«Расколотая радуга»

Мэри Джо Патни Расколотая радуга

Пролог

Лондон

Июнь 1816 года

Ей нужен был муж, причем в срочном порядке.

Кэтрин Мельбурн бросила взгляд через плечо на юридическую контору, из которой только что вышла, и нервно усмехнулась. Сам вид конторы мгновенно ее отрезвил.

Это не было сном. За последние полчаса она обрела дедушку, о котором впервые услышала, и шанс на наследство. Возможно, теперь ее жизнь круто изменится. Не придется искать работу, чтобы сводить концы с концами, они с Эми будут жить в роскоши. Не говоря уже о старинном доме, острове, наследстве. Ее дочь обретет будущее, которое заслуживает. Это сопряжено, разумеется, с определенными обязанностями, но даже к самым трудным обязанностям Кэтрин не привыкать.

Есть тут, правда, одна проблема. Как убедить новоявленного дедушку, что она и ее муж — его достойные преемники и способны управлять островом? Кэтрин была на грани истерики. Что же делать?

Она плотно сжала губы. Выхода нет, придется солгать. В конторе мистера Харуела она вынуждена была сказать, что Колин недавно умер. Тогда адвокат заявил, что дедушка не сделает ее наследницей. Торкил Пенроуз, двадцать седьмой владелец поместья Скоал, считал, что женщина просто не способна управлять его островом. Так что придется Кэтрин найти мужчину, готового сыграть роль ее мужа, причем так искусно, чтобы у старика не оставалось на его счет никаких сомнений. Лишь в этом случае он сделает Кэтрин своей наследницей.

Но где найти такого мужчину?

И тут Кэтрин осенило: ну конечно же, это лорд Майкл Кеньон.

Прекрасный друг, а главное, никогда не претендовал на роль любовника. Когда они прощались, сказал, что Кэтрин может рассчитывать на его помощь.

Найти его было совсем нетрудно. Сын герцога и герой войны, он постоянно фигурировал в светской хронике. «Лорд М.К. проводит нынешний сезон там-то и там-то в качестве гостя графа Е. и графини С. Лорда М.К. видели во время верховой прогулки в парке с мисс Ф. Лорд М.К. сопровождал в оперу хорошенькую леди Ф.». Кэтрин читала эти заметки с явным неудовольствием.

Если Майкл согласится помочь, придется уделять ему много времени и всячески скрывать свои чувства. Прошлой весной в Брюсселе она с этим справилась. Справится и теперь.

Плохо только, что придется ему солгать. Майкл считал, что многим ей обязан, и если узнает, что Кэтрин овдовела и испытывает материальные затруднения, сочтет своим долгом предложить ей руку. При этой мысли сердце у Кэтрин сладко замерло.

Но Майкл никогда не согласится на такой брак, какой был у них с Колином. Ни один нормальный мужчина не согласился бы. Да и она ни за что не раскроет свою ужасную тайну. При одной мысли об этом Кэтрин начинало тошнить. Пусть лучше Майкл думает, что Колин жив, так проще да и безопаснее.

До Мэйфэра было далеко, и Кэтрин, пока ехала, успела придумать для Майкла легенду.

Когда после целого дня всяческих неприятностей Майкл Кеньон вошел в Стрэтмор-Хаус, дворецкий вручил ему визитную карточку.

— Вас ожидает какая-то леди, милорд.

Услышав это, Майкл разразился бранью. Затем взглянул на карточку. Миссис Колин Мельбурн.

Бог мой, Кэтрин. Только этого не хватало. Он пришел в сильное возбуждение и, узнав от дворецкого, что она ждет его в маленьком салоне, бросился туда и распахнул дверь.

— Кэтрин?

Женщина смотрела в окно и обернулась на его голос. Гладко зачесанные темные волосы и скромное серое платье лишь подчеркивали ее красоту.

Когда они расстались, Майкл молил Бога избавить его от этой женщины. Чуть ли не весь прошлый год пытался ее забыть. Но стоило ему увидеть Кэтрин, как он почувствовал себя так, словно вышел из душной шахты на свежий воздух. Ради этого мгновения он готов был мучиться всю оставшуюся жизнь.

— Извините за беспокойство, лорд Майкл, — проговорила Кэтрин нерешительно.

Чтобы совладать с собой, Майкл прошелся по комнате и очень непринужденно произнес:

— К чему эти церемонии, Кэтрин? Ведь мы друзья, и я рад вас видеть. Вы как всегда прекрасны.

Он взял ее за руку, но тут же спохватился: как бы не наделать глупостей. Однако через минуту легонько поцеловал ее в щеку. Ничего страшного — дружеский поцелуй.

Наконец он выпустил ее руку и отошел на безопасную дистанцию.

— Как Эми? — поинтересовался Майкл. — Что поделывает Колин? — Второй вопрос стоил ему немалого труда. Кэтрин улыбнулась:

— Эми просто прелесть. Вы ее не узнаете. С прошлой весны она выросла на целых три дюйма. А Колин, — Кэтрин заколебалась, — все еще во Франции.

Она произнесла это совершенно бесстрастно, как всегда, когда говорила о муже, чем приводила Майкла в восторг.

— Какой же я невежа! — воскликнул Майкл. — Даже не предложил вам чаю. Сейчас распоряжусь.

Кэтрин опустила глаза и посмотрела на свои судорожно сжатые в кулаки руки. У нее был удивительно чистый, классический профиль, как у женщин на картинах эпохи Возрождения.

— Давайте подождем с чаем, сначала я расскажу вам о своем деле. Мне нужна ваша помощь. Боюсь только, вы прогоните меня, когда услышите мою просьбу.

— Никогда, — тихо произнес Майкл. — Я обязан вам жизнью, Кэтрин. И вы можете просить о чем угодно.

— Вы слишком доверяете мне.

Она взглянула на него, и ее аквамариновые глаза блеснули в обрамлении темных ресниц.

— Мне нужен… муж. Но не навсегда. Только на время.

Книга первая ДОРОГА В АД

Глава 1

Саламанка, Испания

Июнь 1812 года

Хирург, человек уже немолодой, с сединой в волосах, вытер пот со лба, распространяя вокруг себя запах крови, и, глядя на лежащего перед ним на операционном столе мужчину, сказал с сильным шотландским акцентом:

— Ну и отделали же вас, капитан. Неужели не знаете, что нельзя подставлять грудь под картечь?

— Не знаю, — прошептал лорд Майкл Кеньон. — Оксфорд дает классическое образование, практические занятия там не в чести. Возможно, мне следовало учиться в новом военном колледже.

— Интересно, удастся ли мне вытащить все эти штуковины, — мрачно пошутил хирург. — Выпейте коньяку и приступим.

Санитар поднес к губам Майкла бутылку, и тот искренне пожалел, что коньяка слишком мало, а еще меньше времени, чтобы как следует напиться.

Он выпил все до последней капли, и тогда врач содрал с него то, что осталось от куртки и рубашки.

— Вам здорово повезло, капитан. Если бы французские солдаты правильно зарядили ружья, от вас осталось бы мокрое место.

Отвратительно лязгнул металл о металл, и хирург вытащил из плеча Майкла шарик. Майкл до крови прикусил губу, от боли потемнело в глазах, но он нашел в себе силы спросить:

— Сражение выиграно?

— Думаю, да. Говорят, французы бежали, как зайцы. Ваши ребята отлично поработали, как и в тот раз.

Когда хирург стал доставать следующий осколок, Майкл отключился, провалившись в спасительную темноту.

Временами к Майклу возвращалось сознание. Он качался на волнах страдания, притупившего все чувства, затуманившего зрение. При каждом вдохе острая боль словно ножом пронзала грудную клетку и легкие.

Он лежал на соломенном тюфяке в углу амбара, приспособленного под полевой госпиталь. В темноте слышались стоны и тяжелое дыхание, видимо, весь амбар был забит ранеными. Сидевшие на стропилах голуби на своем языке возмущались вторжением непрошеных гостей в их жилище.

Испанский полуденный зной сменился пронизывающим холодом ночи. Но Майкл весь пылал под грубым покрывалом, у него началось заражение крови и подскочила температура, жажда мучила больше, чем боль.

Он думал о родном доме в Уэльсе: суждено ли ему еще когда-нибудь увидеть поросшие густой зеленью холмы? Хирург как-то сказал, что среди троих тяжело раненных выживет только один.

Но ничего ужасного в смерти Майкл не видел. Наоборот. Она несла избавление от страданий. Разве не горькая мысль о смерти привела его в Испанию? Это был единственный выход из создавшейся ситуации, единственная возможность забыть Кэролайн, ради которой он готов был пожертвовать даже честью, шанс освободиться от ужасного опрометчиво данного им некогда обещания.

Интересно, кто станет его оплакивать, когда он умрет? Конечно же, армейские друзья. Но они привыкли к потерям. Уже через день о нем будут говорить «бедный старина Кеньон», как и о других погибших. О родных и близких и думать не хочется. Ничего, кроме досады, его смерть у них не вызовет — ведь придется на какое-то время облачиться в траур. Его отец, герцог Эшбертонский, произнесет несколько приличествующих случаю печальных фраз о воле Господней, в глубине души испытывая радость от того, что избавился от своего презираемого младшего сына.

Если кто и будет искренне горевать, так это его старинные друзья, Люсьен и Раф. И конечно же, Николас. Одно лишь воспоминание о Николасе причиняло невыносимые страдания.

Поток его мыслей прервал женский голос, холодный и ясный, словно горный ручей в Уэльсе. Как попала в этот ужасный амбар леди-англичанка? Должно быть, это одна из отважных офицерских жен, «следовавших за барабаном». Эти женщины делили с мужьями все превратности военной жизни.

— Хотите пить? — спросила она Майкла нежным голосом.

Не в силах произнести даже слова, он утвердительно кивнул. От ее руки, приподнявшей его голову, исходил аромат тимьяна и лаванды с холмов Испании, заглушивший даже запах ран и смерти.

Различить ее лицо в темноте было невозможно, но голова его покоилась на теплом изгибе ее руки. Будь он в состоянии двигаться, зарылся бы лицом в это благословенное нежное женское тело. Тогда бы он мог умереть спокойно.

В горле так пересохло, что невозможно было глотать, вода вылилась изо рта и потекла по подбородку.

— Извините, я дала вам сразу слишком много. Попробуйте еще разок, — сказала она деловито и влила ему в рот всего несколько капель. Потом еще и еще, осторожно, терпеливо, пока не убедилась, что он утолил жажду.

Майкл вновь обрел способность говорить.

— Благодарю вас, мадам. Большое спасибо, — прошептал он.

— Не стоит благодарности.

Она бережно опустила Майкла на солому, поднялась и пошла к следующему тюфяку.

— Иди с Богом, — произнесла она через мгновение по-испански с горечью в голосе. Это испанское прощание годилось скорее для мертвых, чем для живых.

Майкл снова впал в забытье и не видел, как пришли санитары и унесли мертвое тело с соседнего тюфяка.

Занявший место умершего был в горячечном бреду.

— Мама, мама, где ты? — бормотал он.

Судя по голосу, он был очень молод.

От его причитаний Майкл пришел в себя и попытался заговорить с несчастным, но тот не отреагировал, а голос его звучал все тише и тише. Видно, недолго протянет, бедняга.

Неожиданно совсем близко Майкл услышал, как хирург-шотландец сказал:

— Позовите миссис Мельбурн.

— Вы же сами отправили ее отдыхать, доктор Кинлок, — заметил санитар. — Она с ног валилась от усталости.

— Но мальчик вот-вот умрет, и миссис Мельбурн не простит нам, если мы ей об этом не скажем. Сходите за ней.

Вскоре Майкл услышал тихое шуршание нижних юбок, открыл глаза и увидел женщину, идущую по амбару в сопровождении доктора, который нес фонарь.

— Его зовут Джем, — тихо сказал доктор. — Он откуда-то из Восточной Англии. Кажется, из Суффолка. Несчастный смертельно ранен, долго не протянет.

Женщина кивнула. Хотя зрение к Майклу еще не полностью вернулось, он все же разглядел, что у нее темные волосы и овальное лицо испанки. А голос очень напоминал тот, что был у женщины, которая поила его водой.

— Джем, мальчик, это ты?

Раненый умолк и произнес дрожащим голосом:

— О, мама, мама, я так рад, что ты здесь!

— Мне жаль, что заставила тебя ждать, Джеми.

Она опустилась на колени и поцеловала его в щеку.

— Я знал, что ты придешь.

Джем порывисто схватил ее за руку.

— С тобой мне не страшно. Пожалуйста… не уходи!

Она сжала его руку.

— Не беспокойся, мальчик. Я тебя не оставлю.

Хирург повесил фонарь на гвоздь над тюфяком раненого и ушел. Миссис Мельбурн села на солому у стены и положила голову Джема себе на колени. Она гладила его по голове и напевала колыбельную. Ее голос ни разу не дрогнул, звучал ровно и спокойно, а по щекам катились слезы. Жизнь медленно покидала Джема.

Майкл закрыл глаза. Ему стало лучше. Доброта и благородство миссис Мельбурн напомнили ему о том, что не все в этом мире так уж плохо и не стоит спешить в мир иной, пока существуют такие ангелы во плоти, как эта женщина.

Убаюканный ее нежным голосом, Майкл погрузился в сон.

Когда солнце показалось над горизонтом, Джем испустил последний вздох, и Кэтрин положила его на тюфяк. Она не плакала, никакие слезы не могли бы облегчить ее горе. Умереть таким молодым! Как это грустно!

У Кэтрин Мельбурн так затекли ноги, что она едва не упала, когда поднялась, и схватилась за стену. Неожиданно она взглянула на раненого, лежавшего рядом с Джемом. Одеяло соскользнуло с него, и стала видна забинтованная грудь.

Кэтрин наклонилась и поправила одеяло. Затем пощупала рукой лоб Майкла. К ее удивлению, жар спал. А ведь она думала, когда поила его водой, что у него нет ни единого шанса выжить. Только сейчас она заметила, какой он большой и крепкий, и у нее появилась надежда, что он выкарабкается.

Кэтрин медленно пошла к выходу, пробираясь между тюфяками. За несколько лет походной жизни она стала опытной сестрой милосердия, разбиралась даже в хирургии, но так и не смогла привыкнуть к страданиям.

После вчерашнего оглушительного грохота суровый пейзаж был погружен в безмолвие. Когда она подошла к своей палатке, напряжение почти прошло. Колин, ее муж, еще не вернулся со службы, а Бэйтс, денщик, спал снаружи, как и положено верному стражу.

Как только Кэтрин нырнула в палатку, Эми, лежавшая на кровати, встрепенулась и спросила, словно заправский вояка:

— Пора двигаться дальше, мама?

— Нет, малышка.

Кэтрин поцеловала дочку в лоб и прижалась к ней, испытав настоящее блаженство после того, что ей пришлось пережить за целый день в госпитале.

— Надеюсь, сегодня мы не двинемся с места. После сражения всегда полно дел.

Эми строго посмотрела на мать:

— Ты должна выспаться. Давай развяжу тебе пояс…

Кэтрин с улыбкой повиновалась. Она постоянно корила себя за то, что обрекла девочку на лишения и трудности походной жизни, но Эми это как будто пошло на пользу, такой она стала жизнерадостной, здоровой и крепкой, развитой не по годам, и это являлось для Кэтрин единственным утешением.

Пока Эми развязывала пояс на платье матери, снаружи донесся стук копыт, звон сбруи и раскатистый бас мужа Кэтрин. Мгновение спустя Колин ввалился в палатку.

Энергичный и шумный, как и все кавалерийские офицеры, он говорил громко, буквально оглушая тех, кто находился поблизости.

— Доброе утро, леди.

Он ласково взъерошил волосы Эми.

— Кэтрин, ты слышала о вчерашней кавалерийской атаке?

Не дожидаясь ответа, он вытащил из кастрюли жареную цыплячью ногу и стал с жадностью есть.

— Это был самый замечательный маневр, в котором мне когда-либо приходилось участвовать. Мы зашли в тыл французам и обрушились на них, как гром среди ясного неба. Просто смели их с лица земли! Захватили тысячи пленных, десятки ружей, даже двух «орлов»! Такого еще не бывало!

«Орлами» назывались золоченые полковые знамена французов, с изображением орлов, как во времена Римской империи. Захват двух таких знамен считался настоящим подвигом.

— Конечно, слышала, — отозвалась Кэтрин. — Наши были на высоте!

А она всю ночь расплачивалась за эту победу. Обглодав куриную ножку, Колин выкинул кость наружу.

— Мы погнались было за французами, но безуспешно. Чертов испанский генерал нарушил приказ Старины Хуки расположить гарнизон у реки, но так и не признал собственной ошибки, не хватило смелости.

Кэтрин теперь пропускала мимо ушей любую брань. Разве убережешь Эми от крепких выражений, если вокруг военные?

— Генерала можно понять. Кому приятно признавать такую ошибку перед лордом Веллингтоном?

— Совершенно верно.

Колин стянул с себя пропыленную куртку.

— Я бы еще чего-нибудь съел, — сказал он, — даже дохлую французскую кобылу, если она хорошенько зажарена. Эми укоризненно взглянула на отца:

— Маме нужно отдохнуть. Она почти всю ночь провела в госпитале.

— А твой отец вчера участвовал в сражении, — мягко возразила Кэтрин. — Пойду приготовлю завтрак.

И она направилась к выходу. От Колина пахло лошадью, потом и еще чем-то, не то кремом, не то духами. Видимо, после сражения он посетил очередную подружку — крепкую вдовушку из Саламанки.

Прислуга-за-все была женой сержанта из роты Колина и могла появиться не раньше чем через час, так что Кэтрин пришлось самой разжигать огонь. Она положила на угли щепки, размышляя о том, почему жизнь ее получилась совсем не такой, какой представлялась в мечтах. В шестнадцать лет она вышла за Колина, но вместо романтической любви и удивительных приключений ее ждало одиночество и умирающие мальчики, такие, как Джем.

Кэтрин порывисто поднялась с колен и повесила над огнем чайник. Она никогда не щадила себя. Труд сестры милосердия нелегкий, что и говорить, зато какое счастье ощущать себя полезной, нужной людям! Конечно, не о таком замужестве мечтала Кэтрин, но они с Колином притерлись друг к другу и жили довольно сносно. Мужа Кэтрин не любила, зато обожала Эми и сокрушалась, что больше не может иметь детей.

«И все-таки я счастливая женщина», — подумала о себе Кэтрин, сжав губы.

Глава 2

Пенрит, Уэльс

Март 1815 года

Майкл Кеньон аккуратно поставил галочку возле последнего пункта своего списка. Новое оборудование на шахтах работало отлично, недавно нанятый управляющий поместья прекрасно справлялся со своими обязанностями, остальные дела шли тоже неплохо.

Он достиг всего, чего хотел. Теперь настало время жениться.

Майкл поднялся из-за стола и подошел к окну полюбоваться на пейзаж, окутанный дымкой тумана. Он полюбил этот пейзаж с первого взгляда, так же как каменный дом, на котором лежала печать времени. И все же зимой в Уэльсе было тоскливо даже тому, кто наконец-то преодолел душевный разлад.

Пять лет прошло с тех пор, как он влюбился в женщину, ради которой готов был пожертвовать и честью, и достоинством. Пять долгих трудных лет, когда болезненная страсть калечила его душу, хотя во время войны это сумасшествие имело свои положительные стороны. Еще немного, и Майкл совершил бы непоправимое, но он вовремя опомнился и все-таки излечился от мучившего его кошмара. Сами воспоминания об этом были невыносимы.

Ведь он предал тогда свои принципы и убеждения, своих друзей, самого себя, но друзья простили его. Теперь пришел конец терзаниям, пора было подумать о будущем.

Он снова вернулся к мыслям о женитьбе. Что же, это вполне реально. Майкл хоть и не идеал мужчины, но хорош собой, благородного происхождения, к тому же обладает более чем приличным состоянием. В то же время у него куча недостатков, с которыми вряд ли смирится уважающая себя женщина.

Большой любви Майкл не искал. Упаси Боже! Он уже испытал, что это такое. Настоящее наваждение. Хватит с него! Никакой романтики. Жена должна быть доброй, милой, интеллигентной, конечно, привлекательной, но вовсе не красавицей. Красота обманчива. Теперь Майкл хорошо это знал. Слава Богу, юность позади и ее идиотские порывы тоже.

В будущей жене Майкл хотел найти настоящего друга, но не какую-нибудь девчонку, а женщину с жизненным опытом. Плохо только, что с первого взгляда не определишь, можно ли ей доверять и как она будет к нему относиться. На собственном горьком опыте Майкл убедился, что главное в отношениях — взаимное доверие.

Только вряд ли в этом уголке Уэльса найдешь подходящую женщину. Видно, придется ему отправиться на сезон в Лондон. Совсем неплохо прожить несколько месяцев просто так, в свое удовольствие. Если повезет, он найдет достойную спутницу жизни. Не повезет в этом сезоне, повезет в следующем.

Его размышления прервал стук в дверь. Это пришел дворецкий с потрепанным дорожным мешком.

— Вам почта из Лондона, милорд.

В мешке Майкл нашел письмо с печатью графа Стрэтморского и стал его вскрывать. В прошлый раз Люсьен прислал ему срочное письмо с приглашением принять участие в спасательной экспедиции, что было весьма заманчиво. Может быть, и на этот раз Люсьен хочет предложить ему нечто увлекательное, чтобы развеять скуку зимних месяцев?

Но стоило Майклу пробежать глазами несколько скудных строк, как его легкомысленное настроение мгновенно улетучилось. Он прочел письмо вторично и встал.

— Проследите, чтобы о гонце герцога Стрэтморского как следует позаботились, и передайте повару, что я вряд ли вернусь к обеду. Мне надо съездить в Абердэр.

— Да, милорд.

Не в силах совладать с любопытством, дворецкий спросил:

— Плохие новости?

Майкл хмуро улыбнулся:

— Самый страшный кошмар Европы только что стал явью.

Поглощенный мыслью о полученном известии, Майкл не замечал ни пронизывающей сырости, ни тумана, пока ехал к главному поместью герцогов Абердэрских. Добравшись до места, он спешился, отдал поводья груму и вбежал в дом, перескакивая через две ступеньки. Всякий раз бывая в Абердэре, Майкл радовался восхитительному ощущению легкости, с которой снова мог влететь в дом Николаса, как в те далекие времена, когда они учились в Итоне. Тремя-четырьмя годами ранее это было бы так же невозможно, как восход солнца на западе.

Дворецкий сразу предложил Майклу пройти в спальню, поскольку тот был практически членом семьи. Леди Абердэр Майкл застал у детской кроватки с великолепной резьбой. В кроватке лежал ее сын Кенрик.

— Добрый день, Клер. Ты, я смотрю, ни на минуту не отходишь от виконта Трегара, — сказал Майкл с улыбкой.

— Здравствуй, Майкл. — Графиня протянула ему руку. — Это так утомительно. Я чувствую себя кошкой, стерегущей своего котенка. Моя подруга Марго уверяет, что через месяц-другой я поумнею.

— Ты всегда была умной.

Он ласково поцеловал ее в щеку. В Клер, казалось, сосредоточились все самые лучшие человеческие качества.

— Никогда не думал, что пальчики могут быть такими крошечными! — сказал Майкл, заглянув в кроватку.

— Крохотные, а сильные, — с гордостью произнесла Клер. — Возьми его за ручку, сам убедишься.

Майкл коснулся руки младенца, и тот, пискнув, ухватился своими пальчиками за кончики пальцев Майкла. Майкл почувствовал прилив нежности. Этот маленький человечек был плодом любви Клер и Николаса. От отца он унаследовал обаятельную улыбку, от матери — ясные голубые глаза. Названный в честь деда по отцовской линии, Кенрик был как бы мостиком между прошлым и будущим.

Майкл подумал, что и у него мог быть ребенок. Ему исполнилось бы скоро пять лет…

Сама по себе эта мысль была невыносимой. Майкл осторожно высвободил пальцы из цепких пальчиков малыша и спросил:

— Николас дома?

— Нет, но с минуты на минуту вернется. Что-то случилось? — Лицо Клер приняло озабоченное выражение.

— Наполеон сбежал с острова Эльба и высадился во Франции, — жестко ответил Майкл.

Рука Клер невольно потянулась к кроватке, словно желая защитить младенца. У двери кто-то громко вздохнул. Майкл обернулся и увидел графа Абердэрского. Его темные волосы были влажными и блестели после путешествия в тумане.

— А известно, как его встретили французы? — Лицо графа, обычно подвижное, застыло в напряжении.

— Уверен, что с воодушевлением, хотя таких сведений у меня нет. Полагаю, что в ближайшие две недели Людовик покинет Париж, спасая свою шкуру, и там воцарится Бонапарт, который снова провозгласит себя императором. Похоже, Людовик не сумел завоевать любовь своих подданных.

Майкл достал из кармана письмо.

— От Люсьена.

Николас, хмурясь, прочел письмо.

— Это и неожиданно, и в то же время вполне закономерно.

— Совершенно с тобой согласен, — в раздумье ответил Майкл. — У меня тоже было такое чувство, когда я об этом узнал.

— Не думаю, что союзные державы воспримут это как свершившийся факт и позволят Наполеону снова воссесть на трон,

— Разумеется. Опять начнется война. Майкл вспомнил долгие военные годы.

— На этот раз, надеюсь, после поражения Бонн у них хватит ума его казнить или хотя бы сослать подальше от Европы.

Клер пристально взглянула на них.

— Ты, конечно, вернешься на военную службу?

Клер снова прочла мысли Майкла.

— Возможно. Веллингтона скорее всего отзовут с Венского конгресса и поставят во главе союзной армии, которую сформируют для противостояния Наполеону, Сейчас, когда большинство его отборных вояк, отличившихся на Пиренеях, находятся в Америке, Веллингтону понадобятся опытные офицеры.

Клер вздохнула:

— Хорошо, что крестины Кенрика через два дня. А то как крестить его без крестного отца? Ты ведь еще побудешь здесь, не правда ли?

— Во всяком случае, крещение ни за что не пропущу. — Майкл лукаво улыбнулся, стараясь приободрить Клер. — Надеюсь, меня не поразит молния, когда я поклянусь никогда больше не грешить, ибо не может грешник руководить духовным воспитанием ребенка.

Николас хмыкнул:

— Бог не допустит этого, иначе после крещения возле каждой купели лежали бы головешки.

Клер не хотела отвлекаться от темы и сердито произнесла:

— Ты ведь рад, что снова отправишься воевать, не правда ли?

Майкл читал письмо Люсьена со смешанными чувствами. Шок и гнев по отношению к французам преобладали, но были чувства и более глубокие, более сложные: желание искупить грехи, воля к жизни в минуты смертельной опасности, мрачное возбуждение при мысли о том, что снова можно блеснуть своим умением убивать. Однако обсуждать все это даже с Клер» Николасом у Майкла не было ни малейшего желания.

— Мне до сих пор досадно, что я был комиссован и не смог принять участия в последнем броске с Пиренейского полуострова во Францию. И чтобы выполнить свой долг до конца, с великим удовольствием снова повоюю с французами.

— Вот и отлично, — сухо произнес Николас. — Смотри только, чтобы тебя не убили.

— В тот раз французам это не удалось, надеюсь, и теперь не удастся. — Он помолчал и добавил: — Если со мной что-то случится, рента от шахты перейдет к вам. Не хочу, чтобы она попала в чужие руки.

«С какой легкостью он говорит о смерти», — подумала Клер, и ей стало не по себе.

— Не беспокойся, — бодро проговорил Майкл. — Я был серьезно ранен всего раз, и то потому, что не взял с собой мой талисман. Но, поверьте, такое больше не повторится.

— Талисман? — Клер была заинтригована.

— Да, его смастерил в Оксфорде Люсьен. Я пришел в восторг от этой вещицы, и он отдал ее мне. Сейчас покажу.

Майкл достал из кармана серебряную трубку и протянул Клер.

— Взгляни, там выгравировано слово «калейдоскоп», что по-гречески значит «вижу красивый вид». Посмотри на свет с этого конца.

Клер посмотрела и охнула:

— Боже мой, там разноцветные звезды, они сверкают, как бриллианты!

— А теперь медленно поверни трубочку. Узор изменится. Она повернула калейдоскоп и услышала легкий треск.

— Чудесно, — снова охнула Клер. — Интересно, как это сделано?

— Я думаю, там кусочки цветного стекла и несколько зеркал. Но эффект замечательный.

Майкл вспомнил, как у него возникло ощущение чуда, когда он впервые заглянул в трубку.

— Мне всегда казалось, что в калейдоскопе расколотая радуга, и, если смотреть на разбитые кусочки под нужным углом, можно уловить узор.

— Значит, калейдоскоп для тебя символ надежды? — ласково проговорила Клер.

— Пожалуй, да.

Клер не ошиблась. В минуты отчаяния, когда казалось, что жизнь кончена, он брал калейдоскоп, и чудесные, все время меняющиеся узоры вселяли в него надежду. Все становилось на свои места. Хаос и страдания исчезали.

Николас взял у Клер трубку и заглянул внутрь.

— М-м-м… Замечательно. А я и забыл о нем. Не родись Люсьен к своему несчастью графом, стал бы первоклассным инженером.

Все весело рассмеялись, стараясь не думать о том, что сулит им будущее.

Глава 3

Брюссель, Бельгия.

Апрель 1815 года

Когда Майкл по знаку адъютанта вошел в помещение штаба, он застал там герцога Веллингтонского, с хмурым видом склонившегося над бумагами. Герцог бросил взгляд на Майкла, и лицо его просветлело.

— Рад вас видеть, майор Кеньон. Наконец-то эти болваны из штаба конногвардейского полка дали мне опытного человека, а то присылают сопливых мальчишек, которым нечем похвастаться, кроме влиятельных родственников.

— Пришлось выдержать с ними схватку, сэр, прежде чем я убедил их, что еще на что-то гожусь.

— Хотелось бы, чтобы со временем вы возглавили полк, ну а пока вы мне нужны в штабе. Здесь такая неразбериха!

Герцог подошел к окну и с неодобрением посмотрел на марширующих голландских и бельгийских солдат.

— Будь здесь моя армия, та, что воевала на Пиренейском полуострове, все оказалось бы куда проще. Но в моем распоряжении уйма неопытных английских солдат, а среди голландцев и бельгийцев опыт имеют лишь те, что воевали под французскими знаменами и теперь не знают, чью сторону принять. Возможно, в первом же бою они просто разбегутся. — Он рассмеялся лающим смешком. — Не знаю, устрашит ли такая армия Бонапарта, но, Бог мой, меня она очень пугает.

Майкл натянуто улыбнулся. Как бы ни был мрачен юмор герцога, он свидетельствовал о том, что Веллингтон достаточно силен, чтобы не пасть духом.

Они поговорили еще несколько минут о предстоящих обязанностях Майкла, и герцог проводил его в просторную приемную, где работали адъютанты, которые сейчас собрались в дальнем углу.

— Вы где-нибудь остановились, Кеньон?

— Пока нет, сэр. Я приехал прямо сюда.

— Половина жителей Брюсселя сейчас — это военные, а половина — модные бездельники. — Герцог бросил взгляд на мелькнувшее среди мундиров белое платье. — Вот, полюбуйтесь! Я смотрю, миссис Мельбурн отвлекает от дела моих адъютантов?

Адъютанты разбежались, оставив смеющуюся миссис Мельбурн посреди комнаты. Майкл взглянул на нее и остановился как вкопанный. До чего хороша! Не хуже Кэролайн, его бывшей возлюбленной. Как и в те далекие времена, Майкл почувствовал себя пойманной на крючок рыбой.

Миссис Мельбурн подошла к ним и протянула герцогу руку. Майкл твердил себе, что ему уже тридцать три года, что давно пора проститься с юношескими увлечениями и не терять головы при виде любого смазливого личика, но такая женщина способна была поднять целую бурю даже в мужском монастыре, что же говорить о молодом офицере? Гладкие темные волосы великолепно оттеняли черты ее лица, а изящные линии фигуры не оставили бы равнодушным самого привередливого мужчину.

— Сожалею, что помешала вашим офицерам, — кокетливо сказала она Веллингтону. — Мне надо было передать послание полковнику Гордону. Но я уже ухожу, пока вы не арестовали меня за пособничество врагу!

— Вас арестовать? — воскликнул Веллингтон. — Никогда! Кеньон, — обратился он к Майклу, — вы случайно не встречались с миссис Мельбурн на Пиренейском полуострове? Ее муж — капитан Третьего драгунского полка.

— Боюсь, не имел такого удовольствия, — ответил Майкл, поражаясь собственному спокойствию. — Кавалерия и пехота редко общаются друг с другом.

— Что верно, то верно, — хмыкнул герцог. — Кстати, миссис Мельбурн все называли Святой Катериной. Она была сестрой милосердия и выхаживала раненых. Миссис Мельбурн, лорд Майкл Кеньон.

Женщина повернулась к Майклу. Что-то мелькнуло в ее взгляде, но тут же исчезло, и она с дружеской улыбкой протянула ему руку. Ее аквамариновые глаза светились каким-то удивительным светом и повергли Майкла в шок. Таких глаз он никогда не видел.

— Миссис Мельбурн.

Склонившись к ее руке, Майкл думал о том, что миссис Мельбурн была сестрой милосердия. Бог мой, неужели эту элегантную, кокетливую женщину он увидел тогда в госпитале после битвы при Саламанке, когда раненый лежал в амбаре на соломенном тюфяке?

Майкл выпрямился.

— Майор Кеньон только что прибыл в Брюссель, ему нужна квартира, — сказал герцог. — Не найдется ли у вас с миссис Моубри в доме комната еще для одного офицера?

— Найдется, — ответила Кэтрин и с жалобной миной обратилась к Майклу: — Не знаю только, как вы поладите с тремя детьми и целой кучей домашних животных, обитающих в доме. Еще у нас живет холостяк, капитан Уилдинг, это не считая моего мужа и капитана Моубри.

Наконец-то Майкл узнал этот грудной, ласковый голос и вспомнил, как женщина, поившая его водой, пела колыбельную умирающему юноше, провожая его в последний путь. Да, это была она, та самая сестра милосердия из Саламанки. Просто уму непостижимо!

— Уилдинг — ваш друг, не правда ли? — спросил герцог.

Внутренний голос шептал Майклу, что не следует жить под одной крышей с женщиной, поразившей его воображение, однако заметил:

— А знаете, я люблю детей и домашних животных.

— Тогда добро пожаловать к нам, — приветливо сказала Кэтрин. — С каждым днем в городе прибавляется народу, и рано или поздно придется кого-нибудь подселить, так почему не сделать это сейчас?

Не успел Майкл опомниться и найти вежливый предлог для отказа, как Веллингтон сказал:

— Тогда решено. Жду вас здесь завтра утром, Кеньон. А вас, миссис Мельбурн, рад буду видеть на скромной вечеринке, которую устраиваю на следующей неделе.

— С удовольствием воспользуюсь вашим приглашением, — улыбнулась миссис Мельбурн.

Герцог вернулся к себе, а Кэтрин обратилась к Майклу:

— Пойдемте к нам прямо сейчас, майор. Мы живем на рю де ла Рейн, недалеко от Намурских ворот.

Миссис Мельбурн не ждали ни экипаж, ни горничная.

— Надеюсь, вы не путешествуете по городу одна? — спросил Майкл.

— Конечно, путешествую, — мягко ответила Кэтрин. — Я люблю ходить пешком.

Майкл подумал, что женщине, привыкшей к тяготам походной жизни, Брюссель должен был казаться очень однообразным и скучным. И еще он удивился, что такая красавица ходит в одиночестве по городу, кишевшему солдатами.

— Тогда позвольте мне сопровождать вас.

Денщику и ординарцу, дожидавшимся неподалеку с лошадьми, навьюченными багажом, Майкл велел идти следом. Миссис Мельбурн взяла его под руку, и они двинулись по рю Руаяль. В ее жесте не было кокетства. Скорее непринужденность замужней женщины, привыкшей к мужскому обществу.

«Веду себя, как настоящий осел», — подумал Майкл и сказал:

— Спасибо, что согласились приютить меня в вашем доме. Наверняка здесь нелегко найти хорошую квартиру.

— Кеннет Уилдинг будет рад такому соседству, ведь он, как и вы, пехотинец. Майкл усмехнулся:

— Надеюсь, для вас, миссис Мельбурн, не секрет, что один пехотинец стоит двух кавалеристов.

— Ваше ехидство неуместно, — рассмеялась миссис Мельбурн, — хотя всем известно, что английские кавалеристы охотятся на врага так же яростно, как на лис. И пожалуйста, зовите меня Кэтрин. Кто знает, как долго нам придется жить под одной крышей, словно брат и сестра.

Брат и сестра. Видимо, она не представляла себе, какие чувства в нем вызывает, однако напряжение у Майкла постепенно прошло. Тем более что ему и раньше приходилось жить в одной квартире с супружескими парами.

— Тогда зовите меня Майклом. Вы давно в Брюсселе?

— Около двух недель. Мы с Энн Моубри и раньше жили вместе и ведем домашнее хозяйство по всем правилам науки. — Она насмешливо взглянула на Майкла. — У нас, если хотите, не дом, а настоящий пансион. Когда бы наши мужчины ни возвращались со службы, всегда найдется, что перекусить. Обед готовится ежедневно, и еды хватает даже на одного-двух нежданных гостей. Взамен мы требуем от мужчин, чтобы не устраивали попоек и не мешали детям спать.

— Я вас понял, мадам. Какие еще правила поведения в вашем доме мне следует знать?

После некоторого колебания она нерешительно произнесла:

— Будем признательны вам, если часть расходов по дому вы возьмете на себя и станете регулярно вносить свою долю.

Все ясно, у них туго с деньгами.

— Разумеется. Вы скажете сколько и когда.

Она кивнула и, имея, видимо, в виду его зеленую форму пехотинца, спросила:

— Вы недавно приехали из Северной Америки?

— Нет, я демобилизовался в прошлом году после отречения Наполеона и зажил тихой мирной жизнью. Но как только услышал, что император бежал…

Он передернул плечами.

— Мирная жизнь, — мечтательно произнесла Кэтрин. — Интересно, что испытывает человек, постоянно живущий на одном месте?

— Неужели вы все время кочуете?

Она кивнула:

— Другой жизни я не знала, отец был военным.

Неудивительно, что она умела создать комфорт везде, где бы ни поселилась. Повезло же ее мужу.

Вести разговор им было не трудно, поскольку нашлась общая тема — время, прожитое на Пиренейском полуострове. Но все это сейчас не имело для Майкла никакого значения, он ощущал на своей руке ее пальцы в перчатке, и это вытеснило все остальные чувства.

— Кэтрин, а ведь мы познакомились с вами еще три года назад.

Она нахмурилась:

— Что-то я не припомню, простите.

— Я тогда был ранен в битве под Саламанкой и лежал в полевом госпитале, мечтая о глотке воды. И вы напоили меня. Я никогда этого не забуду.

Она долго смотрела на него, словно силясь припомнить.

— Неудивительно, что вы не узнали меня, я был одним из многих. Но может быть, вы вспомните мальчика, лежавшего рядом со мной? Он звал мать и в бреду принял вас за нее. Вы сидели с ним до самой его кончины.

— Ах… — она вздохнула. Куда девался ее легкомысленный шарм. Перед Майклом снова была та женщина, нежная, добрая, которая утешала Джема. — Бедный мальчик. Я так мало сделала для него. Чертовски мало. Но это было не в моих силах. — Она отвернулась и добавила:

— Я заблуждалась, когда думала, что привыкну ко всем этим страшным вещам.

Пораженный ее красотой, Майкл был теперь вдвойне поражен ее способностью сострадать, — годы войны научили его ценить нежность. И Майкл с глубоким вздохом ответил:

— Быть бесчувственным куда легче. И важно не только сострадать человеку, испытывающему боль, но и помнить об уникальности и ценности его личности.

Она осторожно взглянула на Майкла:

— Вы это понимаете, правда? Военные обычно считают, что лучше не думать о подобных вещах. — Она помолчала и сказала уже более веселым тоном: — Мы почти пришли. Видите вон тот дом на углу? В Брюсселе плата за жилье невысокая, поэтому мы сняли дом с чудесным садом, где дети могут играть, и даже экипаж, уже совсем за смехотворную плату.

Окруженный стеной дом был большой и красивый. Майкл распахнул перед Кэтрин калитку и кивнул слугам, которые следовали за ними. Глаза у Брэдли, молодого ординарца, стали величиной с блюдце, когда он увидел Кэтрин. Но Майкл хорошо его понимал и не мог упрекнуть.

Кэтрин, словно ничего не заметив, закончила свой рассказ о доме, после чего отправила слуг во двор, где были конюшни. И снова на месте нежной, легко ранимой Кэтрин появилась уверенная в себе жена офицера, миссис Мельбурн.

Когда они вошли в дом, навстречу им с лестницы сбежали трое детей и две собаки. И звонкий голос произнес:

— Мама, мы сделали уроки, так что, пожалуйста, разреши нам поиграть в саду.

Пока дети и длинная, с низкой посадкой собака вертелись вокруг Кэтрин, вторая собака, пятнистая, неопределенной породы, облаяла Майкла.

Кэтрин произнесла со смехом:

— Замолчи, пожалуйста, Клэнси, а то мистер Кеньон уйдет на другую квартиру.

Кэтрин еще больше выросла в глазах Майкла, когда заставила умолкнуть не только детей, но и собак.

Обняв рослую девочку лет десяти, Кэтрин обратилась к Майклу:

— Это Эми, моя дочь. Эми, позволь представить тебе майора, лорда Майкла Кеньона. Он будет жить у нас.

Майкл галантно поклонился:

— Мисс Мельбурн.

Девочка грациозно сделала книксен. У нее были такие же удивительные аквамариновые глаза и такие же темные волосы, как у матери.

— Рада вас видеть, майор Кеньон.

— А это мисс Молли Моубри и мистер Джеймс Моубри, — произнесла Кэтрин, указав на рыжеволосых, с живыми, подвижными лицами девочку и мальчика.

Молли было лет восемь-девять, а Джеймсу года на два меньше. Оба отличались безупречными манерами, как и Эми.

— Вы лорд? — спросила Молли, сделав реверанс.

— Это так принято меня называть, — ответил Майкл. — Мой отец — герцог, но я не стану настоящим лордом, потому что у меня есть старший брат.

— О! — Молли пыталась осмыслить эту информацию. — Капитан Уилдинг учит нас рисовать. А вы что умеете? Эми взяла ее под руку и прошептала:

— Не задавай таких вопросов.

Молли заморгала своими огромными карими глазами.

— Это невежливо?

Майкл улыбнулся.

— Боюсь, никаких особых талантов у меня нет.

— Нет? — разочарованно произнесла девочка.

Что бы такое придумать, соображал Майкл. Вряд ли девочку заинтересует добыча угля или стратегия вложения капитала.

— Ну, я умею предсказывать бурю, но научить этому кого-нибудь вряд ли смогу.

Молли просияла:

— А вы попробуйте!

Кэтрин вмешалась:

— Майору нужно устроиться на новом месте. А вы отправляйтесь в сад и возьмите с собой Клэнси и Луи Ленивого.

Майкл не переставал удивляться тому, как слушаются Кэтрин дети и собаки.

— Луи Ленивый?

— Это длинная собака, которая только и делает, что спит, будто в летаргической спячке. Больше она ни на что не способна, — раздался голос с верхних ступенек.

Майкл поднял голову и увидел, как спускается с лестницы рыжая женщина, стройная и очень хорошенькая.

— Я — Энн Моубри, — произнесла она с улыбкой. После того как Кэтрин их представила друг другу, очи немного побеседовали, и Энн призналась: — Я снова в интересном положении, и меня все время клонит в сон, так что вы уж меня извините.

Майкла позабавила ее откровенность. Она была обаятельна и дружелюбна, но, к счастью, не могла свести Майкла с ума, как Кэтрин.

Энн ушла, а Кэтрин стала подниматься по лестнице.

— Ваша комната здесь, Майкл.

Она привела его в залитую солнцем комнату, окнами на улицу.

— Мы знали, что эту комнату со дня на день займут, и постелили свежее белье. Комната Кеннета — через холл.

Она повернулась к нему и теперь, в лучах солнца, казалась настоящей богиней, излучающей тепло и способной осчастливить мир. Майкл невольно вспомнил Клер.

Кэтрин стояла возле кровати, и у Майкла мелькнула сумасшедшая мысль схватить ее, бросить на постель и без конца целовать эти нежные губы, ласкать ее прекрасное тело, забыться в ее объятиях…

Их взгляды на миг встретились. Кэтрин видела, что Майкл без ума от нее, и хотя знала, какое производит впечатление на мужчин, смутилась, опустила глаза и принялась сосредоточенно стягивать перчатки.

— Если вам что-нибудь понадобится, скажите мне или Энн, или Розмари, старшей горничной.

Он заставил себя посмотреть на обручальное кольцо, сверкавшее на ее пальце. Она замужем. Это свято. Жена офицера-товарища… Он должен немедленно выпроводить ее из своей спальни.

— Уверен, мне здесь будет удобно. Сегодня не приду к обеду, но при первой же возможности постараюсь познакомиться с остальными жильцами.

— Я пришлю горничную с ключом, — произнесла Кэтрин, избегая его взгляда, и быстро вышла из комнаты.

Майкл запер дверь, опустился в кресло и потер виски. После трагедии с Кэролайн он поклялся себе никогда, ни при каких обстоятельствах не связываться с замужней женщиной, чего бы это ему ни стоило. Видно, сам дьявол послал ему Кэтрин Мельбурн, чтобы ввести в искушение.

Только законченному эгоисту могла прийти в голову подобная мысль. Подумав об этом, Майкл слабо улыбнулся. Если и был в его встрече с Кэтрин какой-то тайный смысл, так это упрек его самоуверенности. Ведь он не сомневался в том, что возраст и жизненный опыт спасут его от безумной страсти, что он никогда больше не поддастся чарам смазливого личика и не наделает глупостей.

Каким же он был идиотом! И все-таки он ни словом, ни жестом не выкажет своих чувств к Кэтрин Мельбурн, будет контролировать каждый свой шаг.

Нет, не так. На этот раз он не допустит ни поцелуев, ни объятий, пусть мимолетных, случайных. Тем более что он собирается прожить в этой квартире всего несколько недель, а с завтрашнего дня ему вообще будет не до амуров, столько свалилось на него дел.

И все же чувство беспокойства не проходило. Майкл подошел к окну, выглянул наружу. Все военные суеверны, и Майкла не покидала мысль, что это судьба посылает ему испытание. В прошлый раз он не справился с ситуацией, но сейчас справится. В этом он убежден.

Глава 4

Ничего не замечая вокруг, Кэтрин медленно спустилась в холл. После многих лет, проведенных среди военных, ее не удивляло, что военная форма идет любому мужчине. Стоило Колину появиться в форме, при всех регалиях, и девушки замирали от восхищения.

И все же было что-то в майоре Кеньоне, что влекло Кэтрин к нему. Темно-зеленая форма у пехотных стрелков была строже, чем в других полках, но до чего она шла к его ярко-зеленым глазам какого-то удивительного оттенка. И к его широким плечам, каштановым волосам и стройному сильному телу…

И дело заключалось вовсе не в его мужском обаянии. Как и в Веллингтоне, было в нем что-то властное, что за-. ставляло остальных чувствовать его превосходство без единого слова. Видимо, он был очень уверен в себе, так думала Кэтрин.

Ей нравилось разговаривать с ним, но его проницательность все время держала ее в напряжении. Как бы майор Кеньон не разглядел за созданной ею с таким трудом внешней оболочкой ее истинную жизнь.

Странно, что она думала о нем как-то отчужденно. Обычно Кэтрин называла знакомых офицеров по имени. Но инстинкт подсказывал ей, что с Майклом не следует быть на короткой ноге. К счастью, ей удавалось держать мужчин на почтительном расстоянии.

Тряхнув головой, Кэтрин прошла к себе в спальню и занялась починкой одежды. Ничто так не отрезвляет, как штопка. Кэтрин спустилась с неба на землю.

Только Кэтрин собралась сойти вниз проверить, как идут дела с обедом, как вернулся муж.

— В конюшне новые лошади.

Колин снял черный кавалерийский кивер и бросил на кровать.

— Неплохие лошадки. У нас еще один квартирант?

Она кивнула и сделала маленький аккуратный стежок.

— Майор лорд Майкл Кеньон из стрелкового полка. В прошлом году вышел в отставку, но, узнав о побеге Наполеона, вернулся в армию. Пока он в штабе герцога.

Колин поднял брови.

— Офицер знатного происхождения, которых так любит Старина Хуки за то, что они танцуют так же хорошо, как воюют.

Он снял куртку, потом рубашку.

— Знакомство с ним может оказаться полезным. Он уже намекнул, что не прочь в тебя влюбиться?

Она опустила глаза, досадуя на цинизм Колина. Красивая жена для военного — большое преимущество, но Кэтрин не терпела, когда Колин заставлял ее кокетничать с его начальством. В первый раз она категорически отказалась сделать это. Тогда Колин заявил, что долг жены — заботиться о карьере мужа, и Кэтрин подчинилась.

Но о том, что Майкл от нее без ума, Кэтрин умолчала.

— Майор Кеньон остался равнодушным к моим чарам, — бросила она небрежно. — Не знаю, хорошо ли он танцует, но воюет, наверное, неплохо, поскольку принимал участие во всех крупных сражениях на Пиренейском полуострове.

— Что же, ценное приобретение. Постарайся его очаровать. Мне давно должны дать майора, а Кеньон наверняка имеет влияние на герцога.

— Ты и так получишь свое звание, — вздохнула Кэтрин. — И очень скоро. В ближайшие месяцы будет много возможностей отличиться.

— Очень на это надеюсь.

Переодеваясь в парадную форму, Колин нахмурился:

— Кеньон… знакомое имя. — Он щелкнул пальцами. — Вспомнил. После битвы под Бароссой он решил выдать памятные медали своим подчиненным, чтобы увековечить их подвиг. — Колин хохотнул. — Ты только представь себе! Памятные медали — роте пьяных солдат!

Кэтрин холодно взглянула на него.

— Я думаю, он прав — отважных следует поощрять. Стрелковые пехотинцы — гордость армии, и в частности потому, что их офицеры ценят своих солдат.

— Солдат есть солдат. Его любимые вояки наверняка пропили свои медали.

Колин провел расческой по своим светло-каштановым волосам.

— Я собираюсь пообедать с друзьями и вряд ли вернусь сегодня.

«Кто же эта женщина?» — равнодушно подумала Кэтрин. Жительницы Брюсселя радушно принимали офицеров союзных войск, способных помешать возвращению императора.

Кэтрин взяла измятую рубашку и белье мужа и сунула в корзину.

— Желаю приятно провести вечер.

— Постараюсь, — бодро произнес Колин. Кэтрин в этом не сомневалась.

Майкл обедал с расквартированными неподалеку армейскими друзьями. И хотя они подшучивали над тем, что он жить не может без армии, встреча с ними доставила Колину удовольствие.

Разговор, само собой, вертелся вокруг военной обстановки. Война пока еще не была объявлена, но никто не сомневался, что Наполеон, как только укрепится в Париже, выступит против союзных войск.

На свою новую квартиру Майкл вернулся поздно и, стараясь не шуметь, вошел в дом. В холле и на лестнице горели свечи. Кэтрин и Энн и в самом деле были отличными хозяйками.

Майкл не пошел к себе, а постучал в дверь напротив, из-под которой виднелась полоска света, и услышал в ответ знакомый баритон: Кеннет Уилдинг пригласил его войти.

Майкл застал приятеля за блокнотом для рисования. Кеннет был первоклассным карикатуристом и вообще хорошим художником. Этот талант пригодился ему в Испании, где он служил в разведке.

— Боже мой, откуда ты свалился? — воскликнул Кеннет, выпучив глаза.

Майкл хмыкнул:

— Разве наши прекрасные хозяйки не сообщили тебе, что я теперь твой сосед?

— Нет, когда я вернулся, все уже спали. Кеннет поднялся и протянул Майклу руку.

— Черт возьми, вот так встреча!

Смуглый, ладно скроенный, кряжистый, Кеннет Уилдинг смахивал скорее на рабочего, чем на офицера и джентльмена. Один из немногих, он начал военную карьеру рядовым и дослужился до офицерского чина благодаря исключительной храбрости. Еще сержантом он выручил Майкла из беды, когда того только что произвели в младшие офицеры и сделали командиром. Взаимное уважение перешло в дружбу.

Пока они обменивались приветствиями, Майкл успел заметить, что Кеннет уже не выглядит таким напряженным, как во время Пиренейской кампании.

— У меня есть немного виски. Принести? — спросил Майкл.

— С тех пор как ты покинул Испанию, я в рот его не брал, — ответил Кеннет, и его серые глаза озорно блеснули. — Даже соскучился. Бренди по сравнению с виски просто дамский напиток.

Майкл отправился за виски и чуть не наступил на Луи Ленивого, который растянулся напротив его комнаты. Собака увязалась за ним, когда он возвратился к Кеннету, и снова улеглась, положив морду на ботинок Майкла.

— Этот зверь всех новичков так приветствует или мне просто не повезло? — смеясь, спросил Майкл, разглядывая пса.

Кеннет наполнил два стакана и ответил:

— Да ты просто счастливчик. При таком стороже любой противник умрет. Но не от страха, а от смеха.

После того как они обсудили последние новости, Майкл спросил:

— Хотелось бы знать, Кэтрин и Энн существуют на самом деле или они плод моего больного воображения?

— Они необыкновенные, правда? Мне посчастливилось жить вместе с ними на вилле в Тулузе. Когда я отыскал их в Брюсселе, то на коленях молил найти место в их доме для стрелкового пехотинца. Они обладают искусством окружить мужчину теплом, хорошо накормить и сделать счастливым.

— А что представляют собой их счастливчики-мужья? — осторожно спросил Майкл, стараясь не проявлять особой заинтересованности.

Кеннет отпил из стакана виски.

— Чарльз Моубри тебе понравится. Спокойный, но очень способный и с большим чувством юмора.

— А Мельбурн?

Кеннет долго не отвечал.

— Твое молчание весьма красноречиво, — заметил Майкл.

— Я не очень хорошо знаю Мельбурна, — сказал наконец Кеннет, сосредоточенно изучая стакан. — Неотесанный, как и все кавалеристы. Не дурак, но ведет себя глупо. Говорят, неплохой офицер. И бесстрашный.

— В храбрости кавалеристам не откажешь. Чего нельзя сказать об уме. Достоин ли Мельбурн обворожительной Кэтрин?

— Не мне об этом судить. — Кеннет наклонился и потрепал Луи по длинным ушам. — Во всяком случае, сама Кэтрин считает, что достоин. В Испании ее прозвали Святой Катериной. Добрее ее не было сестры милосердия. Все мужчины были в нее влюблены, но она ни на кого не смотрела.

Майкл понял: он один из многих и должен знать свое место. И все же приятно было узнать, что она не только красива, но и чиста. Когда-то он не верил, что такое бывает.

Кеннет, конечно, не все сказал. Но довольно вопросов.

— Можно? — Майкл потянулся к блокноту.

— Пожалуйста!

Майкл улыбнулся, взглянув на карикатуру, над которой работал Кеннет.

— Здорово ты изобразил Бонапарта в виде злобной горгульи. Продай этот рисунок в издательство, его опубликуют большим тиражом.

Кеннет в ответ лишь пожал плечами. Он всех уверял, что его талант не что иное, как профессиональная сноровка.

Просматривая блокнот, Майкл после нескольких зарисовок ратуши в стиле барокко увидел Эми Мельбурн и брата и сестру Моубри. Легкими штрихами Кеннет запечатлел особенности характера детей и их едва уловимые движения во время игры. Майкл не переставал удивляться. Как умудрялся его друг своими грубыми руками делать такие тонкие и изящные рисунки!

— Великолепно, Кеннет! — восторженно воскликнул Майкл и, перевернув страницу, добавил: — Молли первым делом мне сообщила, что ты их учишь рисовать.

Кеннет улыбнулся:

— У девочек хорошие способности. А Джеми интересуется только тем, что имеет четыре ноги, гриву и хвост.

Продолжая листать альбом, Майкл понял, что больше всего Кеннет любит рисовать детей, среди них был один портрет Энн Моубри и один Кэтрин Мельбурн. Когда Майкл его увидел, у него сжалось сердце. Кэтрин на скале, на берегу моря, с отрешенным видом. Ее длинные темные волосы развевались на ветру, словно знамя, под туникой обрисовывались изящные линии фигуры.

Майкл глаз не мог оторвать от рисунка. Рассматривай он так живую женщину, это было бы верхом неприличия. Но чтобы Кеннет ничего не заподозрил, Майкл бросил небрежно:

— Ты, когда рисовал ее, имел в виду греческую богиню или сирену, которая своим волшебным голосом завлекает мужчин в гибельные места?

— Сирену. — Кеннет нахмурился. — Вообще-то рисунок не удался. У Кэтрин слишком правильные черты лица, их трудно передать. Особенно глаза. Невозможно уловить их выражение.

Майкл еще раз посмотрел на рисунок.

— Но ты уловил. О чем может думать красивая женщина?

— Не имею понятия, — ответил Кеннет. — Несмотря на кажущуюся общительность, Кэтрин очень скрытна.

Нет сомнений, Кеннет чего-то недоговаривает, полагая, что личная жизнь Кэтрин Мельбурн не касается Майкла.

— Если еще раз нарисуешь ее и рисунок тебе не понравится, я буду счастлив взять его у тебя. Кеннет пристально взглянул на Майкла:

— Возьми этот, если хочешь. Я же сказал, что он мне не нравится.

Майкл взял рисунок и снова стал листать блокнот. Что за глупость, попросить портрет совершенно чужой ему женщины! Но ведь может случиться, что на старости лет у него возникнет желание посмотреть на ее лицо, которым он так восхищался.

Веллингтон сказал правду, в штаб-квартире была ужасная неразбериха. И как только Майкл появился, на него свалилась куча дел, включая поставки продовольствия и материальную часть. Как в шутку заметил герцог, майор Кеньон, возможно, и не интендант, но хорошо знает солдатские нужды.

Работа требовала полной отдачи, и к концу дня Майкл почти забыл о Кэтрин Мельбурн. Но, когда отправился обедать в дом на рю де ла Рейн, размышлял о том, что неплохо бы сейчас увидеть Кэтрин. Что и говорить, она красивая, очаровательная женщина, но он не юнец, чтобы потерять голову от любви… И сейчас встреча с ней спасет его от этой едва не вспыхнувшей страсти.

Кэтрин как-то вскользь заметила, что у них в доме принято собираться перед обедом на рюмку шерри. Переодевшись, Майкл спустился вниз и застал в гостиной Энн Моубри и какого-то мужчину.

— Хорошо, что вам удалось выбраться пообедать, Майкл.

Энн повернулась к нему, отчего пришли в движение ее огненно-рыжие кудри.

— Это мой муж, капитан Чарльз Моубри.

Мужчины обменялись рукопожатием.

— Я восхищаюсь вашими лошадьми, майор Кеньон. Не знаю только, зачем пехотному офицеру такие первоклассные животные. Эта даже несправедливо.

Майкл усмехнулся:

— Вы, безусловно, правы, но мой друг, полуцыган, разводит замечательных лошадей и продал мне пару. Обычно он отдает их только в обмен на сына-первенца.

Моубри лукаво посмотрел на жену:

— Такая гнедая стоит нашего Джеми, верно?

Она округлила глаза:

— Лучше не говори мне сегодня об этом! После его проделок я на все готова.

Все трое рассмеялись и вскоре уже болтали, как старые друзья. Но вот появилась Кэтрин Мельбурн в платье из блестящего шелка цвета морской волны, в тон ее удивительным глазам.

— Добрый вечер, — весело произнесла она.

Майкл взглянул на Кэтрин, и его решимость не поддаваться ее чарам растаяла как дым. Он снова был потрясен, но это его больше не удивляло.

Пока Кэтрин шла к ним, Майкл не сводил с нее глаз. В ней привлекали не только красота и исходившее от нее тепло, но еще и незащищенность, скрытая под ослепительной внешностью, которую Кеннет с его взглядом художника разглядел в ней. Только сейчас Майкл это понял. Кэтрин принадлежала к наиболее опасному типу женщин. Она вызывала не только страсть, но и нежность.

— Добрый вечер. — Майкл, как ребенок, всячески старался скрыть свои эмоции и молил Бога помочь ему совладать с собой, чтобы никто не догадался о его чувствах, особенно сама Кэтрин. — Я благодарю свою счастливую звезду за то, что нашел эту квартиру. Впервые на моей постели спит собака.

Ее глаза лукаво блеснули:

— Интересно. Будь я собакой, дважды подумала бы, прежде чем вам докучать. Но Луи виднее. Вы уже попали в его лапы.

Пока Майкл раздумывал, чем так напугал Кэтрин, Моубри принялись рассказывать разные истории про Луи Ленивого. Этот пес, где бы ни появился, становился центром внимания.

Сразу после обеда явился Колин Мельбурн, очень красивый, самодовольный мужчина. Кэтрин подошла к мужу, взяла его за руку. Они хорошо смотрелись вместе.

— Колин, позволь представить тебе нашего нового жильца.

— Очень рад познакомиться, лорд Майкл. А я все боялся, как бы в вашу комнату не вселился какой-нибудь проходимец. Или еще один выскочка — офицер, который начинал солдатом.

Моубри и Кэтрин заерзали, а Майкл возмутился и в то же время испытал облегчение. Теперь по крайней мере есть за что невзлюбить Мельбурна, за ярый снобизм, а не за то, что он муж Кэтрин.

— Вы хотите сказать, что у вас в доме мог поселиться кто-то вроде Кеннета? — спросил Майкл.

— Я никого не хотел оскорбить, — спохватился Мельбурн. — У Уилдинга, несмотря на его происхождение, манеры джентльмена. И все же происхождение играет огромную роль. Как сын герцога Эшбертона, вы должны со мной согласиться.

— Не вижу связи между происхождением и характером. У Кеннета, к сожалению, оказался плохой вкус, и он отправился в Хэрроу, хотя от единственного сына лорда Кимбелла можно было ожидать большего.

Майкл допил шерри и продолжил:

— Но даже выпускник Итона, вроде меня, вынужден признать, что из Хэрроу выходят настоящие джентльмены.

У Мельбурна отпала челюсть. Даже грубый кавалерист не мог не уловить сарказма в словах Майкла, поскольку частная школа Хэрроу была не менее престижной, чем Итон.

Но Мельбурн тут же нашелся и произнес с обезоруживающим раскаянием:

— Извините, сболтнул глупость, верно? Я мало общался с Уилдингом и почему-то думал, что он выскочка-сержант.

Мельбурну удалось сгладить неловкость, но неприятный осадок все же остался.

— Возможно, вас ввело в заблуждение его слишком острое чувство юмора, — сказал Майкл. Мельбурн сдвинул брови:

— Но если он и в самом деле достопочтенный Кеннет Уилдинг, то почему был зачислен в армию рядовым?

Майкл знал почему, но предпочел умолчать и лишь ответил:

— Кеннету нравится бросать вызов. Когда меня произвели в младшие офицеры, он служил у меня сержантом, и я считал, что мне повезло. Он со своим взводом трижды захватывал в плен большое количество французов, и я представил его к повышению. — Майкл со стуком поставил рюмку на стол и добавил: — И был удивлен, что у командования хватило ума произвести его в офицеры.

Замечание Майкла вызвало бурную дискуссию об идиотизме высшего командования, которая продолжалась до конца обеда. Еда была отменная, разговор — приятный. Даже Колин Мельбурн оказался неплохим собеседником, хотя, как обычно, не высказал ни одной собственной мысли.

Но после обеда Майкл почему-то не мог припомнить, что ел. В памяти запечатлелись лишь утонченный профиль Кэтрин, ее очаровательный смех и матовая гладкая кожа.

Майкл решил впредь при малейшей возможности обедать вне дома.

Глава 5

Было уже далеко за полночь, когда Майкл заглянул в кухню и остановился в дверях.

— Простите, я думал, здесь никого нет.

Кэтрин подняла глаза от печи, которую растапливала.

— Ничего удивительного, все нормальные люди давно спят.

Она выпрямилась и отряхнула ладони.

— Герцог, вероятно, загрузил вас работой. За целую неделю я видела вас всего раз.

Майкл почел за лучшее ретироваться, но это было бы непростительной грубостью, и он остался.

— Английские знаменитости, приезжающие в Брюссель в поисках впечатлений, дают вечера, и в мои обязанности входит демонстрировать английский флаг.

— Так я и думала. Веллингтону всегда нравилось, чтобы его старшие офицеры исполняли важные общественные функции, а тем более теперь, когда гражданские так обеспокоены военной обстановкой. — Она чарующе улыбнулась. — Вы придаете аристократический лоск раутам и вечерам. И конечно же, пользуетесь большой популярностью.

Майкл поморщился:

— Пожалуй, вы правы. Но почему вы не бываете там? Веллингтон неравнодушен к привлекательным женщинам, так что вы и Энн с мужьями должны быть первыми в списке гостей.

— Нас приглашают, но Колин… почти всегда занят.

Она помешала деревянной ложкой в кастрюле.

— Прежде я бывала там с Энн и Чарльзом, но теперь Энн не до светской жизни, она сильно устает, и мне не с кем ходить. Я бываю только на вечерах, которые устраивает сам герцог. Их посещают все.

— Я почел бы за честь взять на себя роль вашего спутника, — после некоторого колебания сказал Майкл, хотя любой другой женщине предложил бы это машинально, без всяких раздумий.

Кэтрин вскинула голову и внимательно на него посмотрела.

— Благодарю вас. Я охотно посетила бы некоторые вечера, но идти одной как-то неловко.

— Прекрасно. Сообщите Брэдли, моему ординарцу, когда захотите пойти, и я буду в вашем распоряжении. — Он зевнул, прикрыв рот рукой. — Сегодня я ездил в Рент, с утра ничего не ел, вот и решил совершить налет на кладовку. А вы тоже решили поужинать в столь поздний час?

Кэтрин закинула свою длинную косу за спину, и Майкл заметил темневшие на ее изящной шее завитки волос.

— Мне не спалось, и я спустилась сюда подогреть молока, но суп так вкусно пахнет, что захотелось поесть.

И тонкое голубое домашнее платье Кэтрин, из-под которого виднелась белая ночная сорочка, и полумрак в кухне, освещенной всего двумя свечами и огнем в печи и похожей в этот момент на спальню, располагали к интиму…

— Предусмотрено ли домашним протоколом наказание за ночной грабеж кладовки? — спросил Майкл.

— Вообще-то нет. Все, что найдете, — ваше. На плите обычно кипит суп. Сейчас, например, он приготовлен из овощей и цыпленка. Совсем неплохо. — Вон там, — Кэтрин указала на кладовку, — холодное мясо, сыры и хлеб. Угощайтесь, а я пока накрою на стол.

— Не хотелось бы доставлять вам хлопоты в столь поздний час.

— Почему нет?

Она потянулась за чашкой и отодвинула тяжелые блюда для слуг.

— Я знаю, где что лежит, и не устала, как вы.

— Полагаю, еще больше. Нет труднее работы, чем воспитывать детей.

Она удивленно подняла брови:

— Мужчины, как правило, этого не понимают.

— Этот секрет мне открыла одна женщина.

Кэтрин задумчиво посмотрела на Майкла:

— По-моему, любая женщина доверится вам.

Разговор принимал слишком личный характер, и, чтобы избежать этого, Майкл пошел со свечой в кладовку.

— Здешние сыры превосходны, правда? И хлеб тоже.

— Еда здесь необычайно вкусная, недаром французы мечтают присоединить Бельгию к Франции. Хотите вина? Там есть кувшин столового, очень неплохого.

— Предложение заманчивое. Но хочу вас предупредить: два стакана, и я засну прямо за столом.

— Тогда я накрою вас покрывалом, — спокойно сказала Кэтрин. — У нас тут все предусмотрено.

Выйдя из кладовой, Майкл увидел накрытый стол и на нем две дымящиеся тарелки супа. Кеннет прав — Кэтрин умела накормить мужчину и сделать его счастливым. Любой мог мечтать о такой спутнице жизни, не будь даже она красавицей.

Майкл стал нарезать сыр и тут услышал, как заскулила собака. Из-под стола, куда он заглянул, на него жалобно смотрел Луи Ленивый. Майкл рассмеялся и бросил ему кусочек сыра, который тот схватил на лету.

— По-моему, напрасно его прозвали Ленивым. Не успеешь сесть за стол — он тут как тут.

Кэтрин засмеялась:

— Луи принадлежит к старинной французской охотничьей породе, собак этой породы называют бассет, за их низкий рост. Зато Луи превосходный добытчик, не хуже французских солдат на Пиренейском полуострове. Луи постоянно сражается с кошкой за лучший кусочек.

Словно в подтверждение ее слов к Майклу подошла толстая полосатая кошка и вежливо мяукнула. Справедливости ради Майкл бросил ей ломтик ветчины и только после этого принялся за еду.

За столом воцарилась тишина. Несмотря на то что Майкл проголодался и уплетал за обе щеки, он все время ощущал присутствие Кэтрин. Даже ее манера есть возбуждала его. И в то же время от Кэтрин веяло каким-то удивительным спокойствием, чего нельзя было сказать о Кэролайн, его бывшей возлюбленной.

— Налить еще супа? — спросила Кэтрин, взглянув на пустую тарелку Майкла.

— Да, пожалуйста, если можно.

Она взяла тарелку и подошла к печи, кстати, такой огромной, что на ней можно было поджарить целого быка. Когда Кэтрин склонилась над кастрюлей, ее тугие груди слегка качнулись под тонкой тканью, и Майкл так и впился в них глазами.

Луи поднялся и пошел следом за ней.

— Убирайся, — строго сказала Кэтрин, наливая суп, но Луи заскулил и встал на задние лапы, пытаясь сунуть морду в тарелку. Немного жидкости пролилось на печь. Кэтрин отскочила.

— Луи, тебя снова надо поучить хорошим манерам, — сказала она.

Собака с таким уморительным видом опустила голову, что Майкл невольно улыбнулся. На всех, вместе взятых, светских раутах он не получил столько удовольствия, сколько сейчас, но свои чувства к Кэтрин все время держал под контролем.

Налив суп, Кэтрин повернулась к Майклу, и он, завороженный ее красотой, не сразу заметил, что ее платье горит. Видимо, она задела краем тлеющие угли. О Боже! Сердце Майкла замерло.

Он вскочил и бросился к Кэтрин.

— У вас загорелось платье!

Кэтрин посмотрела вниз и закричала, выронив тарелку, не в силах двинуться с места. Желто-оранжевые языки огня пожирали тонкую ткань. Луи словно ветром сдуло.

За несколько секунд, которые понадобились Майклу, чтобы пересечь кухню, огонь уже добрался до локтя Кэтрин. Майкл развязал ей пояс, сорвал платье и, обхватив ее левой рукой, чтобы она не упала, правой швырнул горящее платье в печь. Сноп искр вылетел в трубу.

Не обращая внимания на ее ожоги, Майкл оттащил Кэтрин от печи и повернул лицом к себе.

— С вами все в порядке?

Дурацкий вопрос. Кэтрин была в шоке. Лицо ее стало белее рубашки. Опасаясь, что с ней случится обморок, Майкл взял ее на руки. Он отчетливо слышал, как колотится ее сердце. Майкла она как будто не замечала.

— Кэтрин, выв безопасности, — громко произнес он, — в безопасности.

Она спрятала лицо у него на груди и начала всхлипывать. Майкл прижал ее к себе и шепотом стал успокаивать. Ее шелковая коса скользнула по его руке. Кэтрин прильнула к нему, и он ощущал каждый дюйм ее тела, ее нежные груди, исходивший от нее аромат розовой воды, и не мог простить себе этого.

Нельзя наслаждаться близостью женщины, когда она в таком состоянии.

Кэтрин почти перестала плакать, но все еще дрожала, дыхание было неровным, прерывистым. Майкл заботливо усадил ее на стул, а она закрыла лицо ладонями, обнажив изящный изгиб шеи.

Вдруг он заметил, что сквозь ее прозрачную ночную рубашку просвечиваются соски. Это было настоящей пыткой.

Господи, что же он за животное, если может желать женщину, трясущуюся от страха! Он быстро снял свою тяжелую шерстяную куртку с расшитыми тесьмой полами и не столько ради тепла, сколько из приличия завернул в нее Кэтрин, как в одеяло, настолько она была велика ей, стараясь при этом не касаться ее грудей. Кэтрин за все это время не проронила ни слова.

Майкл опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои. Темно-зеленая куртка великолепно оттеняла ее аквамариновые глаза.

— Позвать вашего мужа?

— Колина нет дома, — с трудом ответила Кэтрин.

— Может быть, разбудить Энн?

— Не стоит, я чувствую себя хорошо. — Она попыталась улыбнуться. — Зачем кого-то беспокоить…

— Обманщица. — Он принялся растирать ее холодные пальцы. — Трудно найти человека, который чувствовал бы себя хуже.

Она усмехнулась:

— Я позорю армию, да? — Кэтрин сжала кулаки. — Вообще-то я не паникерша, но… мои родители погибли при пожаре.

Майкл внутренне содрогнулся: теперь понятно, почему она так боится огня.

— Сожалею. Как это произошло?

— Мне было шестнадцать лет, — в раздумье проговорила Кэтрин. — Полк, в котором служил отец, был расквартирован в Бирмингеме. Мы снимали чудесный старый коттедж, увитый розами. Мне хотелось остаться там навсегда. Потом наступила зима, и однажды ночью загорелась печная труба. Я проснулась от дыма, стала звать родителей, но все уже было объято огнем. Я спала на первом этаже, и мне удалось выскочить в окно.

Кэтрин закрыла глаза и вздрогнула.

— Спальня родителей была наверху. Я так кричала, что сбежалась половина поселка, но… мама и папа не проснулись.

Он сжал ее руки, поднялся.

— В столовой есть бренди?

— Есть, но зачем?

Майкл не ответил, лишь сказал:

— Надеюсь, с вами ничего не случится, пока я схожу за бутылкой.

— Во всяком случае, я не сбегу, — шутливо ответила Кэтрин.

Майкл вытащил из-под стола кошку, положил ей на колени.

— Пусть мурлычет, с ней вам будет не так тревожно.

Майкл взял свечу и тихонько удалился.

Кэтрин стала ласково гладить кошку. Только сейчас она поняла, как ей спокойно с Майклом.

Она бросила взгляд на опаленный край рубашки, и ее вновь охватила паника. Она плотнее укуталась в куртку Майкла, еще хранившую тепло его тела. Его нежность тронула Кэтрин до слез. С самого детства она не помнила, чтобы кто-нибудь о ней так заботился.

Но она тут же себя одернула: все в порядке, нет причин для истерики. Она взяла висевшее на стуле полотенце, вытерла нос и стала успокаивать кошку, которая явно нервничала. Когда Майкл вернулся, кошка тихо мурлыкала, а к Кэтрин вернулось самообладание.

— Выпейте, вам это необходимо.

Майкл разлил бренди по рюмкам, протянул ей одну и уселся напротив в небрежной позе, продолжая в то же время напряженно следить за Кэтрин.

— Благодарю вас.

Она потягивала бренди, чувствуя, как разливается по телу приятное тепло.

— Поскольку жить без огня невозможно, я преодолела страх. Но не до конца. Не окажись вы здесь, я, пожалуй, с места не сдвинулась бы, как перепуганный кролик, так и сгорела бы.

— Вы заслужили право на этот страх, — тихо произнес Майкл. — Не говоря уже о трагедии ваших родителей, тысячи женщин погибают от огня или получают ожоги.

— Лишь благодаря вам я осталась жива.

Она откинулась на стуле и, потягивая бренди, одним пальцем гладила кошку.

Странно! Огонь больше не пугал ее, ей нравилось смотреть, как его отблески играют на волосах Майкла. Несмотря на привлекательность Майкла, Кэтрин во время их первой встречи была несколько обескуражена его суровым видом. Чем-то он ей напомнил хорошо отточенный меч, как, впрочем, и другие мужчины, тоже прирожденные воины. Очень скоро Кэтрин обнаружила в нем чувство юмора, но для нее было почти катастрофой испытать на себе его доброту.

Она не заметила, как выпила свою рюмку, пока Майкл не налил еще и ей, и себе.

— Хотите меня напоить? — Она с сомнением взглянула на рюмку.

— Возможно, тогда по крайней мере вы уснете.

Она вспомнила о кошмарах, мучивших ее после гибели родителей, и отпила из рюмки. Очень не хотелось говорить о страшном, и, чтобы сменить тему, Кэтрин сказала:

— Чарльз Моубри говорил, что вы принадлежите к группе «Падшие ангелы». Это клуб?

— Да это светское общество приклеило нам четверым такой ярлык. — Майкл пренебрежительно махнул рукой. — Мы дружили еще в Итоне. А название идет от наших имен. Двое из нас носят имена архангелов, а двое других, Люсьен и Николас, имеют довольно зловещие клички — Люцифер и Старина Ник.

Она улыбнулась:

— Я знала многих молодых офицеров и могу поклясться, что вам нравится ваша дьявольская репутация.

В его глазах заиграли смешинки.

— Это было раньше. Теперь я повзрослел и остепенился.

— Вы вчетвером по-прежнему дружите?

— Да, и крепко. — Майкл грустно усмехнулся. — Клер, жена Николаса, всегда говорила, что мы держимся друг за друга, потому что нам плохо в собственных семьях. Пожалуй, это так. Клер никогда не ошибается.

Какая же, интересно, у него семья, подумала Кэтрин, вспомнив о том, что Майкл едва сдерживался от резкости, когда заходила речь об его именитых родственниках. Но представить Майкла падшим ангелом — красивым и опасным — было совсем нетрудно.

— А какие они, ваши друзья?

Майкл слегка улыбнулся:

— Представьте себе огромную длинную стену, загородившую дорогу в обоих направлениях, насколько хватает глаз. Николас, приблизившись к ней, пожмет плечами и вернется обратно. Раф разыщет того, кому стена принадлежит, и добьется разрешения преодолеть ее и продолжить путь. А Люсьен пойдет на хитрость — либо пророет подземный ход, либо каким-то образом обойдет стену так, чтобы его не увидели.

— А вы?

Он мрачно улыбнулся:

— Я буду, как обезумевший весной баран, биться о стену головой, пока она не обрушится.

— Для солдата отличное качество, — засмеялась Кэтрин.

— Кстати, это мое третье возвращение в армию. Служить я начал, когда мне исполнился двадцать один год. Но обстановка в армии была настолько удручающей, что через пару лет я уволился.

Кэтрин прикинула в уме, сколько всего лет он прослужил в армии.

— Вы, наверное, вернулись после прихода Веллингтона на Пиренейский полуостров?

Он кивнул:

— Меня радовало, что появились наконец успехи в борьбе против Наполеона. — Лицо его стало непроницаемым. — Кроме того… были и другие причины, — произнес он.

— Значит, вторично вы уволились из армии после отречения императора, а теперь снова вернулись? — Кэтрин склонила голову набок. — Почему мужчинам так нравится воевать?

Он озадаченно посмотрел на нее:

— Вы должны это знать, раз провели всю жизнь среди военных.

— Но я, право, не знаю.

— Служить в армии или на флоте для джентльмена очень почетно, особенно для младшего сына в семье, такого, как я, которому надо как-то выпутаться из неприятной истории, — сухо произнес Майкл.

— Допустим. Но ведь многие мужчины с удовольствием идут воевать, а что может быть страшнее войны.

Кэтрин вспомнила, как была сестрой милосердия, и поежилась.

— Половина солдат, я это хорошо знаю, мечтают прославиться в кровавых битвах.

Майкл задумчиво тянул бренди.

— — Война — это настоящий кошмар, — сказал он. — Но именно на войне со всей остротой ощущаешь жизнь. И в то же время бежишь от нее. К этому состоянию привыкаешь, как к наркотику.

— Значит, война для вас наркотик?

— Нет, но такая опасность существовала. Это одна из причин, по которой я уволился из армии. — Он вдруг изменился в лице. — Я, возможно, утомил вас своими рассказами.

— Вовсе нет. От вас я узнала о войне больше, чем за все годы, прожитые среди военных. — Кэтрин вздохнула. — Теперь я поняла, почему мужчины, рискуя жизнью, рвутся на войну.

Воцарилось молчание. Кэтрин откинула голову на высокую спинку стула, внимательно глядя на лицо Майкла в отблесках огня. Он и в самом деле был необыкновенно красив и своей гибкостью и изяществом напоминал пантеру. Кэтрин часами могла бы смотреть на него, на тонкие морщинки в уголках его глаз, на широкие плечи под белой рубашкой. Глядя, как он поглаживает своими тонкими загорелыми пальцами Луи Ленивого за ухом, Кэтрин думала о том, что чувствовал бы Майкл, если бы гладил за ухом ее.

Она была поражена, поняв, что хочет его, потому что давно не испытывала ничего подобного.

К счастью, Кэтрин всегда держала свои чувства под контролем, даже когда в свои шестнадцать думала, что влюблена в Колина. После замужества она поняла, что страсть — это дьявольская ловушка, и избегала мужчин, пытавшихся ее соблазнить.

Она также поняла, что ее красота может толкнуть мужчину на любое сумасбродство, что было не только противно, но и опасно. Колин дважды вызывал на дуэль мужчин, которые домогались Кэтрин. К счастью, они приносили свои извинения, и до дуэли дело не доходило, но теперь Кэтрин знала, что надо держать мужчин на почтительном расстоянии.

И к девятнадцати годам научилась этому, завоевав репутацию добродетельной женщины. К мужчинам Кэтрин относилась по-сестрински, не допуская никакого кокетства. И мужчины либо оставляли ее в покое, либо становились ее друзьями и покровителями. Уже несколько лет проблема мужчин для Кэтрин не существовала, а Майкл, джентльмен до мозга костей, не мог в этом смысле ничего изменить.

Кэтрин снова захотелось услышать его глубокий голос, и она сказала:

— Вы мельком упомянули, что один из ваших друзей — Падших ангелов женат. А остальные тоже?

— Люсьен женился в этом году накануне Рождества. — Майкл улыбнулся. — Его жена Кит, длинноногая, с искушающим взглядом, похожа на газель. Она обладает острым, как рапира, умом и смелостью льва. Не знаю, женится ли когда-нибудь Раф, по-моему, его вполне устраивает холостяцкая жизнь.

— А вы? — спросила она и тут же пожалела. Видимо, давало знать себя бренди, иначе она ни за что не отважилась бы на такой сугубо личный вопрос.

— Я собирался провести весну в Лондоне, чтобы присмотреть невесту, но Наполеон сыграл со мной злую шутку, нарушив мои планы, — невозмутимо ответил Майкл.

— Не только ваши.

— Ничего, впереди еще много сезонов. — Майкл пожал плечами.

Узнав, что Майкл собирается искать невесту среди светских красавиц Лондона, Кэтрин испытала что-то вроде сожаления. Она познакомилась с Колином незадолго до смерти родителей, и они поженились через месяц после двойных похорон. Кэтрин надеялась, что его сила и любовь поддержат ее в горе. Но вскоре поняла, что никакой любви нет и что во многом она гораздо сильнее мужа.

Жаловаться она не имела права, но иногда так хотелось поплакаться кому-нибудь в жилетку. Выйди она замуж за такого, как Майкл, он разделил бы с ней все тяготы жизни, поддержал в трудную минуту.

Испугавшись собственных мыслей, Кэтрин поднялась и осторожно опустила кошку на стул.

— Пойду-ка я спать, пока еще в состоянии осилить лестницу.

Но, сделав шаг, Кэтрин покачнулась — закружилась голова. Майкл вскочил и поддержал ее, а она склонила голову ему на плечо и так стояла, пока не прошло головокружение.

— Простите, — пробормотала она. — Бренди сразу ударяет мне в голову.

— Это я должен просить у вас прощения за то, что соблазнил вас слишком крепким напитком.

Он вел ее по лестнице под руку, и его прикосновения вызвали в Кэтрин те же чувства, которые она испытала, когда он держал ее на руках и успокаивал. Но что могла она чувствовать в тот момент, если рыдала, охваченная отчаянием?

— Чепуха, — произнесла она беспечно, — соблазнить меня невозможно. Недаром я получила прозвище Святой Катерины.

Майкл весело улыбнулся, блеснув своими зелеными глазами. Его нежность и теплота лишали ее душевного равновесия. Ее никогда так не влекло ни к одному мужчине, даже к Колину, в которого она была страстно влюблена. Слава Богу, Майкл не домогается ее. Да, он восхищается ее красотой, но достаточно благороден, чтобы не увлекаться замужними женщинами. Когда женится, будет сохранять верность жене и сделает ее счастливой.

Они с Майклом не могут быть любовниками, но могут стать друзьями. Это даже лучше, потому что дружба длится дольше и не приносит страданий.

Майкл проводил Кэтрин до дверей ее спальни, и тут она подумала, что если и есть на свете мужчина, способный ее совратить, так это Майкл.

Глава 6

На следующий день Майкл решил пообедать дома, чтобы узнать, как чувствует себя Кэтрин. Он вернулся, когда все уже допивали свой шерри.

Энн Моубри с улыбкой протянула ему руку:

— Просто не верится, что все наши доблестные офицеры сегодня в сборе! А я уже стала думать, что вы, Майкл, существуете только в моем воображении.

— Именно поэтому я и появился, а то забудете обо мне и сдадите мою комнату.

Энн усмехнулась и снова повернулась к Кеннету Уилдингу. Майкл подошел к Кэтрин. Она разливала шерри и выглядела такой же невозмутимой, как всегда. Взяв у нее рюмку, Майкл тихо спросил:

— Как вы себя чувствуете после прошлой ночи?

— Немного болит голова, но ночных кошмаров не было.

Кэтрин взглянула на пылавшие угли в камине.

— Видите, смотрю на огонь без всякого страха.

— Очень хорошо.

Он уже хотел отойти, когда Кэтрин спросила:

— Ваше предложение сопровождать меня остается в силе? Завтра леди Троубридж устраивает музыкальный вечер, и мне хотелось бы пойти. Она пригласила струнный квартет и говорит, что это что-то необыкновенное.

— С удовольствием присоединюсь к вам.

Они условились о времени и пошли к столу.

Обед прошел спокойно. Майкл постепенно привыкал к щемящей тоске, которую всякий раз испытывал, оказываясь рядом с Кэтрин. Слава Богу, она видела в нем только друга. Прояви она к нему хотя бы малейший интерес, как к мужчине, Майклу пришлось бы немедленно съехать с квартиры и, за неимением другой, поселиться где угодно, даже в сарае.

После обеда Майкл в силу необходимости побывал на двух приемах, но не стал там задерживаться. Надо было лечь пораньше. Всю прошлую ночь он не спал, преследуемый образом Кэтрин. Он видел перед собой ее аквамариновые глаза, ощущал аромат розовой воды, исходивший от ее нежной кожи, тяжесть ее соблазнительного тела.

Когда же он наконец уснул тревожным сном, ему приснилось, будто они занимаются любовью где-то в другом мире, где нет ее мужа и она свободна. Проснулся Майкл совершенно разбитый. Почему, черт возьми, он не может влюбиться в подходящую женщину?

Потому что никогда не искал в жизни легких путей. Об этом не раз говорил его друг, Люсьен, и даже приводил примеры.

В доме на рю де ла Рейн воцарилась тишина, горевшие кое-где лампы давали тусклый свет. Майкл уже собирался подняться наверх, когда услышал мужской голос и, приняв его за голос Кеннета, направился в холл, разделявший дом на две половины. На полпути он посмотрел налево и остановился как вкопанный, будто получил удар ниже пояса.

В темном конце коридора Колин Мельбурн тискал жену, жадно целуя ее и задрав ей юбку. Он буквально вжал Кэтрин в стену, видны были только ее темные волосы и светлое домашнее платье. Майкл в оцепенении смотрел, как Колин содрал с нее панталоны и овладел ею, в то время как Кэтрин стонала от удовольствия.

Можно было только позавидовать Мельбурнам, все еще страстно желавшим друг друга после стольких лет супружеской жизни, но Майклу стало не по себе, когда он увидел эту картину. Слава Богу, они не заметили его.

Майкл уже собирался идти к себе, когда услышал, как женщина, хихикая, произнесла по-французски:

— Ах, мой капитан, мой красавчик англичанин…

Майкл остановился и круто повернулся. Колин уперся лбом в стену, и стало видно лицо его партнерши. Эта была не Кэтрин, а одна из служанок-бельгиек, темноволосая, примерно одного с Кэтрин роста. Запрокинув голову, она приоткрыла рот, показав крупные неровные зубы.

Приступ тошноты сменился у Майкла приступом ярости. Как мог этот грязный выродок предать и унизить жену прямо здесь, в ее доме? Его следовало хорошенько выпороть.

