«Дуэль»

Джорджетт Хейер Дуэль

1

Ему показалось забавным неожиданно вернуться домой в неурочный час и знать, что столь раннее возвращение расстро­ит его привратника Криддона. Он сильно подозревал, что Криддон флиртовал где-то наверху с какой-нибудь служанкой. Мошенник учащенно дышал, и создавалось впечатление, что, завидев хозяина, идущего к крыльцу по мощеной каменной до­рожке в свете масляных уличных фонарей, Криддон поторо­пился назад в дом быстрее, чем подобает человеку его тучной комплекции. Привратник с немного обиженным видом принял плащ на шелковой подкладке, касторовую шляпу с загнутыми полями и длинную трость. Несомненно, он чувствовал личную обиду в том, что его хозяин покинул бал, не дождавшись, что­бы за ним прислали экипаж, и решил пешком дойти до дома вместо того, чтобы заглянуть, согласно привычке, в «Уотьер».

Он отпустил Криддона спать и подошел к приставному сто­лику, где нашел принесенное вечером письмо. Когда он сломал облатку и развернул ее, из своей комнаты, находящейся в за­дней части дома, вышел дворецкий, но он нетерпеливым жес­том отослал беднягу, раздосадованный его появлением. Впро­чем, он точно так же рассердился, если бы дворецкий не вышел его встретить.

Он бросил письмо на столик и открыл дверь в столовую. В комнате царила темнота. Ему всегда нравилось, чтобы во всех комнатах в огромном доме горел яркий свет, и об этом его желании хорошо знали все слуги. Он уже хотел было вернуть Радстока, когда уловил кисловатый запах только что потушенных свечей и сразу же догадался, что в комнате, кроме него, кто-то есть. Скука мигом слетела с его лица, поскольку встреча с вором могла внести некоторое разнообразие в монотонное существование. К тому же ему очень хотелось удивить взломщика, который, несомненно, посчитает денди в атласных бриджах и фраке с длинными фалдами легкой добычей. Он вернул­ся в холл и взял с приставного столика тяжелый подсвечник. Войдя с ним в столовую, он на мгновение замер на пороге и внимательно огляделся по сторонам. В темной какие-то пол­минуты назад комнате сейчас горела дюжина свечей, но он увидел только мебель да дрожащие тени. Он посмотрел на ок­на, и ему показалось, что одна из парчовых штор слегка отто­пырилась, как будто за ней кто-то притаился. Он поставил подсвечник, подкрался к ней и резко отдернул.

При этом джентльмен отпрыгнул назад и, сжав кулаки, под­нял руки. Однако ему пришлось немедленно опустить их. Его взору предстал не взломщик, а девушка, которая прижалась к окну. Капюшон плаща упал с шелковистых локонов, с испу­ганного лица смотрели большие темные глаза.

На какое-то мгновение у него даже возникло подозрение, что Криддон спрятал свою подружку в столовой. Однако секун­дой позже внимательный взгляд сказал ему, что он ошибается. На девушке был бархатный плащ и платье из муслина. Это был скромный, но дорогой наряд великосветской дебютантки. Его изумление еще больше усилилось. Он был одним из самых за­видных холостяков и настолько привык к преследованиям и ловушкам девиц на выданье и их мамаш, что мог с первого взгляда распознать неладное. Но то, что произошло в этот ве­чер, превосходило все мыслимые границы. В его глазах вспых­нул гнев. Ему показалось, что он, наверное, ошибся в незна­комке и что к нему в дом вторглась белокурая киприотка [1] .

Когда девушка заговорила, ее слова, однако, подтвердили его первое впечатление.

– О, прошу прощения! У… умоляю вас, простите меня, сэр! – произнесла она приятным голоском с таким видом, буд­то ей было очень стыдно.

Его гнев уступил место изумлению.

– Могу я полюбопытствовать, мэм, что вы делаете в моем доме? – потребовал он ответа.

Незнакомка смущенно опустила голову.

– Конечно, вы должны думать, что это очень странный по­ступок с моей стороны.

– Вы правы, именно так я и думаю!

– Дверь была открыта, поэтому я… вбежала в ваш дом, – объяснила девушка. – Видите ли… за мной гнался какой-то мужчина!

– Если вы должны ходить по лондонским улицам в такой час, то, несомненно, это следует делать в сопровождении лакея!

