«Нечаянный обман»

Джейн Энн Кренц Нечаяннй обман

Пролог

— Скажите ей, что нужно остерегаться Гардиана . — Артемис Вингфилд наклонился над столом в таверне. Его выцветшие голубые глаза пристально смотрели из-под густых серых бровей. — Вы усвоили это, Чиллхерст? Она должна остерегаться Гардиана.

Джаред Райдер, виконт Чиллхерст, взгромоздя локти на стол и сцепив пальцы, внимательно смотрел на компаньона своим единственным глазом. Райдер подумал, что за последние два дня Вингфилд заметно привык к его обществу — настолько привык, что уже не пялился на черную бархатную повязку, закрывавшую второй, безжизненный, глаз.

Было очевидно, что Вингфилд принимает Джареда за такого же, как и он сам, склонного к авантюрам англичанина, отправляющегося в путешествие после того, как война с Наполеоном наконец закончилась.

Нервы обоих мужчин были взвинчены до предела после двух предыдущих ночей, проведенных в гостинице маленького грязного французского порта в ожидании кораблей, которые должны были доставить каждого к своей цели.

С бровей Вингфилда падали капли пота, застревавшие в усах. Стоял теплый вечер — из тех, какие бывают поздней весной. В накуренное помещение набилось полно посетителей. Джареду пришло в голову, что Вингфилд страдает не, только от жары — значительное неудобство ему причиняли плотно облегающий тело жилет со стоячим воротником, элегантно обвязанным шарфом, и отлично сшитый сюртук.

Сей фешенебельный наряд был равно не приспособлен ни к мягкости ночи, ни к обстановке портовой таверны. Вингфилд, однако, принадлежал к тем англичанам, для которых внешний вид гораздо важнее личного удобства. Джаред подозревал, что новый знакомый во время путешествий каждый раз переодевался к трапезе, не исключая и тех случаев, когда обедать приходилось в палатке.

— Я усвоил ваши слова, сэр. — Джаред вновь сцепил пальцы. — Но их смысл ускользнул от меня. Гардиан — кто это или что это такое?

Усы Вингфилда слегка дрогнули.

— Если быть совсем откровенным, то это кусочек нелепицы. Всего лишь часть старинной легенды, имеющей отношение к дневнику, уже упакованному и погруженному на борт. Я посылаю его племяннице в Англию. Старый граф, продавший мне книгу, предупредил меня именно такой фразой.

— Я слышал, — вежливо сказал Джаред. — Остерегаться Гардиана, да? Весьма интересно.

— Как я уже заметил, просто отголоски старой легенды, связанной с дневником. Тем не менее минувшей ночью случилось нечто действительно странное и далеко не безобидное.

— Странное?

Глаза Вингфилда сузились.

— Я уверен, что мою комнату в гостинице обыскивали во время ужина.

Джаред нахмурился:

— Сегодня утром за завтраком вы умолчали об этом.

— А что говорить, если ничего не взяли. Но в течение всего дня у меня такое ощущение, будто за мной следят.

— Весьма неприятно.

— Действительно. Не думаю, что слежка связана с дневником. Однако я начал ощущать смутное беспокойство. Не хочется подвергать племянницу опасности.

Джаред глотнул слабого эля.

— Что представляет собой дневник, который, по вашим словам, вы отправляете племяннице?

— Это дневник женщины по имени Клер Лайтберн, — объяснил Вингфилд. — Вот и все, что я знаю. Записи по большей части совершенно невозможно прочитать.

— Отчего так?

— Он, кажется, написан на смеси греческого, латыни и английского. Что-то вроде личного шифра. Моя племянница считает, что дневник Лайтберн содержит ключ к несметным сокровищам. — Вингфилд фыркнул.

— Вы не верите в эту историю?

— Если вы спрашиваете мое мнение — все это не слишком похоже на правду. Но Олимпии доставит удовольствие расшифровать дневник. Она обожает такие вещи.

— Похоже, она совершенно необычная женщина.

— Так и есть. — Вингфилд довольно засмеялся. — Я предполагаю, что в том нет ее вины. Она воспитывалась совершенно эксцентричной тетей и ее компаньонкой. Я не столь хорошо знаком с этой ветвью семьи и не одобряю того, как тетя с подругой воспитывали Олимпию. Забили ей голову кучей странных представлений.

— Какого рода представлений?

— Слишком книжных. Олимпия не уделяет должного внимания правилам приличия. Не поймите меня превратно, это прелестная молодая девушка с безукоризненной репутацией.

Но она не интересуется тем, чем, как предполагается, должна интересоваться юная леди. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.

— Что именно?

— Манеры прежде всего. Никакого интереса к нарядам.

Кроме того, тетя никогда не учила ее полезным вещам, которые обязана знать леди: таким как умение танцевать, флиртовать и понравиться потенциальным ухажерам. — Вингфилд покачал головой. — Весьма странное воспитание, на мой взгляд. Я подозреваю, именно по этой причине она не нашла себе мужа.

— А что интересует вашу племянницу? — Казалось, любопытство Джареда начинает возрастать.

— Все, что связано с обычаями и легендами заморских стран, очаровывает крошку. Олимпия ведет активную работу в Обществе путешествий и исследований, несмотря на то что в жизни ни разу не выезжала из Дорсета.

Джаред взглянул на него:

— Если она никогда не путешествовала, то как умудряется заниматься исследовательской работой?

— Она просматривает старинные книги, журналы и письма, имеющие отношение к путешествиям и исследованиям.

Изучив находки, она пишет свои заключения. Опубликовала несколько статей за последние три года в ежеквартальном журнале, издаваемом Обществом.

— Действительно? — Джаред уже почувствовал неподдельный интерес к странной девушке.

— Да, именно так. — Во взгляде Вингфилда промелькнула нескрываемая гордость. — Статьи ее популярны среди знатоков, ибо содержат полезную информацию об обычаях и нравах иностранцев.

— Как Олимпии удалось обнаружить дневник Лайтберн? — осторожно спросил Джаред.

Вингфилд пожал плечами:

— С помощью нескольких писем, на которые она наткнулась, ведя изыскания. Ей потребовалось около года, чтобы выяснить, что дневник находится здесь, на французском побережье, в маленьком городке. Как оказалось, здесь сохранилась только ничтожная часть крупной библиотеки, разрушенной во время войны.

— И вы специально приехали сюда, чтобы приобрести дневник для своей племянницы?

— Мне по пути — я направляюсь в Италию. Дневник, видимо, побывал во многих руках за последние годы. Старик, владевший им, находился в стесненных обстоятельствах.

Нуждаясь в деньгах, он был несказанно счастлив продать кое-какие из принадлежавших ему книг. На распродаже я подыскал еще ряд изданий для Олимпии.

— А где дневник находится в настоящий момент?

— О! В полной безопасности. — Вингфилд выглядел весьма довольным собой. — Я вчера упаковал его и лично наблюдал, как тщательно опускали в трюм «Морского огня» товар, отсылаемый мной Олимпии.

— — Вы не волнуетесь за судьбу посылки во время ее путешествия на борту корабля?

— Видит Бог, нет. «Морской огонь»— одно из судов, принадлежащих Флеймкрестам. Превосходная репутация. Надежные команды и опытные, заслуживающие доверия капитаны. Грузы полностью застрахованы. Нет, нет, в море мои товары находятся в надежных руках.

— Но в безопасности английских дорог вы не столь уверены, не правда ли?

Лицо Вингфилда просветлело.

— Я чувствую себя гораздо спокойнее относительно сухопутных дорог, с тех пор как узнал, что вы будете сопровождать груз вплоть до Верхнего Тудвея в Дороете.

— Я ценю ваше доверие.

— Да, сэр, моя племянница будет радоваться, как весенний жаворонок ясной погоде, увидев дневник.

Джаред пришел к заключению, что Олимпия Вингфилд, по-видимому, крайне странное создание. Однако он напомнил себе, что уже встречался с такими людьми. Да и, в конце концов, он сам вырос в семье настоящих чудаков.

Вингфилд откинулся назад и обвел взглядом таверну. Его взор упал на сидевшего за соседним столиком плотно сложенного человека с покрытым шрамами лицом. Его свирепый вид и наличие ножа не обещали ничего хорошего тому, кто осмелится пристроиться с ним рядом. Впрочем, он выглядел так же, как и большинство постоянных посетителей таверны.

— Компания кажется грубоватой, не так ли? — спросил Вингфилд с опаской.

— Половина этих людей мало чем отличается от пиратов, — заметил Джаред. — Солдаты, которым некуда больше идти после поражения Наполеона; моряки, ожидающие корабль; мужчины в поисках податливой шлюхи или драки; обычные отбросы общества, околачивающиеся в портовых городах.

— А другая половина?

Джаред недобро усмехнулся:

— Остальные наверняка пираты.

— Не удивлен. Вы сказали, что часто путешествуете, сэр.

И вероятно, бывали во многих опасных местах. Полагаю, вы научились держать себя в руках.

— Как видите, мне удалось дожить до сегодняшнего дня.

Вингфилд многозначительно взглянул на черную бархатную повязку, скрывающую глаз Джареда.

— Позвольте заметить, но вас нельзя считать совершенно невредимым.

— Да, я не совсем уцелел, — с мрачной усмешкой подтвердил Джаред.

Ничего удивительного не было в том, что его внешность вызывала беспокойство. И дело вовсе не в повязке, заставлявшей чувствовать неловкость. Даже в прежние времена, при более благоприятных обстоятельствах, когда волосы были соответствующим образом уложены, а костюм модным, его ближайшие родственники часто отмечали, что он походит на пирата.

Мысленно подводя итоги всего пережитого, Джаред мог уверенно сказать о себе, что является настоящим бизнесменом. Он отнюдь не был ярким, увлекающимся человеком с горячей кровью, в котором отец его мог бы видеть продолжателя семейных традиций.

Вингфилд в первое время тоже относился к нему настороженно. Джаред понимал: лишь благодаря его достойным манерам и образованной речи старик убедился, что перед ним находится истинный джентльмен.

— Как случилось, что вы потеряли глаз, если только мой вопрос не покажется вам нескромным?

— Это длинная история, — ответил Джаред. — И в определенном смысле болезненная. Мне бы сейчас не хотелось ее рассказывать.

— Конечно, конечно. — Вингфилд густо залился румянцем. — Простите меня за дерзость.

— Не терзайте себя. Я привык к навязчивому любопытству.

— Должен заметить, я почувствую себя гораздо спокойнее, когда корабль утром отчалит. Зная, что вы находитесь на борту и будете сопровождать мои товары вплоть до Верхнего Тудвея, я буду уверен в их безопасности. Еще раз позвольте поблагодарить вас за то, что согласились помочь мне.

— Поскольку я сам возвращаюсь в Дорсет, весьма рад оказаться вам полезным.

— Не боюсь признаться, но ваше содействие сэкономит мне кучу наличных, — поведал Вингфилд. — Не придется обращаться, как обычно, к фирме в Веймаузе, чтобы они приняли груз и проследили за его доставкой Олимпии. На этот раз, к счастью, обойдется без уплаты за услуги, которые нынче весьма дороги.

— Импорт товаров никогда не бывает дешев.

— Вы правы. К сожалению, Олимпия не смогла извлечь из товаров, что я ей отправил двумя последними рейсами, прибыль, на которую мы рассчитывали. К нашим накоплениям удалось добавить совсем немного.

— Рынок ввозимых товаров часто бывает совершенно непредсказуемым, — заметил Джаред. — Проявляется ли в вашей племяннице хитрость и проницательность, когда дело касается торговли?

— Видит Бог, нет. — Вингфилд рассмеялся с нежностью. — У Олимпии мозги не приспособлены для бизнеса.

Проворна, как змея, но никакого интереса к финансам. Я боюсь, что она пошла по стопам ветви моей семьи. Страстно жаждет путешествовать подобно мне, хотя, конечно, для нее это невозможно.

— В большинстве частей света одинокая путешествующая женщина встретится со множеством проблем, — предположил Джаред.

— Мою племянницу не остановило бы подобное обстоятельство. Я уже говорил вам — она не типичная английская мисс. Сейчас ей двадцать пять, и у нее своя голова на плечах.

Нельзя даже представить, что она могла бы сделать при достаточном доходе и отсутствии бремени в виде троих племянников.

— Она воспитывает своих племянников?

Усы Вингфилда дернулись.

— Называет их племянниками, и они зовут ее тетя Олимпия, но правда состоит в том, что родство более дальнее.

Мальчики — сыновья ее двоюродного брата, который вместе с женой погиб в дорожной катастрофе два года назад.

— Как же дети оказались на попечении вашей племянницы?

— Вы же знаете, сэр, как воспитываются у нас сироты.

После смерти родителей мальчики переходили от одного родственника к другому, пока в конце концов шесть месяцев назад не очутились на ступеньках дома Олимпии. Она их приняла.

— Крайне хлопотно для юной леди.

— Особенно для такой, чьи помыслы всегда обращены в сторону изучения других земель и древних легенд. — Вингфилд задумчиво нахмурился. — Мальчики растут совершенно дикими. От трех учителей, предпринявших попытку их обучать, остались рожки да ножки. Милые дети, но полные озорства. Иногда кажется, что дом стоит на вулкане.

— Я понимаю.

Джаред сам вырос в таком же доме, поэтому подробности его не интересовали, сейчас он предпочитал тихую размеренную жизнь.

— Я постараюсь, конечно, помочь Олимпии. Сделаю все, что в моих силах, разумеется, пока буду находиться в Англии, — заявил Вингфилд.

«Но ты не останешься в Англии на столь продолжительное время, необходимое для того, чтобы взять трех юношей в руки и завершить их образование, не так ли?»— подумал Джаред, а вслух произнес:

— А что еще вы отправляете своей племяннице в дополнение к дневнику Лайтберн?

Вингфилд допил остатки эля.

— Одежду, специи, несколько безделушек. И книги, конечно.

— А она должна проследить за тем, чтобы их Ю продали в Лондоне?

— Все, за исключением книг, которые пополнят ее библиотеку. А товары отправятся в Лондон. Часть вырученных денег предназначена на содержание ее собственного домашнего хозяйства, а другая часть — на продолжение моего путешествия. Наша система прекрасно работает, хотя, честно говоря, я надеялся на получение более высокой прибыли.

— Очень трудно преуспевать в делах, если нет надежного помощника, уделяющего самое пристальное внимание счетам, — сухо заметил Джаред.

Он подумал о проблемах в своих собственных финансовых делах, досаждавших ему в последние шесть месяцев. Он собирался провести тщательную проверку всех документов.

У него не оставалось никаких сомнений, что несколько тысяч фунтов стерлингов были похищены у обширной финансовой империи Флеймкрестов. Джаред не мог смириться с тем фактом, что его обманули. Ему вовсе не улыбалась перспектива оказаться в дураках.

Но всему свое время, напомнил он себе. Сейчас его должен занимать только дневник.

— Вы совершенно верно заметили, что необходимо обращать пристальное внимание на деловые счета, но ни Олимпию, ни меня не занимают нудные и скучные подробности.

Мы просто стараемся обходить такие вещи. — Вингфилд пристально посмотрел на Джареда. — Я хотел спросить, вы убеждены, что вас Не затруднит необходимость оказания мне подобной услуги?

— Совершенно убежден. — Джаред посмотрел в открытое окно на гавань, окутанную покровом ночи. Он различил темный силуэт корабля, стоявшего на якоре в ожидании утреннего прилива.

— Высоко ценю вашу любезность, сэр. Должен заметить, что встретить джентльмена своего круга в этой части Франции — большое счастье. Но меня особенно радует то, что вы отправляетесь в Англию на борту «Морского огня».

Джаред улыбнулся.

— Да, весьма удачно. — Он представил, что сказал бы Вингфилд, если бы узнал, что Джаред контролирует не только «Морской огонь», но и весь флот Флеймкрестов.

— Я чувствую себя гораздо спокойнее при мысли, что вы проследите за тем, чтобы весь груз и дневник были в целости доставлены моей племяннице. Теперь я с чистым сердцем продолжу свое увлекательное путешествие.

— По-моему, вы говорили, что направляетесь в Италию?

— А затем в Индию. — В глазах Вингфилда вспыхнул фанатичный огонь предвкушения нового, какой бывает у заядлых путешественников. — Знаете, я всегда мечтал посмотреть эту страну, — Желаю вам доброго пути, — сказал Джаред.

— Того же и вам, сэр. И еще раз позвольте выразить свою признательность.

— Весьма тронут. — Джаред достал из кармана золотые часы и посмотрел на стрелки. — Теперь вы должны извинить меня. — Он спрятал часы обратно в карман и поднялся.

Вингфилд посмотрел на негр;

— Собираетесь спать?

— Пока нет. Думаю, я предприму небольшую прогулку вдоль набережной, хочу освежиться, перед тем как подняться наверх в свою комнату.

— Будьте настороже, — посоветовал Вингфилд, понизив голос. — Не слишком-то я доверяю типам из этой компании: взгляните только, какие у них глаза! Трудно даже вообразить, какие негодяи могут сшиваться на улицах в такой час.

— Не волнуйтесь за меня, сэр. — Джаред склонил голову в вежливом прощании. Он повернулся и направился к двери.

Один или двое из тех, что сидели за столами, потягивая эль из своих кружек, бросили оценивающий взгляд на его дорогие ботинки. Затем их глаза скользнули вверх — на кинжал, висящий на поясе, затем еще выше, на черную повязку.

Никто не поднялся, чтобы последовать за ним.

Как только Джаред ступил в ночь, морской бриз, налетев, тут же спутал его длинные волосы. В отличие от Вингфилда он был одет с явным расчетом на теплый климат. Он никогда не носил галстуков, поскольку ненавидел и галстуки, и шарфы. Верхние пуговицы прекрасно сшитой свободной рубашки из хлопка были расстегнуты, приоткрывая сильную грудь, а рукава закатаны до самых локтей.

Джаред направился вдоль каменной набережной, его мысли были заняты делами, но глаз пристально всматривался в темноту. Человек, потерявший один глаз, имел веские причины беспокоиться о другом.

На дальнем конце набережной появился покачивающийся огонек фонаря. Когда Джаред приблизился, в неверном мигающем свете он увидел двух мужчин. Оба были крупными, почти одного с ним роста, такие же широкие в плечах. Их грубо высеченные лица обрамляли космы белых волос и поседевшие усы. Хотя им было явно за шестьдесят, их походки казались надменными и чванливыми. Два постаревших пирата, подумал Джаред не без чувства обожания.

Первый мужчина одарил Джареда блеснувшей в тени улыбкой. Цвет глаз в размытом лунном свете было трудно определить, но Джаред хорошо знал присущий им серый оттенок. Каждое утро во время бритья он наблюдал в зеркале тот же самый цвет.

— Добрый вечер, сэр, — вежливо поздоровался Джаред с отцом. Затем кивнул второму мужчине:

— Дядя Тадеуш, прекрасная ночь, не правда ли?

— Что касается времени, когда ты объявился… — Магнус, граф Флеймкрест, насупил брови. — Я уже посчитал, что твой новый знакомый задержит тебя разговорами на всю ночь, — Вингфилду нравится беседовать.

Тадеуш поднял фонарь повыше.

— Действительно, мальчик? Что ты узнал?

Джареду было тридцать четыре года. Он уже давно не считал себя мальчиком. По правде говоря, он часто чувствовал себя на целую вечность старше всех своих родственников. Но сейчас ни к чему обижаться на Тадеуша.

— Вингфилд верит в то, что он нашел дневник Клер Лайтберн, — спокойно произнес Джаред.

— Боже мой! — При свете фонаря было видно, что на лице Магнуса появилось откровенное удовлетворение. — Так это правда. Спустя столько лет дневник наконец нашли.

— Проклятие! — воскликнул Тадеуш. — Какого дьявола Вингфилд отыскал его первым?!

— Мне кажется, дневник на самом деле обнаружила его племянница, — продолжал Джаред.. — Причем его нашли здесь, во Франции. Теперь совершенно очевидно, что мои кузены только потеряли время, отправившись на поиски дневника в горы Испании.

— Ну, Джаред, — сказал Магнус примиряюще, — молодые Чарльз и Уильям имели веские основания полагать, что во время войны он был переправлен именно туда. Ты слегка рассержен на своих кузенов, которые угодили в плен к бандитам.

— Вся афера обернулась сплошными неприятностями, — мрачно признал Джаред. — Кроме того, она стоила мне около двух тысяч фунтов, уплаченных в качестве выкупа, если не считать времени и усилий, которые я потратил в ущерб бизнесу.

— Проклятие, сын! — зарычал Магнус. — И это все, о чем ты способен думать?! Твой бизнес?! Клянусь Богом, хотя в твоих жилах течет кровь пиратов, но сердцем и душой ты торговец.

— Я прекрасно отдаю себе отчет, что являюсь сплошным разочарованием для тебя и всей нашей семьи. — Джаред облокотился на каменную стену, ограждавшую гавань. — Но поскольку мы уже не раз обсуждали эту тему, полагаю, не стоит к ней возвращаться сегодня ночью.

— Он прав, Тадеуш, — заметил Магнус. — В настоящий момент нас должны интересовать более важные вещи. Дневник практически в наших руках. Я бы сказал, мы его уже заполучили.

Джаред приподнял бровь.

— Кто из вас вчера ночью попытался завладеть им? Вингфилд сказал, что его комнату обыскивали.

— Это была всего лишь попытка, — признал Тадеуш, ничуть не смущаясь.

Магнус кивнул:

— Только немного огляделись, больше ничего.

Джаред едва удержался от раздраженных проклятий:

— Дневник еще позавчера в полдень погрузили на борт «Морского огня». Чтобы добраться до него, нам придется разгрузить весь корабль.

— Жаль, — пробормотал расстроенно Тадеуш.

— В любом случае, — продолжал Джаред, — дневник принадлежит мисс Олимпии Вингфилд из Мэдоу-Стрим-коттеджа в Дорсете. Она купила его.

— Глупости, он принадлежит нам, — возразил Магнус непреклонно. — Это семейная реликвия. Послушайте, на дневник у нее нет никаких прав.

— Вы, кажется, забыли, что даже если мы добудем дневник, то скорее всего не сможем его расшифровать. Однако… — Джаред выдержал паузу, достаточно долгую, чтобы приковать к себе внимание отца и дяди.

— — Да? — спросил нетерпеливо Магнус.

— Артемис Вингфилд полностью уверен в том, что его племяннице удастся разгадать код, на котором написан дневник. Похоже, мисс Вингфилд преуспела в такого рода вещах, Лицо Тадеуша мгновенно прояснилось.

— Тогда, мальчик, нам становится понятно, как действовать дальше, не так ли? Ты последуешь за дневником до места назначения, где постараешься войти в полное доверие к мисс Вингфилд, дабы она рассказала тебе все, что знает сама.

— Прекрасное предложение. — Усы Магнуса возбужденно задергались. — Очаруй ее, сын. Соблазни. Когда она растает в твоих объятиях, заставь ее рассказать тебе все, что она узнает из дневника. А потом мы заберем его.

Джаред вздохнул. Очень трудно быть единственным благоразумным и трезвомыслящим членом семейства, состоящего исключительно из эксцентриков и оригиналов.

Поиски дневника Лайтберн поглощали внимание всей мужской части семьи Флеймкрестов в течение трех поколений. За исключением Джареда. Его отец, дядя и двоюродные братья, то вместе, то по одному, потратили на поиски годы своей жизни, равно как и более древние родственники. Соблазн обнаружения сокровища оказывал поистине гипнотическое действие на клан, ведущий свою родословную от известных морских пиратов.

Но все хорошо в меру. Две недели назад двоюродных братьев, занятых поиском, чудом не убили. Джаред решил, что настало время раз и навсегда положить конец безумию.

К сожалению, существовала лишь единственная возможность остановить ход событий — вернуть дневник и выяснить, действительно ли он содержит тайну исчезнувших сокровищ.

Никто не спорил, когда Джаред объявил, что настала его очередь заняться поиском таинственного богатства, ускользнувшего из семьи столетие назад. Честно говоря, все, особенно отец, были несказанно рады, что Джаред проявил наконец интерес к объекту пристального внимания всей семьи.

Родственники считали его занятие бизнесом полезным для семьи, но больше от него ни в чем не было проку. Ведь в семействе, прославившемся энергичными людьми с горячей кровью, талант дельца ценился не слишком высоко.

Родственники находили Джареда невыносимо скучным.

Они говорили, будто он лишен огня Флеймкрестов. Он же, в свою очередь, не сомневался, что у них отсутствует чувство самосохранения и здравомыслие. Трудно было опровергнуть тот факт, что, когда возникали проблемы или потребность в деньгах, они непременно спешили к нему.

С двенадцати лет Джареду приходилось улаживать дела клана Флеймкрестов, вникать во все мелочи, обходить острые углы. Каждый в семье соглашался с тем, что в этом он преуспел.

Джареду иногда казалось, что ему уготована вечная роль спасителя родственников.

Порой, когда он ночью делал заметки в своем ежедневнике, в голове мелькала мысль, найдется ли кто-нибудь, кто придет на помощь ему самому.

— Вам хорошо говорить об обаянии и соблазнении, — сказал Джаред, — но прекрасно известно, что эти таланты Флеймкрестов я не унаследовал.

— Чушь! — Магнус отмел это утверждение взмахом руки. — Проблема состоит в том, что ты просто никогда не пробовал соблазнять и обольщать.

Лицо Тадеуша выражало серьезную озабоченность.

— Ты знаешь, Магнус, я не стал бы заходить так далеко, утверждая, что он не сталкивался с подобными проблемами.

Три года назад возникла та самая неприятная ситуация, когда мальчик пытался сосватать себе в жены одну девушку…

Джаред посмотрел на дядю.

— Я думаю, мы можем обойтись без обсуждения темы обольщения. Я не намерен соблазнять мисс Вингфилд или кого-нибудь еще ради того, чтобы узнать секрет дневника.

Тадеуш нахмурился:

— Как же ты собираешься выведать у нее нашу тайну, мальчик?

— Я предложу ей хорошую цену за информацию.

— Купить?! — Магнус, казалось, был шокирован. — Ты думаешь, что сможешь приобрести легендарную тайну просто за деньги?

— Мой опыт говорит мне, что купить можно практически все, — продолжал Джаред. — Как и в бизнесе, прямой, откровенный подход прекрасно работает в любой мыслимой ситуации.

— Мальчик, мальчик, что же нам с тобой делать? — простонал Тадеуш.

— Вы должны позволить мне идти своим путем, — произнес Джаред. — Давайте попытаемся понять друг друга. — Я буду охотиться за дневником. От вас же хочу получить заверение, что вы не будете нарушать наше соглашение.

— Какое соглашение? — озадаченно спросил Магнус.

Челюсти Джареда сжались.

— Дайте мне слово, что, пока я занимаюсь дневником, вы никоим образом не будете вмешиваться в бизнес Флеймкрестов.

— Побойся Бога, сын. Тадеуш и я вели семейные дела еще до твоего рождения..

— Да, сэр, мне известно. Вы вдвоем посадили их на мель.

Усы Магнуса встопорщились от возмущения.

— Не наша вина, что обстоятельства сложились столь неудачно. Бизнес вообще шел плохо в те годы.

Джаред благоразумно решил не развивать данную тему.

Каждый из них знал, что отсутствие у графа деловых качеств в соединении с такими же способностями его брата Тадеуша привели к потере даже того малого, что оставалось от фамильных богатств Флеймкрестов.

Именно Джаред, достигнув девятнадцати лет, вовремя взялся за дела, чтобы спасти последний ветхий корабль, которым еще обладала семья. Тогда ему пришлось заложить ожерелье матери. Никто из родственников, включая саму мать, так и не простил ему такого кощунства. В последний раз мать упрекнула Джареда за его проступок два года назад, на смертном одре. Джаред был слишком подавлен горем, чтобы напомнить ей, что она, как и любой другой член семьи, с удовольствием пользовалась плодами созданного им заново благосостояния Флеймкрестов.

С помощью корабля Джаред возродил империю Флеймкрестов. Он искренне надеялся, что после возвращения из этого безумного путешествия ему не придется повторять прежний подвиг.

— Трудно поверить, что наконец сокровища Флеймкрестов, столь давно исчезнувшие, находятся практически в нашем владении. — Тадеуш сжал руки в кулак в триумфальном жесте.

— У нас и так полный достаток, — отметил Джаред. — Нам не нужны украденные богатства, захороненные Капитаном Джеком и его компаньоном Эдвардом Йорком на этом чертовом острове почти сотню лет назад.

— Сокровища не были украдены! — громогласно провозгласил Магнус.

— Вы забыли, сэр, что прадедушка был в Вест-Индии морским разбойником. — Брови Джареда поднялись. — Весьма сомнительно, чтобы он и Йорк завладели сокровищами честным путем.

— Капитана Джека нельзя называть пиратом, — негодующе возразил Тадеуш. — Он был лояльным англичанином и имел лицензию на плавание по морям. Видит Бог, сокровища представляют собой законную военную добычу, снятую Капитаном Джеком с испанского судна.

— Было бы очень интересно услышать версию испанцев о тех событиях, — усмехнулся Джаред.

— Чушь! — Магнус гневно посмотрел на него. — Они сами виноваты. Если бы проклятые испанцы не преследовали Капитана Джека и Йорка, то не было бы необходимости прятать добычу на чертовом острове и мы бы не стояли здесь ночью, придумывая, как вернуть ее обратно.

— Да, сэр, — сухо произнес Джаред. Он уже слышал такие разговоры сотни раз. Тема сокровища его никогда не трогала.

— Единственным настоящим пиратом был Эдвард Йорк, — продолжал Магнус. — Этот лживый кровожадный плут предал твоего прадеда испанцам. Только по милости Господней Капитан Джек умудрился избежать ловушки.

— С тех пор прошло сто лет. К тому же мы не можем наверняка утверждать, что Йорк предал Капитана Джека, — тихо заметил Джаред. — В любом случае это сейчас не имеет особого значения.

— Нет, имеет, — возразил Магнус. — Традиции, в которых тебя воспитывали, обязывают иметь чувство собственного достоинства, мой мальчик. Твой долг — разыскать исчезнувшие богатства. Они принадлежат нам, и у нас есть все права, чтобы заявить об этом.

— В конце концов, — веско заметил Тадеуш, — ты новый Гардиан, мальчик.

— К черту! — Джаред чуть не задохнулся. — Разговоры о Гардиане — полная бессмыслица, о чем вы оба прекрасно осведомлены.

— Это не бессмыслица, — настаивал Тадеуш. — Ты завоевал право на титул несколько лет назад — в ту ночь, когда с помощью личного кинжала Капитана Джека спас кузенов от нападавшего контрабандиста. Неужели ты забыл?!

— Едва ли мне удастся забыть происшествие, которое стоило мне глаза, сэр, — пробормотал Джаред. Он, однако, не собирался вдаваться в дискуссию относительно еще одной сумасшедшей семейной легенды. Над ним и так довлела старая история о закопанных богатствах.

— Но ты не можешь игнорировать тот факт, что ты новый Гардиан, — сказал Магнус глубокомысленно. — Кинжал обагрен кровью. Кроме того, ты выглядишь точной копией Капитана Джека в юности. — Хватит. — Джаред вытащил из кармана часы и поднес их поближе к фонарю, чтобы взглянуть на циферблат. — Уже поздно, а я завтра должен рано вставать.

— Ты и твои чертовы часы! — проворчал Тадеуш. — Бьюсь об заклад, твоя деловая книга с расписанием встреч также при тебе.

— Конечно, — холодно заверил его Джаред. — Ты же знаешь — я от нее завишу.

Джаред подумал, что часы и ежедневник — вещи, более всего ценимые им в повседневной жизни. В течение многих лет с их помощью он наводил порядок в мире, в который его дикая и непредсказуемая семья частенько вносила хаос.

— Я не могу поверить в это. — Магнус горестно покачал головой. — Ты уже совсем собирался отплыть на поиски сокровищ и в то же время сверяешься с часами и консультируешься с деловой книгой, как скучный бизнесмен.

— Я и есть скучный бизнесмен, — согласился Джаред.

— Этого достаточно, чтобы расстроить твоего отца! — проворчал Магнус.

— Постарайся проявить немного огня Флеймкрестов, мой мальчик, — настаивал Тадеуш.

— Мы уже на пороге обретения нашего утерянного наследия, сын. — Магнус схватился за край каменного ограждения и уставился в море, укутанное ночной мглой, — воплощение человека, который способен заглядывать за горизонт. — Мое предчувствие равно уверенности. После стольких лет сокровище Флеймкрестов почти в наших руках.

А тебе выпала великая честь вернуть его в семью.

— Я заверяю вас, сэр, — вежливо заметил Джаред, — мое восхищение перед такой перспективой не имеет границ.

Глава 1

— У меня есть книга, которая может вас заинтересовать, мистер Дрейкотт.

Олимпия Вингфилд стояла одной ногой на библиотечной стремянке, другой — на краю книжного шкафа. Балансируя таким образом, их хозяйка пыталась достать том с верхней полки. :

— Она также содержит потрясающую информацию о легенде Золотого острова. И мне кажется, имеется еще одно издание, которое вы должны изучить.

— Я умоляю вас, мисс Вингфилд, будьте осторожны. — Реджинальд Дрейкотт взялся за стремянку с двух сторон, чтобы придать ей устойчивость. Он взглянул вверх на Олимпию, пытавшуюся вытащить очередную книгу. — Если вы не будете соблюдать осторожность, то непременно упадете.

— Глупости. Я уверяю вас, что весьма приспособлена к такого рода упражнениям. Так вот, именно данную работу я использовала, когда писала последнюю статью в ежеквартальный журнал Общества путешествий и исследований.

Книга особенно полезна, так как содержит сведения о необычных ритуалах обитателей островов южных морей.

— Весьма любезно с вашей стороны предложить мне, на время эту книгу, мисс Вингфилд, но ваше положение на лестнице вызывает у меня растущее беспокойство.

— Не тревожьтесь, сэр. — Олимпия взглянула вниз на Дрейкотта с ободряющей улыбкой и увидела чрезвычайно странное выражение на его лице: близорукие бледные глаза словно остекленели, а рот приоткрылся. — Вы себя плохо чувствуете, мистер Дрейкотт?

— Нет, нет, совсем нет, моя дорогая. — Дрейкотт облизал губы и продолжал таращить глаза.

— Вы уверены в этом? Вы выглядите так, будто вас вот-вот стошнит. Я с удовольствием предоставлю вам книги в другое время.

— И слышать не хочу о том, чтобы ждать другого дня.

Уверяю, я прекрасно себя чувствую. В любом случае вы возбудили мой аппетит по отношению к каждой крупице информации о легенде Золотого острова, моя дорогая, и я не уйду отсюда без дополнительного материала для исследований.

— Ну хорошо, если вы упорствуете… Итак, эта книга рассказывает об очаровательных обычаях легендарного Золотого острова. Меня всегда пленяли традиции и ритуалы чужедальних земель.

— Действительно?

— О да. Как светская женщина, я нахожу такие вещи весьма увлекательными. Особенно интересны ночные свадебные ритуалы обитателей Золотого острова.

Олимпия перелистнула несколько страниц старой книги, после чего случайно бросила взгляд на Дрейкотта.

Она подумала, что лицо Дрейкотта определенно выражало что-то странное, вызывавшее у нее чувство неловкости.

Она не могла поймать его взгляд — казалось, он сосредоточен на чем-то внизу.

— Вы сказали, свадебные ночные ритуалы, мисс Вингфилд?

— Да, и очень необычные. — Олимпия нахмурила брови, сосредоточиваясь. — Жених преподносит невесте большой золотой слиток в форме фаллоса.

— Вы сказали, фаллоса, мисс Вингфилд? — Дрейкотт говорил каким-то странным придушенным голосом.

И тут Олимпия со всей отчетливостью осознала, что их взаимное расположение позволяет Дрейкотту, стоявшему у подножия лестницы, беспрепятственно созерцать все детали ее туалета под юбкой.

— Боже мой! — Олимпия потеряла равновесие и ухватилась за верхнюю перекладину стремянки. Одна из книг, которые она держала, упала на ковер.

— Что-нибудь не так, моя дорогая? — быстро спросил Дрейкотт.

Олимпию бросило в жар от ужасной мысли, что она предоставила большую часть своих ног, одетых в чулки, для свободного разглядывания чужому мужчине.

— Все в порядке, мистер Дрейкотт. Я нашла все необходимые книги. Теперь я спускаюсь вниз. Вы можете отступить назад.

— Позвольте помочь вам. — Мягкие руки Дрейкотта прикоснулись к икрам Олимпии под ее муслиновыми юбками.

— Нет, прошу вас. Больше не нужно меня поддерживать.

Олимпия задыхалась. Ощущение мужских рук, лежащих на ее ногах, было совершенно незнакомо. Прикосновение Дрейкотта вызвало у нее чувство тревоги. — Чтобы избежать назойливых рук, она попыталась спуститься по другой стороне стремянки. Но его пальцы сомкнулись вокруг ее лодыжки, прежде чем ей удалось ускользнуть.

Олимпия попробовала выдернуть левую ногу, но попытка не удалась. Замешательство перешло в раздражение.

— Если вы освободите мне путь, мистер Дрейкотт, то я смогу сама спокойно спуститься вниз.

— Я не могу позволить вам упасть. — Пальцы Дрейкотта пробрались выше по ее ноге.

— Я не нуждаюсь в помощи.

Еще одна из книг с глухим стуком выпада из рук Олимпии на ковер.

— Пожалуйста, будьте так любезны, отпустите мою ногу, сэр.

— Я только стараюсь помочь вам, моя дорогая.

Теперь Олимпия рассердилась не на шутку. Она знала Реджинальда Дрейкотта многие годы и не могла поверить, что он способен действовать вопреки ее просьбе. Она взбрыкнула ногой, ударив Дрейкотта по плечу.

— Уф… — Дрейкотт отступил от лестницы, бросив на Олимпию оскорбленный взгляд.

Олимпия не обратила никакого внимания на обиду в его глазах и скатилась вниз по лестнице в вихре муслина. Бант, державший ее волосы, развязался, а белый муслиновый чепец сбился набок. Когда носки домашних туфель коснулись ковра, руки Дрейкотта обвили ее талию. , — Моя дорогая Олимпия, я более не способен сдерживать свои чувства.

— Вполне достаточно, мистер Дрейкотт.

Отказавшись от дальнейших попыток вести себя как подобает настоящей леди, Олимпия резким движением выбросила свой локоть в направлении его груди.

Дрейкотт застонал, но хватку не ослабил. Он тяжело дышал ей в ухо, так что она чувствовала запах лука, В ее желудке стало что-то переворачиваться.

— Олимпия, моя дорогая, вы взрослая женщина, а не юная девочка, только что выпущенная из классной комнаты. Вы были заживо похоронены здесь, в Верхнем Тудвее, всю вашу жизнь. Вам ни разу не предоставилось ни малейшего шанса испытать наслаждения страсти. Пришло время, чтобы вы воскресли.

— Кажется, сейчас меня стошнит прямо на ваши ботинки, мистер Дрейкотт.

— Не будьте смешной. Вы, без сомнения, слегка нервничаете, поскольку незнакомы с радостями плотского желания.

Но не бойтесь, я научу вас всему, что необходимо знать.

— Позвольте мне удалиться, мистер Дрейкотт. — Олимпия, уронив последнюю книгу, вцепилась ногтями в его руки.

— Вы прелестная женщина, еще не познавшая вкуса l'amоиr. Безусловно, вы не хотите отказать себе в удовольствии познать чувственные радости.

— Мистер Дрейкотт, если вы меня сейчас же не выпустите — я закричу!

— Никого нет дома, моя дорогая. — Дрейкотт подтолкнул ее к софе. — Ваши племянники ушли.

— Я уверена, миссис Берд должна быть где-то поблизости:

— Ваша экономка в саду. — Дрейкотт начал ласкать ее шею. — Не бойтесь, милая, мы совершенно одни.

— Мистер Дрейкотт! Вы должны держать себя в руках, сэр. Вы не осознаете, что делаете.

— Зовите меня просто Реджи, моя радость.

Олимпия попыталась схватить с письменного стола серебряную статуэтку троянского коня, но не успела: к ее удивлению, Дрейкотт неожиданно испуганно взвыл и разжал объятия «

— Черт побери! — задохнулся Дрейкотт. :

Наконец освободившись, но потеряв-таки равновесие, Олимпия оступилась и едва не упала. Чтобы удержаться на ногах, ей пришлось ухватиться за край стола. Она услышала, как за ее спиной Дрейкотт повторно закричал оскорбленным голосом:

— Дьявол меня побери, кто вы такой?!

Затем раздался звук удара.

Олимпия обернулась. Ее волосы растрепались.

Отбросив с глаз прядь, она в изумлении уставилась на Дрейкотта, валявшегося на полу бесформенной кучей.

Со странным чувством неизбежности происходящего Олимпия перевела взгляд на пару черных ботинок, стоявших на ковре рядом с телом Дрейкотта. Затем подняла глаза и обнаружила, что смотрит в лицо человеку, который, казалось, вышел прямо из легенды о забытых сокровищах и таинственных, не обозначенных на картах, островах и морях.

Начиная с длинных, иссеченных ветром черных волос вкупе с бархатной повязкой через глаз и кончая кинжалом, привязанным к бедру, мужчина внушал своим видом благоговейный трепет.

Незнакомец был одним из самых великолепных и необычных мужчин, с которыми когда-либо встречалась Олимпия. Высокий, худощавый, широкоплечий, он излучал силу и мужское обаяние. Его черты были высечены уверенной, бесстрашной рукой скульптора, презирающего утонченность и изысканность.

— Не являетесь ли вы, случайно, мисс Олимпией Вингфилд? — спокойно спросил незнакомец, как будто повергнутый противник у ног был для него привычным зрелищем.

— Да… — Олимпия осознала, что ее голос прозвучал лишь слабым писком. Прокашлявшись, она предприняла еще одну попытку:

— Да, это я. А как зовут вас, сэр?

— Чиллхерст.

Она бессмысленно уставилась на него, так как никогда не слышала этого имени.

Куртка для верховой езды и бриджи ладно сидели на нем, но даже ей, всю жизнь прожившей в сельской местности, было ясно, что такой наряд уже не в моде. Очевидно, перед ней стоял человек весьма скромного достатка. Судя по всему, он даже не мог позволить себе галстука. Воротник рубашки был открыт. Зрелище обнаженной загорелой шеи производило впечатление чего-то нецивилизованного, даже простонародного. Олимпия с легким смущением взирала на его грудь, покрытую черными курчавыми волосами.

В ее библиотеке этот мужчина выглядел опасным. Опасным и… совершенно неотразимым. По спине Олимпии пробежала легкая дрожь, но это волнение вовсе не походило на то неприятное ощущение, которое овладело ею, когда Дрейкотт схватил ее за щиколотку. Она понимала, что дрожит от возбуждения.

— Мне кажется, я никого не знаю по имени Чиллхерст, — удалось произнести Олимпии вполне спокойным голосом.

— Ваш дядя, Артемис Вингфилд, прислал меня.

— Дядя Артемис?! — Она облегченно вздохнула. — Вы встретились во время его странствий? Надеюсь, он здоров?

— Совершенно здоров, мисс Вингфилд. Я встретил его на побережье Франции.

— Просто удивительно. — Олимпия наградила его восхищенной улыбкой. — Мне не терпится поскорее выслушать все новости. Приключения дяди Артемиса всегда так занимательны. Как я ему завидую! Вы должны отужинать с нами сегодня вечером, мистер Чиллхерст, и все нам рассказать.

— С вами все в порядке, мисс Вингфилд?

— Простите? — Олимпия смущенно посмотрела на него. — Конечно, со мной все в порядке. Да и почему должно быть иначе? Мое здоровье превосходно. И так было всегда. Спасибо вам за заботу, мистер Чиллхерст.

Черная бровь над зрячим глазом Чиллхерста слегка приподнялась.

— Я имел в виду ваши недавние переживания, когда вы невольно оказались в объятиях мистера, смею заметить, все еще покоящегося на полу, — О!.. — Олимпия вспомнила о Дрейкотте. — Бог мой, я совершенно забыла о нем.

Увидев, как веки Дрейкотта слегка подрагивают, она растерялась, не зная, что с ним делать. Она еще не попадала в такие ситуации. Тетя Софи и тетя Ида никогда не забивали ей голову объяснениями, как леди должна поступить в подобном случае.

— Это мистер Дрейкотт, — представила его Олимпия, — Наш сосед. Знаю его много лет.

— А за ним и раньше наблюдалась привычка набрасываться на женщин в их собственном доме? — сухо спросил Чиллхерст.

— Что? О нет. — Олимпия смутилась. — По крайней мере я так не думаю. Кажется, ему плохо. Не считаете ли, сэр, что я должна позвать экономку и попросить принести нюхательную соль?

— Не забивайте себе голову. Он достаточно быстро очнется.

— Действительно? У меня нет опыта помощи людям, которых сбили с ног подобными боксерскими ударами. Хотя мои племянники большие поклонники данного вида спорта. — Олимпия бросила на него вопросительный взгляд. — Вы, кажется, весьма преуспели в боксе. Брали ли вы уроки в одной из лондонских академий?

— Нет.

— А мне показалось, что брали. Впрочем, не будем спорить. — Она снова опустила глаза, пытаясь лучше рассмотреть Дрейкотта. — Он сам обрек себя на роль посмешища и, надеюсь, усвоит урок. Должна сказать, что если он позволит себе подобное и в будущем, то я больше не разрешу ему пользоваться библиотекой.

Чиллхерст взглянул на нее как на помешанную.

— Мисс Вингфилд, позвольте заметить, что ему не стоит разрешать впредь посещать ваш дом ни при каких обстоятельствах. Кроме того, женщина ваших лет не должна быть настолько наивной, чтобы принимать джентльменов наедине в своей библиотеке.

— Не будьте смешным. Мне уже двадцать пять, сэр. Мне нечего опасаться гостей мужского пола. В любом случае, я женщина с большим жизненным опытом, и никакие неожиданные и экстраординарные обстоятельства не застигнут меня врасплох.

— Вы уверены, мисс Вингфилд?

— Безусловно. Я думаю, что мистером Дрейкоттом просто овладел тот вид умственного расстройства, который часто является следствием слишком сильного интереса к древним легендам. Истории, связанные с потерянными сокровищами и зарытыми кладами, оказывают возбуждающее действие на определенный тип людей.

Чиллхерст уставился на нее:

— А на ваши чувства, мисс Вингфилд, истории о сокровищах тоже оказывают возбуждающее действие?

— Да, конечно. — Олимпии пришлось прервать разговор на увлекательную тему, поскольку Дрейкотт зашевелился. — Посмотрите, он открывает глаза. Полагаете ли вы, что у него появится головная боль вследствие удара, которым вы его наградили?

— Несомненно, при любом стечении обстоятельств, — пробормотал Чиллхерст.

— Черт побери! — промямлил Дрейкотт. — Что случилось? — Какое-то время он тусклым взором смотрел на Чиллхерста. Затем его глаза расширились от изумления. — Дьявол вас побери, кто вы такой, сэр?!

Чиллхерст взглянул на него сверху вниз:

— Друг семьи.

— А что вы имели в виду, напав на меня? — Дрейкотт с осторожностью дотронулся до своей челюсти. — Видит Бог, я привлеку вас к суду.

— Вы не сделаете этого, мистер Дрейкотт, — решительно заявила Олимпия. — Ваше поведение было ужасным, и вы это прекрасно осознаете. Я уверена, вам придется немедленно откланяться.

— Прежде всего он извинится перед вами, мисс Вингфилд, — мягко произнес Чиллхерст.

Олимпия взглянула на него удивленно:

— А он согласится сделать это?

— Да.

— Проклятие! Я не совершил ничего плохого, — заявил Дрейкотт с вызовом. — Я просто старался помочь мисс Вингфилд спуститься, когда стоял внизу у стремянки. И вот что я получаю вместо благодарности.

Чиллхерст наклонился, схватил растерявшегося Дрейкотта за галстук и поставил на ноги.

— Сейчас вы извинитесь, а затем покинете этот дом.

Дрейкотт несколько раз моргнул. Они встретились глазами: ледяной взгляд Чиллхерста не обещал Дрейкотту ничего хорошего.

— Да, конечно. Это было ошибкой. Чрезвычайно огорчен.

Чиллхерст отпустил его без предупреждения. Дрейкотт покачнулся и быстро отошел назад, торопясь оказаться вне пределов досягаемости Чиллхерста. В явном замешательстве, он повернулся к Олимпии.

— Я сожалею о недоразумении, которое возникло между нами, мисс Вингфилд, — вымученно произнес Дрейкотт. — Я вовсе не собирался вас обидеть.

— Ну конечно же, нет.

Олимпия не могла не заметить, что рядом с мистером Чиллхерстом Дрейкотт выглядел маленьким и совершенно безвредным. Невозможно себе представить, что несколько минут назад она была обескуражена его поведением.

— Лучше нам обоим забыть о досадном происшествии.

Будем считать, что ничего не случилось.

Дрейкотт искоса глянул на Чиллхерста.

— Как вам угодно, мисс Олимпия. — Он поправил свою одежду и привел в порядок галстук. — Теперь, если вы позволите, я вас оставлю. Не трудитесь вызывать экономку. Я найду дорогу самостоятельно.

Дрейкотт торопливо вышел, после чего в библиотеке повисла тишина. Наконец Олимпия взглянула на Чиллхерста.

Он изучал ее с непроницаемым видом. Ни один из них не произнес ни слова до тех пор, пока из холла не донесся звук закрываемых за Дрейкоттом дверей.

Олимпия улыбнулась:

— Благодарю вас за помощь, мистер Чиллхерст. С вашей стороны это весьма галантный поступок. До сегодняшнего случая мне никогда не требовалась подобная помощь. Признаться, весьма необычный опыт.

Чиллхерст кивнул с ироничной церемонностью:

— Пустяки, мисс Вингфилд. Я был рад оказаться вам полезным.

— Вы действительно оказались таковым, хотя я и сомневаюсь, чтобы мистеру Дрейкотту удалось сделать большее, чем попытаться украсть у меня безответный поцелуй.

— Вы на самом деле так считаете?

Олимпия нахмурила брови, уловив скептицизм в словах Чиллхерста.

— Он неплохой человек. Я знаю его с тех пор, как поселилась в Верхнем Тудвее. Но должна заметить, что, после того как его жена умерла шесть месяцев назад, он стал вести себя странно. — Она помолчала. — У него внезапно появился жгучий интерес к старинным легендам, которые, к счастью, весьма увлекают и меня.

— Неудивительно.

— Что именно? То, что ими интересуюсь я?

— Нет, то, что ими внезапно увлекся Дрейкотт. — Лицо Чиллхерста было по-прежнему непроницаемым. — Он увлекся книгами только ради того, чтобы соблазнить вас, мисс Вингфилд.

Олимпия испуганно взглянула на него.

— Боже мой, не хотите же вы сказать, что все планировалось им заранее?

— Подозреваю, что со стороны Дрейкотта имели место в высшей степени преднамеренные действия, мисс Вингфилд.

— Я понимаю… — Олимпия на минуту задумалась. — Я не предусмотрела такую возможность.

— Безусловно, нет. И с вашей стороны будет благоразумнее никогда больше не оставаться с ним наедине.

Олимпия вдруг решила перевести разговор на нейтральную тему:

— Хорошо, в конце концов, это не важно. Все позади. А я совсем забыла о правилах приличия. Не желаете ли чашку чаю? Вы, вероятно, проделали долгий путь. Сейчас я позову экономку.

Звук с треском распахнувшейся двери прервал Олимпию, прежде чем она успела позвонить миссис Берд. Холл наполнился громким лаем. Снаружи раздался скрежет собачьих когтей о паркет. Затем затопали ботинки. Нарастал гудящий хор юных голосов:

— Тетя Олимпия! Тетя Олимпия, где вы?! Мы уже дома, тетя Олимпия!

Олимпия взглянула на Чиллхерста:

— Кажется, мои племянники вернулись с рыбалки. Они будут рады познакомиться с вами. Они без ума от дяди Артемиса и, уверена, рады будут услышать о его путешествии любые подробности, какие только вы пожелаете рассказать. Вы должны также упомянуть о достижениях в боксе. У моих племянников всегда множество вопросов, связанных со спортом.

В этот момент покрытая густой шерстью гигантская собака неизвестной породы ворвалась в библиотеку. Сначала она очень громко гавкнула на Чиллхерста, а затем помчалась к Олимпии. Собака промокла насквозь, и ее массивные лапы оставляли грязные следы на ковре.

— О, Минотавр снова сорвался с цепи! — Олимпия явно успокаивала саму себя. — Лежать, Минотавр. Лежать, я сказала… Хорошая собака.

Без малейшей паузы Минотавр рванул вперед, свешивая язык из раскрытой в ухмылке пасти.

Олимпия торопливо отпрянула.

— Итон? Хью? Пожалуйста, отзовите вашу собаку.

— Минотавр! — позвал Итон из холла. — Сюда, мальчик!

— На место, Минотавр! — завопил Хью.

Минотавр не обратил на их призывы никакого внимания. Он намеревался поприветствовать Олимпию, и ничто не могло остановить его. Весьма дружелюбный монстр, которого однажды ее племянники где-то подобрали и притащили домой, сразу понравился Олимпии. Но к сожалению, у этой твари напрочь отсутствовали хорошие манеры.

Гигантская собака остановилась перед Олимпией и встала на задние лапы. Олимпия протянула руку, пытаясь оттолкнуть ее, хотя прекрасно знала, что это бесполезно.

— Стоять, мальчик! Стоять! — приказала Олимпия без всякой, надежды. — Пожалуйста, сядь. Пожалуйста.

Минотавр залаял, предчувствуя победу. Его грязные лапы. неумолимо нацелились на чистое платье Олимпии.

— С меня довольно, — прозвучал голос Чиллхерста. — Мне никогда не нравилось присутствие в доме невоспитанных собак.

Уголком глаза Олимпия заметила, как он сделал скользящий шаг по направлению к Минотавру, сграбастал его за пушистый воротник и потянул пса вниз, пока все четыре мокрые лапы вновь не оказались на полу.

— Стоять! — приказал Чиллхерст собаке. — Сидеть!

Минотавр изумленно поглядел вверх. В течение нескольких секунд собака и человек созерцали друг друга. Затем, к неописуемому удивлению Олимпии, Минотавр послушно сел. — Просто поразительно! — воскликнула Олимпия. — Скажите, ради Бога, как вам это удалось, мистер Чиллхерст? Минотавр никогда не слушается команд.

— Ему просто требуется крепкая рука.

— Тетя Олимпия, вы в библиотеке? — В дверях появился Итон. Лицо восьмилетнего мальчика светилось от возбуждения. Его рыжевато-коричневые волосы прилипли к голове, а одежда была столь же мокрая и грязная, как шерсть Минотавра. — На дороге стоит странный экипаж. Он огромных размеров и выглядит так, будто доверху забит чемоданами.

Не посетил ли нас снова дядя Артемис?

— Нет. — Олимпия неодобрительно посмотрела на промокшее платье Итона, недоумевая, почему он купался в одежде.

Но прежде чем она успела спросить об этом, в комнату ворвался близнец Итона — Хью. Он так же, как и брат, был весь перепачкан грязью. Вдобавок ко всему его рубашка была порвана.

— Тетя Олимпия, у нас гости? — спросил он нетерпеливо, при этом голубые глаза светились энтузиазмом.

Поймав взгляд Чиллхерста, оба мальчика мгновенно встали как вкопанные. Пока они изумленно смотрели на него, грязная вода капала на ковер у их ног.

— Кто вы? — грубо спросил Хью.

— Вы из Лондона? — перебил его Итон. — А что упаковано в вашем экипаже? , — А что случилось с вашим глазом? — снова встрял Хью.

— Хью, Итон, вы что, забыли, как надо себя вести?! — Олимпия бросила на каждого укоризненный взор. — Так не годится приветствовать гостя. Пожалуйста, поднимитесь наверх и переоденьтесь. Похоже, что вы оба упали в реку.

— Итон толкнул меня. Ну и я толкнул его, — быстро объяснил Хью. — А Минотавр прыгнул в воду вслед за нами.

Итон немедленно оскорбился:

— Я тебя в воду не толкал.

— Нет, толкал, — настаивал Хью.

— Нет, я этого не делал.

— Делал, делал!

— Сейчас уже не имеет значения, кто кого толкнул, — поспешила вмешаться Олимпия. — Поднимайтесь наверх и приведите себя в порядок. Когда спуститесь, я должным образом представлю вас мистеру Чиллхерсту.

— Ну, тетя Олимпия, — протянул Итон капризным хныкающим тоном, в котором он с недавних пор, весьма преуспел. — Не отравляйте другим удовольствие. Лучше скажите сначала, кто этот малый.

Олимпия не понимала, почему Итон прибегает в разговорах к плаксивым интонациям.

— Я все объясню позже. Вас ждет удивительная история.

Но вы оба очень грязные, поэтому сначала должны подняться к себе. Не вам объяснять, как расстраивается миссис Берд, замечая грязь на ковре. , — К дьяволу миссис Берд, — выпалил Хью, — Что ты сказал, Хью?! — изумленно произнесла Олимпия.

— Она вечно чем-нибудь недовольна, тетя Олимпия. Вы это знаете. — Он посмотрел на Чиллхерста:

— А вы пират?

Чиллхерст не ответил. Частично потому, что в холле опять раздался грохот. В комнате появились два спаниеля. Они бешено скакали вокруг, радостно лая, чтобы возвестить о своем прибытии. Затем помчались в другой конец библиотеки, недоумевая, что происходит с Минотавром, который все еще сидел у ног Чиллхерста.

— Тетя Олимпия! Что случилось? На дороге странный экипаж… Кто прибыл? — В дверях показался Роберт, двумя годами старше близнецов.

Его волосы были темнее, чем у братьев, но глаза того же ярко-голубого оттенка. Он не промок насквозь, однако на его ботинки налипла грязь. Лицо и руки тоже были перемазаны.

Под мышкой он держал воздушного змея, чей грязный длинный хвост волочился за мальчиком по полу. В другой его руке болталась леска, с которой свисали три рыбины. Увидев Чиллхерста, он резко остановился. В глазах у него появилось изумление.

— Привет, — бросил Роберт. — Я хотел узнать, кто вы такой, сэр? Это ваш экипаж там, снаружи?

Словно не замечая прыгающих спаниелей, Чиллхерст задумчиво оглядел мальчиков.

— Я Чиллхерст, — произнес он наконец. — Меня прислал ваш дядя.

— Действительно? — спросил Хью. — А откуда вы знаете дядю Артемиса?

— Мы познакомились недавно, — пояснил Чиллхерст. — Он знал, что я собираюсь в Англию, и попросил меня остановиться здесь, в Верхнем Тудвее.

Роберт просиял.

— И он наверняка прислал нам подарки. Они в вашем экипаже?

— Дядя Артемис всегда присылает подарки, — пояснил Хью.

— Что верно, то верно, — подтвердил Итон. — Где они?

— Итон, — вмешалась Олимпия. — Особенно невежливо требовать у гостя подарки, прежде чем он освежится после дороги.

— Все в порядке, мисс Вингфилд, — мягко заметил Чиллхерст. Он повернулся к Итону:

— Вдобавок к прочим вещам ваш дядя прислал меня.

— Вас?! — Итон был ошеломлен. — Но почему он прислал вас?

— Я буду вашим новым учителем, — сказал Чиллхерст.

В библиотеке воцарилось молчание. Олимпия наблюдала за сменой выражений на лицах своих юных племянников; от нетерпеливого ожидания до ужаса. Они потрясение уставились на Чиллхерста.

— Черт побери! — выдохнул Хью.

— Мы не хотим другого преподавателя, — наморщил нос Итон. — Предыдущий надоел до смерти. Он без конца заунывно читал по-латыни и по-гречески.

— Нам не нужен учитель, — заверил Хью Чиллхерста. — Не правда ли, Роберт?

— Совершенно верно, — быстро согласился тот. — Тетя Олимпия научит нас всему, что мы должны знать. Скажите ему, тетя Олимпия, что нам не нужен преподаватель. ;

— Вы не ошиблись, мистер Чиллхерст? — Олимпия взирала на пирата, неизвестно откуда возникшего в ее библиотеке. — Уверена, дядя не нанял бы учителя для моих племянников, предварительно не посоветовавшись со мной.

Чиллхерст резко повернулся к ней. Его единственный глаз странно блеснул серебром.

— Нет, именно это он и предложил мне, мисс Вингфилд.

Я не предполагал, что возникнут проблемы, и проделал длинный путь, поскольку мне была обещана ставка. Думаю, вы найдете меня весьма полезным.

— Не уверена, что смогу позволить себе нанять нового преподавателя, — медленно произнесла Олимпия.

— Не беспокойтесь о деньгах, — успокоил ее Чиллхерст. — Все уже оплачено.

— Ну что ж, мне ничего не остается как согласиться.

Чиллхерст повернулся к мальчикам, которые испуганно наблюдали за ним, полные мрачных предчувствий.

— Роберт, ты выйдешь тем же путем, каким и пришел.

Этих аппетитных рыбок захвати с собой на кухню и там почисть.

— Их всегда чистит миссис Берд, — торопливо пробормотал Роберт.

— Ты их поймал, ты и почистишь, — невозмутимо продолжал Чиллхерст. — Итон, Хью, вы вдвоем немедленно уберете всех собак из библиотеки.

— Но их всегда пускали в дом, — возразил Итон. — По крайней мере Минотавра. Спаниели принадлежат соседу.

— Впредь ни одной из собак, кроме Минотавра, не разрешается заходить внутрь. Минотавр имеет право войти только сухим и чистым. Проследите, чтобы спаниели вернулись к хозяину, а затем позаботьтесь о собственном псе.

— Но, мистер Чиллхерст… — начал было Итон раздражающе пронзительным тоном.

— Впредь я не хотел бы слышать никакого хныканья, — предупредил Чиллхерст. — Хныканье меня раздражает. — Он вынул из кармана золотые часы и взглянул на циферблат:

— У вас есть полчаса, чтобы умыться и облачиться в чистую одежду.

— Мне умываться не нужно, — проворчал Роберт. — Ты примешь ванну, и как можно быстрее. — Чиллхерст спрятал часы в карман. — Когда закончите, мы встретимся и я определю курс занятий, которому вы будете Следовать, пока находитесь на моем попечении. Все ясно?

— Черт побери, — прошептал Роберт. — Он буйный сумасшедший.

Пораженные, Итон и Хью продолжали созерцать Чиллхерста.

— Я спросил, все ли вам ясно? — повторил Чиллхерст обманчиво вкрадчивым голосом.

Взгляды Итона и Хью наткнулись на кинжал, болтающийся у бедра Чиллхерста.

— Да, сэр, — быстро ответил Итон.

— Да, сэр, — сглотнул Хью.

Роберт наградил Чиллхерста угрюмым взором, но спорить не стал.

— Да, сэр.

— Вы свободны, — заключил Чиллхерст.

Все трое повернулись и стрелой понеслись к дверям. За ними дружно помчались собаки В дверях возникло небольшое столпотворение, но скоро комната опустела.

На мгновение в библиотеке снова воцарилась тишина.

Олимпия уставилась на дверь с благоговейным трепетом.

— Совершенно невероятно, мистер Чиллхерст. Вы можете считать себя нанятым.

— Благодарю вас, мисс Вингфилд. Я приложу все усилия, чтобы оправдать свое содержание.

Глава 2

— Я должна быть полностью откровенной с вами, мистер Чиллхерст — Олимпия вглядывалась в Джареда, сложив руки на крышке письменного стола. — За последние шесть месяцев я нанимала троих учителей.

Никто из них не продержался более двух недель.

— Заверяю вас, мисс Вингфилд, что пробуду столько времени, сколько потребуется. — Джаред откинулся в кресле, опираясь на подлокотники и пристально изучая Олимпию.

» Проклятие!«— подумал он, не в силах отвести от нее взгляда. Она очаровала его с того самого момента, когда он вошел в библиотеку.

Нет, очарование началось с той ночи в грязной портовой таверне, когда Артемис Вингфилд описывал свою племянницу. Всю дорогу через канал Джаред провел в размышлениях о женщине, открывшей местонахождение дневника Лайтберн.

Многие его родственники потратили на поиски годы и не преуспели. Он удивлялся, какой же характер должен быть у леди, которая смогла обойти их.

Однако, делая скидку на уже возникший к ней интерес, он все же не мог объяснить впечатление шока, которое произвела на него сцена в библиотеке, когда Дрейкотт обхватил Олимпию. Чувство, завладевшее Джаредом, было темным, глубоким, по-первобытному безудержным.

Он ощутил такой гнев, как если бы, войдя в комнату, обнаружил, что принадлежащую ему женщину похищает другой мужчина. Он готов был задушить Дрейкотта, но в то же время его почти сводило с ума безмятежное спокойствие Олимпии Ему внезапно и остро захотелось схватить ее, встряхнуть, опрокинуть на ковер и заняться с ней любовью.

Джаред сам был удивлен такому взрыву чувств Он восстановил в памяти давние переживания, когда обнаружил свою невесту, Деметрию Ситон, в объятиях соперника. Но испытанные тогда эмоции ни в какое сравнение не идут с теми, что он испытал сегодня.

В происходящем не было никакого смысла. И никакой логики.

Но осознав странность случившегося, Джаред в считанные секунды принял безрассудное решение Под стук бешено бьющегося сердца он отбросил прочь все хладнокровно разработанные, потрясающе логичные планы. Все мысли о том, чтобы купить дневник с его секретами, после чего вернуться к делам, моментально улетучились. С удивительным, почти невероятным равнодушием к здравому смыслу он послал дневник Лайтберн к черту. Деловые отношения — последние отношения на земле, которые он желал бы поддерживать с Олимпией. Он не мог совладать со своими желаниями.

Он хотел ее. Хотел ее.

Мгновенно осознав это, Джаред понял, что осталось только найти повод, позволяющий находиться здесь, вблизи очаровательной сирены. Ему предстояло разобраться в неистовом, могущественно-страстном притяжении, поглотившем все его земные помыслы и желания.

Все остальное ничего не значило: ни благоразумные планы получить дневник и тем самым положить конец семейной погоне за ним; ни проблемы в его бизнесе; ни выслеживание того человека, который систематически его обворовывал.

Семья, бизнес и чертов растратчик могли пока сами позаботиться о себе. Впервые в жизни он собирался сделать то, что ему страстно захотелось сделать ради себя самого, послав к дьяволу долг и обязанности.

Неистребимая природная сметка помогла ему быстро найти решение новой неожиданной задачи и отрекомендоваться в качестве очередного учителя. Все получилось на редкость просто, как если бы сама судьба протянула ему руку.

И только сейчас, когда появилась возможность поразмышлять о собственной импульсивности, Джаред с удивлением спросил себя, не лишился ли он рассудка.

Однако он не мог заставить себя пожалеть об опрометчивом поступке. Он прекрасно понимал, что жажда страсти во всем теле и чувство жара в крови представляли собой опасную угрозу для столь высоко ценимого им чувства самоконтроля. Но неизвестно почему рискованность предстоящего дела ни капли не беспокоила его.

Он не мог понять, куда подевалось присущее ему чувство осторожности. Единственное, что Джаред ценил превыше всего в жизни, — это спокойный, трезвый, логический подход, который он применял к любой ситуации.

В отличие от своих родственников, вечно находящихся в плену страстей и капризов, Джаред при помощи постоянного самоконтроля и холодной сдержанности сохранял равновесие внутреннего мира и успокаивающее чувство порядка. Он достиг такого совершенства в обуздании эмоций, что временами с удивлением спрашивал себя, осталось ли в нем хотя бы одно чувство, неподвластное контролю разума.

Олимпия Вингфилд доказала ему, что сохранилось. Она настоящая сирена, решил он. Одна из тех, кто еще не осознал своего могущества.

Вовсе не ее красота пробила броню, которой он так долго окружал себя. Он признавал, что Деметрия была гораздо красивее и элегантнее. Но Олимпия с непокорными темно-медными волосами, выразительными чертами лица и глазами, манящими, как глубокая и тихая лагуна, была для него самой несравненной и желанной. Восхитительной. Интригующей. Живой. В ней имелось то невинное обаяние, которое соблазняет больше, чем можно себе представить.

Ему казалось, что под скромным муслиновым платьем ее тело, тонкое, плавно изгибающееся, пело беззвучную, чувственную песню. В конце концов, решил Джаред, Реджинальду Дрейкотту придется поискать иное женское общество.

Он сам желал Олимпию и, очарованный ею, не намеревался позволять другому мужчине приближаться к ней.

Но, даже будучи пойманным в сплетение паутины из любопытства и восхищения, Джаред не мог не отметить, что Олимпия распространяет вокруг себя ауру неорганизованности и беспорядка. Все — начиная с чепца, косо сидевшего на огненных волосах, и кончая чулками, освободившимися от подвязок и сползшими почти к лодыжкам, — придавало ее наряду забавную безумность. У нее была внешность женщины, застрявшей между будничным миром и видимым ей одной мифическим пейзажем.

Она была типичным» синим чулком «, которому была уготована участь остаться забытым на книжной полке, и при этом выказывавшим полное согласие с судьбой. Джаред вполне мог поверить, что ее устраивало положение старой девы.

Она, без сомнения, уже поняла, что ей вряд ли посчастливится встретить мужчину, способного понять, а тем более разделить ее духовные запросы…Олимпия нервно покусывала губы.

— С вашей стороны очень мило обещать остаться, и я уверена, вы имеете самые лучшие намерения. Но, видите ли, моими племянниками очень трудно управлять. Вы знаете, у них была тяжелая жизнь.

— Не волнуйтесь, мисс Вингфилд. Я справлюсь с ними.

После многих лет общения с нагловатыми дельцами, воинственными морскими капитанами, пиратами и своими совершенно непредсказуемыми ближайшими родственниками — перспектива иметь дело с тремя шумными мальчишками ничуть не пугала Джареда.

На мгновение выражение надежды осветило прелестные зелено-голубые глаза Олимпии. Затем она внезапно нахмурилась:

— Надеюсь, вы не собираетесь наказывать моих племянников с помощью ремня, мистер Чиллхерст? Я не позволю, чтобы мальчиков пороли. За последние два года, с тех пор как потеряли своих родителей, они достаточно настрадались.

— Я никогда не считал действенным воспитание с помощью хлыста, будь то ребенок или лошадь, мисс Вингфилд. — Джаред был сам поражен тем, что повторяет слова, слышанные много лет назад от отца. — Такие методы могут только сломить дух или создать у воспитанников порочные наклонности.

Олимпия просветлела.

— Мое мнение в точности совпадает с вашим. Я осознаю, что многие люди верят в старомодные способы поддержания дисциплины, но я не могу с ними согласиться. Мои племянники хорошие мальчики.

— Не сомневаюсь.

— На моем попечении они находятся всего шесть месяцев, — продолжала Олимпия. — После смерти родителей их передавали с рук на руки одни родственники другим. К тому времени когда мальчики очутились перед дверью моего дома, они находились в полном унынии. Хью, кроме того, страдал от постоянных ночных кошмаров.

— Ясно.

— Конечно, они слегка недисциплинированны, но я очень довольна, что мальчики за последние месяцы стали более жизнерадостными. В первые дни они вели себя слишком тихо.

Мне кажется, их нынешнее приподнятое настроение — верный признак того, что они более счастливы, чем раньше.

— Они, без сомнения, весьма счастливы, — признал Джаред.

Пальцы Олимпии сжались в кулаки.

— Представляю, что они чувствовали в тот день, когда были оставлены на мое попечение их тетей и дядей из Йоркшира. Я сама испытала ужасающее чувство одиночества и была полна мрачных предчувствий, когда меня поставили на ступеньки дома тети Софи.

— А сколько лет вам было тогда?

— Десять. После того как мои родители погибли в море, меня, как и моих племянников, перебрасывали от одного родственника к другому. Никто не хотел возиться со мной, хотя некоторые и пытались исполнить свой долг.

— Долг — весьма слабая замена привязанности.

— Истинная правда, сэр. А дети прекрасно чувствуют разницу. Лишь здесь, в доме тети Софи, мне удалось залечить свои душевные раны. Ей и тете Иде в то время было за шестьдесят, но они приняли меня, и я обрела настоящий дом. Надеюсь, мне удастся сделать то же самое для своих племянников.

— Очень похвально, мисс Вингфилд.

— К сожалению, я не имею опыта воспитания мальчиков, — призналась Олимпия. — Я не решаюсь строго наказывать и принуждать их, чтобы они не почувствовали себя нежеланными или лишними в моем доме.

— Разумная дисциплина не может заставить молодого человека чувствовать себя нежеланным или лишним, — тихо произнес Джаред. — В действительности происходит как раз обратное.

— Вы так думаете?

Джаред соединил вместе кончики пальцев.

— Мое мнение, как преподавателя, таково: четко установленный режим занятий и обучающие виды деятельности будут весьма полезны для ваших племянников.

Олимпия облегченно вздохнула. — Я буду вам очень благодарна, если в доме восстановится хотя бы какое-то подобие порядка. Клянусь, очень трудно работать при шуме и гаме, который постоянно царит здесь.

За последние месяцы я не смогла написать ни одной статьи.

Такое впечатление, как будто в Тудвее разразилась буря.

— Буря?

— В прошлое воскресенье Итон принес в церковь лягушку. Вы даже представить себе не можете, какое это вызвало волнение. Несколько дней назад Роберт попытался покататься на соседской лошади без седла и был сброшен на землю. Сосед пришел в бешенство, так как не давал Роберту разрешения на верховую езду. Боюсь, мальчик очень обиделся. Вчера Хью подрался с маленьким Чарльзом Бристоу, и его мать устроила ужасный скандал.

— А из-за чего возникла драка? — с любопытством спросил Джаред.

— Не имею ни малейшего понятия. Хью мне ни за что не расскажет. Но он пришел с разбитым в кровь носом, и я очень беспокоилась, нет ли у него перелома.

— Я так понимаю, что он проиграл в поединке.

— Да, но это не имеет значения. Важно то, что он первым полез в драку. Я была очень встревожена. Миссис Берд посоветовала его отстегать, но, конечно, я не собираюсь наказывать ребенка. В любом случае это лишь небольшой экскурс в наши повседневные происшествия последних нескольких месяцев.

— Хм-м…

— И все время кажется, что здесь ужасно шумно, — продолжала несчастная Олимпия. — Как будто вокруг сплошной бедлам. — Она сдвинула брови. — Признаюсь, порой у меня не хватает терпения.

— Не беспокойтесь, мисс Вингфилд. Дети попали в хорошие руки. Я установлю для мальчиков такой домашний порядок, который позволит вам продолжать работу. Кстати, если говорить о научной деятельности, я потрясен вашей библиотекой.

— Благодарю вас. — Его замечание мгновенно отвлекло Олимпию, и она оглядела комнату с гордостью и любовью. — Я унаследовала большинство книг от тети Софи и тети Иды. В молодости они много путешествовали и везде, где бывали, приобретали книги и рукописи. В этой комнате находится много, очень много сокровищ.

Джареду пришлось отвести взор от Олимпии, чтобы более пристально изучить библиотеку. Комната оказалась такой же удивительной и интригующей, как и ее хозяйка.

Это была келья ученого, забитая книгами, картами, глобусами. В поле зрения не попадали никакие гербарии с засушенными цветами или корзиночки для шитья. Письменный стол Олимпии прекрасного полированного красного дерева был значительным и важным предметом обстановки. Он не имел никакого сходства с теми маленькими письменными столиками, которые используют большинство женщин. Удивительно, но этот стол напомнил Джареду его собственный библиотечный стол.

— Что касается вашего положения здесь, мистер Чиллхерст… — начала неуверенно Олимпия. — Мне кажется, я должна просить предоставить рекомендации. Миссис Милтон, моя соседка, объяснила, что никогда нельзя нанимать учителя, который не предоставил отличные отзывы от предыдущих нанимателей.

Взгляд Джареда снова вернулся к ней.

— Ваш дядя послал меня. Я предполагал, что это будет достаточной рекомендацией.

— О да! — Лицо Олимпии мгновенно просветлело. — Да, конечно. О каких еще рекомендациях может идти речь?

— Я рад, что вы так считаете.

— Тогда вопрос решен. — Несомненно, нежелание думать о таких неприятных вещах, как рекомендации учителя, позволило Олимпии быстро согласиться с ним. Она решила сменить тему:

— Вы говорили, что встретили дядю Артемиса во Франции?

— Да, я держал путь в Англию из Испании.

— Вы были в Испании? — Олимпия явно пришла в восторг. — Я всегда хотела побывать в Испании. А также в Италии и Греции.»— Так сложилось, что я путешествовал в этих странах… — Джаред выдержал паузу, чтобы понаблюдать за ней. — И кроме того, в Вест-Индии и Америке.

— Как волнующе, сэр. И как я вам завидую. Вам действительно принадлежит весь мир.

— Можно сказать и так, — согласился Джаред. «Хотя, откровенно говоря, я обычный человек», — подумал он с разочарованной усмешкой. Однако отсвет восхищения в глазах сирены не мог не согревать его.

— Вы, без сомнения, весьма сведущи в обычаях жителей разных стран и земель, насколько я могу себе представить. — Олимпия выжидающе смотрела на него.

— Я сделал немало наблюдений такого рода, — согласился Джаред.

— Я считаю себя женщиной с богатым жизненным опытом, поскольку получила прекрасное образование в доме тетушек, — призналась Олимпия. — Но мне ни разу не представилось возможности путешествовать за границей. В последние годы тетушки вели очень скромный образ жизни. Мне удалось ненамного увеличить то скромное наследство, которое я получила, но этого явно недостаточно для финансирования интересного путешествия.

— Понимаю. — Джаред слегка улыбнулся в ответ на ее признание о себе как о женщине с богатым жизненным опытом. — Мисс Вингфилд, нам следует обсудить несколько вопросов, относящихся к моему пребыванию в этом доме.

— Они существуют?

— Боюсь, что да.

Олимпия откинулась в кресле и издала сладострастный вздох — другая женщина таким образом могла бы попытаться намекнуть на свои желания.

— Я думала, мы уже все обсудили. Никогда не встречала человека, который так много путешествовал, как вы, сэр. Мне наверняка захочется задать вам массу вопросов и проверить те факты, что я узнала из своих книг.

Джаред читал в ее взгляде, что он для нее самый красивый, самый очаровательный, самый желанный мужчина на земле. Ни одна женщина никогда не смотрела на него с таким откровенным вожделением, к тому же без тени смущения. Казалось, ее совершенно не беспокоит отсутствие у него глаза.

Он никогда не считал себя искусным соблазнителем. С одной стороны, с девятнадцати лет он был слишком занят, чтобы тратить драгоценное время на прекрасных дам. Кроме того, как частенько говорил его отец, в крови Джареда, казалось, отсутствует огонь, всегда вспыхивающий в любом Флеймкресте при виде хорошенькой женщины.

Нельзя сказать, что он не испытывал естественных мужских желаний; как раз наоборот, ему было прекрасно знакомо состояние одиночества, когда лежишь ночью без сна и представляешь рядом с собой теплую, любящую женщину.

Но странно, ему были совсем не по душе частые мимолетные любовные приключения. Несерьезные связи оставляли в нем осадок беспокойства и неудовлетворенности. Он подозревал, что его любовницы чувствовали то же самое. Как однажды заметила Деметрия, стремясь его уязвить, что, кроме титулов и положения, в нем нельзя обнаружить ничего интересного.

Но сегодня глубинный мужской инстинкт подсказывал Джареду, что он соблазнит Олимпию Вингфилд. И ему не понадобятся поэмы, букеты и нежные взгляды, Все, что ему следует предпринять, — это забросать ее историями о путешествиях.

Он уже воображал, как именно будет происходить обольщение. Без сомнения, она устоит перед ним, услышав всего-навсего историю приключений в Неаполе или Риме. Но скорее всего растает, узнав подробности путешествия в Америку. Невозможно даже представить, как она поведет себя, если он расскажет ей о поездке в Вест-Индию. По мере рассмотрения вариантов его тело все более напрягалось.

Джаред глубоко вздохнул и задержал дыхание. Это позволило ему полностью овладеть тем горячим, почти болезненным желанием, которое сжигало тело изнутри. Чиллхерст сделал то, что делал всегда, когда опасался потерять контроль над собой. Затем достал записную книжку из внутреннего кармана. Джаред был уверен, что Олимпия не без интереса наблюдает, как он отыскивает страницу со списком дел на сегодня. Найдя нужную страницу, он спокойно сказал:

— Прежде всего мы должны обсудить список товаров, вверенных вашим дядей моему попечению.

— Да, конечно, — оживилась она. — С вашей стороны было весьма любезно сопроводить груз. Надеюсь, дядя Артемис объяснил вам, что мы с ним выработали совместное, весьма выгодное соглашение. Во время путешествия он отбирает множество интересных старинных предметов и отсылает их мне. Я, в свою очередь, продаю их лондонским торговцам.

Джаред попытался представить себе Олимпию в виде ловкого торговца заморскими предметами роскоши, но ему это не удалось.

— Вы не будете возражать, если я спрошу, каким образом вы находите покупателей на свой товар, мисс Вингфилд?

Она одарила его лучезарной улыбкой.

— Все очень просто. Один из моих соседей, сквайр Петтигрю, оказался достаточно добр, чтобы помогать мне в торговых операциях. По его словам, это самое малое, что он может сделать в память о моих дорогих тетушках, с которыми он жил в добрососедских отношениях много лет.

