследователей. Услышав позади громкие проклятия, Иден ускорила шаг.

— Быстрее, Бет.

Пробежав по скользким корням кипарисов, она устремилась навстречу солнечным лучам, пробивавшимся сквозь заросли лиан, но приглушенный крик сестры остановил ее. Оглянувшись, она увидела, что Бет, споткнувшись о корень, упала и теперь лежит на земле и держится за лодыжку. Голоса в чаще становились все громче, и Иден попыталась поднять Элизабет.

— Оставь меня, — захныкала та, — я только задерживаю тебя. Хотя бы одна из нас должна убежать.

— Тогда это будешь ты, — объявила Иден, ведя ее к зарослям.

— Нет, я…

— Ты же хочешь снова увидеться с Питером, правда? — Взяв Бет за плечи, Иден как следует встряхнула ее.

— Да, но…

— И я хочу, чтобы это случилось. — Иден бросила полный страха взгляд на густую поросль, ожидая увидеть там демонов в масках. — А теперь, Бет, слушай меня внимательно. Ты спрячешься в кустах, а я уведу погоню в сторону. Потом иди прямо на солнце. — Иден жестом указал а на пробивавшиеся сквозь деревья солнечные лучи.

— Я не могу…

— Можешь и пойдешь, — строго приказала сестра. — Ты должна выбраться из болота, даже если тебе придется ползти. Вы с Питером заслуживаете счастья и, черт побери, получите его! А пока меня не будет, ты должна заботиться о раненых. — Иден втащила упрямую Бет в кусты и расправила ветки.

Собрав все свое мужество, она дождалась, чтобы преследователь заметил се, а затем бросилась бежать. Зеленый мундир тори и черная маска не оставляли сомнений: это тот самый подонок, который приставал к ней в грозовую ночь, тот самый негодяй, который ударил бы ее вчера вечером, не вмешайся «его светлость». Иден бежала, молясь, чтобы враги попались на ее уловку. Если ценой своей жизни она обеспечит покой и счастье Бет и Питера, пусть так и будет! Подстегиваемая этой мыслью, Иден пробиралась сквозь мрак и грязь, производя столько шума, что только глухой мог не услышать.

Локвуд уже был всего в нескольких шагах от нее…

Натянув поводья, Себастьян остановил уставшую лошадь и, поглядев на хижину у болота, сразу почуял недоброе — уж слишком тихо было кругом, казалось, все вымерло. Быстро взбежав по ступенькам, он распахнул дверь — валявшиеся на полу соломенные тюфяки, оставленная без присмотра пышущая жаром печка и открытая дверь в пустую спальню свидетельствовали о несчастье.

Проклятие! Как жаль, что он не привязал Иден к кровати, а только связал ей руки за спиной. Он не хотел причинять ей лишние страдания, но, черт побери, если бы он предполагал, что эта отчаянная леди способна решиться бежать, он ее саму завязал бы узлом! Ругая себя последними словами, Себастьян вышел из дома и быстрыми шагами обошел хижину, чтобы взглянуть на следы. Так и есть, отпечатки маленьких ног вели к болоту. Себастьян пошел по следам, на ходу вытащив из кармана маску и напялив се на себя.

Бог знает, сколько времени он пробирался сквозь заросли, при каждом шаге проклиная себя на чем свет стоит. Казалось, прошла целая вечность, когда наконец он услышал невдалеке глухие звуки и, ринувшись в чащу, обнаружил Талли. К тому времени как они встретились, Себастьян уже еле дышал.

— Что… произошло? — хватая воздух, спросил он. Прислонившись к стволу, Талли сообщил об исчезновении Иден и, указав на запад, добавил:

— Мне показалось, я слышал там какой-то шорох. Обратив внимание на слабое движение кустов, Себастьян сделал Талли знак окружить подозрительное место.

Когда Элизабет осталась одна, она, прячась за кустами, двинулась в восточном направлении, но нога подвела — Бет снова ее подвернула. Проглотив слезы, она села, поклявшись, что не издаст ни звука. Было больно до тошноты, но Бет решила не сдаваться. Однако, когда сквозь кусты просунулась мускулистая рука и за ворот платья вытащила ее на свет Божий, она непроизвольно вскрикнула, и все ее мужество испарилось. Бет поняла, что никогда ей не стать такой, как Иден. Все пропало, она упустила свой шанс на спасение!

Взяв бедняжку на руки, Себастьян почувствовал, как его грудь оросили слезы унижения.

— Далеко не уйти, ваша светлость, — Талли указал на поврежденную ногу Бет, — бедной девочке пришлось бы ползком пробираться через болото. И мужчинам-то приходится тяжко на войне, но разве можно втягивать в этот ад еще и женщин? — Талли растаял как жир на горячей сковороде, да и самого Себастьяна слезы Бет не оставили равнодушным, он не желал этой милой молодой леди новых страданий. — Ваша светлость, нет ли какого-нибудь другого выхода? — взмолился Талли. — Может, отпустим хотя бы одну из двух? Эта не так сильна…

— Давайте договаривайте до конца. — Элизабет громко всхлипнула. — Я никогда не буду такой, как моя сестра. Я никчемная… — Рыдания не дали ей договорить.

— Ничего подобного, — успокоил се Талли. — По-моему, вы держитесь молодцом. Правда, ваша светлость?

— Молодцом, — эхом откликнулся Себастьян.

— Нет, совсем нет, — рыдая, пробормотала Бет и, сделав судорожный вдох, отодвинулась от груди Себастьяна. Раз уж она потерпела неудачу, то принесет себя в жертву ради спасения Иден. — Отвезите меня обратно в хижину и отпустите сестру, — потребовала она.

— А где ваша сестра? — спросил Себастьян.

— Отзовите своих ищеек-тори и возьмите меня в заложницы, — повторила Бет, вздернув подбородок жестом, которым даже Иден могла бы гордиться.

— Отпустим эту, ваша светлость, — тихо предложил Талли. — Мы скажем генералу Пембруку, что сами освободили одну из его дочерей.

— Мы вернем Элизабет мужу, — принял решение Себастьян.

— Я не хочу, чтобы меня отпускали!

Бет продолжала возмущаться, но Себастьян, невзирая на ее возражения и сопротивление, передал ее в крепкие руки Талли, а сам, оторвав от ее порванного платья полоски материи, завязал ей глаза и связал руки.

— Отвези Элизабет на то место, где ее похитили, — распорядился он. — Но так, чтобы она не вычислила направления.

— Иден и я знаем, что вы замышляете, — выпалила Бет. ~ Но мой отец никогда не предаст свое дело. Никогда!

— Ради своей сестры держите при себе свои соображения, — не опровергая, посоветовал ей Себастьян. Он уже знал о реакции генерала Пембрука, контакт был установлен, и к осуществлению плана уже приступили. — Жизнь вашей сестры висит на волоске.

— Чтоб ваша черная душа побыстрее попала в ад, — успела пожелать ему Бет до того, как Талли увез ее.

Его душа уже и так обречена на ад, бросив угрюмый взгляд на болота, подумал Себастьян и, когда Талли с заложницей скрылись из виду, побрел вперед, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться к звукам, которые могли бы привести его к Иден.

Господи, помоги ему найти ее раньше, чем это сделает Локвуд!

Догнав Иден, преследователь схватил ее за ногу, так что она упала и ударилась головой о пень. Дальше все помнилось как в тумане, после удара она то проваливалась куда-то, то снова приходила в себя. Из-за неистового бега по болоту все тело болело, и ужасы настоящего переплетались с кошмарами прошлого. Временами кружащаяся водоворотом темнота рассеивалась, как черное облако, но череп у Иден раскалывался от боли, и она снова погружалась в небытие.

И сейчас, когда она, крепко связанная веревкой, попыталась пошевелиться, тошнота волной подкатила к горлу. Иден не знала, куда се притащил похититель — возможно, в коптильню; сжавшись в комок и дрожа в своей промокшей одежде, она позволила себе поплакать. Мучительные воспоминании детства навалились на нее, на память пришли другие случаи, когда ее запирали в полной темноте. Не в силах справиться с ознобом, она все же поклялась, что не даст прошлому взять над собой верх. Те ужасы уже позади, так пусть они там и остаются, она не позволит себе раскиснуть и не станет вспоминать тот трагический день, когда… Но справиться со страхом никак не удавалось. Если бы не эта беспросветная тьма, она смогла бы совладать с собой. Ей нужен солнечный свет, небо, залитое солнцем — чтобы отогнать преследующих ее призраков, чтобы замолчали голоса, причиняющие муку. Прислонившись к стене, Иден попыталась вытянуть онемевшую руку и наткнулась на другую стену. В этой каморке места хватало лишь для удушающей темноты и мучительных воспоминаний!

Проклятие! Неужели она еще не расплатилась за свое преступление? Разве она ежеминутно не просила прошения? Следовало предвидеть, что она никогда не сможет полностью искупить свой грех и угрызения будут неотступно следовать за ней. Прошлое никогда не умирает, оно, как и воспоминания, живет и дышит. Иден твердо намеревалась держаться на расстоянии от давно минувшего, надеялась забыть его… Но воспоминания поджидали се на каждом шагу, они являлись, как привидения, в темноте и вторгались в ее сны. Как ни старалась Иден взывать к рассудку, мрачные образы приблизились и почти что поглотили ее. Она закричала и стала проваливаться еще глубже в ту самую темноту, которую ненавидела и боялась. Иден пыталась защититься, но ужас заполнил ее, и она снова провалилась в беспамятство. Прошлое взяло верх над настоящим, прошедшие годы исчезли, как будто их и не было, и ничто не смогло удержать правду былого на расстоянии. Иден надеялась каждым своим добрым делом укреплять стену, отделяющую ее от того ужаса, но ничто не помогало. Укрепления рушились одно за другим, и между нею и се тайным грехом не осталось ничего…

Вздрогнув от грохота распахнувшейся двери, Иден отпрянула. Над ней нависла тень массивной фигуры, и она отметила, что этот человек всегда появлялся перед ней в маске и зеленом мундире тори.

— Пора преподать тебе еще один урок кротости, — усмехнулся Локвуд и, схватив Иден за волосы, поставил на ноги. — Ты хорошо запомнишь этот урок, — пообещал он, волоча ее к дому. — Его всемогущая светлость вместе с преданным лакеем не защитят тебя на этот раз, их здесь нет. От тебя одни неприятности, но сейчас я разберусь с тобой, и у тебя пропадет охота к побегам.

Несмотря на дрожь и тошноту, Иден поклялась, что этому мерзавцу не удастся сломить се дух. Мир бешено кружился вокруг нее, но она решила сосредоточиться на дорогих ее сердцу воспоминаниях — о времени, проведенном с Себастьяном. Милый образ станет ее спасением, она воскресит в памяти его красивое лицо, его улыбку и не позволит этому зверю подавить ее волю.

Мысли о Себастьяне защитят Иден от любых ужасов, которые ожидают ее…

После двух часов бесплодных поисков Себастьян повернул назад, к хижине. Талли, должно быть, уже успел доставить Бет в безопасное место и вернуться, так что если Локвуд нашел Иден, он защитит ее.

А если Иден удалось убежать, что тогда? Он не одобрял это предприятие, но все уже было подготовлено, были задействованы немалые силы и слишком многое поставлено на карту. Эта операция могла стать переломным моментом войны. Корнуоллис переводит войска на новую британскую базу, сэр Клинтон продолжает наступать на Нью-Йорк, флот из девятнадцати кораблей уже на подходе и готов поддержать наземные войска, а Джордж Вашингтон продолжает сопротивляться, прося в качестве подкрепления двадцать четыре корабля французов, Иден Пембрук стала гирей, которая могла склонить чашу весов на ту или иную сторону.

Женский крик пригвоздил Себастьяна к месту, этот звук подействовал на него как удар молнии. Крик повторился, и он, забыв обо всем, бросился к дому. От следующего жуткого вопля в нем вскипела ярость. Талли не было, а Хейнс и Бакстер, сидевшие в общей комнате со стаканами виски в руках, с тревогой смотрели на дверь спальни. Выругавшись, Себастьян распахнул дверь в спальню и увидел наяву ночной кошмар — распростертая на постели Иден привязана к кровати, ее испачканная юбка задрана, ноги покрыты синяками и царапинами, а Локвуд сидит на ней верхом.

Кинувшись на мерзавца, Себастьян сбросил его на пол, затем, не переставая ругаться, схватил его за ворот сорочки, рывком поднял и нанес несколько ударов в челюсть. Локвуд закачался и попытался ответить, но сжатый кулак Себастьяна предупредил его попытку, ткнувшись в мягкий живот. Тори согнулся пополам, а посланный вдогонку мощный апперкот выбил воздух из его легких. Локвуд упал на колени, из его разбитой губы сочилась кровь, но Себастьян никак не мог остановиться.

— Ваша светлость! — Громоподобный возглас Талли пробился сквозь пелену ярости, туманившую мозг. Застыв с занесенным кулаком, Себастьян обернулся. — Не торопитесь разделаться с этим подонком. Если вы убьете его, последуют вопросы, на которые придется отвечать. — Рандолф перевел взгляд с безжизненного тела Иден на замершего в угрожающей позе Себастьяна.

— Забери этого ублюдка, чтоб я больше его не видел. — Отступив назад, Себастьян швырнул свою жертву в руки Талли. — Пусть Хейнс и Бакстер отвезут его в Йорктаун. Если Локвуда не разжалуют и не заключат в тюрьму, я добьюсь у лорда Корнуоллиса, чтобы он немедленно предал его суду. — Себастьян отдавал приказания, а Хейнс и Бакстер, смущенно топтались на пороге спальни. — Если Локвуд окажется на свободе, когда я прибуду в Йорктаун, я разыщу вас обоих. Ясно?

— Бог мой, — глядя на Иден, прошептал Талли, после того как Хейнс и Бакстер увели Локвуда.

Она выглядит так, словно побывала в аду. Вы только посмотрите, какая шишка у нее на голове.

— Принеси воды из колодца и приготовь ванну, — попросил Себастьян. Его ярость сменилась отчаянием. Сбросив перчатки, маску и плащ, он опустился на колени возле потерявшей сознание заложницы и, нахмурившись, потрогал устрашающего вида шишку. — Ты раздобыл какую-нибудь одежду?

— Об этом я позаботился еще вчера вечером.

— Хорошо.

— Я чувствовал, что это ни к чему хорошему не приведет, — тихо проворчал Талли. — Нужно было отказаться участвовать в этом богомерзком деле.

— И оставить их на волю Локвуда? Тогда все было бы в десять раз хуже, чем сейчас.

Когда Талли закрыл за собой дверь, Себастьян произнес про себя все проклятия, которые когда-либо слышал. Весь остаток жизни он будет стараться вымолить прощение за муки, которые выпали на долю Иден. Но разве это облегчит его совесть? Как можно осторожнее он снял с Иден грязную одежду и снова проклял Локвуда, увидев синяки и ссадины на ее руках и бедрах.

Тихо постучав и приоткрыв дверь, Талли доложил:

— Ванна для леди готова. Чистая одежда на столе. Если понадоблюсь, я снаружи.

Бережно, словно хрупкий хрусталь, Себастьян взял Иден на руки и понес в общую комнату. Она чуть шевельнулась, когда прохладная вода коснулась ее истерзанной кожи, и опять провалилась в забытье. Потом она снова на мгновение очнулась, и Себастьян быстро встал позади нее. Она не должна узнать, что он причастен к этому кошмару…

— Себастьян… — Иден с прерывистым вздохом произнесла его имя, и он почувствовал, как невидимый нож вонзился ему в сердце.

— Я здесь, — шепнул Себастьян с протяжным южным акцентом. — Отдыхай. Я позабочусь о тебе. — Пребывая в полубреду, она не осознавала его присутствия, но се мысли были заняты им.

Слабая улыбка тронула губы Иден. Он увидел приготовленный Талли тонкий муслиновый халат, но, вытащив Иден из ванны, решил пока обойтись без него. Она еще не скоро сможет встать и куда-нибудь пойти.

Уложив Иден в постель, Себастьян молча глядел на нее. У него сердце сжималось в груди, когда он представлял себе мучения, выпавшие на ее долю. Глаза, прежде светившиеся, затуманились болью, губы, когда-то складывавшиеся в ослепительную улыбку, распухли и потрескались.

Чтоб проклятому Локвуду гореть в вечном огне! Протянув руку, он отвел от лица спутанные каштановые кудри.

— Я безумно виноват перед тобой, Иден, — шепнул он. — Ты даже не представляешь, как глубоко я сожалею о случившемся. — Он едва коснулся губами ее рта, мечтая, чтобы ее боль можно было унять поцелуем.

Бросив взгляд на окно, Себастьян обратил внимание на задернутые шторы — видно, Локвуд постарался. Бог знает, почему она любила открытые окна и солнечный свет, но он не хотел оставлять ее в темной комнате и раздвинул занавеси. Ну и ловушку подстроил ему дьявол!

Талли оставил Бет на обочине дороги. Она провела там не более тридцати минут. Когда муж и поисковая группа нашли ее, Элизабет расплакалась от радости. Самолично убедившись, что Питер получил лишь легкое ранение, она кое-как поднялась на ноги и изо всех сил обняла мужа.

С того дня как Элизабет вернулась домой, она старалась во всем заменить Иден и, занимаясь повседневными делами, непрестанно молилась о благополучном возвращении сестры. Сейчас, стоя в холле и опираясь на костыль, Элизабет Пембрук Далтон раздавала указания.

— Родни, проследи, чтобы вес пожертвования попали к бойцам в фонд континентальной армии, — инструктировал слугу Бет. — Известно, что штаб-квартира лорда Корнуоллиса находится в Йорктауне. Повстанческие войска концентрируются в окрестностях, и для их поддержки нужны одежда и продовольствие.

Мэгги, довольно улыбаясь, наблюдала, как Бет уверенно и успешно исполняла обязанности сестры. Вопреки ее ожиданиям малышка серьезно взялась задело. Если бы Мэгги не видела этого сама, то никогда бы не поверила, что это не Иден стоит здесь и с улыбкой отдает распоряжения.

— После стычки под Ричмондом Джон Брэдли вернулся домой раненным, — продолжала Бет. — Нужно позаботиться, чтобы у него было вдоволь еды. Пусть Джон знает, как высоко мы ценим его вклад в нашу борьбу. Доктор Кертис сообщил, что прибывают еще раненые, — Бет обернулась к Мэгги, — нам понадобятся дополнительные койки. Пожалуйста, позаботься о размещении новеньких.

Слуги отправились выполнять поручения, а Бет, устало прислонившись к стене, тихо прошептала:

— Обещаю, Иден, на этот раз я тебя не подведу.

Пока Бет творила добрые дела, Питер тоже помогал освобождению Америки. В данный момент он занимался погрузкой продуктов для доставки на армейский склад. Ангус Далтон уверенно встал на сторону повстанцев и пожертвовал одежду, одеяла, кухонную утварь и продукты «Сынам свободы». А кроме этого, Ангус и Кэтрин извинились перед Бет.

И это чудесное превращение тоже заслуга Иден, напомнила себе Бет и грустно улыбнулась. Вот бы Иден поскорее освободилась и увидела произошедшие перемены. Его светлость обещал, что сестре не причинят вреда, и ей хотелось верить, что он сдержит свое слово — ведь она держала свое. Бет сказала констеблю, что, когда ее похитили, ей завязали глаза и она не знает дороги.

Она не нарушила уговора, и похитителям лучше бы тоже этого не делать, иначе Бет выследит его светлость и живьем спустит с него шкуру!

Тедиес Сейбер поставил на стол кружку и опустил свое грузное тело на стул напротив гостя.

— У вас усталый вид, молодой человек.

— В последнее время дела идут неважно, — кивнул темноволосый Лайл Хендрик, с жадностью потянувшись к кружке с элем. — Местные партизаны, прячущиеся в лесах, контролируют каждый наш шаг на пути Йорктауну. Молодой французский маркиз объединил свои силы с закаленными в боях ветеранами Энтони Уэйна и хорошо обученными отрядами фон Штубена. Мы на это не рассчитывали.

— Возможно, у вас и лорда Корнуоллиса теперь будет передышка, раз уж вы добрались до места назначения.

— Наши люди могут отдыхать, пока из Нью-Йорка не прибудет британский флот, — пояснил Лайл, сделав еще глоток эля.

— Да, флот станет мошной поддержкой Корнуоллису, — отозвался Тедиес. — С девятнадцатью кораблями его победа обеспечена.

— Мне было бы гораздо спокойнее, если бы сэр Клинтон послал часть своей армии на юг. Но из перехваченной депеши выяснилось, что повстанцы готовятся к осаде Нью-Йорка. Сэр Клинтон не может дробить свои силы, когда генерал Вашингтон наступает ему на пятки.

— Тем не менее, думаю, мятежникам не устоять. — Тедиес протянул британскому курьеру потертую кожаную сумку. — У американцев плохое снабжение, они выдохлись, и их слишком мало. Под командованием лорда Корнуоллиса семь с половиной тысяч солдат, а у американцев — только пятая часть этого количества.

— Надеюсь, вы правы, Тедиес. Но наши войска уже несколько месяцев на марше, и нужно время на восстановление сил. — Лайл допил эль и встал. Засунув в карман куртки сумку, он направился к двери, но остановился на пороге и взглянул на старика, чье уединенное жилище стало главным соединительным звеном между разбросанными британскими войсками. — Корнуоллис, Арнольд и Тарлтон благодарят вас за помощь, а я — за эль.

— Я делаю все, что могу, — скромно ответил Тедиес.

— Продолжайте свое доброе дело. — Лайл достал из кармана монету и протянул ее старику. — Если повезет, мы разделаемся с мятежниками еще до конца года.

После ухода курьера Тедиес распечатал новые депеши, доставленные ему для обработки, достал книгу с кодами и расшифровал сообщения. Больше двух часов Тедиес трудился над бумагами, вписывая между строчками невидимые предложения, а покончив с работой, разложил письма по отдельным сумкам, чтобы каждую отправить по соответствующему адресу. Выйдя из хижины, Тедиес внимательно оглядел заросли и положил одну сумку в ведро, которое затем опустил в колодец, а вторую повесил в коптильне. Третий пакет он засунул себе в сапог и, оседлав послушную кобылу, отправился на встречу с еще одним курьером.

Глава 11

— Хорошо, что вы вернулись, ваша светлость, — обернулся Талли к вошедшему Себастьяну. — Весь день леди преследуют кошмары, один за другим.

— Ты даешь ей болеутоляющее? — закрыв за собой дверь, спросил Ceбacтьян.

— Я даю ей настойку опия каждый раз, когда мне удается заставить се сделать глоток, — доложил Талли, — но, по-моему, доза недостаточна. Леди без сознания, но она мечется и кричит.

— Она тебя узнала?

— Нет. Если она открывает глаза, то смотрит сквозь меня. — Талли налил себе изрядную порцию бренди и тремя большими глотками расправился с ней. — Я буду просто счастлив, когда это позорище закончится. Долго мы еще должны держать у себя мисс Иден?

— Тедиес получил известия, что лорд Корнуоллис занял Йорктаун. Генерал отправил разведчиков в повстанческую армию. Пембрук знает, что от него требуется.

— Что ж, я счастлив, если хоть кто-то знает, что ему нужно делать, — буркнул Талли. — Мне все это очень не нравится. Оставляю леди на ваше попечение и пойду подышу свежим воздухом. На этот раз попробуйте сами накормить ее. — Талли указал на поднос, приготовленный для Иден.

— А ты забери донесения у Тедиеса.

— Ожидаете что-то важное, ваша светлость?

— Весьма. — Надев маску, Себастьян взял в руки поднос. — Если все пойдет по плану, тебе очень скоро предстоит головокружительная скачка.

— Буду ужасно рад. Играть роль сиделки, после того как Локвуд так отделал бедную девочку, — тяжкая обязанность. Сердце разрывается, когда я вижу ее в таком состоянии.

После ухода Талли Себастьян вошел в спальню и застыл при виде безжизненно распростертого тела и бледно-пепельного лица. Его охватила холодная ярость. Будь проклята черная душа Локвуда! Внезапно Иден страшно закричала, и у Себастьяна волосы встали дыбом.

— Будь ты проклят! — снова выругался он, видя, как Иден словно защищается от ударов.

— Нет, мама! Прошу тебя, не нужно!

Себастьян застыл как вкопанный, он полагал, что причина ночных кошмаров Иден — грубость Локвуда, но, оказывается, дело обстояло значительно сложнее.

— Пожалуйста, не отправляй меня туда! — плакала Иден, цепляясь за кого-то невидимого. — Я ненавижу темноту, о, прошу тебя!

Следующие полчаса Себастьян слушал обрывки наводящих ужас разговоров и потаенных мыслей, срывавшихся с губ Иден. То, что стало известно о ее прошлом, ошеломило и опечалило его. Ночной кошмар, разбудивший Иден в гостинице в ту грозовую ночь, был вызван теми же мучительными воспоминаниями, которые одолевали ее сейчас. Иден, крича, снова заметалась на кровати, сердце Себастьяна не выдержало, он сел рядом с ней и бережно прижал ее к себе.

— Все хорошо, ангел, — шепнул он. — Никто больше не обидит тебя. Ты в безопасности.

При звуке мягкого баритона к Иден пришли другие воспоминания — гораздо более приятные. Призраки исчезли, вместо них появилось красивое смуглое лицо и насмешливая улыбка. Этот образ спасал се во время адских часов заточения, и Идем потянулась на волшебный голос, к ласковой улыбке, нежным рукам.

— Люби меня, Себастьян… люби меня.

Тяжелые веки приподнялись, измученные голубые глаза глянули сквозь него, и его сердце снова дрогнуло, он не мог устоять против страдальческой мольбы Иден.

— Я здесь, любимая. — Стащив с себя маску, Себастьян наклонился и осторожно поцеловал ее в губы. — Я всегда буду с тобой. — Он говорил теперь без изысканного британского акцента, вернувшись к так хорошо знакомому ей протяжному южному выговору.

Под прикосновением его нежных губ Иден расслабилась, ее руки обвились вокруг сильной шеи. Она ухватилась за Себастьяна, словно он был ее последней надеждой на спасение в этом страшном мире.

— Пожалуйста, не оставляй меня на этот раз, — шепотом попросила Иден, глядя на Себастьяна невидящими глазами.

— Я никуда не уйду, — заверил он, прижимая к себе ее дрожащее тело.

— Я люблю тебя… люблю, — пробормотала она, зевая, и вскоре уснула, так и не выпустив его руки.

Держа Иден в объятиях, Себастьян молил Бога, чтобы она никогда не узнала, что он и ее похититель — это одно и то же лицо. Господи, как могла судьба сплести их жизни в такой запутанный клубок? Час спустя Иден тихо; застонала и повернулась. Себастьян взглянул на часы: не начинает ли ослабевать действие снотворного? Он не мог рисковать быть узнанным, Иден не перенесет его обмана. Похолодев от этой мысли, Себастьян осторожно встал и снова взялся за поднос.

— Просыпайтесь, миледи. Ужин ждет вас. — Его благородный британский акцент снова был на месте — как и черная маска, скрывавшая лицо. Иден чуть шевельнулась, и Себастьян поправил подушку у нее под головой. — Иден? — Он коснулся ее плеча.

Открыв глаза, она удивленно моргнула, не понимая, где находится. Боль барабаном стучала в голове, тело словно набили ватой, а рот был сухим, как земли пустыни. Ей отчаянно хотелось пить, и, когда чашка оказалась у ее рта, она с жадностью глотнула, отметив странный вкус.

— Вам лучше?

— Не уверена, — невнятно пробормотала она.

— Выпейте еще.

Она повиновалась и, снова опустившись на подушку, почувствовала пронзительную боль в груди. И не поймешь, где болело сильнее всего, во время побега она, видимо, гак ударилась о дерево, что, казалось, отбила себе все.

— Поешьте, это поможет вам восстановить силы. Иден, не ощущая вкуса, жевала печенье и пыталась вспомнить, где прежде слышала этот голос. О да, теперь она припоминает. Это «его светлость». А где же то отвратительное чудовище, которое заперло се в темноте, а потом за волосы выволокло оттуда?

— Теперь отдыхайте, миледи, болеть больше не будет.

Настойка, добавленная в чай, начала действовать, и Себастьян, накрыв Иден одеялом, пошел к двери. Теперь она спокойно проспит ночь, и кошмарные видения ее больше не потревожат.

Себастьян услышал больше чем достаточно о призраках, которые преследовали и мучили Иден. То, что она помимо своей воли открыла ему, многое объяснило. Стало ясно, почему она всегда держала в узде свои эмоции, почему не любила темноту и боялась закрытых помещений. Она отчаянно пыталась отодвинуть то, что не хотела вспоминать — и, очевидно, никогда не могла забыть. Настанет день, пообещал себе Себастьян, когда он узнает всю правду.

— Ты вернулся? — Шагнув через порог, он с удивлением взглянул на вытянувшегося в кресле Талли. Господи, он был так поглощен Иден и ее страхами, что совершенно забыл о том, что происходит за стенами спальни.

— Вроде бы да. А разве нет?

— Ты привез новые донесения? — спросил Себастьян, ставя поднос на стол.

Пока Талли доставал из-за пазухи кожаную сумку, он зажег свечу, а затем, развернув бумагу, подержал письмо над пламенем. На листке, словно по волшебству, появились слова, написанные лимонным соком, и Себастьян, прочитав написанное, довольно улыбнулся.

— Хорошие новости, ваша светлость?

— Несомненно. Впереди у тебя долгое путешествие, и на каждом привале тебя будут ждать свежие лошади. Дай-ка хлористый кобальт, — Себастьян кивнул на шкаф, — у меня есть что добавить в это донесение. — И, сев к столу, он стал писать свое невидимое сообщение.

— Что будем делать с Тедиесом?

— Я сам им займусь, — ответил Себастьян, не отрываясь от работы. Он быстро писал, но на листе не появлялось ни слова, сведения адресовались только посвященным.

— Как вы одновременно справитесь с Иден и Телиссом?

— На время твоего отсутствия мы переберемся в его хижину, — заявил Себастьян.

— Вы влипнете в новые неприятности, — осторожно предупредил Талли. — Если мисс Иден узнает…

— Не узнает, — отрезал он.

— Вы обманули мисс Иден, а теперь обманываете себя.

— Через несколько дней Тедиес больше не потребуется.

— Мне нравится этот старик, — широко улыбнулся Талли.

— Мне тоже, — кивнул Себастьян, закончив письмо, — но Тедиес должен стать невидимым, как чернила на этой бумаге.

Взяв готовое послание, Талли спрятал его под рубашку и пошел седлать лошадь.

Иден блуждала в дремотном мраке, и настойчивый голос приказывал ей делать то, что се сонное тело не в состоянии было выполнить.

— Пойдемте, миледи. Нужно, чтобы вы пошли со мной, — уговаривал ее Себастьян, закинув руку Иден себе на плечи, — нас ждет ночная прогулка. — Но ее безжизненная кисть снова упала, глаза закрылись, и она опять погрузилась в сон. — Черт возьми, Иден, — Себастьян слегка встряхнул ее, — вы должны проснуться. — Но ничего не помогало, и, выругавшись, Себастьян взял Иден на руки.

Пристроить ее безжизненное тело на спину Араба оказалось гораздо сложнее, и в конце концов Себастьян просто перекинул ее через жеребца, а затем, забравшись в седло, усадил. Пустив коня рысью, Себастьян почувствовал, что Иден подпрыгивает у него на коленях как тряпичная кукла, но после нескольких минут путешествия по пересеченной местности она пришла в себя — на мгновение. Себастьян попробовал положить ее голову себе на плечо, но она тут же скатилась ему на руку, тогда он посадил Иден лицом к себе и положил ее ноги себе на бедра. Так он мог держать ее и одновременно управлять резвым скакуном, которому не терпелось поспорить с ветром. Они находились в сосновом лесу, в полумиле от дома Тедиеса, когда Иден, что-то бессвязно пробормотав, закричала и испуганный Араб шарахнулся в сторону.

— Спокойно! — прикрикнул Себастьян на лошадь. — Да…

— Я не вам…

Иден снова громко вскрикнула и попыталась отстраниться, но Себастьян крепче обхватил ее, чтобы она не свалилась с лошади.

— Успокойтесь, Иден. Это всего лишь я, — тихо сказал он ей на ухо.

— Ваша светлость? — Широко раскрыв глаза, Иден удивленно огляделась по сторонам.

— Дурные сны? — Хуже некуда.

Слава Богу, кажется, она успокоилась. Во время скачки на норовистом скакуне ему была вовсе ни к чему война с призраками. Вряд ли ему удастся управлять вороным и держать Иден, если Араб понесет, К счастью, она больше не подавала признаков жизни, пока они не прибыли на место. Себастьян спешился. Спрыгнув с седла, он успел подхватить ее, прежде чем она упала на землю.

— Еще немного, и вы будете отдыхать в постели, — ласково пообещал Себастьян, глядя на милое личико, окруженное облаком каштановых волос.

Синяки начали бледнеть, и Иден снова становилась похожей на саму себя. Через несколько дней боль ослабеет, и она сможет обходиться без опия. К тому времени необходимость держать ее в заложницах наверняка отпадет, убеждал себя Себастьян. Интенсивный обмен депешами ускорит процесс, и, если все пройдет удачно, Иден так и не узнает об его участии в этой истории.

Иден крепко спала, когда Себастьян уложил ее на кровать и, склонившись над ней, обвел пальцем сердечко ее губ. Вряд ли у нее останутся какие-нибудь воспоминания об их нынешнем путешествии — почти вес оно для нее прошло во сне. Нужно уменьшить дневную дозу успокоительного, решил Себастьян, ей пора потихонечку подниматься, на ночь же придется оставить прежнюю дозу, чтобы исключить возможность повторного побега.

— Себастьян… — прошептала Иден и протянула руку, чтобы поймать кружившие вокруг нее воспоминания.

Соблазн прилечь рядом с ней казался непреодолимым, Себастьяну больше всего на свете хотелось забыться в объятиях Иден, но он не должен пользоваться се беспомощным состоянием. Он и так достаточно обманывал Иден и не собирался брать еще один грех на душу. А кроме того, напомнил себе Себастьян, каждую минуту могут появиться нежданные гости, так что следует быть начеку. И все-таки он оказался возле Иден, соблазнившись возможностью хоть на миг насладиться ее близостью. Иден чуть придвинулась, и его рука невольно легла ей на плечо.

— Что ты хочешь, ангел? — нежно выдохнул Себастьян.

— Тебя…

— Я весь твой, — охрипшим голосом заверил он.

Так и было, пока длилась ночь — но только в ее причудливых сновидениях и его мечтаниях…

Очнувшись ото сна, показавшегося ей вечностью, Иден открыла глаза, увидела солнечный свет, льющийся в окна, которые почему-то были не там, где раньше, и, повернувшись на бок, осмотрела комнату. Где же она оказалась? Последнее, что она помнила… Господи, что же это за «последнее»? И — о ужас! — ее бросили в коптильню, а потом отволокли в спальню… Она содрогнулась, представив, что могло произойти после того, как она потеряла сознание.

Нахмурившись, она приподнялась на незнакомой кровати, вспоминая странные видения, посетившие ее. Иден призывала на помощь образ Себастьяна и крепко вцепилась в него, чтобы выжить, но она могла поклясться, что на самом деле ощущала поцелуи и нежные ласки, Или ей это все-таки снилось? Затаив дыхание, она смотрела на закрытую дверь… Дверь отворилась, и перед ней появилась знакомая фигура в плаще, маске и перчатках — его светлость принес завтрак.

— Доброе утро, — приветливо поздоровался он, — мне показалось, что вы проснулись.

— Где я?

— В доброй старой Англии принято ответить на приветствие, прежде чем задавать вопросы.

— Мы не в доброй старой Англии, — Иден оперлась о спинку кровати, — хотя я искренне желаю, чтобы вы были там.

— Вижу, сегодня вы не в духе, — заметил Себастьян, поставив поднос с едой па колени Иден.

— Мое настроение такое же чудное, как это утро. — Иден вздернула подбородок. — Я не собираюсь быть овечкой, обреченной на заклание. — Оценивая шансы на побег, она бросила быстрый взгляд на дверь.

— И не думайте об этом, — предупредил Себастьян, проследив за ее взглядом, — вы еще не успели оправиться после прошлой попытки и последующей встречи с Локвудом.

— Где он? — Взяв кусочек ветчины, Иден медленно жевала.

— Коротает время в тюрьме. Я ужасно сожалею, что вам так досталось.

— Правда? Какая вам разница?

— Я не сторонник издевательств над заложниками.

— Как всегда джентльмен, ваша светлость? — дерзко осведомилась Иден. — Полагаю, у вас есть шанс получить титул от доброго короля Георга, если Британия выиграет эту войну.

— Если бы я получил титул, вы бы стали моей леди? — Себастьян, усмехнувшись, провел по щеке Иден пальцем в перчатке.

Она отпрянула, охваченная каким-то тревожным чувством. Ее широко раскрытые глаза устремились на маску, скрывавшую лицо ее тюремщика. Этот сон… Боже! Ее видения казались вполне реальными, она могла поклясться, что ее целовали… Нет, не может быть, она отвечала на поцелуи и ласки его светлости, принимая его за Себастьяна… — или может? Иден с трудом сглотнула.

— Что-то не так? — поинтересовался Себастьян, заметив, как она побледнела.

Иден торопливо отвернулась и уставилась в стену. Она не решалась выяснить, справедливы ли ее подозрения. Можно ли целовать одного мужчину, представляя себя в объятиях другого? Неужели под действием снотворного — а ей наверняка давали снотворное — она приняла совершенно незнакомого мужчину… Боже правый!