– О нет, только не лакея! Никто не знает, что я не в посте­ли! У меня слишком секретное дело! К тому же я вовсе не со­биралась идти пешком. Меня подвел кучер кэба. Он привез меня не к тому дому и уехал, прежде чем я поняла ошибку. Правда, боюсь, я сама назвала ему неточный адрес. Слуга из того дома сказал, что тут совсем недалеко, поэтому я решила дойти пешком. Только мне не повезло, и я повстречала отвратитель­ного мужчину… Я бросилась бежать по этой улице, и… дверь вашего дома оказалась открыта! Поверьте мне, я хотела только спрятаться в холле и переждать до тех пор, пока этот человек не уйдет. Но потом в дом вошел ваш привратник, и мне при­шлось перейти в эту комнату… Ну, посудите сами, как я могла ему объяснить свое присутствие? Когда я сказала лакею из первого дома, куда мне нужно, он… он…– Девушка замолча­ла и поднесла руку к горящей щеке. – И потом вы вошли в комнату, и мне пришлось спрятаться за шторой.

Однако пока белокурая незнакомка объясняла свое присут­ствие в доме, ему неожиданно пришло в голову, что хотя у нее и был взволнованный вид, она не была застенчивой и, похоже, вовсе не боялась его.

– Вы меня сильно заинтриговали, – проговорил он. – А куда вы ехали со своим секретным делом?

– Я хотела… мне было очень нужно по личному делу… найти дом лорда Ротерфилда, – ответила девушка.

С его лица моментально исчезло веселье. Он хмуро посмот­рел на неожиданную ночную гостью, и в его суровых глазах промелькнуло легкое презрение.

– Несомненно, чтобы нанести визит его светлости? – су­хо осведомился он.

Девушка надменно подняла подбородок.

– Вы не будете так любезны, сэр, объяснить мне, как до­браться до дома лорда Ротерфилда, который, полагаю, нахо­дится на этой улице, и я не буду больше злоупотреблять вашим гостеприимством.

– Дом лорда Ротерфилда – последний дом в Лондоне, ку­да бы я вас направил. Я бы предпочел скорее проводить вас до вашего собственного дома, где бы он ни находился.

– Нет-нет, я должна обязательно поговорить с лордом Ротерфилдом! – испуганно вскричала она.

– Лорд Ротерфилд не самая подходящая кандидатура для ночного визита такой красивой девушки! К тому же маловероятно, что вы застанете его дома в столь ранний час.

– Тогда мне придется подождать его, – заявила незнаком­ка. – Я убеждена, что сегодня он вернется домой раньше обыч­ного, поскольку завтра утром ему предстоит драться на дуэли

Его глаза сузились, и он пристально посмотрел на нее.

– Вот как?

– Да!.. У него дуэль с моим братом, – объяснила девушка прерывистым голосом. – Я должна… я во что бы то ни стало обязана помешать этой дуэли.

– Неужели вы надеетесь уговорить Ротерфилда уклонить­ся от вызова? – удивленно проговорил он. – Да вы просто не знаете его светлость! Кто послал вас с таким фантастическим поручением? Кто мог позволить подвергнуть вас такому риску?

– О, никто, никто меня не посылал! По очень счастливому стечению обстоятельств я узнала о том, что Чарли собирается драться с ним на дуэли, и, конечно же, лорд Ротерфилд не мо­жет быть таким плохим человеком, чтобы драться с мальчиш­кой! Знаю, о нем говорят, что он бессердечный, очень вспыль­чивый и опасный джентльмен, но он не может оказаться таким чудовищем, чтобы застрелить бедного Чарли после того, как я ему объясню, сколько Чарли лет и каким потрясением это бу­дет для мамы… Она очень больна – у нее слабое сердце!

Он отошел от окна и выдвинул из-за стола стул.

– Идите сюда! – кратко велел он. – Садитесь!

– Но, сэр…

– Делайте, что я вам сказал!

Белокурая незнакомка с неохотой подошла к стулу, села на краешек и с легким трепетом посмотрела на хозяина. Он до­стал из кармана табакерку и открыл ее.

– Вы, насколько я понял, мисс Солтвуд, – наконец прого­ворил он.

– Я Доротея Солтвуд, – поправила она его. – Мисс Солт­вуд – моя сестра Августа, поскольку ей еще никто не сделал предложения. И по этой причине я еще не выхожу в свет, хотя мне уже исполнилось девятнадцать. Но как вы догадались, что моя фамилия Солтвуд?

Он втянул в нос щепотку табака.

– Я присутствовал, мэм, когда ваш брат оскорбил лорда Ротерфилда.

Эти слова, казалось, расстроили Доротею.

– В этом ужасном игорном доме?

– Это вовсе не ужасный игорный дом, а напротив, вполне порядочный закрытый клуб. Думаю, мало кто знает, как лорду Солтвуду удалось пробраться туда.

Девушка покраснела.

– Чарли уговорил глупого Торриборна отвезти его в это ведение. Полагаю, он не должен был так поступать, но лорд Ротерфилд напрасно устроил ему такой нагоняй при людях! Вы должны согласиться, что он поступил не очень красиво!

