«Знаменитая героиня»

Глава 1

Герцогиня Бриджуотер, непередаваемо элегантная в своем пурпурном вечернем платье и тюрбане с высоким плюмажем, сияя всеми фамильными драгоценностями, неторопливо и методично разглядывала мисс Кору Даунс – с головы до ног, от тщательно продуманной прически до туфель, уже начинавших немилосердно жать.

Эти тесные туфли Кора неосмотрительно надела, послушавшись совета леди Элизабет Монро, старшей дочери герцогини. Та настояла, чтобы мисс Даунс купила туфли на два размера меньше нужного, так как, по ее словам, мужчинам нравятся только маленькие ножки. Сидя на кровати и разглядывая свои босые ноги, Кора решила, что они не такие уж и большие. Конечно, немного больше, чем у Элизабет, и гораздо больше ножек Джейн, ее младшей сестры. Но ведь Джейн необыкновенно миниатюрна и хрупка. Вообще-то Коре было все равно, какие ножки предпочитают джентльмены. Вряд ли кто-нибудь из них стал бы ползать по бальному залу на четвереньках в поисках ног нужного размера, чтобы, основываясь на этом, решить, годится ли та или иная леди в подруги жизни.

Но было уже поздно. В конце концов Кора все же купила туфли на размер меньше, чем обычно. Должно быть, от волнения. «Что ж, придется терпеть последствия собственной глупости», – решила она. Правда, пока ноги еще не болели, но впереди бал, целый вечер нужно будет танцевать – если, конечно, кто-нибудь соизволит пригласить ее. Кора скривила было губы в предчувствии этой весьма реальной опасности, но вовремя заметила, что ее светлость все еще изучающе разглядывает ее.

«Только бы она не пустила в ход лорнет! – безмолвно, неизвестно к кому обращаясь, взмолилась девушка. – Я умру от унижения».

Хотя Коре уже исполнился двадцать один год, на ее щеках все еще цвели розы юности, и ей предстоял первый настоящий выход в свет. Восемнадцатилетняя Джейн уже год назад была представлена королеве. Сейчас она в платье, которое Кора назвала про себя «униформой». И если учесть, что Джейн вообще была намного меньше Коры, а не только в отношении ножек, – картина получалась малоутешительная.

Девятнадцатилетняя Элизабет в дополнение к розовому туалету надела сегодня маску безразличия и скуки, приличествующую в этом сезоне леди высшего света. Ее судьба была уже очень хорошо устроена: она помолвлена с невероятно богатым и невероятно старым – ему было тридцать три! – маркизом, вынужденным провести этот год в Вене, в силу чего свадьба отложена на неопределенный срок.

Герцогиня наконец вынесла свой вердикт в отношении Коры. Она наклонила голову, и плюмаж ее тюрбана несколько раз приветливо кивнул девушке.

– Неплохо, моя дорогая, – произнесла герцогиня.

Это было все, что она изволила сказать, но Элизабет тут же мило заулыбалась, почти комически копируя царственную манеру матери, Джейн же принялась с выражением искреннего ликования жать Коре руку.

– Я говорила, что ты выглядишь великолепно, – сказала Джейн, и это было явным преувеличением по сравнению с тем, что на самом деле произнесла герцогиня.

Кора постаралась не выглядеть букой и захихикала в ответ. Удивительно, но в присутствии герцогини Бриджуотер, взявшей ее под свое титулованное крыло, смех Коры, обычно такой непринужденный, превращался в противное хихиканье. А такое поведение, конечно же, не пристало леди и должно было быть изжито любой ценой. Самое большее, что могла себе позволить леди, находясь в обществе, – легкий смешок. Но когда она единственный раз попробовала так рассмеяться, ей пришлось уткнуться лицом в подушку, чтобы заглушить всхлипы и рыдания, – так она расхохоталась.

– Ну вот мы и на месте, – сказала герцогиня, улыбаясь всем трем молодым леди, когда они привели себя в порядок после дороги. "Она действительно великолепна, когда улыбается, – подумала Кора и отметила про себя с некоторой долей зависти:

– И когда не улыбается, тоже. Хорошо, наверное, быть такой уравновешенной, грациозной и уверенной в себе". Трудно поверить, что ее светлость вырастила стольких детей – и Элизабет, и Джейн, и лорда Джорджа Монро. И еще самого герцога, которому Кору в первый раз герцогиня представила только вчера. И его светлость, так же как и мать, был сама элегантность, галантность и высокомерие.

Коре казалось, что его светлость не был доволен ее присутствием в их доме. И хотя он склонился к ее руке и даже поднес руку к своим губам, Кора чувствовала какую-то неловкость. Она буквально приросла к полу гостиной, оглушенная сознанием того, что перед ней настоящий, живой герцог. И даже его уверения в том, что он рад познакомиться с ней, не вывели ее из шока. Он, разумеется, поблагодарил ее за то, что она помогла маленькому Генри. Маленький Генри был племянником и наследником герцога. И тем не менее Кора была изумлена, что сам герцог Бриджуотер слышал об этом происшествии. Он даже выразил восхищение ее героизмом, и она едва не оглянулась, чтобы посмотреть, кому он все это говорит.

Впрочем, ведь он, должно быть, поинтересовался, почему его мать пригласила погостить какую-то мисс Кору Даунс, дочь бристольского купца – правда, преуспевающего, приобретшего недавно значительную недвижимость и вложившего огромные суммы в восстановление древнего аббатства, превратившегося почти в руины, но все же купца. Она, помимо этого, собиралась ввести ее в свет наравне со своими родными дочерьми, его сестрами. С его точки зрения, все это должно было выглядеть очень странно. И, отвечая на его недоуменные вопросы, ему, разумеется, рассказали, что случилось с маленьким Генри.

А маленького Генри, когда он упал с моста «Палтни» в Бате и начал тонуть, спасла мисс Кора Даунс. Именно поэтому, хотя Коре иногда хотелось верить, что не только поэтому, герцогиня, бабушка Генри, в знак признательности пригласила, ее погостить, познакомила с дочерьми и намеревалась ввести в высший свет, чтобы найти ей там хорошую партию.

Разумеется, герцогиня Бриджуотер собиралась найти Коре мужа не из баронов, маркизов и герцогов, среди которых она уже «выловила» подходящую «рыбку» для Элизабет и собиралась столь же благополучным образом устроить Джейн. Но все же это должен был быть джентльмен с положением. Удачливый, титулованный и богатый. Человек, не запачкавший рук торговлей и не набивший сундуки при помощи деловых махинаций. Несмотря на богатство отца, Кора, если бы не случай с Генри, не могла бы и мечтать о такой судьбе и о неожиданно свалившейся на нее милости герцогини.

Ее светлость с дочерьми даже и не появились бы в таком не слишком престижном месте, как Бат, да еще в такое время года, как весна, если бы накануне леди Джордж не перенесла трудные роды. Ее светлость обожала свою невестку и внуков и ради них пожертвовала прелестями начала сезона в Лондоне.

Вероятно, к счастью для них, происшествие с маленьким Генри вызвало преждевременное появление на свет его сестры, которая родилась два дня спустя. Мать и младенец чувствовали себя замечательно и были переданы на попечение гордого отца. После чего ее светлость наконец смогла отправиться в Лондон в сопровождении двух изнывающих от нетерпения дочерей и совершенно сбитой с толку протеже, силящейся понять, как такая волевая девушка, как она, могла оказаться в столь затруднительном и странном положении.

За последние несколько лет Кора отказала троим весьма уважаемым джентльменам, добивавшимся ее руки, всего лишь на том основании, что не испытывала К ним никаких чувств, кроме дружеской привязанности.

Отца Коры развеселила мысль выдать дочь замуж за джентльмена. Так же несерьезно отнесся к этому и ее брат Эдгар, сказавший, что ей все равно придется выйти за кого-нибудь. Может быть, это окажется и джентльмен, который живо научит ее послушанию. А иначе она превратится в ужасную старую деву, предупреждал он ее, тупую и властную, но не знающую, на кого бы обрушить свою тиранию.

Кора очень любила Эдгара и дорожила его мнением. И ей было невероятно жаль, что кто-то пустил слух, будто ею в том несчастном происшествии двигала трусость. Она-то знала, что это далеко не так. Но с людской молвой ничего не поделаешь.

Кора кривилась и хмурилась, кусая губы, совсем забыв, что находится в карете под бдительным оком герцогини.

– Ты нервничаешь, дорогая, – сказала та снисходительно. – Что ж, это вполне понятно. Но не забывай, что ты одета не хуже других и твои манеры достаточно изысканны для высшего общества. Ты же находишься под моим покровительством, поэтому никому не придет в голову поинтересоваться, по праву ли ты присутствуешь на балу леди Маркли. Бриджуотер обещал подыскать тебе нескольких приличных кавалеров. Я тоже постараюсь, чтобы ты не скучала. Так что не куксись и не хмурься, дорогая, тебе это вовсе не к лицу.

Кора тут же постаралась принять подобающее выражение. И пусть ее брат думает что хочет, но именно благодаря маленькому Генри она сидит в этой карете, одетая так шикарно, что даже ее отец хорошо подумал бы, прежде чем заплатить за такое платье.

И она едет на бал. Что ж, в этом, наверное, нет ничего особенного. Она уже бывала на званых вечерах в Клифтоне и Бристоле и, конечно, в Бате. Ей нравились и веселые народные танцы.

Да, но этот бал – ее первый бал в Лондоне. Бал для избранных, однако она тоже приглашена туда. Бал в высшем обществе.

Желудок Коры выбрал самый неподходящий момент, чтобы напомнить о себе. А за ним и съеденный обед возмутился своим пребыванием в стянутом корсетом желудке.

Но Кора только стоически улыбнулась своим соседям по карете.

* * *

– Она – бриллиант чистой воды, Фрэнк, – сказал лорд Хоторн, указывая кивком головы на одну из дам в противоположном углу бального зала. – На прошлой неделе она все время отказывала мне, отговариваясь тем, что у нее нет ни одного свободного танца. А когда позже приехал Денни, его приглашение она приняла.

«По всей видимости, дурные манеры леди Августы Хэвилл только прибавляют ей привлекательности в его глазах. Он, кажется, воспринял ее поведение как проявление снисходительности к его бедному кузену и только еще больше уверился в собственных силах. – Так думал Фрэнсис Неллер,. наводя на леди Хэвилл свой усыпанный драгоценными камнями лорнет. – На самом деле Боб еще слишком юн и немного диковат, а потому краснеет и.теряется, сталкиваясь с этой общепризнанной звездой света».

У леди Августы в этом сезоне была только одна соперница, но и та сейчас покинула Лондон – отправилась в аббатство Хаймур в Йоркшире. В качестве жены Кэрью, будь он неладен. «Саманта…» Сердце лорда Фрэнсиса при мысли о ней сжалось и похолодело в глубинах души, которая теперь, наверное, находилась в носках его бальных туфель. За последние несколько недель оно вело себя подобным образом довольно часто.

Да, он нянчил свое разбитое сердце с помощью бальных башмаков. Он и не предполагал, как сильно влюблен в Саманту, до тех пор пока несколько недель назад, сидя с ним в одном фаэтоне по пути в парк, она не объявила, что добирается выйти замуж за маркиза Кэрью.

Кэрью! Лорд Фрэнсис не знал, что она знакома с ним. А сам он был верным членом ее свиты и постоянным партнером в танцах так долго, что уже и не помнил, когда это началось.

– Да, – бесстрастным тоном сказал он, – она несравненна, Боб.

Леди Августа напоминала средневековую статую – такая стройная, грациозная и утонченная. Ее кожа была подобна лучшему фарфору, а волосы напоминали золотой закат.

Да, она была мила и очаровательна, но это не мешало ей отказывать зеленым юнцам в пользу более обходительных кавалеров.

Она заметила его взгляд, брошенный с противоположного конца бального зала, несмотря на окружавшую ее толпу поклонников, и решила, наверное, – хоть эта мысль и не отразилась на ее лице, – что ей, как всегда, не стоит огорчаться, что он бродит по всему залу, раскланиваясь то с одной, то с другой дамой и вписывая свое имя в их бальные карточки. От нее он никуда не денется.

– С тобой она непременно будет танцевать, Фрэнк, – сказал лорд Хоторн смиренно, стараясь не показать, как он завидует ему. – А вот и мои друзья. Прошу прощения. – И он покинул лорда Фрэнсиса, чтобы присоединиться к группе юнцов, старавшихся все вечера держаться вместе, чтобы подбадривать друг друга, – скорее всего в курительной комнате, где мужчины чувствовали себя гораздо увереннее, чем в бальном зале.

Лорд Фрэнсис опустил лорнет и вдруг подумал о том, почему до сих пор не ушел с бала у леди Маркли. Здесь, пожалуй, ему хотелось бы быть меньше всего. Впрочем, в последние дни любое место не доставляло ему радости. И, разочарованно решил он, это место не лучше и не хуже любого другого.

– Несравненна, – раздался за его плечом высокомерный томный голос, невольно повторив слово, которое он сам только что произнес. – Вы собираетесь приволокнуться за ней, Неллер?

Лорд Фрэнсис повернулся, чтобы поприветствовать герцога Бриджуотера, с которым в последнее время они стали приятелями. Хотя они были знакомы не один год, только в последние несколько недель начали проводить много времени вместе. Бриджуотер был другом Кэрью, а лорд Фрэнсис – Саманты. Да, к сожалению, всего лишь другом, хотя он сам претендовал на большее. Этот брак сблизил их, его и Бриджуотера. Когда злодей Рашфорд оскорбил Саманту и Кэрью был вынужден вызвать его на дуэль, несмотря на почти полностью неподвижные ногу и руку, они оба были его секундантами: Бриджуотер по просьбе Кэрью, а лорд Фрэнсис – повинуясь собственному благородному порыву. Вся компания отправилась в боксерский салон Джексона, чтобы стать свидетелями этого кровопролития и подобрать то, что останется от мужа Саманты. К их удивлению, они оказались очевидцами неожиданной и славной победы Кэрью.

До сих пор в клубах Лондона не перестали обсуждать эту историю, которая казалась каждому, кто не присутствовал при бое, преувеличенной и приукрашенной.

Лорд Фрэнсис готов был уже сам расправиться с Рашфордом, несмотря на то что Саманту мог защитить муж, но Бриджуотер отсоветовал ему вмешиваться в это дело.

Во время всей этой истории Фрэнсис понял, что Саманта действительно любит Кэрью и вышла за него замуж не случайно. Это, конечно, не слишком его обрадовало. Так же как и то, что Кэрью оказался вполне достоин ее.

– Я думал об этом, – сказал он в ответ на вопрос герцога, – многим нравится поддерживать репутацию знатоков женской красоты.

– Что до меня, – ответил его светлость, – я не удовольствовался бы тем, что являюсь всего лишь частью чьего-либо эскорта. Я предпочитаю быть единственным. Это тешит мою гордость.

– Но ведь это опасно, быть одним-единственным, – заметил лорд Фрэнсис. – В один прекрасный день можно оказаться в ловушке. Или в мышеловке, если этот образ вам больше нравится.

– Я хотел бы попросить вас о небольшом одолжении, – произнес герцог, к удивлению лорда Фрэнсиса. Он был чрезвычайно заинтригован. За последние недели с ним не случалось ничего забавного. «А герцог, оказывается, довольно нудный человек, – подумал он, – если даже небольшая просьба заставляет его так волноваться. Может быть, его светлость просто хочет узнать, не торчат ли у него на затылке волосы на манер ручки на чашке?»

– Моя матушка вернулась в город, – проговорил его светлость, поднимая к глазам лорнет и скучающим взглядом провожая движущиеся по залу пары. – Она привезла с собой моих сестер и свою новую протеже.

Чуть заметная пауза перед последним словом и едва слышное недовольство в голосе герцога давали понять, что это «небольшое одолжение» относится к вышеупомянутой Протеже. Вряд ли речь шла о леди Элизабет Монро. Она недавно была помолвлена со «старым ворчуном», который сейчас находился в Вене, покоряя мир своим дипломатическим гением. А леди Джейн Монро, хотя и была еще очень молода и пока не вышла замуж, оставалась в невестах исключительно петому, что Бриджуотер старательно отпугивал тех ее поклонников, которых он считал недостаточно достойными, – если слух был верным, а слухи не всегда таковы.

Лорд Фрэнсис Неллер был сыном и братом герцогов, но сам он вряд ли когда-нибудь будет носить этот титул, поскольку его братец постарался произвести на свет множество сыновей.

Нет, это не может касаться леди Элизабет или леди Джейн. Дело наверняка в этой протеже.

– Надеюсь, все они в добром здравии? – любезно осведомился лорд Фрэнсис.

– Да, все здоровы, – ответил его светлость, поджав губы.

«А она действительно хорошенькая», – подумал лорд Фрэнсис, посмотрев на ту, кого в данный момент разглядывал в лорнет герцог. Его лорнет продолжил свое путешествие по залу.

– Я буду очень признателен вам, дорогой друг, если вы подарите танец или два этой протеже. Ее зовут мисс Кора Даунс, – добавил он с некоторым недовольством.

– Буду рад, – согласился лорд Фрэнсис, недоумевая, чем эта мисс не угодила герцогу. Дело, очевидно, не в ее имени. Конечно, оно не напоминает поэтическую строку и ему далеко до симфонии, но ничего неприятного в нем лорд Фрэнсис не услышал. – Мисс Кора Даунс?

Его светлость кивнул.

– Обычно моя мать не слишком сентиментальна, – сказал он, – но в данном случае она изменила себе. Она буквально выдернула бедную девушку из ее родной среды и решила ввести в высший свет. Она собирается найти ей мужа с хорошей репутацией и положением в обществе.

Лорд Фрэнсис деликатно рассмеялся, прикрыв рот затянутым в кружево запястьем.

– О, она не имела в виду вас, мой друг, – поспешно успокоил лорда Фрэнсиса его светлость. – Но, думаю, несмотря на положение и влияние моей матери, ничего из этого не выйдет. Да и самой мисс Даунс все это, по-моему, не нравится. Она чувствует себя не менее неловко, чем все мы.

– Каково же было ее прежнее окружение? – Лорд Фрэнсис уже сгорал от любопытства. Целую вечность он не испытывал этого живительного чувства.

– Ее отец мог бы купить и вас и меня на одну только сдачу от очередной сделки, – рассказал герцог, – и в его кармане кое-что еще позвякивало бы. Он – купец из Бристоля. Недавно он приобрел значительную недвижимость и зажил как джентльмен. Полагаю, его сын окончил лучшую школу и имеет хорошую практику. Он юрист. Его подводит только происхождение.

– А-а, – протянул лорд Фрэнсис, представив себя танцующим с этой провинциалкой, страдая от желания заткнуть уши от ее неуклюжего акцента. И, откровенно говоря, эта перспектива его нисколько не испугала. Танцевать с. ней было бы забавно, а он так давно уже не забавлялся! – Наверное, знакомство со мной поможет ей быть принятой в свете, Бриджуотер?

– Несомненно, – ответил его светлость, остановив свой лорнет на леди Августе Хэвилл. Потом опустил лорнет и снова взглянул на лорда Фрэнсиса. – Все знают, что вы имеете дело лишь с самыми модными и очаровательными леди, Неллер. О вашем вкусе ходят легенды. Вы настоящий ценитель красоты, как вы только что сами отметили. Вам стоит слегка поклониться какой-нибудь леди, и все остальные мужчины будут у ее ног. Если вы пригласите на танец мисс Даунс, целая толпа кавалеров устремится, чтобы занять ваше место. Она будет танцевать без передышки всю ночь. Мисс Даунс хорошо примут, мама будет в восторге, а я останусь вам очень благодарен.

Лорд Фрэнсис почувствовал, что в словах герцога была не скрытая лесть, а искренняя признательность. Неужели эта девушка так непривлекательна? Если она была дочерью купца, желающего стать джентльменом, означает ли это, что она сама невоспитанна и вульгарна? Почему такой щепетильный человек, как герцог Бриджуотер, принимает в ней участие? Он хотел получить ответы на свои вопросы.

– Она протеже вашей матери? – желая быть вежливым, начал он издалека.

– Она спасла жизнь моему племяннику, – объяснил его светлость. – Прыгнула в реку, увидев, что он тонет, и чуть было не утонула сама. Она поступила очень смело. Мы навеки у нее в долгу, и я, как глава семьи, должен что-нибудь сделать для нее, хотя Генри не мой сын, а Джорджа. Но, по-моему, то, что задумала герцогиня, довольно глупо.

Он снова поднял лорнет, на этот раз – в сторону двери. Лорд Фрэнсис взглянул в том же направлении и увидел герцогиню Бриджуотер, как всегда, царственно прекрасную, в пурпурном вечернем платье. С ней были леди Элизабет Монро, столь же прекрасная, сколь и надменная, и леди Джейн, такая же миниатюрная, милая и невинная, как год назад, в ее первый сезон в свете. А с ними – незнакомая молодая леди, должно быть, та самая протеже, – высокая, крупная девушка. Никто не назвал бы Кору Даунс полной, совсем нет, но в ней было что-то большое. «Чувственная – подходящее слово для нее, – решил он. – Если бы она выступала на сцене, в ее уборную мужчины слетались бы, как осы на мед». Конечно, с его стороны не слишком любезно так думать о ней. Одетая в белое платье, как и леди Джейн, она стояла рядом с младшей сестрой Монро, и это явно было не в ее пользу. В платье ее, призванном согласно последней моде как можно тщательнее скрыть фигуру, в его сдержанном покрое он почувствовал руку герцогини. Если бы оно было скроено более смело и с более глубоким вырезом, то у многих мужчин при взгляде на нее учащался бы пульс. «Интересно, как она выглядела, когда вылезла из реки, после того как спасла племянника Бриджуотера?» И сердце самого лорда Фрэнсиса учащенно забилось.

– Это и есть та самая протеже? – спросил он герцога.

– Теперь вы поняли, что я имею в виду? – вопросом на вопрос ответил герцог, пренебрежительным жестом отведя руку с лорнетом в сторону. – Она выглядит, словно дешевая примадонна после спектакля.

«Кажется, мы подумали об одном и том же», – усмехнулся про себя лорд Фрэнсис.

– И моя мать собирается найти этой провинциалке знатного мужа! – со вздохом произнес герцог. – Идемте, Неллер. Я ведь могу на вас рассчитывать, не так ли?

Она не была красавицей. Всякий, кто смог бы оторвать взгляд от ее прекрасной шеи и взглянуть на ее лицо, несомненно, понял бы это. Черты его были слишком решительными, лишенными утонченности, а взгляд широко расставленных глаз – слишком прямым и искренним, чтобы вдохновлять на мелкую любовную интрижку. К сожалению, прическа ничуть не украшала ее. Каштановые волосы мисс Даунс, слишком пышные и непослушные, только портило обилие украшений. Он вдруг представил себе, как было бы прекрасно, если бы они свободно спадали до самой талии. И вырез на платье мог бы быть поглубже.

Лорд Фрэнсис поднял к глазам лорнет и удивленно повел бровью.

В этот момент Кора заметила его. Глаза ее вспыхнули от удивления, и она слегка склонила голову, словно собираясь шепнуть что-то на ухо леди Джейн. Потом она заметила Бриджуотера и поняла, что они движутся в их направлении. Огонек в ее глазах погас.

Внезапно Кора споткнулась, словно перед ней было какое-то невидимое препятствие. «Наверное, что-то уронили на пол, – подумал лорд Фрэнсис, – что же там еще может быть? Непременно что-то на полу, хоть ничего и не видно. А споткнулась она весьма неловко». – Если бы у него было время подумать, он понял бы, что вряд ли существует способ элегантно споткнуться. При этом она слегка вскрикнула.

Лорд Фрэнсис ускорил шаги и успел как раз вовремя, чтобы избавить Кору от падения. Но, заметив, что она уже обрела равновесие, отступил на шаг, как бы молчаливо спрашивая, не нужна ли ей помощь.

«Интересно, приглашен ли принц на сегодняшний бал? Если нет, почему в бальном зале леди Маркли так жарко натоплено?»

Мисс Кора Даунс, которой герцог Бриджуотер собирался представить его, словно ничего не произошло и добрая половина гостей не были свидетелями неудачного дебюта протеже его матери, а второй половине гостей через пять минут тоже все будет известно, – мисс Кора Даунс вспыхнула и захихикала.

– Упс! – вырвалось у нее, и его светлость не нашелся что сказать. – Нельзя ли мне вернуться в карету и начать все сначала?

Она сказала это слишком возбужденно и громко, потом снова рассмеялась и вдруг сделалась серьезной, напряженно стараясь расслышать, что говорит герцог и что отвечает лорд Фрэнсис. Кажется, она даже не поняла, что он приглашает ее на первый танец.

«Что за странная молодая леди», – думал он, впервые за несколько недель чувствуя себя заинтригованным.

Глава 2

Кора была в ужасе. И презирала себя за это, поскольку, если рассуждать разумно, она никому ничем не обязана. Бальный зал леди Маркли был пропитан светскостью во всем ее великолепии, все гости не просто мистер, миссис и мисс – она почувствовала это, едва переступив порог. Лишь она – просто Кора Даунс. Они остановились в самом заметном месте в зале – в дверях, и Кора едва поборола искушение взглянуть вниз, чтобы убедиться, что она не забыла надеть платье. Впрочем, если бы это вдруг произошло, герцогиня непременно сказала бы ей, что на ней надето только нижнее белье.

В зале действительно присутствовали несколько титулованных особ. У Коры задрожали колени – весьма неприятное чувство, если ты стоишь на виду у всех. Она пыталась убедить себя в том, что ни к чему испытывать благоговение перед титулами. К примеру, Джейн носит высокий титул, и в то же время она – обыкновенная милая девушка. И папа всегда говорил, что титул и происхождение не добавляют человеку ничего, кроме высокомерия. Богатство и собственность – вот что дает возможность получить от жизни все, что ты хочешь. Сама Кора не была полностью с этим согласна, но в данный момент эта мысль ее утешала.

Она заставила себя взглянуть на окружающих как на обычных людей – с двумя глазами, носом, ртом… Куда бы она ни смотрела, везде взгляд ее упирался в стену из драгоценных камней, кружев, перьев и… поднятых на нее любопытных лорнетов. Грозные леди и еще более грозные джентльмены. Все они выглядели безупречно-устрашающе – в черных фраках и бриджах недавно вошедшего в моду фасона, над которым ее отец и Эдгар всегда посмеивались. Как и прочие представители среднего класса, они не упускали вознежности сказать что-нибудь язвительное о тех, кто не был похож на них самих.

Вдруг она заметила джентльмена, который своим костюмом выделялся из толпы не хуже пресловутой белой вороны. На нем были ярко-бирюзовый фрак, серебристо-бирюзовый жилет и серебристые же бриджи до колен. Манжеты белоснежной рубашки были обшиты неимоверным количеством кружев и наполовину закрывали кисти рук; жабо представляло собой настоящее произведение искусства. Эдгар непременно сказал бы, что со слуги этого джентльмена, наверное, сошло семь потов, прежде чем он смог добиться такого совершенства. Лицо поверх этого великолепия выражало такое презрение, словно этого джентльмена раздражал даже факт собственного существования.

Кора тут же подумала о павлине – Эдгар окрестил бы его именно так. Припомнив, что смеяться позволительно только очень тихо и лишь в подходящий момент, Кора поспешно зажала рот рукой. Как было бы замечательно, если бы Эдгар оказался сейчас с ней и комментировал это представление.

Правда, рядом с" ней Джейн, которая обладает нормальным чувством юмора. Кора повернулась было к ней, чтобы пошутить по поводу внешности одного из гостей, как вдруг заметила, что этот человек направляется к ним. Шутка буквально застряла у нее в горле. «Павлина» сопровождал безупречно элегантный, в одежде темно-зеленых оттенков, герцог Бриджуотер.

Кора внезапно поняла, зачем они идут в их направлении. «Ну и денек, – подумала она. – Я совсем перестала соображать».

Она всегда была неуклюжей. Лет с двенадцати эта проблема буквально преследовала ее по пятам. Эдгар называл ее ходячим несчастьем, а отец, завидев на ее лице выражение мрачной решимости или рассеянности, привычно поднимал глаза к небу, словно спрашивая Всевышнего: «Почему все это должен переносить именно я?»

Мисс Грэм, гувернантка Коры, относилась к ней терпимее других. Она была мягче мужчин, среди которых девочка росла. Она старалась объяснить ей, что ее организм развивается слишком быстро и ее неуклюжесть с возрастом пройдет. Кора никак не могла привыкнуть к тому, что она уже не ребенок, а девушке не к лицу вести себя с детской непосредственностью. Мисс Грэм говорила, что детскость Коры еще не может примириться со столь стремительно развивающейся в ее теле женственностью, но в конце концов гармония разума и тела обязательно наступит. Теперь Кора уже избавилась от своей неуклюжести, но так и не дождалась гармонии своего характера с внешним обликом.

В данных обстоятельствах ей оставалось только спокойно стоять и ждать, когда герцог Бриджуотер подойдет поприветствовать свою мать и сестер и, может быть, представить ей этого «павлина». Просто стоять и не шевелиться. И непонятно почему Коре вдруг вздумалось сделать шаг им навстречу. На самом деле она и не отдавала себе отчета в том, что движется, пока ее сжатые тесными туфлями ноги вдруг не заупрямились. Вовсе не собираясь демонстрировать всем свою неловкость, Кора споткнулась и вскрикнула – в самом неподходящем для этого месте, у всех на виду.

Она натолкнулась на «стену», и только это спасло ее от того, чтобы не растянуться на полу во весь рост и ославиться окончательно. Только секунду спустя она осознала, что это не стена бирюзового цвета, а грудь джентльмена, – и совсем растерялась. Вместе с тем неизвестно почему Коре вдруг стало так смешно, что она не выдержала и расхохоталась. О, это был не сдержанный смешок дамы, нет, а настоящий хохот, привлекший всеобщее внимание. Кора утешала себя лишь тем, что, быть может, ей только кажется, что все в зале в этот момент смотрят на нее.

– Упс! – услышала она словно со стороны свой голос. Сколько раз мисс Грэм говорила, чтобы Кора никогда не употребляла этого слова. – Нельзя ли мне вернуться в карету и начать все сначала? – И тот, кто это сказал, снова – на этот раз противно – захихикал, словно глупенькая двенадцатилетняя девочка.

Только теперь она заметила, что его светлость уже начал разговор – очень спокойно и вежливо, чтобы отвлечь внимание от себя, своей матери и сестер. Кора решила, что именно так и должен вести себя настоящий джентльмен. Она побаивалась его с того самого момента, когда Элизабет и Джейн рассказывали о нем со смешанным чувством робости и обожания. Он был так безупречно элегантен, красив и вежлив, что, повесь он себе на лоб табличку с надписью «Герцог», и то не стало бы более очевидно, кто он такой.

Вдруг Кора поняла, но, к сожалению, слишком поздно, что ей представили спутника герцога, а она не расслышала его имени. И когда он назвал ее имя – «мисс Даунс» – и склонился над ее рукой, она смогла только натянуто улыбнуться.

«Как хорошо, что он выше меня ростом», – вдруг подумала Кора. Многие мужчины были значительно ниже ее. У него, также в отличие от многих, не виднелось на макушке лысины. Его густые волосы, решила Кора, уложены так искусно, что, подуй здесь ветер, они все равно будут выглядеть идеально. Наверное, он каждую неделю проводит несколько часов со своим парикмахером. Она взглянула на его ухоженные руки, слишком белые и нежные для мужчины. А может быть, и не слишком. Может, ему даже нравится выглядеть как павлин.

Кроме неуклюжести, она с детства страдала от своей неспособности сосредоточиться на окружающем. Иногда посреди разговора она внезапно понимала, что ничего не слышит и мысли ее где-то далеко. Сейчас именно так и произошло. Она задумалась о лысинах и павлинах и пропустила что-то важное, не расслышала, как зовут этого человека и кого ее светлость называет знаменитой героиней, которой они всю жизнь будут обязаны.

– Да-да, в самом деле, – добавил он в ту минуту, когда Кора снова обрела чувство реальности, слегка кивая в ее сторону.

– О нет! – воскликнула Кора, понимая, что речь идет о ней. – Я, просто ни о чем не думая, прыгнула в реку. Ничего героического в этом не было. Да еще и утопила при этом свою новую шляпку.

«Безымянный» джентльмен, который не был бы безымянным, если бы она оказалась немного внимательнее и услышала его имя, улыбнулся и поднял к глазам лорнет, усыпанный драгоценными камнями, по, всей видимости, сапфирами. Кора готова была поспорить, что это настоящие камни, а не подделка. Она вдруг подумала о том, что у него, наверное, специальный лорнет к каждому костюму, и опять захихикала.

– Действительно, настоящая героиня, – проговорил джентльмен, и его голос прозвучал как раз под стать его томному и скучающему лицу. – Может быть, другая женщина и стала бы рисковать жизнью ради ребенка, но вряд ли какая-нибудь из них согласилась бы пожертвовать своей шляпкой.

Кора изумленно уставилась на него. Неужели он не шутит? Нет, кажется он говорит серьезно.

– Ваша светлость, – поклонился он герцогине, – с вашего позволения я прошу мисс Даунс оказать мне честь и принять мое приглашение на первый танец.

– Да, конечно, лорд Фрэнсис, – согласно кивнула герцогиня. – Я уверена, что Кора будет рада принять ваше приглашение.

– Благодарю вас, лорд Фрэнсис, – сказала Кора, решив поскорее использовать только что полученные сведения, и ослепительно улыбнулась. – Это будет народный танец? Как замечательно! Я обожаю народные танцы, они такие зажигательные!

В ушах Коры зазвучал голос Элизабет, когда она давала ей наставления после получения приглашения на бал. Ни в коем случае нельзя показывать, что ты чему-то рада. Необходимо сразу же принять скучающий вид. предупреждала она Кору. Возбуждение и энтузиазм не подходят для высшего общества. Герцогиня тогда согласно кивала, однако добавила, что не стоит заходить слишком далеко и весь вечер сверлить глазами пол. Это может обидеть хозяев или вашего кавалера. А Джейн сказала, что даже можно улыбаться и выглядеть счастливой, только не стоит «пузыриться» от радости, это может быть некрасиво.

И вот, забыв такие важные предупреждения, Кора тут же произнесла: «Я обожаю народные танцы» со всем энтузиазмом, на который была способна.

В глазах лорда Фрэнсиса, как показалось Коре, мелькнуло изумление. Он, наверное, посчитал ее странной. Но ей все равно. Она вовсе не стремилась произвести на него впечатление, каким бы высокородным аристократом он ни был. Ей, однако, неплохо бы расслышать и его фамилию.

«А у него синие глаза, хоть это ничего и не значит», – подумала Кора. Раньше ей всегда нравились синеглазые мужчины. Ей даже иногда казалось, что она отказала всем трем претендентам на ее руку, потому что ни у одного из них не было синих глаз. Конечно, это нельзя принимать всерьез; не может же она выбирать себе спутника жизни по такому ничтожному критерию, как цвет глаз.

Обидно, что первый встреченный ею синеглазый джентльмен оказался «павлином». Да еще и аристократом.

Кора увидела перед собой затянутую в атлас руку – на одном из холеных пальцев сверкал перстень с квадратным, сапфиром – и поняла, что они без дальнейших отлагательств присоединяются к танцующим. Герцог уже говорил с другим джентльменом, который подошел пригласить на танец леди Джейн.

Кора положила руку поверх атласного рукава и снова с трудом подавила желание захихикать. Она никогда раньше не смеялась таким глупым смехом, и ей совсем не хотелось обзаводиться такой привычкой теперь, когда ее жизнь так чудесно изменилась.

Она дорого бы дала сейчас за туфли большего размера. В тех, что были на ней, совсем не оставалось места для пальцев. Несмотря на это, она все же постаралась улыбнуться. Нельзя же выглядеть дикаркой!

«Обожаю зажигательные народные танцы!» Эти слова продолжали звучать в ушах лорда Фрэнсиса, когда он вел по залу мисс Кору Даунс. Да она просто восхитительна! Он забавлялся от души. «И я утопила свою новую шляпку». Ей, видимо, было неприятно чувствовать себя «героиней, рисковавшей жизнью ради ребенка», и она старалась умалить, свои заслуги этим язвительным замечанием.

Она оказалась почти одного с ним роста, а Фрэнсис всегда гордился тем, что выше большинства своих знакомых. У нее была прекрасная фигура, которую не мог скрыть свободный покрой ее модного платья, сшитого из муслина, одного из самых «скромных» и «сдержанных» материалов. Кора выглядела очень открытой. Ни в лице, ни в широко распахнутых глазах не было и намека на то, чтобы спрятать рвущееся из нее радостное любопытство. Она поймала его взгляд и улыбнулась.

– Я так рада, что вы пригласили меня танцевать, – сказала она. – Я боялась, что никто не захочет танцевать со мной. Думаю, его светлость не слишком заставлял вас. Правда, я почти уверена, что он попросил вас об этом, и это очень мило с его стороны, если учесть, что я не из его родственников, и думаю, что он не одобряет мое пребывание здесь. А вы тоже были весьма добры, что удовлетворили его маленькую просьбу.

Лорд Фрэнсис считал, что все молодые леди боятся остаться без приглашений на танец. Но он никогда не слышал, чтобы хоть одна из них в этом призналась, как только что это сделала Кора – чуть более громко, чем требовалось, чтобы заглушить гул голосов и звуки вступавшего оркестра.

Он подумал о Саманте и о том, что она, наверное, никогда не боялась, что останется на балу без кавалера. Она всегда была окружена толпой поклонников. Хрупкая, белокурая, безупречно милая и привлекательная. Всего несколько недель назад он, ее самый преданный поклонник, танцевал с ней. После помолвки с Кэрью ей удобнее было думать, что он никогда не питал к ней особенно серьезных чувств. При воспоминании об этом его сердце тревожно сжалось и опять отправилось в носки его туфель.

– А вы не могли предположить, – проговорил он, – что я сам обратил на вас внимание, как только вы вошли в зал, и попросил герцога представить меня вам?

Она снова посмотрела ему прямо в глаза, и он понял, что она думала о чем-то подобном. Она засмеялась. На этот раз это было не глупое хихиканье, а смех нескрываемой радости. Все вокруг начали оборачиваться в их сторону.

– Значит, вы увидели меня и я вам понравилась? – ответила она. – Как хорошо!

У него не было времени подумать, так ли уж это хорошо. Зазвучала музыка, и танец, возглавляемый дочерью леди Маркли с ее новоиспеченным женихом в первой паре, начался.

Этот живой народный танец леди исполняли очень грациозно, соблюдая точность движений, а мисс Даунс – с явным воодушевлением. Она вкладывала в него столько сил, как будто впереди не предстоял еще целый вечер танцев. На лице ее сияла лучезарная улыбка.

Она танцевала так, решил лорд Фрэнсис, словно над ней сияло солнце, а под ногами зеленел лужок. Ей к лицу были бы майские ленты, а не изысканный бальный наряд. Он глядел на нее изумленно и одобрительно, не в силах отвести взгляд. И не только он так смотрел на нее. Было в ней нечто, помимо ее высокого роста и женственной фигуры, что притягивало мужские взгляды. Это нельзя было назвать вульгарностью, совсем нет. Просто что-то абсолютно противоположное тому, что вы ожидали увидеть в одном из самых модных бальных залов Лондона. Зов древнего женского начала, непреодолимый для мужчин зов.

«Герцогу Бриджуотеру будет нелегко выдать эту девушку замуж, – подумал лорд Фрэнсис. – И не только из-за ее происхождения – если ее отец так богат, как говорят, то найдется немало небогатых джентльменов, а может быть, и довольно состоятельных, но придерживающихся современных взглядов, которые будут счастливы получить ее приданое, несмотря на то что эти деньги нажиты торговлей. Нет, серьезных претендентов на ее руку будут останавливать ее внешность и манеры. Горячая кровь и мужское нетерпение внушат им желание поскорее увидеть мисс Даунс в постели, и очень немногие из них вспомнят о том, чтобы сначала повести ее к алтарю».

Это было очень печально.

Он даже предположил, что еще до конца сезона, если страх подвергнуть опасности свою репутацию не заставит Бриджуотера и его мать принять нужные меры предосторожности, мисс Кора Даунс получит несколько авантюрных предложений.

К концу танца Кора уже запыхалась; ее высоко вздымавшаяся грудь словно пыталась компенсировать недостаток воздуха в легких. Она раскраснелась. Глаза ее блестели.

– О, это было замечательно, – сказала она. – Гораздо веселее, чем на ассамблеях в Бате. Там-то в моде совсем старинные танцы, и музыка играет медленнее. Спасибо вам, лорд Фрэнсис, вы так добры.

– Это я благодарю вас, – ответил он и, взяв ее под руку, повел к герцогине. – Это честь для меня, мисс Даунс.

– Можно мне кое о чем спросить вас? – Она подняла на него глаза. Они были темно-серого цвета, и неудивительно, что сначала показались ему совсем черными. – Как ваше имя? Признаюсь, я прослушала ваше полное имя, когда герцог представлял вас. Я просто была совершенно выбита из колеи тем, что споткнулась о собственную ногу и чуть было не опозорилась на все лондонское общество. Спасибо, что поддержали меня. Я часто в мыслях витаю где-то далеко, когда говорят что-то важное. Моего отца это всегда выводит из себя. А моя гувернантка была просто в отчаянии.

– Неллер, – ответил он, борясь с желанием расхохотаться. – Это имя носят все герцоги Фейрхурсты. А титул унаследовал мой старший брат.

– О! – Кора открыла от удивления рот. – Вы – брат настоящего герцога? Как хорошо, что я не знала этого, когда танцевала с вами. – Она засмеялась.

«Эта веселость, отличающая ее от наших леди, кажется, заразительна, – подумал лорд Фрэнсис. Он уже был готов свернуть шею любому, кто покусится на честь мисс Даунс в оставшиеся до конца сезона недели. – Может быть, мне стоит взять ее под свое покровительство, – решил он неожиданно для себя. – Бриджуотер будет просто счастлив освободиться от нее, и герцогине это доставит удовольствие. Мне же все равно нужно убить как-нибудь оставшееся время. Хватит слоняться как тень, изнывая от сердечной боли из-за женщины, которая давно в Йоркшире со своим молодым супругом, с коим и собирается прожить в любви и согласии до конца своих дней».

Заботы о Коре Даунс развлекут его. И, вероятно, он сумеет уберечь ее от серьезной опасности. В то же время его покровительство может привлечь к ней серьезных женихов. Интересно, справится ли он с ролью свахи за несколько оставшихся до конца сезона недель. Это будет совсем новая роль для него, такое не виделось ему даже в самых абсурдных снах. Эта роль больше пристала женщине – к примеру, его старшая сестра обожала сватать. Ему самому она вот уже столько лет пытается кого-нибудь присмотреть, так что о ее терпении и уверенности в своих силах начали слагать легенды.

Это будет весьма забавно, если что-нибудь в целом мире еще сможет его позабавить.

Он вернулся с Корой к тому месту, где стояли герцогиня и леди Джейн, – леди Элизабет прогуливалась неподалеку об руку со своей будущей свояченицей, – наблюдая за Коршэмом, который остановился рядом с ними, бросая на них выразительные взгляды и нетерпеливо покашливая, явно желая, чтобы его представили мисс Коре. Лорд Фрэнсис удовлетворенно наблюдал, как ее пригласили на кадриль, в то время как ее светлость и Бриджуотер продолжали собирать силы для «отлова» перспективных кавалеров для дочери купца.

«Коршэм, – удовлетворенно подумал лорд Фрэнсис, – имеет значительную собственность и десять тысяч годового дохода. Его мать была дочерью торговца мануфактурой, а отец – „вторым сыном второго сына“. По счастью, у него была могущественная тетушка, которая любила его до безумия и оставила ему все после смерти. Как раз то, что нужно мисс Коре Даунс».

– Благодарю вас, дружище, – сказал его светлость лорду Фрэнсису. – Я ваш должник. А она не так уж вульгарно выглядит, вы согласны? Скорее простовата. Но с помощью моей матери она, надеюсь, пообтешется. И оставит привычку спотыкаться на ровном месте, – поморщился он.

Лорд Фрэнсис рассмеялся. И собственный смех показался ему странным – он забыл, когда смеялся в последний раз.

Глава 3

Герцогиня Бриджуотер была очень довольна, Конечно, в первую очередь своими дочерьми, Элизабет и Джейн. Элизабет сразу же и безусловно принята, в блестящий круг своих будущих родственников, а к Джейн тут же слетелись ее прошлогодние поклонники, к которым стараниями ее брата добавилось несколько новых.

Но больше всего ее светлость была довольна тем, как идут дела у Коры. Несмотря на то что она в первую же минуту споткнулась перед самым носом у великолепного лорда Фрэнсиса Неллера, а во время третьего, тоже «.энергичного» сельского танца из ее прически выпал один из тяжелых локонов; несмотря на то что в конце того же танца она наступила на собственный подол и едва не оторвала кайму от платья – несмотря на эти незначительные промахи, которые, однако, не скрылись от глаз ее светлости, она вела себя вполне безупречно. И до самого ужина ее приглашали, и она танцевала все танцы, за исключением вальса, который ей не позволили танцевать бдительные наставницы из пожилых леди. Коре это показалось абсурдным, но когда она рассказала об этом ее светлости, та надменно поджала губы, и по ее лицу пробежало нечто, отдаленно напоминающее недовольство.

Похоже, Кору приняли очень хорошо.

Герцогиня не считала это своей заслугой. Леди, которые болтали с ней, были подругами как ее светлости, так и ее дочерей. Джентльменов, которые танцевали с Корой, представили ей и его светлость, и лорд Фрэнсис Неллер. Все они, в той или иной мере, делали ей одолжение – так по крайней мере казалось герцогине, и она чувствовала себя им обязанной.

Надо признать, что удивительная история спасения Корой ее внука, буквально носившаяся в воздухе, тоже сделала свое дело. В ней Кора выглядела настоящей героиней. Она спасла жизнь сына лорда Джорджа Монро – он был вторым по очереди, могущим унаследовать титул Бриджуотеров, – и рисковала при этом жизнью. Его светлость был весьма ей обязан. Все уже слышали эту историю и смотрели на Кору даже с некоторым благоговением.

Ее же это только смущало. Именно от смущения она посмеивалась над собой и своей глупостью, рассказывая, как с криком прыгнула в реку, полностью одетая. Кора не считала, что была героиней, – просто бесшабашной девчонкой, как сказал Эдгар, вылавливая из реки то, что осталось от ее шляпки. На следующее утро он повез ее в город и купил новую шляпку – это было еще до того, как ею решила заняться герцогиня и подыскать ей мужа среди своего круга в благодарность за ее геройство.

Да, вечер, очевидно, удался. Так сказала ее светлость, да и сама Кора чувствовала это. Но больше всего «успех» Коры чувствовали ее ноги. Она не рискнула ни на минуту снять туфли, чтобы дать ногам отдохнуть или хотя бы посмотреть, живы ли ее бедные пальчики. Она и без того знала, как им плохо. Кора очень удивилась бы, если бы хоть на одном из них не оказалось мозоли. Ей даже чудилось, что у нее не десять мозолей на десяти пальцах, а, может быть, сто или двести. За ужином она уже с трудом могла улыбаться и разговаривать с мистером Пэндри и другими соседями по столу: леди без конца расспрашивали ее о маленьком Генри и о том, как он вел себя во время этого «сурового испытания». Коре было очень трудно оставаться общительной собеседницей, когда все ее настоящие десять пальцев плюс те, которые болели только в ее воображении, взывали о помощи.

После ужина танцевать она не могла. Но отказаться от танцев было неудобно. Кора пыталась принимать участие в разговоре и одновременно разрешить эту дилемму. Она не находила в себе смелости признаться во всем герцогине. Ее светлость, наверное, скажет, что настоящая леди станет танцевать, даже если все десять ее пальцев будут сломаны, да и обе лодыжки в придачу. Настоящая леди… До этого случая с Генри Кора никогда не задумывалась о том, можно ли считать ее настоящей леди. Она была довольна своим положением. Да и сейчас довольна. Ей совсем не хотелось стараться стать тем, кем она не была на самом деле. Она – дочь своего отца. Пусть ее отец и не был джентльменом в строгом смысле слова, но она любит его.

Возвращаясь в. бальный зал, Кора, смущаясь, сообщила герцогине, что ей необходимо посетить дамскую гардеробную и что ее не будет в зале некоторое время. И сопровождать ее не нужно.

Кора, направилась было туда, но вспомнила, что там очень людно и шумно, – они уже спускались в гардеробную с герцогиней, чтобы поправить прическу и укрепить кайму на платье. Если она останется там слишком надолго, это непременно заметят, и она снова окажется под неусыпным оком благожелательниц. И она свернула к двери, ведущей на балкон.