Майкл с трудом заставил себя уйти.

Он перепрыгивал через две ступеньки, кровь стучала в висках. Направляясь к себе, он заметил, что в комнате друга горит свет, постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.

Кеннет взглянул на Майкла поверх письма, которое писал.

— Что случилось? Ты только что кого-то убил?

— Чуть не убил.

Майкл бросил на кровать кивер, едва не поломав перья.

— Внизу, в западном холле, Колин Мельбурн развлекается со служанкой. Боже, неужели у него совсем нет чести?

— Вообще-то нет, — спокойно ответил Кеннет. — Говорят, он волочится за каждой юбкой. И, если дама не возражает, может взять ее даже в собственном доме. Но обычно он ведет себя осмотрительно.

— Это просто невероятно! — прорычал Майкл. — При такой жене!

— Не берусь об этом судить. Но ты-то здесь при чем? На свете полно мужчин, похотливых, как мартовские коты, и женщин не лучше.

Майкл нервно мерил шагами комнату. Он знал, что Кеннет прав, но никак не мог успокоиться.

— А Кэтрин известно, что за фрукт ее муж?

— Уверен, что да. Она женщина умная и в такого рода делах разбирается лучше, чем ты. Не вздумай рассказывать ей о том, что видел. Она не скажет тебе спасибо.

— Да, разумеется, — неохотно сказал Майкл. — Но Кэтрин заслуживает лучшего мужа, чем этот узколобый, тупой бабник.

— Возможно, но Мельбурн устраивает свою жену, и если даже заведет целый полк куколок, тебя это не касается. — Кеннет нахмурился. — Понял? Не касается!

Майкл уставился в окно, за которым была ночь. Кеннет как всегда прав. Никто не должен вмешиваться в супружеские отношения, даже с самыми благими намерениями. Одному Богу известно, что в тот раз благие намерения привели его прямиком в ад.

Сейчас все по-другому. Но так ли это, или он сам себе демонстрирует свой опасный талант к самообману? Святой Михаил, поражающий злых драконов?

Кеннет у него за спиной мягко проговорил:

— Она замужем, Майкл.

— Я не забывал об этом ни на минуту! — жестко ответил Майкл и, прежде чем повернуться к другу, сделал несколько глубоких вдохов. — Не беспокойся, я ни слова не скажу ни ей, ни ему. Но мне хотелось бы ради ее же блага, чтобы ее муж вел себя достойно и благородно, как, например, Чарльз Моубри.

— Возможно, она из числа тех женщин, обычно добрых, которые благоговеют перед порочными мужчинами, — сухо произнес Кеннет. — Я ни разу не замечал в ней и намека на недовольство Колином.

Майкл мрачно улыбнулся:

— Надеюсь, ты не пустишь в ход кочергу, которая стоит рядом с камином, если я с тобой не соглашусь?

Кеннет обмакнул перо в чернильницу и с отсутствующим видом нарисовал на полях письма маленькую ласку.

— Кстати, — сказал он, — в последние дни Мельбурн удивительно вежлив со мной.

Майкл опустился в кресло.

— Извини, но он так меня разозлил, что пришлось рассказать ему о твоем аристократическом происхождении.

Кеннет стиснул зубы.

— Пора бы спрятать свой темперамент в карман.

— Мне казалось, что я давно это сделал, но Колин Мельбурн способен взбесить кого угодно.

— Забавно наблюдать, как он передо мной лебезит в надежде когда-нибудь использовать меня в своих целях, даже не подозревая, насколько тщетны его ожидания.

— Вы там у себя в разведке еще не выяснили, каковы намерения Бонапарта? — спросил Майкл, чтобы сменить эту неприятную для него тему.

— Дьявол его знает. Вторгаться в пределы Франции запрещено. И это чертовски ограничивает наши возможности. Скорее бы кто-нибудь объявил войну, чтобы все носило официальный характер. А не слышал ли ты чего-нибудь новенького у вас в штабе?

— Герцог не откровенничает с подчиненными, но даже дураку ясно, что вокруг одни неприятности. — Майкл нахмурился. — Проблемы с пруссаками. Князю Блюхеру можно доверять, но многие у него в ставке с подозрением относятся к англичанам, поэтому его штаб-квартира расположена в добрых пятидесяти милях от Брюсселя. Это создает весьма серьезные проблемы во взаимодействии двух армий.

— Чем непременно воспользуется император, если решит вторгнуться в Бельгию.

— Совершенно верно. Думаю, в ближайшее время Наполеон выступит в северном направлении. Столько французов-ветеранов снова жаждет сражаться под императорскими «орлами», что армия Бонн наверняка будет многочисленнее и опытнее, чем у Веллингтона.

— Объединенные союзные войска во много раз превосходят силы французов, — заметил Кеннет. Майкл насмешливо поднял брови:

— Неужели ты думаешь, что Бонн позволит союзникам объединиться в великую армию? Он и раньше предпочитал атаки, а в его нынешнем положении это для него единственная надежда. Но если он будет с этим тянуть, у Веллингтона появится возможность превратить весь этот сброд в реальную боевую силу и вернуть своих ветеранов из Америки.

— Согласен, в любом сражении, если силы будут равны, Веллингтон одержит победу над Наполеоном, — ответил Кеннет. — Но пока герцог в чертовски сложном положении, поскольку занимается совершенно бесполезным делом.

— То же самое было и на Пиренейском полуострове, однако герцог ни разу не проиграл сражения. — Майкл усмехнулся. — Я тоже пытаюсь помочь. Получил звание полковника и в придачу полк новобранцев, теперь обучаю их в меру своих сил и возможностей.

— Это лучше, чем торчать в штабе. А что за полк?

— Сто пятый — временное формирование. Состоит из кучки опытных английских солдат регулярной армии, новобранцев и почти не обученных ополченцев. Герцог надеется сделать из него настоящий боевой полк.

— Да ты прямо создан для такой работы!

— Мне не придется обучать их сложным вещам, вроде стрелковых цепей или разведки. Все, что от них требуется, — стоять на месте и стрелять из мушкетов по возможности не друг в друга.

— Пока пушечные ядра сносят головы их товарищам, императорская гвардия марширует мимо них под бой барабанов, а драгуны идут в атаку на тяжелых скакунах с железными подковами. Что может быть проще? — иронически произнес Кеннет.

— Именно так. Ничего сложного.

Гораздо сложнее, думал Майкл, контролировать свои чувства к Кэтрин.

Одевшись со всей тщательностью, Кэтрин спустилась вниз, чтобы отправиться на музыкальный вечер. Майкл ждал ее в фойе. Темно-зеленая форма стрелкового пехотинца сидела на нем безупречно. Кэтрин не видела офицера, которому форма шла бы больше. Избегая смотреть на него, Кэтрин произнесла:

— С нетерпением жду сегодняшнего вечера. Ведь неделями никуда не выхожу. Бываю только на раутах, которые устраивает герцог.

— Счастлив вас сопровождать.

Майкл предложил ей руку и с улыбкой, притаившейся в глазах, сказал:

— Вы прекрасно выглядите.

Кэтрин взяла его под руку, и они направились к экипажу. Там было тесно, и нога Майкла оказалась прижатой к ее ноге. И снова Кэтрин охватило желание, но сейчас это не вызвало у нее беспокойства, как тогда на кухне. Напротив, доставило удовольствие, потому что она была уверена, что ее спутник не положит руку ей на бедро и не попытается силой ее поцеловать. Желание Кэтрин чем-то напоминало желание поесть свежей земляники — ощутимо и не опасно.

Городской дом леди Троубридж был небольшим, и прием состоялся в гостиной, где все собравшиеся болтали и смеялись в ожидании музыкальной программы. Ярко освещенную комнату с высоким потолком заполнили разодетые офицеры разных национальностей и дамы в шикарных туалетах.

— Блестящее зрелище, — заметил Майкл. — Брюссель охвачен военным безумием.

— Когда-нибудь наступит мир и армия выйдет из моды, — съязвила Кэтрин. — Так что популярность военных совсем неопасна.

Он понимающе взглянул на нее:

— Но как только Наполеон будет разбит, офицеры выйдут в отставку на мизерное жалованье, а солдат просто вышвырнут в гражданскую жизнь, и в награду за службу у них не останется ничего, кроме шрамов.

— До следующей войны.

Кэтрин с любопытством разглядывала переполненный салон.

— Может быть, это мое воображение, но веселье здесь сегодня кажется каким-то странным, лихорадочным.

— Такая же атмосфера царит сейчас во всем высшем обществе Брюсселя, и с каждым днем лихорадка усиливается, — тихо произнес Майкл. — Люди танцуют на краю пропасти. Это как на войне. Предчувствие войны усиливает остроту ощущений.

— Но опасность ведь иллюзорна, — резко ответила Кэтрин. — Если Наполеон подойдет к Брюсселю, вся эта блестящая публика тут же вернется в Англию, в свои безопасные дома. Они не пойдут сражаться с врагом, не станут сестрами милосердия в госпиталях, не будут искать тела близких на полях сражений.

— Нет, — еще тише сказал Майкл. — Мало кто обладает такой смелостью, как вы и остальные женщины, которые «следуют за барабаном». Вы принадлежите к сливкам женского общества, Кэтрин.

Она опустила глаза и посмотрела на свои руки в перчатках.

— Я хоть и горжусь такой честью, однако не против отказаться от нее.

Подошла их очередь приветствовать хозяйку.

— Как я рада видеть вас, Кэтрин! Ваши поклонники будут в экстазе! — воскликнула леди Троубридж. — И как только вам удается так великолепно выглядеть?

Она бросила на Майкла шутливый взгляд.

— Кэтрин — бриллиант чистой воды, единственный, который я знаю. Ее искренне любят и женщины, и мужчины. Последние просто без ума от нее.

— О, Хелен, прошу вас! — взмолилась Кэтрин. — Не говорите так! Я далека от идеала!

Леди Троубридж округлила глаза:

— И при всем этом такая скромность! Если бы не моя к вам любовь, клянусь, Кэтрин, я бы возненавидела вас! Ну ладно. Увидимся позже.

Вспыхнув, Кэтрин взяла Майкла под руку, и они двинулись дальше.

— Хелен сильно преувеличивает.

— Я так не думаю, — возразил Майкл, заметив, что несколько гостей обоего пола направляются к ним. — Сейчас, кажется, я вам не нужен, понадоблюсь, когда пора будет возвращаться домой. Я вас покину. Не возражаете?

— Разумеется, — ответила Кэтрин. — Развлекайтесь. Со мной ничего не случится.

Он с поклоном отошел от нее. Она задумчиво смотрела ему вслед. Ей хотелось побыть с ним подольше, но это могло вызвать кривотолки, хоть она и была «Святой Катериной», в обществе любят перемывать косточки, так что Майкл поступил мудро.

К Кэтрин подошли офицеры и завели с ней разговор. Судя по ее оживлению, общение с ними ей было приятно. Напрасно она не посещала подобные вечера, но появляться на людях в одиночестве было для Кэтрин настоящей пыткой.

Вскоре к Кэтрин приблизилась хозяйка под руку с каким-то мужчиной.

— Кэтрин, вы знакомы с лордом Хэлдораном? Он только что приехал из Лондона. Лорд Хэлдоран, миссис Мельбурн.

Хэлдоран был красивым мужчиной лет сорока, с крепкой фигурой спортсмена. Когда Хелен отвернулась, Кэтрин протянула ему руку.

— Добро пожаловать в Брюссель, лорд Хэлдоран.

— Миссис Мельбурн. — Заученным движением он грациозно склонился к ее руке и по привычке многозначительно сжал ее. Как обычно в таких случаях, чтобы все было ясно, Кэтрин отдернула руку и бросила на него холодный взгляд. Лорд сразу выпрямился, видимо, понял. Ей показалось было, что сейчас он отпустит ей какой-нибудь тяжеловесный комплимент, но вместо этого Хэлдоран посмотрел на нее с удивлением, смешанным с неприязнью.

— Неужели так заметно, что мое платье несколько раз перешито? — сладким голосом спросила Кэтрин. Лорд взял себя в руки.

— Простите меня, миссис Мельбурн. Вы так красивы, что можете надеть платье из мешковины, и ни один мужчина этого не заметит, завороженный вашими глазами. Я таких никогда не видел, они не то зеленые, не то голубые и прозрачные, как бриллианты.

— Вы не первый говорите мне это, но я унаследовала глаза от родителей, поэтому думаю, что они у меня самые обычные.

— У вас все необыкновенное. Не только глаза, — сказал он, как-то странно посмотрев на нее.

— Ерунда, — холодно ответила Кэтрин. — Я обычная жена офицера, которая «следует за барабаном». Умеет вести домашнее хозяйство, когда месяцами не платят жалованье, и научила дочку выбирать на испанском базаре цыпленка.

Он улыбнулся:

— Счастливый муж и счастливая дочь. У вас еще есть дети?

— Только Эми.

Разговор принял сугубо личный характер, и Кэтрин решила сменить тему.

— Вы приехали в Брюссель за новыми впечатлениями, лорд?

— Конечно. Война — это своего рода спорт, вы не находите? Юношей я попросил отца купить мне звание младшего офицера в десятом гусарском полку. У них очень эффектная форма, и охота там великолепная. — Он втянул в нос понюшку табаку из эмалированной табакерки. — Но, когда полк перевели из Брайтона в Манчестер, я раздумал. Одно дело — рисковать жизнью ради своей страны, и совсем другое — быть высланным в Ланкашир.

Подобное легкомыслие было вполне в духе лорда, вознамерившегося поступить в десятый гусарский полк, самый престижный и дорогой из кавалерийских полков. Хэлдоран между тем пристально разглядывал Кэтрин.

— Жаль, что вы не присоединились к полку, когда он отправился на Пиренейский полуостров, — холодно сказала она. — Вот там вы поохотились бы, только не на лис, а на людей, способных произвести ответный выстрел. Поверьте, это куда интереснее.

— Вы правы, — рассмеялся лорд. — Охота на французов — это просто великолепно.

Охота и в самом деле была популярным развлечением на полуострове. Однажды, когда Веллингтон, сидя на лошади, беседовал с испанским генералом, мимо промчалась свора гончих, травивших зайца. Герцог не раздумывая поскакал за ними, а когда зайца поймали, вернулся к пораженному испанцу и как ни в чем не бывало продолжил беседу.

Однако Веллингтон заслужил право на отдых, чего нельзя было сказать о лорде Хэлдоране, который никогда ничего полезного не сделал, но при этом пользовался всеми благами жизни.

Наконец леди Троубридж объявила, что в салоне напротив сейчас начнется концерт.

— Поищем места рядом, миссис Мельбурн? — спросил Хэлдоран.

— Благодарю вас, но я уже договорилась сесть с друзьями. — Она выдавила из себя улыбку. — Рада была познакомиться.

Он поклонился.

— Уверен, мы еще с вами увидимся.

Кэтрин, смешавшись с толпой, подумала, что не будет жалеть, если этого не случится

Глава 7

Необыкновенно ясная весенняя погода усиливала царившую в Брюсселе праздничную атмосферу. Но у Кэтрин была своя причина радоваться теплу: дети могли теперь играть на улице.

Как-то раз, когда она сидела под каштаном в саду позади дома, занимаясь штопкой и приглядывая за Эми и младшими Моубри, во двор въехал Майкл Кеньон. В тот день он вернулся домой необычно рано.

Кэтрин наблюдала, как он спешился и отвел лошадь в конюшню, любуясь его движениями, размеренными и четкими. И снова сердце у нее замерло, как всякий раз, когда она его видела.

Теперь Майкл регулярно сопровождал Кэтрин в свет. На балах приглашал ее на быстрый контрданс и никогда — на вальс, а затем исчезал и появлялся, лишь когда пора было возвращаться домой. Тем не менее, когда однажды подвыпивший лейтенантик затащил Кэтрин в альков и стал объясняться ей в любви, Майкл словно вырос из-под земли и со строгостью старшего брата велел юноше убраться.

Увы, ее чувства к Майклу были не вполне сестринскими.

Майкл вышел из конюшни, поколебавшись, направился в сад и с кивером в руке подошел к Кэтрин. В его спутанных каштановых волосах играли солнечные блики.

— Добрый день, Кэтрин.

— Привет.

Она вытащила из корзины старенькую юбочку Эми.

— У вас усталый вид.

— Командовать неподготовленным полком труднее, чем рыть окопы.

Он кивнул в сторону игравших в прятки детей и сказал:

— Я услышал их голоса и подумал, что с удовольствием посмотрю, как они бегают.

Эми, крадучись, перебежала от одного рододендрона к другому.

— У нее это хорошо получается, — заметил Майкл. — Она без труда выучилась бы тактике сражений небольшими отрядами.

— Только не говорите ей об этом! Она и так совсем от рук отбилась! Посмотрели бы, как она играет в крикет. Узнала, что женщины в Испании воевали против партизан, и хотела спросить у Веллингтона, почему бы англичанкам не последовать их примеру. Кстати, как ваши новобранцы? — поинтересовалась Кэтрин, пришивая оторванную оборку.

— Боюсь, они так и не поймут, с какого конца стреляет ружье.

— Ну, это вы преувеличиваете, — улыбнулась Кэтрин.

— Возможно, но лишь самую малость. Пытаюсь вдолбить им, что ничего нет опаснее, чем бежать с поля боя, что лучше оставаться на месте. Если они усвоят это, смогут принести хоть какую-то пользу. Я благодарю Бога за то, что послал мне таких сержантов. Не знаю, что бы я без них делал.

— Вы, я вижу, по-прежнему носите свою форму стрелка вместо красной пехотной.

— Некогда сходить к портному. — Его глаза насмешливо блеснули. — Ну, это, разумеется, предлог. Просто не хочу расставаться со своей формой.

— Хорошо, что герцогу совершенно все равно, в чем ходят его подчиненные. Клянусь, я не видела двух офицеров в одинаковой форме. — Кэтрин улыбнулась: — Помните, как все выглядели после нескольких месяцев, проведенных на Пиренейском полуострове? Как настоящие оборванцы! Новичка можно было сразу распознать: на его форме были видны знаки отличия.

Неожиданно из кустов выскочил Джеми Моубри и наставил на Майкла ветку.

— Бах! Бах!

Глядя на Майкла, Кэтрин поняла, что сражение будет со смертельным исходом. Майкл распластался на траве, а Джеми исчез так же быстро, как появился.

— Ребята, со мной покончено. Позаботьтесь о Торе, моем коне.

Майкл несколько раз дернулся и затих.

Джеми склонился над ним, победно подняв ветку, рядом прыгал Клэнси.

— Я победил тебя, грязная лягушка!

Как только мальчик оказался в пределах досягаемости, Майкл схватил его и принялся щекотать.

— Так кто кого победил? Никогда не говори, что враг мертв, пока не проверишь, Джеми.

Весь красный, вопя от восторга, мальчик катался по траве со своей жертвой. Кэтрин с улыбкой наблюдала за ними, поражаясь, как легко Майкл вошел в мир ребенка.

Жестокая битва закончилась, лишь когда к ним подбежала Эми.

— Привет, полковник Кеньон.

Она поймала Джеми.

— Теперь твоя очередь водить!

И Эми умчалась прочь, Джеми и собака кинулись за ней. Майкл по-прежнему лежал на земле.

— Бог мой, это так здорово — валяться на солнышке и ничего не делать еще целый час! — Он закрыл глаза и расстегнул куртку.

— Прекрасная погода, не так ли? — проговорила Кэтрин. — Но мне кажется, это затишье перед бурей.

— И на горизонте уже собираются тучи.

Оба замолчали. Им было известно лишь, что Наполеон уже выступил в северном направлении, с намерением восстановить свою империю.

Луи Ленивый, дремавший возле Кэтрин, поднялся на свои короткие ножки и подошел к Майклу.

— Я ревную, — поддразнила она Майкла. — Пока вас нет, Луи дружит только со мной.

— Чепуха, — сказал Майкл, не открывая глаз. — Противный пес хочет испортить мне репутацию. Теперь все будут считать, что я так же ленив и никчемен, как он, поскольку у собак и их хозяев, как известно, много общего. Прогоните его от меня.

Эти слова никак не вязались с той нежностью, с которой Майкл чесал у пса за ухом. Луи даже постанывал от удовольствия, перевернувшись на спину и раскинув свои широкие лапы.

— Если вы так же командуете своим полком, вашему сто пятому не позавидуешь, — рассмеялась Кэтрин.

В дальнем углу сада завизжала Молли, а Джеми крикнул:

— Я тебя поймал!

Майкл открыл глаза.

— Что-то Джеми сегодня бледный. Он здоров?

— Вообще-то у него астма, — ответила Кэтрин. — Энн говорит, что это ужасно. Как раз вчера был приступ. Весна для него — самое тяжелое время.

— В детстве у меня тоже была астма, но с годами, к счастью, прошла. И у Джеми пройдет.

Она оценивающе глянула на его плотно сбитую фигуру.

— Скажу об этом Энн. Она хоть немного успокоится, когда узнает, что ребенок-астматик может превратиться в такого сильного мужчину, как вы. А что вызывает приступы?

— Не знаю наверняка, — в раздумье произнес Майкл, — но, мне кажется, тут несколько причин — сырость, определенная пища и еще растения.

Он рукой прикрыл глаза от солнца, и Кэтрин не видела выражения его лица.

— Не последнюю роль играет нервная система.

— Вы имеете в виду возбудимость? Это у Джеми есть.

— Понимаю.

Тон Майкла не располагал к расспросам, и Кэтрин умолкла.

— А как чувствует себя Энн?

— Гораздо лучше. Сейчас она спит, но утверждает, что скоро ее вялость сменится кипучей энергией, как это обычно бывает в определенные периоды беременности. Говорит, что на следующей неделе уже сможет танцевать.

Кэтрин завязала узелок и перекусила нитку. Теперь она может посещать вечера вместе с Энн, и услуги Майкла ей не понадобятся. А жаль. Она будет скучать без него.

— Вам больше не придется меня сопровождать, — сказала Кэтрин Майклу.

— Но это для меня удовольствие, я смогу сопровождать вас обеих, если Чарльз будет занят. Все мужчины в Брюсселе умрут от зависти.

Он зевнул, прикрыв рот рукой, и, несмотря на крики детей и громыхание повозок у Намурских ворот, задремал, медленно и ровно дыша.

Кэтрин продолжала шить, время от времени поглядывая на него и снова испытывая те чувства, которые много лет назад умерли в ее душе и которые она тщательно скрывала. Но не потому, что считала себя виноватой.

Скоро они расстанутся, возможно, навсегда. И останутся лишь воспоминания об этих восхитительных мгновениях ее жизни.

Приведя в порядок нижнюю юбочку Эми, Кэтрин положила ее в корзину и принялась за носки Колина. Заштопала их и посмотрела на Майкла. Его загорелая рука с длинными пальцами лежала на траве всего в двух футах от нее. По ладони и запястью тянулся глубокий шрам от удара шашкой.

Кэтрин мучительно захотелось положить руку на его руку, коснуться его тела, почувствовать исходившую от него жизненную силу. Что бы она ощутила, лежа рядом с ним?

Кэтрин бросило в жар, и она потянулась за очередным носком. Ничего, утешала она себя, когда придет ее час и она встретится со Святым Петром, он будет судить ее за поступки, а не за чувства.

Закончив работу, Кэтрин убрала ножницы и нитки в корзину и, прислонившись к стволу каштана, из-под опущенных ресниц наблюдала за Майклом.

Вдруг до нее донеслись громкие крики детей и сердитый лай Клэнси. Кэтрин насторожилась, что-то случилось. Майкл открыл глаза.

— Мама, скорей иди сюда! — позвала Эми.

Майкл вскочил, подал Кэтрин руку, и они помчались через сад. Сердце Кэтрин бешено колотилось.

Дети были у фонтана с каменным дельфином, лившим воду в маленький бассейн. Кэтрин пришла в ужас, когда увидела, что обе девочки в крови. У Молли была разбита голова, а Эми сняла пояс и героически пыталась перевязать рану.

В нескольких футах от них стоял Джеми. Огненно-рыжие волосы подчеркивали болезненную бледность его лица. Мальчик испуганно смотрел на плачущую сестру, а Клэнси, путаясь под ногами, громко лаял.

Кэтрин склонилась над Молли и попыталась остановить кровь.

— Что произошло, Эми?

— Джеми толкнул Молли, и она упала в фонтан,

— Я не хотел! — прошептал Джеми, прерывисто, со свистом дыша. Майкл обернулся и посмотрел на него.

— Эми, сходи за Энн, — сказала Кэтрин. Эми побежала к дому, а Молли спросила:

— Я умру?

— Конечно же, нет, — быстро ответила Кэтрин. — Раны на голове долго кровоточат, но у тебя она не очень глубокая. Через несколько дней все пройдет. А шрама под волосами видно не будет.

— Я не хотел! — рыдая, твердил Джеми. Вдруг он задергался и побежал прочь.

Кэтрин бросилась было за ним, но остановилась. Она не могла отойти от Молли, у которой все еще кровоточила. рана, и умоляюще взглянула на Майкла. Но тот, обогнув фонтан, уже мчался за Джеми, на ходу отбиваясь от Клэнси.

Тут Джеми потерял равновесие и растянулся на траве. Он задыхался. Его хрипы услышала Молли и, забыв о своей ране, попыталась встать.

— Не волнуйся, полковник Кеньон позаботится о твоем брате.

Кэтрин в полной растерянности молила Бога, чтобы Майкл спас мальчика.

Прежде чем Майкл подбежал к Джеми, тот уже немного оправился, поднялся на ноги и с округлившимися от ужаса глазами помчался к густым зарослям, сквозь которые взрослому было не пробраться, выскочил из них и снова упал, хватая ртом воздух. Даже на расстоянии пятидесяти ярдов видно было, что лицо его приняло синеватый оттенок, и Кэтрин пришла от этого в ужас.

Джеми безуспешно пытался подняться, когда Майкл, обогнув заросли, схватил его.

— С Молли все в порядке, — говорил он, ведя мальчика к фонтану, — рана не опасная. — Однако мрачное выражение его лица свидетельствовало об обратном. — Ты не хотел причинить зло сестре, мы знаем, просто так получилось.

Усадив мальчика, Майкл смочил в фонтане свой носовой платок и протер искаженное болезненной гримасой лицо ребенка.

— Ты можешь дышать, Джеми, — приговаривал он, — ты просто на минутку забыл, как это делается. Посмотри на меня и вспомни. Медленно вдохни. Расслабься.

Теперь медленно выдохни. Повторяй по слогам за мной. Вдохни… Ну, давай, ты же можешь.

Кэтрин как завороженная смотрела на Джеми, повторявшего слог за слогом. Постепенно дыхание у мальчика выровнялось, а лицо утратило синеву.

К тому времени, когда прибежали Энн и Зми, Кэтрин уже перевязала рану Молли, а Джеми почти пришел в себя. Энн так побледнела, что на скулах стали видны веснушки.

— Господи, что же это с вами случилось! — воскликнула Энн.

Она опустилась на колени и обняла детей. Джеми, прильнув к ней, обвил ее шею руками. Молли крепко прижалась к матери.

Воцарившуюся тишину неожиданно разорвал громкий стук копыт, и через мгновение из-за конюшни донесся голос Чарльза Моубри:

— Что-то случилось?

— Ничего серьезного, — ответила Энн. — Молли поранила голову, а у Джеми был приступ астмы, но все обошлось.

Вместе с Чарльзом к ним приближался и Колин, их алая форма ярко выделялась на фоне травы. Кэтрин вспомнила, что у обоих сегодня полковые учения.

Чарльз взял Джеми на руки, прижал к себе. Лицо его было спокойным, только глаза взволнованно блестели.

— Все в порядке, старина? — ласково спросил он сына.

— Я вдруг забыл, как надо дышать, а полковник Кеньон мне напомнил, — ответил Джеми. — Оказывается, это так просто.

— Полковник хорошо сделал, — произнес Чарльз вдруг севшим голосом. — А если снова понадобится, сможешь сам вспомнить?

Джеми закивал головой.

Энн и Молли поднялись на ноги. Чарльз осторожно, чтобы не задеть пропитанную кровью повязку, погладил дочь по голове.

— Я знаю, тебе не нравилось это платье, но не лучше ли было его просто порвать, вместо того чтобы пачкать кровью?

Ее измученное лицо озарила легкая улыбка.

— Ах, папа, до чего же ты глупый.

Что бы сказали друзья Чарльза, если бы услышали Молли, подумала Кэтрин, пряча улыбку.

— Вам обоим пора вернуться в дом и умыться.

Энн с благодарностью посмотрела на Кэтрин и Майкла.

— Спасибо вам за помощь!

Моубри отправились в дом, а Кэтрин обняла дочь за плечи и обратилась к мужу:

— Эми у нас молодчина, Колин. Она старалась перевязать рану Молли, а затем привела Энн.

— Ты вся в меня и в мать, — похвалил Колин девочку. — Хороший солдат и хорошая сестра милосердия. — Он взглянул на Кэтрин. — Могу я угостить Эми мороженым в награду за ее храбрость?

До обеда осталось совсем мало времени, но Эми заслужила награду, кроме того, в последнее время она редко видела отца.

— Прекрасно, Эми, но сначала переоденься. Пусть горничная замочит твое платье в холодной воде, чтобы с него сошла кровь.

Эми кивнула и вприпрыжку побежала за отцом.

Оставшись наедине с Майклом, Кэтрин опустилась на край фонтана и на миг закрыла лицо ладонями.

— Пожалуйста, извините меня за мою истерику.

— Можно к вам присоединиться?

Майкл устало сел рядом с Кэтрин.

— Когда неприятности позади, становится тяжелее, не так ли?

— Всякий раз, как что-то случается, я превращаюсь в настоящую размазню. — Кэтрин попыталась засмеяться. — Для семейной жизни нужны железные нервы.

— Ваш муж прав. Эми вела себя замечательно.

— Она необыкновенная, правда? Вначале я не могла себе простить, что взяла ее с собой на полуостров, а это пошло ей только на пользу. — Кэтрин грустно усмехнулась. — Она смелая, как отец. А я трусиха-домоседка.

— Думайте, что хотите, — проникновенно сказал Майкл. — Но если мне когда-нибудь понадобится сиделка, я хотел бы, чтобы ею оказались вы.

Она отвернулась, боясь не выдать свои чувства.

— В последнее время у нас беда за бедой. То пожар, то кровь, то астма. И, к счастью, вы всегда тут как тут, я и не думала, что удушье так ужасно, хотя Энн мне говорила.

— Бывают приступы, когда легкие будто в железных тисках. И ни единого шанса набрать в них воздуха, как ни старайся. Тут и начинается паника, а это самое страшное. Нельзя терять контроль над собой. Помню, со мной было то же, что с Джеми. Я бежал, пока не валился с ног, поднимался и снова бежал. — Он поморщился. — Как тяжело, должно быть, Энн и Чарльзу! Видеть, что твой ребенок задыхается и ты ничем не можешь ему помочь.

— Так же тяжело было в свое время вашим родителям.

— Нет, — сухо произнес Майкл. — Отец сам провоцировал мои приступы, а мать, когда однажды это случилось при ней, перепоручила меня заботам горничной, чтобы я не действовал на ее слишком нежные нервы. — Его лицо посуровело. — Не отправь они меня в Итон, вряд ли я дожил бы и до десяти лет.

— Теперь понятно, почему вам не хочется говорить о своей семье, — внутренне содрогнувшись, произнесла Кэтрин.

— Да, собственно, и говорить нечего. Он зачерпнул из фонтана в пригоршню воды и брызнул на дремавшего у его ног Луи.

— Отец считал, что герцог Эшбертонский все равно что сам Господь Бог. Когда мне было тринадцать лет, умерла мать. Они с отцом ненавидели друг друга, но, как ни странно, произвели на свет троих детей, чтобы иметь главного наследника и еще двух в резерве. Сестра Клаудиа на пять лет старше меня. Мы едва знаем друг друга и не стремимся к сближению. Брат — маркиз Бенфилдский, наследник титула герцога Эшбертонского и огромного состояния Кеньонов. Мы почти не знаем друг друга, и это нисколько нас не смущает.

Майкл произнес это так бесстрастно, что у Кэтрин мурашки побежали по телу. Майкл как-то сказал, что у всех его друзей, Падших ангелов, были проблемы в семье, что и побудило их объединиться.

Острая жалость охватила Кэтрин. Ей страстно захотелось обнять Майкла и дать ему всю ту нежность и ласку, которыми он был обделен с самого детства.

— Мне всегда не хватало брата или сестры. Но возможно, это и к лучшему.

— Попробуйте позаимствовать у меня моих сестричку и братика. Клянусь, не пройдет и двух дней, как вы возблагодарите Господа за то, что росли единственным ребенком в семье.

— Как же вам удалось выжить? — тихо спросила Кэтрин.

— А я упрямый.

Кэтрин накрыла его ладонь своей, пытаясь выразить этим жестом свое восхищение его силой и волей к жизни. Он не ожесточился, напротив, проникся состраданием к людям.

Майкл положил вторую ладонь поверх ее ладони, легонько сжав ее пальцы, однако они избегали смотреть друг на друга.

Майкл сидел совсем близко, стоило лишь наклониться и поцеловать его в щеку, чтобы он обернулся и их губы встретились…

Тут Кэтрин с ужасом поняла, насколько далеко зашла, и быстро отняла ладонь, сжав пальцы в кулак, настолько сильно было желание погладить его руку.

— Когда у вас прекратились приступы астмы?

— Думаю, избавиться от астмы невозможно, — ответил он помолчав. — Приступы были несколько раз, даже когда я уже стал взрослым. Но мучили меня по-настоящему только до тридцати лет. — Лицо его приняло жесткое выражение. — Самый тяжелый случился в Итоне. Я был уверен, что умираю.

— А что послужило причиной?

— Письмо от отца. Он сообщал, что мать скоропостижно скончалась, и не скрывал своей радости по поводу счастливого избавления.

Майкл закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.

— У меня сразу же начался приступ, наступило удушье, я захрипел, будто загнанная лошадь. Это так страшно, когда умираешь при полном сознании, не в силах ничего предпринять, даже пальцем пошевельнуть. К счастью, мои хрипы услышал Николас, мой друг и ближайший сосед. Он пришел и стал говорить со мной, как я говорил с Джеми. Главное — успокоить больного и заставить его сосредоточиться на своем дыхании.

— Но ваш друг, видимо, был вашим ровесником? — удивленно спросила Кэтрин. — Откуда же он знал, что нужно делать. Тоже был астматиком?

Майкл слегка улыбнулся:

— В Николасе было что-то от волшебника. Он наполовину цыган и знает их традиционные способы врачевания. Он научил нас заговаривать лошадей и вытаскивать из воды рыбок.

— Он, насколько я понимаю, ваш хороший друг, — сказала Кэтрин, радуясь, что Майкл повеселел.

Но к ее удивлению, Майкл вдруг сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

— Он — да. Настоящий друг, не то что я. — Майкл сокрушенно покачал головой. — Боже мой, зачем я вам все это рассказываю?

Уж не догадался ли он о ее чувствах?

— Зачем? Просто вы знаете, что ваша жизнь мне не безразлична, и к тому же уверены, что я никому ничего не скажу.

— Возможно, вы правы.

Он отвел глаза и тихо добавил:

— Я рад, что встретил вас, Кэтрин. Все, что связано с Брюсселем, скорее всего забудется — балы, сплетни, лихорадочное веселье, а вот вас я буду помнить всегда.

Казалось, воздух вокруг них сгустился настолько, что стал почти осязаемым, и Кэтрин опасалась, как бы Майкл не услышал учащенного биения ее сердца.

— Ничего, пожалуй, нет в жизни важнее, чем дружба и честь.

Он наклонился и сорвал маргаритку.

— Ну, а любовь? — мягко спросила Кэтрин.

— Вы имеете в виду романтическую любовь? — Он пожал плечами. — Не берусь судить о том, чего сам не пережил.

— Так ни разу и не влюбились? — не поверила Кэтрин.

— Мне было девять лет, когда сестра моего друга Люсьена сделала мне предложение, я с радостью его принял, — весело произнес Майкл. — Элинор была сущим ангелом с серебряными крыльями.

Видя, как потеплел его взгляд, Кэтрин заметила:

— Не пренебрегайте вашими чувствами только потому, что были тогда ребенком. Детская любовь необычайно чиста и взрослым почти недоступна.

— Возможно, — согласился Майкл, вертя маргаритку между большим и указательным пальцами. — Через два года Элинор умерла, и наша любовь на том и закончилась.

И все-таки, подумала Кэтрин, это давнее чувство не могло не оставить следа в душе Майкла, и он все еще мечтает встретить ангела с серебряными крыльями.

— Но вы можете полюбить снова.

Майкл нервно смял маргаритку, долго молчал и наконец произнес едва слышно:

— Однажды я любил замужнюю женщину. Это даже была не любовь, а безумная страсть. В жертву ей я принес дружбу и честь. Но больше такое не повторится. Я поклялся себе.

Нарушить данное слово для такого человека, как Майкл, было бы равносильно смерти. Теперь Кэтрин поняла, почему он так безукоризненно вел себя по отношению к ней.

— Честью дорожат не только мужчины, — тихо сказала Кэтрин. — Женщины тоже. Нельзя нарушать клятвы и уходить от ответственности.

Кэтрин поднялась и заглянула Майклу в глаза.

— Великое счастье, если можно сочетать дружбу и честь.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга, но это молчание было красноречивее всяких слов. Наконец Кэтрин направилась к дому. Глядя на ее решительную походку, никто бы не подумал, что глаза ее полны слез.

Майкл долго еще оставался в саду, перед глазами все плыло. Дышал он ровно, внимательно следя за каждым вдохом и выдохом, чтобы хоть немного заглушить охватившую его боль и отчаяние.

Неудивительно, что он влюбился в Кэтрин. Она была не просто красива, она была обворожительна. Не говоря уже о цельности ее натуры и безграничной доброте. Его мать, сестра и Кэролайн, вместе взятые, не могли бы с ней сравниться. Но Кэтрин была замужем.

И у Майкла не оставалось ни малейшей надежды. Однако что-то между ними было. Они хорошо понимали друг друга, и при иных обстоятельствах все могло бы повернуться иначе.

Майкл мог оказаться рядом с Кэтрин в тот страшный день, когда во время пожара погибли ее родители, и предложить ей помощь, как это сделал Колин. Но в отличие от Колина Майкл никогда не посмотрел бы на другую женщину.

Господи, что за чепуха лезет в голову. Случившееся с ним было неизбежно. Сумасшедшая любовь искалечила его душу. Наконец Майкл поднялся, он чувствовал себя совершенно измученным, как после тяжелого боя. Но, несмотря на это, испытывал гордость от сознания, что они с Кэтрин ч сохранили чистоту отношений, не замарав себя пороком.

Скоро начнется война, и кто знает, что случится с Мельбурном…

Майкл устыдился пришедшей ему в голову мысли. Желать смерти товарищу, офицеру?! Да и смешно загадывать на несколько недель вперед. Кто поручится, что погибнет муж Кэтрин, а не он сам? Все зыбко в этом мире, неопределенно. Единственное, в чем он уверен, это в своей любви к Кэтрин.

Он никогда не перестанет желать ее, до последнего вздоха.

Глава 8

Кэтрин как раз переодевалась к обеду, когда в спальню вошел Колин.

— Застегни мне на спине платье, — попросила Кэтрин мужа, вместо того чтобы позвать горничную.

— Пожалуйста, — ответил Колин.

Его пальцы были ловкими и бесстрастными. Кэтрин вдруг подумала о том, что они столько лет женаты, живут под одной крышей, но не испытывают друг к другу никакого влечения. Их отношения строились на законе, вежливости, удобстве и привычке. Они даже не ссорились, поскольку в их жизни давно все было ясно.

Застегнув жене платье, Колин тоже стал переодеваться. Он был чем-то взволнован, и Кэтрин спросила:

— Что-то не так?

Он пожал плечами:

— Ничего особенного. Но… я проиграл вчера сотню в вист.

— О, Колин!

Она опустилась в кресло. Денег обычно не хватало, и сотня фунтов была для семьи весьма ощутимой суммой.

— Не смотри на меня так, — сказал муж, заняв оборонительную позицию. — Мне еще повезло. Сначала я проиграл три сотни, но потом отыгрался.

Она сглотнула, стараясь не думать о том, что бы они делали, если бы он столько проиграл.

— Как-нибудь обойдемся. Не в первый раз, — беспечно произнес он. — Проигрыш того стоил. Я играл с офицерами из придворной гвардии. Все они из влиятельных семей.

— Когда еще это влияние пригодится, а внести нашу долю в расходы на домашнее хозяйство надо сейчас.

— Попроси своего друга лорда Майкла заплатить за нас. Эти Кеньоны богаты, как набобы.

Колин снял носок и бросил на кровать.

— Уж так он тебя обхаживает, так обхаживает, наверняка пытался уложить в постель?

— Чепуха, — бросила Кэтрин в сердцах. — Хочешь сказать, что я дала ему повод?

— Конечно, нет! — Колин усмехнулся. — Уж кто-кто, а я-то это хорошо знаю.

Атмосфера стала накаляться: в этом вопросе они не сходились во взглядах. Подумав, что слишком болезненно реагирует на обычное замечание Колина, Кэтрин примирительно сказала:

— Майкл — очень приятный человек, но сопровождал он меня из вежливости, а не потому, что хочет уложить в постель.

Сказав это, Кэтрин не покривила душой. Это была почти правда.

— Постарайся влюбить его в себя, пока мы живем на этой квартире. Пора подумать о будущем, — сказал Колин, не усомнившись в истине слов Кэтрин.

— О чем ты? — нахмурилась Кэтрин.

— После поражения Бонн армия будет сильно сокращена, а пенсия офицеров составит половину нынешнего жалованья. Хорошо бы получить теплое местечко, где много платят, а делать нечего, и можно охотиться в свое удовольствие.

Колин сменил рубашку и продолжил:

— А для этого нужны связи. К счастью, Брюссель нынешней весной буквально наводнили аристократы. И к тем из них, которые могут оказаться полезными, надо относиться с особой почтительностью.

— Что же, хорошо.

Кэтрин не нравилась идея Колина, но, поскольку от этого зависело благополучие семьи, она не возражала.

— Ты обедаешь дома?

— Нет, с друзьями. Она вздохнула:

— Смотри не проигрывай больше. Я не волшебница и не могу тянуть деньги до бесконечности.

— Сегодня играть не будем.

Все ясно. Ночь Колин проведет у любовницы. Кэтрин пожелала ему приятного вечера и спустилась вниз.

Было еще рано, и в салоне она заметила Кеннета. Он пристально смотрел в окно, широкоплечий, как кузнец.

— Добрый вечер, Кеннет, — приветливо поздоровалась Кэтрин. — Вы всегда заняты, как и Майкл. Пехота, я смотрю, работает больше кавалерии.

Кеннет повернулся к ней:

— А это всем давно известно.

Она улыбнулась:

— Вы очень напоминаете моего отца.

— Как же, черт возьми, такая милая девушка, как вы, могла выйти за драгуна? — воскликнул он с притворным ужасом.

— Причина банальная.

Она налила две рюмки шерри и подошла к Кеннету, продолжавшему стоять у окна. Солнце спряталось за деревьями, окрасив золотом и пурпуром облака, на фоне которых четко выделялись изящные шпили брюссельских церквей.

— Какое красивое сейчас небо. Жаль, что я не умею

писать красками.

Он потягивал шерри.

— Я жалею о том же!

— В самом деле? А я думала, вы умеете, поскольку отлично владеете карандашом.

— Чтобы рисовать карандашом, нужна всего лишь сноровка. Совсем другое дело — краски. Это мне не дано.

Кэтрин взглянула на его резко очерченный профиль. Судя по тону, Кеннет искренне сожалел, что не умеет писать красками, но в армии у него не было возможности учиться, особенно в те годы, когда он был рядовым.

За окном уже почти стемнело, на горизонте собирались синие облака. Ночь быстро вступила в свои права.

— Это произойдет так же быстро, как в первый раз? — мягко спросила Кэтрин.

Он сразу понял, что она имела в виду.

— Боюсь, что да. Император перекрыл северные границы Франции, и теперь туда не проникнет ни почтовая карета, ни рыбачья лодка, ни документ, разве что ложная информация, энергично распространявшаяся агентами Наполеона. По слухам, власти ожидают начала кампании не раньше июля, но, я думаю, война может разразиться в любую минуту.

— У меня такое ощущение, будто… нас всех поместили в стеклянный сосуд, который вот-вот разобьется, — с волнением произнесла Кэтрин. — Меньше всего сейчас ценится жизнь. Последние два месяца не в счет, они особенные и никогда больше не повторятся.

— Все месяцы особенные, каждый по-своему, и ни один не повторится, — тихо произнес Кеннет.

И все-таки это было так естественно, так по-человечески — попытаться удержать эту ночь. И Кэтрин, поддавшись порыву, спросила:

— Не могли бы вы оказать мне одну любезность?

— Конечно. Чего вы хотите?

— Нарисуйте, пожалуйста, обитателей этого дома! Энн и Чарльза, Колина, детей. Собак. Себя. Майкла.

Самое главное — Майкла. Заметив вопросительный взгляд Кеннета, она быстро добавила:

— Разумеется, я заплачу. Брови его поползли вверх.

— Но, Кэтрин, помилуйте…

Она уставилась в свою рюмку с шерри.

— Извините. Я не хотела обидеть вас своим предложением.

Он скривил рот.

— Да нет же, вы оказали мне честь, впервые я получил заказ, как настоящий профессионал, однако я не могу согласиться.

— Конечно. Извините. Мне не следовало обращаться к нам с подобной просьбой.

Он жестом остановил ее.

— Дело совсем не в этом. Я подарю вам несколько уже готовых рисунков. И сделаю новые.

Кэтрин стала его благодарить, но Кеннет сказал:

— Не надо благодарить. У вас с Энн талант. Вы собирали этот уютный дом буквально по крохам.

Он вглядывался в почти черное небо.

— А у меня так давно не было дома!

Он произнес это с глубокой печалью, и Кэтрин невольно положила ладонь на его руку. С Кеннетом это получилось легче, чем с Майклом.

— Не забудьте об автопортрете, мне очень хочется его иметь.

— Попробую, но боюсь, бумага не выдержит, — произнес Кеннет.

— Как сказала бы Молли, вы такой глупый.

Оба рассмеялись.

— Вы собираетесь на бал к герцогине Ричмондской на следующей неделе? Говорят, это будет самый грандиозный вечер сезона, — сказала Кэтрин, убрав ладонь с руки Кеннета.

— Слава Богу, меня туда не пригласили, я не настолько важная персона, — ответил Кеннет, зато я буду на балу у герцога двадцать первого числа. Герцог дает его в память битвы у Виктории и пригласил всех своих офицеров.

— Надеюсь, вы со мной потанцуете? — Кэтрин кокетливо улыбнулась.

— Ни в коем случае. Я готов отдать вам все мои рисунки, даже собственную жизнь, но танцы — это не для меня.

Они снова рассмеялись. Обернувшись, Кэтрин увидела в дверях Майкла. Заметив, что она на него смотрит, он с непроницаемым лицом вошел в комнату.

Ей так захотелось подойти к нему и взять за руку. Но вместо этого она с видом Святой Катерины пошла наливать очередную рюмку шерри.

Легче быть святой, чем женщиной.

В тот вечер Кеннет просматривал свои рисунки и отбирал те, что могли понравиться Кэтрин. Как же их много, не переставал он удивляться. Ему оставалось нарисовать всего один или два портрета. Он отложил также несколько рисунков для Энн. На одном, очень удачном, была изображена семья Моубри в саду.

Кеннет лениво вытащил карандаш и набросал любовную пару — могущественного воина Тристана и принцессу-целительницу Изольду, которая была замужем за дядей Тристана. Закончилось все, разумеется, трагически. Легенда не была бы легендой, если бы они мирно поселились в коттедже, она нарожала бы девять детей, а он превратился бы в краснолицего помещика.

Лишь завернув рисунок, Кеннет обнаружил, что у воина-мученика лицо Майкла, а темноволосая принцесса в его объятиях — нежная Кэтрин Мельбурн.

Кеннет тихо присвистнул. Так вот оно что! Уже не в первый раз его рисунок раскрывал ему глаза на то, чего он прежде не замечал. Черт побери, неужели Майкл недостаточно страдал? А Кэтрин разве не расплачивается по сей день за свое замужество в шестнадцать лет?

Убедившись на своем горьком опыте, как дорого приходится платить за счастье, Кеннет плюнул бы на мораль и наслаждался любовью, если бы, конечно, был влюблен.

Кеннету хотелось верить, что Майкл и Кэтрин поступили бы точно так же, но они чертовски благородны. И вероятно, скрывают свои чувства не только друг от друга, но и от самих себя.

Он бросил рисунок в камин, поджег свечой и ждал, пока тот не сгорит целиком, думая о том, что влюбленные будут вознаграждены на небесах, поскольку на земле такое вряд ли случится.

За день до бала у герцогини Ричмондской Майкл и Кеннет побывали на обеде в честь офицеров 95-го полка, только что прибывшего из Америки. Как и следовало ожидать, разговор зашел о Пиренейской кампании. Вечер удался, но по пути домой Майкл сухо сказал:

— Только время может превратить воспоминания о плохой пище, плохом вине и плохом жилье в романтические.

— На самом деле романтика заключалась в том, что мы были молоды и мы выжили, — усмехнулся Кеннет. — Вспомните, лорд, наши банкеты на берегах Бидассоа!

— Когда мы сидели на краю окопа и земля нам служила и стульями, и столом? Такое не забывается!

Они повернули и медленно двинулись по рю де ла Рейн. Спешившись и открыв ворота, Майкл тихо проговорил:

— Через несколько дней разразится буря. Кеннет пристально посмотрел на друга.

— В прямом или в переносном смысле?

— Возможно, в обоих.

Майкл невольно потер левое плечо, которое всегда ныло к перемене погоды.

— Я предчувствую страшную грозу. Что это будет? Да все, что угодно. Вспомни, однако, как часто бывали бури перед сражениями на полуострове?

Кеннет кивнул:

— Погода Веллингтона. Это был настоящий кошмар. Может быть, стоит сказать об этом герцогу?

Майкл рассмеялся:

— Он прогонит меня. Для Веллингтона существуют только факты, а не какие-то там предчувствия.

— Герцог, без сомнения, прав, но на всякий случай велю денщику проверить, готово ли мое обмундирование. Не исключено, что в ближайшее время мы выступим в поход.

— Пожалуй, последую твоему примеру.

Они завели лошадей в конюшню и при свете лампы увидели сидящего на куче сена Колина Мельбурна. Он тяжело дышал. Его конь, все еще оседланный и взнузданный, стоял рядом. Кеннет опустился на колени, чтобы лучше разглядеть Колина.

— Напился, как лорд, — сообщил он.

— Что ты сказал? — холодно произнес Майкл. Кеннет усмехнулся:

— Ладно, не обижайся, как невоспитанный лорд. Тебя я никогда таким не видел.

— И не увидишь.

— Но надо отдать ему должное. В таком состоянии не свалиться с седла и добраться домой? Честь и хвала кавалерии.

Майкл расседлал свою лошадь, а затем лошадь Мельбурна. С какой стати должно страдать бедное животное? Когда Майкл закончил, Кеннет поднял и поставил на ноги Колина.

Тот очнулся и пробормотал:

— Я вернулся?

— Почти. Остается только дойти до дома.

— Чертова пехота выручила. А вы молодцы, ребята! Колин сделал шаг и рухнул бы на пол, не поддержи его Кеннет.

— Майкл, помоги. Придется тащить его в дом.

— Пусть остается здесь, — сказал Майкл. — Ночь не холодная, а ему в его состоянии все равно, где спать.

— Боюсь, Кэтрин будет беспокоиться.

Этого аргумента было достаточно, чтобы Майкл закинул правую руку Мельбурна себе за спину. Исходивший от него приторный запах духов заглушал дух портвейна. Негодяй! Он провел ночь с женщиной.

Майкл старался не думать о том, что этот пьяный болван — муж Кэтрин. Что он имеет законное право ее ласкать, что ее тело принадлежит этому грязному типу…

Стиснув зубы, Майкл помог Кеннету вытащить Колина из конюшни. Очутившись на свежем воздухе, тот стал приходить в себя и, уставившись на Майкла, воскликнул:

— Да это же наш полковник-аристократ! Я вам очень обязан!

— Пустяки, — зло ответил Майкл. — Я помог бы любому, очутись он на вашем месте.

— Нет, — возразил Колин. — Вы это сделали ради Кэтрин, потому что влюблены в нее. Майкл напрягся.

— Все в нее влюблены, — у Колина заплетался язык. — Досточтимый сержант Кеннет, верный Чарльз Моубри, даже чертов герцог, и тот положил на нее глаз. Все обожают ее, потому что она — само совершенство. — Он рыгнул. — А знаете, как трудно жить с совершенством?

— Прекратите, Мельбурн! — рявкнул Кеннет. Но тот не унимался.

— Готов поклясться, что досточтимый лорд только о том и мечтает, как бы завалить Кэтрин в сено и наставить мне рога.

Майкл сжал кулаки.

— Ради Бога, заткнитесь! Не оскорбляйте вашу жену!

— Не бойтесь, она не обидится, — сказал Колин. — Недаром ее прозвали Святой Катериной. А знаете, почему та настоящая Катерина стала святой? Потому что эта глупая сучка…

Резким ударом в челюсть Кеннет сбил Колина с ног.

— Не сделай я этого, ты убил бы его, — сказал он без особых эмоций.

Этот чертов Кеннет все понимал. Они потащили Колина вверх по лестнице, добрались до спальни, и Кеннет постучал.

Кэтрин им тотчас открыла. Ее волосы рассыпались по плечам, из-под наспех накинутого халата виднелась ночная рубашка. Сонная, она казалась еще более нежной и бесконечно желанной.

Майкл отвел глаза. Кровь застучала в висках.

— Что случилось? — спросила Кэтрин.

— Не беспокойтесь, Колин не ранен, — произнес Кеннет. — Скорее всего он выпил лишнего в конюшне и разбил подбородок.

Она отошла от двери и попросила:

— Занесите его, пожалуйста, и положите на кровать. — Они втащили Колина в комнату, и Майкл заметил, как дрогнули ноздри Кэтрин — видимо, она почувствовала запах духов и спиртного. Кеннет прав — Кэтрин знает о любовных похождениях мужа, но виду не подает, сохраняет достоинство. Майкл восхищался ею и с трудом сдерживался, чтобы не избить Колина.

Они бросили Мельбурна на кровать, Кеннет стянул с него ботинки.

— Дальше сами справитесь?

— О да. Не в первый раз. — Она вздохнула и, помолчав, добавила с нотками мрачного юмора в голосе: — К счастью, такое не часто случается. Спасибо вам за помощь.

Говоря это, она не смотрела на Майкла. Они оба избегали смотреть друг на друга с того памятного дня в саду.

Пожелав Кэтрин спокойной ночи, мужчины отправились к себе.

В глубине души Майкл не мог не признать, что в словах Колина была горькая правда, как бы грубы, вульгарны и циничны они ни были, и это лишь усиливало его ярость.

Глава 9

Утром, когда Майкл заканчивал завтрак, в столовую вошел Колин. Проигнорировать его Майкл не мог, потому что в комнате никого больше не было.

Колин направился прямо к кофейнику.

— Жена сказала, что вы с Кеннетом помогли мне добраться домой. Благодарю вас. Но я ничего не помню.

— Благодарите вашу лошадь, это она привезла вас домой целым и невредимым, — ответил Майкл, очень довольный тем, что ненавистный ему Колин ничего не помнит.

— У меня не было лошади умнее Цезаря, — с гордостью произнес Колин.

Руки его дрожали, когда он наливал в чашку дымящийся кофе.

— Голова буквально разламывается, будто по ней ударили пушечным ядром. И поделом мне. Не мальчишка, чтобы мешать пиво, бренди и пунш.

Все это Колин говорил с таким уморительным видом, что Майкл не мог не улыбнуться и вдруг с ужасом подумал, что, не будь Колин мужем Кэтрин, он, возможно, относился бы к нему даже с симпатией. Прощает же он недостатки другим мужчинам. И Майкл постарался вести себя с Колином так, словно Кэтрин не существовало.

— Похоже на адскую смесь, — сказал он вполне дружелюбно. — Вам повезло, что вы смогли встать сегодня.

— У меня нет выбора.

Колин положил в кофе сахар, добавил молока и отпил из чашки.

— Я должен побывать в полку, а потом вернуться и сопровождать Кэтрин на бал к Ричмондам.

Опять Кэтрин! Ни на минуту нельзя о ней забыть.

— Она будет рада пойти с вами, — уныло произнес Майкл.

Колин поморщился:

— Терпеть не могу балы, но этот нельзя пропустить, слишком важный.

— Значит, увидимся там.

Допив кофе, Майкл вышел из столовой. Вместо того чтобы презирать Мельбурна, он должен видеть в нем милого, достойного человека. Ирония судьбы! Почему жизнь такая чертовски запутанная штука? Куда легче разобраться, когда видишь, где черное, а где белое.

Выйдя на улицу, Майкл взглянул на ясное утреннее небо и потер плечо. Близилась буря.

— Капитан и миссис Мельбурн. Капитан и миссис Моубри, — нараспев объявил лакей.

Войдя в зал, Кэтрин невольно зажмурилась. Перед ней открылась ошеломляющая картина. В канделябрах, словно бриллианты, сверкали свечи. Их свет, отражаясь от драпировок богатой расцветки и обоев с шпалерами роз, лился сквозь открытые окна на рю де ла Бланшисери.

— Атмосфера накалена до предела, — тихо произнесла у нее за спиной Энн.

— По Брюсселю распространился слух о троих гонцах, примчавшихся еще днем в ставку герцога, — ответила Кэтрин. — Что-то происходит, это совершенно очевидно. Вопрос в том — что и где?

Все ждали вторжения Наполеона в Бельгию. Возможно, как раз сейчас его армия входит в Брюссель. И скоро они узнают об этом. Кэтрин взглянула на мужа. Он был как натянутая струна и, казалось, дрожал в предвкушении близких сражений. Нигде он не ощущал жизнь так остро, как в бою. А в мирное время охотился за женщинами и завоевывал их, чтобы хоть отчасти компенсировать это ощущение.

Договорившись потанцевать с Колином и Чарльзом попозже, Кэтрин решила полностью наслаждаться балом. Бог знает, представится ли еще такая возможность. Здесь собрались все блестящие дипломаты, офицеры и аристократы, находившиеся в настоящее время в Брюсселе, так что недостатка в партнерах не было. В дальнем углу Кэтрин заметила доктора Хьюма, личного врача Веллингтона, ее друга еще со времен Пиренейской кампании, и уговорила его потанцевать.

С видом жертвы тот произнес:

— Только ради вас, миссис Мельбурн, ради такой превосходной сестры милосердия!

— Лжец, — мягко произнесла она, — вы ведь любите танцевать.

Он засмеялся, и тут очередная фигура в танце их разлучила. Когда же они снова сошлись, Хьюм сказал:

— Ваш друг доктор Кинлок в Брюсселе.

— Ян здесь? Замечательно! А я думала, после двух лет на Пиренеях он уйдет из армии.

— Он работал в госпитале Барта в Лондоне, а сегодня вместе с несколькими хирургами приехал сюда, где его ждет целый ассортимент удивительнейших ранений.

— Мне следовало догадаться, — с вымученной улыбкой произнесла Кэтрин. — Вы, врачи, такие вампиры!

— Но вампиры полезные, — уже серьезно возразил Хьюм и добавил: — Скоро нам понадобится любой, кто умеет пользоваться ножом.

Это было еще одно напоминание о войне в тот вечер, насыщенный предчувствием надвигающейся катастрофы. Ближе к ночи Кэтрин заметила, как офицеры из отдаленных полков один за другим уходят. Но тот, кого ей так хотелось видеть, все еще не приходил. Даже во время танцев она искала его глазами. Ведь Майкл собирался прийти. А вдруг он уже уехал вместе со своими солдатами? Она никогда больше его не увидит.

Ее пригласил на танец лорд Хэлдоран, джентльмен спортивного типа, тот, что ушел из армии, только бы не ехать в Манчестер. Кэтрин он был по-прежнему неприятен, и не только из-за хищного выражения, порой появлявшегося у него во взгляде. Однако он не позволял себе никаких непристойностей, развлекал ее смешными, но невинными анекдотами, и Кэтрин вежливо ему улыбнулась.

— Здесь ужасно жарко. Может быть, пропустим один танец? — сказала она, обмахивая веером свое пылающее лицо.

— С удовольствием, — ответил Хэлдоран. — Слуги опрыскивают цветы водой, чтобы не завяли. И очень нелюбезно со стороны герцогини не освежить таким же образом гостей.

Кэтрин усмехнулась, усаживаясь в кресло у открытого окна.

— Скоро Веллингтон будет здесь, — сказала она.

— Когда французы могут появиться в Бельгии?

Хэлдоран взял у проходящего мимо лакея два бокала с шампанским и протянул один Кэтрин, после чего опустился в соседнее кресло.

— Герцог должен быть на переднем крае, вместе со своими солдатами.

— Необязательно. Приехав сюда, он продемонстрирует уверенность в своей силе и успокоит гражданское население, среди которых началась паника.

Она отпила из бокала ледяного шампанского и продолжила:

— Кроме того, на балу собрались все высшие военные чины, и он сможет с ними незаметно посовещаться.

— Неплохая мысль. — Хэлдоран сдвинул брови. — Император славится молниеносными ударами. Не собираетесь ли вы с миссис Моубри переехать в Антверпен, пока он не вошел в Брюссель?

— Мое место здесь. Кроме того, вопрос не по существу. Веллингтон никогда не позволит Наполеону приблизиться к городу.

— Возможно, у него не будет выбора, — спокойно произнес Хэлдоран. — Вы смелая женщина, миссис Мельбурн, но подумайте о дочери! Вы же знаете, что такое оккупационные войска!

— Французы — цивилизованные люди, — холодно произнесла Кэтрин. — Они не воюют с детьми.

— Да, разумеется, но мне не хотелось бы, чтобы вы с миссис Моубри и ваши семьи подвергались опасности.

— Мне тоже, мистер Хэлдоран.

Кэтрин внимательно смотрела на ниспадающие широкими складками шторы, очень похожие на шатер, золотые, пурпурные и черные драпировки, и хотела лишь одного, чтобы Хэлдоран перестал говорить о страхах, тайно мучивших и ее. Ни одна мать не могла оставаться спокойной при мысли, что дочери грозит опасность.

Танец кончился, и к Кэтрин подошел Чарльз Моубри, чтобы пригласить ее на следующий. Она поднялась.

— Спасибо, что отнеслись ко мне с пониманием, лорд Хэлдоран. До встречи?

Он улыбнулся и поднял ее пустой бокал.

— До встречи.

Чарльз был не только близким другом Кэтрин, но и великолепным танцором. Их котильон доставил ей огромное удовольствие. Но не успели они закончить танец, как раздались резкие звуки волынки.

— Боже мой, идут эти дьяволы в юбках! — воскликнул Чарльз.

— При этих звуках хочется встать и отдать честь, — восторженно смеясь, произнесла Кэтрин.

Чтобы развлечь гостей, герцогиня Ричмондская уговорила шотландцев станцевать. Гости отошли к стене, освободив пространство, а шотландцы, притопывая, сначала закружились в своем традиционном хороводе, потом исполнили быстрый шотландский танец и, наконец, умопомрачительную пляску со шпагами. Поразительный контраст между элегантностью и какой-то первобытной красотой, подумала Кэтрин, даже сейчас не переставая высматривать Майкла.

Весь день Майкл занимался подготовкой своего полка к походу и приехал на бал очень поздно. Зал гудел от возбужденных голосов. В центре на диване восседал Веллингтон — островок спокойствия в бурном море — и дружески беседовал с одной из дам.

Майкл остановил приятеля — офицера придворной гвардии, который собрался уходить.

— Ты куда? Что-нибудь случилось?

— Герцог сказал, что утром выступаем, — мрачно ответил тот. — Я возвращаюсь в полк. Желаю удачи.

Ожидание кончилось. Но Майкл не мог не приехать на бал, чтобы в последний раз увидеть Кэтрин.

Он прислонился к увитой цветами колонне, разглядывая собравшихся, и сразу заметил ее.

Кэтрин не носила дорогих украшений и шикарных нарядов из-за стесненности в средствах, но умела так обновлять свои немногочисленные платья, что всегда выглядела модной. Впрочем, никто не замечал, как она одета, и не отпускал по этому поводу замечаний. Ее красота могла затмить самые роскошные наряды и драгоценности.

В своем белом атласном платье, с ниткой жемчуга, оттенявшего ее густые темные волосы и безупречный цвет лица, она казалась ангелом, спустившимся с небес в этот переполненный людьми зал.

Колин с видом собственника поддерживал ее под локоть. Лицо его выражало самодовольство. Он знал, как завидуют ему остальные мужчины, здесь было много красивых женщин, но они не шли ни в какое сравнение с Кэтрин.

Пробравшись сквозь толпу, Майкл засвидетельствовал свое почтение хозяйке, после чего подошел к Кэтрин. Колин куда-то отошел, но Моубри остались.

Увидев Майкла, Кэтрин просияла.

— Как хорошо, что вы наконец пришли. Я думала, вы уже в полку.

— Разве мог я пропустить этот прекрасный бал? Пришлось задержаться немного.

Зазвучала музыка.

— Позвольте пригласить на танец сначала вас, Энн, а потом вас, Кэтрин!

Энн подала Майклу руку и как только пошла танцевать, появившееся было в ее глазах напряжение сразу исчезло. Годы жизни с армейским офицером научили ее владеть собой.

— Энн, вам так идет это платье. Вы не устали? — спросил Майкл, когда они заняли свое место в шотландском хороводе.

Она улыбнулась, тряхнув рыжими кудряшками.

— Еще шесть — восемь недель я буду полна энергии, пока не стану похожа на экипаж.

Они вели светский непринужденный разговор, то разъединяясь, как того требовали фигуры в танце, то вновь соединяясь. Но как только Майкл вернул Энн Чарльзу, они, влюбленно глядя друг на друга, пошли танцевать. И Майкл мысленно помолился, чтобы Чарльз невредимым вернулся из предстоящей кампании, чтобы их сильная и искренняя любовь никогда не кончалась.

Он повернулся к Кэтрин и отвесил ей вежливый поклон.

— Надеюсь, этот танец вы подарите мне, миледи?

— Да, милорд, — ответила она с улыбкой, присев в изящном реверансе.

Лишь когда зазвучала музыка, Майкл понял, что это вальс. Прежде он не приглашал ее на этот слишком уж интимный танец. Но сегодня был даже рад, что так получилось. Вряд ли им еще когда-нибудь придется танцевать.

Кэтрин прильнула к нему, прикрыла глаза, и они закружились в вальсе. Кэтрин двигалась с такой легкостью, будто и впрямь была ангелом. Но, прижимая ее к себе, Майкл чувствовал, что Кэтрин не небесное, а вполне земное создание.

Он видел прилипшие к вискам темные завитки ее волос. Ему захотелось поцеловать пульсирующую на ее красивой шее жилку. А до чего кокетливо выглядывала из-под прически мочка ее маленького ушка! Ему никогда не забыть ее грудь на редкость красивой формы.

Больше всего ему сейчас хотелось сжать ее в объятиях и унести в сказочную страну за радугой, где они могли остаться одни и забыть о войне и о чести. Но у Майкла было всего лишь несколько коротких мгновений, которые стремительно ускользали, как песок между пальцами.

Музыка кончилась слишком скоро. Майкл отпустил Кэтрин. Лицо ее было бесстрастным, только длинные ресницы взметнулись вверх.

— Вам пора? — глухо спросила она.

— Боюсь, что да.

Он отвел глаза, чтобы не выдать своих чувств. Сидевший у противоположной стены Веллингтон поймал его взгляд и кивнул ему.

— Герцог хочет со мной поговорить, — сказал Майкл. — К тому времени, когда вы вернетесь домой, меня уже не будет в городе.

У нее перехватило дыхание.

— Пожалуйста, берегите себя.

— Не беспокойтесь, я осторожен, даже слишком.

Кэтрин попыталась улыбнуться.

— Кто знает? Может быть, это ложная тревога и на следующей неделе все вернутся на свои квартиры?

— Возможно, — ответил Майкл и, помолчав, добавил: — Но если Фортуна от меня отвернется, я хотел бы попросить вас об одном одолжении. В моей комнате, в верхнем ящике комода, лежат письма моим самым близким друзьям. Пожалуйста, отправьте их вместо меня.

Она прикусила губу. В глазах ее блеснули слезы.

— Если… если случится самое худшее, сообщить вашей семье?

— Не стоит. Ведь есть списки убитых.

Майкл взял ее руку и поцеловал пальцы в перчатке.

— До свидания, Кэтрин. Да хранит Господь вас и вашу семью.

— Идите с Богом, — произнесла она по-испански, медленно высвобождая руку.

С трудом оторвав от нее глаза, он повернулся и пересек зал. Мысль о том, что она о нем беспокоится, согревала Майкла. И его нисколько не огорчило то, что она беспокоится также о Чарльзе, Кеннете и остальных мужчинах. Именно эта способность делала Кэтрин неповторимой.

Веллингтон поднялся с дивана, чтобы поговорить с каждым из своих офицеров.

— Боже, Наполеон обошел меня. Французы взяли Шарлеруа, — сказал он Майклу.

— Черт побери! Шарлеруа милях в тридцати от Брюсселя! — воскликнул Майкл, мгновенно забью о своих иллюзиях.

— Могло быть и хуже, — произнес герцог с холодной улыбкой. — Дорога от Шарлеруа до Брюсселя практически не защищена. Если бы нам чертовски не повезло и принц Бернард со своим войском не устроил грандиозное представление у Катр-Бра, солдаты маршала Нея уже были бы в городе.

Майкл чертыхнулся.

— Скажите, Кеньон, эти ваши пехотинцы выстоят?

Еще две недели назад Майкл вряд ли ответил бы на этот вопрос. Но теперь он сказал:

— Может быть, они не самые меткие стрелки и не очень хорошо умеют маневрировать, но поставьте их в один ряд или в каре вместе с ветеранами, и они выстоят.

— Дай Бог, чтобы вы оказались правы. У нас каждый солдат на счету.

Герцог громко отдал несколько приказов и стал высматривать в толпе очередного офицера.

Прежде чем уйти, Майкл решил еще раз взглянуть на Кэтрин. Гостей оставалось немного, и он увидел ее в дальнем конце зала с мужем, который оживленно о чем-то рассказывал. К ним присоединились Моубри, и обе пары уже собрались уходить.

Тяжело дыша, Майкл вышел на улицу. Стояла теплая ночь. «Она не для тебя, — мрачно напомнил он себе. — Она никогда не будет твоей».

Майкл посмотрел на спину своей лошади.

— Брэдли, ты упаковал мою шинель? Она была в задней прихожей.

Денщик вспыхнул:

— Нет, сэр. Пойду принесу ее.

Майкл с трудом сдержал гнев. Парень явно не тянул на денщика, но старался изо всех сил.

— Живее поворачивайся. Пора ехать.

Только Брэдли вышел из конюшни, как появился Колин.

— Вы с Чарльзом сейчас отправляетесь к себе в полк? — спросил Майкл.

Колин кивнул, глаза его сияли.

— Слышали? Бонн уже в Шарлеруа! Слава Богу! Зрелище, надеюсь, будет захватывающее!

— Не сомневаюсь.

Майкл уже собирался вывести лошадь из конюшни, когда заметил, что Мельбурн седлает не Цезаря, а какого-то другого коня.

— Вы собираетесь вести Цезаря под уздцы, чтобы он не устал? — небрежно спросил Майкл.

— Нет, оставляю его здесь. Поеду на этом, а того буду держать про запас.

Мельбурн как-то неопределенно указал на гнедого мерина, а затем на коня, которого седлал.

— Вы не берете в бой своего лучшего коня? — удивился Майкл.

— Не хочу им рисковать, — ответил Мельбурн. — Прежде всего потому, что чертовски его люблю. К тому же компенсация в случае гибели коня не покрывает даже его стоимости.

— Ради нескольких фунтов подвергать себя смертельной опасности! — воскликнул Майкл. — Конь в бою играет огромную роль. Иногда от него зависит, останешься ты в живых или же тебя, словно кролика, проткнут штыком.

— Это для вас несколько фунтов ничего не значат, но не у всех такие финансовые возможности, — едко заметил Колин.

Майкл мысленно выругался. Мельбурн ведет себя как идиот и должен получить по заслугам. Но ради Кэтрин Майкл решил как-то помешать ему совершить эту глупость.

— Если дело в деньгах, возьмите Тора.

Он погладил своего гнедого коня.

— Тор на редкость вынослив, получил кавалерийскую подготовку и вполне оправдает себя.

У Мельбурна отвисла челюсть.

— Но конь нужен вам самому, как же я могу его взять? — Он любовно поглядел на Тора. — Если его убьют, я никогда не смогу возместить вам убытки.

— В пехоте лошадь не так нужна, как в кавалерии. И я вполне обойдусь другой лошадью. Надеюсь, Тор вернется невредимым, если же нет, меня устроит сумма, которую вы получите в качестве компенсации.

Майкл снял с Тора седло.

— Вернете мне его в Париже. Если же меня убьют, он ваш.

— Вы сделали невозможным мой отказ. — Мельбурн по-мальчишески улыбнулся. — Хороший вы парень, Кеньон.

Майкл стал седлать своего второго коня, Брина, размышляя о том, как повел бы себя Колин, зная, что Майкл влюблен в Кэтрин. Впрочем, Мельбурна мало заботила верность жены.

Майкл собрал своих слуг и выехал в ночь. Из соображений чести он сделал все, что в его силах, чтобы муж Кэтрин остался в живых. Остальное в руках Божьих.

Глава 10

Пока Колин готовил лошадей, Кэтрин паковала его вещи. Вскоре Колин и Чарльз с женами были уже возле конюшни. Во дворе горели два фонаря, освещая десять оседланных лошадей, офицерских слуг, по двое на каждого офицера, и Эверетта, грума Кэтрин, который пришел помочь.

Чарльз только что поцеловал на прощание своих детей и был явно расстроен. Энн прижалась к нему, он обнял ее, и так они молча стояли. Такой любви можно только позавидовать, думала Кэтрин, глядя на друзей и сожалея о том, что они расстаются.

— Ты так и не попрощаешься с Эми?

— Зачем ее беспокоить?

Он думал только о предстоящем походе и, судя по виду, был доволен.

— Скоро вы с Эми присоединитесь ко мне.

Колин терпеть не мог, когда Кэтрин плакала, и, чтобы не сердить мужа, она быстро сморгнула набежавшие слезы. Невозможно прожить с человеком десяток лет и спокойно проводить его на войну. Разумеется, она могла оставить Колина, чтобы, не обремененный семьей, он в свое удовольствие охотился на лис, женщин и французов, а сама вышла бы замуж за Майкла. Но все это иллюзии, несбыточные мечты. В реальной жизни все иначе. Они с Колином обвенчаны и, хотя совсем не подходят друг другу, берегут честь семьи. Разумеется, каждый по-своему.

— Будь осторожен, — прошептала Кэтрин. Он беспечно улыбнулся:

— Не беспокойся. Я заколдован. Меня, как Веллингтона, ни одна пуля не возьмет.

Он чмокнул жену в подбородок, словно она была ровесницей Эми, и влез на лошадь.

— До встречи в Париже. Надеюсь, скорой, если все будет в порядке.

Наконец они с Чарльзом и слугами с грохотом выехали на булыжную мостовую. Глядя вслед мужу, Кэтрин с грустью думала о том, что, люби ее Колин хоть чуть-чуть, она отвечала бы ему взаимностью и даже прощала все его любовные похождения. Нечего и говорить, что он был к ней сильно привязан, ценил свой уютный дом и был горд от сознания, что все мужчины ему завидуют. Но Кэтрин готова была поклясться, что к своему коню он испытывал куда более сильное чувство.

Его конь. Только сейчас Кэтрин осознала, что произошло, и обратилась к груму:

— Капитан взял лошадь полковника Кеньона?

— Да, — ответил Эверетт. — Он не хотел рисковать Цезарем, и полковник предложил ему свою лошадь.

О Боже, как это похоже на Колина! Надеяться на удачу в бою даже не с самым лучшим конем. И как типично для Майкла — позаботиться о другом.

Ошеломленная Кэтрин повернулась к Энн, и обе женщины направились к дому. Там они прошли прямо в столовую, и Энн налила в рюмки бренди. Отпив половину, она сказала в сердцах:

— Почему, черт побери, какой-нибудь фанатик не выстрелит в Бонапарта? Одной пули было бы достаточно, чтобы избавить человечество от неисчислимых страданий!

Кэтрин мрачно улыбнулась:

— Потому что это неблагородно. Так считают мужчины.

— Глупцы.

Энн потерла виски.

— К разлуке невозможно привыкнуть.

— С Кеннетом я так и не попрощалась. — Кэтрин вздохнула. — Я говорила тебе, что два дня назад попросила его нарисовать всех обитателей этого дома? Мне следовало сделать это раньше. Он согласился, но времени не хватило.

Энн подняла голову:

— Ты уверена? Еще раньше я заметила вон там, на столе, две папки, но мне было не до них, и я даже не взглянула.

Они подошли к столу и в верхней папке нашли записку для Кэтрин. Кеннет просил прощения за то, что не смог лично вручить ей рисунки, и сообщал, что вторая папка предназначается Энн.

Кэтрин стала просматривать рисунки. Они были превосходны, особенно портреты детей. На одном Эми, смеясь, качалась на ветке в саду позади дома. Кеннет великолепно передал в рисунке присущую девочке смелость. А вот Колин. Этакий лихой самоуверенный красавец. Цезарь обнюхивает его, а Колин хохочет.

Наконец она увидела Майкла, и сердце ее сжалось. Несколькими штрихами Кеннет сумел передать его силу и острый юмор, благородство и ум — все, что произвело на Кэтрин неизгладимое впечатление.

Самым неудачным получился автопортрет. И дело было вовсе не в сходстве. Портрет производил какое-то неприятное, тягостное впечатление, без какого бы то ни было намека на полет фантазии или грубоватый юмор, характерные для Кеннета. Видимо, нелегко рисовать самого себя.

— Взгляни, — произнесла Энн дрожащим голосом и показала Кэтрин рисунок с изображением ее семьи в саду.

Джеми сидел верхом на отце, будто на коне, а Молли, устроившись рядом с матерью, с видом превосходства смотрела на младшего брата, в то же время тайком подкармливая Клэнси пирожным. Кэтрин рассмеялась.

— Спасибо Кеннету. Подумать только, во всей этой суматохе не забыл отобрать для нас рисунки!

Чарльза Кеннет нарисовал в форме с кивером, украшенным плюмажем, и торжественным выражением лица человека, который прошел войну, но не ожесточился.

— Через века потомки Моубри, глядя на этот портрет, получат полное представление о том, каким был их прапрадедушка.

— И будут гордиться тем, что состоят с ним в родстве.

— Я больше не буду плакать, — сказала Энн, прикрыв глаза рукой. — Не буду.

Наступило молчание. Вдруг издалека донеслась барабанная дробь.

— Все равно мы не сможем уснуть, — произнесла Кэтрин. — Давай отправимся в центр города, посмотрим, как идут войска.

Энн согласилась, и они пошли в дом переодеваться. В это время из своей комнаты выглянула Эми.

— Папа уехал? — спросила она.

— Да. Он не хотел тебя беспокоить, — ответила Кэтрин, сожалея, что Колин не нашел времени попрощаться с дочерью.

— Пусть бы лучше побеспокоил, — хмуро ответила Эми. — Вы с тетей Энн собираетесь в город?

Кэтрин кивнула.

— Пожалуйста, возьмите меня с собой! — взмолилась девочка. — Это ужасно — сидеть одной, когда не спится. Кэтрин это хорошо понимала.

— Ладно. Только оденься потеплее.

До летнего солнцестояния оставалась всего неделя, и небо на востоке уже начинало светлеть, когда они втроем вышли на рю де Намур. Теперь бой барабанов был слышен гораздо отчетливее. К нему присоединились резкие звуки труб, игравших сбор. Солдаты союзных войск были расквартированы по всему Брюсселю, и на улицах царило оживление. Военные выбегали из домов, спеша присоединиться к своим полкам, застегивая на ходу куртки и таща вещмешки.

В сторону Намурских ворот, откуда доносилась будоражащая кровь барабанная дробь, промаршировал британский пехотный полк. Интересно, прошел ли уже полк Майкла, гадала Кэтрин, разглядывая солдат, но в темноте невозможно было рассмотреть полковые знаки отличия, а тем более найти самого Майкла среди остальных офицеров, ехавших рядом с марширующими солдатами. Да и зачем? Ведь они уже прощались, а прощаться еще раз на глазах Энн и Эми было бы мучительно.

На площади Руаяль творилось что-то невообразимое. Солдаты десятка национальностей разыскивали свои роты, иногда за ними бежали плачущие женщины. Несколько ветеранов, положив под головы вещмешки, спали под грохот повозок и пушек, нисколько не заботясь о том, что их лошадей могут украсть.

Эми коснулась руки Кэтрин:

— Бонн не победит, правда?

— Веллингтона — нет. Герцог не проиграл еще ни одного сражения, — ответила Кэтрин, стараясь придать голосу убедительность.

С площади Руаяль они направились в ближайший парк. Было около четырех часов утра, но летнее солнце уже взошло над горизонтом. Его косые лучи заиграли на шпиле собора Святого Михаила. Кэтрин печально усмехнулась. Все вокруг напоминало о Майкле.

В парке генерал Пиктон из Уэльса, грубый и тупой, собирал свою дивизию.

— Стрелковая бригада, насколько я понимаю, находится в подчинении Пиктона, да? — спросила Энн. — Возможно, мы увидим Кеннета.

— Смотрите! — закричала Эми. — Там капитан Уилдинг!

Кеннет, который, сидя на коне, отдавал приказы младшим офицерам, быстро обернулся на голос Кэтрин. Она подошла к нему, протянула руку.

— Как хорошо, что мы вас нашли, Кеннет! А то ведь даже не успели пожелать вам удачи.

Он слабо улыбнулся, и его суровое лицо сразу стало привлекательным.

— Вы очень любезны, Кэтрин.

— Мы теперь одна семья. И если, не дай Бог, вас ранят, будет кому о вас позаботиться.

На его лице отразилось волнение. Заметив это, Кэтрин сменила тему:

— А рисунки у вас замечательные. Большое спасибо!

— Я буду бережно их хранить до конца дней моих, — с чувством произнесла Энн.

— А я волновался, что никогда не обрету бессмертия, — ответил Кеннет с легкой улыбкой. — И все это благодаря вам и вашей семье. Потому на картине главное — предмет изображения.

— Возвращайтесь быстрее, — сказала Эми. — Мы с Молли еще не умеем рисовать с перспективой и надеемся, что вы нас научите.

— Сделаю все, что в моих силах. А сейчас мне пора. Берегите себя.

Он отдал честь на прощание и повернулся к своей роте.

Кэтрин, Энн и Эми отошли в сторону и наблюдали, как постепенно восстанавливался порядок. Вскоре дивизия Пиктона двинулась с места, и, казалось, земля содрогнулась от топота тяжелых солдатских сапог.

В состав дивизии входили шотландские полки. Это были те самые шотландцы, которые на балу герцогини Ричмондской отплясывали на потеху гостям. Шли они таким размеренным шагом, что плюмажи у них на киверах словно застыли. Волынки, воспринимавшиеся во время бала как нечто экзотическое, сейчас были весьма кстати, под их аккомпанемент отлично звучала старинная шотландская боевая песня.

Вслед за дивизией Кэтрин, Эми и Энн двинулись по рю де ла Рейн, с трудом пробираясь среди гор оружия и тяжело груженных лошадей. Войска покидали город, а мирные жители возвращались к себе домой. Когда Кэтрин с Эми и Энн добрались до дому, Кэтрин едва держалась на ногах от усталости. Наконец-то можно будет отдохнуть, подумала она.

Но заснуть Кэтрин так и не смогла и где-то около полудня поднялась с тяжелой головой. В Испании она обычно находилась в непосредственной близости от фронта и была в курсе событий. Сюда же не поступало никакой информации, и наступивший день показался ей самым длинным в ее жизни.

Дети ощущали нервозность обстановки и без конца ссорились. Слуги шептались по углам, обсуждая новости. Одна из служанок-бельгиек попросила расчет, чтобы вернуться к семье, в деревню к северу от Брюсселя.

Завтракали Кэтрин и Энн довольно поздно и только сели за стол, как издалека донесся зловещий гул. Палили из пушек. Началось сражение. Женщины переглянулись, не в силах произнести ни слова, и снова принялись за еду.

Бездействие угнетало, и Кэтрин с Энн отправились к городскому крепостному валу, взяв с собой детей и хорошенькую молодую няню-шотландку, которая была в услужении у Энн. На стенах вала собрались сотни людей, все взоры были устремлены на юг. Слухи ходили самые разные, но достоверная информация не поступала.

В десять вечера раздался громкий стук в дверь. Женщины бросились открывать. Энн распахнула дверь и увидела Уилла Ферриса, ординарца Чарльза, с головы до ног покрытого пылью. Она побелела.

— Боже мой! Чарльз…

— Нет, мадам, — быстро проговорил ординарец. — Все в порядке. Господин велел передать, что у них с мистером Мельбурном все хорошо.

Кэтрин отвела Ферриса на кухню.

— Был жестокий бой с маршалом Неем у Катр-Бра, — продолжал рассказывать Феррис, — но кавалерия подоспела только в последний момент, так что нас лишь слегка задело. Говорят, герцог чуть не попал в плен к французским уланам. Спасаясь, он перепрыгнул через окоп, набитый шотландскими горцами. — Феррис покачал головой. — Шотландцы были разбиты наголову, бедняги.

Расставляя на столе закуски и пиво, Кэтрин с грустью думала о веселых молодых шотландцах, еще вчера плясавших на балу. Сколько их осталось в живых?

— Чем кончилось сражение?

Феррис пожал плечами:

— Не знаю, кто победил, но мы не проиграли, это уж точно. Говорят, сам Наполеон преследовал прусскую армию. У Блюхера было численное превосходство, и если он и его ребята добились успеха, французы, видимо, бегут.

— Хотелось бы верить, что это так, — взволнованно произнесла Энн. — А как дела в стрелковой бригаде? И в полку у Кеньона?

— Стрелки были в самом пекле, но капитан Уилдинг жив-здоров.

Уилл замолчал и отпил пива.

— Не пострадал и сто пятый полк, он был в резерве.

Скорее всего это из-за неподготовленности солдат. Кэтрин всем сердцем надеялась, что так будет и дальше, возможно, к разочарованию Майкла и его подопечных.

Поев, ординарец извинился и сказал, что хотел бы повидаться с няней семьи Моубри — Элспет Мак-Леод, с которой крутил любовь. Он задержался у своей милочки не больше получаса, после чего вскочил в седло и пустился в обратный путь.

С тяжелым чувством легла Кэтрин в постель. Очень хотелось верить, что французы разбиты, но в глубине души она знала, что самое худшее впереди.

Наутро результаты вчерашней битвы были налицо.

— Мамочка, на улице раненые солдаты! — крикнула Молли, выглянув в окно.

Все обитатели дома бросились к окнам. Из окна верхнего этажа были видны Намурские ворота и входившие в них раненые, которые добирались сюда всю ночь.

— Пойду за медицинской сумкой, — произнесла Кэтрин побелевшими губами.

— Их наверняка мучит жажда. — Энн взглянула на детей, ухватившихся за ее юбку. — А ты молодец, Молли, первая заметила солдат. Можно, я возьму твою тележку, Джеми, и вывезу на улицу ведра с водой?

Мальчик важно кивнул.

— Мадам, я с вами, — сказала Элспет. — У меня шесть братьев, и я умею перевязывать раны.

Остальные слуги тоже выразили желание помочь.

Энн приказала детям оставаться в доме с поваром. Эми же, которая была старше и настойчивее, даже не стала спрашивать мать, а просто присоединилась к Энн, которая везла небольшую тележку с ведрами. Кэтрин хотела было отправить ее обратно домой, но потом раздумала. Девочка привыкла к виду страданий.

К тому времени, когда они добрались до рю де Намур, улица превратилась в импровизированный госпиталь. Одни раненые шли пешком, других везли на повозках. Жители Брюсселя и приезжие высыпали на улицы и трудились рука об руку, чтобы как-то облегчить страдания людей. Одни провожали раненых на их квартиры, другие несли покрывала, тюфяки и зонтики, чтобы прикрыть раненых от жаркого солнца. Кэтрин заметила, как у одного из домов монахиня и весьма сомнительного вида девица приводят в чувства молоденького бельгийца, который потерял сознание. Аптеки бесплатно отпускали лекарства.