— Ваша светлость?

— Да, миледи?

— Скажите, вы… или, вернее, я?.. — Иден терла отчаянно болевшие виски и не отрываясь смотрела на тарелку с едой, как будто именно там скрывались взрывоопасные ответы. — Нет, мы?..

— Кушайте свой завтрак, — посоветовал он.

Нет, она не сможет проглотить ни кусочка, пока не узнает, действительно ли она изменила единственному мужчине, которого любила.

— Скажите, вы и я?.. — Проклятие, она не знала, как сформулировать мучивший ее вопрос. — Скажите, вы целовали меня? А я вам отвечала? — в конце концов выпалила Иден. Себастьян молчал. О Боже! Но ведь больше ничего не было — или было? — А мы… все остальное? — Тяжело дыша, Иден ужаснулась сказанному и, поскольку Себастьян опять ничего не ответил, с тревогой взглянула на него. — Отвечайте честно, — потребовала она. — Мы… или нет?

— Да, — неторопливо кивнул он, — да.

— Этого я и боялась. — Упав на подушку, Иден крепко зажмурилась. Бог мой, какое унижение! Ее подвел выбранный ею же способ. Она мечтала, чтобы Себастьян спас ее от этого кошмара, и, видимо, слишком поверила в свои мечты. Но какова замена?! Тот самый англичанин! Ее похититель! О Господи! Чтобы успокоиться, Иден сделала несколько глубоких вдохов. — Позвольте все объяснить.

Улыбаясь под маской, Себастьян с нетерпением ждал ее объяснений, и она, собравшись с мыслями, заговорила:

— Я старалась все время думать об одном необыкновенном человеке, чтобы легче перенести физические мучения.

— Власть духа над телом, — услужливо подсказал Себастьян, и Иден кивнула.

— Я не раз слышала от раненых, что, когда боль и страх становились невыносимыми, они призывали на помощь образы своих любимых. — Беспокойно поерзав, Иден перешла к самой неприятной части. — Я не хочу перекладывать вину за случившееся на вас. Наверное, женщины, оказывавшиеся в вашей постели, получали удовольствие…

Себастьян громко расхохотался, но сразу же замолк под укоризненным взглядом Иден.

— Простите и продолжайте, я не хотел вас прерывать. — Он понял, что Иден вошла в привычную колею и сейчас, подключив свой дипломатический дар, непременно логично обоснует случившееся.

— Если я с готовностью вам отвечала — думаю, так и было, — то только потому, что принимала вас за другого.

— Понятно.

— Правда? — Иден взглянула на маску. — Ваша светлость, вы когда-нибудь любили?

— Гм, я думал, что да, но, как позже выяснилось, ошибался.

— Я любила, — с пафосом произнесла она, страстно желая поскорее закончить этот неловкий разговор. — Когда-то я любила. Мое чувство было очень сильным, и когда я тянулась к вам в тумане боли и опия, я на самом деле тянулась к нему. Поймите, это не преувеличение, это правда. Ведь главное — честность?

— Благодарю вас. Если бы мне дано было выбирать, я предпочел бы вас с вашей честностью тем женщинам, которые готовы на все ради финансовой выгоды и положения в свете, как английские придворные Дамы. Их интересуют только богатство и титул. Они клянутся в вечной любви, а сами в это время заводят любовников.

— Согласна. Если между мужчиной и женщиной нет доверия и честности, то, значит, вообще ничего нет. — Иден поразилась горечи его слов и заподозрила, что он говорит о собственном печальном опыте. — Без правды нет доверия. А без доверия нет ничего.

— В общем, если я вас правильно понял, мне не следует обольщаться: ваша страсть относилась к другому. — Высказывание Иден о доверии заставило сжаться сердце, и он поспешил вернуть разговор в первоначальное русло.

— Да, я именно это имею в виду. — Лицо Иден сделалось пунцовым.

— По-вашему, я должен не обращать внимания на вес, что вы в тот момент говорили, и забыть о тех полных нежности минутах, которые мы провели вместе. — Себастьян не мог отказать себе в удовольствии подразнить ее.

— Это было несправедливо по отношению к вам. — Иден покраснела еще больше. — Но я была не в себе, когда мы… — Она смущенно замолчала, откашлялась и продолжила: — И еще, в моих снах на самом деле были не вы. Понимаете, что я хочу сказать? Вы должны все забыть. Согласны?

— Нет.

— Нет? — Иден вскинула голову.

— С вами я пережил редкостные, волшебные мгновения.

— Но я же только что вам все объяснила! — взорвалась Иден.

— Нет, вы объяснили только свои чувства, — уточнил Себастьян, издевательски улыбаясь под скрывавшей его лицо маской. — Я же еще никогда не имел такой нежной и пылкой любовницы.

Разговор принимал совсем непредвиденный оборот, и Иден хотелось провалиться сквозь землю.

— Прошу вас, миледи. — Себастьян наклонился, и рука в перчатке ласковым движением погладила руку Иден. — Как только вы захотите увидеть во мне кого-то другого, не стесняйтесь!

— Мы же совершенно незнакомы! — возмутилась она, отпрянув.

— Это уже не так, дорогая. — Усмехнувшись, Себастьян выпрямился. — Мы теперь знаем самые сокровенные тайны друг друга.

— И не надейтесь. — Иден взглянула на Себастьяна и отломила кусочек хлеба.

— Почему?

— Потому что я не хочу вас обманывать. И к тому же теперь, когда я знаю правду, я не буду ни капельки на вас реагировать.

— Вы уверены? — вызывающе осведомился он. — Возможно, этот ваш Прекрасный принц притянут за уши, чтобы оправдать ваше отношение ко мне. Возможно, в вас говорят угрызения совести. Вы думали об этом?

— Нет, я…

— Может быть, мои поцелуи и ласки оказались гораздо приятнее, чем вы ожидали, и затмили прежние воспоминания. Весьма вероятно, не правда ли? — Себастьян широко улыбнулся.

— Возможно, но…

— Не обманываете ли вы себя, приписывая мужчине из прошлого заслуги, которыми он не обладает?

— Да, но…

— Будучи честной женщиной, не чувствуете ли вы себя обязанной выяснить вес до конца?

Иден задумчиво жевала кусочек ветчины, размышляя над тем, что его светлость помимо всего прочего был еще и исключительно хитер. Он заставил ее задуматься. Если Себастьян Сейбер питал к ней такие же чувства, как она к нему, почему он не сказал ей об этом? Возможно, Иден идеализировала их отношения или вообще придумала их?

— Может быть, стоит провести эксперимент? — предложил Себастьян.

— Эксперимент? — Иден осторожно взглянул? на него, — Вы хотите, чтобы я проверила свою реакцию на вас? — Она прищурилась. — Вы просто пытаетесь воспользоваться ситуацией и тем, что мы одни.

— Не впадайте в заблуждение, миледи, и не думайте за меня, — проговорил он. — У меня есть моя правда. Вы должны найти свою…

Услышав стук копыт, Себастьян выругался. Именно сейчас гости ему были совсем ни к чему. Талли предупреждал, что могут возникнуть сложности, если поместить Иден в доме Тедиеса — ведь курьеры, как известно, прибывают неожиданно. Можно только надеяться, что этот посланец оставит донесение в колодезном ведре или в коптильне, не заходя в дом.

К изумлению Иден, его светлость вскочил, торопливо связал ей руки и привязал ее к ножке кровати, а потом сунул в рот кляп. Выпучив глаза, Иден смотрела, как ее обаятельный тюремщик изменился в мгновение ока.

— Отдыхайте, — приказан он. — Позже я навещу вас.

В развевающемся плате он вихрем вылетел из спальни, в замке щелкнул ключ, и быстрые шаги застучали по дощатому полу обшей комнаты. Иден не могла позвать на помощь, но она могла подслушать разговор. Быть может, она узнает сведения, которые пригодятся повстанцам.

Встав, Иден осторожно отошла от кровати, насколько позволяли ее путы, и, присев, попыталась заглянуть в замочную скважину. Но она была слишком далеко от двери, чтобы что-нибудь увидеть. Выругавшись в кляп, Иден оглянулась на кровать и изо всей силы потянула, кровать подвинулась на дюйм, чуть царапнув пол. Повторив эту процедуру, она наконец настолько приблизилась к двери, что смогла приложить глаз к отверстию.

Зрелище ей открылось удивительное, Его светлость, стоя спиной к двери в спальню, стянул перчатки, сбросил плащ и маску, затем, порывшись в шкафу, вытащил поношенную куртку, парик и бороду. Когда он снял с себя льняную рубашку, Иден почувствовала себя так, словно невидимая рука нанесла ей пощечину. На спине ее похитителя красовался точно такой же шрам, как у Себастьяна Сейбера! От изумления Иден чуть не лишилась сознания. Не может быть, это просто совпадение! Это не совпадение, возразил ей тихий голос разума. Кипя от гнева, Иден наблюдала за своим тюремщиком, увы, носившим имя Себастьяна Сейбера и только Богу известно какие еще имена. Сначала он сунул мускулистую руку в серую куртку с толстой подкладкой, благодаря которой стал выглядеть приземистым и коренастым, затем поверх своих бриджей натянул еще одни, тоже на толстой подкладке, и этим добавил себе еще пятнадцать фунтов веса. Пылая от ненависти, Иден смотрела, как он наклеил усы и бороду, а затем надел седой парик. Себастьян едва успел закончить свой маскарад, как раздался стук в дверь, и британский курьер протянул «старику» кожаную сумку.

— Надеюсь, Тедиес, у вас найдется кружка эля. Надвигается гроза, и хотелось бы выпить, чтобы не простыть во время дождя. Еле улизнул от патруля мятежников, — пожаловался Лайл Хендрик, усевшись за стол. — Эти мошенники прячутся в зарослях шелковицы и стреляют из мушкетов.

Кипя как самовар, Иден все глядела на Тедиеса, его светлость и Себастьяна Сейбера — коварное трио обманщиков в одном лице. Будь проклят этот человек!

— Американские войска приближаются к Виргинии, чтобы помешать лорду Корнуоллису укрепиться в Йорктауне, — низким глухим голосом заметил Тедиес, подавая гостю кувшин эля, и Иден отметила явные артистические способности Себастьяна.

— Эта местность кишмя кишит вооруженными бандами «Сынов свободы», — откликнулся Лайл, потянувшись за элем. — Французский маркиз объединил свои силы с американцами, и, думаю, они вместе выступят против Корнуоллиса.

— А Корнуоллис выстроил редуты вокруг Йорктауна?

— Хм, там сплошной песок, В нем не очень-то покопаешь. Снайперы мятежников устраиваются на кипарисах и кедрах и расстреливают в упор тех, кто строит укрепления.

— Повстанцам бесполезно тягаться с Корнуоллисом и его опытными вояками, особенно если нашему плану ничего не помешает. У американцев есть свои слабые места, и мы ими воспользуемся.

Иден поняла, что Тедиес намекал на ее похищение, но она найдет способ убежать и предупредить отца. Генерал Пембрук не станет предателем!

— У вас есть сообщения для Корнуоллиса? — Сделав еще глоток, Лайл отер с усов эль.

Кивнув, Тодиес, прихрамывая, пошел за кожаной сумкой.

— По последним сообщениям, американцы не дождутся поддержки французского флота. Корнуоллис встретит их корабли в заливе у Йорктауна. Американцы, видимо, готовят мощный удар, но без армии Вашингтона югу не устоять.

— Надеюсь, ваша информация верна, Тедиес. — Достав из кармана монету, Лайл положил ее на стол и вышел, а Иден не отрываясь смотрела на «старика», схватившего плату.

Себастьян Сейбер брал у британцев деньги за передачу сведений, он был шпионом! Силы небесные! Себастьян обманул се, воспользовался ее доверчивостью и использовал в своих целях! Никогда еще Иден так не оскорбляли! Себастьян лгал ей, манипулировал ею, строил свои планы, а она, дурочка, влюбилась в этого подлеца! Что ж, он за все заплатит, пообещала себе Иден.

Фу, с этим покончено, сказал себе Себастьян, глядя вслед удалявшемуся курьеру. Он торопливо стянул изношенный парик, отлепил бороду, от которой у него чесалась кожа, и снова взял маску и плат, Слава Богу, скоро вернется Тапли, и можно будет избежать таких накладок. В последние дни у Себастьяна было несколько подобных встреч, но ни одна из них не была так опасна, как сегодняшняя. Вспомнив свой разговор с Иден, Себастьян усмехнулся. Забавно было слушать се объяснения и видеть, как она на мгновение лишилась дара речи, когда он предложил провести эксперимент. Конечно, она никогда не согласится на такое. Пусть это и бесчестно с его стороны, но уж очень ему хотелось испытать ее верность. Надо же, на земле существует женщина, которую интересуют только его личные качества, а вовсе не богатство и титул.

И, довольно улыбаясь, Себастьян сел к столу, чтобы зашифровать полученное донесение.

Глава 12

Всякий раз, когда Себастьян заглядывал в комнату, Иден притворялась спящей. Пару раз она и вправду вздремнула, ей нужен был отдых, потому что впереди ее ждала трудная ночь. Собиралась гроза, и ветер задувал сквозь щели в стенах, принося с собой сырость и холод, такой же, как и поселившийся в сердце Иден. Ее обманул и предал человек, которого она любила. Все то, что поддерживало ее в эту последнюю неделю, оказалось ложью. Для начала Себастьян, воспользовавшись добросердечием Майка Банкрофта, обосновался в этом районе и наверняка взял на заметку все склады американской армии, а затем обратил свои чары на старшую дочь генерала Пембрука. Боже, какая же она дура!

Лежа на кровати и глядя в потолок, Иден вдруг вспомнила вечер, когда она, уйдя с ярмарки, выбрала кратчайший путь домой и наткнулась на какую-то группу в зарослях. И немедленно появился Себастьян. Несомненно, он обменивался сообщениями с теми бандитами. А потом, когда, отправившись на поиски сестры, Иден столкнулась с тори, ее спас этот Голиаф, приятель Себастьяна, а сам он, случайно оказавшись рядом, проводил се в придорожную гостиницу, чтобы переждать грозу. Этот лживый прохвост умел извлекать пользу из любой ситуации, а она таяла в лучах его обаяния, не подозревая, что рядом с ней; английский шпион! Иден выругалась, вспомнив невинные на вид вопросы, которые Себастьян задавал раненым у нее в доме. Он по крупинкам, из разных источников собирал сведения о силах и численности американских войск! Л она, наивная дурочка, поделилась с Себастьяном своими планами о поездке к Далтонам и тем самым предоставила ему великолепную возможность для похищения. О Боже, она сама виновата в том, что ее похитили, а Питера ранили!

А как он, должно быть, насмехался над ней, когда она была с ним в полубреду! Иден готова была свернуть ему шею! Неудивительно, что ей чудился тогда Себастьян. Ведь это и был он! Но ее мечты обернулись жестокой издевкой, галантный английский лорд сыграл с ней злую шутку. Что ж, посмотрим, каково ему придется, когда подобным образом поступят с ним… Ничто не доставит ей такого удовольствия, как обмануть обманщика. И она злорадно усмехнулась. Самый грандиозный обман — любовь, сказала себе Иден, но теперь она больше не попадется на эту удочку.

Очень скоро Себастьян Сейбер будет жариться в аду. А Иден — подбрасывать в огонь дрова.

— Вы не спите? — Облаченный в маску и плащ Себастьян заглянул в спальню. — Раз вы проспали ленч, вам нужно съесть ужин, чтобы восстановить силы.

— Я действительно чувствую жажду, — призналась Иден, взглянув на поднос с чашками дымящегося чая, а про себя добавила: «Жажду отмщения». В чашке наверняка очередная доза снотворного, так почему бы ей не достаться Себастьяну? — Что, весь день идет дождь? — Иден посмотрела на стекавшие по стеклам дождевые капли.

— Дождь начался еще утром. — Отставив поднос, Себастьян освободил ее руки. — Сожалею, что пришлось связать вас, но мне необходимо было принять неожиданного посетителя.

— Правда? — невинно спросила Иден. — Должно быть, я все проспала.

— Это из-за слабости, — поставил диагноз Себастьян. Иден же подозревала, что обязана этим добавленному в питье успокоительному, однако, когда Себастьян предложил ей чашку чаю, она благодарно улыбнулась.

— Вас не затруднит дать мне еще одно одеяло? — попросила она. — Здесь прохладно.

Пока Себастьян брал одеяло из сундука, стоящего в дальнем углу комнаты. Иден поменяла местами чашки, а когда он вернулся, отхлебнула горячего напитка.

— Так лучше, миледи?

— Безусловно. Благодарю вас.

Себастьян тоже сделал глоток, и она протянула ему кусочек хлеба, лежавший на подносе, надеясь, что хлеб отобьет неприятный вкус лекарства.

— Вы в бодром настроении, — заметил он.

— Да, я чувствую себя лучше. В последние дни я много думала над некоторыми вещами, — продолжила разговор Иден, пока Себастьян пил чай, закусывая хлебом. — Хотя в этой войне мы противники и вы воспользовались мной для достижения ваших целей, должна признать, что вы относитесь ко мне вежливо и внимательно.

— С самого начала я предупредил, что не собираюсь причинять вам вред.

— Я благодарна вам, несмотря на эту безобразную ситуацию.

— Обещаю, вы проведете здесь не слишком много времени. — Себастьян предложил Иден ломтик сыра.

«Не больше, чем потребуется, чтобы перехитрить хитрого и умного британского шпиона», — про себя уточнила Иден, а вслух заявила:

— Я размышляла над предложением, которое вы сделали сегодня утром.

— Над моим предложением? — осторожно переспросил Себастьян.

— Я обдумала вашу теорию… — Она отвернулась, скрывая лицо, выражение которого могло бы ее выдать.

— Ну и? — Себастьян подвинулся на край стула.

— Вероятно, вы правы: я действительно переоценила человека, который ворвался в мою жизнь и без сожалений покинул се.

— Это правда? То есть он и вправду ни о чем не жалел?

— Видимо, да. — Иден старалась играть роль женщины, тоскующей по утраченной любви. — Честно говоря, я не чувствовала взаимности.

— Понятно. — Откусив кусок сыра, Себастьян запил его чаем.

— Думаю, я просто получила отставку. Моя безрассудная доверчивость тяжким грузом лежит у меня на сердце. Он уехал, даже не пообещав вернуться к определенному времени.

— Возможно, он сам не знал, когда вернется, — вступился за себя Себастьян.

— Мне кажется, теперь вы оцениваете этого человека выше, чем он того заслуживает. Он играл моей любовью, и вы убедили меня, что я идеализировала ситуацию. Но теперь я на все смотрю иначе. Жизнь, в конце концов, просто череда периодов, и сейчас я избавилась от своей потребности в человеке, которого, как мне казалось, любила.

Избавилась. Опять всплыло это слово, приводившее Себастьяна в бешенство, ему захотелось встряхнуть Иден, но вместо этого он сделал еще глоток странного колониального напитка с неприятным вкусом, пожалев, что не успел заварить свой любимый чай.

— Итак, теперь, когда наступил новый период вашей жизни, вам больше не нужен ваш избранник, — подытожил Себастьян.

— Совершенно верно. — Иден наградила его ослепительной улыбкой. — Я знала, что вы меня поймете.

— И какой же из этого вывод? — выдавил Себастьян, от возмущения едва не зарычав.

— Я как раз собиралась перейти к этому. — Допив свой чай, Иден протянула Себастьяну чашку. — Можно еще? Меня ужасно мучает жажда.

Взяв посуду, Себастьян вышел, а Иден с усмешкой посмотрела ему вслед. Что ж, теперь ему придется жариться на собственноручно налитом масле.

Интересно, каково ему слышать, что Иден больше не влюблена в него?

Тем временем Себастьян, зевая, готовил в общей комнате очередную дозу снотворного. Странная логика Иден вывела его из себя, и он никак не хотел смириться с тем, что его так легко отодвинули в сторону. Сам виноват: его неумеренная болтливость вышла ему боком. Как бы убедить Иден, что она все еще любит Себастьяна и заводить связь со своим похитителем просто нелепо? Он направился в спальню с двумя чашками чаю.

— Спасибо. — Иден с жадностью схватилась за чашку, а потом лукаво улыбнулась. — У вас есть еще сыр? Я не наелась.

— Вы уже весь съели? — удивился Себастьян.

— Да. — Он сам научил ее лгать, не моргнув глазом, — сыр был припрятан под одеяло для полуночной трапезы, которую она устроит уже на свободе. — Сегодня я по-настоящему голодна.

Себастьян снова вышел, и Иден подменила чай. Вернувшись и положив на поднос ломтики сыра, Себастьян устало опустился на стул. Очевидно, забота об Иден и общение с британскими эмиссарами отняли у него все силы, и сейчас Себастьяну больше всего хотелось забраться в постель к Иден, утолить свое желание, а потом заснуть. Но, к сожалению, он еще должен восстановить свое доброе имя.

— Так вот, — решительно кивнув, заговорила Иден, о нашем эксперименте.

— Не думаю, что это была удачная идея. — Себастьян едва сдержал зевок, с каждой минутой сон все больше одолевал его.

— Идея была ваша, — быстро напомнила Иден и для большей убедительности потупилась. — Быть может, я сделала поспешные выводы, и произошедшее уже перестало иметь для вас значение?

— Не перестало. — Он зевком подкрепил свои слова.

— Идите сюда, ваша светлость, — прошептала Иден и, отставив поднос, откинула край одеяла.

В полусне Себастьян откликнулся на предложение, устроился рядом с Иден и попытался вспомнить, что же такое он хотел доказать ей, но не смог. Ее рука скользнула по его груди, она нежно поцеловала его в шею, а затем его окружил пьянящий туман, руки расслабленно вытянулись вдоль тела… он погрузился в умиротворяющую темноту, и его приглушенное посапывание смешалось со стуком дождевых капель.

— Бай-бай, ваша светлость. — Иден похлопала Себастьяна по груди. — Что, не смогли противостоять собственному зелью? — ехидно поинтересовалась она.

Встав, Иден сняла с Себастьяна плащ и маску, со злостью стянула с него бриджи и швырнула их в дальний угол. Расправив маску, она приладила ее на манер набедренной повязки и, найдя веревку, привязала Себастьяна к ножкам кровати. Проснувшись, он почувствует себя обманутым и униженным, и тогда точно узнает, каково пришлось Иден.

— Приятных сновидений, ваша светлость, — довольно улыбнувшись напоследок, она набросила на себя плащ Себастьяна, быстро вышла из спальни, пробежала под моросящим дождиком к длинному сараю и из двух привязанных там лошадей выбрала Араба.

Иден абсолютно не представляла себе, где находится и как добраться до дома, но в любом случае она не могла больше оставаться под одной крышей с человеком, который обманул ее, предал и использовал в своих целях. Сжав каблуками бока жеребца, Иден помчалась сквозь дождь, надеясь наткнуться на тропу, которая приведет ее в расположение территориальной армии Виргинии или домой, потому что ей нужно было поскорее связаться с отцом и убедить его не соглашаться ни на какие требования британцев.

Иден блуждала в темноте в поисках дороги, по спине пробегал озноб, и жуткие призраки грозили вновь окружить ее, но она победила пустые страхи. Если она сумела справиться с Себастьяном Сейбером, значит, она сумеет сладить и с собой, хоть и вздрагивает при каждом шорохе, доносящемся из мрака.

Она найдет дорогу, встретится с отцом, и Лиланд не предаст дело патриотов. А что до Себастьяна Сейбера, то гореть ему в аду!

— Вышла замуж? — Лиланд Пембрук недоверчиво смотрел на дочь, стоявшую перед ним. — Ты слишком молода для замужества. В четырнадцать лет…

— Мне уже исполнилось восемнадцать, — напомнила отцу Бет.

— Восемнадцать? — Лиланд растерянно моргнул. — Когда же?

— Вы не были дома больше трех лет, сэр, — напомнил Питер Далтон своему сбитому с толку тестю.

— Так долго? — Генерал неверяще покачал серебряной головой.

Окинув взглядом безупречно чистую гостиную, он отмстил широко распахнутые окна и по-новому расставленную мебель. Это, разумеется, влияние Иден. При мысли о старшей дочери обветренное лицо Пембрука помрачнело. Неволя — слишком тяжкое для нее испытание, слишком она горяча и несдержанна. Но зато она сделана из крепкого материала — настоящая Пембрук — и, к счастью, ни в чем не походила на свою мать.

— Питер, не позволишь ли мне несколько минут поговорить с папой наедине? — обратилась Бет к молодому супругу.

Такая просьба несколько огорчила Питера, но улыбка Бет сделала свое дело, и он, кивнув, уже без всякой обиды вышел из гостиной. Сев на диван, Бет прислонила рядом костыль и положила на него забинтованную в лодыжке ногу.

— Ты попал в очень неприятное положение из-за похищения Иден. — Бет смотрела прямо в ярко-голубые глаза отца.

— Да, ситуация чрезвычайно сложная, — согласился он и опустился в свое старое любимое кресло. Неужели прошло три года с тех пор, как он уехал из дома?

— Папа, что ты собираешься делать? — Бет подалась вперед, и в ее зеленых глазах вспыхнуло беспокойство. — Иден настаивала, чтобы ты не шел ни на какие уступки, чего бы это ни стоило. Ей ненавистна мысль, что наши солдаты из-за нее погибнут.

— У твоей сестры всегда на первом месте забота о других, — заметил Лиланд.

— Ты слишком долго сражался за независимость колонии, чтобы в последний момент пойти на попятный. Человек чести никогда не поступит так, как этот изменник Бенедикт Арнольд! — патетически воскликнула Бет.

~ Вероломство Арнольда непростительно. Вашингтон спит и видит, как поймает этого негодяя. К сожалению, Арнольд сейчас на севере, в Коннектикуте. Хотел бы я увидеть, как его повесят за измену!

— Ты не должен стать таким! Что ты намерен предпринять, папа?

— Простите, что прерываю ваш разговор, сэр, — на пороге появился молодой солдат. — Из лагеря маркиза де Лафайетта прибыл курьер. Маркиз хочет встретиться с вами.

— Истерзайся, дорогая. — Лиланд похлопал Бет по руке и встал. — Я обо всем позабочусь, а пока ты остаешься на плантации главной. Наш дом вскоре станет командным пунктом, так что проследи, чтобы завтра можно было накормить по меньшей мере дюжину офицеров.

Бет по мере возможности старалась выполнять обязанности Иден, но временами чувствовала, что силы ее на исходе. Иден не стала бы предаваться пустым размышлениям, а просто взялась бы за очередные дела, напомнила себе Бет и, опершись на костыль, встала.

Все не так уж плохо, подбадривала себя Бет. Слава Богу, ей не пришлось оказаться на месте отца и встать перед мучительным выбором — защищать страну или спасать Иден. Такой дилеммы Бет никому не пожелала бы.

Во время долгого путешествия Талли Рандолф уже дважды, засыпая, падал с лошади, и, чтобы не уснуть в очередной раз, он ущипнул себя и выпрямился в седле. Осталось всего несколько миль, подбодрил себя Талли, и он сможет вздремнуть до рассвета, а потом доставит донесение по следующему адресу. Он мечтал о теплой печке и сухой одежде, и на душе у него полегчало, когда среди сосен перед ним замаячила знакомая хижина. По дороге Талли несколько раз менял лошадей, поэтому конь, в отличие от него самого, не валился с ног. Подъехав к дому и соскочив на землю, Рандолф взял сумки и оставил жеребца не расседланным.

Рывком распахнув дверь, Талли остолбенел: дрова в печи прогорели, и в комнате царил ледяной холод. Он разжег огонь, раскатал свой тюфяк и замертво упал на него, решив поговорить с Себастьяном позже, когда выспится. Видимо, его светлость нашел себе приют в постели Иден, и на этот раз Талли непременно скажет ему пару теплых слов — но чуть погодя…

Натянув поводья, Иден остановила Араба и в растерянности обвела взглядом поле. Она никогда не видела такого большого лагеря! В неясном предутреннем свете вырисовывались сотни парусиновых палаток, огни костров освещали стоянку, меж ними двигалось множество силуэтов. Друзья это или враги? Как узнать? Но вдалеке затрубил рожок, и она, испытав облегчение и гордость, увидела, как по столбу поднялся вверх и затрепетал на ветру американский флаг.

Сквозь одеяло серых облаков проглянуло солнце, и Иден еще раз внимательно огляделась. Она заметила заросли шелковиц и сосен; значит, Уильямсберг и плантация Пембрук должны находиться в противоположном направлении. Возможно, кто-нибудь из этих военных подскажет, где ей найти отца. Она должна срочно разыскать Лиланда и сообщить ему о своем освобождении. Нельзя терять ни секунды!

Завернувшись в плащ, Иден направила Араба к караульным. При ее приближении мушкетные стволы повернулись навстречу незваному гостю. Откинув капюшон, так что спутанная грива каштановых волос рассыпалась по плечам, Иден постаралась улыбнуться.

— Что вы делаете здесь, мисс? — удивленно спросил лейтенант.

— Это длинная история, сэр. Мне нужно поговорить с вашим начальством. Я дочь генерала Пембрука.

— Ангел повстанцев? — Лейтенант опустил мушкет.

Иден стиснула зубы. Она чувствовала себя вовсе не ангелом, ею владела масса противоречивых эмоций. Когда тебя обманывают и предают, это отнюдь не улучшает настроения, но больше всего ее раздражало, что даже теперь она все еще питает к этому лгуну нежные чувства.

Лейтенант проводил Иден в центр лагеря, к трем стоящим вокруг костра большим палаткам. С тоской взглянув на несколько дюжин кофейников, булькавших над огнем, она подумала, что с удовольствием бы выпила чего-нибудь горячего, чтобы согреть озябшее тело.

— Секундочку, мисс Пембрук, Я доложу маркизу де Лафайетту о вашем прибытии.

Вежливо поклонившись, лейтенант исчез, а через мгновение вновь появился и провел Иден в палатку, где ее встретил рыжеволосый веснушчатый кареглазый француз примерно одного с ней возраста. Итак, перед ней был прославленный юноша, принадлежавший к старинному французскому роду, сплошь состоявшему из храбрых воинов и знатных дворян. Лафайетт предложил свои услуги делу Америки и благодаря неиссякаемой энергии, преданности и честности расположил к себе генерала Вашингтона. Говорили, что Вашингтон относится к маркизу как к родному сыну и учит его всем известным ему воинским премудростям. Маркиз завоевал сердца американцев, и они провозгласили его одним из своих героев.

Как жаль, что Себастьян Сейбер не обладал достоинствами маркиза!

— Мисс Пембрук, разрешите представить вам: маркиз Мари-Жозеф-Поль-Ив-Роше-Жильбер дю Монтье де Лафайетт, — четко произнес лейтенант.

Иден невольно улыбнулась. Да, за таким именем не угнаться и королям! Маркиз тоже добродушно усмехнулся и жестом отпустил лейтенанта.

— Думаю, таким образом он старается произвести на меня впечатление своим сверхусердием. Мои друзья зовут меня Жильбер. — Слегка поклонившись, он поцеловал руку Иден. — Чем могу служить, мадемуазель?

— Мои друзья зовут меня Иден, — представилась она и устало опустилась в предложенное хозяином кресло. — Я разыскиваю своего отца, у меня важное дело. Вы знаете, где он?

— Qui. — Высунув голову из палатки, Жильбер попросил принести чашку кофе для своей промокшей гостьи и снова повернулся к Иден. — Я разговаривал с вашим отцом вчера вечером. Он у себя на плантации, готовится к размещению там штаб-квартиры. — Да?

— Сегодня днем там соберется военный совет, — кивнув, продолжил маркиз. — Мы собираемся блокировать лорда Корнуоллиса в Йорктаун.

— Мечтаю увидеть, как англичане размахивают белым флагом в знак капитуляции. — Но сейчас Иден необходимо поговорить с отцом!

— Я наслышан о вашей деятельности. — Жильбер предложил Иден чашечку кофе. — Об Ангеле повстанцев ходят легенды. Вы устроили госпиталь для раненых в своем доме и регулярно присылаете деньги на питание и обмундирование солдат.

— Я делаю, что могу, — тихо промолвила Иден и, отхлебнув кофе, почувствовала, как спасительная теплота разливается у нее внутри.

— Надеюсь, с Божьей помощью эта война закончится очень скоро. — Спустя несколько минут, когда с кофе было покончено, маркиз встал. — У нас нет роскошных апартаментов, но найдется, где отдохнуть перед поездкой домой. — И он проводил Иден в пустую палатку недалеко от костра.

Она вытянулась на койке и вздохнула, впервые за две недели почувствовав себя в полной безопасности. От предателя Себастьяна Сейбера ее сейчас отделяли многие мили. Пусть он со своим лордом Корнуоллисом убирается обратно в Англию, чтобы она больше их не видела и не слышала. Себастьян был ее непростительной ошибкой — ошибкой, которую она никогда не повторит!

Проснувшись от тихого стука, Талли заставил себя подняться и открыть дверь. Увидев перед собой не Тедиеса, а какого-то незнакомца, Лайл Хендрик нерешительно замер на пороге.

— Вы, наверное, ищете старика. — Талли протянул руку и втащил его в дом.

— Да, я… — Лайл замолчал, не желая вдаваться в объяснения.

— Не бойся, парень, я один из курьеров Тедиеса, — успокоил его Рандолф. — Я только что прибыл с севера и прилег тут немного отдохнуть.

— Мне приказано доставить послание лично Тедиесу, — сухо сказал Хендрик.

Подойдя к спальне, Талли на дюйм приоткрыл дверь, и глаза его чуть не вылезли из орбит — полуголый Себастьян с черной маской вместо набедренной повязки лежал на кровати и громоподобно храпел.

— Бог мой… — Взяв себя в руки, он быстро захлопнул дверь и, обернувшись, поймал любопытный взгляд курьера. — Тедиеса нет. Должно быть, он уехал за деньгами.

— Но мне приказано…

— Ладно, парень, выбирай, — заявил Талли, — либо оставляй сумку в ведре, в колодце, либо пробуй догнать Тедиеса. Отдавать депешу мне не имеет смысла, потому что я сам скоро уеду.

— Я подумаю. — Лайл напряженно обдумывал варианты и, в конце концов, решил нарушить правила — только один-единственный раз.

— Ну-ну, — хмыкнул Талли ему вслед.

Едва дождавшись, чтобы молодой человек опустил ведро с сумкой в колодец и ускакал, Рандолф, ругаясь почем зря, вошел в спальню и со всей медвежьей силы подтолкнул Себастьяна, но тот лишь сонно заворчал.

— Да проснитесь же, ваша светлость, черт бы вас побрал! — заорал Талли.

Себастьян попытался отвернуться, но оказалось, что он не может двигаться. Вздохнув, он поднял тяжелые веки, и его взгляд замер на собственном обнаженном торсе.

— Тысяча чертей!

— Мне не терпится узнать, как вы попали в такое неприятное положение, — заметил Талли, развязывая веревки.

Внезапно с пугающей ясностью Себастьян осознал все, что произошло, — свою сонливость, хитрость Иден, ее игру. Будь все проклято! Если она сорвала операцию на последнем этапе, он вытрясет из нее душу!

— Талантливый конспиратор, — ворчал Рандолф, — вы не смогли r течение двух недель удержать на месте слабую женщину.

— Обойдусь без твоих замечаний, — раздраженно огрызнулся Себастьян.

— А без леди вы не могли обойтись, да? — Талли бросил на него укоризненный взгляд. — Я в общем-то догадываюсь, что произошло здесь до того, как вас привязали к кровати. По моему мнению, вы получили именно то, что заслужили.

— Тебя никто не спрашивает, — зло буркнул Себастьян и, в спешке схватив одежду, натянул бриджи задом наперед. — Иден, должно быть, переставила чашки с чаем, и я накачался снотворным, — хмуро пояснил он.

— Очень остроумно с ее стороны.

Губы Талли задрожали в ухмылке, а мрачный Себастьян стал старательно надевать вывернутую наизнанку рубашку, а потом принялся воевать с сапогами. Голова его была в каком-то тумане, он с трудом что-либо соображал. Чертовски оскорбительно, проснувшись, обнаружить себя полуголым и связанным!

— Нужно найти Иден, и как можно скорее! Если она удерет, будут крупные неприятности.

— Можете не сомневаться, она прямиком отправилась к отцу, — предсказал Талли.

— Надеюсь, ей потребуется некоторое время, чтобы найти его, и мы еще успеем…

Вбежав в сарай, Себастьян увидел, что его любимый жеребец исчез, и, чертыхнувшись, оседлал другую лошадь. Он уже пробирался между соснами, когда возглас приятеля остановил его.

— Чуть не забыл! — Талли подъехал к колодцу и достал из ведра донесение Лайла Хендрика. — Это сообщение только что прибыло.

Развернув лошадь, Себастьян вернулся к дому за книгой шифровок. Донесение он прочтет по дороге, сейчас нельзя терять ни минуты, слишком многое поставлено на карту!

Вероятно, Иден подслушала его разговор с Лайлом Хендриком. Она кипела от ярости и, как всегда, обезоруживающе улыбалась, а затем напоила его предназначенным ей отваром. Теперь она все про него знает, и не найдется таких слов, которые могли бы ее смягчить.

— Ваша светлость?

— Что, Талли? — отозвался Себастьян, отвлекаясь от своих невеселых мыслей.

— Вам необходимо отыскать Иден Пембрук. Вы за нее в ответе.

— Знаю.

— Значит, вы все уладите?

— Сомневаюсь, что теперь, когда все раскрылось, это возможно.

— Ерунда, — настаивал Талли, — главное, действовать по совести.