– Конечно, – согласился он. – Только прошу вас, не подумайте, что я испытываю пусть даже малейшее желание за­щищать Ротерфилда. Отнюдь. Однако в оправдание его светло­сти мне хотелось бы сообщить вам, что ваш брат несправедливо и необоснованно оскорбил Ротерфилда. Его светлость обладает многими недостатками… порой я даже думаю, что он вызывает во мне самую большую неприязнь среди всех моих знакомых!.. Но уверяю вас, что при игре в карты или кости его поведение безупречно! Простите меня за совет, который может вам не очень понравиться, мэм, но, на мой взгляд, вашему брату этот урок пойдет только на пользу. Мне остается надеяться, что в будущем он не будет несправедливо обвинять джентльменов в использовании налитых свинцом костей!

– Да, я знаю, что Чарли поступил очень плохо, но если он станет завтра стреляться с лордом Ротерфилдом, у него просто не будет этого самого будущего.

– Это слова из высокой челтенхемской трагедии о мес­ти! – весело ответил он. – Едва ли Ротерфилд сделает то, че­го вы так боитесь, мое дорогое дитя!

– Говорят, что его светлость еще ни разу не промахнул­ся, – сообщила Доротея Солтвуд, и ее лицо побледнело от страха.

– Тогда, значит, он попадет Солтвуду как раз в то место, куда захочет попасть.

– Они не должны стреляться, и они не будут стреляться! – горячо сказала девушка. – Я убеждена, что стоит мне только рассказать лорду Ротерфилду о Чарли, и он закончит эту ссору миром.

– Тогда вам лучше уговорить своего брата извиниться за несправедливое обвинение в мошенничестве.

– Да, – прискорбно кивнула Доротея. – То же самое сказал и Бернард, но дело в том, что лорд Ротерфилд очень меткий стрелок, и Чарли никогда, никогда не извинится. Он побоится, что все станут обвинять его в трусости.

– Можно полюбопытствовать, кто такой Бернард?

– Мистер Уэдуортс. Мы знаем его целую вечность, и он один из секундантов Чарли. Бернард и рассказал мне о дуэли. Я, конечно, пообещала ему не говорить Чарли, от кого узнала о ссоре. Видите, единственное, что мне остается – это поло­житься на милость лорда Ротерфилда!

– Лорд Ротерфилд, как вы знаете, не тот человек, на чью милость можно полагаться. К тому же вы поступите очень плохо по отношению к мистеру Уэдуортсу, если сообщите кому-нибудь о его крайне недостойном джентльмена поведении

– О Господи, да я ни за что на свете не причиню бедно­му Бернарду неприятности, но ведь я уже рассказала о нем вам, сэр!

– Обо мне можете не беспокоиться. Я не подведу вас и по­стараюсь оправдать ваше доверие.

Доротея радостно улыбнулась своему собеседнику:

– Я вижу, что могу вам доверять! Вы очень добры! Но я все равно полна решимости повидать лорда Ротерфилда!

– А я полон решимости отправить вас домой. Дом Ротер­филда не из тех, которые можно посещать по ночам. Господи, да если хотя бы одна живая душа узнает, что вы побывали у него…

Она встала и сжала руки.

– Я с вами полностью согласна, но ситуация-то сложилась отчаянная! Если с Чарли что-то случится, мама не перенесет этого. Можете не спрашивать, что будет со мной… это не имеет никакого значения! Августа говорит, что я сама рою себе яму, поскольку не имею даже представления о том, как следует себя вести воспитанной девушке. Так что не вижу разницы, когда губить себя: сейчас или потом! Вы согласны со мной?

– Нет, не согласен, – рассмеялся он. – И не надо так рас­страиваться, глупое вы дитя! Доверьтесь мне, и я позабочусь, чтобы с вашим неразумным братцем не приключилось ника­кой беды. Договорились?

Доротея Солтвуд пристально посмотрела на него, и в ее гла­зах затеплилась надежда.

– Вы, сэр? О, неужели вы собираетесь пойти к лорду Ротерфилду и все ему объяснить? Что бедному Чарли всегда во всем потакали, поскольку наш отец давно умер, когда он еще был маленьким мальчиком, и что мама не разрешала ему хо­дить в школу и не позволяла никому сердить его, и что Чарли совсем недавно приехал в город и не научился еще держать се­бя в руках, и…

Он прервал эту взволнованную и несколько бессвязную речь, взял одну из маленьких ручек Доротеи и легонько поце­ловал.

– Можете быть уверены, я не позволяю лорду Ротерфилду тронуть даже волосок на голове вашего бедного Чарли!

– И думаете, он послушает вас? – неуверенно поинтере­совалась сестра лорда Солтвуда. – Близкая подруга Августы, мисс Станстед, говорит, что Ротерфилд очень гордый и непри­ятный человек и ему наплевать на чужое мнение.