Кэтрин пригодился ее опыт в Пиренейской кампании. Она обрабатывала и перевязывала не очень тяжелые раны и после целого дня напряженного ожидания и неизвестности радовалась возможности заняться хоть каким-то делом. Поскольку Эми отлично справлялась с раздачей воды раненым, Энн стала записывать последние слова умирающих, обращенные к их родным и близким.

Кэтрин как раз извлекала из окровавленной, искалеченной руки кусочки ткани и золотой тесьмы, когда знакомый голос с шотландским акцентом произнес:

— Я так и знал, детка, что вы здесь.

Кэтрин подняла голову и увидела своего старого друга, врача Яна Кинлока, В его волосах появилась седина, рубашка была в крови.

— Я знала, что вы не поленитесь приехать из Лондона, чтобы увидеть новую бойню, — ответила она дрогнувшим голосом. — Слава Богу, что вы здесь, Ян. С этим сержантом мне не справиться.

Кинлок опустился рядом с ней на колени и стал осматривать рану.

— Вам повезло, сержант. У вас две пули в руке, но кость не задета, так что в ампутации нет необходимости. Кэтрин, подержите его, пока я извлеку пули.

Он достал из сумки инструменты.

Кэтрин взяла раненого под руку. Тот судорожно вздохнул, лицо его покрылось потом, но он ни разу не дернулся, пока врач трудился над ним. Когда операция закончилась, Кэтрин протерла губкой его лицо, а Ян перевязал рану.

— Я так благодарен вам, — проговорил сержант с сильным ирландским акцентом. Здоровой рукой он помог себе сесть. — Если вы все сделали, сэр, я пойду дальше.

— Идите, сержант. Вы направляетесь в госпиталь, устроенный у ворот?

Ирландец покачал головой:

— Обо мне есть кому позаботиться. Не знаю, кто они, не понимаю их языка, но относятся там ко мне, словно к принцу.

Не успел он сделать и нескольких шагов, как его подхватил под руку пожилой священник, помогая идти.

Неожиданно потемнело, хотя вечер еще не наступил, и, подняв голову, Кэтрин увидела, что небо все в тучах. У горизонта сверкнула молния, поднялся ветер.

Сейчас начнется гроза! Господи, только этого нам не хватало!

— Пошли быстрее. Хорошо, что устроен палаточный госпиталь. — Ян собрал свои инструменты. — Этим беднягам хоть будет где укрыться.

Улица быстро пустела. Первые раненые уже получили помощь или были отправлены в госпиталь. Через полчаса вернулась Энн, едва держась на ногах от усталости.

Гром ударил совсем близко, молния ярко осветила улицу. На испачканную юбку Кэтрин упали первые крупные капли дождя.

— Вы давно здесь? — спросил Ян.

— Даже не знаю. Пожалуй, несколько часов.

— Отправляйтесь домой, — приказал он, — отдохните, а потом можете прийти в госпиталь.

— А вы останетесь?

— Да. — Он усмехнулся. — И на ночь тоже.

— Приходите лучше к нам, вон наш дом. — Кэтрин указала рукой. — Места у нас много, вам будет удобнее, чем в палатке.

— С благодарностью принимаю ваше приглашение.

Снова сверкнула молния, расколов небо, следом раздался оглушительный удар грома. Дождь грозил превратиться в ливень. Кэтрин подхватила свою медицинскую сумку и побежала за Эми.

Девочка с восхищением смотрела на небо.

— Погода Веллингтона, мама! — воскликнула Эми, стараясь перекричать гром. — Будет сражение!

— Очень похоже на то. — Кэтрин взяла дочь за руку. — А теперь пошли домой, пока не промокли до нитки.

Кэтрин отвела Эми в детскую, переоделась и спустилась в столовую выпить горячего чаю с бутербродами, которые заказала Энн. Они уже заканчивали завтрак, когда в дверь постучали и в комнату в сопровождении горничной вошел лорд Хэлдоран. С его шинели потоками лилась вода. Куда девались его элегантность и небрежно самоуверенный вид?

— Миссис Мельбурн, миссис Моубри, вы слышали последние новости? — отвесив поклон, взволнованно спросил лорд.

— Нет, не слышали, — ответила Энн. — Пожалуйста, сообщите нам.

— Вчера пруссаки потерпели тяжелое поражение у Линьи и отошли почти на двадцать миль. Веллингтону тоже пришлось отступить, чтобы сохранить коммуникации. Теперь, насколько мне известно, его штаб-квартира будет находиться в деревеньке под названием Ватерлоо.

— Боже правый, — побледнев, прошептала Энн. — Ведь это всего в десяти или двенадцати милях отсюда.

— Наполеон у ворот Брюсселя, — резко заявил Хэлдоран. — И еще неизвестно, сможет ли Веллингтон со своим сбродом, именуемым армией, остановить его. Иностранцы один за другим покидают город при первой же возможности.

Кэтрин осторожно поставила на стол свою чашку.

— Новости, конечно, плохие, но, бьюсь об заклад, победа будет за герцогом, — сказала она.

— Не хочу вас пугать, — произнес Хэлдоран уже более мягко, — но на прошлой неделе я предпринял меры предосторожности — нанял лодку, чтобы в случае необходимости переехать в Антверпен. Могу отвезти и вас с детьми и слугами, но вы должны это решить прямо сейчас.

Кэтрин растерянно взглянула на лорда. Она, видимо, недооценивала его великодушие.

— Я… я не могу оставить мужа. — Энн невольно схватилась за свой заметно увеличившийся живот. — А вдруг Чарльза ранят и привезут сюда?

— Если все будет хорошо, через несколько дней вы сможете вернуться. — Хэлдоран переводил взгляд с Кэтрин на Энн. — Не думаю, чтобы ваши мужья возражали против вашего отъезда, зная, как здесь опасно.

Кэтрин закусила губу. Как быть? Вправе ли она подвергать риску Эми?

— Вот как мы сделаем, — произнесла наконец Кэтрин и, когда Энн и Хэлдоран вопросительно на нее посмотрели, сказала: — У меня больше опыта как у сестры милосердия, а у Энн больше детей. Поэтому я останусь помогать раненым и буду вести дом, а Энн с тремя детьми уедет в Антверпен.

Энн облегченно вздохнула:

— Что же, это прекрасно! Уезжать мне, конечно, не хочется, но неразумно отказаться от возможности увезти детей в безопасное место, когда французы так близко. Лорд Хэлдоран, нам нужно полчаса на сборы. Еще есть время?

Кэтрин заметила в глазах Хэлдорана злой огонек и поняла, что свое предложение он сделал вовсе не из благородства, как ей показалось сначала. Ему нужна была она, Кэтрин. Возможно, он рассчитывал утешить ее в это трудное время, когда муж отправился на войну. Но как бы то ни было, женщины нуждались в его помощи, и он, как истинный джентльмен, не мог им отказать только потому, что Кэтрин остается.

И Хэлдоран, взяв себя в руки, сказал:

— Полчаса — это отлично. И все же, миссис Мельбурн, советую вам не рисковать и тоже поехать.

Он поднялся.

— Я оставлю вам адрес моих банкиров в Антверпене, чтобы в случае необходимости вы могли меня разыскать.

— Спасибо. Весьма любезно с вашей стороны проделать такой долгий путь ради людей, с которыми вы едва знакомы, — вежливо, но без всяких эмоций сказала Кэтрин.

— Было бы преступлением с моей стороны не защитить вас в то время, как ваши мужья рискуют жизнью во имя родины, — торжественно произнес он.

Началась суматоха. Когда Эми сообщили, что она поедет в Антверпен, девочка взмолилась:

— Мама, пожалуйста, позволь мне остаться. Ты же сама говорила, какая я хорошая помощница.

— Это так, дорогая. Но я не могу не беспокоиться о тебе. — Кэтрин печально улыбнулась. — Ведь я мать. Будут у тебя свои дети, тогда поймешь.

Наконец Эми согласилась с условием, что, как только минует опасность, ей разрешат вернуться.

Няня Элспет Мак-Леод тоже попросила разрешения остаться. Зная, что девушка не хочет расставаться со своим возлюбленным, Энн вместо нее взяла с собой служанку Кэтрин, чтобы та присматривала за детьми.

Ровно через полчаса все собрались в центральном холле. Кэтрин крепко обняла Эми, а когда повернулась к Энн, та сказала дрогнувшим голосом:

— Если война разлучит нас, ты знаешь адрес матери Чарльза в Лондоне. А если… что-нибудь случится с тобой и Колином, я воспитаю Эми, как родную дочь.

— Я знаю. — Кэтрин проглотила комок в горле. — А если Чарльза ранят, я буду ухаживать за ним, как это сделала бы ты.

Энн глубоко вздохнула и очень спокойно проговорила:

— Нам пора.

Кэтрин смотрела из окна, как они под дождем шли к повозке, радуясь, что Хэлдорана сопровождают несколько крепких, грозного вида слуг, способных защитить Энн и детей.

Лишь когда повозка исчезла из виду, Кэтрин, вся в слезах, отвернулась от окна. Это была их первая разлука с Эми.

— Чертов Наполеон, — прошептала Кэтрин. — Будь он проклят!

Глава 11

С первых же боев Майкл усвоил одну истину: даже под огнем офицер не должен терять присутствие духа. Это было особенно важно сейчас, когда в сражении с французами полк Майкла потерял убитыми и ранеными почти четверть рядового состава и больше половины офицеров. Канонада и облака черного дыма действовали угнетающе даже на бывалых солдат.

Полк был построен в каре, чтобы держать оборону. Со всех четырех сторон стояли ряды вооруженных солдат. Командный состав, интендантские службы и раненые находились внутри квадрата. Раненые, способные двигаться, покидали поле боя, в то время как убитых безжалостно выбрасывали из каре, освобождая место для живых. Майкл обходил находившихся в центре квадрата людей, беседовал с ними, утешал, насколько возможно, раненых, перебрасывался шутками с солдатами.

Стараясь не вдыхать ядовитый вонючий дым, Майкл направился к центру каре, где стояли два полковых флага, именуемые штандартами. По традиции их несли два самых младших офицера в полку и охраняли опытные сержанты.

Одному из офицеров, Томасу Хасси, было всего шестнадцать, и Майкл не спускал с него глаз.

Рядом со штандартами, когда он подошел, упало пушечное ядро и медленно покатилось по мятой земле. К счастью, никто не пострадал. Том Хасси вручил свой флаг, «Юнион Джек», одному из сержантов.

— Раз уж французы послали нам мяч, может, сыграем в футбол? — весело спросил он и побежал к ядру, явно намереваясь ударить по нему ногой.

— Не трогай! — закричал Майкл. — Оно не так безобидно, как выглядит. Может оторвать ногу! Я сам это видел однажды.

Прапорщик остановился как вкопанный и, бросив на ходу «спасибо, сэр», вернулся к своему флагу. Майкл дружески кивнул ему. Совсем еще юный Том Хасси благодаря своей бесшабашной храбрости обещал стать отличным офицером, если, конечно, останется жив.

Майкл поднес к глазам, бинокль, но ничего, кроме полей ржи, не увидел. Несколькими часами раньше французская пехота атаковала левый фланг, и сейчас из-за дыма видно было лишь на расстоянии нескольких сотен футов, слышались выстрелы из мушкетов, крики и звуки военного оркестра. Одно Майкл знал точно — атака французов отбита.

От второго пушечного ядра пострадало несколько человек в задней части каре. Капитан Грэхэм, старший по чину после Майкла офицер, пошел посмотреть, насколько велик ущерб.

— Разрешите обратиться? — Хасси повернулся к Майклу.

— Разрешаю.

— Зачем мы здесь стоим? Чтобы нас разорвало на куски? Ведь на этом участке фронта бои пока не идут! Мы можем отойти на безопасное расстояние и вернуться, когда понадобимся.

— Мы уже понадобились и выполняем нашу задачу, — спокойно ответил Майкл. — Не будь нас здесь, армия Наполеона заняла бы эту территорию и мы потерпели бы поражение. Кавалерия скачет по полю боя, в этом ее назначение, а позиции держит пехота.

Он пнул ногой мягкую землю.

— Пока жив хотя бы один солдат сто пятого полка, это британская земля. Смерть ваших товарищей трагична, но не бессмысленна.

— Понял, сэр, — в раздумье кивнул прапорщик.

И все же Майкл предпочитал быстрый, энергичный бой, который обычно вела стрелковая бригада. Лучше быть движущейся целью, чем неподвижной. Доказательством тому служил этот длинный, кровавый день. Майкл не знал, как обстоят дела у Кеннета и 95-го полка. Скорее всего у них шла перестрелка с французами между оборонительных рубежей. Майкл завидовал им.

Он снова стал обходить каре внутри и, когда заговорил с лейтенантом, вдруг осознал, что слышит собственный голос, до этого заглушаемый гулом артиллерии. Беспрерывный грохот мешал не только говорить, но даже думать. Неожиданно обстрел прекратился и, понимая, что это значит, Майкл скомандовал:

— Приготовиться к атаке! Они прекратили обстрел, чтобы не попасть в своих.

Солдаты быстро пришли в состояние боевой готовности. Сержанты отдавали команды, подкрепляя их ругательствами. Напряжение все нарастало. Впервые полку предстояло проверить свои силы в рукопашном бою.

Вначале показались окутанные дымом фигуры, которые по мере приближения постепенно принимали очертания французских кирасиров. Блестящие железные каски и латы делали их похожими на средневековых рыцарей. Всадники были под стать своим лошадям, такие же рослые и могучие. Тяжелая кавалерия, призванная сметать все на своем пути, двигалась в сторону 105-го и еще двух соседних полков.

Под тяжелыми копытами рожь превращалась в грязное месиво. Кирасиры с ружьями через плечо неумолимо приближались. Увидев, что передняя линия каре дрогнула, Майкл поспешил к центру и крикнул:

— Смирно! Лошади не ударят прямо в каре, у нас больше оружия, чем у них. Стрелять только по команде, целиться в лошадей!

Подпустив всадников на расстояние сорока шагов, Майкл скомандовал:

— Ружья на изготовку! Целься. Огонь!

Раздался оглушительный грохот: его солдаты разрядили мушкеты. Пронзительно заржали раненые лошади, пули с лязгом отскакивали от металлических лат. Где-то с полдюжины лошадей и всадников рухнули на землю, ехавшие за ними разбежались.

Пока солдаты на передней линии перезаряжали ружья, Майкл скомандовал стрелять бойцам второй линии. Всадники не могли сдержать лошадей, которые, обходя каре с разных сторон, подставляли себя под ружейный огонь с флангов.

Кавалеристы метались вокруг каре, стреляя из пистолетов и получая пули в ответ. Наконец, поняв всю бесполезность атаки, их командир дал приказ к отступлению.

Лошади легким галопом помчались вниз по склону, лежавший на земле всадник стал отчаянно звать на помощь. Другой всадник развернулся и поехал назад. Он поднял товарища, и, когда попытался усадить его на своего коня, двое английских солдат вскинули ружья и прицелились.

— Нет! — крикнул Майкл. — Не убивайте этого храбреца! Он делает доброе дело!

После секундного замешательства солдаты опустили ружья. Даже враг, если он храбрый, заслуживал уважения.

Во время наступившего короткого затишья Майкл стал смотреть в бинокль на поле боя. Почти ничего не было видно из-за соседних полков, тоже построенных в каре, но, судя по звукам, французская кавалерия широким фронтом вела наступление.

Кто-то крикнул, что кирасиры возвращаются.

— Джентльмены, радуйтесь атакам кавалеристов, они не так опасны, как пушечная канонада, — мрачно произнес Майкл.

По каре пробежал смешок. Обстрел на этот раз оказался более серьезным. Вокруг солдат образовался барьер из раненых и убитых лошадей, мешая кавалерии подобраться ближе.

Майкл направлялся к левому флангу, где обстрел был сильнее, когда его ранило в левую руку. От удара он завертелся волчком и упал.

Над ним склонился капитан Грэхэм:

— Вы ранены, сэр?

Потрясенный, Майкл приподнялся и сел, от боли едва не лишившись сознания. Но, увидев вокруг встревоженные лица, заставил себя встать на ноги.

— Ничего страшного, — жестко проговорил он. — Позовите кого-нибудь перевязать рану.

Полкового врача убили, его помощника тяжело ранили, и первую помощь раненым теперь оказывал капрал, бывший парикмахер. Он туго перевязал рану, подвесил руку на бинт и протянул Майклу флягу:

— Выпейте, сэр, только не спеша, маленькими глотками.

Майкл поднес флягу ко рту, отпил, и на глазах у него выступили слезы, — там оказался чистый джин, зато боль немного утихла.

— Спасибо, Симмз. Так благородно с твоей стороны поделиться лекарством.

Завинчивая флягу, Симмз состроил гримасу:

— А как же, сэр, вы должны быть в порядке, теперь каждый офицер у нас на вес золота.

Пока Майклу делали перевязку, кавалерия опять отступила. 105-й полк не дрогнул, хотя ряды его сильно поредели. Майкл отдал приказ готовиться к очередной атаке.

Кэтрин с самого утра отправилась в полевой госпиталь. До полудня она работала, а потом сделала небольшой перерыв и отнесла Яну Кинлоку воды. Он стоял у операционного стола, а за холщовыми занавесками лежали на соломенных тюфяках раненые, дожидавшиеся своей очереди. Когда Кэтрин пришла, доктор тоже отдыхал. Кэтрингпро-тянула ему стакан и сказала:

— Что-то не слышно выстрелов. Может быть, бой еще не начался?

Он маленькими глотками выпил воду и покачал головой.

— Возможно, ветер дует в другую сторону. Да и вообще, мало ли что там могло произойти.

Оба погрузились в молчание. Неподалеку ударили в церковный колокол.

— Я и забыла, что сегодня воскресенье. Плохой день для боя, — мрачно сказала Кэтрин.

— Все дни плохие.

Доктор вытер пот с лица и велел ординарцам принести следующего раненого.

Кэтрин вернулась к своим подопечным, поила их водой, меняла им одежду. И хотя для каждого у нее находились нежные слова и улыбка, часть ее сердца была с теми, кто сражался, а может быть, умирал от ран всего в нескольких милях от города.

Кавалерийские атаки накатывали вновь и вновь, словно волны на скалы. Майкл потерял им счет. Десять? Двенадцать? Но его воины обрели уверенность в своих силах. И когда со стороны холма донесся грохот и началась третья атака, он услышал, как кто-то произнес с североанглийским акцентом:

— Опять эти чертовы идиоты лезут.

Третья атака была самой ожесточенной. Почти целый час кирасиры вели стрельбу из пистолетов, размахивали саблями, пытаясь окружить союзные войска и прорвать их оборону. Но потерпели поражение, были обезоружены и потеряли всех лошадей, которые в страхе разбежались.

105-й полк не дрогнул, словно пустил корни на этой земле. Веллингтон расположил его между опытными воинами, как и советовал ему на балу Майкл. Слева от него стоял английский 73-й пехотный полк, справа — ганноверцы из Королевского германского легиона, прославившиеся своим героизмом еще в Пиренейской кампании. Солдаты Майкла тоже не сплоховали, доказав, что ни на йоту не уступят соседям.

Вдруг за спиной у Майкла раздались пронзительные крики. Он быстро обернулся и увидел, как рухнувший на землю конь врезался в ряды солдат и в образовавшуюся брешь сразу устремились кирасиры.

Солдаты в ужасе шарахались от мчавшихся прямо на них лошадей. Отчаянно ругаясь, Майкл бросился вперед, чтобы навести порядок, и когда заметил, что перепуганный насмерть юный боец, с темным от пороха лицом, собирается бежать, ударил его рукояткой сабли.

— Мужчина ты или нет, черт побери! Бегство — верный путь к смерти!

Юноша устыдился и дрожащими руками поднял ружье. Уцелевшие офицеры вместе с сержантами тоже бросились к бреши. Англичане попытались вытеснить французов из каре, и начался ожесточенный бой врукопашную.

Все происходило будто в замедленной съемке, рукопашный бой напоминал какой-то странный танец, и Майкл мог видеть и использовать каждый промах противника. И хотя левая рука у него была ранена, Фортуна не отвернулась от него. Кирасир замахнулся на Майкла саблей, но тот с легкостью отвел удар мечом и так же легко вонзил клинок прямо в горло французу.

Тут Майкла чуть не сбил с ног еще один всадник, но Майкл изловчился и рубанул мечом лошадь по правой ноге. Лошадь упала, а всадник скатился на землю, и тут его настиг штык бравого ирландского солдата.

Один из кирасиров с громким криком помчался прямо к штандартам роты. Шестифутовые штандарты были святыней, и потеря их покрыла бы полк несмываемым позором.

Охраняющие штандарты прапорщик Том Хасси и два сержанта бросились их спасать, в то время как голубое знамя полка было брошено на произвол судьбы вместе со знаменосцем. Один из сержантов, охранявших знамя, упал сразу, а второй немного погодя, как только вскинул копье. Оба были ранены.

Капитан Грэхэм попытался было защитить знамя, но француз сбил его с ног, схватил знамя и с победным криком пришпорил коня, стараясь вырваться из каре.

Кровь бросилась Майклу в голову, когда он увидел знамя в руках врага. Взмахнув мечом, он кинулся наперерез французу, вцепился в древко, едва не повредив здоровую правую руку, и буквально повис на нем, мешая лошади кирасира двигаться.

Француз взмахнул саблей и уже готовился нанести Майклу смертельный удар, когда раненый сержант, состоявший при полковом знамени, поднялся на ноги и насквозь проткнул кирасира. Майкл все еще цеплялся за древко, в то время как враг свалился с коня и рухнул на землю.

Задыхаясь, Майкл обвел взглядом свой полк и увидел, что брешь в каре в результате ожесточенной борьбы ликвидирована. Два Кирасира так и остались в каре, попав в ловушку.

Раненый сержант и прапорщик вновь обрели знамя, а Майкл стал перевязывать свои раны. Во время сражения он сгоряча ничего не чувствовал, но сейчас едва не потерял сознание от боли.

Раны были серьезные, и он имел полное право покинуть поле боя, но он единственный в полку имел такой боевой опыт. Грэхэм, следующий после него по званию, отличался храбростью, но в полк пришел из местного ополчения графства и впервые участвовал в бою. Покинь Майкл полк, одному Богу известно, что произошло бы во время следующей атаки.

Хотя джин и не мог восстановить потерю крови, после нескольких глотков боль поутихла.

Вдруг кто-то крикнул на кокни:

— Вот это да! Приближается Старина Хуки!

Все оживились. Майкл вернул флягу с джином и обернулся. Веллингтон и его ординарец во весь опор скакали к его полку, преследуемые десятком французских улан. Каре разомкнулось, пропустив герцога с ординарцем, и тут же снова сомкнулось. В тот же миг по французам открыли огонь.

Веллингтон всегда появлялся там, где было особенно тяжело. Спокойный, несмотря на то что едва ушел от французов, он остановил лошадь.

— Неплохо, Кеньон.

Майкл с трудом выпрямился.

— Полком можно по праву гордиться, сэр. Как идет сражение?

Герцог покачал головой:

— Мы раздроблены. Блюхер клялся прийти на подмогу, но Бог знает, когда появится здесь, — дожди размыли дороги. Если пруссаки не подоспеют в ближайшее время… — его голос дрогнул. — Мне пора ехать. Держитесь, Кеньон.

Вдруг кто-то спросил:

— Когда будем атаковать лягушек, сэр?

Герцог слегка улыбнулся:

— Не беспокойтесь, ребята, у вас будет такая возможность.

Он выехал из каре и поскакал в сторону осажденного Шато де Угумон, где весь день шел ожесточенный бой с французами.

Майклу казалось, что вечер только начинается. Но время теперь не имело никакого значения. Просто не верилось, что два дня назад он танцевал вальс с Кэтрин в зале, наполненном светом и красотой.

В ожидании очередной атаки Майкл попытался вспомнить, что чувствовал, держа ее в объятиях, но не мог. Единственное, что запечатлелось в памяти, это тепло ее аквамариновых глаз и сладкое страдание от ее близости.

Зловещая дробь французских барабанов явилась сигналом к атаке пехоты. Майкл стиснул зубы, поднес к глазам бинокль, неловко держа его в правой руке, и сквозь густую завесу дыма увидел колонну французов, которая двигалась в сторону союзных войск, забирая вправо от 105-го полка. Слава Богу, его солдаты хоть немного передохнут.

Хромая, к Майклу подошел капитан Грэхэм с перевязанным бедром.

— Разрешите воспользоваться вашим биноклем, сэр?

Он взял у Майкла бинокль, посмотрел и выругался, увидев высокие медвежьи шапки и красные плюмажи.

— Итак, Бонн наконец двинул свою императорскую гвардию.

— Вот именно, — угрюмо проговорил Майкл. — Они не знают поражений, а отдохнув день, снова свежи, словно на параде в парке.

Это был последний решающий удар Наполеона. Теперь он либо восстановит, либо потеряет свою империю.

Наступило время ужина, и Кэтрин решила пойти домой. Хотя действовать всегда лучше, чем ждать, ей необходимо было отдохнуть и сберечь силы. Подтвердились сообщения о втором сражении, так что утром следовало ждать новой партии раненых. Кэтрин молила Бога, чтобы не дал погибнуть ее друзьям.

Прежде чем покинуть госпиталь, Кэтрин зашла за Элспет, которая тоже ухаживала за ранеными. Девушка держалась молодцом, хотя была бледной, а под глазами легли тени.

Они направились к рю де ла Рейн, которая была рядом. Почти все слуги-бельгийцы вернулись в свои семьи, остались только повар и грум Кэтрин. Если бы не он, лошадей давно увели бы.

Умывшись, Кэтрин и Элспет пошли на кухню. Кэтрин буквально заставила себя проглотить несколько ложек супа, добавила в чай довольно большую порцию бренди и с чашкой отправилась в свою комнату.

Там она взяла папку с рисунками и стала снова просматривать, гадая, живы ли сейчас мужчины, которых нарисовал Кеннет. Прославился ли Колин в бою, на который возлагал столько надежд? Увидит ли Чарльз своего будущего ребенка, нарисует ли Кеннет другие смеющиеся семьи?

Дойдя до последнего рисунка, Кэтрин быстро захлопнула папку, чтобы не испортить портрет Майкла слезами.

Натолкнувшись на отчаянное сопротивление союзных войск, императорская гвардия отступила. Потрясенный Майкл был не в состоянии осознать случившееся: отборные войска французов разбиты наголову и превратились в толпу.

Но это был еще не конец. Как долго продлится сражение? Как долго оно может продлиться? 105-й полк потерял свыше сорока процентов своего состава, причем половину убитыми. В других полках дела обстояли еще хуже.

— Смотрите, сэр! — радостно закричал капитан Грэхэм.

Под вязом на вершине холма, на пересечении двух дорог, находился командный пост Веллингтона, окутанный дымом. Сейчас герцог был там. Его тонкий силуэт вырисовывался на фоне вечернего неба. Герцог трижды взмахнул шляпой. Это был сигнал к общему наступлению, встреченный громогласным «ура», прокатившимся по всем союзным войскам.

В глубине души Майкл знал, что сражение выиграно, и забыл обо всем: о боли, о долгих годах военной службы, об ужасных часах, проведенных во вражеском окружении. Взмахнув мечом, он крикнул:

— Сто пятый, за мной!

— Эй, полковник! Веди нас только вперед, черт побери! — прозвучал в ответ чей-то голос.

Солдаты разделились на роты и помчались по склону через поле смятой окровавленной ржи, держа ружья и штыки на изготовку. Вместе с ними с холма спустились воины всех союзных войск, оставив позади себя убитых и раненых.

На полосе шириной около двух миль завязалась ожесточенная перестрелка. Большая часть императорской гвардии обратилась в бегство, оставшиеся же мужественно сопротивлялись, вступив с солдатами 105-го полка в рукопашный бой. Полк разделился на небольшие группы, и некоторые из них преследовали отступающего врага.

От потери крови, боли и усталости у Майкла кружилась голова, и он впал в прострацию. Все исчезло: прошлое, будущее, страх. Остались только инстинкт, воля и безумие войны, где любой миг может стать последним.

Майклу мерещились то мертвые тела французских гвардейцев, которые переплелись между собой, словно корни деревьев, то брошенная лошадь, мирно щипавшая траву, то гусар с распоротым животом, молящий о смерти. Майкл произнес над ним молитву на французском, а затем перерезал бедняге глотку.

Потом Майкл сам был на волоске от смерти, когда кирасир занес над ним меч. У него не было ни малейшего шанса выдержать поединок.

Однако заметив, что Майкл ранен, француз отсалютовал рукояткой меча и ускакал. Майкл нащупал вшитый в подкладку шинели калейдоскоп, свой талисман, — опять он спас ему жизнь.

Они двигались по противоположному склону долины, когда Майкл заметил сквозь просвет в кустах Тома Хасси, на которого напали два француза. Один из них штыком проткнул прапорщику плечо. С диким воплем Майкл помчался на выручку товарищу, одного француза ударил в грудь и рыча повернулся ко второму. Обоих как ветром сдуло.

Том вытер лицо грязным рукавом.

— Как научиться воевать так, как вы?

— Для этого нужны опыт и скверный характер.

Майкл все еще тяжело дышал, но ярость его улеглась. Вдруг он заметил кровь между пальцев у прапорщика.

— Вам нужно этим заняться.

— Потом, когда будет время.

Глаза у Тома блестели от возбуждения, ведь он только что едва не погиб.

У них были две здоровые руки на двоих, но они как-то умудрились перевязать штыковую рану и снова тронулись в путь. Майкл старался не терять юношу из виду, но поток наступающих ганноверцев их разделил.

Смерть в бою бывает либо мгновенной, либо долгой, мучительной. Для Майкла конец наступил мгновенно. Он услышал ругательство на французском, обернулся и увидел французов, напавших на Тома Хасси. Оба целились в него из ружей на расстоянии пятидесяти футов. Грянули выстрелы, и две пули вошли в Майкла почти одновременно, одна в бедро, другая в живот. Он упал в грязь, зная, что больше не поднимется.

Майкл лежал почти без сознания, однако почувствовал, как задрожала земля от ударов копыт. Поднял голову и увидел, что прямо на него стремительно мчится с полдюжины французских улан. Сознавая всю тщетность своих усилий, он попытался отползти к кустам и спрятаться, однако уланы успели его окружить. И один из них, придержав коня, вонзил Майклу в спину копье.

У Майкла потемнело в глазах от боли, он больше не видел закатного солнца, не слышал грохота битвы. Грудь его судорожно вздымалась, единственная мысль билась в затуманенном мозгу, — достойной смертью он искупит все бесчестные поступки, которые совершил в своей жизни.

Майклу казалось, что он оторвался от своего истерзанного больного тела и плывет прямо к Кэтрин. Он явственно ощущал, что она где-то близко, совсем рядом. Она улыбается, и от нежного прикосновения ее рук боль исчезает.

Майкл еще раз подумал о том, что умер, как и подобает настоящему воину, и к тому же имел счастье познакомиться с женщиной, заслуживавшей любви. После этого он, умиротворенный, скользнул в темноту.

Глава 12

Вечер был на исходе, когда Кэтрин с замиранием сердца вдруг почувствовала, что случилось нечто ужасное. Они с Элспет сидели в столовой, у их ног примостились собаки. Луи, как обычно, дремал, но почему так присмирел Клэнси?

Женщины обрадовались, когда неожиданно, как и позапрошлой ночью, в дверь постучали, и бросились открывать. Перед ними снова стоял Уилл Феррис, с изможденным, потемневшим от пороховой гари лицом. Он не был ранен, если не считать перевязанного правого предплечья. Элспет с криком бросилась в его объятия.

Кэтрин позавидовала им. Если бы у нее самой было все так просто в жизни! Она подождала несколько минут, пока они наговорятся, а потом спросила:

— Какие новости, Уилл?

Не выпуская из объятий Элспет, он изрек:

— Сражение выиграно. Никогда не видел более кровопролитной битвы. Ваш муж цел и невредим, капитан Моубри ранен. Я пришел сообщить об этом его жене.

— Она с детьми уехала в Антверпен. Что у него за ранения?

— Пуля раздробила ему левое предплечье. Его сбили с лошади, и если бы не ваш муж, мадам, он бы погиб. Капитан Мельбурн подобрал его и привез на наши позиции.

Благодарение Богу, Колин всегда отличался смелостью.

— Я должна доставить Чарльза домой. Вы в силах прямо сейчас отвезти меня к нему или вам надо отдохнуть?

— Я в порядке, мадам, но не могу отвезти вас в Ватерлоо, — взволнованно ответил Феррис. — Дома там переполнены умирающими. Это не место для леди.

— Я обещала Энн позаботиться о Чарльзе, как сделала бы это она сама, и, видит Бог, выполню свое обещание, — решительно заявила Кэтрин.

Феррис не соглашался, тогда Элспет проворковала своим нежным голоском:

— Не беспокойся, миссис Мельбурн все по плечу.

Пришлось Феррису сдаться. Позвали Эверетта и велели ему приготовить небольшую повозку, которой пользовались для домашних нужд. Грум постелил солому на жесткое Сиденье, а Элспет принесла простыни, в то время как Кэтрин собирала свою медицинскую сумку, где среди прочего была настойка опия. Она не поехала в повозке, а надела бриджи, как иногда делала в Испании, и оседлала Цезаря, коня Колина.

Когда они проезжали через Намурские ворота, Кэтрин спросила Ферриса о судьбе ее друзей. Он ничего не знал о пехотных офицерах, в частности, о Майкле и Кеннете, однако располагал достаточной информацией о кавалерийских полках. Потери среди них были чудовищны. Офицеры, которых Кэтрин знала долгие годы, были либо убиты, либо тяжело ранены. В общем, за свою победу союзники заплатили высокую цену.

Дорога проходила через лес. В мирное время это было бы приятной прогулкой, но по мере приближения к Ватерлоо становилось все труднее пробираться через фургоны, мертвых лошадей, брошенные вещи. Хорошо еще, что повозка была невелика.

На место они добрались уже после полуночи. Оставив Эверетта с лошадьми и повозкой, Кэтрин прошла за Феррисом в госпиталь, устроенный в одном из домов, куда доставили Чарльза. У входа были свалены ампутированные конечности, и Кэтрин, бросив на них взгляд, содрогнулась.

В доме все было слишком хорошо знакомо Кэтрин — и мужественные страдания, и стоны. Из комнаты слева донесся приглушенный крик. Кэтрин повернула голову и увидела доктора Хьюма, с мрачным видом склонившегося над обеденным, приспособленным под операционный столом.

Феррис провел Кэтрин в небольшую комнату, где лежал Чарльз. Он был в сознании, но, судя по его виду, испытывал сильную боль.

— Кэтрин, что вы здесь делаете? — спросил он каким-то не своим, хриплым голосом.

— Я приехала за вами. Лорд Хэлдоран увез Энн с детьми в Антверпен, чтобы они переждали там опасность, и я пообещала Энн позаботиться о вас вместо нее. А это значит, что я должна вас поцеловать, хотя понимаю, что мой поцелуй это не то, что поцелуй Энн.

Кэтрин коснулась губами его лба и сказала:

— Я отвезу вас домой.

Он слабо улыбнулся:

— Не возражаю. Кажется, подошла моя очередь отправляться в операционную. Как только мою руку приведут в порядок, можно будет ехать.

Он прикрыл глаза. Некоторое время Кэтрин смотрела на его измученное лицо, а затем с облегчением вздохнула. К сожалению, руку придется ампутировать, но он выживет, разумеется, если обойдется без заражения.

— Почему бы вам не прилечь, — обратилась она к Феррису, — раз уж мы все равно задерживаемся?

Он потер лицо, размазав следы пороха.

— Хорошая мысль. В соседней комнате я как раз приметил свободное местечко. Вздремну, пока вы не освободитесь.

Не прошло и несколько минут, как кто-то снова обратился к Кэтрин:

— Мадам, вы… вы не могли бы дать мне воды?

Это был прапорщик, лежавший на соседнем тюфяке, с забинтованными головой и плечом. Совсем еще мальчишка. Жалко было на него смотреть.

— Конечно.

Кэтрин пошла на кухню, нашла кувшин с водой, налила стакан и принесла прапорщику. Тот поблагодарил и стал с жадностью пить.

Вдруг с противоположного конца комнаты донесся веселый голос Колина:

— Кэтрин?

Она подняла глаза. В дверях, грязный и измученный, но целый и невредимый стоял Колин.

— Я так рада тебя видеть!

Она поднялась ему навстречу.

— Приехала за Чарльзом, чтобы увезти его в Брюссель.

— Прекрасно. Я как раз хотел проведать его.

Колин обнял жену и устало, но с чувством привлек к себе.

— Боже, что это была за битва! Все ее участники настоящие герои и могут этим гордиться, но еще немного — и мы проиграли бы, черт побери! — Он зарылся подбородком в волосы Кэтрин и тут же отпустил ее.

— А тебя и вправду пули не берут, — заметила она. — Феррис сказал, что ты спас Чарльза.

— Благодарить надо Майкла Кеньона, который чуть ли не силой всучил мне своего коня. Такой грандиозной кавалерийской атаки я еще не видел. Это было потрясающе! — Глаза у Колика заблестели. — Мы обратили французов в бегство, но вторглись слишком далеко на их территорию и пришлось отступить, а их кавалерия нас преследовала. После дождя земля стала скользкой, и если бы я ехал на одном из моих коней, попал бы в ловушку, это уж точно.

Он скорчил гримасу и запустил пятерню в свои растрепанные волосы.

— Именно это произошло с Понсонби, командиром бригады союзников. Он тоже не захотел рисковать своим лучшим конем и скакал на второсортной лошадке. Она быстро устала, замедлила бег, а уланы догнали и убили Понсонби. Я избежал его участи лишь благодаря коню Кеньона, отличающемуся удивительной выносливостью. Он спас и меня, и Чарльза.

— В таком случае я очень рада, что Майкл дал тебе своего коня. Кстати, не знаешь, как у него дела? — спросила Кэтрин после некоторого колебания.

— Понятия не имею. — Колин нахмурился. — Ты приехала на Цезаре? Если да, то я заберу его, а ты вернешься в Брюссель на Торе. Преследовать французов будут в основном пруссаки, поскольку они почти не участвовали в сражении, но завтра, я думаю, нам придется присоединиться к ним, так что мне необходимо сменить коня.

Кэтрин рассказала ему, где найти Цезаря.

— Сражение окончено?

Колин пожал плечами:

— Если войска Наполеона сумеют перегруппироваться, возможно, предстоит еще один бой.

— О Боже, только не это! — воскликнула Кэтрин, обведя взглядом раненых.

— Может быть, все обойдется. Только вряд ли мы увидимся до Парижа. Береги себя.

Колин чмокнул Кэтрин в щеку и ушел.

Через несколько минут ординарцы понесли Чарльза в операционную. Кэтрин сопровождала его. Измученный хирург поздоровался с ней, не выказав ни малейшего удивления.

— Вам повезло, капитан, — сказал он, тщательно осмотрев Чарльза. — Я оставлю вам руку по локоть. Хотите, дам вам кусок дерева? Будете его грызть.

Чарльз прикрыл глаза. Лицо у него стало напряженным.

— В этом нет необходимости.

Кэтрин подошла к Чарльзу, взяла его здоровую правую руку, И пока шла операция, Чарльз изо всех сил сжимал ее пальцы, на лбу у него выступил пот. Но он не издал ни звука. Хьюм был первоклассным хирургом, работал быстро и за несколько минут закончил операцию.

Ординарец взял ампутированную часть руки и хотел выбросить, но Чарльз остановил его:

— Подождите. Там на пальце кольцо, жена подарила его мне в день нашей свадьбы. Дайте его, пожалуйста.

Ординарец хотя и удивился, но выполнил просьбу Чарльза. Не зная, то ли плакать ей, то ли смеяться, Кэтрин взяла кольцо и надела Чарльзу на средний палец правой руки.

— Спасибо, — прошептал он.

— Доктор Хьюм, я хочу увезти Чарльза в Брюссель. Вы разрешите? — спросила Кэтрин.

— Разумеется, там он быстрее поправится, — ответил хирург. — Только дайте ему настойки опия, чтобы его не растрясло в дороге. Как менять повязку, вы знаете.

— Конечно. Кроме того, в нашем доме теперь живет доктор Ян Кинлок.

Хьюм просиял:

— Вы молодец! Моубри повезло, он будет иметь самый лучший уход.

Хирург вернулся к операционному столу, а Кэтрин велела ординарцам отнести Чарльза на прежнее место. Она напоила его настойкой опия, и пока ждала, когда лекарство подействует, кто-то ее окликнул:

— Кэтрин?

Она подняла глаза и не сразу узнала стоявшего в дверях мужчину. Одна щека у него была залеплена пластырем до самых корней волос. Но благодаря крепкой фигуре его трудно было спутать с кем-нибудь другим.

— Кеннет!

Она вскочила, схватила его за руки. Жалко было смотреть на его некогда красивую форму офицера пехотной бригады, один эполет был отстрелен, но, к счастью, сам Кеннет уцелел.

— Слава Богу, вы живы! — Она взглянула на пластырь. — Сабельный удар? Кеннет кивнул:

— Лицо изуродовано, но рана пустяковая. Вы приехали к мужу?

— Нет, с Колином все в порядке. Чарльз Моубри ранен, и я собираюсь перевезти его в Брюссель. Ему ампутировали руку до локтя, а в остальном состояние у него нормальное. Вам… вам что-нибудь известно о Майкле Кеньоне? — с сильно бьющимся сердцем спросила Кэтрин. Кеннет помрачнел:

— Нигде не могу его найти. Ни в полку, ни в одном из полевых госпиталей.

Именно этого Кэтрин и боялась. Она нервно зажала рот ладонями. Было несправедливо беспокоиться о Майкле больше, чем об остальных друзьях, но она ничего не могла с собой поделать.

Заметив, как Кэтрин изменилась в лице, Кеннет добавил:

— Может быть, Майкл остался на поле боя. Нельзя терять надежды.

Она нахмурилась:

— Там еще много раненых?

— После десятичасового сражения все воины Веллингтона спят как убитые, — мрачно заметил Кеннет. — Я охотно присоединился бы к ним, если бы не надо было искать Майкла. Но я просто обязан его найти. — Последние слова он адресовал не столько Кэтрин, сколько себе самому.

Юный прапорщик, которого недавно поила водой Кэтрин, робко вмешался в их разговор.

— Прошу прощения, вы говорите о полковнике Кеньоне из сто пятого полка?

Кэтрин опустилась на колени у его тюфяка.

— Да. Я его друг. Вам что-нибудь известно о нем?

— Не знаю, жив ли он, но я видел, как он упал. И даже могу найти это место. — Прапорщик приподнялся. — Я пытался подъехать к нему, и как раз в этот момент меня ранило. Я, мадам, из сто пятого.

— Где он, скажите, и я отправлюсь на поиски! — воскликнул Кеннет.

Том покачал головой:

— Мне трудно объяснить вам, где это. Возьмите меня с собой, и я его найду.

— А вы в силах двигаться?

— Ради полковника я на все готов.

И прапорщик с решительным видом поднялся на ноги.

— Со мной двое мужчин и повозка, — сказала Кэтрин. — Я возьму их с собой, а также носилки и мою медицинскую сумку.

— Кэтрин, женщине не место на поле битвы, — заявил пораженный до глубины души Кеннет.

— Что же, попробуйте мне помешать, — резко ответила Кэтрин дрогнувшим от негодования голосом. — Возможно, Майкл нуждается в медицинской помощи.

— А как же Моубри? — Кеннет бросил взгляд на спящего Чарльза.

— Я напоила его настойкой опия, и теперь он спит. С ним ничего не случится, пусть отдохнет еще немного. Пожалуй, это даже пойдет ему на пользу.

— Тогда поехали, — устало усмехнулся Кеннет. — У меня нет сил сражаться в один и тот же день и с Наполеоном, и с вами.

Феррис поднялся, чтобы присоединиться к ним. В повозке ехал Эверетт, остальные — верхом. Колин сменил лошадей и упряжь, и Кэтрин взяла коня Майкла. Тор устал, его задело пулей, но он покорно вез ее. Кэтрин ласково погладила его шею, благодаря за спасение двух жизней.

Сто пятый полк располагался у дороги, и они довольно быстро добрались до него. Путешествие напоминало кошмар, и Кэтрин обрадовалась наступлению темноты. Повсюду валялись тела и разбитое оружие. Кэтрин стоило немалых усилий не реагировать на несущиеся со всех сторон стоны. Ведь каждому не поможешь. Она постаралась представить себе, сколько раненых умрет эа ночь. Но никто им не пытался помочь, до того все были измотаны. Утром спасение раненых уже не будет казаться непреодолимой задачей.

Они ехали по дороге, пока не достигли места, где Том Хасси расстался с полковником, потом, опасаясь, как бы повозка не перевернулась в грязь, оставили Эверетта на дороге, а сами пошли пополю. Идти приходилось медленно, потому что на пути то и дело попадались сломанные мечи и штыки, о которые могли пораниться лошади.

Том спешился и повел коня за собой. Остальные последовали его примеру. Кеннет и Феррис освещали фонариком дорогу, а прапорщик изучал местность. Несколько раз они меняли направление, прежде чем он сказал:

— Кажется, он был вон у тех кустов.

Тщательно изучив около сотни ярдов кустарника, они наткнулись на двух человек в крестьянской одежде, склонившихся над лежащим на земле воином. Кеннет с проклятиями выхватил пистолет и выстрелил в воздух. Неизвестные бросились бежать и растворились в ночи.

— Мародеры, — с отвращением произнес Кеннет, перезаряжая оружие.

Кэтрин это не удивило. В Испании убитых и раненых порой грабили даже в самый разгар боя. Она пошла быстрее и вскоре увидела распластавшегося на земле высокого, мускулистого мужчину в темном френче…

С сильно бьющимся сердцем Кэтрин опустилась рядом с раненым на колени. За спиной у нее стоял Кеннет. Его фонарь высветил заострившиеся черты Майкла Кеньона, белое, как посмертная маска, лицо и пропитанную запекшейся кровью форму.

Кэтрин с опаской притронулась к его шее, но пульс не прощупывался, а главное, Майкл был холодным, совсем холодным! Слезы отчаяния затуманили Кэтрин глаза.

— Он жив? — спросил Кеннет.

Его голос вернул Кэтрин к реальности.

— Не знаю, — прошептала она пересохшими губами. Она подняла руку Майкла. Та легко пошла вверх.

— Не могу нащупать пульс, но трупного окоченения нет. Она потерла виски. Что же делать? Надо заставить себя думать о Майкле только как о пациенте, а не как о мужчине, к которому она неравнодушна.

— У вас есть что-нибудь с полированной поверхностью, например, часы?

— Возьмите это, мадам, — произнес Том Хасси, вложив в руку Кэтрин серебряный медальон.

Она поднесла его ко рту Майкла. Медальон покрылся легкой испариной. Кэтрин с облегчением вздохнула и поднялась на ноги.

— Он дышит, но очень слабо.

— Надо унести его отсюда, — сказал Кеннет.

— Дайте я сначала его осмотрю.

Когда Кэтрин возвращала Тому медальон, он сказал:

— Видите перевязь? На ней была его рука с неглубоким пулевым ранением. Ребра повреждены ударом сабли.

Глубокую рану, видимо, от удара копьем, Кэтрин обнаружила в спине. Она кровоточила, но сделанная ранее перевязь частично остановила кровь. На бедре тоже была рваная рана, пуля осталась внутри. Кэтрин наложила повязку и очень осторожно перевернула Майкла на спину.

Сердце сжалось, когда она увидела рваную рану у Майкла в груди. Такие ранения обычно бывают смертельны. Она сдвинула в сторону пропитанную кровью ткань, чтобы посмотреть, насколько глубока рана. Каково же было ее удивление, когда пальцы наткнулись на холодный металл. Ощупав его, она вытащила серебряную трубку с застрявшей внутри свинцовой пулей.

— Не знаю, что это за штука, но она помешала пуле проникнуть в тело.

— Это калейдоскоп, — пояснил Кеннет. — Там внутри движущиеся узоры из цветного стекла. Он говорил, что вещица приносит удачу.

— Так оно и есть.

Кэтрин убрала калейдоскоп в свою медицинскую сумку.

Итак, смертельных ран Кэтрин у Майкла не обнаружила. Одно плохо — кровотечение оказалось не сильным. Значит, Майкл к этому моменту уже потерял много крови. В сумке у Кэтрин была фляга с водой, и она влила несколько капель в рот Майклу. Он не смог проглотить их. Опасаясь, как бы он не захлебнулся, Кэтрин не стала поить его и устало поднялась на ноги.

— Я сделала все, что могла, теперь очередь за врачом.

Феррис и Кеннет осторожно положили Майкла на носилки, Кэтрин накрыла его покрывалом, и они пошли к дороге, где их ожидала повозка. Восточный край неба начал светлеть. Бесконечная ночь была на исходе.

Пока Майкл жив. Но что будет дальше?

Глава 13

Лишь поздним утром они вернулись в Брюссель. Кеннету и Тому Хасси надо было возвращаться в свои полки, и Кэтрин пообещала сообщить им о состоянии Майкла. Однако, судя по их унылому виду, они приготовились к самому худшему.

Раненых везли очень медленно, чтобы избежать тряски. Кэтрин ехала верхом следом за повозкой, словно ястреб, охраняя своих пациентов. Чарльз стоически терпел боль, даже настойка опия не помогла. Майкл за всю дорогу не издал ни звука, и Кэтрин с ужасом думала, что он уже умер.

Как только подъехали к дому, Кэтрин спешилась и подошла к Майклу. Его тело по-прежнему было холодным и имело синеватый оттенок, пульс почти не прощупывался, но он все еще слабо дышал.

Из дому выскочила взъерошенная, но отдохнувшая Элспет и крепко обняла Уилла Ферриса.

— Как капитан Моубри?

— С ним все в порядке, — ответила Кэтрин. — Когда его отнесут в комнату, дадите ему дозу настойки опия и посидите с ним, ладно?

— Я тоже посижу, мадам, — сказал Уилл Феррис.

— Сначала вам нужно поспать, — заявила Кэтрин. — Ведь вы ни минуты не отдохнули после вчерашнего сражения.

Он запротестовал было, но Элспет бросила на него строгий взгляд:

— Отправляйся в постель, Уилл, или я ножом снесу твою упрямую шотландскую голову!

Феррис сдался с усталой улыбкой. Когда они с Эвереттом уложили Чарльза на носилки, Кэтрин сказала Элспет:

— Полковник Кеньон в плохом состоянии. Доктор Кинлок здесь?

— Да, он пришел вскоре после вашего отъезда и сразу лег спать.

— Пожалуйста, разбуди его и попроси как можно скорее прийти к полковнику.

Элспет кивнула и ушла. После того как Эверетт и Феррис внесли Майкла в дом, Кэтрин их отпустила и принялась разрезать разодранный френч и рубашку Майкла. Он не успел переодеться после бала и так и остался в парадной форме. В тот вечер он был таким красивым, таким оживленным.

Когда она вытаскивала из-под Майкла куски одежды, он едва слышно застонал. Кэтрин коснулась его щеки.

— Майкл, вы меня слышите?

Он не ответил, лишь веки слегка дрогнули.

— Майкл, все будет в порядке, — мягко проговорила Кэтрин, стараясь придать голосу уверенность. — Через несколько минут здесь будет самый лучший из всех известных мне хирургов.

Кэтрин бросила взгляд на его изуродованное тело. Он был обнажен до пояса, если не считать грязной повязки на ребрах, весь в синяках и ссадинах. Новые раны наложились на старые шрамы, а на том месте, где пуля вдавила калейдоскоп в живот, виднелся огромный кровоподтек.

В бытность свою медицинской сестрой Кэтрин повидала множество мужских тел, но ни к одному не испытывала такой нежности. Она ласково гладила ключицу Майкла, думая о том, какое же это преступление — искалечить такое красивое, здоровое тело. И Кэтрин уже в который раз прокляла Наполеона Бонапарта с его ненасытными амбициями.

Наконец она взяла себя в руки и принялась обрабатывать раны. Она как раз вытаскивала из раны на руке клочки одежды, когда пришел Ян Кинлок.

Весь в морщинах, небритый, Ян походил на бродягу, только голубые глаза были ясными.

— Срочный случай? Она кивнула.

— Полковник Кеньон — мой большой друг. Он жил у нас в доме. Прошлой ночью мы нашли его на поле боя. Ян стал разглядывать раненого.

— Почему в Ватерлоо ему не обработали раны?

— Доктор Хьюм сказал, что… что в этом нет смысла. Что другие раненые в нем больше нуждаются.

Эти слова, как смертный приговор, поразили Кэтрин в самое сердце.

— Теперь вся надежда на вас.

— Понимаю, почему Хьюм так сказал, — парень скорее мертв, чем жив. И все же, раз он ваш друг… Врач принялся осматривать Майкла.

— М-м-м, когда-то на полуострове я его уже оперировал, узнаю раны. Крупная картечь, очень беспорядочная.

Удивляюсь, как он выжил. Принесите мои инструменты. Они сушатся на кухне.

Многие врачи смеялись над Кинлоком, который мыл инструменты и при малейшей возможности соблюдал чистоту. Но тот, всегда улыбаясь, отвечал, что это у него по наследству от матери-шотландки, что по части чистоты она настоящий зверь и что это никогда никому не вредило. Кэтрин одобряла доктора, может быть, потому, что сама была хорошей хозяйкой и содержала дом в чистоте. А уж хирургу сам Бог велел заботиться о чистоте. Не потому ли пациенты Кинлока, как правило, выздоравливали?

Когда Кэтрин принесла из кухни инструменты, Кинлок уже закончил осмотр, снял с Майкла всю одежду, которая еще оставалась на нем, и стал обрабатывать и зашивать раны. В нем сочетались быстрота и опыт, неотъемлемые качества хорошего врача. Кэтрин подавала ему инструменты, радуясь, что Майкл без сознания, поскольку операция затянулась.

И все же, когда врач стал извлекать пулю, застрявшую у Майкла в бедре, тот застонал и попытался оттолкнуть Кинлока. Кэтрин сжала его колено и, смущаясь от того, что он совсем голый, отвела глаза, не в силах воспринимать его просто как пациента.

— Такая реакция — хороший знак?

— Возможно, — неуверенно ответил врач.

Заскрежетали хирургические щипцы, обхватив оловянную пулю. Врач осторожно вытащил ее и бросил в корзинку, которую подставила Кэтрин. Затем взял другие щипцы и стал извлекать из раны осколки.

— Ну и везучий у вас друг! Пуля не повредила основные кровеносные сосуды, только задела кость, не причинив особого вреда. Пройди она на полдюйма левее, он умер бы на поле боя.

Раз он такой везучий, значит, не собирается умирать. Но пока лицо его, лишенное каких бы то ни было эмоций и присущих ему юмора и ума, похоже на маску.

Закончив операцию, Ян бросил одеяло на обескровленное, холодное тело Майкла.

— Каковы его шансы? — спросила Кэтрин, боясь услышать ответа.

— Чертовски малы, — резко ответил врач. — И хотя раны не смертельны, он потерял столько крови, будто служил мишенью по крайней мере для половины французской армии. Никогда еще не видел, чтобы кто-нибудь вышел из такого глубокого шока. — Кинлок сокрушенно покачал головой.

Кэтрин зажала пальцами рот. Нет, она не заплачет. Она не должна! Ничего нового для нее Ян не сказал. Она и так знала, что Майкл умрет не от ран, не от инфекции, а от потери крови. Кэтрин смотрела на неподвижно лежавшего Майкла, перебирая в памяти все известные ей медицинские случаи,

Кинлок мыл инструменты, когда ее осенило.

— Ян, вы как-то говорили, что иногда кровь одного человека переливают другому?

— Да, и кровь животных тоже, но только в качестве эксперимента. Мягко говоря, это очень рискованно.

— Но ведь иногда это помогало?

— Трудно сказать, — возразил Кинлок, — Возможно, больной и так выжил бы.

— Или умер, если ему суждено? — Она нервно провела рукой по волосам. — А Майклу поможет?

— Боже мой! — в ужасе воскликнул врач. — Вы хотите погубить беднягу?

— Допустим, мы ничего не будем делать, каковы в этом случае его шансы?

— Почти никаких.

— Может ли дать ему хоть один шанс переливание крови?

— Не исключено, — нехотя согласился Кинлок.

— Тогда давайте попробуем. Вы ведь умеете, не правда ли?

— Я только видел, как это делается, а сам не пытался, — хмуро произнес Кинлок. — Кстати, больной тогда умер.

— Но ведь не всегда умирают. Пожалуйста, Ян, — мягко произнесла Кэтрин, — дайте Майклу шанс.

— Клятва Гиппократа гласит, что прежде всего врач не должен причинять вред больному, — запротестовал тот. — Да и где взять донора? Хирургического скальпеля люди боятся больше, чем наполеоновской кавалерии.

— Я буду донором. Потрясенный, Ян произнес:

— Даже не думайте, Кэтрин.

После целого дня треволнений Кэтрин взорвалась:

— Вечно мужчины твердят одно и то же: «О, Кэтрин, не делайте то, о, Кэтрин, не делайте это!» Надоело! Я здоровая, крепкая баба и не умру, если отдам немного крови.

— Вот уж не думал, что вы можете потерять самообладание.

Он смотрел на нее с легкой усмешкой.

— Не знаю, как насчет крепкой бабы, но отдать немного крови вы вполне можете. Это не опасно.

— Значит, вы сделаете переливание?

Ян не ответил на вопрос прямо, только сказал:

— Он необычайно вынослив. Иначе давно отдал бы Богу душу.

Ян взял Майкла за руку и, хмурясь, долго пытался нащупать пульс. Потом наконец произнес:

— Ладно, рискнем. Быть может, это вернет его к жизни.

От радости Кэтрин почувствовала легкое головокружение.

— Что вам для этого нужно?

— Два чистых птичьих пера, одно чуть побольше, и помощник. Вы не сможете помогать.

Кэтрин побежала за Элспет, а у постели Чарльза оставила повара. Слава Богу, что девушка не уехала. Попроси Кэтрин собственную горничную помочь, та закатила бы истерику.

Приготовления к операции заняли у Кинлока совсем немного времени. Он прочистил гусиные перья проволокой, сунул широкий конец одного пера в широкий конец другого, закрепил пластырем, после чего обратился к Кэтрин:

— Ложитесь рядом с полковником, спиной к нему, я сделаю надрезы на вггутренней стороне локтевого сгиба.

Кэтрин вытащила руку Майкла из-под одеяла и закатала свой правый рукав. Затем легла поверх покрывала, испытывая волнение от того, что они рядом на одной кровати, пусть даже при таких необычных обстоятельствах.

Ян постелил полотенца, чтобы впитывали кровь, и придал нужное положение рукам Кэтрин и Майкла.

Кэтрин пыталась расслабиться, но мешала близость Майкла. Его жизнь казалась искоркой, способной исчезнуть от легкого дуновения. И все-таки он был еще жив, и это придавало ей силы.

— Это дело несложное, — взяв ланцет, сказал Ян, чтобы поддержать разговор. — Я вскрою у него на руке

вену, а у вас артерию и наложу лигатуру, чтобы контролировать поток крови. Затем введу один конец перьев в вену полковника, закреплю его там и проделаю то же самое с вашей артерией. После этого достаточно ослабить повязки и лигатуру, и кровь свободно потечет.

— Судя по вашим словам, все так просто, — смеясь, произнесла Кэтрин с сомнением.

— В общем-то да. Самое трудное — найти и вскрыть его вену, ведь он едва дышит, А теперь закройте глаза. Вам не нужно этого видеть.

Она повиновалась, прислушиваясь к бормотанию Яна, и поняла, что ему с большим трудом удалось ввести перо Майклу в вену.

— Держите как следует перья, мисс, — сказал Ян Элспет и обратился к Кэтрин: — Готовы? Вы еще можете передумать. — Он положил ладонь на ее руку.

Если Майкл умрет, она никогда себе не простит, что не сделала для него все, что в ее силах.

— Начинайте, Ян.

Ланцет вонзился ей в руку, причинив нестерпимую боль. Когда Ян наложил лигатуру, она закусила губу, чтобы не застонать, но, ощутив во рту металлический привкус, подумала, что не стоит зря расходовать кровь, столь необходимую Майклу.

Ланцет снова вонзился ей в руку, на этот раз глубже. Элспет вдруг застонала, а Ян чертыхнулся. Открыв глаза, Кэтрин увидела, как хлещет у нее из руки кровь, а Элспет побледнела и вот-вот рухнет на пол.

— Черт побери, девчонка, кто тебе разрешил падать в обморок! — заорал Ян. — Ты шотландка и сможешь все это выдержать! — Он быстро остановил кровь. — Закрой глаза и дыши глубже.

Элспет сделала все, как сказал врач, и бледность постепенно ушла с ее лица.

— Извините, сэр.

Кризис миновал, и Ян уже мягче произнес:

— Ты держишься молодцом. Я видел, как падали в обморок сильные мужчины от одного лишь вида крови. Старайся не смотреть. Главное, следи, чтобы перья не выскользнули из руки полковника.

— Да, сэр, — пообещала Элспет.

Кэтрин и сама была на грани обморока и закрыла глаза, чтобы не видеть, как Кинлок вводит ей перья в артерию. Не лежи она сейчас, непременно упала бы. Закрепив перья, Ян ослабил лигатуру и повязки и удовлетворенно хмыкнул. Он по-прежнему не отнимал руки от руки Кэтрин, чтобы примитивное приспособление не сдвинулось с места.

Приоткрыв глаза, Кэтрин увидела, что перья окрасились в темно-красный цвет. Ее кровь перетекала к Майклу. Вдруг она засомневалась: стоит ли настаивать на переливании крови, не погубит ли это Майкла? Да и было ли у нее на это право. Но что еще могла она сделать? Опыт подсказывал ей, что Майкл не выживет, — на его лице уже лежала печать смерти.

Элспет между тем, пересилив тошноту, спросила:

— А как вы узнаете, сколько перелилось крови, доктор Кинлок?

— Не узнаю, потому что мне неизвестно, сколько может отдать донор, — хрипло ответил Ян. — Как самочувствие, Кэтрин?

Она облизнула пересохшие губы.

— Отлично.

— Скажете, когда вам станет нехорошо или закружится голова.

Кэтрин знобило, она почти не чувствовала биения собственного сердца, перегонявшего кровь по векам Майкла, и вместе с кровью ее любовь. «Живи, Майкл, живи».

— Кэтрин? — донесся откуда-то издалека голос Яна.

— Со мной все в порядке.

Что и говорить, ведь она потеряла гораздо меньше крови, чем Майкл.

— Продолжайте.

У нее онемела сначала рука, потом пропала чувствительность во всем теле. Кэтрин открыла глаза и увидела, что Ян помрачнел и, видимо, собирается снять лигатуру.

Кэтрин собрала последние силы и, стараясь придать голосу бодрость, сказала:

— Ян, погодите. Иначе Майкл не получит нужного количества крови и все усилия пропадут даром.

Ее слова возымели действие.

Мысли у Кэтрин путались. Вдруг она вспомнила, как впервые увидела Майкла. Он, безусловно, был привлекателен, впрочем, как и многие мужчины, которых ей доводилось встречать. Но когда он занял место в ее сердце? Когда стал ей по-настоящему дорог? Этого она не могла вспомнить.

— Кэтрин, как вы?

Она попыталась ответить, но не смогла. Окоченевшие губы не слушались.

Чертыхаясь, Ян снял лигатуру и стал накладывать швы, бормоча что-то о безмозглых женщинах, которым Господь дал меньше ума, чем мухе. У Кэтрин даже не хватило сил улыбнуться.

— Мисс Мак-Леод, — обратился хирург к Элспет, — кружку чая, да побольше, и сахару не жалейте.

Кэтрин услышала тихие шаги по лестнице, звук закрывающейся двери и вдруг ощутила движение у себя за спиной. Это Майкл! Она облизнула губы и прошептала:

— Ему лучше?

Ян закончил перевязку, потом накрыл своей рукой ее ледяную руку. Она казалась удивительно теплой.

— Его пульс и дыхание стали энергичнее, лицо слегка порозовело.

— Он… он выживет?

— Не знаю, но какой-то шанс появился. — Ян сжал ее руку. — Если Кеньон выкарабкается, то своей жизнью будет обязан вам. Надеюсь, вам стоило ради него рисковать?

— Стоило. — Кэтрин слегка улыбнулась. — Признайтесь, Ян, вы рады, что появился предлог проэкспериментировать новый вид операций?

— Пожалуй, это было любопытно, — шутливо проговорил врач. — Не знаю только, что получится.

Кэтрин прикрыла глаза. Она сделала все, что могла. А теперь что Бог даст.

Кэтрин проснулась еще затемно и, когда, шевельнув рукой, почувствовала резкую боль, вспомнила, что произошло. Донорство нелегко далось ей, она была в полуобморочном состоянии, и Ян заставил ее выпить несколько чашек горячего, сладкого чаю, после чего приказал ей отдыхать по крайней мере до утра. Оставив Элспет присматривать за домом, Ян отправился в палаточный госпиталь.

Кэтрин осторожно села на кровати и спустила на пол ноги. С большим трудом она поднялась и надела платье, чтобы согреться, а потом вышла из комнаты.

Через холл напротив были комнаты Чарльза и Энн, и она заглянула туда. Свет лампы падал на Ферриса, который спал на тюфяке за кроватью. Дышал Чарльз легко, и цвет лица у него был здоровый. Она с болью бросила взгляд на его ампутированную до локтя руку. Ничего, эта потеря не разрушит его жизни. Главное, что он жив. С ним все будет в порядке. Надо будет спросить у Элспет, отправили ли письмо Энн, которая, наверное, с ума сходит от беспокойства.

Потом она отправилась на другой конец дома и все время держалась за стену, чтобы не упасть. В комнате Майкла горел свет, но возле него никто не дежурил. Может быть, Элспет решила, что ничем не сможет помочь человеку в таком состоянии или же просто очень устала за последние несколько дней от непосильной работы.

Майкл ворочался на постели и энергично дышал. Даже слишком энергично. Кэтрин, пошатываясь, пересекла комнату и положила ладонь ему на лоб. Лоб был горячий и потный. Она знала, что лихорадка неизбежна, и все же это не могло ее не беспокоить.

В открытых глазах Майкла не было и проблеска сознания.

— Майкл? Полковник Кеньон? — тихо окликнула его Кэтрин.

Он дернулся, пытаясь встать, и прошептал:

— Я иду. Держитесь, держитесь…

Опасаясь, как бы он не свалился с кровати, Кэтрин схватила его за плечи и не отпускала.

— Нет, Майкл, вам надо отдохнуть. Вы скоро поправитесь, и все будет хорошо.

Однако Майкл при всей своей слабости пытался вырваться, и Кэтрин, не в силах совладать с ним, взобралась на кровать и, крепко прижав его к груди, убаюкивала, словно ребенка. Майкл немного успокоился, и Кэтрин вспомнила Эми. Та тоже всегда металась, когда в детстве у нее бывал жар. Теперь Кэтрин знала, что делать. Надо спеть колыбельную: «Спи, дитя мое, усни…»

Кэтрин гладила Майкла по голове и пела ему колыбельные, все, которые знала. Ее голос успокаивал Майкла, но стоило Кэтрин умолкнуть, как дыхание его учащалось. После колыбельных Кэтрин перешла к слышанным еще в детстве старинным песням: «Зеленые рукава», «Ярмарка в Скарборо», «Деревья, которые были такими высокими», и еще она спела ему любовную песню — «Выпей только за меня» — и смутилась. Все песни были красивые, мелодичные.

А каким замечательным балладам научили Кэтрин ирландские солдаты на Пиренейском полуострове! Она и их спела Майклу, в том числе охотничью песню «Юный менестрель»:

Ушел из дому юный менестрель И в битве голову сложил. Из рук он выронил отцовский меч И лютню звонкую свою…

Кэтрин умолкла, у нее перехватило дыхание, было невыносимо вспоминать о войне. Потом она принялась напевать мелодию «Лондондерри Эйр», без слов.

Она умолкла, лишь когда охрипла и едва могла открыть рот, так устала. Майкл больше не дергался и как будто уснул.

Кэтрин понимала, что ей не следует здесь оставаться, но трудно было считаться с условностями, когда жизнь

Майкла все еще висела на волоске. К тому же она не знала, хватит ли у нее сил добраться до своей комнаты.

Вздохнув, Кэтрин устроилась на подушках. Его небритые щеки приятно покалывали грудь сквозь тонкую ткань. Волосы у него все еще были влажными, но он перестал потеть, и жар как будто бы спал. Слава Богу, кризис миновал.

Он выздоровеет и уедет. Одно лишь сознание того, что он здоров и счастлив, пусть даже вдали от нее, успокоит душу, но никогда больше они не будут так близки, как сейчас.

Зная, что он не услышит, Кэтрин прошептала:

— Я люблю тебя, Майкл. И буду любить всегда.

Она поцеловала его в лоб, так же как целовала Чарльза. Никто в мире не осудит ее за такой поцелуй.

Совершенно измученная, Кэтрин забылась тяжелым сном.

Глава 14

Майкл унес с собой в небытие образ Кэтрин и ничуть не удивился, когда, очнувшись, вновь увидел ее. Он подумал, что ангел в облике Кэтрин приветствует его на небесах.

Но небеса ли это? Майкл нахмурился, пытаясь сосредоточиться. Он плыл в море боли, и это больше походило на ад. Или в крайнем случае на чистилище.

— Майкл? — раздался совсем рядом нежный голос Кэтрин, и звучал он так явственно, что Майкл невольно потянулся к ней. Боль из абстрактной превратилась в конкретную, проникая в каждую клеточку тела и затемняя сознание. Он судорожно вздохнул.

Кэтрин положила прохладную ладонь ему на лоб и внимательно смотрела на его лицо. Вокруг глаз у нее легли тени, волосы были небрежно стянуты сзади узлом. Он никогда не видел женщины красивее, но, очутись он в загробном мире, вспоминал бы ее такой, какой она была на балу у Ричмондов. Как ни удивительно, он, судя по всему, жив, хотя вряд ли долго протянет с такими ранами.

— Кэтрин, — с трудом проговорил Майкл.

— Наконец-то вы пришли в себя. — Она улыбнулась ему лучезарной улыбкой. — Сможете выпить немного бульона? Вам нужно подкрепиться.

Он ответил легким кивком. Вообще-то кормить умирающего — дело бесполезное, но, может быть, промочив горло, он сможет говорить.

Она села на край кровати, помогла ему приподняться и стала кормить с ложки. Даже столь незначительное движение вызвало новый приступ боли. И в этом мире мучений ее желанное тело было для Майкла успокоительным бальзамом, воплощением нежности, ароматом роз и вечной мечтой о музыке.

С трудом Майкл проглотил несколько ложек бульона, и Кэтрин снова уложила его на подушки. Затем пересела так, чтобы он мог без труда ее видеть. При этом матрас чуть-чуть сдвинулся, и Майкла снова пронзила боль. Зато Кэтрин теперь сидела совсем близко, и ради этого Майкл готов был на любые муки.

— Как сражение? — спросил он окрепшим голосом.

— Победа! Это было три дня назад. Союзные войска теперь преследуют остатки наполеоновской армии уже на территории Франции, и, если помешают французам перегруппироваться, можно считать, что война закончена.

— Три дня назад? Она кивнула.

— С Кеннетом все в порядке. Он и прапорщик Хасси нашли вас на поле боя. Кеннет отправил вашего денщика с вещами сюда, а вот о вашем ординарце, Брэдли, я ничего не знаю. Он убит?

Майкл мрачно кивнул. Ирландец Брэдли был молодым и таким жизнерадостным. Хорошо еще, что смерть наступила мгновенно.

— А ваш муж и Чарльз Моубри?

— Колин не получил ни единой царапины. Говорит, что благодаря вам. Ваш Тор спас и его, и Чарльза. Чарльз здесь. Ему пришлось ампутировать левую руку до локтя, но сейчас дело уже пошло на поправку. — Она печально усмехнулась. — Он чувствует себя гораздо лучше, чем вы.

Майкл обрадовался, услышав, что с Колином все в порядке. Он до сих пор испытывал глубокое чувство вины, потому что, не отдавая себе в этом отчета, тайно желал, чтобы муж Кэтрин исчез.

— Просто невероятно… я все еще дышу.

Его рука потянулась к тому месту на животе, куда попала пуля. Невозможно было отделить эту боль от тысячи других.

— Вам чертовски повезло.

Она взяла с ночного столика изрядно помятый калейдоскоп.

— У вас три тяжелых ранения и полдюжины полегче, но эта штука спасла вас от пули, которая неминуемо принесла бы вам смерть.

Он уставился на свинцовую пулю и серебряную трубку.

— Действительно, расколотая радуга.

Кэтрин вопросительно взглянула на Майкла.

— Расколотая радуга?

— Да, осколки мечты и радуги. Они в калейдоскопе. Милая вещица. Подарок друга. — Он улыбнулся. — Мой счастливый талисман.

— И в самом деле.

Майкл хотел взять калейдоскоп, но резкая боль помешала поднять руку.

— Не такой уж счастливый.

— Майкл, вы остались живы, — взволнованно произнесла Кэтрин. — И это после того, как в вас стреляли, рубили саблей, топтали копытами, после того, как вы потеряли столько крови! Возможно, понадобятся месяцы, чтобы вы полностью оправились. Но вы не умерли, и это главное.

Она говорила так уверенно, что развеяла почти все его сомнения. После битвы у Саламанки он тоже был в ужасном состоянии, но ведь обошлось.

Кэтрин нахмурилась.

— Я совсем заговорила вас. А вам надо отдыхать.

Она поднялась.

— И вот еще что. Вы просили написать вашим друзьям в случае вашей гибели. Может быть, сообщить им, как у вас обстоят дела? Ведь они будут беспокоиться, когда увидят ваше имя в списках раненых.

— Да, пожалуйста. И… благодарю вас.

Он старался не закрывать глаза, но даже короткий разговор совершенно его измучил.

— Сегодня же напишу и отправлю письма с нарочным, так что они быстро дойдут. Майкл, с вами все будет в порядке. — Кэтрин сжала его руку.

Она хорошо знала, как важно для больного не падать духом, и решила всячески его подбадривать.

Хотя сама она не потеряла столько крови, сколько Майкл, однако чувствовала себя слабой, как новорожденный котенок.

Она пошла в комнату Майкла и взяла из ящика комода три письма, чтобы переписать адреса. Герцог Кэндовер-ский, граф Стрэтморский, граф Абердэрский. Кэтрин приподняла брови. Все из высшего света. Она догадалась, что эти трое — те самые Падшие ангелы, которых Майкл знал еще со школьной скамьи. Он называл их имена. Кажется Раф, Люсьен, Николас? Всю жизнь они были его друзьями. Как Кэтрин им завидовала!

Когда Майкл снова проснулся, Кэтрин рядом не было. Какая-то хорошенькая брюнетка робко держала руку на его плече. Через минуту он узнал в ней Элспет Мак-Леод, няню семьи Моубри.

— Привет, — пробормотал он.

— Доброе утро, полковник. Я принесла вам немного овсяной каши. Доктор Кинлок сказал, что вам надо побольше есть.

— Овсянка, — с отвращением прошептал Майкл. Но делать нечего. Все равно он пока не мог есть настоящую пищу.

Когда Майкл поел, Элспет помогла ему лечь и поправила одеяло.

— Признаться, не думала, что вы сможете выкарабкаться. Вы были почти мертвецом, когда Кэтрин вас привезла.

— Так это она меня привезла? — Майкл нахмурился, недоумевая. — А она сказала, что Кеннет Уилдинг.

— Да, но она была с ним. Из Ватерлоо, куда Кэтрин поехала за Чарльзом Моубри, они с капитаном Уилдингом отправились на поле боя. — Девушка передернула плечами. — Хорошо, что не я была на ее месте.

Майкл знал, насколько бесстрашна Кэтрин, и все-таки был поражен.

— Я и не думал, что обязан ей жизнью.

— Вот именно, — поддакнула девушка. — Вы потеряли много крови и едва не отправились на тот свет. Но Кэтрин удалось уговорить доктора Кинлока взять у нее кровь и перелить вам. Я помогала ему. В жизни не видела ничего подобного. И знаете, это вам помогло. Доктор Кинлок сказал, что иначе вы не выжили бы.

Майкл еще больше помрачнел.

— Ее кровь перелили мне? Каким образом?

— С помощью пары гусиных перьев кровь из ее руки перелилась в вашу.

Элспет поднялась.

— Я пойду, доктор не велел вас утомлять. Я еще ухаживаю за капитаном Моубри, так что дел у меня невпроворот.

После ухода Элспет Майкл чуть-чуть приподнял руку и принялся разглядывать ее в том месте, где пульсировала кровь. Теперь в его жилах текла кровь Кэтрин в буквальном смысле этого слова, и она стала ему еще ближе. Просто уму непостижимо! Да, Кэтрин и в самом деле святая, недаром ее так прозвали. Она мужественная, скромная и самая благородная женщина на свете.

Она сделала бы то же самое для любого своего друга, возможно, и для незнакомца. И все же сознание того, что она отдала ему свою кровь, глубоко тронуло Майкла. Теперь до конца жизни частица Кэтрин будет с ним. На глаза набежали слезы, и он смежил веки. До чего же он слаб, черт побери.

Граф Стрэтморский с взволнованным видом читал письмо, когда в комнату вошел лакей.

— Лорд Абердэрский прибыл, милорд. Я проводил его в гостиную.

Люсьен поднялся, чтобы приветствовать друга. Николас, со своей цыганской интуицией почуяв беду, приехал из Уэльса.

После обмена рукопожатиями Люсьен сказал:

— Я только что получил письмо из Брюсселя. Знаешь, Майкл тяжело ранен.

— Знаю. Мы с Клер видели списки раненых, — ответил Николас. — Вот уже несколько недель я не нахожу себе места от беспокойства, и Клер посоветовала мне отправиться в Лондон, потому что новости сюда приходят быстрее.

Люсьен протянул другу письмо:

— Его написала некая миссис Мельбурн. Этой весной Майкл жил у них в доме, а теперь она его выхаживает. У него появились шансы на выздоровление.

— Он упоминал Кэтрин Мельбурн в нескольких своих письмах. Ее муж — драгунский капитан.

Читая письмо, Николас вдруг тихо присвистнул:

— Оказывается, пуля срикошетила о тот самый калейдоскоп, который ты много лет назад ему подарил!

— Воистину, неисповедимы пути…

— Слава Богу, что он был у Майкла с собой. — Николас нахмурился. — Ясно одно, что если даже худшее не случится, его выздоровление будет долгим. Люс, у тебя связи. Помоги мне найти комфортабельную яхту.

— Ты хочешь сказать… — Люсьен поднял брови.

— Вот именно.

Николас аккуратно сложил письмо.

— Клер уже отдала мне приказ на марш. Я отправляюсь в Бельгию и привезу Майкла домой.

Глава 15

В двери комнаты Майкла просунулась темная головка Эми.

— Полковник, прочитать вам сегодняшнюю газету? — спросила девочка.

— Охотно послушаю. — Майкл улыбнулся.

Эми вошла в комнату и уселась, грациозно взмахнув юбками. С тех пор как вернулась из Антверпена Энн с детьми, в доме снова стало оживленно. Чарльз уже почти поправился, приехали многие слуги-бельгийцы.

Жизнь вошла в свое обычное русло для всех, кроме Майкла. Боль почти перестала мучить его, но силы возвращались медленно. И хотя доктор Кинлок уверял, что иначе и быть не может, потому что он потерял слишком много крови, от этого легче не становилось. Само сознание, что Кэтрин видит его в таком жалком состоянии, было нестерпимо. Не важно, что Кэтрин не влюблена в него, что относится к нему как сестра милосердия к больному. Все равно его мужская гордость уязвлена.

Он был слишком слаб, чтобы испытывать желание, но это даже радовало, теперь его чувства стали чисто платоническими. Он и не подозревал, как чиста и глубока его любовь к Кэтрин.

Эми читала сообщение о главных событиях, переводя с французского на английский. Майклу, хоть он и знал французский, воспринимать английский было легче. Кроме того, ему нравилось ее общество. Хорошо бы иметь такую дочь.

Девочка перевернула страницу.

— Вот замечательная история. Военный врач, барон Ларрей, француз, кажется, это он изобрел санитарную карету, да? Так вот, после Ватерлоо он попал в плен к пруссакам. Маршал Блюхер собирался его казнить, но немецкий врач, слышавший как-то лекцию барона, попросил Блюхера сохранить ему жизнь. Угадайте, что было дальше? — Она взглянула на Майкла сияющими глазами.

— Надеюсь, Блюхер передумал?

— Мало того. Случилось так, что сын Блюхера был ранен в схватке с французами, и не кто иной, как Ларрей, спас ему жизнь! Разве это не чудесно?

Она снова уткнулась в газету.

— И теперь маршал Блюхер отправляет барона Ларрея во Францию с прусским эскортом.

— Отличная история, — согласился Майкл. — Врачи всегда и везде нужны.

Эми уже свернула газету, когда в комнату вошла Кэтрин.

— Пора делать уроки, моя дорогая.

Скорчив рожицу, Эми присела в изящном реверансе.

— Рада была повидаться с вами, полковник Кеньон. До завтра?

— До завтра, мадемуазель Мельбурн. Спасибо, что навестили меня.

Эми улыбнулась, продемонстрировав ямочки на щеках, и с озорным видом вприпрыжку выбежала из комнаты.

— Бог мой, что делает Луи Ленивый в вашей кровати? — С напускной строгостью спросила Кэтрин.

— Спит, конечно. — Рука Майкла покоилась на спине собаки. — Что еще он может делать?

— Может есть. Иногда чешется. Круг занятий у него узкий.

Кэтрин потрепала собаку по шелковистым ушам.

— Я посижу здесь с вязаньем. Не возражаете? Это самая тихая комната в доме.

— Всегда рад вас видеть, если только вы в состоянии выносить мой сварливый характер.

— Напрасно вы так. Другой на вашем месте давно свихнулся бы от лежания.

Кэтрин села и достала из сумки вязанье. Теперь, когда забот у нее поубавилось, она часами молча просиживала возле Майкла, занимаясь починкой одежды или писанием писем. Ее присутствие действовало на него, как бальзам на раны.

— Я слишком слаб, а то продемонстрировал бы свой нрав. — Майкл поморщился. — Ведь только на прошлой неделе я снова научился связно говорить.

— Доктор Кинлок сказал, что вы поразительно быстро идете на поправку. — Кэтрин бросила на него острый взгляд. — Только не надо спешить, не то все испортите.

— Не могу же я вечно валяться здесь, словно тряпка, — возразил Майкл. — И злоупотреблять вашим терпением. Вам надо ехать в Париж, к мужу. Там куда веселее.

Она отвела глаза и сделала аккуратный стежок.

— Сегодня пришло письмо от Колина. Он пишет, чтобы я оставалась в Брюсселе, пока вы не поправитесь, поскольку обязан вам жизнью.

Майкл сжал зубы.

— Не могу же я без конца пользоваться вашей благотворительностью.

— Благотворительность тут ни при чем.

Она взяла другой моток шелковых ниток.

— Всю весну я развлекалась в Брюсселе и изрядно устала. Поэтому в Париж не спешу. К тому же Чарльз, как только уволится из армии, сразу уедет с семьей в Лондон. И когда я их снова увижу, одному Богу известно.

Майкл вздохнул. Хорошо, что он не обуза для Кэтрин, жаль только, что она потеряла к нему интерес как к мужчине.

В холле раздались чьи-то шаги, затем в дверь тихонько постучали и на пороге появилась Энн.

— Майкл, к вам приехал из Англии друг, вы в состоянии его принять? — И она отошла в сторону, пропустив Николаса.

— Боже мой, — оторопел Майкл. — Уж не сон ли это?

— И не надейся. Я тебя выследил.

Николас сжал руку Майкла. И в этом рукопожатии выразил все свои чувства, хотя тон у него, как всегда, был ироничный.

— Клер шлет тебе свою любовь. Если бы не ребенок, она тоже была бы здесь.

Майклу хотелось ответить поостроумнее, но ничего не приходило в голову, и он, проглотив комок в горле, сказал:

— Кэтрин, знакомьтесь, это Николас, граф Абердэрский.

Граф повернулся и дружески улыбнулся Кэтрин:

— Извините, я не заметил вас. Рад видеть легендарную Святую Катерину.

Очевидная привязанность Николаса и Майкла друг к другу заставила Кэтрин почувствовать себя одинокой и чужой. И вовсе не святой. Однако обругав себя за такую реакцию, она поднялась и выдавила из себя улыбку:

— Рада познакомиться. Как вам удалось так быстро добраться до Брюсселя?

— Хорошая яхта и отличный капитан. Граф снова взглянул на Майкла.

— За то и другое я должен благодарить Рафа. Он шлет тебе наилучшие пожелания и грозит пальчиком за то, что по собственной глупости ты позволил себя ранить.

Измученное лицо Майкла озарила улыбка.

— Зная Рафа, полагаю, что начать надо было не с пожеланий, а с укоров.

— Разве ты забыл, что я в высшей степени деликатен?

Абердэр вытащил из внутреннего кармана пальто серебряную трубку.

— Люсьен посылает ее тебе взамен сломанной.

— Она тоже принесет удачу?

— Готов биться об заклад, что да.

Абердэр протянул Майклу калейдоскоп. Майкл поднес его к глазам и стал медленно поворачивать.

— Этот немного больше того и, пожалуй, красивее.

— Кэтрин, вы никогда не смотрели в калейдоскоп? Взгляните.

Кэтрин взяла трубку и направила на окно. Внутри засверкало множество бриллиантовых звездочек.

— Какая прелесть, — вздохнула она.

По мере того как она поворачивала калейдоскоп, узоры внутри менялись и действительно очень напоминали расколотую радугу.

— Хорошо сделали, что зашли, — сказала Кэтрин гостю, опустив калейдоскоп. — А теперь вы куда, в Париж? Абердэр пожал плечами:

— Нет, я приехал за Майклом. Если, конечно, он хочет вернуться в Уэльс и если ему позволит здоровье.

Кэтрин едва не сказала, что Майкл принадлежит ей и она его не отпустит, но вовремя спохватилась. Это было бы просто нелепо.

— Надо посоветоваться с врачом, — проговорила она. — Даже для здорового человека поездка чересчур утомительная.

— Я отвезу его на побережье в карете, — сказал граф. — Затем яхта отправится вокруг побережья Англии до порта Пенрит, это всего в нескольких милях от его дома. Путь не скорый, но все время по воде, и это сделает путешествие безболезненным. Кроме того, я привез с собой сиделку, воспитанную женой Люсьена, которая позаботится о Майкле в дороге.

— Домой. — Майкл на миг закрыл глаза. — Я хочу. Очень хочу.

— Значит, решено. — Абердэр с сомнением посмотрел на него. — Пора уходить. Мы тебя утомили.

Майкл снова открыл глаза, и сейчас они казались ярко-зелеными.

— Вовсе нет. Мне так надоело валяться без дела.

— Я понимаю, но миссис Мельбурн оторвет мне голову, если я не дам тебе отдохнуть.

Абердэр быстро пожал Майклу руку:

— До встречи.

Кэтрин вышла следом за Николасом. Как только дверь за ними закрылась, Николас шумно вздохнул и прикрыл глаза ладонью.

— Вам нездоровится, милорд? — спросила Кэтрин.

— Пожалуйста, зовите меня Николасом.

Он отнял руку от глаз, лицо его выражало волнение.

— Мы знали, что он тяжело ранен, поэтому я и приехал. Но видеть его в таком состоянии просто невыносимо. Он всегда был таким сильным! А сейчас, судя по виду, похудел фунтов на тридцать, не меньше. Страшно подумать, что мы могли его потерять.

— Видимо, счастье иметь таких друзей, — произнесла Кэтрин. — Вы на все готовы ради него!

— Майкл нам как родной. Он крестный отец моего сына. И живет совсем близко, на другой стороне долины. — Николас нервно провел рукой по волосам. — Мы дружим со школьных лет. Я наполовину цыган и был не в чести у итонских снобов. Майкл первый со мной подружился, и я этого никогда не забуду. — Он искоса взглянул на Кэтрин. — Не беспокойтесь, миссис Мельбурн, мы позаботимся о нем.

Гадая, не выдала ли как-нибудь свои чувства, Кэтрин сказала:

— Называйте меня Кэтрин.

Они вошли в гостиную.

— Где вы остановились?

— Пока нигде. Сразу приехал к вам. Думаю, снять номер в гостинице нетрудно, ведь сейчас все в Париже.

— Можете остановиться у нас, комната напротив той, где лежит Майкл, свободна, и там еще есть комната для трех или четырех слуг.