— Уверяю тебя, Иден сделает так, что к ней нельзя будет подступиться.

— Вы великолепно справляетесь со сложными ситуациями, — успокоил его слуга, — во всяком случае, справлялись до тех пор, пока не столкнулись с этой маленькой симпатичной святой. Похоже, эта женщина из тех, с которыми даже вам, ваша светлость, не сладить.

Себастьян для порядка заворчал, но признал в душе, что Талли скорее всего прав.

Глава 13

Иден покидала лагерь повстанцев под эскортом лучших его представителей. Рядом с ней ехал маркиз де Лафайетт, по другую ее руку на огромном гнедом жеребце восседал генерал де Кальб, Энтони Уэйн и фон Штубен замыкали кортеж.

Пусть только попробует похитить се на глазах этих бравых офицеров, мысленно погрозила Иден Себастьяну Сейберу.

— Я высоко ценю ваше доброе сердце, — заметил Иден Энтони Уэйн. — Вы стали легендой, воодушевляющей войска.

— Благодарю вас, генерал, — улыбнулась она. — Мне хотелось бы делать больше. Возможно…

— Вы слишком скромны, дорогая, — перебил ее генерал де Кальб. — Не представляю, как вы находите время на все то добро, которое творите. Благодаря вашей помощи наши склады постоянно пополняются продовольствием. Наши раненые, возвращаясь в строй, поют хвалу ангелу милосердия, без сна и отдыха ухаживавшего за ними. Нуждающиеся семьи находят у себя на порогах корзины с продовольствием. Вы, как никто, можете взбодрить отчаявшегося и утешить осиротевшего. Ваш отец лопается от гордости всякий раз, когда ваше имя срывается с губ кого-либо из солдат. Из уст в уста передают рассказы о милосердии святой Иден.

Иден, не придавая особого значения этому славословию, внимательно рассматривала палатки, рассыпавшиеся по всему полю вокруг ее родного дома. Казалось, вся повстанческая армия стояла лагерем у нее на заднем дворе!

— Величественное зрелище, не правда ли? — с гордостью заметил Жильбер де Лафайетт. — Все эти люди готовы противостоять британцам и сражаться за свою свободу. В последний раз мы потерпели поражение, но теперь победа будет за нами.

— Если генерал де Грае и его французский флот прибудут из Вест-Индии, победа нам гарантирована, — вставил фон Штубен.

Увидев плантацию Пембрук, Иден отвлеклась от разговора с высокими военными чинами. Она Никогда еще не была так рада видеть старый кирпичный особняк и стоявшую вдоль дороги изгородь из покосившихся перекладин. Теперь, когда у се порога расположилась целая армия, Себастьян Сейбер не посмеет тронуть ее. Она расскажет отцу о кознях этого предателя, и весь остаток своей никчемной жизни он проведет в темном сыром подвале.

Увидев отца, широкими шагами пересекавшего лужайку, Иден отбросила свои горькие мысли и, спрыгнув с лошади, бросилась к нему.

— Иден, как я рад тебя видеть! — Генерал заключил дочь в свои медвежьи объятия.

— Все хорошо, папа. Не нужно терзаться, — успокоила она его. — Я убежала от своих тюремщиков, так что тебе не V чем беспокоиться.

— Иден… — Отступив на шаг, Лиланд торжественно взглянул на нес.

— Господи, неужели уже слишком поздно? — Она пытливо заглянула в лицо отца. — Ты же не согласился на их требования, нет?

— Нет, но…

— Мисс Иден, слава Богу, вы вернулись живой и невредимой! — прервала их Мэгги и, кинувшись к Иден, до боли стиснула ее. — Эти две недели Бет и я с ума сходили от беспокойства, да и ваши подопечные не находили себе места. У них поднимется настроение от одного взгляда на вас.

Тем временем Пембрука окружили военные, а Мэгги подтолкнула Иден к дому, где Бет едва не задушила сестру в объятиях.

— Слава Богу! О, Иден, как жаль, что ты не смогла убежать вместе со мной! Это моя вина, что тебе пришлось так долго оставаться в заложницах, — каялась Бет. — Как тебе удалось перехитрить их? С тобой все в порядке? Они не?..

— Все хорошо. — Иден вовсе не желала обсуждать подробности своего плена. Ее мнение о себе за эти две недели сильно пошатнулось, мечты разбились вдребезги. О этот чертов Себастьян Сейбер!

— Месье Сейбер! Приятно снова встретиться с вами, — донесся до нее голос Жильбера де Лафайетта.

Иден резко обернулась и увидела стоявшего в непринужденной позе на пороге ее гостиной темноволосого негодяя, такого же самоуверенного и учтивого, как всегда. Откуда у него такая сверхъестественная наглость? Его способность вводить людей в заблуждение была столь высока, что он, очевидно, успел завоевать и доверие американских генералов. Этому коварному британскому шпиону платили деньги за сбор сведений для короля Георга, а повстанцы считают его своим! Нужно их предупредить и сделать это немедленно!

— Пре… — Иден направила обвиняющий перст на своего врага.

— Добрый день, мисс Пембрук. — Себастьян сжал ее вытянутую руку, галантно поклонился и поцеловал запястье. — Рад снова видеть вас. — Он одарил Иден обворожительной улыбкой. — Вы немного бледны, но надеюсь, чувствуете себя нормально.

— Честно говоря, мистер Сейбер, — Иден вонзила ногти в его руку и бросила ему взгляд, способный расплавить стальную сковороду, — это были самые отвратительные дни в моей жизни.

— Весьма прискорбно слышать. — Себастьян чуть не раздавил ей пальцы, не позволяя устроить сцену, а когда она все же открыла рот, чтобы во всеуслышание объявить, кто он такой, процедил сквозь зубы: — На вашем месте я бы этого не делал.

Но она обязана сообщить всем правду! Из всех присутствующих только ему, шпиону Себастьяну Сейберу, она невыгодна!

— Папа, среди вас есть коварный предатель, — наконец громко объявила Иден. — Именно он держал меня в заточении по приказу британцев. — В переполненном холле стало слышно, как пушинка упала на пол, но никого, кроме Мэгги и Элизабет, ее заявление, казалось, не удивило. Прославленные военачальники, пряча улыбки, только переглядывались между собой, а Иден ожидала совсем другой реакции. — Как, вы не собираетесь арестовать его? — возмутилась она.

— Гм… Иден, несколько минут назад я хотел тебе все объяснить, но нас перебили. — Подойдя к дочери, Пембрук взял ее под руку и повел в гостиную. — Боюсь, вышло маленькое недоразумение.

— Уверяю тебя, папа, никакого недоразумения… — Иден запнулась, увидев сидевшего в полутемной комнате Талли Рандолфа. Этого гиганта она узнала бы где угодно, он однажды спас ее от беды, а потом предал. Мерзавец, по всей видимости, был соучастником его светлости!

— Добрый день, мисс Пембрук, — учтиво поклонился Талли.

Не решаясь бросить еще одно обвинение, Иден растерянно переводила взгляд с Талли на Себастьяна и обратно.

— Господа, — обратился к военным Лиланд, — я считаю, что в сложившихся обстоятельствах следует разрешить моей дочери присутствовать на военном совете во время отчета полковника Сейбера.

Полковник Сейбер? Это что, еще один псевдоним? Иден в испуге посмотрела на Себастьяна. Боже правый, «Сыны свободы» и вправду считают его светлость одним из них!

— Возражений нет, — ответил Жильбер де Лафайетт. — Я почту за честь и добрый знак, если среди нас будет ангел.

Пока вес рассаживались, Иден мерила неприязненным взглядом Себастьяна. На этот раз он так легко не выйдет сухим из воды. Она опровергнет все его лживые слова, которые он скармливает доверчивым американцам!

— Позвольте помочь вам, мисс Пембрук, — любезно предложил Себастьян.

— Ну конечно, — Иден опустилась на стул, который он ей придвинул. — С чего бы мне запрещать это? Я ведь уже позволила вам воспользоваться мною, обмануть и предать меня. Мечтаю услышать, как вы на этот раз будете выворачивать наизнанку правду. Но будьте осторожны, ваша светлость, — зловеще прошептала она, — я разоблачу ваши вероломные планы.

Себастьян должен был многое сказать Иден, но случай никак не представлялся. Безусловно, она никогда его не простит — даже у святых иссякает терпение. Ладно, поморщившись, решил он, надо заняться делом, а после совещания попробует улучить минутку и поговорить с Иден с глазу на глаз.

— Большинству из вас известен план британцев похитить дочерей генерала Пембрука с целью его шантажа. Встав, Себастьян обращался к военным, лица которых выражали интерес и одобрение. — Мы с Талли разыгрывали свои роли и старались уберечь женщин от жестокого обращения. Нашей целью было создать у Корнуоллиса впечатление, что Пембрук готов пойти англичанам навстречу.

Недоверчиво нахмурившись, Иден слушала, Опять он каким-то чудом превращал ложь в правду, он даже отказался от своего акцента, как будто его никогда и не было! Изменились его жесты, манеры и походка, с тех пор как он изображал его светлость! Как это ему удавалось?

— Так как британцы считали, что Пембрук у них в руках, лорд Корнуоллис решил не отвлекаться на Лафайетта, а сосредоточиться на Ричмонде. Следуя совету генерала Вашингтона, Лафайетт сумел помешать соединению регулярной армии Корнуоллиса с армией Филиппа, позволив нам таким образом выиграть время, необходимое для прибытия подкрепления. Наша разведывательная есть поставляла Корнуоллису ложную информацию о готовности Пембрука к предательству, и британцы, предвкушая легкую победу, потеряли бдительность.

— И какую ложь вы скармливали лорду Чарльзу Корнуоллису? — насмешливо улыбнулся фон Штубен.

— Британцы полагают, что силы «Сынов свободы» составляют лишь половину от их истинной численности и что армия Пембрука отступит во время предстоящей битвы и позволит им прорвать американское оцепление у Йорктауна. — Разложив на столе планы местности, Сейбер указал места, где он побывал во время выполнения разведывательных заданий. — Корнуоллис воздвиг укрепления на берегу реки выше и ниже Йорктауна. Редуты защищены рядами заостренных кольев и тяжелой артиллерией. Внутренняя линия британской обороны проходит по ту сторону бухты. Согласно поступившим к нам донесениям, у Корнуоллиса во второй линии обороны семь редутов и полдюжины артиллерийских батарей.

Иден молча прикидывала, не искажает ли Себастьян факты. Она все еще не могла разобраться, на чьей же он все-таки стороне — если вообще держит чью-либо сторону. По-видимому, он помогает тем, кто лучше заплатит, решила она.

— У британцев будет единственный путь для отступления — через залив к горе Глостер, — продолжал Себастьян. — Уверен, мы можем окружить Корнуоллиса, и помешать ему пересечь залив, и не дать таким образом соединиться с Клинтоном в Нью-Йорке. Но нам придется сражаться не на жизнь, а на смерть, чтобы зажать его между морем и прибрежными утесами. Лорда Корнуоллиса ожидает неприятный сюрприз, — усмехнулся Себастьян. — Он полагает, что нам нечего рассчитывать на помощь французского флота.

— А французы прибудут к сроку? — с тревогой спросил Энтони Уэйн.

— Мы непрерывно получаем сведения от наших агентов. Де Грае и его двадцать четыре боевых корабля с тремя тысячами французских войск уже на подходе, — кивнул Себастьян. — Вскоре они полностью перекроют залив, и британский военный флот не сможет прийти на выручку Корнуоллису. Талли доставил сообщение лично от генерала Вашингтона, который инсценирует выступление против Клинтона в Нью-Йорке. Континентальная армия оставила тысячи горящих в темноте лагерных костров, а сам Вашингтон со своими солдатами ночью совершил стремительный бросок на юг. Пока окончательно не рассвело, Клинтон не знал, что повстанцы ушли. А генерал Вашингтон скоро прибудет, чтобы принять участие в осаде Йорктауна.

Военные, заулыбавшись, приняли более непринужденные позы, а Иден продолжала недоверчиво глядеть на Себастьяна. А вдруг это опять ложь, которая приведет к поражению американцев? Развернув послание, которое Талли привез от главнокомандующего, Себастьян прочитал его собравшимся:

— «Мы на пути к вам и с нетерпением ожидаем встречи. Надеюсь, вы позаботитесь, чтобы, оставшись без боеприпасов и продовольствия, Корнуоллис все же достался нам живым».

Просьба Вашингтона вызвала негромкий смех.

— Конечно, мы обеспечим безопасность прославленному лорду Корнуоллису, — усмехнулся Лиланд Пембрук. — Он может сидеть в своем кресле в Йорктауне и наблюдать, как французский флот входит в залив, отрезая его от британских кораблей. Блокируя его с суши, мы лишим притока провизии и боеприпасов. Посудите сами: ему останется только капитулировать.

Иден с любопытством переводила взгляд с одного военного на другого. Неужели они действительно проглотили ту чушь, которую Себастьян запихивал им в глотки? Не разглядели хитроумной уловки, придуманной мастером шпионажа? О, они оказались такими же доверчивыми, как когда-то была она сама!

— Не позволяйте этому человеку убедить вас, что британцы загнаны в угол! — вскочив со стула, выкрикнула Иден.

— Иден, сядь! — властно приказал генерал Пембрук.

— Я не собираюсь молча выслушивать, как этот предатель продолжает обманывать вас! — Иден вызывающе вскинула голову. — Я видела, как курьер тори отдал кошелек с деньгами этому британскому шпиону в оплату за сведения о «Сынах свободы». Я видела, как он изображал старика, которому привозили сообщения…

— Иден, прекрати, черт возьми! — рассердился Лиланд. — Сейбер двойной агент, у него такое задание. Его выбрал лично генерал Вашингтон после того, как Себастьян первый год войны прослужил под его командованием. На самом деле Сейбер был в числе основателей гвардии телохранителей Вашингтона, он следил за посетителями и проверял секретную информацию, а теперь он возглавляет военную разведку. Вашингтон и Сейбер вот уже десять лет соседи и друзья. Иден растерялась окончательно, она не знала, чему верить, тем более что Себастьян был убедительным вне зависимости от того, в какой роли выступал.

— Я получал много донесений от Хамелеона — так называли Сейбера, потому что он человек со множеством лиц, — вмешался фон Штубен. — Однажды меня посетил бедно одетый старик фермер с жесткими рыжими волосами, он принес корзину яиц, в пустую скорлупу были вложены скрученные в трубочки послания.

— А я как-то получил Библию, в которой слова были подчеркнуты невидимыми чернилами. Их доставил калека-проповедник, — присоединился к разговору Лафайетт. — Месье Сейбер возглавляет сеть тайных агентов в Виргинии и Каролине. Именно он сопровождал меня к генералу Вашингтону, когда я прибыл предложить свои услуги. — Лафайетт лукаво взглянул на Себастьяна. — А сейчас месье играет роль верного тори.

Застыв в изумлении, Иден слушала.

— Как видите, мисс Пембрук, — добавил Энтони Уэйн, — не всегда можно доверять своим впечатлениям. Если бы не Сейбер и Рандолф, мы не заманили бы врага в ловушку в Йорктауне. На это ушли месяцы кропотливой работы.

— Извините меня за несдержанность, — чувствуя себя униженной, пробормотала Иден и торопливо покинула комнату.

Независимо от того, на чьей стороне воевал Себастьян, ему удалось поставить Иден в совершенно дурацкое положение перед всеми этими уважаемыми людьми и перед ее собственным отцом. Она твердо поклялась не разговаривать с ним всю оставшуюся жизнь — свою или его, в зависимости оттого, чья будет короче. Если Себастьян поддерживал британцев, она должна найти способ доказать, что ее обвинения справедливы. Если же он выступал на стороне Америки, то, следовательно, не счел возможным доверить ей тайны «Сынов свободы» — это ей, дочери генерала!

Как он, должно быть, забавлялся, наблюдая, как она выставляла себя круглой идиоткой перед людьми, которых боготворила. Проклятый Себастьян Сейбер! Сколько же еще у него в запасе способов унизить ее? И как только она могла в него влюбиться? В человека, у которого столько лиц и личностей, что никому не известно, кто он на самом деле?! Но Иден больше не позволит Себастьяну вторгнуться в ее жизнь, она забудет о его существовании и будет, как обычно, трудиться во имя победы патриотов. Укрепившись в своем решении, Иден перевела дыхание, расправила плечи и решительно зашагала вверх по лестнице, к своим подопечным.

Встреча с ними сотворила чудо с ее испорченным настроением, она была несказанно тронута, узнав, что раненые искали се и Бет.

— Неужели вы могли подумать, что мы останемся безучастны к вашей беде? Вы же столько для нас сделали — сказал Генри Мейнард.

— Я очень признательна вам за хлопоты, — ответила Иден, — но едва ли из-за меня стоило рисковать своим здоровьем.

— Как это не стоило рисковать, — прогудел Артемус Райли, — если нашего ангела похитили?

Иден больше не хотела быть ангелом, она не заслуживала, чтобы се так называли. После последних событий она чувствовала себя скорее дьяволом.

— Иден, дорогая! — В дверном проеме появилась седая голова отца. — Можно тебя отвлечь на несколько минут? У меня перерыв, и нужно срочно обсудить кое-что. Вскоре мне придется вернуться к своим войскам, но до отъезда я хотел бы навести порядок в наших делах.

— В каких делах? — Озадаченно нахмурившись, Иден доследовала за отцом.

Генерал спустился по лестнице и не спеша прошел в гостиную, где на диване восседали Себастьян и Талли. Испуганно вскрикнув, Иден остановилась на пороге. Меньше всего она хотела снова оказаться в одной комнате с этим человеком.

— Иди сюда, садись, — позвал ее отец.

Но Иден, не сдвинувшись с места, посмотрела на него так, словно он предложил ей искупаться в кишащей крокодилами реке. Ведь чтобы добраться до пустого кресла, ей пришлось бы пройти мимо Себастьяна.

— Я прекрасно слышу тебя отсюда, папа, — ответила она, ни на кого не глядя. — О чем ты хотел поговорить со мной?

— Себастьян Сейбер попросил твоей руки, — с гордостью объявил Лиланд.

Это еще что такое? Иден чуть не лишилась чувств.

— О, попросил руки, вот как? Он желает получить только кисть или руку по локоть?

— Иден! — Генерал в ужасе посмотрел на дочь. — Не думал, что в тебе столько злости. Ты всегда была так сдержанна и вежлива. Какой бес в тебя вселился?

— В этом повинно общество, в котором я провела последние несколько недель, — парировала Иден.

Нацеленная в Себастьяна стрела задела его за живое, но он, не подав виду, поднялся, неторопливо подошел к Иден и склонился перед ней в замысловатом поклоне.

— Позвольте заверить вас, мисс Пембрук, что у меня нет намерения отделять от вас кисть, локоть или какую-то другую часть тела. — Он обаятельно улыбнулся, не обращая внимания на ее колючий взгляд. — Дело в том, что» вы интересуете меня вся, целиком. Вы окажете мне честь выйти за меня замуж?

— Зачем?! Неужели вы не можете найти кого-нибудь другого, кто достаточно глуп, чтобы обвенчаться с вами, ваша светлость? — съязвила Иден, а Талли насмешливо хмыкнул.

— Иден, ради Бога, что на тебя нашло? Я думал, тебя обрадует это известие. Тебе уже двадцать один год…

— Мне двадцать четыре, — поправила она. — Время не остановилось, пока тебя не было дома. Мы жили и взрослели, хотя, должна признаться, я уже начинаю об этом жалеть.

— Двадцать четыре? Господи, дела обстоят еще хуже, чем я предполагал. Тебе уже давно пора иметь мужа и детей.

— Я решила остаться старой девой, — доложила она, дерзко вздернув подбородок и глядя мимо Себастьяна, как будто он был пустым местом. — Я приняла это решение несколько месяцев назад.

— Но это же нелепо, ты просто создана для того, чтобы стать прекрасной женой и идеальной матерью, — возразил Лиланд.

— Нелепо, что я хочу наслаждаться личной свободой, а не подчиняться чужому человеку? Нелепо, что меня вполне удовлетворяет моя жизнь? — Иден решительно тряхнула каштановыми кудрями. — Я не намерена выходить замуж ни за Себастьяна Сейбера, ни за кого бы то ни было другого ни сейчас, ни в будущем.

— Но почему? — Лиланд не понимал. — Сейбер не станет покушаться на твою независимость и ограничивать тебя в чем-то, он порядочный и разумный человек, в противном случае я не дал бы своего благословения на этот брак.

— Я уже чувствую его тиранию. — Иден не кривила душой, у нее на самом деле было такое ощущение. Она остановила взгляд на красивом смуглом лице. Ну что еще ей сделать, чтобы отправить этого негодяя обратно в Англию?!

— Я предлагаю обручальное кольцо, а не рабское ярмо, — уточнил Себастьян.

— Очевидно, я должна быть польщена. — Тон Иден недвусмысленно давал понять, как она далека от этого.

— Я был бы не против такой реакции, — обворожительно улыбнулся Себастьян.

— Вынуждена вас огорчить. Вы напрасно полагаете, что я когда-нибудь даже задумаюсь о возможности принять ваше предложение.

— Иден, по-моему, тебе вес достаточно хорошо объяснили, — вмешался генерал.

— Возможно, если мы с мисс Иден поговорим несколько минут наедине, нам удастся прийти к соглашению. — Резко обернувшись, Себастьян встретил насмешливую улыбку Талли и недоуменный взгляд Пембрука.

— Сомневаюсь, — упрямо буркнула Иден и собралась уже было удрать, но Себастьян схватил ее за локоть и втащил в комнату.

— Я должен вернуться в войска, — сообщил Лиланд, — Надеюсь, вы быстро решите эту проблему. — Он умоляюще посмотрел на дочь. — Мне хотелось бы, чтобы это сражение на домашнем фронте закончилось раньше, чем мы покончим с британцами в Йорктауне.

Иден не улыбнулась каламбуру отца, се сейчас волновало другое. Ей предстояло остаться наедине с мужчиной, которого она поклялась ненавидеть — по тысяче вполне обоснованных причин!

Глава 14

Стоило только Лиланду и Талли выйти из гостиной, как Иден мгновенно выдернула руку и быстро отошла в самый дальний угол.

— Если вам пришло в голову совершить благородный поступок, то уверяю вас, что в этом жесте нет необходимости, — накинулась она на Себастьяна. — Ваше предложение вовсе не продиктовано чувством чести, поскольку таковое у вас полностью отсутствует.

— Почему это ты была со своими семью женихами любезна, а меня постоянно оскорбляешь? — Себастьян внимательно смотрел на раскрасневшуюся Иден.

— Разве не понятно? Вы пробудили все худшее, что есть во мне. Одно это служит доказательством, что наш брак был бы катастрофой.

— А мне думается, вовсе наоборот. — Себастьян подошел ближе.

— Я не собираюсь выходить за вас замуж ни при каких обстоятельствах. — Иден сделала шаг назад. — Я хочу, чтобы вы покинули этот дом и никогда не возвращались.

— Почему?

— Потому, что вы мне антипатичны.

— Но ты не раз говорила, что любишь меня. — Черная бровь вопросительно поднялась.

— Это было в другой жизни. Все изменилось, и я тоже. Я избавилась от своей любви к вам. Вам нечем заинтересовать меня…

— Мы не избавились друг от друга, Иден. — Этот глагол приводил его в бешенство. Он протянул руку и привлек к себе Иден. — А теперь будь добра, объясни, почему ты не хочешь за меня выйти?..

— Уберите руки, — зашипела она.

— Не уберу, пока ты не скажешь, в чем дело.

— Я не стану ничего объяснять, пока вы не отпустите меня и не отойдете.

Себастьян исполнил требуемое, а Иден демонстративно разгладила морщинки на рукавах.

— Не знаю, зачем вы сделали мне предложение, но я никогда не приму его потому, что вы лгали мне и использовали меня в своих интересах.

— Иден, у меня не было выбора…

— Выбор есть всегда, — перебила она. — Но вы так долго занимались шпионажем, что лжете легче, чем говорите правду. Из-за вас я побывала в аду. К вашему сведению, я и сейчас не убеждена, что верю всему сказанному вами на военном совете.

— Это была правда, — заверил ее Себастьян.

— Так ли? Вы единственный человек, который знает это наверняка. Очень удобно на случай, если ваша колеблющаяся верность внезапно склонится на сторону Британии.

— Черт возьми, Иден, что мне было делать, когда британцы решили похитить тебя? Отдать все в руки Локвуда? В этом случае ты бы испытала значительно больше мучений. Я не мог отказаться от задания, не вызвав у англичан подозрений. Нельзя было рисковать; ситуация в Виргинии стала складываться, как картинка-головоломка.

— Вы могли бы довериться мне, — уколола его Иден.

— И как бы ты вела себя с Локвудом? Убедительно играла отчаяние, зная при этом, что ни тебе, ни честному имени твоего отца ничего не грозит? Наверное, ты бы спокойно ждала окончания спектакля.

— Да, я не волновалась бы понапрасну. А также не блуждала бы по болотам, и нога Бет осталась бы…

— Твое спокойствие возбудило бы подозрения Локвуда, — не сдавался Себастьян. — Все мои хитроумные измышления, долженствующие изменить ход войны, пропали бы впустую.

— Короче, вы считаете, что мой куриный мозг был не способен осмыслить ситуацию, а убогие актерские данные не позволяли вести себя адекватно.

— Я ничего подобного не говорил.

— В общем, вы мне не доверяли, — подытожила Иден. — Поэтому обманывали, использовали вслепую и даже соблазнили меня, пока я была одурманена снотворным.

— Этого не было, — возразил Себастьян.

— Вы же сами сказали, что было, — быстро напомнила ему Иден.

— Я хотел посмотреть на твою реакцию. — Себастьян поморщился, ему следовало бы предвидеть, что эта проделка в итоге обернется против него. — Мне стыдно признаться, но любопытство в тот момент взяло верх.

— Если вы солгали тогда, почему я должна верить вам сейчас, Себастьян? — Иден в упор взглянула на него, а потом, отвернувшись, стала смотреть в окно. — Я отказываюсь выйти замуж за человека, который пренебрежительно относится к моим способностям или моему уму. Вы дразнили и оскорбляли меня, лгали до самого последнего момента, так что пеняйте на себя. Нам больше нечего сказать друг другу — ни сейчас, ни в будущем. И если в ближайшее время я увижу вас сражающимся в рядах британцев, то не удивлюсь этому.

— Если разговора не получается, придется применить другие методы, — Себастьяну не хотелось использовать свое преимущество, но Иден была чересчур упряма, а он был настроен решить проблему — любым способом.

— Вряд ли что-нибудь может изменить мое решение. — Иден по-прежнему не отводила взгляд от окна.

— Ничего? — с вызовом спросил Себастьян.

— Ничего, — твердо повторила она.

— Все дело в том, что на самом деле случилось с твоей матерью много лет назад. — Он повернул Иден к себе. — Я прав?

— Как?.. — Это было все, что она смогла произнести — язык отказался ей повиноваться. Иден пошатнулась, как будто Себастьян ее ударил, и ее пылающее лицо мгновенно стало белым как бумага.

— Ты говорила во сне, Иден. — Взяв девушку за подбородок, Себастьян заставил ее посмотреть ему в глаза. — Я ведь сразу заметил туманящую твой взор тень, слышал боль в твоем голосе, когда призраки выходили из своих склепов. Я помню, как ты в страхе кричала в гостинице, помню и другие кошмары, преследовавшие тебя, пока ты оставалась моей заложницей. Генерал знает, что случилось с его женой, или ты преподнесла ему какую-то сказку? Ты обманула отца, внушив ему мысль, что вас с матерью связывали какие-то отношения, но это вовсе не так. Так кто же из нас лгун и грешник — ты или я?

С каждым его словом лицо Иден становилось все бледнее, в жилах застыла кровь. Нет, он не может этого знать, он просто блефует. Даже под действием сильного снадобья она не… Взгляд серебристо-серых глаз пригвоздил се к месту. О Боже, он знал! Она сама себя выдала!

— Ты сама назначишь день свадьбы или это сделать мне? — медленно произнес он.

— Я… подумаю… над вашим предложением, — с трудом проглотив комок в горле, ответила Иден, но глаза ее полыхнули огнем.

— Нет, Иден, — покачал головой Себастьян, — на этот раз не выйдет. Я не дам тебе времени придумать, как улизнуть, — в этом ты мастерица. И учти, твой дар убеждения бессилен заставить меня передумать. Я не похож на всех остальных твоих женихов.

О, в этом он, без сомнения, прав! Другие были джентльменами, а этот — дьявольски нагл. Он унизился до шантажа, он взялся судить Иден за ее грех, хотя она сама всю жизнь искупала совершенное.

— Скрепим помолвку поцелуем? — шепнул Себастьян и решительно наклонился.

Иден застыла, не позволяя себе чувствовать ничего, кроме гнева, но лишь только его крупные чувственные губы коснулись ее рта, она позабыла обо всем. Больше всего на свете она не желала показывать своей незащищенности, но, черт возьми, Себастьян Сейбер по-прежнему имел над ней власть. Оно никуда не делось, это жгучее влечение, которое стало ее погибелью с момента их первой встречи.

Зачем Себастьяну жениться на ней? Должно быть, он снова что-то затевает, и она должна стать пешкой в его очередной игре. Иначе зачем он настаивал бы на таком поспешном обручении? Не в любви же, в конце концов, дело — значит, существует какая-то корысть.

— Ваша светлость? — Голос Талли ножницами разрезал тишину.

Иден отпрянула, стыдясь своей капитуляции. Проклятие, ей нельзя подходить к нему слишком близко, она совершенно теряет голову! А теперь, узнав правду о ее прошлом, он получил над нею и вовсе безграничную власть и легко сделает ее соучастницей своих хитроумных афер. Не дай ей Бог выйти замуж за Себастьяна Сейбера! Должен же быть какой-то выход, и она обязательно его найдет, как только у нее появится возможность собрать разбежавшиеся мысли.

— Маркиз просит вас прибыть к нему в лагерь, — доложил Талли, когда Себастьян повернулся к нему. — Думаю, нас ожидает еще одно задание.

— Я догоню тебя. — Оглянувшись на Иден, Себастьян нахмурился. Он не ожидал, что его предложение с восторгом примут, но и не собирался загонять ее в угол. Правда, оставшись одна, она непременно придумает способ ускользнуть от него — так же как она ускользала от всех своих бывших женихов. — Я хочу, чтобы ты назначила дату свадьбы сейчас, — потребовал он, когда Талли вышел.

— Думаю, самое подходящее время для свадьбы — через неделю после окончания войны, ваша светлость.

— Какой войны, ангел? — Себастьян не хотел дать себя обмануть. — Между Англией и Америкой или между нами?

— Разве мы воюем? — с притворной наивностью поинтересовалась Иден. — Благодарю, что предупредили. Мне понадобится время на подготовку оружия и доспехов.

— Свадьба состоится в начале недели. — Себастьян не даст ей подготовиться к битве, все должно решиться немедленно. — И не мучайся, выдумывая хитроумные способы избежать своей восьмой помолвки.

— Хитроумные? — Брови безупречной формы приподнялись вделанном изумлении. — Вы слишком высоко оцениваете пустоголовую насмешницу, которой нельзя доверять военные тайны.

— Нет, Иден, я достаточно хорошо тебя знаю и трезво оцениваю твои ум и проницательность.

— Правда? — Иден бросила на него задумчивый взгляд.

— Безусловно. Пожалуй, я знаю тебя лучше, чем ты сама.

— Поэтому мне следует предоставить вам решать мою судьбу? Вы слишком высокого о себе мнения. Но я захвачена врасплох и не понимаю, кто же такой настоящий Себастьян Сейбер. За кого я выйду замуж: за наглого авантюриста, старика Тедиеса или искушенного лорда Сейбера.

— У тебя будет целая жизнь, чтобы узнать это.

— Да, конечно, это блистательная перспектива, — насмешливо заметила Иден и взмахом руки указала Себастьяну на дверь. — А теперь вам стоит поторопиться. Вы заставляете Жильбера ждать.

— Жильбера?

— Жильбера, — подтвердила она. — Маркиз один из самых чистосердечных джентльменов, с которыми я имела удовольствие быть знакомой. Он открытый, верный и честный — эти качества всегда привлекали меня в людях.

— Другими словами, он обладает всем, чего, по-твоему, у меня нет.

— Вы сами это сказали, — бросила она Себастьяну.

— Ваша светлость! — поторопил его из холла Талли.

— Иду, черт побери, — раздраженно отозвался Себастьян. Он боялся предоставить Иден самой себе. Себастьян всячески припирал ее к стенке, но она не собиралась сдаваться. Все равно Иден станет его женой, поклялся он. Ему просто нужно время, чтобы доказать ей, что он не так плох, и дать ей почувствовать его нежность и заботу. Он непременно убедит ее в своей искренности.

— Иден, я…

— Жильбер ждет, ваша светлость, — перебила его Иден.

— По поводу свадьбы…

— Долг зовет, — настаивала она. — Вы сами сказали, что чувство долга у вас на первом месте.

— Я еще вернусь, — пообещал Себастьян и, сжав зубы, резко повернулся к двери. Иден всегда успешно удавалось втыкать шпильки в самые больные места.

— Благодарю за предупреждение, ваша светлость.

Себастьян замер и угрюмо оглянулся, Она в ответ улыбнулась этой проклятой жизнерадостной улыбкой, и он совсем помрачнел.

Нет, о свадьбе не может быть и речи, решила Иден, задумчиво глядя ему вслед. По ее мнению, для счастливого брака требовался точный баланс сил. Между мужем и женой необходимы взаимное доверие и уважение. Мужчина, который пытался шантажировать свою будущую жену, никогда не станет уважать ее, никогда не будет видеть в ней ровню. И кроме того, Себастьян никогда не полюбит ее так, как она когда-то любила его. Надо успокоиться и обдумать свое положение. Можно собрать веши и убежать. Можно уйти в монастырь… Это хорошая идея, решила она, тем более что ее и так причисляют к ангелам и святым. Она могла бы заявить, что услышала зов. Кто осмелится возражать против такого? Но что, если… Иден сжала кулаки. Что, если она носит дитя Себастьяна? Тогда она не годится в монахини. Нужно найти другой вариант. Все, что ей требовалось, — это успокоиться и подумать.

Однако это было легче сказать, чем сделать!

— Ну что, ваша светлость, мисс Иден назначила дату свадьбы? — поинтересовался Талли, когда они отъехали на милю от плантации Пембрук.

— Не знаю, — хмуро бросил Себастьян.

— То есть как это?

— Если я не ошибаюсь, — Сейбер с шумом выдохнул воздух, — Иден восприняла мое предложение как объявление войны.

— Войны? — как попугай повторил Талли. — Когда мужчина говорит женщине, что любит ее и хочет на ней жениться, разве это повод для битвы?

— Кто говорил о любви? — мрачно спросил Себастьян.

— Очевидно, не вы.

— Тебе прекрасно известно, что я уже это проходил. И ты знаешь, куда привело меня откровенное изъявление чувств.

— Но леди Пенелопа была птицей совсем другого полета. Мисс Иден не самовлюбленная светская пташка, помешанная на титулах и богатстве.

— Что бы я ей ни сказал, это ничего бы не изменило, — отмахнулся Себастьян. — Она считает, что я обманул и предал ее, и не может этого простить.

— Я так и знал, что от этого задания будут одни неприятности. — Талли громко выругался. — Но мисс Иден, безусловно, понимает, что в данной ситуации брак — единственный разумный выход.

— Иден убеждена, Что всегда есть выбор, независимо от того, как далеко в угол загнали человека, — коротко усмехнулся Себастьян.

— Что вы имеете в виду, ваша светлость?

— То, — Себастьян холодно взглянул на приятеля, — что Иден Пембрук, несмотря на все свои добродетели, самое упрямое и несговорчивое создание из сотворенных Богом. Она отказывается снисходительно отнестись к моему поведению, хотя безоговорочно прощает другим их прегрешения. Она заявляет, что я пробудил в ней самое дурное и, следовательно, не обладаю качествами, которые требуются, чтобы быть ее мужем.

— Раз вы не имеете смелости признаться, что любите ее, то, пожалуй, и не годитесь в мужья, — вставил; Талли.

— Она все равно этому не поверила бы. А для меня любовь однажды уже обернулась большой бедой.

— И из-за того, что больше десяти лет назад вам нанесли рану, вы теперь трусите, боясь поцарапаться, так?

— Я не трус, — огрызнулся Себастьян.

— Нет? Тогда почему вы даже самому себе не можете признаться в очевидном, не говоря уже обо всех остальных?

— По мнению Иден, у меня много лиц, но среди них нет влюбленного. Просто меня к ней влечет, и, по-моему, наш брак мог бы стать удачным.

— Конечно, раз вы так утверждаете, ваша трусливая светлость, — съязвил Талли. — Но по-моему, человек, не понимающий собственного сердца, жалок.

— У тебя извращенный взгляд, — парировал Себастьян.

— Что ж, отлично. Становитесь экс-женихом номер восемь. Во всяком случае, вы окажетесь в большой компании. Возможно, в результате всех неприятностей, которые она пережила в последнее время, мисс Иден избавилась от своих чувств к вам. — Рандолф довольно улыбнулся, когда Себастьян прорычал проклятие. — Полагаю, существуют некоторые желания, которые нельзя удовлетворить, и некоторые женщины, которых нельзя укротить. Как джентльмен, вы, разумеется, были обязаны сделать предложение скомпрометированной леди. Что ж, вы выполнили свой долг. Думаю, ваша светлость, что вы не только встретили свою пару, но и потеряли ее.

— А я думаю, что ты болтаешь о том, в чем абсолютно ничего не смыслишь, — проворчал Себастьян.