— И как же Петтигрю торгует товарами?

Олимпия сделала неопределенный жест рукой.

— Мне кажется, за всем следит его человек в Лондоне.

— А вы убеждены, что человек сквайра Петтигрю заключает выгодные сделки? — допытывался Джаред.

Олимпия довольно засмеялась. Она наклонилась вперед с видом человека, доверявшего большую тайну:

— Последний груз продан на сумму почти в две сотни фунтов стерлингов.

— Неужели?

— Конечно, это были исключительные товары. Дядя Артемис прислал тогда несколько отрезов шелка и большой набор специй. Не знаю, удастся ли нам выручить такую же сумму на этот раз.

Джаред подумал о товарах почти на три тысячи фунтов, которые он сопровождал из Франции. Ему пришлось нанять двух крепких мужчин, чтобы они охраняли груз, после того как корабль вошел в доки Веймауза.

Джаред извлек из записной книжки большой лист писчей бумаги, сложенный в несколько раз, и протянул его Олимпии:

— Пожалуйста, копия списка товаров, присланных вам дядей. Вам следует соотнести список с грузом.

Олимпия взяла лист и просмотрела его с рассеянным видом.

— Я не могу вспомнить все пункты предыдущего списка, но, кажется, на этот раз не так много кружев. Кроме того, я не вижу итальянских вееров, которые были в последней партии товаров дяди Артемиса.

— Зато есть несколько кусков шелка и бархата, — ненавязчиво заметил Джаред.

Олимпия пожала плечами:

— Петтигрю сказал мне, что рынок шелка и бархата сейчас не в лучшем состоянии. Следовательно, мы не заработаем даже той суммы, что выручили за последнюю партию.

Тем не менее мы извлечем достаточную порцию наличных, как бы выразились мои племянники.

Джаред предположил, что Петтигрю постоянно обманывает Олимпию, — У меня есть небольшой опыт торговли импортными товарами, мисс Вингфилд.

— Вы действительно обладаете таким опытом? — Она посмотрела на него с вежливым удивлением.

— Да. — Джаред быстро представил себе те сотни тысяч тонн грузов, ежегодно заполнявших трюмы кораблей Флеймкрестов. — Если вы позволите, я могу заняться вашим товаром.

— Как великодушно с вашей стороны. — Не оставалось никаких сомнений, что Олимпия просто подавлена тем, насколько полезным он оказался. — Но уверены ли вы, что хотите взвалить на себя эту ношу? Сквайр Петтигрю утверждает, что на продажу уходит много времени. К тому же, по его словам, нужно постоянно остерегаться мошенников.

— Полагаю, он знает, о чем говорит. — Джаред усмехнулся про себя: «Петтигрю обязательно должен распознать при встрече другого мошенника, сам являясь таковым». — Но уверен, что способен сделать для вас по крайней мере не меньше, чем Петтигрю в прошлом. Не исключаю, что даже больше…

— Но тогда вы возьмете с дохода соответствующие комиссионные.

— Совсем не обязательно.

Джаред бегло просчитал проблему, взвесив и оценив задачу. Он доверит товары своему человеку, Феликсу Хартвеллу.

Отсылая ему инструкции по продаже, он воспользуется возможностью, чтобы получить информацию о том, не достигнут ли прогресс в расследовании о расхитителе.

— Я буду рассматривать данную работу как часть своих обязанностей преподавателя в вашем доме.

— Вы серьезно? — Олимпия в изумлении уставилась на него. — Как странно. Никто из других учителей не предлагал свои услуги за пределами классной комнаты.

— Надеюсь, вы найдете меня полезным во всех отношениях, — мягко ответил Джаред.

Дверь библиотеки резко распахнулась, чтобы впустить крепкую женщину в переднике и чепце. В руках, покрасневших от работы, она несла чайный поднос.

— Эй, что за разговор о новом учителе? — Пылающим взглядом она посмотрела на Олимпию:

— Вы что, собираетесь разрушить надежды и мечты еще одной бедной души, верящей, что можно воспитать этих маленьких монстров?

— Мои племянники не монстры. — Олимпия неодобрительно нахмурила брови. — Миссис Берд, позвольте представить вам мистера Чиллхерста. Его прислал дядя Артемис, и мне кажется, он будет необычайно полезен. Мистер Чиллхерст — миссис Берд, моя экономка.

Джаред подумал, что в облике миссис Берд ничего не напоминало о трепетном крылатом воздушном создании .

Это была крепкая женщина со здоровым цветом лица и большим носом, похожая на крестьянку, которая всю жизнь копалась в земле. Ее блеклые глаза смотрели подозрительно.

— Так-так-так… — Миссис Берд со стуком поставила поднос на стол. Разливая чай, она разглядывала Джареда. — Значит, эти трое дьяволят наверху были правы. Вы скорее похожи на кровожадного пирата, чем на преподавателя, мистер Чиллхерст.

— Действительно? — Брови Джареда поползли вверх от такой фамильярности экономки, но он обратил внимание, что Олимпия воспринимает ее поведение как нечто само собой разумеющееся. Он взял чашку и блюдце, кивнув с холодной вежливостью.

— Не имеет значения. — Миссис Берд подарила ему ободряющий взгляд. — Как раз нужен человек, умеющий обращаться с тесаком и пистолетом, чтобы держать этих мошенников в руках. Довели почти до смерти троих учителей, которых ( нанимала мисс Олимпия.

Последняя быстро взглянула на Джареда, в ее глазах промелькнуло беспокойство.

— Право, миссис Берд, не нужно создавать у мистера Чиллхерста слишком плохое впечатление.

— Почему нет, — фыркнула та в ответ. — Он скоро сам обнаружит правду. Интересно посмотреть, как долго он продержится. Собираетесь поселить его в старом домике лесника, как и предшественников?

Олимпия улыбнулась Джареду:

— Миссис Берд говорит о небольшом коттедже у поворота дороги. Вероятно, вы заметили его, подъезжая к усадьбе.

— Да, именно то, что мне нужно.

— Превосходно, — с облегчением вздохнула Олимпия. — Давайте посмотрим, что еще мы должны обсудить. Ах да. Вы приглашаетесь делить с нами трапезу… Наверху находится комната, вполне подходящая для учебной. И конечно, вы в любое время можете работать в моей библиотеке… — Она выдержала паузу, стараясь вспомнить, не упустила ли чего-нибудь еще. — Вам следует приступить к своим обязанностям завтра.

Миссис Берд округлила глаза.

— А что с его оплатой? — Она украдкой послала Джареду предостерегающий взгляд. — Вы скоро привыкнете к тому, что мисс Олимпия не слишком педантична в ведении счетов.

Вы, без сомнения, должны напоминать ей о своей оплате и подобных вещах. Не стесняйтесь.

Олимпия рассерженно посмотрела на нее:

— Достаточно, миссис Берд. Вы выставляете меня ветреной сумасбродкой. Дело в том, что заработная плата мистера Чиллхерста авансирована дядей Артемисом. Я не ошибаюсь, мистер Чиллхерст?

— Вам нет необходимости заботиться о моей оплате, мисс Вингфилд, — мягко проговорил Джаред.

Олимпия бросила торжествующий взгляд на свою экономку:

— Вот видите, миссис Берд.

Та снова громко фыркнула. Она совсем не казалась полностью убежденной, но позволила себе закончить обсуждение предмета:

— Если вы будете обедать вместе со всеми, то вам следует знать, что в погребе есть бордо и херес.

— Благодарю вас, — сказал Джаред.

— Мисс Софи и мисс Ида всегда принимали по глоточку-два перед обедом, а также чуть-чуть бренди, прежде чем идти спать. Вы знаете — полезно для желудка. Мисс Олимпия продолжает традиции.

— Особенно с тех пор, как появились племянники, — пробормотала Олимпия.

— Благодарю вас, миссис Берд. — Джаред слегка улыбнулся Олимпии. — Не откажусь от стаканчика-другого красного вина сегодня перед обедом. Путешествие было долгим.

— Надо полагать. — Тяжелой поступью миссис Берд направилась к двери. — Интересно, как долго вы протянете?

— Достаточно долго, — заверил ее Джаред. — Между прочим, миссис Берд, в какое время в этом доме сервируется обед?

— Почем я знаю? Зависит от того, когда мисс Олимпии удастся усадить троих дьяволят за стол. Никогда не приходят вовремя. Всегда опаздывают, — Понятно… В таком случае, миссис Берд, обед сегодня в шесть вечера. Так будет и впредь. Каждый, кто не сядет за стол вовремя, останется без обеда. Это ясно?

Миссис Берд удивленно посмотрела на Чиллхерста и ответила:

— О, достаточно ясно.

— Отлично, миссис Берд. Вы можете идти.

Она удивленно уставилась на него:

— Хотелось бы знать, кто теперь отдает распоряжения в доме?

— До дальнейшего уведомления — я, — холодно ответил Джаред. Он увидел, как лицо Олимпии вытянулось от изумления. — В интересах моего работодателя, конечно.

— Ба! Сомневаюсь, чтобы вы долго отдавали приказания, — объявила миссис Берд, с гордым видом покидая комнату.

Олимпия покусывала губы.

— Не обращайте на нее внимания, мистер Чиллхерст.

Она грубовата, но у нее добрая душа. Честно говоря, не представляю, что бы я без нее делала. Она со своим покойным мужем работала у тети Софи и тети Иды долгие годы и после их смерти осталась со мной. Я весьма ей признательна. Видите ли, не каждый согласится работать на меня. Здесь, в Верхнем Тудвее, меня считают очень странной.

Джаред увидел, что в ее глазах мелькнул отсвет давнишнего одиночества.

— Верхний Тудвей, без сомнения, не подготовлен к тому, чтобы иметь в своих рядах женщину с богатым жизненным опытом.

Олимпия только усмехнулась:

— Истинная правда. Именно такую идею часто высказывали тетя Софи и тетя Ида.

— Не забивайте себе голову. Я уверен, с миссис Берд мы прекрасно поладим. — Джаред отпил чаю. — Я хотел бы обсудить с вами еще один вопрос, мисс Вингфилд.

Глаза Олимпии сузились от напряжения.

— Я что-нибудь забыла? Боюсь, миссис Берд права. Вечно не замечаю каких-то досадных мелочей, они мне кажутся совершенно несущественными, но все окружающие по той или иной причине считают их жизненно важными. ;

— Ничего существенного вы не просмотрели, — заверил ее Джаред.

— Отава Богу, — успокоившись, Олимпия откинулась в кресле.

— Ваш дядя попросил меня уведомить вас, что в дополнение к вещам, которые должны быть проданы, он также посылает несколько книг. Одна из них — старый дневник.

Обычное для Олимпии выражение очаровательной рассеянности бесследно испарилось. Она заморгала и сосредоточила свое внимание на Джареде.

— Что вы сказали?!

— Эта книга, известная как дневник Лайтберн, находится среди остальных товаров, мисс Вингфилд. — Джареду не пришлось долго ждать ответной реплики.

— Он нашел его! — Олимпия вскочила на ноги. Ее лицо пылало от возбуждения. Глаза сверкали бирюзовым блеском. — Дядя Артемис нашел дневник Лайтберн?!

— Так он сказал.

— Где дневник? — Олимпию охватило нетерпение.

— Упакован в одном из сундуков или корзин в экипаже.

Не ведаю только, где именно.

Не то чтобы у него не возникало соблазна поискать дневник. Правда состояла в том, что после прихода корабля в порт не представилось возможности для поисков. Джаред хотел сохранить груз, поэтому ночью, сразу после того как двое нанятых охранников выгрузили сундуки и корзины, покинул Веймауз. Он не останавливался до тех пор, пока не прибыл в Верхний Тудвей. Риск встречи с разбойниками по дороге казался предпочтительнее, чем риск быть ограбленным в гостинице.

— Мы должны немедленно распаковать багаж. Не могу дождаться, когда увижу дневник. — Олимпия очень волновалась.

Она обогнула стол, подобрала подол платья и бросилась к дверям.

Джаред оцепенело наблюдал за ее стремительным исчезновением из библиотеки. Он сказал себе, что, если уж связан обязательством с хозяйкой этого хаоса и вобрался жить здесь какое-то время, ему следует установить собственные правила и требовать их неукоснительного соблюдения. С этой же минуты нужно действовать по плану.

Джаред в одиночестве и спокойствии допил чай.. Затем отставил чашку, вынул часы: его юные воспитанники должны были спуститься вниз через десять минут.

Он встал и быстрым шагом направился к дверям библиотеки.

Глава 3

Несколькими днями позже миссис Берд вновь возникла в библиотеке с чайным подносом и, плюхнув его на письменный стол, заявила:

— Сдается мне, что в последнее время стало чересчур тихо. Жуть да и только!

Олимпия неохотно оторвалась от запутанного языка дневника Клер Лайтберн. Она сердито посмотрела на миссис Берд:

— Что вы имеете в виду? А я-то полагала, что тишина весьма приятна. Клянусь, что со времени появления моих племянников у нас наконец-то наступил мир.

В последние дни, к большой радости Олимпии, она не испытывала недостатка в тишине. Она с трудом могла поверить в те перемены, которые Джаред Чиллхерст умудрился привнести в их семейный уклад за столь непродолжительное время. Из холла исчезли грязные ботинки, в выдвижных ящиках письменного стола перестали появляться лягушки, не слышны были и громкие споры.

Племянники вовремя являлись к каждой трапезе и, что еще более поразительно, выглядели чистыми и ухоженными. — Тишина в доме неестественна. — Миссис Берд налила чай в единственную чашку на подносе. — Что пират может вытворять в классной комнате вместе с маленькими чертенятами, я вас спрашиваю?

— Мистер Чиллхерст не пират, — решительно возразила Олимпия. — Я бы попросила вас прекратить отзываться о нем в таком тоне. Он педагог. И притом прекрасный, если сравнивать его с предшественниками.

— Ха! Он там наверху просто мучает бедных мальчиков.

Держу пари, он угрожает им наказанием, вот , они и ходят перед ним по струночке.

— Я уверена, что Роберт тут же прибежит ко мне, услышав от мистера Чиллхерста какие-либо угрозы, — сказала Олимпия.

— Никогда в жизни, если пират пригрозил перерезать Роберту горло за лишние разговоры.

— О, умоляю вас, миссис Берд. Вы же сами все время утверждали, что моим племянникам нужна твердая рука.

— Только не говорите, что я мечтала увидеть, как они повинуются из страха наказания. В конце концов, если не принимать во внимание их шалости, они прекрасные ребята.

Олимпия бросила перо на стол.

— Вы действительно считаете, что мистер Чиллхерст запугивает их страшными наказаниями, принуждая вести себя должным образом?

— Если вы спрашиваете меня, то я не сомневаюсь, что только угрозы насилия могут принести такие результаты за столь короткое время. — Миссис Берд многозначительно посмотрела на потолок.

Олимпия проследила за ее взглядом. С верхнего этажа не доносилось ни тяжелых ударов, ни шлепков или приглушенных криков. Впрочем, подумала она, в такой неестественной тишине было что-то лишающее присутствия духа.

— Наверное, мне лучше самой посмотреть, что творится наверху. — Олимпия неохотно поднялась, закрывая дневник.

— К этому нужно подойти с хитростью, — предупредила миссис Берд. — Мистер Чиллхерст, без сомнения, старается произвести на вас хорошее впечатление.

Он не допустит, чтобы вы разочаровались в нем. Если он будет знать, что вы наблюдаете за ним, то постарается вести себя наилучшим образом.

— Я буду предельно осторожна. — Олимпия торопливо глотнула горячего чаю, чтобы взбодриться. Затем, поставив чашку на место, она решительно направилась к двери.

— Еще одна вещь, о которой я забыла упомянуть, — крикнула вслед миссис Берд. — Сквайр Петтигрю сообщает в письме, что он возвращается из Лондона. Он навестит вас сегодня днем. Наверняка он хочет помочь с продажей очередного груза товаров.

Олимпия застыла в дверях.

— О дорогая! Я забыла известить мистера Петтигрю, что более не нуждаюсь в его помощи в торговых делах.

Миссис Берд нахмурила брови.

— Это еще почему?

— Мистер Чиллхерст сказал, что сам управится со всеми мелкими хозяйственными проблемами.

Хмурое неодобрение лица миссис Берд сменилось выражением подлинной тревоги.

— Что все это значит?

— Только то, что вы слышите, миссис Берд. Мистер Чиллхерст любезно предложил свои услуги по распоряжению последним грузом дяди Артемиса.

— Не уверена, что мне нравится его предложение. Что, если Чиллхерст удерет с товаром?

— Ерунда. Если бы он собирался так поступить, то никогда не появился бы у нас. Скрылся бы с грузом по прибытии в Веймауз. :

— Хорошо, в таком случае он собирается обмануть вас, — предостерегала миссис Берд. — Как вы проверите, не смошенничал ли он? Вам придется положиться на его слово, что он продаст товары за самую высокую цену. Я вам повторяю — новый учитель выглядит как пират. Пусть лучше продажей занимается сквайр Петтигрю, как это было раньше.

Олимпия потеряла терпение:

— Я совершенно уверена, что мы можем доверять мистеру Чиллхерсту. Дядя Артемис доверял. — И она выплыла за дверь, прежде чем миссис Беря смогла подыскать достойный ответ.

Оказавшись в холле, Олимпия подобрала подол муслинового платья, доходящего ей до щиколоток, и торопливо поднялась по лестнице.

Наверху она остановилась и прислушалась. Даже здесь было тихо.

Она на цыпочках подошла к классной комнате и приложила ухо к двери. Сквозь тяжелые деревянные панели с трудом проникал раскатистый голос Джареда, звучащий как из-под земли.

— План был плох с самого начала, — рассказывал Джаред. — Но Капитан Джек был склонен к импульсивным поступкам. Как оказалось позже, эта склонность, к несчастью, являлась семейной чертой.

— Означает ли это, что в семье Капитана Джека были и другие пираты? — нетерпеливо спросил Итон.

— Капитан Джек предпочитал, чтобы его называли морским разбойником, — строго ответил Джаред. — И хотя я не верю, что в клане рождались еще разбойники, однако слышал, что некоторых потомков подозревали в занятиях свободной торговлей.

— Что такое свободная торговля? — спросил Хью.

— Контрабанда, — сухо пояснил Джаред. — Фамильное гнездо Капитана Джека находилось на острове Флейм. Очень красивое место, но весьма отдаленное. Роберт, покажите нам, где оно находится.

— Вот, — сказал Роберт с энтузиазмом. — В стороне от побережья Девона. Видите? Маленькая точка прямо на этом месте.

— Очень хорошо, Роберт, — похвалил Джаред. — Как вы можете заметить, остров прекрасно подходит для контрабанды. Достаточно удобно расположен по отношению к французскому и испанскому побережьям и в то же время удален от властей. Служба береговой охраны редко появлялась в окрестностях острова, а на местных жителей вполне можно было положиться. Они ничего не сообщали чужакам.

— Расскажите нам о контрабандистах, — попросил Итон.

— Нет, я сначала хочу услышать, как Капитан Джек собирался пересечь Панамский перешеек, — возразил Роберт.

— Да, расскажите нам о планах пиратов по захвату испанского галиона, мистер Чиллхерст, — нетерпеливо встрял Хью. — О контрабандистах вы можете поведать и завтра.

— Очень хорошо, — согласился Джаред. — Но прежде всего вы должны знать, что план был не только сумасшедшим, но и весьма опасным. Панамский перешеек чрезвычайно неприятное место. Он густо покрыт лесами и буквально кишит необычными и смертоносными тварями. Многие люди погибли, пытаясь достичь моря с другой стороны перешейка.

— Прежде всего почему Капитан Джек со своей командой вознамерился пересечь перешеек? — спросил Итон. — Почему они не остались в Вест-Индии?

— Золото, — кратко ответил Джаред. — У Капитана Джека в тот момент был напарник. Оба слышали легенды о несметных сокровищах, которые испанцы обычно вывозили из своих американских колоний. Оба пирата решили проверить, смогут ли они с командой проскользнуть через Панамский перешеек, захватить одно или два испанских судна и немедленно разбогатеть.

— Черт побери, — благоговейно прошептал Роберт. — Какое отличное приключение! Я хотел бы быть с Капитаном Джеком во время этого путешествия.

Олимпия больше не могла спокойно стоять. Слова сказочные сокровища и пираты ошеломили ее. История Джареда увлекла ее так же, как и племянников. Она потихоньку открыла дверь и украдкой проскользнула в комнату.

Итон, Хью и Роберт сгрудились вокруг большого глобуса у окна. Они даже не подняли глаз, когда Олимпия прокралась в класс. Их внимание было целиком поглощено глобусом.

Джаред стоял рядом. Одна его рука лежала на глобусе, вторая сжимала кинжал. Кончик лезвия был направлен в район Вест-Индии.

При виде кинжала Олимпия нахмурилась. Она ни разу не замечала его в последние два дня. Джаред более не носил его у бедра. Олимпия предполагала, что он спрятал кинжал в одном из своих сундуков. Но очевидно, сегодня утром учитель принес его в классную комнату. Он держал старинный клинок с изысканной небрежностью.

Всматриваясь в мрачные черты Джареда при утреннем свете, Олимпия подумала, что он, как обычно, выглядит весьма опасным. Тот, кто плохо его знает, конечно, вправе относиться к нему настороженно. Но она успела узнать его достаточно хорошо, поскольку он взял за правило присоединяться к ней в библиотеке вечерами после ужина.

У Джареда появилась привычка разделять с ней стаканчик бренди, прежде чем возвращаться в старый домик лесника.

Прошлой ночью он немного почитал, а затем стал рассказывать о своих путешествиях. Олимпия ловила каждое его слово.

— Вряд ли все преподаватели так много странствовали, как вы, сэр! — сказала она.

Взгляд Джареда был абсолютно непроницаемым.

— Конечно, нет. В этом отношении мне очень повезло, Я работал у состоятельных людей, чьи дела часто приводили их за границу. Мои наниматели предпочитали путешествовать со своими семьями.

Олимпия кивнула с глубокомысленным видом:

— Естественно, они хотели, чтобы учитель детей сопровождал их во время длительного вояжа. Какую чудесную карьеру вы себе выбрали!

— Лишь недавно я по-настоящему оценил ее. — Джаред поднялся с кресла, взял графин с бренди и налил янтарную жидкость в ее стакан. — Я вижу, у вас на стене висит совершенно замечательная карта южных морей.

— Я исследовала много легенд, родившихся в этой части земного шара.

Неторопливый разговор, огонь камина и бренди… Олимпия чувствовала приятную теплоту и полную внутреннюю раскованность. Женщина с большим жизненным опытом, беседующая с мужчиной с большим жизненным опытом, подумала она с удовлетворением. , Джаред также налил бренди в свой бокал и поставил графин на стол.

— Одно из моих наиболее интересных путешествий проходило, среди множества островов, — сказал он задумчиво, вновь свободно развалившись в глубоком кресле.

— Правда? — Олимпия изумленно посмотрела на него. — Наверное, вы вынесли захватывающие впечатления?

— О, так оно и было. — Джаред задумался. — Существует множество интересных легенд, возникших на островах южных морей, о чем вы, без сомнения, прекрасно осведомлены.

Одна из них особенно заинтриговала меня.

— Мне не терпится ее услышать, — прошептала Олимпия.

Казалось, библиотека стала совершенно нереальной, как если бы вся комната целиком вместе с ней и Джаредом перенеслась в другое место и другое время.

— Легенда о двух влюбленных, которым не разрешали пожениться, поскольку отец юной девушки возражал против брака.

Олимпия сделала еще один глоток бренди.

— Как печально.

— Их страсть была столь неистовой, что им просто предначертано было не расставаться, — продолжал Джаред. — Поэтому они договорились тайно ночью встретиться на берегу укромной бухты.

— Я предполагаю, что они проговорили там до рассвета, — задумчиво сказала Олимпия. — Они, без сомнения, шептали друг другу поэтические строки. Поверяли свои самые интимные тайны. Вместе мечтали о будущем.

— Не совсем так. По легенде, они проводили время, занимаясь любовью.

Олимпия заморгала.

— На берегу?

— Да.

Она покашляла, прочищая горло.

— Но не было ли им слегка… неудобно? Я имею в виду песок, камешки и все остальное?

Джаред улыбнулся:

— Что такое песчинки и камешки для любовников, страстно жаждущих друг друга?

— Да, конечно, — поспешно согласилась Олимпия. Она надеялась, что ее слова не прозвучали слишком наивно. — Кроме того, это был не простой пляж, а посвященный местному божеству, которое, кстати, покровительствует влюбленным.

Олимпия по-прежнему сомневалась, удобно ли заниматься любовью на песке, но она совершенно не собиралась спорить с Джаредом.

— Продолжайте, сэр. Расскажите мне легенду до конца.

— В одну из ночей разгневанный отец юной женщины обнаружил их и убил ее возлюбленного.

— Как ужасно! Что случилось дальше?

— Естественно, молодая женщина была потрясена горем. Она устремилась в море, и пучина поглотила ее. Божество оскорбилось и наказало отца девушки, превратив весь песок на берегу в жемчуг.

— Таким образом божество наказало его? — спросила пораженная Олимпия.

— Да. — Джаред холодно улыбнулся. — Отец очень разволновался, увидев жемчужный берег, и поспешил домой, чтобы привести на помощь родню. Но божество наслало магическое заклинание, сделавшее жемчуг невидимым для любого, кто пытался его найти.

— Жемчужный берег так и не обнаружили?

Джаред покачал головой:

— До сегодняшнего дня островитяне говорят об этом.

Многие пытались искать, но никому не удалось увидеть его.

По преданию, берег могут найти лишь двое влюбленных, чья страсть будет столь же велика, как у тех, что встречались там и ласкали друг друга при лунном свете.

Олимпия вздохнула:

— Только представьте, мистер Чиллхерст — рисковать всем из-за любви!

— Я начинаю верить в то, что великая страсть подобна великой легенде, — тихо признался Джаред. — Она оправдывает любой риск.

По телу Олимпии пробежала дрожь. Сначала ее бросило в жар, потом в холод.

— Вы, без сомнения, правы, сэр. В любом случае я благодарю вас за удивительную историю. Никогда раньше о ней не слышала, но это красивая легенда.

Джаред заглянул в ее глаза. В его взгляде отражалось что-то темное и беспокойное.

— Да, — сказал он мягко. — Очень красивая.

В этот момент Олимпия почти поверила в то, что он говорит о ней самой, а не о легенде. Ее охватил внутренний жар. Он был похож на ту нервную дрожь, которая возникла, когда она следила за рассказом, но только теперь это чувство стало еще сильнее. Олимпия испытала странное потрясение, даже легкое головокружение.

— Мистер Чиллхерст?..

Джаред вытащил из кармана часы.

— Уже очень поздно, — произнес он с очевидным сожалением. — Пора возвращаться в коттедж. Может быть, завтра ночью мне выдастся случай описать еще более необычный ритуал, который в ходу у обитателей другого острова южных морей, где мне тоже посчастливилось побывать.

— Я бы очень хотела услышать. — Олимпия перевела дыхание.

— Спокойной ночи, мисс Вингфилд. Я увижу вас за завтраком.

— Спокойной ночи, мистер Чиллхерст.

Прилив страстного желания охватил Олимпию, когда она провожала Джареда. Она стояла в дверях, наблюдая, как он уходит в ночь, растворяясь в темноте.

А затем легла в постель, мечтая о поцелуях Джареда на пляже, усеянном жемчужинами…

Сейчас, при ярком свете дня, слушая, как он рассказывает истории ее племянникам, Олимпия вдруг осознала, что Джаред за невероятно короткий срок стал важной частью ее маленького домашнего мирка. Она многое узнала об этом человеке с обличьем пирата и поняла, что любит его. «Вероятно, слишком сильно», — решила Олимпия.

Однако не стоит забывать, что недалек тот день, когда Джаред уедет и она снова останется одна. И рядом не будет никого, с кем можно было бы разделить интеллектуальное наслаждение, доставляемое библиотекой.

Джаред поднял глаза и увидел, что Олимпия стоит в классной комнате. — Доброе утро, мисс Вингфилд. Вы что-нибудь хотите?

— Нет-нет, — быстро ответила Олимпия. — Продолжайте, пожалуйста. Я просто хотела понаблюдать за уроком.

— Конечно. — Джаред указал на глобус. — Сегодня утром мы занимаемся географией.

— Я вижу. — Олимпия на шаг приблизилась.

Итон ухмыльнулся:

— Мы изучаем все, что касается Вест-Индии, тетя Олимпия.

— И пирата по имени Капитан Джек, — добавил Роберт.

Джаред кашлянул.

— Нужно заметить, что Капитан Джек был морским разбойником, а не пиратом.

— А в чем разница? — заинтересовался Хью.

— Честно говоря, почти ни в чем, — сказал сухо Джаред. — — Но некоторые люди весьма настаивают на различии. Морские разбойники плавали, имея на то полномочия. Теоретически они получали санкцию местных властей Вест-Индии или королевского дома на атаку вражеских кораблей. Но порой все очень и очень запутывалось. Как вы думаете, Роберт, почему это происходило?

Роберт распрямил плечи.

— Я считаю, сэр, потому, что довольно много стран имели колонии в Вест-Индии.

— Совершенно верно, — одобрительно улыбнулся Джаред. — Во времена Капитана Джека там плавали английские, французские, датские и испанские корабли.

— Держу пари, что джентльменам удачи не полагалось атаковать суда и города, принадлежавшие родной стране, — сказал Итон. — То есть англичане выступали против французов, испанцев и датчан. А французы нападали на англичан, датчан и испанцев.

— Какие сложные взаимоотношения, — заметила Олимпия.

Она забыла о своих намерениях оставаться простым наблюдателем за методами обучения Джареда и поспешила присоединиться к своим племянникам.

— Что вы там рассказывали о путешествии через Панамский перешеек в поисках сокровищ?

Джаред загадочно улыбнулся:

— Вы желаете остаться и послушать продолжение этой истории, мисс Вингфилд?

— Да, конечно, — ответила Олимпия. Она с благодарностью улыбнулась Джареду. — Меня чрезвычайно интересуют такие истории.

— Понимаю, — с теплотой сказал Джаред. — Подойдите немного поближе, мисс Вингфилд. Я не хочу, чтобы вы что-нибудь пропустили. — …Сквайр Петтигрю прибыл в три часа. Олимпия вернулась в библиотеку, когда услышала стук колес двуколки на подъездной аллее. Она встала из-за стола и подошла к окну, чтобы посмотреть, как Петтигрю выходит из своего экипажа.

Плотно сложенному Петтигрю было далеко за сорок. В свое время он считался красивым мужчиной и продолжал вести себя так, будто каждая женщина в окрестностях по-прежнему находила его неотразимым. Олимпия не понимала, что привлекательного можно было найти в сквайре.

Правда заключалась в том, что Петтигрю являл собой тип ужасного зануды, однако Олимпия была слишком вежлива, чтобы сказать ему об этом. Она подозревала, что ее нельзя назвать специалистом в данном вопросе. В конце концов, она находила необычайно скучными большинство мужчин Верхнего Тудвея. Их занятия и интересы редко совпадали с ее собственными, кроме того, мужчины имели склонность читать женщинам нотации. Петтигрю не составлял исключения. Насколько могла судить Олимпия, его основной страстью были охотничьи собаки; охота и хозяйство занимали почти все его время.

Однако она отдавала себе отчет, что должна быть весьма обязанной ему за продажу присылаемых дядей товаров. Она и в самом деле была признательна Петтигрю за его помощь.

Когда Олимпия села за стол, дверь библиотеки отворилась. Петтигрю с важным видом проследовал в комнату, которая сразу же наполнилась запахом его любимого одеколона. — Петтигрю часто наезжал в Лондон и пользовался случаем для пополнения своего гардероба модной одеждой. Сегодня он облачился в брюки со множеством маленьких складочек. Плотно сидящий сюртук доходил до талии. Сзади он заканчивался двумя длинными фалдами до колен. Тщательно отглаженная сорочка завершала костюм. Галстук, для сохранения формы, был сильно накрахмален.

— Добрый день, мисс Вингфилд. — Петтигрю одарил ее — улыбкой, которую, без сомнения, следовало считать очаровательной, и подошел к столу. — Вы сегодня превосходно выглядите.

— Благодарю вас, сэр. Пожалуйста, садитесь. У меня для вас есть несколько интересных новостей.

— Действительно? — Отрепетированным жестом Петтигрю расправил фалды сюртука и сел. — Я подозреваю, что вы собираетесь поведать о последней партии товаров, присланной вашим дядей. Не бойтесь, дорогая, я уже извещен и, как всегда, готов помочь вам.

— Вы очень добры, сэр, но хорошая новость состоит в том, что мне пока не понадобятся ваши услуги в вопросах торговли.

Петтигрю несколько раз моргнул, как будто ему в глаз попала соринка, а затем застыл в изумлении.

— Прошу прощения?

Олимпия тепло улыбнулась:

— Вы были очень полезны, сэр, и я вам весьма признательна, но не имею права эксплуатировать вас и дальше.

Петтигрю нахмурился:

— — Послушайте, мисс Вингфилд! Содействие в продаже товаров я не рассматриваю как эксплуатацию. На самом деле я считаю, что мой долг — помогать вам. Если я позволю вам попасть в лапы беспринципных негодяев — а они, несомненно, извлекут выгоду из сотрудничества с таким невинным созданием, как вы, — то можно будет сказать, что я весьма нерадиво исполнял свои обязанности.

— Вы не должны опасаться за мисс Вингфилд, — донесся из дверей тихий голос Джареда. — Она в надежных руках.

— Какого дьявола? — Петтигрю быстро повернулся и уставился на него. — Кто вы, сэр? О чем вы говорите?

— Я Чиллхерст.

Олимпия почувствовала, как между мужчинами возникла мгновенная неприязнь. Она постаралась снять напряжение, представив их друг другу.

— Мистер Чиллхерст — новый учитель моих племянников. Он находится здесь всего лишь несколько дней, но уже совершил чудеса. Мальчики все утро занимались географией, и я уверена, они знают о Вест-Индии больше, чем любой другой ребенок в Верхнем Тудвее. Мистер Чиллхерст, позвольте представить вам сквайра Петтигрю.

Джаред закрыл за собой дверь и подошел к столу.

— Миссис Берд сообщила мне о его прибытии. Взор Петтигрю задержался на черной бархатной повязке, прикрывавшей глаз Джареда. Затем он хмуро посмотрел на открытую шею Джареда и на расстегнутый ворот его рубашки.

— Будь я проклят, но вы не похожи ни на одного из учителей, ранее виденных мной. Что здесь происходит?

Олимпия рассердилась:

— Совершенно очевидно, что мистер Чиллхерст является учителем. И притом превосходным. Его прислал ко мне дядя Артемис.

— Вингфилд прислал его? — Петтигрю раздраженно взглянул на нее:

— Вы уверены? ;

— Да, я уверена. — Олимпия прилагала усилия, чтобы сохранить выдержку. — И так случилось, что мистер Чиллхерст сведущ в финансовых вопросах. Он согласился быть моим поверенным в делах. Вот почему мне больше не требуется ваша помощь в продаже товаров моего дяди, сэр.

— Поверенным в делах? — Петтигрю был ошеломлен. — Послушайте, вам не нужен специальный человек. У вас есть я, чтобы присмотреть за финансами и помочь в других сложных вопросах.

Джаред сел, опершись на подлокотники и сцепив пальцы.

— Вы слышали, что сказала мисс Вингфилд, Петтигрю?

Ей больше не требуются ваши услуги.

Петтигрю бросил на него уничтожающий взгляд и повернулся к Олимпии:

— Мисс Вингфилд, я часто предупреждал вас об опасности иметь дело с персонами, о чьем прошлом вам ничего не известно.

— Мистер Чиллхерст очень порядочный человек, — твердо заметила Олимпия. — Мой дядя не нанял бы его на работу в наш дом, если бы не его превосходный характер.

Петтигрю пренебрежительно посмотрел на Джареда:

— Вы проверили его рекомендации, мисс Вингфилд?

— Мой дядя позаботился обо всем, — ответила Олимпия.

Джаред холодно улыбнулся Петтигрю.

— Я уверяю вас, сэр, что нет повода для беспокойства. Я прослежу за тем, чтобы товары, присланные дядей, принесли мисс Вингфилд хорошую прибыль.

— А кто скажет, какую прибыль считать хорошей? — парировал Петтигрю. — У мисс Вингфилд не будет возможности узнать, если вы обманете ее, не так ли? В данном вопросе ей придется целиком полагаться на ваши слова.

— Точно так же, как она в прошлом целиком полагалась на ваши, — вкрадчиво промолвил Джаред.

Петтигрю вскочил.

— Вы на что намекаете, сэр? Если так, то позвольте сообщить вам, что я не намерен терпеть оскорбления.

— Вовсе нет. — Джаред постукивал кончиками пальцев, отбивая медленный барабанный ритм. — По словам мисс Вингфилд, в прошлый раз она получила от продажи товаров почти две сотни фунтов стерлингов.

— Совершенно точно, — задыхаясь произнес Петтигрю. — Ей посчастливилось извлечь максимум возможного. Если бы не мои связи в Лондоне, она, конечно, заработала бы не больше ста пятидесяти фунтов.

Джаред склонил голову:

— Не правда ли, интересно посмотреть, смогу ли я продать товар мисс Вингфилд так же выгодно, как продавали вы? Полагаю, мне даже удастся превзойти ваши достижения.

— Должен заметить, — негодующе зашипел Петтигрю, — я не принимаю вашу позицию.

— Вы относитесь ко мне ни тепло, ни холодно, не правда ли? Но уверяю вас, я обращу самое пристальное внимание на состояние финансов мисс Вингфилд.

В конце концов, она нуждается в деньгах, разве я не прав?

Одинокая женщина, несущая ответственность за трех мальчиков, должна получать все средства к существованию, какие только возможно.

Мрачное лицо Петтигрю приобрело неприятный багровый оттенок.

— Теперь послушайте меня, сэр. Я не позволю вам завладеть товарами мисс Вингфилд. Из всего услышанного здесь следует, что вы преспокойно можете исчезнуть вместе с ними.

— Кстати, товары уже исчезли, — вмешалась Олимпия. — Сегодня утром мистер Чиллхерст отослал их в Лондон.

Глаза Петтигрю расширились от изумления и гнева.

— Мисс Вингфилд, я уверен, что вы не были столь неосторожны, чтобы позволить незнакомому человеку вывезти ваши товары из Верхнего Тудвея.

Джаред продолжал отбивать дробь кончиками пальцев.

— Они в безопасности, Петтигрю, так как были отправлены по месту назначения под охраной. Мой знакомый, вполне заслуживающий доверия, получит их в Лондоне и проследит за их размещением.

— Мой Бог! — Петтигрю обрушился на Джареда. — Что вы делаете? Это неприкрытый грабеж. Я немедленно сообщу судье.

Олимпия вскочила.

— Довольно! Мистер Петтигрю, я убеждена, что мистер Чиллхерст действует исключительно в моих интересах. Не хочу показаться грубой, сэр, но вынуждена настаивать, чтобы вы изменили свой оскорбительный тон на более вежливый. Мистер Чиллхерст может обидеться.

— Да. — Джаред барабанил пальцами и, казалось, обдумывал такую возможность. — Пожалуй, я могу.

Какое-то время Петтигрю беззвучно шевелил губами. Затем он тяжело поднялся из кресла и гневно посмотрел на Олимпию.

— Пусть будет так, мисс Вингфилд. Если вы решили доверить свои товары незнакомцу, а не соседу, то должны всегда помнить, что это ваш собственный выбор. Но конечно, вы пожалеете о столь безрассудном деянии. На мой взгляд, ваш новый учитель очень напоминает кровожадного пирата, и это, извините, факт.

Олимпия почувствовала себя оскорбленной. В конце концов, именно она наняла Джареда и поэтому обязана его защищать.

— Поистине, мистер Петтигрю, вы зашли слишком далеко. Я не могу позволить вам говорить в таком тоне о моих служащих. До свидания, сэр.

— До свидания, мисс Вингфилд. — Петтигрю прошествовал к двери. — Мне остается надеяться, что вы не лишитесь товаров, доверившись этому… этому субъекту.

Олимпия смотрела на дверь, пока та не закрылась за Петтигрю. И только тогда рискнула бросить взгляд на Джареда. Она чувствовала себя неловко. Слава Богу, он наконец перестал барабанить пальцами: ей казалось, что такая манера не сулит ничего хорошего.

— Прошу прощения за эту маленькую неприятную сцену, — сказала Олимпия. — У Петтигрю самые благие намерения, но, судя по всему, он был потрясен тем фактом, что продажу товаров я доверила вам.

— Он назвал меня пиратом.

Олимпия деликатно откашлялась.

— Да, но, пожалуйста, не принимайте его высказывание близко к сердцу. Он не виноват, сделав такое заключение.

Миссис Берд еще до него отметила определенное сходство.

Что-то, сэр, в вашем облике наводит на мысль о пирате.

Губы Джареда дрогнули.

— Я рад, мисс Вингфилд, что вы способны ценить внутреннее содержание.

— Тетя Софи и тетя Ида научили меня не судить по внешности.

Во взоре Джареда появилась загадочность.

— Я надеюсь, что вас не разочарует человек, скрывающийся под маской пирата.

— О нет, — прошептала Олимпия. — Я определенно не могу быть разочарована, сэр.

]]]

На следующий вечер Олимпия сидела за своим письменным столом и украдкой любовалась волоса ми Джареда. Тяжелые, черные как ночь, они были строго зачесаны за уши и спускались до самого воротника. Этот стиль, конечно, немоден, но очень соответствовал необычной внешности Джареда. Олимпию и не заботила мода, все, чего ей хотелось, — это запустить в его волосы свои пальцы.

Никогда в жизни у нее не возникало такого желания по отношению к мужчине. :

Джаред расположился в кресле перед огнем, вытянув ноги.

Он читал книгу, которую выбрал на ближайшей полке.

Отблеск огня камина придавал его и так достаточно строгим чертам еще большую резкость. После обеда он скинул свое верхнее платье. Олимпия уже стала привыкать к отсутствию галстука, но находиться в одной комнате с Джаредом, одетым в рубашку с закатанными рукавами, было почти невыносимо.

Волнующее ощущение близости заставляло ее чувствовать себя легкомысленной. По телу пробегали волны легкой дрожи возбуждения. Невозможно было не думать о том, чувствует ли Джаред что-либо, кроме усталости, в конце столь долгого дня.

Была почти полночь, но он, кажется, не собирался уходить. Миссис Берд уединилась в своей комнате после ужина.

Итон, Хью и Роберт давно спали. Минотавр был отправлен на кухню.

Олимпия, оставаясь наедине с Джаредом, ощущала себя во власти странного, необъяснимого возбуждения. С появлением Джареда непонятное волнение, усиливающееся по ночам, доставляло ей все большее беспокойство. При этом совместные вечера в библиотеке никак нельзя было назвать неприятными, г У Олимпии появилось острое желание поговорить с ним.

Немного поколебавшись, она нарочито шумно закрыла дневник Лайтберн.

Джаред поднял глаза от книги и насмешливо улыбнулся:

— Дела продвигаются, мисс Вингфилд?

— Думаю, что да, — ответила Олимпия. — Большинство записей весьма прозаично. На первый взгляд это всего лишь перечень ежедневных событий. Охвачен период обручения мисс Лайтберн и первые месяцы ее замужества за человеком, которого звали мистер Райдер.

Джаред загадочно посмотрел на нее.

— Мистер Райдер?

— Она казалась очень счастливой с ним. — Олимпия задумчиво улыбнулась. — Она назвала его «мой возлюбленный мистер Райдер».

— Я понимаю.

— В самом деле она обращалась к нему только так, хотя он был ее мужем. Весьма странно, но факт остается фактом.

Вероятно, она была настоящей женщиной.

— Не спорю. — В голосе Джареда прозвучали необычные нотки. Словно некое бремя спало с его души.

— Как я уже сказала, дневник по большей части кажется весьма тривиальным, за исключением того, что он написан на смеси английского, латыни и греческого. Но на некоторых страницах я встречаю странные серии цифр в сочетании с фразами, на первый взгляд не имеющими никакого смысла. Я верю в то, что эти цифры и слова — именно те ключи, которые я ищу.

— Звучит очень сложно, однако не сомневаюсь, ваш путь ведет к коду. — — Да. — Олимпия обнаружила полное отсутствие интереса в его голосе и поняла, что должна сменить тему разговора.

Она начала сознавать, что по неведомой ей причине тайна дневника Лайтберн не задевала интеллектуальные интересы Джареда, казалось, она его даже раздражала. Олимпия была весьма разочарована, так как очень надеялась поделиться с ним своими открытиями.

]]]

Однако ее вряд ли должно беспокоить его равнодушие к дневнику, ведь, в конце концов, Джаред с готовностью и радостью вел беседы на другие темы.

— Вы хорошо разбираетесь в латыни и греческом? — небрежно бросил Джаред.

— О да, — заверила его Олимпия. — Тетя Софи и тетя Ида научили меня и тому и другому.

— Вам не хватает ваших тетушек, не правда ли?

— Несомненно. Тетя Ида умерла три года назад.

Тетя Софи последовала за ней в мир иной через шесть месяцев. Они были моей единственной семьей, до появления племянников, конечно…

— Какое-то время вы жили одна?

— Да, — Олимпия заколебалась. — И больше всего я скучаю по тем разговорам, что мы любили вести по вечерам.

Знаете ли вы, как грустно бывает, когда рядом нет никого, с кем можно побеседовать, мистер Чиллхерст?

— Да, мисс Вингфилд, — согласился он тихо. — Я вас очень хорошо понимаю. Я сам почти всю свою жизнь страдал, не имея рядом близкого человека.

Олимпия встретила его застывший взгляд и поняла, что он позволил ей заглянуть в потаенные уголки своей души.

«Слишком откровенно», — подумала она.

Олимпия сама только что позволила себе раскрыться перед ним. Ее рука дрожала, когда она отпила бренди.

— Никого в Верхнем Тудвее не интересуют обычаи и легенды других стран, — поведала Олимпия. — Кажется, даже мистера Дрейкотта, хотя я все-таки надеялась… — Она умолкла.

Джаред стиснул свой бокал так, что пальцы побелели.

— Дрейкотт не интересуется такими вещами, мисс Вингфилд, но я — да.

— Я чувствовала это, сэр. Вы из тех людей, кто может увидеть весь мир. — Олимпия посмотрела на бренди, а затем снова подняла глаза на него. — Прошлой ночью вы упомянули о еще более необычных привычках обитателей какого-то острова в южных морях.

— О да. — Джаред закрыл книгу и уставился на огонь. — У неких островитян существует очень интересный ритуал ухаживания.

— Вы не забыли, что обещали сегодня вечером рассказать обо всем подробнее, — напомнила Олимпия.

— Конечно. — Джаред сделал глоток и принял непроницаемый вид. — У островитян жених обычно отводит свою избранницу в особое место в джунглях, считающееся магическим. Мне рассказывали, что оно представляет собой лагуну с гигантским водопадом. Вода каскадами низвергается по скалистой стене. — Очень мило. — Олимпия отхлебнула еще немного бренди. — Что же дальше?

— Если женщина желает, чтобы за ней ухаживали и впредь, она разрешает мужчине поцеловать себя под водопадом. — Джаред повертел бокал в руках. — Этот знак расположения позволяет ему выказать свою любовь. Легенда гласит, что любой союз, зарождающийся в таких обстоятельствах, оказывается гармоничным и плодотворным.

— Как интересно. — Олимпия живо вообразила, каково это — быть поцелованной Джаредом. Когда он находился здесь с ней, он выглядел таким стройным, сильным и могущественным. Она подумала, что, без сомнения, он сможет поднять ее одной рукой.

Она представляла себе, что будет чувствовать, если Джаред сейчас подойдет к ней, возьмет за плечи и поставит ее на ноги.

И прижмет к своей груди.

И накроет ее рот своими губами.

Испугавшись, что ее мысли приняли опасное направление, Олимпия вздрогнула, бокал покачнулся, и бренди выплеснулось на стол.

— С вами все в порядке, мисс Вингфилд?

— Да, да, конечно. — Олимпия поставила бокал на стол.

Смущенная собственной неловкостью, она смахнула платочком капли влаги, лихорадочно подыскивая тему для разговора.

— Кстати, к слову об интересных формах ухаживания у жителей южных морей. — Олимпия устремила глаза на бренди. — Я недавно читала об очень необычных традициях, часто встречающихся на южных островах.

— Серьезно, мисс Вингфилд?

— Среди обитателей одного из островов принято, чтобы жених дарил своей невесте большой золотой слиток в форме фаллоса.

На другом конце комнаты воцарилась тишина.

Олимпия подняла взгляд, предположив, что Джаред мог не услышать ее. Она ощутила странное беспокойство, когда увидела его взволнованное лицо.

— Золотой фаллос? — выдохнул Джаред.

— О да. — Олимпия уронила платочек, пропитанный бренди, на стол. — Весьма странный обычай, вы не находите, сэр? Как по-вашему, что можно делать с большим золотым фаллосом?

— Трудно ответить сразу, но подозреваю, что эта загадка имеет очень серьезное решение.

— Без сомнения. — Олимпия вздохнула. — Но увы, я никогда не узнаю истину, ибо никогда не смогу посетить южные моря.

Джаред отставил свой бокал и поднялся.

— Как вы сами заметили, мисс Вингфилд, для того чтобы приобрести большой жизненный опыт, человеку совсем не обязательно много путешествовать.

— Совершенно верно. — Она наблюдала за тем, как он решительно приближается к ней. — Что-нибудь случилось, мистер Чиллхерст?

— Да. — Он обогнул стол, наклонился и резким движением выхватил Олимпию из кресла. — Есть тайна, которую я хочу сегодня ночью узнать, мисс Вингфилд, и только вы способны ее открыть.

— Мистер Чиллхерст?!

Олимпия с трудом могла дышать. Ее охватывали волны возбуждения. Она чувствовала себя так, будто сейчас растает.

— Что вас интересует, сэр?

— Вы поцелуете меня, мисс Вингфилд?

Олимпия была так потрясена, что не находила слов для ответа. Она сделала единственное, что могла сделать в этом состоянии: обхватила шею Джареда руками и подняла лицо в молчаливом ожидании.

Неожиданно, но совершенно отчетливо она осознала, что ждала этого мгновения всю свою жизнь.

— Сирена.

Руки Джареда крепко обвили ее тело, а губы ее растворились в его губах.

Глава 4

Огонь. Поток неистового, сжигающего пламени пробегал по телу Олимпии. Ее охватило чувство восторга и радости.

Поцелуй Джареда был горячим и требовательным. Он уговаривал и завоевывал, обжигал и завладевал. Каждое движение его губ заставляло ее трепетать.

Она ощущала жар его тела и силу рук. Он подавлял ее сознание, но страха не было, лишь безграничное, волнующее наслаждение. Она еще крепче обвила руками его шею, а он погружал ее в глубины чувств.

Джаред застонал, когда она, подчиняясь его мягкому требованию, приоткрыла рот.

— Я не могу дождаться момента, когда услышу твою песню, моя сладкая сирена, — прошептал он в ее раскрытые губы.

Ощущение прикосновения его языка испугало Олимпию.

Инстинктивно она постаралась отступить.

— Не сейчас. Я хочу распробовать тебя.

Олимпию застали врасплох его странные слова.

— Распробовать меня?

— Вот так. — Джаред вновь занялся ее ртом, смакуя его со всей основательностью. — И так… Мой Бог, ты пьянишь сильнее, чем лучшее бренди.

Олимпия откинула голову назад, прикрыла глаза. С радостным восторгом она предавалась изучающим поцелуям Джареда. Она почувствовала, как руки его переместились: одна сомкнулась под коленями, другая — вокруг плеч. Олимпия часто и тяжело дышала, пока он поднимал ее и нес через комнату.

Когда он положил ее на бархатные подушки софы, она открыла глаза и посмотрела на Джареда. В напряженном выражении его лица Олимпия прочитала всепоглощающее желание и ощутила, как глубоко внутри ее вздымается ответная волна. Никогда она не чувствовала себя более живой.

— Все это очень странно. — Она в глубоком изумлении дотронулась до его лица. — У меня такое ощущение, как будто я отправляюсь в таинственное путешествие в незнакомую страну.

— Такое же ощущение и у меня. — Джаред медленно и чувственно улыбнулся, опускаясь на одно колено рядом с софой. — Мы совершим это путешествие вместе, моя возлюбленная сирена.

Онемев от восторга, Олимпия взяла его руку, поднесла к своим губам и нежно поцеловала.

— Мой Бог, ты даже не представляешь, что делаешь со мной! — Джаред опустил другую руку на ее шею. Его пальцы стали медленно и осторожно продвигаться вниз, пока не коснулись ее груди.

Олимпия бросила на него взгляд из-под густых ресниц.

— Это ведь страсть, не правда ли, Джаред?

— Да, Олимпия. Страсть.

— Я никогда не знала, что это столь могущественная сила, — прошептала она. — Теперь я понимаю, почему она лежит в основе такого множества легенд. — Она приподнялась, чтобы вновь найти его губы.

Целуя ее, Джаред в то же время нежно исследовал пальцами ее округлые груди. Все тело Олимпии трепетало от незнакомого желания. Она беспокойно задвигалась на софе, желая еще большей близости.

Джаред, затаив дыхание, начал развязывать шнуровку ее платья. Его сильные пальцы слегка дрожали.

— Джаред? Ты так же разгорячен, как и я?

— Я не просто разгорячен, моя сладкая сирена. Я сгораю.

— О, Джаред. То же самое происходит и со мной.

— Боюсь, что чем дальше продвигаешься по этой дороге, тем труднее возвращаться назад. — Джаред опустил корсаж платья до пояса.

Дрожь пронзила Олимпию с головы до ног, когда он обхватил ее сосок губами.

— Я вовсе не хочу возвращаться.

— Я тоже. — Джаред приподнял голову и пристально посмотрел в ее глаза. — Но поскольку я хочу тебя, то не желаю заводить дальше, чем ты готова зайти по собственной воле. Если ты намерена остановить меня, скажи сейчас, пока я еще волен это сделать.

— Мне двадцать пять, Джаред. — Олимпия погладила его по щеке. — И я женщина с большим жизненным опытом, а не девчонка, только что покинувшая классную комнату. Меня учили самостоятельно принимать решения и не ограничиваться банальными правилами приличия.

Джаред чувственно улыбнулся:

— Мне говорили, что ты совершенно необычная женщина. — Он скользнул взглядом по ее обнаженной груди. — Но ты к тому же необыкновенно прекрасна.

Олимпия дрожала от нетерпения. Она разрывалась между отчаянным желанием укрыться от его взора и неистовым восторгом от осознания того, что он находит ее привлекательной. Она никогда не думала о себе как о красивой женщине, однако, когда Джаред смотрел на нее восхищенным взором, она чувствовала себя превосходно.

— Знаешь ли ты, как сильно я хочу тебя? — Джаред ласкал ее сосок. — Способна ли ты хотя бы вообразить это?

— Я рада, очень рада, что ты хочешь меня, Джаред. — Олимпия прогнулась, ощутив обнаженной спиной его руки.

Она почувствовала, как набухают и становятся упругими ее груди. Соски в ответ на прикосновения его губ достигли, казалось, невыносимой чувствительности.

— Ты ввергнешь меня в безумие, а я буду упиваться им.

Рука Джареда соскользнула вниз к ее лодыжке, а затем осторожно пробралась под юбку. Олимпия ощутила прикосновения его ласкающих пальцев на своей ноге и почувствовала, как что-то начало пульсировать у нее глубоко внутри. Ее лоно заполнила горячая влага. Она внезапно ощутила потребность коснуться Джареда и исследовать его тело так же, как он исследовал и дотрагивался до нее. Нащупав застежки его сорочки, Олимпия расстегнула их. Зрелище черных курчавых волос, покрывавших его грудь, зачаровало ее. Она погладила рукой его кожу, ощутив под ней упругие, сильные мускулы.

— Я знала, что ты будешь именно таким, — выдохнула она в благоговейном изумлении. — Таким теплым, таким сильным, таким могущественным.

— Олимпия… Моя сирена…

Рука Джареда сильно сжала ее бедро прямо над подвязкой. Он поцеловал ложбинку между грудями.

Слабый, короткий крик страха и боли вдруг пробился сквозь облако страсти, окутывавшее Олимпию. Она застыла, как будто ее бросили в холодную воду.

Джаред поспешно приподнял голову:

— Ради Бога, что это было?

— Хью. — Олимпия заставила себя сесть. Ее пальцы дрожали, пока она пыталась привести себя в порядок. — Я говорила, что ему время от времени снятся кошмары. Я должна сию же минуту пойти к нему.

Джаред медленно поднялся. Он пристально наблюдал за ее попытками привести одежду в порядок.

— Позволь мне.

С благодарностью приняв предложение, Олимпия повернулась и в нетерпении ждала, пока он застегнет корсаж ее муслинового платья.

— Пожалуйста, поспеши. Он так пугается.

— Дело сделано. — Джаред отступил назад.

Олимпия бросилась к дверям, распахнула их и поспешила через холл к парадной лестнице. Она была уверена, что Джаред следует за ней. Но, оглянувшись, увидела, как он методично застегивает рубашку и заправляет ее в бриджи.

Добравшись до лестничной площадки, она побежала по залу к спальне Хью. Дверь слева отворилась, когда Олимпия проносилась мимо, — и на пороге возник Роберт в ночной рубашке.

— Тетя Олимпия? — Роберт тер глаза, пытаясь проснуться. — Мне кажется, я слышал голос Хью.

— Так и есть. — Олимпия задержалась на мгновение, коснувшись его плеча. — Еще один ночной кошмар, без сомнения. Возвращайся в постель, Роберт. Я позабочусь о нем.

Роберт кивнул и начал было закрывать дверь, но остановился, заметив Джареда.

— Мистер Чиллхерст. Что вы здесь делаете, сэр?

— Я беседовал с твоей тетей, когда она услышала крик Хью.

— Вы знаете, Хью часто пугается во сне.

— Почему? — спросил Джаред.

Роберт пожал плечами:

— Он боится, что нас скоро отошлют к следующему родственнику, которому мы совсем не нужны. Почти так же напуган Итон. Я уже говорил братьям, чтобы они проще ко всему относились, но вы же знаете, как они юны. Это выше их понимания.

— Я никого не собираюсь прогонять, Роберт, — заявила Олимпия. — Я тебе не раз говорила об этом.

— Да, тетя Олимпия, — ответил Роберт с необычной, почти зловещей вежливостью.

Олимпия вздохнула, зная, что Роберт не поверил ей до конца, хотя она и убеждала его в течение последних шести месяцев. Но сейчас не было времени, чтобы снова возвращаться к этому вопросу. Прежде всего следовало разобраться с Хью.

Она прошла к его спальне. Приглушенные рыдания слышались даже сквозь дверь.

Олимпия осторожно приоткрыла ее и вошла в затемненную комнату. При слабом лунном свете, проникавшем через окно, она увидела трогательную фигурку, свернувшуюся калачиком под стеганым одеялом.

— Хью! Хью, это тетя Олимпия. — Она подошла к кровати и присела рядом с маленьким дрожащим бугорком. Она отбросила покрывало и положила руку на содрогающиеся от рыданий плечи Хью. — Все хорошо, мой дорогой. Все хорошо. Я здесь.

— Тетя Олимпия! — Хью медленно сел, уставившись на нее расширенными от ужаса глазами. Затем он с плачем прижался к ней. — У меня снова был кошмар.

— Я знаю, дорогой. Но это был всего лишь сон. — Олимпия крепко обняла его и стала нежно убаюкивать. — Со мной ты в безопасности. Никто не собирается отсылать тебя отсюда. Теперь это твой дом.

В темноте послышалось слабое потрескивание, и в тот же миг вспыхнуло пламя зажженной Джаредом свечи. Хью быстро убрал голову с плеча Олимпии.

— Мистер Чиллхерст. — Хью поморгал и склонил лицо, очевидно, стесняясь быть застигнутым со следами слез на лице. — Почему вы здесь?

— Я находился внизу в библиотеке, когда тебе приснился твой кошмар, — сказал спокойно Джаред. — Лучше себя чувствуешь?

— Да, сэр. — Хью вытер слезы рукавом. — Итон говорит, что я не что иное, как чертова лейка.

— Правда? — Брови Джареда поднялись. — Мне кажется, я вспоминаю, как Итон вчера, свалившись с дерева, сам оросил слезами несколько маргариток.

Лицо Хью просветлело.

— Да. Так и было, не правда ли?

Олимпия посмотрела на Джареда:

— Никто не сказал мне, что Итон свалился с дерева.

— Ничего страшного, — беспечно заметил Джаред. — Все обошлось, не считая ободранного колена.

— Мистер Чиллхерст заметил, что нет необходимости рассказывать тебе о происшествии, — объяснил Хью. — Он считает, что женщин часто расстраивает вид крови.

— Он так и сказал? — Олимпия бросила на Джареда укоризненный взгляд. — Ну что ж, это лишний раз доказывает, как много мистер Чиллхерст знает о женщинах.

В усмешке Джареда сквозило подозрительное веселье.

— Не намекаете ли вы, мисс Вингфилд, что мои знания о женщинах в определенном смысле ущербны?

— Именно это я и имела в виду, мистер Чиллхерст.

— Тогда, вероятно, я должен попытаться изучить данный предмет более подробно. Ведь я, в конце концов, предан возвышенным идеалам образования и обучения. Безусловно, для моих занятий мне понадобится подходящий опытный экземпляр. Нет ли у вас желания выступить в качестве добровольца?

Олимпия чувствовала смущение и неловкость. Безусловно, он дразнит ее, но она не понимала смысла этой шутки.

Она подумала, не уронила ли она себя в его глазах тем, что он увидел ее полуобнаженной в своих объятиях.

Тетя Софи и тетя Ида предупреждали ее, что многие мужчины втайне очень неодобрительно относятся к женщинам с широкими взглядами и большим жизненным опытом, хотя те же самые мужчины весьма не прочь вступить с такими женщинами в интимные отношения.

В какой-то момент Олимпия с замиранием сердца подумала: а вдруг она, благодаря странному стечению обстоятельств, просто переоценила Джареда? Возможно, он не тот человек, за которого она его принимает. Может быть, он ничем не отличается от Реджинальда Дрейкотта или любого другого мужчины в Верхнем Тудвее. Она почувствовала, как ее бросило сначала в жар, а затем в холод. Слава Богу, что всего одна свеча освещает спальню.

— С вами все в порядке, тетя Олимпия? — спросил Хью с беспокойством.

Взволнованная Олимпия вновь обратила внимание на него.

— Конечно. Тебе лучше?

— В порядке. — Он вытер нос рукавом. — Я сожалею, что встревожил вас. — — У каждого время от времени бывают ночные кошмары, Хью, — сказал Джаред, — Даже у вас? — прищурился Хью.

— Даже у меня.

— А какие кошмары вы видите? — Хью заинтересовался не на шутку.

Джаред глянул на профиль Олимпии, поскольку она почему-то смотрела в сторону.

— Однажды я видел сон, который затем часто повторялся в течение всей жизни. В нем я оказывался на острове, не отмеченном на карте. Вдали, в гавани, можно было рассмотреть парус корабля.

— А что с вами происходило в вашем сне? — Глаза Хью широко раскрылись.

— Я знал, что корабль скоро собирается отплывать и я должен оказаться на борту, чтобы не остаться на берегу. Но я не мог добраться до борта корабля. Я непрестанно смотрел на часы и понимал, что ни при каких обстоятельствах не смогу попасть на судно без чьей-то помощи. Если мне не помогут, то я навеки останусь на острове.

Олимпия быстро подняла глаза.

— У меня были сны, подобные вашему, — прошептала она. — Когда знаешь, что навсегда останешься одна и не в силах вынести это знание…

— Да. Весьма неприятно. — Джаред пристально смотрел на нее. На какой-то миг он потерял контроль над собой, и его затуманенный взор выразил полное одиночество, столь же сильное, как и толкнувший его к Олимпии инстинкт.

В этот момент Олимпия поняла, что не ошиблась в нем.

Их связывали такие узы, которые нельзя было передать словами. Она подумала: понимает ли он все так же ясно, как и она?

— Но это всего лишь сон, тетя Олимпия, — заверил ее Хью.

Олимпия отогнала прочь грустные мысли и улыбнулась Хью:

— Совершенно верно. Обычный сон. Ну а теперь, мне кажется, пора прекратить обсуждение данного вопроса. — Она встала с кровати. — Если ты уверен, Хью, что сможешь заснуть, то мы тебя оставим.

— Со мной будет все в порядке, тетя Олимпия. — Хью уютно устроился под одеялом.

— Очень хорошо. — Олимпия наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб. Хью скорчил гримасу, как он делал всегда, но позволил ей приласкать себя. — Мы увидим тебя утром за завтраком.

Хью дождался, когда Олимпия затушила свечу и направилась к двери. ;

— Тетя Олимпия?

— Да, дорогой? — Она быстро повернулась л снова подошла к его кровати.

— Роберт сказал, что Итон и я должны вести себя мужественно, так как вы, похоже, в конце концов устали от нас и решили отослать к родственникам в Йоркшире. Я еще удивлялся, как же мало времени прошло, а мы уже надоели вам.

Олимпия окаменела.

— Мне никогда не надоест ваше присутствие. На самом деле я не понимаю, — как вообще жида до вашего появления здесь. — Правда? — с надеждой спросил Хью.

— О да, — серьезно и искренно заметила Олимпия. — Правда. Жизнь здесь была безумно скучна до тех пор, пока не появился ты со своими братьями. Ничто не подействует на меня более угнетающе, чем ваш отъезд.

— Вы уверены? — забеспокоился Хью.

— Уверяю тебя, если вы с Итоном и Робертом уедете, я быстро превращусь в весьма странный «синий чулок», обреченный черпать эмоции исключительно из книг.

— Это не правда, — возразил Хью в сильном возбуждении. — Вы не странная. Чарльз Бристоу так говорил, и я ударил его, потому что это не правда. Нет! Вы очень милая, тетя Олимпия.

Олимпия была потрясена.

— Так вот почему ты подрался с Чарльзом Бристоу? Потому что он сказал, что я странная?

— Я не собирался говорить вам. Мистер Чиллхерст похвалил меня за то, что я не стал обсуждать с вами это происшествие.

— Совершенно верно, — заметил Джаред. — Джентльмен, идущий на дуэль, чтобы защитить честь дамы, не должен обсуждать схватку ни до нее, ни после.

— Так недалеко и до беды. — Олимпия была оскорблена. — Я не собираюсь допускать, чтобы кто-нибудь сражался за мою честь. Ясно?

Хью вздохнул:

— Не имеет значения. Все равно я проиграл. Но мистер Чиллхерст говорит, что научит меня приемам бокса, которые в следующий раз сослужат мне добрую службу.

Олимпия взглянула на Джареда:

— Вы что, действительно обещали?

— Не принимайте близко к сердцу, мисс Вингфилд, — ответил Джаред.

— Вы можете говорить что угодно, но я начинаю думать, не обратить ли мне более пристальное внимание на уроки, которые вы преподаете моим племянникам.

Джаред нахмурил брови.

— Наверняка нам лучше обсудить это наедине, мисс Вингфилд. Спокойной ночи, Хью.

— Спокойной ночи, сэр.

Олимпия с непреклонным видом вышла в холл. Джаред последовал за ней, тихонько затворив за собой дверь спальни.

— Поистине, мистер Чиллхерст, — сказала Олимпия приглушенным голосом, — я не могу позволить вам поощрять моих племянников к уличным дракам.

— Я и в мыслях не держал таких намерений. Вы должны доверять мне, мисс Вингфилд. Я убежден, что интеллигентный человек во всех возможных случаях пытается найти мирный способ разрешения конфликта.

Она воззрилась на него:

— Вы в этом уверены?

— Совершенно уверен. Но жизнь не всегда исполнена миролюбия, и человек должен уметь защищать себя.

— Хм-м…

— А также честь женщины, — мягко закончил Джаред.

— Это старомодные представления, я с ними не согласна, — мрачно сказала Олимпия. — Тетя Софи и тетя Ида учили меня, что женщина сама должна заботиться о собственной чести.

— Тем не менее, надеюсь, вы по-прежнему будете доверять моим методам обучения. — Он поймал ее ладонь и задержал в своей. — И мне.

Она рассматривала его лицо в отраженном свете, отбрасываемом подсвечниками. Ее гнев остыл.

— Я вам доверяю, мистер Чиллхерст.

Уголки губ Джареда дрогнули.

— Отлично. Тогда я должен пожелать вам спокойной ночи, мисс Вингфилд.

Он наклонился и страстно поцеловал ее.

Прежде чем Олимпия смогла ответить на поцелуй, он быстро отпрянул. Джаред спустился по лестнице, не произнеся ни слова, и вышел в парадную дверь.

Олимпия медленно переступала со ступеньки на ступеньку. Она попыталась определить для себя ту гамму, эмоций, которая кружилась в водовороте чувств внутри ее, но усилие это оказалось напрасным. В ее ощущениях появилось много ранее неизвестного, странного и удивительного. Новые впечатления казались ослепляющими, волнующими и, возможно, слегка опасными.

Она чувствовала себя так, будто попала в самое сердце легенды, написанной специально для нее.

С мечтательной улыбкой она заперла входную дверь на большой железный засов. Затем проследовала в библиотеку и взяла дневник Лайтберн. Несколько минут она постояла в центре комнаты, оживляя в памяти объятия Джареда. Наверное, была какая-то высшая справедливость в том, что он впервые поцеловал ее именно здесь.

Олимпия вспомнила свое первое мимолетное впечатление от библиотеки. Когда ее оставили на попечение тети Софи и тети Иды, день был сумрачный, дождливый. Оказавшись на ступеньках у дверей очередного родственника, замерзшая и запуганная, она твердо решила никому не показывать своих слез.

Два года перекидывания от одной ветви семьи к другой не прошли для девочки бесследно. В десять лет Олимпия была слишком худа, слишком тиха, чрезмерно беспокойна и подвержена ночным кошмарам.

Некоторые из родственников обретали в памяти конкретный облик. Например, дядя Дунстан, имевший обыкновение наблюдать за Олимпией со странно блестящими глазами.

Однажды он последовал за ней в комнату и закрыл за собой дверь. Он начал беседу, восхищаясь тем, как она прелестна, а затем протянул к ней большие потные руки.

Олимпия закричала. Дядя Дунстан немедленно отпустил ее и умолял прекратить шум, но она не могла остановиться.

Она кричала до тех пор, пока тетя Лилиан не открыла дверь.

Ее тетушка мгновенно оценила ситуацию, однако ничего не стала говорить, а на другое утро Олимпию отправили к следующему по списку родственнику.

И затем был еще кузен Элмер, злобный мальчик тремя годами старше Олимпии. Ему доставляло большое удовольствие пугать ее при любой возможности. Когда она проходила мимо, он с воплями выскакивал из темного угла холла. Он поджег ее единственную куклу. Он угрожал запереть ее в погребе. Буквально через несколько недель Олимпия вздрагивала от любого шороха и движения. Она шарахалась от каждой тени. Доктор определил у нее нервное заболевание, и ее незамедлительно переправили очередной родственнице.

Ею оказалась тетя Софи. Они с тетей Идой в первый же день привели Олимпию в библиотеку. Угостив девочку горячим шоколадом, они сказали, что теперь она обрела постоянный дом. Конечно, Олимпия сначала не поверила, но старалась быть вежливой.

Тетя Софи обменялась понимающим взглядом с тетей Идой, взяла Олимпию за руку и подвела ее к огромному глобусу.

— Ты можешь заходить в библиотеку в любое время, когда пожелаешь, Олимпия, — мягко сказала тетя Софи, — В этой комнате ты вольна делать все, что хочешь. Вольна исследовать странные земли. Вольна мечтать о любых вещах, какие только можешь себе вообразить. В этой комнате заключен целый мир, Олимпия, и он — твой — .

Потребовалось время, многие месяцы, прежде чем Олимпия расцвела под влиянием доброты и сердечности, проявленными по отношению к ней тетей Софи и тетей Идой. Но она наконец расцвела. По мере того как она становилась все более жизнерадостной и чувствовала все большую свободу в новом доме, она проводила все больше и больше времени в библиотеке.

Эта комната стала ее любимым местом. Здесь она открыла свой собственный мир, где все было возможно. Тут даже легенда могла обратиться в реальность. Целый мир, где она оставалась одна.

Идеальное место, чтобы впервые испытать пиратский поцелуй.

Зажав дневник под мышкой, Олимпия медленно шла по дому. Она проверила задвижки на окнах, потушила свечи, а затем поднялась наверх, в свою спальню.

]]]

Стоял чудный вечер. Трудно было представить более приятную погоду. Мягкий воздух, полная луна и витавшие вокруг весенние ароматы. Ему казалось, что стоит только внимательно прислушаться, и можно услышать волшебную музыку лугов. Это была именно та ночь, которая заставляет мужчину полностью увериться в своей мужественности, ночь, предназначенная для нежного шепота и сладких вздохов желания. Ночь, когда все возможно.

Когда мужчина способен соблазнить сирену.

На самом деле, если бы юный Хью невольно не разрушил волшебную магию момента, с досадой подумал Джаред, Олимпия сейчас уже принадлежала бы ему.

Попытки представить себе разметавшуюся Олимпию в момент страстной капитуляции привели к тому, что его тело снова напряглось. Она была так прелестна, когда лежала на софе при свете огня, мечтал он, погрузившись в воспоминания.

Ее волосы, разбросанные по подушкам, были подобны потоку пламени. Упругая высокая грудь прекрасной формы увенчивалась пухлыми сосками цвета кораллов. Кожа была столь же мягка, сколь и шелковиста. Рот, казалось, наполнен медом и пряностями. Ее запах все еще кружил голову Джареда.

И она хотела его, отвечала взаимностью, вручала ему себя.

Жаркое чувство удовлетворения охватило Джареда. Впервые в жизни он был убежден, что женщина желает его просто потому, что он такой как есть. Ведь мисс Олимпия Вингфилд, в конце концов, сознавала, что ее соблазняет учитель ее племянников.

Джаред улыбнулся. Она находила его восхитительным.

Она таяла от его прикосновений. В ее взгляде отражалась сладкая и подлинная страсть.

В ней не было холодности, свойственной высокомерной Деметрии. Вдобавок Джаред был совершенно убежден, что в жизни Олимпии не существует другого любовника, по крайней мере в настоящий момент.

Он не был полностью уверен в прошлом, так как Олимпия говорила о себе как о женщине с большим жизненным опытом. Предполагалось, что она не девственница. Но Джаред сомневался, что она испытывала такие глубины страсти, как сегодня ночью, даже если и спала раньше с другим мужчиной.

Он видел удивление и изумление в ее глазах, чувствовал их в ее прикосновениях. Он знал, что стал первым мужчиной, поднявшим ее до таких эмоциональных вершин. «Даже если у меня был предшественник, — подумал Джаред с внезапной беспечной самоуверенностью, — я способен заставить Олимпию позабыть о нем».

В отличие от Деметрии.

]]]

Остерегайтесь смертельного поцелуя Гардиана, когда вы проникнете в его сердце в поисках ключа.

Олимпия нахмурилась, прочитав эту фразу, усердно собранную из разрозненных фрагментов. Она не поняла ее смысла, но была уверена, что обнаружила в дневнике первый ключ.

Зевая, она нацарапала слова на кусочке писчей бумаги.

Было уже очень поздно, почти два часа ночи. Свеча рядом с кроватью медленно догорала. После ухода Джареда она не могла заснуть, а потому с новыми силами приступила к работе с дневником.

Остерегайтесь смертельного поцелуя Гардиана, когда вы проникнете в его сердце в поисках ключа.

Олимпия не имела ни малейшего понятия, что означают эти слова, но чувствовала, что в них заключен очень важный смысл. Она начала перелистывать страницы. Приглушенный лай, раздавшийся рядом с кухней, заставил ее остановиться.

Что-то разбудило Минотавра. Встревожившись, Олимпия отложила дневник и откинула покрывало. Она соскочила с высокой кровати, прошла через спальню к камину и взяла в руки железную кочергу. Затем накинула на себя халат.

Подойдя к двери, она осторожно ее приоткрыла. На первом этаже царила полная тишина. Минотавр умолк. Олимпия поняла, что шум, встревоживший пса, больше не повторится.

Возможно, его разбудила кошка или другой маленький зверек, шуршавший на кухне в поисках объедков.

Однако она не могла отделаться от ощущения смутной тревоги.

Олимпия подняла полы халата и стала спускаться, крепко сжимая кочергу. У основания лестницы она почувствовала холодный ночной ветерок; казалось, тянуло сквозняком из библиотеки.

Олимпия поспешила туда. Она помнила, что, уходя спать, оставила дверь полуприкрытой. Ничего не изменилось. Она с помощью кочерги резко распахнула дверь.

Острый запах бренди заставил ее поморщиться. С суровым лицом она медленно вошла в комнату.

Света было достаточно, чтобы увидеть, как слегка колеблются шторы от легкого дуновения ночи. Олимпия вздрогнула. Она была уверена, что не оставляла окно открытым, так как всегда тщательно проверяла задвижки на окнах и дверях первого этажа, перед тем как отправиться спать.

Конечно, напомнила она себе, сегодняшнюю ночь трудно отнести к разряду обычных. Когда она поднималась наверх, ее голова была полна мыслями о Джареде, и она вполне могла забыть проверить запоры в библиотеке.

Когда Олимпия подошла к окну, запах бренди стал еще сильнее. Внезапно она коснулась босой ногой мокрого пятна на ковре и представила самое ужасное.

Ее пронзил страх. Поборов его, она поспешила к столу.

Керосиновая лампа, посопротивлявшись, все-таки зажглась.

Тщательный осмотр подтвердил, что комната пуста.

А влажное пятно на ковре — всего лишь пролившийся из опрокинутого графина бренди.

Олимпия затаила дыхание. Кто-то бродил по ее библиотеке всего несколько минут назад..

Глава 5

— Что мы будем изучать сегодня утром, мистер Чиллхерст? — спросил Итон, намазывая на хлеб джем.

Джаред открыл ежедневник, лежавший рядом с тарелкой. Он посмотрел на запись, сделанную в графе «Утренние занятия».

— Геометрию.

— Геометрию?! — Из уст Итона вырвался жалобный стон, который шел, казалось, из глубины души.

Джаред, не ответив на выпад Итона против геометрии, закрыл ежедневник. Он вновь обратил внимание на напряженное, отвлеченное от всего происходящего лицо Олимпии. Что-то было не в порядке, но он не понимал причины ее тревоги. Мысль, что она может раскаиваться в том, что позволила себе с ним вчера ночью, заставила его похолодеть.

Он подумал, что слишком торопился. Следовало дать ей больше времени, чтобы привыкнуть к страсти, разрастающейся между ними со сверхъестественной быстротой. Нельзя рыло все разрушать чересчур сильным и поспешным натиском.

— Я не питаю интереса к математике, — объявил Хью.

— Особенно к геометрии, — добавил Итон. — Мы на все утро застрянем дома.

— Нет, сегодня мы дома сидеть не будем. — Джаред посмотрел на миссис Берд:

— Еще немного кофе, если позволите.

— Да, сэр. — Миссис Берд с кофейником в руках неуклюже подошла к столу. Наполняя чашку Джареда, она мрачно смотрела на Итона. — Что вы, по вашему мнению, делаете с этой сосиской?

— Ничего, — ответил тот с ангельским выражением.

— Вы скармливаете ее собаке под столом, не так ли?

— Вовсе нет.

— Да, да, — радостно сказал Хью. — Я видел.

— Ты не можешь этого доказать, — нашелся Итон.

— Совершенно не нужно доказывать, — заметил Хью. — Мы все знаем, что это правда.

Олимпия подняла глаза, моментально оторвавшись от меланхоличного созерцания яиц на тарелке:

— Вы снова спорите между собой?

— Дискуссия закончена, — сказал спокойно Джаред. Он бросил на близнецов уничтожающий взгляд, после чего они немедленно затихли. — Миссис Берд, возможно, будет лучше, если вы удалите Минотавра из комнаты.

— Вы правы, сэр. Никогда не одобряла собак в доме. — Миссис Берд подошла к двери и щелкнула пальцами, глядя на Минотавра.

Огромная собака неохотно вылезла из-под стола, кинула последний взгляд надежды на Итона и крадучись отправилась на кухню.

— Как же мы будем изучать геометрию вне дома, мистер Чиллхерст? — спросил Роберт.

— Мы начнем с того, что измерим ширину реки, не пересекая ее, — сказал Джаред. Он заметил, что Олимпия вновь сосредоточилась на тарелке.

— Но как это можно сделать? — поинтересовался Итон, чье любопытство достигло своего пика.

— Я вам расскажу, — заметил Джаред, по-прежнему вглядываясь в лицо Олимпии. — А когда вы приобретете необходимые навыки, покажу, как Капитан Джек использовал этот способ, чтобы найти дорогу в джунглях.

— В джунглях на Панамском перешейке? — спросил Хью.

— Нет, то были джунгли на одном из островов Вест-Индии, — объяснил Джаред. Он улыбнулся про себя, когда Олимпия, оживившись, посмотрела на него. Милейший старина Джек, грустно подумал Джаред.