– Совершенно верно. Но я могу заставить его сделать то, что хочу. Можете довериться мне.

Доротея облегченно вздохнула, и на ее губах вновь заиграла очаровательная улыбка.

– О да, сэр! Я вам доверяю! Знаете, что самое странное? Должна признаться, я немного испугалась, когда вы отдернули штору. У вас был такой грозный взгляд! Но я сама во всем ви­новата, и я сразу поняла, что мне нечего бояться.

– Забудьте о моем грозном взгляде, и я буду считать себя удовлетворенным… А сейчас я отвезу вас домой. Кажется, вы сказали, будто никто не знает, что вы покинули дом. Вы суме­ете вернуться так, чтобы вас не видели слуги? – Доротея Солтвуд кивнула, и в ее больших глазах заплясали озорные огоньки. – Ужасная девушка, – весело произнес он. – Мне искренне жаль леди Солтвуд!

– Я знаю, что вела себя самым возмутительным обра­зом, – покорно согласилась Доротея. – Но что мне остается делать? И вы должны признать, что все закончилось как нель­зя лучше, сэр! Ведь я спасла Чарли, и убеждена, что вы никог­да никому не расскажете о моих ночных похождениях. Я наде­юсь… надеюсь, вы пошутили, когда назвали меня ужасной?

– Если бы я сказал вам, что на самом деле думаю о вас, то сам был бы ужасным человеком! Пойдемте! Я должен отвезти вас домой, моя малышка.

2

Никогда еще молодой джентльмен, собирающийся впервые в жизни драться на дуэли, не встречал меньше одобрения от своих секундантов, чем лорд Сотлвуд – от сэра Франсиса Апчерна и мистера Уэдуортса. Неразговорчивый сэр Франсис, правда, только покачал головой, но мистер Уэдуортс, который был всю жизнь знаком с дуэлянтом, без всякого промедления высказал Чарли все, что думал.

– Ты свалял большого дурака! – безжалостно заявил Бер­нард.

– Хуже! – покачал головой сэр Франсис, внося свой вклад в критику опрометчивого поступка лорда Солтвуда.

– Да, значительно хуже, – согласился мистер Уэдуортс. – Ужасные манеры, Чарли! Признайся, ты, конечно, был пьян в стельку!

– Ничего подобного… По крайней мере, не очень сильно.

– Пьян как сапожник! Я не хочу сказать, что по тебе это было видно, но пойти на такое в трезвом виде просто невоз­можно.

– Логично, – поддакнул сэр Франсис.

– Во-первых, ты не имел права приставать к Торриборну, чтобы он брал тебя в клуб «Любителей спорта». Ты еще не дорос до него, мой мальчик. Я тебе частенько так говорил, когда ты жаждал попасть в это заведение. Во-вторых, ты не имел права оставаться там после того, как Ротерфилд задал тебе взбучку.

Лорд Солтвуд заскрежетал зубами.

– Он не имел права отчитывать меня, как мальчишку!

– В этом, полагаю, ты прав. Конечно, у него отвратитель­ный язык, но это не имеет значения. Если уж на то пошло, ты не имел права обвинять его в использовании костей, налитых свинцом!

Сэр Франсис задрожал и на мгновение прикрыл глаза от до­сады.

– Ты должен был попросить у него прощения прямо в клу­бе, – неумолимо продолжал мистер Уэдуортс. – А ты вместо этого не нашел ничего лучше, как затеять ссору.

– Если бы он не велел официанту… представь себе, обыч­ному официанту!.. вывести меня вон!..

– Конечно, нужно было вызвать швейцара, – согласился сэр Франсис. Через минуту до него дошло, что эти мудрые сло­ва только подливают масла в огонь, и он попросил прощения у своего вспыльчивого молодого друга. В этот момент его осени­ла отличная мысль. Он посмотрел на беднягу Бернарда Уэдуортса и внезапно сказал: – Знаешь что, Берни? Ротерфилд не должен был принимать вызов Чарли. Неужели он не знал, что Чарли не провел в городе еще и шести месяцев?

– Все дело в том, что он его принял, – печально покачал головой мистер Уэдуортс. – Но еще не слишком поздно. Чар­ли, ты просто обязан извиниться.

– Не извинюсь! – напряженно возразил лорд Солтвуд.

– Ты был неправ, – настаивал мистер Уэдуортс.

– Знаю, поэтому я и намерен выстрелить в воздух. Это по­кажет, что я признал свою ошибку, но не побоялся стреляться с Ротерфилдом.

Это рыцарское заявление заставило сэра Франсиса от неожиданности уронить трость, янтарный набалдашник которой он так задумчиво поглаживал, и она с грохотом упала на пол, а мистер Уэдуортс уставился на своего дуэлянта с таким видом, как будто опасался за его рассудок.