— Значит, это относится к нам обоим, ваша светлость, — не сдался Талли.

Себастьян покинул плантацию Пембрук расстроенным и до сих пор не пришел в себя, поэтому он, стиснув зубы, терпел безжалостные издевательства спутника. Тысяча чертей! Талли то убеждал его выполнить обязательства, то в следующую минуту предлагал признать поражение. Иден и Талли, они оба доводили Себастьяна до умопомрачения, а впереди было задание, требовавшее всего его умения и выдержки. Он вовсе не влюблен, убеждал себя Себастьян на протяжении следующей мили, он не попадет снова в эту оскорбительную западню. Признаться в любви — значит, оказаться в чьей-то власти, и упаси Бог, чтобы эта власть сосредоточилась в руках такой волевой, независимой женщины, как Иден Пембрук! Именно из-за покорного подчинения полетели головы ее бывших женихов. Они угождали ей, расточали любезности — и она уходила, оставляя у них на спинах отпечаток своей ножки. Да, Иден не похожа на других женщин, она слишком умна и ведет себя совершенно по-другому. Если она почувствует свою силу, то ей быстро наскучит эта игра и она бросит его так же, как прочих. А вот если он найдет способ управлять ею…

В любом случае на следующей неделе Иден станет его женой, упрямо поклялся себе он. Их связывала страсть, до того неведомая им обоим, и, кроме того, живой ум Иден пленил его. Он явно не захочет завести любовницу, если у него будет такая жена — она ему не даст соскучиться. Себастьяну казалось, что Иден уже принадлежит ему — во всех смыслах этого слова. Они вместе пережили самое лучшее и самое худшее, и его никогда не тяготило ее общество. Перестав сердиться, она неизбежно поймет, что их связь уникальна. Она выйдет за него замуж, и у них будет время разобраться в тех чувствах, которые они пробуждали друг в друге. Пусть и с помощью шантажа, но он заставит Иден принять его предложение…

Мысленно увидев се побелевшее как мел лицо, Себастьян содрогнулся. Он не хотел мучить ее, но, черт возьми, что было делать? Возможно, он слишком долго тянул с предложением, быть может, ему следовало…

— А, вот и вы, полковник Сейбер. — Жильбер шагнул вперед и взял Араба под уздцы. — До того как мы встретимся с лордом Корнуоллисом в Йорктауне, вас ожидает еще одно задание.

Спешившись, Себастьян заставил себя отвлечься от мрачных мыслей. В любом случае она сильно ошибается, если надеется увильнуть от этой помолвки!

Себастьян смотрел на карту, где было отмечено расположение повстанцев, а Жильбер де Лафайетт проглядывал информацию, подготовленную к прибытию генерала Вашингтона.

— Если ваши цифры верны, у нас будет почти девять тысяч американских солдат, добровольцев и ополченцев плюс восемь тысяч французов, — сказал маркиз. — А если учесть еще корабли, которые вот-вот бросят якорь, Корнуоллису придется туго.

— Вы уже подготовились к осаде? — осведомился Себастьян.

— Qui, пехотинцы роют окопы, а орудия готовы в любой момент выдвинуться на позиции. Корнуоллис уже сдал два укрепления у Йорк-Ривер.

— И что же требуется от меня?

— Навестить лорда Корнуоллиса, — карие глаза де Лафайетта озорно блеснули, — и передать ему, что он отрезан от поставок продовольствия и что повстанцы получили более мощное подкрепление, чем ожидалось. Пора ему осознать безнадежность своего положения.

— Я должен выяснить, что собирается предпринять блистательный лорд Чарльз?

— Совершенно верно, — кивнул Жильбер. — Час назад я получил еще одну депешу от генерала Вашингтона. Он вот-вот будет. Его войскам, разумеется, требуется передышка. И пока Вашингтон будет отдыхать, мы прорвем линию внешней обороны и загоним англичан в Йорктаун.

— Я расшифровал послание, в котором Сорнуоллис просил прислать на помощь флот, — доложил Себастьян маркизу. — Думаю, он очень рассчитывает на его поддержку.

— Если Корнуоллис окажется в осаде, ему останется только эвакуировать войска, перебросив их на север через залив. Мы должны помешать ему.

— Корнуоллису не известна реальная обстановка. Я фальсифицировал все донесения тори, проходившие через мои руки, — признался Себастьян. — Он все еще убежден, что «Сыны свободы» блефуют и что генерал Пембрук обеспечит отступление повстанцев.

— Что ж, — сказал Жильбер, — пусть он до самого последнего момента верит, что подразделения Пембрука не окажут сопротивления. Когда Корнуоллис обнаружит обратное, он поймет безвыходность своего положения. Можете сообщить ему, что Пембрук передумал. Я хочу знать реакцию Корнуоллиса.

Кивнув, Сейбер пошел к выходу из палатки, но Жильбер окликнул его:

— Вы понимаете, что мы не можем прекратить артиллерийский огонь? Остается только надеяться, что вас не заденет.

— Я и не ожидал, что ваши пушки будут молчать во время моих переговоров с Корнуоллисом. Вряд ли прекращение огня было бы уместно, — сухо усмехнулся Себастьян.

— Это выглядело бы слишком подозрительно, правда? Не стоит давать Корнуоллису повод думать, что мы беспокоимся за вас и Талли. — Жильбер протянул Себастьяну скрученный в трубку документ, запечатанный его печатью. — Советую вам выбираться из Йорктауна морем. Это послание адмиралу де Грасу гарантирует вам беспрепятственный проход и помощь. Если ваши британские коллеги заглянут в этот документ, вас повесят за измену.

— Еще до наступления ночи я сообщу вам о своем визите к Корнуоллису, — пообещал Себастьян и, сложив документ, засунул его за подкладку шляпы. — Но во вражеский лагерь я отправлюсь один. Для Талли у меня есть другое поручение.

— Не советую идти босиком в змеиное логово, — остерег его Жильбер, — с Талли Рандолфом не так легко справиться, один его вид уже заставляет врагов трепетать, к тому же он так предан вам…

Себастьян вышел из палатки, оставив без ответа последнее замечание не потому, что был обязан отвечать только генералу Вашингтону, а потому, что в данный момент у него не было охоты отвечать вообще никому. А Талли Рандолф был нужен в другом месте. Его задача — следить за строптивой невестой, наверняка измышляющей какой-то коварный план очередного побега. Себастьян хотел, чтобы она была под наблюдением до того момента, когда он вернется — если вернется. Артиллерийский огонь вполне мог отрезать ему путь, и тогда Себастьян окажется в осаде вместе с Корнуоллисом.

Глава 15

Талли неохотно потрусил назад, на плантацию Пембрук, чтобы приступить к своим обязанностям соглядатая, а Себастьян отправился в войска Лиланда Пембрука. Беседуя с генералом, Себастьян будто бы невзначай завел разговор о его отношениях с женой. Из слов Лиланда и ночных кошмаров Иден у Себастьяна начало складываться некоторое представление о прошлом своей невесты.

Получив интересующие его сведения, Себастьян сосредоточился на предстоящем задании и стал готовиться сыграть роль, которую придумал для него Пембрук.

Часом позже он, приближаясь к британским укреплениям, увертывался от мушкетных выстрелу. Пули летели одна за другой, и он потерял счет тому, сколько раз ему приходилось соскакивать с седла. Армия Пембрука очень убедительно разыгрывала сцену охоты за британским шпионом, направлявшимся в Йорктаун. Английский офицер, встретивший Себастьяна, когда тот перелетел через песчаную насыпь, наблюдал, как лично генерал Пембрук, проскакав пол самым вражеским носом, угрожающе размахивал мечом вслед удалявшемуся Сейберу.

— И можете передать лорду Корнуоллису, что я о нем думаю! — вопил генерал. — Нас ничто не остановит! Сообщите это его светлости, раз уж вам удалось бежать! — Пембрук проявил незаурядные актерские способности, выкрикивая угрозы и со свистом рассекая мечом воздух. Себастьян едва заметно улыбнулся.

— Эскорт ждет вас и готов проводить в штаб-квартиру лорда Корнуоллиса, — доложил Себастьяну лейтенант.

Взглянув поверх головы военного, Сейбер быстро оценил обстановку. Вряд ли недавно избранному губернатору Виргинии будет приятно узнать, что в его доме уютно устроился цвет английской армии. Но, будучи ярым патриотом, губернатор Томас Нельсон мог, не задумываясь, направить пушки и на собственный дом. Поэтому Себастьян решил, что не следует там оставаться без крайней необходимости.

— Чертовы отродья! — пригнувшись к лошадиной гриве, выругался Лайл Хендрик — курьер, часто посещавший хижину Тедиеса. — Боюсь, это начало конца! Эти мятежники так и норовят подстрелить кого-нибудь из нас. Прошлой ночью под покровом темноты половина наших людей перешла на сторону врага.

— Йорктаун все больше напоминает склеп, — согласился Себастьян. — Теперь, когда Пембрук передумал, нам остается только пытаться удержать позиции и ждать подкрепления с севера.

Возле редута, который только что проехал Себастьян, взорвалось пушечное ядро, и оттуда донеслись стоны и крики. Артиллерия Пембрука лупила не переставая, французская пехота атаковала, и войска его величества в панике отступали, бросая орудия.

Да, у лорда Корнуоллиса была весьма невыгодная позиция. Посланцы французского флота преградили путь кораблям сэра Клинтона. Залив, заполненный судами французов, походил на высохший лес — мачты тянулись до самого горизонта, и только вдали, еле видные, маячили британские военные корабли.

По дороге к штаб-квартире Корнуоллиса Себастьян прикидывал, сколько времени осталось до того, как артиллерия вдребезги разрушит этот город. Судя по тому, как быстро менялась обстановка, у него в запасе совсем считанные минуты.

В свое время, атакуя, англичане не проявляли милосердия, генерал Тарлтон, прозванный Кровавым, жестоко истреблял пленных, и «Сыны свободы» этого не забыли. Похоже, Бейсетеру Тарлтону и лорду Корнуоллису вскоре придется испытать на себе всю силу гнева повстанцев. И если не поторопиться, он рискует попасть под перекрестный огонь.

Спешившись, Себастьян подошел к часовому, стоявшему на посту у лестницы, и передал ему донесение для Корнуоллиса.

— Генерал ждет вас, — сказал ему солдат, появившись в дверях через несколько минут.

Войдя в дом Томаса Нельсона, Себастьян обратил внимание, что британцы все переделали по своему вкусу. Губернатору Виргинии вряд ли понравится, что в его доме хозяйничали «красные мундиры»!

— Что случилось, черт побери? — прогремел Корнуоллис, стукнув кулаком по столу, едва Себастьян вошел в кабинет.

— Пембрук надул нас.

— Бог мой, на карту же поставлена жизнь его дочери! Неужели он отвернулся от собственной плоти и крови? Я в нем был так уверен!

— Думаю, на него повлияло сообщение о том, что генерал Вашингтон двинулся на юг. — Себастьян опустился в кресло возле стола. — Численность мятежников против ожидания все увеличивается. Все здоровые мужчины раздобыли оружие и пришли на подмогу. Пембрук произнес такие слова: «Столь великое дело, как свобода страны, требует от каждого из нас личных жертв, и генералы не являются исключением». Он уверяет, что «Сынов свободы» ничто не остановит, и сопроводил эти слова такими артиллерийскими залпами, будто решил доставить меня к вам по частям.

— Чертов мерзавец, — проворчал Корнуоллис. — Полагаю, вы бросили взгляд на залив до того, как войти в дом.

— Такое зрелище трудно не заметить. Подозреваю, что в последнее время мятежники дурят нам голову.

— То есть? — Корнуоллис бросил на него недоумевающий взгляд.

— Я думаю, что курьеры, которых задержал патруль тори, не случайно попали в плен. По-моему, мятежники хотели, чтобы мы перехватили их фальшивки. Сообщение, в котором говорилось, что французский флот не покинет Вест-Индию, оказалось ложью. Подтверждение тому — перед нашими глазами. — Корнуоллис осушил бокал бренди, несомненно, «позаимствованного» из винного погреба губернатора Нельсона. — Боюсь, ваше обращение к сэру Клинтону опоздало.

— Так и есть, черт возьми! — мрачно согласился Корнуоллис. — Французы отрезали от нас британские корабли. Если бы я мог переправить своих людей через залив, как это сделал на Лонг-Айленде генерал Вашингтон, мы могли бы уйти на север и соединиться с сэром Клинтоном в Нью-Йорке.

— Мы окружены, — напомнил ему Себастьян. — У мятежников вдвое больше войск, чем нас уверяли. Их пехота и артиллерия закрепились на позициях. Я сам видел. Честно говоря, я подошел к ним так близко, что едва не наткнулся на американские заграждения. — Себастьян нахмурился, делая вид, что обдумывает внезапно пришедшую ему в голову мысль. — А что, если Пембрук специально дал мне уйти и сообщить вам эту информацию?

— А какая от этого выгода американцам?

— Возможно, это просто тактика запугивания, — пожал плечами Себастьян. — Быть может, «Сыны свободы» хотят, чтобы вы знали об их намерении осадить Йорктаун, а затем сбросить нас в море, на растерзание французскому флоту, поджидающему этого, как стая голодных акул.

— Тысяча чертей! — Корнуоллис вскочил и зашагал по комнате. — Мы уже потеряли сто человек, наша оборона тает при первых признаках артиллерийской атаки, дезертирство стало скорее правилом, чем исключением.

— Я знаю, — тихо сказал Себастьян. — Больше дюжины английских солдат появилось сегодня в расположении американцев, держа высоко над головой мушкеты. Последний раз я видел их марширующими в сторону Уильямсберга. Скоро солдат, сдающихся в плен, будет больше, чем оставшихся под вашим командованием…

Над домом со свистом пронеслось ядро, через несколько мгновений земля содрогнулась, и от оглушительного взрыва задребезжали оконные стекла.

— Сэр, это стреляют с французских кораблей! — в ужасе закричал вбежавший в комнату часовой.

Сразу вслед за этим поступило сообщение об атаке пехоты.

— Говорят, маркиз де Лафайетт лично руководит наступлением, — едва дыша, доложил солдат. — Они хотят уничтожить нас!

В кабинет вошли офицеры с траурными лицами, и Себастьян воспользовался случаем, чтобы исчезнуть. Вокруг Йорктауна сейчас собралось около семнадцати тысяч повстанцев, восемьдесят артиллерийских орудий были выдвинуты на передние позиции, и весь город замер, как перепуганный кролик. По всем признакам, прибыл генерал Вашингтон и, не тратя времени даром, послал через Лафайетта привет Корнуоллису. У англичан оставалось только две возможности — отступить или сдаться. О победе нечего было и думать. Ну что ж, по-видимому, они попытаются воспользоваться первым вариантом — под прикрытием темноты отступить через залив к Глостеру, но Себастьян позаботится, чтобы адмирал де Грае должным образом встретил британского генерала.

В то время как Себастьян торопливо шел вниз, к пристани, где надеялся найти рыбацкую лодку, Джерард Локвуд, перебегая от укрытия к укрытию, неотступно двигался вслед за ним.

Две недели, проведенные Локвудом в подвале под стражей, стократно увеличили его ненависть к благородному и могуществе ином у английскому лорду. Если бы не артиллерийские залпы, заставлявшие его тюремщиков прятаться в укрытия, Джерарду ни за что не удалось бы убежать, но ядро пробило дыру в стене тюрьмы, и он, протиснувшись сквозь пролом, выбрался на свободу. Будь у него хоть малейшее подозрение, что у «Сынов свободы» есть шанс на победу, он никогда не стал бы служить королю! А теперь все его надежды на повышение и власть рухнули. Британцы были обречены, и в Йорктауне не существовало человека, который этого не понимал бы.

Бросив взгляд належавший в руинах город, Локвуд ожег злобным взглядом удаляющуюся спину Себастьяна — пора свести счеты с этим английским лордом, он должен получить свое. Если Сейбер намерен удрать из этой чертовой дыры, он пойдет за ним, а затем расквитается с наглецом. Этот высокомерный англичанин дорого заплатит за то, что Джерарда отстранили от дел и бросили гнить в темницу.

— Идлин Рини Пембрук, ты сошла с ума! — воскликнула Элизабет, изумленно глядя на сестру. — Почему ты не хочешь выйти замуж за Себастьяна Сейбера? Я же знаю, что ты к нему неравнодушна. Это видно невооруженным глазом.

— Я не могу «выйти за него замуж, потому что, несмотря ни на что, кажется, все еще влюблена в этого подлеца.

— Ты любишь его и поэтому не можешь выйти за него замуж? — Плюхнувшись на диван, Бет широко распахнутыми глазами смотрела на сестру, кружащую по комнате с такой сосредоточенностью и на такой скорости, словно от этого зависела ее жизнь. — Что за странная логика?! Ведь именно любовь должна стать поводом для замужества. Во всяком случае, об этом ты твердила мне на протяжении последних четырех лет.

— Ты просто не понимаешь, Бет.

— Безусловно, — согласилась сестра. — Следуя твоей абсурдной теории, Питеру нужно было жениться на Корнелии Виклхаймер. Кстати, вспомни свою пламенную речь, обращенную к родителям Питера. Если ты уверена, что человек должен вступать в брак с нелюбимым или нелюбимой, тебе следовало выступить в защиту Корнелии.

— Ты не все знаешь о Себастьяне Сейбере. — Иден остановилась, взглянула на Элизабет. — Он и «его светлость» — одно и то же лицо.

— О Господи! Ты серьезно? — Бет побледнела. — Значит, он действительно британский шпион?

— Говорят, что он двойной агент. — Движением руки Иден призвала Бет к молчанию, — Не понимаю, как можно доверять такому лживому человеку! По-моему, он просто с теми, на чьей стороне сила. Если бы англичане окружили в Йорктауне «Сынов свободы», думаю, Себастьян быстренько оказался на их стороне.

— Вот это да! — Бет с трудом перевела дыхание, стараясь переварить новость. — Он — «его светлость»? Тогда понятно, почему он позволил мне убежать и почему обещал, что с тобой ничего не случится.

— Себастьян поймал тебя, а потом отпустил? — Иден была ошеломлена.

— Он и Талли нашли меня, когда я во второй раз подвернула ногу, — пояснила Бет. — Я потребовала, чтобы они отвезли меня обратно в хижину, а тебя отпустили, но его светлость приказал Талли вернуть меня на то место, где нас похитили.

— Если бы я поняла, зачем он хочет жениться на мне, возможно, я смогла бы разрушить его коварные планы. — Иден была благодарна Себастьяну за спасение Элизабет, но яснее ситуация от этого не становилась.

— Быть может, он просто увлечен тобой, — предположила Бет. — Он ведь не первый мужчина, который делает Попытку стать твоим мужем.

— Не прикидывайся дурочкой, — недовольно проворчала Иден. — Я позвала тебя сюда не для того, чтобы ты уговаривала меня выйти замуж за Себастьяна, а затем, чтобы предупредить тебя. Я не хочу, чтобы ты волновалась, когда я исчезну. Я была напугана до смерти, когда ты убежала с Питером, и не хочу, чтобы ты, Мэгги и папа пережили то же самое.

— Я уже извинилась за это, — буркнула Бет.

— И тебя простили, твои свекор и свекровь приняли тебя, и Ангус встал на сторону повстанцев. Единственный, кто пострадал, это несчастная Корнелия.

— Уверена, у Росомахи достаточно большое приданое, чтобы привлечь женихов, — вставила Бет.

— Элизабет Аннабел! Попридержи свой язычок! — прикрикнула на сестру Иден, не сумев сдержать улыбки. — Даже если Корнелия и похожа на это животное, она в этом не виновата. Не она себе придумала такую внешность. Ну так вот, я хочу пойти по ее стопам, чтобы избежать брака с Сейбером. Я…

— Боже правый! — перебила ее Элизабет, наконец начиная что-то понимать. — Не собираешься же ты купить себе мужа? Если это так, то ты просто спятила!

— Перестань ругаться и послушай меня. — Иден в отчаянии всплеснула руками, — Сегодня вечером я отправлюсь к Майку Банкрофту и объясню, что ему совершенно необходимо жениться на мне.

— Выйти замуж за Майка Банкрофта? — Бет не верила своим ушам. — Ты же прекрасно понимаешь, что это будет непоправимой ошибкой.

— У Майка много хороших качеств. Он хозяйственный, не строптивый, предсказуемый, им легко управлять.

— И ты решила заключить с ним соглашение, чтобы сбежать от человека, которого любишь. — Бет подозрительно смотрела на сестру. — По-моему, это бред.

— Гораздо разумнее выйти замуж за человека мягкого, чем за того, от которого не знаешь, чего ждать, — обосновала Иден свое решение, — К тому же я так и не выяснила, кто он такой — Себастьян Сейбер. С того дня, как мы познакомились, он скормил мне уйму полуправды. Так вот, — вернулась Иден к делу, — я сегодня вечером не вернусь домой, а ты должна сказать Мэгги, чтобы она не волновалась и что все подробности мы объясним позже. Папа слишком занят и не обратит внимания на мое отсутствие. Когда дело будет сделано, ему ничего не останется, как согласиться с моим решением, так же как он согласился с тем, что ты выбрала Питера.

— Ты еще пожалеешь об этом, — предсказала Бет. — Знаю по собственному опыту, что взаимная любовь в семейной жизни необходима как воздух.

— Взаимная, — подчеркнула Иден, печально улыбнувшись. — Именно об этом я и говорю. Я не могу вый выйти замуж за человека, который меня не любит.

— Зато собираешься обвенчаться с человеком, которого не любишь сама. Ты такая же обманщица, как Себастьян.

— Я буду Майку хорошей женой, — пообещала Иден, стараясь заглушить подающую голос совесть.

— Безусловно, ведь ты — ангел. Но жизнь твоя будет полна лжи. — Бет покачала толовой, сурово глядя на сестру. — Прости, Иден, но я не могу участвовать в твоей затее. Думаю, она сделает тебя несчастной.

— Я буду столь же несчастной, если выйду замуж за Себастьяна.

— Все равно я не стану потакать браку с Майком!

— Бет, — Иден опустилась перед сестрой на колени и взяла в руки ее сжатые кулаки, — пойми, бывают ситуации, когда приходится выбирать из двух зол меньшее. Я уже выбрала, и тебе придется с этим примириться. — Иден встала и вышла из комнаты.

Бет тревожило выражение глаз Иден — словно сестра ожидала чего-то дурного. Чего-то Иден ей явно недоговаривала, и именно это «что-то» толкало сестру на столь безумный поступок. Бет решилась послать Майку записку с просьбой проводить Иден домой, как только она появится у него. Нельзя допустить, чтобы Иден вышла замуж без любви. Бет не позволит сестре совершить непоправимую ошибку!

Придя проведать раненых, Иден сообщила им потрясающую новость: сам генерал Вашингтон займется осадой Йорктауна. Это сообщение было встречено одобрительными возгласами, настроение солдат заметно поднялось, но мысли Иден по-прежнему блуждали во мраке. Элизабет назвала ее сумасшедшей, но Иден считала, что собирается совершить наиболее разумное за последнее время действие.

Торопливо сбежав по черной лестнице со второго этажа, Иден оседлала лошадь, заранее спрятанную в саду, и направилась к плантации Банкрофта. Но что она скажет Майку?

«Я передумала и теперь считаю, что нам нужно немедленно пожениться. Сегодня вечером — это не слишком быстро для помолвки?»

Майк заинтересуется, почему она так вдруг резко переменилась, зачем такая спешка. И что Иден ему ответит? Если она солжет, то окажется ничем не лучше Себастьяна Сейбера. Чтобы уберечься от человека, которому не доверяла, Иден собиралась ему уподобиться. Ну и ну, вот и Бет сказала то же самое!

Внезапно от ближайших деревьев отделилась тень, и неизвестно откуда взявшаяся рука стащила Иден с седла. Испуганно вскрикнув, она рухнула в стальные объятия, а ее кобыла-изменница развернулась и поскакала домой. Иден изо всех сил колотила державшего ее мужчину. Не выпуская Иден, он попытался повернуть ее лицом к себе, но она вырвалась. Спрыгнув, Иден рванула в сторону, но благодаря ловко подставленной подножке как подкошенная рухнула на землю. Ее противник шагнул вперед, и серебристо-серые глаза, блеснувшие в пробившемся сквозь деревья лунном свете, пристально глянули на Иден.

— Куда-то собираешься, дорогая? — поинтересовался Себастьян.

— Честно говоря, да. — Поднявшись и упорно глядя в сторону, Иден начала отряхиваться. — У меня крайне важное дело. Как только вы приведете мою лошадь, я продолжу свой путь.

Себастьян подозрительно нахмурился.

— По-моему, ты пытаешься удрать… — Он замолчал, услышав приближающийся стук копыт.

— Мисс Иден, вы в порядке? — Увидев рядом с ней Себастьяна, Талли резко осадил жеребца.

— Мы же договорились, что ты не спустишь глаз с моей будущей жены, — проворчал Сейбер.

— Так и было. Я не спускал с нее глаз.

— Я полагал, что ты также станешь удерживать Иден от всяких глупостей. Верховую прогулку поздним вечером не отнесешь к безобидным развлечениям, — продолжал выговаривать Себастьян.

— Она улизнула по черной лестнице, — с готовностью доложил Талли, — а я думал, что она воспользуется парадным входом.

— Ты велел Талли следить за мной?! — От негодования Иден перешла на ты. — Как ты посмел?

— А как ты смеешь вести себя подобным образом? — не остался в долгу Себастьян. — Видимо, в тебе нет ни капли здравого смысла. Разве ты не помнишь, что случилось с тобой в прошлый раз, когда ты умчалась среди ночи без провожатых?

— Я ухожу. — Иден осторожно двинулась в сторону. Она не собиралась стоить здесь и выслушивать его язвительные замечания, особенно в присутствии Талли. — Мне нужно торопиться.

— Куда, черт возьми, ты собралась? — Себастьян сомкнул руки вокруг ее талии и повернул лицом к себе. Иден молчала и, вздернув подбородок, с явным пренебрежением смотрела на него. — Иден… — предостерегающе произнес Себастьян.

— Мисс Иден решила, что лучший способ уклониться от брака с вами — это обручиться с Майком Банкрофтом, — сообщил Талли.

Очевидно, он подслушал ее разговор с Бет! Ее горящий ненавистью взгляд обратился на Рандолфа. Этот человек оказался таким же подлым, как и его хозяин!

— Талли, ты должен доставить кое-какое сообщение, пока мы с невестой обсуждаем предполагаемую свадьбу с одним из ее отставных женихов. — Себастьян крепче сжал руки, когда Иден попыталась освободиться.

— Мы ничего не обсуждаем, — огрызнулась она.

— Ошибаешься, — возразил он. — Если ты не в состоянии говорить, можешь просто слушать. Я же должен многое тебе сказать. — Себастьян взглянул на Талли: — Передай генералу Вашингтону, что я общался с Корнуоллисом. Он осознает свое бедственное положение. Французский флот успешно блокировал вход в залив, и британские корабли не могут пришвартоваться и вывезти войска в безопасное место. Корнуоллис признался, что намерен ночью попробовать переправиться к Глостеру. Я предупредил адмирала де Граса о возможности такого поворота событий.

— Значит, война почти закончена, да? — Талли удовлетворенно улыбнулся. — В Йорктауне Корнуоллис встретил свою судьбу.

— Да, после нескольких дней шквальною артиллерийского обстрела он должен смириться с неизбежным. Но он еще надеется взять реванш.

— Человек, втирающийся к кому-либо в доверие, а потом предающий его, не имеет ни совести, ни чести. — Талли, развернув лошадь, умчался, и Иден взглянула в осунувшееся лицо, так часто являвшееся ей во сне. — Как бы я ни стремилась к победе в этой войне, я сочувствую Корнуоллису, который доверился тебе и полагался на тебя.

— Ты симпатизируешь человеку, который приказал грабить и жечь? — Себастьян вздрогнул, словно его ударили. — Ты считаешь, что его методы лучше моих?

— Я презираю твои лживые игры.

— Зато леди Святая преспокойно использует ложь в собственных целях.

Себастьян бесцеремонно закинул ее руки к себе на талию и прижал их, и Иден почувствовала предательское волнение, едва лишь их тела соприкоснулись. Проклятие, ну почему он оказался единственным мужчиной, который возбуждал ее? Почему именно он пробуждал в ней желание? Возможно, Бет права, и она действительно, немного не в своем уме…

— Я… не… доверяю… тебе, — неторопливо, по слогам произнесла Иден. — Я никогда не смогу доверять тебе, я совершенно не знаю тебя…

Жгучим поцелуем, от которого она едва не задохнулась, Себастьян заставил ее замолчать. Его руки скользнули к ней на бедра, он прижал ее к себе, дав ей почувствовать свое желание. Не важно, что сейчас стояло между ними, не важно, что Иден хотела сбежать от него, жгучая страсть вспыхивала, не считаясь с условиями. Один поцелуй — и его чувства закружились в сладостном водовороте, одна ласка — и его тело скрутило спазмом. Почему она не понимает очевидного? Почему нынче не может признаться в любви к нему, как уже сделала это однажды? И почему он не может отпустить ее, если она так рвется на волю?

— Иден, не поддавайся провокациям разума. Доверься чувствам, — прошептал он. — Неужели Майк пробуждает в тебе такое, когда касается тебя? — Себастьян провел пальцем по краешку ее декольте, и Иден невольно вздрогнула. — Может Майк зажечь звезды, когда целует тебя? — Указательный палец Себастьяна обвел сердечко губ, прежде чем коснуться их поцелуем, его ладонь погладила голубой атлас, натянувшийся на налитой груди. — Майк и другие обращалась с тобой как с леди, но разве кто-нибудь из них дал тебе почувствовать себя настоящей женщиной?

У Себастьяна было доводящее Иден до бешенства умение разбивать в прах все ее блистательные теории. Она так растерялась от предательской реакции своего тела, что с трудом могла здраво мыслить. Чего она хочет? Как ей устоять перед головокружительными ощущениями, наполнявшими каждую клетку ее существа? И вдруг Иден поняла: она просто боится, что Себастьян окажется похожим на се мать — таким же лживым и неверным. Такого Иден не вынесла бы, ей хватило и того, когда она обнаружила, что Виктория Пембрук изменяла отцу. Если Себастьян женится на Иден, а потом станет уделять свое внимание другим женщинам, она этого не переживет.

— Я могу обеспечить тебе такую же роскошную жизнь, как и Майк, — прошептал Себастьян, бесцеремонно вмешавшись в ее мысли, — но кроме того, Иден, я могу дать тебе, дать нам вот это…

Глава 16

Когда влажное дыхание Себастьяна коснулось ее груди, у нее подкосились колени и она почувствовала себя невесомой, как окружавший ее воздух. Затем оказалось, что она лежит на подстилке из травы, не понимая, как и когда очутилась там, и отдается упоительным ощущениям, пронизывающим ее насквозь. Губы Себастьяна сомкнулись вокруг ее напряженного соска, его рука скользнула вверх по ее бедру, сладостный поток захлестнул Иден, и она буквально растаяла от его нежных ласк. Ее податливое тело выгнулось навстречу жадным губам Себастьяна и его нежным пальцам. Себастьян заставил Иден забыть о том, куда она ехала и зачем, забыть обо всем, воспарить, расплавиться… И бороться с этим было так же нереально, как переплыть семь морей.

— Я хочу тебя так, как никогда в жизни не хотел ни одну женщину, — шептал Себастьян, прильнув к ее нежному телу. — Некоторые вещи никогда не меняются, Иден. Я могу лишь на мгновение насытиться тобой, но мое желание вечно. Клянусь, я никогда не утолю свой голод.

Цепочка поцелуев пролегла по шелковой коже Иден. Он мечтал вызвать в ней такое отчаянное желание, чтобы все ее возражения навсегда сгорели в его огне. Сегодня он займется с ней любовью по-новому. И пусть воспоминание об этой ночи под пологом из мерцающих звезд преследует ее, если она окажется в объятиях другого. Иден может убежать на край земли, чтобы спастись от Себастьяна, может заявлять, что избавилась от своей любви к нему, но она не сможет уйти от этих воспоминаний, не забудет его рук и губ, ласкающих ее и пробуждающих к жизни спящую красавицу.

Себастьян накрыл ладонью ее живот и почувствовал, как она затаила дыхание, а ее тело затрепетало в предвкушении продолжения. Себастьяна умиляла се реакция, трогали се робость и бесстрашие. Он так соскучился по ней! Дорожка из поцелуев пролегала все ниже, и внезапно он почувствовал, как она сжалась.

— Уступи мне, ангел, — прошептал он, поглаживая полураскрывшиеся лепестки самого нежного цветка.

— Я не могу…

Но он не слушал. Искры наслаждения рассыпались по всему телу Иден, обжигая и самого Себастьяна. Дрожь желания сотрясала се.

— Себастьян, прошу тебя… — Иден прерывисто вздохнула и попыталась уклониться, но тщетно — уж слишком он жаждал, слишком мечтал об этом моменте.

— Я стараюсь доставить тебе удовольствие, а ты сопротивляешься. — Его хриплый смешок царапнул гладь ночной тишины. — Тебе все еще нужны доказательства, что я не бесчувственное чудовище, каким ты меня представляешь?

Иден не нужны были никакие доказательства — ей било не до того. Она тонула в море обрушившихся на нее со всех сторон ощущений, горячих и опасных, как артиллерийский огонь. Она изо всех сил старалась не лишиться рассудка, но…

— О Боже… — Тихий испуганный возглас сорвался с губ Иден, окружающий мир завертелся, увлекая ее за собой, но Себастьян, подведя ее к самой границе, отступил, оставив одну.

Себастьян кожей, сердцем, всем своим существом чувствовал се восторг и муку, но ему этого было мало. Он хотел довести се почти до самой вершины, а затем вернуть назад с обрывистого края, а потом снова вознести. Погладив ее раскрывшийся бутон и услышав, как она затаилась и даже перестала дышать, он улыбнулся.

— Мне отвести тебя в рай, ангел?

— Нет. Клянусь, этого я не переживу, — с трудом выдавила она.

— Переживешь. — Себастьян все глубже погружал палец в ее влажное тепло, в жидкий огонь и чувствовал, как ее тело откликается.

— Нет, Себастьян, я хочу сказать… — Ее слова превратились в сдавленный крик.

Себастьян не отпускал ее, пока она, всхлипывая, не стала молить избавить ее от ужасной пустоты, которую не могли заполнить его поцелуи и ласки; тогда он снова отправил ее кружиться и умирать безумно-сладостной смертью без него.

— Прекрати, Себастьян! Есть предел…

— Есть? Так перейди этот предел и расскажи мне, что там, — бросил он, продолжая ласкать ее с неземной нежностью. — Ты все еще настаиваешь на браке с другим мужчиной? Ведь мы оба знаем, что ты моя на веки веков!

Честно говоря, Иден не думала, что проживет так долго, особенно если учесть, что она уже трижды была на грани смерти… Все мысли Иден унеслись прочь, и она отдалась на волю налетевшему на нее смерчу. Никуда ей не убежать от воспоминаний об этом, никогда она не позволит ни одному мужчине, кроме Себастьяна, дотронуться до себя. Перед ее мысленным взором всегда будут стоять эти серебряные озера, это красивое смуглое лицо, а на се теле останется отпечаток их нежных и безумных ласк. Ее жизнь станет сплошным обманом, если она свяжет се с другим. Она никогда не полюбит никого, кроме Себастьяна, но и за него никогда не выйдет замуж. Ее удел — жить горько-сладкими воспоминаниями о нем и их безрассудной неповторимой ночи…

Она почувствовала его тяжесть, его губы приникли к ее губам. Внутри ее разлился огонь, и Иден изо всех сил прижала Себастьяна к себе. Он вошел в нее, задыхаясь от нетерпения, мечтая погрузиться в нее так глубоко, чтобы было уже не разобрать, где чье тело. Себастьян боялся причинить ей боль своим неистовством, его тело было так напряжено, что он не мог разжать руки. Он хотел Иден так, как никогда не хотел другой женщины. Очередной порыв страсти поглотил последние остатки сил, и Себастьян со стоном рухнул на Иден, отчаянно стараясь восстановить дыхание. Так и умереть недолго, подумал он. Пару раз у него и в самом деле останавливалось сердце, и было удивительно, что пульс еще продолжал стучать. Чтобы снова обрести силы, ему потребуется немало времени.

Мрак страсти постепенно рассеивался, и Иден стремительно возвращалась к реальности. Неужели у нее нет ни капли стыда? Силы воли? Боже милостивый, что она позволила Себастьяну делать с ней! У нее теперь не осталось от него никаких секретов!

— Отпусти меня, черт возьми! — крикнула она, едва сдерживая рыдания. — Полюбуйся, что ты натворил!

— Иден, я…

— Я сказала… убирайся, — проговорила она сквозь слезы. — Ты все разрушил!

— Что это я, по-твоему, разрушил? — Себастьян откатился в сторону и, пряча улыбку, наблюдал, как Иден с остервенением хватала попадавшиеся ей под руку предметы одежды.

— Все мои шансы найти счастье, вот что! — не глядя на него, выкрикнула она и натянула сорочку.

— Иден, ты излишне все драматизируешь. — Себастьян сгреб с земли свои вещи, а затем поднялся и торопливо оделся.

— Я никогда не драматизирую, это особенность Элизабет, — заявила Иден. — Я спокойна, разумна и рассудительна! — Ее разъяренный голос, по-видимому, долетал и до небес, и если мертвые еще не проснулись, то это вот-вот произойдет. Он еще не слышал, чтобы Иден так кричала.

— Мне ты не кажешься такой уж спокойной и рассудительной, — заметил он, проверяя спрятанное в куртке оружие.