По сравнению с бальным залом балкон показался Коре тихим и прохладным. После ужина все были полны желания продолжить танцы или вернуться к картам. Она нашла незанятое кресло за огромной пальмой в кадке, рухнула в него и попробовала пошевелить пальцами. С первой попытки это не удалось. Она и не предполагала раньше, что туфли могут причинять такую боль. Но от туфель на размер меньше, чем следует, оказывается, можно ожидать чего угодно.

Кора осторожно огляделась по сторонам. Никого не было видно. Все уже вернулись в зал. Снова зазвучала музыка. Кора положила горевшую ступню на колено и обхватила ее обеими руками. Несколько секунд ее терзали сомнения, но искушение было слишком велико. Она сдернула туфлю с ноги и швырнула ее под кресло.

Освобождение! Прохлада! Даже боли она почти не чувствовала! Кора закрыла глаза и вздохнула.

– С вами все в порядке? – раздался вдруг рядом с ней полный сочувствия и даже тревоги голос. Кора настороженно замерла, все еще сжимая в ладонях свою ступню. Но, заметив, кто это, облегченно и шумно выдохнула. Это был лорд Фрэнсис Неллер. Она умерла бы со стыда, если бы это оказался кто-нибудь другой. Лорд Фрэнсис уже был для нее кем-то вроде старшей подруги. Наблюдая за ним весь вечер, она решила, что он вполне доволен тем, как выглядит, и не претендует ни на что иное. Наверное, так и должен вести себя всякий нормальный человек, подумала она.

– А, это всего-навсего вы, – сказала Кора, но все же одернула платье, которое поднялось чуть выше колена. – У меня ужасно устали ноги, и я решила здесь на минуту разуться, пока меня никто не видит.

– Просто устали, – осведомился он, – или вы стерли их до мозолей?

– До мозолей, – призналась Кора, секунду поколебавшись. Ей вдруг все же стало неловко. – Мои ноги слишком велики, и я хотела, чтобы они казались меньше, оттого и надела туфли меньшего размера.

– Не слишком мудрое решение, – произнес лорд Фрэнсис, уселся на каменную скамью, тянувшуюся вдоль балкона, и, взяв ее ногу в свои ладони, принялся массировать стопу, не касаясь пальцев. Кора захихикала и попыталась отдернуть ногу, но из его сильных рук было не так-то просто вырваться. – Вы же высокого роста. Представляете, как трудно было бы вам удержаться на маленьких ножках. Думаю, что вы споткнулись именно из-за этого. Помимо прочего, вы выглядели бы нелепо на таких непропорционально маленьких ногах.

Она расхохоталась, забыв на минуту про боль.

– Претенциозность – ужасная штука, – заметила Кора. Ей почему-то казалось, что он тоже понимает это.

– Когда от нее появляются мозоли – без сомнений, – ответил он. – Вторая нога так же плоха, как первая?

– Да, – горестно призналась Кора.

Он осторожно опустил ее ногу на пол и поставил себе на колено другую. Потом снял туфлю и принялся так же бережно массировать вторую раздираемую жгучей болью стопу.

– Конечно, это не мое дело, мисс Даунс, – сказал он, – но где, позвольте вас спросить, вы бросили свою опекуншу?

– О, какая глупость, скажу вам, что герцогиня считает себя обязанной меня опекать. Я чувствовала себя гораздо лучше, не будучи «героиней», уверяю вас. Во всяком случае, более свободной.

– Ваши родители отпускали вас из дома одну? Не верю, – заявил он, удивленно приподняв брови.

– Моя мать умерла, – ответила Кора. – Эдгар, мой брат, рассказывал мне – это было много лет назад, – что она всего одни раз взглянула на меня, когда я родилась, испугалась к тут же покинула этот мир. Отец очень ругал его за это – за то, что он так несерьезно рассказал мне о таком печальном событии. Та шутка была, конечно, злой, и я очень расстроилась. Нет, папа не отпускал меня из дома без сопровождения, как вы изволили выразиться. Он сам везде ездил со мной. Но с тех пор как я стала героиней и протеже герцогини, я и шагу не могу ступить без какой-нибудь бдительной дамы.

– Уверяю вас, это необходимо для вашей же безопасности, – произнес он. – Откуда вы, к примеру, знаете, не воспользуюсь ли я сейчас этим двусмысленным положением? Если бы нас увидели ваши дамы, они сказали бы, что я уже позволил себе много лишнего. Большинство настоящих леди умерли бы на месте, если бы узнали, что я вот уже около десяти минут держу в руках вашу ногу.

Кора запрокинула голову от смеха.

– О нет, я знаю, что с вами мне нечего бояться, – сказала она и только потом сообразила, что ее слова могли обидеть его, хотя она не имела в виду ничего дурного. И чтобы загладить бестактность, добавила:

– Ведь вас представил мне сам герцог.

– А ее светлость знает, что вы здесь?

Кора заговорщически подмигнула ему:

– Я предупредила, что пошла в дамскую комнату. Но там всегда так много народу. Здесь спокойнее и прохладнее.

– Посидите здесь. – Лорд Фрэнсис опустил ее ступню на пол. – Я объясню герцогине, что вы готовы ехать домой, и прикажу подать ее карету, если не смогу разыскать герцога. Потом вернусь и провожу вас.

– Но тогда мне придется рассказать ей о моих мозолях. Мне так стыдно!

– Даже у принцессы крови будут мозоли, если она наденет туфли на размер меньше, чем нужно, и будет в них танцевать несколько часов подряд, да еще энергично, – добавил он. – Сидите, я скоро вернусь.

И он удалился.

Ей велят собирать вещи и отправят обратно в Бат, решила Кора. Наверное, это очень дурной тон – покидать свой первый бал в свете из-за мозолей. Теперь ее светлость будет вынуждена уехать раньше, и Элизабет, и Джейн тоже, а их бальные карточки, наверное, заполнены до отказа, и им придется принести извинения всем этим джентльменам, с которыми они обещали танцевать. Они будут очень недовольны – пропустить половину такого замечательного вечера, но из вежливости ничего ей не скажут.

И зачем она только прыгнула в эту речку! Кора не была бессердечной. Просто спасти маленького Генри можно было без всего этого представления.

Что же, думала Кора, наклоняясь, чтобы подобрать и натянуть свои злосчастные туфли, даже если ее отошлют домой, ей все равно. Ей совсем не нравилось быть протеже герцогини Бриджуотер. Но герцогиня так умоляла ее, а лорд Джордж был так обворожительно настойчив. А леди Джордж, хоть и не смогла из-за своего состояния лично принести ей благодарность, передала через мужа длинное трогательное письмо. И папа решил, что это замечательная возможность найти ей хорошую партию. Даже Эдгар сказал, что она будет полной дурой, если откажется.

Но ей совсем не нужен титулованный муж. Вернее, она и вовсе не чувствовала потребности выйти замуж.

Откровенно говоря, это была не совсем правда. Конечно, она хотела выйти замуж. И конечно, не возражала бы, если бы ее муж был хорошего воспитания и богат. Но больше всего она хотела, чтобы муж был ее возлюбленным, ее другом и все прочее. Она до конца не отдавала себе отчета в том, что имеет в виду под «всем прочим», но не сомневалась, что будет в восторге от этого. Если, конечно, по-настоящему влюбится в своего мужа. И она хотела иметь детей.

«Может быть, – подумала Кора, – следует попросить лорда Фрэнсиса проводить меня в бальный зал и постараться выдержать остаток вечера, никого не тревожа. Но, кажется, уже поздно». Она нервно мяла туфли в руках, словно намеревалась растянуть их до нужного размера. И тут возвратился лорд Фрэнсис. Кора робко намеревалась разглядеть через его плечо, кто же пришел вместе с ним, но это оказалась всего лишь Бетти, служанка герцогини.

– Ее светлость договорится, чтобы за леди Элизабет и леди Джейн присмотрел кто-нибудь из пожилых леди, а леди Фуллер отвезет их домой, – сказал он. – Я провожу вас до кареты, мисс Даунс. Я привел с собой Бетти, чтобы никто не подумал, что вы хотя бы на минуту оставались наедине с мужчиной.

Леди Фуллер была сестрой маркиза Хэйдена, жениха Элизабет. Кора была очень рада, что не испортит вечер ни Элизабет, ни Джейн.

– Она очень рассердилась? – спросила Кора.

– Ее светлость? Рассердилась? – лорд Фрэнсис удивленно приподнял бровь. – Не думаете ли вы, мисс Даунс, что герцогини сердятся? По-моему, она была рада, что вы нашлись. Она уже решила, что вы растворились в воздухе. О нет, я не советую вам снова надевать эти ужасные туфли.

Кора вздохнула:

– Я не могу пройти через весь зал в одних чулках. Даже дочери купцов немножко разбираются в правилах приличия, дорогой лорд.

– Если бы я имел в виду это, я бы не привел е собой Бетти. Идемте со мной. Я проведу вас к карете, минуя зал.

Лорд Фрэнсис отдал туфли Бетти, взял Кору под руку и медленно повел по лестнице, ведущей в сад. Бетти безмолвно шла следом. Кора надеялась, что те немногие, кто стоял на балконе, не станут смотреть на ее ноги и не заметят, что она разута.

– Как обидно, – вздохнула она, спускаясь по ступенькам, – что мы пропустим остаток бала. Только послушайте, какая чудесная музыка. Вы так добры ко мне, лорд Фрэнсис. Неужели вам не хочется вернуться в зал?

– Вместо того чтобы проводить до кареты самую обворожительную гостью? Конечно, нет.

Кора засмеялась:

– Какой комплимент, лорд Фрэнсис! За такую бессовестную лесть гореть вам в аду.

– Вы меня пугаете, – отозвался он, изображая ужас.

Им нужно было лишь обогнуть дом, чтобы оказаться у парадного входа. Но, к сожалению, дом с трех сторон окружала невысокая кирпичная стена.

– Это самое низкое место в стене, – сказал лорд Фрэнсис, когда они подошли ближе. – Именно для этого отрезка нашего пути я пригласил с собой Бетти. – С этими словами он повернулся и поднял Кору на руки.

Кора вскрикнула.

– Да, я поступил мудро. Бетти, подойдите ближе, чтобы мисс не подумала чего-нибудь плохого.

– Но вы же не можете перенести меня через стену, – пробормотала Кора, совсем растерявшись. Ее рукам ничего не оставалось, как только поудобнее обвить его шею. – Я вешу целую тонну.

– Намного меньше, уверяю вас, – ответил лорд Фрэнсис, но голос выдал его – он изрядно запыхался.

Оказалось, что он весьма силен. Даже Эдгар, который был очень высокого роста и физически крепок, – Кора видела, какими глазами смотрели на него порой женщины, – даже он краснел и отдувался, когда помогал ей во время того злополучного случая выбраться из реки. А лорд Фрэнсис, которого она про себя не переставала называть «павлином», пронес ее почти вокруг всего заднего крыла дома и вдоль, фасада до уже поджидавшей ее кареты. Кора страстно желала, чтобы ему не пришлось ставить ее на землю посреди дороги, дабы перевести дух, и его гордость не была бы уязвлена. Но ему вполне хватило сил.

«Получается, – думала Кора, – человек, который так странно одет и ведет себя с таким жеманством, вовсе не обязательно лишен мужественности. Внешне он – Кора никак не могла подобрать подходящего слова – кажется даже женственным. Нет, это слово слишком обидно и не подходит для лорда Фрэнсиса. Нет, такой человек вовсе не обязательно должен быть слабаком и неженкой. А я думала, что лорд Фрэнсис именно такой. Как трудно предугадать, что на самом деле представляет собой тот или иной человек. Нет, нельзя всех мерить по одной мерке. Обязательно попадешь впросак».

Кора была очень довольна своими выводами. Этот вечер ее многому научил. «А что, если он действительно оказался бы изнеженной „мимозой“? – Кору тянуло пофилософствовать еще. Разве тогда он стал бы плохим человеком? Нет, он все равно нравился бы ей. Он был к ней так добр. А самое главное, он заставил ее удивляться».

– Опять замечтались, мисс Даунс? – Он умудрился-таки придать своему голосу легкую томность, невзирая на то что очень запыхался.

– Что? – спросила она, возвращаясь с небес на землю.

Они уже были рядом с каретой, и у него еще хватило сил посадить ее внутрь, прямо на сиденье, а не поставить рядом на землю, что было бы, конечно же, проще всего. Он подал руку Бетти, которая несколько раз присела в реверансе, и тоже подсадил ее в карету.

– Не окажете ли вы мне честь, – лорд Фрэнсис приподнялся на подножку и заглянул внутрь, – прокатиться со мной завтра в парке? Я считаю, вам не следует в ближайшие дни много ходить пешком.

– В парке? – переспросила Кора. – Вы имеете в виду Гайд-парк? – Это было похоже на сон, на самую несбыточную мечту. Все знали об этих прогулках в Гайд-парке после полудня в разгар сезона, даже представители купеческого сословия в Бристоле.

– В каком же еще? – удивился лорд Фрэнсис. – В пять часов. В это время на Роттен-роу столько карет, и верховых, и пешеходов, что даже улитке не придется спешить.

– Как замечательно! – опять прижав руки к груди, воскликнула Кора. – И вы приглашаете меня прокатиться с вами?

– Просто скажите «да» или «нет». Этого вполне достаточно.

Кора засмеялась и тут же вспомнила, что леди не должна так смеяться. Об этом ей напомнило появление герцогини Бриджуотер, которую лорд Фрэнсис тоже посадил в карету. Кучер уже начал убирать подножку и собирался закрыть дверцу, когда Кора высунулась из кареты и крикнула:

– Я отвечаю «да». И благодарю вас. Вы очень добры.

* * *

– Элизабет не должна была давать вам такой совет – вы еще так неопытны, – говорила ее светлость по пути домой, вовсе не сердясь на Кору. – Она почему-то считает, что ноги должны быть так малы, как только возможно. Мне следовало бы помнить об этом, когда я отпустила вас вдвоем к сапожнику. Ну ничего, через день или два, когда ваши ноги заживут, начнем все сначала. Бетти, мне кажется, носит как раз тот размер, который вам не подошел.

Бетти просияла.

– Лорд Фрэнсис сказал, что маленькие ножки у крупной дамы смотрятся глупо.

– О, лорд Фрэнсис признанный знаток женской красоты и моды, – заявила ее светлость. – Вам стоит обратить внимание на его слова, Кора. Но, держу пари, он не имел в виду, что ваши ноги так уж велики и что вы сами – крупная дама. Наверное, он сказал «высокая»? Он слишком хорошо воспитан, чтобы употреблять такие вульгарные выражения.

«Она совсем не разочарована», – подумала Кора и наконец позволила себе откинуться на подушки и расслабиться. Это, оказывается, забавно – побыть какое-то время принадлежащей к высшему свету. Она сегодня танцевала с разными титулованными особами и даже с сыном герцога, и не важно, что он был одет как павлин. Стоило заработать мозоли ради этого. Кора была очень довольна собой. А завтра в пять часов после полудня ее повезут кататься в Гайд-парке.

Она закрыла глаза и принялась сочинять письмо, которое напишет отцу и Эдгару завтра утром.

* * *

Лорд Фрэнсис Неллер пребывал в глубокой задумчивости. Он лениво ковырялся в своем завтраке, расставляя почки рядами с одной стороны тарелки и выстроив сосиски, как солдат, с другой. Один из «солдат» оказался выше, чем двое остальных, и он поставил «его» в середину, для симметрии. Оставалось решить, в какой угол лучше поместить кусочек хлеба, чтобы картина обрела завершенность.

На этот раз его сердце трепыхалось в каблуках сапог для верховой езды.

Проспав всего несколько часов после бала у леди Маркли, он, встав утром, чувствовал себя почти счастливым. И пока совершал свою утреннюю верховую прогулку, был вполне доволен. Он думал об этой странной мисс Даунс, и каждое воспоминание заставляло его снова и снова смеяться и удивляться.

Его очень забавлял план ввести ее в высший свет и, может быть, даже найти ей мужа. Собственно, для этого ее и привезла в Лондон герцогиня Бриджуотер. Вероятно, он развеется и отвлечется от своих мрачных мыслей, если займется этим. Наверное, это будет нелегко – хотя он не заметил, чтобы кого-то из ее вчерашних партнеров силой заставляли танцевать с ней. Кое-кто уже довольно сладострастно поглядывал на нее, особенно когда она участвовала в самых зажигательных танцах.

И когда он приехал домой, отвел лошадь на конюшню и принялся за завтрак, то продолжал чувствовать себя почти замечательно. Однако все время оставалось это «почти». Несмотря на то, как старательно он «развлекает» себя сегодня, он все время помнит, что не увидит Саманту.

Итак, он был почти счастлив. Сегодня после полудня он заедет за мисс Корой Даунс и повезет ее в своем фаэтоне кататься. И посмотрит, насколько это будет забавно.

Обдумав все это, он решил наконец заняться завтраком, газетами и почтой. Вместо того чтобы сначала, как всегда, просмотреть газеты, а потом уже взяться за письма, он решил на этот раз поступить наоборот. Среди писем оказалось послание от Гейба, его ближайшего друга и маркиза Торнхилла. И, так как Гейб был его лучшим другом, а главное, так как его поместье находилось в Йоркшире, в непосредственной близости от Хаймура, собственности Кэрью, – он распечатал это письмо первым.

«Зерно убрано и обмолочено. Овцы принесли хорошее потомство, и коровы благополучно отелились…» У Гейба, кажется, все шло хорошо, за исключением того, жаловался он, что они не смогли съездить в Хэрроугейт за покупками, как он обещал своей жене и детям. Лорд Фрэнсис знал, что Гейб буквально трясется над своей семьей и готов был отвезти их за покупками в Пекин, если бы знал, что это доставит им удовольствие. Но, конечно, не сейчас. Леди Торнхилл ожидала очередного прибавления в семействе – лорд Фрэнсис уже знал об этом, и Гейб очень строго следил, чтобы она не выезжала слишком много.

«И еще о наших соседях… – продолжал Гейб, когда лорд Фрэнсис решил уже, отчаявшись, что он не упомянет их.вовсе, – Дженнифер навещает их почти каждый день, если только они сами не навещают нас, а так как я не разрешаю ей часто отлучаться из дома одной, когда она в таком деликатном положении, я тоже езжу к ним вместе с ней почти каждый день, кроме, конечно, тех дней, когда они сами приезжают к нам. Похоже, они наслаждаются семейным счастьем. Мы были очень рады и даже несколько удивлены, видя это, – впрочем, удивлен был один я. Дженнифер утверждает, что Саманта создана для любви и не вышла бы замуж без любви. Ты знаешь, эти женщины – неисправимые романтики, а Дженнифер, быть может, самая романтичная из всех женщин. Но если у тебя были какие-нибудь сомнения по поводу чувств Саманты – я ведь помню, ты был особенно дружен с ней, – можешь их отбросить. Она вышла за Кэрью не из-за титула или денег. Моя жена чуть не лопнула от возмущения, когда я высказал такое предположение. И еще кое-что хочу тебе сообщить, прежде чем вернуться к своей просьбе провести с нами лето. Дети говорят, что оно не будет настоящим летом без дяди Фрэнка, который так здорово плавает, лазает по деревьям и играет с ними в крикет. Моя жена шепнула мне на ухо, а я шепну тебе – только держи это в строжайшей тайне, – что наша маркиза Кэрью не позже чем через восемь месяцев подарит своему маркизу наследника, если, Боже сохрани, это, конечно, не будет девочка».

Лорд Фрэнсис читал последние строки письма, не веря своим глазам. Значит, Саманта ждет ребенка. Что ж, это неудивительно, она замужем уже больше месяца. И это больше не его дело. Он потерял ее уже тогда, когда она согласилась выйти за Кэрью. И потерял окончательно в день их свадьбы.

Правда, сейчас он чувствовал себя так, словно потерял ее еще раз.

Глава 4

– Мне кажется, наша протеже становится гвоздем сезона, – говорил герцог Бриджуотер своей матери, когда все ее визитеры, кроме него, откланялись и они остались одни. Он жил один в своем большом городском доме; его мать предпочитала останавливаться в своем собственном, который остался за ней после смерти ее мужа, всякий раз, когда бывала в городе хотя бы несколько дней. Она привыкла быть хозяйкой в собственном доме, и если бы жила вместе с сыном, объясняла она всем, то сразу бы превратилась в невыносимо ворчливую старуху.

– Это очень хорошо, Алистер, – откликнулась герцогиня. – Предполагалось, что помолвка Элизабет отпугнет от нашего дома визитеров, а то, что Джейн так важно выдать замуж, – наоборот. По-моему, она может составить неплохую партию, как ты думаешь? Но все эти люди интересуются только Корой. За исключением нескольких мелочей я нахожу ее очаровательной. Правда, мы не можем скрыть от общества ее происхождение, тут уж ничего не поделаешь.

Его светлость вытащил из кармана украшенную эмалью табакерку, привычным движением ногтя большого пальца открыл ее и отсыпал щепотку любимого табака на ладонь.

– Между прочим, – сказал он, – сегодня она почти затмила Джейн. – Интересно, выберет ли кого-нибудь моя сестренка уже в этом году, до конца сезона осталось так мало времени. В прошлом году я устал отсылать ни с чем всех этих бедных молодых людей. Каждый раз она уверяла меня, что ни в коем случае не может выйти замуж за такого-то и такого-то. Мне кажется, я успел прослыть этаким старшим братом-чудовищем.

– Джейн еще так молода, – проговорила ее светлость, – и такая идеалистка. Она все еще верит, что где-то есть тот единственный мужчина, который предназначен ей Богом. И мне кажется, Алистер, что она не единственная из моих детей, кто придерживается таких убеждении.

Герцог втянул по щепотке табака в каждую ноздрю и замер, ожидая эффекта от этих привычных действий. Было очевидно, что он хотел избежать разговора на затронутую матерью тему.

– Полагаю, – произнес он, когда смог снова продолжить разговор, – будет даже излишним подчеркивать тот факт, что она получит значительную сумму, когда выйдет замуж. Я по крайней мере еще практически никому об этом не говорил. А вы?

– Совершенно никому, – подтвердила герцогиня. – Общество принимает ее и без этого. Она действительно стала героиней сезона, что меня очень радует.

– Меня всегда интересовало, – начал его светлость, и в его ленивом взоре промелькнуло нечто вроде лукавства, – действительно бы Генри утонул, если бы не геройство мисс Даунс?

Герцогиня выглядела обескураженной.

– Разумеется, он утонул бы, – ответила она. – Кора спасла ему жизнь, рискуя своей.

– Разве Генри не умеет плавать? – спросил его светлость. Ответ он знал и сам. Он учил мальчика плавать еще прошлым летом.

– Алистер! – воскликнула герцогиня. – Вряд ли пятилетний ребенок, неожиданно упавший в холодную реку, да еще одетый, вспомнит, чему его учили год назад.

– Может быть, и нет. – Его светлость вернул табакерку на прежнее место. – Именно поэтому так много людей приехали сегодня, чтобы поговорить с нашей героиней и поприветствовать ее. Среди всей этой толпы были даже две или три довольно высокопоставленные особы. Думаете, ими движет исключительно любопытство? Можно ли кого-нибудь из побывавших здесь джентльменов принимать в расчет?

– Полагаю, мистер Коршэм может быть нам интересен, – ответила герцогиня. – Он много танцевал с ней вчера и, как ты сказал, справлялся о ней после того, как мы уехали. Он именно из тех, кого в браке интересуют деньги. Тетушка кое-что оставила ему, но он все равно тяготится своим положением младшего сына, не наследующего ничего.

– Думаю, я наверняка встречу его в Уайте-клубе, – сказал его светлость, – и заговорю об огромном богатстве мистера Даунса вдобавок к недавним разговорам о нем как о человеке, приобретшем значительную недвижимость.

– Мистера Пэндри тоже можно иметь в виду, – добавила герцогиня. – А вот мистера Роберта Вебстера не стоит. Он не станет рисковать репутацией баронета, женившись на девушке из низшего сословия. Лорд Фрэнсис Неллер принял в ней вчера участие и сегодня повезет ее кататься. Ты уже знаешь об этом? Конечно, его не следует брать в расчет, он не ее поклонник, но его внимание добавит ей уважения в глазах света.

– Да, – согласился его светлость. – Известно, что Неллер оказывает внимание только тем леди, которые того стоят. Он оказал мне услугу вчера вечером и отнесся к моей просьбе так серьезно, что пригласил ее на прогулку сегодня. Хочу просить его оказывать ей и дальше свое покровительство. Да это и развлечет его. Недавно он перенес серьезное разочарование.

– Мисс Ньюман? – переспросила герцогиня. – Я слышала, что она недавно вышла замуж за твоего друга, маркиза Кэрью. Должна признаться, меня это удивило. Я считала, что она оказывает лорду Фрэнсису особое расположение, а он был таким верным ее поклонником многие годы.

– Но Кэрью все же выиграл этот приз, – возразил его светлость, – и Неллеру действительно нужно развеяться, пока он не найдет другую «несравненную», к чьему эскорту можно присоединиться, – о, мама, клянусь, это его собственные слова, не мои. Да, от него мисс Даунс будет только польза. Быть может, он научит ее быть не такой… чрезмерной.

Герцогиня рассмеялась.

– Я нахожу ее обворожительной, Алистер, – сказала она. – Но ты, конечно, прав. Ей нужно руководство. Я видела, как она беспечно смеется, запрокидывая голову назад. Я испытала и ужас, и изумление, увидев это в первый раз.

– Если бы на ее месте была Джейн или Лиззи, я думаю, у вас не было бы изумления, – заметил его светлость, приподняв бровь.

– О, конечно, нет, – горячо поддержала его герцогиня. – Надеюсь, что вместе – ты, я и лорд Фрэнсис, если он возьмет на себя такой труд, – мы сможем сгладить некоторые острые углы. Кора действительно заслужила хорошего мужа, после того что она сделала для нашего дорогого маленького Генри, Алистер.

– Мы сделаем для этого все, что в наших силах, мама, – подтвердил его светлость, – но я очень надеюсь, что в один прекрасный день она не обвинит нас в том, что мы сделали ее несчастной, вырвав из ее собственной среды.

* * *

Кора не припоминала, чтобы она была когда-нибудь так счастлива. Все опасения, которые она переживала вчера вечером и сегодня утром, оказались напрасными. Дождя не было, и солнце весело светило с безоблачного неба. День был жаркий, но к пяти часам установилась отменная погода. Вдобавок к этому вопреки ее опасениям лорд Фрэнсис Неллер не забыл о своем приглашении повезти ее кататься в Гайд-парк. Он прибыл ровно в половине пятого.

* * *

Кора надела свое самое любимое новое платье – ярко-желтое муслиновое с голубым кушаком и вышитое по вырезу голубыми васильками. Шляпка тоже была украшена васильками, и из-под тульи спускалась широкая желтая лента, которая завязывалась под подбородком. Зонтик Кора взяла голубой.

Ей пришлось, к ее глубокому сожалению, надеть старые туфли, но это было лучше, чем пойти на прогулку совсем босой, и ей просто больше ничего не оставалось сделать, как вытащить на свет божий свою старую пару.

Кора радовалась своим покупкам. Отец дал ей с собой в Лондон значительную сумму денег, с тем чтобы она потратила их на самые модные наряды. И Эдгар добавил к этим деньгам еще кое-что – на шпильки и булавки, сказал он, хоть это тоже была приличная сумма. И она с удовольствием выполняла наказы обоих.

* * *

И не только это делало ее счастливой. Всю ночь, когда Кора просыпалась, чтобы осторожно поправить повязки, которые служанка предусмотрительно наложила на ее терзаемые жгучей болью пальцы, ее неотвязно преследовала одна мысль. И днем эта же мысль продолжала мучить ее. Что, если странная внешность лорда Фрэнсиса Неллера вовсе ничего не говорит о его характере? Может быть, он совсем даже не пустышка, не фат? Что, если сегодня, когда он приедет за ней, он будет выглядеть как настоящий мужчина, например, так же элегантно и мужественно, как герцог Бриджуотер? Как ей тогда быть? Он все-таки лорд Фрэнсис Неллер. Его отец – настоящий герцог. И его брат – тоже герцог. Она, наверное, начнет вести себя ужасно глупо – или хихикать всю дорогу, или смущаться и заикаться от страха.

Ни один из сыновей герцога или даже сам герцог никогда не будут для нее лучше, чем папа или" Эдгар. Но одно дело – знать это, и совсем другое – вести себя так, как хочется, когда язык прилипает к гортани от робости и неловкое тело совсем тебя не слушается.

Поэтому она и ждала, и боялась появления лорда Неллера. И искусала себе все губы, пытаясь справиться со столь противоречивыми чувствами.

И опять оказалось, что она волновалась напрасно. Когда дворецкий позвал ее и она спустилась вниз и увидела лорда Фрэнсиса, стоящего посреди гостиной, камень свалился с ее души. На нем был фрак розового или даже малинового цвета. Скорее, это было нечто среднее между малиной и розой. Эдгар говорил, что некоторые великосветские франты любят носить одежду, облегающую как перчатка. Взглянув на лорда Фрэнсиса, Кора тут же припомнила эти слова брата Панталоны были не хуже. Сшитые из прекрасной се рой замши, они облегали ноги так плотно, что, будь на месте лорда Фрэнсиса кто-нибудь другой, Кора зарделась бы от стыда. Конечно, он знал, как привлекательны его мускулистые ноги. Кора имела возможность убедиться в его физическом совершенстве прошлым вечером, когда он нес ее на руках в карету. Его чессенские ботинки так блестели, что Кора могла проверить, поглядевшись в них, точно ли посередине подбородка завязан бант ее шляпки. Жабо же не уступало вчерашнему по пышности и сложности. В руке он держал шляпу и хлыст.

Его одновременно пышный и элегантный костюм придал ей необходимую уверенность. Теперь она могла спокойно радоваться жизни. Но вершиной происходящего был великолепный высокий фаэтон, в который лорд Фрэнсис посадил Кору, когда они вышли на улицу. Он представлял собой смесь помпезности и непрактичности и был выкрашен в самые яркие оттенки желтого и голубого. Как забавно и замечательно, что она одета в такие подходящие цвета. В экипаж были впряжены две гнедые, похожие друг на друга как две капли воды.

– Сегодня, – заявила Кора, как только они повернули к парку, – самый замечательный день в моей жизни, – и виновато повернулась к лорду Фрэнсису:

– Я не слишком возбуждена? Леди Элизабет всегда повторяет мне, что я слишком увлекаюсь. Но ведь вы – это не она? Когда мы поедем там, где много народу, я обещаю вести себя хорошо. – Она открыла зонтик, очевидно, решив, что они уже подъезжают к нужному месту, и закружила его над головой.

– Вы совершенно правы, – ответил лорд Фрэнсис, глядя на нее. – Но абсолютно не понимаю, почему молодые леди должны скрывать свои настоящие чувства для того только, чтобы выглядеть более светскими.

– Может быть, это считается грубым? – спросила Кора. – Так однажды назвала это Элизабет. О, вы только поглядите! – Она, конечно, слышала о том, как vноголюдно бывает в Гайд-парке, но все равно это немыслимое сборище экипажей, всадников и пешеходов в первый миг ошеломило ее. Кажется, там едва можно было двигаться.

– Было бы гораздо лучше, – сказала Кора лорду Фрэнсису, – если бы все эти люди оставили свои экипажи и лошадей у входа и просто прогуливались по парку. Ведь всем ясно, что приходят сюда для того, чтобы поболтать.

– Да, но как же тогда мы могли бы пускать друг другу пыль в глаза, мисс Даунс? Каким же образом мы старались бы перещеголять друг друга, если не фасоном собственных экипажей и чистокровностью своих лошадей? Платьем мы имеем возможность щегольнуть на каждом балу, да и в театре тоже. Как бы мы тогда развлекали друг друга на прогулках?

– Какая глупость, – ответила она.

– Может быть, – согласился лорд Фрэнсис, – но эта глупость меня забавляет, мисс Даунс. Бесконечное представление.

Кора попыталась вообразить, что лорд Фрэнсис когда-нибудь перестанет участвовать в этом маскараде, и не смогла. Но тут толпа народа, с которой они смешались, отвлекла ее. Больше нельзя было думать о своем и даже разговаривать стало трудно – их уже заметили и с ними тут и там раскланивались.

Кем бы он ни был на самом деле, лорд Фрэнсис не был изгоем в высшем свете, как показалось Коре вчера. Многие джентльмены кивали ему и подходили, чтобы поприветствовать их. Леди, и молодые, и старые, останавливали экипажи, чтобы перемолвиться с ним хотя бы словом. И молодые, и старые довольно хихикали в ответ на его безупречные комплименты. Некоторые дамы, особенно солидного возраста, и сами не скупились на похвалы лорду Фрэнсису. Кора думала о том, отчего все эти дамы не считают опасным флиртовать с таким странным человеком, как лорд Фрэнсис.

Очень скоро ей стало ясно, что и она сама не остается без внимания. Некоторые из тех, кого лорд Фрэнсис представлял ей, просто кивали и продолжали путь. Но многие, как оказалось, направлялись к их экипажу специально для того, чтобы познакомиться с ней и восхититься ее героизмом во время происшествия с маленьким Генри. Двое джентльменов, с которыми она танцевала прошлым вечером, – мистер Коршэм и мистер Пэндри – пристроились рядом с их экипажем и заговорили с ней, пользуясь тем, что лорд Фрэнсис беседовал с кем-то еще. Мистер Коршэм, ухмыляясь, сообщил ей, что не стал бы ревновать ее, если бы знал, с кем она собирается кататься. А мистер Пэндри осведомился о том, собирается ли она на ближайший бал и не будет ли так любезна оставить для него несколько танцев..

Все льстили ей и хвалили ее. Помимо ее славы бесстрашной героини, кое-кто из джентльменов уже знал, что она дочь именно того мистера Даунса, который недавно выкупил и восстановил аббатство Мобли неподалеку от Бристоля. Правда, Кора не знала, слышал ли об этом сам лорд Фрэнсис.

* * *

Кора была безмерно довольна собой.

Правда, через некоторое время она, как обычно, начала думать о чем-то своем. Слишком много было людей вокруг, тех, кому нужно улыбаться и кивать, слишком много имен нужно было запомнить и слишком много лиц, которые в будущем уже и не будут ассоциироваться с этими именами. Кора, как всегда, невольно отстранилась от окружающего, наблюдая со стороны за всем, что происходит.

Ей уже становилось ясно, что многие приезжают в парк не для того, чтобы подышать воздухом, и даже не для того, чтобы повидать своих знакомых. Они появлялись, чтобы их замечали и восхищались ими. Вот, например, леди в розовом, выгуливавшая своих собачек, четырех крошечных пудельков, трусивших на разноцветных поводках. Маленькая, незаметная служанка семенила за ней следом. Наверное, в каждом из султанов на тюрбане леди не меньше четырех футов; решила Кора. Дама шествовала неторопливо, исполненная чувства собственного достоинства, с гордой, презрительной улыбкой на губах. Пудели должны были усиливать впечатление. Но бедные животные казались еле живыми в этой толчее. Не слишком мудро со стороны хозяйки было привести их сюда. Их просто могут раздавить.

Или этот джентльмен в зеленом и темно-желтом на великолепнейшем черном жеребце, слишком горячем для такой толпы. Высокомерный, гордый. Какой у него «выдающийся» нос, а подбородка совсем нет. Пленительный профиль.

Кора заметила, что они движутся как раз навстречу друг другу. Гордая леди подняла подбородок и выпятила грудь, натянув изо всех сил поводки своих пуделей, а джентльмен без подбородка осадил лошадь.

Какая странная сцена. Если бы лорд Фрэнсис не был так занят разговором о погоде с пожилой парой, которая подошла поприветствовать его, Кора непременно обратила бы его внимание на происходящее. Он бы тоже позабавился.

Но когда те двое приблизились друг к другу, Кора встревожилась. Еще минута, и пудели окажутся как раз под копытами черной лошади. Не нужно было обладать большим воображением, чтобы понять, что собачкам тогда придется плохо. И дама станет обладательницей двух пар сплющенных пуделей.

– О Боже! – воскликнула Кора, пытаясь привлечь чье-нибудь внимание, пока лорд Фрэнсис раскланивался со своими собеседниками. – Боже, Боже мой!

Теперь уже не было времени ни объяснять что-либо лорду Фрэнсису, ни звать на помощь. Кора выпрыгнула из фаэтона.

* * *

Часть дня после так и не состоявшегося завтрака до прогулки с Корой лорд Фрэнсис провел в Уайте-клубе, читая газеты и беседуя со знакомыми. Он старался поговорить с нужными людьми о нужных ему предметах. Нетрудно было перевести разговор на вчерашний бал и на тех, кто недавно прибыл в Лондон, – новые лица не могли остаться незамеченными, особенно в конце сезона. И совсем без труда ему удавалось перейти в беседе к мисс Даунс и ее героическому поступку. Это было, как заметил Вальтер Паркер, «чертовски увлекательное представление».

А далее, естественно, вспоминали о ее отце и его замечательном деянии – о том, что он недавно восстановил древнее аббатство Мобли. Из этого само собой становилось ясно, что он невероятно богат. И его дочь, несомненно, получит в приданое значительную сумму.

Лорд Фрэнсис уже видел, что его усилия приносят первые плоды. Кое-кто из тех джентльменов, с которыми он говорил сегодня утром, приехали на прогулку в парк, – разумеется, в утреннем разговоре лорд Фрэнсис не забыл упомянуть, что он повезет мисс Даунс кататься именно в это время, – и учтиво останавливались, чтобы раскланяться с лордом Фрэнсисом, а заодно наговорить комплиментов его спутнице.

* * *

«Занятие свахи довольно забавно, – решил он про себя. – И, видит Бог, мне действительно нужно себя чем-нибудь развлечь».

Кора выглядела замечательно в своем желто-голубом наряде. Яркие цвета шли ей гораздо больше, чем белый наряд, который был на ней вчера. Кроме того, на открытом воздухе ее улыбки, ее сияющие глаза и слишком восторженный вид были гораздо более уместны. Правда, лично его они не раздражали и вчера на балу.

Спустя совсем короткое время он заметил, что ей стало скучно. Кора притихла и ушла в себя. Видимо, молодая леди, которая не привыкла к обществу, была несколько смущена. Он решил, что, закончив начатый разговор, он постарается выехать из толпы. Кора уже некоторое время не участвовала в разговоре – только кивала и улыбалась, когда ей делали комплименты по поводу ее героизма. Ему следует прокатить ее по более спокойной аллее парка, а потом отвезти домой. Он уже достиг цели этой прогулки. Еще немного усилий – и сегодняшние воздыхатели станут завтра ее партнерами на балу, а послезавтра хотя бы некоторые из них попросят ее руки. Даже если это будет кто-нибудь один – и то хорошо, ведь только один из соискателей может жениться на ней.

Ему нужно быть внимательным и не допустить, чтобы за ней ухаживали без серьезных намерений. Конечно, он не обязан заниматься всем этим. Это дело герцогини и Бриджуотера, не говоря уже о том, что у нее есть отец и брат. Лорд Фрэнсис не сомневался, что ее отец сумеет оценить претендентов на руку Коры.

Он уже повернулся, чтобы предложить ей возвратиться, как вдруг все вокруг переменилось. Когда он только взглянул на Кору, она сидела, неподвижно на что-то уставившись и взволнованно бормоча: «О Боже! О Боже!» Внезапно вскрикнув, она выпрыгнула из экипажа прямо под колеса. Замешкавшись буквально на долю секунды, он прыгнул вслед за ней, оставив лошадей на произвол судьбы" но за эту долю секунды он успел заметить многое.

Он увидел леди Келлингтон, держащую на сворке своих пуделей и бросающую красноречивые взоры на лорда Лэнтинга, который приближался к ней, красуясь на своем черном жеребце. Лорд Фрэнсис прекрасно знал, что собачки привыкли к такого рода приключениям и будут осторожны и что лошадь отлично тренирована и не наступит на них.

Он понял также, что мисс Кора Даунс, едва выскочив из-под колес его фаэтона, может попасть под копыта вышеупомянутой лошади.

Лорд Фрэнсис прыгнул вперед.

Тот, кто находился поблизости и мог наблюдать, что происходит, не видел такого волнующего представления даже у Эстли, думал он позднее, когда уже мог спокойно все вспомнить. Пудели леди Келлингтон в ужасе от налетевшего на них визжащего урагана разрывали поводки в разные стороны. Сама леди вцепилась изо всех сил в ремни поводков и закричала. Жеребец лорда Лэнтинга поднялся на дыбы и заржал. Сам лорд, рыча, все же смог удержать свою лошадь и не врезаться в толпу. Кора Даунс вскрикнула – вернее, она и не переставала кричать – и подхватила всех четырех собачек на руки за секунду до того, как они могли быть втоптаны в землю. Ей как-то удалось поместить двух пуделей под мышкой одной руки и двух – под другой. В этот момент сам лорд Фрэнсис, бормоча проклятия, – он надеялся, что не слишком громко, – подскочил к ней и, обхватив за талию, вытащил из-под опускавшихся на нее копыт. Вперемешку с несчетным числом пуделей, все обмотанные разноцветными поводками, они рухнули на траву.

Какой великолепный спектакль устроили они на виду у всех, подумал лорд Фрэнсис. Нет, в первую очередь он все-таки подумал о Коре: вскочив на ноги и отшвырнув в сторону бешено лаявших пуделей, он проверил, не слишком ли высоко задрался при падении подол ее платья. И был прав.

Подняться на ноги было совсем не просто. Оба они запутались в сворке, и собаки, выбравшиеся первыми, беспорядочно носились кругом, еще сильнее затягивая спутанные поводки.

– Проклятие, – бормотал лорд Фрэнсис, прилагая нечеловеческие усилия, чтобы поскорее освободиться от пут.

А мисс Кора Даунс снова хохотала.

– Собачки в порядке? Это что – два солнца на небе? – проговорила она, ошеломленно оглядываясь вокруг. Шляпка ее сбилась на сторону, закрыв половину лица. Один из пышных коротких рукавов сполз с плеча. К счастью, вырез платья был не слишком глубоким, и грудь Коры оставалась надежно прикрыта.

– Лежите смирно, – приказал он, пытаясь привести в порядок свой собственный костюм.

Похоже, от сотрясения у Коры кружилась голова.

В этот момент и все окружающие опомнились от шока. Выпутавшиеся из поводков пудели громко лаяли. Леди Келлингтон, упав на колени, пыталась обнять своих собачек, а они, все одновременно, пытались лизнуть ее в лицо. Лорд Лэнтинг спрыгнул с коня и подбежал к ней, одной рукой удерживая все еще беспокойно всхрапывающее животное. Вокруг них собиралась толпа.

– Дорогие, мои дорогие! – причитала леди Келлингтон. – Вы живы! Какое счастье! Вас же могли убить!

– О, Люси! – говорил лорд Лэнтинг. – Я так сожалею, дорогая! Не пойму, что это пришло в голову Джетту. Обычно он бывает спокойнее.

Лорд Фрэнсис полагал, что знает, отчего черный жеребец вдруг повел себя так странно. Причина лежала рядом с ним на траве, пытаясь безуспешно сосчитать солнца на небе из-под закрывшей один глаз шляпки.

Но она недолго оставалась без внимания. Леди Келлингтон оставила в покое своих пуделей, убедившись, что они живы и невредимы, и схватила Кору за руку.

– О моя дорогая! Вы спасли моих любимцев! Как мне благодарить вас? – И она поднесла руку Коры к своему лицу, собираясь, как видно, омыть ее слезами.

– Какая храбрость! – присоединился к ней лорд Лэнтинг, приближаясь к Коре.

– Он чуть не убил ее! – сквозь слезы восклицала леди Келлингтон.

Толпа на разные голоса вторила им. И все пели хвалу мисс Коре Даунс, спасшей жизнь пуделей леди Келлингтон с риском для жизни.

«Новые замшевые панталоны придется выбросить, – с сожалением подумал лорд Фрэнсис. – И один из башмаков уже не жилец на этом свете». Рукав фрака был в грязи. Белоснежный манжет стал зеленым. Не лучше выглядели и обшлага фрака Шляпы вообще не было видно.

– Вы видите? – проговорил кто-то. – Это же мисс Кора Даунс, протеже герцогини Бриджуотер. Мы видели ее вчера у леди Маркли.

– Да, это та девушка, которая спасла племянника Бриджуотера в Бате.

– Героиня! – раздалось в толпе.

Глава 5

Медленно приходя в себя, Кора обнаружила, что лежит на зеленой лужайке возле Роттен-роу в Гайд-парке. Где-то высоко голубело летнее небо, а прямо над ней, составляя плотное кольцо, склонились лица тех, кто представлял собой высшее лондонское общество. И причина такого внимания света – ее сбившаяся набок шляпка, которая совсем недавно выглядела так очаровательно и не сулила никаких неприятностей.

Взглянуть на остальную свою одежду Кора не решилась.

Постепенно головокружение проходило, и Кора начала понимать, о чем говорят вокруг.

Кажется, речь шла о ней, и почему-то ее снова называли героиней. Как странно, это всего лишь потому, что она пыталась вытащить из-под лошадиных копыт две пары пуделей.

Эта мысль почему-то рассмешила Кору.

– Не могли бы вы расступиться, – раздался чей-то строгий голос, когда клочок неба совсем спрятался за сочувствующими лицами, – ей нужен свежий воздух. Быть может, она ранена или сильно ушиблась при падении.

О, это был голос лорда Фрэнсиса Неллера. Припомнив, что с ним она каталась по парку, Кора обрадовалась. Ей было бы весьма скверно, если бы это оказался кто-нибудь другой. Впрочем, ей все равно было очень неловко.

Она почувствовала, что ее рука почему-то мокра от слез. А, это леди в розовом – хозяйка пуделей. Интересно, все ли с ними в порядке? Наверное, все они живы, раз ее опять называют героиней. Но разве на этот раз она сделала что-то героическое? Может быть, со стороны виднее.

Лорд Фрэнсис наклонился к ней. Удивительно, но что-то нарушило его безупречный вид: волосы растрепаны, фрак в пыли, а манжеты испачканы травой. О Боже, он, наверное, жутко расстроен. Испортить костюм такого изысканного цвета!

– С вами все в порядке, мисс Даунс? – спросил он.

– Да, я в порядке, – ответила она, садясь и пытаясь поправить шляпку. Декорации на сцене явно следовало привести в порядок. Это был случай из тех, когда ее отец, будь он здесь, непременно по обыкновению поднял бы глаза к небу в безмолвной покорности судьбе. Эдгар же назвал бы ее растяпой или как-нибудь еще похуже. Небо и окружающие ее лица слегка покачнулись, когда она пыталась сесть.

– Упс! – вырвалось у Коры.

Толпа сочувственно зашумела.

Лорд Фрэнсис помог ей подняться на ноги и даже снял несколько травинок с платья. Светская толпа жужжала, словно улей, выражая радость по поводу того, что Кора пришла в себя.

– Нет-нет, не стоит, – отвечал кому-то лорд Фрэнсис, – я сам отвезу мисс Даунс домой. Вы меня очень обяжете, если минуточку придержите лошадей.

Кора тяжело оперлась на его руку, такую сильную и надежную. Мир вокруг нее все еще кружился и покачивался. Она не очень хорошо помнила, как снова оказалась на сиденье экипажа. Похоже, лорд Фрэнсис просто поднял ее туда на руках, но как ему это удалось, она не понимала. Она опять пришла в себя, когда лошади уже тронулись и все расступились перед ними. Лорд Фрэнсис правил лошадьми, одной рукой прижимая Кору к себе, чтобы она не свалилась вперед или назад. И это было очень кстати.

Что-то беспокоило Кору – что-то еще, кроме свербящей боли в затылке.

– Вы спасли меня, лорд Фрэнсис. Я восхищаюсь вашей смелостью. Вас запросто могла ранить эта лошадь.

Он взглянул на Кору – ее голова и шляпка уютно устроились у него на плече.

– Мисс Даунс, – ответил он сухо, – вы просто лишаете меня дара речи.

Нет, не это беспокоило ее. Что-то было не так.

– Лорд Фрэнсис, ответьте мне, – решилась Кора, – собаки действительно были в опасности?

Эдгара не нужно было бы спрашивать. После случая с Генри он не ждал разрешения высказать свое мнение. Но Эдгар мог оценивать ее на правах старшего брата. Лорд Фрэнсис Неллер вынужден быть более вежливым.

Он ответил не сразу. Пока он раздумывал, Кора успела заметить, что они едут по самому центру Лондона. Она опять возблагодарила Бога, что рядом только лорд Фрэнсис. Было так уютно лежать на его плече.

– Собаки были явно взволнованы. И лошадь нервничала. И кое-кому действительно грозила опасность. Мне бы очень хотелось, чтобы я оказался внизу, когда вы упали, и моя голова, а не ваша, ударилась о землю. Интересно, как я объясню герцогине, почему я не смог уберечь вас.