– Выстрелить в воздух? – пробормотал он, открыв от изумления рот. – Против Ротерфилда? Чарли, сдается мне, ты точно спятил! Приятель, если ты не попросишь у него проще­ния, то должен, как только увидишь взмах платком, вскинуть пистолет и стрелять на поражение! Если ты намерен стрелять в воздух, то я умываю руки и не собираюсь участвовать в этом деле!

– А представляешь, что будет, если он убьет Ротерфилда? – возразил сэр Франсис. – Придется бежать из Англии!

– Не убьет! – уверенно бросил мистер Уэдуортс.

Бернард больше не произнес ни слова, но Чарли Солтвуду стало ясно, что секунданты считали его шансы попасть в про­тивника на расстоянии в двадцать пять ярдов мизерными. Он был неплохим стрелком, но справедливо считал, что легче по­пасть в крошечную мишень в тире Мантона, чем – в огромно­го человека на Паддингтон-Грин на таком расстоянии.

На следующее утро мистер Уэдуортс в тильбюри заехал за лордом Солтвудом очень рано. Но ему не пришлось бросать ка­мешки в окно его светлости, поскольку Чарли почти не спал ночью и был уже наготове.

Чарли потихоньку спустился вниз, вышел из дома через заднюю дверь и пожелал мистеру Уэдуортсу доброго утра с по­хвальным самообладанием.

Бернард кивнул и бросил на друга понимающий взгляд.

– Надеюсь, на тебе нет никаких ярких пуговиц? – осведо­мился он.

Этот предусмотрительный вопрос только усилил ощущение легкого подташнивания в животе Солтвуда. Не обращая вни­мания на состояние незадачливого дуэлянта, мистер Уэдуортс посоветовал поднять воротник и стать к противнику боком, чтобы тому было как можно труднее попасть в него. Лорд Со­лтвуд забрался в тильбюри и ответил с напускным весельем:

– Если легенды о меткости Ротерфилда правда, то все эти ухищрения ничего не дадут!

– Ну… Все равно нет смысла без надобности рисковать, – смущенно проговорил мистер Уэдуортс.

В дороге мистер Уэдуортс и лорд Солтвуд едва обменялись парой слов. На место дуэли прибыли первыми, но к ним скоро присоединились сэр Франсис и человек в пальто неопределен­ного цвета, который непрерывно болтал о погоде. Нетрудно было догадаться, что этот бесчувственный человек – доктор. Чарли Солтвуд заскрипел зубами от злости и выразил надеж­ду, что им не придется ждать Ротерфилда. Юноше казалось, что он спит и видит все это в кошмарном сне. Ему было холодно и стыдно, его мутило, однако тот факт, что у него даже не про­мелькнула мысль извиниться за свое недостойное поведение и тем самым избежать неминуемой гибели, говорил о том, что трусость не является одним из его многочисленных пороков.

Лорд Ротерфилд прибыл на место дуэли в тот самый момент, когда часы на церкви поблизости били нужный час. Он при­ехал с секундантом на своем спортивном парном экипаже, вто­рой секундант следовал за ним в фаэтоне с высокими козлами. Ротерфилд держался с полным равнодушием, и Чарли обратил внимание, что оделся он с присущей ему тщательностью. Кон­чики воротника накрахмаленной рубашки поднимались над замысловатым узлом галстука, темные волосы были прекрасно уложены и создавали впечатление нарочитой беспечности. На сверкающих черных гессенских сапогах не было ни единого пятнышка. Ротерфилд спрыгнул на землю, снял пальто и бро­сил в экипаж.

Секунданты отправились на совещание. Несколько минут спустя они развели дуэлянтов по местам и вложили им в руки длинноствольные дуэльные пистолеты, заряженные и со взве­денными курками.

Солтвуд смотрел на Ротерфилда через двадцать пять ярдов, которые казались ему огромным расстоянием. Ему представ­лялось, что холодное красивое лицо противника было высече­но из камня, и он увидел на нем безжалостное и слегка на­смешливое выражение.

Доктор отвернулся. Чарли Солтвуд глубоко вздохнул и крепко сжал пистолет. Один из секундантов Ротерфилда под­нял высоко над головой пистолет и взмахнул им. Когда рука с платком упала, раздались выстрелы.

Чарли был настолько уверен, что лорд Ротерфилд попадет в него, что ему показалось, будто он ранен. Ему вспомнились чьи-то слова, что при ранении тело немеет. Поэтому он инс­тинктивно оглядел себя. Крови нигде не было, он крепко стоял на ногах. Затем он услышал чьи-то взволнованные слова: «Гос­поди! Ротерфилд!..» и изумленно посмотрел на противника. Мистер Мейфилд склонился над Ротерфилдом, поддерживая его рукой. К ним спешил доктор. Затем мистер Уэдуортс за­брал у лорда Солтвуда пистолет и потрясение проговорил:

– Он промахнулся!