— И тебе это доставляет несказанное удовольствие, не правда ли? — Тяжело дыша, она обернулась к Себастьяну. — Тебе нравится дразнить меня до тех пор, пока я не потеряю терпение. Ты держал меня в плену и, ехидно посмеиваясь, притворялся сторонником тори. Получал сообщения и с той и с другой стороны, ты для собственного развлечения расшифровывал донесения. Мой отец и другие американские офицеры поют тебе хвалу, но я тебе не доверяю. Тебе одинаково легко и солгать, и сказать правду, — и я не могу отличить одно от другого!

— А честность и преданность для тебя неразделимы, верно?

— Они основа всего, — подтвердила Иден, — ибо я точно знаю, к чему приводит обман… — Она резко оборвала фразу.

— Ты боишься стать похожей на свою мать, которая изменяла твоему отцу? Правда, Иден?

— Я не хочу пережить такой ад ни с тобой, ни с кем другим. — Чувства, которые она таила глубоко в себе, вырвались наружу вместе с рыданиями.

— И ты годами наказывала себя за то, что произошло семнадцать лет назад, — тихо продолжил Себастьян, предлагая Иден наконец выговориться. — Отсюда твоя безграничная щедрость и великодушие, верно? Ты таким образом искупаешь свои грехи. Но почему ты так уверена, что несешь за все ответственность? Быть может…

Хруст веток заставил Себастьяна резко обернуться. Словно демон, восставший из ада, перед ним возникла темная фигура и в грудь ему нацелилось дуло мушкета.

— Продажная шкура! — зарычал Джерард Локвуд. — Ты продал нас проклятым мятежникам! Мы посылали донесения, а ты передавал их «Сынам свободы»! Из-за твоей измены англичанам пришлось отступить в этот чертов Йорктаун, а мне теперь никогда не повыситься в чине и не разбогатеть. Ты стал проклятием моей жизни, я намерен раз и навсегда разделаться с тобой!

Иден никогда не видела Джерарда Локвуда без маски, но она узнала его грубый голос и внушительную фигуру. Одного вида этого варвара было достаточно, чтобы оживить пережитое, и когда негодяй с усмешкой взглянул на нее. Иден инстинктивно придвинулась к Себастьяну.

Он успокаивающе обнял ее за дрожащие плечи, понимая ее страх. Нужно было что-то делать, не медля ни мгновения, в противном случае Иден может стать невинной жертвой их с Локвудом вражды.

— Локвуд, ты и я…

— Брось потчевать меня своей замысловатой ложью, Сейбер, — с ненавистью гаркнул тори. — Ты в этой войне думал лишь о собственном кармане. Я же по твоей милости две недели гнил в тюрьме, и у меня еще остались синяки и ссадины на память о той ночи, когда ты зверски избил меня, чтобы оставить для себя эту крошку. — Джерард угрожающе шагнул вперед. — Тебе больше не придется лгать. Истекая кровью, ты будешь любоваться, как я займусь с этой шлюхой тем, чем собирался заняться в ту ночь. На этот раз ты не помешаешь мне, и тебе останется только слушать ее мольбы о пощаде.

— Если тебе нужны деньги… — Себастьян попытался откупиться, но Локвуд жаждал мести.

— Заткнись, Сейбер. Очень скоро я получу столько денег, сколько захочу. Готов поспорить, что Пембрук заплатит выкуп за свою дочь даже после того, как я в свое удовольствие попользуюсь ею.

Похоже, уговоры бессмысленны. Но что бы ни произошло между ними, Иден ни в коем случае не должна пострадать. Чего бы это ни стоило, он спасет ее! Себастьян чувствовал, как кремневый пистолет тяжело давит ему на бедро — к сожалению, на то бедро, к которому прижалась Иден. Если они выживут, он всегда будет держать Иден с левой стороны, чтобы в любой момент можно было выхватить пистолет, дал себе зарок Себастьян. Хотя вряд ли ему доведется выполнить обещание: Джерард был настроен идти до конца.

Неужели Себастьяна сейчас застрелят?! Она велела себе не раскисать, а попробовать помешать негодяю. Она боится это безжалостное животное, но у нее есть дар внушения, и с Божьей помощью пора его применить.

— Мистер Локвуд, я понимаю, как вы расстроены. Вы имеете на это полное право. Но задумайтесь над последствиями того, что собираетесь совершить…

— Молчать! — рявкнул на нес Локвуд.

Но как она могла молчать, когда на карту была поставлена жизнь Себастьяна, да и ее тоже?

— Вся округа полна повстанцами, и если я подниму шум, они набросятся на вас, — продолжала убеждать его Иден, стараясь, чтобы ее голос не дрожал, и, как ни странно, он оставался твердым и звучал убедительно. — Убийство Сейбера только навлечет на вас гнев его союзников. Пощадите его, и я без сопротивления пойду с вами. Вы получите за меня выкуп, отец заплатит за мое освобождение.

— Сейчас меня это не волнует, — фыркнул Джерард, переведя взгляд на Себастьяна. — Я намерен, не сходя с места, с ним рассчитаться.

— Что это за месть, если на звук мушкетного выстрела сбежится целый полк вооруженных до зубов солдат? — сходя с ума, продолжала Иден уговоры.

Себастьян понимал, что Иден не удастся разубедить Локвуда, даже если она будет говорить до посинения. Она переборола свой страх и пыталась спасти ему жизнь, принося себя в жертву; она кинулась защищать Себастьяна, хотя сама только что хотела бежать от него как можно дальше. Эта женщина была мученицей, ставившей на первое место интересы и нужды других. Себастьян мог бы назвать немало мужчин, которые ради спасения собственной шкуры готовы были предать и сдаться, но только не Иден.

— Прислушайтесь к голосу разума, мистер Локвуд, — урезонивала она бандита, — вы же сами подпишете свой смертный приговор. Вы…

Себастьян дождался, пока Иден завладела вниманием Джерарда, и резко оттолкнул ее в сторону, надеясь вызвать на себя огонь и спасти жизнь Иден. Только бы она бежала без оглядки.

— Ах ты, подонок! — прорычал Локвуд и выстрелил.

Стиснув зубы, чтобы преодолеть жгучую боль, разрывавшую плечо и огнем растекавшуюся вниз, по раненой руке, Себастьян выхватил пистолет и спустил курок. Он промазал — пуля попала Локвуду в руку, а не в его черное сердце. Себастьян сделал несколько нетвердых шагов, но земля под ним покачнулась, и глаза его затуманились. Крик Иден слился с бешеным воплем Джерарда, но голоса долетали до Себастьяна как будто сквозь вату.

— Беги, Иден! — выдохнул он. — Беги…

Иден оцепенела от ужаса. Она повидала много серьезных ранений и знала, что означают все увеличивающиеся красные пятна на куртке Себастьяна. С каждой секундой он терял огромное количество крови. В этот момент Иден ^окончательно поняла, что любит этого человека всей душой и всем сердцем. Вопреки обману, гордости, уязвленной его предательством, — вопреки всему она любила этого человека, который старался спасти ее жизнь, пожертвовав собой. Она не оставит его одного умирать, она не позволит этому случиться! Иден осторожно приблизилась к нему и замерла, когда над ней нависла зловещая тень Локвуда. Этот подлый убийца не удовлетворился тем, что ранил Себастьяна: он перезаряжал мушкет, чтобы прикончить своего врага.

— Нет! — Вскочив, она бросилась на Локвуда с яростью, таившейся в ней семнадцать долгих лет. От толчка рука Локвуда дрогнула, и пуля, уйдя в сторону, угодила в траву возле плеча Себастьяна.

— Надоедливая тварь! — выругался тори и ударил ее прикладом.

Белый свет померк, она покачнулась, шагнула вперед и, споткнувшись, упала ничком на распростертое тело Себастьяна. Ее грудь приникла к его ране, а щека — к его побледневшей щеке.

Шипя от злости, Локвуд засыпал порох в ствол мушкета. Он твердо решил довести до конца свою месть и отправить ненавистного лорда прямо в ад, а затем свести счеты с Иден Пембрук. Он нагнулся, чтобы оттащить в сторону ее обмякшее тело, но услышал приближающийся стук копыт. Он оглянулся: между деревьев мелькнул свет фонаря. Количество огней все увеличивалось, еще один, и еще, и еще… Судя по шуму, на поиски Иден отправилась целая армия. Локвуд уже не успевал всадить пулю в лоб Сейберу и уволочь с собой «святую» — тогда он не успеет перезарядить мушкет и останется безоружным. Злобно выругавшись, Джерард прижал к себе раненую руку, кое-как спустился в темноте с откоса к ручью и спрятался в кустарнике.

— О мой Бог! — во весь голос взвыла Бет, увидев безжизненное тело сестры, лежавшее на неподвижном Себастьяне.

С замирающим от страха сердцем Элизабет спешилась и подошла к Иден. Схватив сестру за плечи, Бет перевернула ее на спину и, увидев, что одежда Иден насквозь пропитана кровью, снова закричала. Спрыгнув с лошади, Питер присел на корточки рядом с истерически рыдавшей женой и постарался справиться с отчаянием.

Кольцо огней окружило Иден и Себастьяна, и это окружение на бешеной скорости прорвал Талли Рандолф. Возвращаясь из лагеря генерала Вашингтона, он тоже услышал выстрелы и душе раздирающий крик. Увидев в свете фонаря страшную рану Себастьяна и окровавленную Иден, Талли на мгновение замер, затем одним махом соскочил с коня и, расталкивая всех, кинулся к Сейберу.

— Их нужно отнести в дом. Приготовьте постели, побольше горячей воды и бинтов. Вызовите доктора Кертиса из лагеря Лафайетта, — приказал он парализованным ужасом слугам. — Пошевеливайтесь! Нельзя терять ни секунды!

После того как слуги разлетелись, словно вспугнутые перепела, Талли склонился над Себастьяном и, взяв его на руки, как дитя, понес к лошади. Увидев, что Рандолф согнулся под тяжестью Себастьяна, Питер пришел ему на помощь. Взгромоздив раненого к себе па лошадь, Талли печально смотрел на мертвенно-белое в лунном свете лицо. А ведь еще совсем недавно он был полон сил, вел рискованную игру со смертью… А этот бедный, слишком много выстрадавший ангел? Талли перевел взгляд на Иден, лежавшую на руках у Питера.

Элизабет держала безжизненную руку сестры и не могла унять лившихся ручьем слез. Несправедливо, если Иден, такая добрая и отзывчивая, погибнет столь молодой, она не причинила вреда ни единому живому существу, была для всех олицетворением щедрости и благородства. К моменту, когда мрачная процессия достигла дома, Бет удалось собраться и взять на себя командование — как сделала бы Иден на ее месте.

— Положите их в нашу постель, — распорядилась Элизабет.

— Вместе, на одну кровать? — Питер с сомнением взглянул на жену. — Не думаю, что это прилично.

— К черту приличия, — отмахнулась Бет. — Их жизни ценнее, чем репутации. Я должна круглосуточно их наблюдать.

Бережно положив Себастьяна на кровать, Талли стащил с него испачканные куртку и рубашку.

— Боже милостивый, — нахмурившись, прошептал он при виде рваной раны на его груди.

Бет, не подумав, тоже устремила взгляд на рану и тут же побледнела и пошатнулась. Нет, сказала она себе, она не потеряет сознания, она не имеет права сейчас падать в обморок!

— О Господи! — простонала Мэгги, появившаяся в дверях с ведром воды и бинтами, и дрогнувшей рукой расплескала воду на бельгийский ковер.

Веки с густыми ресницами дрогнули, и Себастьян приоткрыл серебристо-серые глаза.

— Отдыхайте, ваша светлость. Я позабочусь о вас, не сомневайтесь.

— Где Иден? — едва слышным шепотом спросил Себастьян.

— Рядом с вами, там, где ей положено быть.

Глаза снова закрылись. Словно собираясь с силами, чтобы еще что-то сказать, он сделал глотательное движение.

— Позови священника…

— Вы хотите прямо сейчас пригласить сюда пастора, ваша светлость? — вздрогнув, переспросил Талли.

— Да… сейчас…

Он снова провалился в забытье, а Талли, забрав из дрожащих рук Мэгги воду и бинты, распорядился, чтобы она послала кого-нибудь в лагерь Лафайетта за пастором.

— Он зовет священника? — Глаза Мэгги округлились от ужаса. — О Боже, Боже милостивый!

Экономка так и застыла на месте, и Талли пришлось повернуть ее к двери. Затем он намочил тряпку и принялся промывать рану. Пока Талли ухаживал за своим другом, Бет, не отрываясь, смотрела на бледное лицо сестры и дрожащей рукой ощупывала шишку размером с гусиное яйцо на ее голове. Какой потерявший человеческий облик негодяй мог наброситься на Иден? Не верилось, что кто-то мог причинить ей вред. Но кто бы это ни был, он заслуживал, чтобы его отравили, застрелили, закололи и повесили!

— Где больные?

— Здесь, — откликнулась Бет на доносившийся из холла голос доктора Кертиса. — Я знаю, у вас был тяжелый день, вы провели его на передовой, — виновато улыбнулась она, — но, боюсь, впереди у вас еще много работы. — Она жестом указала на кровать.

Усталые глаза доктора широко раскрылись при виде Себастьяна и Иден, и, решительно отодвинув всех с дороги, он направился к ним.

Питер и Талли неохотно покинули бывший танцевальный зал. Бет ни за что не хотела оставлять сестру, боясь, что, возможно, последний раз видит ее живой, но доктор Кертис выпроводил и ее. Не переставая плакать, Элизабет позволила мужу отвести себя в гостиную и взяла налитый им бокал бренди. Выпив, она тут же потребовала еще, но после третьей порции Питер воспротивился.

— По-моему, достаточно, — заявил он.

— Я еще все соображаю. — Бет взглянула на мужа стеклянными глазами. — Мне нужно забыться.

Когда Питер в нерешительности взглянул на бокал, вмешался Талли:

— Дайте ей, сколько она захочет. Бывают случаи, когда не думать и не чувствовать — это счастье. Пожалуй, мне и самому не помешает пара глотков этого снадобья, — признался он и, после того как Питер наполнил бокал Бет, схватил бутылку и осушил ее до дна.

— Черт побери, я не хочу оставаться среди вас единственным трезвым, особенно если дела пойдут плохо, — заявил Питер и отправился в погреб за добавкой.

Глава 17

Иден проснулась от боли в голове. Туманные образы и обрывки воспоминаний беспорядочно сменяли друг друга. Перед ней замаячило злобное лицо, и она выбросила вперед руку, чтобы защититься от удара.

— О! — Доктор Кертис получил удар в челюсть, и когда Иден снова нацелилась кулаком ему в лицо поймал ее за запястье. — Успокойтесь, это доктор Кертис. Лежите смирно.

Потребовалось несколько секунд, чтобы затуманенный мозг воспринял обращенные к ней слова. Она опустила руку и почувствовала, как ее освобождают от прилипшей к телу одежды. Приоткрыв один глаз, она увидела доктора Кертиса, разглядывавшего ее окровавленную сорочку.

Доктор перевел недоуменный взгляд на Иден и, не обнаружив никаких повреждений, понял, что это была кровь Себастьяна, и с облегчением вздохнул: вполне достаточно и одного тяжелораненого!

— Иден, с вами все в порядке, — заверил ее доктор. — У вас адски болит голова, но все остальное в целости и сохранности. Хотел бы я то же самое сказать про Себастьяна Сейбера.

Иден приподнялась на локте, чтобы хоть краем глаза взглянуть на Себастьяна. Черные волосы подчеркивали смертельную бледность его лица, а плечи и грудь скрывала корка подсохшей крови! Протянув дрожащую руку, Иден слегка сжала его холодные пальцы.

— Себастьян, ты меня слышишь?

Он спас ей жизнь, приняв на себя выстрел Локвуда. Если он не выживет после этого, Иден никогда не простит себя. Если бы она не набросилась на Себастьяна, как злобная мегера, не ругала бы его и не орала во всю глотку, Локвуд бы их не обнаружил. Она одна в ответе за это несчастье, на ее совести еще одна смерть! Из груди ее вырвалось рыдание.

— Успокойтесь, вам нужно отдохнуть. — Доктор уложил Иден обратно на подушку. — Я обработал рану Себастьяна, но он потерял много крови. Теперь нам остается только ждать.

Вот и еще один урок, напомнивший ей, какой дорогой ценой можно заплатить за несдержанность — неужели она не усвоила этого еще в детстве? Иден не желала мириться с тем, что Себастьян мог умереть из-за ее дурацкой вспышки гнева. У нее вошло в привычку, выхаживая тяжелораненых, сидеть возле них, мигать им, разговаривать с ними, подбадривать их, пока самое плохое не оставалось позади. Так же она поведет себя и с Себастьяном, пусть для этого ей придется щипать себя каждые пять минут, чтобы не уснуть. Он должен захотеть жить! Как бы ей хотелось поблагодарить его за свое спасение, сказать, что она его любит, несмотря ни на что.

— Наденьте это, а я позову вашу сестру, она рвется увидеть вас. — Подав Иден ночную рубашку, доктор вышел из комнаты.

— Себастьян, у нас еще есть дела, — быстренько одевшись и взяв его за руку, зашептала Иден. — Ты же не допустишь, чтобы этот негодяй Локвуд одолел тебя, правда? Мы не позволим ему праздновать победу, да? — Иден глубоко вздохнула, стараясь не обращать внимания на нестерпимую головную боль. — В данный момент ты не в состоянии рассчитаться с ним, по ты из тех людей, которые не оставляют зло безнаказанным. Ты знаешь, что этим всегда восхищал меня? Мы разыщем Локвуда и добьемся, чтобы правосудие свершилось. Конечно, тебе нужно немного отдохнуть, чтобы восстановить силы, но только не слишком долго валяйся в постели. — Она стиснула неподвижную руку Себастьяна. — Я часто была снисходительна к людям, но сейчас настало время для мщения. Что мы сделаем с Локвудом, когда разыщем его? Расстреляем и покончим с этой историей? Всадим в него нож по рукоять, чтобы он почувствовал боль, которую причинял другим? Или, может быть, отравим злодея? После того, что он сделал с тобой… — Ах нет, не стоит напоминать о ране. Ее задача — отвлечь его и подбодрить. — Как ты полагаешь, Себастьян, куда удрал этот слизняк? После того как ты его ранил, он не мог уйти далеко. Твой выстрел был великолепен. — Она почувствовала, что должна срочно чего-нибудь выпить — в горле у нее было сухо, как в Сахаре, но, облизнув губы, продолжила монолог: — Так вот, как только ты встанешь, мы с тобой…

— Иден? — Хриплый, чуть слышный голос Себастьяна прозвучал ангельской музыкой.

— Что, Себастьян?

— Я уже много раз просил не оттачивать на мне свое мастерство. — Едва заметный намек на улыбку скривил уголки его посиневших губ. — Ты же знаешь, как я это не люблю.

— Да, конечно. Извини, я просто забыла обитом. Головная боль мешает мне здраво мыслить, — объяснила она, и ее сердце радостно забилось, когда Себастьян в ответ пожал ей руку. Значит, все это время он внимательно слушал ее, хотя и не открывал глаз. — Дело в том, что нас ждет крестовый поход. Я же не могу одна выступить против Локвуда? Тебя возмущает моя привычка все брать в свои руки, но тут я готова отдать первенство тебе. Так что поторопитесь…

Дверь распахнулась, впуская посетителей. Элизабет, пошатываясь, шагнула вперед и наткнулась на спинку кровати.

— Ох, Иден, слава Богу, ты жива! — воскликнула она.

— Себастьяна нельзя тревожить, а ты трясешь кровать, — выбранила Иден пьяненькую сестру и вдруг увидела на пороге седого священника с потрепанной Библией в руках. Он замыкал шествие. — Отец Милборн, что вы здесь делаете?

— Его светлость попросил прийти. — Талли встал у кровати, рядом со Себастьяном. Иден бросила на него недоуменный взгляд.

— К чему это теперь, когда он чувствует себя гораздо лучше? Ты скоро поднимешься, правда? Скажи им, Себастьян. Пастору вовсе незачем причащать тебя.

— Я попросил его прийти, — повторил Себастьян слова Талли.

— Теперь послушай меня, Себастьян Сейбер. — Иден выразительно посмотрела на него. — Ты никуда не собираешься, и тебе не требуется пастор, чтобы наставить тебя на путь истинный. Сию же секунду выбрось из головы эту идиотскую идею.

— Иден?

— Что, Себастьян?

— Выполни мою последнюю просьбу.

— Я выполню любую, но она не будет последней. Слышишь? Прекрати нести вздор, пока ты окончательно не вывел меня из терпения… — Иден одернула громко всхлипнувшую сестру: — Прекрати, Бет, из-за тебя я совсем не слышу Себастьяна. Питер, будь добр, сделай что-нибудь со своей бестолковой женой.

Питер, обняв жену, прижал ее к груди, заглушив таким образом рыдания. Пастор Милборн выступил вперед:

— Что ты желаешь, сын мой?

— Обвенчайте нас, — едва слышно потребовал Себастьян.

— Обвенчать? — в один голос повторили все присутствующие.

Обвенчаться с Себастьяном Сейбером? Вот так сюрприз! Но она не может этого сделать, как бы безумно она его ни любила. Если его последнее желание будет выполнено, Себастьян решит, что с чистой совестью может предстать перед престолом Всевышнего. Нет, Иден не сделает такой глупости! Она не позволит Себастьяну отказаться от борьбы. Она не согласна стать женой и тут же — вдовой!

— Себастьян, я не могу сегодня выйти за тебя замуж. У меня безобразный вид. На мне ночная рубашка, а не нарядное платье. Давай отложим церемонию до завтра. Отец Милборн снова придет к нам днем. К тому времени ты успеешь отдохнуть, а я приготовить приличный наряд. Завтра я выйду за тебя замуж, если ты этого действительно хочешь.

— Хорошо, завтра, и ни днем позже. — Подняв тяжелые веки, Себастьян поймал взгляд Талли. — Позаботься обо всем, — попросил он и снова погрузился во мрак.

Заставив себя открыть глаза после того, что ему показалось десятиминутной дремой, Себастьян бездумно поглядел на потолок и прислушался к воодушевленному голосу, который — он мог поклясться — сопровождал его даже во сне.

—…Дэниел Джонстон, курьер отца, привез мне сегодня утром, — рассказывала Иден. — В донесениях говорится, что повстанцы наносят сокрушительные удары по британским укреплениям, а французы приближаются к Йорктауну. — Иден пожала руку Себастьяна и одарила его солнечной улыбкой. — Узнав, что его особняк служит британцам штаб-квартирой, губернатор Нельсон навел орудия на свой собственный дом и начал стрелять. Французский флот обстрелял Йорктаун с моря. Несмотря на дождь, де Лафайетту и его пехоте понадобилось меньше десяти минут, чтобы занять один из редутов, а вскоре пал еще один. Корнуоллис вот-вот…

— Иден?

— Что, Себастьян? — Наклонившись, она прижала ладонь к лихорадочно горевшему лбу, а затем коснулась его губами.

— Выходи за меня замуж.

— Видишь ли, — блеснула еще одна улыбка, — нельзя устраивать свадьбу в такой холодный дождливый день. Кроме того, пушечные и мушкетные выстрелы, эхом прокатывающиеся по всей округе, не лучшее музыкальное сопровождение для этой церемонии. Да и отец Милборн уже ушел. Обещаю, что мы обвенчаемся завтра…

«Обвенчаемся завтра…» Эти слова звучали в мозгу Себастьяна, пока он вел отчаянную борьбу за то, чтобы остаться в сознании… и проиграл битву…

Встав со стула у кровати, Иден стала делать раненому перевязку. От вида страшной раны защемило сердце. Доктор Кертис не гарантировал, что Себастьян выживет, и на протяжении трех дней Иден, не смыкая глаз, не отходила от него, хотя он приходил в себя на короткие мгновения. Слышал ли он хоть слово из того, что она ему говорила? Сейчас он впервые сам обратился к ней. Нанеся мазь на грудь Себастьяна, Иден наложила свежие повязки и, в изнеможении опустившись на кровать, свернулась калачиком возле Себастьяна. Она поспит всего несколько минут, сказала себе Иден…

Талли чистил арабского скакуна, он поднял голову и заметил у двери в конюшню женский силуэт. Застывшая в квадрате испещренного дождем света фигура показалась Талли сошедшим с небес ангелом.

— Его светлость?.. — Отшвырнув щетку, он бросился к Иден.

— Его светлость спит после порции настойки опия, — успокоила она испуганного Талли и вошла внутрь. — Я пришла задать вам несколько вопросов, потому что Себастьян сейчас не в состоянии ответить сам.

— Что вы хотите узнать, миледи? — Упрямое выражение на лице Иден насторожило Талли.

— Кто такая леди Пенелопа?

— Пенелопа? — Он ожидал какого угодно вопроса, но только не этого!

— Уже двое суток Себастьян бормочет имя этой женщины.

— Правда?

— Правда.

— И поэтому вы все время говорите его светлости, что выйдете за него замуж завтра? — уточнил Талли.

— Нет, я отказываю ему для того, чтобы у него был стимул проснуться утром и снова сделать мне предложение, — объяснила Иден. — Иначе он решит, что выполнил свой долг, и может спокойно отправиться на небеса.

— Вы хитрая леди, — усмехнулся Рандолф.

— Нет, всего лишь рассудительная, — возразила она. — Себастьян спас мне жизнь, и я пытаюсь отплатить ему тем же.

— Но вы не собираетесь выходить за него замуж, как только ему удастся пробыть в сознании пять минут подряд, верно? Это неправильно. Вам нужно обвенчаться как можно скорее.

— Я не могу выйти замуж за человека, у которого не сходит с уст имя другой женщины. — Взгляд сапфирово-синих глаз выражал наивность и чистосердечие.

— А разве ваше имя его светлость не произносил?

— Произносил, но…

— Так чем вам мешает имя женщины из далекого прошлого?

— Кто она? — нарочито безразлично спросила Иден.

— Его старая знакомая. — Талли небрежно пожал плечами.

— Я не для того вышла в темноту, под дождь, чтобы выслушивать ваши уклончивые ответы, — напустилась на него Иден.

— Я не уверен, что вправе говорить о прошлом его светлости, но если от этого зависит, выйдете вы за него замуж или нет, я расскажу вам. — Все равно его настойчивая собеседница не уйдет, пока ее любопытство не будет удовлетворено.

— Отлично, тогда начнем с самого начала. — Иден села на деревянный бочонок. — Что Себастьян называет своим домом?

Собираясь с мыслями, он взял щетку и вернулся к Арабу.

— Лорд Сейбер родился и воспитывался в Англии, его родословная там всем хорошо известна. — От заявления, что Себастьян до мозга костей англичанин, чувства Иден снова пришли в смятение. — С его талантами он мог сослужить хорошую службу генералу Вашингтону. Связи и положение позволяли Себастьяну проникнуть туда, куда другим повстанцам дорога была закрыта.

— Например, запросто отправиться в ставку Корнуоллиса, — задумчиво пробормотала Иден. — И к сэру Генри Клинтону тоже?

— Вы же знаете, графы пользуются огромными привилегиями, — усмехнулся Талли.

— Он граф?! — воскликнула Иден, едва не свалившись с деревянной бочки.

— Бывший граф, — уточнил Талли, — а ныне закоренелый колонист, надеющийся получить в Виргинии те же гражданские права и личные свободы, которыми обладал в Англии. Но у вас, естественно, есть основания спрашивать, на чьей он стороне.

— Граф? — повторила она, все еще не придя в себя.

— Его светлость возмутило, что король начал обращаться с колонистами как с пасынками, он одним из первых стал убеждать Вашингтона принять командование американской армией и начать борьбу за права колонистов. Земля, которую семья Сейбер приобрела полстолетия назад ради вложения капитала, лежит рядом с Маунт-Вернон. Себастьян и Джордж Вашингтон знакомы уже на протяжении многих лет.

— Граф отказался от своего графства, чтобы поселиться на плантации? — Иден во вес глаза смотрела на собеседника. — Почему?

— Это длинная история.

— У меня в запасе целая ночь, чтобы выслушать ее, — заверила она. — Бет и Питер присматривают за нашим приятелем, а я горю желанием услышать, какое отношение ко всему этому имеет леди Пенелопа.

— В том-то все и дело, что к этому она не имеет абсолютно никакого отношения, — хмыкнул Талли.

— Вы снова стараетесь уклониться от ответа.

— Миледи, — положив локти на спину Араба, он посмотрел ей в глаза, — вы всегда так упорно вытягиваете информацию из всех своих знакомых?

— Да. Если не собрать факты, невозможно ни в чем разобраться. Но, как правило, я не встречаю такого упорного сопротивления. Вы с его светлостью оказались исключением. Итак, вы собирались рассказать мне о леди Пенелопе.

— Разве? — криво усмехнулся он.

— Несомненно. Вы прекрасно знаете, что я никогда не соглашусь обвенчаться с человеком, которого не понимаю и которому не могу полностью доверять. Лорд Сейбер стал бы несчастнейшим из людей: я бы всю жизнь донимала бы его расспросами.

В этом Талли не сомневался. Помимо многочисленных добродетелей, Иден обладала еще и железной волей. Тяжело вздохнув, он покорился, хотя таким образом рисковал получить хорошую взбучку от Себастьяна. Тот не имел обыкновения рассказывать о себе и своем прошлом кому бы то ни было.

— Больше десяти лет назад Себастьян влюбился в веселую блондинку, которая была душой английского двора. Пустив в ход все свои женские уловки, Пенелопа получила от него предложение руки и сердца. Все было хорошо, пока граф не объявил невесте, что решил передать титул младшему брату.

— Почему он это сделал?

— Потому что тремя годами раньше оба брата Сейбер — Себастьян и Джарид — пострадали в дорожной аварии. Шрам на спине Себастьяна — постоянное напоминание о несчастье, сделавшем Джарида инвалидом.

Действительно, находясь в плену видений, навеянных опиумом, Себастьян бормотал имя брата.

— В Англии младший сын не наследует ни титул, ни богатство. Предполагалось, что он найдет свое место в жизни и обеспечит себе будущее, но после катастрофы Джарид стал ни на что не способен, разве что заново учиться ходить. Когда их родители погибли во время морского путешествия, брат остался на попечении Себастьяна. Брат привык опекать его: тот был слабым и болезненным ребенком. Его светлость решил отказаться от титула и перебраться в Америку, чтобы вести хозяйство на землях, которые приобрела его семья.

— А леди Пенелопа не согласилась ехать в далекие колонии, прочь от блеска и развлечений двоих — высказала предположение Иден.

— Не согласилась?! — фыркнул Талли. — Мягко сказано. Себастьян никогда не любил придворную суету, а леди Пенелопа без нее не могла существовать. Когда Себастьян сообщил ей о своих планах, маленькая строптивица разыграла эффектный приступ гнева, немедленно расторгла помолвку и стала расточать свое внимание Джариду. Из чего его светлость сделал однозначный вывод: Пенелопу интересовали только его богатство, титул и положение в высшем свете.

Иден вздохнула, представив, какой удар получил еще юный Себастьян, когда понял, что его избранницу привлекали его деньги, а не он сам.

— Я служил Себастьяну еще с тех пор, как мы были детьми, и когда он поплыл в Виргинию, естественно, отправился вместе с ним, — продолжал рассказ Талли. — Но такие качества, как верность и преданность, людям, подобным леди Пенелопе, чужды.

— Значит, нареченная бросила Себастьяна из-за его благородства по отношению к брату-калеке… — Идем взглянула на освещенные окна дома. — Глупая женщина не разглядела в нем тех качеств, за которые нельзя не полюбить.

— Не псе видят дальше богатства, миледи. И уж точно не Пенелопа. Через несколько месяцев после нашего прибытия в колонии его светлость получил письмо с известием, что Джарид на ней женился. Ему не повезло, — презрительно хмыкнул Талли. — Судя по его письмам, Пенелопа окончательно превратилась в мегеру. Но к сожалению, Джарид любит эту женщину, невзирая на все ее недостатки. Замечу, что у них нет детей, и леди пришла в бешенство, узнав, что титул унаследует ребенок Себастьяна. — Талли угрюмо посмотрел на Иден. — Как видите, его светлость ценит верность и преданность так же высоко, как вы. Однако после того как Пенелопа сначала признавалась ему в любви, а затем без раздумий бросила, он стал циничным и недоверчивым по отношению к женщинам. Нельзя сказать, что он прирожденный шпион, просто, благодаря своим способностям, он в разведке полезней любого другого. Но даже задания, поручаемые ему Вашингтоном, он выполнял против своей воли. — Прервав работу, Талли пристально взглянул на Иден: — Вы полагаете, что лорду Сейберу нельзя доверять, потому что, исполняя поручение, ему приходилось потчевать вас ложью. А он не уверен, что может доверять вам, раз вы в нем сомневаетесь. Получается замкнутый круг.

— Да, — согласилась Иден. — Но скажите, как выйти замуж за человека, который меня не любит?

— Вы в этом уверены? — Усмехнувшись, он снова принялся чистить лошадь. — Некоторые люди опасаются произносить определенные слова, но это не означает, что им на все наплевать. Подчас чувства человека проявляются в том, что он делает, а не в цветистых фразах. — Иден молчала, и он продолжил: — Взять, к примеру, эту неприятную историю с похищением. Вернувшись в хижину и увидев вас во власти Локвуда, Себастьян вышел из себя и чуть не убил негодяя. И пока вы поправлялись, его светлость ухаживал за вами. А совсем недавно, когда вы оба оказались перед лицом смерти, он, не задумываясь, пожертвовал собой, чтобы спасти вас. Вот и скажите мне, похож он на человека, которому все безразлично? Вы все еще считаете, что его светлость решил жениться на вас исключительно из-за угрызений совести?

— Откуда в вас такая мудрость? — улыбнулась Иден, — Это не мудрость, а скорее наблюдательность, — уточнил Талли. — Я много лет провел с его светлостью и превосходно его знаю, пожалуй, лучше, чем он сам.

Ни один человек не станет рисковать своей жизнью, если у него нет на это убедительных причин. Себастьян Сейбер всегда был человеком чести, даже когда прибегал к обману, чтобы послужить Америке. Генерал Вашингтон обманул сэра Клинтона, прежде чем молнией умчаться на юг. А его честность легендарна.

— Вы меня убедили, Талли. — Поднявшись, Иден задумчиво смотрела на дождевые капли, искрившиеся в свете фонаря янтарными осколками. — Себастьян честный и благородный человек. Жаль, что я его недостойна.

— Святая — и недостойна? Вздор! — расхохотался Талли.

— Поверьте мне, Талли, я не святая, — возразила Иден и вышла под проливной дождь.

Добираясь до уединенной хижины Тедиеса, Джерард старательно обходил патрули мятежников и, как животное, питался отбросами. Но Тедиеса он не застал… потому что Тедиеса не существовало! Ища в доме еду, Джерард наткнулся на маскарадный костюм Сейбера.

— Подлый ублюдок! Чертово отродье! — Проклятия Локвуда заглушали барабанную дробь дождевых капель.

Скольких же британцев этот прохвост одурачил своим маскарадом! Неудивительно, что Себастьяна никогда не оказывалось рядом в то время, когда Тедиес был в хижине. Продолжая неистово ругаться, Джерард швырнул на пол куртку на толстой подкладке и зашагал по комнате. Он не знал, жив Себастьян или мертв, но надеялся, что мертв. В любом случае этот негодяй надолго выбыл из игры. Как жаль, что ему не удалось похитить Иден и потребовать за нее выкуп! Его сбережения заметно таяли. Остановившись, Джерард некоторое время задумчиво смотрел в окно, а затем холодно ухмыльнулся. Несомненно, генерал Пембрук все еще занят войной, а Сейбер мертв или близок к смерти, так что выкрасть «святую» не составит труда. И когда эта проклятая война окончится, у Джерарда будет достаточно средств, чтобы обосноваться там, где его никто не знает. На его губах заиграла довольная улыбка. Ему еще предстоит расквитаться с Иден Пембрук. У него чертовски хорошая память, и он не забыл ничего, так что скоро сведет с леди старые счеты. А потом продолжит свой путь с туго набитым карманом, оставив прошлые неудачи далеко позади!

Глава 18

— Прошлой ночью окончательно решилась судьба Корнуоллиса, — рассказывала Иден, сидя у постели Себастьяна и держа его за руку. — Как ты и предсказывал, он попытался удрать. — Она положила ладонь ему на лоб, проверяя, не горячий ли. Хотя Себастьян был слаб и все время дремал, у него, похоже, впервые за много дней была нормальная температура. — Во время шторма Корнуоллис пытался переправить своих людей через залив в Глостер, но сильный ветер и волны разметали его лодки. Сегодня в десять утра он потребовал белый флаг и барабанщика и собирается вступить в переговоры. Так что война наконец-то закончена! — Иден не думала, что Себастьян ее слышит, он лежал так неподвижно, что походил на спящего.

— А как насчет войны между нами? — Густые черные ресницы приподнялись, взгляд серебристо-серых глаз копьем пронзил Иден, она почувствовала, как плавится сердце в ее груди.

Разговор с Талли помог Иден понять человека, которого она любила. В мечтах грезилось провести всю жизнь рука об руку с Себастьяном, но по-прежнему существовали два препятствия: ее запятнанное прошлое и то, что он так и не произнес: «Я тебя люблю».