— А что Капитан Джек делал в джунглях на острове? — попытался выяснить Итон.

— Прятал сундуки с сокровищами, — заметил Джаред.

Глаза Олимпии загорелись любопытством.

— Он никогда не возвращался на остров, чтобы найти свой клад?

— Думаю, что однажды это произошло, — сказал Джаред.

— Капитан Джек действительно использовал геометрию, чтобы найти дорогу на острове? — спросил Роберт.

— Да, именно так. — Джаред отхлебнул кофе и стал наблюдать поверх чашки за Олимпией. Рассеянный взгляд был ему единственным ответом. Она вновь погрузилась в свои раздумья. В это утро даже Капитан Джек не мог надолго приковать ее внимание. Определенно что-то произошло.

— А Капитан Джек перерезал кому-нибудь горло и оставил человеческие кости на месте клада как предупреждение любому, кто попытается его вырыть? — поинтересовался Хью.

Джаред чуть не подавился своим кофе.

— Где, черт побери, ты набрался таких представлений?

— Я слышал, что пираты всегда так делают, — ответил Хью.

— Я тебе уже говорил, что Капитан Джек был не пиратом, а морским разбойником. — Джаред вытащил из кармана часы. — Если вы закончили, то можете выйти из-за стола Я хочу поговорить с вашей тетей наедине. Бегите наверх и соберите карандаши и бумагу. Я присоединюсь к вам через несколько минут.

— Да, сэр, — сказал Роберт в нетерпении.

Стулья громко скрипнули, и мальчики, толкаясь, поспешили покинуть комнату.

— Одну минуточку, если позволите, — тихо обратился к ним Джаред.

Все трое послушно повернулись.

— Вы что-нибудь забыли нам сказать, мистер Чиллхерст? — спросил Роберт.

— Нет, это вы забыли попрощаться со своей тетей, как подобает джентльменам.

— Сожалею, сэр. — Роберт отвесил легкий поклон. — Пожалуйста, простите меня, тетя Олимпия.

— Мои извинения, тетя Олимпия, — сказал Хью. — Можно теперь идти?

— Простите меня, тетя Олимпия, — пропел Итон. — Вы же знаете, что нам надо готовиться к занятиям.

Олимпия заморгала, на губах у нее возникла неуверенная улыбка.

— Да, конечно. Приятного утра.

Последовал согласованный штурм дверей. Джаред терпеливо ждал, пока комната опустеет. Затем бросил взгляд через стол на Олимпию.

Он подумал, что она совершенно прелестна в лучах теплого солнечного света. Делить с ней завтрак оказалось удивительно интимным делом. Внутри его запульсировало уже хорошо знакомое желание.

Задумчивое лицо Олимпии казалось ему особенно милым на фоне тщательно расправленных оборок скромной белой батистовой шемизетки. Ярко-желтое платье с высоко поднятой талией выгодно подчеркивало рыжий цвет волос, свободно ниспадавших из-под элегантной белой шляпки с завязками.

Джаред подумал, а что она сделает, если он вдруг встанет и подойдет ее поцеловать. Размышления закончились видением Олимпии, возлежащей среди груды тарелок и чайных чашек. Он представил себе, как ее ноги свешиваются со стола, юбки приподнялись, волосы растрепались.

Он также представил себя как бы со стороны. Как он стоит между мягкими, белыми бедрами Олимпии, с неистовым напряжением во всем теле, ощущая мед под рукой. — Джаред издал вздох разочарования и попытался обрести утерянную способность к самоконтролю.

— Кажется, сегодня утром вас что-то тревожит, мисс Вингфилд? Могу ли я поинтересоваться, в чем заключается проблема?

Олимпия глянула в сторону двери, ведущей на кухню, а затем бросила поспешный взгляд на дверь, за которой скрылись ее племянники. Она наклонилась вперед и, понизив голос, прошептала:

— Так случилось, что я все утро очень хотела с вами поговорить, мистер Чиллхерст.

В голове Джареда промелькнул вопрос, будет ли она продолжать называть его мистером Чиллхерстом после того, как достигнет в его объятиях своей первой вершины наслаждения.

— Мне кажется, сейчас мы в достаточном уединении.

Молю вас поведать мне свои мысли.

Олимпия свела брови вместе, что означало предельную сосредоточенность.

— Нечто очень странное произошло вчера ночью в библиотеке.

Желудок Джареда свело. Он старался, чтобы его голос звучал спокойно и умиротворяюще:

— Возможно, до того вам неизвестное, мисс Вингфилд, но я бы не стал употреблять слово «странное». В конце концов, со времен Адама и Евы мужчина и женщина наслаждаются такими приятными интермедиями.

Олимпия непонимающе уставилась на него:

— Ради Бога, о чем вы говорите, сэр?

Ему, как всегда, везет, подумал Джаред печально. Обрести наконец собственную сирену и обнаружить, что она обладает той разновидностью ума, который позволяет в каждый конкретный момент сосредоточиваться лишь на одной теме.

Однако узнать, что она определенно не сожалеет по поводу страсти, вспыхнувшей между ними, было большим облегчением.

— Не обращайте внимания, мисс Вингфилд. — Джаред поставил локти на стол и соединил кончики пальцев. — Я говорил о вещах, не имеющих никакого значения.

— Понимаю. — Олимпия еще раз с подозрением взглянула на обе двери. — Что касается прошлой ночи…

— Да?

— Около двух часов залаял Минотавр. Я спустилась вниз, чтобы посмотреть, что его встревожило. — Ее голос стал еще тише:

— Мистер Чиллхерст, я обнаружила, что графин с бренди оказался опрокинутым.

Джаред уставился на нее:

— Вы говорите о графине в библиотеке?

— Ну конечно. Это единственный графин с бренди, который у меня есть. Вы знаете, он принадлежал тете Софи.

Она и тетя Ида всегда держали его в библиотеке.

— Мисс Вингфилд, продолжайте свой рассказ.

Она в раздражении взглянула на него:

— Это как раз то, что я пытаюсь сделать, сэр, но вы меня все время перебиваете.

— Мои извинения. — Пальцы Джареда начали выстукивать дробь.

— Кроме опрокинутого графина, я также обнаружила открытое окно в библиотеке.

Джаред нахмурился:

— Вы уверены? Я не помню, чтобы окно вечером было открыто.

— Совершенно верно.

— Возможно, порыв ветра сбросил графин на пол, — предположил Джаред.

— Не похоже. Графин слишком тяжелый. Скорее всего кто-то забрался туда прошлой ночью. — Мисс Вингфилд, должен заметить, что мне все это не нравится.

Олимпия с удивлением посмотрела на него.

— Мне также, сэр. Раньше никогда не происходило ничего подобного. Весьма тревожные события.

Джаред внимательно разглядывал ее поверх сложенных пирамидкой пальцев.

— Вы хотите сказать, что, пытаясь выяснить причину странных звуков, вы спустились вниз одна? Можно же было разбудить миссис Берд или вначале пустить собаку.

Олимпия отмахнулась от такого предложения:

— Не о чем беспокоиться, сэр. Я вооружилась кочергой.

В любом случае библиотека была уже пуста к тому моменту, когда я там появилась. Подозреваю, что лай Минотавра спугнул незваного гостя.

— Кочергой? Мой Бог! — Полное отсутствие в ее поведении здравого смысла неожиданно взбесило Джареда. Он вскочил и направился к двери.

— Думаю, что мне лучше самому взглянуть на место происшествия.

Олимпия также немедленно поднялась.

— Я пойду с вами.

Он отворил дверь столовой и, когда Олимпия проходила мимо, посмотрел на нее тяжелым, неодобрительным взором, на который она не обратила никакого внимания.

Олимпия первой выскочила в холл и понеслась по направлению к библиотеке. Джаред заставил себя идти более размеренным шагом.

Он вошел на мгновение позже Олимпии и увидел, Что она исследует одно из окон.

— Посмотрите сюда, здесь задвижка сломана. Кто-то прошлой ночью влез через окно, мистер Чиллхерст.

Джаред более внимательно осмотрел запор. Старая металлическая скоба действительно была погнута.

— Ведь прежде задвижка была исправна?

— Да, иначе бы я заметила. Я проверяю задвижки на этих окнах каждую ночь в течение многих лет.

Джаред обвел взглядом комнату.

— Что-нибудь пропало?

— Нет. — Олимпия подошла к столу и проверила запертые ящички. — Но все шло к этому. Человеку, который сломал запор на окне, не составило бы труда забраться в мой письменный стол.

Джаред кинул на нее проницательный взгляд:

— Вы верите в то, что некто охотится за содержимым ящиков вашего стола?

— Безусловно. Есть только одна вещь, которую можно стремиться украсть у меня, мистер Чиллхерст, — дневник Лайтберн.

Джаред воззрился на нее, пораженный такими умозаключениями.

«Никто, кроме меня, не знает, что дневник у вас», — подумал он.

— Мы не можем быть уверены, что никому не известно о дневнике. Я дала дяде Артемису строгий наказ ни слова не говорить о нем, но кто-то мог обнаружить, что дядя отсылает его мне.

— Очень не похоже на вашего дядю, чтобы он проговорился кому-нибудь, — осторожно заметил Джаред.

— Но вам-то он сказал, не правда ли?

Джаред напрягся.

— Мне — да.

— Конечно, он сделал это, поскольку знал, что вам можно доверять. Но я думаю, и другие люди могут быть в курсе того, что мой дядя приобрел дневник.

— Кого вы имеете в виду, мисс Вингфилд?

— Прежде всего старого француза, продавшего дневник дяде Артемису. Олимпия слегка постукивала по полу носком домашней туфельки. — Он мог узнать, что дневник послали мне, и рассказать об этом кому угодно.

«Так оно и было, но если бы Олимпия знала всю правду, — подумал Джаред, — то, без сомнения, рассматривала бы нового учителя своих племянников в качестве наиболее вероятного подозреваемого». Но он провел ночь в собственной постели, размышляя о наслаждениях, которые доставляет соблазнение сирены, а не производил обыск библиотеки.

Джаред старался подавить растущее беспокойство. Многие охотились за секретом дневника Лайтберн, но, насколько ему было известно, эту тайну в настоящий момент знали лишь члены его собственной семьи. Все остальные, причастные к легенде столетней давности, давно отошли в мир иной Он приказал родственникам оставаться в стороне, пока сам преследует сокровища Но теперь Джаред засомневался. не мог ли один из непредсказуемых Райдеров сгоряча нарушить его запрет?

Джаред стиснул зубы. Если кто-то из его клана взломал дом Олимпии, надеясь завладеть дневником, расплата будет ужасна.

Но, напомнил он себе, существовали также другие, более логичные объяснения незаконного проникновения в библиотеку.

— Мисс Вингфилд, если кто-нибудь действительно забрался в ваш дом прошлой ночью, то скорее всего он искал нечто более ценное, чем старый дневник. К примеру, тот же графин с бренди. Если бы взломщику удалось украсть его, он выручил бы весьма приличную сумму.

Олимпия нахмурилась:

— Сомневаюсь, чтобы человек, забравшийся в библиотеку ночью, искал графин с бренди, подсвечники или тому подобные вещи. В наших местах никогда не слышали о таких воришках. Нет, я тщательно все обдумала и пришла к выводу, что предупреждение, обнаруженное мной в дневнике, звучит совершенно недвусмысленно.

— Черт побери! — Джареда охватило мрачное предчувствие. — Какое предупреждение?

Глаза Олимпии сверкали от возбуждения.

— Прошлой ночью я разгадала первый из ключей, зашифрованных в дневнике. Он выглядит так: «Остерегайтесь смертельного поцелуя Гардиана, когда войдете в его сердце в поисках ключа».

— Вы уверены?

— Абсолютно. Гардиан, кем бы он ни был, должен быть очень опасен. Мы обязаны соблюдать полную осторожность.

Мой Бог, подумал Джаред. Он постарался немедленно отвлечь ее от этих размышлений.

— Мисс Вингфилд, я не верю, что вам надо забивать себе голову старыми легендами. Если Гардиан и существовал, то к настоящему моменту он наверняка уже умер.

— Мой опыт подсказывает мне, что в каждой старинной легенде обычно скрывается зерно истины. Совершенно ясно, что я должна продолжить изучение дневника. Вероятно, я наткнусь на другие упоминания об этом Гардиане или на объяснения того, кем он является.

— Сомневаюсь, — тихо произнес Джаред.

— Тем временем нужно позаботиться о сохранности дневника. Лишь по чистой случайности я забрала его в спальню вчера ночью, когда его разыскивал непрошеный гость. — Олимпия снова тщательно осмотрела библиотеку.

Шум шагов и радостное собачье повизгивание, донесшиеся из холла, помешали Джареду ответить. Он увидел, как сквозь открытую дверь в комнату ворвались Итон, Хью, Роберт и Минотавр.

— Мы готовы к уроку геометрии, мистер Чиллхерст, — объявил Роберт.

Джаред поколебался, но затем кивнул.

— Очень хорошо. — Он повернулся к Олимпии:

— Мы закончим этот разговор позже, мисс Вингфилд.

— Да, конечно. — Несомненно, обсуждение происшедшего более не приковывало ее внимания. Она увлеченно осматривала библиотеку в поисках возможных укромных уголков.

Джаред вместе с мальчиками покинул комнату. «Дела все больше запутываются», — подумал он. Олимпия собиралась защищать саму себя и дневник от древней легенды.

Между тем легендарный персонаж, о котором шла речь, не желал ничего иного, как заняться с Олимпией дикой, страстной любовью.

Он отбросил прочь мысли о соблазнах, обратившись к более земным проблемам. «Когда дело доходит до прозы, — отметил про себя Джаред, — я всегда оказываюсь на высоте». Он приготовился занести в записную книжку список дел, которым надо уделить первостепенное внимание. Прежде всего он должен проверить все замки и запоры в доме, а также выяснить, можно ли починить сломанную задвижку.

Скорее всего, человек, вторгшийся в библиотеку прошлой ночью, просто искал ценные вещи, которые можно легко продать. Преступника, без сомнения, спугнул лай Минотавра, и едва ли он рискнет вернуться.

Но Джаред не собирался Полагаться на волю случая.

В этот же день, вскоре после трех часов, работа Олимпии над дневником была прервана стуком колес экипажа на аллее. Некоторое время она прислушивалась, надеясь, что визитеры удалятся, когда миссис Берд объяснит им, что она занята.

— Сегодня мисс Вингфилд не принимает гостей, — громко объявила миссис Берд тому, кто находился за дверью.

— Чушь. Нас она примет.

При звуке знакомого женского голоса Олимпия застонала от испуга. Она закрыла дневник, когда миссис Берд отворила дверь в библиотеку.

— Что случилось, миссис Берд? — спросила Олимпия, надеясь, что ее голос звучит достаточно властно. — Я же приказала не беспокоить меня сегодня днем. Я очень занята.

— Миссис Петтигрю и миссис Норбери хотят видеть вас, мисс Вингфилд, — угрюмо сказала миссис Берд. — Должна добавить, что они настаивают на этом.

Олимпия знала, что бессмысленно пытаться избежать визита. Она и миссис Берд совместно могли управиться с миссис Норбери, женой викария. Бедную женщину легко застращать, ибо она прошла жесткую школу запугивания со стороны своего властного мужа. А вот миссис Петтигрю, которая проявляла столько же энергии в защите своих прав, как и сквайр, невозможно остановить.

— Добрый день. — Олимпия попыталась изобразить приветливую улыбку, едва увидев, как визитерши входят в библиотеку. — Какой приятный сюрприз. Хотите чашечку чаю?

— Безусловно. — Миссис Петтигрю, большая крепкая женщина, носившая большие крепкие шляпы, уселась в кресло.

Олимпия втайне всегда считала, что Аделаида Петтигрю составляет хорошую пару своему мужу. Будучи женой крупнейшего в окрестностях землевладельца, она очень заботилась о своем положении в местном обществе. По мнению Олимпии, она также была чересчур озабочена и положением любого другого человека по соседству. Итон, Хью и Роберт называли ее старой хлопотуньей, всюду сующей свой нос.

В прошлом у тети Иды и тети Софи сложилось о ней такое же мнение.

Миссис Норбери рассеянно кивнула Олимпии, присаживаясь в маленькое кресло. Она положила небольшой ридикюль на колени и нервно теребила его руками. Эта женщина напоминала бледную маленькую мышку, вечно шарящую взглядом по углам, как будто выискивая нужную дырку в стене.

Олимпии не понравилось, что миссис Петтигрю привезла с собой жену викария. Это не сулило ничего хорошего.

— Я схожу за подносом с чаем, — проворчала миссис Берд.

— Благодарю вас, миссис Берд. — Олимпия взглянула на гостей, глубоко вздохнула и приготовилась к худшему. — Прекрасный день, не правда ли?

Миссис Петтигрю проигнорировала ее вежливое замечание.

— Мы приехали по весьма важной причине. — Она бросила на свою компаньонку властный взгляд:

— Разве это не так, миссис Норбери?

Миссис Норбери вздрогнула.

— Совершенно верно, миссис Петтигрю.

— Что же это за важная причина? — спросила Олимпия.

— Нарушены правила приличия, — объявила миссис Петтигрю зловещим тоном. — Если говорить откровенно, то признаюсь вам, мисс Вингфилд, меня удивляет то, что это произошло именно в вашем доме. До сих пор ваше поведение хотя, по общему мнению, и было эксцентричным, а порой и весьма странным, но все же редко выходило за рамки приличия.

Олимпия озадаченно уставилась на нее:

— Что-нибудь изменилось в моем поведении за последнее время?

— Определенно изменилось, мисс Вингфилд. — Миссис Петтигрю выдержала паузу, желая произвести больший эффект. — Мы считаем, что вы наняли совершенно неподходящего учителя для своих племянников.

Олимпия замерла.

— Неподходящего? Неподходящего? О чем, ради всего святого, вы говорите, миссис Петтигрю? Преподаватель, которого я наняла, — прекрасный специалист. Мистер Чиллхерст превосходно выполняет свою работу.

— Нам сказали, что внешность вашего мистера Чиллхерста весьма зловеща и что ему, безусловно, нельзя доверять. — Миссис Петтигрю взглянула на миссис Норбери в поисках поддержки. — Разве я не права, миссис Норбери?

Миссис Норбери еще крепче сжала свой ридикюль.

— Да, миссис Петтигрю. Его внешность внушает огромные опасения. Нам сказали, что он выглядит как пират.

Миссис Петтигрю снова повернулась к Олимпии:

— Нам дали понять, что он обладает не только грубой и угрожающей внешностью, но и необузданным темпераментом.

— Необузданным? — Олимпия сердито посмотрела на собеседницу. — Это просто смешно.

— Говорят, что он жестоко избил мистера Дрейкотта, — удостоила ее своим замечанием миссис Норбери. — Утверждают, что под глазами Дрейкотта все еще не прошли синяки посте перенесенного насилия.

— О, вы имеете в виду тот небольшой инцидент, что произошел несколько дней назад в моей библиотеке? — Олимпия улыбнулась, слегка успокоившись. — Это пустяки.

Простое недоразумение.

— Едва ли недоразумение, — сказала непреклонная миссис Петтигрю. — Ваш мистер Чиллхерст, несомненно, представляет угрозу для всех живущих по соседству.

— Глупости. — Олимпия больше не улыбалась. — Вы преувеличиваете, миссис Петтигрю.

— Дело не только в том, что он опасен для всех нас, — возразила та, — у моего мужа есть основания полагать, что он вполне может воспользоваться вашей наивностью, мисс Вингфилд.

Олимпия уставилась на нее.

— Уверяю вас, мистер Чиллхерст не обманывает меня.

— По-видимому, он присвоил товары, присланные вашим дядей, — сказала миссис Петтигрю.

— Полная нелепость. — Олимпия поднялась. — Миссис Петтигрю, я сожалею, что должна просить вас уйти. У меня очень много работы сегодня, и я не могу позволить себе тратить время на подобные разговоры.

— Видели ли вы хоть какие-нибудь признаки дохода, который вам надлежит выручить от продажи последней партии? — холодно поинтересовалась миссис Петтигрю.

— Нет еще. Но прошло слишком мало времени, чтобы успеть продать товары в Лондоне, не говоря уж о том, чтобы получить прибыль.

— Мой муж сомневается, что вы увидите хоть какие-нибудь деньги, — сказала миссис Петтигрю. — Но говоря по правде, ваше финансовое положение не основная моя забота.

Олимпия сложила руки на столе и процедила сквозь зубы, едва сдерживая себя:

— Какова же ваша основная забота, миссис Петтигрю?

— Ваша репутация, мисс Вингфилд.

Олимпия не поверила своим ушам.

— Моя репутация? Каким образом она может оказаться в опасности?

Миссис Норбери почувствовала, что настал ее черед сыграть свою роль. Она слегка откашлялась, чтобы прочистить горло.

— Хочу заметить, что одинокой женщине, подобной вам, не пристало близко общаться с персоной типа мистера Чиллхерста. — Совершенно верно, — подтвердила миссис Петтигрю.

Она одарила жену викария поощряющей улыбкой, а затем вновь повернулась к Олимпии:

— Вашего мистера Чиллхерста нужно немедленно уволить.

Олимпия смотрела на женщин, прищурив глаза.

— Теперь послушайте меня. Мистер Чиллхерст — учитель в этом доме. Как показала практика, он превосходный учитель, и у меня нет абсолютно никакого желания увольнять его. Более того, ни у кого из вас нет ни малейшего права распространять о нем лживые слухи.

— А как же ваша репутация? — беспокойно напомнила миссис Норбери.

Краем глаза Олимпия уловила какое-то движение. Она повернула голову и увидела Джареда, небрежно прислонившегося к дверному косяку. Он слегка ей улыбнулся.

— Моя репутация — моя забота, миссис Норбери, — сказала Олимпия резко. — Не забивайте голову пустяками. За последние несколько лет никто, кроме вас, об этом не беспокоился, и я себя чувствовала прекрасно.

Миссис Петтигрю вздернула подбородок.

— Сожалею, что приходится вмешиваться в ваши дела, но, если вы не прислушаетесь к нашему мнению, мы вынуждены будем действовать.

Олимпия с отвращением взглянула на нее:

— И как будут выглядеть ваши действия, миссис Петтигрю?

— Наш долг — следить за благополучием трех маленьких невинных мальчиков, которые сейчас находятся на вашем попечении, — произнесла миссис Петтигрю леденящим тоном. — Если вы не создадите для своих племянников нормальные условия проживания, мой муж предпримет шаги, чтобы удалить их из вашего дома.

Сердце Олимпии вспыхнуло от ужаса и ярости, как сухое дерево от искры огня.

— Вы не можете отобрать у меня моих племянников! У вас нет никаких прав на это.

На губах миссис Петтигрю заиграла самодовольная улыбка.

— Уверена, что если мой муж свяжется с некоторыми из родственников мальчиков и сообщит им о сложившейся ситуации, то найдутся один или двое, кто согласится позаботиться о ваших племянниках.

— Не похоже на то. Они здесь прежде, всего потому, что все остальные отказались от них.

— Ситуация может измениться, когда станет известно, что ребят воспитывает молодая женщина с сомнительными моральными принципами. Я уверена, мистер Петтигрю найдет ваших родственников, которым небезразлична судьба мальчиков. — Улыбка миссис Петтигрю стала еще более угрожающей. — Особенно если мистер Петтигрю предложит! небольшую стипендию для обеспечения пребывания ваших племянников в школе.

Сила гнева Олимпии была такова, что ее буквально трясло, — Вы кому-нибудь заплатите, чтобы забрать у меня племянников и отослать их в школу?

Миссис Петтигрю кивнула головой:

— Если понадобится, то да. Для их же блага, разумеется, Юные создания так восприимчивы.

Олимпия более не могла этого вынести.

— Пожалуйста, немедленно уйдите, миссис Петтигрю. — Она взглянула на жену викария, съежившуюся в кресле:

— И вы тоже, миссис Норбери. И не трудитесь возвращаться. Вас я больше в дом не впущу. Это понятно?

— Послушайте меня, юная особа… — начала миссис Петтигрю резким тоном.

Что она собиралась сказать, осталось неизвестным, так как ее речь прервал испуганный крик миссис Норбери, которая к этому моменту встала и повернулась к двери.

— Да простит меня Бог, но это, должно быть, он! — Ее рука потянулась к горлу как бы в поисках слабой защиты от надвигавшегося кошмара. — Точно, как вы сказали, миссис Петтигрю. Выглядит как кровожадный пират.

Миссис Петтигрю обернулась и взглянула на Джареда с мрачным неодобрением.

— Действительно пират. Позвольте заметить, сэр, что вам не место в приличном доме. — Добрый день, леди. — Джаред склонил голову в грациозном поклоне, исполненном насмешки. — Мне кажется, нас должным образом не представили друг другу. Меня зовут Чиллхерст.

Миссис Петтигрю протопала к двери.

— Не веду бесед с людьми такого сорта. Если у вас имеются хоть какие-нибудь понятия о вежливости, то вы немедленно оставите этот дом. Вы наносите большой урон репутации мисс Вингфилд, и еще неизвестно, сколько вреда принесете рассудку ее юных племянников. Не говоря уж о том ущербе, который по вашей милости понесли ее финансовые дела.

— Так быстро уходите? — Джаред выпрямился, уступая дорогу миссис Петтигрю.

— С особами, подобными вам, будет иметь дело мой муж. — Миссис Петтигрю прошествовала в холл. — Пойдем, Сесиль. Мы покидаем этот дом.

Миссис Норбери нервозно разглядывала черную бархатную повязку Джареда.

— Прошу прощения, сэр, — пробормотала она. — Я надеюсь, что мы вас не обидели.

— Я оскорблен, мадам, — сказал Джаред очень мягко, — глубоко оскорблен.

Миссис Норбери выглядела так, будто заговорил сам дьявол.

— О, милейший!

Джаред холодно улыбнулся в ответ. Затем он подошел к входной двери и широко ее распахнул.

— Поспеши, Сесиль, — раздраженно сказала миссис Петтигрю.

— Да-да, я иду. — Миссис Норбери собралась с духом и метнулась к выходу.

— Что здесь происходит? — Из кухни появилась миссис Берд с подносом в руках. — Я наконец приготовила этот проклятый чай.

Олимпия прошла в холл и встала рядом с Джаредом.

— Сегодня нашим гостям чай не понадобится, миссис Берд.

— Как всегда, — мрачно пожаловалась экономка. — Стараешься, стараешься, а чай никто не пьет. Некоторые совершенно не думают о простом народе.

Олимпия стояла рядом с Джаредом и наблюдала за тем, как кучер миссис Петтигрю слезает с козел, чтобы посадить двух женщин в элегантное новое ландо. Откидной верх экипажа был поднят, несмотря на хорошую погоду.

Миссис Петтигрю забралась в коляску, за ней медленно последовала миссис Норбери. Кучер закрыл дверцу.

Раздавшийся вопль эхом отозвался в саду.

— Помилуй Боже, — завизжала миссис Норбери. — Здесь кто-то есть. Откройте дверь. Откройте дверь.

— Выпусти нас отсюда, болван, — крикнула кучеру миссис Петтигрю.

Тот поспешил выполнить приказ. Миссис Петтигрю стремглав выскочила из ландо. Миссис Норбери не слишком от нее отстала.

Олимпия услышала знакомое «ква-ква», издаваемое, без сомнения, несколькими лягушками. Через открытую дверь экипажа она могла видеть, как по крайней мере полдюжины этих созданий резвились и прыгали внутри.

— Немедленно убери этих ужасных тварей! — приказала миссис Петтигрю. — Выброси их отсюда, или ты будешь тотчас уволен, Джордж.

— Да, мадам. — Джордж снял шляпу и начал лихорадочно смахивать лягушек с сиденья.

Олимпия наблюдала за происходящим с растущим страхом. Она чувствовала, что за кваканьем лягушек, проклятиями кучера, криками ужаса миссис Норбери и ядовитыми взглядами миссис Петтигрю скрывается надвигающаяся беда.

Джаред же созерцал всю сцену с тихой, легкой улыбкой.

Когда последних лягушек выселили из ландо, а вместо них там воцарились миссис Петтигрю с женой викария, Олимпия наконец повернулась, чтобы взглянуть на Джареда.

— Как прошел урок геометрии?

— Его временно отложили ради занятий по естествознанию.

— И когда приняли такое решение?

— Когда Роберт, Хью и Итон увидели на дороге экипаж Петтигрю.

— Этого я и боялась, — сказала Олимпия.

— Ничего плохого не произошло, — заметил Джаред. — Надеюсь, все лягушки выжили. Они обязательно найдут обратную дорогу в пруд.

— Мистер Чиллхерст, вы даже не представляете, насколько ужасно то, что произошло. Хуже некуда. — Олимпия в отчаянии повернулась и побрела обратно в библиотеку.

Глава 6

Пораженный мрачным лицом Олимпии, Джаред последовал за ней. Закрыв за собой дверь в библиотеку, он спросил:

— Что случилось, мисс Вингфилд? Ведь не могли же вы так расстроиться из-за лягушек в экипаже Петтигрю?

Олимпия испуганно взглянула на него.

— Вся эта история произошла в самый неподходящий момент.

— Почему? — Джаред пристально посмотрел на нее. — Вы уже сожалеете, что встали на мою защиту?

— Конечно, нет. Вы служите в моем доме и, следовательно, находитесь под моим покровительством. — Олимпия подошла к окну и рассеянно смотрела на сад. — Миссис Петтигрю весьма неприятная женщина, у которой есть привычка вмешиваться в чужие дела. Я ни на секунду не жалею, что защищала ваше присутствие в доме.

— Благодарю вас. — Взгляд Джареда был устремлен на четко очерченную линию ее грациозной спины. — Не припоминаю, чтобы кто-нибудь делал это раньше.

— Делал что?

— Вставал на мою защиту, — О, это пустяки. — Олимпия слегка пожала плечами.

Джаред еле заметно улыбнулся:

— Но не для меня, мисс Вингфилд.

— Миссис Петтигрю не имела никакого права нападать на вас подобным образом. Так же, как и миссис Норбери, хотя я считаю, что все же ее в определенной степени можно оправдать, она не из сильных женщин.

— В отличие от вас, — заметил Джаред. — Но даже сильнейшая из женщин должна заботиться о своей репутации.

Из всего услышанного мне понятно одно — ваше реноме весьма волнует миссис Петтигрю.

— Видимо, так, — сказала Олимпия не оборачиваясь.

— Что с вами, мисс Вингфилд? — Джаред сделал шаг и остановился, не зная, что предпринять или сказать. До сих пор ни одна женская репутация не подвергалась опасности в результате каких бы то ни было его действий. Занудные, неинтересные бизнесмены, подобные ему, редко попадают в ситуации, представляющие угрозу для дам.

— Мне наплевать на мою репутацию. — Олимпия в отчаянии судорожно сжала руки. — Тетя Софи всегда говорила, что это не что иное, как общественное мнение, а общество часто ошибается. По-настоящему важна только честь, а это личное дело человека и его совести. Меня совершенно не волнует, что обо мне думает миссис Петтигрю.

— Понимаю. — Джаред, слушая слова Олимпии о том, что она не видит его вины в гибели своей репутации, надеялся испытать чувство облегчения. Однако этого не произошло, и неприятная тяжесть по-прежнему давила ему на плечи. — Если вас не вывело из себя мнение миссис Петтигрю, то в чем же проблема, мисс Вингфилд?

— Разве вы не слушали эту женщину, сэр? Она угрожала отнять у меня племянников, — прошептала Олимпия. — Она сказала, что их нельзя больше оставлять в моем доме, подвергая безнравственному влиянию, и что ее муж заплатит любому дальнему родственнику, который согласится их забрать.

— Тварь, — тихо произнес Джаред.

— Прошу прощения?

— Ничего серьезного, мисс Вингфилд. Просто до меня дошло, что Петтигрю находится в большем отчаянии, чем я думал.

— Да. Я не предполагала, что сквайр Петтигрю со своей женой так заботятся о моей репутации. — Олимпия повернулась, чтобы взглянуть на него. В ее глазах читалась решимость. — Вероятно, будет лучше, если мы на время увезем мальчиков из Верхнего Тудвея. Как вы думаете, мы сможем выручить от продажи вещей, присланных дядей, достаточно денег, чтобы оплатить путешествие к морю?

Джаред удивленно посмотрел на нее:

— Уверен, что у вас хватит средств на такую поездку.

— Отлично. — Лицо Олимпии просветлело. — Когда, по вашему мнению, мы получим известия от поверенного в Лондоне?

— В любой момент, мисс Вингфилд. Возможно, завтра или через день. — Джаред подумал, что Феликсу Хартвеллу не понадобится много времени для продажи товаров, принадлежащих Олимпии. Джаред надеялся, что Хартвеллу удастся также добиться хоть какого-нибудь прогресса в расследовании дела о растрате денег. Возможно, новости по этому поводу поступят вместе с извещением об успешной продаже грузов, присланных Вингфилдом.

— Очень рада это слышать, — сказала Олимпия. — Если мы покинем Верхний Тудвей недели на две или около того, миссис Петтигрю, вероятно, успокоится. К тому же весьма надеюсь, что сквайру Петтигрю не слишком захочется раскошеливаться на оплату моих племянников. Он весьма бережлив.

Джаред лихорадочно обдумывал положение.

— Мисс Вингфилд, ваш план — взять мальчиков и удрать на берег моря — совсем неплох, но мне кажется, что делать это не обязательно.

— Но почему? — удивилась Олимпия.

— Я и так собирался в ближайшее время нанести визит Петтигрю. Теперь же, когда из уст его жены посыпались угрозы, думаю, не стоит откладывать нашу беседу. Я завтра же навещу его.

Олимпия насмешливо посмотрела на Джареда.

— Не понимаю, мистер Чиллхерст, почему вы хотите поговорить со сквайром Петтигрю? Что вы ему скажете?

— Попытаюсь объяснить, что не позволю более ни ему, ни его жене огорчать вас или угрожать вам. Скажу ему, чтобы он подальше держался от ваших дел.

— Джаред, то есть мистер Чиллхерст, вы не должны делать ничего, что может принести вам еще большие неприятности. — Олимпия поспешно пересекла комнату и положила свою ладонь на его руку. — Вы не должны забывать о собственной репутации.

— Моя репутация? — Улыбка тронула губы Джареда.

— Конечно. Учитель должен быть особенно осторожен.

Безусловно, я буду рада дать вам превосходные рекомендации, когда вы покинете нас. Но если сквайр Петтигрю распустит слухи, что вы оказываете на молодежь дурное влияние, тогда трудно даже представить, как нелегко вам будет получить другое место.

Джаред накрыл ее ладонь своей.

— Вы не должны переживать из-за моей репутации, мисс Вингфилд. Уверяю вас, у меня никогда не будет проблем со средствами к существованию.

Она встревоженно всматривалась в его лицо.

— Вы в этом полностью уверены?

— Абсолютно, мисс Вингфилд.

— Тем не менее я по-прежнему думаю, что нам будет лучше на время оставить Верхний Тудвей.

— Как вы пожелаете, мисс Вингфилд. — Джаред заколебался. — Предполагается, что я поеду с вами?

Олимпия удивленно взглянула на него.

— Конечно. Вы принадлежите к домашнему персоналу.

Я не понимаю, как раньше обходилась без вас.

— Очень признателен вам, мисс Вингфилд. — Джаред слегка склонил голову. — Приложу все усилия, чтобы оправдать доверие.

— Уверена, что так оно и будет, мистер Чиллхерст.

Послание от Феликса прибыло с утренней почтой. Миссис Берд вынесла его к столу во время завтрака и вручила Джареду.

— Благодарю вас, — сказал тот.

— Здесь, в Мэдоу-Стрим-коттедже, мы получаем не слишком-то много корреспонденции, — сообщила миссис Берд, с кофейником в руках ожидая распоряжений.

Джаред понял, что она надеялась узнать содержание письма. Он обвел взглядом стол и увидел напряженные лица мальчиков, сгоравших от нетерпения. Олимпия с племянниками выжидательно смотрели на него. Даже Минотавр проявлял признаки интереса. Новости из большого мира в окрестностях Верхнего Тудвея считались чем-то вроде лакомства.

— Это письмо из Лондона от вашего друга? — спросила Олимпия.

— Да, действительно от него. — Джаред вскрыл печать и развернул лист писчей бумаги.

— Продал ли мистер Хартвелл наши товары? — спросил Итон.

— Бьюсь об заклад, что ваш друг заработал столько же, сколько сквайр Петтигрю в прошлый раз, — сказал Роберт.

— Держу пари, что он заработал даже больше, — добавил Хью.

Джаред быстро поднял взгляд.

— Ты прав, Хью.

— Действительно? — Олимпия буквально пылала от нетерпения. — Достаточно, чтобы на неделю отправиться к морю?

— Более чем достаточно. — Джаред посмотрел на записку и начал читать вслух;

«Чиллхерст, следуя вашим инструкциям, я продал тот весьма разнородный набор товаров, который вы мне переслали. Позволю себе заметить, что это несколько отличается от вашего обычного стиля ведения бизнеса. Тем не менее дело сделано. Сумма в три тысячи фунтов положена на счет мисс Олимпии Вингфилд. Пожалуйста, дайте мне знать, если еще понадобятся мои услуги…»

— Три тысячи фунтов! — Роберт буквально вылетел из кресла.

— Три тысячи фунтов, — благоговейно повторил Хью.

Олимпия вытаращила глаза от изумления, приоткрыв рот.

Джаред отказался от мысли продолжать читать вслух, так как в столовой начался обмен мнениями. Он быстро пробежал глазами конец письма, в то время как вокруг раздавались возбужденные восклицания.

«Что касается другого вопроса, который вы просили меня выяснить, то должен с сожалением сообщить, что не добился больших успехов. Думаю, украденные деньги были прикарманены одним из капитанов принадлежащих вам кораблей, но мы не можем этого доказать. Мой совет — уволить человека, о котором идет речь. Известите меня о своих намерениях» по данному поводу, а я уже буду действовать соответственно.

Ваш Феликс «.

Сложив письмо, Джаред задумчиво нахмурился. Он решил попросить Феликса в ближайшее время не предпринимать никаких действий в отношении капитана.

Затем он положил письмо рядом с тарелкой и поднял глаза, чтобы убедиться, что каждый из присутствующих все еще находится в шоке от известия о прибыли, полученной от продажи товаров.

Хью и Итон раскачивались в креслах. Роберт засыпал Олимпию потоком предложений, как можно использовать деньги. Минотавр в это время каким-то образом завладел сосиской.

— Это проклятая судьба, — заявила миссис Берд, а потом вновь и вновь повторяла эту фразу.

Олимпия разрывалась между восторгом и страхом.

— Мистер Чиллхерст, а вы уверены, что в письме не допущена неточность?

— Ничего подобного. — Джаред взял вилку и приступил к яичнице. — Заверяю вас, Хартвелл не совершает ошибок, когда дело касается денег. — А сам подумал, что Феликс был наверняка прав в своих выводах о причастности одного из капитанов к исчезновению в течение прошлого года крупных сумм. Однако Джареда не удовлетворял такой ответ. Он хотел получить дополнительные доказательства — Но все-таки здесь должна быть какая-то ошибка, — настаивала Олимпия. — Вероятно, он имел в виду три сотни фунтов, хотя даже это выглядит значительной суммой по сравнению с той, что мы выручили при продаже предыдущей партии.

— Очевидно, рынок импортных товаров существенно изменился за последние несколько месяцев, — сказал сухо Джаред — Теперь, если вы позволите, я хотел бы отложить начало уроков примерно на час, — Почему? — поинтересовался Хью — Мы ведь собирались утром изучать свойства облаков и ветра.

— Да, — торопливо подтвердил Итон. — Вы обещали рассказать нам, как Капитану Джеку удалось однажды ускользнуть от испанского судна, потому что он лучше разбирался в метеорологии, чем его преследователи.

— Мы обязательно этим займемся. — Джаред встал из-за стола и посмотрел на часы. — Но сначала нужно уделить внимание другой проблеме. — Он положил часы обратно в карман.

Олимпия встала и последовала за ним в холл. Когда они оказались вне пределов слышимости ребят, она, тревожным жестом коснувшись руки Джареда, спросила:

— Мистер Чиллхерст, вы вполне уверены, что, собираясь навестить сквайра Петтигрю, не подвергнете себя ненужному риску?

— Вполне. — Джаред снял с медного крючка свое верхнее платье. Он почувствовал тяжесть кинжала, надежно спрятанного в ножнах Когда он полностью оделся, клинок весьма удобно лег на ребра.

Олимпия нахмурилась:

— Вероятно, мне нужно поехать с вами.

— Вовсе не обязательно. — Джаред был тронут ее предложением. Осознание того, что еще кто-то испытывает неподдельный интерес к твоей судьбе, доставляло новые и весьма странные ощущения. И уж конечно, их нельзя было назвать неприятными. — Уверяю вас, что уже давно сам забочусь о себе.

— Да, безусловно, однако вы приняты на работу в мой дом, и поэтому я ответственна за вас. Не хочу, чтобы вы нарвались на какие-нибудь неприятности.

— Благодарю вас, мисс Вингфилд. — Джаред привлек ее за подбородок и поцеловал в губы. — Клянусь вам, Петтигрю не представляет для меня никакой опасности. — Он взглянул на нее сверху вниз с лукавой улыбкой. — В настоящий момент существует только одна реальная опасность.

Олимпия напряглась:

— Какая же?

— Возможность того, что в любую секунду тлеющее неудовлетворенное желание во мне вспыхнет неукротимым пламенем.

— Мистер Чиллхерст! — Несмотря на то что Олимпия залилась ярко-розовым румянцем, в ее глазах светился ответный огонь возбуждения.

— До встречи, моя сладкая сирена.

Негромко посвистывая, Джаред вышел навстречу теплому весеннему утру, оставив Олимпию в холле.

— Подождите, мистер Чиллхерст. — Олимпия торопливо выбежала на парадные ступеньки.

Джаред обернулся, улыбаясь ей:

— Да, мисс Вингфилд?

— Вы будете осторожны, не правда ли?

— Да, мисс Вингфилд, я буду очень осторожен.

Из-за угла дома сдаем выскочил Минотавр. Высунув язык и помахивая хвостом, он с надеждой смотрел на Джареда.

— Боюсь, что сегодня утром тебе не удастся пойти со мной, — сказал Джаред. — Оставайся здесь и следи за порядком. Я скоро вернусь.

Минотавр сел на ступеньки, прислонившись боком к ногам Олимпии Было очевидно, что собака расстроена, но относится ко всему философски.

Прогулка до поместья Петтигрю занимала немного времени, если срезать путь и идти через луг, а затем мимо группы деревьев, росших по берегу реки. По дороге Джаред размышлял о неожиданных невероятных поворотах своей судьбы.

Сцена, которую он наблюдал вчера утром в библиотеке Олимпии, заставила его задуматься о происходящем. Замечания миссис Петтигрю относительно репутации Олимпии раздражали, но надо признать — за ними скрывалась доля истины. Может быть, Олимпия этого и не осознавала, но Джаред понимал, что они играли с ее реноме в опасные и непозволительные игры.

» Страсть — восхитительное чувство «, — подумал он. Теперь, впервые в жизни испытав ее, Джаред ощущал глубочайшее уважение к могуществу страсти. Но, будучи джентльменом, он вовсе не собирался разрушать жизнь Олимпии. Хотя она, казалось, против этого не возражала.

Когда Джаред вступил на узкую тропинку, ведущую к дому Петтигрю, его приветствовал лай, донесшийся из вольера с охотничьими собаками. Он с большим интересом разглядывал усадьбу. Хозяйство, без сомнения, относилось к числу преуспевающих. И сразу мелькнула мысль — сколько же усовершенствований было сделано на деньги, украденные у Олимпии и ее дяди под видом помощи.

Джаред поднялся по ступенькам и громко постучал в парадную дверь. Секундой позже ее открыла экономка средних лет в сером платье, белом чепце и переднике. Первым делом она уставилась на повязку, закрывавшую глаз Джареда.

— Вы — новый учитель Вингфилдов, о котором все только и говорят, не правда ли? — спросила она.

— Меня зовут Чиллхерст. Будьте добры, скажите Петтигрю, что я хочу поговорить с ним.

— Его здесь нет, — быстро ответила экономка. — Я имею в виду, что в настоящий момент его нет в доме.

— А где же он?

— Поблизости, в конюшне. — Экономка продолжала зачарованно смотреть на Джареда. — Я позову его, если хотите.

— Благодарю. Я сам найду.

Джаред повернулся и спустился по ступенькам. Он зашел за угол дома и увидел свежевыкрашенную конюшню.

Когда он проходил мимо открытой двери в кухню, его внимание привлекли громкие возбужденные голоса, Джаред поневоле подслушал разговор на кухне.

— Это он, уверяю вас, — убеждала экономка кого-то в доме. — Новый учитель. Они говорят, что этот пират с момента прибытия в Мэдоу-Стрим-коттедж каждую ночь насилует мисс Вингфилд.

— А я слышала, что он живет в старом домике лесника в начале дороги, как и предыдущие учителя, которых она нанимала, — последовал резкий ответ.

— Кто может знать, где он проводит свои ночи, спрошу я вас? — возразила экономка. — Сдается мне, там может твориться все, что угодно, и никто не ведает, что именно.

Бедная мисс Вингфилд.

— Не уверена, что ее нужно жалеть.

— Как вы можете говорить такие вещи? Она — настоящая молодая леди, — продолжала экономка. — Пусть и странная. Не ее в том вина. Ее такой воспитали собственные тетушки.

— Я никогда не утверждала, что она не настоящая леди.

Но ей уже двадцать пять, а она даже не думает о замужестве.

И не выйдет, по крайней мере до тех пор, пока у нее на руках трое юных дьяволят. Держу пари, что она восхитительно проводит время, если ее каждую ночь насилует пират. Можно было представить и худшую участь.

— Только не в случае мисс Вингфилд. — В голосе экономки звучало неподдельное потрясение. — Вы прекрасно знаете, что ее честное имя никогда не было замешано ни в малейшем скандале. Этот кровожадный пират просто обманул ее. Один Бог знает, что он делает с бедняжкой по ночам.

— Ради блага мисс Вингфилд надеюсь, что между ними происходит что-то интересное.

Джаред стиснул зубы и продолжил путь к намеченной цели. Запах сена и навоза ударил ему в нос, когда он через несколько минут вошел в полутемную конюшню. Лоснящийся, мускулистый гнедой жеребец приветственно заржал, высунув морду из стойла. Джаред критически оглядел лошадь, стоившую, судя по всему, немалых денег.

Голос Петтигрю донесся из дальнего конца тускло освещенной конюшни:

— Я договорился. Что кобылу покроет новый жеребец Хеннингера. Он, без сомнения, прекрасных кровей. Обойдется мне недешево, но дело стоит того.

— Да, сэр.

— Ты подковал гнедого на левую ногу? — Петтигрю вышел из стойла, держа в руке хлыст для верховой езды. За ним следовал низкорослый жилистый грум.

— Вчера отводил к кузнецу, — ответил грум. — Сейчас он хорош, как дождь в засуху, мистер Петтигрю.

— Прекрасно. Я собираюсь поехать на нем на небольшую охоту на следующей неделе. — Петтигрю рассеянно похлопал хлыстом по ноге. — Пойдем посмотрим собак. — Он прищурился, взглянув против света, лившегося из открытых дверей конюшни прямо за Джаредом. — Что это? Кто здесь?

— Чиллхерст.

— Чиллхерст? — Петтигрю настороженно посмотрел на него. — Какого черта вы делаете в моей конюшне?

— Я пришел, чтобы обменяться с вами несколькими словами, Петтигрю.

— Мне нечего вам сказать. Убирайтесь с моей земли!

— Скоро уйду, но прежде вы должны узнать кое о чем. — Джаред кинул острый взгляд на мрачного грума. — Предлагаю поговорить наедине.

— Отвратительный, чертовски высокомерный учитель. — Петтигрю нахмурился и со свирепым видом отослал грума прочь из конюшни, взмахнув небольшим кнутом.

Джаред подождал, пока тот удалится.

— Не займу у вас много времени, Петтигрю. Есть лишь два вопроса, которые я хочу прояснить. Во-первых, больше не должно быть никаких угроз по отношению к мисс Вингфилд.

— Угрозы? Да как вы смеете, сэр? — Петтигрю от бешенства брызгал слюной. — Я никогда не угрожал мисс Вингфилд.

— Правильно, но уверен, это вы заставили свою жену выполнить столь неприятную работу, — сказал Джаред. — Впрочем, не имеет значения. Единственное, что вы обязаны помнить, — угрозы не должны повторяться, а уж тем более приводиться в исполнение.

— Проклятие! Вы слегка зарвались, чертов выскочка. О чем, дьявол меня побери, вы говорите?

— Вы прекрасно знаете, о чем я говорю, Петтигрю. Мисс Вингфилд предупредили, что, если она не избавится от меня, ее племянников отошлют прочь.

— Мисс Вингфилд действительно следует немедленно избавиться от вас, — бушевал Петтигрю. — Вы не смеете утверждать, что оказываете благотворное влияние на впечатлительных мальчиков. И на восприимчивых юных женщин, если на то пошло.

— Как бы то ни было, я сохраню свое положение в доме Вингфилдов. Но если вы по-прежнему будете иметь намерения лишить ребят опеки мисс Вингфилд, то пожалеете об этом.

Глаза Петтигрю сощурились.

— Я знаю мисс Вингфилд уже много лет, сэр. Считал себя другом ее тетушек и чувствую своим долгом делать то, что, по моему мнению, принесет благо мисс Олимпии. К тому же не позволю вам запугивать себя, Чиллхерст.

— А я-то как раз собираюсь вас запугать. — Джаред улыбнулся. — Если вы предпримете хотя бы один шаг, пытаясь отлучить детей от мисс Вингфилд, я позабочусь, чтобы в округе стало известно всем, каким образом вы постоянно обманывали ее.

Петтигрю потрясенно воззрился на него, открыв рот. Тяжелое лицо залилось ярко-красной краской.

— Как вы осмеливаетесь обвинять меня в обмане?

— Это нетрудно, уверяю вас.

— Вы нагло лжете!

— Нет, — возразил Джаред. — Я говорю правду. Я прекрасно осведомлен о предыдущих грузах с товарами мисс Вингфилд, которые вы продавали для нее. Их ассортимент весьма схож с теми, что я сам сбывал. Следовательно, и полученная прибыль должна быть примерно одинаковой — около трех тысяч фунтов. Готов поклясться, так и было.

— Ложь, — прошипел Петтигрю.

— Вы украли эти деньги.

— У вас нет никаких доказательств, черт вас побери.

— Есть. Мой знакомый в Лондоне может быстро раздобыть все подтверждающие документы. И я поручу ему сделать это, если вы, конечно, не вернете мисс Вингфилд долг.

Лицо Петтигрю исказилось от ярости.

— Я покажу тебе, как угрожать мне, проклятая скотина! — Он поднял кнут и быстро хлестнул с разворота, целясь в здоровый глаз Джареда.

Тот защитился локтем, выдернул хлыст из рук Петтигрю и с омерзением отбросил прочь. Затем он сунул руку под накидку и выхватил кинжал из ножен.

Джаред оттолкнул ошеломленного Петтигрю к двери стойла и прижал к его горлу кончик лезвия.

— Вы меня оскорбили, Петтигрю.

Не в силах отвести взгляд от кинжала, тот облизал пересохшие губы и пробормотал:

— Вы не сделаете этого. Я добьюсь, чтобы судья арестовал вас. Чиллхерст, вы будете повешены.

— Сомневаюсь. Вы, безусловно, вольны обсудить проблему с судьей, если хотите. Но прежде должны выписать на имя мисс Вингфилд чек на сумму, которую остались должны после продажи двух предыдущих партий.

Петтигрю вздрогнул. В его глазах появилось отчаяние.

— У меня нет этих денег. Уже потрачены.

— На что?

— Послушайте меня, — прошептал Петтигрю. — Вам не понять, но дело в том, что деньги, вырученные от первой партии, понадобились, чтобы оплатить долги чести.

— Вы просадили средства мисс Вингфилд в карты?

— Нет, нет, но в результате проклятой карточной игры я лишился своего поместья. — На его лбу выступил пот. — И уже решил, что со мной все кончено. Я был разорен. А затем появилась Олимпия, чтобы посоветоваться, как лучше разместить товары, присланные дядей. Я подумал, что это сам Бог услышал наши молитвы.

— Ваши собственные молитвы, но не мисс Вингфилд, — уточнил Джаред.

— Я намеревался вернуть ей деньги, как только все образуется. — Петтигрю бросил на Джареда умоляющий взгляд. — А затем прибыл следующий корабль, и я понял, что сумею многое усовершенствовать в своем поместье.

— И вы не удержались от того, чтобы не украсть во второй раз, — усмехнулся Джаред. — И у вас хватило наглости назвать меня пиратом?

— После преобразований хозяйство должно стать более прибыльным, — искренне заверил Петтигрю. — И тогда я очень быстро рассчитаюсь с мисс Вингфилд.

Джаред кивком головы указал на дорогого жеребца:

— Относится ли этот гнедой к необходимым изменениям, которые, по вашему мнению, здесь следовало произвести?

Петтигрю рассердился:

— Мужчина обязан иметь приличного коня для охоты. — — А что вы скажете о новом ландо, в котором вчера каталась ваша жена?

— Она занимает высокое положение в дамском обществе нашей деревни и должна иметь все самое лучшее. Послушайте, Чиллхерст, я непременно верну все мисс Вингфилд за год или два. Обещаю вам.

— Вы должны немедленно выплатить ей деньги.

— Проклятие! У меня сейчас совершенно нет наличных, — Начните сбор требуемой суммы с продажи гнедого жеребца. Это принесет по меньшей мере четыре или пять сотен гиней.

— Продать жеребца? Вы с ума сошли! Я только что купил его.

— Вы легко найдете на него покупателя, — настаивал Джаред. — А потом поищите кого-нибудь, кто хотел бы приобрести ландо. По моим подсчетам, вы должны мисс Вингфилд почти шесть тысяч фунтов.

— Шесть тысяч фунтов?! — Петтигрю, казалось, был изумлен.

— У вас есть два месяца, чтобы собрать деньги.

Джаред отпустил Петтигрю, вложил кинжал в ножны и направился к выходу из конюшни. Снаружи, у собачьего вольера, он заметил конюха, с угрюмым видом наблюдавшего за Джаредом.

Джареда внезапно осенило. Он подошел к груму, остановившись прямо перед ним.

— Позапрошлой ночью вы своими грязными сапогами наследили на ковре мисс Вингфилд, — небрежно заметил Джаред. — И разбили ее графин с бренди. Я должен, вероятно, заставить вас заплатить за сломанную задвижку на окне, как потребовал ранее, чтобы ваш хозяин выплатил все, что он украл у мисс Вингфилд.

Судя по глазам грума, он был потрясен. Изумленно уставясь на Джареда, он лихорадочно заговорил, постоянно запинаясь:

— Послушайте, я не знаю, о чем вы толкуете… Я не был в библиотеке… мисс Вингфилд ни прошлой ночью… ни любой другой. Клянусь, что не был… Меня не волнует, что говорит сквайр…

— А разве я упоминал, что отпечатки, графин и сломанный запор связаны с библиотекой? — вежливо осведомился Джаред.

Глаза грума расширились от ужаса, поскольку он понял, что попался в такую безобидную ловушку.

— Это не моя вина. Я только выполнял приказ сквайра.

Я никому не причинил вреда. Я никогда никому не смогу причинить вреда. Я лишь искал то, что нужно было сквайру, вот и все. Он сказал, что уволит меня, если я не найду то, что нужно.

— А что вы искали? Вероятно, письмо?

— Бумаги, — ответил Грум. — Он приказал принести все записи, письма и тому подобные документы, имеющие отношение к финансовым делам, все, какие я смогу найти в столе. Но мне не представился случай залезть в этот чертов стол.

Проклятая собака залаяла, а затем я услышал звуки наверху и поскорее убрался оттуда.

— Держись подальше от этого места, — посоветовал Джаред. — В следующий раз, когда попробуешь выкинуть что-нибудь подобное, скорее всего наткнешься на меня, а не на графин с бренди.

— Да, сэр. Никогда больше даже близко не подойду к коттеджу.

Возвращаясь в Мэдоу-Стрим-коттедж, Джаред подумал, что внешность пирата дает ему определенные преимущества.

По крайней мере люди сразу понимают, что человек с таким лицом не склонен шутить.

]]]

Джаред поднялся по ступенькам, открыл дверь и окунулся в атмосферу хаоса и неразберихи. Он отсутствовал всего в течение часа, но за это время в доме все перевернули вверх дном. Джаред грустно усмехнулся. Вся работа учителя пошла насмарку.

Минотавр возбужденно завизжал, когда Джаред появился в холле. Итон и Хью громко перекликались, пытаясь стащить по ступенькам большой пыльный дорожный сундук.

Роберт с лестничной площадки давал им указания. Заметив Джареда, он широко улыбнулся:

— Мистер Чиллхерст, вы вернулись. Тетя Олимпия сказала, что сегодня не будет уроков. Мы собираем вещи для путешествия.

— Я смотрю, ваша тетя не хочет откладывать поездку на море. — Джареда забавляла решительность Олимпии. Она. без сомнения, намеревалась спрятать весь свой маленький драгоценный мирок в укромном месте.

— Нет, нет, мистер Чиллхерст. — Итон сражался с одним из углов громоздкого сундука. — После всего, что произошло, мы решили не ехать на побережье. Мы направляемся в Лондон.

— Лондон? — Джаред был обескуражен.

— Да. Разве это не восхитительно, сэр? — Хью растянул губы в улыбке. — Тетя Олимпия решила, что, поскольку у нас теперь много денег, мы должны использовать их на путешествие в Лондон. Дело в том, что мы ни разу не были в столице.

— Тетя Олимпия сказала, что путешествие будет весьма познавательным, — объяснил Роберт. — Посетим музеи, увидим сады Воксхолла и другие замечательные места.

— Она говорит, что в одном из парков будет проводиться благотворительная ярмарка и мы увидим фейерверк, полакомимся мороженым и посмотрим полеты на воздушных шарах, — добавил Итон.

— Она обещала, что мы обязательно пойдем в театр Эстли, где выступают акробаты, фокусники и ручные пони, — подал голос Хью. — Тетя Олимпия читала об этом в объявлениях лондонских газет.

— Понимаю. — Брови Джареда поднялись, когда он увидел миссис Берд со стопкой сложенных рубашек. — Где мисс Вингфилд?

— В библиотеке. — Экономка выглядела недовольной и угрюмой. — Глупость все это, вот что. Не могу понять, почему нельзя жить как нормальные люди. Совсем не обязательно для этого бежать в Лондон.

Джаред оставил без внимания ее замечание. Он проследовал в библиотеку и закрыл за собой дверь. Олимпия, склонившись над письменным столом, просматривала подшивку одной из лондонских газет. Заслышав его шаги, она быстро подняла голову.

— Джаред, мистер Чиллхерст, вы вернулись? — Она тревожно и пристально разглядывала его. — Все прошло хорошо?

— Сквайр Петтигрю больше не будет беспокоить ни вас, ни мальчиков. Я все вам объясню позже. Расскажите лучше, о какой поездке в Лондон заявила мне миссис Берд?

— Превосходная идея, не так ли? — Олимпия лучезарно улыбнулась. — Мне пришло в голову, что с тремя тысячами фунтов, полученными от продажи товаров моего дяди, мы в состоянии позволить себе проделать весь путь до города. Прекрасный жизненный опыт для ребят, а я смогу выкроить время, чтобы провести необходимые изыскания, связанные с дневником.

— Изыскания?

— Да. Мне нужно поработать с картами Вест-Индии в библиотеке Общества по путешествиям и исследованиям.

Дневник содержит упоминание об острове, который я не смогла обнаружить ни на одной из принадлежащих мне карт данного региона.

Джаред колебался, представив, сколько проблем возникнет во время поездки.

— Где вы собираетесь остановиться?

— Мы снимем дом на месяц. Это не составит проблемы.

— Ну уж нет!

Олимпия изумленно заморгала:

— Прошу прощения?

Джаред осознал, что он на секунду забыл о своем положении в доме. Предполагалось, что он должен получать распоряжения от Олимпии, а не наоборот. К сожалению, стремление отдавать приказы уже давно вошло у него в привычку.

— При сложившихся обстоятельствах поездка в Лондон представляется мне ошибочной, мисс Вингфилд, — сказал он, тщательно подбирая слова.

— Почему?

— Так же как и вам, мне предстоит найти квартиру. Скорее всего она будет расположена на значительном расстоянии от дома, который вы снимите. Меня совершенно не привлекает мысль, что по ночам вам с племянниками придется оставаться в Лондоне одним. — Он выдержал деликатную паузу. — Особенно после того, что произошло позавчера ночью.

— Вы имеете в виду тот случай, когда кто-то забрался в мою библиотеку? — Олимпия нахмурилась, глубоко задумавшись.

— Совершенно верно, — вкрадчиво заметил Джаред. — Мы не должны рисковать, мисс Вингфилд. Все-таки здесь, в деревне, спустившись по дороге, до моего дома можно добраться очень быстро. Я всегда услышу ваши призывы о помощи.

Он убедил себя, что это лишь небольшая временная хитрость. Очень скоро он скажет ей, что, по его убеждению, ночным непрошеным гостем был грум Петтигрю. Сейчас ему нужен был благовидный предлог, чтобы избежать поездки в Лондон, которая могла доставить массу проблем.

Олимпия какое-то время размышляла, а затем в ее глазах появилось удовлетворенное выражение.

— Решение очевидно. Вы остановитесь в городе вместе с нами. — Вместе с вами? Вы имеете в виду в том же доме? — Идея потрясла Джареда.

— Конечно. Нет никакой необходимости в дополнительных расходах на отдельное жилье для вас. Просто пустая трата денег. Кроме того, если мы собираемся предпринимать какие-то шаги, чтобы защититься от Гардиана, кем бы он ни был, вы всегда окажетесь под рукой.

— Под рукой, — эхом повторил Джаред.

— Под той же самой крышей, — помогла ему Олимпия.

— Понимаю — под той же крышей.

Мысли о том, что он будет проводить ночи под одним кровом со своей возлюбленной сиреной, оказалось достаточно, чтобы у него перехватило дыхание. Его спальня будет, без сомнения, расположена рядом с опочивальней Олимпии.

Он сможет слышать, как она одевается по утрам и раздевается, отходя ко сну.

В мозгу Джареда смешались мириады пленительных видений. Он представлял себе Олимпию в холле, собирающуюся принять ванну. Он сможет присоединяться к ней на лестнице, когда она будет спускаться к завтраку или к вечерней чашке чая. Он будет рядом с ней утром, днем и вечером.

Джаред подумал, что он сойдет с ума. Страсти поглотят его. Стоит ему услышать призыв сирены, как он теряет голову и устремляется к ней.

Жизнь под одной крышей с Олимпией превратится в рай или в… ад.

— Что-нибудь не так, мистер Чиллхерст?

— Да. — Впервые за всю жизнь ясные и логичные размышления давались Джареду с большим трудом. — Есть одна проблема.

Олимпия вопросительно наклонила голову.

— В чем она заключается?

Джаред глубоко, ровно вдохнул.

— Мисс Вингфилд, должен ли я напоминать, что ваша репутация в нашем графстве висит на волоске? Если я отправлюсь в Лондон и поселюсь там вместе с вами, от вашего доброго имени вообще ничего не останется.

— Моя репутация меня не заботит, сэр, но подозреваю, что мы должны предпринять усилия по защите вашей. В конце концов, как я говорила ранее, мы не позволим слухам донестись до вашего нового места работы.

Джаред ухватился за эту мысль. Казалось, она единственная, которую Олимпия могла принять во внимание.

— Прекрасное замечание, мисс Вингфилд. Сплетни могут оказаться весьма болезненными для судьбы учителя, как вы мудро заметили.

— Однако не бойтесь, сэр. Я не собираюсь подвергать опасности вашу репутацию. — Олимпия успокаивающе улыбнулась. — Я не вижу в этом никаких осложнений. Ведь никто в Верхнем Тудвее не узнает, что мы остановились б Лондоне в одном доме.

— О… хорошо… да, все, конечно, так, однако…

— Вдобавок никто в Лондоне, кроме вашего друга, продавшего товары дяди Артемиса, вас не знает. Наверняка он будет молчать.

— О… конечно…

— Мы вовсе не собираемся вращаться в светском обществе. Мы просто будем выглядеть незнакомцами в толпе, всегда заполняющей большие города, к коим принадлежит и Лондон. — Олимпия довольно засмеялась. — Кто нас заметит, не говоря о том, чтобы распускать слухи?

Джаред отчаянно пытался привнести в ситуацию каплю здравого смысла:

— А хозяин дома, где вы собираетесь остановиться? А члены Общества путешествий и исследований, с которыми вы будете иметь дело? Многие люди могут обсуждать нас, мисс Вингфилд.

— Хм… — Олимпия осторожно положила перо на крышку стола.

Джаред старался не смотреть ей в лицо.

— Мисс Вингфилд, позвольте мне сказать вам, что молодая женщина вашего положения просто не имеет права…

— У меня есть… — внезапно объявила она.

— Есть что? — изумился Джаред.

— Превосходный ответ Если нас обнаружат и ваша репутация окажется под угрозой, тогда мы выдадим себя за семейную пару.

Джаред уставился на нее, лишившись дара речи.

— Ну, сэр? Ваше мнение? — Олимпия в нетерпении ждала его решения. Так как Джаред молчал, она заговорила сама, тактично подталкивая его к ответу:

— Не кажется ли вам, что это чрезвычайно остроумный выход из положения?

— О… да…

— Послушайте, мистер Чиллхерст. Такая несомненно логичная линия поведения не только отвечает соображениям Экономии, но также проста и безопасна. Иного разумного решения проблемы просто не существует.

Джаред хотел возразить ей, что разумность как раз напрочь отсутствовала в ее плане, но не мог подобрать нужные слова. Перспектива не только жить с Олимпией в одном доме, но и делать вид, что он женат на ней, ослепила Джареда, доведя его практически до полного безумия.

Песня сирены превратила его в сумасшедшего.

— А что вы скажете своим племянникам? — наконец нашелся он.

Олимпия на несколько секунд нахмурилась, обдумывая эту проблему. Затем к ней вновь вернулась восхитительная улыбка.

— Конечно, они не должны ничего знать о наших планах, — сказала она. — Маловероятно, чтобы они смогли вступить в контакт с какими-нибудь взрослыми, которые стали бы их расспрашивать о глубине наших взаимоотношений. Вы — их учитель, ни больше ни меньше. Никто не будет расспрашивать мальчиков о нас, не правда ли?

— Думаю, что да, — неохотно согласился Джаред. — Взрослые действительно редко общаются с маленькими детьми.

— А мы не будем принимать гостей, так что с этой стороны проблем тоже не ожидается, — продолжила Олимпия с энтузиазмом.

— Мы близки к катастрофе, — прошептал Джаред, задыхаясь.

— Что вы сказали, мистер Чиллхерст?

— Ничего, мисс Вингфилд. Пустяки.

Джаред подумал, что он всю жизнь проповедовал здравый смысл, практичность и трезвые рассуждения — и вот Так, в одно мгновение, все это оказалось отброшенным. Он разительно изменился за последние дни.

Больше не существовало уравновешенного, лишенного фантазии бизнесмена, который наивно собирался купить дурацкий дневник с прагматичным намерением уберечь остальную часть семьи от беды. Он превратился в мужчину, охваченного всепоглощающим желанием; мужчину, воспарившего на крыльях страсти. Он стал поэтом, мечтателем, романтиком…

Он превратился в идиота.

Дела пошли бы гораздо легче, но он пренебрег поисками дневника ради призывов сирены.

Джаред посмотрел на прекрасное лицо Олимпии, исполненное надежды, и услышал, как волны с грохотом разбиваются о скалы. Он мысленно отдал себя в руки судьбы.

— Мисс Вингфилд, я не вижу причин, по которым ваш план не сработал бы. По-моему, вполне логичное решение проблемы, и в то же время новые впечатления определенно принесут пользу вашим племянникам.

— Я не сомневалась, что вы оцените разумность моего проекта.

— Совершенно верно. Вы не должны беспокоиться о том, где найти дом для проживания. Так как я выполняю ваши деловые поручения, то позабочусь о подходящей резиденции.

— Благодарю вас, мистер Чиллхерст. Не знаю, что бы я без вас делала.

Глава 7

Зал заседаний в институте Масгрейва во время лекции мистера Бланшарда о путешествии в Вест-Индию был едва заполнен.

— Совсем не так много народу, как во время чудного рассказа мистера Элкинса о рейсе к южным морям, — поведала толстая женщина, сидевшая рядом с Олимпией. — Боюсь, манера выступления мистера Бланшарда даже близко не приближается по занимательности к таковой у мистера Элкинса.

Олимпия не могла не согласиться с ее мнением. Мистер Бланшард был, безусловно, человеком много повидавшим и весьма наблюдательным, но у него отсутствовал опыт публичных выступлений, а потому ему не удалось завладеть аудиторией.

Отправляясь на лекцию, Олимпия очень надеялась получить новые сведения о географии Вест-Индии. После прочтения дневника Лайтберн ей стало ясно, что для решения загадки необходимо найти координаты острова, о котором упоминала Клер, — небольшого участка земли к северу от Ямайки.

Олимпия попыталась объяснить это Джареду прошлой ночью, в то время как они совместно распивали ежевечерний бренди, но он, как всегда, поспешил сменить тему разговора.

Уже три дня они с Джаредом и мальчиками жили в Лондоне. Сегодня она наконец вырвалась на мероприятие, организованное Обществом по путешествиям и исследованиям, возлагая на него большие надежды.

К сожалению, скучный доклад мистера Бланшарда не оправдал ее ожиданий. Олимпия взглянула на небольшие часики, прикрепленные к корсажу: до прихода Джареда с мальчиками оставалось еще полчаса.

Джаред. В своих мыслях она называла его не иначе, как этим христианским именем. Она чувствовала, что с каждым часом привязывалась к нему все сильнее и уже не могла думать о нем как о мистере Чиллхерсте. Однако, разговаривая с ним, Олимпия тщательно следила за тем, чтобы обращаться к нему официально. Поддерживать формальные отношения с Джаредом стоило немалых усилий. Каждый раз, когда она сталкивалась с ним в холле или на лестнице, ее переполняло желание броситься в его объятия. Вечера вдвоем в ее маленьком кабинете становились почти непереносимыми. Олимпия боялась, что в любой момент может не сдержаться и выдать свои чувства.

Помимо невыносимого внутреннего напряжения, возникали другие проблемы: она знала, что Джаред, находясь рядом с ней, только усилием воли сдерживает свои желания.

Как раз сегодня утром перед дверьми ее спальни произошла одна из встреч, от которых замирало сердце. Олимпия торопливо спускалась вниз к завтраку, все ее внимание было поглощено стопкой журналов и глобусом, которые она несла в руках. Джаред только что вышел в холл.

По внутреннему убеждению Олимпии, неожиданная встреча была знаком судьбы. Она даже подумала, не спровоцировала ли она сама в глубинах своего подсознания все происшедшее. В конце концов, ей было точно известно, когда он выходит из своей спальни. Джаред был человеком, ценящим привычки и порядок.

Три утра подряд она прислушивалась к движениям за стеной, разделявшей их, и теперь знала, что Джаред спускается вниз, когда часы бьют семь.

— Боже мой. Прошу прощения.

Когда Джаред, переступив порог спальни, столкнулся с ней, она пошатнулась, выпустив глобус. И хотя она была слева от него и Джаред мог не заметить Олимпию по причине отсутствующего глаза, он быстро сориентировался и ловко подхватил глобус, выпавший из ее рук.

— Извините, мисс Вингфилд. Как спалось?

Олимпия стояла, с восторгом созерцая Джареда, находящегося так близко от нее в столь ранний час, и ей понадобилось немало времени, чтобы сообразить, как ответить на простой вопрос. В течение нескольких секунд ей до безумия хотелось только одного: смотреть на него в надежде, что он воспользуется случаем и поцелует ее.

— Да, я прекрасно спала, мистер Чиллхерст, — наконец вымолвила она в расстроенных чувствах, убедившись, что он не предпринимает никаких попыток поцеловать ее. — А вы? — В голове у нее мелькнула безумная мысль, как же она сможет переносить такие пытки каждое утро в течение целого месяца? — У меня оставалось не так много времени для сна. — Взгляд Джареда задержался на ее губах. — По ночам мои мысли заняты вами, сирена.

— О Джаред! — Олимпия перевела дух. — Я имею в виду, мистер Чиллхерст. — Боль, возникшая глубоко внутри, заставила ее почувствовать странную слабость. — Я тоже все ночи напролет думаю о вас.

Джаред улыбнулся своей легкой, едва насмешливой улыбкой:

— В одну из ближайших ночей придется что-нибудь предпринять для разрешения наших общих проблем, иначе мы оба умрем от бессонницы.

Глаза Олимпии широко распахнулись; тайный смысл его фразы испугал ее.

— Я, без сомнения, вношу хаос в ваши планы. Мне очень неловко, что я нарушаю ваш распорядок, сэр. Я знаю, как он для вас ценен, и понимаю, что хороший сон чрезвычайно важен для здоровья.

— Я уверен, что моему здоровью ничто не угрожает.

А затем он., поцеловал ее, прямо в холле Это был поспешный поцелуй, взятый украдкой, — прежде Джаред посмотрел вокруг, чтобы убедиться, что мальчики не выглядывают из своих спален.

Мгновение спустя он уже с невозмутимым видом спускался вслед за ней по лестнице с большим глобусом в руках.

Даже здесь, в зале, вспомнив об утреннем происшествии, Олимпия почувствовала, что ее губы все еще горят от поцелуя. Она выпрямилась в кресле и попыталась вновь сосредоточиться на лекции.

Мистер Бланшард, сгорбившись над своими записями, лежавшими на пюпитре, продолжал бубнить монотонным голосом, от которого часть слушателей уже задремала:

— Кроме сахара, острова Вест-Индии экспортируют ряд других товаров: табак, кофе, раковины и лес. Конечно, при этом они должны импортировать практически все товары, которые считаются необходимыми для цивилизованной жизни.

Олимпия чувствовала, что никак не может сосредоточиться. Она надеялась узнать что-то новое о забытых островах и древних легендах, а не об импорте и экспорте. Желая отогнать скуку, она принялась украдкой изучать собравшихся в аудитории людей. Большинство из них были членами Общества по путешествиям и исследованиям, организовавшего лекцию мистера Бланшарда. Без сомнения, с кем-то из них она состояла в переписке. Она задумалась, как бы лучше представиться им после окончания доклада.

— Были ли вы на других лекциях? — прошептала полная женщина, прикрывая рот рукой в перчатке.

— Нет, — ответила Олимпия, понизив голос. — Я член Общества, но лишь недавно прибыла в Лондон и до этого мне ни разу не посчастливилось посещать публичные лекции.

— Жаль, что вы начали именно с этой. Сообщение мистера Дункана об Оттоманской империи было, несомненно, удачнее.

— Я многого ожидала именно от данного доклада, так как чрезвычайно интересуюсь географией Вест-Индии.

Женщина придвинулась ближе:

— Действительно? Мистер Толберт и лорд Олдридж разделяют ваш интерес Вам следует с ними познакомиться.

Олимпия пришла в восторг:

— Мне бы очень этого хотелось. Я читала их статьи о Вест-Индии в ежеквартальном журнале.

— Они оба сегодня здесь И конечно, сидят в противоположных сторонах зала. — Женщина захихикала. — Вы, наверное, знаете, что они злейшие враги. Враждуют годами.

— Разве?

— Я буду рада представить вас им. Но вначале позвольте мне самой отрекомендоваться. Меня зовут миссис Далтон.

— А я — мисс Вингфилд из Верхнего Тудвея в Доре те, — быстро сказала Олимпия. — Счастлива познакомиться с вами, миссис Далтон.

Миссис Далтон аж подскочила от неожиданности.

— Не та ли мисс Вингфилд, которая пишет потрясающе интересные статьи о легендарных сокровищах и необычных ритуалах чужих земель?

Олимпия покраснела. В первый раз она услышала похвалы в свой адрес. Никто в Верхнем Тудвее даже Не Собирался читать ежеквартальный журнал, издаваемый Обществом.

— Да, я написала одну или две статьи на эти темы; — Олимпия попыталась произнести все это как можно более скромным тоном.

— Моя дорогая, не только я, но и ряд других членов Общества находят ваши труды потрясающе занимательными. Как только мистер Бланшард закончит свою лекцию, я должна буду представить вас всем присутствующим.

— Очень любезно с вашей стороны.

— Вовсе нет, вы практически живая легенда, мисс Вингфилд, Толберт и Олдридж как раз говорили на днях, что даже не помышляют о том, чтобы покинуть Англию, не захватив с собой в путешествие в качестве гида одну или две из ваших статей.

]]]

— Изображаете из себя учителя? Невероятно. В какую дьявольскую игру вы играете, Чиллхерст? — По взгляду Феликса Хартвелла было видно, что, хотя его и забавляет возникшая ситуация, он все же испытывает по отношению к Джареду почтительную осторожность.

— Я не уверен, что знаю ответ, Феликс. — Голос Джареда дрогнул, и он остановил взгляд на Итоне, Хью и Роберте, которые на почтительном от них расстоянии пытались запустить в небо новый воздушный змей.

Змея приобрели сразу же, как только они все вместе проводили Олимпию на лекцию. Убедившись, что она находится в безопасности, Джаред отвел ребят в ближайший парк и послал весточку Феликсу.

Тот объявился через несколько минут.. Такая обязательность была одним из многих достоинств, которые Джаред высоко ценил в своем поверенном. Феликс так же, как и Джаред, уважал пунктуальность. Они прекрасно работали вместе в течение многих лет, и Чиллхерст считал Феликса лучшим другом, фактически единственным, кому он мог доверять.

Джаред признавал, что они во многих отношениях очень похожи. Оба — спокойные, лишенные эмоций (даже скучноватые) люди, предпочитавшие логический, прагматичный подход как в личных делах, так и в вопросах бизнеса. Джаред подумал, что они обладали душой торговцев, как сказал бы его отец, Но с недавних пор положение изменилось. Джаред не представлял, что скажет Феликс, узнав, что его партнер стал беспомощной жертвой страстей.

Феликс фыркнул:

— Я изучил вас слишком хорошо, Чиллхерст, чтобы поверить, будто вы не знаете, что делаете и почему. Вы никогда не предпринимаете никаких поступков без предварительного обдумывания и планирования. Не в вашей природе действовать по прихоти или капризу, сэр.

— Люди меняются. — Джаред взглянул на Феликса с легкой усмешкой.

Тот недоверчиво вытаращил глаза, что не удивило Джареда. В конце концов, он и сам порой приходил в отчаяние от новых проявлений своей личности. И ничего удивительного, что Феликс поражен и смущен такими метаморфозами.

Хотя они часто переписывались, прошло несколько месяцев с тех пор, как Джаред в последний раз видел своего поверенного. Феликс тогда посетил дом Джареда на острове Флейм у побережья Девона, и они в течение двух недель обсуждали деловые планы Флеймкрестов.

Джаред редко посещал Лондон. Он предпочитал суровое величие островного пейзажа обманчивым огням города.

Хотя их встречи происходили эпизодически, Джареду казалось, что Феликс мало изменился за эти годы. Он был типичным городским жителем, что проявлялось в мягкости рук и модном покрое одежды. За его дружелюбными, открытыми чертами угадывался проницательный ум, высоко ценимый Джаредом.

— Изменились? Вы? — Феликс засмеялся. — Не похоже.

В жизни не встречал более осмотрительного стратега. Работать на вас то же самое, что играть с непревзойденным шахматным мастером. Я не всегда могу предвидеть, как будут развиваться дела, но знаю, что вы всегда владеете обстановкой и руководите игрой. — На этот раз разговор не о партий в шахматы. — Джаред с удовольствием отметил, что цветной воздушный змей взмыл в небо. Итон и Хью с восторженными возгласами помчались вслед за Робертом, бежавшим с веревкой в руках. — Я не шучу, судьба действительно превратила меня в беспомощную игрушку. Сейчас я очень похож на воздушного змея. Создание, рожденное для того, чтобы плыть по воле воздушных потоков.

— Что вы хотите этим сказать, сэр?

— Я хочу сказать, Феликс, что отдался на волю могущественной стихии необузданной страсти.

— Необузданной страсти? Вы? Чиллхерст, вы говорите со мной, Феликсом Хартвеллом. Я работаю вашим агентом в Лондоне уже десять лет. Я знаю о ваших делах, несомненно, больше, чем любой другой человек на земном шаре. Я подозреваю, что знаю вас лучше, чем кто-либо еще, ведь мы очень похожи по темпераменту.

— Истинная правда.

— Есть одна истина, которую я могу заявить с уверенностью, — вы не тот человек, над кем имеют власть какие-либо страсти. Вы образец самоконтроля, сэр.

— Уже нет. — Джаред вспомнил, как он целовал Олимпию сегодня утром в холле, у своей спальни. По телу разлилась жаркая волна наслаждения. Как он и предвидел, жизнь рядом с объектом своего желания превратилась в сладкую пытку. Единственным утешением было знать, что Олимпия тоже страдает. — Я услышал призыв сирены и погиб.

— Сирены?

— Известной также как мисс Олимпия Вингфилд.

— Сэр, вы потешаетесь на мой счет? — резко спросил Феликс. — Если это так, мне хотелось бы, чтобы вы оставили свои насмешки.

— Увы, я не смеюсь.

Джаред коротко рассказал Феликсу обо всех последних событиях, не упоминая при этом дневника Лайтберн, приведшего его к Олимпии. В конце концов, дневник уже мало что значил.

— Знаете, Феликс, впервые в жизни я начал понимать проделки членов своей семьи.

— Позвольте мне заметить, Чиллхерст, что никому не удастся постичь причудливые порывы и капризы ваших родственников. Не в обиду будет сказано, вы единственный здравомыслящий член клана, о чем прекрасно осведомлены. Вы и сами достаточно часто мне это говорили.

— Очевидно, кровь взыграла. — Джаред снова улыбнулся. — Как можно быть рациональным и осмотрительным, когда сгораешь в огне неумеренных страстей?

Феликс с натянутым выражением лица резко склонил голову, будучи в очевидном раздражении.

— Милорд, я не могу понять ничего из вышесказанного.

Мысль о том, что вы устраиваете маскарад, нанимаясь учителем, чтобы преследовать странную мисс Вингфилд, находится за пределами моего разумения. Вы не относитесь к тому типу людей, у которых проявляются неумеренные страсти.

Веселье Джареда как рукой сняло.

— Я должен кое-что прояснить, Феликс. Я желаю, чтобы все, что вы узнали, не распространялось дальше. На карту поставлена репутация мисс Вингфилд.

Феликс бросил на Джареда быстрый, пытливый взгляд, а затем отвел глаза в сторону.

— После стольких лет, сэр, — сказал он очень тихо, — я надеялся, что вы можете вполне доверять мне, чтобы не просить о конфиденциальности, — Конечно, я доверяю вам, — ответил Джаред. — Иначе мы бы не вели этот разговор. Но тем не менее в дополнение к просьбе не упоминать о том, что я устроился учителем к племянникам мисс Вингфилд, должен также просить никому не говорить о том, что я вообще прибыл в Лондон.

По сосредоточенному лицу Феликса стало понятно, что его постигло внезапное озарение. В глазах появилось чувство огромного облегчения.

— О, так вы на самом деле проводите в жизнь один из своих хитроумных планов, имеющих скандальную известность. Так я и думал! — Джаред не видел причин, чтобы вдаваться в дальнейшие разъяснения. В конце концов, романтическая страсть — его личное дело. — Итак, вы сделаете мне одолжение, сохранив в секрете мое пребывание в городе?

— Конечно. — Феликс задумчиво прищурил глаза — Так как вы почти не приезжаете в Лондон, а когда появляетесь, никогда не вращаетесь в светском обществе, то скорее всего вам удастся остаться незамеченным.

— Очень надеюсь. Я тоже рассчитываю на то, что лишь немногие люди могут узнать меня при встрече.

— Риск, что вы можете быть узнаны даже той горсткой людей, которая знакома с вами, сэр, весьма невелик, — сказал Феликс с усмешкой. — Совершенно очевидно, что вы не собираетесь вращаться в политических кругах, и никому не придет в голову искать вас в маленьком домике на Иббертон-стрит, — Этот маленький домик — как раз то, о чем я мечтал, Феликс. Резиденция полностью отвечает требованиям семьи со скромными доходами, приехавшей из сельской местности. Пока я буду избегать клубов и светских приемов, я смогу передвигаться по Лондону инкогнито.

Феликс засмеялся:

— Если вы возьмете с собой трех юных воспитанников, то, без сомнения, сможете прокатиться неузнанным и по Гайдпарку. Люди видят только то, что ожидают увидеть. Уверяю вас, что никто не собирается узнавать виконта Чиллхерста в образе учителя.

— Совершенно верно. — Джаред испытал облегчение при мысли, что умный, прагматичный Феликс привнес определенную логику в безумный проект. Джаред знал, что своему собственному суждению он уже не может доверять. — Мы все будем в полной безопасности.

Феликс вопросительно взглянул на него:

— В безопасности от чего?

— От несчастья.

— От несчастья какого рода?

— Конечно, от того, чтобы меня обнаружили, — пояснил Джаред. — В таких щекотливых ситуациях всегда существует опасность, что тебя обнаружат, а я боюсь последствий. Пока еще слишком рано…

На лице Феликса вновь появилось озадаченное выражение.

— Слишком рано, милорд?

— Ухаживать за сиреной — дело непростое, Феликс, притом у меня в этой области нет никакого опыта. Не хочу, чтобы весь план развалился на моих глазах, прежде чем я заложу необходимый фундамент.

Феликс подавил вздох.

— Если бы я не знал вас лучше, сэр, то сказал бы, что вы стали таким же странным, как и другие члены семьи.

Джаред засмеялся и похлопал его по плечу.

— Неприятная мысль.

— Наверное. Не хотел вас обидеть, милорд.

— Не беспокойся, Феликс. Я не обижаюсь на правду.

Никто не может отрицать, что, согласно сложившейся репутации, наша семья рождает оригиналов.

— Да, сэр. — Феликс замялся. — Вероятно, я должен упомянуть об одном обстоятельстве, которое вам следует иметь в виду.

— О чем идет речь?

— Деметрия Ситон находится в городе. Как вам, известно, теперь она леди Бомонт.

— Да, мне известно. — Джаред старался, чтобы его голос звучал ровно.

— Я слышал, что лорд Бомонт в Лондоне ищет очередное средство для решения своей небольшой, но весьма деликатной проблемы.

— Сдается мне, что он по-прежнему не может произвести на свет наследника.

— Не перестаю удивляться, Чиллхерст, как вы прекрасно информированы, учитывая тот факт, что почти не появляетесь в городе. Вы совершенно правы. Беда в том, что Бомонт не может толком довести до нужного результата свой недавний брак.

— Действительно? — Джаред подумал, что едва ли это беспокоит Деметрию.

— Очевидно, даже присутствия в постели очаровательной леди Бомонт недостаточно для того, чтобы он преодолел свое бессилие, — пробормотал Феликс. — Жаль. Но подозреваю, что леди Бомонт не слишком расстраивается из-за этого, — заметил Джаред..

— И вновь попали в точку, если судить по слухам. — Феликс наблюдал, как в небе пикирует воздушный змей. — Если Бомонту не удастся исполнить свой долг и обзавестись наследником, его жена унаследует все состояние целиком.

— Да. — Джаред подумал, что она, без сомнения, отсыплет значительную часть денег своему отвратительному братцу Джиффорду. Неограниченный доступ к наличным сделает его еще более противным.

Джиффорд был единственным прямым наследником Деметрии, поэтому она любила его до безумия. Насколько мог судить Джаред, она чрезмерно оберегала своего младшего братца, и это привело к неожиданным последствиям: он превратился в избалованного, упрямого, вспыльчивого повесу, который скорее всего когда-нибудь плохо кончит.

Джаред поморщился, вспомнив, как три года назад Джиффорд вызвал его на дуэль. Требование стреляться на рассвете из пистолетов последовало менее чем через час после того, как Джаред разорвал помолвку с Деметрией.

Джиффорд был вне себя от ярости. Он объявил, что Джаред унизил его сестру, и он как брат требует сатисфакции.

Джаред, конечно, отказался от дуэли. В конце концов, он еще обладал способностью к логичному, разумному мышлению и действовал соответственно. Он не видел смысла рисковать собственной шеей или жизнью юного Джиффорда, поскольку дуэль все равно не могла ничего решить.

Его отказ встретиться с Джиффордом в благородном поединке еще более взбесил молодого человека. Он обвинил Джареда в трусости.

— Так как Бомонту уже под семьдесят, а здоровье его оставляет желать лучшего, — продолжал Феликс, — то весьма вероятно, что в любой момент леди может оказаться богатой вдовой.

— Особенно если Бомонт приблизит свою кончину, слишком усердно следуя курсу лечения от импотенции, — добавил Джаред.

Феликс холодно улыбнулся:

— Будет интересно, если Бомонт все же найдет лекарство от того, что причиняет ему страдания.

— Я желаю ему успехов, — сказал Джаред.

— Что вы говорите? — Феликс посмотрел на него с нескрываемым изумлением. — Я думал, вам будет интересно знать, что леди Бомонт скоро снова окажется свободной.

Джаред пожал плечами:

— Ее свобода или отсутствие таковой меня более не волнуют.

— Нет? Мне рассказывали, что она выглядит еще прекраснее, чем раньше. А сплетни о любовнике прекратились задолго до того, как Бомонт женился на ней.

— Неужели? — спросил Джаред без особого интереса.

Любовник Деметрии был одной из немногих тем, которые он никогда не обсуждал с Феликсом. Честно говоря, он вообще ни с кем и никогда не обсуждал такие вопросы.

Джаред знал, что по поводу его внезапного решения разорвать помолвку с Деметрией имелись различные суждения, но он наотрез отказывался знакомиться со сплетнями.

— Если у леди Бомонт сейчас есть любовник, — продолжал Феликс, — она весьма искусно скрывает его.

— Она вынуждена это делать, — заметил холодно Джаред. — Едва ли Бомонт вынесет, чтобы его жена имела любовника, в то время как он сам не в состоянии зачать наследника.

— Похоже на правду. — Феликс помолчал. — Теперь по поводу другого вопроса.

— Я предполагаю, что ничего нового?

Феликс покачал головой:

— Боюсь, мне не удалось собрать дополнительную информацию. Должно быть, вся афера была устроена капитаном корабля. Он единственный, кто мог это сделать.

— Я предпочитаю иметь доказательства, прежде чем увольнять его.

Феликс пожал плечами:

— Понимаю, сэр, но в подобных делах доказательства обнаружить почти невозможно. В случаях растрат — это особенно трудно. Крайне сложно идти по следу. — Скорее всего. — Джаред наблюдал за полетом змея и слушал радостные, одобрительные возгласы Итона и Хью. — Но давайте еще подождем, Феликс. Я пока не готов предпринимать какие-либо шаги против капитана.

— Как пожелаете, сэр.

— Черт побери, — не выдержал Джаред, — мне не нравится, когда меня обманывают. Мне совершенно не хочется играть роль дурака.

— Прекрасно вас понимаю, сэр.

На какое-то время, пока мужчины наблюдали за мальчишками и воздушным змеем, воцарилась тишина.

Джаред извлек часы из кармана и сверился с ними.

— Вы должны извинить меня, Феликс. У меня вскоре назначена встреча, и боюсь, придется потратить немало времени, чтобы убедить моих подопечных спустить змея на землю. Я должен откланяться.

— Воля ваша, Чиллхерст. Если я понадоблюсь — всегда к вашим услугам.

— Не знаю, что бы я без вас делал, Феликс. — Джаред отвесил прощальный поклон и пошел через парк, намереваясь забрать Итона, Хью и Роберта вместе со змеем. Уже почти четыре часа дня — время встречать Олимпию после лекции.

Джареду потребовалось четверть часа, чтобы собрать ребят, змея и найти экипаж. Он дважды смотрел на часы, пока нанятый кэб громыхал колесами по оживленным улицам.

Роберт оторвал взгляд от очаровательного вида за окном и увидел, как Джаред во второй раз положил часы в карман.

— Мы опаздываем, сэр?

— Надеюсь, что нет. В любом случае лекция продлится дольше, чем предполагалось.

Итон постукивал ногами по основанию сиденья.

— Можно мы купим еще мороженого, после того как заберем тетю Олимпию?

— Вы уже ели сегодня утром.

— Да, но прошло много времени, и я согрелся.

— Держу пари, что тете Олимпии самой захочется мороженого, сэр, — сказал Хью, выражая альтруизм, что ни на секунду не обмануло Джареда.

— Ты так считаешь? — Чиллхерст сделал вид, что обдумывает этот спорный вопрос.

— О да, сэр. — Невинность в глазах Хью сменилась сильным нетерпением. — Я просто убежден в этом.

— Мы спросим ее мнение. — Джаред выглянул из окна. — Мы уже прибыли. Видите ли вы тетю?

Итон высунулся из экипажа.

— Вон она стоит, а вокруг несколько человек. Я помашу ей.

— Нет, Итон, — сказал Джаред. — Так нельзя приветствовать женщину. Роберт присоединится к ней и проводит к экипажу.

— Вы правы, сэр. — Роберт открыл дверь кэба и спрыгнул на тротуар. — Я быстро вернусь.

— Не забудь предложить ей руку, — напутствовал его Джаред.

— Да, сэр. — Роберт поспешил через улицу.

Джаред притворил дверцу и вновь спрятался за занавесками, наблюдая, как Роберт пробирается сквозь небольшую группу людей, стоявшую перед залами для заседаний института Масгрейва.

Феликс был прав, размышлял Джаред, люди видят то, что они ожидают увидеть, и нечего было опасаться, что кто-нибудь в Обществе по путешествиям и исследованиям опознает виконта Чиллхерста. Джаред не был лично знаком ни с одним из членов клуба. Тем не менее никогда не мешает соблюдать предосторожность.

— Не думал, что у тети Олимпии так много друзей в Лондоне, — протянул Итон.

— Я тоже, — прошептал Джаред. Его внимание привлекли двое мужчин, стоявших к Олимпии ближе всех. Один был столь кряжист, что сюртук просто трещал на нем. Второй же являлся прямой ему противоположностью — так худ, что, по-видимому, постился уже несколько месяцев.

Как заметил Джаред, оба благоговейно ловили каждое слово Олимпии.

— Что-нибудь не в порядке, сэр? — с беспокойством спросил Хью. — Нет, Хью, все нормально. — Джаред постарался, чтобы его голос звучал спокойно и убедительно. Как всегда, он щадил Хью: его расстроит само предположение, что недавно обретенная и пока еще хрупкая жизнь с тетей Олимпией может легко дать трещину.

Однако следовало признать, что Олимпия вполне наслаждалась беседой с новыми интересными друзьями.

Джаред увидел, что она заметила Роберта и повернулась к экипажу. Ее выразительное лицо светилось энтузиазмом.

Джаред почувствовал болезненный укол. Ее явно вдохновляла беседа с мужчинами.

Итак, это ревность, решил он с долей удивления. Весьма неприятное ощущение.

Джаред постарался подойти к вопросу философски. В конце концов, человек, направивший свои чувства в плавание по волнам страсти, без сомнения, обречен на то, чтобы познать и все опасные стороны безрассудного путешествия.

— Вон она идет. — Итон от нетерпения подпрыгивал на сиденье. — Вы думаете, она захочет мороженого?

— Не имею представления. Спроси у нее сам. — Джаред наклонился вперед и рывком распахнул дверь кэба. Он с одобрением отметил, как Роберт оттачивает свои манеры, галантно подсаживая Олимпию в экипаж.

— Благодарю тебя, Роберт. — Олимпия расположилась рядом с Джаредом. Ее глаза блеснули ему улыбкой из-под толей легкой соломенной шляпки. — Надеюсь, что вы все прекрасно провели утро.

— Мы запускали воздушного змея в парке, — подтвердил Итон. — Чудесное развлечение.

— Не хотите ли вы приятного, холодного мороженого, тетя Олимпия? — спросил изобретательный Хью. — По-моему, в такой теплый день будет очень неплохо его отведать.

— — Мороженого? — Внимание Олимпии моментально переключилось на Хью, она улыбнулась ему:

— Что ж, звучит весьма заманчиво. В лекционном зале было слишком жарко.

Все с надеждой посмотрели на Джареда.

— Я вижу, что здесь достигнут консенсус, — засмеялся он.

Джаред поднял люк на крыше экипажа и приказал кучеру отвезти их в ближайший солидный» магазин, торгующий мороженым.

— Я так взволнована тем, что сегодня узнала, — сказала Олимпия, когда Джаред вновь устроился на сиденье. — Не могу дождаться момента, когда продолжу изучение дневника.

— Ну-ну, — тихо произнес Джаред с тщательно отработанным выражением вежливой скуки.

«Проклятый дневник! Провались он пропадом», — подумал он. Единственное, что его по-настоящему интересовало, — насколько Олимпии понравились ее новоявленные друзья.

Джареду так и не удалось выслушать подробный рассказ до самого позднего вечера, поскольку Хью и Роберт болтали без умолку о своих похождениях в Лондоне. Впрочем, это его не беспокоило. Когда миссис Берд удалится в свои покои, а мальчики окажутся в постелях, останется достаточно времени, чтобы разузнать о событиях дня во всех подробностях.

Жесточайшую муку поздних вечеров, проводимых взаперти наедине с Олимпией, уравновешивало лишь предвкушение того, чем все это в конце концов закончится. Он надеялся, что Олимпия не сумеет долго сопротивляться искрам чувственного напряжения, постоянно проскакивавшим между ними. По крайней мере на свой счет Джаред не сомневался; он не выдержит.

Когда в доме установился ночной покой, Джаред запер Минотавра на кухне и отправился к Олимпии. Он точно знал, где ее можно найти.

Когда он вошел в кабинет, Олимпия подняла глаза от дневника Лайтберн. Глаза ярко сверкали, а улыбка светилась такой теплотой, что кровь Джареда быстрее помчалась по жилам. Одной мысли, что, возможно, он за всю жизнь так и не испытал бы этого могущественного чувства, было достаточно, чтобы по спине пробежал озноб.

— Вот и вы, мистер Чиллхерст. — Олимпия заложила дневник закладкой в виде небольшой полоски декорированной кожи. — Я вижу, что в доме наконец установились мир и тишина. Честное слово, я просто не представляю, как бы мы без вас обходились. — Проблема в том, что в вашем доме отсутствовал элементарный порядок, мисс Вингфилд. — Джаред подошел к столу, где стоял графин с бренди. Он наполнил два бокала. — Теперь, когда такой порядок установлен, все находится под неусыпным контролем.

— Нельзя недооценивать ваш вклад, сэр, — признала она.

Джаред поставил бокалы на письменный стол.

— Вы сделали гораздо больше, чем просто навели порядок. — Взяв один из бокалов, Олимпия взглянула на Джареда с восхищением.

— Я стараюсь отработать свое жалованье. — Джаред сделал глоток, боясь утонуть в лагуне ее глаз. — Вы сегодня узнали нечто чрезвычайно важное, вызвавшее у вас прилив Энтузиазма?

На лице Олимпии отразилось легкое замешательство, как будто секунду назад она думала совершенно о другом, а он вернул ее к действительности. Она постаралась сосредоточиться на его вопросе.

— Я прекрасно понимаю, что вас, сэр, не очень интересует мое исследование дневника Лайтберн.

— М-м-м… — уклонился от ответа Джаред.

— Я говорила вам, что мне нужно поработать с недавно изданными картами, — Да, вы это говорили.

— Так вот, теперь у меня есть к Ним доступ. — Восторг светился в ее глазах. — Не только Общество обладает прекрасной библиотекой с большой подборкой географических карт, но и некоторые его члены предложили мне воспользоваться их частными коллекциями.

Как раз то, чего он боялся. Джаред вспомнил мужчин, вертевшихся около Олимпии, когда они стояли возле института Масгрейва.

— Какие именно члены Общества?

— Мистер Толберт и лорд Олдридж. Несомненно, в их библиотеках содержится немало карт, связанных с Вест-Индией.

— Рассказали ли вы им о своих поисках? — осторожно спросил Джаред.

— Нет, конечно. Я просто объяснила, что очень интересуюсь географией этих островов.

Джаред насторожился:

— Подозреваю, что они знают вас как исследователя и любителя древних легенд.

— Да, но вряд ли они заподозрят, что я разыскиваю сокровища, упомянутые в дневнике Лайтберн, — заверила его Олимпия. — Я никому не рассказывала о своем интересе именно к этой легенде.

— Я думаю.

— Мистер Чиллхерст, я знаю, что данная тема раздражает вас, а раз так, хочу обсудить сегодня вечером совершенно другой вопрос.

— Какой, мисс Вингфилд?

— Очень трудно облечь его в слова. — Олимпия встала и, пройдя вдоль стола, подошла к глобусу. — Боюсь, что вы примете меня за чрезвычайно дерзкую особу. И наверное, будете правы в своем предположении.

Джаред почувствовал, как от предвкушения того, что должно вскоре произойти, во всем его теле возникает напряжение.

— Я никогда не сочту вас за дерзкую, мисс Вингфилд.

Олимпия коснулась тонкими пальчиками поверхности глобуса и медленно начала его вращать.

— Прежде всего хочу поблагодарить вас за то, что вы предоставили мне возможность продолжать изучение дневника Лайтберн.

— Я не имею к этому отношения.

— Не правда. Если бы вы не взяли на себя продажу последней партии товаров, присланных моим дядей, мне бы никогда не удалось посетить Лондон. И если бы вы не разобрались со сквайром Петтигрю, мне бы пришлось бросить свои занятия и срочно куда-то уезжать, чтобы он не смог отобрать моих племянников. Независимо от вашего мнения я считаю, что лишь благодаря вам мы находимся в городе, а я вольна продолжать свои исследования.

— Я верю, что занятия в Лондоне помогут в ваших поисках.

Олимпия закрутила глобус чуточку сильнее.

— Даже если мне не удастся обнаружить местонахождение сокровища, упомянутого в дневнике, я не буду сожалеть, сэр. Благодаря вам я уже нашла нечто большее, о чем и мечтать-то не смела.

Джаред застыл.

— Это правда?

— Да. — Она не смотрела на него. Ее взгляд был по-прежнему прикован к вращающемуся глобусу. — Сэр, вы — человек с большим жизненным опытом. Вы много путешествовали и своими глазами видели странные обычаи.

— Да, у меня есть определенный опыт такого рода.

Олимпия сдержанно кашлянула, поскольку голос ее внезапно осекся.

— Как я не раз уже подчеркивала, я тоже женщина с большим жизненным опытом, сэр.

Джаред поставил на стол бокал с бренди.

— Мисс Вингфилд, что вы хотите сказать?

Она подняла глаза от крутящегося глобуса. Глаза говорили за нее — в них горела страсть.

— Как женщина с большим жизненным опытом, я хочу, сэр, задать вам вопрос. И вы должны ответить на него, как мужчина с большим жизненным опытом.

— Приложу все усилия, чтобы это сделать.

— Мистер Чиллхерст. — Голос Олимпии слегка дрогнул.

Она замолчала, но затем предприняла еще одну попытку:

— Вы дали мне повод предполагать, что не прочь поддерживать со мной романтические любовные отношения, пока работаете учителем в моем доме. Я не права?

Джаред почувствовал, как последние угольки самоконтроля рассыпаются в золу, охваченные огнем страсти. Его руки дрожали, он ухватился за край стола.

— Нет, Олимпия, вы не ошибаетесь. Мне очень хотелось бы поддерживать такие отношения при условии, что вы прекратите обращаться ко мне как к мистеру Чиллхерсту.

— Джаред! — Она отпрянула от бешено вращающегося глобуса и бросилась в его объятия.

Глава 8

— Я так боялась, что ты сочтешь меня навязчивой, — доверительно прошептала Олимпия, уткнувшись в накрахмаленную рубашку Джареда. Ее, как и в прошлый раз в его объятиях, переполнял ошеломляющий фейерверк покоя и восхитительного возбуждения. — Я знала, что ты истинный джентльмен, поэтому боялась, что мой вопрос может раздосадовать тебя.

Джаред поцеловал ее мягкие локоны.

— Моя сладкая сирена, я вовсе не истинный джентльмен.

— Нет, ты именно такой. — Она подняла голову и взглянула на него с робкой улыбкой. — По крайней мере ты делаешь для этого все, что в твоих силах. Не твоя вина, что тебя переполняет чрезмерная страсть. Я осознаю, что намеренно провоцировала твои желания. Без сомнения, мое поведение было слишком неосторожным.

— Отнюдь нет, Олимпия. — Джаред взял ее лицо в свои ладони. Его пристальный взгляд выражал силу и уверенность в себе. — Я не считаю, что в наших эмоциях заключалось что-то постыдное, но даже если и так, меня это совершенно не волнует.

— Я рада и почти не сомневалась, что твое мнение будет именно таким. — Олимпия прижалась к нему, почувствовав, как напряжены мускулы его бедер. — Мы очень похожи, не правда ли? Наш опыт вкупе с изучением заморских стран и людей позволил нам получить почти полное представление о человеческой природе.

— Ты так считаешь?

— О да. Мужчины и женщины с большим жизненным опытом, такие как мы, не слишком обращают внимание на общепринятые нормы морали.

Джаред заглянул в ее глаза.

— Ты даже не представляешь, какое невероятное воздействие оказываешь на меня! — Надеюсь, что оно похоже на мои собственные ощущения, — прошептала Олимпия.

— Нет, подозреваю, что оно в тысячу раз сильнее. — Их губы сблизились, они чувствовали дыхание друг друга. — Если бы ты ощущала то же, что и я, то полностью сгорела бы в огне.

— А я и сгораю в огне.

Джаред хриплым и срывающимся голосом бормотал что-то нежное. Олимпия не могла разобрать слов, но в этом не было необходимости. Он поцеловал ее, и никаких сомнений не осталось в том, что он пытался сказать. Сегодня ночью Джаред желал ее со страстью, опалявшей ее душу, страстью, равной ее собственной.

С чувством неподдельного счастья Олимпия отдалась его поцелую. Она теснее прижалась к нему, пытаясь полнее познать силу и жар его тела. Она не заметила, как Джаред, опершись о край стола, принял такую позу, что она оказалась зажатой между его бедрами.

— Такие мягкие волосы. — Джаред провел рукой по голове Олимпии, вынимая заколки и освобождая шелковистые локоны. Он зачерпнул полные пригоршни волос, сжимая и разжимая пальцы. — Изысканно мягкие.

Уголками полузакрытых глаз Олимпия увидела, как ее изящная кружевная шляпка плавно опустилась на ковер. Маленькое происшествие со шляпкой странным образом повлияло на Олимпию. Она ощутила полную раскованность.

— О Джаред, это ни с чем не сравнимо! — воскликнула она, вся во власти переполняющих ее чувств.

— Да, моя сладкая сирена. — От страсти голос Джареда прозвучал жестко и резко. — Ни с чем не сравнимо.

Положив голову Олимпии себе на плечо, он стал жаркими поцелуями прокладывать дорогу вниз по ее шее. Обнаружив, что дальнейший путь прегражден аккуратно гофрированными складками ее шемизетки, он разразился нетерпеливыми проклятиями.

— Я больше не в состоянии выносить эту пытку. — Джаред торопливо дернул шнуровку ее платья. — Если я сейчас же не овладею тобой, моя любимая Олимпия, то просто сойду с ума.

— Прекрасно понимаю тебя. — Олимпия уже расстегивала его рубашку. — Я сама чувствую себя так, будто становлюсь безумной под влиянием этого всесильного чувства.

Спустив лиф ее платья к талии, Джаред разглядывал Олимпию со странной улыбкой.

— В таком случае у нас нет выбора, не так ли? Мы должны сегодня ночью спасти друг друга, чтобы окончательно не сойти с ума.

Олимпия распахнула его рубашку и созерцала обнаженный торс. Она только покачала головой:

— Я не уверена, что мы сможем спасти друг друга. Похоже, что мы уже совсем помешались, Джаред.

— Тогда пусть будет так. — Джаред распустил завязки батистовой шемизетки, и очередной предмет дамской одежды упал на ковер рядом с белой кружевной шляпкой. Замерев, он наслаждался зрелищем ее обнаженной груди.

Олимпия зарделась под его горячим взором, но не сделала попытки прикрыться. По правде говоря, осознание того, что он ее так сильно желает, придавало Олимпии дополнительную смелость. Она провела пальцами по его твердой груди, а затем подняла руки к плечам Джареда.

Он глубоко вздохнул, и его дыхание вырвалось из уст вместе с громким стоном. Он наклонился, чтобы поцеловать ее твердые напряженные соски, в то время как она пальцами исследовала выпуклые мускулы его спины.

— Мне это безумно нравится. — Джаред закрыл здоровый глаз и поплотнее прижал ее к себе, так, чтобы сильнее ощутить крепкую упругость ее горячих грудей.

— Правда? — Олимпия погладила его. — Мне это тоже нравится. Мне так приятно дотрагиваться до тебя, Джаред.

— Мой Бог, Олимпия.

Как будто под воздействием некоей силы, которой больше не в силах сопротивляться, Джаред начал действовать.

Его руки обхватили талию Олимпии. Он поднял ее и, повернувшись, усадил на край стола. Подол ее юбки приподнялся. — Джаред? — С удивлением обнаружив себя сидящей на столе, Олимпия подняла на него удивленный взор.

— Спой мне свою сладкую песню, моя любимая сирена. — Джаред поднял край ее платья к коленям. Он развел руками ее ноги и встал между бедрами. — Я хочу быть соблазненным моей судьбой.

— Джаред!

Олимпия все еще пыталась привыкнуть к странному ощущению того, что он находится между ее ногами. Когда Джаред коснулся руками чувствительной кожи на внутренней стороне бедер, Олимпия взяла его за руки и вопросительно посмотрела ему в глаза, не зная точно, как вести себя дальше.

— Не бойся, моя прекрасная сирена. — Джаред поцеловал изгиб ее плеча. — Ты скажешь мне, когда будешь готова.

Прежде чем Олимпия догадалась спросить, что он под этим подразумевает, его пальцы скользнули по ее ногам прямо к мягкой, горячей, уязвимой впадине, неожиданно представшей перед ним во всей наготе.

Олимпия задержала дыхание, почувствовав, как он прикасается к незащищенной сердцевине ее тела. В том месте, где его пальцы соединялись с женской плотью, возникало нестерпимое желание.

— Ты уже влажная, — сказал Джаред. — Такая же теплая и мягкая, как южные моря. — Он отвел свои пальцы, прикоснулся ими к губам и медленно, очень чувственно улыбнулся. — Ты даже пахнешь морем.

— Неужели? — Олимпия ухватилась за его поднятые вверх руки, вцепившись в них изо всех сил. Ничего она так не желала, как знать, что делать дальше, но не имела об этом ни малейшего представления.

— Да Восхитительная. Немного соленая. Невероятно.

Джаред вновь опустил руку, нежно лаская ее, затем его палец скользнул во влажную глубину.

Олимпия вздрогнула.

— Джаред. Я не знаю, что сказать.

— Тебе не надо ничего говорить, моя сладкая сирена, до тех пор, пока ты не будешь готова спеть для меня.

Она не знала, что он имеет в виду, но ей не хватило силы воли или присутствия духа, чтобы это выяснить. Ощущение было столь необычным и удивительным, что Олимпию бросило в дрожь. Она в порыве желания плотнее обхватила Джареда ногами.

— Давай. Спой мне, моя прекрасная сирена. — Джаред медленно вывел палец под аккомпанемент ее слабых стонов, внимательно наблюдая за лицом Олимпии. — Да, вот так.

Еще раз, моя любовь.

Он вновь коснулся ее. И вновь Олимпия мягко и протяжно застонала с хныкающими интонациями.

— Черт меня побери, если я не в восторге от твоей песни! — Джаред неохотно отвел руку от ее тела.

Олимпия слегка приоткрыла глаза, удивляясь, почему он больше не ласкает ее столь интимно. Ей хотелось ощущать его руку там, в потайном месте. Она была уверена, что ничто другое не способно вызвать то огромное, почти болезненное волнение, которое она испытывала.

— Джаред? — Она увидела, как он торопливо, путаясь, расстегивает бриджи. — Пожалуйста, я хочу, чтобы ты снова коснулся меня.

Джаред задохнулся от смеха, однако смех тут же сменился стоном.

— Я бы не смог остановить свои ласки, даже если все демоны ада явились бы сейчас сюда.

Олимпия увидела, что он наконец справился с бриджами. Она в шоке уставилась на его тяжелую, напряженную мужскую плоть, высвободившуюся из плена одежды.

— Мистер Чиллхерст?!

Джаред приблизился к ней, он был совсем рядом. Его рот искривился в чувственном порыве.

— Считайте это, мисс Вингфилд, вариацией на тему странного свадебного обычая, о котором вы однажды упоминали!

Я понимаю, что этот фаллос отнюдь не золотой, но он единственный, которым я владею.

Слегка смутившись, Олимпия вспомнила свое наивное обсуждение золотых фаллосов. Она не знала, посмеяться ли ей над собой или просто принять все как есть. «

— Хоть он сделан не из цельного золота, но, видимо, совсем не плох, сэр, — смогла лишь вымолвить Олимпия. — В конце концов, он очень велик и, без сомнения, стоит целого состояния. Кто-нибудь, возможно, попытается его украсть.

Джаред рассмеялся, потом хрипло воскликнул:

— Ты смеешься надо мной с риском для себя, сирена!

Она облизнула губы и взглянула на него из-под густых ресниц.

— Разве я смеюсь?

— Да. — Джаред шире раздвинул ее ноги, положив их себе на талию. Он придвинулся еще ближе, приспосабливаясь ко входу в нежный, влажный туннель.

Если Олимпию секунду назад просто шокировал вид его плоти, то теперь она была окончательно подавлена, ощущая, как он проталкивается в незащищенные врата ее тела. В то же время, казалось, это было именно то ощущение, которого она страстно желала.

— Глубже!.. — Она вцепилась в его плечи.

— Мой Бог!.. — Джаред обхватил руками ягодицы Олимпии и начал медленно прокладывать путь сквозь портал ее туннеля.

Олимпия закрыла глаза и полностью сосредоточилась на еще неизведанном ею ощущении того, как он медленно входил в нее.

По мере того как Джаред стал, заполнять ее недра, возбуждение смешалось с восхитительным трепетом. Она не могла поверить, что ее тело способно принять в себя его плоть, но именно это, как ни странно, и происходило.

Возникало ощущение необычайного уюта. Вместе с тем, продолжая содрогаться от наслаждения, она все еще не чувствовала полного удовлетворения.

— Проклятие! — Джаред внезапно остановился.

— Что-нибудь не так? — Олимпия открыла глаза. Лицо Джареда было словно высеченным из камня. Но она подумала, что никогда прежде не видела камень, украшенный бусинками пота. Его мускулы под ее пальцами напоминали стальные канаты.

— Ты в порядке?

Он разглядывал ее лицо с выражением полного отчаяния.

— Олимпия, ты говорила о себе как о женщине с большим жизненным опытом!

Она мечтательно улыбнулась:

— Так и есть, сэр.

— Я думал, ты имела в виду то, что уже обладала определенным опытом в такого рода отношениях.

— Но не личным опытом. — Она нежно дотронулась кончиками пальцев до его щеки. — Видимо, я ждала, что вы научите меня, сэр. В конце концов, вы искусный преподаватель, не правда ли?»

— Я — сумасшедший. — Единственный глаз Джареда пылал огнем. — Олимпия, ты уверена, что желаешь меня?

— Более чем кого бы то ни было, — прошептала она.

— Тогда я хочу, чтобы ты держалась за меня изо всех сил, пока я буду прокладывать свой путь через шторм в твою безопасную гавань.

Олимпия почти растаяла от жара этих слов. Она не нашла что сказать, а просто крепче обхватила его руками и ногами, притянув еще ближе к себе.

Плавные изгибы ее бедер покоились в сильных и уверенных руках Джареда. Он держал Олимпию в крепких тисках, пока поспешно и безжалостно вторгался в ее мягкую плоть.

Олимпия напряглась и открыла рот, чтобы закричать, но Джаред накрыл ее губы своими, подавляя намечающийся протест.

Наконец он до конца вошел в нее и застыл. Он не делал никаких движений, только осторожно оторвал свои губы от ее губ.

— С тобой все в порядке? — спросил он сиплым шепотом.

— Да. — Олимпия вздохнула и расслабила пальцы, осознав, что ее ногти впиваются в его спину. — Мне кажется, что да.

— Покажи мне. Спой для меня, сирена.

Джаред начал очень медленно и очень осторожно двигаться внутри ее, не покидая ее тела перед очередным проникновением вглубь.

Боль, вызванная его вторжением, скоро угасла, и ее вновь сменило ощущение нарастающего жара.

Олимпия прильнула к Джареду, который все глубже и глубже погружал ее в раскаленные недра страсти. Болезненное напряжение внутри стало непереносимым. Она остро чувствовала, что вплотную приблизилась к точке взрыва, осознав в какой-то момент, что умоляет Джареда об освобождении, для которого не могла подобрать названия.

— Скоро, моя сирена, уже скоро, — обещал он, медленно возвращаясь в ее глубины.

— Уже, Джаред! Ты должен что-нибудь сделать!

— Ты требовательная малышка, не так ли?

Но, судя по голосу Джареда, ему очень нравились ее требования. На беду Олимпии, он нарочно добивался, чтобы она умоляла его. Казалось, он точно знает, как именно двигаться внутри ее, насколько далеко входить. Он поддерживал в ней огонь напряжения, пока Олимпия не почувствовала себя заводной игрушкой, внутри которой сжали слишком тугую пружину.

А затем Джаред протянул руку вниз между их телами и что-то проделал пальцами, одновременно с тем, как затопил ее.

Это была вершина наслаждения. Пружина распрямилась.

Олимпия никогда и не мечтала о таких ощущениях. Одна волна наслаждения сменяла другую, заставляя тело содрогаться. Она хотела закричать от радости, но Джаред накрыл ее рот своими губами.

Она почувствовала, как он в последний раз входит в нее.

Он сильно вздрогнул, приоткрыв свой рот. Но Олимпия бессознательно поглотила его неистовый вопль удовлетворения, также как он до того поглощал ее более тихие вскрики.

Когда все осталось позади, Джаред поднял ее со стола, пошатываясь, перенес на софу и в изнеможении свалился вместе с ней на подушки.

Прошло немало времени, прежде чем Джаред нашел в себе силы приподнять голову и взглянуть на Олимпию. Она лежала под ним, томно вытянувшись. В ее улыбке сквозило очаровательно самодовольное женское удовлетворение.

«Улыбка сирены, которая в конце концов осознала собственную силу», — подумал он.

И именно он показал ей, какова эта сила.

— Вы чрезмерно страстный мужчина, мистер Чидлхерст, — заявила Олимпия.

Джаред утомленно засмеялся. Он был истощен. Истощен, но весел.

— Так только кажется, мисс Вингфилд. Позвольте мне заметить, что ваша страсть столь же чрезмерна, как моя.

Она обхватила руками его шею, прильнув к нему.

— Должна сказать, что все было просто восхитительно.

Никогда не испытывала ничего похожего.

— Я это знаю, Олимпия. — Он склонил голову и нежно поцеловал ее грудь. Его охватило непреодолимое чувство собственника.

Хотя Олимпия и восхищалась страстностью Джареда, он прекрасно знал, что до сих пор в отношениях с женщинами вел себя так же трезво и рационально, как в бизнесе. К чести Джареда, романтические приключения весьма редко увлекали его, и уж тем более он никогда не связывался с девственницами.

Невозможно было отрицать, что тело Олимпии до него было запечатано и никем не распробовано. Яркое свидетельство тому — несколько капель крови, смешавшихся с теплой влагой, покрывавшей его копье.

Он подумал, что, вероятно, должен стыдиться себя. Но единственное чувство, которое он оказался способным испытать в данный момент, — это глубочайшее удовлетворение.

В конце концов, Олимпия, по ее собственным словам, не была юной девочкой, только что вышедшей из классной комнаты. Ей было двадцать пять. Женщина с большим жизненным опытом.

Джаред глухо застонал. Нет, не было у нее никакого опыта. Невинная душа, не ведавшая страстей в уединении сельской местности, — а он этим воспользовался.

Самое восхитительное переживание за всю его жизнь.

Джаред вспомнил о распутном Дрейкотте, пытавшемся соблазнить Олимпию в библиотеке. Он подумал, как много мужчин в Верхнем Тудвее рассматривали ее в качестве законной добычи; сколь много бесчестных предложений ей пришлось выслушать. Но Олимпия ждала, чтобы ему пропеть свою песню, песню сирены.

Мысль, что именно его она выбрала, именно ему подарила себя, внушила Джареду благоговейный трепет. В горле пересохло, и он нервно сглотнул, прежде чем смог заговорить.

— Олимпия, — сказал он твердо. — Я хочу заверить тебя, что очень ценю сокровище, подаренное мне. Я окружу тебя заботой и вниманием.

Она провела пальцем по его подбородку.

— Ты уже превосходно позаботился обо мне, — улыбнулась она, — я лишь надеюсь, что ты задержишься в нашем доме надолго.

— Как учитель и любовник?

Она вспыхнула:

— Ну да, конечно. Как же иначе?

— Действительно, как же иначе? — Джаред прикрыл глаза руками. Он подумал, что теперь обязан рассказать ей правду, но тогда все изменится. Она, без сомнения, будет рассержена и оскорблена, когда обман откроется.

Если бы он сам оказался в такой ситуации и узнал, что его водили за нос, то впал бы в холодное бешенство, как в тот раз, когда застал Деметрию с любовником.

Он вспомнил свои собственные слова, сказанные Феликсу сегодня утром: «Мне совершенно не хочется играть роль дурака».

Когда Олимпия поймет правду, она оскорбится, решив, что он разыграл ее, что он только смеялся над ней.

Безусловно, после его признания их роли поменяются.

Размышляя об этом, Джаред готов был скрежетать зубами от бессильного отчаяния. Он спросил себя: а если Олимпия воспримет его сообщение о том, что ее обманывали, так же, как он три года назад обман Деметрии? Что, если она выкинет его из своей жизни, как он выбросил Деметрию из своей?

Что, если Олимпия повернется и уйдет прочь?

Он внутренне похолодел.

Джаред не представлял, как ему поступить. Он был не способен логически оценить ситуацию.

В одном он был абсолютно, уверен — его слишком очаровал стремительно ворвавшийся в его жизнь роман с Олимпией, и он не желает рисковать неожиданным счастьем.

Он мрачно подумал, что когда-нибудь он признается ей и тогда ему придется заплатить огромную цену Она наверняка не сможет простить такую ложь со стороны человека, которому отдала себя.

Джаред боялся, что Олимпия, узнав правду, никогда уже больше не поверит ему, а он не хотел терять нежность и доверительность, возникшие этой ночью.

Джаред не мог допустить, чтобы она отвернулась от него.

По крайней мере не сейчас, когда он только-только обрел ее.

Джаред сожалел, что все было чертовски усложнено; так не должно быть в первый раз.

Вот она, плата за страсть.

Прежде он ни разу не оказывался в столь неприятном положении, но чувствовал, что для установления полного доверия им еще требуется время. Еще немного времени — и он сможет сильнее привязать Олимпию к себе. Вот тогда он рискнет и откроет всю правду.

«Да, — размышлял он, — время, только время позволит решить все проблемы».

Джаред был доволен, что нашел наконец практичную и логичную отговорку, позволявшую отсрочить то, что казалось неизбежным.

Хаотичный бег его мыслей был нарушен приглушенным лаем, доносившимся из полуподвального помещения, где располагалась кухня.

Джаред убрал руку, которой прикрывал глаза.

— Какого черта?

— Это Минотавр. — Голос Олимпии звучал удивленно.

— Проклятая собака поднимет на ноги весь дом. — Скатившись с софы, Джаред вскочил, торопливо приводя одежду в порядок.

На секунду представив, как миссис Берд вместе с тремя мальчиками врывается в рабочий кабинет и застает там растрепанную, утомленную Олимпию, Джаред встревожился не на шутку. — Одевайся, — приказал он. — Быстрее, а я присмотрю за псом. — Он взял свечу и направился к двери.

— Ты знаешь, в ту ночь, когда Минотавр учуял незнакомца, пробравшегося в мою библиотеку в Верхнем Тудвее, он лаял точно так же. — Олимпия попыталась сесть, при этом брови ее в задумчивости сошлись над переносицей. — Может, он услышал еще одного незваного гостя. — Она торопливо приводила в порядок платье.

— Весьма сомнительно. Скорее всего какой-то шум на улице разбудил чуткого пса. Минотавр не привык к звукам и запахам большого города. — Джаред на миг задержался у двери и обернулся, желая убедиться, что с одеждой Олимпии все в порядке.

То, что он увидел, было впечатляющим.

Шемизетка все еще валялась на ковре рядом с элегантной кружевной шляпкой Так как скромная батистовая деталь одежды более не прикрывала шею и грудь, то платье чудесным образом преобразилось. Из благопристойного скромного наряда оно превратилось в дерзкое и провокационное обрамление для изящно округленных грудей.

Джаред увидел, как Олимпия поморщилась, сделав неуверенный шаг вперед, и понял, что она, очевидно, испытывает определенные болезненные ощущения. Однако она ни на что не жаловалась, и он не знал, нужно ли ему извиняться, и если да, то как.

Пока он размышлял, что делать дальше, Олимпия уже пришла в себя. Она улыбнулась ему и поспешила к выходу.

Джаред был приятно поражен тем, как его тело мгновенно отозвалось на ее походку. Даже в голове у него помутилось. Только невероятным усилием воли он заставил себя вернуться к насущным проблемам.

— Подожди здесь. Я посмотрю, что встревожило Минотавра, — пробормотал Джаред. Бросив последний вожделенный взгляд на сладкую округлость груди, раскрасневшиеся щеки и растрепанные волосы Олимпии, он вышел в холл.

Она последовала за ним.

— Подождите секунду, мистер Чиллхерст. Я буду вас сопровождать.

Джаред, торопливо шагая к лестнице, усмехнулся:

— «Мистер Чиллхерст»?

— Лучше не отказываться от официальных отношений, — заметила Олимпия очень серьезно — Перед мальчиками и миссис Берд мы должны делать вид, что ничего не изменилось.

— Как пожелаете, мисс Вингфилд. — Джаред, спускаясь по лестнице, перешел на шепот:

— Но предупреждаю вас, что оставляю за собой право называть вас Олимпией в каждом случае, когда моим рукам посчастливится оказаться под вашей одеждой.

— Мистер Чиллхерст!

— Именно таким образом развиваются дела между мужчинами и женщинами с большим жизненным опытом, — заверил ее Джаред с нарочитой уверенностью. Он отбросил прочь ощущение вины и отдался на волю наслаждения, которое, казалось, было готово захлестнуть его с головой.

Величайшее удовольствие, гораздо более сильное, чем от бренди, разлилось по его жилам. Он ощущал себя Икаром, подлетевшим слишком близко к солнцу, но риск стоил того, Он отметил про себя с легкой улыбкой на устах, что страстных натур порой ждут чудеснейшие награды. Сегодня ночью он стал новым человеком.

— Ваше обращение со мной абсолютно не достойно джентльмена, сэр. — Олимпия, задыхавшаяся от возмущения, не смогла продолжить свои обвинения, так как снизу раздался лай, на этот раз жалобный. — Совершенно очевидно, что Минотавр чем-то встревожен.

— Вероятно, ночной гость пытается опустошить соседские запасы.

— Может быть.

Когда путь на кухню оказался свободен, пес, до того нетерпеливо ждавший за дверью, выскочил и чуть не сбил Джареда с ног. Не останавливаясь. Минотавр промчался в холл, где притормозил у ног Олимпии.

— В чем дело, Минотавр? — Она осторожно и мягко потрепала его по голове. — Кроме нас, в доме никого нет.

Тот громко взвыл, а затем стрелой метнулся мимо хозяйки вверх по лестнице. — Похоже, он хочет выйти в сад, — сказала Олимпия. — Я выпущу его на несколько минут.

— Прослежу за этим.

Джаред торопливо осмотрел кухню, прежде чем последовать за собакой вверх по лестнице. Ни рядом с большой железной плитой, ни в раковине никаких следов беспорядка.

Полуподвальное окно, выходившее на огороженный палисадник, было тщательно заперто.

Джаред стал подниматься по лестнице. Олимпия шла следом.

Они направились в холл к черному входу. Минотавр уже был там и возбужденно царапал порог двери.

— Что-то не в порядке, — сказала Олимпия. — Обычно он себя так не ведет.

— Думаю, вы правы. — Джаред отодвинул засов.

Минотавр немедленно выскользнул наружу и помчался в маленький, окруженный невысокой оградой садик.

— Соседи будут в большом раздражении, если он снова начнет лаять, — забеспокоилась Олимпия.

— Очень хорошо, что мы с ними не общаемся. — Джаред протянул ей свечу. — Оставайтесь в доме, а я посмотрю, что встревожило Минотавра.

Джаред осторожно вышел в ночную тьму. Он был уверен, что Олимпия выполнит его распоряжение, ибо привык к выполнению всех своих распоряжений, отданных соответствующим тоном.

Достигнув дальнего конца сада, Минотавр остановился.

Поднявшись на задние лапы, он прилежно обнюхивал ограду.

Джаред миновал туалет и через разросшийся кустарник пробрался к тому месту, где Минотавр пытался рассмотреть аллею. Света было вполне достаточно, чтобы убедиться: небольшая, крытая булыжником дорожка пуста.

Джаред взглянул на садики соседей, расположенные на другой стороне. Там тоже темно и тихо. Никаких следов чистильщиков, работавших в основном по ночам. Не все были согласны терпеть неудобства, связанные с чисткой туалетов в дневное время. В большинстве домов содержимое выгребных ям выносили из сада через главный вход на улицу, где сгружали в тележку. Всю дальнейшую работу было принято выполнять ночью, чтобы не тревожить людей неприятными запахами.

— Никого нет, — заметил Джаред. — Но подозреваю, Минотавр, что ты уже сам в этом убедился.

Тот на мгновение взглянул вверх, после чего продолжил обнюхивать кирпичи.

— Вы что-нибудь обнаружили? — спросила Олимпия.

Джаред посмотрел через плечо и увидел, что она не подчинилась его распоряжению.

Олимпия оставила свечу в доме, а сама последовала за ним. При лунном свете ее глаза выглядели огромными, а в ложбинке на груди лежали глубокие, обворожительные тени.

Джаред разрывался между гневом из-за неповиновения, с одной стороны, и живейшими воспоминаниями о нежном теле Олимпии — с другой.

— Нет, — ответил он, — никаких признаков чьего-либо присутствия на аллее. — Возможно, кто-то прошел здесь несколько минут назад и встревожил Минотавра.

Олимпия перегнулась через ограду.

— Мы уже провели в этом доме несколько ночей, но до сих пор он ни разу не лаял на прохожих.

— Это меня и беспокоит. — Джаред взял ее за руку, — Давайте вернемся в дом. Оставаться здесь бессмысленно.

По взгляду, который она бросила на него, было совершенно очевидно, что ее удивили интонации его голоса.

— Что-то вас раздражает?

Джаред задумался, каким образом учитель может сообщить своему работодателю, что когда он отдает разумные приказы, то ожидает их точного выполнения.

Но не успел он придумать, каким образом донести эту мысль до Олимпии, не раскрывая своего инкогнито, как резким восклицанием она прервала размышления Джареда:

— Бог мой, что это? — Олимпия уставилась на небольшое белое пятно на траве. — Вы уронили ваш носовой платок, мистер Чиллхерст?

— Нет. — Джаред наклонился и поднял белый скомканный кусочек льняной ткани. Он нахмурился, уловив аромат парфюмерии.

Олимпия наморщила носик от сильного запаха и посмотрела на Джареда с торжествующим видом:

— Ночью в саду кто-то был.

Джаред бросил взгляд на Минотавра, который лез из кожи вон, обнюхивая платок.

— Похоже на то.

— Я этого боялась, мистер Чиллхерст. Не остается больше никаких сомнений. Создалась чрезвычайно тревожная ситуация.

— Тревожная?

Олимпия, прищурив глаза, рассматривала надушенную ткань.

— Предупреждение насчет Гардиана, вычитанное мной в дневнике, должно быть принято всерьез. Кто-то намеревается прокрасться к тайне спрятанных сокровищ. Но каким образом злодей узнал наш адрес?

— Тьфу, пропасть! — Джаред внезапно замолчал; в голове у него промелькнула весьма неприятная мысль. Его губы сжались. — Олимпия, вы не могли выдать по неосторожности наше местопребывание?

— Конечно, нет! Я была очень осмотрительна. Ваша репутация чрезвычайно важна для меня.

— Предполагаю, что один из ваших знакомых из Общества по путешествиям мог проследовать за нами до самого дома или нанять кого-нибудь для этой цели.

— Да, это весьма вероятно, — ответила Олимпия. — Возможно, кто-то из них определенным образом связан с Гардианом.

«Возможно также, что одного из новых друзей Олимпии, как и многих до него, соблазнил блеск сокровищ», — мрачно подумал Джаред. Ему было известно, что, когда члены его семьи шли по следу исчезнувших богатств, они ни перед чем не останавливались. Существовала большая вероятность, что могут найтись и другие, рискнувшие отправиться тем же путем.

Без сомнения, все члены Общества по путешествиям и исследованиям прекрасно осведомлены, что специализация мисс Вингфилд — поиски закопанных сокровищ и зарытого золота.

Глава 9

На следующее утро, как только Джаред проснулся, он тут же вспомнил о небольшой опрятной батистовой шемизетке и белой кружевной шляпке. Эти вещи, без сомнения, со вчерашней ночи все еще лежат на полу в кабинете Олимпии.

— Проклятие! — Джаред рывком сел на постели и потянулся к столику за черной бархатной повязкой.

Страстная любовная связь оказалась гораздо более хлопотным делом, чем ему представлялось. Джаред недоумевал, как же известным распутникам удается с видимой легкостью проникать в будуары, а потом незаметно покидать их. Ведь в его случае даже эта незамысловатая любовная афера с одной-единственной женщиной была сопряжена с, большим риском.

«Наверное, я просто не создан для таких приключений», — решил Джаред, отбрасывая в сторону одеяло и поднимаясь с постели. С другой стороны, в списке наиболее запоминающихся событий его жизни вчерашнее ночное свидание занимало одно из первых мест. Если не первое.

Но наступил рассвет, и вместе с ним появились все те докучливые раздражающие мелочи, которые сопутствуют необычным рискованным затеям «Однако прежде всего — , самые неотложные дела», — сказал себе Джаред. Необходимо спрятать шемизетку и шляпку, прежде чем на них наткнется миссис Берд или мальчики.

Так как все вещи его гардероба всегда находились в строжайшем порядке, Джаред быстро нашел рубашку и бриджи.

Чтобы не тратить лишнее время на ботинки, он решил пойти босиком.

Поправив свою одежду, Джаред подкрался к двери, осторожно приоткрыл ее и внимательно осмотрел холл. Бросил взгляд на часы — уже почти полшестого.

В любом случае, если миссис Берд уже на ногах, она находилась либо в своей комнате, либо на кухне, хлопоча по хозяйству. Пока Джаред тихонько спускался по лестнице, его мысли перескакивали с насущной проблемы разбросанной одежды на зловещую находку в виде платка.

Не оставалось никаких сомнений, что ночью в саду кто-то побывал. Скорее всего вор или взломщик в надежде на счастливый шанс. Но Олимпия даже слышать не захочет о столь приземленном объяснении странного события.

Джаред выругался про себя: растущее беспокойство Олимпии относительно легендарного Гардиана грозило превратить его и без того беспорядочную жизнь в нечто совсем уж невыносимое.

Однако из груди вырвался легкий вздох облегчения, когда, открыв дверь в кабинет, он увидел, что шемизетка и шляпка валяются на полу перед письменным столом, там, где и упали. Деликатное свидетельство дикой и восхитительной ночной страсти. Джаред почувствовал, как откуда-то изнутри нарастает уже знакомый жар. Он никогда не забудет прошедшей ночи.

С легкой улыбкой он наклонился, чтобы подобрать с ковра предметы туалета Олимпии, захватив заодно и три шпильки, которые сам же извлек из ее волос.

— Что-нибудь потеряли? — из дверей прогромыхал голос миссис Берд. — Я так и думала.

— Черт побери. — Джаред выпрямился, держа в руках шляпку и шемизетку, и лишь после этого повернулся с видом обреченного на казнь. Он холодно улыбнулся:

— Сегодня утром вы очень рано поднялись, не правда ли, миссис Берд?

Было совершенно очевидно, что та не даст себя запугать.

Она бросила свирепый и гневный взгляд на Джареда, уперев руки в бока:

— Некоторые, называющие себя джентльменами, имеют обыкновение сматываться, получив все, к чему стремились.

Не принадлежите ли вы к их числу?

— У меня нет никаких планов, связанных с отъездом, миссис Берд, если это то, о чем вы меня спрашиваете.

Миссис Берд задумчиво прищурила глаза.

— Может быть, лучше, чтобы вы исчезли? Чем дольше вы сшиваетесь здесь, тем сильнее, кажется, к вам привязывается мисс Вингфилд.

Джаред изобразил на своем лице подобие заинтересованности.

— Вы так думаете?

Миссис Берд густо побагровела.

— Послушайте, кровожадный пират, я не позволю вам разбить ее сердце. Мисс Олимпия — приличная девушка, несмотря на то что вы с ней сотворили прошлой ночью. Не пристало вам использовать невинность и доверчивость ее натуры.

Джаред вспомнил о платке, пораженный вновь открывшейся возможностью.

— Скажите, миссис Берд, как вам удалось так много узнать о событиях прошлой ночи? Вы, случайно, не шпионили за нами в саду?

— Шпионила? Шпионила ? — миссис Берд, казалось, была оскорблена до глубины души. — Ничего подобного. Я не шпион, сэр.

С запозданием Джаред вспомнил об аромате духов найденного платка, который не имел ничего общего с их экономкой. От нее обычно пахло льняным маслом, политурой для чистки мебели, иногда — джином.

— Приношу свои извинения, — сухо заметил, Джаред.

Миссис Берд, однако, не успокаивалась.

— У меня есть глаза и уши. От меня не укрылась ночная сцена в саду. Когда я распахнула окно, чтобы посмотреть, что происходит, то увидела, как вы воркуете друг с другом внизу. А затем я заметила, как вы поцеловали мисс Вингфилд, прежде чем вернуться в дом.

— Неужели? — Этот последний поцелуй предназначался в основном для того, чтобы отвлечь мысли Олимпии от Гардиана, отметил про себя Джаред. Хотя он не был уверен, что уловка сработала.

— Да, все так и было. Более того, света было вполне достаточно, чтобы увидеть, что у бедной мисс Олимпии не было шемизетки под платьем. Следовательно, кто-то, а скорее всего именно вы приложили руку к тому, чтобы снять ее.

— Вы очень наблюдательны, миссис Берд.

— Я знала, что вы намеревались соблазнить ее, и была права После всего увиденного ночью в саду я решила сегодня утром все внимательно здесь осмотреть, прежде чем проснется дом. Обнаружив, что на полу валяются эти вещи, я совершенно точно поняла смысл произошедшего между вами и мисс Олимпией.

— Очень умно, миссис Берд.

В выражении ее лица читалось обвинение.

— Уже собиралась подобрать эти вещи, как услышала, что наверху, в вашей комнате, отворилась дверь. Теперь я определенно знаю, как сильно вы виноваты, не так ли?

— Поздравляю вас с блестяще проведенным расследованием и логичностью выводов, миссис Берд — Джаред выдержал паузу, достаточно долгую, чтобы быть уверенным, что обратил на себя все ее внимание. — Имея такие таланты, вам не составит труда получить место полицейского чиновника после увольнения из этого дома Глаза миссис Берд на миг тревожно раскрылись, она сурово посмотрела на Джареда:

— Ба! Уж не смеете ли вы угрожать мне, сэр? Мисс Олимпия никогда не уволит меня, о чем мы оба прекрасно знаем.

— Так ли? Должен сказать, если вы сами еще не заметили, что мисс Вингфилд стала очень зависеть от моих советов, касающихся организации домашнего хозяйства.

— Она не выгонит меня, — не сдавалась миссис Берд. — У нее очень доброе сердце Скорее уж выкинут вас, как только мисс Олимпия узнает, что вы мне угрожаете.

— На вашем месте, миссис Берд, я не стал бы испытывать ее лояльность. Что будет, если она обнаружит, как вы шпионите за ней?

— Черт вас побери, я не шпионю.

— Поверит ли в это мисс Олимпия, если вы скажете ей, что знаете все о событиях прошлой ночи? Примите мой совет, миссис Берд. Попридержите язык и занимайтесь своими собственными делами.

Губы экономки оскорбленно сжались в тонкую ниточку.

— Вы — сущий дьявол. Явились в дом, словно черт из преисподней, перевернули его вверх дном, после чего все пошло наперекосяк. Наложили заклинание на трех крошек наверху, чтобы они вели себя как ангелы. Одним щелчком пальцев извлекли из воздуха проклятые три тысячи фунтов, а теперь еще изнасиловали мисс Олимпию.

— Что касается последнего утверждения, вы слегка ошибаетесь, миссис Берд — Джаред направился к двери.

— Вы изнасиловали мисс Олимпию. — Но увидев, как изменилось выражение его лица, миссис Берд благоразумно отступила на шаг, чтобы не загораживать дверной проем. — Я знаю, что вы именно так и поступили.

— Это доказывает только, что вы не совсем понимаете ситуацию. — Пройдя мимо экономки, Джаред пошел к лестнице.

— Проклятие на вашу голову, что вы имеете в виду? — крикнула та ему вслед.

— Изнасиловали не ее, а меня, — вежливо заметил Джаред.

Перешагивая сразу через две ступеньки, он не оглядывался, но, поднимаясь по лестнице, спиной чувствовал, как миссис Берд кипит от негодования.

В холле Джаред решил, что проблема с экономкой, конечно, немного раздражает, но не относится к числу непреодолимых. Он справится с ней.

Джаред задержался перед спальней Олимпии и тихонько постучал. Послышались легкие шаги, и мгновением позже хозяйка отворила дверь.

— Доброе утро, мисс Вингфилд.

Она была в белой батистовой рубашке и в небрежно накинутом легком пеньюаре: это зрелище вызвало у Джареда улыбку.

Ее необыкновенное лицо окружало волшебное огненное облако темно-красных волос. При виде Джареда Олимпия залилась легким румянцем. В предрассветном полумраке она была неотразимой. Джаред бросил взгляд на соблазнительно смятую постель. — Мистер Чиллхерст, что вы делаете здесь в такой час? — Олимпия выглянула из-за его плеча, чтобы проверить, пуст ли коридор. — Нас могут увидеть.

— Я пришел, чтобы вернуть несколько интимных предметов, которые вы, по-видимому, забыли ночью. — Джаред протянул шемизетку и шляпку.

— Слава Богу. — Олимпия распахнувшимися от изумления глазами смотрела на предметы своего туалета. Затем она приняла их из его рук. — Я очень рада, что вы вовремя вспомнили об этих вещах.

— К несчастью, миссис Берд успела обнаружить их прежде, чем я спустился вниз.

— О! — выдохнула Олимпия. — Она очень расстроилась?

Ее так беспокоило ваше присутствие в доме, что теперь она, вероятно, предположит самое худшее.

— Она и так уже предполагает самое худшее, но надеюсь, у нее хватит здравого смысла держать свои соображения при себе. — Джаред наклонился к ней и пылко поцеловал. — Предвкушаю, как увижу вас за завтраком, мисс Вингфилд.

Он отступил назад, успев заметить ее зардевшееся лицо ДО того, как она прикрыла дверь. По дороге вниз к собственной спальне он беспечно насвистывал пиратский мотивчик.

]]]

— Доброе утро, тетя Олимпия.

— Вы сегодня прекрасно выглядите, тетя Олимпия.

— Доброе утро, тетя Олимпия. Превосходный день, не правда ли?

Олимпия улыбнулась, увидев, как проворно вскочили на ноги Хью, Итон и Роберт при ее появлении в столовой — Всем доброе утро! — Она подождала, пока Итон поспешно выдвинул кресло. Олимпия еще не успела привыкнуть к галантным манерам своих племянников. — Благодарю тебя, Итон.

Тот посмотрел на Джареда, явно ожидая одобрения. Джаред слегка кивнул. Итон довольно улыбнулся и вернулся на свое место.

Олимпия поймала на себе проницательный взгляд учителя. Внутри ее вновь забил ключом жар кий источник счастья, открывшийся вчера ночью. Когда она потянулась за ложкой, ее пальцы слегка дрожали.

«Так вот каково ощущать себя влюбленной», — подумала Олимпия, осознавшая прошлой ночью эту истину. Не оставалось никаких сомнений, что ее чувство к Джареду было сильнее, чем страсть. , Любовь. Ей уже казалось, что она никогда не испытает волшебных эмоций. В конце концов, двадцатипятилетняя женщина с большим жизненным опытом должна была трезво смотреть на вещи.

Ее переживания оказались несравненно более волнующими, чем открытие секретов забытых легенд или исследование странных обычаев дальних стран.

Любовь.

Ее жизнь уподобилась чаше, и сегодня утром чувство перелилось через край. Одиночество, в котором она пребывала после смерти тети Софи и тети Иды, отступило Она нашла мужчину, чья душа подобна ее собственной Она не в силах долю удерживать его рядом, напомнила себе Олимпия, недели, месяцы, в лучшем случае и при необычайном везении — год или два Невозможно оставить без внимания тот факт, что когда-нибудь Джаред уйдет, чтобы поступить на новое место в другом доме. С учителями это обычная история. Мальчики взрослеют, а их преподавателей приглашают новые наниматели.

Но пока этого не случилось, она позволит себе отдаться на волю великой, всепоглощающей любви, явившейся к ней в облике мужчины с лицом пирата.

— И куда же вы собираетесь отправиться сегодня? — Она надеялась, что ее голос звучит ровно и спокойно, хотя внутри бушевало пламя Олимпия обнаружила, что ей очень трудно скрывать свою радость По блеску во взгляде Джареда она поняла, что он прекрасно осведомлен об охватившем ее восторге.

— Мы собираемся посетить музей механики Винслоу, — вызвался ответить Роберт.

— Говорят, там находится гигантский заводной паук и он движется почти как настоящий, — восторженно подхватил Хью. — Леди, увидев его, пугаются, но от меня этого не дождешься. — Я слышал, еще там выставлены механические птицы и медведь, — добавил Итон.

Олимпия, совершенно заинтригованная, перевела глаза на Джареда.

— Звучит весьма заманчиво.

— Так по крайней мере говорят. — Джаред спокойно намазывал джем на хлеб.

Олимпия на секунду задумалась. Она разрывалась между намеченными дневными планами и предоставившейся возможностью увидеть музей механики.

— А почему бы мне не присоединиться к вам?

— Мы можем только приветствовать такое решение. — Джаред откусил бутерброд.

— Да, тетя Олимпия. Пойдемте с нами, — поддержал его Роберт. — Будет очень весело.

— И весьма познавательно, — благоразумно заметил Итон.

— Уверена в этом. — Олимпия подумала, что поход в музей интересен не только с познавательной точки зрения, он позволит ей провести день с Джаредом. — Очень хорошо, но мне следует собраться. В какое время вы намереваетесь выходить?

— В три часа, — ответил Джаред.

— Превосходно. Я договорилась о встрече в институте Масгрейва, чтобы посмотреть карты, но у меня в запасе еще уйма времени.

]]]

— Сомневаюсь, чтобы в коллекции Общества нашлось что-нибудь полезное для вас, мисс Вингфилд. — Рональд Толберт, заложив руки за спину, навис над Олимпией. — Определенно, здесь весьма небогатый выбор карт Вест-Индии. Но в моей собственной библиотеке вы найдете все, что нужно.

— Сгораю от нетерпения увидеть ее, мистер Толберт. — Олимпия чуть отодвинулась от него. От нового ее знакомого несло затхлой одеждой, потом и одеколоном, которым он тщетно пытался заглушить неприятные запахи. — Но я собираюсь в своих исследованиях придерживаться методичности.

— Естественно. — Толберт еще ближе придвинулся к ней.

Он наклонился над ее плечом, в то время как она раскладывала очередную карту поверх той, что уже лежала на столе. — Если вы не против, поведайте мне, что именно вы пытаетесь разыскать на этих картах.

— Хочу удостовериться в подлинной географии южных морей. — Олимпия умышленно дала неопределенный ответ: на этой стадии расследования у нее не было намерения посвящать в тайну кого-либо еще, кроме Джареда. — В записях о данных землях встречаются расхождения.

— Понимаю. — Толберт напустил на себя ученый вид. — Очень трудно переносить на план эти острова.

— Да, действительно. — Олимпия склонилась над картами, тщательно сравнивая их между собой.

Ни на одной из них не оказалось ни намека на безымянный таинственный остров к северу от Ямайки. На новой схеме можно было отыскать один или два островка суши, которые отсутствовали на старой карте, но они располагались не так уж и близко от Вест-Индии.

— Я хотел бы знать, не сможете ли вы прийти сегодня ближе к вечеру, — предложил Толберт. — Я буду очень рад, если вы навестите меня, мисс Вингфилд. — Он увидел, как она скрутила одну из карт и отложила в сторону. — К этому времени я приготовлю все необходимое.

— Благодарю вас, но в это время я буду занята. — Олимпия развернула очередную карту. — Если вас устроит, мы встретимся в другой день недели.

— Конечно, конечно. — Толберт заложил руки за широкую спину и закачался на пятках. — Мисс Вингфилд, я прекрасно понимаю, что вы должны обратить внимание и на коллекцию Олдриджа.

— Он был достаточно любезен и предложил мне такую услугу. — Олимпия умышленно наморщила лоб, притворившись, что поглощена изучением очередной карты.

— Чувствую, что обязан воспользоваться этой возможностью и дать вам небольшой совет.

— Да? — отозвалась Олимпия, не поднимая взгляда., Толберт осторожно откашлялся.

— Мой долг сообщить, что вам необходимо соблюдать осторожность, поверяя Олдриджу подробности своих исследований.

— Неужели? — удивленно произнесла Олимпия. — Что вы имеете в виду?

Толберт торопливо окинул взглядом библиотеку и, убедившись, что никто, включая пожилого служителя, не может их подслушать, почти вплотную придвинулся к своей собеседнице:

— Олдридж не прочь воспользоваться молодой женщиной, мисс Вингфилд.

— Воспользоваться? — Олимпия поморщилась, так как в ноздри ударил сильный запах одеколона Толберта. — Мной?

Толберт сразу выпрямился, лицо его казалось расстроенным.

— Не конкретно вами, мисс Вингфилд, — пробормотал он.. — Плодами вашей работы.

— Понимаю. — Олимпии показалось, что в резком неприятном запахе было что-то очень знакомое.

— Моя дорогая, хорошо известно, что вы специализируетесь на изучении старинных легенд и обычаев дальних стран. — Толберт захихикал с видом заговорщика. — Также не вызывает сомнения, что в кое-каких древних историях, о которых вы рассказываете на страницах ежеквартального журнала, содержится один-другой намек на сокровища.

— Это так. — Олимпия слегка пожала плечами и вновь склонилась над картами. — Но никогда не слышала, чтобы благодаря моим исследованиям кто-нибудь действительно обнаружил настоящие богатства, сэр. Награда — в самом процессе исследования.

— Лишь для тех из нас, кто оценивает такие вещи с позиций интеллекта, — вкрадчиво заметил Толберт. — Боюсь, что для остальных низменный соблазн золота и драгоценностей оказывается гораздо сильнее, чем более возвышенные радости изучения и приобретения новых знаний.

— Вы, без сомнения, совершенно правы, мистер Толберт, но сомневаюсь, чтобы такие люди могли быть среди членов научной группы, подобной Обществу по путешествиям и исследованиям.

— К сожалению, моя дорогая, в данном вопросе вы ошибаетесь. — Толберт кисло улыбнулся. — Увы, человеческая природа столь несовершенна, что определенное число примитивных и неотесанных искателей сокровищ можно встретить и в нашей среде. — Он выпрямился. — И к сожалению, должен сказать, Олдридж принадлежит к их числу.

— Я приму к сведению ваше предупреждение. — Олимпия нахмурилась, так как на нее снова пахнуло одеколоном.

Она подумала, что ей знаком этот запах, она недавно ощущала его. Совсем недавно.

Прошлой ночью.

— Я сказал бы, что здесь очень жарко, вы не находите? — Толберт вытащил из кармана платок и вытер испарину со лба.

Олимпия уставилась на льняную ткань — именно такой платок они нашли с Джаредом в саду.

]]]

Большой заводной паук без устали ползал по дну стеклянного ящика. Он совершал резкие, неестественные движения, которые, однако, завораживали. Паук преследовал механическую мышь со столь же странным поведением.

Олимпия вместе с Итоном, Хью и Робертом протиснулись к стеклянной стене. Они с восхищением наблюдали за происходящим в ящике. Джаред стоял с другой стороны и снисходительно смотрел на перемещения паука.

— Послушайте, он просто угрожающе огромных размеров, не правда ли? — Во взгляде Итона, брошенном на Олимпию, лучилось довольство. — Вы напуганы, тетя Олимпия?

— Конечно, нет. — Она подняла голову и заметила, что в глазах племянника мелькнуло разочарование. — Почему я должна бояться, имея трех таких защитников от всяких тварей?

Итон удовлетворенно улыбнулся:

— Не забывайте о мистере Чиллхерсте. Он тоже будет вас защищать. Не правда ли, мистер Чиллхерст?

— Сделаю все от меня зависящее, — пообещал Джаред.

— Это всего лишь механический паук, — сказал Роберт с таким презрением, которое услышишь лишь из уст десятилетнего мальчика. — Он не может никому принести вреда, разве не так, мистер Чиллхерст?

— Думаю, что так, — ответил Джаред. — Впрочем, кто знает… — Это верно. — Итон вошел во вкус. — Никто вам не скажет наверняка. К примеру, если паук вырвется на волю, держу пари, он причинит кучу неприятностей.

Роберт посмотрел в другой конец комнаты, где посетители внимательно следили за передвижениями механического медведя.

— Представьте только: леди неожиданно почувствовала на своей лодыжке отвратительные конечности членистоногого!

— Спорю, что она закричит, — вступил в разговор Хью, оценивающе посмотрев на щеколду, которой запиралась крышка стеклянной клетки.

Брови Джареда поднялись.

— Даже не помышляйте об этом.

Все трое грустно вздохнули и вновь вернулись к созерцанию паука.

Олимпия торопливо окинула взглядом комнату и решительно направилась к Джареду. Впервые за день выдалась возможность поговорить с ним наедине. Ей не терпелось рассказать о своем открытии — платке Толберта.

— Мистер Чиллхерст, я должна поговорить с вами, Он улыбнулся:

— Я к вашим услугам, мисс Вингфилд.

— Там, где нам никто не помешает. — Олимпия пошла в зал, заполненный странными механическими фигурами.

Джаред не спеша последовал за ней к витрине с заводным солдатиком.

— Да, мисс Вингфилд? — Он нажал кнопку у основания витрины. Корпус солдатика стал жестким и распрямился. — О чем вы хотели поговорить со мной?

Она искоса бросила на него взгляд, исполненный триумфа, и в то же время старательно делала вид, что увлечена механической фигуркой.

— Думаю, мне удалось вычислить ночного незнакомца.

Возможно, это Гардиан собственной персоной.

Рука Джареда, лежавшая на кнопке, замерла.

— Неужели? — спросил он нарочито безразличным тоном.

— Да, я это сделала. — Олимпия придвинулась ближе под предлогом того, что ей хочется получше рассмотреть механического солдатика. — Вы в жизни не поверите, но это не кто иной, как мистер Толберт.

— Толберт? — Джаред уставился на нее. — Черт побери, о чем вы говорите?

— Я совершенно уверена, что платок, найденный нами прошлой ночью, принадлежит мистеру Толберту. — Олимпия наблюдала за тем, как солдат поднимает свою небольшую винтовку. — Сегодня утром в библиотеке, принадлежащей Обществу по путешествиям и исследованиям, он воспользовался точно таким же платком, как тот, что мы обнаружили.

— Большинство платков очень схожи между собой, — сухо заметил Джаред.

— Да, но этот обладал точно таким же запахом, как и найденный нами.

Джаред нахмурился:

— Вы уверены?

— Вполне. — Олимпия увидела, что игрушечный воин прицеливается. — Правда, есть еще одно возможное объяснение.

— Какое?

— Толберт и Олдридж — непримиримые соперники. Дело в том, что сегодня утром Толберт предпринял попытку предостеречь меня насчет Олдриджа. Существует вероятность, что лорд Олдридж умышленно подбросил прошлой ночью в сад чужой платок.

— Зачем, дьявол меня разрази, ему понадобилось сделать это?

Во взгляде Олимпии, брошенном исподлобья, читалось раздражение, вызванное его непонятливостью.

— Затем, конечно, чтобы заставить меня изменить в худшую сторону мнение о мистере Толберте.

— Такой замысел предполагает, что вы обязательно идентифицируете платок, — отметил Джаред.

— Да, я понимаю, но именно это и произошло.

— Олдридж не мог знать, что вы так легко опознаете находку. Нет, у меня есть серьезные сомнения в том, что Олдридж имеет отношение к этой истории. — Джаред повернулся к ней и заботливо сказал:

— Олимпия, я не хочу, чтобы вы занимались этими проблемами.

— Но, мистер Чиллхерст… , — Предоставьте их мне.

— Я не согласна. — Олимпия вздернула подбородок. — Все это влияет на мои занятия, сэр. Я располагаю всеми правами, чтобы защитить дневник от Гардиана или от любого другого, кто решит пуститься на поиски сокровищ. — Она прикусила нижнюю губу. — Хотя должна признать, мистер Толберт не похож на героя легенд. Вряд ли он был связан с Гардианом. , — Проклятие, женщина! — произнес Джаред сквозь зубы. — Я защищу вас от Толберта, Гардиана и кого угодно еще. Если вы нуждаетесь в защите, то она есть у вас.

Пораженная, Олимпия уставилась на него:

— Что вы под этим подразумеваете, сэр? Безусловно, нужно принять определенные меры предосторожности.

— Мисс Вингфилд, вы непременно доверите мне решение всех вопросов, связанных с платком. Я прослежу, чтобы Толберт хорошо усвоил, что инциденты, подобные ночному, больше не должны иметь место. ;

— Вы с ним поговорите?

— Будьте уверены, он сделает соответствующие выводы.

Удовлетворившись его обещанием, Олимпия успокоилась.

— Прекрасно, сэр. Я оставляю все на ваше усмотрение.

— Благодарю вас, мисс Вингфилд. Ну а теперь…

Прежде чем Джаред закончил предложение, сквозь приглушенный звуковой фон, состоявший из журчания разговоров, а также тиканья и звона часовых механизмов, до их слуха донесся резкий женский голос;

— Чиллхерст! Ради Бога, что вы здесь делаете?

Глаз Джареда сверкнул, и он, отведя взгляд от Олимпии, уставился на того, кто неумолимо приближался к ним.

— Черт побери!

Олимпии едва хватило времени, чтобы отметить загадочно холодное выражение, появившееся на его лице, прежде чем женщина заговорила снова:

— Чиллхерст, это ведь вы, или я ошибаюсь?

Олимпия повернулась и увидела необыкновенно красивую леди, плавной походкой приближавшуюся к ним. Она хладнокровно улыбалась Джареду. По светло-голубым глазам легко можно было прочесть, что неожиданная встреча ее явно забавляла.

В течение какого-то времени Олимпия разглядывала прекрасную незнакомку. Это была платиновая блондинка с волосами, элегантно уложенными под шикарной и, без сомнения, очень дорогой маленькой голубой шляпкой. Поверх небесно-синего платья был надет темно-голубой короткий жакет.

Олимпия подумала, что одни лайковые перчатки леди, подобранные в тон костюму, вероятно, стоят больше, чем ее собственные платье, ботинки, шляпка и сумочка, вместе взятые.

Дама была не одна. Ее сопровождала столь же роскошная леди, одетая во все желтое; она не была так же прекрасна, как блондинка, но, без сомнения, излучала ауру экзотической притягательности, составляя по контрасту блестящую пару своей подруге. Из-под шляпы, украшенной перьями, виднелись темно-коричневые, тщательно уложенные локоны. Темные глаза. Фигура — более женственная и округлая, чем у ее изящной спутницы.

— Не могла поверить своим глазам, минутой ранее заметив вас, Чиллхерст, — сказала блондинка. — Я слышала, что вы в городе, но, признаться, не поверила в это. Вы слишком редко навещаете Лондон.

— Добрый день, Деметрия. Или я должен обращаться к вам как к леди Бомонт? — Джаред церемонно поклонился с холодной улыбкой.

— Пусть останется Деметрия. — Она перевела глаза на свою спутницу. — Вы, конечно, помните Констанс?

— И очень хорошо. — Джаред равнодушно улыбнулся. — Мое почтение, леди Киркдейл.

— Добрый день, Чиллхерст. — Улыбка Констанс была более вежливой. Ее взгляд перешел на Олимпию. Деметрия последовала примеру своей спутницы. — А как зовут вашу маленькую подружку, Чиллхерст?

Ходят слухи, что вы живете вместе с ней в доме на Иббертон-стрит, но я отказывалась им верить. Любовные связи такого рода столь несвойственны вам.

— Леди Бомонт, леди Киркдейл, позвольте представить вам мою жену. — Голос Джареда звучал, как всегда, невозмутимо, но во взгляде, тотчас же украдкой брошенном на Олимпию, читалось предупреждение.

Мою жену.

Олимпия открыла рот от изумления. Очнувшись, она немедленно сжала губы и заставила себя трезво оценить щекотливую ситуацию, в которой они оказались. В конце концов, идея представиться мужем и женой, если вдруг их начнут расспрашивать знакомые Джареда, принадлежала ей. На карту была поставлена его репутация. Бедняга лишь следовал ее инструкциям. У нее не оставалось другого выбора, кроме как поддержать его.

— Как вы поживаете? — оживленно спросила Олимпия.

— Совершенно восхитительно! — Деметрия изучала Олимпию как экспонат музея. — Какой сногсшибательный сюрприз! Итак, Чиллхерст наконец выполнил долг, который накладывает на него титул, и нашел себе виконтессу.

Глава 10

— Виконт? — надменно спросила Олимпия в своем кабинете часом позже. Она рывком сняла шляпку и, резко обернувшись, оказалась лицом к лицу с Джаредом. После сцены в музее механики они в первый раз остались наедине. Она едва сдерживала гнев. — Вы — виконт?

— Сожалею, что вы узнали правду при таких обстоятельствах, Олимпия. — Джаред закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Во взгляде, обращенном на Олимпию, было то же мрачное и загадочное выражение, которое он напустил на себя после того, как представил ее в качестве своей жены. — Прекрасно отдаю себе отчет, что вы имеете право получить объяснения.

— Думаю, что так. Ведь я ваш работодатель, мистер Чиллхерст. — Олимпия спохватилась:

— Ах да, милорд. Как бы то ни было. Проклятие! В конце концов оказалось, что мне следовало все-таки настоять на рекомендациях. Полагаю, что моему дяде вы их не предоставляли, не правда ли?

— О, их как таковых и нет, — забормотал Джаред. — Нет. Боюсь, что нет. На самом деле он их и не требовал.

— Он нанял вас в качестве учителя в мой дом и не спросил ваши рекомендации? — недоверчиво переспросила Олимпия.

— На самом деле он не нанимал меня в качестве учителя, — спокойно пояснил Джаред.

— Час от часу не легче. А что же он тогда от вас хотел, милорд?

— Он меня вообще ни для чего не нанимал, а лишь попросил оказать ему услугу — сопроводить товары до Верхнего Тудвея. — Джаред взглянул на Олимпию. — Позволено ли будет заметить, что задание я выполнил превосходно?

— Вздор! — Олимпия бросила шляпку на софу и обошла вокруг письменного стола. Отметив про себя, что, сидя за столом, она всегда чувствует себя сильнее и в большей безопасности, Олимпия упала в кресло и сердито уставилась на Джареда. — Если вы не против, сэр, мне бы хотелось услышать продолжение истории. Я устала играть роль невинной дурочки.

Что-то вспыхнуло на короткое мгновение в единственном зрячем глазу Джареда Возможно, боль или гнев Олимпия не была точно уверена. Однако, что бы это ни было, по спине ее пробежал холодок.

Джаред сел в кресло, вытянул вперед ноги и оперся руками о подлокотники красного дерева. Сцепив пальцы, он задумчиво рассматривал Олимпию.

— Это довольно сложный вопрос.

— Не волнуйтесь насчет сложности. — Олимпия улыбнулась, сказав себе, что способна быть такой же спокойной и хладнокровной, как и он. — Я уверена, что достаточно умна, чтобы понять суть дела.

Губы Джареда сжались.

— Без сомнения. С чего мне следует начать?

— С самого начала, естественно. Объясните мне, к чему весь этот маскарад с местом учителя в моем доме.

Джаред заколебался, по-видимому, подыскивая нужные слова.

— Все, что я рассказал вам о встрече с вашим дядей, — правда, Олимпия. Мы с ним встретились во Франции, и я согласился доставить вам весь груз.

— Зачем вы взялись за это задание, если не искали места учителя?

Ответ Джареда был прост:

— Дневник Лайтберн.

Во второй раз за день Олимпия открыла рот от изумления.

— Дневник? Вы о нем знали?

— Да. Я тоже его разыскивал.

— Вот так новость. — Олимпия чувствовала себя так, словно из нее выкачали воздух. Она вновь уселась в кресло и постаралась быстро обдумать сложившуюся ситуацию. — Конечно, это все объясняет.

— Не совсем.

— Вы охотились за дневником Лайтберн, но дядя Артемис первым добрался до него, поэтому вы как бы случайно организовали вашу встречу. Пока я рассуждаю верно?

— Да, — Джаред барабанил пальцами по подлокотнику. — Однако…

— Вскоре вы узнали, что дневник упакован вместе с товарами, которые предназначались мне. И нашли способ, позволивший вам не выпускать из виду этот груз.

Джаред опустил лицо.

— Ваша сообразительность никогда не перестанет изумлять меня, Олимпия.

Она постаралась не обращать внимания на комплимент.

Неподходящее время, чтобы оказаться сбитой с толку медоточивыми речами из уст любимого мужчины. Она должна помнить, что Джаред умышленно ввел ее в заблуждение.

— Когда вы появились в моем доме, то сразу поняли, что я нуждаюсь в учителе, — такой вариант позволял вам остаться.

— Эту мысль подал мне ваш дядя, — уточнил Джаред. — Он сказал, что вы уже сменили трех учителей за шесть месяцев. , — И вы воспользовались представившейся возможностью, чтобы находиться рядом с дневником Лайтберн.

Джаред изучал стену над ее головой.

— Понимаю, что такое объяснение вполне похоже на правдоподобную причину, по которой я мог бы обманывать вас.

— Я предполагаю, вы испугались, что не сможете сами разгадать шифр, поэтому решили подождать, не распутаю ли я для вас секрет древней легенды.

— Отдаю себе отчет, что все выглядит именно таким образом.

Олимпия, чуть подумав, спросила:

— Что привело вас к дневнику, мистер Чиллхерст? То есть ваша светлость.

— Пусть остается Джаред, — заметил он тихо. — Причина, по которой я разыскивал дневник, когда встретил вашего дядюшку, проста: он принадлежит моей семье. — Чиллхерст слегка пожал плечами. — Так же как и сокровище, если оно на самом деле существует.

Олимпия поразилась:

— Что вы имеете в виду под словами «он принадлежит моей семье»?

— Клер Лайтберн была моей прабабушкой.

— Никогда бы не подумала. — Олимпия чуть не свалилась с кресла. — Вашей прабабушкой? Графиней? Но в дневнике нет никакого упоминания о титуле.

— Она вышла замуж за Джека Райдера, когда он был еще простым капитаном. Лишь через несколько лет после возвращения в Англию из Вест-Индии он стал графом Флеймкрестом. В семье не очень любят обсуждать данный вопрос, но правда состоит в том, что он в известной степени купил свой титул. — — Боже мой.

— В те времена такая сделка вовсе не составляла труда.

Требовалось лишь много денег и влияние. Джек Райдер обладал и тем и другим.

— Да, конечно. — Олимпия вспомнила страницы в дневнике, которые она бегло пролистывала. Джек Райдер вернулся из Вест-Индии богатым человеком. А после того как осел в Англии, еще и приумножил свой капитал.

— Заручившись титулом Флеймкрестов, — продолжал Джаред, — мой прадедушка приобрел еще один, на этот раз виконта Чиллхерста, который принадлежит наследнику Флеймкрестов. В данном случае — мне.

От такого множества безжалостных новостей у Олимпии все кружилось перед глазами.

— Вы — наследник графского титула? Вашим прадедушкой был мистер Райдер, о котором пишет Клер Лайтберн?

Ее возлюбленный мистер Райдер, вспомнила Олимпия.

— Да.

Мой возлюбленный мистер Чиллхерст.

С каждым новым открытием Олимпия все глубже погружалась в бездну отчаяния. Она напомнила себе, что с самого начала знала, что не в ее силах долго удерживать рядом своего мистера Чиллхерста. Однако невозможно было отрицать, что в глубине души она надеялась побыть с ним подольше, чем две короткие недели.

Слишком быстро развеялись ее грезы. Слишком быстро.

Она должна найти возможность спасти свою мечту, пусть хотя бы ненадолго.

«А что же ощущает Джаред?»— подумала она с растущим чувством безнадежности. Олимпия не могла заставить себя поверить, что их разделенная страсть ничего для него не значила, что, даже обнимая, он обманывал ее. Возможно, Джаред не любил, а лишь хотел ее. В этом она была почти уверена. Олимпия заставила себя мыслить логически.

— Неудивительно, что вы хотели найти дневник Лайтберн, мистер Чиллхерст. У вас, безусловно, есть на это право. Без сомнения, вы годами стремились к цели и, вероятно, пришли в крайнее раздражение, узнав, что я первая обнаружила его местоположение.

— Если вы не можете заставить себя называть меня Джаредом, то обращайтесь как к Чиллхерсту.

— Ну что ж, что случилось, то случилось. — Олимпия изо всех сил постаралась изобразить оживленную, жизнерадостную улыбку. — Должна сказать, что в таком случае перед нами открывается новое направление для поисков.

Джаред кинул на нее озадаченный взгляд:

— Неужели?

— Конечно. — Олимпия вскочила и подошла к окну, сложив руки за спиной и вглядываясь в крошечный огороженный садик. Она решилась пойти на тщательно взвешенный риск и знала, что должна быть очень осторожной.

— Мне не так легко постичь смысл ваших слов, Олимпия.

Та глубоко вздохнула:

— Ваше знание семейных легенд может дать мне несколько полезных ключей к разгадке тайны, сэр. То есть помочь расшифровать дневник.

— Сомневаюсь в этом. Мое знание семейных легенд не простирается дальше нескольких историй о Капитане Джеке и его сумасбродствах.

Олимпия впилась ногтями в ладони. Она обязана убедить Джареда разрешить ей продолжать работу над дневником.

Это был единственный предлог, позволявший поддерживать с ним связь.

— Кто знает, сэр, — сказала она. — Возможно, из этих историй я извлеку информацию, которая прояснит смысл нескольких странных фраз, содержащихся в дневнике.

— Вы так думаете? — неуверенно спросил Джаред.

— Да, я в этом убеждена. — Олимпия обернулась, чтобы взглянуть на его лицо. — Мне очень хотелось бы продолжить работу над дневником, сэр. При этом мне доставит большое наслаждение поделиться с вами своими открытиями и выводами. Я прекрасно понимаю, что секрет спрятанного сокровища принадлежит вашей семье.

Лицо Джареда окаменело.

— Олимпия, меня совершенно не интересует секрет дневника Лайтберн. Я старался втолковать вам эту мысль.

— Не правда, он вас интересует, — стояла она на своем. — Вы приложили немало усилий, чтобы разыскать дневник и проникнуть в этот дом, дабы узнать секрет. Хочу для ясности заявить, что я совершенно точно понимаю, почему вы обманули меня.

— Вы уверены?

— Да. И должна заметить, считаю ваш план чрезвычайно умным, сэр. Он превосходно сработал бы, если, бы сегодня утром вы не столкнулись с леди Бомонт.

— Лишь вы способны найти оправдание моему поведению.

— Едва ли, сэр. Теперь, после того как я узнала истинное положение вещей, ваши действия стали совершенно ясны мне, сэр.

— Вас, конечно, должно удивлять, почему я не удовлетворился ролью скромного учителя, — тихо сказал Джаред. — Вы, без сомнения, спрашиваете себя, почему я соблазнил вас.

Олимпия сплела пальцы и вздернула подбородок.

— Нет, мистер Чиллхерст. Такой вопрос я себе не задаю.

— Почему? — Джаред встал с кресла. — Большинство женщин на вашем месте заинтересовались бы этим.

— Я и так знаю ответ. — Олимпия была уверена, что ей известна вся правда о нем.

— Да неужели? И каков же он, Олимпия? Как вы объясните мое поведение? Мы оба прекрасно понимаем, что оно было недостойно джентльмена. Большинство людей сказали бы, что я воспользовался вами.

— Это совсем не так, — с жаром возразила Олимпия. — Мы воспользовались друг другом, сэр.

Джаред разочарованно присвистнул:

— Разве?

— Да. Мы оба, обладая большим жизненным опытом, знали, с чем имеем дело. Если кого-нибудь и винить за то, что случилось между нами, — это меня.

— Вас? — Джаред был поражен.

Она зарделась, но спокойно встретила его изумленный взгляд.

— Вы — джентльмен, сэр, но я сразу заметила, что вас обуревают необузданные страсти, и, боюсь, воспользовалась благоприятными обстоятельствами.

Джаред закашлялся.

— Необузданные страсти?

— Это, без сомнения, фамильная черта, — дружелюбно заметила Олимпия. — Ведь, в конце концов, вы — потомок мистера Райдера, а из всего, что я о нем прочитала и слышала, он представляется мне человеком с неистовыми эмоциями.

— Позвольте заметить, что на земном шаре вы, вероятно, единственный человек, кто видит во мне мужчину с необузданными страстями, Олимпия. — Горькая усмешка скользнула по его губам. — На самом деле меня считают весьма скучной особой.

— Чушь. Те, кто так говорит, плохо вас знают, сэр.

— Все мои родственники придерживаются такого мнения. И не только они. Леди Бомонт тоже.

Олимпия мгновенно перестроилась:

— Есть еще один вопрос, который я хочу обсудить. Кто такая леди Бомонт? Ваш давний друг?

Джаред повернулся и, ничего не ответив, направился к письменному столу Олимпии. Облокотившись на него, он скрестил руки на груди.

— Леди Бомонт до недавнего времени была мисс Деметрией Ситон, — сказал он без малейших проявлений эмоций. — Три года назад мы были помолвлены, но вскоре я разорвал помолвку.

— Помолвлены! — По какой-то причине эта новость потрясла Олимпию гораздо сильнее, чем все, что она уже к этому моменту узнала. — Понимаю.

— Понимаете ли?

— Она очень красивая. — Олимпия старалась подавить нарастающую волну паники.

Мысль о том, что Джаред когда-то любил прекрасную Деметрию, оказалась совершенно невыносимой.

Олимпия поняла, что до сих пор серьезно не задумывалась о роли других женщин в его жизни. Она знала, что он обладал определенным опытом в отношениях с дамами, но ей не приходила в голову мысль, что он когда-либо был влюблен. И вдруг она узнала, что он любил, так сильно любил, что даже был помолвлен.

— По различным причинам, которыми мне не хотелось бы сегодня занимать ваше внимание, мы с Деметрией решили, что не подходим друг другу.

— О! — Олимпия не могла придумать, что бы ей еще сказать.

— Помолвка была расторгнута вскоре после того, как о ней объявили. Это не вызвало больших пересудов, поскольку все события происходили не в Лондоне, а в моем родовом гнезде на острове Флейм. Через год она вышла замуж за Бомонта, вот и все дела.

— О! — Олимпии опять было нечего добавить. Она инстинктивно чувствовала, что его объяснения не раскрывают истинных причин ссоры, но она не имела никакого права совать нос в чужие дела.

— Ну что же, я так понимаю, сейчас между вами нет абсолютно никаких отношений.

— Совершенно верно.

— Однако, — не собиралась отступать Олимпия, — мы находимся в неприятной ситуации благодаря тому факту, что она сегодня днем узнала вас.

— Я бы не стал употреблять слово «неприятная», — сказал Джаред. — Возможно, лучше будет назвать ситуацию «неловкой».

— Хорошо. Но в любом случае мы должны что-то предпринять.

— У меня есть предложение. — Джаред настойчиво разглядывал ее.

— У меня тоже. — Олимпия начала мелкими шагами обходить по периметру небольшой кабинет. — Ответ очевиден.

— Неужели?

— Конечно. Мы должны немедленно упаковать вещи и вернуться в Верхний Тудвей.

— Если ваше желание таково, мы обязательно так и поступим. Однако отъезд из города не решит проблемы.

— Да нет, решит. — Олимпия кинула на Джареда умоляющий взгляд. — Если мы поспешим, то сможем уехать прежде, чем встретим еще кого-нибудь из ваших друзей или знакомых. По возвращении в Верхний Тудвей вы сможете продолжать исполнять роль учителя.

— Я не думаю…

— А я буду продолжать изучение дневника, — добавила она с энтузиазмом. — Все останется по-прежнему, как до нашего путешествия в Лондон.

— Позвольте напомнить, что именно вам принадлежит идея выдать нас за супружескую чету в том случае, если меня узнают.

Олимпия покраснела.

— Я прекрасно понимаю, что это моя вина, сэр. Но справедливости ради должна заметить, что мой план вполне бы удался, будь вы тем, кем представились мне, — человеком скромного происхождения с небольшими сбережениями. Все разрушило именно то обстоятельство, что вы — виконт и наследник графского титула.

— Я знаю, — защищаясь, ответил Джаред.

— Если бы не это, никого бы ни на йоту не взволновали наши взаимоотношения. Теперь же, однако, из-за вашего титула и положения наша ситуация становится источником сплетен для всего светского общества.

— Хорошо это понимаю и готов нести ответственность за все случившееся.

Олимпия вздохнула:

— Не корите себя, сэр. Учитывая ваш характер и темперамент, нашей взаимной страсти, вероятно, нельзя было избежать. Человек с сильными страстями всегда рискует дать пищу для досужих разговоров. Однако я верю, что, если мы немедленно вернемся в Верхний Тудвей, слухи вскоре прекратятся.

— Плотина прорвана, — возразил Джаред. — Мы уже представились как лорд и леди Чиллхерст. Едва ли можно ожидать, что подобные слухи так просто испарятся.

— Можно этого достичь, если в следующий визит в Лондон вы скажете, что все было не более чем шуткой, — быстро предложила Олимпия.

Джаред пристально посмотрел на нее:

— Вы хотите, чтобы я объявил все шуткой?

— Так нужно, — бесхитростно заявила она. — Вы можете объяснить, что я всего лишь ваша приятельница, и не более того.

— Приятельница?

Олимпия нетерпеливо уточнила:

— Хорошо, можете объяснить, что я была вашей возлюбленной, любовницей или кем-нибудь еще в этом роде. Я хорошо знаю, что джентльмены зачастую снимают для возлюбленных городские дома. Так всегда делается.

— Черт побери. — Джаред едва сдерживался. — А как же ваша репутация, Олимпия?

— В Лондоне меня никто не знает, и маловероятно, чтобы кто-нибудь услышал об этом вздоре в Верхнем Тудвее. — Олимпия прекратила обход комнаты и остановилась, постукивая носком туфельки об пол. — Кроме того, даже если кто-то и услышит, ничего страшного. Как я уже говорила раньше, меня не заботит моя репутация.

— А как же я? — тихо спросил Джаред. — Мое реноме тоже нужно принимать во внимание.

Олимпия неуверенно посмотрела на него:

— Я верю, что вы сможете пройти через испытания, не нанеся слишком большого урона своей репутации.

— Действительно?

— Не похоже, чтобы вы в будущем искали работу учителя, — отметила она. — И никто даже не обратит внимания на леди, которую вы соблазнили. В конце концов, у меня нет никакого положения в светском обществе, а вы сами редко появляетесь в Лондоне. Все что вам нужно — удалиться из поля зрения на несколько месяцев.

— У меня есть другое решение, Олимпия.

— Да? И какое же?

— Я предлагаю превратить ложь в действительность. Мы можем тайно пожениться по специальной лицензии. Никто в точности не будет знать, когда состоялась свадьба.

— Пожениться? — У Олимпии пересохло во рту — — Нам с вами?

— Почему бы и нет? Весьма логичный выход из нашего затруднительного положения.

— Невозможно. — Олимпия овладела собой и, поспешно обогнув угол стола, рухнула в кресло, после чего сделала глубокий равномерный вдох. — Абсолютно невозможно, мистер Чиллхерст. То есть милорд.

Джаред повернулся и пристально вгляделся в ее лицо.

Положив руки на крышку стола, он приблизился к ней. Казалось, его лицо высечено из камня.

— Почему нет? — спросил Джаред сквозь стиснутые зубы, Олимпия вздрогнула. Затем она прищурила глаза, как бы отказываясь уступать крикам и запугиваниям.

— По той причине, что вы — виконт.

— Ну так что из этого?

Последняя реплика взволновала Олимпию.

— Едва ли меня можно считать подходящей женой для виконта.

— Позвольте мне самому судить об этом.

Она заморгала:

— Вы просите меня стать вашей женой лишь потому, что мы попали в неловкую ситуацию.

— В конечном счете, Олимпия, я бы обязательно попросил вашей руки.

— Очень мило с вашей стороны говорить такое, но должна заявить — надеюсь, вы меня простите, — я не могу вам полностью доверять.

— Вы называете меня лжецом, мисс Вингфилд?

Она обхватила себя руками.

— Не совсем. Вы просто ведете себя как титулованный джентльмен, впрочем, вы им и являетесь.

— Черт побери!

— Этого следовало ожидать, — заверила Олимпия. — Однако я не собираюсь позволить вам загнать самого себя в ловушку нежелательной женитьбы, поскольку нет никакой необходимости в таком самопожертвовании.

— Уверяю вас, мисс Вингфилд, что я жажду этой проклятой свадьбы. То, что вы окажетесь со мной в одной постели, более чем компенсирует все возможные жертвы с моей стороны.

Олимпия почувствовала, что густо краснеет.

— Сэр, в вас говорит страстная натура. В страстях нет ничего дурного, они хороши сами по себе, но едва ли могут быть причиной для свадьбы.

— Я не согласен, мисс Вингфилд. — Джаред без всякого предупреждения поднял руки и взял ее лицо в свои ладони.

Склонившись к ней, он пылко поцеловал ее.

Олимпия была так поражена, что не смогла оказать даже слабого сопротивления. Ее рот раскрылся под его напором, и она затрепетала, как всегда во время поцелуев Джареда. Из глубины ее существа поднимались знакомые теплые волны желания. Она слабо застонала.

Джаред отпустил ее и отступил назад с весьма удовлетворенным видом.

— Говоря между нами, мисс Вингфилд, я уверен, что две такие страстные натуры, как мы, прекрасно поладят.

Он направился к двери.

Олимпия собралась с силами:

— Подождите минутку, сэр. Куда вы хотите направиться?

— Я намерен получить лицензию и сделать необходимые распоряжения, чтобы свадебная церемония прошла скромно и без огласки. Вам же, со своей стороны, следует приготовиться к брачной ночи, мисс Вингфилд.

— Теперь послушайте меня, мистер Чиллхерст, то есть лорд Чиллхерст. Строго говоря, вы пока еще находитесь у меня на службе. Без моего разрешения вы не можете отдавать подобные указания.

Джаред отпер дверь и, отворив ее, бросил быстрый взгляд на Олимпию:

— Даже если вы не заметили, мисс Вингфилд, со дня прибытия я управляю домашним хозяйством. И, надо сказать, проявил большие способности.

— Я хорошо понимаю это, сэр, однако…

— Не вижу причин, по которым в данной ситуации вы должны забивать себе голову мелкими докучливыми деталями повседневного быта, мисс Вингфилд. Это не ваша сильная сторона. Предоставьте все мне.

Джаред вышел из комнаты, захлопнув дверь с такой силой, что она чуть не слетела с петель.

Олимпия хотела встать, но затем опять со стоном упала в кресло. Хотя до сих пор ей не представлялся случай стать свидетельницей вспышек его надменной гордыни, однако она знала, что они не будут для нее сюрпризом, так как вполне соответствовали страстной натуре Джареда.

Тем не менее она не могла позволить ему провести в жизнь безумный план женитьбы. В конце концов, им двигала не любовь, а страсть и гонор.

Она с горечью сказала себе, что он впоследствии будет все время жалеть о своем импульсивном решении. Он станет негодовать на нее и в результате разобьет ей сердце.

Олимпия подумала, что обязана спасти Джареда от его собственных страстей. Она слишком любила его, чтобы позволить ему разрушить таким браком всю его жизнь.

Кроме того, призналась она себе, все неприятности возникли по ее вине. Значит, она и должна все исправить.

]]]

Незадолго до вечерней трапезы в дверь спальни Джареда постучали. В этот момент он сидел за маленьким письменным столиком, сочиняя письмо к отцу.

— Войдите.

Когда дверь открылась, он поднял глаза и увидел Роберта, Итона и Хью. Шествие, заполнившее комнату, замыкал Минотавр.

Джаред лишь один раз взглянул на решительные лица своих троих юных друзей и отложил перо. Он повернулся в кресле, откинув руку на спинку.

Роберт расправил плечи:

— Добрый вечер, сэр.

— Добрый вечер, вы что-то собираетесь мне сообщить?

— Да, сэр. — Роберт вздохнул. — Мы пришли сюда, чтобы выяснить, сказала ли миссис Берд правду.

Джаред с трудом подавил проклятия.

— А что именно она сказала?

Глаза Итона загорелись от возбуждения.

— Она утверждает, что вы — виконт, сэр, а не учитель.

Джаред пристально посмотрел на него.

— Она права, но лишь наполовину. Я действительно виконт, но думаю, что достойно справляюсь со своими обязанностями преподавателя в этом доме.

Итон смущенно взглянул на братьев.

— Да, конечно, сэр. Вы очень хороший учитель, сэр.

Джаред поклонился:

— Благодарю тебя.

Хью обеспокоенно спросил:

— Проблема состоит в том, сэр, останетесь ли вы нашим учителем теперь, когда вы оказались виконтом?

— Я ни в коем случае не собираюсь прекращать наши занятия, — ответил Джаред.

Хью облегченно расслабился:

— Прекрасно, сэр.

— Я того же мнения, — улыбнулся Итон. — Очень хорошие новости, сэр. Мы бы возненавидели другого преподавателя.

Роберт сверкнул глазами на младших братьев:

— Мы совсем не об этом собирались говорить.

— А о чем же, Роберт? — вкрадчиво спросил Джаред.

Роберт сжал руку в кулак. Слова из его уст полились стремительным потоком:

— Миссис Берд говорит, что вы добились своего от тети Олимпии и получили то, что хотели, так что теперь каждый в городе знает, кто вы такой на самом деле, поэтому вы вскоре исчезнете из-за скандала, который разразится, когда выплывет наружу, что вы на самом деле не женаты на тете Олимпии.

— Простите меня, сэр, — сказал Итон, прежде чем Джаред смог ответить. — Но что означает фраза — «вы добились своего от тети Олимпии»?

Роберт уставился на него:

— Умолкни ты, глупец.

— Я лишь спросил, — пробормотал Итон.

— Миссис Берд сказала, что вы разрушили ее, — заметил Хью. — Но я только что спросил тетю Олимпию, разрушена ли она, а она ответила, что чувствует себя превосходно.

— Приятно слышать, — заметил Джаред.

— Есть и еще кое-что. — Роберт в смущении переступал с ноги на ногу. — Миссис Берд утверждает, что единственная возможность для вас поправить все дело — жениться на тете Олимпии, на что вы вряд ли пойдете.

— Боюсь, что насчет последнего миссис Берд заблуждалась, — сказал Джаред. — Я уже сделал предложение вашей тете.

— Да? — Это известие поразило Роберта, и в его глазах забрезжила надежда. — Сэр, мы не совсем понимаем, что именно происходит, но мы не хотим, чтобы с тетей Олимпией случилось что-нибудь плохое. Вы знаете, что она очень добра к нам.

Джаред улыбнулся:

— Она также очень добра и по отношению ко мне. Поэтому я намереваюсь проследить за тем, чтобы у нее не было никаких неприятностей.

— Понимаю. — Роберт облегченно улыбнулся. — Если вы будете заботиться о ней, то не возникнет никаких проблем, не правда ли?

— Все это так, — медленно проговорил Джаред, — но осталась одна проблема, которую нужно устранить, прежде чем дело закончится к всеобщему удовольствию. Но я убежден, что справлюсь с затруднениями.

На лице Роберта вновь отразилось беспокойство.

— В чем проблема, сэр? Возможно, мы сумеем помочь.

— Да, мы поможем, — пылко добавил Хью.

— Только скажите, что нужно делать, — поспешно присоединился к братьям Итон.

Джаред вытянул ноги, откинулся назад и оперся локтями о подлокотники, сведя вместе кончики пальцев.

— Я просил вашу тетю выйти за меня замуж, но пока она не соглашается. Боюсь, что до тех пор, пока она не скажет «да», дела будут оставаться неустроенными.

Итон, Хью и Роберт обменялись тревожными взглядами.

— Это дело, — вкрадчиво продолжал Джаред, — весьма безотлагательное. Я считаю, что ваша тетя должна согласиться выйти за меня замуж так быстро, как только возможно.

— Мы поговорим с ней, — заверил его Хью.

— Да, — согласился с ним Итон. — Уверен, что мы сможем убедить ее выйти за вас, сэр. Миссис Берд сказала, что при таких обстоятельствах только сумасшедшая может отказаться от свадьбы.

— Тетя Олимпия на самом деле не безумна, — заверил Джареда Роберт. — Просто рассеянная временами. Вы знаете, что она очень добрая и умная. Убежден, нам удастся уговорить ее выйти за вас.

— Превосходно. — Джаред выпрямился и вновь взял перо. — Тогда идите выполнять задание. Увидимся за ужином.

— Да, сэр. — Роберт поклонился и направился к двери.

— Мы сделаем это для вас, сэр, — заверил Итон. Отвесив вежливый поклон, он поспешил за Робертом.

— Не забивайте себе голову, сэр, — доверительно сказал Хью. — Тетя Олимпия очень благоразумно подходит ко многим вещам. Уверен, мы добьемся от нее согласия на брак с вами.

— Благодарю, Хью. Я ценю твое содействие, — в замешательстве ответил Джаред.

Минотавр поднялся с пола, с энтузиазмом помахал хвостом и припустил за ребятами.

Джаред подождал, пока за небольшой группой его верных соратников не закроется дверь, после чего вернулся к письму:

«Дорогой сэр.

К тому моменту, когда вы получите это послание, я намереваюсь вступить в брак с мисс Олимпией Вингфилд из Верхнего Тудвея Я затрудняюсь описать ее, но, заверяю вас, она будет мне достойной женой.

Сожалею, что нельзя отложить свадебную церемонию до того момента, когда вы смогли бы на ней присутствовать Воспользуюсь ближайшей возможностью, чтобы представив вам свою избранницу.

Всегда ваш — Джаред»

Пока он запечатывал письмо, в дверь снова постучали.

— Войдите Дверь отворилась, и в комнату ступила миссис Берд. Остановившись, она воинственно, но в то же время осторожно принялась изучать Джареда.

— Пришла своими глазами посмотреть на то, что здесь происходит.

— Что дальше, миссис Берд?

— Это правда — то, что говорят мальчики? Вы действительно просили мисс Олимпию выйти за вас замуж?

— Да, миссис Берд, действительно Хотя это вас не касается.

Миссис Берд ошеломленно и молча смотрела на него.

Но затем на ее лице появилось выражение глубочайшей подозрительности.

— Если вы сделали мисс Олимпии предложение, то почему же она не ведет себя как женщина, которая вот-вот вступит в брак?

— Вероятно, потому, что она ответила мне отказом.

Миссис Берд в ужасе воззрилась на него.

— Она вас отвергла?

— Боюсь, что так.

— Это мы еще посмотрим — Миссис Берд покачала головой. — У этой юной леди никогда не было правильного отношения к некоторым вещам. Не ее вина, конечно. Мисс Софи и мисс Ида напичкали ее кучей странных представлений. И все же ей придется стать благоразумной.

— Верю, что вы наставите ее на путь истинный в этом вопросе, миссис Берд — Джаред протянул ей письмо:

— Кстати, вы не будете так любезны и не проследите, чтобы это послание было отправлено?

Экономка неторопливо приняла письмо из его рук — Вы действительно виконт?

— Да, миссис Берд. Действительно.

— В таком случае лучше быстрее выдать мисс Олимпию за вас замуж, пока вы не передумали. Вряд ли она найдет лучшую партию.

— Я рад, что вы так считаете, миссис Берд.

Глава 11

Олимпия отложила в сторону перо и задумалась над значением таинственной фразы, которую она только что выписала.

Ищи тайну под волнующимся морем Сирина .

В этом не было никакого смысла, так же как и в предупреждении насчет Гардиана. Но Олимпия была совершенно убеждена, что перед ней еще одна составная часть разгадки.

Прежде чем она смогла продолжить работу над дневником, в дверь кабинета постучали.

— Войдите, — безучастно сказала она, так как все ее внимание было поглощено новым ключом.

Дверь отворилась. В кабинет ввалились миссис Берд, Итон, Роберт, Хью и выстроились в линию перед письменным столом. Последним мелкими шагами вошел Минотавр, который занял место в конце шеренги.

Олимпия неохотно оторвалась от дневника Лайтберн и, подняв взор, обнаружила, что на нее испытующе смотрят пять пар глаз. Она отвела глаза.

— Добрый день, — сказала Олимпия. — Появились проблемы?

— Да, — ответила миссис Берд. — Появились, и еще какие!

Роберт, Итон и Хью дружно кивнули.

— Вам, вероятно, лучше обратиться с ними к мистеру Чиллхерсту, — заметила Олимпия, чьи мысли все еще были заняты фразой, которую она только что записала. — Он большой мастер по решению всяких проблем.

— Вы забываете, что теперь мы имеем дело с виконтом Чиллхерстом, — прозвучал веский ответ.

— Да, тетя Олимпия, — добавил Итон. — Вы теперь должны обращаться к нему как к его светлости.

— О, конечно. Вы совершенно правы. Я совсем забыла.

Хорошо, пусть с вашими заботами разберется его светлость. — Олимпия рассеянно улыбнулась. — Уверена, что он с ними справится… как всегда.

Роберт выступил вперед и заявил твердым голосом:

— Прошу прощения, тетя Олимпия, но это ваша проблема.

— Моя? — Олимпия вопросительно взглянула на миссис Берд:

— Что все это значит?

Миссис Берд уперлась кулаками в , широкие бедра и поджала губы.

— Этот кровожадный пират утверждает, что просил вас выйти за него замуж.

Олимпия насторожилась:

— Ну и что из того?

— Он также сказал, что его предложение до сих пор не принято, — закончила миссис Берд.

Олимпия улыбнулась, явно удивляясь тому, что экономка не понимает очевидных вещей.

— Ну какая из меня жена виконта?

— Почему нет? — требовательно спросил Роберт.

— Да, почему нет? — эхом отозвался Итон.

Олимпия сдвинула брови.

— Ну, потому что он — виконт. А когда-нибудь станет графом. Ему нужна подходящая жена, не такая, как я.

— А что в вас не так? — поинтересовался Хью. — Вы мне нравитесь такая, какая есть.

— Да, вы — превосходная женщина, — добавил верный Итон.

— Кроме того, именно вас он погубил, мисс Олимпия, — пробормотала миссис Берд. — И именно вас он хочет взять и жены.

— Я объяснил мистеру Чиллхерсту, то есть я объяснил лорду Чиллхерсту, что вы вовсе не погублены, — заявил Итон. — Я сказал ему, что вы в полном порядке, но он настаивает на том, что вам следует выйти за него замуж.

— Это правда, — добавил Хью. — Мы также считаем, что вам стоит ответить согласием, тетя Олимпия. Иначе он может уехать, и тогда, вероятно, нам придется иметь дело с новым учителем. А где вы найдете еще такого, кто бы все знал и о Капитане Джеке, и о том, как измерить расстояние между берегами, не пересекая реку, и о том, почему воздушный змей может летать?

— Это дело чести, — мрачно подытожил Роберт.

Потрясенная, Олимпия почувствовала, как по спине пробежал холодок.

Считая себя женщиной с большим жизненным опытом, она ни в грош не ставила свою репутацию, но Джаред был гордым мужчиной, и этим нельзя пренебрегать. Честь для него превыше всего. И если он решил жениться на ней, чтобы удовлетворить собственную гордыню, то едва ли ей удастся противостоять его натиску.

— Кто сказал, что это дело чести? — осторожно спросила Олимпия. — Это слова Чиллхерста, Роберт?

— Я сказала мастеру Роберту, что это вопрос чести, — произнесла миссис Берд. — И вы об этом сами знаете, мисс Олимпия.

Олимпия глянула на горящие ожиданием лица племянников.

— Может быть, нам стоит продолжить разговор наедине, миссис Берд?

— Нет, — тут же возразил Роберт, — мы обещали его светлости, что все будем участвовать в разговоре.

Олимпия пристально посмотрела на Роберта.

— Это правда?

— Да, и кажется, он был очень рад нашему предложению помочь, — заверил ее Роберт.

— Понятно. — Олимпия выпрямилась в кресле. Раз Джаред решился прибегнуть к такой тактике, значит, он полон решимости добиться от нее согласия.

Похоже, миссис Берд поняла, что дело приняло новый оборот. Бросив острый взгляд на Олимпию, она подтолкнула мальчиков к двери.

— Ну хорошо. Вы уже высказались. Теперь марш наверх.

Я сама закончу разговор с мисс Олимпией.

В глазах Роберта светилось недоверие.

— Вы кликнете нас, если мы понадобимся, миссис Берд?

— Ладно, кликну. А теперь убирайтесь.

Мальчики поклонились и вышли из комнаты. За ними последовал Минотавр. Как только дверь за всей честной компанией захлопнулась, из коридора раздался топот ног и стук когтей по паркету.

Вверх по лестнице прогремели шаги, и ступеньки отозвались громким скрипом. «Когда Джаред дома, — подумала Олимпия, — никто так не гремит и не топает».

— Я так понимаю, что его светлость отсутствует? — спросила Олимпия.

— Да, мисс Олимпия, его светлость уехал до обеда. — Миссис Берд выставила вперед подбородок. — Сказал, что у него важное дело. Не удивлюсь, если в эту минуту он получает специальное разрешение.

— О Боже! — Олимпия захлопнула свой дневник и откинулась на спинку кресла. — Что же мне делать, миссис Берд?

— Выйти за него замуж.

— Нет, я не могу.

— Потому что считаете себя неспособной надлежащим образом исполнять обязанности виконтессы?

— Нет, полагаю, что смогла бы со временем обучиться.

По-моему, это не так уж и сложно.

— Тогда в чем же истинная причина?

Олимпия посмотрела в окно.

— Истинная причина в том, что он меня не любит.

— Ба! Чего-то в этом роде я и боялась. А теперь послушайте-ка меня, мисс Олимпия, любовь вовсе не главная причина, по которой выходят замуж.

— Я с этим не согласна, миссис Берд, — сухо возразила Олимпия. — Я не могу себе представить, что выхожу замуж за человека, который меня не любит.

— А амуры разводить, значит, можете? — не преминула уколоть ее миссис Берд.

Олимпию покоробили ее слова.

— Вам не понять, — прошептала она.

— Я-то как раз все понимаю. Когда только вы научитесь быть практичной? Хотите знать, в чем ваша истинная проблема? — Миссис Берд агрессивно подалась вперед. — Вы привыкли жить в сказках, которые понаписаны в ваших старинных книжках, поэтому совершенно не разбираетесь в настоящей жизни.

Олимпия потерла лоб — днем у нее разболелась голова.

Раньше она никогда не страдала от мигрени.

— Он попросил меня выйти за него замуж только потому, что его возлюбленная видела нас вчера в музее механики в Винслоу.

— Возлюбленная! — Миссис Берд бросила на нее негодующий взгляд. — Этот коварный пират завел еще одну возлюбленную? Он живет с вами под одной крышей, замышляя вас погубить, а сам тем временем где-то прячет свою возлюбленную?

— Нет-нет, она теперь зовется леди Бомонт. — Олимпия вздохнула. — Помолвка, кажется, была разорвана около трех лет назад.

— Почему? — бесцеремонно осведомилась миссис Берд.

— Они друг другу не подошли.

— Ха. Бьюсь об заклад, что тут дело глубже. — В глазах миссис Берд появилось странное выражение. — Не мешает выяснить, что там стряслось между его светлостью и его возлюбленной три года назад.

— Зачем? — удивилась Олимпия. — Это не мое дело.

— Как это не ваше? Его светлость человек необычный, если вас интересует мое мнение. Конечно, у франтов всегда есть странности, но лорд Чиллхерст — что-то особенное.

— Но вы же совсем никого не знаете из франтов, как вы их называете, миссис Берд. Что вы можете знать об их привычках?

— Я могу знать, что они не станут ни с того ни с сего прикидываться учителями, — парировала миссис Берд.

— У Чиллхерста имелись на то свои причины.

— А теперь? — Заметив, что Олимпия вновь потерла лоб, миссис Берд обеспокоилась:

— Что стряслось с вашей головой? Болит?

— Да. Пожалуй, я поднимусь к себе и немного отдохну.

— Я дам вам камфоры и нашатыря. Они творят чудеса.

— Спасибо.

Все, что угодно, лишь бы не выслушивать доводы миссис Берд в пользу свадьбы с Джаредом, поду мала Олимпия. Она уже достаточно наслышалась ее доводов, ведь ей и без того нелегко бороться со своими чувствами.

Олимпия встала.

Только она направилась к столу, как раздался резкий стук медного молоточка у входной двери. Одновременно с верхнего этажа послышался приглушенный лай Минотавра.

— Держу пари, это его светлость. Наверное, не может позволить себе сам открыть дверь, ведь теперь он стал виконтом. — Миссис Берд заспешила в холл. — Вечно эти франты задирают нос.

Олимпия прикинула расстояние до лестницы: если поспешить, то она сумеет закрыться в своей спальне прежде, чем Джаред обнаружит ее в кабинете.

Она тихонько, на цыпочках начала пробираться к двери, как вдруг услышала в холле голоса. Она узнала их и застыла, потрясенная.

— Я посмотрю, дома ли ее светлость, — произнесла миссис Берд тоном, какого Олимпия от нее раньше не слышала.

В нем присутствовал абсолютно новый оттенок высокомерного презрения.

Мгновение спустя миссис Берд появилась в дверях кабинета. Лицо ее раскраснелось от возбуждения.

— Там пришли две леди и джентльмен, — прошипела она. — Они спрашивают виконтессу Чиллхерст. Они думают, что его светлость уже на вас женился.

— Я знаю. Проклятие! Этого следовало ожидать.

— Я провела их в гостиную.

— Скажите им, что я нездорова, миссис Берд.

Миссис Берд вскинулась на Олимпию с видом генерала перед боем:

— Вам нужно их принять, иначе они подумают бог знает что. Мы все уладим.

— Только не в отсутствие Чиллхерста.

— Без него обойдемся. — Миссис Берд решительно тряхнула головой. — Мы притворимся, что вы виконтесса. Они ни о чем не догадаются.

— Как все ужасно обернулось. Я не собираюсь иметь с этим кошмаром ничего общего, миссис Берд.

— Ни о чем не беспокойтесь, я обо всем позабочусь. Вот, джентльмен дал мне их карточки. — Позвольте мне взглянуть. — Олимпия посмотрела на карточки и застонала. — Леди Бомонт, леди Киркдейл и какой-то Джиффорд, Ситон.

— Я подам чай, — сказала миссис Берд. — Не волнуйтесь, я буду называть вас вашей светлостью.

Она ринулась из комнаты, прежде чем Олимпия сумела ее остановить.

С чувством обреченности Олимпия медленно прошла через холл в гостиную. Как ей хотелось, чтобы здесь каким-нибудь волшебным образом появился Джаред и все уладил.

Ему это всегда так хорошо удавалось.

Ей пришло в голову, что, если бы она не убедила его продолжать их романтическую ложь, он бы, наверное, уехал и ей самой не пришлось бы отбиваться от этих назойливых людей.

Конечно, в таком случае повседневная рутина заботила бы ее меньше всего, мрачно подумала она. Если бы Джаред уехал, ее сердце было бы разбито навсегда.

Деметрия и Констанс восседали на диване. Одетые в голубое и розовое, они являли собой изысканную живую картину, которая совершенно не вязалась со скромным интерьером гостиной.

Красивый мужчина, чуть моложе Олимпии, стоял у окна.

Его светлые волосы были того же оттенка, что и у Деметрии.

Он был одет по последней моде в панталоны со стрелкой и хорошего покроя сюртук до талии, на шее повязан замысловатый галстук.

— Леди Чиллхерст. — Деметрия безмятежно улыбнулась, но в ее холодных глазах блестел инквизиторский огонек. — Вчера вы, кажется, познакомились с моей близкой подругой, леди Киркдейл. Позвольте представить вам моего брата, Джиффорда Ситона.

— Мистер Ситон. — Олимпия склонила голову, вспомнив, что так всегда делал Джаред.

— Леди Чиллхерст. — Джиффорд подошел к ней, томно улыбаясь. Он взял руку Олимпии, нагнулся и легко скользнул по ней губами. — Очень приятно с вами познакомиться.

— Джиффорд настоял на этом визите, — нежно промолвила Деметрия. — Мы с Констанс решили пойти вместе с ним.

Джиффорд с восхищением смотрел на Олимпию.

— Я совсем не то ожидал увидеть по описанию своей сестры, мадам.

— Что это значит? — Олимпия выдернула свою руку.

Головная боль сделала ее раздражительной. Ей хотелось, чтобы непрошеные гости оставили ее в покое и удалились.

— Я не хотел вас оскорбить, мадам, — быстро произнес Джиффорд. — Просто Деметрия сказала, что вы, очевидно, приехали из деревни, и я думал встретить провинциальную простушку. Я не ожидал, что вы столь очаровательны.

— Спасибо. — Олимпия не знала, как ей реагировать на комплимент. — Присядьте, мистер Ситон. Моя экономка сейчас приготовит чай.

— Мы ненадолго, — спокойно произнесла Констанс. — Видите ли, нас привело к вам любопытство.

Олимпия растерянно посмотрела на нее:

— Любопытство?

Деметрия издала легкий переливчатый смешок.

— Вы, должно быть, знаете, дорогая, что мы с Чиллхерстом были помолвлены. Когда мой брат узнал, что его светлость наконец женился, он загорелся желанием увидеть его счастливую избранницу.

Улыбка Джиффорда приобрела ледяной оттенок.

— Его светлость предъявлял очень высокие требования к своей будущей жене. Мне не терпелось посмотреть на женщину, удовлетворившую его взыскательный вкус.

— Я не понимаю вас, — сказала Олимпия.

Джиффорд присел у окна. Он, казалось, был заворожен Олимпией.

— Вам полезно обо всем узнать, прежде чем вы появитесь в свете, мадам. Не секрет, что Чиллхерст разорвал помолвку с моей сестрой, когда узнал истинное состояние ее финансовых дел. Видите ли, он считал, что она дочь богатых родителей.

— Ничего не понимаю. — Олимпия ощущала себя мышью в окружении трех избалованных котов, решивших потешиться вволю, прежде чем съесть ее.

Джиффорд прищурился. — Три года назад Чиллхерст недвусмысленно дал понять, что в будущей супруге его в первую очередь интересуют деньги.

— Пожалуйста, Джиффорд. — Деметрия взглядом осадила брата, а затем криво улыбнулась Олимпии. — Чиллхерст носит благородное имя, но даже его родственники вынуждены признать, что у него душа торговца.

— С Чиллхерстом все сводится к сделке, — ядовито произнес Джиффорд.

— Успокойся, дорогой, по-моему, они прекрасно подходят друг другу, — беззлобно сказала Констанс. — Леди Чиллхерст кажется мне весьма практичной женщиной.

— Почему вы так решили? — в изумлении спросила Олимпия, ибо ее еще никогда не называли практичной.

Джиффорд помрачнел.

— Ну, это же очевидно, не так ли? У вас есть состояние, иначе бы Чиллхерст на вас не женился, к тому же сам он чертовски богат. Тем не менее он прячет вас в этой дыре. — Он скользнул взглядом по ее скромному муслиновому платью. — Более того, похоже, вы не тратите много денег на наряды, так что остается предположить, что вы весьма экономны, мадам.

— Чиллхерст это ценит. — Глаза Деметрии не улыбались, а в голосе звучал металл. — Я уверена, он испугался, что я пущу его деньги на ветер, и, возможно, был прав. Признаюсь, я люблю красивые вещи.

Констанс улыбнулась ей беглой улыбкой.

— Да, Деметрия, но красивые вещи стоят денег.

— Но они их стоят, — подчеркнула Деметрия.

Джиффорд недовольно проворчал:

— У Чиллхерста куча денег, он богат, как Крез. Ему не нужно жениться на деньгах.

Олимпия уже открыла рот, чтобы гневно возразить, но осеклась, заметив, как Деметрия с Констанс обменялись тревожными взглядами.

Олимпия вдруг осознала причину повисшей в воздухе напряженности: Деметрия и ее подруга не хотели идти сюда.

Они увязались за братом в тщетной попытке отговорить его от визита.

Джиффорд весь кипел от ярости и затаенного разочарования, и все его эмоции были связаны с Джаредом.

Олимпия не знала, как ей поступить.

Деметрия же поспешила отвлечь внимание от грубости Джиффорда:

— Вы должны простить моего брата. После стольких лет он все еще очень страдает из-за того, что Чиллхерст отказался принять его вызов.

У Олимпии перехватило дыхание, но некоторое время она продолжала смотреть на Деметрию, а затем повернулась к Джиффорду:

— Только не говорите, что вызывали Чиллхерста на дуэль!

— Не сочтите за оскорбление, мадам, но у меня не было выбора, — Джиффорд беспокойно поднялся и зашагал к окну. — Он безобразно обошелся с моей сестрой, и я просто вынужден был послать вызов.

— Ладно, Джиффорд. — Деметрия вновь пронзила брата тревожным взглядом. — Не надо ворошить прошлое. В конце концов, это было три года назад, и я счастлива в браке с другим.

Олимпия посмотрела на напрягшуюся спину Джиффорда.

— Я уверена, мистер Ситон, что вы не все мне рассказали.

Джиффорд только пожал плечами:

— Уверяю вас, что все. Ведь именно тогда, когда Чиллхерст разорвал помолвку, я его вызвал на дуэль. Я сообщил ему свое мнение, что он очень грубо оскорбил Деметрию.

Деметрия тихо вздохнула, Констанс молча коснулась ее руки.

— Что ответил Чиллхерст, когда вы обвинили его в оскорблении своей сестры? — с любопытством спросила Олимпия.

— Он принес извинения по всей форме, — ровным тоном сказала Деметрия. — Разве не так, Джиффорд?

— Да, черт его подери! Именно это он и сделал: принес извинения и отказался встретиться со мной в поединке чести. Трус презренный, вот он кто!

— Джиффорд, ты не должен говорить таких слов в присутствии леди Чиллхерст! — сказала Деметрия с отчаянием в голосе.

— Подумай о своей сестре, — прошептала Констанс. — Я просто излагаю леди Чиллхерст факты! — взорвался Джиффорд. — Она должна знать, за кого вышла замуж.

Олимпия непонимающе уставилась на Джиффорда:

— Вы с ума сошли? Мой муж не трус!

— Конечно, нет, — быстро поддержала ее Деметрия. — Никому и в голову не придет обвинять Чиллхерста в трусости.

— Вот как? — Джифферд поджал губы. — Нет, он самый настоящий трус.

У Констанс вырвался стон.

— Я говорила тебе, Деметрия, глупо сопровождать сюда твоего брата.

— Что же мне было делать? — задыхаясь, спросила Деметрия. — Разве его удержишь?

Головная боль Олимпии все усиливалась.

— Полагаю, что с меня на сегодня хватит развлечений с гостями. Я хочу, чтобы вы покинули мой дом.

Деметрия продолжала издавать успокаивающие восклицания:

— Пожалуйста, простите моего брата, леди Чиллхерст. У него горячая кровь, и он мнит себя моим заступником. Джиффорд, ты обещал не устраивать сцен. Пожалуйста, извинись перед леди Чиллхерст.

Джиффорд презрительно прищурился:

— Я не стану извиняться за правду, Деметрия.

— Извинись хотя бы ради сестры, — холодно сказала Констанс. — Пойдут сплетни, и ничего, кроме неприятностей, это не принесет. — Она выдержала паузу. — Бомонт будет недоволен.

Последние слова возымели действие: Джиффорд бросил на женщин взгляд, кипящий от ярости. Он неохотно повернулся к Олимпии и склонил голову в легком поклоне:

— Мои извинения, мадам.

Для Олимпии было уже достаточно.

— Мне не нужны ваши извинения. Меня ждут дела, и гели вы не возражаете…

— Не думайте о нас плохо, леди Чиллхерст. — Деметрия уже натягивала перчатки. — Три года назад наш разрыв доставил мне неприятности, но я постоянно твержу Джиффорду, что все оказалось к лучшему. Разве не так, Констанс?

— Именно так, — подтвердила Констанс. — Если бы Чиллхерст не разорвал помолвку, Деметрия никогда не вышла бы за Бомонта, а с ним ей куда лучше, чем могло быть с Чиллхерстом.

— Без сомнения. — Деметрия взглянула на Олимпию:

— Бомонт ко мне очень добр, я довольна своим выбором. Уверяю вас, Чиллхерст мне не нужен. Честное слово.

Джиффорд тихо выругался.

Голова Олимпии просто раскалывалась. Она гадала, как настоящей виконтессе подобает избавляться от нежеланных гостей.

Скорее бы вернулся Джаред, он, конечно, знает, что делать.

— Чай, мадам, — объявила с порога миссис Берд в своей новообретенной громогласной манере. — Вам налить?

Олимпия обрадовалась возможности сменить тему.

— Благодарю вас, миссис Берд.

Сияющая миссис Берд торжественно вплыла в гостиную.

В руках она держала массивный поднос, на котором умудрилась разместить весь фамильный сервиз. Будь экономка более хрупкого сложения, она просто рухнула бы под его тяжестью.

Миссис Берд поставила поднос на маленький столик и энергично принялась за работу. Поднялся невообразимый звон.

Деметрия и Констанс взирали на поднос и миссис Берд с некоторым трепетом, а Джиффорд только иронически улыбался.

Олимпия предприняла новую попытку выпроводить непрошеных гостей.

— Видите ли, — объявила она с мрачной решимостью, — я себя плохо чувствую. Полагаю, вы вольны делать все, что вам угодно, но я иду к себе.

Все изумленно воззрились на нее.

— Подождите, я же только что принесла чай, — обиженно промолвила миссис Берд. Она подняла тяжелый чайник. — Никто отсюда не выйдет, не выпив чашечки чаю.

— Боюсь, нам пора уходить, — быстро сказала Деметрия.

Она поднялась с софы.

— В самом деле. — Констанс последовала ее примеру. — Нам надо идти. — Да вы не волнуйтесь, я сейчас быстренько разолью. — Миссис Берд наполнила чашку и протянула ее Деметрии. — Вот и все.

Деметрия машинально потянулась за чашкой, но не успела она подхватить ее, как миссис Берд уже разжала пальцы. Чашка покачнулась и опрокинулась, чай выплеснулся на красивое голубое платье Деметрии. Леди тихо вскрикнула и отпрянула.

— О Боже! — подавленно вымолвила Олимпия.

— Мне только вчера принесли это платье. — Деметрия яростно принялась оттирать мокрые пятна. — Оно стоит целое состояние.

Констанс извлекла белый кружевной платочек и стала промокать им подтеки на платье Деметрии.

— Нет причин для расстройства, Деметрия, Бомонт приобретет тебе десяток новых.

— Не в этом дело, Констанс. — Деметрия с отвращением посмотрела на миссис Берд. — Эта женщина плохо справляется со своими обязанностями, леди Чиллхерст. Как вы только ее терпите?

— Миссис Берд прекрасная экономка, — возмутилась Олимпия.

— Еще бы. — Миссис Берд угрожающе взмахнула чайником. — Я работаю у настоящего виконта, не так ли? — Чай выплеснулся на ковер.

— Боже милостивый! — произнесла Констанс с затаенным злорадством. — Неслыханно! Мы сегодня же вечером позабавим наших друзей за картами, но, боюсь, они нам просто не поверят!

— У вас нет никакого права распускать сплетни! — отрезала Олимпия. Она поднялась и попыталась в очередной раз выпроводить гостей.

В холле послышался громкий лай, с лестницы раздался голос Хью:

— Назад, Минотавр. Сюда! Вернись! — Хью громко, пронзительно свистнул. По паркету процокали собачьи когти.

Мгновение спустя в гостиную ворвался Минотавр. Собака кинулась поприветствовать гостей, по пути задев лохматым хвостом поднос с чаем, и еще две чашки со звоном полетели на пол.

— Чертово отродье, — прошипела миссис Берд. — Придется готовить заново.

— Нет-нет, не нужно, — поспешно сказала Деметрия.

Констанс в испуге отшатнулась, когда Минотавр принялся обнюхивать диван.

— Уберите от нас это животное!

Минотавр повернул громадную голову на звук ее голоса и, высунув язык, направился к ней.

— Сейчас, сейчас. — Джиффорд выглядел смущенным.

Он двинулся через комнату с явным намерением схватить собаку за ошейник.

Минотавр радостно залаял, очевидно, решив, что незнакомец собирается с ним поиграть.

Хлопнула дверь. Олимпия обернулась и увидела входящего в холл Джареда. Она направилась к двери и встала перед ним, уперев руки в бока.

— Вот и вы, сэр. Весьма кстати.

— Что-нибудь стряслось? — вежливо спросил Джаред.

Олимпия широким жестом обвела суетливую бестолковую мизансцену позади себя.

— Может быть, вы сами разберетесь с этими людьми, расположившимися в моей гостиной?

Джаред прошел вперед и со спокойным интересом в глазах осмотрел комнату.

— Минотавр, — негромко произнес он.

Минотавр прекратил петлять вокруг тщетно пытавшегося ухватить его Джиффорда и рванул через комнату. Не добежав до Джареда, он резко притормозил и сел в ожидании похвалы.

Джаред опустил руку ему на голову, и собака довольно разинула пасть.

— Уходи, — спокойно приказал Джаред. — Иди наверх.

Минотавр.

Минотавр послушно и быстро потрусил из комнаты. Джаред взглянул на миссис Берд:

— Не беспокойтесь о чае, миссис Берд.

— Но я их еще не угостила, — запротестовала экономка.

Джаред посмотрел на Джиффорда с уничижительной вежливостью. — Мне кажется, наши гости спешат. Вы ведь уже уходите, мистер Ситон?

Стряхивая собачью шерсть с рукава, Джиффорд метнул на Джареда злобный взгляд:

— Да, мы действительно уже собирались. Поистине с нас довольно этого бедлама.

— До свидания, леди Чиллхерст, — сказала Деметрия.

Они с Констанс быстро пошли к двери, следом за ними зашагал Джиффорд. Джаред отступил, пропуская их.

Уже на выходе Деметрия бросила на Джареда насмешливый взгляд:

— Вы всегда были со странностями, Чиллхерст, но на этот раз вы превзошли самого себя. Что у вас на уме, милорд?

— Вас не касается моя личная жизнь, мадам, — спокойно ответил Джаред. — И пожалуйста, больше без приглашения сюда не являйтесь.

— Ублюдок, — пробормотал Джиффорд по пути к двери. — Надеюсь, ваша бедная жена понимает, во что ввязалась, выходя за вас замуж.

— Успокойся, Джиффорд, — сказала Деметрия. — Пойдемте, нам еще нужно нанести ряд визитов.

— Сомневаюсь, что они будут так же увлекательны, как. этот, — прошептала Констанс.

Гости покинули дом. Джаред закрыл за ними дверь, не удосужившись проводить их до стоявшего у дома экипажа.

Он повернулся к Олимпии:

— Вы не должны никого из них принимать. Вам ясно?

Чаша терпения переполнилась, Олимпия пошла к лестнице, собираясь скрыться в спальне.

— Не смейте мне приказывать, Чиллхерст. Вы, кажется, забыли, что за этот дом пока еще отвечаю я, а вы только в нем проживаете. Будьте добры не забывать своего места и вести себя соответственно.

Джаред проигнорировал эту вспышку эмоций.

— Олимпия, нам надо поговорить.

— Не сейчас, сэр. У меня был трудный день, я собираюсь отправиться к себе в спальню и отдохнуть до обеда. — Не дойдя до верха, она обернулась:

— Кстати, сэр, вы действительно так низко пали, что пытались прибегнуть к помощи моих племянников и миссис Берд, чтобы они поговорили со мной на предмет замужества?

Джаред подошел к нижней ступеньке лестницы и взялся за перила:

— Да, Олимпия, я их просил.

— Вам должно быть стыдно, сэр.

— Я в отчаянии, Олимпия, — вымолвил Джаред со странной грустной улыбкой. — Я пойду на все, скажу все, что угодно, паду сколь угодно низко, прибегну к любой тактике, только бы вы стали моей женой.

Он говорит правду, решила Олимпия. Несмотря на плохое настроение и головную боль, ее пронзило острое ощущение счастья, остатки сопротивления растаяли, как воск над огнем.

— Вам больше нет нужды прибегать к таким окольным путям, сэр, — сказала она все еще в раздражении, но отдавая себе отчет в том, как она рискует. — Я выйду за вас замуж.

Джаред яростно стиснул руки.

— Так вы решились?

— Да.

— Благодарю вас, Олимпия. Я сделаю все, чтобы вы не пожалели о своем решении.

— Скорее всего я о нем пожалею, — язвительно ответила она, — но не вижу, как этого избежать. Прошу вас ненадолго меня оставить.

— Олимпия, куда же вы, подождите. — Джаред вглядывался в ее лицо. — Могу ли я узнать, дорогая, почему вы передумали?

— Нет, к сожалению. — Олимпия двинулась наверх.

— Олимпия, прошу вас, мне нужно знать ответ. Я с ума сойду. Это мальчики убедили вас переменить свое решение?

— Нет, что вы.

— Миссис Берд? Я знаю, что она в отличие от вас очень дорожит вашей репутацией.

— Миссис Берд не имеет никакого отношения к моему решению.

— Тогда почему вы согласились выйти за меня замуж? — крикнул Джаред.

Олимпия задержалась на площадке и посмотрела на него сверху вниз с холодным высокомерием. — Я передумала, милорд, потому что пришла к выводу, что вы идеально управляетесь с домом.

— Ну и что? — осторожно спросил Джаред.

— Все очень просто, сэр. Я не могу вас потерять. Хорошую прислугу, знаете ли, так трудно найти.

Джаред в изумлении уставился на нее:

— Олимпия, не хотите ли вы сказать, что выходите за меня потому, что я смогу содержать дом в порядке?

— Вот именно, по-моему, это отличная причина для замужества. Да, кстати, я хотела вас кое о чем спросить.

Джаред прищурил свой глаз.

— Да?

— Вы ничего не знаете о сиринах?

Он моргнул.

— Сирены? Сирены — это мифические существа, которые завлекают в свои сети неосторожных моряков, обрекая их на гибель.

— Нет, не то, — нетерпеливо перебила его Олимпия. — Меня интересуют сирины.

— «Сирин»— так назывался корабль, на котором плавал Капитан Джек в Вест-Индии на заре своей пиратской деятельности, — вспомнил Джаред. — А почему вы об этом спрашиваете?

Она схватилась за перила.

— Вы уверены?

Джаред пожал плечами:

— Так мне рассказывал отец.

— Рисунки на форзаце, — прошептала Олимпия.

Джаред нахмурился:

— Что такое?

— На форзацах дневника изображены старинные парусники в бурном, штормовом море, если помните. У одного из кораблей на носу стоит женская фигура. Возможно, сирена.

— Такая фигура была на корабле Капитана Джека.

Олимпия позабыла про свою головную боль. Она подобрала юбки и стремительно сбежала по лестнице.

— Подождите, Олимпия. Куда вы? — пытался остановить ее Джаред, когда она пробегала мимо.

— В свой кабинет. — В дверях она обернулась:

— В ближайшее время я буду очень занята, мистер Чиллхерст. Проследите, чтобы меня не беспокоили.

Джаред удивленно поднял брови.

— Конечно, мисс Вингфилд. Как преданнейшему из слуг мне приятно выполнять любые ваши приказания.

Олимпия захлопнула перед ним дверь кабинета. Она быстро прошла к столу и раскрыла дневник Клер Лайтберн.

Долгое время она стояла, глядя на картинку переднего форзаца дневника, а затем взяла нож для бумаги.

Пятью минутами позже она нетерпеливо сдирала картинку с «Сирином», бороздящим бурные воды, и вглядывалась в карту, оказавшуюся под ней.

Это была карта острова. Неисследованного острова Вест-Индии. Но карта была порвана, от нее осталась лишь половинка.

Другая половинка отсутствовала.

Внизу обрывка карты было написано:

Сирии со Змеей должны воссоединиться, как две половины одного целого, как ключ с замком.

Олимпия быстро раскрыла дневник с конца и посмотрела на картинку с кораблем среди бушующих волн. Так и есть, на носу — фигура змеи.

Олимпия нетерпеливо отодрала задний форзац. Увы, от другой половинки карты не осталось и следа.

Глава 12

Джаред положил ежедневник, где записывал намеченные дела, рядом со своей тарелкой. Он подумал, что такие дневники помогают сохранить уверенность в себе. Они заставляют человека чувствовать себя хозяином собственной судьбы. Разумеется, это не более чем иллюзия, но страстные натуры дорожат иллюзиями.

— Занятия будут, как всегда, с восьми до десяти, — сказал Джаред. — Сегодня мы будем изучать географию и математику. — А вы нам еще расскажете на географии про Капитана Джека, сэр? — спросил Хью с набитым ртом.

Джаред взглянул на Хью:

— С полным ртом не разговаривают.

— Прошу прощения, сэр. — Хью молниеносно расправился с яичницей и довольно улыбнулся. — Уф, наконец-то доел. Так как насчет Капитана Джека?

— Да, мистер Чиллхерст, то есть милорд, — поправился Роберт. — Вы нам расскажете еще про Капитана Джека?

— Я очень хочу услышать про то, как Капитан Джек изобрел специальные часы, по которым можно узнавать широту на море, — нетерпеливо заявил Итон.

— Мы эту историю уже слышали, — сказал Роберт.

— А я хочу послушать еще раз.

Джаред украдкой рассматривал Олимпию, которая с отсутствующим видом поглощала тост с крыжовенным джемом. Выражение ее глаз определенно внушало беспокойство.

Как всегда, Олимпия вовремя спустилась к завтраку, но сегодня оставалась ко всему совершенно безучастной.

Ничто не напоминало их прежних отношений, не было ни якобы случайных столкновений в коридоре, ни пламенных взглядов, ни поцелуев украдкой. Джаред забеспокоился: такая отрешенность ничего хорошего не предвещала.

— Полагаю, что история о том, как Капитан Джек рассчитывал широту по пути в Бостон, имеет большое познавательное значение, — произнес Джаред. Он снова сверился со своими записями. — После занятий я провожу вашу тетю в библиотеку Общества путешествий и исследований.

Олимпия слегка оживилась:

— Прекрасно, я как раз собиралась кое-что посмотреть в их атласе.

«Кто бы мог подумать, что сегодня день ее свадьбы», — мрачно размышлял Джаред. Было совершенно очевидно, что перспектива похода в библиотеку и возможность покопаться там в старых картах волнует ее куда больше, чем собственная свадьба.

— Пока вы будете работать в библиотеке, — сказал Джаред, — я встречусь с Феликсом Хартвеллом, нам нужно обсудить некоторые дела. В это время Роберт, Итон и Хью попускают в парке змея, а когда я освобожусь, отправимся на обед.

Итон постучал каблуками по нижней перекладине стула.

— А что мы будем делать после обеда, сэр?

— Будь добр, перестань долбить по стулу, — рассеянно произнес Джаред.

— Да, сэр.

Джаред взглянул на следующий пункт программы, и все в нем заныло в тревожном предчувствии. А вдруг Олимпия передумает?

Нет.

Только не теперь, когда он так близок к тому, чтобы обладать своей сиреной.

Только не теперь, когда единственная женщина, которую он хочет с такой неистовой страстью, уже почти у него в руках. Только не теперь.

— После того как мы отобедаем, — произнес он, призывая на помощь всю свою выдержку, чтобы голос его звучал ровно, — мы с вашей тетей поженимся. Все приготовления уже сделаны, и много времени церемония не займет, а когда мы вернемся…

На другом краю стола раздалось позвякивание серебряной ложки о фарфор.

— О Боже, — пробормотала Олимпия.

Джаред поднял глаза как раз в тот момент, когда банка с джемом падала со стола. Торчащая из нее ложка полетела на пол вслед за ней.

Итон подавил смешок. Олимпия вскочила на ноги и принялась вытирать ковер салфеткой, что было, впрочем, совершенно бесполезно.

— Оставьте, — сказал Джаред. — Об этом позаботится миссис Берд.

Олимпия неуверенно взглянула на него, опустила, глаза и быстро вернулась на место.

Итак, она была не столь уж безразлична к свадьбе, как казалось. Джаред почувствовал облегчение.

Он облокотился на стол, сплел пальцы и вновь обратился к своим записям.

— Ужинать сегодня будем раньше обычного, — вещал он, — поскольку вечером запланирована поездка в Воксхолл-гарденс — на фейерверк.

Мальчики бурно возликовали.

— По-моему, это прекрасный план, сэр. — Лицо Роберта светилось от восторга.

— Мы никогда не видели фейерверка, — радостно подхватил Итон.

— А там будет играть оркестр? — живо спросил Хью.

— Думаю, да, — ответил Джаред.

— А мороженое будет?

— Скорее всего да. — Джаред посмотрел на Олимпию, пытаясь понять, как она относится к перспективе празднования их свадьбы в Воксхолл-гарденс. У него возникла запоздалая мысль, что иная женщина пришла бы от этого в искреннее негодование.

Но глаза Олимпии неожиданно просияли.

— Прекрасная идея, я с удовольствием посмотрю фейерверк.

Джаред вздохнул с облегчением. «Кто сказал, что во мне нет романтической жилки?»— подумал он.

— А можно мы прогуляемся по Темной аллее в Воксхолле? — подозрительно невинным тоном спросил Роберт.

Джаред метнул в него грозный взгляд.

— Откуда ты знаешь о Темной аллее?

— Нам вчера рассказал о ней один мальчишка в парке, — объяснил Итон. — Он уверял, что ходить там весьма опасно — Истинная правда, сэр, — поддержал его Роберт. — Говорят, что кое-кого из смельчаков, решившихся по ней прогуляться, больше никто никогда не видел. — Он поежился. — Как вы считаете, сэр, можно этому верить?

— Вряд ли, — ответил Джаред.

— Другой мальчик рассказал нам про служанку, которая много лет проработала у них в доме, пока не пропала на Темной аллее, — сообщил Роберт. — С тех пор ее никто не видел.

— Скорее всего сбежала с лакеем. — Джаред решительно закрыл свой ежедневник.

— Мне очень хочется пройти по Темной аллее, — настойчиво произнес Роберт Хью скорчил ему через стол гримасу.

— Тебе хочется только потому, что мальчишка в парке сказал, будто у тебя духу не хватит. Но если мы все отправимся туда — это не считается. Ведь лорд Чиллхерст отпугнет всех разбойников.

— Вот именно, — торжествующе добавил Итон. — Если с нами будет лорд Чиллхерст, разбойники, конечно, не появятся.

Чтобы доказать свою храбрость этому мальчику, тебе надо прогуляться по Темной аллее в одиночку. Спорим, струсишь!

— Да, — продолжал поддразнивать брата Хью. — Ты, несомненно, побоишься пойти один.

Роберт презрительно посмотрел на братьев.

— Вовсе не боюсь я вашей Темной аллеи.

— Нет, боишься, — не унимался Хью.

Джаред приподнял бровь.

— Довольно спорить. Умный человек оставляет без внимания дурацкие подначки и дразнилки. Он должен быть выше всех этих глупостей и принимать решения, основываясь на разуме и логике. Теперь, если вы позавтракали, марш готовиться к занятиям!

— Да, сэр. — Вскочив, Хью бросил на Роберта напоследок насмешливый взгляд.

Итон хихикнул и вышел из-за стола.

Роберт встал и поклонился Олимпии, с достоинством не отвечая на выпады братьев.

Джаред дождался, пока они с Олимпией остались в комнате одни. Затем он спросил через стол:

— Надеюсь, ты не возражаешь против такого расписания, дорогая?

Олимпия встрепенулась.

— Да… Да, конечно. — Она помешивала ложкой в чашке. — В составлении распорядка вам нет равных. Мне остается лишь повиноваться. Я целиком полагаюсь на вас.

— Спасибо. Я стараюсь.

Олимпия бросила на него гневный взгляд.

— Вы смеетесь надо мной, Чиллхерст?

— Нет, дорогая. Это я в последнее время выгляжу все более забавным в собственных глазах.

Глаза Олимпии вдруг вспыхнули, словно ее осенила неожиданная догадка.

— Джаред, почему вы издеваетесь над собой и своими страстями? Стыдитесь признаться, что ничто человеческое вам не чуждо?

— Дело в том, что бурные страсти только вносят в жизнь неразбериху. Все глупости, авантюры начинаются со страсти, с того момента, когда человек теряет голову. Отсюда и безответственность.

— Когда человек становится рабом страсти, тогда и происходят неприятные казусы. Вы же всегда сохраняете хладнокровие, сэр. — Она густо покраснела. — Кроме разве что тех случаев, когда вами движет романтическая страсть, — Да, — согласился Джаред, — когда я занимаюсь с вами любовью. — Он поймал ее взгляд. — Ты моя слабость, мое самое уязвимое место, моя ахиллесова пята. Моя сирена. — Джаред допил кофе и непринужденно отставил чашку. — Прощу прощения, Олимпия. Меня ждут ученики.

— Минуточку, Джаред, мне нужно кое-что сообщить вам. — Олимпия остановила его, когда он направлялся к дверям. — Это касается моей последней находки в дневнике.

— Дорогая, вот уж чего я не собираюсь обсуждать в день своей свадьбы, так это проклятый дневник. Ты знаешь, как меня раздражает данная тема, так что давай покончим с ней раз и навсегда. Я больше не хочу ничего слышать о дневнике. — Джаред наклонился и поцелуем коснулся ее губ.

— Но, Джаред…

— Лучше подумай о брачной ночи, которая нас ожидает, сирена, — нежно приказал он. — Возможно, ты найдешь ее не менее интересной, чем дневник Лайтберн.

И с этими словами он вышел из столовой.

]]]

— Ты хочешь, чтобы я открыл городской дом? — Феликс перегнулся через стол, чтобы налить себе кларета. — Конечно, я с радостью за этим присмотрю. Тебе, конечно, потребуется прислуга?

— Да. — Джаред побарабанил по столу пальцами, быстро прикидывая в уме. — Об экономке не беспокойся, она у нас уже есть.

Феликс скептически посмотрел на него.

— Та, которую вы привезли из Верхнего Тудвея? Сомневаюсь, что она способна вести хозяйство в доме джентльмена в городе. У нее просто не хватит опыта.

— Полагаю, хватит.

Феликс пожал плечами:

— Что ж, дело твое. Кларет?

— Нет, благодарю.

— Ну хорошо, тогда позволь мне выпить за твое грядущее бракосочетание. — Феликс отпил большой глоток кларета и поставил бокал. — Должен сказать, ты провернул это самым необычным образом. Возможно, ты все же унаследовал часть семейной эксцентричности.

— Не исключено.

Феликс издал короткий смешок.

— Едва ли следует тебе давать оповещение в газетах, ведь в глазах света ты уже женат. Могу я поинтересоваться, как ты отметишь внезапное торжество?

— Мы вечером повезем племянников моей возлюбленной в Воксхолл смотреть фейерверк.

— В Воксхолл! Великий Боже! — Феликс поморщился. — А что думает об этом твоя невеста?

— Она предоставляет такого рода решения на мое усмотрение. Да, вот еще что, Феликс.

— Слушаю.

Джаред полез в карман и достал платок Толберта.

— Проследи, чтобы платок вернули Роланду Толберту.

Вместе с ним передашь ему сообщение.

Феликс с любопытством рассматривал платок.

— Какое сообщение?

— Передай, что если повторится инцидент, подобный тому, в результате которого платок был оставлен в саду леди Чиллхерст, Толберту придется иметь дело лично с ее мужем.

Феликс взял платок.

— Ладно, но, на мой взгляд, тебе вряд ли грозят неприятности с его стороны, Чиллхерст. Толберт не станет вспахивать чужие нивы. — — Это мне известно. — Джаред вытянул ноги и посмотрел на старого друга. — Я хотел еще кое-что обсудить с тобой. Ты разговаривал со страховщиками? — Да, но с тем же результатом. — Феликс нервно заходил по комнате. — Тебе придется смириться, что за обманом стоит капитан Ричарде. Другого объяснения просто не существует.

— Ричарде работал у меня долгое время, почти столько же, сколько и ты, Феликс.

— Я знаю, сэр! — Феликс покачал головой. — Жаль, что именно я принес дурные вести. Я прекрасно понимаю, как ты ценишь преданность и честность. Тяжело сознавать, что тебя обманул человек, которому доверял многие годы, — Я говорил тебе и могу повторить еще раз, мне совершенно не хочется играть роль дурака.

]]]

Полчаса спустя наемный экипаж подкатил к фасаду фешенебельного особняка Бомонта.

— Подождите меня, — приказал Джаред кучеру. — Я не задержусь.

— Слушаюсь, милорд.

Поднимаясь по лестнице, Джаред вынул из кармана золотые часы и взглянул на циферблат. На время этого визита к Деметрии он оставил мальчиков дома с миссис Берд.

До встречи с Олимпией оставалось не так много времени, но он надеялся, что визит будет кратким. То, что он собирался сказать Деметрии, можно было уложить в несколько фраз.

Дверь открыл лакей и неодобрительно оглядел Джареда.

Он явно привык к посетителям, приезжающим в собственных каретах, а не в наемных экипажах.

— Сообщите леди Бомонт, что с ней желает говорить Чиллхерст, — произнес Джаред, не вступая в долгие объяснения.

Лакей окинул его высокомерным взглядом, продемонстрировав свой длинный нос.

— Вашу карточку, сэр.

— У меня нет карточки.

— Леди Бомонт не принимает до трех, сэр.

— Если вы не дадите ей обо мне знать, — очень вежливо произнес Джаред, — я сам об этом позабочусь.

Лакей гневно на него посмотрел, но благоразумно удалился выполнять указание. Джаред подождал на ступенях, пока дверь не открылась снова.

— Леди Бомонт примет вас в гостиной.

Джаред не удостоил его ответом. Он прошел в холл и позволил проводить себя к Деметрии. Она ждала его, удобно расположившись на голубой с золотом софе, выгодно оттеняющей ее бледные шелка. Когда он вошел, Деметрия встретила его ничего не выражающей, равнодушной улыбкой. Взор ее был холодным и настороженным.

Джаред подумал, что всегда видел в ее взгляде только холодную отстраненность. Три года назад он ошибочно принял ее равнодушие за самообладание и способность подчинять разуму свои чувства. В то время он считал, что именно эти качества делают честь его будущей жене.

Позднее он понял, что выдавал желаемое за действительное: за сдержанностью скрывалась хорошо замаскированная неприязнь.

— Доброе утро, Чиллхерст; Вот это сюрприз!

— Неужели? — Джаред скользнул беглым взглядом по богатому убранству комнаты. Стены были обиты голубым шелком; камин украшала белая мраморная резьба. Тяжелые шторы из голубого бархата обрамляли выходящие в большой сад окна классических пропорций. На всем лежала печать изобилия, подчеркивающего огромное богатство Бомонта.

— Ты неплохо устроилась, Деметрия.

Деметрия склонила голову.

— А ты сомневался, что я добьюсь своего?

— Нет, ни секунды. — Джаред не мог не признать, что она отлично вписывается в интерьер богато убранной комнаты. Теперь при взгляде на Деметрию трудно было бы даже предположить, что когда-то она была почти нищей. — Ты всегда хорошо знала, чего хочешь.

— Те, кому не выпало счастья родиться в роскоши, должны уметь постоять за себя. В противном случае они обречены на весьма жалкое существование. Тебе этого не понять.

— Ты права. — Что толку говорить ей, что эту истину он усвоил давным-давно. Вряд ли Деметрия стала бы выслушивать его воспоминания о детстве, омраченном финансовой нестабильностью семьи, с одной стороны, и полнейшей неразберихой, вызванной его эксцентричными родственниками, — с другой.

Джареду вдруг пришло л голову, что он никогда не делился с Деметрией воспоминаниями о своем прошлом. Да ее и не очень-то интересовали его заботы и чувства. Ее заботили только собственная судьба и будущее брата.

Деметрия томно откинула руку на спинку софы.

— Полагаю, у вас есть особые причины для визита в столь ранний час?

— Безусловно.

— Безусловно! — В голосе Деметрии прозвучал язвительный оттенок. — Ты же никогда ничего не делаешь просто так. Вся твоя жизнь подчинена рассудку: и твои часы, и чертов дневник распорядка дня — все ради дисциплины и смысла.

Ну хорошо, выкладывай, зачем ты сюда явился.

— Я хотел бы узнать, что тебе, твоему братцу и твоей любимой леди Киркдейл понадобилось от моей жены?

Деметрия наивно округлила глаза.

— Странный вопрос. Мы просто хотели поздравить ее с новосельем.

— Побереги свою ложь для мужа, в его возрасте ему безусловно придется ее проглотить.

Деметрия поджала губы.

— Не тебе судить о моем замужестве, Чиллхерст. Что ты об этом можешь знать?!

— Я знаю, что ваш брак был вызван алчностью с твоей стороны и отчаянным желанием иметь наследника — со стороны Бомонта.

— Да будет тебе, Чиллхерст. Мы оба хорошо знаем, что алчность и потребность в наследнике являются двумя причинами, по которым происходит подавляющее большинство светских браков. — Деметрия инквизиторски сощурила глаза. — Неужели ты думаешь, я поверю в то, что твой собственный альянс с особой, которую ты прячешь на Иббертон-стрит, основан на более благородных побуждениях?

— Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать свой брак.

— Тогда зачем?

— Предостеречь тебя, чтобы ты вместе со своим исключительно назойливым братцем держалась от моей, жены подальше. Я никому не позволю играть с ней в кошки-мышки. Ясно?

— С чего ты взял, что мы с ней во что-то играли? Нам просто захотелось взглянуть на женщину, которая удовлетворила твой взыскательный вкус.

— Я вижу, в последнее время кое у кого появился нездоровый интерес к моей жене.

— А ты считаешь, что она не может вызвать интереса?

Бедный Джаред! И надолго тебя хватит? Или, может, ты записался в общество любителей «синих чулок»?

— Довольно, Деметрия!

— Ты получил что хотел, Чиллхерст? — Глаза Деметрии блеснули холодной яростью. — Женщину, которая впишется в твой чертов распорядок дня? Женщину, которая сама ничего не знает про страсть и потому не заметит, сколь глубоко ты неспособен проявить какие-либо чувства?

— Не утруждай себя заботой о моей личной жизни. — Джаред повернулся, чтобы уйти, но помедлил. — Ты получила что хотела, Деметрия. Так успокойся.

— Это угроза, Джаред?

— Считай, что да.

— Холодный бесчувственный ублюдок! — Рука Деметрии на спинке софы сжалась в кулачок. — Тебе ничего не стоит угрожать. Лишь потому, что ты от рождения имел и богатство, и титул, ты считаешь себя выше всех. Но знаешь, Джаред, я тебе не завидую.

Джаред улыбнулся:

— Я рад за тебя.

— Нет, милорд, я ни капельки тебе не завидую. — Глаза Деметрии сверкнули. — Ты обречен прожить жизнь, так и не изведав страсти, которая воспламеняет кровь. Тебе не дано испытать переживаний, волна которых способна смыть и унести тебя… — — Деметрия…

— Ты никогда не узнаешь сладости соединения с другой душой, поющей с твоей в унисон. Ты, имея всего лишь жалкую торгашескую душонку, никогда не поймешь, что испытывает влюбленный, вызывая у любовника ответный порыв, не так ли, Джаред?

Джаред посмотрел ей в глаза и понял, что она имеет в виду тот же день, что и он. В тот день он поцеловал ее в конюшнях на Огненном острове.

Тот поцелуй был не похож на вежливые безразличные поцелуи, что были до того. Со стороны Джареда это была отчаянная попытка доишься от нее взаимности. Тот поцелуй удивил их обоих, но так и не пробудил чувства.

В тот день они оба осознали правду: между ними никогда не вспыхнет огонь страсти. В тот же день Джаред наконец понял, что желает найти в жене чувственность. Он был благодарен Деметрии за то, что она открыла ему глаза.

— Придется довольствоваться тем, что есть, — сказал Джаред. — Прощай, Деметрия. Не дай Бог, если я узнаю, что ты вновь досаждала моей жене. И позаботься о том, чтобы твой неугомонный братец не попадался мне на пути.

— Почему? — Во взгляде Деметрии зажглась тревога. — Ты ничего не сможешь ему сделать. Мой муж человек богатый и влиятельный. Он не даст Джиффорда в обиду.

Джаред поднял брови.

— Твоего мужа намного больше волнует исцеление от прискорбного бессилия, чем забота о твоем дурацком братце. Кроме того, ты бы для его же блага прекратила защищать Ситона.

Ему двадцать три года. Давно уже пора стать мужчиной.

— Он и так мужчина, будь ты проклят.

— Твой брат мальчишка с дикими необузданными эмоциями. Испорченный, избалованный, вспыльчивый мальчишка.

Защищая его на каждом шагу, ты сделала из него марионетку. Если хочешь, чтобы он стал мужчиной, ему следует научиться брать на себя ответственность.

— Всю жизнь я заботилась о своем брате, — с яростью произнесла Деметрия, — и не желаю слышать ваши советы, я в них не нуждаюсь.

Джаред пожал плечами:

— Как знаешь, но в следующий раз, когда кто-нибудь из вас перейдет мне дорогу, не рассчитывайте, что я вновь буду вести себя как джентльмен. Если помнишь, один раз я это уже сделал, с меня довольно.

— Ты не понимаешь, — прошипела Деметрия. — Впрочем, ты никогда не понимал. Убирайся отсюда, Чиллхерст, или, клянусь, тебя вышвырнут.

— Не затрудняй себя, я только рад уйти.

Джаред не оглядываясь проследовал в холл. Дворецкий исчез, но прямо перед дверью в гостиную стоял Джиффорд, он побледнел от гнева.

— Что вы здесь делаете, Чиллхерет?

— Навещаю вашу очаровательную сестру, хотя вас это не касается. — Джаред обогнул Джиффорда и направился к выходу.

— Что вы ей сказали?

Взявшись за дверную ручку, Джаред, поколебавшись, добавил:

— Я скажу вам то же самое: не появляйтесь рядом с моей женой, Ситон.

Красивое лицо Джиффорда перекосилось в злобной ухмылке.

— Мы оба знаем, что это пустая угроза, вы не способны причинить мне зла. Бомонт слишком могущественный человек даже для вас.

— На вашем месте я бы не рассчитывал на защиту Бомонта. — Джаред отворил дверь. — Или на защиту вашей сестры.

Джиффорд шагнул вперед:

— Черт подери, Чиллхерет, о чем вы?

— О том, что, если вы осмелитесь приблизиться к моей жене, вы жестоко поплатитесь!

— Послушайте, Чиллхерет, — Джиффорд злорадно усмехнулся, — вы же не собираетесь бросить мне вызов? Мы оба знаем, что вы слишком рассудительны, слишком расчетливы, слишком трусливы, чтобы рискнуть встретиться со мной в поединке чести.

— Я вижу, что дальнейшие обсуждения бессмысленны.

Я вас предупредил. — Джаред вышел на парадную лестницу и прикрыл за собой дверь.

Извозчик дожидался его на улице.

— В институт Масгрейва, — бросил Джаред. — И пошевеливайтесь, меня там ждут. — Он открыл дверь и забрался в кэб.

— Да, сэр. — Извозчик издал страдальческий вздох и тронул поводья.

Когда кэб отъехал от дома Бомонта, Джаред откинулся на сиденье. «Деметрия ошибается, полагая, что я обречен на бесстрастное существование», — подумал он. В эту минуту его переполняла такая буря чувств, которой он никогда еще не испытывал.

Это был день его свадьбы, и теперь, когда планы близки к исполнению, ему, казалось бы, не из-за чего больше беспокоиться и сходить с ума. Скоро Олимпия будет принадлежать ему по всем людским и Божьим законам. И все же с утра он проснулся, мучимый щемящим чувством тревоги, которое не отпускало его до сих пор. Он не понимал природы чувства, грызущего его изнутри. В конце концов, он вот-вот женится на своей желанной женщине. Но он не мог до конца понять, почему она приняла его предложение.

Сначала Олимпия ему отказала, но после встречи с Деметрией переменила свое решение.

Джаред посмотрел на переполненную суетной толпой улицу. Конечно же, Олимпия согласилась на замужество не только потому, что он содержит ее дом в порядке. За ее решением крылось что-то большее, определенно в ее поступке должно быть что-то большее.

«Она меня желает»., — напомнил он себе. Воспоминание о ее страстном ответном порыве должно было его убедить, но почему-то тревога не унималась.

Олимпия ясно дала понять, что не считает страсть поводом для замужества и не собирается связывать себя узами брака ради того, чтобы оградить свое доброе имя. «Большой жизненный опыт», — скривив губы, подумал он.

«Так почему же она все-таки согласилась выйти за меня замуж?»— в тысячный раз задавал он себе вопрос. Неуверенность мучила его со вчерашнего дня. Он был убежден, что это решение Олимпия приняла из-за чего-то сказанного Деметрией во время вчерашнего визита. Но он не находил в их встрече ответа на свои сомнения, ч Разве что в результате стычки в гостиной Олимпия наконец осознала, что обязана выйти замуж из соображений приличия.

В конце концов, заключил Джаред, одно дело рассуждать о том, как можно всех одурачить, сказавшись мужем и женой, и совсем другое — претворять такой обман в жизнь.

Несмотря на все разговоры про собственную искушенность, Олимпия оставалась невинной девочкой из маленькой деревушки. Она понятия не имела, что ее ждет, когда по простоте своей решила поиграть в замужнюю даму.

Конечно, когда она задумала этот план, то не подозревала, что ей придется изображать жену виконта, напомнил себе Джаред. Ведь она считала его простым учителем. Он вынужден был признать, что ее план мог отлично сработать, если бы не его обман в самом начале их отношений.

Джаред понимал, что в сложившейся чудовищной ситуации вся вина лежит на нем. И без сомнения, он заслужил эту пытку неопределенностью, невозможностью решить мучившие его вопросы. Он сам загнал себя в ловушку и теперь балансировал между надеждой и отчаянием.

Таковы последствия безрассудной страсти.

Значит, так тому и быть. Он мрачно усмехнулся. Бросившись однажды в яростный вихрь страстей, человек обречен на вечную неопределенность. Единственное, что остается, — это продержаться на плаву в бурных водах чувств.

Сегодня его брачная ночь. Он не потерпит никаких препятствий на пути к осуществлению своего самого большого желания на свете. Сегодня ночью, когда он уложит Олимпию в постель, она станет его женой. Он предастся любви, уверенный в том, что наконец имеет на нее законные права.

Пусть он не уверен, какие причины подтолкнули ее к решению о замужестве, но в нем жила восхитительная убежденность, что она жаждет его с той же страстью, какую он сам к ней испытывал.

И пусть одной страсти недостаточно для брака, но это намного больше, чем обещал ему альянс с Деметрией.

Зрелище фейерверка, воспламенившего небеса над Воксхолл-гарденс, было столь захватывающим, что оно почти отвлекло Олимпию от неразберихи, царившей в ее мыслях.

Она замужем.

Ей до сих пор никак не удавалось осознать волнующую реальность своего нового положения. , Замужем за Джаредом.

Это казалось немыслимым. Скромный деловой обряд, совершенный незадолго до полудня пастором в церквушке на окраине города, она не могла воспринять как настоящую действительность.

Они связаны навеки.

Что, если она совершила страшную ошибку, подумала Олимпия с внезапным испугом. Что, если Джаред никогда не сможет любить ее так, как любит его она? Без всякого сомнения, он ее желает, напомнила она себе. На этом можно сыграть.

Она должна на этом сыграть.

Но страсть не любовь. Уж ей-то это прекрасно известно.

Тетушки внушили ей, как важна любовь, они научили ее отличать любовь от нелюбви. Олимпия понимала, что между физическим влечением и настоящим глубоким чувством, когда хочется жить ради любимого человека, — огромная пропасть.

Она любила Джареда всем сердцем, но не была уверена, что он позволит себе полюбить ее. Джаред не доверял сильным страстям, он издевался над их проявлением в себе и держал свои чувства в узде. Кроме тех минут, когда они занимались любовью, подумала Олимпия.

Она крепко вцепилась в свою сумочку, наблюдая за очередным взрывом огней в темном небе.

Кроме тех минут, когда они занимались любовью.

Сегодня вечером она чувствовала себя храброй и отважной, как искатель приключений, устремившийся на поиски легендарного сокровища. Она все поставит на карту в стремлении обратить страсть Джареда в любовь.

— У-у, посмотрите! — восхищенно выдохнул Итон, когда с неба рассыпался очередной каскад огненных брызг. Он обратился к стоящему рядом с ним Джареду:

— Вы когда-нибудь в жизни видели такую красоту, сэр?

— Нет, — сказал Джаред, глядя при этом не на фейерверк, а в лицо Олимпии. — Никогда.

Уголком глаза Олимпия уловила во взгляде Джареда отсвет едва сдерживаемого огня От него, как никогда, исходило ощущение опасности. Взгляд Джареда зажег в душе Олимпии обжигающие искрящиеся огоньки, ослепившие ее сильнее всполохов над головой. Когда он так на нее смотрел, она казалась себе прекрасной принцессой, сошедшей со страниц старинных легенд.

— Мне очень нравится музыка! — воскликнул Хью. — Правда, она такая захватывающая, тетя?

— О да, это волшебство — Олимпия чувствовала, как у нее перехватило дыхание, и увидела, как губы Джареда дрогнули в понимающей улыбке. Он прекрасно знал, что в этот момент она подумала не о музыке, а о том, как он прикоснется к ней сегодня ночью. — Действительно захватывающая!

— Зов сирены, — прошептал ей на ухо Джаред. — И я не могу устоять.

Олимпия рискнула бросить еще один взгляд на четкий, мужественный профиль и растаяла от его ошеломляющего мужским жадным нетерпением взгляда.

Джаред взял ее за руку, и звуки музыки, все нарастая, потекли над садами Воксхолла, к удовольствию собравшейся толпы народа.

— Сегодня здесь, наверное, собрались тысячи людей, — заметил Роберт.

— По крайней мере тысячи две-три, — уточнил Джаред. — А это означает, что каждый из вас может легко потеряться. — Он глянул на взволнованные лица мальчуганов — Я хочу, чтобы каждый из вас дал мне слово, что не будет исчезать из виду.

— Да, сэр, — послушно сказал Роберт. И тут же встретил радостным криком очередной взрыв фейерверка.

— Да, сэр. — Итон неистово бил в ладоши, в восторге от красочного зрелища.

Хью сосредоточенно рассматривал оркестр.

— Да, сэр. А это очень трудно — научиться играть на музыкальных инструментах?

Джаред встретился глазами с Олимпией.

— Это требует много времени и сил, — мягко произнес он, — но то же самое можно сказать про всякое достойное дело. Если действительно хочешь в чем-то преуспеть, нужно посвятить себя этому целиком.

Олимпия знала, что он говорит не про искусство игры на музыкальных инструментах. Джаред говорил об их с Олимпией чувствах Она бы не могла объяснить, о чем именно идет речь, но понимала, что сейчас он дает ей торжественный обет. Она взволнованно улыбнулась, ощущая на пальце тяжесть золотого кольца, которое сегодня он надел ей на палец.

— А барабан? — настаивал Хью. — На ней легче научиться играть?

— Думаю, рояль подойдет больше.

— Вы так считаете? — Хью поднял на него серьезные глаза.

— Да. — Джаред улыбнулся. — Если ты хочешь научиться играть, я позабочусь о том, чтобы нанять преподавателя.

— Очень хочу, сэр! — просиял Хью.

Олимпия коснулась руки Джареда:

— Вы так добры, милорд.

Джаред поцеловал в ответ запястье ее руки в тонкой перчатке.

— Мне это только приятно.

— Где Роберт? — внезапно спросил Итон.

— Только что был здесь, — отозвался Хью. — Может, пошел за мороженым? Я бы тоже не отказался.

Олимпия встревожилась, она словно очнулась ото сна. Она начала озираться по сторонам, но среди возбужденной толпы, глазеющей на фейерверк, Роберта нигде не было видно.

— Он исчез, милорд. Он обещал стоять рядом, но я его не вижу.

Джаред, тихо чертыхнувшись, отпустил руку жены.

— Темная аллея!

Олимпия посмотрела на него:

— Что?

— Боюсь, что Роберт не устоял против искушения прогуляться по Темной аллее.

— Ой! Он же сегодня говорил об этом! — Олимпию испугало мрачное выражение лица Джареда. — Там правда так опасно?

— Нет, конечно, — попытался успокоить ее Джаред. — Но дело в другом: Роберт ведь дал мне слово, что не будет исчезать из виду.

— Вы его побьете, сэр? — напряженно спросил Итон.

— Это из-за пари, сэр. Из-за пари он отправился туда, — нахмурился Хью.

— Причины не так уж и важны, — заметил Джаред с ледяным спокойствием. — Главное, он нарушил слово…

Впрочем, это наше с ним дело. Теперь вот что: я оставляю тетю Олимпию на ваше попечение, а сам поищу Роберта.

Я надеюсь по возвращении застать вас на этом же самом месте.

— Да, сэр, — прошептал Итон.

— Мы позаботимся о тете Олимпии, — пообещал Хью.

Джаред обратился к Олимпии:

— Не беспокойся, дорогая. С Робертом все будет в порядке. Я скоро вернусь.

— Да, конечно. — Олимпия взяла Хью за руку и потянулась к Итону. — Мы будем ждать вас здесь.

Джаред повернулся и заспешил к аллее. Через несколько мгновений он затерялся в толпе.

Хью очень крепко ухватился за руку Олимпии, его нижняя губа дрожала.

— По-моему, мистер Чиллхерст, то есть, я хотел сказать, его светлость, очень сердит на Роберта.

— Ерунда, — ободряюще проговорила Олимпия. — Он просто раздражен.

— А вдруг он теперь всегда будет раздражен на всех из-за Роберта? — встревожился Хью. — Вдруг он решит, что с нами слишком много хлопот?

Олимпия наклонилась к Хью:

— Успокойся, Чиллхерст не будет драть вас за уши ни из-за Роберта, ни из-за чего-либо другого.

— Правда не будет? — У Итона просветлело лицо. — Он ведь теперь ваш муж, тетя, да? Значит, он к нам теперь привязан, правда?

— Совершенно верно. Он теперь к нам привязан.

Это была тягостная мысль. Радостное приподнятое настроение Олимпии испарилось. Если во всем до конца разобраться, следует признать, что Чиллхерст женился на ней по соображениям чести и страсти. И теперь он к ним привязан.

Глава 13

Следовало догадаться, что Роберт не устоит перед рискованным соблазном прогуляться по Темной аллее, корил себя Джаред. Он, и только он, виноват в исчезновении Роберта.

Он думал лишь о предстоящей брачной ночи и забыл об ответственности. Страсть взяла верх над рассудком, а это всегда приводит к неприятным последствиям.

Разноцветные огни Воксхолла встречались все реже и реже, по мере того как Джаред уходил все дальше по Темной аллее. Сквозь листву еле пробивался тусклый лунный свет.

Звуки музыки и гомон толпы стихали за его спиной, он углублялся в парк, конца которому не было видно.

Деревья тесно обступали Джареда, когда он пробирался во тьме по бесконечным тропинкам, пролегавшим в стороне от оживленных дорожек. То тут то там ему попадались парочки, искавшие уединения с очевидно амурными намерениями. Минуя непроницаемую завесу из листьев, он услышал негромкий чувственный смех женщины, которому вторил низкий нетерпеливый мужской шепот.

Роберта нигде не было.

Джаред пристально вглядывался в сумрак, прикидывая, не ошибся ли он. В конце концов, Роберт мог пойти в другое место. Тогда, размышлял Джаред, предстоит столкнуться с проблемой куда более сложной, чем он полагал.

Он уже не грезил брачной ночью; больше всего ему хотелось хотя бы к полуночи собрать всех домочадцев под крышей дома.

Все планы сегодняшнего вечера рухнули в беспорядке, как карточный домик.

Рядом с тропинкой зашуршали листья, кто-то негромко кашлянул.

— Гм! Вы часом не тот богатенький малый, которого величают Чиллхерстом, а?

— Да, я Чиллхерст.

— Я так и думал. Мне сказали, что у вас повязка на глазу и вы похожи на кровожадного пирата.

— Кто сказал?

— Тот, кто нанял меня. — Из-за деревьев появился невысокий жилистый человек в замызганной коричневой кепке, заляпанной рубашке и вытянутых на коленях штанах. Он не спеша выбрался на тропинку и улыбнулся Джареду щербатым ртом. — Вечер добрый, ваша светлость. Прекрасная ночка, чтобы делать дела, согласны?

— Это кое от чего зависит. Кто вы? — спросил Джаред.

— Сейчас разберемся. — Жилистый коротышка задумчиво поскреб подбородок. — Хорошие друзья зовут меня Бродягой Томом. — Он весело осклабился. — Вы тоже можете называть меня так, коли хотите.

— Благодарю за честь. Теперь, раз уж вам известно, кто я такой, может, обойдемся без церемоний и перейдем прямо к делу? У меня на сегодня назначена еще одна важная встреча.

Бродяга Том кивнул, явно довольный.

— Маленький зануда предупреждал, что вы невероятно пунктуальны. Это мне подходит. Я сам, как и вы, человек дела. И как тот малый, что нанял меня.

А деловой человек должен очень серьезно относиться к условленным встречам, согласны?

— Совершенно верно.

— Мы, деловые люди, всегда найдем общий язык. — Тут Бродяга Том горестно покачал головой. — Не то что некоторые.

— Некоторые? — терпеливо поинтересовался Джаред.

— Ну те, у кого из ноздрей пламя, из ушей дым, а в голове пусто. Вам наверняка доводилось сталкиваться с подобными людьми. Эти типы могут из-за любого пустяка взвиться до небес. Они начинают размахивать пистолетами, выдумывают угрозы — смех да и только.

— Да, я встречал таковых.

— Но мы-то с вами люди разумные, милорд. — Бродяга Том важно мотнул головой. — Люди, которые сохраняют хладнокровие и мыслят логично, а не под влиянием эмоций, когда надо принимать деловые решения. Мы не позволяем эмоциям взять верх, когда дело касается пустякового денежного дельца.

— Полностью разделяю ваше мнение, — согласился Джаред. — Кстати, могу я полюбопытствовать, где находится сейчас этот маленький зануда? — Не беспокойтесь, он в безопасности. Мы припрятали его тут неподалеку. Значит, так, если вы хотите получить его в самое ближайшее время, а я уверен, что вы хотите именно этого, я предлагаю вам сделку.

— Я к вашим услугам. — Джаред сдерживался изо всех сил, стараясь не выдать своего беспокойства за судьбу Роберта. Если на лице дрогнет хоть один мускул, то ничего хорошего не выйдет. Бродяга Том прав: ради Роберта все должно быть обставлено так, словно это не более чем обычное деловое соглашение.

Несколько месяцев назад в Испании Джаред уже побывал в подобной ситуации. Тогда он вел переговоры с головорезом, пытаясь вызволить из плена своих племянников.

Похоже, ему судьбой предназначено вечно вызволять других из неприятностей, в которые вовлекают их собственная опрометчивость и безрассудство.

«Интересно, кто будет спасать меня?»— подумал Джаред.

Но, отмахнувшись от случайной мысли, он целиком сосредоточился на деле.

Приятная тяжесть кинжала в кармане накидки, конечно, успокаивала, однако ему была противна сама мысль о том, что придется применить оружие. По своему опыту он знал, что ярость — плохой помощник и давать себе волю можно только в том случае, когда мирные переговоры зайдут в тупик. Ведь существовало же множество других способов разрешения конфликтов — спокойных, разумных, взвешенных.

— Рад это слышать. — Бродяга Том подмигнул ему, как бы говоря, что они оба — цивилизованные люди. — В таком случае все просто: мой клиент заинтересован кое-что заполучить от вас, в обмен на маленького зануду.

— И в чем же ваш клиент заинтересован?

— А вот этого он как раз и не сказал. Между нами, милорд, но я подозреваю, что речь идет о кругленькой сумме.

Не вам объяснять, как это бывает. Мне приказано только похитить мальчишку, а вам вручить письмо. Остальное меня не касается.

— И где же письмо? — спросил Джаред.

Бродяга Том поддернул пояс и важно изрек:

— Вы получите письмо завтра утром, в нем будет указано, когда и куда следует явиться. В письме же будет названа сумма, которую вы должны прихватить с собой.

— И это все?

— Боюсь, что так, сэр. — Бродяга Том пожал плечами. — Как я уже говорил, мое участие в деле довольно ограничено.

— Могу ли я полюбопытствовать, какую сумму заплатили тебе за усердие? — ненавязчиво, осведомился Джаред.

Бродяга Том с живейшим интересом уставился на него.

— Я бы сказал, вопрос по существу, милорд. Крайне уместный вопрос. Дело в том, видите ли, что мое время и мой хлопоты никогда не оплачиваются по заслугам.

— Меня это не удивляет. Из твоих слов явствует, что твой наниматель человек деловой, а такие люди всегда заключают выгодные для себя сделки, не так ли?

— Для них, конечно, милорд, это так же естественно, как дышать.

— Я просто уверен, что человек с твоими талантами должен дорого ценить свое время. — Джаред вытащил из кармашка часы и нахмурившись бросил взгляд на циферблат.

Было слишком темно, чтобы различить, который час, но для того чтобы заметить блеск золота, было вполне достаточно лунного света.

— Ваша правда, сэр. — Глаза Бродяги Тома заблестели при виде красивых часов. — Для делового человека время — деньги.

Часы манили, соблазнительно раскачиваясь на цепочке.

— Для таких деловых людей, как мы, самое главное — это ловкость ума. Удачные сделки, заключенные в течение минут, а не часов или дней, позволяют участвовать одновременно в нескольких выгодных предприятиях за один вечер.

— Сэр, я просто восхищен вашей удивительной проницательностью.

— Благодарю. — Джаред чуть качнул часы, и они заблестели, переливаясь. — Я предлагаю вам, сэр, во избежание осложнений, сделку здесь и сейчас.

Бродяга Том завороженно смотрел на часы, как смотрит форель на наживку.

— Все возможно, сэр. Все возможно. — Сколько же тебе предложили за работу?

Бродяга Том хитро прищурился:

— Сорок фунтов. Двадцать аванса, а остальное — когда передам товар.

«Лжец, — усмехнулся про себя Джаред. — В лучшем случае ему пообещали двадцать. Золотые часы определенно стоят дороже».

— Отлично, давай покончим с этим. — Джаред спрятал часы в кулаке. — Я уже сказал, что у меня сегодня назначена еще одна встреча, а потому предлагаю тебе часы в обмен на маленького зануду. Если ты согласен, то получишь свою долю немедленно, не откладывая на завтра.

— Часы? — Том раздумывал недолго. — Хорошо, но где гарантия, что я получу вознаграждение от моего клиента, а?

— Такой гарантии нет, — согласился Джаред. — Ты же не знаешь, кто он такой, поэтому вряд ли можешь предъявлять какие бы то ни было претензии.

— Я не знаю его имени, а он — моего. Я предпочитаю общаться через посредников, что безопаснее для всех заинтересованных сторон.

— Очень мудро. — Джаред подавил раздражение. Насколько бы все упростилось, узнай он сегодня же вечером, кто этот пресловутый клиент. А теперь придется потратить время на его поиски.

— Да, сэр, я вообще осторожен во всем, что касается работы. А теперь попрошу часики.

— Часы из чистого золота, как ты, конечно, успел заметить. Из очень хорошего золота, и к тому же прекрасной работы. Они стоят полторы сотни фунтов, но, может быть, ты захочешь оставить их у себя на память об этой ночи, а не продавать перекупщику?

— На память? Мои дружки, пожалуй, ошалеют от одного их вида. — Бродяга Том облизнул губы и опять подтянул ремешок на штанах. — А в обмен вы хотите получить назад маленького зануду, не так ли?

— Совершенно точно. И вернуть его ты должен сейчас.

У меня на утро есть дела поважнее, чем заниматься выкупом.

— Я вас понял, сэр. — Бродяга Том ощерился в гнилозубой улыбке. — Следуйте за мной, сэр, пара минут — и все будет улажено.

Том развернулся, сошел с тропинки и исчез в густой листве. Джаред положил часы в кармашек, после чего его рука скользнула под накидку. Он сжал рукоятку кинжала, но вытаскивать его пока не стал.

Через несколько минут они, пробравшись сквозь зеленые заросли, очутились на улице. Выбравшись из парка. Том торопливо шел в лабиринте между многочисленными пассажирскими экипажами, пока наконец не юркнул в узкий переулок. В тени домов стояла небольшая карета.

На сиденье, закутавшись в невообразимого вида накидку с капюшоном, сгорбился кучер. При виде Джареда он вздрогнул, потом глотнул пива из бутылки и запихнул ее себе под ноги.

— Эй, что происходит? Мы не договаривались брать с собой этого малого!

— А он и не поедет с нами, — успокоил его Том. — Мы с ним решили дело полюбовно, и сейчас отдадим ему маленького зануду.

— А что получим взамен? — злобно поинтересовался возница.

— Часы, за которые можно будет выручить втрое больше, чем нам посулили за работенку.

Возница внимательно взглянул на Джареда. Его рука исчезла в многочисленных складках накидки.

— А почему бы нам не прихватить и часы, и мальчишку?

Джаред шагнул к Бродяге Тому и обхватил его за шею.

Он вырвал из ножен кинжал и приставил острие к горлу Тома.

— Я, конечно, предпочел бы, чтоб это выглядело простой сделкой, — негромко заметил он. — Но если вы так хотите, мы можем и усложнить ситуацию.

— Не беспокойтесь, милорд, — поспешно сказал Том. — Мой приятель немного нервничает. Ему в отличие от нас с вами недостает хладнокровия. Но он работает на меня и сделает все, как я скажу.

— Тогда попроси его вытащить из кармана пистолет, и пусть бросит его на землю.

Бродяга Том сердито зыркнул на сообщника:

— Делай, что тебе велят, Дэви. Не надо усложнять положение.

— Ты уверен, что ему можно доверять? — с сомнением в голосе спросил Дэви.

— Черт возьми, какой идиот! — шепотом выругался Том. — Даже мой клиент говорил, что этот человек всегда держит слово.

— Ну ладно, раз ты уверен…

— Да, я уверен и не хочу, чтобы мне перерезали глотку, — огрызнулся Том. — А теперь отпусти мальчишку, и давай покончим с этим делом.

Секунду поколебавшись, кучер спрыгнул с козел и распахнул дверцу экипажа. Он вытащил Роберта со связанными руками и кляпом во рту, поставил его на гравиевую дорожку.

— Проваливай, — прорычал он. — А теперь давайте сюда часы, про которые болтал Том. — Он подтолкнул Роберта к Джареду.

Мальчик едва не упал, его глаза были полны ужаса. Но Роберт вряд ли успел заметить кинжал, поскольку Джаред постарался спрятать его — лезвие плавно скользнуло за спиной Тома и уткнулось ему между лопаток.

— Иди сюда, Роберт.

Роберт откликнулся на спокойную команду Джареда. Он приглушенно промычал что-то. Страх исчез из его глаз, теперь они выражали громадное облегчение.

Джаред сунул кинжал в потайные ножны и, шагнув назад, извлек из кармашка часы. Потом сильным пинком отправил Тома к его сообщнику.

— Убирайтесь отсюда, — сказал Джаред. — Мы в расчете.

— А как же часы? — захныкал Том.

Джаред подбросил часы высоко в воздух, где они описали замысловатую дугу, — в лунном свете блеснуло золото.

Бродяга Том, поймав их на лету, удовлетворенно хмыкнул.

— Одно удовольствие иметь с вами дело, сэр. — И часы мигом исчезли в его кармане.

Джаред не удостоил его ответом; он схватил Роберта за руку и без лишних слов потащил его вон из переулка. Оказавшись в безопасном месте, он вынул кляп изо рта мальчика:

— С тобой все в порядке, Роберт?

— Да, сэр. — Голос Роберта слегка дрожал.

Джаред развязал веревки, стягивающие запястья мальчика.

— Ну вот ты и свободен. Поспешим отсюда. Твоя тетя и братья уже заждались нас и наверняка волнуются.

— Вы отдали им свои часы! — Роберт в ужасе смотрел на Джареда.

— А ты давал мне слово чести, что не будешь пропадать из виду. — Джаред вел Роберта среди скопища экипажей.

— Я очень сожалею, сэр, — сказал Роберт сокрушенно. — Мне захотелось пройти Темную аллею самому. Понимаете, я хотел себя проверить.

— Твое желание было для тебя важнее, чем данное тобой слово чести? — Джаред ловко лавировал среди людей, направляясь к залитой светом площадке, где он оставил Олимпию и близнецов.

— Я надеялся вернуться до того, как меня хватятся, — жалобно оправдывался Роберт.

— Довольно. Поговорим об этом завтра утром.

Роберт скользнул виноватым взглядом по лицу Джареда.

— Я знаю, вы очень сердиты на меня.

— Я очень разочарован, Роберт. Это не одно и то же.

— Да, сэр. — Роберт умолк.

Фейерверк уже закончился, но на площадке все еще звучала бодрая музыка. Олимпия стояла там, где он ее оставил с неугомонными, хотя и порядком уставшими близнецами. Тревога в ее глазах сменилась радостью, когда она заметила Джареда и Роберта.

— Ну наконец-то, — выдохнула она облегченно. — А мы уже собирались отправиться искать вас на Темной аллее.

— Да, именно так, — вмешался Итон. — Тетя Олимпия сказала, что нам ничего не будет угрожать, если мы все вместе пойдем искать вас.

Джаред живо вообразил, что могло бы произойти, появись Олимпия с близнецами в самый неподходящий момент его переговоров с Бродягой Томом. Гнев и беспокойство, сдерживаемые последние полчаса, вырвались наружу. — Но я же сказал, чтобы вы оставались с близнецами здесь, — очень мягко заметил он. — Когда я приказываю, я ожидаю, что мне будут повиноваться, мадам.

Олимпия растерянно взглянула на него, будто ее ударили, но тут же тень понимания мелькнула в ее глазах.

— Да, милорд, — кротко ответила она. Потом она быстро обернулась к Роберту:

— Что случилось, Роберт? Где ты был?

— Какой-то негодяй похитил меня прямо с Темной аллеи, — ответил Роберт не без гордости. Тут он посмотрел на Джареда — и его пыл моментально угас. — Он похитил меня прямо из парка и собирался оставить у себя до завтра.

— Заливаешь! — не поверил Итон.

На лице Хью выражение недоверия постепенно сменялось паническим ужасом. Он повернулся к Джареду за подтверждением.

— Он ведь все сочинил, правда, сэр? Никто его не похищал, он просто разыгрывает нас.

— Сожалею, но на этот раз он говорит правду. — Джаред взял Олимпию под руку, намереваясь проследовать к выходу.

— Что вы сказали? — Олимпия высвободилась из рук Джареда, схватила Роберта за плечи и резким движением повернула мальчика к себе:

— Роберт, это правда? Тебя похитили?

Роберт понуро кивнул:

— Я не должен был ходить один в Темную аллею.

— Мой Бог! — Олимпия прижала его к себе. — С тобой все в порядке?

— Ну конечно. — Роберт вырвался из ее рук и расправил плечи. — Я верил, что мистер Чиллхерст, то есть, я хотел сказать, его светлость, спасет меня. Не знаю, что бы я без него делал. Я уже смирился с тем, что мне придется ждать до утра.

— Но я не понимаю, почему кто-то пытался украсть тебя, — допытывалась Олимпия. Она обратилась к Джареду:

— Не понимаю. Что нужно было этому негодяю?

— Трудно сказать. — Джаред вновь взял ее под руку и повел небольшую процессию к воротам. — Признаюсь, я не уделил должного внимания мотивам.

— О Боже! — прошептала Олимпия. — Существует только одна причина, по которой кто-то хотел похитить Роберта.

— Какая? — оживился Хью.

— Этот человек, вероятно, охотится за дневником Лайтберн, — с мрачной убежденностью заключила Олимпия.

— Черт побери! — пробормотал Джаред.

— Кто бы это ни был, он наверняка хотел получить выкуп за Роберта, — объяснила Олимпия. — И скорее всего он потребовал бы дневник в обмен на мальчика. Только один человек способен на такое злодейство.

Джаред слишком поздно понял, куда клонит изобретательная мысль Олимпии.

— Но, Олимпия…

— Это был Гардиан, — сурово произнесла она. — Как вы не понимаете? Мы должны остановить его, пока не случилось что-нибудь ужасное. Возможно, нам надо нанять сыщика, установить слежку. Как вы считаете, милорд, это имеет смысл?

Терпение Джареда лопнуло.

— Проклятие, Олимпия, когда вы прекратите наконец все разговоры сводить к этому чертову Гардиану? Не существует такого человека в природе, а если и существовал когда-нибудь, то он уже давным-давно покоится в могиле. И вообще сейчас не время и не место для ваших бредовых измышлений.

Олимпия окаменела. Три пары детских глаз укоризненно уставились на Джареда. Тот чертыхнулся про себя. Он прекрасно понимал, почему им овладела необузданная вспышка ярости, но злиться нужно прежде всего на самого себя. Он сам не справился со своими обязанностями. Следовало не спускать с Роберта глаз, а Джаред же размечтался о предстоящей брачной ночи. Осознание вины не улучшило и без того скверного настроения. Он мог думать лишь о том, как близко подошла к ним сегодня беда, и о том, как Олимпия чуть не усугубила ее своими планами отправиться на его поиски.

А теперь она выдумала целое дело о проклятом Гардиане. Нет, нельзя же так мучиться из-за полнейшей чепухи перед брачной ночью, решил Джаред, подзывая экипаж. Даже если он сам виноват во всем случившемся.

— Как вам удалось вызволить Роберта? — подал голос Итон, подчиняясь обычному неуемному любопытству.

— Да, сэр, — подхватил Хью, залезая в экипаж. — Как вы его спасли?

Им ответил Роберт. Он украдкой кинул взгляд на Джареда и тут же отвел глаза.

— Его светлость отдал за меня часы.

В экипаже воцарилась удивительная тишина. Все в немом удивлении под стук колес и копыт взирали на Джареда.

— Господи! — пробормотала Олимпия.

— Черт побери! — прошептал Итон.

— Не могу поверить, — сказал Хью. — Ваши прекрасные часы, сэр? Вы отдали их за Роберта?

Роберт распрямил плечи.

— Это ведь правда, милорд? Вы отдали этому негодяю часы в обмен на меня?

Джаред обвел всех взглядом и наконец задержался на Роберте.

— Мы, несомненно, вернемся к этому делу, но только завтра в девять утра, Роберт. А до тех пор никто из вас больше не упомянет о происшествии.

В экипаже вновь установилась тишина.

Явно удовлетворенный, что последнее слово осталось за ним, Джаред откинулся на подушки и задумчиво уставился в окно. Хорошенькое начало первой брачной ночи, усмехнулся он про себя.

Ну почему, почему в последнее время все его планы расстраиваются?

]]]

Несколькими часами позже Олимпия ждала его в своей спальне. Она уже четвертый раз посмотрела на часы, после того как облачилась в ночную рубашку и тонкий пеньюар. Но увы, из спальни Джареда не доносилось ни звука.

Домочадцы с час как угомонились и улеглись спать. Даже Минотавр и тот поспешил к себе на кухню. И только Джаред уединился в кабинете с бутылкой бренди сразу после того, как все разошлись по своим спальням.

Итак, впереди первая брачная ночь, но Олимпия не чувствовала нетерпения, не сгорала от желания. По правде говоря, она была далека от уверенности, что брачная ночь вообще состоится. Над домом нависла угрюмая тень мрачного настроения Джареда и накрыла весь дом.

Олимпия чувствовала ее тягостное присутствие, но не понимала причин. Она убеждала себя, что Джаред слишком близко к сердцу принял чрезвычайное вечернее происшествие.

Зная его вспыльчивый нрав, этого объяснения, казалось, вполне достаточно. В конце концов, ему пришлось чем-то поступиться для спасения Роберта, которому следовало десять раз подумать, прежде чем улизнуть без спроса.

Она, конечно, понимала, что общение с мерзавцами, похитившими Роберта, было не из приятных. Ее терзала мысль о том, что Джаред ради ее племянника вынужден был расстаться с часами, которые представляли для него огромную ценность. Этот вечер, к изумлению Олимпии, вывел из равновесия даже такую сильную натуру, какой представлялся ей Джаред. Но тем не менее даже происшествие с Робертом не дает Джареду права для такого странного поведения.

Олимпия нервно мерила шагами крошечную спальню.

Чувство неловкости все сильнее охватывало ее.

Только бы Джаред, размышляя в кабинете, не начал сожалеть о своем поступке.

Что, если события сегодняшнего вечера вызвали у него серьезные сомнения по поводу женитьбы на ней? — неожиданно осенило Олимпию.

Что, если он пришел к выводу, что она и ее племянники будут для него обузой?

Что, если Джаред сидит в кабинете и пьет бренди., чтобы забыть о том, что его ожидает наверху?

Олимпия остановилась перед зеркалом на туалетном столике и состроила сердитую гримаску своему отражению. В конце концов, не только она виновата в том, что Джаред вынужден был жениться на ней. Это он спровоцировал все несчастья, когда вторгся в дом и представился учителем ее племянников.

Он с самого начала лгал ей. И хотя причина, по которой он обманул, была приятна Олимпии, возмутительный факт его лжи позволял ей утешаться мыслью, что он сам виноват в этой женитьбе, а потому она снимала с себя долю ответственности.

Более того, он ведь все еще был ее служащим, поскольку пока не заговаривал об увольнении. Олимпия вздернула подбородок, Джаред не имеет права так грубо обращаться со своей ни в чем не повинной работодательницей в ее первую брачную ночь.

Воодушевленная праведным гневом, Олимпия поправила чепец на голове, запахнула пеньюар и направилась к двери. Отворив ее, она шагнула в безмолвный коридор.

С лестницы она увидела полоску света под дверью кабинета. И, распрямив плечи, смело спустилась вниз.

Олимпия хотела постучать, но передумала и решительно взялась за ручку двери. С высоко поднятой головой она вошла в кабинет, и закрыла за собой дверь.

Увидев Джареда, она остановилась, словно споткнувшись о невидимую преграду. То, что предстало ее взору, привело в еще большее смятение, чем она могла предполагать. Джаред растянулся в кресле с грацией насытившегося хищника. Ноги в ботинках были вызывающе закинуты на стол.

Накидка валялась в стороне. Рубашка Джареда была расстегнута, и единственная горевшая свеча освещала его волосатую голую грудь. В руке он держал полупустой бокал бренди.

Черная бархатная повязка, пересекающая лицо, лишь подчеркивала зловещий огонек, сверкавший в здоровом глазу.

— Добрый вечер, Олимпия. Я полагал, что ты уже крепко спишь.

Олимпия напряглась, услышав явную неприязнь в его голосе.

— Я пришла поговорить с вами, мистер Чиллхерст.

Джаред изумленно поднял бровь.

— Мистер Чиллхерст?

— Ваша светлость, — нетерпеливо поправилась Олимпия. — Я бы хотела обсудить с вами одно обстоятельство.

— В самом деле? Не советую, мадам. Не сегодня. — Он отсалютовал ей бокалом с бренди. — Я сегодня пребываю не в лучшем настроении.

— Я понимаю. — Олимпия, вся трепеща, слабо улыбнулась. — На вашу долю выпало чрезвычайное испытание. Человек с такой тонкой душевной организацией должен быть в крайне подавленном состоянии после случившегося несчастья. Безусловно, вам необходимо время, чтобы прийти в себя.

— Безусловно. — Джаред усмехнулся. Он отпил из бокала, и в его взгляде блеснуло горькое изумление. — Мы, отмеченные тонкой душевной организацией и страстностью, проявляем повышенную эмоциональность, когда похищают детей или случается что-либо подобное.

— Не стоит насмехаться ни надо мной, ни над собой, Чиллхерст, — спокойно произнесла Олимпия. — Мы такие, какие мы есть, и надо использовать это наилучшим образом. — Она глубоко вздохнула и, собрав все свое мужество, произнесла; — Эти же слова, милорд, можно отнести к нашей женитьбе.

Джаред внимал ей с нескрываемым раздражением.

— В самом деле? Да что вы говорите?

Олимпия сделала шаг вперед и нервно запахнула пеньюар, придерживая его у самого горла тонкими побелевшими пальцами, т.

— Дело в том, сэр, что мы теперь связаны друг с другом» если вы меня правильно понимаете.

— Связаны друг с другом? Прелестное замечание.

— Я думаю, вы уже сожалеете о том, что поступили опрометчиво, женившись на мне, и я искренне сочувствую вам.

Если помните, я пыталась отговорить вас.

— Слишком хорошо помню, мадам.

— Да, к сожалению, уже ничего нельзя изменить. А значит, надо пытаться сделать все, что в наших силах.

Джаред поставил бокал и положил руки на подлокотники. Сцепив пальцы, он с загадочным выражением на лице слушал ее.

— А вы сожалеете о том, что вышли за меня замуж, Олимпия?

Она заколебалась.

— Я сожалею о том, что вы чувствовали себя вынужденным жениться на мне, ваша светлость. Этого я не хотела.

— Меня ничто не вынуждало жениться на вас.

— Нет, вынуждало.

— Вы будете препираться со мной из-за каждого слова? — Губы Джареда вытянулись в узкую полоску. — Я женился на вас потому, что хотел этого.

— Ax! — Его заявление застигло Олимпию врасплох. Но ее настроение сразу заметно улучшилось. — Вы успокоили меня, милорд, ибо этот вопрос волновал меня.

Какой женщине приятно думать, что на ней женились лишь потому, что не было другого достойного выхода?

— Если вы помните, я разорвал одну помолвку. Смею уверить вас, что при желании и в нашей ситуации я бы нашел какой-нибудь выход.

— Понятно.

— Как и вы, я отнюдь не заинтересован ни в скандале, ни в сплетнях по поводу нашей женитьбы. Олимпия сделала еще один шаг к столу.

— Я рада слышать это, ваша светлость.

Он кивнул, на лице было написано насмешливое любопытство.

— А вам не приходило в голову называть меня Джаредом? Мы здесь одни. И, как вы только что заметили, мы муж и жена.

Олимпия вспыхнула.

— Да, конечно, Джаред.

— Почему вы вышли за меня, Олимпия?

— Простите?

Он смотрел на ее лицо, освещенное пламенем свечи.

— Я спрашиваю, почему вы вышли за меня замуж? Не потому ли, что подметили, как я полезен этому дому?

— Что вы сказали, Джаред?

— Я подозреваю, что такой аргумент пришел вам в голову вчера, когда вы согласились на мое предложение. Вы ясно дали мне понять, что в первую очередь цените мои способности должным образом вести дом.

Олимпия была в шоке.

— Я сказала это только потому, что у меня болела голова и очень расстроилась из-за сцены в гостиной с леди Бомонт, леди Киркдейл и мистером Ситоном, но существует множество других причин, по которым я была счастлива принять ваше предложение.

— Вы уверены? — Джаред нетерпеливо барабанил пальцами. — Я хотел бы напомнить, что я вовсе не так полезен, как вы привыкли считать. Вчера вечером я чуть не потерял Роберта.

— Вы не теряли Роберта, он сам потерялся! — Олимпию охватило отчаяние. — Вы спасли его, Джаред! И я никогда этого не забуду.

— И поэтому вы пришли сюда? Вы что, хотите поблагодарить меня за то, что я спас Роберта, вначале потеряв его?

— С меня довольно. — Олимпия стремительно пересекла комнату и остановилась у стола. — С вами невозможно разговаривать, сэр.

— Вполне вероятно. У меня скверное настроение.

У Олимпии сузились глаза.

— Более того, у меня складывается впечатление, что вы спровоцировали нашу ссору с одной целью: причинить мне боль.

— Я не ссорился с вами. — Джаред резко убрал ноги со стола и встал. Он грозно возвышался над ней. — Вы затеяли этот разговор.

— Нет, не я, — не сдавалась Олимпия.

— Вы, именно вы. Я тихо сидел, размышляя о своих делах, когда вы взяли и пришли неизвестно зачем.

— Сегодня наша первая брачная ночь, — процедила Олимпия сквозь зубы. — Вы должны быть наверху со мной. А не я должна искать вас.

Джаред положил руки на стол и опустил голову.

— Признайтесь, Олимпия, почему вы согласились выйти за меня замуж?

— Вы знаете почему. — Горячее возмущение прорвало Олимпию. — Я вышла за вас потому, что вы единственный мужчина, кому я хочу принадлежать. Единственный мужчина, чье прикосновение переполняет меня желанием. Единственный мужчина, который понимает меня. Единственный мужчина, который не считает меня нелепой. Джаред, вы сделали мои мечты явью. Как же мне не хотеть за вас замуж, пират несчастный?

В комнате воцарилась гробовая тишина. Олимпии показалось, что она шагнула с высокого моста в бурный ревущий бездонный поток.

— Ох, — произнес Джаред. — Вот и славно. — Он потянулся к ней, а когда обнял ее, Олимпию закружило в море страсти, поглотившем их обоих.

Глава 14

Дотронувшись до нее, Джаред почувствовал, как глубокое возмущение Олимпии в одно мгновение превращается в пылкую страсть. Ты сделал мои мечты явью. «Ни одна женщина прежде не говорила мне ничего подобного», — подумал Джаред.

Ни одна женщина не хотела его так.

Казалось, ничто не может поколебать страсть Олимпии к нему. Она хотела его даже тогда, когда он был скромным учителем. Она хотела его и тогда, когда узнала, кто он на самом деле. Она продолжала хотеть его даже тогда, когда у нее появились все основания считать, что он охотится за тем, что она ищет, — за секретом лайтбернского дневника. Ее не интересовали ни положение, ни богатство.

Она хотела его.

«Об этом можно только мечтать», — подумал Джаред. Но ее страсти недостаточно. И никогда не будет достаточно. Настоящее сокровище все еще ускользало, хотя сам он и не мог осознать, в чем оно заключается.

Тем не менее он никогда не был так близок к обладанию сокровищем и никогда еще не обладал столь многим. Мудрый берет то, что он может получить, — и считает себя счастливым.

Пират хватает то, что он может охватить, — и не задумывается о будущем.

Джаред приподнял Олимпию над столом. Взяв ее на руки, он опустился с ней в кресло. Она уткнулась лицом в его грудь — теплая, благоухающая, трепещущая от растущего желания.

— Джаред — Олимпия обвила его руками и нежно прильнула к губам. Низкий, чувственный стон сорвался с ее губ Полы ее пеньюара разлетелись, а края рубашки приподнялись, обнажив икры. Джаред коснулся мягкой округлости ее ноги. Ему почему-то вспомнилась их первая встреча в библиотеке, когда она пыталась высвободиться из дерзких объятий Дрейкотта.

«Она не нуждалась ни в чьих объятиях. Только в моих, — подумал Джаред. — Только в моих».

Ее губы раскрылись навстречу, приглашая туда, где влажно, тесно и темно. Джаред исследовал ее глубины, наслаждаясь ее близостью, пьянея от ее поцелуев. Олимпия дрожала.

Ее язычок касался его собственного с резвостью маленького любопытного котенка.

Он обхватил пальцами лодыжку, погладил ее, а затем позволил своей руке скользнуть вверх по бедру. Ее кожа напомнила ему розовые лепестки. Она была такая нежная.

Сам Джаред был возбужден и напряжен до предела. Он жаждал безраздельного обладания. Желание было столь сильным, что у него дрожали руки.

Пальцы Джареда осторожно пробирались к ее лону. Едва дыша, Олимпия оторвалась от его губ и спрятала лицо у него на плече.

Она слегка раздвинула ноги.

— Да, — пробормотал Джаред. Он почувствовал под рукой что-то горячее и влажное, и ему показалось, что он в любую минуту может взорваться Она беспокойно шевельнулась, возбуждаясь от его ласковых прикосновений, и он со стоном прильнул к ее губам.

Пьянящий аромат желания, исходивший от нее, сводил его с ума, соблазнял, притягивал, манил, словно силой волшебных чар.

Щ. — Сирена.

Олимпия приглушенно вскрикнула, когда он нашел крохотную жемчужину, спрятанную между ее ног. Ее ногти внезапно превратились в острые коготки, которые впились в его плечи. А его пальцы сразу стали влажными.

Джаред распахнул пеньюар, расстегнул воротничок батистовой ночной рубашки. Высвободив крепкую, словно наливное яблоко, грудь Олимпии, Джаред осторожно прихватил ее сосок зубами.

Олимпия содрогнулась.

— Джаред, я не вынесу этого!

Она взяла в руки его лицо и, сгорая от страсти, приникла к его губам сладостным поцелуем, унося его в неизведанные дали на крыльях любви. Джаред резко выдохнул, когда ее упругие бедра коснулись его восставшей плоти. Рука Олимпии проникла под его рубашку, нежно перебирая курчавую поросль на груди. Она изогнулась, пробуя ее на вкус языком, а другая рука нетерпеливо пробиралась вниз по его телу.

Джаред вдруг понял, что она сейчас выскользнет из его объятий. Он крепче прижал ее к себе, чтобы она не упала. И тут он почувствовал, что она пытается расстегнуть его бриджи.

Он с шумом вдохнул в себя воздух и предоставил ей продолжать свое занятие. Наконец он был свободен. Он услышал слабое восклицание Олимпии, когда его плоть дрогнула в ее пальчиках. Она робко, по-женски благоговея, потрогала его.

— Я люблю чувствовать тебя, — прошептала Олимпия.

Ее пальцы ласково сомкнулись вокруг него. — Такой горячий, такой гордый, такой сильный.

Ее слова и прикосновения чуть не довели Джареда до последней грани. Ему показалось, что сейчас он задохнется.

Он закрыл глаза и изо всех сил старался сдержать себя, чтобы не выплеснуть свое желание в эти нежные руки.

Впервые за все время она касалась его так откровенно интимно, и ошеломленный Джаред чувствовал, что он весь во власти новых, ни с чем не сравнимых ощущений.

Он даже не был уверен, желает ли он прийти в себя.

Скорее всего — нет. Олимпия медленно опустилась на пол. Встав перед ним на колени, она продолжала ласкать его трепещущее орудие. Он посмотрел на нее сверху вниз сквозь ресницы.

Изумленным взором она изучала его восставшую плоть.

— Олимпия?

Она, казалось, не слышала его. Ее пальцы не прекращали с восхищением ласкать его.

— Джаред, ты прекрасен! Ты великолепен! Ты похож на могучих героев древних легенд.

— О дьявол! — прошептал Джаред. — Это ты заставляешь меня чувствовать себя таким. — Он набрал полные горсти ее волос и сжал пальцы: кружевной чепец давно обрел свое место на полу. Пальчики Олимпии плутали в темных курчавых завитках его волос.

— Довольно! — Джаред больше не мог терпеть эту сладостную муку. Встав с кресла, он молниеносно вы тянулся на ковре. Низко, хрипло застонав, он обнял ее за талию и привлек к себе, теперь она лежала на нем, ощущая его сильное тело.

— Джаред?! Что ты делаешь? — Олимпия обхватила себя за плечи. Во взгляде ее, выдававшем смущение, сверкали огоньки возбуждения.

Джаред притянул ее к себе, и ноги ее плотно сжали его бедра, Олимпия оказалась сидящей на нем верхом.

— Это довольно распространенный обычай среди жителей некоторых… — Джаред осекся и стиснул зубы, изо всех сил стараясь не извергнуться немедленно. Горячая влажная пещерка Олимпии чуть коснулась его вздыбленного мужского естества.

— Некоторых, э-э… заморских стран.

Олимпия распахнула глаза, потом улыбнулась, и в ее улыбке появилась мудрость всепонимающей женщины. Она медленно опустилась на него, так что копье Джареда очутилось у самого ее входа.

— И что же это за страны, мистер Чиллхерст? Вы же знаете, что я люблю познавать новое.

Джаред смотрел на нее, а в ее глазах бегали шаловливые чувственные огоньки, он усмехнулся:

— Напомните, чтобы я позднее составил для вас список, миссис Чиллхерст.

— Если вас не затруднит.

— Что вы, что вы! Если помните, я же учитель и прекрасно составляю списки.

Его руки сомкнулись на ее бедрах, и он с уверенной силой вонзился в Олимпию, не ожидавшую этого.

— Джаред! — Ее глаза расширились от изумления и сразу сузились от желания. — Какой интересный обычай!

— Я так и думал, что тебе понравится. — Джаред провел рукой по плавной линии ее бедер.

Слова давались ему с трудом. Всем существом он откликался на песню сирены. Он застыл, переполненный желанием, близким к отчаянию. Олимпия (шла влажной и жаркой, она плотно и туго облегала его плоть. Она вбирала в себя, окутывала, опутывала, превращала его в часть самой себя. За эти несколько минут, что он проник в самую глубь, Джаред понял, что он не одинок. Он обрел возлюбленную, сумевшую затронуть его душу. Возлюбленную» которая поможет ему спастись с одинокого острова.

— Моя возлюбленная сирена. Жена моя.

Олимпия вскрикнула. Тело ее напряглось, и, сотрясаемая волнами страсти, она обессиленно рухнула, обняв Джареда.

А потом она пела свою пронзительно-счастливую, сладкую песнь сирены, песнь, которую она пела только для него. В последний раз он с силой насадил ее на себя, и его поглотили бушующие волны не отмеченного ни на одной карте мира моря.

— Фейерверк, — пробормотал Джаред. Олимпия вздрогнула. Она лежала на сильном влажном теле Джареда, ноги их сплелись, ее волосы рыжим пламенем разметались по его груди.

— Что ты сказал? — рассеянно спросила Олимпия.

— Заниматься с тобой любовью — все равно что находиться в самом сердце фейерверка. — Джаред запустил руку в ее волосы и принялся перебирать локоны, блестевшие в свете свечи. Он удовлетворенно улыбнулся:

— Сирена моя, у тебя столько талантов. Ты можешь соблазнить меня даже тогда, когда ссоришься со мной.

Олимпия хихикнула:

— Не обижайтесь, милорд, но вас очень легко соблазнить.

Улыбка сошла с его лица.

— Только тебе.

Она слегка опешила от резкой и внезапной перемены его настроения. Возможно, из-за того, что сама пребывала еще в состоянии приятной расслабленности. Встретившись с ним взглядом, она вновь ощутила, как все недоразумения и недомолвки, мешавшие их взаимопониманию, отступают прочь.

— Я счастлива слышать это, Джаред, потому что со мной происходит то же самое, — мягко сказала она. — Ты единственный мужчина, о котором я мечтала.

— Вот теперь мы по-настоящему женаты, — произнес он очень тихо и твердо, словно скрепляя некое соглашение незримой печатью. — И для нас обоих нет пути назад.

— Я знаю. Это как раз то, что я пыталась тебе объяснить. раньше.

— Ах да, твоя лекция на тему, что раз уж мы обречены друг на друга, то следует попытаться извлечь из этого как можно больше выгоды для обоих.

Его насмешка заставила ее вспыхнуть.

— Я только пыталась оценить ситуацию с практической точки зрения.

— Предоставь практическую сторону нашей жизни мне, я неплохо с этим справляюсь.

Олимпия нахмурилась:

— Не кажется ли тебе это странным?

— Что именно?

— Ты такой практичный и разумный, но в то же время в тебе бушуют страсти, которым ты никогда не даешь выплеснуться наружу. Твое самообладание порой пугает меня, милорд.

— Благодарю. Я всегда стараюсь контролировать себя.

Она одобрительно улыбнулась:

— И правда, стараешься. Главное, что тебе это почти всегда удается, Джаред!

— М-м-м?

Она коснулась черной бархатной повязки на его глазу.

— Ты никогда не рассказывал мне, как ты потерял зрение.

— Это не столь поучительная история.

— И тем не менее я хотела бы услышать ее. Я хочу знать о тебе все. — Джаред перебирал ее волосы.

— У меня есть двое племянников, Чарльз и Уильям, которые всю жизнь стараются во что бы то ни стало быть достойными репутации нашей семьи.

— О чем ты?

— Они милые, только слишком отчаянные, безрассудные, а то и просто надоедливые непоседы. Когда им было четырнадцать и шестнадцать, они решили заняться незаконной торговлей. Они связались с контрабандистом, который возил товары во Францию.

— И что произошло?

— Я узнал об их планах в ту ночь, когда они только-только начинали. Мои отец и дядя оказались замешанными в Италии в очередную авантюру. Ко мне пришла в слезах моя тетка, мать этих мальчуганов, и умоляла меня уберечь Чарльза и Уильяма от беды.

— Сколько тебе было лет?

— Девятнадцать.

— Так ты… Той ночью что-то произошло? — встревожилась Олимпия.

Джаред недовольно поморщился.

— Да уж не без этого… Всегда что-то происходит, когда кто-нибудь из моей семьи замышляет очередные идиотские планы. У мальчиков возникли осложнения с капитаном судна, которое перевозило через Ла-Манш контрабанду.

— А что он сделал?

— После того как мои племянники разгрузили корабль и складировали товар на берегу, капитан счел, что больше не нуждается в их помощи. Но делиться выручкой ему тоже не хотелось. Он решил завладеть товарами и не оставлять свидетелей.

Олимпия в ужасе уставилась на незрячий глаз Джареда.

— Он пытался убить их?

— Я подоспел в тот момент, когда он собрался пристрелить Чарльза Мои племянники были безоружны А со мной был только отцовский кинжал. — Джаред помолчал. — К счастью, отец научил меня пользоваться им. Но к сожалению, капитан этой посудины был удачливее меня. Он с первого броска попал мне в глаз.

— Бог мой! — прошептала Олимпия. — Он же мог тебя убить! Ты мог погибнуть!

Джаред посмотрел ей в глаза и странно улыбнулся.

— Как видите, этого не случилось. Ни со мной, ни с моими племянниками. Все хорошо, что хорошо кончается, сирена.

Олимпия горячо обняла его.

— Такого больше никогда не должно повториться, Джаред.

— Уверяю тебя, что я и сам не любитель подобных ощущений, — прошептал Джаред. — Я не ищу их.

Олимпия крепче прижалась к нему.

— Джаред, как только я думаю о том, чего стоила тебе эта ночь…

— Не думай о похищении Роберта. — Джаред взял в руки ее лицо. — Тебе понятно? Не думай и даже не заводить разговоров на опасную тему.

— Но, Джаред…

— Олимпия, с похищением покончено. Как было покончено пятнадцать лет назад. Впервые поел? той ночи я заговорил о роковых событиях, которые стоили мне глаза. И больше говорить не желаю.

Она ласково прикоснулась к его твердому подбородку.

— Он умер, да? Ты вынужден был убить человека, покушавшегося на твою жизнь и жизнь твоих племянников. Потому ты не хочешь вспоминать о тех событиях?

Он приложил палец к ее губам.

— Ни слова больше, сирена. Иначе разговор наш плохо кончится. Что случилось, то случилось. Прошлого не изменишь.

— Хорошо, Джаред. — Олимпия надолго умолкла. Ее голова покоилась у него на плече. Перед ее мысленным взором проносились страшные видения той роковой ночи.

Он умный человек, думала она, человек, тонко чувствующий, чрезвычайно эмоциональный. Такой не может пройти равнодушно, когда совершается насилие. Самые страшные шрамы остаются в душе.

Джаред шевельнулся.

— Да, насчет Роберта.

Олимпия нахмурилась и в тот же миг мысленно перенеслась в настоящее.

— Бедняжка Роберт! Думаю, пришло время обсудить происшествие в Воксхолл-гарденс.

— Да тут и обсуждать нечего.

— Напротив. Надо выяснить, кто пытался его похитить и почему. Я знаю, ты не слишком прислушиваешься к мнению о том, что Гардиан охотится за дневником леди Лайтберн, но мне кажется, ты не должен пренебрегать моей версией.

— Проклятие. — Джаред лениво выпрямился в кресле, не спеша привел в порядок бриджи и сложил руки на коленях. Какое-то время он пристально изучал озабоченное лицо Олимпии. — И каково твое мнение по поводу случившегося?

Неужели ты всерьез думаешь, что какой-то призрак времен Капитана Джека бродит здесь в поисках сокровищ?

— Не будь смешным. — Олимпия откинула прядь волос, упавшую на глаза, и запахнула пеньюар. — Естественно, я не верю в призраков. Но знаю, что даже в самой не правдоподобной легенде можно отыскать крупицу правды.

— Кроме вас, мадам, никто не интересуется тайной дневника леди Лайтберн.

— А Толберт? — возмутилась Олимпия.

— Конечно, Толберту известно, что ты расследуешь старую легенду, но откуда ему знать, какую именно. Более того, я не верю, что он прибегнул бы к похищению. Он не испытывает недостатка в средствах. И само собой, никакой он не Гардиан.

Олимпия, подумав, сказала:

— Ну хорошо, допустим, я верю, что он не тот человек, который может иметь отношение к легенде.

— Весьма ценное наблюдение, — сухо заметил Джаред.

— Но кто бы ни похитил Роберта сегодня ночью, у него должны быть веские причины.

— Безусловно, у него была причина, и, вне всяких сомнений, очень простая. Деньги.

— Деньги? — Олимпия испуганно посмотрела на него. — Ты хочешь сказать, что кто-то узнал про три тысячи фунтов, полученные за продажу товаров, которые мне достались от дяди Артемиса?

— Да нет же, — убежденно возразил Джаред. — Я не об этом. — Он встал и притянул Олимпию к себе, посмотрел прямо в ее глаза. — Олимпия, я не верю, что похититель Роберта хотел получить твои три тысячи и что ему нужен был дневник.

Олимпия беспокойно всматривалась в его лицо.

— Тогда зачем кому-то вообще понадобилось похищать Роберта? Он не принадлежит к состоятельному семейству.

— Теперь принадлежит, — просто ответил Джаред.

Олимпия на миг потеряла дар речи. Она кашлянула.

— К твоему семейству?

— Состояние Флеймкрестов постоянно растет, даже если не считать пропавших сокровищ Капитана Джека. Похоже, Роберта похитили в надежде потребовать с меня приличный выкуп.

— Святые небеса! — Олимпия нащупала под собой кресло и уселась в него. — Это не приходило мне в голову. Я не сообразила, что женитьба на мне возлагает на тебя ответственность за мальчиков, а кто-то решил этим воспользоваться.

— Олимпия, я тебя последний раз предупреждаю. Если ты еще хотя бы раз заявишь, что я женился на тебе против воли, я за себя не отвечаю. Я женился на тебе потому, что хотел этого. Ты поняла?

Она изучающе рассматривала его упрямое нахмуренное лицо.

— Да, милорд.

— Ну вот и прекрасно.

Джаред полез в карман за часами и негромко чертыхнулся, обнаружив его пустым. Он взглянул на стенные часы:

— По-моему, пора спать. Сегодня был длинный день, и я совсем не прочь отдохнуть.

— Конечно. — Олимпия поднялась. Она чувствовала себя усталой и опустошенной. Безграничное счастье, переполнявшее ее в момент близости с Джаредом, казалось, осталось далеко в прошлом.

Джаред взял свечу.

— Олимпия, отныне ты моя жена, но это ничего не меняет в наших отношениях. Понимаешь? Я по-прежнему буду присматривать за домом, заниматься с Робертом, Хью и Итоном. Тебе вовсе не обязательно вникать в такие скучные дела.

Я позабочусь обо всем сам.

Олимпия задумчиво улыбнулась:

— Хорошо, Джаред. — Она встала на цыпочки и поцеловала его в подбородок. — Но есть один новый вопрос, который следует решить.

Его брови изумленно поднялись.

— Какой же?

Олимпия покраснела, но выдержала его вызывающий взгляд.

— Я хотела спросить, сэр, где мы теперь будем спать?

Мне пришло в голову, что нам больше не нужно, э-э, использовать кабинет для подобных занятий.

Джаред хищно улыбнулся:

— Вы правы, мадам, нам больше не нужно прятаться в вашем кабинете. Пришла пора опробовать старый добрый английский обычай спать в общей супружеской постели.

Он передал Олимпии свечу и, подхватив жену на руки, вышел с ней в коридор и унес в спальню.

]]]

Властелин Сирены должен помириться с Властелином Змеи до того, как две половинки соединятся в одно целое.

Олимпия размышляла над тайной дневника леди Лайтберн, которую она все еще не разгадала. Властелин Сирены — не кто иной, как Капитан Джек. А Властелин Змеи, следовательно, бывший друг и компаньон Капитана Эдвард Йорк.

Клер Лайтберн мало что было известно о ссоре между мужчинами. Это случилось в Вест-Индии задолго до того, как она познакомилась в Англии с мистером Райдером.

Однако она написала, что ее новый муж поклялся никогда не иметь дела ни с Йорком, ни с кем-либо другим из его клана.

Но души обоих мужчин давным-давно покинули грешную землю и отправились туда, где и полагается обитать душам усопших пиратов. На этом свете они уже не могли ни встретиться, ни помириться.

И две половинки карты никогда не могут быть соединены вместе.

— Проклятие, — чуть слышно прошептала Олимпия. У нее появилось чувство, что она совсем близка к разгадке. Но ей необходимо было найти недостающую половинку карты.

Интересно, есть ли у Йорка хоть какие-нибудь наследники?

Ведь половинка карты Флеймкреста перешла к Райдеру.

Как разыскать наследников давно умершего пирата?

Олимпия задумчиво постукивала пером по полированному столу. Как жаль, что Джаред не проявляет никакого интереса к ее поискам пропавшего сокровища. Ей необходимо посоветоваться со знающим человеком. Но виконт оставался непреклонен. Он упорно не хотел заниматься расшифровкой дневника.

Она догадывалась, что таким образом Джаред доказывал ей, что женился не ради разгадки тайны сокровища. И все же его нежелание помочь очень затрудняло поиски.

Стук в дверь прервал ее мысли.

— Войдите, — раздраженно сказала она.

Небольшая процессия, вошедшая в кабинет, состояла из Итона, Хью, миссис Берд и Минотавра. Олимпия мимоходом отметила про себя, что даже пес выглядит угрюмым.

— Что-нибудь случилось? — забеспокоилась она.

Хью вышел вперед:

— Роберт стоит слишком дорого.

Олимпия отложила перо.

— Не понимаю.

— Мы боимся, что Роберт стоит слишком дорого, — мрачно пояснил Итон. — Лорду Чиллхерсту пришлось отдать за него свои прекрасные золотые часы. Сейчас Роберту грозит жуткая трепка в гостиной, и очень скоро нас, очевидно, попросят убраться отсюда.

— Не думаю, что Чиллхерст устроит Роберту трепку за прошлую ночь, — возразила Олимпия. — И нам не придется убираться отсюда.

— Кое-кому точно придется убраться — Миссис Берд выглядела расстроенной, но держалась вызывающе. — Его светлость сам сказал мне.

Олимпия была поражена.

— Сам сказал?

— Ну да, сказал. Сказал, что завтра мы все перебираемся в городской дом. Сказал, что мы наймем прислугу. — Вызывающее выражение внезапно исчезло с лица миссис Берд.

Она обиженно сморщилась. — Он собирается нанять дворецкого, миссис Олимпия. Настоящего дворецкого. А что станется со мной, я вас спрашиваю? Его светлости не нужна простая экономка вроде меня, раз он лично собирается нанимать городскую прислугу.

— И его светлость не захочет, чтобы мы путались под ногами, — горестно изрек Хью. — Особенно после тог), как ему пришлось отдать свои часы за Роберта. Он посадит нас на корабль и отправит к родственникам в Йоркшир.

Итон выступил вперед:

— Тетя Олимпия, как вы думаете, а мы можем позволить себе купить его светлости новые часы? У меня есть шестипенсовик.

Хью снисходительно посмотрел на него. — Какой ты глупый, Итон. И думать нечего, чтобы за твой шестипенсовик купить такие часы, какие его светлость отдал за Роберта.

Миссис Берд разразилась бурными рыданиями:

— Никто из нас ему не нужен, а я и подавно.

Олимпия, доведенная их причитаниями, вскочила из-за стола:

— С меня хватит! Я не желаю больше слушать ваш бред!

Я ничего не знаю о намерении переехать в городской дом, но, даже если произойдет именно так, переезд ни на йоту ничего не изменит. Все останется по-прежнему. Чиллхерст сам сказал мне об этом прошлой ночью.

Миссис Берд недоверчиво взглянула на нее.

— Значит, он опять обманул вас, миссис Олимпия. Все изменилось в тот момент, когда вы вышли замуж.

— Не правда. — Олимпия решительно оглядела свое небольшое семейство — Когда он появился в нашем доме, он сказал, что все будет идти так, как шло. Чиллхерст не будет наказывать Роберта. Он не уволит вас, миссис Берд. И он никого не отправит в Йоркшир.

— Откуда вы знаете, мисс Олимпия? — требовательно спросила миссис Берд. Она сохраняла обреченный вид, но в ее глазах блеснула искорка надежды.

— Потому что я верю, что он человек слова, — тихо ответила Олимпия. — Более того, вы все — моя семья, и Чиллхерст тоже любит вас. Он никогда даже не попытается разлучить нас.

Он слишком хорошо знает, что я ему не позволю.

Надежда в глазах миссис Берд угасла.

— Вы говорите так, словно вы все еще его работодатель, миссис Олимпия. Но правда заключается в том, что отныне распоряжения отдаете не вы. Вы жена Чиллхерста, и этим все сказано. Теперь он хозяин в доме и волен поступать как ему вздумается.

Минотавр жалобно заскулил и потерся своей большой лохматой головой о колени Олимпии.

]]]

— Я ужасно сожалею о случившемся прошлой ночью, сэр. — Роберт стоял перед Джаредом навытяжку, напряженно глядя в стену поверх плеча Джареда.

Джаред облокотился на обеденный стол и сцепил пальцы рук. Он внимательно изучал лицо Роберта, понимая, что тот изо всех сил старается, чтобы его нижняя губа не дрожала.

— Ты понимаешь, чем ты разочаровал меня?

— Да, сэр. — Роберт виновато заморгал.

— Не из-за того, что ты попал в ужасное положение. И не из-за того, что ты стоил мне часов.

Роберт кинул на него быстрый взгляд и опять уставился в стену.

— Мне ужасно жаль ваших часов, сэр.

— Забудь о часах. Они ничто по сравнению с честью.

Самое важное для человека — его честь.

— Да, милорд.

— Когда ты что-то обещаешь, Роберт, ты должен сделать все возможное, чтобы выполнить обещание. Другого пути нет, все остальное — бесчестно.

Роберт громко шмыгнул носим.

— Да, сэр. Я обещаю, что отныне всегда буду беречь свою честь.

— Рад слышать это.

Роберт тревожно посмотрел на него:

— Сэр, я хотел бы просить вас об огромном одолжении.

Я не заслуживаю его, но даю слово сделать для вас все, что вы пожелаете.

— Что за одолжение?

Роберт нерешительно кашлянул.

— Прошу вас, не наказывайте остальных за мой проступок. Итон и Хью очень маленькие, сэр. Они боятся, что их отправят в Йоркшир. Да и тетя Олимпия очень расстроится, если мальчиков отнимут у нее. Она нас всех очень любит. Ей будет одиноко без нас.

Джаред вздохнул:

— Никто никого никуда не собирается отправлять. Я теперь буду заботиться о тебе, твоих братьях и твоей тете. Не сомневайся, я выполню свои обязанности по отношению к вам. — Его губы едва заметно дрогнули. — Надеюсь, мне повезет, и в дальнейшем я не попаду в похожую историю.

Роберт нахмурился:

— Сэр, в случившемся виноват только я. — Боюсь, мы оба виноваты. Мне следовало не спускать с тебя глаз. Я должен был догадаться, что ты сбежишь в Темную аллею, чтобы доказать дразнившему тебя мальчишке свою храбрость.

Роберт смутился:

— Как вы догадались?

— Я, как и ты, сам был когда-то мальчишкой.

Роберт ошеломленно посмотрел на него.

— Конечно, в это трудно поверить. — Джаред убрал руки со стола и откинулся на спинку стула. — Хорошо, будем считать, что с этим вопросом покончено, переходим к другому.

Роберт поколебался, но спросил:

— Сэр, если можно, скажите, как именно меня накажут?

— Я же сказал, что вопрос закрыт, Роберт. Ты уже сам себя за все наказал.

— Правда?

— Конечно. Я уверен, ты станешь настоящим мужчиной. — Джаред ободряюще улыбнулся. — Я доволен тобой, Роберт.

Видеть, как твой подопечный превращается в достойного человека, на чье слово можно положиться, — главная задача воспитателя.

«Я говорю истинную правду», — с удивлением Признался себе Джаред. Действительно, его деятельность воспитателя приносила ему громадное удовлетворение. Поучая молодых, он в буквальном смысле слова создавал будущее Роберт вытянулся в струнку.

— Да, сэр. Я изо всех сил буду стараться, чтобы вновь не допустить подобной оплошности. Так, значит, вы будете продолжать заниматься с нами, несмотря на то что женились на тете Олимпии?

— Ну конечно. Мне нравится это занятие. Но сейчас у меня есть другие неотложные дела. Роберт, я хочу, чтобы ты хорошенько подумал и очень точно восстановил в памяти события прошлой ночи. Мне нужно знать все, о чем говорили те мерзавцы, когда ты был с ними.

— Да, сэр. Но кажется, вы сказали, что с вопросом о похищении покончено.

— Что касается тебя, да, — поправил мальчика Джаред. — Но остались существенные детали, с которыми мне необходимо разобраться.

— Какие детали, сэр?

— Я должен выяснить, кто нанял людей, похитивших тебя.

Глаза Роберта расширились.

— Вы собираетесь найти их, сэр?

— С твоей помощью, Роберт.

— Я сделаю все, что смогу. — Роберт задумчиво наморщил лоб. — Но я не знаю, удастся ли мне вам помочь. Из их разговоров я только запомнил, что тот человек очень деловой, как и вы, сэр.

]]]

— Вы, конечно, слышали сплетни о ее любовнике? — Леди Олдридж многозначительно взглянула на Олимпию, протягивая ей чашку чаю. — Поговаривали, что лорд Чиллхерст застал свою невесту в чрезвычайно пикантной позе с ее любовником и немедленно разорвал помолвку. Разумеется, историю замяли.

Ни одна из сторон не собиралась обсуждать ее.

Олимпия помрачнела.

— Я не интересуюсь слухами и тем более не склонна обсуждать их, мадам.

Олимпия сердилась на себя. Она приняла приглашение на чай леди Олдридж потому, что не нашла предлога вежливо отказаться. Проведя пару часов в библиотеке лорда Олдриджа, она чувствовала, что обязана вести себя как подобает настоящей виконтессе, хотя она и не обнаружила ничего полезного для себя в коллекции географических карт лорда Олдриджа. К несчастью, она встретилась с леди Олдридж, старой городской сплетницей.

— Вы совершенно правы, леди Чиллхерст. Я тоже не доверяю слухам. — Самодовольное выражение лица леди Олдридж ясно говорило, что она верит каждому слову этой истории.

— Вот и отлично. Давайте обсудим что-нибудь другое, — предложила Олимпия.

Леди Олдридж бросила на Олимпию разочарованный взгляд.

— Как угодно, мадам. Я никого не хотела обидеть. Вы должны понимать, что я имела в виду не столько семью вашего мужа, сколько леди Бомонт.

— Я не расположена обсуждать ее. — Кто тут вспоминает о леди Бомонт? — сердито осведомился лорд Олдридж, появляясь в гостиной. Он ненадолго задержался в библиотеке, чтобы разложить по местам свои драгоценные карты. — Зачем ей понадобилась карта Вест-Индии, которую ищет леди Чиллхерст?

— Не волнуйся, дорогой, — мило улыбнулась леди Олдридж. — Я просто вспомнила старую историю о том, по какому поводу была разорвана помолвка между Чиллхерстом и леди Бомонт три года назад.

— Подозрительная история. — Лорд Олдридж важно прошествовал к стойке и налил себе бокал бренди. — Чиллхерст прав, что порвал с ней. Человеку его положения не пристало жениться на женщине, которая еще до свадьбы заводит интрижки.

— Разумеется, — зажурчала леди Олдридж, глядя на Олимпию.

— Он должен был заботиться о своем добром имени, — изрек Олдридж. — Эти Флеймкресты большие оригиналы, но честь для них превыше всего.

Леди Олдридж холодно улыбнулась:.

— Если Чиллхерст так дорожит своей репутацией, почему же тогда он не вызвал на дуэль любовника своей невесты, застав их на месте преступления? Поговаривали, что брат леди Бомонт послал ему вызов, но Чиллхерст на него не ответил.

— Чиллхерст слишком рассудителен, чтобы пойти на риск быть убитым из-за юбки. — Лорд Олдридж отпил еще глоток бренди. — Всем известно, что Чиллхерст непробиваем, как скала. Другие члены семейства донельзя вспыльчивы и непостоянны, но только не он. Спроси любого, кто связан с ним деловыми отношениями. Холодный и уравновешенный делец.

— Вы тоже связаны деловыми отношениями с моим мужем? — Олимпия предприняла беспомощную попытку сменить тему разговора.

— Конечно. Мы уже сколотили кругленькую сумму за это время. — Лорд Олдридж кивнул, явно гордясь собой.

— А я и не знала, что вы знакомы с моим мужем.

— Да мы и незнакомы. Мы никогда не общались лично.

Он редко появляется в городе, его делами занимается управляющий.

— Мистер Хартвелл?

— Совершенно верно. Феликс Хартвелл многие годы ведет дела вашего мужа. Но ни для кого не секрет, что он лишь выполняет распоряжения Чиллхерста. Джаред сам, без всякой помощи, возродил и преумножил состояние Флеймкрестов после того, как его дед и отец пустили по ветру все деньги.

Финансовые дела семейства всегда были невероятно запутаны. По крайней мере пока не вмешался Чиллхерст.

— Мой муж весьма искусен в делах такого рода, — с затаенной гордостью подтвердила Олимпия.

— Ваша любовь к мужу достойна всяческого уважения, леди Чиллхерст. — Леди Олдридж взяла свою чашку. — Я нахожу это чувство весьма трогательным, если не сказать достойным удивления, учитывая обстоятельства.

— Какие обстоятельства? — с вызовом спросила Олимпия. Хозяйка дома раздражала ее все больше и больше. Если положение виконтессы обязывает проявлять любезность к подобным людям, посетовала Олимпия, то ей будет очень и очень нелегко выполнять новые обязанности.

— Как уже заметил мой муж, Чиллхерст славится тем, что неподвластен сильным страстям и эмоциям. Не потому ли леди Бомонт искала утешения в объятиях другого, будучи помолвленной с Джаредом?

Олимпия со звоном поставила чашку на блюдце.

— Мой муж, мадам, — человек достойный восхищения во всех отношениях. И ему не чужды сильные чувства.

— В самом деле? — недобро сверкнула глазами леди Олдридж. — Тогда скажите на милость, почему он не чувствовал себя обязанным вызвать любовника своей невесты на поединок или принять вызов ее брата?

Олимпия поднялась из-за стола:

— Леди Олдридж, вас не должны беспокоить решения, принимаемые моим мужем. Прошу извинить, но уже пробило четыре часа, и мне пора идти. Мой муж сказал, что будет ждать меня в четыре, а он всегда и во всем любит пунктуальность.

Олдридж торопливо поставил на стойку недопитый бокал:

— Я провожу вас, леди Чиллхерст.

— Не стоит беспокоиться. — Олимпия, не дожидаясь хозяина, с гордым видом вышла из гостиной.

Олдридж догнал ее в холле. — Я сожалею, что не смог оказаться полезным в ваших изысканиях, леди Чиллхерст.

— Ничего страшного.

Олимпия почти распрощалась с надеждой найти карту, которая поможет в поисках неизвестного острова, упомянутого в дневнике Клер Лайтберн. Половинка карты, которая была у нее, никоим образом не указывала, где искать этот чертов клочок земли с зарытыми сокровищами.

— Леди Чиллхерст, не забудьте о моем предупреждении насчет Толберта, хорошо? — Олдридж с беспокойством смотрел на нее. — Ему нельзя доверять. Обещайте мне, что будете с ним крайне осмотрительны.

— Обещаю, что буду осторожна. — Олимпия еще завязывала ленточки шляпки под подбородком, когда дворецкий Олдриджей уже распахнул перед ней дверь.

Джаред поджидал ее в легком экипаже у крыльца дома, С ним были Итон, Роберт и Хью.

Олимпия с облегчением улыбнулась и, сбежав вниз по ступенькам, присоединилась к своей семье.

Глава 15

— Вот это да! — восхищенно прошептал Хью, когда в особняке Флеймкрестов Джаред, стоя на верхней ступеньке лестницы, открыл дверь одной из комнат. — Вы только посмотрите!

— Это самая замечательная комната из всех. Здесь столько интересных вещей! — воскликнул Итон.

Близнецы, толкая друг друга, протиснулись в дверь бывшей спальни и сейчас пробирались между рядами коробок и сундуков, среди старинной мебели.

— Наверняка в одном из сундуков спрятаны сказочные сокровища.

— Меня бы это не удивило. — Олимпия подняла повыше свечу, чтобы получше рассмотреть просторное сумрачное помещение. Свисающие отовсюду огромные сети тонкой паутины колыхались, словно лохмотья вуали, в тусклом свете тоненькой свечки.

Итон прав, подумала она. Комната, превращенная в кладовую, была самой необычной из всех, которые Джаред показывал им на экскурсии по старому особняку. Кроме лестницы, по которой можно спуститься этажом ниже, была еще лестница, ведущая в никуда. Она упиралась в каменную стену. Наиболее интересной Олимпии показалась коллекция старинных индийских монет.

Все вокруг завалено необычными вещами. Чего тут только не было!

— Трудно представить, что можно здесь обнаружить, — сказала Олимпия.

— А вдруг нам попадется парочка привидений, — предположил Роберт, замирая от восторга. — Жутковатое место, не находите? Оно похоже на одну из тех комнат в заброшенных замках, где живут привидения. Я читал об этом.

— Привидения!.. — повторил Хью внезапно охрипшим голосом, прерывающимся от восторга, смешанного с ужасом. — Ты и впрямь думаешь, что здесь могут быть привидения?

— Может быть, даже призрак самого Капитана Джека, — раздался замогильный голос Итона. — Он, наверное, проходит сквозь стену и спускается по лестнице в галерею.

Джаред вскинул брови и взглянул на Итона Олимпия в задумчивости нахмурилась.

— Интересная мысль. Призрак Капитана Джека.

— Капитан Джек мирно почил в своей постели, — заявил Джаред тоном, подействовавшим словно холодный душ. — Он умер в восемьдесят два года, и его похоронили на фамильном кладбище Огненного острова. Тогда этого дома и в помине не было.

— А кто его построил, сэр? — спросил Хью.

— Сын Капитана Джека, капитан Гарри.

Глаза Хью широко раскрылись.

— Так его построил ваш дедушка? Он, вероятно, был очень умным человеком.

— Несомненно, он был умным человеком, — согласился Джаред. — Особенно хорошо он придумал, как потратить деньги. Сей дом явился одним из самых верных способов пустить по ветру почти все семейное состояние.

— А что случилось с остальными? — заинтересовался Итон.

— Мои отец и дядя позаботились о них. Если бы не моя мать, мы бы сейчас прозябали в нищете, — ответил Джаред.

— А что сделала ваша матушка, чтобы спасти вас от нищеты? — загорелись глаза Роберта.

— Она отдала мне одно из своих ожерелий. — Джаред перехватил взгляд Олимпии. — Оно досталось ей от моей бабушки, а та, в свою очередь, получила его от моей прабабушки.

— — Клер Лайтберн? — изумленно воскликнула Олимпия.

— Да. Оно было украшено бриллиантами и рубинами и стоило очень дорого. Моя мать передала его мне, когда мне исполнилось семнадцать лет, и сказала, чтобы я подарил его своей будущей жене. Под этим она подразумевала, что женская линия Флеймкрестов не прервется. Мама была довольно романтической натурой.

— Но ведь тетя Олимпия и есть женщина, ставшая вашей женой, — высказался Роберт. — Вы уже подарили ей ожерелье?

— Да, подарили? — поддержал брата Хью, завороженный красивой сказкой.

— Нет, — спокойным голосом ответил Джаред. — Я продал его, когда мне исполнилось девятнадцать.

— Продали? — Лицо Итона вытянулось от разочарования — Не может быть, сэр, — упавшим голосом выдавил из себя Роберт.

Хью изумленно смотрел на Джареда.

— Вы продали великолепное ожерелье прабабушки? Как же вы могли, раз оно завещалось вашей жене?

— Я потратил деньги на ремонт корабля, которым и по сей день владеет моя семья. — Джаред не сводил с Олимпии глаз. — Корабль стал фундаментом всего капитала, которым я владею.

Выражение мрачной решительности на лице Джареда подсказало Олимпии, чего ему стоило расстаться с ожерельем матери.

— Вы поступили мудро, милорд, — бодро сказала она. — Убеждена, что ваша матушка испытала гордость, узнав, что вы использовали ее ожерелье на возрождение состояния Флеймкрестов.

— Не испытывала она никакой гордости, — холодно ответил Джаред. — Она особа впечатлительная, впрочем, как и остальные члены нашей семьи. Как она рыдала, узнав, какие именно средства пошли на финансирование первого корабля! Однако это не помешало ей бурно восхищаться полученными результатами.

— Как это? — спросил Хью.

Джаред обвел рукой окружающую обстановку:

— Мать часто устраивала приемы и вечеринки. Она любила развлечения, великолепно проводила балы и званые вечера в нашем доме. Однажды в одной из комнат даже устроили водопад и небольшую лагуну с шампанским.

— Ух ты! Водопад из шампанского!

Роберт, подняв голову, вопросительно посмотрел на Джареда:

— Но когда вы разбогатели, вы выкупили ожерелье?

Лицо Джареда напряглось.

— Я пытался, но было слишком поздно. Ювелир, купивший его, давно разобрал ожерелье. Он сделал оправы для каждого из бриллиантов, и получилось много браслетов, колец и брошей. Все они разошлись по разным покупателям, и было невозможно найти все камни и вновь соединить их.

— Значит, оно потеряно навсегда, — трагически заключил Хью.

В знак согласия Джаред склонил голову.

— Боюсь, что да.

Олимпия упрямо повторила:

— А мне кажется, милорд, вы поступили правильно и достойны похвалы за то, что сумели принять в подобных обстоятельствах единственно разумное и логичное решение. И наверняка каждый член вашей семьи втайне рад, что все произошло именно так.

Джаред с деланным равнодушием пожал плечами и обвел взглядом сумрачную комнату. В руке он держал железное кольцо, на котором болтался тяжелый ключ от двери. — Теперь это уже не имеет никакого значения. Дело сделано, а что касается призраков и привидений, сомневаюсь, что вы найдете здесь что-нибудь, кроме пыльной мебели и нескольких растрескавшихся фамильных портретов.

— Портретов! — Олимпию охватило небывалое возбуждение. — Ну конечно! Как я сразу не подумала! Здесь наверняка есть портрет Клер Лайтберн! А может быть, и самого Капитана Джека.

Джаред кинул последний взгляд на комнату.

— Возможно. Потом, если захотите, займетесь поисками.

Уже поздно, мне кажется, пришло время обеда. — Его рука машинально потянулась к карману, где некогда лежали часы.

Олимпия зажмурилась. Итон, Хью и Роберт затаив дыхание, следили за рукой Джареда.

Его рот горестно скривился, когда пальцы наткнулись на пустоту. Он молча повернулся к двери.

— Пойдемте отсюда. Мы и так потеряли уйму времени, разгуливая здесь.

Мальчики неохотно потянулись за ним. Олимпия, прежде чем выйти, в последний раз скользнула тоскливым взглядом по комнате. Она утешала себя тем, что в следующий раз осмотрит все более тщательно.

Джаред, сцепив пальцы, смотрел на нового дворецкого оценивающим взглядом. Он сам нашел его, предупредив Феликса, чтобы тот не утруждал себя поисками кандидата на вакантное место.

Феликс был удивлен, узнав, что Джаред намерен лично побеседовать с претендентами на должность.

— Только не говори, что тебе нечем больше заняться, как только самому подыскивать себе дворецкого, Чиллхерст.

— Понимаешь, я обязан лично разобраться с кандидатурой. Должность требует наличия целого ряда определенных качеств.

Феликс смущенно посмотрел на Джареда:

— Почему?

Джаред улыбнулся в ответ:

— Потому что будущему дворецкому придется работать с моей нынешней экономкой. А она весьма необычная дама.

— Я же говорил, чтобы ты позволил мне заменить ее опытной и проверенной домоправительницей, — удивился Феликс.

— Я не могу этого сделать. Моя жена и слышать не хочет о том, чтобы расстаться с миссис Берд. Она очень привязана к ней.

Феликс как-то странно посмотрел на Джареда.

— Ты позволяешь своей жене решать такие вопросы?

Джаред поднял руку в притворном сожалении, что смиренно принял участь большинства мужей.

— Допустим, мне доставляет удовольствие потакать капризам моей новоиспеченной супруги. Феликс презрительно фыркнул.

— Я поверю твоим словам лишь после того, как ты признаешь, что попался в сети страсти, Чиллхерст. Это не похоже на тебя, друг мой. Не сходить ли тебе к врачу?

— Думаешь, надо?

Феликс рассмеялся:

— Разумеется, только я бы не советовал тебе обращаться к тому, кто лечит Бомонта. Этот шарлатан, по слухам, не в состоянии помочь Бомонту с его злосчастным недугом.

Совет Феликса насчет врача вызвал у Джареда легкую улыбку, когда он познакомился с мистером Грейвзом с Бау-стрит.

Он оправдывает свое имя, подумал Джаред. Высокий, сутулый, худой как смерть. На лице Грейвза застыло скорбное выражение похоронных дел мастера. Джаред остановил свой выбор на нем после беседы с несколькими кандидатами, предложенными агентством с Бау-стрит, поняв по его глазам, что Грейвз — человек себе на уме.

— Итак, вам ясно, в чем будут заключаться ваши обязанности в моем доме? — спросил Джаред.

— Вполне, милорд. — Одетый в новый черный сюртук, Грейвз неловко переминался с ноги на ногу. Он явно не привык к официальному костюму. — Я должен приглядывать за обитателями дома и следить, чтобы ни один посторонний без вашего разрешения не переступал порога.

— Правильно. Также вам следует замечать все необычное или подозрительное. Я хочу, чтобы мне представляли ежедневный отчет о делах, пусть даже он будет несколько однообразен, то же самое относится и к тем случаям, когда я буду отсутствовать. Ясно?

— Вполне, ваша светлость. — Грейвз предпринял отчаянную попытку расправить плечи. — Вы можете положиться на меня, сэр. Я ведь однажды уже справился с делом, которое вы мне поручили, не так ли?

— Ты прав, Грейвз. — Джаред сцепил пальцы. — Ты и твой друг Фокc прекрасно справились с работой по сбору информации, благодаря которой мои предположения блестяще подтвердились.

— Мы с Фоксом гордимся вашей похвалой, сэр.

— Я уже говорил тебе о своих опасениях по поводу вчерашней попытки похитить племянника моей жены. Не исключено, что похититель сделает попытку проникнуть в наш бывший дом на Иббертон-стрит. Я бы хотел, чтобы ты проследил за той квартирой… Меня волнует не само ограбление, а главным образом безопасность моей семьи.

— Понял, ваша светлость.

— Вот и отлично. В таком случае не откладывая приступай к своим обязанностям. — Джаред нахмурился. — Да, вот еще что.

— Слушаю, милорд.

— Постарайся поладить с нашей экономкой миссис Берд.

Я не потерплю опереточных ссор среди прислуги.

Глаза Грейвза блеснули.

— Конечно, сэр. Мы и так уже прекрасно поладили. Очень интересная женщина, дозволено мне будет отметить. Такой характер! Я всегда любил женщин с характером.

Джаред едва сдержал улыбку.

— Я вижу, мне не стоит беспокоиться по поводу миссис Берд. Вы свободны, Грейвз.

— Слушаюсь, ваша милость.

Джаред подождал, пока новый дворецкий закроет за собой дверь библиотеки. Потом он встал, обогнул стол и выглянул из окна. Парк находился в запустении, зато большой дом, много лет необитаемый, уже вполне преобразился. Нигде ни пылинки, мебель сверкает отполированными до глянцевого зеркального блеска поверхностями.

Двери и оконные рамы сияют, стекла прозрачны, как слеза.

Прежде неказистый особняк будто по волшебству преобразился в уютный и удобный дом для его жены и воспитанников, размышлял Джаред.

Нет, он ошибается, как раз все наоборот. Три мальчика и Олимпия своим присутствием превратили старый особняк в Дом.

Постояв еще немного, Джаред прошел к письменному столу. Он отпер ящик, вытащил свой ежедневник и просмотрел записи за последние месяцы.

Вывод напрашивался сам собой: нельзя было не замечать очевидных фактов. Джаред посетовал, что так долго откладывал неизбежную развязку. Не в его правилах сомневаться в таких вопросах.

Он с самого начала подозревал виновника, но не оставлял надежды, что отыщется другое объяснение растраты.

Пришло время действовать. Он и так слишком долго валял дурака.

]]]

Слух о свадьбе Олимпии и виконта Чиллхерста разнесся с молниеносной быстротой. Увы, к явному неудовольствию Олимпии.

Положение виконтессы обернулось сплошными неприятностями, думала она, когда несколько дней спустя после свадьбы служанка пришла помочь ей встать со старинной кровати в городском доме Флеймкрестов, Оказывается, человек, обладающий высоким титулом, и шагу ступить не может куда ему вздумается.

По распоряжению Джареда старинную кровать извлекли на свет Божий из кладовой, отреставрировали и на плечах крепких молодых слуг подняли наверх. Потом Джаред потребовал, чтобы Олимпию всюду и всегда сопровождали один из лакеев и служанка.

Новая служанка, девушка семнадцати лет, старающаяся во всем угодить Олимпии, исправно провожала хозяйку от дверцы громоздкого экипажа до ступенек института Масгрейва.

— Подожди меня на тех скамейках, Люси. — Олимпия указала рукой на деревянные скамеечки в холле библиотеки. — Я вернусь примерно через час.

— Слушаюсь, мэм. — Люси присела в вежливом реверансе.

Олимпия поспешила в просторные залы. Пожилой библиотекарь кивнул, приветствуя ее:

— Доброе утро, леди Чиллхерст. Прошу простить меня за давешнюю неучтивость.

— Здравствуйте, Богз. — Снимая перчатки, Олимпия улыбнулась. — О чем вы говорите? Вы всегда сама любезность.

— Я тогда еще не знал, что вы стали виконтессой Чиллхерст, ваша светлость. — Богз укоризненно посмотрел на Олимпию.

— Ах, это. — Олимпия пожала плечами. Они с Джаредом договорились, как вести себя в таких случаях. — Вы и не могли знать. Мой муж не хотел распространяться о своей личной жизни, и мы старались не давать повода для разговоров в городе. Но все равно поползли слухи, и его светлость решил, что бессмысленно скрываться дальше, когда секрет известен всем и вся.

Богз явно не понимал, почему такие знатные и титулованные особы жаждут остаться в тени неизвестности, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы задавать подобные вопросы.

— Да, мадам.

— Вы не против, если я еще разок просмотрю карты Вест-Индии в кабинете?

— Ну что вы. — Богз, легко поклонившись, проводил ее к двери кабинета, где хранились карты. — Берите что угодно, мадам. Дверь открыта. Там уже есть один из членов нашего Общества. Ищет что-то.

— Вот как, — чуть нахмурилась Олимпия. — И кто же это? Мистер Толберт или лорд Олдридж?

— Мистер Джиффорд Ситон, мадам.

— Мистер Ситон? — Опешив от неожиданности, Олимпия едва не выронила сумочку. — Я не знала, что он состоит в Обществе.

— Да что вы! Он вступил сразу, как только его сестра вышла замуж за лорда Бомонта. Года два назад. Он очень много времени проводит в зале Вест-Индии.

— Понятно. — Олимпия взялась за ручку двери и заглянула в комнату, где царил затхлый запах старых бумаг.

Джиффорд стоял возле стола красного дерева, углубившись в изучение карты. Подняв голову, он задумчиво улыбнулся Олимпии.

— Леди Чиллхерст! — Придерживая одной рукой карту, чтобы она не свернулась, он отвесил галантный поклон — Как приятно вас видеть! Я слышал, что вы часто заглядываете сюда.

— Доброе утро, мистер Ситон. А я и не знала, что вы действительный член Общества путешествий и исследований.

— Я прочитал все ваши статьи, напечатанные в нашем журнале, — проговорил Джиффорд. — В высшей степени познавательно!

— Вы слишком добры. — К своему удивлению, Олимпии было приятно услышать его похвалу. Чувство настороженности, с которым она относилась к Джиффорду, отступило под влиянием его искренней доброжелательности. Она подошла поближе и взглянула на карту. — А вы, оказывается, интересуетесь Вест-Индией? Хотите написать статью или собираетесь в путешествие?

— Все может быть. — Джиффорд пристально посмотрел на нее. — Насколько я понял, леди Чиллхерст, вы тоже изучаете Вест-Индию Богз сказал, что вас занимают морские чертежи и карты этого района.

— Он прав. — Она не отрывала глаз от развернутой на столе карты. — Мне еще ни разу не доводилось ее видеть.

Судя по всему, она старинная.

— Совершенно верно. Месяц назад я обнаружил ее и отложил в отдельную папку, чтобы в любой момент можно было быстро ее найти.

— В самом деле? — Олимпия с нескрываемым любопытством рассматривала карту. — Тогда понятно, почему она не попалась мне на глаза.

Джиффорд, немного поколебавшись, жестом пригласил ее подойти к столу. — Если желаете, можете познакомиться с ней прямо сейчас. Она, по-моему, заслуживает пристального интереса, поскольку на ней есть несколько островков, не отмеченных ни на какой другой карте Общества.

— Как увлекательно! — Олимпия отбросила сумочку и склонилась над старым куском пергамента.

— Вы изучаете не отмеченные на картах острова Вест-Индии, мадам?

— Совершенно верно. — Олимпия склонилась ниже, выискивая уже знакомые по другим картам точки. Простая и на первый взгляд неумело сделанная карта разочаровала ее. — Очень небрежное обозначение местонахождения островов. Другие карты сделаны более тщательно.

— Мне сказали, что ее нарисовал какой-то пират, ходивший в Вест-Индию лет сто тому назад.

— Пиратская карта? — Олимпия вскинула глаза. Джиффорд буквально впился в нее взглядом. — Неужели?

Он пожал плечами:

— Так сказал Богз. Но кто может быть в этом уверен?

Карта не подписана, бесполезно пытаться узнать имя ее создателя.

— Потрясающе! — Олимпия вновь приникла к карте. — Она и в самом деле невероятно старая.

— Да. — Джиффорд слегка придвинулся, чтобы продолжить свое занятие. — Леди Чиллхерст, я прошу простить меня за мое поведение в тот день. Я не хотел вас обидеть.

— Пустяки, сэр. — Олимпия наконец-то разглядела крохотную точку, не отмеченную на других картах. — В нашей ситуации затронуто столько чувств и переживаний разных людей.

— Мы с сестрой давно осиротели, — продолжал Джиффорд. — До того как она вышла замуж за Бомонта, наше финансовое положение было более чем незавидным. Порой я опасался, что мы окажемся на бирже труда или в долговой тюрьме.

Олимпия почувствовала, как в ней просыпается жалость и сострадание. Она по крайней мере была избавлена от подобных страхов, благодаря скромному наследству, оставшемуся после тети Софи и тети Иды.

— Как же вам было тяжело, — посочувствовала она. — Неужели у вас не было родственников, которые могли бы вам помочь?

— Не было. — Джиффорд горько улыбнулся. — Нам приходилось изворачиваться изо всех сил, мадам. К стыду своему, должен признаться, что большая часть этого бремени пала на долю сестры. Я был еще слишком мал, чтобы помогать ей. Ей нужно было заботиться о нас обоих, пока она наконец не нашла себе партию.

— Понимаю.

Джиффорд поджал губы.

— Моя семья не всегда вела такое жалкое существование. Мы с Деметрией оказались в столь стесненных обстоятельствах из-за того, что наш отец ни черта не смыслил в делах. Но самое страшное не в этом: он был игроком до мозга костей. Проиграв однажды вечером остатки своего состояния, он наутро застрелился.

Олимпия мгновенно забыла о драгоценной карте, лежащей перед ней. Нельзя было остаться равнодушной к боли; застывшей в глазах Джиффорда.

— Мне бесконечно жаль слышать это.

— Моя бабушка была богатой наследницей.

— Неужели?

— Да. — На лице Джиффорда появилось отсутствующее выражение, словно он мысленно перенесся в прошлое. — От моего прадеда она унаследовала огромную флотилию кораблей и вела дела не хуже любого мужчины.

— Наверное, она была очень умной женщиной.

— Говорили о ее необыкновенной проницательности. В лучшие времена ее корабли покидали берега Америки, бороздили океаны, заходя в самые отдаленные порты всех материков земного шара, и возвращались, нагруженные шелком, пряностями, чаем и другими дорогими товарами.

— Америки?

— Да. Мой прадед основал торговое судоходство в Бостоне. Там, и выросла моя бабушка. Она была замужем за одним из своих капитанов. Его звали Питер Ситон.

— Ваш дед?

Джиффорд кивнул:

— Мне не довелось знать ни его, ни бабушку. Отец был их единственным ребенком. После их смерти отец унаследовал все. Однако продал корабли и уехал в Англию. — Рука Джиффорда сжалась в кулак. — Он женился и весьма преуспел в том, что пустил на ветер целое состояние.

— А что случилось с вашей матерью?

Джиффорд глянул на свои стиснутые пальцы.

— Она умерла во время родов, когда я появился на свет.

— И теперь у вас нет никого, кроме сестры.

Глаза Джиффорда мгновенно превратились в узенькие щелочки.

— И у нее нет никого, кроме меня. Теперь вам понятно, отчего меня охватила такая ярость, когда Чиллхерст разорвал помолвку? Она приложила столько усилий, чтобы понравиться ему. Она заложила последние драгоценности матери и купила наряды, чтобы произвести неотразимое впечатление;

Олимпия тронула его за рукав.

— Мистер Ситон, мне больно слышать о ваших несчастьях. Но прошу вас, не вините в случившемся моего мужа.

Я хорошо его знаю и совершенно уверена, что он не разорвал бы помолвку из-за бедности вашей сестры.

— Деметрия рассказала мне всю правду, и я более склонен верить ей, нежели вам. — Джиффорд резко отвернулся. — Все это чертовски несправедливо.

— Но ведь ваша сестра в конце концов удачно вышла замуж и кажется совершенно довольной. И вы можете извлечь выгоду из связей Бомонта. Что же вас не устраивает?

Джиффорд встретился с ней взглядом, его лицо перекосилось от гнева и отчаяния.

— Да то, что так не должно быть! Как вы не понимаете?

Несправедливо, что Чиллхерсту досталось все, а нам ничего.

Ничего!

— Мистер Ситон, я действительно не понимаю вас. Мне кажется, вы получили то, что хотели.

Джиффорду стоило неимоверных усилий взять себя в руки. Он закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул.

— Умоляю простить меня, леди Чиллхерст. Не знаю, что на меня нашло.

Олимпия неуверенно улыбнулась:

— Поговорим о чем-нибудь другом. Давайте лучше посмотрим карту.

— Как-нибудь в другой раз. — Джиффорд вытащил из кармана часы и посмотрел на циферблат. — У меня назначена еще одна встреча.

— Ну что ж. — Олимпия бросила взгляд на его часы, тотчас же вспомнив о тех, что были у Джареда. — Какие красивые. Скажите, где вы их купили?

По лицу Джиффорда пробежала тень.

— Я купил их в маленьком магазинчике на Бонд-стрит.

А рисунок выполняли по моему заказу.

— Ах вот как. — Олимпия приблизилась и наклонилась над часами. — Какой необычный мотив. Это змея?

— Морская змея. — Джиффорд спрятал часы. — Порождение мифов и легенд. — Губы его тронула улыбка, но глаза оставались холодными. — Символ того времени, когда моя семья занимала достойное и по праву принадлежащее ей место в обществе. А теперь, прошу прощения, мне пора.

— До свидания, мистер Ситон.

Олимпия смотрела ему вслед. Оставшись одна, она еще раз взглянула на карту, сделанную неумелой рукой. Но мысли ее сейчас были заняты совсем другим.

Она заинтересовалась затейливым рисунком, украшавшим часы Джиффорда.

Он был, несомненно, знаком ей.

]]]

— Добро пожаловать домой, мадам. — Грейвз распахнул дверь особняка Флеймкрестов, пропуская Олимпию. — А у нас гости.

— Гости? — Олимпия резко остановилась и посмотрела на дворецкого. — А миссис Берд знает?

— Конечно, мадам. — Грейвз издал смешок. — У нее все отлично получается.

В холле появилась миссис Берд.

— Миссис Олимпия! Как вы вовремя! Его светлость распорядился накрыть еще на два прибора. Более того, я должна приготовить две спальни. Хотелось бы знать, теперь так будет всегда?

— Боюсь, не смогу ответить на ваш вопрос. Понятия не имею, сколько друзей у его светлости. — Это не друзья, — грозно поправила ее миссис Берд. — Это родственники. Отец его светлости и дядя. — Она понизила голос и огляделась, словно желая убедиться, что вокруг никого нет:

— Отец его светлости — граф.

— Да, мне известно. — Олимпия развязала ленточки шляпки. — Уверена, что вы отлично справитесь.

Грейвз улыбался, с нежностью глядя на экономку.

— Конечно, мадам, она справится. За то короткое время, что здесь работаю, я понял одно: миссис Берд обладает многими достоинствами.

Миссис Берд смущенно зарделась.

— Я хотела узнать, часто ли в доме будут появляться неожиданные гости, и только. Ну, чтобы быть готовой.

— Не стесняйтесь обращаться ко мне, миссис Берд, — подчеркнуто произнес Грейвз. — Всегда рад делать для вас все, что в моих силах. Я уверен, вместе мы отлично справимся.

Миссис Берд смущенно опустила глаза.

— Тогда, конечно, все будет хорошо.

— Не сомневаюсь, — откликнулся Грейвз.

Олимпия переводила взгляд с одного на другого.

— А где сейчас его светлость и его гости?

— Его светлость в библиотеке, — ответил Грейвз. — А гости наверху с молодыми джентльменами. Наверное, граф и его брат рассказывают увлекательные сказки Роберту, Итону и Хью.

Олимпия уже собралась проследовать в библиотеку, но остановилась и озадаченно посмотрела на Грейвза:

— Сказки?

— Да, об одном человеке, известном как Капитан Джек, мадам.

— Ах да, им дай только послушать такие истории. — Олимпия потянулась к ручке двери библиотеки.

— Позвольте мне, мадам. — Одним прыжком Грейвз оказался возле нее.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила Олимпия, смешавшись от столь непривычной для нее предупредительности. — Вы всегда так делаете?

— Конечно, мадам. Это входит в мои обязанности. — Грейвз склонил голову и посторонился, пропуская ее.

Джаред сидел за столом.

— Здравствуй, любовь моя. — Он поднялся ей навстречу. — Как я рад, что ты дома. А у нас гости, приехали отец с дядей.

— Мне уже сообщили.

Джаред подождал, пока закроется дверь. Он ободряюще улыбнулся.

Олимпия тут же кинулась к нему в объятия и подставила губы для поцелуя.

— Я все больше и больше вхожу во вкус семейной жизни, — медленно произнес Джаред, когда наконец оторвался от нее.

— Я тоже. — Олимпия неохотно отступила назад. — Джаред, у меня сейчас состоялся в высшей степени странный разговор с Джиффордом Ситоном. Знаешь, в один момент…

Гнев исказил лицо Джареда, прогнав чувственную улыбку.

— Что ты сказала?

Олимпия нахмурилась:

— Не так громко, милорд, я прекрасно слышу. Я хотела рассказать об очень странной беседе с мистером Ситоном.

— Ситон разговаривал с тобой?

— Именно это я и пытаюсь донести до твоего сознания.

Мы встретились в библиотеке института Масгрейва. Поразительно, но и мистер Ситон, и я — оба интересуемся Вест-Индией.

— Бастард , — тихо и зловеще произнес Джаред. — Я предупреждал его держаться от тебя подальше.

Олимпия гневно сверкнула глазами.

— Почему ты так оскорбительно называешь его? Мистер Ситон — несчастный человек. Ему пришлось столько пережить.

— Ситон — беспринципный наглец, избалованный денди с низменными наклонностями. Я запретил ему даже приближаться к тебе.

— Успокойся, Джаред, прошу тебя. Он же не виноват, что мы случайно встретились в библиотеке.

— Не будь так наивна. Он вполне мог выяснить, что ты часто и подолгу бываешь там, и просто подстроить вашу встречу.

— Джаред, ты преувеличиваешь. Ситон всерьез интересуется Вест-Индией. Он дал мне посмотреть карту, которую ему удалось найти в библиотеке.

— Не удивлюсь, если выяснится, что у него имелись на то свои причины. — С мрачным видом Джаред сидел за столом. — Я с ним разберусь. Отныне ты не будешь с ним общаться. Понятно, мадам?

Олимпия потрясенно смотрела на него.

— Довольно! Что вы себе позволяете, милорд?

— Довольно? Я еще не начал. Я преподам ему такой урок, который надолго запомнится.

— Джаред, я отказываюсь продолжать разговор в таком тоне. Уж не считаешь ли ты, что вправе отдавать бредовые распоряжения и делать подобные дикие заявления лишь потому, что ты стал моим мужем?

Джаред холодно смерил ее взглядом с головы до пят.

— Мне кажется, тебе лучше не забивать свою головку досадными мелочами. Но что касается нашей семейной жизни, хочу, чтобы ты запомнила самое главное.

Олимпия сузила глаза.

— И что же самое главное в нашей семейной жизни?

Джаред откинулся в кресле, положив руки на подлокотники и сцепив пальцы.

— Я в доме хозяин и буду поступать так, как сочту нужным. Решения буду принимать тоже я. А вам, мадам, предстоит подчиняться.

Олимпия раскрыла рот, потеряв дар речи от возмущения.

— Никогда в жизни! Только в том случае, если я соглашусь с вашими решениями, милорд, а в отношении мистера Ситона я не могу с вами согласиться.

— Проклятие, Олимпия! Я твой муж, в конце концов.

Ты должна поступать так, как я скажу.

— Я буду поступать так, как я поступала всегда, — взорвалась Олимпия. Дверь позади них отворилась, но она даже не обернулась. — А теперь, мистер Чиллхерст, послушайте меня внимательно. Вы не должны забывать, что я взяла вас в этот дом в качестве воспитателя. Теперь, когда все уже сказано, я смею еще раз напомнить, что вы по-прежнему работаете у меня.

— Чепуха! — парировал Джаред. — Ты моя жена, а не работодатель.

— А это как посмотреть, сэр. Лично мне кажется, что ничего не изменилось с тех пор, как мы поженились.

— Все изменилось, — процедил сквозь зубы Джаред. — Как ни смотрите, мадам. Все законно.

— Что тут происходит, а? — Незнакомый голос не дал Олимпии ответить.

— Действительно, в чем дело? — раздался другой голос из-за двери. — Судя по всему, мы оказались свидетелями семейной сцены. Как ты думаешь, Тадеуш?

— Действительно похоже. — Подавший эту реплику был настроен весело. — Никогда не видел, чтобы твой сын выходил из себя, Магнус. Кажется, женитьба пошла ему на пользу.

— Только этого не хватало, — пробормотал Джаред. — Мадам, разрешите представить вам моего отца, графа Флеймкреста, и моего дядю, Тадеуша Райдера. Джентльмены, моя жена.

Олимпия обернулась и увидела перед собой двух светских львов в расцвете лет. Красивые, седовласые, щеголеватые, они встретили ее взгляд лукавыми обаятельными улыбками, от которых могло бы растаять любое женское сердце.

— Флеймкрест, к вашим услугам. — Высокий мужчина галантно поклонился. — Счастлив познакомиться с вами, мадам.

— Тадеуш Райдер, — жизнерадостно улыбнулся другой. — Приятно видеть, что Джаред наконец-то выполнил свой долг перед семьей. Осмелюсь спросить, удалось ли вам найти ключ к разгадке сокровищ Капитана Джека?

Джаред издал приглушенный возглас, выражая свое негодование:

— Черт побери, дядя! Где ваше благоразумие?

Тадеуш удивленно уставился на него:

— О каком благоразумии может идти речь, племянник?

Она же член нашей семьи!

— Это лучшее, о чем можно было мечтать! — Магнус откровенно любовался Олимпией. — Теперь не нужно прятаться, словно ночным воришкам, в надежде выкрасть секрет дневника. Она сама с радостью поделится с нами всем, что узнает про наше сокровище, не так ли, дорогая?

Олимпия с нескрываемым интересом изучала гостей.

— Я буду рада рассказать вам все, что узнаю, но вам следует иметь в виду, что еще кто-то охотится за сокровищем. — Только этого нам не хватало! — Улыбка на лице Магнуса сменилась гримасой гнева. — Однако такого поворота событий я и опасался. — Он посмотрел на брата:

— Говорил я тебе, что у меня плохое предчувствие, Тадеуш, говорил?

Тадеуш мрачно кивнул:

— Говорил, Магнус. Твоя правда. В нашей семье всегда трепетно относились к предчувствиям. — Он обратился к Олимпии. — Вы кого-нибудь подозреваете, дитя мое? У вас есть конкретные соображения на этот счет?

С чувством облегчения Олимпия поняла, что наконец-то она нашла друзей, кому будут небезразличны ее заботы и кто не будет высмеивать ее страхи.

— Как вам сказать… мое предположение о незнакомце, ищущем сокровища, может показаться невероятным. Чиллхерст отказывается мне верить.

Магнус поморщился:

— Мой сын, конечно, большая умница и прекрасный малый и во многом разбирается, но он полностью лишен воображения. Не обращайте внимания на его отношение к нашей тайне. Рассказывайте, что вас тревожит.

Уголком глаза Олимпия отметила заходившие из стороны в сторону желваки Джареда. Но решила пока не думать о нем.

— Я уверена, что некто, известный под именем Гардиан, преследует сокровище Капитана Джека.

— Гардиан! — Магнус изумленно уставился на Олимпию.

Тадеуш был также ошеломлен, но вместе с тем казался немного смущенным.

— Гардиан?

Олимпия утвердительно кивнула:

— Дневник ясно предупреждает о каком-то Гардиане.

Магнус и Тадеуш переглянулись и вновь недоуменно посмотрели на Олимпию.

— Но в таком случае вам не о чем беспокоиться, дитя мое, — сказал Магнус ласковым тоном.

Тадеуш расплылся в улыбке:

— Вот-вот, совершенно не о чем.

Неожиданно раздался негромкий зловещий голос Джареда:

— Я бы попросил вас воздержаться от обсуждения данного вопроса.

— В чем дело? Что вам известно о Гардиане? — с неподдельным интересом обратилась Олимпия к Магнусу Магнус изогнул густые брови. Совсем как Джаред, машинально отметила Олимпия.

— Гардиан — ваш муж, дитя мое. Неужели он не говорил вам, что с девятнадцати лет несет почетное бремя, возложенное на него этим титулом?

— Семья нарекла его Гардианом в ту ночь, когда он вырвал моих сыновей из лап контрабандистов, — пояснил Тадеуш.

Олимпия не верила своим ушам. На какое-то время она лишилась дара речи. Очнувшись, она обратилась к Джареду:

— Нет, он не удосужился упомянуть о такой мелочи!

Джаред попытался встать с кресла.

— Олимпия, я тебе все объясню…

Олимпия была в ярости, ее глаза метали молнии.

— Мистер Чиллхерст, вы мне постоянно лжете, с самого первого дня нашего знакомства. Не одно, так другое. Я долго смотрела сквозь пальцы на бурное проявление ваших страстей, но на этот раз, сэр, вы зашли слишком далеко. Как вы могли утаить, что Гардиан — это вы?

— Проклятие, Олимпия, но все это бред! Ты мечешься в поисках какого-то мифического призрака, который, в свою очередь, гоняется за секретом дневника. Я не легенда, не призрак, и меня вообще не интересует сокровище.

— Мистер Чиллхерст, должна сказать вам, что я не получила от вас никакой помощи. Напротив, вы постоянно затрудняли мои поиски, демонстративно отказываясь проявить к ним хотя бы малейший интерес. Я очень недовольна вами, сэр.

— Я вижу, — пробормотал Джаред. — Но какое отношение имеет к вашим поискам то, что отец наградил меня глупым титулом, когда мне было девятнадцать лет? Это никоим образом не могло бы вам помочь!

Олимпия направилась к двери.

— Мы еще посмотрим, мистер Чиллхерст.

— Олимпия, постойте!

Но Олимпия была совершенно не расположена ждать. Еще одно звено запутанной головоломки разгадано. Необходимо все обдумать. Она выбежала из библиотеки.

Глава 16

Магнус насмешливо посмотрел на Джареда:

— Мистер Чиллхерст?

— Иногда моя жена забывает, что я больше не работаю на нее, — холодно произнес Джаред.

— Не работаешь? — Тадеуш фыркнул от смеха. — А чего ей это вообще взбрело в голову?

— Долго рассказывать. — Джаред обошел стол. — И у меня сейчас нет времени вдаваться в подробности. Прошу простить меня, но я должен поговорить с женой. Как вы могли убедиться, она женщина непредсказуемая и с характером.

Магнус хлопнул себя по коленке и расхохотался.

— Страшно рад, что ты женился на столь интересной леди, мой мальчик. А то я уж начал всерьез опасаться, что ты закончишь свои дни с какой-нибудь скучной наседкой, рядом с которой на свет Божий вылезут все твои недостатки.

Тадеуш рассмеялся:

— Я не ослышался? Она в самом деле считает тебя мужчиной с бурными страстями? С чего она взяла?

— Во всяком случае, такое мнение не делает мне чести. — Джаред ухватился за дверную ручку. — Я скоро вернусь. Мне нужно кое-что объяснить леди Чиллхерст…

— Ступай, сынок, ступай, — со смехом разрешил Магнус. — А мы в твое отсутствие слегка развлечемся бренди. Я надеюсь, еще что-нибудь осталось из старых добрых французских запасов капитана Гарри.

— Да, но постарайтесь не истребить их подчистую до моего прихода.

— А ты поторопись, мой мальчик, поторопись. — Тадеуш выпроводил его из залы.

Джаред закрыл дверь библиотеки, пересек отделанный мрамором холл и поднялся по лестнице.

Дверь в спальню Олимпии была закрыта. Джаред поджал губы. Он громко постучал.

— Уходи! — рассеянным голосом крикнула Олимпия. — Мне некогда.

— Олимпия, Мне необходимо поговорить с тобой!

— Мне некогда тратить время на пустые выяснения, кто в доме хозяин, мистер Чиллхерст. Мне нужно работать.

— Гром и молния, женщина, прекрати командовать, словно я прислуга!

Джаред в ярости схватился за ручку двери, втайне желая, чтобы она была заперта.

К его досаде, дверь была открыта.

Она распахнулась с силой, которая поразила самого Джареда, и с грохотом стукнулась о стену, отчего с громким вскриком Олимпия подскочила на стуле.

Жена метнула на Джареда убийственный взгляд:

— Я же сказала, сэр, что занята!

— Настолько занята, что не можешь поговорить со своим мужем? — Джаред закрыл дверь и с вызывающим видом — впрочем, скорее напускным — прошел в комнату.

Олимпия сдвинула брови, с трудом подавляя возмущение.

— В данный момент я не расположена беседовать с вами, милорд. Я до сих пор не могу прийти в себя, узнав, что вы скрыли от меня правду.

— Да гори эта правда синим пламенем, Олимпия! Долгие годы я от всех скрывал эту чушь о Гардиане.

Ее взгляд упал на черную бархатную повязку, и Олимпия сразу смягчилась:

— Наверное, звание Гардиана вызывает у тебя страшные воспоминания. Но это очень важный момент загадки. Гардиан может оказаться ключом ко всей головоломке.

— Ключом? Подумай сама, ну какой это ключ? Какой толк, что домашние называют меня Гардианом? Какое это может иметь отношение к дневнику и сокровищам? Глупо полагать, что предупреждение относится ко мне. Просто несерьезно.

Олимпию вдруг осенило:

— Так вот почему ты не сказал мне с самого начала! Ты испугался, что я могу превратно истолковать предупреждение о Гардиане. Ты боялся, что я подумаю о тебе бог знает что.

— Я не хотел, чтобы ты подозревала меня. Черт возьми, Олимпия, я не призрак Капитана Джека.

Олимпия задумчиво постукивала ручкой по листу бумаги. — А я никогда и не говорила так. Я не верю в привидения, милорд.

— Тогда каким образом я могу иметь отношение к загадке дневника? — удивился Джаред.

Олимпия задумалась:

— Это я и пытаюсь сейчас выяснить, милорд. Я должна проследить связь между предупреждением о Гардиане, Властелином Сирены и последними новостями. Пожалуйста, оставь меня. Тебе не интересна тайна сокровища, а я не могу сосредоточиться, когда ты ругаешься.

— А я вовсе не ругаюсь.

— Нет, ты даже кричишь Правда, Джаред, из-за твоей эмоциональности я не могу работать Я все понимаю, но вынуждена настаивать, чтобы ты покинул мою спальню Джаред чуть не поперхнулся от возмущения.

— Уж не хочешь ли ты прогнать меня из спальни моего собственного дома?

— Почему нет? — Она посмотрела на мужа. — Это моя спальня, и я прошу, чтобы ты ее покинул.

— Ты уверена? — Джаред набросился на нее как коршун и как пушинку поднял из кресла. — В таком случае мы отправимся в мою спальню!

— Мистер Чиллхерст, немедленно отпустите меня. — Олимпия ухватилась за чепец, съехавший на сторону. — Мне надо работать Он донес ее до широкой постели и бросил прямо на покрывало. Чепец упал, густая копна рыжих волос разметалась по подушке. Край платья поднялся выше колен, открыв восхитительную ножку в темном чулке.

— Сирена, — прошептал Джаред. Желание захлестнуло его мощной волной.

Он упал на Олимпию, прижав ее всей своей тяжестью к стеганому покрывалу. В его жилах зажегся огонь, тело охватило любовное томление.

Ее глаза широко распахнулись.

— Побойтесь Бога, мистер Чиллхерст! Сейчас же день.

— Позвольте сообщить вам, мадам, что в некоторых странах принято заниматься любовью в середине дня.

— В самом деле? — Изумление сменилось чувственной мечтательностью. — Прямо среди бела дня?

— Если бы такое услышали серые, ограниченные люди, чуждые светской жизни, они испытали бы шок. Но мы же совсем другие, Олимпия!

— Другие. — Ее улыбка была зовущей и нежной. Глаза манили к себе. — Мы с тобой совсем другие, сэр.

Он целовал ее шею, чувствуя, как она буквально тает под его губами. Она погладила его густую шевелюру, и ее тело упруго и страстно прогнулось под ним.

Жаркая, пульсирующая радость охватила его, радость, сводившая с ума! Она, Олимпия, всем существом откликалась на прикосновения, сметая плотину, сдерживающую его страсть.

Она принадлежит ему, ликовал он! Она не в силах сопротивляться ему, даже если сердится на него.

Она должна любить его.

Ей придется любить его.

Внезапно его пронзила догадка, что он давно уже ждет от нее этих главных слов. «Почему, почему она ни разу не сказала вслух о своей любви?»— недоумевал он.

Он не сомневался, что она любит его Страсть заглушила все его размышления. Олимпия улыбнулась улыбкой сирены, ее нога ласкающим движением скользнула по его колену.

— Нам несказанно повезло, что мы нашли друг друга, вы согласны со мной, милорд? Во всей вселенной нет другого мужчины, который подходил бы мне так, как ты.

— Я рад, что ты так считаешь. — Джаред жестом собственника обхватил ее нежную грудь. — Во всей вселенной существует лишь одна женщина, способная понять меня, и это — ты!

]]]

Спустя довольно продолжительное время Джаред лениво перекатился с Олимпии и расслабленно откинулся на подушки. Он подложил руку под голову и уставился в потолок с удовлетворенным и рассеянным видом.

Олимпия шевельнулась и вытянулась рядом.

— Заниматься любовью среди бела дня — это очень приятный обычай, да? Нам стоит попробовать еще раз чуть-чуть попозже?

— Непременно — Джаред крепко прижал ее к себе. — Надеюсь, ты больше не намерена прогонять меня из своей спальни — Я дважды подумаю, прежде чем сделать это, — совершенно серьезно ответила Олимпия.

Джаред вдруг нахмурился и продолжил:

— Но вернемся к нашему разговору, маленькая сирена.

Можешь очаровывать меня взглядами и улыбками, но, пожалуйста, не отдавай мне распоряжений, словно я твой лакей. Я буду вести мой дом так же, как я веду свои дела. И я буду властелином собственной жены. Понятно?

— Понятно. — Олимпия села на постели, не замечая своей наготы. Ее глаза, устремленные на Джареда, светились от возбуждения. — Властелин своей жены.

— Я рад, что вы согласны со мной, мадам. — Джаред не сводил взгляда с изумительных изящных очертаний ее обнаженной груди. — Иногда приходится выбирать. Порой возникает необходимость принимать твердые решения.

— Властелин собственной жены. Джаред, ты всегда называл меня сиреной.

— Называл. — Джаред кончиком пальца прикоснулся к ее левому соску — Ты и есть сирена.

— Ты ничего не понял, Властелин. — Олимпия встала возле него на колени среди сбившихся простыней. — Ты только что назвал себя хозяином сирены. Капитан Джек был Властелином сирены, и ты его наследник. Ты — новый Властелин сирены Джаред слишком поздно сообразил, куда она клонит. Он застонал.

— Олимпия, твоя логика заводит тебя слишком далеко.

— Недалеко. — Олимпия соскочила с кровати. — Я должна поскорее вернуться к работе. Уходи, Джаред. Ты меня отвлекаешь.

— Мадам, между прочим, я нахожусь в своей спальне.

— Ах да, конечно Тогда ты должен извинить меня. Я немедленно ухожу в свою спальню.

Олимпия поспешно привела себя в порядок и вихрем пронеслась через комнату к открытой двери.

Джаред задумчиво посмотрел вслед жене, мелькнувшей пленительными округлостями. Оставшись в одиночестве, он со вздохом заставил себя подняться.

Скомканное покрывало валялось на ковре… Он поднял с пола миниатюрный белый чепец Олимпии и улыбнулся.

Он нахмурился, посмотрев на часы. Было около часа, через сорок пять минут у него назначена встреча в доках.

— Проклятие!

Джаред потянулся за рубашкой. Женитьба превратила в хаос его упорядоченную жизнь.

]]]

Сорок пять минут спустя Джаред соскочил с подножки какого-то немыслимого экипажа и направился по оживленной улице к маленькой таверне. Человек, нанятый им для сбора информации в доках, уже поджидал его.

Джаред сел в кабинку, движением руки отослав пышногрудую служанку.

— Ну, Фокc, рассказывай, что тебе удалось узнать.

Фокc вытер губы рукавом и громко икнул.

— Все в точности, как вы подозревали, ваша светлость.

Месяцев шесть назад он окончательно запутался в долгах. Да так круто, что никто уж и не чаял, что он сможет выкарабкаться. Однако ему каким-то образом удалось расплатиться со всеми долгами до единого То же самое произошло три месяца назад. Потеряв все, он опять сумел восполнить все потери.

— Ясно. — Джареду понадобилось всего несколько секунд, чтобы осмыслить сказанное. — Я знал, что происходит, но не знал причины. Теперь мне все ясно. Карты.

«Что ж, у каждого есть своя тайная страсть», — подумал Джаред.

— Обычное дело, милорд. — С видом человека, уставшего от жизни и много повидавшего на своем веку, Фокc громко икнул. — Азарт затягивает человека как болото, высасывая все соки. Грустно, конечно, да что поделаешь. Обычное дело. Этот малый хоть поймал удачу. Повезло ему, ничего не скажешь.

— Действительно, повезло. — Джаред поднялся. — Грейвз передаст тебе деньги сегодня днем, как мы и договаривались. Благодарю.

— Всегда к вашим услугам, сэр. Я говорил Грейвзу, что вы всегда можете рассчитывать на меня.

Джаред покинул таверну и остановился на тротуаре. Он хотел подозвать извозчика, но внезапно передумал. Ему необходимо некоторое время, чтобы спокойно взвесить все факты, которые он только что узнал.

Джаред медленно вышагивал вдоль улицы, никуда конкретно не направляясь. Ноги сами несли его. Он машинально отмечал таверны и кофейни, остававшиеся позади. Даже в такой час они были переполнены завсегдатаями: рабочими, матросами, карманниками, проститутками и ворами.

Его мозг, привыкший ориентироваться в сложных и опасных ситуациях, машинально подмечал все вокруг. Кинжал успокаивающе давил своей тяжестью на ребра.

По пути он мысленно пытался собрать в единую картину факты, которые только что узнал. Теперь ему известно, кто скрывался за хищениями, но он не испытывал от этого облегчения.

Пришло время лицом к лицу встретиться с предавшим его человеком, но Джареду не хотелось спешить. В конце концов, не так уж много у него друзей.

Внезапно и бесшумно на аллее появился какой-то человек. Джаред заметил его тень раньше, чем тот вырос перед ним. Темная фигура быстро метнулась к стене, когда Джаред бросился вперед.

Этого мгновения оказалось достаточно. Джаред успел увернуться, и лезвие вонзилось в пустоту.

Нападавший покачнулся от неожиданности, однако удержал равновесие и ударил еще раз.

Но Джаред был наготове. Он перехватил руку с ножом, одновременно выхватив свой кинжал. Луч солнца скользнул по испанской стали.

Напавший на Джареда негодяй изумленно присвистнул:

— Меня не предупредили, что ты вооружен!

Джаред не тратил время на ответ. Он обошел незнакомца, зная, что его взгляд прикован к кинжалу. Убедившись, что тот не сводит глаз с лезвия, Джаред резко выбросил вперед обутую в тяжелый ботинок ногу.

Удар пришелся по бедру. Негодяй взвыл от боли и ярости и резко взмахнул руками, пытаясь удержаться на ногах.

Джаред сделал отвлекающий выпад кинжалом, и его противник споткнулся, грохнувшись навзничь на мостовую. Джаред выбил нож из его руки и склонился над поверженным врагом, приставив к его горлу кинжал.

— Кто послал тебя?

— Не знаю. — Незнакомец не мигая смотрел на кинжал. — Как обычно, мне передали задание через посредника. Я ни разу не видел заказчика.

Джаред с гримасой отвращения выпрямился и спрятал кинжал.

— Убирайся вон!

Человек не заставил повторять дважды. Поднимаясь, он сделал попытку дотянуться до своего ножа, валявшегося на гравии.

— Оставь, — негромко приказал Джаред.

— Да, сэр. Как скажете, сэр. К черту его.

Негодяй припустился наутек вниз по улице. Мгновение — и он исчез в узком переулке между складами Джаред посмотрел на брошенный нож. Не было смысла откладывать неизбежное объяснение.

]]]

Часом позже Джаред поднимался по ступенькам дома, в котором Феликс Хартвелл жил почти десять лет. Мучительная тоска охватила его, когда он отворил дверь и вошел в небольшую комнату. Он не знал, как себя вести.

Слова были излишни. Когда Джаред попал в кабинет своего управляющего, он понял, что опоздал.

Феликс исчез.

На столе лежало письмо, адресованное Джареду. Писали его явно второпях.

«Чиллхерст.

Мне ясно, что ты все знаешь Собственно, это был вопрос времени. Ты всегда отличался чертовской сообразительностью. У тебя наверняка возникли вопросы. Единственное, что мне остается сделать, — ответить на них.

Я распустил слух о твоем появлении в городе и о странной затее с мисс Вингфилд. Я надеялся, что, раскрыв высшему свету твой секрет, я заставлю тебя покинуть Лондон.

Мне было неуютно от мысли, что ты где-то рядом, Чиллхерст.

Но ты предпочел остаться в Лондоне, и мне пришло в голову попытаться воспользоваться одним из твоих подопечных, чтобы раздобыть деньги. Я хочу, чтобы ты знал: я не собирался причинять мальчику никакого вреда Он был нужен мне только затем, чтобы получить выкуп. Но ты вновь переиграл меня. Ты дьявольски умен. Я был уверен, что ты станешь добиваться справедливости, — ты не можешь иначе, но я надеялся, что ты не успеешь настигнуть меня до того, как я уеду из Англии. У меня давно все было готово к отъезду, потому что я знал: рано или поздно этот день должен наступить.

Мне очень жаль. Я представить себе не мог, как все обернется. Меня извиняет лишь то, что у меня не было выбора.

Твой Ф. X.

P.S. Ты, конечно, можешь не поверить ни единому моему слову, но я действительно рад, что сегодня тебе удалось остаться невредимым. Я потерял голову от отчаяния, но я раскаялся, как только отдал приказ. Хорошо, что на моей совести не будет твоей смерти».

Джаред смял записку в руке. «Почему, Феликс, почему ты не обратился ко мне за помощью? Мы же были друзьями».

Он долго стоял, разглядывая аккуратно прибранный стол Феликса, потом круто развернулся и вышел на улицу.

Ему необходимо было поговорить с Олимпией, только она могла понять его.

]]]

— Джаред, мне так жаль. — Олимпия выбралась из постели и подошла к Джареду — он стоял у окна и смотрел на парк. — Я не знала, что ты дружил с ним, но прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь.

— Я доверял ему, Олимпия. Я доверял ему ответственнейшие дела. Он знал столько же, сколько знаю я. Проклятие! Как же я ошибался!

— Не вини себя за то, что доверился бесчестному человеку. — Олимпия обняла его сзади. — Такие страстные натуры, как ты, чаще прислушиваются к зову сердца, чем к голосу рассудка.

Джаред уперся рукой в оконную раму.

— Моя дружба с Феликсом выдержала испытание временем. Он знал меня лучше всех. Именно он познакомил меня с Деметрией.

Олимпия нахмурилась:

— Не думаю, что этим он оказал тебе большую услугу.

— Ты не понимаешь. После того, что произошло между мной и Деметрией, он переживал больше всех.

— Тебе только так кажется, милый.

Как только Джаред появился, Олимпия сразу почувствовала, что случилось нечто серьезное. Она пыталась поговорить с ним еще днем, но он не захотел ничего обсуждать, пока весь дом не уснул.

— Я провел небольшое расследование и, похоже, теперь знаю, как все началось. — Джаред отхлебнул бренди. — Феликс пристрастился к картам. Поначалу он выигрывал., — Удача изменила ему?

— Да. — Джаред сделал еще один глоток. — Удача изменила ему. Так всегда бывает. Похоже, с первыми долгами он расплатился деньгами одного из наших вкладчиков. Он вернул украденное, вложив деньги, полученные из других источников. Пока ему удавалось изворачиваться подобным образом, он скрывал свои махинации.

— Схема срабатывала, и он со временем потерял бдительность.

— Совершенно верно. Он увяз. Он начал проигрывать.

Полгода назад я заподозрил неладное и решил все выяснить.

Я обратился к доверенному лицу и попросил заняться этим делом.

— Он, должно быть, очень умен, раз ему удалось так долго скрывать от тебя свое мошенничество.

Джаред пожал плечами: , — Естественно. Хартвелл очень умный человек, поэтому он и работал у меня.

— А когда он понял, что ты обо всем догадался?

— Сегодня утром, когда его наемный убийца не выполнил задачу.

— Что ты сказал?!! — Олимпия вцепилась в его руку, разворачивая его к себе так, чтобы увидеть лицо. — Тебя кто-то пытался убить, Джаред?

Заметив, как она потрясена, Джаред слабо улыбнулся.

— Успокойся, дорогая. Подумаешь, велика важность! Как видишь, ничего не получилось.

— Сэр, это очень важно. Мы должны немедленно что-то предпринять. — И что ты предлагаешь? — вежливо осведомился Джаред.

— Ну, я не знаю, созвать магистрат, например. Обратиться на Бау-стрит, нанять детектива. Пусть найдут этого безумца и закуют в наручники.

— Боюсь, это уже невозможно. Хартвелл предусмотрел, что я догадаюсь обо всем. Он оставил мне записку, где сообщает, что покидает Англию.

— Он уехал? — Олимпия нервно заходила по комнате. — Ты уверен, что он уехал?

— Уверен. — Джаред одним глотком допил бренди. — Нормальное, логичное решение. Хартвелл всегда был осторожным человеком, мыслящим и поступающим логично. — Джаред скривился в усмешке. — Совсем как я. Это тоже одна из причин, почему он работал у меня.

Олимпия сердито посмотрела на него.

— Это-то и беспокоит меня больше всего, Джаред. Я все-таки хотела бы увидеть, как он поплатится за попытку убить тебя. Хладнокровный монстр.

— Нет. Мне кажется, он просто отчаявшийся человек, доведенный до предела. Его наверняка затравили кредиторы, возможно, они даже угрожали, что покалечат или разоблачат его.

— Ба! Ты слишком великодушен, милорд. Он настоящий монстр. Я не смогу уснуть из-за того, что едва не случилось сегодня. Слава Богу, тебе удалось спастись.

У Джареда заблестел глаз.

— Я ценю твою заботу.

Она изумленно уставилась на него.

— Ты не должен понимать мои слова как обычную вежливость. По-моему, вполне естественно, что я обеспокоена происшествием.

— Согласен. Хорошая жена непременно должна беспокоиться, когда ее муж сообщает, что едва избежал смерти.

— Джаред, ты смеешься надо мной или над собой?

Смешинки пропали из его глаза.

— Ни то ни другое. Я просто хочу понять, как глубоко ты обеспокоена.

Она не сводила с него ошарашенного взгляда.

— Глупый вопрос, мистер Чиллхерст.

— Ты так считаешь? Ты должна извинить меня. Я сегодня не в лучшей форме. Переволновался, судя по всему.

— Как у тебя язык только повернулся спросить о глубине моего беспокойства! — возмутилась Олимпия.

Джаред улыбнулся:

— Вам, мадам, небезразличны люди, работающие в вашем доме, да?

— Мне кажется, что вы, сэр, в моем доме занимаете более высокое положение, чем наемный служащий, — не выдержала Олимпия. — Вы мой муж.

— Что вы говорите? Неужели? — Джаред поставил свой бокал и потянулся к ней.

Глава 17

Миссис Берд с громким звоном шлепнула кофейник на стол, сервированный для завтрака, и обвела присутствующих недобрым взглядом.

— Кухарка интересуется, сколько человек придет к обеду, ваша милость. Нам трудно кормить ораву гостей, заявляющихся без приглашения.

Джаред взял кофейную чашку.

— Сообщите кухарке, что я собираюсь выяснить, сколько каждой из вас платят. У вас же, миссис Берд, отныне появится много новых обязанностей. Я плачу прислуге самое высокое жалованье в городе и в ответ рассчитываю на самую лучшую службу. Кухарке передайте, что к обеду соберутся все домашние.

— Да, ваша милость. Но она сейчас расстроена. Поэтому не обессудьте, если второе подадут подгоревшим.

Джаред сдвинул брови.

— Если у нее сегодня что-нибудь подгорит, то завтра она вынуждена будет искать новое место. Последнее относится ко всем, кто не в состоянии выполнять мои требования.

Миссис Берд фыркнула и поторопилась ретироваться.

— Пожалуйста, заберите с собой собаку, — раздалось ей вслед.

Миссис Берд обернулась.

— К чему весь тарарам насчет новой прислуги, коли присматривать за домом, насколько я понимаю, все равно придется мне? — Она щелкнула пальцами, подзывая Минотавра. — Вылезай, чудовище ненасытное. Перебьешься без сосисок.

Минотавр смущенно выполз из-под стола, жуя сосиску.

Итон невинно посмотрел на Джареда:

— Я ничего не давал ему, сэр. Честное слово.

— Я знаю, кто это сделал. — Джаред бросил осуждающий взгляд на отца. — Мы стараемся отучить его от привычки обедать вместе с нами, сэр. Я буду весьма признателен, если вы не станете его поощрять.

— Уговорил, сынок. Где ты выкопал такую экономку? — Магнус отрезал ломтик ветчины. — Язык без костей и никакого почтения к хозяевам.

— Она прибыла вместе с нами, — с отсутствующим видом ответил Джаред.

Роберт прикрыл рот ладошкой, сдерживая хихиканье.

Олимпия отвлеклась от яичницы.

— Не сердитесь на миссис Берд. Она всю жизнь вела у меня хозяйство. Не знаю, что бы я без нее делала.

— Я бы посоветовал сменить ее, — заявил Тадеуш. — Не годится прислуге с утра пораньше упрекать гостей и смотреть на них волком.

— Что вы, я ни за что на свете не расстанусь с миссис Берд, — горячо возразила Олимпия.

Джаред облокотился на стол, сцепив пальцы. Он внимательно наблюдал за отцом.

— Не стоит принимать так близко к сердцу нашу миссис Берд, сэр, — сдержанно произнес он. — Мы с ней давно уже нашли общий язык. Хотя, должен признать, она затронула довольно интересный вопрос. Как долго ты и дядя Тадеуш собираетесь гостить у нас?

Лицо Магнуса приняло обиженное выражение.

— Уже хочешь выпроводить нас, сын? Мы же только приехали.

Тадеуш усмехнулся:

— Дыши глубже, мой мальчик. Тебе придется запастись терпением. Мы с отцом никуда не тронемся до тех пор, пока вместе с твоей женой не разгадаем тайну дневника. Так что мы еще погостим у вас.

— Так я и знал! — Джаред через стол бросил взгляд на Олимпию:

— Любовь моя, надеюсь, вы разделаетесь с этой тайной как можно быстрее, иначе мы обречены терпеть наших незваных гостей бог знает сколько времени.

— Хорошо, сэр. — Олимпия порозовела, растерявшись от такой бесцеремонности. Флеймкрест и Магнус, однако, ничуть не чувствовали себя оскорбленными.

— Ну вот и отлично. Тогда я во всем полагаюсь на тебя. — Джаред в очередной раз потянулся за часами, и вновь его лицо недовольно исказилось. — Запишу-ка я, чтобы не забыть, что надо купить новые часы. — Он посмотрел на напольные часы, потом перевел взгляд на Итона, Роберта и Хью:

— Пора на занятия. Сегодня у нас математика и география.

Тадеуш застонал:

— Вот тоска-то!

— Ну что у меня за сын! — проворчал Магнус. — Такое выдалось прекрасное летнее утро, а он тратит его на географию и математику.

Роберт с надеждой посмотрел на Джареда.

— Сэр, мы надеялись, что сегодня не будет уроков, его светлость граф считает, что мальчики в нашем возрасте должны каждое утро ходить на рыбалку.

— Верно, — вмешался Итон. — И дядя Тадеуш сказал, . что, когда он был маленький, он по утрам запускал в ручье бумажные кораблики.

— И учился фехтовать настоящей шпагой, — решил не отставать от братьев Хью.

— Завтрак закончен. Вы пока свободны, — спокойно произнес Джаред, — у вас есть пять минут, чтобы подняться в класс и открыть учебники.

— Да, милорд. — Роберт вскочил и поклонился. — Да, милорд. — Подпрыгнув как кузнечик, Итон поспешно откланялся и направился к двери.

— Да, милорд. — Протиснулся между братьями Хью.

Дождавшись, пока за ними закроется дверь, Джаред мрачно оглядел отца и дядю.

— Этот дом держится на очень простых, но неукоснительных правилах. Первое правило гласит: все правила устанавливаю я. Второе правило: каждое утро, если я не решу иначе, мальчики должны заниматься в классе. И вы меня очень обяжете, не вмешиваясь не в свое дело.

— Чиллхерст, как ты разговариваешь со старшими? — ужаснулась Олимпия.

Магнус широко улыбнулся:

— Она права, сынок. Тебе не мешало быть чуть-чуть повежливее.

Тадеуш снова загоготал. Джаред встал, пристально глядя на Олимпию:

— Вам нет необходимости переживать из-за моего поведения, мадам. Поверьте, я знаю их достаточно долгое время, и если не поставлю сразу все на свои места, то и глазом не успеем моргнуть, как наш дом превратится в зверинец.

— Мне так не кажется, — произнесла Олимпия.

— Доверься мне. Я знаю их лучше, чем ты. Удачного тебе дня, дорогая. Увидимся позже. А пока я пойду в класс. — Он коротко кивнул отцу и дяде.

— Ступай, милый, ступай, — весело напутствовал его Магнус. — Мы подождем здесь, пока ты не освободишься.

— Этого-то я и боялся, — уже у дверей вздохнул Джаред.

Он ушел, оставив Олимпию со своими родственниками.

Взглянув украдкой на гостей, она с облегчением убедилась, что они ничуть не обиделись.

— Чиллхерст любит, когда в доме идеальный порядок, — смущенно объяснила она.

— Не извиняйтесь, детка, — растрогался Магнус, — он всегда, как бы точнее сказать, отставал от века, был несколько старомоден. В былые времена мы с его матерью совсем отчаялись.

— Он хороший парень, — заверил ее Тадеуш. — Но совсем не похож на других членов семьи.

— То есть?

— В нем нет бесшабашности, удали, — грустно объяснил Магнус. — В нем не горит огонь Флеймкрестов. Все у него расписано по минутам, он то и дело сверяется с часами. Погряз в прозе жизни. Никаких безумств, никаких страстей!

Другими словами, полная противоположность всем нам.

Олимпия недовольно посмотрела на мужчин:

— По-моему, вы его не очень хорошо знаете.

— Тоже верно, — согласился Тадеуш. — Но и он нас не понимает.

— Чиллхерст ранимый и тонкий человек, способный глубоко чувствовать, — серьезно заявила Олимпия.

— Ба Хотя, конечно, про него и не скажешь, что в его жилах течет кровь доблестных пиратов, но человек он хороший, вы правы. — Тадеуш нахмурился. — Кстати, о его часах, где они?

Олимпия смутилась:

— Чиллхерст отдал их в качестве выкупа за моего племянника.

Магнус недоверчиво посмотрел на нее:

— В самом деле? Как это похоже на него! Вместо того чтобы с обнаженным клинком в зубах и пистолетами в каждой руке кинуться на подлеца, он покупает свободу ребенка за часы! Он остался торговцем… Но кто, по-вашему, похитил мальчика?

— Чиллхерст подозревает своего близкого друга, который, по его сведениям, покинул страну, — ответила Олимпия. — Однако, мне кажется, Джаред ошибается.

Тадеуш сощурил глаза:

— Ну-ка, расскажите нам, что вы по этому поводу думаете, дорогуша.

Олимпия глянула на дверь, опасаясь, что Джаред мог незаметно вернуться.

— Господа, у меня есть серьезные основания подозревать, что похититель Роберта охотится за дневником Клер Лайтберн.

— Так-так. — Магнус ударил ладонью по столу с такой силой, что серебряная посуда, зазвенев, подскочила. — Согласен. Похоже, что все сводится к дневнику. Тадеуш, чует мое сердце, мы приближаемся к разгадке.

Глаза Тадеуша загорелись.

— Деточка, поведайте нам, как далеко вам удалось продвинуться. Вероятно, мы с Магнусом сможем помочь вам.

Олимпия оживилась.

— Это было бы чудесно. Я буду вам очень признательна за поддержку. К сожалению, Чиллхерст не проявляет никакого интереса к дневнику.

Магнус тяжело вздохнул:

— Такой вот достался вам муж. Унылый и равнодушный, как рыба. Давайте перейдем к делу. Сколько вы уже расшифровали?

— Почти весь дневник. — Олимпия отодвинула тарелку и, как школьница, сложила на столе руки. Она пытливо всматривалась в своих собеседников. — Мне удалось перевести почти все самые замысловатые фразы, но я не могу расшифровать их значение.

— Давайте посмотрим, — предложил Магнус.

— Там говорится, что Властелин сирены должен примириться с Властелином морской змеи. На первый взгляд это никак не связано с Капитаном Джеком и капитаном Йорком.

— Да и поздновато для примирения, — согласился Тадеуш. — Они оба давно в могилах.

— Конечно. Но я предположила, что их потомки должны встретиться и разрешить эту загадку, — объяснила Олимпия. — Я обнаружила половинку драгоценной карты. Вторая наверняка должна быть у кого-то из наследников Йорка.

— В таком случае нам никогда не найти сокровище, — мрачно подытожил Магнус.

— Ч-черт! — Тадеуш с силой ударил кулаком по столу. — Подойти так близко к разгадке, чтобы узнать, что у нас нет ни единого шанса найти сокровище.

— Почему? — Олимпия в недоумении смотрела на их разочарованные лица.

— Мы не можем найти потомков капитана Эдварда Йорка, — грустно сказал Тадеуш. — У него не было сына. Насколько я помню, с его смертью этот чертов род прекратил свое существование.

Олимпия открыла рот, чтобы что-то спросить, но в это время раздался голос Грейвза:

— Прошу прощения, мадам. — Он внес серебряный поднос с ворохом визитных карточек и приглашений. — Утренняя почта.

Олимпия жестом отослала его прочь.

— Его светлость разберется сам. Обычно этим занимается он.

— Задержитесь на минуточку, — попросил его Магнус. — Давайте посмотрим, что вы принесли.

— Там только приглашения на различные вечера и светские приемы, — раздраженная тем, что ее прервали, объяснила Олимпия. — Нас завалили приглашениями, с тех пор как узнали, что Чиллхерст в городе.

— В самом деле? — Тадеуш вскинул брови. — И вы ходите на вечеринки и soirees?

— Что вы! — отчаянно запротестовала Олимпия. — Чиллхерст выбрасывает приглашения.

Магнус издал стон:

— Как похоже на него. Этот джентльмен никогда не умел развлекаться. Может, вскроем несколько приглашений и узнаем, что происходит в свете? Вдруг нам повезет и мы найдем где повеселиться, Тадеуш?

— Ты прав. — Тадеуш жестом велел Грейвзу вернуться к Олимпии.

— Право, я не думаю… — Олимпия не успела договорить, как Грейвз уже поставил перед ней поднос с корреспонденцией.

— Вам придется научиться развлекать себя, если вы собираетесь остаток своих дней провести с Чиллхерстом. — Магнус нежно посмотрел на нее:

— Ну распечатайте же их, весьма любопытно, кто устраивает приемы на этой неделе.

— Хорошо, если вы настаиваете. — Олимпия неохотно взяла один из маленьких белых листочков, нахмурилась при виде восковой печати. — Дайте что-нибудь, чтобы снять печать.

В один миг из кожаных ножен были извлечены стальные клинки.

Олимпия, не веря своим глазам, смотрела на оружие ее новообретенных родственников. Она пыталась разобрать узоры на рукоятках кинжалов, когда Магнус и Тадеуш одновременно протянули их ей. — Прошу вас, дитя мое, — сказал Магнус.

Олимпия вспомнила о клинке, который всегда имел при себе Джаред, и даже в первый день появления в Верхнем Тудвее.

— Это что же, каждый, кто носит имя Флеймкрестов, имеет еще и кинжал в придачу?

— Фамильная традиция, — объяснил Тадеуш. — Даже мой племянник ее придерживается.

— У Чиллхерста клинок особенный, — не без гордости заметил Магнус. — Он долго принадлежал мне, прежде чем я передал его сыну. А до этого он принадлежал Капитану Джеку.

— Что? — Олимпия вмиг забыла о приглашениях. — Неужели кинжал Джареда когда-то носил сам Капитан Джек?

— Дивная сталь! — продолжал Магнус. — Не раз спасала от смерти капитана. Потом сохранила жизнь моему сыну и даже мальчикам Тадеуша. Капитан Джек прозвал этот кинжал ангелом-хранителем, Гардианом, то есть Стражем.

— Гардианом! — Олимпия отпрянула. — Вы же сказали, что Гардиан — Джаред.

— Так он и есть Гардиан. — Брови Магнуса изогнулись. — Это тоже одна из семейных традиций: тому, кто носит этот кинжал, присваивается и его имя.

«Боже правый! Как же я сразу не догадалась?»— пронеслось в голове Олимпии.

— Что случилось, дорогуша? — заволновался Тадеуш.

— Может быть, ничего. А может быть — все. Одна из самых загадочных фраз в дневнике звучит следующим образом:

«Остерегайся смертельного поцелуя Гардиана, когда захочешь заглянуть в его сердце, чтобы найти ключ». — Олимпия метнулась от стола к двери. — Я должна немедленно увидеть его.

Стул опрокинулся, но Олимпия даже не обернулась.

— Эй, золотко… — загудел бас Тадеуша. — Магнус, она убежала. Кажется, ей что-то пришло в голову.

— За ней, дружище! — взревел Магнус.

Олимпии уже и след простыл. Перепрыгивая через ступеньки, она взлетела на второй этаж.

Пробежав по коридору до классной комнаты, она не переводя дыхания рванула на себя дверную ручку. Дверь с грохотом ударилась о стену. Итон, Хью и Роберт стояли возле глобуса. Они удивленно повернули головы на шум.

Джаред поднял глаз и увидел запыхавшуюся, раскрасневшуюся от возбуждения Олимпию.

— Что-нибудь случилось, дорогая?

— Пока не знаю. — Олимпия услышала позади себя шаги Магнуса и Тадеуша. — Чиллхерст, пожалуйста, дай мне твой кинжал!

Чиллхерст кинул удивленный взгляд на отца и дядю:

— Что здесь происходит?

— Черт меня подери, если я знаю! — весело отозвался Магнус. — Наша девочка рванула сюда на всех парусах, мы еле поспели за ней!

Не будь Олимпия так взбудоражена, она бы съежилась под тяжелым взглядом Джареда.

— Дорогая моя, если твое вторжение как-то связано с дневником, изволь подождать. Ты же знаешь, я не люблю, когда мне мешают.

Олимпия вспыхнула:

— Я знаю, но это очень важно, милорд. Пожалуйста, дайте мне кинжал.

Джаред, поколебавшись, пожал плечами в знак того, что он сдается. Он прошел через комнату к висевшему на крючке сюртуку, молча достал из ножен кинжал и передал его Олимпии рукоятью вперед.

Она с величайшей осторожностью приняла оружие и дотронулась до смертоносного острия.

— «Остерегайся смертельного поцелуя Гардиана», — прошептала она. Олимпия внимательно рассматривала причудливый узор на рукояти. — Твой отец сказал, что кинжал принадлежал твоему прадеду и зовется Гардианом.

Джаред с иронией взглянул на отца.

— Очередная бредовая семейная сказка.

Олимпия задумчиво повертела в руках клинок.

— А можно как-нибудь снять рукоятку?

— Наверное, — медленно проговорил Джаред. — А зачем тебе?

Она нетерпеливо посмотрела на мужа:

— Потому что я хочу заглянуть в сердце Гардиана.

Джаред, не сводя с Олимпии взгляда, взял у нее из рук кинжал. — Хорошо. По-моему, это единственный способ удовлетворить твое любопытство.

— Благодарю, милорд, — улыбнулась Олимпия.

Джаред отвинтил гравированную рукоятку от лезвия. Не удержавшись, он заглянул в полую внутренность эфеса.

— Тысяча чертей!

— Что там? — живо поинтересовался Роберт. — Что вы видите, сэр?

— Что там? — подхватил слова брата Итон, а Хью подошел поближе и даже привстал на цыпочки.

Джаред посмотрел на Олимпию и виновато улыбнулся.

— Боюсь, честь открытия принадлежит не мне, а нашей леди.

Олимпия с горящими глазами вырвала у него из рук эфес.

Внутри находился аккуратно сложенный ветхий листок бумаги.

— Там что-то есть!

— Черт подери! — прошептал Тадеуш.

— Ну доставайте скорее, золотко, мы сгораем от любопытства!

Непослушными от волнения пальцами Олимпия извлекла листок из рукоятки. Она осторожно развернула его и начала читать надпись.

— Я уверена, что здесь указана широта и долгота таинственного острова, где спрятано сокровище.

Джаред положил руку на глобус.

— Читайте.

Олимпия вслух назвала координаты.

— Это где-то недалеко от Вест-Индии.

— Верно. — Джаред задумчиво посмотрел на крохотное пятнышко на глобусе к югу от Ямайки.

— Капитан Джек был превосходным математиком. Он высчитывал широту и долготу с необычайной тщательностью.

— Пресвятая Дева. — У Магнуса срывался голос. — Сын мой, твоей жене все-таки удалось это сделать. Она нашла ключ к сокровищу.

— Похоже на то, — медленно выговорил Джаред.

— Не совсем, — поправила его Олимпия.

Все как по команде разом обернулись к ней.

— То есть как «не совсем»? — удивился Тадеуш. — У нас в руках все сведения, необходимые для того, чтобы отплыть к проклятому острову, где Капитан Джек зарыл свои сокровища.

— Да, но у нас только половина карты острова. Другой же по-прежнему нет. Я абсолютно уверена, что наследники капитана Йорка владеют второй половиной.

— Тогда все пропало, — заявил Магнус, стискивая кулаки. — Наследников нет.

— Можно перекопать весь остров, — выдвинул предложение Тадеуш.

Джаред смерил его насмешливым взглядом:

— Даже если тебе удастся отыскать остров, я очень сомневаюсь, что, наугад роясь в земле как крот, ты чего-то добьешься.

— Вы можете рассчитывать на нас, — отважился Роберт.

— Мы прекрасно копаем, — заверил Хью.

— Особенно Минотавр, — добавил Итон.

— Довольно. — Джаред поднял руку, призывая всех к молчанию. — Олимпия права. У нас еще нет всех составляющих шифра. Поиск ключа должен продолжаться.

Олимпия задумчиво смотрела на обрывок бумаги.

— Надо разузнать, не остались ли все-таки потомки Йорков.

Магнус нахмурился:

— Я же сказал, эта ветвь рода вымерла. Насколько мне известно, капитан Йорк не оставил сына, которому мог бы передать свое имя.

— А дочь? — негромко спросила Олимпия.

Все замерли, словно пораженные громом.

— Черт, это даже мне не приходило в голову, — прошептал Тадеуш.

— Дочь может унаследовать сокровище или его секрет точно так же, как и сын, — заметила Олимпия. — Только вчера мистер Ситон рассказывал мне, что его бабушка владела целой корабельной империей, доставшейся ей от отца.

Снисходительное выражение на лице Джареда мгновенно улетучилось, взгляд его стал ледяным.

— Я не намерен привлекать Ситона к этому делу, вам ясно, Олимпия? — Конечно, прости, пожалуйста. — Олимпия направилась к двери. — Я должна вернуться к дневнику, нужно кое-что проверить.

Магнус и Тадеуш последовали за ней.

— Позвольте вам помочь.

— Спасибо, но я справлюсь сама, а как только мне удастся выяснить что-нибудь новое, сразу дам вам знать.

— Ну что ж, тогда придется подыскать для себя другое занятие. — Тадеуш с надеждой посмотрел на Джареда:

— Можно полюбопытствовать, чему ты их учишь?

— Извините, но я предлагаю вам поискать что-нибудь интересное в другом месте. С меня на сегодня хватит!

— Сей джентльмен всегда был брюзгой и не давал людям развлекаться в свое удовольствие, — пожаловался Магнус, открывая Олимпии дверь. — Позовите нас, когда освободитесь, хорошо?

— Конечно, — кивнула она. — А что вы собираетесь сегодня делать?

Магнус и Тадеуш переглянулись. Потом Магнус радостно улыбнулся:

— Мы разберем приглашения, которые только что принесли. Насколько я понял, мой сын не слишком озабочен тем, чтобы представить вас в свете.

Джаред возразил:

— Олимпию не интересует светское общество.

— С чего ты взял? — возмутился Магнус.. — У нее просто не было случая выйти в свет. Продолжай свои занятия, милый, а мы позаботимся о светской жизни твоей жены.

Олимпия смущенно смотрела на мужчин. У всех на лицах было написано одинаковое упрямство.

— Дело в том, — робко заметила она, — что у меня нет платья, в котором я могу отправиться на светский прием.

Магнус покровительственно, почти по-отечески погладил ее по плечу:

— Предоставьте все нам с Тадеушем, дитя мое. В свое время мы любили щегольнуть… И наши жены были бриллиантами чистой воды, упокой Господи их души. Тадеуш, скажи, у нас есть стиль?

— Есть, Магнус, конечно, есть. — Тадеуш обернулся у двери классной комнаты. — Пожалуй, портного лучше найти сегодня, Джаред. Ты же не хочешь, чтобы твоя жена чувствовала себя неловко!

— Будьте вы прок… — Джаред не успел закончить, как Тадеуш, подмигнув Олимпии, выскочил из класса, Магнус весело улыбнулся невестке и сказал:

— Спешите изучать дневник, дитя мое. Я распоряжусь, чтобы послали за лучшей модисткой и принесли несколько образцов ткани. Надеюсь, мы сотворим парочку сногсшибательных нарядов за считанные часы.

— Как вам угодно, — рассеянно ответила Олимпия. В кулачке она сжимала бумажный листок, извлеченный из кинжала Джареда. В ее голове роилось множество мыслей. — Прошу простить меня, но я должна вернуться к работе.]]]

Не желая того, но в девять часов вечера следующего дня Джаред послушно ожидал жену в холле. На нем были черный фрак и безупречно повязанный галстук, который заставил его надеть Магнус. Тяжелый старый экипаж поджидал у крыльца, чтобы домчать Флеймкрестов на бал в доме лорда Хантингтона.

Джаред не был знаком с Хантингтонами, но Магнус заверил его, что дружен с леди Хантингтон еще с той поры, когда ухаживал за матерью Джареда.

— Лучшей хозяйки бала, на котором Олимпии предстоит появиться в свете, не найти. — Магнус довольно потер руки, перед тем как подробно изложил сыну свой план. — Она знакома со многими нужными людьми, и многие из них сегодня будут там.

— Не понимаю, зачем вам понадобилось тащить на бал мою жену, — проворчал Джаред. — Она вполне довольна своей жизнью. Вряд ли ей понравится общество.

Магнус сокрушенно покачал головой:

— Как ты плохо знаешь женщин, сынок! Ума не приложу, как тебе только удалось расположить к себе такое возвышенное создание, как Олимпия.

Джаред бросил на отца проницательный взгляд:

— Я вижу, тебе понравилась невестка.

Магнус заявил с неожиданной торжественностью:

— Она достойна носить имя Флеймкрестов.

Вспомнив этот разговор, Джаред усмехнулся и нетерпеливо посмотрел на часы. Ни Магнус, ни Тадеуш еще не спустились. И Олимпию он целый день не видел.

Джаред ожидал ее появления с тайным трепетом. Вчера отец и дядя провели весь день, запершись с модисткой и белошвейками. Платье доставили сегодня в пять часов, с ним же прибыли таинственные коробки, о содержимом которых Джаред и не догадывался, хотя и имел определенное представление о нынешней моде. Последним писком было глубокое декольте, прикрытое тонкой прозрачной тканью.

Если наряд Олимпии будет чересчур вызывающим, решил Джаред, он просто не позволит ей выйти из дома. В определенных вопросах необходимо проявлять твердость.

Из-за лестницы неожиданно возник Грейвз. Джаред насторожился, заметив, что его дворецкий выглядит еще более сурово, чем обычно.

— Прошу прощения, милорд. Только что принесли письмо. Просят, чтобы вы срочно вышли сами. Вас ожидают возле кухни. — Он протянул Джареду запечатанное письмо.

Джаред взял письмо и мельком взглянул на неразборчивый почерк.

— Хотел бы я знать, что это значит?

— Не имею понятия, милорд. Посыльный сказал, срочное дело.

— Вот дьявол! — Джаред развернул послание и быстро пробежал его глазами:

«Сэр, с огорчением сообщаю вам, что джентльмен, которым вы интересуетесь, не покинул страну. Мой помощник видел его не более как час назад. Наверняка он пойдет на прежнее место. Нам нужно встретиться как можно скорее.

Буду ждать вас на аллее за домом.

Фокc».

Джаред еще раз посмотрел на лестницу.

— Грейвз, у меня срочное дело. Пожалуйста, не говорите ничего моей жене. Она будет беспокоиться. Передайте, что мы встретимся прямо у Хантингтонов.

— Слушаюсь, сэр. — Грейвз открыл дверь. — Может быть, мне лучше сопровождать вас?

— Нет никакой необходимости. Со мной будет Фокc.

Джаред вышел из дома и спустился по ступенькам. Интересно, как он поступит, когда доберется до Феликса Хартвелла?

Глава 18

— Этого я и боялся. — Тадеуш угрюмо обозревал переполненную залу. — Похоже, твой сын не собирается почтить нас своим присутствием, Магнус.

— Пошел он к черту! — Магнус взял с подноса фужер с шампанским и залпом осушил его. — Я знал, что Джаред не в восторге от нашей затеи, но все-таки надеялся, что он джентльмен и появится хотя бы для того, чтобы Олимпия не чувствовала себя униженной.

— Ба! Единственное, что Джаред мог счесть заслуживающим срочного внимания, — это дела, — проворчал Тадеуш. Он оценивающе оглядел Олимпию с ног до головы и остался доволен ее нарядом. — Он не знает, чего лишился. Юный Роберт прав, вы действительно похожи на сказочную принцессу, дорогая. Магнус, скажи!

— Вылитая принцесса. — Улыбка Магнуса была абсолютно пиратской, но полной обаяния. — Бриллиант чистой воды. Завтра утром все будут говорить только о вас. Ну надо же, а модистка была совершенно права, решив, что вам очень к лицу изумрудный цвет.

Олимпия улыбнулась:

— Я рада, что вам нравится ваше творение, милорд. Я никогда еще не чувствовала себя настолько женщиной, как сейчас!

Она воспринимала происходящее вокруг как сон. Длинные шелковые юбки ее платья с высокой талией, казалось, плывут по воздуху вокруг нее сами по себе. Необычно глубокое декольте, короткие рукава-фонарики на плечах…С двух сторон обрамлявшие лицо медно-рыжие волосы были уложены в узел, украшенный зелеными атласными листочками и цветами, мягкие локоны прикрывали ушки. Атласные туфельки и длинные лайковые перчатки подобраны в тон изумрудно-зеленого платья.

Тадеуш, Магнус и модистка сошлись на том, что единственным украшением Олимпии будет пара изумрудных серег. Олимпия призналась, что у нее никогда еще не было драгоценностей.

— Предоставьте это мне, — предложил Тадеуш.

В назначенный день накануне бала он принес пару восхитительных изумрудных серег, которыми Олимпия была просто потрясена.

— Откуда это? — с подозрением поинтересовалась она.

Тадеуш напустил на себя обиженный вид.

— Это подарок, золотко!

— Я не могу принять столь дорогой подарок, сэр, — выдохнула Олимпия.

— А это не я купил. — Тадеуш заговорщицки улыбнулся. — Это твой муж.

— Их купил Чиллхерст?! — Олимпия ошеломленно воззрилась на украшения. Мысль о том, что Джаред выкроил время и оставил дела ради того, чтобы выбрать ей в подарок серьги, заставила Олимпию внутренне содрогнуться:

— Он сам выбирал их?

— Я хотел сказать, — Тадеуш медленно подбирал слова, — что купил — это образное выражение. На самом деле он не выбирал их лично, но выделил деньги на их приобретение.

— Ах вот как! — разочарованно протянула Олимпия, сразу потеряв к подарку всякий интерес.

— Но это же почти то же самое, как если бы он купил их сам, — настаивал Тадеуш. — Я очень люблю своего племянника, но он понятия не имеет о том, что сейчас носят.

— Это верно, — мрачно согласился Магнус. — Ни малейшего представления о моде. Зато он единственный в роду, не считая самого Капитана Джека, кто умеет делать деньги.

Тадеуш бодро кивнул:

— Чего таить, ни я, ни бестолковый Магнус, ни любой другой из нас ничего не можем, как только тратить Деньги, заработанные Чиллхерстом.

Олимпия с жаром заявила:

— В таком случае, мне кажется, вам следует относиться к Чиллхерсту с большим уважением.

— Да мы же все его очень любим! — заверил Тадеуш. — Можете не сомневаться. Но согласитесь, что он сделан из другого теста, чем мы.

]]]

Роберт, Хью и Итон застыли, словно пораженные молнией, когда увидели Олимпию, спускающуюся по лестнице.

— Какая вы красавица, тетя Олимпия! — восхищенно прошептал Хью.

— Вы самая красивая женщина в мире, — авторитетно добавил Итон.

— Как сказочная принцесса, — заявил Роберт.

Их неподдельный восторг тронул Олимпию. И не позволил ей окончательно пасть духом, когда выяснилось, что Джареда нет дома и что он не будет свидетелем ее чудесного превращения.

Она не могла скрыть разочарования, ведь она так надеялась произвести впечатление на своего мужа своим новым нарядом.

— А, вот и Парквилль, — заметил Магнус. — Конечно, он захочет, чтобы его представили, потом пригласит на танец, впрочем, как и все остальные. — Он посмотрел на Олимпию:

— Вы уверены, что не хотите танцевать, детка?

— Я же говорила вам, что не умею танцевать, — ответила Олимпия. Тетушки Ида и Софи, занимаясь образованием Олимпии, не считали танцы обязательным предметом. Они предпочитали греческий, латынь и географию.

— Надо разрешить это маленькое недоразумение, — прошептал Тадеуш, заметив, что к ним направился немолодой джентльмен с бакенбардами. — Завтра же я приглашу учителя танцев.

— А я тем временем разберусь со стариной Парквиллем, — одними губами произнес Магнус. — Он известный ловелас. — Магнус наклонил голову, приветствуя подошедшего.

— Добрый вечер, Парквилль, — прогудел Магнус — Сто лет вас не видел. Как поживает ваша очаровательная супруга?

— Прекрасно, спасибо. — Парквилль слащаво улыбнулся Олимпии. — Флеймкрест, вас можно поздравить с долгожданной невесткой. Ваш сын долго прятал ее от нас. Теперь, увидев ее, я понимаю, почему он так поступал. Вы представите меня?

— Разумеется. — С кислой миной Магнус представил их друг другу.

Лорд Парквилль взял руку Олимпии, затянутую в перчатку, и задержал в своей:

— Чаровница! Позвольте пригласить вас на танец.

Олимпия смятенно улыбнулась, тщетно пытаясь высвободиться.

— Благодарю вас, сэр, я не танцую.

На лице Парквилля появилось выражение обиды и разочарования.

— Может быть, позже?

— Вряд ли, — с ноткой удовлетворения произнес Магнус. — Моя невестка очень придирчива в выборе партнеров.

Парквилль разинул рот.

— Это ваше последнее слово?

— Разумеется, — снисходительно ответил Магнус. — Как вы могли заметить, она еще ни разу не танцевала.

— Я заметил, — упавшим голосом сказал Парквилль. — И все остальные. — Он восхищенно улыбнулся Олимпии. — Мы все с нетерпением ждем, на какого счастливца падет ее выбор.

— Сэр, я же сказала… — не выдержала Олимпия.

— Леди Чиллхерст! — Проталкиваясь сквозь толпу, показался лорд Олдридж. — Рад вас видеть.

На лице Магнуса появилось угрожающее выражение.

— Дорогая моя, ты знаешь этого человека?

— Да. — Она улыбнулась Олдриджу. — Рада нашей встрече. Ваша жена с вами?

— Да, она здесь. — Олдридж с надеждой улыбнулся. — Может быть, мне повезет и вы примете мое приглашение на вальс? Вы окажете мне большую честь, если свой первый танец отдадите мне.

— Благодарю вас, — начала Олимпия, — но дело в том…

— Олимпия, о простите, леди Чиллхерст! — Из толпы неожиданно возник Джиффорд Ситон и пробрался к Олимпии. — Я слышал, что вы будете сегодня. Все только об этом и говорят. — Он смотрел на нее с изумлением и нескрываемым восхищением. — Мадам, вы ослепительны!

Магнус сурово сдвинул брови:

— Вы молодой Ситон, да? Я видел вас на помолвке вашей сестры с моим сыном.

— Ого, да я тоже его помню, — ощетинился Тадеуш. — Но боюсь, Джаред не представил бы вас леди Чиллхерст, и мы тоже не собираемся делать этого. Отойдите, Ситон.

Джиффорд с раздражением посмотрел на Тадеуша.

— Мы знакомы. У нас с леди Чиллхерст общие интересы. — Он обернулся к Олимпии:

— Не правда ли, мадам?

— Совершенно верно. — Олимпия чувствовала, что воздух так напряжен, что его, казалось, можно пощупать. — Прошу вас, джентльмены, не ставьте в неловкое положение ни меня, ни вашего сына. Не устраивайте сцен.

Магнус и Тадеуш ответили ей недовольными взглядами.

— Как скажете, — пробурчал Магнус. — Меня удивляет, что Чиллхерст познакомил вас, прошу простить мою резкость.

— Чиллхерст не имеет к этому никакого отношения. — Джиффорд саркастически посмотрел на обоих мужчин:

— Я же сказал вам, что у нас с леди Чиллхерст общие интересы.

Мы оба состоим в Обществе путешествий и исследований.

Магнус скорчил гримасу, тогда как Тадеуш продолжал хмуриться.

Олимпия сурово оглядела свою новообретенную родню.

— Довольно. Мистер Ситон имеет такое же право, как и все, находиться здесь и беседовать со мной.

— Благодарю вас, мадам. К тому же я, как все, имею право пригласить вас сегодня на танец. — Джиффорд улыбнулся.

В ответной улыбке Олимпии сквозило сочувствие.

— Разумеется. Но к сожалению, должна отказать вам. — Она замолчала, так как ее взгляд упал на изысканный узор на крышке часов Джиффорда. — Не могли бы вы уделить мне пару минут, я хочу поговорить с вами.

Джиффорд усмехнулся, в его усмешке мелькнул триумф.

— С удовольствием, мадам, всегда к вашим услугам. Позвольте мне проводить вас к буфету.

Олимпия взяла протянутую Джиффордом руку. От нее не укрылось выражение сощурившихся глаз Магнуса. Тадеуш был мрачнее тучи. Она послала им успокаивающий взгляд. — Я сейчас вернусь, милорд, — обратилась она к графу. — Прошу извинить меня. Мне необходимо обсудить очень важный вопрос с мистером Ситоном.

— Так-так-так, — многозначительно бросил Парквилль вслед уходящей паре. — Интересное развитие событий, не правда ли?

Магнус и Тадеуш угрожающе обернулись на его голос.

Олимпия, не обращая внимания на предостерегающие возгласы и взгляды, увлекла за собой Ситона.

— Пойдемте, сэр, мне весьма важно поговорить с вами.

Я должна задать вам несколько вопросов.

— Можно полюбопытствовать о чем? — Джиффорд умело и ловко лавировал среди шикарно одетой публики.

— О ваших часах.

Лаконичный ответ совершенно сбил Джиффорда с толку.

— Какого черта вы интересуетесь моими часами?

— Я пока не могу вам точно ответить, но мне хотелось бы узнать, почему в качестве узора на часах вы выбрали морскую змею?

— Проклятие! — Джиффорд остановился у застекленной створчатой двери. Он напряженным испытующим взглядом смотрел на Олимпию. — Так вы все знаете?

— Думаю, да, — мягко ответила она. — Вы правнук капитана Эдварда Йорка.

Джиффорд непослушной рукой взъерошил аккуратно причесанные волосы.

— Тысяча чертей! Я предчувствовал, что вы догадаетесь. В вас есть нечто, заставившее меня понять, что вам удастся сложить кусочки единого целого и найти правильное решение.

— У вас нет причины беспокоиться, мистер Ситон. Разве мы не можем вместе разгадывать эту тайну? — Олимпия с любопытством посмотрела на него. — А почему вы скрываете свое происхождение?

— Я никогда не лгал, — устало ответил Джиффорд. — И Деметрия тоже. Мы носим имя Ситона. Просто мы не сообщили Чиллхерсту, кем был наш прадед.

— Почему?

— Потому что Капитан Джек Райдер был его заклятым врагом, вот почему. — Джиффорд почти рычал. — Райдер поверил, что Йорк выдал его испанцам, но это клевета. Его предал кто-то другой. В любом случае, Райдеру удалось сбежать с этого проклятого испанского судна.

И в Англию он вернулся богатым человеком.

— Мистер Ситон, прошу вас, чуточку потише! Не устраивайте сцен, на нас смотрят.

Джиффорд вспыхнул до корней волос и быстро огляделся, проверяя, не подслушивают ли их.

— Леди Чиллхерст, нельзя ли продолжить наш разговор в саду? Я не хочу, чтобы это собрание узнало о содержании нашей беседы.

— Конечно, пойдемте. — Встревоженная излишней горячностью Ситона, Олимпия позволила увести себя в благоухающую ночь.

— Мистер Ситон, мне понятен ваш интерес к пропавшему сокровищу, но я не понимаю, почему вы окружили себя такой таинственностью. Давняя вражда между вашими прадедами закончилась много лет назад.

— Вы ошибаетесь, мадам. Она никогда не закончится. — На его скулах заходили желваки. Сжатые в кулаки пальцы побелели. — Граф Флеймкрест объявил моему роду вечную вражду и поклялся отомстить. Он поклялся, что никогда не позволит Эдварду Йорку получить причитающуюся ему часть сокровища, которое они вместе спрятали на проклятом острове. Он завещал также своим потомкам сдержать клятву во имя семейной чести.

— Откуда вам это известно?

— Мой прадед оставил полный отчет о ссоре капитанов, приложив к нему вторую половинку карты.

— Значит, вторая половинка у вас? — возбужденно переспросила Олимпия.

— Само собой разумеется. Моя бабушка передала ее моему отцу. — Джиффорд криво усмехнулся. — Только это он и оставил нам с Деметрией. Он бы и карту заложил, если бы нашел, куда сбыть этот обрывок, по которому можно найти сокровища.

— А что было написано в бумагах вашей бабушки?

— Не слишком много. Она попыталась помириться после смерти отца с детьми Джека Райдера, но ее предложение отвергли. Она наказала моему отцу попробовать еще раз. — Он снова усмехнулся:

— Во имя старой дружбы между Йорком и Райдером.

Олимпия пристально всматривалась в него, пытаясь разглядеть в темноте выражение его лица.

— Ваша бабушка пыталась помириться?

— Да, но Флеймкресты никогда не стремились погасить вражду. Гарри, сын Капитана Джека, передал моей бабушке, что он намерен чтить клятву своего отца и не допустит, чтобы сокровище попало в руки потомков Йорка. Он заявил, что это вопрос чести рода.

— Вот почему вы так ненавидите Флеймкрестов, — задумчиво произнесла Олимпия. — Захватывающая история.

— Но это же несправедливо! — яростно зашептал Джиффорд. — Флеймкрест и его семья купаются в роскоши, а у нас с Деметрией нет ничего. Ничего!

— Но ведь и у графа Флеймкреста ничего не было, пока он не поручил дела своему сыну, — возмутилась Олимпия. — И еще один туманный для меня момент. Если вы так ненавидите семью моего мужа, тогда зачем, ради всего святого, ваша сестра хотела выйти за него замуж?

— Она не собиралась доводить дело до свадьбы, — возразил Джиффорд. — Дело в том, что помолвка не была для нее самоцелью.

— То есть?

Джиффорд нетерпеливо пояснил:

— Это я убедил Деметрию, что ей необходимо познакомиться с ним. Мы знали, что Чиллхерст ищет невесту. Деметрию представили Чиллхерсту, и она вызвала в нем интерес.

— Феликс Хартвелл?

— Да. Она выяснила, что Хартвелл — его поверенный в делах, и нашла способ познакомиться с Чиллхерстом через него. Деметрия красавица. — В глазах Джиффорда засветилась братская гордость. — Никто не устоит против нее.

— И мистер Хартвелл позаботился о том, чтобы Деметрия получила приглашение на Огненный остров.

— Именно так. И конечно, ее брат — то есть я — тоже был приглашен. Я надеялся таким образом проникнуть в родовой замок Флеймкрестов, чтобы обыскать его и найти недостающую половинку карты.

— И что же случилось?

Джиффорд горько рассмеялся:

— Не прошло и нескольких дней нашего пребывания в замке, как Флеймкрест сделал Деметрии предложение. Она согласилась стать его женой, поскольку я не разыскал карту.

Я объяснил ей, что мне еще требуется время.

— Святое небо! — прошептала Олимпия. — Никогда бы не подумала, что Чиллхерст так по-деловому подойдет к выбору жены. Поймите, на него это не похоже.

— Напротив, это вполне в его духе, насколько я знаю. В его жилах течет не кровь, а вода.

— Не правда. Наверняка он питал нежные чувства к вашей сестре. Иначе он никогда не предложил бы ей выйти за него замуж.

Джиффорд посмотрел на Олимпию как на ненормальную, но решил не возражать.

— Вы вольны считать так, но факт остается фактом: он сделал ей предложение. А это давало мне дополнительное время для поисков карты.

— Которую вы так и не нашли, — с холодным удовлетворением отметила Олимпия. — Так вам и надо, сэр, простите за резкость! Не стоило браться за дело, используя столь неприглядный, трусливый метод.

— Мне не представлялось другого шанса, — взвился Джиффорд. — Капитан Джек Райдер в своей мелочной злобе лишил моего прадеда возможности законно обладать сокровищем, и его потомки унаследовали его враждебность.

Олимпия сморщила носик.

— Итак, мы имеем дело с двумя вспыльчивыми, необузданными семействами крайне темпераментного и неуравновешенного нрава. С двумя! Мне кажется, пришло время помириться. Вы не против, мистер Ситон?

— Никогда! — В глазах Джиффорда бушевала ярость. — После того как он столь низко обошелся с моей сестрой! Я никогда не забуду и не прощу!

— Ради Бога, мистер Ситон, можно подумать, что ваша сестра только и мечтала о том, как бы выйти замуж за Джареда! А что касается вас, так вы лишь использовали ее помолвку в своих низменных целях, чтобы рыскать по замку как ищейка. Вряд ли вас можно назвать пострадавшей стороной.

— Чиллхерст оскорбил ее! — Праведный гнев звенел в голосе Ситона. — Он разорвал помолвку самым жестоким образом, как только узнал, что она не является богатой наследницей.

Мне жаль, но он трусливо отказался от поединка чести.

Олимпия дотронулась до его руки.

— Я понимаю, мы затронули неприятную тему. Я прошу вас поверить мне: Чиллхерст никогда бы не разорвал помолвку из-за бедности вашей сестры.

— Ну конечно, он настаивает, что они разошлись из-за несходства характеров. Ложь. Уж я-то знаю правду. Сначала она его устраивала. Как вдруг в один прекрасный день он без всякого предупреждения разорвал помолвку.

— Без предупреждения?

В сузившихся глазах Джиффорда металось пламя.

— Деметрия, ее приятельница леди Киркдейл и я получили приказание покинуть замок в течение часа.

Ошеломленная Олимпия с недоверием смотрела на Джиффорда.

— Леди Киркдейл была с вами на Огненном острове?

— Конечно, — раздраженно ответил Джиффорд. — Там были еще гости, а леди Киркдейл давняя подруга Деметрии.

Она познакомила Деметрию с Бомонтом, если вы знаете.

— Понятно.

Кулаки Джиффорда судорожно сжимались и разжимались.

— Мадам, ваша преданность мужу весьма похвальна, но должен предупредить, что вы сильно заблуждаетесь на его счет. Мне жаль, но то, что мне известно о Джареде, не позволяет поверить в его женитьбу по любви.

— Сэр, я не желаю обсуждать с вами мою личную жизнь.

Джиффорд с жалостью посмотрел на Олимпию.

— Моя бедная наивная леди! Что можете вы, сама наивность, вы, которая всю жизнь провела в провинции, знать о человеке по имени Чиллхерст?

— Чушь! Смею заверить вас, я не настолько проста и наивна, как вы полагаете. Я получила прекрасное всестороннее образование — спасибо моим тетушкам — и прилежно занимаюсь самообразованием. Так что я вполне светская дама.

— Тогда вы должны понимать, что он женился на вас только из-за желания узнать секрет дневника Клер Лайтберн, который только вы способны расшифровать.

— Вздор! Мой муж никогда не женился бы ради столь презренной цели. Его не интересует пропавшее сокровище.

Ему оно не нужно. Он достаточно богат. , — Неужели вы не понимаете? Чиллхерста интересуют только деньги. Он никогда не насытится ими, ему всегда будет мало.

— С чего вы взяли?

— Я провел в его доме целый месяц! — Джиффорд почти кричал. — Я многое узнал о нем, но главное, он ни к кому не испытывает ни теплоты, ни чувства привязанности. Его интересуют только деньги. Это не человек, а замороженная рыба.

— Чиллхерст не замороженная рыба, и вы меня очень обяжете, если перестанете оскорблять его. Уверяю вас, он женился на мне вовсе не для того, чтобы завладеть секретом дневника. Я буду вам крайне признательна, если вы прекратите повторять досужие слухи и сплетни.

— Но должна же быть какая-то причина! Ради чего же тогда ему жениться на женщине без состояния?

— Ни слова больше. Иначе вам придется горько пожалеть о сказанном.

Джиффорд схватил ее за руки и с мрачным участием заглянул ей в глаза.

— Леди Чиллхерст. — Он сделал паузу.

Его голос перешел на фальцет, он не мог сдержать эмоции:

— Моя дорогая леди Олимпия, если мне будет позволено называть вас так!

Вам предстоит нелегкая жизнь. Вы пешка в этой игре. Я почту за честь, если вы когда-нибудь решите обратиться ко мне за помощью. Я сделаю вес, что в моих силах, — Убери руки от моей жены! — Голос Джареда был холоден, как сталь Гардиана. — Или я убью тебя на месте. Ситон, вместо того чтобы перенести поединок в более подходящее место.

— Чиллхерст! — Джиффорд выпустил руки Олимпии, и та бросилась к Джареду:

— Джаред, ты все-таки пришел! Я так рада!

Джаред словно не слышал ее слов.

— Я предупреждал тебя, чтобы ты держался подальше от моей жены, Джиффорд, — очень мягко произнес он.

— Подлый ублюдок! — с отвращением выплюнул оскорбление Ситон. — Решил-таки приехать. Все с ума сходили от любопытства, соизволишь ли ты почтить нас лицезрением вашей милости. Неужели до тебя наконец дошло, что твое отсутствие унижает твою бедняжку жену?

— Ничего подобного! — возмутилась Олимпия. — Я нисколько не считаю себя униженной и оскорбленной.

Ее слова не были приняты во внимание. На лице Джареда появилось выражение крайней скуки, но в глазах его Олимпия разглядела опасный огонек.

— Я разберусь с тобой позже! — пригрозил Джаред Ситону, беря Олимпию за руку.

— Буду ждать с нетерпением! — Джиффорд склонил голову в насмешливом поклоне. — Но мы оба прекрасно знаем, что в вашей деловой книге вряд ли найдется для меня время. В прошлый раз, во всяком случае, у вас не было времени.

Олимпия видела, что терпение Джареда подходит к концу.

— Мистер Ситон, замолчите. Умоляю вас, ни слова больше. Моего мужа очень трудно разозлить по-настоящему, но вы делаете все, чтобы он вышел из себя.

Ситон презрительно скривился:

— На этот счет можете не беспокоиться, леди Чиллхерст.

Дуэли не будет. Ваш муж не считает, что его честь стоит такого риска, не правда ли, Чиллхерст?

— Олимпия впала в панику.

— Мистер Ситон, вы не ведаете, что творите!

— Нет, он прекрасно отдает себе отчет в том, что делает, — ответил Джаред. — Пойдем, дорогая, мне надоел этот разговор.

— Да-да, дорогой. — Олимпия обрадовалась, что не последовало вызова, и, подобрав свои изумрудные юбки, буквально бегом поспешила прочь.

Джаред удивленно смотрел на нее:

— Вы так торопитесь потанцевать со мной, мадам? Я польщен.

— Ох, Джаред, я испугалась, что ты позволишь Ситону втянуть себя в дурацкую дуэль, — дрожащими губами попыталась улыбнуться Олимпия. — Я так беспокоилась.

— У тебя нет повода для беспокойства, моя дорогая.

— Слава Богу. Я, наверное, никогда не перестану удивляться твоей способности сдерживать свои страсти. Я просто потрясена.

— Благодарю. Я очень стараюсь. Почти всегда.

Олимпия извиняющимся взглядом посмотрела на мужа:

— Я боялась, что тебя больно заденет та чушь, которую нес Ситон.

— Можно полюбопытствовать, чем вы занимались в саду?

— О Господи, я совсем забыла. — Олимпию вновь охватило возбуждение. — Мы пошли туда, потому что мистер Ситон хотел поговорить со мной наедине.

— Я так и подумал! — Джаред остановил ее перед входом в бальную залу. — То же самое пришло в голову и всем здесь присутствующим. Когда я сюда явился, все перешептывались.

— О Боже!

— Не соблаговолишь ли ты просветить меня, о чем шла речь? «

— Конечно, слушай! Джаред, ты не поверишь, я такое узнала! Джиффорд Ситон и Деметрия — прямые потомки Эдварда Йорка. У них недостающая часть карты.

— Матерь Божья! — Джаред ожидал услышать все, что угодно, но только не это. Он уставился на жену в немом изумлении. — Ты уверена?

— Совершенно! — Олимпия горделиво улыбнулась. — Я давно заподозрила это, как только узнала короткую историю его семьи и выяснила, что он тоже интересуется Вест-Индией. Потом я увидела его часы, и мотив рисунка показался мне знакомым.

— Какой мотив?

— Морская змея. — Олимпия не смогла сдержать своего триумфа. — Та самая, которая была на носу корабля на втором форзаце дневника Лайтберн. — Герб корабля Йорка?

— Совершенно верно. Сегодня я сказала ему о своих подозрениях, и он подтвердил, что Йорк его прадед, об этом мы и говорили.

— Черт возьми, кто бы мог подумать!

— Он и Деметрия — дети дочери Йорка, поэтому у них другое имя.

Джаред погрузился в раздумья:

— Значит, все это время за дневником действительно шла охота.

— Да. — Олимпия взяла его руку в свою. — Джаред, не обижайся, я не хочу делать тебе больно, но ты должен знать, что Деметрия подстроила вашу встречу три года назад для того, чтобы ее брат мог беспрепятственно заняться поисками пропавшей половины карты.

— Она уговорила Хартвелла, чтобы он нас познакомил, только для того, чтобы этот придурок разыскал карту? — В голосе Джареда звучало нескрываемое отвращение.

— Я уверена, что Хартвелл ничего не знал о ее истинных намерениях, — торопливо сказала Олимпия.

— Наверняка он все знал и рассчитывал воспользоваться этим знанием в будущем. А может, он был просто пленен ее красотой, как и все. Но теперь это уже не имеет никакого значения.

— Совершенно верно, — поспешила согласиться Олимпия. Ей вовсе не хотелось, чтобы Джаред слишком долго размышлял о красоте Деметрии. Все уже в прошлом.

Джаред окинул ее восхищенным взором:

— Жаль, что я не смог сопровождать тебя сегодня, любимая.

Олимпия мгновенно растаяла в свете восхищенных лучей, струящихся из его глаза.

— Не надо извиняться, Джаред. Я знаю, ты получил срочное послание. Мне Грейвз сказал.

— В послании говорилось, что Хартвелл никуда не уезжал из Лондона.

Олимпия задохнулась от неожиданности:

— И ты отправился на его поиски?

— Да. Я пошел к его дому, потому что мне сообщили, что он может там объявиться. Но Хартвелла не было в доме, и вообще я не обнаружил каких-либо следов его пребывания. Короче говоря, я пришел к выводу, что сведения оказались ошибочными.

— Слава Богу, — с облегчением вздохнула Олимпия. — Вот и хорошо. Надеюсь, этот подлец навсегда покинул Англию.

— Я тоже, дорогая. — Джаред взял ее за руку и повел к стеклянным дверям. — Но поскольку мы с тобой на балу, может быть, ты согласна танцевать со мной вальс, любимая?

Олимпия грустно вздохнула:

— Я бы хотела… Джаред, мне ужасно жаль, но я не умею танцевать.

— Не беспокойся, дорогая, я умею.

— Ты?

— Три года я посвятил этому занятию, когда понял, что мне предстоит ухаживать за будущей женой. До сих пор мне не представилось случая проверить полученные навыки, но я надеюсь, что еще не забыл уроки танцев окончательно.

— Вот как! —» Он учился танцевать, чтобы ухаживать за Деметрией «, — уныло подумала Олимпия. — Как бы я хотела потанцевать с тобой. Вальс — это так прекрасно!

— Сейчас мы вместе посмотрим, действительно ли это так прекрасно, как ты говоришь. — Джаред провел ее сквозь толпу любопытных зрителей.

Олимпия задыхалась от волнения.

— Джаред, пожалуйста, я не хочу, чтобы ты из-за меня чувствовал неловкость.

— Я никогда не буду чувствовать неловкость из-за тебя. — Он положил руку ей на талию. — Теперь будь внимательна и делай то, что я скажу. Я же учитель, в конце концов.

— Учитель. — Олимпия улыбнулась, и тут ее подхватила музыка. — Ты самый лучший в мире учитель, Джаред.

На следующее утро Олимпия уже собралась вернуться к работе над дневником, как ей принесли письмо от Деметрии.

» Мадам, мне нужно обсудить с Вами дело, не терпящее отлагательств. Никто не должен знать об этом письме, особенно ваш муж. На карту поставлена жизнь.

Леди Б.«.

Олимпия похолодела. Она поспешно выбежала из дома.

Глава 19

— Вы уверены в этом? — спросила Олимпия. Она в напряженной позе сидела на голубом диване с золотым рисунком. Слова Деметрии повергли ее в ужас, хотя и были полной неожиданностью.

— У меня много источников информации, я все проверила и перепроверила. — Гнев и страх затаились в прекрасных глазах Деметрии. — Все точно: Чиллхерст вызвал моего брата на дуэль.

— О небо, — прошептала Олимпия. — Этого я и боялась.

— Вам-то не о чем беспокоиться. — Деметрия резко повернулась от окна. — Бояться надо мне: ваш муж хочет убить моего брата!

— Деметрия, успокойся. — Констанс налила себе чая из серебряного чайника и потянулась за сахаром. Даже неискушенному наблюдателю было ясно, что в гостиной Деметрии она чувствует себя как дома. — Паникой ты ничего не добьешься.

— Тебе легко говорить, Констанс, ведь не твоего брата собираются убить.

— Я понимаю. — Констанс многозначительно посмотрела на Олимпию. — Но еще не все потеряно. Леди Чиллхерст обеспокоена не меньше твоего, и я уверена, она захочет нам помочь;

— Если все это правда, мы обязаны предотвратить дуэль. — Олимпия уже полностью овладела собой и пыталась мыслить логически.

— Но как? — Деметрия металась от окна к окну, словно птица, пойманная в золоченую клетку. — Мы не знаем ни времени, ни места, где она должна состояться. Такие вещи держатся в секрете.

— Возможно, мне удастся все выяснить. — Олимпия встала и прошлась по комнате. Она лихорадочно соображала, что можно предпринять.

На карту поставлена жизнь Джареда, и виновата в этом только она.

— Вы полагаете, что сможете узнать день, час и место, хотя даже мне с моими связями не удалось этого сделать? — удивилась Деметрия.

— Это не так уж и сложно, — примирительно ответила Олимпия. — Мой муж человек строгих правил и привычек.

— Что верно, то верно, — фыркнула Деметрия. — Заводная игрушка из музея механики Винслоу.

— Вы не правы, — вежливо остановила ее Олимпия. — Он предпочитает заранее планировать свой день. И если он что-то решил, то это обязательно будет отмечено в ежедневнике наряду с другими делами.

— Дева Мария! — Глаза Констанс расширились от изумления. — Деметрия, она совершенно права! Как нам это раньше не пришло в голову? Ведь Чиллхерст раб привычек:

Естественно, в его записной книжке отражены все подробности.

Деметрия во все глаза смотрела на Олимпию:

— Полагаете, вам удастся заглянуть в ежедневник?

— Думаю, да. Но главное другое. — Олимпия попыталась как можно яснее выразить свою мысль:

— Главное — не допустить саму дуэль.

— Может быть, стоит обратиться к властям? — неуверенно предложила Констанс. — Нет. Дуэли запрещены законом, поэтому дело может кончиться арестом и Чиллхерста, и Джиффорда. И разразится грандиозный скандал.

— О Боже, — выдохнула Деметрия. — Бомонт придет в ярость! Он оставит Джиффорда без гроша.

Олимпия нетерпеливо постукивала пальцами по спинке дивана.

— Чиллхерст тоже не скажет мне спасибо, если я буду причастна к его аресту. Нужно найти другой выход. Вы не пытались отговорить Джиффорда?

— Разумеется, пыталась! — Складки бело-голубого одеяния Деметрии негодующе взметнулись, точно вторя ее словам. — Он вообще не сказал ни слова о предстоящей дуэли и не пожелал прислушаться к моим словам о том, что Чиллхерст скорее всего всадит пулю ему в грудь.

— Мой муж не собирается убивать ни вашего брата, ни кого-нибудь еще. Он не сторонник преднамеренного убийства, — отрывисто бросила Олимпия. — Он только попытается уберечь себя. Я куда больше опасаюсь, что Ситон убьет .Чиллхерста.

— Ситон не представляет для вашего мужа никакой опасности, — обреченно прошептала Деметрия. — Мне говорили, что победа в таких поединках достается тому, у кого холодный ум и твердая рука. Выигрывает хладнокровие. А Чиллхерст хладнокровен.

— Не правда, — натянуто возразила Олимпия.

— Я хорошо знаю Чиллхерста. Хладнокровие и выдержка не изменят ему, даже если придется обедать с самим дьяволом в преисподней, — сверкнула глазами Деметрия. — Но Джиффорд не понимает этого, он рвется в бой. — Она закрыла глаза. — Он хочет отомстить за меня и никогда не простит Чиллхерсту того, что случилось три года назад.

Олимпия сделала глубокий вдох:

— Ваш брат чрезвычайно горячий и порывистый человек, впрочем, как и все, замешанные в этом деле.

— Более того, — мрачно продолжала Деметрия, — ему не только дорога моя честь, но он еще желает оказать и вам большую услугу, избавив от такого мужа, как Чиллхерст, мадам.

— Чувства вашего брата берут верх над его рассудком. — Олимпия стрельнула глазами в Деметрию. — Хотя это ваша фамильная черта.

Деметрия ответила Олимпии пронизывающим взглядом.

— Джиффорд сказал, вам известно, что мы правнуки Эдварда Йорка.

Констанс недоуменно подняла тонкие брови.

— Это открытие делает вам честь, леди Чиллхерст.

— Благодарю вас, — холодно произнесла Олимпия, — но давайте вернемся к нашей проблеме. Я постараюсь выяснить все подробности и удержу Чиллхерста от дуэли.

— Даже если вы преуспеете в этом безнадежном деле, что с того? — возразила Констанс. — Они перенесут встречу на другой день.

— Если удастся остановить их на этот раз, — Олимпия тщательно подбирала слова, — страсти улягутся, а мы выиграем время.

Деметрия заломила руки.

— Что вы хотите сказать?

— Вы должны убедить Джиффорда сделать шаг к примирению.

— Не получится! — Деметрия в отчаянии кусала губы. — Джиффорд считает Чиллхерста трусом, ведь тот не принял его вызова три года назад, но мне известна истинная причина, по которой Чиллхерст отказался стреляться, и она не имеет отношения к его трусости или храбрости.

Мудрая улыбка тронула губы Олимпии.

— Мне это известно.

Констанс и Деметрия переглянулись и вопросительно посмотрели на Олимпию.

— Неужели? — вежливо осведомилась Деметрия.

— Мне это известно. — Олимпия смотрела на ее чашку с нетронутым чаем. — Совершенно очевидно, что Чиллхерст не принял вызова, поскольку не хотел вас компрометировать.

— Меня? — в замешательстве переспросила Деметрия.

Констанс странно улыбнулась Олимпии:

— Вы отдаете отчет словам, леди Чиллхерст?

— Вполне. Чиллхерст не принял вызов, поскольку знал, что значит Джиффорд для Деметрии. Мой муж не хотел причинять ей горе, которое могла повлечь за собой дуэль.

— Ха-ха! Да ему наплевать на меня, — произнесла Деметрия. — Чиллхерст относился к нашей свадьбе как к очередной сделке, вы не знаете всей правды.

— Вы ошибаетесь, я много размышляла над этим и пришла к некоторым выводам.

Деметрия снова принялась нервно ходить по комнате. — Позвольте мне вам кое-что объяснить, мадам. Причина, по которой Чиллхерст отказался принять вызов Джиффорда три года назад, в том, что он не хотел, чтобы правда выплыла наружу и он выглядел бы в лице света униженным.

— Вы, похоже, вслух повторяете сплетню, что он застал вас с любовником? — уточнила Олимпия.

Звенящая тишина внезапно опустилась на комнату, где сидели женщины.

Наконец Констанс поставила свою чашку на столик и сказала:

— Как я понимаю, до вас дошла эта старая история, возникшая сразу после того, как помолвка была разорвана?

— Да, я слышала ее, — подтвердила Олимпия. — Но это не просто история. Это правда.

— Да, — негромко согласилась Деметрия. — Но я убедила всех, в том числе и Джиффорда, что Чиллхерст разорвал помолвку, узнав, что у меня нет состояния, и мы все, включая Чиллхерста, придерживались такой версии.

— Ложь была в наших общих интересах, — пробормотала Констанс. — Правда могла погубить всех.

Деметрия искоса взглянула на Олимпию:

— Джиффорд считает Чиллхерста трусом не только потому, что тот не принял его вызов, но и потому, что Чиллхерст так и не вызвал на поединок моего любовника.

— Но ведь он не мог этого сделать, не так ли? — спокойно спросила Олимпия. — Джентльмен не может среди бела дня вызывать даму на дуэль.

Констанс и Деметрия лишились дара речи. Констанс первая пришла в себя.

— Так вы все знаете? — с исказившимся лицом выдавила она. — Чиллхерст все объяснил вам? Странно слышать, что он рассказал вам правду. Застать свою невесту с другим само по себе достаточное оскорбление для мужчины. А уж увидеть ее с женщиной…

— Чиллхерст ни словом не обмолвился мне об этой истории — он настоящий джентльмен и никогда не стал бы распускать сплетни о бывшей невесте.

Констанс нахмурилась:

— Вряд ли он рассказал об этом кому-то еще, но как вам удалось узнать, что в тот день с Деметрией была я?

— Это совсем не сложно, — пожала плечами Олимпия. — Мне сказали, что три года назад вы сопровождали Деметрию на Огненный остров. С первого взгляда на вас обеих я поняла, что вас связывает особая дружба, как это называли мои тетушки. Мне оставалось лишь соединить два факта.

— Ваши тетушки!?. — Деметрия раскрыла рот от удивления.

— Кровной родственницей мне приходилась только тетя Софи, — пояснила Олимпия. — Ее лучшую подругу и компаньонку звали Идой. Долгое время Иду я тоже считала своей тетей, поскольку никогда не называла иначе.

— Вы хорошо их знали? — заинтересованно спросила Констанс.

— Весьма. Они растили меня с десяти лет. Когда я оказалась на пороге их дома без гроша за душой, они приняли меня в свою семью, тогда как другие родственники отказались от меня. Они были очень добры ко мне.

— Так. — Констанс посмотрела на Деметрию:

— Ее светлость вовсе не наивная провинциальная простушка, какой ты ее представляла, моя милая.

— Я вижу. — Улыбка Деметрии получилась горькой. — Приношу свои извинения, мадам. Вы куда более светская дама, чем мне показалось сначала.

— Именно эту мысль я все время пытаюсь внушить Чиллхерсту, — ответила Олимпия.

]]]

Запись в ежедневнике Джареда была лаконичной и исчерпывающей. Дрожащей рукой Олимпия держала свечу, неровное пламя которой освещало жуткие слова:

» Четв., утр. Пять часов. Меловая ферма «.

Значит, дуэль должна состояться на Меловой ферме. Охваченная ужасом, Олимпия закрыла журнал и задула свечу.

В пять утра, в четверг.

У нее есть только один день, чтобы придумать, как удержать Джареда от поединка. Без посторонней помощи ей не обойтись.

— Олимпия? — Джаред пошевелился, когда Олимпия скользнула под одеяло. — Что-нибудь не так?

— Нет, пить захотелось. — Ты совсем замерзла. — Он крепко прижал ее к себе.

— Сегодня холодная ночь, — прошептала Олимпия.

— Неужели мы не сообразим, как согреть друг друга?

Губы Джареда нашли ее рот, они были горячие, страстные, требовательные. Его ладонь легла ей на живот. Олимпия обвила руками напряженное сильное тело мужа, она прильнула к нему, словно от этих объятий зависела его жизнь.

» Я его сирена, — думала Олимпия, — но я не допущу, чтобы он разбился о скалы. Я спасу его «.

]]]

— Вы хотите, чтобы мы помогли вам спасти моего сына? — Ничего не понимая, Магнус в смятении смотрел на свою невестку. Он перевел взгляд на остальных, столпившихся в кабинете возле стола Олимпии.

— Мне нужна ваша поддержка. — Олимпия решительно повернулась к Тадеушу, Роберту, Итону и Хью:

— Вы все должны помочь мне, без вашей помощи мой план обречен на провал.

— Я помогу вам, тетя Олимпия, — быстро пообещал Хью.

— И я, — эхом отозвался Итон.

Роберт выпрямился на стуле.

— Можете на меня положиться, тетя Олимпия.

— Отлично, — обрадовалась Олимпия.

— Одну минуточку. — Тадеуш вскинул брови. — С чего вы взяли, что нашего мальчика надо спасать?

— Тадеуш прав, мой сын в состоянии сам позаботиться о себе, — гордо ухмыльнулся Магнус. — Я сам учил его обращаться с пистолетом. Что вы так переполошились из-за какой-то несчастной дуэли, золотко? Джаред непременно выйдет победителем.

— Вот и я говорю то же самое. — Тадеуш сцепил на животе пухлые пальцы. — У него острый глаз и твердая рука, я не видел никого, кто лучше Джареда сохранял бы спокойствие в критическую минуту. Все будет отлично.

Олимпия пришла в ярость:

— Вы так ничего и не поняли, сэр. Я не хочу, чтобы мой муж рисковал своей головой в какой-то дурацкой дуэли, защищая мою честь.

Магнус посуровел:

— Не вижу в этом ничего дурацкого, моя милая. Когда мне было столько лет, сколько Джареду, у меня тоже состоялось несколько дуэлей, поскольку была задета честь моей жены.

— Я не позволю этому случиться, — воскликнула Олимпия, взбешенная спокойствием Магнуса.

— Вряд ли вам удастся помешать этому. — Магнус потер подбородок. — Надо признаться, я весьма удивлен, что мой сын оказался столь порывистым. Неужели в нем наконец-то проснулся огонь Флеймкрестов?

— Мальчик делает честь нашей семье, — с теплотой в голосе произнес Тадеуш. — Ты можешь гордиться своим сыном, Магнус. ;

— Хватит с меня вашего бреда! — Олимпия вскочила. — Вы, сэр, никогда не понимали своего сына. — Она повернулась к Тадеушу:

— Вы никогда не знали его. Вы принимали все, что он делал для вас, как должное.

Усы Тадеуша недовольно дрогнули.

— Ну, видите ли, дело в том…

— Я не желаю больше слушать о ваших переживаниях по поводу отсутствия семейного огня в его крови. В нем куда больше огня, чем вы можете себе предположить! Но он его скрывал и всю жизнь держит себя в узде, потому что на нем лежит слишком большая ответственность.

— Что вы такое говорите? — потерял самообладание Магнус.

— Чиллхерст не может дать волю своим страстям и эмоциям, подобно вам, потому что именно на его долю выпала забота обо всех вас. Он вечно вас спасает, вызволяет, вытаскивает из переделок.

— Ну это уж слишком, — недовольно проворчал Магнус.

— Неужели? — Олимпия прищурилась. — Не станете же вы отрицать, милорд, что сами взвалили на него бремя ответственности еще тогда, когда он пребывал в весьма нежном возрасте.

— Ну это как сказать. — Магнус не скрывал своего недовольства. — Всякий раз, когда дело касалось чего-то важного, я был рядом, правда, Тадеуш?

— Разумеется, и ты, да и я тоже. Но мы с тобой, Магнус, не слишком сильны в финансовых вопросах. Этого нельзя не признать. Твой сын — единственный человек в нашей семье, который разбирается в экономике и финансах.

— И вы оба без зазрения совести пользовались его талантами. — Олимпия с вызовом посмотрела на мужчин.

— Ну… — неуверенно начал Магнус.

— Хватит! — Олимпия не дала ему договорить. — Вы и все остальные преспокойненько тратите добытые им деньги, в то же время презирая его за отсутствие темперамента, который, между прочим, уходит на зарабатывание этих денег.

— Это не совсем так. — Магнус заерзал в кресле, ощущая себя неуютно от такой постановки вопроса. — Делать деньги, конечно, хорошо и замечательно, но кровь Флеймкрестов должна течь по жилам раскаленной лавой, а не сочиться замороженной струйкой!

Тадеуш вздохнул:

— Джаред не похож на нас, Олимпия. По крайней мере не был похож до недавнего времени, и меньше всего мы хотим помешать ему именно в тот момент, когда в нем наконец-то взыграл огонь Флеймкрестов.

— Мы не собираемся мешать ему. — Сурово поправила его Олимпия. — Мы хотим спасти его, и вы все должны мне помочь.

— Мы? — Магнус был настроен скептически.

— Тогда вот что я вам скажу. — В голосе Олимпии зазвенели льдинки. — Если вы откажетесь мне помочь, то, клянусь вам, вы никогда не узнаете, где спрятано сокровище Флеймкрестов. Я собственноручно уничтожу дневник Клер Лайтберн вместе со всеми его секретами.

— Mamma mia! — прошептал Тадеуш.

Они с Магнусом в панике переглянулись.

Магнус обворожительно улыбнулся Олимпии:

— Раз дело обстоит таким образом, детка, я думаю, мы сможем быть вам полезными.

— Буду рад внести посильную лепту, — весело проворковал Тадеуш.

Раздался голос Роберта:

— А что надо делать, тетя Олимпия?

Олимпия устало опустилась в кресло и сложила руки на коленях.

— У меня есть план, и, надеюсь, он сработает. Чиллхерст, конечно, будет не в восторге, но я убеждена, что, слегка поостыв, он прислушается к голосу рассудка.

— Несомненно, — грустно подтвердил Магнус. — Мой сын всегда прислушивается к голосу рассудка. Это его главный недостаток.

Джаред поднял свечу повыше и осмотрелся на ступеньках заставленной хламом кладовой.

— Что мне нужно найти здесь, Олимпия?

— Один из портретов. — Поверх домашнего платья на Олимпии был надет передник. Она с трудом пыталась сдвинуть с места громоздкий сундук. — Вон там, прямо за этой картиной.

— А нельзя подождать до завтра? Уже поздно. :

— Мне очень важно увидеть картину, Джаред. — Она безуспешно пыталась сдвинуть сундук за медную ручку. — По-моему, там портрет твоего прадеда.

— Ну хорошо, отойди в сторонку. Я сейчас подвину сундук к тебе, солнышко. — Джаред нежно улыбнулся, глядя на непослушные завитки волос, выбивавшиеся из-под изящного муслинового чепчика. — А с чего ты решила, что там портрет Капитана Джека?

Олимпия выпрямилась, тяжело дыша, и принялась вытирать испачканные руки о передник.

— Дело в том, что я мельком видела его раньше, и мне показалось, будто человек на портрете похож на тебя: повязка на глазу, и вообще.

— Что-то я сомневаюсь. Но буду рад сделать тебе приятное. Подержи свечу.

— Давай ее сюда! — Олимпия взяла из его рук свечу и очаровательно улыбнулась. — Мне так приятно, что ты мне помогаешь. Я очень ценю твою помощь.

Джаред странно посмотрел на нее:

— Что-нибудь не так, Олимпия?

— Нет-нет, что ты. — Свеча слегка задрожала. — Мне нужна картина, ведь если на ней изображен капитан Джек, то, возможно, там есть и какой-нибудь ключ к отгадке.

— Черт! Опять ты о сокровище. — Джаред приблизился к сундуку и с усилием сдвинул его с места. Бледное пламя свечи давало слишком мало света. Джаред почти на ощупь взялся за нечто тяжелое, попавшееся ему под руку, — как оказалось, кресло, обитое толстой муслиновой тканью.

— Олимпия, посвети мне.

— Прости, пожалуйста. — Ее голос прозвучал откуда-то от двери. Он был до странности глухой, почти сдавленный. — Боюсь, я не могу ничего сделать.

Джаред отставил кресло в сторону и успел обернуться как раз в тот момент, когда за Олимпией захлопнулась дверь. От удара комната содрогнулась. Порыв ветра задул свечу, стоящую на полу.

Джаред мгновенно очутился в кромешной тьме. Он услышал, как в замочную скважину вставили тяжелый железный клич и заперли дверь с той стороны.

— Джаред, ты, конечно, рассердишься на меня. — Ее голос был еле слышен из-за толстой двери. — Мне ужасно жаль, но я поступаю так ради твоей же пользы.

Джаред сделал шаг вперед. Носком сапога он ударился о сундук. Чиллхерст поморщился от боли и вытянул перед собой руки.

— Открой дверь, Олимпия!

— Я освобожу тебя завтра утром, честное слово, сэр.

— В котором часу? — поинтересовался Джаред.

— В шесть, может быть, в семь.

— Тысяча чертей! — Похоже, его сообразительная жена собирается стать серьезным препятствием на его пути. — Насколько я понимаю, вы в курсе того, что мне предстоит на рассвете, мадам.

— Да, Джаред, в курсе. — Голос Олимпии приобрел уверенность. — Я знала, что мне не удастся тебя отговорить, поскольку тебя обуревают страсти, и я решилась на такой отчаянный поступок.

— Олимпия, в твоей ловушке нет никакой необходимости, это совершенно бессмысленно.

Джаред шагнул еще и уперся подбородком в спинку кресла, не замеченного им в темноте.

— Черт!

— Ты в порядке, Джаред? — встревожилась Олимпия.

— Здесь темно, хоть глаз выколи.

— Но я же оставила тебе свечу.

— Она погасла, когда ты захлопнула дверь.

Олимпия испуганно ойкнула, ему показалось, что она в нерешительности.

— Джаред, возле двери есть еще свечи и спички, я их положила туда раньше. Зажги одну из них. Потом, я оставила тебе легкий ужин, он на подносе в углу рядом с большой коробкой.

— Спасибо. — Джаред озадаченно потер подбородок.

— Миссис Берд приготовила ягненка и пирог с телятиной. Еще там есть свежеиспеченный хлеб и немного сыра.

— Ты позаботилась обо всем, моя милая. — Джаред начал пробираться к двери.

— Я старалась. А под каким-то стулом стоит ночной горшок. Роберт решил, что он тебе пригодится.

— Сообразительный мальчик. — Джаред нащупал дверь.

Согнувшись, он нашарил рукой свечу.

— Джаред, должна тебе сказать еще одну вещь: я отпустила на ночь прислугу. Никто не появится до рассвета, поэтому бесполезно звать на помощь лакея или горничную.

— Я не собираюсь никого звать на помощь. — С третьей попытки Джареду удалось зажечь свечу. — Сомневаюсь, что меня кто-нибудь услышит из этой темницы.

— Вот и хорошо, — с облегчением вздохнула Олимпия. — Твой отец и дядя повели мальчиков в театр Эстли. Они вернутся после полуночи. И они поклялись мне, что не откроют твою дверь.

— Это я уже понял. — Джаред осветил свечой стены своей тюрьмы.

— Джаред?

— Что, Олимпия?

— Я очень надеюсь, что ты сможешь когда-нибудь простить меня. Сейчас ты, конечно, очень сердишься, но пойми, я не могу допустить, чтобы ты рисковал своей жизнью.

— Ступай спать, Олимпия. Утром поговорим.

— Милорд, я слышу, что ты страшно зол. — Голос был кротким, но в нем звучала непреклонность. — Пойми, у меня не было выхода. Тебе нужно время, чтобы успокоиться; время, чтобы обдумать свои действия, а сейчас в тебе все бурлит и кипит.

— Совершенно верно.

— Спокойной ночи, Джаред.

— Спокойной ночи, дорогая.

Он прислушивался к ее шагам, пока они не стихли окончательно. Джареду было лет десять, когда он в последний раз обследовал эту комнату. Непросто будет найти потайной ход, который ведет к лестнице на нижнюю галерею.

Ему придется передвинуть массу коробок и сундуков, прежде чем он сможет добраться до стены, а добравшись до нее, он еще невесть сколько времени потратит на поиски потайной пружины, которая открывает невидимую дверь.

Многолетний слой пыли скрыл все его старые отметины.

Джаред улыбнулся сам себе, представляя, сколько сил и энергии положила Олимпия, чтобы спасти его от рискованной дуэли.

Всю жизнь он задавался вопросом, найдется ли когда-нибудь человек, жаждущий спасать его. И теперь у него был ответ.

]]]

Через час Джаред нашел потайную дверь. Когда его пальцы нащупали узенькую бороздку в панели, он радостно чертыхнулся. Вытащив из ножен Гардиана, он вставил клинок в узкую щель.

Старый проржавевший механизм с лязгом и скрежетом поддался, и панель отворилась. Джаред спрятал кинжал, взял свечу и начал спускаться по лестнице, построенной капитаном Гарри.

Графы Флеймкресты всегда отличались вспыльчивостью и необузданностью, но в чем их невозможно обвинить, так это в глупости — ума им было не занимать, размышлял Джаред. В основе всех их поступков лежала весьма веская причина, хотя и не всегда до конца ясная другим.

Посетители особняка вольны считать, что бесполезная лестница на верхней галерее не более чем дань эксцентричности Флеймкрестов. Дедушка Гарри рассказывал, что запасные выходы имеются в каждой комнате дома.

Джаред насторожился, заметив, что на втором этаже совершенно темно. Спустившись на один пролет, он увидел какие-то тени. Наверное, Олимпия решила поработать в библиотеке, пока не вернется граф со всеми остальными.

Направляясь к библиотеке, Джаред подумал, что он довольно часто занимался там с Олимпией любовью, и был не прочь и сейчас повторить приятное занятие.

Дойдя до последней ступеньки, Джаред обнаружил, что в холле, как и во всех комнатах, темно. Тут он улыбнулся — из-под двери библиотеки пробивалась слабая полоска света.

Он поспешил туда и едва не споткнулся о что-то большое, мягкое и тяжелое. Джаред похолодел, представив, что Олимпия могла в темноте упасть с лестницы и разбиться.

Однако, приглядевшись, он сразу понял, что это не Олимпия, — на полу лежал Грейвз.

Джаред опустился на колени и дотронулся до его горла.

Нащупал пульс. Грейвз не сломал себе шею, падая с лестницы. Тут Джаред заметил маленькую лужицу крови на мраморном полу и валявшийся рядом с распростертым телом серебряный подсвечник.

Грейвз не падал с лестницы, его оглушили ударом по голове.

Джаред быстро взглянул на закрытую дверь. Он почувствовал неприятный холодок, поднялся и бесшумно пересек холл. Пальцы обхватили ручку двери.

Джаред извлек кинжал из ножен, спрятал клинок в рукав, крепко сжимая его рукоятку.

Он задул свечу и распахнул дверь.

В отблеске единственной свечи, горевшей на столе, он увидел Олимпию. Она стояла у окна, глаза в пол-лица Молили о помощи.

Феликс Хартвелл одной рукой держал ее за горло, другой сжимал пистолет.

— Здравствуй, Феликс, — не повышая голоса, произнес Джаред. — Мои опасения, что у тебя не хватит здравого смысла покинуть город, оказались не напрасны.

— Не приближайся, Чиллхерст, иначе, клянусь, я убью ее, — прорычал Феликс. Голос был хриплый и не предвещал ничего хорошего.

Глаза Олимпии подозрительно блестели.

— Он сказал, что следил за домом, выжидая, когда все уйдут. Боюсь, что моя идея запереть тебя в кладовой и всех отправить из дома сослужила нам плохую службу. Он решил, что дом пуст.

— Если бы ты посвятила меня в свои планы, любовь моя, и посоветовалась со мной, то я мог бы указать в твоем плане несколько слабых мест, — негромко произнес Джаред, не спуская глаз с Феликса.

— Спокойно, — приказал Хартвелл. — Чиллхерст, мне нужно десять тысяч фунтов, причем немедленно.

— Он совсем потерял голову, — прошептала Олимпия. — Я только что сказала ему, что вряд ли в доме найдется что-нибудь на такую сумму.

— Ты права, конечно, не найдется. По крайней мере ничего, что можно было бы без труда вынести в руках, но ты можешь взять что-нибудь из мебели, Феликс.

— Предупреждаю, Чиллхерст, не шути со мной. Я так же сильно хочу покинуть Англию, как ты желаешь, чтобы я убрался. Но я по уши в долгах, а мои кредиторы слишком назойливы. До них дошло, что я собираюсь уехать, и они пригрозили убить меня. Я должен расплатиться с ними.

— Здесь есть немного серебра, — задумчиво произнес Джаред. — Но тебе потребуется здоровенная подвода, чтобы вывезти столько вещей на такую сумму. По-моему, это не очень-то сподручно, особенно когда человек собирается спешно уезжать.

— Может быть, есть какие-нибудь драгоценности? — Феликс совсем отчаялся. — Ты женат. Наверняка успел подарить жене ценные побрякушки. Такие люди, как ты, всегда покупают украшения своим женам.

— Драгоценности? — Джаред сделал маленький шажок в сторону Феликса.» У меня есть только один шанс «, — подумал он, а вслух сказал:

— Кажется, нет.

Олимпия откашлялась.

— Милорд, вы забыли про изумрудные серьги с бриллиантами, те, что я надевала на бал Хантингтонов.

— Ax да, серьги. Как же я забыл!

— Я знал о них. — В прищуренных глазах Феликса смешались торжество и облегчение. — Где они, леди Чиллхерст?

— Наверху, в моей шкатулке на туалетном столике, — прошептала Олимпия.

— Прекрасно! — Феликс отпустил Олимпию и оттолкнул ее. Дуло его пистолета смотрело Джареду в лицо. — Сейчас, мадам, вы подниметесь наверх и принесете их сюда. Даю вам пять минут, если задержитесь, клянусь, я убью вашего мужа. Вам все понятно?

— Да. — Олимпия рванулась вперед. — Не беспокойтесь, сэр. Я сейчас принесу серьги.

— Не волнуйся за меня. — Слова Джареда достигли ее слуха уже у дверей. — Тебе нужна свеча, дорогая. Возьми одну и зажги от той, что стоит на столе.

— Господи, я забыла, ну конечно, мне нужна свеча.

— Поторапливайтесь, — приказал Феликс.

— Я постараюсь, сэр. — Олимпия взяла незажженную свечу и протянула ее к горящей. Тут ее глаза встретились с взглядом Джареда.

Он еле заметно улыбнулся.

Кончиками пальцев Олимпия погасила пламя, и Комната погрузилась во мрак.

— Черт! — закричал Феликс. Он нажал на курок, вспышка выстрела на миг осветила темноту.

Гардиан был уже в руке у Джареда. Он метнул его в сторону Феликса.

Раздался крик — боли, ужаса и ярости, а затем глухой стук.

— Джаред? — Послышалось чирканье спички. Олимпия зажгла свечу. — Джаред, ты в порядке?

— Все хорошо, дорогая. В следующий раз, когда ты опять соберешься где-нибудь запереть меня, советую тебе подумать, а вдруг я тебе пригожусь.

Феликс застонал. Открыв глаза, он посмотрел на Джареда:

— Ты всегда был дьявольски умен.

— Я думал, Феликс, ты тоже не дурак.

— Ты, конечно, мне не поверишь, но я искренне сожалею, что все так кончилось. — Я тоже. — Джаред опустился на колени возле Феликса. Он осмотрел рукоятку, торчавшую из его плеча. — Ты будешь жить, Хартвелл.

— Зачем? — прошептал Феликс. — Я не хочу болтаться на виселице. Лучше бы ты меня убил.

— Тебя не посадят в тюрьму, — пообещал Джаред. — Я позабочусь о том, чтобы твои кредиторы получили все сполна, но с условием, что ты навсегда покинешь Англию.

— Ты действительно так сделаешь? — Феликс испытующе посмотрел на Джареда. — Не могу тебя понять, Чиллхерст, хотя, признаюсь, никогда тебя и не понимал.

— Я уже догадался. — Джаред поднял глаза на Олимпию, которая с потерянным видом ходила взад-вперед по комнате. — Есть только один человек на земле, который меня понимает.

Нетвердой походкой вошел Грейвз. Он держался за рану на затылке, но глаза смотрели зорко и настороженно.

— Милорд, кажется, я немного опоздал.

— Все хорошо, Грейвз. Как ты себя чувствуешь?

— Я жив, благодарю вас, сэр.

Олимпия бросилась к дворецкому:

— Грейвз, вас ранили?

— Ничего страшного, мадам. За многие годы моей службы меня столько раз били по голове. Но, как видите, я до сих пор цел и невредим, — похвастался Грейвз, и его ухмылка напоминала оскал скелета. — Только, пожалуйста, не говорите об этом миссис Берд. Я надеюсь вызвать ее сочувствие.

— Она придет в ужас, — заверила его Олимпия.

Ухмылка с лица Грейвза исчезла, когда он посмотрел на Джареда.

— Прошу прощения за случившееся, сэр. Я вернулся в дом, когда мадам всех отослала, но, как видите, не успел. Он уже был в доме.

— Забудем об этом, Грейвз. Главное, все живы.

Громкий стук в дверь прервал Джареда.

— Посмотрите, кто там, Грейвз.

— Я сама, — вызвалась Олимпия. — Грейвз пока не в состоянии выполнять свои обязанности. — Она взяла свечу и вышла в холл.

Бурно протестуя, Грейвз заковылял за ней.

Джаред дотронулся до раны Феликса. Тот застонал и потерял сознание.

— Деметрия! Констанс! — Джаред услышал удивленный голос Олимпии. — Что вы здесь делаете? Мистер Ситон, что вам нужно в такой час? Если вы собираетесь обсуждать подробности дуэли, то спешу уведомить вас, что она не состоится. Вам ясно?

— Вы можете выпустить Чиллхерста, — бесстрастным, безжизненным тоном произнесла Констанс. — Деметрия все рассказала брату Джиффорд желает принести свои извинения Чиллхерсту и отказаться от поединка. Верно, Джиффорд?

— Да, — еле слышно ответил Джиффорд — Прошу вас, передайте своему мужу, что я хотел бы поговорить с ним — Я здесь, Ситон Прежде чем вы принесете извинения, не могли бы вы послать за доктором? Джиффорд застыл в дверях.

— Ради Бога, зачем вам доктор? — Его взгляд упал на Феликса. — Проклятие! Кто это?» Откуда столько крови?

Стоя на цыпочках, Олимпия выглядывала из-за плеча Джиффорда.

— Это мистер Хартвелл. Он пытался украсть мои изумруды. Вон там на полу валяется его пистолет. Он хотел убить Джареда.

— Но что с ним случилось? — Джиффорд словно завороженный с болезненным любопытством разглядывал лежащего без сознания Феликса.

— Чиллхерст воспользовался своим кинжалом, чтобы спасти нас. — Глаза Олимпии светились гордостью за мужа. — Он бросил кинжал в Хартвелла в момент его выстрела.

— Джаред проткнул его? — слабо переспросил Джиффорд.

— Ну да. Чиллхерст всегда носит кинжал с собой, но самое замечательное то, что все происходило в полной темноте. Я задула свечу и…

Джиффорд издал какой-то странный сдавленный звук, поскольку в это мгновение Джаред одним движением выдернул кинжал из Феликса. Полилась кровь, но Джаред ловко перевязал рану галстуком. — Господи! — Джиффорд побелел как мел, его подташнивало. — Никогда не видел человека, пронзенного кинжалом.

— Что бы вы сказали, — беспечно отозвался Джаред, — если бы увидели человека с пулей в груди? Именно поэтому я послал вам записку, где просил позаботиться, чтобы на нашей встрече присутствовал доктор.

— Кровожадный пират, — слабо пролепетал Джиффорд, его лицо приобрело пепельно-серый оттенок. Медленно опустившись на пол, Ситон потерял сознание.

Глава 20

— Должна признаться, что ты вовремя выбрался из кладовой, — промурлыкала Олимпия, греясь в объятиях Джареда. — Ты никогда не перестанешь удивлять меня, милорд.

— Я рад, что мои скромные возможности производят на тебя впечатление. — Джаред ласково взъерошил ее волосы.

Было почти три часа ночи. В доме стало тихо, все спали.

Олимпия безумно устала, но заснуть не могла. События вечера были слишком живы в памяти.

— Я не перестаю восхищаться твоими способностями. — Олимпия прижалась губами к его плечу. — Хорошо, что ты не сердишься за то, что я заперла тебя в кладовой.

— Моя прекрасная сирена, — прошептал Джаред. — Я не могу долго сердиться на тебя. Когда ты повернула ключ в двери, я понял, что ты любишь меня.

Олимпия затаила дыхание.

— И как же ты пришел к такому решению?

— Никто никогда даже не пытался спасти меня. — Джаред всматривался в ее лицо. — Или я ошибаюсь?

Ты любишь меня?

— Джаред, я полюбила тебя с того дня, когда ты впервые вошел в библиотеку и спас меня от Дрейкотта.

— А почему ты сразу не сказала?

— Потому что я не хотела, чтобы ты чувствовал себя обязанным жениться на мне после такого признания. Ты и так дал мне слишком много. Я, конечно, надеялась, что ты любишь меня, но мне не хотелось тебя вынуждать. Я мечтала о твоей любви больше всего на свете.

— Моя любовь родилась в тот день, когда я увидел тебя. — Джаред легко коснулся губами ее губ. — Правда, я не сразу понял, что это любовь. Я изо всех сил старался сдержать вспыхнувшую страсть.

— Ах, страсть? — Олимпия улыбнулась. — И только-то?

— Страсть! — Он поцеловал ее в кончик носа. — Но и любовь тоже. Я никогда не чувствовал ничего подобного, Олимпия.

— Я счастлива слышать это, сэр.

— Вместо одного сокровища я нашел другое, — сказал Джаред, целуя ее. — И понял, что мне не нужны никакие другие сокровища.

— Милорд, я обожаю тебя. — Олимпия обвила руками его шею и притянула к себе. — Иди сюда и расскажи мне что-нибудь. Расскажи про далекие, диковинные острова, где влюбленные любят друг друга прямо на берегу, усыпанном бесценными жемчужинами.

Джаред не заставил повторять дважды. Он лег на Олимпию, требовательно лаская губами ее податливые губы.

Олимпия нетерпеливо задвигалась под волнующей тяжестью его тела. Он был уже возбужден, его плоть требовала от нее ответа, его страсть пробудила в ней знакомое ответное чувство. Ее ноготки впились в его плечи.

Когда мир вокруг перестал существовать, когда во всей вселенной остались только они одни, Джаред вошел в нее и жарко прошептал:

— Спой мне, моя сирена.

— Только тебе, — поклялась Олимпия.

— Я не собирался убивать Ситона, — целую вечность спустя произнес Джаред. — Я знаю. Ты вообще никого не можешь убить намеренно. Но в разгар дуэли всякое может случиться. — Олимпия стиснула руку Джареда. — Тебя могли убить.

— До этого бы не дошло. — Джаред улыбнулся в темноте. — Я хотел как следует проучить Ситона — он стал невозможно грубым.

— Что ты хотел сделать?

— Ситон был убежден в моей трусости и был уверен, что я не явлюсь на дуэль. Я знал, что, стоит мне появиться на Меловой ферме, Ситон до смерти перепугается.

— Ну и что? — не поняла Олимпия.

— Эта дуэль должна была стать его первой дуэлью. Первым столкновением с настоящей жестокостью. У него бы так дрожали руки, что он наверняка бы промахнулся. Я хотел дать ему возможность выстрелить первым. А потом я бы предоставил ему пару минут на размышление, перед тем как разрядить пистолет в воздух.

— И честь была бы спасена, и он получил бы урок, — медленно произнесла Олимпия.

— Совершенно верно. Как видишь, дорогая, совсем не было причин запирать меня в кладовой. — Джаред прижал ее к груди. — Но я рад, что ты решилась на это.

— Откуда я могла знать о твоих планах? — Ее голос звучал приглушенно, губы касались его шеи. — А вдруг что-нибудь бы произошло? На будущее помните, мистер Чиллхерст, что в таких вопросах вам надо советоваться со мной.

Раскатистый смех Джареда заполнил спальню.

В библиотеке царила полная неразбериха. Здесь собрались все, кроме Джареда. Он беседовал со своим новым поверенным в делах за закрытыми дверями кабинета Олимпии.

Суматоха и галдеж были вызваны тем, что все пытались говорить одновременно. В одном углу Магнус и Тадеуш то и дело восклицали что-то непонятное, склонившись над наконец-то обретенной половинкой карты. Тут же Джиффорд без умолку задавал вопросы относительно той части, которая принадлежала Флеймкрестам.

Роберт, Хью и Итон сновали между взрослыми, взахлеб предлагая новые способы извлечения сокровища.

Минотавр путался под ногами, то и дело тыкаясь любопытным носом в туфли и ботинки.

В другом конце комнаты Деметрия рассказывала Олимпии, что заставило ее решиться поведать брату о случившемся три года назад.

— С тех пор как умерла мама, я всю жизнь тряслась над ним, опекала и оберегала от всего, и я не могла позволить, чтобы он погиб из-за меня.

— Ему повезло, что у него такая сестра.

В разговор вмешалась Констанс:

— Но нельзя же было Деметрии всю жизнь ограждать Джиффорда от всех проблем. Она и так уже немало для него сделала.

— Ну а Джиффорду оставалось только таить в своем сердце ненависть к семье вашего мужа. В чем я потакала ему, ; радуясь хотя бы тому, что у него есть цель, чувство гордости.

Я не представляла, что может произойти, если лишить его мечты о мести, боялась, что он увлечется азартными играми.

— Конечно, мы не надеялись, что он найдет недостающую часть карты, — продолжала Констанс, — но три года \ назад, когда он сказал Деметрии о своем плане поиска, ей не ; оставалось ничего другого, как согласиться с ним.

— Одно повлекло за собой другое. — Деметрия потупилась. — Джаред попросил меня выйти за него замуж, что, признаться, меня шокировало, но тут мне пришло в голову, что женитьба на Чиллхерсте не такой уж плохой выход.

— Она надеялась, что Джаред сможет обеспечить Джиффорда финансовой поддержкой и положением в обществе, он их так жаждал, — пояснила Констанс.

Деметрия натянуто улыбнулась:

— Я думала, Джаред не тот человек, который станет требовать от жены многого. Я и не предполагала, что в его жилах течет горячая кровь. Однажды он просто поразил меня своей бесчувственностью, когда я не смогла ответить. Он сделал вид, что его это ничуть не задело. Я полагала, что все происшедшее нисколько не затронуло его. — Это я первая поняла, что свадьба никогда не состоится, — пробормотала Констанс. — Чиллхерст не собирался подолгу оставаться в Лондоне, его не интересовала городская жизнь. Меня приводила в ужас мысль о том, что я месяцами буду разлучена с моей подругой.

— Кончилось все тем, что в один прекрасный день он застал нас вместе, — тихо произнесла Деметрия.

Тепло разлилось по телу Олимпии, когда она почувствовала присутствие Джареда. Она обернулась и увидела его в дверях библиотеки. Как всегда при виде возлюбленного, сердце ее часто забилось.

Он выглядел точно так, как в первую их встречу: опасный и волнующий кровь пират, явившийся, казалось, из старинной легенды.

Глаза их встретились, и он многозначительно улыбнулся ей. Потом он обратился ко всем присутствующим.

— Приветствую всех, — сказал он тихо, но все замолчали, и каждое слово отчетливо раздавалось в тишине. На лицах собравшихся было написано ожидание.

Завладев вниманием аудитории, Джаред прошел через комнату к столу. Открыв свой ежедневник, он заглянул в исписанные страницы. Все замерли в предвкушении чего-то неожиданного.

— Ну что там? — не вытерпел Магнус. — Что ты придумал?

— Я принес решение, которое, как мне кажется, представляет интерес для всех вас. — Джаред перевернул страницу. — Через две недели один из кораблей Флеймкрестов отплывает в Вест-Индию.

— Ишь ты! — Тадеуш довольно хмыкнул.

— Судном будет командовать один из моих самых преданных и опытных людей, капитан Ричарде. Все желающие принять участие в поисках сокровищ могут отправиться вместе с ним. Я думаю, поплывет Ситон, мои племянники и, наверное, отец и дядя.

— Само собой разумеется, — довольно засмеялся Магнус.

Джиффорд расплылся в улыбке. Олимпия отметила про себя, что за последние два дня выражение злобы и обиды полностью ушло из его глаз, — Я вам очень признателен, Чиллхерст, — искренне поблагодарил Ситон.

— Не стоит меня благодарить. Я буду только рад отправить вас подальше к берегам Вест-Индии. У меня накопилась масса дел, которые надо привести в порядок.

— Неужели вы хотите сказать, что не поплывете сами на острова искать сокровища? — изумился Роберт.

— Именно это я и хочу сказать. — Джаред захлопнул свой дневник. — По-моему, я не упустил ничего, что хотел сообщить. Мой новый управляющий ждет в коридоре. Он займется подготовкой к отплытию.

Магнус, Тадеуш и Джиффорд заторопились к выходу.

Когда они вышли, Деметрия благодарно посмотрела на Джареда:

— Спасибо, Чиллхерст.

— Не за что. А сейчас, если позволите, я вас оставлю. У меня назначено несколько встреч на утро.

Деметрия кисло улыбнулась и встала.

— О чем разговор, мы не собираемся навязывать вам свое общество, милорд.

— Разумеется. — Констанс выглядела несколько удивленной. — Счастливо оставаться, мадам.

— До свидания.

Олимпия подождала, пока за визитерами закрылась дверь, и кивнула Роберту.

Роберт, пунцовый от волнения, подошел к Джареду:

— Сэр, мы с братьями хотим сделать вам подарок.

— Подарок? — Джаред удивленно вскинул брови. — Какой подарок?

Роберт вытащил из кармана небольшую коробочку и протянул Джареду.

— Они, конечно, не такие красивые, как ваши, но мы надеемся, что вам они понравятся.

— Там внутри надпись, — услужливо подсказал Хью. — Тетя Олимпия специально носила их к ювелиру.

Итон локтем толкнул брата в бок:

— Заткнись, ты. Он еще даже не открыл коробочку.

Джаред медленно открыл коробочку и начал внимательно изучать ее содержимое. В комнате повисла напряженная тишина.

Джаред долго молча смотрел на свои новые часы. Очень осторожно он достал их из коробочки и медленно прочитал надпись: «Самому лучшему учителю».

Когда он поднял голову, глаз у него подозрительно блестел.

— Ты ошибаешься, Роберт. Они гораздо лучше тех, которые я отдал за тебя тому негодяю. Я не нахожу слов, чтобы выразить вам всем свою признательность.

— Вам правда понравилось? — спросил Итон.

— Это самый лучший подарок, который я получил с тех пор, как мне было семнадцать лет.

Роберт, Итон и Хью радостно заулыбались. Олимпия с трудом сдерживала слезы.

Джаред разрядил обстановку, положив часы себе в карман. Он оглядел мальчиков.

— А теперь, — нарочито строго сказал он, — по-моему, пришло время немного позаниматься.

— Чем? — с сомнением в голосе спросил Роберт. — Надеюсь, не латынью?

— Нет, не латынью, — улыбнулся Джаред. — Миссис Берд ждет вас на кухне с чаем и пирожными.

— Ура! — завопил Роберт.

Хью ликующе засмеялся. Он галантно поклонился.

— Что-то я проголодался. Надеюсь, нам дадут имбирных пряников.

— А я надеюсь, что мы получим смородиновый пирог, — раскланялся Итон.

— Я бы съел сливовый пирог, — мечтательно произнес Роберт и, отвесив Олимпии поклон, помчался догонять братьев.

Джаред посмотрел на Олимпию:

— Я уже начал волноваться, что нас сегодня не оставят одних.

— Немного шумно было, не правда ли? — Олимпия не отрывала взора от его лица. — Ты уверен, что не хочешь отправиться вместе со всеми?

— Совершенно уверен, мадам. — Джаред снял сюртук и бросил его на спинку стула. Он остановился у двери. — Меня ждут дела куда более важные и приятные, чем тащиться за ненужным мне сокровищем.

— И какие дела, милорд? — Олимпия смотрела, как он повернул ключ в замочной скважине.

Он медленно подошел к ней, глядя затуманенным от желания взглядом.

— В первую очередь заняться любовью с моей женой.

Он взял Олимпию на руки и понес ее к софе. Олимпия обняла его за шею и глянула на него из-под длинных ресниц.

— Но, мистер Чиллхерст, а как же ваши деловые встречи? Ваши планы полетят к черту.

— Пусть летят, мадам. Однообразие не по мне. Разве может такой человек, как я, жить по заведенному раз и навсегда распорядку?!!

Негромкий счастливый смех Олимпии заглушил властный поцелуй ее пирата.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Реклама на сайте