Молодой лорд Солтвуд понял, что поразил самого меткого стрелка в городе, а сам ухитрился остаться целым и невреди­мым. Ему стало не по себе, и на какое-то мгновение он даже ис­пугался, что упадет в обморок. Немного погодя Чарли оттолк­нул мистера Уэдуортса и стремительно двинулся к группе лю­дей, собравшихся вокруг Ротерфилда. Он подошел к ним и услышал, как его противник произнес своим неприятным го­лосом:

– Щенок стреляет лучше, чем я думал!.. О, иди ты к черту, Нед! Это всего лишь царапина!

– Милорд, – взволнованно произнес Чарли Солтвуд. – Я хочу принести вам свои извинения за…

– Не сейчас, не сейчас, – строго прервал его доктор. Кто-то отодвинул Чарли в сторону. Он попытался еще раз принести Ротерфилду свои извинения, после чего секунданты твердо отвели его в сторону.

3

– Такого мне еще не приходилось видеть, – сообщил мис­тер Уэдуортс Доротее Солтвуд, когда она затащила его в ма­ленький салон и приказала рассказать все вплоть до мельчай­ших подробностей. – Только ни слова Чарли!.. Ротерфилд промахнулся!

Глаза девушки изумленно расширились.

– Он выстрелил в воздух?

– Нет-нет! Разве можно было от него ожидать, что он вы­стрелит в воздух! Черт побери, Куколка, когда человек стреля­ет в воздух, он признает этим свою ошибку! Не стану скры­вать: у меня душа в пятки ушла! Ротерфилд казался ужасно мрачным… Какая-то странная улыбка на губах… Все это мне очень не понравилось. Готов поклясться, что он тщательно прицелился… и выстрелил примерно за секунду до Чарли! На­верное, пуля пролетела в каком-нибудь дюйме от твоего брат­ца!.. Чарли же попал ему в плечо, но по-моему, рана несерьез­ная… Не удивлюсь, если эта дуэль пойдет Чарли на пользу. Он попытался принести Ротерфилду извинения прямо на месте дуэли и после этого ездил на Маунт-стрит, но его не пустили. Дворецкий ответил, что его светлость не принимает посетите­лей. Этот ответ напугал Чарли. Сейчас он станет больше по­хож на приличного человека… Но не вздумай хотя бы словом намекнуть ему о том, что я тебе все рассказал, Куколка!

Доротея уверила Бернарда Уэдуортса, что ни слова не ска­жет брату. Попытка узнать, кто, кроме лорда Ротерфилда, еще живет на Маунт-стрит, ничего ей не дала. Мистер Уэдуортс пе­речислил несколько имен людей, живущих на этой улице, но когда девушка попросила его назвать имя джентльмена, напо­минающего скорее полубога, нежели обычного смертного, он немедленно ответил, что ни разу не встречал мужчины, кото­рый бы отвечал описанию мисс Сотлвуд. Затем Бернард запо­дозрил неладное, поэтому Доротее пришлось прекратить рас­спросы и задуматься над иными способами поисков неизвест­ного защитника своего брата. Ничего не дала и разведка на месте, которую она предприняла в сопровождении служанки. Доротея даже не смогла при свете дня узнать дом, в котором нашла убежище. Сначала она предполагала, что таинствен­ный джентльмен хотя бы напишет о том, что сдержал обеща­ние, но к концу недели и эта надежда исчезла. Теперь ей оста­лось только уповать на то, что когда-нибудь судьба еще раз сведет ее с ним и она сумеет поблагодарить за спасение Чарли.

А пока у Доротеи Солтвуд было плохое настроение, и она вела себя так вяло и прилично, что даже сестра Августа, часто мечтавшая о каком-нибудь потрясении, которое могло бы хоть как-то обуздать своеволие Доротеи, участливо поинтересовалась, уж не заболела ли она? Леди Солтвуд, не на шутку перепуганная, что Доротея чахнет, немедленно заболела сама.

Едва ее светлость хотя бы кратко рассмотрела вопрос при­менения сильнодействующих средств для излечения самой юной мисс Солтвуд, а именно, вывести ее в свет в этом же се­зоне, как сестра Августа категорически отказалась согласиться на это. Однако неожиданно здоровье Доротеи совершено по­правилось.