Талли утверждал, что о любви нужно судить не по словам, а по поступкам, но, увы, он не мог быть объективен в силу своего преклонения и преданности. Себастьян был человеком чести, а такие люди всегда встают на защиту слабых, это для них естественно. Иден не сомневалась, что в ту роковую ночь Себастьян любого бы спас от рук Локвуда. Он был рожден и воспитан джентльменом, в его жилах текла благородная кровь многих поколений. Именно эти, впитанные с молоком матери, нормы поведения побудили Себастьяна рисковать жизнью ради спасения Иден, хотя в изложении Талли ситуация выглядела совершенно по-другому.

А еще ее проклятое прошлое. Оно будет неотступно следовать за ней и постепенно сводить ее с ума. Оглядываясь назад, Иден поняла: она отвергала всех женихов именно потому, что чувствовала себя запятнанной и недостойной, Многие годы она пыталась искупить свой грех, но ничем нельзя было исправить уже совершенное. Себастьян оказался единственным человеком, сумевшим разглядеть за жизнерадостной улыбкой мрачную тайну. Она не имеет права тащить в семейную жизнь свой страшный груз.

— Ты мне не ответила, — отвлек ее от размышлений Себастьян.

— Я думаю. Мне кажется, ты преувеличиваешь. Мы с тобой никогда не затевали войну, это точно.

— Но мы никогда и не были в мире, это точно. — Прищурившись, Себастьян взглянул на Иден в солнечном ореоле волос. — Ты ведь не собираешься выходить за меня замуж, верно? Твои ежедневные обещания лишь средство заставить меня пережить очередную ночь.

— Я не могу принять твое предложение, — после долгого молчания заявила Иден, смело выдержав его внимательный взгляд.

— Почему? Из-за твоего прошлого? — спокойно спросил Себастьян.

— И да и нет. — Она побледнела и отвела глаза.

— Ладно, так в чем же дело? — Боже, до чего противно лежать неподвижно, с головой, одурманенной обезболивающим! Он не мог сосредоточиться, и это не сулило ничего хорошего в разговоре с обладательницей столь острого ума.

— Себастьян, мне известно твое прошлое, — отрывисто сказала Иден и, поднявшись, принялась бродить по комнате.

— Полагаю, я должен благодарить за это Талли, — проворчал Себастьян.

— Я не дала ему возможности утаить правду, — вступилась за Рандолфа Иден.

— Это ты умеешь.

— Вот, кстати, один из моих недостатков, за который ты возненавидел бы меня, если бы мы поженились. А еще я очень независима и не позволяю собой командовать. Я упряма и считаю, что только мое мнение верно.

Себастьян осторожно изменил положение, чтобы видеть расхаживающую взад-вперед Иден, и краешки его губ изогнулись в улыбке. Он приготовился выслушать одну из тех речей, которыми, как он подозревал, Иден потчевала каждого своего жениха.

— В твоих жилах течет голубая кровь, и твое имя должно остаться незапятнанным. Мои предки были простолюдинами и приплыли в колонии, чтобы начать жизнь сначала. Мне рассказывали, что среди них были даже нищие и воры. Уверена, ты не захочешь осквернить такими родственниками свой аристократический род. — Иден бросила быстрый взгляд на приподнявшегося на подушках Себастьяна. — Я понимаю, тобою движет долг чести, потому что мы… — она сделала вдох, чтобы взять этот барьер, и решительно договорила: —…несколько раз были близки.

— О да, это точно. Все остальное можно толковать по-разному, но этот факт неоспорим.

— Да. — Иден вспыхнула до корней волос. — Но я уверена, что подобная близость должна быть следствием глубоких чувств, которые и становятся фундаментом брака, ты согласен? А без этих чувств фундамент рассыплется, верно? Постель — это ведь не главное, правильно? И ты, и я могли бы заниматься любовью и с кем-то другим, да?

Нет! Себастьян подозревал, что Иден тоже отлично это понимает, но он не собирался произносить слова, которые Иден могла бы использовать против него в дальнейшем. Все предыдущие женихи в своем стремлении услужить и сделать приятное Ангелу попадались в подобные ловушки, но он увернется от западни, отказавшись клюнуть на приманку.

— Ты не согласен со мной?

— Продолжай, моя прекрасная леди. — Себастьян спрятал улыбку. — Я пока что обдумываю сказанное тобой.

Не получив подтверждения, что он разделяет ее образ мыслей, Иден недовольно нахмурилась. Определенно, Себастьян был на голову выше прочих мужчин, и ей придется пустить в ход тяжелую артиллерию, чтобы убедить его отказаться от брака.

— У меня есть еще один недостаток, который мне вряд ли удастся исправить. — Иден продолжала мерить шагами комнату, — Я постоянно стремлюсь к изменениям.

Себастьян отлично знал, что за этим последует, и обычно взрывался, когда Иден переходила к этой теме, но сегодня он не станет выходить из себя — слишком многое поставлено на карту.

— К твоему сведению, — Иден остановилась и улыбнулась такой сладкой улыбкой, что Себастьян чуть было не полез на стенку, — даже в этой комнате я дважды за время твоей болезни переставляла мебель. Я просто не выношу, когда вещи долго стоят на одних и тех же местах. Это, в конце концов, начинает…

— Надоедать тебе, — подсказал Себастьян сквозь стиснутые зубы.

— Да, очень точное слово. — Иден опять улыбнулась, и он почувствовал, что скоро его терпение лопнет. — Ты понимаешь меня с полуслова.

— Продолжай.

— Значит, теперь ты в курсе моих бесчисленных недостатков, да?

А как же иначе? По-видимому, Иден расписывала их каждому, кто собирался стать ее мужем.

— Кроме этого, у меня непреодолимая тяга ко всякого рода рискованным предприятиям. Я стремлюсь узнавать новое и расширять свои горизонты. Я совершенно не подхожу на роль жены, потому что никогда не знаю, в какой момент у меня вдруг возникнет новое увлечение.

Она изо всех сил старалась разозлить его, но Себастьян, стараясь сохранить безразличное выражение, молчал.

— Возьмем, к примеру, моего первого жениха. Тимоти Мейсон увлекался разведением редких цветов. Когда он научил меня всему, что знал о выращивании и уходе за экзотическими растениями, привезенными со всего мира, у нас иссякли темы для разговора. Когда я занялась выращиванием зерновых вместо табака, мне понадобился человек, который мог бы просветить меня, но вскоре я…

— Избавилась от него и прочих, которые последовали за ним, — вставил Себастьян.

— Именно, — улыбнулась ему Иден, и он про себя выругался. — Теперь ты понимаешь, какой плохой женой я буду, правда, Себастьян?

Единственное, что он понимал, так это то, что Иден пыталась раздразнить его до чертиков. Но он скорее провалится в преисподнюю, чем доставит ей такое удовольствие! Он уже, пожалуй, заслужил медаль за то, что терпеливо выслушивал весь этот вздор.

— Я никогда не удовлетворяюсь мерным течением жизни и, как ребенок, гоняющийся за радугой, стремлюсь к неизведанному. Ты очень скоро устал бы от моих бесконечных капризов и начал бы задавать себе вопрос, зачем связал со мной жизнь. Правда, Себастьян?

— Ты уверена?

Вцепившись в простыню, Себастьян ухитрился сохранить ровность тона. Иден специально воспользовалась его состоянием и нарочно завела этот разговор сейчас, когда он не в силах ей противостоять. Но он не станет выходить из себя и не даст ей ни малейшего повода подумать, что его так легко обвести вокруг пальца.

— Разумеется, — уверенно подтвердила Иден. — Через полгода, а возможно, и раньше, ты начнешь чувствовать себя несчастным, загнанным в ловушку. Пытаясь скрыть от меня свое разочарование, ты превратишь нашу жизнь в ложь, как… — Она замолчала, боясь погрузиться в запретные воспоминания, всегда готовые всплыть на поверхность. Почувствовав, как дрогнул ее голос, Себастьян впился в Иден внимательным взглядом. По ее лицу пробежала тень, но она изобразила еще одну милую улыбку. — Итак, в конечном итоге счастливое супружество рассыплется как дом, построенный на песке. Доверие и преданность исчезнут, и у нас не останется ничего общего. Откровенно признаваясь в своих недостатках, я забочусь только о тебе и пытаюсь избавить тебя от серой череды печальных лет. Когда ты наберешься сил, я искренне надеюсь…

Одним отчаянным рывком Себастьян сел, свесив с кровати голые ноги. Проклятие, он потратил столько энергии, чтобы сесть прямо, что совершенно обессилел!

— У меня хватит сил на всю нашу долгую жизнь, — задыхаясь и побелев как мел, прохрипел он.

— Тебе еще нельзя вставать! — Она в тревоге бросилась к нему. — Ты растревожишь рану, и все лечение пойдет прахом.

— Отойди, Иден. Я встану — или умру, пытаясь встать. — Голос Себастьяна дрожал так же, как его ноги.

— Я не для того столько времени не смыкала глаз, чтобы ты в конце концов свалился замертво. — Она подошла вплотную. — Я категорически запрещаю тебе покидать постель, пока ты не окрепнешь.

Стиснув зубы, Себастьян встал, но не простоял и секунды, как все вокруг него бешено завертелось. Инстинктивно он потянулся вперед, ища опору, и навалился всей тяжестью на Иден, тут же потерявшую равновесие. Она вскрикнула, он охнул, и оба растянулись на полу. Оказавшись прижатой к ковру, Иден боялась пошевелиться и тем самым причинить Себастьяну боль.

Но он чувствовал не боль, а странный прилив сил. Пожалуй, именно этого ему не хватало для выздоровления. Он ощущал под собой нежное женское тело, и вся его немощь забылась. Вот оно — чудодейственное лекарство! Хотя, надо признаться, и обещания Иден обвенчаться с ним «завтра» помогали ему дожить до следующего дня. В тот самый момент, когда его рот прижался к сладким, как мед, губам, в него влились тепло и энергия, которых так не хватало его ослабшему телу. В первый раз за неделю он понял, что живет. Обрадованный таким сюрпризом, он закрыл глаза и постарался до последней капли впитать в себя вкус Иден. Несмотря на предшествующий этому действу монолог, посвященный невозможности быть вместе, Иден ответила на поцелуй и ее руки скользнули по его плечам. Как, оказывается, недалеко седьмое небо!

— Боже, что здесь происходит?

В комнате нежданно материализовались доктор Кертис и пастор Милборн, за ними — фыркающий в кулак Талли и недоумевающие Бет и Питер.

— Себастьян, вам не следует вставать с постели, — отчитал его доктор Кертис.

— И определенно не следует ложиться на мисс… — Пастор Милборн покраснел и воздел глаза к небу. — Прости, Господи!

Протиснувшись вперед, Талли помог Себастьяну подняться и уложил его в кровать, а затем бросил лукавый взгляд на пылающее лицо Иден. Понимая, что кто-то должен разрядить ситуацию, он решил взять это на себя. Это дело надо было уладить еще много недель назад, и теперь уже нельзя медлить, а Иден и его светлость выскажут свое мнение Потом, решил Талли и, повернувшись к священнику, отвел его в сторону.

— Думаю, вам следует обвенчать их сейчас. Есть невеста, есть жених и куча свидетелей, а кроме этого ничего и не нужно.

— А оглашение… — попытался возразить пастор.

— У меня в кармане. — Талли достал бумаги, подготовленные им по просьбе Себастьяна.

— Да подождите хоть минуту! — воскликнула Иден.

— Нельзя, — решительно заявила Элизабет. — Каждый день ты обещаешь Себастьяну выйти за него замуж завтра. Сегодня самое последнее «завтра», Иден. Тем более ты уже скомпрометирована…

— Черт побери. Бет, и это после всего, что я для тебя сделала за эти годы! — возмутилась Иден.

— Пришла пора и мне сделать для тебя что-то, — отозвалась Бет тем жизнерадостным тоном, который явно позаимствовала у сестры. — Я буду замужней подружкой невесты, а Талли может стать шафером жениха.

Себастьян слабел на глазах, последние события отняли у него слишком много сил. К сожалению, целительное действие поцелуя оказалось недолговечным.

— Начинайте церемонию, быстро! — потребовал он.

— Вы слышали, что сказал его светлость? — Талли подтолкнул в бок ошеломленного священника.

— Но так не принято…

— Ухаживание тоже было неправильное, пусть такова будет и свадьба, — настаивал Талли.

— Мы собрались здесь для того… — Сделав глубокий вдох, пастор неохотно начал церемонию.

— Переходите к главному, — слабым голосом перебил его Себастьян. — Я долго не выдержу.

— Вы согласны взять в жены эту женщину? — поспешно спросил отец Милборн, с тревогой глядя в побелевшее лицо жениха.

— Да. — Себастьян опустился на подушки и закрыл глаза.

— Иден, вы согласны взять в мужья?..

— Если я возьму его в мужья, что я дальше буду с ним делать? — проворчала Иден. — Это ужасная ошибка! Все равно ничего хорошего из этого не выйдет… Ой! — Она взглянула на предательницу сестру, которая каблуком наступила ей на ногу.

— Соглашайся же! — нетерпеливо потребовала Бет.

— Будучи в здравом уме, я не могу… Ой! — Иден обвела взглядом всех присутствующих — поддержки ждать было неоткуда. Очевидно, она оставалась здесь единственным человеком, умудрившимся сохранить хоть каплю разума.

— Иден, скажи «да», — прошептал Себастьян, не открывая глаз. — Тогда, возможно, ты избавишься от меня завтра…

Иден совершила непростительную ошибку, обратив взор на это заострившееся лицо в ореоле спутанных иссиня-черных волос. Он был таким слабым, беспомощным и беззащитным, что у Иден защемило сердце, и она вымолвила слово, подсказанное ей душой, а не разумом, зная, что позже пожалеет об этом. Но сейчас, когда ее своевольное тело все еще трепетало от неожиданной близости, она не могла сказать ничего другого.

— Да, — шепнула Иден и увидела, как легкая улыбка тронула бескровные губы Себастьяна.

— Тогда объявляю вас мужем и женой, — произнес отец Милборн, кивнув в знак окончания церемонии. — Так как жених уже поцеловал невесту, обойдемся без этой формальности. Надеюсь, нынешний момент станет началом долгой и счастливой семейной жизни. А теперь, если позволите, я хотел бы навестить раненых.

— Прошу меня извинить, но я должен осмотреть своего пациента, так что выйдите все и закройте за собой дверь, — вмешался доктор Кертис.

— Я никогда вам этого не прошу, — проворчала Иден, покидая комнату в торжественном сопровождении Талли, Питера и Бет.

— Конечно, простишь. — Бет похлопала сестру по плечу. — У святых это великолепно получается.

— Я не святая! — чуть не плача закричала Иден вслед удалявшейся троице, Неужто ее и в самом деле против воли заставили вступить в брак? Ее, такую независимую!

Беда не приходит одна, подумала Иден. Она согласилась исключительно из сострадания к Себастьяну, а он воспользуется этим, когда наберется сил, и станет указывать ей, как жить и что делать. Если они не смогут быть равноправными партнерами в этом союзе, значит, они вообще не смогут быть вместе. Если он не любит ее так, как она его, то, живя с ним под одной крышей, Иден каждую минуту будет терзаться и в конце концов ее сердце разобьется, Да простит се Бог, но она обязана устроить Себастьяну такую жизнь, чтобы он рад был поселиться отдельно. Так, теперь задача ей ясна. А Бет, Питер и Талли еще пожалеют о своем вмешательстве в чужие дела.

А помимо всего прочего, Иден с ее прошлым не заслуживала быть женой настоящего аристократа, ведь она… В общем, она просто недостойна его, и этого достаточно.

Проснувшись на следующее утро, Себастьян вместо Иден увидел сидящую у своей кровати Мэгги. Его поздравили с женитьбой и накормили завтраком, а после того, как он немного подремал, у его постели оказался Талли. Днем за ним ухаживала Элизабет, а вечером, вернувшись из магазина, Питер Далтон пришел почитать ему последний номер «Газеты Виргинии». Единственным обитателем дома, который не заглянул его навестить, была молодая миссис Сейбер. Иден умышленно игнорировала его, и Себастьян догадывался, что она взялась за свои прежние проделки.

Два последующих дня были точным повторением первого. Хорошее настроение Себастьяну обеспечили лишь новости, которые Талли принес вместе с ужином.

— Официально война полностью окончена, ваша светлость, — сообщил он, осторожно ставя поднос с едой на колени хозяина. — Я сам был свидетелем официальной капитуляции. Американские и французские войска промаршировали с таким же блеском, как это сделали бы британцы, если бы война окончилась по-другому.

Себастьян наколол вилкой кусочек картофеля и улыбнулся, представляя, с каким презрением смотрели британцы на победителей-колонистов.

— Восемь тысяч отборных войск короля Георга вместе с шотландскими стрелками в юбочках, «красные мундиры» и несколько белокурых германских наемников прошли строем между рядами американцев и французов в сопровождении мелодии «Мир перевернулся вверх тормашками», — Талли неодобрительно фыркнул. — Британцы умудрялись еще и задирать нос во время капитуляции.

— Не сомневаюсь, что для лучших в мире армии и флота это унизительная процедура, — поддержал Себастьян и поморщился: смеяться было больно.

— Безусловно, ваша светлость, — согласился Талли. — Во всяком случае, прославленного лорда Корнуоллиса прямо-таки тошнило от унижения. Он сказался больным и послал бригадного генерала О'Хара отдать меч Вашингтону. — Талли лукаво улыбнулся. — Иногда от гордости одни неприятности, не так ли, ваша светлость? Некоторые люди не могут заставить себя взглянуть в лицо поражению, и один из них лорд Корнуоллис.

— А другой, стало быть, я…

— Разве я так сказал?

— Нет, ты предоставил мне сказать это самому. — Себастьян отправил в рот картошку и с удовольствием стал жевать. — Клянусь, ты брал уроки коварства у моей жены, она знаток по части навязывания мыслей и вкладывания своих слов в чужие уста.

— Почему бы вам самому не произнести ей то, что она хочет услышать? — Талли встал и, уперев руки в бока, строго посмотрел на Себастьяна. — Я уверен, это решило бы все ваши проблемы.

— Ты советуешь мне согласиться на расторжение брака? Ты же знаешь, что Иден именно этого добивается. Наверняка теперь ее девиз «Поспешный брак и быстрое расставание».

— Да нет же, черт возьми! — буркнул Талли. — Почему вы не скажете мисс Иден, что любите ее? Тогда со всеми проблемами сразу будет покончено. Клянусь, вы оба самые упрямые создания на свете.

— Благодарю, Талли. Ты всегда поддерживал меня. — Себастьян натянуто улыбнулся и отхлебнул мятной настойки.

— По-моему, вы специально злите Свою жену, — не обращая внимания на сарказм, гнул свое Талли. — И она, не желая оставаться в долгу, старается отплатить вам тем же. Именно поэтому последние дни мисс Иден к вам и не заходит.

— Кстати, а где она? — полюбопытствовал Себастьян.

— Последний раз я видел, как она неслась сломя голову на Арабе, — проворчат Талли. — Мальчики-конюшие заключают пари, долго ли вы еще вытерпите в качестве жены безрассудного сорванца. Я уже докладывал вам, что она взяла манеру надевать мужскую сорочку и бриджи для своих безумных прыжков через изгороди и ручьи?

— Жена бывшего графа шокирует окрестных жителей своим непотребным видом, — задумчиво протянул Себастьян. — Предполагается, что я, конечно же, приду в ужас.

— И в таком возмутительном наряде она ездит среди солдат, — ябедничал Талли.

— Что означает «среди солдат»? — подозрительно прищурился Себастьян.

— Она направо и налево обнимает и целует героев, одержавших такую блистательную победу. Ваш ангел всех одаряет восторгами, пышными, как заварной пудинг, — возмущенно живописал Талли.

По правде говоря, Себастьян предпочитал это откровенное противостояние хитроумным уловкам Иден. Экспрессивный характер, столько лет находившийся в монашеском заточении, вырвался на волю. Она пыталась доказать Себастьяну, что избавилась от своей любви к нему, но демонстрировала, что избавилась от святой Иден. Теперь на свет появилась настоящая Иден Пембрук. Именно к этой женщине и влекло Себастьяна…

— Продолжай, Талли. — Он лег поудобнее. — Я убежден, что главная цель экстравагантных поступков Иден — спровоцировать тебя на эти речи. Очевидно, предполагается, что я немедленно взбешусь и тут же выражу ей свое неудовольствие. Тогда она заявит, что я должен принять ее такой, какая она есть, — или вовсе отказаться от нее, И тогда я, по ее замыслу, объявлю, что оставляю ее.

— Думаете, она хитрит, ваша светлость? — озадаченно моргнул Рандолф. — Старается вынудить вас разорвать этот союз, заключенный с таким трудом?

— Могу поспорить на свою жизнь, — подтвердил Себастьян. — Видимо, ты забыл, что я женился на исключительной женщине. Клянусь, она почти так же умна, как Господь.

— И как долго вы намереваетесь терпеть всю эту ерунду? Разъезжать на столь норовистом скакуне для женщины небезопасно, она может покалечиться.

— В этом-то и сложность. — Себастьян насупился. — Если я попытаюсь что-либо запретить ей, не избежать конфликта. А она, увы, отлично знает, на каких струнах сыграть, чтобы вывести меня из себя. А если не вмешиваться, она может сломать себе шею, или какой-нибудь не в меру горячий вояка, слишком долго пробывший на полях сражений, оскорбит ее.

— Ну и что же вы будете делать? — осведомился Талли.

— Думаю, пора дать Иден возможность продемонстрировать мне свои номера. — Отставив в сторону тарелку, Себастьян подвинулся к краю кровати. — Подозреваю, что в пересказе многое теряется.

— По-моему, при вашей слабости это не слишком удачная идея. — Талли постарался удержать его в постели.

— Что поделаешь, у меня нет выхода. К тому же мне необходим свежий воздух. Помоги мне выйти, — потребовал Себастьян. — Эти стены начали действовать мне на нервы, несмотря на то что Иден тайком прокрадывается сюда по ночам и переставляет мебель.

— И все же не думаю, что вы поступаете разумно, ваша светлость, — недовольно заметил Талли, помогая Себастьяну подняться. — Гарантирую, вам не понравится то, что вы увидите.

— О Господи! — Себастьян чуть не задохнулся, когда Иден верхом на горячем арабском скакуне перемахнула через разломанную изгородь и вихрем понеслась по пастбищу.

— Я вас предупреждал, — напомнил Талли, помогая Себастьяну усесться в кресло на крыльце и укрывая его одеялом. — Думаю, в самый раз выпить чего-нибудь покрепче. А сейчас принесу.

Он стремительно ушел, а Себастьян, припоминая все известные ему проклятия, смотрел на луг. В изложении Талли вызывающие проделки Иден многое потеряли. Слушать про них это одно дело, а видеть — совсем другое!

Одетая в неряшливую одежду, больше подходившую работающим на плантации рабам, Иден с развевающимися, как знамя, каштановыми волосами галопом неслась по холмам и балкам, одним махом перепрыгивая через изгороди и ручьи. Видно было, что эта игра со смертью, от которой бурлила кровь, доставляет ей истинное наслаждение, так же как и вороному. А Себастьян, ощущая себя немощным инвалидом, наблюдал, как его жена, действуя наперекор разуму и приличиям, целеустремленно движется к решению поставленной задачи.

Повернув лошадь, Иден заметила на крыльце Себастьяна, помахала ему рукой и послала улыбку, от которой он заскрежетал зубами. Наблюдая, как Иден, проехав мимо открытых ворот, перепрыгивает через изгородь на тот случай, если Себастьян не видел ее предыдущего представления, он с трудом удержался от окрика. Определенно ни один враг не был столь благороден, чтобы добровольно отдать оружие противнику, а Иден вкладывала в его руки целый арсенал.

— О, Себастьян, как приятно видеть тебя выздоравливающим. — Иден остановила взмыленного скакуна у забора. — Прости, в последнее время мне некогда было проведать тебя, я праздновала победу и занималась верховой ездой. — Беззаботно улыбнувшись, Иден похлопала Араба по холке. — Мне было бы приятно получить этого красавца в качестве свадебного подарка.

Теперь она обкатывает роль требовательной жены, понял Себастьян. Но он не попадется на приманку, Иден не удастся завести его, он останется спокойным и рассудительным.

— Араб твой.

Она растерялась, ведь известно было, как Себастьян дорожил своим великолепным конем. Но он не стал возражать, и теперь ей придется искать другой способ лишить его душевного равновесия. Доведя его до белого каления, Иден заставит Себастьяна отказаться от безрассудной жены, и каждый из них сможет жить привычной ему жизнью.

— Спасибо, Себастьян. Я хотела бы, чтобы Араб участвовал в скачках на осенней ярмарке в Уильямсберге.

— Ах, так вот зачем все эти прыжки. — Себастьян прямо-таки излучал понимание. — Ты тренируешься перед предстоящими выступлениями. Уверен, к открытию ярмарки Араб будет в превосходной форме.

Он поздравил себя с тем, как великолепно ему удалось произнести этот текст, не выказав ни капли неодобрения или неудовольствия. Таким образом он лишил ее возможности закусить удила и рвануть к вожделенному финишу.

Потерпев вторую неудачу, Иден удивленно взглянула на Себастьяна. Должно быть, слабость повлияла на его поведение, раньше он реагировал совсем иначе. Как же ей его расшевелить? Спешившись, она поднялась на крыльцо и села в кресло, закинув ногу на ногу, но он снова помолчал и никак не прокомментировал не подобающую леди позу.

— Нам нужно обсудить кое-какие интимные моменты. — Иден на мгновение задумалась, подбирая подходящие слова. — Поскольку ты не способен выполнять определенные обязанности, а я открыла для себя прелесть проведения времени в мужском обществе…

У Себастьяна задергалась щека, но, вцепившись в подлокотники кресла, он заставил себя прикусить язык и подождать, когда Иден сформулирует свою новую идею.

— Когда мужчина не может участвовать в спортивных соревнованиях, он обычно выставляет вместо себя замену… Улавливаешь мою мысль? — Иден улыбнулась чарующей улыбкой.

— Ты намекаешь, что нашла мне подходящую замену среди военных, — удалось ему произнести без всякого недовольства. Иден, похоже, чтобы добиться своего, не погнушается никакими методами.

— Честно говоря, я познакомилась с мужчиной… с десятью мужчинами.

С десятью? Себастьян мертвой хваткой сжал подлокотники, представив себе, что это шея его строптивой жены. Она почти преуспела: он был вынужден собрать всю силу воли, чтобы сдержаться. Неожиданно Себастьяну на память пришел разговор, который он вел с Питером накануне вечером. Питер упомянул, что Иден просила его перечислить качества, которые он ценил в женщинах больше всего. Он, не задумываясь, назвал ей скромность, верность, доброту и отзывчивость.

Ха-ха, усмехнулся про себя Себастьян. Иден усвоила этот список и теперь старалась продемонстрировать диаметрально противоположные качества. Скача верхом в вызывающем мужском наряде, она изображала из себя распутную женщину. Она бросила больного мужа и не интересовалась его самочувствием. А сейчас взывала к его ревности, утверждая, что могла бы спутаться с другими мужчинами. Воистину ему следовало воздать должное изобретательности своей жены, которая потратила столько сил, чтобы вывести его из равновесия. Найдутся ли еще на свете жены, которые столь активно старались бы убедить своих мужей в преимуществах холостяцкой жизни?

— Если ты не можешь обойтись без того, что доставляло нам обоим столько наслаждения, не отказывай себе в удовольствии, пока я выздоравливаю. — Он одарил Иден непогрешимо искренней улыбкой.

— То есть ты не возражаешь, если я буду развлекаться с другими мужчинами? — Иден бросила на него недоверчивый взгляд.

— Я бы не сказал, что мне это доставит радость. — Он вернул Иден одну из ее всепрощающих улыбок. — Но я понимаю тебя, дорогая. — Вот так, теперь посмотрим, как ей понравится вкус ее обычного благородства.

Она в замешательстве отвела взгляд, но потом снова посмотрела на Себастьяна.

— Есть еще одна проблема — где нам жить? Я не собираюсь уезжать с плантации Пембрук. А у тебя, я полагаю, есть дела в твоем имении. Нам нужно договориться, когда мы будем встречаться. Ты не возражаешь?

— Например, на Рождество?

— Или раз в год для тебя будет слишком обременительно? — невинно поинтересовалась она.

Скрипнула дверь, и появился Талли с двумя бокалами бренди. Стремительно вскочив, Иден схватила один из них, который Талли приготовил для себя, и с жадностью, как матрос, залпом осушила, а затем, сдержав душивший ее кашель, вытерла рот рукавом блузы.

— Это как раз то, чего мне не хватало, чтобы продолжить скачку. — Помахав им рукой. Иден вразвалочку спустилась по ступенькам и уселась верхом на Араба.

— Ваша светлость, вам необходимо как-то обуздать эту женщину. — Талли недовольно поморщился, глядя, как жеребец с седоком перемахнули через забор.

— Я как раз думаю над этим, — ответил Себастьян и сделал глоток бренди.

— Советую думать побыстрее. При такой скорости ваша жена и недели не протянет.

Первая стычка окончилась вничью, подытожил Себастьян, вспоминая их разговор. Он ничего не выиграл, но ничего и не проиграл. Допив бренди, он встал. Пора было отдохнуть: военные игры с Иден отнимали слишком много сил.

— Помоги мне добраться до кровати, а потом ты выполнишь для меня одно поручение. У моей жены нет обручального кольца. Выбери самое лучшее из тех, что могут предложить ювелиры Уильямсберга. Не важно, сколько оно будет стоить.

— Думаете, можете купить се прощение? — Талли иронически усмехнулся, подавая Себастьяну руку. — Три коротких слова подействовали бы гораздо лучше, ваша светлость, и не обошлись бы так дорого.

— Я иду к цели своим путем. — Тяжело дыша, Себастьян стал переставлять непослушные ноги.

— Ну как скажете.

— Вот-вот. — Опустившись на подушки, Себастьян устало вздохнул: эта дырка в груди доставляла ему адские неудобства!

— Надеюсь, вы в здравом уме, ваша светлость, а то я что-то плохо соображаю. К вам не вернулась лихорадка?

— Просто купи для меня это дурацкое обручальное кольцо. Пусть оно будет большим, бросающимся в глаза, чтобы любой замечал его с первого взгляда.

— Стараетесь застолбить участок, ваша светлость? — издевательски фыркнул Талли. — Если судить по усилиям, которые вы прилагаете, чтобы остаться женатым, можно подумать, что вы безумно влюблены в свою жену. Прискорбно, чтобы и ваша леди не хотите этого признавать.

Но Себастьян настолько устал, что уснул, едва его голова коснулась подушки, и не слышал последних слов Талли.

Глава 19

Выйдя на крыльцо, Иден увидела толпу, собравшуюся на лужайке перед домом.

— В чем дело, господа? — с улыбкой спросила она. Делберт Гейтс, худощавый и невысокий владелец кузницы, торжественно сделал шаг вперед.

— Нам стало известно, что вы скрываете в своем доме изменника. Мы пришли за ним. Он должен расплатиться за свое преступление.

— Изменника? — Сбитая с толку Иден озадаченно моргнула. — Все, за кем я ухаживаю, честно и самоотверженно служили делу Америки.

— Все говорят, что Себастьян Сейбер был британским шпионом, — покачал головой Делберт. — Когда война обернулась а пользу патриотов, он сменил убеждения ради спасения собственной жизни.

Иден выразительно посмотрела на сжавшего кулаки кузнеца, который ни разу и пальцем не пошевелил, чтобы поддержать «Сынов свободы». По ее понятиям, изменником здесь был как раз он. Нетрудно было догадаться, кто в ответе за распространение этих слухов. Конечно же, Джерард Локвуд! Этому мстительному дьяволу, по-видимому, было мало ранить Себастьяна, теперь ему хотелось, чтобы — Себастьяна повесили за измену.

— Мистер Гейтс, разве вы и остальные присутствующие здесь не знаете, что у нас в доме — храбрые раненые солдаты, и мы о них заботимся?

— Конечно, знаем. Кому же это не известно? — ответил кузнец, и толпа одобрительно загудела.

— До вас, наверное, дошли слухи, что я, чем только могла, поддерживала войска в отличие от некоторых других, для которых личная выгода была важнее интересов страны?

— Да, разумеется, но… — Гейтс поежился, прочтя по глазам Иден, кого она ставит на первое место в списке «некоторых».

— И я никогда не приютила бы человека, который не проявил мужества в деле борьбы за независимость, понимаете?

— Возможно, это получилось неумышленно, однако…

— Должна заметить, что Себастьяна Сейбера высоко ценят мой отец и сам генерал Джордж Вашингтон, — оборвала его Иден. — Кроме того, Сейбер был тяжело ранен, спасая меня от нападения британца. Вам это известно? Вижу, что нет, — сказала Иден, заметив, как мужчины в толпе недоуменно переглядываются. — Так вот, заверяю вас, что Себастьян — человек чести, джентльмен и преданный нашему делу военный. Кроме того, я вышла за него замуж.

Раздались удивленные возгласы, а челюсть Делберта Гейтса ударилась о его впалую грудь.

— Зная, как беззаветно я предана делу Америки, вы понимаете, что я никогда не связала бы свою судьбу с человеком, которому полностью не доверяла бы. Себастьян Сейбер не раз рисковал жизнью, он оставил свой дом, борясь за свободу колоний. — Идем смотрела прямо в глаза кузнецу. — Нет, мистер Гейтс, мой муж не перебежчик, а герой войны, достойный всеобщего уважения. Он заслуживает благодарности, а не осуждения. Честно говоря, эта грязная сплетня очень похожа на слух, пушенный сторонниками Британии, которые ищут, чем бы отомстить победителям.

— Мы искренне сожалеем, если обидели вас. — Держа шляпу в руке, вперед выступил Роберт Уиз. — До нас дошла тревожная новость, и мы хотели защитить своего ангела милосердия. Вот и все.

— Я тронута вашей заботой, но меня огорчило, что вы так легко поддаетесь внушению. Я надеялась, что мой муж будет хорошо принят моими друзьями и соседями, и не хотела бы, чтобы его репутация была запятнана, особенно учитывая все принесенные им ради общего дела жертвы. — Иден наградила толпу ангельской улыбкой. А теперь прошу извинить меня, я должна вернуться к раненому мужу.

Толпа быстро рассеялась, и Иден, облегченно вздохнув, послала проклятие Джерарду Локвуду, где бы он ни был. Рано или поздно, но им еще предстоит встретиться. У этого негодяя была дьявольская способность причинять неприятности!

Отодвинувшись от окна, Себастьян снова опустился на подушки. Ему приятно было знать, что Иден вступилась за него и не позволила запятнать его имя, несмотря на все их междоусобицы.

— Видите, моя святая сестра всегда борется за справедливость, — пошутила Элизабет, поправляя Себастьяну подушку. — Иден противится вашему браку только потому, что это не ее собственное решение. Своими возмутительными выходками она просто требует независимости.

— Значит, ты думаешь, Иден таким образом отстаивает свои права? — Себастьяна, по-видимому, это позабавило.

— Да, — подтвердила Бет. — Когда она убедится, что ты не покушаешься на ее свободу, вы прекрасно поладите.

— Тебе не кажется, что ее экстравагантное поведение связано с ее прошлым? — спросил Себастьян, внимательно следя за реакцией Бет.

— С прошлым? — озадаченно повторила она. — Что ты имеешь в виду, Себастьян?

Понятно. Иден не хотела расстраивать младшую сестру и все эти годы оберегала ее от правды. Он подозревал, что только один-единственный человек точно знал, что произошло тогда, много лет назад. И этим человеком был не Лиланд Пембрук, он так же, как и Бет, не знал истины. Иден взвалила все на свои плечи и ни с кем не делилась своим грузом…

— Себастьян, ты не голоден? Нужно поесть. — Голос Бет вывел его из глубокой задумчивости. — Иден набрасывается на меня каждый раз, когда твоя тарелка остается полной.

— Послушный долгу, я в два счета разделаюсь с едой.

Себастьян взглянул на поставленный перед ним поднос. То, что Иден продолжала издали опекать его, он счел обнадеживающим знаком. К нему вернулся аппетит, и, когда Бет вышла из комнаты, Себастьян накинулся на еду, как изголодавшийся раб. Ему нужно поскорее поправиться и разобраться со своей молодой женой. Остается надеяться, что их разногласия не окончатся дракой. Иден упорно изобретала все новые способы разочаровать его, он же пытался добиться другой цели — чтоб она осталась с ним по собственной воле.

Расположившись на ночь в своем закутке, Иден открыла коробочку, которую принес ей Талли, и от изумления едва не задохнулась. Блеск бриллиантов и сапфиров в золотом кольце воистину мог ослепить! И без всякой записки было ясно, кто преподнес ей такой необыкновенный подарок. Вместо радости у нее немедленно возникло чувство вины — чувство, которое, казалось, сопутствовало ей всегда. Несмотря на ее вызывающее поведение, он поручил Талли купить такое великолепное обручальное кольцо! Но она его не заслуживала и не могла принять. Нужно немедленно вернуть подарок, решила Иден, она оставит его на ночном столике у кровати Себастьяна, и он поймет, что это значит.

Встав с кровати, Иден прошла по темному коридору и заглянула в приоткрытую дверь. При взгляде на Себастьяна, освещенного падавшим в окно лунным светом, у Иден сжалось сердце. Ах, как она его любила! Если бы только это было взаимно! Если бы ее постыдное прошлое не стояло между ними, как неприступная горная гряда! Ей никогда не забыть того, что она совершила, никогда не искупить свои грехи, а Себастьян заслуживал лучшей жены.

Она вошла на цыпочках в комнату и, оставив кольцо на столике у кровати, собралась уйти, но Себастьян схватил ее за руку.

— Я думала, ты спишь. — Иден испуганно обернулась.