— Благодарю вас. Вы очень любезны. — Он устало улыбнулся.

Кэтрин ответила ему улыбкой, хотя сердце сжималось от боли. Она знала, что рано или поздно придется расстаться с Майклом, но не думала, что это произойдет так скоро.

Николасу понадобилось всего два дня, чтобы приготовиться к возвращению в Уэльс.

Майкла это не удивило. За четверть века он хорошо изучил Николаса, у которого под маской легковесного обаяния скрывались недюжинный ум и необычайная энергия.

Майкл теперь уже мог самостоятельно садиться, хотя это причиняло ему боль. Пока ждали экипаж, он беспокойно теребил край куртки.

— Что там за шум, Моубри уезжают?

Николас выглянул из окна.

— Отъехала повозка с багажом. А сами они ловят этого сумасшедшего пса по имени Клэнси. Энн Моубри, разумеется, озабочена. Ага, теперь Чарльз, используя свой авторитет офицера и джентльмена, приказывает Клэнси залезть в экипаж. Кажется, они наконец уезжают.

— Скоро дом совсем опустеет.

Придет ли Кэтрин с ним попрощаться, думал Майкл. Было бы легче, если бы не пришла, но мысль о том, что он, возможно, больше не увидит ее, невыносима. Может быть, она попрощается с ним при всех, когда его понесут на носилках. Об этом тоже было тяжело думать.

— Здесь ты действительно был как дома.

— Все благодаря Энн и Кэтрин. Я так полюбил их.

— Особенно Кэтрин. — Николас лукаво посмотрел на друга.

Хорошо, что Майкл с детства научился контролировать свои чувства, поэтому ответил как ни в чем не бывало:

— Они обе — достойнейшие женщины, буду по ним скучать и по детям тоже. Даже по этой глупой собаке, самой ленивой на всем Божьем свете.

Николас засмеялся:

— Скоро приедет коляска, которая отвезет нас к яхте. Ты готов?

— В общем, да. — Майкл вздохнул. — Я надеялся самостоятельно выйти из дому, но, увы, это невозможно.

— Всему свое время. Сказал же доктор Кинлок перед отъездом в Лондон, что через несколько месяцев ты будешь в полном порядке, только шрамы прибавятся.

— Но он также сказал, что еще несколько недель я должен лежать. — Майкл забарабанил пальцами по одеялу. — А я никогда не отличался терпением.

— Что верно, то верно, но не беспокойся, если начнешь дергаться, я прибью тебя гвоздями к кровати, — ласковым тоном произнес Николас.

Майкл улыбнулся, хотя знал, что с его другом шутки плохи. И придется снова валяться в постели.

Раздался легкий стук в дверь. Это пришла Кэтрин.

— Николас, прибыли ваши коляски.

Граф перевел взгляд с нее на Майкла.

— Пойду посмотрю, как укладывают багаж, — сказал он и предусмотрительно вышел.

Гладко зачесанные волосы оттеняли прекрасные черты лица Кэтрин, с чуть выделяющимися скулами — за последнее время она похудела, в основном из-за множества связанных с Майклом хлопот и тревог.

— Ненавижу прощания, но без них, наверное, нельзя, — сказала она, избегая его взгляда.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Майкл. — Прощание — символ конца. Когда вы с Эми уезжаете в Париж?

— Завтра. А сегодня вечером дом покажется таким пустым!

Она подошла к окну и стала задумчиво смотреть вдаль.

— Как странно. Мы с вами стали добрыми друзьями только потому, что нас свел случай.

Они были не просто друзьями, а питали друг к другу чувства более сложные и противоречивые. И Кэтрин не могла этого не знать.

— Надеюсь, мы стали бы друзьями при любых обстоятельствах, — промолвил Майкл.

— Разумеется. — На шее у нее пульсировала жилка. — Просто я хотела сказать, что, если бы не война, наши пути не пересеклись бы. А теперь вы уволились из армии, и вряд ли мы еще когда-нибудь встретимся.

Эта мысль причинила Майклу боль.

— Если вы с Колином вдруг захотите побывать в Уэльсе, рад буду видеть вас в Брин Мэнор. Вам понравится Клер, жена Николаса.

— Николас замечательный человек. — По ее губам скользнула улыбка. — Он даже рыбу способен очаровать. А его жена?

— Вполне земная женщина. До замужества преподавала в школе и говорит, что стала такой практичной благодаря своим тридцати ученикам.

Он болтал без умолку, в то время как все его внимание было сосредоточено на хрупкой фигурке у окна. И хотя в данный момент Майкл не испытывал страсти, он знал, что бессонными ночами до конца жизни будет вспоминать соблазнительные формы Кэтрин.

Она должна знать, что ему все известно.

— Сказать просто «спасибо» — значит ничего не сказать, — начал Майкл. — В который уже раз вы спасли мне жизнь, и я у вас в неоплатном долгу.

— А вы спасли Колина и Чарльза.

— Одолжить лошадь — это пустяк, — сдержанно произнес он.

— Если надо, любая женщина станет сиделкой, — ответила Кэтрин, передернув плечами.

— В самом деле?

Майкл протянул Кэтрин руку. Она робко подошла и пожала ее, в то время как свободной рукой он закатал ей рукав, обнажив еще свежий шрам на локтевом сгибе.

— Это тоже входит в обязанности сиделки? Элспет мне все рассказала. Почему вы молчали?

Она скривила губы:

— Потому что мне было стыдно. Ведь это я настояла на переливании, а оно могло вас убить.

— Но не убило, а, напротив, спасло, — возразил он едва слышно. — Вы дали мне кровь вашего сердца. Я никогда не получал более драгоценного подарка.

— Сделанного из эгоистических соображений.

Кэтрин сморгнула слезы, блеснувшие в ее аквамариновых глазах, отчего они стали еще больше.

— Не люблю, когда мои пациенты умирают. Это портит мою репутацию святой.

Он сжал ее руки.

— Если когда-нибудь вам понадобится помощь, обращайтесь ко мне. Сделаю все, что в моих силах.

Она отвела глаза:

— Спасибо. Буду об этом помнить.

Он поднес ее руки к губам и перецеловал все пальцы.

— Посмотрим, сдержите ли вы свое обещание.

— До свидания, Майкл. Я очень рада, что наши пути пересеклись.

Она коснулась губами его щеки, повернулась и вышла из комнаты, грациозно покачивая бедрами, совсем не как святая.

Ему хотелось вернуть ее, заключить в объятия и не отпускать. Умолять бросить мужа и поселиться с ним, забыв обо всем на свете. Чтобы не совершить этого безумия, Майкл до боли сжал зубы.

Все это уже было, только с другой женщиной, которую он тоже умолял бросить мужа. Он уже исчерпал отпущенный ему жизнью запас безрассудства.

Дверь за Кэтрин закрылась. Какое-то время Майкл еще прислушивался к ее затихающим шагам, когда вдруг почувствовал стеснение в груди, предвещавшее приступ астмы. Щупальца страха проникли в каждую клеточку тела.

Он откинулся на спину, и ему стоило неимоверных усилий заставить себя медленно дышать. Вдох — выдох, вдох — выдох. Наконец воздух снова стал поступать в легкие, жжение в груди исчезло вместе со страхом.

Совершенно обессиленный, Майкл лежал, уставившись в потолок.

Последний приступ астмы у него случился давно, после смерти Кэролайн.

Майкл закрыл глаза. Все правильно. Когда-нибудь он будет гордиться своим поступком, но сейчас он не испытывал ничего, кроме страдания.

Кэтрин была самой замечательной женщиной из всех, которых он знал. Бог не допустит, чтобы они снова встретились. Майкл очень на это надеялся.

Книга вторая ДОРОГА В РАЙ

Глава 16

Весна 1816 года

Аккуратно одетая горничная открыла дверь лондонского дома семьи Моубри.

— Миссис Моубри дома? — спросила Кэтрин. — Если да, пожалуйста, доложите о миссис и мисс Мельбурн.

Пока горничная, задержавшись на минуту, с любопытством рассматривала их потрепанную в дороге одежду, в холл быстрым шагом вошла Энн.

— Кэтрин! Какая радость! А я думала, ты все еще во Франции.

Она обняла подругу, а когда заключила в объятия Эми, Кэтрин заметила, что дочь уже догнала ростом Энн, а Энн снова стала изящной и стройной, несмотря на рождение второго сына. За год многое может произойти. Очень многое.

— Мы только что приехали.

Кэтрин сняла запыленную шляпку, ее мучила головная боль.

— Чарльз дома? А твоя свекровь?

— Их сейчас нет, — ответила Энн и, лукаво взглянув на Кэтрин, обратилась к Эми: — Хочешь пойти к Молли и Джеми? Они, наверное, в детской пьют чай.

Эми просияла:

— О да, с удовольствием. Мне столько всего надо им рассказать. И еще я очень соскучилась по Клэнси и Луи.

Горничная увела Эми, а Энн провела подругу в небольшую гостиную.

— Извини, но у тебя совершенно измученный вид. Ты больна или просто устала с дороги? — спросила она, закрыв дверь.

Кэтрин опустилась на кушетку. Теперь, когда она добралась наконец до места, ей казалось, что у нее не хватит сил ступить и шагу.

— Колин мертв.

— Боже правый! — Энн округлила глаза. — Что произошло?

Кэтрин стянула перчатки и нервно скомкала их.

— Его убили.

— О, Кэтрин, какое несчастье! И это после того, как он вышел целым и невредимым из стольких сражений!

— Его убили ночью, на улице, когда он вышел от своего приятеля.

Кэтрин сжала пальцами лоб, вспомнив, как начальник Колина пришел сообщить о случившемся. Она была в шоке, не могла поверить.

— Ему выстрелили в спину. Это… это произошло в считанные секунды. На месте убийства осталась перевязь фиолетового цвета с надписью «Да здравствует император!». Совершенно ясно, что это сделал бонапартист, и только потому, что Колин был британским офицером.

Энн молча села рядом и крепко обняла подругу. Тут Кэтрин не выдержала и разрыдалась — впервые после гибели Колина. Она долго плакала, а когда слезы иссякли, прошептала:

— Я тогда пожалела, что его не убили в битве при Ватерлоо. О такой смерти Колин мечтал. Но умереть от руки труса — это ужасно!

— Все равно он погиб за родину, пусть даже не на поле боя, — мягко произнесла Энн. — Хорошо, что смерть наступила мгновенно. Он умер молодым, а Колину трудно было бы смириться со старостью.

Что верно, то верно, только это слабое утешение, потому что до старости Колину было еще очень далеко. Чувствуя, что сейчас снова заплачет, Кэтрин принялась искать платок в сумочке.

— Странно, что весть о его смерти до сих пор не дошла до Англии. Это произошло совсем недавно?

У Кэтрин дрогнули губы:

— Власти опасались, как бы случившееся не восстановило общественное мнение против Франции. Ты же знаешь, с каким трудом удалось подписать мирный договор прошлым летом на конференции. Британский посол лично уведомил меня, что скандал вокруг убийства офицера — героя войны чреват угрозой миру.

— Значит, смерть Колина замолчали.

— Не то чтобы замолчали, просто попросили не очень распространяться об этом.

Наступила пауза. Женщины думали о том, какую высокую цену пришлось заплатить за последнюю битву.

— Собираешься снять дом в Лондоне или предпочитаешь поселиться в каком-нибудь тихом месте, вроде Бата?

— Ни то ни другое, — мрачно произнесла Кэтрин. — Первым делом займусь поисками работы. Я знала, что у Колина плохо с деньгами, но не подозревала, что до такой степени. Он все промотал, и мое приданое, и все наследство его отца. Ничего не осталось, кроме кучи долгов. К счастью, большинство кредиторов — офицеры его полка. Не думаю, что они попытаются отправить нас с Эми в долговую тюрьму.

— У меня просто нет слов. — Энн была ошеломлена. — Кстати, он и Чарльзу задолжал сто фунтов. Мы давно потеряли надежду вернуть их, даже забыли.

— Только не это! — Кэтрин с ужасом посмотрела на Энн. — Знай я, ни за что не пришла бы сюда.

— Прекрати, Кэтрин! Вы с Эми тут ни при чем. К тому же Колин, рискуя жизнью, спас Чарльза. И таким образом с лихвой вернул долг.

— У Колина, конечно, были свои недостатки, но смелостью его Бог не обидел, — немного успокоившись, произнесла Кэтрин.

— Он был хорошим солдатом. Что же касается поисков работы, выбрось это из головы, — сказала Энн и, помолчав, добавила: — Рано, конечно, об этом говорить, но при твоей красоте ты не засидишься во вдовах. Любой самый блестящий офицер почтет за счастье на тебе жениться.

Энн не знала, что Кэтрин до отъезда из Франции уже не раз предлагали руку и сердце.

— Я ни за что не выйду замуж вторично, — сказала Кэтрин дрогнувшим голосом.

— О мертвых плохо не говорят, но Колин был далеко не идеальным мужем, — тихо возразила Энн. — Не все мужчины такие.

Кэтрин оценила деликатность подруги, которая ни словом не обмолвилась об интрижках Колина, но дело обстояло гораздо сложнее. Жизнь с Колином, несмотря на все его недостатки, была вполне сносной. Однако Кэтрин не собиралась это ни с кем обсуждать. Никогда.

— Я ни за что снова не выйду замуж, — повторила она. — Родственников, которые могли бы помогать, у меня нет, значит, нужно работать. Я могу быть экономкой, могу быть сиделкой при инвалиде. Ради Эми я готова на все.

— Пожалуй, ты права, — нехотя согласилась Энн. — Но если когда-нибудь передумаешь, любой мужчина рад будет о тебе позаботиться.

Не желая больше обсуждать эту тему, Кэтрин обвела взглядом маленькую гостиную.

— Ты как-то сказала, что в случае нашего приезда в Лондон мы сможем остановиться у вас, но, я смотрю, дом небольшой. Стесним вас? Ведь я могу снять где-нибудь комнату.

— Даже не думай! Конечно же, тесновато, но в доме есть прелестная спальня, небольшая, но солнечная, вам там будет удобно. Мать Чарльза — такая душечка, Чарльз весь в нее. Она будет счастлива приютить у себя женщину, которая выхаживала ее единственного сына после Ватерлоо.

— А как ваши дела? Чарльз нашел работу?

Энн помрачнела:

— Пока нет. Среди уволившихся из армии слишком много желающих получить работу, а у нас с Чарльзом, к несчастью, нет влиятельных родственников. Но ничего, со временем он что-нибудь найдет.

— А как он себя чувствует?

— Что тебе сказать? Ему нелегко. С потерей руки он смирился, но безделье его угнетает. Сидеть постоянно дома, без всяких перспектив на будущее… Но он не жалуется.

Кэтрин печально улыбнулась:

— Ну и попали же мы в переплет, да?

Впервые она произнесла эту фразу однажды вечером на Пиренейском полуострове, когда потерялись мулы с багажом, дети заболели корью, а глинобитная хижина, где они с Энн нашли укрытие, расползлась под проливным дождем. С тех пор они часто повторяли эти слова, смеялись и вспоминали все свои удачи и невезения.

Лицо Энн посветлело.

— Я не теряю надежды, все переменится к лучшему. Сколько раз так бывало! Мы, слава Богу, не голодаем, и я никогда больше не увижу этих чертовых мулов с багажом!

Тут женщины расхохотались и принялись вспоминать свою жизнь на полуострове. У Кэтрин отлегло от души: Энн права, все образуется. Главное теперь для нее — достойная работа и дочь. Не так уж это и много.

Энн откинулась на кушетке.

— Лорд Майкл Кеньон в Лондоне. Проводит здесь зимний сезон. Его имя мелькает в светской хронике. Он гостит у леди и лорда Стрэтморских и посещает всевозможные рауты.

— Правда? Значит, он полностью выздоровел. Я рада. Тебе не приходило в голову обратиться к нему? — спросила Кэтрин, сосредоточенно разглаживая скомканные перчатки. — Ведь у него наверняка влиятельные родственники. Майкл будет рад помочь Чарльзу.

— Я уже думала об этом, — сказала Энн. — Но мне как-то неловко обременять его своими просьбами. Он сын герцога, а мы с Чарльзом — потомки барристера[1] и викария.

— Майкла это не волнует.

— Я обращусь к нему лишь в крайнем случае, если не будет другого выхода. — Энн искоса взглянула на Кэтрин. — Дашь ему знать о своем приезде? Вы с ним были такими друзьями.

Кэтрин мучительно захотелось увидеть Майкла, его лучистые глаза, услышать его смех, ощутить тепло его рук, как в ту ночь, когда на ней загорелось платье, а он ее успокаивал…

Она снова смяла перчатки.

— Нет, я не хочу с ним встречаться. Он сразу поймет, что я в затруднительном положении.

— Майкл счастлив будет помочь. Ведь ты спасла его, а он человек благородный.

— Нет! — резко ответила Кэтрин и уже мягче добавила: — Я обращусь к нему, как и ты, лишь в крайнем случае. Чтобы Эми не страдала из-за моей излишней гордости. Но мне не хотелось бы злоупотреблять былой дружбой военных времен.

Особенно дружбой человека, которого она любила. Возможно даже, он возьмет на себя заботу о ней и Эми и предложит ей руку и сердце. Они стали друзьями, он находил ее привлекательной и к тому же был обязан ей жизнью. Все это могло побудить его сделать ей предложение, если, конечно, сердце его еще оставалось свободным.

Кэтрин сжала губы. Она отвергла многих претендентов на ее руку, но вряд ли отвергнет Майкла. И это станет трагедией для обоих.

Найти работу оказалось труднее, чем думала Кэтрин. Мест было мало, а претендентов полно. Она побывала чуть ли не в каждом лондонском агентстве по найму, разослала объявления во все газеты. Везде отказ. То из-за дочери, то из-за отсутствия опыта. А некоторые агентства вообще не стали рассматривать ее кандидатуру, объяснив это тем, что Кэтрин «леди» и вряд ли устроит клиентов в качестве служанки, ибо они могут оказаться более низкого происхождения, чем она. Видимо, им не приходило в голову, что леди тоже хочет есть.

Несколько раз она встречалась с дамами, которые, осмотрев ее с головы до ног, велели уходить, не сказав ни слова. Владелец одного из агентств любезно объяснил ей, что редкие женщины соглашаются взять экономку-красавицу. Возвращаясь в тот день домой через Гайд-парк, Кэтрин проклинала свое лицо. Оно создавало столько проблем. Красота буквально отравляла ей жизнь. Однажды ей все же предложили работу. Это был мужчина, чьи похотливые взгляды красноречиво говорили о ее будущих обязанностях.

Вздохнув, Кэтрин решила пройтись по Серпентайну[2]. Она полюбовалась на уток и пришла в хорошее настроение. Несмотря на постоянные отказы в работе, положение ее не было таким уж безвыходным. Еще в Париже она с болью в сердце продала доставшийся ей от матери жемчуг и какое-то время могла жить, не думая о деньгах. Энн, Чарльз и его мать были необычайно милы, а Эми, со свойственной ее возрасту неуравновешенностью, чувствовала себя совершенно счастливой, когда встретилась со своими друзьями. Ничего, думала Кэтрин, в конце концов какая-нибудь работа найдется.

Близилось время прогулок фешенебельной публики.

Одни ехали по парку верхом, другие в экипажах. Кэтрин едва сдержала смех, когда в глаза ей бросился щеголь в каком-то нелепом костюме, как вдруг заметила в приближавшемся экипаже Майкла.

Сердце ее бешено заколотилось, руки судорожно сжались.

День выдался ясный, Майкл был без шляпы, солнце отбрасывало золотистые блики на его волосы, которые трепал ветер. Выглядел он прекрасно, был полон жизненной силы, и просто не верилось, что это тот самый Майкл, раненный и несчастный, с которым они тогда расстались в Брюсселе. Потом он прислал ей письмо из Уэльса, сообщил, что добрался благополучно и полностью выздоровел. Теперь Кэтрин в этом с радостью убедилась.

Она постаралась, чтобы он не заметил ее в толпе: не подала голоса, не сдвинулась с места. Как ни хотелось Кэтрин поговорить с ним, в ее нынешнем положении ей было бы нелегко скрыть свои чувства.

И в следующий момент Кэтрин поняла, что правильно поступила. Только сейчас она заметила рядом с Майклом очень хорошенькую девушку, с блестящими темными волосами, выбивавшимися из-под шляпки, и, как успела заметить Кэтрин, умным, лукавым взглядом.

Майкл, смеясь, обратился к спутнице, она тоже засмеялась и как-то очень интимно положила свою руку в перчатке на его руку.

Кэтрин судорожно сглотнула и быстро затерялась в толпе нянек с детьми. В светской хронике она уловила намеки на то, что Майкл подыскивает жену, и даже прочла в одной из газет, что в ближайшее время ожидается «интересное объявление» по этому поводу. Но Кэтрин не надо было ждать объявления, она и так все поняла, взглянув на Майкла и эту прелестную девушку.

Она в последний раз в отчаянии посмотрела на проезжавшего мимо Майкла. Что бы ни произошло, для нее он навсегда останется просто Майклом, который своей добротой тронул когда-то самые чувствительные струны ее души.

Она вышла из парка и почувствовала себя совершенно разбитой. Теперь, когда она стала вдовой, ничто не мешало ей броситься Майклу в объятия. Но Кэтрин не была похожа на других женщин.

Вдруг она вспомнила о хранившемся у нее сломанном калейдоскопе, который Майкл просил ее выбросить. Но она сохранила эту серебряную трубку в память о том, что было между ними, хотя в качестве калейдоскопа трубка уже не годилась. Так же, как Кэтрин в качестве жены.

Она ускорила шаги. Вторичное замужество для нее немыслимо. Майкл, кажется, нашел достойную спутницу жизни. Он заслужил счастье. И Кэтрин должна только радоваться.

Если без конца повторять это, возможно, ей и удастся стать настолько благородной.

Кэтрин уже дошла до дома, но так и не решила, стоит ли рассказывать о том, что она видела Майкла. Энн и Чарльзу, конечно, было бы интересно об этом узнать, но лучше она промолчит, а то как бы они не догадались о ее чувствах.

Когда она вошла, Энн окликнула ее из гостиной:

— Это ты, Кэтрин? Там на столе для тебя письмо.

Кэтрин равнодушно вскрыла конверт, наверняка очередной отказ из агентства по найму.

Она и представить себе не могла, какой сюрприз ее ждет! Текст письма был сугубо официальный. Миссис Кэтрин Пенроуз Мельбурн просили связаться с мистером Эдмундом Харуелом, адвокатом. У него было сообщение, которое могло ее заинтересовать.

Она трижды прочла письмо, и по телу побежали мурашки. Чепуха какая-то. Но где-то в глубине души шевельнулось предчувствие, что судьба ее вот-вот круто изменится.

Глава 17

Майкл уже принялся за вторую чашку кофе, когда в столовой появились хозяева. Темные волосы Кит рассыпались по плечам. Люсьен обнимал жену, и выражение их лиц красноречиво говорило о том, чем они занимались, прежде чем подняться с постели. Чтобы не смущать их, Майкл уткнулся в газету.

Проходя мимо Майкла к столу, чтобы налить кофе себе и мужу, Кит ласково погладила его по руке.

— Доброе утро, Майкл. Ну как тебе вечер у Марго?

Он поднял глаза от газеты.

— Отлично. Там было много друзей и очень мало стоящих женщин, я хоть расслабился. Почувствовал себя человеком, а не лисой, за которой вечно охотятся. А то ведь не спасешься от этих амбициозных мамаш и их дочек.

Люсьен рассмеялся:

— Не очень-то за тобой поохотишься. И все-таки ты с удовольствием беседовал с Максимой Коллинз, американкой, которая гостит у Рафа с Марго. А ведь она не замужем.

— Может быть, она и не замужем, но я ей явно не нужен. Вон как за ней увивался Роберт Андервил, словно мартовский кот, и ей это, кажется, нравилось.

Майкл думал о молодой леди с некоторым сожалением. За весь весенний сезон он не встретил девушки более умной, искренней и потому привлекательной.

— К тому же мисс Коллинз слишком мала для меня, — продолжил Майкл. — Ростом не вышла. Нам обоим друг до друга не дотянуться. Того и гляди шею свернешь.

«Верно, — подумал Люсьен. — Тебе бы такую, как Кит».

И словно в подтверждение своих слов он привлек к себе жену и поцеловал.

Майкл улыбнулся, в душе продолжая досадовать. Все друзья давно женаты, даже Раф, закоренелый холостяк.

На мгновение где-то в дальнем уголке памяти мелькнул образ Кэтрин, но усилием воли он прогнал его прочь. Бог свидетель, он делает все, чтобы ее забыть. Когда в прошлый раз он приезжал в Лондон в поисках невесты, его планы сорвал побег Наполеона с острова Эльба. Теперь он приехал с той же целью и до упаду танцевал с девицами, наносил им визиты, приглашал на прогулки верхом или в экипаже. Но ни одну из них он не мог представить себе спутницей жизни.

Вначале он думал, что главное — не стремиться к любви, и тогда выбрать жену не составит никакого труда. Но Майклу не удалось найти даже партнершу для светских развлечений. Куда приятнее было общаться с Кит или Марго, восхитительной женой Рафа.

Майкл как раз собирался перевернуть газетный лист, когда вошел лакей.

— Лорд Майкл, вам почта с посыльным из поместья Эшбертон.

Вскрыв конверт, Майкл изменился в лице. Письмо было кратким и деловым.

— Неприятности? — спросил Люсьен.

— Это от брата.

Майкл резко поднялся, отшвырнув стул.

— Бенфилд сообщает, что у благороднейшего герцога Эшбертонского случился сердечный приступ и душа его вот-вот распрощается с телом. Мне приказано прибыть.

Люсьен мрачно посмотрел на Майкла.

— Тебе не следовало бы ехать.

— Разумеется, но бдение у постели умирающего — вещь немаловажная, — произнес Майкл цинично. — Быть может, отец в последний момент изменит свою позицию. Извинения, раскаяние, примирение. Забавно! Не правда ли?

Его мрачный юмор не ввел в заблуждение ни Люсьена, ни Кит, но никто из них не проронил ни слова. Да и что они могли сказать?

Самым печальным было то, и Майкл это чувствовал, собираясь в дорогу, что где-то в глубине души он надеется на чудо. Ведь в каждой шутке есть доля правды.

Когда Кэтрин в сопровождении клерка вошла в контору Эдмунда Харуела, навстречу ей поднялся сухощавый, подтянутый мужчина с хитрым взглядом. Это и был сам адвокат.

— Миссис Мельбурн?

Он пришел в замешательство и растерянно заморгал.

— Островные глаза.

— Простите? — Кэтрин с любопытством взглянула на адвоката.

— Присаживайтесь, пожалуйста. Прежде всего я должен был удостовериться, что ваше девичье имя — Кэтрин Пенроуз и что вы — единственный ребенок Уильяма и Элизабет Пенроуз. Однако доказательством вашего родства служат также ваши глаза, — он слегка улыбнулся. — Ни у кого, кроме выходцев с острова, не встречал аквамариновых глаз.

— Какого острова?

— Острова Скоал, неподалеку от Корнуолла.

— У всех его жителей аквамариновые глаза?

— По крайней мере у половины. Там они называются «островными».

Харуел замолчал, видимо, собираясь с мыслями, потом спросил:

— Что вам известно о происхождении ваших отца и матери?

Она пожала плечами:

— Очень немногое. Они откуда-то с Запада. Поженились против воли родителей и лишились наследства. Это все, что я знаю, они никогда не говорили о прошлом.

Вдруг ей послышался громкий, словно церковный звон, голос матери, которая произнесла слово «остров», и Кэтрин с возросшим любопытством спросила:

— Мои родители родом с острова Скоал?

— Ваша мать была дочерью мелкого арендатора, а отец — младшим сыном двадцать седьмого владельца поместья Скоал. Лэрд, Торкил Пенроуз, поручил мне связаться с вами.

Ее брови поползли вверх.

— После стольких лет этот дедушка вдруг заинтересовался мною?

— Как видите!

— Но почему? — Кэтрин прищурилась.

— Вам что-нибудь известно о Скоале? — в свою очередь, спросил адвокат, уклонившись от ответа.

Кэтрин напрягла память. Она слышала о таком острове, но почти ничего не знала о нем.

— Кажется, это феодальное владение, такое, как Сарк на Нормандских островах.

— Совершенно верно. Номинально Скоал английское владение, но имеет свои законы, обычаи, свое городское собрание. Там сильно влияние викингов и в значительной степени кельтов. Владелец поместья, лэрд, английский барон, член английской палаты лордов, но на Скоале он — глава своего маленького королевства. Почти пятьдесят лет ваш дедушка правит островом… Теперь здоровье его пошатнулось, и он задумался о будущем.

Только сейчас Кэтрин поняла, в чем дело, и сказала:

— Мой отец был младшим сыном в семье. А где остальные дети?

— Сыновей было двое. Ваш отец умер, а его брат Хэралд вместе с сыном недавно погибли в морской катастрофе. Остались только вы и ваша дочь.

— Насколько я поняла, мне будет принадлежать целый остров?

— Не обязательно. Ваш дед вправе завещать остров кому угодно, он может его даже продать. Однако предпочитает, чтобы остров не переходил в чужие руки, а остался в семье. Поэтому он хочет встретиться с вами и вашим мужем.

— Со мной и моим мужем? — словно эхо повторила Кэтрин.

— Да, с мужем, потому что женщина, по его мнению, не сможет управлять островом и его предприятиями. — Харуел откашлялся. — Кроме того, имущество жены по закону принадлежит и мужу, таким образом, если поместье перейдет к вам, капитан Мельбурн станет лэрдом.

Харуел не знал, что Колин мертв. Мало кому это было известно.

— Представьте себе, что я незамужняя или вдруг овдовела? — сказала Кэтрин. — В таком случае дед стал бы искать другого наследника?

— Скорее всего он предложил бы вам выйти замуж вторично, за достойного человека, и лишь после этого сделал своей наследницей. Но, к счастью, вы замужем. — Харуел поджал губы. — Могу я говорить откровенно?

— Да, пожалуйста.

— Ваш дед очень… властный. У него свой взгляд на вещи, и весьма суровый. По-моему, он раскаивается в том, что лишил наследства вашего отца. Он хоть и был далеко, а следил за жизнью Уильяма. Знал о вашем замужестве, о рождении дочери. — Адвокат снова откашлялся. — Гибель ваших родителей явилась для него на-. стоящим ударом.

Досадуя на то, что всю жизнь находилась под наблюдением, Кэтрин заметила:

— Вы хотите сказать, что мой дед — упрямый, тупоголовый тиран?

— Некоторые так о нем и думают. — Харуел едва сдержал смех. — Но он человек ответственный и намерен передать остров в хорошие руки. Есть у него один дальний родственник, кузен, что ли, который жаждет заполучить поместье. Он настоящий джентльмен, имеет на острове дом, но старик предпочитает, чтобы наследник был его плоть и кровь.

Судя по тону, Харуел не очень-то симпатизировал этому кузену, хоть тот и был настоящим джентльменом; видимо, что-то недоговаривал.

— Не знаю, хочу ли я, чтобы неизвестный дедушка вмешивался в мою жизнь.

— Но вы должны хотя бы встретиться с ним. Ведь кроме титула и недвижимости, есть еще ежегодный доход примерно в две тысячи фунтов. К тому же капитан Мельбурн — блестящий офицер, но жалованье у военных небольшое, особенно в мирное время.

Кэтрин прикусила губу. Смерть Колина, видимо, скрыть не удастся. Но тогда придется забыть о счастливой возможности на всю жизнь обеспечить себя и Эми. Вторичное замужество для нее немыслимо, какие бы доходы оно ни сулило.

— Мой дед сейчас в Лондоне? — спросила Кэтрин, чтобы потянуть время.

— Говорю же вам, у него плохо со здоровьем. — В голосе Харуела звучали тревожные нотки. — А сейчас он и вовсе прикован к постели и вряд ли дотянет до лета. Так сказали врачи. Он держится из последних сил и с нетерпением ждет вас и вашего мужа.

— А если мы ему не понравимся?

— Он не оставит вам ни пенни, — улыбнулся адвокат. — Только вряд ли ему не понравится внучка. Он слышал о Святой Катерине и ее подвижничестве на полях сражений в Испании и жаждет познакомиться с вами.

— Чего не могу сказать о себе, — резко ответила Кэтрин. — Каким же надо быть человеком, чтобы лишить сына наследства за то, что он женился на моей матери, такой замечательной женщине!

— Он упрямец, — тихо произнес Харуел. — Всю жизнь прожил в одиночестве. Я, конечно, все понимаю, но прошу вас хорошенько подумать. Лэрд — ваш кровный родственник. Не отказывайтесь от встречи с ним, иначе не только себя лишите наследства, но и вашу дочь, и всех будущих ваших детей. И какого наследства! Поистине уникального.

Адвокат так горячо убеждал Кэтрин, что она уже готова была согласиться и спросила:

— Вы хорошо знаете остров?

— Мой отец родом оттуда. Он был лондонским агентом лэрда, до меня. Я тогда часто приезжал на остров. Это дикое, но очень красивое место. Сказочное место. — Он застенчиво улыбнулся.

И тут Кэтрин снова услышала голос матери:

— На острове уже расцвели нарциссы. И следом голос отца:

— Скоро и здесь расцветут.

Кэтрин тогда была еще слишком мала, чтобы уловить тоску в этих ничего не значащих фразах.

Ей вдруг захотелось увидеть остров, где выросли ее родители. И получить наследство, которое сделает их с Эми материально независимыми.

Она поднялась.

— Есть над чем поразмыслить, — сказала она адвокату. — Завтра сообщу вам о своем решении.

— Превосходно.

Адвокат тоже встал.

— Непременно приведите мужа, это имеет к нему прямое отношение.

Кэтрин вышла на улицу словно в тумане. Теперь, возможно, все ее проблемы будут решены. Но для этого ей нужен муж, причем в срочном порядке.

Глава 18

Не один год прошел с тех пор, как Майкл в последний раз посетил дом Эшбертонов, огромный, величественный, неприступный. Там ничего не изменилось. Разве что у Риггза, дворецкого, прибавилось седых волос. Однако выражение лица его оставалось по-прежнему надменным.

Майкл вручил ему шляпу.

— Полагаю, бдения у постели умирающего происходят в покоях герцога?

— Да, лорд Майкл.

Майкл повернулся, направившись к такой же, как все остальное, величественной лестнице, и, поднимаясь по отполированным мраморным ступеням, вспомнил, как когда-то съезжал вниз по скользким перилам. Каждый раз ему за это доставалось, однако он не бросал своего увлекательного занятия.

И все-таки что-то было не так, как обычно. Все словно притихли в ожидании таинства смерти.

Лакеи в напудренном парике и бриджах до колен сразу узнал Майкла и с поклоном распахнул перед ним двери покоев герцога.

Майкл набрал в легкие воздуха, вошел, пересек прихожую, которая вела в покои отца, и попытался вспомнить, бывал ли он когда-нибудь здесь. Кажется, нет. Отношения у них с отцом всегда были прохладные.

В спальне, где было пугающе темно, стоял тяжелый запах лекарств и тлена. Майкл был потрясен, увидев, как исхудал отец. На фоне тяжелых бархатных драпировок над кроватью и массивных резных деревянных стоек его тело казалось совсем крошечным. И Майклу вдруг представилось, что это смерть-старуха пришла за страшным великаном-людоедом, которого он так боялся в детстве. Как солдат, Майкл с почтением относился к могуществу и завершенности смерти и даже посочувствовал четвертому герцогу Эшбертонскому, который впервые встретил непобедимого врага.

В спальне теснилось человек десять: брат и сестра Майкла со своими супругами, камердинер и секретарь герцога, врачи.

Графиня Херрингтонская, сестра Майкла, завидев его, нахмурилась:

— Странно, что ты здесь. Он сжал губы.

— Если мое присутствие нежелательно, Клаудиа, это легко поправимо.

Брат Майкла, услышав его разговор с сестрой, мрачно заметил:

— Здесь не место для пререканий. Отец хочет видеть Майкла, поэтому я и пригласил его.

Все Кеньоны были высокого роста, шатены, с тонкими чертами лица, в маркизе Бенфилдском проглядывали надменность и уверенность в себе человека, которого растили герцогом. В детстве братья неплохо ладили, между ними было всего два года разницы, и мальчишкой Майкл звал брата Стивеном.

Но уже не один десяток лет Майкл не называл брата иначе, как Бенфилд.

— Там Майкл? — раздался хриплый шепот, и все посмотрели в сторону кровати.

— Да, сэр. Я приехал. Майкл подошел ближе.

Герцог стал похож на тень, кожа да кости, и только в глазах по-прежнему горел гнев.

— Уйдите все, пусть останутся Майкл и Бенфилд, — проскрипел старик.

— Но, отец… — запротестовала было Клаудиа. Отец не дал ей договорить:

— Вон!

Всех будто ветром сдуло. Лицо Клаудии перекосилось от злости.

Майкл вопросительно посмотрел на Бенфилда, но тот лишь покачал головой.

— Хотите знать, зачем я вас позвал, — все тем же скрипучим голосом проговорил герцог.

Это было скорее утверждение, чем вопрос. Майкл напрягся. А он, дурак, еще надеялся на примирение в последнюю минуту. Какое, к черту, примирение, если между ними никогда не было ничего общего. Гадая, какой еще сюрприз приготовил ему перед смертью родитель, Майкл осторожно сказал:

— Вполне естественно для отца желание увидеть перед смертью всех своих детей.

— Ты мне не сын, — с гримасой отвращения произнес старик.

Майкл был на пределе.

— Как вам угодно, сэр, — холодно сказал он. — Меня не удивляет лишение наследства, но будь я проклят, если знаю, какое преступление совершил. И никогда не знал.

Выцветшие голубые глаза герцога полыхнули злобой.

— Ты не мой сын! Я, кажется, ясно выражаюсь? Чего еще можно было ждать от этой шлюхи, твоей матери?!

Майкл стал задыхаться и, пытаясь совладать с собой, перевел взгляд с герцога на Бенфилда. Те же черты лица, тот же цвет волос, которые он видел каждое утро в зеркале.

— С вашего разрешения, я очень похож на Кеньона. Возможно, она солгала, чтобы вас позлить.

Бог свидетель, герцог и герцогиня жили, как пауки в банке. Старик побагровел от ярости.

— Она не лгала. Ты сын моего младшего брата Родерика. Я застал их вместе.

Бенфилд судорожно вдохнул, он, как и Майкл, был в шоке.

— Ей не нравились мои интрижки, и она отплатила мне тем же, — продолжал герцог. — Сказала, что Родерик ей всегда нравился, что он красивее и в постели лучше меня. Мало того. Заявила, что я должен быть ей благодарен, потому что, случись что-нибудь с Бенфилдом, наследником станешь ты, то есть герцогом по-прежнему будет Кеньон. Благодарен! Сука — вероломная, проклятая сука! Она знала, что у меня нет выбора, что я вынужден тебя принять, и торжествовала.

Он зашелся в кашле. Бенфилд протянул старику стакан воды, но тот отвел его руку.

— Я был старшим, и Родерик ненавидел меня. И конечно же, обрадовался возможности наставить мне рога, которую ему предоставила Джорджиана, навязавшая мне в наследники его сыночка. Нечего сказать, хорошая была парочка!

Майкл оцепенел и снова стал задыхаться. Какая нелепость! Появиться на свет для того лишь, чтобы стать игрушкой в руках ненавидящих друг друга родителей. Неудивительно, что ничего, кроме ненависти, он в детстве не видел.

— Почему вы решили рассказать мне об этом сейчас?

— Чтобы ты знал, кто твой отец. Герцог скривил губы.

— Бенфилд тоже должен быть в курсе дела, как будущий глава семьи. Может быть, теперь он постарается поскорее произвести на свет сына. Кроме того, человек он мягкий и мог относиться к тебе, как к родному брату.

— Об этом не беспокойтесь, — ответил Майкл с горечью. — Он никогда не питал ко мне особо горячих родственных чувств.

— Ты вылитый Родерик. — При воспоминании о брате лицо герцога исказила гримаса. — Те же проклятые зеленые глаза. Та же красота, сила, напористость, которых так не хватает моему собственному сыну. — И, проигнорировав протестующий возглас Бенфилда, он закончил: — Мне следовало отправить тебя в Индию, как Родерика.

Майклу хотелось ударить, изувечить этого человека, мучившего его всю жизнь, но зачем? Герцог умирал, снедаемый ненавистью, и это само по себе было пыткой.

— Благодарю вас за то, что хоть перед смертью были откровенны со мной. Прощайте, сэр! Желаю вам с миром уйти из жизни.

Герцог судорожно вцепился своими костлявыми пальцами в покрывало.

— Я презираю сам факт твоего существования, но… не могу не уважать тебя. Ты с честью служил в армии, а выделенную тебе, как младшему сыну, долю наследства сумел приумножить. Мне бы такого наследника.

Герцог бросил негодующий взгляд на Бенфилда и снова обратился к Майклу:

— Я мечтал еще об одном сыне, а получил тебя.

— Я мог бы стать вашим сыном, если бы вы захотели, — жестко произнес Майкл и, чувствуя, что сейчас сорвется, поспешил уйти.

Бенфилд с посеревшим лицом схватил его за руку:

— Майкл, подожди!

— Зачем? Герцог уже сказал все, что хотел. — Майкл выдернул руку. — Не беспокойся, ноги моей больше не будет в этом доме. Желаю полностью насладиться наследством.

Бенфилд хотел что-то сказать, но под ледяным взглядом Майкла осекся.

Майкл рывком открыл дверь, и, когда вышел в прихожую, все выжидающе на него посмотрели. Ни на кого не глядя, он пересек прихожую и направился в холл.

Он спускался по мраморной лестнице, держась за перила, поскольку чувствовал себя отвратительно, хотя всячески скрывал это, прошел мимо лакея и наконец, выйдя наружу, с жадностью вдохнул свежий прохладный воздух, сразу испытав облегчение.

Итак, он незаконный сын. Это объясняло все: явную антипатию герцога, горячие ласки матери, когда она бывала в настроении, презрение Клаудии и Бенфилда, принявших сторону отца. Атмосфера в доме была накалена до предела.

Родерика Майкл не знал, он был еще ребенком, когда тот умер в Вест-Индии. Он только смутно помнил, как нянька говорила, что Майкл точная копия своего несчастного дяди. Об остальном она умалчивала.

К Люсьену Майкл не вернулся, а поехал совсем в другую сторону. Оправившись от шока, он, как ни странно, испытывал облегчение. Слава Богу, он ни в чем не виноват. Не совершил ничего, что дало бы повод отцу, точнее герцогу, без конца придираться к нему. И в Итон вместо Хэрроу, традиционной школы Кеньонов, Майкла отправили не по причине его ущербности.

Как ни старался Майкл доказать, что он лучше других, что чего-то стоит, отец знать его не желал. И все же его усилия не пропали даром. Они сформировали его характер, сделали его таким, каким он был. Чувствуя себя отверженным, он тянулся к таким же, как он, несчастным, что совершенно несвойственно отпрыску герцога. Так подружился он с Николасом, Кеннетом и остальными, в значительной мере обогатившими его жизнь.

Новость хоть и взбудоражила Майкла, не имела для него никакого значения. Он остался таким, как прежде, со всеми своими достоинствами и недостатками. И если бы даже он рассказал об этом друзьям, они не изменили бы к нему своего отношения. Он находил у них прибежище, когда рос, как в прямом, так и в переносном смысле, и вряд ли они отвернутся от него теперь. Благодаря шахтам и выгодным капиталовложениям он разбогател и давно не нуждался в помощи герцога, так что наследство его совершенно не интересовало.

Майкл попытался осмыслить прошлое в свете новой, сногсшибательной информации. Семьи он не потерял, нельзя потерять то, чего не имеешь. Что изменилось, так это его отношение к герцогу. Как ни странно, он больше не испытывал ненависти к старику. Будь герцог добрее, он относился бы к незаконному сыну жены более терпимо. Но герцог отличался жестокостью, ему ничего не стоило оскорбить Бенфилда, родного сына, при Майкле. Для него, движимого болезненным самолюбием и собственническими наклонностями, было настоящей пыткой постоянно видеть перед собой доказательство собственного унижения.

Окончательно успокоившись, Майкл вернулся в Страт-мор-Хаус. Лучше знать правду, чем оставаться в неведении. И все же он чувствовал себя совершенно измученным, как тогда, когда бесконечно долго валялся в постели после Ватерлоо. Слава Богу, что у него были Николас и Клер. Они приняли его в свой дом и выходили, как брата. С такими друзьями не нужна никакая семья.

Он все еще продолжал размышлять, когда лакей вручил ему визитную карточку.

— Вас ожидает какая-то леди, милорд.

Ее сердце бешено заколотилось, когда она услышала звук открывавшейся двери и знакомые шаги. Она приняла строгий вид, как и подобает Святой Катерине, и медленно отвернулась от окна.

Тогда, в парке, Майкл показался ей моложе и беззаботнее. Но сейчас она не могла не заметить, что морщинки в уголках глаз у него обозначились резче, а во всем облике чувствовалась напряженность. Однако голос, когда он к ней обратился, звучал так же тепло.

Боже мой, сможет ли она пройти через этот обман? У Кэтрин перехватило дыхание, когда она произнесла:

— Извините за беспокойство, лорд Майкл.

— Зачем такие церемонии, Кэтрин? — Он подошел к ней, взял за руки и дружески поцеловал. — Рад вас видеть. Вы, как всегда, прекрасны. Как Эми? И Колин?

— Эми прелесть. Вы не узнаете ее. Она выросла на целых три дюйма. А Колин… — она заколебалась, подыскивая слова, которые были бы правдой хотя бы отчасти. — Колин все еще во Франции.

Ничего не подозревая, Майкл сказал:

— Извините меня, ради Бога, я даже не предложил вам сесть. Сейчас распоряжусь насчет чая.

Надо выложить все немедленно, а то потом духу не хватит, подумала Кэтрин и начала:

— Мне хотелось бы сразу поговорить о деле, которое привело меня к вам. Возможно, вы укажете мне на дверь, когда узнаете, что мне нужно.

Майкл посерьезнел и внимательно посмотрел на гостью.

— Никогда, — произнес он тихо. — Я обязан вам жизнью, Кэтрин, и вы вправе обратиться ко мне с любой просьбой.

— Вы слишком мне доверяете.

Она судорожно сглотнула и, словно в утешение себе, еще раз подумала о том, что это обстоятельства толкнули ее на ложь.

— Понимаете… Как бы это вам объяснить… Мне… нужен муж. Но только на время.

Глава 19

Майкл уставился на Кэтрин. Уж не ослышался ли он? То, что она сказала, просто невероятно. Он отказывался этому верить. Возможно, он не заметил, как свалился с лошади и приземлился не ногами, а головой, потому весь нынешний день ему просто пригрезился?

— Простите?

— Ах, извините, у меня все перепуталось в голове.

Она села и глубоко вздохнула.

— Я только что из адвокатской конторы, где мне сообщили, что я — единственная наследница владельца острова Скоал. И мой дед изъявил желание познакомиться со мной и моим мужем, чтобы решить, достойны ли мы стать его наследниками. Мистер Харуел, адвокат, говорит, что дед при смерти и действовать надо быстро. Но пока Колин получит мое письмо и приедет из Франции, пройдет не одна неделя. Дед умрет, и прощай наследство.

— От Лондона до Скоала всего два-три дня пути. Так что вы еще застанете деда в живых.

Кэтрин, улыбнувшись, взглянула на него.

— Одной мне там делать нечего. Только с мужем. Так хочет дед. Иначе он будет искать другого наследника. — Она отвела глаза. — Вот я и решила попросить вас поехать со мной вместо Колина в качестве мужа. Всего на несколько дней.

Майкл был ошарашен. Он просто не знал, что хуже: быть незаконным сыном или временным мужем.

— Вы шутите.

— Увы, не шучу. — Кэтрин прикусила губу. — Я понимаю, что это наглость, но другого выхода нет.

Ясно, что тут не обошлось без вмешательства свыше. Странную шутку сыграл с ними Бог.

— Итак, вы хотите, чтобы я помог вам обмануть деда?

— Это ужасно, да? Ничего не может быть отвратительнее лжи. Но мне так хочется получить наследство. До смерти хочется! К тому же уверена, вы больше понравитесь деду, чем Колин. Колин человек ненадежный, не то что вы. По крайней мере дед спокойно умрет, если его драгоценный остров попадет в надежные руки.

Тут Майкл понял, почему Кэтрин так нужно это наследство. Еще в Брюсселе она едва сводила концы с концами.

— Обман этот в общем-то вполне безобидный, — продолжила Кэтрин. — Женщина может справляться с делами не хуже мужчины. Я быстро все освою.

Интересно, понравится ли Мельбурну жить в такой глуши, подумал Майкл. Или Кэтрин устала от любовных похождений мужа и решила его оставить? Майкл терялся в догадках, но спросить не решался. Были и другие вопросы, требующие ответов.

— Вы сказали, что ничего не может быть отвратительнее лжи, а собираетесь притворяться моей женой. Хватит ли у вас на это актерских способностей?

Кэтрин на миг прикрыла глаза, прислушиваясь к биению сердца, потом открыла их и не задумываясь ответила:

— Актриса я отличная, Колин. Гожусь на любую роль.

Перед Майклом снова была Святая Катерина, спокойная, как обычно. Майкла дрожь пробрала, когда она назвала его Колином, так естественно у нее это получилось. Неужели все женщины — прирожденные лгуньи? Хорошо, что у нее нет ничего общего с Кэролайн, иначе она была бы опасна.

Допустим, она и в самом деле хорошая актриса. Ну, а он? Ведь им придется провести вместе не один день, изображая супругов, со всеми вытекающими отсюда последствиями, кроме интимной близости, разумеется. Но ведь не все время они будут на людях. А когда останутся наедине, Майклу придется сдерживать свои чувства, и это превратится в настоящую пытку.

Кэтрин об этом понятия не имеет. Она чиста, как всякая женщина, которая хранит верность мужу, и за долгие годы супружества успела забыть, какой зверь дремлет в каждом мужчине, если даже когда-нибудь ей и довелось его разбудить. И все-таки Майкл не мог сказать «нет». Не потому, что в свое время обещал ей любую помощь. У него появился шанс провести какое-то время с Кэтрин, и он не хотел его упускать. В общем, собирался совершить очередной сумасбродный поступок.

— Прекрасно! Считайте, что временный муж у вас в кармане.

Она с облегчением вздохнула.

— О, благодарю! Только вам я могла довериться.

«Еще бы, — мрачно подумал Майкл. — Второго такого дурака не найти».

— Раз время поджимает, давайте завтра же и отправимся, — сказал он.

— Это было бы идеально. Но разве у вас нет никаких обязательств? — Кэтрин нахмурилась.

— Ничего особо важного. — Он пожал плечами.

— Благослови вас Господь, Майкл. Не знаю, что бы я без вас делала.

Кэтрин встала.

— Пойду к мистеру Харуелу, сообщу, что завтра мы отправляемся на Скоал. Наверняка он даст мне какие-то дельные советы. Кроме того, он обещал оплатить дорожные расходы.

— Расходы я беру на себя.

— Этого я не могу допустить.

— Но почему? В конце концов я ваш муж, — весело произнес Майкл. — К тому же не очень приятно брать деньги у такого своенравного человека, как ваш дед.

Выросший в доме герцога Эшбертонского, Майкл хорошо разбирался в политике власти и денег.

— Об этом я не подумала, — смутилась Кэтрин. — Уж лучше быть обязанной вам, чем какому-то дедушке. Но я верну долг, как только смогу.

— Вот и отлично.

— Я отвезу вас к адвокату. — Майкл распахнул перед ней дверь гостиной.

— Это не обязательно.

Майкл изогнул брови, как делал это, когда хотел нагнать страх на младших офицеров.

— Жене не пристало перечить мужу.

Кэтрин рассмеялась и сразу помолодела.

— Впредь постараюсь быть более послушной.

— Особенно не старайтесь. Вы мне нравитесь такой, какая вы есть.

Они долго смотрели друг другу в глаза. Понимает ли она, как опасен этот маскарад, мелькнуло в голове у Майкла. Он дал себе клятву сдерживать свои чувства, но ведь он всего лишь мужчина из плоти и крови.

Она доверяет ему. И он обязан об этом помнить.

Со смешанным чувством облегчения и вины Кэтрин села в экипаж. Стыдно, разумеется, лгать тому, кто сделал тебе добро, думала Кэтрин, но выбора не было, от этого зависела вся ее жизнь. Даже Энн, своей лучшей подруге, Кэтрин не смогла бы объяснить, почему так упорно не желает выходить замуж вторично. Тем более за Майкла, обязанного ей жизнью и потому, возможно, готового предложить ей руку и сердце. Зачем ему Кэтрин Мельбурн, которой он будет стыдиться? Он заслуживает лучшей жены. Хотя бы той девушки, с которой катался в экипаже по парку: темноволосой, хорошенькой, с ласковой теплой улыбкой. Она станет ему настоящей спутницей жизни.

Стараясь подавить в себе угрызения совести, Кэтрин без умолку болтала и, пока Майкл вел экипаж по переполненным в этот час улицам, рассказала ему все, что ей довелось узнать о родителях и об острове Скоал.

Когда наконец Кэтрин умолкла, Майкл помрачнел.

— Похоже, ваш дед — тиран. Хорошо, что вы поедете туда не одна.

Она согласилась. Разумеется, нелегко проводить столько времени с Майклом, но по крайней мере она будет чувствовать себя в безопасности.

— Поскольку ваш дед, а также адвокат знают о вас почти все, расскажите мне лучше о родителях Колина, чтобы я не перепутал чего-нибудь, — попросил Майкл.

Кэтрин с минуту подумала и ответила:

— Отец Колина был американцем. Сторонник английской королевы, он после революции[3] остался служить в британской армии. Его мать тоже была американкой, и Колин не имел родственников в Англии. Понятие «дом» для ребенка из военной семьи практически не существует, потому что родители кочуют с места на место. Прежде чем поступить в полк, Колин посещал школу Рагби. Его родителей уже не было в живых, когда мы познакомились.

Вспомнив о муже, Кэтрин загрустила, но, смахнув непрошеные слезинки, продолжила:

— Вы с Колином совсем не похожи, хотя оба высокого роста, темноволосые, у обоих военная выправка.

— История достаточно тривиальна, ее нетрудно запомнить, и вовсе не обязательно облачаться в форму кавалерийского драгуна — британские офицеры носят форму только на службе.

Майкл ловко провел экипаж между двумя телегами.

— Возьмете с собой Эми на Скоал? Дедушке наверняка было бы любопытно взглянуть на младшее поколение.

Кэтрин отрицательно покачала головой.

— Нет, эта ситуация не для Эми. Новоявленный дедушка может оказаться настоящим монстром. Да и зачем девочку вовлекать в обман?

— Согласен. Обман — для взрослых, — сухо заметил Майкл. — Есть кому за ней присмотреть? Если нет, в Стратмор-Хаусе с удовольствием примут ее как гостью. Уверен.

— Нет необходимости. Мы заехали к Моубри. Если помните, Энн и Чарльз живут с его овдовевшей матерью. Видели бы вы, как счастлива была Эми снова встретиться с Клэнси и Луи Ленивым!

Майкл невольно улыбнулся:

— Мне тоже их не хватает. Как Чарльз?

Кэтрин помолчала и, набравшись смелости, решила попросить еще об одной услуге. Чего не сделаешь ради друзей!

— От ран он оправился, но теперь у него проблемы с работой. Не может устроиться.

— Многие военные в таком положении. Майкл подумал с минутку и продолжил:

— Как раз вчера мой друг Раф, герцог Кэндоверский, владелец множества поместий и предприятий, спрашивал, не знаю ли я кого-нибудь, кто мог бы занять место его главного управляющего Уилсона, который собирается на покой. Нужен, разумеется, человек честный, работящий, умный и энергичный. Раф считает, что самым подходящим был бы офицер в отставке. Думаю, они с Чарльзом поладят. Старик Уилсон введет его в курс дела.

— Отлично! Вы такой добрый, Майкл!

Майкл пожал плечами.

— Я скажу Рафу, что Чарльз зайдет к нему в ближайшие дни. Чарльз с его способностями для Рафа просто находка.

Когда они подъехали к юридической конторе, Майкл бросил монету мальчишке, чтобы подержал лошадей, а сам вышел из экипажа и помог выйти Кэтрин. Она натянуто улыбнулась.

— Итак, начинается первый акт маскарада.

Его зеленые глаза заговорщически блеснули: теперь они с Кэтрин сообщники.

— Постараюсь больше молчать, — пообещал Майкл. — Это избавит меня от неприятностей.

Встреча прошла гладко. Мистеру Харуелу понравилась идея Кэтрин с подменой мужа, а еще больше сам «муж». Когда они с Майклом снова оказались в экипаже, Кэтрин облегченно вздохнула.

— По-моему, все идет хорошо, вам не кажется?

— Поживем — увидим. Отвезти вас домой?

Кэтрин заволновалась. Майкл не должен встречаться с Моубри. Они могут проговориться о смерти Колина, и тогда Майкл ей не простит обмана. Ведь только потому, что власти не предали огласке факт смерти Колина, Майкл оставался в неведении, а Кэтрин этим воспользовалась. Бог мой, да она ходит по лезвию ножа!

— Домой не надо. Высадите меня где-то поблизости.

— Вы не хотите, чтобы нас видели вместе? — Он искоса взглянул на Кэтрин. — Ну, тогда наш план непросто будет осуществить.

— Женщину, которая с армией проехала Испанию вдоль и поперек, не волнуют приличия, — беспечно произнесла Кэтрин. — Но чем меньше людей будет знать о нашей авантюре, тем лучше.

— Значит, нам придется обойтись без слуг. — Он покачал головой. — Это несложно, но представьте, сколько в будущем возникнет проблем.

Она все понимала, и от этого у нее ныло под ложечкой. Стараясь ничем не выдать своего волнения, Кэтрин сказала:

— Об этом я уже думала. Единственное, что я могу сделать, — решать проблемы по мере их возникновения, то есть жить сегодняшним днем, не беспокоясь о завтрашнем. Этому, среди прочего, я научилась еще в Испании. Сегодня все проблемы с вашей помощью решены, — она ласково улыбнулась Майклу.

— Вы мужественная женщина. — Майкл улыбкой ответил на улыбку и заглянул ей в глаза. — Наша затея — сумасшедшая авантюра, но я жду не дождусь, когда стану наконец вашим временным мужем.

В глубине души Кэтрин ждала того же. Еще как ждала!

Как только Майкл вошел в Стрэтмор-Хаус, дворецкий сообщил, что граф хотел его видеть. Гадая, что еще могло приключиться в этот безумный день, Майкл прошел прямо в кабинет друга.

Люсьен поднялся ему навстречу и, держа в руке конверт с траурной каймой, торжественно сообщил:

— Только что принесли.

Теперь ясно, зачем Люсьен хотел его видеть. Майкл пробежал глазами письмо и небрежно бросил:

— От Бенфилда. Герцог Эшбертонский почил вечным сном. Видимо, вскоре после того, как я оттуда уехал.

— Сожалею, — тихо произнес Люсьен. — Как бы ни сложились ваши отношения, потеря отца — всегда удар.

— Разумеется, конец целой эпохи, но не трать на меня свое сочувствие.

Майкл с трудом разбирал почерк Бенфилда. У брата развито чувство долга, и он наверняка станет хорошим герцогом. Не то что его отец, самодур и тиран, чей титул он унаследовал. У Бенфилда даже хватило вежливости попросить Майкла о встрече, поскольку, как он писал, им есть о чем поговорить.

Майкл недоумевал. Что могли они друг другу сказать? Он поджег свечой уголок письма. Листок почернел, потом вспыхнул.

«Я мог бы стать вашим сыном, если бы вы захотели». От боли и обиды у Майкла сжалось сердце. Пожелай старый герцог сыновней любви и преданности от Майкла, он без труда получил бы их. Майклу так хотелось любви! Не потому ли он любил потом столь безрассудно?

Пламя добралось до пальцев, и Майкл бросил листок в камин.

— Завтра уеду на неделю-другую.

— Полагаю, похороны состоятся в Эшбертоне.

— Вне всякого сомнения, но я еду в другое место. И по другому делу.

— Ты не будешь на похоронах собственного отца?

— Мое присутствие там было бы нежелательно.

Даже Люсьену Майкл пока не мог ничего объяснить и наблюдал за тем, как письмо превращается в пепел. Оборвалась последняя ниточка. Ничто больше не связывало его с семьей Кеньонов.

Он поднял глаза на Люсьена и увидел, что у того встревоженный вид. Последний раз Люсьен был таким два года назад. Майклу захотелось успокоить друга, но не хватало сил, до того он был измучен.

— Никаких неотложных дел у меня не предвидится, но если захочешь связаться со мной, я — на острове Скоал под именем Колин Мельбурн.

Люсьен поднял брови:

— Что ты задумал? Ведь всякие авантюры — это обычно по моей части.

— Так, пустяки, надо убить одного дракона.

Майкл поднялся. Он вдруг вспомнил свою няньку Фанни, простодушную деревенскую девушку, самого близкого после матери человека. Она рассказывала ему на сон грядущий сказки, где в одном герое соединились Святой Георгий и архангел Михаил, олицетворяя собой безрассудного озорного вояку под именем Святой Майкл. Может быть, побеждая драконов, спасая юных девушек и совершая другие великие подвиги, Майкл заслужит любовь отца и самой красивой в мире принцессы.

Но отец не был его отцом, а красивая принцесса вышла замуж за другого. Жаль, что Фанни была недостаточно образованна и не могла рассказать Майклу про Дон-Кихота, такого же мечтателя, как и Майкл.

С безучастным лицом Майкл принялся рассказывать Люсьену о компании по производству паровых двигателей, куда он собирался поместить капитал. Люсьен из вежливости внимательно слушал. О герцоге Эшбертонском он больше не обмолвился ни словом.

И только в постели Майкл вдруг осознал, что это Бог смилостивился над ним и в этот тяжелый момент его жизни снова послал ему Кэтрин.

«Я мечтал еще об одном сыне, а получил тебя».

Глава 20

— Там у дверей почтовая карета, — полуобернувшись, сообщила Эми. — Ты уверена, что мне лучше не ехать с тобой?

— Абсолютно уверена. Хочу убедиться, что новоявленный дедушка достоин правнучки. — Кэтрин обняла Эми. — Ведь тогда в один прекрасный день ты сможешь стать леди Скоал!

— Звучит неплохо, — согласилась Эми. — Если старик тебе понравится, пошли за мной, я тут же приеду.

— Посмотрим. Обещаю не задерживаться.

Кэтрин вышла из дома в сопровождении всей семьи Моубри и обеих собак.

— Хорошо бы ты ехала не одна, — говорила Энн, пока возница укладывал багаж.

— А я не одна, со мной возница и почтальон. Кроме того, это Англия, а не Испания, и мне ничто не грозит.

Тяжело было лгать лучшей подруге, и Кэтрин испытала облегчение, когда карета наконец тронулась.

Полчаса спустя они остановились у почтовой станции, чтобы забрать Майкла.

— Если вы согласны ехать, не останавливаясь на отдых, то завтра к вечеру мы будем на месте, — сказал Майкл, залезая в карету.

— Надеюсь. Я просто горю от нетерпения познакомиться с моим дедом.

Карета была просторной и очень комфортабельной, но Майкл все же находился достаточно близко, чтобы лишить Кэтрин покоя. Она уже успела забыть исходившую от него притягательную силу.

Они немного поговорили, и каждый погрузился в собственные мысли. Слуг при них не было, но Майкл умел производить впечатление, и на каждой остановке им предоставляли лучших лошадей, так что ехали они очень быстро.

Когда они проезжали деревню Великий Эшбертон в Уилтшире, Кэтрин поняла, почему Майкл так хорошо знал дорогу. Был базарный день, и на главной площади карета замедлила ход.

— Эта деревня как-то связана с вашей семьей? — сонным голосом спросила Кэтрин.

Майкл невидящими глазами смотрел в окно.

— Аббатство Эшбертон, родовой замок в двух милях отсюда, вниз по дороге, мы его только что проехали.

— Боже мой! — Кэтрин села. Сон как рукой сняло. — Так это ваш дом?

— Здесь я родился и вырос. А мой дом в Уэльсе.

— Вы покупали сладости вон в той лавке? — зачарованно спросила она.

— Да. В лавке миссис Томсен.

Он отвечал отрывисто, нехотя. Кэтрин поняла, что говорить о прошлом ему так же трудно, как было бы трудно признаться в убийстве, и, глядя в окно, попыталась представить себе юного Майкла на деревенских улицах. Здесь все радовало глаз, деревня выглядела процветающей. Вдруг облачко набежало на лицо Кэтрин.

— Я вижу на многих дверях черные ленты.

— Вчера скончался герцог Эшбертонский.

Кэтрин уставилась на Майкла. Уж не ослышалась ли она?

— Ваш отец? Почему же вы ничего не сказали?

— Просто нечего было сказать.

Он по-прежнему смотрел в окно, в лице не дрогнул ни единый мускул.

Кэтрин вспомнила, как в Брюсселе Майкл рассказывал о своей семье, и ей до боли стало его жаль. Она положила ладонь на его руку.

— И в такой момент вы помогаете мне! Как это благородно! Я бесконечно вам благодарна.

Майкл даже не взглянул на Кэтрин, только стиснул ее пальцы.

— Наоборот, это я должен вас благодарить! Никто из них не произнес больше ни слова, только соединенные руки продолжали вести разговор.

Они остановились на почтовой станции, когда уже совсем стемнело. К радости Кэтрин, там оказалось две свободные комнаты.

Они привели себя в порядок, пообедали в отдельном кабинете и расслабились под влиянием хорошей еды, приятного разговора и бутылки отличного бордо.

После обеда Майкл вытащил из кармана небольшую книжицу.

— Я раздобыл путеводитель по Западной Англии, там упоминается Скоал. Посмотрим, что нас ждет?

— Да, пожалуйста. Я почти ничего не знаю о нем. Майкл полистал книжку.

— Остров имеет около двух миль в ширину и около трех в длину, делится на Большой Скоал и Малый Скоал, которые соединены лишь природной перемычкой, так называемым перешейком. Автор не советует пересекать перешеек ночью из-за «ужасных зазубренных скал, выступающих из моря почти на двести футов».

Кэтрин отпила из бокала вина, с наслаждением слушая красивый, глубокий голос Майкла.

— Я это учту.

— На острове около пятисот жителей, а чаек больше, чем хотелось бы автору, — продолжал Майкл. — Основные занятия — рыболовство и сельское хозяйство. Населен остров «с незапамятных времен» и «славится смесью обычаев кельтских, англосаксонских, норманнских, а также обычаями викингов». Кроме того, это одно из немногих сохранившихся в Западной Европе феодальных владений.

Кэтрин подперла рукой подбородок, с восторгом наблюдая, как мечутся на лице Майкла тени, отбрасываемые свечами.

— Что это означает на практике?

— Надеюсь, вы любите пирог с голубятиной? Лэрд — единственный, кто имеет право держать голубятню.

— Это и есть привилегия феодала? Признаться, я разочарована. — Кэтрин рассмеялась, Майкл продолжал листать путеводитель.

— Так, смотрим дальше. Лэрд платит дань английскому королю, что вносит некоторое разнообразие в нашу унылую действительность. Уверен, об острове можно написать многое, но автор отдал предпочтение живописным скалам и морским пещерам. Подробности прочтете сами.

— Благодарю вас.

Когда он передавал ей книгу, их пальцы соприкоснулись, и у Кэтрин мурашки побежали по телу. Именно интимности она опасалась больше всего, когда решилась попросить Майкла о помощи. Интимность и близость рождали влечение.

Она допила вино и поднялась.

— Пойду спать. День показался мне таким долгим.

— Завтрашний покажется еще дольше, — ответил Майкл, тоже допив свой бокал.

Он вел ее по лестнице, слегка поддерживая под руку, как муж. Но они не были женаты, Кэтрин не привыкла к его изысканным манерам и его мужественности, а потому испытывала головокружение, словно шестнадцатилетняя девушка, и уж никак не вдова под тридцать.

Майкл отпер дверь ее спальни и отошел, чтобы пропустить ее внутрь. Она заглянула ему в глаза и тут подумала, что ей не следовало пить второй бокал вина. Не то чтобы она опьянела, просто ей захотелось подставить ему лицо для дружеского, только дружеского, поцелуя, пожелать спокойной ночи и оказаться в его объятиях. О Боже! Какое бы она испытала блаженство!

К несчастью, Кэтрин почувствовала, что ею овладевает желание, сладкое и нежное, как сироп, и опасное, словно тайный враг. Она судорожно сглотнула.

— Кстати, совсем забыла, Элспет Мак-Леод и Уилл Феррис поженились, живут в Линкольншире и ждут ребенка.

— Рад за них. Прекрасная пара. Элспет почти такая же храбрая, как вы, — с улыбкой произнес Майкл.

Тут Кэтрин окончательно потеряла контроль над собой и вдруг севшим голосом проговорила:

— Спокойной ночи, Майкл.

Он предостерегающе коснулся пальцем ее губ.

— Не называйте меня так, — тихо произнес он. — Я знаю, вам нелегко перестроиться. Я для вас теперь Колин, а не Майкл.

— Уж лучше придумать вам какое-нибудь ласковое прозвище, — неуверенно произнесла Кэтрин, подумав, что так по крайней мере сможет безбоязненно выражать свои тайные чувства к Майклу.

— Доброй вам ночи, моя дорогая.

Он вложил ключ ей в руку, и это прикосновение обожгло ее.

Она захлопнула дверь, заперла и, скользнув в постель, провела языком по губам, до которых только что дотронулся Майкл. Скрывать свою любовь к Майклу куда легче, чем подавлять в себе страсть.

«Но почему надо ее подавлять?» — размышляла Кэтрин, судорожно сжимая руки.

Потому что она вдова и Майкл считает ее порядочной женщиной.

Потому что существует та хорошенькая девушка, с которой Майкл катался по парку в экипаже и весело смеялся.

И главное, потому, что сама она просто не вынесет последствий своей пагубной страсти.

Казалось бы, все ясно. Но почему тогда она не может погасить огонь в крови и уснуть безмятежным сном, а все время ворочается в постели?

Попасть на остров Скоал можно было через небольшой порт Пенуорд. Они подъехали к самой воде, где в бухте были пришвартованы с полдюжины рыбачьих лодок. Измученная двухдневной тряской, Кэтрин тем не менее грациозно вышла из кареты и вместе с Майклом направилась к единственному человеку на пристани — мужчине крепкого сложения, который сидел на каменной стене и, попыхивая глиняной трубкой, смотрел на море.

— Извините, — произнес Майкл, — нам необходимо попасть на Скоал. Не знаете ли вы, кто бы мог нас туда отвезти?

Мужчина обернулся, скользнул взглядом по Майклу и остановился на Кэтрин.

— Вы — внучка лэрда.

Кэтрин удивленно уставилась на мужчину.

— Откуда вы знаете?

— Островные глаза, — кратко пояснил тот. — Утром из Лондона сообщили, что вы уже в пути, и правитель острова послал меня за вами. Вы очень быстро доехали.

Он поднялся.

— Меня зовут Джордж Фитцуильям. Я перевезу вас на остров.

Кэтрин и Майкл переглянулись. Адвокат не тратил времени даром и уже успел сообщить правителю острова, как обстоят дела. С этой минуты они будут под постоянным наблюдением.

Багаж перенесли в лодку Фитцуильяма, карету отпустили. И лодКа поплыла по легким волнам. Как только материк остался у них за спиной, капитан произнес:

— Скоал!

Кэтрин всматривалась в возникший на горизонте темный остроконечный силуэт острова. Солнце стояло низко, мешая различить детали. Постепенно стали вырисовываться скалы и холмы. Над ними медленно кружились морские птицы, оглашая жалобными криками пустынное небо. Время от времени одна из них стрелой падала в воду за добычей.

Лодка плыла на небольшом расстоянии от берега, и было видно, как бьются о скалы волны. Несмотря на красоту природы, которую живописал автор путеводителя, первое впечатление Скоал производил мрачное. Кэтрин представить себе не могла, что этот отдаленный уголок земли когда-нибудь станет ее домом.

Майкл обнял ее, возможно, угадав ее мысли, но как бы то ни было, она была ему благодарна.

Лодка устремилась в просвет между скалами, протискиваясь сквозь узкие своды, и у Кэтрин перехватило дыхание. Ночью или в шторм здесь было бы очень опасно.

Внутри оказалась маленькая бухта с тремя пирсами и несколькими лодками. Как только они приблизились к берегу, из-за сараев показался странного вида низкий экипаж, запряженный несколькими пони. Экипаж остановился, и из открывшейся дверцы вышел высокий мужчина с обветренным лицом, который неспешно направился к пристани, где Фитцуильям швартовал лодку.

Майкл выпрыгнул из лодки и помог выйти Кэтрин. Неохотно отпустив его руку, Кэтрин повернулась к подошедшему мужчине. В свои тридцать с лишним, небрежно одетый, он походил скорее на клерка, чем на джентльмена, но сразу чувствовалось, что человек он значительный.

Он слегка поклонился:

— Миссис Мельбурн?

Кэтрин хотела ответить, но так и осталась стоять с открытым ртом, пораженная его ясными, как бриллианты, аквамариновыми глазами, точь-в-точь такими, как у нее.

Глаза она унаследовала от родителей, а Эми — от нее.

— Да, Я миссис Мельбурн. — Кэтрин протянула ему руку. — Недаром адвокат в Лондоне и капитан Фитцуильям сразу меня узнали. По глазам.

Он улыбнулся и пожал ей руку.

— Вы к этому привыкнете. У половины местных жителей такие глаза, «островные», как их называют. Я Дэвин Пенроуз, констебль Скоала. Отвезу вас в дом лэрда.

Голос его, мягкий, певучий, тоже поразил Кэтрин.

— Пенроуз? — не без любопытства произнесла она. — Мы с вами родственники?

— Как почти все на острове. Здесь жители носят только пять фамилий. Пенроуз, Фитцуильям, Трегарон, Де Салль и Олсон.

Фамилии столь же самобытны, как и культурные корни острова, отметила про себя Кэтрин. Она взяла Майкла под руку и, подтолкнув вперед, сказала:

— Мистер Пенроуз, это мой муж, капитан Мельбурн.

Она впервые представила Майкла как Колина, но, несмотря на необычность ситуации, тот как ни в чем не бывало произнес:

— Не знаю, что входит в ваши обязанности констебля, мистер Пенроуз, но все равно приятно с вами познакомиться.

— Констеблем на Скоале называют управляющего поместьем, хотя я выполняю и другую работу.

Дэвин пожал Майклу руку и распорядился погрузить багаж. Несколько минут спустя экипаж с грохотом катился по направлению к отвесным скалам, окружавшим бухту.

— Там тоннель? — спросил Майкл. Дэвин кивнул.

— Его прорубили в скалах шахтеры из Корнуолла, примерно полвека назад. Это лучшая гавань на острове, но без тоннеля до нее не добраться.

Кэтрин заметила, что дорога круто шла вверх, а потом исчезала в темном провале скалы. Тоннель оказался до того узким, что в нем едва умещалась повозка.

— Хватит у пони сил вытащить нас наверх под таким углом?

— У них нет выбора. Лошадей имеет только правитель острова. Остальные используют волов или пони.

Они выехали из тоннеля, и дорога стала шире. Всего три низкорослых деревца раскачивались на ветру, зато все вокруг поросло цветущим кустарником. В лучах заходящего солнца желтые цветы казались золотыми.

По мере приближения к середине острова все чаще попадались крестьянские фермы и заботливо возделанные поля. Они спустились в небольшую долину, с высокими деревьями, окутанную легкой голубой дымкой диких гиацинтов, и Кэтрин с замирающим сердцем подумала, что эту красоту нельзя не полюбить!

Солнце уже ушло за горизонт, когда они добрались до резиденции лэрда. Массивное здание, увенчанное башнями с бойницами, наверняка было задумано как крепость, а пристройки уже появились позже. Дэвин первым выбрался из экипажа и помог выйти Кэтрин.

Пока она поправляла на себе юбки, из замка вышла женщина средних лет.

— Приветствую вас, миссис Мельбурн и капитан Мельбурн. Я миссис Трегарон, домоправительница. Ваш багаж отнесут в вашу комнату, но правитель острова желает видеть вас прямо сейчас.

— Мы проделали долгий путь, и жена, вероятно, хочет привести себя в порядок, прежде чем предстать перед своим дедушкой, — сказал Майкл.

Домоправительница беспокойно сдвинула брови:

— Но лэрд заявил, что хочет встретиться с вами незамедлительно.

— Хорошо… — У Кэтрин едва не вырвалось «Майкл», но она вовремя спохватилась и сказала: — Я понимаю. Он жаждет увидеть меня, впрочем, как и я его.

Майкл внимательно посмотрел на Кэтрин и кивнул:

— Ладно, как хочешь.

Забота Майкла тронула Кэтрин. Она взяла его за руку, и они последовали за миссис Трегарон.

Замок, как почти все старинные дома, был загроможден мебелью. Стулья в стиле «шератон» соседствовали с дубовыми «якобинскими» комодами, а потертые гобелены — с картинами чопорных живописцев елизаветинской эпохи. С одного из портретов на Кэтрин смотрели «островные глаза».

Кэтрин и Майкл шли по земляному полу, и казалось, поворотам не будет конца. Но вот наконец миссис Трегарон постучала в тяжелую дубовую дверь и распахнула ее.

— Они здесь, милорд.

— Пусть войдут, — раздался низкий голос. Кэтрин вскинула голову. Итак, начинается первое действие представления.

Глава 21

Испытывая глубокую благодарность к Майклу за то, что он рядом, Кэтрин вошла в спальню деда. Свет двух ламп падал на суровое лицо старика, откинувшегося на подушки в массивной кровати с пологом на четырех столбиках.

Длинное, изборожденное морщинами лицо деда, обрамленное густыми белыми волосами, показалось Кэтрин до боли знакомым. Она даже дыхание затаила. Доживи ее отец до старости, он выглядел бы точно так же. Дед, в свою очередь, тоже был поражен внешностью Кэтрин и, рассматривая ее, судорожно вцепился в одеяло своими старческими руками с набрякшими венами.

— Как вы похожи на свою бабушку!

— К сожалению, я не знала ее. Хорошо, что хоть появилась возможность познакомиться с вами!

Кэтрин подошла к постели и, когда взяла деда за руку, почувствовала, какие хрупкие у него кости и какая тонкая кожа. Однако в глазах старика по-прежнему светилась воля. В его аквамариновых «островных глазах». Она слегка сжала его руку и отпустила.

— Дедушка, это мой муж, Колин Мельбурн.

Майкл с почтением поклонился:

— Рад познакомиться, сэр.

Лэрд прищурился:

— Не уверен, что это взаимно. Говорят, вы — безответственный повеса.

— В этом есть доля правды, — мягко произнес Майкл. — Человек ответственный не позволил бы жене и дочери сопровождать его в испанской кампании. — Он с улыбкой посмотрел на Кэтрин. — Но моя жена сама так захотела, а ее не переспоришь.

Он с такой теплотой произнес «моя жена», что у Кэтрин перехватило дыхание. Была бы она другой…

— Где моя правнучка? — спросил старик.

— Эми в Лондоне, у наших друзей.

— Надо было привезти ее с собой, — недовольно произнес старик и указал на стулья рядом с кроватью.

— Дорога долгая, утомительная, к тому же я никогда не была на острове.

— Не такая, видно, утомительная, — едко возразил лэрд, — раз, едва узнав о наследстве, вы сразу прискакали. — Это была чистая правда, хотя чувствовать себя охотницей за наследством не так уж приятно.

— Не стану отрицать, что наследство меня заинтересовало, но я также хотела познакомиться с вами и торопилась, поскольку узнала от мистера Харуела, что вы хвораете.

Густые брови старика угрожающе сошлись на переносице.

— Не думайте, что я оставлю все вам только потому, что у вас смазливое личико. Ваш кузен Клайв родился на острове и хорошо его знает. Не то что вы.

Кэтрин поняла, что дед ее дразнит.

— Решение, разумеется, принимать вам. От него зависит судьба многих людей, и надо все хорошенько взвесить.

— Так я и сделаю.

Он перевел взгляд на Майкла.

— Все дело в вас. Не знаю, можно ли доверить остров солдату. Мой сын Уильям, своенравный и себялюбивый, мечтал стать военным. Так вот ему я не доверил бы и курятника.

На лицо Кэтрин набежала тень.

— Не надо так говорить о моем отце. И он, и моя мать были смелыми, благородными людьми и самыми лучшими родителями на свете.

— Как хочу, так и говорю, — резко ответил старик. — После того как он сбежал с этой голодранкой, дочерью фермера, я перестал считать его своим сыном. Ваша мать заманила его в ловушку, разрушив и свою, и его жизнь.

— В своем доме вы можете говорить все, что пожелаете, но я не обязана это слушать, — едва сдерживая ярость, сказала Кэтрин. — Теперь мне понятно, почему отец уехал с острова и вспоминать о нем не хотел.

Она встала и направилась к двери.

— Если вы сейчас уйдете, то никогда не станете хозяйкой Скоала, — пригрозил лэрд.

Кэтрин на секунду заколебалась, вспомнив о своем бедственном положении, но тут же подумала, что не сможет поладить с дедом, враждебно настроенным к ее родителям, и, покачав головой, сказала:

— Слишком высока цена. Пойдем, дорогой, — обратилась она к Майклу. — Уехать сегодня не удастся, уже поздно. Придется поискать ночлег у местных жителей.

— Неужели вы позволите жене так бездумно отказаться от наследства? — почти крикнул лэрд. — Как, черт побери, вы командовали ротой, если не в силах справиться с собственной женой?

— Это Кэтрин решать, — твердо произнес Майкл. — С какой стати она должна выслушивать оскорбления в адрес своих родителей, пусть даже ради наследства! Мы не нуждаемся ни в вас, ни в ваших деньгах, я сам в состоянии содержать семью.

Майкл подошел к Кэтрин и мягко обнял ее за плечи. Его прикосновение помогло ей преодолеть усталость и чувство горького разочарования.

Они уже собрались выйти из комнаты, когда дед издал короткий смешок:

— Вернись, детка. Я хотел испытать тебя. Все в порядке, ты настоящая Пенроуз. Молодец, что не стала унижаться ради богатства.

— Вы не будете снова оскорблять моих родителей? — осторожно спросила Кэтрин.

— Не больше, чем они того заслуживают. Ты хоть и точная копия своих родителей, но не станешь отрицать, что твоя мать поступила безрассудно, «следуя за барабаном», или что твой отец был упрямцем.

Кэтрин с легкой улыбкой снова опустилась на стул.

— Нет, не стану, ведь меня обычно считают благоразумной.

— Но не в тех случаях, когда надо защитить близких тебе людей, — тихо возразил Майкл. — Тогда ты превращаешься в львицу.

Они долго смотрели в глаза друг другу. У Кэтрин взволнованно забилось сердце. Майкл превосходный актер: ведет себя как влюбленный в свою жену, преданный муж.

Их вернул к действительности лэрд.

— Хотелось бы задать вам несколько вопросов, миссис Мельбурн. За двенадцать лет замужества вы могли бы иметь много детей, а у вас всего одна дочь?

Кэтрин вспыхнула, но Майкл как ни в чем не бывало пояснил:

— Война не способствует созданию семьи. И хорошо, что у нас не было больше детей. К тому же лучшей дочери, чем Эми, и желать не приходится. И умна, и отважна.

Не полюби Кэтрин Майкла задолго до этого разговора, он сейчас покорил бы ее сердце своими словами. Но лучше было не распространяться на эту опасную тему, и Кэтрин сказала:

— Не могли бы вы рассказать мне о моих родных? Я ничего не знаю о семье Пенроуз.

Дед неожиданно помрачнел.

— Ваша бабушка родом из Девоншира, умерла два года назад. Дочь лорда Трэйнора, она всем сердцем полюбила остров, словно родилась здесь. Мой старший сын, Хэралд…

Он запнулся и судорожно сглотнул. Под кожей на тонкой шее ходуном заходил кадык.

— Прошлой осенью он с женой и единственным сыном плыли на лодке… Он не хуже любого рыбака знал течения и мелководья, но внезапный шквал ветра бросил лодку на скалы. Они утонули совсем близко от острова.

Кэтрин вздохнула:

— Как жаль, что я их никогда не узнаю!

— Жаль? Но будь они живы, вы не стали бы наследницей моего состояния.

Резкость его слов смягчал блеск стоявших в глазах слез.

Неудивительно, что здоровье старика пошатнулось, когда за короткий отрезок времени он потерял всю семью.

— Я предпочла бы иметь родных, а не деньги, — мягко произнесла Кэтрин.

— Ну и дурочка!

— Вы хотите настроить против себя всех или только родственников, лорд Скоал? — очень любезно спросил Майкл.

Лэрд побагровел.

— О! Вы, я вижу, не только безответственны, но и дерзки.

— Как и моя жена, я не желаю слушать оскорбления в адрес близких мне людей. Второй такой заботливой и бескорыстной, как Кэтрин, не сыскать в целом свете. И если вы не способны любить, то относитесь к ней хотя бы с уважением.

— Вы — ершистая парочка.

Несмотря на резкий тон, старик выглядел вполне благодушным.

Устав от словесной перепалки, Кэтрин поднялась.

— Мы были в пути два дня. И возможность отдохнуть и привести себя в порядок чудесным образом скажется на моем характере.

— Я велел подать обед в восемь тридцать. Хочу познакомить вас с влиятельными людьми острова, в том числе с вашим кузеном Клайвом. — Лэрд криво усмехнулся. — Уверен, вас волнует встреча с вашим конкурентом.

— Жду ее с нетерпением.

«Неужели у лэрда хватает сил сидеть за столом? — недоумевала Кэтрин. — Быть может, его вдохновляет перспектива покрасоваться перед новыми людьми?»

— До встречи, дедушка.

Они с Майклом покинули комнату.

Миссис Трегарон терпеливо ждала в коридоре.

— Проводить вас в вашу комнату?

Майкл растерянно посмотрел на Кэтрин.

— Я предпочел бы две смежные комнаты. Сон у меня тревожный, и не хотелось бы беспокоить жену.

Миссис Трегарон снова заволновалась.

— По мнению лэрда, муж и жена должны спать вместе, потому что это естественно. Раздельные спальни для супругов он просто не признает.

Кэтрин поняла чувства Майкла, однако настаивать не посмела. Ведь во время Пиренейской кампании они должны были привыкнуть к тесным квартирам. И она ободряюще улыбнулась своему лжемужу:

— Все в порядке, дорогой. Можешь меня беспокоить, я не возражаю.

Миссис Трегарон с облегчением вздохнула и повела их по коридору, а затем по винтовой лестнице вверх.

— Ваша комната на следующем этаже, — сказала она, обернувшись через плечо, — а если вы подниметесь еще выше, до конца, то выйдете к башням, откуда открывается прекрасный вид.

Они прошли еще один холл, и миссис Трегарон открыла дверь в огромную спальню со стенами, обшитыми панелями из каштана, и тяжелой «якобинской» мебелью.

— Ваш багаж уже здесь. Поскольку вы приехали без слуг, я дам вам служанку, миссис Мельбурн. У нас в доме перед обедом принято собираться в маленькой гостиной. Я пришлю кого-нибудь проводить вас туда. Чего бы вы еще желали?

— Было бы идеально принять ванну.

— Сейчас распоряжусь насчет горячей воды.

— Хотелось бы иметь ключ от комнаты. — Майкл ласково взглянул на Кэтрин. — Мы с женой не любим, когда нарушают наше уединение.

— У нас на острове ключами редко пользуются, но я попробую раздобыть его для вас, — ответила смущенная, но очень довольная миссис Трегарон.

Как только она ушла, Кэтрин опустилась в кресло.

— Деду в голову не приходит, что перед важными встречами люди нуждаются в отдыхе. Что вы о нем думаете? — обратилась она к Майклу.

Тот пожал плечами.

— Тиран, с проблесками юмора и потугами на справедливость. — Майкл подошел к окну, и Кэтрин невольно залюбовалась его стройной и сильной фигурой. — Он напомнил мне герцога Эшбертоиского, хотя ваш дедушка не такой бесчувственный.

— Мне кажется, за его язвительностью и грубостью скрываются тоска и одиночество.

— Оно и неудивительно, старик всех отталкивает своей враждебностью. Власть обычно способствует проявлению наиболее отрицательных черт характера, — сухо произнес Майкл. — Не погибни его сын, он так бы и не изъявил желания повидать вас, свою единственную внучку, даже перед смертью.

— Возможно, и все-таки мне его жаль.

Она вытащила из волос шпильки и потянулась.

— Должно быть, это ужасно — чувствовать себя таким слабым и беспомощным человеку, некогда сильному и могущественному.