На восьмой день после дуэли Чарли Солтвуда с лордом Ротерфилдом дворецкий нашел Доротею после обеда в гостиной, где девушка читала вслух своей больной родительнице. Ему удалось выманить из комнаты юную хозяйку так, чтобы у мис­сис Солтвуд не возникли подозрения. Дворецкий доложил, что к Доротее приехала портниха. Но едва девушка закрыла за со­бой дверь гостиной, как Порлок вложил ей в руку запечатан­ное письмо, сообщив с заговорщическим видом, что джентль­мен ждет в Красном салоне.

Письмо оказалось очень кратким и было написано от треть­его лица.

«Тот, кто имел удовольствие оказать мисс Доротее Со­лтвуд маленькую услугу, умоляет оказать ему честь при­нять его и позволить сказать несколько слов».

– О!.. – только и смогла вымолвить Доротея и всю ее вя­лость и безжизненность как рукой сняло. – Порлок, я вас очень прошу, ничего не говорите ни маме, ни сестре! Я вас умоляю!

– Конечно, нет, мисс! – ответил дворецкий с готовно­стью, которая являлась следствием не только щедрой взятки, полученной им от таинственного джентльмена. Он посмотрел, как молодая хозяйка начала стремительно спускаться по лест­нице, и с удовлетворением подумал, что когда мисс Августа уз­нает, какой красавец ухаживает за Доротеей, у нее наверняка будет апоплексический удар. В джентльмене, ждущем хозяйку в Красном салоне, опытный глаз Порлока разглядел перво­классного любителя спорта и несравненного щеголя.

Доротея вбежала в салон и воскликнула прямо с порога:

– О, я так рада видеть вас, сэр! Мне так хотелось поблаго­дарить вас, и я не знала, как это сделать, поскольку не догада­лась спросить вашего имени! Даже не знаю, как я могла ока­заться такой дурой!

Он направился к ней, взял протянутую ручку левой рукой и склонился над ней в поцелуе. Доротея увидела, что память не подвела ее и что он так же красив, каким она видела его в своих воспоминаниях. Его правая рука висела на перевязи?

– Как это произошло, сэр? – быстро спросила девушка, и в ее голосе ясно послышалась тревога. – Вы сломали руку?

– Нет-нет! – ответил он, не отпуская ее руку. – Просто произошел несчастный случай… с плечом! Все это ерунда, мо­жете мне поверить!.. Полагаю, тем вечером ваше возвращение прошло удачно, и никто не заметил, что вас не было дома?

– Все прошло, как нельзя лучше, и я никому не рассказала о своих ночных похождениях, – заверила его Доротея. – Если бы вы знали, как я вам признательна! Ума не приложу, как вам удалось убедить лорда Ротерфилда пощадить Чарли! Бернард мне рассказал, что Чарли попал ему в плечо! Если честно, то мне жалко его светлость, ведь во всем виновата я. Хотя он и от­вратительный человек, я не хотела, чтобы Чарли его ранил, можете мне поверить!

– Откровенность за откровенность! Лорд Ротерфилд даже питал некоторые надежды, что ваш брат легко ранит его, – с улыбкой сообщил он. Потом отпустил ее руку и, казалось, за­колебался. – Лорд Ротерфилд, мисс Солтвуд, поверьте мне, меньше всего хочет выглядеть в ваших глазах отвратительным человеком!

– Он ваш друг? – поинтересовалась Доротея, – Умоляю, простите меня! Я уверена, он не может быть таким плохим че­ловеком, если является вашим другом.

– Боюсь, он был моим худшим другом, – прискорбно отве­тил он. – Простите меня, мое дитя. Я и есть лорд Ротерфилд!

Доротея Солтвуд замерла, не сводя с него изумленного взгляда. Сначала она сильно побледнела, потом щеки залил яркий румянец, а в глазах засверкали слезы.

– Вы лорд Ротерфилд? – повторила она. – И я говорила о вас такие ужасные слова, а вы даже не остановили меня и ока­зались настолько великодушны, что позволили Чарли ранить себя… О, я уверена, вы самый лучший человек на свете!

– Конечно, я не самый лучший человек на свете, но смею надеяться, что и не из самых худших. Вы прощаете меня за то, что я вас обманул?

Доротея протянула руку, и Ротерфилд пожал ее.

– Как вы можете такое говорить? Это мне очень стыдно! Я удивлена, что вы тогда не выставили меня сразу за дверь. Как же вы добры! Это и есть истинное благородство!

– Не стоит говорить об этом, – быстро и смущенно произ­нес его светлость. – Не надо! Не думаю, что мне когда-нибудь до того вечера хотелось сделать приятное кому-нибудь, кроме себя самого. Вы пришли ко мне… очаровательное и несносное дитя!.. и мне захотелось больше всего на свете сделать вам при­ятное! Я вовсе не так хорош и далеко не благороден… хотя и не настолько ужасен, как меня вам описали! Я вас уверяю, у меня никогда не было даже малейшего намерения смертельно ранить вашего брата.