— Я уже много ночей почти не сплю, — тихо сказал Себастьян, потянув Иден присесть на край кровати. — Думаю, из-за отсутствия компании.

— У тебя собирается большое общество…

— Но это совсем не то, что нужно новобрачному.

— Видишь ли, я не хотела тревожить твою рану.

— Как ты заботлива, святая Иден, — усмехнулся Себастьян.

— Не так уж я заботлива, — пробормотала она, — и, пожалуйста, не называй меня святой.

Себастьян подумал, что никогда еще не встречал человека, который бы так стеснялся своих добродетелей. Так же как никогда не попадалась на его пути женщина, столь желанная.

— Нам нужно поговорить. — Пальцы Себастьяна сомкнулись на ее запястье, удерживая на месте.

— Это можно отложить до завтра, сейчас тебе нужен отдых.

— Нет, мы сделаем это сейчас.

— Но… — Согласись, Иден, я же больной человек.

— О чем ты хочешь поговорить?

У Себастьяна было много вопросов, требующих ее ответов, но главный из них касался той мрачной тайны, которую Иден скрывала от всего мира. Если он не заставит ее взглянуть в лицо своим страхам, ему никогда не сломать стену, разделявшую их.

— Иден, я хочу знать, что именно произошло в тот день, когда умерла твоя мать.

— Нет… — Она отпрянула, словно он ее ударил.

— Да. — Себастьян привлек к себе сопротивляющуюся Иден. — Из твоего бреда я многое узнал и понял, как мучает тебя прошлое. Ты не можешь от него избавиться, оно господствует над твоей жизнью. Ясно, что своими дикими выходками ты пытаешься разорвать наш союз, но в них как раз и проявляется твой истинный, столько лет томившийся в неволе нрав. Нельзя и дальше позволять прошлому руководить тобой, пора встретиться с ним лицом к лицу. — Он сознательно затронул самые потаенные глубины и касался так и не заживших ран. Иден должна довериться и открыться ему.

— Отпусти меня! — Она попыталась вырваться, но Себастьян крепко держал ее. — Я хочу вернуться в свою спальню — сейчас же!

— Я никуда не пущу тебя, пока не узнаю правду, — отрезал Себастьян. Логика и уговоры не возымели действия, и ему придется разозлить Иден, чтобы у нее развязался язык. Вероятно, она возненавидит за это Себастьяна, но другого выхода у него не было: нужно вскрыть ее застарелый нарыв. — Твоей матери были чужды слова «верность» и «преданность», это ты признавала и прежде, когда мне удавалось вызвать тебя на откровенность. И я не настолько слеп, чтобы не замечать твоей чрезмерной любви к распахнутым окнам и открытым пространствам. Откуда она? — По тому, как застыла Иден, стало ясно: он коснулся оголенного нерва. Но к черту жалость! Он обязан был узнать, правильны ли его предположения, и продолжил расспросы: — Твоя мать брала тебя с собой, идя на свидание с любовником, так?

Иден вскочила бы с кровати, если бы Себастьян не держал ее. Призраки плотной толпой окружили Иден, она боролась с ними — и с хваткой Себастьяна, — но безуспешно.

— Отвечай, черт побери! — Не дождавшись ответа, Себастьян резко встряхнул Иден. — Нападение Локвуда пробудило к жизни воспоминания детства, я прав? То, что ты говорила во время бреда, явно касалось детских страхов. Мать запирала тебя и Элизабет, чтобы вы не мешали ей развлекаться с любовником, правильно? Но Бет ничего не помнит, она тогда была слишком мала. Ты ведь никогда ничего ей не рассказывала, так? Ты никому не открывала своих ужасных секретов.

— Отпусти меня, — всхлипнула Иден, снова попытавшись освободиться из его железных рук.

— Не надейся. Я должен узнать твое прошлое, чтобы оно не разрушило нашего совместного будущего. — Себастьян чувствовал, что у него не хватит сил долго бороться с Иден; но если он не сломит ее оборону, она ускользнет от него — навсегда. Сегодня он победит или потеряет Иден, третьего не дано. — Что заставляет тебя так упорно считать, что ты убила мать? — напрямик спросил он и застыл в ожидании реакции.

— Будь ты проклят, Себастьян! Будь проклят… — разрыдалась Иден.

— Ты сопротивлялась, когда она запирала тебя в темноте, чтобы отправиться к своему любовнику? Бет была се любимым ребенком, да? Когда я впервые увидел тебя вместе с Бет, меня поразило, насколько вы не похожи.

— Прекрати, — зашипела Иден.

— Пока твой отец участвовал в разнообразных войнах, лишь изредка появляясь дома, мать успешно находила ему замену, — безжалостно продолжал Себастьян. — Генерал не знает, что у него только одна дочь, верно? Ведь ты от всех хранила свою тайну, да, Иден?

Защитный барьер был сломан, и слезы потоком хлынули из ее глаз. Старые раны начали кровоточить, прежний ужас захлестнул ее. Себастьян полностью обезоружил Иден, произнеся вслух то, что она таила даже от самой себя, и она ненавидела его за это. Будь проклят этот человек, поставивший ее лицом к лицу с позорной правдой!

— Да, я убила собственную мать, — прерывающимся от рыданий голосом произнесла Иден. — Я умоляла ее не запирать нас в том вонючем подвале, но она подтолкнула меня к лестнице, и я упала. Я пыталась удержать ее, упросить, пока она не заперла дверь… — Жуткая сцена предстала перед ее мысленным взором, и она судорожно сглотнула. — Я схватилась за мамины юбки и молила ее не уходить, но она оттолкнула меня, а я все еще держалась за ее подол… — Иден вздрогнула, ощутив ужас, бывший на протяжении семнадцати лет ее неизменным спутником. — Она потеряла равновесие и скатилась вниз по ступенькам. Мама, упав, толкнула плетеную колыбельку, и Бет вывалилась прямо на грязный пол… — Слезы непрерывным потоком лились по се щекам, но она их не замечала. Начав признаваться в своих грехах, она уже не могла остановиться. Может быть, теперь Себастьян наконец поймет, что она его недостойна? — О-он прибежал на шум, — заикаясь говорила Иден, — и, увидев маму, схватил ее сумку и забрал все деньги, а нас бросил на произвол судьбы, — Дрожащей рукой она вытерла слезы. — Я написала записку с просьбой о помощи, указала, как найти охотничий домик, и отпустила лошадей. Они прибыли на плантацию, но никто из слуг не смог прочесть записку. Нас нашли гораздо позже. Я боялась рассказать кому-нибудь о том, что случилось, потому что перед уходом он пригрозил вернуться и наказать меня.

Себастьян молча привлек к себе сотрясавшуюся от рыданий Иден, давая ей возможность выплакаться и тем самым избавиться от непосильного бремени.

— Ведь ты не захочешь взять в приданое мои грехи? — прерывающимся голосом произнесла Иден спустя несколько минут. — Это только моя вина. Я не могла больше оставаться в этой темнице. Тот полуразрушенный подвал был сущим адом, наполненным демонами и снующими взад-вперед крысами… — Она, задрожав, замолчала.

— Нет, это не твоя вина. — Себастьян поцеловал ее в лоб. — Ты была всего лишь ребенком, боявшимся темноты. Даже солдату на поле битвы знаком страх. А тебе, Иден, было всего семь лет. В этом возрасте собственное воображение может свести с ума. Ты лишь искала понимания и ласки у того, кого волновало только собственное удовольствие.

— Нет, я…

Приложив палец к ее губам, он взял в ладони ее заплаканное лицо и заглянул в ее глаза.

— Если бы у нас был ребенок, ты запирала бы дочь, чтобы провести время с любовником?

— Никогда! — пылко воскликнула Иден.

— Ты изменяла бы мне с другим мужчиной?

— Я не могла бы!

— А она это делала. Ты не можешь понять, как мать могла быть такой эгоистичной и жестокой с собственным ребенком, потому что сама никогда так не поступила бы. Не понимая ее, ты взвалила всю вину на себя. Ты прощаешь всем остальным их недостатки и отказываешь в прошении себе. Из-за того, что твоя мать никогда тебя не любила, ты решила, что недостойна любви.

— Я была капризна и эгоистична…

— Послушай меня внимательно, Иден. — Себастьян коснулся поцелуем се дрожащих губ. — Пришло время посмотреть правде в глаза, какой бы мучительной она ни была. Твой отец в разговоре со мной признался, что его женитьба была непоправимой ошибкой. Викторию насильно выдали замуж за Лиланда из-за его богатства и положения в обществе. Это был брак по расчету, и, заведя себе любовника, твоя мать нашла применение своим неизрасходованным чувствам. Она безжалостно отвернулась и от тебя, и от твоего отца. Ты, ребенок Лиланда, была для нее символом нежеланного супружества, а Бет — дитя ее любовника, ее радость. — Себастьян крепче прижал к себе Иден. — Ты всеми силами старалась угодить матери, но ничем не могла завоевать се любовь. Она наверняка запугивала тебя наказаниями, чтобы ты никому не рассказывала о ее времяпрепровождении.

Иден мысленно вернулась к тем временам, когда мать и ее любовник ругались и угрожали ей, и она научилась вести себя тихо, скрывать свои чувства, прятать страх. Слава Богу, Бет тогда была еще мала и не понимала происходящего, не страдала от побоев, не помнила, как их на много часов запирали в затхлой темноте. Ах, если бы призраки прошлого оставили Иден в покое, она, возможно, жила бы совсем по-другому!

— Ты знаешь, что случилось с любовником твоей матери? — после долгой паузы спросил Себастьян.

— Как ты понимаешь, он не стал делиться своими планами на будущее с семилетней дочерью мертвой любовницы. Я не знаю, где он, отец Бет ни разу не поинтересовался судьбой своей дочери.

— Иден, ты говорила, что, пока я выздоравливаю, будешь искать удовольствия на стороне. Ты действительно до такой степени хочешь избавиться от меня, что можешь в качестве протеста избрать метод твоей матери? — Себастьян не верил, что Иден способна на измену, но он должен был услышать это из ее уст.

— Я просто пыталась разозлить тебя, — ни на мгновение не задумавшись, ответила она. — Я никогда бы не смогла изменить тебе.

— И я так сильно надоел тебе, что жизнь со мной сравнима с пожизненным заключением?

— Ты нисколечко не надоел мне, и ты это знаешь. Дело не в этом.

— Так в. чем же? Почему ты упорно избегаешь меня и вместо этого общаешься с моим жеребцом?

По-моему, ты даже готова сломать себе шею, чтобы только не быть моей женой.

— Все из-за того, что ты меня не любишь, — выпалила Иден, стараясь вывернуться из его объятий.

— Понятно. — Спрятав улыбку, Себастьян вернул ее на прежнее место. — Значит, всеми этими фортелями ты пытаешься привлечь мое внимание?

— Нет, я пытаюсь убедить тебя, что недостойна быть женой настоящего аристократа… — в смущении призналась Иден.

Себастьян чувствовал себя врачом, делающим операцию. Он рассекал ее защитную оболочку, чтобы найти в глубине источник болезни. Один за другим он перебирал ее страхи, заставляя Иден взглянуть в лицо реальности и доказывал ей, что семилетний ребенок не мог быть ответствен за чужие грехи, а двадцатичетырехлетней женщине пора бы о них забыть.

Действительно, открывшись Себастьяну, она избавилась от мучений и очистила душу. У нее было такое ощущение, словно с ее плеч сняли тяжелый груз.

— Это я недостоин тебя, — прошептал Себастьян.

— Глупости! У тебя в жилах течет голубая кровь многих поколений, и ты чист перед Богом и людьми.

— Но я не был честен с тобой. Я не имел права раскрыться.

— Теперь я это поняла и простила тебя. — Иден взглянула в его осунувшееся лицо. Блики лунного света плясали в серебристо-серых глазах. — Себастьян, скажи, ты будешь искать мне замену, когда я тебе надоем?

— Иден, — он улыбнулся и протянул руку, чтобы стереть с ее щеки следы слез, — мне никогда не надоест женщина-калейдоскоп.

— Но если бы это случилось, ты поступил бы, как она?

Она, как полагал Себастьян, относилось к Виктории Пембрук, которая, по словам Лиланда, была подвержена приступам дурного настроения и необоснованным вспышкам гнева. Собрав из обрывков сведений общую картину, Себастьян сделал вывод, что Виктория была на грани безумия, но тем не менее он не мог простить матери Иден и ее любовнику душевные раны, нанесенные маленькой беззащитной девочке.

Нежно притянув Иден к себе, Себастьян ощутил, что никогда еще они не были так близки. Это было больше чем физическое слияние, это было духовное единение. Заглянув в ангельское личико, освещенное серебряным светом, Себастьян оценил наконец собственную глупость. Из-за безнравственной Пенелопы и собственного эгоизма Себастьян перестал уважать всех женщин, Боже правый, как он мог быть таким слепым, таким бездушным? Отказываться от счастья, которое так и просилось в руки? Он глядел в чистые ангельские глаза и знал, что никогда не испытает пресыщения.

— Ты не ответил на мой вопрос. — Кончиками пальцев удсн нежно провела по его губам. — Будешь ты верен нашим обетам или по первой же прихоти откажешься от них?

— Зачем мне искать то, что я уже нашел, Иден?

Она зажмурилась, затаила дыхание. Себастьян пытается сказать, что любит ее, но слова любви запрятаны в нем так же глубоко, как ее жуткое прошлое — внутри се самой, Если верить Талли, Себастьяна ранило то, что леди Пенелопа предпочла ему самому его титулы и богатство. Это был удар по его гордости, и теперь он боится повторить ошибку. Быть может, он ее любит, но ему трудно произнести нужные ей слова? Иден осторожно, чтобы не задеть раненое плечо, положила руку ему на грудь.

— Себастьян?

— Что, ангельские глазки? — шепнул он, мгновенно отреагировав на ее прикосновение.

— То, что чувствуем мы с тобой, называется любовь. — Озорная улыбка растянула губы Иден.

— Ты так думаешь? — Себастьян в ответ не менее хитро улыбнулся. — И что же, госпожа жена, привело вас к такому глубокомысленному заключению?

— Меня только что осенило: даже будучи человеком чести, ты все равно не добивался бы руки женщины, если бы не питал к ней сильных чувств.

— Вот-вот. — Ощущая под боком знакомое тепло, Себастьян был абсолютно счастлив.

— Кстати, о. моем поведении. — В глазах Иден блеснули искорки, полностью разогнавшие печаль. — Должна признаться, я получала такое удовольствие, выступая в роли сорвиголовы, что пару раз даже забыла о своей первоначальной цели.

— Я видел, как ты улыбаешься, перепрыгивая через изгородь.

— Ты должен был возмутиться. — Иден повернула голову и подозрительно посмотрела на Себастьяна. — А ты никак не прореагировал.

— Я бы этого не сказал, — проворчал Себастьян, поглаживая бедро Иден.

— А что ты сказал бы?

— По правде говоря, я ужасно старался не попасться в западню, которую ты для меня приготовила. Ты, ангельские глазки, чертовски изобретательна.

— И тебя это расстраивает?

— Нет, интригует.

— Значит, ты не возражаешь, если я буду носить мужскую одежду и устраивать скачки на Арабе?

Себастьяну с трудом удалось не поддаться соблазну дать свое согласие!

— Ты мне не очень нравишься в мужской одежде. — Его голос понизился до бархатного шепота: — Я предпочел бы, чтоб ты ездила на Арабе вообще без ничего…

— Понятно. — Иден ухмыльнулась. — Смею предположить, что, стало быть, ты тоже получал удовольствие от наших игр?

— Несомненно. — Желание мгновенно пронзило Себастьяна, ему захотелось немедленно продемонстрировать Иден, какое удовольствие он получает, занимаясь с ней любовью, но, к сожалению, у него еще не хватало сил, и он проклял свою рану.

— Да, кстати, насчет кольца. — Иден посмотрела на сверкавшие в лунном свете камни.

— Оно тебе не нравится? — забеспокоился Себастьян. — Я поручил Талли купить самое лучшее.

— Не считаясь с ценой, полагаю, — уточнила Иден. — Но оно могло быть и лучше, ваша светлость.

— Лучше? — Себастьян недоверчиво взглянул на нес. — Талли утверждал, что все остальные не шли с ним ни в какое сравнение.

— Уверена, он сделал все возможное.

— Конечно, — раздраженно заметил Себастьян. — Но, черт побери, почему оно «могло быть лучше»? Это колечко стоит целое состояние!

— Великолепная трата состояния, — спокойно отозвалась Иден. — Знай я заранее твои замашки, я не вышла бы за тебя замуж.

— Ну конечно, тобой руководили поспешность и легкомыслие, — сварливо проговорил Себастьян.

Иден снова дразнила его, и Себастьяну было так же трудно сладить с ней сейчас, как и прежде. Боже мой, он вылечил ее и ей больше не нужен! От этой мысли он едва не сошел с ума. Удержать такую независимую и темпераментную натуру было так же реально, как поймать в кулак солнечный луч. Теперь, освободившись от всех своих табу, Иден прекрасно обойдется и без него! Себастьяна охватило отчаяние. Из-за слабости он не мог удовлетворить ее физически. А эмоционально? Господи, теперь, когда разорваны вес цепи, приковывавшие ее к прошлому, ничто больше не удерживает Иден! В последние дни Себастьян все время подмечал в ней все новые черты. Освобожденный ангел расправлял крылья и мог лететь куда угодно…

— Себастьян, ты переломаешь мне кости, — пожаловалась она.

— Прости. — Размышляя над своим бедственным положением, он, оказывается, изо всех сил прижимал к себе Иден.

— Неприятные мысли, ваша светлость? — Она пристально вгляделась в его помрачневшее лицо.

— Можно у тебя кое-что спросить?

— Что именно?

— Ты действительно… э-э… — Себастьян поперхнулся на слове, которое всегда застревало у него в горле. — Ты?.. — Он выругался про себя, а затем выпалил: — Черт побери, ты избавилась от своей любви ко мне так же, как от потребности в обществе других женихов?

— А как ты сам думаешь, Себастьян?

— Думаю, да. — Он сник, чувствуя, что все его надежды рушатся. — Эти рискованные проделки на лошади только разожгли твой аппетит.

— Ты прав, — усмехнулась Иден. — Более того, наш брак начинает напоминать мне пляшущего на ветру воздушного змея.

— И ты, конечно, парящий под облаками змей, — проворчал Себастьян.

— А ты якорь. Но нет бечевки, связывающей нас, и никакие кольца с драгоценными камнями не могут соединить змея и якорь, правильно?

— Да, полагаю, не могут. — Себастьян был так подавлен, что даже не понял, что попал в ловушку. Он уподобился другим глупцам, которые оказывались втянутыми в дискуссию с этой хитрой женщиной — и проигрывали.

— Бороться с неизбежным — пустая трата времени, правда?

— Возможно, и так. — Тогда признай это, Себастьян, и делу конец.

— Нет, я не согласен расстаться! Черт возьми, Иден, я выполню любое твое желание, кроме этого!

— Но я хочу совсем другого. — Наклонившись над Себастьяном, она потерлась губами о его упрямо сжатый рот.

— Чего же? — Он недоуменно сдвинул брови. — Проклятие, Иден…

Иден одарила его нежнейшим поцелуем, а потом отстранилась, чтобы, как ангел, парящий высоко в небесах, взглянуть на Себастьяна сверху вниз.

— Я хочу, чтобы ты любил меня, Себастьян. Любовь — это бечевка, которая может связать нас вместе навеки. Я люблю тебя и хочу быть уверенной, что и ты любишь меня — со всеми моими дурными привычками, недостатками и причудами.

Себастьян посмотрел в очаровательное, фарфорово-белое личико, обрамленное рамкой светившихся в лунном свете каштановых волос, и его сердце перевернулось в груди. И нужно-то было всего ничего — произнести слова, которые она хотела услышать, и тогда она навечно будет принадлежать ему, верная и преданная. Все, что ему нужно было сделать, это выпустить на волю нежное чувство, томящееся взаперти в его сердце. Рай находился всего в трех словах отсюда…

— Ваша светлость? — тихо окликнул его Талли, приоткрыв дверь и засовывая голову в образовавшуюся щель. — Я ходил взглянуть на вашу жену, как вы просили. Ее нет в спальне. Боюсь, не попыталась ли она снова убежать… — Он запнулся, увидев в лунном свете два силуэта. — Простите, ваша светлость…

— Закрой за собой дверь с той стороны, — велел Себастьян, не отводя глаз от очаровательной миссис Сейбер. — Мы с Иден ведем переговоры.

Талли на цыпочках удалился, закрыв за собой дверь. На губах его играла довольная улыбка.

Наконец-то Иден оказалась там, где ей положено.

Глава 20

— Итак, на чем мы остановились? — Себастьян погладил стройное бедро Иден.

— Мы ждем, когда ты наконец признаешься мне в любви, — шепнула Иден, замирая от его ласки.

— Но тогда я вынужден буду нарушить торжественный обет, данный мной одиннадцать лет назад? — прошептал он куда-то в шею Иден.

— Если бы тогда выбрал верную и любящую женщину, тебе не пришлось бы давать этот обет.

— Я же не знал, что встречу ее в будущем.

— Именно поэтому на моем счету семь расторгнутых помолвок, — улыбнулась Иден, — Никогда не было ни огня, ни искры, ни…

— Ни бечевки у воздушного змея?

— Ни бечевки, — подтвердила она. — Себастьян, я все еще жду…

— Признаюсь, я не знал, что такое любовь, пока не встретил тебя.

— Неудивительно, что Вашингтон поручил тебе разведывательную деятельность, — фыркнула Иден, покачав головой. — Вытащить из тебя несколько слов труднее, чем достать жемчужину из ее раковины. Говори, пока я не потеряла терпение!

— Ты? Святая? — поддразнил ее Себастьян.

— Нет, ты невыносим! — Иден с силой шлепнула его по здоровому плечу. — И зачем только я трачу столько времени? Лучше я…

— Я люблю тебя… — Себастьяну показалось, что слова сами вырвались из его сердца. За эти годы он так замкнулся в себе, что выражение вслух каких-либо чувств воспринимал как что-то неприличное. Поэтому-то и Иден так упорно боролась за то, чтобы сохранить в тайне свои мрачные воспоминания — со старыми привычками трудно расставаться.

— О, Себастьян, я горжусь тобой! — Закинув руки ему на шею, Иден крепко обняла мужа и заглянула в его глаза: в серебристо-серых озерах плескались безграничные любовь и нежность.

— О-о-о!

— Позволь мне облегчить твою боль… — Она разжала объятия, и Себастьян, затаив дыхание, почувствовал, как рука Иден скользнула вниз, пробралась через путаницу волос на его груди и замерла на гордой возвышенности, доказывавшей, что он настоящий мужчина. Пальцы Иден поглаживали пульсирующую плоть, а ее губы покрывали поцелуями его грудь и плечи. Себастьян принимал ее ласки, и его дыхание становилось все более прерывистым. — Ну, так что это была за чушь по поводу неспособности выполнять супружеские обязанности? — дразнила его Иден.

— Мадам, вы совершенно распустились, — сжав зубы, хмыкнул Себастьян.

— Подожди еще, увидишь, какой я буду завтра, — прошептала Иден, путешествуя губами по его груди.

Огонь разливался по телу Себастьяна, и вот ему уже кажется, что его сжигают заживо. Ласки, поцелуи, нежные, как дуновение ветерка, прикосновения… Голова его шла кругами грозила вот-вот и вовсе покинуть своего владельца.

— Иден… — Он задыхался, он погибал от ее нежности, и если она продолжит эти изощренные пытки, то рискует остаться вдовой. Рассчитывать на собственную выдержку было бесполезно, мысли вихрем унеслись куда-то, тело горело и корчилось в пламени всепожирающей страсти. — Идем, клянусь, ты будешь виновницей моей смерти, — простонал он, наматывая на руку шелк каштановых волос.

— Я люблю тебя, Себастьян, и…

— Что? — Ему едва хватило дыхания на это единственное слово.

— Я люблю любить тебя… — Ее губы, путешествуя по всему его телу, пили из родника желания, ключом забившего из самых недр.

— Иден, прекрати! — выдавил Себастьян.

Иден замерла, она ощущала его трепет и понимала, что подвела его к краю бездны. Мускулы его стали упругими, как натянутые струны, складки вокруг чувственного рта углубились, ярче засверкали голодным блеском серебристые глаза. С довольной улыбкой Иден накрыла Себастьяна собой и подождала, пока он не приподнялся ей навстречу.

— Я люблю тебя, Себастьян, — шепнула она, ловя ритм.

Ее желание расцветало, как роза под теплым полуденным солнцем. Они двигались, любили и дышали в унисон. И тело к телу, душа к душе, вместе устремились к сказочной вершине блаженства.

Полная покоя и удовлетворения Иден положила голову на здоровое плечо Себастьяна. Они так долго боролись с любовью, и каждый считал, что обречен быть несчастным. А теперь Себастьян любит се! Он произнес те слова, которые ей необходимо было услышать. Он не осудил Иден за прошлое, а освободил ее от его тяжких оков.

— Иден? — Что?

— Насчет раздельных домов и визитов раз в год. Я безоговорочно настаиваю, чтобы ты каждую ночь проводила в моей постели.

— А я безоговорочно соглашаюсь, — лукаво улыбнулась она.

— Война между нами наконец окончена? — Проведя рукой по изгибу талии и пышной возвышенности, Себастьян запечатлел поцелуй на ее лбу.

— Да, ваша светлость, в этом я уверена.

— Перестань называть меня так.

— Но мне это нравится. — Иден коснулась его губ благоговейным поцелуем.

— Лучше люби меня. — Стараясь придумать новые способы для своей обожающей перемены жены, Себастьян подвинулся к краю кровати. От мысли, что Иден будет скучать в спальне, он приходил в ужас. Похоже, ему придется напрячь всю свою фантазию, чтоб се энтузиазм не иссяк.

— Что за глупости, Себастьян? — Она с недоумением наблюдала, как он перебирается на стул.

Обхватив Иден за талию, он увлек ее к себе на колени, и его губы нечаянно задели напрягшийся сосок.

— На стуле?! — задохнулась Иден, всем телом потянувшись ему навстречу.

— Да, моя любовь. И учти, завтра тебя ожидают новые сюрпризы.

Она, как инструмент в руках умелого музыканта, откликалась на каждое его движение. Он блаженствовал, он забыл про боль. Именно такое лечение было ему необходимо для полного выздоровления. Хотя зачем человеку становиться на ноги, если ангел научил его летать…

Следующая неделя пролетела для Иден будто в сладостном сне. Выздоровление Себастьяна шло полным ходом, как будто его несколько месяцев продержали на тюремном пайке, и прилежно упражнялся, чтобы снова свободно владеть левой рукой. А что касается ночей, то у ее молодого супруга безгранично развилось воображение, и он постоянно удивлял ее все новыми способами любви.

Иден легкой походкой вошла в столовую, с, улыбкой вспоминая, как Себастьян потянул ее вниз…

— Приятные воспоминания, моя радость? — поинтересовался Себастьян, откинувшись на стуле.

— Я просто восхищалась своим новым кольцом. Никогда не видела ничего прекраснее. — Иден густо покраснела под любопытными взглядами отца, сестры, зятя и Талли.

Иронически приподняв бровь, Себастьян дал ей понять, что догадывается, чем вызвана мечтательная улыбка на ее губах, а Иден бросила ему озорной взгляд, обещая позже свести с ним счеты. Многозначительно подмигнув, он принял ее безмолвный вызов.

— Иден говорила, что вы собираетесь сегодня уехать в свое имение, — сказал Лиланд.

— Я очень давно не был дома. — Поправив повязку на левой руке, Себастьян налил себе мятной настойки.

— Мне тоже хотелось бы задержаться дома, — мечтательно проговорил генерал. — Хотя лорд Норт ушел в отставку с поста премьер-министра Англии и война официально закончена, на юге все еще продолжаются столкновения между нашими отрядами и «красными мундирами». Ну а пока пусть Питер и Элизабет управляют плантацией.

— Ваша плантация остается в надежных руках, — успокоил его Себастьян.

— Не в таких надежных, как руки моей сестры, — пошутила Бет, — но мы с Питером горим желанием исполнить свой долг.

— Если твоя сестра сможет сотворить чудо в моем запушенном хозяйстве, я буду ее вечный должник, — откликнулся Себастьян.

— Вряд ли у меня найдется время на что-либо, кроме тренировки Араба к предстоящим скачкам и…

— Иден! — прикрикнул на дочь Лиланд, но, заметив ее лукавую улыбку, успокоился. — Слава Богу, ты шутишь.

Неопределенное пожатие плечами могло означать что угодно, и на мгновение Себастьяну показалось, что он больше не увидит, как его жена, одетая в бриджи, верхом на черном жеребце перелетает через изгородь. Придется подыскать ей другое занятие, чтобы она не скучала, подумал он, хотя лошадиная спина тоже довольно любопытное место для…

— Себастьян? — Иден усмехнулась. — Что-то ты в последнее время часто впадаешь в задумчивость. Ты слышал, что я сказала? Когда мы выезжаем?

— В час. — Он почувствовал, как краснеет. — Надеюсь, ты уложила вещи и готова к отъезду, дорогая?

— Почти. Осталось только выкопать луковицы и собрать семена в саду.

— Ты собираешься взять с собой горные лилии Мейсона, черный виноград Банкрофта, желтые и белые нарциссы Долби? — ехидно поинтересовалась Бет. — А как же камелии Карлайла, некогда любимые анемоны Олдермена, пионы Паттерсона и настурции Ньютона?

— Ты назвала цветы именами своих отвергнутых женихов? — Хмыкнув, Себастьян бросил Иден укоризненный взгляд, отчего она смущенно потупилась.

— Я всегда считала весьма символичным закапывать в землю несчастные луковицы, — продолжила Бет, не обращая внимания на предостерегающий взгляд, который метнула на нее сестра. — Большинство поклонников Иден прошли через садоводство и севооборот в соответствии с разными периодами се жизни. Это были великолепные пять лет цветения и увядания помолвок.

— Бет, не ждут ли тебя неотложные дела? — прервала Иден распустившую язычок сестру.

— Нет, я уже переделала всю домашнюю работу и могу побыть с тобой до самого отъезда.

— Как мне повезло!

— Приятно, что время расторгнутых помолвок осталось в прошлом, — заявил Лиланд. — Моя пехота не успевала сняться с места, как Дэниел Джонстон привозил известие об очередном женихе, который появился и исчез. Тебе удалось заставить Иден остепениться, и я этому очень рад; — одобрительно улыбнулся он Себастьяну.

— Я тоже. Мне не хотелось бы, чтобы в ее саду рос колючий кустарник Сейбера, — откликнулся тот.

— Не волнуйтесь, ваша светлость. — Иден пальчиком разгладила его нахмуренные брови. — По-моему, вам больше подошло бы какое-нибудь комнатное растение.

Талли, давясь от смеха, наблюдал за их дуэлью.

— Мисс Иден?

Увидев появившуюся в дверях Мэгги, Иден поднялась и взяла у экономки только что доставленное послание.

— Что-то случилось? — спросил Себастьян, заметив, как она помрачнела, прочитав письмо.

— Доктор Кертис будет весь день занят ранеными в городском госпитале и просит меня навестить его бывшего пациента Дэвида Холмса, у которого снова поднялась температура и началась лихорадка. Визит не займет у меня много времени, Холмсы живут в нескольких милях отсюда.

— Я поеду с вами, — предложил Тапли.

— В этом нет необходимости. Лучше помогите погрузить мои веши и проследите, чтобы его светлость не перетрудился. Я выкопаю луковицы и соберу семена, когда вернусь.

— Я сам выкопаю эти дурацкие луковицы и соберу семена, — пробурчал Себастьян.

— Но перевязь…

— К черту перевязь, она мне уже надоела.

— Возьми с собой Дэниела Джонстона, — посоветовал Лиланд. — Он где-то в саду ожидает, пока я составлю донесение, чтобы отвезти его в Уильямсберг. Ему все равно нечего делать, а тебе он может оказаться полезным.

Кивнув, Иден пошла собираться, решив, что с Дэниелом будет любопытно поболтать, ибо с того дня, как отец принял командование территориальной армией, Джонстон был его доверенным лицом. Ей хотелось узнать, что стало с семьями, которые во время войны покинули Йорктаун. Наверняка они нуждаются в деньгах и продовольствии. Надо поручить Бет заботу о семьях, выселенных из своих домов и оказавшихся в зоне военных действий. Захватив медицинский саквояж, оставленный ей доктором Кертисом, Иден отправилась за Дэниелом. Тот, обрадовавшись возможности чем-то занять свободное время, в два прыжка вскочил в повозку, которая должна была доставить Иден к месту назначения.

— Поездка вас не затруднит? — спросила Иден.

— Я привык по команде вашего отца мчаться то туда, то сюда, исполнять то одно, то другое поручение, а сейчас так долго сижу на одном месте в ожидании новых распоряжений, что боюсь, не пустил ли уже корни.

— Всем нам трудно приспособиться к мирной жизни, но я с нетерпением жду перемен.

— Чтобы устроить свое семейное счастье, — улыбнулся Джонстон, — Поздравляю вас, мисс Иден. Мне всегда казалось, что оставаться старой девой не очень хорошая идея…

Ружейный выстрел прорезал тишину, и Дэниел ничком повалился на сиденье. Успев перехватить поводья, пока испуганная лошадь не понесла, Иден отчаянно старалась определить, где прячется стрелок, Возможно, они наткнулись на засаду озлобленных британских солдат, старавшихся отомстить всем, кто носил военную форму. По словам ее отца, отряды тори, чтобы выжить, занимались воровством и разбоем.

— Ложитесь! — скомандовал Дэниел, потянув Иден за руку, когда раздался еще один выстрел.

Иден нужно было править напуганной лошадью, но Джонстон настойчиво тянул ее вниз, и прежде чем она успела повернуть повозку к дому, разбойник в маске выскочил из-за кустов и преградил им дорогу. Дэниел, слегка замешкавшись, вытащил пистолет, но всадник оказался проворнее и взмахом кнута выбил оружие у него из руки. Второй удар заставил Иден вскрикнуть от боли, но тот, змеей обвившись вокруг талии, сбил ее с ног, крепкие руки схватили Иден и перетащили на лошадь бандита.

— Отпустите ее! — крикнул Дэниел.

— Она поедет со мной, и если тебе дорога жизнь, молчи!

Дуло мушкета уперлось в подбородок Иден, и она замерла, боясь пошевелиться, а при звуке до боли знакомого голоса и вовсе окаменела. Локвуд! Это не грабитель, искавший, чем бы поживиться, а дьявол, жаждущий мщения! Все зло, связанное с этим чудовищем, с пугающей реальностью снова обрушилось на Иден.

— Передай негодяю Сейберу и чертову Пембруку, что я дорого возьму за жизнь этой крошки, — прорычал Локвуд, направляясь обратно в заросли. — Сегодня к шести вечера принесите пять тысяч фунтов в хижину Тедиеса, или девица умрет.

Когда всадник умчался прочь, Дэниел, зажав окровавленную руку, схватил поводья и отправился за помощью. Генерал Пембрук доверил ему охранять дочь и никогда не простит его, если с Иден что-нибудь случится.

— Горные лилии Мейсона, — ворчал Себастьян, выкапывая луковицы и срезая листья.

— Пионы Паттерсона, — вторил ему Талли, бросая луковицы в плетеную корзину. — Что ж, ваша светлость, нужно с уважением отнестись к тому, что осталось от ваших предшественников.

— Вот интересный экземпляр, который стоит назвать в твою честь. — Себастьян поднял пышный кустик, который Бет тоже велела выкопать. — Рододендрон Рандолфа, — объявил Себастьян.

— Черт возьми, ваша светлость, избавьте меня от такой чести. Я даже не могу выговорить его название!

— И не нужно. — Себастьян бросил в Талли срезанную зелень. — Просто посади его, поливай и подкармливай.

— Я не собираюсь становиться садовником, — обиделся Талли. — Мне сподручнее иметь дело с оружием и лошадьми.

— Так было прежде, — заявил Себастьян, — а теперь тебе придется расширить свой кругозор.

— Вряд ли кто-то из нас пошел бы на такие жертвы ради леди Пенелопы, — мрачно глядя на цветущий куст, заметил Талли.

— Ты прав. — Себастьян осторожно извлек из земли диковинное вьющееся растение, усыпанное пышными белыми цветами.

— Вы ведь любите ее, правда?

— Кого? Пенелопу? — Не поднимая головы, Себастьян продолжал возиться с растением. — Полагаю, должен любить, ведь она жена моего брата.

— Я имел в виду вашу жену, — раздраженно пояснил слуга. — Ведь сейчас все совсем иначе, чем было с той светской английской пташкой, верно? Отвечайте же, — не отставал он.

— Да, это совершенно разные веши, — конце концов признал Себастьян, так и не взглянув на своего надоедливого приятеля.

— Отлично. Мне никогда не нравилась эта белокурая ведьма, на которой женился ваш брат. Ваш ангел — вот истинная награда для мужчины… — Талли нахмурился, заметив приближающийся экипаж. — Если не ошибаюсь, это коляска доктора Кертиса?

Взглянув на дорогу, Себастьян отшвырнул лозу, словно горячую картофелину. От дурного предчувствия стеснило грудь. Случилось что-то страшное, он безошибочно это чувствовал. Себастьян мгновенно понял, что записка была фальшивкой, и, насколько позволяли силы, помчался к экипажу. За ним след в след топал Талли.

— Вы посылали Иден записку? Просили ее навестить вашего пациента? — налетел Себастьян, едва доктор успел выйти из коляски.

— Нет. — Доктор оторопел от такого натиска, а заметив отсутствие перевязи на раненой руке, нахмурился. — И почему вы не в постели? Я вам еще не разрешил вставать.

— Тысяча чертей! — Думая о своем, Себастьян выругался. — Где живет Холмс?

— В четырех милях на северо-запад. А в чем дело?

Но Себастьян не стал ничего объяснять, а бросился вслед за Талли, который уже седлал лошадей в конюшне.

— Что за черт?! Сейбер, куда вы собрались? — крикнул ему вдогонку доктор Кертис. — Вы растревожите руку, и у вас откроется рана!

Но два всадника, пришпоривая лошадей, уже неслись как пули. Страх, ледяными иглами коловший Себастьяна, превратился в ужас, когда он увидел скачущего навстречу Дэниела Джонстона. Рубашка юноши пропиталась кровью, лицо было белым, как соль, и он был один, без Иден.

— На нас напали из засады! — крикнул Дэниел, подъехав ближе. — Он ранил меня и скрылся с мисс Иден. Бандит требует, чтобы к шести часам в хижину Тедиеса доставили пять тысяч фунтов, или…

— Это Локвуд, — прорычал Себастьян. — Где этот мерзавец остановил вас?

— В двух милях на запад, у поворота дороги. Он исчез в зарослях, держа мисс Иден под Прицелом.

— Идите в дом и доложите обо всем генералу, — торопливо распорядился Себастьян и пустил Араба бешеным аллюром.

Черт побери, он сам во всем виноват! Наладив отношения с Иден, он расслабился, поддался обманчивому чувству безопасности и позволил окружающим нянчиться с ним, вместо того чтобы выследить Локвуда. А теперь этот негодяй осуществил задуманное. Иден угрожала смертельная опасность, Себастьян был убежден, что ни за какие деньги мерзавец не оставит ее в живых.

— Ваша светлость, у вас есть какой-нибудь план? — спросил Талли, поравнявшись с ним.

— План? Да. И рано или поздно я его приведу в исполнение. Я выпотрошу Локвуда и отдам остатки на съедение канюкам, — со злостью процедил он.

— Могу поспорить, этот сукин сын намерен скрыться в болотах.

— Я тоже так считаю. Ему некуда больше деваться. Местные жители слишком хорошо знают Иден и сразу же выдадут его.

Заметив отпечатки копыт, уходившие в сторону от дороги, Себастьян придержал коня. Если он прав, то после недавних дождей выследить этого подонка будет несложно. Его всегда восхищало, как мужественно держалась Иден перед лицом невзгод, но, обладая неисправимой привычкой брать все в свои руки, она могла начать сопротивляться. Это только ускорило бы расправу, и к тому времени, как они доберутся до уединенного убежища, Иден может лишиться жизни.

Пробираться на лошади через заросли и одновременно держать дуло у виска Иден оказалось делом нелегким. Пленница же, как и предвидел Себастьян, не стала мириться со своим похищением. Она не позволит этому подонку получить выкуп и, устроив ловушку, убить Себастьяна! К тому же она отдавала себе отчет, что ее шансы остаться в живых невелики, если она не ухитрится самостоятельно вырваться на свободу.

Оглядывая окрестности, Иден упорно старалась придумать, как обезоружить Локвуда. При виде деревьев, ветви которых образовали арку над узкой тропой, у нее в мозгу мгновенно созрел план, но она заставила себя не напрягаться, чтобы не вызвать у своего похитителя ни малейшего подозрения. Единственная возможность спастись — сбросить Локвуда с лошади.

— Слава Богу! Вот и помощь! — громко воскликнула Иден, обратившись к небесам.

Локвуд оглянулся через плечо как раз в тот момент, когда его лошадь пробегала под аркой, образованной ветвями деревьев. Вскинув вверх руки, Иден подтянулась и выбила Локвуда из седла. Перекувырнувшись, Локвуд сел на землю, злобно выругался и уставился на Иден, словно парящую над землей с широко распахнутыми крыльями. Локвуд не успел прийти в себя, как она спрыгнула ему на живот и быстро отбежала на безопасное расстояние.

— Назад! — заорал Локвуд, встав на колени.

Иден схватила кнут, так и свисавший с ее талии, и, обратив его против своего похитителя, стеганула Локвуда по бедру. Негодяй попятился.

— Тебе не удастся получить за меня выкуп, — бросила ему Иден, сматывая кнут.

— А тебе не удастся улизнуть от меня. — Локвуд сорвал с себя маску и впервые предстал перед Иден с открытым лицом.

— Боже милостивый… — с трудом выдохнула она.

— Что, помнишь меня? Думаю, должна помнить. — Локвуд издевательски усмехнулся. — Именно поэтому я никогда не позволял тебе увидеть меня без маски. Я ждал подходящего момента, чтобы возобновить наше знакомство.

С тех пор как Иден последний раз видела Джерома Локсли, прошло семнадцать лет. Она помнила его высоким и худощавым, фигура изменилась, но черты лица остались прежними — крупные, будто рубленные тесаком, и холодные черные глаза под покрытым оспинами лбом ничуть не изменились. Джерард Локвуд оказался Джеромом Локсли! Он стал старше, отяжелел, но это был тот самый человек, которого Иден ненавидела еще ребенком.

— А теперь проверим, такая ли ты шлюха, как была твоя мать. — Джерард угрожающе шагнул вперед, пока Иден тщетно старалась стряхнуть с себя оцепенение. — Убив Викторию, ты перекрыла мой источник дохода, — проговорил Локвуд. — Ты дорого заплатишь мне за это и за все прочие проделки — и твои, и твоего дружка Сейбера!

Растопырив руки, он бросился к Иден, а она попыталась отбежать, но стальная рука вцепилась ей в волосы, едва не оторвав голову. Вне себя от страха, Иден изворачивалась и размахивала кнутом, но удары только распаляли Локвуда. Он быстро одолел ее и швырнул на землю, а сам уселся сверху. Отнять у нее кнут ему тоже не составило особого труда.

— Теперь посмотрим, любишь ли ты такие же развлечения, как любила твоя распутная мать, — дьявольски усмехнулся Локвуд, подняв над головой кнут.

С быстротой молнии Иден высвободила руку и ногтями вцепилась в ненавистное лицо.

— Будь ты проклята! — в бешенстве завопил Локвуд.

Время почти остановилось. Иден видела, как Локвуд протянул руку и достал спрятанный в сапоге кинжал, в солнечном свете блеснула сталь, и клинок повис над ее тяжело поднимавшейся и опускавшейся грудью. Когда лезвие стало приближаться, она обеими руками схватила кулак Локвуда и отклонила его от своего сердца. Ее душераздирающий крик слился со злобным рычанием Локвуда.

— Теперь ты умрешь! — в ярости взревел он. И выражение его глаз не оставляло сомнений в его намерениях. Локвуд снова направил кинжал в сердце Иден.

Упершись в занесенную над ней руку дрожащими ладонями, Иден закричала во всю силу легких. Еще мгновение, и она умрет, и ничто не спасет ее…

Глава 21

— Локвуд! — Голос, холодный и твердый, как могильный камень, прогремел откуда-то сверху.

Раньше чем Локвуд успел отреагировать, он услышал смертоносный свист. Странное чувство онемения растеклось по спине Джерарда, а затем страшная боль пронзила его насквозь. Несколько секунд он еще не понимал, что произошло, но когда что-то теплое и липкое заструилось у него между лопатками, лицо Локвуда исказилось. Продолжая сжимать в руке кинжал, он взглянул вверх и увидел приближающегося Себастьяна Сейбера. Силы иссякали, он начал медленно падать в траву, а глаза Себастьяна жгли его, как раскаленные угли, и в этом грозном взгляде не было места жалости и состраданию. Только тут Локвуд понял, почему так болит спина.

— Ты ошибся, — рявкнул Себастьян в заострившееся лицо Джерарда. — Умрешь ты, и будешь горсть в аду!

Потребовалось одно мгновение, чтобы выражение его лица переменилось: вместо ярости на нем отразился испуг. Он бросился к Иден, поднял ее и, забыв о своем раненом плече, стиснул в объятиях с такой силой, что у нее из легких со свистом вырвался воздух. Лицо Иден оказалось так плотно прижатым к его груди, что она не могла произнести ни слова.

— Гм-м… ваша светлость? — окликнул его Талли. — Мне кажется, мисс Иден не очень удобно дышать.

— Ты в порядке, любовь моя? — Разжав объятия, Себастьян чуть отстранился.

— Да, но ты понял, что Локвуд был?..

— Я вес слышал.

Себастьян пришел в ужас, когда Иден рассказала ему правду о Виктории Пембрук, а теперь окончательно утвердился во мнении, что ее мать была безумна. Только сумасшедшая могла связаться с таким безжалостным человеком, как Джерард Локвуд. Себастьян вырос в семье, где царили отзывчивость, взаимное уважение и любовь, и всей душой сочувствовал безрадостному детству Иден. Странно, что генерал не замечал, как жестоко Виктория обращается с дочерью.

— Талли, займись Локвудом, — попросил Себастьян, не сводя глаз с жены.

— С удовольствием. До болота не так уж далеко, а этот негодяй вполне сойдет на корм крокодилам, — отозвался Талли.

Сознание Иден помутилось, а затем она обнаружила, что се ведут к лошади Локвуда и бережно усаживают в седло. За все это время Себастьян не произнес ни слова и так же молча забрался на Араба.

— Вы были необыкновенно храбры, ваша светлость, — тихо сказала Иден. — Благодарю, что спасли мне жизнь.

— Нет, ангельские глазки, это ты была необыкновенно храбра, а я чрезвычайно напуган, — возразил он.

— Где ты научился так искусно владеть кинжалом? Ты был на расстоянии, наверное, футов двадцати, — рассуждала Иден. — Я тоже хотела бы этому научиться на случай, если мне когда-нибудь понадобится…

— Тебе никогда не понадобится, — отрезал Себастьян. — Я не отпущу тебя из дома до конца жизни, потому что еще раз такого не переживу.

— Не говори глупости.

— Это не глупости! Я внимательный и заботливый муж, о каком можно только мечтать! — вышел из себя Себастьян.

— У меня не так уж много врагов, — спокойно возразила Иден, взглянув на помрачневшего мужа.

— Если только тебе не представится случай обзавестись новыми.

— Себастьян Сейбер, вы ведете себя, как обыкновенный тупой представитель мужской половины человечества. Я не собираюсь сидеть в четырех стенах из-за вашей излишней заботливости!

— Тысяча чертей, Иден! Я чуть не потерял тебя! — Голос Себастьяна поднялся до такого уровня, что птицы начали выглядывать из своих гнезд. — Неужели ты желаешь мне еще раз пережить такой ад?

— Себастьян, ты слишком впечатлителен.

— Ничего подобного!

— Ты же знаешь, мне нужны постоянные перемены. Как, по-твоему, я буду себя чувствовать, если меня до конца моих дней запрут в башне, в одной и той же обстановке? Если ты хочешь приговорить меня к медленной и мучительной смерти, зачем было спасать меня от Локвуда? Наверняка бы он провернул это дело быстрее. Ты действительно так хочешь отделаться от меня?

— Сейчас глупости говоришь ты.

— Значит, ты признаешь, что раньше это было твоей привилегией, я права?

—Я…

— Подумав, ты понял, что твоя речь была импульсивна и нелогична. Ты просто был слишком встревожен, да?

— Я? — Осознав, что его жена взялась за свои старые проделки, Себастьян мгновенно расслабился.

— Ну конечно, ты. — Иден нырнула под нависшую ветку, на которой еще недавно совершала свой смертельный акробатический полет. — Итак, ты хочешь взять назад свое поспешное решение, правда?

— Я? С моей стороны это было бы невероятным благородством. — Себастьян улыбнулся против собственной воли.

— Ты и на самом деле невероятно благороден. К тому же тебя отличают щедрость, понимание женской натуры и проницательность, — добавила она.

— Образец мужской добродетели. — Себастьян приосанился в седле и гордым щелчком сбил с рукава травинку.

— Совершенно верно. — С лукавой улыбкой на губах Иден взглянула на него из-под веера длинных ресниц. — Теперь, когда вопрос решен, скажи, когда ты начнешь обучать меня владению кинжалом? Еще мне хотелось бы научиться так же метко стрелять.

— Вложить оружие в твои руки…

— Превосходная идея! Спасибо за предложение! — с энтузиазмом воскликнула Иден.

Все ясно. Иден выудит из него все до последней капли знания о пистолетах, кинжалах и прочем оружии. Очевидно, после периодов садоводства и животноводства наступил период оружия. И кой черт дернул его вступить в спор с Иден? Эта женщина не успокоится, пока не узнает все, что ему известно. А что будет потом? Проклятие, если Иден его оставит, он никогда не простит себе своей покладистости.

Земля задрожала под копытами несущегося во весь опор отряда, возглавляемою Лиландом Пембруком. В руке генерала сверкал обнаженный меч. При виде этого впечатляющего зрелища Иден тихонько хихикнула. Ее отец всегда был яркой, решительной личностью и именно благодаря своему энтузиазму и неутомимости стал блестящим военным. К сожалению, Виктория Пембрук не смогла этого оценить. Иден и по сей день не поняла, почему ее мать так презирала мужа и чем объяснялись ее резкие изменения настроения и приступы ярости. Но теперь это не имеет значения, напомнила себе Иден, темное прошлое навсегда осталось позади, а впереди ее ожидает яркое, разнообразное будущее. Ее дети будут расти в доброжелательной атмосфере, окруженные любовью, лаской и вниманием — всем тем, чего она сама была лишена. Иден поклялась себе, что все ее дети будут чувствовать себя желанными и любимыми.

— Господь милостивый, дочка, с тобой все в порядке? — Лиланд остановил огромного чалого жеребца рядом с Иден. — Дэниел с ума сходил от волнения и вес корил себя за то, что не смог тебя выручить. Что случилось?

— Благодаря Себастьяну все кончилось хорошо, — успокоила она отца. — Это был один из одичавших тори, пытавшийся добыть себе средства к существованию.

Отцу совсем ни к чему знать, кем был на самом деле Джерард Локвуд. Лиланд и без того понимал, что его брак не удался, и этого вполне достаточно. Иден ни за что не допустит, чтобы Лиланд догадался, что Элизабет не его дочь, эту тайну она унесет с собой в могилу!

— Ты уверена, что все закончилось? — Генерал с беспокойством оглядел окрестности. — Он точно действовал в одиночку?

— Да, все кончено, — подтвердил Себастьян, и Пембрук взмахом меча отпустил свой отряд.

— Я волновался за тебя, Иден. — Он с любовью смотрел на дочь. — Ты столько перенесла, в мое отсутствие на тебя лег непосильный груз.

— Ничего, папа, — заверила она. — Я с гордостью тебя заменяла, пока ты воевал. А теперь обо мне есть кому позаботиться.

— Это меня успокаивает. — Генерал вложил меч в ножны. — Я был тебе неважным отцом и не вправе был ожидать от тебя многого.

— Я не жалуюсь. Мне нравится быть независимой, нравится быть главой дома, — скромно сказала Иден.

— Пусть так, детка, но я подвел тебя и прошу за это прошения. Из меня не получилось ни хорошего мужа, ни хорошего отца.

— Если Вашингтона называют отцом страны, то ты ее дядя, — с пафосом объявила Иден. — Не каждый человек способен так самоотверженно защищать ее и бороться за ее свободу. А личные дела по сравнению с этим — мелочи, разве не так?

— Безусловно, но…

— И что было бы с нами сейчас, если бы не такие отважные люди, как ты?

— Видишь ли…

— Мы оставались бы под властью короля Георга, правда?

— Я полагаю…

— Ты совершил самый благородный поступок во имя Господа и страны, папа, — вешала Иден. — Я горжусь, что я твоя дочь. Благодаря тебе я стала такой, какая есть. Кстати, о героях войны… Ты, вероятно, увидишься с Дэниелом Джонстоном, как только вернешься домой. Ты же знаешь, он вырос сиротой и смотрит на тебя как на родного отца.

— Правда? — Лиланд растерянно моргнул и слегка выпрямился в седле.

— Несомненно, Все эти годы Дэниел был предан тебе, ты служил для него примером. Он считает за честь служить под твоим началом. Уверена, что твое посещение поднимет ему настроение.

— Ты так думаешь? — Синие глаза встретились с сияющими сапфировыми. — Говоришь, смотрит как на отца? А ведь у меня никогда не было сына…

— Именно. Я думаю, когда и для тебя начнется мирная жизнь, тебе захочется взять Дэниела с собой на плантацию. Ему ведь найдется там работа. Я не сомневаюсь, что он с радостью примет твое предложение.

— Хорошая идея…

— Дэниел будет прекрасным помощником, так как Питер должен проводить часть времени у отца в магазине. Это грандиозная мысль, папа, и я очень рада, что она пришла тебе в голову.

— Если ты не против, детка, я непременно предложу Дэниелу остаться на плантации.

Довольный собой, генерал заторопился домой, а Себастьян, с восторгом следивший за их беседой, с широкой улыбкой обернулся к жене.

— Иден?

— Что, ваша светлость?

— Существует ли на белом свете хоть один человек, которого бы ты не могла нашпиговать своими идеями? — полюбопытствовал Себастьян.

— Исключая тебя, конечно? — озорно улыбнулась в ответ Иден.

— Включая меня.

— Ты и вправду считаешь, что я вышла бы замуж за человека, которым могу управлять? — Глаза Иден засветились так, как не могли сиять никакие другие глаза на свете. — Тебя нельзя убедить логическими построениями, потому что ты Знаешь и понимаешь меня так же хорошо, как я сама. Ведь ты тоже успешно пользуешься такими же приемами, верно?

Себастьян мысленно сдался, готовясь угодить в хитро расставленную западню и, сдвинув брови, с серьезным видом рассматривая жену.

— Ну вот, — веселый, заливистый смех Иден раскатился в багровых сумерках, — ты опять перехитрил меня. Ты действительно очень изобретателен.

Но рядом с Иден Себастьян отнюдь не чувствовал себя умным и изобретательным. Ему понадобится целая вечность и добрый бочонок терпения, чтобы найти способ сладить с Иден. Это будет его самой драгоценнейшей наградой.

Взглянув вверх, Себастьян возблагодарил небеса за то, что не пошел на поводу у Пенелопы и не поддался ее уговорам сохранить за собой по ту сторону моря графский титул. Судьба привела его в Виргинию, и здесь он встретился с гордыми людьми, восставшими против английского ига. На этой земле случались увлекательнейшие приключения и воплощались мечты. Здесь человек бросал судьбе вызов и сам мог создать свое будущее, выбрать жизненный путь, который бы имел смысл и ценность. Пустая придворная жизнь, опротивевшая Себастьяну еще десять лет назад, сейчас еще меньше привлекала его. Здесь, в благословенной Америке, он чувствовал себя сильным и живым, свободным в выборе и желаниях, и единственным важным для него титулом сейчас был титул мужа и будущего отца. Себастьян создаст ни на что не похожий мир, чтобы очаровать и привязать к себе Иден, найдет дюжины способов, чтобы увлечь эту женщину, чья страсть к переменам была сродни его собственной. И вместе им будет под силу осуществить любые мечты. Иден вдохнет жизнь в Сейбер-Холл и наполнит его светом. Конечно, поместье требует некоторых переделок, напомнил себе Себастьян. В первую очередь следует убрать тяжелые темные шторы, не пропускающие солнечный свет, да и конюшня чересчур мрачна и уныла, а сад может похвастаться лишь пышными сорняками. Себастьяну придется нанять бригаду плотников, чтобы сделать необходимый ремонт и перестройку… Боже, подумал Себастьян, Иден и его заставила смотреть на мир с ее точки зрения.

— Что-то неладно, ваша светлость? — Она взглянула на его растерянное лицо.

— Я просто подумал…

— Великолепная гимнастика для ума, мне тоже не мешало бы заняться ею, — поддела она мужа.

— Вы, мадам, и так излишне этим увлечены.

— Ах, если бы только она приносила мне столько же пользы, как вам! А теперь о стрельбе, которой ты предложил заняться…

— Я предложил?

— Ну да. — Иден лучезарно улыбнулась. — Еще достаточно светло, и можно немного потренироваться, ты не согласен? Я предпочитаю начать с пистолета, чтобы привыкнуть к отдаче, а уж потом возьмусь за ружье. Что ты делаешь? До дома еще целая миля, — в недоумении воскликнула Иден, когда Себастьян, схватив поводья ее лошади, спрыгнул на землю и стянул Иден с седла. — Видимо, мы сегодня не будем стрелять.

— Нет, не будем. — Он повел Иден к небольшой полянке, окруженной высокими соснами. — Хотя, как сказать…

— По-моему, у тебя с собой нет пистолета… — Иден не закончила фразу — ей закрыли рот поцелуем.

Себастьян с лукавым блеском в глазах уселся на поваленный ствол и посадил Иден к себе на колени.

— Здесь, ваша светлость? — с сомнением спросила она. — Где угодно. Везде… где мы одни, — шептал он, пока его ловкие пальцы разбирались с корсетом.

Иден моментально забыла о стрельбе и о подготовке к поездке в Сейбер-Холл. Искусные ласки Себастьяна мгновенно оказали свое магическое действие, все ее мысли улетучились, остались только восхитительные ощущении, возносившие ее все выше и выше, переносившие с одного плато наслаждения на другое… Q, как он очарователен, этот волшебник! Каждое путешествие по стране страсти в его сопровождении оказывалось дивным, маршрут новым, и на пути им все время попадались разные достопримечательности. Не сдерживаемая никакими рамками, Иден отдалась Себастьяну, стремясь вернуть ему каждое благоговейное прикосновение, каждый лишающий дыхания поцелуй, Его желание обжигало Иден и эхом отзывалось в самых ее глубинах. Она погибала от любви к Себастьяну и не представляла себе жизни без него.

— А сейчас мы выясним, не подойдет ли для этой цели дупло, — заговорщически шепнул Себастьян спустя какое-то время.

— Очень интересно. Я всегда считала, что дупло служит убежищем для спасающихся от охотника зверюшек, — отозвалась Иден с колдовской улыбкой.

— Значит, бывает охота, когда не нужен ни пистолет, ни кинжал. — Себастьян запечатал поцелуем нежные губки Иден, а она, обняв его за шею, прижалась к нему.

— Уверена, что наш союз окажется очень плодотворным — в физическом, умственном и духовном отношениях.

Услышав приближающийся конский топот, Себастьян в сердцах выругался — Талли чертовски неудачно выбрал время для своего возвращения!

— Ваша светлость? — прогремел в темноте его голос. — Как дела? Надеюсь, не случилось ничего скверного?

— Скверно только то, — проворчал Себастьян, торопливо приводя в порядок платье Иден, — что дьявольски трудно уединиться.

Когда Себастьян и Иден вышли на свет Божий к привязанным лошадям, Талли усмехнулся. Иден выглядела слегка помятой и смущенной, а Себастьян рассерженным, зато Талли был чрезвычайно доволен. По всем признакам Себастьян Сейбер нашел свою половину, и у него наконец-то появилась семья.

— Между прочим, нам еще нужно сложить вещи, — напомнил Себастьян, помогая Иден сесть на лошадь.

— Да, ваша светлость, — согласился Рандолф, продолжая ухмыляться. — Думаю, следует отложить отъезд на завтра. Когда вы сами поймете это, придет время идти спать.

— Ну что ж, пусть так и будет. — Себастьян улыбнулся: оставшееся время он может посвятить изысканию новых способов в компании со своей страстной женой…

Глава 22

С довольной улыбкой Себастьян смотрел с холма вниз на Сейбер-Холл. Молодые жеребята вертелись возле кобыл, трусцой бегавших вслед за гарцевавшем на лугу черным Арабом, который на последней ярмарке выиграл все скачки. Но скакала на нем не Иден. Себастьян все-таки настоял на своем, хотя и не был до конца уверен, что победил в том споре. Скорее, Иден просто позволила ему одержать верх, чтобы он почувствовал себя главным. В результате на Арабе восседал Камерон Морган из Сейбер-Холла. Племенные коровы, которых Себастьян привез с собой из Англии, оказались многообещающей мясной и молочной породы, и Иден высказала предположение — только предположение, — что плантации Пембрук будет разрешено выбрать молодого бычка для улучшения местного стада.

Плантация Сейбера с ее кирпичными постройками, каретным сараем, птичьим двором, коптильней, собственной пристанью и тщательно распланированным садом оживала. Дом, трехэтажный, кирпичный, напоминавший английский особняк, где Себастьян вырос, окружали вековые деревья. Естественно, не обошлось без переделок. По указанию Иден в каждой комнате были сделаны огромные эркеры; мансарда, обращенная окнами на юг и восток, которую Иден превратила в библиотеку, была остеклена так, что походила на башню маяка. Все верно, напомнил себе Себастьян, ангел-хранитель просто не выносил ничего, мешающего обзору…

Щелчок ружейного выстрела нарушил тишину теплого весеннего дня, и молодая кобыла, на которой ехал Себастьян, беспокойно дернулась под ним. Эта ухоженная белая арабская лошадка должна была стать сюрпризом для Иден. Уход за кобылой Себастьян поручил Камерону Моргану, и лошадь оставалась в конюшне неподалеку от Маунт-Вернон, чтобы Иден раньше времени не увидела подарок.

— Спокойно, девочка, — ласково сказал Себастьян, когда после второго выстрела, прогремевшего позади дома, кобыла снова загарцевала.

— Похоже, что-то случилось, сэр, — встревожился Морган.

Молодой жокей, сопровождавший Себастьяна в Маунт-Вернон, остановился возле Себастьяна, и оба, прищурившись, увидели крупную мужскую фигуру и маленькую женщину, стремительно шагавших к дереву.

— Видимо, моя жена убедила Талли давать ей уроки стрельбы, от которых я настойчиво уклонялся, — мрачно пояснил Себастьян, ясно представив себе, как это происходило.

— Кажется, она приручила этого дикаря, и он ест у нее из рук, а? — Веснушчатое лицо молодого человека расплылось в широкой улыбке.

— Да, Камерон, пока ты ешь из другой ее руки, — насмешливо бросил Себастьян. — Думаешь, я не вижу, с каким лицом ты седлаешь для нее Араба?

— Ну, она… — Камерон смущенно потупился.

— Не утруждай себя объяснениями, — жестом остановил его Себастьян. — Не сомневаюсь, Иден убедила тебя, что ее слишком заботливый муж без всякой причины не позволяет ей скакать на этом своенравном жеребце. Возможно, получив в подарок смирную кобылу, она вернет свою благосклонность тирану мужу.

— Да, женщины обычно отличаются большей кротостью. — Камерон со знанием дела взглянул на молодую лошадку. — Правда, этого не скажешь о вашей очаровательной жене. Но я уверен, — он ободряюще улыбнулся, — вы именно тот человек, которому удастся с ней сладить. Честно говоря, ребята в конюшне заключили пари… — Камерон осекся, едва не откусив кончик языка, и его лицо заметно порозовело под щедрой россыпью веснушек.

— Какое пари? О том, кто на самом деле командует в Сейбер-Холле? Думаю, именно так, — тихо пробормотал себе под нос Себастьян, заметив, что лицо юноши стало пунцовым.

— Если это вас хоть немного подбодрит, сэр, то знайте: я без колебаний поставил на вас! — пылко воскликнул Кат мерой.

— Правда?

Звук очередного выстрела заставил Себастьяна поспешно направить кобылу к приготовленному для нее тайнику. С его точки зрения, жене вовсе не обязательно было брать в руки ружье. Все равно он запретил ей участвовать в охоте на птиц во время весенних праздников, когда ожидался первый официальный визит ее семьи в Сейбер-Холл.

И он не собирался менять свое решение, как он сказал, так, черт возьми, и будет!

— Вот это да! — прогремел Талли, с недоверием глядя на дырки в прибитой к дереву мишени. — Три попадания в «яблочко»! Никогда не видел такого у начинающих.

Ничего себе «начинающий», хмыкнула Иден. Каждый раз, когда Себастьян и Талли покидали плантацию, она просила одного из работников, служившего прежде в армии Пембрука, учить се обращаться с оружием. В это утро, как только Себастьян уехал по своим тайным делам в Маунт-Верной, Иден выманила Талли из дома, чтобы доказать этому верзиле, что уже вполне владеет ружьем и может принять участие в предстоящей охоте. Если Талли оценит ее способности, то, без сомнения, Себастьян откажется от своего нелепого решения и позволит ей участвовать в развлечении, которое она сама придумала. Эта охота была бы первым — и на долгое время последним — разом, когда она могла бы активно провести время на природе.

— Ну так что, по-вашему, я достаточно умело обращаюсь с ружьем, чтобы охотиться?

— Что значит «достаточно»? — Талли все еще не отвел взгляда от отверстий в центре мишени. — Миледи, я всегда считал его светлость и себя способными…

— Ну-ну, как приятно, вернувшись домой, обнаружить вполне созревший заговор.

При звуке мягкого баритона и шелеста шагов по ковру весенней травы Иден крепче сжала ружье, а Талли одеревенел и нервно сглотнул.

— Себастьян, я так рада, что ты вернулся. — Быстро опустив ружье, Иден повернулась и одарила нахмурившегося мужа улыбкой, соперничавшей с блеском солнца. — Талли сказал, что я великолепный стрелок.

— Это я слышал, — резко ответил Себастьян.

У Талли вдруг пробудился жгучий интерес к птичкам, щебетавшим в ветвях у него над головой, и он принялся внимательно наблюдать за ними.

— Когда моя семья приедет в Сейбер-Холл, я буду принимать се в качестве хозяйки. Разве не логично, что, учитывая мои успехи в стрельбе, я должна участвовать и в охоте? Ты так не считаешь?

— Нет, не считаю. — Грозный вид Себастьяна не оставлял места для сомнений, но это, как обычно, не обескуражило Иден.

— Я ни минуты не сомневаюсь, что, зная, как мне это будет приятно, ты не захочешь лишить меня удовольствия.

— Простите, ваша светлость, — кашлянув, Талли повернулся и посмотрел поверх головы Себастьяна, — я только что вспомнил: у меня есть неотложное дело.

Себастьян с трудом сдержал улыбку, когда его коварный соратник мгновенно испарился.

— Ты разумный и заботливый муж, — продолжала Иден все с той же обворожительной улыбкой, — и, увидев мои успехи, ты, безусловно, откажешься от своего решения.

— Не спорь со мной, Иден. Охота — мужское дело.

— Слишком часто женщин лишают этого развлечения. — Иден крепче сжала ружье. — Не советую спорить со мной, когда я вооружена, это может повредить твоему здоровью. — Сапфировые глаза озорно блеснули, однако Себастьян не сдался.

— Нет. — Короткое слово прозвучало весомо и неоспоримо.

— Ну прошу тебя, Себастьян, Меня всегда восхищала твоя способность отразить нападение. А что, если мне когда-нибудь придется столкнуться с бандитами во время моих путешествий по окрестностям? Подумай, насколько спокойнее тебе будет, если я сумею сама себя защитить. Разве ты не волнуешься, стоит мне опоздать на несколько.

— Конечно, но…

— И разве тебе не будет спокойнее, если ты будешь уверен, что я не беззащитна?

— Вероятно, так, но…

— Неужели ты не понимаешь? Я хочу, чтобы ты восхищался мною так же, как я восхищаюсь тобой. — Прислонив ружье к дереву, Иден подлетела к мужу вихрем ярко-голубого муслина. — Увы, Себастьян, должна признаться, я избавилась от своего увлечения животноводством. Женщинам присуще непостоянство, и моя душа жаждет перемен.

Себастьян вздрогнул, когда вновь прозвучало это проклятое слово. Пусть Иден избавляется от своей потребности в чем угодно, но не дай Бог, если она избавится от своей любви к нему, этого он не вынесет! Сейчас, когда он познал вес прелести рая, иная жизнь покажется сущим адом!

— Ваша светлость, в ближайшее время мне действительно потребуются новые занятия, — шепнули нежные, как лепестки, губы, стройное женское тело прижалось к нему, и Себастьян почувствовал, как превращается в заварной пудинг. — Обещаю, что с наступлением осени избавлюсь от своего увлечения стрельбой. — Ожидались и другие перемены, но Иден еще не была готова объявить об этом.

Она прижалась к его груди, откинув в сторону ружье, обвила его шею, и железная решимость Себастьяна была поколеблена. Иден обладала волшебной способностью разбивать все его доводы, и ему оставалось только удивляться, как он мог принимать такие неразумные решения.

— Ну пожалуйста, Себастьян, — шепнула Иден, а ее руки принялись гладить шею мужа. — Обещаю, я буду осторожна во время охоты, к тому же со мной будет ангел-хранитель.

— Ангел-хранитель? — Себастьян вытаращил глаза. — Что еще за ангел-хранитель?

— Ну конечно же, ты. Теперь ты понимаешь, что у меня рядом будет надежный защитник? — В глазах Иден светилась нежность.

— Действительно. — Непрошеная улыбка тронула губы Себастьяна, и он притянул Иден к своему сердцу, и она приникла щекой к его груди.

— Ведь если ты откажешь мне, значит, не считаешь себя достаточно надежным защитником, правильно?

— Правильно? — Вдохнув свежий аромат каштановых волос, Себастьян почувствовал, как рассыпалась в прах еще одна линия его обороны.

— Ну да. Представляешь, как пострадает твоя репутация, если по всей округе пойдет слух, что ты не включил меня в охоту из-за неспособности меня защитить? Видите, ваша светлость, единственный способ не ударить лицом в грязь — это взять меня на охоту. Любое другое решение повредит тебе в глазах окружающих.

— А этого нельзя допустить, верно?

— Конечно, нельзя! — обрадованно воскликнула Иден. — Участвуя в охоте, я докажу всем, что ты мой надежный защитник.

— Спасибо, моя радость. Я глубоко тронут твоей заботой и верой в меня.

— Не стоит благодарности. Пусть все знают, как я ценю и уважаю тебя, как поверяю тебе.

Себастьян обреченно вздохнул. Против него использовали тяжелую артиллерию, а с этим не поспоришь. Но он все-таки намеревался взять реванш и позаботиться о благосостоянии поставившего на него Камерона.

— Куда мы идем? — удивилась Иден, когда Себастьян за руку повел ее к окружавшей сад живой изгороди. — Я же тебе объяснила, что больше не интересуюсь виноградом и луковичными.

— Да, но декоративный куст Сейбера нуждается в твоем внимании. — Себастьян повлек ее к уединенной беседке.

— Декоративный куст Сейбера — это совсем другое дело, — фыркнула Иден, страстно кинувшись в объятия мужа — к нему я всегда испытываю интерес.

— Честно говоря, я имел в виду лошадку необыкновенного цвета, — пробормотал Себастьян и вывел из-за беседки молодую кобылу. — Это тебе, Иден. Каждому ангелу положено иметь собственную белую лошадь, чтобы успевать повсюду.

— О, Себастьян, она бесподобна! — Мгновение Иден смотрела на великолепное животное, а потом, бросившись к мужу, осыпала его благодарными поцелуями. — Я тебе говорила, как я тебя люблю?

— Сегодня утром еще ни разу. — Его губы коснулись ключицы Иден, а затем пробежались вдоль выреза платья, а затем Себастьян на руках отнес Иден в беседку.

— Ваша светлость? — Иден потерлась о него.

— Что, ангельские глазки?

— Сколько существует способов делать это?

— Сто и еще один… — Дьявольская улыбка заиграла на губах Себастьяна, и из уст Иден вылетел стон.

— Себастьян, я люблю тебя всей душой, — призналась она, ощущая его нежность и желание. — Некоторые вещи никогда не изменятся…

Что ж, пожалуй, это победа. И он дал себе торжественное обещание посвятить свою жизнь изобретению новых способов любви.

— Ваша светлость? — много позже шепнула Иден. — Мне нужно кое-что сказать тебе. Я хотела подождать, но, пожалуй, сейчас самое время. У меня тоже есть для тебя подарок.

— Какой подарок, Иден? — Он подвел жену к покачивавшемуся от ветра гамаку, и она удобно устроилась там в нежных объятиях.

— Ты великолепный муж, и я не сомневаюсь, что с приходом осени станешь великолепным отцом.

— Боже мой! — Подняв голову, Себастьян укоризненно взглянул на жену. — Ты ведешь со мной нечестную игру, уговариваешь, чтобы я разрешил тебе стрелять и участвовать в охоте, и только потом, черт возьми, говоришь о самом важном! — Себастьян так резко сел, что они оба — совершенно голые — едва не перевернулись вместе с гамаком.

— Ты не хочешь ребенка, Себастьян? — Иден казалась расстроенной и обиженной — во всяком случае, она старалась это изобразить.

— Конечно, хочу, иначе и быть не может.

— Я так рала это слышать. — Иден расслабилась в объятиях мужа. — Итак, сколько, ты говоришь, существует способов делать это?

Временами ему казалось, что он бы сам поставил против себя, если бы заключал пари на конюшне. Отказать этому ангелу в ее капризе было так же сложно, как полететь на Луну. Иден щедро одарила его своей любовью и преданностью, а вскоре подарит ребенка — и их любовь обретет земное воплощение.

— Я люблю тебя, ангельские глазки, — прерывающимся голосом прошептал Себастьян, глядя в ее сияющее лицо, и слегка отстранился.

— Сто второй? — лукаво улыбнулась Иден.

— Подожди, любовь моя, впереди еще и сто третий… — Себастьян придвинулся к Иден и отдался во власть любви, которая, он знал, будет длиться вечно.

В глубине его серебристо-серых глаз Иден прочла сладостное обещание многих предстоящих «завтра» и, свободная от тревог, поплыла по волшебным морям имеете со своим защитником…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Реклама на сайте