— Вы слишком благородны, он не стоит вашей жалости. — Майкл нежно улыбнулся. — Но что тут скажешь? Святая Катерина!

Кэтрин отвела глаза и почувствовала напряжение. Как, черт возьми, они будут делить комнату и постель? Ну-ну, выше голову, подбодрила она себя.

— Странно, — призналась Кэтрин. — Я выросла среди военных, среди мужчин, уже двенадцать лет я замужем, но никогда еще не испытывала такой неловкости, как сейчас.

Уголки губ у Майкла поползли вверх,

— Обстоятельства не совсем обычные, и было бы странно, если бы мы чувствовали себя по-другому. Я буду спать на полу. Мы запрем дверь, и никакая горничная не обнаружит нашего секрета. Мы справимся с ситуацией.

— Но на полу вам будет неудобно. — Кэтрин смущенно взглянула на огромную кровать с балдахином. — На этой кровати вполне хватит места для двоих.

— В кровати мне будет еще неудобнее. Майкл посмотрел на нее и отвел глаза.

— У меня нет дурных намерений, но я всего лишь человек, Кэтрин.

Она вздрогнула. Лучше бы он не желал ее, ситуация и так была достаточно сложной.

— На полу, так на полу, — сказала она и, чтобы разрядить обстановку и снизить эмоциональный накал, добавила: — Кстати, Энн Моубри прочла в разделе светской хроники, что вы приехали в Лондон с намерением жениться. Нашли невесту?

Интересно, расскажет ли он о той девушке в парке. Но Майкл был слишком джентльменом, чтобы обсуждать женщину в ее отсутствие.

— Странно, что Энн читает такую чепуху, — холодно ответил он.

Кэтрин улыбнулась и ответила Майклу его же словами:

— Она всего лишь человек, да и я тоже. Женщин всегда интересует сватовство. Но я понимаю, как неприятно, когда личная жизнь становится достоянием совершенно посторонних людей.

— Разумеется.

Он разглядывал спальню.

— Хорошо еще, что в углу стоит ширма, отгораживающая ванну. По крайней мере можно умыться и переодеться. Но как бы то ни было, все это скоро кончится. Если мы по-прежнему будем говорить все, что думаем, через день-другой лэрд вышвырнет нас отсюда.

Кэтрин засмеялась:

— Это решило бы все проблемы, только вряд ли такое произойдет. Деду, пожалуй, нравится, когда с ним спорят.

— Пожалуй, да.

Майкл спокойно взглянул на Кэтрин:

— Ваш дедушка хотя и слаб, но не похож на умирающего, как утверждает его адвокат. Вы же понимаете, наш спектакль не может тянуться до бесконечности. И если вы станете наследницей и захотите привезти сюда Колина, вам придется придумать какую-то правдоподобную небылицу.

Не такую уж и небылицу, как кажется Майклу. Она просто скажет, что Колин скоропостижно скончался. Ведь это правда. И все же Майкл прав, ее обман может раскрыться здесь в любую минуту, И этой опасностью нельзя пренебречь.

— Не обязательно я стану наследницей, — сказала Кэтрин. — Может быть, дед предпочтет кузена. Интересно, что представляет собой этот таинственный Клайв? Мистер Харуел не сказал о нем ничего плохого, но по его тону я почувствовала, что он не питает к нему особой симпатии.

Стук в дверь возвестил о приходе двух горничных с ведрами горячей воды. Майкл впустил их и сказал:

— Поднимусь-ка я на башню подышать свежим воздухом. Вернусь через полчаса и до обеда вполне успею помыться.

Кэтрин испытала облегчение. При одной лишь мысли о том, что придется раздеться при Майкле, пусть даже за ширмой, в безопасности, ее бросало в жар и мысли путались.

В безопасности? Ерунда. Опасность будет существовать до тех пор, пока не кончится этот спектакль.

Даже в темноте вид с башни открывался и в самом деле великолепный. Замок был расположен на самой высокой точке острова, и вдали, за полями, виднелись океан и бегущая по легким волнам лунная дорожка. Дыхание океана ощущалось в каждом уголке острова. В ближайшей деревне мерцали огоньки.

Напоенный запахами моря воздух приятно холодил кожу и вызывал во всем теле сладкую истому. Майкл вздохнул и положил руки на каменную стену. Общая спальня. Прекрасно. Только этого ему не хватало.

Хотя Кэтрин и сомневается, но старик, безусловно, сделает наследницей ее, а не Клайва. Ни один мужчина не может устоять перед ее обаянием и умом, и лэрд не исключение. Она получит наследство, если только Майкл не испортит дело бесконечными пререканиями со стариком. Пока все идет хорошо. Лэрду даже нравится, что ему возражают, это вносит в его монотонную жизнь некоторое разнообразие, но нельзя заходить слишком далеко, иначе старик придет в ярость.

Майкл смотрел на море, пытаясь не думать о Кэтрин, которая сейчас принимала ванну, но воображение рисовало ему волнующую картину. Казалось, он видел, как мыльная пена обволакивает ее шелковистую, белую кожу, струйки теплой воды ласкают упругие полные груди. Все тело Майкла напряглось. Боже мой, как же давно он не был с женщиной!

Впрочем, это не имело никакого значения. Развлекайся он всю весну в Лондоне с куртизанками, он все равно страстно желал бы Кэтрин.

Через полчаса Майкл вернулся в дом и увидел, что Кэтрин сладко спит, примостившись на самом краешке кровати. На ней было голубое вечернее платье, волосы рассыпались по плечам. Выглядела Кэтрин измученной, и ему жаль было ее будить.

Майкл быстро помылся, надел вечерний костюм, подошел к Кэтрин и долго смотрел на нее. Даже во сне она была прекрасна, только под глазами легли темные тени. Всю жизнь она одна заботилась о семье, от Колина пользы было немного.

Скромное вечернее платье не могло скрыть совершенства ее форм, изящные линии тела, красивую грудь. А как соблазнительно проглядывало сквозь темные шелковые завитки волос ее маленькое ушко!

Майкл издал протяжный вздох, не в силах оторвать глаз от этой удивительной женщины.

— Кэтрин, пора подниматься.

Она перевернулась на спину, но не просыпалась. Майкл нежно коснулся рукой ее плеча и чуть громче произнес:

— Кэтрин, надо идти на обед.

— М-м-м.

Она слегка улыбнулась и сонно уткнулась головой в его руки, все еще не открывая глаз. Майкл почувствовал на своих пальцах прикосновение ее нежных, мягких губ…

Его охватило желание, горячее, ослепляющее, и, словно обжегшись, он отдернул руку. «Черт побери, не забывай, что она замужем!»

— Кэтрин, проснитесь! — уже громко произнес он. — Нас ждут к обеду!

Ее темные ресницы взметнулись вверх, в глубине глаз мелькнуло что-то похожее на страх. Она с недоумением смотрела на Майкла.

Он постарался вернуть ее к действительности:

— Мы на острове Скоал, ваш беспокойный дед пригласил нас к обеду.

Тут Кэтрин окончательно проснулась и встала с кровати.

— Хотела немного отдохнуть и не заметила, как уснула.

— Этот день, кажется, никогда не кончится.

— Дед, видимо, решил взять нас измором, полагая, что, усталые и измученные, мы предстанем перед ним в истинной своей сущности. Возможно, он и прав.

Кэтрин взяла расческу, быстро расчесала и уложила узлом на затылке свои густые волосы. Незамысловатая прическа лишь подчеркивала изящную линию шеи.

Тут в дверь постучали, и кто-то произнес робким голосом:

— Сэр, мадам, я пришла, чтобы проводить вас в гостиную.

— Готовы к следующему акту? — тихо спросил Майкл. Кэтрин вскинула голову:

— Готова, как никогда.

Он открыл дверь и вывел Кэтрин в коридор. Изображать мужа оказалось еще труднее, чем он думал.

Идя с Майклом по коридору следом за горничной, Кэтрин держала его под руку, но глаза ее были опущены. Она все еще находилась под впечатлением той минуты, когда, проснувшись, увидела склоненное над ней его лицо. Ей снилось, что она обычная женщина, что Майкл ее муж и они ждут своего первого ребенка. Это было так замечательно! На какое-то мгновение сон превратился в реальность, оставив потом лишь чувство горького сожаления.

Гостиная помещалась, в более современной части замка. Едва Кэтрин и Майкл появились, как на них уставились пять пар любопытных глаз. Лэрд сидел в инвалидном кресле, с обернутыми пледом ногами. В гостиной были также Дэвин Пенроуз с хорошенькой блондинкой, видимо, женой, и еще пожилая пара.

Лэрд кивком ответил на приветствие Кэтрин и Майкла.

— С констеблем вы знакомы. Это Глинис, его жена, а также его преподобие и миссис Мэттьюз. Как видите, местное общество блестящим не назовешь. — Он презрительно хмыкнул.

— Вот и прекрасно. Я давно поняла, что блеск меркнет перед здравым смыслом и добрым сердцем.

Кэтрин дружески улыбнулась собравшимся в гостиной, а они украдкой разглядывали ее.

Решив найти общий язык с людьми, возможно, ее будущими подданными и соседями, Кэтрин выпила рюмку шерри и завела непринужденный разговор, в котором участвовали все. Не было только ее кузена, и Кэтрин не могла этого не заметить.

Лишь когда в рюмках не осталось шерри, дверь снова отворилась.

— Прошу извинить меня за опоздание, дядя Торкил, — произнес знакомый голос. — Что за сюрприз вы мне приготовили?

У Кэтрин волосы встали дыбом. Нет, это не мог быть…

В глазах лэрда блеснули злорадные огоньки.

— Ты вовремя, Клайв. Позволь представить тебе мою внучку Кэтрин и ее мужа, капитана Мельбурна.

Овладев собой, Кэтрин повернулась к вновь пришедшему. Она сразу узнала его по голосу. Кузеном Клайвом оказался не кто иной, как лорд Хэлдоран, томный, загадочный господин, пытавшийся ухаживать за ней той лихорадочной весной в Брюсселе.

Глава 22

Пока Хэлдоран направлялся к Кэтрин, она силилась вспомнить, встречался ли он когда-нибудь с Майклом, часто сопровождавшим ее в свет в Бельгии. Или с Колином… Если да, то обман сразу раскроется, а дед, насколько она успела понять, таких шуток не любит.

Кэтрин показалось, что сердце остановится, когда она заметила странное выражение не то шока, не то удивления, мелькнувшее в глазах Хэлдорана при виде Майкла. Однако оно так быстро исчезло, что Кэтрин решила, будто ей показалось.

— Какое счастье снова встретиться с вами, миссис Мельбурн, — с поклоном радушно произнес Хэлдоран и протянул руку Майклу. — Кажется, я вас видел с вашей женой на светских раутах в Брюсселе, однако нас так и не представили друг другу. Я — Хэлдоран.

С плохо скрываемым чувством облегчения Кэтрин смотрела, как мужчины пожимают друг другу руки. По иронии судьбы предупредительность Майкла, сопровождавшего ее в свет, сделала их обман еще опаснее.

— Вы разве знакомы? — Лэрд нахмурился.

— Мы встречались в Бельгии прошлой весной, — ответила Кэтрин. — Когда город оказался под угрозой захвата французами, лорд Хэлдоран любезно предложил перевезти в Антверпен мою дочь и семью, снимавшую дом вместе с нами.

— Приятно слышать, что вы не поджали хвост и не сбежали, — сказал дед. — Быть женщиной — вовсе не значит быть трусихой.

— Наоборот, — насмешливо произнес лорд Хэлдоран по-французски. — Ваша внучка была сестрой милосердия и славилась своей храбростью, ее даже прозвали Святой Катериной.

— Слышал об этом, — сказал лэрд. — И потому думаю, что она хоть и женщина, а вполне сможет управлять Скоалом.

Кэтрин не нравилось, что о ней говорят в третьем лице, будто ее здесь нет. К счастью, Майкл вовремя отвлек внимание деда, сказав:

— Я где-то читал, что женщины викингов и кельтов, от которых жители острова ведут свою родословную, отличались необычайной храбростью. Неудивительно, что и Кэтрин такая.

— Вы увлекаетесь историей? — спросил лэрд и, не дожидаясь ответа, завел разговор о ранней истории Британии. Майкл слушал его с явным интересом.

— Никак не ожидала встретить вас здесь, — Кэтрин вопросительно взглянула на Хэлдорана, — и до сих пор не могу прийти в себя от удивления. Интересно, вы знали прошлой весной, что мы с вами родственники?

— Догадывался, что вы родом с острова Скоал, возможно, дочь Уильяма, но не был уверен и счел за лучшее промолчать. — Он взял рюмку шерри и продолжал: — А когда вернулся в Лондон и нанес визит Эдмунду Харуелу, рассказал об очаровательной жене офицера с «островными глазами», и тот подтвердил мое предположение относительно вас.

Кэтрин вспомнила, каким Хэлдоран казался смущенным во время их первой встречи. Снова «островные глаза». Умолчал ли он об их родстве из простой осторожности или же не хотел вспугнуть возможную соперницу в борьбе за наследство? Чувство настороженности, которое она и прежде испытывала в присутствии Хэлдорана, усилилось. Под его дружелюбием, подозревала Кэтрин, скрывалось презрение к окружающим, уверенность в своем превосходстве над простыми смертными.

Появился лакей и пригласил всех к столу. Дэвин Пенроуз незаметно встал позади инвалидной коляски и покатил лэрда в столовую. Как управляющий, он постоянно находился рядом с лэрдом, а это требовало не только компетентности, но и такта. Чем больше наблюдала за ним Кэтрин, тем больше он ей нравился, как и его жена-блондинка, Глинис, с таким же острым чувством юмора, как и у Энн Моубри.

— Кэтрин, садитесь вон с той стороны, — приказал дед. — А Мельбурн пусть сядет рядом со мной.

Кэтрин молча повиновалась, сообразив, что ей предложено место хозяйки, и гадая, не рассердился ли за это на лэрда лорд Хэлдоран, оказавшийся ее соседом. Однако лицо его оставалось невозмутимым.

Когда принесли первое, Кэтрин обратилась к Хэлдора-ну и тихо сказала:

— Жаль, но мне кажется, дед хочет настроить нас друг против друга.

— Разве мы не соперники? — Хэлдоран поднял брови. — Ведь унаследовать Скоал может лишь один из нас.

— Мне стало об этом известно лишь три дня назад, — спокойно ответила Кэтрин, — и вам может показаться несправедливым, что, едва появившись, я стала претендовать на то, что, как вы считаете, по праву принадлежит вам.

Он пожал плечами.

— Надежда получить наследство у меня тоже появилась не очень давно. До прошлого года я полагал, что все перейдет к Хэралду. Признаться, мне импонирует чисто феодальная причуда стать лэрдом Скоала, но слишком велика ответственность, связанная с титулом. Кроме того, на острове невозможно по-настоящему охотиться. Так что я не стану роптать, если дядя Торкил предпочтет вас.

Говорил он вполне искренне, и хотелось верить, что это правда.

— В каком же родстве мы с вами состоим? — спросила Кэтрин, проглотив ложку супа из омаров.

— Мой дед приходился вашему прадеду младшим братом, — объяснил Хэлдоран. — На острове у младших сыновей не было никаких перспектив, и мой дед решил стать капитаном капера, что приносило большие доходы. В годы своей активной деятельности он использовал Скоал как базу, а когда вышел в отставку, поселился в поместье в Гэмпшире и стал вести столь респектабельный образ жизни, что удостоился титула барона. У него и на острове был дом. Я здесь родился и регулярно приезжаю сюда.

— Значит, вы тоже Пенроуз и хорошо знаете остров.

Кэтрин доела суп и почувствовала себя бодрее — уже давал себя знать голод.

— Называйте меня просто Клайвом, ведь я ваш кузен, — сказал лорд, улыбнувшись Кэтрин широкой и какой-то странной улыбкой.

Кэтрин неопределенно кивнула. Ей вовсе не хотелось переходить на более фамильярные отношения с новоявленным родственником.

Сосед слева, его преподобие отец Мэтьюз, спросил, была ли Кэтрин знакома с герцогом Веллингтоном. Герой Европы интересовал всех и стал нейтральной и вполне безопасной темой общего разговора.

Кэтрин жевала кусочек камбалы, когда Хэлдоран обратился к Майклу:

— Кстати, о герцогах. Я слышал, что лорд Майкл Кеньон, младший брат нового герцога Эшбертонского, жил с вами в одном доме в Брюсселе. С герцогом я немного знаком. А что представляет собой лорд Майкл?

Кэтрин поперхнулась. Такой вопрос не мог быть задан без умысла. Возможно, Хэлдоран просто ведет с ней игру, чтобы в нужный момент разоблачить? Кэтрин беспомощно взглянула на своего сообщника.

Но Майкл, разламывая ломтик хлеба, спокойно ответил:

— Кеньон — тихий, скромный парень. Мы почти его не видели, так он был занят своим новым полком.

— Тихий? — спросил Хэлдоран. — Но со слов его брата я понял, что он распутник, позор семьи.

Майкл судорожно сжал ножку бокала, но голос его оставался спокойным.

— Возможно. Я просто не знаю. — Он с улыбкой повернулся к священнику: — В конце концов младшим сыновьям приходится выбирать между церковью и армией. Святые, я полагаю, обращаются к церкви.

— Святых даже среди церковников днем с огнем не сыщешь, — фыркнул его преподобие и обратился к Кэтрин: — Вы посетите островную церковь Всех Святых? Подземная часовня датируется седьмым веком, когда ирландские миссионеры соорудили первое святилище.

Викарий хотел установить с ней хорошие отношения, поскольку его благополучие зависело от лэрда. Кэтрин стало не по себе от перспективы приобрести такую власть над людьми. К счастью, мистер Мэтьюз, похоже, милый и совестливый человек.

Кэтрин улыбнулась в знак своей симпатии к нему и сказала:

— Охотно побываю в церкви. Лэрд кивнул.

— Вам надо осмотреть весь остров, — заявил он. — Дэвин завтра покажет его вам и вашему мужу. Чем скорее вы начнете знакомиться с этим местом, тем лучше.

Краешком глаза Кэтрин заметила, что Хэлдоран поджал губы. Не исключено, что дед ведет себя с ней как с будущей наследницей, чтобы подразнить Клайва. На старого задиру это вполне похоже. Вряд ли за такой короткий срок он успел сделать свой выбор, так что преждевременная радость может испортить все дело.

Когда договорились с констеблем о завтрашней встрече, Хэлдоран сказал:

— После экскурсии загляните ко мне в Рагнарок на чашку чая. Весьма экзотическое место.

— Рагнарок[4]? — удивленно спросила Кэтрин — Это ведь скандинавский вариант слова «Армагеддон»?

— Именно так — сумерки богов, — с холодной усмешкой подтвердил лорд. — Весьма мелодраматическое название для дома, но мой дед хотел увековечить прошлое острова, уходящее корнями в историю викингов.

— Но чаепитие никак не вяжется с мелодрамой, это вполне земное удовольствие. Непременно заглянем к вам. Спасибо за приглашение.

Кэтрин поднялась.

— Обед закончен, а поскольку я сижу напротив хозяина, то полагаю, что просто обязана подать дамам пример и покинуть столовую, чтобы джентльмены могли насладиться портвейном, однако не знаю, куда мне идти.

Все засмеялись. Глинис Пенроуз и Элис Мэтьюз отвели ее в гостиную. Кэтрин почувствовала облегчение — по крайней мере не надо было говорить о высоких материях.

— Так приятно с вами познакомиться, миссис Мельбурн, — очень искренне сказала Глинис, жена управляющего, когда все расселись. — С тех пор как ваш дедушка сообщил о вашем существовании, появилось много разных слухов. Мы полагали, что вы великосветская дама и не снизойдете до общения с простыми людьми вроде нас.

— Я обычная жена военного, — ответила Кэтрин, садясь в кресло, — а вовсе не великосветская дама. С того самого момента, как мы приехали в Пенуорд и встретились с Джорджем Фитцуильямом, у меня такое чувство, будто все вокруг знают обо мне больше, чем я сама.

— Это обычное дело в таком маленьком обществе, как наше, — беспечно заявила Элис Мэттьюз. — Но у жителей Скоала добрые сердца. Очень скоро вас примут за свою, раз вы родились на острове.

Решив, что сейчас самое время получить ответы на интересующие ее вопросы, Кэтрин сказала:

— Очень хотелось бы узнать хоть что-нибудь о семье моей матери, о ее братьях и сестрах, если они есть, или других близких родственниках.

Глинис и Элис переглянулись, словно им предстояло раскрыть Кэтрин какой-то секрет.

— Ваша мать носила фамилию Де Салль, — сказала наконец Глинис. — Она была единственным ребенком в семье, и прямых родственников у вас нет, но моя девичья фамилия Де Салль, таким образом, мы с вами родственники. Скорее всего двоюродные сестры.

— Как приятно иметь родственников. — Кэтрин подалась всем телом вперед. — А знали вы мою мать?

— Знала, и даже помню, хотя была совсем маленькой. Такую красавицу нельзя не помнить. Ну вам-то это хорошо известно. — Глинис слегка улыбнулась. — А до чего своевольная! Каждому было ясно, что они с Уиллом собираются пожениться, но и ее, и его родители категорически возражали. Слишком велика была разница в положении. Он — сын лэрда, она — дочь мелкого арендатора, даже не члена совета.

— А что такое совет?

Удивленная неосведомленностью Кэтрин, Элис пояснила:

— Согласно норманнской хартии лэрд обязан поставлять своему господину, герцогу Корнуоллскому, сорок вооруженных людей. Первый лэрд выделил землю каждому воину. Земельный надел и право заседать в островном совете передаются по наследству старшему сыну.

— Понимаю. А Дэвин — член совета?

Глинис снова взглянула на Элис.

— Нет, но он был способным парнем, и его послали на материк изучать сельское хозяйство.

Кэтрин оставалось лишь догадываться о том, что не было произнесено вслух. Разговор был прерван появлением в гостиной викария и Дэвина.

— Лэрд изъявил желание переговорить с вашим мужем с глазу на глаз. — Дэвин едва сдерживал смех. — Не думаю, что это опасно.

Бедный Майкл. Ему пришлось заплатить высокую цену за то, что его выхаживали после ранения в Брюсселе. Полчаса спустя он и дед присоединились к остальным, и Кэтрин нисколько не удивило, что оба выглядели усталыми.

Майкл подошел к Кэтрин.

— Не хочешь подышать свежим воздухом на балконе?

— С удовольствием.

Они вышли. Закрыв за собой французские двери, Майкл обнял ее за плечи.

— Пусть все видят, какие мы нежные супруги, — прошептал он.

Кэтрин улыбнулась и, в свою очередь, обвила рукой его талию.

— Дед устроил вам настоящий допрос?

Майкл округлил глаза.

— Хуже, чем во французском плену. Лэрд, похоже, слышал о поведении Колина, высказал мне все прямо в лицо и заявил, что я недостоин его внучки, с чем, разумеется, я немедленно согласился.

И смеясь, и ужасаясь, Кэтрин воскликнула:

— Какой кошмар! Надеюсь, это немного смягчило его?

— В конце концов да. Я что-то болтал ему о жестокостях войны, способной толкнуть человека на безрассудство, и обещал, поскольку чудом остался в живых, изменить всю мою жизнь. — Майкл вдруг помрачнел. — Как-то неловко обманывать старика. Характер у него, разумеется, тяжелый, но нет сомнений, что он заботится о своих подданных.

Кэтрин прикусила губу.

— Жаль, что я поставила вас в трудное положение. Ведь с самого начала вы предупреждали меня о возможных осложнениях.

Он крепче обнял ее.

— По-моему, это тот самый случай, когда цель оправдывает средства. Вы станете отличной хозяйкой Скоала. Но сначала необходимо убедить вашего деда в нашей полной надежности и в прочности нашего брака. Как человек старомодный, он считает, что женщина должна иметь мужа.

— Что же, давайте продемонстрируем им нашу супружескую любовь.

Она встала на цыпочки и прикоснулась губами к его губам, желая выразить ему тем самым свою благодарность и не ожидая столь бурной реакции с его стороны. Задохнувшись, он впился губами в ее губы, и они раскрылись навстречу его поцелую. Сладкая истома охватила Кэтрин, и она почувствовала, что слабеет под напором его всепоглощающей силы… В то же время она ощутила прилив бодрости, усталость исчезла.

О таком поцелуе Кэтрин и мечтать не могла, потому что за всю свою жизнь не испытала ничего подобного. Она то сжимала Майкла в объятиях, то отпускала. С первой же встречи она почувствовала влечение к Майклу, с его мужественной силой, способной прогнать все ее страхи, заворожившей ее.

Майкл все крепче и крепче прижимал Кэтрин к себе, гладил ее по спине, но стоило ей почувствовать, как вжалась в живот его упругая плоть, как она вернулась к действительности и едва не закричала.

Однако в случившемся виновата была она. Кэтрин положила руку на плечо Майклу, отступила на шаг и беспечным тоном произнесла:

— Теперь ни у кого не возникнет сомнений, что мы муж и жена.

Майкл был в шоке от неудовлетворенного желания. И Кэтрин, заметив, как бешено пульсирует у него жилка на шее, испытала стыд. Она потеряла контроль над собой, а расплачиваться пришлось Майклу.

Однако он был сильнее ее, быстро справился с собой и обратил все в шутку.

— Мы, пожалуй, перестарались. Супруги со стажем редко целуются так, тем более во время обеда. Это еще больше убедило всех в незыблемости нашего брака.

Он взял ее за подбородок, коснулся губами ее губ, но когда Кэтрин невольно опустила голову, то увидела, что он совершенно спокоен. Зато ее снова бросило в жар. Почему судьба так несправедлива к ней. Насколько легче жилось бы без всяких там желаний и страстей.

Майкл легонько подтолкнул ее к дверям.

— Пожалуй, мы исполнили свой долг, как образцовые гости, и теперь можем с честью удалиться. Я даже не замечу, что сплю на полу, до того вымотался.

Он, возможно, и не заметит, а от нее не ускользнет ни единый его вздох.

Майкл полночи провел без сна, ощущая себя так, словно посягнул на супружескую верность. Он никак не мог забыть тот чертов поцелуй и искаженное гримасой лицо Кэтрин. Слава Богу, что все произошло по ее инициативе. Впрочем, у нее не было дурных намерений, это он обезумел от страсти.

Когда она отпрянула от него, он прочел в ее глазах негодование, даже страх, и возненавидел себя. Ведь она доверяла ему, как другу, в ситуации, от которой в значительной степени зависела ее жизнь. Но этот проклятый поцелуй насторожил ее. Как она смотрела на него, когда он запирал спальню! Она боится его. Ни слова не произнесла, идя за ширму переодеваться.

Наконец она появилась в широком, просторном халате, но когда скользнула под одеяло, выглядела очень соблазнительно.

Майкл изо всех сил старался напустить на себя равнодушный вид, словно находиться с ней в одной комнате было для него вполне обычным делом. Он устроил себе постель как можно дальше от кровати и, прежде чем переодеться и улечься, погасил свечи.

Кэтрин, видимо, это успокоило, потому что она задышала ровно и спокойно. Майкл позавидовал ее чистой совести — она была скорее святой, чем грешницей, хотя ответила на его страстный порыв, о чем он, как человек порочный до мозга костей, подумал с радостью. Верная своему настоящему мужу жена, она хотела его так же сильно, как он ее. И это создавало дополнительную опасность.

Глядя в темноту и слушая отдаленный шум моря, Майкл гадал, хватит ли у них благородства удержаться от фатальной близости.

Глава 23

Кэтрин запрокинула голову и рассмеялась ветру:

— Как красиво!

Майкл молча согласился, хотя взгляд его был прикован к ее залитой солнцем фигуре, а не к волнам, бившимся далеко внизу о скалы. Кэтрин выглядела неправдоподобно, как на рисунке Кеннета, где он изобразил ее сиреной на диком скалистом берегу, которая песней заманивала моряков в пучину. Наверняка они умирали счастливыми, если, конечно, сирена была так же хороша, как Кэтрин.

Дэвин Пенроуз показывал мнимой супружеской чете достопримечательности острова, что же до местных жителей, то те вели себя с внучкой лэрда весьма сдержанно, переходя недоверчивый взгляд с Кэтрин на констебля, затем на Майкла и снова на Кэтрин. Просто так островитяне никого не принимали, это надо было заслужить.

Майкл подозревал, что красота в данном случае не идет ей на пользу: трудно поверить, что такая красивая женщина может быть серьезной. Но со временем они в этом убедятся.

— Сам остров невелик, — говорил Дэвин, — но настолько изрезан, что тянется на целых сорок миль.

Он указал на идущую вниз скалистую дорогу.

— Там находится Датская пещера. Рядом небольшой пляж, в следующий раз, если захотите, провожу вас туда. Отличное место для пикника.

— Если только чайки не украдут еду, — с улыбкой заметила Кэтрин. — Никогда не видела такого количества чаек.

— Здесь их не убивают, запрещено, — сообщил Дэвин. — В тумане их крик предупреждает моряков о том, что рядом земля.

Майкл козырьком приложил ладонь ко лбу и посмотрел на солнце.

— Вдалеке виднеется еще один остров или это мираж?

— Это Бон, наш сосед. Он почти такой же величины, как и Скоал. Неужели вы о нем не слышали?

— Боюсь, что нет, — ответила Кэтрин. — Какое странное название.

— Не такое уж странное, если учесть, что его дали острову викинги, — сухо произнес Дэвин. — Наш остров они назвали Скоал, что на старинном языке викингов означает «череп». Произнося тост воинов «скоал!», вино пили из черепа убитого врага. А соседний остров викинги назвали Бон, что в переводе означает «кость».

Предварительно заручившись согласием Кэтрин, Дэвин вытащил глиняную трубку и набил ее табаком.

— Бон — это часть округа Скоал и тоже принадлежит лэрду.

Кэтрин смотрела вдаль на увенчанные белоснежными барашками бушующие волны.

— Там кто-нибудь живет?

— Это несчастливое место.

Дэвин прикрыл трубку от ветра и раскурил.

— Там полно морских птиц, есть овцы и крупный рогатый скот, но за последние сто лет ни один человек не селился на Боне.

— А почему он считается несчастливым? — поинтересовался Майкл.

— Когда-то там жили ирландские монахи, как и на Скоале, но однажды во время пасхальной службы викинги их вырезали, ни одного не оставили. После этого на острове не скоро появились жители. Сначала все шло неплохо. А потом чума унесла всех мужчин, женщин и детей. С тех пор там больше никто не селится.

Констебль печально смотрел на море.

— Есть и другие сложности. На Боне почва скалистая, неплодородная, не то что здесь. Кроме того, добраться туда непросто, море бурное, течение сильное, хотя от Скоала до Бона всего две мили.

Заинтригованная, Кэтрин спросила:

— А можно нам его посмотреть?

— О да, с опытным лодочником и в тихий день. Мы отправляемся туда раз или два в году, чтобы постричь овец и забить часть скота. Мясо жесткое, зато на Скоале остается больше места для сельскохозяйственных культур.

— Ведь Скоал — это маленькое королевство, да? — поинтересовалась Кэтрин. — Жители, чьи корни уходят в прошлое на столетия, почти полностью себя обеспечивают, знают и любят каждый дюйм здешней земли. Вы тоже вносите свою лепту и наверняка гордитесь этим?

Дэвин судорожно сжал в зубах трубку, уголок рта нервно задергался. Кэтрин ничего не заметила, потому что не могла оторвать взгляд от Бона, но Майкл увидел и удивился. Интересно, чем вызвана такая реакция у обычно выдержанного человека? Казалось бы, он должен радоваться похвале женщины, которая может стать его хозяйкой.

Дэвин долго молчал, потом вынул изо рта трубку и очень спокойно произнес:

— Я просто делаю свою работу. Каждый на Скоале вносит свою лепту. Мы нуждаемся друг в друге, и у нас все построено на доверии. Здесь никто не запирает дверей.

Возвращаясь к тому месту, где были привязаны лошади, они увидели, как из-за сучковатых деревьев появилась Гли-нис Пенроуз с двумя мальчиками. Третьего ребенка жена управляющего несла на сделанной из шали перевязи.

Глинис приветливо улыбнулась Кэтрин и Майклу, а мальчики стали весело прыгать вокруг отца.

— Здравствуйте. Это Джек и Нед, — смеясь, представила своих сыновей Глинис. — Думаю, они видели утром, как вы ехали верхом, и захотели с вами познакомиться. Ваш приезд — самая волнующая новость на Скоале за многие годы.

Мальчики вежливо поклонились Кэтрин, но гораздо больше заинтересовались Майклом. Джек, сверкая своими «островными глазами», спросил:

— Вы участвовали в сражении при Ватерлоо, капитан Мельбурн?

Майкл сказал, что участвовал, и тут на него посыпались вопросы. Неду, который был младше брата года на два, такому же голубоглазому, как мать, нравилась кавалерия, а Джек, очень умный и одаренный, боготворил пехоту.

Когда Майкл наконец удовлетворил любопытство детей, Кэтрин спросила:

— Кто самый младший в семье?

— Эмили.

Глинис вынула малышку из перевязи.

— Хотите ее подержать?

— О да.

Кэтрин с восторгом взяла ребенка.

— Какая милая крошка. Я — Кэтрин, твоя кузина. Ты мамина любимица?

Она потерлась носом о носик девочки.

— И папина тоже?

Эмили радостно залепетала, потянулась к Кэтрин своими пухлыми ручками, и вскоре между ними завязался понятный только им обеим разговор.

Глаза Кэтрин лучились, и, глядя на нее, Майкл почувствовал, что к горлу подступил комок. Именно о такой спутнице жизни он мечтал. Любящая мать, очаровательная женщина, покорившая его сердце, заботливая сиделка, которая спасла его, рискуя жизнью. Жена — но чужая.

И все же он желал ее. Желал страстно, всем своим существом. И не жалел об этом даже в минуты горького прозрения, хотя это было так трудно. Но он готов был на любые муки, только бы быть рядом с Кэтрин.

— Какая прелесть, — сказала Кэтрин, передавая смеющуюся малышку матери. — Кстати, я заметила, что у детей на острове волосы либо темные, как у меня, Дэвина и Джека, либо совсем светлые, как у вас, Неда и Эмили. Других не видела. Таких, например, как у моего мужа. — Она с улыбкой взглянула на Майкла. — Но в нем нет ни капли островной крови. В действительности же в жилах Майкла текла и ее кровь, и не одна капля, но Майкл решил, что в данном случае Кэтрин имела в виду совсем другое.

— Вы правы, — задумчиво протянула Глинис. — Видимо, нашими предками были либо светловолосые скандинавы, либо черноволосые кельты.

— В старинной легенде говорится о том, что «островные глаза» достались здешним жителям от волшебного существа Селкие, тюленя, который на суше превращается в человека, — сказал управляющий.

— Это прекрасная сказка, — продолжала Глинис — Селкие полюбил красавицу с черными как вороново крыло волосами и ангельской улыбкой. Но на сушу он мог выходить только при полной луне, а она не могла встретиться с ним в море. Они стали любовниками, и она забеременела. Но у красавицы был муж, и когда он увидел в глазах ребенка море, он взял большой лук, отправился к Тюленьей скале и поразил соперника. Говорят, что в полнолуние дух Селкие все еще зовет свою возлюбленную.

— Мораль такова, что супружеская измена до добра не доводит, — сухо произнес Майкл.

— В англосаксах нет ни капли романтики, — насмешливо ответила Глинис.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Майкл. — Я ярый сторонник высокой морали.

Управляющий взглянул на карманные часы.

— Пора ехать к лорду Хэлдорану на чай, — сказал он и с улыбкой обратился к жене: — К обеду вернусь.

Кэтрин и Майкл попрощались с Глинис и мальчиками и снова отправились в путь.

С полмили они взбирались вверх по скалистой тропе. Плодородные поля сменились жестким кустарником, прибитым к земле постоянными ветрами. У поворота Дэвин остановился.

— Лорд Хэлдоран живет на Малом Скоале. Это за перешейком, небольшой естественной дамбой, соединяющей обе части острова.

Брови Майкла поползли вверх, когда он увидел узкую каменистую дорожку, а далеко внизу бьющиеся о скалы волны.

— В справочнике говорится, что ширина перешейка всего десять футов и расположен он в сотнях футов над уровнем моря, но автор мог ошибиться.

— Просто он допустил маленькую неточность, нарочно, чтобы напугать путешественников. В некоторых местах ширина перешейка — целых двенадцать футов, — с мрачным юмором произнес Дэвин. — Но животные нервничают, поэтому лучше идти пешком.

Они спешились и отправились дальше, ведя лошадей за собой. Вдруг Кэтрин остановилась и посмотрела вниз, ветер трепал ее платье.

— Почему здесь нет перил? — спросила она, стараясь перекричать грохот волн.

— А зачем? — удивился Дэвин. — Вниз свалился только один человек, да и то потому, что был пьян. Жители острова знают, что здесь нужно проявлять осторожность.

Кэтрин с сомнением посмотрела на скалы внизу. Если она станет хозяйкой Скоала, то непременно распорядится поставить перила.

— Кстати, вон тот островок — это Тюленья скала, где, согласно легенде, был убит Селкие.

И в самом деле, на одной из скал нежились на солнце тюлени. Кэтрин попыталась представить себе, как залитый лунным светом тюлень выбирается на берег и превращается в человека.

Если он был так же высок, гибок и силен, как Майкл, с такими же завораживающими глазами, то можно понять женщину, забывшую честь и разум…

Со вздохом Кэтрин двинулась дальше по перешейку. Измена ей не грозила, у нее больше не было мужа. Неразрешимая дилемма была в ней самой.

Рагнарок располагался всего в нескольких минутах езды верхом за перешейком, у края скал. Хотя название и было старинным, сам дом выглядел почти современно. Его спокойные античные линии странно смотрелись в этом диком, насквозь продуваемом ветрами месте.

Когда они подъехали, Дэвин не стал слезать с лошади.

— Если не возражаете, я вас здесь покину. У меня много дел. Не заблудитесь на обратном пути?

— Не беспокойтесь, — ответил Майкл, помогая Кэтрин слезть с лошади. — Скоал не так велик, чтобы на нем можно было заблудиться.

Констебль коснулся края шляпы и снова пустился в путь по тропе. Глядя ему в след, Кэтрин сказала:

— Мне кажется, ему не хотелось идти к лорду Хэлдорану. Но почему?

Не успел Майкл ответить, как из дома вышел широкоплечий, мускулистый человек с изуродованным шрамами лицом.

— Меня зовут Доил, — сообщил он. — Я отведу ваших лошадей на конюшню.

Передавая поводья Дойлу, Кэтрин внимательно на него посмотрела. Его смуглое лицо ей показалось знакомым. Возможно, она видела его в Брюсселе, среди слуг, сопровождавших Хэлдорана, когда он отвозил Эми и семью Моубри в Антверпен. Лондонский акцент Доила выдавал в нем чужака, а лицо в шрамах делало его похожим на бандита. Как и сам дом, он выглядел довольно странно в этом отдаленном уголке.

Их проводил в отделанную мрамором прихожую слуга, тоже грубого вида лондонец. Хэлдоран, видимо, держал слуг, способных выполнять еще и роль стражников.

Наконец к ним спустился с лестницы сам хозяин,

— Приветствую вас, кузина Кэтрин и капитан Мельбурн. Как вам наш остров?

— Самобытный и очень красивый.

Кэтрин отдала слуге шляпу и хлыст.

— Возможно, не очень богатый, но очень ухоженный. Впрочем, признаков бедности я не заметила.

— Во всяком случае, все здесь сыты, обуты, одеты и имеют крышу над головой, чего не скажешь о каждом жителе материка.

Здороваясь, Хэлдоран, к великому неудовольствию Кэтрин, задержал ее руку в своей, после чего провел их в гостиную.

За чаем они, как и полагается, вели светскую беседу. Кэтрин рассказывала о своих впечатлениях, а Майкл больше молчал, но, как ни странно, все внимание было приковано к нему.

— Не желаете ли осмотреть Рагнарок? — спросил лорд после чая. — Он необычайно красив.

— С удовольствием, Клайв, — ответила Кэтрин, назвав его, как он просил, по имени.

Хэлдоран провел их по первому этажу, рассказывая всякие истории о доме. Кэтрин здесь поправилось больше,

чем она ожидала, У кузена был превосходный вкус и страсть к коллекционированию красивых вещей. Нельзя было не залюбоваться великолепной полированной мебелью, восточными коврами, прекрасными картинами.

Экскурсия завершилась в дальнем уголке верхнего этажа.

— Полагаю, капитан, это вас заинтересует, — сказал Хэлдоран, открывая последнюю дверь, за которой была галерея с широкими окнами на море. Кэтрин не сразу заметила висевшие на стенах застекленные полки с целой коллекцией оружия: старинными мечами, алебардами, кинжалами.

Оглядевшись, Кэтрин плотно сжала губы. Она выросла среди военных, но к оружию испытывала неприязнь. Вымытые до блеска окна никак не гармонировали с металлическим блеском смерти на стенах.

— Такую коллекцию я видел только в замке Хайлэнд, — заметил Майкл. — Здесь есть уникальные виды оружия.

Хэлдоран достал с полки необыкновенно длинный пистолет и с вожделением, словно женщину, погладил латунный ствол.

— Шестизарядный, один из первых многозарядных пистолетов, ему почти двести лет. Заряжается тяжело, часто дает осечки, но экземпляр интересный.

Майкл с профессиональной тщательностью осмотрел пистолет и отпустил несколько дельных замечаний, после чего вернул его Хэлдорану, а тот, в свою очередь, положил пистолет обратно на полку.

— У меня есть несколько превосходных мечей. Вы слышали о дамасской стали?

— Если не ошибаюсь, ее очень долго куют, бьют как слоеное тесто, — ответил Майкл. — Говорят, дамасские клинки гораздо острее европейских.

— Так и есть.

Хэлдоран вытащил трутницу и зажег стоявшую на шкафчике свечу.

— Вот, взгляните!

Он выбрал изящно изогнутый меч и, взявшись обеими руками за рукоятку, одним движением запястья опустил его на свечу. Клинок вошел в воск с дьявольской быстротой, но свеча не раскололась и продолжала гореть.

Кэтрин шумно вздохнула:

— Никогда не думала, что меч может быть таким острым.

— Хорошо, что я никогда не сталкивался лицом к лицу с французом, вооруженным таким клинком, — добавил Майкл. — Страшно подумать, что стало бы с моими мышцами и костями.

— Зрелище малоприятное.

Хэлдоран положил меч на место и достал с другой полки какой-то необычный предмет.

— Вы когда-нибудь видели индийский боевой нож, капитан? Рукоятка у него расположена под определенным углом, благодаря чему он обладает удивительной проникающей способностью. Как утверждают, в ближнем бою оружие это разит насмерть.

Разговор был чисто мужской, и Кэтрин отошла к окну. Было что-то отвратительное в страстной любви Клайва к оружию. «Интересно, — подумала Кэтрин, — как бы он повел себя в бою, где рушатся все романтические представления о войне?»

Дом стоял на скале, и из окна открывался великолепный вид на море. Во время утренней прогулки Кэтрин заметила несколько уютных местечек, где берег был отлогим. Однако в основном здесь высились мрачные скалы. В отдалении

вырисовывались темные очертания Бона. Скоал — череп, Бон — кость. Неужели именно здесь ей суждено провести всю оставшуюся жизнь?

— Что вы думаете о нашем уважаемом управляющем, Кэтрин? — раздался у нее за спиной голос Хэлдорана. Она повернулась, опершись рукой о подоконник.

— Дэвин? По-моему, он отлично осведомлен об острове, а арендаторы любят и уважают его. Деду повезло с таким работником.

— Человек он, безусловно, опытный и знающий, но я говорю о другом. Разве вы не испытали к нему более сильного чувства? Чувства родства?

— Что вы хотите сказать? — спросила раздосадованная Кэтрин. — Дэвин мне симпатичен, но мы едва знакомы. О каком родстве вы ведете речь?

— Так вот, — пояснил Клайв со злорадной улыбкой, — умница Дэвин, милый и симпатичный, ваш двоюродный брат.

— Я думала, моя мать единственный ребенок в семье.

— Так оно и было. Дэвин — ваш брат по отцовской линии, незаконный сын Хэралда и девушки с острова.

— Значит, он внук лэрда? — Кэтрин во все глаза смотрела на Клайва. — А дед знает об этом?

— Не только дед. Все на острове знают. Когда Хэралду исполнился двадцать один год, он объявил, что хочет жениться на своей зазнобе из крестьянской ветви Пенроузов. Лэрд тут же отправил его в длительное путешествие, но было слишком поздно, крошка забеременела. Она скрывала это даже от родных, пока было возможно, а потом умерла в родах, зовя своего любовника. Ребенка воспитали ее родители.

Все это Хэлдоран рассказывал с веселым блеском в глазах.

— Вернувшись и узнав о случившемся, Хэралд так и не простил отца. Он стал заботиться о ребенке, дал ему образование, однако официально призвать его своим сыном не смог.

Кэтрин судорожно сжала пальцами подоконник. Теперь она поняла, почему обменялись накануне встревоженными взглядами Глинис и Элис Мэттьюз, когда зашел разговор о ее ближайших родственниках.

— Иными словами, будь Дэвин законнорожденным, он стал бы следующим лэрдом Скоала.

— Разумеется. Только вряд ли лэрд официально признает своего незаконнорожденного внука. Я подумал, что вы должны все знать, поскольку это давно не секрет.

— Полагаете, Дэвин в обиде на мою жену как на потенциальную наследницу? — спросил Майкл, спокойно выслушав все до конца.

— Возможно, но только чуть-чуть. При его флегматичности он вряд ли предпримет что-либо. Предпочтет остаться управляющим и будет добросовестно работать.

Он закрыл эту тему так же внезапно, как и открыл, подошел к стойке с ружьями и вытащил длинную винтовку.

— Это американская винтовка из Кентукки. Она выглядит примитивной, зато никогда не дает осечек. Впервые такую вижу. Сейчас сами убедитесь.

Хэлдоран зарядил ружье, открыл окно, впустив в комнату влажный воздух и крики чаек, и прицелился. Выстрел прозвучал оглушительно. Издалека донесся крик чайки, камнем упавшей в море. Остальные птицы разлетелись в разные стороны. Кэтрин вздрогнула.

— Хороший выстрел, — холодно произнес Майкл. — Но разве на острове убивать чаек не запрещено?

— Одной больше, одной меньше, не все ли равно. Вы солдат и, разумеется, стреляете лучше меня. — Хэлдоран с вызовом повернулся к Майклу.

— Необязательно, — возразил тот. — Для офицера главное — вести за собой людей, а не стрелять по врагу.

— Не надо скромничать. Ну-ка, испробуйте эту винтовку. На Скоале полно чаек, и нечего их жалеть.

Хэлдоран снова зарядил ружье и, после минутного колебания, Майкл с решительным видом взял его у лорда.

— Я не местный житель, и мне не хочется нарушать закон, — сказал он, посмотрев в окно. — Видите вон тот куст на мысу? В него я и буду целиться. В верхнюю ветку.

Кэтрин, прищурившись, смотрела на куст. Он был едва различим и к тому же покачивался на ветру. С такого расстояния невозможно было попасть в цель.

Покосившись на Хэлдорана, Кэтрин заметила, что он улыбается.

Майкл с беспечным видом прицелился и нажал на спусковой крючок. Далеко на мысу верхняя ветка куста подпрыгнула и тут же упала в море.

Хэлдоран остолбенел.

— Неплохо, — сдержанно произнес он. — Вы отличный стрелок.

— Оружие отличное, — уклончиво ответил Майкл, возвращая ружье.

— А в фехтовании вы тоже сильны? — язвительно спросил Хэлдоран.

Майкл пожал плечами:

— Нет, не силен, хотя защищаться умею.

Кэтрин беспокойно наблюдала за необъявленной войной двух мужчин, где Хэлдоран наступал, а Майкл оборонялся. Кэтрин не понимала, чего добивается ее чертов кузен, но все это ей не нравилось, и она сказала:

— Нам пора ехать. Большое спасибо за приглашение, Клайв.

— Не спешите, Кэтрин, задержитесь немного. — Он достал с полки две кавалерийские сабли. — Мне хочется посмотреть, на что еще способен ваш муж.

Он бросил Майклу одну саблю, которую тот поймал на лету, взмахнул второй и, насмешливо крикнув «Берегитесь, капитан!» без лишних слов ринулся в бой.

Глава 24

С замиранием сердца Кэтрин смотрела, как Хэлдоран направил саблю прямо в грудь Майклу. Но Майкл отбил удар, прежде чем она крикнула:

— Клайв, вы что, рехнулись? Ведь это же безумие — сражаться небезопасными клинками!

— Чепуха!

Клайв сделал выпад, и раздался неприятный звук удара металла о металл.

— Это просто спорт. Раненых не будет. В общем, неопасно. Верно, капитан?

— Не опаснее, чем игра в шарады, — с иронией отозвался Майкл, парируя очередной удар. — Одно удовольствие для спортсмена.

— Рад, что вы согласны со мной. — Испытывая и дразня Майкла, Клайв подкреплял каждое слово выпадом.

— Но самый замечательный спорт — это охота в центральных графствах. Вы когда-нибудь охотились там?

— К сожалению, не приходилось, но хорошо поохотиться можно в разных местах.

Изящным движением Майкл отвел саблю Хэлдорана.

— В Испании мы устраивали замечательный гон с местными охотничьими собаками — грейхаундами.

— Звучит грубовато, но забавно.

Хэлдоран сделал очередной выпад. Сабли лязгнули, ударившись одна о другую. Оба умолкли, слышалось лишь их учащенное дыхание. В схватке они уже передвинулись к центру галереи. Клайв был первоклассным фехтовальщиком и умел использовать любое проявление слабости противника. Майкл действовал медленно, осторожно.

Кэтрин наблюдала за ними в напряженном молчании. Она не верила, что это всего лишь спортивное состязание, как утверждал Хэлдоран, и очень опасалась за Майкла, — ведь Клайв мог его ранить или того хуже. В конце концов она поняла, что Майкл отступает нарочно. Его удары были не так эффектны, как у Хэлдорана, однако он прекрасно владел ситуацией, искусно обороняясь. Хэлдорану так и не удалось загнать его в угол. Майкл демонстрировал блестящее мастерство. Понять это мог лишь тот, кто хорошо его знал.

Неожиданно Хэлдоран прорвал оборону противника, и Кэтрин охнула, увидев клинок у горла Майкла. Только в последний момент он отвел роковой удар. Клинок Хэлдорана лишь слегка задел запястье Майкла, оставив на нем багровый след.

— Дорогой друг, я так сожалею. — Хэлдоран отступил, клинок дрогнул в его руке. — Я не хотел крови, просто потерял голову. Такое наслаждение сразиться с достойным соперником.

Извинение прозвучало фальшиво, в глазах его был триумф.

— Стоит ли извиняться из-за какой-то царапины!

Майкл положил саблю на полку и достал носовой платок.

С сильно бьющимся сердцем Кэтрин подбежала к нему, осмотрела рану. К счастью, это и в самом деле оказалась царапина. Она забинтовала ее платком и с яростью посмотрела на Хэлдорана:

— Странные у вас представления о спорте.

— Такое больше не повторится, — заявил Клайв. — В следующий раз воспользуемся тупыми саблями. Трудно было отказать себе в удовольствии схватиться с настоящим профессионалом. Вы снова умолчали о своих способностях, капитан!

— Просто я хорошо усвоил, что надо делать.

Майкл натянул рукав на запястье.

— Благодарю за прием, было очень интересно, — обратился Майкл к Хэлдорану.

— Это я должен благодарить вас за доставленное удовольствие. Общество на острове весьма скучное.

Клайв притворно вздохнул.

— Завтра я на несколько дней отправляюсь в Лондон. Надеюсь застать вас, когда вернусь.

— Не задерживайтесь, — деланно улыбаясь, сказала Кэтрин, подумав при этом, что лучше бы он вообще не вернулся.

Они оседлали лошадей и пустились в обратный путь. Пока ехали по перешейку, Кэтрин молчала, а потом произнесла ледяным тоном:

— Какого черта вы позволили ему втянуть себя в поединок?

— Позволил? Но он напал на меня, что я мог сделать!

— Прекратить это сразу, — она с досадой взглянула на Майкла, — вместо того чтобы нарочно отступать. Ведь вы лучше деретесь, чем он.

— Значит, вы догадались? А мне казалось, что я хороший актер! — Он улыбнулся. — Ваш кузен неплохо владеет саблей, но он не профессионал. И, к несчастью, не любит проигрывать. Мой выстрел был лучше, и лорд решил взять реванш, хоть в чем-то меня перещеголять. Я дал ему эту возможность, иначе мы не смогли бы уйти.

— А если бы он вас тяжело ранил? — почти крикнула Кэтрин.

Майкл поднял брови:

— Впервые вижу, как вы сердитесь. Не знал, что святые способны терять самообладание.

— Никогда не считала себя святой. Просто не могу видеть, с какой беспечностью человек подставляет свою грудь под сабельные удары, словно это не грудь, а подушка для булавок.

— Мне не грозила опасность, поверьте. — Он ласково улыбнулся ей. — Но вы становитесь безрассудной. И мне это нравится.

Он с такой нежностью посмотрел на Кэтрин, что досада ее вмиг улетучилась. Майкл прав: слишком бурно она реагировала на случившееся, если так дальше пойдет, Майкл догадается о ее чувствах к нему.

Кэтрин сделала медленный выдох.

— Я не могла допустить, чтобы вас ранили как раз в то время, когда вы помогаете мне. Хватит и того, что я втравила вас в эту безумную историю.

— Ну что теперь об этом говорить, — с горечью произнес Майкл. — Раскаяние — вещь бесполезная.

Когда они добрались до конца дамбы и Майкл помог Кэтрин сесть в седло, она с тревогой сказала:

— Будьте осторожны с Хэлдораном, он странный человек. Я очень благодарна ему за помощь в Брюсселе, но не могу не питать к нему презрения.

— Мне он тоже несимпатичен. Изображает из себя героя. Я встречал таких в армии, только героями они не становились.

Майкл взобрался на лошадь.

— Не беспокоитесь, не так-то легко спровоцировать меня на схватку. Старый вояка не станет без надобности драться.

Опасения Кэтрин рассеялись, и она расслабилась.

Майкл же не мог избавиться от чувства тревоги. У него возникло ощущение, что Хэлдоран был бы не прочь убить его во время их «импровизированного» поединка. «Случайно». Но почему?

Возможно, просто из жестокости, а ее у Хэлдорана предостаточно. Могли быть и другие мотивы. Майкл заметил, с каким вожделением смотрел Хэлдоран на свою красивую кузину. Быть может, им двигало тайное желание видеть мужа Кэтрин мертвым?

Ясно одно: с Хэлдораном надо держать ухо востро.

Когда Кэтрин и Майкл вошли в замок, им навстречу попался лакей с чайным подносом. Видимо, он направлялся в покои деда, и Кэтрин спросила:

— Могу ли я сейчас навестить лэрда, Олсон?

— Попробую выяснить, — важно ответил лакей.

— Пойти с вами или отдать вас на растерзание львам, а самому принять ванну перед обедом? — спросил Майкл, как только лакей ушел.

— Пожалуй, лучше мне пойти одной, — после минутного раздумья ответила Кэтрин. — При вас этот старый задира начнет петушиться и изображать из себя короля.

— Что весьма типично для мужчин из семьи Пенроузов.

— А вот за вами я никогда ничего подобного не замечала.

— Просто мне это не нужно. — Майкл лукаво усмехнулся.

Кэтрин тоже рассмеялась, и когда он уже ушел, вдруг подумала, что в этой шутке есть доля правды. Майкл и без того уверен в себе.

А может быть, нужно? В своих физических возможностях Майкл, разумеется, уверен, чего не скажешь о сфере более тонкой, эмоциональной. Тут он уязвим. Это Кэтрин поняла, когда услышала его рассказ о смерти отца. После этого Майкл стал ей еще дороже.

Вернулся Олсон.

— Его светлость вас примет, мадам.

Кэтрин через весь замок последовала за лакеем в гостиную рядом с покоями лэрда. Сквозь прозрачные занавеси на французских дверях виднелись контуры инвалидной коляски.

— Его светлость там.

Кэтрин вышла на залитый солнцем балкон, откуда открывался чудесный вид на остров. Две пары глаз были устремлены на нее: деда и огромного темно-коричневого пса. Пес глядел более дружелюбно, чем дед.

— Пришла посмотреть, скоро ли я протяну ноги? — проворчал лэрд вместо приветствия.

Кэтрин улыбнулась. Она больше не испытывала страха перед дедом, как при их первой встрече, и, будто не слыша его едких слов, ответила:

— Я тоже рада видеть вас, дедушка, — после чего уселась в кресло. — Вы сегодня хорошо выглядите, — сказала Кэтрин. — Неужели пошли на поправку? Ну и досада!

У лэрда от такой дерзости челюсть отпала, и он нехотя улыбнулся:

— Злой у тебя язык, девочка.

— Это по наследству. — Кэтрин лукаво улыбнулась ему в ответ. — И от кого, как бы вы думали?

— Очень злой, — буркнул старик, едва сдерживая смех, что было видно по его глазам. — Ну как тебе мой остров?

— Невелик, зато поражает разнообразием. Поля, болота, поросшие лесом долины. Но удивительнее всего его почти полная независимость.

— Жители?

— Все, с кем мне довелось познакомиться, довольно сдержанны, но это вполне естественно.

— Разумеется. Феодализм — отличная система, черт побери! Феодал в своих владениях — царь и бог. Тебе предстоит завоевать их доверие.

— Кстати, о феодализме. Я видела тех, кто трудился на полях, и, признаться, очень удивилась, когда Дэвин мне пояснил, что каждый мужчина старше пятнадцати обязан две недели в году работать на лэрда. Я думала, с этим покончено много веков назад.

— Почему бы людям не поработать для собственного блага? Не построить хорошие дороги и гавань? — произнес дед. — В традициях острова заложено здоровое начало. Только лэрд, к примеру, имеет право держать голубей, потому что голуби поедают зерно на полях. Точно так же обстоит дело и с суками. Никому из жителей острова, кроме меня, не дозволено их заводить. В противном случае собаки заполонили бы остров. Ты постепенно это поймешь.

— Вы всерьез намерены сделать меня своей наследницей или это просто игра? — Кэтрин склонила голову набок. — Насколько я понимаю, Клайв более подходящая кандидатура. Во-первых, мужчина, во-вторых, родился на острове и хорошо его знает.

— Да, но… — старик отвел глаза. — Он не считает остров своим единственным домом. Предпочитает переезжать с места на место. Я же хочу, чтобы мой преемник видел в острове смысл своей жизни.

Это был хороший ответ. Кэтрин почувствовала, что лэрд сомневается в Хэлдоране.

— Расскажи мне о своих родителях, — неожиданно попросил дед.

Кэтрин с опаской посмотрела на старика, не совсем понимая, что именно он хочет услышать, и заметила, что он судорожно вцепился в плед, лежавший у него на коленях.

— Знаешь, — сказал он, — твой мать была прекрасной девушкой, и я не испытывал к ней неприязни. Но на острове все переженились между собой, и необходима была другая, свежая кровь.

Видимо, по той же причине старик был против женитьбы старшего сына на местной девушке.

— Теоретически я могу это понять, но мои родители были вместе счастливы, — возразила Кэтрин. — Матери нравилось «следовать за барабаном». Поэтому, наверно, я тоже выбрала такую судьбу.

Кэтрин рассказала о том, как любили и уважали отца товарищи по службе, какой замечательной хозяйкой была ее мать, умевшая в любом месте создать уют. Как отец учил Кэтрин верховой езде, а мать — прививала навыки сестры милосердия. Рассказала она деду и о том, как ее родители любили море. Теперь ей стало ясно, почему, когда она собственными глазами увидела Скоал.

Дед выслушал ее, не перебивая, глядя куда-то вдаль, потом сказал:

— Жаль, что мальчик не вернулся на остров. И все из-за своего упрямства.

Познакомившись с лэрдом, Кэтрин поняла, отчего отец не захотел возвращаться, и очень деликатно произнесла:

— Они жили друг для друга и для армии. И это прекрасно, что в мир иной они ушли вместе, — голос ее дрогнул, — потому что не смогли бы вынести разлуки.

Она сморгнула слезы, жалея не только родителей, но и себя, поскольку не была счастлива в замужестве, как ее мать, хотя очень на это надеялась, и потому чувствовала себя еще более несчастной.

— Я ошибся в твоем муже, — откашлявшись, сказал дед. — Он человек серьезный и вполне надежный.

— Мы с Колином поженились совсем молодыми. Не стану отрицать, он бывает опрометчив в своих поступках, но ни разу не подвел ни семью, ни товарищей.

Кэтрин сказала чистую правду.

— Если я стану вашей наследницей, — продолжала она, — ручаюсь, Колин не причинит вреда ни Скоалу, ни его жителям.

Она и тут не покривила душой.

— Дэвин сказал, что твой муж предложил некоторые нововведения для большей эффективности сельского хозяйства.

— Он широко образованный человек.

В отличие от Колина Майкл вырос в большом поместье и наверняка интересовался ведением хозяйства.

— Дэвин показал нам остров Бон и рассказал его историю. Это и в самом деле несчастливое место? — спросила Кэтрин, чтобы перевести разговор на другую тему.

— Разумеется. Достаточно вспомнить его прошлое. Не говоря уже о набегах викингов и чумы, там постоянно обретались пираты и контрабандисты. Попросите Дэвина найти хорошего лодочника, чтобы свозить вас туда. Там самая большая морская пещера на всем западном берегу.

Он улыбнулся, видимо, что-то вспомнив.

— Пещера поистине удивительная. В ней даже есть горячий источник. Правда, там нужно соблюдать осторожность. Попасть в пещеру можно только во время отлива, и если замешкаетесь, не сможете выбраться до следующего отлива.

— Звучит заманчиво. Уверена, мужу тоже захочется ее посмотреть. Надеюсь, мы выберем время и побываем там до отъезда.

— Как долго вы собираетесь здесь пробыть? — Дед пальцами забарабанил по ручке кресла.

— Пожалуй, недели две, — произнесла она с робкой улыбкой. — Если, конечно, вы нас не выгоните.

— Две недели — слишком короткий срок. А тебе надо лучше познакомиться с островом.

Создалось впечатление, что дед остановил свой выбор на ней как на будущей наследнице, и Кэтрин с плохо скрываемой радостью ответила:

— Я сделаю все, что в моих силах, но мы не можем жить здесь до бесконечности, Колину пора возвращаться на службу.

— Тогда оставайся одна. — Старик нахмурился. Кэтрин хорошо понимала состояние деда — он был одинок, и все же сказала:

— Сейчас мое место — рядом с дочерью и мужем.

Лэрд помрачнел еще больше.

— А что, если ты станешь наследницей, а твой муж не захочет жить в этом глухом месте? Ты бросишь Скоал и останешься с ним?

Кэтрин пристально посмотрела на деда.

— Если я стану вашей наследницей, ничего важнее острова у меня в жизни не будет. Прежде всего я буду выполнять свой долг перед жителями острова, а потом уже перед мужем. Колин не станет мне мешать, не беспокойтесь.

— Смотри не забудь то, что ты сейчас сказала. — Старик устало откинулся в кресле. — Итак, продолжим наш разговор.

Кэтрин поднялась и, поддавшись внезапному порыву, поцеловала деда в щеку.

— Напрасно подлизываешься ко мне, детка, — буркнул он. — Больше полувека я — гроза острова и не собираюсь ничего менять.

Кэтрин рассмеялась:

— Женщину, познавшую гнев герцога Веллингтонского, трудно испугать. Чем терроризировать меня, не проще ли нам стать друзьями?

Он погладил собаку, чья голова все еще покоилась у него на коленях.

— Обед в шесть. Смотри не опаздывай.

Кэтрин покинула покои деда и отправилась к себе, гордая тем, что всего дважды ошиблась дверью. Она не забыла, что Майкл собирался принять ванну, и, прежде чем войти, постучала.

— Войдите, — донесся из комнаты его красивый низкий голос.

Майкл еще не успел привести себя в порядок, не вправил в брюки белоснежную рубашку, подчеркивавшую ширину его плеч. И хотя нигде не проглядывал ни единый дюйм тела, вид у него был сугубо интимный.

— Как прошла встреча с дедушкой? — поинтересовался Майкл.

Рыжеватые завитки влажных волос поблескивали у него на шее, более темные выглядывали из выреза рубашки. Кэтрин опустила глаза и принялась сосредоточенно рассматривать свои перчатки.

— Очень даже неплохо. За показной грубостью старика скрывается добрый характер.

Майкл выразительно фыркнул.

— Сам того не ожидая, он изменил о вас мнение к лучшему.

— Я тоже этого не ожидал.

Майкл подошел к зеркалу и стал завязывать галстук.

— Я справился о здоровье вашего деда у слуги, который принес горячую воду, и он сказал, что у лэрда слабое сердце и ему надо больше лежать, чтобы не было приступов.

Кэтрин нахмурилась:

— Сердечные приступы мучительны, но не так уж опасны.

— Если он не умрет в ближайшее время, возникнут дополнительные трудности, — мрачно заметил Майкл.

— Знаю. Но мне так не хочется его терять, ведь мы только что познакомились. И он мне, пожалуй, нравится. — Она опустилась в кресло и продолжала: — Теперь, когда он уверен, что у меня есть муж, я могу приезжать сюда каждый год с Эми, ссылаясь на то, что Колин занят и отпустил нас одних.

— Разумеется, главное, чтобы все обошлось, — сказал Майкл и добавил: — Надо надеяться на удачу.

Кэтрин сложила руки на коленях. Ей только и оставалось, что надеяться на удачу.

Глава 25

— Налить вам еще эля?

— Да, пожалуйста.

Майкл лежал на расстеленном на песке покрывале, но не мог полностью расслабиться, потому что из-под полуопущенных век с восхищением наблюдал за Кэтрин, которая, грациозно изогнувшись, достала закопанный в песок у самой воды кувшин с элем и налила ему полную кружку. Майкл всегда рядом с ней испытывал напряжение.

— Как приятно провести день вдали от забот, — поднявшись и глотнув эля, произнес он.

— Вот уж не думала, — усмехнувшись, сказала Кэтрин, — что на Скоале придется изучать историю, законы и сельское хозяйство острова. Впрочем, все это интересно. Скоал такой самобытный. Все производится здесь, — она указала на остатки еды, — и сыр, и селедка, и свежий хлеб, и эль из яблок. Даже корзину, в которой мы принесли припасы, сплели здесь, на острове. Если бы они еще могли выращивать чай и кофе!

— Да, чая и кофе очень не хватает. Так что придется ввозить их из других стран.

Она обхватила руками колени, и из-под тонкого голубого платья показались босые ноги.

— Как жаль, что Эми здесь нет. Она просто обожает море. Думаю, это у нее в крови.

Майкл залюбовался ее точеным профилем. С тех пор как Кэтрин спасла ему жизнь, он стал замечать, что слово «кровь» часто употребляется как метафора для обозначения связи и родства. Быть может, потому, что в нем течет ее кровь, он так безнадежно привязан к Кэтрин, так остро ощущает ее близость, воспринимает каждое слово и жест.

Под порывом ветра платье облепило ее тело, ее соблазнительную полную грудь, и Майкл, снова ощутив напряжение, принялся смотреть на песчаную зыбь и нависшие над берегом скалы. Это залитое солнцем, отгороженное от всего мира место казалось чертовски романтичным.

— Дэвин прав. Здесь и в самом деле неплохо устроить пикник. Он всегда прав. Тоже святой. Недаром вы родственники.

— Из-за этого он кажется скучным, — с улыбкой заметила Кэтрин, — но на самом деле это не так. Они с Глинис — отличная парочка.

Майкл поставил кружку на колено. Начался прилив, и небольшие волны бились уже в нескольких футах от них.

— Вы пробыли на Скоале неделю и имеете о нем представление. Если дед сделает вас наследницей, будете ли вы здесь счастливы? Ведь вы не привыкли к здешнему образу жизни!

— Зато здесь спокойно и очень комфортно. Кто может от этого отказаться? Не знаю, как насчет счастья, — Кэтрин пожала плечами, — на Скоале мне обеспечено достойное существование. А больше мне ничего и не нужно.

Тут Майкл не выдержал и задал Кэтрин вопрос, не дававший ему покоя с того самого дня, как она обратилась к нему за помощью:

— А что Колин?

Кэтрин стиснула зубы и после паузы ответила:

— Без него справлюсь. Дэвин поможет.

У Майкла дух захватило. Неужели она решила расстаться с Колином и не собирается привозить его сюда? При одной лишь мысли об этом у Майкла учащенно забилось сердце. Достойна ли осуждения женщина, которая больше не живет с мужем, хотя формально все еще связана с ним? И тут Майкла осенило: развод! Вот что навсегда избавит Кэтрин от Колина. Но получить развод не так-то просто. Нужны деньги и влиятельные друзья. И то, и другое у Майкла есть. Он готов отдать все, до последнего пенни, чтобы Кэтрин стала свободной, если, разумеется, она этого захочет.

Потрясающе! Однако ликование быстро сменилось сомнениями. Не слишком ли он торопится? Может быть, Кэтрин и не помышляет о разводе?

— Насколько я понял из ваших слов, свои планы на будущее вы не связываете с Колином? Вы намерены с ним расстаться?

Она прикрыла глаза.

— Не говорите мне о Колине. Прошу вас.

Стена, которую он с таким трудом воздвиг между собой и Кэтрин, рухнула.

— Кэтрин.

Он положил руку ей на плечо и сквозь тонкую ткань ощутил тепло ее тела, нагретого солнцем.

— Кэтрин.

Губы ее задрожали, дыхание стало неровным. Она выглядела такой несчастной, что Майкл обнял ее и принялся гладить по волосам, целовать мокрые нежные веки, ощущая солоноватый вкус слез на ресницах.

Кэтрин громко всхлипнула, но не отодвинулась, как обычно, а прижалась к нему, касаясь грудью его живота и обхватив руками талию. Майкл убрал с ее лба густые пряди волос, которые трепал ветер, пощекотал языком ее изящное ушко. Кэтрин тихонько застонала и разомкнула губы. Она была необычайно соблазнительна, эта легко ранимая сирена. Майкл наклонился и запечатлел на ее губах долгий, страстный поцелуй, ощутив вкус эля и аромат яблок. Глаза Кэтрин были по-прежнему закрыты, словно она стыдилась этих порочных объятий, а губы требовали, чтобы он целовал их еще и еще.

С сильно бьющимся сердцем, потеряв над собой контроль, Майкл повернул ее на спину и услышал, как заскрипел под покрывалом песок. Ее податливое тело оказалось под ним, на шее, под нежной кожей, пульсировала жилка. Как долго Майкл ждал этого момента! И вот наконец он наступил.

Дрожащими руками Майкл коснулся ее груди и непослушными пальцами принялся расстегивать пуговицы на плечах. Затем снял с нее нижнюю юбку и лифчик.

— До чего же вы красивы, до чего красивы, — шептал он.

Ее нежный, словно бархатный сосок сразу стал твердым и необычайно сладким, как грех, когда он обхватил его губами. Майкл хотел вобрать в себя все ее естество, насладиться ее теплом и женственностью, о которой всю жизнь мечтал.

Кэтрин застонала и выгнулась ему навстречу, а он ласкал ее груди, а потом уткнулся лицом в теплую шелковую ложбинку между ними, в то время как Кэтрин гладила и ерошила его волосы.

Проклятые проблемы брака, мужей и жен больше не волновали Майкла. Он не в силах был совладать с охватившей его дикой, безумной страстью. Отныне Кэтрин принадлежит ему. И он будет о ней заботиться, защищать ее.

Судьба никогда не была к нему справедлива. Он сам завоевал Кэтрин и больше не отпустит ее.

Его ладонь скользнула по ее телу и у заветного места остановилась. Под тонкой тканью Майкл ощутил тепло и специфический запах мускуса; Кэтрин хочет его. Но когда он стал ее ласкать, она вдруг замерла, потом открыла глаза и с криком «О Боже, что я делаю?» вырвалась от него, придерживая у груди лифчик.

Майкл был в шоке. Возбуждение еще не прошло, и он попытался приласкать ее:

— Кэтрин?..

Но она отпрянула от него, как от змеи. Ужас в ее аквамариновых глазах вернул его к действительности. Майкла словно окатили ледяной водой. Черт побери! Что же это он делает?

Ведь он поклялся себе никогда не влюбляться в чужих жен! Это была самая торжественная клятва в его жизни. И он нарушил ее!

— О Господи, Кэтрин, простите меня! Простите!

Майкл закрыл руками лицо. Он весь дрожал, но не только от неудовлетворенного желания.

— Я не хотел. Клянусь, не хотел!

— Я тоже, — проговорила Кэтрин дрогнувшим голосом. — Извините меня, Майкл. Это я во всем виновата.

Она и в самом деле не сопротивлялась. Совсем даже наоборот. А он, сам того не желая, воспользовался тем, что она несчастна в замужестве, и совершил отвратительный поступок. Боже правый, сколько он натворил ошибок! Но прошлый опыт, видимо, ничему его не научил.

Самое лучшее — немедленно покинуть остров. Но это может навредить Кэтрин. Как она объяснит его отъезд? Придется как-то разрешить возникшие между ними проблемы.

Майкл наконец осмелился посмотреть на нее. Она уже застегнула платье и, видимо, собиралась уйти, когда его ноги окатила набежавшая волна. Майкл поднялся и, закатав до колен штанины, протянул ей руку.

— Пойдемте прогуляемся, это вернет нам душевное равновесие.

Его почти деловой тон произвел нужный эффект. Кэтрин встала и нерешительно подала ему руку, второй рукой придерживая юбку, из-под которой виднелись изящные щиколотки. Стараясь на них не смотреть, Майкл повел Кэтрин вдоль берега. Низкие волны достигали их ног и откатывались назад.

— Это не могло не случиться, — непринужденным тоном произнес Майкл. — Недаром даже жениха и невесту не принято до свадьбы оставлять друг с другом наедине. Но мы с вами живем бок о бок, и этого достаточно, чтобы похоронить самые лучшие, чистые намерения. — Он искоса взглянул на нее. — Тем более что вы для меня самая привлекательная женщина на свете.

— О Боже! — Потрясенная, Кэтрин остановилась. — Знай я это, ни за что не обратилась бы к вам с такой просьбой. Ведь я поставила вас в ужасное положение.

— Откуда вы могли об этом знать? В Бельгии я старался ничем не выдать своих чувств. — Он взял ее за руку, и они пошли дальше. — Но наш маленький спектакль сыграл со мной злую шутку. Я рад, что вы обратились ко мне за помощью. И если перестанете мне доверять, я восприму это, как должное, потому что заслуживаю хорошей порки.

— Пожалуйста, не вините себя, — взмолилась Кэтрин. — Это я во всем виновата.

Она не могла спокойно думать о том, что обманывает его, в то время как он ведет себя благородно, и ей до боли захотелось рассказать ему правду — о смерти Колина, о своей тайной любви. Но она не сделает этого, особенно после того, что случилось.

— Надо отсюда уехать. И чем скорее, тем лучше. Скажу деду, что больше не могу жить без Эми.

— Старик потребует, чтобы вы послали за ней. Он ни за что не отпустит вас, и я не могу его в этом винить. Как бы то ни было, две недели мы должны здесь пожить. Я буду ночевать в башне. Чтобы избежать искушения.

— Это невозможно! — воскликнула Кэтрин.

— Еще как возможно, — мягко возразил Майкл. — Мне не раз приходилось ночевать под звездами. Это даже приятно.

Она прикусила губу.

— У вас из-за меня одни неприятности. Это я заслуживаю порки, а не вы.

— Красивые женщины созданы для поцелуев, а не для розог. Поэтому я и решил спать на крыше. Все будет в порядке, мы справимся. — Его губы скривились в горькой улыбке.

Разумеется, они справятся. И все же Кэтрин не могла забыть наслаждения, которое испытала на берегу, жаркие ласки Майкла. В глубине души она знала, что не добродетель, а страх заставил ее опомниться и вернул с небес на землю.

Энн Моубри в маленькой гостиной учила Молли и Эми вышивать, когда в дверь позвонили. Поскольку у горничной был выходной, Энн сама пошла открывать. Каково же было ее удивление, когда она увидела Хэлдорана.

— Рад снова видеть вас, миссис Моубри. Надеюсь, я вовремя? — Лорд галантно снял шляпу.

— Как всегда, милорд, — многозначительно ответила Энн, подумав при этом, что гости обычно застают ее в самом плохом утреннем платьишке. — Проходите, пожалуйста. Так любезно с вашей стороны навестить нас.

Лорд вошел в комнату и сразу попал в окружение двух маленьких девочек и собак. Увидев его растерянность, Энн с трудом сдержала улыбку. Сразу видно, что не семейный. Тем не менее его светлость вежливо поздоровался с девочками и, как ни хотелось, не пнул чересчур буйного Клэнси.

Утихомирив собак, Энн повела лорда в гостиную, и по дороге он ей сказал:

— Не говоря уже о том, что я был счастлив повидать вас, у меня к вам поручение от миссис Мельбурн.

— Но Кэтрин сейчас в отъезде.

— Знаю, она на Скоале. Я прямо оттуда. Там у меня дом. Я сам родом со Скоала, и, как оказалось, мы с Кэтрин двоюродные брат и сестра. — Он улыбнулся. — Еще в Бельгии, увидев ее глаза, я заподозрил это, но промолчал, поскольку не был уверен.

— Значит, вы и мне двоюродный брат, — прозвенел тонкий голосок Эми.

Энн была уверена, что девочки заняты вышиванием, но они вместо этого затаив дыхание слушали разговор.

— Да, лорд Хэлдоран доводится тебе кузеном. А сейчас выйдите обе. Нечего слушать взрослые разговоры.

— Я, собственно, приехал за Эми. Кэтрин попросила на обратном пути из Лондона, куда я ездил, захватить девочку и привезти на Скоал. Хочет познакомить ее с лэрдом,

— Странно! Два дня назад я получила от нее письмо, но она ничего об этом не пишет.

— Ее решение было неожиданным, — с мягкой улыбкой пояснил лорд. — Видимо, она истосковалась по дочери.

Что же, вполне возможно. Кэтрин очень не хотелось ехать без Эми.

— Она что-нибудь передала для меня? Может быть, записку? — спросила Энн. Он покачал головой:

— Я же сказал, все произошло неожиданно, Кэтрин появилась в гавани, когда мы уже отчаливали, спешили, чтобы успеть до отлива. Я обрадовался ее просьбе. В конце концов мы с Эми — давние друзья, еще с того путешествия из Брюсселя в Антверпен.

Энн вспомнила, что эта нелегкая поездка благодаря Хэлдорану прошла вполне благополучно. В самых сложных ситуациях он проявлял выдержку и находчивость. Почему же не отпустить с ним Эми? И все же…

— Не знаю, могу ли я отправить с вами девочку, если ее мать не просила меня об этом!

Хэлдоран поднял брови, что придало ему надменный вид, и сказал:

— Вы очень бдительны, миссис Моубри, но подумайте сами. В конце концов Кэтрин — моя кузина.

— Пожалуйста, тетя Энн, — взмолилась Эми. — Мама говорила, что, возможно, пошлет за мной, если все будет хорошо.

— Я найму служанку, чтобы юная леди в дороге не испытывала никаких неудобств, — добавил Хэлдоран. — Завтра с самого утра отправимся в путь.

Под всеобщим нажимом Энн наконец сдалась.

— Хорошо, Эми, поезжай. Только возьми с собой свои уроки.

— Возьму! — радостно воскликнула девочка и вприпрыжку выскочила из комнаты, видимо, чтобы собраться в дорогу. Молли медленно последовала за ней, огорченная тем, что не может поехать вместе с подругой.

У Энн полегчало на сердце. Им снова улыбнулась удача. Чарльз благодаря Майклу работает у лорда Кэндоверского и получает огромное жалованье. Кэтрин, похоже, скоро станет хозяйкой Скоала. Вот как высоко они вознеслись! И Энн с улыбкой повернулась к лорду Хэлдорану, чтобы обсудить предстоящее путешествие.

Глава 26

После того случая на берегу, как и подозревал Майкл, между ним и Кэтрин возникло напряжение, которое уже через день стало спадать. Правда, она все еще избегала его взгляда, а он не мог забыть ее упругих грудей. Зато каким-то непостижимым образом Майклу удавалось не касаться Кэтрин, и это было уже кое-что.

Три дня спустя они провели приятный вечер с викарием и его женой, обедали у них, и Майкл вернулся в замок в благодушном настроении. Через неделю они благополучно доберутся до Лондона, и разом исчезнут все соблазны. Но это через неделю, а пока…

Входная дверь не была заперта, как и во всех домах на Скоале. Майкл уже собирался подняться наверх, когда Кэтрин взглянула на столик в холле.

— Для вас тут почта, дорогой. — И она вручила ему обернутый в пергамент пакет, на котором было написано: «Капитану Колину Мельбурну».

Майкл почувствовал укол совести. Он не имел ни малейшего желания выдавать себя за Колина. Однако пакет явно предназначался ему самому: в углу была пометка «из Стрэтмора», и адрес написан рукой Люсьена.

— Интересно, что там стряслось, зачем понадобилось писать сюда.

— Какие-то неотложные дела, наверно. — Кэтрин зевнула, прикрыв рот рукой. — Пожалуй, пойду пожелаю дедушке спокойной ночи, если он еще не спит, и сразу вернусь.

Это была одна из многих уловок, к которым они прибегали, чтобы дать друг другу возможность умыться и переодеться. Майкл пошел в спальню, зажег лампу и вскрыл пакет. В нем было несколько писем и записка от Люсьена.

«Майкл!

Твой брат прислал письмо, которое я счел необходимым тебе переслать. Посылаю также другие письма, полученные на твое имя. Надеюсь, охота на драконов идет успешно.

Люс.»

Под запиской было письмо с пометкой «Эшбертон». Держа листок обеими руками, Майкл долго вглядывался в него, и хотя этот Эшбертон был его сводным братом, а не старым герцогом, которого он считал своим отцом, размашистая подпись по ассоциации вызывала раздражение. Старый герцог писал лишь в тех случаях, когда хотел отчитать или отругать Майкла. Вряд ли в этом письме будет что-то другое. Майкл попробовал представить себе, что приятного мог написать ему новоиспеченный герцог, но так и не смог ничего придумать. Возможно, в письме излагались какие-то юридические проблемы, которые его совершенно не интересовали.

Как и тогда, в Лондоне, Майкл взял письмо за уголок и поднес к свече. Но в тот раз он был просто в бешенстве, а сейчас хладнокровно решил прекратить всякие отношения со своими родственниками, чтобы у нового герцога пропала всякая охота писать ему письма.

Он бросил остатки письма в камин и принялся просматривать остальную почту. Как и предполагала Кэтрин, в большинстве своем письма оказались деловыми, только два были от Кеннета Уилдинга, из Франции. В первом Кеннет сообщал полковые новости и описывал забавные случаи из жизни оккупационной армии, сопроводив их великолепными шаржами, которые привели Майкла в восторг.

Отложив первое письмо в сторону, Майкл взял второе и, увидев на конверте дату, удивился, почему Кеннет послал ему почти одновременно два письма. Во втором был всего один листок и никаких рисунков.

«Майкл!

Извини, что, пользуясь правом друга, вмешиваюсь в твою личную жизнь, но в Брюсселе мне показалось, что твое чувство к Кэтрин Мельбурн гораздо сильнее простой симпатии. Поэтому хочу тебе сообщить, что несколько недель назад Колин Мельбурн был убит на улице, очевидно, кем-то из бонапартистов. Гнусное дело, убийцу до сих пор так и не нашли. По политическим соображениям дело замяли. Я узнал об этом случайно, от пьяного однополчанина Колина. Он сказал, что после похорон Кэтрин с Эми уехали в Англию. Думаю, Энн и Чарльз Моубри знают, где они находятся.

Я понимаю, не очень-то благородно преследовать вдову, когда тело мужа еще не остыло в могиле, но ради Кэтрин можно поступиться некоторыми принципами. Возможно, ты захочешь разыскать Кэтрин не как влюбленный мужчина, а просто как друг, если она нуждается в помощи. Как и следовало ожидать, после смерти Колина осталось много долгов.

Если найдешь Кэтрин и узнаешь, что я чем-то могу быть ей полезен, пожалуйста, дай мне немедленно знать.

Твой легкомысленный Кеннет».

Майклу показалось, будто его ударили ниже пояса. Он не мог оторвать глаз от письма и перечитал его. Вряд ли Кеннет ошибался. Но почему Кэтрин солгала? А он-то думал, что они друзья и не должны обманывать друг друга.

Что же, не впервые женщина его одурачила.

Он все еще смотрел на злополучное письмо, когда вернулась Кэтрин.

— Лэрд устал, но у него хватило сил объяснить, как жители острова платят ежегодный налог каплунами с каждой печной трубы, — весело сообщила она, закрыв за собой дверь, и добавила: — Потрясающий обычай! — Она хотела еще что-то сказать, но вдруг нахмурилась: — Что-то не так?

— Пришло письмо от Кеннета Уилдинга. — В голосе Майкла звучало напряжение. — Это правда, что Колин мертв?

Кровь отхлынула от лица Кэтрин, и оно стало белее мрамора. Чтобы не упасть, женщина схватилась за спинку стула.

— Правда.

— Боже правый!

Он с горечью скомкал письмо. Кэтрин предала его! Святая Катерина, которую он боготворил, красивая и благородная, оказалась лгуньей.

— Какого черта вы это скрыли от меня?

Она провела дрожащей рукой по волосам.

— Боялась, что вы сочтете своим долгом предложить мне руку и сердце в благодарность за то, что я выходила вас после Ватерлоо, и решила, что лучше вам оставаться в неведении.

Этот второй удар причинил не меньшую боль, чем первый.

— Значит, вы предпочли спрятаться за мертвого мужа, только бы не стать моей женой? Неужели я такое чудовище?! — воскликнул Майкл. — Ведь вы могли просто отказать мне!

Кэтрин опустилась в кресло и, сжавшись в комок, закрыла лицо руками.

— Вы не чудовище! Наоборот. Вы слишком привлекательны. И я могла не устоять.

— Простите, но я, видимо, так глуп, что ничего не понимаю, — ледяным тоном проговорил Майкл. — Итак, вы не против выйти за меня замуж, но боялись, что я сделаю вам предложение, и потому лгали?

— Я никогда больше не выйду замуж. Никогда! И если бы по глупости приняла ваше предложение, сделала бы нас обоих несчастными. Я не могу быть вашей женой, Майкл! Я вообще не могу быть женой! — Она была на грани истерики.

Его гнев испарился, уступив место отчаянию.

— Значит, вы так сильно любили Колина, несмотря на его измены и невнимание к вам?

Она скривила губы:

— Невозможно, прожив с человеком двенадцать лет, оставаться равнодушной к нему. Но я не любила его.

— Ваш муж постоянно оскорблял вас, и поэтому вы поклялись больше не выходить замуж, — резко произнес Майкл. — Будь он жив, я прикончил бы его собственными руками!

— Нет, нет! Колин не обижал меня.

Она судорожно сжала руки:

— Я больше перед ним виновата.

Майкл внимательно посмотрел на Кэтрин. Эта мысль, видимо, не давала ей покоя.

— Я знаю, все жалели меня, потому что Колин волочился за женщинами, но это я превратила наш брак в фарс, — едва слышно произнесла Кэтрин. — А он все терпел.

— О чем это вы? Объясните! Никак в толк не возьму!

— Я… я не могу.

Она отвела глаза.

Раздраженный, Майкл подошел к Кэтрин и взял ее за подбородок.

— Кэтрин, ради Бога, не прячьте глаз! Неужели я не заслуживаю доверия?

— Да, да — прошептала она, — но… даже с вами я не в силах говорить об этом!

Вытянуть хоть что-нибудь из Кэтрин было так же трудно, как выкорчевать дубовый пень. И Майкл решил действовать по-другому. Он обвил рукой ее шею и наклонился, чтобы поцеловать, надеясь, что там, где бессильны слова, подействует ласка.

Кэтрин было потянулась к нему, но тут же отпрянула, и из глаз у нее хлынули слезы.

— Поймите же наконец! Я не могу дать вам то, чего вы от меня ждете!

Так вот оно что!

Где-то в самой глубине сознания у Майкла мелькнула догадка, и он сказал:

— Мне трудно это понять, Кэтрин. Я хочу вас с той самой минуты, как увидел. Бог свидетель, я пытался побороть в себе это желание, найти другую женщину. Все напрасно. Если мне не суждено обладать вами и до конца дней из-за этого мучиться, вы облегчили бы мои страдания, открыв мне всю правду.

