«Ожидание»

Ожидание (fb2) - Ожидание 1451K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ульяна Завацкая

Ульяна Завацкая Ожидание

– Кристи, Кристи, ты только посмотри! – с восхищением воскликнула маленькая девочка где-то рядом.

Звонкий девичий голосок прервал ленивые раздумья молодого графа. Он с ленивым интересом обернулся на голос, и увидел симпатичную маленькую простолюдиночку. Ей, было лет пять, не больше. Волнистые рыжие волосы пышной шапкой обрамляли ее худенькое личико. Девочка присела на корточки перед маленьким грязным живым комочком, который жалобно попискивал. Она с умилением взяла его на руки и прижала к своей груди.

– Ты совсем замерз, маленький, – с жалостью сказала девочка, укутывая грязное создание в свой ветхий поношенный плащик, который был ей велик, и так длин, что ей приходилось поднимать подол, чтобы не запутаться при ходьбе.

– Тори, малышка, где же ты? – раздался обеспокоенный нежный женский голос. К девочке подскочила молоденькая девушка. На ней был такой же ветхий плащик и старенькая шляпка, из-под которой выбивались непокорные золотые кудряшки.

– Боже мой, как ты меня напугала! – девушка нежно обняла ребенка, присев на корточки.

– Обещай, что не будешь больше так исчезать, – строго потребовала девушка.

– Посмотри, что я нашла, Кристи, – девочка с восхищением вытащила из-за пазухи щенка.

– Виктория, солнышко, ты же знаешь, мы не можем взять его себе, – расстроено произнесла девушка. – Нам самим приходиться трудно…

– Но, Кристи, – перебила ее девочка, – он совсем маленький.

– Да, Тори, но он вырастет и станет большим.

– Но если мы бросим его здесь, он не вырастет! Он умрет! – с отчаянием воскликнула девочка.

– Нет, Тори, он не умрет. Посмотри, какой он симпатичный. Кто-нибудь обязательно подберет его…

– Нет, Кристи, никто не возьмет его, потому что он бродяжка! Как мы… Богатым не нужны такие бродяжки! – девочка со слезами на глазах прижала щенка к себе.

Девушка тяжело вздохнула.

– Ну что мне с тобой делать? Ладно, раз мы бродяжки, я думаю нам нужно держаться вместе!

Девочка счастливо рассмеялась и тепло обняла сестру. Девушка подняла девочку на руки.

– Как жаль, что ты права, Виктория, богатым действительно нет до нас дела, – печально, как бы самой себе, сказала она.

Арсен с жалостью посмотрел на них. Он видел ее только со спины, но в ней было что-то такое трепетное, что у него мучительно сжалось сердце от ее последних слов. Какое непривычное чувство, подумал он.

– Позвольте мне возразить Вам, юная барышня, на такое заверение, – сказал он, подойдя к девушке. Девушка обернулась.

– Господи, как она красива! – изумленно подумал Арсен. Она была самой красивой девушкой, что когда-нибудь он видел. Даже во сне он и представить себе не мог существование такой восхитительной первозданной красоты. Ее большие выразительные глаза с удивлением смотрели на него. Они были пепельно-серые, пронзительные. Он никогда не видел таких волшебных глаз. Казалось, она смотрит прямо в душу, и что – то теплое и прекрасное, словно цветок под лучами солнца, просыпается и охватывает внутри все целиком томительной волной.

– Простите, сударь, Вы что-то сказали? – просто, но с вызовом в голосе спросила девушка.

Ее прекрасные губы произнесли вопрос, светящийся в ее восхитительных глазах. Ее звонкий и нежный вместе с тем, голосок помог Арсению справиться с оцепенением.

– Да, я… я, – он попытался вспомнить, о чем он хотел ей сказать, – я хотел бы помочь вам – наконец, сказал он.

Девушка нахмурилась.

– А я разве просила Вашей помощи? – с ноткой недовольство сквозившей в голосе спросила прекрасная незнакомка.

– Нет, но я богат, и… я мог бы вам помочь, если Вы…

– Что, если я? – ее изящные бровки недовольно нахмурились.

– Ну, мы могли бы с Вами… поладить. – Его губы скривились в усмешке. Он, наконец, пришел в себя, и в своей обычной непринужденной форме нагло осмотрел ее с головы до ног. Плащ был, распахнут, и под ним виднелось простенькое серое платьице. Но даже оно не могло скрыть ее роскошные формы, обещающие дарить наслаждение.

Девушка внимательно посмотрела на него. Она увидела так знакомый ей, похотливый блеск в его глазах. Порой ей казалось, что бог наказал ее этой красотой. Быть красивой в ее положении было даже преступно. Иногда ей хотелось изуродовать себя, чтобы не видеть похоти в глазах мужчин. Но она была бездомной нищей бродяжкой и они только что пришли в этот город в надежде на то, что может здесь им повезет, и она сможет найти работу и, хотя бы временное пристанище. Она не могла пренебрегать помощью, она должна была позаботиться о своей маленькой сестре. И, хотя богатый роскошно одетый сеньор и смотрит на нее так, но возможно, он хороший человек?!! Зажав свою гордыню в кулак, она обратилась к нему, стараясь не замечать усмешки его красиво очерченных губ.

Она сказала, отведя взгляд в сторону – Сударь, мы только что пришли в ваш город и ничего не знаем здесь,… но если Вы действительно хотите помочь, может, Вы подскажете, где я могла бы найти работу? Я умею хорошо готовить, могу шить и вязать. Я не боюсь никакой работы. Я могла бы стирать белье и мыть посуду, и убираться в доме, и… и все, что только угодно…

Она с надеждой посмотрела на него.

– Ну что ж, я думаю, такая умелица в моем доме не помешает.

Подъехала карета, и с ее козел спрыгнул юноша. Он подошел к ним и, протянув какие-то бумаги, с почтением обратился.

– Ваше сиятельство, все исполнено.

– Долго же ты болтался, бездельник, – недовольно сказал граф, просматривая бумаги.

– Простите, Ваше сиятельство, но это не моя вина. Барон Яков был занят, и мне пришлось ждать.

– Ваше сиятельство?! – изумленно подумала про себя Кристина – Он, наверное, граф, или какой – то знатный вельможа! Но вел себя со мной так просто! – в растерянности она не знала, что ей делать? – Сбежать, пока он занят, потихонечку ретировавшись?

– Ладно, Виктор, поехали домой.

Арсений поднял на нее свой уверенный взгляд, пригвоздив ее к месту своей волевой властностью.

– Идемте, вы поедете со мной, в карете, – обратился он к Кристине, – Виктор, помоги нам устроиться.

У нее душа ушла в пятки от предчувствия тревоги, и смятения. Но она поняла, что он не потерпит возражений. Никто не смел бы возразить ему.

– В карете? – изумленно воскликнул Виктор.

И все же, слуга возразил ему! – промелькнуло в мыслях Кристины. И подарило ей смутную надежду…

– Ты стал плохо слышать, Виктор? – грозно спросил Арсен.

– Нет, Ваше сиятельство, простите. Идемте, – Виктор протянул Кристине руку.

Кристина благодарно улыбнулась и проследовала за ним.

Усадив девушек в карету, Виктор вспрыгнул на козлы.

– Бедная девочка, – проворчал он, – она даже не подозревает, что ее ждет. Жаль! Она так красива!

– Но-о! – вскричал он, погоняя коней, – Но-о, мои хорошие! Поехали!

Карета тронулась и покатилась, увозя их в неизвестность.

– Как тебя зовут, красавица? – спросил граф, пристально разглядывая ее.

– Кристина. А это – Виктория. Мы сестры.

– Вы очень похожи. Давно вы путешествуете?

– С тех пор, как мы потеряли родителей, мы странствуем.

– Потеряли? Что с ними случилось?

– Я не знаю,… Мы плыли на большом судне, и корабль.… Там что-то случилось,… Мы начали тонуть. Нас посадили в лодки, но людей было очень много, и наша лодка перевернулась. Я смогла ухватиться за доску, и к утру нас выбросило на берег. Нас нашли рыбаки. Они спасли нас. Но они были бедны, и у них была большая семья. Нам пришлось уйти. Мы ушли с надеждой на то, что когда-нибудь сможем найти своих родителей.

– А Виктория твоя родная сестра? Как вам удалось спастись вместе?

– Да, мы родные сестры. Виктория была еще очень маленькой, и я всегда носила ее в мешочке, привязанном на груди. А когда мы начали тонуть, была ужасная паника… и мама велела мне снять платок и крепко привязать Викторию к себе…

– Разумное решение. Ваша мать была умной женщиной.

– Да… – в бездонных серых глазах Кристины засветились слезы. Она опустила голову и прижалась губами к рыженькой головке, прижавшейся к ее груди. Девочка, согревшись в карете, тихонько заснула.

– Вам повезло больше, чем мне, – сказал Арсений.

Кристина удивленно посмотрела на него.

– Да, конечно, я богат, но это не делает меня счастливым. Моя мать умерла в тот момент, когда подарила мне жизнь. А мой отец, сколько я себя помню, пил, кутил и обращал все вокруг себя в тлен. Он окружил себя атмосферой разложения и жестокости. И в этой среде я рос, предоставленный самому себе.… А деньги, деньги – они испортили меня окончательно.

– Я бы так не сказала, – с горячностью возразила Кристи, – Вы… Вы были так добры к нам. – С надеждой закончила она.

Граф усмехнулся.

– Это был порыв, причем весьма неожиданный для меня самого…

Он замолчал. Кристина не решилась прервать его задумчивость, и чтобы занять себя, стала всматриваться в мелькающий за окном пейзаж. Была поздняя осень. Деревья были уже почти голыми, но кое-где все еще вспыхивали огненные отблески золотой листвы. Там, за окном, моросил слепой дождь, и было холодно.

– Как далеко, как мучительно далеко мы забрались от дома, – думала Кристина, – хотя где он, наш дом…

Уставшая от дорог и убаюканная теплом и покачиванием кареты, Кристи задремала.

Арсен смотрел на эти красивые трепетно беззащитные создания. Она всколыхнула в нем что-то такое светлое и доброе, чего он не мог, не хотел признавать в себе. Он ненавидел своего отца за то, что он изуродовал его молодые годы, отнял детство. Его отец ненавидел его, своего сына, за то, что он отнял у него жену. Арсений видел отца пьяного до одури. Но даже и в те редкие моменты, когда он был трезв, он тоже был зол. Он всегда был зол. Он устраивал жуткие оргии, которые заканчивались побоищами женщин и травлей. Он травил людей своими собаками-убийцами. Он так развлекался. И маленький Арсений всегда должен был видеть это. Частенько и его самого отец травил собаками. Этим он учил Арсения быть быстрым и безжалостным. Не сможешь добежать до спасительной клетки, не сможешь отбиться от свирепых чудовищ, пеняй на себя. Он вспомнил слова отца – «Не можешь отстоять себя в смертельной схватке, значит, тебе не стоит жить! Беги же, Арсений, беги! Я научу тебя выживать!» И отец спускал собак. Когда Арсению исполнилось 13 лет, отец отослал его учиться, за границу. Первые месяцы вне дома, в покое и тишине монастыря, Арсений блаженствовал, словно в раю. Ему нравилось сидеть над книжками и даже часами простаивать на коленях, молясь о спасении своей души. Ему нравилась простая скромная еда, и запах ладана. Но, чем больше проходило времени, тем реальнее, ощутимее Арсен понимал, что ему становится невыносимо скучно. Он стал понимать, что в раю ему очень не хватает его змея. Ему не хватало терпкого аромата обжигающего вина. Не хватало зрелищ оргий и драк. Ему не хватало бешеной гонки, не на жизнь, а на смерть. Не хватало упоительного чувства победы, когда он влетал в клетку и перед самым носом собак захлопывал дверь. Он изнывал от скуки в надежных монастырских стенах, где жизнь текла спокойно и размеренно, за исключением тех дней, когда состоялись наказания провинившихся послушников. В такие дни они с утра долго молились за спасение души грешника, а потом их выводили на унылый монастырский двор. Провинившегося мальчугана раздевали до пояса, и он ложился животом на жесткую деревянную лавку. Их наставники становились и громко читали молитвы, пока грешника наказывали розгами. Арсений не любил, когда его били. Он не любил боли. Но ему доставляло удовольствие смотреть, как бьют других. Он часто подстраивал козни ребятам, которых недолюбливал, а таких было много – он ненавидел их всех. Ненавидел зато, что у них было детство. У них были родители, заботливые, и часто навещающие своих отпрысков. А он был один. Он был изгой, которого ненавидел родной отец. И никому не было дело дела до него. Он никому, в целом мире, никому не был нужен. И потому, он ненавидел, и старался восполнить эту несправедливости, жестокостью, к другим. Арсен с наслаждением наблюдал, как по его вине, ни в чем неповинный послушник стонет и кричит под розгами. Арсению нравилось дурачить и своих учителей. Он крал церковное вино и запасы еды, а потом подбрасывал пустые бутыли из-под вина в кельи монахов и подкладывал остатки еды им в постель и в книги. Арсен любил затевать драки. Он нарочно цеплялся к кому-нибудь и выводил его из себя до такой степени, что послушник начинал драку. И тогда он получал истинное удовольствие за один проступок вдвойне. Он вволю забавлялся самой дракой. Арсений был ловким и неуловимым и с каждым разом становился все сильней. Он в кровь избивал противника и всегда побеждал раньше, чем их успевали разнять налетевшие монахи. Самым упоительным было то, что Арсен почти никогда не нес наказания. По правилам монастыря наказывали всегда только зачинщика драки, того, кто нанес удар первым.

Несмотря на свой бешеный нрав, Арсению нравилось постигать науки. Знания придавали ему уверенности в себе и, не смотря ни на что, уважение. Часто засиживаясь за книгами, он засыпал прямо за столом в своей келье, уронив голову на разложенные на столе книги. И тогда ему снился восхитительный сон. Во сне он, вернувшись, снова бежал по длинным коридорам и крутым лестницам своего замка. За ним, почти настигая, оглушительно лая, неслись рассвирепевшие собаки. И вот последний поворот, и впереди, в конце длинного коридора, видна спасительная кованая решетка. Добежав до нее, он разворачивается лицом к ненавистным созданиям. Он смотрит в их бешеные глаза. И он не боится. Он больше не дрожит от страха, как в детстве. Он больше не прячется в углу огороженной комнаты, закрывая уши руками. Нет, он смело идет на собак и берет их голыми руками. Он бьет их мордами о стены, оставляя на них следы крови врага. Отец выходит в коридор, смеясь, как и прежде, и его смех прерывается,… отец кричит, зовя собак, но они больше не услышат его. Они лежат мертвые, окровавленные у ног Арсения. На этот раз смеется Арсен. Арсений просыпался со смехом и оказывался вновь в монастырской келье. Но он знал, что придет день и его сну суждено будет сбыться. В памяти Арсения всплыл день возвращения домой. Отец не встретил его. Арсен шел по длинным коридорам, так трепетно хранившимся в его памяти. И вот он, столь долгожданный миг. Арсен входит в дымную, прокуренную комнату. Всюду знакомый разгром. Тут и там валяются храпящие полуголые мужчины и постанывающие от последствий побоев женщины. С порога Арсений видит отца. Он спит в своем кресле. У его ног дремлют собаки. Здесь все так же, как будто он никогда не уезжал из дома, словно он всего лишь вышел и вернулся назад. Все так же. Вот только отец значительно постарел. Арсен медленно прошел по комнате. Собаки тревожно вскинулись и зло зарычали. Отец сонно открыл глаза. Он удивленно заморгал и сел.

– Арсен?! – отец пьяно расплылся в ядовитой усмешке, которая звалась «дружеской» улыбкой.

– Да, отец, я вернулся, – сухо сказал Арсен.

– Вернулся, – пьяно умилялся отец, – Арсений вернулся, – обратился он к рычащим животным, – Как вырос-то! – он глупо захихикал, – Мой сын! – важно добавил он.

Арсен был потрясен. Из грозного напыщенного кутилы отец превратился в сюсюкающую рухлядь… Арсен с отвращением и растущим презрением смотрел на отца. Он остро почувствовал жгучее разочарование, удушливый ком застрял у него в горле. Арсению нестерпимо захотелось уйти. Уйти, куда глаза глядят, без оглядки, и больше никогда не возвращаться. Ему легче было бы пережить гнев, злость, надменность и напыщенность отца. Уж лучше бы он прямо с порога спустил на него свою свору. Видеть эту дряхлую опущенность Арсен не мог, не хотел… Он готов был убить отца за то, что тот превратил себя в бесхребетную размазню…

– Арсен, сынок, иди сюда.… Иди, посиди со мной, поболтаем по душам, – пьяно лепетал отец.

– Я устал, – опустошенно сказал Арсен и ушел. Добравшись до своей комнаты, Он измождено повалился на постель и почти сразу провалился в бездну глубокого, здорового сна смертельно уставшего человека.

Карета подпрыгнула на кочке и вывела из оцепенения памяти Арсения. Он огляделся. За окном надвигался вечер. Посеревшее небо грозилось дождем. Арсен улыбнулся. Он любил дождь. Ему нравилось, когда все грохочет и сверкает от вспышек молний. Он высунул голову в окно, подставляя лицо под колючий поток шипящего ветра, и вздохнул с наслаждением полной грудью. Да! Будет гроза! Но вдруг его сердце мучительно сжалось в тревоге. – А как же эти милые создания, которые сейчас сладко спят и даже не подозревают, что готовит им природа?! Они наверняка боятся грозы. И Арсен впервые в своей жизни искренне взмолился о том, чтобы успеть добраться до замка. Впервые в жизни он не упивался моментом столкновения с природой в дороге. «Что со мной?» – изумленно подумал Арсен. «Неужели меня заботит кто-то еще, кроме меня?!»

Не сознавая, что делает, Арсен распахнул дверцу и, высунувшись наполовину из кареты, так, чтобы Виктор мог расслышать, Арсений прокричал, пытаясь перекричать воющий ветер.

– Виктор! Гони лошадей! Слышишь?! Гони коней! Нужно успеть до грозы.

Виктор согласно кивнул ему в ответ и взмахнул хлыстом в воздухе.

Закрыв дверцу, Арсений, довольный собой, опустился на сидение.

– Будет гроза? – тихо спросила Кристина.

Он окунулся в пронзительный омут ее серых приветливых глаз.

– О, ты проснулась?! – обрадовано спросил Арсен, удивляясь себе самому. «Чего я радуюсь, словно ребенок конфете?» – с раздражением на себя подумал он. Ему неуютно было чувствовать себя неподвластным себе. Но он не мог от казаться от этого. Его манило к ней, как к наркотику. И все его существо захватывало волной нежности, и страстным желанием быть рядом с ней.

– Да.… Извините, я, кажется, заснула, – смущенно проговорила девушка.

– Ничего, это дало мне время подумать о своей жизни. – улыбнулся Арсений.

«Я, что, могу быть добродушным?» – удивленно мысленно спросил он сам себя.

– А я не люблю думать о своей жизни, – доверчиво поделилась Кристина, – Я люблю мечтать, когда предоставляется такая возможность конечно, – с грустью, закончила она.

Ему захотелось сгрести ее в охапку, обнять, прижать к себе, и растворить в поцелуях все ее печали. Но он постарался, не терять контроль над собой, не упуская нить разговора.

Удивленно вскинув брови, Арсений спросил:

– Разве для того, чтобы мечтать, нужна особенная возможность?

– Да, конечно! Чтобы иметь возможность мечтать, нужно не беспокоиться о еде, крыше над головой на ночь и еще очень многих вещах.… Хотя, простите, – как бы опомнившись, сказала она, – я не должна была Вам этого говорить…. Вы были так добры к нам! Я, наверное, кажусь ужасно неблагодарной. Простите меня…

– Да нет, ну что ты, не стоит извиняться. Я могу понять – это твоя боль…

Он сказал это с тоскливо-болезненной грустью, что у Кристины сжалось сердечко.

– Вы чем-то опечалены, – участливо спросила она.

Арсен неопределенно пожал плечами.

– Да нет, все нормально.… Все в полном порядке… – как бы убеждая себя самого в этом, ответил он.

– Скоро будет гроза, – сказал Арсен, чтобы разорвать гнетущее молчание, начинающее неловко накаляться.

Кристина лишь кивнула ему в ответ.

– Надеюсь, мы успеем добраться. Ты боишься грозы? – спросил Арсений.

– Да, бушующая природа всегда напоминает мне о… о бушующей стихии.… Но я не имею права бояться.… Иначе у меня не будет сил защитить и успокоить Викторию.

– Теперь тебе не нужно ее бояться, скоро мы будем за толстыми, надежными стенами моего имения, и я буду рядом…

Арсен с горячностью взял ее за руку, удивляя себя самого. Казалось, что это не он, а кто-то другой, неизвестный, неведомый, непонятно поселился в его теле, заставляя его, Арсения, повинуясь силе этого незнакомца, делать невероятные вещи и вести себя так неприемлемо странно.

– Я буду защищать и оберегать тебя, если ты позволишь, – в голосе Арсения звучала неизвестно откуда взявшаяся теплота и… нежность.

Его синие, словно море в солнечную погоду, глаза смотрели на нее с такой теплотой, что она растерялась. Она не знала, что ему ответить. Никто и никогда не смотрел на нее с такой чистой, бездонной нежностью. Взгляд, неомраченный похотью, как обычно вспыхивающей в мужских глазах. Он все смотрел и смотрел на ее растерянное, смущенное личико, не в силах оторваться. Карета подпрыгнула и накренилась на повороте.

– Вот мы и дома. Никогда не думал, что буду так рад своему дому.

Кристина, стараясь не думать о предстоящей ей судьбе, с любопытством посмотрела в окно.

– Ах, какой большой замок! – восхищенно воскликнула она, – Наверное, там очень красиво!

– Боюсь, что нет, там… там мрачно…

– Почему? – с изумленной грустью спросила девушка.

– Ну-у, наверное, потому, что некому было сделать его красивым, – пожав плечами, ответил Арсений.

Кристина с недоверием посмотрела на него.

– Наверняка он просто напыщенно набивает себе цену, – подумала она, – тщеславность богача берет все-таки верх даже перед будущей служанкой, – Кристина опустила голову, чтобы он не увидел ее хитрой усмешки.

Кристина поцеловала головку сестренки.

– Иди ко мне, солнышко, – ласково сказала она.

Виктория сонно открыла глазки.

– Куда идти? – покорно спросила девочка.

– Ко мне на ручки, малышка, – улыбаясь, пояснила Кристина полуспящему ребенку. Девочка перебралась на колени Кристины. Разбуженный щенок недовольно запищал. Кристина заботливо помогла устроить Виктории щенка поудобнее.

– Держи его покрепче, ладно? – тихо посоветовала Кристина.

– Вы позволите нам его оставить? – подняв, наконец, на него свой взгляд, с просьбой сказала она.

– Ну, конечно, вы же семья, – улыбнулся Арсен.

Грянул гром, и, казалось, небеса разверзлись, выливаясь оглушительной лавиной дождя.

Карета подъехала к самым дверям и остановилась.

Арсен распахнул дверцу и спрыгнул на землю. Он обернулся, протянув руки, чтобы помочь ей. Кристина укутала своим плащом Викторию и, взяв ее на руки, сошла по ступенькам, поддерживаемая его сильными руками. Подняв над ними свой плащ, он повел их в замок.

Вода стекала с них ручьями. Дождь за мгновение успел намочить их до нитки. К ним подбежали крепостные и заботливо укутали их одеялами.

– Галина, обустрой этих юных барышень в самых лучших гостевых комнатах.

Худощавая, сурового вида женщина, чуть не захлебнулась от изумления и негодования.

– Этих барышень?! – она беспардонно указала пальцем на Кристину, державшую на руках Викторию, с презрением оглядывая их скудный наряд.

– Галина! – гневно одернул ее Арсен.

Находящиеся в комнате крепостные слуги испуганно съежились и с недовольством посмотрели на виновницу, вызвавшую гнев графа.

– Я сказал, проследи за тем, чтобы о моих гостьях позаботились должным образом! И я не собираюсь объяснять тебе твои обязанности. – Арсен говорил суровым холодным от гнева голосом. – Иди и выполняй. А о том, кто позволил тебе открыть рот и возразить мне, я поговорю с тобой позже.

– Простите, Ваше сиятельство! – Галина сжалась, бледнея от страха.

Арсен обвел внимательным взглядом всех слуг.

– Есть еще возражения?!

Он резко развернулся и широким размашистым шагом направился к лестнице.

Когда смолкли в удалении уверенные шаги графа, к Галине подскочила одна из служанок.

– Тебе что, жить надоело, Галя?! – свирепо прошипела женщина и исчезла, словно мышь, вслед за остальными.

Вся эта атмосфера страха и ярости, заставила сердечко Кристины сжаться в холодных тисках дурных предчувствий. Она опасливо с неуверенностью посмотрела на закрывшиеся за ними двери замка. Там, за дверями, было так холодно, и дождь лил стеной, а здесь ощущалось добротное тепло…

– Покорнейше прошу Вас следовать за мной, барышни, – чинно произнесла Галина с восковым лицом. – прервала размышления Кристины старшая служанка, оборвав все ее шансы к отступлению. Теперь, показалось бы черной неблагодарностью к хозяину, развернуться и попробовать уйти.

В теплой комнате, с радостно потрескивающими дровами в камине, бережно выкупанная и досыта накормленная, в уютной мягкой постели, как маленькая принцесса, лежала Виктория. Девочка с любовью наблюдала за Кристиной. Она сидела на маленьком пуфике в белоснежной, длинной рубашке. Кристина расчесывала еще влажные волосы, смотрясь в зеркало в изящной оправе. Маленький, пушистый после купания, пузатенький от сытной еды, щенок блаженно растянулся на ковре возле камина.

– Неужели это не сон, Кристи?! – не верящим голоском спросила Виктория.

– Да-а, я сама с трудом в это верю, – отложив щетку, Кристина встала и подошла к постели Виктории.

– Но нельзя к этому сильно привыкать, милая моя Тори, ты ведь понимаешь меня?! – Кристина села на кровать.

Она и сейчас еще была полна неуверенности и сомнений. Хотя их, словно принцесс окружили заботой. Арсения она больше не видела. Их накормили на кухне. Выкупали, в больших деревянных кадках, в хорошо прогретых теплом камина комнате. Переодели в чистое, теплое белье. Но она до сих пор пребывала в неведении своей роли, и их дальнейшей судьбы.

– Да, ты видела господина хозяина в гневе! – Виктория поежилась.

Тори, как не по годам умный ребенок, тоже понимала шаткость и неясность их странного положения.

– Я думаю, на самом деле он хороший человек…

– Да, я тоже так думаю, но, по-моему, ему никто не сказал этого.

Кристина рассмеялась.

– Милая моя глупышка. Уже поздно, солнышко, закрывай глазки и спи. Я уверена, что сегодня тебе приснится замечательный сон.

Кристина поцеловала девочку и, подоткнув одеяло, направилась к двери.

– А ты?

– Я хочу поблагодарить нашего покровителя.

– А что с нами будет? – тревожно спросила Торри.

– Вот это я и собираюсь выяснить! – с одобряющей улыбкой сказала Кристи, стараясь успокоить малышку своей уверенной наигранной спокойностью. и добавила с шутливой строгостью погрозив пальцем – А тебе, юная леди, давно пора спать!

– А как ты его найдешь? – остановила Торри вопросом сестру.

– Ну, я спрошу у кого-нибудь из слуг.

Кристина одела халат.

– И я надеюсь, что ты будешь спать, когда я вернусь, – строго сказала Кристина, – Обещай мне!

Тори послушно закрыла глазки, и уткнулась носиком в подушку.

– Вот и умница, – ласково похвалила ее Кристина, – Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, Кристи! – сонно ответила девочка.

Кристина взяла серебряный подсвечник с тремя свечами и, затушив остальные свечи в комнате, тихонько выскользнула в коридор.

Арсен сидел в библиотеке с книгой в руках. Он сидел в окружении книг и тишины. Он любил эти вечерне-ночные часы, когда дом затихал, засыпая, чтобы проснуться с рассветом. В детстве он прятался здесь от взора отца и подолгу сидел, вжавшись в пол в самом темном, дальнем углу и вслушивался в шепот книг.

Он старался занять себя мыслями, чтобы не сорваться с места и не кинуть в поиске объятий Кристину. Он чувствовал ее смятение, и настороженность. Ей нужно было дать время отдохнуть, привыкнуть к покою спокойной жизни в замке. Он не хотел ее пугать своей порывистостью. Поручив их окружить заботой, Арсений заставлял себя держаться подальше от Кристины, занимая себя весь остаток дня заботами и делами. Но день закончился. Наконец! Звуки стихли. Замок засыпал. И теперь, это был его замок! И он жил только по ЕГО заповедям и законам. И он, был его полновластным хозяином. И он сам, завладел этим правом, в тот далекий день, когда взял свою судьбу за горло.

Арсений мысленно, по спирали памяти, возвратился в тот день, когда его мечта, наконец, исполнилась, и его волшебный сон стал явью. В тот день он довел своего пьяного отца до бешенства. Арсен высказал своему отцу все, что наболело за детские годы мучений и бесправия. Сначала отец сюсюкал слова оправдания заплетающимся от вина языком, но потом он все больше и больше заводился и, в конце концов, распалился, стал гневно выкрикивать что-то невнятно-истерическое. Арсен намеренно, презрительно насмехался над ним.

Старый граф вскочил в негодовании с кресла и злобно пригрозил.

– Я спущу на тебя собак, Арсений! Замолчи сейчас же! Замолчи!

– Ты не вправе мне больше указывать! Я больше не маленький беспомощный мальчик!

– Замолчи, Арсен! – отец закрыл уши руками.

– Нет! я не буду молчать! И я не позволю тебе больше устраивать здесь эти отвратительные оргии!

– Да как ты смеешь! Щенок! Я затравлю тебя!

– Я не боюсь больше твоих собак!

– Неужели?! – отец схватил плетку, которой он хлестал собак для пущей кровожадности и с силой обрушил ее на привязанных к каминной решетке животных. Собаки свирепо хватали зубами воздух, оглашая замок, лаем, наполненный криком злобы и боли.

Как в детстве, Арсения охватил холодный липкий страх при виде оскаленных пастей этих злобных чудовищ с раскаленными, словно горящие угли, бешеными глазами. Арсен непроизвольно попятился.

Старый граф со злорадством наблюдал растерянный страх в расширенных от страха глазах сына, мерцающих на побледневшем лице.

– Что, поиграем, сынок?! Как раньше!

Быстрым привычным движением отец развязал связывающий собак, повод.

Арсен видел, как во сне, ринувшихся на него собак. Необъяснимая, неведомая сила сорвала его с места и понесла по длинным узким коридорам, по крутым лестницам. И вот последний поворот, последний коридор, и в конце спасительная преграда, ничего не осознавая и не понимая, от переполняющего его ужаса, схватился за холодное железо и рванул на себя дверь. В его голове все смешалось. Он не понимал, кто он, где он, холодный липкий страх сковал его волю и затмил разум. Он дергал дверцу в решетчатой стене, но она не поддавалась. Арсен опустил глаза. Дверь держал огромный кованый замок. Арсен, не веря своим глазам, с силой ударил рукой дверь. Рядом послышался лай нагоняющих его волкодавов. Арсений повернулся лицом к опасности, опираясь спиной о холод железа.

Ведь именно этого я хотел! Я столько мечтал об этом мгновении, когда встречу свой страх лицом к лицу.

– Ну же, Арсен, где твоя храбрость?! Побори свой страх и возьми его за глотку! Да, именно так я и сделаю! – решительно борясь с собой, воскликнул Арсен.

И вот первые две собаки кинулись на него, пытаясь вцепиться в его тело. Арсен поймал их на лету. Он схватил их за горло и со всей силы сдавил им глотки. Свирепое рычание перешло в хриплый сдавленный стон. И вот твари в его руках безжизненно обвисли, а их глаза закатились, смотря в пустоту, и затянулись поволокой смерти. Арсений смотрел на свои руки, сжимающие тела мертвых животных и не мог поверить в то, что он сделал. Боль рвущегося тела под зубами свирепствующих грызущих его чудовищ, вывела его из оцепенения. Он с отвращением отбросил мертвых животных. Арсен ожесточенно отрывал собак от себя вместе с кусками ткани его одежды и его собственной плотью в зубах. Он со всей силой отчаяния от охватившей его боли и ненависти выращенной годами унижений и мучений, отшвыривал собак, разбивая их морды о стены.

Старый граф спешил на душераздирающие вопли, разносившиеся по замку. Собаки рычали, завывая и взвизгивая. Арсен рычал и кричал.

– Господи, что же там?! – непонимающе бормотал граф. – Арсен уже должен был добраться до клетки…

Граф в ужасе замер. Весь хмель в его голове сразу же улетучился от осознания того, чего не должно было случится.

– Я забыл отпереть клетку! – холодея от страха, прошептал он. Он сорвался с места и, что есть силы, побежал на звуки борьбы. Борьбы не на жизнь, а на смерть.

Граф задыхался, чуть ли не падал, хватаясь за стены, он бежал из последних сил. Вот последний поворот, он споткнулся и упал лицом на пол. Кое-как, с трудом, превозмогая себя, он поднялся и кинулся дальше. Граф, задыхаясь, вбежал в коридор и, пролетев почти до конца, изумленно остановился. Его взору предстала ужасная, леденящая душу картина. Все стены были забрызганы кровью, повсюду валялись мертвые, окровавленные животные. Арсений сидел на полу, он был весь в крови. Одежда на нем была изодрана. Даже волосы Арсения блестели от свежей крови. Ошарашенным, безумным взглядом он посмотрел на отца.

– Я одолел свой страх, – тихо сказал он, – я взял его за горло!

Взгляд Арсения был совершенно безумен. Отец побледнел и испуганно попятился.

– Мои собаки! Мои бедные собаки! – беспомощно лепетал, пятясь, старый граф.

Арсен вдруг расхохотался, он трясся, извергая истерический, воющий хохот…

Что было потом, Арсен не помнил. Он помнил, как сквозь пелену полузабытья, вокруг него суетятся какие-то люди с перепуганными лицами, они что-то с ним делали, и все бегали и бегали туда-сюда.

Как потом объяснил семейный врач, он, Арсен, получил сильное нервное потрясение, и оно ввело его в прострацию. К тому же, от укусов собак он переболел горячкой. Когда Арсений окреп и оправился от горячки, он решил уехать. Уехать так далеко, как только возможно. Он хотел все забыть и никогда больше не возвращаться.

А потом потянулась вереница дорог. Арсений бывал даже в тех странах, о которых он даже не слышал прежде. Но где бы он ни был, его тянуло назад, как будто кто-то звал его. Он боролся с этим наваждением, не поддаваясь, зову. Он пытался заглушить этот голос, непрестанно зовущий его, вином и женщинами. Он бросался во все опасности, которые только можно было придумать. Он намеренно нарывался на скандалы, готовый распалиться, придираясь к малейшим пустякам. Его жизнь разбивалась у него на глазах, и он ничего не хотел с этим делать. Он словно мстил себе, за то, что он жив, за то, что он существует вопреки всему. Однажды, он даже не помнил, где это было, его нагнал гонец, посланный из дома. Отец был болен, болен тяжело и хотел его видеть. Арсен не хотел возвращаться и пытался заглушить в себе голос крови, уже не зовущий, а кричащий. Но ему удавалось лишь затмить свой разум, напиваясь до одури, так, что ноги не держали на ногах. Как-то, проснувшись после хмельной ночи, он решил пройтись по берегу небольшой речушки, что тихо жила своей спокойной журчащей жизнью. Он шел по берегу, вдыхая полной грудью свежесть реки. За ним, не отставая ни на шаг, тенью следовал его верный друг. Огромный индийский тигр, которого Арсен взял к себе еще котенком. Мягко и бесшумно ступая по мокрой гальке, шел за своим хозяином, покровителем, единственную власть которого признавало непокорное животное. Арсен устало опустился на холодную гальку и тигр, словно большой кот улегся под бок хозяина. По берегу пробежал, радостно визжа и хохоча, мальчонка в коротких штанишках. Он бежал навстречу мужчине. Мужчина рассмеялся и, забросив на загорелое плечо рыбацкую сеть, подхватил малыша на руки. Арсен с завистью наблюдал, как отец и сын, не замечая ничего вокруг, радуются своей встрече. Приказав своему огненному другу оставаться на месте, Арсен встал и, подойдя к счастливой парочке, достал увесистый мешочек с золотыми.

– Ты рыбак? – спросил Арсен мужчину.

– Да, сударь! Я могу быть Вам чем-нибудь полезен? Может рыбки?! Сегодня хороший улов…

– Да, я возьму у тебя немного, выбери штук пять самых крупных рыбин и брось вон тому котенку, – Арсен указал на своего тигра, вальяжно растянувшегося на гальке.

– Постой здесь, малыш, – сказал рыбак сынишке, возвращаясь к лодке. Отобрав рыбу в мешок, рыбак подошел к тигру, Шерхан предупредительно зарычал, но рыбак смело подошел к нему и высыпал рыбу из мешка прямо перед его мордой.

Арсен отдал рыбаку мешочек с золотыми.

– Но, сударь, здесь слишком много…

– Я могу себе это позволить, друг. Береги сына, прелестный малыш.

Арсений вернулся и сел возле тигра, с удовольствием уплетающего рыбу.

– Пора нам домой, Шерхан, пора!

Неожиданно по замку разнесся звонкий, протяжный крик. Арсен вскочил на ноги, книга шумно упала на пол с его колен, он огляделся, приходя в себя. Истошно кричала женщина. Арсений выскочил в коридор и замер на секунду, прислушиваясь, откуда доносится крик. Крик неожиданно оборвался, так же, как и начался. Арсен в растерянности метался по коридору, не зная, куда бежать. Замок был огромным и пустым, и звук здесь разносился молниеносно. Слуг в замке по ночам не было. Не должно было быть. Сиделка отца? Она никогда не выходит позже заката… Господи! – Арсен вспомнил о своей гостье. – Кристина?! Ее не предупредили! Почему ей не сказали?! Убью всех! – В ярости пообещал он себе – Завтра, с утра!

Арсен, судорожно соображал, мысли роем неслись в его голове, наскакивая одна на другую.

– Где она? Где она может быть?

Арсен бросился по коридору, но резко остановился и, развернувшись, побежал в другую сторону.

– Почему я так беспокоюсь за нее? Шерхан не обидит. Он может напугать. Поиграть немного, но не обидит! Не приучен! Не должен.

Арсений сбежал по лестнице и остановился в нерешительности, он прислушался, пытаясь разобрать, откуда доносится неясный шум. В коридоре справа раздался игривый рык Шерхана. Арсений тут же сорвался с места, спеша на шум, он уже почти пробежал длинный коридор, когда Кристина наскочила на него. Она была бледна как лунный свет, и ее глаза округлились от ужаса. Арсен, облегченно вздохнув, обнял ее, прижимая к себе трепещущее от страха стройное тело. Кристина прильнула к нему, ища защиты в его глазах.

– Там, там… – испуганно лепетала она, – там огненный дьявол с горящими глазами…

Арсен прервал ее смехом. Кристина недоуменно посмотрела на него, пытаясь понять, в своем ли он уме?!

В эту минуту Шерхан выскочил из-за поворота, готовый броситься на свою жертву, но, увидев хозяина, нерешительно остановился.

– Что, разбойник, забавляешься?!

Тигр, нервно отбивая хвостом, недовольно на него покосился, как бы говоря: «Что, мол, схватил мою игрушку, дай поиграть!»

– Иди, отдохни, Шерхан, – дружелюбно сказал Арсен.

Тигр недовольно зарычал: «Отдай!»

Арсений сердито нахмурился, – Место! – властно приказал он.

Недовольно размахивая хвостом, Шерхан развернулся и пошел прочь.

– Он всего лишь большой кот, – успокаивающе – тепло сказал Арсен, – Не бойся! Он не тронет, пока я рядом.

– А-а если Вас не окажется р-рядом, – все еще дрожа от страха, запинаясь, пролепетала девушка.

– Что ты здесь делаешь? – вместо ответа спросил Арсен.

– Я… я хотела поблагодарить Вас, Ваше сиятельство…

Волна нежной страсти захлестнула его. Она была такой волнующей, хрупкой, трепещущей… Арсений чуть не застонал от охватившего его страстного вожделения.

– Ну, что ты, для тебя я не сиятельство, – с теплотой сказал Арсен, – просто Арсений. – Теперь, я здесь… Благодари!..

Его лицо осветилось улыбкой. Он с выжиданием посмотрел на нее.

Ее длинные ресницы изумленно взметнулись и снова прикрыли глаза, чтобы скрыть набежавшие слезы разочарования ее безысходности.

– Боже! – подумала она с отчаянием, – Он такой же, как все! А я, дурочка, было, поверила в его благородное сердце…. Неужели опять, опять все сначала?!

Ее губы предательски задрожали. Все ее дурные предчувствия оправдались.

– Нельзя! Нельзя было оставаться! – мысленно корила она себя. Понимая, что ничего не могла бы сделать, наверное…

– Хочешь, – сказал он чуть слышно, проникновенным опьяняющим шепотом, чуть хриплым от страсти – я помогу тебе?!

Арсен склонился к ее лицу и нежно поцеловал ее в щечку, легким поцелуем. Он хотел не напугать ее. Снова коснулся ее поцелуем нежных губ, другой щеки. Но она уже была напугана. Она задрожала, затаив дыхание. Ей хотелось кричать!