– О нет! Если бы я знала, что это были вы, я бы никогда даже не подумала об этом.

Ротерфилд снова поднес ее руку к своим губам. Тонкие пальчики слегка задрожали, потом сжали его пальцы. Его светлость посмотрел ей в глаза, но прежде чем он мог что-либо сказать, в комнату вошел лорд Солтвуд.

Чарли, открыв от изумления рот, замер на пороге как вко­панный, глаза у него вылезли на лоб.

– Здравствуйте, – с холодной вежливостью поздоровался Ротерфилд. – Вы должны простить меня за то, что я не мог принять вас несколько дней назад, когда вы приезжали ко мне домой.

– Я приехал… я хотел… я написал вам письмо, – пробор­мотал крайне смущенный юноша, судорожно сглотнув подсту­пивший к горлу ком.

– Совершенно верно, и я приехал сообщить вам, что получил его. Я вам очень благодарен за извинения и прошу забыть о ссоре!

– Вы п… приехали повидать меня? – с нарастающим удивлением пробормотал лорд Солтвуд.

– Да. Мне стало известно, что главой семьи являетесь вы, и я хочу просить вас об одном одолжении. Надеюсь, что недоразумение, недавно происшедшее между нами, не сделает мою просьбу неприятной для вас.

– Нет-нет, что вы!.. Я хочу сказать… все, что в моих си­лах, конечно! Я буду очень счастлив!.. Если вы потрудитесь пройти в библиотеку, милорд…

– Благодарю, – Ротерфилд повернулся к Доротее, кото­рая с тревогой смотрела на него. – Сейчас я должен вас покинуть, но полагаю, леди Солтвуд позволит мне нанести ей завтра визит.

– Уверена, что позволит… то есть, я надеюсь, что позволит! – наивно ответила Доротея.

В глазах лорда Ротерфилда заплясали веселые огоньки, но он очень вежливо поклонился и вышел вместе с Чарли, оставив юную мисс Солтвуд в плену взволнованных эмоций, главной среди которых был страх, что леди Солтвуд, неважно себя чув­ствуя, решит не принимать его светлость, боясь перенапряже­ния сил. Когда, чуть позже, в салон вернулся Чарли, у него был такой потрясенный вид, будто случилось что-то из ряда вон выходящее. Доротею охватили недобрые предчувствия, что Ротерфилд рассказал ему о ее безумной выходке. В сильном испуге бедняжка убежала в свою комнату, заперлась и разры­далась. Из этой бездны горя и слез ее вывели громкие звуки, в которых Доротея безошибочно узнала обычную истерику Ав­густы. Юная мисс Солтвуд торопливо вытерла щеки и сбежала вниз чтобы оказать любую необходимую помощь и поддер­жать свою родительницу в новом испытании. К своему изумле­нию, она обнаружила леди Солтвуд, которую оставила лежа­щей на софе, не только на ногах, но и с невероятно здоровым видом. К еще большему ее изумлению, больная заключила дочь в самые нежные объятия и взволнованно сказала:

– Дорогая! О, мое дорогое дитя! Можешь мне поверить, я в таком восторге, что у меня голова идет кругом. Подумать только, сам Ротерфилд! Графиня! А ты, хитрая киска, никогда мне не говорила, что знакома с ним. И все это при том, что ты еще даже не была в свете! Тебя немедленно следует вывезти!.. Это я твердо решила. Ротерфилд завтра приезжает ко мне. Слава Богу, что у тебя такой же рост и фигура, как у Августы! Наденешь то шелковое платье Помоны [2] , которое ей только что сшила Селестина… Я догадывалась, что обязательно произой­дет что-нибудь похожее, когда везла тебя в город! Никогда в жизни не была так счастлива!

Доротея, совершенно ошеломленная этим потоком слов, изумленно проговорила:

– Вывезти в свет?.. Надеть новое платье Августы?.. Но по­чему, мама?

– О мое невинное создание! – воскликнула леди Солт­вуд. – Скажи мне, моя любовь… дело в том, что я с ним едва знакома… тебе… тебе нравится лорд Ротерфилд?

– Мама!.. – вскричала Доротея. – Он очень похож на сэра Чарлза Грандисона и лорда Орвилля, только намного, намного лучше!

– О простодушное дитя!.. – восторженно вздохнула ее светлость. – Чарли, не стой ты тут, как истукан! Немедленно принеси кувшин воды и вылей на Августу. Сейчас не время для истерик!

Примечание

1

Киприда – в древнегреческой мифологии одно из имен Афродиты; киприотка – женщина легкого поведения.

2

Помона – в римской мифологии богиня плодов, покровительница фруктовых деревьев.

Оглавление