Напряжение во взгляде свидетельствовало о том, какое сильное впечатление произвели на нее слова Майкла. У нее больше не было сил сопротивляться, и, заметив это, Майкл спросил:

— Все дело в сексе, да?

Кэтрин округлила глаза, она была в шоке.

— Как вы догадались?

— По некоторым вашим намекам!

Он опустился на колени перед креслом, в котором она сидела, и взял ее за руку. Ее пальцы были холодны как лед и дрожали.

— И вы считаете для себя унизительным говорить об этом. Объясните, прошу вас, почему вы так боитесь замужества? Вряд ли вы можете сообщить нечто такое, что меня потрясло бы.

Она свернулась калачиком в уголке кресла, хрупкая, как ребенок.

— Я боюсь близости, потому что… мне больно, — прошептала Кэтрин. — Это чертовски несправедливо. Меня тянет к мужчинам, как любую нормальную женщину, но секс для меня — мучение.

Сам факт, что она не такая, как все, видимо, был для Кэтрин хуже физической боли.

— Вы обращались к врачу? — спросил Майкл.

— Собиралась, — она с горечью улыбнулась, — но не стала этого делать. Что знает врач об особенностях женщины? Сама мысль о том, что кто-то чужой будет терзать мое тело, просто невыносима. Да и зачем? Ради сомнительного удовольствия услышать то, что я и так знаю? Что у меня патология?

— Но ведь вы рожали, значит, не все так безнадежно, — в раздумье проговорил Майкл. И после паузы спросил: — После родов тоже было больно?

Она отвела глаза:

— Не знаю. Я забеременела вскоре после свадьбы и под этим предлогом не занималась с Колином любовью. И после родов тоже… Я не подпускала его к себе.

— Неужели так было все двенадцать лет супружества? — воскликнул Майкл вне себя от удивления.

— Уж если кто и был святым, так это Колин. — Она устало потерла виски. — Мне было шестнадцать, а ему двадцать один, когда мы встретились. Наша восторженная, романтическая, но не очень глубокая любовь с первого взгляда закончилась бы очень быстро. Колин прельстился бы еще каким-нибудь смазливым личиком, я поплакала бы неделю-другую и, чуть-чуть поумнев, продолжала бы жить.

Кэтрин судорожно вздохнула и продолжала:

— Но мои родители погибли во время пожара, оставив меня одну в целом свете. И тогда, как истинный джентльмен, Колин предложил мне руку и сердце, и я, не раздумывая, согласилась. Интимная сторона брака меня нисколько не смущала. Наоборот, мне нравилось украдкой целоваться с Колином. Но что из этого вышло…

При воспоминании о первой брачной ночи Кэтрин бросило в дрожь. Напившись, Колин ввалился в постель и, грязно ругаясь, стал требовать от молодой жены исполнения супружеских обязанностей. Кэтрин, хоть и нервничала, с готовностью отдалась ему и вдруг ощутила острую, невыносимую боль, как будто ее изнасиловали. Потом она долго плакала, а муж, удовлетворенный, сразу захрапел.

— К счастью, моя первая брачная ночь быстро закончилась.

Майкл испытующе посмотрел на нее.

— В первый раз женщине всегда больно.

— Если бы только в первый! Потом стало еще больнее. Плотским удовольствиям Колин придавал огромное значение и надеялся взамен потерянной свободы получить красивую, чувственную партнершу в постели. Ему и в голову не приходило, что я обману его ожидания.

Кэтрин с грустью вспомнила свою первую встречу с Колином. Тогда она еще не знала, чем обернется для нее замужество.

— Наверное, это было ужасно для вас обоих, — произнес Майкл с глубоким сочувствием.

— Это было невыносимо, — с горячностью ответила Кэтрин. — Я ни разу не отказала ему, но совершенно его не удовлетворяла, и в конце концов он оставил меня в покое. Облегчение пришло, когда я забеременела. Мы заключили своего рода молчаливое соглашение и таким образом сохранили наш брак.

— Значит, вы знали о других женщинах и не ревновали?

— Ревновала? — Она мрачно улыбнулась. — Да я была им благодарна. Ведь это ужасно — постоянно чувствовать себя виноватой. Я делала все, что в моих силах, чтобы Колину и Эми было уютно в доме. Надо отдать должное Колину. Мы с дочерью всегда находили в нем поддержку, и он ни разу не упрекнул меня как женщину. Это неплохая сделка, правда. Колин, несмотря на свою беспечность, был хорошим мужем и отцом. Он не бросил нас, а меня всегда ограждал от дерзких посягательств мужчин. Никому и в голову не могло прийти, что наш брак не что иное, как фарс. Вы первый об этом узнали.

— Надо сказать, что создавшаяся ситуация вполне устраивала вашего мужа, — сухо произнес Майкл. — Колин был прирожденным волокитой и о лучшей жене и мечтать не мог. Красивая, покладистая, предмет зависти всех мужчин да к тому же не ревнивая. И если бы какая-нибудь из его любовниц вздумала приставать к нему с женитьбой, он всегда мог отказать ей под тем предлогом, что уже женат. Некоторые мужчины сочли бы подобную жизнь райской.

— Возможно, вы правы. Но факт остается фактом: это я виновата в том, что наш брак не удался. Я не могу быть женой. Ничьей.

Тем более мужчины, в которого влюблена.

— Теперь вы понимаете, почему я не могу выйти замуж ни за вас, ни за кого-либо другого. Вряд ли вас устроит жена, не способная исполнять свою основную обязанность.

— Пожалуй. Уж слишком сильно я вас хочу. И все же… И все же я женился бы на вас, — после некоторого колебания произнес Майкл, — если бы только вы приняли мое предложение.

— Вы шутите! — Кэтрин округлила глаза.

— Шучу? — Он коснулся ее лица. — Мне так хорошо с вами, Кэтрин. А что касается интимной близости, то эту проблему, надеюсь, мы попытались бы как-то решить к обоюдному удовольствию.

— Я просто мирилась с неверностью Колина, — сказала она, плотно сжав губы, — но ненавидела его измены. И не хочу испытывать все это снова.

— Я не имел в виду измены.

Он легонько провел пальцами по ее уху и шее, и Кэтрин испытала море удовольствия.

— Интимная близость, как таковая, не единственный путь к наслаждению. Вы не холодны по своей природе и могли бы получать удовольствие другими способами. Надо только этому научиться.

— Не понимаю, о чем вы. — Кэтрин покраснела. — Я ничего не смыслю в сексе. Видимо, из-за своей патологии.

— Это дело поправимое. Что же до вашей патологии, то еще не известно, есть ли она у вас. Вы были молоды, неопытны, а ваш муж слишком напорист. Неудивительно, что он причинил вам боль.

Подыскивая нужные слова, Майкл с досадой покачал головой:

— В приличном обществе такие вопросы не обсуждают, вы, наверное, шокированы. Простите меня, но скажу вам без обиняков: напористость в сексе неприемлема, особенно для женщины. Она вызывает обратный результат. Страх перед болью может навсегда отбить охоту заниматься любовью.

— Это не совсем то, о чем вы говорите. Вы и представить себе не можете, какая это была боль, — произнесла Кэтрин.

— Возможно, — согласился Майкл. — Но если даже в свои шестнадцать вы были не вполне развиты, после родов все могло измениться. Вы же не пробовали больше заниматься любовью.

Это было потрясающее открытие с далеко идущими последствиями! Неужели она сможет отдаться мужчине и не испытывать боль? Сможет родить еще одного ребенка? Сможет быть нормальной? Как все?

— Насколько я поняла, есть только один способ проверить это, — с робкой надеждой сказала Кэтрин.

Прежде чем ответить, Майкл остановил на ней долгий, спокойный взгляд.

— Понимаю, как вам это трудно. Но может быть, все же попробуем?

— Легче отправиться на поле боя в разгар сражения, — ответила Кэтрин с нервным смешком. — Но, Боже мой, Майкл, мне так хочется верить, что вы правы, что я нормальная женщина и могу, как все, заниматься любовью.

Он снова взял ее за руку. Она опустила глаза и увидела едва заметный шрам от сабли, ощутила тепло его больших сильных пальцев. И сам он был таким большим и мужественным.

Эта мысль внезапно пробудила в ней воспоминание о том, как она, беспомощная, лежала, словно вещь, придавленная тяжестью огромного тела, не испытывая ничего, кроме боли и унижения. В отчаянии Кэтрин сжала свободную руку в кулак и впилась в нее зубами.

— Но… Я никак не могу побороть в себе страх.

— Это вполне естественно. Он накапливался годами и сразу не может пройти. Попробуйте испытать наслаждение каким-нибудь другим способом, их очень много, а самый примитивный оставим напоследок.

Она чувствовала себя, словно птенец, которому пришло время покинуть гнездо. Ему очень хочется полететь, но он боится, что подведут крылья, он упадет на землю и разобьется.

Видя нерешительность Кэтрин, Майкл нежно поцеловал ее запястье. Тепло его губ волной разлилось по телу, сердце Кэтрин учащенно забилось.

— Клянусь, я не сделаю ничего такого, что было бы вам неприятно, — ласково произнес Майкл. — Если же что-то вам не понравится, вы можете в любой момент меня остановить. Доверьтесь же мне, Кэтрин, или я этого не стою?

Огонь его зеленых глаз растопил лед в самой глубине ее души. Мысль о том, что с самой первой их встречи Майкл хотел ее, но подавлял в себе это чувство, считая ее недоступной, потрясла Кэтрин.

Теперь все было по-другому. Он по-прежнему хотел ее, но не скрывал этого и пытался завоевать ее со всей нежностью и молчаливой страстью, на которую только способен мужчина. И Кэтрин поддалась искушению, словно летящая на огонь бабочка, готовая погибнуть ради минутного удовольствия.

— Я согласна, Майкл, — прошептала она едва слышно. — Делайте со мной что хотите.

Глава 27

В глазах Майкла появилась улыбка и разлилась по всему лицу.

— Я счастлив Кэтрин. Надеюсь, вы не пожалеете. Можем начать прямо сегодня ночью, чтобы вас не измучили сомнения. Вы готовы?

— Сегодня? — Она сразу напряглась.

— Но это же первый урок, — ободряюще произнес он. — Его можно прервать, как только вы пожелаете.

Майкл подхватил ее на руки и стал гладить по голове, покоившейся у него на плече.

— Это так успокаивает, — пробормотала Кэтрин, когда его сильные пальцы добрались до ее затылка.

— Приятно? Тогда я покажу вам, что такое массаж по-французски, — в раздумье произнес Майкл. — Для этого мне понадобится ваш чудесный розовый лосьон, который так вкусно пахнет, что хочется вас съесть. Вы разрешите взять его?

— Мой испанский лосьон? — удивилась Кэтрин.

Майкл весело расхохотался прямо ей в ухо.

— Думаете, я сумасшедший, да? Не беспокойтесь, уверен, вам это понравится. Мы превратим эту комнату в восхитительное прибежище греха, где нет места боли и страданиям. Прежде всего натопим так, чтобы можно было раздеться.

Он снова усадил Кэтрин в кресло, а сам подошел к камину.

— Снимите платье и завернитесь в покрывало. Распустите волосы, — распорядился Майкл.

Недоумевая, Кэтрин сделала все, как он велел, и, когда, расчесав волосы, вышла из-за ширмы, завернутая в кусок ткани, которую достала из ящика с бельем, камин пылал вовсю, а напротив камина было устроено ложе из одеял. Майкл тоже переоделся в зеленый халат, стянутый на талии поясом. Сверху халат распахнулся, и видна была мускулистая грудь с завитками темных волос.

Кэтрин хорошо помнила тело Майкла с тех пор, как выхаживала его. Но тогда она не смела признаться себе в своих чувствах, он был для нее только пациентом, а сейчас не скрывала своего восхищения его красотой, силой и мужественностью…

Отдаться ему? Испытать на себе его силу? При этой мысли мурашки побежали по телу Кэтрин. Она молча взяла с туалетного столика лосьон и протянула Майклу. Он с улыбкой принял бутылочку.

— К нашей заветной цели мы будем идти не спеша. Верно? Итак, сделаем первый шаг. Как далеко мы продвинемся, зависит от вас.

Он протянул Кэтрин руку, и она робко взяла ее.

Затем он привлек ее к себе и нежно, почти по-братски поцеловал. Напряжение Кэтрин стало постепенно спадать, а когда он принялся гладить ее по спине круговыми движениями, она и вовсе расслабилась.

— Вы обворожительны, — прошептал Майкл. — Вы словно нектар. Словно музыка.

— Ваши слова лишены смысла, — тихо засмеялась Кэтрин.

— Пусть нынешней ночью смысл останется за стенами

Майкл обнял ее за талию и повел к ложу из одеял.

— Ложитесь на живот, ваш восхитительный живот, я сделаю вам массаж. Начну со спины.

Кэтрин послушно легла ничком и, после того как Майкл набросил ей на спину невесомое льняное покрывало, с особой остротой ощутила свою наготу и вся напряглась,

— Если вам станет не по себе, немедленно скажите.

Майкл опустился на колени, убрал рассыпавшиеся у нее по спине волосы, вылил на ладони немного пахнувшего розами лосьона и растер.

— Вы стали твердой, как бисквит на армейской кухне. Этот чертов бисквит в кармане моего солдата однажды спас его от пули, причем учтите, от французской пули. Даже она не смогла его пробить.

Кэтрин улыбнулась, и тогда Майкл опустил покрывало до талии и принялся массировать ей спину медленно, но энергично. Он растирал своими большими ладонями тело молодой женщины, стараясь снять напряжение. Как он и ожидал, Кэтрин это понравилось. Очень даже понравилось.

Это было так не похоже на Колина. Не то чтобы ее муж отличался жестокостью, скорее грубостью и прямолинейностью. И женщины ему нравились такие же, как он сам. Раз два — и готово. Без всяких там сентиментальностей.

В комнате трудно было дышать от жары, сладкого запаха лосьона и аромата свежих цветов, которые им ежедневно приносили. Весь мир, казалось, исчез. Остались только они двое, прикосновения, запахи и жара. Чего только Майкл не делал, чтобы Кэтрин хоть немного расслабилась! Особенно напряжена была шея. А уж когда он коснулся ее грудей, Кэтрин прямо-таки замерла, но вскоре едва не замурлыкала от удовольствия.

Настала очередь рук. Майкл массировал палец за пальцем, и Кэтрин млела от наслаждения. Надо же! Сколько существует способов получить удовольствие! А она и не подозревала. Это Майкл открыл ей глаза.

И когда он откинул покрывало, оставив ее обнаженной, она даже не вздрогнула.

— Никогда не видел такого прекрасного тела, — произнес Майкл, и впервые за все это время голос его дрогнул. Неудивительно. Именно в этот момент он гладил ее по ягодицам. — А какие бедра! Они напоминают сердечко! Вы не думаете, что это символично?

Майкл мял и растирал ягодицы Кэтрин, как заправский массажист, будто знал совершенно точно, где нажать посильнее, а где понежнее, и в конце концов тело Кэтрин стало податливым, как воск.

— Где вы этому научились? — проворковала Кэтрин. — Или мне лучше не знать?

— У восхитительной француженки, с которой познакомился много лет назад, сразу по окончании университета. Она посетила Турцию и была поражена тем, что увидела там в женских банях.

Говоря это, Майкл провел тыльной стороной ладони по ее пояснице и продолжал:

— Софи видела свое предназначение в том, чтобы донести мудрость Востока до Запада.

— Ей можно лишь позавидовать. — Кэтрин с удовольствием потянулась. — Не каждому удается достичь такой благородной цели.

Когда Майкл стал ей массировать ноги от бедер до лодыжек, она ощутила вытесненное страхом желание, наполнившее тело сладкой истомой, но как только он погладил ее пальцами между бедер, страх волной захлестнул ее вновь, и она замерла.

— Не надо, пожалуйста.

— Да-да, конечно.

Он убрал руку и принялся массировать ей икры, пока не дошел до ступней. Кэтрин снова расслабилась и вскоре обнаружила, что пальцы на ногах, слава Богу, так же чувствительны, как на руках.

Когда тело Кэтрин стало мягким, как тесто, Майкл снова накинул ей на плечи покрывало.

— Перевернитесь, если хотите, чтобы я продолжил массаж.

Часом раньше Кэтрин ни за что не рискнула бы продемонстрировать Майклу все свои прелести. Но сейчас она спокойно легла на спину, словно не заметив, что покрывало соскользнуло, обнажив одну грудь. Теперь замер Майкл, глаза его сузились.

— Не знаю, как далеко я могу сегодня зайти, — тихо сказала Кэтрин. — Но я хочу это выяснить.

— Тогда давайте продолжим.

Судорожно сглотнув, Майкл спустил покрывало до талии.

— У вас божественные груди, такие полные, такие женственные! — Он хотел сказать еще что-то, но лишь покачал головой. — В английском нет слов, чтобы описать их красоту. И их цвет. — Он взял двумя пальцами каждой руки ее соски, поиграл ими. — Какого они цвета? Темно-розового? Золотисто-алого?

Ее соски затвердели, по телу волной разлилось тепло.

— Бронзового. Розового. Не все ли равно? Главное то, что вы делаете со мной.

Ободренный ее словами, Майкл продолжал гладить ее соски, пока она не задрожала от наслаждения.

— Вы очень рассердитесь, если я вас поцелую? — спросил Майкл, севшим от страсти голосом.

— Нет, — выдохнула она, — совсем не рассержусь.

Он запечатлел на ее губах долгий поцелуй, с такой яростью орудуя у нее во рту языком, что Кэтрин хоть сейчас готова была отдаться ему, забыв все сбои страхи. Затем он покрыл поцелуями ее шею, и тогда молодая женщина, сунув руку ему под халат, робко коснулась его груди. Майкл задрожал, издав не то вздох, не то всхлип.

Расхрабрившись, Кэтрин стала скользить руками по его телу, все ниже и ниже, ощущая, как волоски щекочут ладони, и натыкаясь на рубцы от ран.

— Не знаю, у кого еще столько рубцов и шрамов, — взволнованно прошептала она. — Вы чудом уцелели.

— Только благодаря вам.

Он провел губами по ее ключице, по нежной, как шелк, груди, пощекотал языком соски. И Кэтрин почувствовала, как заныло в том самом месте, о котором она старалась забыть. Какой ужас! Не иначе, как к ней явился сам змей-искуситель из Эдема.

Но как только Майкл лег рядом с ней, все приятные ощущения вмиг улетучились, стоило Кэтрин почувствовать на бедре его набухшую плоть. Нет, только не это! Страх и тревога вновь овладели ею.

Майкл с проклятием перевернулся на спину.

— Простите, Кэтрин. Я не хотел.

Прерывисто дыша, он вытер со лба пот.

— Черт побери, чуть было не потерял контроль над собой. Придется обезвредить этого негодяя.

— Обезвредить? — Кэтрин округлила глаза.

— Лишь на время. Учитывая мое состояние в данный момент, это совсем нетрудно, если к тому же вы мне поможете.

Кэтрин, разумеется, могла отказаться, но решила рискнуть. Секс требует жертв от обоих партнеров, в противном случае лучше не заниматься любовью.

— Что же я должна делать?

Вместо ответа Майкл сунул себе под халат ее руку, но она в шоке едва не отдернула ее, ощутив, какой он большой и твердый! Источник ее страданий, се мучитель. Да он страшнее самого грозного оружия! Но все это в прошлом.

А сейчас с ней Майкл, а не Колин. Настоящий мужчина, а не желторотый птенец. Кэтрин легонько сжала своего заклятого врага, который еще больше напрягся,

— Ну еще немножко, еще, — задыхаясь, шептал Майкл.

Кэтрин ушам своим не верила. Неужели мужчина так же уязвим в сексе, как женщина? Расхрабрившись, она сжала руку сильнее.

Майкл так стремился к финишу, что выгнулся на одеяле и весь вспотел, в то время как Кэтрин, сжимая ладонью нежную, бархатную головку, большим пальцем поглаживала твердую плоть.

— Боже, Кэтрин! Какое блаженство!

Майкл весь дрожал, судорожно сжимая пальцы, пока нектар страсти струился в ее ладонь. Это было как извержение вулкана.

В какой-то момент Кэтрин снова охватил страх, но она тут же его прогнала, когда поняла, что ничего плохого с ней не случится.

К тому времени, когда Майкл расслабился, Кэтрин уже полностью овладела собой.

Он откинул назад ее волосы, положил руку ей на плечо.

— Вам было неприятно?

Интересно, сколько нашлось бы мужчин, задавших ей в подобной ситуации такой вопрос, подумала Кэтрин.

— Чуть-чуть, — ответила она. — По-моему, секс — это занятие для дикарей. — С необычайной нежностью Кэтрин сжала своего поверженного врага. — Он полностью обезврежен. Из грозного оружия превратился в невинного птенчика.

— И я тоже, — усмехнувшись, ответил Майкл.

Кэтрин краем простыни стерла с их тел нектар страсти, и тут страх в ее душе уступил место сожалению. Греховная жидкость несла в себе семена жизни. Если Кэтрин отважится по-настоящему переспать с Майклом, возможно, у них будет ребенок. Кэтрин вообще любила детей, но родить от Майкла было бы настоящим счастьем.

Майкл прижал ее к себе, стал нежно гладить, и постепенно грусть ее рассеялась. Откуда в нем столько искренности и доброты? Наверное, он много страдал.

— Вы это имели в виду, говоря о всевозможных способах удовлетворения мужчины?

— Не только мужчины. Он погладил ее между бедер.

— Вам знакомо чувство, которое испытал сейчас я?

— Но ведь я женщина! — удивилась Кэтрин.

Он едва сдерживал смех, что было видно по его глазам, но, когда заговорил, голос его звучал серьезно и необычайно нежно:

— Это не имеет значения. Ощущения, я думаю, те же. Только техника разная.

Она уткнулась лицом ему в плечо.

— Вы просто не в курсе дела, — произнес Майкл. — Позвольте, я покажу вам, как это делается.

И он наклонился к Кэтрин, чтобы поцеловать ее. В ней снова вспыхнуло желание, на этот раз без примеси страха. Теперь ее тайный враг не скоро поднимет голову, это уж точно, так что какое-то время она может безбоязненно наслаждаться ласками Майкла.

А он, обезвредив, по его собственному выражению, негодяя, ласкал Кэтрин уже спокойнее, смакуя каждый поцелуй, каждое прикосновение к ее прекрасному телу. Зато Кэтрин отвечала ему со всей нерастраченной силой любви и страсти, радуясь, что не надо подавлять в себе вполне естественное для каждой женщины желание.

Его рука скользнула вниз и остановилась у запретного места, играя колечками темных, шелковистых волос. Горячая волна захлестнула Кэтрин, она даже перестала дышать, прислушиваясь к еще не ведомым ей ощущениям.

— Ну что? — произнес Майкл. — Убрать руку или не надо?

— Не надо… Так приятно.

Он снова прильнул губами к ее губам, в то время как его пальцы скользили все глубже и глубже, лаская ее лоно. Такого блаженства Кэтрин не знала и все же не могла избавиться от чувства стыда, потому что не только не остановила Майкла, но еще и поощряла его. Обезумев от страсти и потеряв контроль над собой, она готова была целовать его волшебные пальцы, заставлявшие ее испытывать наслаждение, а не боль. Кэтрин судорожно вздохнула. Вдруг возбуждение сменилось каким-то странным, невыносимым чувством пустоты, и, задыхаясь, она прошептала:

— О небо!

В этот момент большой палец Майкла добрался до крохотного бугорка у нее внутри. Кэтрин задрожала, ее бросило в жар. Огонь в теле вспыхнул и тотчас погас. В полном изнеможении Кэтрин прижалась к Майклу и обхватила его руками.

— О Боже… Это то, о чем вы говорили?

— Совершенно верно. — Он поцеловал ее в лоб. — Вам не понравилось?

— Как-то странно, когда теряешь власть над собственным телом. Но я не жалею, что попробовала. По крайней мере поняла, почему секс имеет такое значение в жизни людей.

Поняла она также эмоции Колина. Он просто не умел обуздать свою страсть, отсюда его грубость и нетерпение. Сама же она не в силах была побороть в себе страх.

— И зачем только я солгала вам? — вырвалось у Кэтрин. — Ведь я не хотела, но у меня не было выбора. Точнее был, но я об этом не знала. Даже представить себе не могла, что отважусь заговорить о своей патологии.

— Прощено и забыто.

Лежа на боку, Майкл прижимал к себе Кэтрин, касаясь своим мягким бархатным халатом ее такой чувствительной кожи.

— Я все больше убеждаюсь в том, что у вас нет никакой патологии. Разве что ваша сверхъестественная красота!

— Послушать вас, так я само совершенство.

Она потерлась о него щекой, как кошка.

— Кто научил вас быть таким чутким?

— Отвратительные ошибки, которые я совершил.

— Одна из них — ваша любовь к замужней женщине? — нерешительно спросила Кэтрин. — Безумная страсть?

— Да. Самая худшая.

Ему не хотелось вспоминать о пережитой трагедии, но Кэтрин только что открыла ему свою тайну, и он не мог не ответить ей откровенностью на откровенность.

— Я влюбился в жену близкого друга. Столь же привлекательную, сколь и коварную, хотя понял это лишь годы спустя. Она предала всех мужчин, которые когда-либо любили ее. Просто из злобы старалась поссорить меня со своим мужем, как я уже сказал, лучшим другом, и чуть было не достигла цели.

Майкл не мог вспоминать об этом кошмаре без дрожи. Когда Каро умерла, она была беременна и, возможно, носила под сердцем его ребенка.

— Она уверяла меня, что муж собирается ее убить, и если это случится, я должен буду отомстить за нее. Я обещал, хотя не сомневался в том, что это плод ее фантазии. Вскоре она погибла во время несчастного случая, но при весьма странных обстоятельствах, и я оказался перед выбором — либо убить друга, либо нарушить данную любимой женщине клятву.

— Какой ужас!

Кэтрин оперлась на локоть. На ее лице, казалось, отразились все страдания, пережитые Майклом.

— Но вы этого не сделали, верно?

— Скорее из слабости, чем от большого ума, — с горечью ответил Майкл. — Я сбежал на войну, в надежде, что буду убит и тогда не придется выполнять клятву. Но я уцелел, вернулся домой, и только благородство друга помешало мне совершить роковой поступок — убить его и себя, а потом очутиться в аду.

— Слава Богу, вы этого не сделали. — Она впилась и его губы так, что стало и больно, и сладко, щекоча ему шею своими шелковистыми волосами, и добавила: — Я вам вечно буду благодарна за это! И за все, что вы для меня сделали. Огромное вам спасибо от всего сердца!

Она не приняла как должное его доброту и терпение, которых ей так не хватало в браке, а без конца благодарила его. Но Кэтрин не пожалеет, что доверилась ему. Он поклялся сделать для этого все, что в его силах.

— Ну что, продолжим массаж или будем спать? Она перевернулась на спину и с самым невинным видом потянулась.

— Продолжим массаж. Посмотрю, как это делается, а потом буду массировать вас.

К удивлению Майкла, в нем снова стало пробуждаться желание. Долгие годы воздержания и глубокое чувство к Кэтрин способствовали быстрому восстановлению сил.

Майкл, как и в первый раз, вылил на руки немного лосьона, растер между ладонями и с наслаждением принялся массировать Кэтрин. Кожа ее в свете огня казалась кремовой, пышные темные волосы облаком обрамляли лицо. Он помассировал ее плечи и руки, потом поясницу, затем вернулся к ее роскошным грудям и, казалось, не мог от них оторваться, повторяя одни и те же движения. Кэтрин лежала с закрытыми глазами и томно улыбалась.

Наконец его рука спустилась ниже, но на этот раз Кэтрин не испытала страха, быть может, потому, что не видела под халатом, каких Майклу стоит усилий изображать безобидного птенчика.

Смоченная лосьоном рука легко скользила по ее шелковистой коже, и Кэтрин замурлыкала от удовольствия, когда Майкл принялся за ее ноги, согнув в колене левую, погладил бедро и взялся за правую.

— Я как ягненок, которого связывают, чтобы зажарить к обеду, — не выдержав, рассмеялась Кэтрин.

— Отличная мысль. Пожалуй, пора вас отведать.

Он склонился над ней и стал водить языком вокруг пупка, щекоча его. Кэтрин встрепенулась:

— Опять! Опять то же ощущение! Как быстро!

— У некоторых женщин оно появляется через довольно короткие промежутки времени. Наверняка, природа их наградила за то, что первый раз им дается с трудом.

Он подышал ей на волосы между ног.

Ощутив тепло его дыхания, Кэтрин судорожно сжала пальцы.

— Как это безнравственно, — прошептала она, замирая от удовольствия.

— Ну что вы, — невозмутимо возразил Майкл. — Впрочем, могу прекратить, если хотите. Она вцепилась в край простыни.

— Нет, нет, продолжим. Ох, как мне не хотелось быть святой… Иногда!

Теперь Майкл знал, где у Кэтрин самые чувствительные места, приник губами к внутренней стороне бедра и стал продвигаться дальше, пока не достиг темного треугольника. Кэтрин едва не лишилась сознания, когда он пощекотал языком ее лоно. Ни одно ощущение не могло сравниться с этим по силе, разве что боль. Из груди молодой женщины вырвался стон.

Теперь она никогда не будет прежней Святой Катериной, сдержанной, благоразумной. Страсть завладела всем ее существом. И все же полного удовлетворения Кэтрин не испытала. Ощущение напоминало неутоленную жажду. Она словно пила и пила.

Теперь Майкл ласкал ее пальцами, такими же нежными и дразнящими, как язык, и как только остановился, Кэтрин простонала:

— Еще!

И Майкл решил рискнуть. Он вошел в нее и, прежде чем завершить начатое, замер, спросив одними глазами: «Можно?» Кэтрин едва заметно кивнула, но все еще не могла побороть в себе страх перед болью. Боли не было, хотя враг уже глубоко вклинился в запретную зону. И чем дальше продвигался, тем приятнее становилось Кэтрин. Она даже поощряла его, вовсю работая бедрами и помогая ему хозяйничать на ее территории. Когда же Майкл полностью овладел ею и прерывисто дыша спросил:

— С вами все в порядке? — то услышал в ответ:

— О, да! — И через секунду снова: — О, да!

Это «да» можно было прочесть в ее широко раскрытых глазах.

— Да, да, да! — исступленно шептала Кэтрин, желая слиться с ним воедино. Из робкой ученицы Кэтрин превратилась в страстную любовницу и цеплялась за Майкла, как утопающий за соломинку, чтобы не погубить душу в потоке безумия.

Вдруг внутри у нее стало мокро и горячо. Это была та последняя капля, которой Кэтрин так не хватало, чтобы утолить жажду, и она судорожно забилась под Майклом.

Все, что она испытала до этого, было как пламя свечи в сравнении с сиянием солнца.

Теперь она принадлежала ему, а он — ей. Майкл! Ее мужчина! Ее любовь! Ее страсть!

После бурной ночи они задремали. Потом Майкл проснулся, увидел, что огонь в камине погас, и перенес Кэтрин в постель. Она прижалась к нему так крепко, как

— Это мне награда за шесть лет воздержания. — Он улыбнулся и ласково провел рукой по ее волосам.

— Шесть лет? — Еще не совсем проснувшись, она удивленно заморгала.

— Да, ровно шесть лет у меня не было женщины.

Сон как рукой сняло, и она во все глаза смотрела на Майкла.

— Значит, с тех пор, как умерла та ужасная женщина?

Майкл кивнул.

— Сначала мне было не до романов, я едва не свихнулся. Потом война, ранения, лихорадка, жизнь в испанской глуши, да мало ли что еще! Вот если бы я встретил женщину, похожую на тебя… — Он чмокнул ее в кончик носа.

— Я рада, что ты так долго не знал женщин, — ласково произнесла Кэтрин. — И надеюсь, что нынешняя ночь была для тебя, как и для меня, истинным чудом.

— Да, да, именно чудом, — страстно произнес Майкл, продолжая гладить ее волосы, пока она снова не заснула.

Кэтрин словно подменили. Долго сдерживаемые чувства выплеснулись наружу, и рядом с ним теперь лежала страстная, любящая женщина. Майкл готов был любоваться ею до бесконечности, если бы его не сморил сон.

Вдруг он проснулся весь в поту. Нет, Кэтрин не для него, он не заслужил такого счастья. Что-нибудь непременно случится, как уже бывало не раз.

Но что может случиться? Он просто суеверный глупец. Кэтрин свободна, и никто их не разлучит.

И все же Майкл еще долго ворочался в постели без сна.

Глава 28

Сквозь окно уже пробивался жемчужно-серый утренний свет, когда Кэтрин проснулась и обнаружила, что голова ее покоится на плече у Майкла, а рука обвилась вокруг его талии. Майкл тоже проснулся и с опаской взглянул на Кэтрин: не жалеет ли она о случившемся?

— Неужели это был не сон? — Кэтрин мечтательно улыбнулась.

У Майкла отлегло от сердца, и он ответил тоже улыбкой:

— Самая яркая реальность за всю мою жизнь. Надеюсь, ты не раскаиваешься?

— Нисколько. Жаль только, что это не произошло раньше. Тогда не пришлось бы мне затевать всю эту дурацкую историю, которую не так-то легко распутать.

— Распутаем. Не все сразу. Наберись терпения. Что-нибудь придумаем. Не я, так ты. Кстати, Кеннет пишет, что в связи со смертью Колина у тебя возникло много проблем.

— Мягко сказано. Денег, доставшихся нам от родителей, давно нет. Я узнала об этом лишь после его смерти. Хорошо еще, что однополчане не стали требовать у маня его картежные долги, видимо, из жалости. Однако я не могла покинуть Францию, не заплатив по счетам торговцам. Но ужаснее всего было то, что одна из очередных любовниц Колина, служанка, родила от него. — Кэтрин вздохнула.

— Это и в самом деле ужасно, — сказал Майкл. Кэтрин умолчала о том, с каким ужасом восприняла эту новость, и, перевернувшись на спину, уставилась в потолок.

— Марн, деревенская девушка была в полном отчаянии. Я посоветовала ей вернуться в деревню и сказать родителям, что она вышла замуж и, едва родив, овдовела. Чтобы родители ей поверили, отдала Мари половину вырученных за мамин жемчуг денег, якобы оставшихся ей после мужа. С таким приданым она по крайней мере сможет выйти замуж и вырастить ребенка.

Майкл удивленно вскинул брови.

— Ты так и останешься святой. На всю жизнь.

— Не могла же я бросить на произвол судьбы несчастную женщину с ребенком на руках. К сожалению, это было единственное, что я могла сделать для Колина. Видит Бог, я не была ему хорошей женой.

— Перестань себя терзать, Кэтрин, — едва слышно сказал он. — Я ничего, кроме глубокого уважения, к вам с Колином не испытываю. Вам было трудно, но вы держались с достоинством. И хотя совсем не подходили друг другу, произвели на свет дочь. И оба любили ее.

Трудно было найти лучший способ избавить Кэтрин от комплекса вины. И она ухватилась за его слова.

— Ты прав. Колин всем сердцем любил Эми. Любил по-настоящему. Ее единственную, пожалуй, — сказала Кэтрин, искоса взглянув на Майкла, и добавила: — Больше не буду докучать тебе своим чувством вины.

— Докучай. Даже святая ты мне нравишься, — усмехнулся Майкл.

В этот момент в дальнем уголке памяти Кэтрин шевельнулось неприятное воспоминание.

— Кстати, я не сказала тебе о смерти мужа еще и потому, что видела тебя в парке с хорошенькой девушкой. Ходили слухи, будто ты ищешь невесту, и судя по тому, какими вы обменивались взглядами, мне показалось, что это и есть твоя избранница,

— Я многих девушек приглашал на прогулки, а вот насчет взглядов не припомню.

— Высокая, стройная, с мягкими темными волосами. Хорошенькая и, как мне показалось, неглупая. Только немного застенчивая.

— Кит, — сразу догадался Майкл. — Жена Люсьена. Мы с ней просто друзья и очень привязаны друг к другу. Тебе она тоже понравится.

У Кэтрин потеплело на сердце. Майкл собирается познакомить ее с друзьями. Это уже кое-что значит. А главное, никакой возлюбленной у него нет. Она коснулась его плеча, с наслаждением ощутив мускулистое тело и гладкую бархатистую кожу.

— Прелестная жена у твоего друга, — заметила Кэтрин, испытав облегчение, и очень забеспокоилась, когда Майкл, вдруг перестав улыбаться, заявил мрачным тоном:

— Я должен тебе кое-что рассказать.

— Можешь не рассказывать, мне безразлично.

— Даже то, что я незаконнорожденный? — не без иронии произнес Майкл.

Она не сразу поняла, что он имеет в виду, а потом сказала:

— Значит, герцог Эшбертонский тебе не родной отец? Что же, судя по тому, что ты о нем рассказывал, это факт скорее отрадный, чем прискорбный. Насколько я понимаю, он был ужасным человеком.

Не находя слов от удивления, Майкл откинулся на подушки и рассмеялся:

— И это все, что ты можешь сказать о моем скандальном появлении на свет? Тебя не интересует, кто был моим настоящим отцом? Может быть, лакей или, что того хуже, конюх?

Уловив в его словах нервную дрожь, Кэтрин ответила:

— Право же, мне все равно. Главное, чтобы это не отразилось на тебе. А сам герцог это знал?

— Разумеется. Моя мать, герцогиня, спуталась с его младшим братом, и герцог ради спасения чести семьи услал его из дома. Никто не сомневался, что я сын герцога. Лишь на смертном одре он открыл мне эту тайну.

— Значит, перед нашим приездом на Скоал? О Боже! Теперь ясно, почему ты так нервничал, когда мы проезжали мимо Великого Эшбертона. — Кэтрнн ласково коснулась его лба. — Итак, сам того не желая, ты едва не стал причиной разрушения семьи. Этим и объясняется отношение к тебе герцога.

— Нельзя сказать, чтобы эта новость привела меня в восторг. Но я почувствовал себя, как ни странно, свободным.

Кэтрин поцеловала его, вложив в поцелуи всю свою любовь.

— До завтрака еще далеко, — с лукавой улыбкой сказала она. — Не заняться ли нам кое-чем? А то ведь так сразу не наверстаешь шесть лет твоего воздержания.

— И твоего тоже. — Майкл сжал ее в объятиях. — Ни о чем другом я и не мечтаю.

Бог свидетель, она мечтала о том же.

Последующие два дня они провели, как в раю. Интересно, заметил ли кто-нибудь перемену в их отношениях? Эта мысль мелькнула у Кэтрин в голове лишь на третий день утром, когда они одевались. На людях они вели себя, как и прежде: не касались друг друга, не старались уединиться. Лишь что-то неуловимое скользило в счастливой улыбке Кэтрин и в загадочных взглядах, которыми они обменивались.

Не было ни разговоров о будущем, ни признаний в любви, ни официального предложения руки и сердца. Кэтрин догадывалась, что у Майкла, которого судьба не очень-то баловала любовью и лаской, за внешней оболочкой уверенности и силы кроется легко ранимая душа. Это проскальзывало и в его беспокойном взгляде. Он просто не верил, что Фортуна вдруг взяла и повернулась к нему лицом. Нечто подобное, впрочем, испытывала и Кэтрин, не находя слов, чтобы признаться ему в любви.

Разумеется, оба они должны научиться трезво смотреть на жизнь, хотя особых сложностей не предвидится. Разве что Эми удивится столь быстрому появлению в ее жизни отчима, но возражать не станет — Майкл ей всегда нравился. В общем, все будет прекрасно.

Причесываясь, Кэтрин улыбнулась своему отражению в зеркале. Она никак не могла решить, пожениться ли им с Майклом прямо сейчас, или дождаться годовщины смерти Колина. Лучше, конечно, дождаться, но где взять терпение.

К тому же занятия любовью хоть и приятные, но не такие уж безобидные и могут привести к определенным последствиям, кстати, для Кэтрин очень желательным.

В этот момент в зеркале появилось отражение Майкла. Он наклонился и поцеловал Кэтрин в изящное ушко, такое чувствительное, исторгнув из ее восхитительной груди вздох. Не оборачиваясь, она прижалась к нему.

— Ну, что будем делать сегодня? Смотреть, как собирают водоросли для удобрения полей? Или наслаждаться другим развлечением, приготовленным нам Дэвином? Что до меня, то я предпочла бы провести день в нашей спальне, раздеть тебя, уложить в постель и целовать, целовать до боли в губах.

— Это было бы восхитительно!

Майкл нежно провел пальцами по ее подбородку.

— Еще немного, и ты из святой превратишься в грешницу. Но пока еще не созрела для того, чтобы пренебречь своими обязанностями.

Увы, Майкл прав. Кэтрин встала.

— Тогда я изнасилую тебя ночью, беспомощного. Вот и терзайся теперь весь день.

Майкл так посмотрел на Кэтрин, что ее дрожь пробрала.

— Терзаться? Да я буду об этом мечтать!

Он взял ее за руку, и они пошли в столовую. Увидев их, дед перестал есть и испытующе посмотрел на Кэтрин.

— Вы как влюбленная парочка! Не скажешь, что женаты двенадцать лет.

Кэтрин чмокнула Деда в щеку. День ото дня он становился бодрее, хотя все еще пользовался инвалидной коляской.

— Это морской воздух так на нас действует, дедушка, — сказала Кэтрин, незаметно улыбнувшись Майклу. — Мы чувствуем себя молодоженами!

— Клайв вернулся из Лондона, — сообщил лэрд, намазывая маслом кусочек хлеба. — Хочу поговорить с тобой, Кэтрин, и с ним.

— Без меня? — поинтересовался Майкл.

— Без вас. Наберитесь терпения. Скоро узнаете, о чем у нас шел разговор.

Кэтрин задумчиво смотрела на лежавшие перед ней на тарелке яйца. Дед собирается объявить, кого выбрал в наследники. Скоро она узнает, как решилась ее судьба.

Вошел Дэвин Пенроуз, поздоровался со всеми, налил себе чаю.

— Чем займемся сегодня? — спросил его Майкл.

— Смотря кто.

Управляющий сел на стул и, в свою очередь, спросил:

— Вы хорошо разбираетесь в пушках, капитан?

— Немного познакомился с артиллерией в кавалерийском полку, но не специалист в этом деле.

— И все же более компетентны, чем кто-либо другой на Скоале. Местное ополчение имеет неплохую подготовку, сам лэрд — полковник, я капитан. Кроме мушкетов, у нас еще есть две шестимиллиметровые пушки, которые прислали е материка на тот случай, если Наполеон вздумает напасть на остров. — Дэвин едва не прыснул со смеху. — Хорошо, что это не входило в планы императора, поскольку наше правительство не удосужилось обучить нас пользоваться этими чертовыми штуками.

— Армия Его Величества в вашем распоряжении, — рассмеялся Майкл. — Насколько я понимаю, вам охота пострелять, но вы не умеете.

— Да. Над пришвартованными в гавани лодками нависает скала. Хорошо бы сбить с нее камни, которые могут обрушиться вниз. Для этого мы и хотим научиться стрелять, но так, чтобы не поубивать друг друга. Будем весьма признательны вам за науку.

— Для этого моих знаний хватит.

Майкл повернулся к Кэтрин:

— Раз ты будешь занята, я отправлюсь с Дэвином. Подготовка орудий и тренировка людей займут почти целый день.

— Возможно, я потом подойду посмотреть, — сказала Кэтрин. — На этом острове далеко не уйдешь, что в общем-то приятно.

Майкл нежно улыбнулся Кэтрин н ушел с Дэвином.

— Через час жду тебя в кабинете, Клайв к тому времени уже подойдет, — бросил лэрд и выкатился из столовой на своем кресле.

Оставшись одна, Кэтрин помрачнела. Встреча с Клайвом не сулит ничего хорошего. К тому же молодую женщину одолевали сомнения. Она теперь не нуждалась в наследстве, кроме того, выйдя замуж за Майкла, вряд ли смогла бы управлять Скоалом. Однако за это короткое время она полюбила Скоал и его жителей, и ей не хотелось, чтобы он достался себялюбивому и сумасбродному Хэлдорану. Впрочем, от нее ничего не зависит.

Кэтрин с глубокомысленным видом пожала плечами. Выберет дед Клайва, значит, так тому и быть. А остановит свой выбор на ней — она еще подумает.

Когда Кэтрин вошла в кабинет, дед сидел за столом и беседовал с Хэлдораном. Но стоило ей появиться, как разговор тотчас же прекратился.

— Привет, Клайв. — Кэтрин вежливо улыбнулась кузену. — Надеюсь, вы удачно съездили в Лондон?

Лорд галантно приподнялся, и злость, появившаяся у него на лице, когда он увидел Кэтрин, мгновенно сменилась наигранной приветливостью.

— Мало сказать «удачно», просто великолепно. Получил то, за чем ездил.

— Садитесь же, чего стоите? — приказал лэрд. — Оба!

— Дедушка, а нельзя ли повежливей? — усаживаясь, спросила Кэтрин.

— Да пойми же ты, — с коротким смешком сказал дед, — зачем, когда столько дел, разводить антимонии? — И уже с металлом в голосе добавил: — Вы знаете, зачем я позвал вас. Так вот, я решил сделать наследницей Кэтрин. Ты, Клайв, человек способный, хорошо знаешь остров, но у тебя много других интересов. Поэтому я думаю, что Кэтрин и ее муж принесут Скоалу больше пользы.

Несколькими днями раньше Кэтрин была бы счастлива услышать это. Но сейчас она хоть и была польщена, чувствовала себя так, будто попала в ловушку. Лицо Хэлдорана стало жесткий и злым, хотя голос звучал необычайно ласково, когда он обратился к лэрду:

— Вы уверены в том, что это ваше последнее слово?

— Разве я когда-нибудь менял свое решение? — возмутился лэрд. — Вчера с материка прибыл мой адвокат, чтобы изменить завещание в пользу Кэтрин. — Лэрд постучал по бумаге. — Вот копия. Прочтите ее оба, чтобы, когда меня не станет, не возникло недоразумений.

— Я восхищаюсь вашим благородством, дядя, чего, к сожалению, не могу сказать о вашей внучке.

Насмешливый тон Хэлдорана заставил Кэтрин насторожиться.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду? — заорал лэрд. Хэлдоран бросил на Кэтрин презрительный взгляд.

— Как это ни печально, должен вам сообщить, что ваша любимица — лгунья и шлюха и водит вас за нос с того самого дня, как пожаловала на остров.

Кэтрин замерла от ужаса, в то время как дед ее помрачнел.

— Черт возьми, Клайв, ты никогда не умел проигрывать. Именно поэтому я и не отдал тебе Скоал, что бы ты ни придумывал.

— Это верно, проигрывать я не люблю, но ничего не придумываю, не в пример Кэтрин, — ледяным голосом произнес Хэлдоран. — Колина Мельбурна нет в живых. Он погиб во Франции еще в апреле. А ваша маленькая жадная внучка, чтобы не упустить наследство, привезла сюда одного из своих любовников и выдает за мужа. Эта дрянь просто смеется над вами! Пусть скажет, что это не так, что я вру!

Побагровев, лэрд повернулся к Кэтрин:

— Говори же! Это правда?

Кэтрин была в шоке, однако при мысли, что ей больше не нужно лгать, испытала облегчение и взволнованно произнесла:

— Да, Колин мертв. Его убили бонапартисты. Никаких любовников у меня нет, а Майкл мои жених, и мы скоро поженимся. Сожалею, что обманула вас, дедушка, но у меня не было другого выхода.

Пропустив ее слова мимо ушей, лэрд вскочил и, держась дрожащими руками за край стола, заорал:

— Ты хитрая маленькая шлюшка!

Глаза его, в которых затаилась боль, метали молнии.

— Подумать только, а я собирался доверить тебе Скоал! Ты мне больше не внучка! — Он схватился рукой за висок. — Я… изменю…

— Успокойтесь, дедушка! — воскликнула Кэтрин в сильном волнении. — Я уеду, и вы меня никогда больше не увидите. Но не надо расстраиваться, это вредно для здоровья.

Не слушая Кэтрин, лэрд закричал в исступлении:

— Изме…ню мое… завещание… — рухнул на стол и стал оседать на пол, увлекая за собой бумаги и гусиные перья.

— Боже мой! — Кэтрин бросилась к деду, опустилась рядом с ним на колени. Он потерял сознание, левая сторона лица онемела. — У него удар!

— С чем я вас и поздравляю, кузина, — с расстановкой произнес Хэлдоран. — Вы не только обманули его, но еще и убили.

Кэтрин бросила на него яростный, ненавидящий взгляд:

— Мы разделим ответственность, братец! Я и сама бы сказала ему правду, но не в такой резкой форме.

Кэтрин нащупала на шее у лэрда пульс.

— Слава Богу, он жив. Позовите слугу, чтобы сбегал за помощью.

Хэлдоран не двинулся с места.

— Напрасные хлопоты. На Скоале нет врача. А чтобы привезти его с материка, потребуется минимум полдня. И все равно он старику не поможет.

Хэлдоран прав, будь он проклят. Надо самой попытаться что-нибудь сделать. В бытность свою сестрой милосердия Кэтрин видела в полевых госпиталях таких больных и сейчас пыталась вспомнить, какую помощь им оказывали, поскольку сама ухаживала только за ранеными. Кажется, им помогало кровопускание. Она слышала это от Яна Кинлока. Еще он говорил, что медлить нельзя.

Кэтрин стала лихорадочно рыться в ящиках письменного стола, надеясь найти перочинный нож.

— Я собираюсь пустить ему кровь. Есть здесь какая-нибудь посуда?

Хэлдоран лениво поднялся, взял вазу с соседнего столика и, выбросив из нее розы в камин, подал Кэтрин.

— Вот, возьмите, только вы зря тратите время. Первый удар его хватил еще в прошлом году, второй обычно бывает смертельным.

— Необязательно.

Призывая на помощь Бога, Кэтрин снова опустилась на колени, закатала лэрду рукав и очень осторожно проколола ножом вену. Кровь забила фонтаном, будто из артерии.

Клайв взял из коробки на столе сигару.

— Не возражаете, если я закурю?

— Не возражаю, если даже вы сгорите! И откуда только такое спокойствие?!

Хэлдоран нашел на столе трутницу, прикурил и с невозмутимым видом ответил:

— Все равно я ничем не могу помочь, зачем же метаться подобно цыпленку с отрезанной головой? Кстати, о цыплятах, не забывайте, что их по осени считают. Думаете, ваша взяла, потому что старик изменил завещание?

Хэлдоран затянулся, выпустил колечко дыма и продолжал:

— Ошибаетесь. Мне нужен остров. Мне нужны вы. И я намерен получить и то, и другое.

— Что за чушь вы несете?! — с горячностью воскликнула Кэтрин, глядя на деда. Кровь почти перестала вытекать из вены. — Скоал — не приз, который можно выиграть, не говоря уже обо мне.

— Напрасно вы так думаете, — холодно возразил Клайв, — Как только появится лорд Майкл, вы скажете, что приняли весьма лестное для вас предложение выйти за меня замуж, и отошлете его. И тогда мы с вами станем править Скоалом вместе, как настоящие феодальные монархи на Британских островах.

Не веря своим ушам, Кэтрин подняла на него взгляд:

— Отослать Майкла? Вы сошли с ума!

— Отнюдь нет, — все с той же мрачной холодностью ответил Клайв.

Уверенность, с которой он говорил, начинала нервировать Кэтрин.

— Почему, черт побери, я должна выслушивать ваши дурацкие приказы?

Он насмешливо и торжествующе посмотрел на нее:

— Потому что ваша дочь, ваша ненаглядная Эми, сейчас у меня.

Глава 29

Кэтрин испытала почти физическую боль, словно от удара.

— Я вам не верю.

— Хотите убедиться, поедемте в Рагнарок. Я поместил ее в одну из лучших комнат для гостей с видом на море. Кстати, Скоал ей очень понравился.

— Вы лжете, — с трудом проговорила Кэтрин пересохшими губами. — Эми сейчас у моих друзей в полной безопасности.

— Значит, не в полной.

Клайв сел, скрестив ноги в элегантных ботинках.

— Энн Моубри не хотела отпускать Эми, поскольку вы ей не написали об этом, но девочка упросила ее. Да и почему, собственно, не доверить малышку галантному джентльмену, который в прошлом году отвозил целую кучу детей в Антверпен? Энн просто в голову не пришло усомниться в таком герое!

Он вытащил из кармана красную ленточку и бросил Кэтрин. Ленточка, извиваясь, полетела по воздуху, упала на ковер и так и осталась лежать, похожая на след крови.

Это был подарок Эми ко дню рождения. Ленточка так шла к темным шелковистым волосам девочки…

Кэтрин судорожно сжала пальцы, державшие руку деда.

— Если хоть один волосок упадет с ее головы, считайте себя мертвецом!

— Материнская любовь трогает до слез.

Он стряхнул пепел с сигары.

— Не беспокойтесь. Она в полном порядке. Девочке и в голову не приходит, что она пленница. Она думает, что я поехал за вами и для вас будет настоящим сюрпризом увидеть ее.

Кэтрин попыталась осмыслить случившееся.

— Вы с самого начала знали, что приехавший со мной мужчина — не Колин.

— Неужели вы думали, что я могу не узнать столь важную персону, как лорд Майкл Кеньон, только потому, что нас не представили друг другу? Я поставил себе задачу разузнать все о ваших друзьях, поклонниках и партнерах по танцам.

Хэлдоран прищурился так, что глаза превратились в щелки,

— Лорд Кеньон стал вашим любовником только на острове. Я понял это, едва вы вошли в кабинет.

Что и говорить, лорд Хэлдоран сильный и опасный противник. Словно паук, он плел и плел свою паутину, высматривая и выжидая.

— Почему же вы сразу не уличили меня в обмане?

— Интересно было понаблюдать, как ловко вы ведете игру, выдавая лорда Майкла за своего мужа. Вы просто очаровали меня. У нас с вами, кузина, много общего, в том числе н предки, пираты в законе. Кровное родство. Никуда не денешься.

Уж лучше иметь в родственниках скорпиона, чем лорда Хэлдорана.

— Если лэрд умрет, я откажусь от наследства и вы получите остров. Это справедливо, поскольку дедушка собирался изменить завещание.

— Остров — это лишь одна цель, — вкрадчиво произнес Хэлдоран. — Вторая цель — вы. И я получу вас, чего бы это мне ни стоило.

Преодолев страх, Кэтрин постаралась сосредоточиться. Прежде всего следует позаботиться о дедушке. Крови вытекло достаточно, и Кэтрян перевязала лэрду руку несколькими полосками ткани, которые отрезала все тем же перочинным ножом от нижней юбки. Пульс стал как будто ровнее, но о его самочувствии Кэтрин могла лишь гадать. Она поднялась, натянула на деда сползшее покрывало и, отдавая себе отчет в том, что даже врач вряд ли сделал бы больше, повернулась к кузену:

— Майкл никогда не позволит вам осуществить ваши безумные планы.

— Ваш любовник — человек, несомненно, способный, но со мной ему не тягаться. Подойдите сюда, я вам кое-что покажу.

Гадая, какой еще удар Клайв собирается ей нанести. Кэтрин подошла к окну и увидела внизу экипаж. Рядом со скучающим видом играли в кости два парня деревенского вида.

— Это охранники из числа заключенных Ньюгейтской тюрьмы, я их нанял. Отличные ребята, но шуток не любят. Еще двое дожидаются в Рагнароке. У каждого из них за плечами убийство, и они могут совершить еще не одно, если я прикажу. Их четверо плюс я сам, как будто не так уж и много, но вполне достаточно, чтобы править Скоалом. У вашего отставного офицера нет шансов, хоть он и лихой.

Ужас Кэтрин разросся до размеров ночного кошмара.

— Вы хотите сказать, что убьете Майкла, если он не покинет остров?

— Я долго ждал вас, кузина. Хватит! — Он вскинул голову. — Вы и в самом деле уговорили Кеньона жениться на вас или просто решили соврать лэрду, чтобы смягчить его гнев?

— Уговорила? Что за бред! Майкл сам сделал мне предложение!

— Потрясающе! И это при вашей, скажем прямо, нищете и не очень высоком происхождении! Поистине красота — великая сила!

В облаках сигарного дыма Клайв выглядел сущим дьяволом.

— Если вы испытываете к Кеньону какие-то чувства, отошлите его. Я убил вашего мужа и, не задумываясь, покончу с вашим любовником.

От шока Кэтрин едва не потеряла сознания и, чтобы не упасть, прислонилась к стене.

— Вы убили Колина? Вы?

— Да, я. Впрочем, как охотнику, мне это не делает чести. Труднее было бы подстрелить лису, чем выпустить пулю в спину вашему пьяному мужу. — Губы Хэлдорана скривились в сардонической улыбке. — Только не уверяйте меня, будто любили этого придурка, изменявшего вам с первой попавшейся юбкой. Все равно не поверю! Хотя лгать вы мастерица!

О Господи! Какой ужас! Бедный Колин! Он был таким добрым, несмотря на все его недостатки. Это она повинна в его смерти! Надо было пройти столько войн и остаться в живых, чтобы стать жертвой маньяка. Ведь Хэлдоран — воплощение зла! И теперь в его руках жизнь дорогах ей людей. Проведя долгие годы среди военных, Кэтрин поняла, что горстка головорезов способна терроризировать целое общество, и если Хэлдоран и его подручные войдут в раж, их не остановить. Жестокость порождает жестокость.

Кэтрин вспомнила об ужасах, виденных ею в Испании, И закрыла глаза, ощутив дурноту.

Ради спасения Майкла, Эми и жителей острова она перехитрит Хэлдорана.

Вдали прозвучал пушечный выстрел. Артиллерия Майкла. Еще один эхом пронесся по острову. Кэтрин сразу пришла в себя и постаралась сосредоточиться. По словам Хэлдорана, красота — великая сила. Что же, это оружие Кэтрин и использует против своего врага. И еще ум, который мало интересовал мужчин, потому что они видели только красоту ее лица и изящество фигуры.

Кэтрин кокетливо взмахнула ресницами.

— Клайв, я недооценила вашу силу и смелость. Вы казались мне пустым франтом.

Даже Хэлдоран с его дьявольской хитростью не смог устоять против лести.

— Вы отлично ориентируетесь в обстановке, — заметил он не без самодовольства. — В практичности женщинам не откажешь. Погодите, вы еще будете меня благодарить за то, что я для вас сделал. Я гораздо богаче и интереснее Кеньона.

— Пожалуй, что так. Только я не сразу это поняла. У деда, кажется, есть где-то здесь бренди. Налейте мне немного, и поговорим начистоту.

Он с насмешливым видом отвесил ей поклон и пошел за бренди. Кэтрин перевела дух и взяла себя в руки. Необходимо выяснить, что задумал Клайв, и обезопасить Эми и Майкла. А для этого нужно время. Она готова на любую ложь, только бы достичь своей цели, тем более что Клайв и без того назвал ее лгуньей. Удалось же ей целых десять лет изображать из себя любящую жену, а потом — скрывать свою любовь к Майклу. Так что умения притворяться ей не занимать.

Вернулся Хэлдоран с двумя рюмками бренди. Одну он протянул Кэтрин, которая, в свою очередь, жестом пригласила сесть его рядом с собой.

— Итак, вы хотите заполучить Скоал, а вместе с ним и меня. Спрашивается: зачем? Остров не такой уж богатый, к тому же отдаленный, а женщину можно найти и покрасивее меня.

— Я коллекционирую редкие и совершенно бесполезные вещи. Пусть Скоал и уступает другим моим владениям, зато его феодальный строй уникален. Лэрд на Скоале облечен властью большей, чем сам король Георг. И это, признаться, весьма заманчиво. Что касается вас… — Он скользнул жадным взглядом по ее фигуре. — Вы просто недооцениваете свою красоту, так же, впрочем, как и мой ум. Вряд ли найдется в мире мужчина, который не позавидует мне. Я просто видеть не мог вас рядом с этим мужланом Мельбурном.

Кэтрин пожала плечами и пустилась во все тяжкие. Впервые в жизни она лгала с такой легкостью.

— После смерти родителей мне ничего не оставалось, как выйти замуж за Колина. Однако я надеялась бросить его и пойти на содержание к мужчине богатому и влиятельному. Но содержанка есть содержанка. А женщине нужны муж и доброе имя.

Потягивая бренди, Кэтрин молила Бога, чтобы Хэлдоран поверил.

— Поэтому не надейтесь залезть ко мне в постель до свадьбы, — продолжала она. Его глаза потемнели.

— Вы спали с Кеньоном.

— После того, как он предложил мне руку и сердце. — Она поджала губы. — К тому же я хотела привязать его к себе. Такой благородный, как он, уж если переспал с женщиной, ни за что не откажется от своего обещания. Знай я о ваших планах, повела бы себя совсем по-другому. Напрасно вы так долго молчали.

Губы Хэлдорана искривились в усмешке:

— Я всегда знал, что под личиной святости вы прячете свое бесстыдство. Мы отлично поладим, если, конечно, вы не вздумаете меня дурачить. Но здесь, на острове, вам это не удастся. Мое маленькое войско быстро расправится с вами, представив дело так, будто это несчастный случай. И произойдет это немедленно, раздумывать я не стану.

— Не сомневаюсь. Ведь вы не глупец! Хэлдоран поболтал в рюмке бренди.

— Ваша дочь так похожа на вас и почти сформировалась как женщина. Вам известно, что на Скоале девушек разрешается выдавать замуж с двенадцати лет?

Слова лорда попали в цель, и Кэтрин с трудом подавила желание ударить его. Она была в шоке.

— Зачем вам несмышленая девочка? Куда приятнее переспать с опытной женщиной, — нашла в себе силы возразить Кэтрин и даже кокетливо улыбнулась. — Как вы удачно заметили, женщине в практичности не откажешь.

Нас влечет к настоящим, сильным мужчинам. И если вы будете ко мне добры, я в долгу не останусь.

— Кэтрин, вы прелесть! — Хэлдоран расхохотался. — Мне давно следовало вами заняться!

— Почему же вы медлили?

— Времени не было. — Он снова скользнул взглядом по ее грудям. — И я решил дождаться момента.

Только этого не хватало. Очутиться в постели с таким злодеем! Тут жизнь с Колином наверняка показалась бы раем.

— Все это прекрасно, — сказала Кэтрин, — но сначала надо посмотреть, как там дедушка.

— Верно. А то чего доброго отдаст концы прямо на полу. Тогда разговоров не оберешься. Насколько я понял, вы намерены за ним ухаживать. Я дам вам в помощь слугу и сам переселюсь в замок. Мало ли что может случиться!

Он в раздумье провел пальцем по краю рюмки.

— Эми, пока лэрд не отправится в мир иной, пожалуй, лучше остаться в Рагнароке, все равно вы будете заняты. Думаю, скоро это кончится. А насчет дочери можете не волноваться. О ней там заботятся.

Все ясно. Ее и Эми будут сторожить. Но пока им ничего не грозит. Остается обезопасить Майкла.

— Прикажу, чтобы упаковали вещи лорда Кеньона. А вы договоритесь о лодке, которая доставит его на материк.

Хэлдоран кивнул.

— Чем скорее Кеньон уедет, тем лучше. Как только он вернется, поговорите с ним. В прихожей у лэрда. Я буду слушать из спальни. — Лицо его снова приняло зловещее выражение. — Только не вздумайте жаловаться ему на меня. — Он приподнял полу куртки, и Кэтрин увидела дуло карманного пистолета. Комментарии были излишни.

— Я не дура, кузен, мне не нужны неприятности.

Она встала.

— Теперь, когда мы договорились о главном, позовите слуг. Надо перенести деда в постель и послать за врачом, если даже он ему ничем не поможет.

Хэлдоран поднялся, чтобы позвонить в колокольчик, в то время как Кэтрин склонилась над лэрдом. Дыхание его было слабым, но ровным, и веки дрогнули, когда она прошептала:

— Дедушка, пожалуйста, не умирайте. Вы так мне нужны!

Однако старик оставался без сознания.

Укутывая его поплотнее покрывалом, Кэтрин мысленно готовилась к разговору с Майклом. Он поймет, что неспроста она просит его уехать. Начнет задавать вопросы и спровоцирует Хэлдорана на убийство. Что же делать? Ответ не заставил себя ждать, но вызвал у Кэтрин отчаяние. Она солжет Майклу. И он поверит. Потому что его не раз предавали. Как та дрянь, жена его лучшего друга. Мерзкая, эгоистичная потаскушка. Именно такой Кэтрин и прикинется.

Чего это будет ей стоить, одному Богу известно. Мало того, что она скрыла от него смерть Колина, так теперь окончательно уничтожит возникшее между ними доверие. Но второй раз он ее не простит. И никогда больше не поверит ни одной женщине. Хватит ли у нее сил причинить ему такую боль в ответ на его доброту? Но если Майкл не уедет, его ждет неминуемая гибель.

Снова раздался пушечный выстрел, такой непривычный в этом мирном уголке. Кэтрин судорожно вздохнула. Трудно себе представить, как укрепляет силу духа угроза смерти.

Майкл вернулся в середине дня в прекрасном настроении. Учебная стрельба — это огонь, порох, оглушительный грохот, в общем, все, что так нравится мальчишкам. Островитяне оказались способными учениками и к середине дня взорвали грозившие обрушиться камни. Жаль, что Кэтрин там не была. Впрочем, женщины не очень-то любят шум.

Въехав в конюшню, Майкл сразу понял по лицу грума, что что-то не так.

— Неприятные новости?

— Лэрда хватил удар, — мрачно ответил грум. — Послали за доктором, но… ждать хорошего не приходится.

— Проклятие! — Майкл соскочил с лошади. — Моя жена с ним?

— Говорят, оказала ему первую помощь.

— Только Кэтрин и может его спасти.

Майкл влетел в замок и, перепрыгивая через две ступеньки, понесся к покоям лэрда, но, достигнув прихожей, замедлил шаги. Слуга Хэлдорана Дойл, который со скучающим видом пялился в окно, увидев Майкла, бросился к дверям спальни лэрда.

— Госпожа не велела никого пускать, — сказал он грубо. С плохо скрываемым раздражением Майкл произнес:

— Скажите жене, что я здесь.

Не успел Дойл войти в спальню, как оттуда вышла Кэтрин. Майкл сразу заметил, что она необычайно бледна, и хотел заключить ее в объятия, но она отстранила его.

— Говорят, у лэрда удар, как он сейчас? — спросил Майкл, готовый к самому худшему.

— Он в коме. Вряд ли выживет.

Как печально потерять деда, едва успев его обрести, подумал Майкл и едва слышно произнес:

— Мне очень жаль. Чем я могу помочь?

В отчаянии Кэтрин наклонила голову и прижала руки к вискам, но тут же овладела собой, и лицо ее приняло решительное выражение.

— Пора сказать вам, хоть это и нелегко, что вы должны уехать. Вчера дед изменил завещание в мою пользу. Цель достигнута. Благодарю вас, вы очень мне помогли.

— Но я не хочу покидать вас даже ненадолго. — Он снова попытался ее обнять. — Я был ранен не раз, знаю, что такое тяжелый больной. Путаться под ногами не буду.

Кэтрин снова его отстранила.

— Вы, видимо, не поняли меня. Вам здесь больше нечего делать. Наша интрижка закончилась.

Он уставился на Кэтрин, уверенный в том, что ослышался.

— Интрижка? А я был уверен, что мы поженимся.

Она вскинула брови:

— В самом деле? Но вы не делали мне предложения, только намекнули, и то весьма туманно.

Учитывая, в каком она сейчас состоянии, Майкл сдержал гнев.

— Однако и так все было ясно. Не та вы женщина, чтобы заводить интрижки, да и я не стал бы соблазнять порядочную женщину из спортивного интереса.

— Вы плохо меня знаете, Майкл, — прищурившись, сказала Кэтрин. — Для меня главное в жизни — целесообразность. И сейчас, когда я могу выбирать, в мои планы не входит замужество.

У Майкла застучало в висках.

— Но вы, как мне показалось, подались на мои уговоры, — осторожно произнес он. — Или же это произойдет в самое ближайшее время.

— Все кончено, Майкл, — покачала головой Кэтрин, — и вам придется с этим смириться. Вы мне нравитесь, но выходить за вас я не хочу.

— Нравлюсь, — тупо повторил он. — Только и всего?

Кэтрин пожала плечами.

— Я никогда не говорила, что люблю вас.

Увы, это было правдой. Она и в самом деле не говорила, но говорили все ее поступки. Поэтому Майкл и не сомневался, что они поженятся.

— Извините, но я не понимаю вас, — сухо произнес он. — Вас словно подменили. Утром, когда я уходил, вы были другой.

— Вы слишком громко говорите, лэрду нужен покой.

Кэтрин с беспокойством взглянула на дверь спальни.

Болезнь старика, похоже, лишила ее разума. Чтобы покончить с этим кошмаром, Майкл бросился к Кэтрин и заключил ее в объятия. Быть может, страсть развеет ее страхи? Так уж не раз бывало.

Она была теплой и такой родной, на секунду Майклу показалось, что это та Кэтрин, которую он знал. Но вдруг она отпрянула от него и лицо ее исказила гримаса.

— Черт возьми, Майкл, я не ваша собственность! Я спасла вам жизнь, и, приехав на Скоал, вы вернули мне долг. Теперь мы квиты. Так что оставьте меня и уходите!

Не успел он ответить, как дверь спальни распахнулась, и оттуда с угрожающим видом появился Хэлдоран.

— Если вы не прекратите приставать к моей невесте, Кеньон, я вынужден буду принять меры и объяснить вам, как должен вести себя джентльмен!

Пораженный, Майкл перевел взгляд с Хэлдорана на Кэтрин.

— Вы собираетесь за него замуж?

— Да.

Кэтрин подошла к кузену.

— Клайв родом отсюда и хорошо знает Скоал. И у него хватило благородства не раскрывать наш обман, хотя он вас сразу узнал. Только сегодня мы обнаружили, как много у нас общего.

Хэлдоран торжествующе улыбнулся:

— В общем, Кэтрин поняла, что лучшего мужа ей не найти.

— Чепуха.

Майкл чуть было не добавил, что Кэтрин никогда не питала к кузену даже простой симпатии.

Но Кэтрин не дала ему рта раскрыть. Ее аквамариновые глаза метали молнии.

— Я не хотела быть резкой, но теперь скажу все! Клайв практичнее и богаче, у него титул пэра, он не младший сын. Мы договорились, что не будем особо стеснять себя узами брака. Я рожу ему наследника, а потом получу свободу и буду жить, как захочу. Именно это я и имела в виду, когда сказала вам о своем выборе. Только сейчас я поняла, что мне небезразличны обстоятельства вашего рождения и ваше более чем скромное состояние. И, наконец, я не желаю иметь мужа собственника и провести остаток жизни в одной постели.

Ее слова были больнее ударов молота. Не отрывая взгляда от Кэтрин, Майкл стал задыхаться. Он знал Кэтрин не дольше, чем Кэролайн. И снова свалял дурака. Боже, неужели жизнь его никогда ничему не научит?

— Вы правы, у меня довольно старомодные взгляды на брак, я сторонник моногамии и не имею ни малейшего желания жениться на проститутке.

Кэтрин побледнела.

— Напрасно вы возвели меня на пьедестал, Майкл, я этого не заслуживаю. Хотела, чтобы мы расстались друзьями, но вижу, что это невозможно.

— Друзьями? — переспросил Майкл, не веря своим ушам. — Ну уж нет! — Он злобно сощурился.

— Я знала, что вы не захотите задерживаться, и велела собрать и погрузить в повозку ваши вещи. На берегу вас ждет лодка, она перевезет вас в Пенуорд.

Чтобы не разрыдаться или не совершить убийство, Майкл пулей вылетел из прихожей, но, пробежав половину лестницы, остановился, держась за перила, и сделал медленный вдох, а потом медленный выдох. Постепенно дыхание восстановилось, и, спустившись с лестницы, он вышел во двор. Он пережил Кэролайн и Ватерлоо, надо надеяться, переживет и это.

Но лучше бы Святая Катерина дала ему умереть тогда, в Бельгии.

Как только дверь за Майклом закрылась, у Кэтрин подкосились колени и она рухнула в кресло.

— Вы прекрасно провели разговор, дорогая, только я не позволю вам раздвигать ноги перед другими мужчинами. — Хэлдоран нахмурился. — Моя жена должна принадлежать мне одному. Запомните это, чтобы потом не пожалеть.

Кэтрин судорожно сглотнула.

— Я просто так сказала, чтобы лорд Майкл проникся ко мне отвращением. Так что не беспокойтесь, я готова хранить вам верность. Разумеется, после свадьбы.

Все с той же самодовольной усмешкой Хэлдоран направился к двери.

— Хочу убедиться, что Кеньон уехал.

— Можете в этом не сомневаться. Он больше никогда не захочет меня видеть.

Как только Клайв вышел, Кэтрин откинулась в кресле. Сердце бешено колотилось. Как бы и ее не хватил удар!

До конца жизни ей не забыть выражения лица Майкла, когда он покидал прихожую.

Кэтрин закрыла глаза. Дважды во время Пиренейской кампании вопреки собственной воле ей приходилось умерщвлять раненых, моливших ее об этом, чтобы избавиться от мук. Это было невыносимо тяжело.

Зато Хэлдорана она убила бы не задумываясь. И при случае сделает это.

Глава 30

Когда молчаливый лодочник привез Майкла в Пенуорд, его охватило дикое желание бежать отсюда. В маленькой гостинице он выбрал самую лучшую лошадь и купил ее вместе с седлом, сбруей и седельной сумкой. Поскольку навьючить на лошадь весь свой багаж не представлялось возможным, большую его часть он отправил в Лондон.

Содержимое небольшого дорожного несессера, где было лишь самое необходимое, Майкл закинул в седельную сумку, и тут взгляд его упал на сверкнувший среди прочих вещей серебряный калейдоскоп, присланный Люсьеном после Ватерлоо. Увы! Этот талисман оказался не таким счастливым, как первый. Бросив на него рубашку, Майкл запряг лошадь, вскочил в седло и тронулся в путь. Куда удобнее было бы нанять экипаж, но Майкл решил скакать верхом, чтобы довести себя до полного изнеможения.

Он провел в пути остаток дня и всю ночь, однако мысли о Кэтрин не покидали его. Как же он в ней ошибся! То же самое было и с Каро. Красота и обаяние не могли до конца скрыть ее порочности и коварства. Но, ослепленный ее красотой и сексуальностью, Майкл старался этого не замечать. Слишком сильно он был влюблен.

Кэтрин недалеко ушла от Каро. Такая же эгоистка и лгунья. С какой легкостью она назвала его в Лондоне Колином, когда он усомнился в ее способности притворяться. Майкла тогда даже бросило в дрожь. А как искусно она разыграла несчастного старика! Ему и в голову не могло прийти, что это спектакль. Она глазом не моргнула, когда Майкл, получив письмо Кеннета, раскрыл ее ложь, и тоже нашла себе оправдание: это, мол, отчаяние заставило ее скрыть правду от Майкла. Он поверил и был за это вознагражден. Неужели она и в постели притворялась? И все ее страхи — выдумка? Просто она хотела, чтобы Майкл почувствовал себя настоящим мужчиной и превосходным любовником. Голова у Майкла шла кругом. Быть может, она всегда была порочна и просто наслаждалась своим обманом, закатывая истерики? Но даже сейчас, стоило ему вспомнить о Кэтрин, как в нем закипала кровь.

Опять кровь. О Боже, Кэтрин…

Как бы то ни было, она спасла ему жизнь. Из благородства? Или опять-таки из соображений целесообразности? Ведь что ни говори, а Майкл — сын герцога. Как оказалось, не родной. Вот что могло сыграть свою роль. Но Кэтрин говорила совсем другое, лишь перед самым уходом он уловил в ее словах намек на свое происхождение. Все его усилия добиться чего-то в жизни ни к чему не приводили. Так будет и впредь.

Уже после полуночи Майкл с горечью понял, что принял случившееся как должное. Он был шокирован, оскорблен, но не удивлен. Все было слишком хорошо, в том числе и

Кэтрин, чтобы оказаться правдой. В стуке копыт Майклу слышалось: «Она не для тебя. Любовь не для тебя».

Святой Михаил пытается убить всех злых драконов.

Майкл не останавливался всю ночь. Ярко светила луна. Хотя Майкл машинально сдерживал лошадь, чтобы она не меняла темпа, к рассвету животное совершенно выдохлось. Майкл остановился у придорожной гостиницы, поменял коня, добавив пригоршню золотых монет, и снова пустился в путь. Но как ни старался, не мог подавить боль и обиду и все время упрекал себя в глупости.

Он заблуждался, считая, что у него есть семья, пусть не самая лучшая. Его большая любовь оба раза оказалась хуже, чем заблуждением, — просто пародией. Только с друзьями ему повезло — преданными и искренними. Отныне главным в его жизни станет дружба. Никакой любви! Он даже думать о ней не будет.

Он был в пути уже почти сутки, как вдруг обнаружил, что находится в знакомых местах, в окрестностях Великого Эшбертона. Меньше чем в трех милях от родового гнезда семьи Кеньонов.

А что, если заехать туда? Или слугам приказано его не впускать? Не исключено, что его примут из милости. Как того требуют приличия. Впрочем, какое это имеет значение? Он скорее сгорит в адском пламени, чем попросит прибежища под крышей Кеньонов.

Он уже горит в адском пламени.

У Майкла даже не было сил решить, ехать ли дальше на восток, в сторону Лондона, или же повернуть на север и вернуться к себе в Уэльс. Бросив взгляд на своего взмыленного коня, Майкл подумал, что пора его менять: еще немного, и он упадет.

Да и сам Майкл тоже. Придется где-нибудь переночевать. Как ни странно, в этом городке Майкл почувствовал себя спокойнее, хотя все здесь напоминало мрачные обстоятельства его появления на свет. Он остановился у «Красного льва», лучшей придорожной гостиницы, и оставил взмыленного коня на попечение конюха. Тот бросил на Майкла осуждающий взгляд, мол, надо же так загнать животное. Майкл между тем, прихватив седельную сумку, уже входил в гостиницу.

Будь на месте Барлоу другой хозяин, грязному и небритому Майклу отвели бы комнату где-нибудь на чердаке. Но хозяин «Красного льва» узнал сына герцога.

— Какая честь, лорд Майкл. Вы направляетесь в Аббатство?

— Нет, — резко ответил Майкл. — Мне нужна комната на ночь.

Барлоу с любопытством посмотрел на лорда, но спрашивать ни о чем не стал, сказал лишь:

— Хорошо, милорд. С ванной или отдельной гостиной?

— Только с кроватью!

Хозяин отвел Майкла в самую лучшую комнату и попросил позвонить, если что-нибудь понадобится. Как только Барлоу вышел, Майкл снял с плеча сумку, запер дверь, налил в стакан воды, выпил. Затем, даже не сняв сапог и одежды, бросился ничком на кровать и вскоре уснул как убитый.

Гром. Пальба. По старой армейской привычке Майкл моментально проснулся и, сонно моргая, никак не мог понять, где он находится.

Снова грохот. Но не пальба. Кто-то барабанил в дверь.

— Майкл, это я, Стивен, — раздался тихий голос. — Открой!

Боже, новоявленный герцог Эшбертонский. Человек, которого он еще недавно считал своим братом.

— Убирайся! — заорал Майкл. — Я хочу спать.

Стук прекратился. Майкл перевернулся на спину. Последние солнечные лучи долгого летнего дня бросали отблеск на небо. Видимо, он проспал всего час-другой. Все тело ныло от долгой езды верхом. К тому же мучила жажда. Но не было сил подняться. Майкл закрыл глаза в надежде снова уснуть.

Но тут ключ в замке повернулся, дверь открылась, и комнату вошел человек высокого роста. Майкл снова закрыл глаза и заслонил рукой лицо от неожиданно вспыхнувшего света.

— Ты болен? — спросил Эшбертон своим тихим голосом. Меньше всего Майклу сейчас хотелось ссориться с братом, но, видимо, безобразной сцены не избежать.

— Мне следовало знать, что во владениях герцога Эшбертонского такого понятия, как частная жизнь, просто не существует, — сухо произнес он.

— Барлоу сообщил в Аббатство, что ты приехал, что похож на мертвеца и как-то странно себя ведешь, — так же сухо ответил брат. — Разумеется, я забеспокоился.

— Забеспокоился? — Майкл невесело усмехнулся. — Но я всегда вел себя странно. Старый герцог не раз упрекал меня в этом.

Эшбертон скорее выдохнул, чем сказал:

— Почему, черт побери, мы хоть раз не можем поговорить нормально? Ведь ты ни на одно мое письмо не ответил!

Майкл тяжело вздохнул. Эшбертон прав: он ведет себя отвратительно.

— Извини, — уже спокойнее произнес Майкл. — Честно говоря, твои письма я сжег, не читая, полагал, что нам нечего друг другу сказать. Но может быть, возникли какие-нибудь сложности, связанные со смертью герцога, и есть документы, которые я должен подписать, принеси их прямо сейчас или пришли мне в Уэльс.

Скрипнул стул, и в комнате запахло дымом сигары.

— Какие, к дьяволу, документы? Давай просто поговорим. По-человечески. Открой глаза и сядь. Посмотри на меня!

Да будь я проклят, подумал Майкл, если хоть пальцем шевельну ради этого наглеца, вломившегося ко мне в комнату. И все же он убрал с лица руки и открыл глаза. Эшбертон сидел в дальнем углу, устремив взор на кончик сигары.

Глядя на брата, Майкл подумал, что трудно отрицать их родство. Те же строгие черты лица, темные, с красным отливом, волосы, те же тонкие, изящные пальцы.

Эшбертон поднял голову и, прищурившись, посмотрел на Майкла.

— Боже, да у тебя совсем больной вид. Лихорадка?

Он подошел к кровати, положил ладонь Майклу на лоб. От такой наглости и от сигарного дыма Майкл пришел в ярость и сбросил его руку.

— Все в порядке. Просто мне нужно помыться, побриться и отдохнуть после дальней дороги.

— Все ты врешь! — Стивен отвел глаза и нахмурился. — Берлоу прав. Ты как мертвец. Еще страшнее!

В этот момент Майкл закашлялся и, когда хотел сказать брату, чтобы тот убрал эту чертову сигару, в рот ему попал дым.

Майкл стал задыхаться, скорчился, его бросило в жар. Напрасно он пытался распрямить спину и сделать вдох. В панике он стал царапать одеяло, в то время как где-то глубоко внутри огненные обручи все сильнее и сильнее сжимали легкие. Ну, не ирония ли судьбы? Вернуться живым после стольких лет войны, чтобы умереть в постели, в городе, о котором ему хотелось забыть, да еще на глазах у брата, в общем-то чужого ему человека…

Вдруг Майкл почувствовал, как чьи-то сильные руки подняли его, беспомощного, и усадили на кровати. Кто-то успокаивал его, снова и снова протирал ему лицо и шею влажной тканью. Это было приятно. Внутри больше не жгло, дым улетучился.

Вместе со спазмом постепенно уходил страх. Легкие больше не сжимали огненные обручи, и в них понемногу стал проникать воздух. Держа руки на коленях, Майкл сделал выдох. Потом вдох. Глубже. Еще глубже. Темнота отступила, и Майкл понял, что опасность миновала, не испытав при этом особой радости, только удивление.

Это был первый приступ астмы у Майкла с тех пор, как умерла Кэролайн. Самый тяжелый, едва не стоивший ему жизни, Майкл перенес после смерти матери. С мрачным юмором он подумал о том, что женщины для него смертельно опасны.

Кэтрин. При мысли о ней его легкие снова сжались. Но сейчас он уже контролировал ситуацию и способен был предотвратить приступ.

Наконец дыхание нормализовалось, и Майкл открыл глаза. Его гнев почти прошел, и теперь Майкл напоминал выжатый лимон, хотя чувствовал себя более или менее нормально.

Через открытое окно в комнату шел свежий воздух. Рядом сидел брат, бледный от напряжения.

— Выпей! — Он буквально вложил в руку Майкла стакан.

Майкл с жадностью выпил. Or холодной воды горький привкус сигарного дыма во рту исчез окончательно.

— Спасибо, стоило ли беспокоиться? — с досадой произнес Майкл. — Дал бы мне лучше умереть, чтобы смыть позорное пятно с фамильного герба.

— Немедленно прекрати эту шекспировскую мелодраму, не то я вылью тебе на голову остатки воды из кувшина. Герцог поправил подушки и отошел от кровати.

— Когда ты ел в последний раз?

— Вчера утром, — подумав, ответил Майкл. Герцог взялся за колокольчик. Почти тотчас же из-за двери донесся голос Барлоу:

— Чего изволите, ваша милость?

— Пусть принесут хорошей еды, крепкого кофе и бутылку бургундского, — ответил Стивен и повернулся к брату: — Я излечился от астмы. Думал, ты тоже!

— Так оно и есть. За пятнадцать лет это второй приступ. Не знал, что и у тебя астма. — Майкл нахмурился,

— Неудивительно. Ведь ты почти не появлялся дома. Только у меня она была не в такой тяжелой форме, как у тебя. И все равно я здорово намучился. Знай я, что на тебя так подействует сигарный дым, не стал бы курить.

Майкл протестующе махнул рукой. Он и сам иногда курил, главным образом для самоутверждения.

— Откуда ты мог знать? Приступ случился совершенно неожиданно.

— Неожиданно? — в волнении меряя шагами комнату, спросил Эшбертон. — У меня, например, они бывали в результате стресса. Думаю, что и у тебя тоже. Не остался же ты равнодушным к блестящему спектаклю, разыгранному отцом на смертном одре?

Только сейчас Майкл подумал о том, что старый герцог скончался всего две недели назад. А сколько всего произошло за это время!

— Ошибаешься, — возразил Майкл. — Известие о смерти отца я воспринял достаточно спокойно. Тут совсем другое. Женщина.

Как просто! Чисто мужской ответ. Не станет же он объяснять брату, что эта женщина разбила ему сердце, опустошила душу, предала.

— Сочувствую тебе, — тихо произнес Стивен.

— Ты говоришь, никаких юридических сложностей у тебя после смерти отца не возникло. О чем же тогда ты мне писал? — желая переменить тему, спросил Майкл. — Еще в Лондоне я сказал, что не желаю иметь ничего общего с семьей Кеньонов. И так же, как ты, не хочу рыться в их грязном белье.

— Кстати, обстоятельства твоего рождения стали для меня не меньшим сюрпризом, чем для тебя.

— Я догадался об этом по твоей реакции. Стивен устремил взгляд на пламя свечей.

— В тот день мне неожиданно открылась одна истина, — он перевел дух и произнес: — Отец и его брат ненавидели друг друга, поэтому отец старался поссорить нас с тобой и преуспел в этом.

— Ты не был исключением. Клаудию он тоже настроил против меня. — Майкл скривил губы. — Насколько мне известно, Кеньоны на протяжении всех поколений ненавидели друг друга.

— Ничего хорошего в этом нет. Я понимаю, как жестоко отец обращался с тобой. Вечно ругал, придирался, даже бил. Ты был семейным козлом отпущения. — Стивен поморщился. — И мы с Клаудией, жестокие, как все дети, считали, что можем безнаказанно над тобой издеваться.

— Ты нарисовал точную картину моего детства. Но ничего удивительного в его ненависти ко мне не было. Я ведь не сын ему. — При воспоминании о том, что приходилось ему выносить, Майкл стиснул зубы. — Мне еще повезло, ведь, войдя в раж, он мог убить меня. И сделал бы это, не покинь я Аббатство.

В детстве Майкл боялся этого больше всего.

Вместо того чтобы прийти в ужас от слов брата, Стивен мрачно заметил:

— Вполне возможно. Не думаю, что это входило в планы отца, просто его жестокость не знала предела.

— Еще одна семейная черта Кеньонов.

— Совершенно верно.

Эшбертон наклонился к камину и стал греть руки.

— Я сам не знал, почему так зол на тебя, пока отец однажды не посетовал, что ты слишком способный и умный. Еще бы! Ведь наследник должен во всем превосходить остальных членов семьи, а тут выясняется, что мой младший брат лучше ездит верхом, более метко стреляет, не говоря уже о занятиях спортом. — В глазах его заплясали смешинки. — Впрочем, я склонен винит» в этом Бога, а не тебя.

— Не стану судить о наших способностях, — Майкл пожал плечами, — знаю только, что я очень старался, надеясь, что герцог это оценит. Я и представить себе не мог, насколько все безнадежно.

— Во всяком случае, самонадеянности в тебе, черт побери, больше, чем у всех Кеньонов, вместе взятых. Ты совершенно неуязвим! — Эшбертон слегка улыбнулся. — Ты годами не появлялся дома. Даже каникулы проводил со своими итонскими друзьями, веселился вовсю, в то время как я киснул в замке. Ты пренебрегал нами. И мы не могли этого простить, хотя сами всегда относились к тебе с презрением.

