«Лилия и Леопард»

С любовью моей сестре Лори и ее мужу Грэми Кросу, «благородному рыцарю»

Пролог

Вестминстер. Январь 1414 года.

Ранд сидел в деревянном чане совершенно обнаженный, а за его спиной возвышался сам король Англии. Юноша нервно вздрогнул и замер, ожидая, когда Генрих V [1] окатит его, наконец, ледяной водой.

Они находились в холодной полутемной комнате с каменными стенами. Завыванию ветра снаружи вторили негромкие голоса внутри помещения.

— Я всегда верил, что этот юноша в сражении завоюет право стать рыцарем, — заметил Томас, герцог Кларенский. — Энгуиранд Фицмарк прексрасно проявил себя под Анжу [2]. Он — истинный защитник короля.

— Кроме того, Ранд убил злейшего врага дома Ланкастеров, — добавил Ричард Кортни.

Епископ Нориджа наклонился вперед, так что колеблющееся пламя свечи сделало его похожим на приведение, и доверительно произнес:

— Бог — свидетель, Том, если бы ни Ранд, ты и твой брат, король, оказались бы разрезаны на куски и брошены лоллардами [3] в Темзу.

Слушая хвалебные речи, Ранд начал даже гордиться собой, но тут же устыдился этого чувства. А что, собственно говоря, он такого совершил? Раскрыл заговор религиозных фанатиков? Любой мог оказаться на его месте. Видно, судьбе зачем-то было угодно, чтобы именно он, Энгуиранд Фицмарк, бродя в сумерках с арфой в окрестностях Вестминстера, наткнулся на заговорщиков, чуть не обнаружил свое присутствие, но все-таки сумел незамеченным добраться до короля и предупредить его об опасности.

— Готов ли ты, — торжественно произнес король, — смыть следы своей прежней жизни?

Ранд медлил с ответом. В отличие от многих других, которые просто жаждали быть посвященными в рыцари, юноша вовсе не стремился расстаться со своими привязанностями. Ему вспомнились тихие закаты над главной башней Арандела, серебряные звуки арфы в вересках Сассекса, теплая ладонь Джастин в его руке… Господи, сможет ли он забыть Джасси?

В комнате воцарилась тишина. Король ждал.

— Да, Ваша Светлость, — наконец, ответил Ранд.

В то же мгновение поток ледяной воды, освященной епископом, обрушился на юношу, окатив его с головы до ног. Но Ранд даже не шелохнулся, хотя внутренне весь сжался от холода.

Затем вперед выступил Джек Кейд, оруженосец Ранда, неловко держа ножницы в покалеченных руках, и с непочтительной ухмылкой принялся безжалостно кромсать золотистые локоны Фицмарка.

— Такого купания вполне достаточно, чтобы дать обет воздержания, — недовольно ворчал Джек.

Король Генрих сухо кашлянул, и Ранд, с трудом сдержав улыбку, строго сказал слуге:

— Замолчи, Джек, лучше осторожнее обращайся с ножницами: ты меня уже порезал. Этот ритуал — знак того, что я повинуюсь Богу, а не твоей неловкости.

Потом Ранда облачили во все черное — рубашку, плотно облегающие штаны и туфли — цвет смерти должен был напоминать ему, что он — всего лишь временный гость на этой земле.

Поверх надели белую тунику — знак чистоты, а затем — великолепный красный плащ, подчеркивающий благородство рыцаря и его готовность пролить кровь за Бога и своего короля.

Застегивая на Ранде белый пояс, Джек, не удержавшись, с отвращением прошептал:

— Не ослабить ли мне его, Энгуиранд Фицмарк?

Услышав это, Эдвард, дородный герцог Йоркский, весело фыркнув, с притворной строгостью заметил:

— Попридержи язык, негодяй!

Темные глаза короля Генриха гневно сверкнули из-под копны прямых каштановых волос.

— Оставь свои насмешки, кузен! Это Том придумал титул «Незапятнанный» — кроме того… — Генрих внимательно посмотрел на посвящаемого в рыцари юношу. — Я тоже нахожу его очень подходящим. Честное слово, Ранд, интересно узнать: ты родился с таким невинным выражением лица или просто изображаешь святость? Не спеши с ответом. Впереди у нас долгая ночь, мы еще успеем поговорить на эту тему.

Король снисходительно улыбнулся, встретив ошеломленный взгляд Ранда.

— Да-да, — подтвердил Генрих. — Я собираюсь бодрствовать с тобой всю ночь.

Ранд почтительно опустился на одно колено и склонил голову:

— Ваша Светлость, Вы оказываете мне слишком большую честь!

— Посмотрим, Энгуиранд Фицмарк, не изменишь ли ты утром свое мнение.

Король повернулся и решительно направился по извилистым переходам Вестминстера к винтовой лестнице, ведущей в часовню, построенную Генрихом в честь своего отца. Все молча двинулись вслед на ним.

В часовне подле алтаря лежали новые доспехи Ранда, а на самом алтаре красовалась его шпага.

Епископ отслужил мессу, затем нараспев провозгласил:

— Услышь, о Господи, наши молитвы и благослови своей величественной правой рукой шпагу, которую твой слуга жаждет прикрепить к поясу!

Ранд стоял, будучи не в силах оторвать взгляд от подарка короля Генриха. Прикрепить к поясу… Юношу охватило странное волнение, словно предчувствие грядущих испытаний. «Скорее всего, она навеки сделает меня своим узником», — подумал Ранд. Шпага была инкрустирована золотом и, казалось, внимательно смотрела на него огромным сверкающим на рукоятке изумрудным глазом.

Священники постепенно покинули часовню, оставив Ранда перед алтарем. Преклонив колени, юноша старался осмыслить то, что произошло с ним.

Король Генрих опустился неподалеку от него на скамью.

— Я буду подбадривать тебя и уколю шпагой, если желание спать окажется непреодолимым, — и, улыбнувшись, добавил: — Хотя вряд ли ты уснешь в таком положении.

Ранд изо всех сил старался оставаться неподвижным, несмотря на то, что холодные каменные плиты больно впивались в колени: он должен был выдержать и это испытание.

Между тем король откинулся назад, вытянул ноги и окинул внимательным взглядом стоящего перед алтарем юношу.

— А ты великолепно сложен, Ранд Фицмарк. Мой брат, герцог Кларенский, утверждает, что в Анжу ты без лестницы взобрался на зубчатую стену замка. Интересно, каков же твой рост?

Помня о том, что ему следует провести эту ночь в размышлениях, Ранд только опустил глаза и промолчал.

— Ты можешь говорить, — разрешил Генрих. — Я хочу лучше узнать человека, который спас мне жизнь. Ты, действительно, взобрался на стену?

Юноша вспыхнул от смущения.

— Это была самая обычная стена, а не зубчатая. Я совершенно случайно проходил мимо, услышал крики и плач женщины по другую сторону, увидел языки пламени. У меня просто не оставалось времени для поисков лестницы.

— Понимаю. Но все-таки, каков же твой рост?

— Ладонь… нет, скорее, две и шесть футов [4], Ваша Светлость.

— И тебе удалось вытащить из огня женщину? — продолжал расспрашивать король.

Ранд посмотрел на свои сложенные для молитвы руки: на костяшках левой кисти еще сохранились следы ожога.

— Да, Ваша Светлость.

— А кто научил тебя так хорошо владеть оружием?

— Это заслуга моего отца, Ваша Светлость, Марка де Бомануара. Вы же знаете, он — француз и оказался в Англии не по своей воле. В сражении при Сен-Мало [5] его взяли в плен люди графа Арандельского. Отец не смог заплатить за себя выкуп и был заточен в крепость Арандел…

— А потому остался в Англии, прижил себе сына и воспитал его настоящим рыцарем, — с удовлетворением закончил Генрих.

Ранд удивленно взглянул на короля: государь говорил по-французски. Вежливость предписывала отвечать ему на том же языке.

— Да, Ваше Величество, но отец никогда не стремился во что бы то ни стало добиться для меня рыцарства.

— Ты сам заслужил это право, разоблачив заговор лоллардов, — согласился король и с горечью воскликнул: — Проклятые религиозные фанатики!

Уловив боль в его голосе, Ранд осторожно заметил:

— Ваше Величество, я не верю, что Ваш друг, Джон Олдаксл, тоже находился среди заговорщиков, — он усмехнулся. — Уж Олдаксл не дал бы мне улизнуть.

Генрих согласно кивнул.

— Ты прав. Ты… — король осекся и пытливо посмотрел на Ранда. — Бог мой! Да ты ведь говоришь по-французски! — по часовне гулко разнесся его раскатистый смех. — Твой французский так же безупречен, как и твоя репутация. Я вижу в этом перст судьбы!

Ранд ощущал болезненное покалывание в онемевших конечностях, но по-прежнему оставался недвижим. Что же еще уготовил для него молодой король?..

Генрих резко оборвал смех и доверительно наклонился к Ранду: глаза короля горели ярче, чем тоненькие свечки на алтаре.

— У тебя есть земли?

— Нет, Ваша Светлость. Я ведь незаконнорожденный, а земли отца остались под короной Франции.

— Ты обручен?

Ранд медлил с ответом. Они с Джасси давно поклялись друг другу в верности в вересках Сассекса, но окончательно еще ничего не решили…

— Итак? — настаивал король Генрих.

— Еще нет, Ваша Светлость, но есть одна девушка…

— Простолюдинка?

— Она не благородных кровей, но, Ваше Величество, в ней нет ничего от простолюдинки.

Генрих снисходительно улыбнулся.

— Ты говоришь, как настоящий рыцарь. Однако твое будущее теперь находится в моих руках.

Король поднялся и удалился в глубь часовни. Ранд слышал, как он о чем-то совещался со своими приближенными. Ужасное предчувствие ледяным кинжалом пронзило сердце юноши…

* * *

На рассвете Ранд торжественно прошествовал впереди короля и его свиты во внутренний дворик Вестминстера, где должна была состояться церемония вручения оружия. Юношу облачили в кольчугу, кирасу [6] и латные рукавицы, а на голову накинули белое полотнище, с изображенным на нем золотым леопардом Плантагенетов [7]. Шею Ранда украшал еще один подарок короля Генриха — амулет — стоящий на задних липах леопард и девиз под ним: «A vaillans coeurs impossible» [8].

Ранду казалось, что все это происходит не с ним, а с кем-то другим… Он был как во сне.

Между тем граф Арандельский прикрепил юноше позолоченные шпоры и растроганно произнес:

— Если бы твой отец мог видеть тебя сейчас, он бы по праву гордился своим сыном!

— Да, — согласился Ранд. — Безусловно, гордился бы.

«Но не Джастин, — подумал он. — Особенно, когда узнает цену этого нового положения».

Позвякивая шпорами, Фицмарк приблизился к королю и протянул руку. Генрих положил на его ладонь обнаженную сверкающую шпагу и торжественно произнес:

— Помни, от этого клинка зависит не только твоя жизнь, но и судьба королевства!

Затем он прикрепил Ранду шпагу с правой стороны, и новоявленный рыцарь преклонил колени перед своим государем.

— Мой друг, — продолжил Генрих. — Это еще не все. Я собираюсь также даровать тебе земли, жену и титул барона.

Сердце Ранда учащенно забилось. Иисус, титул и земли! И жену… Эти слова заставили юношу вздрогнуть.

— Владения барона — Буа-Лонг на реке Сомме в Пикардии [9], — сказал король. — Леди — мадемуазель Беллиан, племянница герцога Бургундского. Ее земли по праву принадлежат Англии. Я провозгласил мадемуазель своей подданной и имею полное право приказать ей вступить в брак. Между Бургундией и мною достигнуто соглашение [10].

Беллиан… Эта девушка еще была для Ранда безликой, неодушевленной, но звук ее имени пронзил юношу подобно огненной стреле.

Голос государя вывел Ранда из задумчивости.

— Буа-Лонг — мы называем его Лонгвуд — находится в том месте, где наша армия может переправиться через Сомму. Это крайне важно для успешного завоевания французских земель.

С каждой фразой короля все мечты и надежды Ранда развеивались в пух и прах. Генрих продолжал:

— Энгуиранд Фицмарк, у тебя появилось много привилегий, но и не меньше обязанностей, — во взгляде короля сквозила твердая решимость. — Этот брачный союз — моя воля!

Воля государя. На свете не существует ничего более священного, более непреодолимого. Разве можно сравнить это с его обещанием Джасси?!

Ранду казалось, что земля уплывает у него из-под ног. Все существо юноши протестовало против того, чтобы отправиться во враждебную страну и вступить в брак с незнакомкой. Как Ранд Фицмарк, он мог бы уклониться от этого обязательства, но как барон Лонгвуда уже не имел права так поступить. У него просто не было выбора.

Твердо глядя на короля, Ранд произнес:

— Ваша воля будет исполнена, Ваше Величество.

Генрих довольно улыбнулся и низко поклонился, чтобы поцеловать Ранда. Затем он вытащил свою шпагу, коснулся ею плеча юноши и торжественно произнес:

— Встань, Энгуиранд Фицмарк, первый барон Лонгвуда. С этого момента ты — рыцарь!

Глава 1

Буа-Лонг на Сомме, Пикардия. Март 1414 года.

Это была ее первая брачная ночь.

Шумная хмельная толпа проводила невесту до дверей спальни. Лианна какое-то время стояле неподвижно, дожидаясь, пока, наконец, стихнут непристойные песни гостей. Легкий ветерок с реки играл пламенем свечи, и по стенам комнаты плясали огромные причудливые тени.

Девушка нервно собрала на груди тонкую как паутинка накидку и присела в нише у окна. Рассеянно постукивая пальчиком по подбородку, она слушала, как где-то далеко внизу воды Соммы плещутся о каменные стены замка. Пир, танцы, бесконечная череда шумных тостов, фейерверк, произведенный из пушек Шионга, утомили новобрачную, но тем не менее она торжествовала.

Этот союз стал ее самой большой победой. Но не потому, что муж считался красавцем, а он, действительно, очень привлекателен. Дело было даже не в деньгах, которые у него вряд ли водились. Лианна не испытывала к своему супругу каких-то возвышенных чувств, убежденная, что любовь существует только в гипсовых картинках на стенах ее солнечной комнаты.

И все же она ликовала. Брак с Лазарем Мондрагоном, французом, надежно защищал мадемуазель де Буа-Лонг от английского дворянина, который в скором времени должен был прибыть во Францию, чтобы жениться на ней по приказу Генриха V, короля Англии и претендента на французский престол. Жизнь Лианны круто изменилась с тех пор, как король Генрих положил глаз на Буа-Лонг — ворота к французскому королевству.

Ослушавшись приказа английского узурпатора, Лианна вовсе не чувствовала угрызений совести и не дрожала от страха, предвидя последствия своей непокорности, потому что на карту была поставлена независимость Франции.

Лианну вывел из задумчивости какой-то шорох у входа в спальню. Девушка поспешно вскочила на ноги, потом постаралась успокоиться и медленно направилась к двери. В проеме появилась пошатывающаяся фигура девушки. Это оказалась Бонни, ее служанка. Нетвердыми шагами она переступила порог комнаты и остановилась перед своей госпожой.

— Боже мой! — в голосе Лианны слышалось одновременно удивление и раздражение. — Ты только посмотри на себя, Бонни! — воскликнула она.

Девушка криво улыбнулась и залилась густым румянцем.

— Да, взгляните на меня, госпожа! — дохнув винным перегаром, хихикнула Бонни. — Пресвятая Дева! Этот дьявол Роланд порвал мое лучшее платье! — она пьяно качнулась вперед, и ее полные груди едва не выскользнули из корсажа платья.

Лианна покачала головой и, не говоря больше ни слова, направилась к окну. Неожиданно на хорошем личике служанки появилось выражение крайнего изумления.

— Клянусь головой Святого Диониса, вы уже успели приготовиться к ночи!

— Как видишь, Бонни, — сухо произнесла Лианна. — Я знала, что сегодня от тебя будет мало толку.

Девушка виновато переступила с ноги на ногу и опять немного качнулась.

— Вам следовало бы позвать меня.

— Я не настолько бессердечна, чтобы отрывать тебя от… Как ты сказала его зовут? Ах да, Роланд, — усмехнулась Лианна.

— Моя главная обязанность — находиться возле вас, моя госпожа, — настаивала Бонни. — А Роланд готов ждать меня хоть сто лет, — с уверенностью добавила она. — Позвольте, по крайней мере, заняться вашими волосами.

Девушка усадила Лианну на низкую скамеечку и достала расческу из слоновой кости. Распустив волосы своей госпожи, она принялась расчесывать их сверхосторожными движениями пьяного человека.

— Не устану повторять, что это — пряжа ангелов! — воскликнула Бонни, любуясь белокурыми локонами, которые словно шелковистый плащ рассыпались по спине Лианны.

— А я бы с удовольствием подстригла их, — Лианна поморщилась от неосторожного движения служанки. — Недавно Шионг чуть было не подпалил мои волосы во время испытания нового заряда.

— Шионг! — презрительно фыркнула Бонни. — Вы проводите слишком много времени в обществе этого странного китайца. Я ему не доверяю.

— Опять ты наслушалась рассказов охранников, — упрекнула ее Лианна. — Да они просто завидуют ему, потому что знают, что оружие Шионга защитит Буа-Лонг надежнее их шпаг.

— Я ничего не смыслю в защите замков, но зато хорошо знаю, как доставить удовольствие мужчине, — лукаво заметила Бонни. — Сегодня, моя госпожа, вы должны быть леди, а не воином. Возможно, почувствовав себя настоящей женщиной, вы охладеете к занятиям мужчин.

Лианна оставила ее замечание без ответа и оставалась неподвижной, пока служанка втирала благовония. Комнату наполнил нежный аромат лилий. Несмотря на то, что хмель все еще дурманил голову девушки, служанка уверенными привычными движениями наносила едва заметные румяна на губы и щеки Лианны.

Наконец, Бонни отступила и восхищенно сказала:

— Клянусь бородой Святого Уилгефорта! — она поднесла Лианне отполированное металлическое зеркальце. — Вы похожи на принцессу.

Нахмурившись, Лианна с недовольным видом рассматривала свое отражение. Белые одеяния только подчеркивали бледность ее лица, обрамленного длинными локонами. Сегодня девушка казалась еще более высокомерной и неприступной, чем обычно.

— Да как вы можете быть недовольны собой?! — недоумевала Бонни.

Лианна неопределенно пожала плечами и, посмотрев на пышную грудь служанки и ее смелую улыбку, заметила:

— Честно говоря, Бонни, твоя внешность тоже может кому угодно вскружить голову, — она грустно улыбнулась. — Кроме того, красота не защитит наше королевство, да она и не вечна.

— К счастью для вас, моя госпожа, ваша красота со временем становится все ярче. В двадцать один год вы выглядите совсем юной. Очевидно, поэтому не спешите с замужеством? — с лукавством спросила Бонни. — Я уже начала всерьез опасаться, что ваш дядя, герцог Бургундский, только под угрозой шпаги сумеет отправить вас к алтарю! Кстати, он одобрил ваш выбор?

Лианна нервно сглотнула и, помедлив, ответила:

— Мой дядюшка будет просто вне себя от бешенства, когда узнает, что я наделала.

— Да, мне тоже всегда казалось, что он желал бы для вас лучшей партии.

Лианна была согласна с Бонни. Она и сама часто задавалась вопросом, почему дядя Жан никогда не принуждал ее вступать в брак, несмотря на возраст племянницы. Но девушку устраивало это положение вещей. А вот теперь сам король Англии принуждает ее расстаться со своим безмятежным девичеством.

В открытое окно задувал легкий ветерок, донося до Лианны свежесть речной воды и едкий запах пороха. Невеселые мысли девушки были прерваны каким-то шумом снаружи. Бонни поспешно убрала зеркальце.

— Я лучше оставлю вас. Скоро придет ваш муж. Леди… вы должны быть послушны и терпеливы с ним…

Смущенно вспыхнув, Лианна жестом остановила служанку: от всех этих «женских» разговоров ей всегда становилось как-то не по себе.

— Не волнуйся, Бонни, — она подтолкнула девушку к двери. — Можешь быть уверена, я сумею пережить первую брачную ночь. Лучше ступай и разыщи своего Роланда.

Служанка стала торопливо спускаться по узкой винтовой лестнице, ее не нужно было просить дважды.

Лианна опять осталась одна, размышляя о том таинственном, что скоро должно произойти между нею и Лазарем Мондрагоном, чтобы скрепить их брак. С болью в сердце она вспомнила свою мать, утонувшую много лет назад. Леди Ирэн сумела бы подготовить дочь к этой ночи… Лианна рассеянно скользнула взглядом по стене, на которой была изображена молодая женщина, читающая ребенку псалтырь [11]. Девушка снова попыталась воскресить в памяти образ матери, но вспомнила только прохладное прикосновение ее руки к своему лбу, тончайший аромат роз и тихий ласковый голос. «Должно быть, она мне что-то рассказывала», — с грустью подумала Лианна.

Она решительно тряхнула головой. К чему теперь эта ненужная сентиментальность?! Так уж сложилось, что в жизни Лианны не нашлось места прелестным рассказам и милым детским играм. Рано лишившись родителей, девушка старалась все постигать сама, полагаясь только на холодный расчет и свой трезвый ум.

Брак Лианна тоже рассматривала с точки зрения здравого смысла. Это был союз не по любви, а по расчету. Когда к ней прибыл посланник английского короля, а это произошло три недели назад, и передал мадемуазель приказ вступить в брак с новоиспеченным бароном Лонгвуда, Лианна тут же оценила ситуацию и без промедления начала поиски подходящего француза, который бы не испугался ее могущественного дядюшки и женился бы на ней.

Она нашла такого человека в лице Лазаря Мондрагона.

Достаточно нуждающийся в средствах, чтобы соблазниться приданым невесты, и достаточно жадный, чтобы пренебречь герцогом Бургундским, Лазарь как нельзя более соответствовал всем ее требованиям.

Священник замка — старый и дряхлый — не настаивал на длительной церемонии, и дело быстро уладили, с согласия жениха и невесты.

Наконец, дверь распахнулась, и в спальню вошел Лазарь Мондрагон. Смущенно опустив голову, Лианна украдкой рассматривала своего мужа. В свадебном наряде он был просто великолепен, начиная от бархатного капюшона, прикрывающего седеющие волосы, и кончая узконосыми туфлями с серебряными пряжками. Дрожащее пламя свечи озаряло его красивое лицо: точеный нос, острый подбородок и глубоко посаженные черные глаза.

Взяв руку Лианны, Лазарь почтительно коснулся ее сухими губами.

По телу девушки пробежала дрожь, но, быстро овладев собой, она как можно спокойнее спросила:

— В зале все в порядке?

— Да, мой сын Жерве и его жена уже завоевали сердца всей челяди замка. Жерве — рассказами о своих подвигах, а невестка — прелестным пением, — голос Лазаря звенел от переполнявшей его отцовской гордости.

Лианна изучающе посмотрела на Мондрагона, отметив бесконечную усталость в его словно обведенных темными кругами глазах. Перед ней стоял совершенно незнакомый человек, которого она впервые встретила всего шесть дней назад. Он мало чем походил на новобрачного. Но что ж тут удивительного? Лазарь Мондрагон уже несколько лет был вдовцом. Да и разница в возрасте: ей — двадцать один, а ему — сорок шесть, говорила сама за себя. Но он — француз, а для Лйанны это обстоятельство сейчас было самым главным.

Девушка налила в кубок вина и протянула Лазарю.

— Спасибо, Беллиан, — рассеянно сказал он.

— Пожалуйста, Лазарь, называй меня как все в замке!

— Конечно, Лианна, — тут же исправился муж.

Улыбнувшись, Лианна наполнила еще один кубок и подняла его.

— Выпьем за избавление Буа-Лонга от англичан!

Лазарь нахмурился.

— Ты добивалась только этого, не так ли, Лианна? — в его голосе слышалась горечь.

Лианна нежно накрыла ладонью руку мужа.

— Я ведь не притворялась.

Мондрагон отпрянул от нее и резко отвернулся.

— Как же дешево меня купили! — криво усмехнулся он.

— Мы оба были нужны друг другу: и ты, и я. Нечего стыдиться того, что наш брак выгоден нам обоим, — примирительно произнесла Лианна и посмотрела в окно на залитые лунным светом луга. — Мы можем прекрасно устроиться здесь, Лазарь, и объединить свои силы в борьбе против англичан.

Он неторопливо допил вино и повернулся к Лианне.

— Барон Лонгвуд может прибыть во Францию со дня на день и потребовать свою невесту. Интересно, что он предпримет, когда обнаружит, что ты уже замужем?

— О! Скорее всего, трусливо подожмет хвост и вернется в Англию! — легкомысленно ответила девушка.

— А что, если англичанин бросит вызов?

— Мне кажется, барон стар и немощен. Я совершенно не боюсь его.

— Ты ничего не боишься, да, Лианна? — скорее с осуждением, чем с одобрением спросил Лазарь.

Боже мой! Они ведь совершенно не знают друг друга… Очень скоро болтливые обитатели замка расскажут ему, что их госпожа панически боится воды: кошмары, мучившие Лианну в детстве, преследуют ее и теперь.

— Ну что ты, я не такая уж и бесстрашная. Но не собираюсь переживать из-за новоявленного барона Лонгвуда, — произнесла девушка, с отвращением вспомнив его цветистое послание, благоухающее розами и скрепленное печатью с леопардом. — Кстати, я собираюсь приветствовать его новым изобретением Шионга: китаец специально для меня сделал аркебузу [12]. Думаю, после такого приема англичанин и сам поспешит убраться восвояси!

— Для тебя это все игра! — неожиданно взорвался Лазарь. — Мы рискуем попасть в немилость к двум самым могущественным людям во всем христианском мире, а ты рассуждаешь о пушках и фейерверках!

Лианна была несколько обескуражена гневом супруга, но решила не продолжать в том же духе.

— Хорошо, не будем больше об этом, — примирительно сказала она. — Ведь сегодня наша первая брачная ночь…

— Я не забыл, — пробормотал Лазарь и налил себе еще вина.

Ситуация становилась очень забавной. Кажется, в таких случаях нервничать полагается невесте?! Лианна с трудом сдержала улыбку. В то время как она воспринимала происходящее вполне прозаично, Лазарь казался смущенным и растерянным.

Лианна решила помочь ему, взяв инициативу на себя.

— Мы связали свои жизни перед Богом, — мягко сказала она, — а теперь нужно скрепить нашу клятву на брачном ложе.

Девушка медленно направилась к кровати, сняла длинную полупрозрачную сорочку и, уже обнаженная, скользнула в пахнущую сухими травами постель. Она в ожидании прислонилась к резной дубовой спинке.

Лазарю ничего не оставалось, как подойти к ней. Но его поведение было более чем странным: откинув полог, он взглянул на Лианну и едва слышно выругался.

— Ты красивая молодая женщина, — мрачно произнес муж.

Девушка недоуменно нахмурилась; эти слова совсем не походили на комплимент, во всяком случае тон, которым они были произнесены.

Лазарь снова выругался и набросил на Лианну покрывало.

— Пришло время все расставить по своим местам. Давай договоримся: я буду только называться твоим мужем.

Лианна не ожидала такого поворота событий и почувствовала себя уязвленной. Десять лет без отца и семнадцать без матери оставили глубокие шрамы в ее сердце. Она искренне надеялась, что этот брак, пусть и не по любви, поможет ей залечить душевные раны и даст то, чего она так долго была лишена. С годами девушка все сильнее страдала от одиночества.

— Но я думала… Ты так боишься короля Генриха или моего дяди?

— Нет. Дело совсем не в этом, — покачал головой Мондрагон.

— Значит, ты находишь меня недостаточно привлекательной? — недоумевала Лианна.

— Да нет же, Лианна! Оставь, пожалуйста, свои расспросы. Ты тут ни при чем. Ты восхитительна! Эти шелковистые волосы, нежная ароматная кожа… Будь я поэтом, я бы воспел твои чудесные серебристые глаза…

Восхищение, звучавшее в голосе мужа, поразило и смутило девушку.

Лазарь нежно провел рукой по ее щеке.

— У тебя лицо мадонны, а тело — богини. Любой мужчина свернет горы, чтобы добиться права обладать тобой!

В комнате повисла напряженная тишина. Слышалось только слабое потрескивание огня свечи и всплески реки за окном.

Лазарь нервно отдернул руку.

— Любой… — он хрипло рассмеялся, — но только не я. Одна из служанок внизу сумеет утолить мою страсть… которую ты разожгла во мне.

Лианна вздрогнула.

— Я ничего не понимаю…

— Этот брак, действительно, совершен по обоюдному согласию, но от нашего союза не должно быть детей.

— Буа-Лонгу нужен наследник, — чуть слышно прошептала девушка. Господи, ей так хотелось ребенка!

— У Буа-Лонга уже есть наследник, — возразил Мондрагон. — Мой сын, Жерве.

Лианна почувствовала, как ледяная рука сжала ее сердце.

— Ты… ты не можешь так поступить со мной! — воскликнула она и порывисто села, прикрывшись покрывалом. — Это мой родовой замок, который защищал мой отец, а еще раньше — наши предки. Я не позволю твоему сыну…

— У тебя нет выбора, Лианна, — мрачно улыбнулся Лазарь. — Признайся, ты ведь считала себя очень умной, обведя вокруг пальца короля Генриха. Но ты упустила из виду одну деталь: я вовсе не пешка в твоей игре за власть. У меня есть своя голова на плечах и сын, который заслуживает большего, чем я могу ему дать. Моя Жизнь кончилась со смертью моей первой жены, а жизнь Жерве только начинается.

— Мой дядя добьется аннулирования этого брака, — не сдавалась Лианна. — Ни ты, ни твой жадный сынок ничего не получите!

Лазарь покачал головой.

— Если ты прогонишь меня, то путь англичанину будет открыт. Твой бургундский дядя дружен с королем Генрихом и вполне может заставить тебя вступить в брак с английским бароном. А кроме того, я не вижу причин для аннулирования нашего брака. Мы — муж и жена перед лицом Бога и Франции.

— Но ты же сам сказал, что это целомудренный союз, — еще не понимая, куда он клонит, сказала Лианна.

— Таким наш брак и останется.

Плавным движением руки Лазарь вытащил нож. Лианна в ужасе соскочила с кровати, придерживая на груди покрывало.

Мондрагон усмехнулся:

— Успокойся, я не собираюсь брать грех на душу, — по-прежнему улыбаясь, он резко провел острием ножа по своей левой ладони и стряхнул на простыню несколько капель крови.

Лианна озадаченно закусила губу. По правде говоря, она до сих пор не понимала, откуда появляется кровь, когда девушку лишают невинности. Это было для нее загадкой.

— Я твой супруг. Что ты теперь скажешь? — произнес Лазарь, убирая нож.

— Ты использовал меня!

Он согласно кивнул.

— Так же, как и ты — меня. Давай не будем больше об этом. Я устал, Лианна, и проведу ночь в другой комнате. Никто ничего не заподозрит. А через несколько дней я перейду в свою спальню.

— Я буду бороться с тобой, Лазарь! Я никогда не позволю Жерве завладеть Буа-Лонгом! — в отчаянии воскликнула Лианна.

Посмотрев на нее долгим взглядом. Мондрагон молча вышел из спальни, осторожно прикрыв за собой дверь. Порыв ветра потушил свечу, и комната погрузилась в темноту.

Лианна снова забралась в постель, стараясь не касаться пятен крови Лазаря. Долгое время она лежала без сна. Что же за человек был Лазарь Мондрагон? Как он мог так поступить в ее первую брачную ночь?!

Лунный свет падал на пасторали, изображенные на стене. На одной из них рыцарь в богатых доспехах, преклонив колени перед девушкой неземной красоты, смотрел на нее с упоительным восторгом…

— Фантазия художника! — сердито проговорила Лианна. — Идеализированная картина любви!

Но она не могла подавить своего разочарования. Под маской холодного высокомерия в Ли-анне скрывалась капризная мечтательница, которая искренне надеялась найти в Лазаре Монд-рагоне своего утешителя и обожателя. Но, увы, ее надеждам не суждено было осуществиться.

Вместо этого Лианне приходилось с горечью признать, что впереди ее ждет безрадостный бесплодный брак, без малейшего намека на любовь.

Нет, решительно подумала Лианна. Лазарь ошибается, если считает, что она сдастся без боя! Девушка сорвала с пальца обручальное кольцо и торжествующе прошептала:

— Я все еще мадемуазель де Буа-Лонг!

* * *

Священник торопливо отслужил утреннюю мессу, и Лианна, с облегчением вздохнув, поспешила в зал. Там она первым делом прогнала попавшую ей под ноги собаку, потом подозвала к себе служанку.

— Здесь пахнет, как в пивоварне, Эдит! Немедленно принеси веток, чтобы вымести весь этот мусор!

Девушка тут же умчалась выполнять приказание, а Лианна пересекла зал и подошла к камину, у которого стоял сенешаль [13] Гай и наблюдал, как мальчик-слуга чистит решетку. Он взъерошил парнишке волосы, отпустив при этом какую-то шутку. Оба залились веселым смехом, но, заметив Лианну, сразу приняли серьезный вид.

«Как бы мне хотелось, — с горечью подумала она, — чтобы хоть один раз они разделили со мной свою радость». Но высокомерный вид девушки — Лианна боялась потерять авторитет среди обитателей замка, поэтому держалась с ними очень строго, почти отчужденно — не располагал к откровениям с ней.

Вот и сейчас она холодно поинтересовалась:

— Достаточны ли запасы провизии на кухне?

Гай кивнул.

— У нас еще осталась половина говяжьей туши, много свежего пива. Правда, вина заметно поубавилось после вчерашнего пира, но по-прежнему немало.

— Конюшни вычищены? У лошадей есть корм? — продолжала расспрашивать Лианна, входя в роль строгой придирчивой хозяйки.

Еще один почтительный кивок головой.

Девушка глубоко вздохнула, прежде чем задать следующий вопрос.

— А где сейчас Жерве и его жена?

Ее язык еле ворочался во рту, словно не желая произносить имя пасынка. Интересно, посвящен ли он в планы своего отца?

Лицо Гая оставалось все таким же безучастным.

— Час назад отправились спать, госпожа. «Прекрасно, — обрадовалась Лианна. — Хоть не будут путаться под ногами».

— Мой… супруг, — она запнулась на последнем слове.

— Объезжает поля, моя госпожа, — последовал лаконичный ответ.

«Ну конечно же, — мрачно подумала девушка. — Осматривает свои новые владения». Она раздраженно отвернулась и, увидев подметающую пол Эдит, обрушила на нее свой гнев.

— Боже мой! Да кто же так делает!

Лианна выхватила у служанки веник и стала сметать мусор в кучку, потом велела надутой от обиды Эдит закончить работу и сердито прикрикнула на мальчишку-слугу, который в этот момент проходил мимо, вынося пепел из камина. Он с испугу выронил ведерко, и на каменных плитах вырос зыбкий серый холмик. Сквозняк тут же сделал свое дело, разнеся пепел по всему залу. Избегая взгляда Лианны, Эдит принялась снова мести каменные плиты.

Молодой хозяйке замка опять вспомнились рассказы о своей матери. Говорили, что леди Ирэн не отличалась красотой, но обладала прекрасными душевными качествами и умела непостижимым образом располагать к себе людей. Муж очень любил ее, да и все в замке, от мала до велика, обожали свою госпожу. Гай до сих пор с восторгом вспоминал леди Ирэн, искренне скорбя о том, что она так рано ушла из жизни.

Лианна знала, что сильно проигрывает в сравнении с матерью, совершенно не умея ладить с людьми. Обитатели замка вряд ли любили ее. Она требовала от всех беспрекословного подчинения, а ее придирчивость удивляла даже самых преданных слуг и пугала тех, кто пытался увильнуть от выполнения своих обязанностей.

Но никто, возможно, даже и Шионг, не подозревал, что под этой холодной высокомерной маской скрывается одинокая ранимая душа. Лианна сама ужасно страдала оттого, что не знала, как открыться людям, дать им хоть каплю своей доброты и нежности.

* * *

Лианна в гордом одиночестве скакала по окрестностям Буа-Лонга, погруженная в невеселые мысли о своем будущем.

Переехав по мосту через Сомму, она оглянулась на замок: спокойная неприступность величественных стен и башен воодушевила девушку. Еще месяц назад Лианна не знала других врагов, кроме засухи и заморозков, которые грозили только урожаю. Теперь же враги подстерегают ее везде: и внутри, и снаружи.

Лианяа поклялась себе, что справится и с теми, и с другими. Она никогда не позволит сыну Лазаря Мондрагона завладеть замком и не допустит, чтобы леопард Лонгвуда занял место золотой лилии Буа-Лонга!

Девушка направила своего коня к морю. Окружающий пейзаж действовал на нее успокаивающе; огромные старые буки вселяли уверенность, а плывущие по небу облака давали надежду, от сочных заливных лугов веяло спокойствием и умиротворением…

Лианна скакала без остановок, пока не достигла обветренных прибрежных скал, о которые с ревом разбивались волны. Ее страх перед водой таил в себе что-то ужасающе непостижимое; одного взгляда на гребешки волн было достаточно, чтобы девушку начинала охватывать нервная дрожь. И все же море притягивало ее.

Лианна легко спрыгнула с лошади и поднялась на мыс; ладони тут же стали влажными от волнения, дыхание участилось. Она поспешно села, обхватив руками колени, не в силах оторвать глаз от волн, разбивающихся о скалы.

Мысли девушки опять вернулись к злополучной вчерашней ночи. Во время свадебной мессы при упоминании о Пресвятой Деве Лианна мечтала о детях, которые будут у них с Лазарем, о детях, которым она покажет эту красоту, с которыми сможет поделиться своими мечтами…

«От нашего союза не должно быть детей». Слова мужа похоронным звоном отдавались у нее в голове. Никогда еще Лианна не чувствовала себя такой одинокой и несчастной, и она горько заплакала от обиды и безысходности.

Неожиданно на горизонте появился какой-то корабль. Слезы туманили взор и мешали хорошо рассмотреть красивое четырехмачтовое судно с причудливыми драконами на парусах, но леопарда она увидела сразу. Сердце Лианны упало.

Прибыл английский барон.

Глава 2

Ранд стоял на палубе «Туасон д'Ор» и, заслонив ладонью глаза от слепящего солнца, с тревогой всматривался в нормандский берег. Ему удалось разглядеть удаляющуюся фигурку всадника. Еще мгновение — и тот исчез из виду подобно серебряной тени.

Юноша тяжело вздохнул, расстроенный тем, что их прибытие вызвало такую панику. Место, куда они собирались причалить, было уже совсем недалеко. Их взорам предстало унылое зрелище: опустошенные сады и сожженные поля свидетельствовали о том, что перед ними враждебная и истерзанная страна. Простой народ Франции неимоверно страдал от двойного гнета и одинаково ненавидел и своих, и английских феодалов.

Между тем босые загорелые матросы уже быстро и ловко карабкались на мачты, спускали паруса; длинная цепь с якорем должна была вот-вот лечь на дно. Ранд рассеянно наблюдал, как кто-то из команды измерял глубину завязанным многочисленными узлами канатом. Лошади, чувствуя приближение суши, нервно переступали с ноги на ногу и тихо ржали.

Попутный ветер и отличная погода сократили плавание от Саутгемптона до Франции до трех дней. Однако Ранд не спешил добраться до своих новых владений, хотя король Генрих проявлял явное нетерпение, стремясь как можно скорее проложить своим войскам путь в самое сердце Франции.

«Что ж, если мне суждено стать бароном Буа-Лонга, — покоряясь судьбе, размышлял Энгуиранд Фицмарк, — я постараюсь сначала завоевать доверие и любовь его жителей».

Неожиданно за его спиной послышался чей-то стон. Ранд оглянулся: с зеленовато-бледным лицом к нему, пошатываясь, приближался Джек Кейд, оруженосец рыцаря.

— Никогда не смогу привыкнуть к этим чертовым морским путешествиям, — хмуро проворчал он. — Хвала Святому Георгию, еще до захода солнца я, наконец, ступлю на твердую землю, а потом с наслаждением лягу в мягкую постель и… если повезет, подо мной окажется женщина.

Ранд рассмеялся.

— Женщины! Ты используешь их слишком легкомысленно.

— А вы вообще не используете их, мой господин, — не остался в долгу оруженосец.

— Я считаю, что женщин нужно защищать и почитать.

Джек громко рыгнул, поморщился и поскреб небритую щеку.

— Клянусь, господин, не представляю, как вам удается подавить зов плоти?!

— Это часть рыцарской дисциплины.

— Упаси меня Бог стать рыцарем! Золотые шпоры вряд ли принесут мне утешение.

Ранд всегда с большой теплотой относился к своему верному оруженосцу. На забавной физиономии Джека особенно выделялись веселые живые глаза, в которых светился здоровый житейский юмор. Это был человек, прочно стоящий на земле, счастливо избавленный от всех обязательств, которыми так опутан рыцарь.

— Не так уж это и страшно, — заметил Ранд, — пожертвовать своим полнейшим отвращением ко всему, что напоминает высокие идеалы и святое поклонение.

— Проклятое требование, — усмехнулся Джек и тут же перевесился за борт. Его опять вырвало.

За его спиной раздался звонкий смех одного из матросов. Джек с нарочитой небрежностью повернулся к нему и спустил штаны, демонстрируя насмешнику голый зад.

Гогот и свист буквально потрясли корабль.

— Да ты не сможешь поймать даже рыбку на этот сморщенный червячок, — давясь от смеха, проговорил один из матросов.

Джек неторопливо подтянул штаны и показал всем «нос».

Ранд, улыбнувшись, покачал головой и снова перенес все свое внимание на берег, который становился все ближе и ближе. Сотни раз пересекал он этот пролив под флагами герцога Кларенского и всегда его охватывало волнение, словно должно было произойти что-то необычное, но на этот раз сердце Ранда молчало.

Юношу томили неясные тревожные предчувствия. Прибытие во Францию означало конец всем мечтам, связанным с Джасси, круто меняло жизнь Энгуиранда Фицмарка. Оно знаменовало начало осуществления грандиозного плана короля Генриха, в котором ему, Ранду, отводилась значительная роль. Однако для юноши это было слабым утешением.

— Господин мой, — голос Джека вывел его из задумчивости. — В последние дни вы так молчаливы. Не хотите ли со мной поделиться своими заботами? Скажите, что так тревожит вашу прелестную головку?

Ранд крепко сжал поручни.

— Почему я? Почему именно меня выбрал король для защиты этих французских земель? — удрученно спросил он.

Все еще бледное лицо Джека расплылось в довольной улыбке. Пригладив растрепанные ветром рыжие волосы, оруженосец поучительным тоном произнес:

— Это награда за то, что вы разоблачили заговор против короля Генриха и его брата. Кроме того, мой господин, посланник герцога Бургундского совершенно ясно дал понять, что герцог согласится только на лучшего из лучших для своей любимой племянницы.

Ранд оставил без ответа столь длинную тираду своего слуги. Рыцарская честь не позволяла ему высказать вслух все, что он думал о Генрихе и герцоге Бургундском, и о том, что они сделали с его жизнью.

— Вы должны быть благодарны, — продолжал Джек. — Ведь ваше новое положение дает вам богатую жену и ее замок. А что вы имели в Аранделе кроме клочка скудной земли и дармовой работы на графа?

Ранд бросил пронзительный взгляд на своего верного оруженосца, чувствуя, как сердце сильнее забилось в груди.

— У меня там было гораздо большее… — со значением ответил он.

Уголки губ Джека поползли вниз.

— Понимаю, ваша Джастин. А как она приняла новость о готовящейся помолвке с мадемуазель де Буа-Лонг?

Ранд задумчиво смотрел на гребешки волн, с шумом разбивающихся о прибрежные скалы. Этот пейзаж напомнил ему Джасси, такую же свежую и чистую, как море. Она была невинна, словно ребенок.

Еще будучи детьми, они часто, смеясь, носились среди зарослей спелой пшеницы, которая золотилась на зеленых холмах Сассекса, а в юности робко целовались, шепча друг другу клятвы верности.

Девушка любила слушать его песни и игру на арфе. Ранд делился с ней своими планами и мечтами, с удовольствием наблюдая, как ее ловкие пальцы прядут или вяжут.

Юноша глубоко привязался к Джасси. Он чувствовал если не любовь, то нежность, достаточную, чтобы сдерживать свои мужские желания и не принуждать девушку к более тесной близости. Ранд уже давно подумывал о помолвке, но что он мог предложить Джасси, кроме неопределенного положения жены воина?

А теперь уже было слишком поздно. Ранд с силой сжал поручень, вспомнив прощание с возлюбленной. Джастин приняла новость об отъезде с удивительным спокойствием.

— Это как раз то, что тебе нужно, — только и сказала она. — Твой отец был благородный человек, и к тому же ты — француз.

Подобная реакция несколько смутила Ранда. Он ожидал чего угодно: слез, гнева или иного проявления чувств, но не такой сдержанности. Поразмыслив, юноша посчитал такое стойкое поведение Джастин проявлением огромной внутренней силы, и это еще больше восхитило его.

Джасси, действительно, очень спокойно попрощалась с Рандом, но про себя твердо решила уйти в монастырь…

Юноша с трудом очнулся от воспоминаний и повернулся, чтобы ответить на вопрос Джека. На его красивом лице лежала печать безнадежной тоски.

— Джастин все поняла, — тихо проговорил он..

— Возможно, это даже и к лучшему. Я всегда считал, что вы совсем не подходите друг другу, — ободряюще подмигнул Джек.

Ранд вспыхнул от негодования.

— Я только хотел сказать, что вы очень разные, ну просто как ястреб и певчая птичка, — поспешил пояснить оруженосец. — Джастин — слабое, безвольное существо, в то время как вы — человек действия!

— Неправда, она очень даже подходила мне, — продолжал настаивать Ранд.

Джек лукаво выгнул бровь.

— Неужели? Ха! Единственное, что могла Джасси, так это держать вас в нечеловеческих муках воздержания, но настоящей власти над вами у нее не было. Поэтому-то она и сдалась без боя.

— Если бы кто-нибудь другой, а не ты, Джек, осмелился бы сказать мне подобное, я тут же разбил бы ему лицо! — вспылил Ранд.

Джек помахал перед ним своей покалеченной рукой — вместо трех пальцев на ней были уродливые обрубки — и с притворным смирением протянул:

— Вы всегда так терпимы к несчастному калеке!

Ранд виновато пожал покалеченную кисть. Когда-то Джек был отличным стрелком, пока его руку не изуродовал мстительный французский рыцарь, чтобы он уже никогда больше не смог натянуть тетиву.

— Что-то нас ждет в этой враждебной стране? — меняя тему разговора, спросил Ранд.

— Опасаетесь, что мадемуазель будет настроена против вас?

— Не знаю. Но ей уже двадцать один год. Почему она никогда не была замужем?

— Не пытайтесь обмануть меня: вы думаете совсем о другом, — проницательно заметил Джек. — Кажется, вы испытываете неприязнь к невесте, еще совершенно не зная ее. Не так ли, мой господин?

— А как она может понравиться мне, если стоит между Джасси и мною?

Джек с досадой покачал кудлатой головой.

— Вы сами прекрасно знаете, что это не так. Ведь с Джасси вас разлучила не эта девушка, а королевский приказ.

— Да, конечно, знаю, — тяжело вздохнул Ранд.

Он вспомнил о своей рыцарской клятве верности Богу и королю и твердо произнес:

— Я не имею права упрекать в случившемся короля Генриха. Лонгвуд имеет для него жизненно важное значение. Он хочет заполучить его мирным путем, и этот брак — блестящий выход из положения.

Ранд тщетно старался заполнить пустоту, возникшую в его сердце после прощания с Джастин и отъезда из Англии, чувством ответственности за высокую миссию, возложенную на него королем, но… не мог. Ощущение было такое, словно после кубка теплого медового напитка он сделал глоток холодного горького эля…

— Я полагаю, что завоевание французской короны важнее, чем желания одного человека.

* * *

Вскоре «Туасон д'Ор» бросил якорь в небольшой тихой бухте, от которой к городу вела дорога, зажатая с обеих сторон суровыми гранитными скалами. Город казался совершенно безлюдным.

Отряд, состоящий из восьми вооруженных до зубов воинов, еще одного оруженосца Симона и священника Батсфорда, во главе с Рандом осторожно продвигался вперед. К седлам лошадей были приторочены огромные луки, на случай неожиданного нападения неприятеля. Ранд с тревогой оглядывался вокруг, совершенно не узнавая знакомые места. От напряжения у него даже заныли плечи и спина.

— Проклятый город пуст, — заметил Джек. — Мне это совсем не нравится.

Было очень тихо, лишь ракушечник хрустел под копытами лошадей, и разлеталась во все стороны галька, да ветер печально завывал между каменными домами с соломенными крышами и плотно закрытыми ставнями.

Ранд спешился и направился к большому покосившемуся строению, судя по всему, таверне, придерживая рукой новенькую шпагу, которая хлопала по правому боку в такт его движению.

Над дверью висела покосившаяся грубоватая вывеска, с изображенным на ней снопом пшеницы. Вдруг сквозь завывание ветра послышалось жалобное слабое мяуканье. Ранд посмотрел вниз: к перевернутой вверх дном бочке прижался тощий черно-белый котенок. Юноша нагнулся и осторожно поднял его. Изголодавшийся по ласке, как впрочем и по еде, котенок тут же прильнул к его широкой теплой ладони и замурлыкал.

— Пока мы пересекали Ла-Манш, меня всю дорогу выворачивало наизнанку, и все ради чего? — недовольно проворчал Джек. — Ради этой проклятой кошки?

— Успокойся, Джек, — усмехнулся Ранд. — Возможно, она позволит тебе погреться у ее теплого бока.

Вокруг раздались смешки, но все продолжали настороженно оглядываться, словно опасаясь того, что они могли бы вдруг увидеть.

Ранд толкнул плечом дверь и вошел внутрь. Дневной свет проникал в помещение сквозь заделанные пергаментом два тусклых окна, открывая взору беспорядочно разбросанные скамейки, поваленные столы, битую глиняную посуду, пустой холодный очаг, в котором, точно серовато-белые призраки, лежали сгоревшие поленья, готовые рассыпаться от малейшего дуновения ветра.

Ранд рассеянно поглаживал котенка, задумчиво сдвинув брови.

— Очевидно, город подвергся нападению разбойников. Его жители пострадали от своих же французов, — заметил он.

— И для нас вряд ли что осталось, — с сокрушением произнес Джек, с тоской глядя на пустые полки. Вслед за ним и остальные ввалились в таверну. — И что теперь, мой господин?

В этот момент с потолка сорвался кусок алебастра и упал прямо на голову оруженосца. Тот закашлялся от белой пыли и длинно выругался.

Ранд внимательно осмотрел потолок и в дальнем углу обнаружил небольшое прикрытое досками отверстие.

— На чердаке кто-то есть, — тихо проговорил он и, сделав всем знак оставаться на месте, пошел вперед.

Ему пришлось наклоняться под перекладинами, которые оказались слишком низкими для его огромного роста. Добравшись до стены, Ранд поднял руку и легонько постучал по доскам.

— Мы пришли с миром, — произнес он по-французски. — Покажитесь нам. Мы не причиним вам никакого вреда.

Он задел головой перекладину, и сверху снова посыпалась штукатурка. Но вот доски зашевелились; сначала Ранд увидел большой крючковатый нос, затем показалось худое обветренное лицо; высокий морщинистый лоб обрамляли завитки бесцветных волос. Проницательные глаза старика, не мигая, уставились на Ранда.

— Вы англичанин?

Ранд спокойно почесал у котенка за тощими ушками.

— Я друг. Спускайтесь, сэр.

Лицо исчезло. Наверху завязалась оживленная беседа; приглушенные мужские голоса изредка прерывались женскими и детскими возгласами. Наконец, из отверстия в потолке показалась грубо сколоченная лестница, по которой первым спустился старик.

— Я — Ладжой, владелец «Снопа пшеницы».

— Энгуиранд Фицмарк, — представился Ранд. — Барон Буа-Лонга, — он еще не привык произносить свой новый титул, и голос его слегка дрожал от смущения.

— Буа-Лонга? — Ладжой озадаченно почесал седую голову. — А я и не знал, что это английские владения…

— Вся Пикардия принадлежит Англии, но несколько упрямцев в Париже отказываются признать это, — снисходительно пояснил Ранд.

Ладжой тяжело вздохнул, понимая, что возражать бесполезно, и недоверчиво посмотрел на столпившихся в таверне мужчин.

— Надеюсь, вы сюда пришли не грабить?

— Нет, — с достоинством ответил Ранд. — Мои люди строго-настрого предупреждены насчет мародерства. Я прибыл сюда за своей невестой, сэр.

В тусклых глазах старика появился интерес.

— Вот оно что, — протянул он. — Понимаю, племянница герцога Бургундского, мадемуазель де Буа-Лонг.

Ранд протянул ему горсть серебряных монет.

— Я собираюсь отправить к ней гонца с посланием, а пока мы остановимся здесь и будем ждать ответа.

Ладжой повернулся к чердаку и приказал спускаться остальным. Один за другим появилось несколько детей, два взрослых сына Ладжоя и его пухлая жена. Однако наверху еще кто-то остался: были слышны приглушенные голоса.

— А другие, сэр? — поинтересовался Ранд.

Ладжой бросил выразительный взгляд на вооруженных мужчин, которые нетерпеливо переминались с ноги на ногу, о чем-то совещаясь вполголоса. Ранд догадался об опасениях старика и поспешил успокоить его.

— Первый из моих людей, кто прикоснется к женщине без ее согласия, — сказал он, дотрагиваясь до рукоятки своей шпаги, украшенной изумрудом, — лишится руки. И я сделаю это лично.

Ладжой посмотрел на него долгим оценивающим взглядом, потом поднял глаза на Роберта Батсфорда, священника, словно решая, можно ему доверять или нет.

И хотя Батсфорд предпочел бы наставить лук на хозяина этой дыры, он прекрасно владел собой, скрывая свою неприязнь под маской благочестия.

— Вы вполне можете верить слову благородного рыцаря, — очень серьезно произнес священник, его вкрадчивый голос звучал вполне искренне.

Явно удовлетворенный услышанным, Ладжой позвал остальных. Девочки спустились вниз, держась за юбки своих старших сестер. Две молоденькие девушки с распущенными по плечам волосами встали позади родителей, боязливо поглядывая на Ранда и его воинов.

«Боже мой, — с жалостью подумал юноша. — Должно быть, они живут в постоянном страхе, готовые как крысы спрятаться при первом подозрительном шорохе».

Желая показать свои добрые намерения, он повернулся к своим людям и приказал:

— Наведите здесь порядок и пошлите на корабль за запасами продовольствия, — Ранд вручил стоящей с ним рядом маленькой девочке черно-белого котенка и продолжил: — А потом мы отправимся вслед за разбойниками. Возможно, удастся возвратить награбленное.

Когда воины принялись выполнять распоряжения рыцаря, Ладжой посмотрел на него с уважением.

— Если ты сумеешь вернуть дары прихожан нашей церкви, все будут благословлять твое имя.

— Я попытаюсь, Ладжой, — пообещал Ранд и вышел во двор, где Симон уже седлал лошадей.

Ладжой последовал за ним. Грубоватой рукой он ласково погладил жеребца по гордо вытянутой шее.

— Итак, ты претендуешь на владение Буа-Лонгом?

Ранд кивнул.

— A y тебя есть какие-то возражения по этому поводу?

Ладжой тяжело вздохнул.

— Конечно, как француз я должен был бы протестовать. Но как владелец таверны и просто как человек я хочу мира. И, честно говоря, мне безразлично, кому принадлежит Буа-Лонг, если ты будешь держать свое слово и запретишь грабежи, — он в сердцах сплюнул на землю. — Ведь французские рыцари постоянно разоряют наши земли, насилуют женщин, сжигают дома.

— А не нападут ли разбойники на Буа-Лонг? — с тревогой спросил Ранд.

— Вряд ли, замок очень хорошо укреплен. Разве вы никогда не видели его, господин?

Юноша отрицательно покачал головой.

— Первые башни Буа-Лонга были построены еще самим Ричардом Львиное Сердце. Надеюсь, и вы, и ваши дети будут богаты и счастливы здесь.

Ранд смущенно провел рукой по золотистым волосам.

— Если все пойдет так, как я хочу. Мне хотелось бы видеть вокруг себя только счастливые лица, — он улыбнулся своим мыслям, потом осторожно спросил: — Знаешь ли ты мадемуазель?

— Нет, мне никогда не приходилось встречать леди, но несколько лет назад я видел ее мать.

— И какая она? — заинтересовался Ранд, стараясь, впрочем, ничем не выдать своего волнения.

Ладжой неопределенно пожал плечами.

— Что я могу сказать о сестре Жана Бесстрашного [14]? — Он зло ухмыльнулся. — Ее лицо больше бы подошло лошади. Как и ее брат, она не отличалась красотой.

Ранд натянуто засмеялся.

— Молю Бога, чтобы у мадам не было бы и такого же скверного характера, — сказал он со вздохом, вспомнив о злодеяниях, которые приписывались герцогу.

— А вот отец вашей нареченной, прежний владелец Буа-Лонга, считался во всех отношениях прекрасным человеком и был красив, как сказочный принц. Возможно, дочь пошла в него, Эймери-Воина.

Последние слова старика подняли настроение Ранда. Отправляясь вслед за разбойниками, он лелеял надежду, которую зародил в нем Ладжой: «Господи, пусть мадемуазель де Буа-Лонг будет так же красива, как ее отец, и унаследует все его достоинства!»

Ранд тряхнул головой, отгоняя прочь мысли о невесте, и беспокойно заерзал в седле: следы от копыт уходили в разные стороны. Без всякого сомнения, грабители разделились. Махнув своим людям, чтобы они скакали в южном направлении, Ранд поехал дальше один, горя желанием сразиться с негодяями, которые обижают стариков, вдов и сирот. События последних недель пробудили в юноше неутомимую жажду деятельности, его энергия искала выхода.

Едва не задевая головой серые ветви тополей, Ранд проскакал немного вперед и неожиданно среди травы заметил камень с высеченным на нем каким-то изображением. Подъехав поближе, он увидел, что это лилия, единственный в своем роде цветок с тремя правильными аккуратными лепестками. Вздрогнув, рыцарь узнал герб Буа-Лонга. Сгорая от любопытства, Ранд привязал коня к дереву неподалеку от камня и дальше отправился пешком.

Оставив в стороне небольшое крестьянское поселение, сплошь состоящее из убогих деревянных домишек, он двинулся к реке и не останавливался до тех пор, пока перед ним не возник изумительной красоты замок.

От восхищения у Ранда даже перехватило дыхание. Он долго любовался крепкими зубчатыми стенами и башнями, увенчанными шпилями. Округлые стройные башни с длинными узкими окнами прекрасно гармонировали с часовней, гордо вознесшейся над замком.

Острые зубья решетки в крепостных воротах грозно нависали над подъемным мостом. Из бойниц смотрели причудливые каменные скульптуры, изображающие сказочные существа. Головы Горгоны и грифонов [15] словно бросали вызов всем, кто собирался напасть на замок, который они охраняли.

Замок был также окружен водой подобно искусственному острову. Глубокая река протекала прямо перед воротами, а ров с водой огибал его с севера. Через Сомму был перекинут длинный прочный мост, то, что так привлекало сюда короля Генриха.

«И все это мои владения, — со смешанным чувством подумал Ранд. — Король Генрих подарил их мне; нужно только проявить достаточно смелости и решительности, чтобы стать настоящим хозяином Буа-Лонга». Но еще не время, остановил он себя, поворачивая назад, к лесу. Спешка может только повредить делу.

Ранд медленно брел мимо прибрежных ив, кряжистых вековых дубов. Мысли его опять вернулись к незнакомой невесте. Беллиан, мадемуазель де Буа-Лонг. Львица в своем логове. Ранд улыбнулся этому сравнению. Неужели эта девушка осмелится выступить против него? Ведь за его спиной — сила и мощь Англии, за ним — все права.

* * *

Спрятав аркебузу под широким коричневым плащом, Лианна попыталась незаметно проскользнуть под навесными воротами. Жофрей, охраняющий вход в замок со стороны реки, учтиво поклонился ей.

— На прогулку, моя госпожа?

Девушка замедлила шаг и молча кивнула.

— Позволю себе заметить, что лучше бы Вам остаться при Вашем супруге.

«Я бы предпочла находиться рядом со змеей, чем с ним», — с отвращением подумала Лианна, а вслух произнесла:

— Лазарь объезжает свои новые владения.

— Не уходите слишком далеко, моя госпожа, — почти взмолился Жофрей. — До нас дошли слухи, что вчера разбойники разграбили город на побережье.

Вот незадача! Именно сегодня Лианна собиралась отойти как можно дальше от замка. Но она и не думала менять свои планы.

— В таком случае они уже давно ушли. Кроме того, вряд ли разбойники осмелятся приблизиться к Буа-Лонгу. Ведь у нас есть отличные новые пушки, которые к тому же можно перевозить на тележках. Если выстрелить из них, то незваные гости отлетят до самого Кале! — запальчиво воскликнула девушка.

Жофрей что-то пробурчал в ответ и уставился перед собой. По его обиженному взгляду, устремленному мимо нее на реку, Лианна поняла, что задела гордость своего часового, подчеркивая значение пушек, а не людей в защите замка. Она постаралась исправить свою оплошность и примирительно произнесла:

— Я понимаю, что пушка бесполезна, если рядом нет сильных мужчин, которые с умом могут использовать ее в бою.

Выражение лица Жофрея несколько смягчилось.

— Берегитесь, чтобы разбойники не напали на Вас, моя госпожа.

Лианна осторожно ступила на перекидной мост, стараясь, как всегда, не смотреть под ноги. Она боялась, что, увидев в просветах между досками темный блеск воды, опять почувствует головокружение и тошноту от необъяснимого страха. Девушка сосредоточила все свое внимание на том, как прочны балки под ее ногами, прислушиваясь к стуку деревянных башмаков по доскам моста.

Лианна гуляла уже почти час по обширным владениям Буа-Лонга и удалилась на приличное расстояние от замка, чтобы без посторонних испытать свое новое оружие. Дворовая челядь до ужаса боялась пушек, как впрочем и любого другого изобретения Шионга. Лианна усмехнулась, представив на миг, какую бы суматоху поднял выстрел из аркебузы.

В часе ходьбы отсюда находился городок, в котором остановились англичане. Девушка даже вздрогнула при мысли об этом. Захватчик-барон скоро заявится в Буа-Лонг. Лианна сжала оружие. Что ж, она будет готова к этому, а пока нет необходимости встречаться с ним.

Лианна сняла плащ и развязала тесемки передника, карманы которого были битком набиты мешочками с порохом и дробью. Она улыбнулась, вспомнив китайца Шионга. Он один понимал и одобрял ее пристрастие к стрельбе, потому что так же, как и Лианна, считал, что огнестрельное оружие — самая надежная защита, и будущее — за ним, а не за шпагами, мечами или копьями. Верный своему увлечению, Шионг преподнес девушке в качестве свадебного подарка изготовленную им аркебузу.

Лианна ощущала в руках ее приятную тяжесть. Да, Шионг постарался на славу, сделав аркебузу легкой и изящной. Его творческая натура проявилась и в том, что на медном стволе красовалась крошечная лилия, герб Буа-Лонга. Девушка ласково погладила деревянный приклад, дотронулась до оружейного замка и прошептала обычное в таких случаях заклинание, призывая на помощь святых Себастьяна и Эммануэля.

Оглядевшись, она заметила в нескольких ярдах от себя упитанного зайца. Не обращая на Лианну ни малейшего внимания, зверек копошился в зарослях дикой розы. Прекрасно: живая мишень! Отличная возможность проверить новое оружие. Нужно научиться как можно скорее стрелять из аркебузы, на случай, если возникнут трудности с бароном Лонгвудом.

Девушку охватило легкое возбуждение, по спине пробежали мурашки. Она перекрестила свинцовую пулю и осторожно протолкнула ее в ствол аркебузы. Затем, следуя наставлениям Шионга, засыпала порох в затравочное отверстие. Однако доза показалась ей слишком маленькой, и Лианна на свой страх и риск добавила еще; потом подожгла фитиль из пакли, вымоченной в солевом растворе. Засунув дымящийся фитиль в оружейный замок, она опустилась на одно колено и приставила аркебузу к плечу.

Моргая от едкого дыма, разъедавшего глаза, Лианна направила оружие на свою жертву. Руки ее дрожали от напряжения.

— Спокойно, — приказала она себе. — Оружие бесполезно в нервных руках.

Прищурив один глаз, девушка задержала дыхание и стала медленно, но решительно нажимать на спусковой крючок.

— Девушка, браконьеры предпочитают лук и стрелы, потому что они не производят шума, — раздался сзади чей-то тихий голос.

Вздрогнув от неожиданности, Лианна непроизвольно сжала пальцы, и в ту же секунду раздался оглушительный выстрел. Отдача оказалась настолько сильной, что ее отбросило назад, и она с размаху налетела на что-то большое, теплое… и живое.

Ругая себя последними словами за то, что добавила в заряд слишком много пороха, Лианна досадливо поморщилась, собираясь излить свой гнев на охранника, осмелившегося следовать за ней от самого замка. Испортить такую охоту!

Девушка резко оглянулась и замерла: перед ней, улыбаясь, стоял незнакомец.

От удивления у Лианны перехватило дыхание. Его обезоруживающая улыбка отбила у нее всякую охоту скандалить. Широко открыв глаза, она молча смотрела снизу вверх на невесть откуда взявшегося высокого широкоплечего блондина. Он что-то сказал, но из-за звона в ушах Лианна совершенно ничего не слышала, и ее первой мыслью — если подобный абсурд можно назвать так — было то, что она повстречала мифическое скандинавское божество. Очевидно, золотоволосый лесной Бог каким-то образом перенесся сюда из древних времен. Другого объяснения у нее не было. Разве этот великан с красивым добрым лицом мог быть человеком?!

«Божество» протянуло девушке широкую ладонь. Лианна непроизвольно откинулась назад и только сейчас заметила, что сидит на траве. Она недоумевала, как это произошло? Возможно, поэтому существо кажется ей таким огромным… Его губы опять зашевелились, но девушка по-прежнему ничего не слышала. Склонив голову, великан озадаченно смотрел на нее.

Это очень миролюбивое создание, отметила про себя Лианна, совсем не похожее на мстительного Бога войны. Может быть, ангел… или нет, скорее всего, архангел, причем стоящий неизмеримо выше всех, потому что только он может обладать такими чистыми линиями лица, таким пропорционально сложенным телом, такой невинной улыбкой и такими безгрешными глазами… Лианна была уверена, что, если она дотронется до его руки, видение тут же исчезнет, растает как легкое облачко…

Господи, а какие у него глаза! Не просто зеленые, а цвета ранней весенней зелени, насквозь пронизанной солнцем… Такие глаза Лианна видела только у святых на цветных витражах в окнах часовни.

Незнакомец заговорил опять, и на этот раз она вполне отчетливо разобрала:

— Не бойся меня.

Он наклонился и, обхватив девушку за талию, без особых усилий оторвал от земли и поставил на ноги.

Почувствовав тепло его сильных крепких рук, Лианна поняла, что перед ней не божество, а человек из плоти и крови. Несколько секунд она продолжала оставаться в его объятиях, потом испуганно отшатнулась.

— Кто ты?

Незнакомец медлил с ответом, заставляя еще сильнее биться ее сердце.

— Ранд, — наконец сказал он. — А кто ты, девушка?

Лианна тоже заколебалась. Девушка… для него она была просто какая-то девушка. Интересно, как бы он повел себя, если бы узнал, что разговаривает с владелицей Буа-Лонга?

Она задумалась, рассеянно теребя длинный светлый локон. Ей понравилась идея остаться неизвестной. А что, если… Может быть, это ее единственный шанс… Только бы Лазарь ничего не узнал о незнакомце, иначе он все испортит.

— Лианна, — представилась она.

— Твое лицо совсем черное от копоти, Лианна, — улыбнулся Ранд, глядя на девушку с некоторым осуждением.

Испытывая смутную досаду, Лианна провела пальцами по щеке и недовольно нахмурила брови: действительно, черные. Ее утешало только одно — слой сажи скрывал от глаз юноши пылающие от смущения щеки девушки.

— Кажется, я… положила слишком много пороха, — произнесла она, опуская испачканную руку.

— Похоже, что это так, — Ранд заботливо усадил ее на кучу сухого папоротника. — Я плохо разбираюсь в таких вещах.

— Боже мой! — в сердцах сказала Лианна, испытывая презрение к самой себе. — Зато я хорошо разбираюсь в этом и должна была верить предписаниям науки, а не своим глазам!

— Ты меня просто удивляешь, Лианна: как такую красавицу могут интересовать столь опасные вещи?!

Девушка еще раз убедилась, что оказалась права, не открыв незнакомцу своего настоящего имени. Если он разбойник, то посчитает мадемуазель де Буа-Лонг ценной добычей, а если англичанин… Ей не хотелось даже думать об этом. Да и вряд ли возможно такое. Французский незнакомца безупречен, нет даже намека на то, что говорит чужеземец.

Молчание затягивалось. Зеленые глаза юноши вопросительно смотрели на Лианну.

— Мой… мой отец был охотником. Он и пробудил во мне интерес к оружию, — наконец, нашлась она.

Ранд, нахмурившись, кивнул на почерневшую от копоти аркебузу и строго заметил:

— Это было большой глупостью с его стороны.

Лианна упрямо вздернула подбородок, собираясь встать на защиту отца, но вовремя одумалась, опасаясь еще больше увязнуть во лжи.

— Ладно, сиди спокойно, — усмехнулся юноша. — Я постараюсь привести тебя в порядок. Господи, если бы ты могла сейчас видеть себя со стороны!

Лианна не принадлежала к числу тех, кто беспрекословно повинуется чужим приказам, но почему-то даже не пыталась сопротивляться. Очевидно, еще не совсем пришла в себя после выстрела и не оправилась от удивления, вызванного неожиданной встречей с золотоволосым великаном, который, кстати сказать, просто очаровал ее.

Ранд просунул руку под кольчугу и извлек оттуда небольшой сверток. Развернув кусок материи, он отложил в сторону ломоть хлеба, а тряпицей принялся оттирать лицо девушки. Его легкие осторожные движения действовали на Лианну успокаивающе, но все же возникающая между ними странная близость пугала и настораживала ее.

— Зачем ты подкрался ко мне? — допытывалась она. — Ты помешал мне прицелиться.

— А в этом, — улыбнулся Ранд, вытирая подбородок незадачливого стрелка, — и состояло мое намерение. Ведь это же была зайчиха, у которой наверняка есть детеныши.

Лианна нахмурилась.

— С чего ты взял?

— Эх ты, охотник! По ее виду. Она вовсе не толстая, как кажется. Просто ее соски наполнены молоком.

Щеки девушки опять стали пунцовыми.

— Не собиралась же ты убивать кормящую мать, а? — с притворной строгостью спросил Ранд.

— Нет, конечно же, нет, — поспешила возразить Лианна. — Я… я просто не подумала об этом.

Он протянул ей хлеб.

— Хочешь?

Девушка покачала головой.

— Спасибо, нет. Я ведь охотилась не ради добычи.

— Тогда это что, просто кровавое развлечение? — спросил Ранд с мягким укором.

— Господи! — досадуя на его непонятливость, воскликнула Лианна. — Я никогда не убиваю от нечего делать. Я же только хотела на живой мишени проверить свое новое оружие.

— Сомневаюсь, что Госпожа Зайчиха оценила бы эту разницу, — с сарказмом заметил Ранд.

Девушка пожала плечами и легкомысленно сказала:

— Возможно, я бы все равно промахнулась. Аркебуза — слишком грубое оружие, да и прицел у нее не очень точный.

Ранд понял, что ему вряд ли удастся переубедить Лианну, и, как любящий отец вытирает слезы своему несмышленому ребенку, принялся осторожно очищать от копоти кожу возле ее глаз.

— Оказывается, у тебя серебристые глаза, — удивился он.

— Серые.

— Нет, серебристые, как нижний край облачка на рассвете.

— Серые, как каменные стены замка во время осады, — упрямо твердила Лианна.

— Милая девушка, пожалуйста, не спорь со мной. Я хорошо разбираюсь в подобных вещах. Камень не поглощает свет и не отражает его, твои же глаза излучают какое-то божественное сияние.

Наконец Ранду удалось полностью очистить от сажи лицо Лианны, и его взору открылось удивительное зрелище, вызвавшее у юноши неподдельное чувство изумления и восхищения, которое росло и увеличивалось подобно почке, согретой весенним солнцем.

Он прискакал сюда, горя желанием расправиться с бандитами, разорившими город, а заодно решил осмотреть свои будущие владения. И что же Ранд обнаружил здесь? Прекрасную девушку с аркебузой в руках, два больших сюрприза, и один из них оказался необычайно желанным.

Ранд отвел в сторону прядь светлых волос и смахнул остатки сажи с лица Лианны. Правда, брови и ресницы оттереть не удалось, но это ничуть не портило девушку, скорее наоборот, еще больше подчеркивало ее белую, как лепесток лилии, кожу, а нежная розоватость на щеках и губах напоминала цветки яблони.

Перепачканный сажей лоскуток непроизвольно выпал из рук юноши. Ранд замер, словно пораженный ударом молнии, сердце бешено стучало у него в груди.

Лианна сидела перед ним в грубом домотканом платье и, не мигая, смотрела на Ранда огромными серебристыми глазами, даже не догадываясь о том, что происходило в его душе.

Ранд молчал, прислушиваясь к себе. Его непреодолимо влекло к этой незнакомой девушке, она возбуждала в нем желание, которого он никогда не испытывал к Джасси. И юноше пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не поддаться искушению, ведь они были сейчас совершенно одни, в лесу, вдали от людей.

Ему все нравилось в Лианне, но особенно притягивали ее удивительные серебристые глаза, в которых светились ум и достоинство. Твердо очерченный рот с пухлыми губами свидетельствовал о сильном характере девушки, а то, как она нервно покусывала нижнюю губу белыми ровными зубками, говорило о ее ранимости.

Куда подевалась обычная сдержанность Ранда? Где спокойствие и безмятежность прежней холостяцкой жизни?

Ранд взял в ладони лицо Лианны и, повинуясь какому-то внутреннему порыву, нежно погладил пальцами ее щеки.

— Никогда прежде не видел ничего подобного, — мягко произнес он. — По крайней мере, с тех пор, как себя помню.

Неожиданно в устремленных на него, похожих на капельки ртути глазах появился испуг. Лианна откинула голову, освобождаясь из его рук.

— А ведь ты нездешний. Ты говоришь как гасконец.

Ранд улыбнулся, вспомнив отца, уроженца Гаскони, и удивился наблюдательности девушки, но не подал вида.

— А я и есть гасконец, по крайней мере, половина меня. А ты, судя по всему, здешняя. Ты говоришь как нормандка.

— Ты разбойник? Ты сжигаешь, грабишь, насилуешь? — не унималась Лианна, не сводя с Ранда изучающего взгляда.

Он рассмеялся.

— Никогда не занимался подобными делами. А ты — браконьер? — юноша притворно нахмурил брови.

Лианна высокомерно вздернула подбородок.

— Конечно же, нет. Я имею полное право охотиться в лесах Буа-Лонга.

У Ранда возникло подозрение, и он осторожно спросил:

— Так ты из Буа-Лонга?

— Да, — с достоинством ответила девушка.

«Боже праведный, — подумал Ранд. — Она из Буа-Лонга!» Он опустил голову, чтобы не выдать своих чувств, и лихорадочно вспоминал все, что Лианна рассказывала о себе. Дочь охотника, как утверждала она. Однако чтобы иметь право на охоту, нужно иметь знатное происхождение. Кроме того, манеры и речь девушки, несмотря на ее простое домотканое платье, указывали на то, что она вовсе не служанка.

— Твой отец был охотником, — задумчиво проговорил Ранд. — А носил ли он какой-нибудь титул?

— Нет, — поспешно ответила Лианна, встревоженная его расспросами.

— Твоя речь безупречна, — заметил юноша.

— Меня хорошо обучили.

— Какое же положение ты занимаешь в Буа-Лонге? — недоумевал Ранд.

— Я… я компаньонка владелицы замка, — с трудом нашлась что ответить Лианна.

Ранд понимающе кивнул.

— Мне приходилось слышать, что благородные дамы часто окружают себя молоденькими девушками, чтобы в приятных беседах скоротать часы досуга. Хотя, — он поднял бровь, — стрельбу из аркебузы вряд ли можно отнести к приятным занятиям.

— Но она более полезна, чем любое рукоделие, — не согласилась Лианна.

— Но и более опасна. Кстати, твоя покровительница знает о том, что ты увлекаешься оружием?

Девушка кивнула ему с королевской небрежностью.

— Конечно.

— И она одобряет это?

— Всей душой, — снисходительно улыбнулась Лианна.

Ранд шумно выдохнул, недоумевая, что же представляет из себя мадемуазель де Буа-Лонг, его так называемая невеста, если позволяет этой девушке, почти ребенку, заниматься подобными делами.

Лианна настороженно смотрела на Ранда, и он догадался, что его расспросы кажутся ей подозрительными. Сейчас он даже был рад, что, повинуясь какому-то внутреннему чутью, сразу не раскрыл перед девушкой своего настоящего имени. Скоро она и так узнает, что он, Энгуиранд Фицмарк, подданный английского короля, прибыл сюда исполнить его волю: стать владельцем Буа-Лонга и супругом мадемуазель де Буа-Лонг. А пока ему хотелось остаться для этой девушки просто Рандом.

— Между прочим, ты вторгся в частные владения, — сообщила Лианна, махнув рукой в направлении тополей, на стволах которых красовались отметки — лилии, герб Буа-Лонга.

— Знаю, — улыбнулся Ранд. — Я только хотел удостовериться, что выстрел из твоей аркебузы не испугает моего коня, а то он будет нестись до самой Гаскони.

С этими словами Ранд протянул Лианне руку и помог встать на ноги. Ее маленькая, но сильная кисть лежала в его широкой ладони как птичка в своем теплом гнездышке.

По телу юноши прошла сладкая дрожь; он тут же разжал пальцы, стараясь взять себя в руки, потом нагнулся и поднял плащ и передник Лианны.

Вес последнего удивил его. Заглянув в карманы, Ранд озадаченно посмотрел на девушку и с иронией заметил:

— Не знаю, почему я ожидал увидеть здесь первые весенние цветы? Ты же ходячий арсенал!

Лианна оставила его замечание без ответа. Она молча подняла с земли аркебузу и терпеливо ожидала, пока Ранд завяжет передник у нее на талии. Затем он накинул ей на плечи плащ, но не спешил убрать руки.

— Владелица замка поступает неблагоразумно, позволяя тебе упражняться в стрельбе, — сказал Ранд, а про себя поклялся, что немедленно положит этому конец, как только станет хозяином Буа-Лонга.

Лианна повесила аркебузу на плечо, и они медленно двинулись вперед.

— Она понимает необходимость этого, — невозмутимо произнесла девушка. Ее ответ поразил Ранда.

— Необходимость? — переспросил он, недоуменно подняв брови.

Лианна шла рядом с ним легкой упругой походкой. Маленькие деревянные башмачки подбрасывали подол грубого домотканого платья. С самым серьезным видом девушка объяснила:

— Мы не знаем мира с тех пор, как Эдуард III [16] соединил леопардов Англии с лилиями Франции.

Изумлению Ранда не было предела. Как причудливо сочетались в Лианне невинность и искушенность! Она выглядела как девушка, воспетая в балладах трубадуров, но ее поступки противоречили этому образу.

Ранд украдкой наблюдал за Лианной, пытаясь собрать воедино свои впечатления о ней. Хрупкая с виду, она оказалась сильной и бесстрашной, а ее рассуждения не раз ставили его в тупик. Насколько он помнил, Джасси, например, никогда не интересовалась политикой и не вникала в интересы государства.

Определенно, Лианна была окружена какой-то тайной. Она пробудила в Ранде неведомые ему прежде желания, заставила по-другому взглянуть на мир.

Тщательно взвешивая каждое слово, Ранд осторожно заметил:

— Франция больше воюет сама с собой, чем с Англией. Король Карл — сумасшедший, и пока представители благородных семейств грызутся между собой как торговки рыбой, крестьяне умирают от голода [17].

— Неужели ты думаешь, что, если мы подчинимся королю Генриху, это улучшит наше положение?

— Лучше здравомыслящий англичанин, чем безумный француз на троне! — с горячностью возразил Ранд.

Лианна остановилась и изучающе посмотрела на него.

— Вот ты — француз. А под чьими знаменами ты будешь сражаться? На чьей стороне?

Поняв, что чуть не выдал себя, Ранд судорожно сглотнул и с трудом выдавил улыбку.

— Конечно, на стороне вдов и сирот.

Девушка усмехнулась.

— Очень удобный ответ.

Ранд с удивлением обнаружил, что ему приятно беседовать с женщиной на столь серьезные темы.

— Ты здраво рассуждаешь о таких вещах, о которых даже многие мужчины не имеют понятия, — восхищенно заметил он.

— Я не из тех, кто в трудное для страны время остается в стороне и делает вид, что ничего не знает и не понимает. Как раз этого бы так хотелось английским вельможам, но мне глубоко безразлично их мнение.

«Как бы мне хотелось, чтобы ты думала об англичанах по-другому», — мысленно пожелал Ранд, наблюдая за игрой солнечного света в белокурых волосах девушки.

* * *

Наконец, впереди показалась поляна. Присмотревшись, они заметили обветренный каменный крест; неподалеку от него в тени огромных древних буков спокойно пасся конь Ранда. Почувствовав хозяина, он поднял голову, навострил уши и тихо заржал. Пятнистые упитанные бока лошади блестели под лучами нежаркого мартовского солнца.

Лианна остановилась и с видом знатока принялась внимательно осматривать крепкого рослого жеребца, затем перевела взгляд на Ранда.

— Мне кажется, ты должен все-таки объяснить, кто же ты есть на самом деле, — в ее голосе чувствовался вызов, а серебристые глаза холодно скользнули по фигуре юноши, начиная от макушки его светловолосой головы и кончая шпорами на заляпанных грязью сапогах. — Одет ты просто, но твой конь совсем не похож на тех лошадок, которые трудятся с утра до вечера.

Ранд в который раз восхитился проницательностью Лианны. Да, она не принадлежит к тем, кого можно легко обвести вокруг пальца…

— Шарбу — подарок, — улыбнулся он, признавая ее правоту.

Рука юноши непроизвольно коснулась небольшого бугорка на груди: под кольчугой находился еще один подарок — амулет с леопардом. Своими дарами король Генрих связал Ранда по рукам и ногам, как паук опутывает паутиной свою жертву.

Лианна сняла с плеча аркебузу, прислонила ее к дереву и смело подошла к коню.

— Шарбу, — мягко произнесла она, гладя бархатистую морду. — Какое прекрасное мужественное имя. Расскажи-ка мне, Шарбу, о своем хозяине. Он, действительно, из Гаскони, как утверждает? А, может быть, он — разбойник?

Конь тихонько заржал и помотал головой, словно не соглашаясь с Лианной. Ранд как завороженный во все глаза смотрел на хрупкую девушку, прильнувшую к шее его лошади, не в силах вымолвить ни слова.

Наконец, он порывисто шагнул к ней и с вызовом спросил:

— Если ты считаешь меня разбойником, почему же не падаешь в обморок и не визжишь от страха?

— А я никогда не падаю в обморок, — самодовольно заметила Лианна. — И редко кричу. Но ты мне так и не ответил, — напомнила она.

— Я… странствующий рыцарь, Лианна, и могу тебе поклясться чем угодно, что не разъезжаю с разбойничьими бандами. А вот с тобой я бы покатался с большим удовольствием, — сказал Ранд, меняя тему беседы. — Позволь мне доставить тебя в Буа-Лонг.

— Нет, — поспешно ответила девушка. — Думаю, что тебе лучше держаться подальше от замка.

Ее отказ удивил Ранда. Неужели владелица замка жестоко карает всех, кто без разрешения вторгается во владения? А может быть, она не доверяет Лианне?

Он не удержался от соблазна и прикоснулся пальцами к волосам девушки; на ощупь они оказались как шелковая пряжа. Не желая вот так просто расставаться с Лианной, Ранд настойчиво спросил:

— Разве Буа-Лонг — такое негостеприимное место?

— Боюсь, что он вынужден быть таким, — грустно улыбнулась она, и в ее глазах промелькнуло сожаление.

Ранда охватило сильное волнение, ему хотелось прижать к себе эту маленькую упрямицу, окружить ее нежностью, которая подобно весеннему цветку распустилась в его сердце с того момента, когда он увидел Лианну.

— По крайней мере, позволь хотя бы немного проводить тебя, — настаивал Ранд.

Девушка колебалась и, в конце концов, ему удалось настоять на своем. Дальнейший путь они продолжили верхом на Шарбу. Аркебуза была перекинута через седло, а Лианна устроилась за спиной Ранда, обхватив его за талию.

Жеребец постепенно перешел на шаг, и между молодыми людьми снова завязалась беседа. Ранд узнал, что Лианна всегда собирает крошки от завтрака, чтобы подкормить семью ласточек, которая обосновалась на стене замка, и сам рассказал, что играет на арфе и сочиняет песни. Потом она призналась, что обожает сладости, а он — что любит беседовать с Шарбу.

Неожиданно девушка надолго замолчала. Ранд оглянулся и озабоченно спросил:

— О чем ты задумалась, Лианна?

Тихо, так тихо, что он с трудом мог расслышать ее слова, она сказала:

— Я думаю о том, что ты появился слишком поздно…

От того, как дрогнул голос Лианны, у Ранда защемило сердце. Он осторожно погладил ее маленькую ладонь, лежащую у него на талии.

— Слишком поздно для чего?

Она высвободила руку.

— Для… нет, ничего. Теперь это уже не имеет значения.

Ранд больше ни о чем не спрашивал, хотя горечь, звучавшая в голосе Лианны, пробуждала в нем любопытство. Впрочем, юноша, кажется, догадывался о причине ее грусти. Если девушка хочет иметь поклонника, он все равно не подходит для этой роли.

Вскоре они подъехали к огромным вязам, и Лианна попросила остановиться. Ранд первым спрыгнул на землю и, обхватив девушку за талию, помог ей спуститься.

— Лианна, — проговорил он внезапно охрипшим голосом, взяв ее за подбородок и повернув к себе лицом. — Пожалуйста, будь осторожна.

— Хорошо. И ты тоже в своих путешествиях.

Их глаза встретились, и у обоих на миг перехватило дыхание. Ранд рассеянно убрал со щеки девушки прядь белокурых волос и с шумом вздохнул. Лианна улыбнулась, но ее улыбка внесла еще большее смятение в его душу. «Господи, будет ли она так же смотреть на меня, когда узнает, кто я и почему здесь?»

Он взял лицо девушки в ладони и нежно погладил ее щеки. Медленно, словно во сне, влекомый какой-то непреодолимой силой, Ранд наклонился и приник к губам Лианны. Сначала они едва касались друг Друга, но уже через мгновение слились в страстном поцелуе.

Ранду казалось, что он воспарил к облакам, ему хотелось вобрать в себя это храброе восхитительное создание, пахнущее серой и весной.

* * *

Все прежние клятвы были забыты, но все же чувство вины не давало разгореться его страсти. Нравится ему это или нет, но он помолвлен с другой женщиной. Целуя Лианну, Ранд чувствовал, что обманывает ее и перечеркивает годы своей преданности Джасси.

Он с трудом оторвался от Лианны, все еще перебирая нежный шелк ее волос. Белокурые пряди выскользнули из его рук и рассыпались по плечам девушки.

Лианна отпрянула назад, ее лицо выражало изумление и замешательство.

— Я… я лучше… пойду, — запинаясь, прошептала она, чувствуя в каждой клеточке своего тела сладостное томление.

Лианна прижала пальцы к губам, словно стараясь сохранить вкус поцелуя, оставив в памяти это прикосновение, которое в один миг разбило ее сердце. Она хотела бы остаться с Рандом, но рассудок удерживал девушку от такого необдуманного шага. Несмотря на вероломство Лазаря Мондрагона, Лианна считалась замужней женщиной. Свидание с этим незнакомцем было нарушением супружеской верности.

«Один день, — с отчаянием подумала она, — если бы я встретила его на один день раньше, моя жизнь бы совершенно изменилась». Мужественный гасконский рыцарь не оставил бы ее одну в брачную ночь и не отказал бы в наследнике…

Стараясь ничем не выдать своих чувств, Лианна натянуто улыбнулась:

— Полагаю, тебе следует продолжить свое путешествие.

— Я думаю… — начал Ранд, казалось, он так же не спешит расстаться. — Лианна…

Неожиданно на всю округу запели рожки. Лианна похолодела. Эти трели могли означать только одно: приехал герцог Бургундский. Суровая действительность снова обрушилась на Лианну, сметая воздушные замки, которые она воздвигла вокруг золотоволосого французского архангела.

— Кто-то приехал в замок? — спросил Ранд, вытягивая шею, чтобы увидеть дорогу вдали.

— Гм… один высокопоставленный гость, — рассеянно проговорила Лианна.

Мысли путались у нее в голове. Готова ли кухня обслужить еще один торжественный ужин? Успели ли навести порядок в зале? Негромкое ругательство сорвалось с ее губ: как все это было не вовремя!

— Твой отец, охотник, научил тебя еще и ругаться? — насмешливо поинтересовался Ранд.

Смущенно зардевшись, Лианна с улыбкой ответила:

— Я научилась этому сама.

Но ее лицо тут же стало серьезным. Господи, герцог Бургундский прибыл повидаться со своей племянницей, а она вся покрыта сажей и пахнет порохом!

— Мне нужно идти, — заторопилась Лианна, схватила аркебузу и почти побежала к замку.

— Подожди!

— Я не могу медлить, — откликнулась девушка.

— Когда я снова увижу тебя?

— Я… мы… не можем… я не должна, — не зная, на что решиться, Лианна замедлила шаг и оглянулась. Слишком многое нужно объяснить, а времени было слишком мало.

— Но я обязательно должен встретиться с тобой!

Умоляющие нотки в голосе Ранда заставили девушку остановиться и повернуться к нему. Освещенный ласковым весенним солнцем, на фоне голубого неба и еще не распустившихся деревьев, юноша был похож на чудесное сияющее видение. Сердце девушки бешено стучало в груди, готовое вырваться наружу. Ранд смотрел на нее с такой нежностью, что у Лианны все переворачивалось внутри. Она знала, что этот пламенный взгляд будет теперь преследовать ее до конца дней. Казалось, вся его жизнь зависела от ответа Лианны.

— Давай встретимся на поляне возле креста Катберта, помнишь, того каменного креста.

Рожки затрубили опять, и сердце девушки пронзила стрела безысходности.

— Бог мой, зачем? — с тоской спросила она.

Лицо Ранда озарилось обворожительной улыбкой.

— Потому что, — прокричал он, — мне кажется, что я люблю тебя!

Глава 3

Сердце Лианны еще бешено колотилось в груди от слов Ранда, сказанных при расставании, а ее мысли уже были заняты внезапным появлением в Буа-Лонге столь могущественного родственника. Она сама не заметила, как пронеслась-через мост и оказалась во внутреннем дворе замка.

«Господи, только бы дядя не увидел меня в таком виде, — молила Лианна. — Только бы успеть привести себя в порядок!» Она незаметно проскользнула мимо толпившихся во дворе вассалов герцога, нырнула под развевающиеся у кроваво-красного креста Святого Антония знамена и бросилась к главной башне.

Второпях девушка налетела на бродивших по двору полусонных кур, которые с испуганным кудахтаньем стали разбегаться из-под ее ног, поднимая клубы пыли. От неожиданности Лианна со всего размаха упала на колени. Громкое проклятие вырвалось у нее из груди. Когда же пыль немного рассеялась, прямо перед девушкой возникла внушительная фигура герцога Бургундского. Лианна сразу узнала эти холодные голубые глаза, жесткое волевое лицо своего дядюшки. Он протянул племяннице руку и помог подняться, невзначай коснувшись ее щеки широким отороченным беличьим мехом рукавом.

— Ты пахнешь серой.

Среди вассалов раздался веселый смех, но герцог взглядом заставил их замолчать. Лианна стояла перед ним пунцовая от смущения.

— Я упражнялась в стрельбе, — оправдываясь, произнесла она, показывая свою аркебузу.

Герцог поднял к небу глаза, глубоко вздохнул и твердо сказал:

— Пять минут, Беллиан. У тебя есть ровно пять минут для того, чтобы привести себя в порядок и предстать передо мной, как подобает леди, а не оборванкой с окрестных болот. Я буду ждать тебя в зале.

Лианна почтительно наклонила голову и, пробормотав:

— Да, Ваша Светлость, — поспешила в свою комнату.

Спустя ровно четыре минуты, одетая в свое лучшее голубое платье, с уложенными под серебряную сеточку волосами, Лианна уже спускалась по лестнице, ведущей в зал. Бонни тщательно стерла с лица госпожи остатки пороха и обильно опрыскала ее розовой водой.

Лианна задумчиво наблюдала, как тяжелый подол бархатного платья колышется у ее ног. Неизвестной девушки, которая привлекла внимание Ранда, больше не было. А ей так хотелось поразмыслить в уединении над его признанием в любви, воскресить в памяти образ золотоволосого великана. Но она не могла себе этого позволить: ее ждал герцог Бургундский.

Подходя к залу, Лианна замедлила шаги, глубоко вздохнула и упрямо вздернула подбородок, приготовившись встретиться с одним из самых могущественных людей Франции.

Герцог Бургундский, прозванный и друзьями, и недругами Бесстрашным, имел огромное влияние на политику, проводимую в королевстве [18]. Известный своей жестокостью, он обладал удивительным хладнокровием и склонностью к интригам. Люди жили по его благосклонному разрешению или умирали по его приказу.

Однако сейчас в голубых глазах герцога, устремленных на Лианну, была только бесконечная нежность. В холодном подозрительном сердце Жана Бесстрашного нашелся-таки маленький теплый уголок для осиротевшей племянницы. Девушка поприветствовала дядю и прижалась щекой к его груди, ощутив кольчугу, которую он всегда носил под роскошным герцогским одеянием.

Осторожно поправив белокурую прядь ее волос, герцог с одобрением заметил:

— Лучше, моя дорогая. Намного лучше. Ты просто обворожительна!

Лианна кивнула, показав тем самым, что польщена комплиментом, хотя на самом деле предпочла бы, чтобы дядя Жан оценил по достоинству ее новое оружие, над которым они так много работали с Шионгом.

— Погрейтесь у огня, — предложила девушка, входя в роль гостеприимной хозяйки.

Но герцог отклонил ее предложение, жестом указав на неприметный выход в углу зала.

— Я бы хотел поговорить с тобой наедине, племянница, — произнес он тоном, не обещавшим ничего хорошего.

Лианна провела его в уединенную комнату, подождала, пока он сядет, затем, немного нервничая, тоже опустилась на край скамьи.

Несколько минут герцог пристально смотрел девушке в лицо, глаза его пылали мрачным огнем. Лианне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем он, шумно вздохнув, вкрадчиво произнес:

— Твое неповиновение не причинило бы мне такую боль, не люби я тебя так сильно, Беллиан.

От этих слов у Лианны словно комок застрял в горле, но она быстро взяла себя в руки и твердо сказала:

— У меня не было выбора. Король Генрих собирался превратить Буа-Лонг в английский бастион.

— Лучше английский бастион, чем французские руины. Кстати, где твой новоиспеченный супруг?

— Объезжает окрестности.

— Я знаю Лазаря Мондрагона, — презрительно усмехнулся герцог. — Несколько лет назад он пытался добиться для себя привилегий, но я отослал его прочь, — дядя Жан помолчал, поглаживая длинными пальцами беличий воротник, потом осторожно добавил: — Говорят, Мондрагон безумно любил свою первую жену. После ее кончины он сам чуть не умер от горя. Думаешь, и к тебе он будет испытывать столь же сильные чувства?

— Мне не нужны его чувства. Я хочу лишь носить его имя и состоять в браке, — Лианна не собиралась скрывать своих намерений.

Герцог тяжело вздохнул.

— Ты могла бы лучше устроить свою судьбу, моя дорогая.

Лианна удивленно подняла брови.

— Мне казалось, что ты вообще не хотел, чтобы я когда-нибудь стала замужней женщиной.

— Речь не об этом. Выйдя замуж за Мондрагона, ты лишила себя возможности сделать блестящую партию, — его лицо омрачилось.

От неожиданности Лианна даже рассмеялась.

— Дядя, что ты имеешь в виду?

— Я разговариваю с тобой вполне серьезно, — резко оборвал он. — Я берег тебя для английского дворянина, Беллиан.

Девушка сначала застыла от изумления, затем начала медленно соображать. Так вот почему король Генрих вмешался в ее жизнь…

Оказывается, она была всего лишь средством для достижения цели своего дядюшки, пешкой в большой политической игре. Союз с Англией принесет герцогу Бургундскому неограниченную власть, он сможет тогда одолеть своего ненавистного врага, графа Бернара де Арманьяка, который сейчас имеет большое влияние на сумасшедшего французского короля.

Эта мысль ужаснула Лианну и повергла в уныние; судорожно сглотнув, она тихо, но твердо произнесла:

— Моя преданность начинается и заканчивается Буа-Лонгом и Францией. Перспектива получить важный титул никогда не прельщала меня.

— Ты не должна была действовать без моего согласия, — сурово сказал герцог.

Девушка сидела перед ним, не поднимая глаз, опасаясь, что он прочитает в них недоверие. Неужели пристрастие герцога к интригам сильнее его любви к ней?

— Дядя, не забывай, что твоя опека надо мной закончилась еще в декабре, когда я достигла совершеннолетия. Я свободна по своему усмотрению выходить замуж и могу пренебречь указаниями короля Генриха.

— Ты говоришь как изменница!

— Но я не его подданная!

— Тем не менее он считает себя твоим королем и требует назад земли, завоеванные его предком, Эдуардом III. Можешь не сомневаться, Генрих силой возьмет их. Самое благоразумное решение в данной ситуации — это союз с ним.

На лице герцога появилось выражение, способное повергнуть в ужас любого из его приближенных, но только не Биллиан. Ее серебристо-серые глаза твердо смотрели на него, подбородок упрямо выдавался вперед.

Несколько секунд продолжалось это безмолвное единоборство, потом герцог усмехнулся и тоном, в котором чувствовалась смесь недовольства и восхищения, произнес:

— Если бы большинство французов рассуждали как ты, мы никогда бы не оказались под пятой Генриха.

Жан Бесстрашный подошел к камину и задумчиво уставился в огонь. Пламя освещало его впалые щеки, сурово сдвинутые брови. Лианна почувствовала к нему внезапную нежность. Без сомнения, ее дядя оказался в трудном положении. В изнурительной борьбе за власть он нажил многочисленных врагов при французском дворе и среди французской знати во главе с Ар-маньяком, ему пришлось связать свою судьбу с англичанами.

— Молодой Генрих собирается завоевать трон Франции, — возобновил разговор герцог. — Он из числа тех людей, которые полагаются только на себя и обладают удивительным чутьем и способностью предугадывать ход событий. Его честолюбие не знает границ. Поверь, Генрих не из тех, кому можно необдуманно бросить вызов.

— Возможно, это и так, Ваша Светлость. Но я не отдам ему Буа-Лонга. Я окажу плохую услугу своему королю и своим соотечественникам, если позволю армии Генриха обосноваться здесь.

— Твои соотечественники! — презрительно воскликнул Жан Бургундский. — Кто они?! Вечно ссорящиеся между собой дети, меняющие свои привязанности и симпатии с такой же быстротой, с какой ветра над проливом меняют свое направление? А король Карл — будь проклята его безумная душа — всего лишь тряпичная кукла в руках арманьяков! Франции необходима сильная правящая рука. Генрих…

— Еще один английский притворщик! — перебила его Лианна.

Герцог тяжело вздохнул.

— Ты можешь, конечно, считать, что разрушила планы Генриха. Возможно, тебе это и удалось на какое-то время, — он сделал ударение на последнем слове. — Однако Генрих во многом похож на тебя. Он волевой, умный, энергичный и никогда не останавливается на полпути.

Дядя вернулся к своему креслу и сел, погрузившись в молчание, потом спросил:

— А что тебе известно о бароне Лонгвуде?

— Немногое, только то, что я смогла прочитать между строк его напыщенного послания. Этот Лонгвуд — незаконнорожденный и не принадлежит к английской знати, а титул барона получил всего лишь месяц назад. Он такой же изменник, как и его отец, Марк де Бомануар.

— Бомануар не изменник, Лианна, — возразил герцог. — Просто он оказался не в состоянии заплатить за свое освобождение из Арандела.

— Изменник он или нет, его незаконнорожденному сыну никогда не достанется Буа-Лонг.

Жан Бургундский сокрушенно покачал головой.

— Позволь тебе заметить, что ты ведешь себя как избалованный ребенок: постоянно вмешиваешься в мужские дела.

— Только тогда, когда дело касается меня и моего народа, дядя, — запальчиво возразила девушка, но заметив, как снова помрачнело его лицо, подошла к нему и нежно погладила по руке. — Что ты теперь будешь делать?

— Я сделаю то, что сочту нужным, — коротко ответил он, По спине Лианны пробежал холодок. В той игре, что ведет герцог Бургундский, ставка — ни много ни мало — власть над Францией. Кроме того, дядя ясно дал ей понять, что радоваться пока рано: последнее слово останется за королем Генрихом.

Лианна была так поглощена своими мыслями, что почти не следила за приготовлениями к праздничному ужину. Обычно она сурово отчитывала слугу, приносившему оленину на плохо отполированном блюде, или со своей извечной дотошностью и придирчивостью указывала на то, что какое-то кушанье стоит не там, где положено, или замечала, что пирожные, украшенные нежными лилиями из крема, немного подгорели. В общем, Лианна успевала повсюду.

Но сегодня ее голова была занята совсем другими проблемами. Судя по всему, герцог Бургундский приложит все усилия, чтобы помешать племяннице защитить Буа-Лонг от англичан. Его скрытность заставляла Лианну нервничать больше, чем любой, пусть даже самый жестокий план короля Генриха.

И несмотря на все это, девушку переполняли сладкие, томительные мысли о Ранде, о его неожиданном признании, заставляя восторженно биться ее сердце.

Между тем ужин был в самом разгаре. Мондрагоны, не обращая внимание на неудовольствие герцога Бургундского, веселились вовсю. Им очень хотелось щегольнуть своим новым положением. Лазарь приказал откупорить бочки с вином и позвать на балкон менестрелей, чтобы они музыкой и песнями развлекали гостей.

Неожиданно для всех Жерве с загадочным и самодовольным видом поднял свой кубок.

— За мою мать, — громко сказал он, кивая в сторону Лианны. — Правда, она на два года моложе меня, но я думаю, это не помешает ей нежно любить своего сына.

За столами раздался смех.

Щеки Лианны полыхнули гневным румянцем. Она украдкой посмотрела на сидевшего справа от нее дядю, заметив, как его пальцы нервно стиснули кубок. Только ей было понятно сдержанное молчание герцога Бургундского.

«Глупец!» — с презрением подумала Лианна о пасынке. Вряд ли бы он вел себя так жизнерадостно, если бы понимал, насколько непрочно его положение в Буа-Лонге, как впрочем, и остальных Мондрагонов…

Жена Жерве, Маси, кокетливо поправив искусно уложенный на ослепительно белом плече локон цвета воронова крыла, смело повернулась к герцогу.

— Ваша Светлость, — промолвила она, и ее ресницы затрепетали от волнения. — Не желаете ли Вы, чтобы Беллиан что-нибудь исполнила для нас? Она превосходно играет на арфе.

Лианна внутренне съежилась: Маси решила унизить ее. Она слышала игру Лианны на свадебном пиршестве и знала, что исполнение далеко до совершенства.

К облегчению Лианны, дядя Жан отрицательно покачал головой.

— С меня достаточно и менестрелей, мадам.

Маси недовольно надула губы. Тогда Лазарь, напуская на себя важность и стараясь казаться достаточно трезвым, хлопнул в ладоши, призывая всех к тишине.

— Сейчас моя жена будет играть для нас, — торжественно объявил он.

Лианна негодовала: Лазарь решил продемонстрировать свою власть над женой. Однако ей ничего не оставалось, как подчиниться; если она хочет доказать герцогу Бургундскому, что намерена сохранить брак с этим ничтожеством, то должна вести себя как подобает примерной супруге и повиноваться мужу.