– О, нет! – мысленно взмолилась она с отчаянием. – Он станет меня целовать! – с растущим отвращением, и ужасом подумала Кристина. – Господи, пожалуйста, только не это!

Но Арсен не слышал отчаянного крика ее души. Он видел ее дрожащие губы и хотел успокоить их своими губами. Он страстно впился губами в ее губы, желая лишь одного – испить, насладиться ею до дна…, утолить свою жажду…

Он почувствовал, как она напряглась, сжимаясь в трепещущий, протестующий комочек, но не остановился, отметая напрочь все «нельзя», он стал страстно ласкать ее стройное тело руками. Кристина отчаянно попыталась вырваться, но он крепко сжимал ее своими сильными руками, бесшабашно шаря по всему ее телу. Арсен оторвал свои губы от ее губ.

– Пожалуйста, не надо, Ваше сиятельство! Пожалуйста! Не надо! – взмолилась Кристина. По ее щекам потекли слезы отчаяния. – Пожалуйста, остановитесь! Прошу Вас, не заставляйте меня…!

– Я хочу тебя, – хрипло простонал он, зарываясь в душистый ворох ее волос. – Я никогда ничего не хотел так сильно! Пожалуйста! Будь моей! Не заставляй меня брать тебя силой! Не упрямься! … Я хочу тебя.

– Нет! Пожалуйста! Не надо! – пыталась вырваться Кристина, – я буду работать, не покладая рук. Я сделаю для Вас все! Все что угодно! Только не ЭТО! Пожалуйста! Отпустите меня!

– Мне ничего от тебя не нужно! Только ты сама! Я осыплю тебя золотом, ты будешь жить как принцесса. Только будь моей! – он обжигал ее жаркими поцелуями, пытаясь заглушить ее протест.

– Я не хочу вашего золота. Мне ничего не нужно. Отпустите меня! Я уйду с рассветом, и Вы никогда больше не вспомните меня, отпустите меня!

Кристина, словно пойманная птичка, пыталась вырваться из его цепких рук, пыталась увернуться от его обжигающих, настойчивых теперь, губ.

– Умоляю Вас, отпустите!

– Нет, нет, никогда! Ты будешь моя! – его охватило гневное недоумение, и раздражение ее непокорностью. – Хочешь ты того или нет! Я хочу! И этого достаточно. Потом ты будешь, благодарна мне, я знаю! – Арсен подхватил ее на руки и понес к себе в комнату, не обращая внимания на ее просьбы и мольбы.

Арсений ногой открыл дверь в комнату. Девушка отчаянно вырывалась, колотя его своими маленькими кулачками. Он бросил ее на постель и упал рядом. Но девушка, почувствовав свободу, проворно вспорхнула, соскочив с другого края широкой кровати. Рыча от гнева, он бросился за ней. Девушка оббежала кровать как раз в тот момент, когда он спрыгнул на пол с другой ее стороны. Но дверь осталась за его спиной и ей, чтобы добраться до двери, пришлось бы пройти через него. Арсен коварно расхохотался и поманил ее к себе руками. Кристина отчаянно оглядывалась, ища хоть что-нибудь, что могло бы помочь спастись ей. На тумбочке, возле кровати, лежали книги, предметы его туалета, много разных вещиц. Она подскочила к тумбочке и, схватив щетку, запустила ее в него. Арсен ловко увернулся и прыгнул на постель. Кристина метнулась к двери. Перекувыркнувшись по кровати и спрыгнув на пол, Арсен успел поймать ее за подол. Падая, Кристина сбила его с ног, увлекая за собой. Упав, Арсений схватил ее за ноги и рывком подтянул к себе. Кристина отбивалась из последних сил, Арсен схватил ее руки и, прижав их к полу, накрыл ее своим телом. Он намеренно опустился на нее всем своим весом, чуть ли не раздавив, чтобы отбить у нее желание сопротивляться. Запыхавшаяся от борьбы, почти раздавленная, Кристина притворно – смиренно затихла.

«Он тоже устал!» – коварно подумала она, – Вон как пыхтит! Отдышаться не может – Кристина чуть было не расхохоталась, глядя на его потрепанный вид.

Нельзя давать ему отдыха! – думала Кристина, – Что ж, граф, Вы сильны, бесспорно, но кто умней?!

Решив попытаться обмануть его, Кристина примирительно улыбнулась.

Арсен восторженно просиял.

– Сдаешься?!

– Сдаюсь! – ласково проворковала девушка, – У меня нет больше сил! – добавила она преувеличенно усталым голосом.

– Я всегда добиваюсь, чего хочу, – гордо заявил он.

– Да, я верю! – Кристина попыталась освободить руки.

Арсен нахмурился и с гневом прижал ее. – Пытаешься меня обмануть?!

– Нет! Я хочу обнять Вас! – горячо воскликнула Кристина, молясь, чтобы ирония не просквозила в ее голосе.

Арсен самодовольно ухмыльнулся и отпустил одну руку. Девушка нежно обвила его шею ручкой, и он выпустил и вторую ее руку. Кристина обняла его обеими руками, зарываясь пальцами в его черные как вороное крыло, шелковистые волосы. Она ласково ворошила его волосы и с последней надеждой вглядывалась в глубину его синих глаз, потемневших от страсти, как море во время грозы.

Может, все-таки отпустит?! – нерешительно подумала она, но тут же одернула себя. – Где ты видела, чтобы штормовое море отпускало свою жертву?! «Не убьет, так замучает до полубессознательности!». Не отпустит! – с грустью поняла она.

«Хочешь жить – умей бороться!» – всплыл в ее памяти грубый голос, одного из той нескончаемой вереницы подонков, пытавшихся ее изнасиловать. Кристина не помнила их лица, насмешки, слова и руки, терзающие ее тело, оставляя болезненные следы, не помнила, как и где это происходило, и смутно помнила, как ей удавалось избавляться от них. Но эти слова отчетливо врезались в ее память, и каждый раз придавали сил – тогда, когда, казалось бы, их неоткуда больше брать.

«Хочешь жить – умей бороться! Вот так-то, киска! А иначе: кто сумел, тот и съел. Естественный отбор! Сама природа велела!»

Кристина с отвращением поморщилась, позволяя Арсению целовать себя, заглушая его бдительность. Она ласкательно гладила его широкие плечи, спину… Она судорожно вздохнула, умоляя себя потерпеть еще чуть-чуть и тихо, жалобно сказала:

– Мне тяжело… Я еле дышу!

Арсен нежно извинился и перевернулся на спину, увлекая ее за собой.

«Вот она, свобода!» – торжествующе подумала Кристина.

Покрывая его лицо легкими поцелуями, чуть касаясь губами, она тихо попросила последний раз, как бы оправдывая то, что собиралась сделать.

– Ваше сиятельство, пожалуйста, отпустите меня!

Арсен изумленно посмотрел на нее и крепко прижал к себе.

– Нет! Зачем, нам хорошо вместе… Я не хочу тебя отпускать! Не будь дурочкой, – с раздражением закончил он и страстно впился в ее губы, заглушая ее просительный протест. Она с новой силой попыталась вырваться, но он только крепче, до боли сжал ее.

«Сейчас! Или ты пропала!» – сказала себе Кристина. Собрав всю свою волю, она сосредоточенно, со всей силы, резко нанесла ему удар коленом в пах, и еще один, и еще. Его объятия безвольно разжались. Кристина молниеносно вскочила на ноги и бросилась к спасительной двери. Арсен, ловя ртом воздух, скорчился от охватившей его боли. Он рычал, как раненый зверь, катаясь по полу. Боль была настолько ошеломительной острой, что у него потемнело в глазах, и шумящий ритм пульса канонадой гремел в ушах.

Кристина бежала по длинным коридорам, тыкаясь во все комнаты, боясь зашуметь. Сердце в ее груди заходилось от страха. Кристина боялась даже дышать, где-то рядом ее поджидало огромное животное, она целиком превратилась в слух и боязливо задерживала дыхание при малейшем шорохе. Она помнила примерно, где их комната, только бы успеть добраться! Только бы успеть» а там она закроет дверь на ключ и с рассветом выскользнет из замка и уйдет, не оглядываясь! Уйдет и забудет! Как всегда, не впервой забывать ей ночные кошмары.… По ее щекам текли слезы бессилия и страха, но она не замечала их. Нельзя было замечать! Нельзя расслабляться!

Она отчаянно пыталась открыть многочисленные двери в коридорах, но они упрямо не поддавались.

– Ну же! – молила она следующую дверь, – где же, где она, та заветная дверь, что поддастся и милостиво укроет ее?!

Вдруг по замку раздался разъяренный, искаженный гневом крик.

– Кристи-и-и-на!!!

Она на секунду замерла, затаив дыхание, словно он мог услышать его.

– Кристи-и-и-на! – словно стон, раздался крик Арсения вновь и вновь.

Она сорвалась с места и бросилась прочь, подальше от его голоса и его самого. Она наспех дергала нескончаемые двери, но все они были заперты.

Она не знала, сколько времени уже маячила по многочисленным коридорам, может несколько часов, а может, это от страха казалось, что она провела здесь так много времени, а на самом деле всего несколько минут?! Она чувствовала себя загнанной и потерянной и уже стала терять надежду на то, что вообще когда-нибудь отсюда выберется. Она забрела в темный коридор и, дойдя до его конца, обнаружила, что это тупик. Кристина уже было, заспешила назад, но вдруг от стены коридора отделилась тень, Кристина тихонько вскрикнула и отступила назад.

– Не бойся! – сказала тень и протянула к ней руку. – Идем, я спрячу тебя…

Голос показался ей добрым, и она послушно протянула руку. Ее запястье обхватили тонкие цепкие пальцы, они потянули ее за собой, выводя на тусклый свет. Девушка пытливо разглядывала ведущего ее мужчину. Он был одет в богатый, расшитый золотом халат, из-под которого была видна длинная ночная рубашка. Ее неожиданный спаситель был высок и худощав, но широкоплеч. У него была гордая осанка и твердая, уверенная поступь хозяина. Они прошли один коридор, потом второй, третий и Кристина забеспокоилась: знает ли ее молчаливый проводник, куда идет? Или он заблудился, как и она.

– Простите, а Вы… Вы уверены, что мы правильно идем?

– Вы были напуганы, дитя мое, и страх загнал Вас в самую глубь замка, – тихо, почти шепотом ответил ее спутник, не оборачиваясь, – но это возможно и спасло Вас…

Он снова замолчал.

– Спасло от чего?! – нерешительно спросила девушка, боясь получить ответ, и с трепетом ждущая его.

Вместо ответа, он спросил.

– Как вы здесь оказались, юная барышня?

– Граф Арсений привез нас сюда, – с готовностью объяснила Кристина, – он был так добр…, – и, немного помолчав, добавила, – я надеялась получить здесь работу…

– Работу?! – удивленно спросил ее спутник, он хихикнул, усмехнувшись над ее наивностью.

Кристине стало неловко и неприятно от его бестактности. Она почувствовала себя круглой дурой. Наверное, она такой и была, подумала она с сожалением, и попыталась оправдаться и перед этим странным старцем, и перед … собой:

– Да, мы бездомные бродяжки и я надеялась обрести, наконец, надежную крышу над головой и… – она замолчала, боясь расплакаться, поняв, что все ее надежды лопнули, как мыльный пузырь и ей снова придется бродить по пыльным дорогам в поисках того, чего она даже не могла себе реально представить. Ее воздушный замок, ее мечту снова подхватил ветер ее судьбы и унес за далекий горизонт. Ее глаза наполнились слезами, она готова была расплакаться. Она закусила губу, чтобы этого не случилось.

– Вы преступно красивы, девочка моя, для этого жестокого грешного мира. – С сожалением произнес старик качая головой. – Арсен вас изнасиловал? – резко, без вступления спросил он.

– Н-нет… – запинаясь, ответила Кристина, – а откуда Вы знаете, что… что он… он…

Мужчина расхохотался скрипучим скрежещущим смехом и, остановившись, обернулся. Кристина еле сдержала себя, чтобы не вскрикнуть: его лицо было похоже на скелет, обтянутый высушенной на солнце сморщенной и пожелтевшей кожей, щеки ввалились, а глаза неестественно выпячивались, освещая лицо, синим холодным взглядом, нос же, от иссохшести заострился и выглядел клювом хищной птицы. Кристина внутренне содрогнулась – от него веяло холодом смерти…

– Я его отец, – сказал старик, наблюдая за чувствами, отражающимися на ее юном лице.

– Вы…Вы… – попыталась она что-то сказать.

Старик оскалился в улыбке.

– Да! – с гордой грустью сказал старый граф. – В годы Арсения я был даже красивее, чем он, но болезнь иссушила меня и выжила все мои соки…

Кристина с опаской покосилась на свою руку, за которую он ее держал.

– О, не бойся, красавица, моя болезнь не опасна для тебя, – как бы отвечая на ее молчаливый вопрос, застывший в ее больших бездонно серых глазах, – моя болезнь незаразна. Причиной моей болезни стало безбожное распутство. Увидев, как удивленно взлетели ее тонкие золотые бровки, словно вспугнутые райские птички, он продолжил, – да, прекрасное дитя. Ты видишь перед собой кающегося грешника, ибо таких грешников, каким был я, земля еще не носила. Никто не имеет права жить в грехе распутства и не нести наказания… Старость подкралась ко мне и пустила свои разрушающие корни в мое тело, испепеляя его, но воскрешая душу.… Да, именно воскрешая, не удивляйся девочка, именно страдания, страдания физические отрезвляют разум, воскрешают душу.… Каждый день я встречаю с рассветом и благодарю свою милостивую покровительницу-прелестницу жизнь за то, что она не забыла сегодня захватить и меня с собой в свою злаченную колесницу, потому что как бы ни были мучительны мои страдания, я все крепче цепляюсь за ее колесницу. Я хочу жить. Хотя не понимаю, зачем и для чего?! Наверное, затем, что хочу увидеть то, чего не успел увидеть мой отец?!! И сейчас, помогая тебе, я надеюсь получить от судьбы взамен еще один день, день жизни, чтобы он принес мне. Ну, пойдем, пойдем, – он повернулся, и суетливо заспешил дальше, ведя ее за собой.

– А как же так получилось, что вы оказались на улице и совсем одна?! – участливо спросил он на ходу.

– Я не одна, – тихо ответила она, но в ее измученном голосе прозвенело искристое счастье, и старый граф с интересом посмотрел на нее, ожидая продолжения.

И она продолжила. Она рассказала ему о своей маленькой сестренке и о своей судьбе. И о том, как она здесь оказалась. Открывать свою душу для этого любопытного, немного наивного, по-детски старика, ей было хотя и необычно, но легко. Его участливые глаза помогали ей выплеснуть все то, что за долгие годы так наболело…

– Ну вот, так все и было, – облегченно вздохнула Кристина, освободившись от душевного гнета.

– Почему Вы мне помогаете? – остановившись, спросила девушка.

– Почему? Я и сам не знаю. Возможно, потому, что в тебе есть то, что я отчаянно любил и лелеял когда-то. Я не хочу, чтобы это жестокое чудовище, называющееся моим сыном, растоптало твою нежную, светлую душу.… В своей долгой жизни я всего лишь однажды видел ангела в образе прекрасной, нежной и хрупкой женщины. Она изменила тот мир, в котором я жил до нее. Она заставила меня смотреть на мир восхищенными глазами. Она научила меня любить этот мир, верить в любовь и счастье, творящие чудеса. – В его глазах блеснули слезы, и голос предательски вздрогнул, но он продолжал. – Она была моей женой. Она была моим сердцем, моей душой.… Бывало, – граф улыбнулся своим воспоминаниям, – бывало, она найдет в траве маленький, неказистый цветок и в ее руках он казался нам восхитительным произведением красоты и изящества, созданный самой природой…

Граф замолчал и, немного успокоившись от нахлынувшей на него удушливой волны горьких слез, застрявших комом в горле, он осевшим голосом закончил, – Но мой собственный сын явился в этот мир и разрушил его. Он убил свою мать, появившись на свет,… казалось, разверзлись врата ада, выпуская на свет маленький, вопящий комочек и поглощая в свои недра ангела.… В этот миг я возненавидел это маленькое чудовище, убившее свою мать, породившую его. Мне вырвали из груди сердце, а вместе с ним и душу, и я ненавидел весь белый свет. Я ненавидел людей, которые могли жить и радоваться жизни, в то время, когда мой нежный ангел лежит в холодной сырой земле одна, совершенно одна, в кромешной тьме. Я вглядывался в лица людей и не мог понять, как они могут жить без нее?! И я их всех ненавидел. Я ненавидел цветы, которые все также росли без тепла ее рук. Я ненавидел птиц и животных за то, что они пели и устраивали веселую возню под окнами ее опустевшей комнаты. Я ненавидел женщин и детей за то, что они смеялись и цвели, и она не могла больше их видеть. Я ненавидел себя за то, что был молод и хотел жить, за то, что трусливо глушил свою боль в вине, боясь последовать за ней. Я ненавидел все эти годы, я ненавидел своего сына за то, что он рос, несмотря ни на что, рос как сорняк, без света глаз своей матери…

Граф опустил голову и, помолчав, тяжело вздохнул и опустошенно сказал:

– Идем. Нужно спешить. Скоро рассвет. Вы должны уйти до рассвета, иначе он не позволит этого сделать… ну вот и пришли. – Граф осторожно открыл дверь в комнату, и Кристина счастливо приложила руки к груди, узнавая знакомую обстановку. Щенок сонно поднял головку и приветливо тявкнул.

– А как же одежда, ее забрали в стирку. У нас ведь больше ничего нет…

– Не волнуйся, я дам вам одежду, бери девочку. Нельзя терять время.

Кристина присела на кроватку и стала нежно будить сестренку.

– Тори, солнышко, просыпайся. Нам нужно идти.

– Идем, – покорно отозвалась девочка сонным голоском.

Кристина отбросила одеяло и, подхватив на руки ласкающегося у ног щенка, передала его в руки Виктории.

– Ну вот, мы снова вместе пойдем по дорогам жизни, – как бы самой себе с грустью сказала девушка.

– Держи щенка крепче, – Кристина взяла на руки сонное дитя, доверчиво прижавшееся к ее плечу.

Арсений в гневе кричал на растерянных слуг. Он был готов убить их всех и каждого по отдельности своими собственными руками.

– Почему вы позволили им уйти, – рычал он, обжигая пылающими от гнева глазами.

– Я сказал вам позаботиться о них! Что, в этом доме всем уже наплевать на свои обязанности?!

И тут он заметил Галину, боязливо жмущуюся за спинами других.

– Ага, Галина! – прошипел он по-змеиному, ласково, найдя виновницу своих бед. Женщина вздрогнула и побледнела еще больше, ее взгляд, ища поддержки, отчаянно заметался по опущенным испуганным лицам.

– Ваше сиятельство, – в дверь влетел запыхавшийся мальчишка из крепостных, – Ваше сиятельство, все готово. – Кони запряжены и оседланы, все уже в седлах, мы ждем только Вас.

– С тобой, Галя, я еще разберусь, – зло пообещал он и заспешил к выходу.

Арсен выскочил из дома, и коротко поздоровавшись со своим конным отрядом из пятнадцати человек, вспрыгнул на своего коня. Он коротко изложил солдатам поставленную задачу и, натянув поводья, помчался во главе эскорта.

Виктория мирно досматривала свой сладкий детский сон, положив головку на колени сестры, охраняющей ее сон. Их быстро увозила покачивающаяся, убаюкивая, карета. Кристина попыталась уснуть, но, несмотря на бессонную бурную ночь, спать она не могла. Старый граф был так добр к ней. Он одел их как настоящих барышень, правда, Виктории ее платье было велико, но оно было очень красивое и теплое. А на Кристине платье сидело так – будто шилось специально для нее, оно поразило ее своей красотой. Кристина даже не подозревала никогда, что одежда может быть такой удобной, а материя такой ласково-нежной, приятно согревающей тело. Все еще не веря своим глазам, Кристина осторожно поглаживала рукой, перебирая складки пышной юбки платья. Вишневый бархат под рукой нежно щекотал ладошку, наполняя все ее существо радостным томлением. Кристина все глубже куталась в длинную кожаную накидку, изнутри подбитую пушистым черным мехом. Капюшон укрывал ее голову и черная, меховая опушка очаровательно обрамляла ее красивое личико. Девушка впервые в жизни чувствовала себя такой счастливой. Ей было тепло и уютно, и у них были деньги, которых могло хватить надолго, пока она не сможет найти в городе работу. А в такой одежде, их могла ждать совершенно другая судьба. Она могла бы попробовать наняться гувернанткой, или компаньонкой. Теперь она не была оборванкой. И выглядела более чем респектабельно для хорошей должности.

– Вот, может, она и прошла, наша темная полоса, Тори, – гладя девочку по волосам, тихо сказала Кристина, – может, это тебя нам поблагодарить?! – сказала она высунувшемуся на ее голос щенку.

Щенок посмотрел на нее умными глазками и смешно облизнулся.

– А ведь ты до сих пор безымянный, как же нам назвать тебя?! Ах, если бы знать, каким ты вырастешь?!

Щенок смотрел на нее умными глазками, внимательно слушая, склонив на бок голову.

– Знаешь, малыш, я назову тебя на языке своей Родины. Я назову тебя Chance (удача).

– Девушка ласково потрепала щенка по головке, и тут ее отвлек отдаленный нарастающий шум. Кристина с любопытством и смутной тревогой выглянула в окно.

Арсен во главе конного отряда скакал на взмыленном гнедом коне, его алый плащ огненным пламенем развивался за его спиной. Его красивое, волевое лицо исказила гримаса гнева, злорадства и чего-то еще, чему она не могла найти названия. Это зрелище захватило ее и ввело в оцепенение.

– Нет, нет, я не хочу возвращаться, – шептала Кристина, в отчаянии заламывая руки. Снова все ее мечты рушились у нее на глазах, как песочный замок, накрытый жестокой волной. Она оглядывала места, по которым они проезжали, ища, где можно было бы скрыться, но вокруг были видны лишь открытые обширные поля.

– Виктор, за нами погоня! – прокричала она, высунувшись в окно.

Виктор оглянулся назад, заметив погоню, он озадаченно нахмурился и с вопросом в глазах посмотрел на встревоженное лицо девушки.

– Я не хочу возвращаться! – со слезами в голосе ответила она на его немой вопрос. – Пожалуйста! Сделай что-нибудь!

Виктор в растерянности смотрел на несущегося к ним графа с искаженным яростью лицом и, переведя взгляд на испуганное, растерянное личико девушки, ищущей у него помощи и защиты, он понял, что скорее умрет, чем позволит этому ангелу вновь попасть в руки дьявола.

– Я помогу тебе!

Хлыст взметнулся в воздухе, опускаясь на спины лошадей, вновь и вновь, заставляя их нестись так быстро, что казалось, они вот-вот оторвутся от земли и полетят. Отделяющее расстояние между каретой и погоней быстро увеличивалось. Арсен с яростью стал хлестать своего взмыленного коня, но бедное животное не могло уменьшить все больше увеличивающееся расстояние. Арсен знал, что вскоре лошади, несущие карету, устанут и тогда он неминуемо догонит беглецов. Виктор тоже ясно понимал, что груженым лошадям ни за что не уйти надолго от коней под седлом, он знал это, и его мозг напряженно работал, ища способ спасти вверенных ему судьбой хрупких, беззащитных существ.

От быстроты езды, карету ужасно трясло, Виктория, проснувшись, прижималась к сестре, пытаясь усидеть на сиденье и не упасть на пол. Девочка не задавала лишних вопросов, она знала, что если что-то происходит, значит так нужно. Виктория, несмотря на свой маленький возраст, была очень терпелива, она никогда не жаловалась и не по годам со спокойной мудростью принимала превратности судьбы, которая кидала их как маленький плот в большом жизненном море, оно то – бушевало, поднимая их на гребне волны, то мирно покачивало, прибивая к берегу.

Кристина всегда поражалась спокойствию своей маленькой сестры, чтобы не происходило, она с детской непосредственностью могла подсказать решение самых трудных вопросов. Порой Кристине казалось, что в этом маленьком тельце живет мудрая душа старца с многовековым опытом, и от этого ей было не по себе. Кристина помнила рассказы матери о переселении душ и, глядя на сестру, не могла не верить им. В такие минуты, как сейчас, когда ей было страшно, когда ее душа была в смятении, она закрывала глаза и молилась, прижимая к себе сестренку, питаясь ее спокойствием.

Голос Виктора, зовущий ее, прорываясь сквозь ветер, прервал ее молитвы. Девушка выглянула на зов в окно. Виктор что-то пытался ей сказать, но сквозь шум кареты был слышен лишь его голос, относимый порывами ветра.

– Тори, держись за сиденье. Я должна его расслышать, – Кристина, открыв дверцу, встала на подножку, держась за поручни, – громче, я не слышу, – прокричала она, пытаясь перекричать ветер.

– За поворотом приостановлю… – ловила она обрывки фраз, – лес… бегите… я отвлеку на себя…, поняла?!

– Да, да, я поняла…!

Виктор прервал ее, объясняя дальше:

– С дороги прямо до леса… тропинка через лес… к реке… вверх по реке… дом… лесничий… Я отвлеку,… спеши… укрыться в лесу.… Держись!..

Дорога круто сворачивала, от быстроты езды карета при повороте накренилась, чуть не перевернувшись, но, устояв, выравнившись, помчалась еще быстрее, подчиняясь завыванию хлыста, гонящего лошадей.

Кристина судорожно сжимала руки, держась за поручни. Карета протяжно застонала и накренилась в ее сторону так, что ее плащ проскрипел по земле, поднимая пыль. Кристина закрыла глаза, изо всех сил пытаясь не закричать от страха, переполняющего все ее сжавшееся в комочек существо.

– Господи, помоги нам! – отчаянно взмолилась она.

Виктория закричала и обеими ручонками прижала к себе скулящего от страха щенка. Девочка скатилась к самой двери.

– Кристина! – жалобно звала она сестру, ища у нее поддержки.

Тут она сорвалась не сумев удержаться и плетела в распахнутую пасть кареты.

– А-а-а… я па-а-да-а-ю!

Девочку выбросило в открытую дверцу. Держась одной рукой, Кристина на лету схватила девочку другой рукой, прижимая ее к себе, невероятным усилием воли вскочила в карету и, падая на сиденье, захлопнула дверцу.

– Я здесь. Я держу тебя, Тори.… Ну, все позади, не плачь! – успокаивала девушка всхлипывающего от страха ребенка, не замечая, что по ее щекам бегут холодные ручьи слез. – Не плачь, я с тобой…

– Щенок… он… он чуть не упал… и… и… я… я…

– Я знаю, маленькая. Успокойся, солнышко… Мне так еще понадобится твоя помощь. Ну, вот так, – приговаривала Кристина, вытирая слезы сестры и укачивая ее на своих руках, – вот так. Не плачь. Я поймала тебя и ты должна знать, что я никогда не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Посмотри на меня. Ты веришь мне?!

Девочка, все еще всхлипывая, доверчиво посмотрела ей в глаза и согласно закивала: – Да, я верю тебе…

– Верь мне. Я всегда буду рядом.

Кристина нежно прижала к себе сестру.

– Послушай, малышка, сейчас карета остановится, и мы сойдем. Нам нужно будет бежать очень быстро. Помнишь, как-то мы с тобой убегали от собак?!

– Помню…! Мы бежали быстро-быстро, а потом забежали в таверну и долго не могли отдышаться…

– Да, совершенно верно. Сейчас нужно будет представить, что за нами гонятся собаки, хотя это недалеко от истины и бежать нужно очень быстро. Ты сможешь?!

Девочка закивала головкой, – Я смогу.

– Ну, вот и хорошо, – девушка нервно гладила ребенка по головке, – вот и хорошо… Я возьму щенка, и буду держать тебя за руку.

Карета резко затормозила.

– Ну, с богом! – Кристина распахнула дверцу и, соскочив на землю, помогла сойти Виктории. Девушка взяла щенка на руки и, прижав к груди маленькое, доверчиво жмущееся создание, взяла за руку сестру.

– Спасибо тебе, Виктор! – сказала Кристина на прощанье.

– Да поможет вам бог! Прощайте!

Виктор махнул им рукой на прощанье. Хлыст снова взвился в воздухе, и кони понесли, увозя дребезжащую карету вдаль. Они сошли с дороги и побежали через широкие поля к далекой полосе леса у горизонта.

– Еще чуть-чуть, Тори, еще чуть-чуть и мы будем в безопасности, – успокаивала Кристина запыхавшуюся девочку. – Нужно успеть добраться до леса. А там мы сможем отдохнуть.

Личико девочки побледнело от быстрого напряженного бега, но она не жаловалась, лишь ее большие, грустные глаза говорили, что нет больше сил.

Кристина беспокойно оглядывалась на дорогу. Хотя расстояние было большим, но ровная, открытая полоса поля хорошо просматривалась, и только деревья леса могли укрыть их от пытливых глаз. У самого поворота дороги уже клубами взлетала пыль, поднятая копытами коней, но их еще не было видно.

Заметив взбитое облако пыли, девушка резко остановилась.

– Держи, – коротко сказала она, отдавая в руки Виктории щенка. – Кристина подхватила девочку на руки, и на последнем дыхании преодолела последние несколько метров до леса. Вот и первые деревья, но она не останавливалась, подстрекаемая страхом. Нарастающий гул погони все нарастал, все приближался. Ей казалось, что они вот-вот догонят их. От страха сердце казалось, сжалось и замерло. Ветви деревьев били ее по лицу и цеплялись за волосы и одежду, но она, не чувствуя боли, все бежала и бежала вперед, закрывая собой, как могла, тело девочки от ветвей. Ее уставшие, заплетающиеся ноги, зацепившись о выступающие корни деревьев, подогнулись. И Кристина, вскрикнув от неожиданной боли, упала на колени. Звонкий голос ее крика отозвался эхом, разрывая девственную тишину леса. Кристина оглянулась кругом и прислушалась. В лесу было тихо и спокойно. Лес жил своей собственной тихой жизнью, и ничто не нарушало его спокойствия. Девушка облегченно вздохнула и счастливо улыбнулась сестре: – «Мы спасены!» – она тихо рассмеялась, целуя девочку.

– Мы спасены! Мы спасены! – повторяла она.

Виктория непонимающе смотрела на обезумевши смеющуюся и целующую ее сестру, – От чего спасены? Кристи, от чего мы бежим?!

– От графа, Тори. Понимаешь… Он притворился добрым и хорошим, но он не такой на самом деле… Он… Он странный и опасный человек. Это трудно объяснить… Ты видела, как его боятся его же люди. Ты понимаешь теперь?

– Да. Кажется, понимаю. А куда мы теперь пойдем?

Девушка неопределенно пожала плечами.

– Ну, сначала нам нужно найти тропинку, ведущую к реке, а потом мы найдем дом лесничего, и он укажет нам дорогу. Сейчас важно уйти отсюда подальше. А там… потом мы снова будем ходить по дорогам, как раньше. И может, я найду хорошее место для нас, и работу. – С воодушевлением сказала она- И я верю, что когда-нибудь мы все-таки найдем место, которое станет нам домом. Ну, идем?!

Виктория улыбнулась сестре: – Идем!

На закате дня, уставшие, они постучались в большие деревянные ворота.

– Кого леший принес?! – раздался за воротами ворчливый голос.

Кристина быстро объяснила, кто они и попросилась на ночлег.

Ворота со скрипом отворились. Грузный, бородатый мужчина осветил их фонарем.

– Боже мой! – изумленно воскликнул лесничий, – что в этой глуши понадобилось таким милым овечкам? Разве вам никто не объяснил, барышни, что лес не место для прогулок и здесь бывают волки. Милости просим, Ваше сиятельство.

Лесничий отступил, пропуская их и освещая дорожку к дому. Видимо из-за дорогой барской одежды, что была на них, он принял гостей за господ.

– Проходите в дом. Я закрою ворота.

Войдя в дом, они оказались в большой, ярко освещенной комнате с большим камином и простой деревянной мебелью. Кристина подвела Викторию к камину.

Вошел лесничий.

– Устраивайтесь поудобней, – предложил он. – Сейчас я позову жену… Вы, наверное, голодны, она вас накормит и все такое…

– Спокойной ночи, милые мои гостьи! – пожелала им Катерина, жена лесника. После того, как они познакомились, добрая хозяйка досыта накормила их, приправляя все, что она делала, неутомимыми рассказами о своей жизни, а затем, заметив, наконец, что ее гостьи изо всех сил пытаются не дать себе заснуть, чтобы не обидеть ее, уложила их спать.

– Спокойной ночи, Катерина! Большое Вам спасибо за все, что Вы сделали для нас. – Поблагодарила Кристина.

– Катерина что-то еще говорила ей, но Кристина уже не понимала ничего, она погружалась в сон под тихий, мягкий голос рассказывающей о чем-то хозяйки.

– Кристина! Кристина! Проснись, пожалуйста! Проснись! – испуганная насмерть Катерина отчаянно трясла Кристину, вырывая ее из сна.

– Что случилось?! – Кристина, наконец, сонно открыла глаза.

– Там.… Там целый конный отряд во главе с нашим графом, они ищут вас.

– О, господи! – Кристина вскочила с постели. Весь сон сразу же слетел с нее.

– Катерина, здесь есть, где спрятаться? Помоги мне! – умоляла Кристина.

– Да, я знаю, как страшно попасть в руки графа. Здесь негде спрятаться, но если ты не боишься бродить по лесу ночью, то я могу провести к тайной тропинке, которая ведет к укрытию.

– Да, да, пожалуйста! – Кристина в спешке одевалась.

Кристина укутала спящую Викторию в накидку и взяла ее на руки.

– Катерина, можно я оставлю щенка у вас? Может как-нибудь, потом я вернусь за ним. Хорошо?

– Ну конечно, пусть остается. А как его зовут?

– Chance! – ответила Кристина, выходя вслед за Катериной.

– Chance?! – удивлённо воскликнула Катерина – Как странно звучит, не по-русски что-то?!

– Это на языке моей родины – грустно ответила Кристина, – Я…Мы из Франции. Переселенцы… Так получилось! – несчастно припрыгнула она на месте.

– Идемте, я проведу вас через кухню, до калитки за домом.

Они замолчали, боясь привлечь к себе внимание. Кристина зябко поежилась, выйдя из дома на ночной, морозный воздух. Катерина молча провела их к калитке, открыв ее, она остановилась.

– Дальше идите прямо по этой тропинке, она приведет вас к пещере. Там живет женщина, колдунья. Она немного странная, но добрая. Скажи, что я тебя послала. Все. Да хранит тебя бог, бедная девочка! – Катерина обняла ее со слезами на глазах, – идите, я, как смогу, задержу их. – Она подтолкнула ее, – Идите с богом!

– Спасибо! Спасибо Вам за все!

Кристина повернулась и побежала по указанной тропинке, не оглядываясь.

Арсен рвал и метал, заставляя своих людей переворачивать в доме лесника все, где могла бы спрятаться хотя бы мышка.

В тот момент, когда, догнав карету, он увидел, что она пуста, он готов был замучить предавшего его Виктора до смерти, медленно и мучительно, на глазах у всех остальных, чтобы никому больше никогда не захотелось предать своего господина. Но у него не было на это времени. Арсений знал, что лишь в одном месте, за поворотом дороги, он не мог видеть карету. Именно там, он был уверен в этом, укравшая его душу, беглянка могла укрыться. Лишь только он переступил порог этого дома, он почувствовал ее присутствие. Но ее нигде не было. Она опять успела ускользнуть от него. Арсен не понимал, не хотел понимать, зачем, почему она так упрямо бежит от него и почему ему так необходимо ее найти.

– Ваше сиятельство, эта женщина только что вошла в дом через дверь кухни, она говорит, что живет здесь.

– Так, так, так. И где же Вы были, Катерина Радова, в этот час ночи. Отвечайте, черт возьми! – Арсен с силой ударил кулаком по столу, сорвавшись на крик, – Где она?!

Катерина испуганно подпрыгнула и, ища защиты, стала шарить взглядом по комнате, ища мужа.

– Я не понимаю, о чем Вы говорите, сударь, – пролепетала, наконец, женщина под гневным, настойчивым взглядом Арсения.

– Ах, не понимаешь. Хорошо, я объясню. Я говорю о девушке с ребенком, которая, я уверен, еще несколько минут назад была здесь. Где она?!

– Я не знаю, сударь, честное слово, не знаю. И вообще, я не понимаю, почему она должна быть здесь. Мы живем в лесу, сударь, – упрямо настаивала на своем Катерина.

– Да неужели? – насмешливо, с издевкой спросил Арсен, – а я думал, это пуп земли. Она здесь или была здесь совсем недавно, я знаю это. Не упрямься, женщина, я ведь все равно их найду и тогда я готов забыть, что ты пыталась меня обмануть… Я даже щедро вознагражу тебя, – Арсен льстиво попытался подкупить ее, – Ну?! Где они?

– Я не знаю, сударь. Молодые девушки по лесу обычно не ходят, да еще с детьми…

– Граф, мы нашли щенка, – прервал ложные оправдания Катерины один из людей Арсения, держа в руках поскуливающее существо.

– Ну конечно. По лесу ходят лишь одни щенки, правда, Катерина?

Арсен взял щенка на руки.

– Здравствуй, приятель. Помнишь меня.

– Это мой щенок, господин, – Катерина попыталась забрать щенка, но Арсен, словно ребенок, боящийся, что у него заберут любимую игрушку, увернувшись, отошел в сторону.

– Хватит лжи, Катерина, – раздраженно сказал он, – это щенок Кристины. Я его знаю.

– Но щенки в таком возрасте так похожи, сударь. Этого щенка мне привез мой муж из города. Он купил его на ярмарке…

– Кого Вы пытаетесь обмануть, – прервал ее граф, – этот щенок был грязной, бездомной бродяжкой. Или Вы полагаете, что я не смогу отличить породистого щенка от дворняжки, – в его голосе ясно прозвучала задиристая угроза.

– Порой, Ваше сиятельство, бывает, что в дворняжке благородной породистости больше, чем в породистом по наследству…

– Что ты этим хочешь сказать?! – негодующе взревел Арсений.

– Только то, что сказала, сударь.

Арсен хотел ей что-то сказать, но в этот момент в комнату вбежал солдат.

– Господин, там за домом мы нашли потайную калитку. На тропинке, что ведет от нее, есть свежие следы. Скорей всего, они не могли далеко уйти. След совсем еще свежий, мы легко сможем найти их по нему.

– Ну что ж, замечательно! – обрадовано воскликнул Арсен, – Вы уже послали людей по следу?!

– Да, сударь, сразу же.

– Идем, я хочу увидеть это своим глазами, – оживленно засуетился он, все еще держа в руках щенка и ища, куда бы его деть.

– Я надеюсь, Катерина, что, вернувшись, не обнаружу, что щенок исчез необъяснимым образом и вы, странное дело, ничего об этом не знаете.

Арсен передал в руки женщины щенка, – И будет непростительной ошибкой, если с ним случится что-либо подобное!

Арсен запахнул свой плащ и вышел быстрой решительной походкой.

– На лошадях нельзя, – спросил Арсен своего сопровождающего.

– К сожалению, нет, граф. Здесь и пешком трудно пройти.

Арсений молча кивнул, ускоряя шаг. Лес, казалось, кишел от присутствия рыскающих, ищущих людей. Двадцать человек продирались молчаливой, почти бесшумной, чтобы не спугнуть дичь, цепью сквозь заросли векового леса. Кроны деревьев закрывали тот малый свет тусклой луны, и Кристине казалось, что лес надвигается на нее, сгущается, не желая ее пропускать. Казалось, он, словно ожившее мифическое существо хочет задушить ее своей враждебной мрачностью. То и дело ей слышались шорохи, протяжные звериные вскрики и вздохи.

– Господи, помоги мне, – взмолилась она.

Где-то совсем рядом раздался приглушенный стон. Девушка испуганно замерла на месте, боясь пошевелиться. Холодный страх скользкой змеей вползал в ее душу, парализуя волю. Кристина, охваченная страхом, оглядывалась назад, пытаясь рассмотреть, расслышать, что скрывает от нее лес в своих зарослях. Впереди и со всех сторон слышались тихие, осторожные шорохи. Девушка боязливо обернулась на шорох. Из ее груди вырвался тихий полустон-полукрик. Из-за деревьев выступил мужчина в черном плаще с гербом на лацкане. Он смотрел на нее с дьявольской усмешкой и медленно наступал, словно дикий хищник, подкрадывающийся к загнанной, беззащитной добыче. Непроизвольно Кристина попятилась назад, сдерживая рвущийся крик: «Только бы не проснулась Тори, – в отчаянии думала девушка, – Только бы ей не видеть всего этого».

Кристина медленно отступала назад. Ее преследователь надвигался все ближе и ближе. Он поднял руки к губам и по-звериному крикнул, зовя невидимые шуршащие тени. Кристина где-то в глубине затуманенного страхом и отчаянием разумом понимала, что пытаться бежать глупо, но ее напряженное тело не подчинялось разуму, оно действовала сейчас по древним животным законам, заложенным в человеке в основании его истоков. Девушка с неожиданной резкостью развернулась и побежала прочь сломя голову. Она не замечала цепляющихся, царапающихся ветвей, разрывающих ее одежду и тело. Девушка оглянулась назад и налетела на что-то. Ее воспаленный разум мысленно взмолился, чтобы это было дерево, но ее молитвам не суждено было сбыться. Тут же ее обхватили крепкие сильные руки. Еще до того как поднять взгляд, она ощутила, осознала, что это его руки. Ее охватила холодная волна страха.

Девушка с замиранием сердца, вся, сжавшись в комочек, подняла глаза. На нее смотрели синие, смеющиеся глаза, его губы зашевелились, произнося слова, и ее окутал его мягкий насмешливо-ласковый голос. Кристина чувствовала его тепло, и ее промерзшее от холода ночи тело прильнуло к нему, питаясь его спокойствием, она ощутила обжигающую, захлестывающую волну счастья, медленно затуманивающую ее разум. Ноги девушки безвольно подкосились, и она упала бы, если бы ее не подхватили сильные руки графа. Арсен с нежностью смотрел на хрупкое, загнанное создание в его руках. Бесчувственная девушка была неестественно бледна, нежная кожа была расцарапана и запачкана дорожками крови и прилипшими листьями, золотые кудри бесшабашно спутанным полотном закрывали хрупкое, золотистое плечо, выглядывающее из разорванного выреза платья.

Арсений созвал всех своих людей, возвращаясь в дом лесничего. Забрав щенка, они не задерживаясь отправились в обратный путь. Арсений не прислушался к жалобным просьбам Катерины, подождать пока Кристи на прийдет в себя. Он лишь грозно взглянул на нее, и с угрозой рявкнул приглушенным голосом не желая разбудить все еще спящую Викторию на руках у одного из его стражников. – Прочь с дороги! Тебе, Катерина, лучше теперь побеспокоиться о своей судьбе! А тебе – он перевел свой грозный взгляд на виновато потупившегося лесничего, успокаивающе обнимающего свою жену, словно пытаясь защитить ее в своих больших объятиях отгнева графа. И предотвратить ее опасную непокорность. – Тебе я советую думать иногда своей головой! И получше смотреть за своей женой! Раз уж она дорога тебе!

Простите граф! – понуро изрек лесничий виновато-извиняющимся голосом – за что получил недовольный толчек в бок от яростно посмотревшей на него жены.

– Я обещаю, смотреть за ней лучше! – виновато пообещал он, не обращая внимание на недовольство жены. Он лишь покрепче прижал ее к себе, предостерегая, чтобы не смела более перечить графу.

– Оказывается ты умнее, чем кажешься! – удовлетворенный покорностью лесничего заметил Арсений, оглядев его насмешливым взглядом, он вышел.

Сознание девушки медленно к ней возвращалось. Спокойное размеренное покачивание от езды и опутывающее ее тепло создавали чувство уютного удовлетворения и умиротворения. Какую-то долю секунды ей даже показалось, что она снова оказалась в добрых заботливых руках матери. Но нахлынувшие воспоминания прошедшей ночи налетели на нее безжалостным вихрем и заставили содрогнуться.

Арсен почувствовал, что девушка, спящая в его объятиях после глубокого обморока, вздрогнула. Он заглянул в ее бездонно-серые глаза и, задыхаясь от нахлынувшей нежности, дружелюбно поприветствовал ее.

– Доброе утро, моя милая беглянка!

Его голос был медово-сладким, и Кристине почудилось в нем коварство. Девушка опасливо посмотрела на него, как бы спрашивая взглядом, чего ей еще от него ждать. Перехватив ее недовольный взгляд, Арсен расхохотался. Она походила на нахохлившегося цыпленка, косившегося на оттрепавшую его за шалость клушку.

«Ну конечно, теперь ему очень весело!» – раздраженно подумала Кристина. Инстинктивно она прижала к себе руки, сохранившие память тельца ребенка. «Тори!» – кричало в отчаянии ее сознание. Кристина, оттолкнувшись от груди графа, выпрямившись, села.

– Где моя сестра? – обеспокоено, спросила Кристина, смотря в его синие насмешливые глаза.

– В надежных руках, – уклончиво ответил Арсен и небрежно добавил, – и щенка я забрал тоже. Думаю, ему больше понравятся покои моего замка, чем теснота лесничий лачуги.

– Я так не думаю. В тесноте, да не в обиде, было бы куда лучше. – Недовольно возразила Кристи.

– И моей сестре лучше быть в моих руках, а не в чьих-то чужих. А мне лучше было бы быть как можно дальше от Вас, граф, – девушка дерзко вскинула подбородок и с вызовом посмотрела на него.

«Пусть он знает, что я не боюсь его!» – с содроганием думала она, – «Ему не удастся запугать меня ни его силой, ни властью. Если я не хочу оставаться в его руках, то меня не удержат ни песнопение ангелов, не адский огонь за порогом».

– Где Тори? – холодным голосом повторила свой вопрос Кристина.

Арсен просиял наглой улыбкой. У него теперь было очень хорошее настроение. Он был доволен, что поймал ее. И она опять в его руках. В его власти.

– Ты очаровательна, когда злишься! – миролюбиво заметил он.

– Вы не имеете права удерживать нас силой, граф. Я не Ваша подданная. Я не Ваша служанка. И уж тем более, я не рабыня.… И не крепостная!.. – бесстрашно сказала Кристина.

– Неужели?! – Арсен с удивленной надменностью приподнял бровь. – Ну что ж, моя дорогая, я исправлю эту маленькую ошибку о ваших правах. Давайте подумаем, что с этим можно сделать. Ваша Родина – Франция. Правильно?

– Да, но какое это имеет отношение…

– Сейчас объясню, – прервал ее Арсен и продолжил с безразличной фамильярностью. – Знаешь, во Франции есть очень справедливый закон: воровок и проституток клеймят раскаленным железом. Цветок лилии на плече у девушки говорит о ее грязных делишках…

Арсен с наслаждением наблюдал, как недоумение в ее бездонно-серых глазах сменяется гневом.

– Кроме того, после приговора девушка должна отслужить у спасшего ее заблудшую душу вассала положенный судом срок. А у нас здесь в России, да без документов – с клеймом, можно и на каторгу угодить. А там лютые морозы надо вам заметить милая барышня. И вашей французской душеньке будет трудно удержаться в этом красивом, но вероятно хрупком теле. Не говоря уже о бедной участи ребенка. Она попадет в детский приют к малолетним воришкам, и попрошайкам. Где её будут бить за малейшее непослушание, истязать не детским непосильным трудом, гнобя вшами и клопами. Ну а если я, по великой милости своей, возьму на себя труд вступиться за вас, вас отдадут мне в крепостные!..Что с тобой? – будто, вдруг, только заметил, с притворной язвительной – заботливостью спросил Арсен – От чего ты так побледнела, Кристи?

– Вы не сделаете этого, – в ужасе прошептала девушка.

– Почему нет?! Тогда я буду иметь на тебя все права хозяина, и ты уж точно, от меня не сбежишь. А сбежишь, я буду иметь право, хоть пристрелить тебя как сбесившуюся собаку.

Арсений с серьезной угрозой без тени улыбки, посмотрел на нее, и Кристина поняла, что он без колебания исполнит свою угрозу.

– Но я не воровка и не… – расстерянно смешалась она.

– И как ты это докажешь, Кристина?! О, пожалуйста, не будь столь наивной! Кому поверят судьи, знатному вельможе из благороднейшего рода или тебе – нищей красавице?! Да ещё иностранке без документов!

От его слов у нее болезненно сжалось сердце. Да, все это было правдой. В этом жестоком мире лжи, правда нужна только таким, как она – бедным и обделенным, потому что это единственное, что у них есть. А таким, как он, она ни к чему, ведь они могли купить ее при желании.

Видя, что она молчит в замешательстве, Арсен предложил:

– А такая девушка, как ты, Кристина, великолепно подходит сразу на обе роли. С твоей красотой и твоим образом жизни просто невозможно жить честно, да ещё и в чужой стране.

– Но я ведь жила! – возмущенно воскликнула Кристина, – и Вы, сударь, первый и единственный, кто считает, что красота порочна!

– Я тоже так не считаю. Но я готов доказать это кому угодно, хоть самому дьяволу, лишь бы иметь на тебя права! Ведь именно это тебя беспокоит?! Твои права! Я с превеликим удовольствием избавлю тебя от этой головной боли.… Все очень просто! Намного проще, чем ты думаешь. Твои права станут всецело моими, и тебе не о чем будет беспокоиться.

– Вам не придется искать дьявола далеко, будет достаточно всего лишь посмотреть в зеркало, сударь.

Кристина видела, как его красивое лицо исказила гримаса гнева, а его синие глаза потемнели от ярости, но она не жалела о брошенных ею, задевших ее словах.

– Ну что ж, раз ты так считаешь, я не стану тебя разочаровывать, – процедил он сквозь зубы. – Ты хочешь видеть дьявола, моя дорогая, я покажу тебе его! – Арсений с силой натянул поводья так, что бедное животное под ними заржало от боли. Пришпоривая коня, граф отдал короткий злой приказ окружающим его людям. – Не отставать!

Подъехав к замку, граф передал Кристину в руки двух стражников.

– Отведите ее в комнату, глаз с нее не спускайте. Иначе полетят головы. Ваши головы.

С этими словами Арсений подтолкнул ее в руки охранников, так, будто бы она была беглой преступницей. Кристина готова была взорваться от негодования, но, обернувшись, увидела Викторию на руках у солдата. Они только что вошли в замок, и Арсен сразу же подошел к ним. Он что-то тихо объяснял человеку, держащему ее сестру. Кристина силилась расслышать что-нибудь, но слов не было слышно. Кристина сорвалась с места, желая подойти к Виктории, но охранники, мгновенно схватившись за ее руки, удержали ее на месте.

– Отпустите меня! – гневно выпалила девушка, – Мне нужно подойти к сестре.

– Простите, сударыня. Мне очень жаль, но мы не можем Вам этого позволить.

Кристина заглянула в извиняющиеся глаза своих охранников и увидела в них решимость выполнить приказ графа, чего бы это им не стоило, приправленную раболепным преклонением.

Кристине пришлось подчиниться и молча наблюдать, как граф шутит с ее сестрой. Девочка звонко смеялась, и ее смех бальзамом ложился на измученную душу Кристины.

«Слава богу, с ней все в порядке!» – думала Кристина, а что будет с ней?! Не все ли равно, мысленно махнула на себя рукой девушка.

Викторию передали в руки служанок и унесли наверх. Девочка помахала ей рукой и Кристина, чтобы не тревожить ее, вымученно улыбнулась ей.

Как только девочка скрылась с глаз, Арсен властно щелкнул пальцами, призывая к вниманию.

– Виктора, Галину, Олега вывести на задний двор. Привязать к позорным столбам. Феофания, Арина, Славяна, отведите госпожу Кристину в ее комнату. К полудню барышня должна быть готова. Евгений, Павел – вы приставлены постоянной охраной сударыни. К полудню все должно быть готово к публичному наказанию. Все должны присутствовать. Все остальные займитесь обычными делами. Все свободны.

Кристина под охраной была препровождена в отведенную ей комнату. В комнате был большой камин. Служанки сразу же растопили его и, когда дрова весело начали потрескивать, притащили большое корыто. Кристина подошла к окну, пока служанки наполняли корыто водой. Окно выходило на внутренний двор. Как раз в это время к последнему столбу привязывали рыдающую Галину в нижней сорочке. К двум другим столбам уже были привязаны обнаженные до пояса Виктор и незнакомый ей юноша. Ее сердце болезненно сжалось от сострадания. По ее вине будут наказаны невинные. Её лишь слегка успокаивало, что граф поставил её перед своими людьми «госпожой». Это дарило слабую надежду.

«Я не могу допустить, чтобы их наказали по моей вине!» – Кристина решительно направилась к двери. Распахнув дверь, она столкнулась с живой стеной своих охранников.

– Мне нужно увидеться с графом.

Видя непроницаемую безразличность к своему требованию, Кристина, сделав несчастное личико, попросила:

– Пожалуйста. Мне очень нужно поговорить с ним. Проводите меня к нему. – Она с просьбой переводила взгляд с одного непроницаемого лица на другое. Евгений был более молод. Он нерешительно посмотрел на своего старшего товарища.

– Ну не знаю, барышня. Граф не любит, когда его тревожат… – Наконец ответил Павел, нервно поглаживая свою небольшую бородку.

– Но это важно! Пожалуйста, отведите меня к графу!

Павел бросил на нее критический взгляд. – Вы собираетесь идти прямо так? – Кристина, проследив за его взглядом, оглядела себя.

Все ее платье было в грязи. Во многих местах платье было разорвано.

«Я, наверное, ужасно выгляжу» – подумала она, – «но сейчас, для тех несчастных у позорных столбов дорога каждая минута. Они страдают по моей вине!».

– Я сейчас. Одну минутку.

Кристина вбежала в комнату, подлетев к зеркалу, она критически осмотрела себя. На столике, рядом с зеркалом, стоял таз с кувшином для умывания. Кристина налила в таз воды и тщательно умылась. Вода была холодной. От холода у нее порозовели щечки. Кристина вернулась к зеркалу. Взяв щетку, она до блеска расчесала свои роскошные волосы.

«Да. Так намного лучше» – сказала она своему отражению.

Разорванное платье очаровательно оголяло ее худенькое загорелое плечико и открывало стройность и изящность шейки. В других местах, сквозь разорванную ткань платья, была видна лишь нижняя юбка.

– Этого не должно случиться, – сказала она, бросив взгляд в окно, – Я не допущу этого! – сказала она, направляясь к двери, – По крайней мере, я попытаюсь сделать, что в моих силах.

Пройдя вслед за охранниками подлинным коридорам, Кристина терпеливо ждала позволения войти возле двери, за которой слышен был недовольный голос Арсения. Наконец дверь открылась.

– Входите, барышня, – удрученно, опустив взгляд, сказал вышедший Павел.

– Спасибо Вам! – Кристина взяла Павла за руку, – Спасибо! Я знаю, что Вы рисковали.

– Ну что Вы, барышня… – смущенно улыбнувшись, ответил Павел.

Кристина вошла. Она огляделась. Это была библиотека. Арсен сидел в кресле у камина, на его коленях лежала открытая книга. Он с недовольством вопрошающе смотрел на нее. Он все еще был зол на нее. Ее непокорность сводила его с ума. Он не мог успокоиться даже когда не видел ее.

– Ваше сиятельство, простите, что я прервала Ваше чтение…

– С чего это ты стала столь любезна, Кристина?! – прервал ее Арсен насмешливым тоном, – Не тяни, говори, что ты хочешь?

– Сударь, возможно, я была не права, уйдя не попрощавшись. Простите меня! Я ведь не знала, что это так Вас расстроит…

– Расстроит?! – вскричал Арсений, вскакивая с кресла. Книга с треском упала на пол с его колен, от чего девушка испуганно вздрогнула.

– Расстроит! Да я взбешен! – Арсен, негодующе жестикулируя руками, мерил шагами комнату.

– Возможно, я была не права, уйдя, не попрощавшись! – передразнил он ее, – Да ты просто-напросто сбежала! Мало того, ты намеренно скрывалась от меня! Ты заставила быть меня прямо злодеем каким-то! И потом, ты дерзила мне! – гневно закончил Арсений.

Кристина закрыла глаза, чтобы он не мог прочесть в них негодующую ненависть, бушующую в ее душе. Но сейчас она не могла позволить себе такой роскоши, высказать ему все, сейчас она была в его руках, и от нее зависела не только ее жизнь и честь.

«Я отомщу Вам граф Арсений! Видит бог, придет день, и я отомщу Вам!» – мысленно кричала она.

– Простите меня, Ваше сиятельство! Я не понимала, что делала! Простите меня! – дрожащим голосом от сдерживаемого гнева, сказала Кристина, не поднимая глаз.

– Ты просишь прощения?! Почему? Я был прав, Кристина?! Скажи, я был прав? – Арсен подошел к ней и приподнял ее лицо за подбородок.

«Он намеренно издевается надо мной? Что он ждет от меня в ответ?!» – в отчаянии думала Кристина и вслух ответила:

– Я… Я не знаю, сударь! Я не образованна…. Я не знаю, как нужно себя вести.… Простите, сударь! Я ведь даже не русская, как вы недавно изволили мне правильно заметить. Я чужестранка, и возможно, все плохо понимаю, и знаю не все обычаи,… и здешние законы!

– Чего ты хочешь от меня?! – тихим холодным голосом оборвал он поток её дрожаще – звенящих от волнения, страха и гнева слов.

Ему стало противно вдруг, от того, что она так покорно лепечет передним оправдания, вся трясется от страха, словно осиновый лист. Нет. Не такую покорность хотел он в ней видеть. Ему вспомнился сломленный годами, пьянством, и жалостью к себе сюсюкающий старик, которого он застал когда то в своем отце.

Говори, что ты хочешь! – холодно приказал он.

Кристина с мольбой посмотрела на него.

– Ваше сиятельство! Пожалуйста! Я знаю, я, наверное, виновата.… Но эти люди… они ведь ни в чем не виноваты, пожалуйста, не наказывайте их. Они ни в чем не виноваты. Пожалуйста. Не наказывайте их. Я одна виновата во всем! И если… если Вам так нужно кого-то наказать… накажите меня.

Арсен, саркастически рассмеявшись, отошел от неё. Она видела как на его красивом лице яростно заходили желваки от сдерживаемого гнева. Его большие ладони сжались в кулаки. Ей показалось, что он сейчас повернется, и просто прибьет ее на месте. Но он лишь ответил с насиешливой холодностью, пронизывающе смерив ее взглядом.

– Вы поражаете меня, моя дорогая! Какая самоотверженность!

Арсений сел в кресло и, подняв книгу, вновь посмотрел на нее.

– Видишь ли, в чем проблема, Кристина, я совсем не кровожадное чудовище, каким, возможно, ты меня себе представляешь. Да, я строг. По-умному жесток. Но я справедлив. Я не наказываю невинных. И эти люди, как ты говоришь, невинные, далеко не невинны. Каждый из них заслужил свое наказание сполна! И они это знают! И ты это знаешь! Хотя может, и не совсем понимаешь наши обычаи и законы – с жестокой язвительностью передразнил он её в последней фразе.

– Но они сделали это из-за меня! И я не понимаю, в чем виноваты Галина и тот юноша.

– Не важно, из-за чего они это сделали. Они предали своего хозяина! Важны ли здесь причины?! Понимаешь, Кристина, предательство – это такая вещь, которую нельзя впускать в дом, не под каким обличием. Все они заслуживают свое наказание! Галина должна следить за всем, что происходит в замке, она упустила тебя. Она позволила тебе тихо, спокойно уйти. Кроме того, она даже не знала, что происходит у нее под носом. Виктор без позволения вывез тебя из замка. И намеренно продолжал уводить нас. Это прямое предательство! Олег пропустил карету через ворота. Ну а ты, моя дорогая, раз уж ты признаешь свою вину и так рвешься понести наказание, тоже получишь свое. Не беспокойся, тебя я тоже не забуду. Конечно, я не могу привязать тебя к столбу и пройтись по твоей спинке розгами. Я представил тебя в своем доме как высокородное существо, как барышню, госпожу, сударыню. Я ведь не знал, что ты можешь оказаться столь неблагодарной. И твое наказание не может быть публичным.

Арсений замолчал, лениво осматривая свои ногти. Подняв взгляд, он меланхолично добавил. – Но я ни за что на свете, сударыня моя милая, не лишу себя этого удовольствия. – Он оскалился в язвительной ухмылке и с медовой сладостью в коварном голосе пообещал:

– Я придумаю, как тебя наказать. Обещаю, ты не будешь разочарована. А теперь, пойди, прими ванну, переоденься…. Я пошлю за тобой, когда к казни все будет готово.

Видя, как побледнело ее нежное личико, а ее маленькие ручки свирепо сжались в кулачки, Арсений, довольный собой, расхохотался.

Да, такой, разъяренной маленькой фурией она нравилась ему больше, чем это жалкое дрожащее перед ним существо.

– О да, милая сударыня, это будет потрясающим зрелищем! – коварно пообещал он.

– Павел, Евгений! – позвал он, тем самым, показывая, что разговор окончен. – Отведите барышню в ее покои, – безразлично уставившись в книгу, сказал граф вошедшим охранникам.

– Да, Кристина, – остановил он ее на пороге, наслаждаясь видом ее гневно побледневшего личика.

Кристина остановилась, не оборачиваясь.

– Не вздумай сбежать еще раз! Я больше не смогу быть таким милосердным.

Она метнула в него яростью пышащий взгляд. И гордо вскинув подбородок свирепо распахнула дверь, грозно хлопнув ею за собой.

Отпустив служанок, Кристина, сбросив платье, легла в приготовленную для нее горячую ванну. Ни о чем не хотелось думать. Никого не хотелось видеть. Она постаралась сохранить внешнюю сдержанность. Не выплескивать ее на не в чем не повинных девушек. Лишь оставшись одна она позволила вволю разърядиться потоком яростных тихих слез. Все тело ужасно ныло. Ее разрывали навалившаяся усталость, гнев, и боль разочарования. Разомлев от тепла, девушка наконец выплакавшись, расслабившись, задремала. Вода остывала и становилась прохладной. Начиная замерзать в остывшей воде, Кристина, сбросив с себя сон, быстро вымылась. Растеревшись большим полотенцем и надев нижнюю сорочку, девушка юркнула в постель, желая согреться под пуховым одеялом, свернувшись калачиком.

– Сударыня, проснитесь, пожалуйста, проснитесь, – доносилось до ее разума сквозь сон, тяжесть которого ей никак не удавалось сбросить.

– Проснитесь, испуганно повторяли они словно заклинание. – Чуть ли не плача лепетали вокруг неё служанки, – граф сердится! – испуганно повторяли они словно заклинание.

Пересилив себя, Кристина села в постели.

Обрадованные ее пробуждением служанки, словно пчелки, запорхали вокруг нее. Ее умыли, одели, расчесали и все это за считанные секунды. Кристина и понять не успела, как она, словно по волшебству, полностью одетая, как настоящая барышня, стоя перед зеркалом, с изумлением смотрела на себя. Она смотрела на свое отражение и никак не могла понять, кто она – эта восхитительная, изящная барышня с гордой благородной осанкой. Кто она – эта таинственная незнакомка?!

Кристина, сопровождаемая роем служанок, спустилась вниз.

Граф Арсений, одетый в алый бархатный камзол, был великолепен. В ее глазах на мгновение вспыхнуло восхищение, но оно сразу погасло и съежилось. Арсений занимался своим любимым делом. Он с холодной яростью отчитывал худенькую девушку, видимо служанку, которая, опустив глаза, нервно теребила свой фартук. Девушка тихо, дрожащим голоском, лепетала извинения и оправдания. Кристина, спустившись, остановилась рядом, ожидая, когда до нее дойдет очередь. Заметив Кристину, Арсен с восхищением оглядел её, сияя очаровательной улыбкой. Он так был поражен сияющей красотой Кристины, что даже забыл о несчастном маленьком существе, которое он мучил всего лишь секунду назад, развлекая себя в ожидании.

Видя, что граф о ней забыл, служанка жалобно осведомилась, можно ли ей вернуться к своим делам.

– Что? – Арсен, как бы очнувшись, с непониманием оглянулся на бедняжку, – Ах, да! Иди, Марина, и я надеюсь, что такого больше не повторится!

– Конечно, сударь! – и служанка, довольная, что от нее наконец-то отстали, подобрав юбки, убежала.

– Ты восхитительна, прекрасная Кристина! – Арсений, подойдя, встал рядом с ней так близко, что она чувствовала его дыхание и сладкий, терпкий запах его духов, – Ты все больше и больше удивляешь и поражаешь меня.

От его опьяняющего запаха у Кристины закружилась голова и от его близости, она вдруг почувствовала себя неуютно так, будто бы ее заперли в маленькой, тесной коморке. Кристина отступила на шаг от графа.

– К чему, Ваше сиятельство, весь этот восхитительный пафос?! Что, неужели в замке праздник? Или может быть, мы едем на бал или какой-нибудь прием?

Кристина, хмурясь, нападала на него, пытаясь стереть с его красивого благородного лица эту обворожительную улыбку, от которой все ее существо неестественно замирало в трепещущем восторге.

– Ну, конечно же! Простите меня, Ваше сиятельство! До чего же я глупа! У Вас же действительно праздник. В честь удачной охоты, скорее всего. Позвольте Вас поздравить. Хотя поймать Вам удалось не невесть что, но все же, ведь не важно, что поймалось в Ваши сети, важен сам процесс охоты!

Кристина тщетно пыталась разозлить его, вывести из себя, сама не понимая, зачем, но он все стоял и смотрел на нее с восхищенной улыбкой. Ей так хотелось задеть его самолюбие, укусить побольней. Ей хотелось заставить его заплатить за все те унижения и мучения, что он принес ей и этим несчастным людям на заднем дворе. Ей хотелось, чтобы боль обиды засела занозой в его ледяном сердце.

– И впереди у Вас намечается потрясающее веселье. Народное гуляние с песнями и плясками…

В ее голосе зазвенели слезы, и Арсен решил прервать ее тираду, пока она не успела сказать такого, от чего ей станет больно.

– Это не плохая мысль, моя дорогая, устроить народное гуляние. Ты права, сегодня действительно праздник в честь твоего возвращения. Но праздник мы с тобой отметим немного позже. Вдвоем. А сейчас пора вернуться на землю. Идем. Нам нужно присутствовать на свершении правосудия.

Арсен галантно предложил ей свою руку.

– Вы называете правосудием свои капризы, сударь. На вашем празднике радуетесь один Вы. Я здесь не по доброй воле. Вы вынудили меня вернуться. Жаль, что Вам не объяснили в детстве, сударь, что когда кто-то падает, над этим вульгарно смеяться.

Кристина резко развернулась на каблучках и направилась к двери, но Арсений догнал ее через секунду. Грубо схватив ее за руку, он развернул ее лицом к себе.

– Да как ты смеешь, дерзкая девчонка! Что ты можешь знать о моем детстве, – в его голосе сквозь холод гнева звучала боль. Боль, скопившаяся годами, не знающая выхода и излечения.

– Ты говоришь о жалости?! Почему я должен жалеть и прощать, когда должен пороть?! Кто, скажи мне, кто, хоть когда-нибудь хотя бы раз пожалел меня?! Что ты можешь знать о жалости? Кто пожалел тебя, когда ты, сама дитя, оказалась с ребенком на улице?! Кто пожалел тебя?! Приютил, приласкал, обогрел?! Где оно, это милосердие? Ты думаешь, я жесток. Нет! Это не я жесток! Это мир, в котором мы живем!

– Нет, Арсен, нет! Это не мир! Это мы сами! Я, Вы. Все начинается с нас! Пожалейте, будьте милосердны…

Кристина, не осознавая того, сама вдруг назвала его по имени. Но он был всецело захвачен этой болью, гложущей его изнутри, и не заметил этого.

– Почему я? Почему я должен быть милосердным? Разве от этого что-нибудь изменится? Разве от этого люди перестанут предавать? Разве они станут менее черствыми?

– Да! Они поймут свою вину. Страх толкает к предательству и к ненависти. Милосердие порождает верность и преданность. Вы чувствуете эту боль! Так зачем же причинять другим то, от чего Вы сами не можете избавиться. Наказывая их, Вы в сто раз больнее делаете себе самому. Их раны заживут, и они забудут и простят. А Вы?! Вы сможете простить себе это?

Арсений как-то сник и отпустил ее.

– Он же может! – тихо, потухшим голосом сказал он.

– Кто? – непонимающе, участливо спросила девушка.

– Мой отец. – И, помолчав, добавил, – и я должен!

– Что должен? Почему? При чем здесь Ваш отец? – в конец, запутавшись, спросила Кристина.

Арсений устало пожал плечами.

– Должен исполнить свой долг. Долг хозяина, которого предали. И ты должна это видеть!

Арсен уверенно взял ее под руку и потащил за собой. Кристина упиралась, пытаясь его остановить и, чуть ли не плача, просила.

– Нет. Пожалуйста. Простите их.

– Так нужно! – опустошенно повторял он, – Так нужно!

Казнь началась. Кристина сидела рядом с графом в удобных мягких креслах. Перед ними на столбах повиновения корчились, взвывая от боли, три существа. Каждый раз, когда плети опускались на обнаженные израненные спины, Кристина вздрагивала так, будто каждый удар проходился по ней. Каждый удар, каждый вскрик, каждый стон острой болью отзывались в ее душе, раня сердце. Ее глаза были расширены от ужаса и полны слезами сострадания, которые проложили влажные дорожки на бледных щеках девушки.

Арсений сидел, откинувшись в кресле, с пустым ничего не значащим взглядом. Казалось, что он не видел всего этого, он смотрел куда-то сквозь что-то далекое, непонятное и, возможно, он и сам не знал, где он находился. Обычно этот процесс ему нравился, но сегодня он не получал от этой грустной комедии никакого удовольствия. Он чувствовал себя неловко, и ему было тошно и противно от самого себя.

– Ваше сиятельство, пожалуйста, помилуйте их. – Кристина с надеждой заглянула в его синие глаза, в которых она, как ей казалось, видела сострадание.

Он внимательно посмотрел на нее. В его глазах было смятение, будто он стоял на перекрестке дорог и не знал, что ему делать, он с немым вопросом просил о помощи.

– Ваше сиятельство, пожалуйста, остановите это безумие!

– Мне это нравится?! – упрямо возразил он, но в его голосе прозвучал скорее вопрос, чем утверждение.

– Нет, Вам не может это нравится. Это… Ваша боль…

– Арсен поморщился и, словно ребенок, недоверчиво посмотрел на нее.

– Мой камзол цвета свежей крови. Я люблю кровь… – уверял скорее себя, чем ее, Арсений.

– Нет, Ваше сиятельство, Ваш камзол ярко алый – цвета утренней зари. Это цвет счастья, радости и… любви. Это цвет начала, цвет жизни!

– И ты, ты, Кристина, говоришь мне о любви?! – С яростной обидой обвинил он ее.

Смешавшись она потупила взор. Она не знала что сеазать. Она и сама винила себя, все время казни, за то, что это по ее нечаянной вине страдали эти несчастные люди.

– Я, приютил тебя. Окружил своей заботой! Я хотел подарить тебе свою любовь! И как ты, оказалась благодарна мне?!

Ее губы задрожали. Он видел что она из последних сил сдерживает рвущиеся из ее глаз слезы. Она судорожно вздохнула, сдерживая рыдания.

– Ты должна мне пообещать, Кристина, – милостиво позвал он ставшим нежнвм вдруг голосом, – Пообещай мне! – с железной ноткой в голосе настойчиво сказал он, принуждая ее взглянуть ему в глаза, легким прикосновением рласкающей руки нежно, но твердо приподнимая ее подбородок.

Она подняла на него свой взгляд полный не пролитых слез.

Пообещай мне! – проникновенно сказал Арсений. Казалось он смотрит ей прямо в душу своим синим обволакивающим, словно синее пламя взглядом – что не уйдешь. Пообещай мне! – Арсений порывисто взял ее за руку.

– Хорошо. Я не уйду. Обещаю! – с вымученной готовностью пообещала она.

Арсен трижды хлопнул в ладоши, призывая к вниманию.

– Достаточно! – властно остановил он палачей, – Снимите их… и предоставьте необходимую медицинскую помощь.

Арсен встал и, взяв Кристину за руку, увел ее в дом.

Ужинали они вместе за большим столом в столовой. Наконец-то Кристина смогла увидеться с Викторией. Девочка была беззаботно веселой, по-видимому, она ничего не знала о происходящем, и Кристина была благодарна Арсению за то, что он оградил ребенка заботой и неведеньем.

Кристина с ласковой улыбкой слушала веселое щебетание Виктории и по-матерински заботливо ухаживала за ней.

Арсен молча наблюдал за ними. За все время ужина он ограничился всего лишь несколькими ничего не значащими фразами, сказанными холодно-вежливым тоном. Его лицо было непроницаемым, словно восковая маска, за которой он скрывал свое лицо, свои чувства, свое Я.

Но Кристину сейчас это не заботило. Поняв, что вытянуть что-либо из него о его намерениях не получится, она, забыла про него. Она полностью отдала свое внимание Виктории, этим минутам сладостного общени\ с сестрой, по которой она успела ужасно соскучиться.

…– Ченс так объелся, что его пузико стало больше его самого, и он подполз на коврик у камина, потому что не мог уже идти, устроившись, он сразу же уснул. А когда я попыталась его разбудить, он открыл один глаз и захрюкал, как поросенок… – Девочка звонко рассмеялась, – представляешь, он, наверное, спит сейчас и хрюкает во сне.

– Да, это должно быть очень забавно, – Кристина попыталась изобразить веселье и забыть хоть на миг о той пугающей грядущей неизвестности.

«Господи! Что будет дальше? Что ждет нас, малютка Тори?! – с отчаянием думала девушка. – Уж лучше бы знать, знать заранее, чего ждать, чего бояться…».

Кристина украдкой наблюдала за графом, но ничего не могла прочесть на его восковом лице. Ну почему его взгляд так безмолвен. Уж лучше бы в нем видеть гнев, страсть, что угодно, лишь бы не это опустошенное безразличие…

– Кристина, а где твоя комната? Почему ты не со мной? Я так соскучилась! – Девочка взяла Кристину за руку, рассеивая ее задумчивость.

– Я… я не знаю, Тори, – растерянно только и смогла сказать Кристина.

– Я тоже соскучилась! – она ласково погладила пушистую головку сестренки.

Виктория с вопросом посмотрела на графа. Кристина тоже посмотрела на него, но с просьбой и надеждой.

Под требовательным натиском сияния их глаз Арсен нервно заерзал на стуле и, сделав вид полного непонимания так, будто его это совсем не касалось и он вообще не знает, о чем речь, он стал распоряжаться слугами о смене блюд.

Кристина разочарованно отвернулась. Но Виктория не собиралась так легко от него отставать. Всю свою жизнь, сколько она ее помнила, Виктория никогда, ни на секунду не расставалась с Кристиной и сейчас она не понимала, не хотела понимать, по какой глупой феодальной причине они должны расставаться. Дождавшись, когда Арсен закончил распоряжаться, Виктория с детской непосредственностью, уповая на свою малолетнюю безнаказанность, начала копаться в совести Арсения, понуждая ее выйти на свободу. Но, казалось, его совесть спит непробудным сном спящей красавицы и сказочный принц, обязанный по долгу ее разбудить, упорно отлынивает, прикрываясь доводами из мыльных пузырей.

– Ваше сиятельство, мы никогда прежде не расставались с Кристи. Пожалуйста. Пусть это будет самая-самая маленькая комнатка, но мы будем вместе! – упрямо настаивала Виктория.

Арсен, уже уставший от этого спора, в котором ему приходилось, скрипя сердцем отказывать, с вымученной просьбой о поддержке, посмотрел на Кристину, со спокойной улыбкой наблюдавшей за ними. Но она промолчала, не собираясь ему помогать. Ей больше всего на свете хотелось выиграть этот спор и снова быть с малышкой так близко, чтобы в любую секунду можно было слышать этот любимый звонкий голосок и видеть, что с ней все в порядке.

– Но это будет неудобно! И пора бы вам уже привыкать… обходиться друг без друга…

– О, нет! – испуганно воскликнула Кристина. Все внутри нее как будто оборвалось от страха.

– Нет! Нам не нужно привыкать к этому! – Она вскочила с места и обняла сестру, словно орлица, расправив крылья над орленком, готовая встретить любую опасность и отбить ее даже ценой своей жизни.

– Вы не можете разлучить нас! Вы ведь этого не хотите на самом деле, правда? Вы ведь не станете разлучать нас?!

– Господи, боже мой, с чего вы так всполошились! Я совсем не это имел ввиду. Сядь, Кристина, успокойся! Я не собираюсь разлучать вас. Да что ж вы меня, совсем за бесчувственное чудовище принимаете?!

– Но Вы… Вы сказали… – ее голос задрожал от сдерживаемых слез, стоящих комом в горле и готовых прорваться. – Вы сказали… – Кристина присела на корточки возле стула Виктории. Она прикрыла рот рукой, чтобы не разрыдаться. Но все то напряжение, скопившееся за последнее время, страх, отчаяние и безысходность горькой волной в потоке слез прорвалось наружу и заструилось по ее бледным щекам.

– Я сказал, что вы будете жить в разных комнатах, но сможете видеться, когда пожелаете. – Недовольный ее словами, с раздражением заявил Арсений.

Он резко встал и подошел к Кристине.

– Пожалуйста, прекратите истерику, барышня. Вы расстраиваете ребенка!

Арсен заставил ее подняться, под его настойчивой твердой рукой, ласково прикоснувшейся к щекам девушки, высохли слезы.

Кристина подняла на него свои большие доверчивые, несмотря ни на что, пронзительные глаза. Они в который раз поразили Арсения своей светлой чистотой – «Словно звезды, омытые росой, сияющие в лунном свете!» – подумал он и вслух добавил, – Я поселю вас в смежных комнатах, если хочешь… Я не думал, что это может быть так важно…

– Спасибо, Ваше сиятельство! Спасибо! – со смеренной горячностью стала благодарить Кристина, – и простите меня за все, что я говорила…

– Перестань! – с болью в голосе, словно ее слова обожгли его, вскрикнул граф.

Он отошел от нее, словно ретируясь, и хлопнул в ладоши, сзывая служанок. Быстро, словно желая избавиться от душевной тяжести невыполненного долга, Арсений отдал распоряжение об их наилучшем устройстве. Коротко простившись, он спешно вышел так, словно его ждало срочное незаконченное дело.

Кристина с изумлением смотрела ему вслед.

Арсений быстрым шагом шел в библиотеку. Он почти бежал, словно пытался убежать от себя самого. Он не понимал, что с ним происходит. В груди все ныло и болело, словно там сидело что-то живое, и оно рвало его изнутри на части. В горле стоял удушливый ком, и он мешал ему дышать, заставляя судорожно хватать воздух. Он чувствовал боль и не мог понять, от чего, почему ему так больно?

Арсен вдруг отчетливо вспомнил, как в ранней молодости, он на потеху себе ударил хлыстом старика, стоящего на дороге его коня. Старик закрыл голову руками и, упав на землю, откатился к обочине. Тогда Арсению показалось это очень забавным, и он весело смеялся над стариком. Но вскоре ему это надоело и он, покинув бедное создание, пустил своего коня вскачь. Вслед старик прокричал ему: «Загляни в душу! Неужели не страшно?!». Эти слова ему показались глупыми и бессмысленными и такими же убого уродливыми, как сам старик, они рассмешили его.

В голове Арсения отчетливо бились пророческие слова старца: «Загляни в душу! Неужели не страшно?!»

И сейчас ему было страшно! Арсен ударом распахнул двери. Войдя в прохладную комнату, он ощутил знакомый запах книг. Пройдя между рядами стеллажей, Арсений опустился на пол. Он снова, как в детстве, забирался в свой спасительный темный угол. Боль разрывала его изнутри. Страх веял холодом, заставляя Арсения дрожать в ознобе и сжиматься в комочек. Но можно ли спрятаться от того, что сидит у тебя внутри?! Удалось ли кому-нибудь убежать от себя самого?!

Арсений обхватил голову руками, словно пытаясь закрыть ее от проникновения мыслей.

– Не думать! Не думать! Не думать! – загнанно уговаривал себя Арсен.

– Нужно согреться, – сказал он, вставая, пытаясь себя успокоить.

– Нужно согреться.… Все забыть.… Ни о чем не думать…

Спустя полчаса, Арсен сидел, завернутый в одеяло, в своем любимом кресле, потягивая сладко-терпкую горячительную жидкость из горлышка уже полупустой бутылки. Его затуманенный от спиртного взгляд упал на злополучный угол, в котором он совсем недавно сидел и трясся от страха. Он представил себе эту картину со стороны и пьяно расхохотался.

Запрокинув голову, он вылил в рот последние капли из бутылки. Он удивленно посмотрел в бутылку сквозь свет. Она была пуста.

– Кончилось, – обиженно сказал он в пустоту и, отбросив ее в сторону, рассмеявшись, легким движением подхватил другую из ящика, стоящего рядом. Откупорив новую бутылку, он залпом опустошил ее наполовину.

– Почему я пью один?! Мне скучно! – Он хулиганисто, размашисто отшвырнул доконченную бутылку. Откупорив третью, он резко встал, но, качнувшись, упал в кресло. Расхохотавшись, он все же сумел потихоньку подняться. Шатаясь, он вышел в коридор и направился к клетке Шерхана.

Шерхан, издалека почуяв хозяина, заходил по клетке в предчувствии свободы, сотрясая тишину замка приветственным рычанием.

– Что, Шерхан, тебе тоже одиноко здесь? – Арсен, наконец, справился с замком. – Ну, иди, иди, погуляй!

– Шерхан, словно большой котенок, набросился на Арсения, свалив его с ног. Завязалась шутливая борьба. Они катались по коридору. Арсен ласково трепал Шерхана за уши. Шерхан, рыча, тихонько кусался. Арсен оказался сверху. Он вставил в пасть Шерхана горлышко бутылки, которую он все это время держал в руке, пытаясь не расплескать, он опрокинул ее, вливая остатки в пасть тигра. Шерхан недовольно зарычал и, лягнувшись, выскочил из-под Арсения. Арсен, смеясь, откатился, а Шерхан, отбежав, уселся поодаль, смешно отплевываясь и фыркая, утирал морду лапами. Арсен, поднявшись, подошел к Шерхану.

– Ну не так уж это противно, маленький задира, – он потрепал его по голове. – Ладно, идем на кухню. Покормлю тебя чем-нибудь вкусненьким.

Придя на кухню, Арсен отпустил всех слуг. Открыв крышки на всех котлах, Арсен предоставил Шерхану право выбора. Наблюдая за довольно чавкающим Шерханом, Арсен удобно устроился в принесенном для него кресле. Разморившись от тепла в кухне, он забылся тревожным хмельным сном.

Волею сна, Арсен оказался в ночном лесу. Кристина стояла в нескольких шагах от него. Она кокетливо манила его пальчиком, хотя на ее лице не было ни тени улыбки. В ее глазах была грусть. Она что-то говорила ему, Арсен видел, как шевелятся ее губы, но слов не слышал. Вдруг она развернулась и побежала прочь. Повинуясь неведомой силе, Арсен бросился за ней. Кристина выбежала из леса и остановилась. Он не видел, но точно знал, что там, за кромкой леса, крутой обрыв. Она стояла на краю обрыва и смотрела вниз. Она обернулась, словно прощаясь, и шагнула.

– Нет! – Арсен с криком проснулся.

Он удивленно огляделся и вспомнил, что уснул в кресле, на кухне. Шерхан, спавший у его ног, поднял голову, и удивленно посмотрел на Арсения.

Арсению вдруг мучительно захотелось увидеть Кристину. Граф встал и в ленивом сопровождении вышел в холл. Арсен остановился у подножия лестницы и, задумавшись, посмотрел наверх. «Где-то там, в одной из многочисленных комнат, Кристина, возможно, спит в своей теплой уютной постельке». Сейчас он готов был бы отдать все, что имел, всю свою несчастную жизнь, со всеми ее потрохами, лишь бы иметь возможность быть рядом с ней. Но, вспомнив ее противостойкое отношение к нему, Арсений, не желая тревожить ее сон, отправился в библиотеку, намереваясь закончить опустошение начатого ящика с вином.

Кристина, несмотря на свою смертельную усталость, лежала в темноте и никак не могла заснуть. Замок уже давно был погружен в сонную тишину. Ее усталое тело, казалось, расползлось в теплой мягкой постели, словно медуза, дрейфующая на волнах, оно давно уже спало, но разум девушки все никак не желал отдаться на волю сна и все рисовал и рисовал ей в воображении картины минувшего и призрачные зыбкие мечты будущего. Постепенно, в скольжении песочного времени, усталость убаюкивала ее. Чувствуя, что засыпает, Кристина решила взглянуть перед сном на Тори. Превозмогая ленивую размягченность, она встала и прошла в соседнюю, смежную комнату. Виктория сладко спала, улыбаясь во сне. Кристина заботливо поправила сползшее одеяло. Поцеловав спящую девочку, она вернулась в постель и, наконец, забылась освобождающим сном. Сколько она спала, Кристина не знала, но ей показалось, что всего лишь несколько минут ей удалось поспать. Тоненький дрожащий голосок просил ее вернуться из солнечного успокоения сна.

– Барышня, пожалуйста, проснитесь!

Кристина открыла глаза и увидела перед собой худенькое личико Феофании, одной из ее служанок.

– Что случилось?! – обеспокоено вскинулась Кристина, – Что-нибудь с Тори?

– Нет, нет, – быстро заверила ее девушка, – малышка спит, с ней все в порядке.

– Что же тогда? Зачем ты будишь меня? – непонимающе с недовольством сказала Кристина, ложась на подушки и намереваясь снова уснуть.

– Граф требует, чтобы вы пришли, – жалобно заявила девушка. – Он ужасно зол! – доверительно прошептала Феофания, так, будто открывала какую-то страшную тайну и боялась, что их кто-нибудь может подслушать.

– В такой час? – удивленно спросила Кристина, – Ведь уже глубокая ночь!

• Когда граф зол, для него не существует понятия времени! – заявила Феофания с таким видом, будто это была первозданная истина и лишь она, по-своему невежеству, не знала этого.

– Но, я ведь не его служанка! – возмущенно воскликнула Кристина, с раздражением откидывая одеяло и вставая, – Я вовсе не обязана бежать сломя голову по первому же его зову…

– Ах, сударыня, милая! – прервала ее Феофания, – Ваше счастье, что граф Вас не слышит.

– Знаешь, Феофания, на твоем месте я бы не стала служить у человека, которого вынуждена бояться. Хотя, возможно, здешним жителям нравится подобная тирания. Но что тебя здесь держит?!

– Нет, барышня, мне порой вовсе не нравится поведение нашего господина. Но я не вольна выбирать. Понимаете?! Я крепостная. И это моя жизнь. Это мой дом и люди, которые меня окружают, моя семья. А наш господин, он словно бог над нами. Вправе ли кто-нибудь осуждать или судить волю Господню?!

Кристина с изумлением слушала горячую фанатичную речь Феофании. Глаза девушки недобро мерцали в темноте, и, казалось, что она ни на секунду не сомневалась в том, о чем говорила.

– Но граф не господь бог! Он не вправе решать ваши судьбы! – воскликнула Кристина.

– Но мы сами, и рождением, и верою нашей, вверили ему свои судьбы. Так должно быть! Это предопределено свыше. Более того, ни у кого из нас не возникло ни малейшего сомнения в том, что именно так и должно быть! Если Вы готовы, барышня, – невозмутимо прервала сама себя Феофания, – Я провожу Вас, – холодно закончила она.

Кристине ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.

– А вот и мы! – Граф приветствовал ее веселым сарказмом, как только она вошла.

– Можешь идти, Феофания, ты мне больше не понадобишься.

Пока граф отпускал служанку, Кристина огляделась. Вокруг кресла, на полу, валялись пустые бутылки. Рядом с креслом стоял деревянный ящик, из которого выглядывало несколько нераскрытых горлышек. Шерхан лениво наблюдал за происходящим, греясь у камина и щурясь от удовольствия. Животное с интересом посмотрело на Кристину, и она внутренне сжалась от страха. Но, оглядев ее, Шерхан, не найдя ничего интересного для себя, опустил свою большую голову на лапы. Но янтарные глаза тигра продолжали следить за ней, за каждым ее движением, и она это ясно и ощутимо чувствовала. Казалось, что огненный взгляд в самую ее душу и настороженно ждет момента, когда она сделает неверный жест, оступится, и тогда он со всей яростно дикой преданностью набросится на нее, защищая своего господина.

Феофания, выходя, захлопнула дверь. От неожиданности силы звука Кристина испуганно вздрогнула. Арсен с иронией покосился на нее, усаживаясь в кресло.

– Что с тобой, Кристина? Ты вся дрожишь, где же твой боевой дух? – с издевкой сказал граф.

Кристина лишь критически оглядела его. Он был пьян и выглядел ужасно. Его красивые сине-васильковые глаза помутнели и стали почти черными. Волосы были взъерошены, а рубашка растрепана и местами залита вином. Алые пятна на белоснежном шелке выглядели, словно свежая кровь на снегу. На какой-то миг Кристина подумала, что он, возможно, подсознательно заляпался вином, как бы пытаясь омыть кровью свою душу. Но сразу же, отогнав эти мысли как вздор, Кристина, легко тряхнув головой, примирительно спросила:

– Вы зачем-то звали меня, ваше сиятельство?

– Да, звал! – задиристо заявил Арсен. Он открыл уже рот, чтобы сказать ей еще что-то язвительное, но Кристина, поняв это, поспешила перебить его недружелюбность.

– Я пришла, чем я могу быть Вам полезна?!

Арсен усмехнулся и, запрокинув голову, отпил из бутылки, которую все время не выпускал из рук. Алая струйка вина побежала по его щеке, и Арсений, отняв бутылку от губ, вытерся рукавом рубашки, при этом он дерзко взглянул на нее, словно непослушный мальчишка, который из вредности шалит на глазах старших и с вызовом ждет их реакции. Но Кристина разочаровала его, никак не отреагировав на поведение Арсения, оставаясь, все так же внешне спокойной. Ее спокойствие бесило Арсения.

«Как она может быть такой спокойной, когда я в таком состоянии!» – негодующе подумал Арсен.

– Возьми стул и сядь со мной рядом, – сердито проворчал Арсений.

– Как должно быть ужасно, принадлежать кому-то! – Подумала она, послушно следуя его указаниям. – Быть крепостной! Быть абсолютно не властной над своей судьбой. И оказаться в руках такого деспота!

Наблюдая, как Кристина послушно направилась за стулом, Арсен достал бутылку из ящика и откупорил ее. Кристина, вернувшись со стулом, поставила его немного в отдалении. Она уже хотела сесть, как граф остановил ее.

– Нет, нет, я сказал рядом, а не где-то посередине комнаты, – сказал Арсен тоном, не терпящим возражения.

Но Кристина и не собиралась возражать. Она на своем опыте хорошо знала, что пытаться возражать пьяному мужчине бессмысленно. Кроме того, это без сомнения, вызвало бы гнев графа, и последствия его гнева, в таком состоянии для нее могли оказаться плачевными. Она молча взяла стул и пододвинула его.

– Ближе! – вскричал Арсен, ударив кулаком по подлокотнику своего кресла, – Я сказал, ближе!

И я почти потеряла свою волю и свободу! – подумала она в ужасе. Испуганно сжавшись, девушка пододвинула стул впритык к креслу и села на краешек, готовая вскочить в любую минуту. Арсен протянул ей только что открытую бутылку вина.

– На, выпей со мной, – сказал он.

Кристина, взяв бутылку, послушно поднесла ее к губам. Она отпила немного. Вино было приятным на вкус, терпко-сладкое, оно мягким теплом разлилось по скованному в напряжении телу.

Видя, что она отпила совсем немного, граф возразил:

– Ну нет, так не пойдет, выпей еще. Давай, я тебе помогу.

Граф накрыл ее руку, держащую бутылку, поверх своей. Поднеся бутылку к ее губам, он заставил ее пить, опрокидывая ее все больше и больше. Вино лилось так быстро, что девушка не успевала его глотать. Кристина попыталась отнять бутылку от губ, чувствуя, что захлебывается, но сильная рука графа не позволила ей это. Арсен мгновенно вскочил на ноги и встал так близко, чтоб можно было удерживать ее. Одной рукой он взял ее за голову сзади, а другой продолжал вливать терпкую обжигающую жидкость, льющуюся потоком. Он словно пытался ей отомстить пытаясь утопить ее вином, намеренно мучая, словно жестокий мальчишка мучающий беззащитного перед ним котенка. Но она не была котенком, и она причинила ему такую боль и внутренние терзания души о которых он даже не подозревал прежде. Она исцарапала его душу, остренькими коготками проснувшихся в нем совести, сочувствия и жалости к его людям, и е ней самой, беспомощных перед его несправедливостью. Он не хотел и не донжен был расскаиваться в своей власти. Но она, заставила жалеть его об этом. Девушка, захлебываясь, попыталась вырваться. Алые струйки побежали по ее щекам, смешиваясь с хлынувшими из глаз слезами. Свободной рукой Кристина пыталась освободиться, но руки графа вцепились в нее железной хваткой. Она принялась колотить по нему своими маленькими кулачками, но, казалось, что эти удары для него были менее ощутимы, чем укусы комара. В отчаянии Кристина на ощупь стала искать свободной рукой хоть что-нибудь, что помогло бы ей освободиться. Ее рука скользнула по стоящему рядом креслу и нашла в нем брошенную графом бутылку. Схватившись за нее, как за свое спасение, девушка, размахнувшись, ударила ею графа по голове. Удар пришелся в висок. Пустая бутылка со звоном разлетелась, разбившись от удара. По щеке Арсения от виска, тонкой струйкой побежала кровь. Арсений с изумлением посмотрел на нее. Он разжал руки и, отступив на шаг назад, тронул рукой разбитый весок. Ошарашено он смотрел на кровь на своей руке несколько секунд и вдруг упал, как подкошенный.

Кристина, съежившись на стуле, откашливаясь, ловила ртом воздух. Граф рухнул к ее ногам. Девушка с криком ужаса и отчаяния вскочила со стула, словно вспугнутая выстрелом птица, и метнулась к двери. Но, обернувшись, она замерла. Граф лежал абсолютно без движения.

– О, господи, я убила его! – с отчаянием воскликнула девушка.

Повинуясь порыву, Кристина подбежала к графу и упала перед ним на колени. Из ее груди вырвались рыдания, и слезы с новой силой хлынули из ее глаз.

– О, господи, я убила его! – шептала девушка, в отчаянии заламывая руки и боясь к нему прикоснуться.

– Что теперь будет со мной? Что мне теперь делать? – в отчаянии спрашивала она сама себя.

Наконец, она собрала все свое мужество и протянула к нему руку. Граф упал на грудь лицом вниз. Кристина боязливо прикоснулась к его волосам, она нерешительно погладила их дрожащей рукой, но граф не шевелился и не подавал никаких признаков жизни. Кристина приложила голову к его спине. Но, казалось, он не дышал.

– Господи! Господи! – взмолилась она, сходя с ума от ужаса – Если я убила его, меня сошлют на каторгу или повесят на городской площади, или четвертуют! Только бы он не умер! Только бы не умер! И пусть тогда хоть высечет меня на своём столбе. Изнемогая от ужаса, она приподняла его голову и осторожно повернула ее. Кристина склонилась над графом, пытаясь расслышать дыхание, вдруг позади себя она услышала грозное рычание.

– Господи, я совсем забыла про тигра, – испуганно подумала она. Кристина медленно опустила голову графа и, выпрямившись, осторожно, полуобернувшись, посмотрела назад. – Вот и наказание! Уж лучше была бы виселица! – успела подумать Кристина, хаотично соображая как спастись.

Тигр стоял в нескольких шагах от нее. Из его оскалившейся громадной пасти вылетало грозное рычание. Казалось, он вот-вот бросится на нее и разорвет на кусочки.

– О нет, я слишком молода, что бы быть съеденной тигром! Я столько ещё не видела в жизни! И бедная Виктория, ещё совсем мала, что бы остаться в этом мире одной! – Девушка замерла, сжимаясь, словно пружина, собирая в себе все свое мужество, все свои силы, готовясь, выпрямившись, сделать отчаянную попытку спастись. Один единственный шанс. Один прыжок спасения мог бы спасти ее, если на это хватит времени.

Неожиданно девушка вскочила на ноги и молниеносно бросилась к двери, опрокидывая все, что попадалось ей на пути. От неожиданности, когда Кристина вскочила на ноги, тигр, опешивши, отпрянул. Но, когда девушка побежала, он тут же бросился за ней.

Подбежав к двери, Кристина успела распахнуть ее и, выскочив в коридор, захлопнула дверь прямо перед самым носом тигра. Тигр свирепо набросился на дверь, и Кристина, поняв, что дверь долго не выдержит, бросилась бежать.

Под свирепыми атаками Шерхана истрепанная дверь, наконец, поддалась и с грохотом, эхом, разлетевшимся по ночному замку, вылетела в коридор, с треском обрушиваясь на пол вместе с оседлавшим ее животным. Шерхан, только коснувшись, пола, бросился вдогонку за своей ускользнувшей жертвой.

Очнувшись от ужасного грохота, Арсений со стоном попытался подняться, приподнявшись на руках. Встав на четвереньки, он огляделся, пытаясь понять, что случилось. Голова ужасно болела. Сев на пол, Арсений непонимающе, с изумлением обводил взглядом комнату.

Вокруг него валялись осколки. Все предметы мебели по прямой линии к двери, были опрокинуты. А истерзанная и измочаленная дверь вообще лежала в коридоре в плачевном состоянии. Пол же, в том месте, где он лежал, был залит кровью.

Медленно возвращаясь в памяти к происшедшему, Арсений ужаснулся тому, что он натворил. Он встал и подошел к небольшому зеркалу, стоящему на каминной полке в круглой ажурной оправе и служившему, в основном, как память о матери. Арсений осмотрел рану на виске, она была не опасной, но забрала у него много крови. Правая сторона лица была вся в запекшейся крови. Волосы вокруг раны слиплись и блестели от высохшей крови.

– Что же я наделал?! – удрученно спрашивал себя Арсен, глядя на свое обезображенное отражение. – Она никогда теперь не будет доверять мне. Она не простит меня. – удрученно корил себя Арсений, – Она никогда не будет моей…

– Зачем? Зачем я сделал это? Я же не собирался мстить ей! и она ведь не противилась мне! – непонимающе спрашивал он себя. – Но эта ее раздражительная, укоряющяя покорность! – нашел он себе оправдание, вновь и вновь, меряя шагами разгромленную комнату. Его взгляд упал на коврик у камина. Глаза Арсения с ужасом смотрели на пустое место.

– Шерхан! Его не было!

Только теперь, вновь оглядев комнату, Арсен понял, что за ураган прошелся по ней.

– О, нет! – простонал он, когда шокирующая действительность обрушилась на его сознание.

Где-то там, в этом огромном замке, в котором почти негде было укрыться, хрупкая нежная девушка была совершенно одна наедине с огромным разъяренным животным.

Арсений торопливо прошел между рядами стеллажей с книгами к стене. Он повернул скрытый рычаг, закрытый старинным гобеленом, открылся проход в потайной межстенный коридор. Арсен вступил в прохладную темноту тайного прохода, закрыв за собой вход, он по памяти заспешил к выходу, ведущему в комнату-клетку. Пройдя несколько поворотов, Арсен остановился и повернул знакомый его рукам выступ. Часть стены бесшумно распахнулась перед ним и, пропустив, плавно встала на свое место.

Арсен подошел к решетке, заменявшей стену комнаты, он торопливо открывал замок на дверце. Через мгновенье замок весело щелкнул, послушно открываясь. В этот момент, как только дверь открылась, в коридор вылетела Кристина, как будто она знала, что именно здесь и сейчас открылась дверца, которая могла защитить ее.

Хотя Арсений знал, что иначе и быть не могло, Шерхан всегда загонял своих жертв именно сюда. Но, идя сюда, он с содроганием думал: «Что, если он опоздал?!». Он боялся, что его история повторится, и в одном шаге от спасения может случиться непоправимое.

Увидев Кристину, Арсен облегченно вздохнул: «Он успел!».

Кристина, оглядываясь, бежала по длинному коридору. Там впереди была стена спасения. И за ней ее ждал граф. Живой! Окровавленный, но живой! И сейчас ее жизнь снова была в его руках. Одного слова графа было достаточно, чтобы прекратить этот кошмар, или заставить заплатить за пролитую кровь, его благородную кровь ценой ее жизни, отнятой в непредсказуемых мучениях.

«Захочет ли он меня спасти?» – мучилась в догадках Кристина, прислушиваясь к приближающимся все ближе и ближе огромным прыжкам преследующего ее животного.

Еще чуть-чуть, еще немного и ее руки коснутся холодных железных прутьев. Шерхан гигантскими прыжками выскочил в коридор. Тигр торжествующе зарычал. Жертва так близка и так беззащитна.

– Ваше сиятельство, пожалуйста, впустите меня! – взмолилась Кристина.

Еще несколько шагов, и вот ее руки вцепились в железные прутья со всем отчаянием ужаса.

– Ты пыталась убить меня! И теперь ты думаешь, что я впущу тебя в одно помещение со мной?! – саркастически холодно заявил Арсений, наслаждаясь ее страхом в предвкушении мольбы о прощении. Он устал от этой игры «в кошки-мышки». И пока было время, он хотел добиться ее преклонения. Он хотел, чтобы она полностью подчинилась ему.

«Она будет принадлежать мне! Или никому!» – твердо решил про себя Арсений.

– Ваше сиятельство, простите меня, но я ведь только защищалась! Я могла захлебнуться. Я была напугана и не понимала, что делаю! Простите меня! Я не хотела! – девушка, прильнув к решетчатым прутьям, трясясь от ужаса, истерически скороговоркой молила неумолимого графа. Его лицо, казалось, превратилось в непроницаемую маску.

– Простите меня! Пожалуйста! Подумайте о моей сестре, у нее никого нет, кроме меня! Пожалуйста, ради чистой детской души, не губите меня! Уж лучше выпорите меня розгами, только не губите! Умоляю!

– По-твоему самое страшное на свете розги? А как насчет моей жизни? – Возмущённо вскричал Арсений – Не губить тебя?! И ты в благодарность, как только минует опасность, приласкаешь меня чем-нибудь более весомым, чтобы добить до конца?!

– Нет! Никогда, никогда больше не повторится ничего подобного! Обещаю Вам.

Шерхан, наконец, настиг ее. Он прыжком наскочил на ее хрупкие плечи, вцепившись зубами в ткань, тигр с силой рванул ее, отпрыгивая назад. Легкая ткань с треском разрывалась. Треск рвущейся ткани слился с отчаянным криком девушки.

Арсен бросился к прутьям клетки. Граф обнял ее, дрожащую, сквозь прутья.

– Назад! – крикнул он Шерхану, предотвращая его следующий прыжок.

– Ты будешь мне подвластна? – порывисто спросил Арсен, глядя на ее закрытые веки, которые она опустила, чтобы не видеть ужаса происходящего.

Он с нетерпением ждал ответа, но она, молча, вся сжалась, прильнув к холодным прутьям. Казалось, она ничего не понимает, охваченная паническим страхом. Арсен, сжав руками, плечи девушки, с силой потряс ее:

– Ну, скажи мне! Ты будешь моей?!

Его голос сорвался на крик:

– Скажи, что будешь принадлежать мне! Всецело! Телом и душой! Мне! Мне одному! Или ему, черт тебя побери! – Арсен с силой оттолкнул ее от клетки.

Шерхан тут же подскочил к перепуганной насмерть девушке и вцепился зубами в подол ее одежды, он стал терзать его, мотая головой, заставляя ее кричать от ужаса.

– Да! Да! Да! Я буду для Вас, чем захотите! – в отчаянии вскричала Кристина из последних сил, – остановите же это чудовище, – почти теряя сознание, взмолилась она, цепляясь за прутья решетки, как за спасение.

Арсений мгновенно выскочил из клетки.

– Шерхан, место! – скомандовал он. И тигр молниеносно повиновался ему, оставив свою потрепанную игрушку в покое. Шерхан важно прошествовал в клетку и с безразличным видом улегся в ее центре. Шерхан положил свою огромную голову на лапы и довольно облизнувшись, словно большой кот съевший миску сметаны, сладко зевнул, от приятной усталости от погони и игры.

Граф понимающе усмехнувшись Шерхану закрыл клетку. Он был очень доволен помощью своего грозного друга, и благодарен ему в душе, за столь неожиданный поворот событий. И капитуляцию Кристины. Но он не собирался показывать ей своей радости. С непроницаемым лицом, он повесил замок.

Кристина с изумлением наблюдала, как граф с завидным спокойствием запирает клетку.

Он обернулся, взглянув ее бледное от пережитого страха лицо. Стены перед ней вдруг закружились в безумном хороводе. Перед глазами поплыл туман. Ноги девушки устало подкосились, и она упала бы, но, сильные руки графа успели ее подхватить. Но он уже не мог удержать ее. В его руках оставалось безвольно обвисшее тело. А она плыла куда-то в безоблачную даль. Граф говорил ей что-то утешающее, но она уже не слышала его. Не понимала. Не хотела понимать.

Кристина медленно приходила в сознание. По всему ее телу разливалось мучительно сладкое будоражащее тепло. Кристина медленно открыла глаза и встретилась взглядом с его синими мерцающими глазами. Он смотрел на нее. Он ждал ее взгляда. Граф склонился к ее губам. Она чувствовала мягкое прикосновение его губ, словно нежные лепестки цветка касались ее кожи. Его губы приникли к ее губам быстро, с голодным отчаянием. Пораженная сладкой истомой, разливающейся по всему телу, Кристина робко ответила на его поцелуй. Она закрыла глаза, от удовольствия почувствовав жар, когда его пальцы заскользили по ее обнаженному телу. От его рук бежала жгучая волна, они поднимались к ее груди, скользили к ягодицам. Кровь душной волной стыда приливала к лицу, гулко стуча в ее жилах. Почувствовав его ладонь на своем обнаженном животе, Кристина, у которой перехватило дыхание от страха, напряженно сжалась, чувствуя унижение и беспомощность. Его ласки были невыносимыми, дерзкими и настойчивыми, и в то же время предельно нежными. Почувствовав, как напряжено ее тело, Арсен теплым дыханием поцелуев стал согревать ее. От его поцелуев Кристина задрожала, казалось, ее тело кололи сотни маленьких ножичков, это доставляло ей удовольствие, похожее на боль, заставляя дыхание вырываться из груди со стоном страсти. Сгорая от стыда, Кристина глотала горькие слезы безнадежности, своей беспомощности. Но помимо ее воли, тело Кристины начало отвечать на его бесстыдные ласки. Она хотела бы освободиться от чарующего гипнотизирующего взгляда его синих мерцающих глаз. Она хотела бы освободиться от сладкой истомы, держащей ее в невесомости. Она хотела бы укрыться где-нибудь в прохладе и темноте, но Кристина понимала, что это не спасло бы ее от пугающего пожара, разгорающегося внутри ее существа и от неумолимо надвигающегося на нее чувства страсти. Вдруг он остановился, прекратив свои ласки. Арсен пристально смотрел на нее синим взором, полным воинственным вызовом, он ждал, когда страсть бросит ее к нему навстречу и заставит просить продолжения. Она медленно подняла ресницы, уставив на него негодующе непонимающий взгляд. В ее серых бездонных глазах мерцал немой вопрос.

«Почему он остановился? – задавалась она мучительным вопросом, – Неужели он оставит ее так, дрожащую от желания?!».

Повинуясь безудержному порыву страсти, Кристина нежно обвила его руками и припала к его губам. Арсений, торжествующе улыбаясь, привлек трепещущее тело, прижимая ее к себе. Странная радостная дрожь охватила Кристину, когда он придавил ее своим горячим мускулистым телом.

Страшное напряжение внутри ее, повинуясь и откликаясь на его страстные ласки, все росло и росло, будя в ней неведомую животную потребность. Арсен ворковал что-то ласковое, неразборчивое, а потом внезапно и сильно, одним резким толчком вошел в нее. Все ее тело пронзила резкая разрывающая боль. Инстинктивно выгнувшись дугой, она закричала от боли и страха.

– Боже мой! – потрясенно выдохнул он, – я думал…

Он замолчал, успокаивая ее поцелуями, Кристина была ошеломлена, почувствовав, как ее тело с готовностью изогнулось, отвечая на его трепетные ласки в новом и еще более сильном желании.

Арсений крепко держал ее, и Кристина сгорала в его объятиях. Прижимаясь к нему, уступая охватившему ее бешеному желанию, она отвечала ему легкими движениями своего жаждущего тела, нерешительная, но покорная ему, призывая его вылетавшими из груди звуками, похожими на воркование голубя.

Страсть, кипящая в его крови, была подобна потоку, сметающему все на своем пути. Теперь ничто не препятствовало и не удерживало его, он мог следовать своим желаниям, предаваться опьянению той властью, которую они давали ему. Арсений упивался ею, как изголодавшийся зверь, всецело окунаясь в реку наслаждения и отдаваясь со всей чувственностью, на какую только был способен. Отдавая свою трепещущую поглощенность, он нетерпеливо требовал, чтобы она отдавалась ему. Кристина почувствовала, как что-то очень горячее и сильное взвихрилось, пробегая, словно ток, по их сплетенным телам. И вот, словно яркий луч солнца, вспыхнул, рассыпаясь фейерверком на миллионы радужных искр, рвущейся из их воспламененных тел с радостным криком.

Ласковые руки Арсения с нежностью успокаивающе возвращали ее на землю из волшебных далей, куда она взлетела на его руках. Потом он молча согревал ее своим телом, прижимая ее к себе, как самое драгоценное из всех сокровищ.

В комнате было прохладно, и Арсен, заметив, что Кристина вздрагивает от холода, дотянувшись до одеяла, натянул его на них. Арсений, заботливо укутав Кристину одеялом, вновь обнял ее, прижимая к себе так, будто боялся, что она куда-нибудь исчезнет или рассеется, словно мираж.

Доверчиво прильнув к нему, Кристина, согревшись в теплой нежности его объятий, забылась легким успокаивающим и восстанавливающим силы сном. А Арсений все смотрел и смотрел на нее, поражаясь трепетной чувственностью ее красоты. Он гладил ее мягкие золотистые волосы. Осторожно касался пальцами нежных черт девушки. Арсений ласково касался губами ее шелковистой кожи. Кристина недовольно поморщилась во сне и, проворковав что-то неразборчивое, протестующее отвернулась от него, повернувшись к Арсению спиной. Арсен страстно прижал ее к себе и, уткнувшись лицом в нежный изгиб ее шейки, задремал.

Солнечный лучик пробился сквозь щель неплотно задернутых штор, он скользнул по темной комнате до большой кровати и заиграл, заискрился на лице спящей девушки. Кристина улыбнулась и, сладко потянувшись, открыла глаза. Она огляделась кругом. Комната была большая, но мебели в ней было очень мало: письменный стол у окна, кресло, ждущее хозяина у весело потрескивающего камина, да большая кровать, на которой она спала, и которая занимала почти половину комнаты. В комнате стоял полумрак, и лишь маленький лучик солнца, пробившийся сквозь тяжелые шторы, говорил о том, что солнце уже давно встало. И тут она ощутила обруч сильной руки, обнимающей ее. Кристина осторожно приподняла одеяло и заглянула под него. Она была абсолютно обнаженной. Кристина перевернулась на спину и посмотрела на спящего рядом графа. Арсений спал, хмурясь во сне. Кристине вдруг безудержно захотелось поцеловать его по-детски нахмуренные брови и, не удержавшись от этого всепоглощающего желания, Кристина нежно поцеловала Арсения в переносицу между бровей. От поцелуя Арсений проснулся.

– М-м-м. До чего приятное пробуждение, – улыбнувшись, сказал он.

Кристина испуганно отпрянула так, будто была поймана на месте преступления.

– Нет. Прошу тебя, не останавливайся, – подтрунивающе сказал Арсений, покрепче прижимая ее к себе.

– Я… я не хотела разбудить Вас, – смущенно пролепетала Кристина.

– Мне было очень приятно! – произнес он бархатно хриплым ото сна и просыпающейся в нем страсти, голосом.

Арсений внимательно посмотрел на нее веселым сверкающим взглядом. От этого взгляда ей стало не по себе и, смутившись еще больше, Кристина покраснела до кончиков волос, пряча взгляд.

Никогда еще Кристина не чувствовала себя так глупо, как сейчас. Ей хотелось провалиться куда-нибудь подальше от его сверкающего взгляда, который, казалось, видит ее насквозь. Она не знала, как ей вести себя. Что говорить.

– Скажи мне, что тебе так не дает покоя? – Арсений приподнял ее личико за подбородок, садясь в постели.

– Может быть, ты чего-нибудь хочешь?

Склонившись над ней, Арсен легко поцеловал Кристину в уголок губ.

– Да, я… я хочу уйти, – сказала Кристина, пытаясь освободиться.

– Нет! Нет, ты не хочешь этого, глупышка, – игриво возразил Арсений, нежно удерживая ее.

– Ну, скажи мне, чего ты хочешь?

Арсен покрывал ее лицо ласковыми поцелуями.

– Нет, пожалуйста! – Кристина скользнула вниз, закрываясь от него одеялом.

Арсен весело рассмеялся.

– Ты дразнишь меня, котенок?!

Он отбросил одеяло прочь, невзирая на ее застенчивые протесты. Арсений стал ласкать ее, и вскоре она напрочь забыла обо всем на свете, тая в его объятиях.

– Скажи мне, почему ты так настойчиво защищалась? – спросил Арсен, когда они отдыхали удовлетворенные в объятиях друг друга.

– Я боялась, – призналась она.

– Чего? Я был нежен с тобой с самого начала!

– Неизвестности! И потом, я привыкла защищаться.

– Мой бедный, маленький котенок! – жалея ее, сказал Арсен, – Тебе больше не нужно бояться, – он успокаивающе поцеловал ее, – Я никому не позволю тебя обидеть!

– А кто защитит меня от Вас, Ваше сиятельство?! – возразила Кристина, враз ощетинившись, в ее взгляде появился упрек и горькая обида.

– Ну, знаешь ли! – возмущенно воскликнул Арсений, – Если уж на то пошло, кто защити меня от тебя?! – он указал на затянувшуюся рану на виске.

– Я защищалась! – воскликнула с возмущением Кристина, отпрянув от него. – Я сделала все, что Вы просили! Я была покорна Вам и не заслуживала, чтобы Вы утопили меня в своем вине!

– И ты смеешь говорить о покорности?! – Арсений гневно посмотрел на нее. – Это ты, заставила меня напиться, как последняя свинья! Ты, заставила меня чувствовать себя жалким ничтожеством!

Арсен в бешенстве выскочил из постели и, схватив со спинки кровати бархатный халат, нервно натянул его на себя. Кристина с негодованием и изумлением смотрела на него.

– Я не понимаю, о чем Вы, сударь. Не помню, чтобы я пыталась сделать что-либо подобное тому, в чем вы меня обвиняете!

– Ну конечно! Невинная овечка, правда?! Здесь ведь только один злодей! И это я?!

– Ну, если я заставлю Вас неизвестно каким способом делать то, что Вы не хотите, то почему бы Вам просто не отпустить меня на все четыре стороны?

– Потому что я не могу этого сделать! – вскричал он, яростно ринувшись к ней – НЕ могу! – сказал о с болью в голосе, от того, что она закрыв глаза испуганно вжалась в кровать, будто ждала от него удара.

– Я не знаю, почему! – Арсен устало опустился на постель, сев к ней спиной.

– Когда я узнал, что ты ушла,… Мне показалось,… что из меня как будто душу вынули. – Плечи Арсения понуро опустились. Ему было трудно говорить об этом. Он впервые захотел открыть свою душу, не только тайком глядя на свое отражение, а живому существу, которое завладело всей его сущностью.

– До встречи с тобой я считал, что мир жесток, а жизнь – это боль. Но встреча с тобой все изменила. Я не знаю, что со мной происходит! Почему на слова, произнеси их кто-нибудь другой, я не обратил бы внимания, но сказанные тобой, они глубоко задевают меня. Почему я ловлю каждый твой взгляд, каждый жест и пытаюсь разгадать их значение. Я вдруг поверил, что, возможно, мир не черно-белый. – Арсений замолчал.

Кристина, открыв глаза, осторжно посмотрела на этого сильного мужчину, который сидел перед ней с жалко вжавшейся головой в плечи. Он был похож на большого щенка, пригибающего голову, боясь удара. Ее сердце сжалось от жалости. Кристина, подсев к нему ближе, укутавшись в одеяло, протянула руку и погладила его мягкие непослушно вьющиеся волосы.

Арсен вдруг резко развернулся и, обняв Кристину, спрятал свое лицо на ее груди. Его плечи тихонько вздрагивали, и Кристина с изумлением поняла, что ОН… плачет!

Она не знала, что ему сказать. Как утешить. Видеть, как широкие плечи графа сотрясаются от рыданий, ей было просто невыносимо.

– Ну не надо! Пожалуйста, не плачьте, Ваше сиятельство! – попросила Кристина, гладя густые черные, как смоль, волосы графа.

Он поднял на нее свое заплаканное лицо и с болью в голосе спросил:

– Как ты можешь называть меня сиятельством?! Разве я все также чужд тебе, как прежде?

– Да что с Вами, граф? – с изумлением возразила Кристина, – Это ведь дань моего к Вам уважения!

– Какого уважения, Кристина, черт возьми! – негодующе вскричал Арсений, от чего Кристина испуганно отпрянула. – Ты хочешь сказать уважения низшего к высшему?! Ты смеешься надо мной, или намеренно издеваешся?!

– Господи, боже мой! Нет! Да успокойтесь Вы! – возмущенно воскликнула Кристина, – Я ничего плохого не имела в виду. Кроме того, я просто не знаю, я даже понятия не имею, как еще мне можно к Вам обращаться! Ну не могла же я молча сидеть и наблюдать, как Вы… как Вы…

Кристина замолчала в растерянности, не зная как назвать его слабость так, чтобы не обидеть и не разозлить его еще больше. Она, обиженно надув губки, просто отвернулась от него, повернувшись к нему спиной.

Гнев Арсения остыл также быстро, как загорелся. Видя, как она обиженно отвернулась, он тихонько выругался себе под нос, понимая, что свалял дурака и безо всякой причины накричал на нее. Но он был благодарен ей за то, что она не назвала словом то, что с ним так неожиданно случилось. Арсений обошел кровать и смиренно сел с ней рядом.

– Прости меня! – смущенно попросил он.

Кристина обиженно отвернулась в другую сторону. «Пусть хоть раз почувствует себя виноватым!» – коварно подумала она.

– Прости меня! Я понимаю, что не должен был кричать,… Я просто был не готов,… не готов к… этому.… Ну, ты понимаешь, о чем я?! – он с надеждой заглянул ей в лицо, но, видя, что она продолжает обиженно молчать, он удрученно продолжил. – Я не хотел тебя обидеть!

– Ну конечно – съязвила Кристина, – Вы были так вежливы со мной, простите меня! Уж не знаю, как Вас называть, но во всем виновата, конечно, одна я!

– Да! – шутливо поддержал он ее, – откуда только в такой хорошенькой девушке столько спесивости.

– Нельзя же быть таким вспыльчивым, в самом деле – с укором, серьезно глядя ему в глаза, сказала она. – Каждый раз Вы вспыхиваете, словно факел! И чаще всего ни с того, ни с сего!

– Я исправлюсь – подлизываясь, пообещал он, притягивая ее к себе для поцелуя. – Но мне нужна твоя помощь! Я сам не справлюсь!

Арсений нежно поцеловал ее обиженно надутые губки.

– Поможешь?! – полусерьезно спросил он, отстранившись.

– Я попробую! – сдаваясь, пообещала Кристина. – Но, думаю, это будет очень не просто!

– О, да! – рассмеявшись, сказал Арсений, – Я буду отчаянно сопротивляться временами… – Арсений шутливо куснул ее нежную длинную шейку и повалил на постель.

– Виктория! Моя малышка, как я соскучилась по тебе! – воскликнула Кристина, войдя в столовую к обеду и увидев за столом сестренку. Девочка соскочила со стула и бросилась в объятия сестры.

– Я везде искала тебя! – обиженно сказала Виктория, обнимая Кристину. – Я уже думала – ты меня бросила!

– Ну что ты такое говоришь, Тори! Разве я когда-нибудь бросала тебя?!

– Да, но раньше ты никогда не оставляла меня одну ночью! Вот уже вторую ночь тебя нет со мной рядом.

– Тори! – с изумлением, негодующе воскликнула Кристина. За ее спиной раздался раскатистый смех графа. Кристина бросила на него возмущенный взгляд.

Видя недовольство сестры и веселье графа, Виктория добавила:

– А что я такого сказала? Ты вторую ночь не спишь в своей постели!

Арсений взорвался вторым приступом хохота. Кристина чуть не задохнулась от негодования.

– Не вижу ничего смешного, сударь, в тех чудовищных глупостях, что говорит ребенок! – строго заявила Кристина. – А тебе, Виктория, не следует говорить подобные вещи. Это нехорошо! Я надеюсь, что больше ничего подобного от тебя не услышу! А теперь садись за стол. И будь добра вести себя хорошо.

– Но я не понимаю, почему… – упрямо возразила Виктория.

– Если тебя так это интересует, я объясню все попозже. Когда мы будем одни, и когда нас никто не сможет услышать. Хорошо?! – сказала Кристина шепотом Виктории на ушко.

– Хорошо! – согласилась Виктория и послушно заняла свое место за столом.

– Сегодня я собираюсь съездить в город по делам. – Поделился Арсений, насытившись после нескольких смен блюд и наблюдая за сменой к десерту. – Ты не хочешь составить мне компанию, Кристина?

Арсений задал вопрос таким тоном, что Кристина поняла, что он не спрашивает ее, а скорее ставит в известность, что намеревается взять ее с собой и не потерпит возражений.

– А как долго продлится наша поездка? – поинтересовалась Кристина, вместо ответа, понимая, что противиться его воле глупо.

– Не очень долго. Думаю, к ночи мы вернемся. А Вам, юная барышня, – обратился он к Виктории, – пора заняться исследованием замка.

Девочка просияла счастливой улыбкой.

– И я смогу все-все осмотреть?! – восхищенно воскликнула Виктория.

– Все, что захочешь. Я дам тебе в помощницы Арину. Она милая молодая девушка. Думаю, с ней тебе будет интересно и весело. И ты можешь не только все осмотреть, но и покопаться в старинных сундуках и даже переставить мебель в любых комнатах, кроме моей, конечно. Я надеюсь, тебе не придется скучать, и если мы вдруг задержимся в дороге, ты будешь послушной девочкой и вовремя ляжешь спать.

Виктория соскочила со стула и, подбежав к Арсению, радостно обняла его.

– Спасибо! Спасибо, Ваше сиятельство! Я обещаю, что буду послушной. Можно, я пойду прямо сейчас?!

– Но, Виктория, обед еще не закончился! – строго прервала ее Кристина.

– Да, я думаю, что твоя сестра права, Тори, и тебе непременно нужно отведать этот замечательный пудинг.

Виктория подозрительно посмотрела на вкусно пахнущий кусочек на своей тарелке.

– Ну, хорошо, я попробую это, хотя я не знаю, что это такое, – сказала, облизываясь, девочка и вернулась на покинутое место.

– О, это очень вкусно! – обещающе воскликнул Арсений, – Это пирог. Он очень нежный и тает во рту. В нем ты сможешь найти яблоки или другие фрукты и обязательно сладкий, насыщенный ароматом джем.

Кристина с удивлением и восхищением смотрела на него. Его лицо озарилось восхитительным сияющим светом. Казалось, что он весь светится изнутри, излучая что-то восхитительное, сверкающее и доброе.

– М-м-м, как вкусно! – воскликнула Виктория и взяла в руки ложку. Девочка отломила маленький кусочек и, усадив его на ложку, отправила в ротик. От удовольствия Виктория закрыла глазки, словно цыпленок, греющийся на солнце.

Арсений весело рассмеялся, наблюдая за Викторией. Никогда ему еще не было так хорошо. Так спокойно и светло на душе! И счастье искрилось в его звонком смехе. Только сейчас, когда он был озарен сверкающим смехом, когда его глаза излучали ласковое тепло, словно лучи солнца, играющие с плескающими морскими волнами, Кристина поняла, да нет, скорее ощутила всем своим восхищенным в его честь существом, как он необыкновенно, сказочно красив своей мужественной, немного суровой красотой.

Она вдруг поняла, что ей стали очень дороги его мужественно волевые черты. И сейчас, она готова была поклясться, что чтобы теперь не случилось, она ни за что не сможет покинуть его.

Заметив ее долгий восторженный взгляд, Арсений неожиданно весело спросил:

– Что-нибудь случилось, Кристина? Я сказал, что-нибудь не то?

От неожиданности Кристина вздрогнула. Вдруг она поняла, что неизвестно, сколько времени сидела и непрерывно смотрела на него. Она почувствовала себя ужасно глупой. Кристине было так неловко, что она застенчиво опустила глаза в свою тарелку, пролепетав что-то нелепое в ответ, она смутилась еще больше и покраснела.

Арсений еле сдержался от рвавшегося наружу смеха, боясь обидеть ее. Теперь он настойчиво смотрел на Кристину. Он снова хотел увидеть ее сияющий взгляд, почувствовать его тепло. Щечки Кристины залил нежный румянец, который очень ей шел. Арсению страстно захотелось расцеловать эти бархатные розовые щечки. Он представил себе, как подходит и покрывает ее поцелуями. А потом срывает одежду и укладывает прямо на стол на ее разорванное платье…

Арсений смотрел, как Кристина, пытаясь справиться со смущением, отламывает кусочек пудинга и с присущей ей изящностью кладёт его ложечкой в рот. Он представил себе, как эти красивые, тонко очерченные, сладкие от пудинга губы сливаются с его губами в страстном жадном поцелуе. Арсений так ясно представил себе это, что из его груди вырвался страстный стон.

Кристина с удивлением и тревогой посмотрела на него.

– Что с тобой, Арсений? – встревожено спросила Кристина, – Тебе нехорошо?

Виктория удивленно посмотрела на сестру, так бесцеремонно назвавшую графа по имени.

– Нет, нет, все нормально! – придя в себя, заверил ее Арсен.

– Я, пожалуй,… пойду,… подготовлю все к дороге… – Арсений встал и быстро вышел.

– Ты заметила, он был каким-то… странным? – спросила Кристина Викторию, когда дверь за Арсением закрылась. – Или мне показалось? – неуверенно добавила она.

– Да, я заметила, – сказала Виктория и добавила, как ни в чем не бывало, – Я заметила, что и ты стала какой-то… странной! – в точности, словно маленький пересмешник, непринужденно заявила Виктория, копируя встревоженный тон Кристины.

– Да, я заметила, что ты сегодня просто несносна! – рассерженно воскликнула Кристина.

– Или ты слишком раздражительна! – с упреком возразила Виктория и, соскочив со стула, выбежала из столовой.

– Что с нами, Тори?! Мы никогда не ссорились прежде! – удрученно спросила сама себя Кристина, глядя вслед убежавшей в обиде сестренке.

– Господи, как я устала – подумала Кристина, – Почему всем от меня что-то нужно?! Я так устала… от себя самой!

Кристина отодвинула тарелки в сторону и опустила голову на сложенные на столе руки.

– А-а! Вот ты где! – весело воскликнул Арсений, входя в столовую. – Я везде ищу тебя! Ты готова?!

– Пожалуй, да, – ответила Кристина, неопределенно пожав плечами.

– Ну и замечательно! Значит, можем ехать?! – радостно воскликнул Арсений, старательно не замечая ее тоскливого настроения.

– Идем! – он настойчиво заставил Кристину подняться и, взяв под руку, почти потащил, увлекая ее за собой. В холле он галантно накинул ей на плечи шикарно отороченный мехом бархатный синий плащ. Мягко повернув Кристину за плечи к себе лицом, Арсений завязал шелковые ленточки, удерживающие полы плаща вместе и к шоку собравшихся проводить их слуг, нежно поцеловал ее грустно надутые губки.

Отстранившись, Арсений взял из рук Галины свой черно-красный плащ и застегнул на золотую пряжку. Отдав несколько распоряжений слугам, Арсений, взяв Кристину под руку, повел ее к услужливо открытой перед ними двери.

Кристина вдруг остановилась.

– Тори. Я не попрощалась с ней.

– Но, дорогая, сейчас ее будет крайне трудно найти. Я думаю, она не обидится на нас.

– Но она где-то там.… Совсем одна! – Кристина с волнением посмотрела на лестницу.

– Она не одна. С ней Арина, кроме того, в замке полно слуг. Они присмотрят за ней.… Не волнуйся, – утешающе успокаивал Арсений.

Кристина с тревогой посмотрела на него, не решаясь оставить Викторию.

– Мы никогда не расставались прежде! – встревожено поделилась Кристина.

– Ну, хочешь, мы возьмем Викторию с собой, – предложил Арсений, – хотя я не думаю, что для нее так будет лучше…

– Ладно! Хорошо, едем! – наконец решилась Кристина и, развернувшись, быстро вышла на улицу.

Карета быстро увозила их от замка. Кристина откинулась на спинку и безразлично наблюдала за бегущими за окном деревьями, полями, облаками в сером небе.

Арсений изучающе разглядывал ее, но Кристина старательно делала вид, что не замечает его пристального взгляда.

– Что с тобой случилось? – неожиданно спросил Арсен.

Кристина вздрогнула от неожиданности прозвучавшего голоса и с удивлением посмотрела на Арсения, с немым вопросом в глазах.

– Ты думаешь, я не вижу эту грусть на твоем лице и безразличный пустой взгляд. Что случилось? Я оставил тебя всего лишь на полчаса! Когда я уходил… с тобой, по-моему, все было в порядке. А, вернувшись, я нашел лишь твою тень…

Арсен с тревогой заглянул в ее большие серо-дымчатые глаза и нежно взял ее маленькие, холодные ручки в свои, пытаясь согреть их теплом своих ладоней.

– Я кажется,… поссорилась с Викторией… – неуверенно, с грустью призналась Кристина.

Арсений ласково улыбнулся ей.

– Такое часто бывает между близкими, – успокаивающе сказал Арсен.

– Но не с нами! – возразила Кристина, и с грустью и тревогой добавила, – Мы никогда прежде не ссорились!

– Видишь ли, котенок, Виктория растет, она меняется. Сколько ей уже?

– Почти семь лет.

– Правда? – удивился Арсен и задумчиво добавил, – а я думал, ей не больше пяти. Она такая маленькая.

Кристина весело рассмеялась.

– Но я ведь тоже не великан.

– Да, верно, – улыбнулся Арсен, – тем более, – продолжил Арсений начатую мысль, – семь лет – это очень вредный возраст. – уверенно закончил он.

– Да нет, это я виновата… – несчастно возразила Кристина.

– Просто ты чувствуешь ответственность за нее. – Перебил ее Арсений. – Я уверен, что когда мы вернемся, Виктория давно уже забудет об этом.

– Скажи, а Виктория умеет читать и писать? – перевел Арсен тему разговора, пытаясь отвлечь Кристину от грустных мыслей.

– Совсем немного, – смущенно призналась Кристина, – Я научила ее всему, что знала сама.

«Ну как я мог быть таким бесчувственным болваном?!» – мысленно отругал себя Арсений, видя, как сильно она смутилась, признавшись в своей безграмотности.

«Наверное, у них и вправду даже нет никаких документов», – подумал Арсений, – «Господи, как они умудрились жить в воздухе? Надо будет заняться этим. И чем скорее, тем лучше!» – мысленно решил он для себя и осторожно спросил:

– У вас есть документы?

– Какие документы? – не поняла Кристина.

– В которых заверено кто ты, где ты родилась, сколько тебе лет, ну и подобные формальные вещи.

– Н-нет… – озабоченно ответила девушка, – а это важно?!

– Важно! – серьезно подтвердил Арсений, но, заметив, как обеспокоено, осунулось ее личико, он поспешил успокоить ее, – Не беспокойся! Я всем займусь сам. Это конечно, немного хлопотно,… но не невозможно.

– Ах, Вы так добры к нам! – горячо, с благодарностью воскликнула Кристина неожиданно для самой себя, вновь перейдя на «Вы».

– Пожалуйста, не благодари меня, – ответил Арсен и, шутливо добавил, – Я ужасный эгоист! Я сделаю это для того… что ты нужна мне! Нужна как воздух!

Арсений замолчал на минуту, а затем, подавшись вперед так близко, чтобы их губы касались друг друга, заглянув в доверчиво распахнутые глаза Кристины, Арсен тихо сказал, почти прошептал:

– Я люблю тебя, Кристина! Слышишь? Люблю! Больше всего на свете! Люблю больше жизни. Я хочу, чтобы ты была моей! Навсегда!

Глаза Кристины изумленно расширились: «Неужели, неужели он может так жестоко шутить со мной?» – не в силах поверить ему, с отчаянием думала она.

– Как ты смеешь так шутить со мной, – дрожащим голосом спросила Кристина. – Я не игрушка! – в отчаянии воскликнула она, и слезы крупным градом прозрачных жемчужин покатились из ее глаз, – Нельзя так! Нельзя! – шептала она сквозь слезы.

– Нет! Нет! Не плачь, пожалуйста! Любимая! Пойми, я не шучу! Не шучу! Слышишь? Не кривлю душой. Не насмехаюсь!

– Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! – почти прокричал Арсений и встал перед ней на колени, прямо там, в трясущейся от езды карете. Арсен нежно обнял ее и, вытирая поток слез, повторял как молитву: Я люблю тебя! Я люблю тебя! Пожалуйста, верь мне…

– Я так хочу верить тебе, Арсен, – все еще всхлипывая, но, уже успокаиваясь, взволновано воскликнула Кристина.

– Верь мне! – с просьбой, тепло, сказал он, рассеивая туман недоверия в ее ясных глазах.

Потом Арсений, сев с ней рядом, вновь и вновь доказывал свою любовь страстными, нежными поцелуями, успокаивая и уверяя ее ласковыми убеждающими словами. Доверчиво прильнув к Арсению, Кристина, слушая, верила ему, потому что очень хотелось верить, и не было сил сопротивляться охватившему ее и захватившему врасплох все ее существо, большому теплому чувству, томившему ее в сказочном сне.

Карета, замедляя скорость, наконец, плавно остановилась.

– Приехали, Ваше сиятельство! – оповестил их Виктор, распахивая дверцу.

– Как, уже? – удивилась Кристина, которой большой отрезок пути показался лишь счастливым мгновением.

Виктор нескромно ухмыльнулся и отошел в сторону. «Ну и чертовка, – подумал он, – похоже, ей удастся усмирить гневливый нрав графа. Он меняется на глазах, словно по волшебству. И если так пойдет дальше… Граф рискует превратиться в нежного, кроткого подкаблучника, спешащего выполнять малейшую прихоть своей возлюбленной!» – Виктор весело расхохотался собственным мыслям.

Помогая Кристине сойти по ступенькам с кареты, Арсений удивился внезапному задиристому смеху Виктора. Арсений недовольно, с подозрением, посмотрел на парнишку.

– Над чем ты ржешь, бездельник?! – насмешливо, с суровой издевкой, спросил Арсен, подойдя к Виктору.

Виктор испуганно замер, оборвав свой смех на полувздохе.

– Да так, не над чем, сударь!

Виктор мысленно взмолился, чтобы граф не применил своих дьявольских способностей, вероятно привезенных с Востока, узнавать все обо всех, даже их потаенные мысли, невероятным, необъяснимым образом.

– Так значит, не над чем?! Неужели у моего милого, доброго Виктора помутился рассудок после… небольшой порки? – льстивым угрожающим тоном спросил Арсений.

Видя, как несчастно осунулось лицо парнишки, Арсен неожиданно сменил свой тон, пощадив беднягу.

«В конце концов, сегодня восхитительный день!» – подумал Арсен.

– Ладно! Наверняка, ни о чем плохом ты не думал. Ты ведь верен мне! – непринужденно, совсем без угрозы, весело сказал Арсен.

– Поезжай в гостиницу. Устрой все там к нашему приходу. Думаю, мы задержимся здесь на ночь. На ужин, зная твой вкус, выбор блюд я доверяю тебе. Проследи, чтобы все было по-королевски. Ступай. – Арсений передал Виктору мешочек с деньгами.

– Хорошо, господин, все будет сделано! – с горячей преданностью пообещал Виктор, довольный тем, что его мысли оставили в покое, при нем. Облегченно вздохнув, Виктор отправился «на подвиги».

– Да, Виктор! – внезапно остановил его граф, – Возможно, рано утром мы захотим вернуться в графство. Пусть все будет наготове.

– Хорошо, Ваше сиятельство! Как скажете!

– Ладно, можешь идти, – наконец, отпустил его граф.

«Ну, слава богу! Неужели действительно можно идти и выполнять Ваши поручения, милостивый граф?!» – недовольно, с иронией, подумал Виктор.

Арсений подошел к Кристине, которая, не желая мешать разговору, отошла к лавке с большой, красочно раскрашенной витриной. Под стеклом была разложена различная материя, играющая нежными и яркими красками. Тончайшие кружева были собраны в восхитительные бутоны сказочных цветов. Различная тесьма горела и переливалась, обрамляя все это великолепие.

– Хочешь зайти сюда?! – спросил Арсений, прервав восхищенное созерцание Кристины.

– Я никогда прежде не была там – внутри. – Взволнованно поделилась Кристина.

Кристина говорила с таким волнением, что Арсений готов был поверить, что там… внутри, сказочное царство, в которое вход дозволен лишь только избранным. И для нее, возможно, так все и было. В эти двери ни за что бы не впустили бедно одетую девушку, такую, какую он ее нашел. И Арсен, осознав это, страстно захотел распахнуть перед ней эти двери и не только эти, а еще сотни других, которые были заперты. Он захотел распахнуть перед ней двери самых лучших в мире салонов и чтобы никто и никогда не посмел закрыть их перед ней!

Арсен нежно обнял ее за талию и, распахнув дверь, уверенно ввел ее в лавку.

Под восхищенные, счастливые возгласы Кристины, Арсений сходил с ума от счастья. Он сидел в удобном кресле и наблюдал, как сам хозяин лавки заботливо купает Кристину в отрезах самых лучших, самых красочных, самых нежных материй. Скупив почти весь материал, километры ажурных тончайших кружев и мили горящей узорами тесьмы, Арсен почти вынес задыхающуюся от восторга Кристину на улицу.

– Я надеюсь, что сумел угодить тебе, моя маленькая госпожа?! – спросил Арсен, прерывая поток восхищенного щебетания Кристины.

– Ах, Арсений, я никогда не была так счастлива! – благодарно воскликнула Кристина.

– Ах! Никогда?! – шутливо возмутился он, – А в моих объятиях?! Что, разве нет?! – Он с шутливой строгостью требовал ответа, – Ну ка, скажи, разве ты не счастлива когда я обнимаю тебя, целую, ласкаю твое нежное тело?! – прошептал Арсений ей на ушко последние слова, сладостным бархатным голосом.

Кристина смущенно вспыхнула, стыдливый румянец очаровательно залил ее нежные щечки.

– Это совсем не то, счастье… – запинаясь произнесла она застенчиво улыбаясь.

Арсений наградил ее страстным нежным поцелуем.

– Прибереги, пожалуйста, немного своего восхищения для других салонов. – Сказал он миролюбиво ее отпуская.

И в ответ на изумленно-немой вопрос в сверкающих, словно звезды, глазах Кристины, Арсен невозмутимо добавил.

– Это, конечно, не шикарный большой город, но думаю, на сегодня для нас салонов будет достаточно. Идем, нам нужно успеть обойти их все… к вечеру.

– Ах, Арсен! – восхищенно воскликнула Кристина и бросилась к нему на шею, нежно обнимая руками и покрывая его бархатные щеки легкими поцелуями.

– Ну, хорошо! – страстно простонал Арсений, – Мы можем остановиться на ночь в гостинице. И тогда до самого позднего вечера двери всех лавок и салонов для тебя будут открыты.

– А как же Тори? – обеспокоено спросила Кристина, отстранившись, но все еще обнимая его за шею.

– Она обещала мне лечь спать вовремя, если мы задержимся. Ее покормят и уложат. А когда она проснется утром, мы уже успеем вернуться.

– У меня складывается такое впечатление, милый граф Арсений, что вы продумали все заранее! – подозрительно сказала Кристина.

– Да что ты?! – притворно ужаснулся Арсений. – Как я мог?! Без твоего согласия!

– Ну ладно, я верю тебе! – поддавшись его игре, согласилась Кристина. Даже если он запланировал все заранее, она была настолько счастлива, что не могла сердиться на Арсения за это.

– Но мне сначала нужно уладить свои дела, из-за которых меня просили приехать сюда.

– Нужно, так нужно! – поддержала его Кристина, – сначала дело, а потом развлечения! – немного искаженно процитировала она пословицу.

– Да! Ты права. Так и поступим, – подхватил ее идею Арсений, довольный тем, что она его понимает. Или хотя бы пытается его понять, что никто и никогда раньше не делал.

– Но если ты, не перестанешь, так, обнимать меня, и так прижиматься ко мне – томно проворковал он нежно сжимая ее в объятиях, – я забуду обо всех своих делах, и магазинах, и уложу тебя в постельку в близжайшей гостинице.

– Нет уж, граф, – так же с шутливой нежностью, ответила она веселым голосом, – Если уж пообещали, теперь не отвертитесь!

Она возвратила ему награду нежным робким поцелуем.

Войдя в приемную своего поверенного адвоката, занимающегося всеми его делами, Арсений заметил возле окна мужчину, который показался ему странно знакомым. Устроив поудобней Кристину, Арсен подошел к тревожащему его память незнакомцу.

– Простите, сударь, мы не встречались прежде? – обратился Арсен к незнакомцу, смотревшему в окно.

Незнакомец повернулся и внимательно посмотрел на Арсения, вдруг лицо его озарила улыбка и он, не веря своим глазам, изумленно спросил:

– Арсен?!

– Милен?! – радостно воскликнул Арсен, – Князь Озимский! Ты ли это?!

– О, Арсен, как я рад тебя видеть! – воскликнул незнакомец и тепло обнял Арсения.

Кристина с любопытством наблюдала за происходящим с кресла, в которое ее заботливо усадил Арсен.

И тут Арсен с легкостью и присущим ему обаянием, немного коверкая правильность произношения, заговорил по-французски, Кристина с изумлением и восхищением смотрела на него, ловя каждое сказанное им слово, ведь французский был ее родным языком. Он говорил на языке ее детства и, хотя Кристина уже очень давно не говорила и не слышала родного языка, она с легкостью понимала каждое слово и с изумлением узнавала и старательно пыталась запомнить, впитывая в себя, словно губка, смысл того, что ей, возможно, не нужно было знать. Но это касалось Арсения. И ей так хотелось знать о нем, если не все, то хотя бы чуть-чуть, маленький кусочек его призрачного прошлого. Того возможно жуткого прошлого, которое сделало его тем, кого, боялись,… Кристина подумала, что узнай она его тайну, ту причину, делающую Арсения – человека с нежной трепетной душой, а именно таким он и был, она не сомневалась в том, озлобленным чудовищем, возможно, тогда ей удалось бы помочь ему?! Возможно, тогда она, словно добрый доктор, смогла бы вылечить, искоренить навсегда его озлобленность к миру.

«Ах, если бы мне удалось вернуть те краски жизни, которые он не мог видеть, словно дальтоник. Может быть, ей удастся осуществить ту мечту, о которой он с такой болью поведал ей утром?!»

Но пока, ни Арсен, ни незнакомец, не говорили ни слова о прошлом, словно предчувствуя, что их могут понять. Они задиристо перешучивались, подначивая друг друга ничего не значащими, пустыми шутками, от которых у Кристины горели ушки.

– А ты, Арсен, я вижу все такой же проказник?! – воскликнул восхищенно незнакомец, многозначительно поглядывая на притаившуюся в кресле Кристину.

– О, нет, Милен, это не то, что ты думаешь! – возразил Арсен.

– Ты придумал более изощренный способ развлечений? – заинтересованно спросил князь и, не слушая уклончивые отнекивания Арсения, продолжил, – Да брось, Арсен, между нами не может быть секретов. Ты всегда восхищал меня своей непосредственной, уникальной жестокостью характера. А в умении развлекаться тебе никогда не было и не будет равных. Вспомнить только бедных монахов. Как сейчас вижу их негодующие, растерянные лица. А эти милые пташки, с которыми мы так славно позабавились, встретившись в путешествии по Европе…

Князь, поддавшись воспоминаниям, весело расхохотался. Но Арсению не было весело. Кристине показалось, что те воспоминания, которые всколыхнул в его памяти князь, ему были неприятны. Арсен уже был не рад этой встрече. На его красивом, мужественном лице отразилась гримаса отвращения и презрения, которое ему плохо удавалось скрыть за бледной маской безразличия.

Но князь не замечал перемены Арсения. Принимая его молчание за одобрение, князь продолжал выплескивать ужасающую для Кристины грязь прошлого. За долю секунды князь успевал выплескивать столько всего, что можно было написать толстенную книгу о похождениях безжалостных, непобедимых, коварных, безнравственных юнцов, которым было все равно, из кого слепить себе на потеху игрушку. И чаще всего, для забавы использовались нежные беззащитные создания, юные простолюдиночки, которых природа наказала хотя бы малейшей привлекательностью.

От ужаса услышанного у Кристины расширились глаза от страха – «Неужели человек из плоти и крови может быть таким кощунственно жестоким?! – в отчаянии думала Кристина, – И я доверилась власти этого чудовища?! О боже, я люблю самого дьявола!» – в отчаянии мысленно воскликнула Кристина. Поняв смысл бегущих в ее голове бесшабашных, беспорядочных мыслей, Кристина так им изумилась, что, уйдя в себя и не следя больше за злостным разговором, шокировано спрашивала себя: «Я люблю его?!» – боясь верить самой себе.

Кристина сидела, словно завороженная, не видя, не замечая ничего вокруг себя. Она не слышала, как Арсению удалось избавиться от незнакомца, и куда он сам делся.

Кристина не знала, сколько она просидела так, созерцая саму себя изнутри. Постепенно придя в себя, она обнаружила, что осталась совершенно одна, в гордом одиночестве.

Кристина встала и, подойдя к окну, выглянула в окно. За окном был постоялый двор. Сейчас Кристина поняла, что, возможно, привлекало внимание князя. Во дворике игралась хорошенькая девчушка, лет двенадцати. Длинные, каштановые волосы свободно струились по плечам, обрамляя худенькое симпатичное личико. Старенькое платьице пестрело в заплатках. Девочка сидела прямо на земле, поджав под себя свои босые ноги. Она игралась с чумазым, полосатым котенком, дразня его желтым листочком.

«Может, Арсений совсем не чудовище?! – примирительно подумала Кристина, – возможно, в молодости он и был… таким.… Но, он делал это наверняка по глупости.… В конце концов, он просто живой человек.… Все совершают ошибки! Да, конечно, он строг со слугами.… Но иначе, наверное, и нельзя… Они ведь сами его не осуждают! Они даже считают его почти богом! И его отец – старый граф, он был так добр ко мне! У хорошего отца не может быть плохой сын! К тому же, ему неприятно было вспоминать прошлое.

– Что ты увидела там интересного? – прервал ее размышления Арсен. Он обнял ее за плечики и нежно поцеловал в щечку.

От его нежного прикосновения и теплого, бархатного голоса, у Кристины зашлось сердце в радостном стуке. И она забыла обо всех своих сомнениях и горестных мыслях. Сейчас ей ничего не хотелось больше знать, ни о чем не хотелось думать, кроме того, что он рядом.

– Я соскучилась по тебе, Арсений! – неожиданно для себя вдруг страстно воскликнула Кристина и, повернувшись, трепетно обняла его, прильнув доверчиво к его груди.

– Что с тобой? – приятно был удивлен Арсен.

И ей вдруг показалось, что она может потерять его. Потерять навсегда, вместе со своим сердцем, которое больше не принадлежало ей. Потерять, не успев понять. И что нужно сделать, чтобы удержать его, она не знала.

Арсен почувствовал, что она сильнее прижалась к нему. Будто поняв ее тревогу, он тихо сказал:

– Я люблю тебя, котенок. Неужели ты подумала, что я мог оставить тебя здесь?! Даже не мечтай! – сказал он шутливо строгим тоном. – Тебе так легко от меня не отделаться! И поверь мне, свои обещания я сдерживаю. Ну, идем! Нас ждут закрытые двери, которые я собираюсь раскрыть перед тобой.

– Как думаешь, покупки уже доставили? – с интересом спросила Кристина, как только карета тронулась.

– Да, я уверен, что их доставили еще вчера.

– Интересно.… А что подумает Тори,… если узнает, что мы вернулись утром?

– Я не знаю, что подумает Тори. Меня интересует совсем другое.… Почему ты уходишь от вопроса?!

– Я не понимаю, Арсен, о чем ты?

– Ну, хорошо, я повторю свой вопрос. Почему столько раз признаваясь тебе в любви, я ни разу не услышал, ни слова взаимности?

– Я не могу кривить душой, Арсений! – возмущенно воскликнула Кристина, – Не заставляй меня лгать тебе!

– Это не требуется, – сердито возразил Арсен, – Ты лжешь и без моей помощи.

– Не мучай меня, Арсений, – взмолилась Кристина.

– Кто кого мучает? – сердито спросил Арсен, – Я уверен, что сегодня ночью ты была искренней в своих чувствах! Ты любила меня! И любишь! – убеждено утверждал Арсен, – Неужели так трудно признаться в этом?!

– Пожалуйста, перестань! – смущенно воскликнула Кристина и закрыла руками лицо, так как не было больше сил смотреть в его смеющиеся бесстыжие глаза.

Арсений подумал, что она вот-вот расплачется и, мысленно ругая себя за слишком усердную настойчивость в этом тонком вопросе, он пересел к ней поближе. Арсен нежно обнял ее и прижал к своей груди.

– Ну ладно! Ладно. Я не буду больше мучить тебя вопросами. Только не надо больше слез! Прошу тебя!

Кристина уткнулась в его грудь, все еще закрывая лицо руками. Но сейчас она не могла открыться не потому, что ей было стыдно, или ее душили слезы, а потому что ее прекрасное личико превратилось в хитро-торжествующую мордочку.

Но Арсен воспринял ее молчание, как немой упрек.

– Ну, хорошо, хочешь, я извинюсь?!..

«О, боже, как я не люблю извиняться. Похоже, я последнее время только это и делаю!» – в сердцах мысленно возмутился Арсен.

Но Кристина упрямо молчала и Арсен понял это как то, что она ждет именно его извинений.

«Похоже, этой девчонке великолепно удается вить из меня веревки! – сердито подумал Арсен, – Придется все-таки извиняться.… Иначе она так и будет дуться всю оставшуюся дорогу! – удрученно подумал Арсений, уже успев испытать на себе силу воли ее характера».

– Кристина, прости меня, – тихо попросил Арсен, словно боясь, что их могут услышать, – Слышишь? Не сердись! Пожалуйста!

Его виноватый извиняющийся тон привел торжествующую про себя Кристину в полный восторг – «А он действительно поддается дрессировке!» – с изумлением восхищенно подумала Кристина и на радостях она обняла Арсения с восхитительной, обворожительной улыбкой.

– Ты можешь быть таким удивительно милым, Арсен! – ласково похвалила она его и наградила пламенным поцелуем.

– Подумать только, как мы быстро сегодня доехали! – радостно воскликнула Кристина, наблюдая в окошко их быстрое приближение к замку.

– Тебе показалось, радость моя, потому что обратный путь был редкостно приятным, – несколько фамильярно шутливо заметил Арсений.

Кристина одарила его суровым взглядом, и Арсен обезоруживающе улыбнулся.

– Ты обещал не говорить о подобных вещах!

– А я разве сказал что-нибудь о «подобных вещах»? – невинно поинтересовался Арсен, как бы невзначай, насмешливо выделив последние слова.

– Я говорю о том, что прекрасная, удивительная погода помогла преодолеть нам этот путь не столь томительно!.. – Арсен изящно язвил, проворно увиливая от «опасной» темы в своих словах, коварно мстя за то, что она заставила его извиняться, он с ловкостью фокусника умудрился подвести разговор к тому, что это именно ей, а не ему, лезут непристойные мысли в голову. – Я думаю, что путь показался более длительным и утомляющим, если бы был ветер и хлестал дождь.… Или я, возможно, не понял, что ты хотела мне сказать?! Прости меня за несообразительность. Так что ты все-таки имела в виду?!

Арсен непонимающе смотрел на нее.

Кристина чувствовала себя просто ужасно.

«Неужели, действительно, только мне кажется в каждом его слове… то, чего не должно казаться… и о чем он совсем не думал?!» – потрясенно и смущенно думала Кристина.

А он как будто все ждал ответа, с совершенно невинным, теплым взглядом.

Но вот карета остановилась, подъехав к замку, и это спасло ее от объяснений. Арсений спрыгнул на землю и помог ей спуститься. Кристина так была поглощена ворохом путаницы в своей голове, что даже не заметила насмешливо-лукавой, торжествующей улыбки Арсения.

Они об руку вошли в еще спящий замок.

– Тебе, наверное, нужно переодеться, принять ванну. И я не знаю, что там еще… – напутственно сказал Арсен, прощаясь у лестницы. – Ну и конечно отдохнуть от меня, – хитро добавил он.

– Ну что ты, Арсен! Мне не нужен отдых от тебя! – порывисто возразила Кристина, от чего Арсен самодовольно улыбнулся.

– Ну что ж… увидимся за завтраком… – Арсений изящно развернулся на каблуках и быстро зашагал прочь. Но вдруг остановился, отойдя на безопасное расстояние, сделав вид, будто бы что-то забыл сказать и неожиданно вспомнил.

– Кристина! – окликнул он ее.

– Да? – Кристина остановилась, немного поднявшись по лестнице.

– Я, кажется, понял, что ты хотела мне сказать… – Он выжидающе замолчал, довольно наблюдая, как Кристина смущенно закусила нижнюю губку, – По-моему,… это в твоей прелестной головке роятся очень нескромные мысли! – дерзко воскликнул он, и довольно расхохотавшись, быстро ушел прочь, оставив Кристину в возмущенной растерянности.

– Мерзавец! – возмущенно воскликнула Кристина, не обращая внимания на негодующее перешептывание служанок, поняв наконец, как ловко Арсен над ней подшутил, заставив чувствовать ее как… как… неизвестно что! Она, подобрав тяжелые, пышные юбки, быстро взбежав по лестнице, направилась сердитым шагом в свою комнату.

Прихорашиваясь перед зеркалом к завтраку, Кристина, разомлевшая после теплой ванны, лениво вынашивала свой план «мести».

«Вот возьму и не буду с ним разговаривать! – обиженно думала Кристина, – И пусть тогда снова просит прощения.… Это так приятно! Его синие глаза становятся такими ясными. В них сверкает нежность… и немного озорства…».

– Да, так я и сделаю! – решительно заявила Кристина своему отражению, заметив уголком глаза, как недоуменно уставились на нее служанки.

«Странная девушка!» – тайком перешептывались они у нее за спиной.

Но Кристина не обращала на них внимания – «Они сами странные и не меньше меня!» – подумала Кристина.

– Проводите меня к Виктории! – попросила она девушек, так как сама еще плохо ориентировалась.

«Нужно будет обязательно исследовать замок и научиться безошибочно, ориентироваться в нем. Раз уж я здесь остаюсь!» – мысленно наметила себе Кристина, следуя за невзлюбившей ее Ариной.

Виктория весело щебетала, рассказывая о том, как интересно было бродить по длинным коридорам и открывать скрипучие двери в комнаты, в которые давно уже никто не входил. Тори рассказывала, как снимала тяжелые покрывала со старинной красивой мебели, как раскрывала огромные сундуки.

Кристина распахнула двери в столовую. Арсений уже сидел за столом. Он явно был недоволен – «Его заставили ждать!».

Но, подняв свой сердитый взгляд на Кристину и заметив, как изумительно она хороша в старинном розовом платье, Арсен не сумел сдержать восхищенный вздох. Все его неудовольствие враз куда-то улетучилось и осталось пришедшее на смену раболепное восхищение, от которого становилось необычайно легко на душе и перехватывало дыхание щекочущей теплой волной.

Арсен, подчинившись подхватившей его чувственной силе, встал и подошел к Кристине.

– Ты необыкновенно хороша! Тебе очень идет этот нежный розовый цвет! – восхищенно пролепетал Арсен, беря Кристину за руку. Но она вдруг забрала свою руку.

– Я рада, что Вам нравится, как я выгляжу, Ваше сиятельство, – холодным официальным тоном сказала Кристина, глядя куда-то в сторону и даже не взглянув на него, гордо прошла к своему месту.

– В чем дело?! – нахмурившись, серьезно спросил Арсен, чувствуя себя мягким уродом, пресмыкающимся перед госпожой. Кристина укоризненно посмотрела на Арсения и ничего не ответила.

– Что еще я сделал не так?! – растеряно спросил Арсений.

Но Кристина упорно молчала.

– Ну ладно.… Не хочешь говорить, не надо… Может, ты голодна? – язвительно поддел ее Арсен, в надежде вывести Кристину из себя и уселся на свое место.

Но Кристина лишь одарила его недовольным взглядом, не поддаваясь на его провокацию.

Завтрак прошел в неловком молчании, повисшем в воздухе. Арсен физически чувствовал ее обиду и мысленно вспоминал – «Ну за что же она могла так рассердиться на меня?!».

К концу завтрака, так и не найдя причину настроения Кристины, Арсений решил не обращать внимания не ее надутость и попытаться переключить ее внимание.

– Завтра в замок приедут швеи и портнихи и следующая неделя, я думаю, уйдет на примерки и пошив, а для этого необходимо будет Ваше постоянное присутствие в замке…

Заметив, что Кристина, несмотря на свою обиду с вниманием и проснувшимся живым интересом в сверкающих, словно звезды, глазах слушает его, Арсений, довольный ее безотчетно-преданным вниманием продолжил.

– Что будет дальше, мы не знаем. Но сегодня у нас полностью свободный день. Я хочу предложить вам провести этот сказочно-солнечный день на природе, в кругу ваших друзей.

– Друзей? – удивленно спросила Кристина, напрочь забыв о своей обиде.

– Да, я думаю, что Катерина будет рада увидеть вас снова и узнать, что вы целы и невредимы, – невозмутимо ответил Арсений.

Виктория сообразила первой, она, радостно взвизгнув, запрыгала от счастливого возбуждения на стуле, звонко хлопая в ладоши.

– Мы поедем в лесной домик! – радостно припевала девочка.

– Если ты, конечно, не против, Кристина, но если ты устала или плохо себя чувствуешь, мы можем отложить…

– Нет, нет, – прервала его Кристина, – Мне очень нравится эта идея. Я хочу поехать! Правда, очень хочу! – поддержала радость Виктории Кристина, радуясь и сама, словно ребенок, предстоящей встрече с добродушной болтушкой Катриной, с которой она успела подружиться.

– Ну что ж, раз все согласны, то собирайтесь и в путь! – весело воскликнул Арсен, вставая из-за стола.

Тщательно одевшись и убрав волосы в пышную прическу, Кристина проследила, чтобы Виктория удобно укоротили и подогнали под ее детское тельце платьице и плащик. Длинные волосы Виктории Кристина собственноручно уложила в красивую прическу в виде короны и украсила сверкающими разноцветными камнями заколками.

– Ну что, моя маленькая принцесса, ты возьмешь меня с собой на сказочный бал? – шутливо спросила Кристина, беря девочку за руку.

– Конечно, моя любимая фея! – весело смеясь, ответила Виктория, – А в чем мы поедем, в тыквенной карете?

– Не знаю, – беззаботно ответила Кристина, – думаю, наш принц обо всем позаботится, – заговорщицки, тихо сказала Кристина, весело подмигивая девочке.

– Знаешь, – заговорщицки поделилась Виктория, спускаясь за руку с Кристиной по лестнице, – я думаю, он не принц, он волшебник!

– Да, я тоже это подозреваю! – задумчиво, полушутя полусерьезно поделилась Кристина, и немного помолчав, добавила – И я все никак не могу понять: добрый он или злой?!

Вдруг сказочная игра слов превратилась в реальную неизвестность. Кристина, словно ища совета или намека, что это кажется только ей, в растерянности посмотрела на Викторию. Она надеялась, что детская мудрость своей беззаботной веселостью развеет ее страхи, как бывало не раз. Но Виктория со всей серьезностью детской понятливости безоговорочно поверила в эту пугающую возможность действительности. На детском личике отразился неуверенный страх перед неведомым и необъяснимым.

И вдруг их несговорчивую задумчивость прервал веселый напев незатейливой песенки, который ворвался, словно весенний ветер в промерзшее после зимней стужи помещение, выметая холод и рассеивая мрак. Арсений весело посвистывал, напевая что-то, бодрым шагом приближаясь к ним.

– Я вижу, вы уже готовы, – весело сказал Арсен, – Замечательно! В путь.

Арсений подхватил Викторию на руки, а Кристину под руку. Подойдя к Виктору, сидевшему в седле и держащему под уздцы любимого коня Арсения, ждущего их, он передал ему Викторию. Виктор принял смеющуюся от восторга девочку и бережно усадил ее впереди себя.

Два конных стражника ждали поодаль. Кони нетерпеливо переминались с ноги на ногу.

Конь Арсения, узнав хозяина, приветственно заржал и затряс головой, приглашая в седло. Ласково потрепав коня, Арсен с изящной легкостью вскочил в седло. Щелкнув пальцами, Арсен подозвал провожающего их стражника.

Арсению не требовалось много слов. Его люди понимали, подхватывая каждый жест, каждый взгляд хозяина.

– Позвольте, сударыня, – с уважением обратился к Кристине стражник. Он бережно, словно она была хрупким цветком, поднял ее и передал в ждущие руки графа.

– М-м-м… – простонал тихонько Арсен на ушко Кристины, страстно прижимая ее к себе, когда верный конь Арсения быстро нес их, отстукивая серебряными подковами марш по засохшей утоптанной дороге. – Наконец-то ты в моих руках! – дразняще прошептал Арсений.

– А ты уверен, что Виктору можно доверять ребенка? – настороженно спросила Кристина, решив оставить без внимания дразнящий тон Арсения.

– Да, я абсолютно доверяю Виктору. Он верен мне… – уверенно сказал Арсен, беззаботно целуя ее маленькое ушко.

– Но он изменил тебе? – воскликнула Кристина и отстранилась.

Арсений мягко рассмеялся.

– Так все-таки ты признаешь мою правоту?!

Арсен задиристо заглянул в ее глаза, он ждал ответа.

– Ну,… наверное… – нехотя призналась Кристина, – тебе лучше знать.… Но мне кажется, что если ты знаешь о его верности, может, не стоило его так наказывать!..

– Если бы я поступил иначе, это бы повлекло за собой нежелательные последствия, – терпеливо, осторожно подбирая слова, так, чтобы не испугать ее, а убедить и заставить поверить в свою правоту, стал объяснять Арсен, – Если бы я не наказал Виктора, то другие крепостные, которых я наказывал: Галина и другие…, они бы подумали, что он мой любимец и обозлились бы на него. Кроме того,… Виктор сам должен был понять, что не обладает безнаказанностью. За свои поступки нужно уметь отвечать. И он ответил.

– Вот так да? Так все просто! – возмущенно съязвила Кристина, – Если еще забыть о твоем методе наказания, то вообще все проще простого!..

– Возможно, тебя это шокировало, но для них это вполне нормально, – спокойно возразил Арсений, – видишь ли, котенок… тебе это, наверное, не понятно… Ты вольная птица. Ты не привыкла к такому.… Но они впитывают нрав своего хозяина с молоком матери.… Для них это все равно, что ласковая тряпка матери для напроказившего сорванца.… Ну посмотри на него, – Арсений указал кивком головы на ехавшего рядом Виктора, беззаботно разговаривающего о чем-то с малышкой Тори. – Он давно уже забыл обо всем. Он вполне спокоен и беззаботно весел. И я даю руку на отсечение, что если бы я не наказал его, у него было бы куда больше причин для обиды и беспокойства.

– Почему? – Кристина удивленно посмотрела на Арсения.

– Потому что тогда он измучился бы мыслью о том, что не нужен и безразличен мне.

– Да, я действительно ничего в этом не понимаю, – негодующе воскликнула Кристина, – Ну и странные же здесь нравы.

– Да нет здесь ничего странного! – убежденно возразил Арсений, – Ничего не может быть хуже немилости! Все очень просто.… Поверь мне, уж я то знаю в этом толк! – с грустью добавил он. – Я не хочу больше об этом говорить, – словно отмахиваясь от чего-то тяготившего и мрачащего, раздраженно сказал Арсений.

– Ладно, – миролюбиво согласилась Кристина, – не будем больше об этом!.. Просто я хотела понять…

Арсен сердито посмотрел на нее, и Кристина покорно смолкла, не желая будить в нем зверя и уже вполне довольная его ранними объяснениями.

Арсен сердито смотрел на дорогу и Кристине было неуютно и неловко от того, что он сердится.

– Арсен, а тот господин, с которым ты встретился в городе, твой друг? – с интересом спросила Кристина, желая прервать гнетущее молчание.

Арсен удивленно посмотрел на нее, так как совсем не ждал этого вопроса и был, застигнут врасплох.

– Почему ты так решила? – встревожено спросил Арсений.

«Неужели она поняла наш разговор?!» – в ужасе подумал он.

– Вы так тепло приветствовали друг друга! – пожав плечиками, просто сказала Кристина, хитро наблюдая за ним. Кристина довольно заметила, как Арсений облегченно вздохнул, видимо подумав, что она ничегошеньки не поняла из того, что услышала в их разговоре. Кристина видела, как Арсен талантливо собирается соврать, и быстро озадачила его снова, не позволив дать ему, потом чувствовать себя нелепо неловким.

– И потом, я слышала ваш разговор. Вы говорили довольно громко, – оправдательно вставила она, чтобы он не подумал, что она специально подслушивала его тайны, хотя это, по сути, так и было. Но она не хотела, чтобы он так думал.

– Я слышала, у вас так много общего! – беззаботно продолжила Кристина, – Мне было очень интересно узнать «немного» из твоего прошлого… Может это поможет мне узнать тебя.

Арсений побледнел.

– Нет! прервал он ее, – Ты не должна так думать обо мне! Я был молод и делал много глупостей. Но я изменился! Поверь мне! Сейчас я стал совсем, совсем другим, – горячо стал оправдываться Арсен.

Кристина с интересом наблюдала, как потемнели от страха его синие глаза, как красивые черты лица стали мраморными, с какой горячностью он отказывался от своего прошлого, как хотел убедить в том, что тот он – это не он!

Солнечная волна счастья захлестнула сознание Кристины.

«Я была права!» – радостно думала она. – «Он изменился!»

– Я верю тебе, – ласково успокоила его Кристина, готовая расцеловать от счастья уверенности в нем, которое он подарил.

– Веришь?! – с восхищением, изумленно спросил Арсений, – Но как ты можешь верить мне, если поняла все, что слышала?

– Я верю тебе – с нежностью повторила Кристина, греясь в лучах вырвавшегося горячего пламени любви.

– Это было ужасно! – с болью в голосе, полужалуясь, виновато воскликнул Арсений, – Я чудовище!

– Ты изменился! – уговаривая, нежно убеждала его Кристина, – Я верю в это!

– Почему?! – вдруг требовательно спросил Арсен.

– Я люблю тебя! – растерявшись, сказала Кристина. Поняв, что сказала, Кристина смутилась, но отступать было поздно, она это уже сказала.

– Злые чары рассеялись, – тихо сказала она, не поднимая глаз, – и я увидела,… как прекрасен мой милый принц!

– Ты веришь в сказки?! – с нежностью спросил Арсений, ласково целуя Кристину.

– Я верю, что это не сказка, а прекрасная правда! – горячо воскликнула Кристина, чувствуя, что тает от его нежных поцелуев, растворяясь в горячем дыхании любви.

Виктор с завистью наблюдал за нежно воркующими голубками. Почувствовав на себе нескромный, пожирающий взгляд, Арсений нехотя оторвался от сладких, чарующих губ Кристины.

– Как жаль, что мы не в моей комнате! – с искренним сожалением вздохнул Арсен.

Вспомнив, где находится, Кристина смущенно огляделась и, заметив нескромный, пылающий взгляд Виктора, спряталась у Арсения на груди.

Кристина в счастливом упоении прильнула к груди Арсения, закрыв глаза и подставив лицо солнцу и ветру. Арсен, воспользовавшись ее отрешенностью, грозно погрозил Виктору кулаком, после чего тот, с сожалением отвернулся. Кристина, уловив жест Арсения, хитро ему улыбнулась, и он ответил сияющей улыбкой. К их обоюдному сожалению, дорога была не так длинна, как им хотелось бы. И конь под уверенной рукой Арсения свернул к лесу.

– А как ты смогла нас понять? – неожиданно прервал Арсений их нежное молчание.

– Ты забыл, что я урожденная француженка?! – кокетливо заметила Кристина, – Невозможно забыть то, что впиталось с молоком матери, – немного грустно добавила она, – Французский – это язык, на котором я впервые произнесла свое первое слово – мама! Такое невозможно забыть! – горько закончила она.

– Пожалуйста, не грусти! – ласково утешал Арсений, – Я сделаю все возможное, чтобы ее найти! – пообещал он.

– Правда?! – восхищенно воскликнула Кристина, не веря своим ушам.

– Если спались вы с Викторией, возможно, спаслись и твои родители, – предположил Арсений, – Я очень постараюсь сделать все возможное! Обещаю!

– Знаешь? Я догадываюсь, что ты не сказочный принц!

– Нет? – удивленно воскликнул Арсен, – А кто же я тогда?

– Ты добрый волшебник!

– Правда? – шутливо, недоверчиво спросил Арсений.

– Да! Совершенно точно! – убежденно заявила Кристина, – Ты околдовал меня!

Наградив Кристину за ее признание страстным поцелуем, Арсен указал ей на тропинку.

– Посмотри, ты узнаешь это место?

– Это тропинка ведет к дому! – радостно воскликнула Кристина, – Мы уже совсем близко!

– Да, ты права, скоро будет виден и сам дом.

– Скажи только, – неуверенно остановила она, потянув твердой рукой за повод, принуждая коня под ними остановиться. Вдруг она замерла предчувствуя и страшась его ответа. Но она должна была знать, прежде, чем увидит этих дорогих ее сердцу людей. Должна была быть готова, ко всему грузу последствий, той памятной ночи… – Пожалуйста! Не злись, – смиренно с чуством собственной вины тихо попросила она, – но мне, необходимо, знать, как они примут меня, теперь… – Она осеклась, и проникновенно посмотрела в его глаза. В ее взгляде была такая боль, расстерянность и тоска, – Ты, наказал их?! – наконец решившись выпалила она. Она смотрела на него мужественно-поджидающим взглядом, готовая принять любой ответ, или распознать ложь…

– Нет! – он улыбнулся ей успокаивающей, и прощающей улыбкой, – Я не наказывал людей, которые так рьяно, ценой своих судеб защищали тебя, моя любовь.

Она снедоверием и не пониманием ждала продолжения.

– Катерина и Генадий вольные. – терпеливо пояснил он. – Но, бывшие крепостные. Генадию дала вольную моя мать, когда он был еще юношей. А Катерину Генадий выкупил когда заприметил ее себе в жены. Но, если бы я заявил на них, за укрывательство беглянки, или любой другой проступок… Как не желание например подчинению близжайшей власти, тобишь меня, или грубом к господам отношении, они могли лишиться своей свободы. Они могли быть арестованны и осужденными либо на срок в тюрьме, либо на возвращение к прежнему хозяину. На мое усмотрение. потому, что их прежний хозяин, я.

– Так, почему, ты этого не сделал?! – серьезно пытаясь понять расстерянно спросила Кристина.

– Потому, что Генадий, проявил благородную разумность испросив для себя и своей жены с очень жалостливым сердобольным сердцем, прощения. И потому, что он так ревностно любя оберегал ее, что это тронуло, мое мучащаеся от безответной любви, на тот момент, сердце.

Кристина с удивлением спросила – Мучащееся от любви?!

– Да, дорогая, я уже тогда был безнадежно влюблен в тебя! И поэтому, я не мог отпустить тебя! И поэтому, я гнался за тобой, и готов был искать тебя, чего бы мне это ни стоило. И поэтому еще, я не стал бы заявлять о побеге от меня беглянки, девушки, иностранки, без документов… И это, наверное, главная причина моей милости, к ним. Я бы никогда не позволил, никому, отнять тебя у меня! Ты, моя! – Арсений крепко, но нежно прижал ее к себе. – Ты, моя, слышишь?! Сейчас, и всегда!

Она доверчиво прильнула к нему. Было так сладостно принадлежать ему! Быть защищеной его силой, его властью, его любовью! Как она могла не понимать этого раньше?! Бежать от него?! Ненавидеть?!

– Я слышу! – в сладостной истоме проворковала она, – Я твоя! Принадлежу тебе! Сейчас и всегда!

– Идем! – нежно подбодрил он ее легким поцелуем, – Тебе не нужно больше бояться, ничего, и никого!

Катерина вышла во двор развесить только что постиранное белье. Ее муж, Генадий, на заре отправился в лес по своим, лишь ему ведомым, лесничим делам, и Катерина, занимая себя домашними делами, думала о нем. Генадий был таким большим, но при этом его походка была по-медвежьему размашиста и бесшумна. Она вспомнила, как впервые, еще совсем молоденькой девушкой, увидела этого доброго великана. Он поразил ее своим мягким добродушным баритоном. Тогда она подумала, что, должно быть, у такого большого человека, большое горячее сердце. И она не ошиблась. У Гены было не только большое горячее сердце, любящее малейшее живое существо, но и мягкая, пушистая, словно мех, душа. Катерина представила, как Гена идет по лесу и вытаскивает из силков зверушек. Она знала, что большинство бедняжек он успокоит своими большими руками и теплом своего голоса и отпустит на свободу. Катерина представила, как было бы хорошо, если бы с ним рядом был маленький мальчонка, сынишка. И слезы навернулись ей на глаза. Бог не дал им детей. А она так хотела, так хотела подарить материнское тепло маленькому существу. Катерина подумала о милых, нежных существах, постучавшихся к ним в ворота. Тогда она подумала, что бог услышал ее молитвы и послал их ей: прелестная маленькая девочка и девушка, почти ребенок. Но нет. У них была своя судьба, и она лишь на краткий миг прикоснулась к ней. «Где они сейчас? Что с ними?» – подумала Катерина. И тут ее внимание привлекли приближающиеся веселые голоса. Катерина распахнула ворота и выбежала наружу.

– Кристина! – восхищенно всплеснула руками Катерина и бросилась им навстречу.

– Катерина! – радостно воскликнула Кристина и нетерпеливо завертелась в руках Арсения.

Арсен рассмеялся и спустил Кристину с коня на землю. Кристина уже было, метнулась бежать навстречу, но Арсений настойчиво удерживал ее. И поймав ее негодующе вопросительный взгляд, мягко заметил.

– Я отпускаю тебя, но не надолго!

После теплого приветствия Катерина, напрочь забыв о приличиях гостеприимства, оставив графа в гостиной, увела за собой, с радостью последовавших за ней, Кристину и Викторию. Кристина поведала жадно слушавшей ее Катерине все, что можно было рассказать при Виктории, умалчивая о некоторых пугающих и неловких подробностях.

Из гостиной послышались приветственные возгласы.

– Это Гена вернулся, – пояснила Катерина и заспешила встречать мужа.

После пышного обеда, устроенного в их честь, Кристина, взяв с собой Викторию, отправилась погулять с Катериной. Виктория счастливо бегала кругом, собирая цветы, радуясь этой лесной солнечной умиротворенности.

– Он говорит, что любит, и мне так хочется верить ему, – тихо секретничая с Катериной, призналась Кристина.

– Но ты ведь любишь его, что же мешает тебе верить ему.

– Не знаю… Что-то, чего я не могу понять, может, я просто так привыкла не доверять, что боюсь теперь позволить себе верить?

– Может, ты просто неуверенна, что любишь? – попыталась Катерина помочь ей разобраться.

– Я теперь ни в чем не уверенна… Мне кажется, что за эти дни я прожила целую жизнь… Я не знаю… Может, это и не любовь, а что-то другое, но если Арсения нет рядом, я чувствую себя невероятно одинокой.… Даже если со мной рядом Тори.… Никогда, никогда прежде я не чувствовала, что мне кто-то так необходимо нужен. С Викторией все совсем по-другому. Она просто часть меня, моей жизни. И я готова не раздумывая отдать свою жизнь за нее.…Когда-то давно, мне кажется, я чувствовала подобное чувство необходимости.… Тогда я чувствовала дикую потребность в любви, в маминой любви… – Кристина замолчала, задумавшись.

– Мне так ее не хватает, – тихо, почти шепотом, сказала Кристина, – Ах, если бы я могла прильнуть к ее теплой груди.… Если бы я могла хотя бы на минутку, на краткое мгновение заглянуть в васильково-синие ласковые глаза мамы!

Одинокая слезинка сбежала по щеке Кристины.

– У графа тоже синие глаза! – заметила Катерина.

– Что?! – очнувшись от задумчивой грусти, встрепенувшись, спросила Кристина.

– У графа тоже синие глаза, как у твоей мамы?!

– Да, порой мне кажется, что мамина душа каким-то образом переселилась в Арсения. Когда он ласков со мной и его глаза излучают мягкий нежный свет, мне кажется, я смотрю в мамины глаза…. Может, именно поэтому он мне так дорог?!

– Кристина! – позвал ее Арсений.

Они обернулись на зов.

– Нам пора возвращаться, – сказал, подходя к ним, Арсен.

– Уже? – разочарованно спросила Кристина.

– Да, солнце садится. Хорошо бы до сумерек добраться до замка.

Кристина недоверчиво посмотрела на закатное солнце.

– Как быстро летит время, я совсем не заметила, что уже так поздно! – изумленно поделилась Кристина.

– Виктория, солнышко, идем, мы едем домой, – протянув девочке руку, позвала Кристина и тут же изумилась своим словам: «Я сказала – домой?!» – подумала она.

Возвращаясь в замок, Арсен тщетно пытался разговорить Кристину, но она лишь односложно отвечала на его вопросы и вновь погружалась в молчание. Кристина выглядела задумчивой и уставшей, как будто что-то мучило ее и не давало покоя. Кристина устало, доверчиво прильнула к груди Арсения, ей не хотелось ни о чем думать, не хотелось говорить. Она хотела лишь одного – лечь и уснуть, обо всем забыв.

Арсений терялся в догадках: «Что же все-таки случилось?!» И все мучил ее вопросами, на которые она отвечала с ленивой неохотой.

– Тебя что-нибудь тревожит? – не сдаваясь, допытывался Арсен.

– Нет, – апатично ответила Кристина.

– Поговори со мной! – попросил Арсений.

– Не хочу, – тихим эхом отозвалась Кристина.

– Что с тобой?

– Я устала! Я не хочу говорить. Я хочу обо всем забыть! Я хочу спать! – раздраженно заявила Кристина, – Пожалуйста, помолчи немного!

На такое нахальное заявление Арсений обиженно насупился и оставшуюся дорогу ехал молча.

Кристина, заметив, что обидела Арсения, решила вымолить прощение потом.… А сейчас она наслаждалась тишиной, легким убаюкивающим покачиванием и теплом, исходящим от Арсения.

– Приехали, спящая красавица. – Обиженно проворчал Арсений и спустил ее на землю.

Арсен передал коня в руки конюха и, подойдя к Виктору, бережно взял Викторию на руки и, проигнорировав Кристину, пошел в замок. Кристина вошла вслед за Арсением, на ее губах мерцала понимающая улыбка.

Дойдя до лестницы, Арсений спустил Викторию с рук, напутственно посоветовав девочке умыться и спуститься к ужину.

– Хорошо! – послушно воскликнула девочка и побежала наверх, в свою комнату.

Арсен направился в сторону библиотеки, и Кристина последовала за ним. Когда Кристина вошла, Арсений стоял у окна с задумчивым видом с заложенными руками за спиной. Кристина подошла к нему и обняла за плечи сзади. Арсен вздрогнул, словно очнувшись, и удивленно посмотрел на нее через плечо.

– Пожалуйста, не сердись! – ответила она на немой вопрос Арсения, – Я просто хотела немного покоя.

– Ты могла сказать… как-нибудь по-другому! – обиженно возразил Арсен, – Но ты, буквально, приказала мне заткнуться!

– Я не хотела обидеть тебя! – Кристина нежно погладила его иссиня-черные непокорные волосы, – Прости! Я была уставшей и раздраженной твоими многочисленными вопросами…

– Была?! А что же теперь, ты уже не чувствуешь себя уставшей? – перебил ее Арсений.

– Да, я все еще чувствую себя уставшей. Но для меня очень важно твое спокойствие!

– Почему? – недоверчиво спросил Арсен.

– Потому, что я люблю тебя, глупенький!

Арсений резко развернулся, повернувшись к ней лицом. Он взял ее за руки и проникновенно заглянул в глаза.

– Ты… Ты уверена… что знаешь, что говоришь?! – запинаясь от волнения, спросил Арсений.

– Да, мне кажется, – начала было Кристина, но осеклась. Запнулась, увидев, как осунулось, и поникло его лицо. – Нет, я уверена! – поспешно исправила себя Кристина. – Да, я уверена! – убежденно воскликнула она.

– Я обещаю, что все сделаю для того, чтобы ты могла сказать это честно, открыто и без сомнений! – горячо пообещал Арсений.

– Я говорю честно, открыто и без сомнений, я люблю тебя, граф Арсений!

– Ты выглядишь такой уставшей, – с нежностью сказал Арсен, обведя пальцем ее нежное личико. – Идем! Тебе нужно отдохнуть.

Арсен с легкостью подхватил ее на руки, словно она была перышком, и бережно прижав к себе, под удивленные перешептывания слуг понес наверх, в свою комнату.

– Я не хочу идти на ужин! – капризно заявила Кристина, как только Арсений опустил ее на постель.

– Но я обещал Виктории…

– Я не голодна. Ты иди, а я подожду тебя здесь, – подсказала Кристина решение проблемы.

– А что я ей скажу? – растеряно спросил Арсений, – Она, наверное, обеспокоится, не увидев тебя за столом.

– Скажи, как есть. Тори умная девочка!

– Но что я могу сказать ребенку?

Кристина весело рассмеялась.

– Какой ты смешной! Скажи, что я устала и решила пораньше лечь спать. Поцелуй ее за меня и передай, что я желаю ей спокойной ночи.

– Ладно, – немного удрученно согласился Арсений.

– Может распорядиться, чтобы принесли ужин для тебя сюда?

– Нет, спасибо. Я, правда, неголодна. Иди.

Арсен послушно встал и пошел к двери.

– Арсений! – окликнула Кристина.

– Да? – остановившись, спросил он.

– Ты ничего не забыл?

Арсен задумался: «Что же он мог забыть?».

– А что я забыл? – растеряно спросил он.

– Ты забыл поцеловать меня! – ласково улыбаясь, проворковала Кристина.

Арсен просиял восхищенной улыбкой, и в ту же секунду она оказалась в его пламенных объятиях.

Вернувшись с ужина, Арсений с сожалением обнаружил, что Кристина, не дождавшись его, уснула. Не решившись разбудить сладко спавшую девушку, Арсен тихо разделся и бесшумно скользнул в согретую теплом Кристины постель. Прильнув к нежному телу девушки, укутав ее в своих объятиях, Арсен, почувствовав гнетущую усталость дня, мгновенно заснул.

Кристине снилось, что она вновь бежит по коридорному лабиринту замка. Она стучится в двери, пытается их открыть, но они безразлично молчат, не поддаваясь ее руке. И вот она видит решетчатую стену. Но там нет Арсения, и на двери весит большой железный замок. Отступать больше некуда. Огромный тигр, легкими кошачьими прыжками настигает ее…. Кристина истошно закричала и, резко открыв глаза, проснулась.

В незашторенное окно светила полная луна. В ночной тишине царствовала сонное спокойствие и, казалось, только тяжелое дыхание перепуганной сном девушки, нарушало это спокойствие. Нежное кольцо рук Арсения окутывало теплом ее тело. Постепенно приходя в себя, переводя дыхание, Кристина осторожно выбралась из теплого кольца и соскользнула босиком на голый пол. Она не стала обувать туфель, так приятно ощутить холод реальности после ночных кошмаров. Кристина прошлепала босыми ногами к окну. Запрокинув голову, девушка зачаровано засмотрелась на золотой диск луны.

– Это ты навеваешь на меня страх? – тихо спросила она.

Отойдя ото сна, Кристина почувствовала ночную прохладу. Зябко поежившись, она оглядела серебряную от небесного света комнату в поисках чего-нибудь, во что можно было бы укутаться. На спинке кровати весел алый плащ Арсения. Кристина накинула плащ на плечи и, обувшись, тихонько вышла из комнаты.

«Нужно прекратить кошмар! – решительно думала Кристина, быстро идя по коридору, – Когда чего-то боишься, нужно посмотреть страху в глаза. Если это существо слушается Арсения, значит, оно поддается подчинению. Интересно! Чем Арсен приручил его? Кнутом?.. А может быть, лаской?.. Что ж, я тоже попробую. – Хитро решила она».

Кристина вступила в ароматное тепло кухни. Осмотревшись, она обследовала содержимое казанов, кастрюль, сковородок, ища угощение тигру. От нахлынувших запахов Кристине нестерпимо захотелось есть. Найдя себе чистую ложку, она зачерпнула аппетитный бульон соуса. Утолив немного свой голод, Кристина забралась в другую кастрюлю, с любопытством заглядывая под крышку.

– Овсянка! – привередливо сморщила носик девушка, поспешно закрывая крышкой неугодное блюдо, и заглядывая в следующий казан. – А вот это вкусно! – довольно заметила она, обнаружив жаркое. Кристина оглядывалась в поисках хлеба и подходящей миски. – Моему будущему другу должно понравится, – радостно подумала она, щедро наполняя большую чашку.

«Должно быть, люди графа удивятся, обнаружив такую пропажу!» – с хитростью подумала она. Наполнив чашку до краев, Кристина полакомилась немного сама. С довольной улыбкой она закрыла крышку.

Шерхан, удобно свернувшись клубочком, словно большой котенок, скучал, не дождавшись хозяина. Обычно Арсений заходил проведать своего пушистого питомца в течение дня или перед сном. Порою, хозяин выпускал Шерхана из клетки на всю ночь, и он мог свободно бродить, где вздумается или греться у камина в обществе графа. Но вот уже несколько дней хозяин не приходил. Шерхана беспокоило это. Время от времени он вставал. Шерхан маялся, ходил кругами по клетке, с грустью и тоской громко звал хозяина. Он тревожно вдыхал воздух, надеясь учуять родной запах.

«Может, он зол на меня?! – гадало покинутое животное, – А может, с ним что-нибудь случилось. Может, он болен?» – с тревогой думал Шерхан.

Шерхан вспомнил, как когда-то, когда он был совсем еще юным существом, хозяин частенько любил играть острыми железными палками. В этих играх было много криков, брани и смеха. И в конце всегда пахло теплой, свежей кровью. Противника хозяина с места игры всегда уносили на руках, и он оставлял за собой дразняще-щекочущие нюх лужицы крови. Но однажды хозяин проиграл. Он упал пораженный и проливал теплую кровь на землю. Шерхану было тревожно. Он чувствовал запах смерти. Он охранял своего хозяина, не подпуская к нему никого. Он зализывал шершавым языком рану хозяина. Так подсказывал инстинкт. На помощь подоспел друг хозяина, Шерхан знал его хорошо и позволил подойти ему к хозяину. Друг созвал каких-то людей и графа, подняв на руки, отнесли в дом. Шерхан не мешал им, рядом был друг. Он лишь тихо предупреждал каждого быть осторожным, неотступно следя за каждым движением чужих. Он был готов броситься в любую минуту, если будет что-то не так, чтобы защитить беспомощного, как дитя, хозяина. Как и он защищал его. Долгие, тяжелые дни в доме пахло травами и резкими запахами. Хозяин лежал в постели, часто вскрикивая и шепча что-то быстрое, бессвязное пересохшими губами. Шерхан не отходил от его постели ни на шаг, неотступно следя за странным, неприятно пахнущим человеком, с добрыми кроткими глазами бедняка. Его привел друг, и он ухаживал за хозяином. Часто заходил и друг, он радостно трепал Шерхана по голове и спрашивал: «Ну что, Шерхан, как твой хозяин?». И тигр доверчиво клал ему голову на колени и жаловался. Рассказывал, как тревожно мечется в постели хозяин. Рассказывал, как мучительно больно слушать болезненный и охрипший голос хозяина. Но друг не понимал Шерхана. Он подолгу сидел возле больного, разговаривая со странным человеком. Уходя, друг непременно обещал: «Все будет хорошо, Шерхан, он поправится!». И Шерхан верил ему. Друг не обманул. Но случилось это не скоро. Шерхан хорошо помнил тот восхитительно-счастливый день, когда хозяин позвал его сухим, шелестящим от слабости, голосом.

Шерхан боялся. Он боялся, что, может, хозяин лежит горячий и слабый где-то, неизвестно где, чужие люди ходят возле него и он – Шерхан не может защитить его.

Шерхан нервно зевнул и, потянувшись, снова позвал хозяина, с тревогой вдыхая воздух. И вдруг он ощутил терпкий, родной запах хозяина. Приглушенный, слабый, идущий издалека, но это его запах. Шерхан не мог ошибиться. Тигр вскочил в радостном ожидании встречи. Заметался по клетке, надрывно призывая хозяина. Запах приближался, но что-то в нем было не то. Запах хозяина смешивался с нежным, тонким ароматом и с дразнящим аппетитным запахом жареного мяса. Запах становился все сильнее и насыщеннее от близости, но к нему добавился тихий, почти невесомый шелест. Шерхан был удивлен, взволнован, такого не было прежде. Твердые, уверенные шаги хозяина были слышны ясно и ощутимо, как его терпкий бодрящий запах. Но сейчас лишь тихий шелест ткани говорил о приближении, словно кто-то летел, как птица.

И вот это приближающееся существо с обманным запахом, наконец, стало видно. Удрученное изумление Шерхана дошло до шока. Там, в начале коридора, шла к нему хрупкая, тоненькая девушка. Ее длинная одежда тихо шуршала, развеваясь при ходьбе. Хотя в том, что она шла, Шерхан не был уверен. Шагов совсем не было слышно и это странное создание приближалось так плавно, что казалось, она не летит, не идет, а скользит, словно по льду. В руках существа с тонким запахом была большая миска, пахнущая мясом. Шерхан непонимающе смотрел на это воздушное, поразительное создание. Он уже видел ее однажды, они даже весело играли, бегая по коридорам, но тогда она была обычной, как все люди. У нее был свой необычный трепетный запах, и шума от нее было даже больше, чем от обычных женщин, приносящих ему обычно, еду. Но Шерхан никак не мог понять, как ей удалось в этот раз забрать запах хозяина, смешав его со своим и куда она дела шум, обычно сопровождающий ходьбу и движения человека?

– Здравствуй, мой страшный друг, – тихо сказала девушка, остановившись в нескольких шагах от решетки.

Шерхан с интересом разглядывал, втягивая в себя новый приятный запах этого необычного существа.

Кристина с интересом смотрела на животное, которое прежде ей не удалось рассмотреть. Она не знала и никогда прежде не видела таких огромных кошек. Кристина решила, что, наверное, оно – просто большая кошка…

– Не такой уж ты страшный! – спокойно заметила Кристина, – Особенно когда сидишь в клетке, – с удовольствием добавила она, – Ты даже красивый, когда сидишь спокойно, – поделилась Кристина своими впечатлениями с внимательно слушающим ее тигром.

– Я принесла тебе жаркого. Надеюсь, тебе понравится. – Кристина подошла немного ближе и, присев на корточки, с сожалением догадалась, что миска слишком большая и не пролезет сквозь прутья.

– Что же делать?! – расстроившись, задумалась девушка.

Шерхан понял, что ее огорчило и его огорчило это не меньше – миска очень уж вкусно пахла. Шерхан встал и отошел в самый дальний угол клетки и в ожидании уселся там.

– А ты, оказывается, умный зверь, – ласково похвалила его Кристина. Она с опаской посмотрела на тяжелый засов.

– Если бы я была уверена, что ты будешь оставаться на своем месте, пока я поставлю тебе миску…

И Шерхан, к ее удивлению и восхищению, отвернувшись мордой к стене, свернулся клубочком, как бы говоря: «Я не трону тебя!».

Но Кристина слишком хорошо помнила тот страх, который она пережила, убегая от этого зверя. Встав и держа миску в одной руке, Кристина нерешительно взялась за ручку засова.

– Я пришла сюда побороть свой страх, – успокаивая себя, как заговор, сказала самой себе Кристина, – Нельзя отступать, иначе я никогда не смогу этого сделать.

Закрыв глаза от страха, Кристина резко отодвинула задвижку. Девушка выжидающе посмотрел. Животное, не шелохнулось. Она собрала все свое мужество. И, наконец, решилась. Быстро распахнув дверцу, она поставила миску на пол. Закрыв дверцу, она быстро задвинула задвижку. Кристина отошла от клетки на несколько шагов, и присела на корточки.

Шерхан, выждав, пока она немного успокоится, встал и вопросительно посмотрел на нее, словно ждал разрешения.

– Иди, поешь! – предложила девушка.

Шерхан нетерпеливо подбежал к миске и, закрыв глаза от удовольствия, жадно лакая и подхватывая кусочки, лакомился угощением.

Кристина с радостью смотрела на принявшего ее угощение Шерхана. Шерхан ел торопливо, громко чавкая и урча.

– Я думаю, мы подружимся, – размышляла вслух Кристина, – знаешь, мне так нужен верный и преданный друг в этом огромном, таинственном и странном замке.

Кристина долго еще говорила с Шерханом. Шерхан, полакомившись и благодарно вылизав миску, лег напротив девушки и внимательно слушал ее тихий, тоненький голосок. Шерхан с умным видом поводил ушами и время от времени вставлял «словечко», то рыча, то пофыркивая или принимаясь задушевно мурлыкать под мягкий, ласковый тембр ее голоса.

Кристина поведала этому большому существу всю свою жизнь. Она рассказала ему даже о том, о чем никогда бы не решилась поделиться с человеком. Ей казалось, что он – этот большой кот, все-все понимает. В его больших зеленых глазах она видела, да, именно видела, отражение души, в которой, мелькая, сменялись сострадание, боль, страх, радость… и порой неописуемый восторг, вызванный радостными событиями в ее жизни. Кристина не знала, сколько она здесь просидела, но уходить ей не хотелось. Становилось все прохладней, и ее уже охватывала мелкая дрожь озноба, Кристина поняла, что посиди она еще тут немного, и она замерзнет окончательно и ей очень трудно будет согреться.

– Ну что ж, малыш, похоже, что мне пора идти спать, – с сожалением сказала она, вставая. Она почти безбоязненно протянула руку сквозь прутья решетки и забрала пустую миску. – Спокойной ночи! – ласково пожелала девушка ему на прощание.

Кристина повернулась и тихо пошла по коридору, поразительной для Шерхана, летящей походкой. Дойдя до середины, она обернулась и, встретившись с его грустным, прощальным взглядом, горячо пообещала. – Я обязательно вернусь! Завтра!

Помыв и вернув миску на ее прежнее место, Кристина добралась до комнаты графа. Войдя, Кристина ощутила тепло комнаты. За окном гасли звезды и луна, сменившись караулом с солнцем, медленно, уставшей походкой, уплывая за горизонт. Еще было темно, но солнце, умываясь росой, проливало зарю тонкой струйкой по небу. Кристина задвинула тяжелые шторы, чтобы солнце не будило их своими веселыми лучами. Она скинула плащ Арсения, повесив его также на спинку кровати. Она тихонько забралась под одеяло в постель, согретую теплом Арсения. Почувствовав сквозь сон ее присутствие, Арсен что-то проворчал, недовольный ее исчезновением и собственнически, ревниво обнял ее, прижимая к себе. Согревшись, Кристина, довольная своим ночным путешествием, уснула впервые за долгое время со спокойной душой.

Арсен разбудил ее дразнящими поцелуями.

– Соня. Просыпайся! – ласково требовал он.

Кристина прикрыла руками глаза от яркого солнечного света, заполнившего комнату.

– Ну нет! так не пойдет! – возмутился Арсен, – Просыпайся!

Но Кристина одарила его в ответ лишь сонным, невозмутимым спокойствием.

– Ты проспала завтрак и скоро проспишь обед. Виктория замучила меня вопросами о тебе. – Арсений расхохотался, – Она, наверное, думает, что я тебя съел! Ты меня слушаешь? – требовательно спросил Арсен.

– Нет! – отмахнувшись, сонно ответила Кристина и попыталась отвернуться.

– Ах, так! – возмутился Арсен и, быстро скинув с себя одежду, забрался к ней под одеяло. И началась ласковая пытка. Вскоре остатки сна напрочь слетели с Кристины, и она тонула в объятиях Арсения, захлебываясь восхитительной страстью.

День начался с восхитительной вспышки счастья, нежности и любви и завертел их в своих объятиях с головокружительной опьяненностью событиями. По вызову Арсения в замок слетелись самые лучшие швеи и портнихи. Они летали по замку, словно пчелы, наполняя его сверху донизу веселым рабочим жужжанием. Люди графа, смешавшись с этим роем, спешили – кто убирать и подготавливать комнаты, кто вычищать их под сияющие гардеробные для будущих нарядов, а кто спешил наготовить, наполняющий ароматами весь замок восхитительным обедом.

Кристина и Виктория служили манекенами, с утра до вечера их непрестанно обмеряли, обвешивали материалом и вертели, словно хорошеньких кукол под указаниями вездесущего графа, который, развалившись, сидел в своем удобном любимом кресле и во всем давал указания, пристально следя за бурлящей работой.

Прервавшись на короткий обед, день закончился лишь к ужину.

Уложив Викторию спать и пожелав ей спокойной ночи, Кристина, валясь с ног от усталости, добралась до своей комнаты. Войдя в комнату, Кристина увидела ждущую ее Арину, и это ее очень обрадовало. Кристина попросила приготовить ей ванну. Вскоре ванна была готова. Отпустив девушек, Кристина с наслаждением нырнула в горячую ванну. Сквозь полусон Кристине показалось, что кто-то вошел, но она отмела эту глупую мысль, решив, что ей показалось.

«Я ведь просила меня не беспокоить» – устало подумала она.

Но все же Кристину беспокоило чувство, что она не одна. Она лениво приоткрыла глаза и, вскрикнув от неожиданности, стыдливо прикрывшись руками, резко села.

– Фу ты господи, – с шутливым недовольством сказал Арсений, сидевший, как ни в чем не бывало на краешке ванны, – Нельзя же так кричать! Ты, напугала меня! – сказал он с веселым ужасом.

– Да нет, это ты напугал меня, Арсен! – возмущенно возразила Кристина, и брызнула в него водой – Что ты здесь делаешь?!

Кристина потянулась за полотенцем, висящим на каминной решетке.

Арсен удивленно приподнял бровь на ее вопрос.

– Я не нашел тебя в своей постели… – невозмутимо ответил Арсений, спокойно стряхивая обрызгавшую его пену со своего дорогого камзола.

Как только ее пальчики сумели дотянуться, ухватив край полотенца Арсен, ловко перехватил его, вырвав из ее рук.

– Тебе совсем не идет этот махровый желтый цвет! – с веселой искоркой в синем омуте глаз, спокойно объяснил он, закидывая полотенце в дальний угол комнаты.

– Арсен! – возмущенно вскричала Кристина.

– Да, котенок? – обезоруживающе улыбнулся Арсений.

– Я не котенок! И пожалуйста, верни мне мое полотенце! – негодующе воскликнула она.

– Нет! – упрямо возразил Арсен и медленно, с сияющей улыбкой стал сбрасывать с себя одежду.

– Что ты делаешь? – изумленно охнула Кристина.

– Дорогая, ты все еще смущаешся при виде моего обнаженного тела?! – промурлыкал Арсений бархатным голосом, от которого у нее мурашки побежали по коже, захлестнув ее волной сладостного томления разгорающейся в ней страсти.

– Я, привыкла, – произнесла она томно пркрыв глаза пушистыми ресницами.

– Но, в любую минуту могут войти служанки! – не моргнув глазом, беззастенчиво соврала она, чувствуя, как горячая волна восхищенного возбуждения ломает барьеры усталости.

– Не думаю, что они посмеют,… Я так соскучился! – тепло выдохнул Арсен, касаясь ее трепещущих в ожидании губ, жадными горячими губам, с наслаждением ощущая мягкое тепло воды, опускаясь в ванну.

Кристина проснулась от смутной тревоги на душе. Что-то тяготило ее и мешало успокоиться сном. В замке, как всегда по ночам, было тихо и спокойно. Рядом умиротворенно спал Арсен с очаровательной улыбкой на лице.

Казалось бы, беспокоится совершенно не о чем, Виктория спит в своей постельке, она сама ее уложила и поцеловала на ночь. Арсен здесь, рядом и выглядит вполне счастливо. Но что-то звало ее, куда-то неумолимо тянуло.

– Шерхан! – укоряя себя, вспомнила Кристина, – Я обещала прийти!

Она тихо выскользнула из постели и, накинув халат, выбежала из комнаты. Как и вчера она заглянула в кухню за угощением, но теперь она не стала терять время, подолгу проводя у кастрюль, она быстро заглядывала в них, ища то, что могло бы ей подойти. Наконец отыскав в казане жареную рыбу, она, довольная собой, наполнила миску и побежала навстречу зовущему ее, словно голос совести, маявшемуся в ожидании, Шерхану.

Шерхан ждал ее, ему было плохо и одиноко в этой пустой клетке. Он терпеливо ждал целый день и послушно принимал еду у трясущихся от страха глупых, пропавших потом и парами, крикливых женщин, которые кормили его каждый день. Когда ему принесли в третий раз, Шерхан понял, что день закончился и вскоре в замке станет совсем тихо, люди, наполняющие его своими звуками голосов и шагов, и запахами, успокоятся и, исчезнув за дверями своих комнат, уснут, чтобы набраться сил для нового дня. И тогда, в ночной тишине, может раздастся, как музыка, долгожданные шаги хозяина.… И придет, нет, прилетит, на бесшумных крыльях феи, она – его хрупкая, доверчивая подруга с нежным тихим голосом.

Шерхан ждал, но она все не приходила, и где-то в сердцевине замка давно уже пробило полночь, отсчитывающее время существо. Шерхана охватило беспокойство – «А вдруг и она исчезнет куда-то и больше не придет, забудет, как забыл хозяин?!». И Шерхан звал ее, наполняя замок тоскливым эхом. И вот он почувствовал нежный запах свежести, присущей той, кого он ждал с такой надеждой. За ним последовал тихий, чуть слышный шелест одежды. Шерхан радостно вскинулся и, заметавшись от нетерпения по клетке, стал звать ее, боясь, что она передумает или заблудится в длинных путаных коридорах и не найдет его.

– Я здесь. Я здесь, не кричи. Я пришла, как обещала, – на бегу говорила Кристина, пытаясь успокоить бедное животное осязаемостью своего голоса. Шерхан стал кувыркаться в восторге, показывая свою радость. Успокоившись, он услужливо отбежал и сел, отвернувшись, чтобы она не боясь, могла поставить ему вкусно пахнущую миску с угощением.

– До чего же ты умный, – восхищенно воскликнула Кристина и почти без боязни сделала то, чего он хотел от нее. Отойдя от клетки, Кристина села на корточки, немного поодаль, оперлась спиной о прохладную стену. Наблюдая за довольно уплетающим угощение Шерханом, Кристина рассказала ему, в какой суматохе прошел ее день.

– Вижу, тебе понравилось?! – сказала Кристина, видя, как тигр, облизываясь, отходит от миски. – Ну что ж, мне пора, Шерхан.

Кристина забрала миску и собралась уходить. Шерхан с грустью посмотрел ей в глаза. «Не уходи!»

– Мне, правда, пора! – оправдываясь, сказала Кристина, – Понимаешь. Я не хочу, чтобы Арсен знал о нашей дружбе! Я боюсь, что он проснется и, не найдя меня в постели, пойдет искать.… Но я приду завтра! Обязательно приду! И буду приходить каждый день… Вернее, каждую ночь. Но ты, пожалуйста, не беспокойся, если я запоздаю, мне ведь нужно дождаться, когда уснет Арсен.… Пожалуйста, не обижайся! Спокойной ночи, Шерхан!

И Шерхан понял ее и, как бы говоря, что не сердится и отпускает, он, отойдя от прутьев, лег и сложил голову на лапы.

– Спасибо, что понимаешь! – благодарно сказала Кристина и улетела, возвращаясь к себе.

Шерхан с детской искренностью верил ее чистым словам, и она сдерживала свои обещания. День пролетал за днем, и каждую ночь она приходила к нему и рассказывала, что творится в замке. А он с жадностью слушал ее каждый раз, словно узник, заточенный в подземелье и радующийся каждой весточке оттуда, с поверхности жизни. Кристина стала его источником, связывающим с реальностью, и их дружба крепла ночь от ночи. Он ждал ее как воздуха, воздуха свободы и с упоением наслаждался ее мягким, нежным голосом в их порой короткие встречи. Арсен иногда навещал Шерхана, но было это крайне редко, а встречи коротки и отчужденно холодные. Шерхан больше не чувствовал в хозяине того тепла, той болезненной одинокой нужды в живом существе, томящемся и ждущим его в клетке…

Постепенно Кристина совсем перестала его бояться и уже без опаски, без страха в глазах, спокойно открывала клетку. Она подходила к Шерхану и ласково гладила его мягкую шерсть, весело трепала, играясь с ним, как с большим котенком и удивлялась, – «Как я могла бояться такое ласковое и преданное нежное существо?!».

Кристина доверчиво рассказывала Шерхану, как счастлива спокойной жизнью в замке.

«Ну, может быть, не такой уж тихой! – смеясь, добавляла она, – Но здесь так спокойно! Я чувствую себя защищенной. Теперь я знаю, что Арсений меня никогда не обидит. Он так ласков с Викторией, малышка счастлива до поднебесья рядом с ним.… И я тоже! Он необыкновенный! Он такой… такой… Я даже не знаю, как это назвать, таких слов еще, наверное, не придумали… Нежный, милый, обаятельный, ласковый и страстный в одно время, непредсказуемый. Порой мне кажется, что он совершенно неутомим! Жизнь вокруг него бьет ключом, вертится в водовороте и взрывается в красочном, сияющем фейерверке! И в то же время он такой заботливый и трогательный.… Каждый день он придумывает что-нибудь новое: то мы едем на пикник, то мы проводим день в осмотре древнейших реликвий замка, а иногда он сажает нас с Викторией у камина и читает захватывающие романы. Иногда мы ездим в город, и Арсен водит нас по магазинам. А сегодня мы были на ярмарке. Мы катались на аттракционах и смотрели цирковое представление. Правда, потом, мы встретили Милена, друга Арсения, но он не был ему рад.… И я знаю, почему. Ему неприятно его прошлое, все, что связано с ним, его тяготит…. Я так хорошо понимаю его в этом! Мое прошлое тоже не приносит мне радости, и я стараюсь забыть его, словно это был всего лишь кошмарный сон, а сейчас, наконец, наступило утро, и я проснулась…

Подумать только, вот уже почти год, как я не знаю тревог и забот. Моя жизнь стала похожа на солнечный весенний день. Могла ли я даже мечтать о такой жизни тогда?! Когда каждый день приносил тревогу, неизвестность…»

«Не думай об этом!» – как бы говорил Шерхан, успокаивающе ласкаясь.

– Ты прав! – весело поддержала его Кристина, – Не нужно думать об этом!

Вернувшись, Кристина застала Арсения, сидящим у камина. Он сердито смотрел на потрескивающее пламя камина.

– Где ты была! – встретил он ее суровым вопросом.

Кристина виновато улыбнулась в ответ.

– Я смотрела, как спит Виктория…

– Я был у Виктории, – прервал ее ложь Арсен и ревниво посмотрел на нее, – Где ты была?! Я хочу знать правду!

Порой Арсен был невыносимо ревнив, недоверчив и спесив. Они иногда ссорились, но Кристине это даже нравилось, Арсен был восхитительно красив в гневе, и после маленьких бурь всегда наступало ласковое затишье и страстное примирение.

– Я была у твоего отца, – спокойно ответила Кристина, вспомнив, как часто она встречалась со старым графом в своих ночных прогулках, и как подолгу они могли с интересом беседовать в его теплой маленькой комнате.

Арсен удивился, но, зная нрав своего отца, он подумал, что это невозможно и насмешливо потребовал:

– Придумай что-нибудь поубедительней, дорогая!

– Ты хотел правды, я сказала тебе ее! – настаивала Кристина, зная, что Арсен не общается с отцом, что очень расстраивало старика. «Арсен совершенно ничего не хочет знать о моем существовании. Его, не беспокоит, жив ли я или нет. И если ему сообщат о моей смерти, он скорей всего, удивится, что я так долго прожил». – Вспомнила Кристина, как убивался старый граф.

Арсен зло усмехнулся.

– Мой отец, моя дорогая, уже лет десять живет отшельником, не выходя из своей комнаты.

– Нет, Арсений, – с грустью сказала Кристина, – Это ты уже лет десять ничего не хочешь знать о нем. А он, между прочим, к твоему сожалению, все еще жив! И он все еще ждет, когда его сын вспомнит о его существовании! Как ты можешь быть таким жестоким к человеку, который подарил тебе жизнь!..

– Ты ничего не знаешь, Кристина, – вскочив, гневно прервал ее Арсен, – он искалечил мою жизнь так, что, будучи невинным ребенком, я мечтал о смерти! Он ненавидел меня всю мою жизнь, он сделал из меня безжалостное животное.… Только благодаря тебе я смог понять, что такое жизнь…. Я не знал этого до тебя. Вернее, до тебя моя жизнь была сущим кошмаром каждой ее минутой. И мой отец все сделал для того, чтобы так оно и было… я не знал, что можно жить не боясь, что солнце светит не затем, чтобы сжечь все живое… Я не знал, что смеяться можно не от коварного злорадства, а оттого, что радостно на душе.… То, что дал мне отец, не было жизнью, это было проклятием!

Арсен опустошенно упал в кресло и закрыл лицо руками.

– Прости меня! – взмолилась Кристина, подбежав к Арсению, и обняла его, – Прости, я не должна была с тобой так говорить…

– Я не хочу, чтобы ты ходила к нему, – сквозь слезы, потребовал Арсен, – слышишь?! Не хочу!

Сердце Кристины сжалось от жалости и боли, за двух несчастных, так похожих друг на друга, дорогих ей существ. Они были так близки и так бесконечно отчуждены друг от друга.

– Прости меня, Арсен, но я не могу тебе этого обещать. Я знаю, что не могу всего понимать. Ваши отношения так сложны.… Но я уверена, что за все рано или поздно приходит расплата.… И к твоему отцу она тоже пришла…. Он заплатил за свои ошибки сполна. Он бесконечно одинок и несчастен. И я не могу его бросить…. Чего бы мне это не стоило. Понимаешь, мы знаем с тобой абсолютно разных людей…. Я не знаю того жестокосердного, страшного человека, который покалечил нежную детскую душу. Я знаю раскаивавшегося, несчастного старика, в котором все еще теплится огонек надежды и который больше похож на тень, чем на живое существо… Он был добр ко мне и тогда, когда я не надеялась на помощь, он помог мне…. И теперь я не могу его бросить…. Это выше моих сил…

– Хорошо! – тихо сказал Арсен, – Но я не хочу ничего знать о нем. Ты можешь поступать так, как считаешь нужным. Но ты должна пообещать мне, что никогда не напомнишь мне о нем, ни единым словом!

– Ладно, я обещаю тебе! – горячо пообещала Кристина.

– Идем спать! – успокоившись, сказал Арсений, и легко подхватив ее на руки, понес на кровать.

День начался с головокружительного поворота неожиданности.

Резкий стук в дверь разбудил сладко спящих в объятиях друг друга Арсения и Кристину. Не дождавшись разрешения, нежданный гость ворвался в комнату.

– Арсен! Как я рад тебя видеть! Солнце встало, и день уже заявил о своих правах! Не смотри на меня с таким изумлением, вставай, внизу тебя ждет, не дождется сюрприз!

– Что? Еще один сюрприз?! – негодующе спросил Арсен. Он встал, и, повергнув притихшую Кристину в восхищенное смущение, совершенно не смушаясь своей обсалютной ноготы, перед так неожиданно ворвавшимся в их комнату незнакомцем, дойдя до кресла, стоящего у камина, снял с его спинки халат и с грациозностью неспешно оделся.

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – с возмущением, холодно спросил Арсен у беспардонно разглядывающего Кристину молодого человека. Заметив масленый взгляд гостя, обращенный к Кристине, Арсен с ненавистью метнул в него, словно молнией, свирепый взгляд.

– Такой холодный прием, Арсен?! – фамильярно возмутился незнакомец, – Что с тобой? Ты всегда был рад мне! – с упреком заметил он.

– Да, но раньше ты, Андрей, не был таким невозмутимым нахалом, насколько я помню. И будь добр, не пялься на МОЮ женщину! – гневно вскричал Арсений, – Убирайся из моей комнаты и жди меня в библиотеке. Надеюсь, дорогу ты найдешь. – Арсен бесцеремонно схватил юношу за грудки и, вышвырнув за дверь, захлопнул дверь перед его носом. Арсен был в бешенстве, если бы он был драконом, то уже спалил бы все вокруг себя, изрыгая огонь. Но Арсен драконом не был и все, что он мог сделать, так это в бешенстве мерить шагами комнату и выругаться про себя, не имея возможности сделать это вслух при Кристине. И это злило его еще больше.

Кристина сгорала от любопытства, еле сдерживая готовые сорваться нетерпеливые вопросы. Но, зная, что этим она переведет гнев Арсения на себя, Кристина молчала, терпеливо ожидая, когда он, успокоившись, сам ей все расскажет.

Наконец, он немного успокоился и, загнав свой гнев в себя, остановился напротив нее. Арсен понимал, что успокоиться сможет только, дав выход своему гневу. Но срываться на нее он не хотел и боялся, ведь она так ранима и она ни в чем не виновата – разве что в любопытстве, сияющем в ее серых бездонных глазах. Арсен посмотрел на нее и, стараясь, чтобы голос звучал тепло и ровно, кратко объяснил. – Это был мой кузен. Я познакомлю тебя с ним попозже.… А сейчас мне нужно идти.

– Да, конечно, я понимаю, – подхватила Кристина ниточку компромисса, – Ты объяснишь мне все потом, если захочешь, конечно. Иди, тебя ждут.

– Спасибо! – Арсен поцеловал ее быстрым, благодарным за понимание, поцелуем и вышел.

Арсен быстрым, решительным шагом летел в библиотеку, намереваясь высказать своему наглому братцу все, что о нем думает.

«Господи, какая же она умница!» – промчалась в его голове суматошная мысль, возвратившая его на минуту к милому образу любимой.

Арсен распахнул дверь, стремительно влетая в библиотеку. Но, войдя, Арсен изумленно остановился. «Вот уж сюрприз?!» – недовольно подумал он.

– Милен?! Ты-то что здесь делаешь?

– Я тоже рад тебя видеть, Арсен, – с язвительной улыбкой упрекнул Милен, тепло, обнимая Арсения. – И хотя ты несносный мальчишка, я привез тебе великолепный подарок!

– Что же это? – с загоревшимся интересом нетерпеливо спросил Арсен, зная изощренную изобретательность друга. Он уже готов был забыть о наглости их вторжения. – «В конце концов, это была всего лишь невинная шалость!» – оправдывая их поведение, подумал он.

– Ну вот, теперь я узнаю тебя! – довольно заметил Милен.

– Зная твою страсть к чистокровным скакунам, женщинам и веселью, я взял на себя смелость порадовать тебя всем понемножку! Что ты хочешь видеть сначала?!

– Подожди, подожди, – обеспокоился Арсен, чувствуя смутную угрозу своему зыбкому счастью, – Ты что, привез мне сюда женщину?!

– О, нет, Арсен! – самозабвенно хвалился Милен, не замечая, как лицо Арсения становится бледно-суровым, – Это не женщина, а жемчужина чистейшей воды, взращенная в медовой сладости солнца, отточенная ветром любви, изысканная, несравненная, вышколенная рабыня любви!

– О-о, нет! – простонал Арсен и тяжело опустился в кресло, представив лицо Кристины, узнавшей о столь «восхитительном подарке», – Ну почему, почему именно сейчас, когда я, казалось бы, с таким трудом почти приручил ее?!

– Арсен, ты здоров? – изумленно и обеспокоено склонились над ним два насмешливых лица.

– По-моему, он бредит от счастья, – предположил Андрей, переглядываясь с Миленом.

– Нет, – возразил с присущей ему веселой беззаботностью, – Он просто разыгрывает нас!

– Мне как раз таки совсем не до шуток! – возмущенно воскликнул Арсен, импульсивно вскакивая с места, – Я женюсь, и вы появились со своим нелепым подарком очень некстати. Если она узнает…. все может полететь в тартарары! И тогда я погиб!

Андрей шокировано смотрел на Арсения во все глаза, а Милен тихонько посмеивался, еле сдерживаясь от откровенного хохота.

– Не думаю, что все так уж ужасно! – весело заявил Милен. – Я, конечно, понимаю твой ужас перед женитьбой, я сам прошел через это. Но уверяю тебя, твоя будущая женушка – графиня или герцогиня, или кто она там еще, может быть вполне будет довольна званием твоей жены, гордясь новым титулом, хвастаясь им в свете, и ей будет откровенно наплевать на миленькую живую игрушку, доставляющую ее мужу радость!

– Да нет же, Милен, ты ничего не понял! – попытался объяснить Арсен.

– Что… эта глупая барынька имела неосторожность влюбиться в тебя?! А тебе, видно, очень нужны ее деньги? – не унимаясь, предположил Милен.

– Нет! Нет! Нет! – вскричал, доведенный их нежеланием его понять, Арсен – Все совсем не так! Выслушайте же меня молча, без своих гнусных предположений!

– Ладно! Ладно! – заинтересовано уступил Милен, усаживаясь в кресло, – Не кипятись! Давай, расскажи нам душещипательную историю, которая тебя, бедняжку, свободолюбца приведет к алтарю.

– Да! Мне тоже будет интересно узнать, как ты сумел попасться на этот аркан! – заявил Андрей, очень довольный своим красноречием, наиграно фамильярно усаживаясь в кресло у камина.

Шерхан чувствовал, что что-то происходит. В замке снова поднялась радостная возня, совсем как тогда, когда Кристина пришла к нему впервые.

Что-то радостное и волнующее происходило там, на воле. Не имея возможности видеть, Шерхан припадал мордой к клетке и с волнением втягивал в себя удавшиеся уловить запахи, звуки, теряясь в догадках – «Что же там происходит?!».

Шерхан ждал с нетерпением, когда все это смолкнет, затихнет и погрузится в усталый сон, тогда легкая, словно ночной ветер, придет она! И она обязательно все расскажет и объяснит. И успокоит его бьющуюся в неволе душу, и заставит своей нежностью поверить вновь, что нет лучше места на земле. И он с человеческой преданностью поверит ей. В который раз. И, успокоившись, довольный, обласканный затихнет, доверчиво сложив свою большую голову на ее хрупкие колени. И будет с упоением слушать ее тихий нежный, как шелк, голос. И вдыхать ее тонкий трепетный аромат, пытаясь задержать эти ощущения в себе. Чтобы хватило сил, с тоской расставшись, вновь дождаться, когда она придет…

Кристина, весело напевая, подошла к дверям манящей, словно магнитом, библиотеки. Вот уже несколько часов двери были закрыты, и сквозь них, к ее большому сожалению, ей было почти ничего не слышно. Кристина в который раз с замиранием сердца, подстрекаемая жгучим любопытством, затаившись, приникла ушком к двери, пытаясь, что-нибудь расслышать. Порой отдельные слова, сказанные неосмотрительно громко, пробивались приглушенные и сильно искаженные непроницаемостью двери. Но, к сожалению, и по этим жалким крохам ей никак не удавалось понять, о чем там идет речь. От досады на чарующую неизвестность Кристина готова была расплакаться, да при чем сделать это так громко и жалостливо, чтобы ее, услышав там, смилостивились и впустили…

Кристина, нервно заламывая руки, прошлась несколько раз по коридору, ища способ, предлог, чтобы, не обидев Арсения, ворваться в эту загадочную замкнутость и, если не остаться там, то хотя бы взглянуть одним глазком на то, что там происходит.

Зная проницательный ум Арсения и его вспыльчивость, придумать предлог так, чтобы он не догадался об истинных причинах ее визита, было невероятно трудно; и она одну за другой отметала нескончаемо роящиеся в ее хитренькой хорошенькой головке разношерстные идеи за их неправдоподобность.

– Да что я так мучаюсь! – разозлилась на себя в конец измученная Кристина. – Я люблю его! Какие еще могут быть более веские и правдоподобные причины того, что я хочу его видеть?! Боже, похоже, я невыносимо глупа, даже для самой себя!.. Мне всего лишь обратиться к своей женской сущности, а я, как полное глупое ничтожество, ломала себе голову, ища правдивой лжи! Тупица! – раздраженно обругала себя Кристина и, облегчено вздохнув, чувствуя себя довольно счастливой от простоты решения мучащей ее проблемы, надев самую очаровательно соблазнительную тоскующую улыбку, уверено постучала в заветную дверь. Не дожидаясь разрешения или отказа, Кристина, легко повернув ручку, широко распахнула дверь и «вступила в зачарованный круг».

Ее встретил удивленный взгляд Арсения, но он светился мягким светом восхищения и любви, что придавало Кристине уверенности и смелости.

– Кристина? Что ты здесь делаешь? Что-нибудь случилось? – заботливо спросил Арсен и подумал: «Как восхитительно она хороша! Ни одна жемчужина в мире не сможет затмить сияние бриллианта!» Он почувствовал себя счастливым, гордясь тем, что обладает таким сокровищем. И еще он с удивлением осознал, как сильно по ней успел соскучиться за это время, ощущая невосполнимую пустоту в своей душе, создавшуюся ее отсутствием.

Кристина обаятельно поздоровалась с гостями, грациозно присев в неглубоком реверансе, и подошла к Арсению.

– Что-нибудь случилось? – вновь спросил Арсен, допытываясь причины ее прихода.

– Да, случилось, – сказала Кристина, усаживаясь на подлокотник его кресла, – Я жутко соскучилась и поняла, что не смогу больше ни минуты находиться без тебя!

Арсен нежно обнял ее рукой за талию и тихонько сказал, так, чтобы только она смогла услышать его, – Я в который раз убеждаюсь в том, что родился под счастливой звездой.… Только она не хотела понимать того, что моя.

– Нет, я думаю, это ты не хотел признавать ее своей! – также тихо сказала Кристина.

Милен наблюдал за этой тихой сценкой нежности, и в его душе просыпалась жгучая зависть, граничащая с лютой ненавистью. «Никто, никогда не смотрел на меня с такой любовью! – подумал он, – Интересно, а станет ли она смотреть так на меня…. если ей заплатить побольше?! Ведь она абсолютно бедна!»

Нежно поцеловав Кристину, Арсен встал.

– Радость моя, разреши тебе представить моих друзей, – немного напыщенно от сознания невероятной гордости за то, что обладает бесценным сокровищем, подтверждение чему он ясно видел в горящих от зависти глазах друзей. Андрей со всей своей юношеской непосредственностью смотрел на Кристину так, что, казалось, из его расплывшегося в блаженной улыбке рта вот-вот потекут слюнки; он даже нетерпеливо облизнулся, словно кот, смотрящий на заветную, недоступную ему, сметану.

В глазах Милена, галантно представляющегося Кристине, Арсений увидел затаившуюся зависть. Но за собственным чувством счастья Арсен не заметил скрывшуюся за завистью ненависть, притаившуюся в глазах Милена. Не увидел. Не сумел подметить и насторожиться. Он был слишком счастлив, чтобы заметить, распознать, предотвратить зарождение коварной возлюбленной Милена, миледи Жестокости.

Познакомившись, они продолжили незатейливую беседу. Андрей продолжил прерванный приходом Кристины рассказ о своих увлекательных путешествиях.

– Я не мешаю? – тихонько спросила Кристина Арсения, – Ты на меня не сердишься?

– Ну что ты, – тихо прошептал на ушко Кристины Арсен, – Ты никогда не должна так думать! Я не посмел бы сердиться на тебя, и ты никогда не смогла бы мне помешать, я слишком сильно тебя люблю!

Милен непрерывно следил за каждым жестом, каждым взглядом, словом и оброненной улыбкой Кристины и Арсения. Он следил за ними непрерывно, ни на секунду не спуская с них глаз. Его злой взгляд преследовал их во время беседы и обеда, состоявшегося после; а когда Милен увидел Викторию – очаровательное маленькое создание, которое со всей детской нежной преданностью восхищенно ловила каждое слово сестры и Арсения, его ярости не было предела, он даже испугался, что задохнется своей ненавистью. Лишь пожелав спокойной ночи после изнурительно для него дня и, тщательно спланировав коварный план мести за свои страдания, Милен, лежа в своей одинокой постели, представлял искаженные страданием красивые лица.

С первого момента, как он впервые увидел Арсения, Милен восхищался и ненавидел его. То великое, невероятно живучее, ничем неистребимое чувство, приносившее ему, Милену, почти физическую острую душевную боль, преследовало его неотступно повсюду, где бы он не был. Оно граничило с безумием и затихало лишь тогда, когда Арсения не было рядом так долго, что его лицо стиралось из памяти, и он становился ревностно хранимым в душе призраком.

Арсен в глазах Милена всегда был слишком везучим, слишком удачливым, слишком умным… и слишком красивым, с дьявольской притягательностью. Арсению все давалось легко. Обладая восхитительной памятью, Арсен схватывал все на лету и заслуживал любовь и уважение учителей. Милену же учеба давалась с великим трудом, удерживая его долгие мучительные часы за зубрением истин, которых он никак не мог понять. И тут, как всегда жизнерадостный разгоряченный Арсен врывался в его убогую келью, словно луч злорадного зимнего солнца, который все освещал вокруг окрашивая в притворное золото своим светом, но не согревал, не дарил тепло, а леденил душу, и весело оповещал:

– Ну вот, трудяга, пока ты тут корпишь над книжками, «враг разбит и наказан»! И он принимался весело рассказывать, кого «отшлепал» в этот раз. Речь Арсения была красивой и быстрой, а звонкий мальчишеский голос плавно превращался в мягкий и бархатный голос, не заставляя его краснеть, когда твой собственный голос «давал петуха», выставляя тебя на посмешище. А потом Арсен подсаживался к столу и, перефразировав научные истины простыми, легко понятными словами, объяснял Милену за короткое мгновение то, над чем он сидел долгими часами. Арсен был великолепен во всем и всегда. Он на радость монахам мог простаивать на коленях в часовне целые сутки, и ему это не было в тягость, а доставляло особое удовольствие. Он не страдал от этого, как Милен, у которого от долгого стояния на коленях на ледянных плитах часовни, безумно ломили потом колени. От природы болезненный юноша, глубоко переживал, стыдился, и страдал свою болезненность. Он переносил свои физические и душевные страдания молча, ни с кем не делясь. Боясь опозориться, и предстать перед гругими послушниками и монахами, в плохом свете – как слобак, и плаксивый нытик. Но, казалось, никому, обсолютно никому, и не было дело, до всех его переживаний и болезненных стенаний. И Арсению, хоть он и грелся в тени его славы, считаясь его близким другом, было это интересно меньше всего! Он просто не замечал ничего, что не касалось его самого.

«Я так люблю эту священную тишину!» – с легкой бравадой объяснял Арсен, пытающемуся понять его, Милену.

А Милен пытался, очень пытался его понять. Скопировать. И перенять все его привычки, в страстном желании походить на своё божество. Но, во всем, чего он касался, сквозило неподражаемое первенство, полубожественность. И у Милена, как ему казалось, никогда не было шансов сравниться с ним…

Но и у Арсения был один изъян, который доставлял Милену жгучую радость. Арсен не выносил боли. И в тех редких случаях, когда нежная кожа Арсения подвергалась наказанию плеткой, он жестоко мучился от боли. Боль повергала его в смятение, захватывала и подолгу держала в своих жарких объятиях, заставляя метаться в постели и жалко стонать. В такие дни Арсен становился трепетно безвольным, доверчивым. И Милен ликовал, упиваясь своей властью; он просиживал возле постели больного Арсения, ухаживая, ловя каждый вздох, каждый стон. Он обнимал Арсения и нянчил на своих руках, успокаивая вереницей ласковых слов, с нежностью утирая слезы боли и отчаяния. Но, выздоровев, Арсен с неблагодарной легкостью каждый раз ветрено забывал, насколько сильно Милен необходим ему.

Закончив обучение и расставшись с Арсением, Милен вернулся домой, в Россию, которая встретила его холодом и белоснежным покрывалом, покрывшим землю. Но на Родине его ждала не только зима, но и девушка, обрученная с ним еще в младенчестве и мечтающая поскорее стать княгиней Озимской, приложив к браку увесистое состояние купеческих родителей. Сделка, вскоре по приезду, удачно состоялась. Купцы получили княжеский титул, князья – купеческие деньги, а что хотели молодые, никого особо не волновало. А они мечтали о совершенно разных вещах: Милен хотел вернуться в Англию и, разыскав Арсения, гостившего там в то время, быть всегда при нем. Его не беспокоила, как бы это называлось – преданный пес, раб или верный друг, главное, быть с ним рядом любой ценой. Но жена Милена хотела не только его титул, но и его самого, целиком и полностью, она что считала, что имела право. Их «нежные» отношения кончились тем, что, выполнив свой супружеский княжеский долг, обеспечив род наследником, Милен практически сбежал, зарекаясь никогда не возвращаться. Приехав в Англию, Милен нашел друзей, у которых гостил Арсений. Но Арсен уже отправился в путешествие дальше, в лишь ему ведомые дали. Милен с самозабвенным рвением отыскал след Арсения и следовал за ним по пятам. Пока, наконец, не настиг. Арсен был рад встрече. Но чем больше проходило времени, тем чаще его отношение к Милену становилось холодно безразличным. Желая вернуть привязанность Арсения, Милен устраивал многочисленные пьяные пирушки и дуэли. Он надеялся на то, что Арсен, пронзенный чьей-нибудь шпагой, вновь окажется беспомощным, в его власти. Но Арсен был слишком великолепен во всем, и с торжествующей легкостью «накалывал» на свою шпагу посягнувших на его персону наглецов. Милену казалось, что только дьяволу в человеческом обличии подвластно пронзить неуловимого Арсения. И он нашел этого дьявола, Милену это стоило невероятных трудов. Но торжество триумфа, бросившего поверженного Арсения в его объятия с лихвой оплатило эти старания.

Выздоровев, Арсен решил вернуться домой. И в своей привычной неблагодарно ветреной форме категорически запретил Милену следовать за ним. Не удосужившись даже объяснить причину своего желания к отчужденности.

– Ну все! – строго прервал свои воспоминания Милен, – Спать! Спать! Спать! – приказал он себе, – завтра, завтра Арсен вернется в мои объятия, и клянусь, что не отпущу его из своих рук до конца своей жизни!

Следующий день для Милена тянулся мучительно долго. Но он с героическим терпением все же дождался позднего вечера – начала спектакля, тщательно им спланированного, который должен был привести его к «трону», единственного обладателя существа, являющегося смыслом его жизни.

Кристина сидела на пуфике перед зеркалом, млея от блаженства. Арсен с нежностью проводил мягкой щеткой по ее золотым волосам до тех пор, пока они не превратились в сверкающее полотно.

Арсен отложил щетку и зарылся лицом в этот манящий сияющий каскад волос, вдыхая его пьянящий аромат.

– М-м-м, я так люблю нежный шелк твоих волос! – тихо сказал Арсен.

– Ты любишь только мои волосы?! – с кокетливым недовольством спросила Кристина.

– Нет, я люблю еще и это мягкое местечко! – ответил Арсен, припадая к нежной коже шеи, – И это! И это! – шептал он, спускаясь ниже, покрывая ее поцелуями.

– Ты не забыл, что тебя ждет Милен? Он очень хотел с тобой о чем-то поговорить, – настойчиво напомнила Кристина.

– У-у, – капризно протянул Арсен, – не хочу! Я поговорю с ним завтра… утром…

– Арсений, но ты обещал, – настаивала Кристина, помня о просьбе Милена уговорить Арсения. – Арсений. Мне показалось, что Милен был чем-то сильно озабочен.… Весь день он был такой невыносимо грустный. На него было больно смотреть!.. И потом, я ведь никуда не денусь! Я буду ждать тебя! – соблазнительно пообещала она, пустив в ход все свое очарование, – Я говорю от нетерпения! Ну, иди же и возвращайся скорей!

– Ну ладно, – сдался Арсен, – но я вернусь так скоро, что ты не успеешь соскучиться! – уверенно пообещал Арсен и быстро вышел.

Чтобы скоротать время, Кристина, взяв захватывающую книжку, начатую несколько дней назад вместе с Арсением, удобно устроилась в постели и с увлечением углубилась в чтение. И хотя роман был очень интересным, смутная тревога мешала сосредоточиться и окунуться в выдуманные события. Кристина с настойчивостью убеждала себя, что все хорошо и беспокоиться совершенно не о чем, заставляя себя читать. Но тревога все глубже зарывалась в душу, как бы она не пыталась ее отогнать. Кристина встала и, нетерпеливо взглянув на часы, нервно прошлась по комнате.

«Арсения нет уже полчаса, – подумала Кристина, – Он вот-вот должен вернуться. Я должна успокоиться и не беспокоить Арсения своей глупой тревогой, взявшейся ни с того ни с сего.»

Но Арсен все не шел, а стрелки часов, будто издеваясь, ползли с черепашьей медлительностью. Кристина в волнении бродила по комнате. Она не знала, куда себя деть от пожирающей все ее существо, уже не смутной, а нависшей в воздухе тревоги. Ей казалось, что какая-то угроза нависла над ней. Она оглядывала любимые знакомые предметы, но их теплый уют не успокаивал ее, как бывало раньше, они казались ей сейчас холодными и чужими. И стены, казалось, сжимались, желая ее зажать в каменных объятиях. В смятении, накинув халат не слушающимися руками, Кристина выскочила из комнаты. Она надеялась, что прохладная привычная тишина замка успокоит ее. Но у тревоги было свое собственное, жестокое мнение на этот счет, она не желала ее отпускать.

– Может, что-нибудь с Викторией? – обеспокоено предположила Кристина и отправилась проведать девочку.

Виктория мирно спала в своей постельке, и ничто не тревожило ее детскую душу. Тихонько закрыв за собой дверь, Кристина решила навестить Шерхана. Шерхан ждал ее с обычным нетерпением и был сказочно рад ей, но даже рядом с ним Кристина продолжала чувствовать нарастающее беспокойство. Вернувшись к себе, Кристина не нашла Арсения. В комнате было все так же, как она ее оставила.

– Ну что же он не идет?! – чуть не плача от отчаянного страха, захватившего ее, спрашивала Кристина, мечась по комнате.

– Может, Арсен посчитал, что я, не дождавшись его, уснула и, не желая будить меня, он давно уже сладко спит в своей комнате?! – предположила Кристина, хотя это предположение было верхом нелепости, она готова была поверить во что угодно, лишь бы с ним было все в порядке. И, хотя умом она ясно понимала, что ничто не может угрожать Арсению в его собственном доме, ее душу парализовал отчаянный безотчетный страх.

– Ну что ж, – пытаясь успокоиться, наиграно весело, воскликнула Кристина, – если он не хочет идти ко мне, я сама пойду к нему!

Кристина обошла все известные места, где можно было бы обычно найти Арсения. Но его нигде не было: ни в его комнате, ни в библиотеке, где он любил коротать ночи, если ему не спалось, ни в столовой, ни на кухне – его нигде не было. И тогда, в полном отчаянии, Кристина решила потревожить сон гостей.

Милена она в его комнате не нашла. И это придало ей немного уверенности. – Они просто за разговором забыли о времени! – убеждала она себя. – Теперь осталось только найти их! – пыталась Кристина подбодрить себя. Но у нее это плохо получалось, несмотря на все возможные предпринятые усилия. Она никак не могла успокоиться.

Кристина шла по коридорам спящего замка, прислушиваясь к его звукам, надеясь в них отыскать голос Арсения или хотя бы хоть чей-нибудь голос.

И вдруг впереди, в конце коридора, тихо скрипнула дверь, из комнаты вылетели веселый женский смех и страстные стоны, но дверь быстро закрылась, и звуки исчезли.

Там, впереди, стоял Милен. Это он вышел из комнаты и выпустил звуки. Он с милой улыбкой пошел ей навстречу, галантно раскланиваясь.

– Что Вы делаете, барышня, бродя по этим скучным коридорам в такой поздний час?! – любезно спросил Милен, но за его любезностью таилось коварное злорадство, и она это ясно почувствовала.

– Я ищу Арсения. Разве он не должен быть с Вами?! Внутри нее притаился страх. Ей не понравилось, что он к ней так обратился. Хотя он и был вежлив.

– Да. Он был какое-то время со мной. Но потом у него появились…. Дела поважнее меня…

– Но он обещал вернуться сразу же после вашего разговора! – в смятении, не зная, что думать, воскликнула Кристина, даже не заметив, что перебила его и, как он от этого поморщился.

– Ах, Арсений! – с наигранной досадой, саркастически, произнес Милен, – Он так любит обещать! И заставлять хорошеньких женщин ждать его, сгорая от нетерпения.

– Нет, Арсений не такой! – горячо возразила Кристина.

– Охотно верю Вам! – отозвался Милен, – Давайте поищем его вместе! – льстиво предложил он. Уверено взяв ее под локоть и уводя от злосчастной двери, – Может он в библиотеке, зачитался и забыл о времени.

– Ах, если бы он был там! – подумала Кристина, – Но ведь я точно знаю, что его там нет. И потом… Милен явно хочет увести меня отсюда! Почему?! Зачем? Что за той злосчастной дверью?! – в смятении думала Кристина.

– Нет, его там нет! – категорично заявила Кристина, резко остановившись. – Может, он там, откуда Вы только что вышли?!

Милен сделал вид, что крайне смущен и, как бы в смятении, неуверенно заявил:

– Нет, его там нет. Разве я смог бы обмануть вас?! Ну, может быть, он где-нибудь в другом месте! – Милен сделал вид, что отчаянно пытается ее увести, – Идемте! Поищем вместе.

– Нет! я никуда не пойду, пока не буду убежденна точно, что его здесь нет! – отчаянно запротестовала Кристина, пытаясь вырваться.

– Уверяю Вас! Арсения нет там! Пожалуйста, пойдемте отсюда! – заливаясь от злорадного смеха в душе, с несчастным наигранным видом убеждал Милен.

Кристина выкрутилась из его цепких рук и побежала к двери.

– Нет! Нет! Прошу Вас! – бросился за ней вдогонку Милен, с отчаянием в голосе умоляя ее.

Кристина оказалась проворнее его. Добежав до двери, она, с отчаянным ожесточенным упрямством взялась за ручку и широко распахнула запретную дверь. В горячке она влетела в комнату. И изумленная, резко остановилась, словно налетела на невидимую стену. Омерзительная, чудовищная для нее картина предстала ее глазам. Удушливый ком в горле заставил ее судорожно содрогнуться. Ей казалось, что она вот-вот задохнется. Слезы туманной пеленой застлали ее глаза. Зажав рот рукой, чтобы не закричать и не разрыдаться, Кристина безотчетно попятилась к двери. Ноги стали невероятно тяжелыми и непослушно подкашивались, а в голове все вертелось в невероятном хороводе, плясало и кувыркалось.

Сильные руки Милена подхватили ее и молниеносно унесли подальше от этого кошмара.

Он что-то говорил ей, монотонно успокаивающе и немного с упреком. Что-то насчет того, что не надо было ей видеть этого. Что нужно было послушаться и уйти вместе с ним…. И еще он говорил, что она невероятно красивая и, что он отдал бы все на свете, лишь бы она согласилась уехать с ним.

Кристина подумала, что Арсен тоже говорил почти эти же слова, и безутешно разрыдалась, уткнувшись в плечо Милена.

Милен отнес доверчиво рыдающую на его плече девушку в свою комнату.

– Не плачь, – успокаивал он ее, испытывая невероятное чувство счастья и облегчения от чувства отмщенности, – Не плачь! Это Арсен – это его настоящая суть. И когда-нибудь тебе все равно пришлось бы столкнуться с этим. Хорошо, что это случилось до того, как ты не успела связать свою судьбу с ним навечно…

– Я не понимаю, о чем Вы?! – с недоумением сказала Кристина сквозь слезы.

– Не понимаешь?! – насторожился Милен. «Неужели Арсен не сказал ей, что хочет жениться?! – коварно возликовал Милен, – Я женюсь! – мысленно передразнил Милен Арсения, – Какая удача! Арсен настолько самоуверен, что забыл поставить в известность невесту о предстоящей женитьбе. Интересно, когда он собирался оповестить ее?! Перед алтарем?!» – мысленно насмехаясь, ликуя, злорадствовал Милен. Он решил использовать это без зазрения совести в своих коварных планах.

– Арсен собирается жениться, разве ты не знаешь?! – хладнокровно заявил Милен.

Кристина была так удивлена, что даже перестала всхлипывать.

– Жениться? Но на ком?!

Кристина мысленно взмолилась, чтобы Милен сказал, что на ней. И она уже готова была простить Арсению все на свете за этот ответ. Но Милен огорченно отвернулся и закрыл лицо руками.

– Я думал, ты знаешь! – несчастно произнес он, – Как он мог так поступить с тобой?!

– Нет! – обезумев от горя, воскликнула Кристина, отшатнувшись, словно от привидения, – Нет! – несчастно шептала она, отказываясь верить в свою догадку.

– Да, это так, ты правильно поняла, – настойчиво утверждал Милен, – Арсен жениться на той женщине, что сейчас с ним!

– Но почему?! – несчастно спросила Кристина.

– Она из знатного рода и она богата! – не моргнув глазом, нагло соврал Милен. – А ты неизвестного рода, и как я понял, иностранка. – Он сказал это таким тоном, будто она была прокаженная.

Кристина упала на постель и разрыдалась с новой силой. Ей казалось, что мир рушится. За считанные секунды она потеряла все: веру в свою счастливую спокойную жизнь с Арсением в согласии и любви. Все рушилось на глазах. И теперь, женившись, Арсений, наверное, выгонит ее из своей жизни. Она снова останется совершенно одна против ужаса бездомной жизни.

– Не плачь, – успокаивал Милен, – мы ведь можем отомстить ему. – И он неистово стал целовать ее.

– Нет, нет, не надо! – просила Кристина.

– Разве ты не хочешь отомстить ему? – не унимался Милен.

– Нет! я не могу! – пытаясь вырваться, молила Кристина, – Пожалуйста, отпустите меня, я люблю Арсения и никогда не смогу полюбить другого мужчину!

– Сможешь! Обещаю тебе. Время залечит твои раны. И ты сможешь! – горячо убеждал Милен, покрывая ее нежную кожу нервными поцелуями.

– Возможно, Вы правы. Но сейчас, сейчас в моей душе лишь большая кровоточащая рана. Пожалуйста, оставьте меня. Я хочу побыть одна.

– Пойми, Арсению наплевать на тебя. А мне нет. Я мог бы позаботиться о тебе!

Милен трясущимися руками пытался снять с нее одежду.

Кристина плакала. Ей было больно от предательства Арсения и противно от жадных мерзких объятий и поцелуев обезумевшего от злой страсти, навалившегося на нее мужчины. Кристина пыталась вырваться, отстранить его вездесущие руки, ласкающие ее тело, увернуться от его поцелуев.

Милен сжимал Кристину в объятиях, трепещущую, словно пойманная птичка, в ее глазах, затуманенных слезами, горел страх и отчаяние. Сквозь тонкую ткань ночной сорочки он ощущал ее стройный стан и соблазнительно высокую грудь. Он жадно впился в ее губы, заглушая ее тихие, словно стон, жалобные протесты. Он грубо сжимал ее нежную кожу, заставляя вздрагивать от острой боли. Рыча, словно разъяренный хищник, он царапал шелковистую кожу, сжимал в кулаки полушария грудей и бархатную кожу бедер, оставляя на теле алый след от ногтей. Кристина отбивалась изо всех сил, и это доставляло ему невероятное удовольствие. Он почувствовал обуреваемое дикое желание обладать ею. Его грубая рука коснулась ее потайного местечка между плотно сжатыми бедрами. Вывернувшись, словно уж, из своей одежды, помогая себе одной рукой и, прижимая ее другой к постели, Милен навалился на нее. Кристина пыталась оттолкнуть его, выкрикивая протестующее негодование, но Милен обхватил ее ноги своими и крепко прижался к девушке, остро ощущая упругость ее молодого извивающегося тела. Он заставил ее почувствовать вновь незащищенность уличной бродяжки. И она вспомнила приемы самозащиты, помогавшие ей когда-то выжить и которые она успела забыть в сладкой жизни с Арсением. Кристина, вся, ощетинившись, словно дикая кошка, стала царапаться и кусаться с жестоким остервенением. И он, проклиная ее, и грязно ругаясь, ослабил объятия. Пользуясь этим, Кристина, вывернулась из его рук, вертясь, словно пойманная рыбка. Вывернувшись, она, перекувыркнувшись, соскочила с постели и оказалась зажата между стеной и кроватью.

– Ну иди, иди ко мне! – ехидно засмеялся Милен, медленно обходя кровать, подбираясь к ней. Кристина бросила отчаянный взгляд, ища что-нибудь под руку. На тумбочке, по другую сторону кровати, стояла ваза с цветами. Кристина вскочила на постель и, пробежав по ней, схватила с тумбочки вазу и бросилась к двери, выливая на ходу воду вместе с цветами. Милен в прыжке повалил Кристину на пол в нескольких шагах от двери и получил увесистый удар по голове, не успев от него увернуться. Милен застонал и схватился руками за голову. Кристина продолжала наносить ему удары куда придется, пользуясь вазой, как дубиной, до тех пор, пока он, сжавшись в клубок, не откатился от нее.

Кристина хорошо понимала, что времени на спасение у нее ничтожно мало. Подгоняемая страхом и смятением она выскочила в коридор и бросилась бежать со всех ног. Сейчас все зависело от ее быстроты, изворотливости и ловкости – это была жестокая игра, не на жизнь, а на смерть, естественный отбор.

Арсен, скорее всего, не захочет мне сейчас помочь; возможно, он найдет это даже забавным и удосужится лишь на отчужденный просмотр борьбы, желая узнать победителя. Она все еще хорошо помнила, каким холодным и жестоким может быть Арсен. Крепостные – они никогда не посмеют заступиться. Даже если на их глазах тебя будут в живую раздирать на части. Ни один из них не пошевельнет даже пальцем, чтобы что-нибудь сделать. Она были крепостные и хорошо знали свое место. Дела господ их не касались. Оставалась одна надежда на защиту – Шерхан. Только бы успеть добраться до него, на бегу рассуждала Кристина.

Вот и последний поворот, и видна уже клетка Шерхана, и он, увидев ее, радостно встрепенулся и в нетерпении заметался по клетке. Кристина спиной чувствовала тяжелые шаги догоняющего ее разъяренного мужчины.

«Еще чуть-чуть! – умоляла она свое изможденное тело, – Еще чуть-чуть! Только бы успеть отодвинуть задвижку, и Шерхан не даст меня в обиду!»

Несколько шагов, и она бы успела дотянуться и отодвинуть задвижку, но мощный оглушительный удар свалил ее с ног. Она, корчась от боли, попыталась встать, но безжалостный удар в живот тяжелого сапога отбросил ее на стену. Ударившись о стену, Кристина жалко, неестественно квакнула, задохнувшись от боли, скатываясь снова к его ногам. Кристина онемела от боли, она пыталась закричать, позвать на помощь, но лишь открывала рот, как рыба выброшенная на берег, и чуть слышно хрипела: «Арсений!».

Милен, совсем обезумев, швырял маленькое тело девушки, свернувшееся в грязно-кровавый плотный комок, оно легко подпрыгивало от его мощных размашистых ударов и летало, будто «перекати поле» от ветра. Удары приходились куда попало: по лицу, если она не успевала закрыть его руками. По рукам. В живот. По ногам. Остервенев от боли, Кристина спрятала голову на груди, втянув в плечи, а ноги подтянула к подбородку, скрепляя их руками, закрывающими голову. Вся, сжавшись, она превратилась в маленькую черепашку, а душа спряталась куда-то далеко в ее теле. Теле, которое вскоре от ударов стало превращаться в фиолетово-малиновый панцирь.

Наконец, она почувствовала, что перестала летать и безжалостный тяжелый сапог больше не садит по ее ребрам, спине, голове. Рука Милена вцепилась в ее волосы и оттянула голову назад, он разжал ее закостенелые руки и ноги и, прижав к полу, тяжело навалился. Милен рычал, постанывая и тяжело дыша. Ее тело одеревенело от боли и шока. Боль от нетерпеливых толчков внутри ее тела была обжигающей и настолько острой, что притупила ноющую боль во всем теле, ставшем похожим больше на мясную отбивную, чем на соблазнительное женское тело. Ей хотелось кричать, пока не разорвутся легкие, но из горла не вылетало ни звука, она уже не могла даже хрипеть. Боль и стыд были невыносимы, но ощущение потерянной, растоптанной любви поглотило все ее существо и мучило ее изуродованную душу больше любой физической муки, притупив все другие чувства, заставляя молить о смерти. Милен глумился над ней, с торжеством выкрикивая какие-то слова, но она не слышала его. Перед ее глазами стояло страстное лицо Арсения в объятиях другой женщины. Ее сознание затуманилось. Но сквозь свою отрешенность, она все еще продолжала слышать раздирающий душу крик несчастного Шерхана. Он разбил себе всю морду в кровь, пытаясь вырваться из клетки ей на помощь. Отчаянный полукрик-полустон острой болью отдавался в сердце Кристины. Шерхан никак не мог понять своим преданным верным сердцем: «Почему друг ведет себя как враг?!»

Наконец, Милен, выпустив звериный торжествующий крик, удовлетворенно затих. Он встал, и с чувством пнув ее еще раз на последок, удовлетворенный ее протяжным стоном, он бросив ее растерзанную, униженную, растоптанную, ушел, чуть пошатываясь.

Превозмогая боль, Кристина доползла до решетки и, дотянувшись до задвижки рванула ее, вкладывая последние оставшиеся силы. Шерхан подождал, пока она отползет в сторону, чтобы не задеть ее дверцей и выскочил наружу. Уткнувшись в мягкую шерсть Шерхана, Кристина, чувствуя себя, наконец, защищенной, позволила себе погрузиться в спасительное забытье.

Шерхан, ревностно обняв девушку лапами, осторожно слизывал кровь, сочащуюся из рассеченной от ударов кожи, пытаясь залечить ее раны своим ласковым теплом.

Арсен медленно приходил в себя. Голова жутко болела, перед глазами вертелись черные настойчивые «мушки». Он застонал и сел, с удивлением оглядывая все вокруг себя ничего не понимающим взглядом. Он с изумлением узнал «зал оргий», который многие годы стоял закрытым.

«Что я здесь делаю?!» – шокировано подумал Арсен. Он оглянулся и увидел на постели рядом с собой обнаженную молодую женщину. Она беззаботно спала, счастливо улыбаясь во сне, обнимая подушку. Арсен совершенно ничего не мог понять, он с трудом стал вспоминать то, что успел запомнить. Он хорошо помнил, как вошел в библиотеку и говорил с Миленом, правда, совсем не помнил, о чем. Милен предложил ему бокал вина, и так настаивал с ним выпить, что Арсен не смог отказаться. Тут он отчетливо вспомнил, как сильно закружилась его голова после вина, и в глазах все стало неестественно расплываться. Ему казалось, что он уснул, мерещились невероятно странные вещи, и он считал их сном. Арсен помнил, что во «сне» с ним что-то происходило, но что, никак не мог вспомнить. Единственное, что он помнил более-менее отчетливо, как он звал Кристину.

– Кристина! – всполошился Арсен, – Она ведь ждет меня! Я обещал ей не задерживаться. Сколько провел я здесь времени?! – суматошно натягивая на себя раскиданную повсюду свою одежду, тревожно думал Арсен, – Господи, что она могла подумать?! Она, наверное, потеряла меня и очень волнуется…

Арсен взглянул на часы и не поверил им, предполагая, что они остановились. Он выбежал из зала, продолжая на бегу одеваться. Арсен вбежал в их комнату и в нерешительном изумлении остановился. Комната была пуста. И даже огонь в камине потух. Арсен подбежал к окну и распахнул тяжелые шторы, в комнату ворвались яркие лучи солнца, ослепив Арсения и залив комнату радостным светом. Солнечные зайчики весело заиграли, запрыгали по комнате, играя в догонки по лаку мебели. Они, дразня, звали Арсения поиграть с ними. Но Арсению было совсем не весело, ему было страшно. Он стоял в смятенном оцепенении посреди комнаты и боялся, боялся даже думать.

Арсен отправился искать Кристину.

Хотя солнце светило уже очень жарко, было еще раннее утро, и замок, привыкший к привычке хозяина – «поспать вдоволь», еще спал.

Арсен в тревоге обошел весь замок. Виктория еще сладко спала. Андрей тоже еще спал безобидным сном ребенка, и Арсен не стал его будить. Милена в своей комнате он не нашел, и это обеспокоило его еще больше.

– Милен и Кристина. Где они могут быть?!

Милен и Кристина! В его воспаленном яростной ревностью мозгу всплывали ужасные, холодящие душу картины, его начавшей просыпаться памяти… Бледное лицо Кристины. Неумолимые слезы боли и отчаяние в ее бездонных пронзительно-серых огромных от нестерпимой муки глазах. И он, Арсений, не подвластный себе, опьяненный наркотиком, в объятиях чужой женщины, которая мучала его в своих цепких объятиях своими ласками, от которой он никак не мог вырваться, в бесспомощной слабости завладевшей его не подчиняющемся разуме теле. Затем появился Милен. Кристина в объятиях Милена. Она в слезах, и Милен торжествующе обнимает ее на его глазах. Милен, и Кристина на его руках. Милен уносит ее, доверчиво прижимающуюся к нему!

А дальше, с ним уже играет его воображение. Он ясно, словно на яву, прдставляет Кристину в объятиях Милена. Целующиееся Милен и Кристина! Кристина, отдающаяяся и уступающая страсти Милена.

В отчаянье зарычав словно разъяренное раненное животное он обрушился на попадающуюся в комнатах, где он искал Кристину и Милена, мебель, круша, яростно швыряя и ломая все на своем пути, словно неумолимый ураган. Но это совсем не приносило ему удовлетворения…

Арсен обыскал весь замок, их нигде не было. Разозленный до бешенства неизвестностью, Арсен быстро пошел, почти бежал к Шерхану.

– Вот спущу Шерхана! – яростно грозил он, – И он найдет, обязательно найдет и Кристину, и Милена. От моего Шерхана никому еще не удавалось спрятаться.

В его встревоженную душе все еще боролись сомнения и тревога. Возможно все эти картины в его памяти всего лишь игра разыгравшегося от наркотика воображения?! Голюцинации?! И ничего, на самом деле не было?! Да, он догадывался, как он провел ночь. Он предполагал, что Милен устранил его сознательно, чтобы провести эту ночь с Кристиной, в свое удовольствие. Он хорошо помнил завистливый масленый взгляд Милена. «Но Кристина… могла ли она так поступить со мной… хотя Милен вполне красивый и обаятельный, и ведь мне она тоже когда-то уступила!.. Почему бы ей было не уступить и Милену?!» – думал Арсен, представляя себе ее прекрасное нежное тело в объятиях Милена. И старался не верить этому, успакаивая себя, свой гнев.

Сделав последний поворот, Арсен с изумлением услышал, вместо радостного приветствия, предостерегающее грозное рычание Шерхана. Арсен остановился в шоке посередине коридора, он не мог поверить своим глазам, отчаянно тря их руками, словно ребенок, желая заставить исчезнуть невероятную, представшую его взгляду картину – дверца клетки была нараспашку, а Шерхан лежал в стороне, закрывая своим телом тело девушки. Морда Шерхана была вся в крови, которая, высохнув, застыла леденящей душу маской.

В голове Арсения завертелись вопросы, на которые он не мог найти ответы. «Кто и зачем выпустил Шерхана? Что здесь делает Кристина? Ведь она жутко боится эту большую кошку!» (В том, что это была Кристина, он не сомневался ни на секунду, повторимость таких золотых волос была невозможна, и сердце его яростно забилось в груди, утверждая, что это она).

Арсен, видя опасное настроение Шерхана, осторожно, медленно сделал несколько шагов вперед.

Шерхан оторвался от захватывающего его занятия – вылизывание Кристины и предостерегающе, с явной угрозой в голосе, зарычал, обнажая массивные острые клыки.

– Господи, – взмолился мысленно Арсен, – Помоги мне! Что он с ней сделал?!

– Шерхан! Это же я, твой хозяин! – доверительно уговаривал Арсен, успокаивая животное, – Мы ведь с тобой большие друзья! Ну, перестань! Покажи мне, что там у тебя?!

Шерхан перестал рычать, слушая мягкий вкрадчивый голос хозяина, но он продолжал подозрительно не спускать с него глаз, готовый броситься в любую минуту, если Арсен захочет причинить доверчиво прильнувшей к нему девушке вред.

Арсен продолжал уговаривать, медленно подбираясь все ближе и ближе. Шерхан уже не доверял этому человеку, он не доверял теперь никому, но все же подпустил Арсения, понимая, что Кристине нужна помощь. Арсен подошел совсем близко и, присев на корточки, протянул к Шерхану руку. Шерхан напряженно сжался, пригнув голову, но терпеливо позволил погладить себя, понимая, что это необходимый знак доверия. Шерхан немного посторонился, позволяя Арсению осмотреть Кристину.

– О, господи! – вырвался у Арсения стон боли и отчаянного сострадания. Арсен, встав на колени, трепетно, осторожно касался ее тела, которое было похоже на что угодно, только не на женское тело. Арсен сразу понял, что эти кроваво-синие следы на теле не дело «рук» Шерхана. Это были отметины человеческой, если ее можно так назвать, жестокости.

«Шерхан, видимо, только охранял ее, – мрачно подумал Арсен, – Но почему он позволил сделать «это» с ней?!»

Арсен внимательно посмотрел на Шерхана и по его несчастной разбитой морде понял, что он не мог ничего сделать что бы предотвратить случившееся, он был закрыт в клетке… Арсен понял, почему преданное ему прежде существо боялось ему довериться – Шерхану пришлось видеть все те зверства, совершавшиеся над Кристиной.

– Я не обижу ее! – горячо пообещал Арсен Шерхану, чтобы хоть немного успокоить его, насколько это возможно после пережитого. Шерхан насторожено посмотрел человеку в глаза и понял, что теперь она в безопасности, и он может со спокойной совестью отправиться, чтобы разыскать злодея и отомстить.

– Шерхан! – остановил Арсен тигра, – Я знаю, что ты хочешь отомстить. Но позволь это сделать мне! Иди и задержи его для меня.

Оставив Кристину на попечение врача и служанок, Арсен нашел Шерхана по визгу пойманного Милена, на конюшне.

– Арсен, убери с меня это бешеное животное, – взмолился Милен, лишь только заметил Арсения.

Он лежал на земле, и на его груди сидел Шерхан и грозно рычал ему прямо в лицо.

– Ты, кажется, хотел покинуть нас, не попрощавшись, Милен?! Это невежливо… Ты не находишь? – язвительно насмехался Арсен.

– Я… не хотел будить тебя, Арсен. У меня неотложные срочные дела в городе…

– Неужели?! А как же я смогу поблагодарить тебя?! За твой чудесный подарок, Милен?! Ты ведь знаешь, я не люблю быть в долгу!

– Ну что ты, дорогой друг! Какие между нами могут быть долги! – задыхаясь от тяжести Шерхана с придыханием произнес Милен – НЕ стоит благодарности! Совершенно не стоит! – В голосе Милена затеплилась надежда, что Арсен, по какой то невероятной причине еще не видел Кристины…

– И все же, ДРУГ мой, – с угрозой произнес Арсен, разбив несмелую надежду Милена ретироваться безнаказанно, вдебезги – Я должен, отдать тебе дань благодарности, все сполна, честь по чести! Вот только объясни пожалуйста, будь любезен, пару Малюсеньких моментов, которые я что то не понимаю! Отчего Шерхан, так прежде дружелюбный к тебе, так зол на тебя, что готов разорвать?!

– Я не знаю, Арсен, отчего взбесился твой ручной монстр, мне нужно ехать, срочно ехать.… Прикажи ему отпустить меня, Арсен, и я с радостью забуду этот неприятный инцидент.

Арсен зло рассмеялся.

– Ну конечно, ты с радостью забудешь и предпочтешь сбежать от меня, как жалкий скунс! Но я не прощу тебя! – взорвавшись, гневно вскричал Арсен, – Я бы позволил разорвать тебя Шерхану, но это отнимет у меня чувство отмщенности, когда я наколю тебя на острие своей верной спутницы-шпаги. А ведь ты, как никто другой, знаешь, как я люблю это чувство!

– Шерхан! – коротко приказал Арсен и тигр, пройдясь по Милену, улегся в стороне, чтобы не мешать поединку.

– Защищайся! – Арсен бросил Милену шпагу, и сам стал в стойку. – Сейчас я буду благодарить тебя, очень рьяно, за все те удовольствия что ты мне доставил!

– Нет, Арсен, я не хочу с тобой драться! – умолял Милен, ясно понимая, что этот поединок будет последним, что он успеет запомнить в этой жизни.

– Защищайся, Милен! Или я буду вынужден отдать тебя в руки правосудия. Думаю, гильотина или бесчестие галер тебя привлекают меньше.… Ну же, Милен, я помогу тебе умереть с честью. Никто не будет плакать на этой грешной земле по тебе, и она хоть немножко свободней вздохнет, избавившись от обязанности носить на себе такого негодяя.

– Как ты мог, Милен?! Как ты мог?! – с болью в голосе прорычал яростно Арсений- Я принял тебя в своем доме! Как друга! Я доверял тебе!

– Ты забыл свою собственную заповедь Арсений – С иронией возразил Милен, его глаза осветились злобной издевкой – Нельзя доверять никому! И ты забыл ВСЕ! Не только это! Ты забыл о нашей дружбе! Ты бросил ее под ноги этой паршивой девчонки!

– Не смей касаться ее своим грязным языком! – взревел в отчаянии Арсений. – Ты, подонок! Как ты мог так поступить с ней! Ты же знал, она не игрушка для меня! Я люблю ее, всем сердцем! Я никогда, никого не любил так прежде! Она не просто моя любовь, она моя жизнь! И что ты сделал с ней?! Ты расстоптал ее! Она чистый ангел!..

– Не слишком ли много красноречия, Арсен, – с иронией, горько заметил Милен, прервав Арсения, поднимая с земли шпагу, – ты красуешься, словно пилигрим на сцене! Посмотри на себя, ты становишься жалок под влиянием этой женщины! Да, ты уже не тот Арсений, что я знал…

– Да! Не тот! Я больше не то озлобленное чудовище, каким был прежде! Она пробудила во мне человека! И тебе никогда уже не удастся понять, что это такое – быть человеком, а не безжалостным, озлобленным на весь мир чудовищем. Что ты сделал в своей никчемной жизни? Есть ли хотя бы одна живая душа, искренне любящая тебя? Какую память ты оставишь о себе?

Арсений набросился на Милена, нанося ему гневные удары шпагой, которые он с хладнокровием ловко отражал. Он был холоден, собран и зол. Его сосредоточенность, позволяла ему с первокласным превосходством удерживать Арсения на расстоянии.

– Все это картинные слова, Арсен! – отражая удары Арсения, ответил Милен. – Я не знаю, любил ли кто-нибудь когда-нибудь меня, но я всю свою жизнь был под властью любви, и она приносила мне только боль и страдания!

– Ты любил?! – Арсен был так удивлен, что неосмотрительно открылся, но вовремя успел отскочить от почти настигнувшей его шпаги, она полоснула его, разрезая ткань рубашки и, оцарапав неглубокой кривой отметиной грудь, окрасила одежду Арсения в кровавые, красные размывы.

Милен торжествующе расхохотался.

– Ты теряешь свое божественное превосходство, Арсен!

– Всего лишь царапина! – огрызнулся Арсен, полоснув Милена по руке, легко ранив его.

Милен застонал от боли, схватившись за раненую руку, отступая назад.

– Ты хочешь знать, ведомо ли мне чувство любви?! Да, оно посетило меня слишком в раннем возрасте, Арсен, – Милен сделал неожиданный резкий выпад и, полоснув Арсения по руке, налетел на его шпагу грудью. Милен с изумлением смотрел на шпагу, насквозь пронзившую его тело, он поднял изумленные глаза на Арсения, в его глазах было счастье, лишь слегка затуманенное болью. Милен со стоном упал на землю.

Арсен в шоке смотрел на поверженного Милена, на свою шпагу, с которой капала кровь Милена. Он жаждал смыть кровью Милена боль Кристины, но сейчас он не чувствовал триумфа. Арсен, припав на колени перед Миленом – единственным верным настоящим другом в человеческом мире взял на руки его голову. Арсен знал, что такая рана смертельна, еще несколько минут, и существо в его руках безжизненно поникнет.

– Ты негодяй! Ты худший из людей! И ты мой друг! Прости меня! – попросил Арсен слабеющего на глазах Милена.

– Арсен! – голос Милена был слаб и прерывался от боли, – Я… Я не хотел быть с ней жестоким, но она… она любит тебя… Она отчаянно сопротивлялась… – Милен болезненно рассмеялся, – Ты же знаешь, что со мной творится… если… если мне начинают противиться… – Милен зашелся в болезненном кашле, – Я… я никогда не видел, чтобы женщина так отчаянно пыталась не подчиниться мужчине… но я… я не это хочу сказать… тебе… Арсен, – у меня мало осталось… времени… Я хочу, чтобы ты знал… Я… Я любил тебя всю свою жизнь.… Да, я любил.… И только тебя.… О такой сильной любви,… что я питаю к тебе,… я ни разу не прочел, ни в одной книге… не услышал ни в одной песне… Может, потому, что все они далеки от реальной жизни.… Знаешь,… я никогда прежде не был так счастлив.… Как сейчас!.. Спасибо… Арсен… Я даже никогда не мечтал, что умру у тебя на руках.… А вот теперь… я даже вижу слезы в твоих глазах.… Спасибо… Арсен.… Не забывай меня.… Хоть иногда… помни!.. Я… – голос Милена стал совсем слабым, он задыхался, теряя последние силы, и все же невероятным усилием воли он успел прошептать, прежде чем безжизненно затихнуть навсегда в любимых руках, – Я… люблю… тебя!.. Помни… хорошее!.. И, пожалуйста,… никаких священников! – Милен захрипел и, судорожно сжав пальцами рубашку Арсения, затих. Широко открытые глаза Милена испуганно застыли, смотря в холодные бездонные глаза смерти. Губы Милена искривились в последней улыбке, словно в оскале, пытаясь отогнать ненавистную ему жизнь.

Арсен закрыл глаза Милена и оглянулся. За его спиной собрались притихшие крепостные.

Арсен встал и, распорядившись о похоронах, вошел в дом.

Кристина была бледна, в белых простынях постели она казалась почти прозрачной, она так тихо дышала, что Арсен, затаив дыхание, напряженно прислушивался к ее дыханию, боясь, что оно оборвется. Она не бредила, не стонала, не металась в горячке, хотя вся горела, на ее прозрачно-мраморном лобике выступали, словно росинки, капельки пота, и Арсен с нежностью утирал их мокрым полотенцем.

– Почему она так тиха?! – в тревоге спрашивал Арсен доктора, и тот понуро пожимал плечами.

– Она не борется, – грустно отвечал врач, – если так будет и дальше,… я боюсь, что мы потеряем ее, Ваше сиятельство!

Арсен в отчаянии припал щекой к ее тоненькой, как ниточка, прозрачной руке.

– Живи! Пожалуйста, живи! – чуть слышно умолял он ее, – Я так люблю тебя… Я погибну без тебя! Ты жизнь моя! Не уходи! Пожалуйста! Неоставляй меня!

Арсен забылся тревожным сном, прильнув щекой к ее руке, вот уже вторую неделю он проводил дни, и ночи возле постели Кристины. Она не приходила в себя, была ни мертва, ни жива, она тихонько таяла, угасая день ото дня. Арсен угасал вместе с ней, он почти ничего не ел и вскоре стал похож на призрачную тень с потухшими, безжизненно-грустными глазами, «прикованный» к постели возлюбленной.

Иногда он вставал и, слоняясь по пустому притихшему замку, вслушивался в его тишину, надеясь уловить чутким слухом ее звонкий смех, как бывало прежде. Он шел, невесомый от горя, выходил из замка, ноги сами вели его к мраморной плите с именем Милена. Он садился, а скорее падал на землю у могилы друга – врага и часами тихонько плакал, то моля не забирать любимую с собой, то, браня покойного на чем свет стоит, чтобы отпустил ее, не мучил!.. Потом он вставал и возвращался к ней. К жалкой, прозрачной фигурке, растворившейся в простынях.

Лишь одна мысль доставляла ему немного света – Виктория! Она не видит этого!

В то злосчастное утро он отправил девочку на попечение Андрею на лето, к своей тете. Там ее ни за что не обидят! – Он знал это точно и был спокоен за нее.

О своей тетке, сестре отца, Арсен узнал только, когда уже вернулся из своего кругосветного путешествия и то только благодаря Андрею. Узнав, что у него есть брат, Андрей, тогда еще совсем мальчишка, сбежал от души в нем не чаявшей матери и разыскал своего кузена Арсения. Арсен вначале отказывался верить в существование родственников. Но потом привязался к этому избалованному несносному мальчишке, и к его доброй матери, своей тетке. Но он никогда не пользовался их добротой и по старинке держался в сторонке, особняком, как привык и как провел почти всю свою жизнь. Но сейчас он был искренне рад их существованию.

Тело Кристины уже давно сбросило с себя следы жестокости, зажило, и вновь стало таким же прекрасным, как прежде, только очень худеньким и хрупким. Неделя проходила за неделей, а она все оставалась такой же тихой, безразличной. Болезнь прошла, и жар оставил ее тело, но она все никак не хотела просыпаться. Арсен не терял надежды. Он все также проводил дни и ночи рядом с ней. Он читал ей, пел, рассказывал и пересказывал всю свою жизнь, с того момента, как он помнил ее и до их встречи. Он надеялся, что она, всегда такая чуткая, услышав о его злоключениях, очнется и, приласкав, успокоит. Но она все молчала, оставаясь непроницаемой. Лето подходило к концу, скоро должна была вернуться Виктория, и Арсен уже не знал, что можно еще сделать, как дозваться, докричаться до ее сознания. Он приводил к ней Шерхана. Заваливал всю комнату цветами. Порой он дурачился, будто она могла открыть глаза и звонко рассмеяться, как прежде. Но она оставалась все такой же молчаливой. Хотя доктор говорил что он не в коме, пока еще, просто спит, и не хочет просыпаться. В отчаянии Арсен, обняв ее хрупкое тело, безутешно рыдал на ее груди, всхлипывая совсем по-детски и ему было наплевать, что притихшие служанки где-то жалостливо затихли, растерянно смотря на своего господина. Однажды, вконец разозлившись на ее жестокое нежелание просыпаться, он схватил ее хрупкое тело за плечи и хорошенько встряхнул ее.

– Просыпайся! Ответь же мне, наконец! Я люблю тебя! Как ты можешь быть такой жестокой, и так долго мучить меня своим молчанием?! – в отчаянии, истошно кричал Арсен, – Я не могу так больше, слышишь, не могу! – его речь прервалась рыданиями, успокоившись, он решительно встал, – Я знаю, что мне нужно делать!

Он понял, нужно что то делать, иначе он сойдет с ума, он уже бьётся в истериках. И кристина, если не вывести ее из оцепенения, впадет в кому, так сказал врач. И тогда может пролежать в коме годы, и умереть, так и не очнувшись.

Что то нужно было срочно применить, что то грандиозное…

Арсен вскочил и поспешно вышел.

– Бедный, бедный граф! – тихо перешептывались служанки, – Он, наверное, сошел с ума!..

Арсен прыжками на бегу преодолел лестницу.

– Галина! – властно позвал он.

– Я здесь, Ваше сиятельство! – тут же появилась, словно по волшебству, вездесущая служанка, но Арсен уже давно привык к ее молниеносно-неожиданным появлениям и давно уже перестал удивляться им, принимая это как должное.

– Принеси мне плащ. Скажи Виктору оседлать Быстрого для меня, и Гнедова для себя и собраться в дорогу. Только живо! Живо! Живо! – нетерпеливо подгонял он бросившуюся исполнять поручения Галину.

Накинув принесенный плащ, Арсен вышел во двор.

– К отъезду все готово, Ваше сиятельство, – вышел ему навстречу Виктор, ведя под уздцы запряженных коней.

– Галина, замок остается, как всегда, на тебя. Я не знаю, когда вернусь, но к моему приезду подготовь гостевые комнаты и праздничный обед.

Арсен вскочил на коня и, пришпорив, умчался с такой скоростью, что Виктор еле поспевал за ним.

Спустя три дня, Арсен вернулся с такой же сумбурной поспешностью, как и уехал. Он привез с собой целый картеж веселых, крикливых господ. Среди которых был и священник, пропахший ладаном, с большущим саквояжем и двумя застенчивыми служками. У шумных господ было столько сундуков, что опешившая Галина подумала, что столько одежды вполне хватило бы на год, даже если каждый день им вздумается надевать новые платья. Но ее изумлению не было предела, когда Арсен распорядился внести большую часть этих сундуков в гардеробную барышня Кристины и малышки Тори.

– А этот, – указал Арсен на расписанный золотом, большой сундук, – в комнату Кристины.

– Как скажете, Ваше сиятельство. Только ведь она все также лежит, почти мертвая и скорей всего, уже не увидит этого… – с грустью возразила Галина.

– Не смей! Слышишь, никогда не смей говорить так, Галина! – с болью в голосе, рассерженно приказал Арсен.

– Это говорю не я, Ваше сиятельство, это говорит врач. Еще немного и она умрет от истощения, так и не придя в себя…

– Замолчи! Я не желаю ничего слушать. Иди и займись лучше своими делами. Я запрещаю говорить о смерти под крышей моего дома! И если я хоть раз еще услышу это от тебя или от кого бы то ни было, я сурово накажу вас! Ты хорошо меня поняла, Галина?!

– Да, Ваше сиятельство, – испугано вжав голову в плечи, пролепетала Галина, уже успевшая позабыть за счастливый спокойный год, как страшен и жесткосердечен бывает граф в гневе. А сейчас его синие глаза горели от гнева, словно синее пламя, а в уголках губ появилась до боли знакомая жестокая складка. И не было никого теперь, кто мог его удержать от гнева.

– Иди! И передай это всем – каждый, кто заикнется об этом, будет жестоко наказан!

Арсен резко развернулся и, оставив верную Галину в страхе, суровым быстрым шагом отправился к своей любимой спящей красавице. Он понимал, что Галина сказала правду, от того так невыносимо больно щемило сердце. По осунувшимся щекам Арсения струились безутешные слезы, которых он отчаянно не желал замечать, утирая жестким кулаком.

Войдя в комнату, он бросился к ее постели, он отбросил одеяло и с трепетной осторожностью взял ее легкое невесомое тело на руки, прижав к себе, словно спящего ребенка.

– Я так скучал! Так скучал по тебе! – тихо шептал он, медленно кружа по комнате, качая ее на руках.

Он с нежной осорожностью целовал ее бледные щеки, прикрытые сном глаза. Она была уже настолько хрупкой, словно хрустальный цветок.

– Наш граф сошел с ума! – сокрушенно шептали притихшие служанки.

«Я вполне имею на это право!» – раздраженно подумал Арсен в ответ на их шепот и вслух приказал, осторожно укладывая девушку на постель, боясь нечаянно ей навредить:

– В этом сундуке платье. Оденьте свою госпожу.

Девушки удрученно переглянулись, подходя к только что принесенному, восхитительно красивому сундуку. Открыв сундук, они восхищенно ахнули.

– Но это же свадебный наряд! – растерянно сказала Феофания.

– Да! Разве вы не знаете, что в замке готовится свадьба?! И гости уже приехали. Вам я тоже привез праздничные наряды и все-все должно быть готово не больше, чем через час. – Сияя счастливой улыбкой, Арсен вышел.

– Граф сошел с ума! – боязливо повторяли служанки, но делали, что он им приказал.

– Я женюсь на тебе, Кристина! Хочешь ты этого или нет, я женюсь на тебе! – твердил себе Арсен, одеваясь в восхитительно красивый наряд жениха, с каким-то радостным остервенением.

– Да! И мне все равно, что меня считают сумасшедшим даже мои крепостные! – задиристо заявил он, грозно взглянув на помогающих ему одеваться юношей. Те испуганно переглянулись, как застигнутые в амбаре мышки. Арсения рассмешил их встревоженный нахохлившийся вид, и он от души весело рассмеялся, хотя на сердце у него было совсем не весело и хотелось упасть на кровать и разрыдаться, или уснуть, как это сделала Кристина; но его удерживала вера. Кристина как-то сказала ему: «Если бы мечты не сбывались, люди бы в них не верили и, тогда на земле не осталось бы ни романтиков, ни мечтателей! Но они есть! Куда не посмотри, все о чем-нибудь мечтают.… У бедных и обездоленных есть, наверное, только их мечты и их у них очень много, конечно, сбываются они не все, но сбываются. Я уверена, что даже у тех, у кого есть все на свете, ну почти все, есть хотя бы одна, пусть маленькая, но мечта и притом заветная. Мечты сбываются, если безоговорочно верить в них, верить днем и ночью, верить даже во сне, они обязательно сбудутся!»

И сейчас Арсен жил лишь этой безоговорочной, ни на секунду не сомневающийся верой. Он верил днем и ночью, он верил с такой силой, как не смог бы голодный мечтать о куске хлеба, замерзший о луче солнца, измученный жаждой путник в пустыне о глотке воды. Он верил так, что, закрывая глаза, ему становилось страшно от захватывающей, пропитавшей все его существо насквозь могучей силы веры.

Наконец, закончив с утомительной процедурой туалета, Арсен, взяв бархатную алую накидку, сшитую на заказ специально для Шерхана, отправился наряжать своего четвероногого друга. После долгих уговоров и внушительной порции угощений, Шерхан все же сдался на милость хозяина и позволил себя одеть.

– Ну вот, ты просто красавец, – довольно заявил Арсен, – Идем, нас, наверное, уже заждались.

Шерхан с тоской посмотрел на Арсения, надеясь, что тот одумается и снимет эту тесную нелепость. Но, похоже, хозяин не замечал его намеков, и Шерхану пришлось смириться.

Крепостные в праздничных нарядах торжественно выстроились парадной цепочкой по обе стороны коридора, начиная от лестницы и до дверей комнаты Кристины, в которой уже собрались растерянные гости. Шерхан с важным видом следовал за хозяином, очень радуясь, замечая, что люди вжимаются в стены, когда он проходит мимо них. Войдя в комнату, Шерхан подошел к постели, где на покрывале из золотой парчи, лежала Кристина в свадебном наряде. Длинная кружевная фата обрамляла распущенные волосы, подчеркивая мраморную бледность худенького личика. Свадебное платье было сказочно красивым, все в кружевах и узорных нитях жемчуга, на ножках девушки были мягкие туфельки из серебряной парчи, украшенные жемчужными цветами.

У изголовья Кристины, сидя на полу и облокотившись на руки, плакала Катерина, тихонько всхлипывая и причитая. Гости были шокированы и удручены состоянием невесты, а священник в ослепительной праздничной рясе отчаянно протестовал, возмущенно бурча себе под нос против подобного невиданного богохульства и издевательства над предстоящим священным обрядом брака и бесчувственной девушкой.

Войдя, Арсен упорно не желал замечать состояния собравшихся.

– Я очень рад, что вы все здесь собрались на нашу свадьбу, – весело объявил он, – Катерина, я понимаю, что вы рады за нас, но, прошу Вас, не надо слез.

Арсен подошел к Катерине, и помог ей подняться, он подвел ее к спинке кровати в ногах.

– Пожалуйста, встаньте здесь. Вы будете посаженной матерью невесты. – Арсен подал женщине платок.

Шерхан занял место у изголовья Кристины.

– Святой отец, можете начинать! Так как невеста не может встать на колени, обряд будет проходить в лежачем положении. – Арсен лег рядом с Кристиной и взял ее за руку. – Приступайте!

– Но это святотатство, позвольте Вам заметить, граф… – протестующе начал священник.

– Не позволю! – резко оборвал Арсен, – Начинайте обряд и извольте избавить присутствующих от своей священной спеси! И обряд будет продолжаться до тех пор, и повторяться столько раз, пока невеста не скажет «Да!», даже если на это уйдут годы, так что в Ваших интересах не терять время на разного рода дискуссии. Начинайте!

– Ну что ж, граф, воля Ваша, как безумствовать, но… – снова попытался возразить священник, но Арсен прервал его своим грозным рычанием. – «Начинайте!» – и святой отец испуганно подпрыгнув, смирился и, открыв библию, начал обряд под песнопение юных дьячков.

В который раз замученный священник произносил слова священного брачного обряда, никто уже не смог бы сказать точно. Свечи в подсвечниках менялись уже в третий раз. Уставшие крепостные дремали, сидя на полу в коридоре, по-братски облокотясь друг на друга. Гости, покачиваясь от усталости, дремали стоя. Даже священник произносил священные заклинания заплетающимся языком. И Арсен в полудреме слушал слова священника, которые, казалось, он запомнит теперь навсегда. Вдруг в проеме двери появилось старческое лицо с заостренными чертами хищной птицы, оно с любопытством оглядывало происходящее. Одна из приглашенных дам, увидев голову, с полусна показавшуюся ей жутко страшной, истошно закричала и упала в обморок. От неожиданности все сразу же проснулись, а Арсен резко сел в постели.

Старик виновато улыбнулся Арсению и вышел немного вперед, неуверенно переминаясь на пороге.

– Отец?! – изумленно уставился на старика Арсен.

Старик смущенно пожал плечами. И тут рука Кристины, которую Арсен не выпускал из своей руки все это время, тихонько вздрогнула, и тепло обняла его руку. И в эту же секунду ее хрупкое тельце содрогнулось и задрожало, сотрясаясь от льющегося хрустально-звонкого золотистого смеха.

От шока несколько приглашенных дам, упали в обморок. Священник потерял дар речи. А ликующие крепостные, от счастья потеряв все понятия о приличиях, бросились шумной, радостно кричащей толпой обнимать Кристину и Арсения. А Виктор даже обнял опешившего от этого столпотворения ничего не понимающего Шерхана. Арсен в шоке сидел и смотрел на Кристину, а она заливисто смеялась, словно звенели сотни маленьких колокольчиков. Он сидел в оцепенении и боялся даже шелохнуться, чтобы не рассеять этот сказочный сон, в который он никак не мог поверить. Его обнимали, беспардонно теребили и даже лохматили волосы, а он все сидел и сидел, как зачарованный. Кристина села на постели с такой легкостью, словно она всего лишь пять минут назад, балуясь, в шутку, прилегла и закрыла глаза. Шерхан тоже радовался и прыгал вокруг нее и даже позволял трепать себя чьим-то обезумевшим от счастья рукам.

Гости вначале притихли в оцепенении, а потом, наконец, поняв, что случилось, тоже стали обниматься, целоваться, надеясь на то, что обряд венчания наконец-то может быть доведен до конца, и они смогут отправиться пировать за праздничный стол и насладиться покоем прохладных комнат, отведенных для них.

Радовались даже молоденькие дьячки: они в ликовании распевали какой-то хвалебный псалом, приплясывая совсем не по священному.

Один только святой отец не принимал участия во всеобщем ликующем безумстве. Он бегал вокруг кровати, чадил кадилом и, испуганно крестясь, тыкал во всех крестом и верещал: – Изыди! Изыди, сатана!

Очнувшись, наконец, от своего оцепенения, Арсен попросил всех успокоиться и позволить святому отцу завершить обряд. Но священник отчаянно запротестовал.

– Я не буду продолжать церемонию венчания! Не буду! Я отказываюсь!

– Как это понимать, святой отец?! – обеспокоено спросил Арсен.

– Как хотите, так и понимайте, граф! В вашу невесту вселился демон, и пока я не изгоню его, я отказываюсь вас венчать!

– О чем Вы говорите, какой может быть демон в таком прекрасном невинном создании?! – настойчиво возразил Арсен и с силой подвел священника к сидящей на постели девушке.

– Ну, хорошо! – сдался священник, он осенил Кристину крестом и с важным видом потребовал, – Поцелуйте священный крест, дитя мое!

– Арсен, я не понимаю, что здесь происходит, кто все эти люди? – Кристина испуганно озиралась.

– Котенок, ты так долго спала! Я так счастлив, что ты, наконец, проснулась! Эти люди наши гости. Пожалуйста, сделай, как просит тебя святой отец. – Нежно обняв Кристину, Арсен пытался ее успокоить, понимая, какое смятение могло захватить ее.

– Хорошо, я сделаю, как ты хочешь, Арсен, – Кристина покорно поцеловала протянутый священником крест.

– Ну что ж, я согласен обвенчать вас, дети мои. – Оповестил довольный священник. – Продолжим! Прошу вас преклонить колени.

Арсен помог Кристине подняться и встать на колени перед святым отцом.

Кристина была очень слаба и плохо понимала происходящее, но беспрекословно подчинилась Арсению. Она была счастлива, что страшный мрак вокруг нее наконец-то рассеялся, все оказалось всего лишь страшным сном и рядом с ней Арсен.

Пока священник перечислял имена графа и его рода, Кристина, не помня себя от счастья, смотрела на Арсения. Он был восхитительно красив в черном бархатном камзоле, расшитом золотом и украшенным сияющими, словно звезды, камнями. Его черные волосы были немного взлохмачены и придавали ему задиристый мальчишеский и неукротимый вид. Она слышала спокойный торжественный голос святого отца, но слов не разбирала. От слабости она вообще плохо понимала, что происходит, но для нее сейчас это было не важно. Она радовалась, что освободилась от так долго держащего ее мрака и что Арсений рядом.

И вот Арсен повторяет вслед за святым отцом слова священной клятвы.

– А теперь Вы, Кристина, повторяйте за мной, – попросил священник.

Она поняла, что обратились к ней, и Арсен смотрит на нее с нетерпением. Кристина, как бы очнувшись, в смятении посмотрела на священника, не понимая, чего от нее ждут.

– Что?! Что я должна сделать? – растерянно, в смущении спросила она.

– Сказать, согласны ли Вы стать женой ныне присутствующего здесь графа Арсения, и произнести священную клятву верности и любви. – терпеливо объяснял святой отец.

– Стать женой?! – изумленно ахнула Кристина.

– Ну конечно, раз Вы невеста! – теряя терпение, раздраженно объяснял святой отец.

И только сейчас Кристина посмотрела на Себя, на свою одежду.

– Невеста! – восхищенно воскликнула она, разглядывая свое великолепное свадебное платье.

– Ну, Вы согласны стать его женой?! – чуть ли не плача, вопрошал святой отец.

– Арсений! Неужели это не сон?!

– Это не сон, радость моя! Пожалуйста, я очень тебя прошу, ответь, ты согласна стать моей женой?!

– Ах, Арсений, я так счастлива! – воскликнула Кристина и порывисто обняла Арсения.

– Боже правый! – взмолился измученный священник. – Вразуми это неразумное дитя!

– Кристина, скажи, наконец, что ты согласна стать моей женой!

– Да! Да! Да, я согласна!

– Слава тебе, господи! – вознес хвалу святой отец и, напустив на себя вновь важный вид, он с радостной торопливостью закончил проповедь о святости брака, и с чувством исполненного долга поспешно объявил самым сердечным тоном, на который только был способен, после столь изнуряющей, невероятно долгой церемонии? – Я объявляю вас мужем и женой, дети мои! Граф, Вы можете поцеловать свою невесту!

– О, да! Я с превеликим удовольствием сделаю это! – облегченно воскликнул Арсен и с нежностью поцеловал Кристину.

– Арсений… – смущенно сказала Кристина, когда поцелуй закончился, – Мне жутко неловко,… но я хочу, есть!

Арсен счастливо рассмеялся и, подхватив Кристину на руки, понес к заждавшемуся их праздничному столу.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg