«Похититель снов»

Глава 1

Денек будет на редкость суматошный. Предстоит отпраздновать двадцать первый день рождения леди Кассандры Хэвлок, графини Уортинг.

Обычно двадцать первый день рождения не считается чем-то особенным для леди, но этот случай – исключительный. Граф Уортинг, скончавшийся ровно год назад, оставил после себя единственную дочь и превосходное поместье, которое теперь, в отсутствие наследника мужского пола, должно было перейти к Кассандре. Со временем графине предстояло передать титул своему сыну. Брат покойного графа был назначен опекуном ее сиятельства до достижения ею совершеннолетия. Юная графиня была еще не замужем – траур не позволил опекуну устроить ее судьбу.

Итак, грядущее торжество имело особое значение. Графиня Уортинг становилась совершеннолетней и надеялась вскоре обрести независимость. В жизни Кассандры пока не было мужчины, который повелевал бы ею. И вместе с тем нельзя отрицать очевидное: женщине не обойтись без мужской поддержки и опеки, особенно если она богата, знатна и владеет самым большим графским поместьем в Сомерсетшире.

То, что она вдобавок ко всему мила и очаровательна, только усложняет задачу.

К такому выводу пришли все: ее дядя-опекун, тетушки и единственный кузен, уже достаточно взрослый, чтобы ему позволялось иметь собственное мнение.

Шли последние приготовления к балу, который обещал стать грандиозным. Хозяева пригласили огромный оркестр и столько гостей, что торжество вполне могло бы затмить значительно более скромные приемы во время лондонского сезона.

Помимо приготовлений к балу – правда, никто из родственников графини не желал признать, что основная тяжесть этих приготовлений ляжет на плечи прислуги, – предстояло встречать и развлекать гостей в течение всего дня. Кроме того, многие прибудут издалека и останутся ночевать. Придется разместить их в свободных спальнях.

Как только наступит вечер, весь дом охватит лихорадочная суета. Все это понимали. Но утро еще относительно свободно. И есть время созвать семейный совет. С этой целью родственники собрались в утренней гостиной. Тема для обсуждения (вернее сказать, проблема) была одна – Кассандра.

Все складывалось удачно: сама Кассандра ушла на все утро к кузине и подруге – достойной мисс Пейшенс Гиббоне, проживавшей в скромном вдовьем домике. Кассандра собиралась заодно примерить там свое бальное платье. Швея и две ее помощницы, прибывшие из Лондона, чтобы сшить вечерние туалеты для дам, были поселены в коттедже.

Кассандра ничего не знала о семейном совете, который проводился в интересах графини в ее отсутствие.

Достопочтенный мистер Сайрус Хэвлок председательствовал, стоя у потухшего камина. Все безоговорочно признали за ним это право, поскольку он был единственным братом-близнецом покойного графа. Родившийся на полчаса позже, Сайрус не унаследовал, однако, графского титула. Впрочем, это обстоятельство не слишком смущало его, в чем он постоянно убеждал родных. После смерти матери Сайрус получил огромное состояние – соседнее поместье и имение Уиллоу-Холл. И он обожал Кассандру.

В утренней гостиной собрались также миссис Алтея Хэвлок, леди Беатрис Хэвлок, незамужняя сестра покойного графа, леди Матильда Гиббоне, вдова барона Гиббонса и вторая сестра покойного графа, и мистер Робин Барр-Хэмптон, сын миссис Хэвлок от первого брака. Строго говоря, Робин не был членом семьи, но к двадцати четырем годам зарекомендовал себя как человек самостоятельный и рачительный землевладелец, хотя дела его шли не так хорошо, как у его отчима и сводного брата. Кроме того, этот приятный джентльмен отличался рассудительностью.

– Вопрос в том, – мистер Хэвлок, покачиваясь с пятки на носок, откашлялся, чтобы привлечь к себе внимание, – что нам делать с Кассандрой? – Сунув пальцы в пройму длинного голубого жилета, он окинул взглядом собравшихся. Хэвлок одевался по последней моде; расширенный книзу камзол со складками по бокам и широкими изогнутыми отворотами он никогда не застегивал на своей широкой груди.

– Я останусь с ней, пока ей нужна моя опека, братец, – проговорила леди Беатрис резким, скрипучим голосом. – Мне незачем больше состоять при ней дуэньей, но я буду ей другом и советчиком. Я готова провести с Кассандрой столько лет, сколько отпустит мне Господь. Слава Богу, пока я в здравом уме и твердой памяти.

– Черт возьми, Би, – заметил ее брат, – никто в этом не сомневается. Речь совсем о другом: что нам делать с ней?

– Уортингу следовало бы начать вывозить Кассандру в свет еще несколько лет назад, – заявила леди Матильда. – А Беатрис сопровождала бы ее в качестве дуэньи. Кроме того, я и сама могла бы отправиться с ней и взять с собой мою Пейшенс. Я не раз намекала на это, когда Уортинг приезжал навестить нас, но он всегда отвечал, что Кассандра еще слишком молода для легкомысленных светских развлечений и ей лучше пока жить в загородном поместье, подальше от городской суеты. А что на это возразишь? Вот ты, Сайрус, имел на него влияние.

– Легкомысленные развлечения! – Мистер Хэвлок удивленно покачал головой. – Да ведь самое главное – подыскать дочери подходящего жениха! Он просто-напросто пренебрегал малышкой, вот и все! Если бы не его безразличие, Кассандра давным-давно вышла бы замуж.

– О том же толковала и я, когда Уортинг последний раз приезжал домой, если помнишь, дорогой, – вмешалась миссис Хэвлок. – Если где и можно подыскать подходящего жениха для нашей дорогой Кассандры, то только в Лондоне, так я ему и объявила. Не забывайте, какое богатство свалилось на нее. До сих пор не верится, что она теперь графиня и владеет Кедлстон-Парком. Бедняжка Кассандра – она совсем одна!

– Я уже целый год ее опекун. – Мистер Хэвлок продолжал раскачиваться с пятки на носок. – Но до сих пор у меня были связаны руки из-за траура по Уортингу. Как, спрашивается, мне удалось бы подыскать ей супруга при данных обстоятельствах?

– Ты ни в чем не виноват, братец, – заверила его леди Беатрис. – И никто из нас не виноват. Срок твоей опеки истек, но ты по-прежнему дядя Кассандры, а мы – ее любящие тетушки. И несем ответственность за будущее девушки.

– Итак, мы возвратились к тому, с чего начали, – подытожил мистер Хэвлок. – Что нам делать с Кассандрой? Она уже не девочка-подросток, а наследница графского титула, владеющая всем этим, – он сделал широкий жест рукой, – и неминуемо станет добычей охотника за состоянием, если мы не предпримем надлежащих мер. Помяните мое слово: десятки молодых людей по всей округе с нетерпением ждут своего часа.

– Кассандра – разумная девочка, – возразила леди Беатрис.

– Хорошо сказано! Кассандра именно девочка, Беатрис, – заметила миссис Хэвлок. – Она очаровательна, мила, доверчива и чрезвычайно молода и неопытна – одним словом, нуждается в постоянной опеке, чтобы не стать добычей охотника за приданым, а выбрать в мужья достойного и состоятельного молодого человека, сумеющего стать хорошим хозяином и приумножить ее богатство ради будущего детей.

– Сейчас уже конец мая – везти Кассандру в Лондон поздно: сезон почти закончился. – Мистер Хэвлок тяжело вздохнул. – Придется отложить поездку до следующего года. Тогда мы и представим девочку джентльменам, равным ей по положению и богатству. Пусть на нее посмотрит свет. Мы сделаем то, что следовало сделать еще три года назад.

– И я прихвачу с собой Пейшенс, – снова вмешалась леди Матильда. – Ей к тому времени исполнится девятнадцать. Дочь барона и внучка графа тоже должна быть представлена при дворе. Она хорошеет с каждым днем, хотя, признаться, не так прелестна, как Кассандра. Итак, решено, Сайрус?

– Я бы тоже отправилась вместе с вами, – подхватила Беатрис. – Ты будешь занята с Пейшенс, сестра. А я позабочусь о Кассандре. Не сомневаюсь, она подыщет себе самого лучшего жениха.

– Возможно, нам тоже придется поехать, – промолвила миссис Хэвлок. – Не так ли, Сайрус? Там мы будем рядом с нашим ненаглядным Рупертом, который учится в школе. А Эми и Ханна с интересом посмотрят город.

Кроме того, и для Кассандры лучше, если с ней поедет дядя и на правах опекуна будет рассматривать предложения молодых людей. Ах, мы целую вечность не видели Лондона!

– Да, неплохой план. – выпятив губу, заявил мистер Хэвлок после минутного раздумья. – Хотя Кассандре пойдет двадцать второй год. Для незамужней леди это солидный возраст.

– Фи! – пренебрежительно фыркнула леди Беатрис. – Она совсем еще ребенок, братец. Все решат, что Кассандра и ее родственники чересчур разборчивы. У девочки есть все – красота, положение в обществе, богатство. И Кассандре незачем выходить замуж за первого мало-мальски приличного молодого человека, который сделает ей предложение. Она вправе выбрать самого достойного. Господи, да я сама получила гораздо больше предложений руки и сердца после двадцати двух лет, чем когда была юной дебютанткой.

– Нам совсем не хотелось бы, чтобы Кассандра проявляла такую же осторожность, как ты, Беатрис, – съязвила миссис Хэвлок. – Тебя ничто не ограничивало в выборе. А Кассандре необходимо вырастить сына и передать ему титул. Или в крайнем случае дочь.

– Итак, решено. – Мистер Хэвлок приподнялся на носки. – Признаться, у меня гора свалилась с плеч. Завтра же поговорю с малышкой – после того как она отпразднует свой день рождения.

– Клянусь Богом, вы кое-что забыли, – донесся от окна голос Робина Барр-Хэмптона. – Вы упустили самое главное.

Все обернулись к нему, недоумевая. – А вдруг Касс откажется ехать в Лондон? – продолжал Робин. – Такое вполне возможно. И с сегодняшнего дня она имеет на это полное право. Вам не удастся принудить ее.

– Но ведь мы делаем это ради блага Кассандры! – возразила его мать.

– Касс может не понравиться вмешательство в ее жизнь, – отозвался Робин. – А не сочтет ли она оскорбительным то, что мы собрались сейчас в этом доме без ее ведома?

– Но мы же ближайшие родственники Кассандры, Робин! – напомнила ему Беатрис. – Мы любим ее и желаем только добра.

– Черт возьми, – мистер Хэвлок почесал ненапудренный парик, – мы же не собираемся выдавать девочку за престарелого распутника, который пустит по ветру ее состояние. Напротив, она сама выберет себе жениха, при условии, что я одобрю ее выбор.., и все вы тоже. Ведь мы гораздо мудрее и опытнее в подобных вопросах.

– А если Кассандра не нуждается в вашем одобрении? – возразил Робин. – Простите, сэр, но у нее есть для этого все основания. Не позволите ли мне предложить другой план действий?

Внимание собравшихся обратилось на молодого человека.

– Касс никогда не была в Лондоне и не выражала желания побывать там, – начал Робин. – Ей нравится здесь. Она счастлива. И думаю, правильнее сделать так, чтобы Касс и впредь чувствовала себя так же. А этого можно достичь только одним способом: не менять слишком резко уклад ее жизни – таково мое мнение.

– Но она не будет счастлива, если не выйдет замуж, Робин! – воскликнула леди Матильда и тут же прикусила губу. – О, прошу прощения, Беатрис!

– Я согласна с Робином, – сказала Беатрис. – Одиночество вполне под стать женщине с сильным характером, но Кассандра не будет счастлива, оставшись одна. Девочке нужны муж и дети.

– Возьму на себя смелость предложить свои услуги по обоим пунктам, – подхватил Робин. – Касс всегда обожала меня, а я – ее. Возможно, кто-то заподозрит тут корысть, поскольку мое состояние и земельные владения не идут ни в какое сравнение с ее приданым. Но вы-то знаете, что это не так. Со мной Касс будет счастлива: я стану ей опорой и поддержкой. Мне вполне по плечу управлять имением – я обеспечу будущее ей и нашему сыну. Я дам Касс возможность быть.., самой собой. Я бы хотел сделать ей предложение сегодня же вечером, до того как ее атакуют охотники за приданым (а они появятся здесь очень скоро). Но для этого мне необходимо ваше согласие, сэр, ваше, мама, а также ваше, тетя Матильда и тетя Би.

В комнате воцарилась тишина. Все молча уставились на Робина.

– Прекрасное предложение, дорогой, – наконец вымолвила его мать. – Знаю, ты говорил от чистого сердца.

Правда и то, что вы с Кассандрой всегда обожали друг друга.

– Вполне возможно, ничего лучшего нам не придумать, – проронила Матильда. – Кассандре нравится жить в Кедлстоне – она не согласится покинуть родные места.

И нам известно, что ты порядочный человек, Робин. Уверена: вы будете прекрасной парой.

– Свадьба состоится этим летом, – заявила Беатрис, – и нам не придется ехать в Лондон следующей весной. Лондон меня никогда не прельщал – гадкий, зловонный город, полный попрошаек и разного сброда. Кроме того, я вряд ли привыкла бы к присутствию в доме чужого человека после замужества Кассандры. Словом, мне по душе эта идея. А что скажешь ты, братец?

Мистер Хэвлок бросил взгляд на пасынка и нахмурился.

– Возможно, это и выход. Ты доказал, что умеешь управлять имением, Робин. Да, вероятно, это лучшее из того, что мы сейчас способны предложить. Сегодня вечером, говоришь? Я объявлю о помолвке за ужином. Или незадолго до окончания бала – с площадки для оркестрантов. Завтра мы обсудим все условия брачного контракта, дружок. Нынче у нас и без того полно дел. Твое имение перейдет по наследству к твоему второму сыну. Да, клянусь Иовом, идея мне нравится. Признаюсь, не очень-то хотелось ждать еще год, пока все уладится. В воскресенье огласим о вашей помолвке в церкви.

– Вы опять кое-что упустили из виду, сэр. – Робин улыбнулся.

Глаза собравшихся вновь устремились на него.

– Не исключено, что Касс откажет мне, – пояснил он. – Она имеет на это полное право.

– Но у девочки нет на это никаких оснований, – заверила его матушка.

Собрание завершилось успешно. Родственники Кассандры, обожавшие девушку и искренне желавшие ей счастья и благополучия, в конце концов нашли долгожданное решение, сулившее их подопечной светлое будущее. Никто, кроме самого Робина, не сомневался в том, что Кассандру приведет в восторг их план.

Кассандра, она же леди Уортинг, запрокинула голову, подставляя лицо солнцу, и глубоко вдохнула теплый свежий воздух.

– М-м-м… – промолвила она и закружилась посреди зеленой аллеи, раскинув руки в стороны и смеясь. – Ах, Пейшенс, это самый чудесный день в моей жизни!

Кузина взглянула на нее:

– Да, Касс, день и вправду прелестный, хотя утром шел дождь. Конечно, для тебя он особенный: ведь это день твоего рождения.

– И теперь я свободна!.. – подхватила Кассандра, продолжая кружиться. Ее нижняя юбка и подол муслинового открытого платья вспорхнули и опустились на обручи кринолина. Она чуть склонила голову, и поля широкополой соломенной шляпки снова скрыли в тени ее лицо.

– Ха! Можно подумать, тебя держали в заточении, Касс!

– Именно так. Я была в трауре. Ну разве это не счастье – освободиться наконец от унылых черных одеяний? Конечно, тебе это трудно понять – ты ведь не была в трауре так долго, как я. Он твой дядя, а не отец. Кроме того, с сегодняшнего дня я совершеннолетняя, Пейшенс. У меня больше не будет опекунов. Отныне никто не станет руководить мной. Поэтому я ощущаю себя счастливейшей из смертных. Интересно, много ли женщин, которые вправе сказать о себе то же самое в свой двадцать первый день рождения?

Кассандра задержалась в коттедже уже после того, как ее платье было готово. Она медлила только потому, что ей очень хотелось поскорее вернуться. Но гости начнут съезжаться не раньше полудня, а до той поры в бальном зале нечего делать, разве что мешать слугам, которым она все равно не помощница. Они уже получили от нее все необходимые приказания и выполнят их в точности. Если сейчас вернуться домой, придется слоняться там без дела, как медведь в клетке. Да, это счастливейший день жизни, но самое интересное предстоит вечером, на балу. Ах, Кассандра ждет не дождется, когда наступит вечер! И теперь она направлялась к дому по тропинке, вьющейся от коттеджа между холмов через липовую рощу. Невдалеке показались аккуратно подстриженные газоны и цветочные клумбы поместья.

– По-моему, дядя Сайрус вовсе не тиран, – заметила Пейшенс. – Я говорю это совершенно искренне, Касс.

– Верно. – Кассандра немного смутилась. – Он самый снисходительный и добрый опекун на свете! Я скорее умру, чем соглашусь огорчить его. Но он обращается со мной, как с несмышленым ребенком, Пейшенс. Можно подумать, я глупая гусыня. Вдобавок ко всему я так мала ростом, что и в самом деле выгляжу младше своих лет. Наверное, меня принимали бы всерьез, если бы во мне было шесть футов росту. – Она весело рассмеялась, а за ней и ее кузина.

– Но мужчинам свойственно покровительствовать женщинам, – возразила Пейшенс, – а женщины обычно ищут мужской опеки. Не знаю, что бы я делала, если бы не заботы дяди Сайруса. Моя матушка совершенно не приспособлена к жизни, хотя с моей стороны и нехорошо так говорить о ней. Кроме того. Касс, скоро в твоей жизни появится мужчина, который тоже станет опекать тебя, но придется тебе больше по вкусу, чем дядя Сайрус.

Кассандра наморщила лоб.

– Знаешь, почему мы с тобой так давно и хорошо дружим? – неожиданно спросила она и, не дождавшись ответа, продолжила:

– Потому что мы с тобой совершенно не похожи, Пейшенс. Ты ведь имеешь в виду моего будущего супруга, так? Все почему-то считают, что я сейчас же выйду замуж за первого встречного, поскольку, видите ли, у меня нет выбора. Как будто я не смогу обойтись без мужской опеки! Рассыплюсь по кусочкам, а вслед за мной и Кедлстон.

– Вот именно, Касс, – подхватила кузина, – и ничего тут не поделаешь.

– Фи! – презрительно фыркнула Кассандра. – Все это принадлежит мне, Пейшенс. – Она махнула рукой в сторону липовой рощи, за которой простирались ее владения. – И с сегодняшнего дня я вольна наслаждаться тем, что принадлежит мне по праву. Зачем же, спрашивается, мне отдавать все это мужчине, вообразившему, что я, беспомощная дурочка, нуждаюсь в его мудром руководстве и поддержке? Зачем, ответь мне?

– Но ты ведь все равно когда-нибудь выйдешь замуж, Касс?..

– А зачем? Тетя Би, к примеру, никогда не была замужем и тем не менее вполне довольна жизнью. Правда, она зависит от своих родных, поскольку дом ей не принадлежит. А в моем случае нет столь досадного обстоятельства, поэтому ничто не омрачает моего счастья. Я богатая женщина, и все поместье принадлежит мне. Так что у меня нет ни малейшего желания выходить замуж. Ни сейчас, ни потом. Конечно, я не утверждаю, что никогда не вступлю в брак. Это возможно только при том условии, что на моем пути встретится по-настоящему незаурядный человек. Но это вряд ли случится. Я не собираюсь выходить замуж лишь потому, что так велят обычай и приличия.

– Но, Касс… – Пейшенс, оторопев, уставилась на подругу. – Ты же.., то есть.., тебе что, не нравятся мужчины?

Кассандра рассмеялась:

– Ну конечно, нравятся, глупышка! Мне приятно в обществе джентльменов – с ними гораздо интереснее, чем с дамами. Я люблю танцевать с мужчинами. И даже флиртовать с ними. Но я не хочу быть ничьей собственностью.

– Об этом нет и речи, когда женятся по любви! – возразила Пейшенс.

– Тьфу, какой вздор! – Они вышли из-под тени лип. Кассандра, запрокинув голову к голубому небу, подставила лицо солнцу и счастливо вздохнула. – Интересно, Пейшенс, много ли ты знаешь людей, вступивших в брак по любви? По большей части леди только утверждают, будто сделали это по любви, да и джентльмены тоже, полагаю. Но очень скоро брак превращается в скучнейшую рутину. Как правило, по прошествии года супруги уже не выносят друг друга.

– Ты не права. Дядя Сайрус и тетя Алтея обожают друг друга.

– «Обожают»! – сердито передразнила ее Кассандра. – Да, они не ссорятся, но в их отношениях нет ни малейшей искры. По-моему, романтической любви вообще не бывает. Ее выдумали те, кто мечтает о семейной жизни или обязан вести ее против воли.

– Ошибаешься, Касс…

– Но у тебя же нет личного опыта? – съязвила Кассандра, однако, бросив взгляд на кузину, остановилась, пораженная внезапной догадкой:

– Ты когда-нибудь влюблялась, Пейшенс? Ты влюблена?

– Ах, что за вопрос, Касс! – Пейшенс покраснела.

– Ты влюблена! Вот это да! Кто же он? Но Пейшенс напустила на себя строгий вид:

– Ты ошибаешься.

– Ну уж нет! – В глазах Кассандры плясали лукавые огоньки. Ей не стоило труда догадаться, кто предмет тайных воздыханий Пейшенс. И как она сразу об этом не подумала?.. Они все трое дружат не один год, но Кассандре никогда не приходило в голову, что между этими двумя может вспыхнуть романтическая влюбленность. – Это Роб. Потрясающе! Поздравляю, Пейшенс! Он хорош собой и очень мил, хотя и чересчур скромен, чтобы считаться блестящим молодым человеком. Но все равно – о да! – Роб самая подходящая для тебя партия. Одобряю твой выбор и даю тебе свое благословение. – Она весело рассмеялась. – А он тебя тоже любит? Роб сохнет по тебе? Мучается от бессонницы по ночам, ворочаясь в постели?

Но Пейшенс не поддержала шутку. Она еще сильнее залилась краской и окончательно смутилась. Увидев, к чему привели ее насмешки, Кассандра тут же утихомирилась. Оказывается, у кузины все гораздо серьезнее, чем она предполагала.

– Прости меня, – промолвила Кассандра. – Но ведь это Робин, Пейшенс? Ты любишь его?

– А он не подозревает о моих чувствах. Я для него – всего лишь маленькая кузина, которую надо баловать. Ни слова больше. Касс. И Боже тебя упаси намекнуть ему на это! Я умру от стыда, если он обо всем узнает.

– Но вы прекрасно подходите друг другу, – возразила Кассандра. И как она не подумала об этом раньше? Как не заметила? Пейшенс – ее близкая подруга. Но она, Кассандра, была поглощена своими переживаниями весь этот год, минувший после смерти отца. Как это эгоистично!

– Увы, этому не суждено сбыться, – с горечью обронила Пейшенс. – Робину нравишься ты. Касс.

– Я? – Кассандра остановилась и изумленно уставилась на кузину. – Ну да, я нравлюсь ему. Мы с ним друзья детства. Но что ты имеешь в виду? Говоришь, что я нравлюсь Робу? Это сущая чепуха, Пейшенс. Мы с ним как брат и сестра.

– И тем не менее это так. Но уверена, он никогда тебе и словом не намекнет о своих чувствах, Касс. Ведь ты настолько выше его по положению! Ты графиня, хозяйка Кедлстона.

– Замечательно! – воскликнула наконец Кассандра, обретя дар речи. – Итак, ты вздыхаешь по Робину, Робин – по мне, а я.., я свободна как птица!.. Сегодня вечером я танцую первый танец с Робином на открытии бала.

О нет, я готова отказаться. Теперь я стесняюсь его! А с тобой он будет танцевать?

– Второй танец.

– Ну вот! – торжествующе улыбнулась Кассандра. – Робин пригласил нас обеих. Меня из чувства долга – держу пари, на этом настоял дядя Сайрус, – а вот тебя – по велению сердца.

– Как раз наоборот, – возразила Пейшенс. – Я стояла рядом, когда он приглашал тебя, помнишь? Как Роб мог не пригласить меня? Это было бы невежливо.

– Черт возьми! – Кассандра нахмурилась, но тут из-за поворота показался особняк, и она, просияв, ускорила шаг. – Смотри-ка, экипаж! Интересно: чей? Отсюда не видно – слишком далеко. Хотя я и вблизи не узнаю его. Ах, уже собираются гости, а я еще не вернулась, чтобы встретить их. Моя взрослая жизнь начинается в мое отсутствие. Ничего, Декстер проведет гостей в их комнаты, а потом все соберутся в гостиной. Пейшенс, я с ума сойду от радости! Ну скажи на милость, можно ли играть роль степенной взрослой леди, когда чувствуешь себя шаловливым ребенком – да и выглядишь, как девочка. Ладно, с завтрашнего дня я обещаю повзрослеть. – Она весело расхохоталась.

– Через пять минут мы подойдем совсем близко к экипажу. Кто бы это ни был, он приехал слишком рано. Так что тебе не в чем себя упрекать. Касс. Интересно, кто это? Вряд ли семейство – похоже, гость один.

Они поспешили вверх по склону, мимо подстриженных газонов и цветников и, не доходя парадного входа, свернули в сторону, чтобы проникнуть в дом незаметно.

«Вот он и наступил – счастливейший день моей жизни», – подумала Кассандра.

Глава 2

Яркие полосы солнечного света пробивались сквозь густую листву и переплетенные ветви старых деревьев, которые отбрасывали легкие тени на лицо человека, сидевшего у окна кареты. Проезжая по извилистой дороге, вьющейся по холмам, он видел густые леса, простиравшиеся до горизонта.

– Дьявольщина! – воскликнул его спутник, расположившийся напротив. – Конца-края не видать этим деревьям, черт бы их побрал! Ты так представлял себе это место, а, Найдж?

– Угу, – буркнул в ответ Найджел Ветерби, виконт Роксли, слушая собеседника вполуха. – Нет, немного не так, Уилл. Но я ведь ни разу не был здесь. Воображение не способно точно воспроизвести реальность.

Поместье производило большее впечатление, чем он предполагал. Выцветшую картинку, хранившуюся в его памяти, оживили запахи листвы и земли, влажной после утреннего дождя. Найдж глубоко втянул в легкие свежий воздух и затаил дыхание. Стук копыт и грохот колес экипажа почти заглушали все прочие звуки, но он все же уловил чутким ухом щебетание птиц.

– Да, поместье гораздо обширнее, чем я ожидал, – произнес наконец Найдж.

– Дьявольщина! – снова воскликнул его спутник, вкладывая в одно слово бездну отвращения, и скрестил могучие руки на широкой груди.

Все в Уильяме Стаббсе было невероятно крупным – начиная от огромной, почти безволосой головы (он упрямо отказывался носить парик, пренебрежительно называя его рассадником блох) до массивных ног, под стать мощным стволам деревьев, проплывавших за окном. Черты его лица тоже не отличались приятностью – нос, не раз переломанный, лошадиные желтые зубы, изуродованное ухо и глаз, безжизненный и остекленевший. Словом, как говаривал его теперешний спутник и хозяин, вряд ли кто обрадуется, повстречав такое чудище ночью в темной аллее – да и при свете дня.

Найджел, виконт Роксли, был полной противоположностью своему слуге. Высокий, статный, красивый и ко всему прочему – образец утонченной элегантности: одетый по последней лондонской моде стараниями самого искусного и дорогого в городе портного. Если бы не широкие плечи под элегантным камзолом и богато вышитым жилетом и не острый, проницательный взгляд голубых глаз, его вполне можно было бы принять за пустого лондонского щеголя.

– Клянусь Богом, Уилл, – промолвил он, – Всевышний немало поработал над окружающим пейзажем. Постарайся привыкнуть к мысли, что тебе некоторое время придется пожить в глуши – по крайней мере пока ты не надумаешь оставить свою службу у меня. Сразу скажу, что мне бы этого не хотелось.

– Мне тоже, Найдж, – откликнулся его слуга. – Черт подери, да ты непременно угодишь в какую-нибудь передрягу, если я от тебя уйду.

Найджел вскинул брови и уставился на своего спутника с холодным высокомерием, однако ничего не ответил, не имея ни малейшего желания продолжать беседу. Проплывающие за окном картины полностью поглотили его внимание. Сейчас он был как никогда близок к исполнению своей давней мечты, которая за последние девять лет превратилась в навязчивую идею. Почти целый год Найджел вынашивал план, надеясь, что теперь он воплотится в жизнь (и совершенно напрасно, по словам Уилла). Но этот план принадлежал Найджелу, а он никогда не слушал ничьих советов, если дело касалось его решений.

Он не раз спрашивал себя: может, это и в самом деле чересчур? Может, следовало остановиться на ночь в деревенской гостинице и нанести визит завтра? Сегодня утром Найджел побрился и оделся с особой тщательностью, но сейчас день был в самом разгаре. Ему всегда хотелось выглядеть с иголочки, когда он намеревался провести время в обществе. В одежде Найджел был настоящий педант – он имел на это и средства, и возможности. Он сжал губы и прикрыл глаза. Нет, виконт не стал останавливаться в гостинице, но велел лакею заказать ему комнату.

Все-таки он правильно поступил. Как бы то ни было, время еще не самое позднее для визитов, а кроме того, Найджел слишком долго ждал этого дня. Вероятно, он все-таки немного нервничает, хотя это на него не похоже.

Виконт побарабанил длинными пальцами с отполированными ногтями по раме окна и глубоко вдохнул пряный аромат листвы и омытой дождем земли. Слева он заметил стайку оленей, пасущихся под деревьями. Грохот приближающегося экипажа ничуть их не напугал. Возможно, они ручные. В следующее мгновение его окутал аромат рододендронов – экипаж выехал из леса и покатил по парку, такому же тенистому, но более ухоженному.

Скоро он увидит и сам особняк. Дорога вилась вверх от долины, где раскинулась деревня. Еще немного, и заросли рододендронов и других кустарников расступятся перед ними – и откроется вид на широкую зеленую лужайку. А за ней вдалеке старый лес.

Но на краю лужайки, перед деревьями, возвышался дом. Это был Кедлстон – огромный и величественный. Конечно, Найджел и представлял себе нечто подобное. И все же реальность вновь превзошла все ожидания. Дом из красного кирпича в стиле времен короля Якова казался все больше по мере приближения к нему. В высоких окнах, обрамленных украшениями из белого камня, отражалось солнце. Силуэт здания разительно отличался от классически симметричных современных построек многочисленными башенками и фронтонами. Окинув глазами фасад, Найджел удовлетворенно вздохнул.

– Дьявольщина! Чтоб мне провалиться! – Уильям Стаббс резко повернулся на сиденье, взглянув на особняк. – Так это он и есть, Найдж? Дворец, да и только! Как в тех сказках, что рассказывают мелюзге.

– Но дворец настоящий, Уилл, – лениво возразил виконт, посматривая на особняк из-под полуопущенных век. Да, это не сон, это реальность. Наконец-то! После стольких лет ожидания!

Интересно, дома ли она? Он не послал извещения о своем прибытии. И поступил так нарочно. Пусть его появление будет для нее сюрпризом. Но если ее, не дай Бог, нет, все его планы рухнут. Впрочем, вряд ли она в отъезде – а если все-таки уехала, то наверняка недалеко и ненадолго. Ведь Кассандра никогда не покидала пределы Кедлстона. И ни разу не была в Лондоне. Месяц назад она находилась здесь, в Кедлстоне, как и три месяца, и полгода назад. Найджел наводил справки. А потому и сейчас она наверняка дома.

Виконт не раз задавался вопросом: а так ли Кассандра хороша собой, как говорят? По слухам, она красавица, хотя никто никогда не описывал ему ее внешность, а он, в свою очередь, никогда об этом не спрашивал. Ему не случалось даже видеть ее портрет. Какая же она на самом деле? Кроткая и застенчивая? Найджел представлял себе Кассандру именно такой: ведь девушка настоящая домоседка. Но она с таким же успехом может оказаться и сварливой злючкой, и деревенской любительницей шумной псовой охоты.

По правде сказать, его не особенно интересовало, как выглядит Кассандра и что она за человек. Замысел виконта давно созрел, и он не желал сейчас отступать от своего плана – ни ее внешность, ни характер не остановят его.

– И ты целый год выжидал, – Уильям Стаббс покачал головой, – вместо того чтобы получить все сразу, как я тебе советовал?.. Но ты сам полез в кабалу. Не хватало только, чтобы эта девица оказалась косой или рябой.

– Или невинной, – со вздохом добавил Найджел.

– Ты вконец спятил, Найдж! – недовольно бросил непочтительный слуга. – Чудак, да и только.

– Черт возьми, все это мне приходилось слышать от тебя и раньше! Будь так любезен, Уилл, воздержись от своих замечаний в присутствии обитателей Кедлстона. Не советую также называть меня по имени. В приличном обществе это не принято, как я уже не раз пытался тебе втолковать с тех пор, как ты поступил ко мне на службу. Иначе найдутся люди, которые посоветуют мне вздернуть тебя на ближайшем суку за непослушание.

– Никому еще не удавалось затянуть веревку на шее старины Стаббса, милорд. – Уилл отвел глаза от хозяина, видимо, задетый за живое его упреком. Он привык считать себя старше и мудрее, хотя ему исполнилось тридцать три, а Найджелу двадцать девять. – Но я так скажу: ты делаешь глупость. Уж поверь мне, я знаю, что говорю. Господь свидетель, я твержу тебе это изо дня в день. Но ты упрям как осел. – Он скрестил могучие руки на груди и взглянул на своего элегантно одетого и высокомерного хозяина с пугающей нежностью. – Что ж, делай как знаешь. Только когда эта девица в кружевах повяжет тебя по рукам и ногам, не проси о помощи старину Стаббса. Больше я слова не пророню.

– Возблагодарим Господа за это благодеяние, – сухо обронил Найджел. – Впрочем, не думай, что я тебе поверил. Клянусь Богом, Уилл, я не понимаю, что меня заставляет терпеливо сносить твои оскорбления… – Он холодно воззрился на своего уродливого слугу, вертя в руках лорнет, но так и не поднеся его к глазам – видимо, – потому, что Уильям Стаббс выглядел устрашающе и без увеличения.

Экипаж сделал последний поворот и остановился перед парадным входом Кедлстона. От конюшен, которые они только что миновали, к ним быстрыми шагами направлялся конюший. Парадная дверь распахнулась, прежде чем кучер Найджела успел подняться по ступеням и постучать. Со ступеней парадного входа сбежал лакей и взялся за ручку дверцы кареты. Другой – по-видимому, дворецкий – стоял на пороге и пристально, хотя и почтительно разглядывал подъехавший экипаж. Но определить, кому принадлежит карета, ему бы все равно не удалось. На экипаже, приобретенном недавно, отсутствовал герб владельца.

– Боже всемогущий, – пробормотал Уилл, – должно быть, мы уже померли, Найдж, и невзначай вознеслись на небо! Что до меня, я предполагал очутиться совсем в другом месте.

– Добрый день, сэр! – Дворецкий склонился в церемонном поклоне. Найджел, выйдя из кареты, с вялым любопытством огляделся. Да, окружающее великолепие подавляло. – Имею честь приветствовать?.. – Дворецкий сделал вежливую паузу.

– Роксли, – промолвил Найджел, не отводя взгляд от фасада особняка. – Виконт Роксли. Я приехал с визитом к графине Уортинг.

Дворецкий задумчиво нахмурился.

– Милорд, – он снова склонился в поклоне, – боюсь, ваше имя…

Найджел перевел взгляд на него и вопросительно вскинул брови.

– ..не значится в списке приглашенных, милорд, – закончил дворецкий. – Должно быть, произошло недоразумение. Соблаговолите войти в дом, милорд, и я уверен, мы…

– Меня не ждали, – перебил его виконт. – Я бы хотел побеседовать с ее сиятельством. Будьте любезны, сообщите ей о моем визите.

– Но она… – Дворецкий снова нахмурился. – Не уверен, что ее сиятельство дома, милорд. Сейчас узнаю. – Он бросил взгляд на новенькую карету, хотя и не украшенную гербом, но щегольскую, и на великолепных лошадей, а в заключение и на самого виконта в безукоризненно сшитом камзоле и панталонах, на его тщательно уложенные и припудренные волосы, изящную треуголку и трость с серебряным набалдашником, которую тот небрежно сжимал обтянутой в перчатку рукой. От дворецкого не укрылось и холодное высокомерие незнакомца – верный признак знатного происхождения. Вслед за виконтом из кареты вылез Уильям Стаббс, подошел к хозяину, расставил ноги и скрестил руки на груди. – Думаю, графиня дома, милорд. Соблаговолите пройти в алую гостиную.

– Соблаговоляю, – пробормотал Найджел. Алая гостиная вполне отвечала своему названию, хотя цвет мебельной обивки и портьер потускнел от времени. Комната свидетельствовала о былой роскоши поместья и намечающемся в последние годы упадке. Обстановка обветшала, хотя и не так сильно, как представлялось Найджелу. А в холле со старомодными дубовыми панелями и высоким оштукатуренным потолком следы запустения и вовсе не были заметны.

Виконт пересек комнату, подошел к высокому окну и выглянул во двор. Ему открылся вид на дорогу, по которой он приехал сюда, – широкий склон, покрытый коротко подстриженной травой, кусты и липовая аллея. Вдалеке между холмов расстилалась долина. Деревенские домики скрывались за лесом. Понятно, почему место для особняка выбрано именно здесь. Вид отсюда просто великолепный! Райский уголок – Уилл абсолютно прав. Это Англия.

Тут у Найджела – уже в который раз! – болезненно сжалось сердце. Англия! Мысль о ней становилась источником то бесконечного отчаяния, то надежды, поддерживающей его в самые тяжелые минуты жизни. Англия и в самом деле райский уголок – или так ему казалось, – и достичь ее когда-то было для него так же невозможно, как и небесных врат, которые, как говорят, ждут нас после смерти.

Раньше виконта почти не посещали столь романтические настроения. Но сейчас, так и быть, он даст волю сентиментальности, ибо заслужил это.

Ждать пришлось довольно долго – целых десять минут. Найджел уже начал думать, что графини либо нет дома, либо она отказалась выйти к нему, – забавная ситуация, ничего не скажешь! Похоже, графиня пригласила гостей. Может, решила не тратить время на беседу с ним? Стоит ли добиваться аудиенции? Или отложить визит до завтрашнего утра? Хотелось бы по возможности избежать неприятностей – слишком долго и тщательно он разрабатывал этот план.

Конечно, Найджел мог бы сейчас послать задуманное ко всем чертям. Уилл Стаббс, друг и доверенное лицо виконта (и только по совместительству – слуга), всегда считал его план неудачным. Найджелу Ветерби, виконту Роксли, следовало явиться в Кедлстон и заявить о своих правах – так считал Уилл. А играть на нежных чувствах юной девицы – к добру это не приведет, особенно если она окажется уродиной или злючкой. Уилл не советовал Найджелу связываться с ней. Графиня для него – никто, да и он ей ничего не должен.

Возможно, именно так и надо было сейчас поступить, приняв во внимание совет Уилла. Или хотя бы вернуться в деревенскую гостиницу и еще раз все хорошенько обдумать;

Но было уже поздно. Дверь в комнату отворилась, и виконт не спеша обернулся. На пороге стояла леди – юная леди. Ошибки быть не могло – это хозяйка дома.

Когда Кассандра влетела в дом в сопровождении Пейшенс, запыхавшись и бормоча извинения, мистер и миссис Хэвлок разговаривали в холле с дворецким.

– Вы собираетесь приветствовать первого гостя? – выпалила Кассандра, торопливо развязывая ленты шляпки. – Как это непростительно с моей стороны, что я не встретила его сама! – Тут в ее голову закралось ужасное подозрение, и она недовольно поморщилась. – Надеюсь, кроме него, никто еще не приехал?

– Нас позвал Декстер, Кассандра, – ответил дядя. – Посетитель не значится в списке приглашенных. Кассандра снова нахмурилась.

– Вот тебе и раз! – промолвила она. – Кого же я забыла, когда составляла список?

– Никого, дорогая, – заверила ее тетушка. – Он представился как виконт Роксли, Мы ничего о нем раньше не слышали. По-видимому, виконт не из наших мест. Иначе Сайрус непременно знал бы, кто он и чем занимается.

– Не забивай этим свою хорошенькую головку. – Мистер Хэвлок всегда обращался к племянницам с нарочито беспечной веселостью, хотя те давно уже вышли из детского возраста. – Иди-ка лучше с Алтеей и Пейшенс, дорогая.

Виконт Роксли? Кассандра тоже не слышала этого имени.

– А он спрашивал именно меня, Декстер? – обратилась она к дворецкому.

– Да, миледи, – с поклоном ответил Декстер. – Я проводил его в алую гостиную, миледи. Но мистер Хэвлок…

Декстер, подобно всем остальным, тоже обращается с ней как с ребенком. Не то чтобы они выказывали неуважение – вовсе нет. Но что-то в их тоне, мягком и чуть снисходительном, раздражало Кассандру: как будто они уговаривают ее не волноваться по пустякам. Дескать, сами позаботятся о том, чтобы в доме все было в порядке, сами оградят ее от малейших неприятностей и будут опекать до конца дней своих – или по крайней мере до того момента, когда передадут Кассандру в руки заботливого супруга, который, в свою очередь, будет баловать и опекать ее.

Что ж, вчера, пожалуй, она не стала бы спорить с дядей и послушно удалилась бы с Пейшенс. Но между вчерашним и сегодняшним днем – огромная разница. Сегодня Кассандра стала взрослой. С сегодняшнего дня она свободна.

– Я встречусь с ним. – Девушка одарила всех лучезарной улыбкой и направилась в алую гостиную. Тетушка и дядюшка последовали за ней. Лакей, которому подал знак Декстер, предупредительно поспешил вперед, чтобы отворить перед графиней двери гостиной.

Интересно, кто же такой этот виконт Роксли? И какое у него к ней дело? Интригующая загадка – и как раз в день рождения! Не часто в самом сердце Сомерсетшира встретишь новое лицо. Жизнь здесь слишком размеренна.., и скучна.

Кассандра задержалась на пороге гостиной, чтобы тетя и дядя успели присоединиться к ней и таким образом выполнить свой долг. Виконт Роксли стоял у окна и смотрел во двор. На звук открывающейся двери он обернулся. Да, она и в самом деле не знакома с ним. И никогда раньше не видела его, в этом Кассандра была уверена. Иначе бы обязательно запомнила виконта.

На вид этому молодому человеку было не более тридцати. Чуть выше среднего роста, хорошо сложен, строен, но не худощав. Красивое лицо с тонкими породистыми чертами. Но что поразило Кассандру больше всего в первую секунду, так это его безукоризненная элегантность. При одном взгляде на виконта сразу становилось понятно, что он прибыл из Лондона или из другого крупного города.

Все в нем выдавало человека богатого и с утонченным вкусом. Покрой одежды виконта был изящнее и с меньшим количеством складок, чем старомодные камзолы с топорщащимися полами, которые носили дядя Кассандры и другие мужчины графства. Наряд незнакомца выгодно подчеркивал его прекрасную гибкую фигуру. Светло-серые панталоны застегивались на пряжку под коленом и плотно облегали белые чулки – а ее дядя до сих пор натягивал чулки поверх панталон. Довершал костюм гостя тщательно напудренный парик с завитками у висков. Сзади он был спрятан в черный шелковый мешочек и перевязан черным бантом. Но, присев перед гостем в реверансе, Кассандра успела заметить, что у виконта Роксли вовсе не парик, а собственные волосы. Треуголку и трость он положил на ближайший столик. Да, встреча и в самом деле неожиданная. Виконт отвесил девушке элегантный поклон, и она тотчас отметила, с каким изяществом он это проделал.

– Графиня Уортинг? – осведомился виконт, изучая ее взглядом так же пристально, как и она его.

Подумать только, как неприлично! Девушка улыбнулась.

– Да, милорд, – промолвила она, входя в комнату. – А также мои дядюшка и тетушка – достопочтенные мистер и миссис Сайрус Хэвлок. Позвольте узнать, чему обязана такой чести?

– Насколько мне известно, – промолвил виконт, поклонившись тетушке и дядюшке, – сегодня день вашего рождения, миледи. Я также знаю, что сегодня – печальная годовщина смерти вашего батюшки. Разрешите поздравить вас и одновременно принести свои соболезнования.

– Благодарю вас, – проговорила Кассандра с нескрываемым удивлением. – А вы знали моего отца?

– О да. Граф Уортинг был моим другом. Очень близким другом! Я до сих пор оплакиваю свою невосполнимую утрату.., и вашу утрату, миледи.

Кассандра растроганно улыбнулась. Отец каждый год проводил в Лондоне несколько месяцев, когда того требовали дела. За пять лет, минувшие со дня смерти ее матушки, он отлучался в город все чаще и чаще. Отсутствие его становилось все более продолжительным, и в конце концов Кассандра почти перестала с ним видеться. Ей даже начало казаться, что она совсем забыла его. Он ч никогда не приглашал дочь поехать вместе с ним, даже во время сезона, когда другие девушки отправлялись в Лондон на поиски супруга. Правда, такая перспектива не особенно интересовала Кассандру – скорее ей просто хотелось подольше побыть с отцом. А еще – увидеть Лондон.

– Вы были другом моего отца? – переспросила она. – О, как я рада нашему знакомству, милорд! Неужели вы проделали весь этот путь из Лондона только потому, что сегодня день моего рождения и год со дня папиной кончины?

– Рад, что имел возможность засвидетельствовать вам почтение. – Гость склонил голову. – Если я не сделал этого раньше, то лишь потому, что, хотя и был близким другом вашего отца, для вас я совершенно чужой человек. А сегодня самый подходящий для этого повод. Я очень надеялся, что застану вас дома.

– О, – вымолвила она, беззвучно смеясь, – я все время дома, милорд. – Его участие согрело ей сердце. Человек, который даже не знаком с ней лично, приехал из Лондона поздравить ее с днем рождения только потому, что она дочь его покойного друга. Виконт отправился в такую даль, даже не вполне уверенный в том, что застанет ее в Кедлстоне. Должно быть, он очень надежный и верный друг. Наверное, если бы отец пригласил Кассандру в Лондон, она непременно познакомилась бы с ним.

– Благодарю судьбу за это счастливое совпадение, графиня, – сказал гость.

Радостно улыбаясь ему, Кассандра вдруг вспомнила, что до сих пор не пригласила его присесть. А также и тетушку с дядюшкой.

– Не хотите ли присесть? – предложила она. – Прошу вас, садитесь. Я сейчас прикажу принести чай, и вы расскажете нам о своей дружбе с моим батюшкой. Уверена, вам есть что вспомнить.

«У него такая приятная улыбка, – подумалось ей. – Самый красивый джентльмен из тех, кого я видела».

– Не хотелось бы выглядеть нелюбезной, – вмешалась тут миссис Хэвлок, – но позволь тебе напомнить, Кассандра, что скоро начнут съезжаться гости и ты должна будешь принимать их. Может, виконт согласится нанести нам визит завтра, конечно, в том случае, если он остановился по соседству? – Она одарила виконта Роксли улыбкой. – Сегодня день рождения моей племянницы, милорд, как вам известно. У нее полно забот.

Мистер Хэвлок прочистил горло, издав низкое хриплое покашливание.

– Мы с удовольствием примем вас завтра в комнате для визитов, милорд, – сказал он, – если у вас нет других дел в наших краях. Позвольте порекомендовать вам гостиницу в соседней деревне. Она очень чистенькая и уютная, там хорошо готовят, а хозяйка – достойнейшая женщина.

– Я вторгся в ваш дом без приглашения, графиня, да еще в такой знаменательный день! – Виконт Роксли окинул Кассандру острым взглядом из-под полуопущенных век, отчего у нее перехватило дыхание. – Я с удовольствием нанесу завтра визит вам и вашей семье. Кстати, сэр, я уже заказал номер в гостинице.

Но Кассандру осенила другая мысль, и она порывисто прижала руки к груди.

– Нет, я не допущу, чтобы вы весь вечер просидели в номере гостиницы, умирая от скуки, милорд! – воскликнула она, не обращая внимания на предостерегающий жест дядюшки. – Приглашаю вас на прием в честь моего дня рождения. Вы будете самым почетным гостем на моем балу. – Она не позволит тетушке и дядюшке выдворить его из дома и отправить в деревенскую гостиницу только потому, что папа, видите ли, не представил им своего друга. Теперь Кассандра, его дочь, стала настоящей хозяйкой Кедл стона.

– Ну конечно, дорогая, – подхватил дядя в своей обычной снисходительно-добродушной манере, снова демонстрируя племяннице, что она всего лишь несмышленое дитя, – но его сиятельству вряд ли понравится наша деревенская вечеринка – виконт здесь никого не знает.

– Но он знаком с нами, – возразила Кассандра, твердо решив не отменять приглашение. Виконт – друг покойного отца, а следовательно, и ее друг.

Найджел устремил на девушку пристальный взгляд голубых глаз.

– Я с благодарностью принимаю ваше приглашение, графиня, – промолвил он, понизив голос, как если бы его слова предназначались только для ее ушей, хотя и тетя, и дядя прекрасно все слышали. – Я был бы счастлив танцевать на вашем балу. Надеюсь, вами обещаны еще не все танцы?

– Только первый. – Кассандра улыбнулась, жалея о том, что этот первый танец обещан другому.

– Тогда позвольте взять на себя смелость просить вас подарить мне второй танец, – продолжал виконт Роксли.

– О, благодарю вас, – Девушка улыбалась ему, вполне довольная собой. Теперь у нее на балу будет новый гость, красивый, элегантный, и его присутствие придаст празднику недостающую изюминку. И она будет танцевать с ним второй танец. Ах, какой это будет чудесный бал!

Дядюшка вновь шумно прочистил горло.

– Надеюсь, вы извините графиню, милорд, – сказал он. – Ваш экипаж ждет вас у подъезда, полагаю?

– Верно. – Виконт взял треуголку и трость. – Не смею долее злоупотреблять вашим вниманием, графиня. Но Кассандру осенила очередная идея:

– Вам не стоит возвращаться в гостиницу, милорд. Я не допущу, чтобы друг моего отца ютился в жалкой комнатушке. Постель там наверняка жесткая, хотя и чистая, а пища – простая, хотя и вкусная. Вы останетесь в Кедлстоне. У нас есть свободные комнаты. Я прикажу Декстеру проводить вас туда, и он отправит в гостиницу посыльного – уведомить хозяйку, что вы отменяете заказ.

– Кассандра… – начал было дядюшка.

– Дорогая, послушай… – одновременно с ним вмешалась тетушка. Но как возразить против такого приглашения? Дом скоро заполнят гости, в числе прочих и родственники Кассандры. Кроме того, виконт Роксли – друг ее отца – приехал издалека засвидетельствовать ей свое почтение.

– Я настаиваю, – продолжала Кассандра. – Прошу вас. Вы остаетесь, милорд? – Она боялась, что он заметит неодобрительные взгляды тети и дяди и откажется от приглашения.

Виконт вскинул бровь и напустил на себя высокомерный вид – ни дать ни взять надменный аристократ.

– Если вы настаиваете, миледи, – галантно промолвил он, – то я, как истинный джентльмен, обязан уступить просьбам дамы.

– Чудесно, чудесно! – воскликнула Кассандра, все еще прижимая руки к груди. Шляпка висела у нее на локте. Она протянула руку гостю. – Идемте же, милорд. Я отведу вас к Декстеру, и он обо всем позаботится.

Виконт подошел к ней, и Кассандра чинно положила руку на широкую манжету его рукава. Прошествовав мимо нахмурившихся дядюшки и тетушки, девушка одарила их сияющей улыбкой. Отныне они не посмеют бранить ее за провинности. Она стала хозяйкой Кедлстона. Она свободна от их опеки и нравоучений и может приглашать кого захочет. Так будет и впредь.

Глава 3

Хорошенькая девочка. Миниатюрная, с изящной фигуркой, темные ненапудренные локоны под кружевным чепчиком (он почему-то воображал, что она блондинка), темно-серые глаза окаймлены густыми длинными ресницами, и от этого кажутся еще выразительнее. Прелестные ровные беленькие зубки и ямочка на правой щеке, особенно заметная, когда девушка улыбается. А улыбается она часто. На ней открытое легкое муслиновое платье с небольшим кринолином – очаровательный наряд для провинциалки. Должно быть, графиня только что вернулась с прогулки, поскольку была в соломенной шляпке с широкими лентами, а на щеках ее играл свежий румяней.

Кассандра не только хорошенькая. Она совсем не похожа на то застенчивое, безликое создание, которое он себе представлял. Напротив, все в ней выдает живой, веселый, общительный характер. Его пригласили на вечернее чаепитие, и когда виконт спустился в гостиную, в комнате было уже полно гостей и родственников. Не только виконт не сводил с Кассандры восхищенного взгляда. Она завладела всеобщим вниманием, и вовсе не потому, что сегодня день ее рождения. У графини, вероятно, бессчетное число поклонников – даже больше, чем ожидал Найджел. И кавалеров привлекает отнюдь не ее богатство и титул. Странно, что она не вышла замуж при жизни Уортинга.

В течение всего этого года Найджел не особенно волновался. В период траура молодые леди не принимают кавалеров и предложения руки и сердца. Вот почему он откладывал свой визит. Но сегодня вечером ее начнут осаждать поклонники. Равно как и в последующие дни и недели. Она ведь самая богатая невеста во всем графстве!

Скинув камзол, Найджел стоял у окна в отведенной ему спальне и смотрел во двор, на цветочные клумбы, тремя террасами спускавшиеся по склону холма. Вдали виднелся коротко подстриженный газон, за ним – деревья по бокам дороги, вьющейся между холмов. «Земной рай». Да, так оно и есть. Тот, кто живет здесь, кто владеет всем этим, вряд ли захочет когда-либо покинуть этот дом. Здесь есть все, о чем может мечтать человек: красота, безмятежное спокойствие, уединение.

Такое великолепие ему и не снилось.

Он слышал, как Уилл Стаббс возится в маленькой смежной комнатке, распаковывая бритвенный прибор и вечерний костюм для праздничного обеда и бала. Найджел улыбнулся. Уилл меньше всего похож на слугу. Но в свое время он категорически отказался быть «нахлебником», заявив, что, дескать, обязан отрабатывать свое жалованье. Найджел как раз собирался нанять себе слугу, и Уилл выразил желание занять вакантное место. Их обоих впоследствии и удивляло, и забавляло то, что новый камердинер не только полюбил свою работу, но и выполнял ее превосходно.

Мысли Найджела вернулись к графине Уортинг. Ему было приятно сознавать, что она так красива, мила, непосредственна. Он с нетерпением ждал предстоящего вечера, чтобы танцевать и беседовать с ней. За чаем графиня вела себя как любезная хозяйка и всем уделяла равное внимание, не выделяя никого из гостей. С ним она обменялась лишь несколькими фразами.

Как все-таки хорошо, что он приехал сегодня, а не завтра! Все так удачно сложилось – лучшего повода для знакомства и придумать нельзя. А теперь виконт проведет первую ночь в этом доме. В Кедлстоне.

Он понравился графине – иначе и не объяснишь то радушие и неподдельный интерес, с которым она выслушала его историю. А вот ее дядя и тетя и две другие тетушки, которых Найджел встретил за чаем, вели себя с ним холодно любезно и настороженно. Но сегодня Кассандра наверняка не последует советам родственников. Недаром она и поступила так опрометчиво, пригласив его в дом.

Счастье еще, что он не замышляет в отношении ее ничего дурного. Совсем наоборот.

Найджел желает ей только добра. Он поступит с девушкой справедливо и благородно, хотя ему вовсе не обязательно вообще иметь с ней дело.

Если же она поведет себя неосторожно – что ж, сама виновата.

– Послушай-ка, Найдж, – Уильям Стаббс выглянул из-за приоткрытой двери в гардеробную, не удосужившись даже постучать, – хватит пялиться в окно. Иди сюда – пора одеваться, а то опоздаешь на деревенские пляски.

«Уилл, конечно, отменный слуга, но среди его многочисленных талантов, к сожалению, не значится почтительное отношение к хозяину», – подумал Найджел, послушно отвернувшись от окна.

Общее собрание было назначено в комнате леди Беатрис. Все родственники прибыли туда в вечерних туалетах, хотя спускаться вниз, в парадную гостиную, было еще рано.

– Ну и что ты думаешь о нем, Би? – спросил мистер Хэвлок. Стоя возле изящного камина, он казался настоящим великаном. Переливчатый голубой атласный камзол еще больше подчеркивал его огромный рост.

– У виконта прекрасные манеры, братец, – ответила она. – Его вполне можно было бы назвать приятным молодым человеком, если бы не…

– Щегольской наряд? – докончил за нее мистер Хэвлок и хмыкнул. – А ты, Мэтти?

– У виконта прекрасный портной. Это сразу заметно. Кроме того, он очень хорош собой. Не могу с тобой согласиться, Би: вряд ли виконт – пустой светский щеголь.

– У него новенький экипаж, – заметила миссис Хэвлок. – Полагаю, он богатый молодой человек, кроме того, у него высокий титул. И все же Кассандра напрасно приняла виконта в доме, не посоветовавшись с Сайрусом. Пригласить его на бал – еще полбеды, он как-никак виконт, но предложить ему погостить в Кедлстоне – это уж слишком! Господи, дитя понятия не имеет о приличиях! Я чуть не упала в обморок, услышав это.

– Черт побери! – в сердцах воскликнул мистер Хэвлок. – Пусть у него прекрасные манеры и представительная внешность, Би, пусть он элегантен и хорош собой, Мэтти, пусть у виконта хоть самая щегольская карета во всем графстве, Алтея, но что это доказывает? Да ровным счетом ничего! Кто он такой, дьявол его раздери? Простите мне некоторую резкость в выражениях, леди. Прежде чем пригласить виконта завтра к нам на чашку чаю, я бы сначала узнал, кто он, кто его отец, где расположено родовое поместье, каковы планы молодого человека на будущее. Можно ли считать его настоящим джентльменом? Он очаровал всех вас своей обходительностью, хотя, на мой взгляд, виконт слишком высокомерен. Стоит ли его принимать? А мы приняли виконта как дорогого гостя, и даже более того. И все благодаря неопытности юной Кассандры. Ах, этого-то я и боялся! Уортингу следовало давным-давно выдать ее замуж.

– Но, Сайрус, по словам Алтеи, он знатного происхождения, – напомнила ему леди Матильда. – Да к тому же виконт – близкий друг покойного Уортинга.

– Что вряд ли может служить достаточной рекомендацией, Матильда, – возразила леди Беатрис. – Кроме того, нам это известно только с его слов.

– Думаешь, он самозванец, Би? – Леди Матильда ужаснулась. – Но зачем ему притворяться? У него такая открытая, приятная улыбка.

– Ты спрашиваешь, зачем, Мэтти? – вспылил ее брат. – Зачем? Да за тем, что Кедлстон – одно из самых богатых поместий в Англии и вскоре будет процветать, поскольку после смерти Уортинга никто уже не тратит деньги на дорогостоящие развлечения. А Кассандра стала хозяйкой Кедлстона. Вот и ответ на твой вопрос. Едва ли Роксли – самозванец, но вполне возможно, охотник за приданым, помяните мое слово. Он хочет убедить нас, будто проделал весь этот путь из Лондона только ради того, чтобы поздравить с днем рождения дочь своего покойного друга. Дьявол и преисподняя! Неужели виконт считает, что мы все тут наивны, как неискушенные девицы? Он приехал потому, что по уши погряз в долгах и издалека почуял запах наживы. Вот почему Роксли явился в Кедлстон.

– Не горячись так, братец, а то тебя хватит удар, – вставила леди Беатрис. – Вполне допускаю, что ты прав. Кассандра совершила непростительную глупость, но будем надеяться, что ее поступок не повлечет за собой нежелательных последствий. В доме полно гостей; многие из них мечтают прибрать к рукам Кедлстон. Но мы этого не допустим: все уже решено. Мы обсудили будущее Кассандры. Поскольку она почти помолвлена с Робином, все эти Роксли могут убираться в Лондон несолоно хлебавши – пускай там и ловят богатых невест.

– Браво, тетя Би! – смеясь, воскликнул Робин. – Ничего страшного не произошло, в этом я с вами согласен. Несмотря на веселый нрав и непосредственность юности, Касс далеко не так легкомысленна, как кажется. Она девушка разумная, хотя и немного взбалмошная. Внешний лоск и светский флирт не вскружат ей голову, уверяю вас. За чаем она почти ни разу не взглянула на Роксли. Касс не выделяет никого из претендентов на ее руку и сердце.

– Да, она и в самом деле разумная девушка, Робин, – согласилась леди Матильда. – И коль уж Кассандра пригласила этого молодого человека принять участие в празднике и провести время в Кедлстоне, то только потому, что сегодняшний день для нее – особенный. Вдобавок ко всему виконт – друг Уортинга. Как же она могла выпроводить его из дому? Нам нечего бояться. Завтра – нет, уже сегодня вечером Кассандра будет помолвлена с Робином, а после свадьбы заживет с ним в любви и согласии.

– Итак, вы полагаете, что мне не следует пока требовать у Роксли ответов на интересующие меня вопросы? – Мистер Хэвлок обвел собравшихся хмурым взглядом. – То есть выяснить его истинные намерения.

– Думаю, нет, любовь моя, – промолвила его супруга. – Завтра виконт в любом случае уедет, как только узнает, что за Кассандрой теперь бесполезно увиваться. Мы его больше никогда не увидим – так зачем же нам знать, кто он и что он?

– Для друга Уортинга виконт слишком молод, – заметила Беатрис. – Но я согласна с тобой, братец. Мне очень хотелось бы удовлетворить любопытство, но я не стала бы допрашивать молодого человека сегодня. Говоришь, он танцует с Кассандрой второй танец. Алтея? Ну, после этого у нее отбоя не будет от кавалеров. А завтра виконт навсегда покинет наш дом.

– Требовать у него объяснений – слишком много чести, – сказал Робин отчиму. – Он решит, что вы всерьез рассматриваете его как будущего жениха.

– Черт побери! – воскликнул мистер Хэвлок. – Ты прав, мой мальчик! Сделаем так, как задумали. Завтра к этому часу уже все решится, и девочка будет счастлива, как птичка. Уверен: она обрадуется, что мы выбрали именно тебя, Робин. Чем дольше я думаю об этом, тем больше в этом убеждаюсь.

– Кассандра непременно обрадуется, – подхватила миссис Хэвлок, с улыбкой глядя на сына. – Робина она с детства обожает. Господи, и как мы раньше не додумались до такого простого и счастливого разрешения всех проблем?

– До сегодняшнего дня мы не могли ничего предпринять, Алтея, – возразила леди Беатрис. – Мы же были в трауре. Так что не все потеряно. Подойди и поцелуй свою тетушку, Робин. Дай-ка я обопрусь о твою руку. Нам пора спускаться в гостиную. Надеюсь, Кассандра и Пейшенс уже одеты и не опоздают к началу праздника. Девушки всегда опаздывают, когда у них на уме одни балы и поклонники. Я-то прекрасно помню, как это бывает.

С этими словами она подставила щеку смеющемуся Робину.

Это самый счастливый день в ее жизни. Кассандра в этом не сомневалась, хотя и чувствовала себя немного виноватой: ведь именно в этот день год назад умер ее отец. Но при его жизни она всегда была послушной и любящей дочерью, а после смерти отца носила по нему траур целый год. Она всегда будет чтить его память. Но ведь жизнь продолжается. И сейчас девушка была счастлива.

Сегодняшний вечер – самая торжественная часть этого счастливейшего дня. После того как горничная приколола кружевной чепец к ее тщательно напудренным и завитым локонам и расправила складки длинного шлейфа, Кассандра встала, оглядела себя в огромное зеркало, вделанное в стену, и осталась вполне довольна своим нарядом.

Нет, более чем довольна. Все складывалось чудесно, и хотя она не посмела бы признаться в этом ни одной живой душе, Кассандра была уверена, что выглядит тоже чудесно. Тетя Беатрис оказалась права насчет цвета бального платья. Девушке хотелось надеть на бал что-нибудь яркое, чтобы не выглядеть совсем уж юной девочкой и поскорее избавиться от надоевшего траурного черного. Но тетушка Би убедила Кассандру в том, что изысканная нежность оттенков подходит ей больше, чем буйство красок.

Бальное шелковое бледно-золотистое платье Кассандры, украшенное вышивкой, расходилось от талии и открывало нижнее платье, темно-золотистое, с богато расшитым лифом и натянутой на каркас пышной юбкой. Кружевные воланы окаймляли рукава длиной до локтя. Башмачки из золотистого шелка и веер из слоновой кости довершали изысканный наряд.

Кассандра знала, что выглядит очаровательно, хотя в платье она казалась еще меньше ростом и моложе, что всегда удручало ее. Кассандра производила впечатление хрупкой, беспомощной девочки, да все и обращались с ней как с ребенком. О, конечно, как с обожаемым и всеми любимым ребенком, что правда, то правда! Но уж слишком снисходительно.

– О Касс, ты выглядишь прелестно! – восторженно, но с легкой завистью выдохнула Пейшенс.

Кассандра почти забыла о присутствии кузины. Пейшенс и тетю Матильду пригласили в Кедлстон, чтобы они переоделись там в легкие вечерние наряды. Ведь по пути из коттеджа они могли бы подхватить простуду, поскольку тетя Матильда всегда отказывалась воспользоваться кедлстонским экипажем.

– Правда? – переспросила Кассандра, кокетливо склонив голову набок и продолжая рассматривать себя в зеркале. – Но это можно сказать про нас обеих. – Светло-голубое платье было очень к лицу Пейшенс, хотя ее угловатая фигурка девочки-подростка до сих пор не приобрела соблазнительные, округлые формы, да и вряд ли когда-нибудь приобретет. Тем не менее Кассандра обыкновенно не без тайной зависти отмечала, что Пейшенс высока ростом, почти на четыре дюйма выше своей старшей кузины.

– Все кавалеры мечтают танцевать с тобой, – сказала Пейшенс. – На всех желающих и танцев не хватит.

– Сегодня день моего рождения, – отозвалась Кассандра, – поэтому каждый из приглашенных чувствует себя обязанным пригласить меня на танец. Но уверена, у тебя тоже отбоя не будет от кавалеров. Неужели ты думаешь, что проторчишь у стенки весь вечер? Фи! – Пейшенс явно недооценивала себя. А ведь кроме хорошенького личика она обладает и солидным приданым, которое перейдет к ней по наследству от отца, как только Пейшенс выйдет замуж.

– Виконт Роксли непременно захочет потанцевать с тобой, – продолжала Пейшенс. – Он такой красивый и элегантный джентльмен, Касс. Вполне возможно, что, протанцевав с ним танец, ты изменишь свои взгляды и наконец влюбишься. Признаюсь, все это слишком похоже на сказку. Виконт появился так внезапно и как раз в день твоего рождения. Он друг покойного дядюшки и специально приехал из Лондона, чтобы увидеться с тобой.

Кассандра обернулась к ней и рассмеялась.

– Но у меня нет хрустальной туфельки, которую я могла бы потерять. И кроме того, Пейшенс, я не собираюсь убегать с бала в полночь. Да, виконт потрясающе красив и просил меня оставить за ним второй танец. Мне будет приятно с ним потанцевать, вот и все. Завтра виконт вернется в Лондон. Надеюсь расспросить его о папе, пока он не уехал.

– А может случиться и так, что он влюбится в тебя, – продолжала Пейшенс, словно не слыша слов кузины. – Наверное, дядя рассказывал ему, какая ты красавица, и он с нетерпением ждал, когда кончится твой траур, чтобы нанести тебе визит. Даже лучше, что виконт приехал год спустя. Без траурных одежд ты еще красивее. Он непременно влюбится в тебя и увезет в Лондон, а там ты будешь блистать на балах и приемах.

– Пощади, Пейшенс! – смеясь, воскликнула Кассандра и закружилась перед зеркалом. – И они жили долго и счастливо. Как это скучно! Пойдем-ка лучше вниз. Нехорошо, если я появлюсь в гостиной в последний момент, как какая-нибудь гостья, а не хозяйка бала. Сущее неприличие – о таком и подумать стыдно! Но я кое-что забыла.

С этими словами Кассандра подлетела к трельяжу, сняла крышку-с маленькой коробочки, которую вытащила из верхнего ящика, и сунула туда пальчик.

– Возьми себе одну, – предложила она.

– Мушки? – удивилась Пейшенс, заглянув ей через плечо. – Касс, ты собираешься наклеить мушку на лицо? Но куда?

– Сейчас посмотрим. – Кассандра вынула из коробочки крохотный черный кружочек. – У краешка глаза? Нет, пожалуй. На щеке? Нет, там у меня ямочка. В уголке рта? – Приклеив туда мушку, она обернулась к кузине:

– Как тебе нравится?

– А разве ты не знаешь, что мушка в уголке рта означает доступность? – усмехнулась Пейшенс.

– И желание, чтобы тебя поцеловали? – подхватила Кассандра. – Но ведь это также означает и кокетство, Пейшенс. Никто не осмелится на такую дерзость. Ну что, идем? Ты приклеишь себе мушку?

– Неужели ты появишься в зале с мушкой на лице? – Пейшенс уставилась на вызывающую черную точечку. – С той поры как дядюшка привез их тебе, мы наклеивали их только дома. Касс. Я ни за что не появлюсь в обществе в таком виде. Да я умру от смущения!

– Но с сегодняшнего дня я уже взрослая женщина, – заявила Кассандра. – И на балу хочу быть модно одетой – даже здесь, в Кедлстоне. Идем же, пока я не растеряла всю свою храбрость.

«На самом деле храбрости мне не занимать, – думала Кассандра, выходя из гардеробной и спускаясь по лестнице, ведущей в парадную гостиную. – Счастливейший вечер в моей жизни вот-вот наступит». Сегодня ей все казалось возможным. Сегодня она уже не та маленькая девочка, которой была вчера. За какие-нибудь сутки Кассандра словно по волшебству превратилась во взрослую леди. Отныне она хозяйка своей жизни! От радости ей хотелось петь.

Внезапно Кассандра задумалась о том, понравится ли виконту Роксли ее наряд. Сегодня днем на ней было простенькое платьице. Наверное, она напомнила ему деревенскую пастушку. Бальное же платье Кассандры было сшито по последней моде – за портнихой специально посылали в Лондон. Девушка улыбнулась, заметив, что мысли ее приняли несколько иное направление. Да, Кассандру действительно взволновал приезд красивого незнакомца. Ну и что? Сегодня ее день, ее вечер, а она уже призналась Пейшенс, что ее отвращение к браку не распространяется на джентльменов.

В глубине души девушка надеялась, что ее наряд покажется виконту модным, а она сама – хоть чуточку привлекательной. Он был папиным другом. Вполне понятно, что ей хочется произвести на него наилучшее впечатление.

Она и Пейшенс вошли в гостиную и оказались далеко не первыми. Там уже находились дядюшка и тетушки Кассандры, Робин, а также четверо гостей, среди которых был и виконт Роксли.

Наряд его поражал своим великолепием: атласный камзол изумрудно-зеленого цвета, богато расшитый серебряной нитью, серебристый жилет. Кружева сорочки сверкали ослепительной белизной. Серые шелковые панталоны и белоснежные чулки обтягивали мускулистые ноги. Пряжки башмаков на высоких каблуках были украшены изумрудами. Тщательно напудренные и завитые в два валика по обеим сторонам лица волосы были собраны сзади в черный шелковый мешочек и перевязаны черной лентой. Рукоять шпаги сверкала изумрудами. Весь облик виконта свидетельствовал о богатстве и изящном вкусе. Кассандра разглядывала его затаив дыхание. Так вот как, оказывается, одеваются джентльмены на лондонских балах?

Раскрыв веер, девушка медленно обмахивалась им, чтобы хоть чем-то занять дрожащие от волнения руки. Тут она заметила, что виконт тоже окинул ее внимательным – и таким же восхищенным – взглядом. Как уже было днем в гостиной. Вскинув бровь, он отвесил ей учтивый поклон.

Кассандру охватил смутный трепет, вероятно, похожий на желание.

В этот момент и сердцем, и душой Кассандра ощутила неописуемую радость от того, что счастливейший вечер в ее жизни наконец наступил.

Найджел нарочно спустился вниз пораньше. Ему хотелось осмотреть комнаты. Особняк – по крайней мере та его часть, которую он видел, – производил потрясающее впечатление и вовсе не выглядел таким обветшалым, как ожидал и боялся виконт. Интересно, есть ли здесь портретная галерея? Ему не терпелось увидеть ее. Но сегодня это все равно не удастся. Он спросит завтра. Ему незачем торопиться. Найджел так долго готовился к этому, что несколько часов ожидания ничего не значат.

Он первым вошел в парадную гостиную. Почти сразу же вслед за ним появились члены семьи: мистер и миссис Хэвлок, леди Беатрис, леди Матильда и мистер Робин Барр-Хэмптон, который, как догадался Найджел, был сыном миссис Хэвлок от первого брака. Виконт учтиво раскланялся со всеми и очень скоро понял, что все эти люди настроены к нему почти враждебно. Конечно, внешне они держались с ним подчеркнуто любезно, но разговор их сводился к тому, как, должно быть, ему скучно здесь и как он, вероятно, торопится домой, в Лондон, из провинции, и сколько хлопот их всех ожидает в последующие дни, особенно дорогую Кассандру, которой необходимо всерьез подумать о.., будущем. Леди Беатрис сделала значительную паузу, прежде чем произнести это слово, и виконту стало ясно, что она имела в виду замужество. Однако воспитание не позволило ей говорить о том, что еще не решено, и поэтому она ограничилась намеком.

Итак, они дали ему понять, что леди Уортинг скоро выйдет замуж. Вместе с тем виконт не сомневался, что о помолвке еще не объявлено, иначе они с радостью сообщили бы ему подробности.

Эти люди решили, что он приехал делать предложение графине. И ополчились против него всей семьей.

Найджел вежливо выслушивал их намеки и отвечал учтивыми фразами. Загадочная полуулыбка играла у него на губах.

Виконт пытался угадать, кто же этот предполагаемый жених? Возможно, Барр-Хэмптон. Он молод и к тому же член семьи. Кроме того, судя по той неприязни, которую Робин выказывал сопернику, едва обменявшись с ним парой слов, было очевидно, что он имеет виды на племянницу отчима. Но неужели остальные одобрят брак между графиней и безродным ничтожеством? Еще бы! Это позволит им по-прежнему заправлять всеми делами в Кедлстоне. А леди Уортинг вряд ли сможет противостоять им, даже если не питает никаких чувств к будущему супругу. Кассандра – очаровательная девочка. В том-то все и дело – она всего лишь юная девочка, которую легко уговорить и убедить в чем угодно.

Итак, в нем они видят угрозу своим планам.

Три других гостя вошли в гостиную, и им были предложены напитки. Затем дверь наконец распахнулась, и на пороге появилась графиня в сопровождении своей младшей кузины – мисс Гиббоне. Найджел и не пытался скрыть, что его внимание привлекает только графиня.

Она влетела в комнату и остановилась посредине, оглядела собравшихся сияющим взглядом и наконец заметила виконта. По выражению ее лица он понял, что увиденное ей понравилось. Как и увиденное им самим, Бог свидетель! В белом и бледно-золотистом, с напудренными локонами она выглядела очаровательно и напоминала кокетливую шалунью. Черная мушка в уголке рта означала нескромное обещание, которое обычно дополнялось томным взглядом. Но широко распахнутые глаза Кассандры излучали простодушную наивность.

Во взоре, устремленном на нее Найджелом, не было настойчивости, лишь чуть ироничное восхищение.

– Клянусь Богом, это ангел спустился с небес на землю, дабы осчастливить простых смертных, – промолвил он, отвесив ей учтивый, низкий поклон. – Ваш отец гордился бы вами, миледи.

Щеки девушки вспыхнули румянцем, отчего ее красота засияла еще ярче.

– Вы мне льстите, милорд! – Глаза ее радостно сверкнули. – Я хотела бы услышать от вас о вашей дружбе с моим отцом. Ведь последние несколько лет я редко его видела.

– С удовольствием, миледи. Но, думаю, это лучше сделать, когда у вас будет больше свободного времени и вы сможете уделить своему гостю ваше драгоценное внимание. Что, если назначить беседу на завтра?

Кассандра улыбнулась, глядя ему прямо в глаза и, по-видимому, ничуть не смущаясь тем, что ей предстоит провести с ним час наедине.

– Значит, вы не спешите завтра по делам? – спросила она. – И мы сможем поговорить? Я так счастлива, милорд! Буду ждать с нетерпением.

Слишком просто все выходит. Гораздо проще, чем он предполагал. Ему даже не пришлось рассказывать вымышленные истории касательно его дружбы с Уортингом. У виконта не потребовали никаких доказательств. Он добился успеха только благодаря наивности доверчивой девочки и прекрасно понимал это. Если бы Кассандра вовремя не вернулась с прогулки и виконт беседовал бы в алой гостиной только с ее дядюшкой и тетушкой, то сейчас он уже расхаживал бы по гостиничному номеру, обдумывая стратегию на предстоящий день.

– Если бы у меня и были дела, – заметил Найджел, – я бы отменил все назначенные встречи, зная, что это так обрадует вас, миледи.

Кассандра рассмеялась – звонко и весело. Но тут же вспомнила, что она хозяйка праздничного обеда и бала, который последует за обедом. Поэтому графиня отправилась приветствовать других гостей и тех, что продолжали входить в гостиную. Робин Барр-Хэмптон сердито хмурился, слушая их разговор. Теперь он приблизился к ней. Кассандра обернулась и одарила его сияющей улыбкой, в которой, как показалось Найджелу, не было заметно особого обожания.

Виконт надеялся, что она не влюблена ни в этого молодого человека, ни в кого-либо другого. Ему не хотелось причинять ей боль. Поэтому-то он так долго медлил, прежде чем решился приехать в Кедлстон.

Глава 4

Бал открылся менуэтом. Кассандра, танцуя с кузеном, с нескрываемым удовольствием прислушивалась к восторженным ахам и охам, доносившимся отовсюду. Бальный зал, увитый гирляндами цветов и наполненный их ароматом, походил на сказочный сон. Мягкий свет свечей в канделябрах отражался в начищенных зеркалах и драгоценных украшениях гостей. А сами гости, дамы и кавалеры, в шелках и атласе, смешались в разноцветную веселую толпу. Оркестр, расположившийся на возвышении в конце зала, вносил музыкальную гармонию в многоголосый шум праздника.

Это все для нее. Это ее бал! Это праздник в честь ее вступления во взрослую жизнь.

– Ей-богу, кузина, – сказал Робин, – ты сегодня ужасно привлекательна.

– Ты как будто удивлен, Роб, – с улыбкой заметила она. – По-моему, слово «ужасно» означает нечто устрашающее.

Он смутился, но тут же откинул голову и расхохотался:

– Изысканные комплименты мне не даются, Касс. Но ты и в самом деле прелестна. И очень аппетитна – так бы и съел.

Она улыбнулась. Кассандра с удовольствием слушала его, поскольку Робин не часто делал ей комплименты.

– Лучше и не пытайся, – шутливо возразила она. – Вряд ли мне это понравится. Робин усмехнулся.

– А ты поверишь, что шесть джентльменов приглашали меня на первый танец? – продолжала Кассандра.

– Охотно поверю. Теперь беднягам остается довольствоваться вторым. Хотя и этот второй достанется только одному из них.

– А вот и нет! Виконт Роксли уже заручился моим согласием на второй танец.

– Ах да, я и забыл!.. – Робин нахмурился. – Ты считаешь, что поступила благоразумно. Касс?

– Благоразумно? – Она удивленно вскинула брови. – Подарить танец заранее? Но ведь для тебя, Роб, я это уже сделала – что тут такого?

– Но ты удостоила такой чести незнакомца, о котором мы не знаем почти ничего. Он может оказаться обыкновенным мошенником, Касс, или авантюристом. Вполне вероятно, что этот человек не тот, за кого себя выдает.

– Он был папиным другом!

– А твой отец хоть раз упоминал его имя? – осведомился Робин.

– Конечно, нет. Я редко виделась с отцом. Роб, а писем он мне не писал. И тебе это известно. Ты говоришь глупости. Зачем, спрашивается, виконту называться папиным другом, если на самом деле это не так? Зачем ему ехать из Лондона на мой день рождения, если он не знаком с моим отцом? Это бессмысленно.

– Касс!.. – произнес он с мягким упреком. Разговор часто прерывался – то и дело их разъединяли танцующие пары. Им удавалось обмениваться фразами, только находясь рядом. Если верить Робину, то кругом одни мошенники, негодяи и авантюристы. Когда они были детьми, Робин пугал ее рассказами о том, что окрестные леса кишат злодеями и разбойниками, и с тех пор не переменился.

– Тебе не удастся испортить мне вечер, – промолвила Кассандра, как только фигуры танца вновь свели их вместе. При этом она улыбалась, показывая, что не сердится на него. – Признайся, Робин, он ведь потрясающе красив и великолепно одет. Знаешь, я почти уверена, что начиная с завтрашнего дня буду хвастаться всем подряд, что танцевала с ним. А еще он завтра расскажет мне, как познакомился с папой. Ну, что скажешь на это?

– Что ты ребенок, Касс. – Робин покачал головой. – И за тобой непременно должен присматривать старший и умудренный опытом друг.

– Дядя Сайрус? Но со вчерашнего дня он уже не мой опекун, и не могу сказать, что это меня сильно опечалило. И если ты еще хоть раз назовешь меня ребенком, я остановлюсь посреди танца, топну ножкой, завизжу и устрою истерику. – Она рассмеялась.

Но Робину было не до смеха. Он сурово нахмурился.

– Ах Роб! – воскликнула она, как только они опять сошлись. Кассандру вдруг осенило:

– Неужели ты имел в виду себя? Ты и есть тот старший и умудренный опытом друг? И предлагаешь мне свою опеку? Но я и так всегда рада видеть тебя в Кедлстоне и надеюсь время от времени получать от тебя советы по управлению имением. Ты это знаешь. Я ведь не перестану любить тебя только потому, Что обрела наконец самостоятельность.

Но, отступив от нее, он по-прежнему хмурился. Кассандра заметила, что виконт Роксли не танцует. Он беседовал с преподобным Гитом и почтенным мистером Уинтерсмером – и наблюдал за ней. Она с неудовольствием отметила, что дыхание ее участилось, когда виконт устремил на нее взгляд. Кассандра заметила у него лорнет. Так он наводил на нее стеклышко?

– Черт побери, – воскликнул Робин, – танцуя, толком не поговоришь! Давай побеседуем после бала, Касс? За ужином. Поедим, потом пораньше выйдем из столовой и подыщем укромный уголок.

– Зачем?

– Нам надо серьезно поговорить.

– Поговорить? – Кассандру уже тяготило его внимание. Она ведь только что освободилась от опеки дяди Сайруса. Вдруг Робин решил, что ей необходимо его покровительство? Да, Кассандра любит Робина как брата и всегда охотно выслушает его советы, тем более что к его словам стоит прислушаться: он вот уже несколько лет успешно ведет дела в своем имении. Но «присматривать за собой» не позволит ни ему, ни кому-либо другому. Ох уж эти мужчины, все они одинаковы! Должно быть, все считают, что сейчас, достигнув совершеннолетия, девушка только о том и мечтает, чтобы поскорее выскочить замуж. Можно подумать, ей не справиться с жизненными неурядицами, если супруг не будет следить за каждым ее шагом и контролировать каждый ее вздох.

– Встретимся за ужином. – Робин поклонился. Менуэт закончился, и Кассандра присела перед ним в реверансе.

– Хорошо, если это так важно для тебя.

– Да, важно, – кивнул он.

«О Господи, неужели Пейшенс права насчет Робина?» Кассандра надеялась, что нет.

– Клянусь Богом, я безумно счастлив, – промолвил Найджел, танцуя с ней котильон, – что у меня оказалось достаточно здравого смысла (и, возможно, смелости), чтобы пригласить вас на танец заранее, еще днем. Кавалеры кружатся вокруг вас, как пчелы.

Кассандра лукаво улыбнулась, и на щеке ее обозначилась ямочка. Он вообразил, как коснулся бы этой ямочки кончиком языка. Ямочка выглядела гораздо соблазнительнее, чем черная мушка, которую девушка дерзнула налепить у краешка рта.

– Или же, – продолжал виконт, – они больше, чем просто обожатели? Это ваши поклонники, и каждый из них горит желанием быть первым в списке возможных претендентов на вашу руку и сердце?

– А может быть, милорд, – подхватила смеясь Кассандра, – они просто оказывают любезность хозяйке, как это и подобает джентльменам, спешат пригласить ее на танец?..

– Клянусь жизнью, оказать любезность такой прелестной хозяйке, как вы, графиня, – истинное удовольствие.

Эта девушка похожа на очаровательного ребенка, который светится от восторга в предвкушении праздника. Однако она уже не дитя. Кассандра по-женски привлекательна, хотя в каждом ее движении сквозит трогательная наивность. Она еще не научилась отвечать на льстивые комплименты остроумными выпадами или наигранным безразличием. Графиня лишь улыбается, показывая тем самым, как ей приятны его комплименты.

Мужчина вылепит из нее все, что захочет.

– Но я готов поспорить на состояние, графиня, – продолжал Найджел, – что большинство джентльменов собрались здесь не только для того, чтобы поздравить вас. Попробуем угадать, кто ваши самые преданные поклонники и обожатели. Ну, во-первых, мистер Барр-Хэмптон – в этом нет никакого сомнения, ибо он имел честь танцевать с вами первый танец.

– Робин? – изумилась Кассандра. – Он мой кузен, милорд, а не поклонник! Он мне как брат. В детстве мы вместе лазили по деревьям, играли в разбойников в парке и катались верхом.

Вероятно, виконт чего-то не понял, хотя едва ли. Барр-Хэмптон еще не заявил о себе, но сделает это с минуты на минуту. Тем не менее ее слова успокоили Найджела. Да, она обожает кузена, но ничуть не влюблена в него. Влюблен ли в нее сам Барр-Хэмптон, Найджела не особенно заботило.

– Ну хорошо, – промолвил он, – а вон тот джентльмен, в голубом бархатном камзоле? Таким количеством кружев можно загрузить целый контрабандистский бриг. Он, уж поверьте, без ума от вас, графиня, и питает надежду стать для вас не только обожателем, или я глубоко ошибаюсь?

– Мистер Рафтан? – Кассандра проследила за его взглядом. – Он ужасно застенчив и, к несчастью, когда волнуется, начинает заикаться… А волнуется почти всегда. На балах я часто с ним беседую, милорд, поскольку другие дамы избегают его общества.

Так вот что дало Рафтану основания надеяться! Но девушка не любит его, а жалеет.

– Вот как! Тогда, клянусь честью, это джентльмен, чей слуга, вероятно, потратил не один час, завивая его парик. Кавалер, танцующий с дамой в розовом платье.

– Сэр Айзек Бингамэн, – догадалась она. – Два месяца провел в Лондоне у своих родственников и теперь считает нас невежественными провинциалами. Он совсем поглупел.

– Но не в том, что касается его отношения к вам, миледи, – галантно возразил Найджел. – Если вас и можно назвать провинциалкой, то только в том смысле, что в вашем облике отражена вся прелесть английской деревни, по которой скучают и тоскуют путники, оказавшиеся у чужеземных берегов.

– О! – Кассандра вспыхнула. – Вы умеете делать комплименты, милорд. Полагаю, у вас большой опыт. Вам случалось бывать в других странах? Вы когда-нибудь покидали надолго берега Англии?

«На целых семь лет». На мгновение Найджелу показалось, что он задыхается, хотя в бальном зале были открыты все окна и через них лился свежий воздух из сада.

– Как и большинство других джентльменов. – Он склонил голову.

– Ах да, большое путешествие! Везет же мужчинам! Как бы мне хотелось повидать другие страны! Расскажите, где вы побывали и какие заморские диковинки повидали?

Найджел был в аду и видел ад.

– О, ничего особенного, – проговорил он. – Ничего, что шло бы в сравнение с.., как это я сказал? С прелестью английской деревни, по которой скучают и тоскуют путешественники. – Виконт посмотрел ей в глаза долгим, проникновенным взглядом. На сей раз он сделал это нарочно, прекрасно зная, что Кассандра понимает: это намек на ее прелести.

Она уставилась на него, чуть приоткрыв губы. Так наивна, что и не пытается скрыть, как ей приятны его комплименты. Но ему без труда удавалось обольстить и более искушенных женщин. Все они в конце концов попадали под его чары. Всего несколько недель назад одна из возлюбленных Найджела, замужняя леди, весьма преуспевшая в искусстве флирта, сердито призналась ему, что он способен обольстить даже невинных пташек.

Именно этим он сейчас и занимается.

– Полагаю, миледи, – сказал Найджел, – все ваши танцы на этот вечер уже обещаны. Остается надеяться, что кто-то из счастливчиков не дождется своей очереди и испустит дух. Это единственная возможность втиснуться в шеренгу ваших кавалеров.

Кассандра весело рассмеялась:

– Вы в провинции, милорд. Мы не очень-то придерживаемся этикета в отличие от лондонцев. Здесь джентльмены редко приглашают дам заранее.

– В таком случае ваши джентльмены и в самом деле простофили и заслуживают того, чтобы даму увели у них из-под носа. Надеюсь танцевать с вами первый танец после ужина, если вы окажете мне эту честь, миледи.

– Если я буду танцевать два раза с одним и тем же джентльменом, это не пройдет незамеченным. – Найджел понял, что Кассандра поддразнивает его. Однако ей хочется, чтобы он продолжал ее уговаривать.

Он вскинул брови:

– В самом деле? Ваш опекун поинтересуется, каковы мои намерения?

Она расхохоталась:

– У меня больше нет опекуна, милорд. Я сама себе хозяйка.

– В таком случае, графиня, вы вправе позволить джентльмену станцевать с вами второй раз.

– Верно, но я так же вправе и отказать этому джентльмену, милорд.

Ага! Наконец-то! Она кокетничает с ним. Ей весело! Найджел поднес к глазам лорнет, продолжая вести ее в танце.

– Смею напомнить вам, миледи, что я был другом вашего покойного батюшки. Самым близким другом. И проделал утомительный путь, чтобы поздравить вас с днем рождения. Я ваш гость. И покорнейше прошу вас подарить мне еще один танец.

– Вы не оставляете мне выбора, милорд! – рассмеялась Кассандра. – Решено: первый танец после ужина – ваш.

И это время он проведет с ней не в бальном зале, где разговор постоянно прерывается, да к тому же может быть подслушан. За балконными дверями открывается терраса с цветочными клумбами, которые виконт видел из окон своей спальни, а за клумбами – лужайка. Ночь выдалась теплая, лунная.

Такая ночь как нельзя лучше подходит для романа – легкого романа. Совсем невинного. Он проявит терпение.

За ужином Кассандре не удалось сесть рядом со своим кавалером. Казалось, каждый из собравшихся только и ждал мгновения, чтобы поздравить ее с днем рождения и похвалить великолепный бал. А бал действительно имел успех – и так думала не только сама девушка, счастливая и оживленная, но и все гости. У всех молодых леди были кавалеры на каждый танец, включая, конечно, и Пейшенс. Та ни минуты не сидела рядом с Матильдой и искренне удивлялась своему успеху у джентльменов. Да и сами джентльмены приглашали дам гораздо охотнее, чем всегда. Даже тетушка Би танцевала один танец с дородным мистером Латимером.

Кассандра с нетерпением ждала, когда закончится ужин и возобновятся танцы. К волнению примешивалось и некоторое смущение. Что подумают гости, увидев, что она второй раз танцует с виконтом Роксли? А впрочем, решила Кассандра, какая разница! Ей хочется с ним танцевать, и все тут. Больше у нее не будет такой возможности. А люди пусть говорят, что им вздумается.

Но сначала нужно поговорить с Робином. Он тоже об этом не забыл. Подойдя к Кассандре, он взял ее за локоть как раз в тот момент, когда миссис Тиммингс рассказывала очередной анекдот о шурине своего зятя, извинился перед гостями и повел кузину из столовой в пустой бальный зал.

– Великолепный бал, кузина! – промолвил он. – Тебе понравилось?

– О, даже больше, чем я ожидала. Ну разве это не чудесно, что мне наконец исполнился двадцать один год? Помнишь это ощущение свободы?

– Но я мужчина, Касс. В этом все дело. Она хотела поспорить с ним, но вовремя поняла, что вот-вот начнет сердиться, а в такой вечер не должно быть места для ссор. Поэтому Кассандра примирительно улыбнулась.

– Итак, что у тебя за важное сообщение, ради которого ты увел меня из-за праздничного стола?

– Думаю, Касс, что тебе следует выйти за меня замуж. – Заметив недоумение девушки, Робин нахмурился. Пейшенс была права. – Черт возьми, может быть, я не очень изысканно выразился? Ты ведь знаешь, я не красноречив, иначе сказал бы лучше. Я человек простой и говорю то, что думаю. По-моему, тебе стоит выйти за меня.

– Роб! – Кассандра уставилась на него во все глаза. – Замуж за тебя? За тебя?! Но зачем?

– Согласись, Касс, унаследовать такое богатство – но это нечто исключительное, особенно если речь идет о женщине. К счастью, в нашей семье такого раньше не бывало, вплоть до недавнего времени. Дяде следовало это предвидеть и выдать тебя замуж задолго до твоего совершеннолетия. Наверное, ему и в голову не приходило, что дни его сочтены, – да и никто из нас этого не предполагал. Но в данных обстоятельствах весьма неблагоразумно не позаботиться о своей наследнице. Надо всегда готовиться к худшему.

– К худшему? – Кассандра, раскрыв веер, рассеянно обмахивалась им. – Значит, в этом и моя вина?

– Черт побери, Касс, ты всегда все понимаешь буквально!

– Ну тогда поясни, что ты имел в виду. – Она сложила веер. Все это уже злило ее. Да и как тут не разозлиться? От Робина девушка такого не ожидала.

– Мне бы не хотелось оскорблять память дядюшки. Но что сделано, то сделано, то есть не сделано. Словом, Касс, тебя оставили со всем этим огромным богатством и без мужской опеки.

– И ты вообразил себя тем самым человеком, который мне нужен?

Робин насупился:

– Ты сердишься? Не стоит, Касс. Так будет лучше для тебя, поверь. Мы все так считаем. Мы…

– Все? – перебила она кузена. – Мы?

– Мой отчим, – пояснил он. – А также мама, тетя Би, тетя Матильда. Мы безоговорочно сошлись на этом, Касс. Понимаю, я тебе неровня, у меня нет титула, да и мое имение поместится на самом маленьком клочке твоих владений. Но ты хорошо меня знаешь. Я не завистлив, не алчен. Мы любим друг друга. И я бы хотел…

– Опекать меня, – закончила за него Кассандра. – Вы все станете присматривать за мной, а ты в первую очередь. Полагаю, ты понимаешь, что даже после нашей свадьбы мое имение не будет принадлежать тебе?

– Но оно перейдет к нашему сыну. – Робин покраснел.

Услышав это, девушка почувствовала к нему что-то вроде благодарности. Да, Робин никогда не отличался алчностью. Но он считает себя ответственным за нее и обожает ее. Неужели Пейшенс и в самом деле права?

– Ты любишь меня. Роб? – спросила она. Бедняжка Пейшенс! А что, если он скажет «да»?

– Ты же знаешь, я обожаю тебя, Касс. И всегда души в тебе не чаял.

– Я спрашиваю не об этом. Я спрашиваю: любишь ли ты меня? Любишь?

– Касс, я уважаю и ценю тебя. Любовь – это дамские выдумки.

– Благодарю. – Кассандра улыбнулась ему, не скрывая облегчения, хотя гнев все еще клокотал в ней. – Ты ответил на мой вопрос. А мой ответ тебе – нет.

. – Нет?

– Я не выйду за тебя замуж.

Робин зажмурился, как от пощечины. Интересно, удивил ли его отказ? Семейный совет постановил, что Кассандра должна выйти за него замуж, но никому из них не пришло в голову, что она может и не согласиться. Впрочем, Робин должен был предвидеть это. Кузен прекрасно знает, что она всегда поступает по-своему.

– Но, Касс, за кого же тогда ты выйдешь замуж?

– Ни за кого! Я вообще не собираюсь замуж.

– Во всем виновато мое косноязычие. – Робин чуть не взъерошил по привычке волосы, но вспомнив, что на нем парик, сделал неопределенный жест рукой. – Мне следовало подготовить речь.

– Фи! – пренебрежительно фыркнула она.

– Но тебе непременно надо вступить в брак, – продолжал он. – Ты же видела. Касс, что творилось сегодня на балу. Так будет и впредь. Срок твоего траура истек, ты стала совершеннолетней, и теперь все строят планы относительно тебя и твоего имения. Мое предложение – далеко не единственное. В последующие недели тебе сделают их великое множество. Кроме того, ты привлекаешь к себе охотников за приданым, а им нужен только твой кошелек. Возьмем, к примеру, этого Роксли.

– Полагаешь, он авантюрист?

– Черт побери, кузина! – в отчаянии воскликнул Робин. – Что ты вообразила? Будто он приехал из Лондона только потому, что дядюшкин приятель? И решил поздравить тебя с днем рождения? Виконт – пустоголовый щеголь, только присмотрись к нему! Перед обедом он флиртовал с тобой, забыв о всяких приличиях. Флиртовал с тобой во время танца. Возможно, Роксли снова пригласит тебя.

– Я танцую с ним следующий танец, – призналась Кассандра.

Робин тяжело вздохнул:

– Неужели ты ничего не видишь?

– Ничего, кроме того, с каким неуважением относится ко мне моя родная семья. Меня считают безмозглой дурочкой, и только потому, что я женщина.

– О каком неуважении ты говоришь, Касс? Мы же любим тебя, как ты не поймешь! И никто не считает тебя безмозглой дурочкой. Просто ты еще очень молодая женщина и нуждаешься в мужской защите и опеке. Это естественно. В нашем отношении к тебе нет ни капли неуважения. Мы просто хотим защитить тебя от превратностей судьбы. Виконт охотится за твоим приданым. Касс. Помяни мое слово. Первое, что он сделает, это попросит у тебя позволения остаться еще на день.

– Завтра виконт уделит мне время и расскажет о своей дружбе с папой.

Робин прищелкнул языком:

– Прислушайся к советам старших, Касс. Если не к моим, то моего отчима и тетушек. Отчим намерен объявить о нашей помолвке сегодня вечером. Пусть это произойдет. Ты будешь под защитой. Обещаю, что не обману твоего доверия.

В глазах у нее потемнело от гнева. Да как они смеют! Но, как ни странно, их поступок не удивил Кассандру. Скорее всего и сердиться-то не стоило. Ведь у них еще не было возможности убедиться в том, что она способна самостоятельно распоряжаться своей жизнью и управлять имением. Ну и, конечно, они уверены, что желают ей добра от всего сердца.

– Я верю тебе, Робин, – с усилием проговорила она, стараясь, насколько возможно, смягчить тон. Нельзя повышать голос. Гости снова собираются в бальный зал, и оркестранты уже настраивают инструменты. – Но сегодня вечером никакого объявления не будет, И завтра тоже. Вообще не будет. И перестань считать меня своей подопечной! Я не нуждаюсь в твоих заботах. И дяде Сайрусу я скажу то же самое.

– Касс, но ты же не… – начал он. Но Робин не успел закончить фразу: виконт Роксли приблизился к ним и отвесил Кассандре учтивый поклон.

– Прошу вас, сэр, не лишайте нас общества этой очаровательной леди, – обратился он к Робину. – Клянусь честью, теперь моя очередь. Вы позволите, миледи? – С этими словами Найджел протянул Кассандре руку.

Виконт взглянул на нее чуть насмешливо, будто догадываясь, что беседа, которую он прервал, была не из приятных. «Нет, виконт не самозванец, не мошенник, – подумала Кассандра, подавая ему руку. – Он сама непринужденность, изящество и обаяние. У него прекрасное чувство юмора. Виконт богат, это видно, и не нуждается в чужих деньгах». Девушка решила на время забыть о недавнем предложении Робина, так взволновавшем ее, и о его предостережениях. Она не даст ему испортить самый счастливый вечер в ее жизни.

– С удовольствием, милорд. – Кассандра улыбнулась виконту Роксли, не взглянув на Робина, который наверняка сердито насупился.

Никто не посмеет испортить ей вечер! И руководить ее жизнью. Пока она не даст на то своего соизволения.

Глава 5

Виконт Роксли провел Кассандру через бальный зал, где уже собирались пары, к французским дверям балкона, выходящим на террасу. На нее повеяло приятной свежестью. Как, должно быть, приятно сейчас гулять в саду! Перед ужином кое-кто из гостей выходил на террасу, освещенную гирляндами фонариков, но девушке так и не удалось улучить момент и присоединиться к ним. Правда, мистер Снайдер приглашал ее на балкон, но она отказалась. Мистер Снайдер частенько беседовал с Кассандрой у церкви по воскресеньям и играл с ней в карты на приемах, а сейчас собирался сделать ей предложение, она это чувствовала. И поэтому старалась, насколько возможно, оттянуть момент объяснения. Кассандра относилась к нему с симпатией, как и к большинству джентльменов, которые сегодня в мгновение ока превратились из добрых соседей и друзей в назойливых поклонников. Ей не хотелось никого обижать отказом и создавать неловкость в общении.

О Робине девушка и думать не желала. Все только что случившееся между ними казалось ей дурным сном. Она всегда относилась к Робину как к брату. Недавний разговор не выходил из головы и мешал насладиться танцем, которого Кассандра с нетерпением ждала. Казалось, ее мысли закружил неистовый вихрь.

– Знаете, миледи, – начал виконт Роксли, – ваш бальный зал похож на тропический сад с диковинными цветами. К сожалению, в тропических садах влажно и душно. Может, вы предпочтете танцам прогулку по английскому парку, освещенному луной?

Когда виконт произнес эти слова, они уже подошли к балконным дверям. После ужина терраса мгновенно опустела. Подул прохладный ветерок. Говор толпы и музыка звучали чуть приглушенно. Кассандра глубоко вздохнула и закрыла глаза. Беспорядочные мысли понемногу улеглись.

– Как здесь хорошо!.. – задумчиво промолвила она.

– Вы правы. – Виконт произнес это так тихо, что девушка невольно открыла глаза и встретила его пристальный взгляд.

Он снова флиртует с ней. А она совершенно не знакома с искусством флирта. Ведь раньше Кассандре не случалось ни с кем кокетничать. Да, при жизни отца у нее не было недостатка в поклонниках, но все они имели серьезные намерения. Девушка никогда не жалела, что отец ни разу не взял ее с собой в Лондон, не представил свету и не позволил принять участие в увеселительных собраниях сезона, хотя тетушки Матильда и Алтея считали, будто он пренебрегает родительскими обязанностями. И все же иногда (как, к примеру, сейчас) Кассандра признавалась себе, что в ее образовании есть существенная брешь. Впрочем, легкий флирт гораздо приятнее, чем тяжелое объяснение с Робином.

– Не возражаете против прогулки? – спросил виконт. Девушка заметила, что он галантно остановился у двери, по-видимому, не желая принуждать ее. – Согласны покинуть бальный зал с этими прелестными цветами всего лишь на полчаса?

Она негромко рассмеялась.

– Где вы научились говорить любезности – в школе? – шутливо осведомилась Кассандра. Ей очень хотелось принять приглашение и погулять под луной. Как было бы приятно покинуть на время шумную толпу! Потом она вернется к гостям, к своему празднику. С виконтом Роксли ей нечего бояться. Что бы там ни говорил Робин, она с ним в полной безопасности: он не смутит и не расстроит ее внезапным предложением руки и сердца. – Да, милорд, с удовольствием. Это будет божественная прогулка.

– Да, божественная, – повторил Найджел и повел девушку к каменной лестнице, спускавшейся к посыпанной гравием дорожке, которая вилась между цветущих клумб, живописно расположенных на склонах террасы. – Еще сегодня утром, миледи, как только моя карета спустилась в долину, я уже знал, что приближаюсь к земному раю. И окончательно убедился в этом, когда увидел великолепный дом на холме, а потом чудесный парк из окна моей комнаты. Это земля обетованная. Только совершенный глупец, живя здесь, стремился бы покинуть эти места даже на короткое время.

Его комплименты ее дому дышали изысканной лестью, но в них слышалась искренняя убежденность. Кассандра с любопытством взглянула на виконта.

– Скажите, что заставило вас приехать сюда? Мое поместье так далеко от Лондона, и мы с вами никогда раньше не встречались. Неужели вы действительно явились, чтобы засвидетельствовать мне свое почтение, или вы заехали в Кедлстон по дороге?

– Как можно спешить куда-то еще, когда есть Кедлстон? И хозяйка Кедлстона? Ваш отец часто рассказывал мне о вас, и рассказывал с любовью. К своему дому он был привязан всем сердцем.

– Правда? – с легкой грустью и удивлением промолвила она.

Когда Кассандра была ребенком, отец души в ней не чаял, но потом очень переменился. Он проводил с ней от силы недели две в году, а то и меньше. Долгие месяцы отец жил вдали от Кедлстона, и это, похоже, его вполне устраивало.

– К сожалению, графа Уортинга вряд ли можно было назвать человеком счастливым. Вы уж простите, миледи, что я говорю с вами так откровенно, ведь это меня не касается, хотя я и был его другом. По-моему, он очень тосковал после смерти вашей матушки.

Может, виконт прав? Да, отец проводил в Кедлстоне гораздо больше времени при жизни мамы и был счастлив. Возможно, он любил маму так сильно, что жить в доме после ее смерти ему стало невыносимо тяжело? Трудно сказать. Кассандре было двенадцать лет, когда умерла ее мать. Дети редко задумываются о таких вещах. Близкие отношения между родителями им еще не понятны. Для нее они были просто мама и папа.

– Я так часто слышал о вас, что мне стало казаться, будто давно вас знаю, – продолжал виконт Роксли. – Я бы непременно приехал на похороны вашего отца, миледи, но – прошу меня снова простить – виной всему мое малодушие. Что я скажу его безутешной дочери? Эти мысли заставили меня подождать, пока пройдет немного времени и боль потери в вашей душе сменится светлой печалью. Итак, я медлил, а дни шли. Наконец я вспомнил, что день кончины вашего батюшки совпал по горестной случайности с вашим совершеннолетием. Я счел это подходящим поводом, чтобы нанести вам визит. И вот я здесь. И вижу, что ваш отец был прав в отношении вас и вашего дома.

Виконт умолк и новел девушку в дальний конец террасы, Там они повернули и не спеша пошли по дорожке между средними и нижними ярусами клумб. Из бального зала доносилась музыка, но так странно было слышать ее здесь, в парке, – казалось, оркестр играет далеко-далеко, и звуки льются из другого мира. Ночной воздух был напоен ароматом цветов и трав. В темноте стрекотали цикады.

Виконт говорил искренне, Кассандра это чувствовала. Он приехал, чтобы выполнить долг близкого друга. Виконт любезен и обаятелен, даже немого флиртует с ней, но он не мошенник и не охотник за приданым. Виконт не преследует никаких низменных тайных целей. Робин ошибался. И дядя Сайрус с тетушками – тоже. Подумав так, Кассандра наконец решилась говорить и действовать так, как подсказывало ей сердце.

– Я рада, что вы приехали, – сказала она. – Благодаря вам этот чудесный день стал для меня самым счастливым. – Девушка не знала, прилично ли столь открыто выражать свои чувства, но в тот момент это казалось ей совершенно естественным.

– Клянусь честью, миледи, о большем я не смел и мечтать. – Найджел остановился и взял девушку за руку, так что ее пальчики утонули в его широкой ладони. – Я тоже рад, что приехал сюда. – Он поднес ее руку к губам.

Такое случалось с Кассандрой десятки и сотни раз. Джентльмены и раньше целовали ей руку – вот и сегодня, когда поздравляли ее. Но никогда этот невинный жест девушка не воспринимала как что-то сокровенное, запретное. Возможно, всему виной романтическое уединение – напрасно она позволила ему увести себя с верхней террасы. Или виконт смотрит на нее как-то по-особому и только на миг опустил глаза, скользнув взглядом по ее губам и дерзкой мушке? И откуда эта странная слабость, разлившаяся по телу жаркой волной, почему так колотится сердце и подкашиваются ноги?

Он выпустил руку Кассандры и вскинул голову:

– «Луна сияет в небесах. В такую ночь, как эта…» – Виконт взглянул на нее сверху вниз и улыбнулся.

Да, ловко он составляет изысканные фразы! Но эти строки показались девушке знакомыми. Она нахмурилась, припоминая.

– Это строчки из поэмы, – догадалась Кассандра. – Нет, из пьесы. Из пьесы Шекспира…

– Вижу, вы не только красивы, но и блестяще образованны, – восхитился виконт. – Иногда стихи поэтов выражают наши чувства гораздо точнее, чем это сделали бы мы сами.

И тут Кассандра вспомнила. Ну конечно, «Венецианский купец»! Эти слова произносят двое влюбленных, и каждый старается перещеголять другого, описывая прелести великолепной лунной ночи. Диалог влюбленных. Виконт Роксли снова флиртует с ней, но чуть насмешливо, с мягким юмором. Ее тревоги и волнения улеглись. Она улыбнулась ему.

– Не думаю, что у вас не найдется собственных слов, милорд. Вы сделали мне множество учтивых комплиментов.

– Учтивых комплиментов? – Найджел вскинул брови. – Черт побери, графиня, наверное, вы давно не смотрелись в зеркало, если считаете это обычной учтивостью! Прекрасна ли ночь? О да, прекрасна! Воздух свеж и прохладен, благоухающие цветы и кустарники обвивают террасу, мягкая лужайка, темные силуэты деревьев. Лунный свет придает этой сцене еще больше очарования и таинственности. Но вот вопрос: что для меня вся эта красота? И может ли она сравниться с прелестью одного-единственного диковинного цветка, который я сорвал в бальном зале?

Этот комплимент был самым пышным из тех, что слышала от него Кассандра. Виконт произнес эти слова, улыбаясь и вскинув руку в театральном жесте. А его глаза были по-прежнему устремлены на нее. Она смущенно рассмеялась и тут же почувствовала, как эти слова, хотя и льстивые, завораживают ее. Как это все-таки странно!

– Насколько я понимаю, вы не собираетесь отвечать на мой вопрос, – произнес виконт. – Что ж, в таком случае я сам на него отвечу. Все окружающее великолепие меркнет по сравнению с этим цветком, миледи. Клянусь жизнью, так оно и есть.

Девушка оторопела. Куда девался его насмешливый тон? Напускная театральность исчезла, и только глаза виконта по-прежнему не отрывались от нее. Но это продлилось не долее секунды – и в следующее мгновение она уже стыдилась своего волнения. Виконт снова улыбался ей, чуть прищурясь.

– Вполне возможно, я обойдусь и без помощи Шекспира, – заметил он. – Я должен проводить вас к гостям или по крайней мере до верхней террасы. Поверьте, я и не заметил, что завел вас так далеко. Не следует подвергать опасности вашу репутацию в такой знаменательный день.

– Я уже взрослая, милорд, – возразила Кассандра, пока они поднимались по ступеням. – И сама себе госпожа. Мне не нужны сопровождающие и дуэньи.

– Это меня несказанно радует, особенно сегодня вечером. Но вы леди, и ваше отсутствие могли заметить родственники и друзья.

Кассандру это задело: с ней снова обращаются как с ребенком! И кто – совершенно чужой человек! Но гнев девушки тут же иссяк, и ее затопила волна горячей благодарности. Он обращается с ней не как с девочкой, а как с дамой! Виконт льстит и флиртует с ней, но опасается за ее репутацию. Будь он авантюристом и мошенником, то не преминул бы воспользоваться ситуацией.

Кассандра вдруг поняла, что испытывает к нему симпатию. И эти полчаса, которых она ждала с таким нетерпением с того момента, как виконт пригласил ее, оказались поистине волшебными. И это еще не конец их знакомству. Он собирается остаться здесь до завтра. Да, виконт приехал из Лондона только затем, чтобы повидать ее. У него нет никаких других срочных дел. А что, если предложить ему задержаться в Кедлстоне еще на несколько дней? Почему бы и нет? Дядя Сайрус и Робин пробудут здесь до конца недели, а вместе с ними и тетушка Алтея. Тетя Би живет в Кедлстоне постоянно. Вот было бы чудесно, если бы у нее погостил еще один джентльмен, к тому же папин друг!

Кассандре очень хотелось продолжить это неожиданное знакомство с человеком любезным, умным и… Она не сразу подыскала нужное слово. Привлекательным? Да, он очень мил. И почему бы не пококетничать с ним? Да и завести с ним легкий роман вовсе не предосудительно. С ним нечего опасаться за свою свободу – не то что с каким-нибудь соседом, с которым рискуешь попасть впросак, если станешь поощрять его ухаживания: тот способен возомнить, будто Кассандра не прочь выйти за него замуж. Виконт Роксли очень скоро вернется в Лондон – непременно вернется. А между тем…

А между тем музыка умолкла как раз в тот момент, когда они поднялись по ступенькам на освещенную фонариками террасу.

– Чудесный бал, миледи! – Виконт Роксли подвел девушку к балконной двери. – Простите мне мою дерзость, но я должен признаться: лучшими для меня были те полчаса, что я провел за пределами бального зала.

Странно, но в том же самом могла бы признаться и она, хотя это ее бал.

– И вам не стыдно, сэр? – лукаво спросила Кассандра.

– Ничуть, миледи. – Виконт учтиво поклонился. Его ответ доставил ей несказанное удовольствие.

Миссис Алтея Хэвлок утирала платочком слезы, леди Матильда Гиббоне ласково похлопывала ее по плечу, а Робин стоял рядом мрачнее тучи. Леди Беатрис встретилась взглядом с братом, еще более хмурым, чем его пасынок.

– Я не считаю это оскорбительным для себя, мама, – заметил Робин. – Напротив, принимаю ее отказ как своего рода комплимент. Она видит во мне близкого родственника, почти брата. Кассандре пока трудно представить меня своим супругом.

– Это пока! – значительно вставила леди Беатрис. – Ты правильно рассуждаешь, племянник. Кассандре нужно время, чтобы все осмыслить. Это так ново для нее… Но с нашей помощью и поддержкой девочка в конце концов поймет, что этот брак сулит ей немалые выгоды.

– Время? – рявкнул мистер Хэвлок и тут же смущенно оглянулся: вдруг кто-то из гостей услышит их? Но кроме нескольких слуг, в столовой никого не было. – Ты говоришь, Би, ей нужно время? Девчонке уже двадцать один год! Ее следовало выдать замуж еще четыре года – нет, пять лет назад! И как она распорядится тем временем, которое вы намерены ей дать? Как повела себя Кассандра после того, как отказала Робину?

– Ах, Робин, любовь моя, мне так горько и обидно! – всхлипнула миссис Хэвлок, осушив платком еще несколько слезинок. – Боже мой, как я расстроилась! Значит, ты недостаточно хорош для племянницы своего отчима? Ах, если бы Сайрус был на тридцать пять минут старше…

– Ну-ну, Алтея, дорогая, успокойся, – мягко промолвила леди Матильда.

– Мама, она совсем не хотела оскорбить нас, – снова заверил ее Робин. – Просто я выбрал неподходящий момент для разговора. Следовало подождать до завтра.

– Я поговорю с ней сама, племянник, – сказала леди Беатрис. – Она разумная девушка. Кроме того, у Кассандры нет постоянного поклонника. Из тех джентльменов, что к нам ездят, она никого не выделяет и не поощряет их ухаживаний.

– Но клянусь преисподней, девочка поощряет этого пустоголового хлыща! – взревел мистер Хэвлок. – Наши худшие опасения подтверждаются: освободившись от опеки, она ведет себя так, словное у нее один ветер в голове и ни капли мозгов! Да так оно, наверно, и есть. Кассандра нуждается в покровительстве старших, в добрых и мудрых советах родственников. А то что получается? Она не только приняла его второе приглашение на танец, тогда как десятки молодых людей добивались того же, но и покинула с ним бальный зал!..

– Они ушли с освещенной террасы, – подхватил Робин. – Я видел, как они стоят на нижней террасе среди клумб и не сводят друг с друга глаз. Я чуть было не ринулся за ними, чтобы швырнуть перчатку в лицо этому наглому фату! Бедняжка Касс так беззащитна перед обольстителями и обманщиками. Кстати, он выразил желание остаться здесь до завтра, дабы попотчевать ее сказками о его мнимой дружбе с дядей. Как вам это нравится?

– Прежде чем это случится, я потребую от виконта объяснений относительно его истинных намерений, – заявил мистер Хэвлок. – Я добьюсь от него ответа, попомните мое слово. Черт побери! Вот до чего дошло дело! А все из-за того, что Уортинг не выполнил свой отцовский долг по отношению к бедной девочке. Ты, Би, побеседуешь с Кассандрой. А потом Робин снова встретится с ней. Вытри глаза. Алтея. Еще не все потеряно. Хорошенько подумав на досуге и прислушавшись к мудрому совету, девочка примет его предложение.

– Но не следует забывать, сэр, – снова вмешался Робин, – что Кассандра не обязана уступать нам. Кроме того, у меня такое чувство, что она не изменит своего решения. Касс чертовски упряма. Возможно, нам следует дать ей время подумать, как предлагает тетя Би. Пусть расправит крылья и насладится свободой. Мы будем присматривать за ней и успеем подхватить, если она станет падать.

– При условии, – зловеще промолвил мистер Хэвлок, – что ястреб не вцепится в девочку раньше нас. Дьявол! Ну почему этому негодяю вздумалось явиться сюда именно в этот день и вскружить девчонке голову?

– Но это же ясно, братец, – отозвалась Беатрис. – Виконт Роксли нарочно выбрал именно этот день. Сегодня вскружить голову Кассандре проще простого.

– Ах, как обидно! – всхлипывала миссис Хэвлок. – Какое унижение, Матильда! Ты понимаешь, что я сейчас чувствую, не правда ли? Ты ведь тоже мать.

– Ну-ну, дорогая моя, – успокаивала ее леди Матильда.

Найджел сидел на ступеньке каменной лестницы, спускавшейся с нижнего яруса сада к лужайке. Праздник давным-давно закончился. Все, даже слуги – и Уильям Стаббс, черт бы его побрал! – отправились спать. Должно быть, скоро рассвет. И правда, взглянув поверх крон деревьев, Найджел увидел, что небо на востоке заметно посветлело.

Он уже успел переодеться. Как и все гости, сразу после бала Найджел отправился в свою комнату, но не смог заснуть. Возможно, от усталости. Или же от волнения: он наконец здесь, в Кедлстоне, его тщательно разработанный план постепенно осуществляется – и весьма успешно. Девушка наивна и невинна, как овечка.

Впрочем, скорее всего причина бессонницы – Уилл Стаббс. Уилл поджидал его в комнате, что неудивительно. Добропорядочные слуги всегда дожидаются хозяев, помогают им раздеться и счесать пудру с волос. Но добропорядочные слуги при этом не бурчат и не пререкаются с хозяевами.

– Послушай-ка, Найдж, – встретил его Уилл, – что это ты там наплел про луну и всякую ночную дребедень и цветочки с лепесточками, которые, дескать, бледнеют.., тьфу, то есть меркнут, перед каким-то там цветком, украденным тобой из бального зала?

– Черт возьми! – Найджел вскинул брови. – Не знал, что у тебя такие длинные уши, Уилл. Что ж, горбатого могила исправит. Жаль, что ты не выпал из окна, когда подслушивал, и не треснулся головой о землю. Нет, не до смерти – Боже упаси! – а так, слегка. Заработал бы себе вмятину на темени и головную боль. Это пошло бы тебе на пользу.

– Меня чуть не стошнило, – продолжал Уилл, имея в виду не головную боль, а цветистые комплименты хозяина.

– Значит, ты ничего не понимаешь в искусстве флирта, Уилл, – лениво возразил Найджел. Взяв щетку, он начал энергично вычесывать из волос пудру, нарочно мешая слуге снимать с него камзол. – Догадываюсь, как ты представляешь себе обольщение: сунешь понравившейся красотке монетку в вырез корсажа, а сам побежишь к ближайшему стогу сена в надежде, что она последует за тобой и отработает эту самую монетку.

– Ох-ох-ох! – насмешливо фыркнул Уильям. – Старина Стаббс не такой простофиля, и не смей его позорить. Да любая шлюха все юбки изомнет и хорошенько попотеет, прежде чем получит от меня свою плату. А тут что? Совсем девчонка, Найдж, да к тому же мозгов ни на грош. Она тебе не пара, уж ты мне поверь.

– Тем лучше. Покорить ее сердце не составит труда, Уилл. Клянусь жизнью, она прехорошенькая.

– Ты скажешь ей всю правду! – решительно отрезал Уильям, угрожающе потрясая щеткой, которую выхватил у Найджела из рук. – Ты скажешь ей то, что должен был сказать еще год назад. А теперь послушай меня, Найдж. Ты, парень, красив как черт, да и язык у тебя хорошо подвешен – правда, тебе с ним пришлось немало горя хлебнуть, уж не буду говорить, где. А вот с дамочками болтать ты горазд – видать, ничего умнее им слышать и не приходилось. Девчонка втрескается в тебя по уши, помяни мои слова, а потом, когда ты откроешь ей правду, тут-то все и начнется: будет ругать тебя почем зря или хныкать целыми днями – уж не знаю, что больше нравится графине, Найдж. А бежать-то тебе некуда! И захочешь вырваться на волю, а не сможешь – ты ли не знаешь, как это бывает. Такие, как она, – сущее наказание! Не оберешься с ней хлопот.

Но Найджел не собирался отступать от задуманного плана.

– Видишь ли, Уилл, у одного из нас есть совесть, – заметил он пренебрежительным тоном, который придавал его словам совершенно иной смысл. – Впереди у этого невинного букетика из солнечных улыбок море слез. Но по крайней мере моя совесть будет чиста. – Ему не хотелось продолжать этот разговор: он чувствовал, что вот-вот вспылит. Но по привычке Найджел напустил на себя скучающий вид. – Положи на место чертову щетку. Если надеешься запугать меня таким образом, то глубоко ошибаешься. Я не поддаюсь на угрозы.

– Негоже сердить старину Стаббса! – Уильям гневно сверлил хозяина единственным глазом. – Уж кому-кому, а тебе это известно не понаслышке, Найдж. Я тебя вмиг усыплю, как в тот раз, помнишь? Очнешься, а голова трещит – и будешь просить, чтобы я снова заехал тебе кулаком в челюсть, а то иначе не заснешь. – Тем не менее Уилл послушно отложил щетку и скорчил презрительную гримасу. – «Букетик из солнечных улыбок»! Дьявольщина, вы только послушайте! «Букетик из…» Да ты хоть сам понял, что наболтал этой девчонке? Ну, теперь меня точно стошнит.

– Вон! – скомандовал Найджел. – Убирайся. Ты уволен. Я более не нуждаюсь в твоих услугах. Спокойной ночи.

– Эта девчонка еще доставит тебе хлопот, – повторил Уильям, за которым всегда оставалось последнее слово в их перебранках. – Получить-то ты ее получишь, да как бы потом пожалеть не пришлось. А Уилл Стаббс за тебя и словечко не замолвит – не надейся. Скорее, я тебе взбучку устрою, упрямый ты сукин сын! – Уходя, он тихо прикрыл за собой дверь. Уилл никогда не прибегал к дешевым театральным эффектам. Если он хотел привлечь внимание к своим словам, то делал это доходчиво. Как-то раз Уилл так отдубасил Найджела Ветерби, виконта Роксли, что тот едва жив остался.

После его ухода Найджел никак не мог заснуть. Потом оделся, решив немного погулять по парку и взглянуть на те уголки сада, которые еще не видел. Он проник в сад через балконные двери бального зала и проворно сбежал вниз по ступенькам, ведущим на лужайку. Но не дойдя до нее нескольких шагов, внезапно остановился.

Слоняться по парку без разрешения, заглядывая во все уголки, не очень-то прилично. Ведь он всего лишь заезжий гость. На самом-то деле Найджел имеет полное право обследовать имение, но он еще не заявлял о своих правах. Виконт приехал, чтобы привести в исполнение свой план. Надо набраться терпения и осуществлять задуманное постепенно, шаг за шагом. Так ему казалось вернее, несмотря на все протесты Уилла. Но ведь даже Уилл не знает всей правды. Никто не знает, кроме него самого.

Поскольку ничто человеческое было ему не чуждо, Найджел в глубине души надеялся, что девушка хороша собой и приятна в общении, возможно, даже обольстительна. Действительность превзошла все его ожидания. Графиня хороша собой, любезна и обольстительна.

И вдобавок ко всему волнующе наивна.

Он приехал, чтобы ослепить, увлечь ее своим богатством и изяществом, очаровать остроумием и светскими манерами, чтобы завоевать доверие Кассандры рассказами о своей дружбе с ее отцом. Он явился сюда, надеясь, что она влюбится в него.

Виконт не думал, что все сложится так удачно.

Теперь он почти жалел о том, что Кассандра такой наивный, доверчивый ребенок, хотя и с внешностью очаровательной, соблазнительной женщины. Найджел старался думать о ней именно так, но первый образ постоянно затмевал в его сознании второй.

Вероятно, Кассандра слишком сильно напоминала ему другого подростка, такого же наивного и доверчивого, – его самого в девятнадцать лет.

К счастью, в отличие от виконта ей не суждено столкнуться с суровой реальностью. При одной мысли об этом он похолодел.

Найджел взглянул на свою правую ногу и только тут заметил, что разминает ее, описывая круги по часовой стрелке и опираясь каблуком на нижнюю ступеньку лестницы. Давняя привычка. Боль в лодыжке давно прошла, но шрамы останутся до конца дней, постоянно напоминая ему.., о преисподней. Виконт вздрогнул и перестал вращать ногой.

А теперь Найджел попал в рай. И это справедливо. Он заслужил райское блаженство. Бог свидетель, так оно и есть. Удивительно еще, что, побывав в аду, Найджел сохранил сострадание к ближним. Нелегко сберечь человеческие чувства при такой борьбе за выживание. Но он выстоял.

Конечно, ему помогли в этом только ненависть и жажда мщения. Но Найджел всегда помнил о том, что Кассандра волей судьбы попала в этот круговорот. Она стала для него единственным существом, мысль о котором не давала ему окончательно ожесточиться. Что ужаснее обманутого доверия? Поэтому он решил не лишать девушку иллюзий. По крайней мере хоть в чем-то.

Конечно, когда правда выплывет наружу, Кассандра почувствует себя оскорбленной и униженной.

Птицы на деревьях громко защебетали, радостным хором приветствуя рассвет. Вчерашний дождь промыл небо, и теперь на нем не было ни облачка. Итак, он хорошо подготовил почву для сегодняшнего разговора с графиней. Найджел выложит ей все свои истории, правдивые и не очень. У него будет возможность воспользоваться ее доверчивостью и наивностью. Он сделает так, что она еще сильнее влюбится в него.

А пока надо хоть немного поспать. Найджел поднялся и пошел вверх по лестнице к балконной двери, которую нарочно оставил приоткрытой. И только очутившись посреди бального зала, вдруг заметил, что прихрамывает. Найджел остановился, крепко зажмурился на мгновение и пошел дальше уверенной, гибкой походкой.

Глава 6

Открыв глаза и взглянув на циферблат, Кассандра увидела, что до полудня осталось меньше двух часов. Обычно она никогда не поднималась позже восьми утра. Сначала девушка подумала, что часы сломались, однако они мерно тикали. Солнце поднялось уже высоко и заглядывало в окна. Кассандра бросила взгляд на прикроватный столик и поморщилась: там стояла нетронутая чашка с давно остывшим шоколадом, уже подернувшимся жирной серой пленкой. Должно быть, чашка ждет ее несколько часов.

И тут она все вспомнила и сразу же простила себе позднее пробуждение, хотя и собиралась встать пораньше. Вчера был день ее рождения – беспокойный, волнующий день. И бал, который продлился почти до рассвета. Самый чудесный бал, на котором Кассандре случалось бывать! Конечно, она небеспристрастна в своих оценках, но гости говорили ей то же самое и все в один голос выражали свое восхищение, когда прощались с хозяйкой у порога или поднимались в свои комнаты.

Этот день и вечер Кассандра никогда не забудет. Девушка сладко потянулась и села на постели, откинув покрывало. Вчера она стала взрослой леди. Суматошный, праздничный день, но ведь так и должно быть: это же день ее совершеннолетия! Сегодняшний день (вернее, то, что от него осталось, с сожалением подумала Кассандра) она посвятит более серьезным делам. Конечно, надо уделить внимание гостям. Но главное, на сегодня у нее назначена встреча с управляющим Кедлстона – ей следует научиться всему тому, что необходимо хозяйке такого огромного поместья. Управляющий будет беседовать с молодой графиней снисходительно, как с ребенком, – в этом Кассандра не сомневалась. А дядя Сайрус, узнав обо всем, снова скажет, чтобы она не забивала свою хорошенькую юную головку такими пустяками, и сделает особенное ударение на слове «юная». Но Кассандра будет стоять на своем.

Сегодня она начнет взрослую жизнь по-настоящему.

На полпути к гардеробной девушка вспомнила кое-что еще и снова поморщилась. Бедняга Робин! Его уговорили сделать ей предложение, а он согласился, потому что привык жертвовать своим счастьем ради семьи, хотя, строго говоря, он Кассандре не родственник. А она в ответ надавала ему словесных пощечин. Вообще-то девушка злилась не на него, а на всех остальных родственников. Они никак не свыкнутся с мыслью (в особенности тетушка Би), что Кассандра теперь сама себе госпожа и имеет право распоряжаться собственной жизнью, как того желает.

Девушка решила поскорее переговорить с Робином. Она извинится перед ним за резкость своего отказа. Представит все случившееся в виде шутки, и они вместе посмеются. Нельзя допустить, чтобы чувство неловкости и смущения разрушило настоящую дружбу. Интересно, понравилось ли Пейшенс танцевать с Робином? Кузина ни в коем случае не должна узнать о том, что произошло между ними вчера на балу. Как это все глупо! Кассандра была уверена, что Робин не испытывает к ней никаких нежных чувств, кроме братских.

И наконец, очутившись в гардеробной, она вспомнила еще об одном человеке. Папин друг, виконт Роксли. При мысли о нем Кассандра ощутила легкий трепет и прикусила губу, улыбаясь. Ей показалось.., да, она почти не сомневалась, что влюбилась в него. Чудесно! Девушка никогда еще не влюблялась, считая это глупостью и баловством – да, наверное, так оно и есть. Кто бы мог подумать, что это так приятно? День засиял для нее новыми красками, и Кассандра поспешила поскорее закончить свой туалет, сбежать по ступенькам и снова увидеть его.

Поистине как же все это глупо!

И как прекрасно! Он непременно проведет здесь несколько дней (Кассандра считала, что именно несколько дней, а не один). Она уговорит его остаться подольше. Очарует виконта и будет кокетничать с ним, как он с ней. И полностью растворится в этом потрясающем чувстве первой влюбленности!..

А потом Кассандра встретится с управляющим и померяется силами с дядей Сайрусом – вот и выяснится, кто из них упрямее! О, сколько радостных сюрпризов и открытий таит в себе новая взрослая жизнь! Как сладка свобода! И ей посчастливилось все это испытать – не многим женщинам представляется такая возможность. А мужчины живут именно так. Они свободны и сами себе хозяева. Судьба мужчин – в их руках. Им доступны легкомысленные радости, как, например, влюбленность, и для этого они не обязательно отвлекаются от более важных дел.

Господи, как же ей повезло! Девушка дернула за шнурок звонка в гардеробной, вызывая горничную.

Найджел спустился к завтраку довольно поздно. Но то же случилось и с другими гостями. Маленькая столовая заполнилась, но графини Уортинг еще не было. Говорили преимущественно о вчерашнем бале, о том, что час уже не ранний (никто, правда, не признался, что проспал) и что пора разъезжаться по домам.

Леди Беатрис Хэвлок спросила виконта, скоро ли подадут его экипаж; ведь ему предстоит долгий путь до Лондона, следовательно, надо выехать пораньше.

Найджел отвесил ей поклон и сообщил, что его отъезд может и подождать.

Миссис Хэвлок в который раз заметила, что ему, вероятно, ужасно скучно в провинции – ведь он привык к юродской жизни и городским увеселениям? Поэтому, должно быть, просто мечтает уехать поскорее.

В ответ Найджел снова почтительно склонил голову и возразил, что деревенский воздух и пасторальные сцены вносят разнообразие в его светскую жизнь, полную всевозможных ограничений и условностей.

Робин Барр-Хэмптон довольно громко сказал одному из гостей, что у них накопилось много дел после празднования совершеннолетия кузины. Он, Робин, почти уверен, что леди Уортинг проведет день в коттедже со своей тетушкой, – да, там ждет портниха, которая обновляет гардероб ее сиятельства: ведь срок траура уже истек. Таким образом, у графини сегодня ни минуты свободной.

Найджел спрятал усмешку. Родственники графини Уортинг, забыв о хороших манерах, недвусмысленно дают ему понять, что дальнейшее его пребывание в Кедлстоне более чем нежелательно. К счастью, семейка графини не имеет никакой власти в Кедлстоне – со вчерашнего дня. Да, они могут оказать влияние на девушку, но, судя по всему, не очень уверены в своих силах, если прибегают к намекам, чтобы выставить виконта. Может, родственники боятся, что графиня предложит ему задержаться?

А она непременно так и сделает. И Найджел любезно согласится.

Кассандра спустилась как раз в тот момент, когда виконт вышел из маленькой столовой. Она провожала гостей. Это займет у нее много времени. Найджел встретился взглядом с девушкой, вскинул брови и отвесил ей учтивый поклон, но не попытался приблизиться и вовлечь графиню в разговор. Она исполняет обязанности хозяйки дома, не стоит ей мешать. Он подождет. Девушка улыбнулась ему, и щечки ее зарделись от смущения. Светлое платье облегало спереди изящную фигурку Кассандры, а сзади ниспадало широкими складками. Выглядит она прелестно. Волосы не напудрены, а прическу украшает кружевная наколка.

Но как только виконт направился к двери, его окликнули.

– Насколько я понял, вы не собираетесь уезжать сегодня утром вместе со всеми? – заметил мистер Сайрус Хэвлок ледяным тоном. – Вы правы, милорд. Что может быть неприятнее, когда твой экипаж еле тащится в длинной цепи карет, растянувшейся по дороге.

– О, я постараюсь избежать этого любой ценой, – согласился Найджел.

– Не соблаговолите ли пройти со мной в библиотеку и побеседовать, пока все не утихнет? – предложил мистер Хэвлок, поклонившись и пропуская гостя вперед.

Да, родственники не вполне уверены в своем влиянии на юную графиню, решил Найджел. С самого утра они делают все возможное, чтобы оградить ее от общения с ним, ибо это, как догадываются родственники, представляет для девушки опасность.

В библиотеке оказалось на удивление богатое собрание книг. Видимо, один из предыдущих графов был библиофилом или заядлым книгочеем. На стенах висели многочисленные полотна, изображавшие лошадей и всадников. Святилище бывшего хозяина дома. Уютная комната, хотя обстановка несколько обветшалая, как и в других апартаментах, которые осмотрел виконт. Но некоторая обветшалость придает комнатам жилой вид.

– Кто вы такой? – сурово вопросил мистер Хэвлок, прикрыв за собой дверь. Очевидно, он решил перейти прямо к делу, не утруждая себя больше притворной любезностью и светскими приличиями.

– Прошу прощения? – Найджел высокомерно вскинул брови, поигрывая лорнетом.

– Кто ваши родные? Чем вы владеете? Ваше положение в свете? – Пожилой джентльмен сурово уставился на гостя и сунул руку за борт камзола. Он не сел сам и не пригласил присесть гостя.

– Прошу прощения, сэр, – повторил Найджел, – но чем объяснить ваш интерес к моей персоне? – Он поднес лорнет к глазам и навел стеклышко на мистера Хэвлока.

– Какое вы имели отношение к моему брату? Вы его собутыльник? Да вы хоть были с ним знакомы?

– Если я правильно понял, сэр, – Найджел опустил лорнет, – вы считаете меня лжецом?

– Черт побери! – Пожилой джентльмен потерял терпение. – Моя племянница – наивное дитя, и думаю, вам это известно. Вы с самого начала ловко этим воспользовались. Мы вынуждены верить вам на слово, что вы именно тот, за кого себя выдаете. Да если это и так, то кто такой виконт Роксли? Вы утверждаете, что были другом Уортинга. Хорошо, пускай это правда, но может ли такой факт служить хорошей рекомендацией? Ваши изысканные манеры и щегольской наряд обольстили мою племянницу, сэр, но не меня.

– Дьявол свидетель, от всей души надеюсь, что нет. – Найджел насмешливо вскинул бровь. Мистер Хэвлок побагровел от гнева:

– Я требую, чтобы вы прояснили свои намерения относительно моей племянницы, Роксли.

Найджел снова поднес лорнет к глазам, не торопясь с ответом.

– Вы говорите со мной как опекун юной леди? – наконец осведомился он.

– Да, – твердо промолвил мистер Хэвлок, раскачиваясь с каблука на носок. – Кто-то ведь должен позаботиться о ней. Я дядя графини, брат ее отца, сэр, и говорю от своего имени и от имени тетушек девушки.

– Но леди уже совершеннолетняя, сэр, – заметил Найджел, – и отныне владелица имения. Вы, сэр, говорите и от ее имени тоже? Она просила вас узнать о моих намерениях? Если это так, я предпочел бы объясниться с графиней сам, клянусь честью. Если нет, оставляю за собой право не отвечать на ваш вопрос.

– Черт возьми, так мы и думали! – воскликнул мистер Хэвлок громовым голосом. – Теперь, милорд, можете не сообщать мне, кто вы. Я уже знаю, что вы мошенник и негодяй! О ваших намерениях тоже можете не рассказывать. Я знаю, чего вы добиваетесь. Хотите заполучить мою племянницу, а вместе с ней ее поместье и состояние.

– Вот как, – мягко промолвил Найджел. – В таком случае не стоит и спрашивать, сэр. Но ведь так всегда бывает, правда? Мы задаем другим вопросы, на которые сами же знаем ответы – или предполагаем, что знаем, – из любезности, дабы поддержать беседу и заполнить неловкую паузу в разговоре. – Он холодно усмехнулся.

– У вас ничего не выйдет! – отрезал мистер Хэвлок, уже подавив гнев, но все еще тяжело дыша. – Леди Уортинг – разумная девушка. Она слушает старших. У нас очень дружная семья. Мы не допустим, чтобы графиня пала жертвой ваших интриг.

– Что ж, прекрасно. – Найджел снова усмехнулся. – Значит, вам нечего бояться, сэр. Вы поможете ее сиятельству сделать правильный выбор, и она, несомненно, предпочтет человека достойного. Позвольте узнать, кого вы посоветуете ей выбрать, сэр?

– Моего пасынка, Робина Барр-Хэмптона. Все уже решено. Остается только объявить о помолвке и огласить в церкви их имена.

– Ну да, – любезно подхватил Найджел, – и получить согласие невесты. Сущий пустяк! Для такого дружного семейства это не составит труда. Удобный союз, ничего не скажешь. И выгоден для всех заинтересованных лиц. Такие браки всегда удобны, хотя и несколько – как бы это выразиться? – скучны.

Ноздри мистера Хэвлока раздулись от ярости.

– Итак, теперь вы видите, милорд, что самое разумное для вас – это сейчас же приказать слуге упаковать чемоданы и подать карету к подъезду. Может статься, в Лондоне вам повезет больше и вы сумеете подыскать себе богатую наследницу с менее бдительными и любящими родственниками.

Найджел опустил лорнет и направился к двери.

– Но вы кое о чем забыли, сэр, – добавил он, стоя на пороге библиотеки. – Графиня выразила желание послушать мой рассказ о своем батюшке. Если я уеду сейчас, "не исполнив ее просьбы, это будет не по-джентльменски.

Виконт вышел из комнаты, захлопнул за собой дверь и прислонился к стене. Да, мало приятного слышать неприкрытые оскорбления в свой адрес и встречать злобные и презрительные взгляды! Порой стараешься убедить себя (когда рассудок уже отказывается служить тебе), что очерствел душой и потерял способность испытывать боль. И все равно чувствуешь каждую новую рану, нанесенную твоему самолюбию.

Все гости разъехались по домам, кроме одного. Чуть позднее Кассандра встретилась с управляющим и объяснила ему, что не мистер Хэвлок, а именно она сама, леди Уортинг, желает с ним говорить. С Робином тоже все уладилось. Как только отъехал последний экипаж, девушка направилась к нему на террасу.

– Роб, – она взяла его под руку, – прости, если я вчера была резка с тобой. Я очень благодарна тебе за заботу обо мне, но признайся, что сегодня по здравом размышлении все это выглядит более чем нелепо. Давай забудем наш вчерашний разговор, а еще лучше вместе посмеемся: ведь мы друзья, и я не хотела бы потерять твою дружбу. – Кассандра наградила его самой чарующей улыбкой.

– Кузина… – начал Робин, нахмурившись. Она, смеясь, решительно приложила два пальчика к его губам.

– Скажи, что мы друзья! – потребовала Кассандра.

– Черт возьми, Касс, – раздраженно воскликнул Робин, отведя ее руку, – конечно, мы друзья!

– И что вчерашний нелепый разговор навсегда забыт, – продолжала она. Робин вздохнул:

– Как пожелаешь. Я поспешил, это верно. Мы все поспешили. Просто мы очень волнуемся за тебя. Касс, поскольку отныне ты предоставлена сама себе.

– Но ведь это еще не конец света!

– Обещай, что не станешь торопить события, – попросил Робин, – и не поддашься на уговоры того, кто любит тебя меньше, чем мы.

– Обещаю, Робин, что буду стараться поступать настолько разумно, насколько позволят мне мой возраст и опыт, – ответила она смеясь. – Мне пора. Надо успеть кое-что сделать, прежде чем встречусь с мистером Кобургом.

– Мистер-Кобург? Управляющий Кедлстона? Это правда. Касс? Но ведь отчим…

– Дядя Сайрус не владелец Кедлстона, Роб! – отрезала девушка. – Имение принадлежит мне.

«Придет время, и Робин поймет меня, – подумала она. – Они все поймут когда-нибудь. Но спорить с ними пока бесполезно. Их все равно не удастся убедить в моей правоте. Вот когда они увидят, что я прекрасно справляюсь с ролью графини Уортинг, то поверят в меня. Наверняка мне удастся гораздо лучше управлять имением, чем моему отцу. Папа совсем не занимался поместьем. В последние годы жил вдали от дома и только и делал, что выписывал себе огромные суммы, ничем их не восполняя. Уж я позабочусь о том, чтобы ситуация изменилась в лучшую сторону, чтобы при мне Кедлстон процветал, а дом, поместье и его обитатели благоденствовали».

Но прежде чем встретиться с мистером Кобургом и получить те знания, которые родственники считают для нее совершенно излишними, она проведет несколько часов в более легкомысленном и приятном обществе.

Сегодня утром виконт Роксли выглядел на редкость элегантно и показался Кассандре еще красивее в своем роскошном камзоле. Волосы его были тщательно напудрены и завиты у висков. Она видела виконта лишь мельком, поскольку провожала гостей, но его глаза восхищенно следили за ней, и девушка чувствовала на себе его взгляд. Все это было так ново и странно. И так приятно, хотя и несколько неприлично.

Когда Кассандра вернулась в дом, виконт осматривал в холле прихотливую резьбу дубовых панелей, то и дело поднося лорнет к глазам.

– Они подлинные, – пояснила она, подходя к нему. – Им столько же лет, сколько и самому дому.

– Клянусь Богом, миледи, это восхитительно! – Виконт посмотрел на нее так пристально, что она поняла: он снова флиртует с ней.

– Папа частенько говаривал, что хочет переделать холл, – продолжала Кассандра, – заменить дерево мрамором и придать дому более классический и модный вид. Но я рада, что он этого не сделал.

– Значит, вы считаете, что модное не обязательно лучшее? – осведомился он. – Браво! Я аплодирую вашему вкусу и здравому смыслу, графиня – В последние годы папа почти не бывал здесь и не успел заняться улучшениями. Похоже, отец потерял к этому всякий интерес. Вы были знакомы с ним все эти годы. Расскажите мне о нем.

– С превеликим удовольствием. – Найджел положил ее руку на широкий обшлаг своего рукава – Как ни роскошен холл, миледи, он не идет ни в какое сравнение с красотой сияющего, теплого дня.

На девушке была та же соломенная шляпка с широкими полями, которую Кассандра надела, провожая гостей у входа. День выдался солнечный и казался еще ярче и радостнее от того, что она идет под руку с красивым джентльменом и чуть-чуть влюблена в него. Вчера примерно в это же время девушка еще не знала о существовании виконта, И даже тогда день совершеннолетия казался ей счастливейшим днем в жизни.

– Мне бы хотелось показать вам парк, милорд, – сказала Кассандра, когда они вышли на террасу, – но он такой обширный… Вряд ли мы успеем все посмотреть за один день.

– Красотой надо наслаждаться не спеша. – Найджел склонил голову и заглянул в лицо девушке с тем особенным выражением, к которому она успела уже привыкнуть. Виконт истинный знаток в том, что касается иносказательных комплиментов: говорит одно, а подразумевает совсем другое. Делает вид, будто восхищается красотой окружающего пейзажа, а намекает на то, что смотрит только на нее. Но в глубине его глаз всегда поблескивают лукавые искорки – тем самым он как бы дает понять, что "говорит все эти любезности из желания сделать приятное, а не обмануть ее доверие, – Конечно, лучше растянуть удовольствие на несколько дней.

Неужели она не ослышалась? Виконт хочет пробыть здесь не один день? Может, согласится задержаться на несколько дней? Кассандра надеялась, что так и есть. Теперь ее мечта исполнится.

– В таком случае, милорд, сегодня я покажу вам розовый сад.

– Для одного дня, миледи, этого более чем достаточно. Роза – самый прелестный цветок на свете.

Похоже, они договорились. Виконт проведет здесь несколько дней. Тогда спешить некуда. У нее будет время насладиться его обществом. Кассандра повела Найджела в западную часть парка, к аллеям из высоких, аккуратно подстриженных кустарников, ведущим к галерее из решетчатых арок.

Тому, кто впервые видел парк, не удавалось скрыть восхищенного удивления. Лужайки, кустарники, заросли деревьев вдалеке на холмах – все радовало глаз сочной зеленью самых разных оттенков. Но оказавшись в розовом саду, гость попадал в волшебный мир ярких красок и совершенных форм. Даже воздух здесь был другим – сладкий аромат роз проникал повсюду.

– Это один из самых любимых моих уголков во всем парке. – Девушка посмотрела на гостя:

– Как бы ни было тяжело на душе, здесь забываются все печали и невзгоды.

– Да, вы правы, это само совершенство! – Виконт склонился над кустом роз и осторожно прикоснулся к полураскрытому бутону. – Роза, самый прелестный цветок на свете, а эта самая прекрасная среди роз.

Она улыбнулась, глядя на его длинные пальцы с полированными ногтями. И тут заметила на ладонях виконта следы мозолей, совершенно не вязавшихся с обликом денди. Впрочем, виконт и так не выглядел изнеженным щеголем, несмотря на модный и дорогой наряд. Его широкие плечи явственно свидетельствовали о том, что под элегантной одеждой скрыто мускулистое тело. Панталоны длиной до колен и чулки обтягивали сильные ноги – вряд пи виконт пользуется специальными накладками на икры.

Кассандра покраснела, внезапно осознав, какое направление приняли ее мысли и с каким неприличным вниманием она разглядывает гостя.

Он сорвал розу – осторожно, чтобы не повредить бутон. Наверное, хочет преподнести ей этот цветок. Но виконт оставил совсем коротенький стебелек и, обернувшись к девушке, сделал совсем не то, что она ожидала. Бросив взгляд на лиф ее платья, он помедлил, словно раздумывая, а затем опустил цветок в декольте, причем его пальцы ни разу не коснулись обнаженной кожи. Он пристально посмотрел в глаза Кассандры.

– Роза – королева цветов. Но, клянусь жизнью, даже самая совершенная из роз не сравнится со своей владелицей!

Услышав такой пышный и загадочный комплимент (хотя и не менее приятный от этого), девушка рассмеялась:

– И уж конечно, ничто не сравнится с вашим красноречием, милорд. Скажите, неужели лондонские леди верят столь льстивым словам?

– Лондонские леди менее скромны, чем их сестры из провинции. Наверное, потому, что лишены возможности наблюдать истинную красоту, и считают себя непревзойденными. Леди, которые живут за городом, окружены очаровательной природой и не догадываются, что сами часть этой природы и порой даже затмевают ее. По крайней мере, графиня, это полностью относится к одной известной мне юной леди. Она, несомненно, превосходит по красоте прелестный цветок у нее на груди.

Кассандра, опустив глаза, взглянула на розу. Приятно, когда тебе делают комплименты, а любезности говорят, чтобы доставить удовольствие.

– Но вы просили меня рассказать вам об отце, миледи. – Виконт предложил девушке руку. – Я вижу невдалеке скамейку, вон под той ивой. Давайте посидим в тени, пока я буду делиться с вами воспоминаниями о вашем покойном родителе.

А виконт, ко всему прочему, прекрасно знает, когда следует остановиться, если флирт зашел слишком далеко. Сейчас его глаза смотрят на нее с сочувствием и добротой. Они сядут под деревом и побеседуют; возможно, он станет ее другом. Ведь виконт был и папиным другом. Вполне вероятно, их знакомство не закончится по истечении этих нескольких дней. Было бы замечательно изредка обмениваться с ним письмами. В этом же нет ничего предосудительного. Она ведь уже взрослая и не боится нарушить строгие правила, охраняющие репутацию дамы.

Девушка отказывалась верить в то, что через несколько дней распрощается с ним и больше никогда не увидится.

Правда, Кассандра признавала, что эта мысль до крайности нелепа, поскольку еще вчера она ничего не знала о нем.

Глава 7

Они просидели на скамейке под ивой не меньше часа, наслаждаясь благоуханием роз. В течение всего этого времени виконт развлекал Кассандру историями из жизни ее батюшки. Одни из них были правдой. Другие – слегка приглажены из желания показать графа Уортинга в самом выгодном свете. Остальные – не более чем искусная ложь. Кассандра слушала, глядя на него из-под широких загнутых полей соломенной шляпки, и на лице ее, как в зеркале, отражалось все, что она чувствовала: радость, любопытство, тревога, удивление. Найджел подумал, что искусственность и притворство совершенно чужды этой девушке. И ему стало почти жалко ее.

– Я так рада, что все эти годы отец прожил среди друзей, – сказала она наконец. – Меня всегда беспокоило, как-то он там, в Лондоне? Да и вы вчера говорили, что отец был не очень счастлив.

– Друзья скрашивали ему горечь утраты после смерти вашей матушки. Или по крайней мере помогали немного утешиться.

– Я знаю, это вы помогли ему. И благодарю Бога, что папа познакомился с вами. Я была совсем маленькая и многого тогда не понимала, но теперь уверена, что смерть дедушки, а потом и мамы была для него тяжелым ударом. Двенадцатилетняя дочка вряд ли способна принести утешение.

Виконт взял ее руку в свои.

– Нет, вы не должны думать, что отец не нуждался в вашей любви. – «Значит, она и в самом деле любила Уортинга, этого злобного негодяя», – подумал он, а вслух продолжил:

– Напротив, эта любовь была для него единственным источником радости. Ваш отец говорил мне, что у вас доброе сердце и веселый нрав, графиня, поэтому он не хотел наполнять печалью родной дом.., равно как и брать вас с собой в Лондон. Ведь там его постоянная грусть подавляла бы вас. Глубокая любовь отца к вам выражалась в его стремлении отдалиться от вас.

Кассандра подняла на виконта глаза, полные слез.

– О папа! – горестно воскликнула она. – Как он заблуждался! А теперь слишком поздно – помочь ему невозможно.

Он поднес ее руку к губам:

– Прошу извинить меня, миледи. Мне не следовало ничего вам рассказывать. Ваши слезы больно ранят мое сердце.

– О нет! – Кассандра порывисто обернулась к нему, и Найджелу показалось, что она коснется губами его щеки. Но девушка только улыбнулась ему сквозь слезы:

– Вы так добры ко мне! Я счастлива узнать, что папа не чувствовал себя одиноким среди друзей и в его жизни бывали светлые минуты, даже смех и веселье. Теперь понимаю, почему он так редко приезжал домой и ни разу не пригласил меня с собой в город. До сих пор я никак не хотела признать, что видимое безразличие отца заставляло меня страдать. Но, узнав, чем оно было вызвано, я больше не чувствую боли. Верю: он любил меня так же сильно, как и я его.

Виконт взглянул на нее, чуть прищурившись. Неужели он был таким же наивным в ее возрасте? Увы, да.

– Я так благодарна вам!.. – промолвила девушка. Сейчас самый подходящий момент, чтобы воспользоваться признательностью графини. Стоит только приблизить губы к ее губам, и благодарность превратится в нечто большее. Так он ускорит события и разом приблизит желанную цель, ради которой сюда приехал. Но воспоминания о простодушном девятнадцатилетнем юноше помешали виконту это сделать.

– Ваш дядя, мистер Сайрус Хэвлок, внешне очень напоминает графа Уортинга, – заметил Найджел, чтобы переменить тему разговора. – Сходство и в самом деле поразительное.

– Они близнецы, – пояснила девушка. – Папа всего на полчаса старше дяди Сайруса. В нашем роду близнецы не редкость. По словам бабушки, это всегда мальчики и первые дети в семье.

– И таким образом младший из братьев сразу же теряет право на титул и наследство, опоздав на полчаса или около того, – улыбнулся виконт. – Клянусь, миледи, это несправедливо.

– Вообще-то дядя Сайрус никогда не выказывал недовольства по этому поводу, – возразила Кассандра. – Он очень добр ко мне, хотя порой я проявляю неблагодарность. Но сами посудите, как можно терпеть постоянную опеку, когда тебе уже двадцать? Правда, я старалась не давать волю раздражению. Почти весь год дядя провел здесь, в Кедлстоне, лишь изредка наведываясь к себе домой. И все это время, наверное, думал о том, что вполне мог стать владельцем поместья.

– Так случалось и раньше?

– Не во всех поколениях. Помню, мама как-то говорила, что ужасно обрадовалась, когда родилась я: она так не хотела двойняшек! – Кассандра рассмеялась. – У нас в галерее есть портреты предков, живших столетия назад. В детстве мне больше всего нравилось разглядывать портреты близнецов. За все время существования нашего рода близнецы появились на свет пять раз.

– А портреты и сейчас в Кедлстоне? – живо поинтересовался виконт. – Здесь есть галерея?

– Да. Но боюсь, вам это будет скучно, милорд. Семейные портреты ни о чем не говорят постороннему.

– Миледи, – виконт пристально посмотрел ей в глаза, – мой самый дорогой и близкий друг был членом вашей семьи. Вы также принадлежите к этому славному роду. И мне больно слышать от вас, что визит в портретную галерею может меня утомить.

Кассандра, вспыхнув от смущения, встала со скамьи:

– Возможно, с вашей стороны это очередное проявление галантности. Но если так, вы, несомненно, пожалеете о своем поступке, поскольку я предлагаю вам сию же минуту отправиться в галерею.

Поднявшись на террасу, они встретили у дверей Робина Барр-Хэмптона. Найджел почти не сомневался, что молодой человек вышел поискать их, – возможно, желая присмотреть за ними. Его явно встревожило их долгое отсутствие. Но если графиня Уортинг и заметила это, то виду не подала.

– Чудесный день сегодня, не правда ли. Роб? – обратилась она к кузену, по обыкновению весело улыбаясь. – Мы с милордом были в розарии. Виконт рассказывал мне о папе. А теперь мы идем в портретную галерею. Увидимся за чаем, после того как я поговорю с мистером Кобургом.

Кассандра ясно дала понять кузену, что не нуждается в его обществе. «Кто такой Кобург?» – размышлял Найджел. Они вошли в дом, а Барр-Хэмптон остался на террасе.

Первым делом девушка подвела виконта к огромному портрету своего деда, графа Уортинга, с супругой и четырьмя детьми. Маленькие близнецы – покойный ныне граф и его брат-близнец Сайрус Хэвлок – были похожи как две капли воды.

– Но отличить их не составляет труда, – заметила графиня. – Папа гордо стоит рядом с дедушкой, а дядя Сайрус – рядом с бабушкой, что считалось менее почетным. Мне никогда не нравилось, что к близнецам, которые должны быть ближе друг к другу, чем родные братья, так по-разному относились, всячески подчеркивая" различие в их положении. Но такова жизнь.

Найджел с интересом разглядывал близнецов.

– У нас есть папин портрет, – продолжала Кассандра. – С ним мама.., и я.

– Покажите мне его, – попросил виконт, улыбнувшись девушке.

На портрете покойный граф был запечатлен еще совсем молодым человеком. Жена его оказалась редкостной красавицей. Нетрудно было догадаться, от кого юная графиня унаследовала такую очаровательную внешность и черные локоны. На портрете она еще совсем дитя – шелковистые кудри, розовые щечки и пухленькие ручки. Девочка весело улыбается художнику.

– О, вы были прелестны! – промолвил Найджел.

– Вы говорите в прошедшем времени? – лукаво осведомилась она. – Милорд, где же ваша галантность?

– Клянусь жизнью, вы стали еще прелестнее, – твердо заявил виконт.

Они рассмеялись. Но что действительно поразило его в семейном портрете, так это то, как сильно изменился Уортинг. Когда Найджел впервые встретил его, это был уже совсем другой человек. И не столько внешне – ведь на портрете изображен именно Уортинг, его легко узнать. Но Уортинг на портрете – молодой человек, открытый, уверенный в себе, счастливый. Бог свидетель, он стал совсем другим.

– Он так переменился, – прозвучал тихий голос графини. – Стоит мне взглянуть на этот портрет, как я вспоминаю, каким был и каким потом стал отец. Раньше он часто шутил и смеялся. Играл со мной, читал мне книжки, смешил меня и… Впрочем, это теперь не важно. Кроме того, на плечи отца легли все заботы по управлению имением. А может, его печалило отсутствие наследника – кто знает? Как бы то ни было, отец очень изменился.

– Давайте взглянем на другие фамильные портреты близнецов. – Виконт предложил девушке руку.

За портретом Уортинга и Хэвлока следовал портрет прадеда Кассандры с его братом. Парадный портрет почти ничем не отличался от предыдущего, разве что костюмами. Да еще братья выглядели гораздо старше – судя по портрету, им было никак не меньше четырнадцати лет. Близнецы, похожие как две капли воды. «Кто из них кто? – невольно спрашивал себя Найджел. – Старший из братьев, виконт, конечно же, стоит рядом с отцом. Но кто же из них кто на самом деле?»

– Поразительное сходство, не правда ли? – заметила Кассандра. – В детстве я часто приходила сюда, разглядывала картины и придумывала разные истории про близнецов. Интересно, приходилось ли им подменять друг друга? Вот если, к примеру, старшему захотелось увильнуть от скучных обязанностей и порезвиться в саду, младший мог бы занять его место.

– В самом деле, – согласился виконт, – остается только пожалеть, что у меня нет брата-близнеца.

– А в вашей семье близнецы не рождались?

– Мне об этом ничего не известно, миледи – Найджел подошел поближе к картине. – Черт возьми, одно лицо! А что случилось с младшим?

– Не знаю. Какая-то ссора, неприятное недоразумение. Никто толком не мог мне объяснить. Когда я пыталась расспрашивать об этом дедушку, он ужасно сердился. Дедушка вообще часто гневался. А папа ничего не знал. Грустно сознавать, что мы совершенно утратили связь с одной из родовых ветвей.

– В противном случае, миледи, на семейные торжества, такие как свадьба, пришлось бы приглашать целую толпу родственников, а их с трудом вместил бы самый большой собор в Англии, и то при условии, что к нему пристроят несколько новых приделов.

Кассандра весело рассмеялась:

– Пожалуй, вы правы. Хотите взглянуть на предыдущих близнецов?

Так виконт прошел с ней всю галерею. Внезапно она остановилась и в ужасе воскликнула:

– О Господи, который час? Ах, я опаздываю на встречу с мистером Кобургом! Что он обо мне подумает? Я ведь так надеялась произвести на него благоприятное впечатление.

– Мы здесь не больше часа, миледи, – ответил виконт. – Позвольте мне проводить вас к мистеру Кобургу.

Я объясню ему, что вы задержались, любезно согласившись показать фамильные портреты своему гостю. И если мистер Кобург не удовлетворится подобным объяснением, значит, он не джентльмен и не заслуживает вашего драгоценного внимания.

Услышав его слова, девушка вздохнула с облегчением:

– Если прошло не больше часа, я еще успею. Мистер Кобург – мой управляющий, и я более чем уверена, что он намеревается вести мои дела самостоятельно или в крайнем случае привлекая к этому моего дядюшку. Держу пари, им обоим и во сне не снилось, что я вдруг изъявлю желание взять управление поместьем в свои руки.

– А вы и в самом деле решились на такой отчаянный шаг, миледи? – Найджел удивленно вскинул брови.

– Я ведь женщина, милорд, – лукаво улыбнулась она, и ямочки обозначились на ее щеках. – Но смею надеяться, я достаточно умна. И, что самое главное, наделена властью. Представляете? Я графиня Уортинг, и Кедлстон принадлежит мне. И будет принадлежать до конца моих дней. Кроме того, я совершеннолетняя. И поэтому имею право потребовать, чтобы управляющий ответил на мои вопросы и научил меня всему. Я решила самостоятельно вести дела в Кедлстоне, как делали все мои предшественники. Надеюсь, у меня это получится даже лучше, чем у некоторых из них. – Щечки ее зарделись, глаза сияли.

Найджел задумчиво усмехнулся, вспоминая крушение собственных надежд. Когда он впервые это понял? Как это произошло – внезапно или постепенно? Виконт мог бы одной фразой лишить эту девушку всех иллюзий, если бы захотел.

Улыбка ее померкла.

– Вы тоже считаете, что мне это не удастся? – промолвила она. – Вы мужчина, а мужчины не верят, что женщина способна на такое. Но я вам всем докажу, что это не так.

– Напротив, миледи. – Виконт учтиво поклонился. – Позвольте мне сопровождать вас на встречу с управляющим. Вы не должны опоздать. Вероятно, он и не предполагает, что женщины бывают пунктуальны. Клянусь, не хотелось бы мне оказаться на его месте. Убежден, вы проявите себя по-мужски – простите, по-женски – и одержите победу над мужчиной.

Кассандра одарила Найджела ослепительной улыбкой и положила руку на его рукав.

– Ах, я целый год ждала этого дня! – призналась она. – Как это замечательно, милорд, чувствовать себя свободной и независимой!

Что ж, другие дамы, возможно, мечтают о бесконечных праздниках и вечеринках, балах и раутах. К своему немалому удивлению, Найджел вынужден был признать, что графиня Уортинг не только красива, жизнерадостна и наивна, но еще и с сильным характером.

Уж лучше бы характера у нее и вовсе не было.

Кассандра беседовала с управляющим около часа. Разговор был не из легких. Начать с того, что ей пришлось убеждать не одного, а двух джентльменов. Дядюшка тоже ждал ее в кабинете. Он смотрел на племянницу сурово и по-отечески снисходительно. Мистер Кобург – примерно с таким же выражением. Дядюшка сразу заявил, что Кассандре не стоит забивать свою хорошенькую головку такими пустяками. Тем более волноваться о том, что станет с поместьем теперь, когда дядя уже не ее опекун. Кассандру должно успокоить то, что мистер Кобург – один из самых опытных управляющих в Англии, да и он сам, ее дядя, постоянно будет рядом и в любой момент сможет ответить на вопросы мистера Кобурга. Уиллоу-Холл всего в нескольких милях езды от Кедлстона.

Этой фразой мистер Хэвлок надеялся поставить точку в их беседе, что ясно читалось в его взгляде и улыбке.

Но Кассандра, в свою очередь, одарила джентльменов лучезарной улыбкой, подошла к широкому письменному столу, уселась в огромное кожаное кресло и потребовала, чтобы ей принесли конторские книги.

Поначалу девушке казалось, что тетрадь перевернута вверх ногами или записи велись на арабском. По прошествии часа она удостоверилась лишь в том, что это не так. Кассандра задавала вопросы, вероятно, удивлявшие джентльменов наивностью или даже глупостью, и просила их по несколько раз повторять объяснения более доходчиво. Она расспрашивала их о том, что считала гораздо важнее, чем колонки цифр, сами по себе ни о чем ей не говорившие. Но, желая, к примеру, узнать, собираются ли ремонтировать фермерские коттеджи или строить школу для деревенских детей, Кассандра получала в ответ все те же бесконечные ряды цифр и ссылки на так называемые финансовые возможности. Иными словами, ей недвусмысленно дали понять следующее: неизвестно, хватит ли на это денег, а если требуемая сумма и наберется, не потратить ли ее на что-нибудь другое?

Она взяла к себе в комнату несколько конторских книг, тем самым вызвав у джентльменов неподдельный ужас, и твердо решила листать их до тех пор, пока не докопается до смысла всех этих закорючек. И, конечно, по-прежнему требовать объяснений у управляющего, даже если ее вопросы продемонстрируют полнейшую некомпетентность.

– Черт побери, – добродушно усмехнулся Сайрус, направляясь вместе с племянницей в гостиную, когда подошло время чаепития, – а ты отчаянная девчонка, Кассандра! Конечно, скоро ты и сама убедишься, что лучше всего предоставить Кобургу вести и дальше все твои дела, но тем не менее он понял, что теперь хозяйка Кедлстона – графиня Уортинг. Даже после того как вступишь в брак и твой супруг станет распоряжаться всем от твоего имени, ты все равно будешь выше его, если только не выйдешь за человека, равного тебе по положению.

Кассандра, не возразив дяде, улыбнулась ему и лакею, открывшему перед ними дверь гостиной.

В комнате собрались почти все домочадцы: миссис Хэвлок, леди Беатрис, Пейшенс и Робин. Виконта Роксли не было. Наверное, вместе с Пейшенс в Кедлстон пожаловала леди Матильда, и виконт вызвался сопровождать ее на прогулку в парк.

– Кассандра, дорогая, – обратилась к девушке миссис Хэвлок, – полагаю, сегодня уже поздно закладывать карету его сиятельства. Скорее всего он отправится в путь завтра утром. Ему предстоит долгое путешествие – лучше выехать пораньше.

– Завтрашний день он проведет в Кедлстоне, тетя Алтея. – Кассандра, расположившись у подноса с чаем, приняла чашку из рук Беатрис. – Вполне возможно, виконт задержится еще на несколько дней.

Вот тут-то и разразилась буря, как и ожидала Кассандра. Она никак не могла понять, почему они все так ополчились против виконта Роксли. Он молод, хорош собой, знатен, богат. Виконт – друг ее покойного отца и приехал из Лондона, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение. Странно, родственники только и мечтают поскорее выдать ее замуж. С их точки зрения, виконта вполне можно рассматривать как кандидата в женихи. Вряд ли с ним сравнится кто-либо из ее прежних поклонников – даже Робин.

– Кассандра, настоящий джентльмен никогда не является без приглашения на бал и не старается продлить свой визит, – заявила миссис Хэвлок. – Тем более что виконт – совершенно чужой нам человек.

! – Когда сегодня утром я попытался расспросить его о семье и родственниках, – вмешался мистер Хэвлок, держа в одной руке крохотную чайную чашечку, а другую засунув в вырез жилетки, – виконт не ответил ни на один мой вопрос и отказался прояснить свои намерения относительно тебя, Кассандра.

– Виконту следовало откровенно поговорить с Сайрусом, девочка, – подхватила Беатрис, – прежде чем предлагать тебе руку и сердце. Этот человек должен был рассказать нам, кто он и зачем приехал. А мы бы, в свою очередь, решили, достоин ли виконт той чести, которую ты окажешь ему, согласившись стать его женой.

Кассандра от души расхохоталась:

– Его женой? Да я только вчера познакомилась с ним! Мне нравится его общество. Он очень добр ко мне и помог понять, почему папа так изменился в последние годы. Через несколько дней виконт Роксли вернется в Лондон, оставив мне только приятные воспоминания о нашем знакомстве. Вот и все. Он никогда не был моим поклонником и не предлагал мне руку и сердце. Не забывайте и о том, что это я пригласила его на бал и я же уговорила погостить у меня еще пару дней. Вам совершенно незачем наводить о нем справки и пытаться выяснить у виконта то, что он не хочет сообщать о себе. Мне известно о нем все, что я желала бы знать, и этого довольно.

– Виконт был так любезен со мной и с мамой, робко заметила Пейшенс.

– Виконт Роксли поднаторел в искусстве быть любезным, моя дорогая, – возразила миссис Хэвлок. – Это-то нас и тревожит. Девушки, подобные тебе и Кассандре, весьма легко попадают под влияние внешних чар. Если бы вы были постарше, то поняли бы, что главное в будущем супруге – надежность. Взять, к примеру, Робина…

– Оставь меня в покое, мама, – отрезал Робин. – Ты добьешься только того, что Касс еще больше заупрямится. Лучше расскажи ей о нашем новом плане. Может, он придется Касс по душе?

Они снова решают за нее, как ей жить! Сколько же времени пройдет, прежде чем родственники поймут, что это бесполезно? Кассандра обвела всех взглядом и, вскинув брови, осведомилась:

– Ну и что это за план?

– К несчастью, на его выполнение нужно время, – пояснил мистер Хэвлок. – А тебе уже двадцать один год, Кассандра. Но смею надеяться, высокий титул и богатое приданое заставят всех позабыть о твоем возрасте.

– Ну разумеется, я почти старуха! – рассмеялась Кассандра. – Так в чем состоит ваш план?

– Следующей весной мы отправимся с тобой в Лондон на открытие сезона, – сказал мистер Хэвлок, – и представим тебя ко двору. Следовало давно это сделать. Мы подыщем тебе достойного супруга, дорогая, и вы будете жить в Кедлстоне.

– Я тоже поеду с тобой, племянница, – добавила Беатрис. – А Матильда возьмет с собой Пейшенс. Ее тоже пора вывозить в свет. Отец оставил ей неплохое приданое. Алтея будет навещать в школе своего сына, а Матильда – заниматься Пейшенс. Я же отправлюсь туда ради тебя, Кассандра.

– А ты. Роб? – Кассандра подняла на кузена смеющиеся глаза. – Ты тоже часть этого хитроумного замысла? Поедешь в Лондон на поиски невесты? Может статься, этой невестой окажусь я.., или Пейшенс?

– Боже мой, Касс! – Пейшенс прижала ладони к вспыхнувшим щекам и бросила на кузину укоризненный взгляд.

– Я останусь у себя дома. Касс, – ответил Робин со спокойным достоинством. – Это совершенно новый план, а не измененный старый.

Кассандра, поняв, что обидела его и смутила Пейшенс, сразу же раскаялась в своих словах. Но ее просто загнали в угол, и она не устояла перед искушением дать выход своему недовольству.

– Я всем вам глубоко признательна за заботу. – Девушка окинула взглядом собравшихся. Они любят ее, и она их тоже. – Посмотрим. Хотя мне бы хотелось и следующее лето провести в Кедлстоне, я не возражаю против поездки в Лондон на следующий сезон. Но прошу вас понять: я отправлюсь вовсе не за тем, чтобы заполучить супруга. Я не собираюсь замуж. Пока по крайней мере.

Возможно, по прошествии времени, спустя несколько лет, она, как хозяйка поместья, почувствует себя более уверенно и вступит в брак с человеком, которого выберет сама. Но сейчас Кассандра еще не готова так скоро расстаться со свободой, дарованной лишь немногим женщинам.

Родственники удовлетворились ее ответом. Конечно, "они не поверили Кассандре, но решили, что в Лондоне быстренько ее пристроят. И в их желании не было ничего предосудительного, поскольку они считали, что без мужской опеки девушка просто не выживет. Так думает даже тетя Би, а у той сильный характер, и во многом она права. Но племянницу Би почему-то причисляет к женщинам хрупким и беспомощным.

В этот момент двери отворились, и в комнату вошли леди Матильда и виконт Роксли. Все тотчас заговорили о погоде, обсуждая эту тему вдоль и поперек. Робин нарочно напомнил Кассандре, что весь следующий день ей придется провести в коттедже. Ведь Пейшенс сообщила ему, что портниха должна снова снять с Кассандры мерки, иначе не подогнать платье. Тут виконт Роксли заметил, что будет рад сопровождать леди Уортинг, а заодно и осмотрит коттедж, который, по словам леди Матильды, просто очарователен.

Кассандра бросила на Робина быстрый взгляд и улыбнулась. В ответ он сурово нахмурился. Его уловка привела к совершенно обратному результату, и Робин ничего не добился.

– Благодарю вас, милорд, – промолвила Кассандра. – Это очень мило с вашей стороны. Мы приятно проведем время.

Глава 8

На следующий день Найджел отправился в коттедж. Хотя он почти не видел Кассандру (она примеряла наверху платье), первые несколько часов пролетели незаметно. Леди Матильда Гиббоне по просьбе гостя провела его по комнаткам опрятного и уютного домика, а мисс Пейшенс Гиббоне показала ему маленький парк, который, конечно же, был частью огромного кедлстонского парка. Сегодня парк не так красив, как в солнечный день, с сожалением заметила она, поскольку погода испортилась, поднялся ветер и вот-вот пойдет дождь. Найджел заверил ее, что, несмотря на ненастье, и домик, и парк завораживают взгляд.

Ему не составило никакого труда завоевать расположение обеих дам, и он беззастенчиво использовал свое обаяние, чтобы сделать их своими союзницами. Кто знает? Может, очень скоро ему понадобится их поддержка?

У него остается сегодняшний день и еще завтрашний (к этому выводу виконт пришел вчера, ложась спать). Родственники графини настроены к нему враждебно и не скрывают этого, а посему вряд ли удастся пробыть здесь дольше. Правда, виконту и сегодня, видимо, не суждено остаться наедине с девушкой, но он постарается наилучшим образом воспользоваться случаем, если таковой подвернется. Кедлстон отделяли от коттеджа две мили. Дорога пролегала через живописный парк с разросшимися деревьями. Они отправились в коттедж пешком, хотя Хэвлок предсказывал дождь, а тетушки убеждали племянницу сесть в экипаж. После того как Кассандра отказалась, Барр-Хэмптон заявил, что если пойдет дождь, карету за ней непременно пришлют. Найджел то и дело поглядывал на низкие тучи, мысленно умоляя их не проливаться дождем еще хоть несколько часов.

Если обратно они поедут в карете, дорога займет лишь несколько минут.

Кассандра спустилась в гостиную, когда все уже пили чай. Казалось, вместе с ней в комнату проник солнечный луч и повеяло свежестью. Она весело рассмеялась:

– Представляете, тетя Матильда? Меня хотят заставить носить мешки. Нет, я имею в виду не свободные платья, а настоящие мешки! Весь день я только тем и занималась, что выбирала ткани, откладывала их, брала другие, снова откладывала, возвращалась к прежним, и так без конца. А потом портниха попросила меня встать на тумбу и как принялась меня пихать, дергать, колоть булавками, вымерять! Я думала, на мне живого места не останется. Ага, это те самые пирожные, которые так великолепно печет ваша кухарка? Да, Пейшенс, будь добра, положи мне парочку на тарелку. Я ужасно проголодалась.

– Клянусь, миледи, – промолвил Найджел, поднявшись при ее появлении, – даже если вы наденете мешок на самый роскошный бал, то все равно затмите королеву.

Все рассмеялись.

– Ах, Боже мой, милорд, – с наигранной суровостью заметила Матильда, – ваши слова можно расценить как выпад против королевы!

– Ничуть, миледи, это сущая правда.

– Это грубая лесть. – Кассандра погрозила виконту пальчиком. – И выпад против королевы.

– А что, разве королева – красавица? – простодушно осведомилась Пейшенс, и все снова засмеялись.

Виконту было хорошо в этой маленькой дамской компании. Но, заметив на оконном стекле капли дождя, Найджел поднялся:

– Пора проводить вас домой, миледи. Иначе мы попадем под ливень.

– О Господи! – Матильда посмотрела в окно. – Дождь начинается. Кассандра, тебе следовало приехать в экипаже, ведь небо хмурилось с самого утра. Не переждать ли его? Если ты пойдешь пешком, то промокнешь до нитки. А так – глядишь, дождь и кончится.

– Едва ли, тетя Матильда. Он все усиливается. Мы отправимся домой сию же минуту. Я не боюсь промочить ноги.

– Дяде Сайрусу надо было прислать за вами экипаж, – вставила Пейшенс.

Найджел бросил взгляд на Кассандру, но она ни словом не обмолвилась о том, что кузен предлагал ей то же самое.

– Полагаю, миледи, – обратился виконт к Матильде, – у вас можно одолжить зонтик?

– Да, есть у меня один – большой, черный. С ним еще мой супруг покойный ходил. Я пошлю за зонтиком, милорд. – Она тревожно выглянула в окно:

– О Господи, дождь и не думает прекращаться!

– А для тебя. Касс, у меня есть зонтик поменьше, – добавила Пейшенс.

– Поверьте, два зонтика даже хуже, чем ни одного, – усмехнулся Найджел. – Они будут цепляться один за другой, и их хозяева неминуемо собьются с дорожки и окажутся по колено в высокой мокрой траве. Благодарю вас, мисс Гиббоне, одного зонтика вполне достаточно.

Кассандра не возразила, что Найджел не преминул отметить. Наверное, ей тоже хочется пойти домой пешком, несмотря на все усиливающийся дождь. Да, двух дней вполне достаточно. Не стоит больше медлить.

Когда они вышли на улицу, дождь припустил вовсю. Найджел раскрыл зонтик и взял его в правую руку, а левую предложил Кассандре. Сперва она слегка оперлась о нее, чуть касаясь его широкого рукава, но зонтик уже не спасал девушку от дождя.

– Возьмите меня под руку, – предложил виконт, заглядывая ей в лицо, скрытое от него широкими полями соломенной шляпки. – Так мы с вами меньше намокнем.

Весь день он боялся, что дождь помешает его планам, а сейчас убедился в обратном. Как только Кассандра взяла Найджела под руку, он как бы ненароком привлек ее к себе. К счастью, неширокий каркас прогулочного платья ничуть не помешал ему проделать этот незаметный маневр. Зонтик над их головами как бы отгородил их от всего мира. Впрочем, вокруг и так было пустынно: тропинка шла через парк, прилегавший к коттеджу, и вверх по холму. Шум дождя, барабанившего по поверхности зонтика, казалось, сближал молодых людей еще больше.

Виконт хранил молчание. Кассандра тоже не проронила ни слова (умышленно или нет – сказать было трудно). Наверняка девушка ощущала неловкость, растущую от того, что Найджел не поддерживал разговор. То, что она не попыталась нарушить молчание, говорило о многом. О том, что ему необходимо было знать.

Как только они поднялись на холм, поросший деревьями, Найджел оглянулся и посмотрел вниз.

– Ага!.. – промолвил он.

Кассандра тоже обернулась, потом вскинула глаза на виконта, и по губам ее скользнула слабая улыбка. У крыльца коттеджа остановился экипаж, и кто-то – должно быть, Робин Барр-Хэмптон, Найджел готов был поклясться в этом – выпрыгнул из него и поспешил в дом.

Виконт позволил себе задать вопрос, заранее уверенный в ответе (иначе бы не решился задать его):

– Вы хотели бы вернуться?

– Нет. – Девушка покачала головой и встретилась с ним взглядом.

Обернувшись, она высвободила руку. Но Кассандра повернулась к нему, а Найджел к ней. Он больше не предложил ей руку, чтобы продолжить путь. Девушка тоже не двинулась с места. Несколько мгновений виконт пристально смотрел на Кассандру, затем пробежал глазами по ее лицу, задержал взгляд на губах и снова встретился с ней взглядом. Он не улыбнулся и не сделал шага ей навстречу.

Когда Кассандра подняла руки и положила ладони ему на грудь – а виконт знал, что сейчас именно это она и сделает, – он подумал, что девушка подчиняется ему, словно марионетка. Но им владел не только холодный расчет. Красота и обаяние Кассандры не оставили его равнодушным. Она прехорошенькая, как он уже говорил Уиллу Стаббсу. Без сомнения, губки у нее тоже прехорошенькие.., как и все прочее.

Найджел склонился, приблизив свое лицо к лицу Кассандры и вновь устремив взгляд на ее губы. Веки девушки затрепетали, словно пойманные бабочки, и, дождавшись, когда она закрыла глаза, виконт слегка коснулся губами ее губ. Он решил, что этот поцелуй не должен быть ни бесстрастным, ни чересчур пылким. Легкий, мимолетный поцелуй. Всего лишь одно мгновение нежности и сладостного желания. Найджел поднял голову и посмотрел на девушку сверху вниз, чуть прищурившись.

Она открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Виконт заметил, что Кассандра чуть-чуть выпятила губки, когда осторожно коснулась его губ. Без сомнения, это ее первый поцелуй.

– Мне следовало остановить вас, – прошептала она.

– Неужели? – Виконт позволил себе слегка улыбнуться.

– Но я рада, что не сделала этого. Мне было любопытно.

Ее искренность потрясла его. Графиня Уортинг не покраснела и ничуть не смутилась. Она не обвиняет его за то, что он воспользовался случаем, оставшись с ней наедине. Не притворяется искушенной, не сердится. «Мне было любопытно», – и все. Что именно ей любопытно узнать? Как целуются? Как он целуется?

– Я тоже рад, что вы не остановили меня, – признался Найджел. – Я мечтал об этом с той минуты, как увидел вас. Нет, клянусь жизнью, задолго до этого момента. Еще когда ваш отец рассказывал мне о вас. Я решил, что должен встретиться с вами. И непременно поцеловать.

Кассандра улыбнулась:

– Вот глупости! Идемте, нам пора.

Да, на сегодня достаточно. Почва для завтрашнего дня подготовлена. Но дождь припустил еще сильнее, и хотя под деревьями можно было спрятаться и подождать, пока он утихнет, все же это укрытие ненадежно: достаточно случайно задеть мокрую ветку, и на тебя обрушится водопад холодных струй. Не предложив девушке руку, виконт обнял ее за талию и привлек к себе. Она не протестовала.

Они в молчании двинулись вверх по тропинке, через липовую рощицу, которой Найджел уже любовался сегодня утром с противоположного конца парка, и наконец подошли к лужайке с той стороны дома, где находился бальный зал. От виконта не укрылось, что спустя некоторое время Кассандра обвила его рукой за талию.

Когда они вступили на лужайку, он наконец нарушил долгое молчание:

– Вчера вы сказали мне, что розовый сад – один из ваших любимых уголков в парке. А где вы еще любите бывать?

– У водоема. Вон там, за домом, крутой, обрывистый спуск, а внизу – водоем, куда поступает вода из родника, бьющего на соседнем холме. Он похож на маленький водопад. Под сенью деревьев все заросло папоротником и лесными цветами. Это – самое уединенное место во всем парке и самое красивое. На всем свете другого такого не сыщешь.

– Вы проводите меня туда завтра, миледи?

– Да. – Кассандра посмотрела на него и улыбнулась:

– Вы непременно побываете там до отъезда, милорд.

– И завтра у водоема я снова поцелую вас? – Найджел устремил на нее пристальный взгляд.

Они снова остановились. Губы девушки беззвучно зашевелились, словно она хотела что-то сказать. Но Кассандра вздохнула и, не проронив ни слова, слегка прикусила губу.

– О чем вы умолчали? – спросил Найджел, приблизив к ней лицо и наклонив зонтик так, чтобы их не было видно из восточных окон особняка.

– Я не смогла сказать вам, что этого делать не следует, – ответила она. – Что вы не должны даже думать об этом. Но я знала, что если так скажу, то это будет не правда и несправедливо по отношению к вам. Не стану притворяться скромницей.

Такое он слышит в первый раз. Графиня Уортинг хочет, чтобы завтра Найджел поцеловал ее, но не пытается уверить его в обратном, как поступили бы на ее месте девяносто девять женщин из ста. Кассандра не собирается перекладывать на него всю ответственность за этот поцелуй. Она сама желает, чтобы это произошло, и не отрицает этого. И в самом деле девушка с характером.

– Я ценю ваше доверие, миледи.

– Правда? – Девушка слегка нахмурилась. – Завтра я покажу вам водоем, милорд. Даже если будет дождь – этот уголок прекрасен в любую погоду. И там я поцелую вас, а вы меня. Но надеюсь, вы поймете, что это.., дружеский поцелуй, как сегодня. – Она чуть-чуть запнулась на слове «дружеский», но другое определение не пришло ей в голову. Они уже больше, чем друзья, но еще не любовники. Они еще никто друг для друга.., пока.

– Я никогда не сделаю ничего против вашей воли, миледи. – Найджел решил: все, что произойдет, произойдет с ее согласия.

Правда, свое согласие она даст по незнанию. Ведь человек может уступить, будучи осведомленным и неосведомленным. Однажды виконт принял приглашение провести вечер за игрой в карты и спешил на прием, сгорая от нетерпения, – жизнерадостный, доверчивый юнец. Он понятия не имел, на что идет.

Вот и графиня Уортинг ни о чем не подозревает. Думает, что согласилась на легкий, романтический поцелуй.

Конечно, ее положение нельзя и сравнивать с его историей. Ведь Найджел не замышляет ничего дурного. Но придет час, когда она обвинит его именно в злом умысле.

На следующее утро солнце сияло на безоблачном небе, как будто между двумя солнечными днями и не было дождливого, пасмурного дня. Ближе к обеду в Кедлстон приехала Пейшенс. Ее доставил экипаж, отправленный за ней Робином.

Накануне Робин весьма серьезно побеседовал с Пейшенс и ее матушкой, когда прибыл за Кассандрой. Он твердо решил не оставлять ее наедине с этим негодяем Роксли. Узнав, что она и виконт отправились в Кедлстон пешком, несмотря на сильный ливень, Робин страшно встревожился.

– Робин, дорогой, думаю, наши подозрения насчет лорда Роксли совершенно неоправданны, – возразила ему Матильда. – Это очень приятный джентльмен, и, кажется, он без ума от Кассандры.

Но Робин лишь мрачно насупился. Из последующего разговора Пейшенс поняла, что ее опасения были небеспочвенны. Робин сделал предложение Кассандре, но та отказала ему.

Пейшенс втихомолку оплакивала свои надежды, а ничего не подозревавший Робин вдруг обратился к ней и попросил оказать ему услугу – ради Кассандры, конечно. Виконт Роксли проведет в Кедлстоне еще день-другой и наверняка попытается остаться с Кассандрой наедине, а девушка так наивна и доверчива, добавил Робин, что непременно согласится составить ему компанию, совершенно не думая о своей репутации и не подозревая о его намерениях. Завтра утром Пейшенс должна приехать в Кедлстон и отправиться с Робином за теми двумя, чтобы присматривать за ними.

Пейшенс поняла, что им с Робином предстоит шпионить за Кассандрой и виконтом. Эта роль была ей не очень-то по душе, тем более что она прекрасно сознавала: Робин в этом случае защищает собственные интересы. Самой Пейшенс виконт Роксли нравился – она считала его и Кассандру на редкость красивой и романтичной парой. Но отказать Робину в помощи Пейшенс не могла. Кроме того, ей очень хотелось провести с ним почти целый день.

Итак, она приехала в Кедлстон, когда Кассандра еще завтракала. Касс всегда была ранней пташкой, но сегодня припозднилась, и не потому, что поздно встала. Вместе с мистером Кобургом графиня уже успела побывать на ферме, где ознакомилась с хозяйством. Когда Пейшенс вошла в маленькую столовую, там сидели Робин, виконт Роксли и Кассандра – правда, завтрак уже закончился.

– А, Пейшенс, доброе утро! – сказал Робин, поднимаясь ей навстречу (то же сделал и виконт, учтиво поклонившись девушке). – Как хорошо, что ты приехала!

– Пейшенс? – Кассандра смотрела на кузину с нескрываемым удивлением. – Рада тебя видеть. Ты добралась пешком?

– Кассандра и виконт Роксли собираются прогуляться к водопаду, – промолвил Робин. – Дорога туда трудная, но денек выдался прелестный. Думаю, нам с тобой следует напроситься с ними, Пейшенс. – Он вопросительно взглянул на Кассандру:

– Не возражаешь, Касс?

Пейшенс, хорошо зная свою кузину, поняла, что та возражает, да еще как! Несмотря на то что говорила ей Кассандра в свой день рождения, Пейшенс была почти уверена: кузина наконец-то влюбилась и хочет провести с виконтом несколько часов наедине. А где найти более романтическое место, чем водоем у водопада?

Кассандра изобразила лучезарную улыбку:

– О, это было бы чудесно!

Не успела смущенная Пейшенс присесть, как виконт Роксли обворожительно улыбнулся ей и сказал:

– Мисс Гиббоне, пока мистер Барр-Хэмптон беседует с графиней, позвольте попросить вас немного пройтись со мной по парку. Клянусь честью, не стоит терять такой солнечный денек.

– Благодарю вас, милорд, – ответила она. Виконт Роксли нравился Пейшенс, поскольку, как ни странно, и сам относился к ней с симпатией. Сперва девушка побаивалась этого элегантного джентльмена, но ее внутренняя скованность прошла благодаря обаянию виконта. Она вдруг с удивлением обнаружила, что в его присутствии может быть самой собой.

– Мисс Гиббоне, – начал он, медленно прохаживаясь с девушкой по лужайке перед домом, – не могу выразить, как я счастлив, что вы и мистер Барр-Хэмптон составите нам компанию. Нет, черт побери, я лгу, и вам это прекрасно известно!

Виконт взглянул на нее чуть прищуренными улыбающимися глазами и подмигнул так лукаво, что Пейшенс ничуть не рассердилась на него за эти слова. Да она и без того знала правду. Мама не ошиблась. Виконт и в самом деле без ума от Касс. Вполне возможно, даже влюблен в нее. Пейшенс улыбнулась ему:

– Но, милорд, Робин считает своим долгом сопровождать Кассандру. Как мне отговорить его? Он будет недоволен, если я откажусь помочь ему.

– Я не допущу, чтобы мистер Барр-Хэмптон рассердился на вас. Нам нужно разыграть спектакль, в результате чего вы наконец останетесь наедине с небезызвестным вам джентльменом, Виконт пристально посмотрел ей в глаза, и Пейшенс покраснела. О Господи, он все знает!

– Насколько я понимаю, – продолжал виконт, – спуск к водоему весьма крутой. Туда ведет тропинка?

– Местами там очень опасно, милорд. Тропинка каменистая и узкая. Необходимо внимательно смотреть под ноги. Но мы с Кассандрой хорошо изучили этот путь и ничего не боимся.

– Тем не менее вполне вероятно, что леди.., подвернет лодыжку и не сможет продолжать спуск?

– Боже мой! – Пейшенс никогда не была хорошей актрисой, но сразу поняла, чего хочет виконт. Он просит ее обмануть Робина – Робина! Тогда виконт и Кассандра проведут некоторое время наедине у водоема.

– Конечно, леди не причинит себе никакого вреда, – добавил виконт Роксли. Теперь его глаза снова тепло улыбались Пейшенс. – Леди должна соблюдать осторожность на таком опасном спуске.

Виконт не настаивает. Если она откажется, он все поймет и не обидится, поскольку оставляет решение за ней.

Пейшенс вдруг подумала, что виконт очень подходит Кассандре – такой красивый, обаятельный, добрый, мужественный. Если он женится на Касс, Робин останется не у дел. Робин не пара кузине. Да, ей больно при мысли, что он и Касс могут пожениться, но и независимо от собственных чувств Пейшенс сомневалась, будет ли этот брак удачным. Не то чтобы Робин не волевой человек – совсем напротив. Но.., он будет во всем уступать Кассандре, поскольку чувствует себя ответственным за нее и за Кедлстон, и постарается защитить Касс от тех, кто не прочь обмануть слабую женщину. Робин сочтет, что он главный в доме, а на самом деле всем станет верховодить Кассандра. Такое положение дел вряд ли кого-то из них устроит. А вот виконт Роксли не позволит помыкать собой. Итак, час спустя случилось непредвиденное. Они прошли вчетвером через розовый сад, вниз по лужайке, к зарослям деревьев. Дальше начинался крутой, обрывистый спуск. Тропинка и в самом деле оказалась извилистая и каменистая, хотя валуны не мешали, а скорее помогали спускаться. За них держались, чтобы не скатиться вниз. Виконт Роксли помогал Кассандре, хотя она со смехом заявила, что прыгает по камням, как горная козочка, и не нуждается в его помощи. Робин крепко держал Пейшенс за руку. Он улыбнулся ей.

– Спасибо, что согласилась пойти со мной, Пейшенс.

Ты оказала мне неоценимую услугу. Я этого никогда не забуду.

Услышав это, она почувствовала укол совести. Возможно, это заставило бы ее изменить решение, но было уже слишком поздно. Пейшенс наступила на край валуна – на самый край, – неловко соскользнула с него и, потеряв равновесие, вскрикнула. Крепкая рука Робина удержала ее от падения, и все же лодыжку она подвернула.

«Да, актрисы из меня и в самом деле не выйдет», – пронеслось в голове у Пейшенс. Плюхнувшись на валун, она сжала лодыжку и поморщилась от боли. Что ж, по крайней мере не придется обманывать Робина. Все чистая правда. Слезы выступили у нее на глазах. Пейшенс зажмурилась и прикусила губу, чтобы не заплакать. Она не будет плакать. Ни за что! Господи, какая ужасная боль!

Робин опустился перед ней на колено, положил ее ногу к себе на бедро, осторожно осмотрел лодыжку и с тревогой заглянул в лицо Пейшенс:

– Боже мой! Какое несчастье! Тебе очень больно? Две слезинки покатились по ее щекам, но она решительно помотала головой:

– Я сама виновата.

Кассандра и виконт расстроились.

– Мы должны вернуться домой, – сказала Кассандра. – Надо уложить тебя в постель, Пейшенс, и позвать доктора. У нее перелом. Роб?

– Нет, вывих. Надеюсь, что вывих.

«У виконта Роксли такие выразительные глаза», – подумала Пейшенс, мельком взглянув на него, и вскрикнула, как только Робин коснулся самого болезненного места на ее лодыжке. Девушка готова была поклясться: виконт понял, что она не притворяется.

– Я отнесу вас домой, мисс Гиббоне, – тихо промолвил он. – Мне жаль, что так получилось. Клянусь жизнью!

Услышав это, Робин ощетинился:

– Уж это предоставьте мне. Черт побери, я сам во всем виноват! Я предложил Пейшенс пойти со мной, и я же помогал ей спускаться. Дьявольщина!

«Нет, никогда, – мысленно пообещала себе Пейшенс, – никогда и никого я больше не буду обманывать! И Робина в первую очередь».

– Нет, это моя вина, – возразила она. – Я смотрела по сторонам, а не под ноги. – Но вам незачем возвращаться. Мне не хотелось бы лишать вас такой замечательной прогулки. Это твой день, Касс. Ты собиралась показать милорду самый прелестный уголок в парке и должна выполнить свое обещание. Прошу тебя. Пожалуйста!

Оба они – и виконт, и Кассандра, – начали возражать (вполне искренне, Пейшенс была в этом уверена). Робин – к его чести и к величайшему смущению Пейшенс – не сказал ни слова против. Похоже, в этот момент он думал о ней, а не о том, чтобы следить за Кассандрой.

– Я вполне могу идти, – сказала Пейшенс, наконец убедив их в том, что будет крайне смущена, если все они вернутся домой. – Не надо нести меня, Робин. Я тяжелая.

Но, попытавшись встать, она не успела сделать и шагу, как снова споткнулась и непременно упала бы, если бы Робин не поддержал ее, обняв за талию. Пейшенс уткнулась ему в плечо и заплакала. Не от боли – она заслужила боль, – но от того, что сделала. Ее план удался. Кассандра и виконт продолжили спуск к водоему. Робин и не догадывается, что она нарочно подвернула ногу.

«Какой он сильный», – подумала Пейшенс, когда он легко подхватил ее на руки и понес вверх по склону холма. Девушка обвила шею Робина и склонила голову на его плечо. Какой он мужественный и сильный! Если бы ей не было так стыдно за свой поступок, если бы от боли в лодыжке не потемнело в глазах, Пейшенс затрепетала бы от счастья и смущения, впервые оказавшись в его объятиях.

– Бедная моя Пейшенс, – прошептал Робин. – Бедняжка моя!

– Я сама виновата. Робин, тебе, наверное, тяжело меня нести?

– Тише, тише, – промолвил он с такой нежностью в голосе, что Пейшенс едва не зарыдала. – Тише.

Глава 9

«Надо было вернуться домой вместе с Пейшенс, – думала Кассандра, спускаясь по холму вместе с виконтом Роксли. – Но если бы я так поступила, Пейшенс наверняка чувствовала бы себя неловко и считала, что испортила всем прогулку. Кроме того, чем я помогла бы кузине? Робин сам отнесет ее домой и пошлет за доктором. А дома вокруг нее засуетятся Алтея и Беатрис, да еще примчится и Матильда».

Итак, она старательно убеждала себя, что поступила правильно. Что верно, то верно: ей так не хотелось возвращаться! И до того, как Пейшенс подвернула ногу, Кассандра размышляла о том, как бы спровадить Робина и кузину. И теперь так стыдилась этого, будто сама все подстроила. Бедняжка Пейшенс!

– Я должен вам кое в чем признаться. – Виконт Роксли словно прочитал ее мысли и высказал их вслух. Но ведь это он обратился к ней, а не она к нему. Остановившись посреди узкой тропинки и крепко сжимая руки графини, он заглянул ей в лицо:

– Боюсь, в том, что случилось с вашей кузиной, виноват я.

– Нет. – Кассандра улыбнулась ему. – Вас ведь не было поблизости, милорд, когда это произошло. – Значит, и виконт желал, чтобы Робин и Пейшенс оставили их наедине.

– Выйдя сегодня в сад с мисс Гиббоне, пока вы завтракали, я предложил ей притвориться, будто она споткнулась, – пояснил он и впился в нее пристальным взглядом.

– Так это обман? – изумилась Кассандра. – Пейшенс притворялась? И лодыжка у нее ничуть не болит?

– Увы, миледи, никакого обмана не было. Вместо того чтобы разыграть сцену, мисс Гиббоне случайно оступилась. Теперь вы понимаете, что я виноват перед ней, поскольку уговорил пойти на обман ради моей выгоды. Мне очень жаль, что все так получилось.

Они вошли под сень деревьев, раскинувшихся над ними, словно тенистый шатер. Заросли папоротника почти скрывали узкую тропинку. Воздух был напоен пряным ароматом земли, травы и зелени. Тишину нарушали лишь щебет птиц и отдаленный шум водопада. Казалось, они одни в целом свете.

– Значит, и вы чувствуете себя виноватым? – сказала Кассандра. – Я тоже, поскольку желала этого, милорд. Нет, я говорю не о несчастье, случившемся с Пейшенс, а.., об этом. – Плечи ее поникли, и она умолкла.

Только сейчас Кассандра поняла, как далеко зашла. Мысль об этом посетила ее еще вчера, по возвращении из коттеджа, и потом, ночью, когда она тщетно пыталась заснуть. И сегодня утром, подумав о том, что они вдвоем пойдут к водопаду и там виконт снова поцелует ее, Кассандра затрепетала. Она играет с огнем. Кассандра улыбнулась: какие странные мысли посетили ее!

– Может, нам стоит вернуться? – спросил виконт. Да, необходимо вернуться. Это лучше всего. Они оба виноваты и должны понести наказание, лишив себя приятной прогулки, о которой мечтали.

Но Кассандра молча покачала головой. «Что-то неуловимо изменилось в наших отношениях, – подумалось ей. – Легкость и флирт исчезли, по крайней мере на время». Впервые Кассандра вдруг осознала, как опрометчиво поступила, отправившись на прогулку с джентльменом.

Но прежде чем девушка успела развить эту мысль, они спустились с холма и, выйдя из рощицы, неожиданно очутились в зачарованной стране волшебной красоты. Даже сама Кассандра, видевшая это сотни раз, затаила дыхание.

Перед ними расстилался глубокий водоем, по форме напоминавший слезу. В нем отражались темно-зеленые кроны деревьев и заросли папоротника, отчего он казался еще темнее и глубже. С обрывистого утеса с шумом ниспадал водопад. Прибрежные камни покрывал мох, в расщелинах росли невысокий кустарник и папоротник.

Стоя на берегу водоема, можно было забыть обо всем на свете. Знакомый и привычный мир повседневных забот и печалей отступал далеко-далеко.

– Да, это и в самом деле райский сад! – восхищенно промолвил виконт Роксли.

– Но здесь нет фруктовых деревьев.

Он взял Кассандру за руку, и их пальцы переплелись. Почему-то этот жест показался девушке невероятно интимным. В том, как виконт обнимал ее за талию, такой интимности не было. Но сейчас он не играл и не флиртовал с ней. Виконт смотрел на открывшееся перед ним великолепие с благоговейным восторгом.

– Да, – он взглянул на нее, – теперь я понимаю, почему вы так любите здесь бывать. Сомневаюсь, что где-либо еще в Англии сыщется столь же прелестный уголок.

– И во всем свете? – улыбнулась она. Взгляд его стал холодным, почти суровым. Но эта странная холодность почти мгновенно исчезла.

– Ну конечно, миледи. Ни одна страна в мире не сравнится по красоте с Англией.

– В детстве я часто приходила сюда, когда мне было грустно или, напротив, хотелось петь от счастья. Здесь излечится самая глубокая грусть, а счастье засияет еще ярче.

– А ваши кузены и кузины тоже приходили сюда?

– Иногда. Мы взбирались на прибрежный валун и ныряли с него, хотя здесь довольно глубоко для детей. Обычно я приходила сюда одна. Здесь все дышит уединением.

– И несмотря на это, вы решили привести сюда меня, графиня?

– Вы мой гость. Мне хотелось показать вам все красоты нашего парка.

– Правда? Значит, вы приводите сюда всех своих гостей?

Кассандра ни разу еще не приводила сюда чужих – до сегодняшнего дня.

– Нет, – ответила она.

– Только избранных?

– Нет. Только вас.

– Почему?

Как ему объяснить? Ведь Кассандра и сама толком не знала, почему. Чтобы он снова поцеловал ее? Но виконт уже поцеловал ее на холме по дороге из коттеджа. Для этого незачем было приводить его сюда. И если она и в самом деле хотела этого, ее решение таило в себе опасность. Значит, ей просто захотелось побыть с ним в волшебной стране? Чтобы память об их встрече осталась в глубоких водах лесного водоема? И через неделю, через год, через десять лет – каждый раз, приходя сюда, она будет вспоминать это.., это мгновение?

– Не знаю, – призналась девушка. – Может, потому, что вы попросили меня об этом?

И тут она с пугающей ясностью поняла: ей хотелось впустить виконта в свой сокровенный внутренний мир. Так сильно хотелось… Что-то произошло с Кассандрой за три дня, прошедшие со дня ее рождения, что-то, чего она боялась и чему противилась – даже сейчас. Все случилось так быстро, что девушка до сих пор еще не оправилась от потрясения. Волнение, радость, страх – все смешалось в ее душе. Она перевела взгляд на водоем, чтобы хоть как-то собраться с мыслями.

– Вчера я сказал, что снова поцелую вас. – Виконт посмотрел на нее.

Вчерашний поцелуй перевернул жизнь Кассандры – какая глупая и напыщенная фраза! Но как иначе объяснить то, что творилось сейчас в ее душе? Она подняла на него глаза.

– Я не стану пользоваться тем, что мы с вами далеко от дома и находимся здесь одни, – продолжал виконт, пробегая взглядом по лицу графини так, что она почти физически ощущала, как он ласкает ее глазами. – Я поцелую вас только с вашего позволения, миледи. Вы позволите мне поцеловать вас? – Их взгляды встретились.

Господи, до чего же она наивна! Кто же виконт на самом деле – галантный джентльмен или опытный соблазнитель? Неужели ее тетушки и дядюшка правы? Но Кассандра сознательно гнала от себя сомнения. Она в безопасности. Виконт не причинит ей зла. И больше всего на свете Кассандре хотелось сейчас снова ощутить на своих губах поцелуй – здесь, у водопада. Его поцелуй.

Она кивнула.

Виконт поцеловал ее так же, как и накануне, – легко, тепло, не спеша. Его руки крепко обвились вокруг талии девушки. Сегодня прикосновение губ виконта уже не удивило ее. Сегодня она даже заметила, что губы его чуть приоткрыты. Вот почему прошлый поцелуй поверг ее в такое смущение и показался таким сокровенным, хотя соприкасались только их губы. Кассандра могла попробовать его на вкус. До нее доносился шум воды и аромат лесной свежести. Руки как бы сами собой медленно приподнялись и опустились ему на плечи. Широкие, мускулистые плечи.

«Тут что-то не так, – пронеслась мысль у Кассандры, когда виконт чуть отстранился и устремил на нее взгляд голубых глаз, казавшихся сонными из-за слегка прикрытых век. – Зачем я позволяю целовать себя мужчине, с которым даже не помолвлена и вряд ли когда-либо обручусь?» Но странно, девушка не чувствовала себя виноватой. Ведь ничего плохого не случится. Вот только как она будет жить, если виконт завтра уедет?

Придя в себя, Кассандра заметила, что его пальцы развязывают шелковый бант у нее на затылке. Он снял с нее соломенную шляпку и бросил на землю.

– Это была досадная помеха, – улыбнувшись, пояснил виконт.

В следующее мгновение разум покинул Кассандру. Найджел обвил ее одной рукой за талию, а другой за плечи и прижал к себе. Она ощущала его мускулы всем телом – сегодня на ней не было кринолина. От неожиданности Кассандра ахнула, но он тут же прикрыл ей рот поцелуем.

«Так вот что имел в виду виконт, когда говорил о поцелуе у водоема!» – догадалась она, ощущая происходящее как бы сквозь туман.

Обхватив его за талию, Кассандра вдруг интуитивно поняла, что сейчас с ней происходит неотвратимое. Она ощутила в себе женское начало, о котором раньше и не подозревала. Теперь, узнав, что это такое, она навсегда сохранит в памяти незабываемое мгновение. Каждая клеточка ее тела отзывалась на их объятия. Кассандра испытывала томление и трепет – поцелуй виконта поглотил ее всю. Его язык сначала легко обвел губы Кассандры, затем продвинулся дальше и наконец проник в рот.

Кассандра застонала от наслаждения. Виконт осторожно отстранился и разжал объятия. Девушка взглянула на него, изумленная, ошеломленная.

– Клянусь честью, – признался он, – вы заставили меня забыться.

То же могла бы сказать и она. Оглядевшись, Кассандра отыскала глазами старое бревно в зарослях папоротника, всегда служившее ей скамейкой, и направилась к нему неверными шагами. Опустившись на бревно, она перевела взгляд вверх, к водопаду, где виднелся кусочек голубого неба. Сделав глубокий вдох, девушка задержала дыхание и снова вдохнула, стараясь справиться с волнением.

Виконт не двигался с места и хранил молчание. Кассандра была благодарна ему за то, что он позволил ей собраться с мыслями. Господи, как же она все-таки наивна, если ожидала повторения вчерашнего поцелуя, который был для нее непривычным и откровенным.

Наконец виконт подошел к девушке и, поставив ногу на бревно, оперся рукой о согнутое колено. Взор ее был прикован к водоему.

– Я обидел вас? – тихо спросил он. Она покачала головой:

– Нет.

Виконт слегка коснулся ее щеки тыльной стороной ладони и тут же убрал руку.

– Не воспринимайте это как проявление неуважения, – продолжал он. – Мои намерения чисты, миледи.

Что он имеет в виду? Кассандра внимательно посмотрела на него.

– Я не стал бы целовать вас так, но на мгновение позволил страсти взять надо мной верх. За это прошу у вас прощения. Но я и вовсе не стал бы целовать вас, если бы не собирался предложить вам руку и сердце. Окажите мне честь – станьте моей женой!

Кассандра уставилась на него, потеряв дар речи и способность мыслить.

– Вам должно быть известно, – спокойно продолжал виконт, так и не получив ответа, – что я испытывал к вам с того самого дня, как впервые увидел вас. Возможно, это звучит не правдоподобно, но я привязался к вам всей душой еще задолго до того. Вы наверняка знаете, что я никогда не привел бы вас сюда и не поцеловал, если бы не намеревался сделать вам предложение.

Нет, ни о чем подобном Кассандра и не подозревала. Виконт был папиным другом и приехал навестить ее. Правда, он немного пофлиртовал с ней – но что из того? Он человек светский, виконт, богач. Но ведь она тоже богатая женщина, графиня.

– Нет. – Кассандра снова покачала головой.

– Вы не догадывались об этом? – Виконт взял ее за руку, но она резко выдернула ее.

– Нет, – повторила девушка. – Я не выйду за вас замуж. Я вообще не хочу замуж. – Ей было трудно дышать.

– Вижу, что расстроил вас, – тихо заметил он. – Я вам так неприятен, миледи?

Она прямо посмотрела ему в лицо. Ей надо знать правду:

– Все дело в моем приданом? Вас интересует мое поместье? Значит, они были правы насчет вас? Вы авантюрист?

Виконт долго молчал, но не отвел взгляд.

– Насколько мне известно, миледи, ваше состояние и ваши владения будут принадлежать вам до конца жизни. И никогда не перейдут к вашему супругу. Основываясь на собственных наблюдениях, могу заметить, что поместье ваше никак нельзя назвать процветающим, а если это и не так, то все равно деньги расходовались неразумно. В Кедлстоне явно видны следы запустения и обветшалости. У меня есть состояние, и я с удовольствием потратил бы его на то, чтобы вернуть вашему родовому гнезду былое великолепие.

Кассандра не могла понять, сердится ли он. Виконт говорил очень серьезно. В его глазах не было и тени улыбки. Господи, как все это глупо! Но нет – она имела полное право спросить виконта об этом. Она уже взрослая и сама решает, как ей поступить. Правда, можно было бы поручить переговоры дяде Сайрусу. Но она больше не позволит вмешиваться в свою жизнь ни дяде Сайрусу, ни кому-либо другому и сама в состоянии позаботиться о себе.

«Итак, виконт хочет жениться на мне, потому что… Просто потому, что я ему нравлюсь. Он влюблен в меня, как и я в него. Да, я его люблю!» Внезапно мысль о том, чтобы пройти с ним по жизни, стать подругой виконта, его.., его возлюбленной, наполнила ее радостью.

Но ведь всего несколько дней назад Кассандра хотела петь от счастья, наслаждаясь долгожданной свободой. Пусть будущий супруг не имеет прав на ее собственность – он все равно будет владеть ее душой и телом по законам церкви. Да, всего несколько дней назад Кассандра презрительно насмехалась над романтической любовью. Неужели теперь она готова позабыть все, во что верила и о чем мечтала со дня папиной смерти? Неужели, влюбившись, она так поглупела?

– Я застал вас врасплох своим предложением, – проговорил виконт Роксли. – Я тороплю события. Простите меня, миледи. Я полагал, что вы готовы к подобному разговору. Можете ответить мне согласием? Или по крайней мере дадите мне право надеяться?

«Если сказать ему „нет“, он уедет и я больше никогда его не увижу. Хочу ли я этого? Нужна ли мне эта самая свобода, если за нее надо платить такой ценой? Но, сказав ему „да“, я, возможно, пожалею о своем решении – завтра или даже сегодня».

– Мне нужно время, милорд. Вы в самом деле застали меня врасплох. Я не скажу вам «да», но сказать «нет» тоже не могу.

Он слегка улыбнулся.

– До сих пор мне не приходилось встречать такую искреннюю леди, как вы. Сколько времени вам нужно? Я с нетерпением жду вашего ответа, но боюсь, если стану торопить вас, вы скажете мне «нет». Завтра – слишком скоро?

«Завтра… Значит, я пробуду в его обществе остаток сегодняшнего дня. Увижу его сегодня вечером и завтра утром. Но в этом случае мне вряд ли удастся хорошенько все обдумать. Если он будет все время рядом, чувства возьмут надо мной верх – вот как сейчас, когда я смотрю в его улыбающиеся глаза. – Она отвела взгляд. – Мне необходимо собраться с мыслями. Нельзя же быть легкомысленной дурочкой и позволить страстям и романтическим мечтам повлиять на мое решение».

– Неделя, милорд. Мы должны расстаться на неделю. Помолчав, виконт сказал:

– Пора возвращаться домой. Через час я уеду. В Бате живут мои знакомые, которых я давно хотел навестить. Я буду отсутствовать ровно неделю, миледи, и ни днем больше.

– Благодарю вас. – Кассандра вскинула голову. Его глаза по-прежнему смотрели на нее с улыбкой. Но на лице виконта ничего не удавалось прочесть. Что это – насмешка? Самоуверенность? Самозащита? А может, он точно знает, что ответит ему Кассандра через неделю, и иронизирует над ней? Только сейчас она вдруг поняла, как мало ей известно о нем – почти ничего, кроме того, что он был папиным другом. А теперь виконт намерен стать ее мужем. Но сейчас не следует продолжать расспросы: у нее и так голова кругом идет.

Кассандра встала и отряхнула юбки, а виконт поднял ее шляпку. Надев ее, она повязала бант на затылке. Он взял ее руку, поднес к губам, а потом, крепко сжав, повел девушку вверх по склону, хотя в его помощи она, по правде сказать, не нуждалась.

Внезапно Кассандра почувствовала себя виноватой, поскольку за все это время ни разу не вспомнила о Пейшенс.

Молодые люди поднимались в молчании. Подъем был крутой и трудный, но молчали они не поэтому. По мнению Кассандры, дело было в том, что им нечего сказать друг другу до следующей недели. И вместе с тем придется целых семь дней прожить без виконта. Ее встревожило – и отчасти удивило, – что его отъезд не оставил ее равнодушной. Три дня назад она еще не подозревала о существовании этого человека. Теперь, после того как он уедет, ее ждут беспокойство ожидания и пустота, которую нечем заполнить. Все это может помешать ей принять правильное решение.

Вполне вероятно, что не видя, не слыша виконта и не чувствуя прикосновения его руки, она успокоится и сумеет рассуждать здраво. Но как же выбрать между разумом и чувством, если они противоречат друг другу?

– Это послужит тебе хорошим уроком, Найдж, – проворчал Уильям Стаббс, опершись могучими кулаками о колени. Карета тронулась и покатила вниз по аллее, в долину, где располагалась деревенька, за которой виднелась большая дорога.

Найджел недоуменно вскинул бровь. Да, виконт знал:

Уилл станет его бранить за то, что он согласился покинуть Кедлстон на целую неделю, уступив просьбам какой-то девчонки. Что ж, пусть бранится сколько влезет. Уилл, конечно, запросто уложит своего хозяина одним ударом кулака, но заставить виконта хоть на йоту отступить от принятого решения ему ни за что не удастся.

– Напиши ей письмо, если боишься говорить об этом, – продолжал Уильям. – А еще лучше, пошли-ка к девушке какого-нибудь малого из адвокатской конторы. Ты ничем не обязан графине, парень. Ты посватался к ней, а она возьми да и попроси у тебя отсрочки на неделю. Ясное дело, разыгрывает недотрогу. Ну вот и упустила свое счастье. Выкинь эту дурь из головы, Найдж, и не вздумай больше к ней свататься!

Неужели это правда, и она разыгрывает из себя недотрогу? Признаться, Кассандра удивила его. Он-то думал, что почти осуществил свой замысел, не приложив к этому особых усилий. Девушке хотелось остаться с ним наедине даже после того, как виконт признался ей, что в случившемся с Пейшенс есть и его вина. Он и в самом деле чувствовал себя виноватым. Ей хотелось, чтобы Найджел поцеловал ее, и она откликнулась на его поцелуй со всем пылом. Но Найджел не стал распускать руки – Кассандра еще не готова к более откровенным ласкам.

Итак, виконт был уверен, что она сразу же примет его предложение. Даже после того, как Кассандра высказала ему все то, чем запугали ее дядюшка и тетушки, Найджел надеялся, что его ответ устранит все сомнения.

Карета выехала из ворот парка и повернула на дорогу, ведущую к деревне. Виконт ухватился за ременную петлю. Насмешливая улыбка мелькнула на его губах.

"Почему я не стал торопить события? Я мог добиться ее согласия еще сегодня. Мог уговорить ее, обнять, снова поцеловать. Она колебалась – это ясно. И сама призналась в этом. Одним мановением руки я мог бы все решить в свою пользу. Почему же я этого не сделал? У нее ведь не было выбора. Я мог бы сказать ей об этом. Она все равно рано или поздно узнает правду.

Значит, я промолчал из трусости?

Или из боязни ранить ее чувства? Чувства – вот что было камнем преткновения. Вот почему я на целый год отложил выполнение своего плана. Но собственные чувства заботят меня не меньше. И дело не в личных счетах. Я стремлюсь восстановить справедливость. Меня подло обманули, и теперь пришло время отомстить. Но жертвой мщения не должен пасть невинный. Я-то знаю, каково быть жертвой".

За последние несколько дней в заботе виконта о Кассандре стало проглядывать и нечто личное. Она так чертовски наивна. И так.., открыта. Нет, он неточно выразился. В ее характере нет ничего злого, низкого, подлого – ничего, что помогло бы ему убедить себя, что девушка заслужила эту кару.

Нет, она не заслуживает того, чтобы ее предали.

Вот поэтому виконт и решил уехать из Кедлстона – на целую неделю.

Тут он заметил, что его правая нога, помимо воли, описывает по полу кареты круги против часовой стрелки. Найджел крепко зажмурился, снова почувствовав жгучую боль и тяжесть цепи на ноге, безнадежное отчаяние и холодную ненависть. И мозг его опять пронзила знакомая мысль – Англия и отмщение.

Ему вдруг стало душно, капельки пота выступили на лбу, и он, выругавшись, потянулся к окну, чтобы приоткрыть его.

– Боже милостивый! – воскликнул Уильям. – У тебя уже и днем кошмары случаются? Да что такое с тобой творится?

– Я был зеленым юнцом, – промолвил Найджел, откинув голову на спинку сиденья и закрыв глаза. – Мне исполнилось девятнадцать, и я мечтал покорить весь мир. Мечтал познакомиться с Уортингом, Уилл. Мне хотелось, чтобы мы стали друзьями. Я так к этому стремился! А он с самого начала не испытывал ко мне ничего, кроме ненависти, видел во мне своего злейшего врага и немало усилий приложил к тому, чтобы внушить мне ответное чувство. И я шагнул в западню с широко раскрытыми глазами и дурацкой улыбкой.

– Ну, теперь ты отомщен, – хмыкнул Уилл. – А месть сладка, Найдж. И была бы еще слаще, если бы ты не пожалел эту девчонку.

Да, из-за нее долгожданная победа, к которой виконт шел почти восемь лет, уже не доставляла ему былой радости. И все же в том, что Кассандра встала у него на пути, в раздумьях и сомнениях Найджела и в принятом им решении была высшая справедливость. Такая, о которой Уилл и не подозревал. То, что задумал он, Найджел, единственно правильный выход из создавшегося положения.

– Не давай ей одурачить себя, – продолжал поучать Уильям. – Да и под юбки к ней не лезь, парень. Ничего путного из этого не выйдет. Кровь у нее дурная. И плевать, что она лакомая штучка и сгодится для сладких утех. Уж лучше, Найдж, переспи с честной шлюхой.

. Виконт стиснул кулаки и, не открывая глаз, процедил сквозь зубы:

– Заткнись сейчас же, Уилл, если тебе дорога наша дружба. Еще одно неуважительное слово в адрес графини Уортинг, и нашей дружбе конец. Даю тебе честное слово.

«Дурная кровь». Она перемешается в их ребенке и очистится. И все станет на свои места, хотя изначальное зло (о котором Уилл Стаббс и не догадывается) нельзя ни забыть, ни исправить. Когда родится ребенок – его и ее ребенок, – Найджел наконец обретет душевный покой. Справедливость будет окончательно восстановлена.

Неделя. Ему придется ждать целую неделю, И что потом?

– Боже всемилостивый, – насмешливо протянул Уилл, – да ты никак заболел, Найдж? Девчонке до тебя и дела нет, а ты, виконт Роксли, черт бы тебя побрал, успел втрескаться в нее по уши! Ну и не говори старине Стаббсу, что он тебя не предупреждал. Мое дело сказать, а там – как знаешь.

– Благодарю, Уильям, – сказал Найджел скучающим тоном. – Я не стану тебя упрекать. Но ты, как всегда, ошибаешься. Вероятно, ты давненько не был с женщиной. Тебе следует исправить это, как только мы приедем в Лондон.

– В Лондон? – с надеждой подхватил Уилл. – А я думал, мы едем в Бат.

– Нет, в Лондон. На неделю. А потом снова вернемся сюда.

– Дьявол и преисподняя! – рявкнул Уильям. – Я только-только войду во вкус, а тут снова тащиться в эту дыру.

– Здесь тоже полно женщин, – возразил Найджел. – Правда, тебе придется жениться, Уилл. В провинции более строгие правила, чем в городе.

Уильям насмешливо фыркнул.

Глава 10

Два дня спустя мистер и миссис Хэвлок вернулись к себе домой в Уиллоу-Холл. Теперь они могли вздохнуть с облегчением: их племянница избежала страшной опасности и, может быть, еще согласится выйти за Робина, если подумает хорошенько. Впрочем, супруги не слишком огорчились бы, если бы эта свадьба расстроилась. Мистер Хэвлок втайне был убежден, что Кассандре надо выйти замуж за равного по положению, а миссис Хэвлок лелеяла надежду, что Робин женится на менее богатой и знатной девушке. Оба довольствовались тем, что все откладывается до будущей весны. Через год они поедут в Лондон, и во время сезона Кассандра наконец-то выйдет замуж. И Кедлстон вновь обретет хозяина.

Робин решил задержаться после отъезда матери и отчима, чтобы его родственницы в Кедлстоне и в коттедже (хотя и не родные родственницы, как со смехом напомнила ему Кассандра) не остались без мужской опеки. Кассандре потребуются его советы по ведению дел и управлению поместьем (глупый каприз, но скоро это у нее пройдет). А Беатрис и Матильда успокоятся, узнав, что Робин сможет вовремя дать дельный совет их строптивой племяннице.

Ну и, наконец, Пейшенс – Пейшенс, воплощенное терпение. Он старался навещать ее как можно чаше. Девушка ни разу не упрекнула Робина за то, что вывихнула из-за него лодыжку. Но сам он не переставал корить и обвинять себя и часто говорил ей, что с радостью согласился бы принять всю ее боль и все страдания. Доктор запретил Пейшенс ходить целую неделю. И Робин каждое утро переносил ее из постели в кресло-качалку в гостиной, а каждый вечер – из кресла в постель.

– Уверена: ты скоро будешь от нее без ума. Роб, – сказала как-то Кассандра, возвращаясь с ним вечером из коттеджа в Кедлстон.

Робин воззрился на нее в полном недоумении:

– Ты говоришь о Пейшенс? Но я всегда ее любил, кузина. И всегда был без ума от нее.

Кассандра рассмеялась. Робин – такой надежный, уверенный в себе и почти полностью лишенный воображения – не заметит любовь, даже если та стукнет его по носу. Но его поведение внушало Кассандре надежду. В заботе кузена о Пейшенс сквозила нежность, которую он редко проявлял к другим. Робину нужна женщина, которую он сможет опекать и защищать, а она, Кассандра, никогда не нуждалась и не будет нуждаться в этом, хотя в день отъезда супругов Хэвлок кузен вновь напомнил ей о помолвке. Пейшенс идеально подходит ему, да к тому же обожает Робина.

Весь день – с раннего утра до позднего вечера – Кассандра провела в делах. Она занималась домашним хозяйством, как все последние годы, разъезжала с визитами по соседям и принимала ответные визиты. Это тоже входило в ее каждодневные обязанности. Кассандра также посещала семьи бедных арендаторов и фермеров, которым разносила еду, иногда читала книги или играла с детьми. Теперь ей часто приходилось общаться с мужчинами – слушать их, перенимать опыт, планировать работы. Каждый день она проводила по несколько часов со своим управляющим и изучала с ним счета и конторские книги. Так постепенно Кассандра обучалась тому, что должен знать владелец поместья. Ее обучение началось бы еще раньше, родись она мальчиком.

Но Кассандра твердо решила все узнать и освоить, чтобы стать не хуже соседних землевладельцев. Только это позволит ей сохранить свободу и независимость.

Свобода! Она часто возвращалась к этой мысли, занимаясь повседневными делами. Какую благосклонность проявила судьба, подарив ей возможности, недоступные для большинства женщин. Глупо было бы так скоро расстаться с долгожданной независимостью, не успев толком вкусить ее радостей и преимуществ. И на кого променять этот драгоценный дар? На незнакомца. Сейчас, когда его не было рядом, Кассандра поняла, что виконт Роксли – совершенно чужой ей человек. И она почти ничего не знает о нем.

«Я вела себя как последняя дура! Встретила красивого джентльмена, к тому же элегантного и галантного кавалера, и влюбилась, позабыв обо всем на свете. Единственно разумное решение с моей стороны – это повременить с ответом на предложение и отослать виконта на неделю, чтобы иметь время хорошенько все обдумать». Теперь девушке хотелось узнать его адрес в Бате и написать ему, чтобы не возвращался. Она сгорит от стыда, если ей придется снова встретиться с ним лицом к лицу.

Кассандра никому не сказала о его предложении. Ее родственники пришли к выводу, что были не правы насчет виконта или же она, Кассандра, оказалась столь неприступной, что он счел за благо удалиться и поискать других пастбищ, как выразилась тетя Би. Все они поздравили девушку, радуясь, что она не стала добычей авантюриста, не располагающего ничем, кроме обаяния, светского лоска и, возможно, привычки к роскоши.

Кассандра открылась только Пейшенс, да и то не до конца. Кузину ужасно огорчил внезапный отъезд виконта, и она, вероятно, считала, что в этом есть доля ее вины. Кассандра рассказала ей, что виконт признался в маленьком заговоре с Пейшенс. Не утаила графиня и того, что он поцеловал ее. Услышав это, Пейшенс восторженно прижала руки к груди и заявила, что в таком случае виконт Роксли непременно вернется. Кассандра не стала ей возражать.

– Он отправился домой, чтобы поговорить с отцом и семьей. Вот увидишь, Касс, все так и будет. Виконт попросит благословения и вернется, чтобы сообщить о своих намерениях дяде Сайрусу. Нет, это теперь необязательно, правда? Он будет говорить только с тобой. О Касс!

На это Кассандра ответила со всей твердостью:

– Я не собираюсь за него замуж. Ни за него, ни за кого-либо другого.

Пейшенс улыбнулась и откинулась на подушки шезлонга. Выражение ее лица ясно давало понять, что она не верит ни одному слову кузины.

Кассандра решила сказать «нет». Твердое, бесповоротное «нет», пока снова не передумала. Да, жаль, если отказ больно ранит его чувства, но он скоро излечится. Они так мало знают друг друга, что вряд ли виконт успел сильно привязаться к ней. Кроме того, не такая уж она и красавица, а уж светской утонченности, к которой он привык в Лондоне, в ней нет и в помине. Виконт забудет ее уже через неделю. Да, может, и не вернется вовсе? Наверное, приехав в Бат, виконт встретится со своими знакомыми, людьми своего круга, и поймет, что чудом ускользнул из ловушки.

Итак, всю эту неделю рассудок правил бал. И если при этом ночью, а иногда и днем Кассандру посещали беспокойные мысли, то ведь это естественно: она женщина из плоти и крови. Ей не чужды желания, свойственные каждой личности, и в частности женщине. Личностные устремления Кассандра решила выдвинуть на первый план, а женские мечты запрятать подальше, по крайней мере на несколько ближайших лет. Отрицать их нет смысла. Она живой человек, и сердце не камень. Но Кассандра способна пренебречь чувствами ради рассудка и вправе этим гордиться.

В один из дней на исходе недели они с Робином отправились в коттедж навестить Пейшенс. Но Кассандра пробыла там недолго. Она собиралась кое-что почитать, поскольку завтра будет не до чтения. Господи, как же ей хотелось, чтобы завтра поскорее прошло и она могла наконец позабыть об этом, позабыть о нем! Робин решил остаться с Пейшенс, поскольку тетя Матильда поехала в деревню. Кассандра пошла домой одна.

День выдался прелестный. Девушка впитывала в себя солнечное тепло, запрокинув голову к небу, так, чтобы солнечные лучи попадали ей на лицо, прикрытое широкими полями шляпки. Нет, сегодня вряд ли удастся сосредоточиться над конторскими книгами. Она изо всех сил старалась не думать о завтрашнем дне, но ни на чем другом сосредоточиться не могла.

Так Кассандра шла по липовой аллее, любуясь великолепными стройными деревьями, как вдруг сердце ее учащенно забилось, а мысли беспорядочно заметались. Она остановилась как вкопанная. Виконт стоял в конце аллеи и, видимо, заметил ее раньше, чем она его. На нем был изысканный камзол светло-серого оттенка, волосы напудрены, а шляпу и трость он, вероятно, оставил в передней. «Настоящий сказочный принц», – подумала Кассандра.

Во всем его облике было что-то до того знакомое и родное, словно она знала и любила его всю сознательную жизнь. Только сейчас Кассандра вдруг поняла, что без виконта вся прошедшая неделя, да и вся ее будущая жизнь, будет пуста…

Она медленно шла ему навстречу, отчаянно пытаясь вызвать в памяти все разумные доводы, с таким трудом обретенные в минувшую неделю. Но, приближаясь к нему, Кассандра думала только о том, что виконт не сводит с нее улыбающихся глаз. Конечно, это глупо – как она могла разглядеть выражение его глаз, находясь так далеко?

Он застыл неподвижно, пока Кассандра не остановилась в двадцати шагах от него. И даже тогда виконт не раскрыл ей объятия, а только слегка развел руками, словно покоряясь судьбе.

Расстояние, разделявшее их, она пролетела как на крыльях. Руки ее обвились вокруг его шеи, он крепко обнял ее за талию, и губы их слились в жарком поцелуе. В этот момент Кассандра почувствовала (именно почувствовала, поскольку не могла рассуждать) такое всеобъемлющее счастье, словно вернулась домой после долгой разлуки. Радость встречи оказалась столь сильной, что была сродни боли.

Они взглянули друг другу в лицо, но виконт не улыбнулся ей в ответ.

– Я хочу узнать то, за чем приехал, – шепнул он. – Неизвестность страшнее всего на свете. Клянусь жизнью, я не смог выдержать обещанный срок! Скажите «да» или «нет». Скажите хоть что-нибудь!..

– Да. – В ее голосе не было ни тени сомнения, как и в сердце, а рассудок она и не спрашивала. – Да, да, да!

И тут они оба расхохотались, и виконт закружил ее, обхватив за талию. Никогда еще жизнь не казалась Кассандре такой яркой, а счастье – таким близким.

В ней жили два человека. Горячая, страстная, безрассудная, восторженная девушка встретила своего единственного и любимого мужчину, готовая всем пожертвовать ради любви. Но холодная и здравомыслящая часть ее "я" не переставала твердить Кассандре, что жертва эта слишком велика и незнакомец того не стоит. Другая возражала, что знает и любит его всю жизнь, с самого рождения. Рассудок презрительно насмехался над такой сентиментальной чепухой и бубнил свое: тот, кого она сейчас обнимает, совершенно ей незнаком.

И все же страсть победила.

– Я только о вас и думал все это время, – сказал Найджел. – Я не мог сомкнуть глаз, а когда наконец заснул от усталости, увидел страшный сон, будто вы мне отказали! И в самом деле, что я могу предложить такой красивой и жизнерадостной леди, кроме своего сердца?

– А мне больше ничего и не нужно.

– Тогда оно ваше. На веки вечные.

– А мое сердце принадлежит вам. – Кассандра снова рассмеялась. – Как ваше имя, милорд? Я даже не знаю, как вас зовут…

– Найджел.

– Найджел, – повторила она вслух и потом еще раз мысленно: «Найджел». Так к нему обращаются только самые близкие люди – родители, родственники, друзья. Под этим именем она узнает его в браке. Для нее он больше не виконт Роксли, а Найджел.

– Да, Кассандра.

Он произнес ее имя так же, как и все другие, но в его устах оно прозвучало нежно и ласково.

– Мы поженимся завтра утром, – продолжал виконт. – У меня есть специальное разрешение. Видите ли, я не остался в Бате, а поскакал в Лондон, убеждая себя, что за разъездами время пройдет незаметно. Кроме того, мне казалось, что если я получу разрешение на брак, то вы ответите мне «да».

– Завтра? – Кассандра наконец выпустила его из объятий и чуть отстранилась. – Завтра? Так скоро? О нет!

Ощущение реальности сменило восторженную эйфорию, в которой она пребывала эти несколько минут. Завтра они поженятся? Нет, ей надо подумать.

– Вы говорите «так скоро…»! Но, Кассандра, даже один-единственный час кажется мне вечностью. Нам придется разлучиться на целую ночь, прежде чем наступит завтра.

Губы ее приоткрылись, но она не смогла вымолвить ни слова. «Господи, что же я делаю?»

– Я снова испугал вас. – Виконт положил руки ей на талию. – Что вы подумаете обо мне и моей настойчивости? Ведь ваши тетушки и дядя уехали из Кедлстона, правда? Вам надо послать за ними. А потом уйдет еще несколько дней на то, чтобы приготовить свадебный завтрак и пригласить ваших соседей. Кроме того, вам надо продумать свой свадебный наряд. А может, вы захотите украсить дом и церковь гирляндами цветов?

– А ваши родственники? – спросила Кассандра. – Вы ведь тоже должны послать за ними. Где они живут? Я даже не знаю, где ваш дом и поместье.

– У меня есть только сестра. Она живет очень далеко. Очень! Мы не можем ждать ее. Вы встретитесь с ней потом.

У него нет никого, кроме сестры? И он не хочет пригласить ее на свою свадьбу? И не позовет друзей?

– Идемте. – Виконт предложил девушке руку. – Идем домой и сообщим наше решение леди Беатрис. И если собираетесь написать дяде, надо отослать письмо сегодня же. Может, он приедет уже завтра или послезавтра?

Слушая его, Кассандра вдруг снова подумала, что все случилось слишком быстро. Ее охватила паника.

– Прошу вас, подождем немного. Хотя бы до завтра. Сегодня на ужин ко мне приедут гости. Они соберутся поиграть в карты и послушать музыку. Давайте сохраним нашу помолвку в тайне до утра.

– И зачем, спрашивается, я так скоро вернулся, трусишка? – спросил виконт, глядя на нее смеющимися глазами. – Как вы это объясните? Что подумает ваша тетушка? И гости?

– И Робин, – добавила она. – Он все еще здесь. Пусть думают что угодно, милорд. Я хозяйка Кедлстона и не обязана ни перед кем отчитываться за свои поступки.

– Милорд? – Он вскинул брови.

– Найджел. – Кассандра улыбнулась. Любовь и смутная тревога охватили девушку. Определенно, оба ее "я" ведут между собой войну.

– Итак, это наш с вами секрет, Кассандра, но только до завтра. Ваши соседи решат, что я неудачливый поклонник, преследующий вас своими ухаживаниями. Что ж, пропади они все пропадом, мне не до них. Я не выдам нашу тайну.

Кассандра рассмеялась, и счастье снова накрыло ее теплой волной. Девушка положила руку ему на рукав, а виконт наклонился и поцеловал ее в губы, и оба направились к дому.

Завтра она приведет в порядок свои мысли, пошлет за дядей Сайрусом и успокоит тетушек и Робина. И завтра же начнет готовиться к свадьбе. Ничего другого и быть не может. Она ведь любит его. В нем смысл всей ее жизни. Кассандре предстоит выбрать между свободой и одиночеством, с одной стороны, и любовью и узами брака – с другой.

Выбора как такового у нее и нет.

– Я рада, что вы приехали на день раньше. – Глаза ее лучились от счастья. – Казалось, мне придется ждать целую вечность.

– Да, целую вечность, – согласился Найджел. Они вышли из липовой аллеи на лужайку, и перед ними открылись цветущие террасы во всей своей красоте.

«Нет, мне все равно сегодня не уснуть», – думал Найджел, стоя у открытого окна спальни. Опершись руками о подоконник, он смотрел на освещенный луной сад.

Наконец-то он там, где ему и надлежит быть. Его не покидало внутреннее ощущение, что он вернулся домой после долгого отсутствия. Сегодня утром, увидев знакомый дом на холме, виконт понял, что больше никуда отсюда не уедет – по крайней мере надолго. Да и зачем ему уезжать? Все, чего он когда-либо желал, находится здесь, в Кедлстоне.

Здесь он познает мир и спокойствие.

Все произошло в полном соответствии с его планом, вот только на выполнение задуманного потребовалось чуть больше времени. Да невеста до сих пор пуглива, как лесная лань. Но это и понятно. Не следует забывать, что любой женщине, даже влюбленной без памяти, едва ли хватит одного вечера для подготовки к свадьбе. Конечно же, Кассандра должна пригласить родственников и друзей, живущих за десять миль отсюда и дальше. Найджел целый год терпеливо выжидал, а вот теперь ему хотелось побыстрее завершить начатое и приблизиться к желанной цели.

Ее тетушка была в ужасе, когда увидела его. Барр-Хэмптон хранил зловещее молчание. Они не знают, зачем приехал виконт, но наверняка догадываются. Да и зачем иначе ему возвращаться? Если бы не гости, Барр-Хэмптон наверняка потребовал бы у Найджела объяснений, как это сделал неделю назад мистер Хэвлок. Ничего, завтра у него будет возможность задать все свои вопросы. Завтра же пошлют за Хэвлоком, и тот примчится, изрыгая огонь и серу. Наверняка весть о возвращении Найджела уже достигла Уиллоу-Холла.

Надо бы поспать – ведь все уже решено и сделано, все, о чем он мечтал все эти годы. Кассандра влюблена в него. И вступит с ним в брак. Когда правда откроется, она покорится судьбе. А если нет, ей придется научиться жить с этой правдой. Найджел никогда не обидит жену и будет добр к ней.

Даже Уилл Стаббс, похоже, примирился с неизбежным. Услышав от Найджела эту новость, он возвел единственный глаз к потолку и мрачно пробурчал что-то насчет дурных предчувствий.

Когда они поженятся, Найджел сможет исправить былое зло. В его ребенке – их общем ребенке – будет восстановлена справедливость. Возможно, это отдает излишней сентиментальностью, поскольку он сам ничего не выгадает от этого, но мечты должны сбываться.

Когда-то мечты значили для него все. В течение долгих лет они поддерживали волю Найджела к жизни, когда сама жизнь становилась невыносимой.

О да, графиня Уортинг непременно станет его женой. Ждать осталось совсем чуть-чуть – каких-то несколько дней, в крайнем случае неделю.

Вдруг внимание Найджела привлек светлый силуэт. Виконт выглянул в окно и пристально всмотрелся в темные деревья на краю лужайки. Да, он не ошибся. По тропинке шла женщина в белом платье с темными распущенными волосами. Должно быть, она направляется к липовой аллее. В ее походке не было торопливости, и она ни от кого не пряталась.

Значит, ей тоже не спится. Но в отличие от него женщина поступила умнее, выйдя прогуляться и подышать свежим воздухом. Найджел не разглядел ее издалека, но почти не сомневался в том, кто это. Нет, не служанка. Наверное, ей захотелось побыть в одиночестве и не спеша поразмыслить над тем, что случилось за день. А вдруг она передумает?

Ночь была теплой, лунной. Не тратя времени на то, чтобы надеть камзол или кафтан, Найджел сбежал по лестнице, выскочил через бальный зал на балкон и быстро спустился по ступенькам террасы на лужайку. Она не успела далеко уйти – виконт увидел, что женщина стоит, прислонившись к дереву, и смотрит на луну и звезды.

Найджел обошел вокруг дерева так, чтобы она не услышала звук шагов, и предстал перед ней. Его внезапное появление не испугало ее. Она взглянула на виконта с нежной полуулыбкой, как будто и впрямь ждала его. На ней было шелковое платье без кринолина, С распущенными волосами она выглядела соблазнительно-прекрасной.

Вот теперь настал подходящий момент, чтобы сказать ей всю правду. Возможно, она спокойно выслушает его, продолжая улыбаться. Вполне вероятно, все не так серьезно, как ему кажется, и она совсем не рассердится и не расстроится.

Но можно и промолчать и просто развеять все ее полуночные сомнения. Ему не составит труда убедить девушку.

– Ночная тьма, – тихо промолвила она.

– Но луна хорошо освещает все, – возразил он.

– Нет, я говорю про твои волосы. – Кассандра развязала ленту, скреплявшую его волосы на затылке, и они волнами упали ему на плечи и на лицо. Она запустила пальцы в его локоны и притянула голову Найджела к своему лицу.

Больше нечего раздумывать. Обольщать девушку не пришлось. Виконт нежно целовал ее, пока не убедился, что она действительно жаждет того, о чем, быть может, и не подозревает. Затем развязал пояс у Кассандры на талии, спустил платье с плеч и взял ее груди в ладони Она тихонько охнула, когда Найджел слегка провел большими пальцами по ее соскам, и выгнулась ему навстречу, не искушенная в своем наивном желании. Его возбуждение сказалось тотчас.

Нет, он не возьмет эту девушку вот так, с неистовым пылом, хотя ее тело, похоже, требует именно этого. Кассандра не должна запомнить свой первый чувственный опыт как что-то болезненное, жестокое, хотя Найджел смог бы сделать так, что она упивалась бы этим. Он не использует ее, хотя Кассандра, по-видимому, хочет именно этого. Найджел не желал получать наслаждение один. Эта девушка скоро станет его женой. Сегодняшняя ночь определит их будущие отношения.

Он ласкал Кассандру руками, губами, шептал ей нежные слова, пока томление желания не переполнило ее. Теперь она справится с болью и неприятными ощущениями первого проникновения.

– Ложись на землю, – прошептал Найджел. Он прижал Кассандру своим телом к стволу дерева и встал между ее ног, чтобы она заранее ощутила и поняла то, что впоследствии может показаться ей пугающим и неистовым. – Позволь мне сделать это должным образом.

Решив ни к чему не принуждать девушку, Найджел отстранился. Она вольна отказаться, если пожелает. Но, опустив глаза, Кассандра легла на мягкий мох у корней дерева. Он опустился перед ней на колени, поднял ее юбки, расстегнул пуговицы своих панталон и расположился между ее бедер, опершись на локти.

Медленно, осторожно входя в нее, он смотрел ей в лицо: глаза Кассандры были закрыты, она слегка прикусила нижнюю губу. Когда Найджел преодолел препятствие, она вздрогнула от боли. Войдя в нее полностью, он подождал, пока боль и удивление исчезнут с ее лица и покинут тело. Она была влажной, горячей, тугой. Найджел глубоко втянул в себя воздух, чтобы обрести контроль над собственным телом.

Двигаясь внутри ее плавными, размеренными движениями, он наблюдал за ней. Ее неистовое желание ушло. Кассандра лежала неподвижно, спокойно, раскинув руки на траве. Но в ее спокойствии не было отвращения. Она принимает новые ощущения, они ей приятны. Для первого раза этого достаточно.

Найджел продолжал двигаться в ней до тех пор, пока сдерживаться было уже не под силу, и застыл глубоко внутри ее, освобождая себя.

Нет, он не станет поддаваться безрассудной плотской страсти – ни секундой больше. Найджел вышел из нее, лег рядом, крепко обнял Кассандру и прижал к себе, нежно поцеловав в губы.

– Любовь моя, благодарю тебя, – прошептал он.

– Найджел… – тихо откликнулась она.

– Тебе было больно?

– Да. – Кассандра вздохнула и добавила:

– Но, кажется, мне понравилось.

Ее искренность в который раз ошеломила его.

– Я сделаю так, что ты убедишься в том, как это приятно, и очень скоро. Теперь понимаешь, что назад пути нет?

– Да, и я рада, что это так. Я чувствую себя уверенно только рядом с тобой.

– Я буду с тобой, любовь моя, всю оставшуюся жизнь. Она снова вздохнула:

– Это мне нравится больше всего.

«Такая доверчивая, такая невинная, – думал Найджел, когда Кассандра тихо задремала в его объятиях. – И полагает, что плотская любовь равносильна любви духовной».

Да, ему было хорошо с ней. Он позаботился о том, чтобы ей тоже было хорошо, насколько это возможно в первый раз, к тому же на жесткой земле. Найджел не ожидал, что ему будет так хорошо. Последние два года он тщательно подбирал себе любовниц, предпочитая наиболее опытных и изощренных.

Но оказывается, невинность и неискушенность тоже бывают соблазнительными.

И все же, после того как все было сказано и сделано, плотское осталось плотским.

За исключением того, что Найджел чувствовал к Кассандре необычную нежность. Ее наивность скоро уйдет. Но он по-прежнему будет защищать Кассандру и не позволит ей упасть в бездну, которая поглотила его в неполных двадцать лет.

Глава 11

Свадьба графини Уортинг и виконта Роксли должна была состояться через пять дней после его возвращения в Кедлстон. На свадьбу графиня пригласила всех родственников, друзей и знакомых, и почти все они с благодарностью приняли ее приглашение. Такие праздники не часто случаются в Сомерсетшире. Со стороны виконта не был приглашен никто, даже те, с кем он встречался неделю назад в Бате. Кассандра, всей душой желая, чтобы близкие Найджела разделили с ним его радость, уверяла, что времени еще предостаточно и он вполне успеет их пригласить. Но виконт отвечал, что она будет рядом, а больше ему никто не нужен.

Известие о помолвке Кассандры вызвало всеобщее негодование. Родственники – все как один – были против, кроме леди Матильды, которая считала эту историю весьма романтичной, и не переставая твердили девушке, что она совершает непоправимую глупость Следует подождать, пока дядя, или Робин, или поверенный в делах (если она так уж не доверяет своим родным) не наведут справки о виконте Роксли – его положении в обществе, состоянии и владениях. А потом Кассандра подпишет брачное соглашение.

Но она не слушала их советов. Незачем заключать брачное соглашение – она богата и не нуждается в деньгах своего будущего супруга. Что же касается наведения справок, Кассандра узнает о Найджеле гораздо больше после свадьбы. Она часто расспрашивала его о семье, о доме, о детстве, о путешествиях. Он всегда отвечал на ее вопросы охотно и подробно, ничего не утаивая Вот только Кассандру немного удивляло то, что виконт постоянно уходил от сути, насыщая свой рассказ интересными и забавными подробностями.

Впрочем, беспокоиться было не о чем. Кассандре казалось, что она знает его хорошо и ей не обязательно выпытывать у Найджела подробности о прошлом. Он интересный, приятный, умный собеседник. Должно быть, Найджел чувствовал враждебность ее родных (к слову сказать, они и не скрывали свое отношение), но вел себя подчеркнуто вежливо и с неизменным добродушием встречал их выпады.

Важнее всего было то, что отныне Кассандра связала свою судьбу с его судьбой. В день возвращения Найджела, встретившись с ним в липовой аллее, она дала виконту клятву, а той же ночью скрепила эту клятву, отдав ему свое тело. В последующие пять дней, оставшиеся до свадьбы, между ними не было и намека на близость, поэтому теперь события той ночи казались Кассандре чем-то нереальным. И главным образом то, что она не возражала и не вымолвила ни слова протеста. Все, что произошло, представлялось ей таким естественным и.., неизбежным.

И окончательным. Но Кассандра и не собиралась отрекаться от своей клятвы. И это вносило спокойствие и умиротворение в суету свадебных приготовлений. Кассандра отдала ему свое тело. У нее может быть ребенок. Теперь отступать поздно, даже если бы она того хотела. Девушка радовалась, что та ночь положила конец ее сомнениям и раздумьям.

Нет, Кассандре не очень понравилось то, что с ней произошло. Изумление, боль, смущение, неудобство – все это было. Но она никак не ожидала, что случившееся обретет такую власть над ее душой. Девушка понятия не имела, что близость между мужчиной и женщиной включает в себя такое продолжительное и чувственное соединение. Откуда было знать Кассандре, что Найджел войдет в нее так глубоко и будет двигаться с настойчивостью и силой, исключавшими всякие секреты и преграды между ними.

В ту ночь она стала частью его существа. Да, тело Кассандры снова при ней (правда, прежним оно никогда уже не станет), но раз овладев ее телом, Найджел будет отныне всегда владеть и ее душой. И познав тело Найджела, приняв его в себя, она теперь навечно связана с ним.

Нет, ей не нужны брачные соглашения. Она не собирается разузнавать подробности из его прошлого – ведь это было еще до того, как они встретились. Она знает Найджела гораздо лучше, поскольку любит его.

Итак, свадебные приготовления шли своим чередом, и Кассандра стремилась к заветному дню, несмотря на все предостережения и протесты тех, кто опекал ее все эти двадцать с небольшим лет.

Как супруг графини Уортинг, Найджел должен был после свадьбы оставить гостевую спальню и занять графские апартаменты, соседние со спальней графини. В день венчания, встав и одевшись задолго до начала церемонии, он отправился в церковь. Раз так важно увидеть невесту только у алтаря, он, так и быть, уступит всеобщим просьбам.

Уильям Стаббс, которому незачем было появляться в церкви в такой ранний час, решил пока перетащить кое-какие вещи хозяина в его новую спальню. Не успел он расставить бритвенные принадлежности своего друга на умывальнике, как смежная дверь гардеробной отворилась и на пороге появилась сама графиня.

Она еще не переодевалась, и на ней был шелковый пеньюар, а волосы густой волной падали на спину. В руках графиня держала ярко-алый цветок на длинном стебле. Вдохнув аромат цветка, Кассандра взялась за ручку двери, ведущей в графскую спальню, и только тут заметила, что она в комнате не одна. Резко обернувшись, она вскрикнула от ужаса:

– Кто вы?

Уильям давно уже привык к тому, что женщины его боятся (да и многие мужчины, к слову сказать, тоже). Даже грубоватые уличные шлюхи, с которыми он время от времени удовлетворял потребности плоти, обычно соглашались лечь с ним не из желания заработать звонкую монету, а скорее из страха. Правда, ему почти всегда удавалось убедить их, что он не причинит им зла и не станет требовать от них больше, чем положено, и удовольствуется быстрой и самой простой вариацией на тему похоти. Некоторые из них даже бывали рады, когда он прибегал к их услугам второй и третий раз.

Уильям Стаббс улыбнулся (Найджел как-то смеясь заметил, что его улыбка больше напоминает злобный оскал) и дернул головой, изображая поклон:

– Я слуга его сиятельства, миледи. Уильям Стаббс.

– Вы слуга виконта Роксли? – Кассандра окинула его изумленным взглядом (к таким взглядам он тоже давно привык).

– Именно так, миледи, – подтвердил Уильям и снова мотнул головой. Эту кроху он мог бы поднять одной рукой – она весит не больше перышка, подумалось ему.

Графиня улыбнулась, и на щеках у нее появились ямочки.

– Мистер Стаббс, – промолвила она, – вы испугали меня. Я не знала, что здесь кто-то есть. Рада с вами познакомиться. Добро пожаловать в Кедлстон. Надеюсь, вам здесь понравится.

– Благодарствую, миледи. – Вот это да! От ее улыбки ему сразу стало тепло, словно солнышко омыло его своими лучами. Крошка улыбается ему – ему, Стаббсу! – и приглашает его в свой дворец.

Взгляд ее упал на розу.

– Как правило, цветы дарят джентльмены дамам, а не наоборот. Но я решила оставить этот цветок в комнате его сиятельства, чтобы сделать ему сюрприз. Виконту будет приятно, как вы думаете, мистер Стаббс? Или он решит, что я дурочка?

Уильям Стаббс молча застыл с разинутым ртом. Мысли его смешались, как взбитая яичница. На щечках графини играл румянец, в глазах сияла любовь – любовь к этому Найджелу, за которого она выйдет замуж через пару часов. И она спрашивает у него совета – у него, Стаббса!

– Если позволите, миледи, я поставлю ваш цветок в кувшин с водой. А коли ему ваш подарок придется не по вкусу, значит, у него с башкой не все в порядке.

– С башкой?.. – переспросила Кассандра. – Вы, мистер Стаббс, наверное, родом из Лондона? Уильям кивнул.

– Вы говорите, как настоящий лондонец, – продолжала она. Уильям почувствовал себя виноватым, но графиня снова улыбнулась. – У лондонцев такая выразительная и приятная речь. Не принесете ли немного воды? Это было бы так мило с вашей стороны. Я положу розу, а вы потом поставите ее в воду, чтобы она не завяла.

И Кассандра открыла дверь в графскую спальню.

Их беседа продолжалась не более минуты. Но Уильям Стаббс так и прирос к полу, зажав в огромном кулачище кружку для бритья. Нет, теперь жизнь его круто изменилась.

Он первый раз говорил с крохотной хозяюшкой, у которой улыбка словно солнечный лучик и ямочки на щеках. Малютка обратилась к нему «мистер Стаббс» своим нежным голоском, и приветливо поздоровалась с ним, и назвала его речь «приятной и выразительной», а его самого «милым» за то, что он согласился притащить кувшин с водой для алого цветочка – розы или еще там чего.

Нет, нельзя сказать, что Уильям Стаббс влюбился с первого взгляда. В его чувствах к невесте друга не было и намека на романтику. Однако с этой минуты он испытывал к своей новой хозяйке благоговейное уважение и готов был пойти за нее в огонь и в воду.

Если этот Найджел, черт бы его побрал, хоть раз обидит ее, если она прольет из-за него хотя бы одну слезинку, думал Уилл, отправившись на поиски кувшина, то старина Стаббс не на шутку рассердится. Ох как рассердится!

Кассандра надела белоснежное подвенечное платье с широким кринолином, богато расшитое серебряными нитями. Ее тщательно напудренные волосы прикрывала кружевная наколка с вуалью, серебристые складки которой ниспадали до пояса.

Наряд ее жениха – по случайному совпадению – тоже был выдержан в белоснежных и серебристо-серых тонах. Подходя к алтарю деревенской церкви под руку с дядей, Кассандра подумала, что это хорошее предзнаменование, обещающее гармонию их семейной жизни. Найджел похож на сказочного принца, а она – на принцессу.

Встретившись с ней взглядом, он не улыбнулся. Лицо его было бледным, почти суровым. С той минуты как Кассандра вошла под своды церкви, она никого не видела, кроме него, но улыбнулась ему только тогда, когда встала рядом с ним перед алтарем. Вот теперь Кассандра наконец поверила в реальность происходящего.

Она выходит замуж за человека, которого любит больше всех на свете. За эти две недели Найджел совершенно преобразил ее жизнь и придал ей смысл. Сознание того, что он рядом, согревает ее, наполняет счастьем. Если бы у Кассандры и оставались какие-то сомнения (по правде сказать, за эти пять дней они растаяли без следа), то в эту торжественную минуту они окончательно исчезли.

– Возлюбленные мои… – начал преподобный Гит.

«Это первый миг счастливого супружества», – подумала Кассандра.

Найджел вспоминал свою семью и дом. Два года назад он порвал с родней всякие связи, после того как обнаружил, что они отреклись от него еще раньше. Найджел вычеркнул их из своей души и сердца и не станет даже враждовать с ними.

Они для него мертвы.

У него теперь новая семья и новый дом. Он долго к этому стремился и. Бог свидетель, заслужил эту награду. Больше ему ничего не нужно в этой жизни.

И Кассандра тоже принадлежит ему. Почти принадлежит. Найджел не сводил с нее глаз. В подвенечном наряде она казалась еще красивее, чем всегда. Бледная от волнения, Кассандра улыбнулась ему, и он увидел в ее взгляде, обращенном на него, любовь, доверие, радость.

Теперь можно торжествовать победу. Весь его план не стоил бы и гроша, если бы ему не удалось привести ее к алтарю.

Найджел последний раз обратился мыслями к своей семье и покойному графу Уортингу, отцу Кассандры.

Теперь ему все равно. Он входит в новый мир и начинает новую жизнь.

– Возлюбленные мои… – промолвил священник.

Леди Матильда прижала руки к груди и со слезами на глазах подумала, что новобрачные словно сошли со страниц сказочной книги. После того как обряд бракосочетания свершился, Найджел и Кассандра вышли на церковное крыльцо под радостный звон колоколов. Миссис Хэвлок, которая несколько смягчилась, примирившись с неизбежным, с улыбкой заметила, что они самая красивая пара, какую ей приходилось видеть за свою жизнь. Даже у леди Беатрисе подозрительно поблескивали глаза, когда она обняла племянницу и запечатлела поцелуй на щеке новоиспеченного племянника. Пейшенс стояла рядом, опираясь на руку Робина (хотя доктор пока не велел ей вставать с постели), и улыбалась сквозь слезы. Робин был серьезен и вежлив, как и мистер Хэвлок.

Уильям Стаббс стоял вместе с другими слугами, приглашенными на праздничную церемонию. Встретившись глазами с Найджелом, он мрачно кивнул своему другу, сверля его тяжелым взглядом, но не подошел к новобрачным.

Молодые не стали задерживаться на ступенях. Найджел повел Кассандру к воротам церкви сквозь живой коридор гостей и родственников, приглашенных на свадебный завтрак. За церковной оградой столпились деревенские жители и фермеры. Они радостно приветствовали свою госпожу и разбрасывали розовые лепестки.

Это самый счастливый день в ее жизни!

Новобрачные сели в открытый экипаж и покатили к дому. Солнце сияло, расточая тепло и свет. Как только экипаж тронулся, Кассандра повернулась к мужу и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, взял ее руку в свои и нежно поцеловал Кассандру в губы. Сзади послышались ликующие крики толпы.

– Моя жена! – шепнул он Кассандре.

– Мой муж…

Они рассмеялись. И снова стали серьезными, поглядев в глаза друг другу. Экипаж повернул в парк и стал медленно подниматься в гору.

– Ты счастлива? – спросил он.

– Да, – кивнула Кассандра. – А ты?

– Я тоже.

Они снова рассмеялись.

– Какой содержательный разговор! – заметила она.

– Иногда слова только мешают. И язык бессилен выразить переполняющие нас чувства. И тогда говорит сердце.

Да, это правда. Все так и есть. Словами вряд ли возможно описать ее радость. Они поженились. Их ожидает впереди безоблачная счастливая жизнь. Глупая, избитая фраза! Не так уж она наивна и понимает, что едва ли каждый день их совместной жизни будет безоблачно-счастливым. Но сегодня это утверждение справедливо. Или нет, Найджел прав: слова здесь бессильны. Но Кассандра все равно решила высказать то, что у нее на душе:

– Я навсегда запомню этот день, это мгновение, это ощущение счастья!.. Воспоминания об этом дне будут поддерживать меня всю жизнь. Это так.., так правильно, так… Да, ты прав. Слова только мешают.

– Вот потому-то день свадьбы, как правило, проходит в праздничной суете и поздравлениях, а ночью слова и вовсе не нужны.

Щеки ее зарумянились от смущения.

– Клянусь жизнью, сегодня ночью, – продолжал Найджел, – ты поймешь, как бывает приятна близость, Кассандра. Даю тебе слово.

При мысли о том, что это снова повторится сегодня ночью в ее собственной постели, Кассандра пришла в лихорадочное волнение. Теперь, зная, как именно это происходит, она почувствовала смущение. И возбуждение. И трепет в том самом сокровенном месте, через которое он вторгся в ее тело. Кассандра прикусила губу.

– Слуги, вероятно, уже выстроились у парадного входа, чтобы приветствовать тебя, – сказал Найджел. – А кто-то из них высматривает, когда появится наш экипаж. Поцелуй же меня, пока они нас не заметили. Один откровенный и страстный поцелуй, жена.

Да, этот поцелуй был и в самом деле откровенным. Найджел раздвинул ее губы и прижался к ним, просунув внутрь язык. Их дыхание смешалось, как если бы их тела слились в единое целое. Она тихонько охнула и коснулась ладонью его щеки.

Но он уже отстранился и смотрел на нее, чуть прикрыв веки.

– Видишь, этого не стоит бояться. Хотя за прошедшие пять дней твои опасения снова обрели силу. Той ночью ты испытала боль, поскольку была девственницей. Сегодня нас ждет близость, подобная этому поцелую.

Он читает ее мысли словно раскрытую книгу. Кассандра улыбнулась ему:

– Я ничего не боюсь, Найджел. Я твоя жена. Ты мой муж. Мы принадлежим друг другу. Мы словно две половинки. Между нами нет никаких тайн и секретов. Я отдала тебе мое сердце, мою руку, мое тело, как и ты – мне. Ничто не разрушит то, что началось две недели назад и завершилось сегодня. Я ничего не боюсь. Я счастлива! Совершенно счастлива.

Найджел ничего не ответил, продолжая пристально смотреть ей в лицо. Но в глубине его улыбающихся глаз Кассандре вдруг почудилось что-то холодное, осторожное, расчетливое. Правда, это ощущение улетучилось так же быстро, как и возникло. Он поднес ее руку к губам:

– Клянусь честью, миледи, я всю свою жизнь посвящу одной цели: сделать вас счастливой.

Если бы Найджел не приехал к ней, если бы не проделал весь этот путь из Лондона в Кедлстон, чтобы поздравить ее с днем рождения, сейчас все было бы по-другому. И сегодняшний день прошел бы, как и другие, обычные, ничем не примечательные дни. Кассандра ничего не знала бы ни о его существовании, ни о том, что бывает такая глубокая, всепоглощающая любовь. А Найджел ведь не догадывался о том, что сулит ему этот визит вежливости. Быть может, желание поехать к ней возникло у него под влиянием сиюминутного порыва? Как, оказывается, внезапные решения влияют на нашу судьбу!

– Ну вот, как я и предполагал. – Найджел кивнул в сторону дома. Они выехали на дорожку, петляющую по лужайке. Все слуги и домочадцы высыпали на террасу.

Кассандра и Найджел весело рассмеялись. Теперь им не представится возможность побыть наедине – по крайней мере в течение нескольких часов. Но сегодня день их свадьбы, и они будут веселиться с родственниками и друзьями, и принимать поздравления слуг.., и с нетерпением ждать приближения первой брачной ночи.

Сегодня они празднуют свою свадьбу.

Уильям Стаббс сидел в деревенском трактире за праздничной кружкой эля вместе с главным садовником Кедлстона и размышлял о своем будущем.

Что ж, теперь Найджелу вряд ли потребуются его услуги. Виконт получил все, к чему стремился – и чего заслуживал, по мнению Уилла. Если Найджел не полюбит свою женушку и не будет дорожить ее любовью, значит, он круглый дурак и ему едва ли чем поможешь.

Расставаться всегда тяжело. Уилл чувствовал себя в долгу перед Найджелом: ведь когда-то он чуть не лишил его жизни. Но признательность постепенно сменилась искренней дружеской привязанностью. Более того: Найджел был ему как брат, и Уилл любил его больше всех своих многочисленных родных и сводных братьев.

Но что делать в деревне человеку, выросшему в лондонских трущобах? Он окинул взглядом худенькую служанку за пивной стойкой (ее глаз украшал разноцветный синяк, а губа распухла) и, осушив кружку, попросил налить себе еще эля.

С кедлстонскими девицами не больно-то позабавишься. Он ведь, по их понятиям, белая кость, слуга джентльмена. Ему не пристало общаться с молочницами, если только Уилл не заплатит за услуги. Конечно, он вполне мог бы взять задаром то, что ему приглянулось, но у него свои правила: взял – плати. Шлюхам ведь тоже надо на что-то жить.

Хозяйка квартиры, вдова миссис Доркинс, сама принесла Уильяму кружку эля и поздравила его с женитьбой хозяина. При этом она нарочно наклонилась к нему так, чтобы Уильям мог рассмотреть во всех подробностях пышную грудь в низком вырезе платья.

Садовник ткнул его в бок и подмигнул ему.

Миссис Доркинс заприметила Уилла Стаббса несколько дней назад: он взялся перенести две бочки с элем из тележки в погреб и при этом никого не попросил помочь. Она тут же выяснила, что этот силач – слуга аристократа, который женится на леди Уортинг.

Уильям отхлебнул огромный глоток эля. Да, миссис Доркинс на редкость аппетитная пышка. Хотя едва ли из тех красоток, что согласятся отправиться с ним в темный угол, поднять юбку и доставить ему удовольствие за соответствующую плату.

«Впрочем, есть и другой путь», – подумал Уильям, отхлебнув еще эля. Правда, ни его мать, ни ее многочисленные «мужья», включая и отца Уильяма, никогда не состояли в законном браке. Зачем ему нарушать семейную традицию?

В этой проклятой деревенской дыре все не по-человечески. И вздохнуть-то нельзя свободно.

Свадебный завтрак закончился, большинство гостей разъехалось, и суета улеглась. Наконец-то жених и невеста могли уединиться – хотя бы ненадолго. Найджел привел жену в розарий и усадил на скамейку под ивой, где они уже как-то сидели вместе. Он поднес к губам ее руку. День прошел великолепно, и Найджел был почти доволен.

Почти…

«Мы словно две половинки. Между нами нет никаких тайн и секретов… Ничто не разрушит то, что началось две недели назад и завершилось сегодня…»

Ее слова преследовали его весь день. Невероятная наивность Кассандры стала для Найджела тяжелой обузой и камнем легла на его совесть.

«…никаких тайн и секретов…»

– Наконец-то мы одни! – Он с наслаждением вдохнул аромат роз. – И вы по-прежнему краше всех цветов на свете, миледи.

Она улыбнулась ему. «Я счастлива. Совершенно счастлива». С того момента как Кассандра произнесла эти слова, Найджел читал их в ее влюбленном взгляде, обращенном на него.

– А вы все такой же беззастенчивый льстец, милорд. Но мне это нравится.

Ее глаза светились от радости. Само доверие. Сама любовь. Он поцеловал ее руку.

– Как был бы счастлив отец, если бы дожил до этого дня! – добавила Кассандра.

Найджел переплел ее пальцы со своими. У него не было никакого желания вспоминать сегодня об Уортинге, разве что торжествуя победу. Да, жаль, что Уортинг не узнал о его триумфе.

– Друг отца и дочь… – мечтательно продолжала Кассандра. – Он, наверное, и не мечтал о таком счастье. Папа рассказывал тебе обо мне. Может, хотел посватать нас? Будь он сейчас жив, наверное, пригласил бы тебя к нам, и мы бы с тобой познакомились. – Кассандра говорила так, словно была вполне уверена, что муж разделяет ее сентиментальное настроение. – Ах, я знаю, папа был бы счастлив, что его мечта сбылась!

– Ты почти не виделась с отцом последние несколько лет, – заметил Найджел. – Неужели он так много для тебя значил?

– Но он же мой отец! – возразила она. – В детстве я боготворила его. Но до конца не понимала, как много он значит для меня, пока ты, Найджел, не рассказал мне о нем. Я и не знала, что отец был так несчастен. Оказывается, он хотел оградить меня от тревог и волнений. Приехав в Кедлстон, ты вернул мне отца. Я должна была бы уже за одно это полюбить тебя.

Ему хотелось поскорее сменить тему.

– Воспоминания об отце стали мне по-настоящему дороги, – промолвила Кассандра. – Раньше они были для меня только источником горечи и страданий. От того, что ты вернул мне их, они кажутся еще дороже. Найджел, дорогой мой, как я рада, что ты знал его и сможешь теперь говорить со мной о нем время от времени! Мы ведь оба любили его.

Он склонил голову и поцеловал ее в губы.

– Знаешь, раньше, до дня моего совершеннолетия и еще несколько дней спустя, я считала, что никогда не выйду замуж. Обретя свободу, доступную не многим женщинам, я собиралась воспользоваться этим подарком судьбы. Я решила взять в руки управление своим поместьем и доказать всем насмешникам, что справлюсь с этим не хуже иных мужчин. Моя жизнь – счастливая, свободная, независимая жизнь – представлялась мне размеренной и упорядоченной. Но тут в Кедлстоне появился ты и смешал все мои планы. – Она засмеялась, ямочки обозначились у нее на щеках, глаза засияли.

Он поцеловал ее ладонь, потом запястье.

– Ты, Найджел, плутишка и все испортил. – Ее глаза лукаво блеснули. – Но вот что я подумала: ты ведь захочешь сам управлять имением – ты мужчина и непременно сочтешь себя униженным, если я откажу тебе в этом праве. Итак, для всех хозяином Кедлстона будешь ты, как и полагается супругу. Но я продолжу свое обучение. Решения будем принимать сообща. Я хотела бы знать, в каком состоянии находится имение, которое в свое время перейдет к нашему сыну. – Щеки ее залились румянцем. – Давай трудиться вместе, Найджел. Что ты об этом думаешь?

Что он обо всем этом думает? Да то, что ей будет больно и горько. Сначала Уортинг, потом Кедлстон. Вряд ли Кассандра легко воспримет то, что он собирается ей сказать. Но не сегодня. Не сейчас.

– Дела, имение, решения, работа? – повторил Найджел, лениво вскинув бровь и напустив на себя скучающий вид. – Миледи, что мне до всего этого? Сегодня день моей свадьбы, и в голове у меня совсем другое: клятвы у алтаря, перезвон колоколов и чарующая красота моей жены. Я привел жену в розовый сад, чтобы вдоволь насмотреться на нее и поцеловать. Если я о чем и думаю, то только о том, что сегодня ночью буду ласкать жену и она поймет, как это приятно.

Кассандра снова рассмеялась и залилась краской смущения.

– Вот что я придумал, – начал Найджел, понизив голос и пристально глядя ей в глаза. – Сначала я буду ласкать ее долго, не торопясь (ведь у нас впереди целая ночь), буду целовать те места, которые созданы для наслаждения, но о существовании которых моя жена еще не знает. Потом коснусь ее губами. Да, обязательно губами, ртом и языком. И еще зубами. Моей жене понравится – она сама скажет мне об этом, прежде чем я проникну в нее и снова докажу ей, как это приятно.

Он видел, что улыбка застыла на губах у Кассандры и ротик ее чуть приоткрылся. Она нервно сглотнула и прикусила губу.

– О Найджел, какой же ты был повеса! Я говорю «был», потому что теперь ты непременно исправишься, сэр. Ты принадлежишь мне и говори так только со мной, если тебе хочется. У тебя это прекрасно получается, и мне нравится это слушать. Но это непристойно и неприлично. – Ее глаза снова лукаво блеснули.

– Непристойно? Вы полагаете, я говорил вам непристойности, миледи? Позвольте мне восполнить пробел в вашем образовании. – И Найджел продолжал развлекать Кассандру подобными разговорами, а она время от времени смеялась, краснела и говорила ему, что все это глупости. Словом, ей было весело.

Найджелу удалось отвлечь ее от более серьезных тем, которые он собирался затронуть не раньше чем через несколько дней.

«Мы словно две половинки. Между нами нет никаких тайн и секретов… Ничто не разрушит то, что началось две недели назад и завершилось сегодня… Я счастлива. Совершенно счастлива… Приехав в Кедлстон, ты вернул мне отца. Я должна была бы уже за одно это полюбить тебя… Моя жизнь – счастливая, свободная, независимая жизнь – представлялась мне размеренной и упорядоченной. Но тут в Кедлстоне появился ты и смешал все мои планы».

Да, ей будет больно и горько.

Глава 12

Кассандра стояла у окна спальни, улыбаясь своим мыслям. Всего две недели назад она твердо верила, что свобода и независимость – главное в жизни. Любовь и брак совершенно не входили в ее планы. Романтика представлялась ей чем-то из области сказок.

И вот Найджел, виконт Роксли, прибыл в Кедлстон и перевернул ее мир с ног на голову. Кассандра вспомнила, как впервые увидела его: он стоял в алой гостиной у окна и смотрел на нее – красивый, элегантно одетый, с налетом самоуверенности, граничащей с высокомерием. Найджел показался ей человеком совсем из другого мира.

Кассандра влюбилась в него с первого взгляда – теперь она поняла это. И куда подевалось ее стремление во что бы то ни стало освободиться от мужского господства? Как будто Найджел собирается ею командовать.

Теперь она стала его женой. Кассандра прислонилась лбом к стеклу, продолжая вспоминать события почти прошедшего дня – дня своей свадьбы. Две недели назад она говорила себе, что день совершеннолетия – самый счастливый в ее жизни. Так и было. Но она даже представить себе не могла, что после него придет день еще более счастливый и знаменательный.

И этот день пока не закончился – самые лучшие его минуты впереди. Кассандра нервно сглотнула – раз, другой. Глупо так волноваться после того, что произошло в ночь его возвращения! Хотя то, что она сейчас чувствует, на волнение не похоже. Скорее это возбуждение. И желание. В этом есть что-то неприличное: благовоспитанная новобрачная не должна испытывать влечение к мужу. Ей следует быть покорной и спокойной. Подумав так, она невольно улыбнулась.

Притворщица из нее никудышная. Так что сегодня незачем притворяться и изображать скромницу. Да Найджел и не потребует от нее этого. Кассандра не станет скрывать, как ей хочется, чтобы он проделал с ней все те непристойности, о которых говорил в розовом саду (Кассандра покраснела и тихонько рассмеялась, припоминая). Найджел сделал все, чтобы смутить ее, вогнать в краску (чего стоит его взгляд из-под полуопущенных век!), и ему это удалось. По телу Кассандры разлилось сладостное томление.

Ей не пришлось долго ждать. Постучав в дверь, Найджел появился на пороге гардеробной в парчовом халате. Его волосы, расчесанные, ненапудренные, были перевязаны лентой. Кассандра помнила, что они у него густые, вьющиеся, длинные – почти до пояса. В светском костюме он выглядел потрясающе элегантно. В менее официальной одежде Найджел выглядел по-мужски привлекательно.

– Я думал, мой слуга ударился в сентиментальность, – промолвил он. – Но он заверил меня, что розу оставила ты.

Кассандра улыбнулась ему. Может, она поступила глупо, подарив розу мужчине?

– Если я правильно понял, это намек на то, что за дверью гардеробной меня ожидает куда более прекрасный цветок? – Найджел ласкал ее взглядом из-под полуопущенных ресниц.

– Это было приветствие.

– Приветствие, – тихо повторил он, подходя к жене. – Благодарю тебя, любовь моя. Я глубоко тронут. Она чуть заметно повела плечами.

– Мистер Стаббс своим видом внушает ужас. Где ты нашел его?

– Рядом, если можно так выразиться, хотя в то время и не подозревал, что он окажется мне полезен. Не бойся его, Кассандра. Он никогда не обидит тебя. Напротив, я почти уверен, что ты покорила его сердце, когда появилась сегодня с розой в моей гардеробной. Уилл все твердил мне, чтобы я непременно поблагодарил тебя за цветок. Поэтому не забудь сказать ему завтра, что я исполнил его просьбу.

Вот это да! Найджел, должно быть, шутит? Неужели мистер Стаббс осмелился давать указания своему хозяину? И Найджел позволил ему? В глазах виконта сверкали лукавые искорки, но они тотчас погасли, как только его взгляд охватил Кассандру с ног до головы.

Стоя в белоснежной атласной ночной сорочке, босая, с распущенными волосами, она почувствовала знакомое томление в груди. Наверное, ее затвердевшие соски просвечивают сквозь тонкую ткань сорочки. Вряд ли от него ускользнула эта деталь – уж больно Найджел опытен в подобных делах. Впрочем, не все ли равно? Та жизнь, которую он вел раньше, осталась в прошлом. А это настоящее и будущее. Она его настоящее. Кассандра ни капли не сомневалась в любви Найджела.

– Сегодня ты была красива, как никогда, – промолвил он. – А сейчас у меня нет слов, чтобы выразить восхищение. Через несколько мгновений, когда я сниму с тебя сорочку, ты будешь еще прелестнее. Мне придется уступить низменным инстинктам, миледи.

Его глаза улыбались ей, а она тщетно пыталась скрыть смущение.., и волнение. Найджел так поднаторел в искусстве обольщения. Своими речами он без труда вызывал в ней и смущение, и желание. Кассандра знала это и знала, что Найджел это тоже знает. Она приблизилась к нему. Что ж, пусть он гораздо опытнее ее, Кассандра все равно не позволит ему взять верх. Улыбнувшись, она расстегнула пуговки сорочки. Помедлив не долее секунды, Кассандра решительно спустила ее с плеч, и сорочка упала на пол.

На лице Найджела отразилось удивление и восхищение. Он прошелся по ней взглядом, как за минуту до этого.

– Теперь твоя очередь, – сказала она. Ей не терпелось увидеть Найджела без одежды, коснуться его. Он, наверное, красив как бог!

Найджел вскинул брови:

– Ну уж нет, миледи. Ты поймешь, насколько сладостнее объятие, когда один из влюбленных одет, а другой нет.

– Значит, сегодня мне выпало быть раздетой?

– Вы сами сделали свой выбор, миледи. Я не успел коснуться вас, а вы уже сбросили сорочку.

Да, видимо, ей пока рано с ним состязаться. Но, став опытнее, она покажет ему. Кассандра прикусила губу.

– Ложись на кровать, – Найджел нежно посмотрел на жену и ласково коснулся ее щеки тыльной стороной ладони. – Позволь мне любить тебя, Кассандра. Позволь доказать, что это непременно тебе понравится.

Сняв халат и оставшись в одной ночной рубашке, он задул свечу и лег рядом с Кассандрой. Обняв жену, Найджел крепко прижал ее к себе и поцеловал. Он весь слеплен из твердых мускулов – горячий, пахнущий мускусом. Да, она знала, что ей понравится его тело Ему ничего не нужно доказывать. Кассандра хорошо помнила их первое объятие и с нетерпением ждала повторения, даже если для этого вновь пришлось бы испытать боль и неудобство – Тише, тише, не так быстро, любовь моя, – пробормотал Найджел. – Совсем не обязательно все успеть за одну минуту. Гораздо лучше, если мы сделаем это за пять минут, еще лучше – за десять. Четверть часа – само сладострастие, а полчаса – истинное наслаждение. У нас это займет час.

Кассандра затрепетала, предвкушая блаженство. И он сдержал слово – это действительно заняло целый час или около того. Но Кассандра не умела владеть собой так, как он. Найджел долго касался и ласкал жену руками и губами, прежде чем войти в нее. Его ласки заставляли Кассандру стонать, вскрикивать и трепетать от невероятного наслаждения, подобного муке, погружаться в бездумное забытье на грани страдания и восторга. Она была беспомощна перед его изощренным опытом. Кассандра не владела своими страстями, не знала, как возбудить в нем те чувства, которые он возбуждал в ней. Сначала она оправдывалась и просила прощения за то, что так неуклюже откликается на его ласки, но Найджел не слушал ее:

– Я хочу, чтобы ты получила удовольствие. Разве не понимаешь, что мне приятно видеть, как ты теряешь власть над собой, моя прелестная невинность?

Значит, он тоже получает наслаждение от того, что делает с ее телом, и от того, как ее тело отзывается на это.

– Скажи мне, – прошептал Найджел, касаясь губами ее губ и слегка поглаживая пальцем тайное место, что должно было бы вызвать у Кассандры смущение и стыд, но пробуждало в ней сладостный трепет. – Скажи мне то, что я хочу от тебя услышать.

– Мне хорошо. – Кассандра едва узнала свой голос. Кажется, она всхлипывает. – Мне хорошо…

– И будет еще лучше.

Найджел раздвинул ее ноги и вошел в нее резко и глубоко. В тот же миг она снова вспыхнула, стремясь к завершению, которое, как чувствовала Кассандра, еще не достигнуто.

Нет, сейчас все изменилось – их охватила неистовая, яростная страсть. Найджел тяжело навалился на нее всем телом. Их дыхание стало прерывистым, горячим. Она просунула руки под рубашку мужа, поглаживая его ладонями по спине и двигаясь вместе с ним в бешеном ритме. Найджел раскинул ее руки в стороны и переплел пальцы Кассандры со своими. Она лежала неподвижно, словно птица с расправленными крыльями, и прерывисто дышала, чувствуя, что приближается высшая точка его наслаждения.

Потом и ее захлестнет волна, более спокойная, чем предыдущая, но обещающая полное удовлетворение.

Найджел вскрикнул, и в тот же миг Кассандра ощутила глубоко внутри себя горячий поток. Дрожь пробежала по ее телу. Обретя способность мыслить, она подумала о том, что это самое счастливое мгновение самого счастливого дня в ее жизни. Почти минуту они были единым целым. Возлюбленный и возлюбленная. Муж и жена. «Плоть едина» – теперь Кассандра наконец осознала смысл этой фразы.

И еще она подумала (и от этой мысли ей стало немного грустно), что это мгновение уже никогда не повторится. Ведь сегодня их первая брачная ночь, другой больше не будет.

Найджел тут же уснул, а Кассандра продолжала лежать под ним. Ей хотелось продлить это ощущение, но ее тоже стало клонить в сон, который, как она догадалась, был частью того, что произошло между ними. И Кассандра погрузилась в забытье.

Но в последний момент внезапно вспомнила кое-что. Тогда она не обратила на это внимания, но сейчас осознала с пугающей отчетливостью. Ее ладони нащупали на его спине широкие полосы. По всей спине, не только в одном месте, Полосы от ран, настолько глубоких, что шрамы от них не исчезли до сих пор.

Длинные горизонтальные полосы, похожие на след от кнута.

Найджела высекли. Жестоко высекли.

Он нежно поцеловал ее. Проснувшись, Найджел, к стыду своему, обнаружил, что все еще лежит на ней и в ней. И это при том, что он слишком тяжел для нее. Но, перевернувшись на бок, Найджел разбудил Кассандру; она сонно пробормотала что-то и прижалась к нему. Он подложил одну руку ей под голову, а другой прижал к себе крепче.

Женившись на Кассандре, Найджел преследовал несколько целей. И симпатия к ней не входила в их число. Решив стать мужем графини, он ее еще и в глаза не видел.

Приятно, что в конечном счете этот брак доставит ему удовольствие. Она хорошенькая, милая собеседница и страстная возлюбленная, хотя и не искушенная в искусстве любви. Что ж, он с радостью станет ее учителем.

Первая брачная ночь пришлась ему по вкусу. И она еще не закончилась. Хорошо, что Найджел уже был близок с Кассандрой в ночь своего возвращения. Если бы сегодня это произошло в первый раз, второй раунд оказался бы для нее болезненным. Внезапно ощутив возбуждение, он сосредоточился на этом. Нет, сейчас Найджел не станет предаваться долгим ласкам, а возьмет ее сонную, теплую, нежную. Возьмет быстро, потом снова обнимет, и она опять погрузится в сон. От нее так приятно пахнет душистым мылом, сладким потом и женщиной.

– Найджел? – прошептала Кассандра.

– М-м? – Он поцеловал ее теплые влажные губы.

– Найджел, – проговорила она, когда он оторвался от ее губ, – что с твоей спиной?

Он мысленно выругался – к счастью, брань не сорвалась с его уст. Кассандра гладила его по спине, и он спохватился, когда было уже слишком поздно. Найджел думал, что она не заметит.

– С моей спиной?

– Там.., полосы, шрамы… Что случилось?

– Ах это!.. – небрежно промолвил он. – У меня был суровый родитель, любовь моя. А потом я пошел в школу с жесткими порядками. Признаться, я никогда не был послушным сыном и учеником. Мальчишкам есть чем похвастаться – у каждого из них полно подобных боевых отметин. Будем надеяться, что наши сыновья не вырастут бунтарями.

Кассандра молчала. Но ее тело напряглось.

– Но отцы и школьные учителя не оставляют шрамов, которые сохраняются на всю жизнь! – заметила наконец Кассандра. – Не так ли?

– Моя прелестная невинность, – сказал Найджел, целуя жену и благодаря Бога за то, что у нее нет братьев. – Дочерей воспитывают куда менее сурово. Ведь они такие нежные создания. А в сыновей приходится буквально вколачивать послушание, разум, хорошие манеры и мораль. – Он снова поцеловал жену, шепча ей ласковые слова.

Найджел уже решил, что гроза миновала, но Кассандра внезапно отстранилась:

– Найджел, будь любезен, зажги свет.

– Зачем? – спросил он, хотя прекрасно знал, зачем.

– Я хочу осмотреть твою спину.

– Ну нет. – Он негромко рассмеялся. – Пощадите мою стыдливость, миледи. Кроме того, спина – не самая привлекательная часть моего тела. Я был весьма непослушным мальчиком.

Но Кассандра высвободилась из его объятий, встала с постели и надела ночную сорочку.

– Зажги свечи, – спокойно повторила она. Голос ее звучал властно – видно, Кассандра привыкла, чтобы ей повиновались беспрекословно.

Найджел зажег светильник. И, понимая, чего она потребует теперь, стянул ночную рубашку и швырнул ее на кровать. Так он стоял спиной к ней и ждал. В комнате воцарилось молчание.

Найджел знал, как выглядит его спина. Он часто разглядывал ее в зеркало и всегда содрогался от отвращения. Долгое время в нем жила надежда, что рубцы когда-нибудь исчезнут. Но потом Найджел понял, что шрамы останутся на всю жизнь. Многочисленные белые рубцы пересекали его спину. Следы от ударов кнута порой заживают, если их наносили поверх рубашки. Но если осужденного привязывают за ноги и за руки к скамье, а рубашку сдирают, рубцы никогда не исчезают.

– Так что же произошло? – Голос Кассандры звучал подчеркнуто ровно и спокойно.

– Я уже объяснил тебе, – ответил Найджел скучающим тоном. И тут кровь застучала у него в висках: внезапно он вспомнил кое-что еще. «Не смотри вниз!» – чуть не крикнул Найджел. Только бы она не обратила внимания на лодыжку его правой ноги.

– Нет, это не ответ. На твоей спине следы кнута, Найджел. Такие шрамы бывают у солдат и моряков. Ты был солдатом? Но нет, ты мог быть только офицером. А офицеров не секут кнутом.

Лгать дальше было бессмысленно. Правды он ей не скажет, но и лгать не станет.

– Мне не пришлось служить в солдатах. Не был я и моряком. Кассандра, забудь о том, что увидела. Не важно, как это произошло. То давняя история, и сам я давно о ней не вспоминаю.

– Нет, важно. Такие шрамы не забываются!

– Все это в прошлом, – возразил Найджел, поворачиваясь к ней и улыбаясь. – Поверь мне. Для меня важно настоящее. Ты мое настоящее.

Кассандра долго молча смотрела на него, потом слегка склонила голову набок:

– Я ничего о тебе не знаю. Я познала тебя, но мне ничего не известно о тебе. И ты мне ни о чем не рассказываешь. И не расскажешь. Ты хочешь, чтобы это осталось тайной. С тобой произошло что-то ужасное, и я никогда не узнаю, что именно.

– Ты преувеличиваешь, дорогая. Все в прошлом, любовь моя. Мне бы не хотелось портить нашу брачную ночь неприятными воспоминаниями. Итак, что это я говорил о том, что один из любовников одет, а другой раздет? Клянусь честью, ты нарочно все подстроила, чтобы поменяться со мной местами.

Но ему не удалось рассмешить ее. Его слова произвели совершенно обратный эффект: слезы потекли по щекам Кассандры, губки задрожали.

– Я не хочу, чтобы у нас были секреты друг от друга. И не хочу, чтобы тебе было больно…

Он подошел к Кассандре и притянул ее к себе. Откинув голову, Найджел зажмурился и с трудом подавил вздох отчаяния.

– Это случилось давным-давно, – промолвил он Она обхватила его руками и осторожно поглаживала по спине, словно боясь потревожить старые раны.

– И все же, – сказала Кассандра, – даже твоя прошлая боль заставляет меня страдать. Мне страшно, оттого что кто-то так ненавидел тебя!

Она не плакала, но Найджел чувствовал, что ей хочется прижаться к нему, спрятать лицо у него на груди. Кассандре тяжело, оттого что в прошлом мужа скрыта ужасная тайна. Он крепко обнял ее, успокаивая. Наконец Кассандра подняла голову и улыбнулась ему.

– Сегодня наша брачная ночь… – прошептала она.

– Да.

– Она ведь не испорчена, правда?

– Правда, любовь моя. – Найджел твердо посмотрел ей в глаза.

– Я не допущу этого. Ведь сегодня самый счастливый день и самая счастливая ночь! И ночь еще не закончилась.

– Да. – Найджел легонько провел ладонью по ее щеке.

– Люби меня снова, если тебя не раздражает мое невежество. Я ничего не умею и могу только наслаждаться. Ты гораздо опытнее меня. Мне многому надо научиться. Ты, Найджел, научишь меня, как дарить наслаждение, а не только получать его.

– И все же мне казалось, что только я получаю наслаждение.

– Не верю тебе, – возразила она. – Но сегодня больше не буду с тобой спорить. Люби же меня, Кассандра хочет, чтобы он утешил ее, обнял. Ей нужна его близость. Найджел понимал: сейчас она чувствует неуверенность, поскольку вышла замуж за незнакомца, хотя и пытается уверить мужа – а главное, себя, – что знает его. И все же его прошлое для нее потемки. Найджел снял с жены ночную сорочку, задул свечу и дал ей то, о чем она просила. Войдя глубоко в нее, он двигался медленно, не спеша. Через несколько минут нежность Кассандры сменилась сладострастными стонами, потом ее захлестнула волна наслаждения.

Она уснула почти тотчас же после этого, но сначала прошептала:

– Только один секрет. Я разрешаю тебе сохранить только один секрет. Не больше!..

Наивная бедняжка! Думает, что если их тела слились в единое целое, если между ними была плотская близость, то они навсегда открыты друг другу – плоть едина, как и разум, и сердце.

Она верит в романтическую любовь, любит его и считает, что он тоже любит ее. И тем не менее Кассандра еще не посвящена во все тайны его тела – она ведь не видела его правую лодыжку. А кроме этого, у него еще много тайн.

Найджел смотрел невидящими глазами в темноту. Чувственные наслаждения утомили его, но он так и не мог уснуть. Бессонница – его давняя знакомая. Но уж лучше не спать вовсе, чем видеть во сне кошмары.

– Я ее уже повидал, – сказал Уильям Стаббс, вооружившись бритвой и ожидая, когда хозяин усядется в кресло. – Уж полчаса, как она заглянула к тебе.

– Я проехался верхом на рассвете, – ответил Найджел. – Мне не удалось заснуть.

– Да, грешнику частенько не спится, – заметил слуга. – Ну так вот, она сказала: «Доброе утро, мистер Стаббс». Вот так и сказала, Найдж. А потом, значит, и говорит, что, мол, думала, его сиятельство у себя, потому как утром его в постели не было. И покраснела – что твоя роза. Смутилась, наверное. Видно, ты все сделал как надо, потому как она не плакала.

– Черт побери, я не собираюсь обсуждать с тобой, Уилл, что и как делал! Человек имеет право на личную жизнь, и слуга не должен совать в это нос. Ты, часом, не вообразил себя защитником миледи?

– Когда ты ей скажешь? – спросил Уилл, пропустив замечания хозяина мимо ушей.

Найджел вздохнул. Мыльная пена покрывала его подбородок и щеки.

– Она уже видела мою спину. То есть сначала нащупала шрамы, а уж потом хорошенько их разглядела.

– Ну и что?

– Ну и ничего! Я не стал ей ничего рассказывать, Уилл. Что с ней будет, если она узнает, за кого вышла замуж? Ей и не надо это знать. Кроме того, если я расскажу ей о шрамах, то придется выложить и про того, из-за кого они появились у меня на спине. А этого я делать не хочу.

– Дьявольщина! Здорово ты вляпался, Найдж! Но так тебе и надо. В одном старина Стаббс с тобой согласен: малышке не надо про это знать. И будь с женой поласковее, Найдж, если вздумаешь открыть ей другой секрет. Надо бы открыть его, пока она не привязалась к тебе, но раз уж упустил момент, сделай это поделикатнее. Таким добрым да хорошеньким, как она, плакать не годится. Зла на свете и без того хватает. Таких, как малышка, следует беречь да лелеять, парень. Запомни мои слова. А теперь заткнись и молчи, пока я ненароком не отрезал тебе губу.

И Найджел «заткнулся». Да и что ответишь голосу совести?

И как ухитриться «поделикатнее» разрушить веру и счастье другого человека?

Лучше бы ей не знать ничего. Она ведь сама доброта. Ему и раньше не хотелось причинять боль Кассандре, но он и не предполагал, что теперь мысль об этом будет его терзать.

Найджел слишком хорошо помнил, что такое предательство. Если бы он мог это забыть!

Глава 13

Мистер и миссис Хэвлок вернулись в Уиллоу-Холл на следующий день после свадьбы племянницы. Сайрус покинул Кедлстон со смешанным чувством облегчения и тревоги: с одной стороны, он был рад, что наконец-то может снять с себя груз опекунства, а с другой – терзался сомнениями из-за столь поспешного брака Кассандры. Что касается миссис Хэвлок, она не чаяла, как бы поскорее вернуться к младшему сыну и дочкам.

Робин проводил леди Беатрис в коттедж, где она собиралась провести несколько дней с сестрой и племянницей. Сам Робин хотел задержаться там на день или на два, перед тем как отправиться домой. Тетушкам может понадобиться его помощь, туманно пояснил он. Кроме того, Робин решил сопровождать Пейшенс, у которой все еще побаливала лодыжка. Ведь она подвернула ногу по его вине.

Кассандра и Найджел проводили их и смотрели с террасы, как они уезжают.

– Ну вот мы и одни! – сказала она, с улыбкой обернувшись к мужу, как только карета Робина исчезла за поворотом. – И никто не приедет к нам с визитом по крайней мере несколько дней. Все деликатно решили оставить нас наедине. Так что нам придется самим развлекать друг друга. Как ты думаешь, мы не соскучимся? – Кассандра рассмеялась.

– Миледи, – поклонившись, Найджел протянул ей руку, – дайте мне время поразмыслить, и я придумаю, как вас развлечь.

Кассандра взяла его под руку, и по молчаливому согласию они направились к лужайке. Ей казалось, будто она живет в счастливой сказке. Сегодня утром она была влюблена еще сильнее, если только это возможно. И романтические восторги пополнились знанием плотской стороны любви. Тот, кто шел рядом с ней, как всегда элегантно одетый (даже волосы тщательно напудрены), этой ночью был ее возлюбленным. Да, тот первый раз под деревом, которое и теперь видела Кассандра, ей тоже понравился, но тогда она еще не знала того, что узнала прошлой ночью.

Конечно, счастливая сказка не может длиться вечно. Кассандра прекрасно это понимала. Но ей хотелось сохранить очарование медового месяца подольше. И даже после этого придется сражаться за свое счастье, за свою любовь – за все. Вряд ли ее счастью что-либо угрожает. Они любят друг друга так, как никто никогда не любил.

И все же ей никак не удавалось забыть про его спину. Как ужасны на ощупь зарубцевавшиеся раны! А когда она увидела шрамы… Нет, это слишком страшно! Найджела в самом деле жестоко высекли. Удивительно, что он вообще остался жив. Как такое можно выдержать? Но если это случилось не однажды, то… Господи, что же произошло? А Найджел ничего не хочет ей рассказать.

Да, эта тайна, связанная с его прошлым, омрачает ее счастье. Необходимо забыть о ней хотя бы на время. Надо подумать о другом: вчера в это время они обвенчались, потом были праздничный завтрак, поздравления гостей, потом брачная ночь. А теперь ей предстоит охранять их счастье.

– Что молчишь, любовь моя? – спросил Найджел. – Не утомил ли я тебя прошлой ночью? Если так, я польщен. Кассандра рассмеялась.

– Изволите смеяться, миледи? – Он поднес к глазам лорнет. – Клянусь честью, надо сегодня ночью постараться получше. Впрочем, если позволите, я поупражняюсь с вами днем – раз или два. Вам, должно быть, известно о пользе упражнений?

Кассандра снова рассмеялась и почувствовала острое желание при мысли о том, что сегодня ночью, а возможно, еще и днем повторится вчерашнее. Найджел старается делать то же, что и она, и крепко держится за их волшебную сказку. Он будет дразнить ее и флиртовать, пока они не дойдут до липовой рощи, а там поцелует жену.

Пусть все так и будет. Сегодня. И завтра. А послезавтра сказка кончится и начнется спокойная будничная жизнь. Но страх прочно засел в душе Кассандры: она вышла замуж за совершенно незнакомого человека, о котором ей не известно почти ничего.

– Найджел, – тихо начала Кассандра, неуверенная, что следует спрашивать мужа об этом, и втайне страшась его ответа, – где твой дом?

Рука Найджела мгновенно напряглась, но тут же расслабилась, поэтому Кассандра подумала, что ей показалось.

– В Линкольншире. Там у меня был дом. Я не наведывался в родные края вот уже десять лет.

– У тебя нет там поместья?

Он помедлил – странно, ведь вопрос совсем простой!

– Нет, – сказал наконец Найджел.

– У тебя нет родственников, кроме сестры? Она моложе тебя или старше? Замужем? У нее есть дети? Как ее зовут?

– Барбара, – ответил Найджел на ее последний вопрос. – Ей семнадцать, и она не замужем.

– Если Барбара – единственный родной тебе человек, ты, наверное, неохотно покинул ее, отправляясь сюда? И сестре нелегко было с тобой расставаться. Она никогда не простит тебе, что ты не пригласил ее на свою свадьбу. Пригласи Барбару погостить у нас, Найджел. Сегодня же напиши ей письмо. У меня теперь есть сестра – я только сейчас это осознала. Пусть живет у нас, сколько ей захочется. О, прошу тебя, пошли за сестрой поскорее! Вернемся, не стоит терять времени. – Кассандра потянула его за рукав.

Найджел остановился, но не повернул к дому.

– Я виделся с сестрой два года назад, Кассандра. Всего один раз. Я приезжал к ней в школу. А перед этим разлука длилась восемь лет. С тех пор я не встречался с Барбарой.

Кассандра изумилась: у него есть сестра, юная семнадцатилетняя девушка, и Найджел не виделся с ней два года?! Она нахмурилась. Он взглянул на нее и улыбнулся уголком рта:

– У меня есть и брат.

Ошеломленная, Кассандра молча уставилась на него. У этого человека есть титул, но нет поместья, есть брат, о существовании которого он сообщил ей только сейчас, сестра, с которой Найджел виделся только однажды за прошедшие десять лет. Его жестоко высекли, и не раз. Господи, да за кого же она вышла замуж?

– Его зовут Брюс, – продолжал Найджел. – У него поместье Данбер-Эбби в Линкольншире. Барбара живет там же вместе с ним.

– Значит, он старше тебя?

– Нет. – И снова эта загадочная полуулыбка. – Моложе. Видишь ли, я унаследовал титул, а он – поместье. Кроме того, Брюс – опекун нашей сестры. Однако, миледи, я предпочел бы, чтобы вы прекратили дальнейшие расспросы. Добавлю одно – мы далеко не самая дружная семья.

Но Кассандра не могла так это оставить – напрасно он надеется. Они пошли дальше, но уже не касаясь друг друга. И так достигли липовой аллеи.

– Почему твой брат унаследовал поместье? Ведь ты старший в семье?

– Данбер не майорат.

– Как и Кедлстон, – подхватила Кассандра. – Но такие поместья передаются прямому наследнику!

– Не всегда, миледи, – возразил Найджел. – Да, мой отец умер, но… Он оставил Данбер мне, однако потом возникли кое-какие.., сложности. Клянусь жизнью, новобрачной не подобает быть такой серьезной на второй день свадьбы. – Найджел остановился перед Кассандрой и обнял ее за талию. – Ты уже выяснила, что у тебя появились брат и сестра, с которыми, к несчастью, твой супруг не поддерживает родственные отношения. Значит, тебе недостаточно одного меня? Неужели за прошедшие сутки я разочаровал тебя? – Его глаза улыбались.

Кассандра покачала головой, и сердце ее переполнилось любовью к нему. Судьба была несправедлива и жестока к Найджелу, в этом нет никаких сомнений, и поэтому семья отвернулась от него. Что ж, она возместит ему эту утрату и окружит мужа любовью и заботой. Он будет счастлив.

Кассандра вернула Найджелу поцелуй, вложив в него всю свою нежность.

И все же что произошло? Почему завещание его отца было изменено? Почему он потерял Данбер-Эбби – ведь поместье принадлежало ему по праву наследства?

Нет, сегодня лучше не думать об этом. Надо оставить все до завтра. А теперь вспомнить о вчерашней свадьбе, о брачной ночи, об их любви. Кассандра обвила руками его шею и счастливо вздохнула, а Найджел продолжил поцелуй.

Ему хотелось, чтобы в их сегодняшних отношениях сохранился легкий, чуть игривый тон. Этот день необходим ему самому – они наконец-то одни и наслаждаются близостью. И ей тоже требуется короткая интерлюдия безоблачного счастья. Счастье Кассандры стало для него еще одним поводом для тревог и волнений.

Найджел запечатлел на ее губах горячий поцелуй, правда, лишенный чувственной жадности. Она поцеловала его в ответ со всем пылом. Возможно, сегодняшний день удастся спасти. Но для чего? Завтрашний или послезавтрашний день неминуемо придет.

– Найджел. – Кассандра чуть отстранилась от мужа, по-прежнему обнимая его за шею, для чего ей пришлось приподняться на цыпочки. Ее лицо дышало любовью. – У тебя теперь есть свой дом, свое поместье. У тебя есть Кедлстон.

Он замер. Неужели Уилл Стаббс посмел?..

– Мы будем жить тут вдвоем, – продолжала она. – Мы будем счастливы, и наши дети тоже. Придет время, и наш сын – твой сын – унаследует Кедлстон и станет графом Уортингом. А до тех пор уговоримся, что поместье принадлежит нам обоим. Отныне я и не считаю его своей собственностью. Последние несколько недель я училась управлять делами. Тебе придется мне помочь. Возможно, ты знаешь немногим больше меня: ведь ты покинул Данбер-Эбби, когда тебе было около восемнадцати, не так ли? Но твои знания все равно пригодятся. Давай трудиться вместе. Нам многое предстоит сделать – и в доме, и для окрестных ферм. Поместье теперь наше, Найджел, общее – твое и мое. У тебя снова есть дом, Найджел.

Он поцеловал ее. Заманчивая перспектива! Очень заманчивая – особенно сегодня.

Найджел выпустил жену из объятий и отошел в сторону. Остановившись возле липы, он прислонился плечом к стволу. Глядя поверх крон деревьев на долину и окрестные холмы, виконт мысленно вопрошал себя, стоит ли говорить то, что он должен сказать.

– Я чем-то обидела тебя? – раздался сзади ее голос. – Я веду себя покровительственно? Тебе тяжело сознавать, что ты не владеешь ничем, а я – всем? Прости. Я не хочу, чтобы это неравенство разделило нас, Найджел. Но постой… – Кассандра, помолчав, спросила:

– Может, ты беден? Но по твоей одежде этого не скажешь, и ты говорил, что у тебя приличное состояние. Любовь моя, такие пустяки не должны стать для нас источником ссор и раздоров. Конечно, ты горд, как все мужчины. Ну что мне сказать тебе, чтобы…

Найджел резко повернулся к ней, гневно сверкнув глазами, и она испуганно умолкла на полуслове.

– Вам не надо ничего говорить мне, миледи! И перестаньте домысливать за меня, что я подумал да что почувствовал!

Найджел и сам удивился своей вспышке. Он ведь давно подготовился к этому неприятному объяснению, ибо ждал его больше года. Даже сейчас Найджел испытывал громадное удовлетворение оттого, что наконец может произнести свой приговор. Вот только если бы на ее месте была другая!

Кассандра уставилась на него широко раскрытыми глазами, лицо ее побелело как снег.

– Черт побери, ты все усложняешь! – бросил он.

– Ты обиделся, Найджел? Прошу тебя…

– Ты сегодня упомянула о том, что Кедлстон не майорат. Я знал это и раньше. Покойный граф Уортинг хотел завещать поместье тебе. Но когда завещание было оглашено, Кедлстон уже не принадлежал ему. Он проиграл его в карты. Мне.

«И будь с ней поласковее…»

Ну, вот он и произнес эти слова – резко, грубо, с холодным презрением. Найджел нарочно нацепил на себя знакомую маску ледяного высокомерия. Кассандра, замерев, смотрела на него во все глаза, будто время для нее остановилось. Казалось, ее вот-вот коснется волшебная палочка, и она вернется к жизни.

– Что? – прошептала она наконец.

– Кедлстон принадлежит мне, Кассандра. Вот уже год, как я стал его владельцем. Поместье я выиграл в карты у графа Уортинга. У меня есть все необходимые бумаги, подтверждающие это.

– Бумаги были утеряны, – чуть слышно промолвила она. – Папин поверенный не смог их найти.

– Они не утеряны. Все бумаги были переданы мне и оформлены на мое имя – об этом позаботились мой поверенный и поверенный графа. Кедлстон теперь мой, хотя ты, как моя жена, по-прежнему в нем хозяйка.

Как быстро и просто он это сказал! Как легко! Найджел стоял, небрежно прислонившись к дереву и с улыбкой вертя в руке лорнет, но его эффектная поза лишь помогала ему держаться на внезапно ослабевших ногах.

И так, улыбаясь, он смотрел, как рушится мир Кассандры, и мысленно проклинал ее выразительное лицо. Виконт почти ненавидел сейчас эту женщину.

Ее побелевшие губы беззвучно шевелились, словно она собиралась что-то сказать ему. Глаза Кассандры не отрывались от него. Посмотрев на Найджела несколько минут, она вдруг решительно отвернулась. Надо бы задержать ее и попытаться успокоить, уговорить. Возможно ли это? И легко ли это сделать? Да, если чувства ее неглубоки.

Но почему-то ему не хотелось, чтобы чувства Кассандры оказались поверхностными, хотя это значительно облегчило бы задачу.

Найджел только сейчас понял, что она нравится ему. Более того, он восхищается этой женщиной и обожает ее.

Но не успел Найджел на что-то решиться, как Кассандра, подхватив юбки, направилась к дому. Пройдя несколько шагов, она бросилась бежать.

Он стоял и смотрел ей вслед. Надо ли пойти за Кассандрой и попытаться объяснить (а что тут объяснишь?) или по крайней мере заставить ее выслушать его? Или позволить уйти и поразмыслить над тем, что он сказал ей?

Найджел стоял, все так же прислонившись к стволу липы.

Он тщательно продумал тот карточный поединок – готовился к нему восемь лет, – и все произошло так, как он и планировал. Виконт выиграл Кедлстон у Уортинга. Победил. Триумф победы до сих пор наполнял его торжеством. Месть свершилась.

Если не считать того, что единственная дочь Уортинга унаследовала (так всем казалось по крайней мере) Кедлстон. Уортинг умер через две недели после потери своего родового поместья и за две недели до истечения срока, назначенного Найджелом для того, чтобы граф сообщил семье эту новость и покинул Кедлстон.

Существовал только один способ успокоить свою совесть и вместе с тем насладиться мщением – а он достаточно пострадал и заслужил этот триумф. Словом, Найджел решил, что должен жениться на дочери Уортинга и позволить ей остаться в родном доме. Уилл Стаббс не одобрил этот план и все время повторял, что, мол, не следует церемониться с родственниками покойного графа, а его дочери уже ничем" не поможешь. И если уж Найджел хочет сделать ей предложение, Уилл советовал сперва открыть ей правду, чтобы она могла выйти (или не выйти) за него замуж с открытыми глазами. Но у Кассандры не было выбора, и предлагать то, чего нет, еще более жестоко, чем не предлагать вовсе. Не согласившись вступить с ним в брак, она осталась бы без гроша и до конца дней зависела бы от дядюшки.

Итак, он успокоил свою совесть.

Найджел горько усмехнулся.

Конечно, вскоре он обнаружил еще один довод в пользу женитьбы – пожалуй, более убедительный, чем жалость.

Насколько глубоки чувства Кассандры к нему? Можно ли спасти их брак и сделать совместную жизнь хоть сколько-нибудь терпимой? Этот вопрос мучил его с самого начала их знакомства. А если они возненавидят друг друга, им не ужиться в одном доме, как бы он ни был велик.

Найджел не питал к ней ненависти.

Но теперь Кассандре ничто не поможет. Он сказал девушке все, что ей следовало знать. А открыть всю правду виконт был еще не готов. Впрочем, это ее не касается.

Кроме того, она так любила отца! Странно, но ему не хотелось лишать Кассандру последних иллюзий. Пусть девушка ненавидит его теперь – это ее право. Он всегда будет обращаться с ней, как подобает джентльмену.

Не стоит больше ничего говорить. Пусть думает что хочет.

Приняв это решение, Найджел сделал шаг от дерева. Надо отыскать Кассандру и успокоить, если возможно. Он медленно направился к дому – к дому, который принадлежал ему вот уже более года.

Надо бы остановиться – от быстрого бега у Кассандры закололо в боку. Но она все так же торопливо шла вверх по склону. Главное – ни о чем не думать. Если не думать о том, что она сейчас услышала, можно сделать вид, будто этого не случилось. Все это не правда и сейчас исчезнет, как дурной сон.

«Я здесь больше не хозяйка!» – Бросив взгляд на огромный дом, Кассандра взбежала вверх по террасе к парадному входу.

«Да, сосредоточься на этой мысли, если ты вообще в состоянии думать, – твердила она себе. – Кедлстон мне не принадлежит. Он и папе не принадлежал, когда он умер, а значит, и я никогда не владела им. Дом и поместье – не майоратные. Отец имел право продать их или проиграть… Нет, сейчас не надо об этом думать».

Кассандра влетела в холл и пронеслась мимо лакея, не улыбнувшись и не поздоровавшись с ним. Это не ее слуга. Как и все прочие слуги. Поднявшись по лестнице, она помчалась по коридору к спасительному уединению своей комнаты – нет, теперь уже не ее комнаты. Девушка чуть не столкнулась с Уильямом Стаббсом, который выходил из гардеробной своего хозяина, держа в руке бритву. Она отскочила назад, и ее смятение мгновенно сменилось ужасом.

– Убирайтесь! – крикнула Кассандра. – Кто вы такой?

Ухмыляющийся Уильям Стаббс с бритвой в руке мог бы испугать и самого Голиафа. Впрочем, улыбка его тут же погасла.

– Нет-нет, леди, – мягко промолвил он. – Уилл Стаббс не сделает вам ничего дурного. Уж вы поверьте.

– Кто вы такой? – повторила она. – Вы не слуга, это ясно. Я это подозревала с самого начала. Что вы собираетесь делать? – Кассандра указала дрожащим пальчиком на бритву. Голос ее прозвучал совсем как чужой – хриплый, срывающийся на крик.

Уильям перевел взгляд на бритву, словно только что о ней вспомнил.

– Да вот решил заточить ее получше. Лезвие маленько затупилось. А уж я знаю толк в ножах и бритвах, потому всегда сам их и точу. Я его человек, миледи, и ваш слуга. Никто вас и пальцем не тронет, пока Уилл рядом. Даже он не посмеет – пусть только попробует!

– Кто он? – яростно прошипела Кассандра.

Безобразный великан внимательно посмотрел на нее единственным глазом:

– Я гляжу, Найдж обидел вас? Говорил я ему быть поласковее. Не тревожьтесь, миледи, я с ним разберусь. А пока ступайте-ка в свою комнатку и прикройте дверь. Старина Стаббс пришлет к вам служанку, и та принесет вам чайку.

Найдж? Найджел? Слуга называет своего хозяина «Найдж»? Он говорил Найджелу, чтобы тот был с ней поласковее? И теперь намерен с ним «разобраться»?

Уильям Стаббс в роли заботливой няньки внушал девушке не меньший ужас, чем Уильям Стаббс, с улыбкой поигрывавший бритвой. Особенно когда он называл хозяина «Найдж». Кассандра с опаской обошла его и нырнула в свою спальню. Уилл пропустил ее и осторожно прикрыл дверь – гораздо тише, чем это делала горничная.

Кассандра нервно расхаживала по комнате. Она должна все обдумать! Нет, не стоит. Пока не стоит. Девушке никак не удавалось изгнать из головы навязчивую мысль:

Кедлстон больше не принадлежит ей. И никогда не принадлежал. Правда, кроме этого, есть еще кое-что, о чем она пока не могла думать.

Но выбора у нее нет.

Кассандра обернулась на стук в дверь. Должно быть, это горничная с чашкой чаю. Но это оказалась не горничная. Кассандра тотчас отвернулась и подошла к окну. Видеть его – невыносимая пытка. Неизменная элегантность Найджела (даже сейчас на нем ни единой складочки) внезапно представилась ей маской, за которой скрывается ужасный человек.

Тот, которого она не знает.

Но кто бы ни был Найджел, он ее муж.

– Кассандра, – мягко начал он.

– Ты игрок! – бросила она. Ну вот она и произнесла вслух то, о чем не решалась думать. – Ты мошенник и игрок. Играешь по-крупному и вымогаешь у своих партнеров деньги и владения, лишая их средств к существованию. И с женщинами поступаешь точно так же: ты украл у меня мой мир, мои мечты! Ты лгун и шулер! И ты мой супруг.

– Да, – обронил Найджел после тяжелого молчания. Потеря Кедлстона болью отозвалась в ее сердце. Она даже до конца не осознавала, что это для нее значит. Но как пережить другую потерю – не менее горькую? И не одну. Она снова потеряла отца!

– Все, что ты рассказал мне о папе, не правда. Вы никогда не были друзьями. И ты никогда не говорил с ним обо мне…

– Никогда, – подтвердил Найджел.

– Он был игрок, как и ты. Но менее искусный. А может, отец играл честно, а ты жульничал? Ему ничего не стоило поставить на карту Кедлстон и мое будущее.

Найджел молчал, а Кассандра предполагала, что он будет оправдываться, защищаться. Ей хотелось, чтобы он оправдывался, тогда она набросилась бы на него с градом упреков.

– Не понимаю, зачем тебе понадобилось ждать целый год и почему ты решил жениться на мне? Хотя нет, кажется, догадываюсь. Я твой главный приз, не так ли? Самый ценный бриллиант в короне. У меня есть титул, меня хорошо знают в округе. Тебя обвинили бы в жестокости, если бы ты выгнал меня из родного дома, из родового гнезда Уортингов. Но теперь ты женат на графине Уортинг, хозяйке поместья. Ты станешь отцом будущего графа – жаль, что тебе самому не удастся обзавестись моим титулом. Но ты реалист. Твоя мечта и так исполнилась. Возможно, я уже беременна от тебя. Если это так, можешь праздновать окончательную победу.

– Кассандра, мне больно видеть тебя такой обозленной. Подойди ко мне, любовь моя…

Она холодно улыбнулась, глядя в окно на лужайку и деревья, потом обернулась к нему:

– Не стоит беспокоиться, милорд. Наслаждайтесь своим триумфом. Теперь нет нужды притворяться. Кенилстон принадлежит вам. Я ваша жена, вы наверняка наградили меня ребенком, а если еще нет, то вправе брать меня силой каждый раз, когда вам того захочется. Так что рано или поздно я все равно забеременею. Как и большинство жен. Так что вам совсем не обязательно играть роль влюбленного. Вы прекрасно сделали это, и я, наивная дурочка, даже не сопротивлялась и была послушной куклой в ваших руках. Впрочем, нет – я ведь попросила вас уехать на неделю. Как, должно быть, вы смеялись надо мной! Я отослала вас из вашего собственного дома! А теперь я ваша жена, милорд. Мужья не ухаживают за женами. Они ими владеют, как и вещами. Я ваша собственность.

– И ты ненавидишь меня?

– А вас это удивляет? – Кассандра высокомерно вскинула брови. – Разве это имеет для вас какое-либо значение? Думаю, нет, милорд. Ваше сердце покрыто коркой льда и гонит ледяную кровь по жилам.

– То, что произошло, касается только меня и твоего отца, Кассандра. Клянусь жизнью, мне жаль, что ты оказалась втянутой в эту неприятную историю. Я не знал, как защитить тебя от последствий этой.., карточной игры.

– Значит, вы решили, что, женившись на мне, спасете меня? – Она усмехнулась. – Простите мою неблагодарность, милорд. Позволите мне побыть одной? Дом принадлежит вам. И эта комната тоже. И я сама. Итак, будьте любезны, ответьте на мой вопрос: имею ли я право побыть наедине с собой? Я в неведении, пока вы мне не ответите. Я не знаю вас.

– Это твой дом, – спокойно возразил Найджел. – Ты моя жена, Кассандра, а не раба и даже не служанка. Эта комната – твоя. Отныне я войду в нее только с твоего позволения. Хочешь, чтобы я оставил тебя одну?

– Да. Да, будьте любезны.

Но Найджел ушел не сразу, а стоял перед ней, вертя в руке лорнет. "Да, он красив холодной, бесстрастной красотой, – отрешенно подумала Кассандра, глядя на него. – И как будто нарочно постоянно одевается в серое и белое. Даже волосы его почти всегда напудрены. Как глупо, что я не заметила эту холодность с самого начала!

И нелепо думать, что я вела себя глупо! Глупо – это не то слово".

– Мы поговорим с тобой позднее, – продолжал Найджел. – А пока тебе нужно время, чтобы поразмыслить над всем этим. Знай только одно: в твоей жизни ничего не изменилось. Ровным счетом ничего. Ты была счастлива до моего приезда. Была счастлива и потом. Ты была счастлива вчера и сегодня утром. Все осталось по-прежнему. Ты будешь счастлива, как и раньше.

Кассандра холодно усмехнулась:

– Но есть одно досадное обстоятельство, мешающее моему счастью, милорд. Вчера я стала вашей женой.

Она смотрела ему в лицо, не отводя глаз. Найджел сдался первый и, отвесив ей изящный поклон, вышел из комнаты.

«Но есть одно досадное обстоятельство… Вчера я стала вашей женой».

Кассандра еще долго стояла неподвижно. Ей казалось, что если она пошевелится, то распадется на тысячу кусочков.

В этой комнате, в этой самой постели – девушка не в силах была повернуть голову и взглянуть на кровать – они лежали прошлой ночью вместе. Больше это никогда не повторится, если полагаться на его слово. Она никогда не позволит ему войти сюда.

Час назад – целую вечность назад! – Кассандра любила этого человека, а сейчас ненавидела так же страстно, как обожала.

Снова раздался стук в дверь – на сей раз горничная принесла чай. По крайней мере этот безобразный великан, который кого угодно испугает своим видом, сдержал слово.

Глава 14

Найджел поклялся бы, что всю ночь не сомкнул глаз, если бы перед рассветом не проснулся в холодном поту. Очнувшись, он быстро сел в постели, ловя ртом воздух.

Найджел не ожидал, что заснет. Прошедший день принес ему одни несчастья – особенно в сравнении с предыдущей ночью и утром. Найджел пытался убедить себя, что поступил правильно: Кассандра, узнав всю правду, быстро утешится, прольет две-три слезинки, бросит ему гневные обвинения и час или два поразмыслит над изменениями, которые произошли в ее жизни. Ведь она влюблена в него – это совершенно очевидно.

Но здесь-то и кроется причина всех бед. Если бы чувства ее не были так глубоки, Кассандра куда легче пережила бы потрясение. От любви до ненависти – один шаг. Они уравновешивают друг друга, и порой их трудно различить: настолько они похожи.

Вчера ее любовь к нему была всепоглощающей – вплоть до рокового утра. А после Кассандра обрушила на него ненависть с не меньшей страстью.

Остаток дня она просидела в своей комнате и ни разу не вышла. Когда Найджел послал горничную узнать, ела ли она что-нибудь, та, вернувшись, сообщила ему, что ее сиятельство изволили отобедать – по указанию мистера Стаббса. Найджел вскинул брови, но промолчал.

Уилл Стаббс выбранил его наедине и пообещал хорошенько вздуть своего хозяина, если тот осмелится приставать к жене, пока она сама не согласится принять его.

– Если вообще согласится, Найдж, – заметил Уилл, – в чем я крепко сомневаюсь. Сперва ты залез к девушке под юбку, а наутро разбил ей сердце. Такие леди, как она, не любят, когда их дурачат, парень. Мы должны оберегать их от всякой мерзости.

Уилл не соблаговолил пояснить, откуда у него такие глубокие познания в области женской психологии, а Найджел и не спрашивал.

Вечером виконт послал записку Кассандре и получил ответ, которого, впрочем, ожидал.

– Ее сиятельство велели сказать «нет», милорд, – пролепетала горничная, испуганно присев перед ним в реверансе.

Найджел и не надеялся, что она согласится принять его. Да, признаться, и не хотел этого. Заниматься с ней любовью не входило в его планы, но им необходимо поговорить. Надо бы обменяться парой фраз, прежде чем разойтись по разным спальням.

Итак, она сказала ему «нет».

Что ж, он сдержит слово, даже если Кассандра больше не выйдет из комнаты. Это ее право. Он не войдет к ней без разрешения. Впрочем, вполне возможно, что она такое разрешение не даст никогда – это ясно и без зловещих пророчеств Уилла.

Но Кассандра – его супруга. Ей не грозят бедность и нищета. У нее по-прежнему есть дом, хотя сегодня она потеряла на него все права – во всяком случае, формальные. Его тщательно разработанный план удался. Не стоит себя упрекать и беспокоиться о судьбе Кассандры. Он сделал для нее все возможное. Жаль, конечно, если она теперь возненавидит его! И тем не менее Найджел останется владельцем всего, о чем мечтал, включая и Кассандру.

Тяжелые думы не давали ему заснуть. Он поздно лег в постель и долго ворочался с боку на бок, потом вышел в сад, вернулся, снова лег и продолжал беспокойно вертеться. Итак, судя по всему, ему предстояла бессонная ночь. И тут Найджел просыпается в холодном поту.

Это его давний кошмар – один из многих. Он пытается ускользнуть от неминуемой опасности, сбежать, укрыться, но каждый шаг дается с огромным трудом, как будто воздух вокруг него вдруг сгустился и стал непроницаемым. Найджела снова охватила паника: то, что угрожает ему, настигает его с молниеносной быстротой.

Другой сон, не менее жуткий, является Найджелу вот уже девять лет. Он пытается оправдаться, защитить себя от клеветы, но никто не слушает его – все смотрят на Найджела с откровенным недоверием и презрением. И отчаяние охватывает его при мысли о том, что над ним нависла опасность – гораздо более страшная, чем потеря доброго имени и репутации.

Кошмар до боли напоминал явь – как и всегда. Найджел видел комнату, полную смеющихся врагов. Он в мышеловке, в ловушке! Потолок и стены сжимаются вокруг него, враги осаждают со всех сторон, нет никакой возможности вырваться отсюда, и стало тяжело дышать.

Тяжело дышать…

Найджел жадно ловил воздух ртом, вцепившись в простыни. Несколько мгновений, пока он окончательно не пришел в себя, ему казалось, что в спальне тоже не хватает воздуха.

Боже всемогущий! Если бы только избавиться от ночных кошмаров! Как будто семь лет, проведенные им в настоящем аду, не были достаточным наказанием! А виноват он был только в том, что молод. Молод, доверчив и до смешного наивен: в свои девятнадцать верил, что ему удастся осуществить все свои мечты.

Приехав покорять Лондон, Найджел обрадовался, что граф Уортинг тоже живет здесь. Он возомнил (святая простота!), что Уортинг тоже обрадуется встрече, после того как Найджел представится ему.

А Уортинг задумал погубить его, что и исполнил с пугающей легкостью. Но ему не удалось довести свой замысел до конца. Теперь он, Найджел, спит в графской постели, Кедлстон принадлежит ему и графская дочка тоже.

Да, она его собственность.

Два дня назад, когда он женился на ней, его месть достигла апогея. Теперь можно успокоиться – все цели достигнуты, кроме одной. Это скорее не цель, а мечта. И достичь ее невозможно.

Найджел подумал о Кассандре – она сейчас одна в соседней комнате. Спит или тоже бодрствует? Вчера – так недавно, а кажется, прошла целая вечность – была ее первая брачная ночь. И его.

Как бы ему хотелось избавить ее от боли!..

Но Кассандре ничем не поможешь. И он не станет терзаться угрызениями совести. Найджел мог причинить ей еще большую боль, например, велев убраться из дома вместе со всеми пожитками после смерти Уортинга.

Так что напрасно его одолевают сомнения.

И как она назвала его? «Ты мошенник и игрок ...ты украл у меня мой мир, мои мечты! Ты лгун и шулер!»

Откинув простыни, Найджел поднялся. Нет, сегодня ему не уснуть. Надо совершить верховую прогулку. А потом начать новую жизнь. Ему предстоит многое сделать.

Кедлстон теперь принадлежит ему. Мечта всей жизни осуществилась!

Кассандра тоже рано или поздно вернется к нему. Еще вчера она лежала в его объятиях…

Кассандра проснулась на рассвете с тяжелым чувством. Смутное ощущение беды сдавило ей грудь. Она всю ночь проспала глубоким сном – похоже, какой-то добрый дух ниспослал ей целительный сон, погрузив в спасительное забытье.

Конечно, девушка сразу вспомнила все, что произошло накануне, и тут же пожалела, что позволила себе так беспечно уснуть. Боль отчаяния смешалась с горечью утраты.

Она считала себя такой рассудительной, взрослой, мудрой.

Она была свободна, счастлива, беспечна, Она вышла замуж за человека, которого знала всего две недели – нет, даже меньше! Вышла за него, потому что он хорош собой, элегантен и обаятелен и весьма сведущ в искусстве обольщения.

И вот, не слушая советов старших и любящих родственников, Кассандра очертя голову кинулась в этот омут. И стала женой игрока, шулера, лжеца – человека, погубившего ее отца в азарте карточной игры. Она была с ним близка – при мысли об этом ее передернуло от отвращения. У нее может быть от него ребенок.

Спастись от этого человека можно только в этой комнате да в ее маленькой гостиной и гардеробной, но только в том случае, если полагаться на его слово. Она горько усмехнулась. Сегодня ночью он оставил ее в покое, хотя предварительно осведомился, нельзя ли войти к ней в спальню.

Если до конца жизни просидеть запертой в этих трех комнатах, она избавит себя от необходимости лицезреть его каждый Божий день.

Подумав об этом, Кассандра тут же осознала нелепость подобной ситуации. Нельзя же провести в четырех стенах сорок или пятьдесят лет! А даже если это возможно, она не станет. Нет, ей незачем прятаться от него! Он решит, что она боится его. Презрение к нему Кассандра выразит сполна, если заставит себя посмотреть ему в лицо.

А сегодня ей больше всего на свете хотелось выразить ему презрение.

Она позвонила, но не стала дожидаться горничную, а направилась к двери, соединяющей ее комнату с его гардеробной. Постучав, Кассандра распахнула дверь.

Но Найджела в комнате не было. Она увидела, что его слуга чистит щеткой хозяйский сюртук для верховой езды. Кассандру обуял страх, граничащий с ужасом, едва она взглянула на этого отвратительного великана, но отступать было не в ее правилах. Он улыбнулся ей. Должно быть, Стаббсу прекрасно известно, что улыбка придает его изуродованному лицу еще более зловещий вид.

– Доброе утро, миледи, – промолвил он.

– Доброе утро, мистер Стаббс. Где виконт Роксли?

– Вышел вместе со своим управляющим. То есть с вашим управляющим. Не тревожьтесь, милочка. Найдж всем распорядится как надо – ведь ваш дом и его дом тоже. Он целый год только о том и мечтал, как сюда приедет. Так что сидите себе спокойненько, а уж Найдж обо всем позаботится.

От такой дерзости Кассандра чуть не лишилась дара речи. Но ведь Стаббс не настоящий слуга. Она поняла это еще вчера.

– Вы его страж? – осведомилась девушка. – Да, мимо вас едва ли кто проскочит. Но если ему нужна охрана, значит, он натворил много зла и случай с моим отцом – далеко не единственный. Надеюсь, виконт хорошо вам платит?

– Найдж не причинит вам зла, миледи. Надо ему было открыться вам до свадьбы. Я так и советовал, но Найдж – упрямый сукин сын… О Боже всемилостивый, что это я такое говорю? Он и женился-то на вас потому, что не хотел причинять вам зла. А если он чем вас обидит, то старина Стаббс за это крепко спросит с него. Мы вас и пальцем не тронем, миледи. Так что не извольте беспокоиться.

– Благодарю вас, мистер Стаббс, – холодно промолвила она. – Впредь, когда я захочу услышать ваше мнение, я сама вас об этом спрошу. – Голос ее звучал спокойно, твердо. Кассандра осталась довольна собой. Несмотря на все его заверения, он внушал ей ужас. Так это Стаббс поколотил Найджела? А бритва, которую она вчера видела у него в руках, лежит на умывальнике. Нет, нельзя показывать, что она боится Стаббса. Виконт Роксли и его люди достойны только презрения.

Уильям Стаббс склонил голову набок и уставился на нее единственным глазом:

– Я все понимаю, миледи, и даже больше, чем вы думаете.

– Уведомьте милорда, что я желаю поговорить с ним и жду его через два часа в библиотеке. Вам все ясно?

– Да, ваше сиятельство, – ответил он.

Кассандра готова была поклясться, что в голосе его сквозила нежность.

Гордо расправив плечи и приподняв подол пеньюара, она выплыла из комнаты мужа в свою гардеробную, где ее горничная уже налила воды для умывания.

Господи, ну почему ей никак не удается забыть, что Найджел – ее муж! Кассандру снова передернуло от отвращения.

Найджел провел несколько часов с Кобургом, разъезжая с ним по окрестным фермам и обсуждая в общих чертах состояние поместья. Он не сказал управляющему, что все здесь теперь принадлежит ему, – это и так скоро станет известно. Пусть Кобург думает, что Найджел действует от имени своей супруги. В любом случае именно так все и подумают.

Он не станет унижать ее и разглашать эту тайну. Наверное, стоит сообщить об этом только тем, кому необходимо знать об истинном положении вещей, – к примеру, тому же кедлстонскому управляющему.

Найджел никак не мог забыть, с каким воодушевлением Кассандра расписывала ему, как будет сама управлять имением, и великодушно предлагала работать с ней вместе, дабы не ранить его гордость.

Подъехав к парадному входу, он со вздохом вошел в дом. Интересно, согласится ли она принять его сегодня? Надо попытаться уговорить ее. Когда Кассандра наконец свыкнется с реальностью, им обоим станет гораздо легче. Решено: он передаст ей очередную записку.

Но в этом не было необходимости. Уилл Стаббс соблаговолил явиться на его зов и по обыкновению заговорил первым:

– Малышка хочет потолковать с тобой, Найдж. Она мне сказала, что будет ждать тебя в библиотеке через два часа.

– Ты говорил с ней? – Найджел едва удержался, чтобы не спросить, как выглядела Кассандра.

– Ох и упрямица она! Говорила со мной – что твоя принцесса, а у самой небось душа в пятки ушла, да и голосок дрожит. Передайте, мол, его сиятельству, мистер Стаббс, что я желаю с ним побеседовать. А если захочу ваше мнение узнать, то сама вас спрошу. «Вам все ясно?» – вот так и сказала. А я ведь по глазам ее видел, Найдж, она ох как боялась, что я возьму ее на одну ладонь да другой и прихлопну, как муху. Малышка тебя разжует и выплюнет, парень, помяни мое слово. Так что иди-ка вниз, да не мешкай, а то тебе несдобровать. Ждет тебя веселая музыка! – И Уилл захохотал. Его смех кого угодно мог испугать.

Найджел не стал тратить время на переодевание и отправился вниз – слушать «веселую музыку». Когда он вошел в библиотеку, Кассандра была уже там. Она стояла спиной к двери, перед письменным столом, и смотрела на хозяйское кресло так, словно впервые осознала, что теперь уже не имеет права в нем сидеть. Ее поза напоминала просительницу. Услышав, что он вошел, девушка не повернула головы.

– Кассандра… – промолвил Найджел, как только лакей прикрыл за ним дверь. Нет, он не станет оскорблять ее чувства, прикидываясь растроганным. – Доброе утро.

Она резко обернулась и прямо посмотрела ему в лицо – вот тут-то Найджел и понял, что имел в виду Уилл Стаббс, когда называл ее «упрямицей». Нет, перед ним стояла не жалкая просительница, не слабая женщина, которую он мог бы утешить и приласкать. Лицо Кассандры выражало такое презрение и отвращение, что Найджел чуть не отпрянул назад, к двери.

– Мне это утро не сулит ничего доброго, – возразила она, – но все равно спасибо за пожелание.

– Идем же. – Найджел подошел к ней и протянул руку. – Давай присядем у камина и поговорим. Нам необходимо кое-что выяснить. – От него не укрылось, что сегодня она одета потрясающе – даже волосы напудрены под кружевной наколкой.

– Благодарю вас, я сяду вот здесь. – Кассандра указала на высокий стул напротив письменного стола. – Прошу вас, располагайтесь, милорд. – Она кивнула в сторону хозяйского кресла.

Что ж, Найджел предполагал, что их встреча будет не слишком приятной. Итак, Кассандра старается подчеркнуть, что он теперь хозяин. Хорошо, он ей подыграет.

– Вы говорили, что между вами и моим отцом произошла какая-то неприятная история, – начала Кассандра. – Это что-то личное? Или все дело в его пристрастии к игре? Вы были знакомы с ним и раньше? Испытывали к нему вражду, ненависть? И решили в отместку лишить его и меня средств к существованию и отобрать у нас родовое поместье?

Сев в кресло, Найджел окинул ее пристальным взглядом и задумался. Можно рассказать ей всю правду. Но этого делать не стоит, хотя он уверен в своей правоте. Кассандра все равно не поймет, как это произошло, – Найджел и сам до конца не разобрался. Уортинг мог бы уклониться от знакомства с Найджелом, но откуда такая злобная ненависть к нему, желание погубить его, неопытного мальчишку? В любом случае Кассандра примет сторону отца. Не поверит в правдивость его слов. Кроме Уилла Стаббса, никто ему не верил – даже родные.

– Да, я был знаком с твоим отцом. Мы и раньше играли, делая большие ставки. – По крайней мере хоть это правда. – Мы с ним изрядно напились, Кассандра. А мужчины, да будет тебе известно, способны наделать много глупостей, когда они под хмельком. К примеру, поспорить на свое поместье. Что и совершил твой отец, и проиграл. А я выиграл.

– Если вы были пьяны, то вас, милорд, можно простить. Но ведь на следующий день вы протрезвели. Почему же не отказались от выигрыша?

– Черт побери, миледи, вы не знаете мужчин. Я и не думал отказываться от выигрыша, так же как твой отец не помышлял о том, чтобы вернуть назад свою ставку. Это обесчестило бы его.

– А безрассудство не обесчестило его? Вы ненавидели моего отца, милорд?

От него не укрылось, что Кассандра больше не называет его по имени. Оно и понятно. Найджел вскинул брови.

– Я не питаю ненависти к тебе, – ответил он. – Клянусь, мне не хватало тебя этой ночью. Неужели я не достаточно наказан?

Произнеся эти слова, Найджел сразу понял всю их неуместность. Легкий флирт очаровывал Кассандру, когда она считала его другом своего отца и своим другом. А теперь девушка презрительно скривила губы и приняла высокомерную позу.

– Спросите об этом кого-нибудь другого, после того как побываете в аду, милорд! – отрезала она. – Ваш человек – он очень опасен? У меня язык не поворачивается назвать его слугой. Он ваш верный сторожевой пес? Наверняка у него на совести немало преступлений.

«Да, если Уилл – твой враг, его стоит всерьез опасаться». Найджел слегка усмехнулся:

– О да, вполне возможно. Но тебе нечего бояться. С тобой он будет сама доброта. Ведь ты моя жена.

– Я хочу поставить замок на дверь моей гардеробной.

– Чтобы запереться от Уилла Стаббса? – Найджел улыбнулся. – Или от меня?

– От вас обоих.

– Что ж, ваше приказание будет исполнено сегодня же, миледи. Хотя, как и обещал, я никогда не переступлю порога вашей спальни без вашего разрешения.

– В таком случае больше вы туда не войдете.

– Как вам угодно. – Найджел почтительно склонил голову. Его жена достойна восхищения. Она страдает, это очевидно. Вчера Кассандра потеряла родной дом и свою любовь. Ей приходится мириться с тем, что ее супруг – человек, которого она ненавидит. Кассандра утратила и вновь обретенную веру в отца (правда, ей пришлось бы страдать еще сильнее, расскажи он всю правду до конца). И несмотря на все это, она держится с холодным достоинством.

Да, он женился на девушке с характером. Кассандра совсем не похожа на солнечный лучик, за который Найджел принял ее при первом знакомстве.

– Я желаю знать, насколько свободна и какая роль мне отведена. Имею я право выходить, когда мне захочется, или должна спрашивать вашего позволения? Разрешите ли вы мне вести хозяйство, как я делала это последние несколько лет? Если я еще не беременна, вы по-прежнему будете предъявлять мне свои супружеские права, чтобы зачать сына? Если это так, то когда, где и как часто? Мне необходимо выяснить все это. Я хотела бы обсудить это уже сегодня, чтобы в дальнейшем избежать неприятных сюрпризов. На людях я не стану унижать вас, выказывая вам презрение, и прошу от вас того же, милорд. Буду очень вам признательна, если в остальное время вы предоставите меня самой себе, поскольку я не способна притворяться и проявлять к вам уважение и чувства, которых на самом деле не испытываю. Итак, я слушаю вас.

Найджел откинулся в кресле, опершись локтями о подлокотники и сложив пальцы домиком. «Она нравится мне все больше и больше», – неожиданно для себя отметил он.

– Ты моя жена, Кассандра, и, клянусь жизнью, ничто не заставит меня обращаться с тобой, как со служанкой. Это твой дом, и ты будешь жить в нем так, как жила все эти годы. На людях или наедине с тобой я всегда буду выказывать тебе исключительное уважение. А теперь о том, что касается поместья. У меня есть приличное состояние – само собой, я выиграл его за карточным столом. В ближайшее время нам не раз придется обсуждать с тобой, как лучше употребить эти деньги. Мы постараемся распределить средства самым разумным образом: часть получат наши арендаторы, часть пойдет на нужды поместья. Мы будем решать все сообща, миледи.

– Кедлстон ваш! – с нескрываемым презрением отчеканила Кассандра. – А я всего лишь ваша жена, ваша собственность. Я женщина, а женщины не имеют права принимать участие в делах такой важности.

– Мне жаль, что ты так страдаешь, – спокойно промолвил Найджел. – Но язвительность тебе не к лицу, дорогая. Я сказал, что мы будем все решать сообща. Считай, это приказ. Если помнишь, два дня назад ты поклялась перед алтарем повиноваться мне как своему мужу. Мы будем решать вместе все вопросы, касающиеся нашего имения и дома.

Помолчав, Кассандра, спросила:

– Что у тебя со спиной? Кто тебя так жестоко высек? Это имеет отношение к моему отцу?

– Лучше раз и навсегда закрыть эту тему. Тебе незачем знать правду, Кассандра. Эта история тебя не касается.

– Я знаю одно: можешь возразить мне, если я не права. Мой отец тут тоже замешан. Он что-то узнал про твои дела и привлек тебя к суду. Я рада, что у него хватило на это смелости, хотя он жестоко поплатился за это. Ты отомстил ему – хитростью вовлек его в карточный поединок. И обыграл отца – ты ведь ловкий шулер! Итак, я замужем за злодеем, верно? На этот вопрос ответ я знаю сама.

Найджел поднялся и протянул ей руку:

– Идем. Я провожу тебя в твою комнату или куда пожелаешь. Сегодня я больше не стану навязывать тебе свое общество.

– Благодарю вас, – холодно промолвила Кассандра, – но я прекрасно пройдусь без вашей помощи, милорд.

Она встала и направилась к двери, гордо подняв голову и расправив плечи.

Найджел смотрел ей вслед как зачарованный. Он откровенно восхищался ею. Кассандра казалась ему хрупкой, как солнечный лучик. Но солнечный лучик не такой уж хрупкий. Его только попытаешься схватить, а он уже ускользнет, и ты поймаешь только тень на траве. Но стоит убрать руку, и солнечное пятнышко снова там же, где и было.

Кассандра выстоит. Но до конца дней будет ненавидеть его.

В этом Найджел усматривал своеобразный вызов.

Глава 15

Кассандра почти бегом спустилась с холма к коттеджу. Сразу после разговора в библиотеке она покинула Кедлстон, хотя уже подошло время ленча. На вопрос о том, можно ли ей выходить за пределы дома, Найджел ответил, что она вольна распоряжаться своим временем как пожелает. Узнав, что необязательно каждый раз спрашивать у него разрешения, Кассандра почти обрадовалась, если в подобной ситуации что-то могло вызвать радость.

День выдался промозглый, ветреный, облачный – под стать ее настроению. Но она не чувствовала холода, поскольку почти всю дорогу от дома неслась во весь дух, будто опасаясь, что Найджел настигнет ее и запретит так далеко отходить от Кедлстона или навещать родственников. И девушка бежала так, словно за ней черти гнались. Кассандра замедлила шаг, чтобы немного передохнуть. Нельзя же появиться в коттедже всклокоченной и запыхавшейся! Или бледной как смерть. Она попыталась улыбнуться. Нет, сейчас ее улыбка скорее всего напоминает гримасу.

Может статься, Робин еще не уехал в свое поместье. Он ведь хотел задержаться в коттедже еще на день или два и вряд ли покинул бы Кедлстон, не повидавшись с ней перед отъездом. Впрочем, Кедлстон на несколько дней оставили в покое, дав возможность молодоженам побыть наедине.

Кассандра застала обитателей коттеджа в столовой за ленчем. Все они – тетя Матильда, тетя Би, Пейшенс и Робин – встали при ее появлении.

– Нет-нет, я не хочу вам мешать! – Кассандра сняла шляпку и передала ее горничной. Если позволите, я выпью чашечку чаю. Нет, я не голодна, просто у меня в горле немного пересохло. Я недавно завтракала с Найджелом и теперь предоставила ему заниматься делами. Он вздумал разыгрывать хозяина и управлять имением вместо меня. Вот дядя Сайрус был бы доволен, узнай он об этом! Я тоже рада, хотя и притворяюсь расстроенной. Да садись же, Роб!

«Я тараторю чересчур оживленно и громко. Наверное, это истерика. Но похоже, никто из них не заметил в моем поведении ничего странного».

– Я всегда подозревала, что этот молодой человек не так прост, как кажется, – заметила леди Матильда. – Обходительные и любезные джентльмены, как правило, имеют твердые принципы и обладают трезвым рассудком.

– Садись, племянница, – сказала леди Беатрис. – Разве не видишь, что Робин не сядет, пока ты не сделаешь этого? Надеюсь, Роксли отправил тебя вместе со служанкой.

Кассандра натянуто рассмеялась:

– Я ускользнула от него потихоньку. Вы ведь знаете, тетя Би, что я терпеть не могу, когда за мной тащится свита из горничных и слуг во время прогулки. Найджел наверняка рассердится на меня за непослушание, но я постараюсь обратить все в шутку.

– Вполне вероятно, что характер у него гораздо тверже, чем у покойного Уортинга, – продолжала леди Беатрис. – Этот молодой человек знает, чего хочет, и непременно своего добьется. Он не потерпит, если жена не будет ему повиноваться.

– Тетя Би! – Кассандра снова рассмеялась и с сияющим видом уселась за стол. – Найджел любит меня. А влюбленный мужчина на многое закрывает глаза.

– Касс, ты выглядишь такой.., счастливой! – Пейшенс взглянула на кузину с нескрываемой завистью. Потом добавила не совсем к месту:

– А Робин завтра утром уезжает домой.

Кассандра одарила кузена ослепительной улыбкой:

– Итак, ты решил сбежать, не попрощавшись со мной? И тебе не стыдно, Робин? Хорошо, что я вовремя пришла. Ты уже поел? – спросила она, вставая, – Тогда идем погуляем по саду. Научишь меня, как управлять мужчиной, который твердо решил верховодить надо мной. – Кассандра беспечно рассмеялась.

– Если Роксли и в самом деле поступает так, как ты говоришь, он достоин всяческого уважения, – серьезно заметил Робин. – И мой тебе совет: смирись с этим и веди себя как леди. Предоставь мужу заниматься делами.

– Понятно, это мужской заговор! – промолвила она с комическим вздохом. – И все равно. Роб, пойдем в сад: у тебя появится шанс убедить меня, что я должна наслаждаться жизнью, пока бедняга Найджел корпит над счетами и конторскими книгами. По-моему, они написаны на арабском.

Почему она сразу не выложила всю правду, едва только за ней закрылась дверь столовой? Ведь рано или поздно они все узнают. Узнают, что Кедлстон принадлежит не ей, а виконту Роксли, а остальное откроется само собой, включая и то, с каким отвращением она относится к человеку, за которого вышла замуж два дня назад.

Наверное, гордость не позволила ей признаться во всем.

Но Робину она расскажет правду. Кассандра задыхалась от одиночества – ей так хотелось кому-нибудь доверять!.. На роль доверенного лица не подходят ни горничная, ни тетушки, ни даже Пейшенс. Они ничем не смогут ей помочь. Они женщины, как и она сама, и совершенно беспомощны. Дядя Сайрус живет за десять миль отсюда, и неудобно просить его снова приехать, после того как он почти целый год провел в Кедлстоне, занимаясь ее делами. У дяди семья и дом. Кроме того, Кассандра холодела от ужаса при мысли о том, как поведет себя дядя Сайрус, если узнает правду.

Только Робин годится в поверенные. Ответственный, верный, уравновешенный и рассудительный Робин, который всегда был ей как родной брат. Ах, если бы она в свое время отнеслась к его предложению руки и сердца более серьезно! Хотя нет, это невозможно в любом случае. Брак с Робином не сулил бы ничего хорошего. Она сделала бы Робина несчастным.

Но сейчас Кассандра в отчаянии ухватилась за него, как утопающий за соломинку.

Она взяла его под руку, и они вышли из дома на лужайку и направились вверх по склону – в сад.

– Тебе не следовало сегодня выходить из дому, Касс, – начал Робин. – Холодно, ветрено – ты можешь подхватить простуду. Не знаю, о чем думает Роксли. Надо бы ему лучше приглядывать за тобой.

– Роб, прошу тебя, не ворчи.

– Ты, наверное, даже не предупредила его о своем уходе? – упрямо продолжал он. – Роксли станет искать тебя повсюду. Он на тебя рассердится, и поделом. Касс, ты теперь замужняя леди и должна обуздать свой независимый нрав. Не исключено, что Роксли способен в сердцах поднять на тебя руку. Ты так очарована им, что даже толком-то и не знаешь…

– Робин. – Кассандра повернулась к нему и прислонилась лбом к его плечу (шляпку она забыла надеть). – Не брани меня, прошу.

– Нет, я вовсе не… – начал было он и внезапно замер. – Черт побери. Касс, ты плачешь? Какого дьявола?.. Что успел натворить этот мерзавец? Он бил тебя? Уже?

– Робин! – Кассандра подняла голову и взглянула ему в лицо. Она не плакала – ее горе было слишком велико. – Робин, Кедлстон принадлежит ему. Он выиграл поместье в карты у моего отца за две недели до его смерти. Все законно – у Роксли есть все необходимые бумаги. Да кроме того, Кедлстон – не майоратное владение. Я как-то забыла об этом, поскольку поместье всегда передавалось по наследству. А папа поспорил на наше имение и проиграл его. Теперь здесь хозяин виконт Роксли.

Робин уставился на кузину так, как, вероятно, она сама смотрела на виконта, когда тот объявил ей вчера эту новость.

– Он игрок, – продолжала Кассандра. – Игрок, лгун, обманщик и карточный шулер, если не сказать хуже. Между ним и папой произошла какая-то неприятная история, и виконт решил отомстить моему отцу. Я думаю, папа уличил его в каком-нибудь преступлении. Роб, у него вся спина в шрамах и рубцах. Его высекли. Роксли говорит, что это следы порки, которую устраивали ему отец и школьные учителя, но он лжет. О Господи, Робин, за кого я вышла замуж?!

«Как, должно быть, я жалко сейчас выгляжу! Но Робина необходимо посвятить во все детали, поскольку мне потребуется его помощь».

Робин сжал кулаки.

– Почему он женился на тебе? – гневно прошептал он.

– Я ведь графиня Уортинг и папина дочь. Подумай, Роб, ведь только в этом случае его месть увенчается полным триумфом.

– Он бил тебя?

– Нет. Конечно, нет. Робин, ты поможешь мне? Я знаю, что не имею права просить тебя об этом, особенно после того, что ты предложил мне несколько недель назад. Но мне больше не к кому обратиться. Я не могу поехать к дяде Сайрусу. Так ты поможешь мне?

Вид у Робина был усталый, подавленный. Ее тронуло его участие. Неужели она так много для него значит? Он имел полное право умыть руки и не заботиться о ее дальнейшей судьбе, после того как Кассандра отказала ему.

– Не знаю, смогу ли я чем-то помочь тебе, Касс. Он ведь теперь твой муж. Ты вступила с ним в брак по собственной воле. Роксли.., владеет тобой.

– Но я должна знать все до конца. А он никогда мне не скажет. Роксли говорит, что не стоит ворошить прошлое. Но я хочу выяснить все; кто он на самом деле? Что произошло между ним и папой? И как он выиграл Кедлстон – в честном поединке или же жульничал? Если Роксли – шулер…

– А если не удастся доказать, что он шулер? – хрипло спросил Робин. – На твоем месте, Касс, я не питал бы иллюзий на этот счет.

– Роб, – она сжала его руку, – помоги мне! Разузнай все, что касается этой истории. Но нет, как я могу просить тебя об этом? Ведь для этого тебе придется ехать в Лондон и расспрашивать всех. А ты так давно не был у себя дома, да кроме того, я знаю, ты не любишь жить в городе. Ты прав. Я по собственной воле вышла за него замуж – мне и отвечать за все последствия такого необдуманного шага. Надеюсь, Роксли не будет жесток со мной. Он предоставил мне свободу действий и даровал право иметь собственные апартаменты. У него… Ох. Роб! У Роксли есть телохранитель, который называет себя его слугой. Такой ужасный великан! Во всей Англии не найдется другого такого. Когда я спросила Най.., виконта Роксли, уж не убил ли кого мистер Стаббс, он рассмеялся и сказал, что у него на этот счет нет никаких сомнений.

Робин похлопал ее по руке:

– Я отправляюсь в Лондон, Касс. Завтра же. Даже домой заезжать не буду. Я во что бы то ни стало докопаюсь до истины! Если Роксли – шулер и это удастся доказать, если дядя уличил его в чем-то подобном, то.., кузина, я ни черта не смыслю в законах, но уверен, что есть способ избавить тебя от этого брака. А ты уже…

– Да, – ответила она, поняв его с полуслова. – Да, уже. Видишь ли, он рассказал мне все это только вчера.

– Не думаю, что это облегчит нашу задачу. Даже если мы докажем, что твой супруг – шулер и негодяй, это еще не повод для развода. Не стоит уповать на это. Касс. Но я сделаю все, что в моих силах. Клянусь тебе!

– О Роб! – Кассандра снова уткнулась ему в плечо, а он обнял ее, успокаивая. – Ты обещаешь мне? Как ты добр! Ах, ну почему я всегда любила тебя как брата! Но нет, тебе гораздо лучше без меня, чем со мной. – Она подняла голову и улыбнулась ему:

– Как бы я хотела, чтобы ты был моим братом. У меня был бы самый добрый и заботливый брат на свете. – Кассандра приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

Робин посмотрел через ее плечо и улыбнулся.

– Пейшенс! – Он махнул рукой. – Ты тоже пришла оплакивать мой отъезд? Вижу, мне следует почаще появляться здесь и гостить подольше. – И Робин натянуто рассмеялся.

Но Пейшенс, бледная как мрамор, словно приросла к месту и не взяла протянутую ей руку.

– Прошу прощения, я не хотела вам мешать! – пролепетала она.

Только тут Кассандра поняла, что подумала Пейшенс, увидев их с Робином. Как эгоистично с ее стороны отнимать у Робина последние часы его пребывания в коттедже! Наверное, сердце Пейшенс рвется на части.

Кассандра рассмеялась:

– Робин бранит меня и бранит. Представляешь, он одобряет Найджела, который настаивает на том, чтобы я не занималась неженским делом. Похоже, Пейшенс, скоро я стану такой же беспомощной дамочкой, как и большинство замужних леди, неспособных позаботиться о себе, и предоставлю мужу распоряжаться моей жизнью и имением. Как это тоскливо! Но я простила Робина и только что пожелала ему доброго пути. А сейчас я уже соскучилась по Найджелу: не видела его целый час – нет, больше. Интересно, он тоже скучает по мне? Мне пора домой.

– Я провожу тебя. Касс, – предложил Робин.

– Да, будьте так добры, сэр. Но я соглашаюсь не ради себя, а ради Пейшенс. Сама я в провожатых не нуждаюсь, а вот Пейшенс нельзя возвращаться из Кедлстона одной.

Пейшенс прикусила губу и покраснела. «Ну вот, – подумала Кассандра, – кузина теперь непременно меня простит. Пейшенс и Робин будут вместе целый час, г если у кузины есть хоть крупица здравою смысла, она растянет возвращение больше чем на час. Нет, конечно, так не получится. Пейшенс слишком застенчива, а Робин чересчур привержен правилам приличия».

Как хотелось Кассандре, чтобы эти двое были счастливы! Они ведь самые близкие ей люди.

– Подождите меня пять минут! – весело крикнула она, спускаясь с холма. – Я попрощаюсь с тетушками и скажу, что Пейшенс идет вместе с нами.

«Странно, – думала Кассандра, – прошло уже три недели, а жизнь по-прежнему продолжается и внешне совсем не изменилась. Конечно, отчасти причина в том, что дом полон слуг, рядом многочисленные соседи, не говоря уже о постоянно проживающей в доме одной из тетушек и кузине с другой тетушкой в коттедже».

Есть перед кем поддерживать видимость благополучия.

Соседи из окрестных поместий, увидев графиню Уортинг после недельного уединения, последовавшего за ее свадьбой, заключили, что она совершенно счастлива и трогательно влюблена в своего красавчика мужа. Графиня и раньше была очаровательна и улыбчива, а сейчас она просто лучилась от радости, и глаза ее сияли.

Виконт Роксли, похоже, без ума от супруги и предан ей всей душой. Хотя он прекрасно воспитан, приятный собеседник, всем было ясно, что он не видит никого, кроме жены. Это снискало ему всеобщее одобрение. Роксли смотрел на нее с такой нежностью, что другие супружеские пары невольно начинали завидовать их счастью. И когда пошли слухи, что он ведет себя как хозяин Кедлстона, никто не хотел думать о нем плохо. Напротив, все приняли это как должное: было бы странно, если бы такой человек, как виконт, позволил жене командовать собой, хотя она и богата.

Да, Роксли – настоящий мужчина; таково было мнение женской половины общества. Самые смелые из дам добавляли (разумеется, когда поблизости не было мужей), что и внешне он весьма недурен. Мужчины отзывались о нем с не меньшим уважением, ибо Роксли сумел поставить себя так, что графиня признала в нем хозяина.

Даже леди Беатрис в конце концов сдалась – наверное, потому, что Найджел не старался завоевать ее расположения. В беседах с ней он выказывал уважение и рассудительность, в результате чего несколько дней спустя после возвращения леди Беатрис в Кедлстон она уже больше не считала его безмозглым щеголем. Она одобряла то, что Роксли обсуждает дела с Кобургом и подолгу разъезжает по поместью, желая определить масштаб предстоящих работ.

Что касается леди Матильды, та с самого начала прониклась к нему самыми теплыми чувствами. Он совершенно покорил эту даму, сказав, что она может рассчитывать на его помощь в любое время дня и ночи, поскольку ее брат живет за десять миль отсюда, а племянник и того дальше.

А Пейшенс просто обожала его.

– Как ваша нога? Не болит? – спросил он как-то, провожая ее до дому. Служанка Пейшенс шла чуть позади. – Я никогда не прощу себе, если вы будете хромать.

– Ах, милорд, нога у меня совсем прошла! – заверила его Пейшенс, улыбаясь. – Я сама виновата: следовало быть внимательнее. Вы тут ни при чем. И я все равно рада, что так получилось: вы с Кассандрой остались тогда наедине у водоема, а теперь женились на ней.

– Я должен поблагодарить вас. – Виконт почтительно поднес ее руку к губам. – Водоем – самое романтичное место в мире. Оно как нельзя лучше подходило для того, чтобы сделать предложение вашей кузине.

– Правда? – Ее широко распахнутые глаза улыбались. – Но ведь вы уехали в тот же день! Я так огорчилась, признаться.

– Меня попросили уехать. Моя любимая решила поразмыслить в мое отсутствие, сможет она жить без меня или нет. К счастью, Кассандра пришла к выводу, что нет.

Пейшенс была очарована его искренностью.

– О, я так счастлива за вас! – воскликнула она. – Господи, как я рада! Но как кузина могла сомневаться?

– И то верно. – Виконт лукаво подмигнул ей. – Должен признаться, я всю неделю места себе не находил от волнения. Ну а как вы, мисс? Неужели небезызвестный нам обоим джентльмен намерен до конца своих дней жить в двенадцати милях от вашего коттеджа?

Пейшенс залилась краской.

– Да, – продолжал виконт, – некоторые джентльмены слепы на оба глаза, глухи на оба уха, а вместо сердца у них камень. Таких непременно надо.., подтолкнуть.

Пейшенс рассмеялась:

– Для Робина я всего лишь маленькая кузина, милорд.

– Что ж, – возразил виконт, поигрывая лорнетом, – в таком случае кое-кто непременно напомнит мистеру Барр-Хэмптону, что время идет своим чередом и маленькие кузины вырастают и превращаются в прелестных молодых леди, которые в общем-то совсем и не кузины иным джентльменам.

На этом они расстались, весьма довольные друг другом, как два заговорщика.

Однажды утром, собирая с Кассандрой розы в саду для леди Матильды, Пейшенс решила выразить подруге свою радость.

– Ax, Касс! – воскликнула она. – Это похоже на сказку. Виконт Роксли так хорош собой, так мил и так предан тебе! А ведь всего месяц назад ты совсем не знала его. Как был бы счастлив дядюшка, если бы дожил до этого дня!

Кассандра выдавила из себя улыбку – одну из тех, каким обучилась на второй день после свадьбы. Нет, Пейшенс не должна ничего знать. Она уже жалела, что все рассказала Робину и попросила у него помощи. Их с Найджелом семейная жизнь – ее личное дело. Кроме того, Кассандра опасалась, что все узнают, какую глупость она совершила, когда приняла первое и единственное важное решение.

Поэтому она переменила тему:

– Робин был так внимателен к тебе, когда ты подвернула ногу. Ему не хотелось уезжать домой, уверена. Он никогда раньше не останавливался в коттедже.

– Да, он был очень добр ко мне, совсем как брат, – согласилась Пейшенс.

Кассандра скорчила забавную мину.

– И как раскрыть Робину глаза – ума не приложу! – сказала она, почти в точности повторяя слова своего супруга.

– Да глаза-то у него открыты, – печально отозвалась Пейшенс. – Но видит он не меня, а тебя. Боюсь, ты разбила ему сердце. Касс.

– О нет! – Кассандра села на скамью, положив восемь роз с длинными стебельками к себе на колени. – Ты имеешь в виду ту сцену в саду, Пейшенс? Это совсем не то, что ты подумала. Забудь о том, что видела.

– Может, ты и права, но меня Робин не поцеловал на прощание. Он был такой хмурый, задумчивый – даже мама это заметила.

– Просто Робин боялся показать, как ему трудно расставаться с тобой.

– Касс, – Пейшенс взглянула на кузину со спокойным достоинством, – не пытайся убедить меня в том, что еще не все потеряно. Я не ребенок, и такие слова меня не утешат. Я женщина, хотя мне всего восемнадцать. Ничто не заставит Робина полюбить меня. Насильно мил не будешь. Я не стану сохнуть от тоски. Придет время, и я выйду за кого-нибудь замуж и обрету собственный дом и семью.

Кассандра склонила голову набок. Ах, если бы и она могла на это надеяться!

– Но я буду всегда любить Роба. – Пейшенс уткнула нос в розу и сделала вид, будто вдыхает ее аромат. – Я всегда буду его любить, но ни одна живая душа об этом не узнает. Вот так. Все кончено, но я жива, мир по-прежнему прекрасен, и розы так сладко пахнут. – Пейшенс улыбнулась, и Кассандра узнала в этой улыбке себя – такую, какой она стала за последние две недели.

Но кузина права: жизнь продолжается, и мир прекрасен. И розы пахнут так сладко.

Кассандра не уставала удивляться, наблюдая за своим супругом, когда они бывали с ним в обществе или принимали гостей. А ей теперь часто приходилось появляться с виконтом на людях, поскольку тетя Би вернулась в Кедлстон и каждый день к ним приезжали с визитами. Теперь она видела его внешний лоск и хорошие манеры совсем в другом свете. Это не более чем маска, скрывающая истинное лицо Роксли – лицо незнакомца. И тем не менее ее влекло к нему помимо ее воли.

По отношению к ней он вел себя неизменно ровно и предупредительно, даже когда не возникала необходимость разыгрывать влюбленного супруга. Дважды виконт просил позволения войти к ней в спальню. Она отвечала отказом. Но он воспринял решение Кассандры без видимого раздражения. Роксли сдержал свое обещание и посвящал жену во все дела, касающиеся благоустройства дома и поместья. И это не было формальностью. Виконт, спрашивая совета Кассандры, прислушивался к ее мнению. Если он был не согласен с ней, то прямо заявлял об этом и выражал желание обсудить все более детально. Иногда в спорах побеждала она, иногда – Роксли.

Гостиную и столовую предстояло заново отделать в первую очередь – так считал Найджел. Кассандра же предложила заняться библиотекой и алой гостиной. Она подбирала ткани и расцветки, хотя ее выбор не всегда совпадал с его вкусами. На ферме было решено проводить работы по осушению болот, правда, далеко не с таким размахом, как виконт предполагал вначале. Остальные деньги предназначались для ремонта крыш в домах работников (это предложила Кассандра).

Как деловые партнеры (на таком определении их отношений настоял Найджел) они прекрасно подходили друг другу. Кассандра невольно восхищалась его энергией и трудолюбием. Он уважал ее безукоризненный вкус и стремление заботиться о людях, живущих на их землях.

«Возможно, – думала Кассандра, презирая себя за подобную слабость, – я неверно судила о нем? Я ведь так мало знала о суровом мире мужчин. Полагала, будто они только и делают, что выигрывают и проигрывают состояния за карточным столом в своих клубах и игорных притонах Лондона. Что ж, похоже, не все игроки – отъявленные негодяи».

В свою очередь, Найджел тоже украдкой присматривался к супруге, любуясь ее красотой, изяществом и внутренним достоинством. В то утро, когда Кассандра сбежала от него в коттедж, он решил, что жена восстановит против него всех родственников, знакомых и друзей и будет искать у них поддержки. Тогда Найджел разочаровался бы в ней.

Но ничего подобного не случилось – очевидно, Кассандра никому не сказала ни слова.

Что касается их личных отношений, то здесь царил ледяной холод. Но она старалась не показывать, что страдает. Найджел не сомневался: даже ее тетушка совершенно убеждена, что Кассандра влюблена в мужа без памяти и наслаждается медовым месяцем.

Виконт надеялся, что со временем она свыкнется со своим положением и поймет, что жизнь далеко не кончена. Может статься, между ними установятся более теплые и дружественные отношения, и он наконец обретет мир и душевный покой, за который так дорого заплатил.

Ему хотелось, чтобы у них родился ребенок – лучше мальчик, хотя он ничего не имел и против девочки. Их дочь тоже сможет унаследовать ее титул.

Если у них будет ребенок, его замысел окончательно осуществится. Нет, не замысел – мечта.

Он не станет принуждать Кассандру к близости – никогда! Но Найджел все еще верил в то, что когда-нибудь жена даст ему разрешение, которого он так ждал, и они зачнут ребенка.

Оставалось надеяться, что туманные мечты, как и тщательно разработанные замыслы, со временем осуществятся.

Глава 16

Стоял жаркий солнечный июльский день. В такую погоду грех жаловаться на судьбу, решила Кассандра. В Кедлстоне все шло своим чередом, как всегда: жизнь текла тихо, спокойно, дела перемежались с развлечениями.

Иногда ей даже казалось, что теперь все гораздо лучше, чем прежде. В своем нынешнем положении Кассандра усматривала своеобразный вызов: ей предстояло поладить с незнакомцем – красивым, обаятельным, чрезвычайно привлекательным незнакомцем, который к тому же был ее супругом. Вчера, когда они возвращались в карете после карточного вечера у мистера Уинтерсмера, Найджел снова попросил у нее разрешения…

И Кассандра снова отказала ему.

Но если бы он знал, как ей хотелось сказать «да»!

Ее брачная ночь напоминала скорее волшебную сказку, чем страшный кошмар.

Если бы только не видеться с ним так часто! Вот, к примеру, сегодня она не видела мужа с самого завтрака. Он удалился с мистером Кобургом, чтобы сделать необходимые распоряжения по работам в поместье. Наверное, уже скоро вернется. А вернувшись, отправится искать жену в розовый сад, или в парк, или по комнатам особняка. Отыскав Кассандру, Найджел тотчас выразит желание побеседовать с ней или предложит прогуляться по парку.

Она чувствовала, как постепенно, день за днем, ослабевают ее внутренние барьеры. Теперь Кассандра уже сомневалась, так ли уж необходимо ей знать то, о чем она просила Робина. Порой казалось, что лучше ничего не знать вовсе. Возможно, ему ничего не удалось выведать в Лондоне. Такие карточные поединки, как тот, участниками которого были ее муж и отец, – обычное дело.

Время словно остановилось для Кассандры. Порой она от души желала, чтобы все так и продолжалось.

И все же девушка твердо решила выстоять. Виконт жестоко лишил отца всех его владений. Папа умер от сердечного приступа две недели спустя после проигрыша. Кассандра не сомневалась, что причиной тому была потеря Кедлстона. В таком случае виконта Роксли.., особенно если предположить, что он играл нечестно.., можно считать убийцей.

И она, Кассандра, собирается уступить человеку, который сначала обманул, а потом и убил ее отца! А затем обманом женился на ней.

Ну нет, она ни за что ему не уступит!

Поэтому Кассандра решила не ходить ни в розовый сад, ни в парк, где он легко может отыскать ее. Тетя Би отправилась в коттедж навестить Матильду и Пейшенс, Кассандра отказалась составить ей компанию и спустилась к водоему.

Это был ее любимый уголок, где она, уединившись от всех, спокойно размышляла. В радости и печали – Кассандра всегда приходила туда. Красота и тишина этого места как нельзя лучше способствовали размышлениям.

Она и ему говорила то же самое.

Сейчас Кассандра стояла там же, где стояла вместе с Найджелом всего месяц назад, и смотрела на водоем, зеленый и прозрачный, на водопад, сверкающий на солнце, слушала успокаивающий шум воды и вспоминала.

Вспоминала его поцелуй, его тело, его запах. Она помнила, как ее влекло к нему. Да, отныне Найджел навсегда стал частью ее любимого уголка.

Она была права. Память причиняет боль.

Кассандра присела на бревно и коснулась рукой того места, где тогда сидел он.

Она просила его дать ей время подумать. Она была без памяти влюблена в Найджела и так хотела быть с ним вместе до конца своих дней! Но все же попросила предоставить ее на время самой себе. Кассандра считала себя такой мудрой, осторожной, рассудительной.

Но не разглядела, что скрывается под его маской.

Да и саму маску-то не заметила.

"Я смогла бы полюбить его снова, – подумала Кассандра, зажмурив глаза. – Что ж, моя наивность простительна – ведь я влюбилась впервые в жизни. Но и сам он опытный соблазнитель – в этом нет никаких сомнений. Все мои знакомые были им прямо-таки очарованы, кроме моей семьи. Я никогда не прощу себе, если снова полюблю Найджела, зная про него то, что мне открылось.

Но что именно мне известно?

Да, в сущности, ничего. Он ничего не расскажет. Но почему? И если он не готов поведать мне правду, почему не сочинит какую-нибудь историю, чтобы успокоить меня? Почему Найджел предпочел молчание?

И почему я должна подозревать самое худшее? А что еще мне остается?" Как жарко! Сперва она намеревалась сбросить с себя платье и поплавать в озерце. Но вспомнила, как распекал ее Робин, увидев однажды, что она плавает здесь в одиночестве. Он заставил Кассандру поклясться, что больше она никогда не совершит подобной глупости. Но ведь надо же освежиться – жара становится невыносимой. Ах да, Кассандра совсем забыла! Давненько она туда не забиралась. Кассандра взглянула на водопад, ниспадавший по скалистым уступам. По сухим камням можно взобраться вверх, хотя снизу они кажутся недоступными. Когда они были детьми, никто не запрещал им залезать туда (взрослые просто не знали, что это вообще возможно). И она вместе с кузеном и кузинами частенько забиралась на уступ за стеной водопада, где они укрывались от палящих солнечных лучей, освежаясь в прохладе водяной пыли.

Кассандра сбросила туфли и сняла шляпку. Через десять минут она была уже наверху, тяжело дыша после трудного подъема и восхищенно любуясь открывшимся с высоты видом на поляну. Прохладные водяные капельки приятно освежали лицо и руки.

Да, надо быть сильной и не сдаваться. Надо подождать, пока Робин не пришлет ей письмо. Возможно, ему ничего не удалось узнать, кроме того, что уже известно, о том карточном поединке. Кассандра надеялась, что так и есть. Отчаянно надеялась на это. А вдруг то, что разузнал Робин, может стать основанием для развода или даже судебного разбирательства и ей удастся вернуть свои владения?

И она снова станет свободной женщиной! У нее появится второй шанс, и его Кассандра не упустит.

Так она сидела на плоском валуне, наполовину скрытая струями воды, почти целый час, пока не увидела внизу, на поляне, своего мужа. В этом костюме для верховой езды он уехал с мистером Кобургом сегодня утром. Волосы его, перевязанные лентой, были не напудрены. Выглядел Найджел, как и всегда, мужественно и элегантно. Кассандра замерла, разглядывая его.

Он остановился там, где они тогда поцеловались и где она тоже стояла всего лишь час назад, и огляделся. Заметив ее шляпку и туфельки, Найджел подошел к бревну и снова огляделся. Он вскинул голову, но Кассандра знала, что снизу ее укрытие не видно.

– Кассандра? – позвал он.

Она не ответила ему и только крепче обхватила колени.

– Кассандра?! – крикнул Найджел уже громче. – Кассандра!

В его голосе слышался неприкрытый страх. Она видела, что Найджел смотрит на неподвижную гладь водоема. Она знала, о чем он сейчас подумал. Надо окликнуть его. Но ей не хотелось встречаться с ним здесь – именно здесь.

– Кассандра? – Его голос эхом прокатился по поляне. Найджел сбросил кафтан, камзол и сапоги. Она почти собралась окликнуть его, но Найджел уже нырнул.

Он нырял трижды и каждый раз оставался под водой так долго, что сердце ее сжималось от тревоги. Когда Найджел вынырнул в третий раз, Кассандра услышала, как он жадно ловит ртом воздух. Она укусила себя за палец, испуганная его неподдельным отчаянием. Как жестоко заставлять Найджела так волноваться!

«Что ж, это ему в наказание за все, что он сделал», – злорадно подумала Кассандра.

– Я здесь, – негромко сказала она, но Найджел услышал ее и начал озираться по сторонам, отирая воду с лица и поднимая тучи брызг. – Я здесь, наверху.

Кассандра высунулась из-за выступа и стала спускаться спиной к водоему. Спуск всегда был гораздо труднее подъема. Она старалась не смотреть вниз. Когда Кассандра почти достигла подножия уступа, сильные руки подхватили ее, сняли со скалы и поставили на землю. Найджел повернул жену к себе, грубо схватил за плечи и принялся трясти что есть силы. Она в испуге вцепилась в его мокрую рубашку.

– Будь ты проклята! – услышала Кассандра. – Черт бы тебя побрал! Тебе было весело. Ты радовалась, что заставила меня поверить, будто я довел тебя до самоубийства. Будь ты проклята, Кассандра! – Голос его, глухой, резкий, невозможно было узнать.

И тут Найджел порывисто прижал ее голову к своей груди, и она услышала его хриплое дыхание, ощутила, как напряглись его мускулы.

– Будь ты проклята! – повторил Найджел. Она больше не злорадствовала. Застыв, Кассандра ждала, что он сейчас ударит ее. Когда Найджел яростно тряс ее за плечи, она поняла, что совершенно беспомощна в его руках.

Но через минуту он обуздал свой гнев. Потом молча выпустил жену и пошел прочь, даже не взглянув на нее и не сказав ни слова. Подойдя к берегу, Найджел снова нырнул в водоем.

Кассандра онемела от ужаса. Ее напугало отчаяние Найджела: он, видимо, решил, что она покончила с собой, чтобы освободиться от него. Но к страху примешивалось и другое чувство, в котором Кассандра сейчас не отдавала себе отчета.

Нет, ею владел совсем не страх. Будь это так, она бросилась бы бежать, едва Найджел отпустил ее. Подхватила бы туфельки и полезла вверх по склону, а потом кинулась бы к дому во весь дух, чтобы поскорее оказаться в своих безопасных комнатах, пока муж не настиг ее.

Но Кассандра не двинулась с места. Простояв несколько минут, она развязала тесемки корсажа. В платье и нижних юбках плавать неудобно. Кассандра разделась и осталась в одной сорочке.

Найджел снова нырнул в прохладную глубину и быстро поплыл, стараясь успокоиться и умерить бешеный стук сердца и лихорадочный бег мыслей. Он даже не оглянулся, полагая, что Кассандра уже сбежала.

Лишь несколько минут назад Найджел был готов… Нет, он даже толком не знал, что именно собирался с ней сделать: избить до бесчувствия или изнасиловать. Во всяком случае, совершить жестокость ему в тот момент ничего не стоило. И это он, старавшийся избегать насилия, даже если это казалось невозможным. Он, с его холодной выдержкой и самообладанием, хотел причинить ей боль.

С силой рассекая водную гладь, Найджел поплыл к водопаду. Он подставит лицо под его сильные струи, и, возможно, это поможет ему прийти в себя.

Кассандра любила приходить сюда, чтобы побыть одной. Она сама ему так сказала. Найджел понимал, что ему не следовало идти сюда за ней. Он же обещал ей полную свободу – она вольна отправляться куда хочет. Но, узнав от Уилла Стаббса, что Кассандра пошла к водопаду, Найджел не устоял перед искушением. Уже несколько недель он пытался проявлять терпение, надеясь, что сломит этим ее сопротивление и им удастся наладить отношения.

Но соблазн был слишком велик. Поляна у подножия холма с маленьким озерцом и водопадом и в самом деле казалась самым прекрасным уголком на земле. Это место было не только красиво – в нем царила атмосфера уединения и романтики. Здесь он поцеловал Кассандру, когда делал ей предложение. Наверное, она пришла сюда сегодня вспомнить о том дне. Найджел решил, что если отправится следом, то застанет ее в более кротком расположении духа. Возможно, они спокойно поговорят обо всем и придут к определенному соглашению.

У Кассандры возвышенная, романтическая натура. Она доказала это еще до свадьбы. Он хотел воспользоваться этим. Встретив жену у пруда, Найджел сыграл бы на общих воспоминаниях.

Приняв такое решение, он стал спускаться вниз. Но, очутившись на поляне, обнаружил только туфельки и шляпку Кассандры.

Найджел поднырнул под струи водопада и, вынырнув, тряхнул головой. Он решил, что Кассандра покончила с собой – утопилась. Дрожь пробежала по его телу – вода была на редкость холодная. Найджел чуть с ума не сошел от страха. Рассудок не повиновался ему.

Что, если он не только разрушил счастье Кассандры, но и стал причиной ее смерти?

Что, если она утопилась из-за него?

И тут Найджел увидел ее на берегу – Кассандра стояла в одной сорочке, явно собираясь нырнуть.

Значит, она не сбежала?.. Напротив – решила поплавать вместе с ним. Что ж, ему следовало догадаться. Кассандре в храбрости не откажешь. А чтобы остаться с ним сейчас, ей потребовалась вся ее храбрость. Найджел видел, как она испугалась его неожиданной вспышки гнева. Он до сих пор не мог понять, как нашел в себе силы отпустить жену и нырнуть в воду, хотя хотел обрушиться на нее со всей яростью, захлестнувшей его в ту минуту. Вспомнив об этом, Найджел ужаснулся.

«А Кассандра неплохо плавает», – подумал он, наблюдая за ней. Она плыла к нему изящным кролем. Найджел только сейчас заметил великолепие окружающей его природы – глубокий прозрачный водоем, поросшие мхом прибрежные камни, зеленую опушку между тремя холмами, скалистые уступы и низвергающийся с них водопад.

В ослепительно голубом небе сияло солнце, вода была обжигающе-холодной, воздух теплым. В кронах деревьев весело щебетали птицы, шумел водопад.

О да, это самый прекрасный уголок на земле! Что-то дрогнуло в душе виконта при виде этой дивной красоты. Он нырнул, снова поплыл брассом и выскочил из воды перед самым носом Кассандры. Она испуганно уставилась на него. Найджел улыбнулся, и она рассмеялась.

Это было одно из тех чудесных мгновений, которые возникают из ничего.

В его жизни было так мало подобных минут за прошедшие несколько лет.

Найджел обнял жену за талию, привлек к себе и поцеловал. Она горячо прильнула к нему всем телом и вернула ему поцелуй, обняв за плечи.

Он отпустил ее, и они не сговариваясь поплыли рядом, медленно рассекая водную гладь.

Все исчезло – пространство, время. Они словно попали в другой мир, казалось ему, – может быть, в рай? Здесь им не надо оправдываться и разрешать многочисленные проблемы. Они сейчас отделены от всего мира и просто существуют.

Выйдя на берег то ли через десять минут, то ли через целую вечность, они остановились и наконец взглянули друг на друга. Вода текла с них ручьями. Но пространство и время скоро настигнут их. То, что казалось ему неизбежным, можно предотвратить. Он обещал ей…

Но чувство, которое Найджел испытывал все эти несколько минут – или вечность, – было таким сильным, что наверняка не осталось безответным. Он видел по глазам Кассандры, что она разделяет его желание оттянуть момент возвращения к реальности.

– Да, – Кассандра коснулась рукой его груди. И повторила, чтобы у него не осталось никаких сомнений:

– Да.

Возможно, она горько пожалеет о своем решении. Так скорее всего и случится. Станет во всем винить его. Но ему сейчас не хотелось об этом думать. И ей тоже.

Найджел расстелил на траве кафтан и камзол и стянул с себя мокрую одежду. Она сдернула сорочку. Ее красота поразила его – Кассандра словно стала частью окружающей природы, как наяда или нимфа. Ее мокрые волосы рассыпались по плечам.

Не говоря ни слова, они обнялись. Их поцелуй был горячим и страстным, руки ласкали и возбуждали, языки, встречаясь, переплетались. Найджел изголодался по ней, тело его горело в огне. И ее ответные ласки приводили его в трепет.

Земля слишком твердая, а ему сейчас не до нежностей. И ей, впрочем, тоже. Когда он окажется сверху, его страсть причинит Кассандре боль. Да, на земле ей будет жестко.

– Иди ко мне, – попросил Найджел, опускаясь на свой камзол и привлекая жену к себе. – Тебе будет хорошо. Клянусь. – Он раздвинул ее бедра так, чтобы она села на него сверху, обнял рукой за шею и поцеловал. Потом слегка отстранил от себя жену и начал целовать ее груди, лаская губами и языком затвердевшие соски, слегка покусывая их зубами, пока с губ Кассандры не сорвался стон наслаждения.

Найджел взглянул ей в лицо. Она смотрела на него, ее влажные волосы упали на лоб и щеки. Глаза Кассандры подернулись поволокой, во взгляде сквозила страсть, как и в его взгляде, – он это знал. Но вместе с тем Кассандра ясно сознавала, кто он, чем они собираются заняться, и она дала на это свое согласие.

Страсть на мгновение отступила, и они посмотрели друг другу в глаза. Обхватив руками ее бедра, Найджел медленно вошел в нее. Она слегка сдвинула брови, но не отвела взгляд. Он почувствовал, как ее мышцы сомкнулись вокруг него, и страсть снова охватила их обоих.

– Оседлай меня, – настойчиво прошептал Найджел. – Оседлай меня и раскачивайся сильнее.

Она начала раскачиваться с неистовой страстью, опираясь обеими руками о его плечи. Но Найджел не мог спокойно лежать под ней, как предполагал сначала. Стараясь подстроиться под заданный ею ритм, он вонзался в нее снизу, охая от боли, желания и наслаждения.

Найджел не знал, кто из них вскрикнул первым. Наверное, это произошло одновременно. По телу Кассандры пробежала дрожь, тогда как его напряжение выплеснулось в нее вместе с семенем. Он обхватил жену обеими руками и притянул к себе, разогнув ее ноги, так что она легла на него, вытянувшись и положив голову ему на плечо.

Найджел смотрел в голубое небо. Нет, счастье – по крайней мере в его жизни – нельзя ухватить, удержать надолго. Оно приходит ниоткуда и исчезает в никуда, оставляя только сожаление, желание, граничащее со слезами.

Да, именно со слезами.

И страхом.

На несколько мгновений тот давно забытый юноша, которым когда-то был он сам, вновь вернулся к жизни и завладел его телом, мыслями и чувствами. Этот юноша был способен на любовь и нежность.

Наивный мальчишка, которого необходимо убить в себе, чтобы не испытать вновь невыносимую боль.

В течение нескольких минут Найджел любил Кассандру и позволил ей любить себя.

Он закрыл глаза, медленно возвращаясь на землю. Хорошо, что она уснула.., после близости. Похоть – вот название тому, что их связывает.

Похоть – и больше ничего.

Никто из них не произнес ни слова после того, как Найджел велел ей (она вспоминала об этом со смущением) оседлать его. Они любили друг друга, уступив безрассудной страсти и похоти, а потом задремали, утомленные и пресытившиеся. Проснувшись, Кассандра с удивлением обнаружила, что их тела все еще составляют единое целое. Найджел приподнял ее и уложил рядом с собой.

Она лежала, все еще не открывая глаз, а Найджел осторожно убрал волосы с ее лица. Кассандра боялась встретиться с ним взглядом. Что она увидит в его глазах – ликование, насмешку, нежность? Зачем это знать? Если она посмотрит ему в лицо, то придется что-то сказать или по крайней мере подумать. А ей не хотелось думать. Не хотелось признаваться себе, что похоть возобладала над разумом. А то, что чувствовала Кассандра, иначе и не назовешь: сводящее с ума желание лежать с ним обнаженной, чувствовать руки Найджела на своем теле и ту твердую, длинную часть его внутри себя, которая толкается в нее, доводя до экстаза.

Нет, она не станет думать о том, что, возможно, увидит в глазах Найджела именно нежность. Ей не нужна его нежность.

Внезапно он перестал гладить ее лицо, и Кассандра уже не чувствовала рядом тепло его тела. Она осторожно приоткрыла глаза и увидела, что Найджел поднялся и пошел к берегу.

«Он отлично сложен, – неохотно признала она, разглядывая его. – Мускулистый, стройный. Шрамы от кнута покрывают спину сверху донизу». Ей стало не по себе: она вдруг представила, как кнут со свистом рассекает плоть, услышала его стон. Кассандра поспешно опустила глаза – она не переносила жестокости. И хотя больше не любила его так, как раньше (сегодня была не любовь, а только похоть), ей все равно стало больно от того, что Найджел испытал страдания.

Взгляд Кассандры невольно задержался на его правой лодыжке. Там краснел ровный шрам шириной несколько дюймов. Она нахмурилась. Что бы это значило?

Кассандра открыла было рот, чтобы спросить его об этом, но передумала. Он все равно ничего не скажет. Да и вряд ли ей надо знать ответ. Голова у Кассандры закружилась. Нет, ей незачем выяснять правду. Она снова перевела взгляд от шрама на ноге к рубцам на спине.

И тут ее обуял настоящий страх.

Кассандра вскочила и быстро оделась. Руки ее тряслись. Должно быть, Найджел услышал, что она встала, но не повернулся. Сунув ноги в туфли, Кассандра помедлила мгновение, потом проворно подхватила мокрую сорочку и шляпку и закусила губу. Он по-прежнему стоял к ней спиной, не оборачиваясь, и смотрел на гладь водоема и водопад.

Она бросилась прочь. Быстро взбираясь по узкой каменистой тропинке, Кассандра ни разу не остановилась, чтобы перевести дух. И только очутившись на вершине холма, взглянула вниз, но Найджела уже не было видно.

«Кто он?» – стучало в ее голове, пока Кассандра бежала по лужайке к дому.

Кто же этот незнакомец, за которого она вышла замуж?

Глава 17

– Стало быть, ты разыскал ее? – Уильям Стаббс укоризненно щелкнул языком при виде мокрых панталон хозяина. Заметив грязные пятна на кафтане и камзоле Найджела, Уилл мрачно нахмурился. – Я бы на твоем месте, Найдж, медаль бы давал тому, кто у тебя в камердинерах служит. Как прикажешь мне теперь все это отчищать?

– Я плавал, – сказал Найджел в свое оправдание.

– Да еще и верхом покатался, – добавил Уильям, чистя щеткой его камзол. – И не думай, что я имею в виду твою поездку с этим Кобургом. Ты, надеюсь, хоть разрешения-то спросил у нее, прежде чем юбки ей задрать? Отвечай, да смотри не увиливай – со стариной Стаббсом шутки плохи. Я ведь понял, что после брачной ночи тебе ни разу не перепало. Я да ее горничная – от нас ничего не укроется. Я, само собой, не берусь осуждать малышку. Ты, часом, не изнасиловал ее, Найдж? Если так, то я сейчас с тобой по-свойски расправлюсь – получишь у меня по носу, будь уверен.

– Ты, как я вижу, взял на себя роль сторожевого пса ее сиятельства? – заметил Найджел скучающим тоном и надел чистую сорочку, не дожидаясь помощи Уилла. – Я, конечно, не могу запретить тебе узнать это, что называется, из первых рук. Но если осмелишься на подобную дерзость, то я, выражаясь твоим же языком, крепко съезжу тебе по носу, чтобы ты не совал его куда не следует.

– Ну это мы еще посмотрим, – проворчал Уилл. – И что, ты все уладил? Малышка снова счастлива? Надеюсь, она не даст тебе позабыть, что ты у нее по гроб жизни в долгу? Я только о том молюсь, чтобы она с тобой помирилась, хотя ты того и не заслуживаешь. Ты ведь парень что надо – красавчик, слов нет. Да и всегда был хорош – особливо когда откормился немного после возвращения. И то сказать, все мы там были кожа да кости. Помнишь старину Леддера? Худющий, как скелет.

– А за жизнь цеплялся крепко, – промолвил Найджел. – Отвечая на твой вопрос, Уилл, замечу, что по-прежнему не теряю надежды. Но должен тебя разочаровать, мой друг: я не намерен обсуждать мою личную жизнь даже с тобой. Ну а что ты сам решил? Помнится, пару лет назад ты клялся всеми святыми, что если снова окажешься в Лондоне, то больше оттуда никуда не поедешь. Теперь, когда моя жизнь как-то устроилась, ты, наверное, вернешься в город?

– Хочешь поскорее отделаться от меня?

– Нет, что ты! – заверил его Найджел. – Но тебе здесь тоскливо. Я ведь замечаю, что ты все чаще пропадаешь в деревенском трактире. Однажды вечером даже не вернулся ночевать, а значит, не помог мне раздеться.

– Помню-помню! Я помогал миссис Доркинс перетаскивать бочки с элем.

– Миссис Доркинс? – Найджел сдвинул брови, потом расхохотался:

– Да ты никак ухаживаешь за ней, Уилл?

– Она трактирщица, – пояснил Уильям. – Вдова. Остра на язык, нрава крутого, пышногрудая, пышнотелая бабенка. Похожа на ту, с которой я переспал, когда мне было тринадцать лет от роду. Шлюха порядочная.

– И ты помогал бедной вдове таскать бочки?.. – Найджел снова рассмеялся. – Черт возьми, ты и в самом деле решил приударить за ней? Держу пари – уже воображаешь себя деревенским трактирщиком?

– Поначалу она приняла меня за бродягу и разбойника, – усмехнулся Уильям, – и осыпала такой отборной бранью, что и последней потаскушке не снилось. А узнав, что я служу в доме, огрела меня пивной кружкой по голове и заорала, что, мол, всем расскажет, кто я такой, и меня вздернут за бродяжничество и воровство! Но я-то и сам ругаться умею ничуть не хуже, а даже и получше. Уж мы с ней поругались всласть, а потом я сказал ей, что служу у тебя.

– Боже правый, какое трогательное ухаживание! – съязвил Найджел. – Так ты в самом деле хочешь стать трактирщиком? Неужели мне придется лишиться лучшего слуги, да к тому же и на редкость дерзкого, чего уж греха таить?

– Да, у нее под юбками найдется чем поживиться, – заявил Уильям, держа камзол на вытянутых руках и хмуро разглядывая пятна, так и не исчезнувшие после чистки. – Сказать по правде, я еще не проверял, Найдж. Когда миссис Доркинс увидела, что силы у меня хоть отбавляй, я для нее стал чем-то вроде тех машин, которые десять работников заменяют. Ну и пошла подлизываться: мистер Стаббс – то да мистер Стаббс – это. Думает, Уилл Стаббс будет плясать под ее дудку, коли она сделает из него второго мистера Доркинса – а может, таких мистеров у нее уже с десяток перебывало. Да она любого нормального парня до смерти заездит – что своим языком болтливым, что своими юбками необъятными.

– Что ж, остается только порадоваться, что ты у нас ненормальный, Уилл. А она знакома с твоими верительными грамотами?

– С моими – что?

– Ну, с твоим прошлым, – пояснил Найджел.

– А вот это миссис Доркинс не касается, парень! – отрезал Уильям. – Если только я не решу сделать ее первой миссис Стаббс. А я ни о чем таком и думать не думаю.

Найджел усмехнулся:

– М-да.., мы с тобой на верном пути к семейному благополучию, Уилл. Еще немного – и заживем как в раю. Кто бы мог предсказать, что все так сложится, когда мы впервые встретились?

– Было время, я бы много чего отдал, чтобы только увидеть, как ты валяешься у меня в ногах и молишь о пощаде, – охотно подхватил Уилл, встряхнув камзол. – Мне для счастья ничего больше и не надо было. Как бы я радовался, если бы тебя удалось сломить, да не без моей помощи! Я-то думал, долго этого ждать не придется.

– А я мечтал о том, чтобы вы все – а в особенности ты, Уилл, – поняли, что сломить меня невозможно. Я уже и с жизнью распрощался. Но перед смертью мне хотелось доказать вам, что меня так просто не возьмешь.

– Да, старина Стаббс – упрямый малый, – промолвил Уильям, бросив на хозяина смущенный взгляд. – Немало времени прошло, пока я сдался. Чем сильнее ты сопротивлялся, тем упорнее я старался тебя сломить и всех настроил против тебя, Найдж. И остался ты без друзей, с одними врагами, а я был самый жестокий из них. Ума не приложу, как тебе удалось выстоять?..

– Клянусь, Уилл, ты тоже оказался крепким орешком – я ведь постоянно раздражал тебя своим присутствием. Но в конце концов я обрел друга – настоящего друга, который раньше был самым злейшим моим врагом.

Уильям погрозил ему пальцем:

– Ты, Найдж, лучше забудь про семейные радости. Малышка на тебя ох как обижена! И не надейся, что, раз вы с ней неплохо недавно позабавились, она простит тебе все, что ты ей сделал. Ты должен порядком потрудиться, чтобы она тебе снова поверила, и не только у нее под юбкой, Найдж, хотя ты парень не промах, да и орудие у тебя что надо.

– Благодарствую, черт побери! – холодно отрезал Найджел. – Без тебя я бы ни за что об этом не догадался, Уилл. Ты настоящий знаток женской души.

– Этот зануда опять вернулся, – неожиданно сообщил Уильям.

Найджел вскинул брови:

– Хэвлок?

– Да нет, тот, что помоложе. Ну, тот, у кого целых два имени – видать, он такой серый да неприметный, что его никто и не запомнит, будь у него всего одно.

– Барр-Хэмптон? – догадался Найджел. – Он здесь?

– В маленьком домике, под холмом. Найджел улыбнулся:

– Ну наконец-то, клянусь Иовом! Одна юная леди, Уилл, очень обрадуется его приезду. Уж она-то не считает его занудой, поверь мне.

– Он прислал записку твоей малышке, – продолжал Уильям. – Он ее уже как-то просил выйти за него, да и вся их родня была за него. Ты бы получше присматривал за ним, Найдж.

– Он ее родственник. Ничего удивительного, что ему захотелось повидать Кассандру. Да, Барр-Хэмптон просил ее руки, но она отказала ему, Уилл, и вышла замуж за меня.

– Так это было, когда она на тебя молилась, словно на каменного идола, Найдж! – усмехнулся Уилл. – А теперь даже такой зануда, как этот сквайр, ей милее, чем ты. Так что гляди в оба, парень. Малышка уже побежала к нему.

Найджел надменно вскинул бровь.

– Когда она вернулась от тебя, у нее так щечки и пылали, – доложил Уильям. – А минут пять спустя, как только горничная передала ей письмо, малышка понеслась туда со всех ног – только пятки засверкали.

– Ну конечно, – промолвил Найджел, закончив расчесывать волосы и перевязав их лентой – напудрит он их позже, перед тем как поедет вечером в гости вместе с Кассандрой. – Барр-Хэмптон приходится графине кузеном, Уилл. Он ей почти как брат. Вполне понятно, что миледи приятно с ним увидеться.

"Но так скоро – сразу же после трудного подъема по каменистой тропинке? – подумал Найджел, выходя из гардеробной. – После плавания в водоеме.., и страстной близости? И перед вечеринкой, к которой надо успеть переодеться? Но ведь на празднике наверняка будут и Барр-Хэмптон, и леди Матильда с Пейшенс. Неужели Кассандре так не терпится их повидать, что она не может подождать до вечера?

Возможно, в этом письме он сообщает Кассандре о своей помолвке с Пейшенс? Да, эта новость, несомненно, обрадовала Кассандру. Но мчаться во весь дух к домику под холмом только потому, что приехал Барр-Хэмптон? Как это объяснить?"

Освободившись от странных мыслей, одолевавших его после близости с Кассандрой, Найджел решил, что у него появилась надежда на будущее. Она наконец-то уступила ему – он даже не успел спросить ее, как Кассандра уже ответила «да». И желала этого так же, как и он. И, подобно ему, испытала высшее блаженство.

Итак, Кассандра призналась в том, что хочет его. И то удовольствие, которое она получила от близости с ним, убеждало, что желание сильнее ее. Это первый шаг на пути к миру и благополучию семейной жизни – и зачатию наследника.

Не нуждаясь в пророчествах Уилла, Найджел сам понимал, что вряд ли ему стоит верить в счастливое будущее. Но у него появилась надежда на возобновление супружеских отношений с Кассандрой.

А теперь он снова не находил себе места от тревоги.

Может, она побежала в коттедж, чтобы во всем открыться Барр-Хэмптону? Ей так одиноко без него, несмотря на присутствие тетушек и кузины? А что, если случившееся сегодня вызвало у Кассандры отвращение и ужас? Неужели письмо Барр-Хэмптона имеет для нее такое значение?

Странно, но Найджел был почти уверен, что она никому ничего не рассказывала – даже самым близким родственникам. Конечно, правда и так скоро выплывет наружу. Он сам только вчера поведал обо всем кедлстонскому управляющему. Но Кассандра не хотела никого посвящать в эту тайну. Сочувствие родных неминуемо повлекло бы за собой жалость, а возможно, и осуждение: ведь она так быстро и опрометчиво приняла его предложение, не посоветовавшись ни с кем!

Но не сделай этого Кассандра, она попала бы в зависимость от Хэвлока.

Что ж, возможно, сейчас она уже выкладывает все свои горести Барр-Хэмптону. Наверное, его надежды преждевременны. Их встреча у водопада только ухудшила положение.

Решив не поддаваться первому порыву, Найджел не отправился в коттедж вслед за женой, а остался дома.

Выйдя из кареты, Робин Барр-Хэмптон тотчас же понял, как хорошо снова вернуться в Кедлстон после долгой разлуки, да еще июльским солнечным днем! Всю дорогу из Лондона он втайне страшился предстоящей встречи. Как ему хотелось оказаться у себя дома, погрузиться в работу и забыть о том, что произошло за этот месяц.

К несчастью, Робин не мог так поступить, даже если и хотел. С ранних лет семья его отчима стала для него родной. Он любил своих родственников и чувствовал себя в ответе за них.

И вместе с тем он боялся возвращаться сюда.

Робин увидел, что в цветочном саду кто-то гуляет. Это при любых обстоятельствах обрадовало бы его. Но для человека, который три недели провел в ненавистном ему городе, эта картина была поистине целительной для глаз – воплощенная естественность и красота. Робин увидел Пейшенс с корзинкой цветов в руках, в простом платье без кринолина и в скромной соломенной шляпке. Пейшенс, хрупкую и грациозную, так отличавшуюся от пышных, напомаженных лондонских великосветских красавиц, обвешанных бриллиантами.

Робин, уставший от утомительной дороги и долгих недель, проведенных в Лондоне, почувствовал себя как дома.

Пейшенс заметила его. Сперва она в изумлении уставилась на Робина, затем сделала несколько торопливых шагов ему навстречу и снова остановилась как вкопанная. Наконец, выронив из рук корзинку, девушка подхватила юбки и бросилась к нему – настоящий сорванец, как Робин когда-то в детстве дразнил ее. Только вот внешне она ничуть не напоминала ту озорную девочку. В ней ему почудилось что-то до боли родное и знакомое, домашнее.

Ее лицо выражало удивление и радость. Она вся сияла от счастья!

Подбежав к нему совсем близко, Пейшенс замедлила шаг, но тут Робин сам поддался непонятному порыву и раскрыл ей объятия. Она повисла у него на шее, а он обхватил ее за талию и закружил, прижимая к себе так крепко, словно хотел навсегда сохранить в сердце этот кусочек родного дома.

Наконец Робин опустил девушку на землю и нежно чмокнул в щеку, внезапно вспомнив о том, что воспитанный джентльмен, приветствуя леди (пусть даже и близкую родственницу), целует у нее только ручку.

Пейшенс вспыхнула до корней волос.

– Роб, – воскликнула она, – что ты здесь делаешь?! – Глаза ее сверкали, голос чуть-чуть дрожал.

– Черт возьми, как я рад видеть тебя, Пейшенс! – Робин просунул палец под шейный платок, ослабляя узел. – Где тетя Матильда?

Девушка покраснела еще больше.

– А зачем тебе мама? – спросила она. Сияющий огонь ее глаз, казалось, сейчас перекинется и на него. – И почему ты так скоро вернулся?

Робин рассмеялся, неожиданно смутившись:

– Что? Разве ты не рада мне, кузина?

– Рада, – ответила она улыбаясь. – Конечно, рада! Я всегда тебе рада. Роб. Зачем ты приехал?

– Мне надо повидать Касс. Она, часом, не у вас? Пейшенс не сразу ответила ему. Он смотрел на нее, зачарованный и вместе с тем встревоженный происшедшей в ней переменой. Свет в ее глазах постепенно потух, и вот она уже снова его маленькая кузина Пейшенс. Сейчас Робин вдруг понял, что она выглядит как взрослая женщина. Она.., почти красавица.

– Нет, – ответила Пейшенс. – И мамы тоже нет. Она пошла в гости к тете Би. А я осталась дома. Заходи же, Роб!.. Сегодня так жарко. Тебе, наверное, хочется освежиться с дороги. А почему ты решил сразу увидеться с Касс?

– Я должен уведомить ее о своем приезде. Будь добра, принеси мне бумагу и перо.

– Не забывай, что с ней сейчас лорд Роксли, – тихо сказала Пейшенс.

Черт побери! Забудешь о нем, как же! Робина снова охватили гнев, страх, отчаяние, которые преследовали его во время путешествия из Лондона в Кедлстон. Роксли сейчас вместе с Касс. Он ее муж.

Надо немедленно поговорить с ней.

– Кто из слуг у вас самый проворный? – спросил Робин. – Пришли его ко мне, Пейшенс, пока я закончу письмо. Я должен увидеться с Касс как можно скорее. И без Роксли. Он не должен знать о моем приезде.

Робин заметил, что Пейшенс внезапно побелела и плотно сжала губы. Она проводила его в утреннюю комнату, где стоял секретер с письменными принадлежностями.

– Лучше бы ты не приезжал! – вдруг вырвалось у нее. – Я-то думала, что ты приехал совсем по другой причине. Какая же я дура!

И Пейшенс выбежала из комнаты, прежде чем он успел сказать хоть слово.

«Надо как-то объяснить свой приезд тетушкам и Пейшенс, – подумал Робин, садясь за стол. – Пейшенс ни о чем не догадывается – видимо, Касс ничего ей не сказала. Вряд ли возможно сохранить это в тайне – да и надо ли? Мы обсудим это с Касс».

Только бы она была дома – одна.

Только бы она поскорее пришла сюда!

Робин обмакнул перо в чернила и принялся за письмо.

– Ну что? – нетерпеливо выпалила Кассандра и впилась глазами в Робина.

По счастью, они встретились в саду и их никто не слышал. Он как раз выходил вместе с Пейшенс, когда увидел, как Кассандра спускается с холма. Пейшенс не стала дожидаться, пока кузина приблизится к ним, и убежала в дом.

Кассандре хотелось, чтобы у Робина были или хорошие новости, или вообще никаких. «Удивительно, что он приехал именно сегодня! – думала она по дороге к коттеджу. – Зачем он приехал? Вдруг привез плохие известия?»

По его убитому виду и по тому, как поспешно Робин отвел глаза, она поняла, что новости у него именно плохие.

– Ну?

– Ничего хорошего. Касс, – удрученно пробормотал Робин. – С чего мне начать?

– С худшего. Что тебе удалось разузнать? Робин побледнел и потупил взор.

– Виконт был осужден за преступление, – бесстрастно начал Робин, словно повторяя заученные фразы и не желая задумываться над ними. – Его отправили на каторжные работы на семь лет – в американские колонии. Он вернулся два года назад.

Странно, но Кассандра совсем не удивилась, услышав это. Она знала! Конечно, знала. Достаточно вспомнить шрамы у него на спине. И шрам на лодыжке, замеченный ею только сегодня, – это след от железного кольца, к которому была прикреплена цепь. Ее мужа обвинили в преступлении девять лет назад, заковали в кандалы и погрузили на корабль, направлявшийся в американские колонии. Там он семь лет отбывал наказание на каторжных работах. Найджел выжил каким-то чудом и вернулся в Англию. Чтобы отомстить.

– В чем его обвиняли? – спросила Кассандра.

– В воровстве. Он жульничал, играя в карты, и обкрадывал джентльменов, которые наблюдали за игрой, но не принимали в ней участия. Их вещи были найдены в его комнате вместе с крапленой колодой. Ему еще повезло, что его не вздернули на виселице за такие дела. Хотя для тебя это не утешение.

Кассандра опустила глаза:

– Кого он обманул? Я имею в виду игру в карты. Кто стал жертвой его мошенничества?

Она знала ответ. Молчание Робина только подтверждало ее догадки. Его слова прозвучали для нее как удар грома:

– Уортинга. Твоего отца, Касс.

У Кассандры вырвался стон: она вспомнила, как Найджел вынырнул прямо перед ней, когда они вместе плавали в водоеме, как она рассмеялась от неожиданности. Как она была счастлива! Как хотела быть вместе с ним – что она чувствовала влечение, нельзя отрицать. И все это произошло пару часов назад.

– А в прошлом году? – спросила она. – Когда он играл с папой?

– Как я ни старался, мне не удалось найти подтверждение тому, что виконт жульничал, – ответил Робин. – Осмелюсь предположить, и тут не обошлось без мошенничества с его стороны. При этой игре, кроме Уортинга, не присутствовал ни один из тех джентльменов, которые были свидетелями их поединка восемь лет назад. И если кто и видел, что Роксли жульничает, то промолчал. Вместе с виконтом там было полдюжины негодяев, которых и джентльменами-то не назовешь. Думаю, именно поэтому все и не желают говорить на эту тему.

– Держу пари, мистер Стаббс тоже был там, – пробормотала Кассандра.

– Что ты сказала?

– Ничего. Итак, меня обманом лишили поместья и свободы. – Она до сих пор остро помнила, как он вошел в нее – твердый, длинный, гладкий, – как оседлала Найджела, повинуясь его просьбе. Ее тело не забыло ни его ласк, ни трепета наслаждения.

– Если бы только нам удалось раздобыть доказательства того, что виконт играл нечестно, Касс, на этот раз его бы непременно повесили.

Кассандра вздрогнула.

– Я вернусь в Лондон и допрошу всех очевидцев одного за другим, пока не найдется хотя бы один, кто не побоится сказать правду в магистрате. Я освобожу тебя, Касс. И Кедлстон снова будет принадлежать тебе. Но сейчас мне страшно – ведь тебе предстоит жить с ним!

Она нервно сглотнула.

– Поедем со мной в Уиллоу-Холл, – предложил Робин. – Сегодня, сейчас. У отчима тебе ничто не угрожает.

– Я его жена, Роб. Его собственность. Он приедет и заберет меня, и никто не вправе ему помешать.

– Тогда я убью его, – со спокойной решимостью заявил Робин.

– Нет. – Кассандра покачала головой. – Ты выполнил то, о чем я тебя просила, Роб, и я благодарна тебе от всего сердца. Я знаю, для тебя это было нелегко. Но я не хочу, чтобы ты продолжал поиски свидетелей. Ни ты, ни дядя Сайрус. Остальное – мое личное дело. Он мой муж. Я сама решу, как мне поступать.

– Но как? Ты ведь женщина, Касс. Тебе нужен мужчина, защитник!

– У меня уже есть один защитник. – Она горько усмехнулась. – Ступай к Пейшенс, Роб. Скажи ей, что привез письмо, которое просили вручить мне лично. Какое-нибудь свадебное поздравление. Придумай что-нибудь. Будь весел. Радуйся возможности погостить здесь еще несколько дней. Приезжай сегодня на вечеринку, которую устраивают в деревне. Непременно потанцуй с Пейшенс. Она будет просто счастлива! Но никому ни слова о том, что ты мне поведал. Он мой муж. Никто не должен узнать, что я замужем за вором, осужденным на каторжные работы и отбывшем семь лет наказания. – Все поплыло у нее перед глазами, но Кассандра овладела собой: нельзя, чтобы Робин жалел ее.

– Я боюсь за тебя, – повторил он.

– Не бойся. Он не сделает мне ничего дурного, Роб. Я его главный приз, его победа, венец его замыслов. Если я рожу ему сына, будущего графа Уортинга, это будет его окончательный триумф. А до этого я должна быть в добром здравии. Так что не беспокойся – я в безопасности.

Робин мрачно взглянул на нее.

– Иди же, – сказала Кассандра. – Отыщи Пейшенс. Извинись за меня перед ней. Скажи, что я ни на минуту не могу расстаться со своим дорогим Найджелом. Она поверит тебе. Пейшенс обожает его – почти так же, как тебя. Ступай.

Бросив на нее прощальный взгляд, Робин молча пошел к дому.

Кассандра ощутила странное спокойствие, безразличие. Она боялась возвращения Робина. Но он не сказал ей ничего нового – обо всем этом Кассандра догадывалась и сама, кроме разве что каторги. Об этом она подумала только час или два назад, заметив шрам у него на ноге.

Найджел, должно быть, втайне смеялся над ней, когда удовлетворял свои плотские желания, а она задыхалась от страсти и наслаждения.

О, как она его ненавидит!

Ее просто мутит от ненависти.

Кассандра медленно, но решительно направилась вверх по склону холма к липовой аллее.

Глава 18

«Моя жена сегодня прелестна, как никогда!» – восхищенно отметил про себя Найджел. Они собирались на вечеринку, которая устраивалась в верхних комнатах деревенской гостиницы. Хотя это был не официальный бал, как в день рождения Кассандры, а всего лишь деревенский праздник, на ней было платье бледно-голубых тонов с огромным кринолином. Волосы ее были завиты и напудрены. Возле рта Кассандра приклеила мушку – в том же месте, что и в день рождения.

Словом, вся она лучилась и сияла, жизнерадостная и довольная.

Найджел сел напротив жены в карете, чтобы не помять ее юбки и свой праздничный камзол с серебряной вышивкой. Перед отъездом они пообедали с леди Беатрис. После свидания у водоема ему никак не удавалось остаться с Кассандрой наедине. И сейчас, глядя на жену в полумраке кареты, Найджел раздевал ее глазами и представлял обнаженной в свете солнечного дня. А вместо ее беспечно-веселого взгляда видел томный и страстный.

И все же при воспоминании о прошедшем дне ему становилось не по себе.

Кассандра почувствовала, что он смотрит на нее, и встретилась с ним взглядом.

– Ты была у себя в комнате? – спросил Найджел. – После обеда я не видел тебя.

– Да, – ответила она. – Я спала.

Ага, вот Кассандра и солгала! Это на нее не похоже: раньше она всегда говорила только чистую правду.

– Немудрено, – согласился Найджел. – Ты, наверное, очень устала: сначала подъем на скалу, потом плавание и.., обратный путь вверх по холму.

– Да, – обронила она.

– И вдобавок плотские утехи.

– Да. – Кассандра поспешно отвела взгляд, вновь прикрылась маской беззаботного веселья (это была именно маска, теперь Найджел это понял) и начала обмахиваться веером. – Ах как душно! А днем жара стояла просто невыносимая. Впрочем, не важно. Я все равно буду танцевать. Я не танцевала со дня своего совершеннолетия.

«Почему вернулся Барр-Хэмптон? Из-за Пейшенс? Вряд ли, – подумал Найджел. – Этот джентльмен не из породы романтиков».

– Хорошо, в таком случае будем танцевать, миледи. Первый танец за мной и по крайней мере еще один.

«Почему она стремглав понеслась в коттедж, едва получила записку Барр-Хэмптона? Почему ничего не сказала об этом мне? Почему солгала, а не призналась прямо, что была у тетушек?»

– Мы с вами женаты, милорд. – Кассандра ослепительно улыбнулась. – А супруги не танцуют вместе. Это не принято.

– Потому что каждую ночь они исполняют более раскованный танец? – небрежно поинтересовался он.

Веер замер в руках Кассандры, и ее глаза, широко раскрытые от изумления, остановились на его лице.

– Про нас-то этого не скажешь, – мягко заметил Найджел. – Впрочем, вполне возможно, что твои сегодняшние действия я могу расценивать как приглашение вернуться в твою постель и возобновить танец?

– Нет! – поспешно, но твердо ответила она. – То, что произошло сегодня, было ошибкой с моей стороны.

– Милым недоразумением, миледи, – уточнил Найджел. – В таком случае мы с вами потанцуем, и не раз, на вечеринке.

– Да, милорд, – неохотно согласилась Кассандра и снова одарила его лучезарной улыбкой.

«Она стала совсем другой, – подумал Найджел, когда карета остановилась и они ждали, пока кучер откроет дверь и спустит ступеньки. – Всего месяц назад в Кассандре не было ничего искусственного и притворного. Ее искренность и жизнерадостность очаровывали»

А сегодня она выглядела еще счастливее, чем обычно. Кассандра приветливо улыбнулась всем, когда Найджел помог ей выйти из кареты. Во двор гостиницы высыпали ребятишки – поглазеть на необычное зрелище. Взрослые почтительно держались чуть в отдалении, но тоже во все глаза смотрели на Кассандру, настоящую счастливую новобрачную, сияющую и переполненную любовью.

«Наверное, – размышлял Найджел, – только я знаю о том, что ее веселость не более чем маска. Наивная, искренняя жизнерадостность, которой она дарила родных, гостей и поклонников на балу в честь своего совершеннолетия, исчезла без следа. И виноват в этом я».

Виконт не знал, удастся ли ему когда-нибудь снова увидеть жену по-настоящему счастливой.

«Но почему я чувствую себя виноватым? Ведь в отношении Кассандры я проявил скорее доброту, чем жестокость. А что касается утраты невинности и наивности – такова жизнь. Это неизбежно, когда человек взрослеет».

Найджел сунул руку в карман, достал оттуда пригоршню монет и кинул их детворе. Глядя, как они бросились подбирать деньги, его жена весело рассмеялась.

Кучера и другие слуги окрестных помещике", приехавших на праздник, развлекались не меньше, если не больше, чем их хозяева. В трактире было вдоволь еды и выпивки, да и компания подобралась подходящая. Так что скоротать время не составляло труда. Деревенские праздники пользовались у них большой популярностью, поскольку они успевали пропустить не один стаканчик, пока благородные господа веселились наверху в куда более респектабельных комнатах.

Уильям Стаббс не поехал со своим хозяином, но по обыкновению почтил своим присутствием трактир. Ему нравилось бывать здесь, не спеша потягивать эль и болтать с посетителями. И впервые в жизни ему строила глазки порядочная женщина – полногрудая и не лишенная приятности. Ее пышущая здоровьем плоть обещала куда больше удовольствия, чем ему довелось познать в объятиях лондонских шлюх. Кроме того, перед ним замаячила перспектива безбедной и вполне достойной жизни, хотя трактирщица пока не делала на это никаких намеков. Но Уилл Стаббс сразу понял, что его пытаются охмурить.

Вот только не ясно, во сколько она оценит свое благодеяние.

Уилл заметил кучера Робина Барр-Хэмптона. По тому оттенку, который приобрел его нос, не составляло труда догадаться, что он пропустил уже не одну кружку эля за этот вечер. Уильям протиснулся к нему и хлопнул приятеля по плечу. Он считал, что имеет право на подобную фамильярность, поскольку слуги стояли выше кучеров на общественной лестнице. Уильям втайне гордился тем, что он камердинер.

– Еще кружку для моего друга, миссис! – рявкнул Уилл, обращаясь к миссис Доркинс. Шум и гам в трактире были перекрыты его ревом. – И мне тоже кружку. – Минуту спустя худая рябая служанка, всегда смотревшая на него с неподдельным ужасом, принесла заказ и так поспешно поставила кружки на стол, что немного расплескала эль. Она кинулась прочь, пока кто-нибудь не шлепнул ее или не стиснул в грубых объятиях. – Привет, приятель! Рад видеть твою красную рожу. Где пропадал?

Ему и хитрить не пришлось – все оказалось куда проще. Уильям с интересом слушал, как порядком поднабравшийся кучер описывал путешествие в Лондон, которое предпринял его хозяин, а также людей, с которыми он там встречался.

Уильям велел принести еще эля.

«Ну и каша заварилась! – думал он. – Найджел здорово вляпался. Так ему и надо. Вот только жаль малышку. Если она про все это услышит, ей будет ох как несладко». Уильям уже давно заметил, что глаза ее больше не излучают доверчивый, искренний свет. Таких хорошеньких и слабеньких, как она, надо оберегать и защищать. Не годится, чтобы малышка узнала о предательстве и ужасах каторжных работ да вдруг поняла, что благоверный-то ее – бывший каторжник, хоть и осужденный несправедливо.

Уильям рассеянно наблюдал за тем, как служанка понесла пивные кружки к соседнему столику. На сей раз она не успела вовремя увернуться, и подвыпивший кучер обхватил ее за талию и сунул пятерню за корсаж. Сидевший рядом с ним детина запустил руку под юбку служанки и ухватил ее за тощую ногу. Вокруг раздался грубый хохот. Уильям нахмурился. На лице служанки застыло выражение тупого безразличия и покорности судьбе. Не подумай Уилл сейчас о малышке Найджела, он не стал бы вмешиваться. Наверняка девчонку лапали уже не раз – такова уж горькая доля трактирных служанок.

– Навряд ли ей нравится ваша шутка, – заметил Уилл из своего угла. Было время, его голос заставлял содрогаться даже самых отъявленных негодяев из их разбойничьей шайки, а потом и каторжников, тоже считавших Уилла главарем. Он произнес эти слова негромко, но все невольно обернулись в его сторону. – Правильно я говорю, красотка? – обратился Уилл к служанке.

Она взглянула на него, и в ее глазах отразился неподдельный ужас.

– Если хочешь полапать ее или залезть к ней под юбку, тебе придется подождать своей очереди, мерзкий ублюдок! – неосторожно ответил тот, что тискал грудь служанки. Второй негодяй тут же убрал руку из-под юбки.

Уильям не спеша поднялся:

– У меня только один глаз, парень («парень» выглядел старше его лет на десять), но уха-то по-прежнему два, и они неплохо слышат. Поэтому лучше скажи, что ты сейчас ничего не говорил, и убери руки от девчонки, иначе я расквашу тебе нос.

Кучер был не так пьян, чтобы не понять, какого дурака он свалял.

– Черт побери, есть же такие, что шуток не понимают, – пробурчал он, выпуская служанку. – Ты уж прости, приятель, не знал, что ты один из тех чудаков.

Недоразумение было улажено. Уильям опустился на свое место. Но миссис Доркинс решила-таки устроить скандал. Она подскочила к маленькой служанке, залепила ей звонкую затрещину и обозвала ленивой сучкой, присовокупив к этому еще пару нелестных эпитетов. Служанка упала и, ударившись головой о край стола, повалилась на пол без сознания. Посетители одобрительно загудели.

– Неплохо сработано, миссис Доркинс! – заорал какой-то подвыпивший гуляка.

– Так с ними и надо, – заметил другой. – Будет знать, как привередничать!

Но миссис Доркинс было не до смеху. Она обратилась к Уильяму:

– Мистер Стаббс, будьте любезны, оттащите-ка мерзавку в ее комнату и заприте там. Завтра я ей устрою взбучку, если будет время. А потом пусть убирается ко всем чертям. Здесь таким не место. У меня приличное заведение.

Уильям снова встал, повинуясь просьбе своей ненаглядной, и осторожно взял девушку на руки. Та застонала, не открывая глаз. Он понес ее в маленькую комнатку на чердак, указанную ему миссис Доркинс. Сквозь дырявый потолок было видно ночное небо. На полу валялся грязный матрас, прикрытый какой-то тряпкой. Больше в каморке ничего не было. Уильям положил девушку на матрас, снял с нее огромный полотняный чепец и осмотрел шишку, вздувшуюся на виске, осторожно ощупывая ее.

Сознание постепенно возвращалось к девушке. Она посмотрела на него затуманенным взором, но тут же в ее глазах снова отразился ужас. Служанка всхлипнула.

– Тише, тише, девочка! Я тебе зла не сделаю. Никто тебя не тронет.

Но она закрыла лицо руками и вся съежилась, продолжая тихонько всхлипывать.

Уильям Стаббс вырос в лондонских трущобах и знал, что такое жестокость. Он и сам бывал жесток, хотя ни разу в жизни не поднял руку на женщину. Уилл вышел из комнаты, спустился по лестнице во двор и отправился искать кедлстонский экипаж. Пять минут спустя он вернулся на чердак с пледом и подушками, снятыми с сидений. Найджелу он все объяснит позже.

Увидев его, девушка снова заплакала от страха.

– Тише, тише, – ласково сказал Уилл, положив подушки на матрас и укрыв ее пледом. – Уилл Стаббс тебя не обидит. И миссис Доркинс больше и пальцем не тронет. Как тебя звать-то?

– Сал, – пролепетала она. – О сэр, прошу вас, если хотите, я на все согласна, даже если вы мне не заплатите.

Но только не говорите ей! И не бейте меня, пожалуйста. Я все сделаю как прикажете. Скажите – и все исполню.

– А тебе приходилось и раньше это делать? – спросил Уильям, ничуть не сомневаясь, что девушка делала это не один раз, и со многими, и всегда против воли.

– Да, сэр. Я сделаю все, что вы хотите. Не бейте меня.

– Ложись-ка на подушку, Сал. Тебе бы надо выспаться хорошенько. Я не собираюсь тебя бить. Никто больше не посмеет поднять на тебя руку. Никто из тех пьянчуг не заставит тебя это делать, если только ты сама того не захочешь. Уилл Стаббс не даст тебя в обиду.

Она положила голову на подушку и уставилась на него. Ужас в ее глазах сменился недоумением. 1" – Вы не хотите меня?

Уилл окинул взглядом ее худенькое тело, рябое личико, грязные, всклокоченные волосы, испуганные глаза и подумал, что ему случалось удовлетворять похоть с гораздо менее привлекательными шлюхами.

– Я хочу, чтобы ты больше ничего не боялась, Сал. Поспи-ка маленько. Придет время, ты встретишь хорошего парня и будешь с ним счастлива. А старина Уилл Стаббс никогда тебя не обидит.

Прежде чем закрыть глаза, она улыбнулась ему, чем несказанно его удивила.

Когда-то она была хорошенькой кареглазой девочкой… Но это было давно.

А еще говорят, что в деревне нравы добрее и строже, чем в городе!

Теперь с мечтой стать трактирщиком придется расстаться.

После свадьбы графини Уортинг прошло уже три недели, а она по-прежнему сияет от счастья. К такому выводу пришли ее друзья и знакомые, глядя, как она веселится и танцует. Графиня сегодня особенно любезна, часто смеется. Ее сверкающий взор поминутно обращается на супруга, даже когда она танцует не с ним. А виконт танцевал с ней целых три раза.

После трех недель семейной жизни и виконт Роксли ничуть не меньше восхищается супругой. Он весь вечер не сводит с нее глаз, даже в те минуты, когда беседует с соседями или танцует с их женами и дочерьми.

Кассандра прекрасно понимала, какое впечатление она и ее муж производят на окружающих, и сознательно стремилась убедить всех, что это впечатление правильное. Зачем людям знать, что Кедлстон принадлежал ее мужу еще до свадьбы? Никто не должен догадаться, что теперь она оказалась в унизительном положении. И уж тем более, что…

Какой странный вечер: Кассандра среди знакомых и друзей, она изображает безудержную веселость, а внутри у нее все сжимается от ужаса!

Итак, он жульничал в карты, играя с папой, а затем обокрал папу и его друзей. Найджела поймали с поличным и судили, потом заковали в кандалы и вместе с другими преступниками посадили на корабль и отправили на каторжные работы в американские колонии. Кассандра знала понаслышке, что только самые сильные и стойкие выживали в таких нечеловеческих условиях. Там, на каторге, его держали в кандалах и заставляли выполнять тяжелую работу и при этом жестоко избивали. Значит, он продолжал бунтовать и сопротивляться? Как бы то ни было, Найджел выжил и вернулся в Англию, чтобы отомстить. И ему это удалось – он лишил отца всех его владений, обыграв его в карты, но на этот раз Найджела окружали негодяи и разбойники, которые так запугали свидетелей этого поединка, что те и по сей день рта не смеют раскрыть Потом он прикинулся респектабельным джентльменом и приехал в Кедлстон, чтобы обольстить ее и жениться на ней. И она, неопытная девочка, попала в ловко расставленные сети с улыбкой на губах и широко раскрытыми наивными глазами. Более того: Кассандра отдала ему свое сердце и тело еще до свадьбы. Сейчас, вспоминая об этом, она удивлялась, как это Найджел не посмеялся над ней в ту же ночь и не приказал убираться из Кедлстона.

Он не сделал этого. Напротив, женился на ней и сделал Кассандру узницей в доме, более не принадлежавшем ей. Найджел провел на каторге семь лет.

Кассандра отказалась танцевать с Робином, хотя он просил ее. Перед началом танцев она подошла к тете Матильде и Пейшенс и искусно изобразила удивление, увидев Робина (Найджел был с ней в этот момент).

– Так-так, ты сразу отправился в коттедж, даже не заехав в Кедлстон? – спросила она кузена, широко улыбнувшись и подмигнув Пейшенс.

Но Пейшенс ответила ей таким растерянным и печальным взглядом, что Кассандра раскаялась. Надо посвятить Пейшенс в свою тайну. Они же всегда были близкими подругами. Кроме того, правда скоро обнаружится и станет всеобщим достоянием. Даже в далеком от Лондона Сомерсетшире такие новости долго не утаить.

– Ну конечно, в коттедж, Кассандра. – Леди Матильда тоже улыбнулась и почти кокетливо взглянула на Найджела. – Бедняга Робин чувствовал бы себя в Кедлстоне лишним. Ему пришлось бы все время занимать разговорами Би.

– Надеюсь, – обратился Найджел к Робину, – у вас дома все в полном порядке? Должно быть, приятно снова оказаться в родных стенах, хоть и на короткое время?

– О да, – сдержанно отозвался Робин. – Я бы с радостью задержался там, но волновался за тетю Матильду и Пейшенс, поэтому решил навестить их.

– Да, вы образцовый племянник и кузен, – заметил Найджел, обворожительно улыбнувшись Пейшенс и отвесив ей почтительный поклон. – Могу ли я пригласить вас на следующий танец, мисс?

– Следующий танец мой, – быстро проговорил Робин.

– Нет, Роб, ты ошибся, – возразила Пейшенс. – Ты танцевал со мной первый танец.

Робин в отличие от Кассандры притворяться совсем не умел. Он проводил мрачным взглядом кузину и человека, который семь лет провел на каторге за воровство.

– Ну и дела! – пробормотал Робин себе под нос. – На его месте я бы держался подальше от Пейшенс. Иначе ему несдобровать.

Кассандра раскрыла веер, ослепительно улыбнулась и стала о чем-то болтать со своей тетушкой.

Вечеринка тянулась бесконечно долго. Кассандра уже устала скрывать под маской веселья владевшее ею отчаяние. Кроме того, ей не давали покоя воспоминания о том, что случилось сегодня днем у водоема. Даже сейчас, несмотря на страх, который внушал ей Найджел, она не могла не признать, что он необычайно хорош собой и привлекателен как мужчина. Кассандре приходилось постоянно напоминать себе, что у этого элегантного джентльмена вся спина в рубцах, на лодыжке шрам от железного кольца, а сердце холодное, лживое и расчетливое.

Когда вечеринка закончилась и Найджел повел жену к карете, она пожалела, что тетя Би из-за простуды осталась дома. Откинувшись на подушки, Кассандра закрыла глаза. Придется снова притвориться – на сей раз спящей.

– Итак, моя дорогая, – раздался у нее над ухом спокойный голос мужа, едва дверца кареты захлопнулась и экипаж тронулся, – теперь, когда ты все знаешь, давай решим, как нам быть дальше.

Кассандра открыла глаза. Он сидел напротив нее на сиденье, и лунный свет освещал его лицо.

– Твой защитник неплохо потрудился, – продолжал Найджел. – Ты должна гордиться им.

Кассандра тут же пожалела, что не переговорила с мужем сразу же после возвращения из коттеджа. Она не понимала, что заставило ее солгать ему и сказать, что спала. И нельзя было позволять Робину лгать на вечеринке. Ей не хотелось оправдываться? Почему? Ведь сама Кассандра ничего плохого не совершила, только вела себя как последняя дура.

– Я всегда гордилась Робином, – ответила она. – А сейчас – тем более. Ему так хотелось поскорее вернуться домой. Он ненавидит Лондон, но отложил свое возвращение, потому что я попросила его об этом.

– Наверное, ты жалеешь, что не вышла за него, Кассандра?

– Он достоин лучшего, – ответила она.

В свете луны она видела, что Найджел улыбается.

– И ты не была бы с ним счастлива, – заметил он. Кассандра чуть прикрыла глаза, вспомнив, что случилось сегодня днем у водоема.

– Насколько я поняла, – сказала она, – девять лет назад тебя обвинил именно мой отец? – «Найджелу тогда было лет девятнадцать или двадцать!» – внезапно пронеслось у нее в голове.

– Ты правильно поняла.

– Жульничать в карты и в тот же вечер выкрасть у игроков деньги и драгоценности – как это неблагоразумно!

– Весьма неблагоразумно, – согласился он.

– А прятать украденное в своей комнате, чтобы потом это обнаружили твои обвинители?

– Глупее ничего и не придумаешь. Но я был молод и неопытен, любовь моя.

– Тебя осудили, – продолжала Кассандра, – и ты поклялся отомстить моему отцу!

– О да! Эта мысль поддерживала меня, миледи, и помогала мне выжить. Я поклялся уничтожить его так же, как он уничтожил меня.

– А я должна была стать твоей наградой.

– Да, поистине эта награда – венец моего триумфа. Вы не представляете, миледи, как мне приятно, что те, кто отвернулся от меня девять лет назад и отказывался возобновить знакомство со мной два года назад, теперь узнают, что я владею Кедлстоном и женат на графине Уортинг. Так что я всем утер нос. Вы не согласны со мной?

Кассандра, взглянув на него, презрительно поджала губы. Лицо Найджела то растворялось во мраке, то вновь освещалось луной – карета въехала в парк. Кассандра надеялась, что от мужа не укрылась ее мрачность.

– Ты же виконт! – заметила она. – Почему тебе не удалось избежать наказания?

– Мои враги скрыли это от судей, а потом я покинул пределы Англии. Никто не станет слушать каторжника, который пытается убедить всех, что он благородных кровей. И это при том, что речь выдает в нем джентльмена – человека из другой среды.

– Так все это правда? – спросила Кассандра. Впрочем, какая разница, правда это или нет? Пусть не воображает, будто ей небезразлична его судьба! Она знает все, что должна знать.

Найджел слегка усмехнулся, но ничего не ответил.

– Как ты убедил отца играть с тобой? Ведь он мог узнать тебя.

– За семь лет я открыл в себе недюжинный дар убеждения.

Кассандра поежилась: ее отца вынудили заключить с ним пари! Так папа лишился Кедлстона – его обыграл ловкий мошенник.

– Итак, ты достиг всего, к чему стремился. Заполучил обманом богатство и поместье.

– И жену-аристократку, любовь моя, – добавил Найджел. – Не забывай об этом. Вот только я никогда не жульничал в карты.., и никого не пытался обокрасть.

– Преступники, вероятно, всегда считают себя невиновными? – Она прямо посмотрела ему в глаза. Карета выехала из аллеи, и луна ярко освещало ее лицо.

– Да, именно так, миледи. За семь лет моего пребывания в колониях я не встретил ни одного каторжника, который не был бы невинен, как агнец Божий. – Он негромко рассмеялся. – И тем не менее всех нас заковали в кандалы и отправили на каторгу за преступления, которые мы не совершали.

Кассандра отвернулась к окну, почувствовав дурноту. Что, если широко-широко раскрыть глаза – может, она очнется от этого кошмара? И проснется в своей постели – утром, в день рождения. До того, как стали съезжаться гости…

– Как только вернемся домой, пойдем в библиотеку, – сказал Найджел. – Нам надо кое-что обсудить.

– Я устала и хочу спать.

– Ты моя жена, – возразил он своим спокойным, приятным голосом. – И ты обещала повиноваться мне, миледи.

Кассандра глубоко вздохнула и обернулась к нему.

– Итак, мы пойдем в библиотеку, – заключил Найджел с той же улыбкой.

Глава 19

Уильям Стаббс вызвал Найджела в коридор во время танцев и поведал ему то, о чем они оба догадывались:

Барр-Хэмптон был в Лондоне и встречался там с обвинителями. Или клеветниками – это для кого как.

Найджел меньше всего хотел, чтобы Кассандра узнала об этом. Хотя рано или поздно правда выплывет наружу. Впрочем, чем раньше, тем лучше.

Он не рассказывал ей все до конца, а она не ухватилась за его единственное возражение на все ее обвинения. Все равно Кассандра не поверит ему. Никто не поверил – даже родные. А она ведь дочь своего отца!

Что ж, это не имеет значения. Найджел давно примирился с несправедливостью. Он больше не испытывал презрения, недоверия и ненависти. Иногда ему казалось, что сердце его заледенело (нет, лед может оттаять – скорее окаменело).

Кассандра не поверит ему. Он даже не попытается убедить ее. И все же ему есть что сказать – сегодня вечером. Незачем ждать завтрашнего утра, иначе они всю ночь не сомкнут глаз, размышляя обо всем, что произошло за день.

– Присаживайся, – сказал Найджел жене, когда дверь библиотеки закрылась за ними – он отпустил прислугу.

– Я предпочитаю слушать стоя. – Кассандра подошла к окну, гордо вскинув голову. Лицо ее было бледно, губы решительно сжаты.

Найджела восхищала ее храбрость. Как она, наверное, испугалась, узнав сегодня, за кого вышла замуж!.. И все же не показывает, что ей страшно, – напротив, бросает ему вызов. Но он позвал сюда Кассандру, чтобы кое-что обсудить.

– Присаживайтесь, миледи, – повторил Найджел. – Помедлив, она опустилась в кресло у камина и подняла глаза на мужа.

– Кассандра, – начал он, – жизнь надо принимать такой, какая она есть. Никому из нас не дано вернуться в прошлое – даже на один день! – и изменить его. У меня произошла ссора с твоим отцом, но он взял верх в нашем споре, хотя последнее слово осталось за мной. Кедлстон принадлежит мне. Ты моя жена. Вы, миледи, замужем за человеком, одержавшим победу над своим противником. Твой муж – бывший каторжник, осужденный за преступление и наказанный так, что шрамы останутся у него на теле до самой смерти. Такова жизнь, и от этого никуда не деться.

– Да, – промолвила Кассандра. – Прибавьте к этому и то, что ваша жена будет ненавидеть и презирать вас до самой смерти.

– Наш брак необходимо сохранить, Кассандра, несмотря на те чувства, которые ты питаешь ко мне. За несколько истекших недель мы убедились, что прекрасно подходим друг другу как деловые партнеры и вполне прилично (и даже более чем прилично) ведем себя на людях. Мы убедились – в первую брачную ночь и сегодня, – что и с интимными отношениями у нас все в порядке.

– Это всего лишь похоть, – возразила она, вспыхнув до корней волос.

– Похоть – часть семейной жизни. В ней нет ничего противоестественного. Похоть связывает двух людей и дарит им наслаждение. Благодаря этому на свет появляются дети.

Кассандра не нашлась что сказать на это и только молча приподняла подбородок.

– С сегодняшней ночи мы снова будем спать вместе, – продолжал Найджел.

Презрительная усмешка искривила ее губы.

– Я и не надеялась, что могу рассчитывать на твою порядочность в этом вопросе. Ты обещал, что больше не войдешь в мою комнату без разрешения. Сегодня я имела неосторожность дать тебе это разрешение. Но сейчас я снова говорю «нет». Впрочем, что это изменит? Господин повелевает, и мне остается лишь беспрекословно повиноваться.

Ему вдруг вспомнилась улыбчивая, жизнерадостная девушка, которая вышла к нему в алую гостиную в первый день их знакомства, пригласила к себе на бал и предложила погостить у нее в доме – тогда она считала этот дом своим. «И вот какую перемену я совершил в ней, – думал Найджел, глядя в замкнутое, надменное лицо жены. – Но разве я принуждаю ее?»

– Я обещал не вторгаться в ваши апартаменты, миледи, и сдержу свое слово. Но я не обещал вам не предъявлять супружеских прав. Ваше тело принадлежит мне, как и мое – вам. Мы будем обладать друг другом в моей постели.

– В таком случае я предпочла бы запереться в своих комнатах и остаться там до конца моих дней. Позвольте мне удалиться в мою гардеробную и приготовиться, милорд? Надеюсь, вы верите, что я выйду к вам? – Она слегка улыбнулась, но глаза ее смотрели все так же пристально и сурово.

– Да, – ответил Найджел. – Потому что ты боишься меня, Кассандра. Боишься того, что я сделаю с тобой, когда ты выйдешь ко мне.

– Почему я должна бояться тебя? – Она презрительно усмехнулась.

– Потому что мои шрамы будут постоянно напоминать тебе, через какой ад я прошел. И ты станешь спрашивать себя, как мне удалось выжить в таких нечеловеческих условиях и выдержать такую жестокость. И решишь, что я неминуемо должен был стать таким же жестоким и бессердечным, как и мои мучители. Ты подумаешь, что во мне умерло все человеческое и я без труда смогу сломить непокорную жену.

На мгновение в ее глазах отразился тот внутренний страх, который она скрывала весь вечер под маской неуемного веселья. Но только на мгновение. И кто бы мог подумать, что за ослепительными улыбками и красотой скрываются такая твердость характера и сила духа?

– Как тебе удалось выжить? – выдохнула Кассандра.

– Я был слишком упрям, чтобы позволить себе умереть! А кроме того, имел цель, которую мне предстояло исполнить по возвращении. И я постоянно напоминал себе об этом, когда становилось особенно тяжело и смерть казалась избавлением от страданий.

Кассандра пристально смотрела на мужа, но ему ничего не удавалось угадать, понять по ее лицу. Страх ее, видимо, исчез или же она запрятала его поглубже.

Найджел подошел к жене и протянул ей руку:

– Идем же.

Она взглянула на его руку, но не дала ему свою.

– Я не хочу повиноваться вашему приказу, милорд. Не желаю, чтобы вы избили меня или укротили каким-то другим способом. Но лучше испытать на себе вашу жестокость, чем подчиняться вам из страха. Я не позволю страху управлять моими поступками!

Ага, она бросает ему вызов! Итак, ему ничего не остается, как схватить жену в охапку и потащить в свою комнату. Правда, Найджел сомневался, что у него хватит духу взять ее силой.

– Я пойду с вами, – продолжала Кассандра, – поскольку в ваших словах есть доля здравого смысла. Надо смириться с обстоятельствами. У нас, вероятно, впереди долгая жизнь. Мне становится жутко, когда я думаю, за кого вышла замуж. Но я сама выбрала вас в мужья против воли моих родных, которые советовали мне не поддаваться внешнему обаянию. Уйти я никуда не могу, да вы мне и не позволите сделать шаг из дома. Итак, я буду вашей женой, милорд, и матерью ваших детей. Но не потому, что выполню ваш приказ, и не из страха перед вами. Таков мой выбор. – Твердо посмотрев ему в лицо, она подала ему руку и поднялась с кресла.

Сейчас Найджел восхищался ею, как никогда. Он сделал ее жизнь горькой, но он же выявил в ней ту силу характера, о которой никто и не подозревал. Он уничтожил наивность и доверчивость Кассандры, но не ее душу.

Найджел склонился над рукой жены и прикоснулся к ней губами, сделав вид, что не заметил, как в глазах ее блеснули непролитые слезы. Ему не хотелось знать, что вызвало их.

Кассандре показалось, что она спала лишь несколько минут. Но первые лучи рассвета за окном и громкий щебет птиц убедили ее в том, что она забылась не менее чем на два часа.

Кровать Найджела гораздо удобнее, чем у нее, и хранит его запах – смесь туалетного мыла и чего-то еще, присущего только ему. Простыни хранили тепло их тел.

Кассандра вспомнила, как предательски поддалось на его ласки ее тело. Она думала, что Найджел будет обладать ею, как господин рабыней. Кассандра ожидала яростной страсти, похоти и поэтому решила быть холодной, бесстрастной, покорной, как и подобает в подобной ситуации.

Но Найджел нежно ласкал ее горячими руками, больше успокаивая, чем возбуждая. Затем он расположился сверху, вошел в нее и стал медленно двигаться, сохраняя неторопливый ритм так долго, что она удивлялась его самообладанию. Найджел двигался в ней, пока она не стала влажной и шелковистой и с губ ее не сорвался первый стон.

Не в силах противиться нежности и ласкам, Кассандра отдалась волнам наслаждения, не замечая, что каждый ее выдох сопровождается стоном. Он закрыл ей рот томным поцелуем, шепча нежные слова.

«Найджел снова победил», – подумала она, когда все было кончено. Если бы у нее были силы чувствовать, Кассандра, вероятно, ощутила бы горечь поражения. Он доказал ей, что близости не всегда сопутствует похоть. Этой ночью они не испытывали ни возбуждения, ни сводящей с ума страсти. И все же сегодняшняя ночь была самой прекрасной.

Кассандра уснула (хотя сначала намеревалась холодно осведомиться у него, нельзя ли ей теперь удалиться в свою спальню).

Но сейчас, проснувшись, она почти сразу же поняла, в чем дело. Найджел метался на постели и стонал, что-то бормоча во сне. Ему приснился кошмар. Кассандра потрясла его за плечо – он был весь в поту.

Быстро повернувшись к жене, Найджел навалился на нее всем телом. Она вскрикнула от ужаса, а он подмял ее под себя и вцепился ей в горло обеими руками. Кассандра не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. Найджел замер, тяжело дыша, и постепенно напряжение, сковавшее его, ослабло. Он отпустил жену, поднялся, подошел к окну и оперся руками о раму. Кассандра переводила взгляд с его иссеченной шрамами спины на рубец на лодыжке.

– Убирайся! – коротко бросил Найджел, и она не узнала его голос – грубый, хриплый. – Убирайся сейчас же!

Кассандра села на постели. Сердце ее колотилось, как пойманная пташка, кровь глухо стучала в висках.

– Вон! – повторил он еще более хрипло.

– Это был сон, – сказала она. – Тебе приснился кошмар.

– Я мог убить тебя. Не прикасайся ко мне, когда я в таком состоянии, Кассандра. Такое со мной часто случается. Никогда не трогай меня во сне. Оставь меня! Уходи!

Кассандра покосилась на дверь в его гардеробную. Но интуиция говорила ей, что если она покинет его сейчас, Найджел больше не будет настаивать на супружеской близости. Она снова обретет относительную свободу. И если ему снятся по ночам кошмары, значит, справедливость на свете все-таки есть.

– Нет, – твердо возразила Кассандра. – Я никуда не пойду.

Он обернулся к ней, лицо его исказилось.

– Миледи, мои приказы не обсуждаются. В особенности те, от которых зависит ваша жизнь. Оставьте меня.

– Нет, – повторила она, стараясь унять дрожь в голосе. – Что тебе приснилось? Может, лучше расскажешь мне?

Найджел хрипло рассмеялся:

– Неужели ты думаешь, что я оскорблю твой слух такими воспоминаниями? Ты – благородная леди. Моя жена.

– Это всего лишь воспоминания, – возразила Кассандра. – Все уже в прошлом, а прошлое, как ты недавно сказал, невозможно изменить. Прошлое не должно вторгаться в настоящее. Оно не имеет над ним власти. Настоящее происходит сейчас, а будущее – чистая страница. Иди же ложись в постель.

Зачем она уговаривает его? Кассандра ведь должна радоваться, что он до сих пор страдает и будет страдать от кошмаров до конца жизни, ибо заслужил это. Более того, если она позволит Робину вернуться в Лондон и найти недостающие улики, эти воспоминания вскоре могут снова ожить. Не исключено, что его повесят, – и не посмотрят на то, что он виконт.

– Если ты не хочешь уйти, тогда уйду я, – сказал Найджел. – Уже рассвело – я отправлюсь кататься верхом.

– Ложись в постель. – Кассандра протянула к нему руки.

Найджел медлил в нерешительности – она видела, как ему хочется хоть немного утешиться и забыться.

– Прошу тебя, – прошептала Кассандра. Да, она сдается и уступает врагу. Но ведь ей предстоит жить с ним до конца своих дней. Кассандра вдруг вспомнила, как сильно любила Найджела, выходя за него замуж.

Он на мгновение прикрыл глаза, и дрожь пробежала по его телу.

– Это безрассудство, миледи. Обещайте больше не касаться меня, когда я сплю.

– Обещаю.

Найджел снова лег в постель. Кассандра обняла его – он дрожал всем телом – и положила его голову к себе на грудь. Прижавшись подбородком к макушке мужа, она начала гладить его густые длинные волосы.

– Успокойся, – тихо приговаривала Кассандра. – Прошлое не вернешь, и слава Богу. У нас с тобой впереди будущее. – Она помолчала, собираясь с духом, и наконец, закрыв глаза, промолвила, нежно прижимая его к себе:

– Найджел.

– Ну что мне делать с тобой, Кассандра? – пробормотал он.

Но она не ответила на его вопрос, и Найджел уснул.

Кассандра смотрела на светлеющий проем окна и спрашивала себя, как можно любить человека, который так подло обманул ее, так ненавидел ее отца и так жестоко ему отомстил, косвенно став причиной его смерти?..

«Я никогда не жульничал в карты.., и никого не пытался обокрасть».

Лучше бы ей не верить ему – зачем надеяться понапрасну? Надо просто смириться с мрачной реальностью и как-то приспособиться к обстоятельствам.

Нет, необходимо все узнать до конца. Она не успокоится, пока не узнает, виновен он или нет.

Найджел уехал из дома на несколько часов. Он отправился в деревню вместе с леди Беатрис, сопровождая ее карету верхом на лошади, чтобы потом продолжить путь к дальнему коттеджу одного из арендаторов и обсудить с ним свой проект по осушению болот. Кассандра была рада, что Найджел взял это на себя.

Выждав полчаса и удостоверившись, что муж не вернется с полдороги за какой-нибудь забытой вещью, она вызвала к себе его слугу.

Уильям Стаббс появился на пороге ее комнаты – неуклюжий, грубый великан. Он переминался с ноги на ногу и, видно, чувствовал себя не в своей тарелке.

– Доброе утро, мистер Стаббс! – промолвила Кассандра.

Он мотнул головой:

– Доброе утро, миледи! А что, Найдж уехал и не сказал вам…

– Виконт сообщил мне, куда поехал, благодарю вас. – Она поднялась из-за стола, за которым писала письмо, подошла к Уиллу и остановилась в некотором отдалении. Кассандра больше не боялась Стаббса, несмотря на его устрашающий вид. Она старалась его не бояться. – Вы были на каторге вместе с моим мужем?

Уилл подозрительно покосился на нее единственным глазом:

– А он сам-то что говорит?

– Я беседовала об этом с милордом, а теперь спрашиваю вас. Вы были с ним вместе, мистер Стаббс?

– Верно, – признался он. – Мы были скованы одной цепью. Так что нам привелось быть соседями без малого семь лет.

– Вы всегда были друзьями? Его губы искривились в усмешке.

– Да нет, миледи, не всегда. Сначала мы были злейшими врагами – где-то около года.

– Почему?

– Посмотри-ка на меня, малышка, – Уилл развел огромными ручищами. – И посмотри на него. Они нас нарочно вместе сковали, чтобы позабавиться. Он думал, что я мужлан неоте… Как это они говорят?

– Неотесанный, грубый? – подсказала Кассандра.

– Вот именно. – И Уильям снова расплылся в жутковатой ухмылке. – А я решил, что он смазливый паренек, этакий маменькин сынок, которого я скручу одной левой. Даже пожалел, что, мол, повеселиться толком не придется – раз, и все.

– Но вы ошиблись?

– Да. Мы все думали, что Найдж – неженка и слабак. Даже стражники. Они-то пуще всех его ненавидели. Мы пытались сломить Найджа, да не тут-то было. Нас с ним даже освободили от цепей, чтобы я его как следует отделал, а он взмолился бы о пощаде. Но Найдж со мной и драться-то не стал, а только смеялся. Да, миледи, смеялся. Хохотал прямо, пока я его молотил. А я из него чуть дух не вышиб: Найдж потом говорил, что еще бы чуть-чуть – и отправился к праотцам. Когда он маленько очухался, я ему хотел дать воды, а он как вышибет кружку у меня из рук да плюнет мне в лицо! Тут я рассвирепел и снова ему врезал. Однако после этого я его шибко зауважал – с таким хоть в огонь и в воду. И все его зауважали – кроме стражников. Те никак не могли смириться.

– У вас тоже шрамы на спине, мистер Стаббс? – тихо спросила Кассандра.

– Да, имеются, – кивнул он. – Но не так много, как у него, миледи. Они-то, надсмотрщики, хлестали его, как и нас, пока мы работали. Но этого им казалось мало. Они ведь знали, что он джентльмен и им не чета. Так они что придумали: стали возводить на него напраслину, а потом привязывали Найджа к столбу и сгоняли нас смотреть, как с него кожу сдирают. Вы уж простите, миледи. Не надо мне было вам этого говорить. Найдж мне язык отрежет, если узнает, что я вам это" рассказал. Да только никак им не удавалось вырвать у него хоть стон. Он ни разу не попросил о пощаде и всегда смеялся им в лицо, когда они его отвязывали и снова приковывали ко мне – если был в сознании, конечно – Мистер Стаббс, – почти беззвучно прошептала Кассандра. – Он был виновен?

– Это в том, что… – Уильям Стаббс умолк. – А что говорит вам муж, миледи? Спросите-ка лучше его самою. Он вроде повздорил с вашим батюшкой, да только ведь меня при том и близко не было. Так что чего не знаю, того не знаю.

– Благодарю вас, – промолвила Кассандра. – Благодарю вас, мистер Стаббс, за то, что согласились побеседовать со мной.

Он добродушно кивнул ей, как отец ребенку:

– Ты его любишь, детка. Старина Стаббс все понимает, как же! Не бойся ничего. Он тебя и пальцем не тронет. Старина Стаббс тебя никогда в обиду не даст. А Найдж и подавно – с ним ты как за каменной стеной.

Она внутренне сжалась.

– Благодарю вас, мистер Стаббс. Это все, что я хотела от вас узнать.

Но он не торопился уходить. Склонив голову набок, Уилл задумчиво сверлил ее единственным глазом.

– Я вас хочу кое о чем попросить, миледи.

– Говорите же, я слушаю.

– Есть тут одна девица. С ней худо обращаются. Она голодает, мерзнет да побои принимает от своей хозяйки, хотя с работой справляется вполне сносно. А что до посетителей, так они ее силой принуждают к тому, о чем я вам, как леди, и сказать-то не могу!..

Кассандра широко распахнула глаза:

– И это происходит здесь, в Кедлстоне?

– Она прислуживает в деревенском трактире, – пояснил Уильям. – Я уж поговорил с миссис Доркинс, которая там хозяйничает, миледи, да хорошенько ее запугал, чтобы она не смела больше колотить девчонку. Правда, завтра она как пить дать забудет, что мне обещала. А эти громилы как напьются, так снова начнут ее лапать да тискать – если Уилла рядом нет, так они думают, им все можно. Вот я и подумал, миледи…

Но Кассандра перебила его, сверкая глазами:

– Будьте уверены, миссис Доркинс больше не будет хозяйкой трактира, мистер Стаббс. Если она так обращается со своей служанкой и позволяет посетителям.., использовать ее… Вы, наверное, имеете в виду Салли? Но ведь я сама устроила ее в трактир, чтобы избавить от отца, который… – Она вспыхнула.

– Понимаем, – мягко сказал Уильям Стаббс, и Кассандра не сомневалась, что он все понял. – Так вот я подумал, а что, если вы ее к себе в дом возьмете, миледи? Экономка мне сегодня сказала, что свободных мест у вас нет.

– Я с ней поговорю, – пообещала Кассандра. – Салли сегодня же будет здесь.

Уильям снова склонил голову набок.

– Добрая ты малышка, – промолвил он. – Я Найджу говорил, что ты, мол, слабенькая да доверчивая и что он должен тебя защищать и оберегать. А ты и сама знаешь, что в мире зла хватает, и помогаешь тем, кто еще слабее тебя. Эх, повезло Найджу, чтоб его черти разодрали!

Кассандра опешила от такого признания и не нашлась что ответить. Но все же хотела выяснить кое-что еще, прежде чем выпроводить слугу своего супруга.

– Мистер Стаббс, а почему вы принимаете такое участие в судьбе Салли?

Взглянув на Уилла, она снова испугалась – вид у него был самый угрожающий, руки сжались в кулаки.

– Это правильно, что вы спросили, – заметил он, помолчав. – У меня сестренка была, миледи. Так она померла, когда ей минуло четырнадцать, оттого что ее нещадно использовали. Мне в то время самому было лет восемь. Ничем я не мог ей помочь. А Салли я помогу. Я пообещал девушке, что буду ей защитником, и слово свое сдержу.

Кассандра улыбнулась ему. Как странно: она вот так запросто разговаривает со слугой своего мужа – таким же, как он, бывшим каторжником. Но что еще удивительнее, Кассандра чувствовала, что может ему доверять.

– В таком случае Салли больше ничто не грозит. Благодарю вас, мистер Стаббс. Вы свободны.

Неуклюже поклонившись ей, он вышел.

«Да, в мире зла хватает, – со вздохом подумала Кассандра. – А я-то радовалась год назад, что спасла Салли от ужасной судьбы!» Ей казалось, что миссис Доркинс строгая, но порядочная хозяйка. Но если мистер Стаббс говорит правду – а она в этом нисколько не сомневалась, – то эта женщина не только жестоко обращалась с Салли, но и позволяла посетителям использовать ее. Кассандра поежилась.

И даже тем, кто вершит справедливость и стоит на страже закона, не всегда можно доверять. Найджела подвергали истязаниям только за то, что его благородное происхождение пришлось не по нраву надсмотрщикам.

Уильям Стаббс готов был заверить ее, что Найджел невиновен, но почему-то умолк на полуслове.

Конечно, он знает не больше ее. Этот человек познакомился с Найджелом только на каторге. Он сам в этом признался.

«Я никогда не жульничал в карты.., и никого не пытался обокрасть».

Кассандре никак не удавалось забыть его слова, хотя Найджел и не старался убедить ее в своей невиновности.

Но если он и в самом деле осужден несправедливо…

Если муж невиновен, то что же произошло? Что предшествовало его аресту и отправке в колонии? И что случилось после возвращения Найджела?

«Да, надо выяснить все до конца! – решила она. – Но спрашивать его самого бесполезно. Надо постараться узнать правду другим путем».

А пока необходимо спасти Салли от новой беды. Кассандра взялась за шнурок звонка, чтобы вызвать экономку.

Глава 20

Последующие несколько недель Найджел жил спокойной и размеренной жизнью, что казалось ему несколько неестественным. Он никогда не предполагал, что семейное счастье может быть таким простым и незатейливым. Спокойствие, защищенность и довольство – вот все-, о чем он мечтал. И все это сбылось.

Что-то тут не так.

В его жизни есть все необходимое. Те преобразования, которые они с Кассандрой решили провести в имении, уже понемногу осуществляются. В доме тоже полным ходом идут работы – надо успеть закончить их до наступления зимы. Соседи с удовольствием ездят к ним в гости и присылают им приглашения. Леди Беатрис охотно дает различные советы. Леди Матильда души в нем не чает. Пейшенс мила и приветлива с ним – и по-прежнему несчастна. Робин Барр-Хэмптон уехал к себе домой.

Уилл Стаббс пока, по-видимому, не собирался покидать его и возвращаться в город, хотя и перестал ухаживать за вдовой Доркинс. Трактирщица вдруг ни с того ни с сего решила продать свое заведение, переехать в соседнюю деревню и стать экономкой в доме своего преуспевающего братца. Так по крайней мере она сказала ему, Найджелу. Кассандра и Уилл изложили события в несколько ином свете. Кроме того, в Кедлстоне появилась новая посудомойка.

Найджел с удивлением наблюдал, как Уилл превращается из грубого, неотесанного головореза и забияки в порядочного человека. Впрочем, условия, в которых вырос Уилл, не позволяли проявиться порядочности. В лондонских трущобах выживают только самые жестокие и отъявленные негодяи. А теперь Уилл – друг аристократа, преданный слуга своей хозяйки, защитник униженной и оскорбленной служанки и будущий хозяин трактира. Он всерьез подумывал о том, чтобы приобрести заведение миссис Доркинс.

А Кассандра?

Она выглядела такой же счастливой и жизнерадостной, как и в тот день, когда Найджел впервые увидел ее. Вести хозяйство для Кассандры не составляло труда – сказывалась многолетняя привычка. С такой же легкостью она справлялась со своими обязанностями в округе. Со слугами она обращалась ровно и приветливо, знакомых и друзей очаровывала дружелюбием и обаянием, а тетушек и кузину просто обожала. Если Найджелу случалось советоваться с женой по делам имения, Кассандра обнаруживала глубокое знание предмета, и это свидетельствовало о том, что она продолжала свое самообразование. Даже теперь, когда поместье ей уже не принадлежало, Кассандра стремилась как можно больше узнать о ведении дел.

Она не приглашала мужа в свои комнаты, но каждую ночь приходила в его спальню, не дожидаясь, пока он ей прикажет. Судя по всему, жене доставляло удовольствие то, что Найджел делал с ней. Просыпаясь среди ночи, он видел, что жена спит, прижавшись к нему, хотя ночи были теплыми. Она никогда не возражала, если Найджел брал ее два и три раза за ночь. Если кошмары снова врывались в его сон, близость с женой становилась для него необходимостью. Он даже приучил себя просыпаться заранее, прежде чем темнота беспамятства охватывала его.

Жена была для него источником тепла и уюта. Вряд ли теперь он смог бы заснуть, если бы ее не было рядом.

Кассандра больше не спрашивала его о прошлом. Иногда Найджел думал, что лучше бы рассказать ей всю правду. И если бы жена снова задала ему этот вопрос, он бы, наверное, ответил ей. Или не ответил. Все равно она ему не поверила бы. Кассандра любила отца. Рассказать ей все, что произошло между ними, и назвать Уортинга лжецом – значит, снова поставить под угрозу их и без того хрупкие отношения.

Так что лучше похоронить правду раз и навсегда. Забыть, стереть из памяти. Кассандра тоже так думает, это ясно.

Все его мечты и замыслы осуществились. Душевное спокойствие, безмятежное счастье и довольство судьбой – эти радости ему предстоит вкушать до конца жизни.

И все же это кажется противоестественным.

Что-то тут не так.

Кассандра места себе не находила от беспокойства и без конца корила себя за эгоизм. Она снова отправила Робина в Лондон. Впрочем, не совсем так: Робин сам предложил ей свои услуги. Если бы даже Кассандра попыталась отговорить его, он все равно поехал бы. Но она дала ему согласие – ей отчаянно хотелось узнать всю правду.

Прошло несколько недель, и решимости у Кассандры несколько поубавилось. Да, она по-прежнему хотела знать правду. Ей необходимо знать правду. Но Кассандра успокаивала себя надеждой на то, что рано или поздно Найджел сам все ей расскажет. Проводить расследование за его спиной – это как-то нечестно.

Нечестно и непорядочно.

Она любит его. Если бы Кассандра взглянула на себя со стороны, то, вероятно, преисполнилась бы презрения к себе: она любит человека, который разбил ее жизнь и погубил отца; человека, который семь лет провел на каторге, вынашивая в душе план мести; человека, который жестоко обманул ее и до сих пор скрывает свою тайну.

Но любовь не слушается голоса разума.

Если бы часть правды не выплыла наружу, если бы Найджел утаил от нее, что Кедлстон принадлежит ему, Кассандра до сих пор была бы с ним безоблачно счастлива, как в день свадьбы. А ее уважение и любовь к мужу только окрепли бы со временем. Он с полной ответственностью относился к своим обязанностям хозяина Кедлстона. Как бы ни казались ему скучны провинциальные обычаи, Найджел всегда соблюдал их. У соседей и знакомых он приобрел хорошую репутацию. Даже тетя Би изменила первоначальное мнение о нем и как-то призналась племяннице, что он очень разумный молодой человек, хотя и уделяет чересчур много внимания своей внешности.

Если бы Кассандре удалось забыть прошлое и те тайны, которые его окружают, она была бы счастлива с мужем. Он интересный собеседник и великолепный любовник. Его манера одеваться и поведение несколько вычурны для простоватой провинции, но это придает ему определенный светский шарм. Стоит ей взглянуть на него, как сердце замирает в груди. При звуке его голоса ее охватывает волнение.

Порой Кассандра презирала себя. Неужели у нее совсем нет силы воли, и опытный соблазнитель сделал из нее рабыню, заставив исполнять свои прихоти? Или же она просто реалистка и понимает, что время все лечит, а иногда даже меняет людей к лучшему? Ведь Найджел – ее муж и будущий отец ее детей. Возможно, не пройдет и десяти месяцев со дня их свадьбы, как он станет отцом.

Итак, Кассандра не переставала тревожиться и часто смотрела на дорогу, по которой Робин должен был приехать из Лондона, хотя и не знала, явится он сразу в Кедлстон или сначала нанесет визит в коттедж.

Случилось так, что Робин заехал сначала в коттедж, а оттуда пришел в Кедлстон с Пейшенс. Кассандра вместе с тетушками принимала знакомых дам. Найджел тоже был с ними в гостиной и покорял всех своим обаянием (это ему всегда легко удавалось). Когда Робин и Пейшенс вошли в гостиную, он вскинул брови и насмешливо выпятил губы. Но Кассандра не заметила ни этого, ни того, какое счастье излучает Пейшенс.

– Роб! – воскликнула она, взяв кузена за руку. Между тем Найджел поцеловал руку Пейшенс и усадил ее рядом с леди Беатрис. – Как я рада снова видеть тебя! Ты стал у нас частым гостем. Виделся ли ты со своей матушкой и дядей Сайрусом? Как они поживают?

– Нет, Касс, – мрачно отозвался Робин. – Я приехал в коттедж навестить тетю Матильду и Пейшенс. – Он поклонился дамам, взял предложенную ему чашку чаю и включился в беседу о погоде и здоровье общих знакомых.

– Ну разве не удивительно, – лениво заметил Найджел, вертя в руках лорнет и поглядывая на Пейшенс, – какими преданными бывают кузены! О, прошу прощения, даже и неродные кузены.

Пейшенс покраснела и опустила глаза в чашку. Прошло не меньше четверти часа, прежде чем гости собрались уезжать, что позволило Кассандре удалиться с Робином на цветущую террасу. Оставшиеся дамы приехали скорее к тете Би, чем к ней, и весьма радовались тому, что Найджел развлекает их разговорами.

– Ну что? – спросила Кассандра, ощутив уже знакомую тревогу. Вот точно так же она встретила Робина, когда Он приехал из Лондона в прошлый раз. Кассандра молила Бога, чтобы теперь новости не оказались такими ужасными.

– Мне очень жаль, Касс, но ничего утешительного я тебе сообщить не могу, – ответил он.

Сердце ее больно заныло в груди. Что же теперь делать? Обвинить Найджела в том, что он обманом выиграл у папы поместье? Удастся ли ей вернуть себе Кедлстон законным путем? Может, понадобится судебное разбирательство? Найджела снова арестуют и будут судить? Считается ли по закону шулерство воровством? Насколько серьезно такое обвинение? Могут ли виконта повесить?

Эти вопросы вихрем пронеслись в ее голове за долю секунды.

Нет, она ничего не хочет знать.

– Он плохо обращается с тобой? – спросил Робин. – Муж бьет тебя, Касс? Сейчас я не в силах тебе помочь. Как бы я хотел избавить тебя от него!

Смысл его слов не сразу дошел до нее.

– Ты не в силах мне помочь? – переспросила Кассандра. – Что ты имеешь в виду, Роб? Тебе не удалось найти фактов, с которыми мы могли бы обратиться в магистрат?

– Боюсь, что нет. – Он печально покачал головой. У Кассандры вспыхнула надежда.

– А что именно тебе удалось разузнать? – спросила она.

– Ничего нового, все то же самое. Никто из свидетелей не признается в том, что видел, как Роксли жульничает в карты. Напротив, один из них – баронет, очень уважаемый человек. Касс, – даже написал тебе письмо. – Робин похлопал себя по карману. – А поверенный Крофт подтвердил то, что я и так знал. Передача собственности была оформлена по всем правилам. Кедлстон принадлежит Роксли. Дядя все подписал.

– Значит, Найджел играл честно? – Кассандра выпустила руку кузена и замерла. – Это был честный поединок? Папа держал пари и проиграл? – Она до боли прикусила губу. Слезы навернулись ей на глаза.

– Мне очень жаль. Касс, – смутился Робин. – Не плачь, прошу. Ты не представляешь, как мне тяжело! Такое чувство, будто это я обидел тебя. Остается еще не выясненным, почему дядя согласился играть с Роксли. Они играли вдвоем, хотя в комнате было полно народу, Но сейчас это не имело для нее значения. Главное, что поединок был честным. Шулерством и не пахло. Папа проиграл, а Найджел выиграл. Найджел каким-то образом заставил папу играть, в этом и заключалась его месть. Но играл он честно. Папа ведь мог и выиграть. Кассандра невольно задалась вопросом: а что же Найджел поставил на карту?

– Прости, Касс. – Робин понурил голову с самым несчастным видом. – Я бы вызвал негодяя на поединок, если бы имел на это основания. Но их нет, пока он не поднял на тебя руку. Да если такое и случится… Черт побери, кузина, муж вправе сделать это! Закон на его стороне.

Кассандра нашарила дрожащими пальцами сумочку на поясе, вытащила оттуда носовой платок и, осушив слезы, улыбнулась Робину:

– Он ни разу не ударил меня, Роб, и никогда этого не сделает. Муж очень добр ко мне. А плачу я потому, что счастлива. Я так боялась, что ты принесешь мне новости, после которых мне придется предпринять какие-то шаги. Знаешь, я от всей души надеялась, что ты не соберешь никаких доказательств.

– Так ты любишь его. Касс? Любишь, зная, кто он и что собой представляет?

– Найджел – мой муж. Робин шумно вздохнул.

– Девять лет назад он был шулером и вором, Касс. Семь лет Роксли провел среди отпетых негодяев. Любой на его месте ожесточился бы. Вряд ли то, что он пережил, изменило его в лучшую сторону. Этот человек принудил дядю держать пари. Я почти уверен, что Роксли жульничал во время игры – это единственное объяснение.

– Меня не волнует то, что случилось девять лет назад. А что касается семи лет, проведенных им на каторге, то он до сих пор страдает от ночных кошмаров. Не знаю, как ему удалось вовлечь папу в этот поединок, но верю, что это была честная игра. И годы страданий не ожесточили его. Роб. Ни его, ни мистера Стаббса.

– Стаббса? – удивился Робин.

– Да это я так, к слову. – Кассандра высморкалась и сунула платок в сумочку. И тут вспомнила:

– У тебя письмо ко мне?

Робин вынул из кармана запечатанный пакет и протянул ей.

– Тетя Матильда попросила меня сопровождать ее и Пейшенс на вечеринки. Я проведу здесь дня три. Касс, а потом поеду домой. Надеюсь, ты права насчет Роксли. Может, он и неплохой человек. Но, боюсь, я в любом случае ничего не могу для тебя сделать. А если тебе вдруг потребуется моя помощь…

Кассандра улыбнулась, взяла кузена за руку и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку.

– Не беспокойся. Я больше не буду тебе обузой. Роб. Я твоя любящая кузина. И вообще перестань взваливать на себя заботы о родственниках. Подумай-ка лучше о собственном будущем. Мне хочется, чтобы ты поскорее женился и зажил счастливой семейной жизнью.

– Черт возьми, Касс, я и не собираюсь жениться!

– И у тебя никого нет на примете? – поинтересовалась она с самым невинным видом. Робин рассмеялся:

– О чем ты говоришь? Я еще даже дома не был. Пройдет не один год, прежде чем я подыщу спутницу жизни.

«Ах, бедняжка Пейшенс! – подумала Кассандра. – Но я только ухудшу положение, если упомяну ее и попытаюсь выступить в роли свахи». Кассандра промолчала.

– Я оставлю тебя, а ты пока почитай письмо. Мне пора – я должен проводить Пейшенс домой. Следующей весной она едет в Лондон. Уверен, ей улыбнется удача – Пейшенс так похорошела, ты не заметила? Надеюсь, она найдет того, кто по достоинству оценит ее добрый нрав и золотое сердце. Пейшенс плакала, когда я уезжал две недели назад, и сегодня заплакала, когда я вернулся. Такая чувствительная девушка!..

– Она без ума от тебя. Роб, – сказала Кассандра. Он рассеянно кивнул.

– Да, вот еще что! – Робин нахмурился. – Чуть не забыл. Этот Крофт хотел увидеться с тобой. Он спросил меня, сколько времени прошло со дня смерти дяди, и, узнав, что больше года, очень встревожился. Сказал, что непременно приедет к тебе в ближайшее время, но не сообщил мне о цели своего визита. Так что скоро Крофт здесь объявится, Касс. Что касается передачи поместья, то тут все законно, так он утверждает. Вряд ли тебе удастся найти в бумагах какую-нибудь неточность. – Робин твердо взглянул ей в глаза:

– Да ведь ты и не хочешь этого, правда?

– Правда.

Кивнув, Робин направился к дому, а Кассандра осталась наедине с письмом и неразрешенными вопросами.

Зачем поверенному отца понадобилось видеть ее? И почему ради этого он готов ехать сюда из Лондона? Разве не проще послать письмо? Он и с Робином мог бы передать записку.

Но у нее уже есть одно письмо – от баронета, уважаемого человека, который был при том карточном поединке. Кассандра боялась вскрывать пакет. Что, если он сообщает ей то, о чем умолчал в разговоре с Робином? Что, если…

Она сломала печать и развернула лист бумаги.

Сэр Айзек Сноу желал уведомить виконтессу Роксли, графиню Уортинг, что он присутствовал при карточной игре, в которой покойный граф Уортинг проиграл свое имение виконту Роксли. Граф пригласил его в числе шести своих друзей как наблюдателя – попросив проследить, чтобы все шло по правилам. Виконт Роксли тоже привел с собой шесть человек, хотя сэр Айзек не осмелится утверждать, что они были джентльменами.

Впрочем, он готов заверить ее сиятельство, что никто из игроков не жульничал. Сэр Айзек знаком с правилами игры и знает все трюки, которые применяются с целью обмануть противника. Он сам вскрыл колоду и проверил ее перед началом поединка. Со всей ответственностью сэр Айзек утверждает, что все шло в соответствии с правилами. Ставки были следующие: Кедлстон Уортинга против обещания Роксли покинуть Британию в течение двух дней и провести остаток жизни вдали от Англии.

Виконт Роксли выиграл. Через два дня все было совершено на законных основаниях – сэр Айзек сам поехал с графом Уортингом оформлять передачу поместья.

Он надеется, что его письмо наконец удовлетворит интерес графини к обстоятельствам, сопутствующим поединку между ее отцом и мужем. Он также надеется, что отныне ему не придется принимать весьма настойчивого мистера Барр-Хэмптона, который проводит расспросы от имени миледи. Сэр Айзек остается ее покорным слугой и так далее…

Кассандра сложила письмо, прижала его к губам и крепко зажмурилась.

Итак, обмана не было. Очевидно, отец выбрал сэра Айзека как знатока по части карт. Если бы имело место какое-то нарушение правил, он бы непременно это заметил. Но все было честно.

Найджел не жульничал.

Оставалось еще выяснить, что именно произошло девять лет назад. Вещественных доказательств более чем достаточно – крапленые карты и краденые драгоценности, найденные в комнате Найджела. Его обвинили в воровстве и сослали на каторгу. Но это случилось давно. А в прошлом году он не мошенничал и не воровал.

«Я никогда не жульничал в карты.., и никого не пытался обокрасть».

В его комнате обнаружили краденые вещи. Найджел знает, что это известно ей. Такие свидетельства не лгут. А вот он солгал жене.

Внезапно почувствовав сзади какое-то движение, Кассандра обернулась.

Найджел стоял на другом конце террасы в элегантном серо-белом камзоле, весь – воплощенная загадка. Он смотрел на нее из-под полуопущенных век привычным взглядом, выражающим напускное безразличие и проницательность. Это тайна и парадокс, как все, что с ним связано.

Иногда Кассандре казалось, что она знает мужа очень хорошо. Так близко, как только возможно в браке.

Но порой у нее возникало ощущение, что она не знает Найджела вовсе и он ей совсем чужой.

Кассандра поспешно спрятала письмо в складках своей юбки, где уже был мокрый носовой платок.

Очевидно, она не хочет оставить прошлое в прошлом и принять настоящее. Сначала Найджел решил, что на этот раз Барр-Хэмптон приехал повидать Пейшенс, но довольно скоро понял ошибочность своих предположений.

Барр-Хэмптон пошел провожать Пейшенс до коттеджа. Леди Беатрис прощалась с уезжающими гостями. Найджел отправился на поиски Кассандры. Она стояла посреди цветочной террасы напротив бального зала и, заметив его, быстро обернулась и что-то спрятала в складках юбки. Он шагнул ей навстречу.

– Похоже, роман Пейшенс и Барр-Хэмптона успешно развивается, – промолвил Найджел. – Как ты думаешь, он из-за этого приехал?

– Да. – Кассандра избегала его взгляда. – Да, полагаю, из-за этого.

Он приподнял ее подбородок, и их взгляды встретились.

– Зачем он приехал? – тихо спросил Найджел.

– Повидать Пейшенс и тетю Матильду.

– Кассандра. – Он коснулся пальцем ее губ. – Зачем Робин приехал?

– Ты играл честно, – прошептала она, закрыв глаза. – У меня есть письмо от одного из свидетелей. Ты не жульничал. – Кассандра открыла глаза. – Как тебе удалось заставить отца играть с тобой на такую высокую ставку?

Найджел прерывисто вздохнул:

– Я сделал так, что альтернатива показалась ему еще менее привлекательной.

– Менее привлекательной? – Кассандра посмотрела в глаза мужу:

– Ты угрожал ему?

Да, угрожал сделать с Уортингом то, что тот в свое время сделал с ним самим. А кроме того, привел с собой банду головорезов под предводительством Уилла Стаббса. «Исполнил бы я свои угрозы, если бы Уортинг стал сопротивляться?» – спрашивал себя Найджел. Он не был в этом уверен. Наверное, да. Подробности собственных злоключений были еще свежи в его памяти. Он даже прихрамывал, как если бы на ноге по-прежнему висели кандалы.

– Уортинг принял мой вызов.

– Проиграв, ты уехал бы из Англии и никогда не вернулся сюда? – спросила Кассандра.

– Да. Но я не собирался проигрывать. У меня всегда были необычные способности к карточной игре. Я целый год после возвращения из колоний выжидал, прежде чем вызвать Уортинга, а за это время отточил свое мастерство до совершенства. За год я сколотил себе приличное состояние.

– А ты вызывал и других игроков, которых обокрал девять лет назад?

– Только Уортинга. Только твоего отца.

– Почему? – Кассандра впилась в мужа пристальным взглядом.

Что ж, больше скрывать правду нет смысла – ему все равно не удается ее защитить.

– Я никогда не мошенничал в карты и никогда не воровал. Кто-то подсунул в мою комнату крапленую колоду и драгоценности, украденные в тот вечер у джентльменов. В тот самый вечер, когда я играл с твоим отцом и выиграл порядочную сумму денег. Будь я и в самом деле виновен, то не спрятал бы награбленное там, где его проще всего найти. Но никто из судей не обратил внимания на эту деталь. Меня загнали в западню, Кассандра.

Ее лицо, дотоле холодное и замкнутое, теперь выражало страдание. Найджел заложил руки за спину и посмотрел на нее, чуть прищурившись.

– Почему ты решил, что в этом виноват мой отец?

– Потому что это он обвинил меня в краже и сделал вид, что незнаком со мной, когда меня пришли арестовывать. Граф был моим другом – так я думал. Он же и расставил сети.

– Но зачем? – В ее глазах застыло отчаяние. – Ведь ты был совсем еще мальчик, Найджел. Ты ему в сыновья годился. Зачем он так подло и низко поступил с тобой? Ответь мне.

Вот этого Найджел и сам до сих пор не понимал и не находил убедительного мотива для столь гнусного предательства.

– Наверное, потому, что я выиграл у него две тысячи фунтов.

– И он отправил тебя на каторгу на семь лет? В эту., преисподнюю – за две тысячи фунтов? Папа.., он был "мой отец. Я любила его.

– Итак, вам выбирать, миледи, – проговорил Найджел, ощутив леденящий душу холод. – Можете верить либо отцу, либо мне. Вы сами стремились к тому, чтобы сделать этот выбор неизбежным. А пожалуй, не стоило ворошить прошлое и постараться извлечь из настоящего все самое лучшее. Я не был с вами жесток. Женившись, я позаботился о том, чтобы у вас был дом и вы продолжали вести ту жизнь, к которой привыкли. Вы сами виноваты, что вторглись в кошмар моего прошлого.

– Да! – Кассандра гордо приподняла подбородок. – И вы упростили мне задачу, милорд. Я любила отца. А вас я не люблю. Мне следует слушать свое сердце. Я ни за что не поверю, что отец мог так жестоко поступить с вами!

– Быть посему. – Найджел отвесил ей учтивый поклон и пошел по дорожке террасы – один.

Он привык быть один. Его сердце давно покрылось коркой льда и не чувствовало боли. После всех испытаний и злоключений, выпавших на долю Найджела, после всего этого кошмара (и даже хуже, поскольку это был не сон, а страшная явь), после того, как он осознал, что у него нет ни друзей, ни союзников, ни защитников даже среди надзирателей и стражников, ему удалось найти единственно возможный способ выжить и не сойти с ума. Найджел не обладал большой физической силой – а уж тем более свободой, – чтобы давать отпор каторжникам и тюремщикам. Поэтому он воспитал в себе силу духа, смеясь – в буквальном смысле слова смеясь, – в лицо своим мучителям. Такое поведение только ухудшало положение Найджела, но бесконечные пинки и удары кнута не могли поколебать его решимости. Поэтому в конце концов он победил. Доказал им свое превосходство.

Но после этого снова оказался одинок, хотя по-прежнему, скованный с другими узниками, постоянно был у них на виду. Даже неожиданное дружеское расположение Уилла не скрасило его внутреннего одиночества.

Только Кассандре удалось растопить этот лед отчужденности и согреть его сердце. Найджел не старался защищаться от нее, поскольку до сих пор не подозревал, что с ним происходит – или уже произошло. Он привык сопротивляться жестокости и ненависти, но не видел необходимости обороняться от нежности и сочувствия.

А Кассандра убедила его, что существует и то и другое.

И он, как последний дурак, попался в очередную ловушку.

Она верит отцу, а не ему! И любит отца, а не его! Предпочла покойного родителя живому мужу…

Найджелу казалось, что сейчас он расколется на тысячу кусочков. Надо найти место, где можно было бы успокоиться.

Виконт дошел до парадного входа, быстро пересек розовый сад и почти сбежал с холма по крутому, обрывистому спуску, прыгая с камня на камень. На ходу сбрасывая с себя одежду, он вышел на поляну, приблизился к берегу и нырнул в прохладный водоем.

Глава 21

«Вот она, злая ирония судьбы», – думала Кассандра. Стоило ей наконец убедиться в том, во что она не переставала верить все это время, а именно в честности Найджела, как ее хрупкий брак мгновенно рухнул, словно карточный домик.

Она так радовалась, когда муж вышел к ней на террасу и они завели разговор о том, что же именно произошло между отцом и Найджелом. Кассандре так хотелось докопаться до сути дела, понять, что случилось и почему. Почему – вот главный вопрос, который ее волновал.

Она верила Найджелу. Но отцу тоже верила. Как он мог сделать то, что сделал? А если он все-таки оказался способен на такое, значит, имел на то серьезные причины? Вряд ли отец предал своего нового друга, совсем еще юношу, годившегося ему в сыновья, только из-за двух тысяч фунтов. Если уж говорить начистоту, отец потерял гораздо больше в игорных притонах за предыдущие несколько лет. И все же потеря двух тысяч фунтов не была для отца катастрофой и не могла подвигнуть его на преступление.

Кассандра надеялась, что Найджел поможет ей решить эту проблему или хотя бы признается, что проблема существует. Но он с холодным высокомерием (ей еще ни разу не приходилось испытывать это леденящее душу презрение) предоставил ей выбор. Потеряв голову от гнева, она приняла вызов, что было непозволительно. Кассандре следовало укоризненно взглянуть на него и сказать, чтобы он не говорил глупостей – не предлагал ей выбрать между ним и отцом.

Но Найджел сделал ей больно, и ей тоже захотелось причинить ему боль, ранить его. И Кассандре это удалось – вот только себя она ранила гораздо больнее. Своими собственными руками она убила последнюю надежду на то, что их брак станет счастливым.

Конечно, Кассандра не затронула его душу. Он спокойно повернулся и, не прибавив более ни слова, пошел прочь. Она не видела мужа весь день. Кассандра и тетя Би пообедали без него. Он вернулся, когда стемнело, но не зашел в гостиную, а заперся в библиотеке. Она ждала, когда Найджел позовет ее к себе в спальню – раньше она никогда не ждала, но сегодня оскорбленная гордость не позволила ей войти к нему без приглашения.

Но приглашения – равно как и приказания явиться – так и не последовало.

И на следующий день, хотя внешне все было как обычно, Кассандра видела, что муж ее холоден, как мрамор. Или гранит. Странно, но Кассандре пришлось признать, что он выглядел еще элегантнее, чем обычно. Но что-то ушло – часть его души, часть его самого. Исчезло без следа или спряталось еще глубже под оболочкой надменной холодности.

Найджел вычеркнул ее из своей жизни. Для него это, оказывается, так просто. Правда, муж ведь не так глуп, как она. Он знает, что дружеское расположение и чувственное влечение не имеют ничего общего с настоящей любовью. Лучше бы Кассандра продолжала придерживаться своего убеждения, высказанного ею накануне совершеннолетия, – что романтической любви не существует.

Но ее чувства к мужу за исключением тех нескольких дней перед свадьбой едва ли можно назвать романтическими. И она не в силах так легко от них отказаться.

Он потерян для нее навсегда!

Отца она тоже потеряла.

Ах, если бы повернуть время вспять! Кассандра ни за что не повторила бы свою ошибку и не пошла на поводу у собственного любопытства. И ничего такого не случилось бы. Куда благоразумнее принять настоящее таким, какое оно есть, и оставить прошлое в покое.

Только в это она тоже не верила.

Мистер Герберт Крофт, поверенный, прибыл в Кедлстон на следующий день около полудня, когда Кассандра и Найджел обсуждали в библиотеке с управляющим работы по обновлению фермерских домиков. Дворецкий проводил мистера Крофта, предварительно доложив о нем.

– Крофт? – переспросил Найджел, после того как поверенный учтиво им всем поклонился. – Какой.., э-э.., приятный сюрприз!.. – Кассандра заметила, что муж прямо-таки излучает холодное высокомерие. Значит, он настороже.

– Мистер Крофт, – промолвила она, – рада с вами познакомиться. Вы были поверенным моего отца?

– Да, миледи, – ответил он. – Осмелюсь попросить уделить мне ваше драгоценное время и побеседовать со мной по одному важному вопросу.

Найджел не возразил. Поднеся лорнет к глазам, он лениво процедил:

– Я сейчас провожу ее сиятельство в алую гостиную и позову горничную. Там вы будете иметь удовольствие беседовать наедине с миледи, Крофт. Надеюсь, составите нам компанию за обедом и погостите в Кедлстоне хотя бы до завтрашнего утра?

, – Да, мистер Крофт, прошу вас! – подхватила Кассандра, улыбаясь поверенному.

– А я, с вашего позволения, хотел бы получить у вас совет по одному личному вопросу, – промолвил Найджел, с поклоном предлагая жене руку.

Кассандру крайне удивляло: что за неотложное дело привело поверенного отца в провинцию? Неужели передача Кедлстона Найджелу произошла не по правилам? Может, возникли сложности? Но ведь Крофт уверял Робина, что все было сделано на законных основаниях. Что же случилось?

– Итак, сэр? – обратилась к поверенному Кассандра, когда они наконец остались одни. Она опустилась в кресло напротив Крофта, а ее горничная скромно села в углу комнаты. – Чем я могу быть вам полезна?

Он откашлялся:

– У меня к вам весьма необычное дело, миледи. Правда, я приступаю к своей миссии с некоторым опозданием. Покорнейше прошу простить за эту досадную проволочку. Мой помощник, главный клерк, который работал с моим отцом более сорока лет, полгода назад скончался, а тот, что заступил на его место, еще не совсем освоился и забыл вовремя напомнить мне о вашем деле.

Кассандра придала своему лицу любезно-вопросительное выражение.

– Я должен был приехать к вам спустя ровно год после печальной кончины графа Уортинга, вашего покойного батюшки, – продолжал мистер Крофт. – А в результате опоздал на два месяца. Это непростительно. Еще раз прошу покорнейше извинить меня, миледи.

– Ну конечно. Мой отец поручил вам что-то передать мне, мистер Крофт? То, что он не мог сообщить своему душеприказчику?

– Нет, речь идет не о графе, миледи. – Поверенный полез в карман своего тесноватого кафтана и вытащил плоский пакет. – И не обо мне. Это письмо было оставлено моему деду вашим дедом. Нет, даже не так. Письмо передал дед покойного графа. То есть ваш прадед, миледи, граф Уортинг.

Кассандра нахмурилась, потом рассмеялась:

– Насколько я поняла, сэр, мой прадед передал письмо вашему деду с тем, чтобы это послание вручили мне через год после смерти моего отца? Какая нелепая история!

– Все не так просто, миледи, – возразил мистер Крофт, вытаскивая из того же кармана огромный носовой платок и рассеянно вытирая вспотевший лоб. – И хотя я согласен с вами, что история и в самом деле весьма необычная, не мне об этом судить. В мои обязанности входит передать вам указания – и только.

Кассандра молча ждала дальнейших объяснений.

– Граф Уортинг, ваш прадед, – снова начал поверенный, сунув платок в карман, – передал моему деду три одинаковых пакета, миледи. Первый следовало вручить его сыну, то есть вашему деду, через год после смерти графа. Нам надлежало предупредить его сиятельство, что после прочтения письма он вправе действовать по своему усмотрению, полагаясь исключительно на свою совесть. Но графа также предупредили, что, уничтожив письмо, он ничего не добьется, поскольку точно такие же пакеты будут переданы его наследнику через год после его смерти, а после и сыну его сына. Только вот вы, миледи, конечно, не сын, а дочь, которая тем не менее унаследовала титул.

«Что за странную игру вел мой прадед?» – подумала Кассандра, разглядывая пакет в руках поверенного.

– Письмо следовало передать трем поколениям графов Уортингов, – сказал он. – Вы последняя, кто получит его, миледи. И я говорю вам, что вы вправе действовать по своему усмотрению, полагаясь исключительно на свою совесть. Ваше решение будет окончательным. Если вы уничтожите письмо, его содержание канет в Лету.

Кассандра почувствовала, как холодная змейка страха проползла по ее спине.

– А вам известно содержание письма, мистер Крофт? – осторожно спросила она.

– Нет, миледи. Но я исполню все ваши приказания. Ваш отец и дед после прочтения сего документа не сделали никаких распоряжений. Но я проведу у вас неделю. Я уже снял комнату в деревенской гостинице. Впрочем, с удовольствием воспользуюсь любезным приглашением его сиятельства и задержусь в вашем доме до завтра. Крофт поднялся и протянул Кассандре пакет. Письмо жгло ей руку – нет, это только показалось: просто поверенный держал пакет в руке, и он нагрелся.

Кассандра сгорала от любопытства – вот это верно. Но последние два месяца любопытство было ее самым злейшим врагом. У Кассандры и так хватает сложностей. Но что страшного может содержать письмо, составленное ее далеким предком, которого она никогда не знала? Кассандра даже не помнила, как он выглядит на портрете. Ах да! Это один из близнецов на портрете, который висит перед портретом ее отца и дяди Сайруса.

Она последняя из трех поколений графов получила этот пакет. Если уничтожить его, вместе с ним навсегда уйдет тайна их семейства. Кассандра вправе поступать по своему усмотрению, «полагаясь исключительно на свою совесть». Нет, это не игра – это гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд.

Но первым ее побуждением было выбежать из комнаты, найти огонь и бросить в него письмо – в кухне печь наверняка уже разожгли Не хочет она ничего знать о прошлом. Что бы это ни было, ей все равно.

Конечно, это не так. Любопытство – самый страшный порок и самое сильное искушение.

– Благодарю вас, мистер Крофт, – промолвила Кассандра, поднимаясь и сжимая пакет обеими руками. – Моя горничная проводит вас в комнату для гостей и сообщит, когда настанет время обеда.

Она взяла письмо с собой в розовый сад. Внезапно похолодало, хотя на небе не было ни облачка. Кассандра села на скамейку спиной к живой изгороди, которая заслоняла ее от ветра.

Но холод прокрался к ней, и она вздрогнула.

– Надеюсь, вы обсудили все вопросы с ее сиятельством к вашему обоюдному удовлетворению, Крофт? – осведомился Найджел, кивком отпуская горничную жены и сопровождая гостя в библиотеку.

– Да, милорд, благодарю вас, – ответил поверенный. Но, как лицо официальное, он не прибавил лишнего слова.

Барр-Хэмптон, конечно же, приезжал к Крофту, чтобы убедиться – и убедить Кассандру, – что все сделано по закону. Найджел спрашивал себя, кто вызвал поверенного в Кедлстон – Барр-Хэмптон или Кассандра? Что заставило Крофта согласиться нанести визит в провинцию?

Приезд поверенного застал Найджела врасплох. Но еще удивительнее, что он только накануне задумал ненадолго съездить в Лондон и увидеться с Крофтом по одному делу. И вот пожалуйста – поверенный в Кедлстоне, собственной персоной.

– Насколько мне известно, – начал Найджел, когда лакей прикрыл за ними дверь, – родственник графини мистер Робин Барр-Хэмптон нанес в прошлом месяце вам визит?

Поверенный насторожился:

– Несмотря на все уважение к вам, милорд, я не вправе обсуждать с третьим лицом частные дела моих клиентов.

Вот как! Что ж, он честен и прям – Найджел так и думал. Вскинув брови, он поигрывал лорнетом.

– Вы правы, сэр. Не соблаговолите ли обсудить со мной кое-какие вопросы, касающиеся Кедлстона? Это поместье не майорат, хотя принадлежало графам Уортингам в течение нескольких веков. Сейчас его хозяин я. Этот факт не оспаривается?

– Нет, милорд, – заверил его Крофт, усаживаясь с рюмкой портвейна в предложенное ему кресло. – Мы с вашим поверенным подготовили необходимые бумаги, и все они должным образом подписаны. Поместье принадлежит вам.

– Но оно не майорат? – спокойно осведомился Найджел.

– Конечно, милорд, – подтвердил мистер Крофт.

– В таком случае нам с вами надо кое-что обсудить, сэр.

Почерк был старомодный и оттого с трудом поддавался прочтению. И все же постепенно, слово за слово, Кассандра постигала содержание письма.

«У меня на совести один неблаговидный поступок, – писал граф Уортинг, ее прадед. – Я всю жизнь убеждал себя, что не стоит терзать свою душу подобными сомнениями. Говорил себе, что должен смириться, – что сделано, то сделано. Я в ответе перед своим отцом, своей семьей и теми, кто зависит от меня. Но совесть нельзя так просто заставить замолчать. Поэтому я решил привлечь к этому вас, моих потомков – в трех поколениях. Был ли я прав? Прав ли я сейчас? Все еще можно поправить. Это письмо будет существовать при жизни трех поколений – даже больше, быть может. Каждый из вас должен решить, прав я был или нет, и действовать, полагаясь только на свою совесть. Если все вы придете к выводу, что я поступил правильно, значит, так тому и быть. Давняя несправедливость, которую я вовсе таковой не считал, прочно закрепится в истории. Ты, третий из моих потомков, мой правнук, можешь уничтожить это письмо и содержимое прилагающегося к нему пакета, и все это канет в вечность. У тебя – и только у тебя! – находится оригинал. Мой сын и внук получат копии. Так что самая большая ответственность ложится именно на твои плечи, мой правнук. Мне остается надеяться, что твои плечи достаточно широки, чтобы выдержать эту ношу…»

Кассандра, поглощенная письмом, не сразу поняла, что речь идет о ней самой. Но леденящий ветер снова подул ей в спину, и она вздрогнула. Следовало взять с собой накидку.

Итак, можно уничтожить письмо и не читать дальше. Какая глупая мысль! Она вернулась к письму:

"Я близнец и родился спустя всего полчаса после моего брата – моего старшего брата, как все думали. Его воспитывали как будущего наследника. Мы очень дружили – ведь мы даже ближе друг другу, чем обычные братья, – но между нами было мало общего. Грэм рос необузданным, дерзким, безответственным. Он поехал на континент, когда ему исполнилось двадцать лет, и вскоре слухи о его безнравственном поведении и дебошах дошли до нашего отца. Наконец стало известно, что он женился и везет жену домой.

Это случилось как раз в то время, когда я случайно упал с лошади и семейный доктор обнаружил у меня на правом бедре родинку в форме звездочки – такую же родинку он видел у старшего из близнецов двадцать один год назад. Доктор письменно подтвердил этот факт, как и экономка Кедлстона (теперь уже отошедшая от дел), которая присутствовала при рождении близнецов. Разыскали повивальную бабку, и та подтвердила то же самое. Поверенный записал ее рассказ, поскольку бабка была неграмотна, а она поставила под ним подпись.

Следовательно, я старший сын и наследник! Оказывается, уже целый год я шестой граф Уортинг. Мой брат вернулся, но его ярость ничего не могла изменить. Поэтому он уехал вместе со своей женой, и больше я ничего о нем не слышал.

И вот, потомки мои, приступаю к самой трудной части повествования. Наверное, я должен был сохранить в тайне то, о чем теперь известно только мне. Но я предоставляю решать вам – будущим членам моей семьи. Это был обман. Все объяснялось просто: отец высоко ценил мою порядочность и твердость характера и презирал моего старшего брата за распутство. Так продолжалось многие годы, пока наконец поспешная женитьба Грэма не подтолкнула отца к исполнению замысла, который он давно вынашивал в своем сердце. Меня убедили согласиться, а свидетелей подкупили.

Я удачно женился и считал себя хорошим мужем, отцом, землевладельцем и хозяином. Я прожил жизнь честно, был верным слугой Господа и примером юношеству.

Но поступил ли я правильно? Рассудок говорит мне, что да, хотя я потерял любимого брата, который был частью меня самого. Я спрашиваю свою совесть, и она отвечает мне, что я прав (или это я убеждаю ее, что прав). Единственного человека, знавшего истину, не удалось подкупить. Нашу старую няню, жившую в пятнадцати милях от Кедлстона. Вскоре после смерти моего отца она пришла ко мне и принесла голубую ленточку с надписью «Грэм». Няня сама повязала ее вокруг запястья первого появившегося на свет близнеца, а моя матушка несколько часов спустя подписала на ленточке имя. Я взял у нее ленточку, сделал вид, что глубоко озабочен такой несправедливостью, и пообещал все уладить. Ленточка находится в пакете с письмом. Первые два пакета, если помните, содержат только копии ленточки.

Могу ли я считаться настоящим графом Уортингом? А вы, мои потомки? Каждый из вас должен самостоятельно ответить на этот вопрос. Письмо и ленточка – серьезное доказательство, способное оспорить ваши притязания на графский титул и владения, если вы обнародуете эту историю. Выбор за вами. Я оставляю решение на вашей совести".

Рядом с подписью стояла печать.

Кассандра уронила письмо на колени вместе с нераспечатанным пакетиком и обвела взглядом цветущий розовый сад, зеленую изгородь, деревья. «Послание с того света! – пронеслось у нее в голове. – Самое странное и таинственное из посланий».

Поначалу ей никак не удавалось осознать всю важность прочитанного. Да, она не настоящая графиня Уортинг. Это ясно как день. Титул принадлежит ее дальнему родственнику – если таковой существует, но Кассандре о нем ничего не известно. Титул и поместье были украдены у законного наследника много лет назад.

Как все это необычно! Кассандра даже улыбнулась. Всего два месяца назад она считала себя графиней Уортинг, хозяйкой Кедлстона. Была счастлива и довольна судьбой. Но не прошло и нескольких дней, как у нее забрали Кедлстон, а теперь вот и титул! На самом деле у нее ничего нет и никогда не было.

Конечно, правду знает только она одна. Более того:

Кассандра последняя, кто получил это послание. Если уничтожить письмо, никто об этом не узнает. Она останется графиней Уортинг. Ее сын станет графом. Кассандра невольно положила руку на живот.

По крайней мере хоть Кедлстон спасен. Ей он больше не принадлежит, значит, и потерять его она не может. Поместье проиграл отец. Вот только…

Вот только и отец никогда не был его законным владельцем.

Если титул принадлежит другому, то и Кедлстон тоже. Ни графский титул, ни имение не являются ее собственностью – ни ее, ни Найджела.

А что, если.., что, если прапрадед завещал имение прадеду? Поместье не майорат. Но об этом не вспоминали несколько столетий, пока отец не поставил Кедлстон на кон. По всей вероятности, Кедлстон должен был перейти к новому графу.

Если она обнародует содержание этого письма, то потеряет титул, а Найджел лишится Кедлстона. А он уже потерял свое поместье. У них не останется ничего!..

Тетя Би, тетя Матильда и Пейшенс потеряют дом.

Кассандру охватила паника. Она почувствовала дурноту.

«Господи, как я глупа! Письмо написано давным-давно, и в нем говорится о событиях, которые произошли еще раньше – восемьдесят лет назад. Если я покажу его какому-нибудь поверенному, тот рассмеется в ответ. Никто не примет письмо всерьез. Даже если первоначальный обман будет признан, все придут к выводу, что утекло слишком много времени и ничего уже невозможно изменить».

Все, что осталось, – это душещипательная история, которую Кассандра будет рассказывать своим внукам.

Отец лишил наследства собственного сына с помощью лжи и подкупа, а другой его сын содействовал обману. Она – прямая наследница этого человека и его сына. Кассандра тоже невольно выиграла от давней несправедливости. И будет и дальше пожинать ее плоды обмана, если уничтожит письмо.

А именно так она скорее всего и поступит. Слишком поздно что-то менять! Да и Кассандра тут ни при чем.

Что говорится в письме про Кедлстон?

Мысли вихрем закружились в ее голове. Надо с кем-то посоветоваться. Но с кем? Решать ей – и только ей!

«Ну вот, – с горькой иронией подумала Кассандра, – мне так хотелось стать независимой, самостоятельно принимать решения и брать на себя ответственность, которая по силам разве что мужчине. Теперь представилась такая возможность».

– Плохие новости, миледи? – прозвучал сзади голос Найджела, холодный и вежливый. Это было так неожиданно, что Кассандра поспешно скомкала пожелтевшее письмо и, быстро обернувшись к мужу, испуганно посмотрела на него.

– Нет, – ответила она. – Что вы здесь делаете? Найджел насмешливо вскинул брови.

– Прогуливаюсь, миледи. Прогуливаюсь в моем собственном розовом саду. Вам нехорошо?

Да уж, хуже некуда! И напрасно муж думает, что сад принадлежит ему. Он не принадлежит даже ей. У них ничего нет. Кассандра вскочила со скамьи, бросилась прочь и, остановившись у самой дальней арки, согнулась пополам. И тут ее самым позорным образом вырвало прямо на живую изгородь. В спешке она забыла и про Найджела, и про письмо, и про пакет.

Прохладная рука легла ей на лоб.

– Черт возьми, Кассандра, – промолвил он, – новость и в самом деле плохая. Чем тебе помочь, дорогая? Может, поделишься со мной?

– Нет! – воскликнула она и полезла в карман за платком, но муж, опередив, вложил ей в руку свой платок, который был гораздо больше. – Никаких плохих новостей. Да и откуда им взяться? – Кассандра прижала платок к лицу и обессиленно прикрыла глаза.

– Ты беременна? – тихо спросил Найджел.

– Да! – раздраженно отрезала она. – Конечно! В браке такое частенько случается, полагаю?..

Два дня назад Кассандра представляла себе, как скажет ему об этом, когда они будут в его постели или на берегу водоема рядом с водопадом. Но важное известие застало их в самый ужасный момент, какой только можно придумать.

У их ребенка не будет ничего! Совсем ничего.

Кассандра открыла глаза, но взор ее внезапно затуманился, и она потеряла сознание.

Прошло несколько минут, прежде чем Кассандра очнулась. В голове у нее шумело. Найджел нес ее на руках, поднимаясь по лестнице. Она уткнулась лицом ему в плечо.

– Письмо!.. – простонала Кассандра. Никто не должен прочесть его.

– Оно у меня в кармане вместе с пакетом.

– Отдай их мне!

Найджел помедлил у двери в ее спальню, видимо, вспомнив о своем обещании. Войдя в свою спальню, он осторожно опустил Кассандру на постель.

– Отдай мне письмо! – потребовала она, пытаясь приподняться.

Найджел протянул ей письмо и пакет. Его глаза за полуопущенными веками смотрели холодно и сурово.

– Нет, миледи, – твердо произнес он, – я не читал его. Я не стану совать нос в ваши дела, как это делали вы, выведывая мои секреты. Я пришлю к вам горничную.

– Найджел!.. – невольно воскликнула Кассандра, когда он был уже у двери.

Муж обернулся к ней, вскинув бровь, но она не нашлась что сказать.

– Я доволен вами, миледи. Вам следует теперь быть осторожнее и заботиться о своем здоровье. Кедлстону нужен наследник. И графскому титулу тоже. – С этими словами Найджел покинул комнату.

Кассандра откинулась на подушки и закрыла глаза. Она-то мечтала разделить с ним эту радость – они ведь вместе зачали этого ребенка в супружеской любви.

Он женился на ней, она забеременела от него и теперь готова выполнить свою главную обязанность супруги.

И больше ничего.

Ничего. Вот только если…

«О да, – подумала она, – уничтожить письмо. Какая глупость! Какая непростительная глупость! Я собиралась уничтожить письмо и жить счастливо до конца своих дней».

Кассандра рассмеялась. Потом заплакала. Когда в спальню робко вошла горничная, хозяйка и смеялась, и плакала.

Глава 22

Перед отъездом домой Робин поссорился с Пейшенс. Раньше у них никогда не было разногласий. Пейшенс казалась ему такой тихой, милой и робкой. И он вел себя с ней по-дружески снисходительно.

В день его предполагаемого отъезда они возвращались в коттедж из Кедлстона, куда Робин заходил попрощаться. Пейшенс ушла вместе с ним и была серьезна и молчалива, как и все время после его приезда из Лондона.

– Черт побери, – наконец Робин нарушил молчание, – я понимаю, почему ты так грустна, кузина. Кассандра неудачно вышла замуж. Теперь она несчастна, и я бессилен ей помочь.

Вот тут-то все и началось. Ответ Пейшенс казался отнюдь не сочувственным.

– Я рада, что ты уезжаешь! – промолвила она дрожащим от волнения голосом. – Тебе пора, Роб. Уезжай и больше не возвращайся. С твоей стороны будет бесчестно, если ты снова вернешься сюда.

– Как ты сказала? – Он взглянул сверху вниз на ее соломенную шляпку и сурово сдвинул брови.

– Касс замужем, – продолжала Пейшенс. – И я считаю ее брак удачным. Виконт Роксли – очень добрый человек и любит ее без памяти, а она его просто обожает. И все это видят. Кроме тебя, конечно.

– Почему это кроме меня? – раздраженно спросил Робин.

– Потому что ты сам хотел жениться на ней, а Кассандра отказала тебе. Она вышла замуж за лорда Роксли. Ты должен был уехать сразу же после их свадьбы, как сделали твоя матушка и дядя Сайрус. Тебе не следовало оставаться здесь и приезжать при каждом удобном случае. Это непорядочно.

– Черт побери! Думаешь, я обиделся на нее? Думаешь, опечален ее отказом?

– Не ожидала, что ты так себя поведешь. Я полагала, что у тебя есть гордость и чувство собственного достоинства, но ошибалась.

Робин остановился, почесал затылок и напялил на голову треуголку. Кассандра строго-настрого запретила ему рассказывать правду о Роксли.

– Я сделал Касс предложение, поскольку она нуждалась в мужской опеке и потому, что отчим, матушка и тетушки беспокоились за ее будущее. Касс ничего для меня не значит. Как и ты. Она всего лишь моя кузина.

– И это не правда! – сердито возразила Пейшенс. – Никакая она тебе не кузина. Роб, как и я. Мы тебе никто, и ты нам никто. Чужой человек.

Он вскинул бровь. Пейшенс посмотрела на него – щеки ее горели гневным румянцем, в глазах блестели слезы.

– Оставь ее в покое! – сказала она, прежде чем Робин успел придумать ответ на ее упреки. – Оставь ее, и пусть она будет счастлива с виконтом Роксли. Уезжай и больше никогда не возвращайся.

Робину стало горько и обидно. У него есть сводный брат и две сестры. Все они на несколько лет моложе его. Племянницы отчима приходятся ему кузинами. Они ему не родные в обычном смысле, но он всегда считал Кассандру и Пейшенс своими родственницами, почти сестрами. А теперь ему говорят, что Робин для них абсолютно чужой человек.

– Ты ничего не знаешь, Пейшенс, – сказал он. – Ты не задавалась вопросом, почему Кассандра так бледна в последнее время?

– Я-то знаю, почему. Касс мне сама сказала. Она в положении. Конечно, она бледна. И счастлива! И виконт Роксли тоже. Разве ты не заметил, как он вскочил, опередив Касс, чтобы подать тете Би вторую чашку чаю? Виконт заботится, чтобы Касс не утомлялась. Вот ты точно ничего не знаешь, Роб, поскольку предпочитаешь не видеть того, что и так всем ясно.

Он мысленно пожалел Кассандру. Но его чувства были уязвлены, и Робин не на шутку разозлился. Он так заботился о своих кузинах, и вот что получил в награду! Касс променяла его на бывшего каторжника, не оценив по достоинству то, что Робин предложил ей руку и сердце, а это в определенном смысле было жертвой с его стороны. Пейшенс вычеркнула Робина из своей жизни и заявила, что он для нее ничего не значит.

– Тебя, вероятно, обрадует, что через полчаса я уеду? – сказал Робин, стараясь держаться с холодным достоинством. – И не вернусь. Желаю тебе счастья, Пейшенс. Не сомневаюсь: будущей весной, отправившись в Лондон, ты найдешь себе выгодную партию. Надеюсь, этот человек в отличие от меня будет значить для тебя хоть что-то. Хорошо, что ты считаешь меня чужим, – вряд ли наши пути когда-нибудь снова пересекутся.

– Рада слышать, – промолвила Пейшенс с самым несчастным видом.

На этом их беседа закончилась, и они спустились с холма к коттеджу, храня ледяное молчание, и расстались, не дойдя до двери. Робин пошел в дом позвать слугу и взять чемоданы, а также попрощаться с леди Матильдой. Пейшенс направилась в сад – посмотреть, не зацвели ли посаженные ею цветы на дальней клумбе. Она оставалась там все время, пока шли последние приготовления к отъезду.

Пейшенс не подняла головы даже тогда, когда экипаж Робина прокатил мимо. Но Робин об этом не знал. Он не смотрел в окно.

Робин был вне себя от злости и обиды. Он огляделся в поисках предмета, по которому можно было бы стукнуть со всей силы, но не нашел ничего подходящего.

На него это не похоже – Робин никогда не терял самообладания. И как ему справиться с собой теперь, он не знал. В отчаянии молодой человек сорвал с головы треуголку и несколько раз хлопнул ею по колену, словно выбивая пыль.

Он едет домой. Наконец-то! Как давно Робин ждал этого дня! Целую вечность. Он не создан для городской жизни, полной развлечений. Все, что ему нужно, – это иметь свой дом и очаг, земельные угодья и лошадей, свою ферму, свою семью.

Которой у него до сих пор нет.

Жена, принадлежащая только ему. Его дети. Уютные зимние вечера у камина в маленькой гостиной Робин проводил бы с книгой в руке, читая супруге. Она склонилась бы над вышиванием, а их дети в это время уже спали бы в кроватках или же тихо сидели у стола, если были бы постарше.

Робин вздохнул.

Пейшенс.

Жена из его мечты подняла голову и улыбнулась ему нежной улыбкой Пейшенс.

Пейшенс его сестра Нет, кузина. Нет, ни то ни другое. Она ему никто! И он ей никто.

Но в свой предыдущий короткий визит в коттедж, да и в этот приезд Робин почти не разлучался с нею. И каждый раз, когда он возвращался, Пейшенс вся светилась от радости. Робин помнил день, когда она бросилась к нему со всех ног, а он раскрыл ей объятия, и они закружились, крепко обнявшись.

Робин постарался отогнать эту мысль, которая тревожила и смущала его. Это было одно из самых чудесных мгновений в жизни Робина. Нет, самое чудесное мгновение!

Он прижал Пейшенс к самому сердцу, где она жила у него уже давно.

Пейшенс подбежала к нему с сияющей улыбкой, совершенно преобразившей ее. И потом, когда Робин упомянул о том, что ему необходимо срочно увидеться с Касс, Пейшенс сразу как бы померкла и пролепетала: мол, она-то думала, будто кузен приехал совсем по другому поводу. А сегодня утром Пейшенс не на шутку рассердилась на него. И расстроилась. Сказала ему, чтобы он уезжал и больше никогда не возвращался. И все потому, что Пейшенс решила, будто он влюблен в Касс. Она заявила, что Роберт для нее ничего не значит, и в глазах ее стояли слезы, когда кузина это говорила. Она не пришла с ним попрощаться, хотя Робин видел ее совсем неподалеку – Пейшенс склонилась над цветочной клумбой. Она наверняка заметила, что кузен уехал, но даже не помахала ему рукой.

Неужели он был слеп, как крот?

А может, глуп?

Да, он слепец и глупец!..

Робин резко подался вперед и постучал по передней стенке кареты, делая знак кучеру остановиться.

…Пейшенс все еще была там, где он оставил ее – у цветочной клумбы. Казалось, она так и застыла, словно заколдованная принцесса. Это была та же цветочная клумба, у которой Робин встретил кузину в тот свой первый приезд, когда она выронила корзинку и кинулась ему на шею. На этот раз Пейшенс не встречала его Она даже не подняла головы, хотя, несомненно, слышала, как он подъехал. А шум колес и топот копыт Робин не смог бы заглушить, если бы и хотел.

Пейшенс сидела, словно окаменев и оглохнув.

Робин подошел к ней и остановился возле клумбы. Кузина расправляла лепесточки цветка, как будто природа плохо позаботилась об его убранстве. Он стоял и смотрел на нее с полминуты. Со словами у него всегда были проблемы.

– Хорошо, что я тебе не родной кузен, – вымолвил наконец Робин. – И не брат.

Вряд ли после такой фразы Пейшенс захочет что-то ему ответить. Он начал снова:

– Я никогда не любил Касс, то есть любил ее, но только как сестру или кузину. Я сделал Касс предложение, потому что хотел ей помочь. Я рад, что она отказала мне. Надеюсь, Касс будет счастлива с Роксли. Очень надеюсь.

Пейшенс дрожащими пальчиками обрывала лепестки цветка, и они плавно опускались на траву.

– Ты дочь барона, – продолжал Робин. – У тебя солидное приданое. Тетя Матильда возлагает на тебя большие надежды. Я это точно знаю.

Пейшенс слегка погладила цветочек, как бы извиняясь перед ним за ту боль, которую причинила ему.

– У меня небольшое состояние и совсем скромное поместье. Кроме того, я скучный, неинтересный и ничем не примечательный человек.

– Это не так, – прошептала она, обращаясь к цветку.

– Ты не хочешь меня, Пейшенс, – заключил Робин. И тут она подняла на него глаза, красные от слез. Ее губы распухли, а щеки покрылись пятнами. Наверное, Пейшенс горько рыдала все это время. Но Робин никогда раньше не замечал, как она прекрасна.

– Откуда тебе знать, Роб? – промолвила она. – Разве ты спрашивал у меня?

– И что? Ты согласна быть со мной? – Ему вдруг стало не по себе. И как другие джентльмены ведут себя в подобных случаях? Как он говорил это Касс? Но, вспомнив, Робин отказался от такого варианта.

– Ты делаешь мне предложение? – спросила Пейшенс. Он кивнул.

– Но почему? Потому что я плакала и тебе стало жаль меня?

Ее глаза – глубокие, прекрасные глаза – выражали сомнение, желание, страдание, надежду. «В них так легко утонуть», – подумал Робин.

– Потому что я не мог уехать домой без тебя. Потому что без тебя у меня нет и не будет дома. Потому что ты и есть мой дом. Черт возьми, Пейшенс, не в ладах я с красивыми фразами! Потому что я люблю тебя. Вот. Так лучше? Но ведь это всего лишь слова. Они ничего не значат. Они не способны выразить…

К счастью, ему не пришлось больше мучить себя этой речью. Пейшенс подскочила и кинулась к нему, сбив с него треуголку и потеряв свою соломенную шляпку. Она обхватила Робина за талию, зарылась лицом в ямку между его шеей и плечом и затихла, словно нашла ту самую гавань, к которой всю жизнь стремилась.

– Но будет гораздо лучше, если ты поедешь на следующий год в Лондон и познакомишься с другими джентльменами, – сказал Робин, крепко обнимая ее и таким образом перечеркивая тот вздор, который нес. – Тебе ведь не с кем сравнить меня, Пейшенс. Когда тебе представится такая возможность, ты увидишь, какой я невыносимый зануда.

Она подняла голову, посмотрела на него сияющим взглядом и улыбнулась сквозь слезы.

– Не знаю, Роб. Но ты мой, и я не покину тебя до конца моих дней. Так что берегись. А сейчас я хочу, чтобы ты поцеловал меня. Пожалуйста, поцелуй меня в губы! Я так долго мечтала об этом поцелуе, и мне не верится, что это происходит наяву.

И Робин поцеловал Пейшенс в губы. Через несколько мгновений он подумал; что, наверное, ему следовало сначала испросить позволения у ее матушки или у отчима, прежде чем позволять себе подобные вольности с молодой леди.

Но Пейшенс улыбнулась ему и тоже поцеловала его в губы.

Робин решил, что подумает о тете Матильде и об отчиме позже. Значительно позже.

Два дня, последовавшие за прибытием мистера Крофта, Кассандра чувствовала себя совсем неважно. Она едва ела, а если ей удавалось проглотить кусочек, то ее начинали мучить приступы тошноты. Кассандра плохо спала, ей снились странные, запутанные сны. Вскоре о ее беременности узнали почти все в доме. Да и как это скрыть, когда все признаки налицо?

Но она чувствовала себя не просто больной и разбитой. Кассандра стала раздражительной и вспыльчивой. Целый день она жаловалась служанке, что вода для умывания недостаточно теплая, а свою горничную ругала за то, что та не смогла толком уложить ей волосы. Лакея, который замешкался, открывая Кассандре дверь в столовую, она награждала теперь недовольным взглядом. А если слуга ненароком проливал несколько капель вина на скатерть, Кассандра обрушивала на него град упреков.

А ведь раньше она была неизменно любезна и приветлива со своими слугами.

Конечно, все прощали эти выходки, принимая во внимание ее деликатное положение, но Кассандру это не утешало. Слуги, с которыми плохо обращаются, не обязаны извинять своих хозяев.

Кассандра не знала, что ей делать. От постоянных мысленных споров с самой собой у нее раскалывалась голова. И каждый раз она приходила к новому решению и придумывала все новые оправдания.

Она обнародует содержание письма, потому что это справедливо.

Она ничего не скажет, поскольку прошло слишком много времени.

Она пригласит в Кедлстон дядю Сайруса, посвятит его в эту тайну и предоставит ему решать этот вопрос.

Она наведет справки о потомках брата-близнеца ее прадеда и только после этого примет окончательное решение.

Она уничтожит письмо и пакет и навсегда забудет об этой истории.

Она попытается разузнать, был ли ее прадед официальным наследником Кедлстона. Если да, то Кассандра передаст титул его законному владельцу. Если нет – уничтожит письмо.

Она.., она скоро сойдет с ума от всего этого!

Кассандра ясно понимала только одно: почему отец так изменился. Ее матушка умерла почти сразу же после дедушки. Кассандре казалось, что именно горечь утраты и тяжелая ответственность, свалившаяся на плечи отца, сделали его таким. Возможно, отчасти это и так. Но главная причина – письмо и необходимость сделать выбор.

И отец решил ничего не предпринимать и закрыть глаза на правду. Так же поступил и ее дед, тоже отличавшийся мрачным и вспыльчивым характером. А ведь он, если верить бабушке, не всегда был таким.

Они оба приняли определенное решение, и оба страдали. Им так и не удалось избавиться от гнетущего чувства вины. Отец совсем перестал бывать с ней и не приглашал к себе в Лондон, хотя пришло время подыскивать Кассандре жениха. Он просто не мог взглянуть ей в лицо, зная, что после его смерти дочери придется принимать окончательное решение по поводу их семейной тайны.

Ее отец и дед знали, что они незаконные наследники, но не нашли в себе мужества отказаться от той жизни, к которой привыкли. Молчание представлялось им единственным выходом из создавшегося положения.

Кассандре очень хотелось во всем открыться Найджелу. Но Найджел был холодно-любезен, высокомерен и заботлив. Иногда он напоминал ей мраморную статую. Если она все расскажет ему, муж заставит ее уничтожить пакет. И тогда Кассандра уже точно будет знать, что он человек без чести и совести. Как и она сама.

Его снова стали преследовать по ночам кошмары. Так подумала Кассандра, услышав, как тихонько скрипнула дверь его спальни. Сама она в это время лежала на постели без сна. Шаги Найджела раздались рядом с ее комнатой, потом проследовали в коридор к лестнице. Он вышел из дома. Кассандра видела в окно, как муж пересек широкую лужайку и направился к конюшне. Прошел целый час. Стоя у окна, она ждала его. Наконец Найджел появился – смертельно усталый, что было видно по его походке и поникшим плечам. Но, значит, бессонница для него предпочтительнее, чем кошмарные сны.

Кассандра прижалась лбом к стеклу и закрыла глаза. Да, она тоже смертельно устала. Обессилела. Ей с трудом верилось, что жизнь когда-нибудь снова станет такой же беззаботной и светлой, как раньше.

Она должна на кого-то опереться. Ей нужен.., он. И она ему нужна. После той ночи, когда Кассандра осталась в его постели, у Найджела прекратились кошмары. Сейчас он, наверное, уже в своей комнате. Может быть, тоже стоит у окна.

Как все нелепо! Что их разлучило? Ей даже не удавалось вспомнить. Да, она знала множество причин, по которым они не могут быть вместе. И только одно условие говорит в пользу их близости. Нет, не одно – больше. Они муж и жена. У них будет ребенок. И оба измучены усталостью и одиночеством.

Открыв дверь в гардеробную мужа и войдя в его темную спальню, Кассандра увидела, что он лежит на постели, согнув одну ногу, а рукой прикрыв глаза. Услышав, что она вошла, Найджел повернул к ней голову, но ничего не сказал.

Кассандра молча забралась к нему в постель – он подвинулся, освобождая ей место. Она прильнула к мужу, положив ладони ему на грудь, и он заключил ее в объятия.

Они не сказали друг другу ни слова. Они не занимались любовью. Кто из них первый уснул – неизвестно.

Наутро Кассандра приняла решение. Чувствуя себя спокойной и отдохнувшей, она твердо знала, что на этот раз не будет сомневаться ни секунды. Надо одеться, позавтракать (Кассандра страшно проголодалась) и позвать мистера Крофта в алую гостиную. Он остановился в Кедлстоне, поскольку деревенская гостиница временно закрылась. Теперь она точно знала, что скажет ему.

Кассандра была в постели одна. Должно быть, так крепко спала, что не слышала, когда встал Найджел. Но сон его был глубоким и спокойным. Она не просыпалась, но спала только потому, что он спал рядом, обнимая ее.

«Жизнь снова станет светлой и радостной, – думала она. – Найджел сильный, стойкий и никогда не теряет присутствия духа. Это подтверждают прошедшие девять лет. И я тоже не привыкла отступать. Я докажу, что достойна его. Я люблю Найджела, и у нас будет ребенок. Когда-нибудь, рано или поздно, и он полюбит меня. Я сделаю так, что он меня полюбит».

Отныне прошлое не тревожило Кассандру. Совсем не тревожило. Ей предстояло сражаться за будущее, и она была готова сражаться. Кассандра приняла вызов судьбы. Небо ясное, чистое, голубое. Лето еще не закончилось. День обещает быть чудесным.

Найджел сидел в деревенском трактире вместе с Уильямом Стаббсом и Кобургом. Вскоре управляющий извинился и отправился по своим делам.

– Значит, Уилл, ты уверен, что сможешь стать трактирщиком? – спросил Найджел, окидывая взглядом комнату.

– А что тут такого? – ответил Уилл. – Старики говорят, надо уметь вести счета да конторские книги, а что до остального – я и так все знаю: подавать эль и бифштексы да на ночь разводить постояльцев по комнатам. Всего и трудов-то. Неужто я с этим не управлюсь, Найдж? – Уилл потер руки и по-хозяйски оглянулся. – А деньги, что ты мне одолжил, я верну, все до последнего фартинга.

– Считай, что это подарок.

– Ох-ох!.. – Уилл был глубоко оскорблен. – Я у тебя, парень, никогда ничего не брал задаром и сейчас не собираюсь. Все до последнего фартинга верну, Найдж, попомни мои слова.

– А ты не станешь скучать по Лондону? И по прошлой вольной жизни? Ты будешь здесь счастлив, Уилл?

– Ну обходился же я без Лондона семь лет! – расхохотался Уилл. – И дальше проживу. А здесь мне нравится. Тихо, спокойно. Да и за тобой приглядывать буду, чтобы ты глупостей не наделал. Тебе, Найдж, пора остепениться – скоро у тебя появится маленький плутишка.

– Я уезжаю, – спокойно сообщил Найджел.

– Чего? – Уилл грозно сдвинул брови.

– Ты слышал. Я тебе уже говорил, что все это ошибка, Уилл. Все вот это. Надо было хорошенько поколотить его и успокоиться. Или дать ему знать, что я вернулся, – пусть бы он трясся от страха, что я в любой момент отыщу его и сведу с ним счеты. Не следовало забывать, что от моего мщения может пострадать невинный.

– Чудак ты все-таки, Найдж! Теперь-то уж поздно, сделанного не воротишь. Сначала женился на малышке, потом забрюхатил ее. Если ты теперь бросишь ее, парень, то уедешь с перебитым носом и без зубов, а вместо лица у тебя будет месиво – вот такой подарочек сделает тебе на прощание твой дружок по каторге по прозванию Уилл Стаббс.

– Как тебе угодно, – холодно отрезал Найджел. – Я собираюсь зарабатывать своим трудом, Уилл, чтобы прокормить ребенка.

– Прокормить? – Слуга недоверчиво уставился на него единственным глазом. – Да неужели все твои земли, да имение твоей женушки, да целая армия прислуги не прокормят малыша?

Найджел смерил его мрачным взглядом.

– Я не имел права на это поместье, Уилл. Никакого законного права. А то, что я его выиграл у Уортинга в карты… Из этого ничего хорошего не вышло. Пострадала от моей мести леди Уортинг, а не он. А леди Уортинг ни в чем не виновата.

– Эге, парень, – буркнул Уильям, заподозрив неладное, – что ты задумал? Что у тебя на уме, Найдж? Найджел холодно улыбнулся:

– Клянусь жизнью, Уилл, постарайся заняться своим делом и не суй нос в чужое.

– Нет, я не дам тебе обидеть малышку! – твердо заявил слуга. – Ты уже раз обманул ее. Думаешь, ей надо, чтобы ты шлялся по лондонским игорным притонам, зарабатывая деньги для малыша? Нет, парень, ты нужен графине здесь. Она ждет не дождется, чтобы ты ей побольше детишек наделал. Не будь ты упрямым сукиным сыном, Найдж! Слушай, что тебе говорят.

– Уильям! – Найджел бросил на него взгляд из-под полуопущенных век, исполненный надменного презрения. – Убирайся-ка ты к черту, приятель, вместе со своими советами!

С этими словами он стремительно вышел, громко хлопнув дверью.

Глава 23

Салли, новая кедлстонская посудомойка, похоже, родилась под счастливой звездой. Все знали, что она доступная женщина, которую и в трактир-то не следовало нанимать. И вдруг она стала любимицей хозяйки Кедлстона и достигла невиданных высот – ее взяли служанкой на господскую кухню.

Салли поручали самую черную и неприятную работу, но она, к немалому раздражению других слуг, выполняла ее добросовестно и никогда не жаловалась. Никто не осмеливался поднять на Салли руку, поскольку жестокое обращение с низшими по положению слугами каралось расчетом. Однако всех ужасно злило, что она не дает повода даже прикрикнуть на нее.

Кое-кто из слуг-мужчин пытался прижать Салли в темном уголке. Завсегдатаи трактира говорили, что она всегда безропотно на все соглашалась, не требуя больше того, что ей давали за услуги.

Уильям Стаббс не спускал с Салли глаз. Вряд ли она когда-нибудь снова станет хорошенькой или формы ее округлятся, но ему было приятно видеть девушку чистенькой, опрятной и прилично одетой. При встрече с ним она всегда опускала глаза и делала ему реверансы, словно он был сам король Англии. Уилл, немало позабавленный робостью Салли, думал, что он, как камердинер хозяина, и есть для посудомойки кто-то вроде короля.

После того как Найджел ушел, Уилл остаток дня провел в деревне, готовя трактир и гостиницу к открытию. Теперь это его собственный трактир, и Уилла ожидает новая жизнь, о которой он и мечтать не смел три года назад. Но мысль о судьбе Найджела не давала ему покоя. В свое время Уиллу было ровным счетом наплевать на запуганного, робкого молодого джентльмена, которого сковали вместе с ним и втолкнули в трюм корабля, направлявшегося в Америку. Уилл с первого взгляда возненавидел Найджела лютой ненавистью и развлекал себя и других каторжников тем, что придумывал все новые способы побольнее задеть своего врага и наконец чуть не прикончил его в драке. Но, сам того не подозревая, Уилл получил очень важный урок. Он понял, что значит истинное достоинство, внутренняя сила, бесстрашие и презрение к насилию. Уилл проникся невольным восхищением к своему бывшему врагу. И, полюбив его как брата, он в глубине души не переставал тревожиться за него.

Уилла беспокоило то, что панцирь, защищавший от всех душу Найджела, дал первую трещину. Уильям боялся, что если он раскрошится (не под воздействием грубой силы, но от силы не менее могущественной), то и сам человек будет сломлен. Внутренняя стойкость тоже имеет свои пределы.

Но Найджелу нельзя помочь, если он сам того не захочет. «Да, – подумал Уилл, – мой хозяин – самый упрямый сукин сын, какого свет видел. Если расплющить его в лепешку, вряд ли этим поможешь делу. Он просто рассмеется и еще глубже уйдет в себя».

Но кроме Найджела, есть еще один человек, которому можно и нужно помочь. Возвращаясь под вечер домой, Уилл заметил Сал, которая шла к конюшням с ведром в руке. Он ускорил шаг, чтобы взять у нее ведро, но тут один из конюших, сутулый прыщавый юнец, выскочил из темного угла, выхватил ведро у девушки, поставил его на землю и, притиснув Салли к стене сарая, навалился на нее и впился жадным ртом. Уильям не успел и глазом моргнуть. Сал издала приглушенный возглас и отчаянно замолотила кулачками по спине мальчишки, но тот поймал ее руки.

Уильям размашистым шагом приблизился к ним, схватил конюшего за шкирку и за штаны, оттащил его от Сал и поставил перед собой на расстояние вытянутой руки.

– Ты себе вот что уясни, парень, – довольно миролюбиво промолвил он. – Если девица говорит «нет», так это и значит «нет», а не «да» и не «может быть».

Мальчишка испугался, но виду не подал.

– Я хотел только поцеловать ее, мистер Стаббс, – стал оправдываться он.

– Ну да, поцеловать, как же! Не подоспей я вовремя, ты бы уже дело сделал да штаны застегивал. Так что ступай-ка ты, парень, подобру-поздорову да не смей больше врать Уиллу Стаббсу, а то не избежать тебе порки. А к девочке этой и на выстрел не приближайся.

– Да, мистер Стаббс. Больше не буду. – Мальчишка немного приободрился, но прежде чем дать деру, выпалил – Вы уж простите, мистер Стаббс. Я ведь не знал, что вы ухлестываете за этой юбчонкой. – И припустил прочь, только пятки засверкали.

Сал тоже бросилась бежать, только в другую сторону от дома. Она уже почти скрылась за деревьями, но тут Уильям, поразмыслив, решил последовать за ней. Он быстро настиг девушку, хотя и не привык бегать по лесу. Под ногами Салли трещали ветки, потом вдруг все стихло и слышалось только ее испуганное, прерывистое дыхание.

Уильям остановился невдалеке от того дерева, за которым она спряталась. Девушка стояла, прижавшись к стволу, и смотрела на него широко раскрытыми от ужаса глазами.

– Нет-нет, Сал, – мягко сказал Уилл. – Я не подойду ближе, девочка. Я тебя и пальцем не трону. А пошел я за тобой, чтобы ты ненароком не заблудилась в лесу – темнеет уже. Уилл рядом и присмотрит за тобой. Тебе тут ничего не грозит.

– Мистер Стаббс, – проговорила она, помолчав, – я так старалась быть хорошей девушкой. Но я становлюсь все хуже и хуже. Мне больше и жить не хочется. Все только порадуются, если я утоплюсь или еще что с собой сделаю. Нет сил больше мучиться. Так будет лучше. Уильям сурово сдвинул брови.

– Это еще что за разговоры? – спросил он таким грозным голосом, от которого у всех лондонских мошенников душа уходила в пятки. – И не помышляй об этом! Ты хорошая, порядочная девушка, Сал. А что тебя хватали да прижимали всякие негодяи, которые с женщинами толком и обращаться не умеют, так это не твоя вина. Если ты с собой что-нибудь сотворишь, никто радоваться не будет. Ее сиятельство графиня сильно опечалится. Да и Уилл Стаббс тоже. А тебе и подавно лучше не станет, девочка. И что это тебе в голову взбрело? Что за радость под землей лежать?

– Мистер Стаббс, – Салли взглянула на него. – А вам меня жалко будет?

– Конечно, жалко. Если ты себя убьешь, Сал, старина Стаббс крепко на тебя рассердится.

– А что вам до меня? Вы такой важный человек.

– Нет, девочка. – Уильям негромко усмехнулся. – Ты зря считаешь, что я такой уж важный. Я смотрю, ты вся дрожишь. Тебе страшно? Это бывает. Только подумаешь, что уж все плохое позади, как вдруг тебя всего скрутит и нет сил двинуться с места.

Она тихо плакала, прислонившись к стволу дерева.

– Я к тебе сейчас подойду поближе, Сал. Только обниму тебя, чтоб ты успокоилась маленько. Я ничего дурного не сделаю.

– Идите же скорее, – всхлипнула она. – Пожалуйста.

Уилл обнял ее за худенькие, хрупкие плечики. Салли плакала и дрожала всем телом, а он тихо укачивал ее, пока она не успокоилась.

– Я так старалась быть хорошей!.. – вымолвила Салли, уткнувшись носом в его сюртук.

– Ты и есть хорошая девочка, – убежденно ответил он.

– Мистер Стаббс. – Обратив к нему заплаканное рябое личико, Салли взглянула на него огромными карими глазами. – Мистер Стаббс, а вы не хотите сделать это со мной?

Уильям изобразил праведное негодование – возможно, именно потому, что ему хотелось ответить «да».

– Я пошел за тобой, чтобы успокоить тебя, Сал. Зачем мне тебя обижать?

– Вы как-то сказали, что я не должна это позволять мужчинам, пока сама не захочу. Так вот, я хочу, чтобы вы это сделали.

Уильям печально посмотрел на нее:

– Нельзя это делать только из благодарности, Сал. Ты мне ничего не должна.

– Мистер Стаббс! – В глазах ее снова заблестели слезы. – Я снова хочу стать чистой, порядочной девушкой. Помогите мне! Сделайте это, и дайте мне стать лучше и чище.

Уилл нахмурился:

– Я дурной человек, Сал. С младых ногтей только и делал, что грабил да разбойничал. Меня поймали, заковали в цепи и отправили на огромном корабле за океан. Там держали в кандалах на самой тяжелой работе. И так семь лет прошло. Я ведь был на каторге, девочка. Зачем тебе такой?

– Вы самый добрый человек на свете! Я на вас молюсь, мистер Стаббс.

– Я уродлив, как сам дьявол, – усмехнулся Уилл.

– А я красавица принцесса! – лукаво возразила она. Он впервые услышал от нее шутку. – Прошу вас, сделайте это со мной, если вам хочется. Пусть я стану чище.

– Ах, девочка! – со стоном вырвалось у Уилла, и он прижался губами к ее шее. – Я ведь нежностям не обучен.

– Не правда. – Ее пальчики слегка поглаживали его по голове. – Нежнее вас я никого не знаю, мистер Стаббс. Вы так добры ко мне! Мне все равно, кем вы были. Я знаю, кто вы сейчас.

В том, что касалось близости, Уильям был человеком не слишком искушенным. Он почти ничего не знал о любовной прелюдии. Его огромные руки дрожали, лаская ее. Салли снова почувствовала себя женственной и желанной. Уилл стиснул зубы, стараясь не поддаться плоскому инстинкту. Ему хотелось затмить в глазах этой девочки всех мужчин, которые у нее были до него. Она снова должна стать чистой.

Уилл не помнил, как опустился с ней на траву возле дерева. И тут подумал о том, что слишком тяжел для Салли – он придавит ее к земле, если навалится на нее всем своим весом. Он такой широкий – девочке будет больно, когда ее худенькие ножки раздвинутся под его натиском. Уильям лег на Салли, стараясь не слишком давить на нее, и она сама раздвинула ноги и обвила их вокруг его могучих бедер. В этот момент Уилл подумал еще об одном.

– Тебе будет больно, Сал, – хрипло прошептал он, издав звук, похожий на всхлип. – Я слишком большой для тебя, девочка. – Она вся такая хрупкая и худенькая, ее так жестоко использовали ее негодяй отец и другие мерзавцы.

– Нет-нет, – спокойно и деловито пробормотала она. – Давайте же, мистер Стаббс. Я хочу это почувствовать.

Уилл со стоном вошел в нее, и Сал охнула. Он замер, проклиная себя на чем свет стоит за то, что похоть заставила его воспользоваться таким великодушным предложением. Уилл не замечал, что всхлипывает все громче. Он слишком большой для нее, но Салли сомкнулась вокруг него, вызывая невыносимое желание.

Уилл решил, что будет двигаться не спеша и по возможности нежно. Так он причинит ей меньше боли. Ради Салли он хотел сделать это быстро и нежно, но такое вряд ли возможно. Крепко стиснув зубы и собрав в кулак всю свою волю, чтобы подчинить себе свое тело, Уилл уверил себя, что Сал пережила несколько минут мучительного наслаждения. Она вскрикнула в тот самый момент, когда его семя влилось в ее лоно.

Уильям, все еще всхлипывая, вышел из нее и лег рядом с девушкой, прижав ее слабое тельце к своей широкой груди.

– Ты прости меня, Сал, – пробормотал он. – Я не хотел, чтобы тебе было больно. Больше я этого никогда не сделаю. Никогда, девочка.

Но она подняла голову и, к немалому удивлению Уилла, чмокнула его в губы.

– Спасибо вам, – прошептала девушка. – Теперь я чиста. Мне так хорошо!.. Вы нежный и ласковый. Лучше вас никого нет в целом свете, мистер Стаббс.

Уильям невольно усмехнулся:

– Забудь о том, что ты тут недавно говорила, Сал. Ну, что ты, мол, плохая и хочешь себя убить. Ты добрая, хорошая девочка, ты красавица. Придет день, и тебя возьмет замуж такой же хороший и добрый парень, и заживете с ним счастливо в мире и согласии.

– Но я никому, кроме вас, не позволю это делать со мной, мистер Стаббс. Никогда и никому! Только вам. Это будет для вас одного. И если вы еще придете ко мне, это для меня самая большая радость. А коли не придете, я все равно буду счастлива, потому как вы очень добры ко мне. С вами я словно переродилась. Мне теперь думается, что я и в самом деле красавица и достойна лучшей доли. Так что если вы ко мне снова придете, я буду счастлива. – И в ее доверчиво улыбающихся глазах Уилл разглядел ту хорошенькую девочку, которой она когда-то была. Эти глаза светились от счастья и восхищения.

– Девочка моя, – ласково промолвил Уилл, ощутив небывалый прилив нежности к этому хрупкому созданию, – я ведь всего лишь неуклюжий мешок с кучей грехов.

– Нет, не правда! – уверенно возразила Салли. – Я и вас тоже сделала чище и лучше, мистер Стаббс, потому как люблю вас всем сердцем. И всегда буду любить. Приходите ко мне когда захотите. Я вам всегда рада.

– Сал, Сал! – Он порывисто прижал ее к себе, но, вспомнив о своей силе, ослабил объятия. – Ты знаешь что-нибудь про конторские книги, счета и цифры? Читать умеешь?

– Умею! – сказала Салли с нескрываемой гордостью. – И с цифрами управляюсь неплохо. Миссис Доркинс частенько просила меня помочь, когда у нее не получалось сложить их в колонке.

– Тогда, может, пойдешь ко мне в трактир? – предложил он. – Я там скоро буду хозяином, но Кобург говорит, мне надо сперва считать научиться. А ты бы мне помогла разобраться с этими цифрами, Сал.

– О! – Она радостно улыбнулась. – Я буду с удовольствием накрывать столы, чистить комнаты, мыть посуду и натирать полы, мистер Стаббс. И буду рядом, когда вы меня захотите. А вы правда позволите мне там работать?

– Надо поговорить с Найджем – с его сиятельством то есть. Да еще узнать, что нужно, чтобы пожениться. Мы пойдем в церковь, и все будет честь по чести, Сал, как полагается. Мы же в деревне живем – надо блюсти обычаи. У нас будет свой собственный трактир, мы с тобой станем настоящими хозяевами. Если и вправду меня любишь и больше тебе никто не нужен, то тогда будешь моей законной женой. Я не хочу, чтобы ты отдавалась мне, как потаскушка, и никому не позволю больше тебя так называть. Все теперь будут тебя звать миссис Стаббс. А нет – так им придется иметь дело со мной.

Ее тоненькие ручки обвились вокруг шеи Уилла, и она с чувством чмокнула его в подбородок. По щекам ее текли слезы.

– Ну-ну, Сал!.. – растроганно промолвил он, ласково похлопывая ее по спине. – Не бойся, все будет хорошо, девочка. Хоть ты и станешь моей законной женой, я никогда не обижу и не ударю тебя и постараюсь быть с тобой поосторожнее, потому как великоват для тебя. А что до посуды и полов, так у нас будут служанки. Ты бы лучше помогала мне со счетами и цифрами и кормила бы наших деток. Все будет славно, вот увидишь. Так что утри-ка слезы и улыбнись своему Уиллу.

Она улыбнулась ему и воскликнула с горячей искренностью:

– О, мистер Стаббс, это будет просто чудесно!

– Зови-ка меня лучше Уилл, девочка.

– Ну конечно, мистер Стаббс.

На следующее утро Найджел позвал к себе Кассандру, предварительно попросив ее захватить шляпку, поскольку он предлагает ей прогуляться.

Она не пришла к нему прошлой ночью. Найджел этому почти обрадовался, хотя всю ночь не сомкнул глаз, ожидая, когда войдет жена. Он даже зачем-то зашел в свою гардеробную и едва удержался, чтобы не постучать в дверь ее спальни. Если бы Кассандра снова пришла к нему, Найджел непременно занялся бы с ней любовью, а ему сейчас не хотелось усложнять себе жизнь.

Она спустилась в холл бледная и исполненная решимости. Взглянув на нее, Найджел заметил, что она даже похудела немного.

– Доброе утро, миледи. – Он поклонился. – Вы хорошо себя чувствуете?

– Да, милорд, вполне. Благодарю вас.

– Вы завтракали?

– Да, благодарю вас.

– Вас не мучили приступы дурноты?

– Нет.

– Тогда мы можем пойти погулять. Мне надо вам кое-что сказать.

Но Найджел не сразу приступил к разговору. Они вышли за дом, поднялись вверх по холму и оказались в липовой аллее. На вершине деревья расступались, открывая великолепный вид на долину и бристольский канал вдалеке.

«Да, я стал для Кассандры злой силой, разрушившей всю ее жизнь», – подумал Найджел, бросив взгляд на изящную ручку, лежавшую на его рукаве. Она была так счастлива в свой день рождения: титул и поместье наконец-то перешли к ней – считала Кассандра, – совершеннолетие даровало ей свободу и независимость. Кассандре хотелось доказать всему миру, что женщина может распоряжаться своей жизнью и управлять поместьем без помощи мужчины и для этого ей не обязательно выходить замуж.

А Найджел отобрал у нее имение за две недели до того, как она могла бы унаследовать его, потом лишил эту девушку свободы и даже присвоил себе ее тело. И теперь она страдает, потому что в ее чреве – его ребенок. Он украл у нее и богатство, и самые заветные мечты.

И все во имя давней цели назвать Кедлстон своим домом. И еще из желания отомстить человеку, который жестоко обманул его.

Но Кассандра стояла у него на пути! Ни в чем не повинная Кассандра.

– Мной овладело беспокойство, миледи, – наконец промолвил Найджел. Почти всю ночь он репетировал этот разговор. Кассандра никогда не узнает, чего ему это стоило. И никто не узнает о его терзаниях. Он научился прятать свои истинные чувства под маской. – Я пришел к выводу, что жизнь в Кедлстоне наскучила мне.

Найджел заметил, как губы ее сжались. Но она только ниже опустила голову в широкой соломенной шляпке и ничего не сказала.

– И семейная жизнь мне надоела, – продолжал он.

– Я всегда знала, милорд, что деревенская жизнь быстро приедается джентльменам, привыкшим к разгульным городским увеселениям. Так что ваши слова не удивляют меня.

– Завтра я возвращаюсь в Лондон. Кассандра опустила голову еще ниже. Теперь из-за полей шляпки Найджел не видел даже ее губ.

– Я попросила бы у вас позволения, милорд, остаться в Кедлстоне, – сказала она так тихо, что он едва расслышал ее.

– Клянусь честью, миледи, – произнес он нарочито небрежно, – у меня и в мыслях не было брать вас с собой.

Ее рука слегка дрогнула на его рукаве.

– Благодарю вас, – промолвила Кассандра. – И когда мне ждать вас обратно?

– Никогда.

Она вскинула голову, и губы ее искривились в презрительной усмешке.

– А я почти поверила в вас. Как бы я теперь презирала себя!

Найджел посмотрел ей в лицо, чуть опустив веки:

– Но вы этого не сделали, миледи, и, как видите, оказались правы. Вы не усомнились в правоте вашего отца. Следовательно, ваш муж – злодей.

– Я не говорила этого! – возразила Кассандра. – Просто вы малодушно смирились с обстоятельствами.

– Ах вот как! – язвительно протянул Найджел. – Какая честь для меня, миледи, – вы подвергли мой характер столь тщательному анализу!.. Что ж, с завтрашнего дня я избавлю вас от своего общества. После того как ребенок появится на свет, я прикажу моему поверенному высылать вам ежемесячное содержание. Она приподняла брови.

– Человек чести должен заботиться о своем ребенке, – пояснил он.

– Человек чести? – холодно переспросила Кассандра. – Ваше имение прекрасно обеспечит ребенка, милорд. Если, конечно, вы не промотаете все состояние в игорных притонах.

– Клянусь жизнью, это не входит в мои намерения. И у меня нет поместья. Свое собственное имение я потерял после известных вам событий и речи нет оспаривать сомнительные действия правосудия. А от другого поместья я отказался.

– Что? – Кассандра резко остановилась и обернулась к нему, побелев как мел. Найджел хотел было поддержать ее, но она выставила вперед обе руки и сделала шаг назад.

– Я отказался от Кедлстона, миледи, – с поклоном пояснил он. – Я передал его другому владельцу. Поместье мне больше не принадлежит.

Кассандра пошатнулась, но вновь отклонила его попытку поддержать ее.

– Что вы сказали? – Казалось, она вот-вот потеряет сознание.

– Кедлстон теперь ваш, леди Уортинг. – Найджел насмешливо вскинул бровь и добавил:

– С чем вас и поздравляю!

– Но почему вы это сделали? – еле слышно выдохнула она.

«Потому, что я обманул тебя. Потому, что я люблю тебя. Потому, что я готов умереть за тебя и, возможно, постараюсь сделать это поскорее».

– Клянусь честью, миледи, мне было интересно немного побыть его владельцем и супругом дочери графа Уортинга. Но теперь наскучило и то и другое.

– Вам не удастся так просто отделаться от меня! – заявила она.

Найджел улыбнулся:

– А я и не собираюсь этого делать. Семейная жизнь наводит на меня тоску. Вряд ли я когда-нибудь решу вновь сунуть голову в это ярмо. Я рад, что сумел быть вам полезен. Вы, может, и не вышли бы замуж в ближайшее время, если бы я не соблазнил вас радостями супружеской жизни. А теперь у вас есть титул, поместье, независимость.., и даже наследник. Не важно, будет это сын или дочь, ведь так?

Окаменев, она уставилась на него. И Найджел уже в сотый раз спросил себя, почему Кассандра пришла в его спальню позапрошлой ночью и легла в постель, тихо прижавшись к нему, и почти сразу же уснула. Ответ на этот вопрос мог бы все изменить.

Может, она лунатик?

Кассандра сделала свой выбор. Она верит своему отцу, потому что любила его, а не Найджела. Именно так жена ему и сказала. В значении ее слов сомневаться не приходилось. И Бог свидетель, ей и в самом деле не за что его любить.

Нет, он не покажет, как ему горько и больно. Ни за что! Скрывать собственную слабость и уязвимость стало его второй натурой.

– Теперь вы можете спокойно владеть всем, что вам принадлежит, миледи. А я предпочел бы удалиться.

Ее неожиданная реакция испугала Найджела. Кассандра засмеялась – сначала тихо, потом все громче и под конец разразилась истерическим хохотом. Он сжал руки за спиной и удивленно вскинул брови.

– Как это забавно, – вымолвила она наконец, немного успокоившись. – Бесподобная шутка! Значит, теперь я потеряю и мужа!..

И Кассандра снова расхохоталась, но лицо ее исказилось. Подхватив юбки, она побежала вниз с холма. Найджел боялся, что жена оступится, но этого не случилось.

Он долго еще стоял на том же месте, когда Кассандра уж скрылась из виду. Теперь она точно возненавидит его. Найджел блистательно осуществил свой план. Если Кассандра сейчас возненавидит его, ее никогда не будут мучить сомнения.

Он повернулся и стал подниматься вверх по холму.

Кассандра неслась вниз по склону. Она ни разу не остановилась до самого дома. Силы были на исходе – ею овладело отчаяние. Единственное, о чем она сейчас мечтала, – это запереться в своей комнате.

Но она туда не дошла.

Дворецкий, лицо которого выражало несвойственное ему любопытство, с поклоном доложил графине, что в алой гостиной ее ожидает посетитель. Она была так расстроена, что даже не спросила, кто это Сперва Кассандра хотела сказать, что ее ни для кого нет дома и неизвестно, когда она вернется, но потом передумала. Все настолько плохо, что уже нет смысла скрывать правду от соседей и знакомых.

И Кассандра направилась в гостиную.

Войдя, она увидела человека, стоявшего у окна. Услышав ее шаги, гость повернул голову.

Кассандра, в ужасе уставившись на него, схватилась за ручку двери.

Перед ней стоял Найджел!

Но она рассталась с ним несколько минут назад на холме, и муж был одет совсем по-другому.

Найджел повернулся к ней.

Найджел…

Нет, не Найджел.

Глава 24

– Графиня Уортинг? – произнес тот, кто не был Найджелом.

– Кто вы? – прошептала Кассандра, прислонившись к двери. Но она уже и сама догадалась. Да, конечно, это он. Кассандра ведь отослала ему письмо, приглашая приехать.

– Брюс Ветерби к вашим услугам, миледи, – промолвил джентльмен, учтиво поклонившись.

Брат Найджела! Она написала ему письмо вскоре после того, как отправила Робина в Лондон. Кассандра совсем забыла об этом. В письме она задала ему несколько вопросов, надеясь, что его ответы на них помогут ей разрешить головоломку, которую являл собой ее супруг.

Тот, кто, по сути, уже перестал быть таковым. Кассандра досадливо отмахнулась от тяжелых мыслей.

Брат так похож на него, что это сбивает с толку. И все же между ними есть небольшое различие. Стоявший перед ней джентльмен одет подчеркнуто элегантно, но все же не так эффектно и дорого, как Найджел. Лицо гостя выражает добродушие и напрочь лишено нарочитого цинизма, свойственного ее мужу. И он совсем не так привлекателен внешне, как Найджел.

– Вижу, вы удивлены? – произнес мистер Брюс Ветерби. – Разве Найджел не говорил вам, что мы близнецы?

Он как-то обмолвился, что в его семье не было близнецов. И вот, оказывается, Найджел и сам – близнец. Кассандра покачала головой.

– Из вашего письма, – продолжал гость, – я понял, что брат почти не рассказывал вам о своих родственниках.

– Почти ничего. Только сказал, как зовут вас и вашу сестру. – Обессиленная, она закрыла глаза. Когда же открыла их, мистер Ветерби стоял рядом и озабоченно всматривался в нее.

– Позвольте, я помогу вам дойти до кресла. Вы плохо выглядите.

– Ничего. Просто вы так на него похожи!.. – пролепетала Кассандра.

– Нас не могли различить ни учителя, ни слуги. – Гость взял Кассандру под локоть и усадил в кресло. – Конечно же, мы пользовались этим при каждой возможности. – Он опустился в кресло напротив. – Вам лучше? Может, позвать горничную?

Кассандра покачала головой:

– Я не ожидала, что вы приедете сюда.

– Вы теперь моя сестра, – спокойно заметил гость. – И хотя вы ни словом не намекнули на это в своем письме, я догадался, что ваш брак не совсем удался. У моей жены сложилось такое же впечатление, когда она прочла ваше письмо. Чем я могу быть вам полезен?

Кассандра подняла глаза. И как это она приняла его за Найджела – даже на одно мгновение? Неужели и у ее супруга когда-то было точно такое же выражение лица – открытое и доброе?

– Почему вы не поддержали его? – спросила Кассандра. – Почему отказали ему от дома и лишили наследства?

Мистер Брюс Ветерби задумчиво уставился в потухший камин. После продолжительного молчания он ответил вопросом на вопрос:

– Полагаю, вы вышли за Роксли, даже толком не зная, кто он?

– Да, вы правы.

– Вы не знали, что он выиграл ваше поместье у графа Уортинга, вашего отца?

– Нет.

– И о его.., преступном прошлом вам тоже ничего не, было известно?

– Ничего.

– В таком случае мне очень жаль, что я не поддерживал с ним родственных отношений. Я мог бы предотвратить этот брак. Вы, должно быть, глубоко несчастны? Позвольте помочь вам. Я увезу вас в Данбер-Эбби. Моя жена, сестра и дети с радостью примут вас.

– Мистер Ветерби, – возразила Кассандра, – Найджел – мой муж. Я ношу под сердцем его ребенка. Мой дом здесь, в Кедлстоне.

Он откинулся на спинку кресла:

– Конечно, вы правы. Прошу вас, простите меня. Я решил, что вы в отчаянии и нуждаетесь в помощи.

– Нет, вы решили, что Найджел дурно со мной обращается.

– Что ж, если он переменился настолько, что способен испытывать к супруге нежные чувства, то я уеду домой с легким сердцем. – Гость быстро отвернулся, но Кассандра успела заметить, что в его глазах блеснули слезы.

Нежные чувства. Найджел вернул ей Кедлстон и независимость, поскольку, по его словам, жизнь в провинции ему наскучила. И жена тоже наскучила. Он уезжает и больше никогда не вернется.

Она потеряла все. Все, кроме жизни и ребенка в ее чреве. Скоро наступит день, когда Кассандра с радостью согласится отправиться в Данбер-Эбби, что в Линкольншире, и жить там со своим деверем и золовками, племянниками или племянницами. Она будет полностью зависеть от них, хотя Найджел и обещал присылать деньги на содержание ребенка.

Но сейчас не время думать об этом и показывать свои чувства. Она подумает обо всем, когда останется одна в своей комнате.

– Вы не ответили на мои вопросы, мистер Ветерби, – заметила Кассандра.

– Но вам, наверное, пришлось слышать много нелестного о моем бра.., о Роксли, миледи, – возразил Брюс Ветерби. – Я понял из вашего письма, что вам известно об обвинениях в его адрес и о.., наказании.

– Да. В нашу.., в нашу первую брачную ночь я увидела на его спине рубцы от ударов кнутом.

– Следы от… Боже правый! – В глазах его снова блеснули слезы. Гость встал и подошел к окну. – Он сделал все, чтобы мы с ним стали чужими, и всячески выказывал свое презрение к тому, что было для нас свято. Роксли унаследовал титул и Данбер, когда нам было по семнадцать лет. Он отличался неугомонным, взбалмошным характером. С ним всегда обращались более сурово, чем со мной. И от нотаций, и даже от телесных наказаний он страдал чаще, чем я. Наш отец уделял почти все свое внимание именно ему. Найдж… Найджел не раз говорил, что мне больше подходит титул виконта и роль хозяина поместья. Я считал, что это не правда. Просто на его юные плечи свалилась непосильная ответственность, а мы ведь, как близнецы, всегда решали все вместе и действовали сообща.

В комнате наступило долгое молчание, которое Кассандра не смела нарушить. Слишком поздно она узнала о Найджеле то, что было ей так необходимо. И до сих пор Кассандре хотелось узнать о нем как можно больше, хотя она почти потеряла его, да и вряд ли муж достоин такого внимания.

– Потом он уехал в Лондон, – продолжал Брюс. – Я остался в Данбере решать, что мне теперь делать. Он предался распутству. До нас вскоре дошли слухи о его разгульном поведении – игорные притоны, кутежи, бурные романы… Извините, миледи. Словом, все то, на что частенько кидаются молодые люди из провинции. Но меня не слишком волновали эти сплетни. Уверенный в своем брате, я знал, что он не способен на бесчестный поступок. Потом – после томительного периода полной неизвестности – мы услышали, что он попал в скверную историю. Его уличили в шулерстве за карточным столом – уже одно это было из рук вон плохо. Редко кому из джентльменов удавалось смыть с себя такое позорное пятно. Но воровство…

Снова повисла напряженная тишина. Кассандра видела, как гость оперся руками о подоконник и опустил голову.

– Найджел скрыл свое происхождение, хотя понятия не имею, как ему это удалось; ведь свидетели по обвинению наверняка знали, кто он. Нам брат не сообщил о случившемся. Мы бы, конечно, постарались выручить его, если бы он нас вовремя известил, – во всяком случае, оспорили бы решение суда и добились, чтобы его отправили в изгнание. Я поехал бы вместе с ним. Но Найджел не пожелал прибегнуть к нашей помощи. Должно быть, ему было стыдно. Я предпочитал думать, что это именно так. Но, прибыв в Лондон, после того как брата отправили на каторгу, и узнав правду, я усомнился в том, что у него вообще есть совесть.

Он продал почти все фамильные драгоценности – не самые ценные из них, но самые дорогие семейные реликвии. Он высмеивал мою порядочность в кругу своих друзей и говорил им, что собирается держать меня в поместье в качестве управляющего, но без жалованья. Конечно, это пустячная деталь, но мне было очень больно слышать такое. Мы ведь близнецы. Дороже его у меня никого никогда не было! Он также договорился выдать Барбару – нашу сестру – замуж за одного старика, как только ей исполнится пятнадцать. Старик был богат, но славился неуемным распутством. Встретившись с поверенным брата, я узнал, что в его планы входило продать Данбер. Кроме всего прочего, он погубил репутацию одной юной леди. Она забеременела от него, и ей пришлось уехать в Борнмут. Мне не позволили встретиться с этой дамой, хотя я пытался это сделать.

Кассандра стиснула руки так, что ногти впились в кожу.

– Вот и все, миледи, – заключил Брюс после тяжелой паузы. – Я был расстроен, разгневан, оскорблен – мне казалось, я сойду с ума от горя. Ведь брата я считал своей второй половиной. Но холодный рассудок наконец возобладал над чувствами. Посоветовавшись с самыми опытными адвокатами Англии, я стал действовать по их указаниям. Если бы я не забрал у Роксли Данбер, может, он и не стал бы домогаться Кедлстона и не унизился до двойного бесчестья, обманом выиграв поместье у вашего отца и таким образом удовлетворив свою жажду мести, недостойную порядочного человека.

– Вы любите его! – вырвалось у Кассандры. Брюс горько усмехнулся:

– Да, я любил его. Но как можно любить Найджела, после всего что он сделал? Прошу прощения. Вы, вероятно, не согласны со мной?

– Найджел невиновен, – сказала она. Брюс обернулся к ней:

– Да, я знал, что он будет оправдываться. И что вы поверите ему. Вы его жена. И моя сестра. Могу я быть вам хоть чем-нибудь полезен? Боюсь, я оказал вам дурную услугу, открыв правду, но вы сами об этом просили. – Брюс улыбнулся:

– Я здесь не останусь. Но будьте так любезны, скажите, чем я могу вам помочь? И пишите мне, когда вам понадобится совет брата.., или сестер.

– Вы очень добры. А в вашей семье и раньше рождались близнецы?

– На моей памяти – нет. Но несколько поколений назад – да. По линии моей бабушки со стороны отца.

Такое случается не часто, и почти всегда это мальчики и первые дети в семье. Любопытное совпадение, не правда ли? Наверное, те из близнецов, кто родился позже, очень переживали потом, что не стали наследниками. Но я никогда не жалел об этом. Я любил… Найджела и видел, что ему приходится нелегко, – ведь положение наследника накладывало на него массу обязательств. Я старался поддержать его и всегда был рядом, готовый помочь. Мне следовало поехать в Лондон вместе с ним.

– Вы не обязаны были стеречь брата, – возразила Кассандра. – У вас своя…

Но она не успела закончить фразу. Дверь отворилась, и в комнату вошел Найджел.

Он выглядел потрясающе элегантно – как будто только что прихорашивался в гардеробной. Вскинув брови и прищурившись, Найджел поднес к глазам лорнет. Держался он на редкость высокомерно, дерзко и холодно-цинично.

– Черт побери, – процедил Найджел скучающим тоном, – да это же достойнейший мистер Брюс Ветерби! Мой братец, клянусь жизнью. Позвольте узнать, что привело вас в Кедлстон, сэр? Полагаю, вас пригласила моя досточтимая супруга?

– Ее сиятельство сообщила мне о вашей свадьбе. – Брюс побледнел как смерть. – И я приехал засвидетельствовать ей свое почтение. Я уже собирался уходить.

– Прекрасно!.. – протянул Найджел. – Это избавит меня от необходимости указать вам на дверь, сэр.

«Они так похожи! – думала Кассандра, наблюдая за ними. – И вместе с тем непохожи. Когда-то братья были неразлучны и неразличимы. До поездки в Лондон. До той роковой встречи Найджела с моим отцом. Оба близнецы и старшие из братьев».

И в самом деле роковая встреча. У Кассандры даже голова закружилась при этой мысли.

– Мистер Брюс Ветерби проведет в моем доме столько времени, сколько я того захочу, милорд! – отрезала она. – И вы тоже. Оставляю вас обоих в этой комнате, а сама ухожу. Вам пора поговорить по душам после десяти лет разлуки.

Кассандра направилась к двери, но на пороге оглянулась. Брюс снова отвернулся к окну, а Найджел смотрел ей вслед с нескрываемым удивлением.

– Если я вам понадоблюсь, милорд, вы найдете меня у водоема, – промолвила она напоследок и вышла.

Сейчас Кассандра могла находиться только там, у водоема. Это – единственное место на земле, которое поможет ей.

Они были не просто братья, а близнецы, похожие друг на друга как две капли воды. Потерять близнеца – совсем не то, что остаться без матери, или отца, или младшего братишки, который умер пятилетним ребенком, когда им было по семь лет. Да, это горькие потери, но "я" Найджела все же уцелело. А вот когда он потерял Брюса, хотя тот был жив, ему показалось, что у него отняли часть тела и душу.

Говорят, после ампутации человек долго еще чувствует отнятую руку или ногу.

– Приятно узнать, что ты все же иногда отвечаешь на письма, Брюс, – произнес Найджел, садясь в кресло, в котором недавно сидела Кассандра.

Его брат упорно не поворачивал головы, по-прежнему глядя в окно.

– За это я презираю тебя больше всего, Роксли. Ты отнял у этой леди все, что принадлежало ей по праву, и заставил ее связать судьбу с мерзавцем!

– Так она тебе ничего не сказала? – удивился Найджел. – Так знай: я пал жертвой угрызений совести. Я вернул жене и поместье, и независимость. Опоздав хоть на день, ты уже не застал бы меня здесь. Брюс обернулся к нему.

– Ты бросаешь жену? – гневно воскликнул он. – Она ждет от тебя ребенка, а ты покидаешь ее?

– Ах вот что, она сообщила о том, что мне предстоит стать отцом! Тебе остается надеяться, что это не мальчик, Брюс. Поспеши поскорее жениться и наплодить наследников, чтобы им достались Данбер-Эбби и титул. Должно быть, ты разочарован, что каторжные работы в колониях не прикончили меня.

– Ты негодяй! – Его брат снова отвернулся к окну. В комнате воцарилась напряженная тишина.

– Я женился пять лет назад, – наконец сказал Брюс. – У нас с Шарлоттой трое детей – два сына и дочка.

Найджел не понимал, почему это известие так больно ранило его: брат продолжал жить собственной жизнью, а он даже не знал об этом! Пять лет назад он все еще находился в аду. Тогда Найджел и не догадывался, что его родственники вскоре снова причинят ему страдания.

– Никогда не думал, что ты так жаждал обладать тем, чего был лишен, родившись на полчаса позже меня, – сказал он. – Я был молод и наивно полагал, что ты сразу же бросишься мне на выручку. Ожидая суда в тюрьме, я ничуть не тревожился. «Брюс скоро приедет, – убеждал я себя и всех вокруг. – Брюс приедет и все уладит. Брюс – прилежный и упорный труженик, рассудительная и обстоятельная часть меня самого». На суде я все ждал, что ты вот-вот появишься, но моя вера в тебя и тогда не поколебалась. Даже когда меня заковали в кандалы, во мне жила безотчетная надежда, что ты примчишься с минуты на минуту. Очутившись в трюме корабля, направлявшегося в Америку, я все равно прислушивался, не идешь ли ты?.. Глупо быть таким наивным в девятнадцать лет.

– Никакой я не труженик! – выкрикнул Брюс. – Как я мог приехать к тебе, если ничего не знал? Как мог тебя спасти, если ты даже не попросил меня о помощи? Почему ты никого не прислал ко мне? Почему не писал? Тебе не позволяли вести переписку?

– Черт побери! – взорвался Найджел. – Я писал тебе каждый день! Они брали у меня письма и клялись, что непременно перешлют их тебе. Они обещали…

Брюс снова обернулся к нему, и братья уставились друг на друга.

– Кто это «они»? – спросил Брюс.

– Мои друзья, – ответил Найджел.

– Друзья, – тихо повторил Брюс. – Ни одно из твоих писем не дошло до меня.

«Я до сих пор наивен как младенец», – подумал Найджел. Эта мысль ни разу не приходила ему в голову. Да, они были его друзьями. Но ведь Брюс – его брат, его второе "я".

– Так ты писал мне? – сдавленно прошептал Брюс. Найджел рассмеялся:

– Ну и что, если так? Ты ведь был всего лишь мальчишкой, таким же, как и я. Чем бы тебе удалось мне помочь?

– Ты был виновен? – продолжал допрашивать Брюс. – Твоя жена говорит, что нет.

– Клянусь Иовом, неужели она так сказала? – «Кассандра готова солгать, чтобы выказать солидарность с мужем», – подумал Найджел. – Сейчас это не имеет значения. Улик было более чем достаточно. Мне вынесли приговор и привели его в исполнение.

– Нет, это важно! – нетерпеливо возразил Брюс. Найджел взглянул на него, вскинув брови:

– Ну хорошо, раз это так важно для тебя, отвечу. Я был виноват только в излишней горячности, свойственной всем молодым людям. Моим друзьям, таким же несмышленым глупцам, как и я, я предпочел компанию джентльменов постарше, среди которых чувствовал себя сорвиголовой и лихим малым. Только потом я понял, что ходил по краю бездны. Они сыграли со мной дьявольскую шутку. Наверное, и до сих пор посмеиваются, вспоминая эту историю. Но Уортинг уже отсмеялся.

– Так ты был невиновен? – Брюс в ужасе уставился на него. – Но как такое возможно? Найджел пожал плечами:

– Возможно, полагаю. Все было заранее подстроено. И продумано гораздо тщательнее, чем я предполагал. Им удалась эта шутка.

– Но кто это сделал? – воскликнул Брюс. – Уортинг? Зачем ему это понадобилось? Найджел тряхнул головой:

– Я был зеленым юнцом. Наверное, им доставляло злобное удовольствие издеваться над неопытными мальчишками. Вполне вероятно, что я далеко не единственная жертва их дьявольской игры. Кто знает? Скажу одно: я выжил и поклялся отомстить. Конечно, они рассчитывали, что каторга сведет меня в могилу. Слабые там не выдерживают, да и сильные в большинстве своем тоже. Хотелось бы мне увидеть, как выглядел Уортинг, узнав, что я вернулся. Я много бы дал за это.

– Зачем ты продал мамины украшения?

– Мамины украшения? – Найджел нахмурился.

– И почему ты решил продать Данбер?

– Что?.. – Найджел растерянно взглянул на брата.

– О Господи! – выдохнул Брюс. – Теперь я понимаю: все это было частью их дьявольского плана. Ты ничего этого не делал, правда? А мисс Хикмор и твой ребенок? Вряд ли она была беременна.

– Кто такая мисс Хикмор, черт побери? – спросил Найджел.

– Да ее и на свете-то не существует – теперь я более чем уверен в этом, – продолжал Брюс, прикрыв глаза рукой. – Найдж, покажи мне рубцы на твоей спине.

– Она тебе и об этом рассказала? – усмехнулся Найджел. – Забудь. Да, мне исполосовали всю спину, но что из того?

– Найдж! – Брюс подошел к брату. – Покажи мне их. Покажи немедленно. – Глаза его блестели от слез.

– Оставим это. Мы с тобой были наивными барашками, Брюс. Давай пожмем друг другу руки и забудем об этой истории.

– Покажи. Я требую! – Брюс остановился перед ним. Найджел сразу признал и голос, и взор, хоть и затуманенный слезами. Он медленно поднялся с кресла, снял кафтан, камзол, шейный платок, сорочку и повернулся спиной. Последовало долгое молчание, потом Брюс коснулся рубцов на спине и громко всхлипнул.

– А тем временем, – срывающимся голосом промолвил он, – я лишил тебя всего и женился на Шарлотте. У нас рождались дети, мы смеялись, танцевали и веселились. А когда ты вернулся и приехал в школу навестить Барбару, я увез ее и просил передать тебе, что мы не хотим тебя видеть.

– Ты сделал то, что сделал бы и я на твоем месте. – Найджел надел сорочку.

– Нет, – уверенно возразил Брюс. – Нет, Найдж. Я всегда гордился тем, что поступал, повинуясь холодному рассудку. А ты слушал прежде всего свое сердце. Ты никогда не отвернулся бы от меня, что бы я ни натворил.

– И однако же, Брюс, не далее как полчаса назад я приказал тебе убираться из Кедлстона.

– Если бы твоя жена не убедила нас поговорить друг с другом…

– Но ведь она убедила нас! – Найджел протянул руку и твердо взглянул в лицо своему брату-близнецу. – Я не умер, но часть меня была мертва целых девять лет. Ты вернешь ее к жизни, брат?

Брюс не подал ему руки. Вместо этого братья крепко обнялись.

– Шарлотта уговорила меня поехать, а не отвечать письменно, – наконец сказал Брюс, когда они разомкнули объятия. – Я должен был повидать твою жену и предложить ей помощь. Но Шарлотта считала, что мне следует встретиться и поговорить также с тобой. Что бы ты ни сделал, сказала она, без тебя мне будет трудно. Я бы наверняка постарался избежать этой встречи, но в таком случае моя супруга рассердилась бы на меня.

– Мне бы хотелось познакомиться с ней и увидеть твоих детей. И обнять наконец Барбару.

– Ты всех их скоро увидишь! – Брюс, воодушевившись, снова излучал жизнерадостность и дружелюбие. – Приезжай в Данбер вместе с леди Роксли, то есть с леди Уортинг, Найдж, если ей можно путешествовать. Если нет, я привезу всех к вам в Кедлстон. Мы…

– Ты забыл, что завтра я покидаю Кедлстон и мою супругу.

Брат уставился на него в изумлении:

– Нет, только не сейчас!..

– Я снова обрел брата, – продолжал Найджел. – Понял, что ты никогда не предавал меня. А ты узнал, что я ничем не опозорил нашу семью. Но это ничего не меняет в наших отношениях с Кассандрой.

– Опомнись, Найдж! Она твоя жена и ждет ребенка! Кассандра очаровательна, прелестна, но.., дочь Уортинга. В этом все дело? Неужели, глядя на нее, ты каждый раз вспоминаешь Уортинга и сердце твое переполняется ненавистью?

– Мне наскучил Кедлстон, и жена мне тоже наскучила, – небрежно бросил Найджел. – Я уезжаю. Брат пристально посмотрел ему в лицо.

– У тебя все тот же взгляд, – заметил он. – Сколько раз я пытался подражать тебе, но все говорили мне, чтобы я перестал щуриться. Открой глаза и повтори, что она тебе надоела.

– Черт побери, Брюс, – высокомерно обронил Найджел, – ты уже снова готов назвать меня лжецом?

– Почему ты уезжаешь?

– Я уже сказал тебе…

– Нет, – перебил его брат. – Почему ты уезжаешь? Отвечай!

Найджел тяжело вздохнул:

– Я отнял у нее все. Все, Брюс, даже тело. Как ей, должно быть, гадко сознавать, что она носит в себе моего ребенка. Кассандра – дочь Уортинга и любила его. Она не может поверить, что ее отец способен на такое зло. Следовательно, злодеем надо считать меня. Я не могу дать жене развод и освободить ее от нежеланного бремени. Но изо всех сил постараюсь вернуть все, чего я лишил ее.

– А она сказала мне, что ты невиновен, – обронил Брюс.

– Кассандра старалась выглядеть преданной женой в глазах гостя, – отмахнулся Найджел.

– Я твой брат, – возразил Брюс. – Она говорила с твоим двойником. А вдруг твоя жена не хочет, чтобы ты уезжал, Найдж? Что, если ее характер сильнее, чем у тебя или у меня? Что, если она любит тебя, несмотря ни на что? Что, если хочет, чтобы у ребенка был отец? Или просто хочет, чтобы ты был рядом? Ты спрашивал у нее об этом? Ты дал жене право выбирать?

– Я не предоставил Кассандре выбора, когда взял ее в жены. И устроил так, что она влюбилась в человека, каким я притворялся. Она была такой юной и доверчивой… Я должен исправить зло, которое ей причинил.

– И снова наказать себя самого, – подытожил Брюс. – Но вдруг Кассандра хочет, чтобы ты предоставил ей этот выбор, Найдж?

Найджел опустил глаза:

– А если жена не хочет меня? А если она только о том и мечтает, чтобы я поскорее уехал?

– Тогда ты поступишь как человек чести и уедешь. Ведь все равно ты уже решился на это.

Найджел мрачно взглянул на него. Если уехать, не спросив жену, он не будет знать наверное, что она ненавидит его, и гораздо легче перенесет разлуку с ней. Найджел снова оградит крепкими стенами свою душу. И спрячется от боли, которая после всего того, что он уже выстрадал, невыносима для него.

– Господи Боже, – промолвил Брюс, – да ты любишь ее, Найдж! Не думай, что я разучился читать по твоим глазам, хотя и не видел тебя десять лет. Ты любишь ее. Так ступай же к жене и верни ее!

– А ты останешься? Ты не исчезнешь еще на десять лет?

– Останусь! И попрошу дворецкого показать мне комнату для гостей. Бедняга – у него чуть глаза не вылезли из орбит, когда он увидел меня! Иди же. Я вполне способен позаботиться о себе, пока ты будешь отсутствовать час-два или четыре-пять. Твоя жена сказала, что будет у водоема. Вряд ли она сообщила бы об этом, если бы хотела поскорее от тебя отделаться, Найдж. Местечко-то, надеюсь, уединенное? – добавил Брюс улыбаясь.

– Это самый чудесный и романтический утолок на всем белом свете, клянусь жизнью! – ответил Найджел. – И Кассандра с этим согласна.

Он быстро вышел из комнаты, а брат, глядя ему вслед, улыбнулся еще шире.

Глава 25

Кассандра была там же, где он недавно делал ей предложение. Сидя на бревне у водоема, она неотрывно смотрела на ниспадающие струи водопада. Соломенная шляпка с широкими полями лежала у ее ног. Картина, достойная кисти живописца, в центре которой – она, Кассандра.

А ему здесь нет места.

Кассандра не слышала, как он подошел. Не повернула головы и не пошевелилась.

Это ее любимый уголок, место уединенных раздумий.

Найджел хотел вернуть ей одиночество, независимость, счастье. Если только она сможет быть счастлива.

Все вокруг, казалось, достигли того, к чему стремились. У Барр-Хэмптона, похоже, наконец-то открылись глаза, и он осознал, какое сокровище все это время было перед ним. Пейшенс завоевала свою любовь – Найджел невольно улыбнулся, вспомнив о ней. Робин и Пейшенс поженятся через месяц.

А сразу вслед за ними пойдут под венец Уилл Стаббс и маленькая посудомойка, вызволенная им из трактира, – худенькое, бледненькое, невзрачное создание, весь цвет и красота которого увяли за годы тяжелого труда и жестокого насилия. Но любовь поистине слепа и творит чудеса. Оба они так и сияют от счастья! Уилла распирало от гордости, когда он сегодня утром представил другу свою любезную. Девушка робко потупилась, но Уилл ободряюще сказал что-то, и она тут же подняла голову и взглянула на него. В ее глазах, обращенных к Уиллу, светилось такое обожание, восхищение, доверие, что они казались прекрасными! Очень трогательное мгновение.

Найджел искренне радовался за друга, но чужое счастье заставило его еще глубже почувствовать собственные семейные неурядицы.

Брюс тоже счастлив со своей Шарлоттой.

Даже ему, Найджелу, удалось сегодня вкусить от всеобщей радости. Он вновь обрел брата, своего близнеца-двойника. Родственные узы восстановились, а мрачное прошлое больше не бросает на братьев зловещую тень. Эта радость оказалась неожиданной и оттого еще более драгоценной.

Но сейчас, когда Найджел стоял на краю поляны, прислонившись плечом к стволу дерева, все это утратило значение. Лужайку заливал солнечный свет. Найджел оставался в тени. Свет – не для него. Как и окружающая красота.

И женщина посреди всего этого великолепия.

Он не знал, что ей сказать. Все уже было сказано на холме, хотя Найджел говорил тогда не от чистого сердца. Скорее напротив. Но вряд ли стоит быть сейчас искренним – это не поможет ни ему, ни ей.

Все уже сказано, прибавить больше нечего.

И тут Кассандра уткнулась головой в колени. Ее поза яснее ясного свидетельствовала о том, что сцена, представившаяся его глазам, вовсе не так безмятежна, как кажется. Она несчастна, ей плохо. Но в этот момент Кассандра что-то почувствовала, потому что вдруг быстро повернула голову в его сторону.

Найджел стоял не шевелясь.

Она поднялась и медленно направилась к нему. Глядя на нее, Найджел пытался запомнить лицо, фигуру, походку, жесты жены. Какой она будет, когда подойдет время рожать? Он уже не увидит ее больше. Найджел прищурился.

– Почему ты солгал? – спросила Кассандра. Он недоуменно вскинул брови. – Почему сказал, что в твоем роду не было близнецов?

– В то время я считал, что мой брат для меня умер, миледи. Я не желал признавать тот факт, что мы с ним близнецы.

Ее следующий вопрос удивил его, ибо Найджел ожидал, что она спросит, как прошла его встреча с Брюсом.

– Как ты познакомился с моим отцом? Это вышло случайно?

Вот оно что! В сообразительности ей не откажешь.

– Не совсем. Я узнал, что Уортинг в городе. Потом добился, чтобы меня представили ему, и объяснил твоему отцу, кто я.

– И кто ты?

– Но вы ведь уже сами догадались, правда? Уже по тому, что у меня есть брат-близнец? Мы с вами дальние родственники, миледи. Очень дальние. Так что не беспокойтесь: наш ребенок не родится ни идиотом, ни с заячьей губой, ни с ослиными ушами. Если быть точным, у нас с вами общий прапрадед.

Кассандра опустила глаза и вздохнула.

– Вот почему меня так заинтересовала ваша галерея фамильных портретов, – добавил Найджел.

– Ты знал, что мой отец твой дальний родственник? Но откуда? Для этого надо хорошо изучить генеалогическое древо. Как тебе удалось раскрыть эту тайну?

Он улыбнулся:

– Зачем тебе это, дорогая? Если я скажу тебе правду, ты заподозришь в моих действиях злобный умысел.

– Я хочу знать! – Кассандра вскинула руки и сжала их в кулаки, словно для того, чтобы замолотить ими по его груди. Но, совладав с собой, снова опустила их. – Мне необходимо это знать, Найджел. Откройся мне Я должна это знать!

«Откройся мне». Сделать это, пожалуй, труднее всего. Почти невозможно.

Но Кассандра посмотрела ему в глаза и тихо повторила эти слова, как будто наконец подобрала ключик к его душе:

– Откройся мне!

– Это давняя история, касающаяся семьи моей бабушки. Она была единственным ребенком у родителей. Говорили, что ее отец, старший из братьев-близнецов, должен был стать наследником графа Уортинга. Но когда он достиг совершеннолетия, внезапно обнаружилось – надо заметить, при весьма подозрительных обстоятельствах, – что на самом деле старшим был его брат. Рассказ об этом передавался из поколения в поколение наследникам семьи. Их уверяли, что в действительности они должны унаследовать графство. Теперь за давностью лет это сложно доказать, но я с детских лет грезил о Кедлстоне. Я даже стал тайком читать о нем. И вот в девятнадцать лет, прибыв в Лондон и узнав, что граф Уортинг тоже там остановился, я был вне себя от радости.

– Ты рассказал ему эту историю?

– О да, и со всеми подробностями! Помнится, мы с ним шутили, что когда-нибудь я вновь отвоюю свое наследственное право и лишу Уортинга и его дочь поместья. Вы не находите, миледи, что все это весьма забавно, если принять во внимание дальнейшие события?

– И тебе не известно, почему мой отец решил уничтожить тебя? И почему пожертвовал честью, порядочностью и человеколюбием, всеми силами стараясь избавиться от тебя?

Найджел пристально взглянул на жену. Значит, она думает, что Уортинг поступил бесчестно? И что он, ее супруг, – жертва?

– Может, Уортинг поверил в мою сказку? – предположил Найджел, чуть улыбнувшись. – Вряд ли, Кассандра. Зачем ему это? Нет, едва ли нам удастся что-то понять.

Она сунула руку в кармашек между складками юбки и вытащила оттуда лист бумаги. Это было письмо, врученное ей Крофтом. Письмо, которое так расстроило ее, – то самое письмо, если Найджел не ошибается. Кассандра молча протянула мужу сложенный листок и отвела глаза.

– Я хочу, чтобы ты это прочел. А пакет, который к письму прилагается, лежит в моей комнате.

Найджел бросил на жену быстрый взгляд и взял листок у нее из рук. Бледная, она так и не подняла глаз. Повернувшись, Кассандра медленно пошла к водопаду и села на берегу, обхватив колени руками. На ней было платье без кринолина.

Развернув письмо, Найджел начал читать.

Да, она уже знала правду, едва увидела Брюса и поняла, что это не Найджел. Может, это и глупо? В мире ведь тысячи близнецов! Но Кассандра не сомневалась и, задав несколько вопросов, убедилась в своей правоте.

Да, это правда. То недостающее звено, которое позволит сложить воедино кусочки этой головоломной мозаики.

Она смотрела на водопад и не обернулась, когда Найджел подошел к ней и опустился на траву. Некоторое время они молчали.

– Ты должна уничтожить письмо, – промолвил он наконец.

Кассандра негромко рассмеялась.

– Теперь у тебя есть все, – сказала она. – И это справедливо. Ты выстрадал право владеть этим. Ты понял наконец, почему отец сделал то, что сделал? Наверное, он точно знал, что история с наследством известна только тебе. Полагаю, ты посвятил его и в то, что о ней знают только старшие в семье?

– Да, вполне вероятно, – согласился Найджел. – Но ты не должна ненавидеть его, Кассандра. Он заботился о твоем будущем.

– И вместе с тем прекрасно знал, что я тоже получу в свое время такое же письмо? – с горечью возразила она. – Отец не смог отказаться от того, к чему привык с малых лет. Он убедил себя, что поступил правильно. Мол, слишком поздно исправлять ошибки далекого прошлого – это его не касается. А когда возникла угроза все потерять, отец оказался способен на жестокие и бесчеловечные поступки.

– Не суди его слишком строго. Ты не знаешь его мысли. Продолжай любить отца, как любила всегда.

Кассандру удивило, что Найджел вдруг начал защищать ее отца.

– Нет, знаю. Видишь ли, мне пришлось противостоять тем же соблазнам. И поверь: они очень сильны.

– Кедлстон твой. И титул тоже. Мне ничего не нужно. Уничтожь письмо и забудь о нем. Завтра я уезжаю. Ты будешь вести ту же жизнь, что и до моего появления. Если хочешь, я заберу и ребенка, когда он родится. Тогда тебе будет проще забыть меня.

Почти те же слова она уже слышала от него на холме. Найджел, значит, готов забрать у нее и ребенка? Но голос его звучал совсем по-другому – в нем не было обычной скучающей и презрительной нотки. Нет, он произнес это негромко, мягко.

Кассандра прижалась лбом к коленям.

– Я послала мистера Крофта разыскать тебя. То есть разыскать потомков того обманутого человека, который должен был стать графом. Не знаю, как это оформить по закону. Даже поверенный несколько опешил, услышав от меня эту новость. Но делу дан ход, и я не отступлю.

– Кассандра! – Найджел был потрясен. – Так ты даже не знала, что это я? И что же, хотела потерять.., все?

– Нет, не хотела! – Она еще крепче обхватила колени. – Но я подумала, что иначе поступить просто не в силах. За эти два дня чувство вины и сознание возложенной на меня ответственности не давали мне покоя. Я не могла больше жить с такой тяжестью на сердце, как жили мой отец и дед. Это было единственно правильное решение.

– Кассандра! – Рука Найджела опустилась ей на затылок, нежно лаская волосы под кружевным чепчиком. – Как я уважаю и ценю тебя! С каждым днем я все больше убеждался, что у тебя сильный характер и бесстрашное сердце. Знай я об этом с самого начала, не дерзнул бы ступить на землю Кедлстона и даже поцеловать подол твоего платья!..

Она проглотила слезы. Его восторженные слова так приятны, но все же неспособны утешить ее.

– Как ты можешь прикасаться ко мне, его дочери? Найджел, ты же ни в чем не виноват. Совершенно ни в чем! Ты стал жертвой его страха и могущества. И он заставил тебя пройти через этот ад. Мне страшно представить, какие ужасные испытания выпали на твою долю – боль предательства, отчаяние, сознание собственного бессилия.

– Все это уже позади. Я выжил, и это главное.

– Нет! – Она вскинула голову и посмотрела ему в лицо, которое тут же приняло знакомое непроницаемое выражение. Глаза Найджела, слегка прищурившиеся, скрывались за полуопущенными веками. – Это все еще с тобой, в тебе!..

– Ночные кошмары повторяются не так часто с некоторых пор, – заметил он. – Придет время, и они исчезнут совсем.

– Я имею в виду не кошмары. Найджел, ты можешь наконец сказать мне правду? Откроешься мне? Что ты чувствуешь к Кедлстону? И… – Кассандра с трудом перевела дыхание, боясь навсегда разрушить свою жизнь. – И ко мне?

Неприступная маска совсем скрыла его истинное лицо.

– К Кедлстону, миледи? Конечно, я люблю Кедлстон. Я мечтал о нем с самого детства. Реальность превзошла все мои ожидания. А к вам? Вас я тоже люблю. – Найджел произнес это небрежным, скучающим тоном.

Но Кассандру не испугало его напускное безразличие.

– Ты говоришь правду? Ответь мне! Найджел приподнял брови:

– Я обнажаю перед вами душу, миледи, а вы еще смеете сомневаться? Клянусь честью, это правда!

– Тогда почему ты боишься? В его глазах, полускрытых веками, промелькнуло смущение.

– Боюсь, миледи? Я – боюсь!

Кассандра опустилась перед ним на колени и обхватила его лицо руками.

– Не всякому под силу выжить в таких адских условиях, – промолвила она. – Особенно такому, как ты.

– Такому, как я? – Найджел улыбнулся. – Вы считаете меня слабовольным трусом, миледи?

– О нет! Но ты же был еще совсем мальчик, да к тому же прирожденный джентльмен. И все же выжил! И я знаю, как тебе это удалось.

– Да неужели? – усмехнулся он.

– Ты выжил, потому что тебе удалось стать по-своему сильным. Ты закалил свой дух и решил надеяться только на себя. Ты больше никому не доверял, кроме, может быть, мистера Стаббса.

– А вы, миледи, могли бы стать неплохой гадалкой и читать судьбу по ладони, – заметил со смехом Найджел. – Вы очень убедительно говорите.

– Но, обретя внутреннюю силу, ты стал слабым, – продолжала Кассандра.

Он поцеловал ладонь жены и насмешливо улыбнулся ей.

– Вот это парадокс!

– Ты никому не доверяешь – только себе. Ты не хочешь позволить себе любить и не позволяешь любить себя. Но ты способен любить. Ты любишь брата и сестру. Любишь меня. Это так, я знаю. Ты говорил правду, хотя и с напускной иронией, – и все потому, что боишься быть отвергнутым и бережешь свои чувства. Найджел, я люблю тебя! Я тебя люблю! Ты должен открыть мне свою душу. Пожалуйста, прошу тебя.

Он попытался улыбнуться, но улыбка застыла у него на губах.

– Найджел, – прошептала Кассандра, потянувшись к нему и коснувшись губами его губ. Она поцеловала его горячо и нежно, но Найджел словно окаменел. – Ты должен открыться мне. Я здесь. Я здесь, с тобой, любовь моя, и я люблю тебя. И даже если завтра ты уедешь навсегда, я не перестану любить тебя. Я тебя люблю!..

Он попытался высвободиться из ее объятий, но Кассандра, еще крепче обхватив его за шею, постаралась сесть к нему на колени. Что-то подсказывало ей: если она сей-, час упустит Найджела, то потеряет его навсегда, – и не только она, но главное, он сам потеряет себя.

Им не удалось сохранить равновесие. Найджел упал на траву, а Кассандра навалилась на него сверху, подняла голову и, улыбнувшись, хотела продолжить свое наступление, как вдруг услышала, что он всхлипнул. Что-то внутри Найджела подалось и исторгло мучившую его боль. И это было только начало. Вскоре он весь содрогался от сдавленных рыданий. Найджел пробовал овладеть собой, но у него ничего не вышло. Кассандра понимала, как ему стыдно и унизительно обнаруживать перед ней свою слабость. Будь его воля, он вскочил бы и отошел подальше, чтобы она не видела и не слышала его.

Но Кассандра лежала, обвив шею мужа руками и прижавшись щекой к его груди. Прошла не одна минута, прежде чем рыдания его стихли и Найджел окончательно успокоился. Но и тогда Кассандра не пошевелилась. Она даст мужу время, но не пространство, которое, как он думает, ему необходимо.

– Кассандра, – сказал наконец Найджел, – мне так страшно!..

– Я знаю, любимый. С возвращением в мир.

– Я не смогу сделать тебя счастливой. Все, к чему я прикасаюсь, обращается во зло.

– Нет, не правда! – возразила она, устраиваясь поудобнее у него на груди. Найджел обнял ее и крепко прижал к себе. – То, что случилось с тобой девять лет назад, произошло не по твоей воле. Но ты делал все, что зависело от тебя, и творил одно лишь добро. Мистер Стаббс больше не вернется к преступной жизни, потому что ты сделал его своим другом, хотя вправе был возненавидеть лютой ненавистью. Вскоре он станет трактирщиком и женится на, бедняжке Салли – ты ведь знаешь об этом? Он так любит ее! Разве это не удивительно? Когда горничная сообщила мне сегодня эту новость, я чуть не заплакала от радости. И хотя Пейшенс по твоей вине вывихнула лодыжку, Роб наконец понял, что она не просто маленькая кузина, а любовь всей его жизни. Твои нововведения в Кедлстоне улучшили жизнь фермеров. Ты завоевал расположение тети Матильды и даже тети Би. И.., ты вошел в мою жизнь, Найджел, и показал мне, как прекрасна близость между мужчиной и женщиной! Даже если ты завтра уедешь, я все равно буду благодарна тебе за то счастье, которое ты мне подарил. У меня будет от тебя ребенок. Ах, если бы ты знал, как это чудесно! Внутри меня новая жизнь. Любовь моя, ты добрый, хороший человек, притворяющийся циником. Но тебе не удастся меня обмануть. Или ускользнуть от меня. С твоим появлением вся моя жизнь точно солнцем озарилась.

Кассандра подняла голову и посмотрела на мужа. Глаза его были широко раскрыты и все еще красны от слез. Взгляд Найджела стал таким беззащитным, что она испугалась: не лишила ли его защитной оболочки, ничего не дав взамен? Но нет, у нее есть что предложить ему. Кассандра улыбнулась мужу.

– Любимый!.. – прошептала она. Найджел взглянул на нее. Руки его чуть дрожали, когда он провел ладонями по щекам жены и снял с нее чепчик.

– Любимая, – шепнул он, притянув к себе ее лицо. – Любимая!..

Их близость никогда еще не была такой томительно-сладкой. И чувственной. Оба они были одеты, кроме той области, где слились в единое целое. Он двигался в ней размеренно, неторопливо. Они смотрели друг другу в глаза, превращая единение тел в единение душ. Кассандра мечтательно улыбалась ему. Найджел не улыбался, но из его глаз постепенно исчезал страх, и они наполнялись любовью, которую дарила ему жена, – любовью, спокойствием и миром, ожидавшими его здесь, в Кедлстоне.

Когда он достиг своей высшей точки, у них обоих вырвался стон. Кассандру не охватила дрожь сладострастия – то, что сейчас произошло между ними, не имело ничего общего с плотской любовью, поскольку было любовью супружеской. Она прильнула к нему, когда Найджел лег с ней рядом.

Солнце согревало их своими лучами.

– Любимый, – в который раз повторила Кассандра и, усмехнувшись, добавила:

– Мой лорд Уортинг. Он нежно поцеловал ее.

– Оставим это, – сказал Найджел. – Уничтожим письмо и пошлем новые указания Крофту.

– Нет, ни за что! – твердо возразила она.

– Насколько я понял, миледи, вы никогда не будете покорной супругой?

– Никогда. Я ведь все-таки графиня Уортинг.

– И хозяйка Кедлстона, – подхватил Найджел со смехом.

– Все уладится, когда родится наш ребенок. Для него – или для нее – уже не будет важно, что кому принадлежит.

– Да это и сейчас не важно. Все мое принадлежит тебе.

– А мое – тебе, – улыбнулась она. – А что ты собираешься делать с Данбер-Эбби? Найджел поморщился:

– Придется сражаться с собственным братцем. Если я проиграл тебе, то хоть в этой борьбе одержу победу. Он теперь перевернет небо и землю, чтобы вернуть мне мое законное наследство.

– У него ничего не выйдет, – уверенно заявила Кассандра. – Я готова сражаться на твоей стороне.

– Бедняга Брюс, мне искренне жаль его! У брата нет ни одного шанса победить меня. Она рассмеялась.

– Ах, как я рад снова услышать твой смех! – промолвил Найджел, чуть прищурив глаза, хотя теперь уже не пытался скрывать их истинное выражение за шторками век. – Когда я впервые увидел тебя, мне показалось, что ты похожа на солнечный лучик. Как я мечтал, чтобы твое тепло согрело и меня! А потом я испугался, что убил в тебе этот внутренний свет.

Ласково погладив его по щеке, Кассандра покачала головой:

– Ты мой свет, мое солнце.

Он улыбнулся без прежней насмешки – тепло, доверчиво и радостно:

– Я люблю тебя…

– Я знаю. – Она поцеловала его. – Знаю.

Но на мгновение свет показался ей слишком ярким. Кассандра уткнулась лицом в камзол мужа и вдохнула его запах. Еще немного, и они потеряли бы все на свете.

Оба они пожертвовали самым дорогим, ожидая потерять это.

А вместо этого вернули то, что отдали. И все остальное тоже вернули – друг друга и весь мир. Все, что приносит счастье в жизни.

Весь свет, какой только существует.

– Я люблю тебя!.. – снова шепнул Найджел, прижимаясь щекой к голове жены.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25