Лианна села напротив почетного гостя, взяла арфу и осторожно провела длинными тонкими пальцами по струнам. Она решила исполнить одну из самых любимых песен своего дяди.

Ее нежный голос звучал чисто и звонко, но в исполнении все же не хватало настоящего артистизма.

Герцог Бургундский пристально смотрел на племянницу. Казалось, его больше интересует бесстрастное выражение лица девушки, чем ее пение. Когда она закончила на чистой высокой ноте, он первым зааплодировал.

— Великолепно, — похвалил герцог, — просто замечательно!

Лианна пожала плечами.

— Спасибо, Ваша Светлость. Но я сама знаю, что Для исполнения таких песен мне не хватает темперамента.

Он одобрительно кивнул.

— Ты знаешь свои недостатки и не стыдишься признать их, это достойно похвалы.

Отложив арфу, Лианна вернулась к столу. Она не смогла удержаться, чтобы не шепнуть Маси:

— Тебе придется хорошо постараться, дорогая, чтобы унизить меня в глазах моего дяди.

Маси ответила ей испепеляющим взглядом.

— Ты могла бы совершенствовать свое искусство, вместо того чтобы возиться с порохом и оружием.

Эти слова больно задели Лианну. В последнее время ее женственность слишком часто подвергалась сомнению — отказ Лазаря, Гнев дяди… Даже Ранд, с его добротой и тактом, мягко упрекнул Лианну за пристрастие к оружию. А теперь еще и Маси — невероятно красивая, искушенная в таких вещах, о которых девушка только начинала догадываться, — дразнит ее.

— Я готовлюсь к защите, замка, вместо того чтобы без толку часами просиживать в креслах, — как можно непринужденнее заметила Лианна.

— Защита замка — дело мужчин, — с расстановкой, как говорят с полоумными, ответила Маси.

Лианна осуждающе взглянула на Лазаря и Жерве.

— Мужчины, на чьем попечении находится Буа-Лонг, делают слишком мало для его укрепления.

В глазах обоих Мондрагонов появился гневный огонек, а герцог Бургундский сжал губы, с трудом сдерживая смех.

— Хорошо сказано, — негромко пробормотал он.

— Но разве тебе не кажется, — настаивала Маси, — что леди должна иметь изысканные манеры? А если, скажем, ей придется предстать при дворе?

При этих словах Жан Бургундский передернулся и опустил глаза, чтобы скрыть свои чувства.

— Я обязательно буду упражняться в этом, — с готовностью пообещала Лианна.

Она молила Бога о том, чтобы Маси, которая не знала об изгнании герцога Бургундского из Парижа, не упоминала больше о королевском дворе. Эта легкомысленная женщина нечаянно разбередила старую рану ее дяди. Не надеясь умиротворить его, Лианна поспешила сменить тему разговора.

— Гай и Мер Брюло, люди, которые хорошо помнят мою мать, рассказывали мне, что она творила с арфой, чудеса.

Глаза герцога потеплели.

— Да, моя сестра, действительно, прекрасно играла и пела.

— В таком случае для меня, возможно, еще не все потеряно. Нужно послать в Абвиль за учителем музыки, — улыбнулась Лианна.

Дядя покачал головой.

— Нет, милая, страсти не научишь. Это должно идти от сердца, — он выразительно посмотрел на Лазаря, который с преувеличенным вниманием разглядывал что-то на дне кубка. — У тебя есть умение, возможно, однажды придет и понимание музыки.

Лианна сделала вид, что поняла, что хотел сказать герцог, чтобы лишний раз не огорчать его. Но, честно говоря, она была искренне уверена, что только страсть могла улучшить ее пение. Перед мысленным взором девушки возник светлый образ Ранда. Где-то он сейчас, ее бродячий принц? Лианна вспомнила его нежные прикосновения, ласковую улыбку… и у нее сладко защемило сердце. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Не это ли чувство вдохновляет поэтов?

* * *

— Спой еще раз про кота, — закричал Мишель, дергая Ранда за тунику.

К его просьбе тут же присоединились младшие братья и сестры мальчика. Ранд улыбнулся и покачал головой. Отложив в сторону арфу, он потрепал по рыжим кудряшкам малышку Белл.

— Позже, птенчики, — ласково сказал юноша, наклоняясь и отодвигая подальше от огня детский стульчик. — Я не должен забывать о своих людях.

В соседней комнате Ладжой с остальными воинами громко обсуждали опустошительные разбойничьи набеги, не забывая насыщать свои желудки хлебом и солониной с корабля, потягивая вино из бочонка, случайно оставленного грабителями. Некоторые из мужчин пытались состязаться в остроумии, изъясняясь на плохом французском и бросая долгие взгляды в сторону девушек.

Ранд вернулся в таверну после обеда, но старательно избегал своих людей, будучи не в состоянии командовать ими и принимать какие-либо решения. После встречи с Лианной он казался себе таким же бесполезным, как лук с ослабленной тетивой. Ранда переполняли неведомые ему ранее чувства.

Час, проведенный с этой удивительной девушкой, перевернул все его привычные представления об отношениях мужчины и женщины. До сегодняшнего дня любовь была для Ранда теплым светлым чувством, не требующим от него особых усилий и горящим постоянным ровным огоньком. И ничего более.

Теперь же юношу сжигало всепоглощающее пламя страсти. Он чувствовал себя неопытным и совершенно незащищенным, словно враг обезоружил его и выставил на всеобщее посмешище. Сердце Ранда было подобно кровоточащей ране, пронзенной стрелами любви.

Проскользнув незамеченным мимо комнаты, в которой отдыхали его воины, Ранд вышел наружу и замер у порога, с грустью глядя на опустошенный город. В золотисто-черное вечернее небо из редких, чудом сохранившихся труб. поднимался дымок. Неподалеку от таверны с порога своего дома какая-то женщина звала к ужину детей. Заметив Ранда, она приветливо помахала ему рукой. Что ж, превосходное начало. Люди стали относиться к англичанам с доверием, а не со страхом. Если мадемуазель де Буа-Лонг отклонит его предложение, нужно, по крайней мере, постараться оставить город за собой.

Вдалеке Ранд заметил возвращавшихся с полей усталых мужчин. Люди постепенно налаживали мирную жизнь, залечивая раны, нанесенные грабителями.

Со стороны выгона доносились знакомые крепкие ругательства. Ранд усмехнулся и неторопливо направился туда, решив заодно проверить лошадей, занимавших опустевшие стойла Ладжоя, у которого разбойники угнали весь скот.

Задумавшись, он едва не налетел на корову, возле которой на низкой скамеечке сидел Джек Кейд.

— Иисус, Джек, где ты нашел ее?

— Купил в Аркезе на деньги из королевской казны, — невозмутимо объяснил Джек. — Малышам Ладжоя необходимо молоко.

Корова сделала шаг в сторону, чуть не опрокинув ведро. Джек снова выругался и, захватив покалеченными пальцами набухшие соски, направил в него струю молока.

— Я уверен, что Ладжой оценит щедрость короля Генриха, — подмигнул он Ранду, потом прислонился щекой к боку коровы и, продолжая доить ее, коротко отчитался о событиях прошедшего дня: — Годфри и Невилл загнали оленя и принесли его тушу Ладжою. Роберт… э-э… отец Батсфорд, ездил на соколиную охоту. Джаймсу, Питеру и Дарби удалось напасть на след разбойников, но грабители уже успели убраться довольно далеко и, возможно, разбежались кто куда после того, как разделили добычу.

Ранд нахмурился.

— Мне так хотелось вернуть награбленное в церковь. Это было бы очень важно для жителей города.

Глаза Джека потеплели.

— Вам необходимо завоевать сердца и души горожан, не правда ли?

Ранд улыбнулся проницательности своего верного оруженосца. Юноша, действительно, еще верил в рыцарские идеалы, для него они не были пустым звуком.

— А ты как всегда настроен весьма скептически, — с упреком заметил он.

Джек пожал плечами.

— Я думаю, мой господин, их сердца и души уже готовы последовать за вами, — но заметив, что Ранда коробят его иронические замечания, поспешил сменить тему разговора. — Я наработался сегодня, как самый последний свинопас. А как ваши успехи, мой господин?

Ранд молчал, рассеянно глядя на пылинки, которые кружились в золотистых лучах заходящего солнца. В наступившей тишине только струйки молока ритмично бились в ведро Джека.

Закончив работу, он выпрямился и вопросительно посмотрел на Ранда, ожидая ответа.

— Итак?

— Я встретил… девушку, — предательски дрогнувший голос выдал чувства юноши, которые он так тщательно старался скрыть в своем сердце с того момента, как расстался с Лианной.

В глазах Джека появился неподдельный интерес. Он поставил ведро, взял охапку сена для коровы и внимательно посмотрел на Ранда.

— Неужели стрела Купидона попала в цель? Добро пожаловать на грешную землю, мой господин! — радостно воскликнул он.

— Ее зовут Лианна, — не обращая внимания на эти вопли, тихо сказал Ранд. — Она живет в Буа-Лонге.

— Тоже хорошо, — еще шире улыбнулся Джек. — Я просто уверен, что это знак свыше. Девушка послана вам Богом, мой господин, чтобы восполнить утрату Джастин. Выше голову, возможно, эта красотка сумеет скрасить вашу жизнь.

Ранд покачал головой.

— Брак для меня — святое дело. Кроме того, я не собираюсь бесчестить Лианну.

Джек расхохотался.

— Рыцарский лепет, мой господин! Ваш союз с мадемуазель заключается из чисто политических соображений! Совершенно не обязательно быть для нее золотым.

— Если золото утратит свой блеск, то что же тогда станет с железом? — рассеянно проговорил Ранд и отвернулся.

Джек положил корове сено, поднял ведро, и мужчины неторопливо направились к таверне, думая каждый о своем.

— Что касается меня, — нарушил молчание Джек, — то я вовсе не прочь приударить за одной из работниц Ладжоя. У нее такие…

— Джек! — оборвал его Ранд, не желая поддерживать непристойный разговор.

—…что я готов умереть за них, — закончил-таки Джек.

— Я запретил прелюбодеяние, — напомнил Ранд.

— С теми, кто этого сам не желает, — возразил оруженосец, но заметив, что юноша недовольно поморщился, невозмутимо поинтересовался: — Когда мы отправимся в Буа-Лонг?

— Король Генрих настаивает на соблюдении этикета: сначала нужно отправить послание, подарки невесте. Кроме того, за несколько недель до свадьбы Батсфорд должен зачитать в церкви оглашение о помолвке.

— Значит, у нас уйма времени! — хитро улыбнулся Джек. — Работница Ладжоя будет этому очень рада, — многозначительно проговорил он, входя в таверну.

Ранд решил еще немного побродить по окрестностям. Зачарованный красотой наступающих сумерек, он направился к морю и поднялся на вершину прибрежной скалы. Где-то в зарослях пел соловей, ему вторил кроншнеп. Жалобные трели птиц сливались с печальной мелодией, звучавшей в сердце юноши.

С грустью глядя на разбивающиеся о берег волны, Ранд размышлял над неожиданной встречей с удивительной, необыкновенной девушкой.

Лианна… Он прошептал это имя морскому ветерку, наслаждаясь его звучанием; оно оставляло на губах вкус сладкого вина. Образ Лианны стоял у Ранда перед глазами: прекрасное лицо, обрамленное белокурыми волосами, нежная улыбка, ласковый взгляд, в серебристой глубине которого таилась боль, которую он был еще не в силах понять. Юноша тряхнул головой, отгоняя видение: мысли о Лианне причиняли ему страдание.

Он имел право думать только об одной женщине: мадемуазель де Буа-Лонг…

Господи, ведь совсем скоро им придется жить под одной крышей! Какая же это будет пытка — видеть изящную фигурку Лианны, снующей по замку, слышать переливы ее смеха… Нет, нужно сразу положить конец их отношениям, подсказывал Ранду здравый смысл.

Юноша с трудом перевел свои мысли в другое русло. Герцог Бургундский прибыл в Буа-Лонг с немногочисленной свитой. Ясно, что в его планы не входило длительное пребывание здесь. Да и едва ли он мог позволить себе прохлаждаться в замке с племянницей; когда во владениях герцога, простирающихся от Соммы до Южного моря, было неспокойно.

Мысли Ранда снова вернулись к Лианне. Несмотря на свое решение покончить с этим одним махом, он уже знал, что придет к кресту Святого Катберта, где они условились встретиться. Ранд оправдывался перед собой тем, что должен убедить Лианну оставить опасное увлечение оружием и стрельбой. Но он понимал: дело не в оружии, а в нем самом, в его чувствах к этой девушке. Ранд собирался искать Лианну и завтра, и послезавтра — все дни, пока они не встретятся опять…

* * *

— Уехал! — радостно сообщила Лианна, вбегая в небольшую комнату, расположенную рядом с оружейным складом. — Лазарь уехал.

— Неужели вы думали, что герцог Бургундский позволит ему остаться? — невозмутимо заметил Шионг, не отрывая пристального взгляда раскосых темных глаз от смеси, кипевшей в стоящем на раскаленных углях тигеле [19].

Лианна чувствовала огромное облегчение, но, стараясь не выдать себя, капризно сказала:

— Мой дядя не имел права приказывать Лазарю отправляться в Париж.

— То, что он не имел права что-то делать, никогда прежде не останавливало герцога Бургундского.

— Почему он послал Лазаря присягнуть на верность королю Карлу? — недоумевала Лианна.

Шионг пожал плечами.

— Разумеется, чтобы держать его подальше от твоей постели.

Девушка чуть не рассмеялась: об этой стороне их брака Лазарь давно позаботился сам. Ее беспокоило другое: теперь она не сможет представить своего мужа английскому барону.

— Герцог Бургундский тоже уехал? — вопрос Шионга вернул Лианну к действительности.

— Да, он заявил, что ему предстоит уладить какие-то очень важные дела, — уныло проговорила девушка. — Дядя не имел права, — опять повторила она, нахмурив брови.

Лианна внимательно наблюдала за Шионгом, восхищаясь его умением сосредоточиться, отрешиться от суеты, с головой уйти в свою работу. На волевом, поистине царственном лице китайца особенно выделялись экзотические глаза, которые, казалось, впитали мудрость веков. Лианне представлялось, что именно такие лица должны быть у императоров Востока.

— Вы прекрасно знаете, что во власти герцога делать почти все, что он захочет. Передайте мне вон тот сосуд, моя леди, — попросил Шионг.

Девушка вручила ему запаянную медную трубочку и покачала головой.

— Это-то меня и беспокоит. К тому же дядя отказался прислать подкрепление, чтобы прогнать английского барона, опасаясь вызвать этим недовольство короля Генриха.

Шионг сосредоточенно собирал из чана выпаренную очищенную соль.

— Англичанин собирается применить силу?

— Не знаю, но мы должны быть готовы к этому.

Лианна присела на корточки, с интересом наблюдая, как короткие коричневые пальцы Ши-онга с точностью и ловкостью хирурга орудуют весами и кронциркулем.

Она испытывала к китайцу самые теплые чувства. Он давно уже стал неотъемлемой частью Буа-Лонга. Правда, никто точно не знал, как Шионг появился в замке. Поговаривали, что его выбросило на нормандский берег после кораблекрушения. Он оказался единственным, кто остался в живых с того таинственного корабля, о котором сам Шионг никогда ничего не рассказывал.

Отец Лианны спас тогда китайца от неминуемой смерти: из-за необычной внешности суеверные французские крестьяне приняли его за дьявола и собирались сжечь его на костре. Шионг оказался непревзойденным мастером оружейного дела и стократно отплатил владельцу Буа-Лонга за свое спасение.

Но и по сей день челядь замка, знающая китайца уже многие годы, считала его странным и распускала слухи о том, что он — колдун. Воины замка выделили ему эту маленькую комнату рядом с арсеналом и, проходя мимо, никогда не забывали осенять себя крестом.

Шионг пристально посмотрел на Лианну широко расставленными непроницаемыми глазами.

— А вы готовы, моя леди?

Лианна опустила голову, помедлив с ответом. За время двухдневного пребывания в замке герцога Бургундского она убедилась в серьезности его намерений выдать ее замуж за английского барона. Правда, Лианна совершенно не представляла, как он собирается это сделать, поэтому на свой страх и риск приняла одно трудное решение…

— Да, — наконец, еле слышно сказала она.

Шионг отложил свои инструменты и приготовился внимательно выслушать ее.

— Расскажите мне.

Лианна постучала пальчиком по подбородку, она делала так всегда, когда нервничала.

— Я написала в Руан Раулю де Гокуру и попросила прислать в Буа-Лонг пятьдесят воинов.

— Вы посоветовались с Лазарем?

— Конечно же, нет, — передернула плечами девушка. — Он ведь все равно ничего не понимает в политике и дипломатии. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения: Лазарь уехал.

Шионг не высказал удивления по поводу ее пренебрежения к мнению супруга, но в его спокойном, неподвижном взгляде читалось явное неодобрение.

Лианна и сама понимала, что, попросив помощи у Гокура, она фактически предала своего дядю. Гокур не выступал на стороне «арманьяков», но все знали, что он явно симпатизирует врагу герцога Бургундского.

— Я поступила неправильно, да, Шионг? — с отчаянием в голосе спросила Лианна.

Он пожал плечами; его темные гладкие волосы отражали голубоватое пламя. От этого лицо Шионга казалось еще более необычным и загадочным.

— Вы показали себя слабым знатоком человеческих душ, но поступили как племянница герцога Бургундского. Помните его лозунг: «Власть приходит к тому, кто достаточно смел, чтобы взять ее».

Ободренная словами Шионга, Лианна улыбнулась.

— Вот и прекрасно. Тогда пойдем испытывать новое оружие?

Очередное изобретение китайца уже имело место для трех зарядов, что увеличивало скорость стрельбы.

Шионг отвел взгляд.

— Я как раз собираюсь это сделать, но один.

— Что?

— Ваш муж запретил мне стрелять вместе с вами.

Лианна резко вскочила на ноги.

— Да как он смеет указывать, что я могу делать, а что — нет?!

— Согласно вашим законам вы должны подчиняться мужу, а в его отсутствие — его сыну. Жерве уже дал мне понять, что заставит выполнить приказ отца.

— Посмотрим, — задыхаясь от гнева, пробормотала Лианна и выбежала из комнатки Шионга, собираясь разыскать Жерве и сказать ему, что она думает относительно распоряжений его отца.

В зале Лианна заметила женщин, сидящих за прялками. На полу валялись клочья шерсти, в умелых руках журчало веретено, которому вторили приглушенные женские голоса — работа шла полным ходом. У камина в одиночестве сидела служанка Эдит и лениво ела пирог с мясом.

— Что с тобой, Эдит? — вкрадчиво спросила Лианна, стараясь сдержать раздражение в голосе. — Почему ты не помогаешь прясть?

Девушка неряшливо вытерла рукавом рот и самодовольно улыбнулась.

— Лазарь освободил меня от этой работы.

От удивления Лианна не могла произнести ни слова. Прялки замолкли, и в зале наступила мертвая тишина: кажется, назревал скандал… Все в замке знали, что Лазарь выбрал Эдит для удовлетворения своей похоти.

Стараясь ничем не выдать своих чувств, Лианна приказала женщинам продолжить работу и снова повернулась к служанке. Между тем Эдит, не торопясь, доела пирог и теперь слизывала с пальцев крошки, не обращая ни на кого внимания. Такая наглость привела Лианну в еще большую ярость.

— Понимаю, — сказала она, с трудом сохраняя самообладание. — Кстати, Эдит, ты не знаешь, куда ушел Лазарь?

— Возможно, на конюшню, — беспечно ответила девушка. — Вы же знаете, он обожает соколиную охоту.

Нет, Лианна не знала этого, но не подала виду. Лазарь ничего не рассказывал о себе, а она никогда не расспрашивала его. Ее не интересовали подробности жизни мужа. Лианна носила его имя, и это все, что ей было сейчас от него нужно. Тем не менее столь откровенная неверность задела ее гордость.

— Лазаря нет в Буа-Лонге, Эдит. Он уехал в Париж, — в голосе Лианны чувствовалось удовлетворение.

Девушка удивленно вытаращила глаза, ее лицо выражало явную растерянность.

Хозяйка замка пожала плечами.

— Лазарь освободил тебя от прядения. Что ж, я согласна с ним. — Эдит облегченно вздохнула и заулыбалась, но тут Лианна, как бы невзначай, бросила: — Вместо этого ты будешь вышивать. Нашему капеллану [20] нужен новый стихарь [21].

Эдит недовольно поморщилась.

— Но я такая неловкая в работе с иглой, — капризно сказала она.

— Совершать благодеяния для церкви — полезно для души, — отчеканила Лианна и твердым шагом покинула зал.

Поднимаясь по лестнице в верхние комнаты, она думала о том, что сказать Жерве, чтобы это было достаточно убедительно. Надо же такое придумать! Запретить ей заниматься стрельбой!

Когда Лпанна добралась наконец до комнаты, которую занимали Жерве и Маси, ее возмущение достигло предела. Она подняла руку, собираясь постучать, но звук, доносившийся изнутри, остановил девушку. Это было похоже на стон, словно кто-то подвергался мучительной пытке. «Боже мой, — ужаснулась Лианна. — Неужели Жерве бьет свою жену?» Однако следом раздался расслабленный клокочущий смех, сопровождаемый весьма непристойным замечанием. Едва понимая, о чем идет речь, девушка все же уловила смысл и усмехнулась. Щеки Лианны полыхали от смущения; опасаясь быть застигнутой врасплох, она поспешно удалилась.

Ее ярость переросла в незнакомое чувство беспомощного отчаяния. Стыдясь закипающих внутри слез, Лианна прибежала на конюшню и велела немедленно седлать свою белую верховую лошадь, а уже через несколько минут бешеным галопом уносилась на ней прочь от замка.

«Пожалуйста, будь там, — молила она, глядя на зеленеющие вокруг луга и леса. — Пожалуйста, будь там!»

За время пребывания в Буа-Лонге герцога Бургундского Лианне дважды удавалось незаметно ускользнуть из замка и побывать у креста Святого Катберта, но в рощице было пусто. Правда, не совсем пусто. В первый раз она обнаружила на кресте один-единственный подснежник, нежные лепестки которого были еще свежими. Во второй раз — отливающее изумрудом перышко вальдшнепа. И цветок, и перо Лианна хранила в кармане своего передника. Пальцы девушки часто украдкой нащупывали свидетельство того, что Ранд искал ее, что золотоволосый великан — не плод воображения, и она для него желанна.

Но сегодня простого знака внимания будет уже недостаточно. Охваченная отчаянием от предательства мужа и смущенная тем, что услышала под дверью Жерве, Лианна жаждала найти у Ранда утешение. Ей необходимо увидеть его нежную улыбку, услышать бархатный тембр его голоса, взглянуть в его бездонные зеленые глаза!

Он был там…

Спрыгнув с лошади, Лианна привязала ее рядом с Шарбу, который мирно пощипывал нежную травку. Ранд сидел, прислонившись спиной к кресту, на его лице сияла обаятельная улыбка.

Сердце Лианны забилось в радостном ожидании, немного поколебавшись, девушка медленно двинулась навстречу юноше. Ее взору предстала великолепная картина, которую даже не хотелось нарушать своим присутствием. Ранд сидел, скрестив ноги, на нежно-зеленой траве, которую слегка шевелил весенний ветерок; солнечные лучи проникали сквозь ветви деревьев с набухшими почками и золотили его светлые волосы. Одной рукой он лениво перебирал струны арфы, а другой ласково гладил зайчонка. «Я ведь чуть не убила его маму», — с запоздалым раскаянием подумала Лианна.

Ранд по-прежнему улыбался, не сводя с нее глаз. Наконец, обращаясь к зайчонку, сказал:

— Достаточно с тебя, малыш.

Опустив зверька на траву, он слегка подтолкнул его пальцем. Зайчонок стремглав бросился прочь, а Ранд отложил в сторону арфу и поднялся.

Ноги Лианны словно вросли в землю. Незнакомое прежде чувство билось в ней, как крылья жаворонка, одновременно волнуя и пугая девушку. Глядя на прекрасное безмятежное лицо Ранда, Лианна подумала, что не должна находиться здесь. Вероломство Лазаря и интриги дяди, герцога Бургундского, запятнали ее. Ранд — божество из дивного сада, в котором ей нет места.

«Но то ведь Беллиан», — напомнил внутренний голос. Для Ранда она была Лианной, храброй и чистой.

Словно прочитав эти мысли, Ранд шагнул к девушке и погладил пальцами ее холодные щеки.

Его нежное прикосновение растопило лед в душе Лианны. На глаза навернулись слезы, а одна, самая крупная слеза повисла на реснице и скатилась по щеке. Ранд провел по ее следу пальцем, а вторую поймал губами. В ту же секунду целый поток горячих слез полился из глаз девушки, обильно орошая тунику на его широкой груди.

Глава 4

Немало озадаченный горем Лианны и не понимая его причины, Ранд осторожно прижал к себе хрупкую, вздрагивающую от плача девушку. Он ожидал всего — робкого взгляда, смущенного приветствия, — но только не слез.

Какое-то время Ранд лишь молча гладил напряженную спину, вздрагивающие плечи, касался губами прохладного шелка волос Лианны.

— Успокойся, милая, — наконец прошептал он. — Пожалуйста, не нужно больше плакать.

Ранд понимал, что ему нельзя было приходить сюда, нельзя было поддаваться своим чувствам. Ведь он предназначен для покровительницы Лианны и скоро сам станет ее господином. Всю дорогу его мучили сомнения в правильности совершаемых им поступков. Но сейчас, обнимая рыдающую девушку, Ранд чувствовал, что она нуждается в его участии, и не мог удержаться, чтобы не утешить ее.

Он стиснул зубы, боясь проронить еще хоть слово, опасаясь выдать свои чувства, которые не имел права испытывать. Ранд молча прижимал Лианну к себе, пытаясь подавить горячую волну внезапно охватившего его желания.

Постепенно слезы девушки иссякли, но она по-прежнему не отрывала лица от туники юноши. Несмотря на сопротивление Лианны, он настойчиво приподнял ее подбородок и теперь внимательно всматривался в удивительные серебристые глаза.

В их глубине была такая боль, что Ранду показалось, будто ледяная рука сжала его сердце.

— Расскажи мне все, Лианна, — умоляюще прошептал он.

— Я не могу, — сокрушенно покачала она головой.

Кончиком пальца Ранд снял с ее щеки сверкающую слезинку и поднес к своим губам; от нее остался солоноватый привкус горя.

— Я готов сломать в сражении сотню копий, если только это поможет стереть с твоих глаз печаль.

Лианна слабо улыбнулась.

— Я вряд ли похожа на девушку из рыцарских баллад и не нуждаюсь, чтобы ради меня сражались с драконами.

— Чего же тебе не хватает, Лианна?

— Мне нужен друг, — едва слышно ответила она, как бы стыдясь признаться в такой простой человеческой потребности.

Ранд осторожно прикоснулся губами к виску девушки, с наслаждением вдыхая ее легкий аромат. Сохранятся ли между ними такие же доверчивые отношения, когда она узнает его настоящее имя и поймет, зачем он здесь?

— Я буду твоим другом, милая девушка.

Лианна высвободилась из объятий Ранда и, показав на арфу, попросила:

— Спой мне.

Он улыбнулся.

— А я только приготовился ломать для тебя копья!

Ранд подвел Лианну к кресту и, усадив на траву, взял арфу. Девушка, словно завороженпая, смотрела, как осторожно держат его сильные крепкие руки отполированную изогнутую рамку из ясеневого дерева, а длинные пальцы нежно поглаживают туго натянутые струны.

Чудесные звуки арфы сливались с дуновением весеннего ветерка, создавая у Лианны ощущение странной близости с Рандом, казалось, что он нашептывает ей нежные слова. Подтянув колени к груди и обхватив их руками, она замерла, боясь пошевелиться.

Ранд пел старинную балладу трубадуров о неразделенной любви. Его исполнение было свежим и оригинальным. Лианна впервые слышала такой голос — вибрирующий, чистый как дождь и сильный как ветер, поющий среди скал.

Каждое слово произносилось подобно молитве, а переливы его голоса отдавались в сердце девушки, действуя на него как бальзам. Лианна словно покачивалась на волнах этой плавной певучей мелодии, витая где-то в облаках своих грез, и вернулась на землю только с последними звуками арфы.

Ветер остудил ее щеки, и она поняла, что опять плачет, но это были слезы облегчения, освобождения от боли, как будто Ранд своим пением выдернул острый шип из груди Лианны.

Она судорожно сглотнула и внезапно охрипшим голосом произнесла:

— Как тебе удается так петь?

— Как — так? — удивился он.

Лианна медлила с ответом, пытаясь подобрать подходящие слова, чтобы описать все очарование его исполнения.

— Словно… словно на твою душу оказал воздействие сам Бог!

Ранд негромко рассмеялся, явно польщенный этим.

— Не Бог, а ты.

По теле девушки пробежала сладкая дрожь. Она вспомнила слова, сказанные Рандом в прошлый раз: «Мне кажется, что я люблю тебя…» Лианна думала об этом все время, постоянно спрашивая себя: насколько он искренен и достойна ли она его любви.

Еще ни один мужчина не говорил ей таких слов, ни один мужчина не испытывал к ней подобных чувств. Действительно ли, Ранд любил ее, или это было только минутное увлечение?

Лианна боялась прямо спросить его об этом, но то, что она читала в его прекрасных изумрудных глазах, словами любви отзывалось в ее сердце.

Ранд отложил арфу и подошел к лошади Лианны.

— Я догадываюсь, — сказал он, поглаживая атласную шею кобылы, — что ты выкрала лошадь и убежала.

— Ошибаешься, — поспешила заверить его девушка. — У меня достаточно привилегий в замке. Кроме того, мне позволены кое-какие вольности.

Она торопливо вскочила на ноги и подошла к Ранду. Господи, какие чистые и проницательные у него глаза. Догадывается ли он, что Лианна лжет? Девушка и сама чувствовала себя виноватой, обманывая его, но оправдывала это тем, что странствующий рыцарь никогда бы не стал другом мадемуазель де Буа-Лонг; никто никогда не стал бы ее другом…

Ранд потрепал лошадь по холке, затем поднял переднюю ногу и осмотрел железную подкову.

— Лошадь хорошо ухожена, — с удовлетворением заметил он.

— Разумеется, — передернула плечами Лианна, но поймав любопытный взгляд Ранда, тут же добавила: — Главный конюх — очень требовательный.

«Только потому, — подумала она, — что знает, что я отправлю его работать на ржаное поле, если он будет плохо справляться со своими обязанностями».

Девушка улыбнулась и протянула Ранду руку.

— Пойдем, погуляем!

Довольный тем, что у Лианны поднялось настроение, Ранд с готовностью последовал за ней. Длинные, шелковистые, с серебристым оттенком волосы девушки развевались на ветру, делая ее похожей на сказочную фею.

Поравнявшись с Лианной, Ранд пошел рядом; подол платья с пышной оборкой задевал его ногу, вызывая в юноше сладкий трепет. Стараясь не думать об этом, он попытался сосредоточиться на окружающем пейзаже: в красках ранней весны преобладали коричневые и зеленые тона; еще не распустившиеся ивы и тополя раскачивались на ветру, а под ногами уже зеленела трава.

— Я уверена, что здесь проходила пиратская тропа викингов, — с загадочным видом сказала Лианна, поднимаясь на какой-то холм. — Ребенком я часто играла в этих местах в Хелквина-Охотника.

Ранд снисходительно улыбнулся. Девушка говорила так, словно ее детство осталось далеко позади, а в его глазах она все еще была ребенком.

— Кто такой Хелквин?

— Ах да, тебе ведь незнакома эта легенда, ты же из Гаскони! — Лианна показала рукой вокруг себя. — Весь путь от холодной снежной страны на севере до побережья Хелквин проделал, неся на своих плечах пронзительно вопящие души проклятых.

Голос девушки дрожал от волнения, судя по всему, ей нравилась эта легенда. В голове у Ранда промелькнула мысль, что Джастин никогда бы не стала смаковать такую ужасную историю.

— Когда перелетные птицы кричат над болотами, крестьяне утверждают, что это они оплакивают мучительный, через века путь Хелквина. Мне часто казалось, что я вижу, как он продирается сквозь леса, а за ним по пятам следует толпа чертей.

Ранд усмехнулся.

— А ты бы убежала в ужасе, увидев Хелквина?

Лианна с восхитительным упрямством вздернула нежно очерченный подбородок.

— Конечно же, нет! Я бы сделала вид, что собираюсь выстрелить в него из пушки шестидесятифунтовым ядром.

Ранд резко остановился, взял ее за плечи и строго посмотрел в глаза.

— Мне не нравится твое увлечение стрельбой.

Лианна сердито нахмурила брови и легонько ударила его в грудь кулачком.

— Не сомневаюсь, тебе хотелось бы заточить меня в замок и заставить чесать шерсть!

«Мне бы хотелось заключить тебя в свои объятия», — подумал Ранд, а вслух сказал:

— Я не могу указывать, что ты должна делать, а что — нет. Между друзьями это не принято. Но я видел, какие разрушения производят пушки, и предпочел, чтобы ты не» имела дел с оружием.

— Прекрасно, Ранд Гасконский, — с вызовом ответила Лианна. — А как бы ты стал защищать замок?

— Силами рыцарей и стрелков из лука.

— Рыцари! — с презрением воскликнула девушка. — Да они только и занимаются тем, что грабят или требуют огромного выкупа, — ее щеки пылали гневным румянцем, и Ранд понял, что задел Лианну за живое. — Рыцарство — это не что иное, как пустая бравада, оправдание права сильного грабить слабого!

— Нужно винить в этом бесчестных людей, а не рыцарские законы, — не согласился юноша.

— Рыцарство — это маска, чтобы скрыть свои злодеяния.

Внезапная догадка пронзила Ранда.

— Очевидно, рыцари причинили тебе какое-то зло, Лианна? Поэтому ты так ненавидишь их?

Она опустила глаза и тяжело вздохнула.

— Любой, кто вдыхал запах сожженных садов, видел ребенка, проколотого шпагой, слышал ужасные крики женщин, вправе считать себя пострадавшим от этих людей, которые называют себя рыцарями.

Ранд с трудом проглотил слюну. Господи, как же он мог забыть, что Лианна — француженка, она видела все эти ужасы, жила с этим всю свою жизнь. Но девушка бросала вызов всему, во что так верил Ранд, вступая в ряды рыцарей.

— Ты и меня осуждаешь?

Лианна изучающе посмотрела на него.

— А ты занимался подобными делами?

— Нет! — горячо возразил Ранд. — Никогда! Ты веришь мне?

— Мне кажется, что ты искренне желаешь защитить слабых и отстоять справедливость. Но я все-таки считаю, что ты глубоко ошибаешься, если веришь, что можешь добиться этого, став рыцарем, — заметив, что ее слова задели Ранда, Лианна ласково прикоснулась к его щеке и добавила: — Ты — один из тех редких в наше время людей, кто не предает свои идеалы.

Последние слова смутили Ранда: ведь все, сказанное им, могло вскоре обернуться против него. Юноша не видел выхода из создавшейся ситуации и поспешил сменить тему беседы, чтобы еще больше не увязнуть во лжи.

— А что ты думаешь о стрелках из лука? — неожиданно для самого себя спросил Ранд. Господи, неужели он, действительно, может обсуждать это с девушкой?

— Сброд, — решительно заявила Лианна. — Недисциплинированный сброд.

— А как ты объяснишь успех лучников в Креси и Пуатье? [22]

Она вспыхнула от негодования.

— Подумать только! Француз превозносит победы англичан!

«Глупец, — одернул себя Ранд. — Если ты не будешь держать язык за зубами, эта девушка скоро раскусит тебя».

— Я превозносил не победы, а то, каким путем они достигнуты, — поспешил он исправить свою оплошность. — Вот скажи, сколько стрел может выпустить искусный лучник за то время, пока заряжают пушку?

— Каменную стену не сумеет разрушить и сотня стрел, а одна только пушка — может.

— Что хорошего в огнестрельном оружии, когда из-за дыма совершенно не видно врага?

— А что хорошего в стреле при сильном ветре или в тетиве под дождем?

Горячность Лианны и радовала, и огорчала Ранда, но он решил не продолжать перепалку.

— Что хорошего в споре с девушкой, слишком развитой для своего возраста?

Лианна нахмурилась, но Ранд состроил забавную гримаску и смотрел на девушку до тех пор, пока она не улыбнулась.

— Ты никогда не победишь меня в этом споре, дорогой рыцарь, — заверила упрямица. — Я слишком проворна для тебя — и не только в этом.

С этими словами Лианна повернулась и бросилась бежать вниз по склону.

Смеясь, Ранд кинулся вдогонку, быстро сокращая расстояние между ними. Но он не торопился догнать девушку, давая ей возможность вести за собой мимо огромных вязов, древних тисов, могучих буков, мимо замшелых камней и зарослей кустарника.

Впереди показалось море. Не в силах устоять перед чарующей грацией Лианны, Ранд в два прыжка нагнал ее и, подхватив за талию, оторвал от земли. Потеряв равновесие, они упали на траву и стали бороться. Ранд легко подмял девушку под себя, обхватил одной рукой ее нежные запястья и. завел руки за голову. Другой рукой он принялся щекотать Лианну, добиваясь, чтобы она запросила пощады.

— Ну, и кто же из нас проворнее?

Но девушка упрямо сжала губы, отказываясь признать поражение. Ранд продолжал игру, ощущая пальцами тепло ее тела под простым домотканым платьем. Осмелев, он начал поглаживать обнаженную шею Лианны, зарываясь в шелк светлых волос. Ее кожа была гладкой, как слоновая кость, и сияющей, как жемчужина. Чувствует ли Лианна жаркую волну его желания, знает ли она, как близок он к тому, чтобы дать выход своей страсти?

Внезапно Ранда охватило чувство раскаяния: ведь он предназначен для другой. Как же быть с его клятвами на верность, рыцарскими идеалами? В присутствии Лианны все это теряло смысл. Его сердце отказывалось подчиняться рассудку.

Ранд больше не мог сдерживать себя, осторожные прикосновения постепенно перешли в жадные ласки. Его пальцы исследовали все изгибы стройного тела, словно стараясь запечатлеть в памяти ее образ.

С губ девушки сорвался неясный звук, похожий на сладкий стон.

— Ну, кто из нас быстрее? — опять спросил Ранд, изо всех сил стараясь не выдать себя голосом. — Кто?

— Ты… о, ты, — выдохнула Лианна, не понимая, что с ней происходит.

В ту же секунду Ранд отпустил ее запястье, но и не думал прекращать свои томные ласки. Он с нежностью всматривался в тонкие черты лица девушки, словно вбирая в себя его красоту, сияние ее глаз.

— Ничто так не опьяняет, — прошептал Ранд, — как одержанная победа.

— Ты вел нечестную игру, — задыхаясь, ответила Лианна.

— Когда дело касается тебя, я готов нарушить все свои клятвы, — признался он.

Ветер пригнал облака, и на лицо девушки легла тень, окрашивая ее глаза в цвет темного серебра. Она пошевелилась, пытаясь освободиться, вызвав новую волну желания в его теле.

— Лианна, — произнес Ранд охрипшим голосом. — Я постоянно думаю о тебе с того момента, как мы встретились, — он прикоснулся губами к ее пылающему встревоженному лицу. — Ты заставляешь меня забыть все, что было до встречи с тобой, забыть, кто я есть на самом деле.

Лианна глубоко, мечтательно вздохнула, Ранд поймал этот вдох своими губами, впитывая его сладостный нектар. Не считая Джастин, он не часто обнимал и целовал женщин, но теперь твердо знал, что никто не смог бы завладеть его душой так, как Лианна.

Она лежала перед ним наивная и доверчивая, свежая, как утренняя роса, и одновременно окутанная какой-то тайной. Ее губы были похожи на влажный бархат, а тело заключало в себе что-то совершенно недоступное его пониманию.

Ранд страстно желал Лианну, жаждал узнать всю, до конца, сорвать с нее покровы неизвестности, сбросить их один за другим, как лепестки маргаритки.

«Безумие, — подумал он, осыпая жадными поцелуями ее лицо и волосы. — Безумие поддаваться запретному чувству». Но как же хотелось ему нарушить все запреты! Его рука осторожно коснулась груди девушки. Лианна не сопротивлялась, только молча смотрела на Ранда, как бы вопрошая о чем-то, ее полураскрытые губы были влажными, полными любовного томления…

— Нам лучше вернуться, — неохотно проговорил Ранд.

Она тоскливо взглянула на него потемневшими глазами.

— Почему?

— Потому что ты забавная маленькая девушка, которая обожает стрельбу из пушек и постоянно подвергает испытаниям мои убеждения, а я — рыцарь, который бродит там, куда его заносит ветер странствий, — он старался говорить беззаботным тоном, помогая Лианне подняться. — Неужели мама не научила тебя избегать общения с незнакомыми мужчинами?

— Я — сирота, а ты не кажешься мне незнакомцем, — спокойно возразила девушка, но Ранд заметил знакомую боль в глубине ее удивительных серебристых глаз.

Он опять прижал Лианну к себе, в который раз поражаясь ее хрупкости, и прошептал:

— Я не хочу обидеть тебя.

— Ты никогда не сможешь обидеть женщину. Ты ведь сам так сказал, — доверчиво улыбнулась она, приникнув щекой к его груди.

Желание вспыхнуло в Ранде с новой силой, и только чувство вины помогло погасить его. Скоро, совсем скоро Лианна узнает всю правду и навсегда потеряет веру в своего рыцаря.

Медленным шагом они двинулись назад к своим лошадям, вернувшись к обычным дружеским отношениям, которые — один Ранд знал об этом — продлятся несколько дней, а, может быть, и несколько часов.

Ранд показал Лианне гнездо выпи, в котором лежало четыре коричневых в крапинку яйца, она — отложения известняка и разрушенный римский акведук [23]. Он сплел венок из первых весенних цветов и травинок и водрузил ей на голову. Лианна соорудила рогатку из ветки ясеня и показала, как стрелять из нее камешками на расстоянии пятидесяти шагов.

При виде самодельного оружия Ранд нахмурился и, заткнув рогатку за пояс, схватил Лианну за руку.

— Ты невозможна!

— Я практична!

— Ты красивая.

— Не говори пустых слов о моей внешности. Для меня намного важнее, чтобы ты восхитился моим мастерством в стрельбе.

Ранд усмехнулся.

— Интересно, в Буа-Лонге все такие кровожадные, как ты?

— Есть и похуже, — обиженно проговорила Лианна и отвернулась.

«Неужели она имела в виду владелицу замка?» — подумал он, наблюдая, как девушка отвязывает свою лошадь, и в его душу закралось тревожное предчувствие. Схватив Лианну за плечи, Ранд повернул ее лицом к себе.

— Признайся, твоя госпожа накажет тебя за то, что ты взяла лошадь? — с тревогой спросил он.

Девушка смутилась, затем в глазах появился лукавый огонек.

— Конечно же, нет, — слегка покраснев, ответила она.

Ранд с облегчением вздохнул и чмокнул ее в щеку.

— Ты вернешься? — тихо спросила Лианна.

Он судорожно сглотнул.

— Я не знаю…

— Ты уезжаешь? Собираешься продолжить путешествие?

— Мои планы… еще не определились.

Лианна с готовностью кивнула, словно знала, что то, что происходит между ними, зыбко и неопределенно, и ни о чем нельзя говорить с уверенностью.

— Если смогу, я приду после полудня, в час, когда сюда слетаются вальдшнепы, — серьезно сказала она.

Страстно желая, чтобы во всем мире остались только они вдвоем, Ранд прижал Лианну к себе и впился в ее губы долгим поцелуем.

Но когда он сел на коня и, помахав ей на прощание рукой, поскакал прочь, то уже знал, что не вернется к кресту Святого Катберта. Радость мимолетных встреч с Лианной не стоит той боли, которую она испытает, узнав об истинной цели его приезда.

* * *

Ранд в одиночестве сидел на берегу, с тоской наблюдая за бесконечными набегами волн. Ему хотелось выбросить из головы все мечты о Лианне и утопить их в море, а самому стать прежним беспечным Рандом, не ведающим душевных мук. Она сделала его слишком ранимым, слишком чувствительным, а эти качества могут оказать плохую услугу, когда придет время жениться и стать хозяином Буа-Лонга.

* * *

Ранд вернулся в таверну в самом скверном расположении духа. Он без труда нашел Джека Кейда и предложил ему отвезти послание в замок.

Джек с радостью согласился и, подняв деревянную кружку, воскликнул:

— За моего господина, барона Лонгвуда! — на его щеках играл багровый румянец от крепкого нормандского сидра.

Ранд лишь коротко кивнул.

— Завтра.

* * *

Лианне снился Лазарь, ее надменный супруг. Он стоял в полутьме у изголовья кровати. Его мрачное нежеланное присутствие действовало на нее угнетающе.

Но вот он шагнул ближе; откуда-то брызнули золотистые солнечные лучи, тьма рассеялась, и оказалось, что это вовсе не Лазарь, а Ранд. Его лицо светится чарующей улыбкой, руки протянуты к Лианне, он зовет ее.

Она стала приближаться к Ранду, вот-вот дотронется… Запах моря и весны смешивается с ароматом мужского тела… Лианна уже чувствует его тепло…

Внезапно Ранд растаял в мерцающем свете. У Лианны было такое ощущение, будто неведомая сила выхватила ее из плена сладких грез и швырнула в холодное серое утро.

Лианна смотрела перед собой сонными глазами, не понимая, что же произошло. Чей-то крик за окном окончательно стряхнул с нее остатки сна. Спрыгнув с кровати, девушка завернулась в простыню и поспешила к длинному, узкому окну.

Часовой на навесной башне подавал какой-то сигнал, указывая на мост через Сомму» Присмотревшись, Лианна заметила одинокого всадника в белой тунике с золотым леопардом. Она вздрогнула от неожиданности, сразу ощутив холодное прикосновение каменных плит к босым ногам.

Голос отказывался повиноваться ей, словно чья-то ледяная рука поползла вверх и схватила ее за горло. Лианне пришлось дважды сглотнуть, прежде чем она смогла крикнуть:

— Бонни! Скорее сюда!

Казалось, время остановилось. Наконец, появилась служанка. Лианна нахмурилась, заметив соломинки в ее волосах; она сразу догадалась, что Бонни проводила время с Роландом. Заспанное лицо девушки с блуждающей на нем расслабленной довольной улыбкой подтверждало ее подозрения.

— Боже мой, Бонни! — возмутилась Лианна. — По-моему, ты должна спать в своей комнате. Уверена, что не требуется целая ночь для… — ее щеки полыхнули ярким румянцем, и она с раздражением отвела взгляд.

Бонни улыбнулась еще шире.

— Вы правы, моя госпожа, целая ночь не требуется, но после этого… — она сладко потянулась. — Вы знаете, как приятно лежать в объятиях мужчины…

Нет, Лианна не знала, и это раздражало ее еще больше.

— Запомни на будущее, ты должна быть на своем месте до первых петухов.

— Да, моя госпожа, — ответила служанка. — Что изволите?

Лианна снова подошла к окну: всадник уже находился во дворе замка, а его лошадь вели в конюшню. Бонни выглянула из-за спины хозяйки и тут же испуганно отпрянула назад.

— Клянусь всеми святыми, — выдохнула она, окончательно проснувшись. — Это английский барон!

— Не барон, скорее всего, его посланник.

— Жерве допоздна играл в шашки, но я сейчас же пошлю за ним, — засуетилась Бонни. — Раз ваш супруг уехал в Париж, то вместо него послание должен получить Жерве.

— Не смей будить его, — тоном, не терпящим возражения, приказала Лианна. — Я сама встречусь с человеком Лонгвуда.

Бонни пожала плечами и взяла расческу.

— Не беспокойся о моих волосах, — остановила ее Лианна. — Только затяни их сеткой и накинь вуаль. Мне просто не терпится встретиться с этим английским мужланом.

Одетая в свое самое лучшее платье, Лианна с высокомерным видом спустилась в зал. Англичанин уже находился там и самым безобразным образом пил вино прямо из походной фляжки. Заметив Лианну, он поперхнулся и, раскрыв от изумления рот, по-простецки уставился на нее.

Девушка не стала облегчать его задачу. Окинув презрительным взглядом рыжие волосы англичанина, которые, очевидно, перед визитом густо напомадили и безжалостно избороздили расческой, она холодно спросила:

— Что за дело привело вас сюда?

— Я Джек Кейд. Я привез послание для мадемуазель де Буа-Лонг, — его ужасный французский резал слух.

— Я — мадемуазель де Буа-Лонг, — ответила Лианна по-английски. Язык, которому ее научили учителя, присланные герцогом Бургундским, имел горький привкус.

Джек Кейд вручил ей запечатанный тонкий пергамент. Лианна заметила, что на правой руке у него не хватает трех пальцев. «Калека, — подумала она без всякой жалости. — Интересно, каков же его господин?»

Яростно сломав печать с красовавшимся на ней ненавистным леопардом, Лианна пробежала глазами послание. Оно оказалось пространным и написано высокомерным слогом, но напыщенные фразы не могли смягчить оскорбительности заявления. Король Генрих, объявивший себя монархом Англии и Франции, приказывал мадемуазель де Буа-Лонг принять у себя Энгуи-ранда Фицмарка, барона Лонгвуда. Кроме того, указывалась необычная сумма выкупа за невесту: десять тысяч золотых крон.

Пораженная размерами этой суммы, Лианна на мгновение оторвалась от письма. В это время в зал вошла Бонни с кубками подогретого вина. Посланник барона похотливо уставился на девушку, осыпая ее комплиментами. К великому отвращению Лианны, Бонни приняла их с улыбкой и грациозно протянула ему кубок с вином.

Вне себя от негодования, Лианна приказала:

— Отойди в сторону, Бонни! Мне хочется, чтобы англичанин как следует увидел, что я думаю об этом послании, — с этими словами она разорвала пергамент на мелкие клочки и бросила на пол, поддав носочком туфли. — Ваш король — притворщик! Я отказываюсь выполнять его приказ вступить в брак с бесхребетным лакеем, которого он мне посылает вместе с жалкой подачкой. Генрих ошибается, если думает, что я прельщусь его деньгами.

Серебристые глаза Лианны метали молнии, щеки пылали от гнева. В этот момент она была похожа на безжалостную богиню войны.

— Передайте своему хозяину, чтобы он уносил свою мерзкую шкуру обратно в Англию!

Не ожидая такого поворота событий» посланник, густо покраснев, запинаясь, пытался что-то сказать:

— Но… но госпожа…

— Я не выйду замуж за этого английского «проклинальщика», пусть даже луна упадет на землю, — Лианна зло рассмеялась. — А если он думает заставить меня силой, пусть все хорошо взвесит. Я уже замужем за Лазарем Мондраго-ном.

От изумления у Джека отвисла челюсть. Он торопливо схватил еще один кубок с вином и залпом осушил его.

— Замужем?

Лианна высокомерно кивнула.

— У меня есть копия брачного свидетельства, так что можете не сомневаться в законности того, о чем я говорю, — она достала из складок своего платья документ и швырнула посланнику прямо в лицо, не в силах сдержать торжествующей улыбки: сегодня ей представилась прекрасная возможность покончить с англичанами, а уж с Лазарем можно разобраться и позже. — Ваш хозяин остался ни с чем, даже король Генрих не сможет отметить то, что скреплено перед Богом. А теперь уходите! Чем раньше вы и «проклинальщик», которому вы служите, отчалите от берегов Франции, тем лучше!

Джек трясущимися руками неловко засунул в карман свидетельство о браке, бросил последний вожделенный взгляд на Бонни, торопливо допил вино и вышел.

— Вы обошлись с беднягой слишком сурово, — проговорила служанка, с сожалением глядя ему вслед. — В конце концов, он ведь только посланник.

— Он — английский «проклиналыцик», — твердо сказала Лианна.

Неожиданно ей в голову пришла озорная мысль. Девушка сбегала на оружейный склад, набросила на себя пропахшую порохом накидку и устремилась на зубчатую стену, которая выходила к реке. Она была уверена, что сумеет одна зарядить небольшую новую пушку. Лианна подожгла фитиль и стала терпеливо ждать, пока англичанин проедет под воротами и пересечет мост: из его отъезда должно получиться отличное зрелище!

В утренней тишине прогремел мощный взрыв. Ядро пролетело мимо всадника и упало в лесу, не причинив никому никакого вреда. Насмерть перепуганный конь взвился на дыбы и, пришпоренный англичанином, в мгновение ока умчался прочь.

В замке поднялся невообразимый переполох: разбуженная челядь, не понимая в чем дело, металась по двору; среди гусей и уток стоял страшный гвалт. Появился полуодетый Жерве. Весь красный от гнева, он что-то кричал и тряс кулаками в сторону Лианны.

Девушка не обращала на это никакого внимания. Головокружительное чувство одержанной победы согревало ее подобно крепкому вину. Как прекрасно дать выход своему гневу, даже если перед тобой всего лишь бесполезный посланник! Лианна почти сожалела о том, что никогда уже не встретит его хозяина и не узнает, как он воспринял свое поражение. Француженка взяла верх над англичанином! Эта мысль показалась Лианне очень забавной, сначала она лишь улыбнулась, а потом захохотала как сумасшедшая, согнувшись пополам и обхватив себя руками.

* * *

Серый туман окутывал корабль Ранда. Теперь они направлялись в Ле-Кротой, крепость герцога Бургундского. Ранд стоял на палубе, чувствуя, как влажный воздух пробирает его до костей. Он ничего не замечал вокруг, думая только о Лианне, ее имя как навязчивая мелодия крутилось у него в голове…

Было бы очень соблазнительно разыскать Лианну после того, как Ранд увидел брачное свидетельство мадемуазель де Буа-Лонг, но… но для чего? Юноша судорожно сжал руками поручень, прекрасно понимая, что не более свободен теперь, чем тем ранним утром, когда посылал в замок Джека.

Королю Генриху нужен Буа-Лонг, и Ранд просто обязан добыть его — если не с помощью женитьбы, то силой. Возможно, герцог Бургундский, который прислал ему осторожное письмо, приглашая втайне от всех в Ле-Кротой, подскажет выход из этой ситуации.

— Найди мне Кейда, — крикнул Ранд Симону.

Посланник вернулся из замка несколько часов назад и вручил ему брачное свидетельство, но был слишком пьян, чтобы толком обо всем рассказать.

Наконец, на палубе появился Кейд. Перебирая руками поручень, он с трудом двигался по направлению к Ранду.

— Умоляю, мой господин, только не сейчас!

Ранд нахмурился.

— Судя по твоему виду, если я отложу разговор хоть на минуту, то мне придется беседовать уже с трупом.

Джек согнулся пополам, хватая ртом воздух, но наотрез отказался от протянутой ему Рандом фляги с вином.

— Я еще с утра не протрезвел, я пьян и, кроме того, страдаю от морской болезни.

Ранд задумчиво вытащил из-за пояса рогатку, сделанную Лианной, и выбросил ее в море.

— Говори, Джек, — устало попросил он. — Расскажи мне о своей беседе с мадемуазель де Буа-Лонг. Кстати, какая она из себя?

— Красивая, — пьяно пробормотал Джек Кейд.

— Мадемуазель? — засомневался Ранд, вспомнив слова Ладжоя. — Но ведь она — племянница герцога Бургундского?!

— Волосы как пламя… груди как свежие сливки… Боже, она пробудила во мне желание…

— Мадемуазель?!

Джек осоловело моргал глазами.

— О, другая. Я говорю о ее служанке, Бонни, так ее зовут. Держу пари, она, действительно, очень хороша!

Терпение Ранда лопнуло.

— Я хочу хоть что-нибудь услышать о владелице замка!

— О, ну… она… холодная, мой господин, — Джек икнул и поморщился. — Холодная, как хвост василиска.

Ранд почувствовал огромное облегчение. Слава Богу, что она вышла замуж за другого.

— Как все-таки выглядит мадемуазель?

Корабль накренился. Джек закрыл глаза и задрожал.

— Как… василиск? — допытывался Ранд, но ответа не последовало. — Джек!

— Мой господин, что я могу знать о благородных дамах? — с трудом проговорил Джек, открывая глаза. — Мадемуазель смотрела на меня с презрением. Она вся была закутана… во что-то прозрачное, вроде того, что мы видели на дамах при английском дворе.

Ранд понял, что расспросы ни к чему не приведут.

— Хорошо, что мадемуазель сказала тебе?

— Она назвала вас «проклинальщиком». Вы не знаете, что, черт возьми, это значит?

— Это прозвище англичан среди французов за нашу привычку проклинать все, что хоть немного не устраивает нас.

— В таком случае мадемуазель ошибается насчет вас: вы никогда этого не делаете. Зато я проклинаю все на свете за двоих!

Ранд задумчиво бросал за борт камешки, наблюдая, как они исчезают в пенных водах.

— У тебя все?

— Еще она сказала, что не выйдет за вас замуж, даже если луна упадет на землю, — Джек подозрительно покосился на Ранда и не стал рассказывать о выстреле из пушки.

Роберт Батсфорд, слышавший весь разговор, присоединился к ним.

— Ее неповиновение производит сильное впечатление, — с восхищением произнес священник. — Немного мужчин, а еще меньше женщин осмелятся ослушаться воли короля. Ваша невеста, без всякого сомнения, очень смелая особа.

Джек пробормотал:

— У нее чертовски привлекательная служанка…. Вне себя от гнева, Ранд напряженно вглядывался в густой туман. Подумать только, его одурачила какая-то женщина, из-за нее он не смог исполнить свой рыцарский долг!

— Да, она невеста, отец мой, но не моя. Мадемуазель де Буа-Лонг вышла замуж за француза по имени Мондрагон.

— Господи, сохрани! — перекрестился Батсфорд. — Неужели эта женщина сошла с ума?

— Поскольку никогда не видел ее, сказать не могу, — съязвил Ранд.

Священник тихо присвистнул.

— Замужем… О, Святой Георгий, я начинаю чувствовать что-то вроде уважения к этой женщине. Что вы теперь предпримете?

Из тумана словно привидения показались четыре круглые башни крепости Ле-Кротой.

— Герцог Бургундский поможет нам найти решение, — мрачно ответил Ранд.

Глава 5

Судя по всему, Ранд уехал. Вот уже две недели на полянке у креста Святого Катберта было пусто, не считая одинокой фигурки смущенной этим обстоятельством молодой девушки. Лианна продолжала приходить сюда одна в надежде увидеть Ранда. Она терпеливо дожидалась часа, когда на полянку слетались вальдшнепы…

За эти томительные дни воспоминания о нем превратились в тоску, а тоска сменилась одержимостью. Девушка не смогла забыть ангельскую улыбку Ранда, его губы, шептавшие нежные слова, прежде чем слиться с ней в поцелуе, его ласкающий слух голос, когда он пел о неразделенной любви…

Ее тело взывало к нему с такой страстью, что это причиняло Лианне боль. Ранд, сам того не желая, разбудил в девушке скрытые желания, о которых она даже не подозревала, и только он мог удовлетворить их.

Что-то мистическое, вечное связало их с первой же встречи, и Лианна знала, что даже если Ранд больше не вернется, она никогда не освободится от воспоминаний о нем.

У Лианны было только одно объяснение его исчезновения. Она узнала, что англичанин покинул прибрежный город, очевидно, ее гаскон-ский рыцарь теперь преследует барона. Ведь он собирался ломать для нее копья и сейчас невольно выполняет свое намерение. Эти мысли успокаивали Лианну, давали какую-то надежду.

С каждым днем девушка становилась все грустнее и печальнее. Однажды, подходя к конюшне, она заметила валявшуюся на земле позолоченную кожаную уздечку.

Роланд, главный конюх, поспешно поднял ее и забормотал с виноватым видом, ожидая привычной взбучки:

— Извините, госпожа. Я, должно быть, не заметил.

Но Лианна ничего не сказала и рассеянно отдала ему поводья своей белой красавицы. Что значит какая-то потерянная уздечка, когда разбито ее сердце?

Конское ржание отвлекло девушку от тоскливых мыслей. Словно очнувшись ото сна, она с удивлением заметила, что все ранее пустующие стойла заняты.

Поймав ее вопросительный взгляд, Роланд объяснил:

— Прибыл господин Гокур, моя леди. Лучший воин Франции. Он очень заботится о своих лошадях.

Лианна похолодела от какого-то мрачного предчувствия. Разумеется, она ждала Гокура: в замке все было готово для его визита. Однако теперь, когда он здесь, ее вызов герцогу Бургундскому стал неотвратимой реальностью. Взяв себя в руки, Лианна направилась в зал, чтобы поприветствовать почетного гостя.

Рауль де Гокур сидел с Жерве у камина. У него было волевое, надменное лицо и холодный властный взгляд словно лишенных ресниц глаз, которые походили на серые камни, покрытые льдом. Один вид этого человека внушал уважение и страх.

Заметив Лианну, Жерве улыбнулся. С некоторых пор их отношения изменились в лучшую сторону. Неожиданно для себя Лианна стала терпимее относиться к своему пасынку. Это объяснялось и тем, что он отменил запрет своего отца на ее занятия стрельбой и, кажется, не возражал против отлучек Лианны из замка.

— Подойди, поприветствуй нашего гостя, — дружелюбно сказал Жерве.

Его взгляд на какое-то мгновение задержался на простом домотканом платье девушки, но в нем не было неодобрения.

Лианна с достоинством приблизилась к Гокуру.

— Добро пожаловать, месье.

Он осторожно взял руку девушки и коснулся губами кончиков ее пальцев.

— Мадам, — пробормотал Гокур.

— Спасибо, что прибыли помочь мне.

Его холодные бесцветные глаза чуть прищурились, и Лианна догадалась, что он так улыбается в свойственной ему вялой манере.

— Я не мог не приехать, когда узнал о храбром поступке, который вы совершили во имя Франции.

Несмотря на то, что Лианна не совсем доверяла Гокуру, она обрадовалась, что он не сказал ничего из того, что было так мучительно выслушивать от герцога Бургундского.

— При сложившихся обстоятельствах у меня не оставалось выбора. Я не могла выйти замуж за барона Лонгвуда и отдать Буа-Лонг английской короне.

— Согласен, мадам. Буа-Лонг — это то, что сейчас так необходимо королю Генриху: крепость на Сомме откроет ему дорогу на Париж. Генрих имел виды на Францию, но благодаря вам он не сможет продвинуться ни на шаг.

— А благодаря вам, месье, — вступил в разговор Жерве, — англичане не возьмут Буа-Лонг силой.

Лианна смерила его холодным взглядом. Значит, Жерве тоже имеет представление о том, как обстоят дела. Она снова повернулась к Раулю.

— Мне стало известно, что англичанин покинул город: видели, как отплывает его корабль. Однако он может вернуться.

— Я уверен, что присутствие в замке пятидесяти моих самых лучших воинов остановит его.

Лианна окинула внимательным взглядом зал: привычная мирная обстановка. Слуги накрывали столы для вечерней трапезы; в дальнем углу старая матушка Брюло нянчилась с двумя малышами; сенешаль Гай усердно трудился над составлением отчета о проделанном за день.

Страх бился в Лианне словно крылья ночной птицы, но не за себя, а за всех людей, находившихся на ее попечении. Какая участь ожидает их? Сколько полей будет вытоптано и сожжено, если король Генрих начнет действовать? Смогут ли они выжить, если англичане лишат их крова и угонят весь скот? Даже пушки Шионга вряд ли смогут укротить гнев Генриха.

Словно прочитав мысли Лианны, Гокур ободряюще потрепал ее по руке.

— Я уже послал десяток своих людей разведать окрестности. Они доложат мне при первом же появлении англичан.

— Мы перед вами в огромном долгу, — улыбнулась Лианна.

Однако на душе у нее было неспокойно. Великий полководец Франции прибыл сюда, чтобы защитить Буа-Лонг. Почему же его присутствие вызывает такое странное, необъяснимое чувство страха?

Гокур поднял кубок вина.

— Для меня нет выше награды, чем сохранить независимость Франции, моя леди.

— В настоящий момент я озабочена только тем, как отстоять Буа-Лонг, — заметила Лианна.

— С моей помощью мы без труда добьемся этого, — пообещал Гокур, скользнув глазами по ее фигуре и задержавшись на талии. — Тонкая, как ивовый прутик, — пробормотал он с легким осуждением. — Вам бы следовало поскорее вернуть из Парижа супруга и позаботиться о наследнике.

Лианна надеялась, что ее смех не покажется Гокуру принужденным, потому что в этот момент словно невидимая рука сдавила ее горло.

— Боже мой, месье, оставьте такие разговоры моим женщинам или предсказателям, блуждающим по болотам.

— Я не шучу, — возразил Гокур. — Поймите, ребенок — это политическая необходимость. Он должен укрепить брак, против которого так возражает герцог Бургундский.

Жерве нарочито громко откашлялся, привлекая к себе внимание; его обычно приятная улыбка казалась сейчас натянутой.

— У Буа-Лонга уже есть наследник, — осторожно заметил он.

Гокур пожал плечами.

— В жилах Беллиан течет кровь бургундской ветви и Эймери-Завоевателя. Позор, если вдруг прервется их род.

* * *

Поздно вечером, когда Бонни помогала ей готовиться ко сну, Лианна пребывала в самом отвратительном расположении духа.

— Все говорят, что Гокур упоминал о наследнике, моя госпожа, — осторожно сказала девушка.

— Пища для досужих сплетен, — фыркнула Лианна.

— Ребенок был бы благом для вашей семьи, — смело продолжила Бонни, расчесывая ее волосы. — Возможно, он бы улучшил характер Маси: она ведь бесплодна.

Лианна искренне удивилась.

— Я не знала. Бедная Маси!

— Заведите ребеночка, моя госпожа, и она станет самой преданной няней, — в глазах Бонни появился лукавый блеск. — Однако, чтобы вдохнуть жизнь в ваше чрево, вам нужно лечь с мужчиной.

Лианна порывисто вскочила на ноги.

— Я не идиотка, Бонни. Ты же знаешь, Лазарь — в Париже. Что прикажешь мне делать?

— Завести любовника, — невозмутимо ответила служанка. — У королевы Изабеллы их была не одна дюжина.

Бонни неторопливо подошла к кровати, откинула покрывало и смахнула с подушки остатки сухой лаванды.

Лианна вздрогнула при упоминании этого имени. Брат короля, Луи Орлеанский, заплатил своей жизнью за связь с Изабеллой. Арманьяки приписывали убийство герцогу Бургундскому.

— Ты хочешь, чтобы я наградила Лазаря внебрачным ребенком?! — ужаснулась Лианна.

— А кто сможет доказать, что ваш ребенок — внебрачный? — возразила Бонни. Испачканные кровью простыни с брачной постели рассмотрены самым тщательным образом, — лицо девушки неожиданно просветлело. — Возможно, вы уже сейчас беременны!

— Это нево… — Лианна оборвала себя на полуслове.

Если до ушей дяди дойдет, что их брак с Мондрагоном по сути дела является фиктивным, герцог Бургундский не станет терять зря время и немедленно аннулирует его, а потом заставит ее выйти замуж за англичанина…

— Хватит, Бонни, — одернула Лианна служанку. — Не твоего ума дело говорить со мной о таких вещах.

— Как скажете, госпожа, — невозмутимо пожала плечами Бонни без малейшего намека на раскаяние и взбила подушку. — Постель готова, отдыхайте. Без всякого сомнения, Гокур и пятьдесят лишних ртов, которые он притащил с собой, не дадут вам завтра ни на минуту присесть.

Лианна скользнула под одеяло и в изнеможении откинулась на подушку; пух чайки тут же закружился на ее головой.

Бонни недовольно поджала губы и воскликнула:

— Клянусь бородой Святого Уилгефорта! Я ведь говорила этой неряхе Эдит починить подушку! Лианна погладила Бонни по руке.

— Оставь Эдит мне. Лучше расскажи, кто, в конце концов, этот Святой Уилгефорт?

Девушка с готовностью присела на край постели и с таинственным видом начала:

— Это один из новых святых, моя госпожа. Отец Ле Клерк рассказал мне о нем. Оказалось, что Уилгефорт когда-то была несравненной красавицей, но устав от огромного количества поклонников, обратилась к Богу за помощью, — Бонни подтянула колени к груди и хихикнула. — На следующее утро она проснулась с длинной бородой и с тех пор стала выдавать себя за мужчину.

Эта история рассмешила Лианну, но и заставила задуматься о себе. Люди восхищались ее красотой, но держались на расстоянии. Для этого не нужна была ни борода, ни могущественный дядя, ни вероломный супруг, ни что-то еще. Холодность и высокомерие Лианны, за которыми скрывались наивность и неопытность, надежно защищали девушку от ухаживаний мужчин.

Бонни собралась уже уходить, но вернулась, чтобы забрать оставленную на полке кружку.

— Чуть не забыла про свое средство, — пробормотала она, выпивая ее содержимое.

— Тебе нездоровится? — поинтересовалась Лианна.

Девушка рассмеялась и покраснела от смущения.

— Нет, нет, моя госпожа, это лекарство из руты и можжевельника: предотвращает зачатие.

Зная, что подобное средство немного ядовито, Лианна нахмурилась.

— Неужели Роланд так неосторожен с тобой, Бонни?

Бонни пожала плечами.

— Мужчины — все они одинаковы: разбрасывают свое семя, как мякину по ветру, совершенно не заботясь о том, где оно пустит корни.

Этой ночью Лианне опять приснился тот странный сон, в котором муж, приблизившись к ее постели, неожиданно превращался из Лазаря Мондрагона в Ранда…

На следующее утро она проснулась совершенно разбитая. Обрывки каких-то неясных нелепых мыслей вихрем носились у нее в голове, постепенно складываясь во вполне осознанное намерение.

* * *

За три недели отсутствия Ранда весна набросилась на Пикардию как золотой лев: над душистыми лугами жужжали пчелы, вдалеке, нежась на теплом солнышке, паслись коровы, резко ударял в нос запах солончаков.

Красота этой земли все больше завораживала Ранда. На востоке от легкого ветерка волновалось поле голубого льна и красные бутоны маков; на западе виднелись меловые скалы и низкорослые деревья; извиваясь, текла Сомма, питаясь многочисленными притоками; над заболоченной низиной возвышались мощные стволы буков и вязов.

Ранд торопливо шагал через поля и леса, стремясь как можно скорее добраться до Буа-Лонга. Конечно, на коне он бы сделал это намного быстрее, но зная, что везде снуют люди Гокура, не стал рисковать. Наконец, впереди показался ряд клейменных тополей: начиналась территория Буа-Лонга.

Французское происхождение влекло Ранда к этой земле, а английский титул делал его ее хозяином. Однако новый план герцога Бургундского требовал сохранения полной секретности. Герцог пообещал, что мадемуазель скоро будет свободна и Ранд сможет жениться на ней; кажется, он был вполне уверен, что сумеет аннулировать брак своей племянницы с Лазарем Мондрагоном. Ранд с большой радостью предоставил герцогу Бургундскому самому плести интриги.

Ранд осторожно пробирался вдоль берега реки, стараясь держаться в тени плакучих ив. Господи, как он ненавидел делать что-либо украдкой: в этом ведь не было никакой доблести!

Его взору во второй раз предстал замок во всем своем неприступном великолепии. Только теперь Ранд смотрел на него не как на свое будущее обиталище, а как на крепость, которую предстоит взять штурмом.

Кусочком древесного угля он набросал основной план замка, помечая главные башни, зубцы на стенах, количество глазниц и окон. Ранд на глаз попытался определить высоту стен и мысленно проложил путь, по которому он будет, добираться до своей невесты.

Мысль незаметно проникнуть в замок и похитить ничего не подозревающую женщину не нравилась Ранду, но у него просто не было выбоpa. Присутствие Гокура делало нелепым взятие Буа-Лонга штурмом, а возвратиться в Англию без невесты он не имел права.

Топот копыт по мосту привлек внимание Ранда. Прижавшись к толстому стволу ивы, он стал с интересом наблюдать за небольшой кавалькадой хорошо вооруженных мужчин, показавшейся в воротах замка. Среди них находилась женщина.

Мадемуазель де Буа-Лонг.

Кто же еще мог быть кроме нее? Высокомерный вид женщины красноречиво свидетельствовал об этом. Ранд обратил внимание на роскошное красное платье француженки и подумал, что подарки короля Генриха, среди которых было много драгоценностей и великолепных тканей, придутся ей по вкусу. Судя по всему, она обожает дорогие наряды.

Пытаясь оставаться беспристрастным, Ранд внимательно разглядывал женщину, которой предстояло стать его женой. Безусловно, она была красива, но какой-то холодной красотой: молочно-белое лицо с пухлыми яркими губами, гладкие черные волосы, высоко изогнутые брови, глаза… их цвет Ранд не мог разобрать с такого расстояния. Она же племянница герцога Бургундского, напомнил он себе. Откуда в ней взяться доброте?!

Между тем женщина натянула поводья и что-то отрывисто сказала одному из сопровождающих. Заметив, что он не торопится выполнить ее приказ, она пронзительно вскрикнула и стала изо всех сил хлестать его кнутом, пока человек не спрыгнул со своего коня и не поправил ей стремя. После этого кавалькада двинулась дальше, свернув на разбитую дорогу в западном направлении.

Бросив последний озадаченный взгляд на узкую прямую спину мадемуазель и ее черные блестящие волосы, Ранд почувствовал, как бешено бьется у него в груди сердце. И эта женщина с твердым ярким ртом и жестокими белыми ручками станет его женой, матерью его детей! Судя по всему, ему придется не только покорять неприступный замок, но и укрощать бурный темперамент своей супруги.

Ранд с беспокойством посмотрел на заходящее солнце, вспомнив слова Лианны, сказанные при расставании: «Я буду приходить каждый день и ждать того часа, когда сюда слетаются вальдшнепы». Ноги сами несли юношу к тому месту, куда ему не следовало идти, к кресту Святого Катберта.

* * *

Лианна все реже и реже появлялась на полянке в небольшой рощице. Надежды вновь встретить здесь Ранда таяли с каждым днем. «Он — странствующий рыцарь, — убеждала она себя. — Его дом там, где можно найти укрытие от непогоды и привязать коня».

Но мягкий весенний день и безумная цель, которую она поставила перед собой, снова привели девушку к рощице. Слова Бонни не давали ей покоя: «Мужчины… они разбрасывают свое семя как мякину по ветру». Б конце концов, Лианна пришла к заключению, что Бонни права и Гокур тоже прав: ей нужен наследник. Только он не даст ее дяде расстроить брак с Мондрагоном и не позволит Жерве унаследовать Буа-Лонг.

Лианна медленно шла среди вековых вязов, обдумывая Свой план. Без всякого сомнения, Ранд, если она опять встретит его, одарит ее ребенком, а Лазарь слишком горд, чтобы признаться, что он не от него.

«Господи, — подумала Лианна. — Как все просто, хладнокровно и чертовски необходимо!» Вот только хватит ли у нее смелости и бессердечности довести увлечение Рандом до естественного завершения?

Да, она обязательно добьется этого и не с помощью смелости и бессердечности, которые — Лианна знала — вмиг испарятся от нежных прикосновений сильных рук Ранда. Ею движет гораздо большее, чем простое желание иметь наследника. Лианна хотела, чтобы Ранд любил ее, чтобы заполнил пустоту, которая образовалась у нее в сердце и словно открытая рана постоянно напоминала а себе.

Ранд, сам того не ведая, разбудил в девушке мечтательницу, заставил по-другому взглянуть на жизнь; у Лианны появилось горячее желание удержать любовь, без которой она жила столько лет.

Лианна уже привыкла к тому, что место их встреч давно пустует, и теперь ее сердце едва не выскочило из груди от изумления: она увидела Ранда.

Он не замечал ее, глубоко задумавшись о чем-то своем. Охваченная радостью и страхом, Лианна стала приближаться к нему неслышными шагами. В свое время Шионг научил ее не только стрелять, но и бесшумно двигаться по лесу.

Ранд стоял, прислонившись спиной к каменному кресту, опустив на грудь позолоченную солнцем голову, и напоминал Лианне спящего великана из сказочных предании; солнечный луч четко обрисовывал его профиль. Она с нежностью смотрела на завитки отросших волос, которые как нимб окружали красивое лицо.

Печальный вид и простодушная поза рыцаря заставили Лианну на мгновение пожалеть о своем намерении использовать в своих целях их влечение друг к другу. Но его стройная крепкая фигура вызвала в ней горячую волну неведомого прежде желания.

С трудом справившись с волнением, Лианна глубоко вздохнула и шепотом окликнула Ралда.

В ту же секунду он отскочил в сторону и выхватил острый кинжал, чем до смерти напугал девушку. Однако, увидев Лианну, Ранд радостно улыбнулся и убрал оружие в ножны.

— Лианна, ты испугала меня.

Его улыбка коснулась сердца девушки как ласковый солнечный луч.

— Я не хотела, — смущенно порозовев, ответила она и, опустив глаза, стала рассматривать нежный папоротник у своих ног.

— Ты постоянно пугаешь меня, — хриплым от волнения голосом сказал Ранд.

Их взгляды встретились. Лианна снова видела перед собой эти глаза цвета молодой листвы, это лицо, которое наяву было более чарующим, более желанным, чем в ее снах.

Ранд первым сделал шаг навстречу и порывисто заключил девушку в свои объятия.

— О Господи, Лианна, как же я скучал по тебе, — страстно прошептал он, уткнувшись лицом в ее шею и еще крепче прижимая к себе.

Его пальцы принялись осторожно перебирать заплетенные в косы и уложенные на затылке волосы девушки, и вот они золотистым плащом свободно упали на плечи Лианны.

Ей казалось, что она наконец-то вернулась домой, так уютно чувствовала себя Лианна в объятиях Ранда. От него пахло морем и солнцем.

— Где ты был, Ранд? — тихо спросила она.

— Можно сказать, нигде. Где нет тебя, там нет и меня, — ответил Ранд, приподнимая подбородок Лианны.

Их губы слились в долгом упоительном поцелуе.

Руки Лианны скользили по телу Ранда, даже под кольчугой ощущая его упругие крепкие мышцы, потом они взметнулись вверх к золотистым волосам. Вся трепеща, девушка прильнула к нему, каждой клеточкой своего тела наслаждаясь сладостным поцелуем, раскрывая губы навстречу его требовательному языку.

Лианна вдыхала аромат мужского тела, чувствуя, как разгорается в ней пламя страсти, и, движимая желанием, все крепче прижималась к Ранду, словно стараясь с ним слиться воедино.

Неожиданно Ранд напрягся и с трудом оторвался от ее губ, в его изумрудных глазах была такая боль, что у Лианны на миг перехватило. дыхание. Взяв себя в руки, она как можно спокойнее спросила:

— Почему тебя так долго не было?

Он ласково погладил ее по щеке.

— Мы не должны встречаться тайком, Лианна. А большего я не могу тебе предложить. Это меня и мучает.

— Как ты можешь так говорить? Как ты можешь принижать дружбу, которую дал мне?

С этими словами девушка поднялась на цыпочки и крепко поцеловала Ранда в губы, потом, смутившись своего порыва, опустила голову, чтобы спрятать от него пылающие щеки. Она боялась взглянуть на Ранда. Не оттолкнет ли его ее смелое поведение? Он и так не одобрял увлечения Лианны стрельбой, а теперь, возможно, она невольно разрушила рыцарские представления Ранда о том, каков должен быть идеал женщины…

Юноша осторожно откинул волосы с лица Лианны, и она с огромным облегчением прочитала в его взгляде только любовь.

— Если бы я мог дать тебе больше, чем дружбу, — прошептал он.

В ее груди затеплилась надежда.

— Я приходила сюда почти каждый день, — призналась девушка.

Ранд взял ее руку и прижался губами к запястью.

— Практиковаться в стрельбе? — насмешливо поинтересовался он.

Лианна покачала головой.

— Ты же знаешь, я искала тебя. И поэтому спрашиваю, где ты был?

Ранд молчал, тогда она отважилась предложить:

— Понимаю, я не должна расспрашивать об этом, ведь ты занимался рыцарскими делами величайшей секретности, — девушка бросила на него испытывающий взгляд и многозначительно сказала: — Но я обо всем догадалась.

Ранд затаил дыхание.

— Лианна…

— Не беспокойся, я даже горжусь тем, что ты прогнал англичанина.

Он растерянно заморгал глазами.

— Прогнал…

— Да, да, мы слышали, что «проклинальщик» уплыл, — в ее глазах сияло восхищение. — Ты дрался с ним, Ранд? Ты убил того, кто хотел завоевать замок?

— Англичанин уплыл… по своей собственной воле, — с трудом подбирая слова, заговорил Ранд. — Кровь не пролилась.

— О, он убежал в Англию как последний трус, да?!

— Я не знаю, Лианна. Я просто не знаю, — его голос звучал неуверенно и очень печально.

— Да на тебе лица нет, мой гасконец, — дотронулась она до его рукава и без всякого перехода спросила: — Ты за «арманьяков» или «бургундцев»?

— Интересно было бы узнать об этом у твоей госпожи. В ней течет кровь «бургундцев», а она ищет поддержки у «арманьяков»?

Глаза Лианны расширились от удивления.

— Откуда тебе известно о Гокуре?

Ранд пожал плечами.

— Из его присутствия в Буа-Лонге не делают секрета.

— А может быть, ты шпион «бургундцев»… или англичан? — с притворной суровостью продолжала допытываться Лианна.

Он усмехнулся.

— А если и так?

— Тогда я выкраду твой кинжал и заколю тебя! — продолжала дурачиться девушка, но, заметив печаль в глазах Ранда, приложила его руку к своей щеке и попросила: — Пожалуйста, поговори со мной. Я хочу знать о тебе все.

— Я бы многим поделился с тобой… если бы мог, — тяжело вздохнул Ранд.

— У тебя есть семья?

Его глаза потеплели.

— Да, если можно назвать семьей группу весьма разношерстных мужчин, — криво улыбнулся Ранд.

— Это твои люди? — не унималась Лианна, оглядываясь вокруг.

— Мои товарищи, но ты не найдешь их здесь.

— Расскажи о них, Ранд.

— Это самые обыкновенные люди, у которых есть матери, любимые… только у священника, разумеется, нет возлюбленной.

Лианна лукаво улыбнулась.

— Меня бы вполне устроило, если бы ты постоянно дружил со священником… Ранд рассмеялся.

— Ты бы так не говорила, если бы знала этого священника. Его чаще можно увидеть на охоте, чем в церкви, исповедующим прихожан. Да и мессу он иногда служит в заляпанных грязью сапогах и с манжетами для сокола.

— А остальные твои товарищи?

Взгляд Ранда снова стал настороженным и отчужденным.

— Думаю, будет лучше, если мы помолчим о некоторых вещах.

Лианна поняла, что затронула запретную тему, и, желая снова вернуть расположение Ранда, поднялась на носки и чмокнула его в щеку. Все-таки несправедливо расспрашивать человека, когда у нее самой полно секретов! Лианна не могла теперь признаться Ранду в том, что она и есть мадемуазель де Буа-Лонг, к тому же еще и замужем; а как сказать о гневе герцога Бургундского и английского короля?! Нет, пусть эта рощица останется местом их свиданий, местом, где они смогут забыть о том, что являются частью чьих-то планов.

— Время сейчас смутное, — примирительно произнесла Лианна. — Я не буду тебя больше досаждать расспросами.

* * *

Благоухающие весенними цветами поля манили к себе, звали прогуляться по их яркому ковру. Ранд то и дело наклонялся, чтобы сорвать нежную фиалку, полураспустившийся василек, какие-то веселые ярко-розовые цветочки, названия которых он не знал, и одну за другой рассказывал истории о храбрых рыцарях, коварных злодеях, несчастных девушках. Лианна слушала его словно завороженная, наслаждаясь своеобразным музыкальным голосом Ранда и представляя персонажей рассказов так же отчетливо, как видела цветы, которые он собирал в букет. На душе у нее было легко и радостно.

Ранд остановился на небольшом холме и с улыбкой протянул девушке цветы.

Лианна недоуменно пожала плечами.

— Что прикажешь мне с ними делать?

— Ради Бога, Лианна! — удивился он. — Вдыхай их аромат, просто наслаждайся ими!

Она засмеялась.

— Наслаждаться? Что за глупости! — фыркнула девушка и, вытащив из букета стебелек мандрагоры, поучительно заметила: — Вот из него при простуде готовят отвар.

— Ты испытываешь мое терпение, — вздохнул Ранд и засунул цветок ей за ухо. — Ну почему для тебя все должно иметь практическую пользу?

— Я не знаю, как по-другому смотреть на вещи, — взяв в руку фиалку, Лианна стала пристально рассматривать ее, затем бросила растерянный взгляд на изобилие цветов вокруг. — Честно говоря, они мне все кажутся одинаковыми.

Ранд нежно взял ее за подбородок и провел лепестками цветка по губам.

— Тогда позволь доказать тебе, что это не так.

Он уселся на траву и рассыпал вокруг себя цветы; на их тонкий аромат тут же слетелись бабочки.

Затаив дыхание, Лианна любовалась Рандом. Он был такой красивый, такой искренний! Как бы ей хотелось иметь хоть чуточку его уверенности в себе, хоть капельку его чарующей безмятежности, что позволяла ему восторгаться даже каким-то полевым цветком.

Лианна воспитывалась в атмосфере тайн и интриг, с детства привыкла трезво смотреть на вещи и больше доверяла своему разуму, чем сердцу; она совершенно не знала языка чувств и не могла разделить восторгов Ранда. Это приводило девушку в отчаяние.

Она медленно опустилась рядом с Рандом, рассеянно наблюдая за беззаботно порхающей над цветами бабочкой.

— Почему у тебя такой грустный вид? — мягко спросил он.

— Мне бы очень хотелось быть такой, как ты, Ранд. Такой… беззаботной.

— Беззаботной?! Дорогая моя, ты, действительно, считаешь, что я беззаботный?

— А разве это не так? Ты полон самых неожиданных удовольствий… — Лианна запнулась на этом слове и нахмурилась. — Извини, наверное, у меня плохо подвешен язык, я не умею выразить словами то, что чувствую.

— А ты попробуй, Лианна.

— Понимаешь, — неуверенно начала она. — У меня внутри какая-то пустота, мрак… Я знакома с оружейным делом, со свойствами пороха, умею рассчитывать время взрыва, мне известны некоторые научные открытия, но никто не научил меня… — Лианна судорожно сглотнула. — Вот ты сказал, что я красивая, но мне трудно в это поверить, потому что я не чувствую этого сердцем. Мне никогда не приходилось задумываться над тем, что красота имеет какую-то ценность.

Лианна слышала учащенное дыхание Ранда, видела, как дрожат его пальцы, сплетая венок, и не могла понять, что же так взволновало юношу. Закрепив наконец последний цветок, он украсил венком голову Лианны; цепочки из лаванды спускались ей на плечи, красиво обрамляя лицо. Затем Ранд приподнял девушку за талию, так что слетели деревянные туфли, и опустил босыми ногами на прохладную весеннюю траву.

Лианна стояла перед ним, украшенная гирляндами цветов, с бьющимся от волнения сердцем, и видела, как полыхает в глазах Ранда желание. Его неподдельное восхищение заставило ее впервые поверить в то, что она, действительно, красавица, и дало внезапно глубокое ощущение своей значимости.

Словно понимая ее состояние, Ранд погладил девушку по щеке и ласково произнес:

— Ты прекрасная, святая, достойная любви и преклонения.

По телу Лианны пробежала сладкая дрожь. Она закрыла глаза и раскинула руки, как бы желая обнять все вокруг. Неужели ее мечты сбываются? Счастье переполняло девушку.

Лианна открыла глаза и посмотрела на Ранда, который стоял перед ней со сжатыми в кулаки руками; он как будто сдерживал себя, чтобы не прикоснуться к девушке. Мысли ее перескакивали с одной на другую. Она, действительно, хотела его, но дело было не только в ребенке, которого он мог подарить ей. Ранд разбудил в ней неведомые прежде желания, и только он мог удовлетворить страсть ее разбуженного сердца.

Но как сказать ему об этом? Нельзя же вот так взять и выпалить: «Извини, но я не могу сдержать свою страсть к тебе и, кроме того, мне нужен ребенок, поэтому будь любезен, возьми меня».

От волнения у Лианны пересохло во рту. Она не предполагала, что ей придется говорить мужчине подобные вещи. Пальцы девушки нервно перебирали стебелек увядшей травы.

— Ранд… мне нужно… кое-что…

Он склонил голову набок и ободряюще улыбнулся.

— Ты хочешь о чем-то поговорить?

— Да… Да, хотела бы. Видишь ли… я думаю, что наступило время, когда мы должны быть искренними насчет… определенных вещей.

Его взгляд сразу потух.

— Каких вещей? — настороженно спросил Ранд.

Лианна глубоко вздохнула.

— Ну… наших чувств. Признаюсь, я испытываю к тебе определенные чувства… Боже мой! Ну, как это лучше выразить? Я догадываюсь, что у тебя тоже есть определенные желания, Ранд. Я чувствую это по тому, как ты обнимаешь, целуешь меня, — щеки ее пылали, но она продолжила: — Без сомнения, ты пользовался благосклонностью многих женщин, — сказала Лианна, с каждым словом смущаясь все больше и больше.

— О, ты слишком преувеличиваешь, — улыбнулся Ранд.

От его беззаботного тона она почувствовала себя еще неуверенней.

— Возможно… ты провел с женщиной эти три недели.

Ранд с трудом подавил смех и с нарочитой серьезностью поинтересовался:

— Почему же ты не спрашиваешь меня об этом?

Но Лианна ни за что на свете не смогла бы заставить себя задать такой вопрос.

— Ты свободен в своих желаниях, — опустив голову, тихо сказала она. — Меня интересует другое, Ранд. Признайся, ты не испытываешь ко мне такое же влечение? Я…

— Лианна, — оборвал ее Ранд. — Я люблю тебя.

Девушка вскинула голову, испытывающе глядя на него.

— Раньше ты говорил, что думаешь, что любишь меня, — прозвучал еле слышный шепот.

Ранд шагнул к ней и осторожно убрал с виска прядь волос.

— Я больше не думаю так, — улыбнулся он. — Я знаю.

Горячая волна разлилась по телу Лианны. Господи, почему его признание так взволновало ее? Ей нужно от него только одно… И все же внутри Лианны пылал огонь, который не имел ничего общего с расчетливым желанием иметь наследника. И этот огонь зажег в ее сердце прекрасный золотоволосый рыцарь, стоящий сейчас перед ней.

Внезапно Лианну охватили сомнения. Она ведь замужем; у нее никогда не будет большего, чем свидания тайком. И все же Лианна так отчаянно желала его…

Ранд пристально смотрел на нее и нежно улыбался. Это была улыбка, которой она доверяла.

Все сомнения исчезли.

— Итак, — выдохнула Лианна, спрашивая себя, не может ли огромная нежность к нему в действительности оказаться любовью. — Это решено, не правда ли?

Ранд непонимающе улыбнулся.

— Что решено?

Она твердо посмотрела ему в глаза.

— То, о чем я пыталась поговорить с тобой. Ты… ты займешься сейчас со мной любовью?

Глава 6

Острие вражеского копья не смогло бы пронзить Ранда глубже, чем эти слова. Ее откровенная просьба обожгла каждую клеточку его тела, которое и так пылало от страсти. Потрясение оказалось настолько велико, что Ранд едва мог дышать, во рту пересохло, язык не повиновался ему.

Наконец Ранд с трудом произнес:

— Лианна, милая, ты сама не знаешь, о чем просишь.

— Нет, знаю, — шепотом возразила она, и он почувствовал на своем лице ее теплое дыхание. Невинное очаровательное смущение превратило губки девушки в прелестный бутон. — Ты думаешь, что достойные леди не просят о таких вещах. Но я, действительно, хочу тебя, — Лианна прижалась к нему. — И я уверена, что ты тоже хочешь меня.

Разумеется, усмехнулся про себя Ранд, трудно ошибиться, если его твердая выпуклость касается ее мягкого податливого тела.

— Я — рыцарь, — как можно тверже произнес он. — Я дал клятву…

Лианна не сводила с него серебристых глаз.

— Каждый истинный рыцарь — любовник, — возразила она и улыбнулась. — Об этом все песни трубадуров.

— Трубадуры предпочитают сладкие муки любовного томления преходящей радости одержанных побед, — торопливо проговорил Ранд с отчаянием в голосе: его решимость таяла с каждым неистовым ударом сердца.

— А ты, Ранд? Что ты предпочитаешь? — ее взгляд скользил по его лицу, плечам, широкой груди.

Ранд неподвижно стоял с опущенными вдоль тела руками. Он знал, что если коснется Лианны, то потеряет последние крохи самообладания.

— О тебе гораздо легче мечтать, как о чем-то недосягаемом, достойном восхищения и обожания.

«В мечтах я могу сдерживать ее… и себя», — подумал Ранд.

Лианна стояла перед ним такая близкая, доступная, на лице девушки играла нежная улыбка, глаза сияли, щеки пылали жарким румянцем; очертания ее стройного тела отчетливо угадывались под простым домотканым платьем. Ранд в замешательстве повернулся, чтобы уйти, чувствуя, что больше не в силах сдерживать себя.

Слезы обиды выступили на глазах у Лианны.

— О чем ты говоришь, Ранд?! — с отчаянием воскликнула она. — Я не какая-нибудь мадонна, меня вовсе не нужно устанавливать на пьедестал или помещать в подземную часовню. Уверения в рыцарской преданности, может, и устраивают леди из легенд, но для меня одного возвышенного отношения недостаточно.

— О, нет, Лианна. Ты вполне земная богиня: требовательная, сложная, обидчивая.

— Ранд, милый, пусть твои сомнения уступят место тому, к чему мы оба стремимся. Что в этом плохого?

Он задумчиво посмотрел на свон большие сильные руки: скоро на одной из них появится кольцо…

— Мне нечего тебе предложить.

— Но ты же говоришь, что любишь меня. Разве можно это назвать «ничем»?

— Я не хочу оскорбить тебя, — не сдавался Ранд.

— Ты уже оскорбляешь меня тем, что отказываешь мне как женщине, — в глазах Лианны появился ртутный блеск. — Ты отказываешься признать, что у меня есть собственный взгляд на вещи и тело, которое жаждет твоего!

— Как раз с этим мне и приходится бороться, Лианна, — усмехнулся Ранд. — Я слишком люблю тебя, сильнее, чем хотелось бы.

От порыва ветра из венка выбился маленький голубой цветок и теперь щекотал щеку девушки; она взяла его и задумчиво провела лепестками по подбородку.

— До встречи с тобой я совсем не знала любви. А теперь ты говоришь, что слишком любишь меня. Я ничего не понимаю.

В ее голосе Ранд почувствовал боль и недоумение сироты, брошенной на попечение замка, с детства лишенной родительской любви и ласки. Ему страстно хотелось заключить Лианну в свои объятия, но он не мог допустить, чтобы она страдала от его предательства.

Ранд судорожно вздохнул.

— Всю мою жизнь я вырабатывал в себе сдержанность и силу воли. Если мужчина не умеет управлять собой, им будут командовать другие, поэтому я отвернулся от забав моих друзей, рыцарей, — он запнулся, встретив взгляд ее широко распахнутых немигающих глаз. — А теперь ты ворвалась в мою жизнь и пошатнула мою веру в рыцарские идеалы и принципы…

— Прикоснись ко мне, — тихо сказала Лианна, ее умоляющий голос заставил еще сильнее биться его сердце. — Прикоснись, и ты поймешь, что я всего лишь женщина из плоти и крови…

Не в силах больше вынести эту пытку, Ранд со стоном обнял девушку, прильнув к ее губам жадным поцелуем. Его руки скользили по изящным линиям гибкой фигурки, а язык исследовал шелковистую поверхность рта. Он наслаждался ее пленительным ароматом, чувствовал тепло ее тела и уже не пытался сопротивляться.

Ранд был готов отказаться от всех рыцарских заповедей, тягостных клятв, от женщины, которая отгородилась от него вооруженной крепостью. Он остановил свой выбор на девушке, так наивно и откровенно признавшейся в желании любить и не просившей ничего, кроме простого дружеского участия. Она завоевала сердце Ранда милой грустной улыбкой, обезоруживающей непосредственностью и откровенностью.

Он оторвался от губ Лианны, но продолжал сжимать в объятиях теплое послушное тело. Ранд чувствовал, что нужен ей, она хотела, чтобы он любил ее, при этой мысли его сердце начинало бешено колотиться в груди. Только теперь Ранд понял, что до настоящего времени не ведал такой сильной любви. С Джастин чувство долга всегда сдерживало его; с Лианной любовь и желание заставили переступить границу благоразумия.

Чуть откинув голову, Ранд пристально смотрел в ее горящие страстью глаза: еще было время опомниться и остановиться.

— Однажды ты можешь возненавидеть меня за то, что произошло между нами, — осторожно сказал он.

Лианна покачала головой.

— Я никогда не смогу возненавидеть тебя.

— Ты еще не понимаешь всего…

— Неужели заниматься любовью так неприятно? — улыбнулась она.

— Нет, совсем нет, дело в том, что… — он оборвал себя на полуслове, проклиная необходимость держать все в секрете, затем продолжил: — Понимаешь, у нас с тобой не может быть ничего, кроме этих тайных свиданий. А что, если у тебя будет ребенок?

К его удивлению, Лианна вовсе не выглядела испуганной, она по-прежнему улыбалась.

— Ребенок — дар Бога.

Ранд с неприязнью подумал о жестокой черноволосой владелице замка.

— Твоя госпожа может избить тебя за него, выгнать прочь.

— Она никогда так не поступит, поверь мне, — успокоила его Лианна.

— А как быть со мной? Я хочу большего, чем эти тайные встречи.

Затаив дыхание, Ранд ждал ответа. Лианна выглядела очень смущенной. Наконец она произнесла единственное слово, но так тихо, что ему показалось, что это пронесся легкий ветерок, и все же он услышал.

— Пожалуйста…

— Да, да, — простонал Ранд, целуя и прижимая ее к себе, разом отбросив все, что сдерживало его страсть. — Да, Лианна, ты будешь моей…

Щеки девушки залились румянцем, нежная улыбка тронула губы.

— Мы никогда не пожалеем об этом, — сказала она, но в ее серебристых глазах промелькнула какая-то нерешительность. — Правда, есть еще кое-что, в чем я должна тебе признаться.

— Что же это, моя милая? — спросил Ранд, осторожно снимая с ее головы венок.

— Я обучена стрельбе и кое-каким наукам, но мне ничего не известно о том, как доставить удовольствие мужчине, — Лианна смущенно опустила глаза и добавила: — А мне бы так хотелось доставить тебе удовольствие…

— Ты доставляешь мне удовольствие уже тем, что веришь мне, отдаешь мне свою невинность, просто тем, что ты есть, — прошептал Ранд, вдыхая аромат ее волос.

Лианна смотрела на него доверчиво и спокойно, но где-то в глубине глаз таилась печаль. Девушка казалась Ранду раненой птичкой, которая не могла сама поведать о своей боли, но заслуживала очень бережного отношения и нежности, на какую он только способен.

«Да, — думал Ранд, растягивая шнуровку платья и спуская его с плеч Лианны, — нужно быть очень осторожным с этим хрупким созданием». Она выпала из гнезда, а он не из тех, кто бросит птенчика на съедение кошке.

Широкий вырез изящной нижней сорочки открыл его взору нежные линии груди и плеч. Ранд с упоением вдыхал волнующий аромат ее кожи, продолжая медленно раздевать девушку; вот уже на траву упала нижняя юбка. Он наклонился и поцеловал Лианну. Ему всегда казалось, что подобное таинство должно происходить в темноте прохладной спальни, на брачном ложе. С Лианной все было по-другому: весенний луг, яркое солнце, зеленая трава… От этого зрелища у Ранда перехватило дыхание и неистово забилось сердце.

Наконец тончайшая сорочка мягкими складками опустилась у ее ног, и Лианна предстала перед ним во всей своей изумительной наготе. Изящные линии плеч и рук, небольшие упругие груди с сосками цвета утренней зари, золотистые завитки волос внизу живота, плавные изгибы бедер — все вызывало восхищение. У нее были длинные красивые ноги с маленькими почти детскими ступнями и нежная белая кожа, чуть тронутая розоватым сиянием.

Ранд впервые видел перед собой обнаженное женское тело. В Аранделе юношу не раз пытались соблазнить и женщины легкого поведения, и благородные дамы, которых привлекала его чистота и недоступность. Однако он не испытывая к ним ни страсти, ни привязанности, его тело оставалось равнодушным к их ласкам.

Но сейчас любовь переполняла Ранда, желание сжигало его на медленном огне. Он видел сердцем и душой так же, как глазами… и руками. Его пальцы осторожно скользили по шее, плечам девушки, очерчивали ее груди, ласкали упругий живот. От этих прикосновений лицо Лианны порозовело, полураскрытые губы увлажнились, глаза светились страстью.

Скрестив на груди руки, она вопросительно смотрела на Ранда.

— Почему ты молчишь, я тебе не нравлюсь?

Ранд улыбнулся ее почти детскому ожиданию похвалы.

— Ты вся такая светлая, чистая…

Лианна вздернула подбородок и нетерпеливо спросила:

— И это все?

— У тебя прекрасная душа.

— Ну и?.. — брови девушки взметнулись вверх.

— Однажды ты запретила мне восхвалять твою красоту, — начал Ранд.

— Я передумала, — перебила она его. — Мне очень хочется знать, что ты обо мне думаешь. Он взял ее за плечи и коснулся губами шеи.

— Честно говоря, Лианна, я думаю, что ты прекрасна. Твоя кожа напоминает слоновую кость, но она теплая и мягкая, — Ранд нежно взял в ладони ее груди. — А это — первые весенние лилии, — он пристально посмотрел ей в глаза, в то время как его руки продолжали ласкать тело Лианны. — Мне кажется, что ты — фея, созданная искусным волшебником.

С этими словами Ранд наклонился и впился в ее губы страстным поцелуем. От его жадных покусываний они немного вспухли и потемнели.

— Ну, — задыхаясь проговорила Лианна. — Что же дальше, мой рыцарь? — дрожащими от волнения руками она взялась за края туники, под которой находилась кольчуга, и, нахмурившись, попыталась развязать тесемки. — Какой дьявол одевал тебя? — нетерпеливо воскликнула девушка. — На шнурках такие узлы, которые больше бы подошли монаху.

Как бы хотелось Ранду рассказать ей все о своей жизни, о Джеке и Симоне, о тех, кто его окружает, с кем он делит еду и ночлег. Слова уже были готовы сорваться с языка, но Ранд вовремя одернул себя: он и так слишком многое поведал Лианне, что в будущем могло обернуться против него; достаточно лжи и притворства. Все, что Ранд мог предложить возлюбленной, — это покрытый цветами весенний луг, нежную траву под ногами и чаек в синем небе, а еще — испепеляющую страсть, перечеркивающую казавшиеся ему незыблемыми рыцарские принципы.

Стараясь, чтобы Лианна не заметила подарок короля Генриха, Ранд прижал ее голову к своему плечу, незаметно снял амулет и сунул его в карман туники. Она ни в коем случае не должна была видеть этот талисман и не должна догадываться о причинах, которые привели сюда рыцаря.

С горькой иронией Ранд подумал о девизе, выгравированном вокруг драгоценного камня: «Для храбрых сердец нет ничего невозможного». Он не считал себя трусом, но будущее с девушкой, которую юноша любил всем сердцем, ускользало от него, подобно комете. «Мы все-таки будем вместе. Я найду способ, как добиться этого», — пронеслось в голове Ранда.

Он решительно сбросил свои одежды, обнажив крепкое, мускулистое тело. Послеполуденное солнце придавало его коже бронзовый оттенок, а может, это внутренний жар так освещал ее?

Лианна внимательно оглядела Ранда с головы до ног, нимало не смущаясь его наготой. Ее широко открытые глаза светились почти детским восторгом. Она осторожно прикоснулась к нему, словно опасаясь, что Ранд может исчезнуть подобно сказочному видению, и стала водить кончиками пальцев по мускулистой груди, широким плечам, затем ее рука скользнула вниз и, чуть помедлив на животе, накрыла его возбужденную плоть. Их глаза встретились, и рука девушки опять поползла вверх.

— Я всегда думала, что ты неуязвим, а у тебя, оказывается, полсотни шрамов, — наконец произнесла она, проводя пальцем по рубцам на плече.

— Порезы, — улыбнулся Ранд. — Так, мелкие уколы.

Ему легче было вытерпеть удары шпагой, чем прикосновение ее нежных пальчиков; он чувствовал себя страдальцем, которого инквизиторы пытают раскаленным железом.