— Что касается моей неуязвимости, так тут ты сильно ошибаешься, — смущенно признался Майкл. — Меня столько раз ранили, что больше не было сил терпеть. Именно поэтому я и боялся Аббатства больше чумы. Но стоит ли вспоминать о прошлом? Я сделал все, чтобы его забыть.

— Стоит, — очень серьезно ответил Эшбертон. — Потому что это прошлое живет в нас и всегда будет жить. И еще потому, что отец солгал, сказав, что ты мне не брат.

— Брат, только незаконнорожденный, сводный.

— Это еще не известно.

Майкл расхохотался.

— Думаешь, старик сочинил эту историю? Вряд ли. Он хоть и был сущим дьяволом, но никогда не унизил бы себя ложью.

Эшбертон нетерпеливо махнул рукой.

— Вполне возможно, что у матери была любовная связь с Родериком. Однако это вовсе не значит, что Родерик — твой отец.

— Но герцог сказал, что мать сама призналась ему в этом, — возразил Майкл.

— Может, просто хотела его позлить. Спала с обоими и точно не знала, кто твой отец, — заявил Эшбертон с невозмутимым видом.

С восторгом и в то же время отвращением Майкл спросил:

— С чего ты взял?

— Отец не мог устоять перед ней, — с циничной усмешкой ответил Стивен. — Днем рассорятся, а спят вместе. За это он и ненавидел ее. Он ненавидел любого, кто имел над ним власть.

— Старик попрекнул меня зелеными глазами, как у Родерика.

— Ну и что? — стоял на своем Эшбертон. — У дочери Клаудии тоже зеленые глаза, а у самой Клаудии — нет. В общем, узнать, кто твой отец, невозможно. Да и зачем? Пусть ты мне не родной брат, но сводный, к тому же кузен. Все равно у нас общие дедушки и бабушки, и ты — мой наследник. Только я могу понять, что значит вырасти в таком доме. — Эшбертон замолчал, щека его слегка задергалась, и он сказал: — Сейчас, может быть, нам уже поздно становиться друзьями, но давай по крайней мере прекратим враждовать.

В это время в дверь постучали, что было весьма кстати для Майкла, потому что он понятия не имел, что ответить брату. Появились двое слуг с подносами, и в комнате аппетитно запахло.

Тут Майкл, к своему удивлению, ощутил голод и, с трудом преодолевая слабость, подошел к столу. Справившись с ломтиками великолепной говядины, Майкл принялся за ветчину с гарниром и, запивая все это отличным красным вином, чувствовал, как к нему возвращаются силы. Эшбертон ел мало, больше нажимал на кофе.

Покончив с едой, Майкл отодвинул стул и вопросительно посмотрел на брата.

— Ведь я тебя совсем не знаю. Ты всегда был рассудительным?

— Я сам себя не знаю, — в раздумье проговорил Эшбертон. — После смерти отца я ощутил себя растением, которое из темноты вынесли на солнечный свет. Я не желаю быть таким, как отец, грубым жестоким тираном, и злоупотреблять своей властью. Не сочти меня ханжой, но я хочу быть справедливым, а значит, должен исправить причиненное тебе в детстве зло.

Майкл отвел взгляд. Он был тронут, но привык скрывать свои чувства, особенно в семье.

— По-моему, — сказал он, — мы в детстве дрались еще и потому, что во многом были похожи. Я только не мог понять в чем.

— Верно. Но не всегда же мы дрались. Помнишь, как мы удрали от учителя на Эшбертонскую ярмарку?

— Помню, — Майкл улыбнулся. Они тогда играли с деревенскими ребятишками, объелись и вообще вели себя, как обычные дети, а не враждующие между собой сыновья герцога Эшбертонского. Кончилось тем, что дома их высекли. У них немного счастливых воспоминаний, но, предав забвению свое детство, Майкл вычеркнул из памяти не только плохое, но и хорошее. Стивен прав: прошлое — это часть настоящего, и настала пора вернуть потерянные годы. Истинным виновником всех их бед был старый герцог. Его дядя? Его отец? Не важно, он мертв. Но брат и сестра живы. И они ему хоть и не друзья, но и не враги.

Размышляя, Майкл не отрывал взгляда от бокала с вином. Почти все друзья Майкла отличались от него и характером, и складом ума. Ему даже некому было излить душу. А со Стивеном у них много общего, к теперь, когда они выросли, у них хватит здравого смысла усмирить в себе доставшийся им по наследству отвратительный нрав. Стивен уже это сделал, попытался наладить отношения с Майклом. Почему бы Майклу не последовать его примеру? И Майкл очень мягко произнес:

— Несколько недель назад я встретил в Лондоне очаровательную американку. Она рассказала, что у индейских вождей враждующих племен существует обычай зарывать в землю свои томагавки в знак заключения мира. Не сделать ли нам то же самое?

— Надеюсь, в переносном смысле? — Эшбертон усмехнулся. — У тебя, видимо, много всякого оружия, как у военного, а у меня — только мои ментонские револьверы. И я не имею ни малейшего желания зарывать их в землю.

— Пусть хоть в переносном, — ответил Майкл и после некоторого колебания протянул брату руку: — Стивен, с меня довольно драк.

Стивен схватил руку Майкла и тепло пожал своими длинными, как у Майкла и остальных Кеньонов, пальцами. Это короткое рукопожатие вселило в душу Майкла умиротворение. В одну из самых мрачных в его жизни ночей расцвел прекрасный цветок надежды.

— До Рождества еще далеко, но я бы хотел, чтобы ты провел его в Аббатстве, — нерешительно проговорил Стивен. — И вообще, тебе, как наследнику, не мешало бы время от времени появляться там.

— Спасибо за приглашение, но боюсь, мне будет нелегко встретиться сразу со всеми. — Майкл пожал плечами. — А наследник я лишь до тех пор, пока у тебя не

— Кто знает, появится ли он вообще, — ответил Стивен вздохнув. — Ведь мы с Луизой женаты уже восемь лет и потеряли всякую надежду на потомство. Поэтому тебе

надо поскорее жениться. Кстати, ты упомянул о каких-то неприятностях с женщиной. Надеюсь, ничего серьезного? Спокойствие Майкла вмиг улетучилось.

— Ничего серьезного? — воскликнул он. — Да это настоящая катастрофа. К прочим семейным чертам Кеньонов можно, пожалуй, прибавить еще одну: страсть к коварным женщинам.

— Не хочешь ли рассказать подробнее?

— Это долгая история.

— Я никуда не спешу и готов тебя выслушать, — в голосе Стивена прозвучали мягкие нотки.

Тут Майкл вдруг почувствовал, что ему просто необходимо излить кому-нибудь душу и, как ни странно, лучшего слушателя ему не найти.

Он налил в бокал бургундского, взбил подушки и растянулся на кровати.

— Мы познакомились с Кэтрин в Брюсселе, — начал он, не глядя на брата. — Но до этого я ее видел в Испании, в полевом госпитале…

Глава 31

Майкл хоть и не говорил о своей любви, не мог без волнения рассказывать о том, как Кэтрин провела ночь у постели умирающего юноши, каким пользовалась уважением в Брюсселе, где они жили под одной крышей, и он боялся лишний раз взглянуть на нее, чтобы не нарушить приличий, и как, наконец, она спасла ему жизнь. Когда же становилось особенно тяжело, он прерывал рассказ, чтобы глотнуть вина. Брат внимательно слушал и ни разу не перебил его.

Потом он рассказал, как по просьбе Кэтрин выдал себя за ее мужа, и о шоке, который она испытала, когда Майкл узнал правду о Колине. Он ничего не утаил, кроме интимных подробностей и потрясающей бурной ночи, которую они провели, прежде чем расстаться. Обсуждать это с братом у Майкла не было сил, он лишь сказал напоследок:

— Я думал, мы понимаем друг друга, но ошибся. — Сказал совершенно бесстрастно, без всяких эмоций. — Легче воевать, чем влюбляться. По крайней мере не испытываешь душевных мук.

— Возможно, — помолчав, ответил Стивен в раздумье. Услышав в голосе брата сомнение, Майкл спросил:

— Ты хотел что-то сказать?

— Уж лучше я промолчу. Не то ты вырвешь из земли свой томагавк и вонзишь мне между лопаток.

— Не хочешь — не говори. — Майкл в волнении взъерошил волосы. — Непостижимо, как я мог так ошибиться.

— Именно это и удивляет меня, — медленно произнес Стивен. — Будучи наследником герцогства, я научился разбираться в людях, ведь многие стремятся добиться расположения лестью. И теперь я хорошо знаю: человек коренным образом не меняется. Трудно поверить, что такая самоотверженная женщина в считанные часы превратилась в хищницу. Либо доброта ее была фальшивой, либо алчность наигранной.

— Не было в ней доброты. Одно притворство. Я не раз в этом убеждался.

И тут, как назло, ему померещился до боли знакомый голос: Кэтрин пела колыбельную умирающему юноше. А может быть, ему самому. Он судорожно сглотнул.

— К несчастью, притворство было ей свойственно так же, как и алчность.

— Но может быть, случилось что-то, чего ты не знаешь. — Стивен задумчиво потер подбородок. — Когда лэрда хватил удар, Кэтрин в порыве раскаяния могла ему признаться, что скрыла от него смерть мужа, и пообещала выйти за кузена, если дед простит ее. Я знаю старого лэрда. Сущий дьявол.

— Разве может женщина из одного лишь чувства вины выйти замуж за человека, которого ненавидит, да еще наговорить столько ужасных вещей?

— Да это я так, к примеру сказал. Причин может быть тысяча. Но я знаю по опыту, что за любым необъяснимым поступком всегда что-то кроется. А может быть, она и в самом деле хищница, — со вздохом произнес Стивен. — Так что лучше мне держа-то свое мнение при себе. Нельзя судить о женщине, которой никогда не видел.

Он встал.

— Ну, мне пора. Не хочешь вернуться в Аббатство? Я был бы рад.

— Не сегодня. Я слишком устал. Может быть, завтра.

Майкл потер воспаленные глаза.

— Попроси Барлоу прислать мне горячей поды. Хорошо бы перед сном смыть дорожную пыль.

— Отличная идея. Будь я французским солдатом, сдался бы на месте, такой у тебя вид!

— Некоторые из них так и делали.

Оба рассмеялись.

— Как ты решился попытаться наладить наши отношения? Мне такое даже в голову не пришло, — тихо сказал Майкл,

— Знаю. Потому и решился.

На прощание Стивен легко коснулся плеча брата и направился к. двери.

После его ухода Майкл так и остался лежать на кровати. Мысли путались. Наконец принесли горячую воду. Ему стоило немалых усилий умыться и побриться. Зато он сразу почувствовал себя лучше. Укладывая обратно бритву в седельную сумку, Майкл наткнулся на калейдоскоп и поднес его к глазу. Внутри засверкали хрустальные звезды. Расколотая радуга. Разбитые надежды. Утраченные мечты. Он повернул трубку, раздался легкий треск, и разноцветные стеклышки сдвинулись, образовали новый узор.

Он был совсем еще молодым, когда впервые взял в руки калейдоскоп и ощутил его благотворное влияние. После смерти Каро он часами не расставался с ним, пытаясь найти в его постоянно меняющихся, завораживающих узорах забвение и обрести душевное равновесие. В отличие от Стивена он плохо разбирался в людях. И даже сейчас, после предательства Кэтрин, желал ее так же страстно, как и прежде.

Когда в очередной раз он повернул серебряную трубку, узор рассыпался на множество блестящих разноцветных осколков.

Только сегодня Майкл понял, как ошибался, считая, что до конца дней своих они с братом обречены на вражду. Может быть, и в отношении Кэтрин он ошибается?

Он снова повернул трубку, и стеклышки образовали геометрическую фигуру. Майкл смотрел на нее невидящими глазами, анализируя в мозгу возможные причины случившегося с той же беспристрастностью, с которой обычно решал вопросы военной тактики.

Майкл знал, что Кэролайн тщеславна, неискренна, эгоистична, но за долгие годы знакомства так и не понял, насколько она коварна и лжива, чего нельзя было сказать о Кэтрин.

Она была искренней и лгала лишь в силу необходимости. Стивен прав: ее поведение во время последнего свидания с Майклом было не просто странным, а поистине чудовищным.

В свое время Каро внушила ему, что с женщинами он ведет себя по-дурацки. Вот и сейчас, вместо того чтобы проанализировать поведение Кэтрин, он поверил каждому ее слову.

Надо забыть случившееся, как кошмарный сон, и попытаться понять, что заставило Кэтрин порвать отношения с ним.

Алчность? Но она, не задумываясь, отдала вырученные за жемчуг матери деньги любовнице мужа, родившей от него ребенка. Желание искупить вину перед дедом за свой обман? Возможно, только вряд ли дед, которого она знала едва неделю, был ей дороже Майкла.

Быть может, она боялась, что лэрд изменит завещание и Эми лишится наследства, принадлежащего ей по праву? Что ж, вполне вероятно. Откуда было знать Кэтрин, что Майкл позаботится о будущем девочки, как если бы она была его родной дочерью? К тому же она не имела понятия о его благосостоянии — ведь он был младшим в семье. Неудивительно поэтому, что Кэтрин считала своим материнским долгом сделать Эми наследницей Скоала.

Но даже эти мотивы не могли до конца объяснить неожиданную жестокость Кэтрин.

Майкл в очередной раз повернул серебряную трубку. Неужели Кэтрин воспылала безумной страстью к кузену? Маловероятно, если учесть его холодность. Тем более что не кто иной, как Майкл, разбудил в ней женщину, и именно с ним она впервые испытала наслаждение.

Скорее всего ее толкнул на этот дикий поступок страх. Но чего она боялась?

Он снова повернул калейдоскоп, перед глазами вспыхнула хрупкая звездочка, и тут Майкла осенило. Хэлдоран его враг.

Кэтрин сказала, что он сразу узнал Майкла. Будь он честным, тотчас же разоблачил бы их обман. Но он этого не сделал. Почему? Видимо, у него были на то свои причины. Он готов на любую подлость, только бы заполучить Скоал, и не остановится даже перед тем, чтобы заставить красавицу кузину, будущую наследницу острова, выйти за него замуж.

На этом маленьком острове с феодальным укладом лорду ничто не могло помешать добиться своей цели. Майкл вспомнил, что во время их разговора с Кэтрин Хэлдоран находился в спальне лэрда и все слышал. Недаром Кэтрин так уговаривала Майкла покинуть остров. Видимо, Хэлдоран угрожал ей. И в этом случае поведение Кэтрин вполне объяснимо.

Майкл опустил калейдоскоп. Быть может, все это плод его больного воображения? А вдруг нет? Он ничего не узнает, если не вернется на остров и не поговорит с Кэтрин с глазу на глаз, без Хэлдорана.

Допустим, случится самое худшее и Кэтрин вдребезги разобьет его сердце, ввергнет его в пучину отчаяния, доведет до самоубийства или же очередного приступа астмы. Последний он пережил. И готов снова рискнуть. Ради Кэтрин. Если ей и в самом деле грозит смертельная опасность. Надо ехать.

Прямо сейчас, не мешкая ни минуты. Нет, в нынешнем его состоянии это просто безумие. Придется подождать до утра.

Майкл погасил свечи и лег. Мысль его лихорадочно работала. Он не станет добираться до Корнуолла верхом — наймет почтовую карету, это не так утомительно и гораздо быстрее, завтра вечером он уже будет в Пенуорде. Нет, в Пенуорд лучше не заезжать — это место слишком тесно связано со Скоалом, и оттуда невозможно тайком приехать на остров. Он поищет какое-нибудь средство передвижения в одной из соседних деревень.

На сей раз при встрече с Кэтрин Майкл проявит настойчивость.

Герцог Эшбертонскнй прочел записку младшего брата и нахмурился. Как это похоже на Майкла — совершить нечто экстраординарное, например, появиться с рассветом на Скоале. А как было бы приятно провести с ним вдвоем хоть немного времени, после того как у них наладились отношения.

При мысли о том, что ждет его брата на Скоале, Эшбертон помрачнел еще больше. Наверняка этой Кэтрин ничего не грозит, просто она бессердечная шлюха. Но события могут принять опасный оборот. Хэддоран способен на все, размышлял Эшбертон, которому несколько раз приходилось встречаться с лордом. Надо помочь Майклу, хоть он и отлично владеет оружием. В сложившейся ситуации Стивен, как герцог, может сыграть немаловажную роль.

И Стивен, решив отправиться на Скоал, послал за камердинером.

Когда Майкл ступил на берег у Датской пещеры, тени в слабом свете полумесяца казались еще чернее. Из-под темной рыбацкой робы он вытащил адресованное Люсьену письмо, с просьбой в случае его исчезновения начать поиски. Пусть даже его самого Люсьен не спасет, он поможет Кэтрин и не оставит безнаказанным Хэлдорана.

— Если к рассвету я не приеду, возвращайся без меня и сразу же отправь это письмо в Лондон, — тихо сказал он Карадоку, лодочнику.

Карадок кивнул и спрятал письмо. Бывший боцман военно-морского флота Великобритании не только хорошо знал море, но умел также хранить тайны и не задал Майклу ниединого вопроса.

В тот день Майкл с самого утра отправился в путь и нашел Карадока в деревне Тренуит, в нескольких милях к востоку от Пенуорда. Мать лодочника, знаменитая вязальщица, снабдила Майкла рыбацкой шерстяной робой, теплой и удобной, куда больше подходившей для его тайной миссии, чем элегантный костюм.

В темной одежде, с вымазанным сажей лицом, Майкл бесшумно двинулся по тропинке в скалах. К счастью, он ориентировался в темноте, как кошка, и безошибочно угадывал погоду. Чутье подсказывало ему, что в ближайшие два дня разразится буря.

Он довольно быстро добрался до замка, погруженного в этот поздний час в темноту, — уже перевалило за полночь.

Майкл поднялся по центральной лестнице, но дверь оказалась запертой. Странно! На острове нет ни воров, ни преступников, и двери обычно не запираются.

Незаметно, словно тень, обогнув замок, Майкл решил пробраться внутрь тайком, как когда-то забавы ради пробирался в замок Люсьена, подумав, что это не составит особого труда. Главное, найти Кэтрин. Возможно, она сейчас в их комнате или же — эта мысль была просто невыносима — в Рагнароке, в постели у Хэлдорана. А может, у деда, если он все еще в критическом состоянии.

Майкл добрался до задней стены замка и увидел, что в спальне лэрда горит свет. Наверняка Кэтрин там. Чтобы не испугать ее, Майкл решил войти сначала в прихожую.

Рядом с балконом росла вишня. С нее можно было прыгнуть прямо в окно. Майкл ухватился за ветку и стал карабкаться вверх, обдирая ладони.

Глава 32

Кэтрин, спавшая, как всегда, чутко у постели больного, мгновенно проснулась от едва уловимого звука и посмотрела на деда. При слабом мерцания свечей видно было, как беспокойно он мечется во сне. Поднявшись с постели, Кэтрин подошла к нему.

Приезжавший с материка врач подтвердил, что у больного удар. Он отдал должное опыту и умению Кэтрин, сделал лэрду еще одно кровопускание и уехал, оставив старика на ее попечении. Это Кэтрин вполне устраивало. Во-первых, у нее появился шанс позаботиться о деде, во-вторых, на какое-то время ей удалось избавиться от Хэлдорана.

Кэтрин пощупала пульс у больного. Слава Богу, стал чаще.

— Знаешь, дедушка, к тебе скоро вернется сознание, — прошептала она. — Ты слышишь меня?

Пальцы старика шевельнулись и снова замерли. Это хорошо, подумала Кэтрин. Значит, удар не обширный. Обе части тела, и левая, и правая, функционируют. Кэтрин помолилась, чтобы дед побыстрее пришел в себя.

В прихожей как будто скрипнула половица. Внутри у Кэтрин все сжалось. Наверняка Клайв явился проверить ее, прямо из холла вошел в прихожую. Или же кто-то из его слуг, этих монстров, день и ночь карауливших у покоев лэрда. Под тем предлогом, что камердинер лэрда стар и слаб, Хэлдоран привел своих слуг, превратив таким образом Кэтрин в настоящую пленницу.

Снова из прихожей донесся какой-то шум. Хорошо, что она легла в платье, не переодеваясь в ночную рубашку.

Кэтрин приоткрыла дверь, как будто никого. Вдруг из темноты вынырнула фигура. Кто-то высокий и сильный надвигался на Кэтрин безмолвно, как смерть. И страшнее всего было то, что у фигуры не было лица. Кэтрин невольно вскрикнула.

Огромная рука зажала ей рот. Однако она ощутила не холод призрака, а тепло человеческого дыхания, и попыталась высвободиться.

Одним ловким движением он прижал ее к стене и навалился всей своей тяжестью.

— Тихо!

Кэтрин почувствовала его тело раньше, чем увидела сверкающие на темном лице зеленые глаза. Майкл вернулся.

— Я уберу руку, только обещайте не шуметь, — прошептал он. — Кивните, если согласны.

Она кивнула. Вид у него был поистине воинственный, так что Кэтрин не знала, то ли ей бояться его, то ли за него. Но все чувства заглушила радость от того, что он здесь, рядом, и сердце взволнованно забилось.

— После того, что вы сделали, только глупец может поверить вашему обещанию. Но помните! При необходимости я заставлю вас замолчать.

— Зачем вы приехали? — с опаской спросила Кэтрин. Она никак не могла решить — то ли открыть ему правду, то ли уговорить немедленно уехать ради его же безопасности.

— Хочу узнать, что здесь в действительности происходит. — Он бросил на нее ледяной взгляд. — Какова причина вашего, мягко говоря, странного поведения. Может быть, Хэлдоран угрожал вам?

Он обо всем догадался, и вряд ли удастся еще раз его обмануть. Эта мысль принесла облегчение, и Кэтрин ответила:

— Произошло самое страшное. Он похитил Эми.

— Проклятие!

Майкл прикрыл глаза. Лицо приняло жесткое выражение.

— Каким образом?

— Во время поездки в Лондон он побывал у Моубри и сказал Энн, что я просила его привезти Эми на Скоал. Энн и в голову не могло прийти, что этот негодяй замыслил. Ведь он благополучно перевез детей из Брюсселя в Антверпен!

Силы покинули Кэтрин, она была сейчас такой беззащитной, такой одинокой!

— Майкл, я сожалею, я так сожалею, но у меня не было выбора.

В порыве отчаяния Кэтрин, дрожа, прильнула к нему. После некоторого колебания он обнял ее. Наслаждаясь теплом и мягкостью вязаной робы, а еще больше близостью Майкла, Кэтрин почувствовала себя спокойнее. Убитая горем, она тем не менее не могла не заметить, что Майкл переменился. Стал подозрительным, настороженным. Оно и неудивительно. Разумом он, возможно, и понял, что Кэтрин действовала не по своей воле, но от такого удара нелегко оправиться. Иллюзия безопасности тотчас же уступила место жестокой реальности, и Кэтрин решительно заявила:

— Оказывается, это Хэлдоран убил Колина, он сам мне признался.

— Ублюдок!

Майкл выпустил Кэтрин из объятий и побледнел как мертвец.

— Значит, у него все было спланировано заранее.

— Он грозил убить вас, если я не повинуюсь ему. И еще… сказал, что по законам Скоала девушку можно выдавать замуж с двенадцати лет, а Эми в следующем году исполняется двенадцать.

— Убить его мало! — Майкл снова выругался. — Надо освободить Эми. Она в замке?

— Нет, в Рагнароке. Вчера Хэлдоран возил меня туда, я видела, как она гуляет в саду. Но поговорить с ней у меня нет никакой возможности. Ее день и ночь охраняют.

— Она в порядке?

— Да. И в полном неведении. Хэлдоран ей сказал, что я ухаживаю за дедом, не имею возможности ее навестить и она, как образцовый солдат, должна подчиняться приказам. Но вскоре, боюсь, она заподозрит неладное. — Кэтрин судорожно сглотнула. — Страшно подумать о том, что сделает Эми, когда поймет, что ее держат в плену. Ведь она, как и Колин, ничего не боится.

— Мы освободим ее, прежде чем это произойдет, — пообещал Майкл.

Кэтрин потерла лоб, пытаясь взять себя в руки и сосредоточиться.

— Хэлдоран спит в комнате через холл. Он нанял четверых охранников — все уголовники. Два, я думаю, в замке, а один здесь, за дверью. Вполне мог услышать, как я вскрикнула. Слава Богу, обошлось.

Майкл взглянул на кровать.

— Что лэрд?

— Как будто получше, только все еще без сознания.

— Значит, ждать помощи от него не приходится, — нахмурился Майкл. — Хэлдоран не причинит ему вреда, если вы его покинете?

Только сейчас Кэтрин поняла, как легко задушить ее деда подушкой.

— Не думаю, — ответила она дрогнувшим голосом. — Зачем ему убивать лэрда, пока я жива и являюсь наследницей? Впрочем, Клайв непредсказуем. По-моему, он просто сумасшедший.

— Не сумасшедший. Подлый.

— Нам пора уходить. — Майкл повел Кэтрин к балкону, но в этот момент дверь холла открылась и в комнату, по-волчьи оскалив зубы в ухмылке, вошел Хэлдоран в сопровождении двух вооруженных бандитов.

— Никто из вас не выйдет отсюда, — коротко бросил Хэлдоран. — Вы упустили за разговором время. К тому же Кэтрин не сдержала очаровательного возгласа удивления, когда перед ней во всей красе предстал любовник.

Не дав Хэлдорану вымолвить еще хоть слово, Майкл оттолкнул Кэтрин так, что она свалилась за диван, и в ярости бросился на незваных гостей.

Кэтрин замерла в ужасе, но вместо ожидаемого выстрела услышала грохот падающей мебели.

Все ясно, Хэлдоран боится разбудить стрельбой слуг, подумала Кэтрин и выглянула из-за дивана. Ее кузен и Доил валялись на полу, а Майкл, как зверь, сражался со вторым бандитом. Он вырвал у него ружье и с размаха сломал ему челюсть.

В это время Хэлдоран пришел в себя, вскочил и схватил кочергу, но тут из-за дивана выбежала Кэтрин с криком:

— Майкл, берегитесь!

Не успел Майкл поднять ружье, как оно выскользнуло у него из рук, потому что Хэлдоран обрушил ему на голову кочергу.

Теперь стала готовиться к атаке Кэтрин, но не успела и шага ступить, как Хэлдоран схватил ружье и устремился к ней. На челюсти у него зловеще расплывался синяк, полученный в схватке.

— И не пытайтесь, кузина. Не то от вас останется мокрое место, а слугам я скажу, что мы слишком поздно убили вашего ревнивого мужа и он успел застрелить вас. А не поверят, я и их убью.

Кэтрин замерла: Хэлдорану и в самом деле ничего не стоит всех перестрелять. Застонал и зашевелился Майкл, нарушив воцарившуюся тишину.

— Свяжи его, — приказал Хэлдоран Дойлу. — Не убивать же его здесь, неприятностей не оберешься. Лучше отнести его к скалам и стукнуть головой о камень, а остальное сделает вода, — Он бросил взгляд на Кэтрин. — Может, и вас прикончить заодно с любовником или позабавиться с вами? Ведь после его смерти вы станете более сговорчивой?

Ни единый мускул не дрогнул в лице Кэтрин, только мысль лихорадочно работала. Если бы она не вскрикнула, увидев Майкла… Если бы они сразу ушли… Если бы она секундой раньше предупредила его о появлении Хэлдора-на… Если, если, если…

Ну что теперь себя корить. Они с Майклом обречены. Но что будет с Эми…

Никогда еще Кэтрин не переживала такого кошмара, и, стараясь придать голосу как можно больше искренности, она сказала:

— Из двух зол я всегда выбирала меньшее. Так что мой выбор снова пал на вас.

Хэлдоран не поверил и мрачно взглянул на Кэтрин, в то время как Дойл со злорадной ухмылкой уставился на неподвижно лежавшего Майкла. Прежде чем связать ему руки, бандит вытащил у него пистолет и нож.

Но тут Майкл очнулся, сел, и хотя из раны на голове у него сочилась кровь, глаза его яростно сверкали.

— Мои поздравления, Хэлдоран, — бросил он с презрением. — Ты одержал верх надо мной и, должно быть, ужасно собой гордишься. Два головореза, что тебе помогали, в расчет не принимаются.

Хэлдоран готов был испепелить ненавистного врага взглядом.

— Я и один справился бы с тобой.

— Неужели? — Майкл с удивлением вскинул брови. — Тебе не тягаться со мной ни в стрельбе, ни в бою. А когда мы дрались и ты ранил меня, я поддался тебе, чтобы скорее уйти, потому что ты мне до смерти надоел. Ты, Хэлдоран, дилетант и, хотя вообразил себя великим спортсменом, ни за что не выдержал бы проверки на прочность.

У Кэтрин сердце подскочило к горлу, когда Клайв с грозным видом шагнул вперед.

— Чепуха. В Англии нет охотника с гончими лучше меня, не говоря уже о том, что я одержал победу над Джексоном, профессиональным боксером, в его же салоне.

— Джексон — не промах, — насмешливо произнес Майкл. — Почему бы изредка не потешить тщеславие своих завсегдатаев. Пойми же наконец, ты дилетант. Военной службе и самой великой охоте, охоте на врага, ты предпочел охоту на лис и постоянно твердил о том, какой ты замечательный парень. Неудивительно. Ведь это куда приятнее, чем рисковать жизнью.

Только кровь могла смыть подобные оскорбления. И Хэлдоран поднял ружье. Кэтрин вскрикнула. Однако Клайв и на сей раз не выстрелил, лишь в гневе ткнул Майкла стволом в живот, и тот снова упал.

— Смеется тот, кто смеется последний.

— Но без наемников тебе не обойтись, — задыхаясь, проговорил Майкл. — У меня в полку были люди такого сорта, и я испытывал к ним своего рода уважение. Чтобы выжить в тюрьме, необходимы сила и хитрость. Но к тебе, Хэлдоран, я не испытываю ничего, кроме презрения. Ты сражаешься с женщинами и детьми, однако пасуешь перед мужчиной, равным тебе по силе.

— Ублюдок! — заскрежетал зубами Хэлдоран. — Я победил бы тебя в любом честном поединке, не хочется только руки марать.

— Несчастный. — Майкл с наигранным сожалением покачал головой. — Мало того, что ты хвастун, так еще и трус. И как только тебе не стыдно смотреть самому себе в глаза?

Хэлдоран снова пнул Майкла, на сей раз под ребра, и с такой силой, что тот покатился через холл прямо под кровать. Кэтрин задрожала. Зачем он дразнит Клайва? Провоцирует его на жестокость?

Майклу все труднее становилось дышать, однако он и не думал сдаваться.

— Да, ты презренный трус. Глядя на тебя, я все больше убеждаюсь в этом. Ты ни за что не согласишься помериться со мною силами, потому что боишься меня. И не зря.

— Помериться силами? В чем? — резко спросил Хэлдоран, сверкая глазами.

— Как в чем? В охоте, раз ты такой великий охотник. — Майкл прищурился, и в глазах его появилось какое-то дикое выражение. — Мы вдвоем, на острове Бон. Дай мне пять минут форы, и ты ни за что меня не поймаешь. Дай мне день, и можешь считать себя мертвецом, если даже будешь вооружен, а я — нет.

Кэтрин слушала, затаив дыхание. Она поняла, что Майкл пытается выиграть время и получить шанс на спасение.

Хэлдоран заколебался и невольно взглянул на Кэтрин.

— В этом есть что-то рыцарское, — продолжал Майкл. — Единоборство решит наш спор. Женщина достанется победителю. С Кэтрин все будет просто, если тебе удастся меня убить. Ее не обрадовало мое появление здесь, напротив. Она сказала, что я лишь осложняю ситуацию, и велела уйти.

— Лжешь! — заорал Хэлдоран. — Она готова была уйти с тобой через окно.

Его губы побелели от злости, когда он посмотрел на Кэтрин, затем на Майкла и снова на Кэтрин.

— Кеньон, я не рыцарь и не собираюсь вступать с тобой в единоборство, — сказал он со злорадной усмешкой. — Предпочитаю радость погони. Я согласен отправиться на Бон и вместе с Дойлом преследовать тебя и мою вероломную кузину на потеху овцам и чайкам.

Майкл побледнел.

— Что, испугался, да? — спросил Хэлдоран почти проникновенным голосом, — Один ты, возможно, и оторвался бы от меня на какое-то время, но Кэтрин не сможет так быстро бежать. Придется тебе либо оставить ее, спасая собственную шкуру, чтобы погибнуть несколькими часами позже, либо умереть вместе с ней. Зрелище будет захватывающее. То-то я позабавлюсь!

— Глупец! Убить такую очаровательную женщину! Отказаться от такого трофея! Да все мужчины лопнут от зависти, если ты на ней женишься.

Хэлдоран скривил губы в кислой улыбке.

— Все так, только вряд ли она станет верной женой. При первой же возможности вонзит мне нож в спину. Ее дочь будет более податливой.

— Клянусь, я сделаю все, что хотите, только не трогайте Эми, — срывающимся от волнения голосом произнесла Кэтрин.

— Не трогать Эми? Но это так заманчиво — овладеть девственницей. — Хэлдоран снова улыбнулся, и на этот раз улыбка шла из самых глубин его черной души. — А ваши предсмертные проклятия, святая кузина, лишь добавят остроты моим ощущениям.

Кэтрин взглянула на Майкла. В его зеленых глазах была ярость. Он взглядом приказывал ей не оставлять надежду.

Она немного успокоилась. Майкл, безоружный, небезуспешно сражался с тремя вооруженными противниками, да и сама она не так уж беспомощна, как вообразил ее кузен, и покажет, на что способна, прежде чем погибнуть.

— Жаль, что вы не пошли в армию, Клайв. Такой офицер, как мой отец или Майкл, сделал бы из вас человека.

Окончательно озверев, Хэлдоран указал ружьем на дверь.

— Вперед, вы оба. Надо до рассвета покинуть Скоал. Не вздумайте звать на помощь. Мы без труда справимся с невооруженными слугами, но мне не хотелось бы их убивать. В моем маленьком королевстве каждый подданный на вес золота.

Морщась от боли, Майкл поднялся на ноги.

— Насколько я понимаю, благородство никогда не было вашим украшением, однако надеюсь, что вы позволите Кэтрин переодеться. Погода холодная и сырая.

— Пусть, если хочет, наденет бриджи. — Хэлдоран передернул плечами. — Я не против. Мне даже нравится. Управится за десять минут, хорошо. Не успеет — побежит в чем стоит.

Идя в спою комнату в сопровождении кузена, Кэтрин лихорадочно соображала. Со времен Пиренейской кампании она ни разу не надевала бриджи и взяла их на Скоал на всякий случай — вдруг пригодятся. И пригодились. По крайней мере легче будет бежать, да еще можно кое-что прихватить, если удастся.

Как жаль, что у нее в комнате нет ружья.

Глава 33

Небо на рассвете было необычайно красивым. По нему плыли синие облака с малиновыми и оранжево-розовыми краями. Но при всей своей красоте пролив с его бурным течением и множеством подводных рифов неизменно сохранял за собой репутацию очень опасного места. В другое время это, пожалуй, встревожило бы Кэтрин, но не сейчас, когда над ней нависла более серьезная и, возможно, неотвратимая.

Хэлдоран родился и вырос на острове и хорошо знал море. Как только из-за горизонта всплыло солнце, он уверенно повел лодку между рифами и своим лающим голосом стал отдавать приказы Дойлу и второму слуге, Спайнеру, с лицом, похожим на мордочку хорька. Бандит с проломленной челюстью остался в Рагнарокс залечивать рану.

Кэтрин чувствовала себя очень одинокой и беззащитной. Хэлдоран велел привязать к месту ее и Майкла и усадил их таким образом, чтобы они не могли видеть друг друга. Женщина делала вид, будто не замечает похотливого взгляда кузена, скользившего по ее ногам, плотно обтянутым бриджами. Уж если он ее поймает живой, то, прежде чем убить, непременно изнасилует.

Зато ее мужская одежда сослужила ей потом хорошую службу. На Кэтрин, помимо желтовато-коричневых бриджей и сапог для верховой езды, была, как и на Майкле, вязаная кофта из неокрашенной шерсти. Цвет ее колебался от бежевого до темно-коричневого, подходившего как нельзя лучше для маскировки на местности.

Они достигли острова Бон гораздо быстрее, чем можно было ожидать, и лодка скользнула в окруженную отвесными скалами, маленькую бухту. В этом глухом, уединенном месте тишину нарушали только плеск волн и гортанные крики чаек. Хэлдоран ловко подвел лодку к грубо сколоченной пристани, после чего Доил развязал пленников и вытолкал их пинками на пристань. Спайнеру было приказано сторожить лодку.

У Кэтрин затекли ноги, и она едва не упала, выбираясь на пристань. Майкл успел ее поддержать, обнял за талию и повел на усыпанный галькой берег.

— Расслабьтесь, — приказал он, — иначе не сможете бежать.

Кровь запеклась на волосах Майкла, лицо было темным от сажи и синяков, но выглядел он величественным и грозным, как античный воитель. Он шел, внимательно осматривая окрестности, чтобы оценить обстановку. Глядя на него, Кэтрин приободрилась и стала потягиваться, чтобы немного размяться.

Подхватив свое дорогое спортивное ружье и сумку с патронами, Хэлдоран пошел следом за ними по берегу.

— Ты просил дать тебе пять минут форы, я дам тебе десять, проявлю благородство. По крайней мере успеешь скрыться из виду.

— Все равно у тебя преимущество, — холодно заметил Майкл. — Ты хорошо знаешь остров, чего не скажешь о нас. Но победа все равно не принесет тебе удовлетворения. До конца дней своих ты будешь терзаться мыслью о том, что я лучше тебя, потому что победить меня честным путем тебе не удастся.

— Знаешь, что потерпишь поражение, и заранее оправдываешься? — едко произнес Хэлдоран. — Лучше беги как следует, я хоть повеселюсь. А то здесь такая скука в последнее время. Итак, твои десять минут пошли, — сказал Хэлдоран, взглянув на свои карманные часы.

О Господи, уже? Кэтрин с ужасом уставилась на кузена. Ей казалось диким, что из нормальной, цивилизованной женщины она может превратиться в добычу.

Майкл же к этому относился спокойно — он немало повидал на своем веку дикости.

— Дорогая, пора! — Он схватил ее за руку и увлек за собой. — Побежим налево, по той тропинке.

Кэтрин наконец вышла из оцепенения и, стараясь не отставать от Майкла, побежала так быстро, как позволяли камни на берегу. Когда же они достигли лугов, она увеличила скорость, однако Майкл не мог приноровиться к ее шагам.

Минуты через две они уже были на козьей тропе, петлявшей между отвесными скалами, и такой узкой, что сердце Кэтрин сжалось от страха. Ей ни за что не добраться до вершины за отведенное время.

— Вы бегите впереди, только рассчитывайте силы, не то выдохнетесь на полпути, — сказал Майкл.

— Я буду вам мешать, если побегу впереди. Идите вы первым.

— Или мы выстоим, или умрем вместе, Кэтрин. — И он подтолкнул ее, словно норовистую лошадку: — Вперед! Кэтрин стала карабкаться вверх. Она была сильной и закаленной, поскольку вела активную жизнь не только во время военных походов, но и в мирное время, постоянно занимаясь верховой ездой и совершая прогулки. И все же она была женщиной и не могла сравниться с мужчиной, тем более таким, как Майкл. Хэлдоран прав — из-за нее Майкл может погибнуть. Именно потому, что он мужчина и его мужское достоинство ему не позволит оставить Кэтрин. И Кэтрин ничего не оставалось, как утроить усилия.

Она не отрываясь глядела под ноги, поскольку уже несколько раз поскользнулась на мокрой траве, а подвернуть ногу было бы для нее равносильно смерти.

Они проделали всего полпути, но Кэтрин уже задыхалась и не могла унять дрожь в коленях. Между лопатками будто вбили кол. Сколько прошло минут? Шесть? Семь? Они все еще на склоне, а значит, в опасности.

В этот момент по бухте эхом разнесся голос Хэлдорана:

— Прошло уже восемь минут, а вы все еще маячите перед глазами, сами напрашиваетесь на выстрел.

— Нет оснований для беспокойства, — обратился Майкл к Кэтрин. — Сперва он будет стрелять в меня, но с такого расстояния наверняка промахнется.

Однако Кэтрин казалось, будто в мозгу у нее часы отсчитывают секунды. Одиннадцать, двенадцать…

У нее перехватило дыхание, и она скорчилась от нестерпимой боли в боку. Словами не передать, каких усилий ей стоило двигаться дальше. Тридцать пять, тридцать шесть…

Сколько еще осталось? Пятьдесят, пятьдесят один… Она посмотрела наверх и с отчаянием поняла, что ей не успеть. Шестьдесят два, шестьдесят три… сейчас она упадет.

— Подумайте об Эми, — резко произнес в этот момент Майкл.

У Кэтрин появилось второе дыхание. До вершины холма, казалось, рукой подать. Сто один, два, три… Подъем становился все круче, и Кэтрин приходилось хвататься за жесткую траву, чтобы не упасть. Пятнадцать, шестнадцать…

И вот уже истекают последние минуты. Еще несколько ярдов — и они вне опасности, но Хэлдоран в любую секунду может открыть стрельбу.

Теперь склон стал более пологим, тропа — не такой узкой. Майкл обхватил Кэтрин за талию и буквально тащил ее на себе, выбиваясь из сил. Наконец они достигли вершины, и он опустил ее на землю. Почти в тот же момент грянул ружейный выстрел. Они едва успели упасть на траву. В том месте, куда легла пуля, в нескольких футах от них фонтанчиком взлетела земля.

— У него отличное ружье, и стреляет он неплохо, — заметил Майкл. — Но первый раунд мы выиграли. Пройдем еще несколько футов, и можно будет минутку передохнуть.

Кэтрин молча кивнула, отползла подальше от края тропинки и легла на спину. Грудь ее судорожно вздымалась. Майкл обращался с ней, как с самым плохим солдатом, который когда-либо служил под его командованием. В сложившейся ситуации, разумеется, было не до нежностей. И счастлива, напомни он хоть словом или прикосновением о том, что так недавно было между ними.

Майклу тоже было трудно дышать, но он не падал духом, с холодным вниманием изучая местность.

— Не знаю, успокоит ли это вас хоть немного, но я передал письмо для Люсьена лодочнику, который привез меня на Скоал, и попросил отправить в Лондон, если к рассвету не вернусь на берег. Так что письмо уже в пути. Надеюсь, Люсьен выполнит мою просьбу и, если я исчезну, проведет соответствующее расследование. Ему это не сложно. Он много лет возглавлял правительственную разведывательную службу и выведет Хэлдорана на чистую воду.

Кэтрин с надеждой посмотрела на Майкла.

— Он сможет освободить Эми?

— Безусловно. Правда, на это потребуется какое-то время.

— Слава Богу.

Кэтрин, хотя и испытала облегчение, не в силах была без ужаса подумать о том, что может случиться с ее девочкой за то время, что она будет находиться в руках этого злодея.

Она неподвижно лежала, прислушиваясь к биению сердца, потом заставила себя сесть и окинула взглядом остров.

Он был пустынным, с бедной растительностью и очень напоминал йоркширские болота. Редкие деревья не могли защитить его от постоянно дувших с моря ветров. Лишь на правом краю острова высились холмы, а большую его часть занимало каменистое плоскогорье с выеденной скотом травой.

Овец здесь было видимо-невидимо, пожалуй, несколько сотен, курчавых, особенно на левом краю острова. Попадались и коровы, низкорослые, с длинными рогами и бурой жесткой шерстью.

— Здесь негде спрятаться. Может, отправимся в горы?

— Хэлдоран сразу догадается. Лучше спрячемся среди овец, на левом краю острова, почва там не такая уж ровная, как кажется, и полно укромных мест. Нам просто повезло, что трава здесь пружинистая. И, если мы будем осторожны, никто нас не выследит.

Кэтрин устало поднялась на ноги.

— Командуйте, полковник. Вы отвечаете за стратегию и тактику.

Майкл быстро направился в сторону овечьей отары, но на некотором расстоянии от нее замедлил шаг, чтобы не вспугнуть животных и тем самым не насторожить преследователей. У Кэтрин мурашки побежали по телу. Неужели Майкл не понимает, что их враги с минуты на минуту, возможно, достигнут плато?

Однако пробравшись через отару, они пошли быстрее. Майкл оказался прав, здесь и в самом деле земля была неровная и изобиловала небольшими холмиками и углублениями, где можно было надежно укрыться.

Когда край скалы исчез из виду, Майкл повернул налево и, описав полукруг, они оказались за небольшим пригорком, поросшим наверху кустами.

— Ждите здесь, — тихо произнес Майкл. — Если не ошибаюсь, мы сможем их отсюда увидеть, оставаясь незамеченными.

Пригнувшись, он стал подниматься, а добравшись до кустов, пополз на животе и вскоре почти шепотом сказал:

— Повезло. Можете посмотреть, если хотите.

Кэтрин, тоже пригнувшись, подползла к Майклу. С пригорка хорошо просматривалось то место, откуда они пришли на плато. Маленькие фигурки Хэлдорана и Дойла, запыхавшихся после подъема, были видны как на ладони. Оба с ружьями. Хэлдоран огляделся, указал на горы, и преследователи быстро двинулись в том направлении.

Кэтрин издала протяжный вздох облегчения. Они выиграли второй раунд, и это дало им некоторую передышку.

— У вас есть какой-нибудь план? — тихо спросила Кэтрин, хотя никто ее здесь не мог слышать.

— Уйти от врагов, — сухо ответил Майкл. — Какой может быть план? Надо действовать по обстоятельствам. Ожидается сильный шторм. Возможно, вечером он уже разыграется. А здесь не очень-то приятно во время шторма. Не исключено, что Хэлдоран со своими бандитами вернется на Скоал. Это только нам на руку.

— Вряд ли они вернутся на Скоал. Интересно, слышал ли кто-нибудь из рыбаков на Скоале выстрел Клайва?

— Нет, потому что ветер восточный. А если бы и слышали, ваш кузен наплел бы им что-нибудь, или же, не задумываясь, убил, чтобы избавиться от свидетелей.

Ей следовало догадаться, что Майкл уже прикинул все возможные варианты.

— Как вы думаете, есть у нас шансы на спасение? Только честно!

— Трудно сказать, — мрачно ответил Майкл. — На этом острове можно скрываться до бесконечности, но боюсь, у Хэлдорана лопнет терпение и через день-другой он привезет сюда ищеек, чтобы выследить нас.

От такой перспективы Кэтрин бросило в дрожь. Не хватало только, чтобы их травили собаками, как зверей!

— А нельзя ли ударить противника его же оружием?

— Надо попытаться. Поищу место для засады, не знаю только, удастся ли одолеть двух вооруженных негодяев. Майкл, прищурившись, посмотрел в сторону моря.

— В крайнем случае попробуем добраться до Скоала вплавь.

— Вы серьезно? — Кэтрин в изумлении уставилась на него. — Ведь в проливе очень опасно. Я никогда не плавала так далеко в открытом море.

— Я мог бы сделать это один, а потом прислать за вами кого-нибудь, но одну я вас ни за что не оставлю.

Господи! Какой ужас! Плыть в ледяной воде, рискуя наткнуться на рифы или быть унесенным течением, да еще ночью, чтобы никто не заметил, значит обречь себя на верную гибель.

— Ну это в том случае, если не останется другого выхода.

Он пожал плечами:

— Уж лучше утонуть при попытке побега, чем быть пристреленным, словно дичь.

Он осторожно выбрался из кустов и стал спускаться с пригорка. Кэтрин следовала за ним. Внизу протекал ручей. Майкл зачерпнул ила и с невозмутимым видом вымазал им ее бриджи.

— Это для маскировки, — объяснил он. — А теперь намажьте илом лицо. Хорошо бы найти ил посветлее, чтобы я мог вымазать им свою темную одежду.

— Откуда вы все это знаете? На вас уже охотились?

Майкл поморщился.

— Однажды в Испании, меня тогда только что произвели в офицеры, я пошел в разведку со своими солдатами и оказался от них отрезанным. Не хотелось об этом потом вспоминать. Французы пронюхали, что на их территории потерялся британский офицер, и устроили на меня охоту. Попался я лишь на третий день. И хотя удалось бежать, офицеры моей роты долго потешались надо мной. Я извлек из этого случая хороший урок.

Кэтрин через силу улыбнулась. Сколько неприятностей она доставила Майклу, да и остальным близким людям… Из-за нее погиб Колин, теперь на очереди Майкл, Эми в руках у злодея, и еще не известно, что ее ждет. Кэтрин хорошо понимала, что все это дело рук Хэлдорана, и все же ее не покидало чувство вины.

Кэтрин смотрела, как Майкл смывает с ладоней ил, и продолжала размышлять. Ради ее спасения Майкл сделает все, даже пожертвует собственной жизнью, как и положено настоящему рыцарю, но ни за что больше не поверит ей после случившегося тогда на Скоале, и их пути навсегда разойдутся.

Однако прежде чем это произойдет, она должна с ним откровенно поговорить.

— Не могу себе простить, что наговорила вам столько ужасных вещей и попросила покинуть остров. Просто я не знала, что делать.

Одно лишь воспоминание о той сцене заставило Кэтрин внутренне сжаться.

— Достаточно уже и того, что из-за меня погиб Колин, но чтобы еще и вас убили по моей вине, этого я не могла допустить.

— Не вините себя в смерти Колина, — сказал Майкл, подав ей знак двигаться дальше. — На спусковой крючок нажал Хэлдоран, а не вы.

Майкл, разумеется, прав, но от этого ей не легче.

— Не будь Колин моим мужем, остался бы жив, — возразила Кэтрин. — Это факт, а факты — упрямая вещь.

— Вы так думаете?

Майкл раздвинул ветки кустарника, чтобы Кэтрин мог да пройти.

— А разве не Колин говорил, что они с Чарльзом погибли бы при Ватерлоо, не одолжи я ему своего коня. А познакомился он со мной благодаря вам, поскольку это вы предложили мне поселиться в вашем доме. Я же, в свою очередь, не позволил ему совершить непростительную глупость. В результате Чарльз жив по сей день, а Колин погиб только через год.

— Не вижу в ваших рассуждениях смысла.

— А в том, что мучаете себя понапрасну, в то время как ничего не можете изменить, видите? Я мало знал Колина, но вряд ли он захотел бы, чтобы вы каялись до конца дней.

И тут Майкл прав. Колин никогда не был мелочным и вздорным. Кэтрин исподтишка посмотрела на Майкла.

— Спасибо за все, — мягко произнесла она. — За то, что почуяли опасность и не побоялись встретиться с драконом.

— Будем надеяться, что мое искусство сражаться с драконами достаточно высоко, — не без иронии ответил Майкл.

Неужели она опять сказала что-то не то? Кэтрин подождала, пока взгляд его потеплеет, и продолжила:

— Мне удалось прихватить трутницу и перочинный нож.

Она достала мешочек, который соорудила из шарфа и спрятала на груди.

— Более подходящего оружия у меня, к сожалению, не нашлось.

Майкл остановился. В глазах его вспыхнуло любопытство.

— Наши шансы на спасение возросли. Я приехал на Скоал с ножом и пистолетом, но наемники Хэлдорана их отобрали при обыске.

Он раскрыл нож, провел пальцем по лезвию.

— Потом найду камень и поточу его. Впрочем, и так сгодится, чтобы перерезать глотку.

— Вот и хорошо. Не сомневаюсь, вы в этом разбираетесь лучше меня.

Майкл сложил нож и опустил в карман.

— Мне снова, можно сказать, повезло. Я не знал, что меня ждет на Скоале, и постарался как следует подготовиться. Не только взял с собой оружие, но еще обвязал себя веревкой на тот случай, если придется карабкаться на скалу или тайком пробираться в замок. Не пришлось, слава Богу, но веревку я взял не напрасно — по крайней мере не так было больно, когда Хэлдоран меня избивал.

Майкл и в самом деле казался полнее в своей вязаной робе, да еще обвязанный толстой веревкой.

— Спасибо веревке, а то бы места живого на вас не осталось.

— Это еще только цветочки, ягодки впереди, — жестко произнес Майкл. — А теперь пора провести разведку. В путеводителе сказано о некоторых особенностях Бона, которые могут нам оказаться весьма полезными.

— Что же это за особенности?

— Морские пещеры. Это, конечно, ловушка, поскольку в пещере всего один выход, но больше нам негде

укрыться во время шторма, который может разразиться ц любой момент.

— Как-то дед говорил о пещере на западе Бона, — промолвила Кэтрин. — Самой большой на обоих островах. В нее можно попасть только во время отлива. Он очень советовал нам ее посмотреть, Но там небезопасно, поскольку Клайв о ней знает.

— Да, конечно, однако есть и другие пещеры. И наверняка какие-нибудь заброшенные дома. Ведь когда-то здесь жили люди. В общем, надо все хорошенько разведать. Может, что-нибудь и найдем, — сказал Майкл, пряча в карман трутницу.

Они пошли в сторону, противоположную той, которую выбрали их преследователи, Майкл великолепно ориентировался на пересеченной местности, используя каждое попадавшееся на пути укрытие. Шел он размашистым шагом, не напрягаясь, однако ни одна мелочь не ускользала от его острого взгляда. Не зря он дразнил Хэлдорана дилетантом, тот и в подметки ему не годился. Свое мастерство профессионала Майкл приобрел в самой опасной игре.

Хэлдоран, хмурясь, смотрел на окружающие холмы. Чутье охотника подсказывало, что они взяли не то направление.

— Как ты думаешь, — спросил он Дойла, — где лучше всего на этом острове спрятаться?

Дойл заморгал, и его изуродованное шрамами лицо приняло напряженное выражение.

— Среда тех холмов, — ответил он после некоторого раздумья. — Больше негде.

Спроси Доила и сделай наоборот, выругавшись про себя, подумал Хэлдоран.

— И как только я, дурак, не догадался, что Кеньон пошел в противоположную сторону!

— Западный край острова гладкий, как задница, — возразил Дойл. — Оттуда каждый волосок виден.

— Умный всегда найдет, где укрыться, — рявкнул Хэлдоран, досадуя, что только сейчас сообразил поставить себя на место противника. — Пошли скорее! — Он круто повернул и двинулся в противоположную сторону. — Мы н так потеряли уйму драгоценного времени.

Глава 34

Несколько часов бродили Кэтрин и Майкл, пересекли остров, обследовали часть побережья, но никаких следов человека не обнаружили, кроме нескольких заброшенных крестьянских хозяйств. Почва была бесплодной, с жесткой травой и редкими дикими цветами. Лишь в небольших, защищенных от ветра ложбинках растительность была погуще. В одной из них, самой красивой, радовал глаз настоящий сказочный лес из низкорослых сучковатых деревьев, под которыми расстилался удивительный ковер из голубых колокольчиков.

Глядя на них, Кэтрин невольно подумала о том, какой можно было бы здесь устроить чудесный пикник, а еще лучше заняться любовью. Но у них не было ни еды, ни любви. Их мимолетное счастье, не успев начаться, закончилось.

— Отдохните немного. Ведь совсем измучились, — сказал Майкл, бросив на Кэтрин быстрый взгляд.

— Не измучилась, просто устала, — с глубокой благодарностью ответила Кэтрин и растянулась на земле среди колокольчиков.

Вместо того чтобы последовать ее примеру, Майкл принялся осматриваться. На память Кэтрин пришли благородные рыцари, защищавшие своих возлюбленных от кровожадных драконов, и в глубине души пожалела о том, что она уже слишком стара и слишком порочна для дамы сердца.

Они просидели в полном молчании пятнадцать минут, после чего Майкл поднялся и протянул Кэтрин руку.

— А нельзя сделать здесь остановку? — спросила Кэтрин, не в силах подняться. Майкл покачал головой:

— Несмотря на деревья, это место хорошо просматривается, и не исключено, что именно сюда направился Хэлдоран со своим подручным.

— Но нельзя идти вечно. Где же вы сочтете возможным остановиться? Что это за идеальное место?

— Это должно быть укрытие, откуда мы сможем со всех сторон просматривать местность, оставаясь незамеченными, и при этом на всякий случай иметь несколько путей к отступлению. Не помешают также хороший костер и кусок жареного мяса с йоркширским пудингом.

Вместо ответа Кэтрин лишь застонала, хотя его юмор ее немного взбодрил.

— И вы знаете такое место? В последние несколько дней у меня от волнения пропал аппетит, а со вчерашнего вечера я вообще ничего не ела.

— Отдохнуть мы сможем в том случае, если Хэлдоран испугается бури и хоть ненадолго сбежит с острова.

Прежде чем выйти из ложбины, Майкл припал к земле и подал Кэтрин знак остановиться. Затем внимательно осмотрелся и так же, знаком, велел ей следовать за ним.

— Мы должны соблюдать осторожность, — почти прошептал Майкл, — чтобы Хэлдоран нас не заметил, если он сейчас в этой части острова. Сбежать от него будет очень нелегко.

— В конце концов шторм, который вы предсказали, уже не за горами, — сказала Кэтрин.

— Это нам на руку. Лучше шторм, чем охота.

Майкл взглянул на небо. Оно было затянуто тучами. Поднялся ветер. Подхватил и понес оставшиеся с прошлой осени сухие листья.

— Будем надеяться, что ваш драгоценный кузен с перепугу сбежит на Скоал еще до шторма.

Кэтрин подумала было, что после шторма Хэлдоран вернется с ищейками, чтобы выследить их, но тотчас же прогнала эту мысль. Надо выжить сегодня, а там видно будет.

Они продолжали осматривать остров, причем ходили зигзагами. Кэтрин предполагала, что Майкл теперь знает каждое дерево, каждый камень, каждую ложбинку. Они подошли к холму, обогнули склон. Майкл постоянно следил за тем, чтобы их силуэты не вырисовывались на фоне неба.

На другой стороне холма, в небольшой долине, они обнаружили разрушешгую деревню.

— Цивилизация, — иронически произнесла Кэтрин. — Бон весьма своеобразен, — произнес Майкл. — Здесь встречаются и более древние следы человеческого пребывания.

Майкл указал на левую часть долины. На вершине холма стоял древний друидский кромлех, зловеще выделявшийся на фоне грозового неба. Пасущееся среди камней и ниже склона небольшое стадо лохматых коров выглядело куда прозаичнее.

Однако Кэтрин в настоящий момент мало интересовали красоты, гораздо больше ее привлекали вещи сугубо практические.

— Возможно, с тех древних времен в заброшенных огородах растут овощи. А вон там, — она указала рукой, — я вижу фруктовый сад. В нем могут быть ранние яблоки — ведь место защищено от ветра.

— Можно туда спуститься, — ответил Майкл, пристально всматриваясь в горную гряду. — Только ненадолго. Внизу легко попасть в ловушку.

Они спустились по склону и увидели несколько десятков домиков овальной формы, из грубо обтесанного камня, крытых дерном, с прохудившимися крышами и разрушенными стенами. Внутри там все поросло травой н дикими цветами. Кэтрин попробовала представить себе, как жили здесь люди.

— Дома совсем примитивные, — заметила она.

— Напоминают жилища, которые топятся по-черному, на Гебридских островах. Мне пришлось побывать в таком доме. Очаг там посреди комнаты, дымовое отверстие — в крыше, топят торфом. Дым стелется над самым полом. — Майкл поморщился. — Не очень-то подходящее место для астматика.

Вдруг он заметил справа какое-то движение и ринулся в ту сторону с перочинным ножом в руке, словно по волшебству появившимся у него в руке.

Между развалинами двух домов показалась овца. Она спокойно жевала траву.

— Этому животному повезло, что у нас нет времени развести огонь. Полакомиться жареной бараниной было бы сейчас совсем неплохо.

— Взгляните, нет там где-нибудь яблок? Фруктовый сад в отличной состоянии. Почему бы жителям Скоала, которые ухаживают за овцами, не ухаживать и за яблонями?

— Жареная баранина с яблоками, — промурлыкал Майкл. — Тушеный кролик с яблоками. Рыба, запеченная с яблоками.

Будто не слыша, Кэтрин направилась к саду. Даже самое захудалое яблочко показалось бы сейчас пищей богов.

Хэлдоран продолжал двигаться в западном направлении, пряча в рукаве горящую сигарету. Доил шел следом на расстоянии двух сотен ярдов. Этот городской парень не был настоящим охотником, но умел быстро перезаряжать ружье хозяина и стрелял без промаха.

Хэлдоран то и дело оглядывал остров. Интуиция подсказывала ему, что не следовало идти в сторону гор, и все-таки душу его точил червь сомнения. Надо было взять ищеек. Впрочем, это он всегда успеет.

Хэлдоран был уверен в победе, однако остров был достаточно велик, чтобы охота растянулась надолго. Чертова трава, такая жесткая, упругая, что в ней не оставалось никаких следов.

Но хуже всего то, что с минуты на минуту может разразиться шторм.

Хэлдоран уже жалел, что позволил втянуть себя в эту охоту. Когда лэрд при смерти, а Кэтрин исчезла, ему, как ближайшему родственнику старика, не надо было на длительное время покидать остров. Он оставил в замке записку, в которой сообщал, что отправился на поиски кузины, но ведь не может он ее искать до бесконечности.

Эта охота была, в сущности, дурацкой затеей, однако имела и свои прелести. Почему, собственно, не поохотиться, если представляется возможность, да еще на Кеньона, которого не так-то легко поймать. Кэтрин он, разумеется, убьет, но, если удастся, сначала позабавится с нею. А потом позволит Дойлу сделать то же самое. Эта перспектива привела Хэлдорана в восторг, так же как возможность покончить с Кеньоном.

В «сказочном лесу» он обнаружил следы беглецов — смятые колокольчики. Видимо, они устроили здесь привал. Уйти далеко они не могли, и Хэлдоран бегом побежал дальше.

Возможно, они там, в долине, в заброшенной деревне, и тогда окажутся в ловушке. А если вылезут на голый, без единого деревца, травянистый склон, будут видны как на ладони. И Хэлдоран пристрелит их из своего ружья, поражающего цель на далеком расстоянии.

Хэлдоран присоединился к Дойлу, и они стали подниматься по холму. Клана не прятался, упиваясь мыслью о том, в какой ужас повергнет врагов своим появлением.

На вершине холма он остановился и, пристально вглядевшись в долину, воскликнул:

— Вон они!

Едва различимые среди деревьев, беглецы за обе щеки уплетали яблоки. Ну и идиоты! Он мог бы прямо сейчас пристрелить обоих, но решил продлить удовольствие и, вскинув ружье, прицелился.

— Посмотрим, как они побегут, прежде чем я их прикончу, — сказал он со зловещей улыбкой и поставил курок на предохранитель.

Майкл с наслаждением ел яблоки, но с еще большим наслаждением наблюдал за Кэтрин, с аппетитом доедавшую второе яблоко, и почувствовал прилив нежности, когда она слизнула каплю сока с губ. Он впервые встретил такую храбрую женщину, безропотно выполнявшую все, что от нее требовали, и ни разу не упрекнувшую его в том, что он так бездумно возвратился на Скоал, усугубив и без того сложную ситуацию,

— Давайте захватим с собой яблок, — предложила Кэтрин, проглотив последний кусочек сочного сладкого плода, — снова возвращаться сюда было бы неразумно.

— Отличная мысль, — ответил Майкл, но только наклонил ветку и потянулся за яблоками, как грянул выстрел. Пуля попала в дерево, возле которого они стояли.

— Проклятие!

Ругая себя за то, что любовался Кэтрин, вместо того чтобы наблюдать за холмами, Майкл схватил ее за руку и потащил в глубь сада, чтобы скрыться между деревьями.

— Видимо, они шли следом за нами, поэтому отступать придется через деревню.

В глазах молодой женщины был страх, однако голос ее прозвучал спокойно, когда она сказала:

— Как только мы покинем долину, они нас обнаружат. Ведь на холмах негде спрятаться!

— Вы правы. Самое лучшее — укрыться в одном из домов, хотя это тоже рискованно. Я еще раньше приметил подходящее место. Если повезет, они подумают, что мы ушли из долины незамеченными.

Бесшумно, словно тени, Кэтрин и Майкл двигались через сад в сторону деревни. Но прежде чем покинуть его, Майкл сделал знак Кэтрин остановиться, а сам решил пойти немного вперед и понаблюдать за холмом, с которого донесся выстрел. Если враги разделились и один остался внизу, а второй поджидает с ружьем наверху, Майкл станет отличной мишенью. Однако Хэлдоран со своим подручным спустились в долину. Майкл успел их заметить, прежде чем они скрылись за деревьями. Теперь они будут осматривать сад, так что в распоряжении беглецов было еще минут пять.

Майкл подал знак Кэтрин следовать за ним. Дом, который он присмотрел, находился в центре деревни. Одна стена обрушилась, торчали только стропила, упиравшиеся в противоположную стену и сплошь увитые виноградом, образовавшим естественный занавес.

В глазах у Кэтрин появилось сомнение: любой догадается, что здесь можно укрыться. Обратная сторона стены, на которую указал Майкл, тоже густо поросла виноградом, но он доходил там до самой земли, сильно примятой, что Майкл еще раньше заметил. Возможно, когда-то это был винный погреб, и там вполне хватило бы места для двоих.

Под виноградными ветками Майкл обнаружил небольшое углубление, и Кэтрин, пригнувшись, стала протискиваться туда. Вдруг из углубления выскочил какой-то зверек и убежал прочь, до смерти напугав обоих. Кэтрин едва не вскрикнула, но продолжала двигаться вперед. Майкл последовал за ней, а потом разровнял траву и ветки, чтобы не оставить следов.

Здесь пахло сыростью, сам Майкл был весь в колючках и репьях, однако чувствовал себя счастливым, потому что ощущал рядом Кэтрин и прижимался к ней под тем предлогом, что не хватало места. Живот холодила земля, зато бок грела своим телом самая очаровательная женщина на свете. Сквозь просветы в ветвях винограда видно было, что делается наверху, а их самих обнаружить было невозможно, так оба перемазались землей.

Через десять минут, показавшихся вечностью, появились преследователи, и беглецы услышали грубый голос Дойла:

— Куда подевались эти выродки?

— Уйти незамеченными они не могли, значит, где-то здесь, — ответил Хэлдоран. — Видимо, спрятались в деревне, потому что в саду мы их не нашли.

— Кэтрин, я знаю, что вы здесь! — крикнул он. — Сдавайтесь! Я сохраню вам жизнь и отпущу Эми.

Майкл почувствовал, как напряглась Кэтрин. Было бы вполне разумно с ее стороны сдаться на милость кузена вместо того, чтобы стать жертвой в этой ужасной охоте. Но это лишь в том случае, если бы Хэлдорану можно было доверять.

Если бы! Однако Майкл скорее поверил бы бешеной собаке, чем этому негодяю.

Кэтрин не двинулась с места, и, бросив на нее исподтишка взгляд, Майкл увидел непреклонность на ее лице. Будь у нее ружье, она не задумываясь всадила бы в Хэлдорана пулю.

Преследователи подошли крадучись, бесшумно. Чуть ли не перед самым носом Майкл увидел в просвет между ветвями ботинки.

— Вы, видимо, не поняли меня, не так ли, дорогая кузина? — с расстановкой произнес Хэлдоран. — Дойл, выстрели вон туда. Здесь не так уж много места, где могут спрятаться двое.

Грянул выстрел, и пуля ударила в стену, только с другой стороны, в нескольких дюймах от них. На головы им посыпался мусор.

Если бы выстрелили одновременно и Хэлдоран и Дойл, Майкл попытался бы напасть на них, пока они перезаряжали ружья. Но Хэлдорана не перехитришь. Они разрядили только одно ружье и, судя по звуку, тотчас же зарядили снова. Затем стали тыкать ружейными стволами в обратную сторону стены, скрежеща металлом о камень.

Кэтрин бросило в дрожь, Майкл тоже нервничал, хотя держался изо всех сил. Но когда она прижалась лбом к его подбородку и он ощутил биение пульса под ее прохладной шелковистой кожей, то забыл обо всем на свете и закрыл глаза, с болью вспоминая выпавшее на их долю короткое счастье и мечтая о будущем. Впрочем, трудно было представить себе их будущее сейчас.

Они лежали неподвижно, пока преследователи прочесывали деревню. Потом послышались два выстрела, испуганно заблеяла овца. Преследователи возвратились.

— Они, наверное, успели убежать, пока мы обыскивали сад, — сказал Дойл своим хриплым, грубым голосом.

— Может, ты и прав, — ответил Хэлдоран с досадой, — только вряд ли. Не так уж долго мы были в саду. Давай поднимемся на холм. Долину окружает плоская равнина, и, если они там, мы их увидим. А не увидим, вернемся сюда и продолжим поиски.

Как только их шаги стихли, Майкл облегченно вздохнул, а Кэтрин едва слышно произнесла:

— На этот раз нам повезло. Неизвестно, повезет ли, когда они вернутся. Что же делать?

— Мы в ловушке. Выйти отсюда незамеченными незамеченными.

— У меня идея, — поколебавшись, сказала Кэтрин. — Не спрятаться ли нам в том стаде, что пасется у каменных столбов? Возможно, эти животные такие же смирные, как те, которых мы видели раньше, и не причинят нам вреда.

У Майкла радостно забилось сердце.

— Гениально! Пусть Хэлдоран отойдет подальше, а потомпопробуем осуществить вашу идею.

Рассчитать время оказалось делом нелегким. Замешкаются — может вернуться Хэлдоран. Поспешат — их. заметят с холма. Мысль Майкла лихорадочно работала. Наконец он решил положиться на свое солдатское чутье.

Выждав еще немного, он выполз наружу и огляделся. Никого.

Майкл подал знак Кэтрин, и они с опаской двинулись вниз по улице, перебегая от дома к дому, но преследователей мигде не было.

Около дюжины бурых коров паслись на склоне холма чуть ниже каменных столбов, а выше по склону их было еще больше. Снова оглядевшись, Майкл кивнул Кэтрин, и, пригнувшись, они помчались вверх по склону, сбавив скорость, лишь когда приблизились к стаду. Только одна корова шарахнулась в сторону, остальные с некоторым любопытством посмотрели на них и снова принялись за свою жвачку.

Коровы оказались такими же смирными, как и те, что повстречались им раньше, и Майкл, хотя и был им за это признателен, все же предпочитал держаться подальше от их острых рогов.

Беглецы благополучно добрались до вершины холма, где несколько десятков коров щипали молодые побеги вокруг каменных столбов высотой в рост человека, а то и выше. Только было собрались Майкл и Кэтрин войти в самую гущу стада, как один за другим прогремели выстрелы и с ближайшего каменного столба посыпались осколки.

— Прячьтесь за камень! — крикнул Майкл, и оба бросились к ближайшему столбу.

Через некоторое время Майкл, пригнувшись, выглянул.

Преследователи бежали по краю долины прямо к столбам, их силуэты отчетливо выделялись на фоне неба. Вдруг они остановились, и было видно, как более высокий Хэлдоран поднял ружье и выстрелил. После этого они с Дойлом поменялись ружьями, и Хэлдоран снова выстрелил, пока Дойл перезаряжал его ружье. Затем они опят» поменялись ружьями и возобновили погоню. А Доил стал на бегу перезаряжать второе ружье.

Одна пуля задела корову. Она взревела, и все стадо помчалось прочь, охваченное паникой. Страшно было подумать о том, что произойдет, если выстрелы не прекратятся.

Майкл взглянул на Кэтрин.

— Если я помогу вам взобраться на корову, вы свалитесь с нее?

— Нет, — поколебавшись, коротко ответила Кэтрин.

— Давайте тогда поймаем какую-нибудь.

Прячась за столбами, они мчались вместе со стадом, стараясь не попасть на рога. Животные побежали быстрее. Еще немного, и их невозможно будет не только поймать, но и догнать.

Майкл ткнул пальцем в корову, бежавшую рядом с Кэтрин.

— Эту?

Кэтрин кивнула, подбежала вплотную к животному, и Майкл подсадил ее с такой легкостью, словно делал это не раз. Кэтрин села на корову верхом, подалась всем телом вперед и ухватилась за рога.

Корова взревела и попыталась сбросить ее, но не тут-то было. Всадница сидела как пришитая, и корова помчалась галопом, унося ее с собой. Майкл смотрел Кэтрин вслед с восхищением. Кто бы мог подумать, что это та самая женщина, хрупкая и красивая, которую он видел в бальном платье на приемах!

Сейчас и он облюбует себе корову. Но коровы почти все убежали, и пришлось Майклу вскочить на молодого бычка, которого он еле догнал, и вцепиться ему в рога, как это сделала Кэтрин, чтобы не свалиться.

Бычок попался норовистый и то и дело взбрыкивал, прямо-таки как лошадь. Майкл держался изо всех сил, понимая, что может разбиться насмерть. К счастью, бычок утихомирился и помчался догонять стадо.

Пока им как будто везет. Но они обнаружены, и теперь уйти от преследователей будет не так-то легко. Пиная бычка ногами, чтобы бежал быстрее, Майкл думал о том, что делать дальше.

— Проклятие! — пораженный, вскричал Дойл. — Они скачут верхом на этих чертовых коровах!

— Потрясающе!

Хэлдоран злобно смотрел вслед убегающему в панике стаду. Добыча прямо на глазах уплывает у него из рук. Эти ублюдки уже недосягаемы даже для его великолепного ружья. Сам черт не разберет, где коровы, а где всадники.

Вот это игра так игра! С Кеньоном не соскучишься. И кузина ему под стать. Но, добежав до скал, стадо скорее всего свернет на запад, там дорога шире. Надо догадаться их на том конце острова, животные скоро устанут.

По-волчьи оскалив зубы в ухмылке, Хэлдоран побежал в сторону моря. Еще немного, и охота закончится. Добыча, можно сказать, у него в руках.

Глава 35

Кэтрин наконец нашла способ управлять коровой. Потянула рога назад, и корова, громко мыча, сбавила скорость и оказалась в конце стада. Потянула левый рог, и животное повернуло налево, оказавшись неподалеку от Майкла. Стараясь перекрыть стук копыт, Кэтрин крикнула:

— Скоро мы доберемся до побережья и стадо повернет. Поскачем дальше?

— Нет! Пойдем пешком. Мы уже там были. Берега пологие, можно будет спуститься к воде. Если, к нашему счастью, Хэлдоран станет преследовать стадо, он не узнает, где мы сошли.

Она кивнула и снова сосредоточила все внимание на корове. Спина у коровы была костлявой, и, несмотря на толстую лохматую шкуру, сидеть было очень неудобно. Все тело, а особенно руки и ноги, нестерпимо ныло. Хорошо еще, что годы военной жизни сделали ее превосходной наездницей, иначе она давно бы свалилась.

Стадо стремительно приближалось к берегу, даже сквозь стук копыт уже был слышен прибой. Коровы, бежавшие впереди, свернули налево и двигались теперь параллельно обрыву.

Животные выбивались из сил. Некоторые уже еле тащились. Кэтрин и Майкл повернули своих коров и вскоре ехали вблизи обрыва. Затем Кэтрин дернула рога на себя, насколько это было возможно, оттянув голову коровы назад. Животное жалобно замычало, замедлило шаг, и Кэтрин сошла на землю. Однако, потеряв равновесие, упала в блестящие желтые кусты утесника. К счастью, земля была мягкой, коров позади не оказалось, и все кончилось благополучно.

Майкл подскочил к ней, помог встать и сказал:

— Надо немедленно спуститься к воде. Хэлдоран с Дон-лом бегут нам наперерез. Они уже в двухстах ярдах отсюда.

Кэтрин бросилась было к краю обрыва, чтобы скрыться из виду, прежде чем разбегутся коровы, заслонявшие их от Хэлдорана, но, увидев почти отвесную скалу, замерла от страха.

— Я не смогу!

— Сможете! — резко крикнул Майкл. — Вспомните, как мы карабкались на плато. Там было не намного лучше! Повернитесь лицом к обрыву и спускайтесь. Тут полно выступов, за которые можно уцепиться. Я пойду впереди и постараюсь подстраховать вас.

Кэтрин невольно взглянула на Майкла. Его каштановые волосы растрепались, лицо было перепачкано грязью, но только сейчас она увидела в нем настоящего офицера и поверила, что способна на невозможное. Уж лучше насмерть разбиться, чем вызвать его гнев.

Майкл повернулся и стал спускаться.

— Ну давайте же, — торопил он ее, — это не так страшно, как вы думаете.

Кэтрин набрала в легкие воздух и последовала за ним. Главное — не смотреть вниз, говорила себе Кэтрин, держась за кустарник и пучки жесткой травы.

Они преодолели уже почти половину пути, когда земля под ее ногой стала осыпаться, трава, за которую она держалась, осталась в руке, и Кэтрин заскользила. На какой-то миг ей показалось, что она увлечет за собой Майкла и оба они разобьются.

Но Майкл удержал ее, крепко обхватив за талию. Кэтрин лихорадочно искала, за что бы ухватиться, и какое-то время они оставались в таком положении, прилепившись к обрыву, как мухи. Потом он шепнул ей на ухо:

— А я боялся, что, уволившись из армии, умру от скуки. Кэтрин едва сдержала смех, хотя ей больше хотелось плакать, чем смеяться.

— Я не возражала бы против небольшой порции скуки, по крайней мере сейчас.

— Надеюсь, внизу вы насладитесь его. Нависающая над взморьем скала нас прикроет. Ну что, вы готовы продолжать путь?

— Готова.

Через мгновение Кэтрин последовала за ним. Нащупать одной ногой опору, затем медленно перенести вес на другую. Ухватиться за кустарник одной рукой, и не отпускать, пока второй за что-нибудь не уцепишься. И снова, и снова, и снова…

Наконец Кэтрин ощутила под йогой гальку, и, когда они укрылись под скалой, с облегчением растянулась на земле, все еще дрожа от напряжения.

— Я вам не говорила, что боюсь высоты?

— Нет, но я догадался. — Майкл лениво коснулся ее плеча: — Молодец!

Кэтрин бросила на него взгляд, по-детски радуясь похвале. Глаза Майкла светились решимостью. Он окунулся в свою стихию, и для него не было ничего невозможного.

Настоящий герой. А она трусливая женщина и всем, кто с ней рядом, приносит несчастье.

— Как скоро они догадаются, что мы здесь? — спросила Кэтрин.

— Через полчаса, а может, и раньше. Нам пора уходить. Майкл опустился на корточки позади нее и посмотрел на отвесную стену.

— Ту пещеру, о которой вам рассказывал дед, полностью заливает водой во время прилива или какая-то ее часть выше уровня моря?

Кэтрин напрягла память.

— Он сказал, что там можно оказаться в ловушке, значит, какая-то ее часть выше уровня моря.

— И еще. Где эта пещера и можем ли мы до нее добраться? Сегодня разразится шторм, и нам необходимо укрытие.

Майкл хмуро посмотрел на темнеющее небо.

Кэтрин не возражала. Несмотря на близость лета, у моря было холодно. Даже привыкшему ко всему Майклу нелегко было бы провести ночь под открытым небом, не говоря уже о ней.

Они уже собирались уходить, когда Майкл, который все время был начеку, воскликнул:

— Проклятие! Они спускаются со скалы, недалеко от того места, где спускались мы. Надо поспешить, пока им не до нас, — спуск не легкий.

Стиснув зубы, Кэтрин поднялась. Едва перевалило за полдень, а ей казалось, что они здесь уже целую вечность. Поскольку преследователи приближались к ним справа, Кэтрин устремилась влево и, повернувшись лицом к скалам, стала, как могла, быстро перепрыгивать с камня на камень. Майкл последовал за ней, находясь там, где опаснее. Галантность была его неотъемлемой частью, и он удивился бы, если бы Кэтрин стала его за это благодарить.

Отлогий берег кончился у скалистого мыса. Можно было вскарабкаться по наклонной поверхности, но покрытые водорослями скалы были скользкими, а о них угрожающе бились волны. Кэтрин сосредоточенно смотрела под ноги и едва не свалилась в воду от неожиданности, когда услышала выстрел. Майкл едва успел ее поддержать. Он, как горный козел, никогда не терял равновесия.

Кэтрин, не оглядываясь, пошла дальше, но тут снова раздался выстрел, и пуля пролетела так близко, что каменными осколками ей поранило пальцы. Обезумев от страха, Кэтрин скатилась за большой камень, где ее не могла достать пуля, и там оглянулась на Майкла. У нее дыхание захватило, когда она увидела, что рукав на его вязаной кофте прострелен и оттуда сочится кровь.

— Просто царапина, — ответил он на ее безмолвный вопрос. — Думаю, меня ранило срикошетившей пулей. Ничего страшного.

Слава Богу, если так, подумала Кэтрин, будь рана серьезной, она мало что могла бы сделать. Тяжело дыша, Кэтрин пошла дальше и, когда достигла последнего поворота, остановилась как вкопанная, оглушенная криками чаек. Их здесь было видимо-невидимо. Целая колония. Казалось, в каждой скале есть гнездо. Небо потемнело от птиц, носившихся там с громкими криками. Крачки с раздвоенными, как у ласточек, хвостами, бакланы хохлатые и бакланы с острыми клювами гнездились в скалах, смешные буревестники сидели на дальнем склоне, поросшем травой, где было еще с полдюжины пернатых разновидностей.

— Благодарение Богу, эта часть берега во время прилива исчезнет, и здесь нельзя будет пройти, — сказал, как всегда, предусмотрительный Майкл за спиной у Кэтрин.

Он спрыгнул на песок и помог ей сойти. Бежать по ровному берегу было нетрудно, мешали только скользкий птичий помет и невыносимое зловоние.

Очередной выстрел оповестил их о появлении Хэлдорана, когда они уже на три четверти обогнули бухту.

— Он об этом пожалеет, — задыхаясь, произнес Майкл.

Пернатые, как безумные, заметались, захлопали крыльями, закричали. Кэтрин быстро оглянулась, но за тучами птиц не увидела преследователей. Горячо молясь о том, чтобы эти Божьи создания выклевали негодяям глаза, она на всякий случаи закрыла рукой собственное лицо.

Мыс на дальнем конце бухты выдавался в море, что делало ее почти непроходимой. Однако за столетия волны выбили в камнях небольшие расщелины, и, поскольку было довольно светло, Кэтрин добралась до одной из них и протиснулась внутрь, обдирая колени.

Достигнув противоположного конца бухты, Кэтрин огляделась. Эта бухта, окруженная отвесными, непроходимыми скалами, была больше предыдущей. Узкий песчаный берег изобиловал валунами. На другой стороне бухты в скале виднелась темная расщелина.

— Кажется, это та самая пещера, — сказала Кэтрин, когда Майкл к ней подошел.

Майкл хмурился, глядя на все прибывающие бурные волны.

— Придется туда бежать, чтобы успеть до прилива, пока берег не ушел под воду.

Они вскарабкались на берег и направились к пещере. Для Кэтрин это путешествие оказалось сущим кошмаром. Вода прибывала с бешеной скоростью. Волны лизали им щиколотки, каждый раз с новой силой. Учитывая, что в дальнем конце бухты нет выхода, они либо утонут, либо разобьются о скалы, если не успеют вовремя добраться до пещеры.

Вдруг они услышали позади победный клич и следом за ним выстрел.

— Бегите зигзагами, чтобы не попасть под пулю! — крикнул Майкл.

Совершенно измученная, Кэтрин повиновалась, но каких усилий ей это стоило! Она бежала, укрываясь за валунами, а рядом свистели пули. Этот проклятый Клайв, видимо, стрелял с удобной позиции, спрятавшись за камнями на мысу. Стрелял, делая паузы для того лишь, чтобы прицелиться и перезарядить ружье, пули ложились все ближе, видимо, предназначались Майклу.

Кэтрин сбило волной, и она наглоталась холодной соленой воды, чувствуя, как ее относит течением.

Майкл схватил ее за руку и рывком поставил на ноги.

— Ну, еще немного! Вы сможете.

Поддерживаемая сильными руками Майкла, Кэтрин, пошатываясь, пошла к пещере. Нижняя часть входа уже была под водой, волны бились о своды. Это не та пещера, о которой говорил лэрд, и дно ее не выше уровня моря, они обречены. Они шли чуть не по пояс в воде, которая так стремительно прибывала, что Кэтрин не могла и шагу ступить без помощи Майкла.

Когда она уже была у самого входа, пуля срикошетила о каменный свод и шлепнулась рядом с ней в воду. Собрав последние силы, Кэтрин успела увернуться и протиснулась в каменный туннель. Майкл последовал за ней. Здесь по крайней мере их не достанут пули. Не все ли равно, погибнуть от пули или утонуть, равнодушно подумала Кэтрин.

Хэлдоран был в ярости. Казалось, добыча уже была у него в руках — и вот опять ускользнула.

— Проклятие! — воскликнул он. — Придется ждать отлива, чтобы добраться до них, а это будет не раньше полуночи.

— Как бы нам самим не попасть в ловушку, милорд, — забеспокоился Дойл. — Не лучше ли отсюда убраться, пока не поздно?

— Не бойся. На худой конец залезем наверх по этой стороне склона, там, где колония птиц, — успокоил он напарника, не без отвращения подумав об омерзительных буревестниках. — Если мы сейчас пойдем к лодке, то успеем вернуться на Скоал еще до шторма. И тогда я всем расскажу, что поиски драгоценной кузины не дали никаких результатов, что я даже следов ее не нашел. Убитая горем из-за болезни ненаглядного дедушки, она, видимо, долго бродила и в конце концов свалилась со скалы. Трагедия!

Не проявив ни малейшего интереса к алиби своего хозяина, Дойл указал большим пальцем в сторону пещеры:

— А как быть с ними?

— После шторма вернемся и продолжим охоту. Хэлдоран бросил испепеляющий взгляд на то место, где исчезла его добыча.

— Я привезу ищеек. Им далеко не уйти, даже если она покинут пещеру после отлива.

Глава 36

Сознание лэрда так долго пребывало во мраке, что, казалось, он никогда не придет в себя. Однако он очнулся, часто-часто заморгал и решил, что не видит потому, что вокруг темно: то ли уже сумерки, то ли приближается шторм. Ему и в голову не могло прийти, что все это время мрак был не снаружи, а в нем самом.

Он лежал неподвижно и даже не пытался шевелиться. Главное, что он жив. Нет, он не боится смерти, потому что верит, что, отойдя в мир иной, соединится с женой и остальными, кого потерял. Когда он лежал словно бревно, все полагали, что он ничего не слышит. Однако заблуждались на этот счет. Временами он слышал и узнал много важного, от чего зависела судьба острова. Измена. Предательство. Если бы только он мог связать воедино обрывки фраз и слов… Старик в отчаянии покачал головой.

— Вы проснулись, милорд? — услышал он рядом дрожащий голос.

Это был Фитцуильям, старый камердинер.

— Да. Пора уже.

Лэрд обнаружил, что губы ему не повинуются и правая сторона лица словно бы онемела, но слова он произносил четко.

— Моя внучка здесь?

— В настоящий момент нет, милорд. — Глаза камердинера забегали. — Она все время ухаживала за вами и… и теперь отдыхает.

— Ты лжешь!

Лэрду хотелось сказать, что, прослужив пятьдесят семь лет камердинером, Фитцуильям должен бы знать, как нелегко обмануть господина, но каждое слово давалось ему с трудом, и он решил поберечь силы для более важных вещей.

— Клайв?

— Пока вы болели, лорд Хэлдоран жил в замке, а… сегодня утром уехал и еще не возвращался. Возможно, он в Рагнароке. Послать за ним?

— Нет. Позови Дэвина.

Малый наверняка знает, что делать. Он всегда знает. А главное, ему можно доверять.

Проклиная себя за слабость, лэрд снова погрузился в сон.

Оказавшись в пещере, Кэтрин и Майкл двинулись по узкому каменному туннелю, который постепенно расширялся. Кэтрин осторожно выпрямилась. Здесь не хватало света, но, судя по шуму волн, эхом разносившемуся по пещере, она была достаточно велика, имела высоту не менее двадцати с лишним футов, а противоположный конец ее терялся где-то во мраке. Привыкнув к темноте, Кэтрин обнаружила, что они стоят в наполненном водой углублении, а вокруг почва сухая. Значит, пещера выше уровня моря, и ее не затопит.

От холода и усталости Катрин била дрожь. Майкл буквально вытащил ее на сухое место, и она рухнула на колени.

— Вы в порядке? — склонившись над ней, спросил Майкл.

— Все нормально.

Кэтрин на миг прижалась к нему, наслаждаясь острым, но довольно приятным запахом мокрой шерсти, исходившим от его вязаной кофты, но, к ее сожалению, он тут же выпрямился и сказал:

— Еще один раунд выигран. До отлива мы в безопасности.

— Безопасность, — словно эхо, повторила Кэтрин. — Какое чудесное слово,

— Тут есть тяга, значит, откуда-то поступает воздух. — Майкл бросил взгляд на высокие темные стены. — Это прекрасно. Можно развести костер. — И он стал собирать плавник.

Кэтрин же пришлось ограничиться ролью наблюдателя, поскольку помочь ему она не могла, — такую ощущала слабость, как при лихорадке. Хорошо еще, что она прихватила с собой трутницу в коробочке из водонепроницаемого материала.

Напрасно Кэтрин терла руки, она никак не могла согреться, не помогала даже шерстяная рыбацкая роба, которая, намокнув, все равно сохраняла тепло. Потому что сохранять было нечего, так Кэтрин окоченела.

Майкл высек искру и развел огонь. У Кэтрин даже не было сил подойти к костру, и Майкл отнес ее на руках.

— Вы когда-нибудь испытываете усталость? — спросила Кэтрин.

— Да, но лишь после того, как сделаны все дела.

Он положил ее на песок и подбросил в костер щепок и древесной коры.

— А потом день-два отсыпаюсь.

В свете пламени стены внизу заиграли всеми цветами радуги. Кэтрин прикрыла глаза. Уж не сон ли это? И снова открыла. Нет, не сон, стены и в самом деле сверкали и переливались.

Майкл посмотрел наверх и присвистнул от удивления.

— Стены сплошь усеяны почти прозрачными моллюсками. Они и блестят, когда на них попадает свет, — сказал он, легко поднявшись и подойдя поближе к стене.

— Надеюсь, это доброе предзнаменование, — промолвила Кэтрин и, не в силах больше молчать о том, что тревожило ее больше всего, добавила: — Как бы Хэлдоран, если вернется сегодня на Скоал, не причинил Эми вреда.

— Не беспокойтесь. — Майкл вернулся к огню. — Если даже он всерьез решил жениться на ней, вряд ли станет трогать ее сейчас. У него хватит ума понять, что в случае вашей гибели она единственная наследница Скоала, и к тому же обладает твердым характером. Так что придется ему завоевывать ее расположение и обращаться с ней, как с Принцессой. А пока ей исполнится двенадцать, Люсьен вызволит ее.

Возможно, Майкл и прав. Кэтрин молила Бога, чтобы это было так. Ей не хотелось думать о плохом. Она огляделась и, прищурившись, посмотрела в темноту.

— Лэрд говорил, что в этой пещере есть горячий источник.

— В самом деле? — Майкл поднялся. — Это было бы здорово. Пойду поищу.

Он повернулся на каблуках, вытащил из костра горящую ветку, поднял над головой и, на ходу помахивая ею, чтобы ярче горела, отправился на разведку.

— Под землей всегда царит тишина, еще и поэтому, видимо, меня привлекают шахты. Стены, иссеченные водой, с радужными бликами — поистине совершенно другой мир.

— Ну да, мир Аида, греческого бога подземного царства, — заметила Кэтрин, не разделявшая восторгов Майкла. — Оглянитесь! Там, кажется, поднимается пар, не доходя до стены.

Майкл пошел в указанном направлении.

— Здесь довольно большой бассейн, — сказал он, опустился на колени и попробовал воду. — Отличная, как в хорошей ванне. — Он лизнул палец. — И не соленая.

Кэтрин подошла к Майклу и опустилась рядом с ним на колени. Бассейн был овальный, не очень правильной формы, имел около дюжины футов в длину и около восьми в ширину. Она зачерпнула ладонью воду, наслаждаясь ее теплом, когда тонкие струйки потекли между пальцами.

— Это не будет очень вульгарно, если я разде1гусь и нырну туда?

— Напротив, очень разумно. А пока вы будете греться, я попытаюсь наловить нам рыбы на ужин.

Все ясно. Он и дальше намерен соблюдать дистанцию между ними. Кэтрин, надо сказать, это не очень устраивало, и она, положив ладонь на его руку, сказала:

— Потом наловите. А сейчас вам надо согреться, не то подхватите воспаление легких. Вы замерзли и устали не меньше меня. Так что полезайте первым.

От прикосновения Кэтрин он весь напрягся.

— Я бы не возражал. Но прежде надо высушить одежду. Сейчас сооружу что-то вроде вешалки. Положите ваши вещи на край бассейна и полезайте в воду.

Как только Кэтрин стала снимать кофту, Майкл отошел от нее, и она, словно зачарованная, смотрела на его силуэт, выделявшийся на фоне костра, — широкие плечи, тонкий мускулистый торс. Он был олицетворением мужественной силы и красоты. Никогда еще Кэтрин его так не хотела. Может быть, страсть возьмет верх над его железной волей?

Кэтрин медленно раздевалась, глядя, как Майкл собирает плавник, складывая его рядом с костром. Хватит ли у нее смелости сделать первый шаг к сближению? Вряд ли. Ведь наверняка ее ждет отказ. Можно было бы наконец вовлечь его в любовный поединок, соблазнить, но у Кэтрин для этого не хватало опыта.

Кэтрин со вздохом распустила волосы и скользнула в бассейн, глубиной примерно в четыре фута, с отшлифованными камушками на дне. Вода, показавшаяся поначалу слишком горячей, постепенно стала ласкать ее тело, обволакивая груди и ноги, пробуждая желание, вызывая страсть. Вместе с усталостью ушло напряжение, и Кэтрин медленно поплыла. Ей так много надо было сказать Майклу, все ему объяснить. Но это потом, а сейчас пусть все остается, как есть, она не станет искать с ним сближения.

Майкл, как ни старался, не мог не смотреть на Кэтрин, когда забирал ее одежду, чтобы просушить. Она плыла по затененному бассейну, прекрасная, как нимфа, волосы облаком окутали ее плечи.

Кэтрин доплыла до конца бассейна и повернула обратно, в то время как Майкл не мог оторвать взгляда от изящных линий ее тела, грациозного изгиба спины, округлых бедер и длинных стройных ног. Опять пришла на память губившая мужчин сирена с рисунка Кеннета в Брюсселе.

У Майкла перехватило дыхание. Он взял ее одежду и, отжав воду, развесил у костра, на некотором расстоянии от огня поставил туфли. От одежды сразу пошел пар.

Как бы и от него не пошел пар, с мрачной улыбкой подумал Майкл. Они едва спаслись, и неизвестно, что ждет впереди. Но сейчас все его мысли были заняты Кэтрин. Ни жажда, ни голод, ни холод — ничто так не мучило Майкла, как желание обладать ею. Но он не только не мог с ней заняться любовью, но даже обнять ее, так все запуталось.

Если у него есть хоть капля здравого смысла, он должен немедленно отправиться на рыбную ловлю.

Но Кэтрин права, необходимо согреться, а значит, нельзя терять над собой контроль. Ему это уже не раз удавалось. Плотно сжав губы, Майкл разделся, развесил одежду на импровизированной вешалке, размотал обвязанную вокруг талии веревку, пересек пещеру и подошел к бассейну. Кэтрин, прикрыв глаза, полулежала на большом камне по шею в воде, на другом конце бассейна. Как завороженный, смотрел Майкл на ее тонкое лицо и гибкую шею в отблесках пламени костра, на прядь волос, струившихся по ложбинке между грудями, выступающими из воды, округлыми и сочными, как запретный плод. А дальше под водой угадывались тонкая талия, женственные бедра и темный треугольник между ногами.

Майкл будто прирос к месту, с трудом заставил себя отвести глаза и, лишь когда дыхание успокоилось, вошел в воду. Она показалась ему сладкой, как грех.

Грех! Ни о чем другом он сейчас не мог думать. Он устроился на камне так, что все тело ушло под воду. Тепло было чудодейственным и словно врачевало разболевшиеся было застарелые раны.

Кэтрин томно приоткрыла глаза, взмахнув своими густыми, темными как вороново крыло ресницами.

— Хорошо, что после отлива нам придется отсюда уйти, не то я осталась бы здесь на всю жизнь.

— Совсем как горячие источники в Бате, для римского императора, — согласился Майкл.

Кэтрин приподнялась, при этом ее мокрые волосы обвились вокруг шеи, подалась всем телом вперед и, подплыв к Майклу, легко, словно птичка, уселась рядом с ним.

— Хочу взглянуть на вашу раненую руку.

— Право же, там просто царапина, — ответил Майкл, остро ощутив ее близость, и хотел предусмотрительно отодвинуться, однако Кэтрин решительно взяла его руку и повернула к свету.

— Ив самом деле царапина, даже следа не останется, — заявила она, скользя пальцами выше, туда, где был шрам после ранения у Ватерлоо. — И как только вы уцелели после того, что пришлось пережить?

Она легонько коснулась еще одного шрама, на боку, от удара саблей. Шрам тянулся до самого паха, и Майкл возблагодарил судьбу за то, что нижняя часть его тела под водой и Кэтрин не заметила последствий своего прикосновения.

Руки Кэтрин покоились на его талии, и, не сбросив их, он не мог отодвинуться.

— После той схватки на Скоале вы весь в синяках, — заметила Кэтрин, окинув его внимательным взглядом. — Здорово вас отделал Клайв со своими бандитами. Даже не верится, что в таком состоянии вы нашли в себе силы бежать!

У Майкла на лбу выступила испарина, но не от горячей воды, и когда ладонь Кэтрин прошлась по мокрым завиткам на его груди, он схватил ее за запястье.

— Кэтрин, не надо. Ведь я не святой, а обыкновенный мужчина, и могу не выдержать.

Рука ее напряглась. Оба изнемогали от страсти, и тут уж было не до дружеского общения. Кэтрин подняла на него затуманенные желанием глаза.

— Пожалуй, и я не святая. Ведь неизвестно, будет ли у нас завтра шанс, так давайте не упустим его сегодня.

И она принялась поглаживать его чуть ниже живота, а потом слегка сжала разгоряченную плоть. Майкла словно опалило огнем. Потеряв над собой контроль, он подхватил Кэтрин на руки и понес через бассейн, грациозно и плавно, будто танцуя, как возможно только в воде.

Бережно опустив Кэтрин на наклонный камень, он лег рядом и запечатлел на ее влажных, чувственных губах долгий поцелуй. Она с громким стоном обвила его шею руками, и чем глубже становился их поцелуй, тем дальше отодвигался кошмар ушедшего дня, уступив место празднику чувства.

Наконец Майкл оторвался от ее губ и, прерывисто дыша, окинул взглядом ее соблазнительное тело сирены, едва различимое в полумраке. Сердце Кэтрин бешено колотилось, отчего на влажной шее пульсировала жилка. Майкл нежно коснулся губами этого места и провел языком чуть ниже по шелковой коже. Кэтрин выгнула спину, и над водой показались розовые соски. Майкл поймал один губами, тот сразу же затвердел.

Колени Кэтрин раздвинулись, Майкл втиснулся между ними, и пока его руки поглаживали ее бедра, губы ласкали сосок. Поддерживаемая водой, Кэтрин стала изо всех сил работать ногами вверх-вниз, вверх-вниз, скользя по его бедрам. В теплой воде каждое прикосновение казалось особенно чувствительным.

— Даже в мечтах я не мог представить себе женщину красивее вас, — со страстным вздохом произнес Майкл, обхватив губами второй сосок.

— О, Майкл, — застонала Кэтрин, все сильнее прижимаясь к нему, пока он полностью в нее не вошел. Однако Кэтрин и этого показалось мало. — О Господи! Никак не могу! Ну еще немножко, — молила она.

Прерывисто дыша, Майкл приподнялся и, упершись руками в камень, с трудом сдерживал готовую выплеснуться драгоценную жидкость, в то время как его плоть, прежде чем вступить в решительную схватку, находила наиболее уязвимые места на обворожительном теле Кэтрин, и девушка вся извивалась, судорожно хватая ртом воздух. Это было настоящим безумием, адской пыткой и райским блаженством.

Почувствовав, что Кэтрин близка к финишу, Майкл отстранился немного, чтобы она сама ввела его в свое жаждущее горячее лоно, обрамленное завитками шелковых волос.

Наконец он снова вошел в нее медленно и уверенно, одним властным движением, окунувшись в мягкое, как шелк, тепло ее лона и испытав наслаждение, способное если не убить, то уж наверняка свести с ума. Кэтрин вскрикнула, заметалась, будто в конвульсиях, и впилась Майклу в спину ногтями.

Теперь ему не надо было больше сдерживаться, и любовный поединок они завершили почти одновременно.

Возбуждение улеглось, и Майкл чувствовал себя совершенно опустошенным, не испытывая ничего, кроме отчаяния перед неизвестностью, а в мозгу кто-то невидимый отбивал молотком: «Она не для тебя, не для тебя, не для тебя».

Глава 37

Благодаря воде Кэтрин не чувствовала тяжести тела Майкла, который все еще лежал на ней, и, удовлетворенная, наслаждалась его близостью. Она уснула бы в его объятиях, если бы он вдруг не отодвинулся.

— Не знаю, мудро ли мы поступили, — сказал он каким-то чужим хриплым голосом, — но это было здорово. Очень здорово. Весь мир словно исчез на несколько мгновений.

Майкл чмокнул Кэтрин в висок, однако мысли его витали где-то далеко, и Кэтрин не могла этого не почувствовать. Ей хотелось прижаться к нему, рассказать о своей любви, но она не решилась. Проведя большую часть жизни среди военных, она понимала, что все физические и душевные силы Майкла сейчас направлены на то, чтобы выжить. И она не станет отвлекать его проблемами их взаимоотношений, это для обоих опасно. Побаловались любовью — и хватит. И Кэтрин, как могла спокойно, сказала:

— Я умираю с голоду. Жаль, что не удалось захватить с собой хоть несколько яблок в том саду.

— Я же сказал, что попробую поймать рыбу. Это не шутка. В большой заводи она наверняка водится, ведь заводь непосредственно соединена с морем.

Он вытер с лица капли влаги.

— Сейчас принесу вам мою рубашку. Она, кажется, уже почти высохла.

Майкл вылез из воды, а Кэтрин, плавая, наблюдала за ним. Он подошел к костру, вытерся фуфайкой, которую носил под рубашкой, и Кэтрин залюбовалась его гибким и сильным телом. Настоящий бог. И конечно же, Марс, поскольку весь покрыт шрамами. Да и как можно по-другому думать о человеке, всю жизнь занимавшемся военным искусством?

Майкл вернулся к бассейну с рубашкой в руках и помог выйти Кэтрин, которой очень не хотелось вылезать ии воды. Теперь, когда она согрелась, воздух уже не казался ей таким холодным.

Кэтрин тоже вытерлась фуфайкой и стала натягивать через голову рубашку Майкла, доходившую ей до колен. Натянула и, высунув голову из многочисленных складок, увидела, что Майкл смотрит на нее исподлобья потемневшими глазами. Уж не была ли она слишком настойчива, склоняя его к сексу? Кэтрин стало не по себе. Возможно, им следовало просто поговорить, а не… делать? И все же она не раскаивалась.

— А разве можно поймать рыбу без удочки? — спросила Кэтрин.

— Мой цыганский друг Николас научил меня, как это делается. Опускаешь руку в воду, слегка шевелишь пальцами. Рыбка думает, что это червяк, и подплывает. Тут-то и надо ее хватать.

— Уверена, это не так просто, как вам кажется, — с улыбкой возразила Кэтрин.

— Да, здесь требуются терпение и быстрота, — согласился Майкл. — Но я уже пробовал, а голод — отличный стимул.

Он спустился к заводи, образовавшейся во время прилива, лег на скалу и опустил руку в воду. Кэтрин пожелала ему успеха и отправилась на поиски пресной воды. Вскоре она обнаружила небольшой источник, из которого вода стекала по стене и, прежде чем уйти в песок, скапливалась в углублении.

Кэтрин с наслаждением выпила воды и вернулась к костру. Она сидела у огня, заплетая мокрые волосы в косу, когда Майкл с победным кличем подбежал к ней, неся отличную, крупную рыбину.

— Могу почистить, если вы представляете, каким образом ее приготовить.

Кэтрин на минуту задумалась. Выбор был невелик.

— А что, если завернуть ее в водоросли и запечь на углях?

— Лучше не придумаешь.

Сказано — сделано. Рыба впитала в себя соль из водорослей и оказалась умопомрачительно вкусной и нежной, не говоря уже о ее свежести. Особенно для Кэтрин, охотно проглотившей бы сейчас даже кусок твердого, как камень, армейского бисквита.

Насытившись, Кэтрин подалась всем телом вперед и обхватила колени.

— Что заставило вас вернуться на Скоал? — спросила она, пользуясь тем, что атмосфера несколько разрядилась.

Отблески пламени плясали на лице Майкла, который задумчиво смотрел на костер.

— Прежде всего мой брат.

Кэтрин удивленно вскинула брови.

— Новый герцог? Я думала, вы не в ладах.

— Были.

Не отрывая глаз от огня, Майкл рассказал о своем долгом, мучительном путешествии, о том, как его брат пришел в гостиницу в Великом Эшбертоне, чтобы покончить с их вечной враждой. Это был скорее не рассказ, а крик души, и Кэтрин поняла, какие испытывал Майкл душевные муки, когда покидал остров.

— Стивен меня уверял, что старый герцог мог с успехом оказаться моим отцом, как и его младший брат Родерик, и тут нет никаких проблем, поскольку установить это невозможно, да и не нужно.

— Ваш брат — человек мудрый, — тихо произнесла Кэтрин, — и благородный. Я рада!

— А ведь я всю жизнь считал его чужим. — Майкл покачал головой и поднялся. — Пойду на разведку. Я заметил, когда ловил рыбу, еще одну пещеру. В темноте она почти не видна, если не смотреть под определенным углом.

— Интересно! Я пойду с вами.

Вооружившись самодельными факелами, они двинулись в глубь пещеры. Узкий проход был почти полностью залит водой, прилив, видимо, достиг своего пика. Однако им удалось пройти по самому краю, вместо того чтобы плыть, правда, согнувшись почти пополам.

Как только туннель стал шире, Майкл выпрямился, поднял факел и огляделся.

— Боже, да здесь склад контрабандистов! — воскликнул он.

У Кэтрин округлились глаза от удивления, когда, подойдя к Майклу, она увидела на земле выше уровня воды десятки небольших бочонков.

— Наверняка это та самая перевалочная база контрабандистов, о которой упоминал дедушка, странно только, что она находится в пещере, хорошо известной всем местным жителям.

— Эту пещеру нелегко заметить, да и вряд ли жители острова стали бы сообщать о ней властям. Общины, как правило, покровительствуют своим контрабандистам,

Майкл внимательно рассмотрел ближайший бочонок.

— Странно, эти бочонки хранятся здесь не меньше нескольких месяцев, а то и лет, а ведь контрабандисты стараются не задерживать свой товар. Возможно, их корабль затонул, и груз остался невостребованным.

— Насколько я понимаю, это французское бренди?

— Стоимостью в небольшое состояние.

Продолжая исследовать склад, Майкл прерывающимся от волнения голосом крикнул:

— Смотрите, что я нашел!

Кэтрин обернулась, и сердце у нее бешено заколотилось, когда она увидела наполовину вытащенную из воды, незаметную в тени небольшую гребную лодку.

— Боже праведный! Неужели мы теперь сможем добраться до Скоала?

— Надеюсь, даже уверен.

И Майкл направился к лодке. Кэтрин последовала за ним.

— Весла на месте, оловянный черпак для воды тоже, корпус как будто цел. Помогите мне столкнуть ее с суши.

Кэтрин сунула факел в песок и толкнула лодку, которая с тихим всплеском соскользнула в воду.

— Сколько-нибудь серьезных пробоин нет, — сказал Майкл, осмотрев лодку. — Теперь мы спасены!

Кэтрин очень хотелось в это поверить, однако она с сомнением спросила:

— Преодолеет ли это утлое суденышко подводные течения и рифы?

— Скорее, пожалуй, чем большой корабль, не говоря уже о том, что шансов добраться на лодке у нас куда больше, чем вплавь.

Майкл внимательно осмотрел ведущий к морю туннель.

— К тому времени, когда после прилива лодка сможет выйти в море, шторм уже стихнет и наступит вечер. И если даже Хэлдоран поджидает нас в бухте, в чем я очень сомневаюсь, нам, надеюсь, удастся от него ускользнуть:

Возможно, Майкл и прав, подумала Кэтрин и снова спросила:

— Как вы думаете, когда разразится шторм?

— Он уже бушует снаружи.

— Откуда вы знаете? — удивилась женщина. Майкл пожал плечами:

— Чутье подсказывает. Не знаю, как это объяснить. Начался он около часа назад. И хотя разыгрался не на шутку, скоро закончится.

Кэтрин не очень-то понимала, но приняла слова Майкла на веру.

— А что под веслом?

Майкл отодвинул весло и ахнул.

— Меч.

Он с благоговением достал его со дна лодки. В свете факела сверкнуло лезвие.

— Его смазали, чтобы защитить от сырости.

Майкл провел по лезвию пальцем. В руках воина оружие словно ожило и снова приобрело свой смертоносный блеск.

Уже не в первый раз подумав об архангеле, ведущем за собой небесное воинство, Кэтрин возблагодарила Бога. Им предстоит опасное, очень опасное путешествие, но теперь у них есть шанс. И Майкл его не упустит. Только он может выйти из этой игры победителем.

Эми читала в библиотеке, но когда разразился шторм, свернулась калачиком на подоконнике и стала смотреть. Под порывами ветра струи дождя хлестали по стеклу, а далеко внизу огромные волны с грохотом бились о скалы, разлетаясь брызгами и смешиваясь с дождем.

Буря вызывала в девочке скорее восторг, чем страх, что было странно для леди. Уже который день она томилась в этом замке со смешным названием Рагнарок, а лорд Хэлдоран все твердил, что мама, ухаживая за лэрдом, очень занята и никак не может повидаться с дочерью. Нетерпение Эми росло. Она с малых лет помогала матери ухаживать за больными. Почему же сейчас вдруг стала помехой?

Она дождется лорда и потребует, чтобы он отвел ее к маме. А может, не станет ждать. Он редко бывает дома. В последний раз она его видела третьего дня утром. Как только буря закончится, она потихоньку выберется из дома и пойдет прямо в замок. Найти дорогу будет нетрудно, остров не такой уж большой.

Спустя немного времени дверь отворилась, и на пороге появился лорд Хэлдоран. Эми соскочила с подоконника, подошла к нему.

— Добрый день, милорд, — сказала она, присев в реверансе. — Могу я наконец отправиться к моей маме? Она будет только довольна, если я стану ей помогать.

— У меня для тебя плохие новости, Эми. Сядь, пожалуйста.

Он сокрушенно покачал головой и, взяв девочку под руку, подвел ее к дивану.

— Наберись мужества, дорогая.

Эми выдернула руку и испуганно взглянула на лорда, не в силах шевельнуться. То же самое сказал командир полка, когда пришел сообщить о гибели папы.

— Нет, — прошептала она. — Нет.

— Мы точно не знаем, — сказал лорд печально, — но прошлой ночью твоя мама, возможно, решила немного отдохнуть, отправилась прогуляться на берег и… не вернулась. Напрасно мы обыскали весь остров, ее нигде нет. Никто из лодочников ее тоже не видел, значит, на материк она не уехала. Лишь на одной из скал остались следы, будто кто-то цеплялся за край при падении. А внизу, в бухте, нашли вот это.

Он протянул Эми мокрую шаль.

Девочка отчаянно закричала. Эту шаль мама купила в Брюсселе, где цены умеренные, и то после долгих уговоров Эми, она никогда не тратила на себя денег…

— Нет! Мама жива! Как могла она свалиться с какой-то дурацкой скалы, если всю жизнь провела в военных походах?

— Мама очень устала, — мягко сказал Хэлдоран, — а туман, как назло, становился все гуще, ветер крепчал. Она поскользнулась на мокрой траве… Здесь очень опасно для тех, кто не привык к жизни на острове.

Он положил Эми на плечо руку, н девочка замерла.

Рука была влажной, тяжелой, и Эми стало не по себе. Она не верила ни единому слову лорда и уже хотела ему об этом сказать, но вовремя прикусила язык, сообразив, что Хэлдоран от нее что-то скрывает.

— Ну, ну, моя дорогая. — Он попытался ее обнять. — Ты член нашей семьи, и тебе не о чем беспокоиться. Уж я позабочусь, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

Она оттолкнула его.

— Пойду в свою комнату. Я… мне надо побыть одной. Она не сдержала хлынувших слез.

— Конечно, — проговорил Хэлдоран все тем же фальшиво-печальным тоном. — Такая трагедия. Твоя мать была замечательной женщиной. Помни, я никогда тебя не оставлю.

Эми выскочила из библиотеки, как маленькая наивная девочка, не подав виду, что заподозрила неладное, и бежала не останавливаясь до самых дверей своей комнаты, двумя этажами выше. По дороге она успела заметить, что один из слуг Хэлдорана последовал за ней. Все слуги лорда, грубые и угрюмые, были так похожи друг на друга, что Эми мысленно прозвала их троллями. Молчаливые и злые, они нисколько не напоминали солдат, которых Эми успела хорошо узнать за то время, что вместе с матерью следовала «за барабаном». Один тролль находился при ней неотлучно, видимо, сторожил ее.

Эми хлопнула дверью и повернула ключ. Затем бросилась ничком на кровать и закрыла лицо руками, пытаясь сдержать рыдания. Наконец она немного успокоилась, перевернулась на спину и уставилась в потолок.

Эми никогда не пришло бы в голову усомниться в благородстве лорда. Ведь он был кузеном и другом ее матери, пусть даже не таким близким, как лорд Кеньон или капитан Уилдинг. Но что, если его светлость солгал, сказав, что мама послала за ней? У него даже не было от нее записки. Не зря тетя Энн не хотела отпускать Эми.

Но зачем стал бы лорд Хэлдоран ее похищать? Ведь он не любит детей.

Мысль Эми лихорадочно работала. Возможно, он хотел заставить маму выйти за него замуж? Но так бывает только в романах. Хотя ее мама — самая красивая женщина на свете. И мужчины ради нее часто были готовы на все.

Что бы там ни было, ясно одно. Она должна убежать из этого дома, от этого человека, и чем быстрее, тем лучше.

Эми подошла к окну. Буря все еще бушевала, а до земли было так далеко! Вот что она сделает. Сошьет простыни, которые ей заменят веревку. На доме, к счастью, много выступов, где в случае необходимости можно передохнуть. Надо только дождаться, пока утихнет шторм, и пойти искать замок. Может быть, мама там.

Слезы душили Эми, и, чтобы сдержать их, она прикрыла глаза. Только бы мама была жива!

Глава 38

Начался отлив, и, как только уровень воды понизился и лодка уже могла пройти по туннелю, они покинули пещеру.

Наконец они выбрались из туннеля, и Кэтрин почувствовала себя выскользнувшей из норы мышью, которую подстерегает кошка. Однако вокруг стояла тишина — ни криков, ни выстрелов. Хэлдоран и его бандиты то ли вернулись на Скоал, то ли где-то укрылись на ночь.

Как и предсказывал Майкл, буря утихла, но прежде чем он успел вставить весла в уключины, лодку залило водой от ударившей в борт волны, и они снова вымокли до нитки.

— Смотрите в оба, — сказал Майкл Кэтрин, налегая на весла, в бухте полно рифов.

Кэтрин кивнула и встала на колени, однако ей не хватало способности Майкла ориентироваться в темноте, а небо, как назло, было затянуто тучами. Сам же Майкл сидел спиной к носу и не видел, что впереди. Заметив в одном месте пену, Кэтрин сказала:

— Держитесь правее. Слева, похоже, риф.

— Есть держать правее, — по-военному ответил Майкл и несколькими взмахами весел увел лодку от торчавшего из воды рифа.

Она накренилась, и Кэтрин пришлось вычерпывать залившуюся через борт воду черпаком, предусмотрительно оставленным в лодке контрабандистами.

В открытом море еще не утих шторм, и огромные волны грозили перевернуть маленькое суденышко. Кэтрин одолевали мрачные мысли. Удастся ли Майклу определить нужное направление в бушующем море? На местности он великолепно ориентировался, но одно дело — суша, другое — вода. Ведь этот канал он пересек всего два раза, да и то днем. Как бы не проскочить в темноте Скоал.

Что без толку размышлять, подумала Кэтрин. Все, что от нее требуется, это не пропустить очередной риф и вычерпывать воду. Она будет стараться изо всех сил, и да поможет им Бог!

Эми чуть-чуть приоткрыла окно, чтобы знать, когда прекратится буря, и задремала. Разбудила девочку тишина. При свете свечи она посмотрела на каминные часы. Было почти два часа ночи. Пора! Эми выглянула в окно. Ветер еще не утих, но дождь прошел. Вокруг Рагнарока не было ни души, все будто замерло.

Эми сняла ночную рубашку и надела мальчишескую одежду, с которой не расставалась во время долгих поездок верхом на Пиренейском полуострове. Она взяла ее с собой в надежде, что на Скоале удастся отправиться к скалам. С тех пор Эми выросла, и бриджи стали ей тесноваты. Но ничего, сойдет.

Эми осторожно выглянула в коридор и ничуть не удивилась, заметив у своей двери спящего тролля. Придется уходить через окно. Не переступать же через него.

Эми тихонько закрыла дверь, достала веревку, которую сшила из простыней, один конец привязала к ножке кровати, другой выбросила в окно, и он коснулся земли.

Ветер швырял Эми из стороны в сторону, бил о гранитные стены, но она была смелой девочкой и ничего не боялась. Не боялась ездить верхом, не боялась французских солдат, немножко боялась высоты и, спускаясь, старалась не смотреть вниз.

Но тут веревка стала рваться прямо в руках у Эми и сердце ее сжалось. Если она упадет, то, конечно же, разобьется. Эми с опаской посмотрела вниз и в нескольких футах от себя увидела выступ.

В это время самодельная веревка с треском разорвалась, и Эми, собрав последние силы, прыгнула, моля Бога, чтобы он помог ей удержаться на выступе.

Путешествие по каналу казалось нескончаемым ночным кошмаром. То и дело приходилось вычерпывать из лодки воду, и у Кэтрин нестерпимо ныли руки, а глаза болели от напряжения. К счастью, ветер разогнал тучи, и на небе появился молодой месяц. При его свете она увидела справа крошечный островок. Он находился достаточно далеко, однако Кэтрин не отрывала от него глаз. Такие маленькие островки часто таили в себе опасность. Краем глаза Кэтрин заметила водоворот.

— Возьмите резко влево! Быстрее!

Майкл повернул, однако столкновения с рифом избежать не удалось, лодка накренилась, и их захлестнуло волной. Кэтрии заморгала, стряхивая воду с ресниц.

Майкл налег на весла, и уже через несколько минут они были вне опасности. Вычерпав почти всю воду из лодки, Кэтрин спросила:

— Как вы думаете, далеко мы еще от Скоала?

В этот момент месяц снова вышел из-за облаков, и Кэтрин увидела, как устало опустились у Майкла плечи. Он перестал грести и, помолчав, ответил:

— Думаю, что недалеко. Прислушайтесь.

Кэтрин вся обратилась в слух и среди ночных звуков услышала тяжелый вибрирующий гул.

— Впереди буруны.

— Прекрасно.

Он снова принялся грести.

— Если я не ошибся, это Малый Скоал, неподалеку от дома Хэлдорана. Там мы и высадимся.

— Малый Скоал? С чего вы взяли? — снова повернувшись к носу и устремив взгляд в темноту, спросила Кэтрин.

— Инстинкт голубя, который всегда находит свой дом. Незаменимое качество для солдата.

— Сердце велит мне прямо сейчас отправиться к Эми, а разум — поспешить в замок за помощью, — после некоторого колебания произнесла Кэтрин.

— Следовало бы, пожалуй, прислушаться к разуму. Но не так легко будет кого-нибудь убедить в том, что Хэлдоран — отъявленный негодяй. Для этого потребуется время. К тому же, — голос Майкла зазвучал резче, — безопаснее забрать Эми без шума и драк.

Майкл прав. Ведь потерпев поражение, Хэлдоран может выплеснуть свою злость на Эми. И проглотив комок в горле, Кэтрин сказала:

— Вперед, к Рагнароку!

В этот день пробуждение лэрда не было таким тяжелым, как накануне. Еще не совсем рассвело, когда старик открыл глаза и, повернув голову, увидел Дэвина Пенроуза, сидевшего с тревожным видом у его постели.

— Давно я послал за тобой? — шепотом спросил лэрд.

Увидев, что старик жив, Дэвин испытал облегчение и с улыбкой ответил:

— Почти восемь часов назад, я получил записку вчера вечером.

Хорошо, что восемь часов, а не восемь дней, подумал лэрд, одному Богу известно, сколько он мог проспать.

— Кэтрин?

— Она исчезла, — мрачно ответил управляющий. — Мы обыскали весь остров, но даже следов ее не нашли. Она ни на минуту не отходила от вас. Ночи напролет не спала, ухаживала за вами. Может быть, утомившись, она решила побродить и в темноте и упала со скалы.

— Нет!

— Клайв похитил ее дочь и вынудил Кэтрин расстаться с ее так называемым мужем. — Старик берег силы и тщательно подбирал слова.

— Так называемым? — вскинул брови Дэвин.

— Ее настоящий муж умер. А этот Майкл — ее друг, а может, любовник или же и то, и другое, — с горячностью проговорил лэрд. — Парень вернулся, чтобы поговорить с Кэтрин, а Клайв застал их и, угрожая оружием, решил отвезти на Бон и устроить на них охоту, будто на крыс.

— Боже правый! — побледнев, вскипел Дэвин. — Значит, мне не показалось вчера, что на Боне стреляли?

Чтобы не выдать своего волнения, лэрд прикрыл глаза. Может быть, уже слишком поздно. Кэтрин его обманула, но… он успел ее полюбить.

— Откуда вам это известно? — спросил управляющий.

— Все было при мне, они думали, будто я мертв. Какое-то время лэрд помолчал, собираясь с мыслями, потом наконец сказал:

— Клайв держит дочь Кэтрин в Рагнароке как пленницу. Собери ополченцев и освободи ее. Непременно захватите оружие. У Клайва его полно, а от этого сумасшедшего, если он там, всего можно ждать. Девочку привезите сюда, а потом отправляйтесь на Бон, посмотрите… живы ли Кэтрин и тот парень. Если нет…

Старик умолк.

Потрясенный услышанным, Дэвин без лишних слов поднялся.

— Соберу с полдюжины мужчин и начну действовать. Сначала отправлюсь в Рагнарок, затем на Бон.

— Не доверяй Клайву.

— Я никогда ему не доверял.

После ухода управляющего лэрд закрыл глаза, с трудом сдерживая слезы. В его возрасте уже пора привыкнуть к потерям.

Скоал был погружен во мрак, что в такое время суток неудивительно. По мере приближения к острову Кэтрин все тщательнее вглядывалась в темноту, зная, что последняя часть пути самая опасная.

Лодку бросало из стороны в сторону, и Майклу стоило огромных усилий удерживать ее на плаву, он уже стал задыхаться. От беспрерывных ударов волн суденышко содрогалось всем корпусом. Впереди показались очертания маленького островка. Кэтрин сообщила об этом Майклу, и им удалось обойти островок, но тут возникла новая опасность — течением лодку понесло прямо на скалу, она уже была примерно на расстоянии вытянутой руки, но Майкл и тут не растерялся. Снова из-за туч выглянула луна.

— До берега осталась сотня-другая ярдов, — сказала Кэтрин. — Судя по шуму бурунов, здесь взморье, но почему-то нет гальки.

— Прекрасно, — едва дыша, проговорил Майкл, — в южной части Малого Скоала ее никогда не было.

Лодку так стремительно понесло к берегу, что вскоре уже стала видна волнистая линия прибоя. Кэтрин испуганно схватилась за планшир, опасаясь, как бы они не разбились в этом безумном путешествии, и в то же время веря во всемогущество Майкла.

— Взгляните направо! — крикнула Кэтрин, заметив очередной риф, но было уже поздно.

Майкл задел его веслом, и оно разлетелось в щепки.

— Держитесь! — что было силы закричал он.

Кэтрин едва не вылетела за борт, когда, потеряв управление, лодка завертелась волчком и ударилась о другую скалу. Сквозь образовавшиеся пробоины в нее стремительно хлынула вода.

В следующий момент их огромной волной подбросило вверх. У Кэтрин душа ушла в пятки. На какую-то секунду, показавшуюся вечностью, лодка зависла в воздухе, после чего их выбросило на берег. Лодка опрокинулась, и Кэтрин волной понесло обратно в море. Хорошо, что Майкл успел ее вытащить, иначе она захлебнулась бы.

— Поднимайтесь! Мы почти у цели!

Они шли наперекор волнам, и в этом безумном мире Майкл был ее единственной опорой.

Он крепко ее держал, пока они двигались по каменистому, покрытому морскими водорослями склону. Этот последний, очень опасный отрезок пути казался бесконечным. Неожиданно они обнаружили, что находятся довольно далеко от воды, но, прежде чем опуститься на землю, прошли еще несколько шагов.

— Вы в порядке? — тяжело дыша, спросил Майкл. Кэтрин тоже казалось, что ее легкие сейчас разорвутся.

— Если не считать нескольких синяков и ужаса перед морскими путешествиями, то остальное все в норме.

— Мужественная Кэтрин, — тихонько хмыкнул Майкл.

— Не мужественная, — решительно возразила женщина. — Скорее малодушная и обессиленная.

— Придется еще немного пройти.

Кэтрин нехотя поднялась. В его объятиях она чувствовала себя гораздо увереннее.

Вдруг Кэтрин заметила у Майкла меч контрабандистов и веревку, которой он обвязал себя, когда отправлялся на Скоал. И как только ему удалось их с собой захватить! Просто непостижимо.

— Вы представляете, где мы?

— По-моему, совсем близко от Рагнарока.

Он снял свою робу, отжал, стряхнул воду с остальной одежды.

— Что будем делать дальше? — спросила Кэтрин, тоже отжимая свою вязаную кофту,

— Дальше, моя дорогая, мы сокрушим дракона в его же логове, — ответил Майкл с хищной улыбкой.

Спустя некоторое время Дэвин собрал в конюшне лучших ополченцев острова, дал каждому ружье и коротко объяснил задачу. Парни кивали без лишних слов, нисколько не удивившись, что Хэлдоран оказался негодяем. Зато Кэтрин и тот парень, муж-не-муж, местным жителям сразу понравились.

Мужчины уже запрягали в повозку лошадей, когда во двор вошел элегантно одетый господин высокого роста, с каштановыми волосами.

— Кто вы такой, черт побери? — спросил Дэвин, подняв фонарь и уставившись на незнакомца.

— Я тоже желаю вам доброго утра, — вскинув брови, произнес господин.

Речь его была так же изысканна, как и костюм.

— Простите за невежливость, но мы очень торопимся. У нас тут неприятности.

— Ни одни неприятности не обходятся без моего братца, — со вздохом ответил незнакомец.

Дэвин внимательно посмотрел на него. До чего же он похож на мужчину, приехавшего на Скоал с Кэтрин.

— Кто вы и что делаете здесь в такой час? — спросил Дэвин.

— Я — Эшбертон, приехал на остров еще вчера вечером, надеясь встретить в замке моего брата, а заодно нанести визит лэрду, с которым мы хорошо знакомы. Из-за шторма мы задержались, и лодочник предложил мне переночевать у него. Проснулся я рано и вот решил прогуляться.

— Вот как, — сухо произнес Дэвин, выслушав довольно туманное объяснение господина.

— Может, вам нужна помощь? — спросил Эшбертон, взглянув на повозку. — Кстати, у меня с собой револьвер.

От такого предложения грех было отказываться, тем более что этот джентльмен так похож на мужа-не-мужа Кэтрин.

— Залезайте в повозку. По пути в Рагнарок я кое-что расскажу вам, хотя мне известно немногое.

— Конец света? — удивленно произнес Эшбертон.

— Очень надеюсь, что нет.

Пока они с грохотом мчались к Малому Скоалу, Дэвин молил Бога, чтобы название обиталища Хэлдорана не оказалось пророческим.

Выбиваясь из сил, Кэтрин почти бежала. Солнце в это время года всходит рано, и небо на востоке уже посветлело.

Как всегда, осторожный, Майкл прикрывал Кэтрин, стараясь не идти по открытой местности. Уже у самого дома он тихо спросил;

— Хэлдоран не говорил, где держит Эми?

— Кажется, в самой лучшей комнате для гостей с видом на море, — после некоторого молчания ответила Кэтрин.

— Давайте тогда подойдем со стороны моря, быть может, удастся определить, где она.

Они крадучись обошли вокруг дома. В предрассветной мгле трудно было что-либо рассмотреть, и, разглядывая окна, Кэтрин призвала на помощь свой материнский инстинкт.

— Что это там, на стене, — спросила она Майкла, — белое и длинное?

Он взглянул в указанном направлении.

— Самодельная веревка. — И вдруг ахнул: — О Боже! Немного пониже, на выступе, я вижу какое-то пятнышко. Кажется, это Эми.

Кэтрин подбежала ближе и крикнула дрожащим голосом:

— Это ты, Эми?

— Мама!

Пятнышко шевельнулось. В какой-то миг Кэтрин с ужасом подумала, что ее дочь сейчас свалится вниз, но девочка прижалась к стене.

— Я… я не могу слезть отсюда.

— Не говорите так громко! — сказал Майкл, подходя к Кэтрин, и ласково обратился к Эми: — Эми, это полковник Кеньон. С тобой все в порядке?

— Да, сэр. — Эми шмыгнула носом. — Я хотела убежать.

— Ты смелая девочка. Оставайся на месте, я к тебе поднимусь.

— Каким образом? — заволновалась Кэтрин.

— Я заберусь вон на то дерево, за углом, — сказал Майкл, — зацеплю конец веревки за каменный выступ под крышей, с него переберусь к Эми, и вместе мы спустимся вниз.

Майкл положил меч на землю и размотал веревку.

Кэтрин неотрывно смотрела вверх, но ни саму Эми, ни тем более выступ, на котором она стояла, разглядеть было невозможно. Господи! Ведь до ее девочки рукой подать, а она ничем не может ей помочь.

— Будьте осторожны, — через силу произнесла Кэтрин.

— Я всегда осторожен, — ответил Майкл, быстро обнял ее и, подойдя к дереву, стал на него взбираться.

Кэтрин затаив дыхание в ужасе смотрела на дочь. Сколько бы Майкл ни уверял ее, что спасти Эми ничего не

стоит, Кэтрин понимала, как сильно он рискует. Мало ли что может случиться. Лопнет веревка, отколется выступ, кто-нибудь их заметит.

Над самыми дорогими ей людьми нависла опасность, но она ничего не могла сделать — только молиться.

Какой-то странный крик разбудил Хэлдорана. Это была не чайка и не местный зверь. Лорд поднялся и, подойдя к окну, увидел, что светает. Пора вставать, завтракать и возвращаться на Бон. Уж сегодня-то он насладится охотой!

Вдруг краем глаза Хэлдоран заметил какое-то движение. Что за черт?

Кто-то, отчаянно рискуя, двигался по стене и вдруг остановился. Кеньон! А внизу стоит Кэтрин и, не отрываясь, смотрит на него. В лице ни кровинки. Проклятие! Мало того, что эта парочка сбежала с Бона, так они еще имели наглость появиться в Рагнароке.

Уже почти рассвело, и Хэлдорану удалось разглядеть за спиной у Кеньона маленькую фигурку. Эми! Эта дрянь пыталась убежать. Такая же вероломная, как и ее мамочка. Придется и от нее избавиться.

Хэлдоран позвонил в колокольчик и, когда появился заспанный Доил, был уже почти одет.

— Буди всех! Пусть одеваются и с ружьями бегут в главный холл! — приказал он. — Настала пора убивать.

Очутившись на выступе рядом с Эми, Майкл как ни в чем не бывало спросил:

— Что случилось?

— Я сшила из простыней веревку, а она порвалась. — Тыльной стороной ладони девочка вытерла грязь с лица. — До этого выступа я добралась и застряла.

— И долго ты здесь сидишь?

— Мне кажется, целую вечность! — У нее дрогнул голос. — Вчера лорд Хэлдоран сказал, что мама умерла, и я решила узнать, правда ли это.

— Сукин сын, — вырвалось у Майкла, но он тут же пожалел, что выругался при Эми. Видимо, Хэлдоран в доме, и это усугубляет их и без того сложное положение. Однако он ничем не выдал своих опасении и сказал как можно спокойнее:

— Вот видишь, он солгал.

— Я убью его! — как-то не по-детски заявила Эми.

— Лучше поручи это мне.

— А почему вы с мамой? — спросила Эми, когда он проверял на прочность веревку.

Майклу не хотелось врать, и он попытался найти приемлемое для девочки объяснение.

— Твоя мама не решалась ехать на Скоал одна и попросила меня, как друга, сопровождать ее.

Эми ничего не сказала, и Майкл продолжил:

— Не боишься сесть на меня верхом? Это самый быстрый способ спуститься.

Девочка энергично кивнула:

— Только бы очутиться внизу!

Майкл улыбнулся и подставил ей спину. Девочка совершенно окоченела, но нашла в себе силы крепко обхватить Майкла ногами и руками, как обезьянка.

— Готова?

— Да, сэр.

Он шагнул с выступа. Спускаться с Эми на спине было непросто, а тут еще ветер раскачивал веревку.

Этот спуск со стены стал еще одной проверкой Майкла на прочность, но после невероятного напряжения последних дней силы его пошли на убыль. Спускался он осторожно, спокойно, стараясь не нервировать Эми. Когда наконец ноги Майкла коснулись земли, он весь дрожал от напряжения.

— Мама!

Эми бросилась к Кэтрин, и та, плача, заключила ее в объятия.

Майкл прислонился к стене и, тяжело дыша, смотрел на эту трогательную сцену. Как они любят друг друга! Как, должно быть, счастлива Эми с такой матерью!

Майкл подобрал с земли меч.

— Поторопимся, Хэлдоран здесь, как бы он нас не обнаружил.

— Да, сэр полковник.

Эми, сияя улыбкой, повернулась к нему, не выпуская руки матери. Кэтрин вся так и светилась счастьем.

Даже Майкл воспрянул духом. Это он спас Кэтрин и ее дочь. Еще несколько минут, и он увезет их из этого проклятого дома. Всего несколько минут…

Глава 39

С восходом солнца стало светло, однако Майкл не искал, как обычно, укрытий, а шел напрямую, полагая, что сейчас для них самое главное — быстрее добраться до перешейка, соединявшего эту часть острова с Большим Скоа-лом, где можно наконец затеряться в кустарнике и избежать все еще грозившей им опасности. Только бы не пришлось пустить в ход меч, который он нес в руке.

Судя по шуму прибоя, перешеек был уже совсем близко, и Майкл обратился к Эми:

— Хэлдоран вел тебя к себе в дом этим путем?

— Да, — поморщившись, ответила девочка. — Мне было так страшно в темноте, ведь перешеек узкий-преузкий. Сейчас хоть светло и все видно.

— Значит, тебе не надо напоминать, что следует соблюдать осторожность.

— Конечно. — Она крепче сжала руку матери. — Не люблю высоты.

— Пожалуй, и я не люблю, моя дорогая, — усмехнулась Кэтрин.

— Не беспокойтесь, вам не придется идти по перешейку, — раздался чей-то самодовольный голос, и из кустов по обеим сторонам дороги появились пятеро вооруженных до зубов головорезов.

Хэлдоран и Дойл стали слева, остальные трое преградили беглецам путь к перешейку.

Времени на размышления у Майкла не было. Он бросился на Дойла и с первого же удара рассек ему мечом руку, быстро повернулся, вонзил меч в плечо другому бандиту, выдернул его и обрушился на третьего. С глубокой раной в бедре бандит свалился на землю.

— Бегите! — крикнул Майкл Кэтрин и Эми.

И они помчались в сторону перешейка. Даже не взглянув на них, Майкл повернулся к врагам.

Доил довольно быстро пришел в себя и, злобно сверкая глазами, уже наводил на Майкла ружье. Однако прежде чем грянул выстрел, Хэлдоран ударом рукоятки меча наклонил ружье.

— Погоди! Я сам его убью!

И лорд выступил вперед с клинком наготове. Бледные лучи утреннего солнца отражались в сверкающем оружии сарацинов, которое Хэлдоран однажды использовал в поединке с Майклом.

— Первый тайм ты выиграл, Кеньон. Твоя реакция была мгновенной, как и в тот раз, когда я застал тебя в спальне лэрда с Кэтрин. Мне следовало запомнить твою тактику.

— Ты и запомнил бы, если бы не был дилетантом. Майкл, повернувшись спиной к перешейку, не спускал глаз с бандитов, чтобы в нужный момент ринуться в атаку.

— Я хотел еще немного повременить, — нахмурившись, сказал Хэлдоран, — но придется покончить с тобой прямо сейчас, чтобы догнать Кэтрин и ее отродье.

— Но прежде тебе придется убрать с дороги меня, а это не так легко, как тебе кажется.

— В самом деле? — С горящими ненавистью глазами, Хэлдоран ступил на перешеек. — Я и в тот раз тебя победил, хотя ты не был измучен так, как сейчас. Ты просто дразнишь меня, черт бы тебя подрал, говоря, что поддался нарочно. Но теперь моя победа предрешена.

По блеску его глаз Майкл понял, что он сейчас сделает выпад, и отбил удар, однако из-за усталости немного опоздал, и на него градом обрушились жестокие колющие удары врага. В лучах восходящего солнца клинок казался кроваво-красным. Еще немного, и Хэлдоран прорвал бы защиту противника. Майкл уже стал отступать.

— И это ты называешь мечом? — ухмыльнулся Хэлдоран. — Где ты его откопал?

— В пещере контрабандистов. Меч как меч, — задыхаясь, ответил Майкл. — Такими пользуются моряки. Настоящему солдату годится любое оружие.

Парировать очередной удар Майклу помог порыв ветра, едва не сбивший Хэлдорана с ног. Получив короткую передышку. Майкл оглянулся на перешеек. Кэтрин и Эми исчезли из виду. Слава Богу, теперь можно было сосредоточить все внимание на противнике.

Совершенно измученный, Майкл плохо соображал, движения его утратили скорость, пропало даже желание выжить. Остались только сноровка и железные навыки, полученные во время войны, самой жестокой из школ. Майкл мог бы сражаться неподъемным мечом, делать выпады и отражать удары, даже когда мышцы дрожали от напряжения.

Они сражались в зловещем молчании. Тишину нарушали только звон мечей, шум волн и крики чаек. Пот градом катился по лицам соперников. Хэлдорану никак не удавалось справиться с Майклом. Непостижимым образом его налитые свинцом ноги и усталые руки отражали любой, самый меткий удар, каждое движение было точно рассчитано.

Майкла, однако, нисколько не радовали его скромные успехи. Все равно этой схватки ему не выиграть. Если даже произойдет чудо и он одолеет Хэлдорана, его пристрелят бандиты. Единственное, что имело смысл, это тянуть время и драться сколько возможно, чтобы Кэтрин и Эми могли убежать подальше.

И Майкл снова отступил.

— Стой, черт возьми! Сражайся, как подобает джентльмену, если знаешь, как это делается! — в ярости заорал Хэлдоран.

— Мой долг, — через силу ответил Майкл, — сражаться, как подобает солдату, и победить.

Очередным ударом Хэлдорану все же удалось проткнуть Майклу руку, меч прошел через толстую робу. Майкл быстро отступил, и его правая пятка повисла в воздухе. Здесь была самая узкая часть перешейка — еще шаг, и он свалился бы в пропасть.

Однако он сбалансировал, резко подавшись влево, и избежал падения.

— Молись, Кеньон! — злорадно рассмеявшись, крикнул Хэлдоран и нацелил меч Майклу на горло.

Майкл едва успел отразить удар. Но при этом его морской меч, сделанный из металла не самого лучшего качества, при столкновении с великолепным сарацинским оружием раскололся, и у Майкла остались лишь рукоятка и зазубренный обломок лезвия.

Разумом Майкл понимал, что все кончено, но его могучее тело отказывалось сдаваться. Он схватил горсть камней и швырнул Хэлдорану в лицо. Тот с руганью отпрянул, пнул его в ногу.

Хэлдоран отлетел в сторону. Тогда Майкл встал на колени и с размаху ударил Хэлдорана обломком лезвия по руке, в которой тот держал меч. Хэлдоран завопил и выронил оружие. И тут впервые на его лице появился страх. Он завыл, словно зверь, выбил у Майкла из рук обломок меча, бросился на него и схватил за горло.

Они яростно боролись, катаясь по краю обрыва. Но теперь баланс сил изменился. Охваченный животной яростью, забыв об усталости и страхе, Майкл подталкивал Хэлдорана к краю пропасти и видел, как в его глазах растет страх.

— Дилетант! — крикнул Майкл и дернул Хэлдорана за руку так, что тот едва не свалился вниз и, вцепившись в Майкла, потащил его за собой. Однако Майкл ударил его ребром ладони по запястью. Какое-то время Хэлдоран еще хватался руками за край пропасти, а потом рухнул вниз. Его истошные вопли эхом разносились по скалам.

Не долго пришлось Майклу радоваться победе. Едва он поднял голову, как понял, что это конец. Бандиты взяли его на мушку.

По крайней мере умрет он не зря. Будь счастлива, Кэтрин! Живи долго-долго!

Перебежав через перешеек, Кэтрин и Эми укрылись в кустах. Рухнув на колени и задыхаясь, Кэтрин осторожно раздвинула ветки и стала смотреть. Стрельба прекратилась.

Хорошо это или плохо? Может быть, Майкл потерпел поражение?

Когда Хэлдоран нанес Майклу удар мечом, у Кэтрин перехватило дыхание. К счастью, Майкл отбил удар.

— Полковник победит? — прошептала Эми.

— Не знаю, право. Майкл — отличный боец, но так измучился за последние дни, что может не выдержать, в то время как Хэлдоран полон сил.

Тут Кэтрин увидела, что меч кузена нацелен Майклу прямо в живот, и задрожала. Однако Майкл снова увернулся от удара. Противники уже достигли середины перешейка, следом за ними, на некотором расстоянии, с ружьями наготове, шли люди Хэлдорана.

Не вытирая катившихся по щекам слез, Кэтрин с болью произнесла:

— Нам пора уходить. Как только схватка закончится, кто бы ни вышел из нее победителем, эти бандиты устремятся за нами в погоню.

— Я прозвала их троллями. До чего же они противные! — Эми поморщилась и добавила: — Мы не можем покинуть полковника Кеньона, мама.

— Это необходимо, дорогая, иначе его жертва будет напрасной.

— Я остаюсь, — не уступала Эми. — Буду швырять в троллей камнями или еще чем-нибудь. Ты же знаешь, у меня это хорошо получалось. Надеюсь, что и сейчас не промахнусь.

Кэтрин взглянула на дочь. Глаза Эми пылали отвагой. Как она была похожа сейчас на отца! Тут Кэтрин вспомнила, что ее шалунья Эми отлично играет в крикет.

Благородство и верность взяли верх над материнскими чувствами, и Кэтрин решила положиться на волю судьбы.

Они себе не простят, если не сделают для Майкла все, что в их силах.

— Давай тогда наберем камней.

Чего-чего, а камней на Скоале хватало. Они собрали небольшую горку и продолжали напряженно следить за поединком. Кэтрин положила на плечо дочери руку.

— Если Майкла… убьют, побежим направо, вниз по склону. Там можно спрятаться в кустах. Пусть Хэлдоран думает, что мы отправились по дороге.

— Но если полковник победит, нам надо приготовится.

Кэтрин стала наблюдать за поединком, зажав в кулаке камень.

О Боже! Майкл упал, а меч его раскололся. Кэтрин не сдержала крика. Потом противники стали драться врукопашную, покатились по земле, и в какой-то момент Кэтрин показалось, что оба они сейчас сорвутся в пропасть. Но сорвался только Хэлдоран, который долго летел, пока не разбился о скалы.

После этого наступила тишина, нарушаемая лишь постоянным воем ветра и криками чаек. Дойл уже собрался выстрелить, но тут в щеку ему угодил острый камень. Дойл зарычал, ружье дернулось, и пуля шлепнулась в грязь в ярде от Майкла.

Вслед за Эми Кэтрин тоже кинула камень. Он подпрыгнул и попал прямо в колено другому троллю, который тоже промахнулся, хотя сила удара была и не так велика. Майкл пригнулся, чтобы не попасть под град камней, и стал потихоньку отступать в сторону Большого Скоала.

Вдруг Кэтрин услышала позади стук колес. Кому, интересно, понадобилось в такой час ехать на Малый Скоал, да еще с такой скоростью? Обернувшись, она увидела повозку, спускавшуюся к перешейку, а в ней с полдюжины мужчин. Затем она посмотрела, в безопасности ли Майкл.

Раненные камнями, бандиты больше не представляли опасности. Но самый отчаянный и самый коварный, Дойл, залег за высокой скалой, и дуло его ружья двигалось вслед за Майклом. Боже мой, неужели Майкла убьют? После всего, что ему пришлось пережить? Не может этого быть! Не должно!

Повозка остановилась, и по холмам эхом прокатился выстрел. Ружье Дойла дрогнуло. Затем из-за скалы выкатился он сам с простреленным черепом, из которого лилась кровь.

— Кто хочет дожить до утра, бросай оружие! — донесся до Кэтрин чей-то густой бас.

Ошеломленная, она подняла глаза и увидела в повозке Дэвина Пенроуза. Из дула его ружья поднимался дымок. Так вот он какой, Дэвин Пенроуз. Такой же суровый и властный, как и их дед.

— Благодарю тебя, Господи. О, благодарю!

Едва держась на ногах, Кэтрин стала пробираться сквозь кустарник. Эми не отступала от нее ни на шаг.

— Майкл? — не веря своим глазам, тихо произнесла Кэтрин.

Он с трудом поднялся и, пошатываясь, прошел по перешейку несколько шагов, остававшихся до Большого Скоала. Заросший густой щетиной, мокрый от пота, в измятой одежде, он был для Кэтрин самым красивым и самым желанным мужчиной на свете. Она крепко обняла его, оросив слезами радости. Он жив! Жив! Ее бог, ее кумир, ее возлюбленный!

— Мы победили. — На какой-то миг он прижал ее к себе. — Низвергли Наполеона Скоала.

— Это сделали вы. Только вы!

Кэтрин подняла голову и посмотрела на Майкла. Ей так много надо было ему сказать.

Но она не успела. К ним подошли спасители. Почти вес жители Скоала собрались здесь, чтобы захватить уцелевших наемников Хэлдорана, однако бандитов окружили ополченцы во главе с Дэвином. Был среди них высокий, элегантно одетый незнакомец.

— Что у тебя с рукой? — обратился он к Майклу. Тот с недоумением посмотрел на окрашенный кровью рукав.

— У Хэлдорана был на редкость острый меч, и рана оказалась глубже, чем я думал. — Вдруг Майкл нахмурился. — А ты какого черта здесь делаешь? — спросил он Стивена.

Стивен. Кэтрин принялась его с интересом рассматривать. И имя, и внешность говорили о том, что это брат Майкла.

— Прочитав твою довольно-таки загадочную записку, я решил собственными глазами посмотреть, что здесь происходит, — ответил герцог и снова бросил взгляд на рукав Майкла. — Наверное, с этим надо что-то делать?

— Если вы пожертвуете своим галстуком, я перевяжу рану, — вступила в разговор Кэтрин.

Без лишних слов герцог снял свой белоснежный галстук и протянул Кэтрин, а она, наверное, уже в тысячный раз в своей жизни принялась перевязывать Майкла.

— Стивен, позволь представить тебе Кэтрин Мельбурн, выдающуюся сиделку, и ее дочь Эми, чемпиона по метанию камней, — Майкл устало улыбнулся. — Такой меткости, как у тебя, Эми, можно лишь позавидовать. Отец гордился бы тобой.

Польщенная похвалой, девочка просияла.

Закончив перевязку, Кэтрин обратилась к Дэвину:

— Вы и представить себе не можете, как я обрадовалась, увидев вас. К счастью, вы вовремя подоспели. Кто вам сказал, куда именно следует ехать?

— Лэрд. Оказывается, все происходившее отпечаталось у него где-то в самой глубине сознания, и сегодня, придя в себя, он рассказал мне об этом.

— Значит, ему уже лучше? Слава Богу! — Кэтрин обняла Эми за плечи.

— Лэрд сказал, что вы не Колин Мельбурн. — Дэвин холодно взглянул на Майкла. — И поскольку этот молодой человек ваш брат, ваше имя, я полагаю, Эшбертон.

— Я Майкл Кеньон. Эшбертон — титул Стивена.

— Значит, он герцог Эшбертонский? — Дэвин озадаченно взглянул на Майкла.

— Совершенно верно, — подтвердил герцог. — Только не надо на меня так смотреть, я редко кусаюсь.

Майкл вздохнул и провел рукой по своим растрепанным волосам.

— Сожалею, Дэвин, что пришлось прибегнуть к обману, — сказал он, — но я не смог отказать Кэтрин, когда она попросила меня сопровождать ее на Скоал. Ведь мы с ней друзья с военных времен.

Майкл хотел еще что-то сказать, но тут вмешался герцог:

— Вместо того чтобы вести здесь дебаты, давайте лучше отвезем наших героев в замок, пока не начался дождь. Лэрду наверняка не терпится узнать последние новости.

— Отличная идея, — пробормотал Майкл и вдруг пошатнулся. Кэтрин бросилась было к нему, но ее опередил Стивен. Он поддержал брата и помог ему забраться в повозку.

Всю дорогу Майкл неподвижно лежал. Лицо его приобрело землистый оттенок, глаза были закрыты. Чуть живая от усталости, Кэтрин сидела, прислонившись к стенке повозки, и, крепко обняв Эми, тихонько рассказывала ей о событиях самых невероятных, какие только можно было себе представить.

Ни один мускул не дрогнул в лице Эми, когда она услышала, что это Хэлдоран убил ее отца. Девочка лишь сказала:

— Жаль, что я сама не расправилась с этим проклятым лордом.

Она крепко прижалась к матери и так сидела весь остаток пути.

Кэтрин со вздохом откинулась на спинку сиденья. Наперекор всему они уцелели, и Кэтрин не могла не испытывать облегчения. В то же время ее тяготила предстоящая встреча с дедом.

Глава 40

Лэрд лежал, откинувшись на подушки, и выглядел очень постаревшим, когда Дэвин в сопровождении ополченцев вошел в его покои.

— Молодец, Дэвин, вовремя подоспел, — похвалил управляющего лэрд и перевел взгляд на герцога. — А ты какого черта здесь делаешь, Эшбертон?

— Да вот, проходил мимо, — пробормотал герцог, улыбнувшись одними глазами. — Не обращайте внимания.

Лэрд так и сделал и весь обратился в слух, когда Дэвин стал обстоятельно, но немногословно излагать поистине удивительные события, происшедшие за последние несколько дней.

Когда он закончил, Кэтрин сказала:

— Не знаю, дедушка, рады ли вы мне, а я счастлива, что вы пошли на поправку. Вот ваша правнучка, Эми. — Кэтрин легонько подтолкнула девочку вперед.

Лэрд сурово посмотрел на нее:

— Ты тоже носишь бриджи, как и твоя недостойная мать? Да ты просто ее точная копия. И такая же упрямая, да?

— Еще хуже, — вздернув подбородок, с некоторым вызовом ответила Эми.

— Тогда мы, надеюсь, поладим. Подойдите обе ко мне.

У Кэтрин камень свалился с души. Она подошла к деду и нежно поцеловала его.

— Мне так жаль, что я обманула вас.

Лэрд как-то неуклюже погладил ее по руке, внимательно посмотрел на Эми и, одобрительно кивнув, перевел взгляд на Майкла, в полном изнеможении прислонившегося к стене.

— Итак, вы не Колин Мельбурн, так кто же тогда, черт побери?

— Майкл Кеньон, из бывшего девяносто пятого пехотного полка.

— Еще он полковник Кеньон, командир сто пятого полка. — Эми сочла своим долгом сообщить деду столь важную информацию.

— И мой единственный брат, — присовокупил герцог.

— Мне все равно, черт возьми, какой у него чин, пусть хоть генеральский, — заявил старик, вскинув свои мохнатые брови. — Но он скомпрометировал мою внучку, этот лорд Майкл. И этого я не потерплю!

Быстро взглянув на Кэтрин, Майкл отвел глаза и сказал:

— Да, вы правы.

Само слово «скомпрометировать» было глубоко ненавистно Кэтрин, особенно когда речь шла о настоящей, большой любви, такой, как у них с Майклом, и она холодно возразила:

— Мне уже почти тридцать, дедушка, я не школьница, я вдова, свободная женщина и могу распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению. Мистер Харуел мне сообщил, что вы не сделаете своей наследницей незамужнюю женщину, и я вынуждена была попросить Майкла, моего друга, о помощи. Он не хотел, но я настояла, он достойнейший человек. Я сама во всем виновата.

— Я знал, с чем придется столкнуться, — очень спокойно произнес Майкл. — Просто я обещал Кэтрин выполнить любую ее просьбу после того, как она спасла мне жизнь, когда меня ранили во время битвы при Ватерлоо.

— Харуел сказал правду, — со вздохом произнес лэрд. — Я и в самом деле не хотел оставлять остров незамужней женщине. Но теперь я знаю, что на тебя можно положиться. К тому же у меня нет выбора, ты единственная наследница. Ведь Клайв мертв. — Он криво усмехнулся. — Признаться, мне очень не хотелось передавать Скоал Клайву. Но я не прислушался к собственной интуиции. — Лэрд ласково посмотрел на Эми. — Возможно, когда-нибудь ты станешь хозяйкой Скоала, если у твоей матери не будет сына. И в этом случае тебе очень пригодится твое упрямство.

Кэтрин ушам своим не поверила. Неужели после всего случившегося дед собирается сделать ее своей наследницей? Теперь они с Эми станут независимыми, будут получать хороший доход и займут достойное положение в обществе, если даже Майкл на ней не женится.

Кэтрин взглянула в окно. До чего же он красив, этот остров, продуваемый всеми ветрами! И она станет его хозяйкой. Но для этого ей пришлось пойти на обман. И вот настало время искупить свою вину. Растят же другие вдовы детей, не получая никакого наследства, и она сможет.

Кэтрин бросила взгляд на деда:

— Хэлдоран мне сказал, что Дэвин — сын Хэралда. Это правда?

В комнате воцарилась мертвая тишина. Дэвин напрягся.

— Да, правда, — со вздохом ответил лэрд. — Эта тайна давно не тайна и известна всем жителям острова.

— Ну вот, — промолвила Кэтрин, — а вы говорите — нет выбора. — Она облизнула пересохшие губы. — Дэвин по праву должен стать следующим лэрдом. Он любит остров, знает здесь каждый камень. Именно он, согласно древним традициям острова, настоящий наследник. Было бы несправедливо, даже грешно с моей стороны отнять у него это право. Уверена, Эми со мной согласится. — Она посмотрела на дочь.

Эми молча кивнула.

Лэрд судорожно сжал пальцами одеяло.

— Я думал об этом, но, черт возьми, Дэвин — незаконнорожденный сын.

— Вы, как правитель Скоала, очень гордитесь прошлым острова, связанным с викингами, — неожиданно вмешался в разговор Майкл. — Традиции северных народов отличаются от традиций народов южноевропейских. Вильгельм Завоеватель был нордического происхождения, но поскольку его родители не состояли в законном браке, его прозвали Уильям Незаконнорожденный. Однако это не помешало ему стать великим воином и королем. — Майкл прищурился и продолжал: — Почему, скажите на милость, двадцать седьмой лэрд Скоала из-за каких-то нелепых английских обычаев должен поступить вопреки собственной воле?

Кэтрин мысленно зааплодировала Майклу. Ведь и ему происхождение не помешало стать достойнейшим из достойных.

— Кстати, я могу похлопотать, чтобы мистеру Пенроузу присвоили титул. Принц-регент у меня в долгу, — заметил герцог.

В наступившей тишине слышно было, как лэрд барабанит пальцами по кровати. Наконец он сказал:

— Может быть, вы и правы. Очень хорошо, значит, Дэвин. У него подрастают сыновья, его будущие наследники. К тому же ему никогда не приходило в голову переехать в какое-нибудь более фешенебельное место.

Дэвнн охнул и побледнел как мертвец. Ни о чем подобном он и мечтать не мог.

— Я не ждал от вас ничего, — сказал он, — ни на что не надеялся, даже на то, что вы признаете наше родство.

— Именно за это я и отношусь к тебе с таким уважением, — мрачно произнес лэрд. — Ты верой и правдой служил мне и острову, никогда не жаловался, не выказывал обиды. Ты станешь хорошим лэрдом, если только изменишь свой характер. Уж слишком ты рассудителен.

— Уверена, дедушка, для вас такой проблемы просто не существовало, — с усмешкой заметила Кэтрин.

— Я не потерплю подобной дерзости, мисс, — заявил лэрд с напускной строгостью. — Ты вела себя недостойно и теперь, чтобы искупить свою вину, должна выйти замуж за Кеньона.

От игривого настроения Кэтрин не осталось и следа. Она взглянула на Майкла, но выражение его лица при этом ошеломляющем заявлении лэрда нисколько не изменилось.

— Пока рано говорить о моем замужестве, — попробовала возразить она. — После смерти Колина прошло всего три месяца.

— И все-таки это не так позорно, как то, что делали вы оба, — резко ответил дед. — Что скажете, Кеньон?

— Разумеется, я готов выполнить свой долг, — совершенно бесстрастно произнес Майкл. — Не знаю только, согласны ли Кэтрин и ее дочь.

— Кэтрин должна согласиться, таким женщинам, как она, просто необходим муж, чтобы держать их в узде. А вы, поскольку справлялись с полком, думаю, и с ней справитесь, по крайней мере в девяноста девяти случаях из ста. Ну что, Кэтрин, будешь упрямиться, словно осел, или поступишь, как подобает достойной женщине?

Кэтрин прикусила губу. Нельзя сказать, чтобы такой оборот дела ей очень понравился, и в то же время именно этого она страстно желала. Пожалуй, самое лучшее прямо сейчас согласиться на помолвку. Тем более что ее всегда можно расторгнуть. Она взглянула на дочь.

— Хочешь, чтобы Майкл стал твоим отчимом?

— Хочу, чтобы ты вышла замуж, иначе появится еще один зверь вроде лорда Хэлдорана, который станет охотиться за тобой.

Эми оценивающе посмотрела на Майкла, потом с усмешкой проговорила:

— Всем известным мне мужчинам, не считая, разумеется, дядю Чарльза, который уже женат на тете Энн, я предпочла бы вас.

— Весьма польщен, — произнес Майкл.

У Кэтрин пересохло в горле, и она с трудом ответила:

— Раз вы согласны, я не возражаю.

— Итак, вопрос решен, — промолвил лэрд. — Подойдите оба ко мне, я совершу церемонию. Дэвин, Эшбертон, вы будете свидетелями.

У Кэтрин отвисла челюсть.

— Но мы не можем пожениться без объявления в церкви о нашем браке, без специального разрешения, без священника!

— Лэрд Скоала имеет право заключать браки, — с лукавой улыбкой заявил дед, — и чем скорее это произойдет, тем лучше, учитывая ваш обман.

Господи! Так быстро! Майкл между тем уже подошел к постели лэрда, и Кэтрин в полном смятении присоединилась к нему.

— У нас нет колец, — тихо сказала она, сделав последнюю попытку остановить это безумие.

— Это дело поправимое. — Герцог быстро снял с мизинца кольцо и протянул Майклу.

Лэрд взял Кэтрин за левую руку, которая оказалась ледяной, а Майкла за правую и приступил к церемонии. Закончив ее, он соединил их руки и торжественно произнес:

— Объявляю вас мужем и женой и желаю произвести на свет побольше сильных сыновей.

— Какая глупая церемония, — едва слышно произнесла Эми. — Почему только сыновей?

Пропустив ее слова мимо ушей, лэрд сказал:

— Теперь можете поцеловать невесту, Кеньон. Думаю, уже не в первый раз.

Прежде чем Майкл холодно и бесстрастно прикоснулся к губам Кэтрин, казалось, прошла целая вечность. Затем он выпустил ее руку и произнес:

— Прошу прощения, но теперь, когда дело сделано, я хотел бы немного поспать, часов этак двенадцать или четырнадцать.

— И я тоже, — смущенно произнесла Кэтрин.

Лэрд со вздохом откинулся на подушки.

— Отдохну, пожалуй, и я. День был нелегким. Дэвин, позаботься, чтобы для Эми и Эшбертона приготовили комнаты.

Эшбертон пожал руку брату, сердечно его поздравил и обнял Кэтрин:

— Добро пожаловать в нашу семью.

В его голосе было гораздо больше тепла, чем в голосе Майкла. Затем он повернулся к Эми:

— По-моему, только мы с вами не собираемся долго спать. А поскольку теперь я в некотором роде ваш дядя, давайте продолжим знакомство. Попросим управляющего найти нам проводника для экскурсии по Скоалу.

— Я с удовольствием, — ответила Эми. — А сможем мы забрать мои вещи из дома Хэлдорана?

— Главный конюх охотно окажет вам эту услугу, — сказал Дзвин. — Я сделал бы это сам, но… мне не терпится рассказать обо всем Глинис. — Спасибо, Кэтрин. — В голосе его звучало волнение. — Я в себя не могу прийти от вашего благородства.

— Благородство тут ни при чем. Просто справедливость. — Кэтрин приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. — Надеюсь, вы позволите нам приезжать сюда? Я всей душой полюбила остров.

— Вы всегда будете самыми желанными гостями и на Скоале, и в моем доме, — с улыбкой ответил Дэвин, при этом его «островные» аквамариновые глаза лучились.

Все стали расходиться небольшими группками, покидая покои лэрда. Прижав к себе на секунду Эми, Кэтрин последовала за Майклом в их комнату. Ей казалось, что он сейчас гораздо дальше от нее, чем тогда, когда уехал на материк.

Пока Майкл смотрел в окно на бесшумный серый дождь, Кэтрин подошла к зеркалу и ужаснулась, увидев круги под глазами и растрепанную косу. Вряд ли кто-нибудь назвал бы ее сейчас красивой.

Она стала лихорадочно расплетать волосы, пытаясь пальцами распутывать их, и, чтобы нарушить мертвую тишину, обратилась к Майклу:

— Это вся твоя одежда? То, что на тебе? — Она подумала, что пора им снова перейти на интимное «ты» вместо сухого официального «вы». — Может быть, возьмешь что-нибудь у брата? У вас, кажется, один размер?

— Может быть.

Майкл открыл окно и впустил в комнату холодный влажный воздух.

— Необходимо отправить записку Люсьену, сообщить, что все в порядке. Не то через несколько дней он примчится сюда и не оставит от Скоала камня на камне.

На этом разговор закончился, но в стене молчания по крайней мере была пробита брешь. Кэтрин взглянула на кольцо с печаткой, заменившее ей обручальное, где было изображено фамильное оружие Кеньонов, своего рода герцогское благословение. Но что с Майклом?

— Столько событий произошло за последние несколько дней, — тихо сказала Кэтрин. — Просто не верится, что мы муж и жена.

Но вместо ответа она услышала ужасные хрипы, от которых кровь стыла в жилах. Стремительно повернувшись, Кэтрин увидела, что Майкл скорчился, одной рукой вцепившись в спинку кровати, а другой хватаясь за грудь.

— Боже мой, Майкл! Что с тобой?

— Ничего особенного… приступ астмы, — задыхаясь, ответил он.

Он добрался до окна, распахнул створки, и в легкие стал поступать прохладный морской воздух.

Кэтрин схватила графин, налила в стакан воды и протянула Майклу:

Он в два глотка осушил стакан, вернув его Кэтрин и, держась за спинку, осел на пол, серый от напряжения, с пульсирующей на шее жилкой.

— Все в порядке. Честное слово. Но — о Боже! — второй приступ за неделю! Я разваливаюсь на части, — простонал Майкл.

Кэтрин, как и подобает образцовой сиделке и преданной жене, опустилась рядом с ним на колени.

— Второй? — словно эхо, повторила она.

— Второй. Когда Стивен нашел меня в Великом Эшбертоне, было еще хуже. — Лицо его снова напряглось. — Как после смерти матери.

С болью подумав о том, что это их брак так повлиял на Майкла, Кэтрин спросила:

— А что сейчас послужило причиной приступа? Страшная усталость, стрессовое состояние или поспешная женитьба?

Майкл был слишком измучен, чтобы лукавить, и, остановив на ней проникновенный взгляд, ответил:

— Никогда в жизни я ничего не желал так страстно, как стать твоим мужем.

— Это правда? — Сердце Кэтрин едва не выскочило из груди. — Значит, ты женился на мне не из чувства долга?

— В данном случае долг и любовь дополняли друг друга. Кэтрин никак не могла успокоиться и снова спросила:

— Почему же ты выглядишь так, будто тебя приговорили к повешению?

Его губы скривились в улыбке:

— Потому что я знаю, как сражаться, но не знаю, как быть счастливым.

Он сказал чистую правду. Майкл, как никто другой, умел любить и быть любимым, не умел только выражать свои чувства. И если Кэтрин удастся достучаться до его сердца и пролить бальзам на израненную душу, он будет ей принадлежать безраздельно.

Господи! Помоги найти нужные слова! И Кэтрин в раздумье проговорила:

— Как-то один мудрый человек мне сказал, что мои страхи появились не в одночасье и не в одночасье исчезнут. Так и разбитое сердце. — Она склонилась к нему и нежно поцеловала. — Ты был мудр и терпелив и излечил меня от моих страхов. Позволь мне отплатить добром за добро. Я залечу твои сердечные раны. Пусть не сразу, со временем. Научу быть счастливым. Только разреши мне любить тебя.

Майкл издал не то хрип, не то стон и сжал Кэтрин в объятиях с такой силой, что у нее затрещали ребра.

— Мне не везло в жизни. Чертовски не везло. И я во всем разуверился. На алтарь вероломной любви я принес честь и достоинство. У такого человека не может быть большой люби или счастья.

Кэтрин заглянула ему в глаза.

— Ты предал друга, но он дал тебе еще один шанс на дружбу, — ласково сказала она, заглядывая Майклу в глаза. — Ты отверг брата, но он дал тебе шанс вновь обрести семью. Почему же ты не можешь получить еще один шанс на любовь? Ты заслуживаешь ее больше, чем кто бы го ни было. Я никогда не встречала мужчину с таким сильным и добрым характером. Я полюбила тебя еще в Брюсселе, но всячески скрывала свои чувства.

Ощущение счастья было так велико, что причиняло почти физическую боль, и Майкл снова заключил Кэтрин в объятия.

— Увидев тебя в Брюсселе, я был ошеломлен так, будто на меня свалилась гора, — запинаясь, проговорил Майкл. — Ты заполнила мои мысли, все мое существо, я возненавидел себя за то, что снова увлекся замужней женщиной. Одно лишь сознание, что во мне течет твоя кровь, приносило огромную радость, словно ты была рядом.

— А я и была, — тихо ответила Кэтрин, — во всяком случае, мысленно.

Майкл закрыл глаза, наслаждаясь близостью Кэтрин. Она была такой теплой, податливой, так хотела его, но он ничего не мог. Решительно ничего. Его словно выжали как лимон. Майкл открыл глаза и, выпустив Кэтрин из объятий, сказал:

— Давай ляжем в постель. Я хорошенько высплюсь, и все будет в порядке.

Майкл встал, помог Кэтрин подняться. Устремил взгляд в окно. Дождь кончился, и в небе засияла радуга, ослепительно красивая, как Кэтрин.

Он не мог оторвать от нее глаз и вдруг почувствовал, как хаос в его сердце уступил место покою. В мире, где есть радуга и такие друзья, как Николас, не бывает ничего невозможного. И он верит, что обретет счастье с Кэтрин.

Впервые в жизни благословенное чувство умиротворения снизошло на Майкла.

Он положил руки Кэтрин на плечи, а она смотрела на него своими аквамариновыми глазами так, словно хотела заглянуть ему в душу.

— Мне всегда казалось, что разноцветные стеклышки в моем калейдоскопе — это осколки радуги, разбитые мечты. И я смотрел, как сливаются стеклышки в узоры, надеясь обрести покой. Но теперь мне больше не нужен калейдоскоп. Смотри!

Кэтрин проследила за его взглядом. Радуга все еще сияла, обещая рай на земле.

— Это ты, Кэтрин, дала мне покой. Покой и любовь.

— Значит, мы любим друг друга. Какая простая истина!

Ее глаза светились тихой радостью, когда она его поцеловала. Сейчас в их объятиях не было и намека на безумную страсть, только нежность. Так хотелось покоя после бури, которую им пришлось пережить.

Майкл выпустил ее из объятий.

— А теперь, моя дорогая, в постель! Необходимо поспать день-другой.

— Наконец-то мы будем спать как законные супруги, — игриво прошептала Кэтрин.

— Жаль, но сейчас я совершенно не гожусь на роль молодожена.

— Не беспокойся, потом наверстаем.

Кэтрин подавила зевок и начала раздеваться.

Майкл последовал ее примеру, не сводя с нее глаз. Кэтрин — его жена! Самая красивая женщина на свете! Нежность волной захлестнула Майкла, когда Кэтрин, подняв руку, откинула назад волосы, и он увидел на внутренней стороне локтевого сгиба едва заметный шрам. Она подарила ему свою кровь, спасла жизнь, и этот бесценный дар останется с ним до конца его дней.

Кэтрин скользнула под одеяло и удивленно взглянула на Майкла: почему он не ложится?

— Знаешь, — Майкл лукаво улыбнулся, — мне просто показалось, что я устал.

— Тогда иди ко мне, — с сияющей, как радуга, улыбкой она протянула ему руку. — Посмотрим, устал ты или не устал.

Эпилог

Остров Скоал

Весна 1817 года

Церемония крещения прошла по всем правилам этикета. Ее не испортил даже Луи Ленивый, поскольку был очень воспитанным псом, а виновник торжества лишь едва слышно пискнул, видимо, от удивления, когда на голову ему полилась холодная вода. Зато последовавший за церемонией праздник был па редкость веселым и шумным.

День выдался жарким, и Кэтрин укрылась в тени в компании еще нескольких женщин. В центре внимания был, разумеется, только что принявший крещение маленький Николас Стивен Торкил Кеньон. Все жаждали подержать его на руках и передавали друг другу.

— Кэтрин, в руке твоей дочери мяч становится грозным оружием, — сказала Клер, прикрыв на всякий случай глаза ладонью. — Если бы в Оксфорд принимали женщин, ее взяли бы туда для участия в крикетных состязаниях.

— Эми играет на совесть, — смеясь, ответила Кэтрин, — не надеясь на судью-деда, готового огреть своей палкой любого, не оценившего по достоинству его правнучку.

С лэрдом произошло настоящее чудо. Он забыл об инвалидной коляске и легко передвигался без посторонней помощи, лишь едва заметно прихрамывал. Не последнюю роль в этом сыграл и Дэвин, официально признанный им своим внуком и наследником.

— Впервые вижу такое обилие пэров и пэресс в крикетном матче, — продолжала Кэтрин.

— Слава Богу, что мне удалось избежать этой участи, — с усмешкой поглаживая себя по округлившемуся животу, сказала Клер. — С Кит и Марго мне не тягаться.

Следующим бэтсменом была Кит Фэйрчайлд, изящная брюнетка, та самая, которую Кэтрин однажды видела в парке с Майклом. Кит подошла к воротцам и угрожающе взмахнула битой. Боулером оказался ее муж, Люсьен. Как истинный джентльмен, стараясь не причинить вреда жене, он подал мяч очень осторожно, но едва успел увернуться, когда Кит, к его огорчению, с такой силон отбила мяч, что он отлетел в дальний конец сада. И пока Дэвин Пенроуз поймал и отбил его, им засчитали четыре очка.

Двухлетняя леди Элинор Фэйрчайлд, золотоволосая, как яркое солнышко, с возгласом восхищения помчалась к матери. За ней устремился темноволосый Кенрик Дэвис, виконт Трегарский, двух с половиной лет от роду, влюбленный в Элинор и переживавший свои первый роман.

Даже Луи Ленивый не удержался, поскакал за детьми и, когда мяч пролетал у него над головой, к немалому удивлению собравшихся, подпрыгнул, хлопая ушами, и схватил его. Никто не ожидал такой прыти от Луи Ленивого, и под общий смех было решено сделать перерыв в игре и отдать должное расставленным на столах закускам, а заодно, как заметил Раф, оставить в покое мяч, чтобы он немного просох.

Клер встала и отправилась за сыном и мужем, которые боролись, катаясь по траве. Вряд ли можно было найти в Англия графа, столь же добродушного и веселого, как Николас. Недаром Кэтрин назвала своего сына в его честь. Среди прочих преимуществ ее замужества близкое соседство Клер и Николаса было едва ля не самым главным.

Майкл оставил игровое поле и сквозь голодную толпу стал пробираться к Кэтрин, сидевшей в кресле с ребенком на руках. Даже после года замужества она не переставала восхищаться его благородным лицом и мускулистым телом, которое изучила до мельчайших подробностей, и, подумав об этом сейчас, молодая женщина покраснела.

— Мучают грешные мысли, дорогая? — бросив на нее взгляд, усмехнулся Майкл.

Кэтрин огляделась. К счастью, поблизости никого не было.

— Как хорошо ты меня знаешь.

— Глупости.

Он поцеловал ее в лоб, чмокнул сына и сел рядом прямо на траву.

— Ты отлично придумала крестить сына здесь. Весна на Скоале просто великолепная.

— Как приятно, что собралось так много твоих друзей, жаль только, что Кеннет не смог приехать.

Кэтрин взглянула на Рафа и Марго, которые играли со своим девятимесячным сыном. Как удачно они дополняют друг друга. Он — жгучий брюнет, она — золотая блондинка. Малыш, такой же темноволосый, как и отец, размахивал ручонками и радостно вскрикивал, когда мать подбрасывала его в воздух.

— У твоих Падших ангелов прехорошенькие дети, — заметила Кэтрин. — Интересно, подружатся ли они со временем, как их отцы…

Майкл не мог смотреть без улыбки, как Кенрик и Элинор едва не подрались из-за мороженого, в то время как их матери делали вид, будто ничего не замечают.

— Уверен, они станут друзьями, но не будут нуждаться друг в друге так, как их родители.

Кэтрин провела рукой по волосам Майкла. Как она благодарна Господу за Падших ангелов и за дружбу, которая сделала их такими замечательными людьми. Но еще больше она благодарна Ему за Майкла, давшего ей всю любовь и нежность, какие только существуют на свете. И еще столько же.

— Помнишь наш первый вечер на Скоале, когда ты разбудил меня, чтобы идти на обед?

— Еще бы не помнить! — Он лукаво посмотрел на нее. — Задержись мы еще немного, и я съел бы вместо обеда тебя.

Ее щеки снова покрылись румянцем.

— Ведь ты прервал тогда мой самый восхитительный сон!

Майкл одобрительно хмыкнул:

— Мне снилось, что все мои страхи прошли, что ты мой муж и мы ждем нашего первого ребенка.

Она поцеловала Майкла с любовью, которая росла с каждым прожитым ими вместе днем.

— Кто сказал, что сны не сбываются?

Историческая справка

Начало экспериментов с переливанием крови датируется семнадцатым столетием. Исходя из того, что человек прекрасно усваивает жареную говядину, решили, что с таким же успехом он может усваивать кровь коров. Однако ошиблись. Переливание крови от человека человеку давало, мягко говоря, какие-то странные результаты. И только в 1901 году, когда Карл Лэндштайнер открыл группы крови, началось применение этого метода на практике.

Однако проведенное еще в 1873 году исследование 243 случаев переливания крови за предыдущие полвека свидетельствовало о том, что в сорока процентах случаев больной полностью выздоравливал. В общем, стало ясно, что в значительной степени все зависит от простой случайности. Когда я рассказала о способе переливания крови, описанном в этой книге, гематологу и специалисту по сосудистой хирургии, оба пришли в ужас. И все-таки этот метод спас не одного человека. Тем, кому это интересно, могу сообщить: у Майкла была АБ-группа крови и ему подходила кровь любого донора.

105-й полк, которым командовал Майкл, выдумка автора. Не выдумка только отвага людей, защищавших свою землю и погибших в сражении под Ватерлоо.

Остров Скоал — тоже выдумка, прообразом его послужил остров Сарк — один из Нормандских островов, признанный последним феодальным владением в мире.

Луи Ленивый — не выдумка. Да и можно ли выдумать такого замечательного бассет-хаунда?

Примечания

1

Барристер — судейский чиновник.

(обратно)

2

Серпентайн — аллея в Гайд-парке.

(обратно)

3

Имеется в виду революция 1776 года, когда США провозгласили свою независимость от Англии.

(обратно)

4

Рагнарок — в скандинавской мифологии конец света, последняя битва богов.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Книга первая ДОРОГА В АД

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

Книга вторая ДОРОГА В РАЙ

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

  Глава 39

  Глава 40

Эпилог

Историческая справка

Реклама на сайте