– О! – воскликнула Кора, пытаясь сесть прямо. – Но я объясню ей, от какой гораздо большей опасности вы меня избавили. Если бы я не выпрыгнула из фаэтона, никто бы не пострадал. Собаки не залаяли бы, и лошадь не запаниковала. – Очень трудно было признаться в этом даже себе. И вдвойне трудно – повиниться перед лордом Фрэнсисом.

Удивительно, но лорд Фрэнсис вдруг рассмеялся.

– Об этом еще стоит поспорить, – проговорил он. – И лучше будет, если то, что вы сказали, останется м,ежду нами, мисс Даунс. Ваш героический ореол засиял сегодня еще ярче. Это нам только на пользу. Я имею в виду ваши матримониальные планы.

– О, – Кора вспыхнула, – неужели это увеличит мои шансы?

Это было очень смешно. Лорда Фрэнсиса ее вопрос явно позабавил. Значит, он больше не сердится иа нее.

– По-моему, – произнес он, – репутация героини вам не помешает. И я нисколько не сомневаюсь, что в случае с племянником Бриджуотера вы поступили действительно храбро.

Кора сморщилась:

– Мой брат так не считает.

Он снова взглянул на нее. «Как же здорово он правит лошадьми одной рукой», – подумала Кора.

– Разве это было не так?

– Эдгар говорит, что мальчик смог бы доплыть до берега и без моей помощи; что я сама чуть не утопила его.

В голосе лорда Фрэнсиса снова послышалось изумление, но он больше не смеялся.

– Это не слишком великодушно с его стороны, – отозвался он.

– Да нет, – возразила Кора, – просто он мой брат. У вас есть братья или сестры, лорд Фрэнсис? – добавила она и сразу вспомнила, что его брат – герцог.

– Брат и две сестры, – ответил он. – Двое из них старше меня. Я представляю, что это такое. Все-таки давайте не будем разрушать ваш образ героини, мисс Даунс. Лондонское общество просто в восторге от него. Мы изнываем здесь от скуки. Все новое у нас – на вес золота. И девушка-героиня – развлечение, от которого невозможно отказаться.

– Значит, нам нужно солгать? – с сомнением произнесла Кора.

– Вовсе нет, – пояснил он. – Нам вообще не придется ничего говорить. Нас сегодня видели не менее дюжины человек. И сотни людей будут утверждать, что они были свидетелями всего, что произошло. Все они станут рассказывать про этот случай, и каждый рассказчик снабдит свою историю новыми подробностями. Скоро вы и сами убедитесь, что спасли не только четырех милых собачек от верной смерти, но и леди Келлингтон – от незаживающей сердечной раны.

– О! – снова воскликнула она, но спросила о другом:

– Почему дорога передо мной ползет вверх и качается, хоть вы и держите меня так крепко?

– Закройте глаза, – ответил лорд Фрэнсис и прижал ее к себе еще сильнее.

Очнулась она уже в гостиной герцогини и только тогда поняла, что он внес ее в дом. Это уже, кажется, входило у них в привычку, – впрочем, не слишком приятную для лорда Фрэнсиса. Кора вдруг подумала о том, что интересно было бы узнать, каким мылом он пользуется. Он него так приятно пахло. Такой нежный аромат. И вполне мужской. «Честно говоря, – призналась она себе, – ни о ком другом я бы так не подумала». В сущности, ей ведь было безразлично, что лорд Фрэнсис любит такие яркие, шутовские цвета. И его манеры ее больше не раздражают. Он все равно ей очень нравится.

Эдгар часто ругал ее за то, что она по неосторожности подвергает опасности не только свою жизнь, но и жизнь окружающих. И сейчас он непременно отругал бы ее, несмотря на то что она ушибла голову и отвратительно себя чувствует.

– С ней произошел несчастный случай, – объяснял лорд Фрэнсис герцогине. – Может быть, у нее ссадина на голове, необходимо позвать врача. Если вы позволите, ваша светлость, я отнесу ее в постель.

– Соме, – герцогиня была готова немедленно действовать, – поезжайте за сэром Кальвином и скажите, чтобы он незамедлительно приехал ко мне.

«Сэр Кальвин, – решила Кора, – это доктор герцогини».

– Следуйте за мной, лорд Фрэнсис, – продолжала ее светлость тем же решительным тоном. – Надеюсь, вы сможете вразумительно объяснить мне, что произошло.

– Думаю, в ближайшие дни во всех гостиных Лондона будут говорить только об этом, – ответил он. – Мисс Кора Даунс была ранена, совершая бесстрашный поступок.

Кора взглянула ему в лицо и промолчала. У нее очень кружилась голова. Кроме того, она вдруг вспомнила, что ее пальцы все еще не зажили.

* * *

Мисс Коре Даунс было предписано оставаться в постели по меньшей мере два дня. Сэр Кальвин Пеннард, доктор герцогини Бриджуотер, настоял на этом, принимая во внимание ее больные ноги.

Эти два дня к ней никого не пускали. Ее светлость, Элизабет и Джейн составили ей компанию. Исключение сделали только для герцога Бриджуотера, который прислал справиться о ее здоровье как-то после полудня и поднялся к ней принести свои поздравления по поводу ее героического деяния, а также для лорда Фрэнсиса Неллера, который зашел с визитом вежливости и был приглашен в будуар мисс Даунс, разумеется, в сопровождении пожилой служанки герцогини.

– Я так по-дурацки себя чувствую, – начала она, протягивая руки навстречу лорду Фрэнсису и заставляя его приблизиться, в то время как он собирался лишь обменяться с ней несколькими фразами с порога комнаты. Правда, она была полностью одета и причесана более свободно, чем в их предыдущие встречи. Она полулежала на кушетке, и он с удивлением вынужден был отогнать неуместные мысли.

– Я никогда не болела и никогда не лежала днем в постели. Как я рада, что вы навестили меня. Я, должно быть, уже вам надоела.

Лорд Фрэнсис только развел руками и присел рядом с Корой на стул. Она радовалась его приходу совершенно чистосердечно и не напрашивалась на комплимент. Тем не менее он решил разубедить ее.

– Совсем наоборот. Я польщен, что вы приняли меня, а всех других отправили ни с чем, мисс Даунс.

– Все так добры ко мне, – ответила она, – особенно теперь, когда я оказалась в таком дурацком положении. Кто-то даже прислал мне цветы. Посмотрите! Моя комната превратилась в оранжерею.

Она разговаривала с таким воодушевлением и так акцентировала особенно важные для нее слова, как не позволила бы себе ни одна леди. Любая женщина из его окружения в подобных обстоятельствах в лучшем случае изображала бы собой поникший цветок, А Кора Даунс не скрывала, что тяготится своим вынужденным отдыхом.

– Вы же героиня, мисс Даунс, – сказал он. – Все джентльмены Лондона мечтают нанести вам визит. Все леди без исключения готовы расцеловать вас.

– Какая нелепость. – Кора засмеялась, по обыкновению откинув назад голову и показывая белые зубы. – Леди Келлингтон звонила два раза и три раза присылала слугу узнать, как я себя чувствую.

– По слухам, леди Келлингтон любит своих пуделей больше, чем людей, включая ее четверых детей и последнего мужа.

– Это потому, что собаки так беззаветно преданы своим хозяевам, – неожиданно ответила Кора. Он ожидал, что она будет шокирована его замечанием или в крайнем случае не поверит ему. – Иногда, когда мне хочется обидеть Эдгара за то, что он слишком ругает меня, я говорю ему, что люблю папиных собак больше, чем его. А он мне отвечает, что у собак не хватает ума замечать мои промахи, поэтому-то я их и люблю.

– Ох уж эти старшие братья и сестры, – произнес лорд Фрэнсис, заметно оживляясь. – Они все одной породы.

– Да, конечно. Но я скучаю и по папе, и по Эдгару. Я попросила сегодня ее светлость отправить меня домой, как только я достаточно окрепну для путешествия. От меня одни заботы и неприятности. Но она сказала, что сделает это не раньше, чем найдет мне мужа. Мне кажется, это совершенно невозможно. Ни один настоящий джентльмен не захочет жениться на мне.

Лорд Фрэнсис подумал, что Кора – единственная девушка на свете, не боящаяся обсуждать эти проблемы с человеком, которого едва знает. Он был готов держать пари, что другой такой нет. Мисс Кора Даунс – единственная в своем роде.

– Быть может, вы удивитесь, – сказал он, – но я должен предупредить вас, мисс Даунс, что вы сейчас – самая модная леди.

Кора пристально взглянула на него.

– Модная?

– Именно так, – ответил он. И Зто была правда. Он ожидал чего-нибудь в таком роде, особенно сейчас, в конце сезона, когда все новое воспринимается с особенным энтузиазмом. Но события развивались даже более бурно, чем он предполагал. – Во всех клубах, гостиных и бальных залах ни о чем другом и не говорят, как о ваших героических подвигах. И внизу, в приемной, просто горы карточек, оставленных посетителями. Если вы хотя бы спуститесь вниз, вы почувствуете себя как в осажденной крепости.

Кора побледнела.

– Я ненавижу быть в центре внимания.

Это прозвучало смешно, особенно после того, как она вела себя в парке. Но она не смеялась.

– Я думаю, – произнес лорд Фрэнсис, – что планы герцогини по поводу вашего замужества близки к осуществлению. Вы ведь хотите выйти замуж?

– Да, конечно, – призналась Кора, – но не за того, кто решится жениться на мне, потому что я героиня этого сезона или потому что папа так богат. Я не хочу, чтобы мой муж до конца наших дней напоминал мне, что он помог мне подняться по общественной лестнице. Я хочу, чтобы этот человек любил меня, чтобы я ему нравилась. И чтобы я тоже была влюблена в него. И чтобы я его уважала. И чтобы он не был старым – не старше тридцати – и не был бы занудой. Чтобы у него было чувство юмора и он не считал бы смех чем-то зазорным. В жизни ведь столько забавного, правда? Почему вы смеетесь? Я сказала что-то не то?

– Нет, ничего страшного, – успокоил он ее, но забавлялся от души.

Сегодня утром лорд Фрэнсис снова чувствовал себя подавленным. Во сне он танцевал вальс с Самантой, и она улыбалась ему и говорила, что ждет ребенка. Проснувшись, он понял, что это был не его ребенок. Да, жизнь – забавная штука. К примеру, он, будучи столько лет верным поклонником Саманты, даже и не предполагал, что будет страдать, как мальчишка, когда она выйдет замуж за другого.

– Уверен, что вы сможете выбирать из нескольких кандидатов. Вам следует составить список вопросов и проверить, кто из претендентов более других соответствует вашему идеалу.

– Вы просто смеетесь надо мной. – Она грозно взглянула на него, но не выдержала и рассмеялась сама. – Раз так, тогда я лучше выйду замуж за вас! – Она пожала протянутую руку, отчего-то слегка дрогнувшую, и снова радостно засмеялась. – Но я этого не сделаю. Вы же – лорд Фрэнсис Неллер и брат герцога. Между нами слишком большая разница. Я никогда не буду чувствовать себя спокойно. Кроме того… – Она вдруг вспыхнула, закусила губу и улыбнулась.

Он ждал, чем же закончится ее речь, но она промолчала.

– Я просто раздавлен, мисс Даунс, вашим отказом. – Он поднялся, собираясь уходить. – Пойду искать приюта своему разбитому сердцу.

– О, вам уже нужно идти? – Она было загрустила, но тут же снова улыбнулась. – Да, конечно, вам пора. Вы были так добры, что повезли меня на прогулку, – простите, что не смогла поблагодарить вас вовремя. И что танцевали со мной в тот первый вечер. Вы действительно добрый человек. Очень любезно с вашей стороны оказать такую услугу герцогу Бриджуотеру. Вы, наверное, его близкий друг? Но вы и меня заодно сделали счастливой. Всего хорошего, мой лорд. – Она протянула лорду Фрэнсису руку.

– Был счастлив видеть вас, – ответил он, кланяясь и поднося ее руку к губам.

«Она мне нравится», – думал лорд Фрэнсис, спускаясь по лестнице минуту спустя и принимая шляпу и трость от дворецкого герцогини. Она удивляла и забавляла его. Он обязательно должен проследить за тем, чтобы она удачно вышла замуж. Претендентов на ее руку будет немало. Уже несколько джентльменов заговаривали с ним о Коре Даунс и о ее перспективах, а он не был ни ее родственником, ни даже близким знакомым. Сегодня утром в Уайте-клубе Бриджуотер сказал ему, что с ним говорили еще несколько человек, а кое-кто наводил справки через герцогиню.

Она найдет себе жениха и выйдет замуж в течение месяца, если, конечно, захочет. Ему будет не хватать ее – странная мысль, ведь он знаком с ней всего несколько дней. Но с тех пор, как Саманта вышла замуж за маркиза Кэрью, мисс Даунс была единственным человеком, который отвлекал его от мрачных мыслей. Она даже заставляла его смеяться.

«Все это так странно», – думал он, бредя по улице. Эти две женщины, Саманта и Кора, такие разные, и все же в его отношениях с ними было что-то похожее. Он и Саманта все время поддразнивали друг друга. Он дразнил ее, что это уже седьмой ее сезон и что, если к концу лета она не выйдет замуж, ей придется надеть чепец и присоединиться к компании старых дев. А она дразнила его тем, как он выглядит. Он часто одевался так, чтобы позабавить Саманту, но, надо признаться, не только для этого. Он не любил то, что мужские костюмы такие унылые и что все они одинаковые, и одевался так, как ему нравилось.

Быть может, Саманта не принимала всерьез его ухаживаний и даже предложения руки и сердца, потому что считала его легкомысленным. Человека, который всегда смеется и подшучивает, можно принять за пустышку, за фата. Он помнил, как обескураженно смотрела на него Саманта, когда он не смог скрыть своего гнева при известии о ее помолвке. Так что ему пришлось взять себя в руки, улыбнуться и постараться уверить ее, что он просто хотел вновь подразнить ее, – и она ему поверила.

Должно быть, и Кора Даунс не принимала его всерьез. Иначе почему она могла так смело объявлять о том, что ей следует выйти за него замуж? Смогла бы она сказать это кому-нибудь другому? А что это за вторая причина, по которой она не может выйти за него и о которой она умолчала? Может быть, она.имела в виду, что он поверхностный человек?

Конечно, даже неплохо, что Кора Даунс воспринимает его именно так. Он не хочет никаких отношений с ней, кроме приятельских, и она тоже – ее запросы очень скромны. Ей, кажется, вовсе не хочется выйти замуж непременно за аристократа.

Это все начинает беспокоить его. Неужели он так хорошо скрывает свои чувства, что никто не предполагает, что они вообще у него есть? Может быть, и так. К примеру, Бриджуотер, который знал о его чувствах к Саманте, только советовал ему не принимать это близко к сердцу. Вряд ли кто-нибудь еще знал об этом, да и Бриджуотер вряд ли предполагал, что он все еще страдает. Никто не должен знать, как постоянен он был в своих чувствах к женщине, отвергшей его и вышедшей замуж за человека, с которым познакомилась не больше полугода назад.

От одной только мысли о том, что кто-нибудь узнает об этом, его бросало в дрожь.

* * *

Все, о чем предупреждал ее лорд Фрэнсис, оказалось правдой. Она была в моде, как он и сказал. Она же сама очень скоро почувствовала себя как на выставке.

Все стремились поглазеть на нее. Конечно, это было не то слово, которое можно употреблять в свете, но Кора уже начала кое-что понимать. Члены высшего общества во многом ничем не отличались от обычных людей, только вели себя несколько неестественно, стараясь под вежливостью скрыть свои настоящие желания. Все глазели на нее. И все подходили поздравить и выразить ей свое восхищение.

К тому времени, когда она снова начала выезжать, история в Гайд-парке обросла подробностями. Лорд Лэнтинг не смог справиться со своим жеребцом, горячим, неуправляемым зверем, и тот едва не раздавил дюжину пуделей и полдюжины служанок в лепешку. Разве лошадь не была тренирована? Да, но лорд Лэнтинг, бедняжка, все же не смог справиться с ней, хотя все знали его как превосходного наездника.

Пудели леди Келлингтон тоже способствовали этому. Ни у кого не возникло и тени сомнения, что кто-нибудь остался бы в живых, если бы все шло своим чередом. Леди Келлингтон, предвидя их скорый конец, уже почти билась в истерике. Катастрофа, казалось, была неминуема.

И тут на сцену выступила мисс Кора Даунс – знаменитая героиня и спасительница бедного ребенка, сына лорда Джорджа Монро, племянника герцога Бриджуотера. Мисс Кора Даунс с риском для собственной жизни выпрыгнула из фаэтона лорда Фрэнсиса Неллера – его экипаж такой высокий, что она запросто могла бы сломать себе обе ноги, а то и шею, – и, бросившись за дрожащими от страха собачками под копыта бешеного животного, в одно мгновение избавила их от опасности.

Мисс Кора Даунс выдержала это испытание. Но какой ценой!

Сэр Кальвин Пеннард, личный доктор герцогини Бриджуотер, засвидетельствовал, что молодая леди была буквально в смертельной опасности. Только благодаря его искусству и преданной заботе ее светлости, а также несгибаемой воле самой героини стало возможным ее чудесное выздоровление.

Раз или два Кора пыталась рассказать своим кавалерам, что это лорд Фрэнсис спас ей жизнь, да и жизнь этих собачек, так же как в Бате она пыталась убедить окружающих, что это ее брат спас из реки и ее, и маленького Генри. Но в истории нашлось место только экипажу, а не самому лорду Фрэнсису.

Телефон городского дома герцогини разрывался от звонков, как и предвидел лорд Фрэнсис. Если бы не Элизабет, которая много времени проводила, беседуя по телефону со своими будущими родственницами, и не частые звонки самого преданного поклонника Джейн графа Гринволда, Коре пришлось бы туго. Леди Келлингтон пригласила ее провести с ней время два дня подряд: поехать с ней на пикник и в театр. На первом же балу после случившегося Кора могла бы дважды заполнить свою карточку, так много джентльменов горело желанием танцевать с ней. К счастью, к тому моменту, когда герцог Бриджуотер прибыл на бал и подошел, чтобы поздороваться со своей матерью, все танцы у Коры были уже заняты, и пришлось ему отказать. Не осталось танца и для лорда Фрэнсиса, но этому она была вовсе не рада. Когда она сказала ему об этом, он улыбнулся и заговорщически подмигнул ей.

– Какой милый оттенок лимонного, – любезно заметила Кора, глядя на его фрак. Оправа лорнета лорда Фрэнсиса сегодня была убрана топазами. Указательный палец правой руки тоже украшало кольцо с топазом.

– Моя дорогая мисс Даунс, – произнес он, поднимая к глазам лорнет и слегка кривя губы, – как всегда, вы лишаете меня дара речи. Теперь я не могу сделать вам комплимент по поводу платья.

Ее светлость объявила, что вечер будет успешным, и Кора согласилась с ней. Она не пропустила ни одного танца, кроме двух вальсов. Накануне вечером герцогиня сказала ей, что разрешает ей вальсировать на всех последующих балах. На этот раз туфли на ней были подходящего размера, и, несмотря на то что она устала и запыхалась, новых мозолей Кора не заработала.

Но еще больше герцогиня была обрадована на следующее утро, когда в приватном порядке ей позвонил мистер Бентли и осведомился, с кем можно говорить о предложении руки и сердца знаменитой героине. Ее светлость ответила, что Кора уже совершеннолетняя и прежде всего он должен поговорить с ней. Кора в присутствии герцогини отказала мистеру Бентли – бедная девушка была вне себя от удивления. Герцогиня уверила ее впоследствии, что это был правильный шаг, – вовсе не обязательно принимать первое же предложение. В том, как решительно Кора отвергла мистера Бентли, герцогине почудилось некое безрассудство, но ее утешила мысль о том, сколь блестящей оказалась перспектива замужества ее протеже. Мистер Бентли все-таки был третьим сыном баронета.

Кора была довольна всем. Она только в первый раз вышла из своей комнаты с зажившей головой и залеченными мозолями – и в туфлях большего размера. Ее еще не успели одолеть телефонные звонки и интерес публики. Ее мечты сбывались: она увидела Лондон и даже оказалась в самом центре светской жизни. Поэтому на своем втором балу она танцевала беззаботно как никогда. Многие джентльмены оказывали ей внимание, и в отличие от мистера Бентли их, кажется, интересовала она сама, а не ее деньги, и вовсе не смущало, что она дочь купца и сестра адвоката.

Она очень довольна. Так, пожалуй, и надо написать отцу.

И все же иногда она вдруг начинала чувствовать себя ужасно одинокой. Ей хорошо запомнился разговор с лордом Фрэнсисом Неллером о том, каким она видит своего будущего мужа. Раньше она никогда не давала себе в этом отчета, но все, что сказала ему тогда, было правдой. Кроме того, она помнила, как в шутку – он и воспринял это только как шутку – сказала, что ей следует выйти замуж за него. Очень обидно, что он не годится ей в мужья – и по той причине, о которой она сказала ему, и по причине, о которой, к счастью, промолчала. Разве можно говорить джентльмену, даже такому понимающему и добродушному, как лорд Фрэнсис, что никто не выйдет за него, потому что он выглядит недостаточно мужественно! От одной мысли о том, что эта фраза едва не сорвалась у нее с языка, ее бросало в холодный пот.

В сущности, ведь это ее вовсе не смущает. И ей действительно понравился его лимонный фрак. Ей вообще нравится, что он одевается так, как хочет, и не лицемерит.

Если бы хоть в ком-то она могла найти те же черты, что и в лорде Фрэнсисе! Особенно его способность шутить и смеяться.

Кора поняла, что скучает по нему. За последние несколько дней она говорила с ним всего лишь раз. Как это глупо – скучать по тому, кого видела всего три раза в жизни. По кому она действительно скучает, так это по папе и Эдгару, решила она. И ее жизнь – рядом с ними.

Но, думая так, она почему-то чувствовала себя неблагодарной.

Глава 6

Утром Кора решила, что не выйдет замуж за джентльмена.

Герцогиня сидела в своей гостиной и писала письма. Элизабет поехала к леди Фуллер на Гросвенор-сквер помочь завершить приготовление к балу – одному из последних в сезоне. Леди Джейн условилась с графом Гринволдом случайно встретиться или в парке во время утренней прогулки, или в библиотеке – в зависимости от погоды. Они вовсе не пытаются никого обмануть, краснея, уверяла Кору Джейн. Он просто упомянул, что, может быть, поедет прокатиться в парк сегодня утром, а она ответила, что, может быть, пойдет туда на прогулку, если погода будет хорошая. А если погода испортится, то скорее всего она отправится в библиотеку.

Короче говоря. Кора согласилась сопровождать Джейн. Без этого их план не удался бы, уверяла та Кору. Джейн не могла пойти на прогулку одна. Даже если возьмет с собой служанку, которая все равно должна была сопровождать их, хотя они и пошли на прогулку вдвоем.

Коре не очень нравилась идея пойти вдвоем с Джейн. Нет, она обожала Джейн, но та была такая миниатюрная и хрупкая, что Кора чувствовала себя рядом с ней особенно неловко. Не говоря уже о том, что Джейн всегда вела себя безупречно, как подобает настоящей леди, за исключением тех немногих случаев, когда договаривалась о случайных встречах с графами, которые формально еще не сделали ей предложение.

– Мама будет отчитывать меня целый месяц, если узнает, что я условилась встретиться с его сиятельством в парке, – призналась Джейн. – Алистеру даже не нужно ругаться. Он умеет так посмотреть на меня, что я просто умираю от стыда. Нет, конечно, я не назначала ему любовного свидания. Но если он будет кататься там верхом, я буду гулять там и мы случайно встретимся и чуть-чуть поговорим, это ведь нельзя назвать свиданием?

Кора не совсем понимала, почему Джейн так волнуется. Но она понимала, что та отступила, пусть чуть-чуть, от правил света, потому что была влюблена. Это даже радовало Кору. И все равно ей не хотелось гулять вдвоем с Джейн. Рядом с ней она чувствовала себя слишком большой и неловкой. В таких случаях она всегда сутулилась, чтобы казаться ниже и не так выделяться из толпы. Мисс Грэм говорила, что этого делать не стоит. Нужно держать спину прямо. Горбиться очень вредно. И кроме того, высокий человек кажется еще выше, если сутулится и опускает плечи.

Так или иначе, они отправились в парк вдвоем, и скоро Кора отбросила все свои опасения. Она просто наслаждалась чудесным утром, забыв о собственных комплексах. Служанка Джейн шла в нескольких шагах позади них. Солнце сияло вовсю. День обещал быть жарким. Но пока еще в парке стояла утренняя прохлада, и легкий ветерок, обвевающий лицо, как бы заставлял поверить, что вы за городом.

В это время в парке было почти безлюдно. Кора и Джейн шли не спеша. Конечно, рано или поздно граф Гринволд попадется им навстречу, и они остановятся поболтать с ним, но пока все было спокойно, и леди безмятежно разговаривали.

Вдруг кто-то повернул с дорожки для верховой езды в их сторону. Джейн решила, что это граф, и заметно заволновалась. Но это был всего лишь мистер Паркер. Он подъехал к ним, поклонился и, не дожидаясь приглашения, спешился. Пробормотав какую-то банальность по поводу прекрасного утра, он объявил о своем намерении немножко пройтись вместе с ними.

Тут же в конце аллеи появились мистер Пэндри и мистер Джонсон и поскакали в сторону прогуливающихся леди. Они тоже остановились, чтобы поздороваться, и, заметив, что сегодня слишком замечательный день, чтобы спешить, пошли вместе с ними и с мистером Паркером. Не прошло и получаса, как к ним присоединились еще человек пять джентльменов, чтобы прогуляться и вместе насладиться чудесной погодой. Все они наперебой шутили и поздравляли друг друга с замечательной возможностью совершить кружок-другой по парку вместе со знаменитой героиней. И с леди Джейн Монро, разумеется.

Кора вспомнила, что все они танцевали с ней вчера вечером. Кое-кто даже звонил ее светлости и справлялся, когда мисс Даунс оправится от болезни и начнет выезжать. Двое или трое прислали по букету и карточке. И один – правда, только один – поцеловал ей руку, после того как они протанцевали менуэт. Некоторые из них довольно симпатичные молодые люди. Все они выше ее – только одному пришлось надеть сапоги для верховой езды на высоких каблуках, чтобы казаться вровень с ней. Все хорошего происхождения; один – сын и первый наследник баронета, он сам сообщил ей это вчера вечером. Троих представила ей герцогиня, четверых – герцог и одного – лорд Фрэнсис.

«Вот как, оказывается, выглядит успех», – подумала Кора, вертя в руках зонтик. Она знала совершенно точно, что все они интересуются ею, несмотря на то что Старательно делят свое внимание между ней и Джейн. Во-первых, ни один из них не носил высокого титула. Их представили ей именно поэтому – они больше всего подходили ей по происхождению. Во-вторых, никто из них никогда не числился поклонником Джейн. Но даже помимо всех этих практических соображений Кора интуитивно чувствовала, что их интересует именно она.

Восемь – целых восемь! – джентльменов гуляли тут с ними, в то время как вполне могли заниматься своими привычными мужскими делами. Восемь джентльменов ловили каждое ее слово, смеялись каждой шутке, даже почти оттирали друг друга плечами, чтобы оказаться поближе к ней, – разумеется, в пределах приличий. Все они думали о том, чтобы сделать ее своей женой, конечно, в зависимости от того, кого она выберет. Это было приятно.

Это был настоящий успех.

И неожиданный успех, учитывая то, что был уже конец сезона. У них не было времени лениво волочиться за ней. И она понимала, что наверняка до ее отъезда в Бристоль некоторые из них сделают ей предложение. Мистеру Бентли она уже отказала. Она так растерялась, что не знала, что и сказать. Единственная причина, которая пришла ей на ум в тот момент, – он на целых три дюйма ниже ее, может быть, и на четыре, но не могла же она заставить его встать ей в затылок и попросить кого-нибудь измерить разницу, только для того чтобы удовлетворить ее любопытство.

Уже до Рождества она может стать замужней леди. Леди. Папа будет гордиться ею. И Эдгар обрадуется. Ее детям будет обеспечено место в обществе. Она даже сможет помочь детям Эдгара. Конечно, им вряд ли потребуется помощь, если он вообще когда-нибудь женится и заведет детей. Эдгар окончил хорошую школу, был преуспевающим юристом и заработал много денег, не говоря уже о том, что он папин наследник. И он выглядит совсем как джентльмен. Времена меняются, как любит говорить папа.

Кора опять замечталась. Шла, не замечая, куда идет, под руку с Джейн. Восемь джентльменов шли рядом с ними, а где же тот, из-за которого они пришли сюда? Вдруг лицо Джейн посветлело. Это граф Гринволд показался на дорожке. В костюме от Вестона он выглядел этаким лихим наездником. Даже Кора вынуждена была признать, что это лучший портной во всем Лондоне.

Граф даже слегка опешил, увидев двух леди в окружении целой толпы джентльменов. Джейн, заметил он, оживленно беседовала о чем-то с одним из них. Кора замахала графу рукой, приветливо улыбаясь. И только тогда Джейн подняла глаза на Гринволда, старательно придав лицу удивленное выражение, словно никак не ожидала встретить здесь его сиятельство.

Гринволд присоединился к их компании.

Служанка ее светлости, которая шла позади, начала волноваться, недоумевая, почему это вдруг все эти джентльмены обрушились на двух ее подопечных. Она уже не знала, что ей предпринять.

Не прошло и минуты, как новое происшествие привлекло всеобщее внимание. Из противоположного конца аллеи послышались какие-то странные крики. Компания, в которой находились Кора и Джейн, заволновалась, но тут же все успокоились, увидев, что кричал ребенок, пытавшийся догнать свою улетавшую шляпу. Бело-голубая шляпа – под цвет его костюмчика, украшенная великолепными лентами, весело катилась по дорожке, подгоняемая ветерком. Вот малыш уже как будто догнал ее, и тут ветер снова вырвал шляпу почти из его рук. Пышная женщина, очевидно, няня, пыхтя, бежала следом и умоляла его остановиться.

Эта сцена очень развеселила кавалеров Коры, и они начали наперебой острить, комментируя происходящее. Мистер Джонсон даже свистнул.

– Лови, лови ее! – кричали джентльмены.

«Шляпа совсем новая», – подумала Кора. Она вдруг представила себе, как малыш гордился ею, отправляясь на прогулку. Он, наверное, так хотел, чтобы все в парке увидели его новый наряд. А теперь испугался, что шляпа вместе с чудесными лентами улетит навсегда.

– О! – воскликнула она, машинально передавая зонтик стоявшему ближе всех джентльмену и подбирая юбки. – Бедный малыш! – И она поспешила на помощь бедняге.

Шляпа катилась совсем недалеко от них, но если стоять на месте, то она пролетит мимо. Малыш сам никогда ее не поймает. Поэтому Кора не могла быть безучастной зрительницей. Ее кавалерам оставалось только сожалеть, что они упустили такую великолепную возможность показать свою галантность и «набрать больше очков» в глазах Коры.

Проблема в том, решила Кора, что ветер все время меняет направление. Трудно было предугадать, куда в следующую минуту он понесет злополучную шляпу. Несколько раз Коре почти удалось поймать ее, но каждый новый порыв ветра относил шляпу в сторону. А когда Кора, запыхавшись, останавливалась, ветер как нарочно стихал, и шляпа снова лежала неподвижно, будто дразня ее.

Со стороны это, должно быть, ужасно смешно, сообразила Кора. Она никогда не была особенно ловкой. И сейчас, безуспешно пытаясь поймать шляпу, наверное, выглядела презабавно.

Она сама уже беспомощно смеялась. Но наконец-то была почти у цели. Когда же шляпа – еще момент – и оказалась бы в ее руках, Кора изумленно заметила, что та сама собой взмывает вверх, а ее собственная шляпка почти упирается в чьи-то одетые в черные кожаные панталоны для верховой езды мускулистые ноги. И панталоны, и ботинки были выбраны так, чтобы подчеркнуть мужественную красоту этих ног.

– Вот так сюрприз! – раздался над ней голос лорда Фрэнсиса Неллера. – Все забавляетесь, мисс Даунс – Он держал шляпу двумя пальцами прямо у нее над головой.

Кора засмеялась.

– Эй, отдайте! – воскликнула она. – Это моя добыча. Я сама ее поймала!

Он удивленно приподнял брови. Только теперь Кора заметила, что он держит в поводу лошадь, а рядом в молчаливом недоумении находится другой всадник – герцог Бриджуотер. Издалека доносились голоса спешащих в их сторону провожатых, а с другой стороны к ним бежал малыш – хозяин шляпы.

– Моя шляпа, – кричал он. – Дайте мне мою шляпу!

– Что вы сказали, сэр? – проговорил лорд Фрэнсис, поднимая ее еще выше.

– Отдай мне шляпу, – упрямо повторил ребенок.

– Нет, – строго ответил лорд Фрэнсис, – пока не услышу волшебного слова, мой юный сэр.

– Ты должен называть меня «ваше сиятельство», – властно потребовал мальчик.

Герцог Бриджуотер предупредительно закашлял. Но лорд Фрэнсис продолжал держать шляпу над головой мальчика, словно не слыша его.

Кора в крайнем недоумении уставилась на малыша.

– О, ваше сиятельство, ваше сиятельство! – Пыхтящая и отдувающаяся нянька наконец догнала их. – Вы не должны так далеко убегать. Это всего лишь шляпа. Поклонитесь скорее и поблагодарите леди и джентльмена.

– Он забрал мою шляпу, – заявил ребенок, показывая пальцем на лорда Фрэнсиса. Нянька растерянно заморгала.

– Даже герцоги говорят спасибо, если им оказывают услугу, мой мальчик. – Голос герцога Бридж-уотера звучал строго. – Все об этом знают. Мисс Кора Даунс оказала вам услугу, даже не подозревая о вашем высоком титуле. Если вы будете учтивы, лорд Фрэнсис будет очень рад вернуть вам вашу шляпу. Тем более что ему она все равно не подойдет, не правда ли? Ну, мы слушаем.

– Ты кто? – хмуро спросил его ребенок.

– Да так, один герцог, – ответил Бриджуотер, вздыхая, – правда, гораздо лучше воспитанный герцог. И у меня очень тяжелая рука, в чем вы, мой дорогой, рискуете немедленно убедиться. Так что нужно сказать?

– Благодарю вас, мисс, – сказал мальчик, поворачиваясь к Коре и наклоняя голову. – Благодарю вас, лорд. – Он поклонился лорду Фрэнсису, и тот незамедлительно бросил мальчику шляпу, которую он довольно ловко поймал.

Его нянька беспрерывно кланялась, поворачиваясь то к одному джентльмену, то к другому. Потом схватила малыша за руку и поспешила восвояси.

Кора посмотрела в лицо лорду Фрэнсису и снова рассмеялась. Конечно, ей не стоило этого делать, ведь рядом был еще и герцог. Но все происшествие было таким нелепым, что она просто не могла удержаться от смеха.

– Это отпрыск Финчли, – объяснил его светлость. – Он поздний ребенок, и, к сожалению, сам Финчли не слишком занимался его воспитанием.

Лорд Фрэнсис скривился. Кора сообразила, что шляпка сползла у нее с головы и волосы, без сомнения, совсем растрепались и напоминают спутавшийся клубок ниток. Иногда ей хотелось, чтобы ее волосы не были такими густыми и пышными, но она все равно не собиралась стричь их, хотя короткие волосы входили в моду. Папа считал, что женщины с короткими волосами – это настоящий кошмар.

Кора попыталась привести себя в порядок.

– Новый геройский подвиг, мисс Даунс? – обратился к ней лорд Фрэнсис. Его куртка была чудесного кирпичного оттенка.

– Погоня за шляпой? – переспросила она. – Вряд ли это можно считать геройством.

Его светлость снова предупреждающе кашлянул.

– Мисс Даунс, – спросил он, – там, среди этой толпы джентльменов, случайно, не моя сестра?

Они уже были совсем близко. Вся компания выглядела очень оживленной, все смеялись, и кто-то даже крикнул: «Браво!»

– Да, ваша светлость, – ответила Кора. – Мы гуляли здесь, в парке. Здесь так спокойно и такой свежий воздух. А эти джентльмены просто случайно оказались поблизости и были так любезны, что составили нам компанию.

Его светлость поднял к глазам лорнет и недовольно посмотрел на Джейн и окружавших ее девятерых молодых людей.

Лорд Фрэнсис расхохотался:

– У вашей служанки такой вид, словно она хочет разорваться пополам, чтобы одновременно быть и с Джейн, и с вами и чтобы все приличия были соблюдены. Дайте вашу руку и давайте поможем бедняжке, снова объединим вас с леди Джейн.

Герцог принял поводья лошади лорда Фрэнсиса, и они направились в сторону Джейн и служанки.

– Как я рада, – сказала Кора, – что вы оказались здесь. Без вашей помощи и без помощи его светлости молодой граф, наверное, разорвал бы меня на кусочки и развеял по ветру. А я-то думала, что это просто несчастный ребенок, потерявший шляпу. Я вообразила, что ему не купят новую до следующего лета и он будет рыдать днями и ночами.

– С таким количеством свидетелей, – заявил лорд Фрэнсис, – вам не избежать того, что это героическое деяние добавят к списку других ваших подвигов, чтобы ваша слава засияла еще ярче.

Кора смеялась.

– О, какая нелепость, – ответила она. – Если бы я была настоящей леди, я бы только взмахнула ресницами, и все эти джентльмены толпой бросились бы догонять злополучную шляпу.

– О, тогда происходящее лишилось бы всей своей прелести, – сказал он. – Вы собираетесь быть на балу у леди Фуллер завтра вечером?

– Да, конечно. Леди Элизабет помолвлена с ее братом, вы знаете? Вы тоже там будете, лорд Фрэнсис? Вы ведь приедете достаточно рано, чтобы успеть пригласить меня? Мне очень жаль, что вчера у меня не осталось для вас ни одного танца.

– Вы, как всегда, сказали как раз то, о чем я только что подумал, мисс Даунс. Может быть, вы будете так любезны и оставите завтра для меня один-два танца?

– О да! – Она ослепительно улыбнулась. – Надеюсь, вы танцуете вальс? Мне теперь разрешили танцевать вальс, хоть я с самого начала считала все эти ограничения сплошным недоразумением.

– Тогда я смею просить вас написать мое имя в вашей бальной карточке напротив первого вальса.

Они уже приближались к Джейн и компании, разочарованно заметила Кора. А она так хотела бы продолжить прогулку с лордом Фрэнсисом. Вдруг ее осенила ужасная догадка.

– О Боже! – воскликнула она. – Ведь я сама попросила вас танцевать со мной! Леди никогда не должны делать так. Вам ведь не оставалось ничего другого, как пригласить меня. И теперь я даже не могу спросить вас, хотите ли вы на самом деле танцевать со мной, потому что из вежливости вы опять скажете, что да. О, простите меня.

– Мисс Даунс, – ответил он. – Вы все больше и больше преуспеваете в искусстве лишать меня дара речи.

– Ах, – продолжала она. – Мне все равно. Ведь это всего-навсего вы, и уж вы-то не будете сердиться, если я по чистой случайности опять напрошусь на танец, да?

Он искоса взглянул на нее, но ничего не сказал. Ее уже окружили смеющиеся, оживленные поклонники. Все они наперебой хвалили ее отчаянную попытку вернуть молодому графу Финчли его шляпу.

– Отлично, мисс Даунс, – говорил мистер Паркер.

– Замечательное представление, – вторил ему мистер Пэндри, возвращая ей зонтик.

– Мисс Даунс устала, – перебил их лорд Фрэнсис. Он выглядел неприветливо и раскланялся с ними очень сухо. – Она решила возвращаться домой вместе с леди Джейн. Всего хорошего, джентльмены.

Граф Гринволд, взглянув на герцога Бриджуотера, который наблюдал за всем происходящим издали, сидя на стоящей неподвижно лошади, первым поспешил уехать. За ним и все остальные, кто по одному, кто по двое, покинули место сбора.

– Леди! – Лорд Фрэнсис поклонился Коре и Джейн и взглянул на служанку, которая заметно успокоилась. Потом развернулся и, не оборачиваясь, пошел в сторону ожидавшего его герцога.

– Кора! – Джейн схватила ее за руку и потащила к выходу из парка. – Ты думаешь, Алистер решил, что все это не случайно?

– Боже, я надеюсь, что нет. Не думаю, что кому-нибудь в здравом уме и твердой памяти придет в голову, что леди станет назначать свидание стольким джентльменам сразу в одно и то же время и в одном и том же месте. – Кора рассмеялась. – То, что их было так много, только нам на руку. Тебе нравится кирпичный цвет, Джейн?

– Лорд Фрэнсис всегда выглядит элегантно, – сказала Джейн и тревожно спросила:

– Ты думаешь, Алистер знал?

– Нет, не думаю. – Кора ободряюще похлопала ее по плечу.

Они замолчали, каждая думая о своем, перебирая в памяти события этого знаменательного утра.

Кору одолевали мрачные мысли. Она совершенно расхотела выходить замуж за джентльмена. Все они такие глупцы. В этом нет никаких сомнений. К примеру, мистер Бентли предложил ей руку, будучи едва знаком с ней, только потому, как предполагала Кора, что она была популярна и богаче его. И все эти восемь джентльменов вели себя сегодня так глупо, изо всех сил стараясь перещеголять друг друга, чтобы понравиться ей. Ей – Коре Даунс! Всем им несчастье малыша показалось только смешным – правда, в конце концов оказалось, что он заслуживает некоторой взбучки. Никому из них и в голову не пришло самому догнать «убегавшую» шляпу. Зато когда все закончилось, они все изобразили восхищение ее безумными и беспорядочными действиями.

И кто-то из них ее возможный муж? Да она не выдержит рядом с ним неделю, да что там – и одного дня.

Она скорее уж вышла бы замуж за кого-нибудь из тех, кто просил ее руки дома. По крайней мере все они были достойные люди. Ей больше подойдет выйти замуж за кого-нибудь из своих. За того, у кого осталась хоть капля ума. Какая глупость – делать из нее героиню! Она так и должна была сразу сказать герцогине. Да, но перед предложением погостить в Лондоне, да еще в разгар сезона, было не устоять.

Если она и сомневалась в своем решении ни в коем случае не выходить замуж за джентльмена, то только при мысли о лорде Фрэнсисе. Она так рада видеть его. Она все отдала бы за то, чтобы погулять по парку с ним и забыть обо всех своих надоедливых поклонниках. Как приятно было думать о том, что уже завтра она будет танцевать с ним, танцевать вальс! Нет, конечно, она вовсе не думала о лорде Фрэнсисе как о возможном муже. Это исключено! Она испытывает к нему дружеские чувства, почти привязанность, да, наверное, сильную привязанность.

Если даже прогулка с другом приносит ей больше радости, чем ухаживания всех этих кавалеров, метящих ей в мужья, как она может принимать их всерьез?

Она с неизмеримо большим удовольствием провела бы утро или день с Эдгаром, чем с любым из них. И в тысячу раз сильнее она хотела бы провести сегодняшнее утро с лордом Фрэнсисом. Он один умеет заставить ее так смеяться. С ним она чувствует себя спокойно, может говорить что угодно, не боясь шокировать его. Она нравится ему, во всяком случае, так ей кажется. Любому поклонению и восхищению она предпочтет симпатию лорда Фрэнсиса. Особенно если знает – да она уверена в этом, – что их восторги притворны. Как кто-нибудь может всерьез боготворить ее? Она сверху вниз взглянула на шляпку Джейн и снова почувствовала, какая она высокая.

Нет, она совсем не собирается замуж за джентльмена. Она вернется в Бристоль, займется хозяйством и будет заботиться о папе, пока не встретит мужчину своей мечты. Если это когда-нибудь случится. Если нет – что ж, она останется старой девой. Даже это лучше, чем стать женой одного из тех восьми джентльменов, которых она встретила сегодня в парке.

«Надеюсь, лорд Фрэнсис хорошо танцует вальс. Могу поспорить, он хороший танцор. Он все делает так изящно». Она только один раз танцевала вальс с хорошим партнером, и это был учитель танцев. Как замечательно будет кружиться по лондонскому залу в объятиях джентльмена, с которым она чувствовала себя так спокойно. Он скорее всего будет попадать в такт и не наступит ей на ноги.

Кора замурлыкала какой-то вальс, и Джейн с лукавой улыбкой посмотрела на нее.

– Я обещала первый вальс на завтрашнем балу лорду Гринволду, – сказала она. – Ну разве он не самый симпатичный молодой человек, какого только можно встретить? Правда, Кора?

Кора была в слишком радужном настроении, чтобы спорить, но она считала, что любой беспристрастный судья отдал бы пальму первенства Эдгару.

* * *

– Извините меня, Неллер, – говорил герцог Бриджуотер, когда они обсуждали утренние происшествия. – Моя мать совершила огромную ошибку.

– Вы так считаете? – Лорд Фрэнсис взглянул на него вопросительно.

– Вы же не можете поспорить, Неллер, с тем, что во всей этой истории один шаг до вульгарности.

Лорд Фрэнсис рассмеялся:

– Я бы скорее назвал это фарсом. Мне кажется, фарс буквально преследует мисс Даунс по пятам, когда бы она ни появлялась на публике. Но она не вульгарна, нет. Тут, Бриджуотер, я готов с вами поспорить.

Его светлость вздохнул:

– Нет, конечно, ее самое я не назвал бы вульгарной. Ничего не могу с этим поделать, но она и мне симпатична. Но мне делается не по себе, когда я представляю, что ближайшей подружкой Джейн стала молодая дама, которая может вдруг выпрыгнуть из фаэтона посреди Роттен-роу, чтобы спасать от воображаемой опасности бедных зверюшек. Дама, к которой кавалеры слетаются, как пчелы на цветок, а если что-то случается – когда она видит улетающую шляпу и бежит за ней, задрав юбку, – оставляют ее одну. Ей-богу, она показала им не только лодыжки, но и колено. – И его светлость снова обиженно вздохнул.

Лорду Фрэнсису ничего не оставалось, как рассмеяться еще раз.

– Да, она показала им сегодня, Бриджуотер, – сказал он, – помимо лодыжек, и колени. – К сожалению, демонстрацию коленей я пропустил. Хотя и лодыжки были неплохи. Но вы же не можете не согласиться с тем, что она забавна. Я всегда веселюсь, глядя на нее. А то, что вокруг нее собралось так много поклонников, должно вас только радовать. Это приближает нас к цели, которую поставила себе герцогиня, – выдать ее замуж.

– Да, но лишь за одного, Неллер. Я просто не в состоянии уследить за нашей подопечной. Она уже отказала Бентли, вы знаете?

– Это хорошо, – отозвался лорд Фрэнсис. – Бентли не тот человек, который оценит ее. У него совершенно нет чувства юмора. Она может рассчитывать на большее.

Но его светлость только снова вздохнул.

– Надеюсь, Гринволд решится на что-нибудь в этом году, – проговорил он. – В прошлом году он так поспешно уехал – больная тетушка или что-то в этом роде. Я думаю, наша Джейн особенно расположена к нему. Какое счастье, что у меня только две сестры. Может быть, когда мы устроим их обеих, я смогу наконец-то подумать и о себе.

– А, – удивился лорд Фрэнсис, – вы подумываете о том, чтобы устроить собственный курятник, Бриджуотер?

Его светлость нахмурился.

– Есть в мире и другие радости, – возразил он. – Но этого мне не избежать. Однако прежде всего нужно отдохнуть от женщин, вы не находите?

– Я избавился от них уже больше года назад, – ответил лорд Фрэнсис, чувствуя, что его настроение неумолимо портится.

– А насчет курятника – я никогда не видел до этого Кэрью таким счастливым. И вы знаете, леди Кэрью ждет ребенка.

– Да, – коротко произнес лорд Фрэнсис. Герцог пристально посмотрел на него.

– О, простите, старина. Я не подумал.

Лорд Фрэнсис недоуменно приподнял бровь.

– Ничего страшного, – сказал он, вертя в пальцах лорнет. – Давняя история.

– Рад слышать, – отозвался герцог. – Вы собираетесь на лето в Брайтон? Вижу, вы еще не присоединились к кавалерам леди Августы. Может быть, там мы встретим новых хорошеньких женщин.

Но лорд Фрэнсис уже едва слушал его, думая о том, чем бы развлечь себя, чтобы снова не впасть в уныние. Он попытался вспомнить какой-нибудь забавный эпизод из тех, что произошли за последнее время. Например, Кора Даунс, которая, подобрав юбки почти до колен, скачет по зеленому газону, догоняя улетевшую шляпу. Она раскраснелась, запыхалась и хохочет. А потом представил, как она со своим обычным энтузиазмом танцует вальс в его объятиях.

Он улыбнулся. В ней есть что-то, что ободрит самого унылого человека. Она все время попадает в смешные ситуации. И есть в ней какое-то обаяние непосредственности. Она по-настоящему мила, несмотря на решительное лицо и высокий рост. А может быть, именно благодаря этому. И конечно, благодаря своей очень женственной фигуре.

– Нет, я еще не решил, где проведу лето, – ответил он герцогу.

Глава 7

Прибыв к леди Фуллер, лорд Фрэнсис сразу же понял, что ждут принца Уэльского. Принни не обязательно мог почтить своим присутствием какое-либо общество, даже если он милостиво принял приглашение. Он отправлялся туда, куда хотел, и никто, включая самого принца, не знал до последней минуты, куда он поедет. Но на всякий случай все надлежащие приготовления были сделаны.

Все поняли, что наследник принял приглашение на бал леди Фуллер. Откуда он узнал? Никто бы не задал ему этого вопроса. Но все и так видно: окна и двери на балкон плотно закрыты, несмотря на теплый вечер. Не все гости собрались, и танцы еще не начались, но воздух в зале уже душный и тяжелый от запаха цветов и духов. Когда же начнутся танцы, атмосфера станет невыносимой.

Принц Уэльский ненавидел сквозняки. Быть гостем принца было физически невыносимо. Равно как и быть там, где был гостем принц.

«От приглашений в Карлтон-Хаус и в павильон в Брайтоне поэтому придется отказаться». Лорд Фрэнсис огляделся и поприветствовал нескольких знакомых, кого кивком головы, кого взмахом руки. Почти сразу он заметил герцогиню Бриджуотер и ее компанию. Ее светлость, одетая в темно-зеленый наряд и, как всегда, элегантная, выглядела очень довольной собой. И у нее был повод радоваться. Самая большая группа во всем зале собралась вокруг двух молодых леди, которых она сопровождала. Возле Коры Даунс толпились почти исключительно джентльмены.

Лорд Фрэнсис поднес к глазам лорнет.

– Да, все как и должно быть, – раздался из-за его плеча голос герцога Бриджуотера. – Смотрите, вот этот уже на старте.

– Пэндри? – Лорд Фрэнсис нахмурился. Претендент был на добрых два дюйма ниже ее, и у него уже намечалось брюшко, хотя ему было не больше двадцати пяти – двадцати шести. Кроме того, на его макушке проглядывала лысина. Это, конечно, не было серьезной причиной, по которой она могла бы отвергнуть его. Но лорд Фрэнсис надеялся, что у нее лучший вкус.

– Гринволд, – продолжал его светлость, – позвонил мне сегодня утром, и мы пришли к дружескому соглашению. И Джейн, мне кажется, тоже довольна. Она просто вся светится: посмотрите, разве не так?

Лорд Фрэнсис посмотрел в другую сторону. Да, так оно и было. Леди Джейн Монро разговаривала с матерью Гринволда, а он стоял рядом со смешанным выражением довольства и покорности на лице. Сама же леди Джейн просто сияла, как совершенно справедливо заметил Бриджуотер.

– Мои поздравления, – сказал лорд Фрэнсис. – У вас две сестры, и обе прекрасно устроены.

– Еще сегодня утром звонил Джонсон – насчет мисс Даунс, разумеется. Я был вынужден переадресовать его к своей матери, так как не уполномочен решать ее дела. Сегодняшний день может стать для нее незабываемым.

– Джонсон? – Лорд Фрэнсис снова недовольно сдвинул брови. В голове у Джонсона вместо мозгов опилки. И он на три дюйма ниже Коры.

– У него неплохая собственность в Беркшире, – рассказывал герцог. – И стабильный доход. Если она поймает его в свои сети, это будет очень неплохо. Ну, я лучше пойду и поздравлю невесту. Хотите присоединиться ко мне, Неллер?

Мгновение спустя лорд Фрэнсис уже целовал руку леди Джейн, пожимал руку Гринволду и отвешивал поклоны герцогине. Помолвка еще не была оглашена, но из нее не делали секрета. И вокруг новообрученных уже собралась небольшая толпа.

Кора Даунс стояла в центре своей обычной свиты. Слово «свита» заставило его вздрогнуть. Только общепризнанные и несравненные красавицы лондонского света собирали свиту везде и всюду. До сего времени признанной королевой сезона была леди Августа Хэвилл. А Кора еще совсем недавно была лишь бледной тенью Саманты Ньюман. Лорд Фрэнсис вместе с Габриэлем, маркизом Торнхиллом, всегда дразнил Саманту за ее поклонников. А Гейб дразнил лорда Фрэнсиса за то, что он тоже был членом этой свиты, и притом самым преданным.

А теперь Кора Даунс, самая неподходящая кандидатура на эту роль, обзавелась собственной свитой менее чем за две недели. И в толпе своих поклонников выглядела даже непринужденнее, чем Саманта.

Мысль о том, что он может присоединиться к чьей-нибудь свите уже в атом году, даже не приходила ему в голову. Нет, ее поклонником он не станет, думал лорд Фрэнсис, направляясь к ней и улыбаясь. Ухаживать за Корой Даунс – что может быть смешнее и нелепее? Но ему почему-то хотелось защитить ее от возможных опасностей, позаботиться о ней. Многих окружавших ее мужчин сама она нисколько не интересовала. Среди них были один признанный охотник за приданым, один беспутный картежник и несколько безмозглых глупцов. Конечно, может быть, к этому времени она уже выбрала кого-то, и все его рассуждения беспочвенны…

Она дружески похлопала его веером по руке и улыбнулась.

– Розовый, – воскликнула она. – Мой самый любимый оттенок розового!

На нем был его любимый фрак. Гейб и Саманта всегда немилосердно смеялись над этим фраком, особенно в прошлом году в Челкотте, когда он оставался там несколько недель после Рождества из-за Саманты, которая гостила у своей кузины и жены Гейба. Но мисс Даунс, хотя и улыбалась, хваля его фрак, не дразнила его. Это скорее выглядело как стремление… подбодрить его? У него не было времени обдумать это как следует.

– Вы уже слышали? – спросила его Кора, приближаясь, словно это могло сделать их разговор более интимным. Щеки ее пылали, и глаза блестели от возбуждения. – Сюда может приехать принц Уэльский.

– Он не всегда выполняет свои обещания. На вашем месте я не очень-то надеялся бы на это, мисс Даунс.

– Я надеюсь на это? – Она почти вскрикнула. – Да если он появится здесь, я умру от страха.

Ему не дали возможности успокоить ее. Целый хор протестующих и ободряющих голосов раздался со всех сторон, особенно со стороны ее свиты. Она еще мгновение не сводила с него глаз, несмотря на то что кавалеры настойчиво требовали ее внимания.

Как может такая знаменитая героиня, верещали они, та, которая прыгнула в ледяную реку, чтобы спасти жизнь ребенку, и не побоялась копыт взбесившейся лошади, чтобы уберечь бедных собачек, испугаться встречи с Принни? О, их даже смешит такое нелепое предположение!

Лорд Фрэнсис просто взял ее за руку и, ободряюще похлопывая по кисти, спросил, не забыла ли она, что первый вальс сегодня обещала ему. Тут же зазвучала музыка, и она унеслась в сельском старинном танце с мистером Долменом.

«Это белое платье, почти обязательный наряд для первого сезона в Лондоне, совсем не идет ей, – думал лорд Фрэнсис, пристально разглядывая ее в лорнет. – Она слишком яркая, чтобы носить белый цвет. И бальная прическа – все эти локоны, поднятые вверх, – тоже ей не идет. Она придает ее лицу слишком детское выражение, и оно совершенно не соответствует ее высокому росту и развитой фигуре». Ему больше нравился тот непринужденный наряд, в котором она принимала его в будуаре. Ему бы еще понравился менее глубокий вырез на спине, но в такой жарко натопленной комнате это была не слишком мудрая мысль.

Если бы она была актрисой или оперной певицей – с такой замечательной диафрагмой она вполне могла бы петь, – в артистической не было бы свободного места от ее почитателей, вне зависимости от ее героических качеств. И он сам мог бы быть среди них.

Это была мысль, совершенно ему не свойственная. И не очень справедливая по отношению к ней. За то время, что он был знаком с ней, он не заметил в ее поведении ни единой вольности. Ему на мгновение стало стыдно. Проклятие, она нравилась ему. Совершенно ни к чему было вдобавок и желать ее. У него слишком долго не было женщины, подумал он печально. Его разбитое сердце не позволяло ему пуститься на поиски нового увлечения только ради удовлетворения плотских потребностей.

– Не танцуете сегодня, старина? – спросил его герцог. – Как насчет партии в карты?

– Нет, благодарю, – ответил лорд Фрэнсис. – Я танцую первый вальс.

Кора все еще кружилась в танце с Долменом и была так поглощена происходящий, что, выпусти на мгновение партнер ее руку, она, кружась, улетела бы в сторону – несомненно, с изумленным криком. Он скривил губы в улыбке. Он почти хотел, чтобы случилось что-нибудь подобное. Сегодня с ней еще не произошло ничего смешного.

Герцог удивленно закашлялся.

– Это уж у вас не пройдет, – сказал он. – Фейрхурст с вас голову снимет!

При чем здесь его брат? Лорд Фрэнсис резко обернулся и пристально взглянул в лицо своего новоиспеченного друга.

– Что у меня не пройдет?

– Она всего лишь купеческая дочь, – проговорил его светлость, снимая невидимую пылинку с рукава. – А вы – сын герцога и брат герцога. Конечно, это не мое дело, Неллер, но до меня начали доходить кое-какие слухи. А ведь именно я первым просил вас обратить внимание на девушку и оказать ей покровительство.

Обыкновенно лорда Фрэнсиса было нелегко вывести из себя.

Может быть, именно поэтому ему так долго не удавалось справиться со своим разбитым сердцем, раз он умел так замечательно сдерживаться. Но сейчас он был буквально взбешен.

– Кое-какие слухи? – переспросил он ледяным тоном. – Мой брат оторвет мне голову? Похоже, Бриджуотер, вы решили сыграть роль моего опекуна. Разве вы забыли, что вы мне не родственник?

Герцог вынул из кармана табакерку, открыл крышку, но, сообразив, что бальный зал – не слишком подходящее место для того, чтобы нюхать табак, закрыл ее и снова убрал в карман.

Бриджуотер советовал ему не принимать близко к сердцу разрыв с Самантой. Вспоминая об этом, лорд Фрэнсис все еще сердился на него. И сейчас он предостерегал его насчет дочери купца. Что за мерзость! Бриджуотер еще совсем недавно был не более чем его знакомым. До тех пор, пока его друг Кэрью не вообразил себя Ромео и не начал ухаживать за Самантой. За эти два укола Бриджуотер заслуживал хорошей взбучки.

– Вы совершенно правы, дорогой друг, – произнес герцог и, не говоря больше ни слова, удалился.

«Будь он проклят!» – думал лорд Фрэнсис. Он даже не оказал ему любезности поспорить и спасся бегством. Трусливый негодяй.

А Кора порхала между двумя рядами джентльменов. Двигалась она на удивление легко и грациозно. Она сияла и улыбалась. Те, кто распускает о ней грязные слухи, не правы. Ошибается и Бриджуотер, если поверил им. Он не хуже других знал, среди кого ему придется выбирать невесту, когда придет время. Но сейчас он не собирался жениться и, может быть, никогда не соберется. Единственная женщина, которую он любил, была замужем за другим и ждала ребенка.

Сердце его снова болезненно сжалось.

* * *

– Как же здесь жарко, – говорила Кора, кружась. – Я просто умираю без свежего воздуха. – Но, несмотря на это, она все же улыбалась. Никогда за всю свою жизнь она не была так счастлива. Странно, ведь ничего особенного не происходит. Она просто танцует вальс с лордом Фрэнсисом Неллером, Как она и предполагала, он вальсировал великолепно.

– Может быть, стоит немного отдохнуть? – спросил он. Весь танец он не отрываясь смотрел на нее, но почти все время молчал и улыбался очень редко.

– Нет, пожалуйста, нет, – попросила она. – Это так чудесно. Никогда в жизни я не была так счастлива.

– Неужели? – Он улыбнулся, кажется, только глазами, и она ощутила незнакомую волну чувств. Какую-то теплую, почти материнскую нежность. Ей вдруг захотелось, чтобы кто-нибудь сказал резкость по поводу цвета его фрака. О, она дала бы этому негодяю такую отповедь, что он вылетел бы из зала как пуля. – Я так счастлива, что первый вальс в моей жизни я танцую именно с вами, – сказала она. – Это такой особенный танец, не правда ли? Будь на вашем месте кто-нибудь другой, я бы точно не смогла справиться с волнением и отдавила бы своему кавалеру ноги. С вами я чувствую себя так спокойно. Так хорошо, что вы искусный танцор и умело избегаете того, чтобы я наступила вам на мозоль.

– Вы несправедливы к себе, мисс Даунс, – ответил он. – Вы отлично танцуете.

Кора почувствовала, как тает от его комплимента. Лорд Фрэнсис всегда так любезен с ней.

– Благодарю вас.

Он снова посмотрел на нее долгим серьезным взглядом. Кора улыбнулась.

– Что-то не так? – спросила она.

– Нет, ничего, – произнес в ответ лорд Фрэнсис. – Скорее наоборот, все так, как и должно быть. Кстати, вы уже принимаете поздравления?

Она с минуту непонимающе смотрела на него, потом вдруг запрокинула голову и расхохоталась.

– А, вы по поводу мистера Джонсона? О, лорд Фрэнсис, мне не следовало смеяться. Да, он звонил сегодня утром и обратился ко мне с прочувствованной речью. Нет, мне совсем не пристало смеяться над ним. Я ему так признательна. Знаете, я постаралась отказать ему как можно мягче. Честное слово, он не обиделся. Бедняга, он ведь совсем не любит меня. Его просто сбила с толку моя популярность.

– И вы тоже его не любите?

– Да Бог с вами, конечно, нет! – воскликнула она. – И никого из них. Жаль, что я не оправдываю надежд герцогини. Она была так добра, что привезла меня сюда в надежде найти мне хорошего мужа, и ей, наверное, казалось, что успех ее предприятия превзошел все ожидания. Скорее всего еще несколько джентльменов предложат мне свою руку в течение следующей недели или двух. Но, к сожалению, я не могу серьезно отнестись к этому. Я поняла это вчера утром в парке. Все они вели себя так глупо, ни один не посочувствовал бедному ребенку – правда, потом оказалось, что ребенок не такой уж и бедный. Но все равно, когда я встретила вас, я поняла, что мне нет дела ни до одного из них. С большим удовольствием я гуляла бы по парку с вами, чем с двадцатью такими, как они. Это ведь о чем-то говорит, не правда ли?

– Да, несомненно, – ответил он.

Она хотела услышать от него самого, что события в парке были сплошным абсурдом, но он ничего не говорил. Наверное, он с трудом переносит духоту и плохо себя чувствует.

Очень скоро она вернется домой, туда, где ей и следовало быть. Но она никогда не забудет эти дни, не забудет, что ее приняли в высшем лондонском обществе и что она даже стала гвоздем сезона. И она никогда не забудет лорда Фрэнсиса Неллера, его лимонные и розовые фраки и его доброту.

Кора с улыбкой подняла голову и окаменела от ужаса. В дверях появились какие-то люди, и к ним спешили присоединиться лорд и леди Фуллер. Музыка оборвалась. Отовсюду доносились недоуменные и недовольные возгласы.

Вдруг гости, столпившиеся у дверей, расступились и дали дорогу еще одному джентльмену. Кора могла поспорить, что такого огромного человека она не видела никогда в жизни.

– Боже, о Боже! – пробормотала Кора. Колени ее внезапно стали словно ватные.

– Бояться совершенно нечего. – Лорд Фрэнсис взял ее за руку и заставил опереться на него. – Он такой же человек, как и мы с вами, мисс Даунс.

Большей глупости он не мог придумать. Она уже слышала, как ее зубы стучат от страха. Такой же человек! Он – принц Уэльский!

О нет, лучше не произносить это имя, даже про себя.

Гости сгрудились у дверей в нетерпеливом ожидании, когда же принц закончит раскланиваться с хозяевами и пройдет в зал.

Кора вцепилась в рукав лорда Фрэнсиса.

– Я хочу уйти. Можно мне уйти? – бормотала она. Однако, чтобы выйти, ей нужно было пройти мимо самого его высочества, стоявшего в дверях. – О Боже, Боже! Давайте же где-нибудь спрячемся! Спрячьте меня, лорд Фрэнсис!

В его глазах мелькнуло удивление, и Кора почувствовала себя так, словно ее единственный друг предал ее. Но, присмотревшись повнимательнее, она убедилась, что на лице лорда Фрэнсиса было написано неподдельное участие.

– Он всего-навсего пройдется по комнате, – сказал лорд Фрэнсис, – и остановится обменяться парой дежурных фраз с несколькими избранными. Здесь сотни человек, которые только и мечтают о такой чести, мисс Даунс. Мы встанем позади всех и просто поклонимся, как и все остальные. Уверяю вас, он нас даже не заметит. Но зато дома вы сможете рассказать всем, что были на расстоянии вытянутой руки от самого принца-регента.

Его голос звучал спокойно и решительно. Он говорил так, только чтобы ободрить ее, это Кора понимала. И немного успокоилась, несмотря на то что ее сердце билось так сильно, словно она единым духом взбежала на высокую гору. Почему никто не откроет окна?

Гости начали понемногу растекаться по залу. И принца Уэльского уже не было видно за спинами. Вдоль всего пути следования его высочества тянулся ручеек кланявшихся леди и джентльменов. Но время от времени все поднимали головы и вытягивали шеи в надежде разглядеть, кого он милостиво решил заметить на этот раз.

Процессия приближалась, и Кора невольно попятилась к стене, одновременно пытаясь спрятаться за спину лорда Фрэнсиса. От волнения она уже искусала в кровь губы. Ах, если бы позади нее вдруг оказалась дверь! Или же она вдруг уменьшилась бы, чтобы не выделяться из толпы!

Какой же дурой она себя при этом чувствовала! Ведь она была только Кора Даунс! Если бы всех присутствующих в зале можно было построить согласно происхождению, она была бы последней по порядку. По сравнению с этими титулованными особами она была никто, даже ничто.

Эта мысль весьма утешила Кору. Внезапно она почувствовала, что почти падает в обморок. Но сама мысль о том, что она может упасть на глазах у всех, моментально отрезвила ее.

– О Боже! Боже! – все бормотала она, пока принц продолжал двигаться в их сторону, сопровождаемый наиболее приближенными особами. Среди них был и герцог Бриджуотер. Вдруг он что-то прошептал принцу на ухо. Лорд Фрэнсис пожатием руки напомнил ей, что пора склониться в реверансе. О ужас! Она была выше окружающих на несколько дюймов, даже присев. Кора постаралась опуститься еще ниже и уставилась в пол, словно так можно было стать более незаметной.

Еще секунда, и они пройдут мимо.

– А, – раздался томный голос герцога Бриджуотера, – вот она, ваше высочество.

– Где, Бриджуотер? – спросил человек-гора. И Кора, поднимаясь, обнаружила, что все гости смотрят на нее.

– Поклонитесь еще! – шепнул лорд Фрэнсис, когда, словно по мановению руки, все расступились перед ними, и подтолкнул ее вперед. Она снова склонилась в реверансе. К счастью, лорд Фрэнсис лучше владел собой и вовремя убрал руку, подталкивая ее вперед пред очи его высочества.

Она сейчас умрет! Что ей еще остается? Только умереть на месте! И лучше всего немедленно, чтобы эта пытка наконец закончилась!

Все улыбались ей. Из задних рядов даже послышалось нечто похожее на аплодисменты. Ей вдруг стало до смерти смешно.

– Моя дорогая мисс Даунс. – Принц взял ее руку в свои, заставляя встать. Но она только еще ниже склонилась перед ним. О горе, теперь рядом не было руки лорда Фрэнсиса, на которую можно было опереться. Она испуганными глазами посмотрела вокруг. Нет, он был все еще здесь, рядом с ней. – Я хочу принести вам свою личную благодарность и благодарность всей нации за ваше бесстрашие и за спасение племянника нашего дорогого герцога.

– О нет, ваше величество! Я не сделала ничего Особенного! – услышала она словно со стороны свой дрожащий голос. – Ой, я имела в виду «ваша ми…» О Боже, я не знаю, что я имела в виду…

Со всех сторон раздался смех, и сам принц расхохотался.

– Называйте меня «ваше высочество», моя дорогая, – сказал он. – Его величеству нужны такие подданные, как вы. Ну идите, танцуйте.

И процессия двинулась дальше.

Все окружавшие Кору улыбались и восхваляли ее то ли за героизм, то ли за оказанную ей честь. Не в состоянии ничего понять, она вцепилась в руку лорда Фрэнсиса.

– Сейчас я упаду в обморок или меня вырвет, – сказала она ему.

– Идемте. – И он потащил ее прочь через толпу, которой все еще не было дела ни до чего, кроме принца. Все по-прежнему вытягивали шеи, чтобы разглядеть, кому еще принц окажет внимание. Кора задыхалась и никак не могла прийти в себя.

Благодарение Богу" они добрались до двери. Лорд Фрэнсис чуть-чуть приоткрыл ее и, вытолкнув Кору на балкон, проскользнул следом, плотно прикрыв дверь за собой.

Свежий воздух! Темнота! Уединение!

Кора глубоко вздохнула и действительно лишилась чувств.

Глава 8

Хорошо, что она успела его предупредить. И, к счастью, из двух ее предположений сбылось первое, а не второе. Лорд Фрэнсис успел подхватить ее оседающее на пол тело. Он ничего не мог разглядеть в темноте. Только через несколько секунд, когда глаза начали привыкать к отсутствию света, он заметил впереди чугунную скамью и подтащил Кору к ней.

Да, носить мисс Даунс на руках, кажется, входит у него в привычку. И со всех точек зрения это была очень хлопотная привычка.

Фрэнсис усадил ее на скамью и присел рядом. Голова Коры безвольно свешивалась, и он прислонил ее к своему плечу. Ему надо было, запоздало думал он, предупредить кого-то еще, прежде чем вывести ее на балкон. К примеру, передать герцогине Бриджуотер, что Коре плохо. Ему ни в коем случае не следовало быть здесь наедине с молодой леди.

Если бы этому проклятому принцу не пришло в голову выбраться на бал, все двери были бы открыты настежь, и балкон был бы ярко освещен. Гости прогуливались бы вокруг дома, и в его пребывании здесь с Корой Даунс не было бы ничего предосудительного.

Да, и если бы Принни не посетил их, она не упала бы в обморок. Вальс благополучно закончился бы, и она танцевала бы сейчас с другим кавалером. А он был бы свободен как ветер!

– Боже мой, – проговорила Кора. – Я все-таки потеряла сознание?

– Дышите глубже, – посоветовал ей лорд Фрэнсис. – Здесь прохладно, вам сразу станет лучше.

Она глубоко вздохнула и сказала:

– Я так неловко себя чувствую. Слава Богу, никто, кроме вас, не увидел моего обморока. Я никогда в жизни не теряла сознание. Но ведь я никогда раньше не встречала и живых королевских особ.

Лорд Фрэнсис чувствовал себя очень неуютно. Это чувство появилось у него, еще когда они танцевали вальс. Она неверно понимает его заботу. Она готова влюбиться в него, если уже не влюблена. Говоря о нем, она всегда подчеркивает, что по-особенному относится к нему. Только сегодня после разговора с Бриджуотером он заметил это. Конечно, это не значит, что она строит относительно него какие-то планы. Она слишком открыта и простодушна для этого. Но она и не скрывает своих чувств. Может быть, она решила, что он испытывает к ней те же чувства, что и она к нему. Бриджуотер прав! Он забавлялся, пытаясь ввести бедную девушку в высший свет, знакомя с нужными людьми и играя роль свахи. И все его действия были таковы, словно он сам увлекся ею. Неудивительно, что она так решила!

Что за чертовщина! Он был всецело поглощен своими чувствами к Саманте и даже не предполагал, что кому-то может прийти в голову, будто он способен увлечься другой женщиной. Он слишком хорошо научился скрывать свои чувства.

– Вы держались очень недурно, – произнес он в ответ на ее признания, – а все, что произошло потом, пусть останется между нами, мисс Даунс.

Она села прямо и посмотрела на него. В темноте было непонятно, пришла ли она в себя окончательно, и на всякий случай он обнял ее за плечи одной рукой.

– Он и правда говорил со мной, – вспомнила Кора, прижав ладони к щекам. – Он на самом деле держал меня за руку. И я что-то отвечала ему. Что я сказала, лорд Фрэнсис? Я была всеобщим посмешищем?

– Нет, мисс Даунс.

– Нет, я совершила какую-то глупость. – Ее глаза округлились от ужаса. – Я назвала его «ваше величество». А потом сообразила, что так можно обращаться только к королю, но не к его высочеству. Я никак не могла это вспомнить и сказала ему об этом! Какой ужас! – И она спрятала лицо у него на плече.

Лучше бы она этого не делала! Он не мог оставаться равнодушным, когда она так близко. И лучше бы ему не поддерживать ее за плечи. Похоже, от обморока она уже оправилась, остался только страх.

– Принц был очарован, – заверил он ее.

Все еще лежа на его плече, она начала смеяться, сначала беззвучно, а потом с облегчением расхохоталась в полный голос.

Лорд Фрэнсис знал, как трудно оставаться серьезным, если кто-нибудь смеется в вашем присутствии. Не прошло и минуты, как он начал смеяться вслед за Корой.

– Я ныряла, как поплавок на воде, – говорила она. – И могу поклясться, мои колени были набиты ватой. Как это я еще не растянулась на полу у его ног. – Она едва смогла выговорить это, давясь от смеха.

– Он был бы в полном восторге, если бы вы так сделали, – отвечал лорд Фрэнсис. – Для него нет ничего приятнее, чем видеть, как перед ним падают ниц.

Они оба находили происшедшее все более и более смешным.

– Он такой огромный! – продолжала Кора. – Если бы я упала и он наступил на меня, то раздавил бы в лепешку. На мне можно было бы писать письма, как на бумаге.

– Да, – вторил ей он, – у нас очень заметное высочество, не правда ли?

Она так смеялась, что чуть не упала, и схватилась руками за его шею. Они уже не могли остановиться.

– Ой, у меня болит живот от смеха, – проговорила Кора. – Нас не посадят за государственную измену, если услышат, что мы тут говорим?

– Нас отправят в Тауэр и отрубят головы, – мрачно произнес он. – Отдадут великану в капюшоне.

Эта кровавая сцена показалась им необычайно смешной. Они схватили друг друга за руки, хрипя и визжа от смеха, не в силах устоять перед нелепостью происходящего, как впоследствии решил лорд Фрэнсис. Но тогда было уже поздно вести себя иначе, более сдержанно и пристойно. Он не мог припомнить никакой другой ситуации в своей жизни, когда он вел бы себя так глупо.

Принц Уэльский приехал на бал леди Фуллер не для того, чтобы танцевать. Он приехал, чтобы получить очередную порцию поклонения и показать свою королевскую персону в свете Исполнив и то и другое, он удалился, и бал мог продолжаться. Но перед тем как начать обмениваться впечатлениями, и даже прежде чем отдать распоряжение оркестру продолжать, необходимо было сделать одну вещь безотлагательно. Несколько слуг бросились к окнам и к балконным дверям. За ними радостно поспешили гости, готовые вырваться на балкон за глотком свежего воздуха.

Так, как предположил позднее лорд Фрэнсис, все, наверное, и происходило, пока они были на балконе. Конечно, он не мог ручаться, что угадал абсолютно точно, ведь самого его в это время в зале не было.

Он был снаружи.

Сидел на скамье, словно актер, невидимый на сцене до тех пор, пока не поднимут занавес и он не окажется на виду у всего зала. Или, в данном случае, пока не открылись балконные двери и не были одновременно зажжены десятки свечей. И он не оказался на виду у всего высшего общества во главе с герцогом Бриджуотером.

На глазах изумленной публики он сидел на скамье, держа в объятиях Кору Даунс. И ни одной живой души вокруг.

Кора Даунс тут же прекратила смеяться и убрала руки, что, конечно же, было расценено как смущение.

– О Боже.

Лорд Фрэнсис повел себя еще глупее. Он неуклюже убрал свою руку с ее плеч, идиотски улыбнулся в пустоту и пробормотал, ни к кому не обращаясь:

– Я проводил мисс Даунс на свежий воздух.

Через секунду, опомнившись, он с привычным выражением скуки на лице предложил руку мисс Даунс и сообщил ей, что проводит ее к герцогине.

Но он понимал, что уже слишком поздно.

* * *

– Хэйден возвращается из Вены в сентябре, – провозгласила Элизабет за завтраком с таким видом, словно этот факт ее лично совершенно не касается. – Леди Фуллер получила от него вчера письмо. Он надеется, что мы успеем сыграть свадьбу до Рождества.

Джейн вздохнула и продолжала изучать колонку объявлений в «Морнинг пост» уже примерно в двенадцатый раз, с тех пор как они сели завтракать.

– Я на это очень надеюсь, Лиззи, – сказала она. – Я ведь не могу выйти замуж раньше тебя, но Чарльз мог бы жениться по специальному разрешению, если бы речь шла о нем. Он такой нетерпеливый.

– Специальное разрешение – это вульгарно, – ответила Элизабет. – И называть своего жениха по имени тоже вульгарно. Я не собираюсь так называть Хэйдена даже после свадьбы.

– Но мы с Чарльзом любим друг друга, – мягко возразила Джейн.

«Вот и ответная шпилька», – подумала Кора.

Она вздохнула. Как бы ей хотелось в один прекрасный день сказать то же самое. Что она и такой-то любят друг друга. Что он может взять специальное разрешение на брак – ведь он такой нетерпеливый.

Она завидовала Джейн. Конечно, белой завистью – граф Гринволд был милый молодой человек, в которого она ни в коем случае не могла влюбиться, даже если бы была одного с ним положения в обществе. Но она тоже хотела влюбиться. Она уже начинала терять надежду. Три достойных господина просили ее руки дома. Здесь были мистер Бентли и мистер Джонсон, и она может без всякой самонадеянности предположить, что будут еще. Кора не чувствовала по отношению к ним ничего, кроме раздражения и некоторой доли благодарности. Но ей шел уже двадцать второй год. Ей пора замуж.

Она снова вздохнула и улыбнулась.

Герцогиня тоже улыбалась, глядя на своих дочерей. Обе они устроены и сделали блестящие партии: одна помолвлена с маркизом, а другая – с графом. Конечно, обе еще не вышли замуж, но помолвка соединяла не хуже брака, особенно если сопровождалась тщательно обдуманным и устраивающим обе стороны брачным соглашением. Их подписали женихи и герцог Бриджуотер.

«Папа был бы очень рад подписать такой контракт», – думала Кора. Но, может быть, она никогда не доставит ему этого удовольствия…

Герцогиня смотрела на нее.

– Вы уже закончили завтрак, Кора? – спросила она. – Мне нужно кое о чем поговорить с вами наедине, если можно.

«Только бы не еще одно предложение руки и сердца», – беспокойно подумала Кора. Ей всегда трудно было сказать «нет», хотя она и знала, что это папино богатство заставляет их просить ее руки. Правда, нужно признать, что один из тех, кто просил ее руки в Бристоле, сам был очень богатым человеком.

– Да, ваша светлость, – ответила она, поднимаясь.

Но оказалось, что ее позвали для выговора. Тщательно замаскированного, но выговора. Вчера вечером они вернулись очень поздно – вернее, уже утром – и сильно устали. Джейн была счастлива своей помолвкой, и все трое переполнены впечатлениями от посещения принца-регента и от того, что он лично говорил с Корой и сам поблагодарил ее за храбрость и спасение жизни маленького Генри. «И герцогиня оставила все неприятное на утро», – решила Кора.

– Я могу предположить, что вы потеряли голову оттого, что на балу разговаривали с принцем, – начала разговор герцогиня, выслушав объяснения Коры. – Я могу понять, что вы хотели побыть в одиночестве и прийти в себя. Но вы должны были послать за мной, моя дорогая. Или лорд Фрэнсис должен был позвать меня. Жаль, что вы поступили так необдуманно.

– Это не его вина, – поспешила Кора оправдать лорда Фрэнсиса в глазах герцогини. – Я сказала ему, что вот-вот упаду в обморок или меня вырвет. Это заставило его действовать быстро. Было бы ужасно, если бы это случилось со мной у всех на глазах. Особенно если принц все еще находился бы там.

Герцогиня улыбнулась, но тут же стерла улыбку с лица.

– Кора, – произнесла она, глядя на свою подопечную. – Вы ведь не увлеклись лордом Фрэнсисом, моя дорогая? Вы ведь понимаете, он брат герцога Фейрхурста, и, несмотря на то что вы ничем не отличаетесь от леди и ваш отец владеет аббатством Мобли, мы должны трезво смотреть на вещи. Это не слишком разумно…

Смех Коры прервал ее речь:

– Я увлечена лордом Фрэнсисом? Нет, ваша светлость. Это было бы так глупо с моей стороны. Разве ваша светлость не знает? Мне он очень нравится, но ничего больше.

Герцогиня молча внимательно посмотрела на Кору и кивнула.

– А что вы думаете о нем? – спросила она. – Если вы и нравитесь ему, то уж о женитьбе он, конечно, не помышляет. Простите, что я так откровенна. Он никогда не поведет себя неподобающим образом – наоборот, он известен своим безупречным поведением. Но вы очень привлекательны, Кора, даже если ваше лицо и нельзя назвать красивым в общепринятом смысле. Я надеюсь…

Кора вытаращила глаза от удивления. Оказывается, ее светлость ничего не знает. Как забавно!

– Уверяю вас, лорд Фрэнсис абсолютно нечувствителен к моим чарам. – На самом деле Кора была уверена, что не обладает никакими чарами, что бы там ни говорила герцогиня. – Он просто любезен со мной, как и подобает настоящему джентльмену.

– Однако, – мягко возразила герцогиня, – вас видели наедине, там было темно, и никого не оказалось рядом.

Кора, сама того не желая, снова захихикала:

– Мы просто смеялись. Сначала я до смерти испугалась. Потом упала в обморок. А когда начала приходить в себя, мне ничего не оставалось, как пошутить надо всем, что произошло. И я рассмешила лорда Фрэнсиса. Мы так смеялись, что случайно схватили друг друга за руки.

Рассказывать о том, что произошло, было очень трудно, звучало все это довольно глупо. Но смеяться вместе с кем-нибудь – это так чудесно. Например, они часто смеялись над чем-нибудь вместе с папой и Эдгаром, хотя папа был серьезным бизнесменом, а Эдгар – преуспевающим юристом. Не очень часто, если говорить честно. Но когда они собирались вместе и начинали вспоминать о чем-то забавном, то обычно шутили и выворачивали предмет разговора так и этак, пока все трое не держались за бока и не вытирали слезы от смеха.

Они смеялись вместе только тогда, когда рядом не было посторонних. И до вчерашнего вечера она ни с кем больше так не смеялась. Пока не встретила лорда Фрэнсиса. Он очень ей нравится. Но через пару недель она уедет и больше никогда не увидит его. Как было бы здорово, если бы он мог быть ее братом! Она представила, как идет по улице Бристоля между ним и Эдгаром, держа обоих под руки. Они бы понравились друг другу, Эдгар и лорд Фрэнсис. Хотя, может быть, и нет. Таким людям, как Эдгар, не всегда нравились такие, как лорд Фрэнсис. Это огорчило ее.

– Я верю вам, моя дорогая, – сказала герцогиня. – Но вы должны помнить, что ваши поступки и со стороны должны выглядеть безупречно. Когда мужчину и женщину находят вместе в объятиях друг друга, очень трудно поверить в то, что они просто шутят и смеются.

– Да, ваша светлость. – Кора была вынуждена признать, что герцогиня права. – Я огорчила вас? Мне так жаль… И мне очень жаль, если я скомпрометировала лорда Фрэнсиса. Надеюсь, что не все так не правильно истолковали его действия.

Ее светлость улыбнулась.

– Джентльмена нельзя скомпрометировать, дорогая, – произнесла она. – Скомпрометирована может быть только леди. Все это, разумеется, удастся уладить, я уверена. В конце концов, все были под впечатлением от того, что вы только что принимали поздравления от самого принца-регента. Мнение о вас в свете сейчас самое высокое. Но будьте осторожны, Кора. Высшее общество не прощает ошибок.

– Да, ваша светлость, – ответила Кора.

– Вы собирались сегодня с Джейн в библиотеку? – спросила герцогиня с улыбкой. – Может быть, вы там случайно встретите и Гринволда? Ступайте теперь, дорогая. И не оставляйте ее одну, хорошо? Обещаете, что больше не будете устраивать погони за шляпами?

Кора вспыхнула. Оказывается, ее светлость знает и о своих дочерях, и о своей протеже гораздо больше, чем кажется.

– Конечно… – обещала она и выбежала из комнаты.

Итак, она была весьма неосторожна. «Мне никогда не понять это высшее общество», – подумала Кора. Но это не имеет значения. Она не собирается надолго здесь задерживаться. Скоро она вернется в свой нормальный мир, где правила поведения не так строги и где люди не шпионят друг за другом в надежде застать другого в щекотливом положении. Но герцогиня Бриджуотер была так добра с ней, и она постарается быть особенно осторожной, пока гостит в ее доме.

Так или иначе, она хочет еще раз увидеть лорда Фрэнсиса. Хочет рассказать ему, что подумали о них люди и что сказала герцогиня. Он бы, без сомнения, очень повеселился. Вернее, они вместе посмеялись бы надо всем этим.

О Боже, похоже, она будет сильно скучать по нему, когда вернется домой.

* * *

Лорд Фрэнсис Неллер попросил герцога Бриджуотера принять его, когда тот еще завтракал. Его проводили в буфетную и предложили выбрать что-нибудь на завтрак. Лорд Фрэнсис, скривившись, осмотрел выставленные на стойке блюда и, ничего не выбрав, уселся за стол.

Его светлость сидел, раскрыв перед собой «Морнинг пост» на странице объявлений. Оторвавшись от чтения, он пристально посмотрел на своего гостя и жестом приказал дворецкому удалиться.

– Ну, – проговорил лорд Фрэнсис, беря в руки салфетку, которую положил перед ним дворецкий, и принимаясь вертеть в руках серебряное кольцо, держащее ее, – ваше мнение, Бридж? – Он в первый раз так назвал герцога. Произносить имя в сокращенной форме позволялось только самым близким друзьям. Но он сделал это ненамеренно. – Должен ли я сделать ей предложение?

– Господь с вами, – воскликнул его светлость, замерев с открытым ртом и зажатой в руке вилкой.

– Конечно, вы ей не отец и не брат, и даже не родственник, – сказал лорд Фрэнсис. – И она, по-моему, уже совершеннолетняя, но вы ведь, кажется, приняли на себя какую-то ответственность за нее. Ну так как же, должен ли я сделать ей предложение?

Герцог опустил вилку, не донеся ее до рта.

– Мне и в голову не могло прийти ничего подобного, – ответил он. – Надеюсь, вы шутите, Неллер?

– Нас застали наедине, – возразил лорд Фрэнсис, – на темном балконе, где не было никого поблизости, чтобы хотя бы создать видимость благопристойности. Моя рука была на ее плечах. И ее руки – вокруг моей шеи. И в таком положении нас видела целая толпа людей, включая вас самих. Я не удивлюсь, если все решили, что это были объятия. Особенно учитывая ту чепуху, которую я нес в первый момент.

– А разве это не были объятия? – спросил герцог с сомнением в голосе.

– Мы просто смеялись, – пояснил лорд Фрэнсис. – Но сейчас это уже не важно. Я считаю, она нуждается в моей защите.

– Бог мой, – пробормотал герцог. – А я-то собирался после завтрака пойти и поговорить с вами. И предупредить вас, чтобы вы не рассчитывали, что я смирюсь с подобным поведением в отношении протеже моей матери. Я решил, что вы хотели воспользоваться ее неопытностью. Она ведь так соблазнительна, несмотря ни на что. Я намерен был вступиться за нее перед вами и дать вам понять, что, поступив так, вы будете иметь дело со мной.

Лорд Фрэнсис вскочил, с шумом отодвигая стул. Вчерашний гнев вернулся к нему.

– Воспользоваться неопытностью мисс Даунс? Да вы в своем уме, Бриджуотер? Она леди!

– Вы ведь не хуже меня знаете, что не совсем, – тихо возразил герцог.

Никто никогда не видел, чтобы лорд Фрэнсис багровел от гнева.

– За это я должен вызвать вас, – процедил он сквозь зубы.

Герцог взглянул на него, удивленно приподняв брови, и неторопливо положил салфетку на стол. Потом отчего-то дотронулся пальцами до собственного носа и сказал:

– Сядьте, Неллер. Поговорим серьезно.

– По-моему, нет ничего смешного в том, что вы считаете мисс Даунс женщиной такого сорта, которой можно предложить карт-бланш, – ответил лорд Фрэнсис, но все-таки снова сел за стол.

Герцог закрыл глаза и сжал руками виски.

– Боже мой, – произнес он. – Неужели вы влюблены в нее, Неллер?

– Ерунда, – резко бросил он. – Сущая чепуха. Но у нее есть характер, и обаяние, и еще Бог знает что, Бридж, и она вовсе не заслуживает, чтобы мы обсуждали, годится или не годится она мне в супруги. Но сама мысль!..

– Я бы, конечно, прежде всего поговорил с вами, если бы решил, что что-то произошло, – объяснил свою позицию его светлость. – Ее отец разрешил ей приехать сюда при условии, что моя мать будет опекать и защищать ее. Другими словами, она под моей защитой, Неллер. И вы не можете жениться на ней. Это будет несчастьем для вас обоих.

– Вы правы, – согласился лорд Фрэнсис, минуту поколебавшись. Ни о чем другом он не мог думать, начиная со вчерашнего вечера. Он пытался представить себе разговор с братом в случае, если его предложение будет принято. Понимал, что она никогда не будет чувствовать себя комфортно в высшем обществе. Стоит только вспомнить, что с ней творилось, когда приехал принц. – Но что ее ждет, если я не сделаю предложения? Будет ли она скомпрометирована?

– Все можно уладить, – со вздохом проговорил герцог. – Я потрачу завтрашний день на то, чтобы посетить самых влиятельных сплетников, и попрошу свою мать сделать то же самое. В разговорах мы дадим им понять, что изумлены тем, как наша невинная протеже была напугана вниманием принца. Именно поэтому, скажем мы, она и была вынуждена опереться на вас, когда вы вышли на балкон, чтобы найти ее и привести назад. Никто, я думаю, не рискнет спорить с моей матерью.

– И ведь все почти так и было, – добавил лорд Фрэнсис. – За исключением того, что к тому моменту мы уже смеялись. Она, по-видимому, приходила в себя, а я просто был очень удивлен. Она всегда заставляет меня удивляться. – Он явно был недоволен. Теперь ему нужно быть осторожнее, и не придется больше удивляться и забавляться, глядя на нее.

– Ну, значит, так и сделаем, – решил его светлость, доставая табакерку. – И больше никаких глупостей с предложениями руки и сердца.

Лорд Фрэнсис поднялся и задвинул стул на место.

– Я перед вами в долгу, Бридж, – сказал он. – Если скандал не удастся замять, всю вину я возьму на себя. Она действительно совсем неопытна, даже если на первый взгляд можно предположить обратное. Я думаю, она и понятия не имеет, в какое глупое положение поставила всех нас. Надеюсь, вы дадите мне знать, если что-нибудь случится?

– Разумеется, – ответил герцог, держа щепотку табаку перед носом. – Но если что-то и случится, мы тихонько отошлем ее домой. Скандал в высшем свете не затронет ее репутацию в ее собственном мире.

Лорд Фрэнсис помедлил еще минуту, потом вежливо поклонился и вышел.

Теперь ему гораздо лучше, думал он, как обычно, идя домой пешком. Он боялся, что Бриджуотер выложит перед ним брачный контракт, готовый к подписанию. Конечно, Бриджуотер не был уполномочен подписывать такой документ, но все же…

Кажется, он выпутался.

Лорд Фрэнсис уверен был в одном: теперь его не увидят ближе чем в нескольких милях от Коры Даунс до самого конца сезона.

Эта мысль, как ни странно, не доставила ему радости.

В первый раз за несколько недель он смог избавиться от образа Саманты Ньюман, ныне Саманты Уэйд, маркизы Кэрью. Сейчас, думая о ней, он невольно представлял себе, как она гуляет рука об руку с Кэрью в хаймурском парке в Йоркшире. И все время невольно напоминал себе, что она в положении.

Он снова обрекал себя на одинокое и жалкое существование.

Все-таки чертовски неприятная штука – эта жизнь.

Глава 9

Никакого скандала, конечно, не произошло. Кора и не ожидала ничего другого. Какая глупость! Ничего страшного не случилось – ее просто видели смеющейся в объятиях лорда Фрэнсиса Неллера, для всех просто лорда Фрэнсиса. Она, несомненно, была немного смущена, оттого что ее застали в такой ситуации, но не более того. Ни один человек, обладающий хоть каплей здравого смысла, не усмотрел бы в этом ничего подозрительного. И, вероятно, так оно и было.

Всю следующую неделю ей не давали покоя обожатели, и старые, и новые. Двое предложили ей руку и сердце, и она отвергла обоих. Никто из ее благородных воздыхателей не упоминал о происшествии на балу у Фуллеров – по крайней мере об этом случае. Зато многие были просто в восторге оттого, что с ней говорил сам принц Уэльский.

Правда, кое-кто из знакомых с ней леди намекнул вскользь на то, что произошло. Одна из них заметила, что недурно иметь среди своей свиты лорда Фрэнсиса Неллера. Что ни говорите, он придает всему особый тон. Заполучив лорда Фрэнсиса, можно не сомневаться, что многие захотят стать завсегдатаями вашего круга. «Если это правда, – подумала Кора, – значит, он пользуется ошеломляющим успехом». Конечно, он не собирается всерьез ухаживать за ней, но, возможно, хочет, чтобы она пользовалась большим успехом у других. Нужно будет непременно спросить его об этом в следующий раз. Вот он посмеется!

Многоуважаемая мисс Памела Флетчер, которой весь год не везло, может быть, из-за ее несносного характера, была не столь снисходительна.

– Лорд Фрэнсис Неллер записался в поклонники мисс Даунс, – с невинным видом объяснила она другой молодой леди. – Он, бедняжка, привык быть чьим-нибудь поклонником.

Никто не выразил готовности поддержать разговор на эту тему. Впрочем, никто также не попытался заговорить о погоде или о каком-нибудь другом невинном предмете. На,лицах окружающих явно читалось недоумение, и только Кора не смогла скрыть живого интереса. Так или иначе, мисс Флетчер никто не поддержал.

– Лорд Фрэнсис был частью свиты Саманты Ньюман целую вечность, разве вы не знали? – продолжала она, изобразив удивление. Было очевидно, что многоуважаемая мисс рассчитывала на то, что Кора этого не знает. – Он был так предан ей. Поговаривали, что он был совершенно подавлен, когда она вышла замуж за маркиза Кэрью. Но, по-моему, она совершенно права. – Мисс Флетчер оглядела слушающих, ожидая одобрения. – Маркиз, конечно, не красавец и к тому же калека, хоть некоторые и не рискуют говорить об этом вслух, но, кажется, он имеет больше пятидесяти тысяч в год. Я была бы не прочь выйти за него, если бы он захотел, – захихикала она.

Мисс Флетчер, решила Кора, не слишком умна. Если лорд Фрэнсис был в числе поклонников этой леди целую вечность, значит, он всерьез никогда не интересовался ею. Лорд Фрэнсис в отчаянии оттого, что дама его сердца, к счастью, вышла за другого? Какая нелепость. Нужно будет запомнить и эту глупость, чтобы потом посмешить его. Можно подразнить его этой Самантой, маркизой как-ее-там.

Хотя неделя, последовавшая за балом у леди Фуллер, оказалась очень насыщенной и количество джентльменов, приглашавших Кору танцевать, или прокатиться, или пройтись, или поболтать, только увеличивалось, она не находила во всем этом прежней прелести. За всю неделю она не обмолвилась и словом с лордом Фрэнсисом Неллером. Она и видела-то его всего дважды: в первый раз в театре, где была в компании графа Гринволда, а во второй – делая покупки на Оксфорд-стрит. И в обоих случаях они были слишком далеко друг от друга, чтобы рассчитывать на большее, чем вежливый поклон.

Кора испытывала нечто близкое к отчаянию. Она решила, что больше не нуждается в поклонниках, но все свое время приходилось уделять им. Ей же в эти последние две недели в Лондоне был необходим друг – просто друг, с которым можно было поболтать, посмеяться, в общем, отдохнуть. Но своего единственного друга – единственного, несмотря на то что Джейн и Элизабет тоже были ее подругами, – она увидеть не могла.

Кора чувствовала, что по возвращении в Бристоль ей будет очень не хватать лорда Фрэнсиса, но начинать скучать по нему уже сейчас она не согласна. Конечно, он не обязан развлекать ее. Если принимать во внимание его положение в обществе, он и так уж был слишком добр к ней. Взял на себя труд обратить на нее внимание. Он, должно быть, и не считает ее своим другом. Как ей это могло прийти в голову! Теперь-то Кора поняла, что она ошибалась на его счет. Боже, как унизительна была одна эта мысль!

Вот уже только неделя осталась до ее возвращения домой. Среди обычных выездов в свет лишь одна предстоящая встреча представлялась ей заманчивой – она была приглашена в Воксхолл, опять в компании графа Гринволда. Она никогда не бывала там прежде и очень хотела увидеть этот знаменитый сад ночью, когда, по рассказам, он превращался в волшебную страну со светящимися деревьями, фейерверками, загадочными аллеями и павильонами, диковинными лакомствами и музыкой.

Ей непременно нужно было увезти домой еще одно, на этот раз последнее, трепетное воспоминание. Скорее бы оказаться дома, рассказать папе и Эдгару обо всем, что она видела здесь, о том, как встречалась с принцем! В письме она только упомянула о бале и о том, что принц был среди гостей. Главную новость – о том, что он говорил с ней, – она оставила до личной встречи. Об этом-то она непременно расскажет им сама, когда вернется. Вот смешные лица у них будут!

Да-да, она очень хочет домой! Но все-таки как хорошо, что впереди еще все лето и целая неделя веселья и развлечений!

* * *

Он и сам не понимал, что он до сих пор делает в Лондоне. Никаких особых дел здесь у него не было, да и сезон подходил к концу. Публика уже начинала разъезжаться по домам. Но куда ехать ему? У него было поместье в Уилтшире, которое досталось ему от матери, но без компаньонов он всегда чувствовал себя там неуютно, даже одиноко. Он мог несколько недель погостить у брата – ему всегда там рады, а дети были бы просто счастливы. А может, поехать к сестрам? Они непременно соберут всех окрестных девиц на выданье. Нет, что-то он не настроен сейчас общаться со своим семейством, особенно с теми, кто любит устраивать чужие сердечные дела, – например, со свояченицей, которая всегда не прочь кого-нибудь сосватать. А не поехать ли ему в Брайтон – там можно в новой компании начать сезон удовольствий сначала. Впрочем, все они надоели уже здесь. Или поехать в Челкотт, в Йоркшир, навестить Гейба и леди Торнхилл…

Нет, не стоит. С Челкоттом граничит Хаймур, и они, пишет Гейб, наносят друг другу визиты почти каждый день. Он никогда не вернется в Челкотт. По крайней мере сделает это очень и очень не скоро. Не раньше, чем перестанет чувствовать себя там круглым идиотом. Он совершенно не хочет видеть ее беременной. При одной мысли об этом его охватывала паника.

Выходит, он остался в Лондоне, потому что ему никуда не хотелось ехать. Помимо этого, несколько дней он ждал, что после случая на балу у леди Фуллер разразится скандал и ему придется все улаживать. Он и сам не понимал, что с ним тогда произошло. Он не мог припомнить, чтобы так смеялся из-за сущей ерунды с тех пор, как был ребенком. И уж тем более удивительно, что, так беспомощно и безудержно хохоча, он прижал даму к себе. В этот-то момент их и увидели. Это было так унизительно. Он совсем не был уверен, что Бриджуотер и его мать, даже употребив все свое влияние, сумеют пресечь ненужные толки, – слишком многие стали свидетелями этой нелепой сцены и, конечно, приняли их невинный разговор за страстные объятия.

Он остался хотя бы для того, чтобы в случае неприятностей быть полезным даме. И вот еще что тревожило его. Бриджуотер сказал, что Фейрхурст снимет с него голову. Это было правдой. Даже от младшего сына герцога требовалось, чтобы он выбрал себе невесту соответствующего происхождения. Даже Саманта в качестве его невесты вызвала бы неодобрение.

Саманта… Пожалуй, ему пора перестать думать о ней. Он устал. Ему надоело лечить сердечные раны.

Но прошло уже достаточно времени – и никакого скандала. Даже свет был как никогда снисходителен к происшедшему – никому, видимо, не пришло в голову, что он всерьез мог увлечься мисс Даунс. Или же все были так ослеплены тем, что она удостоилась внимания принца, что простили ей небольшой промах – может же человек на радостях случайно обнять своего кавалера. А скорее всего Бридж и его матушка оказались, как всегда, на высоте и в корне задушили зарождавшиеся толки.

Лорд Фрэнсис сделал что мог, оставшись на случай неприятностей в Лондоне, но старался держаться на безопасном расстоянии от мисс Коры. Он старался ускользнуть из комнаты, видя, как она туда входит, и сворачивал за угол, встречая ее на улице. Он, словно бы случайно, повернул кругом во время верховой прогулки в Гайд-парке – правда, для этого ему пришлось уехать ровно через пять минут после того, как он туда прибыл. Зато снова удалось избежать встречи с Корой, которую привез туда Пэндри. Лорд Фрэнсис не терял бдительности.

И чувствовал себя слегка не в своей тарелке. Ему не хватало ее беззаботного смеха и болтовни. Ему не хватало ее неожиданных выходок. Что-то забавное было даже в том нелепом случае, когда их застали вдвоем и они едва избежали скандала. И в конце концов он почти признался себе, что лучшими мгновениями прошедшей недели были те два случая, когда он не смог вовремя скрыться и был вынужден хотя бы издалека помахать ей рукой. И она улыбнулась ему в ответ.

Можно подумать, что ей действительно есть до него дело. Он вспомнил, как неловко чувствовал себя на балу, и свою уверенность в том, что она начинает относиться к нему слишком хорошо. Он надеялся, что она не влюблена в него. Но стоит признать, при обеих встречах она вовсе не напоминала женщину, которая тешит себя иллюзиями.

Он танцевал с леди Августой Хэвилл на этой неделе в первый раз, хотя подумывал об этом и раньше, а она всем своим видом показывала, что страстно желает этого уже давно. На следующее утро он неожиданно получил от матери Августы приглашение провести вечер в Воксхолле. «Почему бы и нет», – держа приглашение в руке, подумал он, за минуту до этого твердо решив отказаться. Почему бы и нет. Он только один раз за прошедший год был в Воксхолле. А проводить время там всегда было приятно. И, помимо прочего, если и были какие-нибудь толки о нем и мисс Даунс, то он опровергнет их, появившись в свете с леди Августой.

И он написал, что будет.

* * *

Воксхолл был поистине чудесным местом. С первой же минуты Кора почувствовала, что именно об этом она будет чаще всего вспоминать и грезить, когда покинет Лондон. День выдался жарким, и вечер был очень теплым, под стать дню. С реки дул едва заметный бриз. Однако у него хватало сил на то, чтобы слегка раскачивать фонари на ветках, и разноцветные блики света весело плясали на дорожках и в аллеях.

В павильоне играл оркестр, и несколько пар уже танцевали. Воксхолл был местом любовных встреч, как сказала ей утром Джейн, розовея от смущения и оглядываясь по сторонам, опасаясь, что кто-нибудь – мама или Элизабет – услышит их разговор. Здесь было несколько широких аллей для прогулок и немало тенистых узких тропинок, на которых пары могли на какие-то мгновения остаться невидимыми для посторонних глаз. Если, конечно, влюбленные были достаточно сообразительны, чтобы заранее договориться о встрече, и достаточно осторожны, чтобы на долгое время не исчезать из поля зрения бдительных знакомых.

– Может быть, – сказала Джейн, безмятежно прикрыв глаза и сложив руки на груди, так что Коре показалось, что ее подруга просто грезит наяву, – может быть, именно в Воксхолле тебя ждет первый поцелуй.

Кора знала, что Джейн и граф Гринволд были без памяти друг от друга и что их вовсе не устраивало то, что они должны ждать со свадьбой, пока не выйдет замуж старшая сестра Джейн.

«Наверное, это так замечательно, – думала Кора, – быть влюбленной». И когда они прибыли в Воксхолл, она еще больше укрепилась в этой мысли. Их ждал заказанный ужин, но Коре не хотелось есть – ей хотелось танцевать, хотелось побродить по тенистым уединенным аллеям. Ей хотелось, чтобы рядом с ней оказался кто-нибудь более романтичный, чем мистер Коршэм, – кто-нибудь, кому она была бы рада подарить поцелуй. Нет, несмотря ни на что, она будет веселиться.

Сердце Коры тревожно забилось, когда она заметила в соседней беседке, совсем недалеко от них, лорда Фрэнсиса Неллера. Он был в компании миловидной леди Августы Хэвилл и еще нескольких леди и джентльменов. Членами ее кружка, как успела заметить Кора, были исключительно титулованные особы.

Он сидел рядом с леди Августой и был совершенно поглощен беседой с ней. Одет он был, как всегда, чрезвычайно элегантно. Вот только, пожалуй, его костюм был чуть странноват для джентльмена – фрак цвета лаванды и серебристый жилет.

Вскоре Кора почувствовала, что не просто взволнована. Ей было теперь все ясно, и эта ясность до крайности огорчала ее. Это не была ревность, нет, – лорд Фрэнсис был с леди Августой ничуть не более приветлив, чем с остальными леди. Она просто завидовала ей. Он должен сидеть сейчас рядом с ней, с Корой, и смотреть на нее. И разговаривать с ней, а не с кем-то еще. Нет, она все же ревновала. Она хотела, чтобы он был ее другом, не желала ни с кем им делиться.

Делиться? Кора чуть не расхохоталась, к удивлению мистера Коршэма, рассказывавшего какую-то длинную, серьезную и нудную историю о паре серых жеребцов, которых он чуть не купил на прошлой неделе. Разве она имела какие-нибудь права на лорда Фрэнсиса? Она его больше не интересует. За всю неделю он ни разу не заговорил с ней. А возможностей для этого было предостаточно. Он мог бы заглянуть в ложу лорда Гринволда во время антракта, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение. Он мог бы догнать ее на Оксфорд-стрит. Но в обоих случаях он предпочел держать дистанцию. И, наконец, сегодня он даже не заметил ее, несмотря на все ее призывные взгляды.

Ужин закончился. Кору пригласили танцевать, сначала мистер Коршэм, а потом какой-то виконт, которому, по всей вероятности, медведь наступил на ухо, – он никак не мог попасть в такт. Потом вместе с двумя другими парами, включая Джейн и ее графа, они решили прогуляться. Кору сопровождал мистер Коршэм. Герцогиня и мать графа остались в беседке.

«Как здесь чудесно», – подумала Кора. Она попыталась представить себе, что гуляет не просто с кавалером, но со своим возлюбленным. Не важно, что с воображаемым. И место, и теплый вечер были так прекрасны, что грезы становились реальностью. Так спокойно и в то же время романтично кругом. Кора запрокинула голову и взглянула на звезды, проступающие на вечернем небе сквозь свет фонарей и ветки деревьев.

Лорд Фрэнсис был в это время совсем неподалеку. Вместе с леди Августой и другой парой он прогуливался по той же аллее. Кора решила, что они могут встретить его компанию за одним из поворотов. Они, быть может, решат остановиться и завести беседу. Правда, Коре уже не слишком этого хотелось. Теперь она совершенно уверилась, что лорд Фрэнсис намеренно избегал ее всю эту неделю. И ей не хотелось, чтобы он подумал, будто она нарочно подстроила их встречу. В любом случае ей не удалось бы поговорить с ним как следует или посмеяться, как в прошлый раз, пока он держит под руку леди Августу, а ее – мистер Коршэм.

Нет, им лучше вовсе не встречаться.

Джейн и граф постепенно отстали. Вскоре Кора заметила, что они куда-то незаметно исчезли. Она понимающе улыбнулась. Через несколько минут они, несомненно, так же незаметно появятся вновь. Эти двое были очень осторожны. Другая пара ушла вперед.

И тут произошло нечто неожиданное. Как раз в тот момент, когда Кора, как ей показалось, увидела лорда Фрэнсиса и его компанию, какая-то бедно одетая женщина подошла к мистеру Коршэму и потянула его за рукав, что-то возбужденно говоря. Следует заметить, что любой, кто был в состоянии заплатить за вход, мог попасть в Воксхолл, и вероятно, сюда проникали, минуя главный вход и вовсе не платя. Мистер Коршэм что-то недовольно ответил женщине и попытался сбросить ее руку, но она вцепилась в него еще сильнее и жалобно запричитала. Ее слова, несомненно, вызвали бы интерес и сочувствие Коры, если бы она прислушалась. Но она была занята совсем другим.

Маленький мальчик выскочил из-за деревьев и с плачем ухватился за ее платье. Это был худенький, грязный, босоногий мальчишка, и Коре сразу стало жаль его. Сочувственно сдвинув брови, Кора пыталась понять, чего он хочет.

– Мой братишка, – говорил тот, шепелявя, – полез на дерево, миссис, и не смог слезть. А если он не слезет, то нас точно поймают. – Выпалив все это, он снова захныкал и потянул ее в сторону деревьев.

Кора обернулась к мистеру Коршэму, но он по-прежнему пытался высвободиться из цепких рук женщины и, по-видимому, не заметил ребенка. Но колебалась Кора лишь долю секунды – в двух шагах от нее малыш застрял на дереве и мог упасть в любую минуту. А если их заметят и поймают, то у обоих ребятишек непременно будут неприятности. Наверняка они пробрались сюда без разрешения, чтобы полюбоваться чудесным садом, и влезли на дерево, чтобы лучше было видно. Бедные малютки!

Не говоря ни слова, даже не предупредив мистера Коршэма, Кора схватила мальчика за худенькую ручонку и нырнула вместе с ним в темноту. Ей и в голову не пришло, что все происходящее было довольно странным: и к ней, и к ее спутнику кто-то одновременно обратился за помощью.

– Не бойся, – ободрила она мальчика, постаравшись придать голосу материнскую теплоту. – Не пройдет и пяти минут, как твой братишка будет цел и невредим. Я превосходно лазаю по деревьям. Весь секрет в том, чтобы не смотреть вниз ни в коем случае. И перестань плакать, ничего плохого еще не случилось. Сомневаюсь, что ты первый раз пробрался сюда тайком, но мальчишки есть мальчишки, это каждый понимает.

Мальчик, запыхавшись, трусил рядом с ней.

– Ну, где же он? – спросила Кора, когда они углубились на достаточное расстояние по самой узкой и темной дорожке Воксхолла. – Не слышу, чтобы он плакал. Он, должно быть, очень смелый парень. «Или, – подумала она, – совсем онемел от страха».

– Тут, миссис, – ответил мальчик, внезапно остановившись.

Кора тоже остановилась и всмотрелась в темноту. И вдруг почувствовала, как чья-то рука схватила ее за запястья, а другая – сжала горло. В лицо ей пахнуло чесноком и луком, смешанным с затхлым запахом гнилых зубов и пота. Воспользовавшись ее замешательством, нападавший успел зажать Коре рот.

– Спокойно, моя дорогая леди, – послышался вкрадчивый мужской голос, – не дергайтесь, и все будет в порядке. Снимай браслет, Джимми, и убирайся, да побыстрее, а я займусь остальным.

Джимми, маленький слезливый бродяжка, забыв про придуманного братца, уже сдирал, почти вместе с кожей, с запястья Коры браслет – очень дорогой подарок Эдгара, сделанный ко дню ее рождения. Мужчина же, от которого исходил невыносимый запах, перехватил руку и начал сдирать с шеи Коры жемчуг, который отец подарил матери к пятой годовщине их свадьбы, всего за несколько месяцев до ее смерти.

Кора, наступив изо всех сил мужчине на ногу, пыталась укусить его за руку, одновременно отталкивая мальчишку. Рука была очень грязная, и прежде она ни за что бы не позволила себе ударить ребенка. Но сейчас она была вне себя от злости. Она, рискуя своей репутацией и вечерним платьем, бросилась в темноту, чтобы выручить неудачливого мальчонку, а вместо этого попала в лапы грабителей. И Кора торжествующе засмеялась, услышав вопль мужчины и визг мальчишки.

Если бы только она могла развернуться, думала Кора, она нанесла бы грабителю свой коронный удар – ему научил ее Эдгар на случай опасности, сейчас, кажется, такой случай представился.

Сложность была в том, что она не могла развернуться.

Внезапно мальчишка взлетел в воздух и, взвизгнув, приземлился в нескольких футах от нее. К счастью, при этом он выпустил из рук запястье Коры, и браслет остался на месте. В то же мгновение немытый грабитель, хрипя, ослабил хватку.

Кора решила было пустить в ход правое колено – левая нога всегда слабее, учил ее когда-то брат, но ей больше не пришлось самой защищаться от врага. Вместо этого она была вынуждена, как и подобает настоящей беспомощной женщине, стоять и смотреть, как некто, появившийся из мрака, вступил в схватку с грабителями – некто, выглядевший так странно при лунном свете.

Мальчишка исчез в темноте.

Кора зажала рот рукой, чтобы не закричать. Только бы у грабителя не оказалось ножа! Бедный ее спаситель! Он ничего не знает о грабителях и бандитах! Не то что она! Кора выросла в Бристоле, и отец часто брал ее с собой в порт, где она насмотрелась всякого.

Его даже могут убить!

Кора искала возможности помочь своему спасителю. И случай тут же представился. Разбойник начал пятиться назад прямо в ее сторону. Еще несколько шагов, и он споткнется о корень дерева. Нужно ему помочь! Кора схватила его сзади за куртку, задержала на минуту, а потом внезапно отпустила. Да еще и пнула вдогонку, чем причинила жуткие страдания зажатым в тесную обувь пальцам.

– Получай! – воскликнула она, стоя подбоченившись над поверженным врагом.

По-видимому, вор почувствовал, что проиграл. Держась одной рукой за разбитое колено, он поднялся и, пробежав, хромая, несколько шагов, скрылся в кустах, где парой минут раньше исчез его юный подручный.

– Ну, – произнесла Кора, глядя вслед убегавшему, – мы задали ему хороший урок.

Обернувшись, она хотела было обратиться к своему спасителю и содрогнулась в запоздалом смертельном ужасе: на ее глазах чуть не убили лорда Фрэнсиса Неллера.

Глава 10

Он заметил ее, как только они прибыли в Воксхолл. С ней были еще несколько человек, среди которых – Гринволд и леди Джейн Монро, и матушки недавно помолвленной пары. Они расположились как раз рядом с беседкой, которую занял он с леди Августой и ее компанией.

Ничего не было проще, чем поймать ее взгляд, улыбнуться и кивнуть. Несколько раз он замечал, что она смотрит в его сторону. Он мог бы подойти к ее беседке засвидетельствовать свое почтение. Задержался бы возле нее только на пару минут. Вместо этого он сделал вид, что не заметил ее.

Это было необъяснимое ребячество с его стороны. Он и сам не мог понять, почему поступает так. Он не был с ней в ссоре, напротив, в последнюю их встречу они так весело смеялись, что им даже пришлось взяться за руки, чтобы не упасть. И она совсем ничего не значила для него. Даже после помолвки Саманты он не пытался избегать ее. Был гостем на ее свадьбе. А сегодня он вел себя просто глупо.

Теперь с каждой минутой было все труднее сделать вид, что он наконец заметил ее, когда она все время была тут же, в Воксхолле, в нескольких шагах от него, в соседней беседке. Ему пришлось специально отворачиваться, когда она в танце проносилась совсем рядом. Лорд Фрэнсис испытал облегчение, когда кто-то предложил прогуляться по парку.

Он исправит свою ошибку, когда вернется. Отведет леди Августу в беседку и повернется к Гринволду, делая вид, будто только что заметил их. Правда, неизвестно, поможет ли это. Даже герцогиня Бриджуотер и леди Джейн уже, наверное, недоумевают, почему он вдруг стал так слеп. И Кора Даунс, без сомнения, сердится на него. Боже, лорд Фрэнсис надеялся, что она не влюблена в него.

Но оказалось, что ему не придется ждать возвращения в беседку, чтобы загладить свою оплошность. Он шел по главной аллее с леди Августой и другой парой, искусно делая вид, что не понимает ее намеков, когда они проходили мимо боковых темных тропинок. Они уже шли назад, наслаждаясь теплым вечером, любуясь фонариками и цветными тенями, которые они отбрасывали на дорожку, и раскланиваясь со знакомыми, попадавшимися навстречу. Вдруг в отдалении он заметил высокую фигуру Коры Даунс, идущей им навстречу под руку с Коршэмом. Непонятно почему, но лорда Фрэнсиса охватило волнение. Представив близкую и уже неизбежную встречу с Корой, он даже чуть было не решился свернуть с дорожки. И не сделал этого только потому, что свернуть на темную аллею ему пришлось бы вместе с леди Августой. Чем это грозило ему, он прекрасно знал. Женщины ждут, чтобы их поцеловали, а раз одарив мужчину поцелуем, уже предполагают, что на следующее утро ты предстанешь перед их папенькой, чтобы обговорить условия будущего брачного соглашения. За долгие годы свободной жизни он научился блестяще избегать подобных ситуаций.

Может быть, внезапно подумал он и тут же решил, что это звучит абсурдно, именно поэтому он так долго оставался верным поклонником Саманты Ньюман. Она никогда не стремилась выйти замуж. И хотя он любил ее и несколько раз предлагал ей руку, он никогда всерьез не предполагал, что она примет его предложение. Однако для него оказалось таким ударом, что она может заинтересоваться кем-то другим, причем в весьма короткий срок. Это было ударом и унижением. Она разбила его сердце.

«Как же теперь быть? – думал он. – Вежливо кивнуть Коре и пройти мимо? Остановиться и поболтать с ней и с Коршэмом?» Обычно он не задумывался о таких вещах. Действовал спонтанно. Что же интуиция подсказывает ему сейчас? Конечно, остановиться и побеседовать. Это будет простым проявлением учтивости.

Однако прежде чем он смог сделать это, прежде чем они успели подойти достаточно близко, он увидел, что какие-то бродяги пытаются отвлечь внимание мисс Даунс и Коршэма, а те уже готовы доверчиво попасться на этот древнейший воровской прием. Женщина, вынырнувшая откуда-то из-за кустов, держит Коршэма за руки и, наверное, жалуется на бедность и просит для голодных детей. Покуда она отвлекает Коршэма, маленький бродяжка подбежал к Коре и вцепился в ее платье. Ему, без сомнения, тоже придумали душераздирающую историю, и он явно попал по адресу – во всем Лондоне трудно найти более наивную слушательницу. Почти сразу же Кора и мальчишка скрылись из глаз. И ни Коршэм, ни другая пара, сопровождавшая их, даже не заметили ее исчезновения.

В кустах наверняка прячется кто-то третий – скорее всего мужчина, достаточно сильный, чтобы без труда избавить ее от драгоценностей. А может быть, даже надругаться над ней или лишить ее жизни, хотя это и маловероятно, принимая во внимание присутствие поблизости женщины и мальчика.

Лорд Фрэнсис извинился перед леди Августой, о чем-то болтавшей с идущей позади них парой.

– Простите, мне нужно кое с кем поздороваться, – пробормотал он и бросился с тропинки в темноту вслед за мисс Даунс и мальчишкой.

Коршэм все еще отбивался от навязчивой просительницы.

Лорд Фрэнсис потерял несколько минут, пробираясь напрямик среди деревьев, и только потом заметил чуть левее узкую тропинку. Направление он угадал правильно. Даже в такой темноте он отчетливо различал впереди себя три фигуры: Кора отбивалась от напавших на нее мальчишки и мужчины. Судя по тому, что они время от времени вскрикивали от боли, Кора не собиралась сдаваться. Он еще быстрее бросился вперед, вне себя от ослепившей его ярости.

С мальчишкой справиться было несложно. Лорд Фрэнсис только слегка приподнял его за воротник куртки и отбросил в сторону. Избавившись от маленького воришки, лорд Фрэнсис схватил мужчину за горло, точно так же, как тот держал Кору. Неожиданность была в пользу лорда Фрэнсиса. Вор ослабил хватку и с гневным и изумленным воплем развернулся в его сторону.

Лорд Фрэнсис не напрасно проводил целые часы на протяжении нескольких лет в боксерском салоне Джексона. Он был способным учеником и не жалел сил, отрабатывая удары. Джексон всегда говорил, что он мог бы стать одной из звезд его салона, если бы в нем было чуть больше злости. В этот вечер злости ему было не занимать. Пара предварительных ударов позволила лорду Фрэнсису развернуться удобнее, и правым сверху он почти свалил своего противника, удовлетворенно услышав хруст челюсти и лязг зубов. Грабитель покачнулся и должен был уже рухнуть на землю. Но разве в присутствии Коры Даунс что-то может идти своим чередом?! Не желая, по всей видимости, оставаться пассивной зрительницей, Кора вдруг схватила грабителя сзади, удерживая его от падения. В первое мгновение показалось, что она хочет удержать вора на ногах, чтобы лорд Фрэнсис мог нанести ему еще удар. Но тогда она упадет вместе с грабителем и может здорово пострадать. Внезапно она отступила на пару шагов, все же позволяя противнику упасть, и пнула его в спину.

«Наверное, ее ноге больнее, чем спине этого негодяя», – подумал лорд Фрэнсис.

Вор поспешно поднялся и скрылся в темноте. Пожалуй, не стоило пытаться преследовать его, чтобы заставить предстать перед правосудием. Во всяком случае, он не собирается этого делать. Мисс Даунс смотрела вслед убегавшему.

«Слава Богу, – подумал лорд Фрэнсис. – Она может устроить фарс даже из такой скверной ситуации». Он почувствовал, как его гнев сменяется чувством облегчения, и готов был рассмеяться, когда она повернулась и взглянула на него.

– Лорд Фрэнсис? Неужели это вы? Он вас не ранил? Разве можно было бросаться на него без оружия? Он ведь мог убить вас! – Она приблизилась.

– Мне казалось, вам нужна помощь, – ответил он, пытаясь поправить пришедший в беспорядок фрак.

– Нет, – самоуверенно возразила она, машинально проверяя, на месте ли ее жемчуга. – Они обвели меня вокруг пальца. Мальчишка сказал, что его брат не может слезть с дерева. Они якобы пробрались сюда, чтобы посмотреть на праздник, и их бы наказали, если бы поймали. Но здесь меня ждал вовсе не его маленький братец, а вот этот разбойник.

– С вами все в порядке? – спросил лорд Фрэнсис, пытаясь разглядеть в темноте выражение ее лица. – Он не успел вас поранить? Они точно выбрали жертву, хоть и действовали наугад, я полагаю. Вы ведь никогда не откажетесь помочь тому, кто попал в беду?

– Со мной все в порядке, – сказала Кора, но лорд Фрэнсис заметил, что она вся дрожит. – Этот грабитель был такой грязный! От него шел такой отвратительный запах! Он хватал меня своими грязными руками, зажимал мне рот. Они хотели украсть мамин жемчуг и браслет, который подарил Эдгар. Я чувствую себя так, словно сама испачкалась о них.

Это были последствия перенесенного потрясения. Она начинала возвращаться к действительности. Лорд Фрэнсис шагнул к ней.

– Они уже далеко, – проговорил он, пытаясь успокоить ее. – Теперь вы в безопасности. Я не позволю им вернуться и причинить вам зло.

Кора вдруг бросилась к нему и спрятала лицо в пышных складках его жабо, которое слуга с таким трудом прилаживал несколькими часами раньше. Потом, словно желая приблизиться еще сильнее, выпрямилась, прижалась к его плечу и обхватила руками за шею. Лорду Фрэнсису показалось, что она хочет спрятаться внутри него, если бы это было возможно.

– Обнимите меня, – требовательно произнесла она.

И он обнял ее. Очень крепко. И почувствовал, что солнце как будто приблизилось к земле и расплавило его сердце. О Боже! Как это некстати! Он изо всех сил старался заставить свое тело замолчать и думал лишь о том, чтобы только утешить ее.

– Ш-ш, – тихонько прошептал он Коре на ухо, хоть она и молчала. – Я с тобой, и ты в полной безопасности, Кора.

Ее грудь вздымалась у его груди, словно она запыхалась после быстрого бега.

– Ах, – вздохнула Кора, дыша ему в плечо, – вы так хорошо пахнете. – Может быть, она подумала, что он не расслышал ее, и поэтому решила повторить свои слова. А может быть, она просто хотела взглянуть ему в лицо, чтобы убедиться, что с ней именно тот человек, рядом с которым она чувствует себя в безопасности. Она подняла голову и посмотрела в его глаза – их губы почти касались друг друга. – Вы так замечательно пахнете.

Никто прежде не говорил ему, что он хорошо пахнет. Почему-то ее простые слова звучали так призывно и чувственно. Он наклонил голову, чтобы не коснуться случайно ее носа, и приблизил свои губы к ее губам…

* * *

– Понятно! – Возмущенный голос леди Августы Хэвилл возник словно из глубин ада. Да это и было началом ада. Разгневанная леди Августа привела с собой целую армию – по крайней мере в темноте им показалось, что это именно так. Здесь была пара, с которой он прогуливался по парку, и та, которая сопровождала мисс Даунс, и также Гринволд, леди Джейн Монро и, конечно же, Коршэм. Были здесь и какие-то другие люди; лорд Фрэнсис, может быть, и узнал бы их, если бы кто-нибудь соизволил принести огня.

К сожалению, никому из них не был нужен свет, чтобы догадаться, что он только что собирался сделать. И, что самое неприятное, они были правы в своих предположениях. Еще секунда, и путь к отступлению для обоих был бы отрезан окончательно.

– Отлично, Неллер! – ядовито произнес мистер Коршэм. – Теперь ясно, к чему все шло.

Никто не нуждался в пояснениях относительно того, о ком шла речь и к чему все шло.

– Не успел я на секунду отвлечься… – Он не закончил фразу, только резко развернулся л зашагал прочь.

– Кора! – воскликнула леди Джейн со слезами в голосе.

– Идем, любовь моя, – вмешался ее жених, – Полагаю, дальше уже не наше дело.

«Если не принимать в расчет, что мисс Кора Даунс – их гостья, и ее только что едва не ограбили и, быть может, чуть не убили», – подумал лорд Фрэнсис.

– Ну ничего, я не останусь у вас в долгу! – прошипела леди Августа полным вселенского презрения голосом. Она явно обращалась только к лорду Фрэнсису. – Но не надейтесь, что я так просто отдам вас этой шлюхе.

– Что? – переспросила Кора, больше изумляясь, нежели оскорбляясь. – Кажется, она говорит обо мне?

– Назвался груздем, полезай в кузов! – С триумфальным кличем леди Августа повернулась к лорду Фрэнсису спиной и, высоко подняв голову, отправилась восвояси, потянув за собой другую пару.

– Меня едва не ограбили, – сказала Кора. – Лорд Фрэнсис пришел мне на помощь!

Но аудитория уже изрядно поредела, с ними стояли лишь всхлипывающая леди Джейн, остолбеневший Гринволд – лорд Фрэнсис решил, что эти двое, вместо того чтобы приглядывать за мисс Даунс и Коршэмом, занимались под тенью деревьев своими собственными сердечными делами, – да еще одна совершенно сбитая с толку пара, гулявшая вместе с ними.

Все остальные устремились к павильону, чтобы поскорее сообщить сногсшибательную новость остальным.

– Довольно, – лорд Фрэнсис обнял Кору за талию и притянул к себе. – Идемте, я провожу вас к беседке Гринволда. Его светлость отвезет вас домой.

– Они, наверное, решили, что у нас здесь свидание, – говорила Кора. – Они что же, не знают, что здесь произошло?

Лорд Фрэнсис не сомневался, что невольные зрители этого неожиданного спектакля поняли все слишком хорошо. Ту же самую пару они видели в столь же щекотливом положении на уединенном балконе во время бала у леди Фуллер.

– Идемте, – как можно спокойнее сказал он. – Обопритесь на мою руку.

– Но это же абсурд, – произнесла Кора уже окрепшим голосом. – Неужели люди могут быть так глупы? Пожалуйста, проводите меня в павильон, лорд Фрэнсис, и мы расскажем все как было. Неужели они не поймут, что ошиблись? – Она вдруг рассмеялась и удивленно добавила:

– Представляете, до чего смешно – нежное свидание у нас с вами! По-моему, это так очевидно!

«Быть может, не так уж и очевидно!» – подумал лорд Фрэнсис, по-отечески похлопывая ее по руке. Ему-то уж точно было не до смеха. Кажется, еще ни разу в жизни он не был так встревожен.

* * *

Кору заперли в доме герцогини Бриджуотер на целых четыре дня. И это несмотря на то что было лето и Солнце светило с безоблачного неба, а приглашения весело провести время сыпались одно за другим.

Герцогиня никого не принимала и никуда не отпускала Кору.

Все это напоминало ей заговор. И ее светлость, и Джейн, и Элизабет были очень добры с ней, но словно и не собирались никому объяснять, что произошла ошибка. И не давали ей самой разъяснить все кому бы то ни было, держа ее взаперти.

Вся ситуация казалась Коре чертовски нелепой. С самого начала все пошло как-то не так. Когда они вернулись в павильон, после того как она подверглась нападению в парке, – Кора как раз поняла, что женщина тоже была в сговоре с двумя другими грабителями, – все смотрели на них и вдруг как по команде отвернулись. Ей не могло это почудиться, и это было очень странно.

Кора хотела было встать посредине площадки для танцев перед, павильоном и выступить с речью, раз уж все и так обратили на нее внимание. Она должна была рассказать, что с ней случилось. Она просто рвалась поведать миру, какими хитрыми оказались женщина и мальчик – подручные вора – и каким коварным был сам грабитель. Она горела желанием рассказать всем, как храбро она сражалась и как они с лордом Фрэнсисом выиграли битву. Она была даже готова объяснить, что так нуждалась в поддержке и утешении после этого ужасного нападения, и поэтому лорд Фрэнсис поддержал ее, когда она совсем ослабела.

Она хотела, чтобы им стало стыдно за свою ошибку. Пусть они все опустили бы глаза в раскаянии, и тут она чем-нибудь рассмешила бы их, и все снова было бы прекрасно. Конечно, она больше не станет водить компанию с мистером Коршэмом. Он вел себя совсем не как джентльмен, и она никогда ему этого не простит. Он попался на удочку, так же как я она. И даже не обеспокоился, когда она исчезла.

Но ей не дали и слова сказать. Самое невероятное, что и лорд Фрэнсис не пытался ничего объяснить. Только шепнул пару слов ее светлости, к которой и проводил Кору без промедления, и посоветовал тут же отвезти ее домой и ждать его звонка. Он позвонит завтра утром.

Итак, Кору выпроводили из Воксхолла, не дав сказать и слова. Вся компания Бриджуотера неотступно шла за ней, словно свора, идущая по следу. И она чувствовала себя так, словно внезапно впала в немилость.

Ее отвезли домой, хотя за прошедшие четыре дня она слишком хорошо поняла, что это вовсе не дом и заперли здесь. И лорд Фрэнсис не появился ни на следующий день после происшествия в Воксхолле, ни в другие дни. Никто не навещал ее.

Кора очень хотела поскорее попасть домой. Она мечтала вернуться в свой привычный мир, к папе и Эдгару. В тот мир, где люди по меньшей мере руководствуются здравым смыслом в своих поступках. С этим же миром она больше не хотела иметь ничего общего. Конечно, и в этом мире, в котором живут Элизабет, Джейн и герцогиня, есть много приятных моментов – к примеру, довольно забавно чувствовать себя героиней. Но все же это очень глупый мир.

Кора попросила герцогиню отвезти ее домой. Она не приносит им ничего, кроме лишних хлопот. У Джейн и Элизабет сейчас множество обязанностей, и ее светлости, наверное, хотелось бы сосредоточить внимание на делах собственных дочерей. Но герцогиню, казалось, совсем не волновало происходящее. Она ответила, что Коре не стоит ни о чем беспокоиться. Все будет хорошо, сказала она. Ей очень жаль, что она послужила причиной неприятностей Коры. Ей следовало бы попытаться найти Коре мужа в Бате.

Кора чувствовала себя как в ловушке. Она вовсе не была виновата в том, что случилось. Ведь ничего не случилось! Она никак не могла понять, как кому-нибудь могло прийти в голову, что между ней и лордом Фрэнсисом что-то было. Ей стало досадно, и она чувствовала, что за всем происходящим скрывается какой-то подвох. Ей следует, решила она, спокойно сидеть и ждать, когда все уедут за город. И тогда она сможет отправиться домой, в Мобли. Она еще успеет весело провести остаток лета.

Она не забыла, что леди Августа Хэвилл назвала ее шлюхой. С каким удовольствием Кора дала бы этой знатной молодой леди хорошую пощечину! В ее собственном мире женщины никогда не позволили бы себе так вульгарно разговаривать друг с другом. Вот он, хваленый высший свет с его знаменитой галантностью!

И еще она не могла забыть, что лорд Фрэнсис почти поцеловал ее. И он хотел поцеловать ее в губы. Папа и Эдгар часто целовали ее – в их семье не принято было сдерживать свои чувства. Например, в день рождения или когда кто-нибудь из них уезжал или возвращался. Разумеется, они целовали ее в щеку или в лоб. Но при воспоминании о том, что лорд Фрэнсис хотел поцеловать ее в губы, у нее подгибались колени. Ей хотелось знать, на что похож его поцелуй. Поймав себя на этой мысли, Кора улыбнулась. Конечно, это был бы просто братский поцелуй. Ей стало бы легче и спокойнее, как становилось спокойнее в его объятиях. Удивительно, но его тело было мужественным и крепким, в нем не было никакой ни мягкости, ни изнеженности, как могло показаться с виду. Он ведь столько раз носил ее на рука поэтому она Знает, как он силен.

Он назвал ее Кора. Почему-то из его уст ее имя звучало мягко и нежно. Ей всегда казалось, что ее имя больше всего напоминает воронье карканье.

Все это тревожило Кору, и с каждым днем все сильнее. Ей уже хотелось кричать от неизвестности. Конечно, даже дочь купца из Бата знала, что леди нельзя кричать, разве что в случае неожиданной опасности. К примеру, если вдруг увидишь мышь. Хотя сама Кора, увидев мышь, обычно забывала закричать. Ей было просто любопытно разглядеть это маленькое существо.

Наконец на пятый день что-то изменилось. Элизабет и Джейн уехали на пикник, куда Кора тоже собиралась несколько дней назад. Они отправились туда в сопровождении леди Фуллер. Кора и герцогиня сидели в будуаре ее светлости, как вдруг вошел дворецкий и объявил, что внизу герцогиню ожидает посетитель.

Когда та ушла, Кора почувствовала себя так, словно была больна какой-то страшной болезнью и поэтому ее изолировали от людей. Конечно, посетителя примут в гостиной, и ей не разрешат туда спуститься.

Однако через минуту дворецкий вернулся и сказал, что мисс Даунс ожидают в салоне на первом этаже. Кора вскочила на ноги, стараясь отбросить все свои страхи. Кто-то решил навестить ее? Какое чудо!

Она подошла к дверям салона, которые дворецкий предупредительно открыл перед ней, и обрадовалась еще больше. Она увидела лорда Фрэнсиса Неллера.

Герцогиня поднялась навстречу ей.

– Лорд Фрэнсис желает переговорить с вами с глазу на глаз, Кора, – объяснила она. – Я буду наверху, дорогая. – И с этими словами она покинула комнату.

Кора едва расслышала, что сказала герцогиня. Она поспешила навстречу лорду Фрэнсису, протянув к нему руки и лучезарно улыбаясь.

– О, лорд Фрэнсис! – воскликнула она. – Как я счастлива видеть вас!

И еще не успев пожать ему руку, поняла, почему он не позвонил раньше. Бедняга, по-видимому, болен. Он был чертовски бледен,

Глава 11

Лицо Коры озарилось такой радостью, что на минуту стало просто прекрасным. На мгновение он был ослеплен ее красотой.

Должно быть, последние несколько дней она провела ужасно. Ее не выпускали из дома, как сообщила ему герцогиня, и к ней не пускали никого из визитеров. Даже о его визите на следующий день после происшедшего в Воксхолле она так и не узнала. И Бриджуотер с ней тоже не говорил. Кора благоговела перед герцогом. Он сам сообщил ему это около часа назад с недовольной гримасой. И он решил лишний раз не беспокоить ее.

Герцог во всем винил себя. Конечно, это ею мать привезла девушку в город, решила вывезти в свет и найти ей мужа почти одного с собой ранга. Но он ведь глава семьи. И за репутацию девушки, и за ее безопасность должен отвечать он. Помимо прочего, именно он попросил лорда Фрэнсиса танцевать с ней на первом балу и составить ей протекцию в свете.

Но вот она перед ним, и он видит, что после четырех дней заточения она еще больше расцвела. И как только герцогиня покинула комнату, она устремилась к нему, протянув навстречу руки, – как всегда, без всякого жеманства и кокетства. Кора Даунс, подумал он, из тех, кто всегда называет вещи своими именами и просто не в состоянии ничего скрывать.

– О, лорд Фрэнсис, – сказала она, крепко пожимая ему руки, – как я счастлива видеть вас.

Он чувствовал себя последним негодяем.

Ей следовало бы быть бледной и несчастной. Она должна была замереть у двери, опустив глаза. Вдруг он понял, почему она не грустит. Она понятия не имела, почему он здесь, не знала, где он был эти четыре дня и что делал. Она все еще была в счастливом неведении.

– Я так рада, что вы пришли, – продолжала она, прежде чем он успел вставить хоть слово. – Мне так нужно поговорить с человеком, который умеет смеяться над неприятностями. Вы себе даже представить не можете, как тоскливо было в этом доме последние несколько дней. Мне не позволяли никуда выходить и ни с кем видеться. Я знаю, что и герцогиня, и девочки желают мне добра, но вся эта история – сплошное недоразумение. Вы не слышали, что говорят в свете? Я, конечно, представляю, что о нас подумали в тот вечер. Неужели этому мифу все поверили? Скажите же, что все это сущая чепуха, и давайте вместе посмеемся надо всем этим.

Будь это другая женщина, то, что она улыбалась ему, стоя так близко, он принял бы за кокетство. Но Кора не хитрила. Она просто была рада его видеть.

Он сильнее сжал ее руки.

– Боюсь, мы попали в переделку, мисс Даунс, – проговорил он.

– О! – воскликнула она, и ее улыбка погасла так же внезапно, как и появилась. – То же самое сказала ее светлость. Так, значит, все поверили, что мы назначили там друг другу свидание? Как же глуп ваш высший свет! И от этого вы заболели, да? Вы бледны как полотно. Вас так беспокоит мнение общества? Вам совсем не хочется приобрести репутацию джентльмена, соблазняющего молодых леди? Не волнуйтесь! Они скоро обо всем забудут. Мне так жаль, что вам пришлось пережить все это по моей вине. Ведь это меня вы так храбро бросились спасать в Воксхолле и даже рисковали жизнью. А вместо всеобщего восхищения получили одни только неприятности. Как это несправедливо!

Ее взгляд был полон сочувствия. О Боже, и она еще пытается ободрить его!

– Мисс Даунс, – сказал он, – простите, что заставил вас столько дней пребывать в неизвестности. Я не болел и не лежал в постели. Я только что вернулся из путешествия, Я был в Бристоле и у своего брата.

Корд раскрыла глаза от изумления. Он сказал – в Бристоле?

– О, если бы я только знала, что вы ездили туда! Аббатство Мобли совсем рядом с Бристолем. Я попросила бы вас заехать к отцу. – Внезапно она вспыхнула и прикусила губу. – Нет, это, конечно, невозможно. Сын герцога не может навестить бристольского купца. Это даже лучше, что я ничего не знала. Иначе я бы…

– Мисс Даунс, – перебил он ее, – я был не в Бристоле, а в аббатстве Мобли.

Кора совсем растерялась.

– О, – только и смогла выговорить она.

– Я ездил туда, чтобы встретиться с вашим отцом, – продолжал он. – Я собираюсь сделать вам предложение. И мне было нужно его предварительное согласие. И он дал свое согласие. Брачный договор, устраивающий обе стороны, у меня в кармане. Если вы согласитесь, он будет подписан немедленно. Конечно, если вы согласитесь. Согласны ли вы оказать мне честь стать моей женой?

Любая другая женщина ожидала бы этого. Во всяком случае, надеялась бы на это. И боялась бы, что этого не произойдет. Другая, но не Кора Даунс. Любая другая женщина поняла бы, что если этого не произойдет, вся ее последующая жизнь рухнет. Но Кора Даунс глядела на него непонимающими глазами и даже приоткрыв рот от изумления.

Потом вдруг откинула голову назад и. рассмеялась. Да так беззаботно, что он чуть было не последовал ее примеру.

– О, это восхитительно, – сказала она, наконец придя в себя. – Бесподобно. Я так и знала, что если только встречу вас, вы обязательно заставите меня смеяться. Вы такой шутник! В первое мгновение я чуть было не поверила вам. Признавайтесь, вы ведь ожидали, что я без раздумий выпалю «да»? Хорошо, что я удержалась. О, тогда я показала бы вам, что значит попасть в настоящую переделку. Даже жаль, что я вовремя сообразила, что это шутка. – Она снова прикусила губу и взглянула на него своими сияющими глазами.

– Но это не шутка, – тихо проговорил он. Лорд Фрэнсис видел, как улыбка постепенно сходит с ее лица и глаза темнеют от огорчения.

– Нет, – после долгого молчания произнесла она и убрала руки. – Нет, – повторила Кора, качая головой. – Вы очень любезны. О, как глуп свет! Непростительно и преступно глуп. Но я не вашего круга, лорд Фрэнсис, и я не заставлю вас приносить такую чудовищную жертву.

О, какое это было искушение! Почти непреодолимое искушение.

– За последние две с половиной недели вы были скомпрометированы дважды, мисс Даунс, – стал объяснять ей лорд Фрэнсис. – И оба раза виновником этого был я. Будет лучше для нас обоих, если мы уладим это прямо сейчас. Давайте не будем считать это чем-то ужасным. Есть во всем этом и положительные стороны, не правда ли? Мне казалось, мы нравимся друг другу. Нам спокойно, когда мы вместе, и у нас всегда есть о чем поговорить. Нам даже бывает весело. И разве так уж плохо, если мы станем мужем и женой? Мне кажется, это будет даже очень неплохой брак.

Он уже убедил себя, что так оно и будет. Дружба – хорошее основание для любой семьи.

– Неплохой? – спросила она. – Вы ведь сами не верите в то, что говорите. Вы же совершенно не хотите жениться.

– Мне уже тридцать, – ответил он. – Очень много лет, не правда ли? Самое время завести семью. У меня нет на примете никого другого, на ком бы я хотел жениться.

«Никого, кто уже не был бы замужем, – добавил он про себя. – О Саманта!»

– Да вы же возненавидите меня за это, – сказала она с жалостью. – И себя, и меня в первую очередь. Я ведь даже не леди, лорд Фрэнсис. Мой отец не дворянского происхождения. Он, конечно, очень богат, но свое состояние сколотил исключительно торговлей. А вы даже больше чем просто дворянин. Вы сын герцога и брат герцога. Боже правый, такой высокий титул? Я ведь буду леди Кора, если выйду за вас. Это абсурд!

– Вы будете леди Фрэнсис Неллер, – поправил он ее, улыбаясь, – а не леди Кора. Неужели это такой страшный титул?

– Вы ездили к брату, – вспомнила она. – Что он сказал? Могу дать голову на отсечение, что ему это не понравилось.

Разумеется, она была права. Фейрхурст побагровел и даже зарычал от гнева. Они спорили очень долго, и брат всеми способами отговаривал его жениться. Пробовал и льстить, и ругаться, и взывать к разуму. Пытался напомнить о традиции и о законах. Но закона, ограничивающего права лорда Фрэнсиса, не существовало. А потом вдруг остановился, что было так не похоже на него, и заявил, что с большой неохотой, но все же примет леди Фрэнсис, хотя она даже не леди.

– Мой брат не может командовать мной.

– Вот видите? Я была права, ему это не понравилось. Уверена, что он не дал вам своего благословения. А что сказал папа?

Отец Коры удивил его, и удивил приятно. Он ни в коей мере не был вульгарным стариком. И, несмотря на огромное богатство и положение землевладельца, не казался претенциозным. Это был прямой, сильный, и решительный человек. Уже после самого короткого знакомства с отцом становилось понятно, почему Кора была такой, какая она есть. С братом дело обстояло чуть сложнее. На первый взгляд его ни за что было не отличить от джентльмена по рождению. Он был чертовски красив, отметил про себя лорд Фрэнсис, и настроен достаточно враждебно. Он не считал, что его сестре нужно выходить замуж за аристократа.

– Кори никогда не сможет освоиться со всеми этими правилами и ограничениями, присущими свету, – сказал он, так же как и сестра, глядя прямо в глаза, собеседнику. – Если сейчас она не смогла приспособиться, то не сможет и в будущем. Уверен, что она даже не подозревает, что происходит. И никогда не поймет. Она всегда была выше слухов и мелких интрижек. Поэтому будет среди вас белой вороной. К тому же она настоящее ходячее несчастье.

Лорд Фрэнсис не смог удержаться от смеха.

– Да, я заметил, что фарс буквально преследует ее по пятам.

Странно, но молодого Даунса не обидело, а скорее обрадовало его замечание. Он словно немного оттаял.

– С ней рядом должен быть человек, который будет относиться ко всем ее странным поступкам с юмором, – продолжал Эдгар. – Как мой отец и я. Мы ведь обожаем ее, вы понимаете?

Это, безусловно, было серьезным предупреждением. Если он хоть чем-то обидит Кору, эти двое сотрут его в порошок. Старший Даунс придирчиво расспросил ею о собственности и о доходах. Так придирчиво, как если бы составлял брачный контракт с любым Томом, Диком или Гарри, который просто пришел с улицы просить руки его дочери. Его благословение получить было не так-то легко.

– Он устроил мне допрос на целых полчаса, – рассказывал лорд Фрэнсис Коре, – но все же благословил наш союз, конечно, при условии, что вы дадите свое согласие. Он предупредил меня, что для вас не будет играть никакой роли мой титул и то, что вы станете леди Фрэнсис. А ваш брат готов был положить меня на одну ладонь и прихлопнуть другой, если я не пообещаю, что буду смеяться над всеми вашими промахами.

– Вы и Эдгара видели? – переспросила Кора. – Да, он называет меня ходячим несчастьем еще с тех пор, как я была ребенком. Как это несправедливо! И как он посмел сказать это вам? Что вы могли обо мне подумать?

Он наклонился и посмотрел ей в глаза:

– Вас действительно волнует, что я думаю о вас? Я вам скажу, если вы хотите. Я считаю вас женщиной, которую не смогли отравить ни соблазны жизни, ни богатство вашего отца, ни репутация героини, ни то, что вы внезапно оказались среди сливок общества. Вас даже не прельстила перспектива подняться гораздо выше того положения, которое досталось вам при рождении. Я считаю вас человеком, который живет согласно своим убеждениям и не собирается следовать капризам общества, человеком, не боящимся быть самим собой. Вы женщина, которая мне нравится и которая достойна всякого уважения.

Он и сам не понимал, что так думает о ней, пока не сказал это вслух. Но он не кривил душой.

Кора казалась совсем несчастной. Глаза ее наполнились слезами.

– Пожалуйста, уходите. Я всегда буду благодарна вам за то, что вы для меня сделали. Но я не могу выйти за вас. Вы слишком добры. – Она подняла дрожащую руку и провела ладонью по его щеке. – Благодарю вас.

Бежать. Бежать прямо сейчас. Бежать не останавливаясь, пока между ними не окажется весь Лондон. Но вместо этого он стоял перед ней, словно окаменев, и чувствовал, что тоже сейчас заплачет.

– Но вы не сказали, что было бы лучше для вас. Неужели брак со мной будет для вас кошмаром?

– Нет, – мягко сказала она. Сейчас и он будет вынужден сказать то же самое и солгать ей в первый раз в жизни. – Нет, это не будет кошмаром. Вы мне очень нравитесь, но… – Она прикусила губу. – Я ведь романтичная барышня, вы же знаете. Я всегда думала, что выйду замуж только по любви. Я хочу, чтобы меня с моим мужем связывало нечто большее, чем просто приятельские отношения. Я хочу настоящей близости. Я хочу детей. Не смейтесь! – Но он и не думал смеяться. – Я хочу всего и звезд с неба в придачу. Между нами никогда не будет ничего подобного, ведь мы просто симпатичны друг другу, не более того. Я хочу большего. Но, видно, мои мечты – это всего лишь мечты.

Он почувствовал громадное облегчение. Оказывается, она не любит его. Правда, это уже не имела значения. Она должна выйти за него, и в этом случае было бы даже лучше, если бы она его любила.

Он положил свою руку на ее и прижал ее ладонь к своим губам. «У нее рука совсем не хрупкая», – неожиданно подумал он. Конечно, это была ухоженная рука с нежной кожей, но в то же время чувствовалось, что она готова к любой работе.

– Давайте попробуем осуществить ваши мечты, насколько это возможно, – сказал он. – Выходите за меня, Кора.

– Но я не чувствую, что это необходимо, – ответила она. – Оба эти случая – и на балу у леди Фуллер, и в Воксхолле – сплошное недоразумение. Неужели никто, кроме вас и меня, не заметил грабителей? Почему мы должны позволить людям заставить нас вступить в брак, который обоим нам противен?

– Почему? – переспросил он. – Да потому, что такие случаи имеют дурную привычку преследовать кое-кого по пятам, мисс Даунс. И не думаю, что они преследуют меня. Правда, в последнее время меня начали считать сущим дьяволом. Не могу сказать, что я очень старался заработать такую репутацию, но, вообще говоря, она мне не повредит. А вот вы, даже вернувшись в Бристоль или в Бат, рискуете обнаружить, что все общества считает вас более чем легкомысленной особой. И это не слишком завидное положение для молодой леди.

– «Легкомысленная особа»! Глупые слова.

– Глупые и неприятные, – добавил он.

Вдруг в дверь слегка постучали, и она тотчас же отворилась. Герцогиня Бриджуотер вошла, не спросив разрешения, но вид у нее был весьма смущенный.

– Вы все еще не закончили? – удивленно спросила она.

Лорд Фрэнсис нахмурился. Кора не зеленая девчонка, и их могли бы оставить в покое больше, чем на четверть часа. Ее светлость ожидала увидеть их в объятиях друг друга?

– Нет еще, – ответил он.

– Тогда я провожу мистера Даунса и мистера Эдгара Даунса в гостиную, – сказала она. – Когда закончите, вы найдете нас там.

Ах вот в чем дело! Они говорили ему, что отправятся вслед за ним в Лондон. Но он не ожидал, что они приедут раньше, чем получат вести от Коры.

– Папа? – она вскрикнула так громко, что у лорда Фрэнсиса зазвенело в ушах. – И Эдгар? Здесь? Сейчас? Где?

Нужно было быть глухими, чтобы не услышать ее крик. Они показались в дверях, за спиной герцогини, и той ничего не оставалось, как отступить в сторону, чтобы Кора не сбила ее с ног. Она пронеслась мимо, как вихрь,.прямо в медвежьи объятия отца, которые, конечно, более хрупкой женщине переломали бы все кости. Брат подхватил ее в свои объятия вслед за отцом и закружил в воздухе.

Герцогиня, оторопев, смотрела на них. И лорду Фрэнсису было не до смеха.

– Ну? – спросил старший Даунс, переводя взгляд на возможного зятя и снова глядя на дочь.

* * *

Она ужасно по ним скучала. Но сама не понимала, как ей их не хватает, пока не услышала, что они тут, за дверью. При виде этих дорогих лиц и внушительных фигур – рядом с ними она чувствовала себя почти миниатюрной – она буквально обезумела от радости.

Они приехали. Теперь все будет хорошо.

И тут отец задал ей вопрос, которого она должна была ждать.

Они прибыли, чтобы узнать, пойдет ли она замуж за лорда Фрэнсиса. Они прибыли на свадьбу. Внезапно она поняла, что если свадьба состоится, то это будет очень скоро. Скандал должен быть задавлен в зародыше. Они приехали, чтобы купить ей подвенечное платье и предложить в поддержку свою любовь. Папа собирается вести ее к алтарю и проследить, чтобы она не опоздала к тому моменту, когда нужно будет говорить «я согласна» или что там говорят невесты у алтаря.

Все это, оказывается, не так уж нереально. Они ждут, что она выйдет замуж за лорда Фрэнсиса. И папа, и Эдгар всегда не любили ездить в Лондон и просто так, для собственного удовольствия не приехали бы сюда. Они приехали на свадьбу.

Она отыскала глазами лорда Фрэнсиса. Интересно, как это Эдгара не смутил его костюм? Вряд ли он стал бы иметь дело с человеком, который выглядит недостаточно мужественно. Это было известной слабостью Эдгара: в отличие от нее он не придерживался философии, что каждому вольно жить так, как ему вздумается.

То, что она увидела, немало удивило ее. Лорд Фрэнсис был, как всегда, одет очень элегантно. Должно быть, он успел побывать дома и переменить платье, прежде чем появиться здесь. Но на этот раз он был одет на удивление сдержанно, в темно-зеленый фрак и темно-коричневые брюки. Галстук был завязан очень просто, без всякой претензии. В таком виде его было не отличить от любого другого мужчины. И он был очень привлекателен. До этого момента, помимо того что она восхищалась его синими глазами, он никогда не казался ей привлекательным. Конечно, она не считала его и безобразным, просто никогда не думала об этом.

Если и в Мобли он выглядел так же, у них не могло появиться никаких сомнений.

И еще кое-что она успела почувствовать за те несколько секунд, которые прошли между вопросом папы и ответом лорда Фрэнсиса. Она вдруг очень захотела защитить его от всего и всех, кто мог бы повредить ему. Она не хотела, чтобы они смеялись над ним. Он так дорог ей. И если он предпочитает носить розовое, лавандовое или лиловое, когда другие мужчины выбрали бы черный, это его дело. Ей тоже черный цвет казался скучным, н она надеялась, что мода на него долго не продержится.

Лорд Фрэнсис улыбнулся ей и взглянул на отца.

– Вы были совершенно правы, сэр, – сказал он. – Ее не так-то просто убедить. Я уже был готов начать выкручивать руки, когда вы прибыли.

О небо! Папа и лорд Фрэнсис успели так хорошо узнать друг друга, что могут шутить? Отец, совсем как она, запрокинул голову и захохотал.

– Значит, она не ослепла от перспективы стать титулованной дамой? Я предупреждал вас, что она еще может и отказать. Она никому пока не дала согласия, ни тем уважаемым господам, которые просили ее руки дома, ни здесь, в Лондоне.

– Ты не обязана выходить замуж против воли, Кори, – подтвердил Эдгар, прижимая ее к себе.

– А может, она хочет посвятить себя целиком своему старому отцу? – смеясь, проговорил папа. – Мы, конечно, очень благодарны вам, сэр, что вы просите ее руки. Но в этом вопросе мы должны считаться с ее мнением.

– Да, конечно, – поддержал отца Эдгар. – Мы увезем тебя завтра же домой, Кори.

Что-то этот разговор перестает нравиться ей, решила она. Эти трое мужчин собрались вместе и говорят о ней в третьем лице. Как только двое или трое мужчин собираются вместе, так тут же вспоминают о том, что они мужчины, и, полные сознания собственной значимости, отодвигают женщину на второй план. Они, конечно, любят ее, но все равно она чувствует себя так, словно для них она всего лишь хрупкая игрушка, которую надо беречь. Кроме того, ей было неприятно, что они равняют лорда Фрэнсиса с теми глупцами, которые искали ее руки. Между ними не могло быть никакого сравнения. И еще одно смущало ее. Кора очень любила своего отца, но при мысли, что она должна отказаться от всего – от романтических грез, от замужества, собственного дома, детей и всего остального, что всегда вызывало у нее любопытство, – и посвятить себя ему, ей становилось не по себе.

Конечно, если она выйдет за лорда Фрэнсиса, она, может быть, и не узнает всего этого. Но кое-чего она все-таки вправе ожидать. Достаточно ли будет того, что он сможет дать ей? Не испытывает ли он к женщинам физического отвращения? Она поспешно отогнала эту неуместную мысль.

О Боже, она не знает, что ей делать.

– Мисс Даунс! – Лорд Фрэнсис обращался к ней, хотя казалось, что они все уже решили между собой. К ней, а не к папе и не к Эдгару! – Но вы еще не дали нам окончательного ответа. Вы ответите сейчас или, может быть, мне вернуться завтра? Согласны ли вы стать моей женой?

И она сказала «да».

«Вот оно», – думала Кора, снова оказавшись в объятиях, к которым присоединилась даже герцогиня.

О небо, что она наделала!

Но папа уже хлопал лорда Фрэнсиса по плечу и одновременно пожимал ему руку.

«Почему лорд Фрэнсис так бледен, если он не болен? – думала Кора, когда думать об этом было уже слишком поздно. – Не потому ли, что вынужден жениться на мне?»

Бедный, бедный лорд Фрэнсис!

Глава 12

Свадьба была на удивление пышной. Особенно если учесть, что со времени случившегося в Воксхолле прошло только две недели.

За два дня до свадьбы в Лондон прибыл герцог Фейрхурст с женой, чего лорд Фрэнсис совершенно не ожидал. Не менее удивительно было то, что они открыли по случаю свадьбы свой городской дом. А на следующий день приехали обе сестры лорда Фрэнсиса с мужьями.

Жених сделал все возможное, чтобы они не успели выразить свое мнение по поводу невесты. Он нанес им только очень короткий визит и взял с собой Кору. Он не ожидал, что она произведет на них особенно хорошее впечатление. Так и случилось. Она просидела все время очень прямо и молча, съела только половинку печенья и сделала один глоток из чашки, с чаем. Лорд Фрэнсис заметил, что она не посмела поднести чашку ко рту еще раз – так дрожала ее рука. Он не переставал удивляться тому, что такую смелую и открытую девушку присутствие аристократических особ доводило до столь ужасного состояния, Конечно, она не произвела на них хорошего впечатления, но и плохого – тоже. Она была одета очень элегантно, и, к счастью, фарс не последовал за ней в дом его родственников.

Разумеется, его семья не одобряла этот брак. Ему не нужно было слов, чтобы понять это. Его брат и сестры в свое время составили блестящие партии и того же ожидали от него. Самое меньшее, он должен был жениться на девушке своего круга. Но они все-таки были одной семьей и не собирались отворачиваться от него только потому, что он выбрал себе в жены женщину более низкого происхождения, чем он.

У мистера Даунса был брат и бесчисленное множество племянников и племянниц. Все они жили в Кедтербери. Все были преуспевающими дельцами или замужем за состоятельными людьми. Всех их пригласили на свадьбу, и они приехали все вместе, за исключением одной из племянниц, которая была в положении. Они сняли для себя этаж в «Палтни-отеле». Лорд Фрэнсис и Кора нанесли следующий визит им. На этот раз Кора ела от души и выпила две чашки чаю. Она болтала без умолку, шутила и смеялась.

И, разумеется, на свадьбу были приглашены герцог Бриджуотер с матерью и сестрами. Герцогиня предложила накрыть свадебный завтрак в ее городском доме. И она не была одинока в своем гостеприимстве. Фейрхурст предложил свой дом. Но мистер Даунс просто настаивал, чтобы торжество прошло в «Палтни». Поэтому, уступив ему, сняли частный банкетный зал.

Бриджуотер согласился быть шафером лорда Фрэнсиса. Он очень сожалел о случившемся, словно это была только его вина.

– Это какая-то чертовщина, Неллер, – заметил он виновато. – Сразу понимаешь, какая хрупкая вещь – личная свобода и как неожиданно мы порой лишаемся свободы выбора. Откровенно говоря, я не на шутку перепугался. – И он задумчиво взял понюшку табаку. – После этой свадьбы и после бракосочетаний Лиззи и Джейн я, пожалуй, уйду на покой и поселюсь где-нибудь в уединении. В конце концов, лучше совсем не жениться, чем жениться не по собственной воле. Мне очень жаль, старина, я ведь тоже виноват перед вами.

Лорд Фрэнсис чувствовал себя обязанным заверить его светлость, что он сам выбрал, на ком ему жениться, разве что ему пришлось поспешить. Он счел необходимым убедить всех, что без ума от Коры Даунс, – он сказал именно «без ума», чтобы не казаться лжецом. Но его светлость удалился со словами, что никогда не рискнет больше ввязываться в брачную авантюру. Он никогда не будет больше смотреть на женщин в надежде найти ту единственную, которая составит счастье его жизни. Вообще больше не будет смотреть на них. По крайней мере ни на одну незамужнюю даму моложе сорока. И не заговорит ни с одной мамашей незамужней девицы.

Графа Гринволда пригласили вместе с леди Джейн. Лорд Фрэнсис пригласил еще кое-кого из друзей и своего молодого кузена, лорда Хоторна. Леди Келлинггон, которая не переставала рассказывать всем, как Кора спасла ее собачек от смерти, а ее самое – от неизлечимого горя, фактически напросилась сама. Лорд Фрэнсис написал Торнхиллу о предстоящей свадьбе, но, естественно, тот при всем желании не успел бы приехать из Йоркшира. Помимо этого, леди Торнхилл ждала ребенка, и Гейб очень ревностно следил за ее здоровьем и не позволял много ездить. По этой причине они не приехали даже на свадьбу Саманты, хотя они с леди Торнхилл были очень близки.

Даже в дни, которые предшествовали свадьбе, он не переставал думать о Саманте. Если бы кто-нибудь в тот день, когда она выходила замуж за Кэрыо, сказал ему, что сам он женится всего несколько недель спустя… Нет, об этом думать не стоило. Иначе оказывалось, что было нечестно по отношению к Саманте жениться так скоро после того, как он потерял ее. А думать о ней было нечестно по отношению к Коре.

Кора не виновата во всей этой путанице. Так же как и он. Однако ничего уже не поделаешь, и есть единственный способ уладить дело. Хорошо уже то, что он не чувствует антипатии к своей будущей жене. Совсем наоборот. Он находит ее привлекательной. Даже более чем привлекательной. Ни один джентльмен не желает так сильно свою будущую жену. Конечно, если этот джентльмен не любит свою невесту. И любит совсем другую женщину.

Он попытается полюбить Кору. Это не так уж нереально. Она ему очень нравится, и он по-своему уже любит ее. И собирается хранить ей верность. Не только физически – он никогда не считал вольности допустимыми для женатого человека. Но он не хотел изменять Коре даже в мыслях. А это означало, что он должен забыть, что его сердце разбито, забыть, что он женат не на той женщине, которую любит.

Но, несмотря на принятое решение, он часто думал о том, скоро ли Саманта узнает о его женитьбе, все равно, от Гейба или от Бриджуотера. И что она об этом подумает. И подумает ли что-нибудь вообще.

Конечно, это не было торжественное бракосочетание, как в соборе Святого Георга, когда собирается весь высший свет. Они венчались в маленькой церкви, я присутствовали на церемонии только члены их семей и несколько близких друзей. Пышнее, чем можно было ожидать, но гораздо скромнее, чем, к примеру, свадьба Саманты. Вся церемония была очень спокойной, неторопливой и впечатляющей.

Кора в своем светло-зеленом наряде напоминала вечную весну. Он радовался, что она не надела белое платье, как большинство невест. Белый цвет не шел ей. Она великолепна, несмотря на высокий рост, решительное лицо, развитую фигуру и непослушные волосы, думал он, беря ее руку в свою, как велел ему викарий. А может быть, именно своеобразие делало Кору такой привлекательной.

Кора Даунс. Он повторял слова за священником, и она тоже, как он велел им. Он взял кольцо из рук Бриджуотера и надел ей на палец. И с этого мгновения чудесным, непостижимым образом она не была больше Кора Даунс. Она стала леди Фрэнсис.

Она стала его женой.

Он вспомнил, что должен улыбаться ей.

Теперь все было кончено. Он стал женатым чело" веком. Подписав необходимые бумага, он вывел ее на ступеньки церкви, на солнечный свет, и, прежде чем сесть в карету, остановился, чтобы их могли поздравить родственники и друзья.

За считанные минуты его жизнь полностью изменилась. И новое, незнакомое ее течение даже пугало его.

– Лорд Фрэнсис, – позвала ею Кора, пожимая ему руку, – вы замечательно выглядите. Вам так к лицу этот оттенок бледно-зеленого. Мое платье на его фоне кажется почти ярким.

Она вновь заставила его смеяться и спасла тем самым от охватившей его паники. Это он должен был сделать комплимент ее внешности, и он, а не она, должен был ободряюще пожать ей руку.

– Кора! – воскликнул он, смеясь. – Как обычно, у меня нет слов. Нет, ваше платье не ярко, оно великолепно, как поздняя весна, готовая превратиться в лето. О, я имею в виду не только платье, но и ту, которая в него одета.

Она радостно рассмеялась.

– О, – сказала она, – вы так искусно делаете комплименты. Вы почти убедили меня, что я красива.

Больше они не смогли переброситься и словом друг с другом, пока не закончился свадебный завтрак и они не остались одни в карете на пути в Сидли, его поместье в Уилтшире.

* * *

С самого утра, с того момента, когда служанка ее светлости раздвинула шторы в ее комнате, Кора старалась убедить себя, что это и есть тот день, о котором она всегда мечтала.

Это было не так уж и сложно. Через открытое окно она увидела, что на небе нет ни облачка. А едва переступив порог гардеробной, обнаружила свадебное платье, которое ей очень нравилось. Она настояла на своем, несмотря на то что и ее светлость, и Джейн уговаривали ее выбрать белое, как все невесты. Но она выбрала по своему вкусу. Ей казалось, что зеленый – самый подходящий цвет для невесты, цвет жизни, весны и надежды.

Все вокруг нее радовались – и Джейн, и Элизабет, и герцогиня – и за завтраком, и потом, когда они одевали ее к церемонии бракосочетания. Одевание превратилось в настоящий праздник, в котором участвовали они все и две служанки. Все болтали и смеялись.

А потом приехали папа и Эдгар. Эдгар настоял на том, чтобы он тоже провожал ее в церковь и помог ей справиться с волнением и утереть слезки.

Прибыв в церковь, она тотчас заметила, что костюм ее жениха отличается от мрачных одеяний ее родственников-мужчин, представителей среднего класса, и других гостей, включая самого элегантного из них – герцога Бриджуотера. Лорд Фрэнсис был уже на месте и ждал ее. И пока папа вел ее к алтарю, она вдруг почувствовала прилив тех же самых чувств – желание защитить его от всего и всех. Пусть кто-нибудь только попробует посмеяться над ним, и она покажет им всем!

На его запястьях и на шее было целое облако кружев, а галстук представлял собой произведение искусства и затмевал все остальные. А потом была торжественная служба. Она слышала и запоминала каждое слово, каждый жест, все нюансы атмосферы. Это была ее собственная свадьба – та, о которой она всегда мечтала, я она должна запомнить каждое мгновение на всю жизнь. И все было прекрасно, за исключением того, что лицо ее жениха было слишком бледна и рука, надевшая ей на палец кольцо, слегка дрожала. И губы, которые поцеловали ее, тоже немного дрожали. Да, она запомнит и это, и его слова, что он не винит ее за все случившееся и что вместе они сделают все возможное, чтобы быть счастливыми.

На свой лад он очень красив, думала Кора, и всякий, кто посмеет считать иначе, будет иметь дело с ней. Даже Эдгар. Она и раньше пыталась с кулаками дать ему отпор – она никогда не царапалась, считая это ниже своего достоинства. И их баталии были не такими уж неравными – он-то не решался пустить в ход кулаки. Она вступится за него, даже если брат всего лишь скривит губы, выражая недовольство лордом Фрэнсисом.

Ее муж.

Эта мысль так потрясла ее, что она на минуту забыла о свадебной церемонии.

Теперь он – ее муж, и она – леди Фрэнсис Неллер.

Потом, в «Палтни», ее чуть не зацеловали до смерти – ее дядя и кузены, и даже мужья ее кузин – все оказались очень крупными мужчинами, такими же, как папа и Эдгар. Даже герцог Фейрхурст обнял ее, и ее новые родственницы послушно клюнули в щеку, хоть Кора и была уверена, что она им вовсе не симпатична. Герцогиня Бриджуотер была так любезна, что всплакнула у нее на груди, а Джейн обнимала ее так крепко, что переломала бы ей все кости, если бы не была такой миниатюрной.

Да, было совсем нетрудно вообразить, что это свадьба ее мечты. Во многом это так и было. Лорд Фрэнсис ни на шаг не отпускал ее от себя и не позволял ни ее, ни своей семье разлучать их. Он вел себя так, словно они были самые обыкновенные жених и невеста и не могли прожить друг без друга ни одной секунды. Так легко было в это поверить!

Но наконец после всех объятии и поцелуев, рукопожатий и хлопков по спине они остались наедине – в карете на этот раз никого больше не было (из церкви их сопровождали герцог и герцогиня Бриджуотер). Они направлялись в Уилтшир, в Сидли, в ее новый дом. Они будут там еще до темноты, заверил ее лорд Фрэнсис.

Они остались одни, и она наконец вспомнила, что это была необычная свадьба.

Ее светлость позвала вчера Кору для серьезного разговора, предварительно убедившись, что ее тетя еще не поговорила с ней. Она хотела ободрить ее, хоть в этом не было особой необходимости. Кора уже знала почти все из того, что та сочла нужным ей рассказать. И то, что она знала, не пугало ее, вопреки предположениям герцогини. Она сильнее захотела пережить все это сама. И это объяснялось не только любопытством. Она всегда не могла понять, почему женщины нервничают при одной мысли об этом.

Однако проблема состояла в том, что она не надеялась пережить в своем браке радости любви. Она, конечно, не была уверена в этом, но предполагала на всякий случай самое худшее, чтобы потом не испытать разочарования. Да, но если она не познает всех радостей любви в браке, то, значит, не узнает их никогда. Это ее очень огорчало, не говоря уже о том, что ей хотелось иметь детей.

Но лорд Фрэнсис в этом не виноват. Ей никогда не придет в голову обвинять его.

Кора повернулась к мужу. В этот момент и он посмотрел на нее, взял ее руку в свою, сплетя со своими ее пальцы, и улыбнулся.

– Ну, Кора, – сказал он, – дело сделано, и мы с честью выдержали все это. Как вы считаете, сможем ли мы привыкнуть друг к другу?

– Наверное, да, – отвечала она, пожав плечами, и почувствовала, что касается его плеча. Он не отодвинулся в сторону. – Думаю, что ваш дом очень большой и в нем целая армия слуг, но не бойтесь, я не растеряюсь. Я уже несколько лет управлялась с Мобли и исполняла роль хозяйки папиного дома в его отсутствие. Так что вам не придется стыдиться ни перед соседями, ни перед слугами. Я вполне готова к своим обязанностям и в усадьбе, и в приходе. Я буду делать все, чтобы быть вам хорошей женой. И я…

Лорд Фрэнсис тихо рассмеялся. Разве она что-то сказала не так?

– Кора, – перебил он ее, – не следует думать, что вам предстоит битва. Откуда этот воинственный вид? И почему вы ничего не сказали обо мне? Неужели в ваших обширных планах совсем не нашлось места для меня?

– Конечно, если вы этого захотите, – сказала она. – Но вы можете не опасаться, что я буду удерживать вас возле себя. Я знаю, леди не должны слишком цепляться за своих мужей. Даже для моего окружения это типично. Мужчины считают, что у них есть более важные дела. Конечно, они в большинстве своем ошибаются. Их интересуют такие приземленные вещи, как, например, бизнес. А женщины думают о том, как сделать жизнь людей лучше. Но женщины уже давно слишком избаловали мужчин и предпочитают делать вид, что мужские дела важнее женских, хотя это совершенно не так. В общем, я не собираюсь вам мешать.

Теперь он уже хохотал от души.

– Кора, – проговорил он, – что вы за прелесть. Я никогда не устаю удивляться, глядя на вас. Вы только что разделали всю мою жизнь под орех и даже не заметили этого.

Дело было в том, что его-то как раз она не считала обычным мужчиной. Получилось же, что она заявила ему, что оставит его в покое, чтобы он мог без помех продолжать заниматься ерундой, в то время как по-настоящему важные вещи она берет на себя.

Она прикусила губу, взглянула на него и тоже рассмеялась.

Если бы что-нибудь подобное она говорила Эдгару – а такое бывало, когда они ссорились, и он воспринимал все очень серьезно, – им было бы не до смеха.

– Так могу ли я рассчитывать на крупицу вашего времени? – спросил лорд Фрэнсис.

– Нет, я только хочу сказать, что вы не обязаны развлекать меня. Я очень скоро сама научусь находить себе занятия. Я вовсе не беспомощная барышня.

– Да, если рядом с вами нет никаких принцев и герцогов.

– Вы не слишком-то снисходительны, – ответила она, – неизвестно, что было бы с вами, если бы вы никогда раньше их не встречали. Но вы действительно не должны беспокоиться обо мне. Я знаки что вы женились на мне не по своей воле. Знаю, что сами вы не захотели бы сейчас жениться. Может быть, конечно, если вам все равно нужно было бы вступить в брак, то я – не худший выбор. Я только рада буду оставить вас в покое. И буду рада сама быть свободной.

Но голос ее звучал при этом не так весело, как ей хотелось бы. Разве этого она ожидала, выйдя замуж за лорда Фрэнсиса? Разве хотела она такой одинокой жизни?

Он сильнее сжал ее руку. И уже не смеялся.

– Что вы говорите, Кора? Вы хотите сказать, что вышли за меня исключительно по необходимости и, если бы это было возможно, удовольствовались бы только моим именем? И вы, может быть, считаете, что для нас было бы лучше жить отдельно?

О нет, она не имела в виду ничего подобного. Жить отдельно? Такого она не ожидала. Вернее, она ожидала чего-то подобного, но чтобы даже жить отдельно? Ее охватила паника.

– Если вы этого хотите, – пробормотала она.

– Я этого не хочу. – В его голосе слышалась твердость, даже гнев. – И хочу предупредить вас прямо сейчас, что если вы рассчитывали на это, то зря. Может быть, я не тот муж, о котором вы мечтали, и вы не женщина моей мечты – откровенность за откровенность, – но мы все-таки муж и жена. И я настаиваю, что мы и останемся ими до конца дней. Попробуйте сопротивляться, если хотите. Но уверяю вас, это будет битва, которую вам никогда не выиграть.

Она с удивлением обнаружила, что, оказывается, и лорд Фрэнсис мог действовать и говорить твердо, если считал себя оскорбленным. Она уже ожидала от него какой-нибудь тирады в духе «Эти женщины…» и готовилась дать отпор. Но вместо гнева она почувствовала нечто совершенно новое и незнакомое – не страх и не беспомощность, но что-то другое. Что это было? Желание? От этого чувства нужно избавляться как можно скорее. Как могла она испытывать желание по отношению к лорду Фрэнсису? Дать волю этому чувству было равнозначно самоубийству!

Но что же он имеет в виду? Что он имеет в виду?

– Уже сдаетесь, Кора? Даже без самой небольшой битвы? Вы меня разочаровываете. – В его голосе больше не было гнева. – Ну иди же сюда. Объясни мне, что ты имела в виду.

– Я вовсе не предлагала нам жить по отдельности, – ответила она. – Я только хотела сказать… нет, это не имеет значения.

– Я знаю, что ты хотела сказать. – Прежние интонации вернулись к нему. – Ты только хотела сказать, что я не был обязан делать тебе предложение и жениться на тебе. Это очень благородно с твоей стороны. Ты проявила галантность по отношению ко мне и опять заставила нас поменяться ролями. Разве не так, дорогая? Это мне следовало проявить галантность. Мне следовало поддерживать и ободрять тебя. А вместо этого я еще и нагрубил. Я никогда не был груб с людьми. Видишь, что ты со мной делаешь!

Она исподлобья взглянула на него. Его глаза смеялись.

– Наверное, через неделю нашего брака я уже не буду знать, где потолок, где пол, – сказал он. – Одно я знаю точно: жизнь с тобой не покажется мне скучной.

– Надеюсь, что нет, лорд Фрэнсис. Я ненавижу скуку.

– Кора, если титулы нагоняют на тебя такой страх, может, мы избавимся от моего? Может, будешь называть меня просто Фрэнсис?

– Я не боюсь, – ответила она, – только…

– Боишься, – перебил он, пока она пыталась подобрать другое слово. – Просто Фрэнсис.

– Фрэнсис, – повторила она.

Они немного помолчали. Фрэнсис опустился ниже и положил ноги на противоположное сиденье. Не прошло и пары минут, как он заснул. Он дышал ровно и безмятежно, все еще держа ее руку в своей.

Что же он имел в виду? Она все думала и думала об этом и ничего не могла придумать. Что он хотел сказать тем, что они – муж и жена и останутся ими до конца жизни?

Что он имел в виду?

Глава 13

Кора уставилась в темноту так, словно могла увидеть грубую террасу под окном и окружавшие ее цветы, неровными уступами спускавшиеся вниз. У подножия изгороди начинался парк с газоном, геометрически подстриженные кусты и дорожки, проложенные в безукоризненном порядке. Посредине парка был устроен фонтан. Струйки воды били изо рта крылатого херувима.

Она с первого мгновения буквально влюбилась в парк, даже еще не видя сам дом, строгий, надежный, построенный в классическом стиле. Кора была несказанно рада, что он не предложил им жить по отдельности. Она с самого начала привязалась к своему новому дому. Фрэнсис, правда, сказал ей, что не очень много времени проводит здесь. Может быть, теперь ему будет веселее с ней, и он изменит своей привычке.

Он спросил ее в карете, смогут ли они быстро притереться друг к другу. Кора считала, что это возможно. После обычной суеты – представления прислуге, выстроившейся в линейку в гостиной, знакомства с домом – она приняла ванну, переоделась и причесалась. А потом они обедали вдвоем и вместе прошли после обеда в гостиную. Они болтали почти не переставая, паузы в разговоре вызывал только смех. Она рассказала ему несколько забавных историй из своего детства, и они напомнили ему его собственные. Оба не сговариваясь вспоминали смешные случаи, чтобы позабавить друг друга.

Она нравится ему, думала Кора, и он нравится ей. Да, ей он очень нравится. Она перекинула косу через плечо и машинально провела по ней пальцами. Он очень добрый, поэтому и женился на ней. И ей бы очень не хотелось, чтобы он когда-нибудь пожалел об этом. Она нравилась ему, иначе он подпрыгнул бы от радости, услышав предложение жить врозь. А он даже обиделся.

Но не пожалеет ли она сама об этом? Кора глубоко вдохнула посвежевший воздух. Она припомнила свои мечты о замужестве и всех тех мужчин, которым отказала, потому что никто из них не соответствовал ее мечтам. Кора думала о том, что сказала ей вчера герцогиня. Почему-то считая, что Кора боится супружеской жизни, она сказала, что это страшно только поначалу и что позднее ей даже может это понравиться. В своих мечтах Кора всегда представляла, что эта сторона брака будет ей приятна.

Потом она принялась перебирать события сегодняшнего дня. Кора очень старалась радоваться своей свадьбе. И она действительно была рада. До тех пор пока лорд Фрэнсис – она должна перестать называть его «лорд» – не проводил ее до ее гардеробной и, поцеловав руку на прощание, не закрыл за собой дверь. После этого она отчего-то почувствовала себя страшно одинокой. Для этого, казалось бы, не было особых причин. С самого детства она привыкла укладываться сама и не боялась спать одна в комнате даже в незнакомых домах. И в этой ночи не было ничего необычного. Не считая одной детали – это была ее первая брачная ночь, если, конечно, ее брак был настоящим, и по всем правилам должна была чудесно отличаться от всех остальных ночей.

Кора думала о том, достаточно ли для ее счастья только приятельских отношений с лордом Фрэнсисом. У нее больше не было выбора. «Дело сделано», как сказал лорд Фрэнсис.

И вдруг раздался стук в дверь. Прежде чем она успела спросить, кто это, и прежде чем даже успела пошевелиться, дверь открылась.

Перед ней стоял Фрэнсис в алом халате.

– О Фрэнсис! – воскликнула она радостно, думая при этом, отчего ее голос звучит так хрипло. – Вам что-нибудь нужно?

Он замер у двери, даже не успев отпустить ручку, изумленно поднял брови и взглянул на нее.

– Кора, дорогая, – проговорил он, – я снова почти онемел от твоего вопроса. – Он отошел от двери и приблизился к ней. – Ты спрашиваешь, чего я хочу от своей жены в первую брачную ночь?

У Коры подломились колени и засосало под ложечкой.

– О, – сказала она, отчаянно теребя косу, словно только коса могла помочь ей справиться с собой, – о, Фрэнсис, как это великодушно. Но ведь это совсем не обязательно. Я имею в виду, что вы вовсе не должны делать это ради меня. Я ведь согласилась… – Она перевела дух.

Фрэнсис подошел ближе и, глядя в глаза, положил руки ей на плечи.

– Я добр к тебе? – удивился он. – Я ничего тебе не должен? О, это так благородно с твоей стороны, Кора! А может быть, ты просто боишься?

– Я? Боюсь? Конечно, нет. – «У нас что, будет настоящая брачная ночь?» – Я только хотела сказать, что вы не должны делать это, если вам неприятно. Я пойму. Я вовсе не жду этого от вас. – «Мне не нужно слишком убеждать его. Я не хочу, чтобы он уходил», – подумала Кора. Если ей суждено пережить это, пусть даже только один раз в жизни, она согласна. Даже если ей придется провести ночь с человеком, которого она не любит. Все-таки он ей ужасно нравится. И этого достаточно.

Он дотронулся до ее щеки. «Какие синие у него глаза! – подумала она. – Не серые, которые обычно называют голубыми, а именно синие».

– Это потому, что мы поженились в такой спешке и под давлением других? И ты решила, что я буду считать свой долг выполненным, если дам тебе свое имя? Нет, дорогая, мы будем настоящими мужем и женой.

Кора вдруг покачнулась, и он вынужден был подхватить ее.

– Ох! – вырвалось у нее, и она засмеялась. Внезапно ее охватило сильное волнение. Ведь она совсем непривлекательна, велика и нелепа. А он такой утонченный человек. К тому же она вдруг вспомнила, что не успела надеть пеньюар поверх ночной рубашки.

И заплела на ночь волосы в косу. Она, наверное, похожа на девочку-переростка,

– Кора. – Его голос звучал необычайно проникновенно, – Дорогая. Нам ведь так хорошо было вместе весь день и весь вечер. Мы весело болтали. И я не один из тех принцев, герцогов и маркизов, которые мучили тебя в Лондоне.

– Нет, Фрэнсис, я не боюсь ни вас, ни их, – сказала она.

Он улыбнулся и разжал объятия.

– Расплети косу, пожалуйста, дорогая. Ради меня. Я всегда мечтал увидеть, как выглядят твои волосы.

– Такие же неуправляемые, как и в прическе. – Она повиновалась. – Мне, наверное, нужно остричь их. Я знаю, короткие волосы не слишком украшают женщину. Но ведь если мне не понравится, я могу снова отрастить их. Папа считает, что женщинам грешно подстригать волосы. Если бы Бог хотел видеть их с короткими волосами, всегда говорит он, то он сделал бы так, чтобы они не отрастали. Почему-то ему не приходит в голову, что к мужчинам это тоже относится. И к мужским бородам.

Она чувствовала, что так много болтает от волнения, и уже была не рада, что он пришел так скоро. Она успела бы подготовиться, придумала бы, что сказать.

Он взял ее руки в свои и провел по ее волосам. Сам, по своему желанию. Кора почувствовала, как заливается румянцем. Она и не думала, что Фрэнсис может заставить ее покраснеть.

– О, Кора, – сказал он. – Они прекрасны. Как жаль, что ты не можешь всегда ходить с неубранными волосами. Нет, я горжусь тем, что только мне дозволено увидеть, как они прекрасны. Кажется, я начинаю понимать султанов, которые никого не пускают в свои гаремы. Никогда не смей стричь их. Если ты не послушаешься, я тебя просто отшлепаю.

Она запрокинула голову и засмеялась.

– Можешь попробовать, если хочешь ходить со сломанным носом, – ответила она. Он тоже засмеялся:

– Вот это уже лучше. А я-то думал, что ты потупишь глазки и сгоришь со стыда. Иди ко мне.

От его последних слов ей совершенно расхотелось смеяться. Кору ужасно мучило, на самом ли деле он хочет ее, или это для него только супружеский долг. Но он принял решение, и она не собиралась спорить. Напротив, она хотела получить от того, что должно произойти, удовольствие. Быть может, больше это не повторится никогда. И она скользнула в постель, не дожидаясь, пока он снимет халат.

Вот и настала ее брачная ночь. И Кора была полна решимости насладиться этой ночью, так же как днем она считала своим долгом насладиться собственной свадьбой.

* * *

Теперь для того, чтобы их брак стал реальностью, нужна была малость. Он должен был испытать желание. Сегодня он обвенчался с ней и дал понять, что будет требовать от нее исполнения всех обязанностей жены. Но ведь и он должен исполнять свои обязанности мужа так часто, чтобы она смогла излечить его разбитое сердце и, разумеется, подарить наследника.

Но желание, которое вспыхнуло в нем при виде ее, буквально ошеломило его. Перед ним всего-навсего Кора Даунс, говорил он себе, когда отворил дверь в ее комнату и застал ее стоящей у окна в одной рубашке. Это была девушка, которой он хотел составить протекцию в высшем обществе и помочь найти мужа. Это была девушка, которая непрестанно попадала в нелепые и смешные ситуации. Девушка, которую он невольно принудил выйти замуж, два раза скомпрометировав в глазах света. Это была не та женщина, которую он любил.

Но все же он желал ее. Желал все сильнее и сильнее, пока разговаривал с ней, пытаясь рассмешить и успокоить. Как только она подняла руки, чтобы расплести косу, и он провел руками по ее волосам, он уже был готов ко всему.

Казалось, только распущенных волос не хватало ей для того, чтобы стать по-настоящему прекрасной. Нет, не той утонченной красотой, к которой он привык. Он подумал вдруг об амазонках, и тут же, словно подтверждая его догадку, она, пусть и в шутку, начала угрожать ему.

Она была великолепна.

И при этом излучала самое невинность. Ему придется приложить немало усилий, чтобы обуздать свое тело и не броситься в бой сию же секунду, думал он, обнимая ее за шею и разворачивая к себе. Он должен быть с ней нежен. Никак нельзя сразу же испугать ее. Нужно быть как можно терпеливее, иначе она не испытает ничего, кроме боли.

Он не стал целовать ее. Только провел рукой по лицу и по обнаженной шее.

Она что-то пробормотала, обняла его и придвинулась ближе. Лорд Фрэнсис глубоко вздохнул. Он с трудом справлялся с растущим желанием.

Скользнув руками по спине, он добрался до ее груди. Кора слегка отстранилась, давая ему большую свободу действий.

Он чувствовал себя так, словно оказался на краю огнедышащего вулкана. Кора лежала перед ним, разгоряченная и трепещущая. Все в ее прекрасном теле было совершенно. Мягкие изгибы там, где следует им быть, и крупные упругие груди. Он накрыл ладонью одну из них и дотронулся до соска, напрягшегося при его прикосновении.

– О, – вздохнула она и открыла глаза.

Как можно медленнее он начал приподнимать край ее рубашки, давая себе последний шанс справиться с волнением. Потом под тканью рубашки нашел вторую грудь

– Ах! – На этот раз она почти вскрикнула.

Она больше не помнила о своем волнении. Он провел рукой по ее животу и ниже, через теплые завитки к пылающим глубинам. Дальше продвигаться он пока не рискнул. Кора тяжело дышала под его руками.

«Пора», – подумал Фрэнсис. Потом он постепенно научит ее любовной прелюдии. Но сегодня не будет запутывать ее больше. Он высвободил руку и еще выше поднял рубашку, замер на минуту, но желание взяло свое.

Кровь стучала у него в висках. Он даже не мог припомнить, когда желание так затмевало его разум и распаляло плоть. Разумеется, он и не старался припомнить ничего подобного, ему было не до этого.

Он видел перед собой только эту прекрасную и желанную девушку. И думал только о ней, раздвигая ее колени и ложась между ними. Кора не сопротивлялась. Сжав зубы и зажмурив глаза, он обнял ее и прижал к себе. Надо постараться не терять контроль над собой. Наконец он придвинулся еще ближе, медленно достигая барьера и настойчиво продвигаясь дальше и глубже. Кора слегка застонала.

Он приподнялся на руках, давая ей возможность вздохнуть свободнее. Потом остановился, пытаясь успокоиться. Внезапно она подалась навстречу, и он почувствовал, что ее ноги обвивают его бедра и он еще глубже погружается в нее. Она вызывала в нем целую бурю ощущений, это было странно и приятно. Он поднял голову и взглянул ей в лицо. Глаза его уже привыкли к темноте, и он смог различить плотно зажмуренные ее глаза и разметавшиеся по подушке волосы. Ей хотелось двигаться. Опершись на локти, она выгнулась вперед и дотронулась грудью до его груди.

Это было последней каплей. Он утратил контроль над своим телом.

– Кора, – прошептал он и спрятал лицо у нее на плече, изо всех сил стискивая зубы.

Но было поздно. Прижимая ее к себе еще сильнее, он сделал несколько коротких сильных толчков, и вскоре все было кончено. Он глубоко вздохнул и обессиленно опустился на нее.

«Как школьник с первой в жизни женщиной», – думал он, приходя в себя.

Его сжигал стыд. Перевернувшись на бок, он лег рядом. Закрыл рукой глаза и попытался успокоиться.

– Мне так жаль, Кора, – сказал он. – Прости.

Он надеялся, что ей было не очень больно. И что первый шок скоро пройдет. Кажется, он оказался не на высоте. К тридцати годам он давно научился не приходить в экстаз при виде женского тела. Он любил женщин, искушенных в искусстве любви, и никогда не терял контроль над собой. Он приберег свою беспомощность для собственной жены, да еще в ее первую ночь с мужчиной.

Она положила руку поверх его руки.

– Все в порядке, Фрэнсис. Не вини себя. Я все понимаю. – Она взяла его руку и провела ею по щеке. Потом развернула и поцеловала ладонь. – Я понимаю тебя, и я не собираюсь протестовать. Ты ужасно нравишься мне, так же как и я тебе. И ты не должен притворяться, делать вид, что любишь меня.

Он не был уверен, что понимает, о чем она говорит. Что она может понять? Что он не был слишком искусен? Что ж, она права. В ответ он только сжал ее руку.

Она великолепна. Если бы только он мог держать под контролем свое желание, то мог бы считать себя счастливейшим из мужей. Эта женщина принадлежит ему. Кора принадлежит ему. Это так несправедливо, что он не любит ее. Он подумал о Саманте, но тут же отогнал от себя эту мысль. Ему не нужно думать о ней. Лучше полюбить свою жену так, как он желает ее. Это будет не сложно, ведь она уже очень нравится ему.

Он не хотел, чтобы его с ней связывало только желание. Этого недостаточно для счастливой семьи. Он хотел быть ей другом, самым близким человеком, а не только партнером по постели. Да, он должен постараться стать Коре самым близким другом, должен постараться.

«Надо бы перебраться в свою комнату», – подумал он. Но ему уже было так тепло и уютно, и он почти засыпал.

Что же все-таки она понимает? Что она имеет в виду?

И, все еще обнимая Кору, он заснул.

* * *

Сначала она почувствовала, что совершенно разочарована. Все было кончено, и так скоро. Она только начала получать удовольствие от этого. Быть может, это больше никогда не повторится. Может, он больше никогда не захочет любить ее, она станет ему отвратительна.

Может, она слишком ждала этого. Но она ничего не могла с собой поделать, когда он оказался рядом и она ощутила тепло его сильного тела. Он показался ей удивительно мужественным и привлекательным. А от его ласки, когда он дотрагивался даже до самых потаенных уголков ее тела под рубашкой, она буквально теряла разум. Она забыла обо всем, даже о том, что он был… не такой, как другие мужчины.

Желание буквально сжигало ее. После тоге как он поднял ее рубашку и лег сверху, она едва могла дождаться, когда он наконец раздвинет ей ноги. Она сама стремилась навстречу его желанию. И ожидания, не обманули ее… Она и раньше предполагала, что занятия любовью – вещь замечательная. Но все-таки это новое ощущение ошеломило ее. Она знала, что ей, будет больно, но все произошло так быстро, что она едва успела заметить эту боль. А он был уже в глубине ее. И это было самым замечательным. И удивительным – она никак не предполагала, что в ней еще столько пространства. Но оказалось, что это так, и она вдруг ужасно захотела, чтобы он вошел в нее еще глубже.

И хотя ощущения, охватившие Кору, были неописуемо прекрасными, она знала, что впереди ее ждет еще большее наслаждение. Ведомая древним инстинктом, она развернулась так, чтобы этому наслаждению было легче настигнуть ее. Она ожидала, что это будет длиться еще и еще. Кора слышала, что мужчины получают особое удовольствие от длительных движений. И ей самой хотелось продлить то, что происходило.

Потом он начал двигаться, двигаться с невообразимой силой. Но, прежде чем она успела что-либо ощутить, прежде чем смогла разделить с ним наслаждение, все закончилось. Внезапно он замер на секунду, еще глубже и сильнее вошел в нее и осторожно опустился на нее всей своей тяжестью. Она успела почувствовать только новое тепло внутри.

Кору охватило глубокое разочарование. Но оно длилось недолго. Фрэнсис пробормотал свои извинения, и она вспомнила обо всем. Обо всем, о чем забыла, наслаждаясь его мужественным телом, хотя, разумеется, ей было не с кем сравнить его.

Она подумала о том, что он может испытывать сейчас, и ее разочарование вмиг испарилось. Она почувствовала новый прилив нежности к нему и даже нежной заботы. Он сделал это для нее. Женился на ней, привез сюда и даже исполнил свой супружеский долг для того, чтобы защитить ее от нападок света. Нет, во всем виновата только она. Если бы она не была так напугана своим разговором с принцем Уэльским, Фрэнсису не пришлось бы вести ее на балкон, где не было никого из гостей и ни одной из сопровождающих дам. Если бы она так по-дурацки не попалась на хитрость грабителей, ему не пришлось бы спешить ей на выручку, утешать ее, и его не застали бы в ее объятиях.

Во всем виновата она.

Он все время вел себя как настоящий джентльмен. И делал это не для того, чтобы хорошо выглядеть в глазах света, – он делал это ради нее. Он понимал, что без должного завершения их брака она будет чувствовать себя неполноценной женщиной и неполноценной женой. И поэтому сделал все, что от него зависело. Несмотря на то что это было ему ненавистно.

Она ведь такая некрасивая. Слишком высокая и крупная. Хотя лорду Фрэнсису не нравятся и привлекательные женщины.

Она не допустит, чтобы это случилось еще раз. Она должна убедить его, что это для нее совершенно не важно. При одной мысли об этом у нее навернулись слезы. Всего несколько минут назад она считала, что, пережив это хотя бы единственный раз в жизни, она будет довольна. Но теперь поняла, как ошибалась. Это было так замечательно, так чудесно, хотя и закончилось так неожиданно быстро. И невыносимо было думать, что это больше никогда не повторится. Она вздохнула и еще раз прижалась губами к руке Фрэнсиса.

Она не могла уснуть. И не могла успокоиться. Только вертелась с боку на бок, не находя себе места. И вдруг, глядя на него, поняла то, что давно должна была понять.

Она любит его.

Все это время она считала, что он просто нравится ей, что ей приятно болтать и смеяться с ним, и ничего больше. На самом деле она все время любила его.

Коре стало больно.

Как она могла пойти на такое безумство?

Она вздохнула еще раз и попыталась все же устроиться щекой на его руке.

Глава 14

Лорда Френсиса разбудил солнечный луч. Он зажмурился, повернул голову и увидел с удивлением, что находится в Сидли, а именно в постели собственной жены. Скорее всего уже позднее утро. Обычно в это время он был уже на ногах. И тут он понял; что спокойно проспал всю ночь.

Он осторожно повернул голову, стараясь не разбудить Кору. Может быть, ему удастся выйти из комнаты и не потревожить ее.

Но Коры рядом не оказалось.

Он сел в постели, чувствуя себя последним идиотом. Его молодая жена поднялась рано утром после брачной ночи и оставила его спокойно почивать? Опять они поменялись местами? Впрочем, в таком случае он может позавтракать один. Она, должно быть, уже побежала осматривать усадьбу.

Ему совсем не хотелось встречаться с ней лицом к лицу сегодня утром.

Одевшись и спустившись вниз, он обнаружил, что она давно уже позавтракала. Если это, конечно, можно было назвать завтраком – один гренок и чашка кофе. Но она не хотела ждать, пока для нее что-нибудь приготовят. Они не ожидали, что леди поднимется сегодня так рано, недовольно рассказывал ему дворецкий. Он смотрел на своего хозяина почти укоризненно, так по крайней мере показалось лорду Фрэнсису. Не хватало еще зардеться от стыда. Что, интересно, читалось во взгляде старика, может делать жена так рано утром после первой брачной ночи?

Кажется, даже в собственном доме ему не будет покоя от странных поступков Коры!

Как выяснилось, она повидалась с экономкой и договорилась, что та покажет ей хозяйство сегодня же утром, только чуть попозже. Кроме того, она зашла в кухню – безоговорочно охраняемые владения его повара, отличавшегося крутым нравом. Сам он никогда не рисковал показываться здесь, но Кора как ни в чем не бывало пожелала всем доброго утра и спросила, оправилась ли Алиса от простуды, – та неосторожно чихнула, когда вчера после полудня слуги вышли их встречать. Повар был занят, и поэтому Кора пообещала зайти попозже и обсудить меню на сегодня.

«Проклятие, повару это наверняка не понравится», – раздраженно подумал он.

Затем она удалилась, сказав, что собирается подышать воздухом и посмотреть сад. И с тех пор до самого прихода лорда Фрэнсиса ее не видели.

Он нашел ее на конюшне. Кора и его главный конюший озабоченно склонились над копытом одной из лошадей, которые вчера привезли их сюда. На Коре было простое утреннее платье. Она не надела ни шали, ни шляпки, и он мог видеть, что и причесана она сегодня совсем просто. Должно быть, подумал он, Кора не хотела звать служанку и одевалась сама.

При его появлении она подняла голову и лучезарно улыбнулась. Хорошо, что она была естественна, как всегда, – ни смущения при виде его, ни недовольной гримасы.

– Фрэнсис, ты сказал вчера, что одна из лошадей хромает, – проговорила она. – Я только передала твои слова мистеру Лэттерли, а он посмотрел и заметил вот у этой лошади камень в подкове. Бедняжка. Хорошо, что мы никуда не собираемся сегодня.

Она передала его слова Лэттерли. Она, а не он и не кучер. Леди Фрэнсис Неллер, подумал он, хочет позаботиться обо всем. Но в конце концов ситуация получалась даже забавная. Новобрачная с утра на ногах, а муж нежится в постели, чтобы оправиться от первой брачной ночи. Он усмехнулся.

– Доброе утро, дорогая, – сказал он. – Доброе утро, Лэттерли. – Он тоже наклонился над копытом лошади, желая лишний раз убедиться, что был прав.

Минуту спустя он взял под руку свою молодую жену и увел ее из конюшни. Она говорила ему что-то о лошадях, о том, что научилась ездить верхом еще в детстве, но до того, как они купили Мобли, у нее не было возможности попрактиковаться в этом искусстве. Ей нравилась верховая езда. Никакие другие упражнения не могут доставить такого удовольствия. Она изо всех сил старалась казаться бодрой. Казаться? Да, пожалуй, именно так, она совсем не смотрит на него.

– Я слышал, у вас на сегодня большие планы? – спросил он. – Не могли бы вы уделить полчасика вашему бедному супругу, дорогая? – Конечно, гораздо проще было бы позавтракать одному, оставив ее заниматься хозяйством. Но он отчего-то чувствовал, что, если не поговорит с ней сейчас, не сделает этого никогда. То есть никогда не сможет быть с ней откровенным. И всю жизнь будет чувствовать себя трусом.

– Разумеется. – Она быстро взглянула на него и тут же снова отвернулась. – О чем вы говорите! Все мое время принадлежит вам. Ведь вы мой муж!

– Здесь есть одна живописная аллея, – сказал он, показывая в дальний угол парка. – Она огибает дом по кругу и возвращается к конюшням. Все спланировано так, чтобы там возникало чувство уединенности. Парк вообще разбит очень продуманно.

– И все равно вы так мало времени проводили здесь, – ответила она. – Может быть, теперь, когда у вас есть кто-то, кто составит вам компанию, все изменится.

Кажется, она специально подчеркнула это слово. Разве она не считает себя женой и хозяйкой здесь? С атом надо было немедленно разобраться.

– Кора. – Он взял ее руку в свою. – Я должен извиниться за то, что случилось прошлой ночью. Наверное, я не слишком тебя порадовал.

– Мне вовсе не было неприятно, – возразила она, – и я благодарю вас за это. Вы очень добры ко мне. Но забудьте, пожалуйста, об этом, все ведь уже кончено. Вы вовсе не обязаны были делать это, но все равно я вам очень благодарна.

Что она говорит? Неужели она не ожидала, что они станут заниматься любовью? Вернее, думала, что это не обязательно? Неужели он был так плох? Он даже вздрогнул при этой мысли.

– В чем я был добр? – спросил он. – Причинил тебе боль и спокойно заснул, оставив неудовлетворенной? Да мне нет прощения!

Он заметил, что она покраснела. Кора шла между рододендронами, глядя прямо перед собой.

– Вы знали, – сказала она дрожащим голосом, – что я хотела пережить это хотя бы один раз в жизни, поэтому ради меня и попытались сделать это. Я вам очень благодарна. Мое любопытство было удовлетворено, и мне было очень приятно, несмотря на то что все закончилось быстрее, чем я ожидала. Я никогда не забуду эту ночь. И это не значит, что по обязанности вы должны повторить это. Я понимаю вас. И это никогда не заставит меня думать о вас хуже. Вы мне нравитесь, и я уважаю вас таким, какой вы есть.

Она говорила очень искренне, но ему отчего-то было почти смешно. Они приблизились к мраморной статуе Пана, дующего в свою свирель, но Кора даже не взглянула на нее. Она смотрела вперед невидящими глазами.

– Кора. – Он заставил ее остановиться. К этому моменту они уже почти бежали по аллее. – Ты утешила меня, сказав, что я не слишком обидел тебя вчера. Но неужели ты решила, что я не захочу повторить то, что было? Неужели ты думаешь, что я не захочу искупить свою вину и доставить тебе больше удовольствия в последующие ночи? Неужели считаешь, что я хотя бы из гордости не постараюсь все сделать лучше по сравнению со вчерашней ночью?

– О, Фрэнсис. – Она повернулась и прижалась к нему, глядя прямо в глаза. У него даже перехватило дыхание. – Нет, вы не обязаны делать это. Я ведь понимаю. И понимала все еще до того, как согласилась выйти замуж. Я согласна смириться с этим. Есть в жизни много других вещей, которые могут сделать меня счастливой. Вы можете успокоиться и постараться быть счастливым на свой лад. Вы ничего мне не должны – может быть, только иногда составить мне компанию, поговорить со мной. Я надеюсь, это вам будет нетрудно. Я ведь вам нравлюсь! – Она улыбнулась.

Опять она говорит то же самое, что и вчера ночью. Он нахмурился. Что за тайная причина заставляет ее думать так?

– Кора, – начал он, – что, ради всего святого, ты понимаешь? Я совершенно не понимаю, о чем ты.

Ее щеки, к которым едва вернулся их нормальный цвет, снова стали пунцовыми. Даже уши покраснели.

– Вы сами знаете, – проговорила она.

– Нет. Извини, дорогая, но боюсь, что нет. Почему ты так уверена, что я не хочу заниматься любовью со своей собственной женой?

– Потому что, – прошептала она.

– Очень понятный ответ, – язвительно произнес он, – для того, кто умеет читать мысли.

Но она будто потеряла дар речи. Только неподвижно смотрела на него, вцепившись а его руку, словно не в силах пошевелиться.

Она так и не сказала ничего определенного, но его вдруг осенила догадка. Он, в свою очередь, изумленно уставился на нее.

– Кора, – спросил он, – неужели ты подумала, что я предпочитаю женщинам… мужчин? Она молчала, но он понял, что угадал.

Боже правый! Как она могла подумать такое? Отчего это пришло ей в голову? Он ужасно рассердился. Их век не был терпимым веком, и такие обвинения никому не проходили безнаказанно.

Только Коре могла прийти в голову такая безумная мысль> И, несмотря на это, она вышла за него замуж?

Только Коре? Значит, все не так страшно!

Он расхохотался. Ему было так смешно, что он даже затряс головой от смеха и согнулся пополам, отпуская ее руки. Смеялся, пока не закололо в боку.

– О-о, – услышал он в тот момент, когда уже пытался посмотреть, смеется ли Кора вместе с ним на этот раз. Но она казалась скорее несчастной, чем смущенной. – Неужели я ошиблась? Неужели я сотворила такую глупость?

Она зажала рот рукой. Он заметил, что ее глаза потемнели от отчаяния.

– Так мог подумать только тот, кто очень плохо относится ко мне. Как тебе в голову могла прийти такая мысль? Разве я тогда женился бы на тебе? Разве я смог бы провести вчера с тобой ночь?

– Я решила, что вы просто пожалели меня. Вы ведь сами говорили, что я оказалась в отчаянном положении.

– Действительно, вот уж оказал бы я тебе услугу! – засмеялся он снова. – Но что заставило тебя подумать так?

– Ну, ваши фра… – Она прикусила губу. Вид у нее был очень жалкий. Но это только еще больше смешило его. – Папа, и Эдгар, и другие мужчины – они всегда одеваются в темные цвета. Они никогда не пришивают тесьму на свои фраки, никогда не устраивают произведение искусства из галстуков. И не нацепляют столько драгоценных камней, даже к лорнетам. Эдгар говорил мне всегда, что мужчины, которые носят яркие цвета… Фрэнсис, ведь ты же носишь бирюзовый фрак. И у тебя лавандовый фрак. И розовый. Я не возражаю. Мне даже нравится, что ты так одеваешься. Наряды других мужчин такие мрачные. Но… – У нее сорвался голос.

– Кора. – Он посмотрел на нее, наклонив голову. Ему все еще было очень смешно. – Я надел розовый фрак, и ты кое-что про меня подумала. Только потому, что так говорил твой брат. Мне кажется, что о людях не так легко составить правильное мнение, Мужчины, которые предпочитают мужчин женщинам, могут одеваться в темные цвета и выглядеть очень мужественно. Более того, они изо всех сил стараются, чтобы никто не узнал об их предпочтениях. Обнародовать это опасно. А ты с самого начала решила, что я из их числа? Но тогда почему ты вышла за меня замуж? И твой отец и твой брат были готовы взять тебя под свою защиту. Они совсем не давили на тебя и не принуждали выйти за меня. Так почему же ты решилась на это?

Внезапно ее глаза наполнились слезами, и ему стало стыдно, что он смеялся над ней.

– Потому что… – опять прошептала она. – Мне никогда не было так стыдно, никогда в жизни. Я никогда больше не смогу взглянуть вам в глаза. Простите. Я договорилась встретиться с экономкой. Мне лучше заняться делами.

С этими словами она подхватила свои юбки и побежала, сверкая стройными щиколотками, по дорожке, там, где они шли только что.

Он не попытался ни догнать ее, ни остановить. Остался стоять на месте, сожалея, что смеялся и так унизил ее. Все же он не переставал удивляться ей. Его часто дразнили за то, что он предпочитал яркие и нежные тона в одежде. Но он всегда был уверен в том, что выглядит достаточно мужественно, и поэтому не боялся одеваться так, как ему нравилось. А ему нравилось удивлять окружающих. Он прекрасно помнил, что купил розовый фрак специально, чтобы позабавить Саманту.

Однако Кора выросла среди среднего класса, где не было такой свободы нравов. Там мужчинам нужно было следовать тому, что принято в обществе. Она судила о нем согласно своему воспитанию и не могла иначе. И все равно он понравился ей, и она решилась выйти за него.

Эта мысль опечалила его. Зачем она вышла замуж, будучи о нем такого мнения? У нее не было крайней необходимости делать это. Конечно, вокруг ее имени разгорался скандал, и, будь она леди света, он преследовал бы ее еще долгое время. Но ее отец вовсе не считал, что она непременно должна выйти замуж. Они были очень любящей семьей и сумели бы защитить ее. Он обязан был сделать ей предложение, но она вовсе не была должна принимать его.

Тогда почему она вышла за него? Он вспомнил, что однажды ему показалось, что она любит его. Странно, если учесть, кем она его считала. Очевидно, причина не в этом.

Всему этому может быть только одно объяснение. Она хотела иметь свой дом, в котором могла бы быть хозяйкой, хотела жить своей жизнью. А от него ожидала, что он станет ей не более чем приятелем, что ей будет с кем поболтать и посмеяться. Она не надеялась, что их брак станет настоящим браком.

Сам он не был ей нужен. Она не хотела его. И все же благодарила за то, что произошло ночью, разыгрывая перед ним комедию. Он сомневался, что ей захочется снова лечь с ним в постель. Может быть, он ошибается? А может, она решила смириться с тем, что есть, чем бы это ни обернулось?

Однако все это уже не имеет значения. Пусть он не любил ее и не выбирал себе в жены, но она была его женой, и прошлой ночью он обнаружил, как она привлекательна. Он не собирался жениться на ней, но уже женат. И ей придется привыкнуть к тому, чего она вовсе не ожидала. Даже если это ей не нравится.

Не слишком приятный вывод, если учесть, что они всего двадцать четыре часа назад навсегда связали свои жизни.

* * *

Кора была занята целый день, У нее не было ни единой свободной минуты. Вернувшись в дом после прогулки, она спустилась в кухню поговорить с поваром. Сначала ей показалось, что повар недоволен ее вторжением. Однако после того, как она предложила меню на день и высказала свою заинтересованность каждым рецептом, он, видимо, изменил свое отношение к ней. А когда она предложила записать и принести ему несколько своих любимейших рецептов, он был почти очарован. Не прошло и получаса, как ей пришлось усесться за его рабочий стол и как следует попробовать завтрак только потому, что она лестно отозвалась о запахах, которые поднимались от готовящихся блюд.

Уходя из кухни, обсудив все мыслимые и немыслимые травм и добавки к блюдам, которые он и она когда-либо пробовали. Кора почувствовала, что повар признал в ней свою хозяйку.

Потом она провела несколько часов с экономкой, обходя каждую комнату и везде удивляясь чистоте и порядку, в котором все содержалось, несмотря на то что лорд Фрэнсис не жил здесь подолгу. Она также проверила все счета и похвалила экономку за бережное и тщательное ведение хозяйства. Необходимы были новые простыни, и Кора дала добро на их покупку, предварительно просмотрев расходную книгу.

С облегчением узнав, что ее муж занят со своими слугами, она взяла с собой служанку и отправилась в ближайшую деревню Сидли-бэнк. Кора хотела посмотреть церковь и встретиться с пастором. Тот был «очень счастлив видеть леди в своей скромной обители». Он все время кланялся, складывая руки перед собой, словно собираясь их немедленно вымыть. Потом пастор решил познакомить ее со своей женой, а та пригласила ее на чашку чая. После чая этой доброй женщине пришло в голову навестить вдову прежнего пастора и двух его незамужних пожилых сестер, которые жили на очень скромные средства тут же в деревне. И везде Коре пришлось выпить чаю.

Так что было уже далеко за полдень, когда она снова была вынуждена встретиться с лордом Фрэнсисом лицом к лицу. Она рассказала ему во всех подробностях, что делала за день, и готова была начать все сначала. Она не могла вынести и минуты тишины сегодня и не смогла ни разу прямо взглянуть ему в глаза.

Когда они перешли из столовой в гостиную, она с сожалением взглянула на пианино. Даже мисс Грэм, которая была самой терпеливой на свете гувернанткой, и та говорила, что пальцы у Коры годятся для чего угодно, только не для игры на фортепиано. Она уже собиралась снова заговорить о чем-нибудь, но оказалось, что Фрэнсис сам музицирует. Он играл очень хорошо. Вечер был спасен. Он играл ее любимые вещи и даже спел несколько песен очень приятным тенором. К счастью, слух у нее был, и она могла спеть вместе с ним.

Наконец-то день окончился. Ей удалось прожить его, не думая ни о чем. Нет, она обманывает себя, призналась Кора, ложась в постель и натягивая простыни на голову, чтобы остаться со своим стыдом один на один. Честно говоря, весь день она только и делала, что думала об этом.

Ей было смертельно стыдно.

Как она могла предположить, что он такой мужчина? Как это только могло прийти ей в голову? И как она могла сказать ему об этом? Теперь она понимала – правда, уже слишком поздно, – что думать так о нем у нее не было никаких оснований. За исключением того, что он носил такие необычные цвета. Ни в его поведении, ни в отношении к нему окружающих не было ничего необычного. Ничего, кроме ее собственных домыслов, когда в первый же вечер она увидела его в бирюзовом фраке и решила, что он похож на павлина. И с этой минуты она уже не думала о Нем никак иначе.

Она чувствовала себя такой униженной, что с трудом уже выносила это. И, прячась от самой себя, глубже зарылась в простыни.

Услышав знакомый стук в дверь, Кора замерла от страха. Дверь отворилась.

Теперь, вдобавок ко всему он увидит, что она прячется от него. Впрочем, ей было слишком плохо, чтобы найти в себе силы лечь нормально. С минуту она ничего не слышала, потом почувствовала тяжесть тела рядом с собой и руку на своей спине.

– Кора, – глухо проговорил Фрэнсис. – Это только я, дорогая.

Как глупо это звучит! Неужели он не понимает, что ему лучше оставить ее, что она приносит только неприятности!

– Тебе вовсе не нужно прятаться от меня, – сказал он. – Я не собираюсь смеяться над тобой и никому не расскажу о твоем заблуждении. Давай забудем об этом. Мне очень жаль, что сегодня утром в аллее я не смог сдержаться. Мне все это было только забавно, но я понял, что ты по-настоящему огорчена.

– Я не прячусь, – ответила она. – Я замерзла. – Веская причина, особенно если принять во внимание, что ночь была удивительно теплая и все окна были открыты, чтобы поймать хоть какой-нибудь ветерок.

– Тогда иди сюда, я согрею тебя.

Она очень остро ощутила, как ее тянет к нему, как растет в ней желание. И одновременно ей хотелось, чтобы он ушел и никогда не возвращался.

– Кора. – Он ободряюще похлопал ее по спине. – Иди ко мне, дорогая. Если мы будем продолжать в том же духе, то не протянем так ближайшие сорок-пятьдесят лет.

Он опять смеялся. Как он может! Она сбросила простыни и посмотрела ему прямо в глаза. Это было очень трудно, подумала она. Так же трудно, как заставить кого-нибудь по собственной воле прыгнуть со скалы.

– Нет, все-таки ты сам во всем виноват, – заявила вдруг она. – Что я должна была подумать, увидев твой бирюзовый фрак, и облако кружев, и сапфировое кольцо на пальце, вообще сапфиры с ног до головы? А твои манеры! Что я еще могла подумать!

– Вот это да! – воскликнул он. – Ну давай, разорви меня на части, если тебе от этого легче. – Он наклонился и поцеловал ее.

Она сразу растаяла в его объятиях. Он поцелуем приоткрыл ее губы.

– А твои лайковые панталоны? А розовый фрак? – пробормотала она.

– Конечно, ты совершенно права, – ответил он, поднимаясь и развязывая халат. «Что он делает, ведь он не потушил свечи!» – подумала она, когда он наклонился над ней и распахнул ворот ее ночной рубашки. Он смотрел на нее не отрываясь. Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди!

– А голубой с желтым фаэтон? Кто еще ездит по Лондону в голубом фаэтоне?

– Очевидно, только я, – произнес он, покрывая поцелуями ее грудь и приникая к ней ртом.

Затем он приподнял подол ее рубашки и сделал то, что ужасно смутило ее. Но очень быстро странная смесь боли и желания прогнала смущение прочь.

– Для папы и Эдгара ты оделся как все, – все еще не сдавалась она. – Это было нечестно. О-о!

– Мы не всегда можем быть абсолютно честными, – сказал он и освободил ее плечи от ткани, стянув рубашку вниз. На ней больше не было ничего. А свечи все еще горели.

– Ты должен был сказать мне, должен был спросить, что я думаю. Но ты ни о чем не спрашивал. Будто нарочно хотел, чтобы я попала впросак, только чтобы подразнить меня.

Смеясь, он сбросил халат. Если бы только она могла видеть его, то сразу поняла бы, чего хочет. Правда, она с самого начала знала, как прекрасно его тело. Ведь он в первую же их встречу поддержал ее, не дав упасть.

– Фрэнсис, – попросила она, – не смейся надо мной. Мне так стыдно, и я уже больше не могу выносить, что надо мной смеются. Ведь это ты во всем виноват.

В ответ он только лег сверху. Она с удивлением вспомнила, что в ней, оказывается, так много места. И то, что было вчера, может повториться снова. О, как она счастлива, что это случится снова.

– Да, во всем виноват только я, – прошептал он. – Может быть, сегодня у меня получится лучше, чем вчера. Быть может, сегодня я смогу сделать так. что все закончится не слишком скоро.

Почувствовав, что он уже внутри, она закрыла, глаза и прикусила нижнюю губу. Сегодня ей уже не было больно. Он глубоко проник в нее, но боли не было.

«Пусть это продлится дольше, – думала она, когда он начал двигаться, медленно и осторожно, не так, как прошлой ночью. – Как можно дольше».

На этот раз все было чудесно. Их тела сплелись, и Кора могла двигаться вместе с ним, приподниматься навстречу ему, делать то, что, казалось бы, должно было принести непереносимую боль, но было только непередаваемым наслаждением.

Когда наконец ее наслаждение достигло предела, она в изнеможении опустилась и позволила ему продолжать с тем же напором, как и вчера. И снова, прежде чем он бессильно опустился на нее, она почувствовала тот же огонь внутри.

«Благодарю, благодарю тебя, Фрэнсис», – твердила она про себя, когда он лег рядом и накрыл ее простыней. – Пожалуйста, не уходи.

Он поднялся, но только для того, чтобы потушить свечи. Потом снова опустился на постель рядом с ней и взял ее руку в свою.

– Доброй ночи, Фрэнсис. Спасибо.

– Ты так прекрасна, – тихо сказал он. – Благодарю тебя, дорогая.

Но она уже спала.

Глава 15

Он понял, что напрасно беспокоился в то первое утро, когда застал ее в конюшне, – она не собиралась брать в свои руки управление его усадьбой. Но у него появилась, очень способная и хлопотливая хозяйка в Сидли. Уже спустя два-три дня ни у кого не оставалось сомнений, что она полностью в курсе всех дел. При этом ее на удивление доброжелательно приняли. Он предполагал, что слуги, привыкшие в течение нескольких лет самостоятельно вести все дела, не будут рады хозяйке, которая абсолютно во все сует свой нос. Но он ошибся.

Лорд Фрэнсис обнаружил, что у его жены есть особый подход к слугам. Она не была слишком фамильярной, всегда оставаясь хозяйкой для них. Но она с удовольствием разговаривала с ними, шутила, давала им советы, и они советовали ей. Он был очень удивлен, когда однажды, передав свою благодарность повару за новый понравившийся ему десерт, узнал, что повар приготовил его по рецепту Коры.

Неужели его грозный повар принял рецепт от его жены и даже приготовил блюдо по нему?

Кроме того единственного случая в конюшне, его жена никогда не переходила границ его владений. Но свои обязанности она выполняла с такой сноровкой, которой можно добиться, только занимаясь этим много лет.

Лорду Фрэнсису становилось все уютнее в собственном доме.

Почти все время после обеда она наносила визиты или принимала визитеров. В одиночку она навещала работников и арендаторов. И он присоединялся к ней, когда она ездила в гости к соседям, и помогал принимать их дома. Она умела быть непринужденной, не становясь при этом вульгарной. Нет, разумеется, он и не предполагал в ней вульгарности, но ее способности находить контакт с людьми его порой изумляли.

По вечерам они обычно выезжали или принимали у себя соседей. Иногда они оставались одни и занимали время музыкой или чтением. Коре очень нравилось, когда он читал ей вслух, пока она пыталась заниматься рукоделием. Она не была искусной вышивальщицей, но не могла сидеть без дела.

По ночам они предавались любви. Только один раз за ночь. Ему почему-то казалось дурным тоном делать это несколько раз. Если бы только он не желал ее так сильно, тогда, быть может, он позволял бы это себе еще чаще. Или если бы любил ее. Но сейчас ему не хотелось вести себя так, будто он использует ее только для удовлетворения своего плотского желания. Он слишком уважал ее для этого.

Нельзя было сказать, что ей не нравилось то, что он делал. Совсем наоборот. Она тоже жадно принимала участие в их акте любви. Кора никогда ничего не говорила о своих ощущениях, но он и без слов чувствовал, когда ей было хорошо. Красноречивее слов был и легкий вздох удовлетворения, когда она достигала пика удовольствия, и тогда он мог перестать контролировать себя и дать волю возбуждению. С их брачной ночи он никогда до времени не терял контроль над собой.

Через три недели он решил, что их брак удался. Все было даже лучше, чем он ожидал. Их жизнь в Сидли текла спокойно и приятно. Они были хорошими друзьями. И им было хорошо в постели.

Чего еще мужчина мог желать от семейной жизни?

К сожалению, он не переставал задавать себе этот вопрос. Потому что между ними продолжало стоять нечто, мешавшее им обоим почувствовать себя абсолютно счастливыми.

С самого начала он считал Кору открытой и искренней. Он помнил, что она из тех людей, которые всегда называют вещи своими именами. Она так прямо смотрела ему в глаза, когда разговаривала, как никто другой. И она без стеснения говорила с ним обо сем, что занимало или волновало ее. У него не было никаких причин думать, что у нее от него есть секреты.

И все же…

И все же было что-то, чего он не мог понять в ней. Он не имел ни малейшего представления, что же это могло быть, и поэтому даже не знал, о чем спросить ее, чтобы понять, в чем дело.

Да, в ней словно оставалось что-то невысказанное, что мешало им. Так же, впрочем, как и в нем самом. Он по-прежнему иногда смотрел на нее и думал, что она не та женщина, которую ему надо было выбрать. Порой это случалось даже, когда он был больше всего доволен ею. Он не мог забыть своих мечтаний о взаимной возвышенной любви и о браке, основанном на такой любви. Мечты растаяли как дым, и он уже начал привыкать к тому, что их место занимает довольство. Может быть, это происходит со всеми людьми? Может быть, именно так на смену мечтам всегда приходит. реальность?

Он ведь был очень доволен своим браком. У него замечательная жена, ему не на что жаловаться. Но он не мог избавиться от чувства ожидания, словно должно было произойти что-то, что расставит все по местам.

Иногда он думал, что это еще не все. И ему было грустно оттого, что он не мог быть счастлив своим довольством, не мог быть счастливым с женщиной, которая так хорошо относится к нему. Он вспоминал о своих мечтах и спрашивал себя, не были ли они только приятной иллюзией. Был бы он так счастлив с Самантой? Так ли сильно он любил ее, как ему кажется? Была ли она на самом деле так прекрасна и так совершенна, как он представлял себе? Хотел бы он, чтобы она никогда не встретила Кэрью и ответила ему взаимностью?

Он не хотел думать ни о ней, ни о своей любви к ней. Он не хотел изменять Коре даже в мыслях. Она заслуживает лучшего. Она очень хороший человек, и она стала ему хорошей женой.

То, что он был доволен своей жизнью, могло удержать его дома до конца их дней. Никогда еще он не чувствовал себя в Сидли так хорошо. Но отчего-то благополучное течение жизни стало казаться ему подозрительным. Неужели их больше уже ничто не ждет?

Такие мысли обуревали его, когда он сидел за столом однажды утром, держа в руках письмо, которое давно прочел. Ах, это письмо таило в себе большое искушение.

– Что это? – спросила Кора, протянув руку и коснувшись его руки. – Плохие новости, Фрэнсис?

Он надеялся, что она именно так и спросит, и устыдился своих мыслей.

– Нет, совсем нет. – Он улыбнулся ей. Она всегда казалась ему по утрам особенно красивой, когда просто убирала волосы вокруг головы, не делая сложной прически. – Это от Гейба.

– Маркиза Торнхилла? – переспросила она. – Твоего друга из Йоркшира?

– Они приглашают нас погостить у них, – ответил он. – Я проводил у них много времени, с тех пор как они поженились шесть лет назад. И они ждали меня этим летом.

Она ничего не сказала в ответ, просто сидела и смотрела на него.

– Что ты об этом думаешь? – спросил он. Кора видела, с какой тревогой он смотрел на письмо несколько минут назад, и понимала, что это значит.

– Фрэнсис, – сказала она почти шепотом, – он ведь маркиз.

– Да, он такой! – Он не мог отказать себе в удовольствии подразнить ее. – Ты окажешься в блестящей компании, дорогая. Поедешь с сыном и братом герцога навестить маркиза и графиню. В качестве жены вышеупомянутого сына и брата. – Удивительно, но его титул ее никогда не пугал.

– Я им не понравлюсь, и они разочаруются в тебе, Фрэнсис. Они могут подумать, как твои брат и сестры, что зря ты женился на женщине такого низкого происхождения. И они правы. Нам не следовало быть вместе. Если бы я только знала, я бы никогда…

Он улыбнулся, глядя на то, как она смущена, и накрыл ее руку своей.

– Не думаю, чтобы у них возникали подобные мысли. А если и так, то это их проблемы, а не наши. Ты моя жена, и я вовсе не жалею, что женился на тебе. Ты не ниже меня ни в каком отношении, и твое происхождение абсолютно ничего не значит.

– Все это замечательно, пока мы остаемся здесь, – проговорила она, отнимая руку и вставая. – Но как только мы выберемся за пределы Сидли, ты сразу заметишь, что в глазах всех остальных я ниже тебя. Фрэнсис, я бы хотела остаться здесь. В Сидли я так счастлива.

И все же она выглядела вполне довольной после этого разговора, убегая и бормоча что-то о встрече с поваром. Что же происходит? Может быть, с ее стороны проблема именно в этом? Может, она считает, что в будущем разница в происхождении не принесет им ничего, кроме неприятностей?

Лучше им остаться дома, думал он, испытывая одновременно разочарование и облегчение. Она спасла его от этого искушения. Им лучше остаться дома и постараться строить свои отношения на том чувстве удовлетворения, которое они оба испытывали здесь, в Сидли.

* * *

После разговора с Фрэнсисом Кора поспешила в уединенную аллею, ту, которую он показал ей, когда они только приехали сюда. Ночью шел дождь, и наутро облака все еще низко нависали над землей. Было свежо, и она плотно закуталась в шаль. Лето потихоньку уходило из их краев.

Она поступила эгоистично.

Выходя за него замуж, она поклялась в душе полностью посвятить свою жизнь ему и забыть о себе. Отвергнуть себя, как сказано в Библии. Оказывается, сделать это очень трудно.

Теперь он, наверное, разочаровался в ней. Маркиз Торнхилл, как она поняла, был самым близким другом Фрэнсиса. Он, должно быть, был очень счастлив получить это приглашение и ждал, что она будет в восторге от возможности съездить в Йоркшир.

Вместо этого она повела себя как брюзгливая карга и думала только о своем удобстве. Честно говоря, ее ни на йоту не заботило, что думают о ней другие. Но ей было не все равно, что станут говорить о нем. Ей вовсе не хотелось, чтобы ближайший друг осуждал или жалел его за то, что он женился на ней. Может быть, он уже думает так, но когда увидит ее, все станет только еще хуже. Она ведь такая большая и неуклюжая!

Проверив, не намочил ли дождь скамью, она уселась под большой березой и плотнее закуталась в шаль. Ей так хотелось нравиться ему. Когда она считала, что ему не могут нравиться женщины, – она все еще краснела от стыда, вспоминая об этом, – ее внешность ее не смущала. Но теперь было совсем другое дело. Если бы только она могла стать чуть миниатюрнее. Если бы только ее грудь не была такой большой. Если бы ее лицо было более привлекательным. Если бы ее волосы были волнистыми и послушными. Если бы…

Она так отчаянно хотела стать красивой, чтобы нравиться ему!

Взамен она пыталась сделать его жизнь как можно более комфортной и приятной. Занимаясь домом и делая его более уютным, навещая его работников и соседей, принимая гостей, она чувствовала себя вполне счастливой. Она убедила себя, что может быть ему хорошей женой.

И в постели она хотела быть ему хорошей женой. Но почти всегда забывала обо всем, растворяясь в собственных ощущениях. Он был такой привлекательный, такой мужественный. Собираясь каждый раз быть пассивной и следовать за ним, чтобы доставить ему удовольствие, она почти всегда терпела фиаско.

Ей казалось, что ему хорошо с ней. Но гордиться здесь было нечем. Мужчине всегда неплохо в постели с женщиной. Где-то она слышала об этом, хоть и не могла припомнить, где. Она слышала также, что на первом месте для мужчины – физическое удовлетворение, а чувства почти ничего не значат. И она знала, что он получает с ней физическое удовлетворение.

Но ей так хотелось нравиться ему!

Как, должно быть, он желал бы, чтобы каждую ночь в постели рядом с ним была прекрасная женщина.

Сначала, поняв, как она ошибалась на его счет, она была несказанно обрадована. Значит, их брак будет настоящим. До самой старости их ожидает не только духовная, но и физическая близость. Она сможет иметь детей. Но ее радость была недолгой.

Очень скоро со всей ясностью Кора поняла, что она наделала, приняв его предложение. Она лишила его возможности жениться на женщине, которую он полюбит. И даже мысль о том, что она находится в том же положении, не утешала ее. Для него было делом чести предложить ей руку. Как у джентльмена – а лорд Фрэнсис был настоящим джентльменом – у него не было выбора. Но у нее выбор был. И папа, и Эдгар не считали, что ей так уж необходимо выйти за него. Вряд ли скандал, разразившийся в свете, последовал бы за ней в ее круг и разрушил бы целиком и полностью ее жизнь.

Он должен был сделать ей предложение. Но она не должна была принимать его. Однако она приняла. И в результате он оказался состоящим в браке, который никогда не сможет принести ему настоящего счастья. А может быть, и ей. Быть может, если бы она не любила его так сильно, то могла бы за домашними делами забыть о своих тревогах и постаралась бы найти удовлетворение в заботах о нем. Но она любила его. Недавно она вспомнила то, что лучше было бы забыть навсегда. Та ужасная женщина в Лондоне, мисс Памела Флетчер, сказала, что он любил другую, ту, которая в начале сезона вышла замуж. И она сказала, что та, другая, разбила его сердце. Тогда Кора выбросила ее слова из головы как полную нелепицу. Но теперь…

Неужели это правда? Неужели он еще совсем недавно любил другую женщину? И та разбила его сердце? Может быть, он страдает до сих пор? Кора хмурилась, и кусала губы, и думала, думала… но не могла вспомнить ни имени той, другой женщины, ни имени человека, за которого она вышла замуж. Быть может, это только к лучшему. Не хотела бы она встретиться с этой женщиной и понять по лицу Фрэнсиса, что все слышанное ею – правда.

Интересно, хороша ли она собой? Кора готова была держать пари, что очень хороша.

А он связан с ней, с Корой.

Она вскочила и поспешила обратно в дом. Дворецкий сказал ей, что лорд Фрэнсис в кабинете, занят со своим управляющим.

Она постучала, и управляющий откликнулся, но за его плечом она увидела Фрэнсиса. Он поспешил ей навстречу и взял за руки.

– Что случилось, дорогая? – спросил он. – Я тебе нужен?

Она кивнула, и он вышел в коридор, прикрыв за собой дверь.

– Фрэнсис, – сказала она, – ответь маркизу Торнхиллу, что мы приедем.

Он наклонился и заглянул ей в глаза.

– Но ты ведь не хотела ехать, Кора, – проговорил он. – Ты хотела остаться здесь. Твои желания – мои желания.

Она покачала головой.

– Ты был прав, я просто боюсь его титула. Но ведь это глупо, правда? Ты ведь по происхождению даже выше, чем он. Его отец был всего лишь маркизом, а твой – герцогом. А тебя я ведь не боюсь. Мне нужно перебороть свой страх. Я не из числа раболепных подданных.

Он засмеялся.

– Я заметил, – сказал он.

– Тогда едем, – заключила она. – Напиши и предупреди его.

– Ты уверена? – он постарался заглянуть ей в глаза.

Она снова кивнула.

– А какого ты мнения о графине? – спросила она.

– Она необычайно мила и дружелюбна. Тебе она понравится.

Но Кора в этом очень сомневалась. А также в том, что она сама понравится графине.

– Да, – произнесла она, – да, конечно.

– У них двое детей. – Она могла дать голову на отсечение, что он очень обрадовался, вспомнив о детях. – Я всегда много времени провожу с ними. Я люблю детей.

Этого она раньше не знала. И теперь, услышав такое признание, полюбила его еще сильнее.

– Мы скоро едем? – поинтересовалась она. – Мне следует отдать нужные распоряжения. Я уже очень хочу поехать.

– Лгунишка, – мягко возразил он. – Но они тебе точно понравятся. Спасибо за заботу, дорогая.

Она почувствовала, как к горлу ее подступают слезы, и сделала то, чего никогда не делала раньше, – потянулась к нему и поцеловала в губы. И очень смутилась, хотя они уже три недели спали вместе. Что он о ней подумает?

Но он только улыбнулся и прижал ее к себе.

* * *

Он чувствовал, что она нервничает. Ему и самому было не по себе. Кроме прочего, он испытывал чувство вины. Он хотел увидеть Гейба и леди Торнхилл независимо от прочих обстоятельств. Ему всегда нравилось бывать у них. И ему хотелось показать им Кору, ведь теперь она стала частью его жизни. Он пытался убедить себя в этом с той самой минуты, когда она пришла и сказала, что хочет ехать.

Он просто хотел повидать их.

Но не стоило обманывать себя. Была и другая причина, по которой он не прочь был поехать туда. Он знал, что минут за пятнадцать до Челкотта с дороги открывается вид на Хаймур. Он точно знал, где есть просвет между живыми изгородями, через который видно дом, и сам удивлялся своему знанию – раньше он никогда специально не смотрел на дом с дороги. В последний раз, когда он был здесь, она даже еще не встретилась с Кэрью.

Они проедут это место за какие-нибудь пять минут. И все это время его сердце будет биться так, будто хочет выскочить из груди. Он крепче сжал руку Коры.

– Они тоже поженились по необходимости, – сказал он. Он рассказывал ей о Гейбе и его жене, желая занять и свое, и ее внимание. – У их брака было весьма зловещее начало. – «Тоже? Нужно ли было ему говорить это?»

– Что же случилось? – Она повернулась и взглянула на него.

И он рассказал ей, как шесть лет назад Гейб вернулся с континента, куда отвез свою мачеху, чтобы отомстить человеку, оскорбившему ее. Это был человек, с которым была помолвлена леди Дженнифер Винвуд, ныне графиня Торнхилл. Гейб хотел отомстить и тоже начал ухаживать за Дженнифер. Но злодей был только рад избавиться от нее. При этом он пустил слух, что у Гейба интрижка с его невестой. Более того, он сделал так, что в день помолвки на балу вслух прочли поддельное письмо якобы от Торнхилла к мисс Винвуд. Гейбу ничего не оставалось, как предложить ей руку.

– Жуткое начало, – повторил он. – Она ненавидела его, а он собирался использовать ее в своих интересах. В это время нашей дружбе едва не пришел конец. Гейб повел себя не слишком благородно.

– Да, – согласилась она. – А что случилось с тем, другим?

Когда правда открылась, негодяй был осужден. Только этой весной он вернулся и сразу попытался соблазнить Саманту. Кэрью, узкая об этом, вызвал его и побил, несмотря на поврежденные руку и ногу. Это случилось в боксерском салоне Джексона. Давно уже лорд Фрэнсис не испытывал такого удовлетворения, как в тот день. Он был одним из секундантов Кэрью. Вторым был Бриджуотер.

– К счастью, он покинул Англию, – сказал он. – К счастью для него. Скоро ты убедишься, что даже у брака с не слишком хорошим началом может быть счастливое продолжение. Сейчас Гейб и его жена очень близки.

Он не знал, стоит ли уверять ее, что и с их браком произойдет то же самое. К тому же у их брака было не такое плохое начало. И он не повернул головы, когда вдали показался Хаймур. Вместо этого он продолжал смотреть на свою жену. Она закусила щеку – привычка, от которой он всегда вздрагивал, думая, что ей, должно быть, очень больно.

Маркиз и графиня Торнхилл вместе с детьми ждали их на террасе. Наверное, они вышли на прогулку, решил лорд Фрэнсис, и увидели приближающуюся карету.

Гейб и его жена проводили с детьми гораздо больше времени, чем было принято. Когда дверца кареты открылась, лорд Фрэнсис заметил, что фигура Дженнифер уже достаточно округлилась.

– О Боже, – пробормотала Кора в смятении. Выходя из кареты, Фрэнсис оглянулся и ободряюще улыбнулся ей. Потом кивнул Гейбу и его семейству и подал Коре руку. Она очень хороша в своем светло-зеленом дорожном костюме, и ей совершенно не о чем беспокоиться. Они обязательно полюбят ее.

Он не понял, что случилось, – то ли она наступила себе на подол, то ли подвернула ногу, а может быть, это были все те же пылинки, что и на полу в бальном зале леди Маркли, – что бы там ни было, но она споткнулась и, вскрикнув, полетела вперед, прямо в его объятия. Он отступил на шаг и чудом, поддерживая ее, устоял на ногах.

– Ох, – довольно громко сказала она и захихикала.

– Боже мой! – воскликнула леди Торнхилл, спеша на помощь. – Вы не ушиблись?

Гейб ошарашенно отступил назад. Лорд Фрэнсис встретился с ним глазами, выглядывая из-за шляпки Коры. Ему было очень смешно. Все правильно: ее, едва покинувшую спасительную крышу Сидли, снова настиг фарс.

Кора поправила шляпку, съехавшую на одно ухо. Лицо ее было пунцовым от смущения.

– Кажется, мне лучше попробовать еще раз, – проговорила она и снова захихикала.

Лорд Фрэнсис обнял ее за талию, чего никогда раньше не делал на публике.

– Кора, – произнес он, – познакомься с леди Торнхилл. А это – маркиз Торнхилл. Габриэль. Гейб. это Кора, моя жена. – Он неожиданно почувствовал, что должен сейчас позаботиться о ней, вступиться за нее. Если они собираются остаться друзьями, им стоит проявить деликатность. Он не позволит никому смеяться над ней!

Но, разумеется, никто и не собирался смеяться над ней.

– Я так рада познакомиться с вами. – Леди Торнхилл сложила руки на животе и ласково улыбнулась Коре. – Мы уже были вне себя от нетерпения. Правда, Гейб? Я решила, что вас нужно ждать еще вчера. Но муж сказал, что вы доберетесь до нас не раньше сегодняшнего вечера.

– Дженнифер использовала все возможные уловки, чтобы почаще выходить на крыльцо, – продолжал маркиз со смехом, – и постоянно выглядывала в окно. Просто так, на всякий случай. Леди Фрэнсис, – он протянул Коре руку, – добро пожаловать. Чувствуйте себя как дома.

– Я всегда такая неловкая, – проговорила Кора, отвечая на рукопожатие. – Правда, Фрэнсис? Когда я в первый раз увидела тебя, помнишь, я тоже споткнулась буквально на ровном месте.

– Вы сразу же упали, увидев Фрэнка? – засмеялся в ответ маркиз, все еще держа ее руку в своей.

– Помнится, Гейб, это мой бирюзовый фрак произвел на нее такое впечатление.

Леди Торнхилл расхохоталась.

– Наверное, это один из новых, – сказала она. – Бирюзовый? О Боже! Я вас понимаю, леди Фрэнсис. Конечно, все фраки у него необыкновенные, но бирюзовый…

К счастью, Кора тоже нашла в себе силы посмеяться вместе со всеми. «Добрый старина Гейб», – подумал лорд Фрэнсис. Они так старались, чтобы Кора поскорее забыла о своей оплошности.

– Дядя Фрэнк! – Лорд Фрэнсис почувствовал, как настойчивая детская ручка теребит его за рукав. – Дядя Фрэнк, я сегодня обыграл папу в крикет. Все его воротца вдребезги.

– Вот это игрок! – ответил лорд Фрэнсис. – Попробуй-ка завтра обыграть меня, может, я смогу защитить свои воротца лучше, чем твой отец.

– Дядя Фрэнк, – другая маленькая ручка дернула его за штанину, – можно мне там посидеть?

– Конечно, Мэри, – сказал он и посадил девочку себе на плечо. Потом потрепал по плечу мальчика. – Познакомьтесь с этой леди. Это тетя Кора.

– Тетя Кора, – повторила Мэри и схватила лорда Фрэнсиса за ухо.

– Мэри все время спотыкается и падает, – произнес Майкл, глядя снизу вверх на Кору. – Папа говорит, что она похожа на сороконожку, которая забыла, с какой ноги идти.

– Это тебя совершенно не касается, мой мальчик, – строго заметил Торнхилл.

– Леди Фрэнсис. – Графиня взяла Кору за руку. – Пойдемте в дом. Вам, наверное, хочется привести себя в порядок. Позвольте, я покажу вам вашу комнату. Ваш муж сам найдет свою. Он хорошо знает дом. Я так рада, что вы у нас погостите.

– Ну, Фрэнк. – Маркиз снова пожал руку лорду Фрэнсису. – Поздравляю. Нет ничего лучше, чем завести семью. Думаю, ты скоро в этом убедишься. Она сейчас успокоится. Не волнуйся, Дженнифер позаботится об этом.

Теперь, когда его жена не была у него перед глазами, он не мог справиться со своей навязчивой мыслью. Она всего в нескольких милях отсюда. Просто рукой подать. И она в любой момент может нанести визит своей кузине.

Глава 16

В первую минуту Кора, как всегда, испугалась.

Маркиз Торнхилл оказался высоким, смуглым, симпатичным человеком. Его жена была довольно высокого роста, с шелковистыми каштановыми волосами, очень элегантная и изящная, несмотря на свое положение.

Они были образцовой парой. Оба прекрасно воспитанные, оба так преданны друг другу и детям.

И по отношению к ней они оказались очень дружелюбными. Кора не сомневалась, что они были расстроены тем, что лорду Фрэнсису пришлось жениться на дочери купца. К тому же она была уверена, что ее внешность не могла переубедить их, – она чувствовала себя уродиной по сравнению с тремя красивыми людьми, окружавшими ее. Вернее, пятью, если считать детей. И то, как неуклюже она в первый раз появилась перед ними, споткнувшись о подножку кареты, подтвердило их худшие ожидания.

Но, как ни странно, графиня говорила с ней как с новым и притом долгожданным другом. К тому времени, когда они спустились к чаю, она уже звала графиню Дженнифер, а та ее – Корой. К концу чаепития лорд Фрэнсис был вынужден сдаться и перестал церемонно обращаться к графине, что делал на протяжении всех шести лет. А та стала называть его Фрэнсис. Незаметно и маркиз стал называть гостью Корой, а она его – Габриэлем. И. к вечеру Кора почувствовала себя почти как дома. Она так и сказала Фрэнсису, когда они были уже в постели.

– Они – прямо как нормальные люди.

Он засмеялся:

– Утром за завтраком я непременно передам им твой комплимент.

– Не смей! – Она была в ужасе.

Но он только снова рассмеялся и поцеловал ее. Кору охватила блаженная дрожь, когда он провел кончиком языка по ее верхней губе.

– На этот раз на мне даже не было тесных туфель, – вспомнила она о своей оплошности. – О Фрэнсис, я думала, я умру. Почему со мной все время случаются такие вещи?

– Думаю, исключительно для моего удовольствия, дорогая, – ответил он.

Как мило с его стороны, что он подбадривает ее, когда ему, должно быть, так за нее стыдно.

На следующее утро они все вместе отправились на верховую прогулку. Поехали даже дети: Майкл оседлал своего пони, а Мэри усадил с собой отец. Потом мужчины играли в крикет, а дамы – в мяч с Мэри, которой Кора уже помогла сплести венок. После обеда Кора снова присоединилась к Дженнифер, а лорда Фрэнсиса Гейб повез по усадьбе – показать свои нововведения. Вечер они скоротали за картами.

Все было замечательно. Но Фрэнсис, хоть и не казался несчастным, все-таки был не таким, как в Сидли. Может быть, думала Кора, он сам не позволяет себе расслабиться и почувствовать себя счастливым. Так, как была счастлива она. Должно быть, дело не в том, что он не по своей вине женился на ней, а в том, что он не любил ее. Хоть любовь для мужчины значит не так много, как для женщины.

Может быть, и с ними произойдет то же, что с Габриэлем и Дженнифер. Если бы Фрэнсис не сказал ей, она никогда не подумала бы, что у их брака было такое печальное начало. Они были очень хорошо воспитаны и не хотели смущать своих гостей семейными неурядицами. Но они не притворялись. По их лицам было видно, что они очень привязаны друг к другу.

Быть может…

Нет, ей не стоит тешить себя напрасными надеждами. Нужно научиться ценить то, что имеешь. Ее жизнь не так уж плоха.

Но что, если Фрэнсиса это не устраивает? Что, если со временем он будет чувствовать себя все более, несчастным?

Да, жизнь не простая штука, и она частенько путает ваши планы, когда вам кажется, что вы все предусмотрели.

Еще одно обстоятельство беспокоило Кору. По соседству с Челкоттом было другое крупное поместье. Всего в нескольких милях находилось родовое имение маркиза Кэрью. Его жена была кузиной Дженнифер, и обе семьи часто навещали друг друга. Сейчас супруги Кэрью на несколько дней уехали в Хэрроугейт, но скоро должны были вернуться.

– На днях к нашей компании присоединится еще кое-кто, – сказала как-то вечером Дженнифер с улыбкой. – Я уверена, тебе понравится Сэми. Мы с ней очень близки. Мы выросли вместе, когда она осталась без родителей. Представляешь, как я была счастлива, когда в этом году она вышла за Хартли и приехала жить сюда.

Кора снова испугалась. И ничего не могла с этим поделать, как ни уговаривала себя. Она ведь и сама теперь одна из них. Она – леди Фрэнсис Неллер и невестка герцога Фейрхурста. Но это почему-то не помогало.

Сначала ей показалось, что она уже встречала маркиза Кэрью. Имя показалось знакомым. Но его лица она не могла припомнить. Потом она узнала, что они поженились и приехали сюда еще в июне, когда Кора была в Бате.

Конечно же, она ошиблась.

* * *

Несколько дней после приезда Фрэнсис считал, что справился с собой. Они, к счастью, были в Хэрроугейте. Но потом он узнал, что вскоре они должны вернуться

– Эти двое не могут долго жить вдали от Хаймура, – сказал Гейб. – Они строят мост в узкой части озера и предпочитают следить за тем, как укладывается каждый камень. Кэрью известен здесь как мастер ландшафтных садов, и Саманта старается разделять его интересы. Они такие разные, Фрэнк, но просто души друг в друге не чают.

– Ты хочешь сказать, что они в отличие от вас с Дженнифер не скрывают этого? – заметил он сухо. Но внутри у него все сжалось, и он пожалел, что Кора не отговорила его ехать сюда.

Они приехали на четвертый день, совершенно неожиданно. Хозяева вместе с детьми и гостями как раз собирались прогуляться к озеру перед обедом. Они уже успели бы уйти, если бы Кора не забыла свой зонтик и лорд Фрэнсис не пошел наверх, чтобы принести его. Вернувшись, он обнаружил, что она стоит на террасе с побелевшим от страха лицом. Он сразу догадался, в чем дело.

– Фрэнсис, – произнесла она громким шепотом, будто боялась, что ее голос услышат снаружи, – сюда едет карета. Дженнифер сказала, что это маркиз и маркиза Кэрью.

У него перехватило дыхание, словно кто-то ударил его в живот. Но он смог улыбнуться ей:

– У тебя хватило смелости говорить с самим принцем, так неужели ты испугаешься каких-то маркизов? Обещаю, он совсем не страшный.

– О, – воскликнула она, – ты прав, я такая глупая. Но ты не можешь меня понять, ты ведь вырос среди аристократов…

Он обнял ее за плечи и притянул к себе, не стесняясь дворецкого, который находился тут же. Больше всего на свете он хотел утащить ее обратно в их комнату и запереть за собой дверь. Он так же сильно не хотел этой встречи, как и она.

– Идем, – сказал он. – Я буду рядом, дорогая.

Она посмотрела на него.

– Фрэнсис, не дай мне споткнуться на лестнице. Там ведь четыре ступеньки? Или пять? Ой, я никак не могу запомнить, сколько их там, четыре или пять? Вдруг я решу, что их четыре, а их на самом деле пять?

– Ты будешь смотреть под ноги и увидишь все ступеньки, – успокоил он ее, беря под руку. – Но на самом деле их только четыре.

Он услышал, как тяжело она вздохнула.

Карету уже отвозили к конюшням. Кэрью разговаривал с Гейбом. Саманта была занята с Мэри, которой что-то рассказывала.

Боже!

Она подняла голову, глядя, как они сходят по ступенькам. Глаза ее вспыхнули, как умели блестеть только ее глаза, и она выпрямилась им навстречу. Он заметил, что ее положение еще совсем не видно. На ней было голубое платье. Она была сама красота, изящество и нежность.

– Фрэнсис! – воскликнула она. – Мы знали, что вы должны приехать, только не знали когда. И не были уверены, что вы уже здесь. Хартли, посмотри, кто тут.

– Вижу, любовь моя, – откликнулся Кэрью. – Рад видеть вас, Неллер.

Но Фрэнсис не обращал на него внимания. Он мог смотреть только на Саманту, которая, сияя и протянув руки, шла к нему. Он выглядел бы совсем глупо, если бы не сообразил, что улыбка предназначалась не ему, а Коре, которую он все еще держал под руку.

– Кора, дорогая, – начал он и тут же подумал, что ему не стоило добавлять «дорогая». Это звучало как-то неестественно. – Познакомься с маркизой и маркизом Кэрью.

Он не успел как следует представить ее. Саманта отпустила его руку и протянула руку Коре.

– Мне так не терпелось встретиться с вами, – проговорила она. – Фрэнсис был моим другом много лет. Я даже обиделась на него за то, что он женился в такой спешке и мы с Хартли не успели приехать. На нашей свадьбе он был.

– Да, мы очень спешили, – ответила Кора. Кэрью, хромая, приблизился к ним. Он поклонился Коре и улыбнулся:

– Леди Фрэнсис, я счастлив познакомиться с вами. Мы были очень рады узнать о вашей свадьбе от Бриджуотера. Скажите мне, как вам понравился Йоркшир?

Саманта засмеялась:

– Хартли считает, что ни одно место на земле не может сравниться с Йоркширом по красоте и свежести воздуха. Вам следует хорошо подумать, прежде чем отвечать, леди Фрэнсис. Но не позволяйте ему запугать вас. Фрэнсис, лимонно-желтый для прогулки? Ваш наряд почти абсолютно точно соответствует платью вашей жены. Я рада, что, женившись, вы не стали мрачным.

Они решили прогуляться вместе со всеми к озеру. Физические недостатки Кэрью не мешали ему делать практически все, что делали другие. Лорд Фрэнсис знал, что в кулачном бою он мог дать фору многим. Кэрью предложил руку Коре, которая, кажется, справилась со страхом, может быть, потому, что маркиз не был выше ее ростом и легко мог сойти по внешнему виду за садовника.

Гейб посадил дочку на плечо и дал руку сыну. Дженнифер взяла его за другую руку.

Лорду Фрэнсису ничего не оставалось, как предложить руку Саманте.

Какая же она миниатюрная! Она доходила ему только до подбородка. Каким знакомым показался ему ее запах, ее рука на его руке. Он с изумлением подумал, что был верным членом ее свиты целых шесть лет. Танцевал с ней, гулял, ездил вместе верхом, флиртовал и болтал с ней, даже предлагал выйти за него замуж. И никогда не чувствовал себя прежде таким взволнованным. Ему очень не понравилось это новое чувство.

Она рассказывала ему о Хаймуре, о строительстве моста, которое они планировали вместе с Кэрью. В первый раз встретив его, она приняла его за садовника, со смехом говорила Саманта. На следующий год они хотят построить на дальнем конце моста маленький павильон, «домик дождя», как они его называют. Она расспрашивала его о Коре, и он, сам того не ожидая, рассказал ей, как она приобрела в Лондоне славу героини, как спасала пуделей леди Келлингтон, и даже историю со шляпой юного графа Финчли.

– Можешь себе представить, что я был очарован ею? – проговорил он и подумал, что эти слова слетели с его языка совершенно непроизвольно. Действительно, Кора очаровала его. И он до сих пор очарован.

Он вспомнил, как тронул его ее испуг перед приездом маркиза и маркизы Кэрью.

– Нет, я вовсе не удивлена, Фрэнсис, – ответила Саманта. – Она такого замечательного роста и так дивно сложена. Я умираю от зависти. Когда мне исполнилось двадцать один, я все еще надеялась, что немножко подрасту…

Кора действительно очаровательно выглядела сегодня. На ней было желтое платье с голубым поясом, которое она надевала в тот день, когда он в первый раз повез ее кататься. Необъяснимым образом ее платье не пострадало тогда так сильно, как его собственное. Ей удалось незаметно пришить рукав. Сейчас она о чем-то болтала с Кэрью и смеялась. Его привычно веселая, солнечная Кора.

– Мы с Хартли ждем ребенка, – сообщила Саманта. – Ты знаешь? Я так рада, что ничего еще не заметно, но Хартли этим недоволен. Я не слишком смущаю тебя, Фрэнсис? Кстати, я еще не имела случая поблагодарить тебя за то, что ты сделал для него у Джексона. Правда, мне до сих пор становится плохо при мысли, что вы позволили ему драться. И ты, и герцог Бриджуотер. Потребовалось несколько недель, чтобы зажили синяки на лице.

Она не только рассказывала о себе, но хотела выслушать и его. И заставила рассказать больше о Коре и их свадьбе. Но когда она заговаривала о чем-то своем, заметил лорд Фрэнсис, она всегда начинала говорить о Кэрью. Без сомнения, он был для нее смыслом жизни и центром вселенной.

Лорда Фрэнсиса никогда не удивляло, что она предпочла Кэрью всем своим поклонникам, даже тем, кто ухаживал за ней многие годы. Кэрью был самым богатым человеком из ее окружения. Но дело было не в этом. Она полюбила его. И эта мысль никогда особенно не грела душу лорда Фрэнсиса.

– Можешь утешаться тем, – сказал он, – что лицо Рашфорда до сих пор не зажило и, по-моему, никогда не заживет.

Саманта вздрогнула:

– Лучше не произноси этого имени вслух. Расскажи мне, как леди Фрэнсис понравилось в Сидли. Она уже что-нибудь там устроила по-своему? Как она воюет с твоим поваром? Ты ведь всегда трепетал перед ним.

– О, они лучшие друзья, – ответил лорд Фрэнсис. – Даже обмениваются рецептами. Я до сих пор не рискую заглядывать на кухню, а Кора даже иногда ест там.

Саманта засмеялась.

– Леди Фрэнсис – женщина с характером. Я поняла это с первого взгляда, и все, что ты рассказываешь о ней, только убеждает меня в том, что я права. Тебе очень повезло, и я просто счастлива за тебя. Мне так хотелось, чтобы ты был счастлив! – Она чуть сильнее сжала его руку. – Тебе нужна именно такая женщина, ты ведь совсем непохожий на других человек.

Да, это верно, думал он, глядя на свою жену. Она все еще смеялась над чем-то вместе с Кэрью. У нее есть характер. И замечательный характер. Даже ее слабости нравились ему. Она боялась аристократов, но это было единственное, чего она боялась. Ему определенно повезла. И вдруг с невероятной силой лорд Фрэнсис захотел снова оказаться вместе с Корой в Сидли. Ему вспомнилось, как постепенно он узнавал ее, так, как только муж может узнать свою жену, как приспосабливал свои привычки к ритму ее жизни и безропотно принимал заботу о себе.

Он захотел поскорее вернуться, чтобы до конца своих дней прожить там. Ему вдруг показалась бессмысленной его прошлая жизнь, когда он разрывался между Лондоном, Брайтоном и другими модными городами в поисках развлечений. Он понимал теперь, что настоящим домом стал Сидли. Они вырастят там своих детей и будут проводить с ними как можно больше времени, как Гейб и Дженнифер. Она когда-то сказала ему, что хочет иметь полдюжины детей. Может быть, он сможет удержать ее от такого большого количества. Впрочем, она никогда ничего не делает наполовину, подумал он с улыбкой.

– Фрэнсис, – Саманта снова сильнее сжала его руку, – Ты ведь любишь ее? Дженнифер рассказала нам, что случилось на самом деле, и я так боялась за тебя. Спроси Хартли. Но я надеялась на лучшее. Гейб сказал, что в первый раз, когда вас застали наедине, вы так смеялись, что забыли обо всем на свете и держались за руки. А во второй раз тебе пришлось выручать ее, когда по своей доверчивости она попалась на удочку грабителей – побежала спасать ребенка, якобы застрявшего на дереве. По этим рассказам она выглядела такой милой! Я была уверена, что ты не мог не увлечься этой девушкой. Теперь я вижу по твоему лицу, что была права. И я так рада!

Да, он действительно ужасно ее любит. И не может теперь представить своей жизни без нее. Он попытался вообразить, что он сейчас был бы здесь один, свободный, но никому не нужный. Он представил, что расстался бы с Корой в конце сезона, если бы их не принудили вступить в брак. Она сейчас была бы со своей семьей в Бристоле, а он здесь – совершенно один.

Он не остался бы здесь, подумал он. Он бы понял, что его друзья живут теперь собственной жизнью. Конечно, они по-прежнему любят его, но Гейб полностью занят Дженнифер, а Саманта – Кэрью. Так и должно быть. Несмотря на теплый прием, он чувствовал бы себя здесь посторонним, даже чужим. И очень одиноким.

И, несомненно, вспоминал бы Кору. И очень скучал бы по ней. Чувствовал бы себя совершенно одиноким без нее, ему даже не с кем было бы посмеяться. Может быть, он даже искал бы встречи с ней. И вдруг он понял, что непременно искал бы новой встречи с Корой.

Но почему? Только потому, что чувствовал бы себя одиноким? Потому, что она заставляла его смеяться?

– Да, – ответил он, – я ее очень люблю.

– У меня просто камень с души свалился. Я боялась, что обидела тебя, что сделала тебе больно. Но я не хотела этого, клянусь.

– Я говорил тебе, – сказал он, накрывая ее руку своей, – что только дразнил тебя. Хотел наказать тебя за то, что ты так немилосердно обошлась со своей свитой, столь поспешно выйдя замуж за человека, с которым была едва знакома.

Тогда от неожиданности он сказал, что любит ее. И потом потратил несколько дней на то, чтобы разубедить.

Говорил ли он правду? Любит ли он ее? Любил ли? Она была очаровательной женщиной и его другом долгие годы. Но сейчас она замужем за человеком, которого любит. И для него в ее жизни больше нет места. И он был женат на женщине, которую просто обожает и на которой женился бы, как он понял теперь, даже если бы их не вынудили к этому. И в его жизни тоже нет места для Саманты. Семейная жизнь – такая вещь, которая не терпит постороннего вмешательства. Это мир для двоих, в него допускаются только собственные дети.

Да, тогда он, быть может, и говорил правду. Ему было очень больно. Но все это в прошлом. А его будущее прогуливается по дорожке в двух шагах от него под руку с Кэрью.

– Да, я очень рада, Фрэнсис, – в голосе Саманты звучало неподдельное облегчение. – Теперь мы снова можем быть друзьями.

* * *

Все, кроме малышей, собрались на пристани, рассматривая лодки. После того как Гейб сказал детям, что сегодня слишком ветрено, чтобы плавать, они убежали по своим делам. Спустя несколько минут Кора тоже пошла погулять. С самого начала прогулки она без остановки болтала и смеялась и теперь чувствовала себя уставшей.

Сердце ее разрывалось от боли. Сцена, которую она без устали прокручивала в памяти, была, разумеется, слишком театральной. Но ее боль и ревность были настоящими.

Сегодня имя маркиза Кэрью снова показалось ей знакомым, но как только она увидела его, она тут же поняла, что никогда прежде с ним не встречалась. Даже если она могла забыть его лицо, то ни в коем случае не забыла бы его хромоты и поврежденной правой руки, которой он почти не мог двигать. Потом ей представили и маркизу. До этого Дженнифер называла ее Сэми, но только ее полное имя – Саманта – показалось Коре до боли знакомым. Она не знала эту леди и не знала никого с таким же именем. Кроме прочего, Дженнифер упоминала, что они поженились совсем недавно, всего несколько месяцев назад.

И вдруг, спускаясь с террасы под руку с лордом Кэрью, она вспомнила. Это было как удар грома. Она словно снова слышала голос Памелы Флетчер: «Лорд Фрэнсис был частью свиты Саманты Ньюман целую вечность… Он был так предан ей… Поговаривали, что он был совершенно подавлен, когда она вышла замуж за маркиза Кэрью… Маркиз, конечно, не красавец и к тому же калека…»

Саманта, леди Кэрью, была очень красива. Она воплощала в себе все, о чем Кора могла только мечтать, – была невысока ростом, изящна и белокура. Вот сейчас она идет к озеру под руку с Фрэнсисом, вся светясь от радости, а он склонился к ней и, кажется, не замечает ничего, кроме нее. Вместе они – ослепительная пара.

«Он был так предан ей… он был совершенно подавлен…»

Сама Кора шла об руку с лордом Кэрью, который оказался приветливым милым джентльменом. Они болтали и смеялись всю дорогу, но каждую секунду она не могла не думать о том, что Фрэнсис сейчас с той женщиной, которую любит.

Но он связан с ней, Корой, до конца их дней.

Она брела по берегу озера, чувствуя себя очень несчастной. Как, наверное, обидно ему быть мужем Коры, если он любит Саманту, являющую собой все возможные женские совершенства! Как она, Кора, могла так поступить с ним? Как могла она принять его предложение, которое он был просто вынужден сделать?

Он должен был быть женат на Саманте или на женщине, похожей на Саманту.

Она вдруг почувствовала, что ей страшно не хватает папы и Эдгара. Но и жалость к себе не помогала.

– Папа!.. – прошептала она.

– Папа, – раздался совсем рядом чей-то голос, и Майкл с разбегу врезался в нее.

– Что случилось? – Она смотрела в испуганное лицо мальчика.

– Мэри… – произнес он. – Она залезла на дерево и не может слезть. – Он показал рукой куда-то вперед. – Она сейчас упадет. И виноват во всем я. Я назвал ее трусихой, и она полезла на дерево. Папа будет сердиться на меня. – Он заплакал.

Малышка застряла на дереве. Если Кора и колебалась, то только доли секунды. На этот раз ее не обманывают.

– Идем, – сказала она, беря мальчика за руку. – Мы спасем Мэри. Я лучше всех на свете лазаю по деревьям. У меня есть старший брат, и мы всегда соревновались с ним, когда были маленькие. Твой папа даже не узнает. Это может быть нашим секретом.

Она решительным шагом шла по берегу, позабыв обо всех своих несчастьях. Малышка в опасности. Бедный ребенок сидит на ветке, вцепившись в нее обеими ручками, над самым озером, напуганный так, что даже не может позвать на помощь.

– Держись крепче, Мэри, – крикнула Кора, бросая шляпку на траву и подтыкая края юбки. – Я иду к тебе. Сейчас все будет в порядке.

– Осторожнее, тетя Кора, – предупредил ее Майкл снизу.

Глава 17

Он заметил, что она ушла с пристани, но не поспешил за ней. Может быть, она устала и хочет побыть одна, решил он. Но спустя уже несколько минут он оставил своих друзей и отправился на поиски. Гейб и Дженнифер пошли за ним.

Коры нигде не было. Он увидел только Майкла. Мальчик стоял под деревом, прыгая с ноги на ногу, а может, ему только так показалось издалека. Заметив лорда Фрэнсиса, он, раскинув руки, бросился к нему.

– Нет, не ходите сюда, не ходите сюда, – кричал он.

– Озорник, – прошептал маркиз Торнхилл на ухо лорду Фрэнсису. – Они что-то задумали и не хотят, чтобы мы узнали их секрет. Наверняка вымокнут или перепачкаются, или и то и другое вместе. – Он повысил голос:

– В чем дело, Майкл?

– Где Мэри? – спросила графиня.

– Где же Кора?

Вдруг Майкл заплакал.

– Это я виноват, папа, – всхлипывал он. – Я опять задразнил ее.

– Где Мэри? – спросила графиня, строже.

– Я назвал ее трусишкой, и она влезла на дерево. И не может слезть. Сейчас она упадет.

– Проклятие! – пробормотал граф, спеша в сторону дерева, на которое показывал его сын. – Разве я не говорил тебе, чтобы ты не заставлял Мэри делать ничего опасного? Она же совсем малышка!

Майкл семенил следом.

– Все будет нормально, папа. Тетя Кора пошла, чтобы снять ее.

Но лорду Фрэнсису все уже было ясно и без этих слов. Взглянув на дерево, на которое показывал мальчик, он сразу увидел среди веток какой-то посторонний объект. Что-то желтое с голубым. И знакомые лодыжки.

Разумеется, тетя Кора поспешила на помощь!

Он чуть было не засмеялся, но тут заметил, что Мэри еле держится на ветке, нависшей над озером.

Дженнифер тоже увидела свою Малышку и, зажав рот руками, закричала от ужаса. Саманта, видя это, обняла ее за плечи и пыталась успокоить.

Лорд Фрэнсис и маркиз Кэрью поспешили за Торнхиллом к злополучному дереву.

– Сиди спокойно, Мэри, – как можно увереннее произнес маркиз, – и не смотри вниз. Сейчас тетя Кора и папа тебя снимут.

Гейб полез вверх, и лорду Фрэнсису стало ясно, что тот еще не потерял своих мальчишеских навыков. Кора уже добралась до ветки, на которой сидела Мэри, и разговаривала с ней, как ни в чем не бывало, словно они находились не на дереве, а на полу в детской. Ножки его жены представляли собой замечательное зрелище. Ну, может быть, не такое и замечательное, сообразил он, если учесть, что на нее сейчас смотрят еще двое мужчин.

– Позволь мне пробраться к ней, – сказал Гейб Коре, добираясь до той же ветки. – Слезай, да осторожнее. Фрэнк внизу подхватит тебя.

Но Кора уже сидела на самой ветке и потихоньку двигалась в сторону малышки. Вдруг ветка хрустнула, и лорд Фрэнсис услышал, как за его спиной вскрикнула Дженнифер.

– Вам не достать ее, пока вы держитесь за ствол, – стараясь не терять непринужденности, объяснила Кора. – А эта ветка не особенно крепкая. Мой вес она пока выдерживает, но под вами точно обломится. Я постараюсь дотянуться и передать дочку вам.

Ветка опять подозрительно хрустнула, Дженнифер снова вскрикнула, и на этот раз возглас ужаса вырвался и у Саманты.

– Под вами вода, – тоже стараясь сохранять абсолютное спокойствие, сказал Кэрью. – Если ветка и не выдержит, вы мягко приземлитесь. Вы умеете плавать, леди Фрэнсис?

– Конечно, она умеет плавать, – ответил лорд Фрэнсис. – Этим летом она спасла ребенка из реки в Бате. – И крикнул чуть громче:

– Будь осторожна, дорогая!

Она сидела рядом с Мэри и спокойно улыбалась ей. Подол ее платья задрался почти до самых колен. Гейб, держась за ствол, пытался дотянуться до них, выставив вперед руку. Но ему не хватало примерно трех футов, чтобы достать девочку.

«А ей действительно все равно, что столько мужчин смотрят на ее ноги», – подумал лорд Фрэнсис, мысленно пожелав, чтобы Кэрью наконец опустил глаза.

– Мэри, – продолжала она разговаривать с девочкой спокойным тоном. – Я сейчас собираюсь тебя снять. Представь себе, что я твоя мама или няня, которая каждое утро берет тебя из кроватки, так что ты не должна бояться меня и сопротивляться. Я передам тебя папе, а он уже опустит вниз, где ждет мама. Хорошо?

Мэри не отвечала. Но она сделала именно так, как ее просила Кора. Она не сопротивлялась, когда та обняла ее, подняла, оторвав от казавшейся надежной ветки, и перенесла через себя на другую сторону, где Гейб уже смог достать девочку. Он схватил ее одной рукой и прижал к стволу всем своим телом.

– Ну вот и все, – проговорила Кора улыбаясь. – И ничего страшного, так ведь? В этом не было ничего опасного.

Однако ветка, на которой сидела Кора, с этим, по всей видимости, была не согласна. Она начала подозрительно трещать. И вдруг раздался звук, похожий на пистолетный выстрел, ветка отделилась от дерева и полетела вниз, увлекая за собой кричащую Кору.

Дженнифер, которая уже стояла у самого дерева, подняв руки вверх и собираясь принять от мужа дочку, громко вскрикнула. Тут же вскрикнула и Саманта, пронзительно закричал Кэрью. Гейб уже летел вниз вслед за Корой, продолжая крепко держать орущую Мэри.

Лорд Фрэнсис, убеждая себя, что падение не причинило особенного вреда жене, встал на колени у самой кромки воды и протянул Коре руку. При этом он не мог сдержать смех. Если бы присутствующие знали его жену так же, как он, они сделали бы то же самое. Такое могло случиться только с Корой.

– Давай, Кора, – сказал он, когда она вынырнула, отплевываясь от воды. – Давай, хватайся за мою руку.

Но Кора почему-то не стала этого делать. Вместо этого она опять погрузилась в воду, но через некоторое время вынырнула и, обратив к мужу умоляющие глаза, выкрикнула:

– Я не умею пл…

Окончание фразы потонуло в воде. Лорд Фрэнсис не стал дожидаться, когда его жена снова вынырнет и закончит то, что она хотела сказать, и бросился в воду.

Она боролась с ним, как дикий зверь. Ему пришлось захватить одной своей рукой обе ее руки, повернуть ее на спину, поднять на поверхность и в таком положении проплыть те несколько футов, которые отделяли их от рук, тянущихся к ним с берега. Но он не обратил на эти руки внимания и вытащил жену сам, без посторонней помощи.

Стоя на четвереньках, Кора откашливалась и отплевывалась так, будто выпила чуть ли не половину озера. Мокрое платье облепило ее, как вторая кожа.

Волосы, все еще каким-то чудом державшиеся на заколках, прилипли к лицу.

Лорд Фрэнсис опустился на колени рядом с ней, похлопывая по спине.

– Не напрягайся, Кора. Дыхание вернется само. Попробуй расслабиться.

Но Коре никак не удавалось это сделать.

– Я хочу умереть, – простонала она.

– По-моему, сегодня тебе это не удалось, – сказал лорд Фрэнсис.

– Я хочу умереть, – повторила Кора.

– Полотенца, – предложила Дженнифер. – На пристани есть полотенца и одеяла.

– Я принесу, Дженни, – крикнула Саманта и побежала к пристани. Кэрью пустился за ней.

Лорд Фрэнсис еще раз похлопал жену по спине, стараясь успокоить ее. Он прекрасно понимал, как она себя чувствует и как ей неудобно предстать перед окружающими в таком виде.

Маркиз, подойдя к ним, накрыл плечи Коры своим плащом.

– Вот, надень пока это, – проговорил он. ѕ Сэми и Хартли скоро принесут полотенца и одеяла с пристани. Дорогая, как ты мужественно себя вела. Ты ведь понимала, что ветка может обломиться как раз в тот момент, когда ты передавала Мэри мне. Я даже не знаю, как мы тебя можем отблагодарить.

Сама виновница переполоха в этот момент тихо плакала на руках у своей матери. Дженнифер тоже еле сдерживала слезы.

– Для меня ты, – обратилась она к Коре, – всегда останешься настоящей героиней, которая спасла жизнь моей дочери. Ты рисковала своей жизнью и чуть было не рассталась с ней. Какая ты молодец! Как же повезло Фрэнсису, что он тебя встретил!

– Это все я виноват, – начал завывать Майкл. – Я чуть было не погубил Мэри и тетю Кору. Тебе следует выпороть меня, папа.

– Какой великодушный жест с твоей стороны, сын, – сухо ответил маркиз. – Я не буду тебя пороть. Мне кажется, ты и так уже вполне осознал, что натворил. Однако по пути домой я все-таки хочу поговорить с тобой и объяснить, как мы должны обращаться с женщинами, которые находятся под нашей защитой. И хотя джентльмен может иногда поплакать, когда на это есть причина, он не должен выть так, как сейчас ты.

Майкл замолчал.

В этот момент вернулись Саманта и Кэрью – они несли одеяла и полотенца. Всего этого должно было хватить, чтобы обсушить и согреть горе-купальщиков.

– Закутайтесь оба в одеяла, – предложил Кэрью, – и давайте поспешим в дом. Саманта и я побежим вперед и попросим нагреть воды к вашему приходу. Хотя сегодня довольно тепло, мне кажется, согреться вам не помешает.

Но Кора тупо смотрела на траву в нескольких дюймах от своего лица.

– Я хочу умереть, – повторяла она.

– Я думаю, будет лучше, если вы все пойдете в дом, а мы пока останемся здесь, – сказал лорд Фрэнсис. Он взял одно из одеял и накрыл им свою жену, сняв предварительно с нее плащ маркиза. – Мы снимем нашу мокрую одежду, а Коре нужно еще некоторое время, чтобы прийти в себя.

По глазам присутствующих он понял, что они согласны с этим. Кора, накрытая одеялом, все еще стояла на четвереньках и напоминала палатку, задняя часть которой находилась выше головы.

– Хорошо, – согласился маркиз. – Приходите, когда посчитаете нужным. А мы пока приготовим вам горячее питье и две ванны. Дан мне руку, Майкл. Мы пойдем вперед. Тебе не будет тяжело нести Мэри, Дженнифер?

– Я помогу ей, – сказала Саманта. Но прежде чем она присоединилась к Дженнифер, она опустилась на колени рядом с Корой и погладила ее по голове. – Вы так смело себя вели, леди Фрэнсис. Я восхищаюсь вашим бесстрашием.

– Браво! – воскликнул маркиз. – Одно дело стоять внизу и думать, что ничего в этом страшного нет. Совсем другое дело находиться наверху, смотреть вниз и знать, что в любой момент ты можешь сорваться. Я также восхищаюсь вашим мужеством, леди Фрэнсис!

– О, Фрэнсис. Твой костюм, – жалостливо добавила Саманта. – А ведь он был таким красивым.

Наконец все ушли.

* * *

Она поняла, что вокруг никого больше нет, кроме него. Но она хотела бы, чтобы он тоже ушел вместе со всеми. Ей хотелось побыть одной. Ей хотелось быть далеко-далеко от этого места. А лучше даже умереть.

– Сними мокрую одежду, Кора, – произнес Фрэнсис, стуча зубами. Он сам снял свой костюм, свой бедный, безвозвратно испорченный костюм. Это уже второй раз, когда он портил свою одежду из-за нее.

– Здесь никого нет, – продолжил он. – И никто сюда не вернется. Тебе станет лучше, если ты наконец снимешь свое мокрое платье, разотрешься полотенцем и закутаешься в одеяло. Я расстелю нашу одежду на солнце, и она высохнет моментально

Все это звучало вполне убедительно. Но, говоря, что здесь никого нет, он забывал про себя. Она не хотела раздеваться при нем. Она представляла себе, как отвратительно выглядит сейчас со стороны. Но она все-таки заставила себя снять платье, не вылезая из-под закрывавшего ее одеяла. После некоторых раздумий она сняла и белье. Снимая чулки, она обнаружила, что у нее на ногах всего лишь одна туфля. Вторая, вероятно, обрела вечный покой на дне озера. Закончив с ногами, она принялась за голову. Вынув заколки, Кора поняла, что от ее прически осталось одно воспоминание, а волосы безнадежно спутались.

– Вот, возьми полотенце, – предложил он.

– Я уже высохла под одеялом, – ответила Кора и добавила:

– Фрэнсис, так ужасно я не чувствовала себя ни разу в жизни.

Минуты две он не отвечал. Она поняла, что он отошел, чтобы расстелить на солнце их одежду. Затем он опустился на траву и завернулся в другое одеяло. Толкнув Кору, чтобы она потеряла равновесие, он поймал ее, когда она падала, и развернул так, чтобы она села рядом с ним. Этот маневр ему удалось провести безупречно, и Коре осталось только подчиниться. Она попыталась закутаться поплотнее в одеяло и спрятать под ним голову. Безуспешно.

– Тебе совершенно нечего стыдиться, дорогая, – сказал он, обнимая ее за плечи. – То, что ты сделала, действительно вызывает восхищение. Я не представляю себе, как бы Гейб справился без тебя.

– Может быть, без меня у него получилось бы намного быстрее и проще, – проговорила она.

– Ничего подобного, – мягко возразил он, запустив руку в ее волосы, и начал расчесывать их своими пальцами. Внезапно его рука остановилась. Она, почувствовав, что сейчас что-то произойдет, вся сжалась и туже затянула на себе одеяло.

– Кора, ты не умеешь плавать?

– Мне никогда не удавалось постичь эту премудрость, – тихо ответила она, – Эдгар постоянно убеждал меня, что вода тяжелее, чем человеческое тело, я не могла в это поверить. Мне всегда казалось, что как только я окажусь в воде, то пойду ко дну как топор. Так всегда и случалось.

– Тогда как же ты, черт побери, смогла спасти маленького племянника Бриджа?

– Я просто прыгнула в реку, не задумываясь. И попыталась схватить его покрепче, чтобы он не утонул. Ну и, конечно, пошла ко дну вместе с ним. К счастью, мы были недалеко от берега, и Эдгар смог дотянуться до нас и вытащить. Потом он мне сказал, что маленький Генри умел плавать и как раз пытался это сделать в тот момент, когда я схватила его и начала тянуть ко дну. Еще чуть-чуть, и я бы погубила нас обоих. Эдгар сказал, что я дура, – он всегда так говорит, но в тот раз он был прав. И вот меня все провозгласили героиней, а Эдгара посчитали трусом, потому что он не прыгнул в воду. А он говорит, что это было совсем не обязательно, потому что он смог бы достать Генри и с берега.

Это было долгое и ужасно трудное для нее повествование. И теперь Фрэнсису должно было быть совершенно очевидно, какая его жена лгунья и обманщица.

Однако Фрэнсис вопреки ожиданиям Коры повел себя странным образом. Он запрокинул голову назад и огласил окрестности громким… смехом.

– Кора, – сказал он, когда смог наконец выговорить хоть слово. – Кора, ты бесподобна. Ты просто чудо.

Она в ответ на это лишь попыталась засунуть голову поглубже в одеяло. Когда это ей снова не удалось, она уперлась лбом в колени и прикрыла голову руками.

– Я хочу домой, – глухо произнесла она. Его рука продолжала гладить ее затылок.

– Нет, Кора, – возразил Фрэнсис. – Ты не должна уходить домой. Ты должна присоединиться к тем людям, которые сейчас ждут тебя, чтобы еще раз выразить свое восхищение тем мужеством, которое ты сегодня продемонстрировала. Поверь мне, они все жаждут поблагодарить тебя за то, что ты сделала.

Мысль о возвращении в Челкотт пугала ее. Нет, она ни за что туда не вернется.

– Я хочу домой, – настойчиво повторила Кора.

– Ну что ж, тогда мы отправимся домой, – с грустью согласился Фрэнсис. – Завтра утром. Я тоже скучаю по Сидли. Мы вернемся домой и проведем там остаток лета.

– В Бристоль, а не в Сидли, – проговорила она. – Я хочу домой к папе, Фрэнсис. Я хочу в свой родной дом. А ты должен остаться здесь со своими друзьями. Так тебе будет лучше. Нам обоим будет лучше.

Она уже лежала на траве, и ее голова больше не была закрыта одеялом. Он склонился над ней с хмурым выражением лица, пытаясь заглянуть ей прямо в глаза.

– Что случилось, Кора? Я чем-то обидел тебя? Прости, если мой смех задел тебя, но я правда не имел в виду ничего плохого. Я смеялся потому, что был восхищен твоей отвагой, тем, что ты бросаешься на помощь, не думая, не окажешься ли ты сама в опасности. Это прекрасная черта твоего характера. Но я, конечно, не должен был так смеяться. Прости меня, дорогая. Тебе нужна была поддержка, а я рассмеялся в ответ. Пожалуйста, прости.

Его лицо приблизилось к ней.

– Я отвратительна, – сказала Кора. Она имела в виду – не только внешне, но и внутренне. Она жалка, смешна и эгоистична. Она никогда не чувствовала себя так ужасно до того, как спасла маленького Генри. До того, как встретила Фрэнсиса и оказалась достаточно глупа, чтобы влюбиться в него.

– Отвратительна, – повторил он. – Чем же ты отвратительна?

– Я высокая, как мужчина. У меня большие ноги и руки. Я больше похожа на бесформенную глыбу. У меня некрасивое лицо и растрепанные волосы. Я просто отвратительна, и ты должен ненавидеть меня.

Ну вот она и наговорила глупостей. Лишнее подтверждение того, что она неумна, несдержанна и вздорна. Она возненавидела себя за то, что сейчас сказала.

– Кора, – Фрэнсис посмотрел на нее с интересом. – Ты уже говорила мне, что у тебя большие ноги, хотя мне они никогда не казались такими. Но ты еще никогда не называла себя отвратительной. Для меня это новость. Господи, но как же ты до сих пор не можешь понять, насколько ты красива?!

– Ха!

В другой раз она, наверное, похвалила бы себя за то, как весомо и значимо прозвучало это слово, состоящее всего из одного краткого слога, но сейчас ей явно было не до этого.

– Кора, – произнес он, прижимая ее к себе. Она сопротивлялась, но он, конечно, победил. В результате этой короткой борьбы ее одеяло сползло с плеч, и она предстала перед ним совершенно обнаженная в блеске яркого солнца. Он не мог оторвать глаз от этого зрелища, медленно скользя взглядом вдоль ее тела. – Дело в том, что ты не совсем обычная, дорогая. Твое лицо, может быть, не соответствует общепринятым канонам классической красоты, но в нем столько своеобразия и тепла. А твои волосы… они просто прекрасны. С того самого момента, как мы поженились, я не перестаю эгоистично радоваться тому, что только я могу любоваться их первозданной красотой, когда они еще не собраны в прическу и свободно спадают тебе на плечи. Твое тело… Чтобы описать его, я лучше обращусь к воспоминаниям о нашей первой брачной ночи. Если ты помнишь, тогда я сделал все слишком быстро по той простой причине, что я просто потерял над собой контроль. И все из-за твоей красоты, Кора. Ты действительно великолепна. Разве не служит доказательством этому то, что я просто схожу с ума от твоих поцелуев?

Фрэнсис. Он всегда такой галантный. Она хотела дотронуться до его лица, но рука вдруг остановилась.

– Я очень хочу нравиться тебе, – прошептала она, – как она.

– Она? – Он воззрился на нее с вопросом.

– Она такая миниатюрная, такая милая, белокурая. Я бы так хотела быть такой же, чтобы нравиться тебе, Фрэнсис… Вернее, я имею в виду, что я не хочу быть такой, как она. Именно это я и хотела сказать с самого начала, но как только открыла рот, то сказала то, что сказала. Ведь на самом деле я всегда мечтала быть такой, как она.

– Боже мой. – Он склонил голову и прикоснулся ею к ее щеке. – Ты говоришь о Саманте. Ты все знаешь. Я и не думал, что тебе все известно.

Она погладила его по голове.

– Все в порядке. Ты ведь сам говорил, что я не в твоем вкусе. Но ты всегда был добр ко мне, Фрэнсис. И все равно я хочу домой, к папе.

– Кора, – сказал он, поднимая голову и заглядывая в ее глаза. – Как я не хотел, чтобы ты об этом узнала. Я и сам не имею ни малейшего желания знать о ком-то, кто был у тебя до меня. Ничего, кроме неуверенности и страданий, мне бы это не принесло. Я бы себе тут же напридумывал, что ты вышла за меня не по любви, что ты любишь не меня, а его, и все такое. Как я не хотел, чтобы ты знала о Саманте.

Она опять погладила его по голове.

– Я должен признать, – продолжал он, – что, несмотря на мою любовь к тебе, первое время я не мог до конца забыть Саманту. И все равно, когда мы иногда гуляли возле озера и она, кстати, с завистью говорила о твоей элегантности, во время этих прогулок я думал о тебе и мечтал о том времени, когда мы останемся вдвоем. Все, о чем я мог думать, была ты. Именно в эти моменты я и понял, насколько глубоки мои чувства к тебе. Но, как я теперь понимаю, тебе наши прогулки были совсем не приятны. Не уходи. Пожалуйста, не уходи. Дай мне шанс сделать тебя такой счастливой, насколько ты только можешь быть счастлива рядом со мной.

– Фрэнсис. – Она продолжала гладить его волосы. – Все-таки я дура. Я влюбилась в тебя, несмотря на то что все еще думала… о, ты знаешь! – Она почувствовала, что ее лицо заливается краской. Он улыбался. – А я бы все равно не смогла уехать к отцу, – произнесла она со вздохом, – чтобы остаться там навсегда. Я это знала с самого начала, но не придавала этому значения. Я должна оставаться с тобой, потому что у нас будет ребенок. Я узнала об этом недели полторы назад.

Фрэнсис опустил голову ей на грудь. Он молчал. Она только слышала его медленное, глубокое дыхание.

– Фрэнсис, – проговорила она через некоторое время, запрокинув голову вверх и смотря на ветви деревьев и проплывающие над ними облака. – Тебя действительно не раздражает то, что я такая большая? Я тебе правда хоть немножко нравлюсь?

Он усмехнулся.

– Моя гр… мой бюст действительно не кажется тебе слишком большим, Фрэнсис? – Ее вопросы становились все требовательнее. – А мои лодыжки на самом деле не слишком широки?

Когда он поднял голову, она увидела, что рн широко улыбается. Лицо его раскраснелось, а в глазах появилось недвусмысленное выражение.

– Должен ли я прямо сейчас доказать тебе, насколько ты красива и как ты нравишься мне, дорогая?

– Здесь?! – Ее голос чуть не сорвался от непривычно высоких нот. – Сейчас?! Но не будет ли это совершенно неприлично, Фрэнсис?

– Именно так это и будет, – подтвердил он и прикоснулся пальцем к ее соску.

– Фрэнсис, ты ведь никогда не отличался неприличным поведением.

– Мне остановиться? – спросил он, касаясь губами ее губ.

– Нет, – быстро ответила она. – Я никому не скажу, как ты неприлично себя вел, я обещаю. Что ты делаешь?

Но то, что он делал, было так приятно, что у нее уже не было желания задавать вопросы. И она замолчала на долгое, долгое время.

* * *

Они лежали рядом на траве и смотрели в небо. Фрэнсис даже подумал, что он успел заснуть на несколько минут. Он никогда раньше не занимался любовью вот так, на траве, под деревьями. Это оказалось не так уж плохо, и он дал себе слово как-нибудь повторить этот опыт. Он нашел руку Коры и сжал ее в своей.

– Они там, наверное, ума не могут приложить, что мы здесь делаем. Нам уже пора бы возвращаться.

– Я сейчас умру, – заявила она, но это прозвучало совсем не так, как те же самые слова, произнесенные ею после вынужденного купания.

– Они, конечно, догадываются, чем мы тут занимаемся, – ответил он, – и встретят нас многозначительными взглядами.

– Я сейчас умру, – повторила она.

– А еще в их глазах будет сквозить неприкрытая зависть, – продолжал он. – Ведь ни один из них, я уверен, не позволял себе подобной вольности.

– Ведь кто-нибудь мог нас увидеть, Фрэнсис. И тогда бы я точно умерла.

– Вообще-то, – сказал он, – как раз в тот момент, когда ты потеряла самообладание от страсти, из-за деревьев появилась дюжина садовников, которые с интересом за нами наблюдали. Но они не смогли долго вынести такого зрелища и поспешили ретироваться.

Она громко охнула, а он, смеясь, прикрыл глаза рукой.

– Ты ужасен, – крикнула она, поняв, что он ее разыгрывает. – Ты смеешься надо мной, а у меня все внутри сжимается, когда я вспоминаю. Я никак не могу этого забыть.

– О каком из своих самых захватывающих воспоминаний ты сейчас говоришь, дорогая?

– О том, как сидела на ветке, передав Мэри Габриэлю. Я просто теряла сознание от страха, потому что всегда боялась высоты. Не смейся, Фрэнсис. Это не смешно. Но не могла же я сказать всем, что умираю от страха, так ведь? И не могла признаться, что не умею плавать. Но я не могла и молчать, иначе бы просто сошла с ума. Я должна была что-то говорить, чтобы убедить себя в том, что ничего страшного нет. Что я в тот момент говорила?

– Ты сказала: «Ну вот и все. В этом не было ничего опасного».

– Замечательная речь, – усмехнулась она, – Только в тот момент мне так не казалось. Не смейся!

Но лорд Фрэнсис не мог сдержаться.

– И именно в этот момент ветка надумала сломаться. Представляю себе, как элегантно я выглядела в полете. Руки и ноги в разные стороны и дикий крик на всю окрестность.

Он хохотал.

– Я могу заверить тебя, моя дорогая, что никто из нас в тот момент не думал, элегантно ли ты летишь, – заметил Фрэнсис, продолжая смеяться.

– Эта сцена будет сниться мне в кошмарных снах еще лет десять.

– Надеюсь, что нет. Я даже уверен, что нет. Не пройдет и месяца, как с тобой случится еще что-нибудь, что вытеснит из твоей головы воспоминания о сегодняшнем дне.

Она сама засмеялась, глядя в ярко-синее небо у них над головами.

– Ты ужасен. Ведь ты имеешь в виду именно то, что я думаю, Фрэнсис?

– Абсолютно точно. – Он ненадолго замолчал. – Ты будешь всегда поражать меня своими выходками. Кора, и до конца моих дней останешься для меня самой лучшей женщиной на земле. Я уверен, что это будет так.

– Но для этого мне придется до конца моих дней продолжать портить твои лучшие костюмы. И я уверена, что так и будет.

Они со смехом покатились по траве, крепко обнявшись.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17