Ранд боялся разочаровать Лианну, оттолкнуть неосторожным жестом, движением, но его опасения оказались напрасны: девушка откровенно любовалась им, охваченная страстью и любопытством.

Желание переполняло Ранда, лишая рассудка. Не в силах больше сдерживать себя, он взял Лианну за руки и ласково, но настойчиво потянул вниз. Они стояли друг против друга на коленях, соприкасаясь бедрами, словно совершая некий языческий ритуал. Ранд нетерпеливо приник к ее губам жадным, страстным поцелуем, от которого у обоих на миг перехватило дыхание.

— Что дальше? — неуверенно спросила Лианна.

Ранд крепко обнял ее. Что дальше? Во время войны он не раз видел, как насилуют женщин. Кроме того, Джек и другие мужчины довольно подробно описывали ему все, что происходит в постели между мужчиной и женщиной. Тем не менее Ранд сомневался, что сумеет воспользоваться этими знаниями, ведь с Лианной ничего нельзя было предугадать заранее.

— Я хочу прикасаться к тебе… везде… трогать твое тело, — задыхаясь прошептал он, а его пальцы продолжали ласкать шею, грудь, бедра девушки. — Я хочу растворить свою душу в твоей, Лианна, заставить тебя забыть, где заканчиваешься ты и начинаюсь я.

Его твердая возбужденная плоть прижалась к ее мягкому податливому телу.

— Мой Бог, — выдохнула Лианна. — Ты, правда, сможешь сделать это?

— Я постараюсь, — улыбнулся Ранд.

Волна желания захлестнула Лианну. Господи, как ей хотелось, чтобы он, действительно, поглотил ее всю, без остатка, заставил забыть обо всем на свете. Внутренний голос напомнил Лианне, что она нарушает супружескую верность и заслуживает осуждения, но сердцем девушка знала, что поступает правильно. Благодаря Ранду Лианна чувствовала себя чистой, смелой и женственной, любимой и желанной, он дал ей то, чего она так долго была лишена.

Какое сильное и красивое у него тело! Запустив пальцы в золотистую поросль на груди Ранда, Лианна осторожно перебирала шелковистые завитки, наслаждаясь его близостью. Она не подозревала раньше, что мужское тело может обладать такой притягательной силой. А Ранд продолжал шептать слова любви и осыпать поцелуями ее лицо и шею.

Но в конце концов эти бесконечные ласки и поцелуи насторожили девушку. Как долго он собирался мучить ее страстными словами и жаркими объятиями? Лианна хорошо помнила слова Бонни о том, что мужчины разбрасывают свое семя, как мякину по ветру. Но сегодня почти нет ветра. Что же будет делать Ранд?

Лианна неожиданно вспомнила, как жеребец покрывает кобылу.

Боже мой, растерянно подумала она, неужели Ранд вторгнется в ее тело таким же образом?

Девушка смотрела на него так беспомощно и доверчиво, что Ранд весь напрягся от возбуждения, дыхание его участилось. Он осторожно надавил на ее плечи и опустил Лианну на траву, потом вытянулся рядом, продолжая захватывающую любовную игру. Сильные пальцы юноши так легко и нежно касались ее груди, что она вдруг поняла, почему так изумительно звучала его арфа.

— Ранд… — простонала Лианна.

— Я хочу, чтобы ты была моей, только моей, — страстно шептал он.

Неожиданно Лианна вспомнила все обиды прошедших недель: приказ короля Генриха, вероломство Лазаря, высокомерие ее дяди, все годы жизни без любви, и болезненный комок застрял у нее в горле; из груди вырвался звук, похожий на сдавленное рыдание.

На лице Ранда появилось озабоченное выражение.

— Лианна, что с тобой?

Она поспешно отвернулась, подавив в себе желание открыться ему, облегчить признанием душу.

— Ничего, — прошептала Лианна. — Просто… люби меня.

— Как бы мне хотелось взять твою боль, — он обнял ее так нежно, словно набросил тончайшую атласную паутинку.

— Почему?

— Ты знаешь почему: потому что я люблю тебя всей душой.

Ранд приник к губам Лианны с новой силой. Это был уже не тот первый сладкий поцелуй, а требовательный, страстный, полный неутоленной жажды обладания любимой. Лианне казалось, что она пьет волшебный любовный напиток, который постепенно исцеляет ее, забирая душевную боль.

Пусть на какой-то краткий миг, но Ранд освободил Лианну от невзгод и обид, обрушившихся на нее, заставил забыть обо всем, что угнетало и мучило ее. Теперь она чувствовала, что может наконец отдаться ему, не сдерживая себя.

— Люби меня, Ранд, пожалуйста…

— Да, милая, — прошептал он, лаская пальцами ее грудь, осторожно пощипывая соски.

Ощущение оказалось настолько острым и необычным, что Лианна закрыла глаза и тихо застонала. Ранд склонился над ней, и девушка зажмурилась еще сильнее, с замиранием сердца ожидая волнующего прикосновения его губ к своим, но поцелуя не последовало.

— Ранд! — она изумленно открыла глаза.

— Т-с-с! — пробормотал он, захватывая ртом ее грудь.

Лианна в блаженстве снова закрыла глаза, чувствуя внутри себя безумный испепеляющий жар. Его сердцевина находилась где-то внизу живота, но огненные языки страсти расходились по всему телу, будоража своим искрометным теплом.

Ранд продолжал неистово ласкать языком ее грудь, пока нежные розовые соски не затвердели, превратившись в бутоны наслаждения. Возбужденная новыми ощущениями, Лианна застонала и приподняла голову. Она увидела позолоченную солнцем щеку Ранда и свою белоснежную грудь, трепещущую от его прикосновений.

Почувствовав взгляд Лианны, он оторвался от груди и жадно прильнул к ее рту, языком раздвигая горячие губы.

— Любовь моя, — жарко шептал Ранд. — Дай мне коснуться тебя…

Он чутко уловил произошедшую в Лианне перемену: огромное любопытство перешло в безрассудную страсть. Девушка изнемогала от его ласк, она была полна волшебства, огня и неистовства, тайн, которые он жаждал раскрыть одну за другой.

Ранд пил сладостный нектар ее губ, отбрасывая прочь сомнения и неуверенность, гладил молочно-белую кожу живота Лианны, теплую поверхность бедер, которые трепетали под его пальцами, перебирал шелковистые завитки таинственного пленительного «гнездышка» между ее ног.

Это была совершенно неведомая ему часть женского тела, но рука Ранда, ведомая вечной мудростью истинно любящего мужчины, ласкала ее так, что Лианна таяла от блаженства, и это наполняло его сознанием правильности того, что он делает.

С губ Лианны сорвался умоляющий возглас, красноречиво свидетельствующий о ее желании. Охваченная страстью, она была изумительна, таинственна и необычайно притягательна…

— Ты такая красивая, — прерывистым голосом пробормотал Ранд, приподнимаясь на локте, чтобы лучше видеть ее.

Лианна на миг затаила дыхание, почувствовав его ласкающие пальцы на своем самом сокровенном месте. Ранд подумал, что ее лоно похоже на чудесный нежный цветок, который выпускает лепестки из влажного бутона, расцветая от прикосновений.

— Ранд! — воскликнула Лианна, схватив его за плечи, ее глаза были широко открыты от изумления.

— Что, любимая? — прошептал он, осыпая поцелуями ее лицо и шею девушки.

— Я… я не знаю. Внезапно у меня возникло какое-то странное ощущение, как будто еще немного и я взорвусь… когда ты прикасаешься ко мне… — она вспыхнула. — Там…

Острая радость охватила Ранда. Продолжая ласкать Лианну, он спросил:

— Где, любимая? Скажи мне, научи меня! Это было здесь… или здесь… или?..

— Там, — выдохнула она, выгибаясь всем телом, как ивовый прутик. — Да, там.

Ранд почему-то считал, что в такие моменты близости с женщиной все его мысли будут сосредоточены только на удовлетворении собственного желания, и с удивлением обнаружил, что этого не произошло. Сейчас он думал не о себе, а о Лианне, желая прежде всего ей доставить огромное наслаждение.

Ему нравилось наблюдать, как ее удовольствие достигает вершины, чувствовать, как на Лианну накатываются волны желания, повергая ее в изумление.

— Ранд, — прошептала она. — Неужели все так и происходит между мужчиной и женщиной?

Ранд улыбнулся, восхищаясь чистотой и наивностью Лианны. Каким светом наполнила она его душу!

— Да, любовь моя, — сказал он. — Но это только начало.

Девушка покраснела, в ее серебристых глазах отражалось безоблачное голубое небо.

— Ты хочешь сказать, что… есть что-то еще?

— Да, — произнес Ранд, нависая над ней.

Лианна вздрогнула.

— Боже мой?!

— Я буду очень осторожным, — шептал он, глядя в ее бездонные глаза и продолжая ласкать пальцами влажное от желания лоно.

— Ранд, — выдохнула она, когда он прижался к ней всем телом. — Ты такой нежный, как мелодия, которую тебе удается извлекать из своей арфы… О!

Неожиданно ее бедер коснулось что-то твердое и горячее. Волны нового ощущения накатились на Лианну, вызывая в ней неистовое желание. Охваченная страстью, она изогнула свое толо навстречу его возбужденной плоти.

Все еще не решаясь проникнуть в ее глубины, Ранд замер над Лианной. Она чувствовала исходящий от него жар, слышала его тяжелое прерывистое дыхание и понимала, что он хочет столь необычным образом слиться с ней воедино. Лианна тоже желала этого и, повинуясь какому-то внутреннему голосу, своей рукой направила возбужденную мужскую плоть туда, где все ее женсткое естество ожидало его.

— О, Лианна, — прошептал Ранд. — Любовь моя!

Она видела над собой только Ранда и небо, изумруды его глаз и пронзительную бесконечную голубизну. Казалось, он превратился в архангела и поднимал ее к таинственным небесам, наполняя до краев своей страстью.

— Лианна, — наконец смог произнести Ранд. — Ты… ты принесла себя мне в дар… — его голос прервался.

Она с удивлением заметила у него на щеке крупную слезу. Чувства переполняли девушку; закрыв глаза, Лианна вознеслась на крыльях блаженства.

Сначала Ранд двигался неуверенно и несколько неуклюже, но, подстегиваемая желанием, Лианна приподняла свои ягодицы и с готовностью отвечала на каждое его движение. Их ритм был неистовым и свободным, как ритм волн, бьющихся о берег.

Лианне казалось, что она поднимается все выше и выше, на страшную головокружительную высоту, что мир вокруг нее сжался в комок, готовый в любую секунду взорваться и разлететься на тысячи осколков.

Толчки Ранда становились все быстрее и глубже, и, наконец, горячая волна, несущая жизнь, низверглась в Лианну. Она слышала, как он прошептал ее имя; звук его голоса вернул девушку к действительности.

Лианна открыла глаза: Ранд смотрел на нее с изумленным восхищением, как человек, которому только что явилось чудесное божественное видение.

— О Боже, — прошептал он. — Боже! Ты такая…

Она не дала ему договорить, закрыв рот поцелуем, молча благодаря за любовь. Лотом они некоторое время лежали рядом, почти не касаясь друг друга, постепенно возвращаясь на землю. Стали слышны голоса птиц, жужжание пчел; легкий ветерок обдувал их разгоряченные тела, раскачивал стебельки трав.

Лианна тихонько вздохнула и уткнулась Ранду в плечо. Ее грудь теснили чувства, которые невозможно было выразить словами. Она лишь попросила Ранда о любви, он же сделал гораздо большее. Ранд вернул Лианне веру в себя, убедив в том, что мечты могут сбываться, он превознес ее тело, заставил ее сердце раскрыться навстречу таким чувствам, в которые раньше она бы не смогла поверить…

Наконец Лианна первой нарушила воцарившееся между ними молчание.

— Ранд, я никогда не думала… что любовь может быть такой…

Она почувствовала на своем лице его улыбку и теплое дыхание.

— Я тоже.

Лианна приподнялась на локтях и внимательно посмотрела на Ранда. В благородных чертах его лица появилось что-то новое: они стали намного мягче.

— Правда? — недоверчиво спросила она, вспомнив слова Бонни о беззаботности Роланда. — А я думала, что у мужчин все по-другому.

— Не знаю, я говорю только о себе, — пожал плечами Ранд и нежно ущипнул ее за щеку. — Лианна, сегодня ты доставила мне столько удовольствия, сколько, наверное, не испытывал ни один мужчина.

Лианна вспомнила свои неумелые ласки и, опустив голову, принялась смущенно перебирать золотистые завитки волос на его груди.

— Но… я не сделала ничего такого… Конечно же, у тебя были женщины более искусные в любви, чем я, — она медленно подняла на Ранда глаза, ожидая ответа.

— Разве все дело в знаниях и умениях? — улыбнулся он. — Ты переоцениваешь мой опыт, ты — моя первая женщина, моя единственная.

Снова наступило напряженное молчание: Ли-анна была просто поражена этим признанием. Наконец она едва слышно выдохнула:

— Нет…

Ранд рассмеялся, явно довольный произведенным впечатлением.

— Пожалуйста, Лианна, не пополняй ряды моих товарищей, которые всегда считали меня большим чудаком из-за того, что я не предавался вместе с ними любовным утехам, — он осторожно убрал с ее щеки шелковистую прядь золотых волос. — Я думаю, что достаточно вознагражден за свое ожидание.

Оправившись от изумления, Лианна наклонилась и нежно поцеловала Ранда в губы. Она прямо-таки светилась от его слов, испытывая какое-то особое ощущение радости и счастья. Подумать только: быть первой, кому он принес в дар свое тело, свою любовь. Ранд пришел к ней чистый, незапятнанный, целомудренный.

При мысли об этом холодные когти вины вонзились в сердце девушки. А она… пришла к нему лишь за тем, чтобы он подарил ей ребенка, наследника; разбила его сердце, взяла его любовь, его семя, его честь.

Нет, попыталась оправдаться перед собой Лианна, цель была более благородной: Ранд хотел ее, и она ответила на его желание. Правда, в глазах у нее стояли слезы, когда он лишил свою возлюбленную невинности. Ранд искренне верил в чувства Лианны и восхищался ее жертвой во имя любви.

Девушка должна была с горечью признать, что недостойна Ранда, она воспользовалась им для достижения своей цели, и это ставило пятно на их любовь. Ранд увидел сожаление в ее глазах и внезапно осознал весь ужас содеянного. Он нарушил клятву, данную перед Богом, обманул женщину, на которой ему еще предстояло жениться, но самое непростительное — обесчестил Лианну, а возможно, и наградил ее ребенком, которому суждено родиться незаконным.

— О Господи! — воскликнул Ранд, беря в ладони лицо девушки. — Я позволил убедить себя, что моя любовь к тебе все оправдывает! — острая боль пронзила его сердце, сжала горло. — Но этого недостаточно. Я же погубил тебя, Лианна, погубил для человека, который сможет предложить тебе больше, чем я.

Неожиданно Лианна безудержно и звонко рассмеялась, ее хрупкое тело сотрясалось в его руках. Ранд даже испугался, решив, что это истерика.

— Ты… не сделал ничего… подобного, Ранд-гасконец, — проговорила она, задыхаясь от приступов смеха.

— Но я…

Лианна крепко поцеловала его в губы и с легкой иронией заметила:

— Поверь мне, мой рыцарь, я не берегу себя для мужа, — она успокоилась, но в серебристых глазах все еще плясали смешинки. — С самого начала я знала, что мы будем только любовниками и у нас не будет ничего, кроме тайных свиданий. Это все, что я хочу, Ранд. Все, что я хочу.

Ее искренность проникла в сердце Ранда, он поверил ей и не чувствовал за собой вины, когда вновь и вновь нежно любил Лианну на зеленом весеннем лугу, пока тени деревьев не стали длинными, а вальдшнепы не забили крыльями, печальными криками предвещая вечернюю зарю.

Глава 7

В Буа-Лонге все были поражены неожиданной переменой, произошедшей с его хозяйкой. Куда исчезли ее высокомерие, строгость и придирчивость? Дворовая челядь озадаченно покачивала головой и перешептывалась за спиной Лианны, с удивлением замечая легкую походку и мечтательный взгляд девушки.

А Лианна, казалось, ничего не замечала вокруг: она любила и была любима.

— Как идет работа, Эдит? — окликнула она служанку, проходя через зал.

— Довольно утомительное занятие, — пробурчала Эдит, с раздражением втыкая иглу в белую ткань стихаря священника.

Лианна спрятала улыбку.

— Надеюсь, в дальнейшем вышивание не покажется тебе таким трудным.

Она направилась дальше и в центральной двери столкнулась с Маси.

— Доброе утро! — приветствовала ее Лианна очаровательной улыбкой, словно не замечая сурового выражения лица женщины.

— Не переношу эту непредсказуемую нормандскую погоду, — пожаловалась Маси, встряхнув тяжелую верхнюю юбку из красного бархата. — Жара стоит просто как летом!

Лианна, смеясь, приподняла подол своего тонкого платья.

— А я всегда, не задумываясь, жертвую модой в угоду удобству.

Маси смерила ее тяжелым критическим взглядом.

— Твое платье больше подходит для работы в поле, а руки и лицо слишком загорели от частого пребывания на солнце. Тебя легко можно принять за крестьянку.

Лианну совершенно не оскорбило это замечание. Ведь именно благодаря тому, что некий странствующий рыцарь принял ее за другую, она была сейчас счастлива, как никогда. За эти три недели бурных занятий любовью Лианна провела немало восхитительных часов в объятиях Ранда. Думая о нем, об этих солнечных днях на душистой лужайке, она всегда чувствовала сладкую истому во всем теле. Вот и сейчас Лианна поспешно опустила голову, чтобы скрыть внезапный румянец, потом, повинуясь какому-то внутреннему порыву, ласково взяла Маси за руку.

— Я знаю, что мое поведение кажется тебе странным, — примирительно сказала девушка. — Но я не хочу никого обидеть.

Маси удивленно захлопала ресницами.

— Я тоже, — и растерянно добавила: — Это, наверно, погода и некоторые досадные мелочи портят мне настроение.

Лианна поймала себя на том, что сочувствует ей. Она знала, что Маси бесплодна. Возможно, это обстоятельство отравляло жизнь супруги Жерве. Теперь, познав любовь мужчины, Лианна понимала боль Маси, часто замечая, как на ее лицо набегает грустное облачко.

— Я велю принести холодного сидра, — с готовностью предложила она. — А если хочешь, почитаю тебе сегодня вечером.

Маси сдержанно кивнула, еще не вполне веря в перевоплощение Лианны, и вошла в зал. Лианна тут же приказала принести сидр, а сама отправилась на поиски Шионга.

Мастер оружейного дела стоял у окна своей комнатки, полный каких-то грустных размышлений. Брови его были озабоченно нахмурены, блестящие черные волосы — взъерошены, сморщенными от постоянной работы с едкими веществами руками он упирался в обе стороны оконного проема. Лианна вплотную приблизилась к Шионгу и проследила за его взглядом: несколько рыцарей тренировались в метании копья перед столбом с мишенью.

«Хорошо, что здесь, на зеленой лужайке, а не в зале», — подумала девушка. К ее огромному неудовольствию, Гокур позволял своим людям вести разгульную жизнь: пить, играть в азартные игры, волочиться за служанками замка.

— А я решила, что ты испытываешь новую партию зернистого пороха, — сказала Лианна.

Не глядя на нее, Шионг пробубнил:

— Люди Гокура проведали о моей кузнице.

Теперь-то она поняла причину его мрачного настроения. Еще много лет назад Шионг усовершенствовал процесс закаливания стали, и его клинки по праву соперничали с теми, что привозили с Востока. Но с тех пор, как он занялся огнестрельным оружием, китаец решительно отказался от любого задания, которое отрывало бы его от этого увлечения.

— Без всякого сомнения, они обратились к тебе с тем, чтобы ты выковал им новые шпаги, — улыбнулась Лианна.

— Все как один, — с досадой ответил Шионг.

— Твои клинки могут сделать тебя очень богатым.

— Вы тоже можете стать богатой женщиной, Лианна, если будете как куртизанка торговать своим телом. В изготовлении шпаг я заинтересован не более, чем вы в продаже своего тела.

Внутри у нее что-то дрогнуло. «Нет, — твердо сказала она себе, — я не распутничаю с Рандом. То, чем я с ним занимаюсь, я делаю из любви к нему».

—…и уж не для буйных рыцарей Гокура, — долетели до Лианны слова Шионга. — Они используют эти шпаги против крестьян.

Девушка нервно закусила губу. До нее тоже долетали слухи о разбойничьих выходках людей Гокура, но приходилось смотреть на это сквозь пальцы из опасения, что он мог отказать ей в помощи.

— Я скажу Гокуру, что ты не станешь оказывать им этой услуги, — пообещала Лианна.

Шионг внимательно посмотрел на нее узкими темными глазами.

— Ваш пасынок говорит совсем другое.

Лианну охватил гнев.

— Жерве не имеет права.

— В отсутствие своего отца он считает, что имеет, — усмехнулся китаец.

— Хотя бы его унес дьявол! — в сердцах выругалась Лианна.

Обхватив пальцами подбородок, она какое-то время наблюдала за рыцарями, прислушиваясь к скрипу седел под их вспотевшими телами, потом осторожно спросила:

— А что, если использовать эти шпаги против англичан?

— Я все равно не стану ковать их, моя госпожа. Лианна изучающе посмотрела на китайца.

— Боже мой, Шионг, можно подумать, что ты приветствуешь посягательства короля Генриха.

— Я приветствую мир и порядок. Сумасшедший король в Париже не даст нам ни того, ни другого. Еще меньше, чем безумному Карлу, я доверяю человеку, который управляет им — Бернару Арманьяку.

Лианну охватило отчаяние; она всегда считала Шионга своим другом и союзником.

— Ты говоришь, как мой дядя, герцог Бургундский, — с наигранной легкостью сказала девушка, стараясь не выдать своих чувств.

Шионг пожал плечами.

— Он разумный человек. Жестокий, но разумный.

— Но он пытается заставить меня подчиниться барону Лонгвуду!

— По крайней мере, у барона нет взрослого сына, который собирается присвоить Буа-Лонг.

Лианна украдкой дотронулась до своего живота. «Не присвоит, если у меня родится ребенок», — удовлетворенно подумала она, а вслух произнесла:

— Я позже позабочусь о, том, чтобы не дать Жерве унаследовать замок. Сейчас мне нужно подумать о том, как уберечь Буа-Лонг от англичан.

— В этом есть такая необходимость?! — с несвойственной ему горячностью спросил Шионг.

— Как ты можешь так говорить? — удивилась Лианна. — Я думала, что в твоих жилах течет азиатская кровь, а не кровь Ланкастеров!

Шионг весь напрягся, его глаза метали молнии, руки дрожали. Лианна поняла, что здесь кроется какая-то тайна: впервые она видела своего друга таким взволнованным. Взяв его худые грубые руки в свои, девушка спросила:

— Что я такого сказала? Почему ты так смотришь на меня?

— Если я расскажу об этом, над нами обоими повиснет опасность, — негромко произнес Шионг голосом, вселяющим ужас.

По замкнутому выражению его лица Лианна поняла, что он больше ничего не скажет. Шионг с трудом выдавил улыбку и предложил:

— Давайте лучше испытаем порох.

Лианна сдержала готовые сорваться с языка вопросы и пошла следом за ним к мраморному столику. Они подожгли небольшой бумажный пакетик с порохом и остались очень довольны: взрыв получился отличным. Настроение Лианны опять поднялось, и она решила зайти в садик, разбитый позади кухни.

— Я вот что думаю, матушка Брюло, — приветливо обратилась девушка к старой няне, которая в это время что-то сеяла на грядках. — А не посадить ли нам здесь цветы?

Матушка Брюло с трудом разогнулась и растерянно посмотрела на нее, словно не понимая, о чем идет речь.

Лианна с запоздалым раскаянием подумала о том, что эта женщина прожила в замке более шестидесяти лет, но она почти не замечала ее и сейчас очень поразилась глубоким морщинам, избороздившим лицо матушки Брюло, горьким складкам у рта. Что за жизнь была у нее? Отчего эти складки? По правде говоря, Лианна никогда раньше об этом не задумывалась. Прежде ее мало интересовала судьба других людей.

Она не стала приставать к матушке Брюло с расспросами, чтобы не показаться излишне любопытной.

— Сейчас я озабочена только тем, как прокормить людей Гокура, и совсем забросила садик, — словно извиняясь, сказала Лианна. — А что, если вдоль репы посадить колокольчики, а рядом с горохом разбить клумбу с левкоями?

На лице старой женщины отразилось смущение.

— Но вы же сами часто говорили о том, что от цветов нет никакого прока: они только захламляют садик, оставляя мало места для овощей.

Лианна нервно хрустнула сплетенными пальцами. Ее собственные слова напомнили ей о том, как много она потеряла. Слишком прагматично относясь к жизни, Лианна почти не замечала красоты окружающего мира. Теперь же она все воспринимала по-другому, чувства ее были обострены до предела. Радости и горести других людей не оставляли больше девушку равнодушной.

Лианна не понимала, отчего у нее так щемит в груди. Было ли это сожаление о том, что она потеряла, или радость от того, что Ранд научил ее любить жизнь?!

— Я передумала, — улыбнулась девушка. — В каждом саду должно быть место для цветов.

Глаза старой женщины засияли от радости.

— Да я разведу для вас такой цветник, который понравится самому дофину Луи!

— Хорошо, — кивнула Лианна.

Неожиданно ее внимание привлекло какое-то движение на крепостной стене замка: в мантии насыщенного голубого цвета Жерве чинно вышагивал рядом с Гокуром, направляясь к одной из пушек.

Лианна заторопилась.

— Я должна идти. Гай даст вам все, что необходимо. Я буду украшать зал цветами до конца лета.

— Конечно, моя госпожа.

Доброе лицо матушки Брюло осветилось мягкой улыбкой, которой прежде Лианна никогда не видела. На душе у девушки стало тепло и радостно. Однако, когда она поднялась на стену, слова Жерве вызвали у нее досаду.

— Чем мы располагаем, — самодовольно разглагольствовал он, — так это несколько пушек, которые быстро отбросят англичан назад за пролив, — Жерве махнул в сторону большой пушки. — Вот эта, например, может выстрелить зарядом весом в сто фунтов.

Лианна окинула презрительным взглядом безвкусно расшитые рукава его одежды и подошла ближе; откровенная глупость Жерве рассмешила ее.

— Ты слишком превознес эту пушку, — сказала она. — По правде говоря, заряд должен быть весом не более шестидесяти фунтов.

Мужчины с интересом посмотрели на Лианну; Жерве развел руками:

— Давай, давай, расскажи нам. Каждый день мы узнаем от тебя что-то новенькое.

— С какой стати я должна объяснять тебе вещи, которые ты в состоянии выяснить сам, — высокомерно ответила она. — У Шионга есть таблица, по которой можно определить вес заряда, калибр пушки. Я уверена, он покажет ее, стоит только попросить об этом.

Жерве недовольно поморщился.

— Не люблю возиться с цифрами.

Невинно улыбаясь, Лианна спросила:

— Неужели выучить цифры — такой непосильный труд для тебя? А впрочем, — она прикоснулась пальчиком к подбородку, — Гай говорил мне, что тебе нужно еще запомнить буквы.

С Жерве словно ветром сдуло его напускную любезность.

— Убери когти, Лианна! Ты, кажется, забыла свое место! — слова прозвучали как вызов.

Лианна холодно взглянула на пасынка.

— Мое место, — с ледяным спокойствием ответила она, — этот замок, а я как была его владелицей, так ею и останусь.

— Послушайте, моя леди, — примирительно сказал Гокур. — Вы должны быть просто счастливы: имея мужа, вы не только защищаете себя от козней короля Генриха… — он с улыбкой взглянул на Жерве, — но у вас есть еще и француз, который присмотрит за Буа-Лонгом.

— Я не для этого вышла замуж за Лазаря, — отрезала Лианна. — И ты прекрасно знаешь об этом, — бросила она Жерве.

— На вашем месте я бы хорошенько подумал над этим, моя леди, — неодобрительно поджал губы Гокур.

«О Господи, — с тревогой подумала Лианна. — Неужели я пригласила в Буа-Лонг еще одну змею?!»

— Благодаря стараниям вашего дяди, — вкрадчиво продолжил Гокур, — вы еще обладали какой-то властью в замке. Однако, позвав меня защищать Буа-Лонг, вы тем самым оттолкнули герцога Бургундского. И всем известно об этом.

Жерве медленно кивал, подтверждая его слова.

— Если у тебя за спиной не будет герцога Бургундского, челядь замка откажется присягнуть тебе на верность, — он бросил на Лианну осуждающий взгляд. — Надеюсь, ты переоденешься к ужяну в приличное платье? Судя по испачканному переднику, ты опять была у этого китайского язычника.

Лианна поняла, что поймана с поличным: она опять ослушалась приказа Лазаря, но все же не удержалась и сказала:

— Я поступаю так, как считаю нужным.

— Тогда, — проговорил улыбаясь Жерве, — я тоже буду делать то, что хочу. — Он повернулся к Гокуру. — Китаец выкует для вас шпаги. Нам нужно только дождаться корабля из Милана, который доставит сталь.

Лианна бросила нашего острый взгляд.

— Мы не станем покупать сталь на деньги из казны Буа-Лонга, и Шионг не будет делать шпаги.

— Я уверен, что мой отец — твой супруг — одобрит наши начинания, — парировал Жерве.

— Твой отец — в Париже и, скорее всего, пытается сейчас снискать расположение Бернара Арманьяка и Карла Орлеанского, чтобы они помогли ему помешать моему дяде аннулировать наш брак.

В глазах Жерве появился нехороший блеск.

— Тебе нужно молить Бога, Лианна, чтобы мой отец успешно завершил свои дела, иначе и ты, и твой замок окажетесь в руках англичан.

Но Лианна решила оставить последнее слово за собой.

— В отсутствие Лазаря я управляю Буа-Лон-гом и сама решу, что делать со шпагами.

Решив, что Гокур, человек здесь совершенно посторонний, уже достаточно наслушался их препирательств, она резко повернулась и зашагала прочь. Этот спор и беспокойство за Шионга оставили в ее душе неприятный осадок.

Однако, взглянув на солнце, Лианна вспомнила о Ранде, и ее сердце радостно забилось в предвкушении встречи с ним. Сегодня она нуждалась в нем, как никогда. Лианне просто необходимо было почувствовать на своей щеке его свежее дыхание, ощутить объятия его сильных рук, соприкоснуться с его чистой душой, чтобы сбросить с себя липкую паутину интриг Мондрагонов.

* * *

— Потом она принялась стаскивать с меня клетчатые штаны, словно ожидала найти под ними бриллианты короны короля Генриха. А я говорю, оставь, дорогая, ты слишком быстро утомишь меня, — Джек Кейд взглянул на Ранда из-за плеча сидящей у него на коленях женщины и хитро подмигнул ему: — Они не зря называют их молочницами.

Ранд сидел в парадном зале крепости Ле-Кро-той и рассеянно слушал разглагольствования подвыпившего Джека. Они немного раздражали, но в то же время забавляли его, отвлекая от мрачных мыслей.

Герцог Бургундский оказался очень гостеприимным хозяином. Людям Ранда была предоставлена возможность есть и пить от души, волочиться за женщинами. Несмотря на то, что рыцарь настаивал на ежедневных военных тренировках, они проводили все дни в развлечениях, нимало не смущаясь этим.

Роберт Батсфорд, священник, осушив кубок, попросил еще эля.

Джек презрительно хмыкнул и сказал что-то молочнице на ломаном французском, та захихикала.

— Да, да, не отказывайте святому отцу в эле. Подобным образом он укрощает желания своей плоти.

— Не понимаю, что она находит в тебе, — с трудом ворочая языком, проговорил Батсфорд, глядя на Джека осоловевшими глазами. — Ведь крошка не понимает ни слова по-английски, а твой французский похож на крики осла.

— Ха! — хохотнул Джек, поигрывая подолом юбки девушки. — Твоей голове совершенно неведомо, чего хочет твой низ, Батсфорд. Ты заглушаешь элем свои мужские потребности, — он ущипнул девушку за ягодицы. — Мы с Минни говорим на языке любви. Язык мужчины лучше всего использовать по назначению: ласкать им шею, грудь женщины… еще кое-где… — говоря это, Джек все глубже забирался рукой под юбки своей подружки.

Непристойные разговоры не были для Ранда в диковинку: Джек любил распространяться о том, как он соблазняет женщин, а потом занимается с ними любовью.

В последнее время Ранд прислушивался к рассказам Джека и других мужчин с большим интересом: он превратился в жадного ученика в овладении искусством любви. Но реальное воплощение всему услышанному Ранд находил в объятиях Лианны, внимая ее страстный шепот, прикасаясь к ее податливому телу.

Каждый раз, занимаясь любовью, он открывал в ней и в себе что-то новое. Казалось, что ее тело и душа хранят такие секреты, которые сулят немыслимые наслаждения.

Тем не менее оставались вещи, которым не могло научить собственное сердце, вот о них-то и пытался узнать Ранд из рассказов Джека и других.

Он с интересом слушал рассуждения Кейда о том, как лучше всего возбудить женщину, которая уверяет, что израсходовала всю свою страсть, и беспокойно ерзал на скамье, чувствуя, как его охватывает внезапное желание. Ранд с надеждой смотрел в окно на положение солнца, подсчитывая часы, оставшиеся до встречи с Лианной.

Но беспокойные мысли, терзавшие его, отравляли сладость ожидания. Лианна — молодая здоровая женщина, не исключено, что у нее в скором времени родится от него ребенок. Разумеется, как в свое время его отец, Ранд будет настаивать на признании отцовства. Но в отличие от Марка де Бомануара у Энгуиранда Фицмарка есть невеста, которая, возможно, не позволит этого. Мадемуазель де Буа-Лонг не кажется Ранду покладистой, какой ее считает Лианна.

И все же непреодолимая сила тянула его к Лианне; он не мог отказать себе в желании быть с нею рядом. Баллады трубадуров предупреждали, что с завоеванием предмета своего вожделения сразу же пропадает восторг обладания им. Вовсе нет, трепетно возражал им Ранд. Во всяком случае его любовь к Лианне возрастала с каждым днем, питаясь жаром их страсти во время уединенных свиданий в рощице.

Их взаимная страсть была подобна песне, у которой нет конца, огню, который невозможно погасить, она казалась вечной и всепоглощающей. Даже если бы им предстояло провести вместе тысячи лет, Ранд знал, что ему все равно было бы недостаточно времени, чтобы любить Лианну всеми силами его души.

Но у него не было впереди тысячелетий, у Ранда впереди оставался только один день.

Приготовления герцога Бургундского подходили к концу. Он заверил, что брак Беллиан и Лазаря Мондрагона расторгнут, и даже изъяты записи из церковных книг. Архиепископу Тура было дано указание совершить богослужение и свадебный обряд, как только невеста окажется в Ле-Кротой.

Ранд задумчиво покачал головой. Неужели ему придется взять грех на душу и поклясться в вечной любви той черноволосой крикливой женщине, которую он видел на мосту?! Она не хотела Ранда, а он не хотел ее, но королю Генриху был нужен Буа-Лонг, и они должны были соединить свои жизни для блага Англии и Франции. Да, его ждет незавидное будущее…

—… если представится такой случай, — поучительным тоном говорил Джек, — то, возможно, мужчине следует сначала изучить поведение животных. Ах, для меня нет большего наслаждения, чем…

— Хватит болтать о своих распутных подвигах, — не выдержав, оборвал его Батсфорд. Ранд вполне понимал состояние священника. — Можно подумать, что ты завоевал, по крайней мере, целое королевство.

— Завидуешь? — ухмыляясь, спросил Джек, поглаживая колени Минни.

— Женщины как соколы, их всегда можно легко приручить, — самоуверенно заявил Батсфорд, поворачиваясь к молодому соколу, привязанному к спинке кресла. Ослабив путы на лапках птицы, он прикрепил ее к кожаному отвороту рукава. — Я отправляюсь на охоту.

Пьяно покачиваясь, Батсфорд направился к двери. Неожиданно он резко повернулся, словно собираясь что-то сказать напоследок Джеку, во всяком случае так решил Ранд:

Но на лице Батсфорда появилось испуганно-почтительное выражение. Расправив плечи, он провозгласил:

— Его Светлость, герцог Жан Бургундский, Его Преосвященство архиепископ Тура, — и склонился в низком поклоне, дожидаясь, пока они войдут.

С присутствующими в зале произошли мгновенные перемены. Женщины вспорхнули с колен своих кавалеров и куда-то незаметно испарились. Разговоры смолкли. Все встали.

Выражение лица герцога свидетельствовало о том, что его не обманули все эти превращения. Скривив рот в понимающей улыбке, он приблизился к Ранду.

— Я полагаю, что вы и ваши люди нашли обеденную трапезу вполне… достаточной, барон?

Джек громко рыгнул и обворожительной улыбкой стал бубнить извинения.

— Да, Ваша Светлость, — ответил Ранд, изо всех сил пытаясь сдержать смех. — Щедрость вашей кухни безгранична.

— Как и… — пробормотал герцог, покосившись на Джека, — щедрость моих девушек, — он махнул рукой. — Впрочем, я не осуждаю ваших мужчин. Недели ожидания тягостны для людей, привыкших к действиям. К счастью, вашему вынужденному заточению пришел конец.

— К счастью, — поникшим голосом произнес вслед за ним Ранд и едва сдержался, чтобы не опустить плечи. — С аннулированием все в порядке?

С непроницаемым выражением лица герцог Бургундский сказал:

— Оказалось, что аннулирование было совершенно ни к чему, барон.

Какое-то тревожное предчувствие холодком пробежало по спине Ранда.

— Почему?

— Лазарь Мондрагон мертв, — невозмутимо ответил герцог.

Ранд даже подскочил от удивления.

— Мертв?! — Батсфорд и архиепископ перекрестились. — Мне бы хотелось, чтобы вы объяснили получше, Ваша Светлость.

Герцог Бургундский пожал плечами; кольчуга под его одеждой чуть слышно звякнула.

— С Мондрагоном произошел несчастный случай. В Париже он связался с плохой компанией, напился однажды ночью до бесчувствия и утонул в Сене.

— Это, действительно, был несчастный случай? — допытывался Ранд. — Правда?

— Ради Бога, прекратите свои расспросы, — отрезал герцог. — В этой ситуации вы только выигрываете.

Ранд отвернулся, чтобы скрыть свои чувства. Было совершенно очевидно, что у герцога возникли сложности с аннулированием брака племянницы и он прибег к насилию. Тем не менее бесполезно обвинять его в смерти Монд-рагона: в это время герцог Бургундский находился далеко от Парижа.

Однако хорошо известно, что у Жана Бесстрашного длинные руки и для достижения своей цели он никогда не гнушался ни кинжалом, ни обманом. Лазарь Мондрагон, этот бедный простофиля, пал жертвой жестокости герцога Бургундского.

«А я, — с горечью подумал Ранд, — после всего, что случилось, собираюсь жениться и вступить в его клику». Он повернулся и пристально посмотрел на герцога. «Произойдет ли со мной несчастный случай, если я попаду в немилость?»

Кивком головы герцог Бургундский указал Ранду на стол и махнул архиепископу, приглашая присоединиться к ним. Облаченный в бархатные одежды священник одарил Ранда широкой улыбкой. У него было мясистое лицо; совершенно лысая голова блестела под проникающими в зал лучами солнца. Судя по тому, сколько на нем сверкало золота, Ранд заключил, что архиепископ извлекал огромную выгоду от сотрудничества с герцогом Бургундским.

Жан Бесстрашный разложил на столе огромное количество различных бумаг, на которых стояло столько печатей, что они скорее напоминали планы сражений.

— Все в полном порядке. Остается только доставить сегодня ночью в Ле-Кротой мою племянницу, и уже завтра вы будете обвенчаны, — Ранд сдержанно кивнул. Заметив напряженное выражение его лица, герцог добавил: — Я знаю, что для вас это задание не совсем обычно, но раз Беллиан сочла возможным пригласить моих недругов для охраны замка, мы должны похитить ее. Однако предупредите своих людей, чтобы они действовали очень осторожно. Хотя Беллиан сильно обидела меня, я не хочу причинить ей вреда. Она… такая хрупкая.

«Хрупкая», — усмехнулся про себя Ранд. Та кошка, которую он видел на мосту, выглядит такой же хрупкой, как закаленная сталь.

— Ей не причинят никакого вреда. Я сам позабочусь о ее безопасности.

Герцог Бургундский дал Ранду точное описание расположения спальни Беллиан, к которой можно было незаметно подобраться со стороны зубчатой стены, и напомнил:

— Надеюсь, вы пошлете кого-нибудь заранее проверить, чтобы лодка находилась поближе к главной башне.

— Я сам прослежу за этим, — заверил Ранд, его сердце подскочило от радости, что еще один день он проведет вместе с Лианной.

* * *

Они снова встретились в заветной рощице. Ранд обнял Лианну и оторвал от земли, она счастливо рассмеялась. Этот звук проник в его сердце. Услышит ли он когда-нибудь еще ее смех?

— О, Лианна! — Ранд осторожно опустил девушку на землю. — Я люблю тебя!

Сегодня на Лианне был белый чепец, под который она убрала свои чудесные волосы. Ранд развязал ленты, и они золотистым плащом рассыпались по плечам, по спине, спускаясь ниже талии.

Девушка приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы.

— Я так скучала по тебе, Ранд, — она придвинулась к нему вплотную и понимающе улыбнулась. — Ручаюсь, ты тоже скучал без меня.

Его сияющие глаза говорили красноречивее многих слов.

— Боже мой! — тихо произнесла Лианна. — Неужели, действительно, солнце уже сделало один круг с тех пор, как мы последний раз были вместе?

— Прошла вечность, — прошептал Ранд, прильнув к ней жадным поцелуем, словно стараясь вобрать в себя всю ее сладость.

Лианна оторвалась от него и легонько провела кончиками пальцев по щеке юноши; Ранду показалось, будто осенняя паутинка коснулась его лица.

— А как ты проводил без меня время? Наверное, вместе со своими друзьями, рыцарями, сидел у костра и рассказывал разные истории?

— Ну конечно! Я поведал им о лесной колдунье, которая поймала меня в свои сети.

— Лесная колдунья?! — притворяясь возмущенной, Лианна шагнула в сторону и повернулась к нему спиной.

— На самом деле, — прерывающимся от волнения голосом произнес Ранд, — на самом деле я ничем не занимался, а только мечтал.

С этими словами он приподнял тяжелый шелк ее волос, наклонился и стал нежно покусывать чуть влажный затылок девушки.

— Мечтал об этом… — Его руки стали торопливо развязывать тесемки легкого платья Ли-анны, и вот она уже предстала перед ним совершенно обнаженная.

— О Господи! — выдохнул Ранд. — Как ты прекрасна!

Стараясь не поддаваться своему желанию, он начал медленно покрывать поцелуями ее плечи и шею. Лианна вздрогнула и хотела повернуться к нему, но Ранд по-прежнему удерживал девушку к себе спиной.

— Не спеши, моя милая. У нас еще есть время перед тем, как расстаться.

Лианна запрокинула голову, глядя в голубое небо, и уже стояла, не шевелясь, чувствуя, как его руки обхватили ее тонкую талию, затем скользнули выше и накрыли согретые солнцем груди.

Господи, как хотелось Ранду прильнуть губами к розовым бутонам ее сосков, но он намеренно терзал себя ожиданием, стараясь продлить удовольствие.

Ранд осыпал поцелуями спину Лианны, проводя горячим языком вдоль позвоночника, затем торопливо сбросил с себя одежду и прижался к ее нежным ягодицам.

Она опять попыталась повернуться к нему лицом, но он не позволил ей этого. Рука Ранда скользнула между ее бедер, и с губ Лианны сорвался тихий стон: теплое и влажное лоно уже жаждало его.

Сгорая от страсти, Ранд наконец повернул девушку к себе и осторожно опустил на землю. Красота ее лица ослепила его.

— Лианна!

Он неистово припал к ее груди, которая сегодня показалась ему более полной, более женственной. Возможно, она налилась у Лианны от страсти, отметил про себя Ранд. Нежно лаская эти упругие холмики, он почувствовал, что желает большего…

Его губы продвигались все ниже и ниже, пока не коснулись теплой влажности женского лона; они приникли к нему с такой страстью, что Лианна задохнулась от изумления.

Почувствовав, как напряглось тело его возлюбленной, Ранд успокаивающе погладил ее и поцеловал опять.

— Все хорошо. Я люблю тебя.

Он поймал зубами крошечный бугорок нежной плоти и начал легонько покусывать его, доводя себя до исступления. Как сквозь сон Ранд слышал крики наслаждения, срывавшиеся с губ Лианны. Неожиданно она замерла, выгнулась дугой, потом вся содрогнулась, смачивая губы любимого своей влагой, словно потчуя его приворотным зельем подобно лесной колдунье.

Ранд приподнялся, и их тела слились воедино.

— Я люблю тебя, Лианна, — в который раз повторял он, желая полностью обладать ею — ее телом, сердцем и душой. — Скажи, что любишь меня, моя милая, скажи это!

Охваченная страстью, Лианна чувствовала, что ответ вот-вот слетит с ее губ, слова любви хотели вырваться на волю, но она сдержала свой порыв.

Восхищение, которое Ранд не скрывал от нее, вызвало внезапный укол совести. «Однажды, — с горечью подумала Лианна, — он узнает, что я использовала его, чтобы наставить рога своему мужу и получить ребенка, что я поставила интересы Франции выше любви к нему». Поэтому она не могла позволить себе уступить его нежной просьбе. Чем больше Лианна даст ему, тем больше он потеряет…

— Ранд, — чуть слышно произнесла она, — если бы это было возможно, я бы любила тебя до конца моих дней.

Как бы сознавая цену ее признания, он стал нежно ласкать Лианну. Совершенно не ожидая этого, она чуть не заплакала от избытка чувств.

— Я не должен просить у тебя то, чего ты не можешь мне дать, — сказал Ранд. — Лианна, достаточно того, что ты приняла мою любовь, дар… моего… тела, — говоря это, он начал ритмично двигаться.

Острое чувство радости забило в Лианне ключом. «Вот это и есть „радость любви“, о которой поют трубадуры», — подумала она. Чувство, объединяющее и исступленный восторг мученика, и всепоглощающий огонь физического удовлетворения. «Радость любви». Результат любовных мук и любовных благ.

Ранд снова довел ее до вершины блаженства. Лианна с восхищением подумала о том, что он всегда сдерживает себя, давая ей возможность первой получить удовольствие. С нежностью глядя в его охваченное страстью лицо, она поняла, что Ранд тоже близок к завершению.

Наконец он низвергся живительной влагой в ее лоно. Содрогаясь от неописуемого восторга, Ранд последний раз сжал любимую в объятиях и в изнеможении вытянулся рядом. Некоторое время они лежали молча, усталые и бесконечно довольные.

Потом Лианна натянула платье и попросила:

— Спой мне.

Улыбаясь, Ранд тоже оделся, взял в руки арфу, но играть не стал, а протянул ее Лианне.

— Нет, любимая. Я хочу послушать тебя.

— Не говори глупостей. Сколько раз я твердила тебе, что мое исполнение оставляет желать лучшего.

— Возможно потому, что ты просто недооцениваешь себя.

Он вручил Лианне свою арфу.

— Сыграй для меня.

— Только обещай, что не станешь насмехаться над моими усилиями.

— О, Лианна! Ты прекрасно знаешь, что я не буду этого делать.

— Да, Ранд, конечно, знаю.

Арфа оказалась довольно тяжелой, сделанной специально для мужских рук. Лианна робко коснулась струн. Словно помня чарующее исполнение Ранда, арфа отозвалась нежным чистым звучанием.

— Не нужно стесняться музыки, — подбодрил Ранд.

Лианна стала более уверенно перебирать струны, выбрав одну старинную мелодию. Звучание арфы все больше нравилось ей. Наконец она робко запела:

Трава на лугу так мягка и свежа.

Любимый мой там ожидает меня.

Ах, Пресвятая Дева Мария,

Он все же дождался меня…

Лианна с унылым видом оборвала свое пение.

— Вот видишь, — пожаловалась она, не поднимая глаз. — Мой голос выдохся словно вчерашний эль.

— У тебя превосходный голос, — не согласился Ранд. — Его чарующие звуки я слышу в твоем смехе, в твоем страстном шепоте, когда мы сливаемся воедино, словно муж и жена, — он взял Лианну за подбородок и поймал ее взгляд. — Ты понимаешь меня? Песня должна идти из сердца. Попробуй передать ею свои чувства.

Лианна запела опять. Сначала голос девушки дрожал, прерывался, но вот она встретилась взглядом с Рандом. Любовь, которую Лианна прочитала в глубине его изумрудных глаз, в благородных чертах загорелого лица, придала ей силы. Волнение сердца передалось ее голосу, который зазвучал неожиданно сильно и страстно.

И все поцелуи слились в один

На постели из трав и цветов,

Но кроме нас никто не узнает о том.

Кроме нас и одной маленькой птички,

Тан-да-ра-дай, которая все увидит.

Слова песни были пронизаны радостью оттого, что Ранд любит ее, и печалью, потому что Лианна не могла ответить ему взаимностью. Это придавало пению поистине божественное звучание.

Когда замерли последние звуки, Лианна задумчиво посмотрела вдаль, словно желая увидеть в воздухе танцующую мелодию; слезы счастья застилали ее глаза.

— Теперь я умею петь.

Ранд взял арфу из рук девушки и отложил в сторону.

— Да, — восхищенно сказал он.

— Спасибо, Ранд. Это ты научил меня.

Ранд наклонился и поцелуями осушил слезы на лице Лианны.

— Нет, это не я научил тебя. Музыка шла из твоей души.

— Но ты помог мне раскрыть ее. Ты…

Лианна замолчала, судорожно сжимая в кулаке тунику на его груди. «Нет, — сказала она себе с бесконечной грустью. — Я не должна, не могу любить Ранда. Зачем подвергать себя мукам любви к человеку, который никогда не станет частью моей жизни».

Единственную надежду, которую Лианна могла себе позволить, — это надежда на то, что он подарит ей ребенка, его ребенка. Для него она будет жить, малыш заполнит ее долгие одинокие дни и унаследует ее владения.

Решительно отогнав сентиментальные мысли, Лианна поднялась.

— Ты, конечно, можешь не верить в то, что научил меня петь, — как можно беззаботнее сказала она. — Но это так. Теперь настала моя очередь заняться твоим обучением.

Не понимая, о чем идет речь, Ранд с ошеломленным видом прислонился спиной к вековому дубу.

— Прямо сейчас?

— Да, — с серьезным выражением лица Лианна достала из кармана своего передника грязный холщовый мешочек. — Порох.

Ранд помрачнел.

— Лианна, ты же знаешь, что мне не нравятся твои опасные опыты с оружием. Тебя ведь может покалечить, ослепить, в конце концов.

— А если ты не научишься этому, то однажды пушечное ядро разорвет твою грудь! — запальчиво возразила Лианна.

— Ну почему ты такая упрямая, когда дело касается этого совсем не женского занятия?!

— Для меня это очень важно. Так же важно, как для тебя твои рыцарские странствия. У тебя есть в жизни увлечение, которому ты предан всей душой. Неужели у меня не может быть ничего подобного, только потому что я — женщина?

— Но ты же подвергаешь себя опасности.

— Порох представляет опасность только для тех, кто ничего не смыслит в его использовании, — Лианна дернула за кончик узелка, развязала мешочек и показала Ранду содержимое серовато-желтого цвета. — Посмотри, это простое вещество, взятое из земли и смешанное моими руками. Самое обыкновенное, как, например, вот эти белые лилии вокруг нас.

— Но цветок не причинит вреда тому, кто растопчет его, — по-прежнему недовольно ответил Ранд.

— А я не порчу порох, я использую его. Посмотри поближе, — девушка взяла пальцами немного вещества. — Это зернистый порох. Его изготавливают с добавлением вина, чтобы все составляющие лучше соединялись друг с другом, — взгляд Лианны остановился на небольшом трухлявом пне. — Давай взорвем его!

Ранд сокрушенно покачал головой.

— Зачем ты хочешь взорвать совершенно безобидный пень?

— В интересах науки, дорогой рыцарь. Разве ты не тренируешься с мишенью на столбе? — Лианна указала на пустую сердцевину пня. — Предположим, это подземный ход в крепость, — затем она сорвала цветок и воткнула его в густой лишайник. — Это сторожевая башня, а это стена.

Ранд подошел поближе и положил руку на плечо девушки, его дыхание обжигало ее щеку. Стараясь не обращать внимания на внезапно возникшее желание, Лианна продолжала фантазировать:

— Эта веточка будет навесной башней, а… — ее голос оборвался, когда Ранд нежно провел кончиками пальцев по шее. — Ты уверен, что внимательно слушаешь меня?

— О, да, — расслабленно проговорил он.

Лианна бросила на него подозрительный взгляд и вернулась к своему занятию.

— Итак, вот наша крепость.

— Не совсем, — он принялся добавлять камешки и листья к ее сооружению. — Ты забыла про хлев, конюшни, жилые постройки во внутреннем дворике.

— Это совершенно необязательно, — возразила Лианна.

— Зачем разрушать крепость, в которой нет людей и животных? — Ранд насмешливо взглянул на нее. — Они даже не подозревают, что твое «увлечение» может убить их в любую минуту.

Лианна нахмурилась.

— Как же ты собираешься пробить стены?

Он легонько ущипнул ее за ухо.

— Я всех околдую.

— Ранд!

— Ну, хорошо, — Ранд отбросил в сторону кусочек коры. — Я сокрушу ворота.

— Ха! Когда в тебя будут целиться пятьдесят лучников? Ты никогда этого не сделаешь.

— Это произойдет гораздо раньше, чем ты думаешь.

— Ладно, у меня есть более быстрый способ. С порохом все возможно, — она стала увлеченно готовить подкоп к замку. — Подземный ход открыт.

— А как же ров с водой?

Лианна вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.

— Они переплывут его. Если поместить порох в кожаный мешочек и залить воском, он останется сухим, — она завернула немного пороха в кусочек пергамента, подложила его под пень и достала пеньку. — Это запальный фитиль. Он вымочен в негашеной извести, поэтому сразу же загорится. Вот так. А теперь попробуй сделать сам.

Ранд удивил ее тем, что повторил все правильно. Она поняла, что несмотря на его неодобрение подобных занятий, он прекрасно разбирался в военном деле и только казался невнимательным, а сам быстро понял, что к чему.

— Я взяла совсем немного пороха, но взрыв все равно будет очень сильным, — сказала Ли-анна, не в силах оторвать взгляд от ловких пальцев Ранда. — Мы ведь не собираемся разрушать крепость, а только хотим получить доступ внутрь ее. Теперь поджигай фитиль.

Ранд снисходительно улыбнулся, взял у нее из рук кремень, огниво, кусок обугленного холста. Затем он умело высек искру и поднес тлеющий холст к запалу, тот воспламенился, и дымящаяся змейка быстро побежала к пню.

Лианна вскочила на ноги и дернула за рукав Ранда.

— Пойдем отсюда. Мы должны уйти как можно дальше: сейчас произойдет взрыв.

Но он продолжал невозмутимо сидеть на корточках, наблюдая за шипящим запалом.

— Боже мой! — нетерпеливо воскликнула Лианна. — Да шевелись же, Ранд!

Когда ей стало ясно, что он не собирается трогаться с места, она изо всех сил толкнула его, рассчитывая своим неожиданным движением сбить Ранда с ног. Не успели они упасть на траву, как раздался взрыв. На спину Лианны посыпались щепки.

— Черт возьми, Ранд, — рассердилась девушка. — Почему ты не ушел?!

Он серьезно посмотрел на нее печальными глазами.

— Разве тому, кто взрывает, удается спастись при взрыве?

— Да.

— Всегда?

— Нет.

Ранд медленно подошел к пню и окинул взглядом место взрыва: камешки, ветки и щепки валялись вокруг в полном беспорядке.

— Итак, — усмехнулся он. — Ты все-таки разрушила замок.

Лианна с удовлетворением посмотрела на то, что раньше было пнем.

— Намного эффективнее, чем осада крепостных стен и прорыв ворот.

Ранд взял девушку за подбородок и повернул к себе лицом.

— Но какой ценой, Лианна?

— Что ты имеешь в виду?

Он отпустил Лианну и принялся задумчиво подбирать обрывки листвы.

— Когда армия штурмует крепость, мужчины убивают друг друга, но когда пушка разрушает стену, смерть приходит не к воинам. Взрыв убивает женщин, детей, животных, — с горечью произнес Ранд.

— Только если он произведен в неподходящем месте и в неподходящее время и если побежденные так глупы, что не покидают крепость, — не сдавалась Лианна.

— В сражении всегда хватает глупости, — тихо сказал Ранд.

Чувствуя себя виноватой, девушка опустила глаза и уставилась на свои руки.

— Все то, о чем ты говоришь, совершенно не волнует сегодняшних полководцев, — она встретилась с ним взглядом. — Рыцарство вымирает, Ранд. Такие как ты — редкость в наше время. Тебе нужно было родиться лет двести тому назад.

— Благородство и гуманность никогда не выйдут из моды, Лианна, — не согласился Ранд.

— Да, но уже нет необходимости сражаться с драконами, спасать беззащитных девушек. И слава Богу! — воскликнула она. — Женщины в наше время в состоянии сами защитить себя, не дожидаясь, когда рядом появится мужчина.

— Ты, действительно, так бесстрашна, как хочешь меня уверить?

— Нет, но здесь я бессильна что-либо изменить.

— Чего же ты боишься, Лианна? Скажи мне.

Господи, девушка могла бы предоставить ему целый список своих страхов. Она боялась потерять власть в замке, боялась, что вернется английский барон и потребует выйти за него замуж. Лианна просто приходила в ужас, предвидя реакцию своего дяди на присутствие в Буа-Лонге Гокура и его людей. Но больше всего она боялась потерять Ранда. Ее страшила мысль о том, что настанет день, когда все откроется, и он узнает правду о ней.

— Я боюсь воды, — просто сказала Лианна.

Ранд хотел было улыбнуться, но остановился, почувствовав, что она презирает себя за эту непреодолимую слабость.

— Да? Но почему?

Лианна нервно сплела пальцы рук и тихо сказала:

— Кое-кто, кого я очень любила, утонул в Сомме. С тех пор я не могу спокойно смотреть на воду, если она не в кувшине или не в бочке.

— Бедная моя, — сочувственно произнес Ранд, ласково гладя ее по волосам.

— Кто это был?

— Моя мать.

— О Боже, — выдохнул он. — И ты видела, как это случилось?

— Я… да. В то время мне было всего четыре года. Я почти ничего не помню, так, отрывочные воспоминания и то, что мне рассказали позднее. Моя мать часто водила меня ловить лягушек вниз по реке. Однажды она… поскользнулась и упала в Сомму. Я страшно кричала, звала на помощь, но мамочкины тяжелые юбки утащили ее под воду, — Лианна вздрогнула, вновь переживая эти события. — Ее волосы колыхались вокруг головы, как листья папоротника… Наконец кто-то подбежал, маму вытащили на берег. Ее глаза и рот были широко открыты… Я, помню, подумала, что мама не может спать, она выглядела такой неподвижной, такой испуганной… — девушка судорожно сглотнула.

Ранд протянул к ней руки, и Лианна бросилась в его объятия. Она горько плакала до тех пор, пока не иссякли слезы отчаяния и утраты.

Спустя некоторое время плечи девушки перестали вздрагивать, и она замерла у него на груди. Ранд боялся пошевелиться, чтобы не нарушить ее покой. Неожиданно рука Лианны начала медленно поглаживать его грудь, спину, бедра.

Страсть и желание любовью заглушить ее боль охватили Ранда. В считанные секунды они сбросили одежду и опять опустились на траву. Их обнаженные тела стремились друг к другу, желая слиться воедино в неописуемом восторге.

Лианна нежно смотрела на любимого; в ее серебристых глазах отражалось небо, придавая им голубой оттенок.

— Я, действительно, боюсь воды, — улыбнулась она. — Но не боюсь парить над землей.

— О, Лианна! — простонал Ранд.

Он осторожно раздвинул ее бедра и замер над ней. Ему хотелось думать, что это блаженство будет продолжаться вечно, что завтра они опять встретятся и станут любить друг друга. Но стрела безнадежности пронзила его сердце: завтра он вступит в брак с мадемуазель де Буа-Лонг, и Лианна узнает о его предательстве…

Ранд медленно вошел в нее, жадным поцелуем перехватив выдох блаженства, сорвавшийся с ее губ.

— Лианна, — произнес он в такт своим движениям. — Всегда помни об одном.

— О чем? — задыхаясь, спросила она, отвечая на его толчки.

— Я люблю тебя и буду любить всегда, что бы ни случилось, — Ранд стал осыпать поцелуями ее шею, лицо, грудь, — Прими мою любовь и сохрани навсегда.

Эти слова шли из самого сердца. Его тело задвигалось в бешеном ритме, и вот он уже содрогался в сладостных конвульсиях страсти, орошая живительной влагой сокровенные глубины женской плоти. Ранд услышал сладостный стон любимой и открыл глаза. Ему хотелось отдать ей все, что у него есть, отдавать до тех пор, пока он не растворится в ней весь, без остатка. Только Лианна и никакая другая женщина должна владеть им.

Ранд с тоской подумал о том, что скоро ему останется одно сожаление и скорбь…

А сейчас она лежала в его объятиях такая доверчивая, беззащитная, по-своему любящая его, хотя и заявила, что не может себе этого позволить.

— Куда ты исчезаешь каждый день? — неожиданно шепотом поинтересовалась Лианна.

Ранд крепче прижал ее к себе.

— Сейчас все так неопределенно, что я даже не хочу рассказывать тебе, чем я занимаюсь. Помни только, что я рядом.

— Надолго ли? — с беспокойством спросила Лианна. — Скоро начнутся военные действия: «арманьяки» и «бургундцы» борются за власть. Ты примешь участие?

— Нет, — сдержанно ответил Ранд. — Меня это не касается.

Прокричал кроншнеп, делая над ними круг. Лианна поежилась и грустно посмотрела на Ранда.

— Как не хочется расставаться, — она вздохнула. — Но мы увидимся завтра?

«Нет, моя милая, — подумал он. — Сегодня я твой возлюбленный, а завтра мне придется стать твоим господином».

Лианна, как всегда, ушла первой. Сидя на примятой траве, где они любили друг друга, Ранд уныло размышлял о своей судьбе. Неожиданно что-то слабо звякнуло у отвлекая его от грустных мыслей: талисман — подарок короля Генриха. Этот амулет он всегда скрывал от Лианны.

Ранд снял его и пристально посмотрел на сверкающий изумруд в изображении леопарда Англии и на девиз под ним, который, казалось, посмеивался над рыцарем: «Для храбрых сердец нет ничего невозможного».

Энгуиранд Незапятнанный… Господи, как же его теперь называть? Законы рыцарства гласили, что он должен защищать даму своего сердца, совершать в ее честь подвиги. Ранд же погубил Лианну, любил без всякого на то права, а теперь еще и был обречен навсегда потерять ее.

Он порывисто встал и, взревев от бессильной ярости, отшвырнул талисман.

Глава 8

— Вы слишком много времени проводите на солнце, — озабоченно заметила Бонни, помогая Лианне снять платье. — Ваша кожа стала коричневой, как грецкий орех.

В камине весело трещали дрова, над чаном с водой поднимался пар. Отбросив в сторону одежду, служанка подвела к нему Лианну, но, повернувшись к ней, ахнула от изумления:

— Клянусь кишками Святого Суизина! Вы же загорели с головы до ног!

— Перестань таращить на меня глаза, — отрезала Лианна и быстро забралась в чан. От горячей воды ее кожа сразу стала ярко-красной.

Бонни с жадным любопытством осматривала свою госпожу.

— Действительно, — удивленно произнесла она. — Ваши груди… живот… Пресвятая дева! Чем вы занимались?

— Работала в саду, — огрызнулась Лианна.

— В обнаженном виде?

— А, может быть, я купалась в реке.

Бонни покачала головой.

— Только не вы, моя леди. Вы скорее станете плясать на раскаленных углях, чем близко подойдете к воде.

Лианна мрачно посмотрела на нее и подтянула колени к груди. Бонни присела на корточки рядом с чаном и погладила свою госпожу по плечу.

— Извините, я сказала, не подумав, — она наклонилась и доверительно прошептала: — Вы что-то скрываете от меня, не так ли?

С одной стороны, Лианне не терпелось поделиться с кем-нибудь своей радостью, но, с другой стороны, она склонялась к тому, чтобы сохранить тайну встреч с Рандом, сберечь ее только для себя.

— Почему ты решила, что я что-то скрываю? — как можно беззаботнее спросила Лианна.

Но Бонни не так-то легко оказалось сбить с толку.

— Потому что вы часто куда-то исчезаете после полудня. И, кажется, вас больше не волнуют заявления Жерве о том, что в один прекрасный день Буа-Лонг будет принадлежать ему. Такое впечатление, что вам известно что-то такое… Вы встретили кого-то, не так ли? Расскажите мне о нем. Кто он?

— «Он» существует только в твоем воспаленном воображении, — по-прежнему не сдавалась Лианна.

Бонни озадаченно посмотрела на нее, затем подпрыгнула и с ликованием захлопала в ладоши.

— Да, да, возлюбленный многое объясняет: ваш довольный вид, ваше неожиданное желание выращивать цветы, то, как вы поете в зале, когда думаете, что никто этого не слышит… Признайтесь, это один из людей Гокура?

— Конечно же, нет! — возмутилась Лианна, выдав тем самым себя с головой.

— Ну, разумеется. Они — мужланы и уже давно бы похвастались об этом, — Бонни искоса взглянула на госпожу. — Вы уже ждете ребенка?

Лианна помедлила с ответом. В действительности, теперь она мало задумывалась о цели, которая толкнула ее в объятия Ранда.

— Я… я не знаю, — растерянно сказала девушка.

— Вы можете довериться мне, — подбодрила ее Бонни. — Несмотря на то, что у меня репутация распущенной женщины, я никогда не распускаю язык.

Лианна попыталась улыбнуться, но не смогла. Тогда она сурово нахмурила брови и серьезно сказала:

— Тебе хорошо известно, какую беду я на себя накликала.

Бонни передернулась.

— Да, Жерве не желает, чтобы что-нибудь помешало ему захватить власть в замке, а ваш дядя, кажется, собирается убрать Лазаря из вашей жизни.

Подавляя в себе внутреннюю дрожь, Лианна осторожно спросила:

— Ты, действительно, думаешь, что я могу быть…

— Беременной? Судя по счастливому выражению ваших глаз, я бы с уверенностью сказала, что ваш возлюбленный справился со своей мужской задачей, — глубокомысленно изрекла Бонни. — А судя по вашему загару, вы встречались с ним довольно часто.

Лианна густо покраснела, опустив голову, и стала торопливо намыливать волосы.

Бонни принялась помогать ей.

— Женщины говорят, что первый признак беременности — это повышенная чувствительностъ и болезненность груди. Уж я разбираюсь в таких вещах, ведь я была старшей из девяти детей. Моя мать всегда жаловалась на всевозможные неудобства из-за беременности.

Лианна затаила дыхание, вспомнив странное ощущение, которое она испытала сегодня, когда Ранд ласкал ее грудь. Тогда Лианна подумала, что эта болезненность вызвана вожделением… Глубоко вздохнув, она судорожно схватилась за край чана.

Бонни весело рассмеялась, окатывая госпожу водой.

— Кроме того, у вас прекратятся месячные, а затем появится ужасный аппетит и приступы тошноты.

Очевидно, лицо Лианны исказилось от страха, потому что Бонни опять покатилась от смеха.

— То-то удивится ваш Лазарь, вернувшись домой! Но он слишком горд, чтобы отрицать, что ребенок не его.

— Но он, действительно, не его, — с горячностью подтвердила Лианна, положив на живот намыленные руки.

Мысль о том, чтобы ребенка Ранда выдавать за ребенка Лазаря, казалась ей отвратительной. А впрочем, разве не этого она добивалась?! Ранд сам признался, что ничего не может предложить своей возлюбленной, кроме коротких тайных свиданий; и ее это вполне устроило. «У моего ребенка будет только один родитель», — мысленно поклялась себе Лианна.

Она задумчиво сидела у огня, пока Бонни заплетала в косы ее длинные золотистые волосы. На ночь Лианна решила принять успокаивающее средство и послала за ним служанку.

Вспышки молнии за окном обещали грозу, причудливо освещая настенную роспись. Лианна ощутила странное родство с изображенными на ней рыцарем и его дамой. Мечтательно улыбаясь, она выпила отвар лекарственных трав с добавлением меда, забралась в постель и тут же уснула.

* * *

— Полегче на веслах, Джек, — сердито прошептал Ранд.

Джек принялся грести еще осторожнее, стараясь опускать весла в воду без единого всплеска. Все небо над ними было в грозовых тучах, лишь луна изредка освещала путь.

— Тихо как в гробу, — пробормотал Джек себе под нос.

В этот момент внезапная вспышка молнии озарила замок таинственным серебристым светом.

— О, Мать Мария! — с восторгом произнес Джек. — Не удивительно, что доблестный король Генрих жаждет получить такой приз.

Глаза Ранда скользнули по внешней стене замка. Стройные шпили, украшающие зубцы, словно клинки блестели под вспышками молний.

— Ночью он производит еще большее впечатление, чем днем. Да, Львиное Сердце знал, как построить замок.

— Единственная вещь, которую он сделал, как подобает мужчине.

Насмешливые слова Джека эхом отдались в ночной тишине.

Ранд усмехнулся.

— Перестаньте улыбаться, мой господин, — предостерег Джек. — Ваши зубы блестят в темноте, как сигнальный огонь.

Улыбка Ранда погасла, он напряженно прислушался, но лишь ветерок раскачивал ветви плакучих ив. Его щеки больно стягивало высохшей грязью, которой он вымазался для маскировки. На душе у Ранда было неспокойно, ему казалось, что он чувствует на себе пристальный взгляд невидимых враждебных глаз. Рыцарь тревожно всматривался в противоположный берег, в темнеющий впереди лодки мост и стены.

— Охранники? — спросил Джек. — Черт бы их побрал! Я думал, что мы улизнули от людей Гокура.

— Пьер и Дилан должны отвлечь их. Но, возможно…

— Возможно, они целятся сейчас в наши спины, — передернулся Джек и еще осторожнее опустил весла в темную воду.

Когда лодка вплотную приблизилась к замку, Ранд тщательно проверил снаряжение. Моток толстой пеньковой веревки, рулон мешковины, стальные крюки для подъема на стену, сложенный вчетверо небольшой кусок чистой ткани для кляпа — все было готово для похищения его будущей жены.

Вид этих вещей вызывал у Ранда отвращение. Он жаждал совершить рыцарский подвиг в честном сражении. А вместо этого ему придется тайком пробраться в замок, похитить ничего не подозревающую женщину и увезти ее на утлой лодчонке.

Неожиданно перед Рандом возник светлый образ Лианны и на какое-то время оттеснил его горькие размышления. Он представил, как она сейчас сладко спит на соломенном тюфяке рядом со спальней своей госпожи. Затем Ранд вспомнил их последнее свидание: вот Лианна лежит перед ним на траве во всей своей прекрасной наготе. Он до боли закусил губу. Из всех жертв этого дьявольского плана она была самой невинной, менее всего заслуживающей предательства.

Ранду потребовалась вся сила воли, чтобы не увезти сегодня Лианну с собой куда глаза глядят. Как бы ему хотелось найти такой уголок земли, где бы они могли спокойно жить и любить друг друга!

Любовь к Лианне чуть не толкнула Ранда на предательство короля Генриха, человека, который произвел его в рыцари, дал ему титул и земли. Только убежденность в том, что Лианна заслуживает большего, чем быть женою изгнанника, лишенного звания рыцаря, остановила порыв Ранда.

— Сюда, — прошептал он, отгоняя от себя невеселые мысли. — Лодку мы спрячем в зарослях камыша.

Джек принялся старательно грести в нужном направлении. Скоро они причалили к берегу и надежно спрятали лодку, потом навьючили на себя снаряжение. Неожиданно лодка качнулась под ними, Джек тихо выругался и побледнел.

— Ради Святого Георгия, — прошипел Ранд. — Только не говори мне, что у тебя морская болезнь.

Джек судорожно сглотнул, стараясь справиться с дурнотой.

— Провалиться мне на этом месте, если ее у меня нет, мой господин.

Ранд широко расставил ноги, чтобы не раскачивать лодку, и прислушался. Кругом все было тихо, и все таило в себе опасность. В воздухе пахло дождем. «Это хорошо, — подумал Ранд. — Гроза заставит часовых спрятаться в укрытие». Прогремел гром, молния озарила ночное небо холодным ярким светом. Ранд успел увидеть, что глаза у Джека побелели от страха, а рот плотно сжат. Джек боялся, и не без основания.

Тяжело вздохнув, Ранд привязал к концу веревки крюк и, беззвучно шевеля губами, отсчитал пятый зубец от южной стены. По словам герцога Бургундского, часть укрепления там была разрушена во время стрельбы из пушки. Интересно, кто стрелял? Неужели эта упрямая, так рано повзрослевшая девушка? Мысль о ней оказалась для Ранда, как соль на свежую рану.

Часовые обходили эту часть стены стороной, опасаясь в темноте сорваться вниз, поэтому именно здесь было удобнее всего проникнуть в замок.

Ранд размахнулся и бросил на стену крюк. Лодка при этом так сильно качнулась, что Джек сел с недовольным ворчанием. Крюк очертил полукруг в темном ночном небе, царапнул стену и с плеском упал в воду.

Со свистом втянув в себя воздух, Ранд смотал мокрую веревку и настороженно вслушался. Доносилось лишь шуршание камыша да отдаленные раскаты грома; ни тревожных криков, ни топота ног по стене не долетало до его ушей.

Ранд облегченно вздохнул и сделал еще одну попытку, но опять неудачно. Только на третий раз крюк застрял между зубцами и держался так крепко, как будто решил наконец подчиниться воле Ранда.

— Отлично сделано, мой господин, — восхищенно прошептал Джек.

Для большей уверенности Ранд с силой подергал конец веревки, затем повис на ней всей тяжестью своего тела и, удовлетворенно улыбнувшись, кивнул Джеку:

— В путь, мой друг, — немного поколебавшись, он указал на его покалеченную руку. — Ты сможешь подняться?

Джек самодовольно выпятил грудь.

— Вы еще удивитесь, когда узнаете, что может делать эта рука, мой господин.

Взбираясь на крепостную стену, Ранд впервые в полной мере ощутил вес своего тела. Грубая веревка нестерпимо жгла ладони, плечи и спина ныли от напряжения, но, упираясь ногами в холодные камни, стиснув зубы, рыцарь поднимался все выше и выше.

Наконец Ранд вскарабкался наверх и облегченно вздохнул.

Он осмотрелся и увидел, что часть стены была, действительно, разрушена, как и предупреждал герцог. Оставался только узкий проход, так что ноги Ранда едва помещались на выступе бойницы. Прижавшись к зубцу, он огляделся и, не обнаружив ничего подозрительного, подергал веревку, давая знак Джеку.

Прошли томительные минуты ожидания, прежде чем появился взмокший от пота Кейд. С его губ срывались негромкие ругательства. Расширенными от ужаса глазами Джек посмотрел вниз и слегка отшатнулся.

— О, Мать Мария! — пробормотал он сквозь зубы. — Да мы же разобьемся при спуске!

— Успокойся, Джек. Отсюда есть другой, более безопасный путь, но для этого нужно проникнуть внутрь замка.

Герцог Бургундский рассказал Ранду о тайном проходе, выводящем прямо к воде. Обычно его используют только при осаде замка, но сейчас он окажется для них как нельзя кстати.

— Очевидно, вам придется оглушить мадемуазель, мой господин, — заметил Джек.

— Я готов это сделать, — с отвращением произнес Ранд.

Ему претила даже мысль об этом, но другого выхода не было. Во внутреннем кармане его камзола находился деревянный эфес шпаги, завернутый в овечью шерсть. Ранд научился пользоваться подобным оружием во время тайных вылазок с братом короля, но ему еще не приходилось бить им женщину. Правда, вред от такого удара сводился к минимуму, просто жертва на некоторое время теряла сознание.

Ранд успокаивал себя тем, что эта крайняя мера необходима для успешного проведения дела: мадемуазель такая крикливая и, конечно же, окажет сопротивление. И все-таки ему становилось не по себе при мысли о том, что нужно совершить насилие над беззащитной женщиной.

Рыцарь смотал веревку и, глубоко вздохнув, решительно сказал:

— Нужно идти.

Они начали осторожно пробираться вдоль разрушенной стены. Тучи настолько сгустились, что вокруг стояла кромешная тьма и двигаться приходилось на ощупь. Впрочем, это обстоятельство не смущало Ранда. Он так тщательно изучил план замка, что мог бы с закрытыми глазами найти спальню мадемуазель де Буа-Лонг, что, собственно говоря, ему сейчас и приходилось делать.

Под покровом темноты мужчины незаметно проскользнули мимо внутренней стражи. Неожиданно где-то внизу залаяла собака. Ранд с Джеком прижались к стене и не дышали до тех пор, пока снова не стало тихо.

Наконец они добрались до цели. Джек остался сторожить у входа в башню, а Ранд начал карабкаться к окну спальни. На этот раз ему пришлось обойтись без веревки, потому что звяканье стального крюка о камни могло разбудить мадемуазель.

Цепляясь за выступы стены, Ранд осторожно подбирался к окну. Ослепительная молния на миг предательски ослепила рыцаря. Он распластался на стене, моля Бога о том, чтобы его никто не заметил. Наконец ему удалось ухватиться за оконный выступ и, подтянувшись на руках, бесшумно проникнуть внутрь.

Некоторое время Ранд оставался неподвижным, словно мраморное изваяние на надгробии. В комнате было тихо и темно. Хоть бы один тлеющий уголек в камине! Ранд напряженно смотрел по сторонам широко открытыми глазами и наконец с трудом различил очертания кровати. Он начал медленно продвигаться вдоль стены и чуть не наткнулся на низкую скамеечку, на которой лежала одежда. Неожиданно Ранд почувствовал слабый аромат лилий и, Боже Всемилостивый… серы! Перед ним возник образ Ли-анны. Неужели она здесь, спит в этой комнате? Может быть, Лианна даже видит сейчас его?!

Нет, успокоил себя Ранд. Герцог Бургундский заверил, что служанки мадемуазель спят в другом месте.

Ранд тяжело вздохнул, затем медленно вытащил деревянный эфес и вплотную приблизился к кровати. Откинув полог, он долго всматривался в темноту. Постепенно его глаза различили небольшую фигурку под одеялом.

Спящая дышала ровно и спокойно. Наклонившись над ней, Ранд уловил аромат мяты и хмеля: девушка, судя по всему, приняла на ночь успокоительное. Он осторожно убрал в сторону косу. Его удивило, какая она оказалась мягкая и шелковистая. Боже правый! Ранд стиснул зубы и, стараясь не думать о благородстве, быстрым движением ударил племянницу герцога Бургундского по голове.

* * *

Боль и ужас туманили сознание, но Лианна все же поняла, что связана. Во рту у нее был кляп, на голове — мешок. Сначала она испугалась, что ослепла, но потом догадалась, что это из-за плотной мешковины на голове у нее перед глазами сплошной мрак.

Лианна попыталась повернуться, но почувствовала, как грубая влажная ткань неприятно царапает лицо. Боже мой! Ее связали и положили в мешок словно куропатку!

— Она шевелится, мой господин, — раздался чей-то приглушенный голос.

Лианна испуганно замерла, сердце ее ушло в пятки: говорили по-английски. Она снова с ожесточением рванулась и поморщилась от боли. Бог мой, как безжалостно впивались веревки в ее нежное тело!

— Наконец-то, — прошептал кто-то другой. — Здесь мы и причалим.

Причалим! Лианна похолодела от страха, ее била крупная дрожь. Теперь стали понятны все эти толчки и покачивания: они плыли на лодке. Вода! Лианна почувствовала, как ледяная рука сжала ее сердце; она судорожно схватила ртом воздух.

— Люди Гокура!

Странно, но ей показалось, что где-то она уже слышала этот голос. Лодка качнулась, и страх охватил девушку с новой силой.

Англичане притихли. Даже в таком состоянии Лианна чувствовала их напряжение. Люди Гокура! Может быть, они находятся поблизости?! Сделав глубокий вдох, девушка попробовала закричать. Несмотря на кляп, ей удалось издать приглушенный отчаянный вопль.

— У нее отличные легкие, — раздался шепот. — Кричит, как торговка рыбой. Думаете, мы сумеем добраться до лошадей, мой господин?

— Не будем же мы сидеть здесь и ждать, пока нас схватят.

Голос снова показался Лианне знакомым, но времени для раздумий не было: крепкие руки сжали ее точно в тисках.

Неожиданно гром с треском разорвал напополам небо у них над головой, пошел дождь. До Лианны долетели приглушенные английские проклятия, и тот же голос прошептал:

— Здесь нам не причалить, мой господин. Вброд тоже не добраться: слишком глубоко. Придется плыть.

— Нет! — попыталась закричать Лианна, но сильные руки уже подхватили ее и опустили в воду.

Вода.

Холодная и безжалостная. Вот уже намокли ноги, спина. Ужас стальными когтями схватил Лианну за горло. Она уже видела себя тонущей: вот вода медленно смыкается у нее над головой, забирая ее дыхание и жизнь…

Ее жизнь… и еще одну жизнь, которая, как она подозревала, уже билась у нее внутри. Лианна с отчаянием подумала о том, что теперь уже никогда не увидит Ранда, не родит от него ребенка, и это придало ей силы. Сопротивляясь, она уперлась в грудь англичанина локтем. Тот негромко выругался и крепче обхватил свою ношу.

— Иисус! Не урони ее. Она же камнем пойдет ко дну!

— Не искушайте меня, мой господин, — последовал ответ.

Ненависть придала Лианне смелости, она стала извиваться, пытаясь вырваться, совершенно не думая о том, что если даже освободится из железных объятий, то сразу же утонет.

Англичане о чем-то горячо спорили, но Лианна ничего не слышала, совершенно потеряв от страха голову, кровь бешено стучала у нее в висках. Она уже считала, что смерть неизбежна, но похитители наконец выбрались из реки и теперь бежали по твердой земле.

Лианна тяжело дышала и всхлипывала. Господи, когда же закончится эта пытка? Неожиданно откуда-то издалека послышались крики. Может, люди Гокура все-таки успеют освободить ее?!

— Мой господин, она сопротивляется, как дьявол, я не могу развязать ее.

В ту же секунду ловкие сильные руки перекинули Лианну через седло, словно промокший мешок с зерном, англичанин уселся позади нее и пришпорил коня. Какое-то время слышался лишь топот копыт и тяжелое дыхание похитителей. Лианна напряженно вслушивалась, стараясь определить, нет ли за ними погони, но боль во всем теле и пережитый страх мешали ей сосредоточиться.

Лежа поперек седла, Лианна с ужасом думала о том, что не вынесет такой бешеной скачки и, в конце концов, потеряет ребенка. Ее мысли опять вернулись к Ранду. Завтра он будет ждать ее в заветной рощице. Лианна представила, как он стоит среди деревьев и солнце играет в его волосах, вспомнила руки Ранда на своем теле… Казалось, еще немного и ее сердце разорвется от невыносимой боли. Ненависть к похитителям переполняла Лианну, придавая ей силы.

Девушка давно потеряла счет времени и мечтала только о том, чтобы все это поскорее закончилось. Неожиданно в воздухе что-то просвистело.

— О Господи! — воскликнул один из англичан. — Стрела пролетела чертовски близко!

Страх и отчаяние снова охватили Лианну, она была готова разорвать зубами этот проклятый мешок на голове. Ничего не видя вокруг, девушка чувствовала себя совершенно беспомощной, а мысль о том, что в любой момент ее может пронзить стрела, просто приводила в ужас.

— Не обращай внимания, скачи вперед, — приказал чей-то сердитый голос.

«Как грубо звучит английский, — с неприязнью подумала Лианна. — Но этот голос…»

Вскоре крики усилились. К топоту копыт присоединились еще какие-то звуки: Лианна поняла, что теперь они скачут по деревянному настилу.

— Поторопитесь, мой господин! Мы должны успеть закрыть перед ними ворота.

Лианна опять услышала леденящий душу свист стрелы, и в ту же секунду где-то совсем рядом раздался сдавленный стон. Затем она различила скрежет закрываемых ворот, что могло означать только одно: ее доставили в какую-то крепость. Сильные руки сняли Лианну с седла и передали кому-то другому. Девушка выгнулась дугой, не желая, чтобы к ней прикасались.

— Ваша племянница, сэр, — мрачно произнес ее похититель.

* * *

Ранд шел по двору крепости Ле-Кротой, ничего не видя перед собой. Следом тащился Джек, усталый, но бесконечно довольный, его озорное лицо сияло от сознания одержанной победы. Дождь лил, не переставая, однако ни тот, ни другой, казалось, не замечали этого.

— Мы все-таки похитили ее, мой господин! — воскликнул Джек. — Я, правда, ни на секунду не сомневался в этом… — он запнулся, увидев мрачное лицо Ранда, и протянул ему кожаную фляжку. — Выпейте. Это поможет вам все забыть.

По-прежнему не говоря ни слова, Ранд забрал из рук Джека фляжку и понуро зашагал прочь. Дойдя до стены, он без сил прислонился к ней. Затем Ранд откупорил фляжку и стал медленно потягивать ее содержимое.

Ему было не по себе от всего того, что он сделал. Похищение, предательство, да к тому же еще и убийство Мондрагона — все это легло на Ранда тяжелым бременем. Впервые в жизни он чувствовал себя таким разбитым и опустошенным.

Ранд надеялся, что мадемуазель осталась цела и невредима, но прекрасно понимал, что нанес ей жестокое оскорбление, от которого она вряд ли когда-нибудь оправится. Конечно, Беллиан была виновата: бросила вызов королю Англии, впустила в замок каких-то разбойников, но все же она не заслуживала такого обращения.

Наконец вино горячей волной разлилось по его жилам, давая Ранду возможность забыться. Он усмехнулся и только теперь вспомнил о раненой руке.

В темноте кровь казалась черной. Ранд закатал разорванный рукав и безучастно уставился на глубокую рану, след острой стрелы. Он плеснул на нее вина из фляжки, как это делают лекари на полях сражений, и совершенно не почувствовал боли, словно это была не его рука…

Наконец мокрый мешок упал на пол, и Лианна зажмурила глаза от яркого света. Потом ее изумленному взору предстал не кто иной, как герцог Бургундский в богатом, расшитом золотом бархатном камзоле. Когда же Лианне вытащили изо рта кляп, с ее губ сорвалось такое неприличное ругательство, что дядя недовольно поморщился.

Его лицо, освещенное факелами, сразу стало властным и холодным.

— Я не позволю тебе ругаться при мне, как последней нищенке!

Лианна нетерпеливо дернулась, пока кто-то сзади возился с веревками на ее запястьях. Она вся кипела от негодования и обиды. Немного успокоившись, Лианна осмотрелась и, к своему удивлению, узнала этот красиво обставленный зал. Боже мой, да ведь она находилась в Ле-Кротой, в двадцати милях от дома…

— Вы без колебаний приказали связать меня и вытащить из постели, чтобы доставить сюда, — Лианна обвела насмешливо глазами зал. — Где же тот английский «проклинальщик», который, как спаниель, бросился служить вам? Или он быстренько улизнул словно самый последний трус?

Герцог Бургундский приказал племяннице следовать за ним.

— Это задание показалось ему таким же отвратительным, как и тебе. Без всякого сомнения, он решил не подвергать тебя еще большему унижению и ушел, чтобы ты не предстала перед ним в таком неприглядном виде.

Лианна зябко поежилась в своем мокром одеянии.

— По его милости я нахожусь в таком виде!

Ей хотелось закричать, заплакать, убежать отсюда. Но она прекрасно знала, что будет немедленно схвачена вассалами герцога. Уж ее-то не мог обмануть их безучастный вид.

Ничего, она как-нибудь вырвется отсюда, а пока нет смысла нестись куда-то сломя голову. Лианна поклялась себе, что ничто не удержит ее от возвращения в Буа-Лонг… в объятия Ранда. По-прежнему негодуя, она стала подниматься по лестнице вслед за своим дядей.

Верхняя комната в круглой башне, куда герцог привел Лианну, поражала своим богатым убранством, начиная от роскошных гобеленов на стенах и кончая резными ножками огромной кровати.

Девушка пристально посмотрела на герцога: при свете камина он выглядел не таким уж свирепым, скорее, хмурым и озабоченным. Лианна тяжело вздохнула. Ей нужно постараться забыть, что перед ней дядя Жан, человек, который в детстве часто сажал племянницу к себе на колени и рассказывал о своих подвигах в Париже. Все это осталось в прошлом. Мадемуазель де Буа-Лонг и Жан Бургундский стали врагами.

— Что ты теперь собираешься со мной делать? — с вызовом спросила Лианна.

Герцог холодно посмотрел на племянницу.

— Завтра ты выйдешь замуж за барона Лонгвуда. Я буду присутствовать на брачной церемонии.

Лианна рассмеялась, почувствовав при этом, что после крика во время похищения у нее болит горло.

— Уж не собираешься ли ты склонить меня к двоемужию, дядя?

— Вовсе нет.

Его уверенный тон заставил Лианну похолодеть. Или дрожь была вызвана морским ветром, ворвавшимся в распахнутое окно? Она зябко поежилась и нервно потерла руки.

— Я все еще замужем за Лазарем Мондрагоном.

Герцог по-прежнему не сводил с Лианны холодного взгляда.

— Он мертв.

Лианна в ужасе отпрянула и оперлась о спинку стула.

— Ты убил его?

— Нет, — покачал головой Жан Бургундский. — Произошел несчастный случай: он утонул в Сене.

— Несчастный случай?! Интересно, дядя, — ледяным тоном произнесла Лианна. — Не такой ли это несчастный случай, который произошел с братом короля Карла, Луи Орлеанским?

Герцог весь напрягся, словно получил пощечину, глаза гневно сверкали. Она поняла, что ее слова разбередили старую рану его бесчестья.

— Ты всегда забывала о своем месте. Предлагаю вспомнить о нем хотя бы сейчас.

Где-то глубоко внутри Лианне хотелось, чтобы дядя отрицал свою причастность к убийству Луи Орлеанского, но его ярость лишь подтвердила то, во что ей так невыносимо было поверить. А теперь Лазарь. Конечно, он использовал, предал ее, но все же его жизнь — слишком высокая цена за вероломство.

«Будь ты проклят, Лазарь, — в сердцах подумала Лианна. — Тебе следовало бы хорошенько подумать, прежде чем отправляться в Париж по приказу герцога Бургундского». Она тоже чувствовала себя виноватой в том, что не послала за мужем, не вернула его назад.

— Итак, я — вдова, — глухо произнесла Лианна.

— Завтра ты опять станешь женой, — дядя успокаивающе пожал ее холодные пальцы. — Тебе сразу нужно было выходить за Энгуиранда Лонгвуда.

Лианна отдернула руки.

— За этого прислужника короля Генриха? Да я презираю его. Ты навязываешь мне мужа без моего согласия!

— Меня вынуждает так поступить твое упрямство. Сразу же после свадьбы силы Лонгвуда и мои освободят Буа-Лонг от Гокура.

Услышав это, Лианна тотчас забыла о мокрой одежде и своих растрепанных волосах.

— Ты слишком много о себе воображаешь, дядя! Думаешь, я смиренно пойду к алтарю?! — она гордо вскинула голову.

— Конечно, — одними губами улыбнулся герцог. — Такова моя воля, ведь я — герцог Бургундский.

— Я не позволю тебе так поступить со мной! Я никогда не выйду замуж за английского «проклинальщика «!

Жан Бургундский смерил племянницу ледяным взглядом.

— Если ты откажешься вступить в брак, мне придется отправить тебя в монастырь и подарить Буа-Лонг барону.

Сердце Лианны упало.

— Ты… ты не можешь отобрать мой дом.

Герцог ничего не ответил, но его властный взгляд словно пригвоздил ее к месту. Лианна стояла совершенно опустошенная и разбитая, понимая, что проиграла.

— Я надеюсь, — тихо произнесла она без всякого выражения, — что ты позволишь мне, по крайней мере, соблюсти траур.

Дядя шагнул к ней, звякнув кольчугой, — Ты потеряла всякое право на мою снисходительность после того, как позвала в Буа-Лонг Гокура.

— А ты потерял всякое право на мою преданность после того, как обручил меня с английским «проклинальщиком».

Герцог немного смягчился.

— Успокойся, милая. Я пошлю за горячей водой и снотворным.

Лианна вдруг почувствовала, что смертельно устала. «Ребенок», — промелькнуло у нее в голове. Неужели она выйдет замуж, нося под сердцем ребенка Ранда?

Когда герцог Бургундский направился к двери, Лианна негромко спросила:

— Как ты мог так поступить со мной и с Францией?

Он повернулся, его взгляд выражал бесконечную заботу.

— Потому что я люблю тебя, моя дорогая, и люблю Францию. Я не хотел видеть тебя замужем за таким человеком, как Мондрагон, и я не могу равнодушно смотреть, как гибнет Франция, потому что Арманьяк управляет королем Карлом и играет на его безумии.

Герцог решительно открыл дверь, за которой Лианна заметила неподвижные фигуры двух стражников.

— Отдыхай, — почти ласково произнес он. — Завтра твоя свадьба.

Глава 9

— Я не надену платья, которые привез мне англичанин.

Лианна увернулась от служанки, которая терпеливо, наверное, уже в сотый раз пыталась вплести в ее волосы нитку жемчуга.

— У тебя нет выбора.

Маргарита Баварская, тетя Лианны, снисходительно улыбалась, стоя у открытого сундука. Полуденный свет, проникающий через окно, падал на ее красивое, точно сошедшее с немецкой гравюры, лицо.

Лианна вспыхнула от негодования.

— Но я оказалась здесь в ночном одеянии вовсе не по своему выбору.

— Ты говоришь глупости, Беллиан. Я считаю, что ты должна быть благодарна барону за то, что он привез такое великолепное приданое.

Герцогиня грациозно махнула унизанной кольцами с бриллиантами рукой в сторону сундука, который был доверху наполнен венецианскими шелками, парчой, бархатом, тончайшим бельем. Затем Маргарита наклонилась и извлекла роскошный синий плащ, отороченный серым мехом.

— Этот беличий мех, должно быть, стоит небольшого состояния.

— Мне искренне жаль белочек: их убили в угоду моде.

Лианна снова увернулась от рук служанки. Лицо Маргариты стало суровым.

— Я не позволю, чтобы своим упрямством ты позорила дом герцога Бургундского. Женщина должна повиноваться, такова ее доля. Мои собственные дочери никогда не смели перечить мне. Маргарита, например, замужем за дофином Луи. Ей предстоит стать королевой Франции.

— Возможно, ей будет нечем управлять, если я отдам Буа-Лонг англичанам.

— Ни ты, ни я не можем судить об этом, — отрезала Маргарита. — Беллиан, ты сейчас же позволишь моим девушкам одеть тебя.

Лианна холодно посмотрела на нее. Да, годы супружества с Жаном Бургундским закалили волю Маргариты. Теперь она даже соперничала со своим мужем.

— А если не позволю?

— Думаю, вчера твой дядя объяснил тебе все достаточно ясно. Ты знаешь, что он не меняет своих решений.

Лианна промолчала. Отказ от брака с англичанином грозит ей заточением в монастырь, если только… Она бросила взгляд на окно: за открытыми деревянными ставнями была железная решетка. Замок находился на песчаном полуострове, в этом месте Сомма впадала в море. А что, если каким-нибудь образом вылезти в окно?..

Лианна ухватилась за эту мысль и стала развивать ее дальше. Лазарь мертв. Если ей удастся убежать отсюда и добраться до Ранда, она убедит его жениться на ней. Он любит ее и полон благородства. Несомненно, Ранд не откажет ей, особенно если узнает о ребенке. Затем Лианну охватил страх: дядя мог избавиться от Ранда так же, как он это сделал с Лазарем…

Девушки герцогини воспользовались неподвижностью Лианны и наконец переодели ее. Занятая своими мыслями, она едва замечала, как ловкие руки убирали ей волосы жемчугами и серебряной сеткой, облачали в бледно-голубое платье, отделанное серебром.

Лианна опять повернулась к окну, зашуршав пышными рукавами. Далеко внизу находился ров, заполненный водой. Мысль о воде заставила ее содрогнуться от ужаса. Но прежде чем добраться до нее, нужно еще спуститься вниз. Сумеет ли она преодолеть такую высоту?

Довольно бесцеремонный толчок в бок прервал размышления Лианны.

— Леди, с вами разговаривает ваша тетя.

Она подняла глаза и увидела перед собой улыбающуюся Маргариту.

— Ты просто очаровательна, моя дорогая, — сказала герцогиня. — Какие у тебя чудесные светлые волосы. Ты пользуешься ромашкой? Шафраном?

Окрыленная надеждой, что сможет убежать отсюда, Лианна улыбнулась в ответ.

— Возможно, все дело в том, что мне приходится иметь дело с известью, тетя.

Маргарита недовольно поджала губы.

— Надеюсь, ты когда-нибудь прекратишь свои странные занятия?

— Никогда, — твердо заявила Лианна.

Честно говоря, ее уже начинала раздражать возня служанок с прической. Наконец все было сделано, и на Лианну набросили длинную вуаль.

— Подойдите сюда, моя леди, — прощебетала самая бойкая из девушек. — Посмотрите, какая принцесса получилась из вас.

Лианна позволила подвести себя к огромному, во весь рост зеркалу в позолоченной раме и с изумлением уставилась на свое отражение в отполированной стали. Искусные руки портнихи герцогини подогнали платье точно по ее фигуре. В складках вуали сверкали жемчужины и аквамарины; драгоценный камень цвета морской волны слезинкой спускался на лоб Лианны. Широкие рукава, украшенные множеством крошечных колокольчиков, довершали наряд, придавая ей вид роскошно придворной одетой дамы.

Но все это были дары английского барона. В этом великолепном наряде Лианна чувствовала себя узницей, об этом же постоянно напоминали шаги охранников за ее спиной.

Маргарита отправилась в часовню; тяжело вздохнув, Лианна последовала за нею. Сначала она хотела было броситься к окну, но мысль о том, что в комнате находятся служанки, а за дверью — стражники, отрезвила ее. Сердце девушки согревала надежда, что они еще увидятся с Рандом. В конце концов, это принудительное замужество не такое уж огромное препятствие для встреч с ним.

Мысль об этом придала Лианне силы. Она расправила плечи. На ее лице появилось прежнее холодное высокомерное выражение. Встречи с Рандом изменили Лианну, сделав более мягкой, чувствительной, но из-за англичанина она опять превратится в прекрасную расчетливую и неприступную владелицу замка, бесстрашную мечтательницу, которая избегает людей, не желая раскрывать перед ними свою душу. Так оно и будет.

Конечно, ей придется изворачиваться и хитрить, но Лианна твердо решила не сдаваться. Да, она выйдет замуж за англичанина, но не станет ему покорной женой. Злая улыбка искривила ее губы. Если подозрения подтвердятся, то скоро она преподнесет барону французского наследника, ребенка Ранда. Справедливость восторжествует!

Лианна решительно вздернула подбородок. Она — мадемуазель де Буа-Лонг, дочь Эймери-Воина и не позволит фавориту короля Генриха отобрать у нее власть.

Бросив в зеркало последний взгляд на свое надменное лицо и холодные глаза, Лианна отправилась в часовню дожидаться своего жениха.

* * *

Ранд неторопливо шел по открытой верхней галерее к часовне. Воздух после дождя был свеж и прозрачен. Ранд остановился у одной из арок и посмотрел вниз на внутренний дворик: несколько женщин вышли из круглой башни и направились в часовню.

Он скользнул по ним рассеянным взглядом, холодно отметив про себя, что серебряно-голубой наряд очаровательно выглядит на невесте. Потом вспомнил, как она била кнутом своего слугу, и подумал, что красный цвет больше подходит ее характеру.

Ранд по привычке хотел дотронуться до талисмана короля Генриха, но вспомнил, что выбросил его, и полный мрачных размышлений двинулся дальше. Не пройдя и двух шагов, он замер, готом, не веря своим глазам, еще раз взглянул вниз. Что-то знакомое почудилось ему в закутанной вуалью фигуре женщины. Он видел ее только со спины, но движения невесты напоминали Ранду… Рыцарь тихо выругался, отгоняя прочь образ Лианны.

Внезапно его ладони стали мокрыми от пота, Ранд в волнении схватился за каменный выступ арки. Безуслсзно, что-то привлекало его в этой девушке. Сощурившись от яркого весеннего солнца, он с бьющимся сердцем смотрел, как она легко и решительно шагает впереди остальных женщин.

Ранд вспомнил Лианну: вот она идет с ним рядом, и подол легкого платья колышется у ее стройных ног, вот она горячо защищает свою покровительницу, вот она задумчиво стучит пальчиками по подбородку.

Голос Джека Кейда вернул Ранда к действительности.

— Все готово, мой господин. Вот кольца, — он бросил веселый взгляд на женщин во дворике. — Вижу, что невеста ждет вас.

— Моя невеста… — Ранд растерянно посмотрел на Джека.

Из-за вуали, на которой, переливаясь на солнце, сверкали бриллианты, он не мог рассмотреть ее лица. Но вот девушка остановилась у дверей часовни и повернулась, постукивая пальчиком по подбородку.

Сердце Ранда радостно забилось.

— О Боже! Лианна! — воскликнул он и бросился бежать.

* * *

Доспехи, видневшиеся из-под роскошных одежд герцога Бургундского, ярко блестели на солнце. Он подошел к Лианне и ласково взял ее за обе руки.

— Беллиан, ты выглядишь так…

Она вырвалась от него.

— Не думайте, что я охотно иду на это, — в голосе и в глазах девушки был лед.

Герцог опять схватил ее за руки, на этот раз крепко стиснув их, потом наклонился и с явной угрозой произнес:

— Мое терпение лопнуло. Я заставлю тебя вести себя подобающим образом.

Притворяясь безразличной, Лианна окинула надменный взглядом толпу, собравшуюся возле часовни. Архиепископ Тура с серьезным видом стоял неподалеку, облаченный в богатые одеяния. Английские рыцари с ненавистным леопардом на одежде смотрели на невесту, раскрыв рты. Челядь замка тоже пялила на нее глаза. Рядом с архиепископом стоял еще один священник. У него было грубоватое лицо типичного сакса. Набожность, которую он старательно изображал на своей физиономии, показалась Лианне наигранной. Из-под рясы у него выглядывали кожаные манжеты, вроде тех, что надевают для соколиной охоты.

Соколиная охота… Девушка вспомнила, как однажды Ранд упоминал об одном священнике, который страстно увлекался соколиной охотой… Внутри у нее все оборвалось, кровь застучала в висках. Ранд… Это имя могло быть уменьшительным от…

— Энгуиранд Лонгвуд! — провозгласил ее дядя.

Лианна повернулась, с трудом подавив крик, готовый вырваться у нее из груди.

Одетый в белый плащ с золотым леопардом к ней быстро приближался… Ранд. От него исходила сила и уверенность, чистые изумрудные глаза искрились радостным возбуждением, на лице было выражение, которое Лианна видела у него сотни раз и которое заставляло таять ее сердце, в золотистых волосах играло полуденное солнце.

Господи, помилуй, Энгуиранд Лонгвуд, Ранд! Она вся задрожала.

Герцог Бургундский подтолкнул Лианну ему навстречу. Пальцы девушки, сжатые в кулаки, были холодны как лед. Она надеялась, что таким же ледяным покажется Ранду и взгляд, которым Лианна смерила его с головы до ног.

— Ты… — с ее губ сорвался хриплый шепот.

— Об этом я даже не мог и мечтать, — пробормотал Ранд, наклоняясь и целуя Лианну в щеку. — Все мои молитвы не сумели бы сделать меня более счастливым, чем сейчас.

Она отшатнулась, уязвленная его поцелуем, его словами. Сердце Лианны готово было разорваться от такого предательства. Человек, который предложил свою дружбу, перевернул всю ее жизнь, оказался… «проклинальщиком», тем, кто похитил, унизил ее, кто собирался завладеть ее замком, ее достоинством! О, Пресвятая Дева Мария! Возможно, она носит под сердцем его ребенка. Не будет французского наследника, а будет ребенок англичанина…

Лианна не могла оторвать взгляд от лица Ранда — такого радостного, такого невинного.

— Начнем церемонию, — раздался голос герцога.

Звенящим от волнения голосом архиепископ Тура благословил кольца с бриллиантами, которые держал перед собой на бархатной подушечке Джек Кейд. Лианна узнала в нем того самого противного посланника, которого она когда-то выдворила из Буа-Лонга.

Было торжественно зачитано брачное обязательство, согласно которому вое, чем раньше владела Лианна: замок, земли, даже ее тело — отдавалось Энгуиранду Фицмарку, первому барону Лонгвуда. Итак, с этой минуты она принадлежит ему, но про себя Лианна поклялась, что он никогда не получит ее сердца.

Наконец архиепископ подошел к заключительной части церемонии и призвал к обоюдному согласию. Лианне хотелось во весь голос выразить свой протест, но, поймав гневный взгляд герцога, она подавила этот отчаянный порыв.

— Пусть подойдет тот, кто отдает невесту.

Герцог Бургундский крепко сжал руку Лианны.

— И пусть он отдаст ее тому, кому она станет законной женой.

Бессильная ярость охватила Лианну, когда она почувствовала, как дядя вложил ее руку в ладонь Ранда. Это прикосновение вызвало легкое возбуждение. Вздрогнув, как от пушечного выстрела, она отпрянула в сторону. Ей было невыносимо стыдно за себя. Как она могла желать человека, который обманул, использовал ее, разбил сердце и лишил невинности?!

«Не ты ли сама, — сказал ей внутренний голос, — так стремилась к тому, чтобы отдать ему свою невинность? Вот расплата за твои чувства!»

Ранд совершенно не догадывался, что происходит в душе Лианны. Лицо его светилось любовью, но теперь-то она знала, что это была ложь. Он взял из рук Джека меньшее из двух золотых колец и принялся поочередно надевать и снимать его на три пальчика правой руки Лианны: во имя Отца, Сына и Святого Духа. Затем Ранд торжественно надел кольцо на ее левую руку.

Его голос эхом раздался в заполненном людьми дворе.

— С этим кольцом я беру тебя в жены, этим кольцом я тебя почитаю, и все, чем владею, я делю с тобой.

Слезы обиды застилали глаза Лианны, она до боли закусила губу, чтобы не выдать себя. Слова его клятвы звучали, как любовная песня, задевая чувствительные струны ее души и заставляя дрожать от волнения.

Девушки герцогини Маргариты дружно вздохнули, во все глаза рассматривая красивого англичанина. Их восхищенный шепот раздражал Лианну.

Негнущимися пальцами она взяла другое кольцо, проделала с ним то же, что и Ранд, и ровным, безжизненным голосом произнесла клятву. Ранд, наконец, почувствовал что-то неладное и весь напрягся. Итак, Лианна дала ему почувствовать свое недовольство и сбила с него излишнюю самоуверенность.

Она закончила свою клятву, но продолжала стоять неподвижно, прекрасно зная, что должно за этим последовать, и сопротивляясь этому всеми фибрами своей души.

— Мы ждем, моя леди, — холодно напомнил герцог.

— Нет, — прошептала Лианна. — Нет, я не буду…

— Ты подчинишься своему супругу.

Таким образом герцог Бургундский решил наказать ее за то, что она пригласила в Буа-Лонг его врага.

С пылающими щеками Лианна медленно опустилась на колени и низко склонила голову, показывая свое полное подчинение мужу. Глаза ее были закрыты. Обманом и предательством Лианна потеряла все, а это вопиющее унижение лишило ее последних сил.

Неожиданно толпа загудела. На плечо девушки легла чья-то сильная рука. Медленно, словно пробуждаясь от тяжелого сна, Лианна открыла глаза и подняла голову.

И оказалась лицом к лицу с Рандом.

Она удивленно смотрела на него: Ранд стоял перед ней на коленях, доказывая всем собравшимся, что они равны. Его поступок был как бальзам для ее души, страдающей от унижения.

«Нет, — подумала Лианна, — даже сейчас он лжет». Тем не менее Ранд спас ее честь и достоинство. Она позволила ему помочь ей подняться.

Герцог Бургундский недовольно поморщился, но промолчал и повел всех в часовню, где пухлые белые руки архиепископа благословили новобрачных. Затем началась праздничная месса.

— Ты, конечно, имеешь полное право злиться на меня, любовь моя, — прошептал Ранд. — Но помни, у меня также много причин для недовольства: ты наводнила замок посторонними людьми, а он, между прочим, отдан мне. Теперь я вынужден буду рисковать собой, моими людьми, освобождая его от Гокура и Мондрагона.

— Мое сердце обливается кровью от тревоги за вас, мой господин, — с сарказмом ответила Лианна.

Ранд ласково посмотрел на нее; в его глазах отражалось колеблющееся пламя свечей.

— Сейчас ты уже не та молодая лань, которую я встретил на лесной опушке, а женщина-воин. Я должен привыкнуть к этому, — он взял Ли-анну за руку. — И я постараюсь привыкнуть. Этот брак — то, к чему мы оба стремились.

— Я хотела быть любимой человеком, за которого принимала тебя, — заявила она, — а не оказаться использованной и преданной «проклинальщиком».

— Мы будем счастливы вместе.

— Мы навсегда останемся врагами.

* * *

Под сводами парадного зала звучали тамбурины и виолы. Праздник был в полном разгаре. Несмотря на то, что герцог Бургундский все еще гневался на племянницу, он не поскупился на свадебный пир.

Столы просто ломились от всевозможных яств. Среди прочих кушаний живописно расположились огромные куски мяса дикого кабана, жареные куропатки и нежно-зеленый весенний горошек. Вино лилось рекой, слуги не успевали закатывать в зал все новые и новые бочки.

Гости шумно восхищались великолепным свадебным тортом, на котором сахарной нитью были изображены лилии и леопарды.

Ранд хотел, чтобы все присутствующие на празднестве разделили его радость. Даже очевидная холодность Лианны и то, что она всего лишь один раз танцевала с ним, не испортили ему настроения. Ранд забыл ее обман и был уверен, что Лианна простит его. А когда они наконец окажутся в спальне для новобрачных, он докажет ей свою любовь и преданность. Что-то там Лианна говорила о врагах? С этого дня они — муж и жена.

Произнесли очередной тост. Ранд залпом осушил свой кубок, откинулся на спинку стула и с восхищением наблюдал, как его жена выделывает сложные па под руку со своим дядей.

— Вы похожи на лису, стерегущую курятник.

Ранд отставил кубок и улыбнулся Джеку.

— Я нашел кое-что получше.

Он опять посмотрел на Лианну. Ее непроницаемое, но все-таки прекрасное лицо, тонкая точеная фигурка и грациозные движения притягивали взоры всех присутствующих. Мысль о том, что скоро Лианна окажется в его объятиях, заставляла сильнее биться сердце Ранда. Он был весь охвачен огнем желания.

— Господи! — воскликнул Джек. — Я никак не могу понять причину такой перемены?! Ведь еще вчера вы скорее напоминали посаженного на цепь льва и проклинали судьбу за то, что она связала вас с мадемуазель де Буа-Лонг!

— Это было до того момента, когда я наконец понял, кто она.

— Я думал, вы знали, кого похищали, — Джек бросил на Лианну восхищенный взгляд. — Как, черт возьми, вы могли перепутать такое лицо, фигуру…

— Нет, Джек, — перебил его Ранд. — Теперь я догадался, что видел на мосту не ее. Это была, очевидно, жена Жерве Мондрагона, а не Лианна.

Джек со стуком опустил кубок.

— Лианна?

— Да.

— Пресвятая Дева Мария!

— Ты был единственный, кто видел ее, Джек, когда доставил в Буа-Лонг послание, — Ранд поморщился, почувствовав сильную боль в раненной стрелой руке, — но ты восхвалял прелести ее служанки. Почему же я не услышал ни слова о красоте Лианны? Ты мог бы избавить нас от этой ужасной ночи.

Джек замялся.

— Если честно, это все что я смог сделать, чтобы отплатить ей за нанесенные оскорбления и за мое позорное бегство от пушечного выстрела.

Ранд нахмурился: увлечение Лианны, несомненно, станет камнем преткновения между ними, но не сейчас, не сегодня ночью.

Ранд снова начал потягивать вино.

— Подумать только, я сжимал ее в своих объятиях и не знал об этом.

— Но как, черт побери, ей удалось скрыть от вас правду о себе? А вам — утаиться от нее.

— Когда мы впервые встретились, она только и сказала, что зовут ее Лианна, и призналась, что у нее совсем никого нет. Девушка не хотела открывать незнакомцу то, что она и есть мадемуазель де Буа-Лонг.

— Да, Лианна оказалась бы ценной добычей, вздумай вы похитить ее.

Ранд кивнул.

— А у меня были свои причины не говорить о себе. Ей показалось, что я разговариваю как гасконец, и поэтому она прозвала меня Рандом-Гасконцем.

— Иисусе! И вы встречались с ней все эти недели?! Ради всего святого, о чем же вы с ней говорили?

«Ни о чем, — подумал Ранд. — И обо всем».

Джек хитро посмотрел на него.

— Даю руку на отсечение: вы с ней мало разговаривали.

Ранд рассмеялся так громко, что его смех долетел до Лианны, и ее глаза полыхнули серебристым огнем.

— Господи, ваша жена — настоящая красавица, — выдохнул Джек. — Каким она пронзила вас взглядом! Вы — мертвец, мой господин.

Ранд выдержал ее яростный взгляд, улыбнулся и помахал в ответ рукой.

— Она все еще обижена на меня.

Чувство вины стерло улыбку с его лица. Ранд вспомнил, как отчаянно сопротивлялась Лианна, когда они затаскивали ее в воду. Сам того не желая, он заставил девушку пережить то, чего она боялась больше всего на свете.

Обращаясь больше к себе, Ранд сказал:

— Когда ее сердце свыкнется с мыслью, что мы, действительно, женаты, она поймет, как это чудесно.

— Мне не хочется сомневаться в ваших словах, но… — замялся Джек. — Подумайте, ведь Лианна полюбила рыцаря Ранда, а не Энгуиранда Фицмарка, барона Лонгвуда.

— Мы ничуть не изменились с тех пор, Джек, — возразил Ранд.

Однако постепенно ужас закрался в его душу. Он вспомнил, как надменно встретила Лианна у входа в часовню своего будущего мужа, какая непримиримость написана сейчас на ее мра-морно-холодном лице.

Ранд неохотно признал правоту Джека.

— Да, она полюбила человека, который восхищался ее телом, умом, душой, но, судя по всему, отказывается от того, кто пришел взять замок и земли мадемуазель де Буа-Лонг.

Джек мрачно кивнул.

— Опасайтесь своей жены, мой господин, не доверяйте ни единому ее слову или поступку.

Стараясь отогнать от себя тревожные мысли, Ранд вспомнил то наслаждение, которое они давали друг другу во время своих коротких встреч. Теперь это наслаждение могло бы длиться до конца их дней, они просто созданы друг для друга. Ранд допил вино и улыбнулся, подумав об этом.

Неожиданно его охватило беспокойство. Новая мысль забилась в мозгу Ранда. Из-за всей этой суеты и волнений она как-то раньше не приходила ему в голову. Когда они впервые встретились с Лианной, она, оказывается, уже была замужем, но по-прежнему оставалась девственницей. Дрожащей рукой Ранд опустил кубок. Возможно, он настолько несведущ в этих вопросах, что просто не заметил разницу? При мысли о том, что Лазарь Мондрагон мог быть у нее первым, Ранда охватило бешенство. Сегодня же ночью он решил обязательно выяснить правду.

Неожиданно в конце зала появился какой-то человек в запыленной одежде и решительно направился к герцогу Бургундскому. Он был явно чем-то встревожен.

Заметив, что Лианна осталась без партнера, Ранд поспешил к ней. Однако она холодно отвела его протянутую руку.

— Я устала от танцев и хочу отдохнуть.

Когда Лианна говорила по-английски, ее голос звучал совершенно по-другому: жестко и непривычно.

Огорченный отказом, Ранд двинулся следом, но герцог Бургундский остановил его:

— На одно слово, милорд.

Посланник поспешил откланяться, а Ранд направился за герцогом в уединенную комнату. При слабом свете свечи он изучающе всматривался в волевое лицо Жана Бургундского, человека, которого уважают, но… которому не доверяют. Случайно или намеренно, однако герцог сумел избавиться от Лазаря Мондрагона, как будто первый муж Лианны был не более, чем досадной мухой.

Ранда восхищало самообладание Жана Бесстрашного, но сейчас он уловил напряжение в его лице, тревожный блеск в холодных голубых глазах.

— Плохие новости, Ваша Светлость?

Герцог сжал губы.

— Да. Арманьяк движется к Компьеню, — в его голосе чувствовались гневные нотки. — Если я не прибуду в Компьень с внушительной армией, город будет потерян для меня, — он нахмурился. — Я должен отправиться на рассвете. Моим людям придется скакать во весь опор, чтобы успеть преградить путь Арманьяку.

Ранд все понял.

— Вам понадобится как можно больше людей.

Герцог мрачно кивнул. Сердце рыцаря упало: вместо того чтобы провести брачную ночь с любимой женщиной, ему придется воевать на стороне герцога Бургундского против Арманьяка.

— Я подготовлю своих воинов.

— Нет, нет, — Жан Бесстрашный протестующе махнул рукой. — Вас всего десять. Я говорю о тех, кто непосредственно находится в моем подчинении. Мне хотелось сообщить вам о вероломстве Арманьяка, потому что это может изменить ваши планы.

Ранд сжал кулаки. Действительно, завтра утром он собирался отправиться в Лонгвуд с сотней вооруженных людей герцога, чтобы вернуть замок. Его охватило нетерпение: война с Армань-яком может затянуться на недели, месяцы.

— Я сам возьму Лонгвуд, — решительно заявил Ранд. — Хотя в моем распоряжении десять человек, но, думаю, этого будет достаточно.

В глазах герцога было и восхищение, и досада.

— Что за безумие? Десять человек не захватят и камня от этой крепости. Оставайтесь в Ле-Кротой, милорд. Вашим людям здесь нравится.

— Каждый день Мондрагон прибирает Лонгвуд к своим рукам. Его власть крепнет, — возразил Ранд. — Я не могу оставаться безучастным, пока мой замок захвачен.

— Тогда поступайте, как знаете, — махнул рукой герцог. — Но я не сумею помочь вам.

Ранд задумчиво посмотрел на него. Судя по всему, герцог — ненадежный союзник: всегда готов уклониться от данного обязательства, нарушить соглашение. Он обещал королю Генриху помочь завоевать французский трон. Неужели герцог расторгнет этот альянс?

Дверь резко распахнулась. С дикими глазами, задыхаясь, в комнату ворвался Джек Кейд.

— Мой господин, ваша жена…

Он судорожно глотнул воздух и почтительно поклонился герцогу Бургундскому. За дверью послышались тревожные крики, топот ног.

— Что, Джек? — нетерпеливо спросил Ранд.

— Она убежала, мой господин.

* * *

Одетая в легкую тунику, похищенную из прачечной, с распущенными волосами, Лианна осторожно спускалась по стене круглой башни. Дул прохладный ветер, и девушка совсем замерзла. Ей пришлось снять почти всю одежду, чтобы не мешать свободе движений.

Взглянув вверх, она с удовлетворением отметила, что удалилась от окна комнаты на приличное расстояние, но до рва с водой было еще далеко. Лианна представила на миг, как падает вниз, в темную воду, и ее охватил страх. Сердце отчаянно забилось в груди, дыхание участилось. Она почувствовала, что покрывается холодным потом. Собрав всю силу воли, Лианна попыталась взять себя в руки, не поддаться панике.

Ее пальцы совершенно закоченели, хватаясь за побеленные известью холодные камни, ноги и руки дрожали от напряжения. Она хотела перебраться на южную сторону башни, где на нее не падал бы свет со двора, поэтому продолжала двигаться ловко и бесшумно.

По крикам, долетавшим из замка, Лианна поняла, что ее исчезновение обнаружено. Нужно было спешить.

Возможно, следовало бы подождать более удачного момента для побега. Но Лианна решила, что стражники, одурманенные вином, утратили свою бдительность, поэтому, сказав, что ей необходимо переодеться, закрыла за собой дверь и…

Да, именно сейчас, перед своей брачной ночью, Лианне было необходимо убежать отсюда. Потому что она не доверяла сама себе и боялась остаться наедине с Рандом.

С одной стороны, Лианна ненавидела его за то, что он заставил ее поверить, что она любима им. Даже после похищения Ранд уверял в этом. Но, с другой стороны, его аромат, напоминающий нагретый солнцем луг, манил ее. Влечение к Ранду оказалось настолько велико, что несмотря на всю боль и ненависть, Лианна боялась, что, в конце концов, не выдержит и бросится в его объятия.

Но не сейчас. Брачная ночь не состоится, у этого позорного брака никогда не будет продолжения.

«Возможно, Ранд уже подарил тебе то, о чем многие женщины только мечтают, — напомнил ей предательский внутренний голос. — И доказательство его любви ты носишь под сердцем».

Лианна гнала прочь эту мысль. Будет у нее ребенок или нет, она никогда не покорится Ранду.

Из окна ее комнаты снова раздались крики. Лианна замерла, прижавшись к стене, уповая на то, что из-за выступа карниза она не видна сверху. Наконец голоса стихли, и девушка двинулась дальше. Лианна спешила, известка осыпалась под ее пальцами. Неожиданно выступ сузился, и она почувствовала, что в любую минуту может сорваться вниз. Ее прошиб холодный пот. Только нащупав ногой опору, Лианна перевела дыхание.

До рва с водой оставалось около пятидесяти футов, но она старалась не смотреть вниз и не думать о том, что ей предстояло сделать. Спуск по отвесной стене казался Лианне детской игрой по сравнению с другим препятствием: она не умела плавать. Оставалась надежда, что ей удастся добраться до веревочного моста, перекинутого через ров.

Голоса теперь раздавались откуда-то снизу, но Лианна продолжала спускаться, цепляясь за металлические скобы и каменные выступы. Очевидно, они предназначались для каменщиков при ремонте стен, а теперь помогали ей, хотя и находились на значительном расстоянии друг от друга.

Продвигаться становилось все труднее, мышцы Лианны ныли от напряжения и усталости. «Не останавливайся, — приказывала она себе. — Докажи, что ты достойна своего отца. Тебе ведь не раз приходилось лазить по скалам, разыскивая залежи серы».

Наконец ей удалось обогнуть башню, и двор исчез из виду.

Но тут Лианна обнаружила нечто ужасное: камни были покрыты влажным мхом.

Хоть бы ты сгорел в аду, Энгуиранд Лонгвуд!

Ее нога лихорадочно шарила по стене в поисках опоры. Рукой Лианна ухватилась за железную скобу, с ужасом обнаружив, что она тоже покрыта скользким мхом.

Неожиданно под другой ногой девушки начал крошиться камень. Чувствуя, что скоро упадет, Лианна испустила душераздирающий крик:

— Ра-а-анд!

Глава 10

Ее испуганный крик заставил рыцаря вздрогнуть. Ранд с ужасом увидел, что Лианна вот-вот сорвется вниз. Неужели он нашел ее только для того, чтобы потерять?

Ранд едва успел взобраться на самый верх лестницы и подхватить падающую фигурку. С бьющимся от волнения сердцем он крепко прижал к себе девушку. Если бы не его мертвая хватка и железная воля, лестница бы опрокинулась, и они бы упали в ров.

Ранд зарылся лицом в прохладные шелковистые волосы Лианны и мысленно поблагодарил герцога Бургундского за то, что он правильно определил ее маршрут.

— Ты со мной, любовь моя, — пробормотал Ранд.

Далеко внизу горели факелы, отбрасывая длинные жуткие тени на стену башни. Послышались восторженные крики и аплодисменты.

Некоторое время Лианна не могла произнести ни слова, не могла даже вздохнуть. Обезумев от страха, Ранд начал осторожно ощупывать ее лицо, шею, руки, думая, что она сильно ушиблась.

— О Господи! — задыхаясь, шептал он. — Скажи, что с тобой?!

Наконец Лианна пришла в себя и сразу же попыталась вырваться, ее локоть больно уперся ему в ребра.

— Пусти меня! — закричала она.

Ранд прижался к стене, стараясь найти на лестнице устойчивое положение для ног.

— Перестань извиваться, иначе ты убьешь нас обоих!

— Если мне и суждено умереть, знай, что это ты, англичанин, принудил меня к этому.

Он почувствовал себя виноватым, но сейчас было не время для объяснений. Ранд попытался прижать к себе ее руки, чтобы лишить Лианну свободных движений.

— Не я, а твое собственное безрассудство. Ради Бога, ты будешь стоять спокойно?

— Никогда! — не унималась девушка. — Я никогда не перестану бороться с тобой англичанин!

— Ты хочешь, чтобы я применил силу? Или тебе не терпится поплавать?! — в сердцах воскликнул Ранд, не зная, как еще убедить ее прекратить сопротивляться на столь шаткой лестнице.

— Ха! — фыркнула Лианна, поворачиваясь к нему лицом. — Ты бы с удовольствием утопил меня. Хотела бы я посмотреть, как ты будешь выбираться из рва с моим мертвым телом.

Он выдержал ее враждебный взгляд. До сих пор Лианна была его возлюбленной. Сейчас Ранд смотрел на нее как на своего противника. В любящем сердце рыцаря появилась холодная непримиримость.

— Послушай, Лианна, — отчеканил он, — Однажды я взбирался по лестнице в горящей одежде, а сверху на меня сыпался град камней. Если я выдержал это, то смогу выдержать и твое сопротивление.

Лианна притихла и осторожно спросила:

— Как ты нашел меня?

Ранд твердо и спокойно посмотрел на нее, хотя чувствовал нестерпимую боль в раненой руке.

— Ты позвала меня. Знай, Лианна, я всегда услышу тебя, каким бы слабым не был твой крик.

— Я бы справилась и сама, если бы выдержала скоба, — раздраженно ответила она.

Ранд покачал головой.

— Ты можешь ввести в заблуждение лишь того, кто тебя совершенно не знает, — он заботливо откинул с ее лба прядь шелковистых волос; девушка вздрогнула от его прикосновения. — А я хорошо изучил тебя, Лианна. Я знаю каждую клеточку твоего тела, каждый уголок твоей души.

Ее плечи устало поникли. Ранд почувствовал, что боевой дух покидает Лианну, но с сожалением отметил, что напоминание об их близких отношениях болью отозвалось в сердце девушки.

— Да, ты хорошо меня знаешь, — безрадостно подтвердила она. — В таком случае отпусти меня, и я сама последую за тобой вниз.

Ранд изучающе посмотрел на Лианну, опасаясь очередной уловки с ее стороны, но увидел только усталость и смирение. Правда, глаза… Скрытый в них огонь напомнил ему предостережения Джека: «Не доверяйте ни словам, ни поступкам своей жены».

Они начали осторожно спускаться по лестнице. Острая боль снова обожгла руку Ранда, но он, казалось, не замечал этого; его сердце буквально разрывалось от того, что Лианна испытывает к нему такую ненависть, что готова подвергнуть опасности свою жизнь, лишь бы не быть с ним вместе.

Господи, а Ранд чуть не лишился рассудка, разыскивая ее! Служанка, которая должна была находиться с ней в комнате, без сомнения, до сих пор не может прийти в себя после его свирепого допроса. Стражник, уснувший на посту, возможно, сейчас страдает от боли в сломанном ребре — Ранд таким образом разбудил его.

Он первым достиг рва и шагнул в привязанную здесь же лодку, потом обхватил Лианну за талию и попытался снять ее с лестницы.

— Не надо… — глаза девушки расширились от ужаса. — Боже мой, я… я не сяду в эту протекающую посудину.

Потеряв всякое терпение, Ранд сорвал ее с лестницы и поместил в лодку.

— Если бы ты не затеяла этот безрассудный побег, то сейчас бы в безопасности находилась в своей постели, — резко сказал он, но, почувствовав, что она вся дрожит от страха, немного смягчился. — Все будет в порядке, только сиди спокойно, — ему так хотелось поцелуем убрать тревожную складку с ее бледного лба. — Как бы ты перебралась через ров, если бы я вовремя не подоспел?

Лианна упрямо тряхнула головой.

— В своей жизни я пользуюсь лишь одним средством: принимаю решение и выполняю его, англичанин. Я бы добралась до веревочного моста.

— Мост убран, — усмехнулся Ранд.

— Я бы все равно нашла выход, — настаивала она.

Высокомерное холодное выражение лица, уверенная поза — все говорила о том, что Лианна готова перебороть свой самый сильный страх, чтобы убежать от мужа. Ранд почувствовал себя уязвленным.

С мрачным видом он схватился за весла и, несмотря на боль в руке, начал быстро грести. Лианна сидела молча, глядя перед собой широко открытыми глазами, но по тому, как побелели костяшки ее пальцев, как она судорожно вцепилась в борта лодки, чувствовалось сильное напряжение. Когда Ранд помогал ей выбираться из лодки, руки девушки были холодны как лед.

Не успели они сделать и несколько шагов, как Лианна снова рванулась вперед. Ранд понял, что она все еще намерена убежать от него. С досадой и отчаянием он схватил ее за руку и пошел рядом.

Лианна вспыхнула.

— Отпусти меня, англичанин.

Ранд посмотрел на толпившихся на берегу людей и тихо произнес:

— Или ты пойдешь добровольно, Лианна, или мне придется нести тебя.

Она попыталась вырваться.

— Ну что ж, тогда тащи меня, — огрызнулась Лианна. — Покажи всем, какой ты трус!

Терпению Ранда пришел конец. Стиснув зубы, он схватил ее на руки и направился к мосту, перекинутому от главной башни. Толпа расступилась. На освещенных факелами лицах играли улыбки; английские и французские голоса бормотали непристойности.

Лианна вся напряглась и казалась удивительно хрупкой. Ее застывшее лицо было бледным как полотно.

— Я никогда не прощу тебе этого, англичанин, — проговорила она, стиснув зубы.

— Герцог Бургундский предоставил тебе выбор.

— Ха! Выбор между замком и монастырем?! Это не выбор. Я никогда не покорюсь тебе, — отрезала Лианна.

— Никогда — это очень долго.

— Вечности не хватит, чтобы доказать мою ненависть!

Ранд почувствовал, как холодный камень лег на его сердце. Даже тепло Лианны, которую он держал в своих объятиях, не смогло отогреть Душу.

Не говоря больше ни слова, Ранд пересек двор и стал подниматься по ступенькам в круглую башню. Притихшие охранники почтительно расступились перед ними, и рыцарь вошел в спальню.

Служанка Лианны складывала ее свадебный наряд. Одного свирепого взгляда Ранда было достаточно, чтобы она бросилась вон из комнаты. Он с грохотом закрыл дверь.

Спальню освещали масляные лампы на стенах, на дубовом столе находились еще две свечи, бросая колеблющийся свет на свадебный ужин. Он состоял из холодного цыпленка, яблок, фиников, орехов и сыра. Ранд заметил также кувшин вина и два кубка.

Однако Лианна вовсе не собиралась праздновать свое замужество. Как только Ранд отпустил ее, она бросилась к столу и стала швырять в него глиняную посуду. Он растерянно стоял у двери. С силой, удивительной для ее хрупкого сложения, девушка запустила в Ранда кубком для вина.

— Лианна… — он уклонился от летящего в него подноса. — Лианна, прекрати немедленно, выслушай меня!

Глиняный кувшин разбился совсем рядом с его головой.

— Я не собираюсь слушать тебя, англичанин! — она запустила в него вазу с цветами. — Будь ты проклят!

Раздался осторожный стук в дверь.

— Милорд, что-нибудь случилось?

— Оставьте нас, — проревел Ранд.

Лианна стояла среди черепков, разбросанных фруктов и осколков стекла, словно разгневанная богиня. Быстрым движением руки она сбросила со стола свечи, и комната оказалась в полутьме. Тогда Лианна замахнулась на Ранда вторым кубком, но поскользнулась на битом стекле.

— Будь осторожна, Лианна! — воскликнул он. — Ты ведь можешь порезаться.

В ту же секунду раздался звон разбитого стекла, и Ранд почувствовал острую боль над правой бровью, теплая кровь стала заливать ему глаза.

С трудом сдерживая себя, он вытер рукой кровь, при этом осколок стекла вонзился в правую скулу. Ранд поморщился от боли, а когда открыл глаза, Лианна уже занесла одну ногу в окно.

Вне себя от ярости, он в два прыжка оказался возле нее.

— Черт тебя побери, женщина! — заорал Ранд. — Ты что, дважды лишилась ума?!

Схватив Лианну за руку, он втащил ее обратно в комнату. Но она отчаянно сопротивлялась, отбиваясь руками и ногами, царапаясь, как кошка.

Ранд пытался удержать Лианну, несмотря на нестерпимую боль в раненой руке и резь в глазах. В конце концов его терпение достигло предела, выругавшись, он с силой швырнул ее на кровать.

— Раз ты решила поиграть в жестокие игры, — тяжело дыша, сказал Ранд, — я должен принять твои условия.

Одной рукой он крепко сжал запястья девушки, а другой оторвал шнур от занавеси на кровати.

— Что ты делаешь? — прошипела Лианна, извиваясь в его железных объятиях.

— Пытаюсь оградить нас обоих от твоего бурного нрава.

— Ты — варвар!

— О, ты не всегда так думала.

Разгневанная этим язвительным замечанием, она ударила его ногой.

У Ранда на миг перехватило дыхание.

— Ты потеряла всякий контроль над собой.

Двумя шнурами он крепко привязал Лианну к кровати, заведя ее руки за голову.

Девушка кусала губы, чтобы не заплакать. Она просто не узнавала человека, который находился сейчас рядом с ней. Золотистые волосы Ранда были взъерошены, лицо залито кровью, губы плотно сжаты; он выглядел таким страшным и безжалостным, как Хелквин-Охотник.

Лианна стиснула зубы, чтобы не запросить пощады. Нет, она никогда не будет ни о чем умолять его и не покажет ничего, кроме своего презрения.

Как следует закрепив узел, Ранд отошел от кровати, отложил в сторону шпагу и снял перевязь.

Повернув голову, Лианна с удивлением наблюдала за его действиями, потом испуганно спросила:

— Чем ты собираешься заниматься?

Ранд скривил губы в безжалостной улыбке.

— Я собираюсь лечь в кровать, баронесса.

— В эту?

— Я здесь не вижу другой.

Горячая волна желания затопила Лианну, но холодная ярость заморозила ее сердце.

— Не подходи, — выдохнула она. — Прошу, держись от меня подальше, англичанин.

Он не ответил, жадно скользнув глазами по ее телу. Отшвырнув ногой черепки, Ранд нашел уцелевший кубок и наполнил его вином, потом сделал один большой глоток и предложил Ли-анне. Она энергично замотала головой.

Пожав плечами, Ранд начал снимать тунику. Внимание Лианны привлекла ужасная кровоточащая рана чуть повыше локтя.

— Ты ранен, — сказала она, стараясь скрыть тревогу в голосе.

Он без всякого интереса взглянул на окровавленный разрез.

— Стрела одного из лучников Гокура.

Лианна сразу вспомнила свистящие звуки, которые она слышала вчерашней ночью. «Боже мой, — удивилась девушка, наблюдая, как легко и грациозно Ранд двигается по комнате. — Кажется, он совершенно не чувствует боли».

Заметив ее взгляд, Ранд слегка улыбнулся.

— Думаешь, англичанин не может истекать кровью?

Непрошеные слезы навернулись на глаза Лианны.

— Как он может истекать кровью, если у него нет сердца?!

Его улыбка сразу погасла, только тени трепетали на лице, как маленькие темные птички.

— У меня есть сердце, Лианна. Я чувствую, как оно разрывается на части, когда вижу презрение в твоих глазах.

— А что, скажи на милость, ты ожидал? — спросила она, чуть не плача, и, не дождавшись от Ранда ответа, поинтересовалась: — Как долго ты собираешься держать меня привязанной в кровати?

Он пристально посмотрел на Лианну печальными глазами.

— Пока ты не выслушаешь все, что я хочу сказать, и не перестанешь воевать со мной и убегать от меня.

С этими словами Ранд обмакнул край рукава в кувшин с водой и осторожно вытер кровь с лица и руки.

«О Боже, — с запоздалым раскаянием подумала девушка. — Я ранила его». Она шевельнула связанными руками, словно желая залечить раны, но тут же отогнала мысль о помощи своему врагу.

Между тем Ранд, позвякивая шпорами, подошел к кровати. Лианне показалась знакомой эта картина. Она вспомнила сон, который преследовал ее с первых дней встреч с рыцарем: Лазарь Мондрагон, подойдя к ней, превращается в Ранда. Это видение всегда наполняло Лианну томной страстью. Но сейчас она чувствовала лишь тоску и безнадежность: ведь на плаще Ранда красовался ненавистный леопард.

Быстрыми ловкими движениями Ранд начал сбрасывать с себя оставшуюся одежду. Лианна попыталась отодвинуться, но шнуры крепко удерживали ее. При слабом свете масляных ламп она видела его мускулистую грудь с золотистой порослью курчавых волос, широкие плечи, сильные руки, его мужественное лицо и чувствовала, как внутри поднимается горячая волна желания.

Когда он нагнулся, чтобы отстегнуть шпоры, разуться и раздеться до конца, Лианна беспокойно пошевелилась и закрыла глаза. Боже мой, где же ее женская гордость, почему она еще желает этого вероломного англичанина?!

Нежная рука убрала прядку волос с виска Лианны. Вздрогнув, она зажмурилась еще крепче.

— Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня, Лианна.

Девушка гордо вскинула голову и выпалила:

— Я смотрю на негодяя и предателя!

— Нет, ты видишь перед собой человека, который любит тебя и будет любить вечно, человека, который готов простить твой обман.

— Не говори мне о любви! Ты любишь только своего короля-узурпатора и свои отвратительные притязания на мой замок.

Ранд печально покачал головой.

— Я люблю только тебя.

— Ты лжешь, — упорствовала Лианна, стараясь злостью заглушить боль в сердце. — Все это время ты знал, кто я, и обманывал меня своими расспросами о моей «госпоже» и фальшивыми заверениями о том, что ты — странствующий рыцарь.

Ранд отпрянул от нее, в его глазах застыло изумление. Если бы Лианна не знала, что он — лживый «проклинальщик», то, пожалуй, поверила бы в искренность этого удивления.

— Как? Ты, действительно, думаешь, что я знал, что встречаюсь с мадемуазель де Буа-Лонг? Она вся напряглась.

— Почему же еще ты встречался со мной день за днем, надоедая своими хитрыми вопросами и полуправдой?

Ранд коснулся ее щеки, но Лианна отшатнулась, не желая принимать его ласки.

— Ты ведь знаешь меня и должна верить тому, что знаешь. Я не собирался плести интриги. Все начиналось вполне невинно. Вспомни, ты сама спросила меня, не родом ли я из Гаскони. Тогда я и решил для нашего же блага представиться французским странствующим рыцарем.

— И хорошо, что ты не сказал мне правду, иначе я бы наставила на тебя свою аркебузу, — усмехнулась Лианна.

— Лианна, — тихо сказал Ранд. — Я, правда, даже не догадывался, кто ты. Когда мне сообщили, что я помолвлен с француженкой, которой уже двадцать один год, в моем воображении сразу возникла женщина с каким-то изъяном. Иначе как объяснить то, что она до сих пор не была замужем?

— Да, я с изъяном, — горько ответила Лианна. — Я испорчена своим дядей, который больше заботился о всякого рода интригах, чем обо мне.

Ранд успокаивающе положил руку ей на плечо, хотя девушка и пыталась воспротивиться этому.

— Однажды я тайно пробрался к замку и увидел скачущую через мост черноволосую женщину. Теперь-то мне известно, что это была Маси Мондрагон, но тогда я принял ее за мадемуазель де Буа-Лонг. Неужели тебя удивляет, что я никак не связал между собой светловолосую девушку в рощице и темноволосую женщину, стегающую кнутом слугу?

Однако Лианна продолжала упорно гнуть свою линию.

— Даже если это и правда, твой непочтительный слуга должен был указать тебе на твою ошибку. Без всякого сомнения, он дал самое подробное описание мадемуазель де Буа-Лонг.

В глазах Ранда появились смешинки.

— Джек, действительно, описал тебя, Лианна. Он заявил, что ты холодная, бессердечная, высокомерная. Боюсь, что Джек был несколько не в себе после твоего выстрела, чтобы признать, что ты ангельски хороша.

— Он такой же изворотливый и хитрый, как и его хозяин, — огрызнулась Лианна.

— Но ведь ты тоже придумала сказку.

Она хотела и не могла отвести взгляд от его ласковых глаз, в которых горел завораживающий ее огонь. Ранд погладил Лианну по щеке.

— Сирота в замке — правда. Но дочь охотника, хорошо образованная компаньонка владелицы замка? Ты была так убедительна, как же я мог не поверить тебе?

— Ты знал, англичанин, — твердила она, извиваясь всем телом, чтобы избавиться от его обжигающего прикосновения.

— Нет, — прошептал Ранд, наклоняясь к ней. — Кроме того, Лианна, ты забыла о самом убедительном подтверждении моей правоты.

— Что ты имеешь в виду? — высокомерно спросила девушка.

— К моменту моего прибытия во Францию мадемуазель Беллиан уже была замужем, — он нежно погладил ее по руке. — Но девушка, с которой я занимался любовью у креста Святого Катберта, была девственницей.

Это оглушило Лианну: удар был точен. Господи, как же хорошо Ранд знал ее.

— Нет, — защищаясь, неистово отрицала она. — Я не была, я…

— О Лианна, с кем ты споришь?! — сказал Ранд. — Правда, сегодня во время праздника в мою душу закралось сомнение, но когда я вспомнил, как мы впервые любили друг друга, от йего не осталось и следа, — его пальцы погладили ее бедро. — Еще до того, как я увидел кровь, я уже знал, что ты девственница. Пожалуйста, не делай вид, что все забыла. Ты была так свежа, так восхитительно смущена… Даже не имея собственного опыта, я догадался о твоей невинности.

Лианна зажмурилась, пытаясь отогнать нахлынувшие воспоминания. Разве могла она это забыть: его колебания, свою неопытность, его нежные руки, свою податливость, наслаждение, которое они получали от близости друг с другом.

— Скажи мне, — настаивал Ранд. — Объясни, как могло случиться, что будучи замужем, ты осталась целомудренной?

Девушка, прищурившись, посмотрела на него и потянулась всем телом.

— Я не хочу, чтобы меня допрашивали, как узника на дыбе. Я не обязана тебе ничего объяснять, — неожиданно мрачное подозрение мелькнуло у нее в голове. — А вот ты должен мне кое-что рассказать.

— У меня от тебя нет секретов, Лианна. Больше нет, — улыбнулся Ранд.

«О, я чувствовала себя намного счастливее, когда они у тебя были», — с горечью подумала Лианна, а вслух холодно заметила:

— Я нахожу, что Лазарь Мондрагон утонул в очень удобное для тебя время: как раз тогда, когда ты силой вынудил меня вступить с тобой в брак.

Ранда так покоробило ее заявление, что он едва мог дышать. Бросив на Лианну яростный взгляд, рыцарь, наконец, с трудом произнес:

— Ты заходишь слишком далеко, обвиняя меня в убийстве.

— Неужели, англичанин? — усмехнулась она. — Ты проник в мой замок, похитил меня, бросил вызов лучникам Гокура. Тебе многое приходится делать во имя короля Генриха. Почему же не пойти на убийство?

— Твой дядя заверил меня, что ваш брак был быстро аннулирован, — с горечью произнес Ранд.

Лианну охватили сомнения. Она хорошо знала, что ее дядя, герцог Бургундский, даже королей обманывал полуправдой и пустыми обещаниями. Почему же она ожидает, что Ранд должен видеть насквозь умеющего искусно плести интриги Жана Бургундского?

Тем не менее голосом холодным как лед Лианна заявила:

— В марте ты отсутствовал две недели. Как я могу узнать, не ездил ли ты в Париж, не умер ли Лазарь от твоей руки?

Лицо Ранда окаменело от гнева. Затем, справившись с собой, он нежно провел кончиками пальцев по подбородку девушки, по ее шее. Лианна попыталась представить эту руку, сжимающей горло беззащитного человека… и не смогла.

Словно прочитав ее мысли, Ранд тихо сказал:

— Ты будешь знать это наверняка, если поверишь мне.

— Тогда я не узнаю никогда, потому что никогда не поверю тебе.

Ранд дотронулся до шнура на ее запястье.

— Могу ли я доверять тебе, Лианна?

И хотя Лианна понимала, что он предлагает ей возможность освободиться от этих пут, она не удержалась и бросила ему в лицо:

— Ты можешь быть уверен только в том, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы разрушить твои планы.

Ранд медленно, словно неохотно, убрал руку с надежно завязанного шнура и какое-то время сидел молча, понурив голову. Лианна слышала его учащенное дыхание, видела перед собой обнаженную вздымающуюся грудь, чувствуя, как силы оставляют ее.

Наконец он заговорила.

— Мы вместе, Лианна. Ни этого ли мы всегда хотели?

— Я хотела Ранда, а не Энгуиранда Фицмарка.

— Мы не изменились, — Ранд наклонился к ней и прошептал: — Это наша брачная ночь.

Лианна испуганно вздрогнула и отвернулась.

— Нет!

Он нежно провел языком по ее маленькому уху.

— Ты можешь ругать меня сколько угодно, но в глубине души ты знаешь, что наши судьбы переплелись навсегда. Я хотел, чтобы ты стала моей женой. И ты стала ею.

Охваченная желанием и страхом, Лианна все же нашла в себе силы, чтобы возразить ему.

— Ты хотел мой замок, а не меня.

Ранд улыбнулся — настолько неубедительно прозвучал ее голос, и дотронулся до пульсирующей жилки на обнаженной шее.

— Я хочу тебя, Лианна. Всегда.

Она попыталась отодвинуться, но безуспешно.

— Тогда лучше держи меня связанной, потому что я никогда не пойду тебе навстречу.

— Я удержу тебя своей любовью, а не цепями, — прошептал он, целуя ее лицо, шею.

Лианна из последних сил пыталась побороть желание, горячей волной затопившее все ее тело. Но красота Ранда, его ласки делали невозможным дальнейшее сопротивление. Она со страхом чувствовала, как помимо ее воли набухают груди, увлажняется лоно.

— Если бы ты знала, как ты сейчас прекрасна, — пробормотал Ранд. — Мне всегда нравились твои серебристые тона, но этот призрачный свет придает тебе какой-то золотой оттенок.

Он взял в ладони ее лицо и прильнул к губам жадным поцелуем. Лианна говорила себе, что если бы руки были у нее свободны, она бы отвесила ему пощечину. А может быть, нет?

Этот страстный поцелуй связал Лианну по рукам и ногам сильнее, чем бархатные шнуры, он грозил сокрушить ее волю, растопить ее ненависть, ввергнуть в пучину сладострастия.

Собрав последние силы, она отвернулась и прерывающимся голосом произнесла:

— Немедленно прекрати это.

— Я хочу гораздо большего, Лианна.

Его руки медленно опустились вниз. Ранд почувствовал, как заострились ее груди под тонкой туникой, и принялся осторожно ласкать их, делая круговые движения. Лианна закусила губу, чтобы сдержать готовый сорваться с губ крик.

Его нежные ласки таили в себе что-то жестокое, как будто Ранд стремился доказать свое превосходство, свою власть над ее телом.

— Мы никогда еще не занимались любовью в темноте, — вслух размышлял он. — Мы всегда любили друг друга при ярком солнечном свете.

— Теперь эта любовь обречена погрузиться во мрак, — с вызовом сказала Лианна.

— Любимая, — Ранд поцеловал ее в губы. — Нам совершенно не нужно быть врагами.

— Но мы — враги, и навсегда останемся ими. Подумай об этом, Энгуиранд Фицмарк. Ты — англичанин и собираешься отдать мой замок королю Генриху. Я — француженка и буду сопротивляться этому до последнего вздоха.

— Я люблю тебя.

— А я презираю тебя!

— Да? — улыбнулся Ранд и погладил ее бедро; у Лианны перехватило дыхание. — Скажи, что ты презираешь это, — его пальцы продолжили свое восхитительное путешествие. — Ты любишь меня. И когда-нибудь сама скажешь об этом.

— Никогда, — клятвенно заверила она и хотела произнести гневную обличительную речь, но Ранд закрыл ей рот поцелуем.

Слабея от желания, Лианна решила, что самое лучшее — это представить себе, что с ней сейчас Ранд, ее возлюбленный. Она попыталась как-то оправдать свое вожделение. Очевидно, в вино, которое ей подали на пиру, было подмешано зелье. Конечно же, ее опоили возбуждающей настойкой! Иначе бы она не лежала так спокойно, отдаваясь ласкам своего врага.

Ранд страстно целовал Лианну в губы, в то время как его руки, так хорошо знающие каждую клеточку тела любимой, возбуждали ее. Сильные пальцы медленно скользили по обнаженной ноге, забирались под тунику, все увереннее прокладывая себе путь.

Тело Лианны предало ее. Оно полностью расслабилось и отказывалось подчиняться разуму. В глубине души Лианна даже радовалась, что у нее связаны руки: это не давало ей возможности сопротивляться и оправдывало ее покорность Ранду.

Лианна презирала себя за то, что поддалась его ласкам; она ненавидела Ранда за то, что он довел ее до такого состояния. Но пока Лианна боролась с собой, руки Ранда обещали ей бездну наслаждений.

— О, любимая, — прошептал он, развязывая тунику. — Я так мечтал стать твоим мужем… ты такая сладкая… — его губы следовали за его руками.

Лианна вдруг с удивлением отметила про себя, что Ранд говорит по-французски. «Мы сражаемся друг с другом на английском языке, а о любви говорим на французском», — с горечью подумала она. Но когда его руки распахнули тунику, в ее голове не осталось никаких мыслей. Лианна чувствовала только огонь неистовых ласк Ранда, каждым нервом отзываясь на эти прикосновения.

Обнаженная и связанная, она должна была испытывать унижение, но вместо этого чувствовала себя совершенно свободной и желала его до такой степени, что хотелось плакать.

Сильное тело Ранда нависло над ней, словно гора.

— Ты хочешь меня, Лианна? — прошептал он у ее губ.

— Да, — выдохнула она.

Ранд страстно поцеловал Лианну, сплел свои пальцы с ее нежными пальчиками, и их тела слились воедино.

Она выгибалась ему навстречу, отвечая на его толчки, забыв, что Ранд — враг, что он насилует ее как победитель. Лианна наивно полагала, что ее ненависть уничтожит любовь к рыцарю из рощицы, но он был здесь, рядом с ней, преданный и любящий. Закрыв глаза, она полностью отдалась своему чувству, наслаждаясь его телом, его страстью, словами любви, которые срывались у него с губ.

Лианна снова парила в облаках, как раньше, во время их незабываемых встреч на лужайке. Она поднималась все выше и выше, и наконец крик облегчения слетел с ее губ. Лианна порывисто сжала Ранда бедрами, он напрягся и тоже забился в судорогах своего освобождения.

Потом они в изнеможении лежали рядом, усталые и счастливые; их сердца бились как одно. Лианна вздохнула, обняла его и… замерла, вся похолодев.

— Будь ты проклят! — с ненавистью сказала она, пытаясь отодвинуться от Ранда.

Лицо Лианны и шея пылали от унижения. Оказывается, он развязал ей руки, а она даже не заметила этого, могла сопротивляться ему, но не сделала ни малейшей попытки! «То была прежняя Лианна», — попыталась оправдаться девушка. Но теперь ей стало совершенно ясно, что Ранд привязал ее к себе гораздо прочнее, чем бархатные шнуры, удерживавшие на кровати. Безрассудная страсть крепко связала Ли-анну с этим человеком.

Девушку охватила ярость, но ее негодование было больше направлено на себя, чем на Ранда. Она считала его врагом, а сама стала узницей своего желания. Лианна поклялась бороться с ним, а вместо этого отдалась ему со всей страстью. Что ж, Ранд достиг своей цели — не силой, а нежностью.

«Ты любишь меня. И когда-нибудь сама скажешь об этом», — вспомнила она его слова.

— Убирайся, англичанин, — приказала Лианна.

Он повернулся на бок, по-прежнему держа ее в своих руках. Лианна знала, что нужно оттолкнуть его, но в объятиях Ранда было так тепло и уютно, она чувствовала себя совершенно расслабленной.

Ранд приподнялся на локте и нежно посмотрел ей в глаза.

— Лианна, я хочу быть тебе настоящим мужем.

— И вассалом короля Генриха.

— Да, — Ранд сжал ее плечи. — Генрих принес Англии порядок и процветание. Он сделает это и для Франции.

— Франция не примет иностранца на троне, — Лианна нахмурилась. — А я не потерплю англичан в Буа-Лонге.

— У тебя нет выбора, моя женушка.

Холодная уверенность в голосе Ранда насторожила ее. Перед глазами Лианны встало лицо герцога Бургундского.

— Что собирается делать мой дядя?

— На рассвете он отправляется в Компьень и забирает всех своих людей. Арманьяк собирается захватить город.

Негодование охватило Лианну. Будь проклят Бернар Арманьяк и Жан Бургундский, раздирающие Францию на части! Будь проклят Энгуи-ранд Фицмарк, который узнал новость раньше нее!

Неожиданно Лианна почувствовала облегчение; все складывалось не так уж плохо. На ее губах заиграла удовлетворенная улыбка.

— Итак, мой дядя уезжает. Значит, Гокур еще сможет удержать для меня Буа-Лонг: я насчитала всего десять человек, одетых в твои цвета.

— Конечно, — усмехнулся Ранд. — Если не принимать во внимание, что он — наследник Лазаря и в отличие от тебя находится в замке.

— Хорошо, ты — барон Лонгвуда. Что же ты собираешься делать с Жерве и Гокуром?

— Я заставлю их удирать через солончаки.

— Это с десятью-то воинами против пятидесяти Гокура? Твоя самоуверенность просто поражает, — с издевкой сказала Лианна.

Казалось, ее сарказм не произвел на Ранда особого впечатления. Он улыбался, поигрывая шнуром, которым связывал ей руки. Потом, внимательно посмотрев на Лианну, Ранд бросил его на пол.

— Извини, что связал тебя. Больше я не буду это делать, если… если только ты не вынудишь меня.

Она попыталась отодвинуться.

— Это единственный способ заставить подчиниться тебе.

Ранд наклонился, захватив губами сосок на ее груди, потом оторвался и спросил:

— Ты в этом уверена, Лианна? — его рука медленно поползла вниз, снова разжигая остывший было внутри огонь. — Да?

Ее чувственные струны зазвенели под ласкающими пальцами Ранда и теплыми губами. Но разум пытался вырвать Лианну из цепких объятий страсти. Ведь Ранд взял ее невинность, обманул ее сердце, положил глаз на ее замок. То мимолетное наслаждение, которое доставляет ей его тело, едва ли достаточно для прощения всех прегрешений.

— Прекрати, — с негодованием сказала Лиая-на, но Ранд, казалось, ничего не слышал и продолжал покусывать ее шею. Тогда она уперлась кулачками ему в грудь и, собрав все свои силы, оттолкнула Ранда. Он откинулся на спину и нежно посмотрел на нее. «Боже, как красив этот мужчина!» — пронеслось в голове Лианны. Его лицо, его тело — все так неудержимо влекло к нему…

— Не отталкивай меня, Лианна, — попросил он.

Но ее сердце уже покрылось льдом. Внезапно Лианне захотелось как можно больнее уязвить его.

— Я никогда не хотела тебя, англичанин. Никогда! Даже когда считала тебя Рандом-Гасконцем.

— Нет, хотела, — горячо возразил он. — Ведь ты первая предложила…

— А ты никогда не задумывался, почему, глупец? — голос Лианны звенел от напряжения и немного дрожал, но она уже была не в силах остановиться. — Неужели ты настолько самоуверен, что, действительно, считаешь себя неотразимым?

Лианна швыряла в лицо Ранду эти слова, наблюдая, как исчезает с лица его уверенность в том, что они помирятся и забудут нанесенные друг другу обиды. Правда, к ее глубокому разочарованию, она не получала глубокого удовлетворения, причиняя ему боль.

— Ты хотел знать о Лазаре, — медленно произнесла Лианна. — Хорошо, я расскажу тебе о нем. Будучи замужем, я, действительно, оставалась целомудренной, потому что он отказался лечь со мной в постель, так как не хотел, чтобы у меня родился ребенок. Да, да, Лазарь старался сделать все для того, чтобы замок унаследовал его любимый Жерве, — слезы выступили у нее на глазах и покатились по щекам. Лианна со злостью смахнула их и продолжила: — Мне нужен был наследник для Буа-Лонга. Вот поэтому я и добивалась твоего внимания.

Недоверчивый растерянный взгляд Ранда едва не заставил ее замолчать. Она не предполагала, что так трудно будет произносить эти слова.

— Это моя единственная причина, — с вызовом закончила Лианна.

Ранд порывисто схватил ее за руки. Его взгляд обжигал.

— Ты можешь лгать себе, но сердце не обманешь. Ты можешь заявлять, что я сыграл роль жеребца, но мне известно другое. Я видел твое лицо, охваченное страстью, чувствовал прикосновение твоих ног, обвивающих меня, слышал стоны наслаждения, срывающиеся с твоих губ…

— Только потому, — перебила она, — что я не хотела, чтобы ты догадался об истинной причине моих встреч с тобой.

Его красиво очерченный рот внезапно стал жестким. Ранд отпустил Лианну, отвернулся и стал медленно натягивать на себя одежду.

— Ну, и… — бросил он ей через плечо, — ты добилась своей цели? Ты уже носишь под сердцем моего ребенка?

Ровным безжизненным голосом с непроницаемым выражением лица она сказала:

— Я не знаю. Но сомневаюсь, что зародившаяся во мне новая жизнь смогла бы выдержать все испытания, которым ты подверг меня, похищая из замка.

Ранд так шумно выдохнул, что Лианне показалось, будто стрела пролетела у нее над ухом.

— А что ты скажешь о своем безрассудном спуске из окна круглой башни? — в его голосе слышалась боль.

Лианна молча отвернулась к стене. Она ожидала, что будет чувствовать себя лучше, причинив Ранду боль, но вместо этого ощущала внутри себя только холодную пустоту. И эта пустота выталкивала из груди ее сердце.

Глава 11

С развевающимся за спиной плащом Ранд быстрыми шагами пересекал двор крепости Ле-Кротой, направляясь к казармам. Жара в Пикардии сменилась прохладной ветреной погодой. Приветствуя раннее утро, в небе с жалобными криками кружились кроншнепы. Вот они полетели к морю. Ранд задумчиво проводил их взглядом, наблюдая, как птицы сражаются с ветром.

Он не успел позавтракать, и голодный желудок требовательно напоминал о себе. Честно говоря, Ранду было не до этого. Негодование и обида Лианны занозой застряли у него в сердце. Она была твердо уверена, что он обманывал ее с самого начала, и попыталась убедить Ранда, что делала то же самое, используя его лишь для того, чтобы обзавестись ребенком, наследником Буа-Лонга. Тело Ранда еще помнило наслаждение, полученное этой ночью; его душа страдала от ее жестоких слов.

Честолюбивый король разъединил их. Преданность Генриху повелевала Ранду захватить Буа-Лонг и удержать для Англии; преданность Лианны безумному Карлу обязывала ее сохранить замок для Франции. Из пылких любовников они превратились в заклятых врагов. Стиснув зубы, Ранд поклялся себе снова завоевать любовь Лианны.

На сегодняшний день перед ним стояло две основных задачи: ему предстояло решить, как освободить Буа-Лонг от Мондрагона и Гокура, и он должен был доказать Лианне, что их любовь сильнее политических распрей.

Первую задачу Ранд собирался выполнить в двухнедельный срок. Для решения второй потребуются недели, месяцы, возможно, даже годы.

Он оставил Лианну в комнате. Она спала или, скорее всего, притворялась, что спит, чтобы избежать общения с ним. На всякий случай Ранд принял меры предосторожности: Симон и Батсфорд сторожили Лианну у двери, окно в комнате закрыли ставнями и заперли на ключ. Ей, правда, было разрешено выходить из круглой башни, но так, чтобы она не исчезала из поля зрения его людей.

Ранд был уже возле казарм, когда в главные ворота крепости вошел один из его воинов и почти бегом бросился к нему.

— Доброе утро, Дилан, — улыбнулся рыцарь, но, заметив выражение озабоченности на типичном для валлийца веснушчатом лице, встре-воженно спросил: — Ты что-то видел?

Дилан кивнул; на его перевязи подпрыгнули стрелы.

— В лесах полно людей Гокура.

Ранд нахмурился. Без сомнения, французы узнали, что герцог Бургундский покинул крепость со всеми своими людьми.

— Вы думаете, они попытаются захватить крепость? — спросил Дилан.

— Нет, герцог говорил мне, что стены Ле-Кротой еще никому не удавалось пробить.

Ранд посмотрел на ряд пушек, установленных на зубчатых стенах и остался доволен: новое огнестрельное оружие герцога Бургундского надежно защитит крепость от неприятеля.

— Они попрятались кругом, точно ночные зверьки, — заметил Дилан о людях Гокура.

— Тебя видели?

Валлиец ухмыльнулся и с гордостью провел рукой по усам.

— Нет, милорд. Я умею прятаться лучше, чем французы.

Ранд похлопал его по плечу.

— Принеси мне что-нибудь поесть. Я пошлю Пьера Атвуда сменит тебя.

— Спасибо, милорд, — Дилан поправил лук за спиной и отправился в парадный зал за едой.

Ранд решил заглянуть в казармы. Внизу в конюшнях, за стогом сена слышалось женское хихиканье.

— Джек, — позвал он. — Джек, мне нужно поговорить с тобой.

Ранд услышал сдавленный вздох, приглушенное мужское проклятие, потом из пустого стойла появились Джек и Минни. Джек возился с клетчатыми штанами, а Минни старательно заталкивала свою пышную грудь в лиф домотканого платья. Она послала Ранду широкую лучезарную улыбку и одарила полным вожделения взглядом.

— Что это? — спросила Минни на гнусавом французском просторечье. — Баронесса так рано отпустила вас с брачного ложа? — молочница рассмеялась. — Говорят, что голубая кровь холодная. Теперь я точно знаю, что это правда, — она вплотную подошла к Ранду, игриво покачивая бедрами.

Подавив раздражение и не обращая внимания на насмешки Минни, Ранд сухо рассмеялся.

— Не говори о том, чего не знаешь.

— Варвар, — выругалась она. — Красивый как солнце, но холодный как лед!

Джек поспешил отправить восвояси свою назойливую подружку, не очень-то любезно хлопнув ее по заднему месту.

— Позже, мой птенчик, — пообещал он на ломаном французском, — я заставлю тебя забыть слишком красивое лицо моего хозяина.

— Извини, Джек, — сказал Ранд. — Скоро ты будешь далеко отсюда, поэтому вряд ли сможешь ублажить ее.

Джек пожал плечами.

— Вы не впервые прерываете мои любовные утехи. Что случилось, мой господин?

— Я хочу, чтобы вы с Диланом отправились на постоялый двор к Ладжою. Нужно собрать наших друзей и призвать их помочь нам взять Буа-Лонг.

Джек начал было смеяться, но замолчал, увидев, что Ранд не шутит.

— Вы серьезно, мой господин?

— Да.

— Но ведь они — крестьяне, рыбаки, а не воины. И, кроме того, — французы.

— Они — мужчины, чьи дома разорены французскими разбойниками, чьих женщин насиловали французские рыцари.

Джек понимающе кивнул.

— К тому же, — добавил он, — они обязаны вам за поддержку и помощь после налета на поселение. Вы даже вооружили их луками.

— Совершенно верно. А рыцари Гокура вполне могли быть теми, кто напал на них. Если мы сможем это доказать, жители городка сумеют отомстить и вернуть награбленное.

Джек приуныл.

— Но я все равно сомневаюсь, что крестьянин может взять в плен хорошо обученного воина.

Ранд улыбнулся.

— А как наш король, когда ему было всего шестнадцать, победил в сражении при Шрисбери?

Джек радостно хлопнул себя по ляжкам и воскликнул:

— Луками и стрелами, а не копьями и щитами!

— Вот именно. Вы с Диланом будете обучать их, — Ранд помолчал. — Только, Джек, не говори им пока ничего о моем намерении. Просто объясни, что ты хочешь убедиться, как они подготовлены и смогут ли защититься, если вдруг опять нападут разбойники.

Джек облегченно вздохнул.

— Это уже лучше.

— Они должны быть готовы через две недели.

— Вы слишком много от меня хотите, мой господин.

Ранд нахмурился.

— У меня мало времени, Джек.

— Хорошо, мы с Диланом отправимся сегодня же.

— Будьте осторожны. Кругом люди Гокура. Джек кивнул.

— Даже белка не заметит, как мы проскочим, мой господин.

* * *

Лианна сидела в кресле у камина в большом зале и изучающе смотрела на Ранда. Послеполуденное солнце золотило его волосы, красиво улыбающееся лицо. Как бы ей хотелось, чтобы бьющееся от волнения сердце помнило о том, что этот человек — англичанин, ее враг.

Ранд наклонился и поцеловал Лианну в щеку. От него пахло морем и солнцем. Она почувствовала сладкую истому во всем теле. Похоже, не только ее сердце забыло, кто он.

— Как ты, милая? — спросил Ранд.

Хмурый взгляд, которым одарила его Лианна, можно было назвать каким угодно, только не милым.

— Ты заставил меня против моей воли выйти за тебя замуж, держишь здесь под стражей и еще спрашиваешь, как у меня дела? — она усмехнулась, бросив недоброжелательный взгляд на Симойа и Батсфорда, которые играли неподалеку в триктрак.

Ранд опустился перед Лианной на одно колено и взял ее руки в свои. Это прикосновение вызвало в ней волну приятных воспоминаний. Сердце девушки неистово колотилось в груди; она старательно избегала смотреть Ранду в глаза.

Понизив голос, он проговорил:

— Глупый вопрос, учитывая твое душевное состояние, — Лианна попыталась высвободить руки, но Ранд сжал их еще крепче. — Я собираюсь приложить все усилия, чтобы Буа-Лонг стал моим.

— Ты хочешь превратить мой замок в английский бастион?

— Лианна, король Генрих скоро высадится в Нормандии. Рано или поздно он завоюет французский престол, это лишь вопрос времени. Ты не боишься, что нашим детям придется пожинать плоды возмездия английского монарха?

Лианна с трудом сдержала дрожь. Ее дядя характеризовал короля Генриха как смелого энергичного человека, который моментально принимает решения и жестоко расправляется с теми, кто выступает против него.

А что, если Ранд прав? И Генрих победит Францию? Внутри у нее все оборвалось. Как будет чувствовать себя француженка под властью англичанина? Чьим подданным станет ее ребенок?

— Ты слишком много требуешь от меня, — заявила Лианна. — Я все равно не впущу в свой замок английского узурпатора.

Глаза Ранда стали жесткими. Такой холодный взгляд казался странным на лице, которое всегда светилось любовью и нежностью к ней.

— Тогда ты откроешь его французскому узурпатору.

Лианна посмотрела на их сплетенные пальцы, на новые золотые кольца, и у нее в голове зародилась одна идея. Закон предусматривал, что после смерти отца Жерве имел право унаследовать замок. Над этим стоило подумать…

— Я здесь умру от скуки, — заявила Лианна, решив переменить тему разговора, и высвободила свои руки.

Ранд нежно погладил ее по щеке, затем его пальцы спустились ниже и задержались над вырезом платья.

— Потерпи, скоро мы вернемся в Буа-Лонг.

Она вскинула голову.

— Как? — насмешливо поинтересовалась Лианна. — У тебя лишь горстка людей.

Ранд хотел было рассказать о своих планах, но передумал. «Разумеется, — размышляла Лианна. — Если у нас раньше были секреты друг от друга, то они останутся и сейчас». Еще больше раздражаясь от того, что ее тело по-прежнему влекло к Ранду, она резко оттолкнула его руку.

— Мне казалось, ты хочешь вернуться в Буа-Лонг, — медленно произнес он.

— Да, я… Уже пора сеять коноплю и лен, нужно проследить, все ли сделано в саду, на полях, — Лианна задумчиво постучала пальчиком по подбородку. — Надо стричь овец…

Ранд успокаивающе погладил ее по плечу. Он был настойчив в своих усилиях повлиять на Лианну.

— Я обязательно доставлю тебя домой.

Но она никак не реагировала на это обещание и его ласковое прикосновение.

— Не сомневаюсь, — с вызовом ответила девушка, — что тебе просто не терпится обосноваться в Буа-Лонге и сделать из моих людей предателей.

— Наших людей, Лианна. Я уже представляю, как мы с тобой все делаем вместе, как муж и жена…

— Я буду действовать только против тебя, — перебила она.

— Тогда и против себя тоже.

Ранд протянул руку и бережно убрал с ее лба прядь волос. Его близость волновала Лианну, она чувствовала непреодолимое влечение к нему. Повинуясь внутреннему порыву, девушка подалась вперед. Губы Ранда были совсем близко…

— Милорд! — раздался чей-то громовой голос, и огромного роста английский воин по имени Дар-би Грин загрохотал сапожищами по залу. — Это касается Пьера Атвуда. Он только что вернулся со своего поста, у него огнестрельное ранение.

— Серьезное? — озабоченно спросил Ранд.

— Нет, пуля задела только ногу.

— Мост поднят?

Дарби пожал плечами.

— Я не уверен. Была такая суматоха.

— Может, я пойду, милорд? — вызвался Батсфорд.

— Я пришлю за вами, если понадобитесь, — Ранд вскочил на ноги. — А пока хорошенько присматривайте за моей женой, — приказал он и поспешно вышел из зала вместе с Грином.

Лианна тоже встала. Пулевое ранение. Она задумалась… Ну, конечно же! Шионг! Это мог быть только он. Ему единственному Лианна еще доверяла.

Она решительно направилась к Симону и Батсфорду, которые сидели над доской, уставившись друг на друга.

— Мне наскучило сидеть здесь, я хочу прогуляться по двору.

Не говоря ни слова, мужчины тут же последовали за ней.

* * *

Спустя два часа, Ранд наконец вышел из казармы. Герцогиня Маргарита, знавшая толк в лечении ран, сама обработала и перевязала ногу Пьера и заверила, что он будет в полном порядке.

И все же Ранду было не по себе. В окрестностях крепости скрывались люди Гокура. Без сомнения, отсутствие в Ле-Кротой герцога Бургундского и его людей побудило их действовать так решительно.

Позади Ранда по каменным ступеням шумно спускался Дарби Грин. Его шпоры отчаянно звенели, туника трепетала на холодном ветру.

— Я отправляюсь на пост, милорд, — сообщил он.

Ранд окинул рыцаря критическим взглядом и покачал головой.

— Нет, в таком виде ты не можешь идти.

— Какой-то непорядок в моей одежде? — Дарби недоуменно развел руками.

— Ты одет как подобает воину Лонгвуда, и в этом все дело, — Ранд продолжил: — Найди одежду крестьянина и накидку, чтобы спрятать шпагу и колчан.

Дарби передернулся и звенящим от обиды голосом на своем родном йоркширском диалекте проговорил:

— Милорд, я не крестьянин, а верный вам рыцарь!

— Я бы предпочел, чтобы ты был живым крестьянином, чем мертвым рыцарем. Пойми, в таком наряде ты сможешь свободно передвигаться, не привлекая внимания. Твой французский хорош, поэтому если станут расспрашивать, скажи, что родом из Фландрии. И возьми с собой овцу из хлева. Сейчас как раз подходящее время. Объяснишь в случае чего, что ведешь ее в Сен-Валери для осеменения.

До Дарби, наконец, дошел смысл всего сказанного, и лицо его просветлело.

— Да, милорд, хитро вы это придумали.

Он поспешно отправился выполнять указания Ранда.

Новоявленного барона Лонгвуда охватило чувство беспомощности: он был окружен врагами и оставлен на произвол судьбы союзниками. Как бы ему хотелось поделиться с кем-нибудь своими опасениями! Ранд с тоской вспомнил долгие серьезные разговоры с Лианной, когда она еще не знала всей правды о нем. Он был тогда самым счастливым человеком, хотя и не понимал этого. А сейчас, несмотря на присутствие жены и своих верных людей, Ранд чувствовал себя совершенно одиноким.

Он с задумчивым видом пересек двор и остановился, услышав монотонное пение Батсфорда. Завернув за угол красной башни, Ранд увидел священника возле птичьих клеток с великолепным соколом, который сидел у него на запястье. Что-то напевая себе под нос, он одним пальцем ласково поглаживал хищника.

— Почему ты находишься здесь, Батсфорд? — удивленно спросил Ранд. — Ты же должен сторожить мою жену.

— Прелестная женщина… — на губах Батсфорда заиграла улыбка. — Да, да, прелестная, — запинаясь, проговорил он. — Ласковая как Пресвятая Дева Мария и всегда такая доброжелательная.

Лианна? Ласковая? Доброжелательная? Ранд ничего не мог понять. Его жена никогда не была такой по отношению к англичанину, пусть даже священнику.

— Да, — настаивал Батсфорд, кивая головой. — Она принесла мне бутыль лучшего кальвадоса герцога Бургундского и сказала, что ее дядя не станет возражать, если я взгляну на его соколов. Не правда ли, прелестная птичка?

Ранд с такой силой встряхнул священника за плечи, что птица на его руке пронзительно вскрикнула и захлопала крыльями.

— Где Лианна, Батсфорд?

Священник махнул рукой в сторону длинного приземистого строения на другом конце двора.

— Она попросила Симона отвести ее на склад оружия. Не знаю, почему женщина интересовалась оружием, но она так ласково попросила…

В это время на оружейном складе прогремел взрыв. Ранд бросился туда со всех ног.

В воздухе висел сизый дым, в нос ударил резкий запах горелой серы. Осмотревшись, Ранд заметил, что дверь, ведущая к наружной стене, распахнута. В углу помещения на полу неуклюже сидел оглушенный и перепуганный Симон.

Ранд подскочил к нему.

— Ты ранен?

Оруженосец медленно покачал головой.

— Не думаю. Только звон в ушах.

— Что здесь произошло? — допытывался Ранд.

— Извините, милорд, — пытался оправдаться Симон, стараясь встать на ноги, — но я не знал, что она умеет…

Не дослушав его, Ранд выбежал за дверь. Он поднялся на стену как раз в тот момент, когда Лианна уже перебежала мост. Черт побери, никто не вспомнил, что нужно было поднять его. Сначала Ранд хотел сразу же броситься вслед за Лианной, но вспомнил о раненом Пьере и о том, что в окрестностях полно рыцарей Гокура. Он ничего не добьется, если безоружным попадет к ним в руки.

Крикнув Симону, чтобы тот принес ему шпагу и кинжал, Ранд побежал в конюшню. Там он нетерпеливо схватил под уздцы свою неоседланную лошадь и вывел ее из стойла. Едва Симон успел пристегнуть ему шпагу, Ранд вскочил на Шарбу и пулей вылетел из крепости.

* * *

Лианна изо всех сил бежала вдоль канала, ведущего от Ле-Кротой. Слева от нее был лес, а за ним — город, в котором племянница герцога Бургундского надеялась найти защиту от англичан. Она очень спешила, потому что понимала, что Ранд немедленно догадается о причине взрыва.

Задыхаясь от быстрого бега, Лианна спустилась в узкий овраг, с удовлетворением отметив, что всадник здесь проехать не сможет. Кусты ежевики то и дело цеплялись за ее зеленое платье, больно дергали за косы. Овраг вывел девушку к широкому высохшему руслу бывшего ответвленного канала. По пыльной тропинке Лианна бросилась бежать к лесу.

Неожиданно краем глаза она уловила какое-то движение. Лианна испуганно оглянулась и с облегчением узнала Шионга.

— Слава Богу! — выдохнула она.

Шионг схватил ее за руку и потащил в сторону леса.

— Мы должны немедленно уходить отсюда, — в его голосе слышались беспокойные нотки. — Они вокруг нас.

— Нет, нет, — возразила Лианна, с трудом поспевая за ним. — У Лонгвуда всего десять человек, даже девять, один, как ты сама знаешь, ранен…

— Я говорю о Жерве, — нетерпеливо перебил ее Шионг.

— Прекрасно. Мы должны найти его. У тебя есть лошадь?

Шионг остановился, озираясь по сторонам; в миндалевидных глазах мелькнуло удивление.

— Ты хочешь найти его?

— Конечно. Он поможет мне убежать от англичан.

— Но зачем? Я не верю ему. И тебе не советую.

— О чем ты говоришь? — с нервным смешком воскликнула Лианна. — Я тоже не питаю к Жерве теплых чувств, но пока он единственный, кто может помочь мне, — она нахмурилась. — А ты пробрался сюда один, да?

Шионг кивнул.

— Я хотел забрать тебя в Суасон. Это город твоего дяди. Там бы ты была в безопасности, — китаец продолжал тревожно оглядываться, его худощавое тело напряглось. — Пойдемте, моя госпожа.

— Суасон! Я собираюсь защищать Буа-Лонг от англичан.

— А как же Жерве? — не унимался Шионг.

Лианна постучала пальчиком по подбородку.

— Я позже побеспокоюсь о нем. Сейчас меня волнует другое.

Она решила, что с Жерве ей будет справиться легче, чем с Рандом, ведь он не обладал такой магической силой, как этот предатель.

Лианна удивленно посмотрела на Шионга, который продолжал внимательно осматривать все вокруг.

— Да что с тобой? Уж не хочешь ли ты, чтобы я осталась с англичанами?

Китаец бросил на девушку сердитый взгляд и крепко сжал губы. Лианна была уверена, что Шионга связывает с англичанами какая-то тайна, но он упорно уклонялся от расспросов на эту тему.

— Так как же? — допытывалась она.

— Мои желания не имеют значения… пока, — осторожно ответил Шионг.

Лианна многозначительно посмотрела на его длинную аркебузу.

Он понимающе усмехнулся.

— Да, я выстрелил в англичанина, — подтвердил китаец, — но только в целях самозащиты: он выпустил в меня стрелу. — Рука Шионга крепче сжала оружие. — Если бы я хотел убить его, он был бы давно мертв.

Неожиданно послышался топот копыт. Узкие глаза Шионга тревожно забегали по сторонам.

— Нам нужно уходить отсюда, — продолжал настаивать он.

Топот все приближался, и наконец на фоне зелени возник всадник в алом, как пятно крови, одеянии.

Шионг с силой дернул Лианну за руку.

— Бежим, моя госпожа!

Она попыталась вырваться.

— Это всего лишь Жерве, — раздраженно сказала девушка. — Мне нечего бояться его, — и, не обращая внимания на нетерпеливое восклицание Шионга, добавила: — Жерве, очевидно, еще не знает, что Лазарь мертв. Я должна сказать ему об этом.

— Отлично сработано, китаец, — резкий голос Жерве Мондрагона был похож на удар хлыста. — Ты все-таки нашел женщину.

Шионг, не говоря ни слова, встал впереди Лианны.

— Меня не нужно защищать от Жерве, — пожала она плечами.

Пасынок Лианны прямо и гордо возвышался перед ними в седле, его металлический нагрудник ярко блестел в лучах заходящего солнца, забрало было поднято, на жестком красивом лице застыла холодная улыбка.

Тем временем подъехали еще четыре рыцаря и остановились по обе стороны от Жерве. К своему неописуемому ужасу Лианна увидела, что один из них держит пику с насаженной на ее острие отрубленной головой. Лицо убитого показалось ей знакомым. Дарби Грин! Лианна поспешно отвела взгляд от этого леденящего душу зрелища. С шеи англичанина еще капала кровь и свисали сухожилия.

Шионг снова дернул Лианну за руку.

— Ради всего святого, моя госпожа…

— Оставь ее, — приказал Жерве. — Я думал, что мы понимаем друг друга, китаец, когда дело касается твоей госпожи.

Шионг отступил в сторону.

Лианне стало как-то не по себе, по ее спине пробежали мурашки. Без сомнения, Жерве сыграл на преданности к ней Шионга, преследуя известные только ему цели. Боже мой, не безопаснее ли ей было бы оставаться рядом с Рандом?! Нет, твердо решила она, направляясь к своему пасынку. Пускай Жерве сначала доставит ее в Буа-Лонг, а уж там они сумеют договориться.

— Нет, Лианна, — отчаянно прошептал Шионг, но девушка не обратила на него никакого внимания.

Ей хотелось убраться отсюда как можно скорее и как можно дальше. Оставаясь с Рандом, Лианна не могла полагаться на свое ненадежное сердце.

Она смело подошла к Жерве и взялась за его протянутую руку в латной рукавице. Он посадил Лианну перед собой. Металлический нагрудник плотно прижался к ее спине. От Жерве крепко пахло потом, железом и лошадьми.

— Я знал, что могу положиться на твою хитрость, — усмехнулся он.

Что-то в его голосе заставило Лианну внутренне содрогнуться. Она вспомнила слова Ши-онга: «Я не верю ему».

Но внезапный прилив сочувствия к Жерве отбросил все другие чувства. Лианна повернулась к нему лицом и осторожно дотронулась до его руки.

— Жерве, твой отец… — она судорожно сглотнула. — Он… мертв.

Один из рыцарей осенил себя крестом. Жерве замер, сраженный столь неожиданным известием. Лианна старалась не смотреть на него, чтобы не видеть боль в его глазах. Все молчали. Лишь жирные зеленоватые мухи жужжали около отрубленной головы, придавая наступившей тишине невыносимое напряжение.

— Как это случилось? — наконец спросил Жерве.

— Не… несчастный случай, — негромко ответила Лианна. — Он слишком много выпил… и упал в Сену.

Из горла Жерве вырвалось глухое рыдание, по щеке скатилась скупая мужская слеза. Только теперь Лианна поняла, как он любил своего отца.

— Нет необходимости лгать мне, — с горечью произнес Жерве. — Это англичанин или твой дядя, герцог Бургундский, убили моего отца.

Она не сводила глаз с его латной рукавицы.

— Ни мой дядя, ни англичанин не были в это время в Париже.

Жерве был просто вне себя от ярости, глаза полыхали мрачным огнем.

— Господи, — хрипло рявкнул он. — Теперь, я думаю, и ты убедилась, что длинная рука твоего дяди может дотянуться и до Священной Римской Империи, в то время как он будет сидеть в Льеже.

В эту минуту послышался треск ломаемых кустов. Крупный жеребец с золотоволосым всадником на спине перемахнул через широкий овраг, словно это было всего лишь незначительное препятствие на его пути.

Ранд сразу же все понял. Его сверкающие зеленые глаза скользнули по Жерве, Лианне, Шионгу, рыцарям и остановились на отрубленной голове Дарби.

Столь разъяренным Лианна видела Ранда впервые. Она просто не узнавала его, ей казалось, что таким человек может быть только в кошмарах.

Взревев, Ранд выхватил из ножен шпагу. От ярости незащищенная доспехами грудь ходила ходуном, изумрудные глаза метали молнии. Сжав коленями бока жеребца, он направил его прямо на рыцаря с копьем.

С каким-то холодным равнодушием Лианна отстраненно подумала, что французу сейчас придет конец.

Выронив пику, рыцарь в страхе натянул поводья, собираясь удрать. Нo было уже поздно. Гневный рев потряс воздух. Ранд занес над головой шпагу. Со свистом рассекая воздух, она опустилась именно туда, где у плеча соединяются рыцарские доспехи. Раздался душераздирающий крик. Из раны брызнул фонтан крови. Леденея от ужаса, Лианна поняла, что у рыцаря отрублена рука.

Он тяжело грохнулся на землю, придавив собой им же отрубленную голову англичанина.

Стряхнув оцепенение, Жерве рявкнул:

— Схватите его, будьте вы прокляты!

Его крик зазвенел у Лианны в ушах, заставив ее похолодеть от страха за Ранда. Оставшиеся три рыцаря обнажили свои шпаги, но по-прежнему медлили. Лианна почти физически ощущала их страх, слышала их учащенное дыхание, вырывавшееся из-за забрал. Так же, как и она, все трое понимали, что скоро могут оказаться на земле, подобно этому окровавленному рыцарю, который бился перед ними в конвульсиях.

Между тем Ранд подскочил к ближайшему из них. В другой руке он сжимал кинжал и управлял жеребцом только коленями. Если бы кто-нибудь раньше сказал Лианне, что не одетый в доспехи человек, на лошади без седла, может противостоять трем закованным в латы рыцарям, она бы никогда не поверила. Но с Рандом она научилась верить во многое то, что раньше казалось просто невероятным. Он был весь объят пламенем гнева. Даже Хелквин, всадник из легенды, не шел ни в какое сравнение с тем разъяренным существом, в которое превратился богоподобный Ранд.

Он нанес такой-то сокрушительный удар, что щит его противника упал на землю. В это время сбоку от Ранда возник второй рыцарь с поднятой шпагой.

Из груди Лианны непроизвольно вырвался предостерегающий крик. Ранд сумел мгновенно уклониться от смертельного удара.

— Остановитесь! — проревел Жерве.

Рыцари отпрянули в сторону от англичанина, но Ранд снова попытался напасть на одного из них.

— Я сказал прекратить! — повторил свой приказ Мондрагон. — Иначе женщина умрет.

Лианна похолодела и замерла, почувствовав кончик кинжала у своего горла. «Боже мой, — с ужасом подумала она. — Шионг оказался прав: Жерве нельзя доверять».

Ранд резко осадил возбужденного от запаха крови коня и, тяжело дыша, бросил на Лианну полный страдания взгляд. Только хрипы предсмертной агонии поверженного рыцаря нарушали воцарившееся напряженное молчание.

— Брось оружие! — приказал Жерве.

Лианна затаила дыхание.

Шпага и кинжал Ранда тут же полетели на землю. Мондрагон торжествующе усмехнулся. Он убрал свое оружие и облегченно вздохнул. Лианна наконец постепенно пришла в себя, но ее сердце бешено забилось, когда она увидела распростертые руки Ранда. Воспоминания нахлынули на нее с новой силой. Лианне казалось, что она до сих пор чувствует волшебные прикосновения его удивительных нежных пальцев. А сегодня Лианна узнала, что руки Ранда, умеющие давать столько наслаждения, способны убить без малейшего колебания. Этот человек мог ненавидеть так же сильно, как и любить.

Лианна медленно подняла глаза на его лицо. Ранд сидел с безучастным видом, глаза его потускнели, уголки губ были горько опущены.

Обращаясь к Жерве, он ровным голосом произнес:

— Мне не понравился твой способ защиты, Мондрагон. Ты использовал вместо щита женщину.

— Она оказалась надежнее, чем сталь, — Жерве поднял руку. — Убейте его, — приказал он своим людям.

— Нет! — закричала Лианна. В ее голосе слышались отчаяние, боль, мольба — все те чувства, которые накопились у нее в душе за эти два дня.

Жерве напрягся позади девушки. Стараясь ничем не выдать себя, Лианна более ровным тоном, запинаясь, произнесла:

— Жерве, ты слишком спешишь. Нечестно убивать безоружного человека, — ее лицо стало надменным: пристально взглянув на Ранда, она продолжила: — Этот человек — барон, и поэтому английский король высоко оценит его шкуру.

— У меня больше причин убить его и посмотреть, как цветок английского рыцарства завянет от жара французского меча.

Один из рыцарей Жерве занес шпагу над головой Ранда.

— Остановись, будь ты проклят! — снова вскричала Лианна.

Она прекрасно понимала, что смерть Ранда положила бы конец их браку, и англичанин больше бы уже не претендовал на ее замок, но… Но видеть Ранда поверженным, истекающим кровью, умирающим, потому что она заманила его в ловушку…

— Не будь таким глупцом, Жерве, — насмешливо сказала Лианна. — Зачем жертвовать целым состоянием, чтобы удовлетворить мимолетное желание пролить английскую кровь?

— Состояние? — переспросил Мондрагон.

Ранд презрительно фыркнул.

— Да, — девушка повернулась к Жерве и выдавила сочувственную улыбку. — Ты сейчас зол, расстроен смертью своего отца. Но подумай, потеряв покровительство моего дяди и снабжая всем необходимым людей Гокура, мы потратили уйму денег. Наша казна быстро пустеет. Король Генрих, без всякого сомнения, заплатит круглую сумму за моего… — она осеклась. Внутренний голос предостерег Лианну, чтобы она не говорила Жерве, что Ранд стал ее мужем. — За выкуп этого человека.

Протрубил охотничий рог, один за другим собирая людей Гокура. Лианна почувствовала, что может немного расслабиться. Она украдкой посмотрела на Ранда, но он ответил ей совершенно незнакомым взглядом. Лианна не знала, какие мысли скрывались за этим холодным, непроницаемым выражением лица, но понимала, что они не были добрыми.

Наконец, Жерве принял решение.

— Свяжите ему руки и ведите его коня. Мы отправляемся в Буа-Лонг.

Глава 12

Вокруг Ранда была такая непроглядная тьма, что, казалось, не имело значения, открыты или закрыты у него глаза. В сыром воздухе подземелья пахло плесенью и гнильем. На сердце у Ранда тоже было холодно, пусто, темно. Он не мог спать: кошмары терзали рыцаря день и ночь.

Он безумно любил женщину, которая ненавидела его.

Он потерял одного человека и убил другого.

Он — узник француза, который скоро узнает, что английский король и не собирается платить за него выкуп, потому что деньги из его казны идут только на военные приготовления.

Покрытой грязью рукой Ранд провел по скользкой влажной стене, пока не нащупал несколько царапин, которые он делал на камне кончиком своего шнурка. Один, два, три… Ранд считал каждый день заточения, отмечая их после регулярного посещения молчаливых тюремщиков, приносивших ему ведерко с пищевыми отходами и выносившими ночной горшок. Четыре, пять, шесть… Со стен капало, очевидно, темница находилась очень глубоко под землей. Семь, восемь…

«Я здесь, Генрих, — мысленно обратился он к молодому королю. — Я наконец-то в Буа-Лонге.

Ранд сидел, стараясь не прислоняться к влажной стене, и напряженно всматривался в темноту. Восемь дней прошло с тех пор, когда он последний раз чувствовал солнце на своем лице и ветер, дующий в спину. Восемь долгих дней прошло с тех пор, как они последний раз виделись с Лианной. Воспоминание пронзило его сердце подобно отравленной стреле. Вот Лианна сидит в седле рядом с Жерве Мондрагоном, с застывшим как красивая маска лицом и ведет себя так, как будто ее муж всего-навсего обычный браконьер. Правда, она предупредила Ранда об опасности во время схватки и даже добилась для него отсрочки казни обещанием выкупа. Тем не менее Лианна, вероятно, теперь очень довольна тем, что ненавистный ей англичанин гниет теперь в подземелье замка и уже больше не может претендовать на Буа-Лонг.

В глазах у Ранда потемнело от гнева, который клокотал у него в груди. Ему нужно было убить их всех, он бы смог это сделать. Только кинжал Жерве у горла Лианны остановил его шпагу. Ранд мечтал о том, что любовь к ней даст ему силы, а вместо этого она сделала его беспомощным.

Эта мысль обожгла Ранда. Он так резко встал, что ослабленные вынужденной неподвижностью ноги болезненно хрустнули в суставах. Голова Ранда ударилась о потолок, и отсыревшая известка дождем посыпалась ему на плечи.

Проклиная все на свете, он принялся отряхиваться, чувствуя отвращение к самому себе: волосы свисали вдоль лица серыми грязными прядями, от тела исходило зловещее зловоние.

Ранд с трудом пошевелил занемевшими плечами и поморщился от боли. Его тело было покрыто синяками от ударов дубинок стражников, которым он пытался оказать сопротивление, давали также знать о себе уколы, нанесенные шпагами французов, нестерпимо ныла обожженная факелом рука.

Безоружный, ослабленный отвратительной едой и долгим заточением в сыром подземелье, Ранд уповал только на помощь своих людей, надеясь, что они сумеют найти способ освободить его.

Но после долгих размышлений он пришел к заключению, что рыцари Гокура и пушки Лианны сделают бесполезной любую, даже самую отчаянную попытку. А герцог Бургундский, всегда готовый на рискованное мероприятие, находился сейчас в Компьене.

Ранд вспомнил о своем отце, Марке де Бомануаре, который тоже был узником. Девятнадцать лет прожил он в Аранделе в плену у англичан. Жена отца год за годом игнорировала его просьбы о выкупе. И тогда у Марка появился незаконнорожденный сын от простой крестьянки, названный Энгуирандом. Умер отец при неясных обстоятельствах.

Кажется, Ранду уготована такая же судьба. Но в подобных условиях он не проживет девятнадцати лет.

Чувствуя полное бессилие изменить что-либо, Ранд в отчаянии ударил кулаком в стену и едва поморщился, до крови разбив костяшки пальцев. Как и у отца, у него тоже есть жена, которая даже не думает о том, чтобы выкупить его. Но в отличие от Марка де Бомануара он, Ранд, все-таки собирается выбраться на свободу.

* * *

— Восемь дней, — напомнила Лианна Жерве. — Боже мой, прошло уже восемь дней.

Мондрагон прервал свою полуденную трапезу и, приподняв бровь, взглянул на девушку с циничным равнодушием.

— Да.

— Я хочу видеть его, — настаивала Лианна.

— Последний раз говорю тебе, нет. Он не благородный рыцарь, а опасный преступник.

— Черт побери, Жерве, но он умирает там внизу.

— Не беспокойся, он еще силен как бык. Сегодня утром англичанин выбил стражнику два зуба.

Дав понять, что разговор окончен, Жерве взял сочный кусок мяса и принялся сосредоточенно работать челюстями.

Лианна сжала кулаки. Сколько раз твердила она себе, что Ранд — ее враг, что он предал ее и не заслуживает ничего лучшего, чем быть брошенным в подземелье. Но его образ преследовал Лианну днем и ночью. Она не могла так просто выбросить Ранда из головы и из сердца. Его любовь подарила ей новые острые ощущения, а бескорыстная дружба заполнила пустоту в жизни Лианны. Даже предательство Ранда не сумело вытеснить воспоминания о пронизанной солнечными лучами рощице и о человеке, который поклялся в вечной любви смущенной, неуверенной в себе девушке.

Но Ранд умел не только любить, но и ненавидеть. Он оказался бесстрашным воином. Лианна хорошо помнила его смелое нападение на закованных в латы французских рыцарей. Она знала, что и в подземелье ой набрасывается на своих стражников, и понимала, почему Жерве посылает их к нему вчетвером или впятером.

Но разве Ранд заслужил смерть за свое предательство?

— Зачем ты послал Шионга в Агинкур? — неожиданно для Жерве вдруг спросила Лианна.

Он отвел взгляд.

— Я же объяснял тебе, чтобы купить пеньку.

— Восьми дней вполне достаточно, чтобы сделать покупки и вернуться.

— Возможно, его задержали.

Лианна озабоченно нахмурилась. Жерве отослал подальше Шионга, скорее всего, потому, что побаивался оружейного мастера. Китаец был единственным, кто понимал, что Мондрагон прикладывает все силы, чтобы стать хозяином замка. Теперь и Лианна поняла это, но слишком поздно. В замке у нее не осталось союзников. Ее окружали лишь праздные рыцари Гокура да смущенная челядь Буа-Лонга, простые люди, которые не знали, какому хозяину служить.

— Я хочу видеть англичанина, — повторила свою просьбу Лианна.

Жерве внимательно посмотрел на нее.

— Я нахожу твои угрызения совести утомительными.

— Дело не в моей совести, — попыталась оправдаться девушка. — Я просто считаю, мы должны придерживаться рыцарских правил в нашем отношении к узнику такого высокого положения.

Лианне казалось, что она говорит словами Ранда, защищая те самые условности, которые всегда высмеивала.

— Зачем? — удивленно спросил Жерве. — Он ведь ничего не стоит.

Похолодев, Лианна внимательно посмотрела на Жерве. В его темно-карих глазах мелькнула насмешка.

— Почему? — осторожно спросила она. — Что ты скрываешь от меня?

С самодовольной улыбкой Жерве засунул руку в свой камзол и вытащил пергаментный свиток. Дрожащими руками Лианна развернула его и повернулась к слабому свету, проникающему через высокое узкое окно. Она сразу узнала королевскую печать Генриха.

— Ты прочитал это?

Жерве кивнул.

— Но ты же не читаешь по-французски, а тем более, по-английски.

Он пожал плечами.

— Гай прочитал.

Лианна постаралась не показать своего волнения и испуга. Раньше всегда, когда прибывал гонец с известиями, Гай как сенешаль Буа-Лонга оповещал об этом ее. Но в последнее время челядь замка больше склонялась на сторону Жерве. Все они, без сомнения, соблазнились его обещаниями уменьшить объем выполняемых работ и увеличить обеденные порции.

Лианна быстро пробежала глазами написанное. Ничего неожиданного для себя она не обнаружила. Там говорилось о том, о чем Лианна уже знала, и знала еще тогда, когда упрашивала Жерве не убивать Ранда: король Генрих отказывался выкупать Энгуиранда Фицмарка.

Бумага выпала из ее онемевших пальцев.

За окном шумел проливной дождь. Казалось, даже природа оплакивает Ранда. Отчаяние сдавило сердце Лианны. Его жизнь теперь ничего не стоит.

— Что ты собираешься с ним делать? — тихо спросила она.

Жерве опять пожал плечами.

— Мне надоело содержать врага.

— Ты не убьешь его!

Жесткие глаза Мондрагона сузились.

— Лучше убить одного англичанина, чем потерять сотни французов, когда Генрих нападет на Буа-Лонг.

Он неторопливо доел мясо и швырнул кость под стол пятнистой собаке. Бросив взгляд в открытое окно, Жерве озабоченно заметил:

— Дождь не прекращается. Скоро река выйдет из берегов.

Лианна была просто без ума от тревоги за Ранда, но постаралась взять себя в руки.

— Я — владелица замка, Жерве. И решения принимаю я.

— О чем ты говоришь? После смерти отца по закону Буа-Лонг переходит ко мне.

— Нет, если…

Лианна прикусила губу. Нет, подумала она, не сейчас. Жерве пока ничего не должен знать о ее замужестве и о ребенке, которого ждет Лианна.

— Если что? — допытывался он.

— Если ты будешь продолжать безрассудно расходовать деньги и вести праздную жизнь, тебе в скором времени станет нечем управлять.

Жерве улыбнулся и медленно покачал головой, потом с довольным видом махнул рукой в сторону нижних столов, откуда доносился громкий смех и шумные разговоры. Он не жалел вина и угощения, чтобы снискать себе симпатии рыцарей и челяди замка.

— Ошибаешься, — проговорил Мондрагон. — У меня есть земля, а также преданность этих людей и их любовь.

— Любовь! — пренебрежительно фыркнула Лианна, пряча свою боль. — Ты щедро раздаешь им запасы замка и освобождаешь от работы.

— Да что ты сама знаешь о любви?

Жерве был прав. До недавнего времени Лианна, действительно, не имела об этом понятия. Но любовь вошла в ее жизнь вместе с Рандом, а теперь она чувствовала в душе только пустоту.

* * *

Бонни сидела на кухне и придирчиво наблюдала за служанками, которые обмакивали свечи в чан с расплавленным пчелиным воском. Лианна быстро производила подсчеты, делая отметки на палочке. Запах воска и дыма смешивался с запахом дождя.

Маси тоже изъявила желание принять участие в работе, но ее отвлек бродячий торговец испанскими кружевами и венецианскими бусами. Она тут же бросилась разыскивать Жерве, чтобы выклянчить у него денег на эти безделушки.

В кухне было тепло и уютно; работа как нельзя подходила для дождливого весеннего вечера.

— Еще дюжина, госпожа, — сказала Бонни, но Лианна, казалось, совершенно не слышала ее. Девушка повторила еще громче: — Еще дюжина.

— Да, — поспешно ответила Лианна, делая отметку на палочке. — Конечно.

— Сомневаюсь, что Жерве позволит принести ему хотя бы одну свечу, — пробормотала Бонни.

Лианна встрепенулась.

— Кому?

— Вашему мужу. Только не притворяйтесь, будто он вам совершенно безразличен.

— Говори потише, Бонни, — испуганно прошептала Лианна. — Я рассказала тебе о Ранде вовсе не для того, чтобы ты распускала по замку сплетни.

— Извините, госпожа. Я храню вашу тайну, — она наклонилась к Лианне и спросила приглушенным голосом: — Неужели вы позволите ему умереть?

Лианна до боли закусила губу.

— Он — англичанин, который предал меня.

— Он — рыцарь, который завоевал ваше сердце.

— Он использовал меня самым подлым образом, играл моими чувствами, чтобы завоевать этот замок.

— Вы поступили с ним точно также, госпожа: использовали его, чтобы забеременеть.

— Я ненавижу его!

— Да? — притворно удивилась Бонни. — А, может быть, вы ненавидите себя за то, что отдали ему свое сердце, за то, что чувствуете к нему сострадание?

— У тебя слишком смелый язык.

Лианна медленно подошла к окну. Пелена дождя закрывала собой сероватое небо, вода в реке все поднималась. Скоро будет прилив, и тогда…

Она представила на миг, как Ранда, сидящего в подземелье, заливает вода, и чуть не лишилась рассудка. Ее собственный страх перед этой стихией придал картине особую остроту.

«Нет, — с внезапной решимостью подумала Лианна. — Теперь нет времени считаться, кто кому причинил больше боли». Простая человеческая порядочность повела ее из кухни к подземелью. Заглянув в свою комнату, девушка накинула плащ с глубокими карманами.

Лианна быстро пересекла зеленую лужайку и, обогнув огромную лужу, нырнула под арку. Длинный наружный переход был пуст. За углом она обнаружила пажа Жерве, который сидел около стены и что-то строгал. В конце крытой аркады [24] виднелась обитая железом дверь, которая вела в подземелье. Она была открыта.

Стараясь оставаться незамеченной, Лианна осторожно спустилась вниз и остановилась, с трудом вдыхая сырой зловонный воздух. Господи, как может человек хотя бы день выдержать в таких условиях? Она сняла с пояса связку ключей и стала перебирать их один за другим, пытаясь на ощупь найти нужный, чтобы открыть дверь, за которой находился Ранд. Лианна редко пользовалась им, но знала, что он имеет форму листка клевера.

Первый поиск не дал никаких результатов, тогда девушка, отбросив свое нетерпение, принялась перебирать ключи более тщательно. Неожиданно за ее спиной вспыхнул яркий свет, чья-то длинная тень заплясала на влажной стене и спокойный ровный голос произнес:

— Ты не найдешь его.

От испуга Лианна даже выронила связку ключей; они тихо звякнули о каменные плиты. Девушка повернулась и увидела в коридоре Жерве и трех стражников.

Жерве улыбался.

— Я снял ключ с твоего кольца.

У Лианны все оборвалось внутри.

— Но ты не имел права! Ключи владелицы замка неприкосновенны, — она нагнулась и подняла с плит связку.

— Так же, как и мое право наблюдать за всем, что происходит в замке, — вкрадчивым голосом произнес Жерве и осторожно, с преувеличенным почтением откинул капюшон с головы Лианны. — Хотя я и уверен, что знаю ответ, полагаю, мне все же нужно спросить, что ты здесь делаешь?

— Я хотела увидеть узника.

Мондрагон торжествующе усмехнулся и потряс перед нею своей собственной связкой ключей.

— Видишь?

Лианна лихорадочно соображала. Возможно, ей удастся убедить Жерве в том, что она жаждет смерти Ранда…

— Я хотела быть первой, кто скажет англичанину, что его любимый король отказался от него, — сказала девушка, стараясь, чтобы в ее голосе прозвучали злорадные нотки.

Свет факела придавал красивому лицу Жерве зловещий вид. Он усмехнулся.

— Возможно, я недооценивал твою жажду английской крови.

— А ты всегда недооцениваешь меня, Жерве.

— И все-таки какого черта тебе здесь нужно?

Лианна бросила на пасынка бесхитростный взгляд.

— Чего ты боишься? Ну, подумай, что я могу такого сделать?

Презрительно фыркнув, Жерве прошел в глубь подземелья, остановился у последней двери и вставил в замок ключ.

— Хорошо, я впущу тебя, но предупреждаю, англичанин даже близко не похож сейчас на того красавца, который прискакал за тобой из Ле-Кротоя.

Лианна вздернула подбородок.

— Теперь некому домогаться меня.

Жерве сделал одному из стражников с факелом знак пройти вперед, повернул в замке ключ и толкнул дверь.

Ранд, согнувшись, сидел у стены. Яркий свет факела ослепил его, и он зажмурился. Прошло какое-то время, прежде чем Ранд сумел различить натянуто-вежливое лицо Жерве Мондрагоча и хрупкую фигурку Лианны, закутанную в темный плащ.

В нем одновременно вспыхнули страдание, любовь и ярость.

— Моя леди? — в хриплом голосе чувствовалась насмешка. — Как поживаете?

Ранд услышал, как Лианна судорожно вздохнула, и внимательно вгляделся в ее лицо. Но она тут же постаралась придать ему холодное мстительное выражение. Правда, Ранду показалось, что в глазах Лианны промелькнуло еще что-то… Он устало провел рукой по лицу, проклиная свою беспомощность и слабость.

— У меня все хорошо, — ответила Лианна ледяным голосом. — И моя жизнь вас больше не касается, англичанин.

Ее руки нервно теребили завязки плаща.

Эти слова острым кинжалом пронзили сердце Ранда. Еще совсем недавно он видел любовь в серебристой глубине ее прекрасных глаз; сейчас в них был только лед.

— Ты сама окажешь ему эту честь или это сделать мне? — напомнил Жерве.

Лианна расправила плечи, продолжая перебирать завязки у горла.

— Мы, наконец, получили ответ от вашего любимого короля. Он не выкупит вас.

Ранд не смог подавить злой ироничной улыбки. Ему с самого начала было известно, что его жизнь ничего не стоит, потому что приготовления к войне забирали все деньги, поступающие в казну.

— Разумеется, Генрих бережет каждую монету, чтобы завоевать вашу самодовольную Францию.

Жерве взглянул на свои остроконечные туфли и нахмурился. Вода готова была вот-вот намочить их.

— Англичанин, похоже, не очень-то беспокоится о своей шкуре. А нам нужно уходить, Лианна. Скоро начнется прилив, и вода затопит здесь все до потолка.

Ранд воспринял эту ужасную новость с полнейшим безразличием.

Лианна озабоченно покачала головой.

— О Господи, я совсем забыла, что после длительных дождей случается наводнение. Мне нужны люди, чтобы вынести мешки с порохом из склада наверху. Они ни в коем случае не должны отсыреть, — сдвинув брови, она посмотрела на низкий потолок помещения. — Полная луна вызовет сегодня сильный прилив…

— Совершенно верно, — подтвердил Жерве, пятясь к двери. — Прощайте, милорд. Возможно, когда король Генрих узнает «о вашем провале, он дважды подумает, прежде чем начать завоевание Франции.

Бросив на Ранда странный испуганный взгляд, Лианна пристально посмотрела на потолок и повернулась, чтобы последовать за Жерве. От резкого движения плащ соскользнул с ее плеч и мягкими складками опустился на пол.

— Проклятие! — воскликнула она. — Мой плащ!

— Возьми его, — посоветовал Жерве. — Возможно, грязь отстирается.

Лианна сокрушенно покачала головой.

— Даже искусные руки Бонни не смогут теперь удалить эту вонь. Оставлю его. Быть может, он согреет «проклинальщика» перед тем, как вода затопит подземелье.

С этими словами она брезгливо переступила через намокший плащ.

Жерве улыбнулся Ранду.

— Она — само милосердие, не правда ли, милорд?

Не в силах сдержать охватившую его безумную ярость, Ранд, сжав кулаки, весь подался вперед.

Но один из стражников приставил к груди рыцаря алебарду. Ранд медленно опустил руки, едва сдерживаясь, чтобы не ударить в это красивое улыбающееся лицо, и бросил на свою жену убийственный взгляд.

Лианна, казалось, была в замешательстве. Она сделала шаг назад и судорожно сглотнула.

— На что ты надеялся, англичанин?

— Я не ожидал, что ты будешь так злорадствовать.

Лианна посмотрела на него долгим загадочным взглядом.

— Умерь свой пыл, англичанин. Иначе ты устроишь здесь пожар.

Они вышли, не произнеся больше ни слова.

После того как ключ повернулся в замке, Ранд что есть силы ударил кулаком об стену, желая, чтобы это было лицо Жерве Мондрагона. Кровь стыла у него в жилах, казалось, что стены надвигаются и вот-вот раздавят его.

Обезумев от бессильного гнева, Ранд схватил плащ Лианны и одним резким движением разорвал на две части. Он собрался было разодрать его на мелкие кусочки, так же, как Лианна разрушила ему жизнь, но что-то остановило Ранда.

— О Боже, — пробормотал он, зарываясь лицом в скомканный плащ. — Ее запах…

На Ранда нахлынули воспоминания. Неужели Лианна могла так быстро измениться? Перед свадьбой они любили друг друга, наслаждаясь нежными поцелуями и страстными объятиями. Теперь же она радуется при мысли о его скором конце.

Ранд судорожно сжал в руках плащ. Неожиданно его пальцы нащупали что-то твердое и острое. И в этот момент вода стала постепенно заполнять камеру, холодным языком смерти касаясь его щиколоток.

Он продолжал обследовать плащ и наконец нашел глубокий карман. Внутри него оказался стальной штырь с загнутым концом, чтобы удобнее было держать его.

Где-то в глубине души Ранда затеплилась искорка надежды.

Он стал осматривать второй карман и обнаружил небольшой кремень и металлическую коробочку, в которой лежали трут и железный брусок.

Увлечение Лианны стрельбой вполне объясняло присутствие здесь этих вещей. Без сомнения, потеря драгоценной коробочки огорчит ее куда больше, чем потеря плаща.

— О Господи, — выдохнул Ранд, переступив с ноги на ногу во все прибывающей воде.

Он вспомнил слова Лианны: «Мне нужны люди, чтобы убрать порох…» и посмотрел на потолок.

Ранд чувствовал, как крепнет в нем надежда на спасение.

Разумеется, ее безжалостный тон лишь служил прикрытием. У Лианны все-таки было сердце. В разговоре с ним она указала ему, как выбраться отсюда. Он снова узнавал прежнюю Лианну.

Спрятав за пазуху кремень и металлическую коробочку, Ранд начал быстро ковырять потолок при помощи стального штыря.

Что еще она говорила? «Возможно, плащ согреет „проклинальщика…“

К тому времени, когда ободранными в кровь руками Ранд сумел наконец извлечь большой кусок камня, вода уже доходила ему до колен. Просунув в дыру на потолке израненную кисть, он наткнулся на туго набитый мешок. На ощупь казалось, что это мука. Но нет, пахло порохом.

«Умерь свой пыл, англичанин. Иначе ты устроишь здесь пожар».

Вот еще одна подсказка.

Ранд разорвал мешок и набрал полную ладонь пороха. Вода уже поднялась выше колен.

«Слава Богу, — думал он, отмеряя порох трясущимися руками. — Слава Богу и Лианне, и ее увлечению огнестрельным оружием!» Ранд всегда осуждал интерес девушки к пушкам, теперь же благословлял ее за это. «С порохом все возможно», — вспомнил он слова Лианны, пробираясь к двери.

Едва тлеющая искорка надежды теперь разгорелась ярким пламенем торжества.

* * *

Лианна старалась внимательно слушать разговор за столом: Жерве и Гокур спорили между собой о политике. Оба твердо стояли на стороне Арманьяка, но расходились по отдельным мелким вопросам.

— Король нездоров, — раздраженно произнес Жерве. — Ему следует немедленно отречься в пользу своего сына.

Гокур не спеша отрезал кусок баранины на блюде, стоящем перед ним, и переложил в свою тарелку.

— Он может быть сумасшедшим…

— Да, он совершенно безумен, — перебил его Жерве. — Абсолютно, безнадежно, совершенно безумен, — повторил он.

— Но Карл все еще король, помазанный Богом и Францией. Для нормального управления ему только нужны разумные советники.

— Разумные советники? Королева Изабелла развратна и ветрена. Она и дофин Луи — просто марионетки в руках Арманьяка, в то время как герцог Бургундский расчищает себе дорогу убийствами.

Бесцветные лишенные ресниц глаза Гокура испуганно расширились, потом сузились.

— Думай, о чем говоришь.

— Убийство, — настойчиво повторил Жерве. — Я никак больше это не назову.

Лианна услышала в голосе пасынка гневные нотки и поняла: он опасается, что герцог Бургундский поступит с ним точно так же, как и с его отцом.

В другое время она бы с готовностью включилась в беседу. Лианна терпеть не могла, когда лезли к ней в душу, но разговоры о политике всегда привлекали ее. Девушка ненавидела распри в королевской семье и при дворе, остро переживала из-за творящейся вокруг несправедливости, страдала, наблюдая, как богатства Франции растаскиваются враждующими сторонами.

Но сегодня она не могла говорить об этом. Перекрывая голоса и звон посуды, до нее доносился шум дождя, напоминая о Ранде. Ее враг… Но он не заслужил такую жуткую смерть. Даже в ночных кошмарах Лианна не видела ничего более страшного.

«Обнаружил ли Ранд коробочку в плаще?» — лихорадочно размышляла она. Понял ли он правильно все ее слова? А вдруг они оказались для него слишком горькими и обидными, и Ранд даже не задумался на их истинным смыслом? У Лианны перехватило дыхание. Боже мой! А вдруг его ненависть к ней так сильна, что он просто не услышал ее слов?!

Лицо Ранда, такое изможденное, такое страдающее, внезапно возникло у нее перед глазами, словно призрак в День Всех Святых. Нет, Лианна вовсе не добивалась смерти мужа. Она только хотела, чтобы он исчез из ее жизни, чтобы можно было привести в порядок мысли и направить весь свой ум и энергию на то, чтобы покончить с влиянием Жерве в замке.

Лианна искоса взглянула на сына своего бывшего мужа, с горечью подумав, что Жерве, в сущности, для нее такой же враг, как и Ранд. Правда, он француз, подданный короля Карла, но тоже собирается захватить Буа-Лонг.

Что ей делать? На кого опереться? Лианна чувствовала тяжкий груз нерешенных проблем и не знала, что предпринять.

Ее взгляд упал на Маси, которая флиртовала с одним из лучников Гокура. Воин буквально пожирал глазами ладную фигурку женщины с соблазнительными округлыми формами, блестящие волосы цвета воронова крыла, нежную белую кожу.

— Вы, действительно, с помощью одних луков наголову разбили сотню вооруженных всадников? — кокетливо поинтересовалась Маси.

Она перегнулась к нему через стол, выставляя на обозрение свои тугие груди, едва прикрытые низким лифом платья.

Лучник не спускал взгляда с ее соблазнительных выпуклостей.

— О, да. Рыцарь хорош только тогда, когда закован в латы, а мы полагаемся на свою ловкость и умение.

Интересно, подумала Лианна, он говорит о сражении или подразумевает что-то еще? Его влажные губы и похотливый взгляд лишь подтверждали ее подозрения.

Маси жеманно промолвила:

— О, вы такой…

— Маси! — сердито одернул жену Жерве. В его глазах был затаенный гнев, однако на губах играла улыбка. Он выразительно похлопал по скамейке возле себя. — Иди сюда, дорогая, и следи, чтобы мой бокал не пустовал, На хорошеньком личике Маси промелькнуло удовлетворение. Она послушно поднялась и направилась к Жерве.

Лианна отвела взгляд. Ее всегда удивляли странные отношения между супругами. Жерве держался с Маси довольно холодно, а она, казалось, была очень сильно привязана к нему. Очевидно, он чем-то очаровал ее. И это заставляло Маси флиртовать с другими мужчинами, чтобы добиться внимания Жерве. Мондрагон вел себя с женой, как сытая собака с костью: он не хотел потерять ее, хотя и не нуждался в ней.

Лианна подумала, что в чем-то она похожа с Маси. Несмотря на разногласия с Рандом, их брачная ночь доказала, что со страстью тоже нужно считаться. Неужели однажды она также полностью покорится своему мужу, как хорошо обученный спаниель? Никогда, твердо решила Лианна.

Дождь между тем усилился и еще громче забарабанил за окном. У Лианны даже живот свело от страха. Начался ли прилив? Что сейчас делает Ранд? А вдруг как раз сейчас над ним смыкается холодная вода, не давая ему дышать, отнимая последние силы? В то время как она сидит и попивает вино со своими французскими союзниками, Ранд, может быть, отчаянно борется за свою жизнь? Только теперь Лианна поняла, как он ей дорог, и не представляла, как будет жить без него. А вдруг Ранд так и не прикоснулся к плащу? Эта мысль чуть не лишила Лианну рассудка.

Внезапно в отдалении прогремел взрыв. Все испуганно замерли, недоумевая, что бы это могло быть. Лианна сидела, боясь пошевелиться, уповая на чудо. Постепенно опять начали раздаваться голоса, кому-то показалось, что промелькнула молния; люди сразу успокоились, думая, что началась гроза.

Лианна судорожно вцепилась в ручки кресла, почти теряя сознание от ужаса. Она едва сдерживалась, чтобы не броситься бежать к подземелью, но прекрасно знала, что Жерве наблюдает за ней и не выпустит отсюда без сопровождения.

Лианна молила Бога, чтобы Ранду удалось убежать из замка, чтобы он не ранил себя.

В это время в зал вломился стражник. На него было жалко смотреть: бледный, промокший, с перекошенным от страха лицом. Он сплюнул прямо на пол — вместе с кровью вылетело несколько зубов — и, волоча за собой ногу, медленно подошел к столу.

— Милорд, — прохрипел стражник, жалобно скривив свой разбитый рот. — Англичанин сбежал!

* * *

Лианне было и смешно, и досадно смотреть на скачущего за ней следом всадника.

Долгие ночные поиски англичанина не дали никаких результатов. Утром Лианна сама настояла на том, чтобы еще раз осмотреть окрестности. Всем людям было дано распоряжение тут же убить беглеца, как только обнаружат его. Все еще убежденный в том, что Лианна жаждет английской крови, Жерве согласился отпустить ее и дал для сопровождения Роланда.

Сумасшедшим галопом Лианна неслась по окрестностям Буа-Лонга, Роланд не отставал от нее. Его огромный рост и грубоватая внешность никак не вязались с удивительным талантом управления лошадьми.

С каждой полумилей надежда Лианны все крепла. Она не собиралась разыскивать Ранда, ей нужно было только удостовериться, что он сумел убежать и находится в безопасности.

Лианна долго размышляла над своим внезапным проявлением милосердия к врагу. И вынуждена была с болью признаться себе, что сделала это не из соображений гуманности. Она любила своего английского мужа.

Однако подобное открытие не принесло ей радости, а только причинило острую боль. Лианна понимала, что никогда не сможет забыть, что Ранд — англичанин и хочет помочь Англии покорить Францию.

Покружив еще немного вокруг замка, Лианна махнула рукой Роланду и направилась к кресту Святого Катберта. Солнце уже стояло в зените.

Лианна внимательно осмотрела место, где они с Рандом провели столько наполненных страстью счастливых часов. Рощица шумела перед ней такая спокойная, умытая дождем, открытая солнечным лучам, свободная от лжи и политических распрей, перевернувших жизнь Лианны.

Знакомый запах сырой земли и душистых трав дразнил ее, вызывая приятные воспоминания. На ветвях вековых дубов пели птички; легкий ветерок шелестел травой.

Лианна остановила лошадь и посмотрела вверх. Пронизанные солнечным светом листья были такого чистого, такого до боли знакомого цвета, что она обеими руками зажала себе рот, чтобы не разрыдаться. Эта яркая зелень напомнила ей глаза Ранда.

— Госпожа, с вами все в порядке?

Лианна убрала от лица руки и опустила голову, чтобы скрыть муку в своих глазах.

— Да. Просто у меня немного болит голова.

Роланд спешился и помог Лианне спуститься с седла, затем подал ей фляжку с вином, а сам принялся осматриваться по сторонам, вороша ногой траву.

— Госпожа, посмотрите, что я нашел, — неожиданно позвал он.

Лианна, замирая от страха, приблизилась к Роланду.

— Что это?

Он протянул ей серебристую цепочку, на которой был подвешен какой-то амулет. Присмотревшись, Лианна увидела изображение леопарда и девиз под ним: «Для храбрых сердец нет ничего невозможного».

Она сразу же догадалась, что это талисман Ранда. Но когда же он потерял его?

Стараясь ничем не выдать себя, Лианна равнодушно заметила:

— Очевидно, вещица украдена разбойниками и кто-то из них обронил ее.

— Я лучше отдам его Жерве.

Лианна кивнула. Теперь это уже не имело никакого значения. Даже если Жерве догадается, кому принадлежит амулет, его владелиц исчез.

— Странное место, — заметил Роланд. — Немного не по пути для паломников, ищущих святые места, — он подошел к кресту и нагнулся. — Но кто-то недавно был здесь.

У Лианны подпрыгнуло сердце. Она почти подбежала к древнему каменному изваянию: на нем лежал цветок лилии. На белых с бледно-лиловым основанием лепестках еще не высохли капли дождя.

Роланд озадаченно почесал затылок.

— Не могу представить, что бы это могло означать? — вслух размышлял он.

Лианна с трепетом взяла лилию. Капли дождя, словно слезы, упали с лепестков ей на руки.

— Но я могу, — чуть слышно прошептала она, так, чтобы не услышал Роланд, затем повернулась и направилась к лошади. — О, я могу.

Лианна прекрасно поняла послание Ранда, как будто оно было высечено на камне: «Я вернусь».

Глава 13

— Ты вернулся!

Хозяин постоялого двора радостно приветствовал Ранда в дверях таверны. На морщинистой щеке Ладжоя был виден свежий след штукатурки.

— Да, мой друг. Разве кто-нибудь сомневался в этом? — улыбнулся рыцарь.

Это была первая улыбка после бегства из Буа-Лонга. Вот уже два дня Ранд, крадучись, пробирался по лесам и болотам Пикардии.

— Только те, кто совсем тебя не знает, — Ладжой изучающе посмотрел на Ранда. — Что с тобой случилось?

— Я навестил свой новый замок.

Ладжой озабоченно нахмурился.

— Тебе нужно умыться, хорошо поесть, а также подлечить ушибы и ожоги, — сказал он, — Ты уже побывал в Ле-Кротой?

— Да, остальные мои люди ждут дальнейших приказаний.

— Ранд! Ранд! — послышались радостные крики детей.

Одетые кто во что горазд, они шумной толпой выскочили из дверей, оттолкнув Ладжоя.

— Где ты был, Ранд?

— Посмотри, как вырос мой котенок!

— Почему ты такой грязный?

— Ты принес свою арфу?

— А у меня в прошлом месяце выпало два зуба.

Ранд наклонился и с трудом заключил всех в объятия, потом, улыбаясь, взглянул на Ладжоя.

Старик отвесил ему поклон.

— Добро пожаловать, милорд!

Ранд от души рассмеялся. Выпрямившись, он подмигнул детям и, пообещав им вечером спеть перед сном балладу, вслед за Ладжоем вошел в таверну.

В нос ему ударил запах свежей штукатурки и горячего хлеба. Усталость и голод сразу дали о себе знать; Ранд поднес руку ко лбу, покачнулся и начал медленно оседать на пол.

С неожиданным проворством к нему подскочил Ладжой.

— Проклятие! Это все равно, что держать падающий дуб! — он с трудом усадил Ранда на скамью и рявкнул: — Мари, принеси нашему господину поесть и выпить. Ради Бога, поскорее, женщина!

Крайне раздосадованный своей слабостью, Ранд вытер рукавом лоб, покрывшийся крупными каплями холодного пота, и разразился редким для него ругательством. Лишь съев три порции жаркого и несколько ломтей теплого хлеба, он наконец-то почувствовал себя самим собой.

— Итак, — сказал Ладжой, внимательно глядя на рыцаря. — Ты был гостем Жерве Мондрагона. Мы только вчера узнали об этом.

Ранд насторожился.

— Кто сказал вам?

Ладжой пожал плечами.

— Не знаю, он нам не представился. Этот человек возвращался из Агинкура, то ли азиат, то ли перс. Я совсем не разбираюсь в восточных лицах.

Ранд задумался, ему не был знаком человек с подобной внешностью, нужно расспросить о нем Джека.

— Как долго ты находился в Буа-Лонге?

— Восемь дней в подземелье замка.

Ранд вздрогнул, вспомнив, как подступающая вода неумолимо приближала к нему потолок. Если бы не Лианна…

Ладжой осторожно дотронулся до шишки на лбу Ранда.

— Ты ударился?

Ранд кивнул.

— В меня попал камень, когда я взорвал выход из подземелья.

— Взорвал? Что ты имеешь в виду?

— Я обнаружил порох и устроил взрыв, чтобы открыть дверь.

— Господи, ты же мог убить себя!

— Мне и так грозила смерть. Я знал, что делал, — на губах Ранда заиграла улыбка. — Меня обучил мастер своего дела.

Он никогда не думал, что будет гордиться этим. «О, Лианна, как многому мы могли бы научиться, если бы только любили и доверяли друг другу», — пронеслось у него в голове, — Как дела у Джека и Дилана?

— Я отношусь к ним, как к своим сыновьям, — улыбнулся Ладжой. — Когда Джек услышал, что ты схвачен и находишься в Буа-Лонге, он чуть было сразу не ринулся спасать тебя, но азиат сказал, что ты уже вырвался на свободу.

— А как идет обучение стрельбе из лука?

Лицо Ладжоя снова расплылось в улыбке.

— Ты сам убедишься, что наши мужчины так хорошо научились стрелять, что их можно сравнить с лучшими лучниками Уэльса и Чешира. Теперь мы уже не будем беззащитны перед разбойниками, милорд.

Ранд сделал глоток сидра и негромко произнес:

— Ладжой, я приказал обучить мужчин, чтобы вы могли защитить себя, это верно. Но есть и другая причина подобных занятий, куда более эгоистичная и опасная…

— Я знаю, — грустно улыбнулся Ладжой. — Мы все знаем, — он снова наполнил до краев высокую кружку Ранда. — Выпей еще. Это поможет тебе расслабиться и снять усталость, — Ладжой продолжил: — Герцог Бургундский оставил тебя без поддержки, но ты все-таки отвоюешь замок у Мондрагона и Гокура с помощью наших людей.

— Господи, какой же у Джека длинный язык, — разочарованно произнес Ранд.

— Джек ничего подобного не говорил, — рассмеялся Ладжой, заметив смущение рыцаря. — Не забывай, я ведь владелец таверны. Думаешь, я глухой? Не слышу всех этих разговоров? Я уже давно понял, что разбойники — не кто иные, как люди Гокура, — он поджал губы и пожал плечами с типично галльским фатализмом. — В Буа-Лонге им представился прекрасный случай отсидеться какое-то время, поэтому нападения прекратились.

Ранд ударил кулаком по столу.

— Я подозревал Гокура!

Внезапно мысль о том, что Лианна пригрела Гокура и его людей, заставила Ранда похолодеть. Сколько бед натворили эти разбойники, скольких женщин изнасиловали! Он постарался успокоиться, затем допил сидр и осторожно спросил:

— А другие…

— Они согласны, — перебил его Ладжой, догадываясь, что интересует Ранда. — Ты завоевал их преданность, когда очистил город от разбойников. Мы, нормандцы, очень осторожный народ и не доверяем чужакам, но если таковой завоюет наше доверие, то это уже навсегда.

— Спасибо, Ладжой, тебе… и всем, — растроганно сказал Ранд. — А где Джек и Дилан?

— Валлиец проводит все вечера в доме Пьера, дубильщика. Они изготавливают стрелы. А Джек… — Ладжой хитро подмигнул. — Я полагаю, где-нибудь с какой-нибудь женщиной…

Ранд отправился на поиски Джека. По двору чинно разгуливали гуси. Рыцарь с удовлетворением отметил, что у большинства из них не хватает перьев. Судя по всему, тренировки здесь шли полным ходом: птиц использовали в качестве мишеней.

Из хлева доносился голос Джека.

— Теперь расположи свое тело вот так, — терпеливо объяснял он кому-то на ломаном французском.

Услышав знакомую команду, Ранд улыбнулся. Очевидно, он слишком предвзято относится к Кейду. А Джек в это время добросовестно обучает начинающего лучника, как правильно распределить при стрельбе вес своего тела.

— Теперь выше, — посоветовал Джек. — Выше! Мы выстрелим одновременно, — он засмеялся. — Вот так. Не волнуйся. Я никогда не промахиваюсь и всегда быстро освобождаюсь.

Похотливое веселье Джека показалось Ранду подозрительным, но удовлетворенный женский выдох расставил все на свои места. Усмехнувшись, Ранд вошел в хлев.

Подойдя поближе к стогу сена, который плавно покачивался, он сразу увидел Джека. Тот стоял на коленях, утопая в душистой траве, по пояс зарывшись в женские юбки.

— О Господи! — пробормотал Ранд.

Радостно ухмыляясь, Джек, как ни в чем не бывало, принялся с беззаботным видом зашнуровывать свои штаны.

— А я все думал, когда же вы появитесь, мой господин. Как я переживал за вас!

— Я вижу, ты быстро нашел, чем утешиться.

Джек слегка покраснел.

— Я бы обязательно постарался освободить вас, мой господин. Но когда мне стало известно, что произошло, вы уже убежали.

Видя, что Джек совсем забыл про свою подружку, Ранд протянул девушке руку и помог выбраться из сена. Пухлая шатенка легко спрыгнула вниз и стала расправлять руками помятые юбки.

— Теперь беги отсюда, — довольно нелюбезно приказал ей Джек. — Нам нужно обсудить мужские дела.

Девушка выглядела немного обиженной, но вполне удовлетворенной. Она не спеша удалилась, взмахнув на прощание юбками.

Ранд наклонился, поднял с земли шляпу с короткими полями и, нахлобучив ее на голову Джека, насмешливо сказал:

— Если бы ты так же прилежно трудился, обучая лучников!

— Так и есть, мой хозяин. Вы сами в этом убедитесь.

— Сначала опиши мне человека, который рассказал вам обо мне.

Джек задумчиво потер подбородок.

— Чертовски странный на вид, но мы не свободны в выборе своих союзников, — больше он ничего не смог добавить к рассказу Ладжоя, только подтвердил его описание. — Странный, — повторил Джек еще раз. — И еще этот человек сказал, что мы еще все опять встретимся.

Пока Ранд размышлял о таинственном незнакомце, Джек отправился по домам собирать людей, чтобы продемонстрировать их успехи в стрельбе из лука.

Спустя час двадцать различных по росту и комплекции мужчин от четырнадцати до шестидесяти лет выстроились в ряд на краю большого, окруженного ивами луга. Их ноги устойчиво стояли на земле, рукава были закатаны, каждый держал перед собой лук и терпеливо ожидал команды.

Позади шеренги, заложив руки за спину, важно расхаживал Джек.

— Враг вон там, — наконец, гаркнул он по-французски, — вон у тех ив.

Двадцать пар глаз пристально уставились на отдаленные деревья. Дилан переходил от одного лучника к другому, кому подправляя лук, кому — положение рук и корпуса.

Джек вытащил из стрелы перышко и подбросил его вверх, проверяя силу ветра.

— Мягкий как дыхание девушки, — пробормотал он и встал в конце длинной шеренги.

— Приготовить стрелы, — закричал Джек. — Натянуть тетиву!

Все мужчины как один выполнили команду. На лице Джека появилась удовлетворенная улыбка.

— Ей-Богу! — снова заорал он. — Не спускайте глаз с тетивы, следите, чтобы стрела находилась на ней. Теперь немного ослабьте, старайтесь не дернуть тетиву рукой. Пускайте стрелу!

В ту же минуту раздался жалобный вой стрел, устремившихся к ивняку, и радостные крики гордых собой лучников.

— Отлично, парни, — похвалил их Джек, пожимая всем руки и похлопывая по плечу. — Хорошо сделано! — Широко улыбаясь, он подошел к Ранду. — Ну как, мой господин?

Ранд чувствовал к Джеку огромную благодарность.

— Я просто не знаю, что и сказать! Ты сделал чудо, не меньше: превратил простых земледельцев в отличных лучников!

— Да, — с довольным видом согласился Джек, не страдая от излишней скромности. — Несколько выстрелов, действительно, были великолепны. Пойдемте посмотрим.

Они подошли к разрисованной бычьей шкуре, натянутой на деревянную рамку. Да, лучники могли гордиться такой меткой стрельбой. Стрелы разорвали мишень в клочья, и она практически висела на одной нитке.

Джек отвесил шутовской поклон.

— Все же остался один кусочек.

Кейд спокойно взял лук, приладил стрелу и оставшимися двумя пальцами покалеченной правой руки натянул тетиву.

У Ранда комок подступил к горлу, когда он увидел, что на обрубках пальцев выступила кровь. Он шагнул к Джеку.

— Джек, ради Бога!

— Тише, мой господин, не спугните цель! — усмехнулся Джек и выпустил стрелу, которая со свистом уверенно полетела в нужном направлении.

Ее металлический наконечник точно пронзил последний лоскуток бычьей шкуры, и вся мишень упала на землю. Раздался взрыв восторженных голосов.

Джек скрестил ноги, оперся на лук и с гордостью заявил:

— Неплохо для беспомощного калеки, а, мой господин?! Они отняли мои пальцы, но не мою меткость.

Сердце Ранда было охвачено любовью и восхищением. Ему хотелось обнять Джека, но, заранее предвидя его реакцию, он лишь улыбнулся и сказал:

— Джек, это работа настоящего мастера.

Лицо Джека вспыхнул от благодарности. Он широко улыбнулся.

— Значит?..

— Значит, мы возьмем Буа-Лонг.

* * *

В замке наступило затишье, дни тянулись за днями, похожие один на другой.

Каждое утро у Лианны открывалась рвота. Не успевала она и встать с постели, как снова начинала бороться с тошнотой. Теперешнее состояние ее отнюдь не радовало, а, напротив, приводило в отчаяние. Лианна с унынием принималась за повседневные дела.

Несмотря на все свои разговоры об управлении замком, Жерве, казалось, не имел ни малейшего представления обо всех тонкостях ведения дел. Он предпочитал соколиную охоту да праздную болтовню с головорезами Гокура, постепенно завоевывая привязанность людей лестью и щедрыми посулами..

Таким образом, все бремя ведения хозяйства по-прежнему лежало на Лианне. Как ни тяжело ей сейчас приходилось, она все же приветствовала то, что отвлекало ее от мыслей о Ранде. Решая многочисленные спорные вопросы или наблюдая за посадками хмеля вдоль реки, Лианна не могла выбросить его из головы иногда даже на несколько мицут.

Время от времени она совершала на своей белой кобыле прогулки по окрестностям Буа-Лонга, но никогда не приближалась к заветной рощице, опасаясь, что воспоминания могут причинить боль.

Втайне от всех Лианна предприняла кое-какие шаги, чтобы уберечь замок от хищных лап Жерве. Она написала в Париж, подробно обрисовав ситуацию и умоляя о поддержке и снисходительности. Все ее письмо было пропитано лестью и почтением, но Лианна понимала, что Арманьяк вряд ли сделает подобное одолжение племяннице герцога Бургундского.

Со своей стороны Жерве тоже предпринял кое-какие меры, хотя и не столь секретные. Он продиктовал Гаю и отправил в Париж письма с просьбой присвоить ему титул владельца Буа-Лонга.

По утрам Лианна обычно сидела над домовыми книгами, заглядывая в отчет Гая о проделанной за прошедший день работе. Она сверяла цифры и делала свои подсчеты на необычном изобретении Шионга.

Приспособление для быстрого счета состояло из прямоугольной рамы, внутри которой находились две тоненькие деревянные палочки с нанизанными на них бусами. На красной палочке было десять белых бусин, а на белой — десять черных. Подсчет легко осуществлялся передвижением их туда-сюда, вперед-назад.

Лианна тяжело вздохнула. Если бы все проблемы решались так просто. Но бусинами не подсчитать вероломства ее дяди, претензий Жерве и намерений Ранда захватить замок для короля Генриха. Цифрами не предскажешь, какая жизнь ждет ребенка, которого она тайно носит под сердцем.

Что ей делать? Ясно одно, нужно, чтобы все думали, что он от Лазаря, хотя и появится на свет немного позже. То, что придется лгать, беспокоило Лианну, но она убеждала себя в необходимости этого для блага ребенка, чтобы защитить его наследство.

Лианна с трудом отвлеклась от тревожных мыслей, продолжила свои подсчеты и занесла в книгу новые цифры.

Неожиданный звон шпор по каменным плитам заставил ее вздрогнуть. В комнату, улыбаясь, вошел Жерве.

— Какая ты трудолюбивая, — вкрадчиво произнес он. — Поднялась раньше слуг.

Она пожала плечами.

— В это время можно работать не отвлекаясь.

— Кстати, я нахожу тебя очень привлекательной.

На Лианну пахнуло винным перегаром и дымом; глаза Жерве были налиты кровью, роскошная одежда — в беспорядке.

— Я собиралась сказать, что ты тоже на ногах с раннего утра, но вижу, что еще даже не ложился.

— Во всяком случае не спать, — похотливо рассмеялся он, глядя на холодное лицо. — О Боже, Лианна, не смотри на меня так презрительно! Ты ведь провела с Лонгвудом две ночи.

С этими словами Жерве неторопливо скользнул себе за пазуху и вытащил талисман, который Роланд нашел на лужайке около креста Святого Катберта.

Лианна старалась оставаться спокойной, хотя ее всю покоробило, что амулет Ранда с его возвышенным девизом теперь находится у такого человека, как Мондрагон.

Жерве улыбнулся.

— Уверен, что англичанин научил тебя, как получать удовольствие.

Лианна сидела ни жива ни мертва, не отрывая взгляда от книг, и про себя поклялась, что Жерве никогда не узнает, что она вышла замуж за Ранда и провела с ним ночь. Такое признание разрушит ее планы и сделает невозможным заявление о том, что отец ребенка — Лазарь Мондрагон.

Между тем Жерве подошел к ней сзади и вплел свои пальцы в волосы девушки. Лианна с трудом поборола желание отшатнуться.

— Скажи мне, — вкрадчиво произнес Жерве, слегка оттягивая назад голову. — Каков англичанин? Он по достоинству оценил твою прелестную шею, прекрасную грудь? — другая рука пасынка легла на плечо Лианны. Хотя прикосновение было легким, она ощутила в его ласке скрытую жестокость.

— Нашлось ли в твоем сердце местечко для него? — не отставал Жерве.

— Тебя не касается то, что есть в моем сердце, — огрызнулась Лианна.

— Мне это безразлично, — самоуверенно заявил Мондрагон. — Я — хозяин Буа-Лонга.

Это утверждение разозлило ее сверх всякой меры.

— Как ты можешь быть так уверен? Предположим, что я беременна от Лазаря, и на свет скоро появится настоящий наследник? — не сдержавшись, выпалила Лианна.

Жерве презрительно рассмеялся.

— Это невозможно. Мой отец поклялся, что никогда не спал с тобой.

— Простыни с нашего свадебного ложа подверглись тщательному осмотру, — отважно заявила она. — Брак состоялся по всем правилам.

Ее слова просто взбесили Жерве. Он сжал плечи Лианны с такой силой, что она поморщилась от боли.

— Ребенок только все усложнит. Было бы лучше, если бы ты лгала.

Лианна промолчала. Приняв это за знак покорности и смирения, Мондрагон немного ослабил железную хватку своих пальцев. «Он — глупец, — подумала девушка. — Я перехитрю его».

Решив сменить тему, она спросила:

— Что докладывают разведчики?

— Англичанин и его жалкая кучка людей полностью зависят от своевременного возвращения из Компьеня герцога Бургундского. Они отправились в прибрежное поселение, где стоит на приколе их корабль. Без сомнения, скоро англичане отплывут к своим родным берегам.

Лианна повернулась к Жерве.

— Удивляюсь, почему вы с Гокуром не нападете на них, чтобы поскорее прогнать с нашей земли?

— Мы решили не делать этого, — уклончиво ответил Мондрагон; его глаза беспокойно забегали по комнате. — Нам нельзя делить наши силы.

Лианна опустила голову, чтобы скрыть усмешку. Он знала, что настоящая причина состояла в том, что оба — и Жерве, и Гокур — боятся ее дяди.

— Почему ты не отправляешься в постель, Жерве?

— Почему бы тебе не пойти вместе со мной? — он рассмеялся над оскорбленным, сердитым взглядом, которым одарила его девушка. — Ах, Лианна, мы могли бы стать такой хорошей парой, ты и я. Ты так умело управляешь делами в замке, а я так хорошо умею завоевывать любовь и преданность окружающих. Подумай об этом. Вместе мы могли бы…

— Прибереги свои мечты для Маси, — одернула его Лианна.

— Маси, — раздраженно бросил Жерве. — Она превратилась в шип под моим седлом. Если бы не Маси, мы могли бы пожениться.

«Нет, не могли бы, — мрачно подумала девушка. — Я уже замужем».

— Боже мой, ты когда-нибудь прекратишь свои интриги?! — возмутилась Лианна.

— Никогда, — усмехнулся Жерве.

«Лазарь поплатился за это жизнью», — подумала она, но ничего не сказала.

— Удивляюсь, — улыбнулся Мондрагон. — Сегодня майский праздник. Я должен переодеться для турнира. Гокур созвал на него всех своих людей, — он перегнулся через стол и осторожно взял прядь ее волос, потом начал медленно пропускать их между пальцами. — А ты, я думаю, будешь королевой Мая.

Лианна гордо вскинула голову.

— Я всегда была ею.

Честно говоря, в этом году ей не очень-то хотелось играть эту роль. Но отдать титул Маси — значит признать за ней главенство в Буа-Лонге. А этого Лианна допустить не могла.

— Я еще увижу тебя на площадке для игр, — сказал Жерве. — Мне нужно сделать одно сообщение перед началом турнира, — загадочно добавил он и вышел.

Обеспокоенная самоуверенным видом пасынка, Лианна рассеянно отложила в сторону перо и закрыла чернильницу. В настроении, более подходящем для траура, чем для веселья, она вышла во двор. Слуги замка, позевывая и потягиваясь, уже начинали готовиться к празднику.

В саду, сгорбившись на низенькой скамеечке, матушка Брюло присматривала за детьми, которые собирали цветы и сплетали в гирлянды. Некоторое время Лианна не могла оторваться от их свежих улыбающихся лиц, радуясь веселому щебетанию и смеху.

Солнце поднялось уже высоко, и все вокруг купалось в его золотистых теплых лучах.

Но вот, желая набрать как можно больше цветов, один крепыш забрался на грядку с овощами.

— Осторожно, там горошек! — крикнула Лианна.

После стычки с Жерве в ее голосе слышалось раздражение.

Ребенок удивленно посмотрел на странное ползучее растение, примятое его босыми ногами, потом бросился к старой няне и испуганно прижался к ее боку.

— Боже мой! — в сердцах воскликнула Лианна. — Эти цветы заглушили все овощи!

— Но вы же сами приказали посадить их, моя госпожа, — осторожно напомнила ей матушка Брюло.

— Не могу понять, почему я это сделала, — пробормотала девушка, хотя прекрасно все знала.

Она была влюблена в Ранда, когда приказывала посадить цветы. А сейчас ее мечты развеялись как дым от его предательства. Злясь на себя за то, что напугала ребенка, Лианна порывисто обняла малыша и ушла.

Посреди лужайки уже стояло «майское дерево» — украшенный цветами и разноцветными лентами столб, похожий на огромного часового. Скоро он станет центром всеобщего веселья; вокруг него закружатся хороводы, зазвучат песни. Нарядно одетая Лианна будет руководить праздником.

Как всегда, прибудут гости из Абвиля и других близлежащих городков, чтобы принять участие в состязаниях в беге, катании обруча и в рыцарских поединках. Одетые в костюмы шахматных фигур люди разыграют партию на огромной шахматной доске. Будут катать по траве разноцветные шары, стараясь сбить зеленый, чтобы получить в награду ножной браслет с бубенчиками.

Она должна вести себя так, с горечью думала Лианна, как будто эта весна ничем не отличается от всех предыдущих, словно хозяйка Буа-Лонга — безмятежная хладнокровная дочь Эймери-Воина, а не тайная жена английского барона.

* * *

Ближе к полудню гости уже заполнили огромный луг. Многие пришли сюда пешком, некоторые добирались в повозках или верхом на лошадях. Зрители теснили друг друга, чтобы лучше увидеть площадку для турнира.

Нарядно одетая Лианна вместе с Маси расположилась в открытом шатре как раз напротив турнирного поля. Позади них сидела Бонни и с удовольствием грызла засахаренные фрукты.

Место для состязаний было обнесено изгородью, в свою очередь окруженной другой, более высокой. В промежутке между ними собрались рыцари и их оруженосцы.

— Жерве взял мой опознавательный знак, сообщила Маси, указывая на мужа рукой.

Закованный в латы Жерве восседал на лошади у огороженного двумя веревками края площадки. К его рукаву был прикреплен лоскуток ярко-красного шелка.

— Ты повязала свой Гокуру? — поинтересовалась Маси.

Лианна покачала головой.

— У меня нет избранника среди них, и вообще нет.

Бонни шумно вздохнула, но Лианна бросила на нее испепеляющий взгляд. Фыркнув, Маси снова обратила все свое внимание на площадку.

Там начинался парад рыцарей; развевались разноцветные флажки, сверкали на солнце доспехи и шпаги. Это был великолепный спектакль, демонстрирующий рыцарство во всей его красе и бессодержательности. Подумать только, один человек мчался навстречу другому только для того, чтобы выбить из седла соперника, который на самом деле не являлся противником. И все это ради того, чтобы выиграть венок на голову или браслет с бубенчиками на щиколотку.

«Ранд купался бы здесь в лучах славы», — ядовито подумала Лианна.

Заметив чью-то одинокую фигуру на зубчатой стене, Маси заслонила глаза от солнца.

— Шионг, — наконец узнала она. — Вероятно, он слишком занят своим порохом и его дозировкой, чтобы присоединиться к нам.

Лианна поспешила встать на защиту друга.

— Твой муж приказал вечером устроить фейерверк. Даже если бы Шионгу и захотелось посмотреть турнир, он слишком занят приготовлением зарядов.

Она подняла руку и поприветствовала его. Шионг рассеянно помахал в ответ и исчез из поля зрения.

В последнее время Шионг беспокоил Лианну. Он был какой-то необщительный, задумчивый и удивительно послушный всем капризам Жерве. И кроме этого, казалось, что китаец все время находится в напряженном ожидании.

Внезапно Лианна почувствовала смутное беспокойство. Немного нервничая, она стала внимательно разглядывать пеструю толпу. Крестьяне и торговцы, смеясь, с удовлетворением ели имбирные пряники в форме человечков и потягивали сидр, специально приготовленный для майских праздников и подкрашенный петрушкой до зеленоватого оттенка.

По западной дороге пребывали все новые и новые гости, возможно, их насчитывалось уже два-три десятка. Несколько тележек с высокими бортами тяжело громыхали позади лошадей. Вновь прибывшим, вероятно, так же жарко, как и ей, рассеянно подумала Лианна: все они были в длинных накидках.

Маси не переставала восхищаться всем происходящим и восторженно подалась вперед, когда трубы заиграли приветствие. Семьдесят рыцарей с Жерве и Гокуром во главе заполнили турнирное поле. Их доспехи так ярко сверкали на солнце, что ослепляли зрителей. Толпа загудела, затем застыла в молчаливом ожидании.

Лианна заслонила рукой глаза и снова стала смотреть по сторонам. Ее внимание опять привлекли недавно прибывшие гости: они настойчиво пробирались среди зрителей поближе к изгороди. Некоторые из них — с раздражением отметила она про себя — довольно грубо расталкивали окружающих. Лианна заметила священника в коричневой сутане, который шумно препирался с подростком из-за места. Его поведение показалось девушке необычным, так же, как и эти кожаные манжеты…

— О Господи, — выдохнула она и вскочила на ноги.

Маси схватила ее за руку и потянула вниз.

— Ты мешаешь мне смотреть, Лианна. Успокойся и слушай. Жерве часами разучивал свою речь.

— Он может просто зачитать ее, если, конечно, уже выучил буквы, — пробормотала Бонни.

Маси нахмурилась.

— Молчи, когда говорит твой господин!

Лианна так разволновалась, что едва расслышала нахальный ответ Бонни. Вся трепеща, она ощупывала глазами толпу, со смешанным чувством надежды и опасения наблюдая, как незнакомцы протискиваются к площадке не с любопытством зрителей, а с целенаправленностью хищников. Они деловито усаживались на изгородь, занимали ключевые позиции у входа и выхода. Самый рослый среди них в накидке с капюшоном устроился наверху внешнего ограждения.

Лианна узнала эту мужественную фигуру, эту легкость и грациозность движений.

Ранд.

Очевидно, он вернулся, чтобы захватить замок. Она должна действовать, предупредить… Вооруженные до зубов рыцари покончат с ним раз и навсегда.

Тем временем ничего не подозревающий Жерве монотонно перечислял правила поединка:

— Нечестная игра ведет к конфискации приза… Не сражаться с тем, кто упал…

Сердце Лианны бешено стучало. Все внимательно слушали Жерве и никто не замечал передвижение людей Ранда. «Предупреди рыцарей, — говорила она себе. — Ради Буа-Лонга и Франции предупреди их». Но слова застряли у нее в горле. Лианна поняла, что даже ради своего дома, ради Франции она не сможет пожертвовать жизнью англичанина.

Ранд сделал знак рукой. В ту же секунду незнакомцы все как один сбросили свои накидки, каждый поднял лук и приладил стрелу.

— В конце дня победитель… — Жерве осекся.

У толпы вырвался единый судорожный вздох. На мгновение все замерли подобно живописной картине, потом матери, словно опомнившись, прижали к себе детей; несколько человек, тревожно оглянувшись по сторонам, незаметно улизнули.

Человек на изгороди сбросил плащ. У Лианны подскочило сердце.

Солнце сияло в золотистых волосах Ранда и на позолоченном леопарде, украшавшем его одеяние. В руках англичанин держал лук. От него исходила такая сила и уверенность, что Лианна вдруг почувствовала гордость за мужа, отца своего будущего ребенка.

Позади Ранда какой-то юноша поднял флаг с начертанным на нем девизом: «Для храбрых сердец нет ничего невозможного». Лианна быстро научилась уважать эти слова.

Действительно, для храбрых сердец нет ничего невозможного. Даже завоевать семьдесят вооруженных рыцарей!

Маси испуганно вцепилась в рукав Лианны.

— Это же англичанин, который убежал из подземелья.

— И тот нахальный посланник, — добавила Бонни, указывая на Джека Кейда. — Что все-таки проис…

— Он не может сделать это, — не дала ей договорить Маси. — Жерве хотел, чтобы сегодня ему присягнули на верность, нам…

— Тихо! — оборвала Лианна ее причитания.

— Бросайте оружие! — словно гром среди ясного неба, прозвучал голос Ранда.

Жерве с негодованием сплюнул на землю.

— Никогда, англичанин! Сейчас ты умрешь на месте.

Тем временем Гокур закончил подсчет лучников, окруживших их, и, казалось, немного успокоился.

— Глупцы! — заорал он испуганной толпе; разукрашенная лошадь нетерпеливо переминалась под ним с ноги на ногу, легкий ветерок раскачивал длинный плюмаж [25] на шлеме. — Что эти разношерстные крестьяне и английские «проклинальщики» могут сделать против наших рыцарей!

Гокур повернулся к своим людям.

— Вооружайтесь! — решительно скомандовал он.

Рыцари с готовностью принялись вытаскивать шпаги.

Ранд кивнул Джеку Кейду, охранявшему выход; тот, усмехаясь, спокойно выпустил стрелу. Она словно бритвой срезала плюмаж на шлеме Гокура.

Толпа ахнула.

Бонни захлопала в ладоши и послала англичанину восхищенный взгляд. Несколько людей повернули к ней нахмуренные лица. Бонни тут же притихла, ожидая, что последует дальше.

Гокур, вне себя от ярости, потряс кулаком в латной рукавице.

— Ты дорого заплатишь за это, англичанин! Ты падаль! — он махнул в сторону замка. — Твоя голова скоро будет гнить на той стене.

— Бросайте оружие! — повторил Ранд, на этот раз в его голосе явно слышались нетерпеливые нотки.

Лицо Гокура под шлемом покраснело от гнева.

— Незаконнорожденный! — прорычал он, вырвал флажок у одного из рыцарей и высоко поднял над головой, как сигнал к нападению.

В древко тут же вонзилась стрела, переломив его пополам.

Гокур вскрикнул от ярости. Рыцари беспокойно заерзали в своих седлах, тревожно оглядываясь по сторонам. Тогда Гокур пришпорил коня и, изрыгая проклятия, сломя голову понесся на Джека. Тот проворно перегнулся через изгородь, выхватил у одного из рыцарей копье и, крепко держась ногами за ограду, приладил его к плечу. Удар острия пришелся Гокуру в грудь; звеня доспехами, он свалился со своего коня. Потеряв равновесие, Джек тоже оказался на земле, но тут же вскочил на ноги, завладев шпагой Гокура. Он торжествующе приставил оружие к его лицу. Французские рыцари двинулись было вперед, но сразу отпрянули, когда кончик шпаги слегка порезал щеку Гокура.

— Это уже не игра, — пробормотал кто-то в толпе.

«Да, — подумала Лианна, дрожа всем телом несмотря на жару. — Это, действительно, не игра. Мой замок достанется Ранду».

— Ты собираешься преступить закон? — с вызовом спросил Жерве. Он хотел поднять руку, чтобы погрозить кулаком, но, вспомнив, какая участь постигла флажок, передумал. — Я заявляю тебе, что Буа-Лонг мой! — он достал пергаментный свиток. — Король Карл передал Буа-Лонг мне.

Сердце Лианны упало. Так вот что скрывал от нее Жерве, разговаривая с ней сегодня утром: французский король объявил его владельцем Буа-Лонга! «Будь проклят этот сумасшедший», — с отчаянием подумала девушка. Так-то он отблагодарил за всю преданность ему! Жизнь Лианны превратилась в одно сплошное предательство: один за другим ее обматывали люди, которым она доверяла.

— Письмо подписано и скреплено печатью самим королем Карлом, — пронзительно закричал Жерве, — и…

Не дослушав его, Ранд спокойно выпустил стрелу. Она на лету вырвала пергамент из руки Мондрагона и пригвоздила письмо короля Карла к земле.

— Вот, — холодно произнес Ранд, — что я думаю о бездумных пожалованиях вашего монарха.

С этими словами он небрежно вытащил вторую стрелу и натянул тетиву.

Маси лишилась чувств.

Бонни принялась хлопотать вокруг нее, а Лианна как зачарованная смотрела на Ранда. Опять у него было лицо, которого она еще не знала: не возлюбленного в лесу, не разъяренного зверя в овраге, а холодного, расчетливого воина, уверенного в своей победе.

Нацелив стрелу на Жерве, Ранд сказал:

— Ты потерпел поражение. Правда, отсюда есть два выхода. Можешь попытаться прорваться через какой-нибудь из них, — при этом он выразительно посмотрел на пергамент, затем на беспомощного Гокура.

— Чего ты хочешь, англичанин?

— Только то, что по праву является моим. Бросайте оружие! — Ранд голосом дал понять, что его терпение лопнуло.

Некоторые мужчины под прикрытием лучников вышли на площадку и стали разоружать рыцарей, которые, оставшись без предводителя, уже не сопротивлялись.

«Боже мой, — с удивлением подумала Ли-анна. — Ранд даже французов сделал своими союзниками». Не в силах больше оставаться на месте, она Оставила бесчувственную Маси и сквозь толпу пробралась к Ранду.

— Зачем ты здесь? — спросила она.

Он пронзил ее взглядом изумрудных глаз.

— Я пришел потребовать назад свои земли и свою жену.

Перегнувшись через изгородь, Ранд обнял Ли-анну и крепко поцеловал ее в изумленные губы. Она растерянно отшатнулась и была крайне удивлена, увидев, что многие улыбаются, как будто здесь разыгрывалась сценка для их удовольствия.

— Видишь, — прошептал Ранд. — Даже посторонние замечают, что мы связаны узами любви.

Вне себя от возмущения, Лианна отвернулась от него.

Ее взору открылось ужасное зрелище. Рауль де Гокур, храбрейший воин Франции, без доспехов, шпор, шпаги, со связанными за спиной руками, опустив голову, сидел в тележке, в которой уже находились его люди.

— Предатели! — закричала Лианна, обращаясь к французским лучникам. — Вы делаете узниками людей, поклявшихся защищать Францию!

— Лучше предать корону, чем свою семью, — огрызнулся пожилой мужчина.

Он сплюнул на землю и тумаком заставил пошевелиться одного из рыцарей Гокура. Когда же тот забрался в тележку, старик добавил:

— Это как раз те дьяволы, что разорили наш город, сожгли наши поля, насиловали наших женщин. Выкуп — слишком мягкое наказание для них, но мы пойдем на это.

Лианна недоверчиво посмотрела на него.

— Нет, — произнесла она внезапно охрипшим голосом. — Нет… то были разбойники.

— Дарохранительница из нашей церкви! — вдруг закричал один из французских лучников. — Я нашел ее!

Крестьянин указал на одного из рыцарей и высоко поднял над головой позолоченный ящичек.

— Это было украдено из церкви, — пояснил Ранд. — Так кто же теперь разбойники, Лианна?

— Проклятье! — воскликнул Гай, подходя к ним. — Несколько недель мы жили под одной крышей с шайкой разбойников, — с негодованием произнес он и принялся помогать крестьянам управляться с пленными.

Остальные мужчины Буа-Лонга тоже последовали его примеру.

Чувствуя подступающую дурноту, Лианна с ужасом смотрела на людей Гокура и видела на их злых, пристыженных лицах подтверждение преступных деяний.

«Боже мой, — подумала она. — Я сама пригласила в замок головорезов». На щеках девушки проступили два ярко-красных пятна.

Гости из окрестных поселений боязливо отправились по домам. Площадка для турниров опустела, лишь кони нервно переминались с ноги на ногу, но их скоро привязали позади тележек. Вся процессия не спеша тронулась в обратный путь.

Лианна стояла с безвольно опущенными руками, потрясенная до глубины души.

Неожиданно ее внимание привлек чей-то крик, сопровождаемый громкими ругательствами, и топот копыт. Повернувшись, она увидела Жерве, который во весь опор скакал к лесу. Его преследовали два англичанина.

Старик рядом с Лианной пожал плечами.

— Мондрагон. Мне с ним не из-за чего враждовать.

— А у меня есть из-за чего.

Услышав спокойный голос мужа, Лианна повернулась и оказалась лицом к лицу с золотым леопардом.

Подняв голову, она язвительно сказала:

— Полагаю, что твои люди получили приказ загнать его, как дикого кабана?

— Я дал ему больше шансов на спасение, чем в свое время он — мне.

Против своей воли Лианна окинула Ранда внимательным изучающим взглядом. Его лицо, хотя и сияющее торжеством, все еще было в синяках и ссадинах; костяшки пальцев больших сильных рук — содраны. Лианне хотелось посочувствовать ему, но она подавила в себе это желание и резко ответила:

— Жерве делал то, что считал необходимым, чтобы защитить замок от англичан.

В улыбке Ранда появилась досада!

— Я думал, ты освободишь меня сегодня от дальнейшей борьбы, — он прижал Лианну к себе, обдавая запахом солнца и леса, — у нас впереди долгая ночь любви…

Из шатра донеслись женские вздохи.

Не обращая на окружающих никакого внимания, Лианна высокомерно спросила:

— Справедливо ли было с твоей стороны хитростью окружить рыцарей Гокура, наставить на них стрелы, не оставляя никаких шансов на честный бой.

— Я сделал то, что считал необходимым, — пожал плечами Ранд.

— Ах, так, тогда я поступлю точно так же! — воскликнула Лианна и, вырвавшись из его объятий, заторопилась прочь.

Оруженосец отвлек Ранда, требуя немедленно решить спор: кому достанется шпага Гокура, и он на время потерял Лианну из виду.

Челядь замка все еще околачивалась на лугу, поглядывая на англичан с осторожностью, но и с невольным восхищением. Некоторые из них предпочли уйти в замок, в поисках надежного убежища.

Шионга тоже не было видно.

Молясь о том, чтобы остаться незамеченной, Лианна проскользнула по тропинке к северным воротам. Пробегая по мосту, она старалась не смотреть вниз, на воду, не отрывая глаз от пушки на зубчатой стене.

Да, лихорадочно соображала Лианна, даже с двумя пушками она справится с англичанами. Их совсем немного, а ее умение плюс опыт Шионга…

Неожиданно Лианна почувствовала чью-то железную хватку на своей руке. Она резко повернулась и оказалась лицом к лицу с Рандом. Девушка бросила на пушку иступленный отчаянный взгляд.

— Даже не пытайся, Лианна, — спокойно сказал Ранд, разгадав ее намерения.

Лианна попробовала вырваться, но он еще крепче сжал руку.

— Я не позволю тебе просто зайти и взять замок. Мои люди никогда не примут тебя как господина! — выкрикнула она.

— Я не дам им другого выбора, — невозмутимо ответил Ранд.

Лианна прекрасно поняла то, что не было сказано вслух: ей он тоже не даст выбора.

Ранд ослабил свои пальцы.

— Пойдем, — произнес он, направляясь к воротам. — Последний раз я проходил здесь как узник, а сейчас вхожу как господин.

— Французы все равно одержат над тобой верх, — холодно заявила Лианна, с трудом приноравливаясь к его широким шагам. — Ты можешь выиграть день-два, но Франция так легко не сдастся.

Ранд неожиданно повернулся, сделал своим людям какой-то знак рукой и продолжил свой путь. Лианна едва поспевала за ним.

— Я никогда не прощу тебя за это, — не унималась она.

— Прощение, — усмехнулся Ранд, — не входит в клятвы, которые ты давала мне в Ле-Кро-той, — он замедлил шаг и посмотрел на Лианну с нежным, почти печальным выражением. — Но я бы очень хотел, чтобы ты все-таки простила меня.

Лианна понуро последовала за Рандом в замок, раздираемая на части желанием навсегда связать с ним свою судьбу и необходимостью защищать интересы Франции.

* * *

К огромному неудовольствию Лианны, провозглашение Ранда бароном Лонгвуда оказалось очень простым делом. Сначала Батсфорд, священник, отслужил праздничную мессу, а затем призвал барона и баронессу Лонгвуда встать перед алтарем.

Под шумные вздохи, шарканье ног и перешептывание Лианна неохотно последовала за Рандом. Она украдкой оглянулась назад, ожидая увидеть на лицах своих людей недовольство, злость, гнев.

Но вместо этого на них читалась только изумленная радость от того, что их госпожа втайне от всех стала женой красавца-англичанина.

Положив руку на богато украшенную раку [26] с костью от мощей Святого Дионисия, Ранд торжественно произнес:

— Я буду вам верным господином, защитником и покровителем, буду служить правому делу верой и без обмана. Клянусь!

Лианна заметила, что многие женщины согласно кивали и улыбались, явно очарованные привлекательностью Ранда. Но в еще большую ярость ее привело то, что даже двадцать рыцарей Буа-Лонга, которые совсем недавно униженно стояли под английскими стрелами, сейчас вели себя со спокойным фатализмом.

Ранд обратился к Жану, их предводителю.

— Я никогда не прикажу тебе подняться с оружием на француза, но и ты не должен пытаться уничтожить меня или моих людей. Подойди сюда и поклянись в своей преданности.

Лианна покусывала губу и нервно теребила складки платья. Ее раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, она боялась, что Жан бросит вызов Ранду, а с другой стороны, ей не хотелось, чтобы он подчинился ему.

Жан приблизился к алтарю и почтительно сказал:

— Раз вы — супруг моей госпожи, я присягаю вам и вверяю себя и своих рыцарей в ваши руки, барон Энгуиранд.

Мужчины обменялись крепким рукопожатием. В толпе послышался ропот одобрения и облегчения.

«Как он мог? — возмущалась про себя Лианна. — Как посмел подчиниться англичанину, чужестранцу, который предоставит возможность королю Генриху во главе своей армии пересечь Сомму и двинуться на завоевание Франции?!»

Она украдкой посмотрела на мужа. Господи, как бы ей хотелось оставаться равнодушной к нему, но вместо этого Лианна, презирая себя, чувствовала, как гордость и любовь переполняют ее сердце.

Над башнями Буа-Лонга теперь развевался новый флаг, привезенный из Англии в качестве свадебного подарка. На его полотнище красовался леопард в окружении позолоченных лилий Франции.

После торжественной церемонии праздник продолжился с еще большим весельем, чем начинался. Казалось, люди, населяющие Буа-Лонг, были просто счастливы избавиться от лживого Гокура и его вечно пьяных разбойников.

Бонни нашла Лианну на лужайке на украшенном гирляндами цветов помосте.

— Клянусь благоразумием Святого Криспина, — воскликнула девушка. — Я думала, мы никогда не успокоим Маси.

— Она спит?

Бонни бойко закивала.

— Да, да, в комнате, которую они занимали с Жерве. Бе утихомирил настой матушки Брю-ло из белены и мака. Но теперь, когда положение Маси изменилось, я думаю, что ее нужно переселить на женскую половину замка.

— Оставь ее, — сказала Лианна. — Она очень тяжело переживает потерю Жерве.

— Пресвятая Дева Мария! — всплеснула руками Бонни. — Уж не хотите ли вы сказать, что тоже переживаете за него?

— Годами жизнь в замке шла гладко, как течение в Сомме. Но стоило появиться мужчине, как начались всевозможные неурядицы, — с горечью, как о чем-то неизбежном сказала Лианна.

— Я бы не сказала этого о вашем муже, — возразила Бонни, наблюдая за весельем вокруг. — Кажется, он все держит в своих руках.

Лианна бросила на девушку испепеляющий взгляд, затем недовольно посмотрела на праздно шатающуюся толпу и увидела Ранда, вышагивающего бок о бок с Шионгом. Мужчины почтительно снимали перед ним шляпы, женщины делали реверанс и перешептывались, прикрывая рот ладошками.

Бонни вздохнула.

— Какой красивый и, между прочим, добродетельный. Лучники подтвердили, что он не волочится за женщинами, не пьет сверх меры и понапрасну не ругается.

Джек Кейд, который шел позади Ранда, увидев Бонни, тут же опустился на одно колено и протянул к ней руки, словно предлагая свое сердце.

Возмущенная хихиканьем Бонни, Лианна спустилась с помоста и направилась к мужу. Ее сердце бешено колотилось, она отказывалась верить своим глазам: Шионг дружелюбно улыбался, разговаривая с Рандом.

— А это, — Ранд глазами указал на помост, — должно быть, Бонни. Джек сообщил мне о ней гораздо больше, чем мне следовало бы знать.

Шионг рассмеялся.

— Она очень задорная, жизнерадостная девушка. Правда, у нее есть странная привычка клясться несуществующими святыми.

— Мы все не без причуд, — встряла в разговор Лианна, сердито взглянув на Ранда. — Ты, например, похищаешь женщин, — она повернулась к Шионгу. — А ты слишком быстро раскрываешь объятия врагу.

Китаец спокойно посмотрел на нее карими глазами, потом вздохнул и взглянул на Ранда.

— Расскажи ей, — посоветовал тот. — Расскажи все, что поведал мне, и она поймет.

Шионг напрягся, щеки его потемнели.

— Есть ли в этом смысл? — спросил он. — Все произошло так давно.

Сгорая от любопытства и негодуя на то, что Шионг доверил свою тайну Ранду, а не ей, Ли-анна сказала:

— Я хочу знать, что ты скрывал от меня.

Оружейных дел мастер медленно повернулся к ней лицом. Он весь прямо-таки светился от гордости и был полон внутреннего достоинства, что придавало его чертам благородство. Странно, что она раньше не замечала в нем этого.

— Я говорил всем, что корабль, доставивший меня сюда, «Восточная Звезда», разбился о скалы. Но это не так. Судно, снаряженное пушками, которых раньше никогда еще не видел христианский мир, было захвачено в плен французами. Мне чудом удалось спастись.

— «Восточная Звезда» — военный корабль? — осторожно спросила Лианна.

Шионг кивнул. Теперь она поняла, почему он никогда не говорил об этом, поэтому задала следующий вопрос:

— А кому принадлежал корабль?

Китаец до шепота понизил голос.

— Генриху Болинброку, отцу Генриха V.

Лианну бросило в дрожь. Наконец все составляющие головоломки заняли свои места: действительно, Болинброк вернулся в Англию из изгнания и сверг с трона Ричарда II.

— О Господи, — выдохнула она. — Ты помогал узурпатору?!

Шионг судорожно сглотнул.

— У меня были для этого свои причины.

Пробормотав что-то насчет фейерверка, он поспешно удалился.

Лианна стояла совершенно ошеломленная, пытаясь разобраться в своих чувствах. Неужели опять предательство? Или она чего-то не понимает?

— Ты не теряешь зря времени, проникая во все уголки моего замка. — Лианна пронзила Ранда испепеляющим взглядом.

Он улыбнулся.

— Нашего замка.

Она чувствовала эту улыбку всем своим существом и ненавидела его за это.

— Я не хочу, чтобы ты находился рядом со мной.

— Но я уже здесь и собираюсь остаться навсегда.

Ранд посмотрел на танцующих и веселящихся людей. Волынка, дудочки и трехструнные скрипки выводили задорную мелодию, и танцоры без устали плясали вокруг майского дерева. На лугу дети катали обручи и играли в мяч, а взрослые беззаботно болтали друг с другом, потягивая сидр.

Очевидно, на лице Лианны отразилось недовольство всем происходящим, потому что Ранд взял ее за руку и ласково сказал:

— Пожалуйста, не считай их предателями. Просто они миролюбивые люди.

— Они — глупцы, обманутые твоей английской ложью, твоими английскими обещаниями.

— Им нет никакого дела до политики. Они хотят только мира и спокойствия, и их не интересует, кто даст им это.

Громкий крик со сторожевой башни остановил танцы и игры. Люди торопливо устремились к главным воротам. Бросив на Ранда обеспокоенный взгляд, Лианна тоже отправилась посмотреть, в чем дело.

Она подошла как раз вовремя. Отсюда был хорошо виден большой корабль с приспущенными парусами, с изображенными на них драконами. Его борта украшали леопарды Англии.

Внутри у нее все оборвалось. Лианна прижалась щекой к прохладной стене, вспомнив тот день, когда она впервые увидела английское судно. Это произошло на следующее утро ее свадьбы с Мондрагоном, когда Лианна ускакала подальше от замка, чтобы оплакать свою ошибку. Она помнила, как слезы застилали ей глаза, мешая рассмотреть приближающийся корабль, и свой ужас, который заставил Лианну поспешно покинуть берег.

А теперь это уже был ее собственный дом, занятый англичанами.

Лианна снова почувствовала ужас, наблюдая, как обитатели замка спешат вниз по реке, чтобы помочь разгрузить судно. И вот уже на берегу оказались лошади и другой домашний скот. Загорелые матросы тащили нескончаемые ящики и сундуки.

Почувствовав за спиной присутствие Ранда, Лианна язвительно заметила:

— Итак, король Генрих собирается купить преданность моих людей сундуками и безделушками?

Его рука осторожно легла на плечо Лианны, пальцы нежно перебирали ее волосы.

— Дары доброй воли.

Лианна передернула плечами и нахмурилась.

— Возможно, на них такой жест и производит впечатление, но на меня — нет.

— Такой жест, — Ранд опять взял прядь ее волос, — наполняет пустые желудки.

В это время со стороны южной дороги показались два всадника, через несколько минут их лошади уже застучали копытами по мосту.

Лианна узнала их — валлиец по имени Дилан и Пьер, раненный в ногу Шионгом, — они поскакали вдогонку Жерве. Следом за Рандом Лианна поспешила им навстречу.

— Неудача, милорд, — сообщил валлиец.

Пьер кивнул.

— Мы бы преследовали его и дальше, но наши лошади совсем выбились из сил.

— Куда он направился?

— На юг, возможно, в Руан.

— Ладно, Бог с ним, важно, что у него нет никакой поддержки, — сказал Ранд.

Лианна тут же повернулась к нему и негромко заметила:

— Ты наивный глупец. В Руане — дофин Луи. Если Жерве убедит его пойти на Буа-Лонг с войсками, мы потерпим поражение.

Ранд сделал своим людям знак следовать в замок, потом взял Лианну за руку.

— Я не боюсь дофина Луи, хотя он более разумный, чем его отец. Но дофин толстый, ленивый, он и пальцем не пошевелит, чтобы прогнать какого-то английского барона, который к тому же является зятем герцога Бургундского. Ему придется дважды подумать, прежде чем бросить вызов такому человеку.

Ранд изучающе посмотрел на стены замка; его зеленые глаза стали жесткими. Лианна изумилась, как она раньше могла сравнивать их с нежными молодыми листочками, пронизанными солнцем.

— Жерве обязательно уговорит дофина, — упрямо настаивала она. — И ты должен опасаться его. Тебе не справиться с сыном короля, за которым будет стоять мощь всей Франции.

— Не всей Франции, — спокойно возразил Ранд. — На моей стороне герцог Бургундский. Кроме того, Буа-Лонг неприступен, ты ведь сама говорила мне об этом много раз.

— Я и пальцем не пошевелю, чтобы оказать сопротивление дофину, если он надумает взять замок.

— А тебе и не нужно это делать, — наконец потерял терпение Ранд. — Такие решения теперь принимаю я, — он спокойно встретил ошеломленный взгляд Лианны и мягко дотронулся до ее руки. — Пойдем, пусть твои люди сегодня повеселятся от души. Ты будешь прекрасной «майской королевой». Мне не терпится посмотреть, как ты исполняешь эту роль.

— Я лучше помогу Шионгу с фейерверком.

Ранд сжал руку жены.

— Я уже послал к нему Симона. Возможно, он кое-чему научится у Шионга. Бедняга все еще страдает из-за того, что ты так ловко избавилась от него в Ле-Кротой.

Лианна попыталась вырваться, но тут же оказалась в крепких объятиях Ранда, пленницей его страстного шепота.

— А что касается нас, баронесса, то мы пропустим сегодняшний фейерверк и устроим свой собственный.

Подавляя нахлынувшее на ее желание, она сказала:

— Но Шионг собирается устроить нечто необычное с синим кобальтом, который он добавил для того, чтобы взрыв был ярче…

Жаркое дыхание Ранда шевелило прядь волос на ее виске.

— Мое желание любить тебя горит ярче любого пушечного заряда. Да и ты под маской своего безразличия пылаешь так же сильно, как и я.

Лианна хотела возразить ему, но, ослабев от внезапно охватившего ее желания, лишь чуть слышно пролепетала:

— Он применил немного желтой меди, чтобы придать огням оттенок…

Теплые губы Ранда были совсем близко.

— Тихо, Лианна. Я покажу тебе такие огни, которые ты никогда не увидишь в фейерверке.

Глава 14

Яркие огни фейерверка освещали комнату Лианны. Она вздрагивала от каждого взрыва и зябко куталась в легкую накидку, наброшенную поверх ночной рубашки. На разрисованной стене плясали причудливые тени.

Лианна задумчиво рассматривала настенную роспись: знакомые образы, застывшая жизнь прошлого века. Вот молодая мать счастливо смеется, играя со своим ребенком; рыцарь преклонил колени, с обожанием глядя на неземную красавицу.

Теперь Лианна смотрела на эти сценки совсем другими глазами. Ранд-Гасконец заставил ее поверить, что они рассказывают о настоящих чувствах, о том, о чем мечтают люди и что сбывается. А англичанин Энгуиранд Лонгвуд доказал, что все это лишь выдумки глупцов.

Возможно, именно об этом она сожалела больше всего, по крайней мере, в своем сердце. Хотя Лианна еще могла сражаться за свой замок, утраченные мечты казались ей большей потерей, вернуть их было уже не в ее силах. А может, все можно исправить? Ведь у нее и Ранда есть будущее: скоро родится ребенок с золотистыми волосами и глазами цвета нежной весенней зелени…

Лианна отогнала от себя образ Ранда. Будь он проклят за то, что она хочет связать свою жизнь с англичанином. За это Лианна ненавидела его больше всего на свете. Из-за этого она заперла дверь своей комнаты.

Треск фейерверка и радостные крики толпы действовали ей на нервы. Лианну возмущало то, что все приняли Ранда и подарки короля Генриха, все, кроме нее и Маси. Лианна почувствовала жалость к жене Жерве. Завтра она обязательно сделает все возможное, чтобы приободрить Маси. Но сегодня…

Неожиданно загремела металлическая задвижка. Лианна встревоженно посмотрела на дверь, которую запирала собственной рукой, и отступила на шаг, не спуская с нее глаз.

— Лианна? — окликнул ее голос Ранда. Муж опять подергал дверь. — Лианна, открой!

Она замерла, не произнося ни звука, пытаясь всеми силами подавить нарастающий в душе страх. Наступившая тишина несколько успокоила Лианну. Возможно, Ранд понял, что она не уступит ему, и ушел искать место, где можно переночевать.

Вздох облегчения превратился во вздох изумления, когда в дверь ударилось что-то тяжелое. Через несколько секунд стук повторился, заставив Лианну вздрогнуть от неожиданности. Трепеща от страха, она смотрела, как задвижка запрыгала и в конце концов отлетела.

Дверь распахнулась.

Потирая ушибленное плечо, в комнату как ни в чем не бывало вошел Ранд. Он казался не более взволнованным, чем человек, который просто спустился к обеденному столу.

Ранд закрыл поврежденную дверь и повернулся к Лианне. При неровном свете свечей она увидела, что он вовсе не так спокоен. Глаза его метали молнии. Никогда еще Ранд не был так страшен, и никогда гнев так не красил человека. Лианна стояла, боясь пошевелиться, с высоко поднятой головой и немигающими глазами.

— Никогда, — еле сдерживая готовую прорваться ярость, сказал он. — Слышишь, никогда не запирай передо мной эту дверь.

— Это ранило гордость моего мужа-барона?

Ранд перестал растирать плечо и напрягся. У него был такой вид, как будто он едва сдерживался, чтобы не ударить Лианну.

— Твоя обидчивость ранит нас обоих и всех тех, кто служит нам. Если я не сумею достигнуть согласия со своей собственной женой, это отразится на наших делах.

— А я не заинтересована в достижении согласия с тобой.

Его глаза полыхнули гневом. Ранд опять начал растирать плечо, словно успокаивая себя этим, снимая напряжение. Несмотря на бушевавшую в нем ярость, он выглядел очень усталым.

Лианна мысленно проследила весь его сегодняшний день. Чтобы добраться сюда, Ранду, очевидно, пришлось встать задолго до рассвета. Ведь нужно было все подготовить, организовать людей. А сколько событий произошло за это время! Чего стоит, например, взятие в плен Гокура и его так называемых рыцарей. Лианна чувствовала себя виноватой за то, что Ранду приходится подобным образом завершать этот очень напряженный день, но она ничего не могла с собой поделать.

— Законы Франции более строгие, чем в Англии, — тихо сказал он. — Наверное, мы бы быстрее нашли с тобой общий язык, если бы я сразу побил тебя или публично наказал за твое открытое неповиновение.

Лианна судорожно сглотнула.

— Неужели ты сделал бы это?

Ранд шумно выдохнул, подошел к жене и положил ей руки на плечи.

— Мне не нужно этого делать, — сказал он, осыпая поцелуями лицо Лианны.

Она почувствовала себя полностью в его власти, не имея сил дальше сопротивляться.

— Но я не хочу…

— Ты хочешь, — мягко настаивал Ранд, отводя от груди ее руки. Накидка соскользнула на пол. — Лианна, я знаю, что ты злишься, чувствуешь себя обманутой. Мне понятна твоя преданность королю Карлу и разочарование в герцоге Бургундском. Но я совершенно не понимаю, почему ты упрямо отказываешься признать, что любишь меня, почему ты отказываешь себе в наслаждении, которое я могу тебе дать?!

— Нет, — с отчаянием в голосе сказала Лианна. — Я не должна чувствовать…

— Это наше право как мужа и жены — испытать все наслаждения, которые мы только можем дать друг другу. В конце концов, это твое право как женщины, — он наклонился и поцеловал ее. Разгоряченная кровь стучала у Лианны в висках. — Мы во многом разные с тобой, Лианна, но не в этом. Давай, по крайней мере, хотя бы в спальне не ссориться.

На улице раздавались взрывы, в темном небе таяли разноцветные огни, но Лианна, казалось, даже не замечала этого. Она смотрела только на Ранда, внимала его мягкому, дурманящему шепоту, наслаждалась его нежными прикосновениями, пока горячая волна желания полностью не затопила ее.

* * *

Ранд проснулся в предрассветной темноте и лежал, не выпуская Лианну из своих объятий. Сердце его было переполнено любовью. Он улыбнулся, вспомнив вчерашний вечер. Ранд так разозлился, обнаружив дверь в спальню запертой, что даже не почувствовал боли, когда выбил ее плечом. Ярость его не знала границ, он не отвечал уже за свои поступки и боялся прикоснуться к Лианне. В конце концов, всему есть предел, и его терпению — тоже. Даже с Лианной. Слава Богу, она не стала подливать масла в огонь, иначе неизвестно, что бы произошло.

Ранд так крепко прижал ее к себе, что почувствовал боль в ушибленном плече. Лианна сонно пошевелилась, вздохнула и уютно устроилась у него на груди. Он нежно поцеловал жену в висок.

Это прикосновение разбудило ее; испуганно вскрикнув, она попыталась выбраться из постели.

— Лежи, — пробормотал Ранд, удерживая Лианну. — Еще очень рано.

— Твой благодушный вид говорит о том, что ты уже успокоился. Не рановато ли? — спросила она, увертываясь от его рук. — Гокур — не из тех, кто прощает оскорбление.

Близость ее тела возбуждала Ранда, но он сдержал себя, понимая, что Лианна сейчас не в том настроении.

— Гокур уже ничего из себя не представляет, — пожал плечами Ранд. — Он и его люди ждут выкупа, а может, скачут куда глаза глядят, туда, где их никто не знает. Ему потребуются недели, чтобы собрать вместе всех своих людей и пойти на замок. — Ранд поиграл тонкой прядью ее волос. — Но благодаря твоим пушкам, Буа-Лонг не так-то просто взять. Вряд ли Гокур рвется сюда. Он слишком практичен, чтобы ввязаться в драку лишь для того, чтобы залечить свою уязвленную гордость.

— Тогда ты плохо знаешь французов, — усмехнулась Лианна.

Ранд пришел в ярость.

— Ты хочешь вернуть его? Даже зная, что его люди разорили окрестные поселения?

— Они исповедуют те же идеалы рыцарства, что и ты, — отрезала Лианна, убирая из рук мужа свои волосы.

— Не сравнивай меня с французскими налетчиками, — горячился Ранд. — Я запретил своим людям воровство, вымогательство и насилие. Нельзя принуждать женщину, если она сама этого не хочет.

— О?! А я желала тебя прошлой ночью?

Ранд вспомнил эту бурную, полную страсти ночь, которая последовала за ее сопротивлением, и провел рукой по плавной линии бедра Лианны.

— Достаточно сильно, милая, — сказал он, сорвав с ее губ поцелуй. — Ты отказываешься в своих чувствах ко мне, но твое тело говорит совсем другое, — его рука поползла вверх и коснулась груди Лианны. — Когда мы любим друг друга, мир для нас перестает существовать.

— Это лишь слова, — прерывистым голосом возразила Лианна, убирая руку Ранда. — А как же Жерве?

Ранд стиснул зубы.

— Как бы. мне хотелось не ссориться с тобой. Давай, хотя бы в постели, не касаться политики.

— Ты считаешь, он больше не вернется? — настаивала она.

Ранд тяжело вздохнул.

— Без сомнения, сейчас он добивается аудиенции у дофина Луи. Но я уверен, что влияние его настолько слабо, что вряд ли ему окажут серьезную поддержку, кроме незначительной демонстрации силы.

Ранд пристально посмотрел в сердитые серебристые глаза. Ему так хотелось остаться с Лианной, прогнать ее невеселые думы, но она выглядела бледной, усталой, а его ждали неотложные дела. Он поцеловал жену долгим, многообещающим поцелуем и выбрался из постели.

Спустя несколько минут Ранд уже шел по длинным переходам Буа-Лонга, с удовлетворением отмечая, что везде наведен лоск. В комнатах пахло свежим камышом — им были покрыты каменные плиты — и вербеной. Слуги спокойно занимались своими привычными делами, а встречая Ранда, не забывали приветствовать его.

Да, Лианна оказалась очень хорошей хозяйкой, можно сказать, образцовой. Он представил, как здесь будут расти их дети, с интересом слушая захватывающие рассказы о том, как леопарды Англии и лилии Франции объединились под этой крышей.

С тяжелым вздохом Ранд достал список наиболее важных дел и заставил себя сосредоточиться. Прежде всего ему предстояло как следует ознакомиться с замком: повседневные дела, средства защиты, а также нужно пополнить запасы продовольствия на случай осады. Кроме того, королю Генриху необходимо отправить письмо; корабль отплывает с вечерней зарей.

Ранд уже спускался в зал, когда его остановил, отчаянный женский крик. Он торопливо повернул направо и увидел в полутемном коридоре мужчину и женщину, которые боролись между собой.

— Клянусь зубами Святой Аполлонии, — пронзительно кричала женщина. — Ты все же отпустишь меня!

Подойдя поближе, Ранд узнал Джека и служанку Лианны, Бонни. Руки девушки были опутаны веревкой; пользуясь ситуацией, Джек ласкал ее упругие груди, соблазнительно выпиравшие из лифа платья.

— Честное слово, Джек, — раздраженно бросил Ранд. — Неужели нужно связывать своих побежденных? Я же приказал…

— Постойте, мой господин, — перебил его Джек. — Это же просто невинная игра.

Не понимая ни слова по-английски, Бонни отчаянно пыталась высвободить руки, бормоча проклятия и упоминая бороду святого Уилгефорта.

— Мой человек утверждает, что он — сама невинность, — сказал Ранд по-французски. — А ты что скажешь на это, девушка?

— Он такой же невинный, как свинья во время течки, — возмутилась Бонни, — и хитрее, чем исцелитель Святого Луи.

Весь сияя от удовольствия, Джек принялся осторожно разматывать веревку на ее руках.

— Вот так, дорогая, — приговаривал он, — честное слово, я только пытался развлечь тебя игрой в лестницу Иакова, — Джек засунул шнур в карман и поднял свою покалеченную правую руку. — Увы, в этом у меня еще нет достаточной сноровки.

Бонни отвела взгляд от его кисти, на которой вместо трех пальцев были обрубки, и колко заметила:

— Для такого жалкого калеки, как ты, следует найти более подходящее занятие.

Ранд насторожился. Джек никогда не давал спуску своим обидчикам. Но, судя по всему, пленительная фигурка девушки, ее сладкий голосок, казалось, больше забавляли его, чем обижали.

— Я очень искусен в других вещах, — на ломаном французском невозмутимо ответил он. — Далеко не одна удовлетворенная женщина опробовала мой инструмент любви, — и взмахнул рукой.

Бонни покраснела до корней мягких каштановых волос.

— Тебя поджарят в аду, Джек Кейд!

Он игриво ущипнул ее за мягкое место.

— Я бы предпочел гореть вместе с тобой на земле.

Ранд слегка кивнул служанке.

— Если тебе нужно к своей госпоже…

Бонни поспешно удалилась, все еще краснея от смущения.

Ранд вместе с Джеком направились в зал.

— Я хочу, чтобы ты поехал в Руан, — озабоченно сказал Ранд.

— Сейчас, мой господин?

— Да, прямо сегодня. Нам нужно наблюдать за Жерве Мондрагоном. Маловероятно, что он уговорит дофина Луи двинуться на Буа-Лонг, но если все-таки это ему удастся, я буду знать.

Джек удрученно вздохнул.

— Почему я, мой господин? Я только… — он с тоской оглянулся на темный коридорчик. — Я только начал привыкать к нашему новому дому.

— Мне нужен человек, которому я могу доверять, который понимает французский.

Хитро сверкнув глазами, Джек поднял правую руку.

— Но я — меченый, мой господин. Это слишком заметно.

Ранд снисходительно усмехнулся.

— Да, правда.

— Пьер Атвуд! — радостно вскричал Джек, хлопнув себя по ляжкам. — Он тоже говорит по-французски и почти без акцента: его мать была, кажется, фламандкой. Пьер справится, мой господин. Кроме того, ему не терпится проявить себя после того, как его так нелепо ранил этот азиат.

Ранд от души рассмеялся.

— Почему мне так трудно тебе отказать, Джек Кейд?! Ладно, пусть будет Пьер Атвуд. А ты можешь остаться и попытаться соблазнить эту острую на язык девушку своим знаменитым инструментом любви.

* * *

Лианне хотелось сегодня подольше остаться в постели. Она чувствовала себя усталой, разбитой, ее немного тошнило. Был прерван самый сладкий сон, и организм Лианны протестовал против этого.

Но она не могла допустить, чтобы Ранд считал ее ленивой и беззаботной, поэтому поднялась сразу же после того, как он ушел. Бонни, как всегда, поблизости не оказалось. Лианна сама оделась в легкое платье и причесала спутавшиеся за ночь волосы.

Уже подходя к двери, она покачнулась и чуть не упала. Боже, сегодня Лианна чувствовала себя хуже, чем обычно. Скорее всего, в этом виноват Ранд. В отличие от других людей ему, казалось, совершенно не требовался отдых. Предаваясь ночь напролет любви, утром он встал таким же свежим, как после нескольких часов крепкого сна. «Интересно, — подумала Лианна, — сохранит ли Ранд такую энергию, когда его золотистые волосы посеребрит седина?»

Говорят, у кого совесть чиста, у того подушка под головой не вертится. Или у Ранда совсем нет совести, или он, действительно, вполне искренне убежден, что имеет на нее полное право. Лианна снова подавила приступ дурноты.

Она еще немного постояла, опираясь о притолоку, затем направилась в комнату Маси.

— Пиво уже выдохлось, — послышался капризный голос жены Жерве. — Я не собираюсь начинать завтрак с таким пивом.

Заметив Лианну, Маси смущенно вспыхнула и помахала ей рукой, приглашая войти.

Они сидели в уютной нише за накрытым к завтраку столиком. Поток солнечных лучей вливался через окно за их спинами, согревая затылок и шею Лианны. Со двора доносился привычный шум: уже закончились утренние молитвы и обитатели замка принялись за работу.

— Пришла поделиться радостью победы своего мужа? — спросила Маси, отправляя в свой похожий на розовый бутон рот кусочек овечьего сыра.

Лианна отвела взгляд от обильно уставленного стола, желая, чтобы свежий ветерок отнес от нее аппетитные запахи еды.

— Ты знаешь, что это не так, Маси, — судорожно сглотнув, ответила она.

Покончив с сыром, Маси принялась за засахаренные фрукты и, слизывая с пальцев крошки, с иронией заметила:

— Неужели? Англичанин был у Жерве в руках, но тем не менее ты помогла ему бежать.

— Я ничего такого не…

— Это сделала ты, — тоном, не допускающим возражения, сказала Маси. — Возможно, тебе и удалось одурачить Жерве, но не меня. Англичанин взорвал дверь и выбрался наружу.

Лианна нахмурилась, вспомнив вчерашнее признание Шионга.

— Англичане уже давно знают о порохе.

Маси с подозрением взглянула на нее.

— А почему ты не сказала Жерве, что вы поженились с Лонгвудом в Ле-Кротой?

— Жерве хладнокровно убил бы его, а мы могли бы получить выкуп.

— Выкуп? Ха! — понимающе усмехнулась Маси. — Скорее всего, ты любишь этого англичанина. Впрочем, ничего удивительного: он красив как бог и, без сомнения, великолепен в постели, — казалось, она говорила это сама себе. — Да, я знаю, что значит любить человека так сильно, что готов сделать для него все, что угодно.

— Любовь здесь совершенно ни при чем, — продолжала защищаться Лианна. — Он мог утонуть в подземелье.

— Как раз это от него и требовалось.

Лианну до глубины души возмутила такая жестокость. Она так разволновалась, что к горлу опять подступила тошнота. Кое-как подавив ее, Лианна напомнила себе, что Маси переживает исчезновение Жерве и беспокоится о своем будущем.

Маси сунула ей под нос блюдо с отличными солеными оливками.

— Поешь что-нибудь. Ты бледна как смерть.

Лианну чуть не вырвало. Она резко оттолкнула от себя тарелку.

— У меня совсем нет аппетита.

Маси подозрительно взглянула на нее.

— Зачем ты здесь? Теперь за меня должны заплатить выкуп?

— Конечно же, нет, — поспешно ответила Лианна. Она с мужем еще не говорила об этом, но она была уверена, что Ранд думает точно так же. — Как только Жерве придет за тобой, ты будешь свободна.

— Свободна! — фыркнула Маси. — Свободна вернуться в разваливающийся дом Лазаря в Трамкуре?

— До прихода Жерве ты вольна жить в Буа-Лонге.

— Что ты имеешь в виду? — Маси положила в рот оливку. Ее глаза в этот момент были похожи на темные влажные маслины.

— С тобой будут обращаться, как с благородным гостем.

Маси с неожиданной силой схватила Лианну за запястье.

— Этого недостаточно, — ее дыхание было горячим и солоноватым. — Лазарь — мертв. Буа-Лонг принадлежит Жерве.

— Возможно. А возможно, и нет, — Лианна один за другим оторвала пальцы Маси от своей руки.

— Что ты хочешь сказать? Что…

Запахи еды, духота, горячность Маси в конце концов сделали свое дело. Пробормотав извинения, Лианна быстро вскочила на ноги. Зная, что ей не добежать до своей комнаты, она бросилась к ночному горшку и, опустившись возле него на колени, выплеснула туда содержимое своего желудка. Потом, схватив салфетку, Лианна вытерла лицо и поднялась; ноги ее дрожали.

Она медленно повернулась к Маси и удивилась произошедшей с ней перемене. Жена Жерве сидела, словно пораженная громом. Гневное, застывшее лицо Маси напомнило Лианне василиска [27] из легенды. Тишину нарушало лишь учащенное дыхание Лианны; кровь стучала у нее в висках.

Наконец Маси пришла в себя и вскочила на ноги, опрокинув столик:

— Будь ты проклята! Ты — беременна!

— Когда ты об этом узнала? — в голосе Ранда слышалась боль и плохо скрытое раздражение.

Лианна рассматривала рыцарей в зале, слуг, щенков, возившихся под столом, не смея поднять глаза на своего мужа.

— Когда, Лианна?

— Я… стала догадываться несколько недель назад.

— Несколько недель?!

Его кулак с грохотом опустился на стол. Недалеко от них остановилось несколько человек и с любопытством уставились на Ранда. Схватив Лианну за локоть, он торопливо повел ее в комнату позади зала.

Его гнев передался и ей. Лианна вскинула голову, глаза ее сверкали.

— Я не стану отвечать на твои вопросы и выслушивать твои обвинения!

Ранд стиснул плечи жены.

— Нет, будешь! Лианна, подумай, сколько раз ты подвергала опасности жизнь нашего ребенка: спускалась по стене, устраивала взрывы, скакала на лошади во весь опор, как не каждый мужчина сумеет…

— А не ты ли вытащил меня из постели, связал по рукам и ногам, чуть не уронил с лестницы?! — она получила огромное удовольствие, увидев, как он побледнел. — Да, Ранд, ты тоже подвергал опасности жизнь нашего ребенка.

— Только потому, что ты не удосужилась сказать мне об этом, — проревел он так громко, что Лианна отшатнулась назад, как будто ее ударили.

Ранд пристально посмотрел на жену; гнев постепенно исчез из его взгляда.

— С этого дня, — ласково сказал он, прижимая ее к груди, — ты будешь очень осторожна. Мы оба будем осторожны.

Лианна стояла, не шевелясь, раздираемая на части противоречивыми чувствами: яростью и печалью; она всем сердцем стремилась к Ранду и не могла ему покориться. Лианне было так хорошо, спокойно с ним, она знала, что нежно любима мужем, и в то же время всячески противилась этому.

Ранд приподнял ее волосы, нагнулся и нежно прижался к пульсирующей жилке на шее. Теплая волна желания разлилась по телу Лианны, но она не хотела поддаваться своему чувству. Боже, где взять силы сопротивляться ему?

— Почему… — Лианна откашлялась и подавила чувство вины. — Почему ты так уверен, что ребенок твой?

Ранд сначала застыл от неожиданности, затем выпрямился и пристально посмотрел на жену.

Лианна заставила себя продолжать, хотя ее голос предательски дрогнул:

— О, я вижу, твоя мужская гордость не позволяет тебе даже допустить такую возможность, но подумай, я отдалась в лесу незнакомцу. Что остановит меня перед любым другим мужчиной?

Только когда Ранд наклонился и подхватил губами слезинку с ее щеки, она поняла, что плачет.

— О, Лианна, — прошептал он. — Мы оба прекрасно это знаем. Мне достаточно заглянуть в твои глаза, чтобы понять, что ребенок мой, — Ранд нежно погладил ее плечи, грудь. — Мне достаточно вспомнить последнюю ночь, чтобы понять, что ты никогда не отдашься другому. Ребенок мой, как и твое сердце, хотя ты и не хочешь признаться в этом.

Лианна молчала, проклиная себя за то, что не в силах обмануть Ранда. Наконец, сдаваясь, она прошептала:

—Я боюсь, Ранд. Я не знаю, что делать с ребенком.

Он прижал ее к себе.

— О, Лианна. Люби его, просто люби его, — она всхлипнула и уткнулась ему в плечо. — Ты ведь сама хотела ребенка, — продолжал Ранд, — наследника Буа-Лонга. Почему же ты чувствуешь себя несчастной?!

— Я хотела наследника — француза. А этот ребенок будет разрываться, как и я, между Францией и Англией, ведь ты постараешься сделать его вассалом короля Генриха.

Ранд покачал головой.

— Я буду любить нашего ребенка, как люблю и тебя. Я стану осыпать его подарками, поцелуями, оберегать и защищать, впрочем, так же, как и… его братьев и сестер, которые появятся вслед за ним.

Эти слова окончательно успокоили Лианну, слезы ее высохли, сердце уже не выскакивало из груди. Ранд поцеловал жену и отправился по своим делам.

Весь остаток дня Лианна задумчиво бродила по замку. Ей хотелось верить Ранду, стать ему верной женой, родить от него ребенка. А еще хотелось забыть, что он собирается использовать Буа-Лонг с выгодой для англичан…

В эту ночь дверь ее спальни была широко открыта: Лианна ждала Ранда. В ней затеплилась пока еще слабая надежда на лучшее для себя, для ребенка, для их дома, и эта надежда заставила Лианну отказаться от сопротивления Ранду — на время. Да, она станет его страстной возлюбленной… сегодня.

И опять Лианна парила в облаках. Руки и губы Ранда были повсюду, разжигая в ней страсть, отнимая дыхание. Он доставлял ей огромное наслаждение, и Лианна с готовностью отзывалась на его исступленные ласки, отдавая ему себя без остатка. Ранд заполнил ее собою, своей нежностью. Когда он шептал, что любит, она уже безоглядно верила ему.

Да, верила. Прежнее негодование и обиды мешали Лианне хорошенько обо всем подумать. Теперь же она пришла к заключению, что если бы Ранд, действительно, знал, что Лианна — его нареченная, то не стал бы рисковать, похищая ее. Ему гораздо проще было увезти мадемуазель де Буа-Лонг в Ле-Кротой прямо от креста Святого Катберта. Но Ранд не сделал этого, потому что искренне верил, что его будущая жена — брюнетка, которую он видел на мосту.

— Я люблю тебя, — повторял Ранд, осыпая поцелуями лицо, шею, плечи Лианны, — и хочу, чтобы ты верила мне.

— Да, — легко сорвалось с ее губ. — Но разве это облегчит нашу жизнь? Я не могу предать Францию и отбросить от себя, как вышедшее из моды платье.

Ранд провел пальцами по щеке Лианны.

— Возможно, наши короли и военачальники сумеют договориться между собой. Может быть, война и не начнется.

Но Лианна знала совсем другое и по его глазам видела, что он тоже понимает это.

— Ты говоришь, что любишь меня, но любишь ли ты и мою преданность Франции, и мое неповиновение Англии?

— Это все — часть тебя. Я люблю тебя за твою преданность, за твой характер.

Внезапно Лианну осенила блестящая идея: у нее есть любовь Ранда. Ее дядя, герцог Бургундский, однажды сказал, что это — самое сильное чувство на свете. Сможет ли она когда-нибудь положиться на эту самую любовь, испытать, есть ли у нее предел?

Да, подумала Лианна, страстно обнимая Ранда, вызывая в нем трепет наслаждения. Она знает ответ на свой вопрос. Вместо того чтобы бороться с Рандом, ей нужно привязать его к себе, подчинив тело, сердце, душу…

Они опять предались неистовой страсти.

Потом, когда Ранд наконец уснул, она долго лежала без движения рядом с ним, вдыхая аромат его обласканных солнцем волос.

«Он — мой, — яростно заявила Лианна неумолимому английскому королю. — Он — мой, и ты не получишь его. Потому что к тому времени, когда ты надумаешь вторгнуться во Францию, Ранд будет полностью принадлежать мне и отвернется от тебя!»

Она даже вздрогнула от своих мыслей. Нужно ли испытывать судьбу? Решение заставить Ранда выбирать между женщиной, которую он любит, и монархом, которому он служит, наполняло ее душу сомнениями. Такой выбор труден для любого. А Ранд с его глубокими чувствами, чистой душой и железной силой воли, просто разорвется на части.

«Я докажу, что это стоит твоей боли, — пообещала Лианна, уютно устроившись у него на плече. — Да, однажды ты поставишь меня выше империи, и я буду свободна любить тебя».

Она улыбнулась, вспомнив его предсказание в их брачную ночь. Настанет день, поклялась себе Лианна, и она скажет ему о своей любви.

Глава 15

Осень началась в Буа-Лонге с невыносимой, изматывающей жары. Жгучие лучи нормандского солнца превратили каждую комнату, каждый уголок огромного замка в раскаленную печь.

Возможно, удрученно думал Ранд, наблюдая за единственной оставшейся свиньей, которая разгуливала по двору, жара не казалась бы такой изнуряющей, если бы они могли опустить мост, выехать на природу, подставить лицо свежему морскому ветру, в конце концов, искупаться в реке.

Но прогулки и купания были невозможны: замок находился в осаде.

Ранд сжал кулаки. Годы спустя барды, очевидно, будут распевать песни о бескровной передаче Буа-Лонга в руки англичанина. Но эта победа окажется совершенно бесполезной, если Жерве удастся сейчас добиться успеха.

Мондрагон вернулся сюда шесть недель назад и привел с собой тридцать рыцарей, предоставленных в его распоряжение дофином Луи. Все зная о замке, он избрал самый коварный метод убеждения.

Жерве решил взять замок не штурмом, а измором.

Глядя на норовистую свинью, Ранд сокрушенно покачал головой. Этой беспокойной особе требовался боров, но все они уже давно были съедены. И Ранд чувствовал себя таким же покинутым и расстроенным, как эта свинья, тяжелый груз безысходности буквально давил его.

Он направился на лужайку для тренировок рыцарей в метании копья и стрельбе из лука.

— Не целься одним глазом, — еще издалека донесся до него голос Джека. — Наш добрый Господь дал тебе два.

Увидев Ранда, тот зачастил:

— Стреляет, как зеленый юнец со своей первой женщиной: быстро и мимо цели. Не может толком поразить эту чертову мишень.

Ранд кивнул.

— Интересно, стрелял бы Жофрей точнее, если бы не знал, что его тренируют, чтобы сражаться с рыцарями дофина. Боюсь, что я прошу слишком… — он осекся, увидев Лианну, которая направлялась к баку с водой.

В последнее время ее тело заметно округлилось в ожидании ребенка, и вся она светилась каким-то внутренним светом. Ранд словно зачарованный смотрел, как Лианна пьет из ковша, откинув назад длинные, удивительно светлые волосы.

Ее появление заставило его забыть, о чем он только что говорил. Так происходило всегда. Стоило Ранду увидеть Лианну, даже самые мрачные мысли тут же улетали прочь. От нее исходило удивительное спокойствие, оно было написано на ее прекрасном лице, угадывалось в грациозных движениях. Внутри Лианны развивалось чудесное и неоспоримое доказательство его любви, и это наполняло гордостью сердце Ранда. Толчок Джека вывел Ранда из задумчивости.

— Мой господин?

— Я… забыл, — перехватив широкую понимающую ухмылку Джека, он покачал головой и добавил: — Она заставляет меня терять голову.

— Вижу, между моим господином и леди дела идут хорошо.

— Да, просто прекрасно.

Между тем Лианна повернулась, послала мужу воздушный поцелуй и исчезла в зале. За эти месяцы, когда Ранд взял управление замком в свои руки, она сверх всяких ожиданий с готовностью подчинялась ему. Днем Лианна была мужу преданной помощницей, а ночью — пылкой и страстной возлюбленной. Правда, она еще не призналась ему в любви, но все ее поведение красноречиво свидетельствовало об этом: как Лианна разговаривала с мужем, улыбалась, ласкала его.

Между ними словно существовало молчаливое соглашение не касаться тех тем, по которым они не сходились во мнениях. Пока это удавалось. Но что произойдет, если начнется война?

Сомнения не покидали Ранда: слишком уж быстро Лианна сдала свои позиции. Господи, как ему окончательно завоевать эту женщину? Ранд смотрел на флаг с лилиями и леопардами и со страхом думал о том, что когда-нибудь наступит час расплаты.

Неожиданно его внимание привлекло какое-то движение на крепостной стене: туда прорвалась группа женщин, несмотря на отчаянные попытки стражников остановить их. Они с криками устремились на ту часть стены, которая выходила к реке.

— Черт возьми, чего хотят эти старухи? — удивился Джек.

Ранд уже бежал через двор. Перемахнув через каменную ограду, он взлетел по ступенькам наверх.

— Прошу прощения, милорд, — виновато сказал Жиль, один из стражников. — Мондрагон соблазняет их едой. Они просят хотя бы посмотреть.

— Отойдите от бойниц! — услышав громовой голос Ранда, женщины забегали по стене, как испуганные куры. — Уберите детей!

— Он привел стадо свиней, — пронзительно закричала матушка Брюло.

У Ранда от изумления даже округлились глаза. Дразнить голодных людей едой! На такое был способен только Жерве.

Ранд подошел к краю стены и посмотрел вниз: на другом берегу реки маячил Жерве и примерно пятьдесят голов свиней. Неподалеку от них со смущенным видом стоял Сильван, свинопас замка. Он часто делал удачные вылазки, добывая пропитание, но теперь Жерве удалось схватить его. Ранд негромко выругался.

За рекой простирался луг, за которым начинался лес. Между деревьями Ранду чудилось дви-жение и мерцание. Он знал, что рыцари дофина, сидя верхом в полной боевой готовности, ждали удобного момента, когда откроются ворота замка, если Ранд вдруг допустит такую оплошность.

— Приветствую вас, — закричал Жерве. — Я привел подарок от дофина, — он сделал широкий жест в сторону беспокойного стада.

— Оставь его лучше себе, — ответил Ранд. — Свиньи — самая подходящая компания, чтобы согреть тебя ночью.

— Я не хочу, чтобы французы голодали, — заложив руки за спину, Жерве не спеша ходил туда-сюда по мосту через Сомму. — Открой ворота, милорд, и сегодня вы будете есть свинину, а не черствый хлеб с жидким супом.

— Дайте нам мяса, милорд, — запричитала матушка Брюло, другие женщины тоже присоединились к ее просьбе. — Вы ведь не позволите нам умереть с голоду!

Ранд повернулся к ним.

— Нет, но я не могу рисковать жизнью наших мужчин.

Матушка Брюло твердо посмотрела ему в глаза.

— Если уж на то пошло, у нас остался всего лишь недельный запас продовольствия. А неделю назад моя племянница родила двойню, и кузнецу необходимо свежее мясо, чтобы залечить недавно полученные ожоги.

Ее слова сопровождались кивками и ропотом остальных.

Ранд бросил угрюмый взгляд на усталые, исхудавшие лица женщин и опять повернулся к Жерве, который красовался на фоне стада откормленных свиней.

Дуновение горячего ветра взъерошило его темную гриву волос и донесло до Ранда терпкий запах животных.

— Не забывай, что и твоя жена находится здесь, — крикнул Ранд.

— Не забывай, что мне нет до нее никакого дела, — ответил Жерве. — Кроме того, ты не причинишь ей никакого вреда, — проницательно добавил он. — Я чувствую в воздухе запах голода, голода и раздоров! Думаешь, они пойдут за англичанином на голодную смерть? Их французские желудки наверняка скажут: «Нет!»

На стене с длинной узкой аркебузой в руках появился Шионг.

— Милорд, возможно, настало время показать им…

Ранд протестующе помахал рукой.

— Очень рискованно: Сильван стоит слишком близко.

Да, если он не откроет ворота, люди будут голодать, а если откроет — умрут. Ранд стиснул зубы; нужно было найти какой-то выход…

Горячий ветер с юга растрепал его волосы и словно принес с собой интересную мысль. Идея была настолько остроумной и необычной, что как раз могла сработать в подобной ситуации.

— Мы примем твой дар, Мондрагон, — крикнул Ранд.

Позади него женщины забормотали слова благодарности, а Шионг ахнул от изумления.

Жерве схватил Сильвана и теперь держал его перед собой как щит.

— Помни, англичанин, ты сейчас не в том положении, чтобы шутить.

Ранд приказал женщинам уйти со стены и сам поспешил вниз по лестнице.

* * *

Лианна выбежала из зала с бьющимся от страха сердцем. Матушка Брюло только что предупредила ее, что Ранд собирается открыть ворота Жерве. Во дворе наготове стояли лучники, а вооруженные до зубов рыцари уже оседлали своих лошадей.

Несмотря на свое положение, она двигалась удивительно быстро и проворно; Лианна хотела во что бы то ни стало найти Ранда. Нужно уговорить его найти более безопасное решение: Жерве никогда не простит Ранду своего унижения.

Неожиданно муж сам появился из свинарника. Вместо того чтобы вести за собой подкрепление, он тащил визжащую упирающуюся свинью. Следом шел Джек, ругаясь и подгоняя животное прутом.

Лианна тотчас бросилась к ним.

— Ради Бога, что ты…

— Лианна, отойди в сторону, — приказал Ранд. — Она может сбить тебя с ног.

Не сказав больше ни слова, он скрылся под навесной башней. Лианна, сгорая от любопытства, поспешила на стену, чтобы выяснить намерения мужа.

Задыхаясь, она наконец-то поднялась наверх и стала наблюдать за происходящим внизу. Ранд тем временем приказал опустить подъемный мост. Почти тотчас же из леса появились вооруженные всадники, а Жерве с видом победителя встал посреди моста через реку.

Мост через ров опустился и примкнул к мосту через реку. Жерве сделал знак свинопасу, который с явной неохотой принялся отгонять свиней, направляя их на луг.

— Боже мой! — воскликнула Лианна, задыхаясь от вони. — Нам в любом случае придется голодать.

Вдруг животные навострили уши и подняли вверх свои рыльца.

Французские рыцари быстро приближались со стороны леса.

Неожиданно для всех, но не для Ранда, стадо свиней развернулось и бросилось к мосту. Сильван сначала растерялся, не зная, что делать, потом взмахнул хлыстом и тоже побежал к воротам. В воздухе стоял истошный поросячий визг, да слышался топот копыт.

К Лианне подскочила Бонни.

— Ха! — прокричала она Жерве. — Ты сейчас погибнешь на месте, затоптанный своими родственниками.

Открыв рот, Мондрагон с ужасом смотрел на приближающееся стадо, затем, опомнившись, прыгнул с моста в реку и, изрыгая проклятия, поплыл на противоположный берег. Один поросенок тоже упал в воду и, щелкая зубами, неуклюже плыл по его пятам.

— Даже свиньи преследуют тебя! — ликовала Бонни.

Наконец все свиньи, толкая друг друга, вбежали во внутренний двор. Тут же зазвенели цепи, поднимая мост. Подъехавшие рыцари беспомощно топтались на другом берегу. Некоторые из них, погрозив кулаком Жерве, отправились обратно в лес.

Лианна торопливо спускалась по лестнице, пораженная увиденным. Во дворе замка стояла радостная суматоха: свиньи визжали, мужчины кричали, женщины суетливо носились туда-сюда. И в центре всеобщего внимания находился, конечно, Ранд, которому пожимали руки, хлопали по плечу.

Свинопас, которому удалось вместе с животными войти в замок, пытался загнать их в свинарник, но безуспешно. Боровы один за другим делали попытки взобраться на истерично визжащую последнюю свинью Буа-Лонга.

Только сейчас Лианна все поняла. У свиньи, очевидно, был особый период, и знойный ветер донес на другой берег такой привлекательный для самцов запах. Боже мой! Ранд опять обвел Жерве вокруг пальца!

Джек Кейд просто покатывался от смеха. Он шел навстречу Лианне, хлопая себя по бокам, с выступившими слезами на глазах. Увидев изумление на ее лице, Джек захохотал опять.

— Мондрагон этого не переживет, — давился он от смеха. — С этого дня его будут знать во Франции как Жерве-Предводителя Свиней.

* * *

В День Святого Криспина разразилась гроза. Ветер над Буа-Лонгом наконец переменился; жара спала, стало прохладно. В вечернем воздухе аппетитно пахло жареной свининой.

Целую неделю в замке готовились отпраздновать победу, и вот этот час настал. Теперь в Буа-Лонге не только были запасы на зиму, но и Жерве снял осаду, убравшись восвояси со своими рыцарями, не в силах вынести унижения.

После стольких недель праздного ожидания обитатели замка с воодушевлением принялись за свои привычные дела, ко всем вернулось отличное настроение. В том, что Ранд снова одержал бескровную победу, они видели новое подтверждение его добрых намерений.

Лианна сидела недалеко от огня и, сложив на животе руки, наблюдала, как медленно переворачиваются на вертелах, поджариваясь со всех сторон, три свиные туши. Шипел жир, капая в огонь. В воздухе стоял аромат розмарина и чеснока. Ранд находился вместе с Шионгом на оружейном складе, поэтому некоторые мужчины наполнили кубки без него.

— За победу! — провозгласил Пьер. — Наш милорд хорошо знает, как управляться с женщинами.

— Это он умеет, — вставил Джек.

Жан пьяно усмехнулся.

— Я всегда знал, что во время течки самку можно использовать совсем по-другому.

Годфри добавил:

— Если бы французы шли за своим предводителем, как боровы за свиньей, мы бы проиграли.

Лианна отвела в сторону взгляд, делая вид, что не слышит этих шуток. По залу бесцельно слонялась Маси Мондрагон, не зная, чем себя занять.

Лианна изучающе посмотрела на жену Жерве; она ей глубоко сочувствовала. Хотя Маси и смирилась с беременностью Лианны, ей было далеко не до веселья. Жерве практически бросил свою жену на произвол судьбы, отказавшись забрать ее, несмотря на предложение Ранда.

Маси подошла так близко к огню, что подол платья мог в любую минуту воспламениться.

Лианна вскочила на ноги.

— Маси, осторожней!

Маси безразлично уставилась на искры, пляшущие у ее ног, но все же отошла от огня и поплелась прочь. Без Жерве у нее пропал всякий интерес к жизни и появилось удивительное безразличие к собственной безопасности.

На скамье рядом с Эдит и Бонни сидел уже. подвыпивший Гай. Он снова поднял кружку и осушил ее до дна.

— Сегодня у нас настоящий праздник! — воскликнул управляющий. — Смотрите, начинается фейерверк!

Лианна посмотрела в окно. Действительно, желтые и синие огни ярко расцвечивали ночное небо, в воздухе резко пахло серой. Вместе с Симоном, который поклялся, что его больше никогда не обведут вокруг пальца при помощи пороха, Шионг устроил этот грандиозный фейерверк в честь победы.

Но Гая больше занимала его соседка, казалось, он нашел что-то очень интересное в вырезе платья Эдит.

Сухо кашлянув, Лианна сказала:

— На подготовку праздника ушла целая неделя. Мне кажется, уже довольно прохлаждаться. С завтрашнего дня мы должны перепахать поля и посеять озимую пшеницу.

Гай с трудом оторвал свой взгляд от груди Эдит.

— Да, госпожа, — с почтением произнес он. — Конечно.

— Пойми меня правильно, Гай, я вовсе не хочу лишать тебя удовольствия в сегодняшний праздник. Просто…

— Я знаю, моя госпожа, — кротко ответил управляющий и налил себе еще сидра.

Потом он наклонился и что-то прошептал на ухо Эдит; она хихикнула и с готовностью придвинулась к нему поближе.

— Не обращайте на них внимания, — примирительно сказала Бонни и подошла к хозяйке.

Лианна вздохнула.

— Мне, правда, хотелось, чтобы мои слова не звучали как приказ, мне…

— Сюда идет ваш муж с арфой, — перебила ее Бонни.

Действительно, в окружении разгоряченных вином мужчин с сияющими глазами в зал входил Ранд. Дети тут же запрыгали вокруг него, требуя песню.

Волна нежности к мужу затопила Лианну.

Ранд остановился перед ней и с обворожительной улыбкой отвесил поклон.

— Что прикажет мне исполнить, моя леди?

Лианна смотрела на него с гордостью и обожанием. Господи, как ее влекло к Ранду!

— Тристан и Изольда.

— Прекрасный выбор.

Ранд сел на низенькую скамеечку спиной к огню и нежно провел по струнам длинными сильными пальцами.

Привлеченные его чистым сочным голосом люди столпились вокруг. Ранд пел о Тристане и Изольде, об их трагической любви, о том, как сердце Тристана разрывалось между любовью к женщине и долгом перед королем. Счастливые лица слегка опечалились, слушая, как проникновенно рассказывает Ранд нежную грустную балладу о любви и смерти.

Мужчина и женщина, женщина и мужчина:

Тристан и Изольда; Изольда, Тристан.

У Лианны сжалось сердце, так похож был Ранд на героя из легенды. Сколько горестей довелось испытать влюбленным! Они были готовы перевернуть весь мир, чтобы остаться вместе. Но коварный король нанес Тристану предательский удар в спину, и убитая горем Изольда последовала за своим возлюбленным. Они любили друг друга так сильно и страстно, что даже смерть не разлучила их.

Когда Ранд допел до конца, в глазах протрезвевших мужчин и опечаленных женщин стояли слезы. Лианна тоже заморгала и судорожно вздохнула.

Обхватив руками живот, она размышляла об отношении к ним обитателей замка. Когда Лианна требует что-либо, они это с готовностью выполняют, когда Ранд поет для них, они с благоговением плачут.

Если им когда-нибудь придется выбирать между господином и госпожой, между Англией и Францией, она подозревала, что они последуют зову своего сердца. Они последуют за Рандом.

Их глаза встретились. Пальцы Ранда все еще ласково перебирали струны. Лианна трепетно улыбнулась мужу и похвалила его искусство.

Рядом с ней, уткнувшись лицом в передник, беззвучно плакала Бонни.

— Пойдем, моя милая, — тихо сказал Джек Кейд, протягивая к ней руки. — Я поцелуями осушу твои слезы.

Бонни вопросительно посмотрела на Лианну, в глазах у нее горело желание.

— Иди, — разрешила Лианна. — Сегодня ты мне не нужна.

Бонни и Джек тут же выскользнули из зала. Матери повели укладывать спать сонных детей, опьяневшие рыцари уснули, уронив головы прямо на стол, влюбленные парочки последовали примеру Бонни и Джека.

Постепенно зал опустел. Остались лишь Ранд, Лианна да затухающий огонь в камине.

— На этот раз ты одержал полную победу, — тихо сказала Лианна.

Ранд улыбнулся.

— Если бы все мои сражения можно было выиграть так же легко, — он ласково коснулся ее щеки. — Ты выглядишь усталой. Красивой, но усталой.

— Я не слишком устала, — многозначительно сказала она, протягивая к нему руки.

Они отправились в спальню, и Ранд осторожно уложил жену на кровать. Лианна потянулась, чтобы снять туфли, но он мягко отвел ее руки, сам помог ей раздеться, затем сбросил свою одежду и лег рядом.

Покрывало нежно ласкало кожу Лианны. Она приподнялась, чтобы задуть свечу, но Ранд остановил ее.

— Не нужно, — сказал он, скользнув глазами по обнаженному телу жены.

Прежде Ранд сотни раз смотрел на нее, но сейчас Лианна почувствовала, что краснеет.

— Я похожа на перезревшую грушу, — улыбнулась она, гладя его мускулистую руку.

Он слегка укусил ее шею.

— Да, но на самую интересную грушу, которую я когда-либо видел. — Ранд провел губами по груди Лианны, по плавному подъему живота, затем в изумлении уставился на жену. — Ребенок шевелится! — прошептал он.

Обхватив ладонями ее лицо, Ранд пристально посмотрел ей в глаза.

— Лианна, для меня нет ничего прекраснее, чем твое тело, в котором живет наш ребенок.

Лианна медленно погрузила пальцы в его золотистые волосы и прижала голову Ранда к себе. Их губы слились в долгом поцелуе. Ее сердце просто таяло от любви. Сейчас уже ничего не имело значения — ни английский король, ни вражда между герцогом Бургундским и Армань-яком, ни угроза войны. Переполненная до краев любовью и страстью, Лианна языком раздвинула его губы, нежно покусывая их, а рукой поглаживала возбужденную плоть Ранда.

Он приподнял голову.

— Боже мой, какие мысли заставляют тебя так целовать меня?

Улыбка заиграла у Лианны на губах.

— Я думаю, что… — она запнулась. — Что… — слова, которые рвались из сердца, неожиданно застряли у нее в горле.

Лианна уткнулась лицом в его шею. Господи, ведь она поклялась себе, что ее признание в любви будет зависеть от выбора Ранда между нею и королем Генрихом.

Но Лианна чувствовала, что любовь все глубже проникает в сердце. Скоро она уже не сможет ни в чем отказать Ранду. И если однажды он попросит ее отдать замок Генриху…

— Значит ли это, — пробормотал Ранд, нежно лаская грудь Лианны, — что ты любишь меня, что однажды…

— Да, — она заставила себя улыбнуться, — когда-нибудь я скажу тебе об этом.

В его глазах промелькнуло разочарование.

— Тогда покажи мне… — он обхватил ее расплывшуюся талию и одним быстрым движением посадил Лианну на себя. — Покажи мне, что в твоем сердце.

С губ Лианны сорвался легкий стон. Ее волосы скользили по шее, плечам Ранда. Она отдалась ему со всей страстью, не думая ни о чем, кроме них двоих.

* * *

— Позор!

Голос герцога Бургундского перекатывался под сводами полутемной комнаты, расположенной позади зала.

— Я опозорен! — в ярости кричал он.

Лианна сидела в кресле возле огня. Она молча наблюдала, как Ранд подошел к дяде и успокаивающе положил руку ему на плечо.

Эти двое представляли собой поразительный контраст. Высокий, стройный, золотоволосый Ранд приветливо улыбался; сутулый, темноволосый герцог Бургундский в ярости раздувал ноздри.

Казалось, герцог вобрал в себя все существующие пороки, в то время как Ранд являл собой подлинный образец честности и благородства. Он сверкал как яркий бриллиант на черном бархате гнева герцога Бургундского.

Едва заметный знак головой, сделанный Рандом, прервал ее размышления.

— Хотите вина, дядя? — мягко спросила Лианна.

— О, да, и как можно больше!

Она поднялась, опираясь обеими руками о ручки кресла, и как клубочек золотистой пряжи покатилась к буфету. За последние недели Лианна так округлилась, что каждое движение требовало определенных усилий. Хотя уже наступил декабрь и приближался срок ее родов, она продолжала играть роль хозяйки замка.

Лианна налила вина в серебряный кубок, подошла к огню и вытащила из камина раскаленную докрасна кочергу. Затем она осторожно опустила ее кончик в вино, отворачиваясь от пара.

Герцог Бургундский принял кубок и стал молча потягивать напиток.

Ранд помог Лианне сесть в кресло и повернулся к ее дяде.

— Расскажите нам, Ваша Светлость, о перемирии, достигнутом в Аррасе.

Герцог нахмурился.

— Это вовсе не перемирие, а оскорбление. Пятно на нашем доме.

Лианна озабоченно подалась вперед.

— Неужели ничего нельзя было сделать, дядя?

Он резко махнул рукой, так что заколыхался широкий отделанный горностаем рукав его платья.

— «Арманьяки» воспользовались моим поражением, — холодно произнес Жан Бесстрашный. — Компьень, Суассон, Лан, Сен-Кантен и Перонн пали, Артуа близок к этому. — В его лице появилась жестокость. — Они загнали меня в угол, заставили подписать договор, прогнали меня из Парижа, наказали преданных мне людей.

Лианна сочувственно спросила:

— А что же дофин Луи?

Герцог Бургундский закрыл глаза, шумно втянув в себя ноздрями воздух.

— Мой зять вынудил меня отказаться от союза с Англией, пригрозив лишить всех моих земель.

Ранд и Лианна быстро переглянулись.

— Тогда есть какая-то надежда, — пробормотала она.

Но вот герцог снова открыл глаза, и Лианна увидела в них грозный огонь.

— «Арманьяки» — глупцы, — твердо сказал он. — Им следовало бы знать, что лев, загнанный в угол, сражается еще яростнее, чем тот, который на свободе.

— Вы — загнанный в угол? — с иронией спросил Ранд. — Я бы предпочел не видеть этого.

Герцог Бургундский отставил в сторону кубок и распахнул свой роскошный плащ, показывая вышитую на его тунике эмблему — крапиву и хмель, которая означала: «Я обожгу всех, кто будет перечить мне».

Лианна бессознательно схватила руку Ранда и сжала ее.

— Расскажите нам о тех обещаниях, что вы дали, — попросил Ранд.

— Я дал обещания, которые никогда не исполню, — герцог подался вперед, взял кубок с подогретым вином и залпом осушил его! — Если бы они обошлись со мной благородно, я, возможно, и пересмотрел бы свои планы относительно английского короля. Но Арманьяк не оставил мне выбора.

— Кроме поддержки короля Генриха? — спросил Ранд.

— Да.

Лианна отдернула свою руку от Ранда, словно это был раскаленный уголек. Месяцами отгоняла она от себя мысли об угрозе английского вторжения, надеясь, что сила их любви, а не король Генрих будет определять преданность Ранда.

У Лианны было такое ощущение, что она участвует в перетягивании каната: ее любовь состязалась с силой герцога Бургундского и короля Англии, а Ранд уравновешивает эти противодействия.

Герцог Бургундский, казалось, не замечал беспокойства своей племянницы, нервозности, которая теснила ее грудь, не давая дышать. Он расслабился и, скрестив ноги, откинулся на спинку кресла.

— Хорошо, что ты не стал дожидаться моего возвращения и сам взял Буа-Лонг, — похвалил Жан Бесстрашный Ранда. — Очень остроумная проделка! Ты согнал людей Гокура, как скот на ярмарку.

— Я сделал то, что было необходимо.

— Ты совершил то, что многие, включая и меня, считали невозможным, — герцог Бургундский удовлетворенно хлопнул себя по коленям. — Представь, каких-то тридцать лучников против семидесяти вооруженных до зубов рыцарей! Хотел бы я посмотреть на унижение Гокура.

— Зачем? Это… действительно, очень болезненно, — сказал Ранд.

— В таком случае, твое сердце мягче моего.

Лианна кивнула.

— Да, немногие имеют такое же каменное сердце, как у тебя.

— А осада? — продолжал герцог, возвращаясь к своей теме. — Барды уже слагают песни о свинье Буа-Лонга.

— Французские барды? — поднял брови Ранд.

Жан Бесстрашный пожал плечами и улыбнулся.

— Все любят хорошие истории. Кроме того, как только дофин Луи повысил налоги, он стал непопулярен во многих кругах. Поэтому то, что его свиней сейчас едят в английском замке, многим кажется правильным и вполне устраивает всех.

— Во французском замке! — выпалила Лианна; ее поясницу тут же пронизала острая боль, затем отпустила и вернулась с новой силой. Потирая спину, она с обидой сказала: — Дядя, ты говоришь о моем замке как об английском острове во французских морях.

— А разве это не так? — последовал невозмутимый ответ герцога.

Лианна не могла вымолвить ни слова: боль когтями вцепилась ей в спину. Она чувствовала, что Буа-Лонг уходит у нее из-под контроля. Превозмогая боль, Лианна поднялась с кресла и, нахмуренная и расстроенная, заходила по комнате.

— Английская и французская кровь скоро объединятся, — заметил герцог Бургундский, поглядывая на огромный живот племянницы.

Лианна осторожно массировала поясницу и вдруг почувствовала, словно внутри у нее что-то оборвалось. Она вскрикнула, широко открыв глаза. Ранд тотчас сорвался со своего места и бросился к жене.

В замешательстве глядя на лужицу у своих ног, Лианна тихо сказала:

— С-скорее, чем ты думаешь, дядя.

* * *

— День и ночь! — взревел Ранд, ударив кулаком по стене. — И все женщины в один голос твердят мне, что роды проходят тяжело.

— Это все, что они могут сказать, мой господин, — ответил Джек. — За ней хорошо ухаживают, ей тепло и удобно. Что эти женщины еще могут сделать?

Ранд с тревогой посмотрел на закрытую дверь комнаты Лианны. Изнуренный бессонницей и волнением, он чувствовал себя так, как будто его разжевало и выплюнуло какое-то клыкастое чудовище.

Ранд напряженно вслушивался в гнетущую тишину, безвольно опустив руки вдоль туловища, бессильный что-либо сделать, изменить.

— Крики я еще могу переносить, — прерывающимся голосом сказал он, — потому что знаю, что она борется. Но это тягостное, жуткое молчание… Эта невыносимая тишина… — Ранд прислонился к стене и потер заросший щетиной подбородок.

— Может быть, она спит, мой господин?

— Может быть, она… — Ранд покачал головой. Нет. Он даже не будет думать об этом. — Я… я больше не могу ждать.

— Мой господин, это женская доля…

Несмотря на увещевания Джека, Ранд решительно направился к двери. Он уже собирался открыть ее, когда его пальцы накрыла загорелая рука отца Батсфорда.

Ранд отпрянул от неожиданности. Священник приблизился совершенно бесшумно и незаметно: коричневые одежды сливались с полутьмой перехода.

— Зачем ты здесь, Батсфорд? — недоуменно спросил Ранд.

— Служанка вашей жены… Бонни… позвала меня, — торопливо ответил он, что-то быстро пряча в складках сутаны.

Ужасная догадка промелькнула в голове Ранда. Батсфорд, очевидно, спрятал то, с чем обычно приходят исповедывать умирающих…

— Нет! — прохрипел Ранд.

— Милорд, это всего лишь предосторожность…

— Нет, — уже громче повторил Ранд. — Убирайся, Батсфорд! Я не позволю, чтобы ты бубнил над ней свои псалмы, как над покойницей.

— Но…

— Убирайся!

Его истошный крик гулко прокатился под сводами замка. Священник быстро ушел в часовню.

Охваченный паникой, Ранд рывком открыл дверь. Его обезумевший взгляд выхватил три сгорбленные фигуры у кровати Лианны: Бонни, матушки Брюло и Эрменгард, повивальной бабки.

Женщины ахнули от неожиданности. Матушка Брюло опомнилась первой и поспешила ему навстречу, но в страхе отшатнулась. Ранд словно в зеркале увидел себя в ее испуганных глазах — бледный, небритый, с всклокоченными волосами и блуждающим взором.

— Милорд, вам нельзя здесь находиться. Она…

— Она — моя жена.

Большими шагами он пересек комнату, приблизился к кровати… и похолодел.

Лианна лежала совершенно неподвижно. Ее голова покоилась точно посередине атласной подушки, аккуратно причесанные волосы обрамляли спокойное, отрешенное лицо. Руки Лианны, с обломанными ногтями, были аккуратно сложены на груди как раз там, где начиналась выпуклость ее живота.

Сердце Ранда оборвалось. Ужас сковал его тело, на негнущихся ногах он сделал еще несколько шагов и без сил опустился на колени около кровати.

Умерла. Лианна умерла. А вместе с ней — и все его мечты.

— Нет! — хрипло выкрикнул Ранд; он зажмурился, не в силах вынести это зрелище. — Нет! Будь ты проклят, Господи!

— Видишь, Бонни, — словно издалека донесся шепот Лианны. — Все-таки Ранд иногда ругается.

Его сердце едва не выскочило из груди: широко открытые серебристые глаза Лианны, не мигая, смотрели на него.

— О Господи и все святые, благодарю вас, — проговорил Ранд, схватив руки жены и неистово целуя их.

Но его восторженное состояние длилось недолго: ее пальцы были холодны как лед.

— Оставь меня, Ранд, — прошептала Лианна. — Дай мне отдохнуть, поспать… — и закрыла глаза.

Ее грудь едва вздымалась, словно дышать для нее — непосильный труд. Ранд выпустил руки жены и вопросительно посмотрел на женщин измученным взглядом.

Эрменгард, в сущности, еще не старая крепкая женщина, сейчас выглядела просто старухой.

— Она долго трудилась, — сказала повивальная бабка Ранду, уводя его от кровати. — У нее иссякли силы. Иногда так бывает. Ребенок уже готов появиться на свет, но Лианне нужно приложить усилие, а она не делает этого. Ваша жена совсем пала духом.

Внутри у Ранда все похолодело.

— Что же теперь будет?

Эрменгард старательно избегала его взгляда.

— Ребенок может умереть и, разлагаясь, погубит мать, — она говорила так тихо, что Ранду приходилось напрягать слух.

Он охватил ее за плечи.

— Неужели ничего нельзя сделать? Ничего?

Матушка Брюло попыталась оторвать его пальцы от Эрменгард, горячо защищая ее.

— Нам еще повезло, что мы нашли для вашей жены такую искусную повитуху. Вы не видели Эрменгард за работой: она сделала все, чтобы облегчить страдания баронессы…

— Перестань болтать, — грубо оборвал матушку Брюло Ранд. — Лучше скажи, что можно сделать.

— Судьба вашей жены в руках Господа Бога.

Ранд бросился к окну и открыл ставни.

Солнечный свет затопил комнату. Лучи солнца позолотили лицо Ранда, его волосы, плечи.

Лианна с трудом открыла глаза и посмотрела на мужа. Он был похож на ангела, который расправил свои крылья, готовый вот-вот взлететь и унести ее с собой. Пронизанные солнцем волосы Ранда светились у него над головой подобно нимбу. Глядя на мужа, Лианна на миг забыла обо всем, что с нею происходит; несмотря на усталость и страшную слабость во всем теле, сердце ее забилось сильнее.

В первые часы, когда схватки только начинались, Лианна изо всех сил старалась справиться с болью и точно следовать советам акушерки. Но сейчас ей хотелось только спокойствия и избавления от мучений. Устала… она так устала, что, казалось, простой сон не сможет прогнать ее слабость. Нет, Лианне хотелось чего-то еще более глубокого, более продолжительного…

В комнате стояла звенящая тишина. Лианна провела языком по сухим потрескавшимся губам, пытаясь сказать что-нибудь, но сил для этого не было. Она могла только безмолвно смотреть на стоящего у окна Ранда. «Немногим, — подумала Лианна, — посчастливится перед своим концом увидеть такое захватывающее зрелище».

Эрменгард подалась вперед.

— Милорд, свет…

— Неужели в темноте ей лучше?

Повитуха испуганно отпрянула.

Бессильная ярость охватила Ранда, горячим пламенем разливаясь по телу, сжигая ему душу. Винить было некого, никто не мог ответить за то, что сейчас происходило с Лианной.

Никто… кроме него самого. «О Боже, — в отчаянии думал Ранд, — это я довел ее до такого состояния своим желанием обладать ею, своим стремлением иметь наследника». Он ненавидел себя сейчас так же сильно, как и любил Лианну.

Ранд медленно опустился на колени. Он был готов отдать все, что угодно, вынести любые муки, продать душу дьяволу, лишь бы сохранить ее жизнь. Ранд мог даже отказаться от Англии, от короля Генриха, только бы Лианна встала с этой постели живой и невредимой.

Серебристый край облачка напомнил Ранду ее глаза. Неожиданно он вспомнил, с каким негодованием они смотрели на него в брачную ночь. «Я вижу перед собой негодяя и предателя… Ты любишь только своего короля и свои честолюбивые мечты о моем замке…» — звучали в его голове слова Лианны.

Ужасная мысль пронзила Ранда. А что, если ее смерть — наказание за все его грехи?

«…ты заставил меня выйти за тебя замуж против моей воли, ты держишь меня под замком…»

«О Господи, — подумал он. — Я признаю свои грехи и отдаю себя на твой суд. Только оставь ее. Пусть она живет, Господи!»

— Моя племянница удивляет меня, — раздался тихий, спокойный голос. — Я считал, что она гораздо сильнее.

Ранд резко повернулся и с возмущением взглянул на герцога Бургундского.

— Это все, что вы можете сейчас сказать?

Герцог пожал плечами.

— А что еще я могу сказать? Лианна всегда умела бороться. Я думал, что она выиграет и это сражение. И тем не менее моя племянница лежит, — он указал на нее рукой, — неподвижная, безразличная ко всему, безропотная. Это так не похоже на Лианну, — на его непроницаемом лице вдруг гневно засверкали глаза. — Ты должен заставить ее проявить интерес к жизни!

Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Ранд — со страхом и отчаянием, взгляд герцога был безжалостным. Однако, присмотревшись внимательнее, Ранд увидел на его лице следы бессонной ночи, заметил дрожь в руках.

Жан Бургундский, по прозвищу Бесстрашный, боялся…

Герцог ушел, но его слова засели в голове Ранда. Да, он должен сделать все возможное, чтобы Лианна почувствовала интерес к жизни, чтобы она стала бороться.

— Мы не можем позволить ей умереть, — прошептал он.

— Можно кое-что попробовать, — ответила Эрменгард.

— Что? — допытывался Ранд. — Скажи мне.

— Нужно заставить ее двигаться, ходить. Она должна сесть на специальный стул для рожениц, как делали еще наши бабушки, — Эрменгард оживилась. — Милорд, ваша жена не сделает этого для меня, но, возможно, уступит вам. Правда, это вызовет страшную боль, но…

Сердце Ранда бешено забилось в груди.

— Несите стул, — приказал он, потом подошел к кровати и опустился около нее на колени. — Лианна.

Она даже не пошевелилась.

— Лианна, посмотри на меня, — попросил Ранд, нашел под одеялом ее руки и крепко сжал их.

— Я устала, — прошептала она, открывая глаза. — Я устала и мне холодно.

Ранд с трудом подавил в себе желание прижать ее к груди, согреть своим теплом, убаюкать. Вместо этого он низко наклонился к ней.

— Тебе нужно родить ребенка, Лианна.

— Нет. Слишком тяжело… Мне трудно…

— Слишком тяжело? — грозно спросил Ранд; Бонни испуганно ахнула. — Черт побери, ты же сама всегда хотела этого: родить наследника Буа-Лонга.

Краем глаза он заметил, что к нему ринулась Бонни, но матушка Брюло удержала ее.

— Оставь его, — прошептала она.

— Замок… — Лианна облизнула пересохшие губы. — Теперь замок твой, Ранд. Он достанется тебе в любом случае: выживу я или нет.

— Итак, ты сдаешься, — взорвался Ранд. — Отказываешься от дома, в котором выросла, от наследника, о котором так мечтала.

— У меня… нет выбора.

— Ты уже сделала выбор и теперь беспомощно лежишь здесь. Я даже благодарен тебе: мне будет гораздо легче отдать замок королю Генриху, потому что некому станет постоянно испытывать мое терпение.

Лианна тихо застонала. Не обращая на это внимания, Ранд продолжал:

— Ты позволишь ребенку умереть? Вот так будешь лежать здесь и ждать своей смерти? Знай, что вместе с тобой прервется род твоего отца, — она безучастно смотрела на мужа, щеки ее ввалились. Ранду стало страшно, но, собрав все свое мужество, он сказал: — Значит, так заканчивает свою жизнь мадемуазель де Буа-Лонг, дочь блистательного Эймери-Воина? Неужели ты без борьбы, без сопротивления отдашь свой замок в руки англичан, а своего ребенка — в руки смерти?

Бонни опять попыталась протестовать, но Ранд не обратил на нее никакого внимания. Он усмехнулся.

— Мне нужна сильная женщина. Следующая моя жена обязательно нарожает мне здоровых сыновей. Да, я найду себе крепкую английскую девушку.

— Ты под… лец, — чуть слышно сказала Лианна.

Ранд продолжал разглагольствовать.

— Первым делом я пошлю королю Генриху в подарок одну из пушек и баллисты [28].

Лианна схватила его за руку.

— Нет… нет, я не позволю тебе… — она беспокойно пошевелилась.

— Дай мне сдачи, Лианна, — наклонился к ней Ранд. — Покажи свой характер, борись со мной, иначе пушки достанутся королю Генриху.

— Будь… ты… проклят, — выдавила Лианна сквозь стиснутые зубы.

Щеки ее порозовели. Гнев придал Лианне силы: она выгнулась дугой и закричала.

Эрменгард тотчас же поспешила к ней, отбросила одеяло, а Ранд стащил Лианну с кровати и приказал:

— Иди!

Поддерживаемая мужем, она сделала несколько шагов, и у нее тут же начались схватки.

— Отведи меня… на стул для рожениц, — тяжело дыша, проговорила Лианна.

Эрменгард тронула Ранда за локоть.

— Если позволите, милорд, вы свое дело сделали.

Он уже повернулся, чтобы уйти, но его остановил голос жены:

— Нет! Ты раздразнил меня, англичанин, заставил рожать твоего ребенка. Я хочу, чтобы ты остался и увидел все до конца.

В течение следующего часа Ранд осознал, какое счастье для мужчин, что их выгоняют из комнаты, где рожает женщина. Он держал руки Лианны, видел, как напрягается ее тело, чувствовал ее боль словно свою собственную, слышал ее стоны и крики…

Казалось, Лианна совершенно забыла о присутствии мужа. Она тяжело дышала, по покрасневшему от натуги лицу градом струился пот. Лианна смотрела перед собой широко открытыми глазами, но взгляд был бессмысленным, отсутствующим. Тем не менее ее пальцы непроизвольно держались за руки Ранда, чуть ли не до крови впиваясь ногтями в его кожу.

Возле ног Ранда постепенно росла гора пропитанных кровью тряпок. Ему приходилось видеть на полях сражений вспоротые животы, отрубленные головы, но он не предполагал, что при рождении ребенка женщина теряет столько крови. Это стало для Ранда еще одним ужасным открытием, как и невыносимые страдания его возлюбленной.

В какой-то момент Ранду показалось, что Лианна сейчас разорвется на части, но она испустила последний оглушительный вопль и затихла. Ранд был так потрясен всем происходящим, что уже не слышал ни причитаний повивальной бабки, ни плача ребенка.

Сияющая Эрменгард торжественно протянула ему крошечный белоснежный сверток.

— Ваш сын, милорд!

Ранд перевел взгляд с ликующего лица Лианны на это странное маленькое существо, которое только что выскользнуло синевато-багровой массой из чрева его жены.

Он сделал шаг вперед, хотел что-то сказать и не смог. Пол под ним покачнулся и неожиданно стал приближаться с огромной скоростью.

Энгуиранд Фицмарк, барон Лонгвуда, упал в обморок.

Глава 16

Шумная толпа мужчин, громко распевая веселые песни, возвращалась с молотьбы. Впереди шел Ранд, его чистый сильный голос перекрывал все остальные.

Лианна стояла на ступеньках замка и с гордостью наблюдала за своим мужем. На руках она держала семимесячного Эймери, который, услышав голоса и топот ног, завертелся во все стороны.

Каждый день Лианна с нетерпением ожидала возвращения Ранда. Вот он приблизился к ней. Предвечернее солнце золотило его с головы до ног; потная туника прилипла к загорелому мускулистому телу, на лице играла широкая улыбка.

— Как дела у моей госпожи? — поинтересовался Ранд.

Лианна улыбнулась в ответ.

— Прекрасно, мой господин.

— А как ведет себя наш маленький воин?

Он взял на руки ребенка и осторожно подбросил вверх. Эймери радостно вскрикнул.

— Немного капризничает: режутся зубки, — сообщила Лианна.

— Может, стоит все же взять кормилицу? — лукаво улыбнулся Ранд. — Я не хочу, чтобы Эймери искусал твои нежные груди.

Лианна опустила глаза. Даже сейчас она чувствовала себя виноватой, со стыдом вспоминая о своем нежелании не так давно произвести на свет этого малыша.

— Я сама позабочусь о нем, — заверила она и протянула сыну палец, за который он тут же ухватился своим крошечным кулачком. — Эймери держит очень цепко, как челюсти терьера, — засмеялась Лианна. — Слава Богу, что он не обладает таким же злобным нравом.

Лианна потянулась и нежно поцеловала Ранда в щеку. Солоноватый привкус теплой кожи мужа пробудил в ней забытые желания. С появлением Эймери их длительные пылкие занятия любовью превратились в сладкие воспоминания. Сейчас они торопливо сливались друг с другом в единое целое, которое неизбежно распадалось при первых требовательных криках их сына. Лианна ласково улыбнулась ребенку.

— Я собираюсь сегодня вечером покататься верхом, — сказал Ранд, прерывая ее размышления. — Шарбу совсем застоялся.

Он прижался губами к золотистому пушку на головке сына и с самым серьезным видом пообещал Эймери:

— Однажды и у тебя появится жеребец лучших нормандских кровей.

Лианна рассмеялась.

— Сначала мне нужно отнять его от груди.

Протянув руку, Ранд нежно погладил ее налитые груди, заставив Лианну вспыхнуть от смущения.

— Что касается этого, то чем раньше, тем лучше, — затем передал жене ребенка, наклонился и поцеловал Лианну в губы. — А я пока пойду и смою с себя пот: не хочу обидеть Шарбу.

— Может, мне искуцать тебя? — игриво спросила Лианна.

Ранд поднял бровь.

— Если ты, действительно, сделаешь это, я, вероятно, забуду про верховую езду и займусь чем-то другим.

Лианна посмотрела на заходящее солнце.

— Час, когда слетаются вальдшнепы… — в ее словах послышалась тоска.

— Может, поедешь вместе со мной? — предложил Ранд. — Ведь после рождения Эймери ты еще ни разу не села на лошадь.

Лианна вздохнула. Роды были очень тяжелыми, и выздоровление тянулось медленно. Сын дернул ее за волосы, требовательно обращая на себя внимание.

— Скоро нужно будет кормить его, — сказала Лианна.

На лице Ранда появилось разочарование, но он понимающе улыбнулся.

— Тогда я возьму с собой Джека, если только он успел прийти в себя после бессонной ночи. Кроме того, Джек собирался о чем-то поговорить со мной.

Ранд еще раз поцеловал жену и удалился.

Лианна какое-то время постояла на ступеньках, с наслаждением вдыхая аромат зреющих яблок в саду, слушая жужжание пчел над цветами. Она чувствовала полное удовлетворение своей жизнью, зная, что необходима сыну и мужу. Лианна так вошла в роль жены и матери, что не задумывалась над тем, что как раз в это время король Англии объявил Франции войну.

Через некоторое время в свежей тунике, с мокрыми блестящими волосами появился Ранд. Он задержался возле них, поцеловал жену и сына и, посвистывая, направился к конюшне.

Лианна с грустью смотрела ему вслед, желая хоть ненадолго оторваться от своих повседневных забот.

— Я возьму нашего маленького Эймери, — предложила Маси, выходя из зала. — Поезжай с мужем, Лианна.

Смутившись, Лианна передала ей сына.

— Неужели это так заметно?

Маси кивнула, нежно воркуя с ребенком, затем взглянула на Лианну.

— Кому как не мне понять желание женщины, — усмехнулась она.

— О, Маси! — Лианна положила ей руку на плечо. — Ты, наверное, ужасно скучаешь по Жерве, да?

Черные волосы Маси касались нежной головки Эймери.

— Он отказался увезти меня в Мезонсель. Иногда мне кажется… — ее губы предательски задрожали, но она быстро взяла себя в руки. — Я уверена, что у Жерве есть на то веские причины.

Да, подумала про себя Лианна, Жерве — любитель поволочиться за женщинами, и сейчас, возможно, у него любовные романы с дамами из окружения дофина Луи.

Правда, положение Мондрагона после неудачи при осаде Буа-Лонга сильно пошатнулось. Однако он не терял надежды снова завоевать расположение дофина. Поэтому когда наследник короля собрал войска, чтобы противостоять вторжению во Францию англичан, Жерве охотно последовал за Луи и сейчас находился вместе с ним в Мезонселе, примерно в сорока милях к северу от Буа-Лонга.

Как бы ища утешения, Маси нежно прижала к себе Эймери.

— Мне следовало бы ненавидеть Жерве за то, что он бросил меня. Но я все еще жду его… — она раздраженно щелкнула пальцами. — Будь он проклят! Жерве заставил меня забыть о том, что когда-то я отказывалась выйти за него замуж.

Раньше Лианна назвала бы это слабостью, она просто не поняла бы таких отношений. Но теперь, познав любовь, страсть и ни с чем не сравнимую радость материнства, ей было известно, какой силой может обладать один человек над другим.

Ребенок схватил Маси за волосы, она счастливо рассмеялась и спросила:

— Почему ты не едешь со своим мужем?

Лианне вдруг захотелось опять взять Эймери на руки.

— Нет, Маси. Мне не хочется даже ненадолго оставлять ребенка.

— Клянусь зубами Святой Апполонии, — сказала Бонни, появляясь в дверях и вытирая руки о фартук. — Вот уж никогда не думала, что вы превратитесь в такую наседку, моя госпожа.

— Я нужна сыну.

Бонни многозначительно посмотрела на нее.

— Есть еще кое-кто, кому вы тоже нужны.

Лианна и сама прекрасно знала об этом, но ее немного рассердило столь бесцеремонное замечание Бонни.

— Эймери будет требовать, чтобы его покормили грудью, — продолжала упорствовать она.

— Покормить грудью? — к ним подошла матушка Брюло. — Да у него режутся зубки. Давно уже пора давать ему овсяную кашу.

Улыбаясь, Лианна покачала головой.

— Да вы прямо ополчились на меня!

— Вы изнурили себя своей материнской заботой, — увещевала ее Бонни. — Вы прижимаете ребенка к груди, а ваши глаза с тоской следят за удаляющимися в поле мужчинами. Вы пускаете мыльные пузыри, развлекая его, а ваши руки тянутся к перу и чернилам. Когда вы гуляете с Эймери, мне кажется, что вам не терпится подняться с Шионгом на крепостную стену и обсудить достоинства новой пушки.

Матушка Брюло поддержала ее.

— Без сомнения, вы — прекрасная мать, но еще и хозяйка замка, баронесса.

Лианна заколебалась; она стояла в нерешительности, постукивая пальчиком по подбородку.

— Но…

— Поезжай! — твердила Маси. — А то твоя кобылка скоро совсем отвыкнет от тебя, — малыш дернул Маси за мочку уха. — Видишь, — сказала она. — Эймери вполне доволен.

Видя, что сын окружен заботой и лаской, Лианна наконец поддалась уговорам. Она поцеловала Эймери, вдыхая нежный аромат детского тельца, и поспешила на конюшню.

Остановившись в дверях, Лианна словно зачарованная смотрела на своего мужа.

Поглаживая огромного жеребца, Ранд внимательно наблюдал, как молоденький грум пытается справиться с седлом. Рядом стоял Джек Кейд, держа под уздцы уже оседланную лошадь, и ухмыляясь, подтрунивал над пареньком.

Наконец груму удалось кое-как водрузить седло на спину Шарбу. Ранд принялся незаметно помогать ему, затягивая подпругу. Глядя на усердие паренька, Джек с Рандом перемигнулись.

Но вот грум гордо отошел в сторону.

— Все готово, милорд, — пропищал он, складывая на груди худенькие руки.

— Ты прекрасно все сделал, — похвалил его Ранд и вопросительно посмотрел на Джека.

— Ты готов?

В этот момент к ним шагнула Лианна.

— Не совсем.

На лице Ранда отразились радость и удивление.

— Ты здесь, любимая?!

Она кивнула ему и обратилась к груму.

— Оседлай и мою кобылу. Я сегодня поеду с милордом, — и, повернувшись к Джеку, по-английски добавила: — Если ты не возражаешь против моего присутствия.

Лицо Джека расплылось в улыбке.

— Мне кажется, нужно оставить барона наедине с вами. Я найду, чем заняться.

Ранд насмешливо поднял бровь.

— Женщины… или азартные игры? Джек горделиво выпятил грудь.

— Вы знаете, мой господин, что с первым покончено, а что касается второго, то скоро в этом тоже не будет необходимости.

— Не узнаю Джека Кейда!

К огромному изумлению Лианны, Джек густо покраснел до корней волос. Не поднимая головы, он поковырял носком сапога землю, затем вытащил потрепанный кошелек и протянул его Ранду.

— На это у меня ушли многие месяцы, но теперь здесь все.

Ранд недоуменно взял кошелек и высыпал на ладонь содержимое. В тусклом свете полутемной конюшни блеснули золотые нобли и серебряные франки.

— Что это? — удивился он.

— Моя плата за то, что я хочу жениться, мой господин.

— Бойни? — ахнула Лианна.

Джек смущенно улыбнулся.

— Да.

Лианна с сомнением подумала о своей хорошенькой жизнерадостной служанке, чья благосклонность к мужскому поду была общеизвестна. Будет ли Бонни довольствоваться только одним мужчиной и, тем более, англичанином?

— Она согласна?

Джек усмехнулся.

— Бонни просто требует этого, моя госпожа.

Ранд положил монеты обратно в кошелек и похлопал Джека по плечу.

— Даже не знаю, что и сказать. Никогда не думал, что такие, как ты, когда-нибудь женятся.

Джек судорожно сглотнул. На его лице появилось серьезное, немного торжественное выражение.

— Всю свою жизнь я искал женщину, ради которой мог бы умереть, — он уставился на свои руки: левая прикрывала покалеченную правую. — Бонни не из тех женщин, за которых умирают, — Джек поднял голову. — Она из тех, ради которых живут.

Некоторое время Ранд не произносил ни слова, но по его глазам Лианна поняла, что муж очень привязан к Джеку.

— Я уверен, что вы понимаете меня, — кипятился Кейд. — Вам, слава Богу, удалось не сделать ошибки, выбрав не ту женщину. Но если бы король Генрих не послал бы нас во Францию, то, возможно, вы бы были сейчас женаты на распевающей псалмы Джастин.

— Кто такая Джастин? — непроизвольно сорвался с губ Лианны вопрос.

Что-то похожее на ревность шевельнулось у нее в груди.

Джек пожал плечами, украдкой взглянув на ничего не выражающее лицо Ранда.

— Его детская любовь, если это можно так назвать.

Щеки Лианны вспыхнули. Ранд никогда не упоминал имени Джастин, от которой он, судя по всему, отказался по приказу короля Генриха. Вопросы готовы были сорваться с языка Лианны, но гордость удерживала ее от этого.

Между тем Ранд с непроницаемым лицом вернул кошелек Джеку. Тот оторопел.

— Вы… вы мне отказываете?

— Нет, — улыбнулся Ранд. — Я отказываюсь от денег. Лучше купи на них красивое платье для своей невесты. И скажи Батсфорду, пусть завтра сделает оглашение в церкви.

Джек убрал кошелек и одарил Ранда таким теплым благодарным взглядом, что тот нахмурился.

— Прибереги свои телячьи нежности для Бонни, — проворчал он. — А теперь убирайся, Джек. Я отправляюсь на прогулку с Лианной.

С ликующим криком Джек стремглав выбежал из конюшни.

Грум туже затянул подпругу и подвел госпоже кобылу. Ранд помог жене взобраться в седло.

Ни о чем не спрашивая его, Лианна заметила:

— Ну и дела. Неужели мы все скоро достанемся англичанам?

Она произнесла это шутливым тоном, но все же немного нервничала. Ей страстно хотелось полностью принадлежать Ранду, но холодный внутренний голос не давал забыть о главной цели: убедить мужа присягнуть на верность Франции.

— Вот так завоевывают все королевство, — рассмеялся Ранд. — Одну провинцию за другой.

Лошади галопом вынесли их из замка. Не сговариваясь, они направились к заветному месту.

В рощице было тихо. Цветущие лилии и лаванда наполняли воздух своим чудесным ароматом. Оранжевое вечернее солнце озаряло вековые дубы и гибкие ивы.

Крест Святого Катберта стоял как каменный часовой, окруженный великолепием летнего вечера. С этим местом было связано столько приятных воспоминаний, что сердце Лианны радостно затрепетало.

Ранд легко спрыгнул с коня и помог Лианне спуститься на землю. Потом он привязал лошадей, повернулся к ней и призывно протянул руки. Лианна тут же очутилась в объятиях мужа, ощущая его силу, нежность, такой до боли знакомый аромат.

— Это было так давно, Лианна, — немного погодя, сказал Ранд, зарываясь лицом в шелк ее волос.

Она кивнула и потерлась щекой о тунику на его груди.

— И все же ты никогда не жаловался.

Лианна почувствовала, что Ранд улыбается.

— Разве я мог, когда видел, что ты всецело поглощена заботой о нашем ребенке, — он приподнял подбородок жены и нежно посмотрел ей в глаза. — Мне приходилось довольствоваться нашими торопливыми объятиями. Мы любили друг друга с оглядкой на сына, и я не отрицаю, что хотел заниматься этим сколько захочется, не боясь быть неожиданно прерванным…

Ранд приник к ее губам. Его долгий поцелуй разжег страсть Лианны, заставив кровь быстрее бежать по жилам.

Но вот Ранд оторвался от нее и хитро улыбнулся.

— Ты заставила меня немало поволноваться, жена!

Беспокойство немного остудило желание Лианны. Она жила в постоянном страхе, что однажды он разгадает ее намерения.

Склонив голову набок, Лианна игривым тоном спросила:

— Волноваться?

Ранд кивнул.

— Я думал, что уже никогда не останусь с тобой наедине.

Она облегченно вздохнула; желание охватило ее с новой силой. Улыбаясь, Лианна принялась медленно расшнуровывать его тунику.

— Ты глубоко ошибался, мой повелитель.

— Я рад, — прошептал Ранд, прижимаясь губами к ее шее. — Я очень рад, моя милая.

Радостно вскрикнув, Лианна обвила руками шею мужа и стала неистово целовать его. Ее руки скользили вдоль тела Ранда, нежно гладя упругие мышцы. Не в силах больше сдерживать себя, Лианна отступила назад и быстро сбросила одежду.

Учащенно дыша, Ранд сделал то же самое. Они медленно опустились на мягкую траву, но когда Лианна порывисто притянула его к себе, Ранд мягко остановил ее.

— Не торопись. Я хочу как следует насладиться каждой минутой нашей близости. Кто знает, когда еще сын предоставит нам такую возможность?

Каждое его ласковое прикосновение обещало блаженство, каждый поцелуй вызывал неописуемый восторг. Лианна медленно сгорала на костре страсти, освобождаясь от интриг, от своих обязанностей, от всего того, что отдаляло ее от Ранда.

Когда их разгоряченные тела наконец слились воедино, Лианне показалось, что такого блаженства она еще не испытывала никогда. Сердце ее было переполнено любовью.

Да, любовью, подумала Лианна и знала, что это правда. В этот момент ее не терзали никакие сомнения, душа была свободна от дурных предчувствий.

Потом, утомленные, они лежали рядом на траве, и она видела в Ранде мужчину, а не английского рыцаря, мужа, а не чужеземца-захватчика.

Лианна всматривалась в его спокойные изумрудные глаза, которые светились любовью и нежностью, и слова признания уже были готовы сорваться с ее губ.

Она открыла рот, но Ранд снова прильнул к ней страстным поцелуем. Волна наслаждения захлестнула Лианну, заставив онеметь. И вновь их тела содрогались в безумии страсти, и вновь она парила на крыльях блаженства.

Только когда Лианна немного пришла в себя после бурных ласк мужа, она поняла, насколько близка к тому, чтобы потерять голову из-за любви к нему.

А ведь ее цель — быть сиреной, а не беспомощным моряком, увлекаемым на дно сладостным пением. Над Лианной нависла вполне реальная угроза попасть в ею же расставленные сети.

Если она будет любить Ранда так страстно, то, ослепленная этим чувством, вряд ли найдет в себе силы заставить мужа отвернуться от короля Генриха. Но Лианна знала, что обязательно должна это сделать — ради их дома, ради Франции, ради самого Ранда.

Он так уверен в победе Англии, что ему будет невыносимо тяжело, когда французы отбросят армию Генриха за Ла-Манш.

— Ты счастлив? — спросила Лианна, сложив свои руки у него на груди и уткнувшись в них подбородком.

Ранд растрепал ее волосы.

— Бесконечно, — улыбнулся он. — Когда мы впервые встретились, ты была похожа на раненую птицу. То, что я могу дать тебе свою любовь, делает меня таким счастливым, что просто не выразить словами.

Боже, она обожает его…

— Ты ничего не хотел бы изменить?

Ранд провел ладонями по плавным изгибам ее тела.

— Я мечтаю о том, чтобы проводить с тобой больше времени, — его пальцы нежно ласкали влажные завитки волос внизу живота Лианны. — Нет, все время… как сейчас.

— Это легко можно устроить. Я нашла много желающих понянчить нашего ребенка, — она игриво ущипнула Ранда за ухо. — А кроме этого?

— Кроме этого я ничего не стал бы менять в нашей жизни.

Лианна не рискнула расспрашивать мужа дальше. Вздохнув, она принялась осыпать горячими поцелуями его грудь, плечи, шею. Сегодня он принадлежит только ей, а не королю Генриху. Когда же настанет время решающего выбора, Лианна надеялась, что Ранд предпочтет ее.

* * *

Огромная луна освещала им путь к замку. Слушая пение соловья, уханье филина, Лианна и Ранд медленно ехали под толстыми ветвями гигантских вековых дубов, мимо плакучих ив. Река мирно несла свои воды, и Лианна впервые забыла свой ужас перед водой и спокойно переехала мост. Любовь Ранда защищала ее от страхов и сомнений. Подумав об этом, она благодарно улыбнулась мужу, чувствуя себя сейчас такой спокойной, умиротворенной, что это даже немного пугало ее.

В зале царило веселое оживление. Лианна быстро обвела всех внимательным взглядом, но Маси не оказалось среди присутствующих. «Конечно же, — успокоила себя Лианна. — Она сидит с Эймери в детской».

Стоя в шумном окружении французов и англичан, которые наперебой высказывали свои пожелания, Джек и Бонни принимали поздравления. Звучали тосты, приветственно поднимались кубки с вином. Пылающие щеки Бонни и широкая гордая улыбка Джека свидетельствовали об их огромной радости.

Ранд взял руку Лианны в свою.

— Прекрасная пара, — сказал он. — Хотя я никак не мог предположить, что французская девушка сумеет обуздать моего Джека, — Ранд засмеялся. — И, конечно же, я никогда не думал, что француженка похитит мое сердце.

Лианна опять подумала о неизвестной Джас-тин, но тут же поспешно прогнала от себя эту мысль.

— Ты не хочешь чего-нибудь поесть?

Он посмотрел на Бонни и Джека.

— Пусть веселятся, не будем отнимать у них эту радость.

Помахав счастливой паре, они вышли из зала и стали подниматься наверх по широкой каменной лестнице.

— Это первая ночь, когда я сама не укладывала Эймери спать, — сказала Лианна.

Супруги вместе вошли в маленькую детскую комнату, которая соединялась со спальней Лианны. В комнате было тихо, огонь в камине оказался потушен.

Лианна почувствовала смутное беспокойство. Неужели Маси не знает, что должна находиться возле Эймери? Ведь если он заплачет, то внизу никто не услышит этого из-за шума веселой пирушки.

В висках у Лианны стучала кровь. Взглянув на Ранда, она увидела, как напряглось его лицо. Обойдя залитое лунным светом большое кожаное кресло, они осторожно приблизились к колыбели. Лианна откинула покрывало и наклонилась, ожидая увидеть сына.

Колыбель была пуста.

Глава 17

Мир перестал существовать для Лианны. Обезумевшими глазами она, не мигая, смотрела на Ранда и видела на его лице отражение собственного ужаса и вины.

— Нет, — простонала Лианна. — Прошу тебя, Господи, нет!

Она взяла из колыбели детское одеяльце и зарылась в него лицом, вдыхая нежный аромат Эймери. Потом Лианна с надеждой взглянула на мужа.

— Может быть, он капризничал… Может быть, Маси взяла его к себе…

С застывшим как маска лицом, не в силах вымолвить ни единого слова, Ранд повел ее в комнату Маси. По мере того как они приближались к двери, Лианну все сильнее охватывал страх. Ранд вошел первым и… Лианна ахнула, судорожно стиснув похолодевшими пальцами мягкое шерстяное одеяльце Эймери: в комнате было пусто и холодно, на кровати никто не спал.

Ужас проник в ее сердце.

— Господи Иисусе!

Ранд, словно очнувшись ото сна, бросился вон из комнаты.

— Мы должны немедленно поднять всех на ноги!

Страх и тревога за ребенка росли в них с каждой минутой. Лианна быстро спускалась по лестнице, судорожно хватая ртом воздух.

Ранд ворвался в зал, перепугав веселящихся там людей.

— Маси и Эймери пропали! — выкрикнул он.

Со всех сторон послышались испуганные возгласы. Отыскав матушку Брюло, Ранд нетерпеливо схватил ее за плечи. Женщина вся тряслась от страха.

— Милорд, Маси сказала, что сама уложит его спать. Я никогда не думала, что она…

— Когда? — допытывался Ранд. — Когда ты видела ее в последний раз?

Матушка Брюло опустила голову.

— Несколько часов назад, милорд.

— Господи, если что-нибудь случится с моим сыном… — он не договорил, но ярость и ужас, пылавшие в его глазах, были красноречивее многих слов.

Все разом засуетились, бросаясь во все углы замка.

Лианна схватила Ранда за руку.

— Боже мой, мы не найдем их здесь, — всхлипывая, произнесла она, — Пресвятая Дева Мария, Маси похитила Эймери!

Ранд прижал ее к себе.

— Она не причинит ему зла, Лианна. Маси любит мальчика.

Лианна сквозь слезы взглянула на мужа.

— Как ты думаешь, где они?

— Скорее всего, она отправилась в Мезонсель, чтобы отыскать Жерве.

— Тогда почему мы стоим здесь? — вскричала Лианна.

Они вместе выскочили из зала и бросились к конюшне. Действительно, быстрой чалой кобылы, любимицы Маси, не было в стойле.

— Будь она проклята! — взвыла Лианна. — Эймери ведь такой маленький, он замерзнет! Лошадь напугает его, — она заломила руки. — Я нужна ему…

Ранд обнял жену за плечи. Двор замка заполнили люди с факелами.

— Ты получишь его, Лианна, еще до рассвета.

Она судорожно вцепилась в его тунику.

— Я тоже поеду.

Он покачал головой.

— Возвращайся в зал и жди меня там.

— Нет, не могу…

Ранд с силой встряхнул жену.

— Черт побери, Лианна, можешь ты хоть раз послушаться меня?! Неужели ты думаешь, что я не сумею найти своего собственного сына?!

Ошеломленная его неожиданной грубостью, Лианна опустила голову. Оставив жену, Ранд принялся резким голосом отдавать приказы рыцарям и конюхам.

Лианна замерла лишь на какое-то мгновение. Сердце ее бешено колотилось, готовое вот-вот выскочить из груди. Она оглянулась по сторонам и, убедившись, что никто в этой суматохе не обращает на нее внимания, схватила валявшийся в углу конюшни еще с незапамятных времен ржавый нож и вывела кобылу на опустевший двор. По-прежнему не замеченная никем, Лианна вскочила в седло и вылетела из замка.

Мезонсель находился в сорока милях к северу от Буа-Лонга.

В голове Лианны билась только одна мысль: Эймери похищен, и она должна во что бы то ни стало вернуть его. Дорога пошла через лес. Со всех сторон раздавались какие-то непонятные угрожающие звуки. Шепча молитвы, Лианна судорожно вцепилась в поводья, ей повсюду мерещились дикие звери. Ее бросало в дрожь от страха и холодного влажного воздуха. Она представила себе, каким потрясением это было для Эймери, и сердце Лианны сжалось от жалости к сыну.

Не успела она проскакать несколько миль, как услышала позади чей-то крик. Пригнувшись к шее своей кобылы, Лианна продолжала лететь вперед. Ветви деревьев больно хлестали ее по лицу, цеплялись за волосы, пытались сорвать повязанную на груди шаль. Извилистая дорога едва угадывалась при тусклом свете луны. Топот копыт становился все ближе.

Вот всадник поравнялся с Лианной и, перекрыв дорогу, заставил ее кобылу остановиться.

— Ранд! — ахнула она, пытаясь объехать его жеребца.

Ранд схватил ее поводья.

— Немедленно возвращайся в замок, Лианна, — приказал он.

Но его слова были для нее пустым звуком, она попыталась вырваться.

— Пусти меня! Я не собираюсь сидеть сложа руки, когда моему сыну грозит опасность!

Лианна хватала ртом воздух и сжимала коленями бока своей лошади, побуждая ее вырваться вперед.

К ним галопом подскакал Джек Кейд, который ничуть не удивился, увидев здесь Лианну.

— Мы еще можем настигнуть Маси, — нетерпеливо подгонял он Ранда.

Лианна тяжело дышала, не отрывая от мужа горящих глаз.

— Если ты захочешь вернуть меня, тебе придется применить силу.

Ранд вопросительно посмотрел на Джека, но тот отрицательно покачал головой.

— Только не я, мой господин. Нельзя становиться между львицей и ее львенком, — он восхищенно взглянул на Лианну. — Ваша жена скачет на лошади не хуже любого мужчины.

Ранд взревел, изрыгая проклятия.

— Оставь это мне, Лианна. Не я ли уже не раз обвел Жерве вокруг пальца?!

Она вспыхнула.

— Маси уже несколько часов в дороге. Ты теряешь драгоценное время, споря со мной.

Ругаясь на чем свет стоит, Ранд выпустил из рук поводья Лианны и пришпорил коня; его жена и Джек Кейд поскакали вслед за ним.

Лошади быстро покрывали расстояние. Они мчались на север, пересекая уже второй мост через реку. Лес начал редеть. Туман, окутывающий низину, становился все гуще. Наконец на горизонте в неясной мгле замаячили башни и стены Мезонселя.

От дикой тряски у Лианны нестерпимо болели переполненные молоком груди. Представив, что Эймери пришлось проделать этот же путь, она едва сдержала отчаянный вопль. «Боже мой, — думала Лианна. — Какую цель преследует Маси? Неужели она, бесплодная, хочет присвоить Эймери себе? Или, что еще хуже, надеется завоевать любовь Жерве, взяв в заложники ребенка?» То, что ее сын может быть использован для каких-то безумных целей, что его жизнь сейчас подвергается риску, сводило Лианну с ума.

Они подъехали к Мезонселю с южной стороны, безмерно усталые и встревоженные. Кучка крестьян, ожидающих открытия городских ворот, с подозрением уставилась на всадников.

— Ты не видел здесь темноволосую женщину на отличной лошади с маленьким ребенком на руках? — обратился Ранд к сторожу.

Тот сонно заморгал.

— Нет. Я недавно заступил на пост.

— Открой ворота, — приказал Ранд. — У нас срочное дело.

Сторож лениво пожал плечами.

— Нет ничего срочного, что не могло бы подождать, пока церковные часы не пробьют к заутрене, — он посмотрел на небо. — Еще минут двадцать…

— Это слишком долго, — взревел Ранд.

Сунув руку в карман туники, он вытащил несколько серебряных монет и бросил их к ногам сторожа.

В глазах толстяка появился жадный блеск, но, посмотрев на крестьян, он с сожалением покачал головой.

— У меня строгий приказ. В городе находится дофин Луи, поэтому все правила должны неукоснительно выполняться.

Лианна нетерпеливо подалась вперед.

— Ты не откроешь ворота перед племянницей герцога Бургундского?

В глазах сторожа промелькнул страх, но он все-таки стоял на своем.

— Наш город не принадлежит герцогу Бургундскому.

Только сейчас Лианна в полной мере осознала, что значит жить во Франции, раздираемой внутренними распрями. Бросив взгляд на Ранда, она поняла, что он тоже потерял терпение.

С потемневшим от гнева лицом рыцарь с молниеносной быстротой выдернул из ножен свою шпагу и угрожающе произнес:

— Ты возьмешь мои деньги… или примешь удар моей шпаги.

Насмерть перепуганный сторож тут же открыл перед ними ворота.

— Дофин, а? — удивился Джек, осматриваясь по сторонам; они направлялись к центру города. — Интересно, что он здесь делает?

— Не сомневаюсь, — ответил Ранд, — дофин зазывает всех на свою сторону, чтобы противостоять Генриху.

Лианну рассердило это замечание мужа, но она ничего не сказала. Сейчас ее волновал только Эймери. Она чувствовала за собой огромную вину в случившемся. Ей следовало бы знать, что Ма-си никогда не откажется от Жерве, и ни в коем случае не доверять ребенка жене Мондрагона. Кроме того, да простит Господь их обоих, им с Рандом не следовало бы часами предаваться любовным утехам вдали от сына.

Только после того, как еще несколько алчных ладоней зажали серебряные монеты Ранда, они выяснили, где обитает Жерве Мондрагон.

Узкая, заваленная отбросами улица привела их к старому обшарпанному дому.

Джек насмешливо проворчал:

— После истории со свиньями Мондрагон пал совсем низко.

— Он падет еще ниже после того, что я сейчас сделаю с ним, — с угрозой пообещал Ранд.

Он остановил коня и, повернувшись к жене, твердо сказал ей:

— Ты останешься здесь, — Ранд указал на сплошь увитую плющом арку. — Жди нас в этом дворике и спрячь от людских глаз лошадей: они слишком ценные, чтобы потерять их.

Лианна судорожно сглотнула и молча кивнула ему.

— Лианна… — Ранд сжал ее руку. — Я хочу, чтобы ты кое-что обещала мне, это очень важно. Если дела пойдут плохо, ты должна во весь опор скакать в Кале.

— Кале?! Но это же еще сорок миль на север, и там ведь находится английская крепость, — она вздернула подбородок. — Я не уеду отсюда без моего сына и ни за что не брошусь в лапы своего врага.

— Интересно, кто сейчас твой враг, Лианна? Англичанин или француз, который держит нашего ребенка?

Она до боли закусила губу.

— Обещай мне.

— Я… Да, супруг мой, я обещаю.

Ранд крепко поцеловал жену. Лианна почувствовала вкус слез на своих губах и только теперь поняла, что плачет.

— Будь осторожен, Ранд, — дрожащим от волнения голосом попросила она. — И верни нашего сына.

Его улыбка показалась Лианне вымученной, но нежность в глазах мужа успокоила ее.

— Да, — пообещал он.

Приготовив кинжалы, Ранд с Джеком двинулись к дому Мондрагона. Гнев и тревога за сына придавали Ранду силы, заглушая усталость после бессонной ночи. Входная дверь оказалась заперта. Недолго думая, Ранд распахнул ее резким ударом ноги.

Они с Джеком вошли внутрь. Пахло потухшим очагом и пивом. Постепенно их глаза привыкли к полумраку, и Ранд увидел ведущую наверх шаткую лестницу. Казалось, дом необитаем: ни признаков Жерве, ни плача ребенка…

И все-таки Ранд чувствовал опасность. Инстинкт подсказывал ему, что нужно быть настороже. Затаив дыхание, он еще крепче сжал шпагу.

Вдруг откуда-то из глубины дома донеслось слабое хныканье ребенка. Этот звук пронзил Ранда в самое сердце, кровь закипела в его жилах. Стараясь не звенеть шпорами, он начал медленно подниматься по лестнице.

Слева от Ранда качнулись какие-то тени, справа блеснул холодный металл шпаги. Он сделал молниеносный выпад.

В то же мгновение две шпаги скрестились у его горла. Ранд замер, успев заметить краем глаза, как две дородные фигуры прижали к стене Джека.

— Добро пожаловать, лорд Лонгвуд, — ядовито произнес Жерве Мондрагон. — Мы ждали вас.

* * *

С замирающим от страха сердцем Лианна ждала под аркой возвращения Ранда, ей не терпелось подойти поближе к дому, но она не осмеливалась оставить лошадей. Время тянулось слишком медленно; каждая секунда до предела выматывала нервы Лианны. Находились ли Жерве и Маси одни с ребенком? Она умоляла Господа, чтобы так оно и было.

Неожиданно Лианна подумала о том, что Жерве бежал из Буа-Лонга на отличной лошади, в доспехах работы флорентийского мастера. Все это стоило целого состояния, вполне достаточного, чтобы прибегнуть к услугам наемников.

У Лианны словно что-то оборвалось внутри: у Маси тоже было достаточно времени для подготовки побега. Они сами предоставили ей такую возможность. При желании она могла бы набрать целые сундуки всякого добра. Пока Бонни была занята празднованием своей помолвки с Кейдом, Маси вполне могла взять и драгоценности Лианны.

Ее охватил гнев, который, впрочем, не смог заглушить все возрастающую тревогу. Лианна с трудом подавила желание войти в дом. То, что Жерве и Маси могли стащить что-нибудь ценное из замка, было ничто по сравнению с тем бесценным сокровищем, которое они украли. Лианна судорожно вцепилась в свою шаль. Эти люди похитили ее Эймери…

Чтобы совсем не упасть духом, Лианна стала наблюдать за просыпающимся городом. Женщины распахивали ставни и шумно перекликались друг с другом. Уличные торговцы катили вдоль улиц свои тележки, протяжно расхваливая свежие овощи. Вот из таверны, пошатываясь, вышел пьяный и помочился на стену дома. Из домов выбегали дети, катая обручи и мячи. Лианна изо всех сил напрягала слух, надеясь услышать голосок Эймери.

Но вместо этого до нее донеслось металлическое звяканье шпор. Она в страхе вытянула шею, осторожно выглядывая из-за тележки меховщика. Приближались два рыцаря. «О Боже, только не сейчас», — со страхом подумала Лианна.

На их плащах красовались золотые лилии, плюмажи были выкрашены в ярко-синий цвет. Этот пестрый наряд указывал на то, что они принадлежат к королевским рыцарям дома Валуа.

Лианна поспешно отпрянула в тень арки. Еще год назад она наивно считала французских рыцарей надеждой и опорой простых людей, но сейчас смотрела на них совершенно другими глазами. Ее уже не могли обмануть роскошные одеяния и молодцеватая походка. У этих двоих были неприятные рты и безжалостный вид людей, привыкших добиваться уважения к себе насилием.

Однако рыцари успели заметить девушку. Помня предупреждение Ранда насчет лошадей, Лиайна шагнула на улицу, отвлекая внимание на себя.

Первым к ней подошел мужчина средних лет с грубоватыми чертами лица и седеющими волосами. Второй оказался примерно одного возраста с Лианной, хотя двойной подбородок и толстые щеки делали его гораздо старше. Ее неприятно поразил циничный, похотливый взгляд этого человека. И вообще он выглядел так, словно провел бурную бессонную ночь.

Опустив глаза, Лианна сквозь завесу ресниц украдкой наблюдала за рыцарями.

— Доброе утро, мадемуазель.

Ее удивило, что тот, который моложе, заговорил первым.

— Доброе утро, — она слегка присела.

— Ниже, мадемуазель, — приказал старший. — Ты же не хочешь оскорбить своего дофина?

Лианна широко открыла глаза и уставилась на Луи, чувствуя одновременно и трепет, и разочарование. Неужели этот толстый циничный молодой человек и есть наследник престола Франции?

— Ну же?

Она сделала глубокий реверанс, предназначенный для членов королевской семьи.

— Встаньте, мадемуазель.

Дофин говорил в нос; полные неприятные губы заглушали слова. Этот голос, подумала Лианна, совсем не подходит для принца королевской крови.

— Да хранит Господь дофина, — торопливо пробормотал какой-то прохожий.

Луи горделиво выпятил грудь.

— А у нее, оказывается, хорошие манеры, после напоминания, — сказал седой рыцарь, пристально рассматривая Лианну узкими хищными глазками. — И хорошенькая, Ваша Светлость. Может, возьмем ее для развлечения. Что еще нам остается делать в этом захудалом городишке?

Рука Лианны незаметно скользнула под шаль, пальцы нащупали нож на поясе. Лианна стояла ни жива ни мертва. К страху за ребенка, за Ранда примешивался теперь и страх за себя.

— Она не просто хорошенькая, — проговорил дофин, разглядывая девушку. — А настоящая красавица. Как тебя зовут?

— Бел… Лианна.

— Говори громче, девушка!

— Лианна из Бланжа.

Дофин, безусловно, знал об Эймори-Воине, ее отце. Барды до сих пор распевали песни о его подвигах. Кроме того, Луи был женат на дочери герцога Бургундского — Маргарите, двоюродной сестре Лианны. Однако после заключения позорного перемирия в Аррасе дофин вряд ли хорошо расположен к бургундцам, поэтому Лианна решила не открывать своего настоящего имени.

По его мутным глазам было трудно понять, о чем он думает.

— Ты похожа на служанку из благородного дома, — сказал Луи.

Радуясь, что на ней простое домотканое платье, Лиайна кивнула.

— Я простая сельская девушка.

У нее совершенно непроизвольно получился протяжный крестьянский выговор.

— Ты впервые в Мезонселе?

— Да, Ваша Светлость.

Луи взглянул на своего компаньона.

— Тогда мы должны быть уверены, что тебе здесь понравится, — прогнусавил он.

Внезапно послышался тоненький детский плач. Лианна рванулась вперед, но дофин схватил ее за руку.

— Не торопись, девушка.

Лианна даже не обратила на это никакого внимания, ее глаза были прикованы к обшарпанному дому на противоположной стороне улицы. В проеме выбитой двери показался Джек Кейд с ребенком на руках.

Джек был весь в крови.

Лианна пронзительно вскрикнула и, вырвав свою руку, бросилась к Кейду.

Схватив плачущего Эймери, она стала лихорадочно ощупывать его, проверяя, все ли с ним в порядке. Наконец Лианна поняла, что это только кровь Джека. Чувствуя одновременно и облегчение и ужас, она спросила:

— Джек, где Ранд?

Лианна заглянула внутрь дома, но увидела только темноту и полуоткрытую дверь черного хода.

Тяжело дыша, Джек привалился к косяку, лицо его посерело.

— Госпожа… Вы должны… отсюда…

— Ранд…

— Нет… надежды, — с трудом вымолвил Джек, потом, собрав все свои силы, продолжил: — Ранд удерживал их, чтобы я смог забрать ребенка и убежать. Одна жизнь за две. Спасайте… себя и мальчика, — из уголка его рта стекала кровь. — Лошади…

— Что случилось, мадемуазель?

К ним подошел дофин Луи. Он внимательно посмотрел на Джека и побледнел, затем, выхватив шпагу, ринулся в дом. Его компаньон последовал за ним.

Лианна хотела броситься следом, но Джек схватил ее за руку.

— Нет, — с мольбой в голосе произнес он. — Когда они увидят… мы поплатимся своими жизнями.

— Но… Ранд…

— Нет, черт возьми!

Ужасное предчувствие охватило Лианну. По реакции Джека она поняла, что Ранд мертв. И смерть его будет напрасной, если они не используют возможность спастись.

Душа Лианны разрывалась на части от горя, когда она помогала Джеку добраться до лошадей, удаляясь от этого страшного дома. Эймери все еще плакал.

Под аркой Джек ухватился за поводья своего коня и какое-то время стоял, не в силах вымолвить ни слова. Лианна попыталась осмотреть его рану, но он отвел ее руку от своего плеча.

— Поезжайте… — задыхаясь, сказал Джек. — Ка… Кале.

Он кивком головы указал на север.

— Я хочу домой, — прошептала Лианна.

— Там… небезопасно, — прохрипел Джек. — Вы ведь обещали Ранду, обещали…

— Да, — выдавила она. — Я сдержу свое последнее обещание, но ты должен ехать со мной, Джек.

— У меня другая дорога, — он попытался взобраться на лошадь. — Я обещал Ранду… Возьмите его коня.

— Что обещал? — допытывалась Лианна.

— Вернуться в Буа-Лонг… удержать крепость для Генриха.

Больше года она всеми силами сопротивлялась этому. Но теперь это уже не имело значения… ничего не имело значения.

С улицы донеслись крики. Подгоняемая страхом, Лианна перестала спорить с Джеком и помогла ему взобраться в седло. Судорожно вцепившись в поводья, он тотчас же поскакал на юг.

Трясущимися руками Лианна шалью привязала к себе сына и села на лошадь.

Некоторое время она оставалась неподвижной.

Огромный жеребец Ранда нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Лианна старалась отогнать от себя образ мужа, но он так и стоял перед ней — сильный, мужественный, полный решимости вернуть сына.

Сейчас не время поддаваться скорби, одернула она себя. У нее нет времени для отчаяния. Ребенок снова громко заплакал.

Перегнувшись из седла, Лианна взяла поводья Шарбу и медленно выехала из дворика. Эймери притих, а ей хотелось кричать во весь голос от горя.

Не спуская глаз с темного проема двери, она двинулась по улице. Слава Богу, что дофина и его человека не было видно. Но мысль о том, что в этом доме где-то лежал мертвый Ранд, отнимала у Лианны последние силы.

Неожиданно в дверях появился бледный как смерть дофин. На крыльце перед ним была лужа крови. Рядом два нищих спорили из-за пропитанного кровью плаща. Лианна с ужасом узнала золотисто-белый плащ Ранда.

Сердце у нее совсем ушло в пятки, когда она увидела, что Луи не спускает глаз с ее лошади, ребенка и перепачканной кровью Джека шали. Он поднял руку, желая что-то сказать. — О, пожалуйста, Ваша Светлость, не задерживайте меня! — взмолилась Лианна.

Сын короля в изумлении уставился на нее, потом неожиданно молча кивнул, отпуская девушку. «Ведьма!» — кричали ей вслед в Агинкуре. Колдуньей и сумасшедшей назвали Лианну в Сен-Омере. Жители Ардре приняли ее за белую цыганку. И не удивительно: ни одна благородная женщина не путешествовала бы в таком неопрятном виде. Ни одна здравомыслящая женщина не набрасывалась бы с дикой яростью на тех, кто восхищался ее лошадьми. Безусловно, шептали ей в спину злые языки, эта незнакомка появилась на свет в день затмения Луны. На дверях домов, мимо которых проезжала Лианна, тут же появлялись связки чеснока, чтобы отогнать злых духов.

Но она не обращала внимания на слова, которые бросали ей вслед, Лианна ни на что не обращала внимания. Потрясения и переживания сегодняшнего дня были настолько сильны, что она ехала словно в полусне и даже не помнила, как добралась до Кале. Ее беспокоило только одно: как защитить своего сына.

Стражник у южных ворот Кале не поверил, что Лианна — баронесса Лонгвуда, замка на Сомме, но все же сжалился и впустил ее.

Кале, который столько раз переходил из рук в руки, представлял собой удивительную смесь двух культур. В городе все говорили на каком-то ужасном языке — смеси английского, французского и латыни. Французские крестьяне бойко торговали с англичанами, снабжая их продуктами.

Граф Уорвик занимал роскошный дворец в самом центре города. Его охранник разглядывал Лианну, не скрывая своего отвращения.

— Убирайтесь, мадемуазель. Вам здесь нечего делать.

Смертельно усталая, убитая горем и ошеломленная тем, что ей приходится обращаться за помощью к англичанам, она тихо сказала:

— Передайте графу, что его хочет видеть баронесса Лонгвуд. Вам знакомо это имя?

Охранник в изумлении уставился на Лианну.

— Я знаю, что Энгуиранд Лонгвуд победил Рауля Гокура и захватил замок Буа-Лонг в течение нескольких часов без единой капли крови. Мне известно также, что потом он сорвал планы Жерве Мондрагона взять замок измором, — в его голосе чувствовалось глубокое уважение.

— Тогда, надеюсь, вы не откажете вдо… — она осеклась, потом судорожно схватила ртом воздух, — жене Лонгвуда.

Охранник пристально посмотрел на нее измученное лицо, перепачканную кровью одежду, на младенца, спящего у нее на руках.

Лианна потянулась к поясу, вытащила нож и, протянув его, сказала:

— Я не причиню никому вреда.

Охранник коротко кивнул.

— Хорошо, граф примет вас. Но не в таком виде.

Лианна благодарно улыбнулась ему вымученной улыбкой.

С помощью двух служанок она как следует вымылась, потом покормила Эймери и облачилась в чье-то простое голубое платье. Одна из девушек предложила ей посидеть с ребенком, пока Лианна будет разговаривать с графом.

Прижав к себе сына, она твердо сказала:

— Я возьму его с собой.

С сонно посапывающим на руках ребенком Лианна вступила в апартаменты графа Уорвика. Мимо нее прошел высокий белокурый рыцарь, который так остро напомнил ей Ранда, что она едва не потеряла сознание.

Только не сейчас, уговаривала себя Лианна. Она стойко переносила свое горе. Ей нужно было думать о сыне. И это давало Лианне силы противостоять всем невзгодам.

Ричард де Бошамп, граф Уорвик, встал, чтобы приветствовать ее. Его веселые умные глаза изучающе смотрели на Лианну, когда он за руку поднял девушку из глубокого реверанса.

— Мой охранник предупредил меня, что появится перепачканная кровью нищенка.

— Именно так я и выглядела, лорд Бошамп. Я находилась в дороге со вчерашнего вечера.

Граф ласково посмотрел на младенца, который мирно спал, убаюканный длительным путешествием по коридорам дворца.

— Я слышал, что у Лонгвуда есть наследник.

— Да, Господь благословил нас, — с материнской гордостью сказала Лианна.

Уорвик взял ее за руку.

— Пожалуйста, я не могу видеть, как вы едва стоите на ногах от усталости.

Он заботливо подвел Лианну к небольшому столику и усадил в кресло. Слуга принес вино и хлеб.

Лианна пригубила вино, но не смогла проглотить ни кусочка хлеба.

— Мне нужна ваша защита, милорд.

— От?..

— От Жерве Мондрагона. Его жена похитила моего сына, увезла в Мезонсель и отдала в руки Жерве. Ранд дрался с ним…

Перед ее глазами возник окровавленный плащ мужа.

— Боже праведный! — воскликнул граф. — Вы оставили Буа-Лонг без защиты?

Лианна подумала о реке, о высоких стенах замка, о Шионге и его пушках.

— Он продержится… некоторое время.

— Ваш супруг?.. — осторожно спросил Уорвик, догадываясь обо всем и проклиная себя за то, что вынуждает ее говорить о Ранде.

— Жерве и его наемники убили моего мужа, — глухо произнесла Лианна, Она поведала графу всю историю похищения Эймери. Глаза ее все это время оставались сухими. Слезы не смогли бы выразить весь ужас и горе утраты человека, которого она любила.

Уорвик прикрыл рукой глаза и шумно вздохнул.

— Король Генрих и вся Англия будут скорбеть о потере, — печально произнес он. — Примите мои самые искренние соболезнования, баронесса.

— Я хочу вернуться домой, — дрожащим голосом промолвила Лианна. — Но я не могу ехать без охраны. Жерве наверняка ищет меня.

Уорвик слегка приоткрыл рот.

— Вы не понимаете, как много вы просите, баронесса.

— Я уверена, что у вас найдется несколько человек…

— Я не могу, — в его взгляде сквозили боль и досада. — Кале — всего лишь островок во враждебном море. Мне приходится прилагать все усилия, чтобы удержать город от наплыва французов. Даже горстка людей, которую вы просите для сопровождения, имеет для нас огромное значение.

— Я — жена англичанина, — сказала Лианна с гордостью, о которой раньше и не подозревала. — Я уверена, что в память о моем муже вы все-таки выделите мне охрану.

— Баронесса, вы не хотите понять, что Кале — лишь частица империи, которая простирается от Ирландии до Аквитании. Я не имею права рисковать, дробя свои войска.

— Тогда рискнуть придется мне и отправиться в Буа-Лонг одной, — упрямо заявила Лианна и хотела подняться.

Граф накрыл ее руку своей. Его ладонь была теплой и немного влажной.

— Подождите, баронесса. Я не говорил, что отказываюсь помочь вам. Я лишь сказал, что не могу предоставить вам охрану.

Лианна осталась сидеть в кресле, недоверчиво глядя на Уорвика.

— Я сделаю так, чтобы вас доставили домой морем. Из Англии регулярно прибывают корабли с людьми и продовольствием. Я уговорю одного из капитанов взять вас с собой и высадить в устье Соммы.

При этих словах страх парализовал Лианну. Боже, ведь она едва могла переходить через ров с водой.

— Нет, — выдохнула Лианна.

Граф недоуменно поднял бровь.

— Но морем гораздо безопаснее…

— Я не сяду на корабль, милорд, — заявила она, пытаясь скрыть свой животный страх. Одна мысль о воде заставляла ее трепетать. Лианна решительно произнесла: — Я поеду на лошадях. Одна.

мысль о воде заставляла ее трепетать. Лианна решительно произнесла: — Я поеду на лошадях. Одна.

Уорвик был раздражен неожиданным отказом и сбит с толку.

— Я прошу вас, баронесса, как следует обдумать мое предложение. Если вы так стремитесь попасть в Буа-Лонг, то почему отклоняете такое верное решение этой проблемы?

Но Лианна ничего не могла с собой поделать, она была не в силах преодолеть свой страх перед водой. Даже презрение к себе не заставило бы ее изменить решение. Это было равносильно тому, что повернуть вспять реку.

— Я просто… не могу сесть на корабль, милорд, — выдавила она.

Уорвик недовольно поджал губы.

— Даже если это означает быстрое, а главное — безопасное возвращение домой вашего сына? Даже ради замка, за который столько боролся ваш муж, ради ребенка, за которого он отдал свою жизнь?

Вот, поняла Лианна, вот где она сумеет найти силы: в любви. Любовь поможет ей преодолеть страх перед водой. Теперь Лианна знала, что сядет на английский корабль, чтобы привезти сына домой. Любовь к Ранду станет ее талисманом. Она победит свой страх!

«О, Ранд, — подумала Лианна, — если бы ты только знал, какой сильной сделала меня любовь к тебе». Она почувствовала глубокое сожаление: если бы можно было повернуть время вспять и раньше сказать об этом мужу…

Затуманенным взором Лианна посмотрела на Уорвика.

— Хорошо, милорд. Я поплыву в Буа-Лонг.

* * *

Всю последующую неделю в ожидании корабля из Англии Лианна провела в грустных размышлениях. И хотя здесь с ней обращались, как с почетной гостьей, она все время старалась остаться одна. Долгими часами сидела Лианна с Эймери на руках у окна и пристально смотрела поверх соломенных и черепичных крыш на серое переменчивое море.

По двору ходили упорные слухи о скором прибытии во Францию короля Генриха. Основные его силы уже собрались в Саутгемптоне.

Лианна прислушивалась к этим сплетням со смешанным чувством. Ранд, посланный Генрихом завоевать Буа-Лонг, был мертв, и захватчику-королю скоро придется убедиться, что вдова барона Лонгвуда не столь послушна.

Однажды утром Лианне сообщили о прибытии английского корабля, капитан которого согласился взять ее на борт и доставить к устью Соммы. Через час за ними должны были зайти. Лианна с грустью посмотрела на Эймери, мирно спавшего в деревянном ящике, который служил ему колыбелькой. Скоро они вернутся домой. Мысль об этом причиняла ей боль, на душе было пусто и холодно.

Несмотря на отрешенность Лианны, отрывочные воспоминания постоянно вторгались в ее сознание, как она ни сопротивлялась им.

…Ранд в день их первой встречи, похожий на золотоволосого бога, такой мужественный и несокрушимый.

…Ранд обворожительно улыбается ей: «Мне кажется, что я люблю тебя».

…Ранд сидит у креста Святого Катберта с зайчонком в руках. «Я бы сломал сотню копий, если бы это могло прогнать печаль из твоих глаз».

…Снова Ранд. На этот раз его лицо серьезно: он явно не одобряет ее увлечение стрельбой из пушки. «Благородство и любовь к людям, Лианна, никогда не выйдут из моды».

…Ранд. Он пылко и страстно целует ее. «Я хочу заставить тебя забыть, Лианна, где кончаешься ты и начинаюсь я».

Господи, как ей хотелось найти утешение хотя бы в слезах! Но вместо этого, окаменев, Лианна сидела у окна, предаваясь скорби и воспоминаниям.

— Лианна…

Шепот прозвучал так явственно, что она решила, будто у нее помутился рассудок.

Только услышав свое имя во второй раз, Лианна поняла, что этот голос — не плод ее воспаленного воображения.

Она медленно повернулась: перед ней в окровавленных лохмотьях стоял измученный Ранд.

Лианна вскочила на ноги и бросилась к мужу.

— Ранд!

Глава 18

— Я не могу.

Лианна бросила полный ужаса взгляд на крутые сходни и трепещущие на ветру паруса английского судна «Приятное путешествие». Ее кобылка и жеребец Ранда уже находились на борту, а Лианна, охваченная безумным страхом, все еще не решалась покинуть берег.

— Лианна, любовь моя, ты должна, — мягко уговаривал Ранд, прижимаясь губами к головке Эймери.

Спустя час после своего невероятного появления во дворце графа Уорвика, он успел более или менее прийти в себя и стал похож на прежнего Ранда — гладко выбритого, здорового и сильного. Но под глазами еще лежали темные круги, Ранд слегка прихрамывал и выглядел исхудалым. Дыхание смерти оставило на нем свой след.

— Это единственный способ безопасно достичь Буа-Лонга, — напомнил Ранд.

Все еще не в силах поверить, что муж вернулся к ней живой и невредимый, Лианна прильнула к его груди.

— Пожалуйста, Ранд, не уговаривай меня, мы ведь можем вернуться в замок верхом. С тобой все будет хорошо, я знаю, ты справишься…

— Ты слишком уверена во мне, Лианна, — покачал головой Ранд, прижимая к груди ее и спящего сына. — Все поселения между Кале и Соммой наводнены вооруженными французами. Жерве, наверно, сейчас кусает локти от злости, что оставил меня умирать. Он и его наемники, без сомнения, уже прочесывают окрестности, разыскивая нас.

Лианна вцепилась в тунику мужа.

— Я боюсь плыть на корабле и тебе известна причина этого страха.

Ранд коснулся губами ее лба.

— Да, я знаю, любимая. Но Уорвик сказал мне, что ты все же собиралась плыть, несмотря на свой страх. Ты переборола его в память обо мне. Неужели ты не сделаешь этого сейчас, когда знаешь, что я жив?

В его словах Лианна чувствовала еще один вопрос. Ранд спрашивал, смогла бы она подавить свой страх, чтобы доказать свою любовь?

— Хорошо, я пойду, — чуть слышно вымолвила Лианна.

Стиснув руку Ранда, с пересохшим от волнения горлом, она стала медленно подниматься по сходням, стараясь не смотреть на воду внизу и не слушать плеск волн.

Спустя несколько минут, они уже сидели в тесной каюте на корме корабля. Эймери сладко посапывал на узкой койке, Лианна примостилась с краю, судорожно вцепившись в матрас.

Страх по-прежнему не отпускал ее. Корабль плавно качнулся, и от ужаса она чуть не сошла с ума. Перед мысленным взором Лианны возникло раздутое от воды лицо матери.

Ранд крепко обнял жену и, словно прочитав ее мысли, прижался губами к виску Лианны.

— Твое лицо белое как полотно.

Она уткнулась ему в грудь, вдыхая такой знакомый аромат солнца и ветра.

— Если бы ты рассказал мне, что случилось с тобой за эти восемь дней, возможно, я бы и отвлеклась.

— Я думал, тебе совсем не хочется разговаривать, так крепко ты держишься за меня.

Щеки Лианны слегка порозовели.

— Извини, я даже не осмеливаюсь спросить, как ты выжил.

Она отстранилась от груди мужа и пристально посмотрела на него. Внутри у Лианны что-то оборвалось, когда она увидела, какой нежностью светятся глаза Ранда.

— Почему ты… и Джек позволили мне поверить, что тебя убили?

— Потому что ты никогда бы не поехала в Кале без меня. И потому что… — он поморщился от боли и поудобнее устроил свою раненую ногу. — Моя жизнь висела буквально на волоске. Жерве решил, что я мертв, поэтому оставил меня. Дофин Луи не обнаружил меня в доме, потому что я убежал сразу же после того, как Джек выбрался с ребенком на улицу.

— Но я слышала, как они говорили о том, что нашли убитого.

— Это был один из наемников Жерве.

— Но почему же ты сразу не последовал за мной?

— Все, что я был в состоянии сделать — это спрятаться позади дома за кучей золы. Мне не удалось бы даже сесть на коня.

Лианна содрогнулась, представив, как страдал Ранд.

— Куда же ты отправился потом? — прерывающимся от волнения голосом спросила она. Он затрясся от беззвучного смеха.

— В публичный дом. Лианна даже подскочила.

— Куда?!

Ранд уже хохотал во весь голос.

— Леди оказались так добры, что перевязали меня, причем сделали это весьма искусно. И, слава Богу, почти не задавали вопросов.

Лианна осторожно дотронулась до его раненого бедра.

— Они очень хорошо перевязали твою рану, — согласилась она. — Я должна быть благодарна им, — но ее глаза смотрели на мужа с гюдозрением.

— Я был не в том состоянии, чтобы развлекаться с ними, — поспешил успокоить жену Ранд.

— Однако…

Разумеется, Лианна слышала о женщинах, которые торгуют своим телом, но никогда еще не встречала их. Ей казалось просто невероятным, что то, что происходило у нее с Рандом, могло быть исполнено за вознаграждение.

— А как они выглядят?

Ранд пожал плечами.

— Самые обыкновенные люди, как ты и я. Может, немного измученные и очень практичные.

— Я благодарна им, — подвела итог Лианна, считая разговор на эту тему законченным. — Мы должны послать им вознаграждение за их доброту.

Он усмехнулся.

— Для них это окажется неожиданным заработком, — произнес Ранд, затем посерьезнел. — А что Джек?

— Ускакал в Буа-Лонг.

— Молю Бога, чтобы они с Шионгом сумели защитить замок, если Жерве вздумает что-нибудь предпринять, — сказал Ранд.

— Неужели ты думаешь, что Мондрагон может напасть на Буа-Лонг?

— Я знаю, что он хочет это сделать. Но ему потребуются люди и меня интересует, даст ему их дофин или нет.

— Да, после истории со свиньями дофин сильно разочаровался в Жерве.

Лианна решила рассказать Ранду о своем разговоре с Луи и о том, что он позвелил ей выехать из города.

Но прежде чем она успела открыть рот, до них долетели глухие раскаты грома.

Лианна вся съежилась от ужаса и прижалась к Ранду.

— О, пожалуйста, — дрожащим голосом проговорила она. — Пожалуйста, только не гроза. Я не вынесу этого!

Гром повторился, затем послышались крики и топот множества ног. Несмотря на охватившую ее панику, Лианна все же поняла, что это не гроза, а пушечный выстрел.

— Это пушка, — прошептала она.

Проклиная все на свете, Ранд взял на руки сына и закутал его в шаль. Проснувшись, малыш заплакал, но они уже выбрались на палубу.

— Прочь с дороги! — проревел попавшийся им навстречу помощник капитана. Потом в изумлении уставился на Лианну, не веря, что на борту находится благородная леди. — Прошу прощения, милорд, леди, — сказал он. — Но вам лучше спуститься вниз. Нас атакуют.

Лианна, не отрывая глаз, смотрела на корабль, который находился южнее их. Ча топ-мачте развевались голубые флажки с лилиями Франции, шпиль венчала восьмиконечная звезда.

— Я знаю, что это за корабль, — проговорила Лианна.

Огонь и дым вырвались из одной из пушек судна, и всего в нескольких ярдах от «Приятного путешествия» шлепнулось в воду ядро.

Сердце Лианны учащенно забилось. Вокруг простиралось бесконечное царство волн…

Ранд и помощник капитана недоуменно уставились на нее.

— Что это за корабль, Лианна? — наконец, спросил Ранд.

— «Восточная Звезда», — дрожа от страха, произнесла она. — Помнишь, Шионг рассказывал нам о нем, — Лианна повернулась к помощнику капитана. — Это не простое судно, а военный корабль с Востока. Французы захватили его, когда… — она осеклась, решив, что чем меньше будет известно о давней миссии Шионга, тем лучше.

— Это французский военный корабль? — спросил помощник.

— Да, — кивнула Лианна. — А благодаря вашему королю, Англия и Франция в настоящее время находятся в состоянии войны.

Грозные круглые жерла по меньшей мере дюжины пушек смотрели на них с «Восточной Звезды». Помощник капитана стал настоятельно советовать Лианне спуститься с ребенком вниз.

Она отпрянула в сторону.

— И находиться там, когда мы будем тонуть? Нет никакой разницы в нашем положении, где быть: внизу или забраться на мачту.

С «Восточной Звезды» снова раздался залп.

Перекрывая плач Эймери, Лианна громко сказала:

— Боже, это корабль смерти. Он превратит наше судно в решето.

Повернувшись к Ранду, она прижалась к нему. И так они стояли, прикрывая своими телами плачущего сына.

— Поднять паруса! — взревел помощник капитана. Матросы забегали по палубе, торопясь выполнить приказ. — Повернуть румпель! Корабль противника начинен свинцом и бронзой. Он не догонит нас!

Боязливо выглянув из-за плеча мужа, Лианна увидела заходящее солнце: огромный золотистый шар лежал впереди корабля.

— Но мы удаляемся от Франции, — запротестовала она.

— Совершенно верно, — подтвердил помощник капитана, оглянувшись на «Восточную Звезду». Военный корабль преследовал их. Волны пенились вокруг него и издали походили на хищный оскал зубов. — Мы не остановимся, пока не достигнем берегов Англии.

* * *

Ошеломленная и растерянная Лианна, спотыкаясь, спускалась по сходням, вцепившись в руку Ранда. Когда ее нога ступила наконец на английскую землю, она едва не лишилась чувств от облегчения и отчаяния. Полдороги их преследовал французский военный корабль, остальные полпути гнал сильный попутный ветер.

— Где… где мы находимся? — слабым голосом спросила она.

На губах Ранда играла легкая улыбка.

— На западном Сассексе. В двести милях от моего дома в Аранделе.

— Пресвятая Дева Мария!

Его дом… Лианна окинула взглядом луга, зеленые холмы в отдалении. Здесь жил Ранд, пока его не лсзлали завоевывать Буа-Лонг. Интересно, не скрывается ли за этой широкой улыбкой и сияющим взором тоска по дому?

— Да, — Ранд ласково посмотрел на сына. — Кажется, я снова вернулся к своим истокам.

— И что же дальше?

— Капитан даже слышать не хочет о возвращении назад, во Францию: и погода ужасная, и этот дьявольский корабль бродит по Ла-Маншу.

Ранд взглянул на спящий рыбацкий поселок, потом на корму, где матросы отвязывали их лошадей.

— Мы поедем в Арандел, — решил он. — И уже оттуда я разузнаю насчет корабля в Пикардию.

— Прошу меня извинить, милорд, — они повернулись и увидели на пристани пожилого мужчину, который чинил сеть. Яркие голубые глаза задорно сияли на его обветренном лице. — Я бы на вашем месте не ездил в Арандел, особенно с ребенком.

— Но почему? — поинтересовался Ранд.

— Там чума.

Лианна непроизвольно прижалась к мужу и сыну. Она ласково коснулась ручки Эймери; его маленькие пальчики сжали ее руку с неожиданной силой.

— И вы не найдете другого корабля ни здесь, ни в Портсмуте. Все суда присоединились к королевскому флоту в Саутгемптоне.

Почти безлюдный берег подтверждал слова рыбака.

— Арандел и его рыцари тоже там? — спросил Ранд.

Мужчина кивнул.

— Когда они отплывают?

— Возможно, через неделю, милорд.

Ранд колебался лишь долю секунды, затем решительно заявил:

— Я должен присоединиться к ним.

Страх и тревога снова охватили Лианну. О Боже, он собирается воевать против Франции…

— Нет, — запротестовала она. — Нет, ты не можешь…

— В противном случае нам придется задержаться здесь на недели, а то и на месяцы.

В душе Лианны затеплилась надежда.

— А не смогли бы мы найти какое-нибудь торговое судно?

Ранд кивнул на моряков, направляющихся в таверну, которые оживленно разговаривали между собой.

— Скоро все купцы узнают в «Восточной Звезде». Никто не может соперничать с ее пушками.

— Но мы не сможем взять Эймери на военный корабль, — сказала Лианна.

— И жену я тоже не могу взять с собой, — мягко произнес Ранд.

Лианна ахнула. Он нежно обнял ее за плечи.

— Ты с ребенком должна остаться в Англии, а я отправлюсь во Францию и в Буа-Лонг.

— Никогда, — тотчас же возразила Лианна. — Не думай, что я буду спокойно сидеть сложа руки в Англии, когда во Франции моему дому угрожает опасность.

Наступило напряженное молчание. Потом, тяжело вздохнув, Ранд сказал:

— Не сверли меня таким грозным взглядом. Прекрасно, ты можешь отправляться со мной, но Эймери останется в Англии. Мы позаботимся о нем.

Лианна окинула презрительным взглядом полуразвалившуюся таверну, невзрачное поселение.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что мы позаботимся о сыне? Я здесь никому бы не доверила ухаживать за ним, — возмутилась она.

— Неподалеку отсюда есть один монастырь, — сказал Ранд, не спуская с жены твердого взгляда. — Монастырь Святой Агнес. Джастин Типтофт там послушница.

Лианна замерла от неожиданности.

— Джастин сможет позаботиться о ребенке столько, сколько будет необходимо, пока мы не заберем его домой.

Кровь стучала у нее в голове: отдать своего ребенка бывшей возлюбленной Ранда?

— Я не оставлю его.

— Я согласен с тобой. Это, конечно, безумие. Вы оба будете жить в монастыре Святой Агнес.

Лианна прикусила губу, не ожидая такого поворота событий.

— Боюсь, что у нас нет другого выхода, — тихо сказал Ранд. — Поверь, Джастин — очень хорошая женщина.

— Тебе лучше знать, — съязвила она.

— Ревнуешь?

— Конечно же, нет.

— Она станет заботиться о нашем ребенке, как о своем собственном.

«Это был бы ее ребенок, — подумала Лианна, — если бы я не соблазнила странствующего рыцаря в весенней рощице. Я постоянно попадаю в такую трудную ситуацию, когда приходится выбирать из двух зол».

Будь проклят Генрих, который пошел по стопам своего отца и в угоду своим захватническим амбициям играет человеческими чувствами.

Будь проклят герцог Бургундский, чья жажда власти превратила Лианну в пешку в его руках.

И будь проклят Ранд, который считает, что бывшая возлюбленная прекрасно подходит для роли воспитательницы их сына.

Взяв себя в руки, Лианна отбросила все сомнения и чуть слышно выдавила:

— Хорошо, я встречусь с этой самой Джастин Типтофт.

* * *

Лианна была напряжена до предела и чувствовала себя совершенно разбитой и несчастной. Взяв на руки Эймери, она терпеливо ждала, пока Ранд оседлает лошадей. Затем они отправились на запад, оставив в стороне замок и поселение Арандел.

Ранд полной грудью вдыхал знакомый солоноватый воздух. Казалось, прошла целая вечность, когда он последний раз проезжал по этой дороге среди высохшей от солнца и ветра травы и густого кустарника! Даже не верилось, что прошло всего полтора года. Юноша, который раньше скакал по этим полям и болотам, так мало походил на мужчину, который сейчас вел свою жену по каменистой дороге.

К северу от них маячил зеленый холм с одиноким дубом на вершине. Ранд часто сидел там с Джастин, заглушая воспоминания о войне игрой на арфе, наслаждаясь присутствием своей нежной подруги. За холмом находился пруд, возле которого он часто ловил окуней и часами слушал, как Джастин читала ему вслух. Они проехали мимо живой изгороди, в тени которой Ранд, будучи еще зеленым юнцом, впервые поцеловал Джасси.

Ранд смотрел на это… и ничего не чувствовал. Где тот юноша-идеалист, где тот прежний наивный и бесхитростный Ранд? Сколько всего произошло с тех пор и как чудесно все изменилось в его жизни!

Ранда бросило в дрожь при воспоминании о том, как он внутренне противился приказу короля и едва не поддался зову своего сердца. Если бы Ранд ослушался короля Генриха, то никогда бы не встретил Лианну… а она бы оказалась в полной зависимости от Мондрагона.

Он с любовью посмотрел на сына, наследника замка, который мирно посапывал у него на руках, затем перевел взгляд на жену. Лианна восседала на лошади словно королева, с высоко поднятой головой, глядя прямо перед собой. Весь ее облик красноречиво свидетельствовал о том, что она не просто путешествует по чужой стране, но и изучает эту землю. Лианна по своей сути являлась борцом, храбрым и энергичным, но и воплощала в себе такие женские качества, как наивность и простодушие. Ранд чувствовал, что его переполняет любовь и гордость за жену, и улыбнулся.

В стороне от дороги они заметили небольшую часовню, построенную из известняка. Чьи-то заботливые руки ухаживали за местом погребения его родителей, не давая ему зарасти сорняками и кустарником.

Ранд натянул поводья и сделал Лианне знак остановиться.

— Я хотел, чтобы ты увидела это, — сказал он.

Ранд спешился и помог жене слезть с лошади. Чрезвычайно заинтригованная происходящим, Лианна вошла вслед за мужем в прохладную часовню и молча взяла у него из рук сына.

Постепенно ее глаза привыкли к полумраку, и она различила бронзовую погребальную доску с изображением рыцаря и его дамы сердца. Их лица казались безмятежны, пальцы рук нежно сплетены.

Ранд молча зажег две свечи, поставил около алтаря и опустился на колени. Лианна тихо подошла к нему, с восхищением глядя на его одухотворенное лицо. «Мой муж, — с гордостью подумала она, — не грешник, раболепствующий перед Богом, а благородный человек, который общается с небесами». Лианна дотронулась до его плеча.

Ранд поднял голову и просто сказал:

— Мои родители. Они часто приходили сюда, чтобы остаться вдвоем. Я думаю, это самое подходящее для них место.

Лианна согласно кивнула, потом, протянув руку, дотронулась до выгравированных на доске имен Марка де Бомануара и Энн Марн.

— Твои дедушка и бабушка, — прошептала она Эймери, который, округлив глаза, не отрываясь, смотрел на горящие свечи.

Под именами красовался знакомый девиз: «А vaillans cocurs riens impossible» — «Для храбрых сердец нет ничего невозможного».

— И тем не менее твой отец девятнадцать лет был узником Арандела.

— Законная жена отказалась выкупить его.

— Почему? — удивилась Лианна.

Ранд пожал плечами.

— Она нашла себе любовника, потом у нее родился ребенок, и все имущество моего отца досталось французской короне.

— Но ведь твой отец был графом. Неужели ему не хотелось вернуться в Гасконь и потребовать назад свои земли?

Ранд улыбнулся.

— Здесь он владел кое-чем более ценным, — взяв руку Лианны в свою, Ранд дотронулся ею до изображения Энн Марн. — В Англии у отца была женщина, которую он любил.

Лианна опустила глаза.

— Они жили как муж и жена?

— Почти восемнадцать лет, и даже умерли в одном и том же месяце.

Она молча опустилась на колени перед алтарем, рассеянно гладя головку сына. Одна мысль беспокоила ее. Марк де Бомануар, отец Ранда, забыл о своей французской жене и полюбил англичанку. Не сделает ли то же самое его сын, когда англичан выдворят из Франции?

Лианна поспешила отогнать от себя эту мысль и спросила:

— Ты скучал по Аранделу?

Ранд повеселел.

— Нет, дорогая. С того самого момента, как встретил тебя. И никогда не буду скучать.

Его ответ поднял ей настроение. Они вышли из часовни в хорошем расположении духа и продолжили свой путь на запад. Ближе к вечеру путешественники оказались наконец у монастыря Святой Агнес. Пожилая монахиня проводила их во внутренний дворик и попросила подождать.

Охваченная ужасным предчувствием, Лианна сидела на скамье, держа на руках Эймери, и ждала встречи с Джастин Типтофт. «Мышка», — назвал ее Джек Кейд. «Девочка», — поправил ее Ранд. Она опустила глаза.

Неожиданно послышался заливистый детский смех и мягкий женский голос.

Лианна встрепенулась и подняла голову. По двору шла стайка ребятишек, и среди них — молодая девушка с миловидным лицом, которая широко улыбалась, сияя голубыми глазами. Под серым монашеским одеянием угадывались округлые формы.

«Не мышка, — подумала Лианна. — Но и не девочка». Джастин Типтофт. На сердце Лианны легла тяжесть. Это была та самая Джастин, которую любил Ранд, в то время как мадемуазель де Буа-Лонг ему навязали силой.

Она украдкой наблюдала за мужем. Его взгляд был прикован к Джастин. Он улыбнулся и протянул к ней руки, а девушка с такой радостью бросилась к нему в объятия, что у Лианны все окаменело внутри.

«Джастин — монахиня, — лихорадочно думала Лианна. — Она — невеста Христа, у нее нет прав на Ранда». Но…

Они поцеловались. Лианна пыталась убедить себя, что это всего лишь простой дружеский поцелуй.

Ранд отступил на шаг, взял Лианну за руку и подвел ее к Джастин.

— Джасси, это моя жена Лианна. И наш сын Эймери.

Джасси? Лианна чуть не закричала. Джасси — ласковое, уменьшительное имя! С какой легкостью он произнес его!

— Здравствуйте, мисс Типтофт, — официальным тоном сказала Лианна.

Она ожидала, что улыбка исчезнет с лица девушки, оно станет жестче. Что должна чувствовать Джастин, встречаясь лицом к лицу с женщиной, которая похитила у нее Ранда?

Но ее улыбка стала еще шире.

— Пожалуйста, зови меня просто Джастин, а еще лучше Джасси, — веселые глаза осмотрели Лианну с головы до ног, — Ты очень красивая, — заметила она. — И ребенок — просто ангел, — и, взглянув на Ранда, добавила: — Судьба благословила вас. Правда.

Он обнял одной рукой Лианну за талию и с чувством произнес:

— Да. Судьба одарила меня больше, чем я того заслуживаю. Джасси, мы пришли просить тебя об одном большом одолжении.

— Конечно, Ранд.

«Бог мой! Эта девушка так послушна и безобидна», — подумала Лианна.

Джастин повернулась к детям.

— Ступайте и помогите в саду сестре Франси. К вечерне я заберу вас.

Она взмахнула рукой, и ребятишки тут же убежали.

Ранд быстро изложил суть дела, поведав о том, как они оказались в Англии и чего хотели от Джастин.

— Я буду любить Эймери, как собственного ребенка, — пообещала девушка, протягивая руки. — Ангелочек! Можно я подержу его?

Против своей воли Лианна прониклась доверием к словам Джастин, да и сироты под ее опекой выглядели такими опрятными, сытыми и веселыми. Она передала сына, который тут же с любопытством уставился на девушку.

— Он похож на тебя, Ранд, — сказала Джастин, но, заметив, что Лианна нахмурилась, торопливо добавила: — А подбородок мамин.

Ранд облегченно вздохнул.

— Это всего на несколько недель, — пообещал он.

Лианну терзали сомнения. Джастин легко уступала там, где Лианна оставалась непокорной; ее веселый нрав резко контрастировал с серьезностью Лианны. Джастин казалась проще и мягче. Мягче, да; ведь ей не приходилось нести на себе нелегкое бремя ответственности за замок, жить в растерзанной стране…

Ранд повернулся к жене.

— Пойду прослежу за тем, чтобы напоили и накормили наших лошадей, и поговорю с настоятельницей монастыря о нашем ребенке, — сказал он. — Не сомневаюсь, что тебе необходимо подробно рассказать Джастин об Эймери.

— Конечно, — ворчливо произнесла Лианна.

Немного удрученный ее недовольным тоном, Ранд пожал плечами и отправился на задний двор. Но прежде чем свернуть за угол, он оглянулся, внимательно посмотрев на двух женщин. Ревность Лианны оказалась для него совершенно неожиданной. Господи, это было совсем ни к чему. Неужели она не понимает, что он никогда не испытывал к Джасси тех чувств, что к ней?

Ранд грустно улыбнулся. Раньше Джастин устраивала его; она подходила ему как разношенная шляпа, которая с годами сидит на голове еще лучше. Лианна же была намного сложнее, интереснее со своим переменчивым нравом. Она постоянно бросала ему вызов, заставляя его становиться еще лучше для ее же блага.

Ранд расправил плечи и поклялся, что ей обязательно понравятся английские порядки.

* * *

Джаетин задумчиво посмотрела на Лианну.

— Давай присядем. Я надеюсь развеять все твои сомнения насчет Эймери. Поверь, ему будет хорошо здесь.

Они сидели на изогнутой подковой каменной скамье под грушевым деревом. Эймери ползал по мягкой травке возле их ног.

— Сколько твоему сыну? — спросила Джастин, — Почти восемь месяцев.

— Ты уже отняла его от груди?

Лианна немного смутилась таким прямым вопросом..

— Почти.

Джастин кивнула.

— Первые несколько дней, безусловно, будут тяжелыми для вас обоих. Но мы уже вскармливали грудных младенцев, оставшихся без матерей. Мед и козье молоко — вот что необходимо для Эймери.

Лианна словно со стороны слушала свой рассказ о том, что чаще всего беспокоит сына, о его привычках, о том, что он любит, а что — нет.

— Ему очень нравится, когда поют колыбельную перед сном, — наконец закончила она и почувствовала, как комок подступил к горлу.

Глаза Джастин потеплели.

— Я ожидала этого от сына Ранда. Ведь твой муж так хорошо играет на арфе. Он пел тебе об Элоизе и Абеларде?

Ревность охватила Лианну с новой силой. Итак, оказывается, Ранд пел свои песни и Джастин. Интересно, что же еще было между ними?

«Ты моя первая, моя единственная…»

Мог ли он солгать ей? Нет, только не Ранд. И все же…

— Лианна, — нежный голосок Джастин прервал ее грустные размышления. — Я полагаю, ты знаешь, что когда-то мы с Рандом собирались пожениться.

— Я не отбирала его у тебя, — отрезала Лианна. — Наоборот, я сделала все, что в моих силах, чтобы не выходить за него замуж.

Джастин выглядела крайне удивленной.

— Ты не отбирала у меня Ранда, — покачала она головой.

— Да, — выдавила Лианна, — потому что сердцем он всегда с тобой.

— Как ты можешь так говорить? Я никогда и не была в его сердце, а Ранд никогда по-настоящему не принадлежал мне, — девушка сжала руку Лианны. — Мы бы могли уже давно пожениться, но тем не менее не сделали этого, решив подождать, пока закончится поход с герцогом Кларенским. — Джастин говорила об этом уверенно и с достоинством. — Но, я думаю, нам обоим было ясно, что мы просто не собираемся связывать свои судьбы.

— Но вы так долго…

— Только потому, что этого очень хотела моя семья. Для Ранда я была кем-то, о ком он мог заботиться, защищать, так же, как он бы опекал брошенного котенка, птенца, выпавшего из гнезда. Но ты… — Джастин посмотрела Лианне прямо в глаза. — Ты как раз та, которую он сумел полюбить, ты из тех, кто не превратится в тень Ранда, — ее взгляд был открытым и твердым. — Скажи, разве он давал тебе когда-нибудь повод усомниться в нем?

— Нет, — тихо промолвила Лианна, зная искренность его чувств. — Никогда.

Она пристально посмотрела на Джастин. Ей хотелось ненавидеть ее, но девушка нравилась Лианне все больше и больше. Она искала в Джастин пороки, но открывала только хорошие качества.

Женщины порывисто обнялись.

— Наверное, ты считаешь меня ревнивой хищницей, — призналась Лианна.

Джастин рассмеялась.

— Я считаю тебя женщиной, которая любит своего мужа.

Лианна взглянула на Эймери, и ее глаза наполнились слезами.

— Но как я могу смириться с его честолюбивыми замыслами открыть мой замок для англичан?

— Если бы Ранд был лишен честолюбия, ты вряд ли полюбила бы его.

Лианна взяла на руки сына и нежно прижала к себе; он схватил ее за подбородок.

— Почему он не может просто… — она осеклась.

Ей так хотелось, чтобы Ранд перешел на сторону Франции, но сейчас мысль об этом показалась Лианне мелочной и невероятной.

Джастин протянула руку и ласково погладила Эймери по щеке.

— Не заставляй его выбирать, Лианна. Пожалуйста. У Ранда огромное сердце, но и такое сердце можно разбить.

Лианна проглотила горькие слезы. Она нашла своего сына только для того, чтобы опять оставить его в чужих руках. Она пытается заставить Ранда отвернуться от короля Генриха, а он вместо этого присоединяется к вторжению английской армии во Францию… Господи, что ее ждет в будущем?

Глава 19

Словно окаменев, Лианна стояла на палубе «Тринити Ройял». Ужасное путешествие в Англию, сопровождаемое пушечными выстрелами, оказалось плохой подготовкой для ее переезда во Францию.

Переборов свой страх перед войной, Лианна с трудом поднялась по шатающимся сходням на переполненную людьми палубу и теперь, стоя здесь, переживала за сына. От сильного волнения щеки ее побелели, лицо утратило всякое выражение.

Ранд находился рядом, нежно обнимая жену за талию.

— Успокойся, любимая, — проговорил он. — Мы на корабле самого короля; с нами ничего не случится.

Но Лианна все еще не могла вымолвить ни слова. Она не сводила глаз со шпиля гавани. Солнце, сверкающее как золотая монета, играло на парусах ста пятидесяти военных кораблей.

— Никогда еще такая огромная армия не покидала английские берега, — восхищенно заметил Ранд» но взгляд его тут же потускнел. — Мне так не хочется расставаться с Эймери.

Лианна кивнула и обхватила себя за плечи. Ладони ее были влажными от страха. Она обвела взглядом корабль. На самом видном месте красовалась лилия Франции: таким образом король Генрих заявлял права на эту страну. Золотой леопард Англии с серебряной короной на голове украшал нос корабля.

Глядя на армаду военных кораблей, Лианна впервые призналась себе, что победа Англии вполне реальна. Господи, неужели ее дядя, герцог Бургундский, оказался во всем прав?

По палубе чинно расхаживали вассалы короля; некоторые из них приостанавливались, приветствуя Ранда, и во все глаза смотрели на Лианну.

Она до боли закусила губу.

— Они, очевидно, считают меня слабой.

Смех заклокотал в груди Ранда.

— Любовь моя, они находят тебя очень красивой, — он жестом указал на дородного дворянина, который стоял на корме корабля рядом со своими рыцарями. — Когда Эдвард Йоркский первый раз увидел тебя, он выронил ломоть хлеба, который ел.

Лианна внимательно посмотрела на герцога Йоркского. Ее дядя не раз упоминал о нем. Когда-то герцог участвовал в заговоре против отца короля, Генриха Болинброка, но потом ему удалось втереться в доверие к молодому монарху и завоевать его благосклонность. Подобострастный вид герцога Йоркского вызывал у Лианны отвращение, она отвела взгляд.

— Ты говоришь так, чтобы утешить меня, — в ее голосе чувствовалось раздражение. — Даже слепой заметит мой… мой страх.

— Ты держишься как королева, — настаивал Ранд. — Лианна, ты заставляешь меня раздуваться от гордости.

— Вряд ли я произведу такое же впечатление на твоего короля.

Над ними с криком носились чайки.

Палуба просто кишела рыцарями, священниками, купцами, ремесленниками, земледельцами, которые отправлялись на войну с таким рвением, что это повергло Лианну в уныние. Взад-вперед носились бородатые ирландские воины, длинноволосые, с татуировками на руках. Лучники сэра Томаса Эрпингема деловито возились со своими стрелами. Лианна бросила изучающий взгляд на огромные пушки, установленные по обе стороны палубы. Люди, которые готовились стрелять из них, больше походили на искателей приключений, чем на завоевателей, несущих смерть и разрушения.

— Клянусь честью, Лонгвуд, я только сейчас узнал, что ты и твоя супруга находитесь на борту!

Лианна повернулась и увидела перед собой красивого статного мужчину. Крупный бриллиант дома Ланкастеров указывал на его принадлежность к королевской семье. Широкая, доброжелательная улыбка мужчины свидетельствовала о том, что они с Рандом в дружеских отношениях.

— Лианна, это Томас, герцог Кларенский, брат короля Генриха.

Лианна почтительно присела в глубоком реверансе, но не смогла удержаться от ироничного замечания:

— Это ведь ваш не первый визит во Францию, Ваша Светлость.

Томас шутливо схватился за грудь, словно его пронзили в самое сердце.

— Я восхищен красотой вашей жены. Но этот голос… ее акцент напоминает мне шорох ветра над просторами Нормандии, — с этими словами он взял руку Лианны и горячо поцеловал ее ладонь.

— Это ваш способ уйти от ответа? — спросила она, отстраняясь и прикладывая палец к подбородку.

Томас усмехнулся:

— Мужчине довольно часто приходится это делать, — он окинул Лианну внимательным взглядом. — По крайней мере, ваш острый язычок не позволит мне слишком завидовать Ранду. Я предпочитаю, чтобы мои женщины занимались только домашними делами.

— Я бы с огромным удовольствием поступала так же, но ваш брат, король, вынудил меня ввязаться в политику, — ответила Лианна.

Томас кивнул.

— Я надеюсь на лучший исход этого похода, чем того, что состоялся четыре года назад. Молю Бога, чтобы наше завоевание Франции привело к миру между двумя странами.

— Франция и так мирная…

Ранд кашлянул, привлекая к себе внимание и, указав рукой на флот, постарался переменить тему.

— Лорд Скроуп, должно быть, оплакивает состояние королевской казны.

Томас побледнел.

— Боже мой, разве ты еще не слышал?

— Не слышал о чем?

— Скроуп уже больше не казначей короля, — в его голосе послышались гневные нотки. — Он и Томас Грей вместе с Генрихом Переи и Олдакслом устроили заговор против короля, желая посадить на трон графа Марша. Но у Марша сдали нервы, и он во всем сознался.

— Боже мой, Скроуп считался одним из лучших друзей короля.

— Он уже двенадцать дней как обезглавлен, — сказал герцог. — Как и все те, кто осмелился восстать против моего брата.

Лианна вздрогнула, несмотря на теплый августовский вечер. План отвратить Ранда от короля казался ей теперь невыполнимым. Если Генрих не делает снисхождения даже своим давнишним друзьям, то что же можно ждать от него по отношению к Ранду?

Ее размышления прервал герцог Кларенский, который взял их с Рандом под руки и повел на середину палубы.

— Кажется, Генрих уже закончил свои молитвы. Сейчас он примет вас.

Небольшая толпа вассалов расступилась перед ними, и они оказались лицом к лицу с молодым человеком, который сначала не произвел на Лианну впечатления, но, присмотревшись, она почувствовала, как от него волнами исходит сила, словно жар от пылающего костра.

И хотя его голову венчала корона, ему не требовалось каких-то дополнительных знаков, чтобы подчеркнуть, кто он такой. Весь самоуверенный вид этого человека и решительный огонь в глазах указывали на то, что перед ними не кто иной, как Генрих Монмаутский, принц Уэльский, рыцарь Бата, герцог Корнуэльский, граф Честерский, герцог Ланкастера и Аквитании, король Англии… и Франции, если его цель будет достигнута.

В короне Генриха V сверкали кроваво-красные рубины. Ранд преклонил перед ним колено; Лианна неохотно присела в глубоком реверансе, опустив голову. На туфлях короля она заметила знакомые эмблемы: леопарды Англии и лилии Франции. Да, этот монарх мог с легкостью растоптать оба королевства, его честолюбие, судя по всему, не знало границ.

Лианна подняла голову, стараясь придать своему взгляду твердость и постараться не выдать переполнявшие ее негодование и тревогу.

Генрих протянул руку.

— Баронесса.

Лианна прикоснулась к ней пальцами, но не смогла заставить себя поцеловать ее. Она опять склонила голову и пробормотала слова приветствия. Генрих холодно улыбнулся баронессе и перевел вопросительный взгляд на Ранда.

Лианна едва слышала, о чем они разговаривали. Она еще не могла прийти в себя от впечатления, которое произвел на нее король, столь круто изменивший всю ее жизнь. Лианна ожидала увидеть монстра, эгоцентричного узурпатора, безжалостного эксплуататора бедняков. Но, казалось, Генрих начисто лишен подобных качеств.

Между тем король спокойно и безмятежно слушал историю Ранда. Ее муж коротко пояснил, каким образом они очутились в Англии, и почтительно попросил предоставить им возможность вернуться во Францию.

Сочувственно кивая головой, Генрих внимательно выслушал до конца рассказ Ранда, затем повернулся к Лианне и пристально посмотрел на нее.

— Вы согласны плыть по Францию на одном из моих военных кораблей?

— Я готова добираться домой любыми средствами, Ваше Высочество.

— Я ожидал подобную решительность от племянницы герцога Бургундского, — удовлетворенно заметил король.

Лианна глубоко вздохнула.

— Я бы солгала, Ваше Высочество, если бы сделала вид, что одобряю союз между вами и моим дядей. Его братья, герцог Брабантский и граф Неверский, придерживаются такого же мнения. Франция — наша страна, со своим собственным королем.

В глазах Генриха появился нехороший блеск.

— Тогда почему я должен везти вас домой, баронесса?

Ранд придвинулся к Лианне и обнял ее за талию.

— Потому что она — моя жена, Ваше Высочество.

Среди приближенных короля послышался ропот. Генрих поднял бровь и внимательно посмотрел на стоящую перед ним красивую пару. Несмотря на свои неполные двадцать семь лет, они показались ему безумно, невыносимо молодыми. Отношение этой девушки к королю Англии было уважительным, но все же в глубине ее необычных серебристых глаз таилась огромная внутренняя сила. Похоже, она — борец по своей натуре. Да, в баронессе текла кровь Жана Бургундского.

Генрих перевел взгляд на ее мужа. Его лицо свидетельствовало об огромной силе воли и внутреннем достоинстве. Лонгвуд никогда ни о чем не умолял, но сейчас в его зеленых глазах читалась просьба о снисхождении.

«Он изменился, — подумал король. — Нет уже того монашеского вида рыцаря, которого я когда-то благословил в Вестминстере. Теперь это сильный, уверенный в себе человек».

Ранд еще ближе придвинулся к жене, пальцы их рук сплелись.

Неожиданно для самого себя Генрих смягчился. Глядя на эту красивую молодую пару, он чувствовал удовлетворение. Король посылал Ранда во Францию завоевать замок и невесту. Тот сумел добиться и того и другого и нашел свою любовь.

Да, их привязанность друг к другу была очевидна. Она читалась на этих молодых лицах, в переплетенных вместе пальцах, в том, как девушка прильнула к плечу своего мужа. Но достаточно ли сильна их любовь, чтобы удержать племянницу герцога Бургундского от предательства?

Наконец Генрих заговорил, обращаясь к Ранду, но глаза его с вызовом смотрели на советников, которые недовольно перешептывались между собой.

— Да, милорд, я позволю вашей жене плыть с нами.

Ропот среди его приближенных усилился, и девушка впервые за все это время улыбнулась. Но не открытой подобострастной улыбкой придворной дамы, а очень сдержанно, лишь слегка изогнув уголки губ.

— Это невозможно, Ваше Величество, — тут же возразил его кузен Эдвард, герцог Йоркский, мясистое лицо которого даже покраснело от негодования. — Ваш собственный указ запрещает подобные вещи. Любая женщина, которую обнаружат среди мужчин, направляющихся на войну, должна лишиться руки.

— Речь идет о проститутках, а не о благородных дамах, — отрезал Генрих.

— Но моряки будут против ее присутствия. Матросы — народ суеверный. Они считают, что женщина на корабле приносит несчастье.

Генрих ощетинился. Всем было хорошо известно, что преданность герцога Йоркского так же переменчива, как ветер, гуляющий над Ла-Маншем. Король терпел его возле себя только потому, что поддержка дома Йоркских в настоящий момент являлась жизненно важной для всей Англии.

— Достаточно, кузен. Я не желаю больше ничего слышать.

— Но, позвольте, Ваше Высочество, что если эта леди — французская шпионка?

— Тогда ей лучше убраться отсюда подальше вместе со своим мужем.

У герцога Йоркского затрясся двойной подбородок.

— Я требую, чтобы…

— Молчать!

Окрик Генриха прозвучал, как удар хлыста. Эдвард Йоркский бросил на Лианну испепеляющий взгляд и загромыхал по палубе прочь. Остальные медленно последовали за ним, негромко переговариваясь между собой из опасения навлечь на себя неудовольствие короля.

Генрих подошел к Ранду и Лианне: особое расположение монарха будет защищать их от недовольства его приближенных лучше, чем металлический щит. Да, Генрих считал, что поступает правильно, потому что ему нужен тот мост через Сомму.

— Спасибо, Ваше Высочество, — поклонился Ранд.

— Мне хотелось бы заверить вас, что я защитил вас только из снисхождения к той привязанности, которую вы испытываете друг к Другу, — он заметил испуганный взгляд Лианны. — Но дело не только в этом. Мне хочется, чтобы вы всегда помнили, что я мог бы и отказать.

Лианна облизнула пересохшие от волнения губы.

— Я буду помнить, Ваше Высочество.

Ее слова прозвучали не совсем убедительно. Менее проницательный человек мог бы и не заметить этого, но не Генрих V.

— В вас течет кровь бургундцев, — в его голосе слышалось одновременно и восхищение, и раздражение. — От этого никуда не денешься, и это не зависит от того, что вы думаете о политике своего дяди.

Генрих заметил, как рука баронессы еще крепче сжала пальцы мужа, и в его голове возникло мрачное предчувствие. Но он натянул на себя личину безразличия, пряча под ней свои подозрения.

Да, король не учел возможности того, что Ранд мог потерять голову от француженки. Теперь ему приходилось с горечью признать это. Когда-то у Генриха была привязанность Ранда, но теперь невероятно красивая племянница герцога Бургундского завоевала любовь его рыцаря…

Одна мысль не давала Генриху покоя. Жан Бургундский давно бы уже использовал в своих целях такое сильное чувство, как любовь. Не поступит ли таким же образом и его родственница?

Неохотно, но достаточно решительно король произнес:

— Вы ведь понимаете, что я сурово расправляюсь с вероломными людьми.

— Да, Ваше Высочество. Ваш брат рассказал нам об измене Скроупа.

Лианна подняла голову; в ее серебристых глазах был вызов. Что ж, баронесса Лонгвуд неожиданно оказалась противником короля, а Ранд — его наградой.

— Я все-таки надеюсь, что вы сделаете для себя правильные выводы, — сказал Генрих.

Повисло напряженное молчание. В глазах Ранда, словно вспышка молнии, промелькнула ярость, но в его голосе Генрих не услышал гневных ноток.

— Я понимаю, Ваше Высочество. Королевское снисхождение — это обоюдоострая шпага, — наклонив голову, сказал он.

* * *

Когда лоцман начал выводить «Тринити Рой-ял» в морю, Лианну охватила паника.

— Мне следовало бы остаться. Да прости меня Бог, мне нужно было остаться с Эймери, — в волнении повторяла она, заламывая руки.

— Сейчас ты уже не можешь вернуться к нему, — сказал Ранд, искренне сочувствуя жене. — Но скоро мы вновь увидим сына. Я думаю, что через несколько недель.

— Это покажется вечностью, — пробормотала Лианна.

Неподалеку от них стоял король Генрих и смотрел на удаляющийся причал, на котором его мачеха, королева Иоанна, и ее священники твердили нескончаемые молитвы.

— Иисус, будь милостив, — пробормотал он и перевел взгляд на юго-восток, на Францию.

Сердце Лианны ушло в пятки, когда она увидела, что монарх поднял руку, давая знак капитану.

Тотчас же запели трубы; загремели барабаны.

На «Тринити Ройял» и на всех остальных кораблях матросы начали быстро карабкаться на мачты и поднимать паруса.

В это время откуда-то справа грянул пушечный выстрел. Лианна еще крепче прижалась к плечу Ранда.

— Глупцы, — пробормотала она по-французски. — Гавань слишком переполнена, чтобы стрелять из пушек. Им следовало бы знать, что…

— Пожар! — раздался откуда-то сверху предупреждающий крик. — Загорелся датский корабль.

И тут все, кто находился на палубе, увидели огромное пламя, которое взвилось среди сотен мачт.

Раздалось еще несколько взрывов.

— Рвутся бочки с порохом на его борту! — вопил наблюдатель на мачте. — От него загорелись еще два корабля!

«Тринити Ройял» подошел ближе. Вцепившись в руку Ранда, Лианна с ужасом смотрела на горящие корабли. Люди с воплями бросались с них в море, обезумевшие лошади прыгали следом. Несколько человек, ухватившись за доски и бочки, еще держались на плаву; другие тонули с ужасающей быстротой. Помертвев от страха, Лианна зарылась лицом в тунику Ранда.

Позади раздался хриплый шепот:

— Плохая примета. Ужасное предзнаменование. Я говорил, что так оно и будет.

Ранд резко повернулся и пронзил гневным взглядом широкое мясистое лицо Эдварда Йоркского.

— Держите свои мысли при себе, сэр.

— Это ваша жена-француженка наугад бросает саван.

Увидев, что Ранд сжал кулаки, Лианна придвинулась ближе.

— Он провоцирует тебя. Не обращай внимания.

— Я жду, когда вы извинитесь перед моей супругой, Ваша Светлость.

— Ха! Я благородный человек, — полное тело герцога Йоркского затряслось от негодования. — Но я не приношу ошибочных извинений, особенно француженке.

— Вы слишком высокого о себе мнения, — не сдержавшись, выпалил Ранд. — Вероломство у вас в крови. Всем хорошо известно о вашей роли в заговоре против отца короля.

— Молодой король милостив ко мне, — огрызнулся герцог Йоркский. — Генрих вернул мне все титулы, отобранные Болинброком. Вам следует помнить о моем высоком положении.

Герцог посмотрел на Лианну и хотел еще что-то добавить, но, взглянув на сжатые кулаки Ранда, решил не рисковать. Что-то пробормотав себе под нос, он резко повернулся и зашагал прочь.

Опять раздался крик дозорного, на этот раз его голос звенел не от ужаса, а от восхищения.

— Лебеди! Лебеди Ланкастера!

Запрокинув голову, Лианна как зачарованная смотрела на птиц. Подгоняемая ветром, стая летела на восток. Лебеди сверкали волшебной белизной в лазурном небе, расправив огромные крылья и вытянув прекрасные шеи. Охваченная дурным предчувствием, Лианна наблюдала за ними, пока не заболели глаза.

* * *

Из уважения к Лианне, несмотря на протесты герцога Йоркского и ему подобных, барону и баронессе Лонгвуд отвели тесную, но зато отдельную каюту.

— Что ты думаешь о короле Генрихе? — спросил Ранд, когда они остались вдвоем.

— Он… величественный, — Лианна посмотрела на мужа широко открытыми глазами. — Я поняла, к какому типу людей относится ваш король. Он из того же материала, что и мой дядя, герцог Бургундский. Они оба словно сотканы из решительности, острой проницательности и жестокости.

Ранд согласно кивнул, удивляясь проницательности своей жены. Лианне хватило лишь одной встречи с королем Генрихом, чтобы проникнуть в его честолюбивое сердце.

— Разрешая мне плыть вместе с английским флотом, он сделал меня своей должницей, — она пристально посмотрела в глаза Ранда.

Что-то в этом взгляде заставило похолодеть сердце барона.

— В чем дело, любовь моя?

— Ранд, что ты должен королю Генриху?

По тому, как Лианна спросила об этом, чувствовалось, что она не раз обдумывала этот вопрос.

— Я поклялся защищать его право быть королем Англии, — он глубоко вздохнул, зная, что следующие слова потушат выжидательный огонек в ее глазах. — И Франции.

Огонек, действительно, погас. Ранд притянул жену к себе и погрузил пальцы в шелк ее волос.

— Лианна, мы оба давно знали, что нам не уйти от этого, — сказал он, прижимая ее голову к своей груди. — Скоро я должен буду передать Буа-Лонг в руки короля Генриха.

«И скоро, — горько подумала Лианна, — я буду вынуждена остановить тебя». Даже сейчас, нежно прижимаясь к мужу и ища у него утешения, она знала, что не сможет открыть крепость для английской армии. Англичане не должны перейти Сомму и продвинуться в глубь Франции.

Лианна тяжело вздохнула. Кончилось время надежд и ожиданий, настало время решительных действий.

Она отодвинулась и посмотрела Ранду в глаза.

— Ты меня любишь? — прошептала Лианна.

На его лице отразилось удивление.

— Разве я не говорил тебе об этом сотни раз?

— Повтори еще раз, — с отчаянием в голосе попросила она.

Ранд поцеловал ее лоб, губы.

— Я люблю тебя, Лианна. Я люблю тебя, как лилии любят солнце и росу.

Лианна взяла лицо мужа в свои ладони. «И я люблю тебя», — кричало ее сердце, но она не произнесла вслух этих слов, потому что не могла любить английских львов.

Лианна набрала побольше воздуха и медленно сказала:

— Любишь ли ты меня достаточно сильно для того, чтобы… отвернуться от короля Генриха? Закрыть замок для английской армии?

Ранд отдернул голову, словно ее руки превратились в раскаленные угли; он задыхался. Лианна потянулась к нему опять, но Ранд уклонился от объятий.

— Боже мой, — прохрипел он. — Боже мой! Не могу поверить, что ты просишь меня стать предателем.

Она гневно поджала губы.

— Неужели это хуже, чем измена, которую ты навязываешь мне?

— Генрих дал мне земли, титул.

— Ты чуть не погиб из-за него.

Ранд покачал головой.

— Это все Жерве, который собирался присвоить Буа-Лонг. Всему виной интриги, которые ты затеяла с его отцом, который, к слову сказать, уже мертв.

Лианна отпрянула.

— Как ты смеешь упрекать меня в том, что я всеми силами борюсь за независимость Франции? Будь ты проклят, Ранд! Я подарила тебе дом, наследника. Неужели ты ничего не дашь мне взамен?

— Ты хочешь, чтобы я нарушил клятву верности? — тихо спросил он. — А как же честь, Лианна?

Лианна судорожно сглотнула, отдавая себе отчет, что просила мужа стать предателем, совершить бесчестный поступок, отказаться от своих идеалов, но не могла поступить иначе.

— В противном случае Франция попадет под зависимость Англии, — прошептала она.

— Генрих обезглавил Скроупа, своего давнишнего друга, — напомнил Ранд. — Как, ты думаешь, он поступит со мной?

Лианна вспыхнула.

— Генрих не казнит тебя. Французы убьют его. Он сам делает все, чтобы скорее расстаться с жизнью.

Ранд дотронулся до ее щеки и проникновенно посмотрел в глаза.

— Я не предам Генриха. Неужели тебе недостаточно моей любви? — спросил он.

Молчание Лианны было достаточно красноречивым.

И тут его осенило. Весь этот год прошел словно в сладком сне. Нежность, податливость жены, ее восхищение им — оказались всего лишь игрой. Каждая лучезарная улыбка, каждое прикосновение предназначались только для того, чтобы глубже затянуть его в свои сети. Господи, каким же Ранд был глупцом! Он поверил, что Лианна, действительно, любит его, хотя она всегда отказывалась признать это.

— Сука.

Ранд произнес ругательство со спокойной угрозой.

В своем испуге Лианна показалась ему невероятно красивой.

— Что ты сказал?

— Сука, — повторил он уже по-французски.

Лианна дернулась, словно Ранд ударил ее.

— Тогда все это была ложь, да? — он яростно схватил жену за плечи. — Твоя нежность, твоя привязанность? Ты хотела только использовать мою любовь, а потом обезглавить за измену?

— Нет, я не хочу твоей смерти.

— Признайся, Лианна, — Ранд приблизил к ней свое лицо. — Признайся, что ты только разыгрывала из себя любящую жену, чтобы заманить меня в сети измены.

— Я считала, что если ты, действительно, любишь меня так, как утверждаешь, то не причинишь мне боли, отдавая мой замок королю Генриху.

— Наш замок, — проревел он. — Или ты забыла об этом? Любовь — не оружие, которое ты можешь испытывать как одну из твоих пушек.

— А ты боишься испытаний, Ранд?

Ему показалось, что он задыхается.

— А что ты скажешь о себе, Лианна? Сможешь ли ты отказаться от преданности Франции ради любви?

На ее ресницах дрожали слезы.

— Я не звала тебя, Ранд. Я делала все возможное, чтобы не выходить за тебя замуж.

Эти слезы разрывали его сердце, но Ранд постарался придать твердость своему голосу.

— Я ведь любил тебя, Лианна. Я любил тебя, когда считал простой девушкой, которой нравилось стрелять…

Она обеими руками закрыла себе уши и закричала:

— Ты просто боишься подвергать себя риску. Ты доказал мне, что твоя преданность королю Генриху выше любви ко мне.

— Так же, как и твоя преданность Франции выше любви ко мне.

Из ее глаз хлынули слезы.

— Я никогда не говорила, что люблю тебя.

В горле у Ранда застрял комок.

— Я предан королю Генриху еще и потому, что по-прежнему люблю тебя, — хрипло настаивал он. — Ты видела, как он силен. Через несколько недель Генрих будет править Нормандией и Пикардией, если не всей Францией, — Ранд встал. Ему хотелось ходить, но теснота каюты не позволяла сделать лишнее движение. — Мне бы было не так больно, если бы ты оставалась честной до конца, Лианна, и продолжала бороться со мной. Твоя ложь заставляет меня глубоко страдать. Я любил иллюзию.

Лианна посмотрела на Ранда взглядом раненой птицы, которого он уже давно не замечал у нее. Желая ненавидеть ее, он быстро вышел из каюты.

* * *

Английские корабли вошли в широкое устье реки Лизард и бросили якоря к западу от укрепленного портового города Харфлер.

Флот подошел к берегам Франции без лишнего шума. Лишь в знак того, что объявлена война, на мачте «Тринити Ройял» развевалось королевское знамя. Король решил провести военный совет, на который собрались его братья, Томас Кларенский и Хамфри Глочестерский, кузен Эдвард Йоркский, два епископа, восемь вельмож, в том числе и Ранд.

— Мы будем стоять здесь на якоре до завтрашнего утра, — сообщил Генрих. — Пока не произведут разведку местности, все остаются на кораблях. И никакого разбоя, — напомнил он. — Никакого грабежа крестьян, никакого насилия над женщинами, — при этих словах Генрих выразительно посмотрел на развратного Эдварда Йоркского. — И никаких излишеств. Люди Хар-флера находятся под моим покровительством. Мы служим великим целям, а не своей корысти.

Ранд глубоко вздохнул и тут же поморщился: теплый ветер доносил с болот гнилостный запах. В его душе кровоточила нанесенная Лианной рана.

— А ты вместе со своей женой должен покинуть корабль в течение часа, — обратился к Ранду король. — Ее присутствие вносит сумятицу.

Ранд молча кивнул. Слухи о красоте Лианны и ее смелом обращении с Генрихом облетели весь флот.

Но все, кто восхищался его женой, конечно же, не подозревали о жестокости и бессердечности Лианны, с горечью думал Ранд.

— Скачи что есть духу в Буа-Лонг и удержи для меня замок любой ценой, — сказал Генрих. — От успеха этого предприятия зависит наша дальнейшая судьба, а может, и исход всей войны.

Рука короля так долго покоилась на плече Ранда, что он сумел в полной мере ощутить весь груз ответственности за данные когда-то обещания. Ранд твердо посмотрел в глаза Генриху, который в свое время мог бы умереть, не окажись он поблизости от заговорщиков со своей арфой. Длинные изящные пальцы короля напомнили Ранду о том, что когда-то именно эта рука посвящала его в рыцари, вручила ему шпагу.

Он вспомнил о Лианне и о ее невыполнимом требовании.

— Я удержу для вас замок, Ваше Величество.

— Да благословит тебя Бог, Ранд.

Они обменялись крепким рукопожатием.

* * *

Все сто миль от Харфлера до Буа-Лонга, которые им пришлось преодолеть верхом на лошадях, Лианна глубоко страдала. Ее душа разрывалась на части от любви к Ранду и необходимостью защищать интересы Франции.

В Фекане, в небольшой таверне, больше похожей на лачугу, они узнали, что к королю Карлу вернулся здравый смысл и он отдал приказ готовиться к войне.

А для Лианны стало открытием, что Ранд способен впасть в такое непробиваемое молчание, что порой ей казалось, что он спит в седле.

В Аркезе, на переправе через реку им сообщили, что Генриха ожидают в Булони, и поэтому Карл д'Алберт, главнокомандующий Франции, приказал стягивать туда войска.

А Ранд с удивлением обнаружил, что Лианна может длительное время скакать без передышки, совсем как заправский воин. За всю дорогу он не услышал от жены ни одной жалобы.

В Гамашезе, где они скрывались в монастыре, до них дошли слухи, что во много раз возросли налоги с населения в королевскую казну и что герцог Бургундский отказался присоединиться к Арманьяку и находится сейчас в своем дворце в Льеже.

Ранд убедился, что, несмотря на безумное требование Лианны предать английского короля, он все еще любит ее.

Лианна тоже поняла, что несмотря на настойчивое стремление Ранда передать Буа-Лонг в руки английского короля, она по-прежнему любит своего мужа.

Лианна украдкой взглянула на Ранда и увидела, что он также наблюдает за ней. Она догадывалась, что они думали все это время об одном и том же. Когда-нибудь войне придет конец. Как им жить друг с другом, что ожидает их в будущем?

— Вот мы и дома, — тихо сказала Лианна.

— Дома, — словно это повторил Ранд. — Однажды я подумал, что этот замок, действительно, стал моим домом.

Она почувствовала острую боль в груди, потому что в его словах была правда. Картины прошлого, одна за другой, проплыли перед ее мысленным взором: вот они вместе сидят за столом, предаются безудержной страсти в их спальне, играют со своим сыном. Буа-Лонг был для них настоящим домом, когда Лианна и Ранд радовались первому зубу Эймери, когда сажали вишневое дерево или засыпали в объятиях друг друга.

Теперь сын находился в Англии, а его родители хоть и оставались по-прежнему вместе, но сердца их были врозь.

— Буа-Лонг все еще мой дом, — тихо проговорила Лианна. — Это ты стремишься превратить его в английский бастион.

— Только для того, чтобы не превращать замок во французские развалины.

Их взгляды скрестились, а руки решительно сжались в кулаки.

Когда Ранд и Лианна вошли в замок, их сердца отказывались стучать друг для друга.

Глава 20

Прошло две недели с тех пор, как они вернулись в Буа-Лонг. Лианна в одиночестве сидела у окна и занималась обычными хозяйственными подсчетами. В этом году, благодаря стараниям Ранда, урожай зерновых оказался значительно выше, чем в прошлом.

Лианна сосредоточенно перебрасывала бусины на счетах, потом неожиданно о чем-то задумалась, водя пальцем по подбородку. Раньше она довольно быстро справлялась с этой работой, не отвлекаясь на разные мелочи. Лианну ждали другие неотложные дела хозяйки замка, которые заполняли ее день. Но сейчас, когда сын находился далеко, а Ранд отвернулся от нее, все валилось из рук баронессы, она ощущала внутри себя пустоту.

Лианна узнала, что утрата любви переносится гораздо тяжелее, чем ее отсутствие.

* * *

На площадке для турниров Ранд приказал переставить столб для метания копья и попросил Роланда испытать новую мишень. Затем он повернулся к Пьеру и Жану, которые, дурачась, сражались друг с другом. В прежние времена Ранд живо интересовался всем этим и принимал самое активное участие в тренировках и поединках. Но сейчас у него ни к чему не лежала душа, Ранд страдал без веселых криков Эймери и нежных рук Лианны.

Он узнал, что даже иллюзия любви гораздо предпочтительнее ее отсутствия.

* * *

К неудовольствию Лианны, в отчете не оказалось цифр об урожае ржи с восточных полей. Лианна закрыла чернильницу и отложила в сторону бумаги, решив выяснить все у мужа. Ранд должен знать эти данные: он вел записи так же тщательно, как и Лианна. Правда, в последнее время муж не склонен отвечать даже на самые простые вопросы.

Мысль об этом болью отозвалась в сердце Лианны.

С сыном ее разделяло море, а с мужем разлучила война. Хотя она старалась не подавать виду, страдание разъедало душу Лианны, оставляя глубокие невидимые шрамы.

Отодвинув стул, баронесса поднялась и решительно направилась на площадку для турниров. Заметив мужа, она сделала ему знак рукой, и он медленно двинулся ей навстречу. Множество любопытных взглядов сразу же обратилось в их сторону. От обитателей замка трудно было что-то скрыть, слишком напряженными стали в последнее время отношения между супругами.

Не обращая никакого внимания на окружающих, Лианна невозмутимо произнесла:

— Я бы хотела поговорить с тобой об урожае ржи.

С непроницаемым выражением лица Ранд повел жену в сад, где над жимолостью лениво гудели пчелы и радовали глаз цветы позднего лета.

«Когда-то он научил меня любить красоту цветов», — с болью подумала Лианна, а вслух сказала:

— Мне нужны цифры урожая ржи.

— Я велю Батсфорду принести их тебе, — немного хрипло ответил Ранд. — Это все?

Их глаза встретились, и Лианна почувствовала, как у нее комок подступил к горлу.

— Пожалуйста, — тихо сказала она, не в силах остановиться. — Пожалуйста, не открывай Буа-Лонг королю Генриху.

Боль исказила лицо Ранда.

— Ты опять просишь меня о том, что я не в силах тебе дать, — нетвердой рукой он заботливо поправил светлую прядку волос у нее на виске. — Лианна, пусть армия пройдет незамеченной, — пытался убедить Ранд жену. — Ты — моя супруга. Ни один француз не осудит тебя за то, что ты выполнила волю мужа.

Разозленная и разочарованная его словами, она отрезала:

— Меня совершенно не интересует, что скажут другие. Я не смогу жить в мире сама с собой, если не попытаюсь остановить армию Генриха.

— А я не прощу себе, если не попытаюсь помочь ему получить корону Франции.

— Итак, мы по-прежнему находимся в тупике, — холодно заметила Лианна.

— Да.

Она с трудом сдержала готовые вырваться наружу слезы. Господи, неужели этот бесчувственный незнакомец и есть тот человек, который клялся, что любит ее? Неужели все, что между ними было, значит для него меньше, чем его обещание королю Генриху, а для нее — меньше, чем безоглядная преданность Франции?

— Когда-нибудь эта война закончится, — сказала Лианна. — Что тогда? Что будет с нами?

Глаза Ранда потеплели, таящаяся в их глубине печаль разрывала ее сердце.

— Это зависит от того, как сильно мы любим друг друга, Лианна, и насколько умеем прощать.

— Я не смогу ни любить, ни простить человека, который поставил честолюбивые планы своего короля выше жены и сына, — выпалила она.

— Я также не смогу ни любить, ни простить женщину, которая просит своего мужа стать предателем.

Лианна разрыдалась. Проклиная в душе все на свете, Ранд нежно притянул ее к себе.

— Господи, Лианна, мы оба говорим совсем не то, что думаем. Неужели мы не можем прийти к согласию?

— Нет, — всхлипнула она. — Это невозможно.

Вечером, за ужином, они молчали, лишь изредка бросая друг на друга настороженные взгляды.

Эдит, разливая медовый напиток, нечаянно засмотрелась и выплеснула его на Лианну.

— Как можно быть такой неуклюжей? — вспылила баронесса, чувствуя, как липкая жидкость стекает за вырез платья.

Девушка огрызнулась.

— После того как госпожа целый день просидит за цифрами, она становится очень раздражительной. Следовало бы больше уделять внимания вашему мужу…

— Боже мой! Попридержи язык! — приказала Лианна.

— Возвращайся на кухню, Эдит, — строго сказал Ранд, заметив, что его жена просто кипит от возмущения. — Быстро, — добавил он и, смочив салфетку в подкисленной воде для ополаскивания рук, принялся неторопливо чистить платье Лианны. — Не нужно срывать на Эдит свое дурное настроение, — пробормотал Ранд. — Ведь и так ясно, что твой гнев направлен на меня.

Только присутствие других обитателей замка помешало Лианне оттолкнуть его руку. Стиснув зубы, она молча позволила Ранду ухаживать за собой.

Если бы и сердце Лианны могло оставаться таким же спокойным. Но прикосновение рук Ранда обжигало ее, его мягкая понимающая улыбка заставляла кипеть кровь.

— Достаточно, — сквозь зубы процедила она. — Я все равно отдам платье в стирку.

— Я был бы только рад помочь тебе снять его.

Взгляд Ранда скользнул по ее груди, а затем и рука последовала следом за ним.

Лианна отпрянула, вспыхнув от негодования: на них смотрели все находящиеся в зале.

Неожиданное появление английского посланника разрядило накалившуюся обстановку. Тяжело дыша, он подошел к столу и поклонился. Лианна с замиранием сердца молилась о том, чтобы услышать сообщение, что англичане наконец убрались восвояси.

— Как осада? — спросил Ранд.

— Все идет хорошо. Брат короля, Томас Кла-ренский, со своими людьми захватил склад оружия французов.

Ранд улыбнулся, — Но к Харфлеру подошел Гокур с тремястами воинов.

Это сообщение вызвало у Лианны улыбку.

— Тяжелые пушки уже установлены? — поинтересовался барон.

— Да, «Дочь короля», «Вестник» и «Лондон» — все на месте.

Ранд удовлетворенно хмыкнул.

— Французы, должно быть, принимают ответные меры? — вставила баронесса.

— Увы, это так.

Лианна довольно кивнула.

Все последующие недели подобные доклады постоянно держали их в курсе событий.

Английские пушки обрушивали на стены осажденного города град камней и железа.

Французы прилагали все усилия, чтобы тут же устранять бреши.

Молодое вино, испорченная вода и болезни стали настоящим бедствием для английской армии.

Несмотря на военные действия, вражда между герцогом Бургундским и графом Арманьяком не прекращалась.

Жан Бесстрашный лицемерно предложил своему зятю, дофину, подкрепление, но Луи из-за страха перед Арманьяком отказался и остался в Верноне.

Король Генрих послал в Верной вызов, предлагая решить все спорные вопросы в честном поединке между ним и дофином Луи.

Луи проигнорировал вызов Генриха. Его отказ смял боевой дух защитников Харфлера.

22 сентября город пал.

К этому времени армия Генриха заметно поредела. В ходе штурма, а также из-за болезней число вооруженных рыцарей сократилось до девятисот человек. Лучников насчитывалось всего пять тысяч.

Генрих собирался дойти до Кале, захватывая все города и замки, которые повстречаются им на пути.

* * *

В конце сентября Лианна потребовала у Ранда вернуть сына во Францию.

Лицо мужа омрачилось. Он задумчиво провел рукой по золотистой шевелюре.

— Это по-прежнему небезопасно. Через три недели армия Генриха будет здесь. Пойми, я не могу оставить замок и не доверю никому привезти сюда Эймери.

— Но ты обещал, что через несколько недель ребенок будет со мной.

— Лианна, разве я предполагал, что осада продлится так долго?!

— Я думала, что ты сдержишь свое обещание.

В его глазах отразилась боль.

— Я тоже скучаю по Эймери, но не хочу подвергать опасности жизнь сына.

Лианне стало стыдно. Безусловно, Ранд любил Эймери так же сильно, как и она. Но если ослабленная армия Генриха начнет отступление и покинет Францию, он никогда не привезет сына домой. Мысль об этом придала ей решимости.

— Да, конечно, ты не должен позволять такой незначительной мелочи, как наш ребенок, вмешиваться в твои планы относительно передачи Буа-Лонга Генриху, — с сарказмом произнесла она.

Пропасть между ними росла. Страх за Эймери и беспокойство за свое будущее еще больше способствовали этому.

Время тянулось бесконечно медленно. Казалось, недели не спешили сменять одна другую.

Шла третья неделя ожидания. Однажды во время ужина к их столу приблизились Бонни и Джек. Их появление прервало царившее между ними ледяное молчание.

— Через два дня мы собираемся пожениться, — сказал Джек. — Нам бы очень хотелось, чтобы вы спели на нашем венчании.

— Вы оба, — добавила Бонни.

— Я не могу, — слабо запротестовала Лианна. — Мое исполнение слишком далеко от совершенства…

— Я слышала, как вы поете, — не согласилась Бонни.

— Мы можем на вас рассчитывать, господин, госпожа? — спросил Джек тоном умоляющего ребенка.

Переглянувшись между собой, Ранд и Лианна без слов решили, что их разногласия не должны омрачать счастье Бонни и Джека.

— Мы споем на вашей свадьбе, — улыбнулся Ранд.

Свечи золотили счастливые лица Джека и Бонни, когда они перед алтарем произносили свою клятву. Ради такого случая Батсфорд тщательно спрятал кожаные манжеты под сутану и торжественно благословил новобрачных.

Все внимательно смотрели на Ранда и Лианну.

Сначала Лианна решила, что ее не затруднит спеть вместе с мужем, но Бонни и Джек с многозначительным видом попросили исполнить «Песнь Песней».

Лианна провела языком по пересохшим от волнения губами и взяла в руки арфу.

Они запели красиво и слаженно, хотя их сердца сейчас находились далеко друг от друга.

Глядя в глаза Ранда, Лианна дрожащим от волнения голосом выводила:

Твоя любовь сильнее, чем вино:

Я — роза Шарона

И лилия долин.

Муж с чувством отвечал ей:

Моя возлюбленная сказала мне:

«Вставай, любимый мой, и уходи».

Слова и мелодия всколыхнули сладкие воспоминания в душе Лианны.

Ночью я искала его, того,

Кого ждала душа моя;

Я искала его, но не нашла.

В голосе Ранда слышалась боль.

Ты похитила мое сердце

И куда-то исчезла.

Быть может, ты в саду

Одна срываешь лилии..

Их голоса снова слились воедино, и все вокруг перестало существовать. Они опять были вместе, в той рощице, на той полянке, где впервые встретили друг друга…

Давай соединим сердца,

Любовь сильна как смерть;

Ничто не сможет ее погасить,

И вечно ей гореть.

Лианна неожиданно почувствовала на своей руке горячую слезу. Взглянув на Ранда, она поняла, что он тоже тронут этими вечными словами и чарующей мелодией.

Какое-то время все молчали, потрясенные музыкой. Но вот отец Батсфорд обнял Бонни и Джека и от всей души пожелал им счастья. Словно очнувшись, окружающие стали наперебой поздравлять жениха и невесту. Пожелания сыпались со всех сторон, как и восхищенные возгласы в адрес Бонни.

Ранд и Лианна оказались стиснутыми со всех сторон и не имели ни малейшей возможности рассказать друг другу, что сейчас происходило в их сердцах. Но Ранд все-таки успел кое-что сказать ей.

— Сегодня ночью, — шепнул он, и толпа тут же разъединила его с Лианной.

У Лианны было такое чувство, словно после долгой засухи полил долгожданный теплый дождь.

* * *

Ранд с нетерпением ждал удобного момента, чтобы выйти из зала и отправиться в комнату Лианны. Сумеют ли они забыть свои разногласия и, хотя бы в постели, не вспоминать о политике? Он решил во что бы то ни стало попытаться сделать это. Но будет ли ждать его Лианна? Да, сказал себе Ранд, вспомнив многообещающий взгляд ее прекрасных глаз.

Он расстроенно посмотрел на собравшихся в зале людей. Известие о том, что армия Генриха со дня на день окажется в Буа-Лонге, взбудоражило обитателей замка. Рыцари-французы разрывались между преданностью Ранду и своему королю.

Страсти, подогреваемые вином, накалялись. Ранд вынужден был остаться в зале и наблюдать за порядком. Обычно этим всегда занимался Джек, но сегодня он рано ушел с праздника со своей молодой женой.

Пока все сохраняли спокойствие. В дальнем углу Пьер и Симон распевали непристойную песню. Жан и Шионг сосредоточенно склонились над шахматной доской. За игрой, мирно беседуя, наблюдали Дилан и Роланд. За столом Годфри, Жиль, Невилл и Питер Финч вместе с тремя французами потягивали вино.

Ранд решил, что страсти уже улеглись и можно удалиться. Горя нетерпением, он направился к широкой каменной лестнице, ведущей наверх.

Громкое ругательство заставило Ранда оглянуться. Он увидел, как Роланд с силой ударил Дилана кулаком в живот. Валлиец согнулся от боли и отшатнулся назад, опрокинув шахматную доску.

Вне себя от ярости, Жан вскочил на ноги, собираясь нанести Дилану ответный удар. На помощь англичанину уже спешили Пьер и Годфри.

— О Господи! — пробормотал Ранд и вернулся в зал.

* * *

В дверь негромко постучали. Лианна вздрогнула от неожиданности. Она уже мысленно перебрала дюжину фраз, которыми собиралась встретить Ранда, но так и не решила, что ему сказать.

Танцы, поздравления, шумное пиршество в течение всего вечера держали их вдали друг от друга, но она даже радовалась этому обстоятельству. Лианна боялась, что случайно брошенное слово или неправильно понятая фраза могут все испортить.

Стук повторился. «Господи, насколько мы стали чужими друг другу», — с горечью подумала она. Ей почти хотелось, чтобы Ранд распахнул дверь ногой, как той памятной ночью, когда она заперлась от него на ключ. Но лучше всего, чтобы он просто зашел в комнату, уверенный в том, что его с нетерпением ожидает жена.

Вздохнув, Лианна открыла дверь. Трепетная улыбка тут же исчезла с ее лица: перед ней стоял не Ранд, а — Жофрей.

— Я думала, что ты охраняешь ворота, — Лианна даже не потрудилась скрыть свое разочарование.

— Так и есть, госпожа. Но к вам… посетитель. Он ждет там, у ворот, и просит, чтобы вы пришли одна.

— Я никого не принимаю тайком, — отрезала баронесса. — Если кто-нибудь хочет видеть меня, пусть идет в зал.

Жофрей нервно перекрестился.

— Человек, который хочет вас увидеть… прислал вот это.

Лианна с недовольным видом развернула протянутый сверток и ахнула. Это оказался тщательно выстиранный плащ Ранда, оброненный им в Мезонселе у дома Жерве.

Сердце ее бешено стучало.

— Мой муж знает об этом?

— Нет, он занят. В зале драка…

— Ничего не говори Ранду, — сказала Лианна. — Подожди, я только наброшу плащ.

Она вышла на улицу, стараясь остаться незамеченной. Подойдя к ожидавшему ее у ворот человеку, Лианна присела в глубоком реверансе.

Перед ней стоял Луи, дофин Франции.

Их взгляды встретились, и она поняла, что он узнал ее.

— Кузина, — произнес дофин. — Надеюсь, ты извинишь меня за столь поздний и тайный визит. Я думаю, мне лучше не навлекать на себя гнев англичан, обитающих в замке.

Сначала Лианна не поверила, что Луи пришел один, ей чудилось, что какие-то зловещие тени шевелились и перешептывались между собой у реки. Она решила, что дофин опасается стать пленником Буа-Лонга, поэтому ведет себя так таинственно.

— Добро пожаловать, Ваша Светлость, — машинально произнесла Лианна.

— Меня радует твоя преданность. Почему же ты не открылась мне в Мезонселе, Беллиан? Я бы с удовольствием познакомился с кузиной моей дорогой жены.

— Обстоятельства не позволили…

— Ничего страшного, — махнул рукой Луи. При свете луны его лицо казалось более привлекательным. — В замке уже знают об осаде Харфлера?

Она кивнула.

— Город перешел королю Генриху, он ведет свою армию на север, в Кале.

— Генрих собирается здесь пересечь Сомму?

Лианна снова сделала кивок, судорожно сглотнув при этом слюну. — Говорят, что часть англичан разбита у Бланш-Така?

— Да, действительно, — уголки губ дофина поползли вверх. — Сомма хорошо охраняется французами, поэтому… — он внимательно посмотрел на Лианну. — Буа-Лонг — единственная надежда Генриха.

Лианна почувствовала, что у нее пересохло во рту. Она бессмысленно уставилась на посеребренную луной поверхность реки, но, ощутив знакомое беспокойство, перевела взгляд на Луи.

— Беллиан… Выслушай меня, кузина, — это было сказано очень мягко, но прозвучало, как королевский приказ.

Лианна уже знала, о чем пойдет речь, и все ее существо протестовало против этого.

Но дофин неумолимо произнес:

— Я хочу, чтобы ты не позволила английской армии переправиться здесь через реку.

Она в ужасе отшатнулась.

— Но мой муж собирается открыть замок англичанам.

— Зачем? — насмешливо спросил Луи. — Тебе, конечно, известно о состоянии армии Генриха. Его люди болеют, голодают, умирают десятками. Триумфальный поход давно уже превратился в похоронную процессию. С Генрихом скоро будет покончено, кузина.

— Вы так уверены? — слабым голосом спросила Лианна.

Дофин понизил голос.

— Герцоги Аленконский и Бар соединили свои силы с Бурбоном и Берри. Герцог Бретани привел с собой двенадцать тысяч воинов. Граф Сислей собрал пять тысяч лучников, — Лианна без сил прислонилась к стене; Луи придвинулся ближе. — Герцог Бургундский, чтоб ему было пусто, сейчас в Турнее. Но его братья, граф Невер-ский и Антуан, герцог Брабантский, поддержат короля. Главнокомандующий нашей армии находится к северу отсюда и готов в любую минуту наголову разбить англичан. Лучники! — презрительно фыркнул дофин. — Что может сделать горстка лучников против французских рыцарей?

— Но английские лучники, Ваша Светлость, завоевали Буа-Лонг, — напомнила Лианна.

— Это был всего лишь простой трюк, — парировал Луи. — Лонгвуд выждал, пока рыцари попадут в расставленную им на турнире ловушку.

Прежде чем она успела задуматься над тем, откуда у дофина эти сведения, он заговорил опять.

— Кузина, я раскрыл тебе все карты не только потому, что хочу пресечь попытки Генриха продвинуться в глубь Франции, но еще и потому, что ты — моя родственница, и мне не хочется, чтобы ты пострадала от ошибок своего мужа. Выполнив мою просьбу, ты спасешь не только свою, но и многие, другие жизни.

— А если англичане все-таки одержат верх? Ранда обезглавят за измену королю!

— Абсурд, — отозвался Луи. — Взгляни в лицо фактам, Беллиан. Численность армии Генриха уменьшилась до пяти тысяч, и большинство в ней — лучники. У Франции же сил в пять раз больше, и все — хорошо обученные воины. Когда Генрих будет разбит, ничто не спасет твоего мужа. Но ты можешь помочь ему избежать смерти, если сделаешь то, о чем я прошу.

Лианну терзали сомнения. Можно ли доверять дофину? Имели ли она право, даже ради спасения Франции, предать Ранда?

— А как же мой муж? Неужели вы думаете, что он будет сидеть сложа руки и смотреть, как разрушают мост?

— Я оставляю за тобой право решать, как поступить с ним. Ты — находчивая женщина. Кстати, времени не так уж и много. Все нужно сделать до завтра, до захода солнца.

— А если я… откажусь?

Они долго смотрели друг другу в глаза. Лианна не могла удержаться от искушения не сравнить Луи с Генрихом, что было отнюдь не в пользу дофина. Дородный Луи еще в девятнадцать лет снискал себе славу обжоры и разгильдяя. По ее спине пробежал холодок, когда она представила его на троне Франции. Есть ли в нем хоть капля силы и проницательности Генриха?

— Ты забыла про Мезонсель? — вкрадчивый голос Луи вывел Лианну из задумчивости.

Она напряглась, вспомнив тот леденящий душу момент, когда дофин чуть было не задержал ее с ребенком, но потом все-таки махнул рукой, отпуская в Кале…

— Я… я не смогу это сделать, — беспомощно произнесла Лианна.

— Ты сможешь. Ты сделаешь, — твердо сказал Луи. — Завтра на заходе солнца сюда придут мои люди. Если тебе дорога жизнь твоего мужа, ты сделаешь так, чтобы его не оказалось в замке.

— Ваша Светлость, вы не знаете, о чем просите! Ранд никогда…

— Он ни о чем не должен догадываться, — холодная влажная рука Луи прикоснулась к подбородку Лианны. Дофин вплотную приблизил к ней свое мясистое лицо.

— Беллиан, — в его голосе звучала скрытая угроза. — Я знаю, где находится твой сын.

* * *

Луи больше ничего не сказал ей, словно растворившись в темноте после этих ужасных слов. Бдва сдерживая готовый вырваться наружу отчаянный крик, Лианна поспешила обратно в замок.

Ему и не нужно было больше ничего добавлять. Безжалостное упоминание о сыне превратило Лианну из безучастного зрителя в ревностного исполнителя его плана.

Ей некогда было думать о том, откуда у Луи столь подробные сведения. Конечно же, шпионы дофина шныряют повсюду, и они, возможно, следовали за ней из Мезонселя в Кале, а затем — в Англию. В какой-то момент Лианне захотелось ослушаться Луи и сохранить любовь Ранда, но мысль о сыне заставила ее думать по-другому.

Она понимала, что Ранд навсегда потерян для нее. Даже если после исполнения свадебной песни к ним и вернулось прежнее чувство, то скоро со стороны мужа оно превратится в лютую ненависть. «Лучше ненависть, — подумала Лианна, — чем его смерть».

Она проскользнула в свой кабинет, где обычно занималась делами с бумагами, и написала отчаянное письмо герцогу Бургундскому, которое тут же отправила с нарочным в Турней. Если кто и сумеет добраться до Эймери раньше людей дофина, то только Жан Бесстрашный. Затем Лианна пошла разыскивать Шионга, с чьей помощью она собиралась осуществить свой план.

Уже занимался рассвет, когда Лианна добралась наконец до своей комнаты. Огонь в камине давно превратился в холодные угли. В комнате царил полумрак.

Она устало отбросила со лба прядь волос и заметила на столике бутылку вина. Лианна не стала наливать вино в бокал, а сделала большой глоток прямо из горлышка.

— Я ждал тебя.

От неожиданности бутылка выскользнула у нее из рук и, упав, разбилась вдребезги. Вино кроваво-красным пятном растеклось по полу. Лианна медленно повернулась к кровати.

Полностью одетый Ранд лежал поверх покрывала и устало смотрел на нее.

О Господи, она совсем забыла, что муж собирался прийти в ее комнату. С замирающим от страха сердцем Лианна наблюдала, как он скользит взглядом по растрепанным волосам, по заляпанному грязью подолу платья.

— Я… — у нее на миг перехватило дыхание. — Я… меня вызвали. Матушка Брюло неожиданно почувствовала себя плохо, и я ходила в сад нарвать для нее немного мушмулы.

— Я опросил всех. Никто не видел тебя.

— Когда я проходила мимо ворот, Жофрей спал на посту.

— Понимаю.

Лианна нервно теребила кончик своего пояса.

— Я тоже ждала тебя, пока меня не вызвали. На лице Ранда промелькнуло подобие улыбки.

— В зале началась драка. Я не мог уйти, пока не убедился, что они не убьют друг друга, — он опустил ноги на пол, встал и медленно направился к Лианне. — Осмелюсь предположить, что страсти в замке поутихнут, если все увидят, что мы пришли к согласию.

Она торопливо кивнула.

— Мы… пришли к согласию.

— И больше не будет разговоров о предательстве?

— Нет, — солгала Лианна, губы ее тряслись от волнения.

— От этого всем станет только лучше. Я обещаю, — Ранд начал медленно раздевать ее, потом наклонился и поцеловал обнаженное плечо жены. — Ты пахнешь свежим ветром.

Она почувствовала себя виноватой.

— Да, я очень долго искала мушмулу.

— Тебе нужно было позвать меня.

— Я знала, что ты занят в зале, — опасаясь, что он все поймет по ее лицу, Лианна обвила руками шею мужа. — Я хочу забыть, Ранд, не думать о том, что английская армия — к югу от нас, а французская собирает свои силы на севере… О, Ранд, — прошептала она. — Я хочу отгородиться от всего мира. Заставь меня забыть все.

Страстно целуя Лианну, он подхватил ее на руки и отнес на кровать. Как долго Ранд ждал этого момента! Лианна чувствовала его неистовое желание и, стараясь не вспоминать о том, на что толкает ее Луи, поклялась себе полностью посвятить эту ночь Ранду.

— Я скучал по тебе, жена моя, — прошептал он.

— И я тоже.

Не в силах больше сдерживать свое желание, Лианна потянула его за тунику. Ранд рассмеялся и стал торопливо сбрасывать с себя одежду.

Она восхищенно смотрела на мужа. Красота его обнаженного тела, нежность, которую излучали эти изумрудные глаза, заставляли трепетать ее душу.

Лианна понимала, что это их последняя ночь, проведенная вместе. Больше они уже никогда не будут любить друг друга, потому что она предаст его любовь, уничтожит ее…

При мысли об этом Лианна стала жаркими поцелуями осыпать лицо, шею, плечи Ранда. Она буквально пригвоздила его к кровати своим телом, неистово лаская мужа. Лианна боялась произнести хоть слово, слезы душили ее, рыдания были готовы вырваться наружу. Ей хотелось признаться Ранду в своей любви, но внутренний голос вовремя предостерег Лианну от этого. Муж вполне мог заподозрить ее в измене.

Но она позволила говорить рукам и сердцу. Лианна касалась губами самых интимных мест Ранда, не пропустив ни один шрам на его сильном загорелом теле. Завесившись, словно плащом, длинными шелковистыми волосами, она склонилась над ним. Ее руки и губы стали ласкать возбужденную мужскую плоть. Ранд застонал, пытаясь притянуть Лианну к себе, но она продолжила эту сладкую пытку.

— Лианна, перестань, — задыхался он. — Я ждал тебя слишком долго. Я…

— Тише, — бормотала Лианна. — Позволь мне…

Она хотела оставить память о себе, о своей любви, надеясь, что когда Ранд почувствует боль от ее измены, в его сердце шевельнется что-то еще кроме ненависти. Лианна ласкала мужа, вкладывая в поцелуи всю любовь к нему.

Ранд весь напрягся.

— Я… О Боже, Лианна…

Потеряв над собой контроль, он забился в судорогах наслаждения. Она ощущала его восторг как свой собственный и чувствовала себя бесконечно счастливой.

Ранд сжал Лианну в объятиях.

— Ведьма, — прошептал он. — Ты совершенно лишила меня сил.

Она с трудом выдавила улыбку.

— Я… хотела доставить тебе удовольствие.

— У тебя это получилось. Тепер настала моя очередь.

С наигранной легкостью Лианна отпрянула от мужа и игриво сказала:

— У меня есть одна идея.

Он скользнул рукой по ее груди.

— У меня тоже.

Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

— Давай встретимся у креста Святого Катберта, где мы впервые любили друг друга. Ты снова станешь моим странствующим рыцарем, а я — твоей девушкой.

— Но со дня на день сюда может прибыть Генрих.

— Может, но не сегодня. В последнем донесении Дилана говорилось, что английская армия находится в тридцати милях отсюда, — Лианна ущипнула Ранда за шею. — Ну, чего ты боишься? Запасы уже сделаны, все готово. Нам остается только ждать, — она поцеловала его в губы. — Давай превратим томительное ожидание в наслаждение, Ранд!

— Боже, разве я могу с тобой спорить?!

— Тогда жди меня на опушке у рощицы. Мне хочется много солнца и ветра, чтобы все было как тогда, когда мы впервые встретились.

Ранд улыбнулся и погладил ее по голове.

— Никогда не думал, что ты такая сентиментальная, моя дорогая.

— Это ты сделал меня сентиментальной, — заявила Лианна, уповая на то, что он не расслышит слез у нее в голосе. — Пожалуйста, Ранд.

Его глаза горели желанием.

— Хорошо, мы отправимся туда вместе сразу после заутрени.

— О нет, — поспешно возразила она. — Мы должны приехать порознь, в час, когда слетаются вальдшнепы, как всегда было заведено у нас. Уступи мне, супруг мой. У меня осталось так мало радости в жизни с тех пор, как с нами рядом нет Эймери.

Ранд с нежностью посмотрел на Лианну.

— Что я могу сказать? Конечно же, я буду ждать тебя там.

Из-за горизонта уже показалось солнце, когда они начали одеваться. Ранд безмятежно напевал куплеты из «Песни Песней», и эти слова болью отдавались в сердце Лианны.

«…вставай, любовь моя, и уходи…»

«Уходи, — подумала она, — но ждет тебя не свидание, а ловушка».

* * *

Прислонившись спиной к каменному кресту, Ранд наблюдал за беготней молодого зайчонка и наслаждался ласковыми лучами осеннего солнца.

Наконец-то, подумал он, наконец-то Лианна снова принадлежала ему. Ранд уже опасался, что навсегда потерял ее, но этим утром она доказала обратное, причем сделала это с такой страстью, о которой он раньше мог только догадываться.

Только бы Лианна поторопилась. Вспоминая о наслаждении, которое она доставила ему, он почувствовал, как бешено забилось его сердце. Да, Ранду нужно было прислушиваться к нему, а не давать волю своему гневу.

Господи, где же Лианна? Он ждет уже почти полчаса; наверняка она скоро будет здесь.

Ранд улыбнулся. Целый день Лианна чем-то занималась с Шионгом и подолгу беседовала с Бонни. Разумеется, у них нашлось о чем поговорить на следующее утро после свадьбы.

Скоро он узнает, что же так изменило ее. И, поклялся Ранд самому себе, она никогда не пожалеет о том, что они снова вместе.

Где-то хрустнула ветка, и зайчонок тут же испуганно бросился прочь. Ранд вскочил на ноги. Мускулы его напряглись, рука непроизвольно потянулась к шпаге.

Он осмотрелся: деревья отбрасывали длинные тени, пахло землей и осенними листьями. Но что-то неуловимо изменилось вокруг. В воздухе стоял почти неуловимый запах… опасности.

Боже, почему Ранд раньше ничего не заметил? Он так погрузился в мысли о Лианне, что забыл обо всем на свете.

Ранд выхватил шпагу и, чрезвычайно встревоженный, направился к своему коню. Шарбу раздувал ноздри и бил копытом. Очевидно, жеребец тоже чувствовал чье-то невидимое присутствие.

Зорко оглядываясь по сторонам, Ранд медленно отвязал коня и успокаивающе потрепал его по холке, затем вытащил кинжал. Пусть будут вооружены обе руки.

Он повел коня через рощицу к огромному известняку, который скрывал от глаз тропинку к прибрежным скалам. Неожиданно послышались чьи-то шаги. Ранд посмотрел направо, в сторону Буа-Лонга.

Ладони его вспотели. Он — в ловушке, и Лианна тоже скоро попадет в западню…

Ранд решительно вскочил в седло и собирался повернуть Шарбу к замку, как вдруг заметил на холме несколько человек.

— Остановитесь, милорд, — раздался позади знакомый голос.

Совершенно сбитый с толку, Ранд соскочил с коня.

— Шионг? Что ты здесь делаешь? Что…

У него перехватило дыхание. Не только Шионг, но и Джек Кейд, Пьер Атвуд, Симон, Дилан, Батсфорд и другие стояли перед ним — все девять англичан из Буа-Лонга.

— Что все это значит? — раздраженно спросил Ранд. — Вы сопровождаете меня на свидание с собственной женой?

— Милорд, у меня печальные новости, — сказал Шионг.

Нотки сожаления в голосе китайца, настороженный вид остальных не на шутку встревожили Ранда.

Все казались слишком напряженными, и этот сочувственный вид… Они близко подошли к нему, словно желая утешить.

— Клянусь честью! — воскликнул Ранд. — Будет ли кто-нибудь из вас говорить?

— Милорд, — наконец произнес Джек. — Нас выманили из замка. Когда мы разгадали обман, все пушки были уже наставлены на нас…

В этот момент воздух потряс сильный взрыв. Птицы испуганно поднялись с деревьев, захлопав крыльями. Ранд посмотрел на север: над замком взметнулись клубы дыма.

Все, кроме Ранда, оцепенели от ужаса.

Он судорожно схватился за переднюю луку седла.

— Господи, Лианна…

— Остановите его, — крикнул кто-то.

Несколько пар рук стащили Ранда с коня, а точный удар в висок на мгновение ошеломил его. Он покачнулся, затем, размахивая шпагой, ринулся вперед. Кто-то выбил у него из рук оружие.

— Мы не позволим тебе нестись навстречу собственной смерти, — сказал Джек.

Еще один удар, и все погрузилось для Ранда во мрак.

Глава 21

От страшного напряжения Лианну била мелкая дрожь. Она молила Бога, чтобы Шионг сумел удержать Ранда и его людей в безопасном месте, чтобы Ранд все понял и не возненавидел ее за этот поступок, чтобы герцог Бургундский получил послание и принял все меры для спасения Эймери…

Лианна стояла на навесной башне и с грустью смотрела на разрушенный мост, который столько поколений соединял берега широкой и глубокой Соммы, служа выходом к заливным лугам и к лесам на юге. Теперь от него остались только щепки, которые подхватывало и уносило течение.

Лианна сама подготовила взрыв, заложив заряд под опоры моста. Совершенно сбитые с толку всем происходящим, рыцари замка только мешали ей Единственное, что она разрешила им — поджечь фитиль.

После этого ворота плотно закрыли, а люди укрылись за толстыми стенами замка…

— Как вы могли? — бледная как полотно, залитая слезами Бонни с осуждением смотрела на нее.

Лианна взяла ее руки в свои.

— Не осуждай меня. Слишком многое сейчас поставлено на карту. Сам дофин отдал этот приказ.

— Пусть его поразит дизентерия Святого Луи! Мой Джек теперь не со мной. Мы и дня не прожили вместе как муж и жена.

— Бонни, он был бы уже мертв, если бы Ши-онг не выманил его и других англичан из замка.

— Но король Генрих…

— С ним покончено, — говоря об этом, Лианна почувствовала меньше удовлетворения, чем ожидала. — Армия англичан уменьшилась до шести тысяч, да и те все больные и голодные. Главнокомандующий французской армии — всего в нескольких милях к северу отсюда. Французы скоро наголову разобьют англичан. Жизнь Джека не будет стоить ни единого су, если его только обнаружат здесь.

— Вы… Вы серьезно?

— Да, Бонни, — Лианна порывисто сжала плечи девушки. От Бонни нежно пахло лавандой и розмарином, которые были разбросаны на ее брачном ложе. — Мы обе знаем, что значит любить мужчину: нужно отбросить свои эгоистичные желания и постараться защитить его.

— Госпожа, вы лишили их чести, не дав им постоять за себя.

Размахнувшись, Лианна ударила Бонни по щеке.

— Черт тебя побери, неужели ты не понимаешь? — но увидев, как девушка сморщилась от боли, она почувствовала раскаяние. — Извини, — сказала Лианна, обнимая Бонни и гладя ее по щеке. — Прости меня, пожалуйста. Я разозлилась, потому что ты сказала правду.

Бонни кивнула с несчастным видом.

— Где они теперь?

— В безопасном месте с Шионгом. Он укроет их, пока англичане не уйдут в Харфлер. Со временем и Ранд, и Джек поймут, что у меня не было выбора.

«Да, — подумала Лианна, — чем чаще это повторяешь, тем спокойнее становится на душе».

— Что же с нами будет, госпожа?

По спине Лианны пробежал холодок. Если Генрих начнет отступление, он, скорее всего, заберет Ранда с собой, в Англию. Тогда она никогда больше не увидит ни мужа, ни сына. Лианна постаралась отогнать от себя: эту ужасную мысль.

— Дофин посылает нам людей для охраны замка.

— Они прогонят англичан, когда те подойдут?

— Я верю в мудрость Генриха. Увидев, что через мост невозможно перебраться, он наверняка повернет назад в Харфлер.

— Хорошо, если так. А вдруг он не отступит, станет сражаться? А что, если Ранд и Джек присоединятся к нему?

— Шионг постарается сделать все, чтобы не допустить этого. Кроме того, главная цель Генриха — добраться до Кале. Я не думаю, что он будет рисковать своей армией, чтобы получить такую незначительную награду, как Буа-Лонг. Лианна все время хотела сохранить за собой замок, но почему-то ощущала в душе пустоту и безысходность.

Неожиданно у ворот замка запели трубы. Лианна и Бонни поспешили во двор, где уже беспокойно толпились обитатели Буа-Лонга. Когда баронесса проходила мимо, до ее ушей донесся возмущенный шепот: Ранд был их господином, и они знали только то, что она предала его.

Лианна направилась к задним воротам, которые выходили на ров с северной стороны замка, и кивнула Жофрею. Перекидной мост со скрежетом опустился. Лианна встала под аркой, собираясь до конца исполнить свой долг и радушно встретить французских воинов. Это ведь были ее соотечественники; они пришли защитить Буа-Лонг от захватчиков. Но все же какое-то дурное предчувствие не покидало Лианну.

К замку приближался отряд из тридцати воинов; их доспехи ярко блестели на солнце. Позади всех ехала женщина. «Мой Бог, — недоумевала Лианна, — неужели они взяли с собой жен или это проститутка?»

По плюмажу на шлеме переднего рыцаря она догадалась, что он в отряде самый главный. Предводитель ехал с закрытым забралом, на простом плаще не было видно никаких опознавательных знаков.

Лианна задумчиво постукивала по подбородку указательным пальцем. Конечно же, успокаивала она себя, дофин не станет посылать сюда своих лучших людей; этих воинов, очевидно, еще ожидает слава, завоеванная в сражениях.

У самого рва старший отряда сделал остальным знак рукой построиться по одному, а сам переехал мостик и остановился перед Лианной.

— Отлично сделано, баронесса, — сказал он; внутри стального шлема голос прозвучал гулко и как-то неестественно.

Рука, одетая в латную рукавицу, медленно подняла забрало, и в тот же миг ярость, а затем леденящий душу ужас охватил Лианну. Она отпрянула.

— Пресвятая Дева Мария! Жерве!

* * *

К Ранду постепенно возвращалось сознание. Он попытался открыть глаза, но не смог и некоторое время лежал не шевелясь. Голова, казалось, раскалывалась на части от боли. Карканье грачей и крики чаек еще больше раздражали его. Откуда-то долетали запахи кухни… Ранд вспомнил удар, после которого он потерял сознание.

Удар… Мысли путались у него в голове. Ранд не помнил, чтобы была драка, но… Джек свалил его, потому что… потому что…

Наконец сознание прояснилось: потому что разрушен мост, и армия Генриха теперь не сможет переправиться через Сомму.

Ранд с трудом открыл глаза и осмотрелся. Убого обставленная комната показалась знакомой. Черно-белая кошка, мяукнув, запрыгнула к нему на тюфяк, набитый соломой, и уютно устроилась у него под боком. Ранд находился в таверне Ладжоя.

Чертыхаясь, он попытался подняться, но дощатый пол тут же поплыл под ногами, и Ранд откинулся назад. Немного погодя, ему все-таки удалось, вытянув шею, заглянуть в соседнюю комнату: за столом сидели двое и о чем-то шептались.

— Какого черта я делаю здесь? — прорычал Ранд, с отвращением чувствуя, как звук собственного голоса болью отозвался у него в висках.

Мужчины медленно повернулись, и он уставился на обеспокоенные лица Джека Кейда и Роберта Батсфорда.

— Я жду ответа, — стараясь не обращать внимания на боль, потребовал Ранд.

Джек поспешил к нему и трясущимися руками протянул глиняную кружку.

— Успокойтесь, милорд, выпейте пока это, мы сейчас все объясним.

Ранд хотел отказаться, но во рту ужасно пересохло, и он с трудом сделал глоток. Вино с медом оказалось очень приятным на вкус. Ранд осушил кружку до дна, чувствуя, как приятное тепло разлилось по его телу.

— Говори, Джек, так будет лучше для всех. Как долго я нахожусь здесь?

Священник и лучник обменялись долгим взглядом. Джек сглотнул.

— Целый день, милорд.

Ранда охватила ярость. Вырвав из рук Батсфорда флягу, он одним махом выпил все ее содержимое. Во рту остался горьковатый привкус лекарственных трав.

Батсфорд подался вперед, пытаясь протестовать, но Джек оттолкнул его и торопливо сказал:

— Нам пришлось удержать вас, милорд, иначе вы бросились бы отвоевывать Буа-Лонг.

— Каждый благородный рыцарь так и поступил бы на моем месте, — нахмурившись, Ранд сердито спросил: — Неужели ни один из вас не попытался защитить замок?

Джек вспыхнул.

— Разумеется, мы могли предпринять безрассудную попытку, но потеряли бы и жизнь, и замок.

Ранд сел на кровати.

— Я немедленно еду туда.

Комната тотчас же качнулась у него перед глазами, лица Джека и Батсфорда расплылись.

— Не стоит, милорд, — сказал священник. — Мы ждем сообщение от Шионга. Он как раз отправился к замку, чтобы разведать обстановку. Нет смысла лезть напролом, не зная, что нас ждет впереди.

— Шионг? Я считал, что он предал меня. Разве взрыв моста — не его рук дело?

— Вспомните, милорд, он был с нами, когда мы нашли вас.

Ужасная догадка зародилась у него в голове, но он всячески старался отогнать ее.

— Но Шионг, должно быть, подложил заряд? — с надеждой спросил Ранд, хватаясь за эту идею, как утопающий — за соломинку.

Джек молчал; Батсфорд с преувеличенным вниманием принялся разглядывать свою кожаную манжету. Ранд пристально смотрел на них, ожидая ответа.

Наконец, Квейд не выдержал:

— Милорд, Шионг не подкладывал заряд.

В измученном мозгу Ранда замелькали образы Лианны.

…Лианна в перепачканном речным илом платье пичкает его рассказами о том, как она искала в саду мушмулу.

…Лианна, уговаривающая встретиться с нею в рощице в час, когда слетаются вальдшнепы.

…Лианна, ласкающая его так безудержно и страстно, словно в последний раз.

— Это и был последний раз, будь она проклята! — взревел Ранд.

Лица Джека и Батсфорда сочувственно вытянулись.

Джек проговорил:

— У вашей жены не оставалось другого выхода. Шионг. рассказал нам, что к ней тайком приходил дофин Луи, приказал разрушить мост и впустить в Буа-Лонг французских рыцарей.

Ранд почувствовал внутри какую-то странную пустоту.

— И она подчинилась…

— Мне кажется, что дофин угрожал ей.

— Чем угрожал? — со страхом спросил Ранд.

— Я не уверен, милорд, что могу все точно объяснить, но Шионг утверждает, что баронесса вне опасности.

Ранд снова попытался встать на ноги. Колени его предательски дрожали, на лбу выступил холодный пот.

— Посмотрим, — процедил он сквозь зубы, — что там за французы в Буа-Лонге.

— Милорд, вам нельзя появляться там, — взволнованно сказал Батсфорд.

— Это, действительно, так, — согласился Джек.

Слабость и ярость туманили сознание Ранда, пошатываясь, он схватил кружку и понюхал ее.

— Что, черт побери, вы добавили в вино?! — взревел Ранд, швыряя кружку на пол. Джек смущенно отвел глаза.

— Настойку мака.

— Черт тебя побери, Джек, — медленно опускаясь на тюфяк, покачал головой Ранд.

— Простите меня, мой господин, — в голосе Джека слышалось сожаление. — Мне страшно удерживать вас здесь обманом, но еще страшнее, если вы вернетесь в Буа-Лонг.

Не в силах сопротивляться снотворному средству, Ранд закрыл глаза. Сон отгораживал его от всего мира и от предательства любимой женщины. «О Лианна, — подумал он, погружаясь в темноту и забвение. — Я считал, что наша любовь значит для тебя гораздо больше».

* * *

— Я думал, что ваш муж значит для вас гораздо больше, — с вызовом произнес Гай.

— У меня не было выбора, — наверное, уже в сотый раз повторила Лианна.

Гай наотрез отказался подчиниться требованиям Жерве принести еще вина для его людей. Он разыскал Лианну и стал допытываться, почему она все-таки открыла дом своего мужа этим мародерам.

— Но, госпожа…

— Тише, — прошептала Лианна. — Я не могу сейчас все объяснить.

После прибытия Жерве все собрались в зале. Здесь же находились и рыцари замка, пристыженные и злые: пришельцы немедленно разоружили их.

— Вспомните, ваш муж всегда побеждал Мондрагона.

Лианна подумала об Эймери.

— Поверь, Гай, у меня были на это причины, — поймав его осуждающий взгляд, она добавила: — Я поговорю с Жерве насчет вина.

«Мародеры, — горько усмехнулась Лианна, глядя на вновь прибывших рыцарей, — и это еще мягко сказано». Здесь не было даже намека на цвет французского рыцарства: большинство из них оказались грубы и неотесаны.

Она пробиралась через зал, касаясь рукоятки кинжала на поясе, когда слышала наглые и непристойные замечания в свой адрес. Жерве по-хозяйски восседал за столом, окруженный этими людьми. Здесь же находилась и Маси.

— Мне нужно поговорить с тобой наедине, Жерве, — требовательно произнесла Лианна и, не дожидаясь его ответа, направилась в небольшую комнату позади зала.

Чуть позже пришел Жерве, а за ним по пятам — Маси.

— Не обольщайся, — сказал Мондрагон, — что я поспешил к тебе по первому твоему зову. Но я так же, как и ты, жажду возобновить наше знакомство, Лианна.

Он, улыбаясь, протянул к ней руки. Пожалуй, в эту минуту Жерве казался даже красивым, карие глаза излучали тепло, выражение лица было вполне искренним и серьезным. Но Лианна однажды уже обманулась его безмятежным видом и хорошо знала, что скрывается за этой доброжелательной улыбкой.

— Я всего лишь предлагаю свои услуги, — напомнил Жерве. — Ты ведь не забыла, что захватчики уже на подступах к замку, — он с деланным удивлением огляделся по сторонам. — А где же Ранд и его люди?

— Дофин ничего не говорил о том, что мой муж должен дожидаться здесь твоего возмездия.

По взгляду Лианны Жерве понял, что она не раскроет местонахождение Ранда. Он пожал плечами.

— В конце концов, это уже не имеет значения. Король Генрих скоро вернется в Харфлер и заберет с собой твоего трусливого мужа и его лучников.

Лианну охватила ярость.

— Он не трус. Он…

«О Господи, — подумала она, — что же я наделала?! Как и Жерве, все будут думать, что Ранд трусливо сбежал, вместо того чтобы защищать замок!» Это наверняка сразит ее храброго мужа…

— А где китаец?

— Шионга тоже здесь нет.

Жерве опять пожал плечами.

— Впрочем, я всегда считал его предателем. Но вообще-то жаль, что он не с нами. Мне бы хотелось, чтобы Шионг навел свои пушки на англичан, — при этом Мондрагон многозначительно посмотрел на Лианну. — Конечно, и твое мастерство может послужить на благо Франции.

«Франции», — с горечью подумала Лианна. Дофин, который угрожает ей смертью сына и присылает в замок каких-то разбойников…

— Нет, — покачала она головой.

— О? Хочешь сказать, что не хочется увидеть, как Генрих будет уносить ноги назад в Англию?

Лианна до боли закусила губу.

— Я хочу мира, Жерве. Я просто хочу мира. И советовала бы тебе хорошенько подумать, прежде чем посылать своих людей стрелять из пушек: в неумелых руках это очень опасно.

Маси посмотрела на нее затуманенным от вина взором.

— Да, да, мы не должны использовать порох, когда поблизости ребенок…

— Молчи, женщина! — казалось, от рева Жерве задрожали стены.

У Лианны застучало в висках.

— Пусть говорит. Ребенок? — недоуменно переспросила она.

— О, пожалуйста, — проговорила Маси, — я так волновалась за маленького Эймери, после того как Кейд вырвал его из моих рук. Поверь, я никогда бы не причинила ему зла. Ты же знаешь, как я люблю малыша и хочу немедленно увидеть Эймери. Он в детской или…

— Ты замолчишь или нет? — Жерве побледнел.

Догадка промелькнула в голове Лианны, одновременно вызвав и ярость, и облегчение.

— Значит, в действительности вы не знали, где находится ребенок? — выдохнула она, не зная, плакать ей или смеяться от этой новости.

Маси смутилась.

— Но мы думали…

Звонкая пощечина заставила ее замолчать. Она отпрянула, зажимая рукой рот, на глазах выступили слезы.

— О, Жерве, — всхлипнула Маси.

Лианна неожиданно для себя почувствовала к ней жалость. Несмотря на вероломство, Маси, в сущности, была жертвой своей слепой любви к Жерве. Она подбежала к женщине.

— Боже мой, да у тебя кровь…

— Будет еще хуже, если ты немедленно не уберешься с моих глаз! — заорал Жерве.

С громкими рыданиями Маси выскочила из комнаты.

Лианна резко повернулась к Мондрагону.

— Значит, ты не знаешь, где находится Эймери, и дофину Луи неизвестно это.

— Главное, что ты поверила ему и с готовностью выполнила приказ.

Господи, она предала мужа из-за пустой угрозы! В глазах Лианны потемнело от гнева.

— Ты подлый интриган, — с ненавистью прошипела она и с проклятиями набросилась на Жерве.

Из разбитого носа Мондрагона потекла кровь. Грязно выругавшись, он с силой оттолкнул от себя девушку.

Лианна упала на поленья, сложенные возле камина. От боли у нее даже перехватило дыхание.

Вытирая рукавом кровь, Жерве снова повернулся к Лианне. Она попыталась ударить его ногой, но он опередил ее и, изловчившись, схватил за волосы.

— Глупо бороться со мной, — прорычал Жерве, рывком ставя Лианну на ноги и приближая к ней свое лицо. — Буа-Лонг — мой, он может быть и твоим, если ты признаешь свое поражение.

— Ты говоришь глупости.

— Я говорю дело, — Жерве дерзко провел рукой по ее телу. — Я хочу тебя с первого же дня нашей встречи, Лианна. Подумай об этом. Я стану здесь хозяином, а ты — моей женой.

— Болван, мы же оба состоим в браке.

— Твой дядя, герцог Бургундский, показал всем, что подобное препятствие легко можно устранить.

По спине Лианны пробежал холодок: по обезумевшим глазам Жерве она поняла, что он не шутит.

— Ты внушаешь мне отвращение! — выпалила Лианна.

— А я просто без ума от тебя, — ответил Жерве и наклонился к ее губам.

Девушка отвернулась, но его рука больно потянула за волосы голову Лианны, и они опять оказались лицом к лицу.

Горячие влажные губы Мондрагона медленно приближались к ее плотно сжатому рту… В этот момент дверь распахнулась, и Жерве вынужден был отпустить Лианну.

— Милорд, — выпалил вошедший. — К нам приближаются англичане.

Стоя на стене, Лианна со смешанным чувством наблюдала за головным отрядом английской армии. Она была уверена, что перед ними все, что осталось от огромной армии Генриха. Флажки трепетали на теплом осеннем ветру. Поверив дофину, что английского войска больше не существует, Лианна ошибочно приняла отряд в сто человек за остатки армии.

Между тем люди Жерве заняли свои места на зубчатой стене, приготовив стрелы и арбалеты, некоторые из них возились с пушками.

Услышав шум, Лианна оглянулась: среди лучников прохаживался рыцарь, одетый в белый плащ с золотым леопардом. У нее даже перехватило дыхание. Нет, не может быть…

— Ранд?

Под стальным шлемом раздался смех. Рыцарь открыл забрало.

— Жерве! — возмущению Лианны не было предела. — Как ты смеешь одеваться в цвета моего мужа?!

Мондрагон снова рассмеялся.

— Так как твой муж бежал, трусливо поджав хвост, не вижу никакого смысла хранить его одежду, словно священную реликвию.

— Ты омерзителен!

Взгляд Жерве стал жестким. Указав на приближающийся отряд, он сказал:

— Вот что омерзительно, баронесса: чужестранцы, которые пытаются захватить французские земли.

Мондрагон потряс в их сторону кулаком и пристально посмотрел на Лианну.

— Возьми рыцарей и заряди с ними пушки.

— Нет. Я уже говорила, что не стану этого делать.

— Даже ради Буа-Лонга, Лианна? Ради Франции?

Она подумала о Ранде, преданном ею, о сыне, который сейчас находился далеко от нее в чужих руках, о Бонни, не прожившей и дня с Джеком, и наконец о своих людях, которые вот уже два года переходили из рук в руки.

— Я достаточно сделала для Франции, — холодно заявила Лианна и отвернулась.

По белой розе на знамени она догадалась, что перед ними отряд герцога Йоркского, и представила, как он станет презирать Ранда, обнаружив разрушенный мост.

Англичане остановились в ста ярдах от замка. Суматоха, поднявшаяся среди них, свидетельствовала о том, что они заметили взорванный мост.

— Отряд достаточно близко, — заметил Жер-ве, — Лианна, отправляйся к пушкам.

Но девушка даже не пошевелилась. Выругавшись, Мондрагон опустил забрало и подал команду своим людям. Тотчас же десятка два стрел полетели из арбалетов навстречу англичанам.

Послышались крики. Два человека упали на землю. Один остался лежать неподвижно, другой еще бился в конвульсиях.

Люди Жерве перезарядили арбалеты.

— Нет! — с отчаянным криком бросилась к ним Лианна.

— Уходи отсюда, — приказал Жерве.

Она затрясла головой.

— Не уйду, пока вы не перестанете стрелять.

Но этого больше делать не пришлось. Герцог Йоркский круто развернул своего коня и погрозил кулаком в сторону замка. Через мгновение англичане выбросили белый флаг.

— Отлично, — проговорил Жерве, и Лианна поняла, что он улыбается, хотя его лицо скрывало забрало. — Он все прекрасно понял. Бертран!

Не стену торопливо поднялся посланник.

— Ты скажешь англичанам, что на французской земле они не найдут ни одной крепости, которую им удастся захватить. Если им дорога их шкура, пусть поскорее уносят отсюда ноги.

Посланник нервно кивнул, с опаской взглянув на реку: ему предстояло переправиться через нее на лодке.

— Минутку, Бертран, — Жерве) открыл забрало, снял латную рукавицу и нырнул рукой к себе за пазуху. — Скажи, чтобы это передали королю Генриху.

Лианна задохнулась от возмущения, увидев то, что Жерве вложил в руку посланника: инкрустированный золотом изумруд с изображенным на нем леопардом, окруженный мужественным девизом.

— Но это же амулет Ранда, — запротестовала она.

— Да, знаю, — ответил Жерве, на его губах играла злобная усмешка. — Это послужит доказательством того, что Ранд — на стороне французов.

Лианна кинулась к Бертрану, пытаясь вырвать у него амулет и бросить его в реку, но Жерве как стальными тисками обхватил ее рукой в латной рукавице.

— Жаль расставаться с такой ценной безделушкой, — сказал он. — Но мне все-таки хочется, чтобы король Генрих узнал, кто разрушил мост через Сомму.

* * *

Непослушными руками Ранд седлал своего коня. Его предательство оказалось отлично подготовлено: Шарбу и доспехи находились при нем, да и остальные люди были с лошадьми и во всеоружии. Единственное, чего ему не хватало — это знаков различия. «Какая разница, — мрачно подумал Ранд. — Сейчас не время для тщеславия».

— Пожалуйста, милорд, — упрашивал его Джек. — Прежде чем что-либо предпринимать, дождитесь Шионга.

— К черту, Джек! И-за тебя я проспал еще один день и ночь. Армия Генриха может попасть в ловушку, а ты осмеливаешься задерживать меня! Если тебе нравится без дела болтаться здесь — ради Бога, но я должен немедленно обо всем предупредить короля.

— А я бы не советовал вам это делать, милорд, — раздался позади них голос Шионга.

Они оглянулись: китаец с невозмутимым видом стоял во дворе конюшни.

— Черт побери! — обрадовался Джек. — Ты как раз вовремя. Какие новости? Ты видел мою Бонни?

Шионг понурил голову.

— Нет. Рыцари Буа-Лонга разоружены и ничего не могут сейчас сделать, — заметив нетерпеливое движение Ранда, китаец торопливо продолжил: — Разрушенный мост обнаружил головной отряд Генриха. Один из рыцарей герцога Йоркского убит стрелой, другой тяжело ранен.

Ранд выругался и снова схватился за седло.

— Подождите, милорд, это еще не все, — Шионг набрал в легкие побольше воздуха. — Буа-Лонг захвачен Жерве Мондрагоном и тридцатью его воинами.

Ранд на мгновение застыл, представив, как Лианна открывает замок, впуская этого интригана и негодяя.

— Будь она проклята, — прошептал он.

— Госпожа ничего не могла поделать, — встал на ее защиту Шионг.

— Но теперь-то уж Лианна не осмелится помешать мне разделаться с Мондрагоном, — пробормотал Ранд и опять попытался забраться на коня.

Но Шионг снова остановил его.

— Вы еще не дослушали до конца. Командуя стрельбой из арбалетов на стене замка, Монд-рагон одел ваш плащ и ваши знаки различия, а также послал королю Генриху ваш амулет. Все это будет выглядеть так, словно вы предали его и перешли на сторону Франции.

— Что?.. Амулет?

Господи, Ранд совсем забыл про него, почти два года назад швырнув в высокую траву у креста Святого Катберта. Неужели Лианна нашла амулет и преподнесла Жерве как свидетельство его измены?

— Иисус! — пробормотал Джек. — Король подумает…

— Что я предал Англию и своего короля, — Ранд опустил голову.

Шионг печально кивнул.

— Милорд, вас объявят изменником и преступником.

Ранду было бы легче выслушать свой смертный приговор. Его честь — вот все, что у него осталось после предательства Лианны. Теперь он лишен даже этого. Соотечественники будут считать Ранда предателем, что запятнает не только имя барона Лонгвуда, но и имя его ни в чем не повинного сына.

Он медленно провел рукой по волосам.

— Что собирается предпринять Генрих?

— Будет двигаться вдоль Соммы, пока не найдет подходящего места для переправы через реку. Правда, многие мосты и замки разрушены, но за Амьеном, кажется, еще остался один мост…

— Но это же в шестидесяти милях вверх по реке. Сколько же дней они потеряют! В армии царит самый настоящий голод.

— Есть кое-что и похуже, — пробормотал Шионг.

— Что? — встревоженно спросил Ранд.

— На севере собраны французские войска. Они будут двигаться вровень с англичанами и постараются пресечь любую попытку переправиться через реку.

Ранд молчал.

Внуки Ладжоя весело резвились на сеновале. По двору Мари гонялась за тощим петухом. Волны с грохотом разбивались о прибрежные скалы. В общем, жизнь шла своим чередом.

Наконец Ранд проговорил:

— Есть только одна вещь, которую мы можем сделать, чтобы помочь Генриху. У Джека даже отвисла челюсть.

— Мы? Но нас ведь только десять…

— Одиннадцать, — подал голос Шионг.

—…и мы так плохо вооружены, — закончил Кейд.

— Разве можно считать слабо вооруженным человека, у которого есть лук и колчан со стрелами?! Мы будем двигаться за французами и отвлекать их своими вылазками. Тем самым мы дадим Генриху шанс переправиться через реку.

Скоро собрались все воины Ранда. Пьер и Дилан укладывали в колчан стрелы. Батсфорд молча молился. Питер Финч, Невилл, Годфри и Жиль выносили из харчевни запасы провизии.

Когда приготовления были закончены, Ранд внимательно посмотрел на своих людей, переводя взгляд с одного на другого.

— Меня заклеймили как предателя, — сказал он, и по его лицу пробежала судорога. — Если вы не пойдете за мной, вас никто не осудит.

— Мы с вами, милорд, — воскликнул Джек. Остальные согласно закивали.

— Отлично. Такой небольшой отряд, как наш, вполне может незаметно перебраться на лошадях через Сомму. Возможно, французская армия достаточно многочисленна, но даже великан чувствует укус пчелы. А затем… — голос Ранда понизился до зловещего шепота. — Я разберусь с Мондагононом… и своей женой.

Глава 22

Безлунная ночь надежно скрывала Лианну от посторонних глаз, а нудный осенний дождь заглушал ее шаги. Проскользнув незамеченной мимо захмелевших стражников, которые на радостях выпили лишнего, она осторожно пересекла скользкий от дождя дворик и подошла к воротам.

На Лианне была мужская одежда и плащ с капюшоном. Деревянные туфли она несла в руках. Из-за пояса у нее торчала рукоятка кинжала, там же болтался небольшой мешочек с золотыми и серебряными монетами. Не забыла Лианна взять и запас продуктов, потому что путешествие могло занять несколько дней.

Придерживаясь рукой за стену, она нащупала ногой ступеньку и, стараясь не поскользнуться, быстро спустилась к реке. На этом месте Лианну заставили предать Ранда, отсюда же начнется ее путь к спасению его чести и жизни.

Лианна надела туфли и оглянулась на замок: над ним уже не развевался флаг с лилиями и леопардами, Жерве приказал немедленно сорвать его.

Тяжело вздохнув, девушка перевела взгляд на реку. Темная поверхность реки казалась зловещей. Вся дрожа от страха, Лианна принялась отвязывать спрятанную в высоких камышах лодку. Сейчас она боялась не столько за себя, сколько за Ранда. Его жизни угрожала опасность, и ради мужа Лианна решила, что обязательно переплывет на другой берег.

Грязь чавкала у нее под ногами, зубы стучали от холода и страха. Наконец Лианна, замирая от ужаса, забралась в лодку и взялась за весла.

Увидеть ее никто не мог, потому что стена замка с этой стороны была совершенно глухая. Лианна уповала также на то, что из-за дождя часовые не станут выходить на навесную башню и ее побег пройдет незамеченным.

Влажные от дождя и холодного пота руки скользили на веслах. Скоро на ладонях появились волдыри, но это казалось мелочью по сравнению с тем ужасом, который охватывал ее с каждым покачиванием лодки. Но Лианна думала о том, что на карту поставлена жизнь Ранда, и продолжала упорно двигаться вперед, медленно скользя на лодке по водной глади.

Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она достигла противоположного берега. Лианна с трудом выбралась из лодки, испытывая огромное облегчение, но тут колени ее подогнулись, и она без сил опустилась на влажную землю.

Отдышавшись, девушка собрала в кулак все свое мужество, поднялась и решительно направилась вверх по реке. Новое беспокойство охватило Лианну. Где могли находиться англичане? Как далеко они ушли от замка?

За три часа она прошла более десяти миль и чувствовала себя смертельно усталой, но тем не менее продолжала двигаться вперед и вскоре обнаружила следы английской армии. Вдоль реки тянулась полоса, истоптанная сотнями ног и копыт.

«Господи, — подумала Лианна, — что же за человек этот Генрих, если сумел заставить больных и голодных людей так быстро и далеко удалиться от замка?»

Она старалась не смотреть на широкую и глубокую реку, постоянно думая о Ранде, моля Бога, чтобы настойка Шионга действовала бы как можно дольше и задержала мужа на некоторое время в безопасном месте. Лианне это было нужно, чтобы добраться до Генриха и объяснить, что Ранд стал жертвой предательства Мондрагона и своей собственной жены.

Неожиданно сквозь шум дождя до нее донеслись мужские голоса, взрывы смеха, ржание лошадей… Лианна остановилась, сбросила капюшон и прислушалась.

Похоже, что звуки раздавались с противоположного берега. Неужели англичанам удалось все-таки пересечь реку?

Накинув капюшон, она подошла поближе к воде и сквозь пелену дождя различила смутные очертания шатров, которых, к удивлению Лианны, оказалось очень много.

Присмотревшись внимательнее, девушка разобрала на них французские эмблемы, а когда, снова сбросив капюшон, прислушалась, узнала и французские слова.

Французская речь, французские знаки отличия…

Без сомнения, хорошо оснащенная шумная армия на другом берегу Соммы была французской, той самой, что следовала по пятам за англичанами, дожидаясь момента, когда Генрих попытается переправиться через реку.

Похолодев от страха, Лианна продолжила свой путь и наконец обнаружила английскую армию сразу же за опустевшим Абвилем. По сравнению с шумной и уверенной в своих силах французской армией англичане вели себя очень тихо. Они расположились на ночлег в полусожженной деревушке.

Лианна долго стояла под прикрытием мокрых деревьев. Примет ли ее Генрих? Да, должен, постаралась убедить она себя и, глубоко вздохнув, решительно ступила на раскисшую от дождя дорогу.

— Кто идет?

Английские слова прозвучали со своеобразным акцентом, неожиданно напомнив Лианне голос Дарби Грина, который лишился своей головы от французского меча.

Из темноты выступила фигура.

— Кто ты, мальчик?

Решив не терять зря времени на объяснения с часовым, девушка торопливо проговорила:

— Я не мальчик, а женщина. Мне нужно срочно поговорить с королем.

— Женщина? Он не берет в поход проституток.

— Но я не проститутка, — в отчаянии воскликнула Лианна. — Где король?

Часовой грубо схватил ее за руку и потащил к лагерю.

— Ты увидишь короля, если мой господин сочтет это необходимым.

— А кто ваш господин, сэр?

— Его Светлость, герцог Йоркский. Он сейчас спит.

Эдвард Йоркский. Сердце Лианны упало.

Стараясь придать голосу командные нотки, она приказала:

— Тогда разбуди его.

Часовой подвел девушку к убогому строению с полусгоревшей соломенной крышей и что-то коротко бросил охраннику у двери. Тот вошел в дом.

— О Господи! — проворчал кто-то низким голосом. — Еда ограничена. Сон, что ли, тоже?

Лианну провели внутрь, и наконец она предстала перед подозрительным тучным герцогом. Надо же такому случиться, Лианна оказалась во власти человека, который обвинил ее в поджоге трех кораблей в Саутгемптоне, человека, которого недавно прогнали от стен Буа-Лонга ценою жизни одного из его людей.

— И вот из-за этого, — продолжал ворчать Эдвард, — вы нарушили мой сон?

Факел отбрасывал яркие блики на его багровое лицо.

Собрав все свое мужество, Лианна откинула с головы капюшон.

— Ваша Светлость, я — Беллиан, баронесса Лонгвуд.

Герцог даже вскочил на ноги и протер кулаком глаза.

— Так и есть, — насмешливо протянул он. Его бегающий взгляд задержался на ее поясе. — Да она же вооружена, идиот! — набросился Эдвард на часового. — Я сам прослежу, чтобы с тебя содрали шкуру за такую небрежность.

Побледневший охранник шагнул к Лианне. Однако прежде чем он коснулся ее, она выхватила кинжал из-за пояса.

— Вот. Я не собираюсь покушаться на вас, Ваша Светлость.

Лианна замерла, моля Бога, чтобы они не заметили мешочек с монетами.

— А это что? — сурово спросил герцог Йоркский.

— Еда, Ваша Светлость.

— Я забираю, — он отложил продукты в сторону и сказал: — Вы смело поступили, появившись здесь после предательства вашего мужа.

— Ваша Светлость, мой муж никогда не предавал короля, — быстро проговорила Лианна. — Он собирался удержать мост до прихода армии короля Генриха.

— Вы думаете, что я настолько глуп, чтобы не заметить, как Ранд командовал французскими воинами, приказывая им стрелять в нас из арбалетов? Почему я должен верить в его невиновность, когда я сам держал в руках амулет, который Генрих подарил Лонгвуду?

— Это все уловки Жерве Мондрагона, который проник в Буа-Лонг, прикрываясь именем дофина Луи.

В это время снаружи послышался какой-то шум, и в дверь вломился стражник со словами:

— Разведка обнаружила неподалеку укрепление и мост. Если мы срежем напрямую излучину реки между Шолне и Неслом, то сможем опередить французов и…

— Придержи свой поганый язык, негодяй! — взревел герцог Йоркский. — Слишком уж ты много болтаешь, черт бы тебя побрал!

С видом побитой собаки охранник взглянул на Лианну и поспешил удалиться.

Факелы отбрасывали зловещие тени на багровое от гнева лицо герцога.

— Вы все слышали. Вы знаете, что это значит, баронесса?

Лианна, конечно, догадывалась, но стояла молча и неподвижно.

— Я должен взять вас под стражу.

* * *

— К черту, Эдвард, это уж совсем ни к чему, — воскликнул король Генрих, с презрением глядя на наручники на запястьях Лианны. — Сейчас же убери их.

— Но, Ваше Высочество, мы не можем рисковать, отпуская ее, — возразил герцог. — Муж баронессы стал предателем, а она, ко всему прочему, слышала о нашем плане…

С трудом держась на ногах после бессонной ночи, Лианна твердо посмотрела на короля.

— Я докажу вам, что все эти обвинения — ложные.

— Я выслушаю вас, баронесса, — согласился Генрих.

Лианна правдиво, без прикрас поведала о тайном посещении ее дофином Луи, о его срочном приказе и угрозе, потом подробно описала, как они вместе с Шионгом устроили так, что все англичане оказались за воротами замка.

— После этого я взорвала мост, — уныло закончила она.

Герцог Йоркский недоверчиво фыркнул, но Генрих сердито посмотрел на своего кузена и уточнил:

— Вы сами взорвали мост, баронесса?

Лианна кивнула.

— Да, я подложила заряд. Мои рыцари только подожгли фитили, — она сглотнула. — Потом приехали люди дофина. Но клянусь вам как перед Богом, я никогда бы не сделала этого, если бы знала, что угроза Луи насчет моего сына — чистейший обман, что Жерве проникнет в замок.

Лицо Генриха несколько смягчилось.

— Все это — откровенная ложь, — пробормотал герцог Йоркский. — Впрочем, чего еще ожидать от женщины дома Бургундских. Без сомнения, она еще с колыбели научена всяким уловкам.

Лианна до боли сцепила пальцы рук. Холодный металл наручников — мелочь по сравнению с оскорблением герцога. Герцог Бургундский не собирался отказываться от союза с англичанами и присоединяться к французской армии.

— В ее рассказе есть здравый смысл, — не сомневался Генрих.

— Неужели вы поверите ей, а не мне, кузен?

— Я должен докопаться до истины.

— Я дал вам ее, а также еще и более тысячи человек, двести вооруженных рыцарей и семьсот лучников на лошадях.

— Я вам щедро заплатил, кузен, — отрезал Генрих.

Лицо Эдварда побагровело от злости.

— Должен ли я вам напоминать, кузен, что некоторые вещи купить невозможно, например, поддержку моих вассалов на Севере? Йоркшир важнее для короны, чем маленькая Пикардия.

— Они будут важны все, если я объединю Англию и Францию.

Герцог Йоркский благоразумно промолчал.

Лианна спокойно смотрела на короля. Где-то в глубине его глаз таилось сомнение человека, чьи мечты о славе оказались под угрозой из-за лишений и болезней английских воинов, человека, который слишком хорошо знал, что такое предательство. Смела ли она надеяться, что Генрих поверит ей, француженке, подданной короля Карла?

Он поинтересовался, где ее муж; в голосе не было злости.

Лианна бросила быстрый взгляд на герцога Йоркского, со страхом подумав о том, что врагов у Ранда с каждым днем становится все больше и больше.

— Я не знаю, Ваше Высочество.

— Он в Буа-Лонге, — настаивал герцог. — Разве я не передал вам амулет — знак его преданности?

— Тогда почему жена Ранда находится здесь? — раздраженно спросил Генрих.

— Очевидно, он понял, что мы все-таки победим, и послал свою жену спасать его шею этой ложью.

— Амулет случайно попал в руки Жерве, — стояла на своем Лианна.

Тем временем доложили, что армия готова к продолжению похода.

Генрих пристально посмотрел на Лианну.

— Баронесса, дайте мне честное слово, что вы не убежите. Тогда я сниму с вас наручники.

Она глубоко прерывисто вздохнула.

— Не могу. Если на мне не будет цепей, я должна буду нарушить данное вам слово.

Генрих с уважением заметил:

— Вы могли бы солгать.

Пронзив взглядом герцога Йоркского, Лианна твердо сказала:

— Я никогда не лгала вам, Ваше Высочество.

Запели трубы.

С расстроенным видом король сказал:

— Если вы не скажете, где Ранд, я не смогу помочь вам, — он смотрел на нее с сожалением. — Пока я не узнаю всю правду, мы должны задержать вас. Вы поедете вместе с обозом.

Английская армия продолжала двигаться вдоль Соммы. Позади остались Амьен и Круа, но переправиться через реку пока было невозможно. Люди голодали, питаясь лишь орехами и ягодами, которые им удавалось собрать по дороге.

Лианна чувствовала себя глубоко несчастной, но не падала духом. Немного поспав в тележке, она стала обдумывать возможность побега.

Прежде всего, нужно было избавиться от этих проклятых наручников, которые сковывали каждое ее движение. Но ключи от них находились у герцога Йоркского и охранялись так же тщательно, как и королевская печать.

Впрочем, даже если побег удастся, куда ей идти? Человек, которого Лианна ненавидит и боится, захватил ее дом. Тот же, которого она любит, потерян для нее навсегда. Лианна пришла к мрачному заключению, что ей не остается ничего, как только продолжать двигаться дальше с английской армией.

К повозке подошли несколько северян из дома Йоркских, друзья рыцаря, убитого в Буа-Лонге.

— Пахнет проституткой изменника, — презрительно фыркнул один из них, бросив на Лианну злобный взгляд.

— Да, скоро и сам Лонгвуд окажется в таком же положении, — добавил другой.

Родни, возчик, выругался и отогнал их от повозки. Несмотря ни на что, все в обозе относились к Лианне с уважением и как могли оберегали от злых насмешек.

* * *

Две армии медленно двигались параллельно друг другу, в одном и том же направлении. Со стороны французов через реку летел поток брани и оскорблений, раздавались угрозы поймать Генриха и протащить по улицам Парижа, кричали, что уже приготовили специальную Тележку для этого позорного марша.

Но Лианна не чувствовала солидарности с соотечественниками. Эти высокомерные вельможи, вынуждена была она неохотно признаться себе, совершенно по-другому обращались бы с пленницей-женщиной.

Каждый вечер Генрих совершал обход лагеря, подбадривая воинов, и неизменно задерживался около Лианны.

— Я послал в Буа-Лонг разведчика, баронесса, — однажды сообщил король.

— Он не найдет Ранда в замке, — уверенно сказала Лианна.

Генрих предложил ей горсть лесных орехов.

Взглянув на изголодавшегося Родни, Лианна покачала головой.

— Спасибо, Ваше Высочество, я уже ела. Отдайте их ему.

По глазам Генриха было видно, что он все понял. Чуть заметно улыбнувшись, король вручил орехи возчику.

— Вы очень сильно отличаетесь от французских вельмож, — сказала Лианна.

— Чем же, баронесса?

— Вы одеты как простой человек, в то время как французские рыцари щеголяют в роскошных одеждах, у каждого свои определенные цвета, плюмаж на голове.

Генрих улыбнулся.

— На королевских приемах я тоже переливаюсь всеми красками. Вы можете быть уверены, придет время, и французы еще увидят мои цвета и станут относиться к ним с почтением.

Его уверенность в окончательной победе просто обезоружила Лианну. Как он может верить, что изрядно потрепанная, упавшая духом английская армия сумеет противостоять преобладающей силе французов?

— В настоящее время, — продолжил король, — меня больше всего волнует, как уберечь оружие от этого проклятого дождя. Иначе все заржавеет, — он с тревогой взглянул на небо. — Обстоятельства моего появления на свет не дают мне права на пустое тщеславие. Должен сказать, я хочу, чтобы все убедились, что Генрих V по праву носит корону.

Король задумчиво посмотрел на Лианну.

— У вас есть серьезные сомнения насчет французских вельмож?

Ее взгляд стал жестким. Она посмотрела на свои наручники.

— Я не сомневаюсь в их правоте, Ваше Высочество, но мне претит их высокомерие.

Лианна с горечью подумала о том, что если бы у французов был такой предводитель, как Генрих, то от захватчиков давно бы уже осталось мокрое место на меловых скалах Пикардии. А самодовольные французские рыцари действуют каждый по-своему, и это не приносит положительных результатов.

Да, если бы ими управлял Генрих…

Отбросив эту мысль, она сказала:

— Французы, без сомнения, считают армию необоснованной.

— Ваши соотечественники глубоко ошибаются, считая, что я проиграл.

Лианна знала, что это правда. С этим согласились бы и вечно спорящие между собой французские предводители, если бы имели представление об умении и решительности отважного английского короля.

Меняя тему разговора, она осторожно спросила:

— Ваше Высочество, как вы можете все еще сомневаться в моем муже? Разве он не раскрыл заговор, спас вашу жизнь?

— Генрих Скроуп тоже, казалось, служил мне верой и правдой. Однако он отвернулся от меня.

И был казнен за это, с дрожью вспомнила Лианна.

— Но Скроуп проявил слабость, ему пообещали богатство, высокое положение, славу…

— Ваш муж, — отрезал Генрих с неожиданной злостью, — подвержен еще большему соблазну. Этот молодой глупец любит вас, а вы преданы Франции.

— Я хочу мира, Ваше Высочество. И мне все равно, кто его принесет: леопард или лилия. Я готова защитить честь своего мужа.

— А я готов наказать изменника, если он таковым окажется.

* * *

Неожиданно раздался французский боевой клич, и продвижение английской армии было приостановлено.

— Вражеские рыцари! — закричал дозорный. — Они приближаются к нам сзади!

Родни придержал лошадей. Звеня цепями, Лианна привстала в повозке, чтобы все получше увидеть. Рядом с ней находился юный Джонни, сын сэра Джона Корнуэлла.

— Наконец-то, — выдохнул он, — французы показали свои цвета!

На лазурном фоне знамен сверкали золотые французские лилии, над шлемами рыцарей колыхались кроваво-красные плюмажи.

— Трусы! — снова заорал мальчик и повернулся к Лианне. — Скорее, леди, как по-французски «ублюдок»?!

— Молчи и наблюдай. Может, что-нибудь узнаешь и поймешь.

Джонни, относившийся к Лианне со смешанным чувством благоговейного страха и восхищения, послушно прильнул к краю повозки.

Английские лучники быстро перестроились и встретили противника во всеоружии. Однако рыцари были уже слишком близко, поэтому стрелы пролетали над их головами, не причиняя никакого вреда.

Лианну охватил безумный страх. Она боялась за англичан, за своего мужа и сына, за себя, представляя, что произойдет, если французы победят и обнаружат ее в стане врага.

Разбрызгивая во все стороны грязь, всадники бесстрашно летели на ряды англичан. Вот уже один из лучников нашел свою смерть под копытами коня.

— Боже мой! — воскликнула Лианна, не в силах слышать крики несчастных. — Им нужно было предвидеть это и воспользоваться ситуацией…

Джонни с любопытством посмотрел на нее.

— Что вы хотите этим сказать?

— Мой дядя, герцог Бургундский, наблюдал, как султан Байярд использовал подобную тактику в битве при Никополисе. Его лучники встали сплошной стеной, выбросив перед собой колья. И лошади были вынуждены остановиться.

Прижавшись щекой к краю повозки, Лианна удивлялась, почему ее так волнует жизнь английских лучников? «Нет, жизнь всех людей», — поправила она себя.

— Мы пропали, — бесцветным голосом проговорил Джонни.

Неожиданно Лианна заметила, что среди французских рыцарей началась суматоха. К ее изумлению, сначала один из них упал со стрелой в шее, которая вонзилась точно под его латный воротник.

Затем еще двое шлепнулись в грязь.

В смятении она пыталась понять, откуда летят стрелы. Английские лучники никак не могли поразить их: они находились совсем под другим углом к нападавшим.

— Святая Мария, — выдохнул Родни. — Смотрите, французов кто-то атакует сзади!

Действительно, в отдалении, среди деревьев мелькали какие-то неясные тени.

Упал уже четвертый рыцарь. Преследуемые роковыми стрелами, его товарищи стремительно уносились прочь. Но несколько французов все-таки были захвачены в плен англичанами.

Лианна озабоченно нахмурилась.

— Но кто?..

Неожиданно откуда-то издалека до нее долетел знакомый смех, послышались крики и ржание лошадей.

Ухватившись за края повозки, Лианна смеялась и плакала от радости и облегчения.

— Джек, — выдохнула она. — Это он, я знаю, — добавила девушка по-французски.

Джонни и Родни удивленно смотрели на нее, совершенно сбитые с толку.

Успокоившись, Лианна решила сообщить Генриху, что это Ранд и его люди отбили нападение французов. Однако в этот вечер ее навестил не король, а герцог Йоркский. Эдвард считал девушку своей пленницей и, вероятно, рассчитывал получить за нее хороший выкуп от герцога Бургундского после того, как они прибудут в Кале.

Поймав мстительный взгляд герцога, Лианна решила, что Ранд будет в большей безопасности, оставаясь пока в неизвестности. По крайней мере, до того времени, когда докажут его невинность.

Эдвард Йоркский и Лианна упорно делали вид, что не замечают друг друга, а Джонни был очень польщен посещением герцога. Ослепленный его величием, он, захлебываясь, рассказал ему о тактике султана Байярда во время битвы при Никополосе. Герцог выслушал юношу с большим вниманием, но намеренно приуменьшил заслуги Жана Бургундского в этом сражении. Вместо этого он принялся превозносить отца короля, Генриха Болинброка, который тоже в свое время воевал с турками.

Не появился король и на следующий вечер. Он занимался тем, что заставлял лучников отесывать для себя колья. Судя по всему, герцог Йоркский, стремясь добиться благосклонности Генриха, рассказал ему о тактике султана.

* * *

— Какой сегодня день? — задумчиво спросил Ранд, обращаясь к Батсфорду.

Стояло раннее утро. Предрассветный туман окутывал землю.

Священник зевнул, размял затекшие ноги, огорченно взглянув на свои разбитые сапоги, и, немного подумав, сказал:

— Пятница, двадцать пятое октября. Праздник Святого Криспина и Криспинианы.

Вздохнув, Ранд поднялся с подстилки. Поредевшие ивы плохо защищали от дождя, который лил, не переставая. Вот уже несколько дней на нем не просыхала одежда.

Он разбудил остальных, и все уселись в кружок под деревом. Скудный завтрак состоял из печенья и сушеной говядины.

Ранд обвел глазами своих воинов.

Батсфорд — их духовный пастырь. В нем удивительно сочетаются святость и чувство товарищества. Он не раз вдохновлял их на подвиги, когда казалось, что силы уже на исходе, когда отчаяние и усталость грозили сокрушить волю.

Если увещевания Батсфорда переставали действовать, ему на помощь приходил Джек со своими резкими бранными командами.

Вот Симон, еще совсем мальчишка, но уже закаленный лишениями. Он заботится о доспехах и оружии своего господина словно, о короне, усыпанной бриллиантами.

Дилан, Пьер, Питер, Невилл, Годфри и Жиль — эти всегда сражаются плечом к плечу, и в этом единстве — их главная сила.

Теперь к этому братству присоединился Ши-онг, таинственный и молчаливый. Полночные выстрелы из его аркебузы навеки успокоили многих французских вояк.

Предательство Лианны, спровоцированное или нет угрозами дофина, невольно сделало преступниками этих простых стойких людей. Они будут оправданы, если покинут его. И Ранд никогда бы не осудил их, если бы его друзья вернулись в Харфлер, сели на корабль и отправились домой, где не были уже почти два года. Но они остались с ним и следуют по пятам за французами по лесам и болотам…

— Армия Генриха находится сейчас всего в миле от нас, к востоку, — негромко сказал Ранд. — Сегодня мы увидим грандиозное сражение.

Десять пар глаз в ожидании уставились на него.

— Наконец-то, — выдохнул Джек.

Ранд воткнул палку во влажную землю и, сделав отметку, произнес:

— Здесь — Мезонсель.

Название городка всколыхнуло неприятные воспоминания. Ведь именно в Мезонселе он чуть не потерял ребенка, жену и собственную жизнь.

— На северо-западе находится Агинкур. Я видел его главную башню, когда взобрался на вершину того холма, — Ранд махнул рукой и сделал на земле еще несколько отметок. — Деревенька на востоке называется Тремкур. Так, здесь — долина; с одной стороны — лес, с другой — дорога, на Кале.

— Идеальное место для сражения, — вставил Джек.

— Да, но для кого? — скептически спросил Дилан. — Для тридцати тысяч отборных французских воинов или для пяти тысяч голодных англичан?

— Я собираюсь сражаться за Генриха, — невозмутимо сказал Ранд. — Вы можете остаться в стороне.

— Остаться в стороне? — фыркнул Джек. — Да я уже отсидел свой проклятый зад в этом походе и выпустил сотню стрел, играя с французами в кошки-мышки. Думаете, теперь я поверну назад, милорд?

Остальные горячо поддержали его.

— Но как мы примем участие в сражении? — спросил Симон. — Пьер недавно побывал в английском лагере и услышал разговоры о том, что герцог Йоркский жаждет вашей крови. Эдвард считает, что это вы прогнали его от стен Буа-Лонга.

Ранд горько усмехнулся. Он узнал от Пьера, что Генрих послал разведчика в замок, но тот еще не вернулся. Возможно, король так никогда и не узнает, что Мондрагон, а не Ранд, обстрелял головной отряд англичан.

А что касается Лианны… Он с силой сжал палку. Правда, Шионг клянется, что она поступила так из-за страха за сына и за самого Ранда. Но как бы не были благородны ее мотивы, Лианна все равно предала своего мужа. Ей следовало бы посоветоваться с ним. Уж он бы нашел способ защитить замок и проследить за безопасностью Эймери. Но она все сделала в одиночку, пренебрегая возможностями Ранда.

Он снова воткнул палку в мягкую землю.

— Когда начнется сражение, мы примкнем к левому крылу армии Генриха, — Ранд задумчиво посмотрел на лошадей, которые спокойно пощипывали траву. — Как еще лучше доказать свою преданность королю?

После завтрака отец Батсфорд прочитал молитву и приготовился выслушивать исповеди.

Первым к нему подошел Ранд, который негромко поведал о своих грехах: грехах гордости и глупости.

Батсфорд раздраженно взмахнул четками.

— Милорд, ваши «грехи» наводят скуку. В Анжу вас прозвали «Незапятнанный». Вы по праву носите этот титул.

Ранд сокрушенно покачал головой.

— Тогда почему я позволил женщине одурачить себя и получил клеймо изменника своего короля?

— Это грех мужчины, который любит и верит.

Ранд пожал плечами.

— Впрочем, это уже ничего не значит. Возможно, к вечеру нас всех давно не будет в живых.

— Очень ободряющее замечание, — сухо промолвил Батсфорд. — Идемте, милорд. Пора надевать доспехи и отправляться в путь.

Все были заняты подготовкой к предстоящему сражению. Лучники возились со своими луками и стрелами. Шионг осматривал заряды для аркебузы. Симон принес доспехи Ранда и помогал рыцарю облачаться в них. Поблизости околачивался Джек Кейд. От нечего делать он принялся метать острый кинжал в ствол одного из деревьев. Кинжал вонзился в свою цель с захватывающей дух точностью.

— Ты прекрасно натренирован, — с восхищением заметил Ранд.

— Да, у меня отняли пальцы, но не мою меткость.

Симон скреплял на Ранде отдельные части доспехов. Неожиданно рыцарь поморщился.

— Осторожнее, Симон, ты стягиваешь мою руку точно жгутом.

Джек криво усмехнулся.

— Да, такое неудобство может помешать на пути к славе. Упаси меня Бог когда-нибудь стать рыцарем.

— Обычно эта часть всегда хорошо подходила, — оправдывался Симон.

— Наш милорд за это время возмужал и окреп, — заметил Джек и отправился вытаскивать кинжал из ствола дерева.

Спустя некоторое время Ранд полностью облачился в доспехи, тщательно оберегаемые Симоном от дождя, и теперь вел своих людей вперед. Скоро они достигли холма в трехстах футах от долины, которую Ранд заметил еще вчера.

Он поднял забрало и внимательно осмотрелся, различив в тумане отдаленный лес. Неожиданно глаза Ранда уловили какой-то металлический блеск. Он понял, что перед ним не деревья, а три огромные колонны вооруженных французов.

— Упаси Господи! — ахнул Джек. — Металлический лес!

К ним приближалась французская армия. В сером утреннем небе цвета французов выглядели очень эффектно. Все казалось таким роковым и привлекательным, как… Лианна. Ранд почему-то совсем не к месту вспомнил о ней.

Всадники, пешие воины, лучники двигались в боевом порядке. У французов были легкие пушки. «Возможно, Лианна и снабдила ими армию», — с горечью подумал Ранд.

Что она сейчас делает? Закрылась в своем замке и испытывает новое оружие? Или держит в темнице разведчика Генриха, чтобы король никогда не узнал правды? При мыслях об этом Ранда охватила ярость, еще больше разжигая его боевой дух.

Рыцаря вывел из задумчивости какой-то металлический звук. Это рядом бряцал оружием Шионг. На его необычном лице застыло выражение печали.

— Неужели мы оба думаем о Лианне? — спросил Ранд.

Шионг кивнул.

— Ты служил ей почти всю свою жизнь. А теперь воюешь на стороне ее врагов.

Китаец быстро огляделся и сказал, понизив голос:

— Милорд, узы крови оказались сильнее.

Ранд от неожиданности вздрогнул, так что латный воротник звякнул о шлем, и изумленно спросил:

— Что?

Шионг крепче сжал ствол своей аркебузы.

— Если мне суждено пролить кровь, то пусть я пролью ее за своего отца, Генриха Болинброка, и за своего сводного брата Генриха V.

Это сообщение так поразило Ранда, что он чуть не стал заикаться.

— Ты… Ты — сын Болинброка?!

Шионг с достоинством кивнул.

— Болинброк в изгнании сражался с турками. Однажды он провел ночь с рабыней-китаянкой, которая родила ему сына.

— Боже мой, — проговорил Ранд. — Так вот почему ты помогал Болинброку отвоевывать корону у Ричарда П.

— Да. Я решил, что пришло время, чтобы вы узнали об этом.

С этими словами китаец повернулся и пошел прочь. Ранд еще долго с изумлением смотрел вслед брату короля Генриха.

Дилан между тем уже распределял стрелы между лучниками. Руки валлийца слегка дрожали от волнения.

— Милорд, — нервничая, обратился к Ранду Симон. — Неужели победа невозможна?

— Успокойся, еще не все потеряно. Французы забыли уроки Кресси и Пуатье и следуют схеме античного сражения, рассчитывая только на силу и пренебрегая мастерством лучников, — он опустил забрало. — Кроме того, французы выбрали явно неудачную позицию: деревья на другом фланге будут только мешать им, ограничивая свободное для боя пространство. Но для нас это очень выгодно.

— Да, нам приходилось стрелять и не по таким мишеням, — похвастался Пьер.

Джек, усмехаясь, погладил кожаный нагрудник.

— Чем меньше цель, тем больше рана. Ну что ж, пошли убивать французских ублюдков.

Внимание Ранда привлекло движение справа: в нескольких стах ярдах от них выстраивалась английская армия. Зная, что он может участвовать в сражении только не раскрывая себя, Ранд сделал своим людям знак спрятаться за деревьями.

Они издалека наблюдали, как Генрих появился во главе ничтожно маленькой армии. Он был в доспехах, но с непокрытой головой. На груди короля красовался леопард Англии, окруженный лилиями Франции. Его приближенные выстроились в четыре ряда. Справа от Генриха находился герцог Йоркский, слева — лорд Камей. Лучники выстроились треугольниками по краям и между основными силами.

Резерва у англичан не было. Если только не считать Ранда и его последователей: незаконнорожденный принц, священник, калека, насмерть испуганный мальчишка и кучка лучников.

Позади боевого распорядка на опушке леса расположился обоз с ранеными и имуществом. У Генриха не хватало людей, чтобы как следует защитить его. На одной из повозок Ранд заметил двух мальчиков, у того, что пониже, на голове был капюшон. Там же сидели музыканты с инструментами в руках. Все приготовления англичан проводились в напряженном, тягостном молчании.

Как и подобает королю, Генрих гордо восседал на белом коне. Он величественно поднял руку, и над его головой тут же взвилось королевское знамя со знаком Богоматери, Троицы и Святого Георгия.

Французская армия представляла собой полный контраст англичанам. Далеко в долине некоторые французы еще сидели на земле, ели и пили, как будто о сражении даже не шла речь. Другие нетерпеливо рвались на передовые позиции и, завидуя славе друг друга, ссорились между собой. Все эти шумные распри так не вязались со спокойным порядком англичан.

«Интересно, там ли Жерве, — подумал Ранд. — Вряд ли. Скорее всего, Мондрагон находится где-нибудь сзади в надежде добиться славы, когда ему не будет угрожать опасность».

Генрих надел стальной шлем. Рубины и сапфиры, сверкающие на нем, подчеркивали высокое положение его владельца. Король обратился к своим солдатам, и, хотя Ранд не слышал слов, он догадывался, о чем шла речь. Лучники крепче взялись за стрелы, всадники выпрямились в своих седлах.

Словно знак свыше, из-за облаков выглянуло солнце и робко осветило поле предстоящей битвы.

Жезл взметнулся вверх, и тут же раздался призыв главнокомандующего к бою. Лучники откликнулись на него дружным хором голосов.

— За знамя! — воскликнул Генрих. — Во имя Иисуса, Марии и Святого Георгия!

Навстречу английской армии двинулась стальная стена французов. Лучники Генриха тотчас выбежали из своих рядов и в мгновение ока соорудили заграждение из кольев.

— Что, черт побери, они делают? — недоумевал Дилан.

Ранд криво усмехнулся.

— Ставят частокол.

Джек глубокомысленно кивнул.

— У лошадей больше здравого смысла, чем у всадников: они не станут нестись на колья.

— Иначе могут напороться на них, — закончил Ранд и ласково погладил ухоженную холку Шарбу.

Король, герцог Йоркский и лорд Камей спешились и с обнаженными шпагами двинулись навстречу противнику.

Ошеломленные столь необычной тактикой боя, французские всадники сначала растерялись, а потом стали обходить англичан с флангов, мелькая среди деревьев. Воздух огласился их воинственными криками.

— Пора, — сказал Ранд.

— Сохрани нас Господь, — перекрестился Батсфорд.

— Смерть проклятым французам! — выкрикнул Джек.

Они поскакали к левому флангу, где Ранд быстро смешался с такими же рыцарями, как и он. Его мозг и сердце лихорадочно работали. Уверенный, что сегодня он погибнет на поле боя, Ранд на какое-то время погрузился в воспоминания. Он с нежностью подумал о сыне, чей маленький кулачок мог так сильно сжать его палец. Ранд вспомнил о Буа-Лонге, отобранном у него женским вероломством. Но даже сейчас, несмотря ни на что, он любил Лианну, любил все проведенные с ней дни, полные солнца, и ночи, наполненные наслаждением. Каким-то непостижимым образом ее преданность Франции смягчала боль от предательства жены. Ранд знал, что после встречи с ней он стал другим человеком, намного лучше, чем прежде.

Да, ему суждено уйти в могилу, по-прежнему любя Лианну.

Глава 23

Лианна стояла в повозке и наблюдала за ходом сражения с ужасом, благоговением и… не верила своим глазам. Из-за грязи, которая фонтаном вырывалась из-под копыт лошадей французских всадников, острые колья сразу не бросались в глаза. Лианна видела, как бедные животные с размаху налетали на них и, обливаясь кровью, сбрасывали своих ездоков прямо в грязь. Отягощенные доспехами, совершенно беспомощные без своих оруженосцев, рыцари прямо там встречали свою смерть от английских булав и дубинок.

Лучники то и дело натягивали тетиву, и ряды французов заметно редели с каждым их выстрелом.

Но на место павших тут же вставали новые; они сбегали с холма настолько быстро, насколько позволяли тяжелые доспехи. Французы наскакивали друг на друга, спотыкаясь о тела убитых, но не сдавались и упорно рвались вперед.

«Используйте пушки!» — хотелось крикнуть Лианне. Но высокомерные французские предводители поставили орудия где попало, и в результате они оказались позади своих же войск. Стрелки из арбалетов также оказались оттеснены в сторону ошалевшими всадниками. Лучники пытались как-то исправить положение, но их устаревшие луки не шли ни в какое сравнение со смертоносным оружием англичан.

В воздухе слышался такой лязг металла и завывание стрел, что Лианне казалось, будто она находится в несущей смерть кузнице. Она посмотрела на Джонни: лицо мальчика было смертельно бледным, рот перекошен от страха. Лианна догадалась, что так поразило его. Жестокая действительность никак не вязалась с приукрашенными рассказами о доблести рыцарей в песнях бардов.

К французам подошло подкрепление. Некоторым из воинов удалось прорваться через заграждение из кольев и внедриться в гущу англичан. Что-то заставило Лианну посмотреть налево: высокий рыцарь без каких-либо знаков различия виртуозно сражался сразу с четырьмя французами. Даже в доспехах он двигался с легкостью и грацией танцора. Его мощный удар подверг наземь одного из противников, и тут же, не давая опомниться другим, его шпага поразила другого. Неизвестный отражал нападения врагов с необыкновенной храбростью и ловкостью.

Сначала Лианна лишь восхищалась одиноким рыцарем, но, присмотревшись внимательнее к его точным энергичным движениям, почувствовала какое-то беспокойство.

Она узнала этого человека.

— Боже мой, Ранд! — прошептала Лианна.

Джонни с любопытством уставился на нее.

— Леди?

Животный страх охватил Лианну. Сражение перестало быть битвой англичан и французов, лучников и рыцарей. Все свелось к схватке между человеком, которого она любила всем сердцем, и французскими рыцарями, стремившимися убить его.

Лианна пыталась молиться, но слова не шли ей на ум. Она хотела надеяться, но надежда таяла с каждой секундой. Вцепившись в край повозки, девушка смотрела, как Ранд сражается за свою жизнь.

Его пытались поразить шпагой, булавой, алебардой, все доспехи рыцаря были во вмятинах. Еще двое французов упали замертво от шпаги Ранда, но Лианна видела, что силы мужа уже на исходе. Движения его замедлились, а от удара по шлему он даже покачнулся.

— Помогите ему! — пронзительно закричала она находившимся поблизости лучникам.

Но те взяли в плен раненых французских вельможей и не собирались бросать столь ценную добычу ради спасения жизни какого-то неизвестного рыцаря.

Ранд успел оправиться от удара и снова устремился вперед. Его шпага сразила еще несколько французов. Но не успела Лианна облегченно вздохнуть, как с ужасом заметила, что к Ранду приближаются всадники с копьями.

Рыдания душили ее. Она попыталась выбраться из повозки, йо цепи мешали ей. Не в силах смотреть, как Ранда сейчас проткнут копьем, Лианна закрыла лицо руками.

Оглушительный выстрел заставил девушку вздрогнуть и открыть глаза. Один из всадников упал на землю, остальные в панике разбежались. Ранд же стоял живой и невредимый, сжимая в руке окровавленную шпагу. Когда дым от выстрела немного рассеялся, Лианна увидела небольшую фигурку, устремившуюся к мужу. Она с удивлением узнала Шионга.

— Пресвятая Дева Мария! — выдохнула девушка.

Оказывается, ее друг сражается на стороне англичан?! Впрочем, причины этого Лианну сейчас не интересовали. Главное — Ранд спасен. Он что-то крикнул Шионгу, и оба тотчас же исчезли из вида.

— Этот человек, — с благоговением произнес Джонни, — сражался как рыцарь из легенды. Тревожные мысли не давали покоя Лианне. Означает ли присутствие здесь Ранда, что король нашел его и наконец простил? Или муж примкнул к сражению, не открывая своего имени? Она мучительно искала ответа на эти вопросы и не находила его. Как не видела Лианна на поле битвы и Ранда, только — убитые, раненые и пленные…

Умирающие французы корчились в грязи в предсмертных судорогах. Английские лучники, охваченные жаждой крови, безжалостно добивали их, вонзая кинжалы сквозь отверстия в доспехах и оглушая дубинками по голове. Благородных рыцарей брали в плен, чтобы потом получить выкуп. Безмолвные пленники понуро брели к обозу. А ведь всего пятнадцать минут назад эти самоуверенные вельможи ели и пили и между тостами насмехались над немощной английской армией.

Труды мертвецов высились в человеческий рост; над ними уже кружили вороны. Грязь стала красной от пролитой крови. В воздухе стоял запах убийства, пота и страха.

От ликования англичан у Лианны похолодело сердце.

К королю Генриху бежал, спотыкаясь, герцог Аленконский, отчаянно выкрикивая:

— Я сдаюсь! Пощады! Я сдаюсь!

Лианна облегченно вздохнула: возможно, бойня сейчас прекратится. Но дорогу герцогу преградил обезумевший от крови английский рыцарь и точным ударом отсек ему голову.

Сражение продолжалось.

По положению солнца Лианна с удивлением поняла, что прошло всего полчаса. Крошечная английская армия глубоко внедрилась в ряды французов. Воины рвались вперед, перебираясь через груды мертвецов.

Опьяненные близкой победой, английские лучники занимались мародерством. Они срывали с рук раненых и убитых кольца, отсекая при этом пальцы, памятуя о том, что французы грозились изувечить всех лучников.

Стройные ряды войск уже давно разбились на отдельные сражающиеся кучки. Но Ранда нигде не было видно. Лианна заметила, что даже человек, охранявший обоз, присоединился к побоищу. Она подумала о побеге, но оковы и ужас удержали ее на месте.

Неожиданно сзади раздался свист. Лианна оглянулась и увидела всадника, который с толпой крестьян направлялся прямо к обозу. На нем были опознавательные знаки Ранда.

Жерве!

Крик застыл у нее в горле: угрожая шпагой, Мондрагон заставил Лианну замолчать. Краем глаза она увидела, что Джонни упал без чувств.

— Женщина — моя! — проревел Жерве под своим забралом.

Соскочив с коня, он принялся рыться в вещах, сложенных в углу повозки.

С алчным блеском в глазах он извлек золотую корону и печать короля Генриха.

— Это тоже мое. Для Генриха это станет ужасным оскорблением. С остальным делайте, что хотите.

Грабители засуетились. Жадные руки хватали все подряд, запихивали за пазуху золотые и серебряные монеты, отвязывали лошадей.

Лианна попыталась увернуться от Жерве, но оковы мешали ей. Обессилев, она прислонилась к краю тележки.

— Теперь ты не уйдешь от меня, — прорычал он.

Его пальцы словно клещи вцепились в руку Лианны. Девушка отчаянно сопротивлялась, но, одетый в легкие доспехи, он был неуязвим для ее ударов.

Лианна в панике огляделась. Неподалеку от обоза водились с пленными рыцари герцога Йоркского. Двое из них бросили озабоченный взгляд в сторону повозки, но, вероятно, приняли Жерве за англичанина и не стали вникать в подробности.

Тяжело дыша, Мондрагон спросил:

— Ты пойдешь добровольно, баронесса, или мне перебросить тебя через седло как мешок с овсом?

Он пнул ногой Джонни, который, очнувшись, мотал головой.

— Скорее я увижу тебя в аду, — выпалила Лианна и яростно вцепилась зубами в его руку.

В это время Джонни вскочил на ноги.

— Отпустите ее, — пронзительно закричал он и, метнувшись к Жерве, замахнулся на него кинжалом.

Кровь окрасила плечо Мондрагона, пачкая украденный плащ.

— Сукин сын! — проревел он.

Свободной рукой Жерве сбил мальчика с ног, затем, схватив Лианну, бросился к своей лошади.

Обезумев от страха, она отчаянно вскрикнула:

— Ранд!

Ранд ошеломленно застыл где-то посреди рассыпавшихся флангов. Сердце его оборвалось. Но этот неожиданный страх не был связан с двумя приближающимися к нему французами: они оказались совершенно пьяны и не представляли никакой угрозы.

Звук, слабый, как шепот ветерка, натянул до предела нервы Ранда. Его сердце всегда слышало зов Лианны, каким бы тихим он ни был. Ранд повернулся в сторону обоза.

Возле повозок юноша в капюшоне боролся с рыцарем. Неожиданно голова его обнажилась и по плечам рассыпались бледно-золотистые волосы.

Лианна.

Ранду показалось, что он получил удар стальным кулаком в грудь.

— О Господи! — выдохнул рыцарь, бросаясь к ней.

Человек, одетый в знаки различия Ранда, тащил Лианну к лошади. Ранд знал, что это был Жерве Мондрагон. Ярость охватила его с новой силой.

Неожиданно на шлем Ранда обрушилась дубинка. Удар оказался настолько сильным, что у него потемнело в глазах. Покачнувшись, он сделал резкий выпад и поразил француза шпагой.

Ранд с трудом держался на ногах, голова гудела, но страх за Лианну придал ему силы. Он приготовился сразиться еще с двумя французами. Его шпага со свистом рассекла воздух. Один за другим рыцари попадали в грязь.

Лианна закричала опять.

Но на пути Ранда снова возник француз. Теряя драгоценное время, он стал отражать удары.

— Я расправлюсь с ним, — раздался знакомый голос.

Джек Кейд спешил ему на выручку, схватив меч поверженного француза. Ранда охватило беспокойство: справится ли он с вооруженным тренированным рыцарем?

— Уходи, черт тебя побери! — прорычал Джек.

Не раздумывая больше ни секунды, Ранд бросился к обозу.

Звеня наручниками, Лианна отчаянно боролась с Жерве. Ее маленькие кулачки бились о стальные доспехи.

Вне себя от ярости, Ранд вырвал из его руки Лианну и отшвырнул в сторону, затем острием шпаги открыл забрало. Жерве испуганно смотрел на него.

— Сдавайся или умрешь, — произнес Ранд.

— Я… — Жерве судорожно сглотнул.

Ранд приставил шпагу к горлу Мондрагона.

— Сейчас я проткну тебя как букашку.

— Сдаюсь, — бросив оружие на землю, прохрипел Жерве.

Ранд окинул Мондрагона презрительным взглядом и, заметив болтающееся на его перевязи награбленное, процедил сквозь зубы:

— Корону.

Тот трясущимися руками отвязал ее и протянул Ранду.

Барон подтолкнул Жерве в сторону охраняемых пленников и оглянулся на Лианну, которая следовала за ним по пятам.

— Что ты здесь делаешь?

— Я разыскивала короля, — ответила она. — Я хотела, чтобы он знал, что ты не предавал его.

У Ранда даже перехватило дыхание. Господи, ему так хотелось верить ей; сердце подсказывало, что Лианна говорит правду. Он недоуменно посмотрел на наручники.

— Я — пленница герцога Йоркского, — поспешила объяснить она, перехватив его взгляд. — Он уверен, что ты предатель, — ее усталое лицо осветилось надеждой. — Но у нас теперь есть Жерве, с помощью которого мы докажем твою преданность.

Мондрагон бессильно выругался.

Неожиданно вдалеке запели трубы. Лианна остановилась.

— Это мелодия моего дяди.

— Будь проклят Жан Бургундский! Он нарушил свое обещание не принимать чью-либо сторону. Французы могут одержать сегодня победу.

Лианна указала на север: к полю битвы приближался рыцарь с группой всадников.

— Это не герцог Бургундский. Это другой дядя, Антуан Брабант.

Воспользовавшись замешательством, Жерве вырвался и побежал к лошади.

Ранд бросился за ним.

— Остановись, Ранд! — раздался отчаянный крик Лианны. С расширенными от ужаса глазами она указывала куда-то трясущимся пальцем. — Помоги ему!

Безоружный Джек Кейд катался по земле, пытаясь увернуться от шпаги противника. Забыв про Мондрагона, Ранд бросился ему на выручку. Он подскочил как раз в тот момент, когда шпага поразила его друга.

Ранд одним ударом отсек голову рыцаря и с бьющимся сердцем повернулся к Джеку.

Он лежал неподвижно, шпага торчала у него в боку. Ранд опустился на колено и осторожно извлек ее из тела.

Джек поморщился от боли и выругался, потом повернул голову в сторону поверженного француза.

— Этот ублюдок… не будет сегодня праздновать победу, милорд.

— Молчи, не трать силы, — Ранд видел, как кровь пропитывает одежду Джека. — Лекаря! — проревел он, дико озираясь по сторонам. Холодея от страха, Ранд сбросил латные рукавицы и обхватил ладонями его голову. — Держись, друг мой…

Лицо Джека посерело; глаза закрылись.

— Черт побери! Думаю, что я уже мертв…

— Нет! — завопил Ранд. — Я не позволю тебе уйти. Как я посмотрю в глаза Бонни, когда она узнает, что ты погиб из-за меня?

На лицо Джека упала длинная тень. Он с трудом приподнял веки, устремив взгляд куда-то за спину Ранда. Оглянувшись, барон увидел в нескольких ярдах от них короля Генриха. Сзади к нему осторожно приближался французский воин в доспехах, но без шлема, в руках он сжимал булаву.

Ранд предостерегающе крикнул, но было уже поздно. Смерть Генриха казалась неизбежной, еще немного и булава опустится на голову молодого короля… В этот момент нападавший замер л рухнул на землю: в шее у него торчала рукоятка кинжала.

Не веря своим глазам, Ранд повернулся к Другу.

Джек слабо улыбался, опираясь на локоть.

— Они отняли мои пальцы, — прохрипел он, — но не мою меткость.

Ранд оглянулся на спасенного Генриха и понял, что тот узнал его. Король приблизился к ним и, холодно взглянув на барона, обратился к Джеку.

— Как тебя зовут?

— Джек… Джек Кейд.

— Ты спас мою жизнь, Джек Кейд. Я хочу вознаградить тебя.

— Победа, — выдохнул Джек. — Вот награда, Ваше Высочество.

Генрих торжественно поднял свою шпагу и плашмя приложил ее к плечу воина.

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Георгия. Я посвящаю тебя в рыцари.

Джек беспокойно пошевелился на коленях Ранда.

— Я думал, — слабеющим голосом проговорил он, — я просил… чтобы мне постоянно напоминали, чтобы я никогда… не стал рыцарем. Я не смогу отка…

— Джек, — слезы струились по лицу Ранда. — О Боже, Джек, если бы рыцарство заслуживало…

Он встретился взглядом с Генрихом. Ранд знал, почему король сделал такой жест: простых воинов закапывали в общих могилах, а рыцарей доставляли в Англию, где хоронили на священной земле.

— Итак, ты сражался, Лонгвуд, — ледяным тоном произнес король. — На чьей же стороне?

— Изменник принял сторону Франции, — загремел гневный голос. К ним подошел герцог Йоркский и выхватил из-за пояса Ранда корону. — Лонгвуд стащил это из обоза!

Лицо Генриха побелело от гнева.

— Иисус, Ранд, я все-таки не зря опасался, что ты предашь меня.

— Я не предавал вас, Ваше Высочество. Мон-драгон взял…

— Ваше Высочество! — раздался крик связного. Увидев Джека, он перекрестился. — Ваше Высочество, герцог Брабант прибыл с новыми силами.

Изрыгая проклятия, герцог Йоркский поспешил к пленным.

Генрих посмотрел вдаль, затем — на обоз. Ранд проследил за его взглядом.

— Пресвятая Дева Мария! — воскликнул король. — Пленных больше, чем охранников. Если они взбунтуются и захватят оружие, мы будем окружены.

В это время принесли носилки; Ранд бережно устроил на них Джека.

— Иисус! Я — рыцарь, — пробормотал Кейд, лицо его неожиданно ожило, глаза заблестели.

Ранд хотел сначала сопровождать друга, но внимание рыцаря привлекла суматоха среди пленных: они стали расправляться с охранниками.

— Мы попадем в окружение, — повторил Генрих. Лицо его стало жестким. — Нужно перебить пленных, — заметив ужас Ранда, он, оправдываясь, сказал: — А что мне делать? Мы — в меньшинстве, и приближается Брабант.

Король поспешил к обозу, чтобы отдать леденящий душу приказ.

Сначала его команда вызвала замешательство в рядах английских воинов. Они замерли, не веря своим ушам. Им, конечно, не хотелось упускать такую ценную добычу, но жажда крови оказалась сильнее, и англичане яростно набросились на французов.

Ранд чувствовал отвращение. Ему было не по себе от мысли, что убивают совершенно безоружных людей. Неожиданно он вспомнил о Ли-анне, и ужас охватил его: она ведь была пленницей герцога Йоркского!

Приказ, разумеется, не должен распространяться на женщину, и все же… Кто может знать, насколько далеко зашло это безумие? Ранд бросился к обозу. Он старался йе слушать крики пощады, стоны, предсмертные хрипы, хруст костей. В воздухе пахло кровью, кровь была и под ногами.

Ранд с большим трудом разыскал повозку, на которой оставил Лианну, но жены там не оказалось. Он в ужасе принялся осматривать поверженные тела, останавливать пробегающих мимо него людей. Никто не видел ее. О Господи, неужели Жерве все-таки схватил Лианну?!

— Милорд, — Ранд повернулся: прямо перед ним стоял сын лорда Корнуэлла. — Я слышал, что вы спрашивали про женщину.

Барон схватил его за плечи.

— Ты видел ее, паренек?

Лицо мальчика было бледным, губы дрожали. Какие шрамы оставит у него это сражение?

— Люди герцога Йоркского… Они забрали ее… — он кивнул в сторону опустевшей деревни.

Ранд бросился туда со всех ног. Сердце выскакивало у него из груди. Лианна стояла, прижавшись к какому-то полуразрушенному строению. Бледная, с широко открытыми от ужаса глазами, она походила на приведение. Два рыцаря из дома Йоркских собирались уже убить ее.

Яростный рев разорвал горло Ранда. Англичане опустили шпаги и повернулись к нему.

— Немедленно отпустите женщину! — приказал Ранд.

— Она — пленница. Король приказал…

— Моя шпага говорит, чтобы ее отпустили!

— Они всего лишь исполняют королевский приказ, — раздался голос герцога Йоркского, — Негодяй! — взревел Ранд. — Разве королевский приказ распространяется на женщин?

— Он относится ко всем пленным, способным держать в руках оружие. Убирайся, Лонгвуд! Не мешай моим людям исполнить свой долг.

— Сначала вам придется убить меня, — Ранд бросился на одного из рыцарей.

— Прекратить! Прекратить! — донеслись до них крики. — Король отменил свой приказ! Брабант пал! Его люди бегут!

Лианна безвольно прислонилась к стене.

— Дядя Антуан, — выдохнула она.

Сбросив шлем, Ранд подхватил жену на руки. Она без сил поникла в его объятиях, холодная и дрожащая.

Он твердо встретил сердитый взгляд герцога Йоркского.

— Итак, — сказал Ранд. — Вам не удалось взять реванш.

— Это еще неизвестно, — отрезал герцог. — Я приложу все усилия, чтобы тебя казнили как изменника, а твою жену-француженку сожгли как ведьму.

Несмотря на то, что Лианну била крупная дрожь, Ранд осторожно опустил ее на землю. Ему многое нужно было сказать жене, но не сейчас, когда сражение еще продолжалось, а безжалостный герцог не спускал с низ глаз.

— Почему бы нам не решить все вопросы прямо здесь, Ваша Светлость? — спросил Ранд. — Осуществите сами вашу угрозу.

Лианна ахнула. Лицо герцога побагровело от гнева, но в глазах промелькнуло что-то похожее на страх. «Да он боится», — подумал Ранд.

— Гореть тебе в аду, Лонгвуд, — прошипел Эдвард Йоркский и, окликнув своих рыцарей, устремился на поле боя.

Через мгновение дородный герцог уже сражался с худосочным Карлом д'Албертом.

— Трус, — презрительно фыркнул Ранд. — Словно жирный канюк, подбирает остатки мертвечины.

— Ранд, пойдем отсюда, — прошептала Лианна. — Нам обоим здесь угрожает опасность.

— Я уже достаточно набегался.

Он все еще никак не мог прийти в себя от ужаса, что чуть не потерял жену. Вытащив кинжал, Ранд стал ковыряться в замке на ее запястьях, пытаясь открыть его.

— Бери одну из лошадей, — приказал он, — и немедленно отправляйся к своему дяде в Льеж.

— Но я не могу…

— Черт побери, хоть раз сделай так, как я говорю!

Лианна закусила губу.

— Джек?..

— Он был еще жив, когда его забрали к лекарю.

— Слава Богу. Ранд…

Вдруг послышался отчаянный крик. Герцог Йоркский без признаков жизни лежал на земле: он задохнулся в собственных доспехах.

Ранд почувствовал облегчение от того, что с одним из его врагов покончено навсегда, но тут же устыдился этого. Герцога Йоркского похоронят с почестями, как храброго воина, как героя. В то время как он…

— Именем короля вы арестованы!

Ранд и Лианна повернулись: перед ними стояли четыре рыцаря со знаками дома Йоркских — белой розой. Один из них плакал, не стыдясь своих слез, которые струились у него по щекам, смешиваясь с кровью и грязью.

Ранд усмехнулся.

— В чем дело? Сражение скоро закончится, и со всех точек зрения выходит, что я воевал на стороне победителей.

— Со всех точек зрения выходит, что ты — приспособленец.

— Твои наглые насмешки привели к смерти нашего герцога, — дрожащим голосом проговорил тот, что плакал.

— Вы будете доставлены в замок Агинкур и посажены под арест.

Ужас ледяной рукой сдавил сердце Ранда. Он вспомнил холодный взгляд короля Генриха.

— На каком основании? — с тревогой спросил он.

— Измена.

Глава 24

— Я не верю этому, — Ранд в отчаянии прислонился головой к стене подземелья. Она оказалась такой холодной и скользкой, что он отпрянул, насколько это было возможно с прикованными к стене наручниками. — О Боже, я не верю этому.

Снаружи послышались шаги.

— Думаю, что король Генрих тоже не верит, — прозвучал знакомый голос.

Дверь распахнулась, и в камеру со свечой в руке вошел Роберт Батсфорд.

— Батсфорд! — звеня цепями, Ранд подался вперед. — Как Лианна? — первым делом спросил он.

Когда они виделись последний раз, один из людей герцога Йоркского ударом кулака свалил его жену с ног.

— С ней все в порядке, хотя ее тоже держат в цепях. Они наслышаны о проделках вашей жены и ее хитрости, поэтому не рискуют освобождать Лианну пока…

Было очевидно, что священнику не хотелось заканчивать фразу.

Ранд осторожно спросил:

— Джек?..

— Его рана оказалась несмертельной. Жизненно важные органы не задеты.

Ранд облегченно вздохнул.

— А остальные?

— Разбежались, милорд. Я даже не знаю, где они: кругом царила такая суматоха.

Некоторое время Ранд сидел молча.

— Я все еще не верю этому, — наконец проговорил он.

— Король Генрих глубоко огорчен таким положением дел. В глубине души он знает, что вы — не предатель.

— Тогда какого же черта я сижу здесь, в темнице, прикованный к стене, в то время, когда другие празднуют победу и подсчитывают свою добычу?!

— Улики, милорд. Король хочет верить в вашу невинность, но улики свидетельствуют против вас. Главные обвинения выдвинуты герцогом Йоркским. Его последователи также внесли свою лепту, добавив новые рассказы об измене к тем, что уже были известны.

— Что же они говорят?

Батсфорд поставил свечу и присел рядом с Рандом на корточки.

— Герцог заявил, что видел тебя на стенах Буа-Лонга…

— Но это ведь был Жерве, одетый в мой плащ!

Священник сочувственно кивнул.

— Если бы у нас хватило времени забрать все ваши вещи…

— Если бы вы не удерживали меня…

Батсфорд кашлянул и продолжил:

— Потом этот амулет, подаренный тебе Генрихом.

— Он попал в руки Жерве еще несколько месяцев назад.

— Конечно, можно не принимать во внимание обвинения герцога Йоркского, но случай в обозе с короной…

— Опять Жерве, — покачал головой Ранд. — Он одел мои цвета и повел за собой крестьян.

— Один из людей герцога Йоркского узнал плащ и клянется, что преступник — вы.

— Но ведь король сам видел меня на поле битвы.

— Некоторые утверждают, что когда вы поняли, что победа за англичанами, то сбросили плащ, чтобы скрыть свои преступные деяния. Кроме того, герцог передал королю Генриху корону, сорванную с вашего пояса…

— Иисус! Я сам отобрал ее у Жерве!

— Ваши недоброжелатели клянутся, что это не так. Король вынужден прислушиваться к ним из опасения потерять их поддержку, — Батсфорд тяжело вздохнул. — Герцог Эдвард жил нечестно, но умер как герой. Родственники обвиняют вас в его смерти, милорд. Они говорят, что это вы довели герцога до такого состояния.

— Но он приказал убить мою жену!

— Кажется, вы единственный, кто помнит об этом, — Батсфорд опустил глаза. Пламя свечи слабо освещало его сгорбленную фигуру. — Вам известно, между домом Йорков и Ланкастеров давно идет вражда: с того момента, как Болинброк захватил трон. Генриху очень легко обидеть Йоркских.

Все происходящее стало принимать для Ранда зловещий смысл.

— А следующий герцог Йоркский, конечно же, будет противостоять королю, если почувствует, что задета честь его отца.

—Да.

— Поэтому Генрих решил пожертвовать жизнью своего рыцаря, чтобы умиротворить Йоркских?..

— Да, — чуть слышно прошептал священник. Кровь застыла в жилах Ранда.

— Отец, — обратился он к Батсфорду, глядя на его поникшую голову. — Зачем вас прислали ко мне?

Батсфорд медленно поднял голову. Из его глаз катились слезы, грудь сотрясалась от рыданий.

— Всемогущий Бог! Ранд, ты уже сам догадался, не так ли?

У Ранда застучали зубы. Крепко стиснув челюсти, ой попросил:

— Скажи мне.

— Я пришел исповедовать вас, — прошептал Батсфорд. — И узнать вашу последнюю просьбу.

— Сейчас? Сегодня?

— Да. Вы будете… — священник облизал пересохшие губы. — Казнь состоится утром. Они хотят покончить с этим до похода в Кале.

* * *

— Вы напились, — сказала Лианна, осуждающе глядя на Батсфорда.

Священник замотал головой и оглянулся на стражника, маячившего у него за спиной. Неожиданно Батсфорд качнулся и тут же что-то упало к ногам Лианны. Не в силах в темноте разглядеть этот предмет, она нахмурилась и недовольно произнесла:

— Вас водит из стороны в сторону как пьяного.

Запястья и щиколотки Лианны были стянуты веревками, а сама она привязана к повозке, на которой находилась во время сражения. Металлические наручники с цепями с нее сняли, чтобы заковать в них какого-то француза.

— Поверьте, баронесса, — возразил Батсфорд. — В жизни не был более трезвым, чем сейчас.

Но Лианна по-прежнему подозрительно смотрела на него.

— Как чувствует себя мой муж?

Батсфорд сглотнул.

— Он в полном порядке, но его обвиняют в измене.

Священник коротко пересказал ей все, что говорил Ранду.

— Король боится потерять поддержку северной части Англии, поэтому вынужден потакать Йоркским.

Лианна не верила своим ушам. Ее охватил ужас.

— Но ведь Ранд однажды уже спас жизнь королю Генриху. Мой муж шел по пятам французской армии и совершал вылазки, отвлекая на себя их силы. Сегодня он храбро сражался. Кроме того, Генрих всегда любил Ранда.

— Но мир в своем королевстве он любит больше.

— Настолько, что верит мстительной лжи приверженцев герцога Йоркского?

— Союз Йоркшира и Ланкастера много значит для него.

— Но это ошибка. Я должна пойти к королю и сказать ему об этом.

Она решительно повернулась к охраннику, собираясь изложить свою просьбу.

Батсфорд предупреждающе поднял руку, останавливая ее.

— Я уже пытался, баронесса, но безуспешно. Если Генрих не стал слушать английского священника, неужели вы думаете, что он поверит словам француженки?

— Но я скажу ему правду.

— Это все равно не опровергнет улик против Ранда: амулет, плащ, корона, найденная у вашего мужа.

Лианну охватила паника. Она стиснула зубы и заставила себя все спокойно обдумать.

А сын Корнуэлла? Он видел Жерве.

Батсфорд покачал головой.

— Мальчик уже уехал в Кале с головным отрядом. Но неужели вы считаете, что они позволят сказать ему правду?

Лианна неожиданно вспомнила своего дядю, герцога Бургундского, и согласно кивнула:

— Нет, конечно же, нет, они не дадут сказать ему правду, — она задумчиво постучала пальцем по подбородку и пробормотала: — Но я должна что-то предпринять, чтобы убедить короля. Мне нужен неоспоримый свидетель… Жерве! — неожиданно воскликнула девушка.

Батсфорд удивленно уставился на нее.

— В Жерве все дело, — пыталась убедить его Лианна. — Если мы доставим его сюда с плащом Ранда и королевской печатью, которую он украл… Да, Батсфорд! На плаще есть отметина: Джонни ранил Жерве кинжалом в плечо.

Священник сначала воодушевился, но только на какое-то мгновение, затем взгляд его снова потух.

— У нас нет времени, баронесса.

Почти не слушая хриплый шепот Батсфор-да — мозг ее лихорадочно работал — она машинально спросила:

— Почему?

— Вашего мужа обезглавят завтра утром.

Ужас сдавил ее грудь. Лианна закрыла руками рот, пытаясь сдержать крик.

— Нет, — выдохнула она. — О Господи!

Батсфорд с несчастным видом кивнул.

— На рассвете стражник отведет вас в подземелье замка Агинкур. Ранд попросил, — священник запнулся, — в последний раз увидеть вас.

Лианну била крупная дрожь. «О, Ранд», — подумала она, вспомнив холод в глазах мужа и горечь в его голосе, когда он пришел спасти свою жену от людей герцога Йоркского. Он ненавидел ее, но был готов защитить и даже отдать за нее жизнь.

— У меня никогда не хватало решимости сказать ему, что я люблю его, — слезы застилали глаза Лианны, бежали по щекам. — А он… он всегда просил, чтобы я… я сказала ему об этом.

Батсфорд раскрыл объятия и привлек ее к себе. Так они стояли, прижавшись друг к другу, Лианна изливала у него на плече свое горе и отчаяние.

Охранник вежливо кашлянул.

— Отец, — хрипловато проговорил он. — Вас еще просили зайти к раненым.

Батсфорд крепко обнял Лианну.

— Вы вся дрожите, баронесса, — сказал он, пристально глядя на нее.

Лианна пожала плечами, не понимая, куда он клонит.

— Думаете, что я спокойно восприняла эту ужасную новость? — спросила она.

Священник приподнял ее подбородок. В свете факела лицо Батсфорда казалось строгим и красивым.

— Отец, — поторопил его охранник, нетерпеливо поигрывая древком пики.

— Сейчас иду, — бросил через плечо Батсфорд. — Только… Вам придется помочь мне. От этой сырости у меня ломит ноги.

Охранник пожал плечами.

— Как пожелаете.

Батсфорд перекрестил Лианну.

— Помните, баронесса, — произнес он уже официальным тоном. — Если ваши колени дрожат, опуститесь на них.

Она рассеянно подумала, что Батсфорд выбрал странное время, чтобы проявлять излишнюю набожность. «Интересно, почему он солгал о своих ногах?» — недоумевала Лианна, глядя вслед удаляющимся мужчинам. Всегда такой подвижный, энергичный, священник сейчас шел медленно, передвигаясь, как старик.

Прервав свои размышления, она вернулась к суровой реальности: завтра утром Ранда собираются казнить…

При мысли об этом Лианна вздрогнула. Она бы не смогла устоять на ногах, даже если бы очень старалась это сделать. Колени ее так дрожали, что девушка волей-неволей опустилась на землю и уперлась во что-то твердое и острое.

Она тотчас же вспомнила, что Батсфорд что-то уронил. Возможно, это был пузырек со святой водой или маслом. Лианна пошарила вокруг себя рукой и неожиданно наткнулась на рукоятку небольшого ножа.

Сердце ее радостно забилось.

— Иисус! — выдохнула девушка, теперь она поняла загадочные слова Батсфорда и его ложь охраннику. — Спасибо, святой отец, — прошептала она.

Лианна принялась украдкой разрезать веревки, стараясь не привлекать внимания. Наконец она справилась с этим и, присев за повозкой, осмотрелась. В темноте мало что было видно, но по запаху крови и стуку лопат могильщиков Лианна догадалась, что где-то неподалеку закапывают мертвецов.

Чуть в стороне в шатрах горели огни — это король Генрих со своей армией празднует победу. Он заранее предвидел ее. Когда французский посланник назвал дату сражения, Генрих самоуверенно заявил, что победа будет за Англией.

«Да, он имеет право веселиться, — подумала Лианна, — но неужели несправедливый приговор, вынесенный Ранду, не омрачает его радость?»

Она отвела взгляд от праздничных огней и с тоской посмотрела на темный силуэт главной башни Агинкура. Там в ожидании смерти томился Ранд. Ей хотелось бежать к нему, но путь ее сейчас лежал на юг, в темноту и неизвестность.

Лианна направилась в сторону небольшой деревушки, на краю которой были собраны лошади, захваченные у французов. У ворот наспех сооруженного загона стоял один-единственный часовой. На изгородь пошли и те колья, которые использовали в сражении.

Набрав побольше воздуха в легкие, девушка решительно двинулась к воротам.

Охранник тут же вскочил и наставил на нее пику.

— Кто ты, мальчик?

Лианна окинула его быстрым взглядом. Судя по всему, этот воин впал в немилость, иначе почему он охраняет лошадей в то время, как другие пьют и веселятся?

— Пожалуйста, выслушайте меня, — нежным голосом пролепетала она. — Я пришла выкупить лошадь моего мужа.

Охранник посмотрел на нее весьма скептически.

— Эти вопросы нужно решать не со мной.

Стараясь скрыть свое нетерпение, Лианна ласково попросила:

— Не могли бы вы решить этот вопрос прямо сейчас, сэр?

Она протянула ладонь, на которой тускло блестели две золотые монеты. Заметив хищный взгляд охранника, девушка поспешно добавила:

— Конечно, вы можете отнять их у меня силой, но я буду кричать, а ваш король не одобряет грабеж.

Охранник схватил монеты и попробовал одну на зуб.

— Мое соучастие стоит дороже, — проворчал он.

Лианна достала серебряный франк.

Англичанин взял его и, открыв ворота, выпустил ее за ограждение. Девушка неторопливо прохаживалась среди лошадей, прикидывая, какая ей подойдет больше всего. У этой разорван рот, а та потеряла в сражении ухо… И вдруг Лианна увидела знакомую, гордо изогнутую шею.

— Шарбу, — выдохнула она и поспешила к жеребцу.

— Эта лошадь твоего мужа? — спросил охранник. Слезы навернулись у нее на глаза. Лианна даже не смела мечтать о такой удаче: найти здесь коня Ранда. Она приготовилась лгать, изворачиваться, лишь бы получить любую лошадь, которая бы доставила ее в Буа-Лонг. Шарбу уткнулся мордой в плечо Лианны.

— Да, — ответила она. — Это жеребец моего мужа.

— На нем еще осталось седло, — заметил охранник.

Лианна отдала ему последнюю монету.

— А это за седло.

— А теперь уходите, только тихо, — предупредил он. — Если вас заметят, я буду все отрицать.

Девушка кивнула, вывела Шарбу из загона и, укоротив стремена под свой рост, ловко взобралась в седло. Едва сдерживая себя, чтобы не поскакать во весь опор, она пустила коня шагом и лишь когда достигла окраины леса, сжала пятками бока жеребца. Шарбу тотчас рванулся вперед по истоптанной армией дороге, легко покрывая милю за милей. Лианна пригнулась к шее коня; ветер свистел в ушах, развевая волосы.

Она не переставала думать о Ранде, о его последней просьбе увидеть свою жену. Он собирался простить ее или окончательно проклясть? Но на рассвете Лианны не будет в Агинкуре, чтобы это выяснить. Господи, что подумает Ранд, когда она не придет? Скорее всего, решит, что жена в который раз опять предала его. Но Лианна должна так поступить, чтобы спасти Ранда.

Ее мозг лихорадочно работал. Буа-Лонг находился в сорока милях к югу от Агинкура. Шарбу, сильный и быстрый, покроет это расстояние примерно за три часа. А вот дальше предстоит самое трудное: ей нужно будет подчинить себе рыцарей дофина, взять в плен Жерве и доставить его в Агинкур.

Лианна подумала об Эймери. Он все еще находился в опасности. Захватив замок, Мондрагон наверняка постарается избавиться от наследника. Лианна уповала только на то, что ее отчаяние и письмо герцогу Бургундскому принесет свои плоды.

Из-за тучки вышла бледная луна, напомнив, что нужно торопиться. Уже поздний вечер, а завтра утром, если она не докажет невинность мужа, Ранду отрубят голову.

Наконец впереди показались заливные луга Буа-Лонга. Словно чувствуя нетерпение Лианны, жеребец несся во весь опор. Они пролетели мимо леса, и только перед замком девушка натянула поводья. Облегченно вздохнув, она спешилась и привязала Шарбу к дереву. Добралась… Но впереди ее ждало самое трудное.

Положив руку на рукоятку кинжала на поясе, Лианна, крадучись, направилась ко рву. Ветер заметно усилился: раскачивал деревья, шевелил траву. Шорохи пугали девушку. Что если поблизости бродят разведчики Жерве? Они наверняка обнаружат ее.

Стараясь держаться в тени замка, Лианна пошла вдоль рва к реке в поисках лодки. Она раздвигала камыши, внимательно осматривая мост, чьи опоры тоскливо торчали из воды. Но лодки, на которой ей удалось сбежать из замка, так и не нашла.

Лианна тяжело вздохнула. Буа-Лонг был ее домом, домом ее предков, а теперь она как нежеланный гость должна тайком проникнуть в него.

Но как это сделать, если впереди — вода?

Лианна взглянула вверх и заметила на стене замка какое-то движение. Сердце ее упало: часовые были начеку. Раньше Жерве пренебрегал охраной замка, уверенный в скором разгроме английской армии. Теперь, после победы Генриха, Мондрагон, без всякого сомнения, усилил посты.

Сжавшись в комок, Лианна с нетерпением ожидала, когда часовой скроется из виду. Если он отправится обычным маршрутом, это займет у него примерно четверть часа, прежде чем охранник опять появится здесь.

Собрав всю свою силу воли и мужество, Лианна сбросила деревянные туфли и подошла к самой кромке воды. Она уже почти победила страх, но перед глазами неожиданно всплыло страшное раздувшееся лицо утонувшей матери. Ужас снова закрался в сердце девушки.

Лианна панически боялась воды, как животные страшатся огня. «Я не смогу сделать это, лучше броситься в пламя», — думала она и тут же вспомнила Ранда, благородного, любящего, преданного ею… и осужденного на казнь.

«Для храбрых сердец нет ничего невозможного». Его девиз гремел у нее в ушах.

Ради любви к Ранду и Эймери Лианна пересекла Ла-Манш. Правда, в том путешествии ей не нужно было погружаться в мрачные холодные воды.

Но она должна переплыть ров, должна. Нужно победить страх перед водой любовью к Ранду и сыну. Призвав на помощь небеса и собрав в кулак всю свою волю, Лианна шагнула в воду. Холод охватил ее щиколотки, как совсем недавно — крепкие веревки. Не давая себе опомниться, она сделала еще шаг и тут же почувствовала, что дно уходит из-под ног. Лианна чуть не закричала от ужаса: вода сомкнулась над ее телом ледяными пальцами смерти.

Девушка отчаянно заработала руками и ногами, стараясь выбраться на поверхность. Холодный воздух несколько отрезвил ее. Лианна успела только один раз вдохнуть полной грудью и опять с головой погрузилась в воду.

Господи, как ей хотелось повернуть назад! Но рассудок решил не поддаваться панике. Она вспомнила, как много раз наблюдала за мальчишками из замка, которые с удивительной легкостью плавали и ныряли в реке.

Оказавшись второй раз на поверхности, Лианна попыталась воспроизвести их движения. Она изо всех сил забила руками и ногами по воде. Водоросли цеплялись за ее одежду, тянули вниз. Страх охватил Лианну с новой силой.

Но она знала, что жизнь Ранда зависит от того, удастся ли ей пересечь ров. Любовь придала Лианне храбрости, заставляя плыть вперед.

Наконец колени девушки коснулись дна на противоположном берегу. Лианна выбралась из воды и в изнеможении упала у стене, по ее щекам текли слезы радости и облегчения: она все-таки победила свой страх!

Вся дрожа от холода, девушка поднялась на ноги и с тревогой посмотрела на стену. О Боже, а вдруг часовой услышал всплеск воды?

Но пока все было спокойно. Лианна осторожно приблизилась к ступенькам, ведущим к северным воротам.

Внезапно прямо перед ней возник мужчина.

Лианна в ужасе прижалась к стене и замерла, потом, справившись с первым испугом, выхватила свой кинжал. Лезвие сверкнуло при свете луны. Человек остановился, его зубы заблестели в улыбке. Лианна узнала одного из рыцарей дофина.

— Итак, вы вернулись, баронесса, — спокойно произнес он, затем почти небрежным движением схватил ее руку и сжимал до тех пор, пока кинжал не упал на землю.

— Пожалуйста, — взмолилась Лианна, — пожалуйста, имейте сострадание, сэр…

— У меня нет сострадания к английской девке, — прорычал рыцарь и, прижав девушку к стене, принялся мять ее грудь. — Мокрая туника только подчеркивает ваши прелести, леди.

С этими словами он наклонился и впился в губы Лианны жадным поцелуем; от него невыносимо пахло потом и винным перегаром. Чувствуя отвращение, Лианна отвернулась, с силой ударив рыцаря ногой.

Он грязно выругался и схватил ее за плечи.

— Вы еще пожалеете об этом, баронесса. Жер-ве имеет на вас определенные виды и каждую ночь говорит об этом своей жене. Он собирается выгнать ее и сделать вас хозяйкой Буа-Лонга. Но думаю, что мне удастся раньше него оценить ваши прелести, — его руки опять стали шарить по телу Лианны.

Она отчаянно закричала. И вдруг через плечо рыцаря увидела, что к ним приближаются еще несколько мужчин. Лианна насчитала девять мрачных фигур. «О Боже, — подумала девушка, — одного я бы еще смогла пережить, но столько…»

Почувствовав неладное, рыцарь оглянулся и быстро поднял с земли нож Лианны.

— Вы, конечно же, не нападете на священника, — сказал один из подошедших.

Послышался глухой удар, и рыцарь упал.

— Отец Батсфорд! — радостно воскликнула Лианна. — Пресвятая Дева Мария! Я думала, что вы — люди Жерве. О, Джек, прости меня, — заметив, как он поморщился от ее объятий, извинилась она. — Я забыла, что ты ранен.

— Сэр Джек Кейд, будьте так любезны. Как видите, я жив. Укол французской булавки не сразил меня.

— Говорите тише, — напомнил Шионг.

Лианна с благодарностью посмотрела на своего мастера, который все эти годы был тайно предан английскому королю. Он так много сделал для нее, что она просто не могла на него злиться.

Судя по положению луны, времени у них оставалось немного. Нужно торопиться. Лианне было уже не важно, как они оказались в Буа-Лонге, но поддержка товарищей Ранда многое для нее значила.

— Нам нужно проникнуть на склад оружия, — сказала она.

— Их больше чем нас, по крайней мере, в три раза, — возразил Симон.

— Вспомни короля Генриха, — прошептал Дилан.

Джек что-то сказал торопливо трем остальным, и они стали быстро подниматься на стену. С безжалостной уверенностью Лианна подумала, что часовым пришел конец. Кровавая цена вероломства Жерве становилась все выше.

— Я разыщу Бонни, проговорил Джек, направляясь к главной башне. — Она узнает, что Мондрагон сделал с плащом и королевской печатью.

Они быстро пересекли двор. В собачьем питомнике один из охотничьих псов взвыл, почувствовав чужих, и принялся царапать лапами калитку. Лианна негромким голосом успокоила его. Узнав хозяйку, собаки не стали поднимать лай.

Проникнув в помещение оружейного склада, Шионг зажег свечу и окинул внимательным взглядом комнату.

— Хорошо, — негромко сказал он. — Здесь ничего не тронуто. Нам понадобятся все заряды, которые мы только сумеем сделать.

— У тебя есть план? — с порога спросил Джек, из-за его плеча выглядывала Бонни.

— Госпожа! — воскликнула она, заметив Ли-анну; женщины обнялись. — Господи, вы же насквозь мокрая! Вот, я принесла сухое платье и какие-то туфли, — Бонни заломила руки. — Жерве поклялся, что вы, Ранд и Эймери — все мертвы. Мы так оплакивали вас!

Лианна взяла из ее рук одежду.

— Теперь нужно спасать Ранда.

Бонни опустила голову.

— Джек рассказал мне обо всем. Но мы обязательно поможем вам, госпожа. Клянусь бородой Святого Уилгефорта, мы поможем.

Джек увел мужчин в соседнюю комнату, чтобы Лианна могла привести себя в порядок. Она торопливо сбросила мокрую одежду и натянула сухое платье цвета слоновой кости. Бонни заботливо вытерла полотенцем волосы своей госпожи. Затем они присоединились к мужчинам.

Понизив голос, Лианна сказала:

— Нам нужен Жерве, плащ, в котором он был, и украденная им королевская печать.

— Мондрагон сейчас спит, — сообщила Бонни. — Все вещи — в его комнате.

Неожиданно Джек немного покачнулся, и она бросилась к мужу. — Мы возьмем Мондрагона, — пообещал Кейд, слабо улыбнувшись.

Лианна задумчиво постучала пальцем по подбородку.

— Но мы не можем уйти из замка с пленником тем же путем, что пробирались сюда. Это слишком рискованно и слишком медленно.

— Что бы ни предприняли, — вставил Пьер, — французские рыцари обязательно постараются помешать нам.

— Что ж, если мы и встретимся лицом к лицу с врагами, то пусть это произойдет на наших условиях, — сказала Лианна, поймав себя на том, что назвала французских воинов врагами.

Впрочем, сейчас она считала врагами всех, кто подвергал опасности жизнь Ранда.

Лианна быстро изложила свой план.

* * *

Наступил рассвет, а Лианны все не было. Ранд с тоской смотрел на сероватый неяркий свет, проникающий в камеру сквозь решетку наверху.

Он пытался понять, почему она не позволила привести себя к нему. Ведь Батсфорд обещал передать его последнюю просьбу.

Возможно, ее просто не пустили, с отчаянием подумал Ранд. А может быть, Лианна не желает видеть человека, обвиненного в измене? Боже, неужели она совсем не любила его?

Но он не мог ненавидеть ее, потому что понял, что они с Лианной бессильны в борьбе между двумя воюющими нациями.

Ранд постарался сосредоточиться на других вещах. Интересно, что станет с его землями, титулом? Неужели все перейдет Жерве? Или Генрих пришлет другого англичанина, чтобы жениться на Лианне? О Господи, а как же Эймери? Ему не суждено будет увидеть, как растет его сын, как превращается в мужчину. Но, может, это даже еще и к лучшему, ведь все, что Ранд оставил своему сыну — запятнанное имя. Он уповал только на то, что однажды Эймери все-таки узнает правду и простит его.

Ранд подумал о своих людях… Что стало с ними? Они прибыли вместе с ним из Англии, отвоевали замок, сражались на его стороне. Но сейчас в труднейшую для него минуту бросили Ранда. Даже Роберт Батсфорд не пришел проститься с ним.

Ранд вспомнил всю свою жизнь и внезапно почувствовал глубокое сожаление. Он подумал о Дарби Грине, который умер, служа ему верой и правдой, а его голова оказалась посаженной на пику французского рыцаря. Ранд задумался о людях, убитых им во время кровавых походов, о мужчинах, которых он оторвал от своих семей. Ради чего все это делалось? Ради амбиций короля Генриха?

Какова же цена этому безумию? У Джека отняли пальцы, а возможно, и жизнь. Скоро и Ранду отсекут голову. И вся слава достанется жадным йоркцам.

Только сейчас он понял, что рыцарство изжило себя. Лианна однажды говорила ему об этом. Почему он тогда не прислушался к ее словам?

А сегодня ему придется принести самого себя в жертву идеалам королевства. Закрыв глаза, Ранд вспомнил увиденную им однажды казнь в Анжу. Палач сначала промахнулся и опустил топор не на голову жертвы.

Несчастный прошептал:

— Господи, сжалься надо мной!

Лишь следующие два удара прекратили его мучения. Но и тогда голова, словно не желая отделяться от туловища, продолжала держаться на одном сухожилии. Палачу пришлось перерезать его.

Ранд вздрогнул. «Господи, почему бы мяснику не быть палачом? Пусть моя смерть наступит мгновенно», — подумал он.

Мысли Ранда снова вернулись к Лианне. Большинство мужчин перед смертью вспоминают женщин, которых они любили и сжимали в своих объятиях. Но Ранд думал только об одной. Приближался рассвет, когда все приготовления, наконец, были завершены. Лианна стояла возле колодца посреди двора, остальные тоже заняли свои позиции. Никто не знал, что их ожидает: победа или смерть.

На стенах замка возле пушек, повернутых внутрь, суетился Шионг и двое его помощников, проверяя заряды и прицелы.

Лианна мысленно поторопила их: «Быстрее, пожалуйста, быстрее». Взгляд ее был прикован к окну над главной лестницей. Наконец, Бонни взмахнула белым платком.

Это означало, что Джеку и Батсфорду удалось схватить Жерве. Теперь предстояло позаботиться о рыцарях дофина.

По плану Лианна должна была взорвать во дворе самодельную бомбу, но произошла заминка: фитиль задымился и тут же погас. Проклиная все на свете, она попыталась сжечь его еще раз, и опять ничего не получилось. Лианна занервничала. Если рыцари раньше времени поднимут тревогу, то непременно схватят ее, и все пойдет насмарку.

Трясущимися от волнения руками, она все-таки подожгла фитиль и, подхватив юбки, со всех ног бросилась бежать к стене. Перепрыгивая через две ступеньки, Лианна оказалась наверху как раз в тот момент, когда прогремел взрыв.

В небо взлетел столб дыма и искр. Оглушительной силы звук потряс все вокруг. В конюшнях испуганно ржали лошади, громко лаяли встревоженные собаки.

Рыцари дофина, не понимая, что происходит, выскакивали из казармы; обитатели замка тоже высыпали во двор. Кто-то кричал, что ослеп, кто-то умолял о пощаде.

Лианна торопливо спустилась во внутренний дворик. Глаза ее щипало от дыма, горло горело. Кашляя, она пробиралась к колодцу.

Наконец дым немного рассеялся, и Лианна услышала, как все удивленно ахнули.

— Она воскресла из мертвых, — прошептал кто-то в толпе.

Люди суеверно крестились и падали на колени. Лианна понимала их состояние. Ведь Жерве уверял, что их госпожа умерла. И теперь изумленной толпе казалось, что она возникла из дыма.

В это время во двор спустились Джек и Батс-форд, которые крепко держали Жерве.

Увидев Лианну, Мондрагон выругался и заорал своим людям:

— Остановите же их, глупцы!

Рыцари бросились было к нему, но в этот момент со стены раздался голос.

— Не стоит рисковать из-за Мондрагона.

Все как один посмотрели наверх: четыре металлических глаза грозно уставились на них, заставив замереть на месте. Шионг тоже был начеку: его аркебуза целилась точно в голову Жерве.

Воспользовавшись замешательством рыцарей дофина, Джек привязал Мондрагона к журавлю колодца и прорычал, потирая раненый бок.

— Одно движение, и ты превратишься в мокрое место.

По толпе пробежал испуганный ропот.

Во двор в алом платье выскочила Маси и попыталась прорваться к мужу.

— Жерве! О Боже…

Но Гай с проклятием удержал ее на месте.

Батсфорд показал Лианне сверток.

— Плащ Ранда, — ликующе произнес он. — И королевская печать!

— Постройтесь! — завопил Джек, обращаясь к рыцарям Мондрагона. — И марш в амбар!

Один из них встал в позу.

— Мы не собираемся подчиняться сопливому английскому калеке.

Джек поднял вверх изуродованную правую руку.

— Эта покалеченная кисть держит вашу судьбу, — сказал он, указывая на пушки на стене, смотревшие прямо на них.

— Прекратить! — голос Жерве дрожал от страха. — Делайте то, что он говорит. Я приказываю вам подчиниться англичанину.

Рыцарь перевел взгляд с Мондрагона на Джека и неожиданно выхватил из ножен кинжал.

— Я не стану кланяться лучнику низкого происхождения.

Но Джек оказался проворнее. Неуловимый бросок ножом замертво свалил француза на землю.

— Сэр Джек Кейд, — с достоинством подчеркнул он. — А теперь быстро уносите в амбар свои вонючие шкуры.

Рыцари молча побросали оружие и в сопровождении Дилана и Джека удалились со двора.

Лианна посмотрела на рыцарей замка: Жан и его люди в нерешительности стояли возле конюшни. Некоторые из них знали госпожу с рождения и служили еще ее отцу. Кроме того, все они поклялись в верности Ранду. Но это были французы…

— Мы с вами, баронесса, — развеял сомнения Лианны Жан. — Мондрагон разоружил нас. Рыцари дофина обращались с нами как с последними подонками.

Она бросила на него благодарный взгляд, потом обеспокоенно взглянула на светлеющее небо.

— У нас в запасе только четыре часа, — сказала Лианна.

Господи, успеют ли они добраться до Агин-кура, прежде чем на голову Ранда упадет топор палача?

Жан стал отдавать приказы своим людям: конюхи заспешили в конюшню, Жофрей бросился опускать перекидной мост.

Бонни приняла озабоченный вид.

— Скоро прибудет барон. Ему не понравится, что вы сидите сложа руки, наведите здесь порядок, — служанка, а теперь леди рыцаря, она повелительным голосом произнесла: — Мы должны подготовиться к празднику. О, Роланд, выпусти из подвала того англичанина.

Разведчик Генриха, догадалась Лианна. Слава Богу, что Жерве не убил его.

Когда все приготовления к отъезду были закончены, Джек и Бонни проводили Лианну до ворот. Она обняла их.

— Лечи свою рану, Джек.

Он растроганно кивнул.

— Только привезите домой моего господина.

— Уберите со двора оставшиеся снаряды, — не удержавшись, напомнила Лианна.

Жерве привязали к седлу его же лошади. Батсфорд крепко держал поводья.

— Ты совершаешь огромную глупость, Лианна. Вся Пикардия могла бы быть в наших руках. Нам бы было хорошо вместе. Тебе и мне.

— То, к чему ты прикасаешься, не бывает хорошим, — отрезала она.

— Жерве!

К ним бежала Маси. Она судорожно вцепилась руками в мужа.

Лианна ожидала, что Мондрагон оттолкнет ее, но он наклонился, позволяя Маси обнять себя.

Занимался рассвет, и Лианна сделала Бате-форду знак трогаться в путь. Они поскакали на север, в Агинкур. Шионг и английский разведчик сопровождали их, ведя на поводу Шарбу.

Всю дорогу Лианна молила Бога, чтобы успеть вовремя и спасти мужа.

Жерве ехал с каменным лицом. Но что-то в его взгляде внушало страх.

* * *

Холодное осеннее солнце стояло уже довольно высоко. Усталые охранники с безучастными лицами вывели Ранда из замка и сопроводили к месту казни.

— Предатель! Ублюдок! — неслось ему вслед. Из рядов сторонников герцога Йоркского раздавался свист.

— Энгуиранд Сен Таш, — произнес чей-то четкий уверенный голос. — Скоро мы увидим, как эта земля обагрится твоей предательской кровью.

Ранд не обращал ни на кого внимания.

Бледный напряженный король сказал ему на прощание:

— Я сожалею, Ранд, — казалось он внезапно постарел на несколько лет. — Я не любил тебя так же сильно, как твоя жена.

— Сегодня справедливость должна восторжествовать, — удовлетворенно заметил какой-то йоркширец.

Возле наскоро сооруженной плахи весь в черном стоял палач. Его острый топор зловеще блестел на солнце.

Ранд молча слушал монотонные причитания священника. Он не боялся смерти, заранее подготовив себя к ней. Теперь внутри у него была одна пустота. Ранд вообще ничего не чувствовал.

Когда появился второй священник, Лонгвуд опять подумал о своем одиночестве. Где Батсфорд? Где Лианна? Ранд хотел увидеть ее перед смертью, помириться с ней, но она лишила его даже этого. Ранд окинул рассеянным взглядом собравшихся на казнь и заметил какое-то движение позади строя рыцарей. «Все они жаждут моей крови, — подумал он. — Неужели вчерашнего дня оказалось недостаточно?»

Ранд посмотрел на короля. В это время к Генриху подошел посланник, и он со своей свитой исчез из поля зрения, заслоненный толпой зрителей. Йоркширцы старались протиснуться поближе к месту казни. Да, действительно, им было мало восьми тысяч жизней.

Ранд вытянул шею, чтобы в последний раз увидеть поля и леса. Но внешний мир оказался уже закрыт для него стеной жаждущих крови людей, плотной толпой обступивших Лонгвуда.

Он обреченно закрыл глаза, слушая сквозь бесконечное бормотание священника отдаленные крики и топот копыт. Очевидно, зрители все прибывают. Ранд усмехнулся. Совсем немногие интересовались его жизнью, зато сотни хотят посмотреть, как он умирает.

Кто-то положил руки ему на плечи. Ранд медленно открыл глаза: рядом стоял палач.

— Ваш воротник, сэр, — глухо произнес он под своим капюшоном, касаясь ворота туники Ранда.

Лонгвуд потянулся помочь ему: чтобы сразу же чисто отсечь голову, нужно открыть шею. По телу Ранда пробежала дрожь, когда холодный осенний ветерок коснулся его кожи.

— У меня нет денег, чтобы заплатить тебе, — сказал он.

— Мне уже заплатили.

Интересно, кто же сделал это: сам король Генрих или йоркширцы?

— Постарайся как следует, — попросил Ранд.

Наконец священник закончил молитву на высокой ноте и отошел в сторону.

— Все готово, — сказал йоркширец.

Палач жестом указал на плаху.

Ранд решил умереть достойно. Он спокойно подошел к плахе и опустился на колени. Помощник палача положил ему на спину руку.

«Чтобы мое тело не двигалось перед ударом», — отрешенно подумал Ранд.

Лонгвуд начал читать молитву, с каким-то раздражением заметив, что шум вокруг него усилился. Господи, даже в такой момент ему не дают спокойно уйти в иной мир…

Неожиданно послышались какие-то голоса. Кто-то кричал, умолял…

Может, это ветер играет с ним злую шутку?! Этот голос… Сердце Ранда всегда слышало его, как бы тихо он ни звучал.

Тяжелая рука снова легла на его плече. Ранд посмотрел на палача, с удивлением заметив в его глазах и движениях какую-то нерешительность. Ему даже показалось, что тот уже не так крепко сжимает свой топор.

— Пустите ее, — произнес кто-то. — Бог милостив…

Палач смотрел куда-то поверх головы жертвы.

Охваченный безумной надеждой, Ранд вскочил на ноги и оглянулся.

Лианна.

Она приближалась к нему словно неземное видение, окруженное серебристым сиянием, потом смеясь и плача одновременно бросилась на шею Ранду.

— Я люблю тебя, — сказала Лианна. — Я люблю тебя и пришла сказать тебе об этом.

Его сердце готово было выскочить из груди от радости. Он крепко обнял жену: Лианна пахла ветром и лесом. Потом Ранд наклонился и поцеловал ее.

— Ах, Лианна, ты выбрала странное время, чтобы, наконец, сказать мне об этом. Повтори еще раз, что любишь меня.

— Я люблю тебя, — сказала она по-английски, затем по-французски. — Я люблю тебя и готова кричать об этом на всех языках.

Ранд смотрел на Лианну и вспоминал ту осторожную девушку, какой она была, когда они впервые встретили друг друга. Теперь перед ним стояла сильная решительная женщина, которая говорила о своей любви также легко и свободно, как в свое время о пушках и порохе.

Он нежно коснулся ее щеки. Лианна изучала любовь всем своим существом, а эта улыбка могла бы спустить на землю богов. Ранд унесет ее образ с собой в могилу.

— Я люблю тебя, Лианна, и теперь могу умереть спокойно, зная, что ты ответила на мою любовь. Расскажи Эймери обо мне, когда он подрастет…

Она отпрянула.

— Боже мой, ты не умрешь! Неужели я рисковала свой жизнью только для того, чтобы услышать, что ты собираешься спокойно умереть?

Ранд в смятении всматривался в глубину ее серебристых глаз.

— Что ты хочешь этим сказать?..

— Пойдем скорее от этого ужасного места, — Лианна потянула его за рукав.

Он обвел взглядом окружавших их рыцарей.

На лицах одних читалось облегчение, на других — негодование.

— Любимая, я не свободен, я не могу уйти отсюда, — сказал Ранд.

— Вы — свободны, милорд, — прозвенел чей-то голос.

Толпа расступилась, пропуская короля Генриха, за которым по пятам спешили Батсфорд и Шионг.

Генрих, весь бледный, подошел к Ранду и, отбросив формальности, обнял его.

— Боже мой! — выдохнул король, голос его непривычно дрожал. — Подумать только, едва не свершилась вопиющая несправедливость! — он отступил на шаг, по-прежнему держа Ранда за руку. — Много безрассудств совершено в Агинкуре. Я выиграл сражение, но что это значит? Что я — король Англии и Франции?

Лианна тихо ахнула. Генрих, очевидно, услышал это, потому что повернулся к ней.

— Франция навсегда останется Францией независимо от того, на чьей голове будет ее корона, — он вложил руку Лианны в руку Ранда. — Безусловно, королевства можно использовать для достижения своих целей, но не сердца.

Ранд наконец понял, что король осознал свою ошибку и проявил гуманность. Среди рыцарей раздались радостные, но иногда и недоверчивые возгласы.

Лицо Генриха снова стало непроницаемым, лишь внимательный взгляд мог заметить в его глазах остатки только что пережитого ужаса. Он с серьезным видом кивнул в сторону Лианны.

— Ваша жена, милорд, добилась того, чтобы справедливость восторжествовала. Не без потустороннего вмешательства, — при этом король хитро взглянул на Батсфорда, который при этом густо покраснел, — ей удалось избавиться от оков и ускакать в Буа-Лонг. Там она с помощью всего лишь десяти человек ухитрилась одержать победу над рыцарями дофина.

Генрих раскрыл ладонь, на которой лежала королевская печать.

— Она привезла мне это и твой плащ, тот самый, который надевал Мондрагон.

Ранд ошеломленно уставился на Лианну, только сейчас заметив следы усталости на ее прекрасном лице.

— Но как ты попала в замок?

Она вздернула подбородок.

— Я переплыла ров.

Ранд почувствовал к жене огромную любовь и сострадание. Только он знал, чего ей это стоило, и все же она переборола свой страх из любви к нему.

— О, Лианна…

Один из людей дома Йоркских заметил:

— Может, женщина сфабриковала это свидетельство? Я уверен, что у ее мужа не один плащ. Генрих холодно взглянул на него.

— Но ни один из них не испачкан кровью Мондрагона от раны, полученной им во время грабежа в обозе.

— Вероломство французской девки, — настаивал йоркширец.

Генрих повысил голос.

— А королевская печать?

Тот опустил голову и зашагал прочь.

Генрих кивнул на повозки, составленные в круг, в середине которого стоял Жерве.

— Мондрагон только что продиктовал полное признание, — затем с довольным видом повернулся к Шионгу. — Вчера я заметил твое мастерство в обращении с огнестрельным оружием. Кто ты? И почему воюешь на стороне Англии?

Затаив дыхание, Ранд сжал руку Лианны. Она бросила на мужа удивленный взгляд.

Шионг почтительно поклонился.

— Я — Шионг, Ваше Высочество, — быстро проговорил он. — Я сражался на стороне Англии, чтобы… выполнить давнее обязательство.

— Ты должен непременно рассказать мне об этом, — заинтересовался король. — Возможно, я назначу тебя главным оружейником.

На лице Лианны появилось разочарование.

— Теперь Шионг покинет нас, — она глубоко вздохнула. — Впрочем, это как раз то, что ему нужно.

— Да, да, — пробормотал Ранд, наблюдая как два брата, склонив друг к другу головы, говорили о том, какая слава ждет Ланкастеров. — Они оба — принцы королевской крови, но только здного из них упомянут летописцы.

— Здесь какая-то загадка, — недоумевала Лианна.

— Когда-нибудь я расскажу тебе об этом, любовь моя, — Ранд ласково притянул к себе жену и положил подбородок на ее макушку.

Зрители и рыцари постепенно разошлись по своим делам. И только Жерве в одиночестве слонялся среди повозок.

— Король Генрих захватил много пороха у французов, — заметила Лианна, указывая на один из фургонов, в котором были сложены бочки, помеченные буквой «Б», обозначающей имя Святой Барбары, покровительницы охотников.

— Меня это сейчас совершенно не волнует, любовь моя. У тебя в Буа-Лонге запасов пороха хватит, пожалуй, на многие годы.

— Молю Бога, чтобы он нам никогда не понадобился.

Вдруг среди деревьев мелькнуло что-то красное.

Ранд узнал всадницу.

— Что здесь делает Маси? — удивился он.

Лианна проследила за его взглядом. Маси уже соскочила с коня, который даже не успел остановиться, и теперь бежала к повозкам, выкрикивая на ходу что-то совершенно бессмысленное. Лицо женщины было смертельно бледным.

В одной руке она сжимала самодельные ракеты Шионга, а другой схватила факел, горевший у ворот замка.

Лианну охватило дурное предчувствие.

— Остановите ее, — закричала она, бросившись навстречу Маси, которая не могла знать, что в одной из повозок находится порох.

Громовым голосом Ранд приказал всем укрыться и побежал за женой. Английские воины в страхе бросились кто куда. Шионг поспешил предупредить короля об опасности.

Маси остановилась, безумно сверкая глазами.

— Маси, не нужно! Ты не знаешь, что делаешь! — крикнула Лианна, Ранд схватил ее за руку, удерживая на месте.

Какое-то мгновение Маси колебалась, затем, тряхнув головой, заорала:

— Ты. победила мужчин своими взрывами! Почему бы и мне не поступить так же?

Она торопливо подложила заряды под фургон.

— Маси, остановись, — срывающимся голосом закричал Жерве. — Я совсем не это имел в виду…

Но Маси обвела всех горящими глазами и поднесла к зарядам факел.

В ту же секунду стали взрываться бочки с порохом. В воздух взлетали щепки, обломки оружия, куски металла.

Лианна прижалась к Ранду, и они вместе упали на землю, причем он успел накрыть Лианну своим телом.

Наконец, все стихло, раздавались только стоны раненых и испуганное ржание лошадей.

Ранд приподнялся и внимательно осмотрел Лианну.

— С тобой все в порядке?

Она кивнула.

— Король…

— Я спасен, — произнес позади Генрих, указывая на Шионга. — Благодаря проворности моего оружейного мастера.

Когда зловещий дым немного рассеялся, Ли-анна заставила себя посмотреть на место взрыва. О Маси не напоминало ничего, кроме алых лоскутков ее платья. Неподалеку совершенно обугленный неподвижно лежал Жерве.

Лианна уткнулась в плечо Ранда и заплакала.

— Я ненавижу себя за то, что чувствую облегчение, — прошептала она.

— Всему виной вероломство Жерве.

— Но Маси…

— Успокойся, любимая, — сказал он. — Ей уже нельзя было помочь. Ты видела безумие в ее глазах?

Ветер разносил по полю дым, словно развеивая воспоминания о случившейся трагедии.

Неожиданно гнетущую тишину разорвал звук рожка.

У Лианны дрогнуло сердце.

— Это мой дядя, герцог Бургундский.

Ранд с иронией заметил:

— Он всегда появляется, когда дым уже рассеется.

Появился отряд рыцарей в сверкающих доспехах, во главе которого ехал Жан Бесстрашный.

Над головами бургундцев развевался белый флаг перемирия.

— Очевидно, он прибыл для переговоров с королем.

— Да, — согласилась Лианна. — Сейчас самое подходящее для этого время. Ведь дядя вел себя как не подобает французу.

Советники короля приготовились к встрече герцога, но он направился прямо к Ранду и Лианне.

Сквозь дым Лианна заметила какую-то женщину, которая ехала следом за дядей на лошади серой масти, на руках у нее был ребенок.

— Пресвятая Дева Мария! — выдохнула Лианна.

Протягивая руки навстречу сыну, они с Рандом бросились к нему, забыв о короле Генрихе и герцоге Бургундском.

Лианна прижала Эймери к груди, а Ранд обнял их обоих. Мальчик, которого они не видели около трех месяцев, громкими криками выражал свою радость. Эймери еще больше стал похож на Ранда, и только упрямый подбородок унаследовал явно от Лианны.

— Слава Богу! — воскликнул Лонгвуд. — Слава Богу! Теперь наш сын в безопасности!

Лианна тоже просто не помнила себя от радости.

— У него появилось еще два зуба, — с гордостью сообщила она.

На одежде ребенка Лианна заметила вышитую эмблему герцога Бургундского — крапива и хмель. Через плечо Ранда она с благодарностью посмотрела на дядю.

— Вы получили мое послание.

— Твоя мама по-прежнему пахнет порохом, мой мальчик, — сказал он ребенку. — Люди Лонгвуда, должно быть, питают слабость к этому отвратительному запаху.

Ранд рассмеялся.

— Именно так. Он им или нравится, или они вынуждены полюбить его. Спасибо за то, что привезли нашего сына.

К герцогу Бургундскому с улыбкой подошел король Генрих.

— Добро пожаловать, Ваша Светлость.

Герцог спрыгнул с коня.

— Ну, что вы теперь думаете о моей племяннице, Генрих? — раздуваясь от гордости, спросил он.

— Вы уже все знаете?

— Да, слухами земля полнится.

Генрих кивнул.

— Не один десяток лет барды будут петь о ее храбрости.

Комок подступил к горлу Лианны.

— О вашей тоже, Ваше Высочество. Вас запомнят как короля, который объединил под единым знаменем лилию и леопарда.

Генрих улыбнулся ей и Ранду, затем коснулся щеки ребенка.

— И под одной крышей, — добавил он.

Они удалились с герцогом Бургундским для переговоров о мире и о дальнейших планах.

— Генрих завоевал Францию, — сказал Ранд.

— А ты завоевал мое сердце.

Он усмехнулся.

— Интересно, кому из нас пришлось тяжелее?

Лианна приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала мужа.

— А вот об этом пускай судят барды, — беззаботно ответила она.

Послесловие

Поразительная победа при Агинкуре принесла Генриху V славу бесстрашного и свирепого короля. С тех пор французы больше не осмеливались вызывать его на бой. В 1420 году английский король был помолвлен с французской принцессой Катрин, став таким образом наследником и регентом Франции.

Герцог Бургундский был убит в 1418 году агентами дофина.

Девятилетнее правление Генриха закончилось в 1422 году, когда он в возрасте тридцати пяти лет умер от дизентерии.

В 1461 году Англия окончательно утратила свое влияние на Францию, так как не оказалось равных Генриху по военному воображению и гениальной стратегии.

Примечания

1

Генрих V — король Англии с 1413 г., сын Генриха IV, основателя династии Ланкастеров на английском престоле.

(обратно)

2

Анжу — английские владения на юге Франции.

(обратно)

3

Лолларды — народные проповедники, участники антикатолического крестьянско плебейского движения в Англии и в ряде других стран Западной Европы. (Здесь и далее прим. перевод.)

(обратно)

4

1 фут — 0,3048 м.

(обратно)

5

Сен-Мало — город на южном побережье Франции.

(обратно)

6

Кираса — металлические латы, надевавшиеся на спину и грудь для защиты от ударов холодным оружием.

(обратно)

7

Плантагенеты — английская королевская династия, с 1154 г. предшествующая династии Ланкастеров.

(обратно)

8

Для храбрых сердец нет ничего невозможного (франц.).

(обратно)

9

Пикардия — область на севере Франции, завоеванная англичанами в ходе Столетней войны (1337-1453).

(обратно)

10

В начале XV века весь север Франции находился в руках англичан. На их сторону перешел могущественный герцог Бургундский, Жан Бесстрашный.

(обратно)

11

Псалтырь — одна из книг Библии.

(обратно)

12

Аркебуза — фитильное ружье, заряжавшееся со ствола.

(обратно)

13

Сенешаль — управляющий замком крупного феодала.

(обратно)

14

Герцог Бургундский.

(обратно)

15

Грифон — крылатый лев с орлиной головой (ант.).

(обратно)

16

Эдуард III (1312-1377) — английский король; его притязания на французскую корону стали причиной начала Столетней войны.

(обратно)

17

Карл VI — король Франции в 1380-1422 гг., прозванный Безумным, страдал психическим заболеванием; королевская власть при нем крайне ослабла, и Францию раздирала междоусобная борьба двух феодальных клик — «арманьяков» (сторонников герцога Орлеанского, фактически возглавленных графом д'Арманьяком) и «бургиньонов» (сторонников герцога Бургундского).

(обратно)

18

Короли Франции и герцоги Бургундии принадлежали к одной династии Валуа. Жан Бесстрашный, герцог Бургундии в 1404-1419 гг., двоюродный брат короля Карла VI, сам претендовал на трон Франции.

(обратно)

19

Тигель — сосуд для плавки, нагрева различных материалов.

(обратно)

20

Капеллан — священник, состоящий при капелле (домашняя церковь в замках и дворцах).

(обратно)

21

Стихарь — длинная одежда с широкими рукавами, надеваемая православным духовенством при богослужении.

(обратно)

22

В битвах при Креси и Пуатье английская армия, в которой бок о бок с рыцарской конницей сражались хорошо обученные отряды пехотинцев-лучников, одержала победу над французами.

(обратно)

23

Акведук — мост с лотком или трубопроводом, по которому вода переводится через овраги, долины рек, дороги.

(обратно)

24

Аркада — ряд одинаковых арок.

(обратно)

25

Плюмаж — украшение из перьев на головных уборах.

(обратно)

26

Рака — гробница для хранения мощей святых.

(обратно)

27

Василиск — сказочное чудовище с головой петуха, туловищем жабы, хвостом змеи и короной на голове, убивающее одним своим взглядом.

(обратно)

28

Баллиста — метательное оружие.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .