«Злючка»

Моему сыну Тому, который растет, как и мои герои, с каждым прошедшим годом. Эта книга для тебя, кролик, с любовью от преданной матери…

Пролог. Шотландия. Весна 1483 года

— Клянусь телом Христовым! — бушевал Тэвис Стюарт, чернобровый граф Данмор. — Клянусь телом Христовым и слезами его благословенной матери Марии, пролитыми на холме Кальварии, я отомщу!

Он стоял среди дымящихся руин Калкерн-Хауса, вдыхая едкий, удушливый запах смерти. Падал мелкий дождь; влажность еще больше усиливала омерзительное зловоние.

— Она навлекла это на свою голову! На всех нас! — угрюмо сказал Роберт Хэмилтон, молодой лэрд Калкерна.

Юноша едва не плакал. За последние три года он потерял мать, умершую от послеродовой горячки, и отца, погибшего в нескончаемых пограничных стычках. Дом — последнее, что у него было, и вот теперь все пошло прахом. Как уберечь и защитить младших сестер и брата? Как просить руки порядочной девушки из хорошей семьи, ведь ее даже некуда привести. Не осталось ничего. И почему? Из-за его старшей сестры, прекрасной Юфимии, этой развратной сучки с темно-рыжими волосами и ярко-синими глазами, с ее веселым смехом и издевательской усмешкой. Из-за Юфимии, гнусной шлюхи! Тэвису Стюарту давно пора узнать правду: знай граф, что честь Юфимии Хэмилтон — давно уже пустой звук, не стал бы искать отмщения.

— Робби, пожалуйста!

Одиннадцатилетняя Маргарет Хэмилтон осторожно прикоснулась к руке брата, словно прочитав его опасные мысли, ощутив безрассудную ярость, охватившую все его существо.

— Юфимия мертва… и конец ее был так страшен, что худшей кары нельзя пожелать никому.

Девочку затрясло так сильно, что даже зубы застучали;

— Д-до с-смертн-ного ч-часа б-буду слышать эт-ти к-крики.

Лэрд нежно обнял сестру за плечи, но голос по-прежнему звучал жестко, отрывисто. Сколько горечи было в его словах!

— Юфимия — виновница всего, Мег, и не имеет смысла отрицать это. Она привела сюда англичан, и видишь, как дорого обошлась нам ее глупая ревность. Она не подумала о нас — ни о тебе, ни обо мне, ни о Мэри и Джорди! Из-за нее всех могли убить. Пусть ее черная душа вечно горит в адском огне!

Граф Данмор мрачно уставился на лэрда из-под густых бровей темно-зелеными, заледеневшими от гнева глазами. Ему было двадцать семь, а Роберту — всего лишь пятнадцать, и, хотя юноша довольно высок для своего возраста, граф был почти на полголовы выше.

— Вижу, ты скор на пустые обвинения, но не очень-то спешишь рассказать правду, — обманчиво мягко начал Тэвис Стюарт. — Объяснишь все, и сейчас же, иначе. Господь мне свидетель, прикончу тебя на месте.

Рука его потянулась к усыпанной драгоценными камнями рукоятке кинжала.

— Не-е-е-ет!!!

Маргарет Хэмилтон вырвалась из объятий брата и, побелев, бросилась между мужчинами, протягивая худенькие ручонки, словно этим могла предотвратить кровавый поединок: пальцы Роберта тоже мгновенно сжали рукоятку клинка.

— Неужели недостаточно смертей? — разрыдалась она. — Неужели мужчины способны только на это? Убийство, грабежи и насилие?

Девочка вытерла горячие слезы, размазав по щекам сажу.

Суровые жители приграничных земель стыдливо отводили глаза, вспоминая другие набеги, дымящиеся руины, плачущих женщин, и снова все как один испытывали угрызения совести при виде этой милой девочки с мокрым от слез личиком. Она выглядела такой беспомощной и беззащитной… совсем как те, завоеванные и покоренные. Печально, когда столь юные вынуждены страдать так ужасно… но не она первая…

Однако лицо графа Дан мора оставалось непроницаемым ни малейшего признака того, что он смягчился.

— Пойдемте, мистрисс Мег, идем со мной, девушка.

Пожилая служанка, обняв девочку за плечи, осторожно потянула ее за собой. Мег оглянулась на соперников, но, словно не в силах вынести этого зрелища, взглянула на Мэри, шестилетнюю сестренку, и трехлетнего брата Джорди, прижавшихся к коленям старой служанки. Охваченная непреодолимым материнским чувством, девочка тут же решила, что Роб и граф должны сами решать свои проблемы, а она… она так нужна малышам. Мег поспешила к детям.

— Правду, Роб! Мне нужна правда и немедленно! — прорычал граф.

— Юфимия была шлюхой, милорд, — начал лэрд и тут же пошатнулся от сильного удара в челюсть, но, сжав зубы, продолжил:

— Прирожденной шлюхой, хотя прекрасно скрывала это или считала, что скрывает. Многие знали, хотя никто не осмеливался сказать это вслух.

— Я не знал, — угрюмо проворчал Тэвис Стюарт.

— Вы были безразличны к моей сестре, — спокойно ответил Роберт Хэмилтон. — Вам нужна была жена. Юфимия подходила во всех отношениях, потому что наши земли граничили с вашими, а кроме того, она была красива. Больше вы ничего не желали знать, милорд, а сестра моя, крайне честолюбивая особа, мечтала о выгодном браке и, возможно, была бы верной женой… если бы вы устраивали ее в постели, ибо страсть, горевшая в ней, была ненасытной. Юфимия спала с мужчинами, не смевшими болтать об этом из страха наказания.

Юноша печально вздохнул.

— В прошлом году, однако, сестра, помоги ей Боже, влюбилась в англичанина по имени сэр Джаспер Кин. Они прекрасно подходили друг другу — англичанин был таким же безрассудным и бесшабашным, как Юфимия. Они встретились во время прогулки верхом. Хотя сестра знала, что ездить одной опасно, она никогда никого не брала с собой. Даже отец не мог с ней сладить! Юфимия с ума сходила по своему англичанину.

На все была готова ради него.

Когда она узнала, что Кин встречается с другой девушкой из приграничных земель, стала следить за ним, пока не проведала, где живет соперница, и подожгла ее дом; Люди едва успели выскочить из дома.

Сэр Джаспер, как мне сказали, посчитал выходку сестры весьма забавной, хотя избил ее до полусмерти. Она сама показывала эти синяки и гордилась ими, словно знаками отличия.

Считала, что, раз он бьет ее, значит, любит. — Роберт Хэмилтон покачал головой. — Сестра думала, что этот ублюдок на ней женится. Она искренне любила сэра Джаспера и не хотела верить, когда тот объявил, что возьмет в жены только богатую девушку из приличной семьи и хорошо воспитанную, а не рыжеволосую шотландскую шлюху, да к тому же нищую! Юфимия только смеялась, пересказывая эти слова. Она ни секунды не думала, что англичанин женится на другой, и считала, что тот просто дразнит ее, чтобы вызвать ревность. Сначала сестра не придала значения его речам, но потом испугалась: а вдруг сэр Джаспер говорит серьезно, и хотя боялась признаться в этом даже мне, начала допытываться, где тот бывает, ревновать к соперницам, которых, как я узнал, было несколько — англичанин оказался таким же ненасытным, как и она сама. Женщин тянуло к нему, как мух к горшку с медом. В этот момент появился ты, Тэвис, — продолжал лэрд, — и попросил руки Юфимии. Бог видит, ты мог бы найти лучшую жену, чем моя сестра, но, как я понимаю, не хотел проволочек и долгого ухаживания, на что пришлось бы неминуемо пойти, реши ты жениться на богатой наследнице. Тебе были нужны жена и сыновья, Я должен был отказать вам, милорд, потому что хорошо знал сестру, ибо она почему-то относилась ко мне лучше, чем к остальным родственникам — от них она всегда держалась особняком.

Плечи юноши безнадежно опустились. Он долго молчал — в ледяном воздухе слышались лишь вой ветра да плач уцелевших обитателей Калкерн-Хауса.

Граф почувствовал мимолетную жалость к молодому лэрду, но желание услышать всю историю, так близко касавшуюся его, перевесило.

— Досказывай, парень, — Спокойно сказал он. — Мне нужно знать все, Роб.

Лэрд вновь глубоко вздохнул:

— Юфимия не позволила бы мне отказать вам, милорд. Поклялась, что, если брак состоится, она будет хорошей женой, но, по правде говоря, ей не терпелось похвастаться своей удачей перед любовником и вызвать его зависть — сэр Джаспер был всего-навсего простым рыцарем.

Как радовалась Юфимия, что может отплатить ему! Заявила, пусть сэр Джаспер убирается к своей избраннице, если, конечно, сумеет найти такую, которая согласится стать его женой, зато она, Юфимия Хэмилтон, несмотря на скромное приданое, будет графиней, супругой сводного брата короля. Теперь, когда я думаю обо всем этом, понимаю, что сестра призналась мне во всем, потому что боялась вести опасную игру с опасным человеком.

Сэр Джаспер сказал, что увезет ее в Англию и подарит дом.

Юфимия ответила, что устала быть его любовницей и не желает публичного позора. Пусть либо женится на ней, либо между ними все кончено. Несколько недель назад сестра решила порвать с любовником и объявила всем, что предпочтет быть женой — если не его, то вашей. Она была упряма, моя сестра, но разрыв с англичанином глубоко ранил ее. У Юфимии все это время было ужасное настроение, и она постоянно плакала.

Глаза Роберта Хэмилтона затуманились. Тяжелые воспоминания терзали душу. Он вновь услышал топот копыт на улице, звяканье уздечек, зловещий гул голосов, предвещавших беду.

Подбежав к окну библиотеки, Роберт заметил множество людей в свете дымящихся факелов. Пламя высоко взметнулось, подхваченное поднявшимся ветром, тени причудливо перебегали с всадника на всадника. Юный лэрд заметил, что ни на одном не было пледа. Англичане.

— Господи Боже, — тихо прошептал он, боясь худшего, хотя всем сердцем надеясь на лучшее. Калкерн-Хаус был, раньше охотничьим домиком, и лишь позже там обосновалась семья Хэмилтонов; здание никогда не укрепляли, хотя оно находилось в опасной близости от границы.

Послышался громкий стук в дверь. Сбежав вниз, Роберт велел слугам спрятаться и взять с собой младших Хэмилтонов. Холл, как па волшебству, опустел, пришлось самому распахнуть тяжелую дубовую дверь. Роберт очутился лицом к лицу с красавцем англичанином, хотя, если присмотреться, в лице его было что-то неприятное. Незнакомец быстро переступил порог.

— Я сэр Джаспер Кин и хотел бы поговорить с мистрисс Юфимией, особенно когда узнаете, какой тяжелый путь пришлось проделать мне и моим спутникам.

Роберт Хэмилтон горько рассмеялся:

— Конечно, не в моих силах отказать вам, милорд, — не в том я положении, однако согласитесь, вряд ли в такой поздний час приходят с честными намерениями.

Англичанин покраснел, но ничего не успел ответить: на верхней площадке появилась Юфимия Хэмилтон.

— Как посмел ты явиться сюда! — прошипела она сэру Джасперу. — Немедленно убирайтесь, милорд.

И, повернувшись, исчезла в темной глубине дома.

Кин метнулся к лестнице, но голос лэрда остановил его:

— Милорд! Я не позволю, чтобы постыдные отношения между вами и сестрой сделались публичным достоянием! Разрешите проводить вас в библиотеку, а потом я пошлю за Юфимией.

Прошу помнить, что вы находитесь в моем доме!

Англичанин кивнул.

— Моим людям, надеюсь, будет позволено войти в дом, сэр?

— Вам здесь не грозит никакая опасность, сэр Джаспер, — сухо ответил лэрд. — Я открою замки, чтобы доказать свою добрую волю, но ваши люди останутся за порогом.

— Хорошо, — согласился сэр Джаспер.

Распахнув дверь, Роберт Хэмилтон объявил собравшимся:

— Ваш хозяин просит вас подождать здесь.

Вернувшись к незваному гостю, он повел его наверх, в библиотеку.

— Выпейте вина, милорд, а я пойду за сестрой.

Подождав, пока сэр Джаспер усядется, Роберт поднялся на третий этаж, где находились спальни. В верхнем холле он наткнулся на Уну, нянюшку малышей.

— Тот, кто приходит с целой армией вооруженных до зубов слуг, — недобрый человек, — спокойно заметила она.

— Да, — кивнул Роберт. — Постарайся увести детей и, если кто-то из слуг не успел спрятаться, прикажи сделать это, пока еще не поздно. Нам нужно во что бы то ни стало уцелеть, старушка, — опасность слишком велика. Просить помощи у графа нет времени.

Оставив служанку, лэрд подошел к комнате сестры, не постучав, вошел и увидел Юфимию — раскрасневшуюся, возбужденную, взволнованную, как девушка перед первым свиданием. Роберт поразился: как столь своевольное и эгоистичное создание может быть таким прекрасным! Сапфирово-синие глаза казались почти черными. Брат заметил, что она успела надеть лучшее платье — темно-зеленое, шелковое, с вышитым жемчугом лифом.

— Он пришел, Роб! — воскликнула Юфимия. — Я так и знала!

— Не будь дурой, — грубо оборвал молодой лэрд. — Явись сюда англичанин, чтобы просить твоей руки, сначала обратился бы ко мне, как полагается. В твоем согласии, сестрица, он, конечно, уверен.

Юфимия Хэмилтон нахмурилась.

— Ты прав, — неохотно согласилась она, словно не желая признать правдивость слов брата. Глаза ее гневно блеснули. — Будь он проклят, Роберт, — пробормотала женщина, едва не плача. — Пусть дьявол заберет его черную душу! Выгони его!

— Легче сказать, чем сделать, — спокойно возразил Роберт Хэмилтон. — Только ты можешь добиться этого.

— Не желаю его видеть! — капризно заявила сестра.

Лэрд грубо схватил сестру за руку и голосом, таким резким, что глаза ее расширились от изумления, приказал:

— Конечно, я намного младше тебя, сестрица, но глава семейства — не ты. Поэтому, будь добра, подчиняйся! Ты втравила нас в беду из-за собственного бесстыдства и, клянусь Богом, уладишь все сама, пока граф не услышал обо всем! Поняла, Юфимия?

— Да, — прошептала она.

— Тогда иди, поговори со своим любовником. Он ждет в библиотеке.

— Не пойдешь со мной?

— Только если сама захочешь, сестрица.

Юфимия отрицательно покачала головой.

— Тогда причешись и иди, пока его люди не начали красть скот.

— Ему нравится, когда мои волосы распущены, Роб. Лучше я оставлю все как есть, может, он смягчится, — прошептала Юфимия и поспешно вышла из комнаты.

Лэрд быстро отправился в свою спальню и запер дверь.

Подойдя к камину, он надавил на скрытую в резной панели пружину. Доска со скрипом отошла, открыв винтовую лестницу. Роберт хорошо знал дорогу и не нуждался в факеле. Спустившись по лестнице, он на цыпочках подошел к крохотному глазку, искусно скрытому в стене, приник к нему и стал наблюдать.

Дверь библиотеки открылась.

Юфимия переступила порог. Сэр Джаспер Кин, уверенно устремившись к ней, сжал ее в объятиях и стал неистово целовать. Но любовница нетерпеливо оттолкнула его:

— Не прикасайся ко мне! Ты просто отвратителен, Джаспер, — холодно отрезала она.

— А ты пленила меня, приграничная сучка, — ответил Кин.

— Зачем ты здесь?! Брат и так сердится на меня, и, кроме того, твои наемники насмерть перепугали малышей.

— Ты знаешь, почему я приехал, Юфимия? За тобой! О твоей помолвке еще не объявлено официально, поэтому ничего не случится, если ты сейчас откажешься. Знаешь, я люблю тебя… по крайней мере насколько могу любить женщину, — быстро поправился он.

— Значит, просишь быть твоей женой, Джаспер? — Юфимии Хэмилтон каким-то образом удалось скрыть волнение, хотя голос слегка дрожал.

Сэр Джаспер Кин вновь сжал женщину в объятиях, осыпая бешеными поцелуями. Рука скользнула в вырез платья, погладила пышную грудь, пальцы перекатывали сосок, пока он не отвердел и не вытянулся, что лучше всяких слов говорило о страстном желании. На какую-то долю секунды Юфимия обмякла в руках любовника, наслаждаясь столь очевидной страстью, но тут же застыла, когда он тихо сказал, едва прикасаясь языком к мочке ее уха:

— Ты знаешь мое решение, крошка. Придется жениться на англичанке из богатой семьи! А любовницей у меня будет шотландская сучка из холодной приграничной территории.

— Может, и сучка, только не эта! — бешено вскинулась Юфимия. — Тебе известно мое мнение на этот счет, Джаспер.

Либо я буду твоей женой, либо выйду за графа Данмора и избавлюсь от тебя. Неужели какая-нибудь английская маменькина дочка может дарить такую любовь? — процедила она, притягивая к себе его голову и впиваясь в тубы…

Джаспер столь же лихорадочно отвечал на ее поцелуй.

Прошло довольно много времени, и наконец он, подняв голову, повелительно сказал:

— Ты сегодня же едешь со мной в Англию, Юфимия, и если этот щенок, твой братец, попытается помешать, я убью его! Ты не создана для замужества, кошечка, слишком уж ты развратна, Юфи, и порочна… Станешь моей содержанкой, крошка, на зависть всей Англии, а я буду гордиться твоей красотой перед всем светом. Почему ты так стремишься стать моей женой? Супруге предназначена одна роль — племенной кобылы: пусть рожает здоровых детей! Такие никого не интересуют, Юфимия, а вот вслед тебе все будут жадно глазеть, желая только одного — оказаться на моем месте, мечтая лишь о блаженстве лежать каждую ночь между твоими молочно-белыми ляжками. Кошечка, я предлагаю тебе гораздо лучшую участь.

Глаза Юфимии зловеще блеснули.

— И как долго я буду вашей возлюбленной, милорд? Будет ли наш союз вечным?

Сэр Джаспер ухмыльнулся:

— Ты, смотрю, практичная женщина, Юфимия. Будешь моей любовницей, пока я этого буду хотеть.

— А потом, Джаспер?

— Если все еще сохранишь красоту, — откровенно ответил тот, — надеюсь, сможешь найти другого покровителя.

Она вырвалась из объятий и сжатыми кулачками начала бить его по голове и груди, яростно вопя:

— Ты ублюдок, Джаспер Кин! Английский ублюдок! Кто я, по-твоему, — крестьянская девка, что осмеливаешься предложить мне подобное? Я женщина из приличной семьи, дворянка по происхождению, хотя и не титулованная! И хочу выйти замуж, а не валяться по чужим постелям! Никуда я не поеду! Не заставишь!

И, размахнувшись, отвесила любовнику звонкую пощечину.

Тот, смеясь, поймал ее руку, обжег ладонь поцелуем.

— Не сомневаюсь ни в репутации твоего семейства, крошка, ни в твоей родословной! Вот только ты — шлюха. Прирожденная шлюха и всегда такой останешься!

Они продолжали ссориться, и, поняв, что это скорее всего продлится довольно долго, Роберт Хэмилтон поспешил назад, в спальню.

Отодвинув засов, он проскользнул в верхний холл и с облегчением заметил, что, кроме него, Юфимии и сэра Кина, в доме никого не осталось. Слуги и малыши успели уйти.

Возвратившись к скрытому наблюдательному пункту, он обнаружил, что ярость сестры нисколько не улеглась.

— Ради Бога, Юфимия! — говорил сэр Джаспер. — Ты единственная женщина, к которой я питаю такую страсть!

Неужели тебе этого недостаточно?

— Страсть? — почти истерически расхохоталась Юфимия. — Что ты знаешь о страсти, Джаспер?! По сравнению с графом Данмором ты всего-навсего похотливый кабан!

И вновь засмеялась.

— Да-да, — кивнула она, увидев удивленное лицо Джаспера. — Он овладел мной, и его гордый жезл — орудие жеребца, в сравнении с которым твоя жалкая снасть выглядит просто дождевым червяком, — не краснея, солгала женщина, пытаясь возбудить ревность в любовнике.

Лицо сэра Кина потемнело, губы растянулись в яростной Гримасе, обнажая острые зубы. Не в силах сдержать обуревавший его гнев, сэр Джаспер с такой силой ударил Юфимию по лицу, что та пошатнулась.

— Ты заявляешь, что хочешь замуж, грязная сука, ну а я говорю, что у тебя холодное злобное сердце, душа прирожденной шлюхи! — заорал он.

— А ты ревнивый глупец, Джаспер Кин, — издевательски усмехнулась Юфимия. — И никогда не мог удовлетворить меня!

Слаб в постели, как хилый мальчишка, и я так и скажу всем, если попробуешь украсть меня и не женишься!

— Если я так не нравлюсь тебе, крошка, почему хочешь выйти за меня, а не за своего прекрасного графа? — хитро прищурился он.

— Потому что люблю тебя, помоги мне Боже, — призналась Юфимия.

— Тогда поедешь со мной, и сегодня же! — приказал англичанин, чуть смягчившись и посчитав, что наконец победил В схватке. Если сучка попытается сопротивляться, — пожалеет!

— Никогда, — упрямо ответила Юфимия.

— Поедешь, кошечка, — твердо повторил он, и если Юфимия Хэмилтон не заметила решимости в глазах любовника, брат из своего укрытия видел все. — Ты моя, Юфимия, и никому, даже братцу-ублюдку короля Джемми, не позволю украсть то, что принадлежит мне, пока я сам от этого не отказался.

Глаза англичанина зловеще сузились, и, неожиданно размахнувшись, он безжалостно швырнул ее на пол и, упав сверху, одной рукой задрал до талии нижние юбки, а Другой высвободил из панталон твердый, как древко копья, фаллос.

— Пора, кошечка, возобновить знакомство с этим хилым червяком!

Юфимия, застигнутая врасплох, пронзительно взвизгнув, словно ошпаренная кошка, начала молотить его кулаками, но сэр Джаспер, не обращая ни на что внимания, все глубже врезался в нее. Гневные протесты постепенно стихли: верх взяла страсть. С губ Юфимии срывались стоны наслаждения, пальцы рвали сорочку любовника, острые ногти впивались в спину.

Трижды она содрогалась в экстазе, только после этого англичанин удовлетворил собственную похоть; по всему было видно. что он еще не насытился.

Роберт Хэмилтон заметил, как лицо сестры исказилось от страха, и, осторожно приоткрыв потайную дверь, вошел в библиотеку Она увидела его; полные отчаяния глаза молили брата уйти.

Молодой лэрд колебался — пусть Юфимия порочна до мозга костей, но ведь это его родная сестра!

Ягодицы англичанина сжимались и подергивались: полустон-полурычание возвестило о том, что пик наслаждения близок. Юфимия выгнула спину и подняла бедра, отвечая на мощные толчки; с губ срывались страстные вздохи.

— Спасай малышей! — выкрикнула она и сделала брату знак уходить, в надежде, что охваченный похотью любовник не услышит дерзких слов.

Роберт Хэмилтон снова заколебался, разрываемый между осторожностью и любовью к сестре.

— Быстро! Поспеши! — простонала она.

— О нет, моя приграничная шлюха, — прошипел сэр Джаспер Кин, приняв ее крики на свой счет. — Я владею тобой в последний раз и, клянусь Богом, намереваюсь наконец насытиться Он с удвоенной силой врезался в ее плоть, извиваясь и рыча от страсти.

Услышав слова англичанина, Роберт Хэмилтон вышел так же незаметно, как появился. По всей видимости, сэр Джаспер наконец смирился с решением Юфимии и, когда устанет от нее, соберет своих людей и уедет, оставив в покое обитателей Калкерн-Хауса. Но все же лучше не показываться, пока англичанин не уедет. Роберт каким-то шестым чувством понял, где могут скрываться дети.

Здание окружала густая поросль ежевики, и бедняжки наверняка сидят в канаве, вырытой почти у самых корней.

И в самом деле, дети оказались именно там. Старая Уна прижимала маленького Джорди к иссохшей груди, пытаясь удержать его от крика, могущего выдать их убежище.

Мег и Мэри вцепились друг в дружку: в широко раскрытых глазах девочек стоял ужас.

— Все будет хорошо, малыши, — утешил Роберт, спрыгнув в канаву. — Англичане скоро уедут, но вы тем временем сидите тихо, как мышки!

— Они убьют нас, если найдут, Робби? — дрожащим голоском прошептала малышка Мэри.

— Да, — честно признался брат. В таких ситуациях лучше говорить правду — от этого зависят их жизни.

Услышав голос Юфимии, Роберт посмотрел в сторону дома, который с этого места был виден как на ладони. Сэр Джаспер Кин выволок ее на улицу; женщина отчаянно сопротивлялась, громко проклиная его со всей накопившейся в душе ненавистью.

За спиной сестры лэрд заметил высоко взметнувшиеся языки пламени и застонал от отчаяния. Проклятый ублюдок поджег Калкерн-Хаус.

— Джаспер! Джаспер! Пощади меня! — кричала Юфимия, пытаясь вырваться.

Но англичанин лишь расхохотался и еще крепче вцепился в темно-рыжие волосы, вынуждая ее откинуть голову.

— Я говорил, Юфимия, что ты будешь моей, только пока мне так угодно. Ну так вот, ты не нужна мне больше, похотливая сука!

— Тогда отпусти меня, — взмолилась Юфимия. Темно-синие глаза панически забегали, как у загнанного зверя.

— Отпустить? К графу Данмору? Нет! Если тебе не быть моей, то, клянусь Богом, и ему не будешь принадлежать! Не хочу больше тебя как свою шлюху, Юфимия Хэмилтон, но считаю, что вправе решить твою судьбу!

Англичанин подтащил женщину к отряду всадников и, удерживая ее за волосы, свободной рукой сорвал одежду, оставив Юфимию обнаженной.

— Не смейте смотреть! — похолодев, приказал Роберт Хэмилтон сестрам, зная то ужасное, что произойдет сейчас.

— Добыча сегодня скудная, ребята, — объявил сэр Джаспер наемникам, — но вы можете поразвлечься с этой красоткой! С пылу, с жару! Сочная, как персик, и я уже успел подготовить ее, так что берите! Берите! — И грубо толкнул Юфимию вперед.

Она споткнулась, но каким-то, образом ухитрилась сохранить равновесие. Кольцо англичан сомкнулось вокруг дико озиравшейся в поисках спасения женщины. Руки ее непроизвольно дернулись, прикрывая обнаженную грудь и треугольник между бедер. Пламя пожара бросало пятнистые тени на стройное белое тело; в ночной тишине слышалось лишь потрескивание огня; присутствующие завороженно молчали. Но тут огромный широкоплечий мужчина двинулся из круга, высвобождая из панталон раздувшийся член. Юфимия взвизгнула и отскочила, словно желая скрыться. Но спасения не было.

— Иди сюда, крошка, — проворковал мужчина, подкрадываясь к ней. — Вот увидишь, лучше Джонни никто не трахается!

Он протянул к ней руки. Юфимия, снова вскрикнув, бросилась бежать, но двое других, схватив ее, швырнули на землю.

Джонни несколько секунд постоял, глядя на несчастную сверху вниз, улыбаясь, упал на колени и грубо, одним толчком врезался в нее.

Даже сейчас, вспомнив весь этот кошмар, Роберт Хэмилтон дрожал от ужаса и отвращения. Измученными Пустыми глазами смотрел он на графа Данмора.

— Через минуту началась свалка — ее насиловали жестоко, безжалостно, снова и снова. И все мы видели это — и я, и дети.

Поверьте, Мег сказала правду. Я тоже не забуду эти крики до смертного часа. И никогда не смогу простить себя. Я мог бы спасти ее, но не сделал этого, только трусливо дрожал в канаве, пока убивали мою сестру. Я ничем не мог помочь ей. Единственное, что было в моих силах, — успокоить Мег и Мэри и не позволять малышу Джорди плакать — тот был смертельно испуган. А вокруг были одни англичане. Девочки и старая Уна цеплялись за меня, умоляя не покидать их. Что было делать? Не мог я отдать сестричек и брата в лапы этим зверям! Не мог!

А когда они покончили с Юфимией, бросили в пламя ее обнаженное тело. Я уверен, к тому времени она была уже мертва, потому что крики давно стихли.

Потом англичане забрали всех лошадей и скот и угнали их за границу. Милорд, всего бы этого не случилось, не будь моя сестра шлюхой! Теперь вы знаете всю правду. Всю! — вызывающе выкрикнул юный лэрд, глядя на графа.

Воцарилось глубокое молчание. И неожиданно Тэвис Стюарт дружески стиснул плечо Роберта.

— Значит, с этим покончено, — спокойно сказал он. — Твоя семья и слуги отправятся со мной в замок Данмор. Будете жить в нем, пока не отстроят дом.

Голос его звучал ровно, бесстрастно.

— Что бы там ни случилось, Юфимия Хэмилтон была моей невестой, и я не позволю ее семье страдать. Убив твою сестру, англичане запятнали как честь Стюартов из Данмора, так и имя Хэмилтонов из Калкерна. И мое право и долг как графа Данмора обрушить свой гнев на этого ничтожного дворянина, — Но что мы будем делать, милорд? — спросил Роберт Хэмилтон.

— Сначала нужно найти логово английской лисицы, а потом сжечь его до основания, как он сжег твой дом. Возвратим коней и скот и в возмещение ущерба заберем все, что принадлежит ему! Англичанин, конечно, решит, что на этом все кончено, но не тут-то было! Выждем и будем начеку. Сэр Джаспер хвастался твоей сестре, что король Ричард найдет ему подходящую жену.

— Может, это все пустая болтовня? — предположил лэрд. — К чему королю Англии беспокоиться о мелком вассале? Я не очень-то много о нем знаю, только со слов Юфимии. Неизвестно даже, имеется ли у него дом. Но сестра никогда не говорила о том, есть ли у него влиятельные родственники.

— Терпение, парень, — посоветовал граф. — В свое время мы узнаем все, что можно, о сэре Джаспере Кине. Если король Ричард и в самом деле собирается устроить ему выгодный брак, боюсь, что невеста, не выйдя замуж, может стать вдовой. Англичане дорого заплатят за сегодняшнюю ночь!

— Но как мы найдем дом сэра Джаспера?

— Думай, Роб. Этот потаскун не может держать штаны застегнутыми — сам говорил, у него полно женщин. Богу известно, и у нас своих распутников полно, но англичанин убил шотландку из хорошей семьи. Убил намеренно, злобно и хладнокровно. Мы найдем Кина, парень, уж кто-нибудь знает, где его нора, и обязательно проговорится: либо совесть замучит, либо жадность и корысть развяжут языки. Я намереваюсь предложить награду тому, кто сообщит, где скрывается подлый ублюдок. Поверь, часто золото — более могущественное оружие, чем меч!

Молодой лэрд, подумав немного, согласно кивнул.

Но тут кто-то дернул его за рукав, и, повернувшись, юноша оказался лицом к лицу с крошечной старушкой. Глубоко запавшие глазки на сморщенном лице злобно впивались в Роберта.

— Что тебе, Уна?

— Мне? — раздраженно прошипела старуха. — Сейчас скажу, мистер Роберт; мистрисс Мег вот-вот упадет, а мистрисс Мэри и крошка Джорди промерзли до костей и голодны. Я уже потеряла одного малыша!

Слезы катились по щекам, но голос ее не дрожал.

— Неужели должна потерять еще одного, пока вы тут замышляете месть? Все ваши планы можно прекрасно обсудить перед теплым очагом, за стаканом доброго вина!

Еле заметная улыбка коснулась уголков плотно сжатых губ Тэвиса Стюарта при виде растерянного лица молодого лэрда, стоявшего, как нашкодивший школьник, перед разгневанной старухой.

Очевидно, что эта маленькая женщина никого и ничего не боялась.

— Могут дети усидеть на лошади? — спросил он.

— Да! Я поеду с мистрисс Мэри, а мистрисс Мег возьмет Джорди. Я бы, конечно, предпочла телегу — не люблю этих четвероногих зверюг! А куда же мы поедем?

— В Данмор, добрая женщина, и я возьму с собой самого младшего. Моя мать, леди Флеминг, посоветует, что делать с малышами, а вы останетесь в Данморе, пока Калкерн-Хаус не будет отстроен, — ответил граф.

Уна кивнула.

— С вашей стороны благородно дать нам убежище, — деловито ответила она и направилась к своим подопечным, сидевшим на больших камнях.

— Она побочная дочь моего прадеда, — пояснил лэрд, — ее мать была кормилицей у его жены.

— Понимаю, — кивнул граф. — Старуха — ваша родственница! Это хорошо, родственники обычно преданны друг другу.

Лэрд покраснел, поняв намек.

— Я не знал, что делать с Юфимией, — беспомощно развел он руками. — Она старше на три года. Когда моя мать, родив Джорди, умерла, отец выполнял каждый каприз сестры.

Она всегда была его любимицей, хотя вслух об этом не говорилось. В прошлом году отца убили, и с Юфимией совсем сладу не стало, — тихо пробормотал Роберт.

— Юфимия не очаровала меня, Роб. Будь она моей сестрой, я, наверное, избил бы ее до полусмерти. Я почти не знал девушку, хотя надеялся, что через какое-то время мы сможем уважать и любить друг друга. Ты знаешь, почему я просил руки Юфимии? Пора было жениться, да и мать все время этого требует. Кроме того, мне нравилось, что наши земли рядом. К тому же Юфимия была очень красива, а какому мужчине не понравится иметь в своей постели хорошенькую женщину?

— Да, — с готовностью согласился лэрд, — и так приятно, когда от нее хорошо пахнет! Юфимия всегда пахла дикими розами… — Но тут, опомнившись, Роберт Хэмилтон сразу посерьезнел. — Благодарю за помощь, милорд, и за кров, предложенный моей семье и слугам.

Причины, по которым собирался жениться граф, не удивили Роберта, они были достаточно разумны и практичны. Обычно любовь приходила уже после венчания… и какое отношение имеет любовь к хорошему браку? Лэрд был польщен, когда граф Данмор попросил руки его старшей сестры, ибо Тэвис Стюарт, незаконный брат короля Джеймса, мог рассчитывать на лучшую партию. До того как зашла речь о женитьбе, он в общем-то не знал графа. Данмор почти все время жил при королевском дворе. Его считали суровым, но справедливым человеком.

— Вот-вот хлынет ливень. Роб, — сказал граф, прерывая нить его раздумий. — Весна в этом году ранняя. Думаю, твои сестры и брат не вынесут холода. Пора ехать.

Лэрд с тревогой оглянулся на детей.

— Да, — согласился он, только сейчас ощутив, как устал.

Заметив выражение лица молодого человека, граф сказал:

— Чем скорее доберемся до Данмора, паренек, тем скорее сумеем придумать, как отомстить сэру Джасперу Кину. Ни моя честь, ни твоя не будет удовлетворена, пока англичанин не заплатит за жизнь Юфимии своей собственной, но сначала мы немного позабавимся.

Он взмахнул рукой — немедленно привели лошадей. Вскочив на коня, граф взял на руки перепуганного Джорди и посадил перед собой в седло.

— Не плачь, малыш, — строго сказал он. — Не то перепугаешь лошадей. Ты Хэмилтон, а Хэмилтоны не боятся никого, кроме Бога.

Мальчик поднял на графа огромные голубые глаза и серьезно кивнул густобровому человеку, крепко державшему его.

Потом огляделся и гордо выпрямился.

Старая Уна и сестричка Мэри сидели в дамском седле на старом жеребце, а Роб был вынужден взять Мег.

— Не буду кричать, — прошепелявила она.

— Молодец! — крикнул граф.

Роберт Хэмилтон, едва удерживая впавшую в полуобморочное состояние сестру, оглянулся в последний раз на то, что было когда-то их домом.

Чернеющие остовы стен и все еще дымящиеся бревна, казалось, взывали о мщении. Поднявшийся ветер словно доносил предсмертные вопли Юфимии. Да, граф был прав — англичанин не должен остаться безнаказанным. Только тогда душа Юфимии обретет покой.

Несмотря на беду, которую навлекла на них сестра, они не думали о ней плохо. Роберт будет вспоминать только о счастливых минутах — ведь под конец доброта, которая, как он верил, скрывается в сердце всех женщин, взяла верх, и Юфимия единственный раз в жизни подумала о сестрах и братьях! Да! Она будет отомщена!

Лэрд Калкерн отвернулся от трагических руин древнего дома и, вонзив каблуки в бока лошади, помчался навстречу надвигающейся буре.

Часть 1. НЕВЕСТА ИЗ ПРИГРАНИЧНЫХ ЗЕМЕЛЬ

Глава 1

Миддлхэм-Касл величественно стоял на южных холмах; высокие серые стены и башни гордо поднимались над деревушкой Уэнслидейл.

В этот ясный сентябрьский день король был в своей резиденции — знамя с белым кабаном развевалось на самой высокой башне. Коронация состоялась почти три месяца назад, и король с небывалым триумфом въехал в Йорк. Как любили его верные северяне, как тепло приняли Анну и маленького Эдуарда! Гостеприимство было таким радушным, что король оставался там дольше, чем ожидал, решив объявить о введении Эдуарда в права наследования и дать ему титул принца Уэльского в Йоркском кафедральном соборе.

Недди, так любовно называли маленького принца, конечно, останется здесь даже после отъезда короля.

Ричард, король английский, потянулся к кубку и благосклонно оглядел собравшихся родственников.

Овдовевшая кузина, леди Ровена Грей, и ее маленькая дочь приехали сюда, чтобы провести несколько дней с королевской семьей. Милая Ро, представительница одной из младших ветвей семейства Невиллов, рано осиротела и воспитывалась тестем короля, графом Уорвиком, вместе с будущей женой короля Анной. Ровена и Анна были близкими подругами, хотя много лет не виделись.

Первый муж Анны был принцем Уэльским, сыном короля Генриха IV и Маргариты Анжуйской. Ровену же в тринадцать лет выдали замуж за Генри Грея, барона Грейферского, небогатого приграничного лорда, владельца небольшой, но стратегически важной крепости. Сэр Генри, насколько помнил Ричард, был верным и порядочным человеком, на несколько лет старше жены. Он погиб в прошлом году в одном из сражений нескончаемой необъявленной войны между Англией и Шотландией. Войны, бушевавшей много столетий на границе двух королевств. Сэр Генри оставил всего одного ребенка, Арабеллу; девочка была на год старше своего двоюродного брата — сына короля. Разница в их возрасте почти не ощущалась — Недди было десять, а Арабелла, хрупкая и очень худенькая, еще не достигла зрелости. Однако девочка была очень сообразительна и не только играла в шахматы на равных с Недди, но и ухитрялась выигрывать.

Ричард усмехнулся. Девчонка, несомненно, унаследовала ум отца — ведь милая Ро не способна играть в шахматы и, уж конечно, не сосредоточится ни на чем, что сложнее рисунка для вышивания! Да и личико у малышки прелестное. Конечно, ее мать не уродина, но Ровена Невилл Грей со своими светло-голубыми глазами и густыми пшеничными косами казалась почти простушкой рядом с дочерью. Бледно-золотистые, странно отливающие серебром волосы и светло-зеленые, поставленные чуть косо глаза Арабеллы, резко контрастирующие с ее густо-черными бровями и ресницами, обещали, что из девочки вырастет редкая красавица.

Король снова усмехнулся. Почему так всегда бывает: у богатых наследниц, как правило, лошадиные физиономии, а дочери из обедневших семей — сплошь красотки? Очевидно, Бог все же ведет честную игру.

— Она обручена? — спросил он вслух, кивая на Арабеллу.

— Генри и я хотели выдать дочь замуж за ее кузена, но тот умер прошлой осенью от оспы, милорд, — ответила Ровена Грей. — Ох, Дикон! — с надеждой воскликнула она. — Найди для нее подходящего мужа! Я так беспомощна в подобных вещах, и мне не к кому больше обратиться. Знаю, знаю, ты очень занят, особенно теперь, когда стал королем, но не сможешь ли уделить Арабелле хоть немного времени и выдать ее замуж? Мы в Грейфере отчаянно нуждаемся в мужской руке. Я живу в постоянном ужасе — а вдруг шотландцы перейдут границу? Даже не знаю, как защитить свои владения.

— Почему ты сама не выйдешь замуж, Ро? Арабелла еще молода, но тебе легко будет найти мужа, — ответил король.

— Нет! Кто женится на бедной женщине? У меня ничего нет, кроме маленького приданого, которое дал милорд Уорвик, когда я выходила за Генри. Боюсь, претендентов скорее привлечет Грейфер, и мою дочь могут убить из жадности и желания получить наследство. Если Арабелла выйдет замуж, а моей руки кто-то попросит, пусть так и будет, но я не выйду замуж вторично, пока не обеспечу будущего девочки, — твердо объявила Ровена Грей.

— Думаю, с твоей стороны это весьма разумно, кузина, — заметила королева Анна и умоляюще поглядела на мужа. — Ну прошу, Дикон, найди мужа для малышки Арабеллы! Грейфер попадет в хорошие руки, и будет кому охранять нашу границу!

Вспомни, отец Арабеллы был двоюродным братом лорда Джона Грея, первого мужа жены твоего усопшего брата.

— Генри всегда был предан вашему величеству, — быстро добавила леди Ровена, потому что король Ричард, хоть и любил покойного брата, короля Эдуарда IV, и был самым верным его подданным, терпеть не мог вдовствующую королеву.

Элизабет Грей была старше мужа на несколько лет. По мнению многих, она околдовала короля и женила его на себе. По справедливости нужно было признать — она оказалась хорошей женой и родила мужу много детей, в том числе и двух сыновей, но при этом, пользуясь своим положением, делала все для обогащения и возвышения собственных родственников. Поэтому у Элизабет было мало сторонников, и никто не встал на защиту вдовы, когда церковь — после того как в апреле прошлого года Эдуард скончался — объявила ее брак с усопшим недействительным, а детей — незаконными, не имеющими права наследовать трон отца.

Как выяснилось, первая жена короля, леди Элинор Батлер, была еще жива, когда Эдуард IV похитил вдовствующую леди Элизабет Грей и тайно женился на ней. Могущественные лорды не желали правления мелких дворян, и, хотя Эдуард IV назначил брата опекуном своих сыновей, родственники королевы немедленно начади интриговать, стремясь заполучить всю полноту власти.

Распри немного утихли, только когда маленького Эдуарда V объявили незаконным сыном покойного короля, а корона была отдана Ричарду III, его дяде.

Ричард поместил племянников в надежном месте, под опеку, чтобы детей не похитили, а их именем не подняли восстание. И так уже по стране пошли слухи, что король расправился с племянниками, но тот слишком любил детей, пусть даже рожденных не в законном браке, и был всем сердцем предан Эдуарду. Но низложенная королева в своем Вестминстерском убежище рвала и метала, оплакивая потерю трона и право опеки над детьми, и даже открыто пыталась устроить брак старшей дочери, Элизабет, с наследником семейства Ланкастеров, Генри Тюдором, заклятым врагом Ричарда.

Королева Анна верно рассчитала, напомнив мужу об отдаленном родстве Арабеллы Грей с семьей невестки. Север Англии — Йорк, Нортумберленд, Гамбрия — всегда был лоялен по отношению к ее мужу, но даже здесь Ричард начал повсюду видеть несуществующих врагов. Он попытался припомнить крепость Грейфер. Маленькая, но стратегически выгодно расположенная почти на самой границе. Первые сигналы тревоги подавались именно оттуда — шотландцы имели обыкновение появляться большими отрядами и всегда вступали в заговоры с врагами английской королевы. Опасно, если эта маленькая крепость попадет в недружественные или предательские руки. Ее хозяином должен стать человек, безраздельно преданный Ричарду Английскому и никому другому.

— Думаю, ты права, душечка, — ответил он супруге. — Нужно найти нашей маленькой кузине Арабелле мужа еще до нашего отъезда из Миддлхэма.

— Она слишком молода для замужества, — возразила Ровена.

— Да, но жениха можно выбрать и сейчас, — уточнил король. — Твои опасения насчет Грейфера вполне оправданны, Ро. Мне нужен там сильный хозяин, чтобы не беспокоиться за безопасность северных границ. Я подумаю об этом, Ро… Можешь быть уверена, я не оставлю тебя без защиты. Нужно было сразу же обратиться ко мне.

— Дикон… — по привычке начала она, но тут же поправилась; — Сир, я и мое дитя — самые ничтожные из ваших подданных. Не пошли моя дражайшая Анна за нами, мы остались бы в Грейфере, и мне даже в голову не пришло бы обращаться к вам по такому незначительному поводу.

Король взял руку леди Грей и похлопал по пухлой ладони.

— Ровена, ты наша родственница, кузина моей милой Анны и ее лучшая подруга. Не выйди ты так рано замуж за сэра Генри, осталась бы с ней и теперь была бы придворной дамой.

Оттого что твоя жизнь пошла по другому пути, мы любим тебя не меньше.

Ричард поднес руку Ровены к губам и поцеловал, прежде чем отпустить.

— Сир…

Голубые глаза наполнились слезами.

— Дикон, Ро. Дикон, как прежде…

— Дикон, ты так добр. И всегда был добр ко мне. Я помню, когда в детстве старшая сестра Анны, Изабелла, так жестоко обращалась со мной, ты всегда меня защищал. В твоем характере — не давать в обиду слабых. Счастлива страна, имеющая такого монарха, как ты. Но молю тебя еще об одной милости.

— Все что пожелаешь, Ро.

Ровена Невилл Грей выдавила улыбку:

— Ты щедр, благороден, Дикон, но я не хочу ловить тебя на слове. Просьба моя невелика. Хотя я любила Генри, все же была слишком молода, когда милорд Уорвик отослал меня в Грейфер. Я потеряла двух сыновей до Арабеллы и еще одну дочь после ее рождения. Объяви о помолвке, чтобы в Грейфере вновь появился хозяин, но отложи формальную церемонию, пока моя дочь вырастет, чтобы стать женой в полном смысле слова.

Ричард взглянул на жену; королева кивнула в знак согласия.

— Выбери жениха, — посоветовала она королю, — а с официальной помолвкой и свадьбой подождем, пока Арабелла не повзрослеет. У Грейфера появится защитник, но если малышка вырастет и полюбит другого, как я всегда любила вас, милорд, она по крайней мере не будет вынуждена идти к алтарю с нелюбимым. Если официальная помолвка состоится, девочка будет связана словом. Если же настанет день, когда она пожелает другого мужа, защитнику Грейфера будет предложено хорошее вознаграждение за его труды и несостоявшийся брак.

— У тебя нежное сердце, любовь моя, — ответил король, — будь по-твоему. Что скажешь, Ровена?

— Согласна, Дикон, согласна! — улыбнулась леди Грей, обрадованная, что Ричард согласился помочь.

Вряд ли Арабелла решит выйти замуж не за того, кого ей выберет король, и в Грейфере по-прежнему будет хозяин. Как ужасны были эти месяцы, прошедшие со дня кончины Генри! Он умер год назад, прошлым летом, и Ровена искренне верила, что только заступничество благословенной Матери Божьей спасло их дом от набега дикарей — шотландцев, но долго ли еще это может продолжаться? Грейфер так нуждался в новом господине.

Правда, она не была так уж беззащитна. Верный командир гарнизона капитан Фитцуолтер по-прежнему оставался на посту, но не был хозяином Грейфера. Он появился там, когда Генри был совсем еще молодым, и предложил свои услуги. Никто не знал, откуда он пришел, а сам Фитцуолтер не любил откровенничать. Он начал с простого солдата и дослужился до капитана. Его жена выполняла работу прачки и успела подарить мужу целый выводок здоровых дочерей и одного чудесного сына.

Мальчик Рауэн Фитцуолтер, годом старше Арабеллы, вместе с младшей сестрой Лоной были ближайшими друзьями наследницы Грейфера. Ровена подумала, что капитан тоже обрадуется, узнав о решении короля. Он, конечно, выполнял свои обязанности, но тяжкое бремя ответственности было ему не по душе.

Остается только ждать, когда король вновь вспомнит о данном слове.

Принц Эдуард и Арабелла, закончив шахматную партию, подбежали к родителям. Щеки мальчика раскраснелись от возбуждения, и мать пощупала ему лоб. Эдуард раздраженно отстранился, но королева, вновь обняв его, сказала:

— Твой отец, Недди, обещал найти кузине Арабелле хорошего мужа. Как мило с его стороны, правда?

— Я хочу жениться на кузине! — повелительно заявил мальчик. — Она мне нравится. Когда играем в шахматы, не поддается, как другие!

— Ты не можешь жениться на мне, Недди, — вмешалась Арабелла. — Так не годится.

— Почему? — требовательно спросил Эдуард.

— Потому что ты — принц, глупенький. Принцы женятся на принцессах. Когда-нибудь ты станешь королем, — объяснила Арабелла чуть раздраженно, неужели он не понимает таких простых вещей?

— Если я буду королем, — совершенно логично возразил мальчик, — почему не могу сделать тебя принцессой и жениться? Короли могут делать все, что захотят.

— Не всегда, — строго сказал отец, хотя глаза улыбались. — Твоя кузина имеет в виду, что короли должны заключать выгодные браки и этим помогать своей стране. Твоя невеста должна приехать из государства, которое вместе с Англией будет сражаться против общих врагов, а может… придется жениться на дочери из враждебного семейства, чтобы покончить со старинными распрями. Невеста принесет в приданое не только золото, но и земли.

— У Арабеллы есть Грейфер, — напомнил принц.

— Грейфер, — вмешалась Арабелла, — маленькая крепость.

Твой замок в Миддлхэме в пять раз больше. Кроме того, мой муж должен жить в моем доме, в Грейфере, и защищать Миддлмарш от шотландцев. А король должен путешествовать по всему королевству, Я не могу быть твоей женой, но, может, мы останемся друзьями?

— Думаю, ты права, — немного разочарованно ответил принц, но тут же лицо его просветлело:

— Давай посмотрим щенят, которых только что принесла лучшая сука из отцовской своры! Они сейчас на псарне. Отец подарил их мне. Хочешь одного, кузина Арабелла?

— Ой, Недди, пожалуйста! — обрадовалась девочка и умоляюще взглянула на мать. — Можно, мама? Можно?

Ровена рассмеялась:

— Думаю, в Грейфере хватит места еще для одной гончей.

Если Недди хочет подарить тебе щенка и король согласен, можешь выбрать одного.

Дети весело выбежали из комнаты; обе матери нежно глядели им вслед.

— У нее светлая голова, у твоей красавицы, Ро, — хмыкнул король. — Истинная дочь своего отца.

Женщины рассмеялись. Ровена Невилл никогда не была особенно ревностной или способной ученицей, едва умела читать и умела лишь ставить подпись, а уж что касается счета… Однако хозяйкой Ровена была превосходной, и нельзя найти такого снадобья или блюда, которое она не смогла бы приготовить самым тщательным образом. Сваренное под ее руководством мыло. могло удовлетворить самую требовательную придворную красавицу, засахаренные фрукты и конфеты заслуживали самых высоких похвал, а вышитые гобелены были произведениями искусства.

Дома Ровена успела посадить прекрасный сад и ухаживала за ним, но вот умом не отличалась и с веселой откровенностью сама в этом признавалась.

— Да, Арабелла — дочь Генри во всех отношениях, Дикон.

Читает ради собственного удовольствия, — словно не веря себе, продолжала леди Грей, — а когда наш управляющий заболел и не мог вести счетные книги, заменила его и даже обнаружила несколько ошибок. Говорит по-французски и латыни. Генри так нравилось учить дочь, и Арабелла оказалась способной ученицей. Если у нее и есть какой-то недостаток — это чрезмерные прямота и откровенность. Видели, как она обращается с Недди? Совсем ничего не боится!

— Когда-нибудь Арабелла станет необыкновенной женщиной, Ро, — сказал король, ободряюще улыбаясь кузине. Милая женщина, но как Генри столько лет мог жить с подобной женой? Стоит поговорить с ней четверть часа, и чувствуешь, что умираешь от скуки, но его драгоценная Анна любила Ро почти так же, как он сам любил жену чуть не с раннего детства.

— Дикон найдет Арабелле подходящего жениха, — заверила королева, и обе женщины принялись сплетничать об общих знакомых, предоставив королю предаваться невеселым мыслям. Скоро придется уехать из Миддлхэма и заняться делами королевства, обстановка в котором неспокойна. Несмотря на мнение многих, Ричард вовсе не стремился получить корону и был удивлен не меньше других, когда церковь обнаружила, что брат женился при живой жене. Ричард всегда намеревался верно служить племяннику. Покойный брат тогда назначил его регентом, чтобы защитить королевство от жадных и честолюбивых родственников Элизабет Вудвилл Грей, желавших стать опекунами малолетнего Эдуарда.

Но лорд Гастингс вовремя сообщил Ричарду об их планах, и тот успел перехватить королеву и ребенка на дороге в Лондон и забрать мальчика, пока заговорщики не успели ничего предпринять. Партия королевы, конечно, стремилась немедленно короновать Эдуарда, упразднить протекторат и назначить регентом кого-либо из семьи Вудвиллов. И хотя Ричард ничего не имел против скорейшей коронации, все же сознавал, что именно он должен стать регентом Англии и защитить мальчика, народ и мечты брата.

Партии королевы было нанесено поражение из-за характера самой Элизабет. Потом все узнали об истории с леди Элинор Батлер, и хотя некому было опровергнуть обвинение — вышеназванная дама к тому времени скончалась, — Ричард не стремился к власти. Лорды сами предложили ему трен. Вначале он отказался, зная, что многим будет не по душе известие о низложении принца Эдуарда, но в конце концов согласился — иного выбора не было.

Голоса недовольных быстро стихли — Ричард казнил тех, кто стремился продолжать распри, ослабляя Англию, делая ее уязвимой для внешних врагов — Франции, Испании и Шотландии. Ричард очень жалел об этой жестокой необходимости.

Теперь он был признан и коронован, и его возлюбленная Анна стала королевой. Маленький Недди получил титул принца Уэльского, а Элизабет Вудвилл Грей плела интриги на юге. Племянники были надежно спрятаны, хотя вовсе не в Тауэре, как предполагали многие. Там до них можно было легко добраться.

Ричард приказал подмешать снотворное в вино стражников и лично вывел братьев, Эдуарда и Ричарда, из Тауэра и отправил их в Миддлхэм. Мальчики были достаточно умны и понимали необходимость сохранения тайны. Здесь они жили в безопасности и следующие несколько лет, скрываясь от всего мира.

Даже сын Ричарда ничего не знал об этом.

— Еще день. Всего один солнечный сентябрьский денек, прежде чем ему вновь придется надеть королевскую мантию. И нужно уладить брак крошки Арабеллы. Кто? Кто из его людей происходит из благородной, но достаточно скромной семьи, к тому же не женат? Кому можно доверить крепость Грейфер и охрану границ? Кто останется верным королю и не будет искать покровительства на стороне?

Ричард вспомнил солдата, сражавшегося в его войсках, северянина. Как же его зовут?

Ричард велел слуге разыскать лорда Дакра, который немедленно появился в покоях и с поклоном взял предложенный кубок вина. Король пожаловался, что забыл имя рыцаря.

— Кажется, Джаспер, — нерешительно заметил он. — Да-да, Джаспер, это его имя. Но фамилия? Титул?

— Сэр Джаспер Кин, мой повелитель, — напомнил лорд Дакр.

— Именно! Именно Кин! — довольно улыбнулся король, но тут же нахмурился. — Он женат, Дакр?

— Был несколько раз, но овдовел.

— Дети?

— Нет, сир.

— Сколько ему лет? Не хочу навязывать девочке старика.

— Не знаю точно, повелитель, мы не очень близки, но, думаю, около тридцати.

— Хороший возраст, — заметил король, — да и храбрец он отменный. Что ты думаешь, Дакр? Будет ли он преданно защищать Грейфер и станет ли хорошим мужем юной кузине моей жены? Можно ли ему доверять?

— Его преданность несомненна, повелитель; сэр Джаспер будет охранять границу, как свои владения, — ответил лорд Дакр.

Он не упомянул, что сэр Джаспер имел репутацию развратника, — Ричард не одобрял подобных людей и не соглашался в этом с братом, любившим женщин. Король был всегда верен жене, но таких, как он, немного. На первом месте в подобных браках должны быть интересы Англии, поэтому лорд Дакр счел за лучшее промолчать.

— У него есть собственные земли? — спросил король. — Жених должен быть по рождению равным Арабелле.

— Мы состоим с его семьей в отдаленном родстве и в близком — с семейством Перси, — ответил лорд Дакр. — Какая-то собственность у сэра Джаспера есть, но на его дом Нортби-Холл недавно совершено нападение. Очень странно, но шотландцы не тронули ничьих владений, кроме сэра Кина, — сожгли дом до основания, угнали скот и лошадей, правда, никого не убили. Сэр Джаспер хороший человек; думаю, такой брак польстит ему, и рыцарь будет служить вам еще вернее.

— Чем больше у короля друзей, тем лучше, а, Дакр?

Лорд Дакр вежливо улыбнулся:

— Сэр Джаспер здесь, в Миддлхэме, мой повелитель, на случай если желаете оказать ему милость.

— Может, есть еще кто-нибудь, Дакр, кому можно было бы принести столь богатый дар? Девушка окончательно созреет лишь года через два, и официальной помолвки не будет, если я увижу, что они друг другу не подходят. Королева настаивает на этом — она сама много страдала в браке с нелюбимым человеком и хочет видеть Арабеллу счастливой. В столь малой просьбе я не могу отказать Анне.

Подумав немного, лорд покачал головой:

— Нет, сир. Думаю, сэр Джаспер очень подходит как на роль защитника крепости, так и в качестве мужа юной леди Грей.

— Пока никому не говори, — предостерег король. — Я должен все хорошенько обдумать, прежде чем принять решение.

— Как прикажете, повелитель, — ответил лорд Дакр и, низко кланяясь, удалился.

Едва ступив за порог, он поспешил к сэру Джасперу Кину поздравить того с небывалой удачей.

— Веди себя прилично и держи штаны туго подпоясанными, — предупредил он. — Беда, если король проведает о твоем распутстве! Не видать тебе девушки и ее земель! Ричард III — человек строгой морали.

— Я знаю о крепости Грейфер, — ответил сэр Джаспер. — Уютный маленький замок. Наследница богата?

— Не очень, иначе я сам просил бы ее руки для своего побочного сына, — пожал плечами лорд Дакр. — Кстати, помни! Король намерен отложить свадьбу года на два. Королева желает знать, понравишься ли ты девушке. Если нет — свадьбе не бывать!

Вечером король позвал сэра Джаспера Кина и объявил, что решил выдать за него кузину жены, наследницу Грейфера, леди Арабеллу Грей.

Выразив подобающую благодарность, сэр Джаспер порадовал монарха тем, что не выказал неудовольствия, узнав об условиях, связанных с будущим браком.

— Будет ли мне позволено встретиться с невестой, сир? — вежливо спросил он.

— Почему бы нет? Я попросил бы тебя проводить леди Ровену и ее дочь, леди Арабеллу, в Грейфер, где ты можешь сам убедиться, в каком состоянии находятся оборонные сооружения, и произвести изменения, если потребуется. Эта крепость стоит на самой границе с Шотландией, и безопасность Миддлмарша зависит от того, останется ли она в руках англичан.

— Я не подведу вас, повелитель, — искренне заверил сэр Джаспер. Он прежде всего солдат, и трудности его не пугали.

Рыцарь был уверен, что понравится девочке, ибо не встречал еще женщины, которую не смог бы покорить. Мимо высокого красавца с золотыми волосами и золотисто-карими глазами не могла пройти спокойно ни одна дама.

Все обращали внимание на овальное лицо, высокие скулы»и лоб, прямой нос, подбородок с ямочкой и чувственный рот, но редко кто замечал, что эти глаза холодны и непроницаемы, а губы сжимаются в тонкую жесткую линию. Сэр Кин был так же искусен в совращении женщин, как и в солдатском ремесле, хотя в бою никогда лишний раз не рисковал — бесшабашные и безоглядно храбрые редко доживали до победы. Только в порыве страсти мужчина может отважиться на что угодно.

— Приходи в покои королевы завтра утром, после мессы, сэр Джаспер, — велел король, — познакомиться с невестой и ее вдовой матерью.

— Благодарю, повелитель, — с поклоном ответил сэр Кин.

— И готовься к немедленному отъезду в Грейфер. Путешествие с дамами займет неделю или больше. Ты, конечно, не привык к такой медленной езде, но это даст время познакомиться поближе с леди Ровеной и ее дочерью. Лучше выехать завтра, пока не начались осенние ливни. Дамы не любят путешествовать в дождь.

— Постараюсь сделать поездку как можно более легкой и приятной, повелитель, — заверил сэр Джаспер, преданно улыбаясь.

Утром он поспешил к мессе, надеясь украдкой разглядеть нареченную и ее мать. Они, несомненно, были среди придворных дам, но сэру Джасперу удалось увидеть только склоненные над молитвенниками головы. Только когда служба кончилась и все стали расходиться, рыцарь заметил худенькую светловолосую девочку, единственную среди взрослых дам. Но кто из них будущая теща?

Подождав для приличия несколько минут, он постучал в дверь покоев королевы и, войдя, элегантно поклонился королеве Анне, целуя ее руку.

— Мадам!

— Позвольте представить вас нашей любимой кузине, леди Ровене, и ее дочери Арабелле, которую король избрал вам в невесты, — начала королева.

— Поверьте, большая честь для меня стать одним из членов вашей семьи, милостивая леди, — ответил сэр Джаспер.

— Какая изящная речь, милорд. Право, вы могли бы стать придворным, а не солдатом! Очень рада узнать, что мужем Арабеллы будет человек, одинаково сведущий как в галантном обращении, так и в воинском искусстве. Не буду вас задерживать, сэр Джаспер, вам, конечно, не терпится побыстрее познакомиться с невестой. Подойди, милое дитя, я хочу представить тебя сэру Джасперу. И ты, Ровена, тоже посмотри на своего будущего зятя.

Мать и дочь вышли вперед и ответили на поклон рыцаря грациозными реверансами. Сэр Джаспер обнаружил, что при ближайшем рассмотрении невеста оказалась довольно хорошенькой, но светлые волосы никогда ему не нравились. Мать, однако, пришлась ему по душе — толстые пшеничные косы и пышная грудь мгновенно возбудили желание в сэре Джаспере. Он почувствовал, как натянулась ткань трико чуть ниже живота, но, конечно, на красивом лице не отразилось ничего, кроме вежливого интереса.

— Выбрав меня в мужья, леди Арабелла, вы оказали мне большую честь.

Сердце девочки бешено заколотилось, она чувствовала, что щеки побагровели, когда ее взгляд встретился с холодными золотистыми глазами. Арабелла никогда не встречала мужчины красивее, но совершенно не знала, о чем с ним говорить, и поэтому чувствовала себя глупой и неуклюжей.

Сэр Джаспер выпустил пальцы девочки и склонился над рукой будущей тещи.

— Миледи Ровена!

«Я сейчас упаду в обморок», — думала леди Грей, потрясенная и испуганная бурей эмоций, поднявшихся в душе при виде этого человека. Она думала, что все эти чувства умерли с гибелью Генри, но сейчас со стыдом ощущала томление внизу живота.

— Я благодарна, милорд, за то, что вы пришли к нам на помощь, — с удивившим даже ее спокойствием ответила леди Грей.

Ни одна порядочная женщина не будет питать столь грешные чувства к человеку, которому предстоит стать мужем ее дочери Господь всемогущий да смилостивится над ней Ни один человек в комнате ничего не заметил… кроме сэра Джаспера Кина, читавшего в светло-голубых глазах Ровены, как в раскрытой книге. Молодая вдова Он едва не замурлыкал от удовольствия. Молодая вдова, зрелая, налитая, словно спелая вишня, ждет, чтобы ее сорвали. Мать и дочь — и обе будут принадлежать ему! У него еще никогда не было такого! Сама мысль об этом непередаваемо возбуждала: благодарение Богу, одежда рыцаря была достаточно широка, так что его состояние никто из окружающих не заметил.

В воображении проплывали сцены, одна соблазнительнее другой.

Как ни странно, именно будущая невеста пришла ему на помощь.

— Мой кузен принц Эдуард подарил мне щенка гончей, — сказала она. — Но конечно, придется оставить его в Миддлхэме, пока не подрастет.

— Вы когда-нибудь дрессировали собак, леди Арабелла? — осведомился сэр Джаспер.

— Нет, милорд, но видела, как это делают мой отец и сын Фитцуолтера Рауэн. Наш главный псарь утверждает, что у него талант, но капитан Фитцуолтер говорит, что у псаря нет своих детей, вот он и рад украсть чужого, а Рауэн будет солдатом, как отец, и, может, когда-нибудь тоже дослужится до капитана.

Королева рассмеялась:

— Видите, сэр Джаспер, сколько новостей у моей маленькой кузины. Думаю, она любит Грейфер, точно как мой супруг любит Миддлхэм. Надеюсь, вы будете счастливы вместе. Когда Арабелле исполнится четырнадцать, можно будет объявлять о свадьбе. Ждать не так уж долго — два с половиной года, и я уверена, что, если вы будете обращаться с Арабеллой бережно и нежно, она согласится с гать вашей женой, в противном случае король возместит вам затраченные труды и время, проведенное в Грейфере.

— Сделаю все, что в моих силах, госпожа королева, чтобы вера вашего величества в меня не поколебалась, — заверил сэр Джаспер.

Королева Анна удовлетворенно кивнула.

— Значит, решено, — сказала она и, подойдя к родственницам, поцеловала их на прощание. Сняв крохотное колечко с мизинца, королева дала его Ровене. — Прими это кольцо, — велела Анна, надевая печатку на палец Ровены. — Если когда-нибудь понадобится моя помощь, сделаю все, что в моих силах.

Наклонившись, королева тихо прошептала Арабелле так, чтобы остальные не слышали:

— Выходи за него замуж, дитя, только если по-настоящему полюбишь, а если же этого не получится, не бойся отказать жениху — иначе будешь несчастна всю жизнь.

За два с лишним года успеешь хорошо его узнать.

— Он так красив, мадам, — застенчиво прошептала Арабелла.

— Красота не всегда означает порядочность и доброту, малышка, — предупредила королева, — нужно уметь разглядеть в человеке истинную душу, скрытую за красивым лицом.

Она еще раз обняла Арабеллу и распрощалась с родственницами и сэром Джаспером.

Испросив у короля Ричарда разрешение на отъезд, они покинули Миддлхэм теплым и солнечным сентябрьским утром.

Женщины выехали из Грейфера в сопровождении дюжины вооруженных всадников, теперь же к ним добавилось еще столько же людей сэра Джаспера, так что отряд получился весьма значительным.

Наблюдая за отъезжающими с крепостного вала, король всем сердцем пожелал, чтобы его затруднения и беды были так же легко разрешены, как вопросы о браке леди Арабеллы Грей и крепости Грейфер.

Глава 2

Сэр Джаспер Кин не мог припомнить, когда еще был так доволен жизнью.

«Так, пожалуй, можно окончательно облениться и изнежиться!»— думал он, удовлетворенно оглядывая маленькую залу — уютную, чистую, с четырьмя окнами, в которые вставлено настоящее стекло, не пропускавшее холодный ветер. Каменные полы ежедневно подметали и посыпали душистыми травами: леди Ровена была превосходной хозяйкой и не терпела неприятных запахов. Камины не дымили, и в зале было тепло.

Перед сэром Джаспером на полированном дубовом столе была начищенная оловянная дощечка, на которой лежали ломти свежеиспеченного хлеба. Молчаливая служанка поставила на стол тарелку с овсянкой, другая принесла блюдо с сыром и ветчиной, третья наполнила кубок пенящимся коричневым элем. Сэр Джаспер начал жадно есть, с удовольствием заметив в овсянке кусочки засахаренных яблок, — на днях он пожаловался леди Ровене, что не любит несладкую кашу, и та немедленно учла его вкус.

Сэр Джаспер Кин находился в крепости Грейфер уже пять месяцев и чрезвычайно радовался, отмечая, какой царит здесь порядок. Капитан Фитцуолтер выразил полную готовность служить новому господину, так что не возникло необходимости искать другого начальника гарнизона, и это тоже радовало сэра Джаспера. Он не собирался всю жизнь провести на границе, а в его отсутствие крепость должна оставаться в надежных руках, Да и своему капитану Сигеру он не мог поручить крепость, так как присутствие этого незаменимого человека было ему необходимо.

Будущая жена оказалась забавной девушкой, хотя временами слишком уж прямой и откровенной, но впереди еще много времени, чтобы обучить ее послушанию. Словом, жаловаться не на что, если бы только не необходимость постоянно сдерживать чувственные порывы из опасения оскорбить дам.

Волей-неволей сэру Джасперу приходилось искать развлечений вне крепостных стен, если позволяла погода. Но последние несколько недель на улицу почти невозможно было выйти, и это, конечно, не улучшало настроения рыцаря, который всем своим существом тянулся к женщинам.

Однако прошло достаточно много времени — может, попробовать соблазнить Ровену? Сэр Джаспер нисколько не сомневался: леди Грей желает его, хотя всеми силами старается скрыть это, проводя долгие часы в церкви, на коленях, вознося молитвы к небу. Рыцарь знал также, что Ровена не исповедовалась в этом грехе отцу Ансельму, — тот обращался с сэром Джаспером неизменно вежливо и доброжелательно.

Однажды он слышал, как король назвал кузину «милая Ро».

Неплохо бы проверить, действительно ли она так мила!

Глаза сэра Джаспера оценивающе сузились. Он представлял Ровену, которая, как он знал, была на четыре года моложе, в постели — обнаженную, розовую, с пышной грудью и тонкой талией. Она была небольшого роста, именно такие женщины ему нравились, значит, ноги не очень длинные. Интересно, какие у нее бедра? Мягкие и округлые? А холм Венеры — розовый и шелковистый? Зад — пухленький и аппетитный? Сэр Джаспер терпеть не мог тощих женщин — на толстых ягодицах так хорошо видны следы от его ладони!

У Ровены Невилл Грей было хорошенькое личико. Сэру Джасперу нравились ее большие доверчивые голубые глаза и особенно полные, чуть надутые губы. Должно быть, она умеет целовать, а может, обладает и другим умением… в котором губы ее так же искусны! Если нет, он всему обучит даму. При мысли об этих чувственных губах, могущих доставить такое изысканное наслаждение, сэр Джаспер нетерпеливо ерзал. Он хотел эту женщину. И овладеет ею — и так уж он слишком долго ждал.

Теперь нужно найти способ убедить леди Ровену забыть об угрызениях совести и отдаться ему.

Но тут сэра Джаспера осенила блестящая идея. Арабелла!

Маленькая невеста! Он пригрозит обесчестить девчонку, которую мать берегла как зеницу ока, если леди Ровена не согласится стать его любовницей! Глупышка, и так столько времени боровшаяся с собственной страстной натурой, теперь со спокойной душой может покориться, искренне веря, что спасает честь дочери. Рыцарь едва не рассмеялся вслух, радуясь собственной находчивости. Сегодня же он поговорит с будущей тещей, проведет ночь в ее постели, утрет несколько виноватых слезинок, и Ровена будет принадлежать ему столько, сколько он пожелает.

Неожиданно, словно подслушав, о чем думает сэр Джаспер, у стола появилась леди Ровена, нерешительно улыбаясь:

— Доброе утро, милорд. Надеюсь, сегодня вам овсянка больше понравилась?

— Да, — кивнул он. — Где Арабелла? Я не видел ее сегодня!

— Простудилась. Я велела ей лежать в постели. Правда, она так редко болеет.

— Пойдем навестим ее. Уверен, увидев нас, она сразу повеселеет.

— Но, милорд, она в постели, в одной сорочке! Не думаю, что вам прилично ее видеть! — нервно запротестовала Ровена.

Взяв женщину за плечи, сэр Джаспер всмотрелся в ее лицо и, почувствовав под ладонями слабую дрожь, медленно, лениво улыбнулся:

— Арабелла будет моей женой, милая Ро, и скоро я получу право видеть ее и в рубашке, и без. Что здесь неприличного? Вы будете рядом.

И, схватив ее за руку, едва не насильно повел на второй этаж, в спальню девочки.

Младшая дочь Фитцуолтера Лона сидела на постели больной; обе были заняты игрой в камешки.

Взглянув на рыцаря, девочки захихикали, и сэр Джаспер, весело плюхнувшись между ними, игриво пощекотал Лону. Она начала вырываться, но тут на защиту подруги бросилась Арабелла.

— Нет! Не надо! Лона ужасно боится щекотки, милорд! Пощадите! — закричала она.

Остановившись на мгновение, сэр Джаспер взглянул на девочку:

— А ты, моя крошка, тоже боишься щекотки?

— Нет!

— Лгунья, — хмыкнул он и, не успела Арабелла опомниться, начал ее щекотать.

— Ой! — завизжала она, безудержно смеясь, так что из глаз брызнули слезы. — Хватит! Хватит, — пыхтела девочка, отчаянно стараясь вырваться; сорочка задралась чуть не до талии, обнажив ноги и зад.

— Арабелла! — возмущенно воскликнула леди Ровена, потрясенная больше всего тем, что руки сэра Джаспера беззастенчиво шарили по телу дочери, слегка сжали крошечную грудь и, небрежно коснувшись живота, поползли вниз. — Арабелла! Сэр Джаспер! Немедленно прекратите! Лона! Сейчас же слезь с постели и поправь юбки!

Почти подбежав к кровати, леди Ровена стащила на пол девочку и положила руку на плечо рыцаря. Тот, мгновенно отпустив Арабеллу, обернулся:

— Если наша совместная жизнь будет такой счастливой, остается только жалеть о том, что приходится так долго ждать!

Слегка шлепнув Арабеллу, он одернул прозрачную сорочку и встал.

— Милорд! — рассерженно воскликнула леди Ровена. — Арабелла больна, ей необходим покой. Я не могу допустить такое безобразие! Лона! Немедленно иди к матери, помоги ей стирать!

Виновато опустив глаза. Лона присела в реверансе и немедленно исчезла.

Взяв четки с ночного столика, Ровена велела:

— Читай молитвы, Арабелла! Это тебя успокоит и напомнит о том, что надо быть послушной и смиренной. Пойдемте, милорд! Дадим Арабелле возможность предаться благочестивым размышлениям.

— Я тоже хочу, чтобы свадьба состоялась как можно скорее! — вызывающе бросила Арабелла матери. — Тогда никто мне не сможет указывать, как вести себя!

— Извинись перед матерью, малышка, — спокойно сказал сэр Джаспер. — Она желает тебе только добра!

Нижняя губка Арабеллы протестующе дрогнула, но девочка послушно прошептала:

— Прости, мама.

Ровена бросилась к дочери, нагнулась и прижала ее к груди.

— Конечно, дорогая, все забыто! А теперь отдыхай. Я знаю, как ты не любишь болеть.

Поцеловав девочку, она увела сэра Джаспера из спальни.

Вновь оказавшись в зале, сэр Джаспер спросил:

— Арабелле исполнится двенадцать в конце марта, не так ли?

— Да, милорд, — кивнула Ровена, подав стоявшему у камина рыцарю кубок с вином.

— Множество девушек выходит замуж в двенадцать лет, леди.

Я не смогу себя чувствовать хозяином Грейфера, пока не стану мужем вашей дочери.

— Я не отказываю вам, милорд, но и король, и королева желают, чтобы венчание состоялось, только когда Арабелле будет четырнадцать.

— Но если вы попросите ускорить это событие, сомневаюсь, чтобы они воспротивились, — возразил сэр Джаспер. — Я мужчина и говорю откровенно, что у меня могут быть потребности!

— Потребности? — недоуменно протянула Ровена, но тут же, все поняв, вспыхнула багровым румянцем.

Сэр Джаспер пожал плечами:

— Повторяю, мадам, я мужчина, и поскольку не имею жены, с которой мог бы удовлетворять эти потребности, значит, придется найти другую. Рано или поздно слухи о моих ночных э… э… развлечениях дойдут до ушей вашей дочери. Она, несомненно, расстроится и обидится. Деликатные и воспитанные девушки, такие, как Арабелла, не понимают более низменной природы мужчин. Я раскаиваюсь в своих слабостях, милая Ро, но что прикажете делать?

— Не можете ли вы найти любовницу, милорд? Так поступают многие мужчины, — посоветовала леди Грей.

— Об этом немедленно донесут Арабелле, — покачал головой сэр Джаспер. — Не все ли равно, одна женщина или дюжина? Нет, я не вижу иного выхода, кроме как сыграть свадьбу весной.

— Нет!

Увидев страдание в глазах Ровены, сэр Джаспер неожиданно понял — она, и только она сама, должна предложить ему свое тело.

— У меня действительно нет выбора, милая Ро. Много месяцев я себя принуждал сдерживать желания, но теперь, на исходе зимы, когда на ветках появляются первые почки, чувства и страстные порывы оживают и расцветают вместе с ними!

Ровена судорожно сглотнула.

— Моя дочь — совсем ребенок, милорд, и не может еще родить вам детей.

— Зато способна выполнять другие супружеские обязанности, — многозначительно кивнул сэр Джаспер.

— О нет, милорд, она еще так мала. Боюсь, вы можете искалечить ее, хотя я уверена, что не причините девочке зла намеренно. Как мне убедить вас не торопиться со свадьбой?

Беспокойство и страх за дочь ясно отражались на хорошеньком личике Ровены, нервно ломавшей руки.

Сэр Джаспер сжал тонкие пальчики и, повернув руку ладонью вверх, нежно поцеловал. Глаза их встретились.

— Есть ли у меня выбор, милая Ро? — тихо повторил рыцарь.

Женщина поняла. Она знала, что должна сделать, чтобы спасти свое дитя от безжалостного, хотя и освященного церковью насильника. Это ей в наказание за грешные похотливые мысли. Она будет шлюхой сэра Кина, только чтобы тот пощадил Арабеллу, пока девочка не станет достаточно взрослой, чтобы выполнять супружеские обязанности. Стыд и чувство вины были так велики, что Ровена с трудом прошептала одно слово:

— Сегодня… — И, быстро отдернув руку, вышла из зала.

Полено в камине, затрещав, превратилось в груду оранжевых угольев.

— Безупречная работа, милорд! — послышался шипящий шепот.

— Подкрадываешься, как кошка, Сигер, — упрекнул рыцарь, не оборачиваясь. — Никогда не знаю, тут ли ты или в другом месте. Но, друг мой, учти, никто ничего не должен знать. Не хочу, чтобы наследница побежала жаловаться родственникам — королю и королеве; игра опасна, можно все потерять!

— Буду нем как рыба, — кивнул Сигер. — Даже такое невежественное создание, как я, понимает деликатность ситуации.

Люди в крепости преданны хозяйкам, и, если посчитают, что вы обидели дам, ничего хорошего не ждите.

— Умные речи приятно слышать, Сигер, — объявил сэр Джаспер, — но, знаешь, мне кажется, длинный язык доведет тебя когда-нибудь до виселицы.

— Ну а пока я жив, буду служить вашей милости, — ответил Сигер, и сэр Джаспер невольно рассмеялся. — Предвидя намерения вашего лордства, я успел соблазнить личную горничную леди Ровены, и теперь девчонка живет в страхе, что хозяйка узнает о ее распутном поведении. Значит, можно не бояться, что она проболтается, — объявил капитан, широко улыбаясь.

— Тебе нет равных, Сигер! — восхитился хозяин.

— Вы правы, милорд! — подтвердил слуга.

Святая Матерь Божья! Как терзали душу угрызения совести! Но что же ей делать!

Ровена механически выполняла привычные обязанности, ни на секунду не забывая о приближавшейся ночи. Она женщина — всего-навсего женщина, беспомощная и беззащитная. Дикон и Анна так далеко, за стенами крепости воет метель, а она, Ровена, совсем не знает, что делать. Ведь она не девственница и хорошо знакома с чувством, владеющим женщиной, когда мужчина пронзает ее своим копьем. Генри, хотя и намного старше, всегда был страстным любовником, и она с охотой покорялась его желаниям.

Слишком охотно! Разве церковь не учит, что женщина и мужчина соединяются лишь для того, чтобы продолжить род человеческий?

О наслаждении никто не говорил… но все это время ей так не хватало любви!

Она не знала мужчин, кроме Генри. Ведут ли они себя по-разному в постели? Чувствуя, как по спине бежит холодок возбуждения, Ровена раздраженно закусила губу. Она предает собственное дитя! Только последняя развратница может так нетерпеливо ожидать ночи наслаждений с человеком, который скоро должен стать ее же зятем! Несмотря на то что сэр Джаспер неотразимо привлекал Ровену, она никогда бы не позволила ему прийти… если бы не сегодняшний разговор. Сэр Джаспер не высказал своих истинных намерений, но Ровена хорошо понимала: для удовлетворения собственной похоти этот человек без колебаний обесчестит Арабеллу.

Остается только молить Бога и Пресвятую Богородицу, чтобы сэр Джаспер удовольствовался Ровеной и оставил девочку в покое. Как еще могла она защитить свое дитя? Неужели Господь не простит ее? Но нет, в столь ужасном грехе Ровена не в силах признаться даже доброму отцу Ансельму… пока Арабелла наконец не выйдет замуж. Да и как ему понять ее отчаяние?

Посоветует искать утешения в молитвах, прочтет строгую проповедь сэру Джасперу… но ведь тот не захочет слушать, силой потащит Арабеллу в постель, и бедная девочка может даже умереть, если ее так рано лишат невинности, — она еще не созрела для супружеских обязанностей. Нет-нет, Ровена будет молчать и в одиночестве нести свой крест. Такова женская доля — покоряться и гнуться, словно полевой цветок в бурю.

Лона подождала ухода взрослых и поспешила вернуться в спальню Арабеллы.

— Ах, Белла, — вздохнула она с завистью, — ты такая счастливая! Он красивее всех на свете. А я… скорее всего придется выйти за этого слюнтяя, внука старого Рэда — мешок костей с длинным, острым, вечно сопливым носом.

— Ты права, он очень красив, — согласилась Арабелла, вновь усаживая подругу на постель, — но что-то в нем такое…

— И что же, глупая гусыня? По-моему, сэр Джаспер — совершенство, вот его капитан Сигер мне не по душе.

— Ты так говоришь потому, что Сигер мог получить должность твоего отца! — заметила Арабелла.

— Нет, — затрясла головой Лона, и ее голубые глаза неожиданно стали серьезными. — Сигер не ходит, а подползает, словно змея. Я несколько раз заставала его с моей теткой Элсбет.

Они целовались, а однажды я даже видела, как Сигер к ней под юбки полез. Но на людях он вообще ее не замечает.

— Может, стоит поговорить с мамой? — предложила Арабелла. — Или с сэром Джаспером? Ведь Сигер — один из его людей.

— Не стоит, Белла. Может, между ними ничего не было.

Парни и девушки вечно целуются в темных уголках. Кроме того, сэр Джаспер может выместить зло на отце. Тетя уже взрослая и сама может пойти к твоей матери, но она не поблагодарит нас за донос. Зря я вообще тебе это рассказала.

— О, Лона, ведь мы подруги и никогда ничего не скрывали друг от друга, — возразила Арабелла.

— Но через два года ты выйдешь за сэра Джаспера и станешь хозяйкой Грейфера, госпожой, а я навсегда останусь Лоной, дочкой Фитцуолтера!

— Лоной, личной горничной леди Арабеллы, гусыня несчастная! Займешь такое же положение, как твои родители, и натянешь нос тощему внуку старого Рэда — как моя горничная и приятельница сможешь выбирать из самых красивых парней в округе, обещаю! — великодушно объявила Арабелла.

— Лишь бы не попался аист долговязый, — хихикнула Лона, но тут же серьезно спросила:

— Я и вправду стану твоей горничной, Белла?

— Клянусь!

— Тебе в самом деле нравится сэр Джаспер? — полюбопытствовала Лона.

— Моя кузина королева сказала, что красота лица еще не означает доброту и благородство души, — медленно выговорила Арабелла. — До меня доходили слухи, что сэр Джаспер — большой любитель женщин и не пропустил ни одной юбки по обе стороны границы.

Голубые глаза Лоны округлились.

— Кто тебе это сказал?! — негодующе воскликнула она.

— Так это правда?

— Не знаю, Белла.

— Но ты тоже это слышала, не так ли. Лона?

— Старухи любят сплетничать, Белла, особенно о красивых мужчинах и хорошеньких женщинах. Разве не таковы все мужья?

— Человек, за которого я выйду, должен быть верен мне, Лона. Отец мой никогда не изменял матери, и я хочу, чтобы муж тоже уважал меня.

— Но ты еще не замужем, Белла, — напомнила подруга, — а сэр Джаспер — взрослый мужчина, и ему, вероятно, нужна женщина. Ты не имеешь права ни в чем упрекать человека, пока не станешь его женой.

— Если я узнаю когда-нибудь, что он предал меня. Лона, возьму нож и вырву его черное сердце из груди! — бешено вскинулась Арабелла.

— А сэр Джаспер знает о твоем скверном характере? — пошутила Лона. — Смотри, отпугнешь жениха!

День пролетел быстро, вот-вот настанет вечер. В своей спальне Ровена вышла из ванны, горничная Элсбет бросилась вытирать хозяйку. Стоя перед зеркалом, свадебным подарком покойного мужа, Ровена критически рассматривала свое отражение, убеждаясь, что роды не испортили ее фигуру, затем виновато опустила глаза. Она порочна! Порочна!

— Какое платье, миледи? — спросила Элсбет.

— У меня голова болит, — пожаловалась Ровена. — Пожалуй, мне лучше остаться в постели и не ходить на ужин.

— Сказать Мейде, чтобы приготовила лечебный отвар?

— Не стоит, — отказалась Ровена. — Я весь день беспокоилась об Арабелле. Думаю, к утру все пройдет.

Элсбет накинула на хозяйку простенькую сорочку и подоткнула одеяло.

— Спокойной ночи, миледи, — пожелала она. — Возвращусь после ужина.

— Нет!!!

Но тут Ровена вынудила себя говорить обычным тоном:

— Ты мне не понадобишься сегодня, Элсбет. Можешь идти домой или спать в зале.

— Спасибо, миледи, — обрадованно пробормотала девушка в предвкушении очередного свидания с Сигером и, сделав реверанс, поспешила в зал.

У девчонки завелся ухажер. Ровену трудно обмануть в подобных вещах. Но какое ей дело? Элсбет — невестка Фитцуолтера: капитан сам защитит честь родственницы, если потребуется!

Элсбет найдет свое счастье. А она, Ровена? Почему Генри так рано ушел из жизни? Как она в то утро молила его не уезжать, словно знала, что никогда больше не увидит мужа живым. И вот теперь она одинока и вынуждена продавать себя, чтобы спасти своего ребенка. Какая несправедливость! Если бы только муж послушал ее!

Крошечная слезинка жалости к себе скатилась по щеке женщины.

Ровена Невилл Грей очень смутно помнила родителей — Эдмунда Невилла и Кэтрин Тэлбот. Они умерли от чумы, когда девочке было всего четыре года, а престарелые дед с бабкой с отцовской стороны отдали ее на воспитание главе всего семейства Невиллов — могущественному Ричарду Невиллу, графу Уорвику. Девочка росла вместе с его дочерьми, Изабеллой и Анной.

Ровену любили все, кроме чванливой и злобной Изабеллы Невилл, которая, впрочем, одинаково плохо относилась к остальным братьям и сестрам.

Ровена знала, что великий граф, прозванный современниками Создателем Королей, оказал ей огромное благодеяние, позаботившись выдать замуж. Когда девочке исполнилось двенадцать, ее уведомили, что через год состоится свадьба с сэром Генри Греем, бароном Грейфер, владельцем небольшой крепости на границе Англии и Шотландии. Сэру Генри искали жену, а король Эдуард нуждался в верных союзниках — его предшественник ухитрялся строить бесчисленные козни, даже будучи заключенным в Тауэр.

Король Генрих VI, потерпев поражение в битве с Эдуардом IV, нашел убежище в Шотландии и еще целых три года, до того как был наконец захвачен в плен, не давал покоя узурпатору. Эдуарду нужны были надежные люди на границах, и его советник и союзник, Создатель Королей, помогший занять трон, постарался выдать замуж за приграничных лордов всех своих молодых и неимущих родственниц и подопечных.

Свадьба состоялась 16 мая 1469 года. Богатая родня дала Ровене приданое — десять серебряных ложек и еще один мешочек, содержащий четыре палочки корицы, два мускатных ореха и полфунта зернышек перца. Во втором сундуке находились одежда, два отреза ткани, несколько драгоценных вещиц, унаследованных от покойной матери, и скромная нитка речного жемчуга — свадебный подарок Уорвика и его жены. Конечно, дочери графа получали не такое приданое, но и Ровене не было причин стыдиться. Она пришла к мужу не нищенкой, а женщиной с прекрасными связями и уже поэтому могла требовать уважения к себе.

Но теперь Генри мертв, а Ровена должна отдаться сэру Джасперу, чтобы не погубить своего ребенка. У нее не осталось защитников, она сама должна защитить Арабеллу. Никогда Ровена не думала, что все окончится подобным образом. Она глубоко вздохнула и тут же насторожилась: за дверью послышались тихие шаги. Ровена прикрыла глаза и притворилась спящей.

Сэр Джаспер вошел тихо, но не крадучись, скорее как муж, собиравшийся прийти к жене в спальню, уверенный, что его ожидает нежный прием.

Ровена наблюдала за ним сквозь густые ресницы, сама не сознавая, как участилось ее дыхание при виде стройного мускулистого тела, такого же привлекательного, как лицо. Длинные ноги, широкие плечи, узкая талия, грудь, покрытая более темными, чем на голове, волосами.

Аккуратно сложив одежду, Джаспер Кин подошел к кровати и, отбросив одеяло, поднял Ровену на ноги. Голубые глаза женщины широко открылись — схватив обеими руками вырез сорочки, он одним движением разорвал ее до подола, небрежно отбросив снятое тонкое полотно.

— Отныне, кошечка, — мягко сказал он, — ты будешь спать в чем мать родила — я так предпочитаю.

И, не тратя слов, впился в губы жесткими, твердыми губами, но почти сразу же отстранился.

— Ты целуешься, как девчонка, Ровена. Открой рот, я хочу чувствовать твой язык.

Ровена послушно сделала так, как велел Джаспер. Он жадно всосал ее язык и, сминая ягодицы, притянул к себе.

Голова женщины закружилась от давно забытых, но вновь проснувшихся ощущений, колени подогнулись. С Генри она никогда не испытывала подобного.

Джаспер вновь оторвал губы от ее рта; Ровена протестующе застонала, но, подхватив ее, он стал лизать тело, едва прикасаясь к коже языком. Ровена самозабвенно откинула голову; вены на шее вздулись от усилий сдержать рвущиеся из горла крики экстаза.

Язык скользил по гладкой коже все ниже и ниже, к нежной груди.

Тело Ровены застыло на миг и тут же конвульсивно содрогнулось от наслаждения. Джаспер торжествующе рассмеялся, видя, как хорошенькая головка беспомощно склонилась на его грудь, и сел на край постели, сжимая Ровену в объятиях. Его пальцы мягко раздвинули нежные розовые лепестки и отыскали средоточие только что испытанного ею блаженства.

— Гляжу, ты очень страстная, кошечка моя, — кивнул он и, неожиданно перевернув ее лицом вниз, удовлетворенно оглядел округлые пышные ягодицы.

Все еще потрясенная происшедшим, Ровена мгновенно пришла в себя, когда на нежную плоть с силой опустилась жесткая ладонь, и испуганно вскрикнула.

— Тише, любовь моя, — предостерег Джаспер. — Не стоит, чтобы все вокруг узнали о нашей встрече. Закрой рот ладонью, если не можешь сдержаться.

И продолжал осыпать ударами Ровену, беспомощно извивавшуюся и плачущую от боли. Только когда пухлые округлости побагровели, а Джаспер почувствовал исходящий от любовницы жар, он вновь сунул пальцы в тайную ложбинку и улыбнулся, обнаружив там липкую влагу.

Положив Ровену на постель, по-прежнему лицом вниз, он вошел в нее сзади, и, к его восторгу, она тут же встала на колени и призывно задвигала бедрами. И хотя орудие Джаспера было больше, чем у Генри, Ровена без затруднений приняла его.

— Очень хорошо, дорогая, очень-очень хорошо, — промурлыкал Джаспер и, осторожно перевернув женщину на спину, широко раздвинул ноги и врезался в нее еще глубже.

«Я умираю, — думала Ровена, — умираю и заслуживаю этого за то, что предала Арабеллу и теперь ощущаю такое блаженное наслаждение, на которое не имела права». Ведь хотя ей нравилось заниматься любовью с Генри, подобного еще не приходилось испытывать. И если необходимо защитить от него Арабеллу, что дурного, если и мать получит хоть немного радости? Не она, Ровена, бросилась на шею этому человеку, и стыдиться тут нечего. За что же наказывать ее?

Ногти женщины впились в спину любовника; тот ответил безжалостным толчком, входя все глубже.

— Да, крошка моя, — тихо пробормотал он, — царапайся, рви кожу, оставляй на мне свое тавро.

Ровена едва понимала то, что слышит, и почти не помнила, что было потом и как закончилась эта ночь бурного и бешеного желания.

Проснувшись перед рассветом, она обнаружила, что лежит одна, запутавшись в смятых и скомканных простынях и одеялах. Утомленное, насытившееся тело ныло от боли, особенно в том потайном женском местечке, которого так долго не касался ни один мужчина.

Ей так хотелось подольше полежать — силы были на исходе. Джаспер оказался ненасытным любовником — его копье не знало усталости, и, видно, он почти не спал, ухитрившись уйти незаметно.

Ровена нехотя поднялась, расправила простыни, чтобы Элсбет и другие служанки ничего не заподозрили, и, собрав с пола обрывки рубашки, бросила в огонь, наблюдая, как жаркое пламя уничтожает последние доказательства ее бесстыдного поведения. Отныне придется спать обнаженной — она не может каждую ночь терять драгоценное белье.

Взяв глиняный кувшин, Ровена налила в тазик воды и вымылась. Потом, вынув чистую сорочку из сундука, поспешно оделась и, причесав длинные, до пола, пшеничные волосы, заплела их в косы и заколола узлом. В этот момент в комнате появилась Элсбет.

— Миледи! Простите за опоздание ради Бога! Я проспала, — извинилась горничная.

— Уже поздно?

— Нет, миледи, вовсе нет!

— Я рано проснулась, — объяснила Ровена, — и решила не ждать тебя. Все в порядке, Элсбет, Еще кто-нибудь встал?

— Сэр Джаспер и его слуга Сигер, — сообщила Элсбет, не глядя хозяйке в глаза.

Но Ровена ничего не заметила, стремясь скрыть собственную вину.

— Сначала я должна пойти к дочери, — пробормотала она и почти выбежала из спальни.

Арабелла, по природе очень здоровая девочка, быстро поправилась и чувствовала себя превосходно. Девочка уже проснулась, и Лона заплетала ей косы.

— Мама, я хочу, чтобы Лона стала моей горничной, — вызывающе сказала она, словно ожидала отказа.

— Прекрасная идея, — согласилась Ровена. — Думаю, мы упросим Розамунду отпустить дочь, а тебе давно нужна служанка-нянюшка. Ора очень постарела. Через два года выйдешь замуж, а Ора все еще обращается с тобой как с ребенком! Мы позволим ей возвратиться в ее домик и жить там, пока у тебя не появятся свои дети. А Лона может поучиться у Элсбет, как правильно ухаживать за тобой.

— О, спасибо, миледи Ровена, спасибо! — радостно воскликнула Лона, и даже Арабелла, довольная победой, улыбнулась.

В конце апреля пришла весть о смерти маленького принца Эдуарда. Ровена хотела отправиться к кузине, утешить ее, но Джаспер не позволил Его неприкрыто ехидные намеки насчет участи, ожидающей Арабеллу, если мать покинет крепость, разозлили и испугали Ровену, ибо она знала, что он, словно блудливый ко г, опять рыщет в поисках легкой добычи.

— Тогда разрешите ехать Арабелле, милорд; я не могу допустить, чтобы моя кузина посчитала, будто нам безразличны ее страдания.

К удивлению Ровены, Джаспер, немного подумав, кивнул;

— Да, пусть король уверится в нашем сочувствии и верности. Кроме того, — ухмыльнулся он, нежно ущипнув ее за грудь, — ты гораздо привлекательнее, чем моя крошка-невеста.

Когда она уедет, мы вместе отправимся на прогулку по холмам, навестим одну из моих хорошеньких подружек, развлечемся втроем, конечно. Обожаю забавляться сразу с двумя женщинами!

Когда мы с Арабеллой поженимся и я усмирю ее и обучу всему, ты будешь третьей в спальне, Ровена. Тебе это понравится. Или станешь ревновать к ласкам, которые я буду расточать твоей дочери?

— Вы забываетесь, милорд! — воскликнула потрясенная Ровена. — Никогда я не буду участвовать в подобных мерзостях, Но Джаспер только расхохотался:

— Ах Ро, милая Ро! Ты сделаешь так, как ведено, а если нет, поверь, у меня есть способ заставить тебя страдать, как никогда раньше. — Приподняв ее подбородок пальцем, Джаспер нежно поцеловал ее. — Ты ведь сама это знаешь, крошка, правда?

Она знала. Знала почти с самой первой ночи, что любовник — человек безжалостный и опасный. Но король находился в неведении относительно истинной гнусной природы сэра Джаспера Кина, и рассказать обо всем — значило поведать правду о собственном позоре.

— Арабелла может ехать завтра, — спокойно объявила Ровена, притворяясь, что ничуть не испугалась угроз.

— Я прикажу людям сопровождать ее, — ответил Джаспер, зная о том, как боится его любовница и пойдет на все, чтобы оградить от мук своего ребенка. Но пока он не собирался трогать девочку, хотя жадно поглядывал на маленькие грудки под платьем. Вкусное блюдо лучше есть не спеша.

Арабелла отсутствовала несколько недель и по приезде рассказала, что королева, потерявшая единственного ребенка, была безутешна.

— Ах мама! Твое сердце было бы разбито при виде несчастной королевы. Анна день и ночь плачет. Смерть Недди была для нее ужасным ударом.

— Но она обрадовалась тебе, Арабелла? — настойчиво допытывался сэр Джаспер. — Надеюсь, твое присутствие не причинило ей лишней боли?

— Нет, милорд, — суховато ответила Арабелла. — Моя кузина королева была счастлива видеть меня. Сказала, что я напоминаю ей о счастливых временах и утешаю в горестях.

— Рада слышать это, — тихо прошептала Ровена, — но что с королем? Он, должно быть, сильно страдает.

— Да, мама. Иногда даже не слышит, когда к нему обращаешься. Сердца его и королевы разбиты особенно потому, что врачи считают, будто кузина Анна больше не сможет иметь детей. Многие говорят, что королева умрет с тоски.

— Тогда король возьмет молодую жену, которая принесет много детей, — заметил сэр Джаспер.

— Милорд! — вскинулась Арабелла. — Где ваше сердце?

Или правду говорят, что у вас его нет и не было?

Джаспер Кин, ошеломленный столь неожиданным взрывом, молча смотрел на девочку, будто видел ее впервые. Конечно, она дочь Ровены, но резкая отповедь более чем ясно говорила, что Арабелла — истинный отпрыск отца. Генри Грея, любившего и баловавшего жену, но известного всем своим бешеным темпераментом. Арабелла, очевидно, унаследовала эту черту.

— Что, куколка? — шутливо начал он, решив не сердить девочку. Ему скорее нравились вот такие — буйные и неуправляемые. Покорность Ровены достаточно скоро приедалась. — Ты слушаешь сплетни старых баб? Я был о тебе лучшего мнения!

— Во всех сплетнях всегда есть хоть зернышко правды, — язвительно ответила она, — но мы сейчас говорим не о моем поведении, а о вашем. Моя кузина королева жестоко страдает.

Недди был ее единственным ребенком, и она едва не умерла при родах. Возможно, вы этого не знал г мужчины такими вещами не интересуются, как я слыхала. Анна всеми силами старалась сделать Недди сильным и здоровым, поэтому он и жил в Миддлхэме, подальше от двора, всей этой суеты и опасности заразиться какой-нибудь страшной болезнью.

И если вы, милорд, не испытываете сочувствия к скорбящим родителям, найдите в себе по крайней мере достаточно порядочности, чтобы промолчать, хоть из боязни, что враги услышат ваши слова и используют их против вас. И поскольку вам предстоит стать моим мужем и хозяином Грейфера, помните: своей несдержанностью вы подвергаете опасности не только себя, но и меня и мои владения, — яростно выпалила Арабелла.

— Тебя и твои владения? — мягко переспросил он, но в голосе слышалось едва заметное раздражение.

— Да, милорд. Грейфер принадлежит мне, а вы станете настоящим хозяином, только обвенчавшись со мной, — напомнила Арабелла.

— Арабелла! Ты должна быть более послушной, — нервно пробормотала Ровена. — Не так ли, отец Ансельм?

Священник, прибывший в Грейфер в год рождения Арабеллы, скрыл улыбку. Он знал наследницу Генри Грея лучше, чем кто-либо другой, даже ее собственная мать. В серых глазах блеснули веселые искорки.

— Мы нуждаемся в сэре Джаспере, дорогая, — умоляла отчаявшаяся Ровена. — Нам нужен мужчина, чтобы оборонять Грейфер и сохранить его для короля!

— Я — Грей из Грейфера, мама, — фыркнула Арабелла, — и с помощью Фитцуолтера прекрасно сумею выполнить свой долг, хотя и сомневаюсь, что это понадобится в скором времени. Конечно, шотландцы совершают набеги, крадут все, что плохо лежит, и похищают хорошеньких девушек. Англичане отвечают им тем же. Эта крепость неприступна, так сказал отец, а ему лучше знать. Кроме того. Грейфер вовсе не богатый замок, а маленькая крепость в Богом забытом месте. Кто польстится на такую жалкую добычу?

— Грейфер, конечно, невелик, миледи, но не столь уж незначителен, — спокойно сказал священник. — Он имеет огромное стратегическое значение, и именно здесь обычно первыми узнают о вторжении шотландцев. Эта крепость выстроена на развалинах римского форта. Если спуститься в подземелье, можно увидеть доказательство моих слов. Это место всегда будет представлять ценность.

— Поэтому король и устроил твой брак, — вмешалась Ровена. — Ты должна иметь мужа, Арабелла.

— Свадьба состоится только через два года, — раздраженно ответила Арабелла. — А до той поры — я единственная хозяйка Грейфера, и, кроме того, в прошлом бывали случаи, когда женщины вставали во главе войск, оборонявших крепости. Уверяю, что в случае необходимости тоже смогу сделать это.

— Да, но по большей части такие женщины обычно были замужем и имели большие семьи, — заметил отец Ансельм, стараясь не разжигать гнева в Арабелле. Молодые девушки ее возраста часто весьма несдержанны.

— Два месяца назад мне исполнилось двенадцать, — уже более спокойным тоном отвечала Арабелла. — В день моего четырнадцатилетия мы с сэром Джаспером обвенчаемся. Он выбран мне в мужья королем, я дала слово кузену Ричарду и, как мой отец, не нарушу клятвы.

— Именно этого я и ожидал, куколка, — обрадованно улыбнулся сэр Джаспер.

Да, любопытный характер. Девчонка с каждым днем все больше интересовала его. Может, в конце концов он привыкнет к светло-золотистым волосам?

Спор утих, но Ровена, не понимая деликатности ситуации, не успокаивалась:

— Ты женщина, Арабелла, обыкновенная женщина, а женщины слабы духом. Разве не так, отец Ансельм?

Впервые в жизни священник был готов убить человека. Как может леди Ровена быть такой бездушной и легкомысленной!

Сейчас Арабелла вновь вспыхнет, а ведь ему с таким трудом удалось успокоить девочку! Хуже всего то, что глупая женщина призывала его в союзники, — священник не мог открыто опровергнуть ее слова, не вступая в конфликт с учением церкви.

Загнанный в угол, отец Ансельм был вынужден мрачно кивнуть, хотя ни на минуту не верил в слабость духа Арабеллы.

Только не эта девочка!

— Церковь признает стойкость и выносливость женщин — ибо в противном случае Господь никогда не возложил бы на женщину тяжкое бремя вынашивания и родов. В наставлении святого Павла говорится, что женщина должна быть покорной мужу, и я знаю: когда Арабелла обвенчается с сэром Джаспером, она станет ему такой же хорошей женой, какой были вы, миледи, для сэра Генри. Думаю, что ваши волнения беспочвенны.

— Согласна, мама, — вмешалась Арабелла. — Буду исполнять свой долг, ибо я — дочь своего отца, отдавшего жизнь за родину. Конечно, я не родилась мальчиком, но ношу фамилию Грей!

— Да-да, конечно, — промямлила леди Ровена.

Сэр Джаспер выдавил улыбку. Да, Арабелла — в самом деле необычная девушка.

— Милая Ро, — пробормотал он. — Кажется, твоя дочь — настоящая мятежница. Для меня это полнейшая неожиданность!

— Предпочли бы получить в жены мямлю и трусиху? — огрызнулась Арабелла. — Каких же детей подарила бы я вам в таком случае? Я привыкла откровенно высказывать свое мнение и не собираюсь молчать и впредь!

Рыцарь громко расхохотался и кивнул:

— Да, моя вспыльчивая злючка, думаю, что получу большое удовольствие, укрощая тебя.

Священник, слишком невинный в вопросах отношений между женщиной и мужчиной, не расслышал угрозы, но Ровена все поняла. Арабелла, однако, ничего не сообразив, гордо вскинула голову.

— И как же вы намереваетесь укрощать меня, милорд?

— Любовными песнями, нежными словами и дорогими подарками, — чарующе улыбнулся сэр Джаспер, предпочитая в эту минуту играть галантного кавалера.

— Неужели, сэр?

Сердце Арабеллы внезапно встрепенулось — до сих пор жених обращался с ней как с ребенком.

Заметив ее смущение, сэр Джаспер взял ее руку и обжег ладонь долгим поцелуем.

— Никогда не смогу воздать королю за великую награду, которой он удостоил меня, дав красавицу невесту… даже если у нее непокорный характер, который, несомненно, причинит мне много бед.

Не зная, как отвечать на комплимент, Арабелла по-девчоночьи хихикнула, и Ровена почувствовала укол ревности.

— Вы расточаете слишком много ласковых слов, милорд, — резко сказала она. — Боюсь, моя дочь чрезмерно возгордится!

— Меня красивыми словами не одурачить, мама, — отозвалась Арабелла, раздраженная несвоевременным вмешательством матери, — но слушать их приятно.

«Девочка не глупа, — вновь подумал сэр Джаспер. — Наивна, но не простушка». Но все же он заметил краску на ее щеках и широко раскрытые зеленые глаза.

— Мужчине не грех баловать красивую жену, — просто сказал он.

Очутившись в своей комнате, Арабелла уже в который раз стала размышлять о сэре Джаспере. Красив, добр к ней и к матери. Фитцуолтер уважал его, а кроме того… жених явно знал, как обращаться с женщинами. Он во многом напоминал покойного отца, и все же… все же было в нем нечто неуловимое, тревожившее девочку, в душе словно звучал предостерегающий голос. Но от кого и от чего он остерегал? Или это просто разыгравшееся воображение? Ведь в каком-то смысле она была против приезда сюда сэра Джаспера — после свадьбы Арабелла лишится права на владение Грейфером.

Трудно представить, что крепость будет принадлежать кому-то другому. Арабелла с самого детства знала, что в один прекрасный день Грейфер перейдет к ней, и была уверена: будь жив отец, только она была бы хозяйкой крепости. Без Грейфера она мало что стоит; как тяжело отдавать его другому! Мужчине!

Иногда Арабелла жалела, что не родилась мальчиком. Им легко живется, и будь она сыном, а не дочерью Генри Грея, никто не посмел бы отобрать Грейфер. Может, Арабелла не так возражала бы, питай она любовь к сэру Джасперу, но, видя отношения между родителями, девочка считала, что любовь — это не только соединение душ и тел, но и всего, чем владеешь.

К сэру Джасперу таких чувств она не испытывала. Может, когда-нибудь это придет… со временем.

Глава 3

Осенью прошлого, 1483 года в разных местностях вспыхивали восстания против короля Ричарда — в Кенте и юго-восточной части Англии, в центральной области и на западе, в Корнуолле и Девоне. Мятежники в окружающих Лондон графствах планировали захватить столицу, освободить вдовствующую королеву Элизабет Вудвилл и ее дочерей. Герцог Бэкингем, когда-то верный союзник Ричарда, перешел на сторону врага и, объединившись с графом Дорсетом, намеревался призвать на подмогу армии в Уэльсе и на западе, чтобы поддержать предполагавшееся вторжение Генри Тюдора из Бретани. Однако мятежники были разобщены и не имели единого вождя. Восстание в Кенте быстро подавили. Бэкингем не сумел сформировать даже несколько полков, не говоря об армии, Дорсет не смог помочь войскам Тюдора высадиться в Англии, и тот был принужден возвратиться в глубь континента.

Кроме того, у Ричарда были мощные союзники. Герцог Норфолк отправился оборонять Лондон, а потом уничтожил врага на юго-востоке. Хэмфри Стаффорд, лорд Грефтон, сдержал наступление Бэкингема, захватив все мосты на реке Северн.

Армия короля с триумфом проследовала к юго-западу, и мятежники окончательно растерялись. Бэкингем, как потомок Эдуарда III, сам претендовавший на трон, был захвачен, приведен к Ричарду в цепях, осужден и казнен второго ноября, в День всех святых. Королевские войска смели последние силы сопротивления и отправились на зимние квартиры.

Однако Новый год принес тревожные вести. Пока мужчины бились на полях сражений, в Англии мать Генри Тюдора, Маргарет Бофор, в новом браке леди Стэнли, вела переговоры с Элизабет Вудвилл, прося руки ее дочери, Элизабет Йорк, для своего сына. В день Рождества 1483 года Генри Тюдор, находившийся в ссылке, торжественно поклялся в Реннском соборе жениться на Элизабет Йорк, тем самым официально выдвигая претензии на английский трон. Замысел был неглуп, но никто в Англии и даже в Европе не принял помолвку всерьез. Летом 1484 года правительство Бретани согласилось выдать Генри Тюдора. Предупрежденный Генри вместе с друзьями успел сбежать во Францию, где был тепло встречен королем Карлом VIII, не устоявшим перед возможностью подразнить заклятого врага.

Несколько месяцев Тюдор и его сторонники жили при французском дворе, где и узнали, что наследный принц умер, а у королевы больше не будет детей, и что Ричард объявил своего племянника Джона де ла Пола, графа Линкольна, возможным наследником. Королева Анна была больна.

Вдовствующая королева Элизабет Вудвилл, по слухам, примирилась с Ричардом. Отвратительнее всего была сплетня о том, что король похотливо поглядывал на племянницу, Элизабет Йорк, намереваясь, по всей видимости, заменить стареющую бесплодную королеву молодой женщиной, способной родить ему детей.

Самого Ричарда ужаснули подобные сплетни, и хуже всего — он не мог найти того, кто их распускает, и заткнуть рты клеветникам. Каждый раз, когда мерзкий вымысел, казалось, больше не пересказывается и заглох, он тут же вспыхивал вновь. Король, человек твердых моральных принципов и глубоко религиозный, был смущен и растерян. Хуже всего было то, что это ранило женщину, которую он любил и которая так и не смогла оправиться после смерти сына. Теперь стало невозможным видеться с племянницами, а ведь он всегда хорошо относился к ним. Но это пока было самой большой бедой, и теперь, когда угроза в лице Генри Тюдора миновала, король мог спокойно править государством.

Для Арабеллы Грей эта зима была самой счастливой, потому что девочка впервые в жизни воображала, что влюблена. Как она могла быть такой слепой, спрашивала себя Арабелла, ведь перед глазами пример родительской любви? Но откуда было ей знать, что это такое, пока не пришла любовь?

Девочка счастливо вздохнула. Джаспер так красив — волнистые густые светлые волосы и глаза цвета старого испанского вина. Когда он глядел на Арабеллу, сердце у нее в груди замирало. И зубы у него хорошие — белые, ровные, и изо рта никогда не пахнет.

Арабелла не могла забыть предостережений королевы, но Джаспер был так остроумен и очарователен; рассказывал ей интересные истории о жизни при дворе, о правлении короля Эдуарда IV, немного непристойные, потому что покойный король был большим любителем женского пола. Иногда Ровена, услышав эти рассказы, корила сэра Джаспера:

— Она ничего не понимает, милорд. Арабелла — невинная провинциальная девочка.

И Арабелла едва не взрывалась от ярости: почему мать по-прежнему обращается с ней как с младенцем?! Девочка не упускала случая напомнить Ровене о своем возрасте и о том, кто истинная хозяйка Грейфера. Ведь меньше чем через два года она станет женой сэра Джаспера и, если позволит Господь, сама родит ребенка.

В тот день, когда она сказала это, мать побелела от злости, а Джаспер, посадив Арабеллу на колени, обнял рукой стройную талию.

— Малышка, — тихо сказал он, целуя ее в щеку, — никто не желает наступления этого дня больше, чем я.

И, обняв ее еще крепче, словно невзначай провел рукой по ее груди, так что по спине девочки поползли мурашки.

— Милорд! — сухо воскликнула Ровена.

— Что, милая Ро? — ангельским голоском осведомился сэр Джаспер.

— Думаю, вы неприлично ведете себя с Арабеллой.

Девочка обвила руками шею жениха и с вызовом уставилась на мать.

— Мы скоро поженимся, — холодно объявила она. — Разве жениху запрещено ухаживать за невестой? Джаспер уже больше года живет в Грейфере. Неужели хочешь, чтобы я пошла к венцу, ничего о нем не зная, совсем невеждой!

— Арабелла! Не смей так говорить со мной! — вскрикнула мать.

— А по-моему, ты просто ревнуешь, потому что король дал мне в мужья такого красавца. Ты еще молода и хорошенькая.

Почему бы не найти тебе мужа?

Ровена охнула от бессильной ярости.

— Малышка, — спокойно вмешался сэр Джаспер, — ты очень плохо ведешь себя. Не позволю, чтобы ты грубила матери.

Поставив девочку на ноги, он повернул ее лицом к себе.

— Сейчас пойдешь на холм и принесешь гибкую розгу толщиной с палец.

— Вы изобьете меня? — ошеломленно спросила Арабелла.

— Пока мы не поженились, ты во всем обязана повиноваться матери. После свадьбы — я твой повелитель, — терпеливо объяснил сэр Джаспер. — Если ты не слушаешься сейчас, что же будет потом?

— Я всегда буду покорна вам, милорд, — прошептала Арабелла.

— Прекрасно, — широко улыбнулся рыцарь. — Значит, и сейчас исполнишь то, что я велел!

Глаза Арабеллы наполнились слезами, но она молча кивнула и, сделав реверанс, бросилась из залы.

Сэр Джаспер тихо хмыкнул.

— Не бейте ее, милорд, умоляю, — простонала Ровена, бросившись перед ним на колени.

— Я не причиню девочке вреда, Ро. Шесть ударов, не больше. Только чтобы испытать ее храбрость. Теперь встань. Ты выглядишь как плохая актриса.

Оба сидели молча, пока не возвратилась Арабелла с ореховым прутом. Опустив глаза, она подала Джасперу розгу. Тот взял ее, взмахнул несколько раз, словно проверяя на прочность, и с довольной улыбкой спросил:

— Ляжешь ко мне на колени, Арабелла?

Девочка немедленно повиновалась, не глядя на тихо плакавшую, ломавшую руки Ровену, подняла юбки и спустила панталоны, обнажив ягодицы. Он медленно провел рукой по гладкой коже, слегка сжав округлости, что-то одобрительно пробормотал, но не успела она сообразить, в чем дело, последовал резкий удар. Девочка против воли вскрикнула и попыталась увернуться.

— Один, — спокойно объявил сэр Джаспер. — Еще пять ударов, малышка, а потом поцелуешь розгу, встанешь перед матерью на колени и попросишь прощения. Ясно, Арабелла?

— Да, милорд, — сухо сказала она, полная решимости не плакать, даже если ее засекут до смерти. Но этого, конечно, не произошло, хотя последние два удара были самыми жестокими, словно Джаспер намеревался заставить ее закричать. Арабелла сползла с его колен, быстро поцеловала розгу и опустилась на колени перед матерью.

— Прошу прощения за мой непослушный язык, мадам, — холодно сказала она, и когда Ровена нежно прошептала, что прощает, дочь поднялась, оправила юбки и вышла из залы.

— Вы сделали ошибку, милорд, — со странным удовлетворением сообщила Ровена. — Арабелла никогда не забудет, что вы унизили ее… и вряд ли простит.

— Посмотрим, — ответил Джаспер, думая, что ему, в сущности, все равно, какие чувства будет испытывать Арабелла.

Он утвердился в Грейфере и не намеревался уступать права владения крепостью никому, не говоря уж о глупой девчонке.

Его собственный дом, Нортби-Холл, сгорел дотла. Ничего не осталось от двухсотлетнего здания, построенного предками еще в эпоху правления Эдуарда I Долговязого. Во время набега шотландцы украли скот и лошадей — несомненно, это было местью за убийство Юфимии Хэмилтон.

По правде говоря, земля — это все, что осталось у сэра Джаспера, если не считать жалкой арендной платы, которую он смог выжать из немногих оставшихся фермеров, да еще лошади и вооружение. Грейфер ему нравился — хотя и небольшой, но крепкий, выстроен на века и наверняка, если придется, может выдержать долгую осаду.

Врагу не так-то легко будет взять крепость. И земля тут хорошая. Холм, на котором стоял замок, был окружен цветущей долиной, где находилось несколько богатых ферм, плодородные поля и даже яблоневый сад. Король платил сэру Джасперу небольшое жалованье за надзор над замком, так что он смог содержать своих лошадей, но на роскошную жизнь денег явно не хватало.

Сэр Джаспер нюхом чуял — беда недалеко. Король Ричард.

Генри Тюдор. Придется делать выбор — не слишком поспешно, но и не медля, чтобы не упустить милостей, дарованных победителем тому, у кого хватило здравого смысла поддержать его.

Самое время для честолюбивого человека сколотить состояние, и сэр Джаспер уже стоял на пороге блистательной карьеры.

Арабелла Грей, несмотря на бледность и худобу, — здорова и сильна. Она родит крепких детей. Сэр Джаспер был женат дважды. В первый раз — в шестнадцать, на осиротевшей кузине, десятилетней девочке. Они никогда не спали вместе, и мать сэра Джаспера надеялась воспитать из малышки примерную жену, но, к несчастью, обе они умерли весной 1470 года от непонятной хвори, поразившей округу. Отец прожил еще достаточно долго, чтобы найти сыну другую невесту; свадьбу отпраздновали в этом же году, у ложа умирающего родителя.

Вторая жена, Энн Смэйл, скончалась через три года, так и не зачав ребенка, несмотря на все усилия мужа.

В двадцать один год сэр Джаспер обнаружил, что остался совсем один на земле и ни перед кем не обязан отчитываться, поэтому решил принести клятву на верность не графу Нортумберленду, наиболее могущественному лорду в северных землях, а самому королю Эдуарду. Он оказался верным и преданным слугой и выполнял самые деликатные поручения повелителя.

И хотя по натуре сэр Джаспер был человеком сладострастным, он тщательно скрывал это от похотливого короля, чтобы никто не мог воспользоваться слабостью рыцаря. Маска благочестивого и порядочного человека, едва ли не единственного в королевском окружении, и привлекла внимание брата Эдуарда, Ричарда, герцога Глочестера. И после смерти короля рыцарь немедленно перешел на службу к его преемнику, ибо сэр Джаспер сообразил, что получит больше выгоды на службе у взрослого человека, чем у юного монарха.

Интуиция рыцаря, как оказалось, не обманула его, хотя сэр Джаспер и представить не мог, что события обернутся подобным образом, и теперь оставалось только надеяться, что преданная служба будет замечена и вознаграждена. Он надеялся получить достойную жену, по возможности с хорошими связями, и разбогатеть. Грейфер и Арабелла Грей — Такая добыча превзошла все ожидания. Джаспер Кин знал: фортуна наконец улыбнулась — впереди ждет спокойная счастливая жизнь, и в довершение всего в гнезде оказались две хорошенькие птички вместо одной. Однако Ровену придется взять в руки — в последнее время она не скрывает ревности, видя, как любовник ухаживает за дочерью.

Сэр Джаспер дал Арабелле несколько дней на то, чтобы оправиться после наказания, и был очень озабочен, поняв, что девочка так и не пришла в себя. Обычно женщины быстро забывают о неприятных мгновениях, и к тому же сэр Джаспер каждое утро приносил Арабелле в подарок какую-нибудь безделушку из тех, что были взяты в набегах на приграничные поселения: гранатовые серьги, красивые перчатки для верховой езды из красной флорентийской кожи, расшитые крохотными жемчужинами. Остальные дары были попроще — букеты, перевязанные светлыми шелковыми лентами. Более искушенные женщины не устояли бы против такой галантности, но сэр Джаспер был крайне удивлен, видя, что подарки не производят никакого впечатления на Арабеллу.

Но тут рыцарю повезло — удалось подслушать, как Ровена настраивает девочку против него и даже подстрекает на новые выходки. Пришлось послать Сигера с поручением подстеречь леди Ровену и тайно привести ее в комнату сэра Джаспера. Там он приказал Сигеру зажать женщине рот, пока сам безжалостно, до крови избивал несчастную жертву сыромятным кнутом. Потом, не стесняясь капитана, сэр Джаспер, словно дикий зверь, набросился на бедняжку и изнасиловал ее.

Поднявшись, он схватил леди Ровену за длинные волосы, рывком дернул вверх и прорычал:

— А теперь, милая Ро, сделай так, чтобы твоя дочь стала лучше ко мне относиться, хотя до сих пор именно ты подбивала ее на неповиновение, иначе я не задумываясь прикончу тебя.

— Не посмеешь, — прошептала леди Ровена, — не сможешь. Я люблю тебя.

— Смотри на вещи трезво, милая Ро! Ты моя шлюха, ничего более. И будешь повиноваться. Несколько месяцев назад у меня была другая тварь из дворян. Высокородная Юфимия Хэмилтон. Осмелилась пойти против меня, но я убил ее и замок сжег до основания. Поняла?

Ровена вздрогнула, не желая верить, но по глазам поняла: любовник говорит правду.

— Неужели ты мог, сделать такое? — в ужасе прошептала женщина.

Как могла она позволить себе влюбиться в него? Как мог король выбрать этого человека в мужья Арабелле?

— Всего-навсего шотландцы, — спокойно пояснил рыцарь, будто этим все было сказано. — Ну, будешь покорна мне во всем, милая Ро, или дать тебе еще один урок?

Ровена Грей молча кивнула и, словно во сне, начала медленно одеваться, не обращая внимания ни на Сигера, ни на сэра Джаспера, ни на кровоточащую спину. Она хотела только одного — уйти, уйти подальше и подумать в одиночестве. Решить, что делать. Накинув юбки, она поспешно кое-как привела в порядок волосы.

— Сегодня, — велел сэр Джаспер, — сегодня же пойдешь к дочери и скажешь, чтобы та прекратила капризничать и простила меня. Объяснишь, что я выпорол ее, стремясь воспитать прекрасную жену. Ты все сделаешь, милая Ро?

— Да, милорд, — пробормотала Ровена. Все что угодно, лишь бы скрыться.

Джаспер Кин улыбнулся ангельской улыбкой.

— Можешь идти, кошечка, — нежно сказал он.

Стоя на коленях в часовне перед алтарем, Ровена почему-то нашла много предлогов, чтобы простить любовника, хотя спина нестерпимо горела, а сорочка прилипла к покрытой кровью коже, раздражая незажившие раны. Это она сама, Ровена, виновата — зря разжигала гнев в Арабелле, ревновала к вниманию, которое сэр Джаспер оказывал дочери. Но ведь он — жених Арабеллы и скоро станет ее мужем. Если Ровена была настолько глупа, что влюбилась в этого человека, значит, Бог справедливо наказал ее за то, что она безраздельно отдавалась страсти, а ведь она пошла на эту связь, только чтобы защитить свое дитя.

Ровена, смирившись, вздохнула и отправилась к дочери.

Однако Арабеллу оказалось не так просто убедить в добрых намерениях жениха.

— Я слышала весьма неприятные слухи, — мрачно объявила она.

— Какие слухи? — спросила леди Ровена, хорошо зная твердые моральные принципы дочери в том, что касалось супружеской верности, и боясь, что Арабелла обо всем узнала.

— Говорят, что сэр Джаспер — большой любитель женщин, и я этому верю — уж слишком он высоко себя ставит. Король сказал, что я сама должна решить, выйти за него или нет. Неужели ты позволишь, чтобы я стала женой распутника? Человек, которому я принесу обет верности, не должен мне изменять, — решительно сказала Арабелла.

— Отец Ансельм! — зарыдала Ровена. — Вы должны помочь мне объяснить.

— Мужчины слабы, когда дело касается плоти, дочь моя, а искушения встречаются на каждом шагу, — вмешался священник. — Я тоже слышал, что сэру Джасперу нравится женское общество, но ведь он холостяк. Женитьба на красивой добродетельной девушке исправит его, я уверен.

— Он избил меня! — яростно прошипела девочка.

— В этом нет греха, — честно ответил священник. — Обязанность мужа учить свою жену вести себя как подобает. Я вижу много хороших качеств в сэре Джаспере. Он верен королю и, по словам Фитцуолтера, хороший солдат.

— Ты простишь его, Арабелла? — нервно пробормотала леди Ровена.

— Не знаю, смогу ли, мама. Но забыть готова.

— Ох, Арабелла, ты должна быть хоть немного послушнее, — умоляла Ровена, глядя на священника в ожидании поддержки. — Мужчины не любят женщин, не скрывающих мыслей и чувств. Язык не доведет тебя до добра.

— А я не желаю быть покорной и молчаливой, как ты, мама, — мрачно процедила Арабелла, — и согласна помириться с сэром Джаспером, но не более.

Сигер, подслушавший разговор, поспешил передать его хозяину еще до того, как пришла Ровена с тщательно продуманной версией разговора с дочерью. Сэр Джаспер уже решил, что делать. Немыслимо, чтобы упрямая девчонка лишила его с таким трудом добытого поместья, но на свете все бывает.

— Кошечка, ты все сделала, как надо, и я благодарен тебе.

Женщина счастливо заулыбалась, глядя на рыцаря глуповлюбленными глазами.

Джаспер Кин продолжал ухаживать за наследницей Грейфера, пустив в ход все свое обаяние. Смущенная неожиданной добротой, Арабелла начала сомневаться в собственной правоте, но оставшееся где-то в глубине души сомнение не рассеивалось. Только сейчас девочка поняла, почему женщины не могли устоять перед ним. Сэр Джаспер был само очарование, если хотел этого. Арабелла пыталась судить беспристрастно и вынуждена была признать, что за этот год жених всего однажды плохо обращался с ней.

Конечно, женщины должны обожать этого красавца. Арабелла была молода, но знала — люди любят распускать самые невероятные слухи. Если не считать внезапного взрыва жестокости, поведение сэра Джаспера было безупречным. Он ни разу не попытался тайком поцеловать невесту и обращался с ней неизменно почтительно. Почему же Арабелла не в силах простить его?

Все считали сэра Джаспера таким же благородным джентльменом, каким был ее дорогой отец. А мать, очевидно, была рада этому браку.

Со дня гибели мужа Ровена никогда еще не выглядела такой счастливой. Сэр Джаспер даже сказал, что после свадьбы теще нет необходимости уезжать из Грейфера: она может жить в отдельном домике, и не будет необходимости в повторном браке. Арабелла была вынуждена признать, что со стороны жениха это очень великодушно.

Пора перестать вести себя словно избалованный ребенок и примириться с судьбой. Если поведение Джаспера и в дальнейшем будет таким же безупречным Она вырвет из сердца все сомнения и выйдет за него замуж.

Девочка, мудрая не по годам, старалась никому не Высказывать своих соображений. Осень и зиму напролет сэр Джаспер ухаживал за Арабеллой Грей, словно влюбленный юноша, стараясь сдерживаться в словах и поступках, и был неизменно добр и вежлив с Ровеной на людях. Страсть к Ровене не утихала, и он по-прежнему был ненасытен, убеждая любовницу, что связь их будет продолжаться и после свадьбы. Арабелла ни о чем не узнает, и все будут довольны. Джаспер не заговаривал больше о любовных играх втроем: прошлым летом он попробовал заставить Ровену покориться и был очень разочарован — женщина была напугана до полусмерти и холодна в постели. Но сэр Джаспер только улыбался — у него много других возможностей подобного рода.

Тринадцатый день рождения Арабеллы прошел почти незамеченным: гонец привез печальную весть о кончине королевы Анны — она умерла шестнадцатого марта, в Вестминстере, и была похоронена в Вестминстерском аббатстве. Больше всех в Грейфере скорбела Ровена. Они с королевой были близки, как сестры. Две недели подряд женщина безутешно рыдала. Но смерть королевы побудила сэра Джаспера к действию. Впервые со дня появления в Грейфере рыцарь оставил крепость на продолжительное время — до сих пор шотландцы не осмеливались нападать: и с той, и с другой стороны случались время от времени обычные набеги. Теперь рыцарь понял: пришло время узнать об истинном состоянии дел в Англии, нужно отправиться на юг, навестить друзей и знакомых, побывать при дворе.

Ошибка могла стоить ему головы. Нельзя полагаться на сплетни, а крепость можно спокойно оставить на Фитцуолтера.

С капитаном сэру Джасперу явно повезло.

— Зачем тебе ехать? — рыдала Ровена в ночь перед отъездом. — Что, если нападут шотландцы?

— Ровена, — терпеливо объяснял рыцарь, — твой Дикой может в любую минуту лишиться трона. Я должен решить, чью сторону принять — его или Генри Тюдора, а для этого необходимо точно знать, у кого больше шансов на победу. Наша жизнь зависит от моего выбора, можешь понять, крошка, или подобные мысли не вмещаются в твоей маленькой глупой головке?

— Не так уж я глупа, Джаспер, — вздохнула леди Ровена, — и понимаю, что ты хочешь изменить королю. Но почему нужно предавать человека, так много сделавшего для тебя? Разве благородные люди так поступают?

Сэр Джаспер медленно кивнул.

— Милая Ро, существует большая вероятность того, что Ричард не сможет удержать трон, — слишком много у него врагов.

Теперь, когда его жена умерла, не оставив наследников, а слухи о несчастной страсти к племяннице взбудоражили все королевство, положение еще ухудшилось. К тому же король отказывается показать людям малолетних племянников, многие уверены — дети давно мертвы.

— Не правда! — воскликнула Ровена. — Они в Миддлхэме!

Дикон сам привез их туда, в свой любимый замок! Он хотел, чтобы мальчики были там в безопасности и росли здоровыми и , счастливыми, а не служили причиной каждого восстания и не имели ничего общего с дворцовыми интригами.

Интересная новость! И очень важная!

— Откуда ты знаешь это, милая Ро? — нежно спросил он.

— Дикон сам сказал, когда мы гостили у него в Миддлхэме!

— Но может, солгал?

— Дикон никогда не лжет! — негодующе воскликнула Ровена. — Не представляешь, сколько раз его пороли в детстве за то, что не мог сказать не правду, даже чтобы выгородить себя. Нет, если он сказал, что Эдуард и Ричард в Миддлхэме, значит, так оно и есть.

Сэр Джаспер рассеянно поцеловал любовницу. Все возможно, ведь у Ричарда такое доброе сердце. И хотя он не желал отдавать власть, все же держал местопребывание племянников в секрете, стремясь сохранить в Англии мир и покой. И так уже существовало два претендента на трон, но Ричард считал, что у него гораздо больше шансов справиться с Генри Тюдором, чем с сыновьями Элизабет Вудвилл. Кроме того, столь бесчестный человек, как Генри Тюдор, мог не задумываясь уничтожить детей. Ричард хотел защитить племянников.

— Все же мне нужно отправляться на юг, — сказал сэр Джаспер Ровене, — и самому разобраться в происходящем.

Он выехал из Грейфера в начале апреля, посетил Йорк и направился дальше, в Лондон. Обстановка была крайне неопределенной. Люди ежедневно меняли убеждения, и никто не знал, что ждет их впереди. В одном сэр Джаспер был уверен — волнения начнутся не позже лета.

По дороге домой он остановился в Ноттингеме, гае находился в это время король, но при дворе не показался и не узнал ничего нового.

Сэр Джаспер поклялся в верности королю Ричарду, однако сейчас было не время подтверждать эту клятву.

Но когда начнется война, придется сделать выбор. Сэр Джаспер грустно рассмеялся. Ровена и Арабелла боялись за Грейфер, но кто бы из претендентов ни победил, крепость у них не отберут: с женщинами не воюют. А вот сэр Джаспер…

Если он окажется на стороне побежденного — Грейфер для него потерян. Остается единственный выход — возвратиться домой, немедленно жениться на Арабелле, чтобы закрепить за собой владения, и постараться не принимать ничью сторону.

Если Ричард победит и потребует объяснений, Джаспер скажет, что старался защитить границы Англии от нашествия шотландцев, увидевших возможность захватить все, что можно, пока король избавляется от претендентов. Трудно будет осудить за это столь преданного слугу. Если же на трон взойдет Генри Тюдор, он удовлетворится этим же объяснением. Сэр Джаспер Кин знал, что ни одна из враждебных сторон не уделит ему внимания, а за сведения о том, где содержатся сыновья Эдуарда IV, можно получить большую награду в случае победы Тюдора. Да-да, именно так и нужно поступить — в этом случае он ничего не потеряет. Приняв решение, сэр Джаспер Кин и капитан Сигер повернули коней на север.

— Она слишком молода! — решительно запротестовала Ровена. — Всего тринадцать!

— Девушки выходят замуж и в более раннем возрасте, милая Ро. Ничего здесь необычного нет, — пытался убедить любовницу сэр Джаспер.

— Нет-нет, она еще мала, — упорствовала Ровена.

— В тринадцать ты вышла за сэра Генри, — напомнил Джаспер Кин.

— Да, и родила мертвого ребенка, прежде чем мне исполнялось четырнадцать. Девочка еще не созрела для брака.

— Но мать родила Генри Тюдора в четырнадцать.

Многие женщины в возрасте Арабеллы выходят замуж и благополучно рожают. Пытаешься сказать, что у нее нет месячных? Что она не может зачать и родить детей?

Ровена уже хотела было солгать. Ей требовалось время, чтобы все обдумать. Существовали некоторые вещи, которые было необходимо знать сэру Джасперу, прежде чем он женится на ее дочери. Но, заметив выражение глаз любовника, леди Ровена поняла: он все знает. Когда-то этот человек сказал ей, что убьет, если она осмелится пойти против его воли. Ровена поверила ему и знала, что ничего не изменилось.

— Арабелла готова стать вашей женой во всех отношениях, милорд, — честно призналась она, и сэр Джаспер довольно улыбнулся:

— Прекрасно. Тогда вели отцу Ансельму сделать оглашение в церкви, в первый день июня состоится венчание, и я возьму твою дочь в жены… в полном смысле этого слова, — расхохотался он, видя побелевшее лицо Ровены.

— Как ты жесток! — прошептала она, готовая заплакать.

— А ты ревнива, — хмыкнул Джаспер, наслаждаясь страданиями любовницы. — Скажешь Арабелле сама или это сделаю я?

— Арабелла юна и неопытна… и наивна до такой степени, что верит в романтическую любовь. Не лишай ее иллюзий, по крайней мере до свадьбы. Как грустно, что она слишком поздно узнает правду о тебе.

— Не грусти, милая Ро, — съязвил Джаспер, — я не оставлю тебя, когда стану мужем Арабеллы.

— Ублюдок! — вскинулась Ровена.

— Непокорность, милая Ро? Нет-нет, кошечка, не выйдет.

Хватит с меня и одной строптивицы, твоей дочери. Ты же скромна и послушна и должна оставаться такой, иначе рассердишь меня, — смеясь заключил Джаспер и отправился на поиски Арабеллы.

— Но сейчас конец мая, милорд, — удивилась девушка.

Мы должны пожениться не раньше будущего лета.

Сэр Джаспер спокойно привел свои доводы, зная, что в отличие от матери Арабелла обладала острым умом.

— Безопаснее всего не принимать ничью сторону, малышка, хотя, конечно, мы должны оставаться верными королю.

— Вопрос в том только, какому королю. — проницательно заметила Арабелла. — Я знаю, что женщины не должны вмешиваться в подобные дела, но я не похожа на других, Джаспер.

Она впервые обратилась к жениху по имени, и ему неожиданно понравилось это — значит, в их отношениях что-то изменилось к лучшему.

— Мы должны прежде всего думать о Грейфере, — продолжала девушка. — Я люблю кузена и молюсь, чтобы он с честью выдержал тяжелое испытание, но кто мы такие по сравнению с сильными мира сего? Жалкие песчинки. Я не изменю своему повелителю, но не ты и не я, а сам Господь разрешит этот спор.

Воля Господня да свершится, а пока мы будем, как можем, защищать границы Англии, не вмешиваясь ни в какие распри, милорд.

— Ты удивляешь меня, малышка, — откровенно признал сэр Джаспер. — Знаю, ты не похожа на свою мать, но такая мудрость в столь юном создании немного пугает»Я, восхищаюсь тобой, жена.

Наклонившись, он нежно коснулся губами ее губ.

Арабелла мгновенно побагровела от смущения и удовольствия. Она неожиданно увидела жениха в новом свете: сама атмосфера вокруг него казалась заряженной никогда не испытанным ею раньше возбуждением. Ей вдруг захотелось узнать, что делал сэр Джаспер с другими дамами и почему приобрел репутацию непревзойденного любовника, о котором ходили легенды. И девушка ощутила непреодолимое желание скорее приблизить день свадьбы… ночь свадьбы… хотя не знала, чего ожидать. Она пыталась расспросить Ровену, но мать, почему-то покраснев, резко ответила:

— Слишком рано задавать мне подобные вопросы, Арабелла. Объясню все, что тебе необходимо знать, перед тем как настанет время ложиться в брачную постель. Подобное любопытство просто неприлично. Только распущенные девчонки могут интересоваться такими вещами!

Но Арабеллу ничуть не обескуражила строгая отповедь.

— Собаки так делают, мама, да? Когда кобели взбираются на сук? — не отставала она. — Ну, мама, какая разница, скажешь ты сейчас или после? Я должна хорошенько все обдумать, чтобы знать, о чем спрашивать в следующий раз. Не люблю оказываться в неловком положении. Представляешь, что будет, если сэр Джаспер плохо обо мне подумает?

Еще вообразит, что взял в жены невежественную деревенскую простушку.

— Невеста не должна знать, что происходит между женщиной и мужчиной, Арабелла! Я потрясена таким поведением! раздраженно ответила Ровена и вышла из залы совершенно растерянная.

Арабелла посмотрела вслед матери, не понимая, чем та расстроена, и пожала плечами. Должно быть, нервничает из-за свадьбы… как, впрочем, и она сама. Мать по крайней мере знала, что предстоит дочери, а сама Арабелла? Конечно, она умела вести хозяйство, обо всем Ровена позаботилась, но ведь это еще не все. Арабелла пыталась расспросить отца Ансельма, но добрый старый священник отделался туманными фразами о супружеском долге женщины по отношению к мужу. Но любовь? Где же тут любовь? Мать полюбила отца. Сможет ли она полюбить Джаспера? И вообще… что это такое — любовь?

Следующие несколько дней в Грейфере царила суматоха — готовились к свадьбе. Ровена большую часть времени проводила на кухне, отдавая распоряжения повару, хотя гостей ожидалось немного — Грейфер стоял слишком далеко, да и венчание было назначено неожиданно для всех. Поспешно сшили свадебное платье. Арабелла была занята уборкой и украшением большого зала и церкви, расположенной в маленькой деревушке у подножия холма, на котором стоял замок.

Ровена была рада тому, что, занятая делами, редко видит дочь и может избегать назойливых вопросов Арабеллы об отношениях между мужчиной и женщиной… Представляя сэра Джаспера и свою дочь в постели, женщина испытывала невыразимые муки. Это несправедливо!

Несправедливо! Она, Ровена, еще молода и красива! Почему бы ей не выйти замуж? Нужно поговорить с Джаспером.

Есть вещи, которые ему необходимо знать, прежде чем рыцарь необратимо свяжет себя узами брака.

Накануне свадьбы, сидя в зале, Джаспер Кин в который раз внимательно рассматривал невесту. Только за последние месяцы он по-настоящему понял, как велика невинность Арабеллы, и был не столько поражен, сколько доволен. Конечно, Джаспер уверен в том, что невеста не была еще ни с одним мужчиной, но подобная наивность, особенно в столь откровенной и непокорной девушке, удивляла. Джаспер лишил девственности не одну девушку, но они не были такими неискушенными и по крайней мере не отстранялись, когда их целовали в губы или дерзко таскали грудь. При одной мысли о том, какой нетронутый бутон достанется ему, сэра Джаспера охватывало возбуждение. Сегодня он прикажет Ро, чтоб та ничего не смела говорить невесте о том, что происходит между мужчиной и женщиной в постели. Он сам обучит Арабеллу всему, что ей нужно знать, как ублажать мужа, и с этой девочкой-женой Джаспер испытает наслаждение, какого никогда не видал доселе.

Снова взглянув на стройную девушку, сидевшую рядом, Джаспер улыбнулся.

— У меня для тебя маленький подарок, — сказал он и, сунув руку в висевший на боку мешочек, достал тонкую золотую цепь с прикрепленным к ней кулоном в виде вырезанного из бледно-фиолетового кварца цветка чертополоха, оправленного в золото, эмблемы Шотландии.

Глаза девушки заблестели от удовольствия.

— Какой красивый, Джаспер! Спасибо! Я всегда буду беречь его!

— Надень это завтра, малышка. Доставишь мне большую радость — видеть, как этот цветок лежит между твоих прекрасных грудок.

И, наклонившись, шепотом, чтобы никто другой не услышал, добавил:

— Как я жажду коснуться этих сочных плодов, малышка!

Как я жду завтрашнего вечера, когда ты наконец станешь моей!

Арабелла залилась краской.

— Милорд! Вы не должны так говорить со мной!

— Почему, крошка, ведь ты станешь моей женой, а муж имеет право говорить супруге все, что пожелает. Когда мы поженимся, я не буду довольствоваться словами. Разве ты не хочешь оказаться в моих объятиях, Арабелла? Неужели не понимаешь, как с каждым днем все труднее держать себя в руках, видя перед собой красавицу? Подумай, мне нельзя ни целовать, ни ласкать тебя… ни любить так, как я желал бы.

— Я ничего не знаю о любви, милорд, — ответила Арабелла. — Мама говорит, что девушке неприлично интересоваться подобными вещами, хотя я считаю, что быть невеждой — еще хуже.

— Сердце Арабеллы то колотилось, то замирало; Никогда еще Джаспер не был к ней так внимателен. Неужели влюблен?

— Твоя мать права, крошка, — промурлыкал сэр Джаспер, обдавая ее лицо теплым дыханием. — Только от мужа должна получать жена подобные знания, только он должен наставлять ее во всем, что доставит ему наслаждение, Несмотря на предстоящее завтра торжество, Арабелла заснула сразу же, едва легла в постель.

Первый день июня оказался неожиданно теплым. Туман закрыл окружающие холмы и клочьями повис на башнях замка.

Солнечные лучи с трудом пробивались через толстую серую пелену. Венчание было назначено на ранний час, чтобы остаток дня можно было посвятить празднеству.

Сегодня никто из обитателей Грейфера не работал.

Ровена выглядела усталой. На обнаженном левом плече виднелся синяк, поразительно напоминавший след от укуса. Оранжево-коричневое платье, обычно так шедшее Ровене, сегодня выглядело просто ужасно, столь бледна была женщина. Фиолетово-синие крути под глазами тоже не прибавляли красоты, следом, леди Грей, всегда считавшаяся хорошенькой женщиной, сегодня положительно была не в форме.

Она оставила постель Джаспера, чтобы идти к своему единственному ребенку, оставила после ночи иссушающей страсти и жестокости, которая должна была сжечь все чувства к тому, кто должен был стать мужем ее дочери. Она не смогла отговорить Джаспера от женитьбы на Арабелле, хотя. Бог свидетель, пыталась. Зная, насколько порочен и подл Джаспер Кин, Ровена все-таки любила его. Она надеялась, что он полюбил Арабеллу, и тогда жертва матери не будет напрасной. Она сделала это для девочки. Да-да, Джаспер злобный и жестокий человек, но если Арабелла завоевала его сердце, то, возможно, он будет хорошо относиться к жене.

— Как ты прекрасна, — тихо сказала Ровена дочери, уже одетой в подвенечный наряд. — И так похожа на отца! Если бы он только мог видеть тебя в этот день!

— Я вправду красива, мама? Думаешь, понравлюсь Джасперу? Ведь он был при дворе и видел много прелестных женщин.

— Но не таких, как ты, доченька! — искренне ответила Ровена, охваченная непонятной печалью.

— По-моему, я люблю Джаспера, мама, и хочу быть для него самой прекрасной в мире! — горячо воскликнула невеста.

— Арабелла, ты ничего не знаешь о любви, — возразила мать. — Тебе льстит внимание сэра Джаспера, и его красота ласкает взор. Но это не любовь, и в глубине души ты все понимаешь.

— Не правда, мама, я люблю его, люблю! — настаивала Арабелла, почти веря себе.

— Возможно, а вероятно, просто уговариваешь себя. Но это и не важно — какие бы ты чувства ни питала к сэру Джасперу, он все равно станет твоим мужем. Но берегись, Арабелла, никогда не отдавайся мужчине целиком, душой и телом, потому что когда-нибудь непременно обнаружишь: он всего-навсего простой смертный и так же слаб, как мы все. Это открытие разобьет твое сердце. Ты должна быть сильной и стремиться выжить в любом случае. Помни это и помни, что я люблю тебя!

Поцеловав девочку в щеку, Ровена оставила ее одну.

Арабелла Грей удивленно смотрела вслед матери. За всю свою жизнь она не слыхала от Ровены ничего подобного. Мать всегда напоминала дочери хорошенького пушистого котенка или яркую веселую порхающую бабочку. Но может, Арабелла вовсе не понимала мать? Или просто напряжение давало себя знать?

Так или иначе Ровена дала дочери совет, над которым стоило подумать. Как странно! Она никогда раньше не считала Ровену мудрой.

Арабелла вновь взглянула в зеркало, одну из самых дорогих вещей в замке, привезенных в Англию каким-то предком Генри Грея, сражавшегося в Святой Земле и посетившего на обратном пути Венецию.

Свадебное платье получилось необыкновенно красивым. Никогда еще у Арабеллы не было такого наряда. Юбка и корсаж были из серебряной парчи, расшитой золотыми нитями и мелким жемчугом. Наряд тесно облегал талию, длинные узкие рукава и широкий воротник отделаны мехом горностая, а низкий вырез открывал груди. Тонкие золотые кисти свисали с унизанного драгоценными камнями пояса. На ногах девушки были туфельки с круглыми носками, из мягкой и тонкой позолоченной лайки.

На руках не было украшений — единственным кольцом сегодня должно быть обручальное, на шее висела цепочка Джаспера, а к поясу были пристегнуты четки из драгоценных камней. Старая нянюшка причесала Арабелле волосы, так что они спускались до щиколоток тонким, переливающимся золотом покрывалом. Девушка выглядела совсем взрослой и в то же время такой юной…

Неожиданно Арабелла испугалась. Что она делает? Выходит замуж за человека, хотя вовсе не уверена в том, что хочет этого.

— Пойдем, дорогая, — сказала нянюшка, тихо войдя в комнату. — Пора в церковь. Жених уже, должно быть, ждет.

Арабелла постаралась взять себя в руки. Все будет хорошо.

Она выходит за человека, которого обязательно полюбит. Они будут жить счастливо. Иметь много детей. О да! Она хотела детей. Жизнь с Джаспером будет прекрасна.

Они прошли по подвесному мосту и спустились по холму в деревню. Арабелла обрадовалась, увидев сэра Джаспера. При виде девушки глаза рыцаря восхищенно блеснули, и Арабелла почувствовала облегчение.

Слуги и жители деревни выстроились вдоль тропинки, выкрикивая добрые пожелания и поздравления; они были счастливы увидеть красавицу невесту и жениха в пурпурном плаще.

Теперь можно было возвращаться к своим делам, пока не наступит время праздника, — леди Ровена обещала всем пироги и эль. Маленькая церковь не могла вместить всех.

Странный был это день — туман так и не поднялся к тому времени, как они вошли в церковь, где собрались приглашенные.

На каменном алтаре лежало вышитое покрывало из тонкого полотна, на котором стояли золотой крест, украшенный драгоценными камнями, и два золотых подсвечника. Приблизившись к алтарю, где уже был отец Ансельм, одетый в белую с золотом сутану, Арабелла неожиданно почувствовала аромат белых роз, украшавших церковь. Белые розы Йорка…

В церкви собрались родственники отца, последние из семьи Греев, несколько друзей сэра Джаспера и самые любимые слуги.

Невеста и жених опустились на колени перед священником. Сзади послышался тихий плач Ровены.

На секунду воцарилось молчание. Наконец, благословив собравшихся, отец Ансельм произнес:

— Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь.

— Аминь, — ответили прихожане, но те, у которых слух острее, услышали, кроме собственных голосов, топот копыт.

Священник возложил руки на склоненные головы жениха и невесты, но на этот раз ошибки быть не могло: топот множества ног на каменном крыльце прервал церемонию.

Мужчины в тревоге вскочили, но было поздно — двери слетели с петель; вооруженные шотландцы в килтах заполнили святое место, отсекая пути к бегству, — ни у кого из свадебных гостей не было оружия.

Прийти на свадьбу в подобном виде означало смертельное оскорбление законов гостеприимства! Мужчины молчали, женщины тревожно перешептывались. Потом стало тихо. Жители приграничных земель привыкли к таким набегам.

— Дети мои! Дети мои! — заговорил священник. — Почему вы ворвались с оружием в Дом Господень, да еще в такую минуту? — Отец Ансельм был невысок, но мог говорить повелительно, когда этого требовали обстоятельства. Он всю жизнь провел на границе и распознал цвета клана Стюартов, хотя четверо явно принадлежали к клану Мюрреев. Вторжение сулило мало хорошего — Стюарты были правящей династией Шотландии и вряд ли стали бы нападать на столь незначительное поместье, как Грейфер, без серьезных причин. Набегов на крепость вообще до сих пор не случалось.

Шотландцы, заполнившие придел, внезапно расступились.

Вперед выступил высокий мужчина. На перевязи красовалась эмблема вождя клана.

— Я Тэвис Стюарт, граф Данмор, — объявил он громко, так что услышали все собравшиеся. — И пришел только за одним, святой отец. За этим человеком.

Тонкий изящный палец уперся в сэра Джаспера.

— Этот трусливый пес, стоящий перед вами в свадебном наряде, принадлежит мне! Благодарение Богу, я успел спасти невинную девушку от ужасной участи — свадьбы с этим негодяем. Отдайте Джаспера Кина, и я немедленно уеду из Грейфера.

Предложение было благородным — все понимали, что Стюарт может захватить сэра Джаспера, убить всех собравшихся в церкви и разнести крепость. Но гости умирали от любопытства: какое преступление мог совершить сэр Джаспер чтобы навлечь на себя ярость Тэвиса Стюарта?

— Сын мой, — ответил священник, — ты пришел с намерением убить — я вижу по глазам. Не могу отдать тебе этого человека и тем самым помочь совершить смертный грех. Неужели нельзя покончить ссору миром?

— Этот дьявол — сам убийца, святой отец, — спокойно ответил граф. — Разве в Святом Писании не сказано: кто придет с мечом, от меча и погибнет? Поверь, я хочу встретиться с сэром Джаспером в честном поединке.

— Скажи, что он сделал, сын мой, почему злоба твоя так велика?

— Подло убил леди Юфимию Хэмилтон, мою нареченную, святой отец, и за это я возьму его жалкую жизнь. Пятнадцать месяцев назад он явился ночью в Калкерн-Хаус, безжалостно и жестоко убил леди Хэмилтон, сжег дом и угнал скот молодого хозяина. Мальчику едва удалось сбежать и спасти младших сестер и брата.

— Убежища! — пронесся сдавленный крик. — Молю убежища у церкви, отец Ансельм.

Ровена, протолкавшись через толпу шотландцев, обняла дочь, но та сбросила руки матери. Леди Грей побелела от страха, увидев, как девушка, смело встав перед графом Данмором, гневно закричала:

— Как смеете вы, сэр, врываться в мой дом и мешать моей свадьбе? Грязный шотландский лгун! Ничтожный бандит! Немедленно убирайтесь! Я кузина короля и найду правый суд, если будете вести себя подобным образом!

Какое-то время никто, казалось, не смел вздохнуть, но тут граф Данмор ледяным голосом сказал;

— Мадам, я убивал людей за гораздо меньшие оскорбления!

Неужели вы не слышали, что я сказал? Или не верите моим словам?

Глядя на девушку, граф подумал, как она красива, хотя и глупа настолько, чтобы влюбиться в такое ничтожество.

— Не верю, — заявила Арабелла. — Сэр Джаспер добр и благороден. Он ни за что не убил бы даму! — И, немного смягчившись, добавила:

— Вы, наверное, очень тоскуете по невесте?

— Тоска не имеет ничего общего с моей яростью, мадам, — холодно ответил граф. — Этот трус запятнал честь Стюартов из Данмора. Моя нареченная, насколько я узнал, была его любовницей. Ваш благородный рыцарь отказался на ней жениться, но потребовал, чтобы Юфимия отправилась с ним в Англию, а когда она отказалась, ваш храбрый жених ворвался к ней в дом, изнасиловал бедняжку и отдал ее на потеху своим людям, а потом бросил искалеченное, изуродованное тело в горящий остов Калкерн-Хауса. Не знаю, была ли она к тому времени мертва, но молюсь, чтобы это было так.

Несколько женщин, услышав страшный рассказ, упали в обморок; Ровена изо всех сил боролась с надвигающейся дурнотой. Значит, Джаспер говорил правду, а не просто хвастался Арабелла размахнулась и изо всех сил ударила графа по лицу.

На щеке Тэвиса Стюарта расплылось багровое пятно, но он, отвернувшись, уничтожающе спросил сэра Джаспера:

— Позволяешь девушке сражаться за тебя, трус?

Собравшиеся напряженно ждали: ответит ли сэр Джаспер на вызов графа? Выйдет ли из церкви?

Снова заговорил отец Ансельм:

— Не стану сомневаться в правдивости твоих слов, сын мой, но сэр Джаспер просил убежища у церкви, и я не могу отказать, несмотря на брошенные тобой ужасные обвинения. Я даю ему убежище, и ты не можешь коснуться сэра Кина, пока тот находится в церкви, под страхом гибели твоей бессмертной души.

Сэр Джаспер, почувствовав себя в безопасности, вздохнул свободнее и едва не рассмеялся, видя, как раздосадованный граф схватился за меч.

— Тэвис! — вмешался светловолосый молодой человек в красном плаще клана Мюрреев. — Не делай этого!

Арабелла гневно обернулась к жениху, не скрывая ярости.

Венчание не состоялось! А Джаспер?! Человек, которому она готова была отдать сердце, даже не сделал попытки защитить невесту, а трусливо спрятался за сутаной священника!

Девушка резанула Джаспера бешеным взглядом:

— Неужели вы разрешите этому шотландскому дикарю оскорблять и порочить вас, милорд? Примите его вызов, и покончим с этим делом раз и навсегда! Не позволю подвергать опасности Грейфер и его людей! Мир с шотландцами не должен быть нарушен, особенно в такой день — день нашей свадьбы.

В глазах графа мелькнуло восхищение. Девушка была верна жениху и хотя, очевидно, не знала всей правды о Джаспере Кине, сознавала свой долг по отношению к слугам и превыше всего ставила безопасность гарнизона и крепости.

Настоящая хозяйка замка!

Граф презрительно оглядел сэра Джаспера:

— Ну, трус? Станешь драться или будешь по-прежнему прятаться за поповскими юбками?

— Но если я прикончу вас, милорд, — ответил сэр Джаспер, осмелев от сознания того, что находится в безопасности, — ваши люди разорвут меня в клочья. Только глупец может принять подобный вызов! Нет, я отказываюсь!

— Если вы победите честно, сэр, даю слово, мои люди немедленно уедут с миром.

— Не верю, милорд. Кто доверится грабителю-шотландцу? — оскорбительно усмехнулся сэр Джаспер и обратился к священнику:

— Начинайте брачную церемонию, отец. Моя невеста и так слишком долго ждет!

Но граф Данмор одним прыжком оказался между женихом и невестой; сэр Джаспер побелел от страха: а вдруг шотландец не посчитается с тем, что враг просил убежища у церкви, и убьет его? Но граф только мрачно усмехнулся.

— Думаю, свадьба не состоится, жалкий трус, — ледяным тоном объявил он. — Ты лишил меня нареченной, а я заберу твою невесту!

Обняв Арабеллу за талию, он привлек испуганную девушку к себе.

— Она пойдет со мной, а когда ты решишься принять мой вызов, негодяй, сможешь забрать ее, если, конечно, сумеешь взять верх в поединке.

— Нет! — отчаянно закричала Ровена.

— Дикарь! — взвизгнула Арабелла и, извернувшись, изо всех сил пнула похитителя в голень. — Никуда с тобой не пойду!

Вырвавшись, она выхватила меч у какого-то ошеломленного шотландца и бросилась на Тэвиса Стюарта.

Застигнутому врасплох графу тем не менее удалось обезоружить громко вопившую, брыкавшуюся и сыпавшую ругательствами девушку. Швырнув меч сконфуженному владельцу, он приказал:

— Возьмите эту проклятую ведьму и посадите на мою лошадь!

Тэвису почему-то очень хотелось смеяться, несмотря на не очень веселую ситуацию.

— Думаю, невесте не мешало бы поделиться храбростью с женихом, — ухмыльнулся он. — Не бойся, англичанин, я присмотрю за твоей буйной девицей. И уж, несомненно, буду обращаться с ней с гораздо большим уважением, чем выказал ты бедняжке Юфимии Хэмилтон.

— Милорд! Милорд!

Ровена Грей упала на колени перед Стюартом.

— Умоляю, не увозите мое дитя! После гибели мужа в битве при Бервике у меня больше никого не осталось.

Граф осторожно поднял Ровену, удивляясь красоте женщины: ее не портили даже струившиеся по щекам слезы.

— Я должен это сделать, мадам, должен. Ваш храбрый муж, да примет Господь его душу, понял бы меня… да и вы, не сомневаюсь, одобряете мой поступок. Эта девушка — моя заложница и будет возвращена, как только этот трус найдет в себе силы принять вызов.

Поцеловав руку леди Грей, граф повернулся, чтобы выйти.

— Не хотите захватить золотые подсвечники или крест с алтаря, милорд? — оскорбительно усмехнулся Джаспер Кин, но Тэвис Стюарт не остановился.

Шотландцы последовали за своим предводителем.

Через мгновение вновь послышался топот копыт, но никто из гостей не пошевелился и не произнес ни слова. Наконец Ровена прервала затянувшееся молчание:

— Вы немедленно отправитесь за Арабеллой, сэр Джаспер.

— Зачем? — пожал плечами Кин. — Мне не нужна твоя дочь, чтобы владеть Грейфером. Король желает, чтобы крепость находилась в мужских руках. Кроме того, крошка, думаешь, что я польщусь на объедки шотландца? Еще до заката твоя дочь окажется в его постели и будет извиваться на его копье, изнывая от страсти. Тэвис Стюарт — лучший воин в Шотландии, и хотя я тоже неплох, вряд ли смогу с ним справиться. Принять его вызов — все равно что идти на верную смерть. Считаешь меня безумцем? Не желаю добровольно класть голову на плаху ради какой-то девчонки!

— Но он обещал не делать ей зла, Джаспер! Сказал, что вернет невредимой, — всхлипывала Ровена. — Арабелла — мое единственное дитя!

Женщина в отчаянии» ломала руки; прихожане напрягали слух, пытаясь понять, что происходит, но, к общему разочарованию, леди Грей и рыцарь стояли слишком далеко. Однако отец Ансельм был свидетелем происходящего; доброе лицо все больше темнело, по мере того как сэр Джаспер хрипло продолжал, не обращая внимания на муки Ровены:

— Я дам тебе других детей, крошка. Если не ошибаюсь, в тебе уже зреет мой плод, хотя ты и стараешься скрыть это. Я прав? — спросил он побелевшую женщину. — Не позволю, чтобы мой сын родился ублюдком, особенно теперь, когда выход найден!

— А что бы ты сделал, Джаспер, не явись сюда шотландцы? — вскинулась Ровена. — Ребенок не имел бы имени, и ты ничего не предпринял бы! С чего это вдруг такая забота теперь, когда мое дитя похитили?

— Окажись ребенок мальчиком, я, конечно бы, узаконил его, хотя он не смог бы унаследовать Грейфер, имей мы с Арабеллой сыновей. Но теперь об этом нет речи, Ровена, ты сегодня же выйдешь за меня, и мое положение в Грейфере еще больше упрочится.

— Ни за что! — вскричала Ровена, удивив этим взрывом своеволия даже себя.

— Выйдешь! — зловеще повторил сэр Джаспер, поворачиваясь к священнику. — Отец Ансельм, вы обвенчаете меня с этой дамой. Сделайте оглашение и начинайте церемонию.

— Сын мой! — воскликнул священник, потрясенный, чувствуя, как самое нехристианское чувство — гнев — охватило его. — Вы не можете так поступать! Это непристойно!

Но сэр Джаспер лишь ослепительно улыбнулся:

— Я настаиваю, отец Ансельм, чтобы вы исполнили свой долг. Король должен твердо знать, что Грейфер — в руках верных людей и защищен от врагов. Свадьба с леди Арабеллой вряд ли состоится, не так ли? Я не могу возвратить ее, не подвергнув смертельной опасности собственную жизнь. И во имя чего? Давно замаранной чести шотландской шлюхи Юфимии Хэмилтон?

Нет ни одного мужчины по обе стороны границы, который не знал бы о распутном поведении мистрисс Хэмилтон, но граф так раздулся от гордости и важности, что не обращал внимания на слухи. Если я не могу жениться на Арабелле Грей, придется по необходимости взять в жены Ровену Грей, чтобы крепость оставалась а руках людей, преданных королю Англии.

— Но что будет с наследницей Грейфера? — настаивал, к раздражению сэра Джаспера, священник, сердце которого разрывалось от любви и жалости к Арабелле.

Сзади, со скамьи, где сидели члены семьи Греев, раздался тихий гул одобрения.

— Арабелла Грей навсегда потеряна для нас, — твердо объявил сэр Джаспер, достаточно громко, чтобы его услышали все собравшиеся в маленькой церкви. — Даже если она вернется, честь ее будет навеки утрачена, и я отказываюсь взять в жены опозоренную женщину. Мы не обручились по взаимному согласию, отец, и вы знаете это. Наш брак был устроен королем ради безопасности государства, но официально о помолвке не объявлялось. Теперь начинайте брачный обряд между мной и Ровеной Грей, иначе придется послать моего капитана Сигера на поиски более сговорчивого священника. Вынудите меня на такой поступок, и я навсегда изгоню вас из Грейфера. Подумайте и о скандале, который разразится к концу года, когда Ровена родит моего ребенка, святой отец.

— Вы не оставляете мне выбора, милорд, — горько вздохнул священник. — Очевидно, я жестоко обманулся в вас.

Сэр Джаспер издевательски расхохотался громким неприятным смехом.

— Значит, у вас нет другого выхода, не так ли? — И, обернувшись к гостям, добавил:

— Вы собрались на свадьбу, друзья, и, клянусь, не будете разочарованы. Начинайте церемонию, отец!

Схватив Ровену за руку, он с силой подтащил ее к алтарю и заставил опуститься на колени.

— Мы будем очень счастливы, кошечка, — прошептал рыцарь тихо всхлипывающей женщине и усмехнулся про себя, но Ровена ничего не слышала.

Одна мысль билась в голове — это ей в наказание за похоть и разврат. Когда Арабелла узнает обо всем, ни за что не простит мать. Дочь была навеки потеряна, как если бы шотландец просто убил ее, а не похитил. А она, Ровена, отныне будет жить до конца дней своих в аду с самим дьяволом. Что будет с ребенком, которого она носит под сердцем? Станет таким, как отец? Не дай Господи! Уж лучше пусть родится мертвым!

Глава 4

Арабелла Грей с окаменевшим лицом сидела в седле впереди графа на огромном сером жеребце. Похититель одной рукой небрежно придерживал девушку, другой ловко управлял конем.

Арабелла старалась не поворачивать головы и не глядеть на графа. Она очень устала и сильно испугалась, хотя ничем не выказывала врагу своего страха. Пусть шотландцы не думают, что все англичане — трусы!

Девушка была очень обозлена, но не только на графа, ибо — хотя она была женщиной и, следовательно, считалась невежественной и глупой — знала достаточно о кодексе чести, чтобы понять: Тэвис Стюарт поступил так, как следовало истинному рыцарю. Нет, к собственному удивлению, Арабелла обнаружила, что гнев ее направлен на Джаспера Кина — настоящего виновника Всего, что произошло.

С ослепительной ясностью Арабелла поняла, что, непонятно по каким причинам, она поверила рассказу похитителя.

Может быть, потому, что в словах графа Данмора звучала неподдельная искренность. Да и о репутации сэра Джаспера она была наслышана, и в душе давно зародились сомнения, которые она так старательно заглушала.

Арабелла сгорала от смущения, вспоминая, как воображала себя влюбленной в этого человека и даже объявила об этом матери. Как могла она любить труса? Человека, отказавшегося заплатить в поединке долг чести? Но конечно, Арабелла не могла признаться этому угрюмому шотландцу, что жестоко ошиблась.

Какой же она была дурой! Не поверить слухам, ходившим о женихе, и все из-за воображаемой любви! Но ведь сам отец Ансельм заверил ее, что сэр Джаспер нуждается в добродетельной жене.

Знал ли старый священник правду о ее женихе или оказался таким же наивным, как Арабелла? И надеялся на лучшее?

Убийство. Сэр Джаспер Кин убил беспомощную женщину. Не важно, если даже сам граф признал, что поведение его невесты было отнюдь не безупречным. Убийство — смертный грех, особенно убийство женщины или ребенка.

И этим утром Арабелла покорно шла в церковь, словно ягненок на заклание, не в силах дождаться, пока обвенчается с… преступником. Неужели Кин так же хладнокровно покончил бы с женой, если бы та не угодила ему? А бедная мать, оставшаяся на милость негодяя?!

Что, если сэр Джаспер отправится спасать Арабеллу? Ну уж нет, у нее пропало всякое желание выходить за него замуж. Как только она вырвется из рук шотландцев, немедленно отправится к кузену Ричарду и обличит сэра Джаспера как подлеца и труса!

…Они ехали не останавливаясь и пересекли холмы Шевиот, покрытые густым зеленым покрывалом. Сырость проникала через великолепное свадебное платье, так что девушка начала дрожать. Они остановились всего один раз — граф, не тратя красивых слов, предложил ей спрятаться за кустами, если возникла нужда облегчиться. Арабелла покраснела до корней волос — ни один мужчина не говорил с ней так, — но угрюмо повиновалась: не время было выказывать оскорбленную стыдливость. Ей хотелось есть и пить — невесте нужно было поститься перед венчанием, и девушка с утра ничего не ела.

Она заметила, что некоторые шотландцы, не сходя с седла, жуют овсяные лепешки и пьют что-то из фляг, но никто не предложил ей поесть.

Словно прочитав ее мысли, граф добродушно объяснил:

— Мы скоро будем в Данморе, девушка, и готов биться об заклад, на вертеле уже жарится окорок к ужину. Хочешь есть?

— Я скорее уморю себя голодом, чем съем хоть кусок под крышей твоего дома! — не задумываясь солгала Арабелла.

— Сомневаюсь, что ты вообще садишься за стол — уж очень худа, — заметил граф, не обращая внимания на гнев девушки. — Посмотрим, нельзя ли тебя хоть немного подкормить.

— Вы, должно быть, так тупоголовы, милорд, что не понимаете очевидного. Повторяю: я скорее уморю себя голодом, чем приму пищу из ваших рук, — разъяренно прошипела она.

— В таком случае, девушка, у тебя не останется сил, чтобы сопротивляться мне или отомстить сэру Джасперу, — спокойно отозвался граф.

— К чему мне мстить сэру Джасперу? — мило осведомилась Арабелла, почти задохнувшись от собственной беззастенчивой лжи. — Я люблю его и убью тебя, когда он придет, чтобы меня спасти. Но пожалуй, ты прав. Я приму твое гостеприимство, чтобы наблюдать, как ужасная смерть от руки сэра Джаспера очень скоро постигнет тебя!

Тэвис Стюарт не смог сдержать смеха, что еще больше обозлило пленницу. Обернувшись, она обожгла его яростным взглядом, но Тэвис, не обращая на нее ни малейшего внимания, еле выговорил:

— Девушка, у твоего сэра Джаспера не хватило храбрости даже защитить тебя, не говоря уже о том, чтобы схватиться со мной в честном поединке. Я лучше его владею мечом. Почему, думаешь, он испугался?! Поверь, ты еще долго прогостишь у меня.

— Тогда зачем ты меня похитил? — вскинулась Арабелла.

— Твой сэр Джаспер не дал мне иного выбора. Скорее всего твоя хорошенькая матушка пожалуется королю Ричарду, тот обратится к моему королю, и все закончится ко всеобщему благополучию. Я еще доберусь до сэра Джаспера, но если ты выйдешь за него, окажешься вдовой прежде, чем успеешь стать матерью. Это я тебе обещаю.

— Сэр Джаспер придет за мной, — сказала Арабелла с возросшей уверенностью. — Он должен сделать это, иначе не получит Грейфер.

Она не потрудилась рассказать графу о своем решении обличить предательство жениха перед королем. Ричард найдет ей другого жениха, но на этот раз Арабелла попросит разрешения самой выбрать того, кто должен стать ее мужем. Ей слишком надоело, что мужчины всю жизнь пытаются повелевать ею и указывать, что делать. Может, матери это подходит, но Арабелла не из такого теста!

— Значит, он не может получить крепость без тебя, девушка? — задумчиво спросил граф. — Тогда, может, жадность пересилит здравый смысл, и Кин все-таки попытается тебя вернуть!

Кто устроил этот брак? Твоя мать?

— Нет! — гордо ответила Арабелла. — Сам король. Усопшая королева приходилась маме кузиной. Мать воспитывалась у графа Уорвика, и они с королевой Анной были словно родные сестры.

— Твой король оказал большую милость сэру Джасперу, девушка. Он будет стремиться всеми силами удержать Грейфер, поскольку другого дома у него нет.

— Ошибаетесь, милорд. Сэр Джаспер — владелец Нортби-Холла, правда, дом сейчас разрушен.

— Знаю, — ответил граф, — хотя эта жалкая лачуга не стоила того, чтобы ее сжигать.

— Так это вы уничтожили дом! — охнула Арабелла, хотя втайне обрадовалась.

— Да, чтобы отомстить за поджог Калкерн-Хауса. Это по крайней мере справедливо.

Арабелла ничего не ответила, мысленно соглашаясь с графом. Она была потрясена его рассказом и Поняла, что Тэвис Стюарт не стал бы преследовать Кипа, не будь он уверен в виновности рыцаря. Оставшиеся в живых члены семьи Хэмилтонов были свидетелями преступления.

По поведению графа Данмора, красоте его коня, перстню с фамильным гербом и уважению, которое питали к нему члены клана, девушка быстро поняла, что перед ней высокородный дворянин. К чему человеку его положения обременять себя каким-то Джаспером Кином без особых на то причин?!

— Ах, девушка, взгляни — вон там Данмор, — сказал граф, показывая на небольшой замок на вершине дальнего холма. — Ты, должно быть, утомлена таким долгим путешествием и натерла одно место?

— Дикарь! — воскликнула Арабелла. — Никакой деликатности!

Она даже попыталась дать ему пощечину, но граф только рассмеялся, натягивая поводья скакуна и ловко уклоняясь от ударов.

— Ну и злючка же ты, — хмыкнул он, ничуть не обидясь. — Должно быть, в твоих жилах течет шотландская кровь. Имя Грей носят не только англичане, но и шотландцы, а приграничные Грей — дальние родственники Стюартов. Может, и мы с тобой в родстве, девушка?!

— Я скорее соглашусь иметь в родне осла, чем вас, милорд! — отрезала Арабелла.

Но граф снова усмехнулся:

— Интересно, знал ли Джаспер Кин, кого берет в жены?

Думаю, обыкновенному человеку с тобой не справиться Для того чтобы владеть такой женщиной, нужно обладать железной волей.

— Справиться? Владеть? Милорд, вы, должно быть, считаете женщину непослушным животным, которое требует твердой руки!

Хорошая жена — помощница мужа, хоть и слабее его, а вовсе не безвольная кукла! — разозлилась Арабелла.

— Неужели, мадам? — шутливо переспросил граф. — Откуда маленькая англичанка набралась столь опасных идей? Уж, конечно, не от благовоспитанной матери, которая выглядит так, словно боится собственной тени. Такие речи более к лицу шотландкам, чем девушке., живущей по ту сторону границы.

— А ты просто жалкий шут! — взорвалась Арабелла. — Откуда тебе знать об англичанках?!

Граф ничего не успел ответить — молодой человек, ранее остерегший графа в церкви, подъехал к нему:

— Тэвис, почему не увезти девушку к матери, в Глен-Эйлин? Там Эйлис и две девочки Хэмилтон, они смогут составить ей компанию, чтобы скоротать время до освобождения.

— Нет, Колин, — отказался граф. — Данмор неприступен, и здесь она будет в безопасности. Арабелла Грей, это мой сводный брат Колин Флеминг. Если боишься за добродетель девушки, Колин, я отдам ее под твою опеку. Никто не скажет, что я обидел ее, ибо ты будешь зорко охранять девушку. Даже англичане не осмелятся сомневаться в словах священника, не так ли, братец?

— Ты священник? — удивилась Арабелла, глядя на молодого человека в пледе, ничем не отличавшегося от других шотландцев.

— Да, — спокойно ответил тот.

— И ты его брат?

Колин Флеминг, криво усмехнувшись, кивнул.

— Тогда почему у вас пледы разные?

— Потому что я Флеминг, леди Арабелла, а мой старший брат — Стюарт.

— Старший? Значит, есть и еще?!

Молодой священник весело рассмеялся:

— Я самый младший. После Тэвиса идут Гэвин и Доналд, а кроме того, есть и сестра, почти ваша ровесница.

— Вы дети от второго брака матери?

Если придется вынужденно остаться в Шотландии на какое-то время — а в этом Арабелла не сомневалась, — неплохо бы получше узнать об этой семье.

— Наша мать была замужем только раз, миледи, — объяснил Колин, озорно блестя глазами. — Отец Тэвиса — король Джеймс II, дальний родственник матери. Стюарты заботятся о членах своей семьи, это всем известно.

— Ты ублюдок! — вырвалось у Арабеллы, прежде чем она смогла взять себя в руки.

Но граф только рассмеялся:

— Королевский ублюдок, девушка, в этом вся разница, особенно здесь, в Шотландии. Стюарты держатся друг за друга, как уже сказал Колин, и щедры ко всем своим отпрыскам. Когда единственный брат матери умер, не оставив законных наследников, отец ввел в право наследования меня, и так я получил графство..

— Значит, ты сводный брат короля Джеймса III? — удивилась Арабелла.

— Да, хотя Джемми старше лет на шесть, и в ответ на вопрос, который готов сорваться с твоих губ, скажу: отношения между нами самые сердечные. Отца я почти не помню — он погиб, когда мне было года два, — продолжал граф с нотками смеха в голосе. — Мать Джемми, королева Мария, добрая и благочестивая леди, никогда не питавшая ко мне злобы, была верным другом моей матери, которая хоть и любила короля, но считала себя навеки опозоренной, когда забеременела от него.

У нее хватило здравого смысла не кичиться ролью любовницы короля, вместо этого мать бросилась к ногам королевы, молила о прощении и тем самым завоевала ее любовь и дружбу.

Заметив, как потрясена девушка, Колин Флеминг решил сменить тему. Очевидно, леди Арабелла Грей жила крайне уединенно, ничего не зная об интригах и обычаях двора.

— В Данморе вы будете в безопасности, миледи, — заверил он. — Это красивый замок, и наша мать живет поблизости.

— Она не нуждается в утешениях, братец, — хмыкнул граф. — Наша маленькая английская пленница — настоящая злючка, правда, девушка?

— Идите к дьяволу, милорд, — огрызнулась Арабелла. Она устала, была голодна, все тело ныло от утомительной езды. — Презираю вас за то, что сделали со мной сегодня!

— Девушка, я спас вас от несчастливого брака, — отозвался Тэвис Стюарт. — Вы еще меня благодарить должны!

— Если ожидаете благодарности, милорд, значит, вы просто глупец, — разозлилась Арабелла.

Тэвис Стюарт ничего не ответил. Девушка была молода и неопытна и, очевидно, не имела представления о том, что на свете могут существовать негодяи, подобные сэру Джасперу Кину. Когда-нибудь поймет, как ей повезло, что удалось избежать этого брака, но пока что граф решил: лучше всего отдать девушку на попечение младшего брата. Арабелла Грей останется почетной пленницей, пока сэр Джаспер не примет вызов или Джемми Стюарт не прикажет вернуть ее матери и выплатит компенсацию Тэвису и Хэмилтонам за гибель Юфимии Хэмилтон. А убить англичанина Тэвис всегда успеет — тот, конечно, скоро заведет себе новую любовницу где-нибудь близ границы. Графу Данмору ничего не стоит выследить английского лиса и отправить его душу в ад.

Арабелла оглядела замок Данмор. Не так велик, как Миддлхэм и другие огромные крепости на юге, которые она с матерью видела два года назад во время путешествия, но, несомненно, больше Грейфера, а потемневшие, поросшие серо-зеленым мхом камни указывали на то, что Данмор был так же стар, как дом Арабеллы.

Квадратное здание с четырьмя башнями по бокам, на зубчатых стенах ходят дозором вооруженные часовые. Когда всадники поднялись на холм, Арабелла увидела, что замок окружен глубоким рвом, наполненным водой.

— Откуда здесь вода, отец Колин? — спросила девушка.

— Во дворце есть подземный источник, поэтому Данмор считается таким неприступным, миледи. Один из предков Тэвиса со стороны матери смог разделить этот ручей на два рукава — первый снабжает пресной водой обитателей замка, другой подведен ко рву, и поскольку ручей берет начало в самом замке, враг не может к нему подобраться.

Подвесной мост был опущен — часовые узнали графа.

Через несколько минут всадники оказались во внутреннем дворе, где их немедленно окружили любопытные, неприкрыто глазевшие на девушку с переливающимися золотом длинными волосами и одетую, словно королева, в платье из серебряной парчи. Арабелла высоко держала голову и не опускала глаз. Пусть видят как храбро ведут себя англичанки перед похитителями.

Остановив своего жеребца у подножия широкой лестницы, ведущей в дом, граф соскользнул с коня и протянул руку, чтобы помочь Арабелле спешиться, но девушка отстранилась с гордо поднятой головой.

— Я сама могу спрыгнуть с лошади, милорд, — процедила она, но тут, к ее величайшему унижению, ноги, «не успев коснуться земли, подломились.

— К чему глупая гордость, девочка? — покачал головой Тэвис и, подхватив Арабеллу на руки, понес наверх. — Твои ноги затекли от долгой езды. — Войдя в парадный зал, он осторожно усадил Арабеллу у камина на стул с высокой спинкой и, приподняв пальцем ее подбородок, предупредил:

— Это мой дом, Арабелла Грей, и я не позволю, чтобы кто-нибудь здесь меня оскорблял, особенно глупые девчонки! Ты моя пленница, и я буду обращаться с тобой вежливо и справедливо, как с почетной гостьей, но если выведешь меня из себя, знай, будешь заперта в северной башне, а ключ я брошу в колодец.

— Прекрасно сказано, Тэвис! — раздался насмешливый голос. — Будь я на месте юной леди, не преминула бы отыскать что-нибудь поострее и всадить тебе между ребер!

Элегантно одетая женщина грациозно пересекла зал и подошла к ним.

— Где ты был, сын мой? Неужели не помнишь, что сегодня день рождения Эйлис и вся семья собралась на праздник в Данморе?

— Мама! — Тэвис Стюарт поцеловал прелестную даму и извинился:

— Я в самом деле забыл. Настал день, когда можно было свести счеты с Джаспером Кином, убийцей Юфимии Хэмилтон, и я решил разделаться с ним.

Пока граф объяснял матери, как все произошло, Арабелла исподтишка разглядывала женщину, бывшую когда-то возлюбленной короля.

Марджери Флеминг, высокую, с темно-рыжими волосами и темно-зелеными глазами, можно было скорее назвать интересной, чем красивой. Голос был низким, но мелодичным, а руки, жестами которых Марджери подчеркивала все, что хотела сказать, — изящными. Молочно-белая кожа выгодно оттеняла необычный цвет волос и глаз.

Позади леди Флеминг стояли три девушки — одна, очень похожая на нее, очевидно, дочь, две другие были голубоглазы, у старшей — каштановые, а у младшей — русые волосы.

» Наверное, сестры «, — решила Арабелла, покраснев: девочки смотрели на нее с таким же любопытством, как и она на них.

Леди Флеминг обратила свой взор на Арабеллу; та немедленно встала и сделала реверанс. Женщина довольно улыбнулась.

— Какие у тебя прекрасные манеры, дитя мое! — заметила она и, повелительно хлопнув по плечу сына, велела:

— Познакомь же нас, Тэвис!

— Мама, позволь представить тебе леди Арабеллу Грей, — послушно сказал граф. — Девушка, это моя мать, леди Марджери Флеминг.

— Бедное дитя, — немедленно вставила Марджери. — Должно быть, продрогла до костей — такая сырость, а на тебе даже плаща нет! Пойдем, я прикажу, чтобы в ванну налили воды погорячее, вымоешься, а потом посмотрим, нельзя ли найти для тебя что-нибудь попроще, чем это прелестное платье. Ты голодна, детка?

— Да, мадам, — отозвалась Арабелла. — И очень хочу пить.

Венчание было назначено на ранний час, а я постилась со вчерашнего вечера, потому что должна была выстоять еще и мессу.

— Ты ничего не пила и не ела сегодня? — охнула леди Флеминг. — Тэвис! Да ты просто зверь! Так обращаться с бедной девочкой! Неужели я тебя этому учила?

— Мир, мама, мир, — умоляюще попросил граф. — Когда мы сегодня перешли границу, я и понятия не имел, что вернемся с пленницей.

Леди Флеминг осуждающе покачала головой:

— Представь леди Арабеллу остальным дамам, сын мой.

— Леди Грей, моя сестра Эйлис Флеминг.

Эйлис присела перед Арабеллой, которая поздравила ее с днем рождения.

— Леди Грей, мистрисс Маргарет Хэмилтон и ее сестра Мэри.

Девочки Хэмилтон сделали реверанс — Арабелла ответила тем же.

— Я немного выше вас, леди Грей, — сказала Мег Хэмилтон, — но, думаю, можно переделать одно из моих платьев, хотя, конечно, они не так красивы, как ваше.

Арабелла застенчиво улыбнулась.

— Лучшего у меня никогда не было, — призналась она. — Это свадебный наряд.

— Да, Мег, — ехидно вставил граф, — леди Арабелла должна была сегодня обвенчаться с убийцей твоей сестры и счастливо избежала этого брака, хотя еще сама не понимает, как ей повезло.

— Вы, милорд, действительно настоящий ублюдок! — бешено вскинулась Арабелла.

Воцарилось неловкое молчание, и наконец граф спросил:

— Ну? Никто ничего не скажет?

— А чего ты от них ожидал, — отрезала Арабелла, — если только что представил меня мистрисс Хэмилтон как невесту ее злейшего врага? Неужели эти девушки после этого хорошо отнесутся ко мне? Невзирая на все содеянное, мистрисс Юфимия была их старшей сестрой, и они любили ее. Снова и в который раз, милорд, вы поражаете меня полным отсутствием такта.

Леди Флеминг с трудом сдерживала смех. Такое неожиданное нападение со стороны столь юного создания было совершенно небывалым явлением — обычно женщины бросались Тэвису на шею. Титул, родство с королем и красивое лицо таили в себе непреодолимое очарование — мало кто из них мог устоять… до сих пор.

— О, пожалуйста, леди Грей, — серьезно ответила Мег Хэмилтон, — не думайте, что я считаю вас в ответе за то, что совершил сэр Джаспер Кин. Я говорю от имени всей семьи.

Поверьте, мы удивлены вашим появлением здесь, но граф говорит правду — вам удалось спастись от ужасной участи. Сэр Джаспер — плохой человек.

— Где ты намереваешься поместить девочку, Тэвис? — осведомилась мать.

— В западной башне. Там только один вход. Леди Грей, надеюсь, не попытается скрыться? — ухмыльнулся граф.

— Хотите, чтобы я поклялась, милорд? — ласково спросила Арабелла. — Не дождетесь! Сбегу при первой же возможности!

— Знаю, — спокойно кивнул граф, — и поэтому тебя будут охранять дни и ночи. Если будешь вести себя прилично, разрешу выходить в часовню, сад и зал, иначе тебя ждет самый строгий надзор.

— Понимаю, милорд, — холодно процедила Арабелла.

— Но девочка не может оставаться одна, Тэвис, за ней нужно кому-то ухаживать, — запротестовала леди Флеминг.

— Знаю, мать, — кивнул граф и окликнул женщину с добродушным лицом:

— Подойди, Флора!

Женщина, по всей видимости, служанка, поспешила к хозяину и сделала реверанс:

— Что угодно, милорд?

— Это леди Грей, Флора, — моя пленница и почетная гостья. Она будет жить в западной башне. Поручаю леди Грей тебе, позаботься о ней, никогда не оставляй одну. Отец Копии за нее отвечает. Обращайся к нему, если возникнет необходимость, а ко мне — только в самом крайнем случае.

— Хорошо, милорд, — кивнула Флора, — я позабочусь о малышке. Сейчас пойду приготовлю комнаты, зажгу огонь в камине — уж очень сыро сегодня!

Она опять присела и поспешно вышла. Арабелла согрелась и позволила графу повести ее к обеду. Он усадил ее во главе стола, по левую руку от себя; мать сидела справа. Рядом с Марджери сидел ее муж Йан, крупный, добродушный на вид мужчина, поцеловавший при встрече ручку Арабеллы. Кроме них, за столом собрались: Эйлис, сестры Хэмилтон, трое сводных братьев графа и красивый молодой человек, представленный как Роберт Хэмилтон, лэрд Калкерн. Помимо хозяйского стола, в зал принесли еще несколько столов поменьше вместе со скамейками, где расселись вассалы, некоторые из слуг графа.

Остальные начали разносить блюда, тарелки и чаши с едой.

Арабелле ужасно хотелось есть. Забыв угрозу уморить себя голодом, она положила на серебряное блюдо несколько ломтиков лососины, баранины, розовой ветчины, кусок пирога с зайчатиной, ложку рагу из лука с морковью под сливочным соусом, тушеный шпинат и листик салата. Все это она запила большим кубком доброго красного вина, подобрала остатки соуса хлебом, который кончиками пальцев изящно разломила на маленькие кусочки.

Собравшиеся гости оживленно беседовали, но девушка, занятая едой, не обращала внимания на разговоры. Арабелла была тверда в своей решимости ненавидеть Тэвиса Стюарта, использовавшего ее как приманку в игре с Джаспером Кином. Но почему-то все вокруг — как родственники, так и слуги — обращались с графом почтительно и с любовью. Может, он не так плох, как Джаспер, но ужасно поступил с ней. А Джаспер? Чем он лучше? Тоже воспользовался случаем, чтобы получить Грейфер, ведь только это ему и надо было! Дом рыцаря — жалкая лачуга — уничтожен. Арабелла Грей — всего лишь средство заполучить Грейфер! И король… король тоже использовал ее и ее наследство, чтобы быть уверенным в преданности сэра Джаспера. Правда, может быть, кузен Ричард совсем не знал Джаспера Кина, потому что рыцарь не был верен никому, кроме себя, размышляла Арабелла, доедая пирожное с толстым слоем крема.

— Мы, наверное, ровесницы, леди Грей, — обратилась к ней Мег Хэмилтон. — Мне почти четырнадцать.

— И мне, — кивнула Арабелла, — зови меня по имени, а я буду звать тебя Мег, можно?

— Конечно! — обрадовалась девочка, улыбнувшись.

Арабелла заметила золотые искорки в глубине ее глаз, казавшихся теперь больше серыми, чем голубыми.

— Я понимаю, мы обе оказались в трудном положении, но, может быть, станем друзьями? Ведь ни ты, ни я ни в чем не виноваты.

Арабелла кивнула.

— Мужчины, — раздраженно вздохнула она, — никак т могут жить в мире. Я хотела бы стать твоей подругой, Мег. У меня есть одна подруга, в Грейфере, дочь капитана Фитцуолтера. — И, помолчав, спросила:

— Сэр Джаспер вправду сжег твой дом? Какая подлость!

Мег кивнула.

— Роб заставил нас — Мэри, малышку Джорди, старую Уму и меня — спрятаться. Мы все видели…

Голос девушки оборвался. Арабелла вспомнила ужасный рас» сказ графа.

— О, прости, Мег, я не подумала! — с искренним сочувствием воскликнула Арабелла. — Прости. Я просто не могла представить, что сэр Джаспер такой негодяй.

Девушка вспомнила тот день, когда сэр Джаспер избил ее.

Почему она ничего не поняла тогда?

— Но ведь ты не знала его, — тихо сказала Мег.

— Нет, конечно! Король выбрал мне в мужья сэра Джаспера, потому что защищать Грейфер должны мужчины. Он очень красив, а я, к своему стыду, совершенно неопытна в подобных делах.

— Вполне естественно для девушки твоих лет, — вмешалась леди Флеминг. — Твой король должен был получше расспросить о сэре Джаспере, если бы заботился о твоих такая девушка должна стать женой графа, считали леди Флеминг, поскольку очень не любила Юфимию Хэмилтон и осуждала сына за плохой выбор. Как слепы мужчины! Почему они ничего не смыслят в подобного рода делах?

Арабелла вновь наклонилась к Мег Хэмилтон.

— Граф — самый высокомерный человек из всех, кого я встречала, — сердито пробормотала она.

— Истинный Стюарт, — чуть улыбнулась Мег, — а Стюарты — гордое племя.

— Но как случилось, что король стал его отцом? — не скрывая любопытства, спросила Арабелла Мег, поскольку, естественно, не могла задать подобный вопрос леди Флеминг.

Поднявшись, девушка поманила за собой Арабеллу:

— Пойдем прогуляемся по залу, и я все расскажу.

Выйдя из-за стола, подруги взялись за руки и зашагали по залу.

— Предшественник графа Данмора, дед Тэвиса, был отцом леди Флеминг, — начала Мег. — Звали его Кеннет Стюарт, по прозвищу Мор. «Мор» на кельтском означает «большой», а отец леди Марджери был и в самом деле очень высок и крепок. Говорят, выше его не было тогда никого в Шотландии. Он очень любил жену и после ее смерти так и не женился, несмотря на то что у него было двое детей — сын Фергюс и дочь Марджери.

Фергюс был убит в битве под Аркинхолмом. Старый Кеннет был в то время болен и не мог сам сражаться, поэтому сын поехал вместо него, откликнувшись на призыв короля. Фергюс погиб, закрыв своим телом короля Джеймса II, и тем самым спас ему жизнь.

После того как битва закончилась победой короля, Джеймс сам явился в замок Данмор и привез тело павшего героя, чтобы похоронить на семейном кладбище. Он до небес превозносил храброго Фергюса, но Кеннет Мор так и не оправился после несчастья. Именно здесь король впервые увидел леди Марджери. Ей было тогда пятнадцать лет. Они полюбили друг друга, и всякий раз, когда король объезжал границы, он навещал Марджери Стюарт, и скоро всем стало известно, что она его любовница. Когда родился Тэвис, король объявил его наследником графа Данмора, поскольку других родственников по мужской линии не осталось.

Джеймс II позволил Кеннету Мору устроить брак между леди Марджери и владельцем Глен-Эйлина, лордом Йаном Флемингом, другом Марджери с самого детства.

Старый граф умирал, король знал, что у него самого не будет времени, чтобы защитить права новорожденного сына, поэтому избрал опекуном Йана Флеминга, оказав ему большую честь.

Окружающие считали, что брак между Йаном и Марджери когда-нибудь обязательно состоится, и, говорят, она сама поклялась ему в день помолвки, что никогда больше не будет делить постель с королем, и назначила день свадьбы через полгода, чтобы никто не мог сказать, будто ребенок, которого она подарит мужу в первый год брачной жизни, рожден не от Йана Флеминга.

Через девять месяцев после венчания родился Гэвин, и ни один человек не усомнился в том, чей он сын, — леди Флеминг все это время не покидала замка Данмор, а король ни разу не навестил ее и приехал, только чтобы поздравить счастливых родителей с рождением сына. Визит этот оказался последним — вскоре король был убит при осаде Роксбурга.

Вслед за Гэвином родились Доналд, потом Колин и, наконец, Эйлис — ей сейчас пятнадцать.

— Мне нравится леди Марджери, — заметила Арабелла. — Она так добра!

— Но может быть и строгой, а иногда даже жестокой, — заметила Мег. — Все мужчины в семье обожают леди Марджери и в большинстве случаев полагаются на ее совет. Другой такой, как она, нет!

— Миледи! — окликнула подошедшая Флора. — Граф подумал, что вы, может быть, устали и хотите отдохнуть после такого утомительного дня?

Первым порывом Арабеллы было отказаться, но она тут же сообразила, что будет выглядеть в глазах окружающих просто капризным ребенком, тем более что действительно еле держалась на ногах. Мег тоже объявила, что хочет спать, и, словно в подтверждение своих слов, широко зевнула. Арабелла усмехнулась, понимая: Мег притворяется, чтобы Арабелла не чувствовала неловкости. Подойдя к главному столу, девушка взяла из серебряной чаши сморщенное яблоко и вернулась к Флоре и Мег.

— Рад видеть, что печаль о потерянном женихе не испортила тебе аппетита, девушка, — пошутил граф.

Взбешенная Арабелла развернулась и с меткостью опытного стрелка запустила яблоком в графа, угодив тому в грудь.

Мужчины в зале громко захохотали, отчасти над яростью столь хрупкого создания, отчасти при виде изумленного лица графа.

— Ах, парень, будь это стрела, мы сейчас скорбели бы по тебе! — хмыкнул отчим.

— Спокойной ночи, милорд, — сладко пропела девушка, сделав реверанс, и вышла.

— Как ты осмелилась на такое? — хихикнула Мег. — Даже я иногда боюсь Тэвиса. Он такой грозный.

— Просто надоедливый наглец! — взорвалась Арабелла. — Будь у меня меч, проткнула бы этого наглеца насквозь.

Шедшая впереди Флора улыбнулась. Маленькая англичанка непокорна и упряма, и служанка ни секунды не сомневалась — попади Арабелле в руки оружие, она не задумываясь выполнила бы свою угрозу. В чем-то они так похожи — все приграничные жители, — хоть англичане, хоть шотландцы. Как и леди Флеминг, Флора считала Арабеллу достойной графа. Неужели он не видит этого? Служанка радовалась, что Юфимия Хэмилтон не стала женой Тэвиса, и особенно потому, что хозяйкой Данмора должна быть не кто иная, как Арабелла Грей, хоть она и англичанка.

Выйдя из зала, Мег направилась в свою спальню в другом крыле замка. Арабелла покорно последовала за служанкой по коридору и вверх по узкой каменной винтовой лестнице. Флора шла так быстро, что Арабелла несколько раз теряла из виду мерцающий огонек факела, которым та освещала путь, но продолжала упрямо взбираться все выше и выше. Но вот Флора вставила факел в железное кольцо на стене и, открыв дверь, позвала свою подопечную.

— В первый раз всегда трудно подниматься, миледи, — заметила она.

Арабелла оказалась в тесной комнатке без окон. В маленьком очаге горел огонь, рядом стояла деревянная скамья с подушечкой, узкий проход вел в другую комнату. Флора захлопнула входную дверь и обернулась:

— Здесь тепло и уютно. Я взяла на себя смелость приказать принести лохань с горячей водой — вдруг вам захочется умыться. Позвольте, миледи, помочь вам снять платье.

И, не дожидаясь ответа, Флора начала раздевать девушку.

Арабелла огляделась. Стены и пол из серого камня. Встроенный в стену очаг без решетки. Большая овечья шкура на полу.

В спальне почти нет мебели — только огромная кровать с балдахином, рядом ночной столик, а в ногах — обычный железный сундук для одежды. Маленькая круглая дубовая лохань перед очагом окончательно загромождала комнату, но когда ее вынесут, здесь по крайней мере можно будет пройти.

В спальне было одно узкое окно, скорее бойница, хотя и застекленное.

В общем, здесь было не так уж плохо, но Арабелла надеялась, что ей не придется долго пробыть в замке Данмор. Она уже поняла, что сбежать из башни можно только через выходящую на лестницу дверь. Даже такая худенькая девушка не сможет протиснуться через эту щель, называемую окном, и, кроме того, оно расположено слишком высоко, чтобы можно было выпрыгнуть и остаться невредимой. Тэвис Стюарт, очевидно, не зря поклялся, что не даст ей скрыться. Арабелла мрачно усмехнулась. Хоть она женщина, но не глупее многих мужчин и, уж конечно, сможет перехитрить графа Данмора.

— Придется спать в сорочке, — вздохнула Арабелла, уже стоя перед лоханью.

— Нет, миледи, я найду другую, чистую, эту постираю, а потом отчищу грязь с подола вашего красивого платья и спрячу его в сундук. Я уже подшила подол сорочки мистрисс Мег, а через несколько дней сошьем вам несколько платьев, более подходящих для здешних мест, чем тот волшебный наряд из паутины, который вы носили сегодня.

Девушка против воли рассмеялась — очевидно. Флора никак не могла понять, нравится ей платье Арабеллы или нет.

— Спасибо, Флора! Ты очень добра. Поможешь мне заколоть волосы перед купанием, а то я сама не справлюсь.

Флора была ширококостна, некрасива, на полголовы выше новой хозяйки. Пряди седеющих рыжеватых волос выбивались из-под белого полотняного платка. Однако живые, карие, как у дрозда, глаза с восхищением взирали на золотистое покрывало, окутывающее плечи Арабеллы.

— Никогда не видела таких прекрасных волос, — тихо сказал» она, свернув узлом тонкие пряди, заколола их шпильками и помогла Арабелле сесть в лохань. Теплая вода немедленно прогнала усталость и боль в ягодицах. До этой секунды девушка не сознавала, как измучена.

— Ох, Флора, — с искренней благодарностью сказала она, — спасибо. Представляю, скольких трудов тебе стоило внести сюда лохань — да еще по этой узкой лестнице!

— Чепуха, девочка! Пара ведер воды для крепких парней — невелика тяжесть! Я сама много раз ездила вдоль границы и знаю, как может утомить резвая лошадь! Теперь посиди немного в лохани, а я пока пойду вниз, вычищу платье. На камнях у очага греется полотенце, на случай, если захочешь лечь раньше, чем я вернусь. Чистая сорочка — на постели. Я недолго.

И женщина вышла.

Арабелла, закрыв глаза, позволила себе расслабиться впервые за день. Как хорошо… и вереском пахнет. Подняв голову, она заметила на каменном полу около лохани маленький кусок твердого мыла, подняла небольшой комочек и понюхала. Да!

Вереск, ее любимый запах! Девушка тщательно намылилась и смыла пену. Усталость вновь сковала тело. Арабелла дотянулась до полотенца и только начала вытираться, как услышала за спиной стук двери.

— Флора, ты бегаешь по этим ступенькам словно молоденькая девушка, — удивилась она, но, обернувшись, взвизгнула, прижимая к груди полотенце. Светло-зеленые глаза уставились на графа. Девушка порозовела от смущения, бледно-золотистые волосы еще больше подчеркивали румянец на щеках.

Тэвис Стюарт, тоже побагровев, на мгновение потерял дар речи. Он пришел спросить, не нужно ли чего гостье-пленнице.

Графу и в голову не могло прийти, что она захочет искупаться.

Сам Тэвис практически не знал женщин — разве что изредка навещал любовниц. Когда его сестра Эйлис родилась, он был уже взрослым и жил отдельно, в замке Данмор.

Граф не приводил сюда любовниц — в один прекрасный день замок станет домом его жены, и Тэвис не хотел, чтобы эти стены были опозорены. Поэтому граф и не был хорошо знаком с обычаями и привычками женщин и теперь не знал, куда девать глаза и что сказать.

Разгневанная, раскрасневшаяся девушка была необыкновенно красива в эту минуту и в таком виде, без одежды, казалась гораздо взрослее, чем в величественном свадебном наряде: длинные стройные ноги, необычные в женщине столь маленького роста, маленькие, но прелестные груди-холмики цвета слоновой кости, увенчанные красными вишенками-сосками, узкая талия плавно переходила в округленные бедра и упругие ляжки. Тэвис был не в силах отвести взгляд.

— Мадам, прошу извинить меня, — наконец пробормотал он, отчаянно пытаясь отвернуться от волшебного видения: маленькое полотенце не могло скрыть прелести этой девушки.

— Убирайся! — выдавила Арабелла, пораженная его появлением.

— Я пришел, только чтобы спросить, удобно ли вам в этих покоях, — попытался Тэвис объяснить причину неожиданного прихода.

— Убирайся! — завопила она, швырнув в него куском мыла.

Но граф, ловко увернувшись, выбежал из комнаты и опрометью слетел по лестнице. Столкнувшись с Флорой, он принялся бранить служанку:

— Разве я не приказал ни на минуту не оставлять девчонку?

А ты даже дверь не заперла!

— Девочка купалась, — не смущаясь ответила Флора, — не может же она убежать без клочка одежды, да и местность ей незнакома! — И, насмешливо взглянув на графа, добавила:

— Красивая девушка! Правда, милорд, наверное, этого не заметил!

— Заметил! — сухо улыбнулся Стюарт. — Не слепой же я! И едва не получил за все мои страдания куском мыла по голове!

Вот уже дважды за сегодняшний день девушка швыряет в меня чем ни попадя и, должен признать, довольно метко. Откуда столь бешеный нрав у такой малышки? Берегись ее. Флора.

— Вам бы такую жену, как леди Арабелла, — откровенно объявила служанка. — Отважную, пылкую даму, которая родит сильных сыновей и дочерей.

Кивнув на прощание, служанка поспешила к Арабелле, боясь получить нагоняй за дерзкий язык. Но за спиной раздался громкий смех.

После гибели Юфимии Хэмилтон желание привести в дом жену сильно остыло. С этими женщинами вечно одни заботы и неприятности — со всеми, кроме матери, конечно. Правда, когда-нибудь все равно придется жениться — только ради продолжения рода.

Граф вернулся в парадный зал, где за дружеской беседой у очага осушали кубки с вином его братья и Роб Хэмилтон. Мать, отчим и все остальные, очевидно, отправились спать. Взяв кубок, Тэвис присоединился к мужчинам и рассказал о своем приключении, чем немало потешил собравшихся.

— Так, значит, она настоящая красотка, а, Тэвис? Жаль, что девственница, иначе мог бы овладеть ею, как сэр Джаспер Юфимией, прошу прощения. Роб, — объявил Гэвин Флеминг. — Кстати, ты уверен, что она девушка?

— Да, очевидно, ни один мужчина не коснулся ее, но при виде такой прелести… должен признать, искушение было немалым, — кивнул граф. — Она и в одежде хороша, но без платья…

Тэвис шумно вздохнул, словно несправедливо обиженный ребенок.

— Умерь свою похоть, брат, — строго наставлял Колин. — Девушка — почетная гостья, и ты сам обещал бедной леди Ровене, что не причинишь зла ее дочери. Кроме того, леди Арабелла не виновна в поступках сэра Джаспера Кина и Юфимии Хэмилтон. Бедняжка почти не знает этого ублюдка. Позволь напомнить тебе, Тэвис, что Арабелла по твоему же требованию отдана под покровительство церкви! Ты не можешь коснуться ее под страхом гибели своей бессмертной души.

— Брось, Колин, — усмехнулся Доналд Флеминг. — Тэвис попросту решил, что в постели, под ним, девушке будет лучше, чем под защитой церкви. Кто знает, может, ей понравится, а? — И, смеясь, сделал непристойный жест.

— Почему нет? — вмешался полупьяный Гэвин. — Разве английский пес не запятнал доброе имя и честь нашего брата?

Если Тэвис хочет развлечься с девчонкой, не стоит ему мешать, Колин! Согласись, у Тэвиса есть на это право.

— Нет! — твердо ответил молодой священник. — Не имеет!

Арабелла Грей — невинная жертва! Пешка в руках короля и сэра Джаспера, а теперь и в твоих, Тэвис. Юфимия сумела скрыть свое распутство, но дай ты себе труд поинтересоваться, братец, узнал бы все — людская молва не дремала. Но ты не хотел исполнить свой долг, выбрал самый простой путь, как всегда, когда приходится делать то, что тебе не по нраву.

Достаточно было увидеть самую привлекательную незамужнюю женщину в округе, да еще из хорошей семьи, и, вместо того чтобы попытаться поближе с ней познакомиться, получше узнать, ты сделал ей предложение. Поверь, дорогой брат, ты живое доказательство того, что Господь покровительствует глупцам! Но теперь ты будешь относиться к леди Грей со всем почтением и завтра же пошлешь шпиона к границе разузнать, какие бесчестные планы замышляет сэр Джаспер, чтобы возвратить нареченную… если, конечно, вообще намеревается отнять ее у тебя.

— Да, Колин, — согласился граф, — ты прав, и хотя малышка зажгла огонь в моей крови, который невозможно погасить, я сделаю, как ты скажешь.

— Сегодня ночью, лежа в одиночестве, можешь утешиться мыслью, что получил благословение церкви, — ехидно вставил Гэвин.

— Похоть не имеет ничего общего с любовью, — спокойно возразил священник.

— Если бы, братец, ты когда-нибудь так возжелал женщину, как жаждешь познать Бога, — засмеялся Доналд, — может, я и послушал бы тебя, но человек, который не знает, что такое овес, вряд ли может объяснить, какова на вкус овсянка!

— Я был мирянином до того, как стал священником, — усмехнулся Колин. — Неужели не помнишь, скольких девчонок я ухитрился отбить у тебя? Временами, должен признать, я все еще тоскую по женщинам, но только храня целомудрие, можно служить Богу. Я сам избрал путь, которым иду, и, может, именно потому, что не сплю с женщинами, вижу их в ином свете.

Лучше бы и тебе попытаться увидеть в них не только средство удовлетворения похоти.

Доналд Флеминг театрально застонал:

— Я с самого детства не любил проповедей и сейчас ничуть не изменился! Тэвис, пошли меня на границу! Не могу смотреть, как ты мучаешься от жажды и не можешь взять этот маленький английский цветочек, а священник тем временем молится за ваши души.

— Пора бы, Доналд, — покачал головой Колин, — начинать думать головой, а не иным местом!

Братья засмеялись, но молодой лэрд заметил:

— Надеюсь, вы делаете это не только ради Юфимии, милорд. Я любил сестру, но она вас не стоила.

Граф поморщился:

— Ты должен был мне все рассказать в тот день, когда я пришел просить ее руки, Роберт, но не мне тебя судить. Сегодня я мстил за свою попранную честь и одновременно за гибель твоей сестры. Юфимия могла очаровать кого угодно и, несомненно, водила за нос брата, несмотря на мучившие его угрызения совести. Ты был тогда совсем мальчишкой, некому было наставить тебя и помочь, но ты сделал все, что мог, и спас сестер и брата от страшной смерти, а такой поступок достоин настоящего мужчины.

К тому времени как Арабелла проснулась, Доналд Флеминг уже давно покинул замок и пересек ближайшую границу с Англией. Приблизившись к Грейферу, он заметил, что, хотя солнце стояло высоко, в деревне почти никто не проснулся. Доналд, переодетый бродячим торговцем, чувствовал себя в безопасности и, заметив у колодца крестьянку, подошел к ней.

— Доброе утро, мадам! — весело поздоровался он. — Могу я попросить у вас немного воды?

— Ты шотландец! — негодующе воскликнула женщина, неприязненно оглядывая незнакомца.

— Да, но я в этом не виноват, дорогая, — широко улыбнулся Доналд. — Папаша, правда, жил по ту сторону границы, но мать, упокой Господь ее душу, была родом из Йорка.

Я сам — бродячий торговец, а поскольку у меня много родственников по обе стороны границы, могу беспрепятственно ходить повсюду!

Сняв с лошади тяжелый узел, Доналд развязал его и разложил содержимое на земле. Женщина не могла отвести глаз от мотков ниток, кружев, шелковых лент всех цветов радуги, металлической посуды и тщательно запечатанных пакетиков с восточными пряностями.

— У меня есть и ткани — ситец, кибрик, шелк, все очень красивые, если хотите — покажу, дорогая, но, может, пока решите, что купить, выберете пакетик с пряностями в благодарность за то, что напоите меня и мою бедную скотинку?

Доналд широко, добродушно улыбнулся, блеснув голубыми глазами. Такой щедрый человек, несомненно, заслуживал доверия. Фермерша вновь оглядела его, но прежняя подозрительность сменилась откровенным восхищением — Доналд, высокий, широкоплечий, с каштановыми волосами, был очень красив.

Женщина совсем забыла о том, как недружелюбно встретила пришельца.

— Ну что ж, — кивнула она, ставя ведро перед лошадью и кокетливо улыбаясь Доналду, — может, у вас найдется немного шафрана?

— Только для вас, мадам! — почтительно воскликнул Доналд, готовый на все, лишь бы получить нужные сведения. — Уже поздно, — заметил он, отдавая ей пакетик, — но, кроме .вас, я в деревне никого не встретил.

— Да, — неодобрительно заметила фермерша, — мужчины, должно быть, еще никак не проспятся после вчерашнего.

Доналд с благодарностью принял протянутый ковш с водой, он и в самом деле хотел пить.

— Что тут вчера творилось! — продолжала женщина. — Молодая хозяйка Грейфера, такая милая девочка, должна была обвенчаться. Она родственница нашего короля Ричарда, тот и выбрал ей мужа. В крепости не было хозяина — еще с тех пор как лорда Генри убили, а король хотел, чтобы Грейфер защищал мужчина, хотя, по правде говоря, капитан Фитцуолтер вполне справлялся со службой. И что же? Эти разбойники-шотландцы напали как раз в тот момент, когда леди Арабелла вошла в церковь. Ах, такая хорошая девушка! Нежная, красивая, а волосы золотистые, ну в точности как луна летом, и доходят почти до земли! Украли ее эти воры! Прямо из церкви! Посадили на коня и увезли!

Фермерша вытерла глаза передником.

— Должно быть, хотят получить выкуп! — кивнул Доналд. — Жених заплатит, и ее вернут. Кража невесты — это старый трюк, мадам. Не в первый раз такое случилось. Пусть ваш новый хозяин развяжет мошну и выложит деньги; не успеете глазом моргнуть, девушка дома будет.

— Наш новый хозяин?! Тьфу, — фыркнула собеседница, явно не питавшая к сэру Джасперу симпатии. — Он оказался настоящим негодяем; и хотя муж говорит, чтобы я придержала язык — ведь он теперь владелец Грейфера и никто ему не смеет перечить, даже Фитцуолтер, но отец Ансельм возмущен, как и все мы!

— Возмущен? Из-за чего, дорогая, и кто ваш новый хозяин? — спросил Доналд.

— Сэр Джаспер Кин, паренек, и не успели шотландцы уехать, как он вынудил леди Ровену идти к алтарю, объявил, что не может жениться на леди Арабелле, мол, даже если ее вернут, все равно девушка обесчещена, а такая ему в жены не годится. Ох, ну и подлец же! — — Кто это — леди Ровена? — допытывался Доналд, удивленный поворотом событий.

— Мать леди Арабеллы. Какой скандал, что бы там ни говорил мой муженек! — негодующе выкрикнула фермерша, так что двойной подбородок затрясся. — Говорят, бедная леди Ровена не осушала слез во время брачной церемонии.

Доналд притворился озадаченным, да и в самом деле ничего не понимал. Вопросы посыпались как из дырявого мешка:

— Как мог сэр Джаспер жениться на другой, когда он был уже помолвлен с леди Арабеллой? Неужели священник осмелился их обвенчать? Брак может быть объявлен незаконным — ведь именно так случилось, когда король Ричард получил трон вместо племянников.

— Сэр Джаспер не был помолвлен с леди Арабеллой, возразила собеседница. — Король выбрал его, но решать должна была девушка — усопшая королева любила родственницу и не хотела, чтобы та была несчастна, если жених ей не понравится. Ах, этот сэр Джаспер казался таким благородным джентльменом, — вскинулась фермерша, вновь поднося передник к глазам, — а теперь и не знаю, что будет с нашей маленькой хозяйкой, — Как ужасно, — посочувствовал Доналд. — Этот сэр Джаспер оказался вовсе не таким благородным, как прикидывался, Бедная девушка! Ну что ж, мне пора, — вздохнул он и начал, завязывать узел.

— Мне нужны черные нитки, — объявила фермерша, немного успокоившись и облегчив душу, после того как выложила все сплетни, — и, наверное, алая лента для младшей дочери, у нее свадьба в Михайлов день. Да и кухонный нож неплохо бы купить, если, конечно, есть такой, с крепкой ручкой.

Доналд с готовностью подал требуемое, энергично поторговался с покупательницей. Наконец он сунул в карман мелкую монету, взял в придачу каравай свежеиспеченного хлеба и маленькую головку сыра и, взвалив узел на коня, широко улыбнувшись, еще раз поблагодарил фермершу за воду.

— Почему бы вам не подняться на холм в крепость? предложила она. — Может, новый хозяин сегодня в хорошем настроении после брачной ночи и купит шелку на платье для леди Ровены.

— Спасибо! Скорее всего я так и сделаю, — отозвался Доналд, направив коня к замку. Но, отъехав подальше, повернул назад и помчался к границе. Он и в самом деле хотел поехать в Грейфер, но вовремя вспомнил, что вчера в церкви был в авангарде нападавших и легко мог быть узнан сэром Джаспером или слугами. Выезжая утром, Доналд не позаботился изменить внешность и не мог этого сделать сейчас, а кроме того, сведений было более чем достаточно. Английский лис вновь перехитрил шотландского охотника, и Тэвису Стюарту это вряд ли понравится.

Глава 5

— Да, Тэвис, обыграли тебя! — объявил Доналд Флеминг в заключение своего рассказа.

Предзакатное солнце ярко освещало каменные плиты пола в парадном зале замка Данмор.

— Сэр Джаспер захватил Грейфер, и девушка теперь для тебя бесполезна!

Арабелла, сидевшая рядом с графом, побледнела как смерть.

— Не правда, — хрипло прошептала она. — Лжешь! Джаспер не мог жениться на моей матери. Это сплетни!

— Доналд не лжет, девушка, — мягко сказал Колин Стюарт; — Он, конечно, грубиян и любит прихвастнуть, но в жизни не сказал не правды.

Молодой священник всей душой желал, чтобы мать была здесь, но леди Флеминг вернулась в Глен-Эйлин, взяв с собой Эйлис и Мэри Хэмилтон. Тэвис отказался отпустить с ними Арабеллу, потому что дом в Глен-Эйлине был не так неприступен, как замок Данмор. Граф боялся, что сэр Джаспер узнает, где Арабелла, и семья Флемингов окажется в опасности, но по крайней мере разрешил Мег остаться и составить компанию Арабелле. Правда, Колин считал, что теперь нужно посоветоваться с матерью, — Я думала, Джаспер любил меня, — недоуменно пробормотала Арабелла, — по крайней мере хоть немного… и считала, что люблю его, но он оказался трусом. Грейфер мой. Джаспер не может получить его только потому, что женился на матери.

Король этого не позволит. Ох, бедная мама!

Глаза ее наполнились слезами, но Арабелла сама не понимала, почему плачет — из жалости к себе или к леди Ровене.

— Ваш король хотел, чтобы Грейфер был в мужских руках, — со спокойной логикой напомнил священник. — У него сейчас много забот. Если сэр Джаспер скажет ему, что тебя похитили и убили шотландцы и что пришлось жениться на леди Ровене, чтобы достойно оборонять границу, король всему поверит — у него нет времени проверять правдивость слов сэра Кина. Король отдаст ему Грейфер, и ты ничего не сможешь сделать.

— Но что будет со мной?! — вскрикнула Арабелла. — Кроме Грейфера, у меня ничего нет. Это мое приданое, и все земли и угодья, принадлежащие поместью, тоже мои! Если сэр Джаспер украл Грейфер, как мне теперь жить?!

Зеленые глаза неожиданно блеснули яростью. Девушка повернулась к графу.

— Это все ты наделал, шотландский ублюдок! Разрушил мне жизнь своим хвастовством и болтовней насчет чести. А моя честь?! Тошнит уже оттого, что мне всю жизнь указывают, что и как делать!

И, схватив лежавший на столе кинжал Тэвиса, которым тот резал сыр, девушка ринулась на него.

— Иисусе Мария! — вскричал граф, когда клинок вонзился ему в плечо, пропоров шелковую сорочку. Он успел схватить девушку за руку и грубо вырвать нож. — Девочка! — заревел Тэвис вне себя. — Вот уже второй раз за два дня ты бросаешься на меня с оружием! Я этого не потерплю, слышишь?!

Отпустив ее, граф зажал ладонью рану, чтобы остановить кровь.

Арабелла растерла покрытую синяками руку в полной уверенности, что граф сломал ей запястье, и, отступив на шаг, отвесила Тэвису Стюарту звонкую пощечину.

— Не нужно было похищать меня, если тебе так хотелось жить спокойно!

Граф покачнулся от неожиданного удара, изумленный, что в таком хрупком существе может таиться столько гнева.

— Нужно было позволить тебе обвенчаться с этим трусом.

Он уж точно бы нашел смерть от твоей руки гораздо скорее, чем я успел бы до него добраться, — сухо сказал он. — — Сядь, Тэвис, — посоветовал Колин, усаживая старшего брата на стул. — Рана не опасна, но ты ослабел от потери своей благородной крови.

Весело ухмыльнувшись словам брата, Доналд сунул в руку Тэвиса кубок с вином, пока Гэвин промывал и перевязывал рану тряпками, принесенными перепуганной служанкой.

Мег Хэмилтон, в свою очередь, усадила Арабеллу и ободряюще сжала руки подруги, восхищаясь ее храбростью.

— Ну а теперь, — оскорбительно процедил граф, — что делать с этой ведьмой, раз уж она не нужна ни мне, ни кому другому?

— Ты должен жениться на ней, брат, — спокойно ответил Колин Флеминг.

— Никогда! — хором воскликнули Арабелла и граф.

Но священник не обратил на это внимания.

— Тебе нужна жена, Тэвис, а после свадьбы можешь предъявить права на Грейфер или по крайней мере получить компенсацию от английского короля. Сэру Джасперу это придется не по душе, я уверен. Еще никто, кроме жителей Грейфера, не знает о свадьбе — не было времени сообщить обо всем королю.

Подумай, какое это оскорбление для труса — шотландец похитил его невесту из церкви и женился на ней! Все поймут, что сэр Джаспер женился на матери девушки в отчаянной попытке украсть наследство Арабеллы. Он станет общим посмешищем, особенно если сам король встанет на твою сторону и потребует у Ричарда возврата приданого. Джемми сделает это для тебя, сам знаешь.

— Никогда Ричард Английский не согласится отдать шотландцу пограничную крепость, — покачал головой граф.

— Но возместит приданое деньгами. Не может же он лишить девушку наследства за то, что случилось не по ее вине! И кроме того, возможно, сохранит Грейфер для твоей старшей дочери, если удастся найти ей мужа-англичанина, пока девочка еще будет лежать в колыбели. Можно отослать ее на воспитание в семью нареченного жениха, когда ей исполнится шесть лет. Так многие делают, и подобным способом улаживаются все ссоры из-за владений.

— Ты с ума сошел, Колин?! — вскинулся Доналд Флеминг. — Девчонка прикончит его! Она уже дважды пыталась!

Мужчины говорили, словно ее не было в зале, и Арабелла чувствовала, что вот-вот лопнет от злости.

— Я хотел попросить у Роба руки мистрисс Маргарет, тем более что она уже взрослая, — небрежно заметил граф, — послушная, сговорчивая девушка.

— Не настолько сговорчивая, чтобы стать твоей женой, Тэвис Стюарт, — объявила Мег, удивившись собственной смелости. — Кроме того, я люблю другого и выйду только за него, милорд.

— Как, девушка? — развеселился граф. — Неужели предпочтешь мне другого? Кто же это сокровище?

— Брат графа Стюарта! Гэвин и я любим друг друга. Роб согласен, а Гэвин поговорит со своим отцом, как только сможет.

Граф рассмеялся, глядя на покрасневшего брата, взиравшего на девушку с откровенным обожанием.

— Разве я могу препятствовать истинной любви и становиться врагом собственного брата! — воскликнул он. — Желаю вам счастья! Вы очень подходите друг Другу. Хорошая пара! — великодушно добавил Тэвис.

— Как и вы с Арабеллой Грей, — настаивал Колин.

— Ни за что! — твердо объявила Арабелла. — Скорее уж постригусь в монахини.

— Церковь не захочет принять в монастырь бесприданницу, — сухо ответил Тэвис. — Мой брат прав, и хотя его замысел меня ужасает, этот брак кажется идеальным решением. Только титулованный муж может возвратить тебе наследство.

— Я сама сделаю это! — рассерженно воскликнула Арабелла.

— Вряд ли, девушка, — спокойно ответил граф.

— Есть другие, которые согласятся помочь.

— Возможно, — сказал Тэвис, — пока не познакомятся получше с твоим буйным нравом — потому что ты очень красива, Арабелла Грей…

Девушка смущенно покраснела, не понимая, комплимент ли это или граф намекает на свой несвоевременный приход вчерашним вечером.

— Чтобы найти подходящего мужа, — продолжал граф, — ты должна возвратиться в Англию и предстать перед королем. Не намереваешься же ты путешествовать одна?

Чем будешь платить за еду и коней — до столицы путь неблизкий. Сэр Джаспер женился на твоей матери и считает, что получил Грейфер. Твое возвращение угрожает его положению.

Уверен, он не задумается убрать с дороги такое препятствие…

Послушай, девушка, ведь он убил уже одну женщину. Думаешь, этому негодяю помешает то, что ты дочь его жены? Он хочет Грейфер и уничтожит каждого, кто попытается отнять поместье. Тебе нужен такой муж, который смог бы защитить не только тебя, но и твои права. Кто из англичан осмелится выступить против человека, выбранного самим королем?

Граф заметил, что девушка покраснела; на мгновение ему стало жаль бедняжку, хотя плечо нестерпимо болело. Несчастная девочка! Ни у нее, ни у него нет иного выхода.

— Я не пойду за тебя даже под страхом смерти, и никто меня не заставит! — ледяным тоном объявила Арабелла и, поднявшись, зашагала к выходу.

Мег вскочила и, сделав реверанс, поспешила за подругой.

— Она рассержена, и недаром, — сказал Колин Флеминг. — Пусть идет, Тэвис. Утро вечера мудренее. Дай девушке время подумать, и она поймет. Я сделаю оглашение и поженю вас завтра же.

— Вы все спятили! — охнул Доналд. — Девушка дважды пыталась убить тебя, а ты силой поведешь ее к алтарю. Да ты просто безумец, Тэвис Стюарт!

— Завтра я попытаюсь еще раз поговорить с ней. Арабелла прекрасно сознает свой долг и выйдет за меня, чтобы спасти своих людей от сэра Джаспера. Признаю, что всего этого не случилось бы, не поддайся я неразумному гневу, но когда я увидел эту прелестную девушку, стоявшую перед алтарем, понял, что через несколько часов она окажется во власти дьявола и в его постели, и не смог оставить ее. Я обязан защитить Арабеллу Грей своим именем и своим мечом.

— Во всем виновата Юфимия, — пьяно пробормотал Роберт Хэмилтон. — Это я должен был жениться на леди Грей. Не будь Юфимия шлюхой, ничего бы не случилось.

Он икнул, медленно сполз со стула и уснул под столом.

— Бедный парнишка. Все еще считает себя виновным, — вздохнул граф. — Ничего, как только возвратится в Калкерн, сразу почувствует себя увереннее.

— Когда достроят дом? — спросил Колин Флеминг.

— Хэмилтоны возвратятся туда к концу лета.

— Сколько сейчас Роберту? — поинтересовался Колин. — В Калкерне богатые земли, а теперь, когда у Хэмилтонов появится прекрасный дом. Роб может считаться хорошей партией. Он уже нашел себе невесту?

Граф хмыкнул. Да, Колин поистине сын своей матери!

— Роберту почти шестнадцать, и, кажется, мать только и ждет окончания постройки, чтобы предложить брак с Эйлис.

— Лучше сказать ему об этом, не дожидаясь конца лета, — мудро решил священник. — Парень он нетерпеливый, а если сейчас договориться о браке, они могут пожениться до Нового года. Найдутся и другие, кому хотелось бы заполучить эти земли, а если ты, Тэвис, не можешь жениться на Мег, лучше, чтобы Роб породнился с Флемингами, тогда будешь чувствовать себя в безопасности.

— И заодно заставишь парня выбросить из головы мысли об Арабелле Грей, — засмеялся Гэвин.

— Да, девчонка его заживо съест, — мрачно добавил Доналд.

— Об меня зубы обломает! — спокойно вмешался граф.

— Ну да, недаром она уже дважды до тебя добиралась, — быстро нашелся Доналд. — В следующий раз ей это удастся.

— Думаю, ты зря беспокоишься, Доналд, — покачал головой священник.

— А я думаю, что это не очень умное решение, Колин. Какие гарантии того, что Тэвис сможет получить возмещение за Грейфер? У девушки нет приданого.

— Нет, Доналд, Колин прав, — сказал брату Тэвис. — Я не нуждаюсь в богатстве, но без жены обойтись нельзя. Может ли быть лучший выбор, чем та, которую я отнял у англичанина? Если свадьба состоится, пойдут слухи, что я напал на Грейфер с целью похитить невесту взамен украденной у меня сэром Джаспером.

Это достойная месть и прекрасное решение всех проблем.

— А король? — спросил Доналд. — Сам знаешь, он должен дать разрешение на брак, ведь ты его брат!

— Джеймс уже дал свое согласие, — ответил граф.

— Да, на брак с миссис Хэмилтон, а не с дальней родственницей английского короля, — упорствовал Доналд.

— У нас нет времени ехать к Джеймсу, Доналд. Джаспер способен подослать наемных убийц. Я смогу лучше защитить свою жену, чем пленницу, и Джемми все поймет, если ему объяснить, как обстоят дела. Господи, Доналд, что, если смерть девушки будет на моей совести?!

— Значит, решено? Женишься на девчонке? Я ничем не смогу разубедить тебя?

— Не сможешь, братец! Утром состоится венчание. А теперь, братья, спокойной ночи, — пожелал граф и вышел из зала.

Остальные продолжали пить, горячо споря о мудрости решения, подсказанного Колином, не зная, что в эту минуту граф поднимается по ступенькам лестницы, ведущей в западную башню.

— Я хочу поговорить с Арабеллой Грей, — сказал он открывшей дверь Флоре. — Подожди внизу.

Служанка поклонилась и, прикрыв за собой дверь, поспешила вниз.

Граф вошел в крохотную спальню и сел на постель. Широко распахнув от страха глаза, Арабелла судорожно прижала к груди одеяло.

— Убирайся! — взвизгнула она.

Но граф взял ее руку и, улыбаясь, сказал:

— Такая маленькая ручка, а бьет очень больно, Арабелла.

Наклонившись, он поцеловал крохотную ладошку, и Арабелла почувствовала, как по спине прошел озноб.

— Ты сама понимаешь, что должна пойти к алтарю по своей воле, — спокойно продолжал Тэвис Стюарт. — Этого требует как твоя честь, так и моя. Не верю, что ты действительно любила сэра Джаспера Кина, но так или иначе он навеки потерян для тебя. Мы оказались в странном положении, девушка, значит, нужно выйти из него, не пострадав. Обещаю, что буду хорошим мужем, а ты не будешь ни в чем нуждаться.

— У меня нет иного выбора, милорд, — прошептала Арабелла, ненавидя себя за злость: по щеке медленно сползла слезинка.

Она чувствовала себя еще более утомленной, чем накануне вечером.

— А, девочка, — пробормотал граф, внезапно растроганный видом этой единственной слезы, — не плачь. Ты разобьешь мне сердце, а ведь я вовсе не жестокий человек.

Граф протянул руку, осторожно смахнул прозрачную капельку.

Зеленые глаза Арабеллы вновь широко распахнулись — не такого нежного прикосновения ожидала она. Губы чуть приоткрылись от удивления — по спине побежали мурашки.

«Что бы ни случилось, — решил про себя Тэвис Стюарт, — я должен поцеловать ее».

Граф сам удивился своему желанию, но девушка выглядела так соблазнительно, что устоять не было сил. Наклонившись, Тэвис нежно приподнял подбородок Арабеллы, губами коснулся губ.

«Он собирается поцеловать меня!» Арабелла знала это, но сопротивляться не смогла. Ее никогда никто не целовал, даже Джаспер. Древний женский инстинкт подсказал девушке, как надо поступить. Губы чуть шевельнулись, приоткрылись еще немного. Поцелуй затягивался, становился все более страстным, и девушка поняла это, только когда оказалось, что она лежит на подушках, придавленная к постели разгоряченным телом.

Что с ней происходит? Этот человек — враг, и пусть Арабелле против воли приходится идти к алтарю, как может она бесстыдно наслаждаться его ласками?! Ей и в голову на пришло сразу оттолкнуть Тэвиса Стюарта.

Что же это такое?!

Собрав остатки воли, Арабелла, оттолкнув, графа, стала отбиваться, гневно крича:

— Наглец! Как ты смеешь?!

Граф был так околдован сладостью ее губ, что не понял главного — этот поцелуй был первым в жизни девушки. Поймав ее руки, он со сводящей с ума галантностью поцеловал их.

— Думаю, девочка, я бы осмелился пойти гораздо дальше, не будь ты так очаровательно невинна. Ты выйдешь за меня, правда? — спросил он и улыбнулся, когда девушка нерешительно кивнула. — Тогда я оставлю тебя сейчас, ибо, если останусь еще хоть на минуту, найдутся люди, которые поверят, что я взял твою девственность. Ты достаточно взрослая, чтобы выйти замуж, Арабелла, но вряд ли настолько опытна, чтобы понимать суть супружеских обязанностей. Спокойной ночи, девочка, — кивнул граф и поднялся.

— Но я хочу любить! — вскрикнула Арабелла. — А тебя почти не знаю!

— Ты и сэра Джаспера не знала, — заметил Тэвис.

— Да, — согласилась Арабелла, — и подумать только, каким он оказался негодяем!

— Верно, девочка, — хмыкнул граф. — Уверяю, я не такой подлец.

Слегка поклонившись, он вышел.

— Все в замке говорят, что вы завтра венчаетесь с графом, миледи.

— Да, — задумчиво ответила Арабелла.

— Слава тебе Господи! — воскликнула Флора и вытащила из-под, кровати свой тюфяк.

Служанка быстро заснула, но Арабелла долго лежала с открытыми глазами. Сегодня, когда она гуляла по саду вместе с Мег, подруга, смеясь, показала ей маленькую калитку в стене, через которую тайком убегали служанки, чтобы встретиться с любовниками. Калитка почти никогда не закрывалась.

Сегодня с утра Флора дала Арабелле юбку из тонкого сукна, шелковую блузку и шаль из шотландки взамен неудобного для ежедневной носки свадебного наряда и пообещала, что через несколько дней девушке сошьют новые платья. Простая одежда и калитка помогут скрыться. Она не хотела так рано пытаться сбежать, но решимость графа обвенчаться завтра утром не оставляла Арабелле иного выбора.

Если заплести длинные волосы в косы и закутаться в шаль, стражники на стенах ее не заметят или примут за служанку, бегущую на раннее свидание. Сейчас самое главное не уснуть, иначе все будет потеряно. Ей удалось немного подремать, но как только девушка чувствовала, что погружается в сладкую бездну сна, тут же встряхивала головой и протирала глаза.

Много времени уйдет на то, чтобы добраться пешком через границу в Грейфер, но если сбежать пораньше, пройдет несколько часов, прежде чем ее отсутствие обнаружат, а к тому же Арабелла всегда может спрятаться, заслышав стук копыт. Шотландцы, конечно, погонятся за ней, но пусть попробуют отыскать!

Арабелла стремилась свести счеты с сэром Джаспером Кином. Этот человек — просто глупец, если думает, будто женитьба на ее матери позволит ему получить Грейфер. Подумать только, и он еще толкует, что Арабеллу обесчестили! Сплетни, слухи…

Даже если граф и все его слуги изнасиловали бы Арабеллу на глазах у обитателей замка и жителей деревни — она бы осталась наследницей Грейфера. Король Ричард предназначил сэра Джаспера в мужья Арабелле, а вовсе не матери!

Арабелла не виновата в том, что шотландцы ее похитили, а вот сэр Джаспер, вместо того чтобы преследовать их и вернуть невесту, трусливо спрятался в церкви и попытался украсть ее наследство, женившись на леди Ровене, да еще не дожидаясь, пока шотландцы пересекут границу.

Именно Джаспер Кин назвал Арабеллу злючкой, но он еще не подозревает, на что она способна! Арабелла даст ему урок на всю жизнь. Кузен Ричард должен узнать, как велики верность и преданность его благородного вассала. Очевидно, сэр Джаспер думал только о собственной выгоде. Этому человеку нельзя доверять охрану границ и такую стратегически важную крепость, как Грейфер. Арабелла так и скажет.

Она совсем не испугалась, когда граф предупредил, что Джаспер Кин может убить ее, если увидит в Грейфере. Не осмелится!

Придя к такому решению, Арабелла соскользнула с кровати и прокралась к узенькому окошку. Позади раздавался громкий храп Флоры, и Арабелла подумала, что служанку, должно быть, не разбудит топот целого табуна лошадей.

Вглядываясь в предрассветную тьму, Арабелла заметила, что небо на горизонте слегка посерело, должно быть, до утра не так уж далеко. Девушка на цыпочках подобралась к сундуку, вынула одежду и, стараясь не шуметь, накинула блузку и завязала у пояса юбку из темного сукна. Сев на сундук, она натянула вязаные чулки и спрятала башмаки в карман юбки, чтобы подошвы не стучали о каменный пол. Потом заплела косы, заколов их черепаховыми шпильками, чтобы они не выскользнули из-под шали и не выдали ее.

Арабелла на цыпочках подошла к постели и, взяв подушку, пристроила ее под одеялом так, чтобы издали показалось, будто девушка, замерзнув, свернулась калачиком. Удовлетворенная результатом, она вновь поглядела в окно. Широкая светло-серая полоса протянулась вдоль горизонта.

Пора! Девушка тихо выскользнула из спальни, подошла к входной двери и, дрожащими пальцами повернув ручку замка, протиснулась в образовавшуюся щель. Осторожно прикрыв дверь, она мгновение постояла с бьющимся сердцем, прислушиваясь. Но храп Флоры ни на секунду не прерывался.

Уверившись, что не разбудила служанку, Арабелла почти слетела по крутой лестнице в коридор, осторожно оглядываясь, и, никого не увидев, поспешила пройти через замок к маленькой незаметной двери, ведущей во двор. Накинув на голову шаль, Арабелла побежала к калитке, стараясь держаться в тени, с трудом веря в такую неожиданную удачу — она не встретила ни одного человека, а ведь через несколько часов в замке поднимется предсвадебная суматоха.

Добравшись до калитки, Арабелла отодвинула засов — послышался слабый скрип, от которого сердце девушки заколотилось еще сильнее: в такой тишине даже этот звук казался слишком громким. Арабелла была уверена, что кто-нибудь непременно услышал его, однако, не оглядываясь, смело пошла вперед и, надев башмаки, перебежала через узкую земляную дамбу, перегораживавшую ров с водой. Во время осады дамбу разрушали и поднимали подвесной мост.

Арабелла ни на секунду не останавливалась, зная, что малейшая задержка привлечет внимание стражников, ее могут узнать и схватить. Но никто не поднял тревогу, и Арабелла разрывалась между желанием заплакать от радости и закричать от облегчения.

Солнце едва окрасило небосвод; Арабелла повернула к правой дороге, ведущей на юг. Если на восходе солнце будет справа, значит, она выбрала правильный путь, если нет, пойдет в другом направлении. Девушка радостно улыбнулась и глубоко вдохнула свежий утренний воздух — такой сладкий.

Но свобода всегда сладка!

В западной башне Данмора, как всегда с рассветом, проснулась Флора. Полежав несколько минут, она встала, оделась и взглянула на подопечную, но девочка еще спала, натянув на голову одеяло. Служанка кивнула. Малышка устала вчера. Придется принести ведро теплой воды и только потом разбудить; может, девочка захочет вымыться перед свадьбой.

Флора поспешила вниз и через несколько минут вернулась, но Арабелла не шевелилась. Служанка налила воду в железный котел, висевший над очагом, чтобы разбудить девушку, и тут же обнаружила обман. Взвизгнув, Флора выбежала из башни и ворвалась в покои графа, насмерть испугав слугу Кэлума.

— Девушка пропала! Она пропала, говорю тебе. Буди графа, осел! Скорее!

Услышав крики, Тэвис Стюарт вышел из спальни совершенно обнаженный, но Флора была так расстроена, что не обратила на это внимания.

— Малышка, милорд! Она пропала!

— Пропала? Что ты имеешь в виду. Флора? Объясни! Разве я не приказал тебе ни на минуту не оставлять ее одну?! — нахмурился лорд.

— Я была с ней, милорд! Уложила в постель после того, как вы поговорили, но когда проснулась, ее уже не было.

— Может, ты зря расстраиваешься, — смягчился граф. — Сегодня день венчания, и она, должно быть, не смогла уснуть.

Иди к мистрисс Хэмилтон и узнай, может, Арабелла там. Если же нет, расспроси, кто из слуг ее видел.

Флора выбежала, но через несколько минут, задыхаясь, вновь вернулась.

— Мистрисс Хэмилтон говорит, что не видела леди Арабеллу со вчерашней ночи, и никто ничего не знает, милорд. Правда, мистрисс Хэмилтон вспомнила, что девушка расспрашивала про калитку в стене замка.

— Калитку? — переспросил граф.

— Служанки часто пользуются ею, чтобы незамеченными ускользнуть на свидание, — сухо пояснил Кэлум, понимающе ухмыльнувшись.

— Иисусе! — взорвался граф, наступая на съежившуюся Флору. — Беги в конюшню, женщина, и вели оседлать серого жеребца. Я буду во дворе через пять минут. Кэлум, помоги мне одеться, черт возьми!

Флора вылетела из покоев графа так поспешно, словно за ней гналась стая волков. Оказавшись в конюшне, она всполошила конюха, и когда граф спустился вниз, тот уже держал оседланную лошадь.

— Стражник говорит, какая-то служанка пробежала через калитку не более получаса назад, милорд. Кроме нее, из замка никто не выходил.

— Куда она направилась? — прорычал граф, уже зная ответ.

— На юг, милорд, как и ожидалось, — ответила Флора.

Граф вскочил в седло и, взяв с места галопом, помчался к подвесному мосту.

— Передай отцу Колину, чтобы готовился совершить обряд, как только мы вернемся! — бросил он через плечо и ускакал.

— Не будьте к ней слишком строги, милорд! — закричала вслед Флора. — Она еще совсем маленькая!

Граф сделал гримасу и пробормотал себе под нос:

— Эта малышка доставила мне больше неприятностей, чем полдюжины женщин, вместе взятых. Послушной жены из нее уж точно не выйдет!

Лошадь неслась по южной дороге, плед графа развевался на ветру.

Арабелле не повезло — местность вокруг оказалась совсем ровной, ни холмов, ни деревьев. Граф сразу заметил ее, и хотя девушка слышала стук копыт, скрыться было негде. В этот момент она больше всего хотела стать птицей и улететь. Первые мгновения Арабелла еще надеялась, что это не Тэвис, но вскоре поняла, что все пропало. Представив мрачное лицо графа, Арабелла с бешено заколотившимся сердцем припустилась бегом, но ноги не слушались. Теперь он точно ее убьет!

Тэвис Стюарт едва не рассмеялся, видя, как девушка, подобрав юбки, приготовилась бежать. Подумать только, какого дурака она из него сделала — согласилась выйти замуж, а сама в это время задумала скрыться! Пришпорив коня, он в мгновение ока оказался рядом с беглянкой и довольно бесцеремонно перекинул ее через седло лицом вниз.

— Пусти меня! — яростно взвизгнула Арабелла, брыкаясь и извиваясь.

Но граф, разозлившись, с силой опустил ладонь на ее ягодицы.

— Мадам! — заревел он. — Хватит с меня ваших проделок!

Замолчите, или. Бог мне судья, я вас удушу.

Удар скорее возмутил Арабеллу, чем причинил боль, — толстая одежда смягчила силу шлепка. Девушка покорно замолчала и больше не сопротивлялась, хотя лежать в такой позе было неудобно.

Конь въехал на подвесной мост, и вооруженные стражники разразились хохотом при виде столь забавного зрелища.

Остановив лошадь во дворе, граф соскользнул на землю и стащил девушку с седла. Арабелла покачнулась, кровь прилила к голове, но как только головокружение чуть унялось, бросилась на графа с кулаками. Тот, предвидя нападение, уклонился и, схватив ее за шиворот, потащил в парадный зал, где уже ожидали его братья, Мег Хэмилтон и Роберт.

— Матерь Божья, — прошептала Мег Гэвину. — Они выглядят так, словно вот-вот убьют друг друга.

— Говорил вам, он делает ошибку, но никто слушать меня не желал, — заметил Доналд.

— Заткнись, — прошипел Гэвин.

Граф подтащил Арабеллу к собравшимся и велел Колину начинать обряд.

— Нет, Тэвис, я не сделаю этого, пока вы оба не остынете, — отказался священник. — Разойдитесь в разные стороны и успокойтесь. Мег, составьте Арабелле компанию, а я приду к вам через несколько минут, чтобы исповедать жениха и невесту, ибо брак — это священнодействие, и в него надо вступать с чистыми душами.

— Колин, — предостерегающе проворчал граф, но священник властно поднял руку.

— Берегись, Тэвис, я прежде всего слуга Господень, а потом людской, — спокойно сказал он. — На колени, или клянусь, что отлучу тебя от церкви, брат.

Глаза графа неожиданно повеселели. Он был не настолько высокомерен, чтобы не понять юмора происходящего: главу семьи Стюартов, графа, родственника короля, учат смирению и покорности перед Богом. Шутливо вздохнув, Тэвис Стюарт подчинился.

На другом конце зала Арабелла жаловалась Мег на грубое обращение графа, а та, пораженная неутихающим гневом девушки, молча слушала.

Подошел Колин, чтоб исповедать Арабеллу, но даже он не смог ее успокоить. Наконец время настало, и священник повел девушку в зал, где уже ожидал граф.

— Начинай обряд, Колин, — повторил он.

— Неужели я должна выходить» замуж в этих лохмотьях? — закричала взбешенная Арабелла.

— Я не выпущу тебя из виду, пока мы не станем мужем и женой, — мрачно объявил Тэвис Стюарт, чувствуя, как в душе вновь разгорается гнев. — Если хочешь, прикажи Флоре принести сюда подвенечное платье, переоденешься здесь, в зале.

Зеленые глаза угрожающе сузились.

— В жизни больше не надену этот проклятый наряд! — выпалила Арабелла. — Но и в этом платье не стану венчаться.

— Значит, будете венчаться в сорочке, мадам, но так или иначе обряд совершится. Не потерплю никаких проволочек! — взорвался граф.

— В сорочке?! — взвизгнула Арабелла. — Никогда!

— Тогда, клянусь Богом, Арабелла Грей, обвенчаешься со мной в чем мать родила! — взорвался граф и, прежде чем кто-нибудь успел его остановить, сорвал одежду с девушки, обнажив худенькое тело.

Мег в ужасе прикрыла рот рукой и охнула.

— Матерь Божья, — пролепетал Гэвин.

Доналд и Колин лишились дара речи. На мгновение Арабелла окаменела, не в состоянии поверить в то, что произошло.

Первым ее порывом было убежать и спрятаться, но, сообразив, что этим продемонстрирует слабость, девушка, гордо улыбнувшись, медленно выпрямилась. Она не позволит Тэвису Стюарту победить себя! Подняв руки, Арабелла вытащила из волос черепаховые шпильки, отдала их Мег и расплела косы. Золотистая копна скрыла ее, словно покрывалом.

— Я девственница, милорд, и вправе распустить волосы перед венчанием, — твердо и спокойно объявила она.

Граф кивнул, медленно приходя в себя. Он сам был потрясен тем, что наделал, но исправить содеянное уже невозможно. Извиниться или отступить — означало выказать отсутствие воли. Он должен дать понять, кто хозяин в этом доме.

— Ты права, Арабелла Грей, — серьезно ответил он и повернулся к священнику. — Мы готовы, Колин.

Нужно отдать должное священнику, он не поколебался совершить обряд и, хотя никогда не венчал столь скудно одетую невесту, знал, что в церковном уставе ничего на этот счет не говорится. Прекрасный глубокий голос, произносивший латинские слова, ни разу не дрогнул. Вспомнив, как подшучивал над ним накануне Доналд, Колин неожиданно понял, что, несмотря на свои многочисленные любовные связи, он никогда до сих пор не видел обнаженной женщины. Арабелла Грей была невыразимо прекрасна, и священник внезапно осознал истинную природу искушения Адама.

Гэвин и Доналд на протяжении всего обряда старались смотреть на что угодно, только не на жениха с невестой. Гэвин чувствовал себя виновным за то, что при виде стройной обнаженной фигурки сердце его бешено забилось, — ведь рядом стояла милая Мег, доверчиво держа его за руку. Доналд размышлял над тем, что, возможно, женитьба брата не такая уж большая ошибка, как он считал раньше.

Большинство браков совершаются между почти незнакомыми людьми, и мужчина вправе мечтать о хорошенькой жене с красивым телом. Арабелла Грей, несомненно, была из таких.

Доналд почти ощущал эти упругие острые грудки в своих ладонях, а светлый пухлый холмик между ногами был самым соблазнительным зрелищем. Какое, должно быть, блаженство — окунуться в эту теплую расщелину! Доналд благодарил Бога, что килт скрывал, насколько сильно возбужден его владелец, — не хотел бы он оскорбить брата ни за какие блага в мире! К невестке нужно относиться с должным уважением, хотя ее прелести и были так бесстыдно открыты взору.

Рядом с Доналдом стоял Роберт Хэмилтон, страдающий от ужасного похмелья. Все утро его рвало, выворачивая наизнанку, ноги его тряслись, лицо позеленело.

Роберт то и дело вытирал холодный пот и был явно не в состоянии оценить красоту невесты. Он мечтал только о трех вещах: ясной голове, спокойном желудке или… быстрой и безболезненной смерти.

— Встаньте на колени и примите благословение, — наконец объявил Колин Флеминг новобрачным.

Перекрестив склоненные головы, священник произнес:

— Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь. Объявляю вас мужем и женой.

— Милорд!

Собравшиеся обернулись. В зал почти вбежала Марджери Флеминг. Волосы растрепались от бешеной скачки, и ни один из четырех сыновей не видел мать в таком гневе.

Подойдя к новобрачной, леди Флеминг сняла плащ и, накинув его на плечи Арабеллы, обернулась к сыну.

— Доброе утро, мать, — спокойно приветствовал тот, зная по опыту, что спорить бесполезно.

— Когда это я учила тебя оскорблять женщин?! — взорвалась леди Флеминг. — Или считаешь, что титул дает тебе право на подобное поведение?! Как ты посмел так обращаться с бедняжкой?!

— Эта бедняжка уже дважды пыталась убить меня. Сегодня утром, зная о моих намерениях жениться на ней, решила убежать из Данмора, а когда я догнал ее и привез назад, пыталась меня ударить. Я сделал ведьму графиней Данмор — разве это можно назвать унижением? Она получила имя и титул, какого не даровал бы сам король!

Леди Флеминг, втайне обрадованная, что сын наконец женился, оставалась в неведении относительно того, что же произошло на самом деле. Не давая матери вымолвить ни слова, граф быстро объяснил ей события, приведшие к столь поспешному браку. Она спокойно выслушала, но, взглянув на сына, покачала головой:

— Тэвис, не знаю, смогу ли я оправдать твои сегодняшние поступки, и не думаю, что жена тебя простит. Я забираю Арабеллу с собой, в Глен-Эйлин, и не желаю ничего слушать об опасностях, грозящих бедняжке, — сэр Джаспер слишком занят тем, как укрепить свое положение в Грейфере, чтобы беспокоиться из-за какой-то девчонки. Даже если он решит отправиться за ней, откуда узнает, где ее искать? Если я заберу ее сейчас, пока в замке почти никто не проснулся, слуги не узнают, куда она девалась.

— Арабелла моя жена и должна быть только в Данморе! — ответил граф.

— Неужели, милорд?!

Марджери Флеминг выпрямилась во весь свой немалый рост и представляла сейчас поистине величественное зрелище.

— Должна напомнить, сын мой, что знаю все твои недостатки и достоинства. Я дала тебе жизнь, и на земле есть два человека, которых ты обязан почитать и уважать, — король и я! Графиня поедет со мной. Можешь посетить Глен-Эйлин, когда гнев Арабеллы немного остынет, и попытаться завоевать любовь жены.

Прежде чем родить тебе ребенка, она должна понять, что ты не такой жестокий человек, каким показался ей. А теперь с дороги, Тэвис Стюарт, иначе — Господь мне свидетель — я собью тебя с ног!

Леди Флеминг покровительственно обняла невестку.

— Мама! — покаянно пробормотал граф.

— С дороги, Тэвис! — повторила она.

— Арабелла!

— Она не будет говорить с тобой, милорд! Пойдем, Маргарет Хэмилтон. Ты не останешься здесь с этими грубиянами.

Если у тебя есть одежда, которую можешь дать бедняжке Арабелле, поторопись, мы едем. Флору я тоже забираю.

И она величественно вышла из зала.

Глава 6

Ричард, король Англии, пал в битве 22 августа 1485 года, убитый валлийским копьеносцем, безжалостно искромсавшим его в болотистой трясине, почти засосавшей королевского скакуна Через два часа битва за трон между сторонниками Йорков и Ланкастеров закончилась, и Генри Тюдор был провозглашен королем под именем Генриха VII. Это сражение оказалось последним в долгой кровопролитной войне Алой и Белой роз…

Белая роза Йорков и Алая — Ланкастеров объединились, чтобы стать розой Тюдоров. 3 сентября новый король под приветственные крики толпы вошел в Лондон.

А в Глен-Эйлине Арабелла оплакивала кузена, которого всегда будет вспоминать с любовью. Весть о гибели короля принес Тэвис Стюарт, показавший ей копию воззвания короля Шотландии, в котором сообщалось о воцарении нового короля и гибели Ричарда.

— Говорят, — добавил граф, — что король Ричард мог скрыться, но сражался с невероятен отвагой, пронзил знаменосца Тюдора, Уильяма Брэгдана, и сбросил знамя с красным драконом в грязь, прежде чем его самого убили.

Тэвис Стюарт умолчал, что с тела Ричарда враги сорвали одежду и отдали труп на поругание. О таких недостойных деяниях не стоило говорить.

— Вы очень добры, милорд, что позаботились известить меня о смерти кузена, — ответила Арабелла.

Она не видела мужа со дня свадьбы — леди Флеминг, верная слову, увезла невестку из замка Данмор.

Она провела долгое безмятежное лето в Глен-Эйлине, но до этих пор у Тэвиса не было предлога навестить молодую жену — граф был слишком горд, чтобы приехать просто так и молить о прощении.

— Я боюсь за мать и за Грейфер, милорд, — призналась Арабелла. — Что, если новый король решит отомстить родственнице Ричарда?

— Я так и подумал, Арабелла, и поэтому послал человека, чтоб тот разузнал, как живет Ровена. Сэр Джаспер принес клятву верности Генриху еще до гибели короля Ричарда. Несколько наиболее влиятельных соседей Грейфера, как я слышал, сделали то же самое. Сэр Джаспер не участвовал в битве под предлогом охраны границ от набегов с шотландской стороны. Что касается леди Ровены, говорят, она должна к концу года родить.

Сначала Тэвис хотел скрыть это от жены, но знал, что рано или поздно она обо всем узнает.

— Но они поженились только в июне! — воскликнула Арабелла. И тут же, поняв страшную правду, охнула. Побелев, она разразилась слезами — подлое предательство поразило ее в самое сердце.

Граф нежно обнял жену, прошептав в утешение:

— Не плачь, девочка, не выношу женских слез, ты ведь знаешь!

— Я не женщина, — всхлипывала Арабелла, обливая слезами его шелковую сорочку.

Тэвис Стюарт, на мгновение закрыв глаза, провел большой ладонью по золотистым волосам Арабеллы.

«Нет, — думал граф, — она еще не женщина и не скоро ею будет, если я немедленно не помирюсь с ней».

Со дня свадьбы у него не было любовниц: граф почему-то чувствовал, что Арабелла Грей — Арабелла Стюарт не потерпит неверности мужа, даже если сама не стала его женой в истинном смысле слова.

— Успокойся, девочка, — повторял он. — Я знаю, тебе больно сейчас, но твоя мать, возможно, так одинока, а сэр Джаспер недаром завоевал славу соблазнителя несчастных женщин. По крайней мере у малыша теперь будет имя; обвенчайся же ты с этим дьяволом, ребенок не имел бы отца. Подумай о позоре, ожидавшем бедную леди Ровену, и поверь, она сознает свою вину и терзается укорами совести.

— Я не сержусь на мать, — покачала головой Арабелла, — но боюсь за нее теперь, когда понятно, что сэр Джаспер — жестокий, злобный негодяй.

— Твоя мать будет с ним в безопасности, девочка, — утешил граф, хотя сам не очень верил своим словам. — Для того чтобы заполучить Грейфер, ему было не обязательно брать ее в жены, но он ведь женился! Кроме того, я слышал, у Кина нет детей, а каждый мужчина хочет иметь наследника. Думаю, он т будет жесток с матерью своего ребенка.

Нежно обнимая жену, Тэвис боялся того момента, когда придется отстраниться, но и Арабелле, очевидно, тоже не очень хотелось этого.

— У вас есть дети, милорд? — спросила она.

— Да, — откровенно ответил граф.

Золотистая головка резко вскинулась, широко раскрытые, полуудивленные-полуошеломленные глаза уставились на него.

— Я взрослый мужчина, девочка, и люблю женщин. У меня несколько побочных детей, по крайней мере их матери так утверждают, а я не вижу причин отрицать отцовство. Но со дня нашей свадьбы в моей постели не было женщин, Арабелла Стюарт, хотя я очень страдаю.

— Я не знаю вас, милорд, — тихо пробормотала она. — Я… я… не могу.

— Я терпеливый человек, Арабелла Стюарт, но ты никогда не узнаешь меня ближе, если останешься здесь, в Глен-Эйлине, — весело сверкнув глазами, объявил он. — Нельзя ли нам все начать сначала, моя прекрасная строптивица?

Арабелла глубоко вздохнула. Ей все больше нравился этот гигант, ставший ее мужем. Она понимала теперь, что никогда не любила сэра Джаспера Кина. Его выбрал король, а она слепо приняла этого человека, надеясь с уверенностью, присущей молодости, что супружеская жизнь сложится счастливо. Но сама мысль о возвращении в Данмор ее пугала. Глубоко вздохнув, Арабелла кивнула:

— Я согласна вое начать сначала, милорд, но предпочла бы все же пожить здесь, пока мы не узнаем друг друга лучше. Надеюсь, вы не возражаете, милорд? Данмор недалеко отсюда, хотя кое-кто, должно быть, считает иначе — ведь я вижу вас впервые со дня венчания, — с притворной скромностью опустив глаза, ответила она.

Граф, очень довольный, весело хмыкнул:

— Неужели скучала по мне, девушка?

— О да, милорд, мне особенно не хватало скачек головой вниз на прекрасном сером жеребце, разорванной одежды и тесной комнатки в холодной башне, — лукаво усмехнулась. Арабелла.

Граф расхохотался еще громче:

— Девушка, да с тобой надо держать ухо востро!

Подумав немного, Арабелла серьезно кивнула;

— Я всегда буду говорить вам правду, милорд.

— Меня зовут Тэвис, девочка, и неплохо бы тебе звать меня но имени.

— Тэвис Джеймс Майкл. Джеймс — в честь отца, Майкл — потому что леди Флеминг нравилось это имя и она никак не могла выбрать между двумя, пока твой дед не уладил дело и не окрестил тебя Тэвисом Джеймсом Майклом, — сообщила Арабелла и, внезапно оробев, отстранилась. Но граф, поймав ее руку, притянул к себе. Они стояли в библиотеке отчима, и Тэвис, подведя Арабеллу к одному из больших окон, открыл его, перешагнул через подоконник и перенес жену.

— Пройдешься со мной по саду? — спросил он. — День солнечный и теплый. Что еще рассказывала обо мне мать?

— Что ты был гордым в детстве и вырос гордым и храбрым, и хотя иногда поступаешь необдуманно, это не со зла, потому что у тебя доброе сердце. Жесток с врагами, но умеешь прощать. Верен семье и друзьям и справедливо относишься к своим людям. Леди Марджери говорит еще, что ты храбрый воин.

— Вижу, мать многое успела рассказать, — заметил граф.

— Она очень хочет, чтобы мы уладили наши разногласия, Тэвис, — улыбнулась Арабелла. — Ей так хочется внуков!

— Представляю себе наших малышей, — тихо ответил он, останавливаясь и вновь привлекая жену к себе. — Маленькие сорванцы и строптивые девчонки с бледно-золотистыми волосами, совсем как у матери. Мне так хочется поцеловать тебя, девочка, — внезапно прошептал Тэвис и, приподняв ее подбородок, коснулся губами губ.

Арабелла, затаив дыхание, наслаждалась поцелуем и, обхватив тонкими руками шею графа, прижималась к нему все теснее.

«Сладость… сладость… как сладок ее поцелуй», — думал Тэвис, неожиданно осознав, как возбуждает упругая грудь, . прильнувшая к его груди.

Нежные губы слегка приоткрылись — и Тэвис не смог устоять: его язык, скользнув в теплый влажный ротик, сплелся с розовым лепестком ее языка. Арабелла вздрогнула от неожиданности, но руки вокруг шеи Тэвиса сжались еще крепче в порыве неизведанной доселе страсти.

Девушка не понимала еще, что с ней происходит, но все ощущения казались такими естественными. Она словно в тумане вспомнила первый поцелуй, лишивший ее разума… Неужели, когда целуешь мужчину, всегда испытываешь такое странное восхитительное чувство? Когда она открыла рот, чтобы вдохнуть хотя бы немного воздуха, а Тэвис начал ласкать ее языком, у Арабеллы все внутри перевернулось. Непонятное, невыразимое волнение все больше охватывало девушку, заставляло теснее прижиматься к Тэвису.

«Нет-нет, нужно прекратить это!»— думал граф. Еще минута, и он бросит ее прямо на траву и возьмет то, что так невинно и простодушно предлагала Арабелла. Может, ей будет не так уж и плохо — Тэвис наверняка позаботится об этом, но что, если она потом будет сожалеть? Любопытство и неопытность влекли Арабеллу к неведомой судьбе. Но весь опыт графа предостерегал его от желания взять ее здесь. Он хотел, чтобы Арабелла пришла к нему по собственной воле, когда настанет время.

Вздохнув, Тэвис Стюарт нежно отстранил Арабеллу, хотя у него сжалось сердце от Взгляда огромных глаз, в которых затаилась боль.

— Девочка, девочка, — пробормотал он, нежно лаская запрокинутое личико. — Я так хочу просить тебя о большем, но не сделаю этого… хотя ты могла бы соблазнить даже святого, Арабелла Стюарт!

При звуках ее нового имени, произнесенного почти воркующим шепотом, по спине Арабеллы прошла дрожь.

— Почему не сейчас, Тэвис? — прямо спросила она.

— Хочу, чтобы ты узнала меня лучше и понимала, что делаешь, — ответил он.

Арабелла кивнула.

— Кроме того, я не знаю, что с Грейфером, милорд. Сможете ли вы возвратить его мне? Больше у меня ничего нет, только эта маленькая крепость, хотя земли там плодородные и есть хороший фруктовый сад.

— Новому королю Англии не до Грейфера, девочка. покачал головой Тэвис. — В стране еще много очагов сопротивления, которые он должен подавить, а кроме того, ему предстоят коронация, открытие парламента и женитьба на принцессе Элизабет Йоркской. Грейфер важен для тебя, но не для Генри Тюдора.

Арабелла была в затруднении — ей не хотелось снова ссориться с Тэвисом Стюартом, особенно сейчас, когда отношения между ними стали налаживаться.

— Знаю, что вы правы, милорд, но чем дольше Джаспер Кин удерживает Грейфер, тем труднее будет его выкурить оттуда. Раньше или позже вы, конечно, убьете его, но, если мать родит ему наследника, король может решить дело в пользу мужчины. Немыслимо, что какой-то пришелец захватит земли, столько лет находившиеся во владении семьи Греев. Сейчас между Англией и Шотландией заключен мир, и я слышала, что несколько шотландских полков сражались на стороне короля Генри против Ричарда, — так что самое время обратиться к королю с жалобой.

— Доверься мне, Арабелла, — ответил Тэвис. — Зимой я повезу тебя ко двору и представлю брату, королю Джеймсу. Мы расскажем о твоем несчастье, и пусть Джеймс сам судится с Генрихом. Такая жалоба будет иметь больше веса, чем моя.

Пойми, Англия может отказать даже Джемми или потребовать, чтобы Грейфер отдали в приданое нашей старшей дочери, которую обручат с англичанином, выбранным королем. Ребенка отошлют в семью будущего мужа, чтоб она стала больше англичанкой, чем шотландкой, и король Англии мог быть уверен в безопасности границ. А может, король просто прикажет выплатить вознаграждение за земли и крепость. Но тебе, любовь моя, больше не позволят жить в Грейфере, ты теперь графиня Данмор и родственница короля Шотландии.

— Я никогда не увижу Грейфер?

Глаза Арабеллы заволокло слезами. До этой секунды она не сознавала, что потеряла дом, хотя и не по своей вине. Неожиданно девушку охватил гнев.

Почему все значительное в жизни, все, что имело отношение к ее счастью, решалось другими, и обычно мужчинами?

Какая несправедливость! Она сама хотела руководить своими поступками. Но конечно, ее нежная мать ужаснулась бы таким бунтарским мыслям, а отец Ансельм снова бы увещевал, что по всем Божьим и людским обычаям и обрядам женщины должны покоряться мужчинам. Арабелла еще раз твердо решила, что такие законы ей совсем не нравятся.

— Что с тобой, девочка? — спросил граф. — Ты помрачнела, словно туча.

С губ уже был готов сорваться резкий ответ, но Арабелла вовремя сообразила, что ведет себя как капризный ребенок. Муж виноват лишь в том, что похитил ее, но ведь и до него вся жизнь Арабеллы шла по пути, указанному другими! Нужно попытаться управлять собственной судьбой, а оскорблять Тэвиса совсем ни к чему.

— Я сердита, — откровенно ответила Арабелла, — потому что дом моих предков в руках человека, которому, может быть, удастся им завладеть. Обещай, что сделаешь все, чтобы вернуть Грейфер. Мне не нужно золото короля. Хочу только крепость.

— Мне тоже не нужно золото, хотя в устах доброго шотландца такие речи звучат кощунственно, — шутливо заметил Тэвис. — Но это будет нелегко, Арабелла Стюарт, хотя, клянусь, сделаю все, что в моих силах.

— Я верю вам, милорд, — ответила она, в глубине души зная — если графу не удастся вернуть Грейфер, она не успокоится и будет продолжать борьбу.

Тэвис улыбнулся, и Арабелла внезапно поняла, что впервые видит, как муж улыбается по-настоящему, — до сих пор он либо усмехался, либо весело хохотал. Теперь же губы растянулись, показав ряд ровных белых зубов.

— Ты такая серьезная маленькая киска, Арабелла Стюарт.

И ужасно нравишься мне! — прошептал он.

— Значит, вам повезло, милорд, — ведь вы прикованы ко мне узами брака.

Граф весело хмыкнул:

— Так я могу ухаживать за тобой, любовь моя? До сих пор у нас не было на это времени.

Арабелла, в свою очередь, развеселилась.

— Нет, милорд, думаю, вы еще не добивались моего расположения, как полагается поклоннику! Скорее уж, обращались со мной как с пленницей! Я бы, без сомнения, хотела, чтобы за мной ухаживали по-настоящему!

— И сколько времени должно продолжаться это ухаживание?

— Если завоюете меня, Тэвис Стюарт, тогда отправлюсь с вами в Данмор сразу после венчания вашей сестры, пятого декабря, — ответила Арабелла и, помолчав, добавила:

— Вы не спросили, что произойдет, если не угодите мне, милорд!

— Мне не нужно знать этого, — тихо ответил он, — потому что я завоюю тебя, маленькая английская мятежница.

И снова, приподняв ее подбородок, обжег губы страстным поцелуем.

— Никогда еще мне не приходилось так долго добиваться женщины, Арабелла Стюарт, но обещаю, тебе не на что будет жаловаться.

Неужели поцелуй всегда вызывает восхитительную дрожь?

Арабелла от души надеялась, что это именно так. А когда он взял ее за руку огромной теплой ладонью и повел по тропинке сада, все мысли о Грейфере, казалось, отлетели прочь. Они больше не разговаривали о Грейфере, да в этом и не было нужды. Сентябрьский день был солнечным и теплым. Над клумбой с маргаритками жужжали толстые шмели; прозрачные крылышки каким-то чудом удерживали в воздухе оранжево-желтые тельца.

— Когда ты отправишься во дворец? — заговорила наконец Арабелла.

— Только после Двенадцатой ночи , — ответил граф. — Я хочу взять тебя с собой, девочка. Король и королева желают познакомиться с тобой. Охота в Данморе сейчас слишком хороша, чтобы уезжать, да и брат пока во мне не нуждается.

— Я слышала, шотландские дворяне не очень почитают короля, — заметила Арабелла. — Почему так? Мне казалось, ты его любишь, и не думаю, чтобы ты хорошо относился к недостойному человеку.

Тэвис вздохнул:

— Джеймс — миролюбивый человек, родившийся в век раздоров, когда больше всего в повелителе ценится воинственный дух. Он ненавидит насилие и свары. Но даже в этом случае мог бы завоевать симпатии дворянства, если хотя бы был искусным наездником, но брат сидит в седле как мешок и, по правде говоря, боится лошадей. Он очень похож на мать Марию Гуэлдрес, племянницу Филиппа Доброго, герцога Бургундского. Она росла при бургундском дворе и была очень умной, образованной и благочестивой дамой. Джемми пошел в мать — оливковая кожа, темные волосы и глаза; хотя он очень красив, но похож на иностранца, что тоже не вызывает симпатии.

У Джемми два младших брата — Александр, герцог Олбэни, и Джон, граф Map. Оба — Стюарты внешностью и фигурой, а по образу мыслей — истинные узколобые шотландцы. Несколько лет назад оба были арестованы по подозрению в намерении захватить трон. Map умер в тюрьме, но Олбэни удалось бежать во Францию, где французский король дал ему в жены аристократку, но не помог свергнуть Джемми, так что герцог пересек пролив и отправился в Англию. Король Эдуард был рад вмешаться не в свое дело, публично признал герцога королем Шотландии Александром IV и послал армию под командованием брата Ричарда на завоевание Шотландии.

— В это лето убили моего отца, — сказала Арабелла. — Я в то время была маленькой и ничего не понимала. Помню только, как прибыл посланец от короля и мать умоляла отца не ехать. Отец засмеялся и сказал, что это всего-навсего «беспорядки на границе», и, несмотря на вмешательство короля Эдуарда, поддержал узурпатора, только чтобы досадить шотландскому королю, потому что отношения между обеими странами всегда были плохими.

— Верно, — согласился граф. — Джемми отправился с армией на юг, но, к несчастью, взял с собой фаворитов, никто из которых не был силен в воинском искусстве, разве что в музыке или живописи. Роберт Кохрейн, выстроивший парадную залу в замке Стерлинг, был самым большим любимцем брата — напыщенный самодовольный человек, без малейшего чувства юмора, не имевший ни единого друга, только врагов. Джемми назначил Кохрейна командовать артиллерией, обойдя нескольких знающих свое дело военных. Это было все равно что поднести факел к бочке с порохом.

Гнусные слухи об этих мерзких фаворитах и Джемми так возмутили Энгуса и его сторонников, что они решили свергнуть Джеймса и возвести на трон его младшего брата Александра, герцога Олбэни. Дворяне вынудили короля лицезреть казнь своих фаворитов и проводили его назад в Эдинбург.

— Ты был с ним? Почему не помог? — требовательно спросила Арабелла.

— Помог, — кивнул граф. — Когда мой сводный брат Александр уехал в Англию, я послал одного из членов клана данморских Стюартов поступить к нему на службу в то время, как Энгус взял в плен Джемми и увез его в Эдинбург, я выехал к границе и встретился с моим человеком, укравшим документ, который ясно доказывал двуличие Олбэни. Мы привезли эту бумагу в столицу, и когда Олбэни прибыл туда на собрание дворян, которые должны были провозгласить его королем Шотландии, он встретил совсем другой прием, чем ожидал. Энгус, глубоко порядочный человек, был потрясен тем, что в своем стремлении добиться трона Александр Стюарт не задумался предать Шотландию в руки англичан. Олбэни был вынужден примириться с Джемми, оставшимся королем, в то время как герцог Ричард возвратился в Англию. Единственной добычей короля Эдуарда оказался город Бервик, который захватил Ричард с помощью Олбэни по дороге в Эдинбург.

— В этом бою был убит мой отец, — тихо сказала Арабелла. — А где сейчас герцог Олбэни, милорд?

— Мертв, девочка. Джемми пытался завоевать любовь брата, дав ему титул вице-короля, но на следующий же год Олбэни был вновь обличен в предательстве. Тогда он сбежал в Англию, где узнал, что бывший покровитель, король Эдуард, скончался, а трон занял Ричард. Ричард отказался помочь Олбэни — поэтому тот отправился во Францию, где и погиб на турнире этой весной.

— Значит, королю Шотландии теперь не угрожают враги, — заметила Арабелла.

— У королей всегда много врагов, — сухо ответил граф. — Королей по большей части обвиняют в том, что плохо воевали, а Джемми — в трусости и желании любой ценой сохранить мир между Англией и Шотландией. Дворяне его не понимают, потому что не желают стать другими, хотя окружающий мир меняется.

— Вижу, ты любишь короля Джеймса, — кивнула Арабелла. — Вы похожи?

— Должно быть, да. Иначе не понимал бы его так хорошо.

Тэвис Стюарт рассмеялся.

— Моя любовь к Джемми зародилась, когда я был еще совсем мал. Как я уже говорил, его мать была очень добра к моей, несмотря на все, что произошло. Хотя отца убили, когда мне было всего три года, королева Мария не забыла, что я его сын.

Джемми в то время было девять. Королева привезла его в Роксбург показать армии короля и вдохновить войска на победу в честь памяти короля Джеймса и оказалась права — шотландцы взяли Роксбург приступом. Через несколько дней моего брата Джемми короновали в аббатстве Келсо. Но он был еще совсем ребенок, а дети-короли опасны, слишком многие мечтают править их именем. Английский король Эдуард вступил в союз с графом Дугласом и лордом Айслом, которые хотели разделить страну между собой и стать вассалами Англии. Но советники Джемми решили отречься от Ланкастеров и заключить перемирие с Эдуардом. На время в Шотландии воцарился мир.

Когда Джемми исполнилось двенадцать, умерла его мать.

Это оказалось большой потерей для нас, ибо королева неизменно была верна сыну и Шотландии. Все же наставник Джемми, епископ Кеннеди, настоятель собора Святого Эндрю, был неизменно верен королю, но, к несчастью, скончался через два года после смерти королевы. Мне было тогда восемь, но помню, как мать и отчим говорили об опасности, угрожавшей четырнадцатилетнему Джемми.

— Они боялись, что ты можешь потерять Данмор? — спросила Арабелла.

— Нет, не думаю. Данмор всегда был твердыней Стюартов, и Йан Флеминг управлял им от моего имени, а его верность всегда была неизменной. Скорее всего они опасались гражданской войны, которая могла бы привести к вторжению англичан, Однако семья Бойдов все решила. Они захватили юного короля в Линлитгоу и привезли его в Эдинбург. Сэр Александр Бойд стал военным наставником Джемми и комендантом замка Эдинбург, где Джемми теперь жил. Боже, как он ненавидит это место даже сейчас!

Лорд Бойд из Килманрока, другой заговорщик, послал за моим отчимом, лордом Флемингом, и велел привезти меня в Эдинбург, чтобы составить компанию брату. К тому времени Бойды захватили власть, и отказать им было невозможно. Лорд Бойд женил сына на сестре Джемми, принцессе Мэри. Я оставался с братом несколько лет, пока Бойды не договорились о его браке с датской принцессой Маргаритой. После свадьбы Джемми отослал меня домой, в Данмор, сказав, что намеревается теперь утверждать королевскую власть над теми, кто правил его именем. Я очень рассердился тогда потому, что хотел остаться и тоже драться с Бойдами, но брат не позволил.

«Ты был мне другом все эти годы, парень. — сказал он. хорошим, верным другом, но ты еще очень молод. Совесть всю жизнь будет грызть меня, если с тобой что-то случится».

Итак, я вернулся домой, в Данмор, унося в душе воспоминания о доброте старшего брата, открывшего мне, что настоящий мужчина не обязательно должен быть жестоким. Я научился ценить музыку, изящные искусства, потому что Джемми любит такие вещи больше всего на свете, понимать, что мужчина должен ценить и почитать красоту, не теряя мужественности.

— А что случилось с Бойдами? — зачарованно спросила Арабелла.

— Сэр Александр был казнен, лорд Бойд вместе с сыном сбежали из Шотландии и отправились в изгнание. Они слишком самонадеянно распорядились судьбой юного короля — должны были знать, что заплатят когда-нибудь за свою наглость, и в самом деле заплатили.

— Значит, потом у твоего брата все сложилось хорошо?

— Девочка, — снова вздохнул граф, поднявшись и усаживая ее на низкую стену, чтобы лучше рассмотреть окрестности, — пока династия Стюартов пытается держать дворянство в руках. ни один шотландский король не может править спокойно. После своих детей брат больше всего любит музыку и архитектуру, хорошо разбирается в европейской живописи и даже дал поручение мастеру Хьюго ван дер Госу расписать алтарь, на одной из панелей которого были нарисованы портреты его и королевы Маргариты. Джемми собирает древние рукописи и покровительствует поэтам. Дворянство и владетельные лорды не понимают его и не любят, потому что король не такой, как они, и не дают себе труда во всем разобраться. Со дня казни Кохрейна и его друзей Джемми скрывает своих фаворитов от знати. Теперь его любимец — молодой Джон Рэмзи из Балмейна.

— Что королева думает обо всем этом? — с любопытством спросила Арабелла, никогда не слышавшая о том, что король несчастлив в браке.

— Королева Маргарита — самая добрая и нежная дама в мире, — с чувством объяснил Тэвис. — Она любила и поддерживала мужа с первой встречи, и какими бы слабостями и недостатками ни страдал брат, его жена всегда горой стоит за него.

Она — истинно святая. Джемми знает это и никогда не обидел ее ни словом, ни взглядом.

По-моему, твой брат очень простой человек, решила Арабелла.

Я почти не знала мужчин вне Грейфера, кроме кузена Ричарда и сэра Джаспера Кипа, и оба они были не тем, чем казались.

Довольный ее словами, Тэвис кивнул, поняв, что хотя Арабелла, видимо, не очень образованна в те дни можно было редко встретить искушенных в науках женщин, но по крайней мере не глупа и многому сможет научиться. Он женился в спешке, решив отомстить врагу, и теперь был вынужден принять жену такой, какой она была. Какое счастье знать, что она способна мыслить широко' Но тут Тэвис Стюарт, вспомнив, что молодая жена думает о нем то же самое, очень захотел узнать, какого она мнения о муже.

Сняв Арабеллу со стены, он взял ее под руку и повел на тропинке.

Леди Марджери удовлетворенно улыбалась, стоя у окна и наблюдая за старшим сыном и его женой. Муж, много раз видевший подобную улыбку, хмыкнул и, подойдя к ней, обнял за стройную талию.

Марджери, радостно блеснув глазами, взглянула на Йана.

На следующий год к этому времени у меня будет внук! уверенно заявила она.

Лорд Флеминг засмеялся.

Но Тэвис пришел далеко не сразу, заметил он.

Да, он очень горд, согласилась жена, но в голосе не было строгости.

Все же я знала, что он приедет, и теперь, когда я сумела умерить гнев девочки, вижу, она тоже к нему расположена. Мне нравится эта девочка, и она будет ему хорошей женой. Мать хорошо воспитала ее, хотя сама вела себя не пристойно, и я рада, что ее дочь ничего об этом не узнала.

Не суди строго мать Арабеллы, дорогая, остерег лорд Флеминг супругу.

Девочка любит ее. Что же касается сэра Джаспера, то с таким обаянием ему следовало бы родиться Стюартом. Кии, очевидно, соблазнил бедняжку, потому что Арабелла всегда говорит о матери не иначе как с любовью. Вряд ли она так относилась бы к развратной женщине.

Да, нехотя кивнула супруга, ты, возможно, прав, Йан. Мой язык всегда опережает здравый смысл.

Лорд Флеминг слегка сжал руку жены.

Ты искренне хочешь, чтобы Арабелла любила Тэвиса, дорогая, и ревнуешь ко всему, что связано с ее домом. Не бойся. Она его жена, и, уверен, между ними все будет хорошо.

Думай лучше о свадьбе Эйлис, Марджери.

Леди Флеминг кивнула, но, невольно посмотрев в окно, улыбнулась:

Смотри, Йан! Он снова целует ее!

Йан Флеминг, ухмыльнувшись, покачал головой.

По-моему, девушке это нравится, заметил он.

Да, тихо прошептала Марджери Флеминг.

Если он целует так, как целовал меня его отец…

И она мечтательно вздохнула, прослезившись от нахлынувших воспоминаний.

Лорд Флеминг давно смирился с тем, что отец пасынка всегда будет занимать особое место в сердце его жены. Она редко упоминала имя Джеймса II, но Йан не ревновал в то время Марджери не была его женой и даже не была с ним обручена, а после свадьбы оставалась неизменно верной ему.

Поцелуи Тэвиса, несомненно, приятны Арабелле видишь, она не спешит вырваться из его объятий. Кстати, Марджери, думаю, неплохо бы последовать примеру детей.

И лорд Флеминг, повернув жену к себе, страстно поцеловал ее.

Ох, Йан, воскликнула она, зардевшись, как юная девушка.

Как неприлично!

Но почему все забавы существуют только для молодых?! возразил муж.

Может, ты и прав, кокетливо прошептала Марджери и, улыбаясь, повела мужа в спальню.

Глава 7

Ровена Кип извивалась в родовых схватках. Она рожала несколько раз, но никогда еще процесс не был столь медленным и мучительным. Схватки начались два дня назад, и теперь, к вечеру тридцатого ноября, она чувствовала, что страдания должны были вот-вот кончиться… вместе с ее жизнью. Отец Ансельм, благослови его. Боже, все эти долгие часы не отходил от роженицы. Она уже исповедовалась, получила отпущение грехов и жалела только о том, что не доживет до встречи с дочерью, не скажет о своей любви, не вымолит прощения и не увидит, как растет малыш… если он, конечно, не родится мертвым.

Арабелла… ее любимая дочь. Как обозлился Джаспер, когда узнал, что девушка жива и замужем за графом Данмором. Говорили, что шотландец похитил невесту сэра Кина только затем, чтобы заменить его нареченную, убитую сэром Джаспером. Ровена уже не удивлялась ничему, никаким слухам о муже. Она хотела только передать весточку Арабелле, но сэр Джаспер запретил священнику писать девушке, напыщенно заявив, что шотландцы — враги Англии и девчонка сама выбрала свой путь, а если и жалеет об этом, то так ей и надо. В Грейфере о ней никто не вспомнит. Ровену поражало, что сэр Джаспер мог так легко забыть о том, что бедняжка Арабелла оказалась в Шотландии не по своей вине.

Теперь же, чувствуя, что жизнь утекает из нее по капле вместе с каждой схваткой, Ровена поняла, что не может уйти, не предупредив Арабеллу об опасности, грозящей со стороны сэра Джаспера. Конечно, уже слишком поздно просить прощения у дочери.

— Скажите… Арабелле… — превозмогая боль, шептала Ровена. — Скажите… Арабелле… не доверять… Джасперу… он… дьявол! — выдохнула она, обессиленная, но счастливая крохотной победой.

— Леди, нет ничего, что бы я смог утаить от законной наследницы Грейфера, — заверил священник. — И клянусь исполнить последнее желание умирающей, — строго заключил он, глядя на Элсбет и деревенскую повитуху.

Элсбет разразилась слезами и бросилась на колени у постели хозяйки.

— Клянусь, мадам, я буду верна вам до конца, — пообещала она.

Священник удовлетворенно кивнул. Повитуха, он знал, тоже сохранит молчание. Обитатели Грейфера не очень-то любили сэра Джаспера Кина, но были бессильны против него.

Молчание повитухи — своего рода вызов незаконному хозяину. Однако Элсбет — дело другое. Три месяца назад она родила здорового мальчика, отец которого отказался жениться на ней и дать имя ребенку. Элсбет впала в отчаяние — она твердо верила, что Сигер женится на ней, но горе быстро превратилось в ярость, когда служанка узнала, что у Сигера уже есть семья. Кроме этого, к унижению Элсбет, оказалось, что у него были дети и от других женщин, — он не оставлял своим вниманием многих доверчивых девушек в Грейфере. Но священник все же боялся, что, желая вернуть любовника, Элсбет может выдать тайну леди Ровены.

— Если предашь госпожу, женщина, — предупредил он Элсбет, — я откажу тебе в святом причастии и твоей семье тоже.

Помни, какой позор навлекла на тебя незаконная связь… на тебя и на твою несчастную госпожу, — закончил он, понизив голос.

— Ребенок! — угрюмо воскликнула повитуха.

Раздался слабый писк, священник, перекрестившись, возблагодарил Бога.

— Красивый мальчик, — продолжала повитуха, — но жить не будет, слишком истощен.

— Благодарение… Господу, — прошептала Ровена Кин, и все поняли, что она хотела сказать.

— Иди позови сэра Джаспера, — велел служанке отец Ансельм. — Ничего не объясняй, скажи только, что его жена родила сына!

Женщина кивнула и выбежала из спальни.

— Дайте… его… мне… — еле слышно попросила Ровена.

Повитуха вытерла новорожденного и, завернув его в свивальник, подала матери.

Ровена из последних сил прижала сына к груди, ее голубые добрые глаза наполнились слезами.

— Бедное… дитя…

Дверь со скрипом распахнулась — в комнату ворвался полупьяный Джаспер Кин.

— Где мой сын?! — громко воскликнул он. — Дайте мне мальчика!

Он, спотыкаясь, подошел к кровати. Ровена кивнула повитухе — та осторожно подняла малыша, положила на руки отцу.

Взглянув на сморщенное личико, Джаспер Кин, не давая себе труда понизить голос, спросил у священника:

— Он будет жить?

— Думаю, нет, милорд, — ответил отец Ансельм. — Его нужно немедленно окрестить.

Джаспер Кин кивнул.

— Назовите его Генри, — сказал он, отдавая ребенка Элсбет.

— Как, милорд?

Ровена из последних сил попыталась сесть и язвительно спросила, хотя сознавала, что жить осталось совсем немного:

— Не в честь короля Ричарда, которому вы обязаны своим состоянием? Где же ваша благодарность?

Сэр Джаспер с легким презрением взглянул на жену.

— Ты по-прежнему прекрасна, милая Ро, даже когда смерть витает у изголовья, — заметил он. — Нет, мальчика назовут Генри, пусть король убедится в моей преданности. А что до Ричарда, конечно, я обязан ему за Грейфер, но после того как пройдет срок траура по тебе и нашему Генри, милая Ро, я возьму другую жену, и имя Греев исчезнет из памяти обитателей Грейфера, как и имя Ричарда. Я намереваюсь основать династию и построить большую церковь на месте старой. Ты и наш сын будете когда-нибудь похоронены в этой церкви, в нашем семейном склепе. Первые из многих, — закончил он со смешком.

Ровена резко, коротко засмеялась.

— Ты окончишь свои дни… в одиночестве, Джаспер, — ответила она, вновь упав на подушки, — и… скорее, чем думаешь.

Глаза женщины закрылись, дыхание с трудом вырывалось из пересохшего горла.

Сэр Джаспер Кин, словно зачарованный, наблюдал агонию жены.

Перед лицом смерти Ровена словно обрела мужество и силы, Которых ей так недоставало при жизни. Она всегда была покорна и тиха… красивейшая из всех женщин, которыми обладал сэр Джаспер, страстная любовница в постели.

Джаспер признался себе, что ему будет не хватать Ровены, ! несмотря на то что она не смогла дать ему здорового сына.

Голубые глаза вновь открылись, и Джаспер Кин почувствовал, что кровь в жилах застыла, а волосы поднялись дыбом.

Ровена уставилась на мужа и зловеще произнесла:

— Ты никогда не завладеешь Грейфером, Джаспер.

Последовала долгая пауза.

— Ты проклят!

Это были последние слова несчастной.

Кин словно прирос к месту и не смог пошевелиться, пока священник не подошел и осторожно не закрыл невидящие глаза женщины.

В глубине комнаты жалобно заплакал младенец, и отец Ансельм сделал Элсбет знак отнести ребенка в семейную часовню.

— Вы пойдете, милорд? — спросил он сэра Джаспера.

Тот молча отрицательно покачал головой и, пробежав к выходу, помчался в зал, где продолжал напиваться до бесчувствия, пока Генри Кин доживал последние минуты своей короткой жизни.

Когда сэр Джаспер к полудню открыл заплывшие глаза и приподнял с подушки тяжелую голову, могила для его жены и ребенка была уже вырыта. В маленькой церкви Грейфера в гробу лежала Ровена, одетая в лучший наряд, пшеничные волосы были причесаны и заплетены в косу, на груди покоился мертвый младенец.

Обитатели Грейфера уже отдали последний долг хозяйке и с нетерпением ожидали прихода сэра Джаспера, чтобы похоронить несчастных. Когда наконец он появился в сопровождении капитана Сигера, солнце уже клонилось к закату — декабрьские дни коротки. Джаспер Кин мельком взглянул на женщину, которая так недавно была его женой, и сделал знак священнику начинать похоронный обряд.

В церкви было холодно, и служба не заняла много времени.

Джаспер задержался у могилы ровно столько, чтобы кинуть горсть земли на гроб жены и сына. Фитцуолтер зарыл могилу, закончив работу как раз в тот момент, когда последние красно-оранжевые лучи солнца угасли за западными холмами.

Ровену похоронили рядом с первым мужем. Генри Греем: те, кто ее хорошо знал, понимали, что именно этого она желала бы.

Зарыв могилу, Фитцуолтер вернулся в зал и застал сэра Джаспера Кина и Сигера, уже полупьяных, с двумя хорошенькими служанками. Они не заметили ни прихода, ни ухода капитана — тот, окинув взглядом непристойную сцену, презрительно улыбнулся и вышел. Вряд ли он понадобится сегодня сэру Джасперу.

Фитцуолтер был необыкновенно высоким человеком и казался еще выше, потому что был тощ, как скелет. Столь безобидная внешность обманывала тех, кто его не знал, потому что, несмотря на худобу, капитан был силен и ловок.

Длинное бледное лицо освещали пронзительные глаза; высокий лоб говорил об уме и сообразительности. Песочного цвета волосы были коротко острижены.

— Я буду у себя дома, — предупредил он стражников и, поспешно перейдя через еще не поднятый на ночь подвесной мост, спустился с холма к маленькому домику, пожалованному ему лордом Греем.

Из трубы поднимался серый дымок, видимый даже в сгущающихся сумерках. Из окна лился приветливый свет.

Фитцуолтер открыл входную дверь, нагнулся, чтобы не удариться о притолоку, и вошел в дом, где уже сидели за столом его жена Розамунда, сын Рауэн и четыре незамужние дочери.

Остальные три дочери были уже замужем и жили отдельно.

— Ты не нужен сегодня в крепости? — удивилась жена.

— С ним Сигер, — мрачно пробормотал Фитцуолтер, — и еще две дочери Деруорда. К утру все лыка вязать не будут. Развратные девки!

— У них нет матери. Кто объяснит бедняжкам, как подобает вести себя приличным девушкам? — спокойно ответила Розамунда.

— Благодарение Богу, Ванетта, Ширли и Нелвин замужем и далеко от Грейфера, — вздохнул Фитцуолтер. — Теперь на сэра Джаспера управы не будет! Ни одна девушка не может чувствовать себя в безопасности!

Он повернулся к младшим дочерям.

— Джей, сколько тебе лет?

— Девять, па, — ответила девочка.

— А тебе, Эба?

— Семь, па.

— А тебе, моя крошка Энни?

— Пять, папоцка, — прокартавила малышка.

Фитцуолтер кивнул, — Они еще малы, но ты, Лона, должна остерегаться, пока я не выдам тебя замуж. Внук Рэда — хорошая партия для тебя, сама знаешь.

Розамунда, заметив строптивый взгляд Лоны, поспешно вмешалась;

— Леди Арабелла обещала Лоне, что возьмет ее в горничные. Лона может рассчитывать на лучшего жениха, чем внук Рэда, и, кроме того, боюсь, что сэр Джаспер не задумается объявить о праве сеньора на первую ночь, если станет известно о том, что Лона выходит замуж. Подобные пакости доставляют ему удовольствие.

Фитцуолтер согласно кивнул:

— Да, он не задумается силой взять беспомощную девушку!

Не хотел бы я этого для Лоны. — Помолчав несколько минут, он спросил дочь:

— Хватит ли у тебя храбрости перебраться через холмы Шевиот, рассказать леди Арабелле о смерти матери и попросить, чтобы она взяла тебя на службу?

— Да! — без колебаний ответила Лона.

— Муж! — резко вскинулась Розамунда, бросив предостерегающий взгляд в сторону младших девочек, зачарованно слушавших разговор взрослых.

— Вы ничего не слышали, дочки, — спокойно предупредил Фитцуолтер. — Если скажете хоть кому-нибудь, нам не жить Поняли?

Три головки серьезно кивнули:

— Да, папочка!

— Тогда идите спать и не забудьте помолиться за упокой души леди Ровены, — велел отец.

Малышки поднялись из-за стола и послушно взобрались по узкой лестнице на чердак, откуда сразу же послышались детские голоса, повторяющие слова молитвы.

Фитцуолтер нежно улыбнулся вслед девочкам и обратился к старшей дочери:

— Лона, выедешь засветло, брат тебя проводит. Я дам тебе кобылу леди Арабеллы. Рауэн, возьмешь черного жеребца, но ты должен вернуться к ночи! Ни сэр Джаспер, ни Сигер не знают, сколько лошадей в конюшне, так что кобылы никто не хватится. Небо заволокло тучами, к утру будет дождь, так что эти двое вряд ли выйдут завтра из крепости. Сэр Джаспер захочет насладиться свободой и полученным наследством. Когда спросит про Лону, скажем, что девочка убежала, потому что не хотела выходить замуж за внука Рэда. Все знают, как она противилась, правда. Лона? — попытался пошутить отец.

— Ты не должна обижать мальчика, — расстроилась Розамунда.

— Не волнуйся, мама, он не обидится, — засмеялась Лона. — Внук Рэда любит меня не больше, чем я его! Кроме того, они с нашей Джейн нравятся друг другу.

— Неужели? — удивилась мать. — Ну что ж, это совсем другое дело.

Вся семья дружно рассмеялась.

Розамунда была прирожденной свахой, и вся деревня пользовалась ее советами в сердечных делах.

— Куда нужно отвезти Лону? — вмешался практичный, как отец, Рауэн.

— Нашу хозяйку похитил граф Данмор и, говорят, женился на ней взамен невесты, убитой сэром Джаспером, — пояснил отец. — Отвези Лону в замок Данмор. Если леди Арабеллы там нет, тебе скажут, где она. Передай, что Лона — ее служанка и сбежала из Грейфера, чтобы передать вести о матери леди Арабелле. Оставь в замке сестру и возвращайся домой, но будь разумным и осмотрительным, Рауэн.

— Но как незаметно взять лошадей, па?

Фитцуолтер улыбнулся:

— Я много раз брал лошадей из Грейфера, парень. Одна стена конюшни — одновременно внешняя стена крепости, и там есть дверь, маленькая, правда, но лошадь может пройти. Снаружи ее не видно, и никто о ней не знает и не должен знать — иначе враг может легко проникнуть в крепость. Джон, конюх, спит как убитый, но если и проснется, ничего не скажет. Он хочет жениться на Элсбет и не станет со мной ссориться. Так что все будет устроено! — Видя изумленные лица детей, он вновь хмыкнул:

— Вы еще многого не знаете! Лона, утром оденься потеплее.

Побольше нижних юбок и толстые чулки. А сейчас спать — завтра трудный день.

Отправив детей наверх, Фитцуолтер сел у огня с деревянным кубком, в который жена налила сидра.

— Что теперь будет, муж? — спросила она.

— Не знаю. Наверное, сэр Джаспер будет просить у короля отдать ему Грейфер во владение и как можно быстрее найдет себе другую жену. Поэтому я и посылаю Лону к леди Арабелле.

Она — последняя из семьи Греев и, если я хоть немного знаю ее, не отдаст так просто, без борьбы, свои земли Джасперу Кину.

— Но сможет ли она возвратить Грейфер, муженек? Ведь леди Арабелла замужем за шотландцем.

— Не знаю, жена, не очень-то много я понимаю в делах дворянства, но не желаю, чтобы сэр Джаспер Кин стал моим хозяином, и постараюсь сделать все, что смогу, лишь бы убрать его отсюда. Если леди Арабелле достаточно быть только женой графа Данмора, я бессилен, но если она узнает, что мать умерла при родах, уверен, леди Арабелла будет мстить, как ее муж хотел отомстить за Юфимию Хэмилтон.

— Что же будет с нами, с нашей семьей, — охнула Розамунда, — если сэр Джаспер узнает, что ты предал его.

— Я ничего не сделаю, кроме как передам леди Арабелле весть о матери. Кто узнает об этом? Лона исчезнет, Рауэн благополучно вернется. А кроме того, разве леди Арабелла не имеет права знать обо всем? Должна же она помолиться за упокой души леди Ровены!

Розамунда медленно кивнула.

— Ты, прав, муж, — сказала она, убежденная в том, что все будет хорошо.

Фитцуолтер никогда не подвергает опасности семью, тем более в это страшное время.

— Пойдем спать, — сказал Фитцуолтер и, когда они улеглись в постель, постарался успокоить жену древним как мир способом.

Оставил он ее только перед рассветом, спящую с нежной улыбкой на губах. Молча выскользнув из дома, он поднялся на холм и тихо открыл потайную дверь конюшни. Ступив через порог, он прислушался. С чердака доносился громкий храп Джона, сопровождаемый более деликатным посвистыванием, указывающим на то, что с Джоном женщина.

«Элсбет», — сообразил капитан, услышав сонный плач ребенка. Элсбет не оставит свое дитя, она хорошая мать. Но теперь приходилось спешить, голод скоро разбудит племянника, и Элсбет тоже проснется, чтобы его покормить. Лучше ей не знать ничего.

Он ощупью добрался до стойл, где находились жеребец и кобылка леди Арабеллы. Животные насторожились, но не заржали. Капитан быстро провел их через потайную дверь и, держа поводья обеих лошадей одной рукой, закрыл дверь. Потом осторожно свел животных вниз, к своему дому. Сонная стража ничего не заметила в темноте.

Войдя в дом, он обнаружил, что Розамунда уже проснулась и накладывает в блюдо вчерашнюю овсянку сыну и дочери. Дети ели быстро, поочередно запивая еду элем из одной кружки. Оба понимали, нужно спешить, чтобы отъехать подальше от Грейфера, пока еще не рассвело, Когда они поели, Розамунда сунула сыну маленькую корзину.

— На дорогу, — объяснила она и подошла к дочери. — Не знаю, встретимся ли мы, дочка, но помни все, чему я учила тебя. Верь в Бога и преданно служи леди Арабелле. — И, неловко обняв Лону, добавила:

— Да будут с тобой Иисус Христос и святая Матерь Божья. Если сможешь, пришли весточку.

Именно в эту минуту Лона поняла, что расстается с матерью, быть может, навеки, и слезы, казалось, вот-вот хлынут из глаз. Но, сообразив, что, если леди Арабелла возьмет ее к себе, она станет служанкой графини, девушка успокоилась. Никто из ее семьи не достигал такого высокого положения. Наспех поцеловав мать, она сказала:

— Хранит тебя Господь, мама! Прощай!

— Через час начнется дождь, — предупредил Фитцуолтер сына, и Розамунда, сняв с плеч тяжелую вязаную шаль, повязала голову дочери. Мать и отец проводили детей до порога и долго смотрели им вслед.

— Хоть бы все обошлось, — вздохнула мать.

— Они не взяли ничего, кроме лошадей, и Рауэн достаточно умен, чтобы, если его остановят, заявить, будто находится под защитой графини Данмор. Кроме того, в такую погоду вряд ли кто выйдет из дому!

Тьма тут же поглотила лошадей, и вскоре топот копыт затих. Фитцуолтер удовлетворенно улыбнулся. Рассветет не раньше, чем через час, да и днем будет пасмурно. Первая капля дождя упала на щетинистую щеку. Взяв жену за руку, он повел ее в спальню и стал сбрасывать одежду. Напряжение, которое держало его все это время, потихоньку отпустило, а сознание благополучно миновавшей опасности всегда возбуждало в капитане неудержимую похоть. Розамунда, улыбнувшись, подняла сорочку. Фитцуолтер хмыкнул, поняв, что оба думают об одном и том же.

До того как начнется новый трудный день, осталось немного времени поразвлечься. За окном дождь все усиливался.

Добравшись до вершины первого холма за Грейфером, Лона поплотнее закуталась в шаль, тихо проклиная погоду. Рауэн только весело улыбнулся. Не думал он, что сестра знает подобные выражения, а еще девчонка! Следуя примеру Лоны, он завернулся в плащ из грубого сукна и втянул голову в плечи. День обещал быть нелегким, и пройдет много времени, прежде чем он окажется дома, в теплой постели!

Рассвело, но дождь по-прежнему лил, ни на секунду не утихая. Оба молчали. Лона держалась позади брата, который надеялся только на то, что отец верно указал дорогу. Хотя они не встретили ни одного дорожного знака, Рауэн неожиданно понял, что граница осталась позади.

— Мы на другой стороне. Лона, — сообщил он. — Осталось совсем немного.

В самом деле, часа через два показались стены замка Данмор.

Всадники усталой рысцой протрусили по подвесному мосту. Лошади, почувствовав, что конец пути близок, приободрились. Брата и сестру никто не остановил, пока они не оказались во дворе замка. Рауэн соскользнул с седла и очутился перед вооруженным шотландцем.

— Ну и ну! Кто вы такие? — спросил тот.

— Я Рауэн, сын Фитцуолтера, приехал из Грейфера вместе с горничной леди Арабеллы и вестями о матери миледи.

— Граф с женой сейчас в Глен-Эйлине на свадьбе сестры его сиятельства, — объявил оруженосец.

— Далеко это? Можете проводить меня? — спросил Рауэн.

— Три мили, не больше. Сейчас спрошу разрешения у капитана и поеду с вами.

Но тут Лона неудержимо расчихалась.

— Ох, да девушка насквозь мокрая, — покачал головой шотландец. — Может, отвести ее в замок да напоить бульоном, прежде чем ехать?

— Нет, — отказалась Лона. — Спасибо, сэр, но я должна как можно быстрее повидать хозяйку, у меня очень важные вести.

Оруженосец поспешно удалился, но Рауэн озабоченно сказал:

— Мы можем переждать немного. Лона, если хочешь.

Девушка покачала головой:

— Уже почти полдень, Рауэн, и становится все холоднее.

Скоро пойдет снег и стемнеет. Ты должен вернуться, иначе сэр Джаспер хватится тебя, а Сигер непременно что-то заподозрит и начнет вынюхивать. Если он узнает, что я исчезла вместе с лошадью леди Арабеллы, па вряд ли сможет объяснить, как это случилось, и хотя сэр Джаспер объявил, что отец по-прежнему может оставаться капитаном, Сигер завидует и хочет получить его должность. Теперь, когда леди Ровена мертва, может всякое случиться. В такое время, братец, нельзя, чтобы отец потерял место, а наша семья — дом. Сэр Джаспер — недобрый человек.

Рауэн кивнул, подумав, что для девушки сестра необычайно умна. Как он сам не сообразил, что из-за них отец находится в опасности! Он всегда казался мальчику всемогущим. Но Лона была права, и поэтому, когда оруженосец, вернувшись, сказал, что готов проводить гостей в Глен-Эйлин, они немедленно отправились в путь.

В Шевиот-Корт, доме лорда Флеминга в Глен-Эйлине, царила суматоха — невеста обнаружила прыщик на щеке и разразилась слезами в уверенности, что он не пройдет ко дню свадьбы. В самый разгар неразберихи появились дети Фитцуолтера.

Арабелла, спустившись по главной лестнице, увидела брата и сестру в приемной и с радостным визгом бросилась к ним, обняв чихающую Лону. Оруженосец широко улыбнулся, довольный, что услужил графине, которую никто еще почти не видел, ибо она жила в Глен-Эйлине.

— Лона! Рауэн! Откуда вы? Как мама? Что с Грейфером? Да говорите же!

Лона опять чихнула.

— О Боже, да вы совсем мокрые, бедняжки! — Арабелла повернулась к оруженосцу:

— Пожалуйста, отведите Рауэна на кухню, пусть обсохнет. Лона, идем со мной.

— Мистрисс… леди Арабелла, — пробормотал Рауэн. — Я не могу остаться. Отец тайком взял лошадей из конюшни, и нужно вернуть жеребца, прежде чем обнаружат пролажу. Лона привела вашу кобылку. Отец сказал, ее можно оставить.

— В таком виде ты не уедешь, — твердо сказала Арабелла. — Иди на кухню, а пока ешь, я найду сухую одежду. И лошадям нужно отдохнуть. В такую погоду не мешает быть поосторожнее.

— Хороший совет, паренек, — вмешался вошедший граф. — Фергюс, отведи его на кухню, а потом вычисти и накорми лошадь.

— Сейчас, милорд, — ответил оруженосец, застенчиво улыбаясь Лоне. — Надеюсь, вы не простудились, мистрисс, — вежливо сказал он девушке и повел Рауэна на кухню.

Лона почувствовала, как и без того горячие щеки залило краской. Молодой шотландец был, бесспорно, красив. Может, она когда-нибудь и полюбит эту холодную унылую землю.

— Арабелла, пойди к моей матери и расскажи о приезде служанки. Девочке нужна горячая ванна и сухая одежда, — велел граф. — Сейчас я дам ей глоток виски, чтобы согрелась, и отведу на кухню попрощаться с братом.

Арабелла благодарно улыбнулась мужу, довольная, что тот приветливо встретил Лону и Рауэна, и вышла.

Граф налил Лоне немного виски и тихо спросил:

— Новости? Какие новости, девочка?

— Леди Ровена умерла при родах, милорд, и мальчик тоже.

Взяв протянутую кружку, она глотнула и захлебнулась.

— Клянусь Святой Девой! Какое крепкое зелье, милорд!

Тэвис Стюарт рассмеялся:

— Это точно, девушка. Но говори быстрее, пока не вернулась леди Арабелла.

Лона кивнула.

— Мой отец — Фитцуолтер, капитан крепости Грейфер, милорд. Он не может открыто выступить против сэра Джаспера Кина из страха за семью, но предан Греям из Грейфера. Отец хотел, чтобы леди Арабелла узнала о смерти матери, и говорит, что сэр Джаспер сделает все, чтобы укрепить свое положение.

— Верно, — кивнул граф. — Я и сам бы так поступил. А ты, девочка? Отец послал тебя в Данмор, опасаясь за твою добродетель? Хорошенькая девушка, несомненно, привлечет внимание сэра Джаспера — насколько я знаю, он таких любит.

Лона, покраснев, хихикнула, но тут же вспомнила, где находится.

— Моя тетка Элсбет была горничной леди Ровены, милорд, и обучила меня всему, что знала. Я с детства прислуживала леди Арабелле. Отец в самом деле прислал меня сюда, потому что боялся, но мог и выдать замуж — в женихах недостатка не было.

Но я предпочитаю остаться с миледи, если она захочет.

Тэвис Стюарт вот уже три месяца пытался завоевать сердце строптивой девушки-англичанки, которая после шести месяцев, прошедших со дня венчания, все еще не стала по-настоящему его женой, и начинал осознавать, что влюбился в Арабеллу. Он хотел вернуть ее в Данмор, а постель была пуста без красавицы жены.

Граф знал о Фитцуолтере, его Жене Розамунде, Рауэне, Лоне и остальных детях — Арабелла рассказывала мужу о своей жизни в Грейфере. Она тосковала по Лоне, и если граф сейчас притворится, что позволяет девушке остаться в Данморе, это, возможно, поможет выиграть затянувшуюся игру, которую вели оба всю длинную осень.

— Конечно, она примет тебя, девушка, — пообещал граф Лоне. — Арабелла очень скучала по тебе. Однако я должен просить тебя об одолжении.

— Все что угодно, милорд, — пообещала Лона. — Арабелла такая счастливая — этот могущественный лорд еще красивее сэра Джаспера!

— Через три дня свадьба моей сестры Эйлис. Если скажешь жене о смерти ее матери сейчас, это омрачит наш праздник.

Арабелла не может уйти и скорбеть в одиночестве. Она моя жена, а я — глава семьи. Такие вести испортят всем настроение, а я не хотел бы огорчать младшую сестру, потому что очень ее люблю.

— Я бы с радостью, милорд, но миледи замучает меня до смерти расспросами о Грейфере, а если я начну уклоняться от ответов, заподозрит что-то неладное. Не могу ей лгать, — огорченно вздохнула Лона.

— Да, характер у нее, как у фокстерьера, — хмыкнул граф, — но если ты притворишься, что больна, Арабелла ни о чем не спросит тебя, пока не выздоровеешь. Хорошо?

— Да, милорд, но удастся ли одурачить остальных в доме?

В дверь постучали.

— Войдите! — крикнул граф.

В комнату вошла Флора. Тэвис Стюарт весело улыбнулся.

— Вот кто поможет нам, девочка, — облегченно вздохнул он и быстро объяснил женщине, что произошло.

Выслушав графа, Флора кивнула:

— Я отведу Лону на кухню попрощаться с братом, а вы пока найдите свою матушку, милорд, и расскажите о нашем плане. Как только парнишка уедет, ты, Лона, должна притвориться, что потеряла сознание. Сможешь сделать это?

— Да, — спокойно ответила Лона, — смогу.

— Молодец! — обрадовался граф. — Не беспокойся, я сам все расскажу жене после свадьбы.

Лона долго, со слезами прощалась с братом. Жар от печей и очагов быстро высушил одежду, а вкусный обед и несколько кружек эля вернули ему присутствие духа. Оруженосец Фергюс еще не уехал, и, рассмотрев его поближе, Лона решила, что шотландец и в самом деле красив: темные прямые волосы, блестящие синие глаза, озорно поблескивающие, когда парень весело поддразнивал поварих. Очевидно, он был здесь общим любимцем. Насквозь промокшая, измученная Лона еще никогда не чувствовала себя столь непривлекательной. Почему-то это так раздражало ее, что она решила сорвать злость на Фергюсе:

— Брат должен быть давно уже в дороге, болван несчастный, а ты тут торчишь, обжираешься, да еще и его подбиваешь делать то же самое!

— Отстань, Лона, — добродушно отмахнулся Рауэн. — Ома знаешь, я тут же снова промокну до костей. Дай еще хоть минуту посидеть!

— Если Сигер хватится тебя, отцу и остальным плохо придется, — прерывающимся голосом сказала Лона и залилась слезами.

Фергюс вскочил как ошпаренный.

— Не плачьте, мистрисс, — умоляюще посмотрел он, искренне расстроившись, — мы немедленно едем, и я сам провожу вашего брата до Грейфера. Не бойтесь за него.

— Господь храни тебя, Рауэн, — сквозь слезы выговорила Лона и выбежала из кухни. Флора последовала за ней.

Арабелла огорчилась, узнав о болезни Лоны, но леди Марджери заверила ее, что это всего-навсего простуда — ведь бедняжка так долго скакала верхом в ужасный ливень.

— На девочке четыре нижние юбки, две из них фланелевые, и все насквозь мокрые, — охала леди Марджери. — А ее шаль…

— Когда я смогу увидеть ее? — спросила Арабелла. — Мне очень хочется расспросить Лону о Грейфере, мадам.

— Наверное, только через несколько дней, дорогая. Уверена, что ничего важного она тебе не сможет сообщить. После свадьбы, надеюсь, девочка снова будет на ногах.

Арабелле пришлось довольствоваться заверениями свекрови — все дальнейшие расспросы казались чрезвычайно невежливыми.

За шесть месяцев, проведенных в Шотландии, она привыкла к этой большой дружной семье и легко стала членом семейства Стюартов.

Венчание Эйлин Флеминг и молодого графа Калкерна было первым по-настоящему праздничным событием, в котором участвовала Арабелла, и если леди Марджери считает, что болезнь Лоны не опасна, можно поверить ей и веселиться на свадьбе.

День венчания оказался холодным, но, к общему удивлению, солнечным. Обычно в декабре небо было покрыто тучами, а теперь все считали, что синее небо — доброе предзнаменование, сулящее многие годы счастья молодым. Эйлис Флеминг выглядела красавицей в платье из белого бархата, с тесно облегающим корсажем, удлиненной талией и большим воротником с опушкой из горностая. Таким же мехом были отделаны узкие рукава, а по подолу и шлейфу шла широкая полоса из золотой парчи.

На невесте не было драгоценных украшений — только обручальное кольцо и четки, прикрепленные к поясу тонкой золотой цепочкой. Волосы распущены по плечам, как подобает девственнице.

Невесту закутали в плащ, подбитый мехом, отец проводил ее в церковь; за ними последовали члены семьи и собравшиеся гости. Оказавшись в каменных стенах церкви, Арабелла огляделась и увидела сцену, необыкновенную в своей варварской роскоши.

Шотландцы в красно-сине-зеленых пледах клана Мюрреев, к которому принадлежало семейство Флемингов, красно-голубых в белую полоску накидках (родственники Роберта Хэмилтона), красно-зеленых с черным и темно-синим клана Стюартов заполнили приделы; костюмы дам были еще роскошнее и переливались всеми цветами радуги.

Всем очень хотелось увидеть жену Тэвиса Стюарта, которая, если верить слухам, еще не снизошла до его постели, хотя, честно говоря, многие дамы не могли понять почему.

Граф Данмор, как все Стюарты, был неотразимым мужчиной, любая женщина могла бы в этом поклясться. А кроме того, ходили невероятные слухи о том, как Тэвис Стюарт похитил английскую девушку прямо из церкви в самый день ее свадьбы с другим человеком. Зная, что граф с женой обязательно будут присутствовать на бракосочетании Эйлис Флеминг и Роберта Хэмилтона, очень немногие из приглашенных отказались приехать на свадьбу.

Арабелла не разочаровала любопытных. Она надела голубое бархатное платье с корсажем из серебряной парчи, отделанное снежно-белым горностаем, а волосы убрала в золотую с жемчугом сетку. Шею обвивало широкое плоское ожерелье из нескольких рядов жемчуга и аквамаринов в филигран ной золотой оправе. Пальцы были унизаны кольцами с драгоценными камнями. Красавец муж не отходил от жены, что еще больше интриговало собравшихся.

Когда брачный обряд завершился и гости отправились на пир в Шевиот-Корт, ни графиня, ни граф ничем не дали понять, какова истинная природа их отношений. Оба выглядели счастливыми и веселыми, как все влюбленные. Дамы подметили также, что Тэвис Стюарт все время старался находиться поближе к жене и не сводил с нее глаз. Все это было очень странно.

— Ты обвенчан с ней? — допытывалась сводная сестра Тэвиса, принцесса Мэри, которая вышла второй раз замуж за лорда Джеймса Хэмилтона, дальнего родственника жениха. — В самом деле обвенчан?

Тэвис Стюарт, рассмеявшись, поцеловал в щечку хорошенькую женщину.

— Колин обвенчал нас в июне!

— Это ни о чем не говорит, — сухо ответила старшая сестра. — Правда, что она до сих пор живет не в Данморе?

— Правда, — честно ответил граф.

— Ага! — обрадовалась принцесса. — Значит, так оно и есть!

— Что именно?

— Твоя жена все еще девушка? — опасливо оглядываясь, прошептала принцесса.

— Черт возьми, Мэри, какое тебе дело? — раздраженно вскинулся граф. — Не желаю, чтобы кто-то вмешивался в мою жизнь!

Сестра понимающе усмехнулась.

— Тэвис! — промурлыкала она. — Да ты, никак, влюблен?

Помоги тебе Матерь Божья, не знаешь, что делать? Ты провел столько лет на службе у нашего брата-короля, но, несмотря на возраст и красивую внешность, не знаешь, как обходиться с женой. Девочка совсем свела тебя с ума! Как забавно!

Принцесса снова рассмеялась, причем довольно ехидно.

Граф смущенно покраснел, и сестре неожиданно стало его жаль.

— Ты ей совсем не нравишься, Тэвис?

— Наоборот, сегодня Арабелла, возможно, поедет со мной домой, в Данмор. Несколько месяцев назад мы заключили договор, и не думаю, что она отступит от своего слова.

— Что ей от тебя нужно? — деловито спросила Мэри Стюарт Хэмилтон.

— Арабелла хочет получить назад Грейфер, Мэри, хотя понимает, что не сможет жить там. Она желает возвратить его нашей старшей дочери и готова просить английского короля обручить девочку с кем-нибудь по его выбору. Моя жена не будет счастлива, пока не прогонит сэра Джаспера Кина из Грейфера.

Принцесса, подумав несколько секунд, кивнула:

— Ну что ж, это приданое Арабеллы, Тэвис. Я ее понимаю и, учитывая все, что за эти годы ты сделал для Джемми, думаю, что он поможет тебе. Когда ты едешь ко двору?

— После Двенадцатой ночи, — ответил граф.

— Поговори сначала с Маргаритой, — посоветовала сестра. — Она знает, что делать. Помнишь спор из-за ее приданого?

— Джемми поступил мудро, приняв Шетландские и Оркнейские острова взамен золота короля Христиана. Деньги давно были бы истрачены, а острова навсегда останутся частью Шотландии, — заметил граф.

— Верно, — согласилась сестра, — земли лучше, и поэтому можно понять Арабеллу.

— Я тоже на стороне Арабеллы, но не знаю, смогу ли вернуть Грейфер. Конечно, я попытаюсь и знаю, что Джемми поможет, но все зависит от каприза английского короля; трудно предсказать, что он сделает.

— Но твоя жена, наверное, сознает это.

— О, Мэри, Арабелла соглашается только с тем, что ей нравится. Моя прелестная жена — непокорная строптивица.

— Не думала, что настанет день, когда Тэвис Стюарт будет плясать под английскую дудочку, — засмеялась сестра и, быстро поцеловав его, ускользнула.

Граф только вздохнул. Ну отчего у женщин язык — словно пчелиное жало? Слова сестры вывели его из себя, хотя он не понимал почему. Но тут чья-то нежная ручка легла Тэвису на плечо. Глянув вниз, он увидел Арабеллу.

— Вы похожи на грозовое облако, милорд, — прошептала она.

— Моя сестра Мэри может иногда зло уколоть, — вздохнул Тэвис.

— Твоя мать нас познакомила, и я нашла, что принцесса просто очаровательна, — мило заметила Арабелла. — Возможно, она сказала тебе нечто такое, что ты не хотел бы слышать.

И, взяв мужа за руку, добавила:

— Пойдемте, милорд, пора провожать в постель жениха и невесту.

— Единственная невеста, которую я Хотел бы уложить в постель, — это вы, мадам, — тихо сказал он.

Арабелла залилась краской.

— Милорд!

— Ты обещала, девочка. Дала клятву, что вернешься со мной в Данмор после свадьбы Роба и Эйлис.

Темные глаза словно держали Арабеллу в плену, и девушка полуиспуганно отвернулась, словно готовая немедленно скрыться, но руки мужа притягивали ее все ближе, а губы нежно коснулись губ.

— Девочка, я хочу тебя, — проворковал он.

— А любовь? — прошептала Арабелла. Сердце билось так, что дышать было невозможно.

— Черт возьми, девочка, неужели ты не видишь, как я в тебя влюблен? Я провожу больше времени здесь, чем в Данморе, лишь бы быть рядом с тобой! Люди смеялись бы до слез, если бы видели, как граф Данмор помогает жене разматывать нитки для вышивания! Только влюбленный может быть так глуп!

Арабелла тихо рассмеялась:

— Вы очень терпеливо разматывали нитки, милорд.

— Я вообще более чем терпелив, — многозначительно ответил граф.

— Я боюсь, — пробормотала Арабелла.

— Как всякая девушка, — кивнул граф.

— Твоя мать сказала Эйлис, что будет больно, — настаивала Арабелла.

— Только в первый раз, когда девушка лишается невинности, — согласился муж, — но ведь ты храбрая девочка, и сможешь преодолеть страх.

Руки, скользнув по плечам, обвились вокруг талии, а губы нежно касались щеки. Теплая ладонь слегка сжала правую грудь.

— Милорд! — охнула Арабелла. — Нас увидят…

Но пальцы сжались чуть сильнее.

— Какое им дело, девочка? Просто скажут что граф Данмор без ума от своей прелестной маленькой женушки.

Арабелла на секунду закрыла глаза, наслаждаясь ранее неведомыми ощущениями и близостью мужа.

— Не знаю, люблю ли я вас, — удалось ей наконец выговорить с большим трудом.

— Значит, ненавидишь?

—  — Нет!

— Не нравлюсь тебе?

— Очень нравитесь, милорд.

— Не можем ли мы начать хотя бы с этого, девочка? Едем со мной в Данмор, сегодня же, — настаивал граф.

Арабелла подумала, что муж, должно быть, в самом деле любит ее, иначе не молил бы ехать с ним в Данмор. Тэвис был ее мужем. Он мог делать с женой все, что захочет, но все эти месяцы обращался с ней неизменно нежно и терпеливо, хотя мог принудить силой. Несправедливо отказывать ему в правах супруга, ведь такая ребячливость могла превратить доброту в неприязнь.

— Я поеду в Данмор, милорд, — тихо сказала Арабелла, — но сначала мы должны уложить в постель жениха и невесту.

Пойдемте, мы и так заставляем себя ждать.

Она осторожно отстранилась и, взяв его за руку, повела к гостям.

— Я должна помочь Эйлис, — объявила Арабелла, и граф кивнул.

Пока джентльмены пили последний тост за новобрачных, невеста и дамы исчезли из зала и, смеясь, взбежали по лестнице в спальню новобрачных, уже приготовленную к брачной ночи.

Эйлис и Робу предстояло провести несколько дней в замке лорда и леди Флеминг, а потом уехать во вновь отстроенный дом, где в сочельник должна была состояться свадьба Мег Хэмилтон и Гэвина Флеминга.

Свадебная ночь, предстоящее бракосочетание Мег и странная супружеская жизнь Арабеллы и ее мужа развязали язык дамам.

— Нож под подушку положили? — громко спросила принцесса Мэри.

— Зачем? — удивилась Арабелла.

— Чтобы перерезать боль, когда невеста лишится девственности, — ответила Мэри; все остальные засмеялись.

— А-ах, — шумно вздохнула другая, — нет ничего лучше мужчины с крепким копьем, всегда готовым пронзить даму! За это ему можно простить все грехи!.

— Кому знать, как не тебе, Денни Хоум! — ответила подруга. — Три мужа и сколько детей?

— Восемь, — последовал ответ. — Клянусь, не моя вина, что предыдущие двое отправились на тот свет, но мой Дункан обещает, что он-то уж не оставит меня вдовой.

Дамы доброжелательно хохотали, помогая Эйлис снять красивое свадебное платье.

— Да ты, кажется, совсем не боишься, — заметила принцесса Мэри.

— Нет, мадам, — ответила Эйлис, — чего бояться человека, которого я люблю больше всего на свете?

Женщины закивали, улыбаясь словам Эйлис, уверенные в том, что новобрачные, так любящие друг друга, будут счастливы.

Малышка Мэри Хэмилтон ворвалась в комнату.

— Джентльмены идут! — объяснила она.

Эйлис стояла обнаженная посреди комнаты.

— Быстро, — прошипела ее мать, приглаживая волосы дочери. — В постель, Эйлис, если не хочешь, чтобы все джентльмены увидели твои прелести!

Эйлис помогли лечь в постель, накинули на плечи прозрачную белую шаль и закрыли тяжелый занавес балдахина.

— Господь благослови и храни тебя, дорогая, — сказала леди Марджери, наклоняясь, чтобы поцеловать дочь в щеку, и, выпрямившись, приказала; — Откройте дверь!

Мэри Хэмилтон распахнула створки как раз тогда, когда мужчины приготовились стучать. Они, смеясь и крича, ввалились в комнату, таща за собой жениха. Роберт Хэмилтон был в рубашке, доходившей до колен, и красный как рак от вина, возбуждения и смущения.

— Мы дали ему вина ровно столько, чтобы вдохновить на подвиги в постели, мадам! — объявил граф.

Роберт побагровел.

— Вы идете, сэр? — спокойно спросила Эйлис, словно подобное происходило каждый день, и отвернула край одеяла. Лэрда осторожно подвели к постели тесть и теща, сняли с него сорочку, вынудив поспешно нырнуть в постель и доставить при этом невыразимое удовольствие гостям видом обнаженного тела.

Слуги с большими церемониями внесли кубки подогретого вина с пряностями, и все выпили, включая жениха и невесту, старавшихся не обращать внимания на непристойные реплики друзей и родственников.

Наконец все ушли, хохоча над маленькой Мэри Хэмилтон, которая, закрывая дверь, невинно пожелала новобрачным спокойной ночи.

Эйлис Хэмилтон взглянула на мужа, а тот, набожно подняв глаза к небу, пробормотал:

— Не дай Бог!

Спустившись в зал, граф разыскал мать и сказал;

— Арабелла возвращается со мной в Данмор. Мы хотели бы уехать как можно тише, не прощаясь, без шума, поскольку наши отношения уже известны по всей границе.

Марджери Флеминг тихо засмеялась.

— Тогда забирай жену, сын, и уходите потихоньку, пока гости пьют и веселятся.

Счастливо улыбнувшись, граф кивнул.

— Ты уже сказал Арабелле о леди Ровене? — спросила мать.

— Нет, но обязательно скажу сегодня же. Как почти все девушки, Арабелла боится жениха, а я ни к чему не принуждал ее до сих пор и не хочу, чтобы она нашла новый предлог отказать мне. Как только я успокою ее страх перед неведомым, лучше смогу утешить Арабеллу в ее горестях.

Марджери Флеминг вытерла влажные от слез глаза.

— Ты не очень хорошо помнишь отца, Тэвис, но во многом похож на него. История рисует моего Джеймса жестоким и свирепым, зато он мог быть нежен и добр, хотя осмеливался показывать эту сторону своей натуры очень немногим. Я полюбила Арабеллу, но характер у девочки нелегкий, и она часто совершает необдуманные поступки. Будь с ней терпелив и добр, как твой отец со мной. Конечно, это очень трудно, сынок.

— Неужели я когда-нибудь вырасту и не буду нуждаться в твоих советах? — пошутил граф.

— Конечно, нет! — дерзко ответила леди Марджери. — Каждый мужчина должен слушаться матери независимо от возраста.

И, чмокнув его в гладко выбритую щеку, добавила:

— Завтра я отошлю в Данмор Флору и Лону. Бери жену и поезжай.

Граф поцеловал руку матери и отыскал глазами Арабеллу, занятую оживленной беседой с Мег Хэмилтон.

Обняв жену за плечи, он потихоньку сказал:

— Попрощайся с Маргарет, и пора ехать, девочка. Уедем как можно незаметнее.

Глаза Мег расширились от удивления, но девушка, заметив мгновенно метнувшийся в глазах подруги страх, быстро присела в реверансе.

— Спокойной ночи, Арабелла. Спокойной ночи, милорд, — пробормотала она и поспешила отойти, чтобы поискать хоть кого-нибудь, с кем можно было бы поговорить, — леди Марджери, Мэри. Кого угодно.

— Я уже потолковал с матерью, девочка. Она сказала, что сейчас самое время улизнуть. Флора с Лоной возвратятся в Данмор завтра.

Не отнимая руки от тонкой талии, граф повел жену через зал.

— Принесите плащ леди, — велел он слуге в приемной. — И пусть приведут наших лошадей.

— Сейчас, милорд, — с готовностью ответил тот.

Арабелла почти ничего не соображала от страха и волнения.

— Мои платья… — еле слышно пробормотала она.

— Флора с Лоной привезут вещи завтра, — спокойно ответил Тэвис, привлекая жену к себе. — Не бойся, Арабелла Стюарт. Я люблю тебя!

— Любишь настолько, чтобы оставить меня здесь еще ненадолго, милорд?

Граф тихо засмеялся:

— Девочка, девочка, слишком много шума из ничего! Я везу тебя домой, чтобы любить, а вовсе не съесть заживо. Уже шесть месяцев мы муж и жена, и я был Терпелив с тобой, но чем дольше мы будем откладывать нашу первую ночь, тем сильнее ты будешь бояться. Разве из спальни новобрачных доносятся вопли боли или ужаса?

Арабелла покачала головой.

— Но неужели Роб уже… — И, окончательно смутившись, замолчала.

Граф лукаво улыбнулся:

— Может, да, а может, и нет, но я знаю одно: моя сестра и Роб всеми силами стремились соединиться друг с другом… как мне не терпится лечь с тобой. Любовь сладка, моя красавица.

— И горька тоже, как мне говорили, — нашлась Арабелла.

— Да, иногда, — честно ответил граф, — но все-таки, уверяю, сладости больше.

Разговор прервал слуга, принесший плащи. Граф бережно закутал жену в плащ, опушенный и подбитый горностаем, надвинул на ее головку капюшон. Быстро завернувшись в свой плащ, он взял Арабеллу за руку и потянул к двери. У входа уже стояли оседланные кони. Тэвис подсадил жену в седло маленькой серой кобылки в яблоках и вскочил на своего жеребца.

«Настало время принять решение», — подумала Арабелла, борясь с подступившим страхом. Чего же она боится? Чего? Но в глубине души девушка знала. Поступки ее матери доказали, что страсть — сильнейшее оружие, которое мужчина может обратить против женщины. Она не знала, хочет ли быть связанной с этим человеком, да и с любым мужчиной вообще Снова она бессильна решить свою судьбу. Судьбу Грейфера. Но если мужчина может приворожить женщину, значит, и женщина может сделать то же. Необходимо рискнуть, если Арабелла хочет узнать все, и другого выхода не остается!

— Мадам? — тихо прошептал граф.

Арабелла подняла на мужа глаза и застенчиво улыбнулась:

— Я готова ехать, милорд.

Глава 8

Когда граф и графиня въехали по подвесному мосту во двор замка Данмор, вокруг царила необычная тишина. Выбежавший навстречу конюх поспешно поклонился и взял поводья мозолистой рукой.

— Ты голодна, дорогая? Может, хочешь пить? — вежливо осведомился граф.

— Нет, сэр, — тихо ответила она и тут же охнула от изумления: муж, подхватив ее на руки, перенес через порог.

— Хотя мы были обвенчаны здесь, — пояснил он, — ты еще ни разу не вошла в замок как моя жена. Это твой дом, Арабелла Стюарт, и я всем сердцем приветствую тебя. В замке не было хозяйки с тех пор, как умерла бабушка. Ее портрет висит в фамильной галерее. Завтра я покажу его тебе. Бабушку звали Джин Гордон, она была младшей дочерью могущественного шотландского лорда.

Слуга, открывший дверь, даже не моргнул глазом, видя, как граф входит в зал с женой на руках, но не смог сдержать ухмылку, когда хозяин, не останавливаясь и не выпуская прелестную ношу, начал поспешно подниматься по главной лестнице.

Благодарение Богу, в Данморе скоро вновь раздастся крик младенца!

Подойдя к двери своих покоев, граф умудрился одной рукой открыть замок и, войдя в комнату, пинком захлопнул за собой дверь.

Кэлума, его слуги, нигде не было видно, и граф весело усмехнулся — Кэлум обычно знал, когда не следует показываться на глаза!

Осторожно поставив жену на пол, Тэвис прикоснулся губами к ее губам.

— Я гордый человек, Арабелла Стюарт, и скажу тебе, что в жилах наших детей будет течь кровь шотландских королей. Никогда, даже в самых ослепительных мечтах, твой отец, да упокоит Господь душу храбреца, не представлял, как высоко ты поднимешься. Он не одобрил бы низкого, подлого труса, выбранного тебе в мужья королем Ричардом. Сэр Джаспер настолько бесчестен, что не попытался вернуть похищенную невесту и силой вынудил ее беспомощную мать идти к алтарю только затем, чтобы украсть по праву принадлежащее тебе наследство. Клянусь тебе, Арабелла Стюарт, в нашу брачную ночь, что не буду знать покоя, пока не накажу сэра Джаспера Кипа и не сделаю что смогу, лишь бы Грейфер вновь вернулся к тебе.

Но помни, девочка, я не всемогущ.

Арабелла, тронутая его словами, кивнула. Она так мало знала этого человека, ставшего ее мужем, и только сейчас начала понимать, какую чудесную загадку он собой представляет, сложную и необыкновенно интересную. Узнает ли она его когда-нибудь до конца?

— Я не доставлю тебе страданий, Арабелла, — тихо пообещал он, уводя ее в спальню. — Иногда я бываю суров, но если захочешь, любимая, сделаю тебя счастливой, поверь.

Прикоснувшись губами ко лбу жены, Тэвис расстегнул ее плащ и, бросив его па стул, начал быстро и ловко развязывать ленты платья.

«Я его жена в горести и радости», — думала Арабелла.

Она вспомнила, как были счастливы родители, как любили друг друга, как отец был всегда нежен и добр с матерью, несмотря на то что, несомненно, был разочарован неспособностью Ровены родить еще детей, особенно сыновей. Арабелла думала найти такое же счастье с Джаспером Кином, но теперь сознавала, что тот превратил бы ее жизнь в ад. Брак ее родителей — редкое чудо, и трудно ожидать, что с ней произойдет то же самое, хотя Тэвис Стюарт и сказал, что любит ее. Он женился на Арабелле, чтобы иметь наследников, только и всего… хотя она благодарна ему за добрые слова, сказанные, чтобы успокоить ее.

Арабелла почувствовала, как ослаб последний узел и Тэвис осторожно снял корсаж.

— Не знаю, сможем ли мы сделать Друг друга счастливыми, милорд, — сдержанно проговорила она, поворачиваясь к мужу лицом, — но мы обвенчаны, и я не собираюсь лишать вас того, что принадлежит вам по праву. Я знаю свой долг. Делайте все, что захотите, я не буду сопротивляться.

Тэвис еле сумел сдержать смех. Она была так серьезна в своих искренних намерениях, хотя по-прежнему нервничала и хотела скрыть от него свои чувства.

«Красивая гордая девушка», — подумал он удовлетворенно, потому что восхищался неукротимой натурой, так похожей на его собственную.

Невежество и наивность — вот причина ее страха. Тэвис Стюарт ослабил завязки, и юбки с тихим шорохом свалились на пол. Арабелла осталась в одной сорочке.

— Остальное снимешь сама, дорогая, пока я раздеваюсь, — спокойно велел Тэвис.

Он скоро успокоит девичьи опасения Арабеллы, но к тому времени, когда начнется новый день, заставит жену понять, что страсть рождает не страх, а всего лишь наслаждение. Не произнося ни слова, он начал сбрасывать с себя одежду.

Остальное? Он хотел, чтобы она осталась обнаженной? Арабелла украдкой взглянула на мужа, продолжавшего раздеваться.

Он собирался снять с себя все?! Арабелла никогда еще не видела голого мужчину. Судорожно сглотнув, она нагнулась, чтобы снять вязаные чулки и туфли. Повернувшись спиной к мужу, развязала ленты, придерживающие сорочку у шеи, и, набрав в грудь воздуха, скинула рубашку и поспешно забралась под одеяло — по-прежнему спиной к Тэвису.

Постель просела под его тяжестью. Арабелла застыла, сердце бешено заколотилось. Первым побуждением было сорваться с кровати и где-нибудь спрятаться, но она тут же вспомнила, что дала слово не препятствовать и не сопротивляться мужу.

— Ты не распустила волосы, любимая, — напомнил Тэвис. — Сядь, я помогу тебе.

Арабелла, не поворачиваясь, осторожно приподнялась, судорожно прижимая к груди одеяло.

Тэвис Стюарт скользнул глазами по изящной линии спины и, протянув руку, начал вытаскивать шпильки из волос и расплетать толстые косы, пока бледно-золотые волосы не рассыпались по плечам и не закрыли ее шелковистым покрывалом, мягким и душистым. Вереск. Волосы пахли вереском. Вид прядей и прикосновение к ним возбуждали графа. Никогда еще в жизни он не видел такой красоты. Тэвис нежно повернул жену к себе и неожиданно поцеловал в губы. Нежный розовый ротик удивленно приоткрылся.

— Скажи, что ты знаешь о том, что происходит между мужчиной и женщиной? — мягко спросил Тэвис. — Конечно, кроме поцелуев и прикосновений, — поправился он, сдерживая усмешку при виде мгновенно покрасневшего личика жены.

Что она знает о женщинах и мужчинах? Ничего! Совсем ничего благодаря своей милой глупенькой матери, которая так и не позаботилась объяснить дочери столь важные вещи. Арабелла была невероятно смущена и унижена! Когда леди Марджери предложила сделать это во время разговора с Эйлис, Арабелла высокомерно отказалась, не желая выставлять свою мать в столь невыгодном свете.

Разозлившись на всех и себя в том числе, она резко ответила:

— Милорд, откуда мне знать? Порядочная женщина, вступая в брак, ожидает, что муж ее будет наставником в подобных вещах.

— Предусмотрительная мать, — заметил граф, — заранее готовит девушку, чтобы та не боялась неведомого.

— Я не боюсь, — храбро солгала Арабелла, уставившись на темные завитки на груди мужа.

— Прекрасно. — Граф лукаво улыбнулся. — Тогда начнем урок, мадам.

Тэвис лег на бок и вытянулся рядом с женой.

«Какие у него длинные ноги», — зачарованно подумала Арабелла.

— Дай мне руку, жена, — велел Тэвис.

— Зачем? — насторожилась она.

— Чтобы познакомиться с орудием, которое лишит тебя девичества, дорогая, — объяснил он, сжав ее пальцы. — Ты должна научиться прикасаться ко мне, в прикосновении кроется великое наслаждение.

Арабелла вырвала руку.

— Не могу — вскрикнула она.

— Может, и вправду слишком рано для тебя, — спокойно согласился Тэвис. — В таком случае я притронусь к тебе.

И не успела она полностью осознать значение этих слов, Тэвис, обняв жену, начал ласкать ее груди. Арабелла тихо охнула, ошеломленная собственными непонятными ощущениями, сознавая, что больше нет места смущению и застенчивости, хотя все происходящее было таким новым и незнакомым.

Тэвис Стюарт глубоко вздохнул от удовольствия, впервые увидев Арабеллу по-настоящему.

— Прелестна, — пробормотал он, сжал ее грудь, так уютно улегшуюся в ладони, и, наклонив темноволосую голову, поцеловал розовый сосок, лаская его языком, пока нежный и податливый розовый бутон не превратился в твердый камешек. Не в силах далее сдерживаться, Тэвис накрыл ртом упругий холмик и впился в него губами.

Арабелла вновь охнула. Решимость не сопротивляться мгновенно исчезла, как только она поняла, что невежество в вопросах любви ставит ее в невыгодное положение по сравнению с мужем.

Увернувшись от терзающего плоть языка, она попыталась оттолкнуть Тэвиса.

— Милорд! Умоляю, не делайте так! Если хотите соединиться со мной, не медлите. Это действует мне на нервы.

К полному унижению Арабеллы, Тэвис Стюарт громко расхохотался, но, заметив промелькнувший в ее глазах гнев, быстро взял себя в руки.

— Ах, девочка, если бы я хотел только соединиться с тобой, то не смог бы. Ты — девственница, любовь моя, и мне не хотелось бы причинять тебе боль, а кроме того, попытайся я даже сделать это, ничего не получится. Увы, я еще не готов.

— Но почему? — прямо спросила она, не в силах скрыть изумления оттого, что муж не находит ее настолько неотразимой, чтобы со слепой похотью наброситься и овладеть.

— Потому что, Арабелла Стюарт, ты прелестна лицом и телом, но пока не пробудила во мне страсти, — откровенно ответил он, пытаясь не улыбнуться, хотя готов был вот-вот взорваться от смеха. — Та часть, к которой ты отказалась притронуться своими нежными ручками, не желает пробуждаться.

Именно для этого и нужны поцелуи и объятия, — пояснил муж и, дотянувшись до розового ушка, слегка прикусил мочку.

— Я ничего не понимаю, — отозвалась Арабелла, думая, что ощущения, вызванные прикосновением языка к ее ушку, вовсе не так уж неприятны.

Граф не смог подавить улыбку, давно готовую вырваться, несмотря на все опасения обидеть жену, и Арабелла, пожалуй, впервые присмотревшись к Тэвису, поняла, как он привлекателен, особенно когда не хмурится. Муж был не так красив, как сэр Джаспер Кип, черты его лица казались высеченными из гранита — но, несомненно, мужчина он интересный.

— Теперь, любовь моя, — мягко сказал граф, — ты должна рассказать мне, что в точности знаешь об искусстве любви, потому что, хотя мать и не наставляла тебя, женщины понимают такие вещи, я знаю.

— Я видела лошадей на пастбища и собак, — честно ответила Арабелла. — Как-то отец даже позволил мне наблюдать за быком, которого привели к телкам, хотя мать и рассердилась, но даже я понимаю, что у людей все происходит по-другому.

— Это правда, — ответил граф.

— Неужели мы должны делать это сейчас, милорд? — умоляюще спросила Арабелла.

— Да, — твердо ответил Тэвис И приподнял лицо жены так, что их глаза встретились. — Разве тебе нисколько не интересно узнать, что означают все эти разговоры о любви?

Его глаза стали зелеными! Темно-зелеными, как лесная листва! Арабелла никогда не осмеливалась посмотреть мужу в глаза, и нескрываемая страсть во взгляде заставила ее задохнуться Вздрогнув, Арабелла мысленно упрекнула леди Ровену за безумие и пренебрежение материнскими обязанностями, ибо что-то в глубине ее души требовало подарить наслаждение этому человеку. А сэр Джаспер Кин? Был бы он так же терпелив, как Тэвис Стюарт сейчас? Нет, Джаспер превыше всего ставил собственные удовольствия. Осознание этого почему-то разозлило Арабеллу. Какой же она была дурочкой!

— Не бойся меня, девочка, — прошептал граф. — Говорят, что я искусный любовник, и обещаю быть нежным с тобой!

Все еще раздраженная собственной наивностью, Арабелла гневно вскинулась:

— Разве ваше орудие так же велико, как гордость, милорд?

— Только иногда, любимая, — ответил граф со смешком, целуя ее ротик.

Прикосновение его жестких губ наполнило тело Арабеллы восхитительным теплом. Мысли, которых не было секундой раньше, вихрем закружились в мозгу. Она в постели голая. С красавцем мужчиной, тоже обнаженным. Они собираются заняться любовью… не такая уж неприятная затея, даже если она испугана больше, чем желала признать. Вспомнив, как всю эту осень муж обучал ее искусству целоваться, Арабелла приоткрыла губы, и его язык проскользнул между ее зубами, дотронулся до розового язычка. Воспламененная бесстыдными ласками, Арабелла едва не теряла сознание, а когда Тэвис заключил ее в объятия, напрягшиеся соски коснулись мохнатой груди. Мягкие завитки еще больше растревожили упругие комочки, Арабелла начала нервно извиваться, бессознательно прижимаясь к мужу еще теснее.

— Нет, девочка, — прошептал он, приоткрывая губы, и хрипло пробормотал:

— Иисусе, какая сладость…

Темноволосая голова вновь опустилась к ее грудям, болевшим от напряжения, с сосками, набухшими до такой степени, что, казалось, вот-вот лопнут.

От страстных поцелуев кружилась голова. Язык вновь лизнул соски, каждый по очереди; Тэвис застонал от наслаждения, припал губами к сладкому холмику. Каждый раз, когда его губы сжимались вокруг соска, Арабелла чувствовала странное тянущее ощущение в тайном запретном месте… Это и есть то самое неизведанное наслаждение? Ей внезапно захотелось коснуться Тэвиса, но она не знала, как это сделать и будет ли ему приятно.

Губы продолжали дарить ей наслаждение, лаская грудь, сначала один сосок, потом другой, на упругий живот легла теплая ладонь. Арабелла невольно съежилась, потому что ни один мужчина не ласкал ее так откровенно.

Пальцы поползли ниже, как бы случайно погладили ее холм Венеры, и Арабелла вновь нервно дернулась.

Рука Тэвиса возвратилась к животу и опять оказалась на груди, заставив Арабеллу тихо вздохнуть от удовольствия.

— Открой глаза, любимая, — прошептал Тэвис Стюарт, и светло-зеленые глаза Арабеллы широко распахнулись.

До сих пор она даже не осознавала, что веки были сомкнуты.

— Ты самая красивая из всех, кого я встречал, — нежно прошептал он, целуя ее губы.

— Вы можете не говорить мне этого, милорд, — застенчиво ответила Арабелла. — Я знаю свой долг жены, хотя должна признать, что благодарна вам за терпение.

— Если я говорю, как ты прекрасна, Арабелла, значит, думаю так, — отозвался Тэвис. — И хотя мы поженились без обоюдного согласия, я считаю себя счастливым человеком, потому что обрел тебя.

— А если бы я не была красивой, милорд?

— Я все равно женился бы на тебе, хотя и не получал бы сотой доли того наслаждения, которое дает мне твоя прелесть.

Не сердись на меня — все мужчины тают перед хорошенькими личиками.

— Вы откровенны, милорд, а меня учили, что честность — одна из великих добродетелей, — отозвалась Арабелла.

— Ты дашь мне руку, девочка? — спросил он. — Мне так нужно… нет, я жажду твоего прикосновения.

Взяв ее несопротивляющиеся пальчики, он притянул их к своему набухшему орудию мужественности.

— Не бойся, любимая! Он, конечно, свирепый паренек, но легко укрощается, если будешь к нему добра.

Арабелла храбро сжала отвердевшую плоть, но, к удивлению, почувствовала, что она теплая, живая и странно пульсирующая под ладонью.

— Все мужчины устроены так, милорд? Он кажется слишком большим, чтобы я могла вместить его, — прошептала она застенчиво, стараясь глядеть в сторону. Тэвис Стюарт потрясение ощутил, что нежное прикосновение юной невесты было подобно факелу, поднесенному к пересохшей соломе. Он едва сдерживал себя. Впервые в жизни Тэвис понял истинную суть вожделения. Он желал эту необыкновенную девушку, лежавшую сейчас в его постели, это прекрасное тело всем своим существом и никак не мог поверить, что мужчина может питать столь сильные чувства к жене да и вообще к любой женщине.

— Некоторые из нас большие, — осторожно ответил он, — некоторые меньше, чем говорят. Мы, Стюарты, одарены лучше остальных.

— Мое прикосновение приятно вам, милорд? — наивно спросила Арабелла.

— Да, — медленно протянул граф, надеясь, что голос не дрогнет, не выдаст, какой яростный огонь бушует в нем, огонь, который Тэвис тщетно пытался загасить.

Нельзя же набрасываться па жену как бешеный пес!

— А мое прикосновение! Тоже приятно тебе? — в свою очередь спросил Тэвис. Хотя он знал ответ, все же хотел слышать его из ее уст.

— Очень, — кивнула Арабелла, тщательно выбирая слова, — но не уверена, Тэвис, что должна испытывать такое наслаждение.

Правильно ли это? Хорошо ли это? Разве церковь не учит нас, что муж и жена должны соединяться только ради продолжения рода?

— Не думаю, что муж и жена должны стыдиться того, что приносит радость, девочка, особенно когда выполняют Божью заповедь, — весело усмехнулся граф.

— Милорд! Вы кощунствуете! — укорила Арабелла.

Но граф, устав от разговоров, быстро перевернулся на спину и привлек Арабеллу к себе, осыпая ее страстными поцелуями.

Арабелла, охнув, залилась краской — они были так близки… слишком близки. Совсем рядом.

Руки Тэвиса обвили тонкую талию. Арабелла чувствовала, как его пальцы оставляют следы на нежной коже. Тэвис медленно поднял ее, подвинув чуть вперед, пока упругие небольшие груди не повисли над самым его лицом, подобно маленьким спелым плодам, и, дотянувшись ртом до крохотных сосков, снова впился в них губами, чуть покусывая, целуя, облизывая.

Арабелла инстинктивно уперлась в его плечи.

— Ох, вы не должны делать этого, милорд!

По телу ее вновь побежали мурашки, кожу кололо словно иголками.

В ответ она услышала что-то вроде стона-рычания. Тэвис зарылся лицом в ложбинку между прелестными грудками и с ошеломившим Арабеллу проворством вновь повернул ее так, что она оказалась под ним. Стараясь не раздавить жену своим весом, он оперся на локти и накрыл ее рот губами. Голова Арабеллы бешено кружилась, но даже сквозь туман она ощущала, как сильная рука вновь коснулась запретного места.

— Не надо! — умоляюще прошептала Арабелла.

— Надо, — упрямо ответил Тэвис.

Впервые чужие пальцы скользнули в нежную влажную ложбинку, коснувшись розового бутона, и волна наслаждения пронзила все ее существо.

— Все хорошо, девочка, — пробормотал Тэвис, гладя разгоряченное тело, нежно пробуждая в ней страсть, лаская набухший холмик.

Арабелла не смогла сдержать стоны, испытывая невыразимое наслаждение, хотя не осмеливалась признаться в этом даже себе самой.

Тэвис наклонился вперед, осыпая легкими поцелуями ее лоб, щеки, дрожащие губы. Потом его пальцы скользнули еще глубже.

Арабелла застыла. Она ничего не могла поделать с собой.

Сейчас наступит то, чего она так опасалась.

— Милорд, — против воли со всхлипом вырвалось у нее. — Мне страшно!

— Да, девочка, знаю, — ответил Тэвис и потерся щекой о ее подбородок. — Не нужно бояться, любимая, я дам тебе только радость и наслаждение!

— А… я вызываю в вас страсть, милорд? — спросила Арабелла, вздрогнув.

— Да, — откровенно ответил он. — Ты не только красива, Арабелла Стюарт, но и невероятно соблазнительна, и я желаю тебя больше, чем могу высказать.

Пальцы проникали все дальше, и Арабелла тихо вскрикнула скорее от страха, чем от боли, потому что он изо всех сил старался не причинить ей страданий.

Тэвис обнаружил: одно сознание того, что именно он был первым, самым первым, возбуждало больше, чем всякое любовное зелье. Он горел от желания овладеть этой девушкой. Никогда он не хотел женщину так сильно, как ее, свою жену…

Опьянев от этого белоснежного тела, Тэвис понял, что больше не может ждать. Еще глубже, чуть-чуть… да, она девственница, никто, кроме него, не проникал в эту манящую плоть.

Тэвис осторожно задвигал пальцами в шелковистой ложбинке, возбуждая вожделение в этом невинном существе. Молодое упругое тело невольно извивалось под его неумолимыми пальцами. Теперь Тэвис знал, что юная жена готова принять его любовь.

Приподнявшись над Арабеллой, он обхватил ее ноги мощными бедрами так, что она не смогла бы увернуться и причинить себе боль, и снова стал целовать ее рот, лоб, трепещущие веки. Она и вправду боялась, ее сердце бешено колотилось в затененной ложбинке между грудями.

Арабелла не могла вынести сознания собственной беспомощности. Он был так силен… и хотя она знала, что акт любви между мужем и женой был вполне законным и одобрялся церковью и обществом, почему-то немного злилась. Страх неожиданно снова поднял голову, и, несмотря на все добрые намерения покориться мужу, руки сами взлетели, чтобы оттолкнута его. Она не сдастся!

Тэвис Стюарт поймал в кулак худенькие запястья и, прижав к подушке над ее головой, направил другой рукой набухшую, твердую плоть в потайное местечко между ее ногами. На какую-то минуту он остановился, раздумывая, что теперь делать, но решил, что боль будет менее сильной, если действовать осторожно. Выражение ужаса на прелестном лице побудило его быть решительнее. Арабелла, побледнев, задрожала. Слишком живое воображение сослужило ей плохую службу.

Подумав, что лучше боль, чем неизвестность и мучительное ожидание, Тэвис одним толчком врезался в неподатливое тело, одновременно впиваясь губами в ее губы, чтобы заглушить испуганный вопль.

Боль пронзила Арабеллу. Ощущение было такое, словно между бедер воткнули раскаленную железную палку. Хотя за поцелуями не было слышно всхлипываний, но приглушенные крики отдавались в мозгу. Она не может вынести этого, не может! Жгучая боль его вторжения, едва не лишившая сознания, неожиданно стала затихать, так же неожиданно, как появилась, пока не стала еле ощутимой. Стенки тугих ножен, казалось, легко растянулись, приняв в себя его мужское орудие, гордый меч. Хотя на ее лице и теле выступили мелкие капельки лота, страха больше не было.

Тэвис поднял голову, и Арабелла судорожно втянула воздух.

— Ты храбрая девочка, — одобрительно пробормотал Тэвис. — Самое худшее позади, моя милая красавица. Теперь нас ждет только наслаждение.

Он начал двигаться — сначала медленно, почти полностью выходя из нее и снова врезаясь с каждым разом все глубже и глубже. Он успел освободить ее руки, но они так и оставались на подушке. Слезы, которые Арабелла не пыталась скрыть, лились рекой, хотя она не понимала, почему плачет.

Муж был добр к ней и старался не причинить лишних страданий. Такова жизнь. Женщина выходит замуж по своему выбору очень редко. Тэвис оказался хорошим человеком, и она может считать себя счастливой. Любовь встречается так же нечасто, как сказочный зверь единорог. Возможно, она придет потом, а может — нет. Сумеет ли она полюбить этого большого неукротимого шотландца, который ворвался в нее с такой страстью? Арабелла подозревала, что по какому-то странному капризу судьбы она вышла замуж за лучшего человека, чем, возможно, заслуживала. Ее бедная мать, знавшая только доброту и любовь отца, без сомнения, изведала страдания, став женой сэра Джаспера Кипа.

— Девочка! Девочка моя! — отчаянно застонал граф и откатился от нее.

Что-то в его голосе привлекло внимание Арабеллы, она вновь вернулась к реальности и, почувствовав себя странно опустошенной, с удивлением ощутила сожаление, легкую печаль, словно потеряла что-то очень дорогое.

— Дьявол, — рассерженно выругался граф. — Я не дал тебе наслаждения, любовь моя, прости и пойми. Я веду себя с тобой как зеленый юнец и теряю всякую сдержанность! — Приподнявшись на локте, он поцеловал ее в лоб. — Ты простишь меня, Арабелла?

— Не понимаю, сэр, — тихо сказала она, вновь застыдившись своей близости с этим человеком. — Ты был добр со мной и честен. Сказал, что вначале будет больно, и так оно и было.

Пообещал, что скоро все пройдет, и прошло. Что же еще? Я чего-то не знаю?

Глядя в раскрасневшееся личико, граф тихо ответил:

— Многого, девочка, многого… Той сладости, от которой плавятся даже кости в теле, а сердце разрывается от счастья. — Нежно вытирая слезы с ее щек, Тэвис пообещал:

— В следующий раз будет лучше, любимая, не огорчайся. Я заставлю тебя кричать от страсти, а не от боли.

Арабелла снова залилась краской.

— Вы дерзкий человек, милорд! Самый дерзкий из всех, кого я знала.

— Ты не ведала других мужчин, Арабелла Стюарт, — хрипло ответил он. — Доказательством этого служит кровь на простынях.

Он показал на красные пятна, расплывшиеся на ткани, и на ее окровавленные бедра.

— Я взял твою девственность.

Обхватив ее голову большими ладонями, он притянул Арабеллу к себе, так что губы их почти соприкасались.

— Я снова тебя хочу, любимая, — прошептал граф, — больше, чем ты себе представляешь, и ты дашь мне себя…

Губы Арабеллы обжег страстный поцелуй, и на какую-то секунду она почувствовала себя так, словно задыхалась, тонула в морских глубинах, но желание опалило ее словно огнем.

С ощущением сладкой муки она обвила руками его шею, прижимаясь все теснее, с восторгом ощущая прикосновение этого упругого мускулистого тела, безудержно, со все большим жаром целуя его губы. Если раньше она сопротивлялась возбуждению, поднимавшемуся словно прилив, то теперь больше не пыталась противиться неизбежному. Муж не солгал ей. Страсть рождала наслаждение, и Арабелла с легким удивлением поняла, что хочет этого наслаждения.

Тэвис почувствовал, что все разногласия кончились, и это словно подогрело его жажду вновь овладеть Арабеллой.

Упругая плоть молодых грудей притягивала его неотвратимо и жадно. Он покрыл их быстрыми горячими поцелуями. Рот его сомкнулся над розовыми холмиками, жадно всасывая, чуть покусывая, немилосердно впиваясь, пока Арабелла. возбужденная им до полубезумия, не вонзила ногти в мышцы его спины, что-то неразборчиво бормоча.

Губы Тэвиса поползли ниже, заставив Арабеллу затаить дыхание, особенно когда язык начал чертить влажные узоры на пульсирующей вздрагивающей коже. Он терся лицом о ее живот, вдыхая нежный запах, и, неожиданно поднявшись, осыпал поцелуями лицо, шею, зарылся в ложбинку между грудями.

Арабелла, с бешено бьющимся под его ртом сердцем, повернула голову, чуть прикусив мочку его уха.

Странные несвязные мысли проносились в мозгу. Почему она так боялась этого великолепного безумца? Она не знала!

Не знала Арабелла почти замурлыкала от удовольствия, когда метко нацеленное копье вновь пронзило нежную цель. Тэвис начал двигаться, сначала осторожно, размеренно, и Арабелла застонала — то, что, как она опасалась, будет таким огромным, что неминуемо разорвет ее, теперь казалось вовсе не таким уж большим.

Наблюдая за женой через полузакрытые веки, граф заметил неуловимые перемены в ее лице, освещенном теперь неудержимым порывом страсти, и удовлетворенно улыбнулся.

— Хорошо, любовь моя, я возьму тебя с собой… — тихо прошептал он.

Арабелла ощущала, как бурный поток уносит ее в свои глубины. Мускулистые бедра прижались к ее ляжкам, словно показывая, что делать. Ей удалось на мгновение открыть глаза, и при виде мужа она вздрогнула, хотя не могла понять, от страсти или от страха. Тэвис казался таким буйным, неукротимым в своем желании овладеть ею.

В голове все завертелось. Арабелла закрыла глаза, осторожно переживая странное ощущение, пронизавшее ее от кончиков пальцев на ногах до самой макушки.

Она словно стала ребенком, гонявшимся за прекрасной, все ускользающей бабочкой, и хотела чего-то, но не знала, чего именно. Тело Арабеллы поймало ритм, определенный мужем.

Они двигались вместе, соединенные безумной страстью, и сила этой страсти лишала ее способности думать, говорить, дышать. Она хотела этого, сама не понимая, чего хочет, и чувствовала, что сейчас умрет от невероятного блаженства, наполнявшего ее тело, мозг и душу.

Удовлетворенный тем, что молодая жена узнала всю силу желания и вожделения, Тэвис Стюарт вновь достиг пика наслаждения. Опустошенный, уставший, он привлек Арабеллу к груди и был поражен, когда она, глубоко вздохнув, мгновенно заснула. Тэвис широко улыбнулся. Девчонка либо станет причиной его преждевременной смерти, либо сделает счастливейшим человеком во всей Шотландии. Он не знал, сможет ли когда-нибудь насытиться своей обожаемой, соблазнительной красавицей женой, но был твердо уверен, что этот брак, заключенный в гневе и спешке, наконец-то совершился и Арабелла воистину стала его супругой. Граф, облегченно вздохнув, закрыл глаза.

Когда он проснулся, было еще темно и так холодно, что граф понял — огонь в камине погас. Арабелла лежала рядом, свернувшись словно котенок; мерное дыхание грело ему плечо.

Тэвис осторожно отодвинулся от жены, соскользнул с кровати, босиком, на цыпочках, подобрался к камину, где еще тлели уголья, отбрасывая оранжевые отсветы. Встав на колени, он подложил дров. Вскоре пламя вновь поднялось высоко, излучая уютное тепло.

— Тэвис?

При звуках ее голоса граф встал и вернулся в брачную постель.

— Огонь почти погас, любимая, — объяснил он, обнимая жену.

— Лона и Флора приедут сегодня? — сонно спросила она.

— Да, — кивнул Тэвис.

— Я еще не расспросила Лону о жизни в Грейфере под властью сэра Джаспера и о матери не знаю ничего. Она ведь вот-вот родит.

Тэвис понял: время настало. Нужно ей сказать. Лона прибудет утром.

Рука его чуть крепче сжала ее плечи.

— Лона привезла вести из Грейфера о твоей матери, Арабелла, — отозвался он, почувствовав, как она напряглась. — Не сердись на Лону, — поспешно попросил он. — Это я не позволил ей рассказать правду, чтобы не портить праздника.

Пойми, девочка, и прости!

Арабелла кивнула, чувствуя, как отчаяние сжимает сердце.

«Мама!»— словно эхом отозвалось в мозгу; она ощутила, что все знает, хотя муж ничего не успел сказать.

— Твоя мама умерла, Арабелла, и ребенок вместе с ней.

Дав ей время осмыслить ужасную весть и не дождавшись ответа, граф продолжал:

— Сэр Джаспер не позволил сообщить тебе, но отец Ансельм и капитан Фитцуолтер прислали Лону на твоей кобылке.

Леди Ровена хотела этого, передала, что любит тебя, и попросила простить ее.

Только тогда Арабелла зарыдала в голос, захлебываясь, с такой тоской, что сердце Тэвиса Стюарта мучительно сжалось.

— Простить? Она хотела, чтобы я простила? Но мама не нуждалась в моем прощении, Тэвис. Она спасла меня от этого ужасного человека. Никогда не поверю, чтобы мама в самом деле любила его! Просто была одинока после смерти отца и не могла обойтись без мужчины, который бы приказывал ей, что делать.

— Ты не любила его, правда? — сухо заметил Тэвис.

Арабелла подняла омытые слезами глаза, сверкающие, словно драгоценные камни, и, медленно покачав головой, просто ответила:

— Нет.

Тэвис вновь прижал жену к себе и, пока она вновь изливала свою печаль, бормотал нежные слова, пытаясь утешить «свою девочку». Наконец, к его облегчению, взрыв горя стал утихать.

— Теперь я совсем одна, — вздохнула Арабелла.

— У тебя есть я, девочка, — тихо ответил граф.

Арабелла снова взглянула на мужа, серьезно, задумчиво. Он хороший человек, этот могущественный приграничный лорд, который похитил ее из Грейфера, женился в гневе и в эту ночь с бесконечной нежностью и терпением сделал ее женщиной.

Подняв к Тэвису лицо, она тихо попросила:

— Поцелуй меня.

Когда его губы коснулись ее губ, странно и нежно, грусть вновь овладела Арабеллой, и, обвив руками шею мужа, она опять заплакала. Какое счастье, что у нее есть Тэвис Стюарт! За что ей такая удача и почему мать так странно окончила жизнь?

Словно прочтя ее мысли, граф Данмор тихо утешил:

— Не думай об этом, девочка. Твоя бедная мать сейчас на небесах вместе с твоим отцом и, думаю, гораздо счастливее с ним, чем без него.

— Во всем виноват сэр Джаспер Кий, — неожиданно жестко сказала Арабелла.

— Да, — согласился граф, — и будь уверена, моя красавица, этот дьявол заплатит за все свои злодеяния. Я сам позабочусь об этом, клянусь тебе!

— Ты должен сделать это, Тэвис Стюарт, ибо на всем свете есть только два человека, способных наказать его, — ты и я.

В последующие месяцы Тэвис Стюарт с дурным предчувствием не раз вспоминал слова жены, но пока он довольствовался тем, что смог ее утешить.

Часть 2. ХОЗЯЙКА ДАНМОРА

Глава 9

— Тэвис! Добро пожаловать! Рад видеть тебя.

Король Шотландии направился навстречу брату и тепло обнял его. Он был красивым мужчиной, с оливковой кожей, унаследованной от матери-француженки, темными волосами и большими черными глазами. Отступив на шаг от младшего, но более рослого брата, он спросил:

— А эта красавица — твоя графиня?

— Да, Джемми, — кивнул граф и с гордостью вывел жену вперед. — Это Арабелла Стюарт.

Графиня Данмор присела перед королем, чуть придерживая юбку из темно-синего бархата.

Джеймс Стюарт взял ее за руку и, улыбаясь, поднял.

— Приветствую вас, леди Данмор. Как вы прекрасны! Мой брат не заслуживает такой красавицы.

Арабелла покраснела.

— Спасибо, сир, но я согласна довольствоваться мужем, посланным мне судьбой.

Король усмехнулся:

— Вижу, за словом в карман не лезешь, девочка, как настоящая шотландка, хоть и росла по ту сторону границы. Пойдем, я познакомлю тебя с королевой и наследником, моим сыном Джейми.

Он подвел ее к возвышению, на котором сидела королева Маргарита.

Арабелла снова сделала реверанс.

— Ах, дорогая, как вы красивы, — доброжелательно заметила королева. — Сядьте рядом, я хочу получше узнать вас.

Она велела принести пуф, который поставили у кресла королевы.

— Садитесь, леди Данмор, — пригласила Маргарита Датская и, когда Арабелла повиновалась, продолжила:

— Позвольте выразить вам сочувствие и утешить в скорби. Я знаю, каково это, когда умирает мать. Как и вы, я была в то время вдали от дома, и прошло несколько месяцев, прежде чем узнала обо всем.

Во время мессы я помяну вашу мать в молитвах.

— Спасибо, мадам. Я очень благодарна вам за добрые слова. Но когда вспоминаю о ее жизни с этим ужасным человеком, то думаю: может, лучше, что она мертва и соединилась с моим отцом, который очень ее любил. Кроме того, сэр Джаспер женился на ней, пытаясь украсть у меня Грейфер, но этого я не допущу!

— Грейфер — это ваш дом? — осведомилась королева.

— Да, мадам, и, что всего важнее, мое наследство, ибо я последняя из грейферских Греев. Кроме того. Грейфер — мое приданое, и без него я беднее дочери последнего пастуха. Сэр Джаспер Кин выбран мне в мужья королем Ричардом, который был женат на кузине матери, Анне Невилл. Король Ричард был хорошим человеком и не знал о гнусной репутации сэра Джаспера.

— Мой муж говорит, что Ричард был лучшим из Плантагенетов1 — заметила королева Маргарита, — но продолжайте рассказ, миледи Данмор.

— Он почти окончен, мадам. Ни король Ричард, ни моя мать, ни я не знали, что сэр Джаспер Кип убил Юфимию Хэмилтон, нареченную лорда Данмора. Тэвис желал мести.

Голубые глаза королевы сверкнули.

— Значит, он похитил вас из церкви в день свадьбы? Это правда?

Арабелла засмеялась:

— Правда, мадам. Приехал, как только отец Ансельм начал службу, и вызвал сэра Джаспера на поединок. Но этот трус спрятался за сутаной священника и потребовал убежища у церкви.

Поэтому Тэвис похитил меня, и через два дня мы поженились.

К тому времени я уже знала, что сэр Джаспер вынудил отца Ансельма обвенчать его с моей матерью, когда Тэвис еще не успел пересечь границу.

— Она умерла при родах, не так ли? — спросила королева.

— Да, — вздохнула Арабелла, и, не уверенная в том, сколько в действительности знает королева, но пытаясь защитить репутацию Ровены, все же сказала:

— Мать уже потеряла перед этим нескольких детей. Я единственная, кому удалось выжить. — Глаза молодой женщины наполнились слезами. — Никогда не прощу Джасперу Кину! Дело не в том, что Тэвис лучше него, я всем сердцем верю в это, но прими сэр Джаспер вызов моего мужа, мама была бы жива по сей день — либо он пал бы в схватке с Тэвисом, либо, победив, женился бы на мне!

Королева, знавшая, что Ровена Грей до своего скандального и поспешного брака была уже несколько месяцев беременна, молча погладила Арабеллу по плечу. Храбрая попытка графини защитить скончавшуюся мать была поистине трогательной. Королеве Маргарите понравилась дочерняя преданность молодой женщины.

— Я не пытаюсь оспорить волю Божью, дорогая, хотя временами нам трудно смириться, но нужно — ведь мы верные дочери нашей Святой Матери церкви. Милостивый Господь дал вам новую семью, миледи, и с Божьего благословения у вас будут свои дети. Конечно, они никогда не займут места матери в вашем сердце, но вы лучше всего будете служить ее памяти, если воспитаете их так же хорошо, как она воспитала вас.

— И как ты воспитала меня, мамочка.

— Джейми!

Высокий, очень красивый юноша подошел к ним. Дружелюбная улыбка освещала ясные голубые глаза. Волосы в отличие от светлых материнских были ярко-рыжими.

— Миледи Данмор! — воскликнул он, подняв к губам руку Арабеллы, задержав ее чуть дольше, чем позволяли приличия.

Глаза их встретились и застыли; Арабелла была поражена чувственностью, светившейся в этих голубых глубинах. Принц Джеймс был еще молод, не старше ее самой, но такая дерзость приличествовала взрослому мужчине с гораздо большим опытом.

Арабелла постаралась незаметно отнять руку, но, хотя лицо юноши было похоже на маску вежливости и учтивости, порочный взгляд сказал ей, что Джеймс прочел ее мысли.

Королева, однако, казалось, ничего не заметила и воскликнула с любящим укором:

— Джейми, нехороший мальчишка! Почему не подождал, пока я представлю как полагается твою новую тетю! Арабелла, дорогая, это наш старший сын и наследник Джеймс, которого мы зовем просто Джейми. Поклонись, бесстыдник.

Принц послушно выполнил приказ.

— Джейми, это жена твоего дяди Тэвиса, леди Арабелла.

Арабелла поднялась с пуфа и сделала реверанс перед будущим королем, который воспользовался случаем дерзко заглянуть за вырез корсажа.

— Мадам, — учтиво сказал принц, — ваше присутствие при дворе делает это место более приятным. Добро пожаловать!

— Благодарю вас, сир, — вежливо ответила Арабелла.

— Я собираюсь украсть у вас Арабеллу, мама, и представить графиню всем собравшимся.

— Конечно, Джейми, — согласилась мать, — прекрасная мысль.

И, повернувшись к Арабелле, добавила:

— Возвращайтесь ко мне, если устанете от всей этой суматохи, дорогая!

Арабелла не смогла придумать никакого предлога, чтобы избавиться от принца, и, поклонившись королеве, поблагодарила за ее доброту.

Принц взял графиню за руку и повел по залу, но вместо того чтобы знакомить ее с гостями, увлек в альков.

— Вы самая прекрасная из всех, кого я встречал когда-либо, — Объявил он.

— Милорд, вы слишком любезны, — ответила Арабелла как можно строже.

Но принц только рассмеялся:

— Мне говорили, что вы строптивы, моя красавица. Люблю тех, кого нужно завоевывать!

— Надеюсь, вы не будете пытаться завоевать меня, милорд, я вполне довольна собственным мужем, — отрезала Арабелла, потрясенная столь неприкрытой наглостью.

Но принц только чарующе улыбнулся.

— Хотел бы я заняться любовью с вами, красотка, — прошептал он и, наклонившись, поцеловал выступавшую из корсажа грудь.

Арабелла отпрянула как ужаленная.

— Милорд! Как вы смеете?

— Я бы осмелился на все в порыве страсти, — последовал обескураживающий ответ.

— Сколько вам лет? — усмехнулась Арабелла, решив, что лучше всего обращаться с этим нахальным мальчишкой как с неразумным ребенком.

— Я впервые спал с женщиной в десять лет, прелестная! Я Стюарт, а мы, Стюарты, известны своими горячими натурами.

— А ты скоро будешь известен как Стюарт с раскаленным задом, царственный племянничек, — раздался суровый голос Тэвиса Стюарта, — если будешь вести себя подобным образом и пытаться соблазнить мою жену!

— Дядя! — Принц, обернувшись, расплылся в улыбке. — Неужели хочешь, чтобы я не обращал внимания на это прелестное существо?

— Веди себя прилично в ее присутствии, Джейми.

— Попытаюсь, дядя, но, боюсь, мое орудие любви не позволит этого!

— Если не хочешь, чтобы твое орудие укоротилось на несколько дюймов, держись подальше от моей жены! А сейчас беги, найди подружку посговорчивее!

Принц, озорно ухмыльнувшись, поклонился и отошел.

— Он, в общем, совсем безвреден, — заверил жену Тэвис.

— Ребенок, — согласилась Арабелла, — но слишком много знает для своего возраста, чего бы лучше пока не знать. Подумай только, сказал, что спал с женщиной, когда ему было всего десять!

Граф рассмеялся.

— И возможно, сказал правду, — согласился он. — Джеймс — Стюарт, любимая, а Стюарты рано взрослеют, особенно принцы.

Кроме того, слухи об отце заставляют мальчика настойчивее, чем нужно, доказывать свою мужественность.

— Какие слухи?

— Не стоит забивать себе голову такими вещами, дорогая.

Это просто мерзкие измышления ревнивцев. В них нет ни капли правды. Мой брат, выбирая друзей, не судит по родословной, хотя есть такие, которые считают, что он должен делать это. Ему нравятся люди, интересующиеся искусством и науками, а таких среди дворян нет. И поэтому граф и бароны считают себя униженными. Они — особенно владетельные лорды с севера Шотландии — люди злобные и мстительные, ищут причины, почему Джемми не воздает им должных почестей, которых, как они уверены, заслуживают.

— Смотрю, у тебя на все готово объяснение, — глухо сказал кто-то.

Супруги обернулись.

— Ты не только напоминаешь кота, Энгус, но еще и неслышно подкрадываешься, как он.

Граф Энгус улыбнулся одними губами.

— Я не боюсь высказывать свое мнение даже королю, — ответил он. — Ты шагаешь по очень тонкой линии, словно по канату, Тэвис Стюарт, но раньше или позже придется сделать выбор, как любому из нас.

— Я — Стюарт, Энгус, и всегда буду верен Стюартам.

— Отцу или сыну?

— Неужели ты настолько глуп, Энгус, что пытаешься втянуть меня в предательский заговор? Не могу забыть, что ты повесил Кохрейна и его друзей.

— Ты любил этого наглого ублюдка не больше, чем мы! — вскинулся граф Энгус.

— Верно. Но не вешал его.

— Представь меня своей жене, — попросил граф, пристально глядя на Арабеллу холодными серыми глазами. — Джейми был прав, когда сказал, что она необыкновенно красива, хоть и англичанка.

— Многие королевы Шотландии были англичанками, милорд, и не думаю, чтобы Шотландия страдала от этого, — колко Заметила Арабелла.

Граф Энгус засмеялся:

— Значит, правду говорили, что она и строптива. Это верно, Тэвис, что тебе удалось усмирить ее, только сорвав с нее платье?

— Моя жена Арабелла, — стиснув зубы, процедил граф Данмор. — Арабелла, это Арчибалд Дуглас, граф Энгус, по прозвищу Кто Рискнет.

— Почему вас так странно называют, милорд? — удивилась Арабелла.

— В то лето, когда мы потеряли Бервик, мадам, почти все дворяне были против короля. Мы сидели в Лодерской церкви и решали, что делать, — начал граф Энгус. — Король поставил своих фаворитов, ничтожных и ничего не смысливших в военном деле, во главе армии, обойдя всех военачальников. Никто не осмеливался высказать ему это, пока лорд Грей, возможно, ваш дальний родственник, мадам, не сказал: «Неужели никто не осмелится рискнуть?»— то есть поговорить с королем. Все долго молчали, и наконец вызвался я. С этого времени меня и стали звать Энгус Кто Рискнет. И я горжусь этим, мадам, потому что в тот день мы избавили Шотландию от людей, мешавших королю выполнять свой долг.

— Вы убили почти всех друзей бедного Джеймса, — вмешался Тэвис Стюарт, — Согласен, Энгус, мой брат был не прав в том, что поставил этих людей во главе армии, но можно было бы все решить и без убийства. Джемми — хороший правитель и много лет сохраняет мир для Шотландии. Искусства процветают под благодетельным правлением моего сводного брата. Неужели ты, как и безмозглые северные лорды, желаешь хаоса непрерывных войн? Но для этих невежественных дикарей цель жизни — раздоры и убийства, и ты знаешь это.

— Искусство! Тьфу! Музыка, архитектура, живопись, поэзия! Какой бред, Данмор! Пусть этим занимаются при французском и итальянском дворах! Иностранцы! Какое отношение это имеет к Шотландии и шотландцам? — бросил граф Энгус.

Прежде чем Тэвис успел сказать хоть слово в защиту брата, вмешалась Арабелла.

— Что это имеет общего с шотландцами и Шотландией, милорд? — взорвалась она. — Неужели вы не имеете представления, как выглядите в глазах всего света? Страна, где мужчины носят юбки, так что голые ноги видны всем! Серая унылая земля, где крестьяне живут в торфяных хижинах, потому что не имеют прав на участки, на которых трудятся, и не хотят строить теплые каменные дома из страха, что их в любую минуту могут изгнать!

Страна, где вместо музыки раздается визгливый вой, производимый овечьими внутренностями. Я ношу шелка, бархат и парчу, милорд, а в моей кухне и погребах — прекрасные вина, миндаль, изюм и фиги, и все это, как и мебель, доставляется из Англии, Франции, Испании и Италии. Шотландцы продают другим странам лишь шкуры, шерсть и рыбу. Шотландцев повсюду считают драчунами и забияками. Король Джеймс пытается привнести культуру европейских стран в свою северную державу. Что тут плохого, милорд? Отец короля, Джеймс II, был известным поэтом, — Человек, который провел восемнадцать лет в английском плену и вернулся с женой-англичанкой! — резко ответил Энгус. — Правда, он был хорошим королем, мадам. Настоящим мужчиной, который ездил верхом, дрался, был чертовски искусен в обращении с луком и копьем и обладал большой силой. Джеймс любил войну. Он знал, как править!

— Но король был поэтом и музыкантом, а не только солдатом, милорд, — возразила Арабелла.

— Возможно, но все-таки прежде всего — солдатом, а его сын вовсе не похож на отца! Бедняга едва может усидеть в седле! — презрительно заметил Энгус.

— Ему этого не требуется, чтобы хранить мир между Англией и Шотландией, сэр!

Арчибалд Дуглас с высоты своего роста глянул в горящие зеленые глаза графини Данмор и хмыкнул. Совсем крошечная, но нисколько его не боится и ни на шаг не отступает! , — Тэвис Стюарт, — спросил он, — ты уверен, что леди Данмор — англичанка? По мне, она больше походит на шотландку, храбрости ей не занимать!

— Не думаю, милорд, что шотландцы превосходят храбростью все остальные народы, — отрезала Арабелла и, повернувшись, отошла к королеве.

Граф Энгус разразился громким хохотом:

— Девочка подарит тебе целую дюжину здоровых малышей, Тэвис, но, помоги Бог, в ее языке жала тысячи ос!

— Высокомерный, надутый осел, — пробормотала Арабелла, возбужденно шагая по залу, пока не налетела на кого-то. — О сир! — смущенно охнула она, покраснев и приседая. — Прошу простить меня!

— Ничего, девушка, — добродушно ответил король, — но твое хорошенькое личико разгневанно. Кто тебя обидел?

— Граф Энгус, безмозглый глупец, сир, — вырвалось у Арабеллы, прежде чем она успела что-то сообразить.

Но король серьезно кивнул:

— Бывают минуты, мадам, когда я готов согласиться с вашим проницательным суждением. Что же в его словах огорчило вас?

— Сир, — горячо начала Арабелла, — я всего-навсего женщина и не получила хорошего образования, но здравый смысл говорит мне, что мир лучше войны. Война уничтожает человеческие жизни и все вокруг. Возникают иногда обстоятельства, когда у людей нет иного выхода, кроме как сражаться, но мне кажется, сир, что шотландцы предпочитают сначала драться, а потом уже отыскивать причину для войны.

Джеймс Стюарт хмыкнул, удивленный столь разумным суждением молоденькой женщины.

— Как, девушка, ты так мало жила среди нас и настолько хорошо все знаешь!

— Сир, я всю свою жизнь жила рядом с шотландцами. Как же мне не знать их? — ответила Арабелла.

— Энгус никогда не любил меня, милочка, и, кроме того, он вообще безрассуден. Не понимает, что короли должны править не только мечом, но и головой.

— Граф совсем не разбирается в искусстве, сир, — серьезно сказала Арабелла. — Везде в Европе и Азии процветают музыка, живопись и поэзия, а здесь, в Шотландии, нас поощряют лишь выращивать морковку с капустой.

Король, не сдержавшись, расхохотался. Давно уже он не наслаждался остроумной беседой. Прелестная женщина сводного брата оказалась просто чудом.

— Какое из искусств вы предпочитаете, Арабелла Стюарт? — спросил он.

— Музыку, наверное, сир. Я сама не умею играть, сир, но мы с матерью любили петь вместе. Отец говорил, что дать приют бродячему ирландскому менестрелю — это пустая трата денег, потому что мы поем лучше, но мама всегда упрашивала его позвать менестрелей, иначе как же разучить новые песни? О, сир, мне еще так многому нужно учиться! — страстно заявила молодая графиня Данмор.

Король был тронут. Любовь к учению не относилась к добродетелям шотландцев, хотя в стране было два прекрасных университета, в Эдинбурге и Глазго. Не существовало законов об обязательном образовании, даже для детей дворян. Не считалось, что шотландец должен уметь читать, писать и считать хотя бы немного, чтобы сборщик налогов не обманул его, поощрялось только умение хорошо драться, умереть с достоинством и ублажать жену, чтобы быть уверенным в законности происхождения детей. А женщинам… что ж, если муж необразован, к чему жене науки?

— А чему ты хотела бы научиться, девочка? — спросил король.

— Всему! — поспешно объявила Арабелла.

Джеймс снова рассмеялся:

— С чего хочешь начать?

Подумав немного, Арабелла проговорила:

— С истории, сир. Истории Шотландии. Не знаю, будут ли шотландцы считать меня своей, но мой муж — шотландец, и дети, конечно, кроме одной, тоже будут шотландцами, и знай я историю их родной земли, смогу лучше понять их.

Король был очень доволен, но удивлен оговоркой «кроме одной».

— Что вы хотите этим сказать, дорогая?

Арабелла, внезапно поняв, что проговорилась, прикрыла рот рукой.

— Я не должна была говорить, сир, лучше бы вам обсудить это с Тэвисом. Боюсь, он рассердится, если узнает, что я встряла не в свое дело!

— А ты намереваешься во всем ему подчиняться? — пошутил король. — Должно быть, ты очень любишь его, если так послушна, но подозреваю, что в случае осады целой армии могла бы сама удерживать Данмор!

Арабелла вспыхнула, не находя подходящего ответа.

Джеймс Стюарт похлопал ее по плечу:

— Не расстраивайся, девушка, не выдам, ведь характер моего брата Тэвиса такой же горячий, как у тебя! Вижу, вы хорошая пара!

Тэвису Стюарту удалось отделаться от графа Энгуса, но не успел он подойти к жене и брату, как дорогу ему загородила красивая дама.

— Тэвис Стюарт, как я рада! Мне не хватало вас, милорд, — воскликнула она.

— Леди Мортон! — сухо приветствовал граф.

— Как, милорд?! Никогда не ожидала такой холодной встречи, — объявила красавица, раздраженно сверкнув янтарными глазами. — Ты всегда был таким страстным любовником, — тихо прошептала она.

Тэвис Стюарт был вынужден наклониться, чтобы получше расслышать. Декольте леди Мортон оставляло мало просто воображению. Тяжелый мускусный запах ее любимых духов ударил в ноздри. Граф знал; это ее обычные штучки — понизить голос так, чтобы мужчина наклонился поближе.

— Мадам, я теперь женатый человек, — объяснил он.

Сорча Мортон расхохоталась, знакомым жестом откинув ярко-рыжую голову.

— Я знаю, милорд. Прошлым летом весь двор только о вас и говорил. Скажите, это правда, что вы сорвали одежду с бедняжки перед самым венчанием? Какая прелесть! Но ваша несчастная невеста, должно быть, до смерти перепугалась!

Графиня Данмор, стоявшая на другом конце зала, увидела Тэвиса, занятого оживленной беседой с рыжеволосой красавицей.

— Кто эта женщина, сир, которая так вольно обращается с моим мужем?

Король спрятал улыбку.

— Леди Сорча Мортон, дорогая. Несколько лет как овдовела, старый лорд Мортон почти ничего ей не оставил.

— По ее наряду этого не скажешь, — язвительно заметила Арабелла.

Темно-зеленое бархатное платье леди Мортон было щедро отделано куньим мехом.

— Как она может позволить себе с такими средствами жить При дворе?

— Не беспокойтесь, дорогая, — заверила ее подошедшая королева, решившая узнать, почему муж так весел: обычно он редко улыбался. — Леди Мортон, как правило, привлекает внимание одиноких джентльменов и живет, я полагаю, за счет их глупой щедрости. Она не из тех женщин, с кем вы должны знаться, хотя она часто бывает при дворе. Но поскольку леди Мортон не нарушает законов, я не могу отказать ей в гостеприимстве.

Лучше ее игнорировать.

— И мой муж — один из таких джентльменов? — тихо спросила Арабелла.

— Да, но все это в прошлом, — ответил король и обернулся к жене. — Незачем так смотреть на меня, Мэгги! Лучше, чтобы девочка знала. Не верит же она, что Тэвис до нее не знал женщин! И кроме того, это была всего-навсего интрижка! Сорча Мортон слишком бессердечна и жадна, чтобы по-настоящему заинтересовать брата. Честно говоря, я думаю, со стороны Тэвиса не было ничего, кроме любопытства.

— Любопытства? — переспросила королева. — Никогда не видела ничего интересного в этой женщине, Джемми. А ты?

Король рассмеялся.

— Для меня всегда существовала только одна женщина на свете — моя Мэгги, — польстил он.

— Вы слишком умны, сир, — улыбаясь, покачала головой королева и, повернувшись к Арабелле, приказала:

— Идите выручайте мужа, дорогая. Ему, по-моему, очень не по себе, и ваша обязанность как хорошей жены спасти его от этой змеи.

Арабелла, сделав реверанс, направилась к мужу через весь зал. Решив последовать совету королевы, она кокетливо взяла его под руку.

— Милорд! Я скучаю без вас вот уже целых пять минут.

Ее хорошенькое личико доверчиво улыбалось, светло-зеленые глаза сверкали. Арабелла намеренно игнорировала леди Мортон.

Граф Данмор весело усмехнулся, распознав легкое раздражение, скрытое за нежными словами. Кроме того, его чрезвычайно забавляла манера жены притворяться, будто она не замечает леди Мортон.

— Ну что ж, любимая, придется отвезти тебя домой и там доказать мою преданность.

— Ох, милорд, — притворно вздохнула Арабелла, — как вы испорчены! Пойдемте, бесстыдник! Мне почему-то сразу захотелось домой!

Игриво потянув мужа за руку, графиня Данмор повела его к выходу.

Сорча Мортон почувствовала, что таким пренебрежительным отношением к ней мужа и жены унижена до глубины души.

Тэвис Стюарт даже не попытался познакомить ее с супругой и, что хуже всего, не попрощался сам.

— Вы заплатите за это, милорд, — тихо прошептала она вслед. — И ты тоже, сучка жеманная.

— Мадам, мадам, к чему так открыто выказывать гнев! Вам это не к лицу, — послышался за спиной голос принца. Он обнял ее за талию и поцеловал в плечо.

— Граф оскорбил меня, ваше высочество, — процедила Сорча сквозь зубы. — Не прощу ему!

— Мой дядя — хороший любовник? — поинтересовался принц.

Глаза Сорчи затуманились от воспоминаний.

— Да, — ответила женщина.

— Я лучше! — спокойно объявил Джеймс.

Сорча Мортон повернулась и взглянула в глаза юноши.

— Правда, мой маленький принц? Неужели?

— Да, — протянул он дерзко, — правда. Я могу легко заставить вас забыть моего дядю, мадам.

— Его страсть — возможно, — возразила леди Мортон, — но оскорбление, нанесенное им и этой тощей ведьмой, — никогда!

— Где вы живете, мадам? — осведомился принц Джеймс.

— В доме кузена Энгуса.

— Так вы из семьи Дугласов, мадам? Не знал об этом.

— Урожденная Дуглас, ваше высочество, — пояснила леди Мортон.

— Хотя и очень небогатая, — вмешался подошедший лорд Энгус. — Значит, собираешься отведать, какова наша Сорча?

Горячая штучка, могу заверить, сам сделал ее женщиной много лет назад! — продолжал граф.

— Не так уж много! — огрызнулась леди.

— Я не сказал, что ты слишком стара для него, Сорча, — заметил Энгус, — наоборот, в самой поре для такого страстного молодого парня! Разве не так, принц Джейми? Несколько раз мы с ним вместе развлекались с девчонками, верно, милорд?

Принц громко расхохотался, но глаза его были устремлены туда, где дядя и его красавица жена прощались с королевской четой. Принц не встречал женщины прекраснее, чем Арабелла Стюарт, и честно признавался себе, что желает ее, но пока приходилось довольствоваться Сорчей Мортон, которая, если верить хоть части ходивших о ней слухов, была прирожденной и чрезвычайно опытной шлюхой. Кто знает, чему она может его научить?

Граф и графиня Данмор направились в свой дом за городской чертой. Их сопровождали вооруженные всадники, состоявшие на службе графа, поскольку в те времена было опасно. ездить без эскорта. Мысли о рыжеволосой красавице не выходили из головы графини.

— Леди Мортон очень красива, милорд. Она долго была вашей любовницей? — спросила Арабелла как бы между прочим.

— Очень недолго, любовь моя, — спокойно ответил граф, хотя вопрос явно застал его врасплох.

Тэвис понимал, что жене все известно, иначе она не разыграла бы такую сцену в королевских покоях.

— Почему недолго? — настаивала жена, желая все выяснить до конца.

— Она быстро надоела мне, — объяснил Тэвис. — Худшее, что может случиться между любовниками, это когда им скучно друг с другом, а поведение Сорчи было лишено всякой естественности и бескорыстия — можно было заранее предугадать, что она скажет или сделает.

— Но вы ей, очевидно, не наскучили, милорд! — выпалила Арабелла.

Граф рассмеялся, и она закусила губу, раскаиваясь, что так открыто выказала раздражение.

— Мужчины никогда не утомляют Сорчу. Это еще один ее недостаток — она крайне неразборчива.

— Вы чрезмерно резки в своих суждениях, милорд.

— Любовь моя, не понимаю, ты защищаешь леди Мортон или желаешь выцарапать ей глаза? — довольно заулыбался граф.

Арабеллу так и подмывало отодрать его за уши, но, усилием Воли взяв себя в руки, она с достоинством ответила:

— Хочу только заметить, милорд, что мужчина может так же надоесть женщине, как и она ему!

И, пришпорив лошадь, Арабелла помчалась рысью вниз с холма.

Граф вонзил шпоры в бока жеребца и поспешил за женой.

Догнав ее, он разгневанно воскликнул:

— Мадам, я требую, чтобы вы не вели себя как распущенная цыганская девчонка! Вы — графиня Данмор и, пожалуйста, помните это! Не потерплю, чтобы меня оставляли посреди дороги, как отвергнутого воздыхателя!

— А я попросила бы вас, милорд, в следующий раз не унижать меня перед всем двором! Милуйтесь со своей шлюхой в другом месте! — прокричала в ответ Арабелла.

— Она не моя шлюха! То, что между нами было, давно забыто! Я и не помнил о ее существовании! — защищался, как мог, граф.

Арабелла послала лошадь в галоп — ровная дорога позволяла это Гнев нарастал с каждой минутой, хотя она сама не знала, почему злится… Разве что мысль о Тэвисе Стюарте в объятиях Сорчи Мортон, хоть это и было давным-давно, наполняла Арабеллу безрассудной яростью. Почему ей так плохо? Ведь вся эта история давно в прошлом! Но Арабелле не было до этого дела — она только хотела быть подальше от мужа и своей злобы, а для этого нет ничего лучше быстрой езды — может, тогда гнев остынет.

Позади раздавался стук копыт — это муж со своими рыцарями пытался догнать ее. Тэвис Стюарт не мог понять причину столь вызывающего поведения жены и сознавал только, что она выставила его дураком перед его же людьми.

Вне себя от бешенства Тэвис гнался за ней, наливаясь яростью. Только бы добраться до нее! Она получит трепку, которую давно заслуживает за столь безобразное поведение! Он отвезет ее домой в Данмор и продержит там, пока в животе у нее будет расти его ребенок. А сам Тэвис отправится ко двору и больше никогда не возьмет с собой Арабеллу — она недостойна этого! Он был вынужден жениться на ней, но только глупец мог считать, что этот брак станет любовным союзом!

Могучий жеребец поравнялся с кобылкой, и граф смог дотянуться до ее поводьев. Арабелла, взвизгнув, набросилась на мужа с кнутом. Она не позволит поработить себя этому бессердечному развратнику! Ни за что!

Граф, испугавшись, что жена ударит его, решил принять другую тактику. Быстро нагнувшись, он обнял жену за талию и перетащил на своего коня. Кобылка, лишившись седока, ускакала, один из всадников помчался вдогонку.

Застигнутая врасплох Арабелла начала бить мужа кулаками.

Граф с трудом управлялся с лошадью. Натянув поводья, он соскользнул на землю и снял жену. Арабелла вновь размахнулась, и Тэвис едва уклонился от удара.

— Ненавижу тебя! — кричала она. — Убью! Сама убью!

— Почему? — растерянно спросил он, пораженный такой злостью. — В чем причина твоей ненависти?!

— Сама мысль о тебе с этой… этой сукой! Сама мысль о том, что ты лежал с ней, как со мной, невыносима! — вскрикнула Арабелла.

Ревнует? Она ревнует! Внезапно весь его гнев куда-то испарился, и, схватив жену за плечи, Тэвис взглянул в ее лицо.

— Почему? — допытывался он.

— Потому что я люблю тебя! Люблю, наглый ублюдок! Люблю тебя! — заорала Арабелла и, изо всех сил ударив его по лицу, залилась слезами.

Ну и странные же эти женщины! Покачав головой, граф обнял жену.

— Я тоже люблю тебя, Арабелла Стюарт, — тихо сказал он.

Неужели она в самом деле вымолвила эти роковые слова?

Почему она их сказала? Арабелла покорно позволила мужу посадить ее в седло, ощущая, как неожиданно ослабела теперь, когда ярость ушла. Как могла Арабелла сказать такое? Она не могла, не могла любить его. Любовь сладка и чиста и совсем не похожа на ужасное чувство, охватившее ее в тот момент, когда она представила, что муж уходит к другой. Не может этого быть!

Тэвис Стюарт остановил коня перед дверью своего городского дома, спешившись, снял жену и, не выпуская ее из объятий, пронес мимо испуганных слуг наверх, в спальню. Позади раздавались смешки и веселые шуточки. Горячий характер Арабеллы был верным признаком того, что она подарит ему сильных детей.

Войдя в спальню, граф сделал знак Флоре и Лоне удалиться. Не успела за ними закрыться дверь, Тэвис начал раздевать жену. Она стояла покорно, не сопротивляясь, пока он снимал бархатный корсаж и длинные юбки. Тело Арабеллы было слишком юным и стройным — она не носила корсета. Тэвис поспешно стянул сорочку, и жена осталась в одних чулках и туфлях. Сняв и их, граф сжал ладонями лицо Арабеллы и страстно поцеловал.

На секунду ее губы оставались безжизненными, но неожиданно она ответила на поцелуй, жадно, лихорадочно, так, что Тэвис задохнулся от возраставшего желания. Тонкие пальчики Арабеллы стянули с него элегантный дублет и шелковую сорочку, губы покрывали поцелуями его грудь. Тэвис ухитрился скинуть туфли, отбросить их и стянуть чулки. Арабелла тем временем расстегнула его килт, который сполз на пол.

Тэвис бросился перед ней на колени — его рот оставлял обжигающие следы на ее коже. Арабелла застонала, нежно обхватив темноволосую голову мужа; Тэвис зарылся в затененную ложбинку между упругими грудями, ощущая, как под губами бьется ее сердце, охваченный такой бешеной страстью, какой не испытывал доселе ни к одной женщине Орудие его мужественности уже было горячим и набухшими от желания. Откинувшись назад, Тэвис поднял Арабеллу и осторожно насадил на себя, скользнув в шелковистый грот любви, застонав, когда она обвила его ногами и припала к губам поцелуем.

Арабелла, самозабвенно откинув голову, инстинктивно нашла нужный ритм, потом, обняв мужа за шею, слегка поднялась вперед, так что упругие нежные груди прижались к его груди. Тэвис нежно сжал ее ягодицы, привлекая к себе еще ближе, наслаждаясь работой мускулов под мягкой плотью — Скажи мне! — простонал он, чуть отстранившись.

— Что сказать? — прошептала Арабелла.

— Скажи, что любишь меня, Арабелла Стюарт как я люблю тебя!

Арабелла безмолвно покачала головой.

— Скажи! Ты уже говорила это там, на дороге, любимая, так что все слышали. Скажи сейчас для меня, моя малышка-жена!

— Я ошиблась! То, что я чувствую, не может быть любовью!

Слишком велика боль! — тихо вскрикнула она.

— Да, Арабелла Стюарт, любовь — это зачастую боль, но и сладость тоже. Ты любишь меня, девочка, как я люблю тебя, — нежно уговаривал Тэвис и, обхватив ее лицо ладонями, заглянул в глаза.

— Боже, помоги мне, — всхлипнула она, — я в самом деле люблю тебя, Тэвис Стюарт! Люблю! — И заплакала.

— Нет, девочка, не грусти, — утешал он, покрывая прелестное личико поцелуями, мягко толкнул ее на спину перед мерцающим в очаге огнем и глубоко вошел в нее. — Я люблю тебя, — пробормотал Тэвис, зарывшись в душистые волосы, пропуская пряди между пальцами. — Люблю тебя, Арабелла Стюарт, и сегодня будет зачат наш малыш. Сильный, крепкий малыш, и мне все равно — сын это или дочь. Это будет дитя нашей любви. Любви и страсти!

Арабелла слышала его, слышала, даже когда искусные ласки опять пробудили в ней мучительную жажду. Она хотела его ребенка! Да… и припомнила сейчас, что Мег говорила, будто если ты хочешь ребенка от мужчины — значит, любишь его!

Сын для Данмора или дочь для Грейфера?

Судороги наслаждения скрутили тело, но назойливая мысль, что ее судьбу снова определяют за нее, невольно закралась в сознание.

— Не: успокоюсь, пока не получу Грейдер! — воскликнула она.

— Я добуду вам эту проклятую крепость, мадам, — пообещал он, — но сначала подарю ребенка.

Настойчивость в его голосе возбудила Арабеллу.

— Наполни меня своим семенем, Тэвис Стюарт, наполни до краев! У меня будет дочь для Грейфера!

— Сын для Данмора! — возразил Тэвис и расхохотался, когда Арабелла, вновь охваченная желанием, вонзила зубы ему в плечо.

Глава 10

Безудержная страсть графа Данмора к молодой жене была предметом сплетен и пересудов при дворе, где редко чему-либо удивлялись. Ни один человек, кроме короля, не смел заговорить с Арабеллой Стюарт из страха быть тут же вызванным на дуэль — даже принц Джеймс Стюарт, казалось, находивший большое удовольствие в том, чтобы разыгрывать дядю. Джейми Стюарт обладал всеми качествами истинного принца эпохи Возрождения — был умен и хорошо образован. Но если король относился ко всему серьезно, принц отличался обаянием, живостью, весельем и добрым сердцем.

Король был сдержан со всеми, кроме своих любимцев, принц держался просто и доступно со всеми. Если у него и был недостаток — это чрезмерная любовь к дамам. Женщины вдвое старше принца вешались ему на шею, а он редко кому отказывал.

Графиня Данмор, однако, ухитрялась ускользать от Джейми, и такое поведение делало ее еще желаннее в глазах принца.

Шотландская знать, вечно недовольная, редко мирившаяся со своей участью, открыто предпочитала наследника королю, как раньше его братьев. Однако знатные дворяне и лорды пока еще не осмеливались выступать открыто. Кроме того, Джейми был слишком молод, несмотря на многочисленные похождения, всячески поощряемые врагами отца. Остальные дети короля были еще моложе, и никто не хотел регентства при несовершеннолетнем короле, памятуя об ужасной участи Бойдов. Шотландии нужен был сильный правитель, а Джеймс III несмотря на искреннюю любовь к искусству и наукам и способность сохранить мир, просто не годился на эту роль Арабелле нравился король — добрый и спокойный, хотя несколько нерешительный. Он с радостью согласился рассказать невестке об истории своей страны Каждый день, перед обедом, графиня Данмор приходила в личные покои короля в замке Стерлинг, обставленные покойным фаворитом короля Робертом Кохрейном, садилась у ног Джеймса и слушала его рассказы. Скоро Арабелла познакомилась с буйным и диким Малколмом Кэнмором и его королевой Маргаритой, причисленной церковью к лику святых. Именно добрая Маргарита Английская, потомок короля Альфреда, принесла в Шотландию первые ростки цивилизованной жизни и этим ослабила власть и влияние кельтов. Это было четыре столетия назад.

Два века спустя Уильям Уоллес из Элдерсли вошел в историю после жестокого порабощения Шотландии английским королем Эдуардом I. Уоллес, человек огромного роста, известный силой и мужеством, встал во главе борьбы за независимость против англичан. Он был взят в плен и принял мученическую смерть. Легендарная храбрость Уоллеса побудила шотландцев продолжить борьбу и избрать другого предводителя, Роберта Брюса. Дочь Брюса Марджери вышла замуж за Хая Стюарта, и от их брака произошли ныне царствующие Стюарты.

Арабелла была заворожена рассказами короля. Она не знала, что история обоих государств переплелась так тесно; и не вполне понимала причины глубоких и часто болезненных распрей между Англией и Шотландией, а теперь лучше осознала, почему король так желает мира с южным соседом. Англичане, объединившись давным-давно, теперь процветали, а Шотландия, разрываемая сварами и дрязгами, беднела и отставала больше чем на два века от Англии и других европейских стран.

Часто к королю и Арабелле присоединялся принц Джеймс.

Его любовь к отцу была, очевидно, любовью без уважения. Джейми не понимал стремления отца искать друзей среди простого народа, но принц не был снобом, хотя чувствовал себя неловко в присутствии любимцев короля — королевского врача Уильяма Шивиса и Уильяма Дифинстона, которого король возвысил от скромного служителя церкви до епископа Абердинскою собора. У этих людей не было ни власти, ни богатства, ни знатности. Принц являлся часто только для того, чтобы пофлиртовать с Арабеллой, которая против воли все больше поддавалась обаянию принца, правда, не одобряя его распущенности.

Как-то принц провожал ее в парадный зал замка Стерлинг после беседы у короля.

— Почему, — без стеснения спросил он, — ты не хочешь лечь со мной, Арабелла Стюарт? Разве я некрасив? Все дамы считают меня великолепным любовником.

Пораженная его дерзостью, Арабелла, невзирая на высокий сан, ответила в таком же тоне:

— Милорд! Я знаю, что женщины при дворе ведут себя непристойно, но я не из таких, потому что люблю мужа и чту его честь, как он чтит мою. Я считаю супружескую неверность тяжким грехом, хотя и желаю быть вашим другом. Если вы будете по-прежнему глупо и безрассудно преследовать меня, придется поговорить с мужем и вашей матушкой.

— Мадам, вы жестоки! — вздохнул Джейми Стюарт, прижав руку к сердцу.

— Милорд, не думайте завлечь меня нежными словами, — засмеялась Арабелла. — Я на вашу удочку не попадусь!

Принц остановился и, взяв ее за руку, произнес:

— Это не кокетство, мадам? Вы правду сказали? Значит, для меня надежды нет? — допытывался он, всматриваясь в нее, пытаясь найти хоть малейший признак поощрения.

— Я намерена быть верной мужу, ваше высочество, — спокойно ответила Арабелла.

— Счастливец! — вздохнул принц.

— Это я счастливица, милорд, — тихо ответила Арабелла.

— Если бы я смог найти любовь, подобную вашей, мадам… — задумчиво сказал Джейми Стюарт.

— Найдете, милорд… в свое время. Вы еще так молоды, несмотря на высокий рост и непристойные похождения! — пошутила Арабелла, и принц весело усмехнулся.

— Но я могу рассчитывать на вашу дружбу, Арабелла Стюарт?

— Да, милорд, — пообещала она.

В парадном зале их ждала новость — король Генрих VII восемнадцатого января наконец женился на принцессе Элизабет Йорк. Венчание состоялось в Вестминстере.

— Он не осмелился дольше ждать, — заметил лорд Энгус.

Представители третьего сословия пришли к нему с петицией еще в канун Рождества, умоляя не медлить больше и жениться на девушке. Претензии Генри Тюдора на трон довольно сомнительны Жена его имеет больше прав, но, честно говоря, юный Эдуард, граф Уорвик, должен был бы стать королем, ведь он последний потомок Плантагенетов мужского пола. Его покойный отец, герцог Кларенс, был старше короля Ричарда.

— Генри Тюдор, — подхватил король, — и его жена — оба праправнуки Иоанна Угрюмого и его третьей жены Кэтрин Суинфорд. У них было четверо детей, три мальчика и девочка, но все незаконные, потому что после смерти первой жены, Бланш Ланкастерской, герцог Ланкастер по политическим соображениям женился на Констанции Португальской, хотя и был влюблен в леди Суинфорд. После смерти второй жены Иоанн Угрюмый женился на той, которую любил, и узаконил детей, и они взяли семейное имя Бофор. Мать Тюдора, леди Маргарет Бофор, правнучка герцога, — отпрыск его старшего сына Джона Бофора, герцога Сомерсета, а Элизабет Йорк — потомок Джоан Бофор, единственной дочери Иоанна Угрюмого и Кэтрин Суинфорд. Она вышла замуж за Ральфа Невилла, графа Уэстморленд, и была его второй женой. Первая родила ему девять детей, а Джоан — четырнадцать. Младшая дочь, Сесили, вышла за Ричарда, герцога Йоркского, они-то и стали родителями королей Эдуарда IV и Ричарда III.

— Моя мать была Невилл, — вмешалась Арабелла, — выросла в доме графа Уорвика, Ричарда Невилла. Я много раз видела леди Сесили Невилл. В юности за необыкновенную красоту ее называли Нежной Розой. Она до сих пор жива, хотя и очень стара. Но все же не понимаю, почему король Генрих не спешил жениться на принцессе Элизабет.

— Думаю, — сказал король, — он хотел подтвердить свои права на английскую корону, прежде чем взять жену из Йорков.

Многие поддерживают его только ради семьи его супруги. Мужчине тяжело сознавать подобные вещи.

— Но тем не менее трон его пошатнулся, — сказал Энгус. — Молодой граф служит Тюдору постоянной угрозой, поэтому король заточил его в Тауэр, а сам женился на наследнице Йорков. Для Шотландии обстановка благоприятная, потому что, пока в Англии беспорядки, им не до нас. Может, именно сейчас самое время возвратить Бервик.

Остальные лорды согласно кивнули, но король сказал:

— Я хочу мира с Англией, Энгус. И не нужно качать головой. Кровавые насилия на границе должны быть остановлены раз и навсегда.

— Верно, но они прекратятся, только когда мы возвратим Бервик и отучим англичан вмешиваться в дела шотландцев! — заревел Энгус. — Ты слаб, Джемми Стюарт! Твои отец и дед, упокой Господь их души, не снесли бы такого унижения!

Король ничего не ответил, но в глазах появилась безнадежность — он понимал, что люди, подобные графу Энгусу, никогда не поймут его политики.

— Значит, вы хотите развязать войну на границе, милорд? — бешено вскинулась Арабелла. — Живи вы там, как я, всю жизнь, вы так не стремились бы затеять беспорядки! Как смеете вы критиковать короля за то, что он хочет сохранить мир! Сидите в своем крепком замке, чувствуя себя в безопасности, замышляете обрушить беду на головы невинных людей и самодовольно считаете себя лучше остальных, потому что хорошо орудуете мечом и оскорбляете по малейшему поводу. Никогда не ощущали запаха горящих домов? И вам все равно, когда копыта коней топчут огороды, где растут овощи, которыми вся семья должна кормиться целую зиму! Неужели крики несчастных женщин, которых насилуют ваши же люди, никогда не звучали в ваших ушах? Или жажда крови оглушает и ослепляет вас и даже вопли умирающих детей не трогают вашего сердца? Меня тошнит от вас и вашей своры, милорд, и чтобы не считали, будто я осуждаю только шотландцев, заявляю, что презираю и ненавижу англичан за подобные преступления в Шотландии. Это безумие должно быть остановлено, и я всем сердцем поддерживаю короля! Он лучше всех вас!

На какое-то время граф Энгус лишился дара речи, но, опомнившись, уничтожающе спросил:

— Данмор, ты что, не имеешь никакой власти над женой?

Тэвис Стюарт понял, что сейчас произойдет, но сделать ничего не успел. Графиня, не любившая оставаться в долгу, развернулась и отвесила Арчибалду Дугласу полновесную оплеуху, от которой тот пошатнулся, к своему великому удивлению и смущению Он едва не тал и, кое-как выпрямившись, покраснел как рак — Иисусе! — заревел он, схватившись за кинжал и оборачиваясь к графу Данмору — О нет, милорд! — завопила Арабелла. — Вы поссорились не с моим мужем, а со мной! Думаете, боюсь? Выбирайте, каким оружием драться, если считаете, что ваша честь задета!

Теперь у графа Энгуса и в самом деле отнялся язык, и не только у него. Придворные разинув рты в ужасе смотрели и пытались понять, что происходит Королева, закусив губу, с большим трудом удерживалась от смеха. Сколько раз ей хотелось самой ударить высокомерного Арчибалда Дугласа, но она даже не представляла, что женщина может сделать подобное. Тэвису Стюарту тоже ужасно хотелось засмеяться, но сейчас его тревожило другое как ему и его воинственной жене выйти из положения, в котором они оказались из-за ее буйного характера? Но тут в ссору вмешался король:

— Моя честь была оскорблена тобой, Арчибалд Дуглас, но графиня Данмор выступила в защиту своего короля. Значит, считаю дело законченным. Надеюсь, вы оба поняли меня?

Арабелла сделала изящный реверанс.

— Да, господин мой, — ответила она, улыбаясь.

— Да, — проворчал граф Энгус.

В душе он чувствовал облегчение и благодарность королю за мудрое решение. Проклятая злючка вызвала его на дуэль! Как ни смехотворно это звучало, все же граф совершенно растерялся, не зная, что ей ответить. Нельзя же в самом деле сойтись в поединке с женщиной, но и трусом прослыть невозможно!

Взглянув на графа Данмора, Энгус пробормотал:

— Лучше тебе взяться за палку, пока не поздно, Тэвис, иначе она в один прекрасный день наденет твой килт!

Сдержав гнев. Тэвис Стюарт дружелюбно улыбнулся и ответил:

— Ей очень пойдет килт, Энгус, таких изящных ножек ты еще не видел!

Шутка смягчила напряжение, сгустившееся в зале, послышался облегченный смех. Королева сделала знак ирландскому менестрелю, и тот заиграл на Лютне веселую мелодию.

— Просим позволения удалиться, Джемми, — сказал граф брату, и король кивнул, весело смеясь темными глазами.

— Не будь слишком строг к Арабелле, — тихо сказал он Тэвису. — Я уже много месяцев так не веселился. Кроме того, я ценю ее верность, но важнее всего — твоя жена так же умна, как и остроумна. Не такие уж плохие качества, даже в женщине.

Прежде чем граф успел ответить, Арабелла поспешно сказала;

— Если я оскорбила вас, сир, прошу простить меня за то, что позволила неприязни к графу Энгусу затмить мой здравый смысл и хорошие манеры!

Несмотря на покаянные речи, графиня Данмор вовсе не выглядела смущенной.

— Признаюсь, мадам, что с большим удовольствием провел бы спокойный вечер, но вы доставили нам огромное удовольствие!

— Больше этого не случится, Джемми, — спокойно сказал Тэвис и, поклонившись, проводил жену к выходу.

У ворот их ждал экипаж — погода стояла очень холодная, и ехать верхом было неприятно.

По дороге домой Арабелла молчала, выжидая, пока муж заговорит первым. Она не смогла не услышать угрожающих ноток в голосе Тэвиса, когда тот обещал королю, что не будет сердиться на Арабеллу.

— Энгус прав, — сказал наконец Тэвис. — Мне следовало бы избить тебя.

— Не осмелишься! — потрясение прошептала она.

— Нет, но нужно бы, — повторил граф. — Господи, мадам Вы с таким жаром протестуете против насилия на границе и тут же бешено набрасываетесь с кулаками на Арчибалда Дугласа.

— Он оскорбил короля!

— Джемми более чем способен сам справиться с Арчибалдом и его сворой. Всю свою жизнь он имел дело с подобными людьми.

— Арчибалд Дуглас — самый высокомерный человек из всех, кого я встречала, — кипела Арабелла.

— Нет, любимая, вовсе нет, — ответил Тэвис Стюарт. — Он просто горд, как все Дугласы, но любит Шотландию и неизменно верен ей.

— Вам это интересно? — спросила Арабелла.

— Никогда не упоминай об этом на людях, — предупредил граф. — Энгус по-своему желает добра шотландцам.

— А в чем заключается это добро, милорд? Я не дура и знаю, что есть те, кто хотел бы видеть на троне принца. Если начнется гражданская война, Тэвис Стюарт, на чью сторону вы станете? Брата-короля? Или племянника, который в один прекрасный день станет королем? Что же для Шотландии лучше всего? Еще один юнец? Кто же тогда будет править?

На такие вопросы было нелегко ответить, да у графа Данмора и не находилось ответа. Нужно было принять в расчет, что Англия, давнишний враг Шотландии, переживала смену династии. Генри Тюдор, несмотря на блестящую победу над Ричардом III при Босворте и брак с Элизабет Йорк, все еще нетвердо укрепился на троне. Считалось, что братьев королевы не было в живых, а Генри заключил единственного потомка Плантагенетов по мужской линии в Тауэр.

Из Ирландии доносились тревожные слухи. Говорили, что юный Эдуард Невилл, граф Уорвик, спасся и находится в безопасности, под опекой великого графа Килдера, а в Тауэре сидит самозванец.

Джералд Фитцджералд, восьмой граф Килдер, был наместником Ирландии, членом могущественного англо-нормандского семейства и имел больше земли, чем у любого ирландского лорда со времен славного короля Ирландии Брайана Бору. Будет ли он поддерживать юного претендента против династии Тюдоров? И в самом деле, этот мальчик — законный граф Уорвик или самозванец, как утверждали некоторые? Нет. Англия еще не освободилась от смут и раздоров.

Граф Данмор понимал доводы старшего брата. Англии не нужны были войны, и теперь самое время заключить мир с давним врагом. С другой стороны, именно сейчас неплохо бы нанести удар, поскольку Англия, раздираемая внутренними распрями, не могла оказать сопротивления… А если все же сумеет?

Тэвис Стюарт поморщился.

Каковы бы ни были англичане, трусами их нельзя назвать!

Граф и графиня Стюарт оставались при дворе, и Арабелле даже удалось ни разу не сцепиться с графом Энгусом, хотя это было не так-то легко. Арчибалд Дуглас, оправившись от потрясения, неожиданно понял юмор всей ситуации и находил огромное удовольствие в том, чтобы подшучивать над графиней Стюарт. Придворные с нетерпением ждали, когда разразится новый скандал.

— Он не оставит меня в покое, — как-то сказала Арабелла королю. — Я обещала Тэвису, что никогда больше не проявлю перед вами своего характера, сир, и постараюсь сдержать слово.

— Ты должна придумать другой способ, как остановить его, девочка. Уверен, ты найдешь выход, — отозвался король.

— И ваше величество не будет возражать? — спросила Арабелла. — Я знаю, граф — могущественный человек, и вам важна его поддержка.

Король хмыкнул:

— Энгус верен прежде всего Шотландии, но это не означает, что он предан мне.

— Но вы и есть Шотландия, сир! — воскликнула Арабелла.

Джеймс III печально улыбнулся:

— Я король Шотландии, а это не всегда означает одно и то же. — И, погладив маленькую ручку, которую Арабелла в расстройстве положила на его мантию, продолжал:

— Если вы собираетесь отомстить Арчи, дорогая, не раскрывайте ваш план заранее, чтобы я не чувствовал себя виноватым, и, главное, будьте осторожны. Очень трудно сердиться за хорошо разыгранную шутку, даже если смеются над тобой.

Несколько недель Арабелла обдумывала, как взять верх над Энгусом, и наконец придумала. Арчибалд Дуглас имел одну слабость. Он любил фрукты. Фрукты были большой редкостью в Шотландии, особенно зимой, а теперь к тому же наступил Великий пост. Церковь запрещала скоромное во все дни, кроме воскресенья, считавшегося Божьим днем.

Арабелле удалось через Флору, старшая сестра которой была экономкой в городском доме Стерлингов, достать свежих зеленых винных ягод.

Графиня Данмор в сопровождении Лоны самолично отправилась на кухню и сварила плоды в сладком сиропе, нафаршировала их миндалем и обваляла в сахарной пудре. Потом, взяв маленькую флорентийскую корзинку из филигранного серебра, выстелила ее ярким шелком и уложила туда ягоды.

Лона едва сдерживала нетерпение.

— Ох и сюрприз ждет его, миледи, пусть только попробует эти сладости, — хихикнула она.

— Думаю, после этого, — провозгласила Арабелла, — Арчибалд Дуглас оставит меня в покое. Не знаю, сколько еще смогу сдерживаться, но последние несколько недель он постоянно испытывал мое терпение.

— Надеюсь только, — вздыхала Флора, — что муж не слишком на вас рассердится, миледи!

— А по-моему, Тэвис обрадуется, — засмеялась Арабелла. — Он лучше всех знает, каково мне приходится.

В воскресенье в парадном зале замка Стерлингов граф Энгус снова попытался рассердить Арабеллу и заставить показать бешеный нрав, но графиня только рассмеялась:

— Милорд! Я не желаю ссориться с вами. Клянусь, не желаю! И чтобы доказать свои добрые намерения, собственноручно приготовила вам маленький подарок. Зная вашу любовь к фруктам, я сумела достать прекрасных винных ягод и приготовила их по рецепту своей матери. Лона! Принеси корзинку для графа Дугласа!

— О мадам! — растерянно пробормотал граф Энгус. — Это огромный сюрприз для меня!

Взглянув на графиню, он уже в который раз подумал, что не встречал женщины прекраснее. В отличие от великолепно-величественных шотландских женщин, к которым привык граф Энгус, в этой миниатюрности было что-то непереносимо возбуждающее.

На Арабелле было платье из алого бархата, в котором ее кожа казалась еще светлее. Таких бледно-золотистых волос он никогда не видел, а светло-зеленые глаза таинственно сияли.

— Сэр, — нежно сказала Арабелла, — мы не дети, и не стоит так ребячески ссориться перед их величеством. Я оскорбила вас при всех и считаю своим долгом публично положить конец раздорам.

Арчибалду Дугласу неожиданно захотелось поцеловать этот розовый ротик.

— Так вы сдаетесь, мадам? — спросил он, не в силах удержаться от последнего укола.

— Не думаю, что проявить добрую волю означает признать поражение, — спокойно ответила Арабелла, хотя все окружающие были поражены тем, что вспыльчивая графиня не выказала гнева. — А вот и Лона с корзинкой, милорд.

Графиня Данмор взяла прелестную серебряную безделушку и, улыбаясь, вручила ее лорду Дугласу.

Немного поколебавшись, лорд сказал:

— Откуда я знаю, мадам, что вы не собираетесь меня отравить?

Арабелла театрально подняла глаза к небу, приглашая всех убедиться, что граф ведет себя как неразумное дитя, и, вынув из корзины две самые спелые ягоды, сунула одну в рот, а другую предложила королеве, которая без колебаний приняла подарок.

Съев ягоду, Арабелла невинно улыбнулась лорду Дугласу:

— Ну вот, милорд. Убедились? Неужели думаете, я способна причинить зло королеве? Теперь примите мой дар в знак примирения!

Граф Энгус довольно улыбнулся графине Данмор.

— Прекрасно, мадам, — поклонился он и, откусив кусочек, широко улыбнулся:

— Клянусь Богом, мадам, это восхитительно! Никому не дам попробовать! Все съем сам!

И он быстро начал есть ягоды одну за другой, пока корзинка не опустела.

Арабелла сделала графу Энгусу реверанс и отошла с появившимся неизвестно откуда мужем.

Взяв жену за руку, Тэвис Стюарт прошептал:

— Ты не сказала мне, что собираешься помириться с Энгусом, дорогая. Что-то мне не по себе. Лучше признавайся, что затеяла?

— Не огорчайтесь, милорд, не отравила, просто дала слабительного.

— Что?! — охнул граф Данмор.

— Слабительного, — повторила Арабелла, — но ничего страшного. Те ягоды, которые ели мы с королевой, не содержали снадобья.

Граф Данмор, не в силах сдержаться, разразился громким смехом.

— Женушка, — еле сумел вымолвить он, — лучше уйдем отсюда, не то граф Энгус уж точно убьет тебя!

— Ему сейчас не до этого, — ответила мужу Арабелла, — а кроме того, я еще не попрощалась с их величествами и ни за что не хочу пропустить того, что сейчас последует! Неужели лишишь меня плодов победы?!

— Придется защищать твою жизнь, — хмыкнул граф, провожая жену к возвышению, где сидела королевская чета.

— Эти винные ягоды великолепны, — заметила королева. — Вы дадите мне рецепт, дорогая?

— Конечно, ваше величество, но те, что ели мы, немного отличаются от подаренных графу Энгусу. Боюсь, что ягоды, которые он так жадно поглощал, не пойдут ему на пользу, — ответила Арабелла.

Король расхохотался, и в ту же минуту из уст графа Энгуса вырвалось оглушительное рычание. В зале воцарилась мертвая тишина — придворные расступились, пропуская согнувшегося от боли Арчибалда Дугласа.

— Ты отравила меня! — кричал он, схватившись за живот.

— Ну что вы, сэр! — с притворным негодованием воскликнула Арабелла. — Разве вы видите, что королева или я больны?

Сильная судорога вновь согнула графа Энгуса.

— Ты меня отравила, — жалобно повторил он.

— Говорю же, сэр, вовсе нет! Я просто прочистила вас!

— Прочистила? — удалось пробормотать графу между приступами боли. — Ты меня прочистила?! — негодующе охнул он.

— Совершенно верно, милорд. Моя мать, да упокоит Господь ее добрую душу, учила меня, что когда в человеке разыгрывается черная желчь, лучше всего прочистить ему внутренности. Мне показалось, милорд, что это лечение вам необходимо, так что пришлось последовать совету матери. Однако вам, милорд, нужно бы извиниться перед их величествами и удалиться поскорее, пока еще можно. Торопитесь, времени совсем мало!

Словно в подтверждение ее слов, графа схватил очередной спазм. На красивом лице выступили крупные капли пота.

— Мадам, — охнул он, — я бы отдал вам свой меч, но не ношу его в присутствии их величеств. Сдаюсь, Арабелла Стюарт, ибо хотел бы иметь такого друга, как вы, а не врага.

Он весь позеленел и, поспешно поклонившись королю и королеве, почти выбежал из зала под громовые раскаты хохота.

— Не думаю, что Арчи еще хоть раз вас побеспокоит, мадам, — сухо заметил король.

— Согласна, сир, — кивнула Арабелла.

— Это очень злая шутка, дорогая, — упрекнула королева.

— Больше такого не произойдет, ваше величество, — торжественно пообещала графиня Данмор.

Королева не выдержала и засмеялась.

— Ах, дядя, должно быть, очень весело быть женатым на такой женщине, как тетя, — заметил подошедший принц Джеймс. — великолепный розыгрыш, мадам!

— Я думала, вам нравится граф Энгус, — заметила Арабелла.

— Нравится, — последовал ответ, — поэтому и знаю, что, когда внутренности его немного успокоятся, никто не оценит эту шутку выше, чем сам Арчибалд Дуглас.

— Такое поведение не приличествует графине Данмор, — проворчал Тэвис Стюарт.

— Я не навязывалась вам в жены, милорд, — резко парировала Арабелла. — Это вы, если помните, похитили меня из отчего дома и силой принудили пойти к алтарю.

— И тем самым спас от сэра Джаспера Кина, — заметил Тэвис, поскольку не нашел лучшего ответа. — Может, мне стоило допустить эту свадьбу, тогда месть была бы полной. Вы уж точно убили бы негодяя через несколько месяцев супружеского счастья.

— Тогда вам лучше поберечься, милорд. Всего несколько месяцев прошло со дня свадьбы, — издевательски усмехнулась Арабелла, по-кошачьи сузив глаза.

Граф неожиданно широко улыбнулся, чувствуя, как нарастает между ними напряжение.

— Может, мне удастся прикончить тебя раньше, любимая, — почти шепотом сказал он, — и я знаю, каким способом!

Арабелла тихо рассмеялась, так, словно вокруг никого не было.

— Да, милорд, — согласилась она, — вы воистину владеете искусством доводить меня до «малой смерти».

Страсть, владеющая ими, была почти физически ощутимой, и принц почувствовал укол зависти. Хотя Арабелла ясно дала понять, что не уронит чести мужа, желание Джейми Стюарта сделать графиню Данмор своей любовницей ничуть не унялось.

Он поклялся себе, что когда-нибудь овладеет ею, неизвестно каким способом, но овладеет! Королева Маргарита, однако, хоть и не говорила ничего, отлично знала наклонности сына и огорчилась, заметив выражение похоти, исказившее лицо Джейми.

— Ваше величество, — сказал граф Данмор, кланяясь сводному брату и невестке, — прошу разрешить мне и жене удалиться.

Король и королева согласно кивнули. Глядя вслед удалявшейся чете, Маргарита Датская заметила:

— Тэвис так влюблен в нее, что мне почти жаль его.

— Почему, мама? — потребовал ответа принц Джеймс.

— Ни один человек — все равно, мужчина или женщина — не должен любить другого так сильно, иначе будет обречен на разочарование. Ведь зачастую тот, кого мы любим, вовсе не такой, каким его представляют. Рано или поздно ты поймешь все и должен будешь жить с этим разочарованием, Джеймс.

— Но цена не так велика по сравнению с наслаждением, которое приносит любовь! — мудро возразил принц.

— Я говорю об истинном чувстве, сын, а ты о чем-то совершенно ином, — покачала головой королева, взъерошив рыжие волосы сына. — Ты все равно сделаешь по-своему.

— Разве не так должно быть, мать? — спросил он с улыбкой.

— Да, — ответила королева, улыбнувшись в ответ, но взгляд ее был устремлен на выходивших из парадного зала графа Тэвиса и Арабеллу.

— Ты злая, бессердечная женщина, — упрекнул жену граф, пока они шли к карете. — Надеюсь, Энгус не обиделся на тебя, потому что мне сейчас не хватало только ссоры с ним!

Супруги уселись в экипаж, и, не успела дверца захлопнуться за ними, Арабелла очутилась в объятиях мужа, подняла лицо и зазывно оттопырила губки, словно прося Тэвиса поцеловать их.

— Давай вернемся в Данмор, — пробормотала она, и дрожь возбуждения прошла по спине Тэвиса. — Чувствую, что зима будет суровой. Подумайте, милорд, какое счастье отгородиться от всего мира и остаться вдвоем, только вдвоем. — И Арабелла поцеловала Тэвиса долгим нежным поцелуем.

— Мадам, именно вы хотели появиться при дворе, — напомнил граф. — Я предпочел бы остаться дома.

Сильная рука, скользнув в вырез платья, сжала грудь, розовые губки обжег страстный поцелуй.

Арабелла, вздохнув, прижалась к мужу.

— Разве не может женщина передумать? — кокетливо спросила она.

— Но мы не сумеем покинуть двор сейчас — нет подходящего предлога, — пояснил граф с искренним сожалением. — Возможно, весной нам удастся вернуться в Данмор, потому что именно в это время обычно случаются набеги англичан, а я должен защищать границу.

Однако граф и графиня не вернулись весной в Данмор, так как Генри Тюдор, под которым шатался трон, был, как и Джеймс III, заинтересован в поддержании мира на границах.

Именно сейчас английскому королю не нужна была война с Шотландией, а Джеймс III, к негодованию многих придворных, не позволял развязать кровавую свару.

— Возможно, это будет началом долгого мира между нами, — сказал Джемми Стюарт младшему брату Тэвису. — Я должен ввести Шотландию в современный мир, но, пока страна попусту губит жизни своих сыновей в бессмысленных войнах, все мои усилия бесполезны. Почему они не видят этого, как вижу я? Почему должны жить в прошлом? Мне нужен мир и время, чтобы достичь его, а если не успею, может, хоть Джейми удастся. Он храбрый паренек, и они любят его, но я обучил сына всему, что знаю, хотя придворные и считают его себе подобным. Моя ошибка в том, что не смог притворяться, и они меня раскусили. Слишком был честен… и бескорыстен. Но с Джейми все будет по-иному.

— Да, — согласился граф. — Мой племянник обаятелен и силен.

— Когда повзрослеет, станет хорошим королем, Тэвис, но до тех пор я должен держаться. Знаю, есть такие, кто замышляет свергнуть меня и возвести на трон принца, но Джейми не предаст отца.

— Нет, конечно, ведь он любит тебя, даже если не понимает этого.

— А ты, Тэвис? Понимаешь?

— Иногда в чем-то, но не во всем, — признался граф, улыбаясь, и сделал большой глоток из кубка. — Но я тоже люблю тебя, Джеймс.

— А мог бы когда-нибудь предать? — спокойно спросил король.

Тэвис Стюарт, немного подумав, сказал:

— Не знаю, Джемми. Сейчас — ни за что, но время и обстоятельства меняются. Но в одном твердо уверен — никогда не предам Шотландию.

Король кивнул:

— Что ж, по крайней мере честно.

Вряд ли кто-то другой осмелится так с ним говорить.

— Твоя жена говорит, что я и есть Шотландия. — лукава объяснил он младшему брату.

— Арабелла молода — в ней бурлят страсти, которые я только начинаю познавать, — ответил Тэвис Стюарт. — Но не могу сказать, что понимаю ее или ее чувства.

Король расхохотался:

— Какой мужчина может понять женщину! Многие, и среди них, вероятно, граф Энгус, считают, что у женщин вообще нет ума. Только тело, как у этой хорошенькой потаскушки Сорчи Мортон, его кузины. Даже мой парнишка пасся в этом уже почти обобранном винограднике!

— И недешево заплатил за такую честь, — добавил граф. — У Сорчи дорогие прихоти и никакой верности, словно у уличной кошки, которая лижет руку того, кто ее кормит. Не думаю, что Джейми долго будет пахать это поле.

— Нет, — усмехнулся король, — и, кроме того, мальчик боится, что мать узнает, Энгус поощряет в нем похоть, и я не могу остановить Джейми — у него природная тяга к женщинам…

— Настоящий Стюарт, — ухмыльнулся граф.

— Но ты верен жене, Тэвис, как я — Маргарите!

— Может, мы единственные такие в семье?

Король улыбнулся себе под нос. Младший брат, Стюарт по матери и отцу, типичный представитель этого рода, обладал всеми его лучшими качествами — красотой, умом, верностью, был Прекрасным наездником, храбрым солдатом и, если верить слухам, непревзойденным любовником, обаятельным, добрым и… расчетливым. Очень расчетливым.

Король знал, что его неизменная верность жене в сочетании с радостью, которую доставила ему дружба с людьми искусства, породила непристойные слухи об извращенных склонностях монарха. Джеймс не пытался опровергнуть сплетни, потому что, поступи он подобным образом, все сразу бы поверили худшему, но понял сейчас, что даже брат не знал, правдивы ли они, хотя был слишком предан, чтобы хоть намекнуть на это. Таких, как он, слишком мало.

— Ты прав, Тэвис, — согласился он, — мы единственные в своем роде. Жаль, однако, что эти качества не ценятся знатными лордами с севера и их союзниками. Боюсь, из-за них не доживу отпущенного мне Богом срока. Хотя южане жалуются, но по крайней мере остаются верными.

— Ты словно по канату ходишь, Джемми, — заметил граф. — Все время боишься оступиться.

— Моли Бога, чтобы я не упал, братец, — вздохнул король, — хотя бы пока мой Джейми не станет настолько взрослым, чтобы править без вмешательства честолюбивых и безрассудных людей.

Глава 11

Королева скончалась. Внезапно, неожиданно, без видимых признаков болезни. Рано утром четырнадцатого июля она проснулась с громким криком, и фрейлина, поспешившая в спальню, услышала, как королева сказала, упав на подушки;

— Господь и святая мать его Мария, смилуйтесь надо мной!

И умерла.

Весть о неожиданной кончине разнеслась по всему замку Стерлинг, столице и королевству. Повсюду царили изумление и скорбь.

Маргарите Датской, дочери короля Норвегии Христиана I, было только двадцать девять. Она приехала в Шотландию в двенадцать лет, и никто, даже враги короля, не сказали дурного слова о молодой королеве. Ее любили все — за добрый характер, нежное сердце и строгое благочестие. Королева родила мужу троих сыновей, двое старших носили имя Джеймс: поскольку Джейми был в детстве слабым ребенком, все боялись, что он умрет, и мать назвала второго ребенка, родившегося во время его болезни, Джеймсом, чтобы следующий король Шотландии носил то же имя, что и предыдущие три.

Младшего сына короля звали Джоном.

Король был в ужасном состоянии, ведь что бы ни говорили, он очень любил жену. Джеймс III оцепенело сидел, уста вившись в стену, глухой ко всем мольбам, неспособный даже распорядиться относительно похорон Маргариты. Он никогда не умел принимать быстрых решений, но в этот момент оказался абсолютно беспомощным. Даже его молодой фаворит Джон Рэмзи из Балмейна, которому король даровал титул графа Босуэлла, не смог отвлечь Джеймса Стюарта от скорбных мыслей.

Семья короля готовилась к похоронам Маргариты Датской, намереваясь отдать дань последнего уважения благородной даме, которая всю свою жизнь старалась способствовать восстановлению порядка в полудикой стране. Многие растерянно спрашивали, что же теперь будет без нее, но наиболее практичные и наименее сентиментальные уже искали подходящую замену для скорбящего монарха, и среди кандидаток называли вдовствующую английскую королеву Элизабет Вудвилл.

День похорон выдался ненастным и серым. На дороге от часовни Святого Михаила в замке Стерлинг до аббатства Кэмбускеннет, где должны были состояться похороны, толпились тысячи людей, многие из которых не скрываясь плакали. Обитый черной тканью гроб везли на катафалке черные кони с черно-золотыми плюмажами. Перед катафалком медленно ехали всадники в трауре на черных конях, державшие склоненные к земле в знак почтения флаги Шотландии и Дании. Остальные всадники везли знамена с гербами датского и шотландского королевских домов. Священнослужители — епископы и аббаты — шли попарно. Пастыри низшего ранга, в ярких ризах, усыпанных драгоценными камнями, странно контрастировавшими с царившей вокруг чернотой, шествовали перед гробом, на покрывале которого был вышит герб королевы. За гробом шел король в трауре, без шапки, сопровождаемый сыновьями, младшего из которых несла няня, двумя младшими сестрами — старой девой Маргарет и леди Мэри Хэмилтон, фрейлинами королевы, придворными, слугами.

— Почему собралось так много простых людей? — спросила Арабелла мужа. — Не могут же они все знать королеву, хотя их скорбь кажется искренней.

Графиня Данмор никогда еще не принимала участия в столь торжественной церемонии и не знала, как это происходит.

— Королева, — тихо ответил муж, — не жалела времени и принимала всех, кто просил ее об этом. Когда это стало известно, бедняки начали приходить к ней со своими бедами. Королева никогда не прогоняла их, не торопила, была щедра, хотя не выставляла напоказ свое милосердие и готовность помочь, чтобы этими благородными качествами не воспользовались недостойные люди. Маргарита была и в самом деле лучшей половиной Джемми, и теперь, когда она ушла. Боже, помоги Шотландии.

Погребальная служба и молитвы за упокоение светлой души королевы заняли почти весь день. В маленькую церковь аббатства набилось столько народу, что многие падали в обморок от жары и вони, исходившей от траурных одежд придворных, элегантных и дорогих облачений, которые передавались из поколения в поколение. Одежды эти делались по большей части из бархата, слишком плотной ткани для лета, а дублеты, мантии и платья были богато разукрашены вышивкой.

В промежутках между похоронами костюмы хранились в плотно закрытых сундуках и пересыпались душистыми травами, чтобы заглушить застарелый запах въевшегося пота.

Но в церкви было так душно и жарко, что вонь потных тел нельзя было заглушить никакими духами. Арабелле стало нехорошо. Она изо всех сил старалась глядеть только на четки из нефрита, розданные королем членам семьи, но голова болела все сильнее, и хотя утром ей было не до завтрака, сейчас, несмотря на то что к горлу подступала тошнота, очень хотелось есть.

Наконец, к облегчению молившихся, служба подошла к концу. Король был не в силах возвратиться в свой любимый замок Стерлинг, поэтому весь двор вынужден был переехать в ненавистный Эдинбургский замок, словно Джеймс Стюарт чувствовал, что виноват в смерти любимой супруги, и придумал себе столь тяжелое наказание.

Граф и графиня Данмор перебрались вместе с остальными в столицу, где у них тоже был дом, выстроенный на Хай-стрит.

Арабелле понравился Эдинбург, показавшийся ей веселым и красочным городом, со множеством рынков под открытым небом и лавок с разнообразными товарами, свезенными сюда из многих стран мира.

Однако Арабелла опасалась ходить по улицам, превращенным в сточные канавы, где бродили собаки, свиньи и крысы, Графиня Данмор, как и другие благородные дамы, постоянно носила с собой апельсин, утыканный гвоздикой, чтобы заглушить городскую вонь.

— Давай вернемся домой, в Данмор, — предложил граф жене как-то утром, когда они еще нежились в постели. После похорон прошло уже две недели.

— А король? — спросила Арабелла. — Он вне себя от скорби. Неужели милосердно оставив сейчас его наедине с врагами?

— Джемми должен прийти в себя, раньше или позже. Сейчас он даже не захочет видеть нас, а двор будет в трауре еще несколько месяцев. Даже самые воинственные лорды не выступят против монарха. Нам пора ехать, и, кроме того, моя дорогая Арабелла Стюарт, ты кое-что скрыла от меня, — ответил граф, целуя кончик носа жены.

Арабелла кокетливо зарделась.

— Милорд, я вас не понимаю.

— Разве ты не беременна?

Темно-зеленые глаза не отрывались от лица Арабеллы.

— Не уверена, — призналась она. — Сначала я должна поговорить с твоей матерью. Откуда ты узнал?

— Потому что все, что происходит с тобой, важно для меня, и я заметил, что вот уже почти два месяца твоя связь с луной прервалась.

— Но может, это что-то другое, милорд? — возразила Арабелла. — Мне очень нужно поговорить сначала со свекровью, тогда все будет известно наверняка. Я ведь была совсем девочкой, когда мать в последний раз была беременна от отца, а прошлым летом, до моего похищения, у нее еще ничего не было заметно.

— Есть и другие признаки, любимая. Тебя тошнит по утрам, и хорошенькие грудки увеличились и округлились. Я поместил свое семя в твой живот, глубоко-глубоко, и в тебе уже зреет мой сын.

Графиня покраснела еще гуще: даже прожив в браке почти год, она все еще немного стеснялась мужа и была смущена тем, что он знаком с ней так близко, что уверен в беременности прежде самой Арабеллы.

«Это почти насилие», — думала она раздраженно.

Увидев опасный блеск в ее глазах, граф поспешно объяснил:

— Я старший сын у матери и знаю, что происходит с женщиной, которая ждет первого ребенка.

— Неужели не могли подождать, милорд, пока я скажу сама?

По-моему, мужчине неприлично знать такие вещи! — Чувствуя, что вот-вот взорвется, Арабелла повысила голос:

— Как может человек, столь гордый и высокомерный, даже упоминать о таком… да еще и заявлять, будто ребенок, которого я ношу, — сын!

Графу хотелось смеяться — разъяренная жена напоминала маленького котенка с золотистой, вставшей дыбом шерсткой.

— Дорогая, — сказал он, скрывая смех, — я люблю тебя и поэтому замечаю каждую мелочь. Знаешь, иногда я просыпаюсь ночью и прислушиваюсь к твоему дыханию, желая убедиться, что ты здорова.

— Я хотела сделать тебе сюрприз, — надулась Арабелла, еще не готовая простить мужа, несмотря на объяснения в любви.

— Существует много способов сделать мне сюрприз, мадам, — тихо ответил Тэвис и снова поцеловал ее.

Арабелла обвила руками шею мужа, притянула его к себе, прижалась обнаженным телом.

— Возьмите меня домой, милорд, — сказала она с намеком.

— Колдунья, — пробормотал Тэвис, зарывшись лицом в спутанное золото ее волос, чувствуя, как маленькие ручки ласкают кожу, спускаясь все ниже…

С полустоном-полувздохом граф перекатился на спину, не выпуская жену из объятий.

Арабелла, смеясь, ласкала напряженный член, пока тот не набух кровью, а его обладатель не загорелся непреодолимым желанием. Арабелла, такая застенчивая, часто стеснялась мужа, но Тэвис, к своему изумлению, обнаружил, что в любви она вовсе не проявляет сдержанности. Он мечтал о том, что когда-нибудь сможет обучить жену тем утонченным, изысканным сторонам страсти, которых не выносили многие женщины. И сейчас, сидя на муже, Арабелла начала раскачиваться, сначала медленно, потом все быстрее, в порыве безудержного желания: голова откинута, губы чуть раздвинулись, зеленые глаза полузакрыты.

Еле сдерживаясь, Тэвис сжал ее груди, перекатывая между пальцами твердые соски, лаская шелковистую кожу. Приподнявшись, он припал губами к розовому бутону и осторожно прикусил нежную плоть и был вознагражден тихим страстным стоном. Тэвис снова нежно сдавил сосок другой груди — не желая причинять боль, но стремясь усилить желание — и в ответ почувствовал, как конвульсивно сжались стенки тугой влажной пещеры, в которую так беспощадно врезалось орудие его страсти. Спазмы наслаждения сотрясали тело Арабеллы. Отняв руки от ее груди, Тэвис осторожно перевернул жену на спину и одним толчком закончил то, что она так изысканно начала.

Они долго лежали молча, ощущая не только жар взаимной страсти, но и тепло наступающего дня. В саду пел дрозд, под окнами раздавались крики продавца цветов:

— Душистая лаванда! Маргаритки! Розы, по полпенни цветок! Цветы! Только что срезаны, еще роса не высохла! Покупайте цветы!

— Джемми нас не хватится, — наконец заговорил граф. — Он не может отказать мне в праве отвезти беременную жену домой, прежде чем путешествие станет слишком опасным для нее! Кроме того, город — место нездоровое, особенно в твоем состоянии.

— Да, — согласилась Арабелла, удовлетворенно потягиваясь. Она больше не сердилась на мужа, ведь тот заботился только о ней. — Хотела бы я увидеть лицо этой уличной кошки, Сорчи Мортон, когда она узнает о том, что у меня будет ребенок! Не нравится мне, как она смотрит на тебя! Словно на самый аппетитный засахаренный плод!

— Между мной и леди Мортон ничего нет, дорогая, но, по правде говоря, мне не нравится, как смотрит на тебя мой племянник!

— Ревнуешь? — подшутила она.

— Да.

Арабелла обрадованно засмеялась:

— Джейми — мальчик. У меня есть мужчина!

Тэвису польстил остроумный ответ, но все же он сказал:

— Джейми, конечно, молод, но причиндалы у него мужские, и он умеет обращаться с дамами! Помни это, Арабелла Стюарт. Не стоит недооценивать принца!

— В Данморе я буду в безопасности, милорд, — нежно прошептала она, — и принц исчезнет из моей жизни, как некогда сэр Джаспер Кин.

Король согласился на их возвращение в Данмор, хотя отказался встретиться с братом и невесткой, так глубока была его скорбь по умершей жене. Большую часть времени он проводил в покоях, молился за упокой души Маргариты и совсем не занимался государственными делами. В Лондоне велись переговоры о заключении долгосрочного мира, и король был там не нужен — больше не собирали армии в поход против дальнего врага, а если среди шотландской знати назревало недовольство, то все распри на время затихли из уважения к почившей королеве.

Граф и графиня Данмор вернулись домой в солнечный августовский день. Они отсутствовали восемь месяцев. Семья Флемингов из Глен-Эйлина встречала их. Эйлис и Мег сильно располнели: обе вот-вот должны были родить. Арабелла поспешила обрадовать их новостью о своей предполагаемой беременности. Свекровь, задав ей несколько осторожных вопросов и посоветовавшись с Флорой и Лоной, объявила, что сын прав. В начале следующей весны в Данморе появится наследник.

— Пли наследница, — упрямо возразила Арабелла. — Если будет девочка, назову ее Маргарет, в честь королевы, упокой Господь ее добрую душу.

— Не в честь своей матери? — удивилась леди Марджери.

— Нет, — коротко ответила Арабелла.

— Неужели ты не простила бедняжку? — охнула Марджери Флеминг.

— Простила, — ответила Арабелла, — но не могу забыть, что сделала мать, когда позволила себе сойтись с сэром Джаспером. Она была неплохой женщиной, но глупой и безрассудной, как я теперь понимаю. Мама вправе была отказать сэру Джасперу, но не сделала этого. Никогда не позволила бы мужчине так меня использовать!

— Моли Бога, чтобы не оказаться в подобном положении, дитя мое, — ответила леди Марджери невестке.

— Женщина сама виновата, если допускает это, — заявила молодая графиня со всей самоуверенностью юности и неопытности.

— Ах, Арабелла, все бывает в жизни, — спокойно заметила леди Марджери. — И каждый может лопасть в беду. Каждый. И мужчина, и женщина. В этом нет ничего преступного, несчастье со всяким случается.

Арабелла яростно тряхнула головой:

— Раньше я зависела от других, но теперь никогда не позволю указывать себе, что делать и как жить! Я сама себе хозяйка! Почему мужчины могут поступать, как им заблагорассудится, а женщины — нет?

— Мужчины правят миром, — пояснила леди Флеминг.

— Почему? — вскинулась Арабелла.

Обычно находчивая, Марджери не нашла ответа, а дочь и вторая невестка совершенно растерялись.

— Может, потому, что так велит Господь! — ответил отец Конин.

— Откуда вы знаете это? — допытывалась Арабелла, ничуть не обеспокоенная мнением церкви.

— Потому что мужчины от природы умнее женщин, — слегка раздраженно вмешался Доналд Флеминг. Он все еще не доверял Арабелле, а подобные вопросы только укрепляли его подозрения.

— Разве, Доналд? Почему же? Потому, что они выше женщин и шире в плечах, или потому, что любвеобильный червячок, болтающийся у тебя между ног, заставляет тебя так думать? Не знала, что он прибавляет ума мужчинам!

Лорд Флеминг разразился хохотом, не столько от остроумной реплики Арабеллы, сколько от выражения лица среднего сына. Доналд, скорый на язык и имевший по каждому вопросу собственное мнение, прямо-таки онемел.

— Арабелла, — удалось наконец выговорить лорду Флемингу, — клянусь, ты настоящая шотландка. Женщины нашего народа известны своей откровенностью, а ты, девушка, уж точно не пыталась скрыть ни свои мысли, ни свои чувства, не так ли?

— Я вовсе не хотела быть дерзкой, милорд, — ответила Арабелла, — просто не понимаю, почему женщина не может стать хозяйкой собственной жизни. Кто, кроме меня, знает, что для меня хорошо, а что плохо?

Граф обнял молодую жену за плечи:

— Таков обычай, мадам: Данморы заботятся о своих близких, а их жены занимаются семейными делами.

— Но ведь именно свое слово должно быть последним! Свое решение — окончательным! — страстно воскликнула Арабелла. — Я хочу сама выбирать, какой дорогой идти!

— Никогда я не собирался быть помехой в твоих желаниях или в чем-то препятствовать тебе, если только это не угрожает нашей семье. Но взамен ожидаю того же самого от тебя. Думаю, это справедливо, не так ли?

— Да, милорд, — прошептала Арабелла с улыбкой, осветившей прекрасное лицо.

Доналд Флеминг раздраженно фыркнул:

— Будь она моей женой, отведала бы палки! Ты совсем избаловал ее, Тэвис, и она еще сделает из тебя дурака!

— Будь я твоей женой, Доналд Флеминг, давно бы уже подсыпала яду в твой эль, — запальчиво ответила Арабелла, — а любой мужчина, имеющий глупость подойти ко мне с палкой, пусть знает — либо сломаю палку на его же голове, либо воткну прямо в сердце!

— Слова, достойные истинного воина, графиня Данмор, — ухмыльнулся муж и припал к губам Арабеллы.

Доналд Флеминг раздраженно поднял глаза к небу. Его невестка-англичанка — самое упрямое и строптивое создание в целом свете. Он не понимал, почему брат во всем потакает жене.

Леди Марджери ободряюще погладила сына по руке.

— Не огорчайся, — тихо утешила она. — Когда-нибудь встретишь девушку, и все, что она скажет и сделает, покажется тебе восхитительным. Это любовь, Доналд.

— Если любовь превращает мужчину в тряпку, — проворчал Доналд, — лучше бы мне вообще не знать, что это такое, мать.

— Уступать женщине, если это не наносит никому вреда, еще не значит потерять мужское достоинство, Доналд, и когда-нибудь ты поймешь это, — лукаво улыбнулась леди Флеминг.

— Не знаю, кто захочет выйти замуж за Доналда, — прошептала мужу Арабелла. — Он похож на огромного, неуклюжего, злого старого пса!

— У него много и хороших качеств, — возразил граф.

К удивлению Арабеллы, достоинства деверя не замедлили проявиться. Когда его сестры Мег и Эйлис одна за другой разрешились здоровыми мальчишками, Доналд немедленно влюбился в малышей. Грубоватое лицо смягчалось при одном взгляде на младенцев. Арабелла могла бы даже поклясться, что в глазах Доналда стояли слезы, когда он держал сыночка сестры во время обряда крещения, — Эйлис просила брата стать крестным отцом ребенка.

Лона тоже каждую свободную минуту проводила у колыбелек новорожденных, нежно воркуя с ними. Сначала Арабелла была удивлена: ведь Лона, хоть и росла в большой семье, никогда не проявляла особого интереса к детям. Но внезапно графиню осенило: подруга детских лет влюбилась! Но Лона ни в чем не призналась ей, хотя и могла бы… Все же Арабелла решила не спускать глаз с горничной. Нельзя же позволить, чтобы дочь Фитцуолтера соблазнили и бросили!

Терпение графини было наконец вознаграждено, когда в день святого Мартина она увидела, как молодой оруженосец Фергюс помогает раскрасневшейся Лоне внести в залу корзину с яблоками. Фергюс!

«Ну конечно», — подумала Арабелла улыбаясь.

Он вечно торчит поблизости, когда не занят делами.

Вечером, слушая волынку, Арабелла потихоньку спросила мужа:

— Тот молодой человек, Фергюс, который привез тогда Лону с братом, — что скажете о нем, милорд?

Подумав немного, граф вспомнил:

— Фергюс Макмайкл! Хороший парнишка — обязательно дослужится до капитана, хотя пока простой солдат.

— У него есть жена?

Тэвис, помолчав, качнул головой:

— Нет. Откуда такое любопытство, девочка?

— По-моему, Лона бросает на Фергюса нежные взгляды, а тот вовсе не возражает. Я должна увериться, что он не обесчестит девушку и не разобьет ее нежного сердца. Лона не просто служанка, она моя подруга, милорд.

На следующее утро Фергюса Макмайкла позвали к графу.

Не тратя времени, Тэвис Стюарт перешел к делу:

— Ты ухаживаешь за горничной графини, парень?

Молодой человек покраснел до корней волос, но взгляда не отвел:

— Да, милорд.

— Ты не женат?

— Нет, милорд.

— Тогда мы с женой разрешаем тебе встречаться с Лоной, но берегись, если соблазнишь или обесчестишь ее!

— Нет, милорд, никогда!

— Значит, мы поняли друг друга, — кивнул граф, отпуская оруженосца.

Ночью, когда супруги лежали, обнявшись, в постели, Тэвис передал жене содержание беседы.

— Надеюсь, он даст твоей Лоне такое же счастье, какое ты дала мне, Арабелла Стюарт, — прошептал он, целуя ее в лоб.

На следующий день Лона, краснея, призналась хозяйке, что у нее есть ухажер. Глаза девушки сияли от счастья.

— Я даже не надеялась, что он обратит на меня внимание!

— Это не тот красивый парень, Фергюс Макмайкл? — осведомилась Арабелла, — Откуда ты знаешь, Белла?

— О, — бесцеремонно ответила Арабелла, — просто заметила, как он смотрел на тебя все это время. Лона, и попросила мужа убедиться, что намерения Фергюса по отношению к тебе честны и благородны! Он так и сделал.

Рассмеявшись, Арабелла лукаво добавила.

— Надеюсь, его благородство не зайдет слишком далеко.

Лона смущенно хихикнула и призналась:

— У него нежные руки, Белла, и сладкие поцелуи!

— Выйдешь за него, если попросит?

— Возможно, — улыбнулась Лона, — но мне бы хотелось, чтобы он еще немного поухаживал за мной. Ох, Белла, у него самые синие в мире глаза!

Настала зима, и странное спокойствие снизошло на Шотландию. Король все еще скорбел о кончине жены, хотя после смерти королевы прошло уже полгода и те, кто вел в Англии мирные переговоры, серьезно считали Элизабет Вудвилл возможной преемницей Маргариты Датской. Новости и сплетни всегда первыми узнавали обитатели Данмора, потому что гонцы из Англии останавливались в замке по пути в Шотландию. Сводный брат короля был известен своей верностью и гостеприимством. Арчибалд Дуглас, чей замок Эрмитедж находился неподалеку, обнаружил, к своему раздражению, что не считается гостеприимным хозяином, и был вынужден посетить Данмор, желая получить сведения, так как считал крайне ненадежными сплетни из вторых рук.

— Элизабет Вудвилл уничтожит твоего брата, — предсказывал он Тэвису, сидя за кубком доброго вина в парадном зале замка Данмор. — Говорят, она женщина великих страстей, совсем не во вкусе Джемми, хотя, может, принц сумеет насладиться ее милостями.

— Не сомневаюсь, что Генри Тюдор будет рад избавиться от тещи, — хмыкнул Тэвис. — Сварливая потаскуха, насколько я слышал, и знаю, что ее собственная мать, леди Маргарет Бофор, не очень-то жалует дочку. Те, кто ведет переговоры, просто затеяли политические игры, Арчи, ты понимаешь это так же, как и я. Сейчас главное — заключить мир между обеими странами, и не думаю, что, если Джемми вынудят пойти к алтарю с этой английской ведьмой, переговоры пойдут успешнее.

— Но зато это может подтолкнуть наконец Джемми к тому, чтобы дать англичанам хорошую трепку! — засмеялся граф.

— Энгус, этой свадьбе не бывать, — спокойно заявил Тэвис Стюарт. — Мирный договор вот-вот будет подписан, а у Тюдора слишком много своих бед, чтобы беспокоиться о судьбе Элизабет Вудвилл.

— Тот парнишка в Ирландии, — кивнул Арчибалд Дуглас.

— Ходят слухи, что его короновали в Дублине, — сказал Тэвис. — Вряд ли Тюдору это понравилось!

— У него теперь есть наследник, принц Артур, — напомнил Энгус.

— Да, но и сейчас найдутся стойкие сторонники Йорков, желающие свергнуть короля ланкастерской династии.

— Но ведь юный принц — самозванец, как утверждает Генри Тюдор. Говорят, он даже вытащил беднягу Плантагенета из Тауэра, чтобы показать народу, — вздохнул граф Энгус и добавил:

— Если, конечно, тот, что в Тауэре, — настоящий наследник. Кто знает, вдруг принц успел сбежать в Ирландию?

— Для Шотландии это не имеет значения, — покачал головой Тэвис Стюарт. — Пусть англичане дерутся между собой и оставят нас в покое!

— Или отдадут назад Бервик, — лукаво вставил Энгус.

— Тебе еще не надоело повторять одно и то же. Арчи?

— Милорд!

Граф, подняв глаза, увидел Лону.

— Что тебе, девушка?

— Хозяйка велела передать, что роды начались, — выпалила служанка.

Тэвис вскочил:

— С ней все в порядке? Может, мне прийти?

Он не знал, куда повернуться и что делать, к великому изумлению Энгуса, поскольку Арчибалд Дуглас никогда не думал увидеть графа Данмора в такой растерянности — и из-за чего?!

Подумаешь, ребенок!

— Наверное, ей станет легче, если вы будете рядом, милорд.

— А моя мать?

— Госпожа уже послала за леди Флеминг.

— Священника! — закричал граф.

— Господи, Тэвис, да ведь жена твоя не умирает, и крестить ребенка еще рано! — добродушно заметил Энгус. — Иди-ка к роженице. Я с удовольствием посижу и один, пока вино не кончится.

Лона уже выбежала из зала, граф поспешил следом. В дверях покоев графини его встретила Флора.

— Ваша мать не успеет, милорд, — деловито известила она. — Никогда еще не видела, чтобы малыш так торопился появиться на свет. Подумать только, еще недавно миледи спокойно сидела за вышиванием, а через минуту уже начались схватки!

Послышался мучительный крик Арабеллы:

— Флора!!!

— Я здесь, мой ягненочек, — ободряюще ответила пожилая женщина, — а вот и виновник всех твоих бед!

Роженица полусидела на родильном кресле — высоко поднятые раздвинутые ноги лежали на деревянных поручнях, прекрасное лицо раскраснелось, на лбу выступил пот. Но при виде мужа она улыбнулась:

— О Тэвис! Ребенок сейчас родится! Еще до утра у нас появится малыш!

— Скорее, еще до окончания этого часа, — пробормотала Флора себе под нос, когда граф наклонился, чтобы поцеловать жену.

Услышав слова служанки, Тэвис Стюарт от души рассмеялся:

— Сегодня первый день весны, любимая, хотя ветер еще холодный и дует с севера. Думаю, это доброе предзнаменование — наш первенец родится в первый весенний день.

— Весна — это молодая девушка, — возразила Арабелла, — сам король говорил мне об этом.

Но тут снова начались схватки. Арабелла застонала от боли.

— Все хорошо, ягненочек мой, — ободряла Флора хозяйку и, поглядев на Лону, спросила:

— Одеяла греются, девушка?

— Да, все готово! — весело ответила та.

— Любимая, тебе очень больно? — расстроился граф, и Флора подняла глаза к небу.

— Роды — всегда дело трудное, милорд, — сообщила она хозяину.

— Со мной все в порядке, дорогой, — заверила Арабелла и снова застонала еще жалобнее.

Граф побледнел, но Флора спокойно заметила;

— Ну вот, миледи, уже показалась головка. Гляди, Лона!

Тужься, мой ягненочек, сильнее тужься!

Арабелла, охнув, последовала совету служанки. Флора, встав перед госпожой, наклонилась, чтобы помочь.

— Ой, Флорам — взвизгнула Арабелла. — Он выходит! Я чувствую!

— Да, ягненочек, вот уже и плечики видны! Натужься еще раз! Ну вот и все, — проворковала Флора, подхватывая новорожденного.

Она быстро вытерла кровь с ребенка тряпочкой, смоченной в теплом масле, и, положив его на подстилку, ловко отрезала и завязала пуповину, а потом завернула новорожденную в свивальник. Малышка, сморщив крохотное личико, разразилась громким плачем.

— Истинная дочь своей матери, — заметил граф, успевший разглядеть пол младенца, пока Флора ухаживала за ним.

— Ты не разочарован? — тихо спросила Арабелла, вновь закусив губу от боли; выходил послед.

— Нет, любимая. Ты вне опасности, малышка Мэгги здорова, а у нас еще будут дети, — пообещал граф, снова целуя жену в лоб.

— Она крепкая женщина, — одобрительно заметила Флора, — не то что ее бедная мать!

— Дайте мне дочку! — потребовала Арабелла у мужа, когда тот взял ребенка на руки, пытаясь успокоить. — Неужели все должны увидеть это чудо до меня?!

Флора улыбнулась, а Лона громко хмыкнула.

— Пожелай маме спокойной ночи, Мэгги, — сказал Тэвис, наклонившись, чтобы положить девочку на руки Арабеллы.

Изумленное восхищение отражалось на прелестном лице графини Данмор, впервые увидевшей своего ребенка. Малышка была просто красавицей, и негустые пока еще волосики оказались светло-золотистыми, как у матери. Кожа была розовой и упругой, а глаза… синими и настороженными. Очевидно, ребенок был достаточно крепким, чтобы выжить.

— Ох, моя малышка, . — тихо сказала Арабелла, не сводя глаз с дочери.

Но леди Маргарет Стюарт открыла розовый ротик и оглушительно завопила, побагровев от натуги и негодования.

— Что это с ней? — испугалась Арабелла.

— Истинная дочь своей матери, — повторил граф, — такая же своевольная и строптивая. Надеюсь подыскать Мэгги решительного упрямого шотландца — только такой сможет ее укротить.

— Решительного англичанина, — поправила Арабелла Тэвис недоуменно поднял брови.

— Наша дочь — наследница Грейфера, милорд. Вы обещали мне. Теперь, когда родилась Мэгги, вы должны отправиться к королю и позаботиться о том, чтобы ей вернули принадлежащее по праву наследство, — серьезно добавила Арабелла.

— Я сам могу дать приданое дочери, — так же серьезно заметил граф. — И кроме того, Джемми сейчас ни на что не способен! Ничего он для нас не сделает, любимая.

— Вы обещали, милорд, — чуть жестче обычного настаивала графиня.

— Миледи, дайте мне младенца, — вмешалась Флора. — Лона присмотрит за девочкой ночью, а вам нужно отдохнуть.

Неожиданно Арабелла и вправду почувствовала, как устала.

Ужасно устала. Она позволила мужу уложить себя в постель после того, как Флора обтерла ее надушенной водой и надела свежую сорочку из мягкого шелка. Тэвис осторожно положил жену на благоухающие лавандой простыни, получше взбил подушки и, ко всеобщему удивлению, лег рядом и нежно прижал Арабеллу к груди.

— Оставьте нас! — велел он перепуганным служанкам и, когда те исчезли, тихо, но твердо сказал ей:

— Я дал слово, Арабелла, что попытаюсь возвратить Грейфер для нашей старшей дочери, и сдержу его. Можешь ты это понять?

— Когда? — слабо, но непреклонно спросила она.

Тэвис поцеловал жену в макушку:

— Когда малышке исполнится месяц, я поеду к Джемми и попрошу его обратиться к королю Генри. Это все, что мы можем, любовь моя. Тюдор вправе не захотеть возвратить нам твой драгоценный Грейфер. Я уже говорил: в наших силах только попытаться. Ты должна быть терпеливой, девочка.

— Не очень-то мне это удается, — тихо призналась Арабелла.

— Тогда тебе придется поскорее научиться терпению, если собираешься иметь дело с сильными мира сего, дорогая. Те, кто правит, могущественны именно потому, что вершат судьбы бессильных и беззащитных. Это могущество растет с уязвимостью других.

— Когда я была наследницей Грейфера, — медленно протянула Арабелла, — у меня были власть и положение, а теперь я потеряла все и не могу этого вынести. Раньше по крайней мере у меня была возможность самой принимать решения, а теперь… я и этого лишена!

— Любовь моя, — ответил граф, — не стоит так мучить себя, иначе никогда не будешь счастлива. Я дам тебе все на свете, радость и спокойствие. У нас прекрасная дочь, дорогая, и я благодарю тебя за нее. А теперь постарайся уснуть, ты очень утомлена, хотя роды и не были трудными.

Он вновь прижал ее к себе и поцеловал светловолосую головку.

Арабелла, вздохнув, закрыла глаза, хотя никак не могла унять мучившие ее мысли. Она хотела вернуть Грейфер, и это был не просто каприз. Сама мысль о том, как сэр Джаспер Кин чванится тем, что получил во владение крепость, бывшую собственностью ее семьи несколько сотен лет, невыносимо жгла душу Арабеллы.

У него не было прав на Грейфер. Кин украл крепость, как карманный воришка — кошелек. Если желает иметь дом, пусть возвращается в свой Нортби-Холл. Там он сможет своим притворным обаянием и красивым лицом очаровать еще одну глупенькую невинную наследницу или безмозглую богатую вдовушку, женится, отстроит дом предков и будет в нем жить. Но Арабелла… Арабелла хочет возвратить Грейфер для дочери.

Ее дочь! Слова странным эхом отозвались в мозгу. У нее дочь, и теперь Арабелла стала матерью. Мать! Она — мать! Все месяцы, в течение которых она носила дитя, само понятие материнства казалось нереальным. Но теперь… теперь в колыбельке рядом с кроватью мирно посапывает малышка. Графиня Данмор впервые ощутила порыв материнской заботы. Грейфер принадлежит теперь леди Маргарет Стюарт и никому больше, решила Арабелла.

Никто не отнимет у ее дочери законное наследство!

«Маргарет должна иметь братьев, — сонно подумала Арабелла, перед тем как погрузиться в дремоту. — Не меньше полудюжины братьев, во всем похожих на отца! Когда-нибудь эти еще не родившиеся мальчики вырастут, перейдут границу вместе с двоюродными братьями Флемингами и Хэмилтонами и сожгут прекрасный новый дом сэра Джаспера Кипа, Нортби-Холл, сожгут до основания, как сделал это однажды их отец».

Арабелла удовлетворенно улыбнулась и закрыла глаза.

Поняв, что жена наконец заснула, граф осторожно встал и накрыл ее одеялом. Взглянув на крохотный сверток, Тэвис улыбнулся и на цыпочках вышел из комнаты.

— Миледи спит, — сказал он Лоне, терпеливо ожидавшей за дверью. — Можешь войти. Не спускай глаз с моей малышки Мэгги.

— Не сомневайтесь, милорд. Ох, какое счастье! Жаль, что бедняжка леди Ровена не увидит внучку, но у девочки будет леди Марджери.

— Да, — согласился граф, — и мать вконец избалует Мэгги, уж это точно.

Лона хихикнула и энергично закивала. Леди Марджери Флеминг, как всем было известно, обожала внуков, а уж первая внучка, несомненно, станет ее любимицей.

Граф возвратился в зал как раз вовремя, чтобы встретить мать. Слуга принял плащи у леди Флеминг, Эйлис и Мег.

— Ну? — нетерпеливо спросила мать, почти подбежав к Тэвису. — Как Арабелла? Скоро родит? Схватки сильные? Не хотела ничего говорить раньше, но не дай Боже, чтобы она пошла в свою несчастную мать!

— У нас дочь, — смеясь, сообщил Тэвис. — Красивая, здоровая девочка с золотыми волосами, как у моей упрямицы, и с таким же строптивым характером.

— Что?! Почему меня не позвали раньше? — возмутилась леди Марджери.

— Времени не было! Флора говорит, что никогда еще не видела таких родов. Арабелла почти не мучилась, и все кончилось очень быстро.

— Да, миледи, это верно, — вмешалась подошедшая Флора. — Ребенок выскочил, словно горошина из стручка. Как только госпожа оправится, его сиятельство может наградить ее другим малышом, и, клянусь, на этот раз будет мальчик, — широко улыбнулась она.

— Я хочу видеть внучку немедленно, — твердо объявила леди Марджери.

— Я отведу вас, миледи, — вызвалась Флора. — Там с ними Лона.

Леди Марджери кивнула.

— Мы останемся на ночь, Тэвис, — сказала она. — Не для того я примчалась сюда, чтобы тут же возвращаться в Глен-Эйлин. Хочу утром поговорить с Арабеллой о том, как ухаживать за моей внучкой. Эйлис, Мег! За мной!

Она выплыла из зала, величественная, как королева. Молодые женщины поспешили следом.

— Значит, девочка родилась? — Граф Энгус поднялся со скамьи у очага и подошел к Тэвису, протягивая огромную ладонь в знак приветствия.

Подошел слуга с двумя серебряными рюмками на подносе.

Подняв рюмку, Арчибалд Дуглас провозгласил:

— Долгой жизни, доброго здравия и счастья леди Маргарет Стюарт!

Граф Данмор последовал примеру Энгуса.

— Храни ее Господь, — ответил он, и оба выпили крепкое виски, которое изготовляли здесь же, в Данморе.

Улыбающийся слуга забрал поднос, а мужчины вновь уселись у камина.

— Она хорошенькая, Тэвис?

— Да, Арчи, очень.

— Если согласишься, может, обручим Мэгги с одним из моих сыновей? — предложил лорд Энгус.

— Не могу, хотя благодарен за честь. Маргарет уже обещана.

— Кому?! — поразился Арчибалд Дуглас.

Девочке еще не исполнилось часа, а она уже обручена?!

— Не знаю, — улыбнулся Тэвис Стюарт, — но он должен быть англичанином.

Пришлось объяснить Энгусу, как все произошло.

— Думаешь возвратить наследство жены? — спросил Энгус.

— Может быть, судя по обстоятельствам. Сейчас Англия больше расположена к Шотландии, и войны не ожидается. Арчи.

— Но неужели они так глупы, что отдадут пограничную крепость дочери графа Стюарта? — медленно спросил Энгус, оценивая ситуацию. — Правда, даже если с шестилетнего возраста отослать девочку в Англию, все же ты успеешь сделать ее истинной шотландкой. Неплохо иметь убежище по ту сторону границы. И пройдоха ты, Тэвис, клянусь Богом! Но что, если не сможешь вернуть Грейфер?

— Если в деле примут участие оба короля, тогда королю Генриху придется заплатить компенсацию за Грейфер, хотя знаю, что Арабелла очень рассердится. Она желает получить назад свой дом, и только его.

— Ты, конечно, должен будешь убить сэра Джаспера Кина, — заметил Арчибалд Дуглас.

— Я намеревался сделать это в любом случае, — ответил Тэвис Стюарт. — Честь моя взывает к отмщению, и хотя никого это не волнует, но меня затрагивает. Я обязательно покараю его!

— Говорят, он отправился на юг, на службу к королю Генриху. Должно быть, все еще боится твоей жены, потому что пытается укрепить свое положение у Тюдоров.

— Ему, кроме того, нужна новая жена, — добавил Тэвис Стюарт. — У Джаспера Кина нет ни золота, ни сыновей, а для того чтобы втереться в доверие к королю Генри, этому ублюдку потребуется немало времени, особенно сейчас, когда между Тюдорами и Йорками вновь возникли распри. Но если, по случайности, сэру Джасперу все же удастся войти в милость к королю и тот пообещает подтвердить его права на Грейфер, негодяй не успеет насладиться плодами своей бесчестной победы. Это я могу твердо обещать, — мрачно заключил граф Данмор.

Глава 12

Генрих Тюдор с любопытством взглянул на стоявшего перед ним человека, Джаспера Кина — рыцаря, приехавшего с севера.

Король обладал чутьем на людей, и этот безошибочный инстинкт предостерегал его сейчас: с Джаспером Кином нужно быть поосторожнее.

— Видите ли, мой повелитель, поскольку жена умерла при родах, в крепости Грейфер не осталось больше никого из семейства Грей. Я был там хозяином почти три года и умоляю ваше величество позволить мне и дальше выполнять свои обязанности в надежде, что когда-нибудь меня посчитают достойным вступить в права наследства после жены.

Сэр Джаспер, почтительно улыбнувшись, низко поклонился.

— Я не совсем знаком с историей Грейфера, сэр Джаспер.

Освежите мою память. Ваша жена была наследницей Грейфера? Она урожденная Грей?

Сэр Джаспер хотел было солгать, но тут же передумал. Слишком много было живых свидетелей, пользовавшихся благосклонностью Генриха Тюдора, и уж они, конечно, поспешат открыть правду королю.

— Ровена, да упокоит Господь ее светлую душу, — благочестиво перекрестился он, — была замужем за лордом Генри Греем, последним владельцем Грейфера, сир. После его гибели я женился на ней.

— От первого брака не было детей? — осведомился король.

— Дочь, — коротко ответил Джаспер.

— Она умерла? — мягко допытывался Генрих.

— Похищена при набеге шотландцев.

— Но она мертва? — повторил король.

И снова сэру Джасперу захотелось солгать. Когда через несколько дней после похищения Арабеллы пришла весть, что граф Данмор женился на ней, Джаспер Кип сделался в округе всеобщим посмешищем. Из уст в уста передавались гнусные сплетни о его поспешной женитьбе. Нет, нужно говорить правду — все равно король узнает.

— Насколько мне известно, девушка вышла замуж за какого-то ублюдка благородных кровей, но точнее сказать не могу.

Она ни разу не написала и не прислала гонца, даже когда умерла ее мать. Боюсь, девушка избалована, испорчена и никого, кроме себя, не любит.

— Все же, — возразил король, — она законная наследница Грейфера.

Заметив выражение лица сэра Джаспера, Генрих Тюдор мудро решил не обещать этому человеку ничего определенного. На мгновение в глазах рыцаря сверкнула бешеная ярость, но ему тут же удалось взять себя в руки.

— У вас есть своя земля, сэр Джаспер? — благожелательно спросил король, не желая окончательно отказывать рыцарю.

— Мое жилище уничтожили шотландцы, — сдержанно ответил сэр Кин.

— Значит, Грейфер теперь ваш дом?

— Да, мой повелитель.

Король подумал, что сэр Джаспер явно не имел намерения отстраивать собственный замок. Он желал стать законным хозяином Грейфера, с тем чтобы выгодно жениться. Генрих Тюдор жестом подозвал секретаря.

— Этот Грейфер — богатое поместье? Большое? — тихо спросил он. — Иными словами, стоит ли за него бороться?

— Грейфер — маленькая приграничная крепость, ваше величество, и совершенно неприступная. Богатства, конечно, никакого. Одна деревня и немного земли. Главная ценность — местоположение крепости. Шотландцы совершают набеги именно в этих местах, и Грейфер — главный аванпост Англии на севере.

Король, немного подумав, сказал секретарю:

— Ты все слышал. Будь ты на моем месте, отдал бы крепость сэру Джасперу или попытался бы отыскать в Шотландии законную наследницу?

— Думаю, сир, что подождал бы с принятием решения. Дело не в том, что я сомневаюсь в словах рыцаря, но ведь мы ничего не знаем об этом деле, кроме того, что он рассказал нам. Нужно тщательно все расследовать, ведь ваше величество не захочет несправедливо поступать с наследницей Грейфера. Пусть сначала рыцарь докажет свою преданность, а уж потом вы вознаградите его. Я слышал, сэр Джаспер раньше был заядлым сторонником Йорков.

Король понимающе кивнул.

— Сэр Джаспер, я считаю, что пока не могу даровать вам права на Грейфер. Только недавно, как вам известно, в Англию вторглись войска этого мальчишки-самозванца Лэмберта Симнела. Под именем юного графа Уорвика, последнего отпрыска ветви Плантагенетов, он встал во главе армии преданных йоркистов, ирландской швали и германских наемников. Будем надеяться, что это последняя угроза моему трону, но пока я не разгромлю этот сброд, я не смогу вынести решение по вашему делу. Кстати, вы были горячим сторонником короля Ричарда, сэр Джаспер. Не испытываете желания помочь тем, кто намерен меня свергнуть?

Сэра Джаспера охватила паника. Будь проклята Ровена и ее опасные родственнички! Благодарение Богу, она мертва, и если он поведет себя с умом, сможет спасти свои надежды.

— Это правда, сир, я поддерживал Ричарда Глочестера и его брата короля Эдуарда, и верно также, что моя жена была кузиной королевы Анны Невилл, но я принес вам клятву верности, сир, и не нарушу ее. Никто не может сказать про меня, что я не сдержал слова! Позвольте доказать вам свою преданность. Мне известна важная государственная тайна, которую я готов поведать вашему величеству.

«Так, значит, его покойная жена была кузиной Анны Невилл», — подумал Генрих Тюдор. Он не знал этого, но сэр Джаспер, очевидно, думал, что король обо всем осведомлен. Что еще скрывает этот человек?

— Какая тайна? — требовательно спросил король.

Сэр Джаспер нервно оглянулся на личного секретаря Генриха Тюдора, но когда король не сделал тому знака удалиться, заговорил:

— Младшие братья вашей супруги живы, сир. Они были спрятаны в замке Миддлхэм, потому что их дядя Ричард беспокоился за безопасность детей.

— Они все еще там? — возбужденно вскинулся Генрих Тюдор.

— Нет, после победы вашего величества при Босворте их немедленно перевезли в Тауэр. Один из рыцарей, приставленных к принцам, мой родственник. По очевидным причинам принцев перевезли в Тауэр тайно, без шума. Моя покойная жена знала, и именно она поведала мне об этом, иначе не удалось бы устроить моего родственника в свиту принцев.

Сообщение сэра Джаспера потрясло короля. Как получилось, что младшие братья жены заключены в Тауэр без его ведома? Плохо уже то, что существует один претендент ветви Йорков, но трое могут привести к развалу королевства. Тщательно выбирая слова, король начал:

— Ваша история весьма интересна, сэр Джаспер, но, конечно, вряд ли возможно, чтобы братья моей жены остались в живых во время правления Ричарда, не говоря уже о том, что они сейчас могут без моего ведома находиться в Тауэре. Тем не менее я велю провести тщательное расследование, поскольку не верю, что вы могли придумать столь не правдоподобную сказку только для того, чтобы войти ко мне в милость. Вы поведали эту тайну из преданности ко мне, и ваша верность будет оценена по заслугам. Теперь идите и присоединитесь к армии. Если мы оба переживем эту войну, поговорим снова относительно крепости Грейфер.

Сэр Джаспер Кин почтительно поклонился несколько раз и, пятясь, вышел из комнаты, решив, что не все потеряно, хотя он еще и не стал законным хозяином Грейфера.

Как только дверь за ним закрылась, король обернулся к секретарю.

— Узнай! — велел он.

— А если это правда? — спросил тот.

— Разве не ты обязан решать за меня подобные проблемы? — холодно бросил король. — Сделай все, что нужно, но я не желаю больше ничего слышать о принцах.

— Конечно, ваше величество, — глухо ответил секретарь.

— Именно мой сын Артур станет когда-нибудь королем Англии. Я разобью этих мятежников и дарую стране мир… Слишком много лет длятся распри!

— Господь на стороне вашего величества, — пробормотал секретарь.

— Да, — улыбнулся король, — воистину я верю в это!

Очевидно, вся Европа тоже уверилась в том, что Господь помогает Тюдору, ибо 16 июня 1487 года от Рождества Христова королевские войска наголову разбили йоркистов, а десятилетний мальчик, которого они считали Эдуардом, графом Уорвиком, а король именовал Лэмбертом Симнелом, был захвачен в плен. Многие мятежники были казнены, остальные заплатили огромные штрафы в казну. Между Англией и Шотландией был подписан трехлетний договор о мире, обеспечивающий безопасность Англии с севера. Казалось, и вправду Бог благословил Генриха, основателя династии Тюдоров.

А на Шотландию обрушилось множество бед. По всей стране свирепствовала чума, урожаи был скудным — впереди ждала голодная зима. В отсутствие общего врага вожди кланов и знать грызлись между собой, крайне недовольные правлением короля Джеймса III.

Графиня Данмор не стеснялась при всех ссориться с графом.

— Месяц! — кричала Арабелла. — Ты обещал, что, когда Мэгги исполнится месяц, отправишься к брату и попросишь его обратиться к Генриху Тюдору с просьбой восстановить в правах мою дочь! Ей уже девять с половиной месяцев, Тэвис, но ты так ничего и не сделал! Ты дал мне слово, и я поверила, потому что считала тебя благородным человеком!

— Черт возьми, Арабелла! — прорычал граф. — Неужели ты не считаешься ни с чем, кроме собственных желаний? Разве не понимаешь, как трудно приходится Джемми?!

— На этот раз он сам виноват, Тэвис. И ты знаешь это так же хорошо, как и я. Как он мог пытаться забрать себе доходы графа Хоума от Колдингхэмского аббатства?! Естественно, это вызвало всеобщее недовольство, и твоему брату отлично все известно! Смерть королевы изменила его, Тэвис.

Джеймс уже не тот человек, которого мы знали когда-то! В первые месяцы после кончины королевы Маргариты он заперся в своих покоях, забросил дела государства. Теперь же, решив внезапно, что ему необходим новый хор, король не желает платить певцам из собственного кармана, из мелочной мести грабит лорда Хоума, потому что тот против брака Джемми с англичанкой!

— Брака с англичанкой?! Джемми договорился не об одном венчании, а о трех, Арабелла! Женится он сам, Джейми и герцог Ормонд, средний сын. Три англичанки со слугами и свитой наверняка оттеснят шотландских придворных на второй план!

Один брак еще могли бы стерпеть, но три! Это похоже на завоевание Шотландии, причем без единого сражения! Неужели не ясно?!

— Все это не имеет ничего общего с наследством нашей дочери, — отрезала Арабелла.

— Сейчас не время говорить с Джемми, — упрямо повторил граф.

— А когда оно придет, это время, Тэвис? Из-за своеволия твоего брата в Шотландии вот-вот поднимется восстание! Я знаю, ты любишь его, но как король он слаб! Очень многие попытались бы свергнуть его, подвернись подходящий случай. Всю свою жизнь Джемми Стюарт не был способен принимать решения, но внезапно проснулся и доводит страну до гражданской войны. Знает ли милорд, что король обратился к папе Иннокентию с просьбой закрыть Колдингхэм, а доходы передать Королевской часовне в Стерлинге?

— Он король, Арабелла, и это его право, — ответил муж.

— А лорд Хоум так не считает. Черт возьми, милорд, те члены семьи Хоумов, которые чувствовали в себе призвание служить Господу, всегда принимали постриг в Колдингхэмском аббатстве. Они считают его своим! Вот уже сколько веков Хоумы занимают в нем должности настоятелей! Лорд Хоум — наследственный бейлиф аббатства.

— Хоумы всегда доставляли брату много поводов для беспокойства, — возразил Тэвис Стюарт. — Джеймс и лорд Хоум — смертельные враги уже много лет.

— И поэтому король вышел из оцепенения и решил его преследовать? Это безумие и к тому же, повторяю, не имеет ничего общего с правами нашей дочери на Грейфер.

Ты должен отправиться к Джемми и просить его поговорить с королем Генрихом. Может, это отвлечет его от гибельного пути?

— Не время, дорогая.

— Не время, милорд? А по-моему, лучшего случая не представится. Между нашими странами заключен мирный договор, и ты не хуже меня знаешь, что вот-вот начнется гражданская война. Тогда Англия тут же разорвет этот договор — точно так, как поступила бы Шотландия, победи йоркисты в битве при Стокфилде и начнись гражданская война. Неужели ты так слеп, что не видишь этого?!

Тэвис был поражен проницательностью жены. Как она изменилась за эти три года, с тех пор как он похитил ее из грейферской церкви! Конечно, это Джеймс своими уроками помог развить ум Арабеллы и зажег в ней жажду знаний, которую ничто было не в силах погасить. Она читала все, что могла достать, хотя библиотека графа невелика. Когда они были на ярмарке в Эдинбурге, Арабелла отыскала палатку, где продавались книги из Франции и Италии. И сейчас суждения графини были абсолютно справедливы, но граф верил, что прав, отказываясь идти к королю.

— Я не могу сейчас просить Джемми, любимая, — сказал он твердо, надеясь прекратить разговор.

— Если ты не защитишь права нашей дочери, я буду вынуждена сделать это сама, — столь же непререкаемо ответила Арабелла.

Граф Данмор отправился на охоту за волком, наводившим ужас на окрестные деревни. Он знал, что, когда жена в таком настроении, лучше уехать на несколько дней, чтобы дать ей время успокоиться. Когда через четыре дня он вернулся с волчьей шкурой, которую вез в подарок жене, графини в замке не оказалось — она отправилась в Эдинбург сразу же после того, как муж покинул замок. Записка, оставленная ею, состояла всего из четырех слов: «Я уехала к королю».

Граф Данмор с приглушенным проклятием бросил обрывок пергамента в огонь и угрюмо уставился на Флору, передавшую записку.

— Миледи взяла карету? — допрашивал он.

— Нет, она велела оседлать коня и, конечно, не поступила бы так, исполни вы свой долг по отношению к Мэгги, милорд!

— Сейчас не время просить Джемми! — заорал он на служанку, но та ничуть не испугалась.

— Для таких вещей никогда не найдется подходящего момента, милорд! Король — хороший человек, но вы всю жизнь щадите его нежные чувства. Если король так мягок, как говорят, это только потому, что с ним все нянчатся, а он и не думает заботиться о других! Всегда был похож на мохнатого неуклюжего зверя, когда дело касалось людей, его окружавших, оскорблял тех, кто может помочь и предан, и возносил таких, кто ищет лишь богатства и почестей! Нет у короля здравого смысла! Миледи права, что решила ехать в Эдинбург и защитить права своего ребенка!

Весной начнутся распри, и у короля не останется времени вершить добрые дела!

— Флора, откуда ты знаешь? — удивился граф.

— Все это знают, милорд! Разве не так было всегда?

Слова служанки дали Тэвису Стюарту пищу для размышлений, и, подумав, он понял — Флора права. Принц уже почти взрослый, и его, конечно, можно использовать против отца, хотя Джейми сам вряд ли еще способен управлять государством без опытных наставников. И граф Данмор знал, кто станет этими наставниками — Арчибалд Дуглас, Хоум, Хэпберн и другие знатные лорды.

Придется выбирать, на чью сторону становиться, ибо обязательно будет сделана попытка свергнуть короля. И что сделает сам Тэвис?

На этот вопрос он не мог ответить даже себе.

Граф хотел было уже отправиться вслед за женой, но понял, что такая погоня сделает его посмешищем в глазах людей.

Тэвис был сердит на Арабеллу и в то же время беспокоился о том, как ее примут при дворе. Со времени кончины королевы там почти не осталось женщин. Сможет ли Арабелла, которую всю жизнь защищали и баловали, выжить в мужском обществе?

Арабелла, однако, именно благодаря своей неопытности прекрасно справилась со всеми трудностями. В поездку она взяла только Лону и нескольких вооруженных всадников. Приехав в столицу, она немедленно направилась в Эдинбургский замок и попросила аудиенции у деверя, который за отсутствием каких-либо дел был рад увидеть хоть одно дружелюбное лицо.

— Арабелла, девочка! — воскликнул он, расплываясь в улыбке. — Где мой брат? Разве он не приехал?

— Тэвис охотится на волков, ваше величество, — ответила Арабелла, приседая. — И я приехала в Эдинбург одна, просить о милости.

— Я очень люблю Тэвиса Стюарта, — ответил король, — и не сделаю ничего, что могло бы его огорчить, даже ради тебя. Вы, надеюсь, не в ссоре из-за того, о чем собираешься просить меня?

— Нет, сир. Муж на моей стороне, но он считает, что не время беспокоить ваше величество, я же думаю, что вам ничего не стоит решить этот крайне важный для нас вопрос, и уж, конечно, такие пустяки не могут потревожить ваше величество.

Поэтому я приехала в Эдинбург умолять об одолжении, сир.

— А муж знает о вашем отъезде? — осторожно осведомился король.

— Я оставила ему записку, сир, — невинно улыбнулась Арабелла.

Король разразился громким смехом. За все время со дня смерти жены он так не веселился.

— Она оставила записку, — заливался он, тыча в бока фаворита Джона Рэмзи, графа Босуэлла. — Готов побиться об заклад, братец уже скачет в Эдинбург. Ха-ха-ха!

— Вы правы, ваше величество, — скучающе ответил тот.

— Ну, девушка, — наконец спросил король, немного успокоившись, — чего же ты хочешь?

— Вы знаете, сир, что граф похитил меня из Грейфера. По правде говоря, я счастлива в браке, несмотря на такое необычное начало семейной жизни, но беда в том, сир, что я наследница крепости Грейфер, последняя из грейферских Греев, и хотя Тэвис никогда не жаловался, не принесла ему приданого — ведь моим приданым и был Грейфер. Когда граф похитил меня, человек, за которого я должна была выйти замуж, женился на моей матери. Она умерла при родах несколько месяцев спустя, и, как мне передали, сэр Джаспер Кин обратился к королю Генриху с просьбой передать ему права на владение Грейфером. Он бесчестный негодяй, это известно всем. Я хочу вернуть свой дом, ваше величество. О, я знаю, что никто не отдаст мне Грейфер, ведь я вышла за шотландца, а король Генрих не так глуп, чтобы даровать приграничную крепость шотландскому графу, но буду счастлива, если Грейфер получит моя старшая дочь Маргарет. Я бы позволила королю Генриху найти ей жениха и отослала бы дочь на воспитание в семью свекра и свекрови, когда ей исполнится шесть лет. Грейфер останется во владении потомка Греев, как и должно быть, ваше величество. Умоляю, поговорите о племяннице с королем Генрихом, сир, он послушает вас, ибо сама я — лишь ничтожная песчинка перед сильными мира сего! — закончила Арабелла, доверчиво глядя в глаза королю.

— Ох, милая, — покачал головой Джеймс Стюарт, — просьба твоя действительно не так уж велика, но вижу, как дело это важно для тебя, иначе не приехала бы посреди зимы просить о помощи. Конечно, я сделаю что смогу. Король Генрих, как и я, наверняка увидит преимущества подобного брака.

Иметь в своей власти племянницу короля и кузину будущего короля Шотландии — что может быть приятнее?! Я одобряю браки с англичанами и, если смогу договориться о невестах для себя и своих сыновей, получу назад Бервик как часть приданого. Что ты думаешь об этом, девочка?

— Граф Энгус наконец удовлетворится, сир, — хмыкнула Арабелла. — На что тогда он будет жаловаться, хотела бы я знать?!

— Уверен, он-то уж найдет повод, — резко вставил граф Босуэлл.

Он был одет в желто-черный полосатый костюм, и Арабелла подумала про себя, что этот стройный юнец ужасно похож на осу.

— Думаю, вы не правы, милорд, — отозвалась она, — скорее, граф будет удивлен, что мирная дипломатия может привести к таким же успешным результатам, как и война, и с гораздо меньшим числом жертв при этом.

И, обратившись к Джемми, спросила:

— Вы напишете королю Генриху, сир?

— Да, девочка, сегодня же, обещаю. Где ты остановилась?

— В доме на Хай-стрит, сир. Я переночую там и наутро отправлюсь домой — Мэгги осталась с кормилицей, а я еще никогда не уезжала от малышки!

— Останься в замке, Арабелла, пока мой секретарь не сделает для тебя копию письма, которое я ему продиктую. Можешь захватить его в Данмор и показать мужу в знак того, что меня не рассердила твоя невинная просьба. Скажи, девочка, ты назвала дочь в честь моей Маргариты?

— Да, милорд, конечно, — просто ответила Арабелла.

Джемми Стюарт молча кивнул и легким взмахом руки дал понять Арабелле, что разрешает удалиться.

Графиня присела перед королем и вышла, не поворачиваясь спиной к его величеству, как и полагалось по этикету. В передней она лицом к лицу столкнулась с принцем За время ее отсутствия он стал еще выше и выглядел взрослым мужчиной, хотя Арабелла знала, что Джейми совсем молод Дерзко оглядывая графиню, принц воскликнул:

— Мадам, как я рад видеть вас при дворе! — И, поклонившись, схватил ее руку и поднес к губам.

— Милорд, — вежливо кивнула она и, к веселому изумлению Джейми, постаралась поскорее высвободить руку.

— Долго ли вы пробудете в Эдинбурге, миледи Данмор? Я тосковал по вам.

Не обратив внимания на комплимент, Арабелла сухо ответила:

— Завтра возвращаюсь домой, милорд.

— Так скоро? — разочарованно спросил принц. — Мой дядя не с вами?

— Муж охотится на волков, наводящих ужас на всю округу Я приехала в Эдинбург по его поручению и, поскольку моя миссия выполнена, завтра покидаю столицу.

— Значит, сегодня ужинаете со мной?

— Конечно, нет.

— Вы не можете отказать мне, тетя. Я — наследник шотландского трона. Оскорбив меня, вы подвергаете опасности свою семью, — тихо напомнил принц.

Арабелла поняла, что оказалась в затруднительном положении Говорит Джейми правду или просто пытается нечестными способами добиться цели? Она терялась в догадках, но все же считала омерзительным использовать высокое положение, чтобы запугать беззащитную женщину!

— Я буду ужинать в зале, со всеми придворными, — решила Арабелла, — и, конечно, не смогу отказать вам, если захотите сидеть рядом.

— Со дня смерти матери при дворе не осталось женщин, напомнил принц. — Поужинаем в моих покоях.

— Но, милорд, вы, конечно, понимаете, что какой бы невинной ни была наша встреча, немедленно поползут слухи, и моя репутация будет запятнана.

Принц рассмеялся:

— Ты можешь пытаться ускользнуть от меня, Арабелла Стюарт, только я не позволю! В замке так тоскливо и одиноко, когда нет ни королевы, ни хорошеньких фрейлин. С утра до вечера либо занятия, либо компания младших братьев и наставников.

Он казался совсем мальчишкой, каким и должен был выглядеть, но подозрительная графиня Данмор заметила лукавые огоньки в глазах принца, хотя он и пытался смотреть на нее с видом оскорбленной невинности. Она было совсем растерялась, но выручил граф Энгус.

— Милорд, — облегченно вздохнула Арабелла, — принц дает сегодня ужин в своих покоях и, конечно, приглашает вас. Не так ли, сир?

— Буду рад присоединиться к вам, — с улыбкой ответил Арчибалд Дуглас, прежде чем принц успел открыть рот.

— Пойду велю слугам все приготовить, — пробормотал Джейми, поняв, что потерпел поражение. — Если я когда-нибудь отправлюсь на войну, тетя, — добавил он, — от всей души надеюсь иметь тебя в союзниках. — И, поклонившись, удалился.

Граф Энгус ухмыльнулся:

— Мадам, вы, должно быть, отчаянно нуждались в помощи? — Он взял ее под руку и повел из приемной. — Храбрый парнишка наш принц!

— Он коварный развратный мальчишка и заслуживает хорошей трепки! — воскликнула взбешенная Арабелла. — Не постеснялся откровенно высказать желание затащить меня в свою постель. Как он смеет, милорд! Поверьте, я не поощряла принца и в жизни не изменю мужу и не предам его!

Заметив, что графиня очень расстроена, Арчибалд Дуглас решил не подшучивать над ней и заметил:

— Принц по крайней мере настоящий мужчина, не то что отец! Рад это видеть, ибо мы должны думать о том дне, когда он заменит на троне Джеймса III.

— Король сильно отличается от всех, кого я знаю, — согласилась Арабелла, — но не вижу причин вашей столь сильной неприязни к нему, милорд. Как и вы, король предпочитает компанию мужчин. Разница в том, что его друзья не всегда принадлежат к знатным семействам, а вкусы их и пристрастия более утонченны, чем у вас. Вы же почему-то подозреваете, что между королем и его друзьями существуют какие-то неестественные отношения, но все же Джеймс — отец троих детей, а королева Маргарита любила и почитала мужа. Подозреваю, вы мечтаете о том, чтобы при живом отце посадить сына на трон.

Думаю, вы не правы.

Арчибалд Дуглас, не очень-то ценивший ум в женщинах, внезапно ощутил нечто вроде уважения к графине Данмор за прямоту и откровенность. Она могла повлиять на мужа, а Тэвис Стюарт, несомненно, оказал бы большую помощь их делу.

— Мадам, — начал он медленно, тщательно выбирая слова, — я не питаю неприязни к королю, но он слаб, и, как бы ни была велика ваша дружба с ним, вы должны смотреть правде в глаза. В Англии сейчас сильный король. До Генриха Тюдора правители сталкивались с серьезными трудностями. Ричард почти все время едва удерживался на троне. Его старший брат Эдуард страдал не только от постоянных угроз своему положению, но и от семейных неурядиц. А до него — бедный слабоумный Генрих Ланкастер был пешкой в руках лордов и марионеткой своей честолюбивой жены. Но сейчас, Арабелла Стюарт, сейчас в Англии правит Генрих Тюдор, а у йоркистов никого нет, кроме юного графа, заключенного в Тауэре, и претендента-самозванца.

— Но ведь есть еще сыновья короля Эдуарда, Эдуард и Ричард, — слабо возразила Арабелла.

— Бедные мальчики, несомненно, погибли, мадам, если не от руки вашего дяди, то уж наверняка от руки Генриха Тюдора, Он не потерпит такой серьезной угрозы своему царствованию.

Нет, Генрих Тюдор останется королем, пока жив. Теперь и Шотландии нужен сильный монарх.

— Может, вы и правы, милорд, а может, и нет, — вздохнула графиня. — Ведь король помазан на царство, и не нам, простым смертным, оспаривать волю Божью. Король будет править, пока Господь допустит. Думать иначе — значит замышлять предательство, милорд.

— Божественное право, — улыбнулся Энгус. — Да, король правит по воле Божьей, но иногда мы, простые смертные, должны немного помочь Господу, мадам.

Арабелла, сама не желая того, рассмеялась.

— Милорд! — воскликнула она. — Вы неисправимы, но хуже всего, что вы отказываетесь признать свою не правоту. Все же не буду спорить, поскольку вы сегодня выручили меня. Можете восхищаться мужскими доблестями принца, но не верю, что хотите видеть жену друга обесчещенной.

Теперь Арчибалд Дуглас, в свою очередь, громко рассмеялся:

— Мадам, вам невозможно возражать. Юный Джейми, должно быть, очень расстроился, когда понял, что задуманное свидание превратилось в ужин для троих.

— Хотите сказать, он даже не накормил бы меня? — возмутилась Арабелла.

— Зачем готовить ужин, когда не намереваешься его есть? — ухмыльнулся Энгус. — Джейми не любит зря тратить деньги, хотя, если захочет, может быть щедрым.

Арабелла неожиданно хихикнула.

— О, милорд, — еле выговорила она, глядя в голубые глаза Арчибалда Дугласа, — теперь вижу, почему муж не любит никуда меня отпускать одну. Принц — коварная лиса, но я, очевидно, всего-навсего глупый ягненок!

Арчибалд Дуглас покачал головой.

— Это правда, — согласился он, — и все же я видел, как в гневе вы мгновенно превращаетесь в разъяренную волчицу. Но никакая ярость не спасет от принца королевской крови.

— Умоляю, не оставляйте меня наедине с Джейми! — неожиданно посерьезнев, попросила Арабелла. — Я не могу покориться ему, но боюсь и оскорбить его и тем самым нажить себе врага. Знаю, в один прекрасный день принц станет королем, но это не дает ему права принуждать женщину стать его любовницей!

— Именно отказ и делает вас столь соблазнительной, мадам, — заметил граф Энгус. — Я помогу вам, обещаю и даю слово, ибо в противном случае не смог бы глядеть в глаза вашему мужу — ведь он, как и я, знает, что принц желает вас. Почему вы приехали в Эдинбург одна?

Арабелла объяснила графу причину своего появления в столице, и тот понимающе кивнул:

— Вы были правы, что взяли дело в свои руки, мадам. Тэвис Стюарт — хороший человек, но слишком любит брата. Если правильно воспитаете Мэгги, она всегда будет предана Стюартам, даже живя в Англии и став женой англичанина.

— Главное, пусть будет верной Грейферу и его людям, — спокойно ответила Арабелла. — В этом долг и обязанность моей дочери. Политика и война — дело мужское, милорд. Женщины должны хранить домашний очаг.

— Но иногда женщины тоже занимаются политикой, мадам, — заметил граф Энгус.

— Как же? — недоуменно спросила Арабелла.

— Когда жена воздействует на мужа с той или другой целью, она невольно становится участницей его дел, не так ли?

— Совершенно верно, милорд, — призналась Арабелла, хотя не верю в благотворное влияние женщины в подобных вещах. Христианский долг женщины — направлять мужа в делах, в которых она разбирается.

— Женский ум — предательская трясина, мадам, — пошутил граф Энгус. — Горе человеку, который попытается понять его.

Графиня Данмор и Арчибалд Дуглас провели час в разговорах на различные темы. Она неожиданно почувствовала уважение к Энгусу, а тот, в свою очередь, признал, что Арабелла не только красива и очаровательна, но и умна, несмотря на юность и неопытность. Когда наконец присланный за ними паж объявил, что принц готов принять гостей, оба последовали за мальчиком, рука об руку, не обращая внимания на любопытные и завистливые взгляды придворных.

Принц тепло приветствовал их и извинился за скромное меню.

— Не было времени приготовить что-нибудь получше, — пояснил он.

— В таком случае лучше приглашать на ужин заранее, подшутила Арабелла.

— Мадам, когда я смотрю на вас, все мысли о еде вылетают у меня из головы, — лукаво парировал принц Джейми.

— Значит, Джейми Стюарт, следовало пригласить не меня, а леди Сорчу Мортон, — бросила Арабелла, осмелев от присутствия графа Энгуса.

Оба джентльмена разразились смехом.

— Ну, как моя кузина, парень? — еле выговорил Энгус.

— Не могу ответить, наше знакомство было совсем коротким. Репертуар Сорчи не отличается изысканностью и разнообразием, несмотря на многолетний опыт. Сейчас она, по-моему, приютила какого-то богатого торговца.

Энгус кивнул:

— Ей нужен муж, и к тому же состоятельный — дама очень расточительна. У дворян ее ранга просто нет таких денег, чтобы удовлетворить ее прихоти.

— Она даже не понимает, как выгодно ублажать будущего короля, — ухмыльнулся принц, блестя синими глазами.

Ужин и вправду оказался совсем простым — ведь в замке не было хозяйки: жареный каплун, оленина, пирог с зайчатиной, лососина, сваренная в белом вине, сыр, хлеб и блюдо с яблоками. Подали также крепкое бургундское вино. Но тут появился маленький паж.

— Король просит к себе графа Энгуса, — пропищал он.

— Тогда я должна возвратиться в зал, — поспешно сказала Арабелла, — наверняка секретарь уже успел приготовить копию письма.

— Вы останетесь, мадам, — велел принц, схватив ее за руку, и, повернувшись к Арчибалду Дугласу, добавил:

— А вы, милорд, можете идти.

Граф Энгус бросил на графиню сочувственный взгляд, говоривший, однако, что помочь ей он не в силах — противоречить наследному принцу было не принято. Он встал, поклонился Джеймсу и графине Данмор и удалился.

Как только за графом закрылась дверь, принц поднял руку Арабеллы к губам и нежно поцеловал внутреннюю сторону запястья.

— Наконец-то, милая, мы с тобой наедине, — прошептал он, обжигая Арабеллу взглядом.

— Если вы коснетесь меня, Джейми Стюарт, я закричу, — предупредила Арабелла, вырывая руку.

— Что во мне, мадам, вызывает в вас такое отвращение?! — в отчаянии воскликнул принц.

— Сначала ответьте, милорд, чего вы хотите от меня? — парировала Арабелла.

У Джейми хватило совести покраснеть.

— Думаю, мадам, вы и сами это знаете, — пробормотал он наконец.

— Вы желаете затащить меня в постель и сделать своей любовницей, — откровенно выпалила графиня. — Ну так вот, милорд, а я этого не хочу, потому что люблю мужа, и ваши приставания мне неприятны. Не собираюсь обесчестить доброе имя Тэвиса, и вы знаете это, я ведь с самого начала ничего не скрывала. Не понимаю, почему вы продолжаете меня преследовать?

— Вы очень дерзки, мадам, — сухо заметил принц.

— Если вынудите меня подчиниться вашей воле, Джейми Стюарт, это будет насилием, и мне придется немедленно отправиться к мужу и во всем ему признаться. Как думаете, что сделает Тэвис Стюарт, когда узнает, что вы затащили его жену в постель и взяли силой?

Принц встал и, обойдя вокруг стола, остановился за спиной Арабеллы и положил руки на ее едва прикрытые бархатом плечи, — Никогда не встречал женщин, подобных вам, Арабелла, тихо сказал он и, нагнувшись, припал долгим поцелуем к ее шее; пальцы скользнули за вырез платья и сжали упругую грудь, лаская мгновенно затвердевший сосок. — Ты так нежна и сладостна, любовь моя, — прошептал он, Арабелла замерла и не шевелилась, терпеливо пережидая.

— Скольких мужчин ты знала, любимая? Только мужа и никого больше, готов поклясться. Я молод, но, поверь, считаюсь лучшим любовником во всей Шотландии. Позволь мне любить тебя, Арабелла Стюарт! Позволь любить тебя!

— Никогда я не предам Тэвиса по доброй воле, Джейми Стюарт, — холодно ответила Арабелла. — Немедленно убери руку! Я ухожу, и попробуй только остановить меня! Закричу так, что стены этого замка обрушатся!

Наглое поведение принца словно придало ей сил сопротивляться.

Джеймс нерешительно подчинился, графиня вскочила, сердито оправляя юбки.

— Когда-нибудь тебе что-нибудь потребуется от меня, дорогая, — мягко сказал он, снова целуя ее в шею. — У любого человека найдется, о чем попросить короля. И прежде чем придешь ко мне, Арабелла Стюарт, помни, какова будет плата, ибо милости короля не даются даром.

— Вы еще не король, и молю Бога, чтобы не стали им, пока не поймете: нельзя иметь все только потому, что ты наследник трона, — отрезала графиня Данмор.

— Не могу дождаться, когда увижу тебя в своей постели, Арабелла Стюарт, — хмыкнул принц. — Люблю острые блюда и не могу ими насытиться. Должно быть, дядя очень счастлив с тобой.

По пути домой Арабелла все время мучилась мыслью, стоит ли рассказать обо всем Тэвису или нет, но решила для сохранения мира в семье сказать только, что ужинала вместе с графом Энгусом в покоях принца.

Выйдя тогда от Джейми, она столкнулась с Арчибалдом, который сообщил, что присланный за ним паж исчез, как только Энгус направился в зал, где и обнаружил, что король вовсе не звал его. Все это оказалось проделками принца, желавшего остаться наедине с Арабеллой. Поняв это, Арчибалд Энгус поспешно вернулся, чтобы спасти графиню Данмор.

— Я должен был понять, что вы не нуждаетесь в помощи, — усмехнулся он, объясняя хитрую уловку принца.

— О, милорд, вы действительно были мне очень нужны, — ответила Арабелла. — Я была в ужасе и не знала, как выйти из этого положения, пока принц не распустил руки. Я так обозлилась, что он был вынужден отпустить меня.

— Не думаю, что женщины обычно сердятся на Джейми Стюарта. Только когда он им отказывает, — хмыкнул Энгус, а графиня засмеялась.

— Он так безобразно настойчив, — проворчала Арабелла.

— Когда-нибудь из него выйдет настоящий король, — ответил граф.

Арабелла облегченно вздохнула, завидев башни замка Данмор. Она отсутствовала уже несколько дней и очень скучала по дочери. Но сначала нужно было объясниться с мужем, который, несомненно, очень на нее сердит.

Графиня Данмор смело вошла в парадный зал замка и оказалась лицом к лицу с Тэвисом Стюартом.

— Ну, мадам, добились вы от брата того, что хотели? — строго спросил он.

— Да, — кивнула графиня, протягивая ему свиток.

Граф Данмор быстро пробежал глазами копию письма.

— Клянусь Богом, моя маленькая строптивица, ты и в самом деле побудила Джемми действовать. Но это не означает, однако, что ты добудешь свой бесценный Грейфер для Мэгги.

— Ты понимаешь это, правда?

— Добуду, Тэвис, клянусь! Это было моим приданым, а теперь приданое Мэгги. Не позволю Джасперу Кину и его своре заполучить Грейфер! Уж лучше камня на камне не оставлю от крепости!

И, неожиданно бросившись в объятия мужу, воскликнула:

— Ох, как хорошо вновь оказаться дома, милорд!

— Что за упрямая девчонка, — пробормотал Тэвис, подхватив ее на руки.

— Милорд! — взвизгнула она. — Я еще не видела Мэгги.

— Увидишь утром, — ответил он и понес жену наверх.

— Вы скучали по мне, милорд? — тихо спросила Арабелла, чуть прикусив ему мочку уха.

— Колдунья, — вырвалось у Тэвиса.

— Поймал волка?

Острые зубки врезались в нежную плоть, — Да, любовь моя! Да!

— И признаешь, что был не прав, а я права насчет поездки к королю?

— Только если согласишься, что ты непокорная, строптивая негодница! — пошутил Тэвис, пинком распахивая дверь в ее покои и направляясь в спальню.

— Вон! — велел он Флоре, ожидавшей хозяйку, и, бросив Арабеллу на постель, лег на нее.

— Теперь, мадам, я хочу получить приветственный поцелуй! — прошептал он, накрыв ртом ее губы.

Арабелла, удовлетворенно промурлыкав что-то, чувственно потянулась и обвила руками шею мужа.

Прерывистый вздох вырвался из ее груди, когда муж осыпал нежную шею страстными поцелуями. Гибкие пальцы мгновенно расправились с лентами и завязками, и корсаж полетел на пол. Нетерпеливые руки разорвали тонкую сорочку. Тэвис зарылся лицом в ложбинку между грудями. Арабелла выгнулась навстречу теплым губам так, чтобы они смогли дотянуться до нежных душистых холмиков.

— Милая, милая, — простонал он, приподнимая ее юбки, неторопливо лаская шелковистую кожу бедер, и нашел наконец пульсирующую сердцевину ее страстного желания.

Губы их вновь встретились, и Тэвис, нетерпеливо задрав ее юбки до талии, чуть приподнялся.

— Взгляни на меня, моя горячая строптивица, — почти прорычал он. — Взгляни на меня!

Светло-зеленые глаза Арабеллы широко открылись, встретившись с темно-зелеными глазами мужа. Взгляды их скрестились, и Арабелла не закрыла глаз, когда Тэвис одним толчком вошел в нее глубоко-глубоко, пронзив, казалось, насквозь.

Она вздохнула и улыбнулась, услышав ответный стон мужа.

— Скажи, что любишь меня, Тэвис Стюарт, — тихо попросила она.

— Люблю тебя, Арабелла Стюарт, — ответил Тэвис, нежно улыбаясь. — Люблю, родная, и ты знаешь это.

— Знаю, — прошептала она, и глаза медленно закрылись: наслаждение окутало ее пушистым облаком.

— Ах, упрямица моя, — простонал он, лихорадочно доводя себя и ее до вершины блаженства.

Когда все было кончено, боясь, что раздавит ее своей тяжестью, он откатился в сторону и, заключив жену в объятия, осыпал ее лицо поцелуями.

Арабелла счастливо вздохнула.

— Так всегда бывает между мужем и женой? — спросила она.

Подумав немного, граф ответил:

— Нет, любимая, как это ни печально. Но ведь мы не просто муж и жена, мы любовники, малышка, и в этом вся разница.

— Значит, для каждой женщины это бывает по-своему? — допытывалась Арабелла.

— Да.

— Почему?

— Моя страсть к тебе обостряется любовью, — медленно начал граф, выбирая слова. — Но есть женщины, которые разжигают в мужчине только животные инстинкты, так что он желает утолить их и ничего больше. То же самое верно и для некоторых женщин. Им нужно от мужчины только одно — чтобы тот был искусным в любви. Не больше. Но у нас все по-другому, потому что я не только люблю тебя всем сердцем, но и желаю, и хочу иметь от тебя детей. Понимаешь?

— Но ведь мужчины имеют детей и от женщин, которых не любят, разве не так, милорд?

— Бывает, любимая.

— И у вас есть дети, милорд?

— Я был осторожнее других, — честно признался Тэвис Стюарт, — но все же ты знаешь, что у меня в окрестных деревнях есть трое побочных детей. Два мальчика и одна девочка.

— Вы видитесь с ними, милорд?

— Когда бываю по соседству. Я признаю всех и даю деньги на их содержание, — объяснил граф.

— Ты такой хороший, — обманчиво-нежно промурлыкала Арабелла.

Перекатившись на живот, она приподнялась, улыбнулась мужу и, неожиданно вцепившись в темные волосы, дернула изо всех сил.

— Больше никаких деревенских девушек, милорд, если не хотите остаться лысым! — прошипела она, еще раз дернув его за, волосы, чтобы подчеркнуть серьезность своей угрозы.

— Ой! — завопил Тэвис Стюарт от непритворной боли.

— Повторяю, милорд, — никаких девушек! — потребовала Арабелла.

— Никаких девушек, — жалобно улыбаясь и лаская ее обнаженные груди, согласился граф. — Как я магу хотеть других, когда у меня есть ты?!

Нежность кожи и мгновенно затвердевшие под пальцами соски вновь пробудили желание в Тэвисе. Чувствуя, как колотится сердце, он схватил жену за талию и, опрокинув на спину, стянул с нее юбки. Обнаженная, если не считать чулок с подвязками из лент, Арабелла выглядела так соблазнительно!

— Огонь погас, — тихо сказала она, — и в спальне холодно, милорд.

Граф встал и, подойдя к камину, раздул огонь. Потом, сняв рубашку и килт, вернулся к жене.

— Я согрею тебя, любимая, — прошептал он;

Арабелла протянула мужу руки.

— Иди ко мне, — проворковала она. — Ты еще как следует не поздравил меня с возвращением.

Граф Данмор, восхищенно улыбнувшись, поспешил исполнить просьбу жены. Глава 13

Папа Иннокентий удовлетворил прошение короля Шотландии Джеймса III относительно Колдингхэмского аббатства. В конце концов, разве не король Джеймс разыскивал по всей стране и посылал обучаться за границу лучших музыкантов? Разве не он поощрял церкви к созданию хоров, возносивших хвалу Господу во время служб? Папа, зная обо всем этом, о благочестии короля и усопшей королевы Маргариты, решил благосклонно отнестись к просьбе.

— Король также попросил у папы разрешения на право самому выбирать кандидатов для духовных академий и распоряжаться отпущенными на это средствами. Знатные дворяне больше не могли использовать власть церкви в своих целях.

Папа согласился и на это.

И неожиданно, словно искусный игрок в шахматы, король взял власть в свои руки, а придворным это, естественно, не понравилось. Однако несмотря на все жалобы, нерешительный Джеймс Стюарт был для них удобнее, ибо это давало нужный предлог во всем поступать против его желаний… Новый Джеймс пришелся не по вкусу лордам, поскольку угрожал их власти в вопросах, которые, они считали, имеют право решать сами. Однако парламент, возможно, впервые за все время правления, безоговорочно поддержал короля — несколько знатных лордов, священники и, конечно, третье сословие.

Представители растущего среднего класса и бедняков были очень рады видеть короля решительным, энергичным, пытающимся наконец привести дела страны в порядок. Слишком много они выстрадали от власти знатных дворян.

Пытаясь помочь королю, парламент принял акт об оскорблении его величества в связи с переходом Колдингхэмского аббатства во владение Джеймса III. Граф Хоум, его брат, смещенный с должности приора Колдингхэма, и их родственник Патрик Хэпберн, лорд Хейлс, неожиданно покинули столицу и двор.

Джеймс III послал герольда в замок Хоум с настойчивым требованием немедленно вернуться. Но Хоумы презирали парламент, а посланец короля, по его словам, едва не лишился головы. Братья Хоумы разорвали королевский приказ, отодрали гонца за уши, сорвали с него плащ с гербом Джеймса III и выгнали вон.

— Война начнется еще весной, — предсказал граф Энгус Тэвису Стюарту. — Хоум не согласится с этим решением, а Джемми зашел слишком далеко, чтобы уступить. У нас скоро не останется выбора — придется принять чью-то сторону. Король уже отослал принца в Стерлинг.

— Джейми? — спросил граф Данмор.

— Да. Ормонд и маленький Джон остались о отцом, но Джейми отослали с приказом не выходить за ворота замка. Единственное, что ему позволяют, — гулять по крепостному валу да забавляться соколами, — ответил Арчибалд Дуглас.

— Бедный парень, — посочувствовал Тэвис. — Он становится таким раздражительным, когда нельзя подолгу ездить верхом! — И, пронзительно взглянув на графа Энгуса, спросил:

— А что будешь делать ты. Арчи? Чью сторону примешь?

— Как и ты, Тэвис, собираюсь выждать, посмотрю, что будет. Обвинение в предательстве — вещь страшная.

Арабелла, сидевшая с мужчинами за главным столом, была сегодня странно молчалива, хотя обычно всегда была готова высказать собственное мнение. Мысленно оценив ситуацию, она решила, что, хотя у короля много недостатков, он все же хороший человек и не должен подвергаться угрозам со стороны дворянства из-за того, что действует в интересах Шотландии, а не потакает знати. Мысль о гражданской войне пугала Арабеллу — ведь когда-то в стычке был убит ее отец. Неужели теперь она может потерять и мужа?

В конце января граф Хоум вместе с лордами Лайлом, Греем и Хэпберном из Хейлса прибыли в замок Стерлинг во главе большого войска. Лорд Хоум при всем том, что злился на короля за Колдингхэмское аббатство, был порядочным человеком, известным своей честностью и храбростью. Принц радушно принял его, или по крайней мере так казалось окружающим.

Мастер Джон Шоу, комендант замка, впустил графа и его свиту, невзирая на строгий приказ короля не открывать ворота никому, кроме королевских гонцов. Мастер Шоу не был мятежником. Очарованный манерами графа Хоума, обладавшего к тому же огромной силой убеждения, он забыл о том, что придется держать ответ перед Джеймсом III за исчезновение принца Джейми.

Несколько часов спустя наследник, одетый в костюм алого цвета, покинул замок Стерлинг во главе большого войска. Позади него ехали граф Хоум, лорды Хейлс, Лайл и Грей. Когда они выезжали из ворот, стража замка и солдаты разразились приветственными криками. Маленькая девочка, известная даром предвидения, дочь одного из стражников, крикнула вслед принцу на кельтском языке:

— Благословение тебе, о король!

Юный Джейми Стюарт не остановился и ничем не показал, что слышит ее слова. Но люди, стоявшие рядом с ребенком, были потрясены.

Принц и его сторонники отправились во дворец Линлитгоу, который объявили своей штаб-квартирой, и стали выжидать, но ничего не произошло. Шотландские лорды пытались оценить обстановку, и неожиданно многие поняли, что, хотя Джеймс III им не подходит, принц все же молод — слишком молод, чтобы править. Джейми Стюарт и его союзники продолжали ждать тех, кто так и не пришел, а король в это время отправился в Абердин, желая убедиться в лояльности лордов на севере и внешне полностью игнорируя предательское поведение старшего сына и наследника.

Февраль выдался серым и ненастным, снегопады сменялись оттепелями, так что дороги превращались в грязное месиво. До замка Данмор дошла весть о болезни принца.

— Так всегда бывает, — объяснил граф жене. — Когда дела у Джейми идут хорошо, он здоров как бык, но случись что-нибудь неладное — он тут же начинает страдать от поноса и болей в голове, шее и мышцах.

— Это его совесть мучит, — отозвалась Арабелла без всякого сочувствия к больному. — Подумать только, связаться с врагами собственного отца, мятежниками, предателями! Я хотела бы, чтобы ты отправился к нему и все высказал, но, конечно, это невозможно.

— Нет, милая, — согласился граф. — Если я покажусь в Линлитгоу, найдутся такие, которые скажут, что я поддерживаю племянника и выступаю против брата.

В марте погода немного улучшилась, а вместе с ней и здоровье принца. Самым большим сюрпризом для него оказалось прибытие под его знамена графа Энгуса, а потом и графа Аржила. Короли Англии и Франции, однако, в своих посланиях упрекали принца Джеймса за то, что тот поднял мятеж против собственного отца. Король в сопровождении верных ему северных лордов и их армий остановился лагерем в пяти милях от Линлитгоу, под Фирт-ов-Форт.

Произошло сражение. Армию принца вел в бой граф Энгус, тогда как граф Хоум, к своему величайшему раздражению, был принужден остаться в Линлитгоу и охранять наследника. В результате было заключено перемирие, и по договору король обязывался передать всю власть старшему сыну, который должен был считаться регентом до достижения совершеннолетия, когда Джеймс III отречется от престола в его пользу.

Соглашение, засвидетельствованное восемью лордами, по четыре человека от каждой стороны, было подписано и заверено печатью, но король, прибыв в Эдинбург, объявил его незаконным и сказал, что будет сражаться с сыном, прежде чем у него отберут королевство.

Граф Данмор объявил о поддержке племянника, хоть и нерешительно.

— Как ты можешь выступать против брата?! — рассердилась Арабелла.

— Джемми не достоин больше моей помощи, — мрачно ответил Тэвис Стюарт. — Он мог и не подписывать это соглашение с Джейми, но раз сделал это, был обязан сдержать слово.

Ради Бога, Арабелла, ведь он король! Если король не может оставаться верным клятве, тогда что должна ожидать страна от подобного правителя? Он потерял доверие народа.

— Но Джеймс — твой брат! — яростно взорвалась Арабелла. — И кроме того — избранный Богом король Шотландии. Когда ты восстаешь против брата, то совершаешь не только Каинов грех, но и противишься Господней воле.

— Не останусь сторонником человека, который не держит слова, — упрямо повторил Тэвис Стюарт.

— А я не собираюсь поддерживать мятежников, — вспылила Арабелла.

— Я говорю от имени Стюартов из Данмора! — заявил граф.

— Но не от моего, милорд.

— Согласен, — кивнул граф, — поскольку никто из знающих тебя, Арабелла Стюарт, не станет утверждать, будто у тебя нет собственного мнения.

Графиня Данмор дотянулась до ближайшего тяжелого предмета, серебряного подсвечника, и метко, как всегда, швырнула его прямо в мужа. Но тот после почти трехлетней жизни с женщиной, которую называл «своей маленькой английской злючкой», приобрел достаточную ловкость, чтобы вовремя уклониться.

Принц разослал по Шотландии гонцов с известием о ссоре с низложенным королем и пригласил союзников присоединиться к нему. Тэвис Стюарт уехал из Данмора, взяв с собой тысячу всадников. Это не считалось большим войском, поскольку могущественные северные лорды и их союзники могли легко созвать под свои знамена до тридцати тысяч членов своих кленов, но сторонники принца считали политически важным то, что граф Данмор поддерживает племянника, а не любимого сводного брата.

Однако все знали, что графиня Данмор встала на сторону короля и жестоко рассорилась при всех с мужем перед его отъездом. Никто не согласился с ней, потому что даже отчим графа и его сводные братья отправились на помощь принцу Джеймсу.

Одиннадцатого июля, в год 1488 — й от Рождества Христова, войска принца одержали победу в сражении при Саунчиберне.

Но одна тень омрачила триумф нового короля: Джеймс III, которого советники убедили покинуть поле брани, когда стало ясно, что битва проиграна, был найден убитым у мельницы в Бэннокберне. В груди и животе было пять ножевых ран, каждая из которых могла оказаться смертельной. Король был похоронен поспешно, но с почестями.

Двадцать пятого июля король Джеймс IV был коронован в Сконе. Шотландцы торопились, боясь, что английский король может отважиться на вторжение. Младшие братья нового короля, второй Джеймс, ставший герцогом Россом, и маленький Джон были привезены в столицу, чтобы какой-нибудь предатель не смог использовать их в борьбе за престол. Вероятность этого была велика — шотландские лорды вновь затеяли грызню между собой уже во время коронации.

Парламент, который назначил бы новых чиновников, еще не был созван. Графы и остальные дворяне боролись за места, как драчливые дети. Граф Энгус, ставший регентом нового короля, оскорбился надменным поведением лорда Хоума, который считал, что, поскольку именно он увез принца из Стерлинга, он должен стать выше графа Энгуса. Хоум успел также поссориться с братом, приором Колдингхэма, а граф Аржил не разговаривал с лордом Греем, хотя никто не знал почему. По крайней мере треть шотландской знати не появилась в Сконе, как, впрочем, и многие епископы. Молодой король, пытаясь придать коронации хоть видимость какого-то достоинства, во время помазания велел удалиться из сконской часовни всем, кроме младших братьев. Лорды, однако, шумно толкались у входа, вытягивая шеи и пытаясь увидеть церемонию, громко выражая свое недовольство по поводу изгнания.

Потом в парадном зале Скона Джеймс IV принимал присягу на верность от шотландских лордов, могущественных и мелких. Король был весь в черном. Ветерок, врывавшийся в открытые окна, шевелил знамена кланов над головой короля.

Когда граф Данмор, подошедший последним, принес свою клятву племяннику, молодой король, подняв дядю с колен, объявил:

— Благодарю тебя, Тэвис Стюарт, за верность и поддержку моего дела. Я знаю, как сильно ты любил моего отца.

— Ты тоже любил его, мальчик, — ответил граф. — Во всем этом нет твоей вины, но послушай меня, постарайся немедленно утвердить свою власть над этой сворой диких псов, иначе окажешься в положении отца. Правда, может, все не так ух плохо. Джемми был суровым человеком, а ты унаследовал обаяние и доброту матери. Только будь сильным, малыш.

— Я последую твоему совету, дядя, — кивнул принц, — ибо это честный совет любящего человека. — Но тут его синие глаза блеснули. — Я слышал, графиня не согласна с тобой.

Покраснев, граф Данмор пробормотал:

— Вы ведь знаете, у Арабеллы на все есть собственное мнение, ваше величество. Видимо, я не могу усмирить ее.

— Возможно, не стоит делать этого, дядя. Мне твоя жена нравится такой, какая она есть, и думаю, тебе тоже. Если изменишь Арабеллу, она не будет той, которую ты любишь!

Тэвис Стюарт хмыкнул:

— Да, ты прав, племянник. — И, поколебавшись, добавил:

— Еще один совет, Джейми Стюарт. Ты намереваешься лишить Рэмзи титула, не так ли?

Король кивнул.

— Отдай графство Босуэлла Патрику Хэпберну. Хоум — хороший человек, но всегда хочет показаться выше и значительнее, чем есть на самом деле, и в данный момент чванится и кичится своим положением. Хэпберн прекрасно будет его уравновешивать, а поскольку они в родстве, значит, и распрей лишних не будет. Кроме того, Хэпберн заслужил титул графа. Он истинный приграничный лорд и хороший боец.

Король облегченно улыбнулся:

— Ты избавил меня от большой беды, дядя, потому что я не знал, кому передать титул, но ты прав. Именно Патрик Хэпберн подходит как нельзя лучше.

— Ты быстро оцениваешь ситуацию, Джейми, — одобрительно кивнул граф. — Хорошее качество. Жаль, что твой отец им не обладал! Удалось ли тебе узнать, кто был виновником его смерти?

По лицу юного короля прошла тень.

— Нет, дядя. Ты ведь знаешь, каким плохим наездником был отец. Он либо упал, либо был сброшен серым жеребцом, когда проезжал мимо Битонской мельницы в Бэннокберне, но сознания не потерял и послал жену мельника за священником.

Она привела какого-то человека, объявившего себя монахом, который попросил оставить его наедине с умирающим, чтобы тот мог исповедаться. Когда через некоторое время мельник с женой вошли в комнату, где лежал король, они обнаружили, что он заколот, а «священник» исчез.

— Не могли ли мельник с женой участвовать в заговоре? — допытывался граф.

— Нет, дядя. Их допросили с пристрастием, бедные люди были смертельно напуганы и тряслись от ужаса. Клянусь Богом, дядя, я чувствую себя виновным в его смерти! — горестно пробормотал юный король.

— Но убийца не был найден, не так ли?

Король покачал головой.

— Да будет так, — решил граф Данмор. — Ты должен думать о своей жизни и делах страны, Джейми.

— А тебе все равно? — с горечью спросил Джеймс. — Ведь он был твоим братом!

— Ты не прав, Джейми, мне очень больно, но брат мой скончался, и ничто не сможет его вернуть. Найди мы убийцу, я прикончил бы его собственными руками, но ты не должен мучить себя — лучше оставить все как есть и идти своим путем, парень. Твой отец упокоился рядом с королевой Маргаритой в Кэмбускеннете, а ты — король Шотландии. Для этой судьбы ты был рожден! Теперь царствуй!

После коронации граф Данмор отправился домой и, несмотря на все события, произошедшие за последние несколько недель, обнаружил, что графиня ничуть не смягчилась по отношению к новому королю и, как всегда, ее главным образом беспокоило возвращение Грейфера.

— Ты не спросил Джейми, может, он успел получить ответ короля Генриха насчет моей просьбы?

В этот день Арабелла выглядела особенно соблазнительно — с длинными волосами, заплетенными в толстую косу, в простом платье из бледно-голубого шелка.

Жадно впиваясь в жену глазами, граф вспомнил, как тосковал по ней. От Арабеллы исходил слабый запах вереска, ее любимых духов, нежная гладкая кожа была чуть влажной.

Обняв и поцеловав жену, граф попытался пошутить:

— Видишь ли, любимая, за всей этой суматохой — сражением, похоронами, коронацией — просто времени не было вспомнить о твоем Грейфере.

— Но ты поговоришь с племянником? — настаивала Арабелла.

— Попытаюсь, девочка, — честно признался граф, — но у Джейми и без того много забот, ему еще нужно укрепиться на троне. Необходимо успокоить недовольных и раздать должности и звания, завоевать доверие Франции и Англии. Твоя беда — наименьшая из всех переживаний Джеймса.

Графиня открыла было рот, но тут же закрыла его. Тысячу раз они уже спорили об этом, но по-прежнему не могли прийти к согласию.

Грейфер для нее был важнее всего на свете, а для Тэвиса на первом месте было все что угодно, кроме наследства жены. Арабелла отправилась к королю Джеймсу III за помощью, но теперь, возможно, придется ехать и к новому королю — ведь у мужа был Данмор, и Грейфер для него значения не имел. Он, наверное, будет рад, если Мэгги выйдет замуж за отпрыска семейства Хоумов, Дугласов или Хэпбернов.

— Ты опять что-то замышляешь! — полушутя сказал граф.

— Да, — призналась Арабелла.

— В таком состоянии ты способна на все что угодно.

— Не думаю, — рассмеялась Арабелла.

— Пойдем в спальню, — прошептал он.

— Как, милорд?! — с притворным ужасом охнула она. — Средь бела дня?

Тэвис выглянул в окно.

— Еще час до заката остался, — согласился он.

В комнатах слишком душно, милорд Я придумала кое что получше, — предложила Арабелла — Неужели?

— Да, милорд, — таинственно протянула она и, взяв его за руку, повела через подвесной мост — Я обнаружила это место, когда гуляла с Мэгги. У бедняжки зубки резались, а от жары ей только хуже становилось. Твоя мать посоветовала втирать ей в десны растертую гвоздику, и это, конечно, помогло, но не совсем. Самое главное было отвлечь малышку от боли. — пояснила Арабелла. — Мы долго гуляли, и недавно я нашла маленький ручеек, протекающий через рощицу за лугом Деревья скрывают нас, так что из замка не видно, когда мы купаемся.

— Ты умеешь плавать? — удивился граф.

— Да. Отец научил, когда я была маленькой.

Не прекращая говорить, Арабелла начала расшнуровывать платье.

— Наша дочь любит воду и резвится в ней, как лягушонок.

Скинув корсаж, она аккуратно положила его на траву под деревьями.

— Дно ручья песчаное, и здесь не слишком глубоко. Я никогда не выпускаю Мэгги из рук, хотя она громко кричит. Думаю, позволь я, она тут же уплыла бы.

Длинные юбки графини упали на землю. На Арабелле не было чулок, и, отбросив туфельки, она осталась в одной сорочке. Лукаво глядя на мужа, она нежно спросила:

— Не хочешь искупаться со мной, Тэвис? Или не умеешь плавать?

Скинув сорочку, графиня швырнула ее на ворох одежды.

— Ох, как я люблю, когда теплый ветерок обвевает все тело! — бесхитростно воскликнула она.

Граф думал раньше, что жена его уже ничем не сможет удивить, но ошибся. Перед ним была новая Арабелла, какой он никогда не видел раньше, — лукавая лесная фея с упругими торчащими грудками, округлыми ягодицами и кокетливо покачивающимися бедрами, блеснувшими перед взором Тэвиса, когда она, осторожно ступая по песку, вошла в воду. Кровь бросилась в лицо графу, непреодолимое желание владеть этой женщиной зажглось в душе: жена не имеет права выглядеть так соблазнительно!

Арабелла повернула голову к мужу: вода мягко лизала ее бедра.

— Идите, милорд, — тихо повторила она, закручивая на голове толстую косу, кончик которой был уже мокрым, и, смеясь, начала плескаться в воде.

Граф не знал, как войти в ручей, не обнаружив силу своего желания. Орудие его страсти затвердело и поднялось под килтом. Нагнувшись, он снял туфли, чулки и медленно расстегнул рубашку. Он держался спиной к жене, не подозревая, что она восхищается мускулистым торсом и широкими плечами мужа.

— Почему ты такой медлительный? — пошутила Арабелла.

Граф Данмор отбросил килт и повернулся к ней лицом.

Арабелла, охнув, громко засмеялась.

— Мадам, — проскрежетал граф, — я не позволю издеваться надо мной!

И решительно ступил в холодную воду. Но Арабелла, озорно плеснув ему в лицо, взвизгнула от притворного страха и попыталась увернуться.

— Поймайте меня, если можете, мой резвый муженек! — крикнула она, торопясь переплыть на другой берег ручья.

Но он с шумным плеском поспешил за ней, одним ловким броском схватил Арабеллу и, прижав к груди извивающееся тело обжег губы страстным поцелуем, длившимся, казалось, вечность Наконец граф пробормотал:

— Мадам, вы когда-нибудь занимались любовью в воде?

Арабелла не успела ничего ответить — муж, приподняв ее, медленно посадил на пульсирующее от нетерпеливого желания копье. Тонкие руки обвились вокруг его шеи, мокрое тело прижалось к нему.

— О, ты злой, нехороший человек, Тэвис Стюарт, нельзя же так издеваться над женщиной, — простонала она; розовые холодные холмики терлись о мускулистую грудь, возбуждая Тэвиса почти до безумия.

Широкая ладонь сжала упругие ягодицы; ноги Арабеллы судорожно стиснули его талию.

— Ах, любовь моя, — вырвалось у Тэвиса, — я так скучал по тебе. И нашей Мэгги пора иметь младшего брата! Разве ты не обещала сына для Данмора, Арабелла Стюарт?

— Обещала, — согласилась графиня. — Ох, Тэвис, не прекращай этих сладких мук! Не могу вынести этого, не могу.

Она билась в судорогах удовлетворенного желания, золотистая головка на стройной шее самозабвенно откинулась назад, обнажив нежное горло, но тут же опустилась на широкое плечо мужа. Удовлетворенно вздохнув. Арабелла затихла Тэвис медленно вышел из воды, держа в объятиях драгоценную ношу, по-прежнему глубоко погруженный в нежную влажную, еще трепещущую расщелину Он опустился на колени, положил жену на спину, покрывая ее лицо нежными поцелуями, казалось, мгновенно оживившими ее. Ресницы затрепетали, зеленые глаза медленно открылись.

— Я тоже скучала по вам, милорд. — тихо прошептала Арабелла.

— Знаю, — ответил он, еле удерживаясь от улыбки, и начал двигаться, лаская ее, врезаясь долгими, чувственными толчками все глубже, гладя напряженным копьем узкую расселину, унося с собой, доводя почти до слез намеренной медлительностью.

Тэвису нелегко было держать в узде собственный голод, но он давно понял, что жена его очень страстная женщина, щедро отдающаяся, но равно требовательная. Тэвис не считал это недостатком… пока Арабелла не смотрела в сторону других мужчин, а в этом он был уверен, зная о ее решительном отказе племяннику.

Арабелла билась под ним; исступление ее возрастало с каждым мгновением. Она вцепилась в его спину, обдирая кожу ногтями так, что Тэвис, застонав от боли, еще ожесточеннее врезался в густо-медовую сладость. Голова ее кружилась от наслаждения, восторга и силы его страсти. Тэвис изогнулся, накрыл губами розовый сосок и жадно впился в нежный бутон, чувствуя, как тесный, узкий проход с силой сомкнулся вокруг его напряженной плоти и начал сокращаться.

— Я умираю, — всхлипнула она. — О, я умираю!

Арабелла бешено вздрогнула в конвульсиях страстного восторга.

Тэвис не мог больше ждать.

— Я тоже, — простонал он, наполняя ее любовный грот соками вожделения.

Они долго-долго лежали обнявшись па: свежей зеленой траве и, казалось, дремали, а вокруг жужжали пчелы, охотившиеся за сладким нектаром. На западе медленно опускалось солнце, окрашивая небо в пурпурно-золотистые топа.

На дереве громко закаркала ворона, предупреждая птиц и животных о появлении ястреба, а из-за камня маленькие крольчата с любопытством глядели на совсем голых людей, неподвижно лежавших на теплой земле.

Наконец Арабелла удовлетворенно вздохнула.

— Вы вправду знаете, как угодить женщине, милорд, — призналась она.

— А вы — мужчине, мадам.

— Наверное, пора возвращаться в замок, — печально заметила Арабелла, потянувшись к сорочке.

Муж по-мальчишески ухмыльнулся, лукаво сверкнул глазами.

— Если, конечно, не желаете сбежать со мной, мадам.

Хотите жить в простои хижине? Я буду охотиться и ловить рыбу, добывать нам пропитание, а вы — вить венки, которыми увенчаете меня, когда я с триумфом принесу домой дюжину кроликов!

— Милорд, — рассмеялась Арабелла, — вы больший романтик, чем молодая девушка, мечтающая о первой любви!

— Разве бы ты не любила меня, девочка, будь я простым человеком?

— В тебе нет ни унции смирения, Тэвис Стюарт — отрезала Арабелла. — Покорность не в природе Стюартов, особенно притворное Такой человек не осмелился бы просить моей руки, даже думать обо мне не посмел бы! Я люблю тебя, а ты по воле Божьей — граф Данмор. Графы живут в красивых замках, и нам лучше поспешить в свои, пока не подняли мост.

Поднявшись, Арабелла накинула юбки и сунула ноги в туфельки.

— Прямота иногда тоже недостаток, — объявил граф. — Ты не из притворщиц, правда, любимая?

— Правда Женщина, которая лжет мужу, глупа, милорд, как, впрочем, и муж, обманывающим жену.

Нагнувшись, она подняла килт и вручила графу. Он быстро оделся, и, взявшись за руки, супруги побрели к замку, не обращая внимания на понимающие улыбки стражников.

Казалось, на страну снизошел мир и покой — урожай обещал быть обильным, на границе никто не опасался набегов, а новый король был любим народом.

Глава 14

Они провели Рождество в Данморе Граф и графиня собрали за столом растущее не по дням, а по часам семейство У Эйлис и Мег было уже по двое детей, и Эйлис ожидала третьего. Доналд Флеминг наконец влюбился в побочную дочь Патрика Хэпберна, новоявленного графа Босуэлла, росшую под его крышей. Узнав о нежных чувствах девушки к дерзкому ухажеру, Патрик предложил приданое, состоявшее из небольшого поместья с крепким каменным домом и такого количества монет, которое невеста могла удержать в ладонях.

Девушка, которую звали Элен, оказалась достаточно сообразительной, чтобы натереть ладони клейким снадобьем, так что сумма оказалась весьма велика, но Патрик Хэпберн, вместо того чтобы рассердиться, обрадовался столь остроумному решению. Кто бы мог подумать, что дитя, зачатое от девушки из простой семьи, окажется таким умным. Должно быть, пошла в него! Правда, он всегда любил Элен больше остальных за сообразительность и проворность. Свадьбу назначили на весну, после Пасхи.

Марджери Флеминг, сидя за главным столом, удовлетворенно оглядывала свое семейство. Подумать только, пятеро внуков и вот-вот родится шестой, а кроме того, еще один сын женится — значит, будут дети Для полного счастья леди Флеминг не хватало только одного. Повернувшись к Арабелле, она с надеждой спросила — Может, и ты подаришь нам наследника Данмора в новом году, дорогая?

— Кто знает, дорогая свекровь! Ну и, конечно, я надеюсь, — запнулась Арабелла, — на возвращение Грейфера в будущем году.

— Значит, от английского короля нет ответа? — спросила леди Марджери Арабелла покачала головой:

— Тэвис и я едем ко двору и прибудем туда еще до Двенадцатой ночи Может, там нас ждет радостная весть: а вдруг в этой суматохе о письме просто забыли? Я так надеюсь на это, свекровь! Грейфер в ужасном состоянии сейчас. Сэр Джаспер находится при дворе короля Генриха и совсем забросил крепость, деревню и моих людей. Брат Лоны приезжает к нам время от времени и приносит печальные вести, а я пытаюсь ободрить людей и посылаю все деньги, которые удается сэкономить. Урожай в прошлом году был очень плох, и в Грейфере голодали.

Подумав немного, леди Марджери спросила:

— Что, если король Генрих IV не вернет тебе Грейфер, Арабелла?

— Он должен! Иначе я сама отправлюсь в Англию, но возвращу свое наследство для нашей Маргарет! — страстно воскликнула Арабелла. — Джаспер Кип не получит Грейфер, пока я жива!

Леди Марджери поняла, что невестка полна решимости. Но знает ли об этом Тэвис? Мать подозревала, что сын не вполне понимает, какие глубокие чувства владеют молодой женщиной, и беспокоилась, что отсутствие этого взаимопонимания может привести к серьезным разногласиям между мужем и женой. Леди Флеминг решила поговорить с Тэвисом, по не успела: граф и графиня Данмор поспешно отбыли ко двору. Разочарованная леди Марджери ждала их возвращения, чтобы предотвратить серьезную ссору.

Двор Джеймса IV славился своим весельем. Поскольку король не был женат, он попросил тетку, Маргарет Стюарт, приехать и пригласить молодых дам. Десятки незамужних девушек стекались сюда в надежде найти подходящего жениха. Принцесса Маргарет, высокая, худая женщина лет тридцати пяти, с длинным прямым носом Стюартов, воспитывалась в монастыре, но обладала слишком независимым характером, чтобы стать монахиней.

Король Джеймс III пригласил леди Маргарет ко двору, когда ей исполнилось всего двадцать, в надежде найти сестре мужа, пока она не увяла окончательно, но у принцессы не было охоты к семейной жизни. Она получила хорошее образование, обладала острым умом, питала страсть к музыке, математике и астрологии. И с трудом выносила придворных брата, многие из которых едва владели английским и были совершенно не способны к наукам. Хотя брат обожал сестру, но в конце концов согласился с ее желанием остаться в девицах и подарил ей прекрасный дом на Касл-Хилл в Эдинбурге, где у принцессы было нечто вроде собственного двора.

Теперь принцесса Маргарет по просьбе племянника прибыла в Линлитгоу на белой кобыле в сопровождении свиты и нескольких повозок, запряженных быками и нагруженных сундуками с ее вещами Если молодые дамы и беспокоились. как воспримет принцесса их присутствие при дворе, их страхи скоро рассеялись. Маргарет обладала проницательностью и умом и, хотя не одобряла распущенного поведения, отнюдь не была ханжой. Правда, она всю жизнь жила уединенно и независимо, но теперь поняла, что не прочь побыть в окружении молодежи Придворные были очарованы принцессой — ведь другой такой женщины, хозяйки своей судьбы, просто невозможно было встретить в то время. В покоях леди Маргарет собирались молодые и старые — комнаты были заставлены редкостными и невиданными вещами, которые она собирала в течение многих лет. Королевская тетушка, как ее любовно называли, вовсе не возражала, что повсюду царила неразбериха, как в сорочьем гнезде, зато тут было уютно, тепло, и даже беспорядок, казалось, притягивал все новых гостей. Арабелла особенно гордилась принадлежностью к компании королевской тетушки, где женщинам позволялось высказывать свое мнение.

Однажды, когда обсуждались темы морали, молодая графиня Данмор громко заявила джентльмену, отстаивавшему свою точку зрения:

— Вы считаете, сэр, что только мужчины должны защищать свою честь. Но ведь и у женщин тоже есть честь, чувство собственного достоинства!

— Думаю, вы путаете честь с добродетелью, мадам! — ответил спорщик.

— А я думаю, вы напыщенный осел! — парировала Арабелла, и присутствующие дружно рассмеялись.

— Приведите нам пример женской чести и объясните, чем она отличается от добродетели, дорогая, — предложила принцесса Маргарет.

— Конечно, мадам, — кивнула Арабелла. — Возьмите, к примеру, меня. Я попала в Шотландию, потому что джентльмен, которого король Ричард выбрал мне в мужья, оскорбил честь графа Данмора. Причина их ссоры не имела ко мне никакого отношения, но все же честь семьи, моя честь была запятнана, когда Тэвис Стюарт похитил меня и женился. Теперь мой дом Грейфер, унаследованный от отца, в руках врага.

Честь Греев из Грейфера, последним потомком которых я являюсь, останется запачканной, пока мне не вернут Грейфер. Муж обещал сделать это ради меня.

— Ха! — фыркнул джентльмен, которого осадила Арабелла — Как может шотландец претендовать на английскую приграничную крепость? Бесполезно! Что вы будете делать, мадам, когда граф признается в своем бессилии?

— Ну, чтобы смыть пятно с чести семьи, — пошутила принцесса Маргарет, — графине Данмор ничего не остается, как развестись с мужем!

Снова все расхохотались, но какая-то молодая женщина кокетливо прощебетала:

— Если решите развестись с ним, мадам, только дайте мне первой знать об этом.

— Нет! — вмешалась другая. — Лучше мне Тэвис Стюарт — самый красивый мужчина из всех, кого я встречала.

— И как я слышала, — перебила третья — , — великолепный любовник. Это правда, леди Данмор?

Арабелла смущенно вспыхнула, но прежде чем успела найти подходящий ответ, принцесса с притворной строгостью объявила:

— Леди, леди! Сейчас мы спорим о вещах возвышенных!

И к великому облегчению графини Данмор, быстро сменила тему разговора.

Граф и графиня Данмор окунулись в светские развлечения.

Арабелла набралась терпения и не упоминала о Грейфере, пока не начался апрель. Ни Тэвис, ни король тоже не заговаривали о ее наследстве. Прошло уже почти четыре года с тех пор, как она покинула дом. Рауэн Фитцуолтер совсем недавно приезжал навестить сестру, и Лона передала Арабелле, что Грейфер находится в ужасном состоянии. Сэр Джаспер забрал с собой ко двору всех мужчин, способных владеть оружием, даже мальчиков двенадцати лет, в надежде произвести на короля хорошее впечатление. Рауэн спасся только потому, что был заранее предупрежден. Отец отослал его в тот день на охоту.

Половина деревьев в саду заражена какой-то непонятной болезнью и высохла. В деревню и крепость пришли дифтерия, сыпной тиф и туберкулез. Не осталось семьи, не потерявшем ребенка, старика или взрослого.

— Рауэн говорит, что младшие сестры умерли от пятнистой болезни2, — печально рассказывала Лона.

— Я должна сделать что-то! — в отчаянии воскликнула Арабелла.

— Миледи, что можно поделать с пятнистой болезнью? — разумно возразила Лона. — Это воля Божья, а деревья… Ну кто же способен справиться с короедами?

— Без Греев, — серьезно объявила Арабелла, — Грейфер лишился удачи. Все сделаю, чтобы вернуть его!

— Что именно вернуть, дорогая? — осведомился король, войдя без доклада в спальню графини.

Глаза Лоны широко раскрылись от удивления, но она тут же, встрепенувшись, грациозно присела перед повелителем. Он лукаво улыбнулся и, сняв с мизинца маленькое золотое колечко, уронил за корсаж девушки. Лона тихо взвизгнула и залилась краской.

Король, усмехнувшись, сказал:

— Можешь идти, девушка. — И, мягко подтолкнув Лону к выходу, плотно закрыл за ней дверь, прежде чем Арабелла успела запротестовать.

Подозрительно оглядев монарха, графиня Данмор, холодно наклонив голову в знак приветствия, пробормотала;

— Милорд…

— Мадам, — ответил король в тон Арабелле, без стеснения заглядевшись на полуобнаженную графиню.

На Арабелле были только нижние юбки и сорочка. Прекрасные бледно-золотистые волосы были распущены и стелились по полу.

Оба долго молчали. Арабелла ждала, когда король скажет, зачем пришел, но, потеряв терпение, наконец спросила:

— Зачем вы здесь, милорд? Вы ведь знаете, что муж сейчас на севере, ведет по вашему требованию переговоры с Гордонами.

— Да, но у меня новости из Англии, ответ на письмо, посланное покойным отцом по твоей просьбе. Генрих Тюдор не решается возвратить Грейфер из-за твоего брака с шотландцем.

Сэр Джаспер Кин просил отдать Грейфер ему во владение, но король еще не принял окончательного решения. Генрих пишет, что подумает над возможностью сделать хозяйкой крепости Грейфер леди Маргарет Стюарт, дочь Арабеллы Грей и Тэвиса Стюарта, в том случае, если именно он выберет мужа. Кроме того, король сообщает, что, хотя решение еще не принято, все же мысль о том, что столь юной девушке будут дарованы права на приграничную крепость, весьма тревожит его, и вполне возможно, сэр Джаспер был бы лучшим кандидатом.

— Нет, — придушенно всхлипнула Арабелла. — Только не Джаспер Кин! Никогда! Убью его собственными руками, прежде чем позволю завладеть Грейфером.

— Но какой же выход, Арабелла? — спросил король.

— Я могу отправиться в Англию! — вскричала она. — Я должна! — И, возбужденно забегав по комнате, пробормотала:

— Если бы только я смогла добиться аудиенции у короля Генриха, я заставила бы его все понять! Рассказала бы о подлости сэра Джаспера Кина, о том, что сделал он с моей бедной матерью, упокой Господи ее нежную душу! Генрих Тюдор, без сомнения, человек благородный. Я смогла бы объяснить ему лично все гораздо лучше, чем в письме.

— Но как ты можешь добиться аудиенции? — спросил Джеймс Стюарт, потрясенный ее решимостью. До этой минуты король видел в Арабелле только прелестную молодую женщину, которой мечтал овладеть, и эта новая сторона ее характера заинтриговала его.

— Вы напишете английскому королю, милорд, — ответила она, — а я лично передам ему послание.

— И что я должен написать, милая? — развеселился король.

— Попросите своего царственного брата дать мне аудиенцию, — просто ответила Арабелла. — Вряд ли он в этом случае откажет в просьбе, особенно если я буду стоять перед ним.

Джеймс Стюарт разразился смехом, хотя не знал, что забавляло его больше — дерзость графини или негодование, написанное на прелестном личике.

— Не смейте смеяться надо мной! — гневно воскликнула Арабелла, топнув ножкой. — В моем замысле нет ничего глупого и забавного.

— Да, милая, — согласился король, взяв себя в руки, — действительно, ничего смешного тут нет, но откуда такая уверенность, что я помогу тебе?

— Неужели вы можете отказать, милорд? Моя дочь — ваша кузина, сир. Для Шотландии имеет большое значение, если отпрыск семьи Стюартов станет владелицей столь стратегически важной приграничной крепости.

Джеймс Стюарт пересек комнату и с силой привлек к себе Арабеллу. Нежный запах духов ударил в ноздри, голова закружилась от нахлынувшего желания.

— Однажды, Арабелла Стюарт, я предупредил, что настанет пень, когда ты попросишь у меня милости. Помнишь?

— Д-да, — тихо призналась Арабелла.

— А помнишь, какую цену назначил я за свое согласие, милая?

Рука короля прокравшись за вырез сорочки, сжала маленькую грудь.

Арабелла еле устояла, перед желанием вырваться и ударить его по лицу. Но вместо этого она, выпрямившись, ответила:

— Помню, милорд!

— И готовы заплатить за мою помощь, Белла? — пробормотал он, осыпая поцелуями ее шею и плечи.

— Пожалуйста, милорд, — умоляла Арабелла, — ведь вы племянник моего мужа, а он — ваш друг. Неужели вы потребуете от меня такого унижения?

— Представьте, мадам, потребую, ибо, как и вы, готов на все, лишь бы получить то, чего хочу. Вы всей душой стремитесь вернуть свой дом, а я с такой же силой желаю вас.

— Неужели нельзя по-другому, милорд? — молила Арабелла. — Может быть, я смогу заплатить свой долг как-то иначе?

Поймите, я люблю Тэвиса!

— Но, я думаю. Грейфер любишь больше, — ответил Джеймс Стюарт и приподнял подбородок Арабеллы, так что она была вынуждена взглянуть ему в глаза.

Наклонившись, король легко прикоснулся губами к губам молодой женщины.

— Ты такое крошечное создание, милая, — нежно прошептал он, но уже гораздо тверже добавил:

— Что ты можешь дать мне, Арабелла Стюарт, такого, чего у меня еще нет? Я коронован, престол принадлежит мне, и хотя графы и бароны по-прежнему склонны к раздорам, как и во времена правления отца, я смогу управлять ими. Я не богат, но и не беден. Моя страна, хоть и пережила трудные времена, все же оправилась от неурожаев и голода, и вражеское нападение ей не угрожает. И Франция, и Англия ищут мира с Шотландией. И, дорогая, поверьте, красивейшие женщины считают за честь провести со мной ночь.

Только одно, самое заветное желание осталось неисполненным, и это — ты. Так что, если хочешь с моей помощью получить аудиенцию у короля Генриха, придется уступить.

— Мне не нужна ваша помощь! — гордо воскликнула Арабелла. — Я поеду в Англию сама!

— Не позволю, — спокойно объявил король.

— Вы не можете остановить меня! — воскликнула она, пытаясь вырваться.

— Могу. Думаешь, когда дядя узнает о твоем решении, согласится? Конечно, нет!

— Не нуждаюсь в его разрешении, — отрезала Арабелла, и король, искренне удивленный, рассмеялся.

— Не знаю, как вы еще не поубивали друг друга! Хоть в чем-то вы между собой согласны, Белла?

— Конечно, — раздраженно бросила она, — как бы мы ни ссорились, но друг друга любим.

Король мгновенно стал серьезным.

— Не позволю вам уехать без разрешения мужа, мадам, а если откажетесь повиноваться, расскажу ему о ваших планах.

Без меня в Англию уехать не удастся, не говоря уже об аудиенции у короля Генриха.

— Не могу украсить мужа рогами! — решительно заявила Арабелла.

— Ему не обязательно знать, милая, — убеждал Джеймс. — Я не тот человек, который хвастается перед друзьями победами над женщинами.

— Не могу, — повторила Арабелла.

— Значит, смиритесь с потерей своего драгоценного Грейфера, мадам. Вы готовы к этому?

Глаза графини заволокло слезами. Последние несколько лет она только и мечтала о возвращении отчего дома и, может быть, в конце концов пережила бы утрату, если бы не Джаспер Кин.

Мысль о том, что он завладеет Грейфером, была невыносима.

— Я должна подумать, — пробормотала наконец Арабелла.

Господи Боже! Что же ей делать? Как можно предать любимого человека? И все же… все же… Разве Тэвис не обещал вернуть Грейфер? Но не сдержал обещания, и Арабелла чувствовала, что муж примет и смирится с любым решением английского короля.

Но Арабелла не такова! Она просто не может оставить Грейфер на произвол судьбы!.. Но как покориться похоти Джеймса Стюарта?

И тут она вспомнила о споре в покоях королевской тетушки, в котором принимала участие всего несколько дней назад.

Они говорили о чести, и дамы спросили графиню, что она предпримет, если Тэвис признается, что не сможет вернуть ей Грейфер. Принцесса тогда быстро ответила:

— Уверена, что во имя чести графиня Данмор тут же разведется с мужем.

На секунду Арабелле показалось, что сердце в груди замерло. Неужели вправду выбора нет? Она хотела получить Грейфер и, очевидно, была единственной, кто сможет сделать это. Честь семьи требовала вернуть наследство, и если придется для этого пожертвовать счастьем…

Джеймс заметил нерешительность, промелькнувшую в глазах Арабеллы, быструю смену чувств на прекрасном лице. Он уже ощущал близкую победу, и вкус этой победы был сладок.

Наконец графиня заговорила, но сказанное ею поразило короля, словцо удар грома.

— Если я соглашусь на ваши условия, — медленно начала она, — вы должны сначала сделать кое-что для меня. Мужчины, особенно мой муж, больше всего любят говорить о чести.

Только из-за оскорбленной чести графа Данмора я поехала в Шотландию и, не будь этого похищения, по-прежнему оставалась бы владелицей Грейфера. Ну так вот, милорд, у женщины тоже есть честь, но если я должна запятнать свою, чтобы возвратить принадлежащее мне по праву, не позволю вымазать в грязи достоинство мужа. Вы — король Шотландии, и любые желания короля должны исполняться. Добейтесь моего развода у настоятеля собора Святого Эндрю. Только тогда я разделю с вами постель, милорд, а вы отпустите меня в Англию.

Наша связь должна храниться в тайне, поскольку, что бы ни думал обо мне муж, я не допущу позора его доброму имени, ведь я люблю Тэвиса! Вы, Стюарты, не правы, заставляя меня делать выбор между вами и моим домом, потому что я не могу сделать этого.

— Но ведь сделала, — настаивал король.

— Нет, только попыталась всеми силами добиться восстановления семейной чести, — спокойно ответила Арабелла, — то есть не больше и не меньше того, что совершил бы муж в подобном положении. Неужели все должно быть иначе только потому, что я женщина?

— Уверена, что хочешь этого? — спросил король, чувствуя легкие укоры совести.

— Так же, как уверено ваше величество в том, что желает видеть меня в своей постели, — ответила Арабелла с таким строгим достоинством, что Джеймсу Стюарту стало неловко.

Молодой король залился краской и почувствовал сильнейшее раздражение на Арабеллу за то, что она пробудила в нем чувство вины.

— Ты не должна разводиться с мужем, — почти грубо пробормотал он.

— Вы же не должны делать меня своей любовницей, милорд, — издевательски кинула она, — но желаете обладать мною сильнее, чем любите дядю. Моя же любовь к нему, однако, подлинная и не допустит пятна на чести данморских Стюартов. Если поможете мне, не заставляя платить столь страшную цену, я буду покорной служанкой вашего величества, если же нет — придется исполнять свой долг, даже если вы обычно не делаете этого.

— Не нужно учить меня, мадам! — сердито вскинулся король. — Я уже давно не мальчик.

— Ваш отец, упокой Господь его добрую душу, сказал однажды, что учиться никогда не поздно. Человек, не делающий этого, становится бесполезным для окружающих, ибо не может предложить им ничего нового! — резко парировала Арабелла.

Джеймс Стюарт рванул ее к себе и обжег губы безумным поцелуем. Арабелла бешено вырывалась, но король крепко схватил ее за подбородок большим и указательным пальцами.

— Когда будете впредь говорить со мной, я желаю слышать только слова любви и страстные крики, срывающиеся с этих соблазнительных губок. Ничего больше, слышите?

Он вновь начал ненасытно целовать ее, так, что Арабелла задохнулась.

— Ваш муж, мадам, вернется только через несколько недель, поскольку его миссия у Гордонов в Хайтли и лэрда Лесли в Гленкирке весьма деликатна и займет много времени. Вы получите развод, Белла, к концу недели и сразу же окажетесь в моей постели.

— Одна ночь, — объявила Арабелла.

— Неделя, — возразил Джеймс.

— Нельзя хранить такую тайну в течение всей недели! — возразила она, вновь заливаясь слезами.

Подумав над словами Арабеллы и поняв ее правоту, король раздраженно кивнул. Невозможно долго держать в секрете подобные отношения.

— Тогда три дня, — нехотя согласился он, — только не здесь, в Линлитгоу. У меня есть маленький охотничий домик на границе. Отправимся туда…

— Нет! — вскричала Арабелла. — Вы король и не можете тайком отправиться на охоту, как в те времена, когда были принцем. Нужно брать с собой свиту, а даже самые преданные слуги будут сплетничать. Станет известно, с кем вы были. Не притворяйтесь, будто вам нужно от меня еще что-то, кроме моего тела, а для этого хватит и нескольких ночей. Неужели вы не знаете, что из этой спальни есть потайной ход, ведущий в другую комнату?

— Нет, — удивленно ответил Джеймс, — не знаю. Покажите, мадам.

Арабелла подошла к камину и, нажав на уголок панели, отступила: скрытый механизм привел в действие пружину маленькой двери. Захватив со стола подсвечник, король двинулся вперед. Через мгновение мерцающий огонек исчез из виду. Арабелла осталась ожидать возвращения короля и впервые с начала разговора с Джеймсом Стюартом ощутила, как тоска сковала сердце.

Что она делает? Арабелла любила мужа, любила каждой частичкой своего существа, родила от него ребенка. Конечно, она решилась на это ради Маргарет. Грейфер перейдет во владение леди Маргарет Стюарт, а сама Арабелла больше не выйдет замуж, будет жить в крепости и с помощью Фитцуолтера управлять всеми делами, пока дочь не найдет себе мужа. А потом, как собиралась когда-то Ровена, перейдет в отдельный домик, где и проживет до самой смерти.

По щеке Арабеллы скользнула слеза. Что она делает? Она рассерженно смахнула прозрачную каплю и внезапно захотела, чтобы все ее сомнения ушли так же легко.

Из темной дыры вновь появился король и вошел в спальню.

— Потайной ход ведет в маленькую библиотеку рядом с моими покоями! Я могу удалиться туда, сказать, что собираюсь провести время за книгой и не желаю, чтобы меня беспокоили.

Никто не узнает, что мы будем вдвоем. Превосходно!

Он широко улыбнулся.

— Я приду к тебе сегодня ночью, милая!

— Нет, милорд, — покачала головой Арабелла, — ни за что.

Пока архиепископ не даст разрешения на развод, я не лягу с вами, иначе моя честь будет запятнана!

Джеймс был разочарован, ибо уже предвкушал сладость обладания той, которую так долго желал, но понимал также, в каком состоянии находится Арабелла. В любой момент она могла передумать, а этого он вовсе не хотел. Если Джеймс и чувствовал угрызения совести за зло, причиненное дяде, он еще не сознавал этого. Королем владела только одна всепоглощающая страсть — вожделение к этой женщине.

— Согласен, мадам, — торжественно объявил он и, низко поклонившись, покинул ее.

Убедившись, что король ушел, Арабелла закрыла лицо руками и зарыдала. Сомнения обуревали ее — правильно ли она поступает или нет? В самом ли деле Грейфер для нее так важен?

Всего-навсего маленькая каменная крепость на английской стороне границы. Замок Данмор гораздо величественнее, и Арабелла привыкла к нему. Но Грейфер был домом ее предков, и Арабелла носила фамилию Грей гораздо дольше, чем Стюарт.

Не претендуй на крепость Джаспер Кин, она, возможно, не стала бы бороться за возвращение наследства, но она не могла допустить, чтобы этот человек получил наследие ее отца. Он не стоил Грейфера, этот растлитель женщин, убийца невинных. Нет, нужно восстановить свои права на отчий дом, возвратить его для Маргарет.

Тэвис клялся помочь Арабелле, Но так и не смог — всегда находились более важные дела, чем просьба жены. Ему, конечно, были небезразличны ее страдания, но, как и большинство мужчин, граф превыше всего ставил собственные заботы.

Она четыре года ждала, чтобы муж предпринял что-то, и все же у него так и не хватило времени. Арабелла сама отправилась к королю Джеймсу III, но Тэвис и тогда пальцем не пошевелил. Другого выбора не было. Графиня Данмор нуждалась в помощи нового короля, а Джеймс IV не соглашался ни на что, пока не овладеет ею.

Арабелла глубоко вздохнула. А когда она возвратит Грейфер, что потом? Впереди полная одиночества жизнь. Тэвис никогда не простит ее, женится вторично, и сын другой женщины станет наследником Данмора. Она же… она никогда не полюбит другого. Арабелла не питала иллюзий относительно короля. Джеймс Стюарт хоть и молод — большой любитель женщин. Если слухи правдивы — а она не имела основания им не верить, — король — пылкий и неутомимый любовник и в настоящее время ищет женщину, которая могла бы быть его официальной любовницей. Арабелла знала, что могла бы претендовать на эту должность и, без сомнения, получила бы ее.

Бедный Джеймс, подумала она, неплохой человек… но недальновидный и бездушный. Ни на секунду не задумался о чувствах Тэвиса, когда тот узнает, что племянник соблазнил его жену.

Но все же Джеймс будет хорошим королем, потому что в отличие от отца способен на решительные действия, знает, чего хочет, и умеет это получить. Придворный поэт Уильям Данбар недавно написал забавную басню о любовных похождениях короля, в которой Джеймс был выведен под видом лисицы, а дама — ягненка, которому не удалось избежать хищных клыков.

Двор несколько недель смеялся над забавной шуткой, и даже дама, о которой шла речь, не рассердилась на поэта. Но в этот раз никто не вздумает писать стихи о том, как король соблазнил графиню Данмор. Если Господь захочет, никто ни о чем не узнает.

— Миледи? — спросила появившаяся Лона. — Король сказал, что я могу войти, миледи;

Девушка нервно переступала с ноги на ногу, отчетливо сознавая, может, впервые в жизни, как велика пропасть между ней и подругой.

— О, Лона, — вздохнула Арабелла, поднимая залитое слезами лицо, — не нужно так пугаться. Все в порядке.

Лона поколебалась, но храбро сказала, вновь обращаясь к графине по имени, как в детстве:

— Нет, Белла, не правда, ты плакала, а из тебя не так просто выжать слезинку. Мы подруги с колыбели, и хотя я служанка, а ты благородная леди, все же я знаю тебя, как никто другой, и вижу — дело плохо. Не хочешь говорить, значит, не надо, только не убеждай меня, что все хорошо.

За всю свою жизнь Лона не произносила таких длинных речей. Они словно вырвались из сердца, и Арабелла поняла, что может без страха во всем признаться подруге.

— Ты права. Лона, не все хорошо. Я собираюсь развестись с графом.

— Что? — охнула девушка. — Не может быть — Я должна, — повторила Арабелла и начала рассказывать все, что произошло.

— Это чистое безумие, — деловито объявила служанка, Слушайте, миледи, ночью мы улизнем из Линлитгоу, и никто особенно король, нас не остановит. Не посмеет открыто последовать вас.

— Подойди к двери, Лона, и открой ее, — велела Арабелла, и служанка, распахнув створки, увидела двух стражников, преградивших ей дорогу.

— Ну и ну, — покачала головой Лона, со стуком захлопнув двери. — Как ты догадалась, Белла?

— Король сказал, что не отпустит меня, и рано или поздно все равно поставил бы стражу.

— А потайной ход? — вспомнила Лона.

— Думаю, заперт с той стороны. Но на всякий случай возьми свечу и проверь. Может, еще не поздно.

Взяв со стола подсвечник. Лона мгновенно исчезла и почти сразу же появилась с сообщением, что дверь, ведущая в библиотеку, заперта.

— Джеймс не глуп! — кивнула графиня Данмор, — Он не имеет права так поступать с вами, миледи, хоть король, хоть нет! — вознегодовала Лона. — Что скажет граф, когда узнает? Отправится за вами, уж это точно.

— Нет, Лона. Если повезет, Тэвис так и не обнаружит моей связи с королем. Просто подумает, что я опять своевольничаю, и очень рассердится… настолько, что найдет другую жену. Я не выйду за него вторично, потому что спала с его племянником. Тэвис , посчитает себя опозоренным, хотя я развожусь именно для того, Э чтобы не обесчестить его, иначе он будет чувствовать, что Джеймс II предал, а я не могу так поступить с мужем, ведь он всегда ставил а Стюартов превыше всего на свете. Тэвис — человек, который высоко ценит верность и преданность. Пусть считает, что именно я и была ему неверна, а не король. Данмор не так высоко вознесен, как Энгус, Аржил или Хантли, но Тэвис — из королевской семьи, а я не буду причиной раздоров в клане.

— Смирись, Белла! Оставь мысли о Грейфере! — воскликнула Лона. — Не нужно жертвовать своим счастьем!

— Отдать Грейфер сэру Джасперу? Никогда! Никогда, пока я жива! А твоя семья? Вспомни, этот негодяй увел всю молодежь и замок охраняют одни старики, женщины и дети! Сад погибает, потому что некому за ним следить, а половина полей не засеяна, ведь крепких мужчин нет дома. Люди Грейфера этой зимой будут жить впроголодь, несмотря на то что повсюду был хороший урожай, и все благодаря сэру Джасперу Кину, который развлекается при дворе короля Генриха, пока моим людям нечего есть! Нет, Лона, не могу я бросить Грейфер на произвол судьбы.

— А малышка Мэгги? — запротестовала служанка.

— Возьму ее с собой. Не могу же я оставить свою дочь!

Лона покачала головой.

— Тогда граф точно убьет вас, миледи, — мрачно предсказала она. — Девочка — свет его очей!

— Если бы он действительно любил Маргарет, — ехидно заметила Арабелла, — то позаботился бы о возвращении ее наследства, вместо того чтобы пытаться увернуться от выполнения своего долга!

Лона поджала губы, хорошо зная, что если Арабелла задумала что-то, спорить с ней бесполезно. Как хотела девушка поговорить с отцом — самым мудрым человеком, которого встречала в жизни! Вряд ли Фитцуолтер одобрил бы намерение Арабеллы развестись с мужем, только чтобы получить помощь у короля Джеймса в восстановлении прав на Грейфер.

Неужели эта маленькая крепость стоит тех несчастий и унижений, которые придется вынести Арабелле и человеку, которого она любит? Лона вовсе не была уверена в этом, но ведь не она была наследницей Грейфера. Знатные люди мыслят по-другому, совсем не так, как простой народ! Лона глубоко вздохнула.

Фергюс Макмайкл вот уже несколько месяцев ухаживал за ней, но она держала его на расстоянии и кокетничала с другими, к огорчению бедняги Фергюса. Но все же молодой шотландец не отвернулся от нее.

— Веселись, пока сможешь, девушка, — терпеливо повторял он перед отъездом Лоны из Данмора. — Когда мы поженимся, я не позволю тебе даже посмотреть на мужчину!

— Еще что! — кокетливо отмахнулась Лона. — Ты не просил выйти за тебя замуж, Фергюс Макмайкл, и неизвестно еще, попросишь ли!

Молодой человек весело, понимающе хмыкнул, и от этого смешка по спине Лоны прошел озноб.

— В тот день, когда я впервые увидел тебя, Лона, промокшую и несчастную, как мокрый воробушек, уже тогда понял, что ты моя! — объявил он.

Лона снова вздохнула. Настоящий мужчина этот Фергюс Макмайкл. Девушка на мгновение прикрыла глаза и вспомнила силу его рук, тепло губ… Она хотела быть его женой и вот теперь могла потерять. Черт бы побрал Беллу и ее непонятную глупую привязанность к этой полуразвалившейся груде камней, носившей гордое имя Грейфер! Неужели она не понимает, насколько Данмор лучше?! Почему так упорствует в своем заблуждении? Но Лона все-таки любит Арабеллу Грей и останется ей верна даже ценой собственного счастья. По крайней мере увидится с Ферпосом в последний раз, когда они отправятся в Данмор за Мэгги.

Следующие несколько дней они были заняты сборами, поскольку Арабелла решила уехать в Данмор, как только получит развод и заплатит долг королю. Придворным достаточно будет сказать, что Арабелла соскучилась по дочери и, раз мужа все равно здесь нет, захотела вернуться домой. Сплетничать насчет развода не будут, ведь никто ничего не узнает, пока сам граф Данмор не расскажет. Пусть Тэвис сам объясняется как хочет, даже если вздумает намекнуть, что именно он подал прошение архиепископу.

Как-то Арабеллу, вернувшуюся из парадного зала, встретила мрачная Лона и протянула пергаментный свиток. Трясущимися пальцами графиня развязала темно-фиолетовую ленту, которой был обвязан пергамент, и раскрутила его на столе.

Перед глазами, качаясь, поплыли фразы официального объявления о разводе Тэвиса Стюарта, графа Данмора, и Арабеллы, графини Данмор, урожденной Грей. Несколько соленых капель упало на свиток, прежде чем Арабелла успела промокнуть их платком; она вытерла мокрые пятна, рукавом смазывая чернила.

— Отошлите это к епископу, миледи, — молила Лона. — Скажите ему, что произошла ошибка и вы не хотите разлучаться с мужем.

— Теперь я могу снова взять девичье имя, — глухо ответила Арабелла и, вновь свернув пергамент, вручила его Лоне. — Положи это в надежное место, Лона, и приготовь ванну, сегодня ночью я ожидаю короля. Через несколько дней мы отправимся домой в Грейфер. Разве ты не будешь рада снова увидеть отца, мать, Рауэна и сестер?

Лона едва не зарыдала от отчаяния. Очевидно, сердце Арабеллы разбито. Она разрушила свою жизнь и счастье и сама сознавала это. Зачем, почему Арабелла намеренно шла по пути самоуничтожения, когда могла спастись, сказав всего лишь слово!

— Не медли. Лона, — упрекнула Арабелла и судорожно вздрогнула:

— Господи, как холодно!

Лона бесшумно скользила по комнате. Сказать было нечего, никакие уговоры не помогут. Поспешив к двери, она позвала пажа и велела принести теплой воды. Через несколько минут появились лакеи с ведрами дымящейся воды, которую несли из самой кухни. Поскольку от кухни до покоев графини путь был неблизкий. Лона налила воду в висевший над очагом котел, чтобы кипяток был все время под рукой.

Арабелла бесцельно бродила из комнаты в комнату, и, когда последний лакей удалился. Лона помогла госпоже раздеться, заколола ее длинные светлые волосы и усадила в ванну, налив туда предварительно вересковой эссенции.

— Ну вот, — заключила служанка материнским тоном, — что сделано, то сделано, Белла. Если собираешься совершить эту глупость, лучше вытри слезы и улыбнись: мужчины не любят плакс!

Резкие слова почему-то немного успокоили Арабеллу. Лона права. Никто не вынуждал ее пойти на это, и она могла бы забыть о Грейфере, но решила иначе. Ничто в мире не дается даром, даже Арабелле Грей. Если король сдержит слово — а получение развода было частью сделки, — тогда она будет верна своему.

Раздался стук; Лона поспешила к двери и вернулась с резной деревянной шкатулкой.

— На паже не было ливреи с гербом, но думаю, его прислал король.

— Открой, — велела Арабелла.

Девушка подчинилась и тут же воскликнула:

— Здесь еще один свиток… Ой! О Белла! Никогда не видела такого красивого свитка!

С протянутой руки свисала длинная нить светящихся, отливавших розовым жемчужин с сердцем из черного золота посредине, тоже усыпанным мелким жемчугом.

— О Боже! — в удивлении прошептала Арабелла: такого подарка она не ожидала. Но тут здравый смысл взял верх. — Разверни пергамент, — приказала она, — и поднеси поближе.

Лона подошла к госпоже. Арабелла внимательно вчитывалась в каждую фразу. Да, Джеймс Стюарт сдержал слово, даже более чем. Он не только написал королю Генриху, требуя возвращения Грейфера его юной родственнице, леди Маргарет Стюарт, как говорилось в копии послания, но и обратился к английскому королю со вторым письмом, прося даровать аудиенцию леди Арабелле Грей. Генрих Тюдор никак не мог отказать, не нанеся оскорбления царственному брату.

— Я в большом долгу у короля, — тяжело вздохнув, сказала Арабелла служанке. — Убери подальше письма, не дай Бог их потерять, и вымой меня хорошенько. Я слышала, король ненавидит грязнуль.

— Может, тогда не стоит мыться, миледи? — хихикнула Лона и, сложив пергаменты в шкатулку, поставила на стол.

Арабелла не могла удержаться от смеха, но тут же вновь посерьезнела:

— О, Лона, я так обескуражена и не знаю, правильно ли поступила, но ничего не могу поделать. Словно сами камни Грейфера взывают о помощи!

— Ничего уже не изменишь, Белла, и мне кажется, другого выхода не осталось. Конечно, можешь сказать королю, что передумала, но он страшно разгневается. Мы обе знаем — нужно держать слово, ведь ты дочь своего отца. Лучше возьми себя в руки и улыбнись. Мой отец всегда говорил, что сильные пожирают слабых. Вы всегда были мужественной, миледи, а сейчас не время отступать.

— Верно, — тихо ответила Арабелла и встала из, воды.

Сняв полотенце, подвешенное у камина. Лона энергично растерла хозяйку, чтобы та согрелась.

— Сейчас принесу шелковую сорочку, — пообещала служанка.

— Она не понадобится, — раздался голос короля.

Он стоял у потайной двери, которую успел бесшумно распахнуть.

— Можешь идти, девушка, — приказал он. — Ты сегодня больше не понадобишься.

Лона безмолвно присела перед королем и выскользнула из спальни, прикрыв за собой дверь.

— Не люблю, когда мой туалет еще не завершен, — холодно процедила Арабелла, — и в будущем, милорд, знайте — только я сама отдаю приказы своим слугам.

— Горда! — кивнул король. — Горда и прекрасна! Такое достоинство — прирожденное качество. Кто мог бы ожидать его в такой мере от наследницы какой-то полуразвалившейся крепости?!

Глаза его медленно, оценивающе скользили по обнаженному телу — взгляд истинного знатока!

— Черт возьми, мадам, вы еще прекраснее, чем я думал Невыгодную я заключил сделку, когда согласился отпустить вас всего лишь после трех ночей блаженства!

Голая! Она стоит голая перед посторонним мужчиной! Почему же не испытывает ни малейшего смущения?

— Договор, милорд, есть договор, — спокойно ответила она, — и, насколько я помню, никакого блаженства обещано не было. Вы согласились ходатайствовать за меня перед королем Генрихом, а я за это обещала провести с вами в постели три ночи, но о блаженстве речь не шла.

— Неужели, мадам, вы думаете, что мы не в силах подарить друг другу наслаждение? — усмехнулся король, сбрасывая шелковую рубашку и трико — больше на нем ничего не было. Он стоял перед ней обнаженный и, заметив, что Арабелла упорно смотрит куда-то вдаль, снова хмыкнул:

— Говорят, у меня прекрасная фигура, дорогая. Не хочешь взглянуть? Во всяком случае, на тебя я взираю с большим удовольствием!

— Не думаю, чтобы вы пришли только за этим, — строптиво ответила Арабелла, раздраженная тем, что выказала такую трусость перед королем, и широко распахнутыми светло-зелеными глазами дерзко уставилась на стоявшего перед ней мужчину, будто делала это каждый день. Он и вправду был красив: высокий, широкоплечий, длинноногий, с мощной грудью, покрытой рыжевато-каштановыми волосами, такого же цвета, как на голове и внизу живота. Арабелла изо всех сил сдерживалась, чтобы не покраснеть, когда взгляд ее остановился на самой интимной части его тела. Да, природа щедро его одарила! Впрочем, как часто напоминал Тэвис, все мужчины в роду Стюартов этим отличались!

«У нее сильная воля, — думал Джеймс Стюарт, пристально наблюдая за Арабеллой. — Можно было даже посчитать, что у этой женщины большой опыт… если бы не едва заметные розовые пятна на щеках. Вряд ли Арабелла ощущает этот румянец — он слишком слабый».

Подойдя к женщине, король начал медленно, по одной, вытаскивать черепаховые шпильки из ее волос, с восторгом замечая, как бледно-золотые пряди падают на плечи, спускаясь до самого пола, окутывая Арабеллу шелковым плащом.

Джеймс осторожно пропустил тонкие нити между пальцами, наслаждаясь восхитительным ощущением, целуя, пробуя на вкус, вдыхая таинственный, волшебный аромат.

— Великолепно! — с искренним и глубоким восхищением прошептал он. — Никогда я не встречал таких роскошных волос. Как бы я хотел окунуться в них!

— Окунуться в мои волосы? — презрительно усмехнулась Арабелла. — Что за бессмыслица, милорд?

— Нет, — покачал он головой. — Подними волосы и рассыпь по мне. Я должен чувствовать их всем своим телом!

«Тэвис тоже любил мои волосы, — печально подумала Арабелла. — И он часто зарывался в душистые пряди, но никогда не говорил, что хочет в них окунуться. Но раз король так желает… что ж!» Она схватила горсть волос и стала осторожно гладить ими Джеймса.

— Вот так, милорд? — пробормотала она.

— Да, — почти промурлыкал король, закрыв глаза от двойного блаженства — ощущать легкие прикосновения этих бледно-золотых нитей и нежных рук. Наконец веки его чуть приоткрылись. — Поцелуй меня, Арабелла, — скомандовал он, схватив ее за талию и чуть приподняв.

Арабелла никогда не целовала мужчину, кроме Тэвиса, конечно, и мгновенная волна ужаса сжала сердце. Нет. Она не может… вот так…

Но, превозмогая поднявшуюся бурю страстей, она приложилась губами к его рту. Однако король через мгновение отстранился, тихо смеясь.

— Как, милая, ты все еще стесняешься меня? — нежно спросил он. — Как очаровательно! Наверное, я слишком многого хочу. Ведь ты и вправду не знала никого, кроме моего Дяди… совсем невинна, правда?

Подхватив Арабеллу на руки, Джеймс осторожно опустил ее на кровать.

— Правда, милорд. Я не распутная женщина! — откровенно призналась Арабелла.

И снова Джеймс Стюарт почувствовал укоры совести, но тут же отбросил покаянные мысли. Он король, а король обладает властью над подданными, какой у простых смертных быть не может! Арабелла сама решила развестись с мужем — Джеймс не просил ее, да и не было в этом никакой необходимости!

— Нет, Арабелла, — согласился он, ложась рядом, — ты не развратница.

Нагнув голову так, что лица их почти соприкасались, Джеймс тихо попросил:

— Разомкни губки, дорогая.

И когда Арабелла повиновалась, язык его быстро скользнул в ее рот, нежно коснувшись языка.

Арабелла мгновенно застыла и попыталась отстраниться, но Джеймс не отпускал.

— Нет, милая, — покачал он головой, — дай мне свои сладкий розовый язычок, чтобы мой мог любить его. Сейчас почувствуешь, как они переплетаются и ласкают друг друга.

Слова эти возымели почти гипнотическое действие на Арабеллу. Она не могла оторваться от странного эротического танца языка, как ни старалась… Его язык оказался таким сильным и, казалось, покорял и укрощал ее. Арабелла вздрогнула — по спине прошел холодок возбуждения. До этого момента женщине не приходило в голову, что она может откликнуться на ласки Джеймса. Арабелла искренне верила, что всякая порядочная жена находит утешение только в объятиях мужа. Возможно, она и вправду развратна душой… или не в силах устоять перед искушением? Но если король останется недоволен, он может отказаться помочь ей. Ведь Арабелла не знает наверняка, действительно ли он написал королю Генриху Английскому. И неожиданно, к своему величайшему смущению, она услышала собственный стон.

— О да, милая, — прошептал король, — не страшись ни меня, ни страсти, которую я разбужу в тебе. — Он осыпал ее лицо горячими поцелуями, чуть прикусывая мочку уха. Золотистая головка откинулась назад, и король впился губами в нежную шею, в то местечко, где бешено бился пульс.

Потом язык начал медленно лизать тонкую кожу, смакуя шелковистую душистую поверхность.

Арабелла вновь вздрогнула, внезапно поняв, что король заключал соглашение, намереваясь провести с ней каждую секунду из этих трех ночей. О нет, Джеймс Стюарт не хотел наспех заняться с ней любовью и тут же уйти! Не собирался использовать ее как обычную шлюху! Он желал Арабеллу всю, целиком, и эта мысль ужасала ее. Ни один мужчина не имел права требовать такого от женщины.

Он опять накрыл губами слегка пульсирующую впадинку на шее. В прикосновении к этому теплому, сладко дышащему собственной жизнью местечку было что-то необъяснимо чувственное. И хотя Арабелла позволила Джеймсу все, он чувствовал, как нарастают в ней смущение и противоборство его желаниям… чувствовал и понимал: Арабелла смущается, потому что невинна. Джеймс ощущал поднимающееся в ней желание, и именно с этим желанием она инстинктивно боролась. Джеймсу Стюарту не часто приходилось иметь дело с порядочными женщинами, но как сильно он ни хотел Арабеллу, все же сознавал, что получит истинное наслаждение только тогда, когда поможет ей преодолеть внутреннее сопротивление, превратив его в страсть. И эта мысль тоже привлекала его — здесь крылась загадка; знала ли Арабелла настоящее блаженство?

Наверное, ведь недаром у дяди была репутация истинного Стюарта.

«Почему он не овладеет мной побыстрее и не оставит в покое?»— нервно думала Арабелла. Ее еще никогда не подвергали такому испытанию, и неизвестно, сколько еще сможет она сохранить холодную отрешенность. Джеймс был так нежен… а она не ожидала нежности.

Губы снова поползли по телу, язык ласкал обнаженную кожу.

Именно эти ласки вызывали в Арабелле нервную дрожь. Казалось, король пробует на вкус ее плоть, смакует, наслаждается…

До сих пор Джеймс, сдерживая себя, не касался Арабеллы, но больше не мог противостоять искушению. Перекатившись на спину, он сел, опираясь на подушки, и притянул Арабеллу к себе, между расставленных ног. Сжал нежные груди, сдавил пальцами вызывающе торчавшие соски.

— Я ни у кого не встречал таких хорошеньких грудок, милая, — пробормотал он. — Совсем как спелые плоды, сочные и сладкие.

Нагнув голову, он откинул длинные золотистые пряди и нежно поцеловал ее в плечо.

Руки у Джеймса были такими сильными, но он ни разу не причинил ей боли. На какое-то мгновение Арабелла позволила векам опуститься и представила, что это муж ласкает ее, но прикосновения короля были совсем иными. Ее муж… Нужно перестать думать о Тэвисе Стюарте как о муже. У нее больше нет мужа и не осталось причин чувствовать себя виноватой.

Джеймс Стюарт — красивый мужчина, опытный любовник и делает все, чтобы доставить ей наслаждение. И по правде говоря, участь ее вовсе не была столь ужасной. Почувствовав, что Арабелла слегка расслабилась, Джеймс спросил:

— О чем ты думаешь, душенька?

— Думаю, — ответила она, тщательно выбирая слова, — вы неплохой человек, потому что умны и сообразительны и станете хорошим королем, поскольку не боитесь схватить то, чего желаете.

Король рассмеялся:

— Ты интересная женщина, Арабелла. Пока я стараюсь разбудить в тебе страсть, ты оцениваешь мои способности к правлению.

Слегка повернувшись, Арабелла взглянула на него:

— Наверное, всегда важно знать, с кем имеешь дело, милорд. Вы видите во мне просто женщину, которую нужно завоевать на алтаре любви, но я считаю себя воином. Моя цель — возвратить Грейфер, и я сражаюсь за эту цель, как мужчина, только иным оружием.

— Значит, вы отдаетесь только во имя победы? — слегка раздраженно спросил король. — Неужели совсем не находите меня привлекательным?

Арабелла поняла: настало время распроститься с детскими идеалами. Не имея опыта в подобных вещах, она все же сознавала, что мужское самолюбие более ранимо, чем женское.

— О, Джейми Стюарт, — тихо сказала она, — меня всегда воспитывали в строгих правилах, но неожиданно я обнаружила, что быть плохой женщиной так приятно! Совесть грызет меня, хотя должна признать, ты более чем привлекателен и непозволительно красив. Может, поэтому я немного боюсь.

Неужели с ее губ срываются эти медовые слова?

— Боишься, любимая? Почему? — встревожился король. — Не нужно меня бояться. Я хочу только любить тебя.

— Именно любви я и боюсь, милорд, — прошептала Арабелла. — Не могу любить тебя, Джеими Стюарт, потому что тогда не захочу уехать, а ехать необходимо.

Чувственный рот Джеймса вобрал в себя губы Арабеллы, глаза нежно улыбались.

— Знаешь, я хотел бы, чтобы ты осталась, милая… но понимаю, нужно отправляться в Лондон…

Длинные пальцы вновь начали ласкать груди Арабеллы.

— Стоит ли думать об отъезде, когда для нас все только начинается, — прошептал он голосом, хриплым от всевозрастающей страсти.

Арабелла снова закрыла глаза, пытаясь задушить укоры совести. Для разговоров больше не было времени, а король слишком хорошо знал женщин, чтобы обманываться ее притворной влюбленностью. Он может согласиться с нерешительностью и застенчивостью, но эта сдержанность скоро исчезнет, а стыдливость превратится в желание, иначе король может разгневаться.

Джеймс повернул ее к себе, сжал в объятиях и, наклонив голову, лизнул сосок, искусно, медленно обводя языком твердый розовый бугорок. Груди Арабеллы всегда были очень чувствительны. Она тихо охнула, легкая дрожь наслаждения пронзила тело.

Король немедленно почувствовал перемену в женщине и, повернувшись на спину, притянул ее на себя и поднял так, чтобы свободнее наслаждаться нежными холмиками, целовать их, лизать и, наконец, чуть прикусив розовые бутоны, по очереди сосать каждый.

Будто огненные молнии экстаза пронзили Арабеллу… Она услышала чей-то тихий стон и словно сквозь туман поняла, что это ее собственный голос. Груди горели и набухли от жгучего желания. Ее пальцы запутались в рыжих локонах, бесцельно гладили голову мужчины в безумной попытке найти облегчение. Она совсем не помнила, как очутилась на спине, а Джеймс продолжал ласкать, целовать, покусывать ее тело. Губы коснулись шелковистой кожи живота, а голова продолжала опускаться все ниже, и сердце Арабеллы бешено заколотилось от ошеломляющей мысли — Джеймс не собирается останавливаться.

Его великолепное орудие, раскаленное, пышущее нетерпением, было твердым. Господи Боже, он почти не мог сдерживаться. Джеймс чувствовал, что если протянет руку и коснется себя, его громадное древко, древко Стюартов, с треском переломится. Как желал он погрузиться в эту маленькую расщелину… нонет… не сейчас. Пальцы его коснулись холмика Венеры, и Арабелла вздрогнула. Быстро раскрыв ее влажную раковину розового перламутра, король наклонил голову и коснулся языком напряженного бутона.

Арабелла застыла на мгновение и тихо вскрикнула от неожиданно нежного прикосновения.

Король поднял голову:

— Разве дядя не дарил тебе этого блаженства, дорогая?

— Н-никогда, — всхлипнула она.

— Не бойся, Арабелла. Я дам тебе небывалое наслаждение, — прошептал он и, наклонившись, вобрал губами упругий бугорок, язык ласкал крошечный холмик сначала медленно, ошеломляюще медленно, а лотом, когда Арабелла почти потеряла голову от страсти, — быстрыми легкими касаниями, доводившими ее до безумия. Сердце, казалось, вот-вот разорвется от невероятного экстаза.

«Такого не бывает», — пронеслось в мозгу Арабеллы.

Никогда, никогда не доводилось ей испытывать ничего подобного. Почему с Тэвисом не знала она такого блаженства? За закрытыми веками словно взрывались огненные искры. Она стонала все громче; тело, охваченное пламенем, лихорадочно извивалось.

— О-о-о, да! Милорд, да!

Слишком велико наслаждение, слишком огромно. Конвульсии сотрясли обнаженное тело.

Джеймс Стюарт был поражен и ошеломлен. Почему его дядя никогда не доставлял Арабелле такого наслаждения? Неужели Тэвис один из тех глупцов, которые уверены, что жену нужно любить по-другому, чем остальных женщин? Джеймс вновь навис над Арабеллой, глаза их оказались на одном уровне.

— Испытала ли ты экстаз, дорогая? — спросил он, хорошо зная, каким будет ответ, и, когда Арабелла, словно во сне, кивнула, тихо прошептал:

— Настало время подарить и мне восторги страсти. Отдайся мне, Арабелла!

Она обвила руками шею короля и, притянув к себе его голову, обожгла поцелуем; маленький язычок, заигрывая, скользнул в его рот. Почувствовав, что он приготовился войти В нее, Арабелла раскинула ноги пошире, чтобы принять его, но лишь вершима копья проникла в узкую влажную расщелину.

Арабелла подняла недоумевающие глаза и вопросительно взглянула на Джеймса.

— Давай сыграем в забавную игру, милая, — предложил он, блестя синими глазами. — Посмотрим, кто кого захочет первым.

Их губы вновь встретились.

Арабелла с веселым изумлением подумала, что мужчины, в сущности, взрослые дети. Но этот ребенок был не по годам умен, знал, как насладиться женской плотью, и, конечно, будет ожидать, что она сдастся. Может, так и сделать? Нет… нет… именно этого хочет Джеймс. Пусть хоть раз потерпит поражение, решила Арабелла, страстно отвечая на поцелуи.

«Хочу ее! Силы небесные, как я хочу ее», — думал Джеймс, истязая ее ласками, но Арабелла не сдавалась. Поцелуи становились все лихорадочнее, и наконец Джеймс Стюарт не смог вынести напряжения. Медленно, намеренно медленно он вошел в розовый грот, застонав от облегчения. Тихий смех женщины воспламенил короля еще больше, и он мощными толчками врезался все глубже, пока именно она не вскрикнула, моля об экстазе, и когда наконец Джеймс отозвался на мольбу, женщина задергалась в судорогах снова и снова, ее золотистая голова утомленно поникла, дыхание стало таким слабым, что король встревожился: уж не убил ли он ее?

Уставшая, насытившаяся Арабелла лежала в объятиях столь же удовлетворенного короля. Она получила ответы на все мучившие вопросы. Да, не только муж, но любой мужчина может дать женщине плотское наслаждение. И хоть она не испытывала неприязни к Джеймсу, между ними не было той неподдельной теплоты, какая возникала всегда после акта любви между ней и Тэвисом.

У нее и короля не было ничего общего, кроме нескольких пережитых вместе часов дарованного друг другу удовольствия. Любви не было, и сердце Арабеллы ныло от одиночества. И вместе с отрезвлением пришло ужасающее сознание того, что впереди длинная, ужасно серая жизнь… много, много лет одиночества.

Но Грейфер стоит утраченного счастья. Стоит ли?..

Часть 3. ВЛАДЕЛИЦА ГРЕЙФЕРА

Глава 15

Арабелла Грей подъезжала к Грейферу после почти четырехлетнего отсутствия. Наступил апрель, и белая кобылка тихо заржала, словно почуяв знакомый запах и привычные места.

Они стояли на вершине холма с видом на крепость, и Арабелла неожиданно подумала, что Грейфер выглядит заброшенным и убогим. Хотя день был холодный, а в воздухе разливалась сырость близкого дождя, из труб деревенских домов не шел дым.

Она вздрогнула от дурного предчувствия.

— Ты уверен, Рауэн, что сэра Джаспера нет в замке? — спросила она у сына Фитцуолтера вот уже в который раз за день.

— Нет, миледи, его здесь нет вот уже много месяцев. Если бы он появился, отец прислал бы весточку.

Арабелла, обернувшись, окликнула Лону, сидевшую вместе с малышкой Маргарет верхом на вороном жеребце.

— Едем, Лона! Мы почти дома.

Они начали спускаться вниз, первые капли дождя ударили по плечам.

— Почему из труб не идет дым? — спросила Арабелла вслух.

— Большинство женщин на полях и в саду, а старики — на стенах замка. Никого нет дома. Молодежь тоже на полях. Сэр Джаспер Присылает своего капитана Сигера раз-два в год, чтобы забрать тех мальчиков, кто подрос и может идти на службу.

Сначала мы пытались их прятать, но сэр Джаспер присылает с Сигером список всех семей. Скрыться от него невозможно.

— Но ты все же еще здесь, Рауэн, — заметила Арабелла.

— Да, — деловито кивнул Рауэн. — Отец сказал сэру Джасперу, что когда-нибудь я займу его место и должен знать все, что необходимо для защиты Грейфера. Сэр Джаспер засмеялся и ответил, что не будет спорить с отцом из-за одного парня, поскольку нуждается в преданных людях, способных отстоять крепость в его отсутствие. Поэтому я могу больше не скрываться, когда приезжает Сигер, миледи.

Арабелла вздохнула:

— Интересно, как остальные матери смотрят на тебя?

Рауэну хватило совести покраснеть.

— Это не так легко, миледи, — признался он. — Ни одна девушка не хочет встречаться со мной, потому что их братьев силой взяли на службу, но я нужен отцу, миледи, и вначале, когда Сигер приезжал без этого проклятого списка, даже смог спрятать нескольких парней. Они живут в маленькой пещере недалеко от деревни, но не могут прийти домой из страха быть схваченными, потому что никто не знает, когда появится Сигер.

— А если он приедет, пока я в Грейфере? — встревожилась Арабелла.

— Убьем его и концы в воду! — без обиняков заявил Рауэн.

— Сколько парней скрываются в пещере, Рауэн?

— Двенадцать человек, миледи.

— Прекрасно. Мне понадобится охрана, когда я поеду на юг, ко двору короля Генриха.

— Вы едете ко двору, миледи? Но зачем? — удивился Рауэн.

— Потому, что король должен подтвердить мои права на Грейфер, поскольку сэр Джаспер хочет захватить его, — объяснила Арабелла.

— Но вы хозяйка Грейфера, миледи! — воскликнул молодой человек. — Вы последняя из Греев.

— Это верно, Рауэн, но я провела последние несколько лет в Шотландии. Что знает обо мне король, кроме того, что счел нужным рассказать сэр Джаспер? Не для себя мне нужен Грейфер, а для дочери. Если король передаст права наследования Маргарет, я попрошу его найти ей мужа-англичанина, чтобы никто не питал сомнений относительно преданности Грейфера и его людей английской короне.

Они спустились с холма и проехали через опустевшую деревню, а когда снова оказались на дороге, ведущей в Грейфер, здешние обитатели заметили всадников и сбежались со всех сторон, выкрикивая приветствия. Арабелла едва не заплакала в голос, потому что большинство женщин, которых она так хорошо помнила, сильно изменились — склонные к полноте были худы, как щепки, а те, кто раньше отличался стройностью, постарели, старые — одряхлели. Но все улыбались, говорили ей добрые слова.

— Хозяйка наконец вернулась!

— Благослови вас Господь, леди Арабелла…

— Теперь все будет хорошо! Законная владелица Грейфера с нами!

— Добро пожаловать, миледи!

— Грей вернулись в Грейфер. Теперь удача снова с нами!

Из крепости вышел Фитцуолтер и со слезами на глазах поцеловал руку Арабеллы.

— Значит, вы дома!

— Да, наконец-то, Фитцуолтер, — ответила Арабелла, улыбаясь собравшимся. — Спасибо за приветствия, добрые люди!

Завтра в полдень приходите в зал, и я расскажу о своих приключениях и планах на будущее. А теперь расходитесь по домам, дождь с каждой минутой все усиливается.

И, повернув коня, въехала в крепость. Когда настала ночь и Маргарет спокойно уснула в теплой постельке, Арабелла Грей уселась в зале и, покачав головой, снова удивилась — как это до сих пор она не понимала, насколько беден ее дом! Хорошо хоть повсюду было чисто, возможно, стараниями жены Фитцуолтера Розамунды. Каменные полы подметены, тростниковые подстилки недавно меняли, но, кроме большого стола и нескольких стульев, здесь не было ничего, подобного обстановке парадных залов Данмора. Стерлинга или Линлитгоу. Зоркие глаза Арабеллы заметили, что в рамах окон зияли дыры, затянутые тканью, — многие драгоценные стекла были выбиты.

— Что случилось с окнами? — спросила она у приглашенного к ужину Фитцуолтера.

— Люди сэра Джаспера, те, кого он привез с собой в последний раз, — грубый и дикий народ, — сухо ответил капитан.

— Стекло дорого стоит — проворчала Арабелла.

— У вас есть деньги? — осведомился Фитцуолтер.

— Очень мало, и те нужно беречь для поездки на юг.

— А драгоценности? — настаивал Фитцуолтер.

— Я не взяла с собой ничего, принадлежащего графу, — спокойно ответила она.

— Вы забрали его дочь и, если думаете, что он за ней не явится, сильно ошибаетесь.

— Маргарет — мой ребенок, — резко напомнила Арабелла. — Кроме того, Тэвис уехал на север по поручению короля Джеймса.

Пройдет несколько недель, прежде чем он вернется, а до того времени я успею уехать и увезти дочь. Когда граф явится в Грейфер, а думаю, он обязательно придет, скажите всю правду: я уехала к королю Генриху с просьбой восстановить мои права и права леди Маргарет Стюарт.

— Для этого не обязательно было разводиться с ним, — заметил Фитцуолтер. — Я знаю, граф вас похитил, но Лона говорит, вы его любите. Зачем же сделали это?

Будь на месте капитана кто-то другой, Арабелла выгнала бы его не только из-за стола, но и из замка, но это был Фитцуолтер, человек, знавший ее всю жизнь, верный и преданный.

Он не изменил, несмотря на все усилия сэра Джаспера Кина.

Ему нужно сказать только правду или ничего не говорить.

— Чтобы получить помощь короля Джеймса, пришлось отдаться ему… в полном смысле слова, — призналась Арабелла. — Я развелась с Тэвисом Стюартом, чтобы не опозорить его гнусной кличкой рогоносца.

К ее удивлению, Фитцуолтер, кивнув, ответил:

— Тогда вы правильно поступили, миледи. Ни один Грей не совершал бесчестных поступков. Ваш отец гордился бы своей дочерью.

— Надеюсь, ты именно так и скажешь графу, когда он в ярости примчится из-за холмов месяца через два! — попыталась пошутить Арабелла.

— Меня здесь не будет. Рауэн все объяснит, потому что я еду с вами.

— Но Грейфер останется без защитника! — удивилась Арабелла.

— Не думаю. Грейферу не грозит опасность, ведь сын останется вместо меня, а кроме того, между Англией и Шотландией заключен мир, миледи. Вы же последняя из Греев и не можете путешествовать без охраны и защиты. Никому я не мог бы доверить вашу жизнь, миледи, а в Грейфере остались лишь неопытные мальчишки.

Арабелла, подумав немного, наконец кивнула:

— Да, капитан, вы поедете с нами, я нуждаюсь в вашей помощи. Дело не столько во мне, сколько в безопасности моей дочери. Если король подтвердит мои права на Грейфер, значит, Маргарет станет наследницей.

— Не «если», а «когда», миледи, — поправил Фитцуолтер.

Арабелла благодарно улыбнулась:

— Да, вы правы, Фитцуолтер. «Когда»!

— Что вы скажете завтра людям? — озабоченно спросил капитан.

— Правду, — ответила она. — Я должна поехать на юг, чтобы возвратить наследство, принадлежащее мне по праву, и привезу домой их сыновей, по крайней мере тех, кто захочет вернуться.

— Верно, — кивнул Фитцуолтер, — некоторым понравится солдатская доля, и они посчитают, что здешняя жизнь слишком унылая. Если останутся в живых, обязательно вернутся и будут рады миру и покою.

— Одним покоем сыт не будешь, — задумчиво вздохнула Арабелла.

— Вам нужен богатый муж! — без обиняков заявил Фитцуолтер.

— Нет, мой друг, — засмеялась Арабелла, — замужество не для меня!

— Может, граф примет вас обратно? — осторожно осведомился капитан.

— Я его не приму! — свирепо вскинулась Арабелла. — Уверял, что любит, а сам не мог сделать одной-единственной вещи для меня, не желал найти время, чтобы помочь вернуть Грейфер! Мой дом ничего не значит для него, хотя для меня — это весь мир. Как он может не понимать этого, если любит? Мне не нужен Тэвис Стюарт! У меня есть Грейфер и моя дочь!

Фитцуолтер ничего не сказал. Не было смысла спорить. Арабелла всегда была упрямой, и, пока не восстановит права на замок, не стоит труда объяснять, что сады нужно посадить заново, и хотя овцы могут принести прибыль, для этого нужно сначала где-то раздобыть деньги, и немалые. Грейфер никогда не был процветающим поместьем, но таких трудных времен им еще не доводилось переживать. Времена менялись, и мир с Шотландией свел стратегическое значение крепости к нулю. Конечно, можно ожидать набегов с обеих сторон, но Фитцуолтер чувствовал — грядут большие перемены.

Арабелла осталась в крепости ровно настолько, чтобы убедить людей в том, что все будет хорошо. Она объяснила, как могла, трудность своего положения, но большинство все-таки не сумели понять цели поездки на юг. Они твердо знали: Арабелла — последняя из Греев, и ее права на Грейфер неоспоримы. Пришлось оставить все как есть. Погода была теплой, и поля ярко зазеленели, обещая хороший урожай. Сады цвели, а там, где деревья погибли, крестьяне выкорчевали пни, сожгли их, чтобы очистить землю, а потом удобрили почву навозом, перед тем как посадить молодые саженцы. За ними ухаживали несколько женщин и два старика.

Владелица Грейфера отправилась на юг в солнечный весенний день в сопровождении пятнадцати молодых вооруженных людей, включая тех двенадцать, которых прятал Рауэн, и еще троих, появившихся как по волшебству при одном известии о возвращении госпожи. Голубые глаза Фитцуолтера весело засверкали при виде этой троицы, но он ничего не сказал, только распорядился выдать им кожаные нагрудники, вежливо осведомился, хватит ли у них стрел, и заказал у кузнеца новые мечи.

В день их отъезда прибыл Фергюс Макмайкл и тоже присоединился к отряду. Когда Лона призналась родителям в любви к молодому шотландцу, дальнейших объяснений не потребовалось, хотя сам он узаконил свое появление необходимостью приглядывать за дочерью графа.

Фитцуолтер, серьезно кивнув, объявил:

— Это хорошо, парень! Добро пожаловать!

Хотя Рауэн был крайне разочарован тем, что его не взяли, грудь молодого человека распирала гордость — ведь именно его оставили в Грейфере за главного. Он внимательно выслушал наставления отца, но когда Фитцуолтер пошел к своему коню, Рауэн спросил:

— Что, если вернется сэр Джаспер?

— Запри ворота и не пускай, — отрезала Арабелла. — Путешествие займет несколько недель, ведь с нами ребенок! Если Сигер явится раньше, чем я успею поговорить с королем, он немедленно побежит к Джасперу, и мы не сможем застать их врасплох, а нам это крайне невыгодно.

— Думаю, он приедет, — вздохнул Рауэн.

— Моли Бога, чтобы этого не произошло, парень, — ответил отец. — Сэр Кип будет не один, а значит, тебе придется убивать друзей.

— А граф Данмор? — нерешительно вставил Рауэн, желай все сделать как надо, хотя понимал, в каком трудном положении остается.

— Передай ему привет, — сухо объявила хозяйка, — и исполняй все его желания. Я желаю по возвращении застать Грейфер в том же виде, в каком покинула его, — целым и в относительной безопасности. Граф потребует от тебя только одного — свою дочь. Объясни, что она уехала со мной, и пропусти в крепость, чтобы он смог убедиться в правдивости твоих слов. И обращайся с ним почтительно, Рауэн. Тэвис Стюарт — хороший человек.

Отряд направился на юг. Ехали быстро, но так, чтобы маленькая Маргарет не уставала. Ребенка бессовестно баловали все мужчины. Каждый хотел везти малышку, и Мэгги проводила все время, переходя с одного седла на другое, слушая песни, сказки, принимая лакомства из загрубелых рук. Погода была хорошей, и Маргарет крепко спала каждую ночь, утомленная играми на свежем воздухе.

Фитцуолтер составил маршрут так, чтобы можно было останавливаться на ночь в странноприимных домах конвентов, монастырей и аббатств. Однако несколько раз приходилось ночевать в открытом поле. Если Фитцуолтер и бывал дальше замка Миддлхэм, он об этом не распространялся, но Арабелла верила, что капитан благополучно доставит их в резиденцию короля Генриха.

Только в середине мая они достигли Шина, куда король обычно приезжал охотиться в хорошую погоду.

Фитцуолтер проводил Арабеллу, Лону и Маргарет в ближайший конвент, объяснив настоятельнице, что его хозяйке пришлось проехать всю Англию, чтобы принести королю клятву верности и попросить его подтвердить ее права на наследство.

Фитцуолтер сказал настоятельнице, что госпожа недавно овдовела и осталась почти без гроша, но все-таки — тут капитан полез в собственный дублет, долго рылся в кармане и наконец выудил серебряную монету — просит принять скромное пожертвование на нужды добрых матушек.

— Похвально, что твоя хозяйка превыше всего ставит могущество Божье, — кивнула настоятельница. — Наш благословенный Господь наставлял, что не нужно собирать сокровища земные, ибо заботы о спасении души важнее всего на свете. Твоя госпожа, ее осиротевшее дитя и служанка могут остановиться у нас.

— Ты сказал, что я вдова?! — удивилась Арабелла.

— Да, — спокойно ответил капитан, — не мог же я открыть правду!

Лона ехидно хмыкнула, но тут же замолчала под строгим взглядом хозяйки.

— Ну вот, а теперь, когда я здесь, — призналась Арабелла, — не знаю, как получить аудиенцию у короля.

— Спросите мать Марию Молитвенницу, — посоветовал Фитцуолтер. — Она, наверное, знает! Старая опытная ворона!

— У вас нет связей при дворе? — удивилась мать-настоятельница.

— Не при этом, — ответила Арабелла.

Монахиня вопросительно подняла брови и задумчиво потерла распятие из серебра и слоновой кости, свисавшее с шеи, но ничего не произнесла, ожидая объяснений Арабеллы.

— Мой отец был кузеном первого мужа Элизабет Вудвилл, а мать — кузиной и подругой королевы Анны Невилл. Именно король Ричард нашел мне мужа, — призналась Арабелла, мешая правду с ложью по примеру Фитцуолтера. — Мои муж был шотландцем, и король Джеймс дал мне рекомендательное письмо к его величеству.

Монахиня, подумав немного, решила:

— Связи вашего отца помогут нам, леди Грей. Король не любит тещу и, думаю, имеет для этого достаточно причин, но королева питает теплые чувства к матери. Брат мой — священник и духовник королевы. Через него мы передадим вашу просьбу королеве Елизавете. Если поведете себя умно, дитя мое, а я думаю, что вы неглупы, раз предприняли такую поездку, именно молодая королева поможет вам. Между вами много общего, у обеих маленькие дети. Если именно королева представит вас супругу, это вовсе не повредит делу!

Через несколько дней все устроилось. Королева Елизавета должна была принять леди Грей на следующий день.

— Лучше и не придумаешь, — радовался Фитцуолтер, — Вряд ли королева знает сэра Джаспера или сталкивалась с ним. Можно изложить свою просьбу сострадательному человеку!

— Но захочет ли королева помочь мне? — беспокоилась Арабелла. — Что, если я ей не понравлюсь? У беременных женщин часто бывают необъяснимые капризы, а королева, говорят, вновь ждет ребенка.

— Будьте сама собой, — посоветовал Фитцуолтер. — Королева знает, что это такое — лишиться самого дорогого на свете!

Она поймет ваши беды лучше, чем кто-нибудь другой.

Арабелла тщательно выбрала костюм для аудиенции у королевы. Она привезла всего одно подходящее для такого случая платье — из темно-синего шелка с облегающим корсажем и удлиненной талией. Широкий шалевый ворот был отделан лентой из серебряной парчи. Низкий вырез открывал ложбинку между грудями, но по тогдашней моде был достаточно скромен.

С серебряного венчика свисала простая прозрачная вуаль из белого батиста. Волосы были заплетены и уложены на висках, талию охватывал пояс из серебряных колец, с которого свисали маленькое серебряное распятие и серебряный футлярчик с ароматическим шариком внутри.

Словом, Арабелла приобрела вид респектабельной вдовы благородного происхождения.

— Оставьте ребенка со мной, — посоветовала настоятельница. — Она может поиграть на кухне, там есть котята, и сестра Мария Милосердная печет медовые пряники.

Хотя Арабелла беспокоилась, что Мэгги без нее будет плакать, малышка доверчиво дала ручонку тощей монахине и поковыляла прочь.

— Ну вот, одной бедой меньше, — сказала Лона, собиравшаяся проводить Арабеллу.

Кони были хорошо вычесаны, шкуры блестели. Женщины медленно ехали по дороге в Шин. Поскольку в замке жил король, туда и обратно спешило много людей — торговцев, крестьян, везущих провизию, придворных и их слуг, солдат и просто тех, кто надеялся выпросить что-либо у правителя.

Лона широко раскрытыми глазами рассматривала окружающих, то и дело вертя головой, но Арабелла, гордо выпрямившись, устремила взгляд вперед. Не желая ни на что отвлекаться, она в сотый раз повторяла про себя все, что должна сказать королеве. Но, к ее удивлению, все прошло легче, чем ома предполагала.

Елизавета Йорк оказалась очень миловидной, с густыми светлыми волосами и прекрасными голубыми глазами. Она приняла гостью в маленьком закрытом саду, поскольку день был теплым и солнечным. С ней была всего одна фрейлина, спокойного вида женщина, занятая вышиванием и даже не взглянувшая на посетительницу.

Арабелла опустилась на колени перед повелительницей, но королева велела ей встать и изложить свою просьбу. Священник, который привел Арабеллу, тоже находился в саду.

Поцеловав руку Елизавете, Арабелла поднялась и подробно рассказала всю историю, закончив словами:

— Итак, видите, мадам, если бы я только могла все рассказать королю и заручиться его согласием, сразу вернулась бы в Грейфер сообщить своим людям радостную весть. Они ничего не понимают в происходящем и очень напуганы. Я ведь не знатная титулованная особа, ваше величество, и, если бы не брат матери-настоятельницы, отец Пол, не смогла бы даже добиться аудиенции у вас, несмотря на привезенные письма. Я прошу всего-навсего о справедливости для себя и дочери, восстановления прав на отчий дом. Жизнь при дворе не для меня — я простая деревенская женщина.

— Но почему вы приехали без мужа, леди Грей? — удивилась королева.

— Я развелась с ним, мадам. Он поклялся на кресте помочь мне возвратить Грейфер, но не сделал этого. Он дал слово, что наша дочь по достижении шестилетнего возраста отправится в семью мужа-англичанина, выбранного королем Генрихом, чтобы король мог быть уверенным в преданности и верности Грейфера, но вместо этого стал поговаривать о браке Маргарет с отпрыском семьи Хоумов или Хэпбернов.

— Вы, несомненно, женщина сильной воли, леди Грей, — с легким неодобрением заметила королева. — А муж ваш не протестовал против развода?

— Король Джеймс считал, что правда на моей стороне, мадам, а он — племянник моего мужа, — объяснила Арабелла, избегая прямого ответа. — Архиепископ собора Святого Эндрю также согласен с мнением короля. Не так-то легко было принять это решение. Я люблю мужа.

— Тогда ваш замысел действительно удался, леди Грей, — кивнула Елизавета, — поскольку я лучше других понимаю, что значит потерять самое дорогое на свете. Сама я ничего не смогла добиться и полагалась только на милость других. Вы очень храбры, если пытаетесь сами добиться справедливости. Я обязательно поговорю о ваших несчастьях с королем и добьюсь аудиенции для вас.

— Для кого ты собираешься добиться аудиенции. Бет?

Незаметно подошедший король услышал последние слова.

Арабелла с любопытством глядела на монарха. Серьезное лицо, чуть сутулые плечи, согнутые под бременем забот, длинный орлиный нос и бесстрастные глаза, не отражавшие бушевавших в душе чувств. Однако при виде королевы в них промелькнула улыбка.

Елизавета поднялась и присела в реверансе перед королем.

— Это леди Арабелла Грей, милорд, и она просит ваше величество о помощи.

— Вы хотели получить аудиенцию, миледи? Говорите, я слушаю, — обратился король к Арабелле, которая, низко присев, вручила ему письмо Джеймса Стюарта.

Пришлось еще раз рассказывать историю с самого начала.

Внимательно выслушав, король заметил:

— Такая крепость, как ваша, однако, нуждается в мужской руке.

Быстро прочитав пергаментный свиток, король отдал его слуге, смутно припомнив, что уже переписывался с шотландским королем по этому поводу.

— У меня есть защитник, сир, — пояснила Арабелла, — капитан Фитцуолтер. Он стоит на страже крепости со дня гибели моего отца семь лет назад. Кроме того, у него есть сын Рауэн, который когда-нибудь займет место отца. Грейфер — маленькая крепость, но мы всегда были преданы английскому королю.

— Как и сэр Джаспер Кин, — ответил король, решив посмотреть, какова будет реакция женщины. Он не остался разочарованным.

— Джаспер Кин верен только себе! — с бешенством воскликнула Арабелла. — Он убил шотландскую дворянку, а затем отказался выйти на поединок с ее женихом и вместо того спрятался за сутану старого священника, чтобы спасти свою трусливую шкуру, подвергая этим Грейфер опасности.

Только из-за него все мои беды. Женитьба сэра Джаспера на моей матери была скандалом на всю округу, и именно он стал причиной ее смерти. Джаспер Кин предал короля Ричарда, чтобы украсть мои владения. Не верю, чтобы человек такого благородства и чести, как ваше величество, мог иметь в друзьях это жалкое создание или наградить его за совершенные злодейства.

Королева и все окружающие были потрясены взрывом Арабеллы, но уголки губ короля чуть дернулись в усмешке.

— Смело сказано, мадам, и особенно для скромной просительницы!

— Сир, я пожертвовала всем, чтобы возвратить свой дом.

Если вы откажете, что еще мне терять? — откровенно спросила Арабелла.

— Скажите, как вы познакомились с сэром Джаспером? Ваш отец договорился о браке?

— Нет, сир, король Ричард.

— Но вы сами сказали, что вы невысокого происхождения, — проницательно заметил король.

— Это правда, сир, но моя мать, упокой Господь ее светлую душу, была любимой кузиной и подругой Анны Невилл. Когда мой отец погиб, защищая Англию, мать, нежное и беспомощное создание, попросила королеву Анну найти мне мужа — будущего защитника Грейфера. Король Ричард выбрал сэра Джаспера Кина. Ни мать, ни я никогда до этого его в глаза не видали, а сэр Джаспер, подлый негодяй, соблазнил мою бедную мать, хрупкую и беззащитную.

— Значит, вы ищете мести, мадам? — спросил Генрих Тюдор.

— Будь я мужчиной, сир, уже давно бы вызвала сэра Кина на поединок, но, увы, я всего-навсего слабая женщина. Приходится униженно подавлять свой гнев и молить Бога за душу моей несчастной матери, но Джаспер Кин не имеет права на земли Греев. У него есть поместье в Нортби, хотя дом был сожжен шотландцами, — закончила Арабелла, едва заметно улыбнувшись.

— А как насчет другого мужа для вас, мадам? — осведомился король.

— Я бы предпочла больше не выходить замуж, сир. Все мое время займет управление Грейфером — нужно, чтобы наследное имение моей дочери было в безопасности и процветало. Жизнь на севере нелегка, милорд, а сэр Джаспер Кин довел Грейфер до жалкого состояния, забрав оттуда всех здоровых мужчин, чтобы произвести впечатление на ваше величество.

— Сколько лет вашей дочери, мадам?

— Два года, сир.

— Не подойдет ли вам кто-нибудь из семьи Перси? Младшей ветви, конечно, — мягко намекнул король на отсутствие у Арабеллы титула. — У сэра Генри есть побочный сын, которого он очень любит. Мальчику сейчас шесть, и он воспитывается в семье Перси. Мать его, дочь одного из капитанов лорда, умерла при родах. Я не уверен в преданности этой семьи, а такой брак укрепит наши отношения.

— Перси знают Грейфер, — задумчиво ответила Арабелла, — но если вы не совсем убеждены в их верности, оставьте крепость в моих руках, пока брак между моей дочерью и побочным сыном Перси не будет заключен. Предпочитала бы, чтобы венчание состоялось не раньше, чем Маргарет исполнится пятнадцать лет.

— Однако должна состояться официальная помолвка, если семья Перси согласится, — объявил король. — Не могу обещать наследницу, чье приданое должно оставаться до брака в руках матери, и не дать им какого-либо формального заверения.

— Можно и по-другому, — дерзко вмешалась Арабелла. — .Пусть не моя дочь едет к Перси, а мальчика пришлют в Грейфер, когда ему исполнится десять.

— Как, мадам? — ошеломленно пробормотал король.

— Сир, — спокойно объяснила Арабелла, — если вы не совсем доверяете Перси, но хотите заручиться их преданностью, то договоритесь о браке побочного сына лорда с моей дочерью, наследницей Грейфера. Если Перси собираются за мыслить недоброе против вашего величества, не лучше ли отправить мальчика ко мне, чтобы я смогла его воспитывать в духе верности английской короне, чем они воспитывали мою дочь, рожденную от отца-шотландца, и вбили бы ей в голову предательские мысли, чтобы перетянуть на свою сторону людей Грейфера?

— Клянусь Богом, мадам, — восхитился король, — вы умная женщина. Быть по-вашему — мальчик приедет в Грейфер.

Мы скажем, что ему необходимо учиться защищать крепость!

Они прошли в конец сада, чтобы другие не смогли подслушать разговор.

— Значит, вы подтвердите мой права на Грейфер, милорд? — с надеждой спросила Арабелла.

— Видимо, так будет лучше всего, мадам, если то, что вы рассказали о сэре Джаспере Кипе, — правда, — медленно выговорил король, — но я привык не принимать поспешных решений. Кроме того, нужно еще договориться о браке с сэром Генри Перси. Вы живете при дворе?

— Нет, милорд, у меня нет денег. Я с ребенком и, слугами остановилась в монастыре Святой Марии-на-полях, рядом с замком Шин.

— Ваша дочь с вами? — удивился король.

— Да, сир. Маргарет слишком мала, чтобы обходиться без матери, а я не вынесу разлуки с ней.

— Но путешествие так утомительно! — запротестовал Генрих.

— Маргарет — сильная, здоровая девочка, благодарение Богу, и ей нравятся новые места, — объяснила Арабелла.

— Хотел бы я сказать то же самое о своем сыне Артуре, — вздохнул король.

— Желаю ее величеству королеве родить вам к Новому году сильного красивого сына! — вежливо ответила она.

— Я пришлю гонца в монастырь, когда решу вновь побеседовать с вами, леди Грей, — объявил король, давая знать, что аудиенция окончена.

Арабелла сделала реверанс и поцеловала протянутую руку, но на ее прелестном личике отразилась тревога.

— Я не заставлю вас ждать дольше одного-двух дней, мадам, — заверил Генрих Тюдор. — Уверен, что вы вполне сможете подождать, учитывая важность того, что сообщили мне.

— Конечно, милорд, — взяв себя в руки, ответила Арабелла внешне спокойно, мысленно подсчитывая, сколько денег у нее в кошельке. Поездка обошлась дороже, чем она предполагала.

Еще раз поклонившись, леди Грей поспешила попрощаться с королевой и поблагодарить ее за доброту.

— Благослови Господь ваше величество, — сказала она. — Буду молить Бога о вашем благополучном разрешении здоровым сыночком.

Елизавета Йорк нежно улыбнулась:

— Благодарю, леди Грей, и в свою очередь буду молиться, чтобы вашу просьбу удовлетворили и король даровал бы вам Грейфер. Надеюсь, что смогла вам помочь.

— Я тоже, ваше величество, — тихо сказала Арабелла, не желая казаться самодовольной, хотя сердце от волнения готово было вырваться из груди.

Она была почти уверена, что Генрих Тюдор возвратит Грейфер.

— Значит, я исполнила свой долг королевы по отношению к вам, — великодушно заключила Елизавета. — Если больше не увидимся, леди Грей, желаю вам счастливого пути.

Арабелла снова сделала реверанс, благодарно поцеловала руку королевы, унизанную кольцами, и медленно удалилась, не поворачиваясь спиной.

— Король удовлетворил вашу просьбу, мадам? — осведомился отец Пол.

— Нет еще, отец, но обещал вынести решение через два дня, — сообщила Арабелла.

— Значит, сдержит слово, — решил отец Пол. — Генрих Тюдор крайне щепетилен в таких делах. Совсем не похож на других сильных мира сего, которые раздают обещания, но не находят времени их исполнять. Вот увидите. Вот увидите!

Арабелла открыла кошелек. Господи, осталось совсем мало денег… но все же она знала: необходимо вознаградить священника за участие и помощь.

Слегка колеблясь, леди Грей вытащила серебряную монету и положила в руку святого отца.

— Хотелось бы дать больше, отче, — извинилась она, — но у меня почти ничего не осталось, а впереди нас с дочерью ждет длинная дорога. Но я от души благодарна вам за доброту и прошу помянуть в молитвах мою мать, леди Ровену.

— Конечно, дочь моя, — доброжелательно ответил отец Пол, ощупав монету и мгновенно, даже не глядя, определив ее ценность.

Он хотел уже было помочь Арабелле сесть в седло, когда неприятно знакомый голос прервал их беседу.

— Клянусь телом Христовым! Это ты, крошка Арабелла?

Арабелла резко вскинула голову; яростный взор встретился с изумленными глазами сэра Джаспера Кина.

— Клянусь Богом! — восхищенно протянул он, дерзко оглядывая ее. — Ты стала настоящей красавицей, детка!

Даю слово, ты прелестнее своей мамочки!

— Не смей говорить о моей матери, ты, мерзкий дьявол! — гневно процедила Арабелла. — Из-за тебя она сейчас в могиле.

Сэр Джаспер злобно расхохотался:

— Она в могиле, потому что поторопилась лечь под меня!

Арабелла, размахнувшись, изо всех сил ударила его по лицу, и тяжелое фамильное кольцо-печатка с гербом Греев рассекло кожу на скуле, как раз под правым глазом. Потрясенная силой собственного гнева, Арабелла не могла вымолвить ни слова.

Сэр Джаспер, ошеломленный столь бешеной вспышкой, отступил на шаг, прижимая ладонь к ране. Сквозь пальцы сочилась кровь, падая на красивый небесно-голубой атласный дублет.

— Сука! — прошипел он наконец. — Ты заплатишь за это, клянусь!

Арабелла ничуть не испугалась, только Ледяная злоба охватила все ее существо, приковав к месту.

— Еще раз посмеете подойти ко мне, сэр, убью на месте! — холодно вымолвила она и, повернувшись, вскочила в седло.

Пораженный непонятными событиями, отец Пол взобрался на мула и, не зная, что делать, все-таки поехал вслед за леди Грей.

— Дочь моя, — пропыхтел он, наконец нагнав ее, — как может благовоспитанная дама ударить джентльмена?! Мужчины появились на земле повелением Господа нашего, чтобы властвовать над женщинами и животными. Не уважая Господни заветы, ты подвергаешь свою бессмертную душу страшной опасности!

— Этот мужчина — виновник гибели моей матери, святой отец. Он должен был жениться на мне, а когда шотландцы меня похитили, вынудил мать идти к алтарю, так что она умерла от стыда и позора… И все для того, чтобы украсть мое имение. Он страшный человек! Исчадие ада!

— Но, — мягко укорил священник, — он все же мужчина!

Арабелла нетерпеливо фыркнула. Она была благодарна отцу Полу за помощь и сочувствие, но он тем не менее был наивным глупцом.

— И только потому, что между ног мужчины болтается этот кусок плоти. Господь избрал его как существо высшего порядка? Думаю, те, кто зачинает и вынашивает детей, достойны гораздо большего уважения!

Глаза священника в ужасе округлились, губы безмолвно шептали одно слово:

— Кощунство!

Чтобы успокоить его, Арабелла, смягчив тон, сказала:

— Я буду молиться, чтобы Бог простил мне мой злобный характер, отец, и помолюсь за врага, пусть Господь научит, как простить его!

Матерь Божья, как она лицемерит, только чтобы добиться своего! Если она ошибается, значит, это ее грех, но Арабелла твердо верила, что женщины равны мужчинам, а кое в чем даже превосходят их. Как часто Тэвис подшучивал над женой, утверждая, что умом и сердцем она шотландка, хоть и родилась в Англии! Может, он прав… Возможно, во многом прав… Она была так близка к исполнению заветного желания и все-таки чувствовала себя несчастной.

Почему?

Сэр Джаспер Кин смотрел вслед удалявшейся женщине. Теперь, когда чувство изумления от неожиданной встречи немного улеглось, он стал гадать, что привело ее сюда. Где ее муж, этот приграничный бандит, ублюдок, называвший себя графом?

С Арабеллой не было никого, кроме священника, и уже одно это само по себе странно. Вряд ли какой-то монах — подходящий спутник для тетки шотландского короля! Где же ее свита?

Слуги? Да выходила ли она вообще замуж, или все это обман с целью выставить его посмешищем? Но важнее всего сейчас одно: почему Арабелла Грей оказалась здесь?!

Сэр Джаспер поспешил домой и послал за Сигером.

— Милорд… ваше лицо… — встревоженно начал тот.

— Не имеет значения, — бросил хозяин.

Кровь уже начала свертываться.

— Я только что видел леди Арабеллу Грей, Сигер, выходившую из сада королевы. Нужно узнать, с какой целью она приехала. Почему не в Шотландии? Поторопись, время дорого!

— Хорошо, милорд, посмотрю, что можно обнаружить, но вы должны позаботиться об этом порезе — он очень глубокий, и может остаться шрам, ваше красивое лицо будет изуродовано!

Все зависит от того, насколько быстро я смогу обработать рану, — забеспокоился Сигер.

— Ладно, — грубовато ответил сэр Джаспер, — разыгрывай лекаря, если тебе нравится, но потом иди и разнюхай все! Не успокоюсь, пока не узнаю, зачем ее сюда принесло!

И, неожиданно ощутив, как сильно разболелась Нанесенная Арабеллой рана, пробормотал себе под нос:

— Она заплатит! Проклятая ведьма поплатится за нанесенные мне оскорбления!

— Если бы узнать, где она остановилась, милорд, может, удастся увезти ее обратно в Грейфер, где вы быстро укротите эту суку, пока не станет покорно ластиться и лизать вам ноги, — предложил Сигер.

— Арабелла стала настоящей красавицей, Сигер, — почти мечтательно протянул сэр Джаспер, — и превзошла изяществом и прелестью даже свою мать. Она выглядит как женщина, которую любят и балуют. Я не прочь бы оказаться с леди Грей в одной постели, несмотря на ее мерзкий характер! Попади она ко мне в руки, выбил бы всю дьявольскую строптивость.

— Она по праву ваша, милорд, — злобно пробормотал Сигер. — Если бы только удалось заманить девчонку в Грейфер!

Истина открылась сэру Джасперу во всей неприглядной наготе.

— Грейфер! — завопил он. — Она приехала вернуть Грейфер! Конечно! Зачем еще ей оставлять Шотландию, если не ради этой проклятой крепости!

— Но Грейфер ваш, милорд, — возразил капитан.

— Нет, вовсе нет. Король Генрих должен еще подтвердить мои права на Грейфер, и теперь, когда эта назойливая сука явилась сюда потребовать крепость обратно, я могу остаться ни с чем.

— Неужели король отдаст хоть маленькую, но стратегически важную крепость обыкновенной женщине, милорд? — утешал Сигер.

— Ничего нельзя утверждать наверняка, когда имеешь дело с монархами, — отрезал сэр Джаспер. — Помни это и опасайся ошибиться в суждении, иначе в один прекрасный день потеряешь голову!

— Но что вы решили делать, милорд?

— То, что и собирался вначале, Сигер. Ты узнаешь правду о визите Арабеллы Грей к королеве и все мне расскажешь.

Хотя в глубине души чувствую, что девчонка собирается захватить то, что принадлежит мне. Подойди, перевяжи мне рану, а потом отправляйся и узнай что можешь!

— Но она не может надеяться взять над вами верх, милорд! — уверенно заявил Сигер. — Какая-то женщина!

— Не старайся быть большим глупцом, чем ты есть на самом деле, — отрезал хозяин. — Церковь учит, что даже Господь не может перехитрить женщину, ведь Ева его ослушалась. Женщины — опасные создания, никогда не забывай этого!

— Но Бог наказал Еву, милорд.

— Но она все же выжила, Сигер, а с ней весь женский пол. И теперь они занимаются тем, что доводят мужчин до безумия, но я не позволю Арабелле Грей победить меня в этом споре за Грейфер. Крепость будет моей. Не допущу, чтобы она взяла верх!

Глава 16

Спустя два дня Арабелла Грей была приглашена к королю.

Ее с почетом провели через приемную, где толпились просители, ожидая возможности предстать перед монархом или одним из его фаворитов, который мог бы замолвить за них словечко. В этой толпе не было женщин. Присев в реверансе перед королем, Арабелла встревоженно подумала, уж не заметил ли он, что на ней то же самое платье, что и в предыдущий визит. Они остались одни — король велел выйти всем слугам и советникам.

— Сэр Джаспер Кин вновь обратился ко мне с просьбой даровать ему права на Грейфер, — объявил Генрих.

Арабелла ничего не ответила, инстинктивно понимая, что король еще не вынес окончательного приговора. Она изо всех сил прикусила нижнюю губу, ожидая, что последует дальше.

— Поскольку между Англией и Шотландией заключен мир, Грейфер больше не имеет такого важного стратегического значения, как раньше. Я тщательно расследовал все дело и не вижу причин отдавать наследственный дом Греев сэру Кину.

Пусть возвращается в Нортби, а те люди, которые были силой уведены на службу, могут возвращаться домой, если пожелают.

Арабелла упала на колени.

— Благодарю, ваша милость, — всхлипнула она.

Король поднял ее на ноги.

— Встаньте, мадам, вы еще не выслушали до конца.

Он повел Арабеллу в другой конец комнаты и, усевшись, показал ей на стул напротив.

— В этой жизни, мадам, ничего не дается даром. За все нужно платить, и не буду хитрить, притворяясь бескорыстным.

Я возвращу вам любимый Грейфер на определенных условиях.

— Все что угодно, сир! — воскликнула Арабелла, светясь от радости.

— Неудачный выбор слов, мадам, — сухо ответил король. — Плохо умеете торговаться!

— Но я сделаю все на свете, лишь бы вернуть Грейфер, — серьезно ответила Арабелла.

— Неужели? — осведомился Генрих Тюдор, испытывая что-то похожее на жалость К леди Грей, которая, как он понял, была абсолютно наивна в житейских делах, несмотря на жизнь при шотландском дворе. Такая невинность могла быть ему полезной.

Проницательно посмотрев на Арабеллу, он заявил:

— Вы очень красивы, мадам. В вас есть нечто… таинственное и в то же время безыскусно искреннее — и именно эти качества привлекательны. Наивность… свежесть… несмотря на то что вы были замужем и имеете ребенка. Необыкновенное создание!

«Матерь Божья! — подумала Арабелла. — Он хочет спать со мной!»

Заметив мгновенно промелькнувший ужас на лице Арабеллы, Генрих коротко хрипло рассмеялся.

— Выбросьте из головы все непристойные мысли, мадам, — уверил он ее. — Та малая толика страсти, которая кипит во мне, отдана королеве.

Арабелла вспыхнула, но мудро промолчала.

— Очаровательно, — кивнул король, заметив ее покрасневшие щеки. — Именно такое обаяние нам необходимо. Я желаю, чтобы вы отправились во Францию, мадам.

— Во Францию?!

Такого она не ожидала.

— Во Францию, — подтвердил король.

— Но почему? — удивилась Арабелла. Она не собиралась во Францию! Она хотела домой, в Грейфер.

— Потому, что мне нужны глаза и уши во Франции, мадам.

Французы строят заговоры против меня, и я должен знать заранее, какую подлость они замышляют.

— Но чем же я могу помочь в таком деле, ваша милость? Я простая деревенская женщина, не имеющая понятия о политике и придворных интригах. Разве французы не ваши друзья, сир? Разве не они поддерживали вас в намерении взойти на английский престол?

— Вы правы, мадам, но они поступали так во имя собственных целей. Пока герцог Ричард и герцог Генри боролись за жирную кость, именуемую Англией, англичане были заняты дракой и не могли доставить неприятности французам. Теперь же, когда я стал королем и утвердился на троне, Франция снова стала врагом, хотя между нами нет войны и вряд ли будет в ближайшее время. Однако я должен увериться, поддерживает ли меня Франция до сих пор или сговаривается с моими врагами свергнуть меня, как вашего покойного кузена Ричарда. Необходимы глаза и уши при французском дворе, которым можно было бы доверять, поскольку все остальные считали бы этого человека моим врагом. Это не занятие для дипломатов, которые все время проводят в долгих спорах, выражаясь намеками и полунамеками, так что обычный человек не в силах их понять. Я желаю доверить эту миссию вам, мадам.

— Но я не враг вашего величества! — поражение пролепетала Арабелла. — Как мне узнать во Франции то, что необходимо вашей милости?

— Станете ли вы моим врагом, если я откажу в вашей просьбе и отдам Грейфер сэру Кину? — допытывался король.

— Но вы обещали… — начала она, всхлипнув.

Сердце тревожно забилось.

— Не доверяйте принцам и мальчишкам, — изрек король. — Так говорила мне мать, которая узнала эту пословицу от какого-то священника. Прекрасное выражение, не находите, мадам? Ну-ну, к чему такое отчаяние? Выслушайте меня и все поймете, обещаю! Грейфер — ваш. Что бы я был за король, не поддержи ваших законных требований? Немедленно велю составить документ, вводящий леди Маргарет Стюарт в права наследства. Но никто не должен знать об этом. Наоборот, пусть считают, что я отказал в вашей просьбе. У вас нет мужа.

Нет дома. Нет места, куда отправиться, — ни в Англии, ни в Шотландии. И теперь, когда вы из-за Генриха Тюдора стали изгнанницей, можете уехать во Францию и присоединиться к другим недовольным при французском дворе. Кто заподозрит вас при таких обстоятельствах, мадам?

— У меня нет денег на поездку! — возразила Арабелла, практичная натура которой, как всегда, взяла верх, — Вас обеспечат, мадам, но не рассчитывайте на большую сумму. Благородная бедность в сочетании с красотой должны привлечь множество поклонников. Встречайтесь только с самыми влиятельными и теми, кто несдержан на язык.

— Милорд, о чем вы меня просите? — осведомилась Арабелла, ясно поняв, что король предлагает не обыкновенную поездку во Францию.

— Все, что угодно, мадам, лишь бы добиться цели, — откровенно признался король, бросив на нее жесткий, проницательный и недобрый взгляд.

— Предлагаете мне продаваться ради вас? — тихо допытывалась Арабелла.

— Нет, мадам, не ради меня. Ради Англии.

— Вы и есть Англия, — спокойно парировала Арабелла.

На секунду лицо Генриха осветилось улыбкой.

— Совершенно верно, мадам, и хорошо, что вы это понимаете. В моих руках жизнь и смерть подданных этой страны.

— И сколько времени я должна продолжать эту игру, ваша милость?

— Самое большее — год. Не дольше, — пообещал король.

— Год!

Это звучало как «сто лет», и Арабелла глубоко вздохнула.

— Моя дочь… — начала она, но король не дал договорить.

— Леди Маргарет Стюарт останется в Англии, мадам. Не позволю ничему стоять на вашем пути, а ребенок сделает вас уязвимой. Она будет жить в королевском дворце, в детской, вместе с моим сыном Артуром и новорожденным, который появится на свет к осени. Девочка будет в безопасности. Вы не можете отослать ее в Грейфер, потому что официально он вам больше не принадлежит. Кроме того, мадам, отец может примчаться за дочерью, и я уверен, вы этого вовсе не хотите.

— Но как вы объясните ее присутствие здесь, ваша милость? — встревожилась Арабелла.

— Скажу, что пожалел маленькую родственницу шотландского короля, своевольная мать которой сбежала во Францию от злости, когда я отказался даровать этой глупой женщине права на фамильную крепость, — с ледяной улыбкой отозвался Генрих Тюдор.

— С чего начнем, сир?! — деловито спросила Арабелла, поняв, что все уже решено.

— Сейчас вы выбежите из моих покоев, рыдая и проклиная меня в голос, и промчитесь в таком виде через приемную, забитую просителями. Сэр Джаспер Кин, без сомнения, тоже там. Я послал за ним, желая сообщить о том, что Грейфер конфискуется в пользу королевства. Затем я предложу уроженцам Грейфера выбор — либо остаться с сэром Джаспером, либо вернуться домой под защиту короля. Слух об этом, мадам, распространится мгновенно, и все узнают причину вашего огорчения. Хотя сэр Джаспер будет разочарован, но облегчит душу, рассказав собственную версию случившегося, и утешится, очернив ваше доброе имя.

— Но Маргарет?! Как она попадет в королевские покои?

— Я попрошу королеву послать одну из служанок в монастырь сегодня же, чтобы забрать ребенка и тайком привезти его в Шин.

— Так скоро?

— Вы уезжаете завтра, мадам. Я хочу, чтобы вы покинули Шин как можно быстрее, прежде чем галантные придворные кавалеры заметят ваше красивое личико, посочувствуют несчастьям прелестной леди и попытаются осаждать меня жалобами и просьбами. Я дам сэру Джасперу несколько дней позлорадствовать, хоть он и будет жаловаться публично из-за того, что не получил Грейфера. У французов много шпионов при английском дворе, и во Франции узнают обо всем еще до того, как вы прибудете туда и явитесь к королю Карлу. Сэр Джаспер говорит, что вас называют строптивицей из-за вспыльчивого нрава, так что подобное поведение будет вполне естественно.

Арабелла осознала, что выхода нет. Если она желает вернуть Грейфер, придется ехать во Францию. Король все объяснил прямо, без обиняков. Без Грейфера она будет бездомной. Что тогда станет с Маргарет?

— Я не солгала, ваша милость, когда говорила, что осталась без гроша, — объявила она королю. — У меня всего две серебряные монеты и с полдюжины медных. Если нужно отправляться завтра, деньги нужны сейчас. Вы были откровенны со мной, и я отвечу тем же. Не хочу никого оскорбить, милорд, но, говорят, вы не из щедрых людей, и хотя объяснили, что не можете дать мне большую сумму, одновременно приказываете отправиться во Францию, ко двору, привлечь внимание влиятельных людей и получить от них важные для Англии сведения. Но как это сделать, сир, не имея средств? У меня нет ни денег, ни одежды, а француженки известны роскошью нарядов. Я буду выглядеть сереньким английским воробушком среди ослепительных павлинов. Если необходимо стать сверкающей драгоценностью, чтобы соблазнить ваших врагов, мне нужна соответствующая оправа! — заключила Арабелла, глядя королю в глаза.

— Х-м-м-м, — протянул Генрих. — Я не подумал об этом, мадам. Неужели вам совсем нечего надеть?

— Я привезла с севера всего лишь одно платье, которое не стыдно надеть ко двору, сир. Остальные вряд ли подходят для такого путешествия.

— Но почему, мадам? У вас был скупой муж?! — удивился король. — Говорят, у шотландцев тугие кошельки.

— О нет, ваша милость. Тэвис Стюарт — благородный человек, но поскольку я развелась с ним, то посчитала, что не имею права брать что-либо из принадлежащего ему, кроме самого необходимого. Все мои наряды и драгоценности остались в Данморе. Я взяла только одно нарядное платье и несколько самых старых.

Генрих Тюдор был ошеломлен. Женщины, исключая его жену и мать, были жадными, корыстными созданиями, и все же эта несравненная красавица оказалась совсем другой. Снова король почувствовал легкий укор совести за свое обращение с леди Грей, но тут же постарался забыть обо всем, потому что сильный монарх не должен позволять таким пустякам, как сознание собственной вины, встать на пути важного дела.

— Вы не должны казаться богатой, мадам, иначе возникнет вопрос, откуда вы взяли деньги, — объяснил он. — Но все же нарядная одежда необходима. Когда я отправлюсь к королеве посоветоваться насчет вашей дочери, попрошу ее помощи и в этом деле.

— Необходимо одеть и мою горничную, сир, — осмелев, попросила Арабелла. — Лона должна ехать со мной — ни одна благородная дама, пусть даже бедная, не путешествует без служанки. Я возьму с собой несколько вооруженных всадников — нельзя остаться без защиты в чужой стране. Мои люди не предадут меня. Однако придется признаться в истинной цели моей поездки, если я хочу сохранить их верность. Они простые люди и многим жертвуют ради меня. Не могу больше испытывать их терпение, если желаю получить безоговорочную поддержку.

Никто не станет болтать, если я попрошу!

Король согласно кивнул.

— Деньги, одежда и собственная охрана? Надеюсь, этого достаточно?

— Кроме того, необходимо переправить лошадей, — напомнила Арабелла, — а этого даром не сделаешь. Не забывайте, нам придется добираться в Париж от самого французского побережья. Конечно, можно бы отослать коней домой, но не покажутся ли странными такие разумные действия при поспешном бегстве?! Кроме того, перевозка лошадей обойдется дешевле, чем покупка новых, — добавила она, помня о склонности короля к строгой экономии.

— Пожалуй, верно, — согласился Генрих. — Вы получите дополнительные средства и на лошадей, мадам. Что-нибудь еще?

— Остается договориться о размере суммы, — мило улыбнулась Арабелла.

— Деньги доставит фрейлина королевы, когда придет за ребенком, — пообещал король.

— Нет, ваша милость, — покачала головой Арабелла, — лучше получить все сейчас. Если посчитаю содержание недостаточным, не смогу поспорить с вами, потому что не найду предлога для новой аудиенции.

Она имела все основания не доверять щедрости Генриха Тюдора.

— Как, мадам?! Неужели собираетесь торговаться, как базарная торговка?! — гневно воскликнул король.

— Я должна быть уверенной, что не уроню достоинства английской дворянки, ваша милость, — упрямо настаивала Арабелла. — И дело не только во мне. Я несу ответственность за Лону и своих людей. Нельзя просить их последовать за мной на чужбину, не зная, хватит ли денег, чтобы прокормить и одеть целый отряд. Кроме того, по прибытии в Париж нужно отыскать жилье. Может пройти довольно много времени, прежде чем удастся найти подходящего поклонника, но если он тоже не отличается щедростью, придется самой платить за дом! — И, лукаво улыбнувшись, добавила:

— Богатые и могущественные люди не всегда добры и благородны! И не только шотландцы отличаются скупостью, как думаете, ваша милость?

Генрих Тюдор пристально взглянул на стоявшую перед ним молодую женщину. Неужели она издевается над ним? До этого момента король не верил в столь острый ум женщины, но, поскольку спорить с дамой было ниже его достоинства, он подошел к стоявшему у стены дубовому шкафу, выдвинул ящик, вынул бархатный кошель и, задумчиво взвесив его на руке, протянул Арабелле. Та, в свою очередь, проверила вес и отдала кошелек обратно.

— Этого не хватит! — спокойно объявила она.

Генрих Тюдор окинул леди Грей свирепым взглядом.

— Мадам, ваша расточительность разорит меня! — рявкнул он.

— Хотите уморить меня голодом, прежде чем смогу быть вам полезной, сир? Тощая женщина вряд ли привлечет внимание любвеобильного мужчины, а французы, говорят, любят пухленьких красоток! — дерзко ответила Арабелла.

Король вновь полез в ящик стола, и на этот раз на свет появился мешок потяжелее, едва не лопавшийся под тяжестью монет.

Арабелла взяла кошель, открыла его, высыпала золото на стол и быстро пересчитала.

— Мне нужен, кроме того, мешочек серебра и еще один с медью, — потребовала она, собирая монеты в кошелек.

Король, окончательно потеряв способность возражать, молча выполнил требование.

— Ну, теперь вы довольны, мадам? — резко спросил он.

Арабелла тщательно запрятала деньги под юбку и, взглянув на короля, слегка улыбнулась:

— Нужно получше все уложить, чтобы монеты не звенели, когда я побегу через приемную, проклиная вас, ваша милость.

— Почему мне кажется, что больше всего удовольствия вы получите именно от этого, мадам?

— Как вы проницательны, ваша милость, — бесстрастно заметила Арабелла.

— Мы обо всем договорились, мадам, — заключил король.

Арабелла сделала реверанс и спросила:

— Можно начинать рыдать и вопить, сир?!

Генрих Тюдор кивнул и тут же едва не подскочил от пронзительного визга.

— Ой-й-й! Это несправедливо, ваша милость! Ой-ой-ой!!! Куда мне идти? Что делать?! Как прокормить мою бедную дочь?! — заплакала Арабелла.

— Нужно было думать раньше, когда вы из глупого каприза оставили мужа, мадам! Если в вашей голове сохранилась хоть капля разума, вернитесь в Шотландию и на коленях молите мужа принять вас! Скорее всего он откажется, но по крайней мере хоть о ребенке позаботится! — громко заявил король. — Сами заварили кашу, сами и расхлебывайте!

— Никогда! — всхлипывала Арабелла. — Никогда не вернусь к этому шотландскому дикарю! Пожалейте меня, ваша милость! Возвратите Грейфер!

— Отдать приграничную крепость женщине?! — уничтожающе спросил король так громко, что в приемной было слышно каждое слово. — Мадам, да вы шутите! Ха-ха-ха! Женщина — защитница английской границы! Что за чушь?! Идите, мадам.

Немедленно уходите!

Король быстро подошел к двери и широко распахнул створки так, что несколько человек, подслушивавших у замочной скважины, разлетелись во все стороны. Его так и подмывало рассмеяться, что, несомненно, вызвало бы еще больше сплетен, ибо он считался человеком, не очень-то склонным к веселью.

— Возвращайтесь в Шотландию, домой, мадам, и забирайте свое отродье! Грейфер больше вам не принадлежит! Вон!

Арабелла остановилась в дверях на мгновение, чтобы все присутствующие хорошенько увидели, в каком она отчаянии.

Бледно-золотые волосы блестели в солнечных лучах, струившихся через окна. Она выглядела сегодня особенно красивей, но очень хрупкой и несчастной.

Обернувшись в последний раз к королю, она дерзко прокричала:

— Не вернусь в Шотландию! Ни за что! Не заставите!

И, разразившись рыданиями, промчалась через приемную, расталкивая изумленную толпу просителей, жалобно и горько всхлипывая.

«Нужно спешить, иначе я не выдержу и засмеюсь», — думала Арабелла, стараясь бежать как можно быстрее.

Она уже успела разглядеть торжествующе ухмылявшегося сэра Джаспера Кина и неожиданно поняла, что тот несколько обрюзг от сытой жизни. Красивое лицо огрубело; еще несколько лет — и он окончательно растолстеет. Что она находила в нем когда-то? А Ровена? Почему она так его любила?

Добравшись до выхода, Арабелла кое-что вспомнила и, вновь обернувшись, задыхаясь от плача, завопила:

— Будь ты проклят, Генрих Тюдор! Жадный, бессердечный дьявол! Проклинаю тебя, Джаспер Кин! Да сгинет в аду твоя душа! — Обведя взглядом комнату, Арабелла воскликнула, отчетливо и горько:

— Какую помощь сможете вы получить, милорды, от такого короля, который не задумывается ограбить беззащитную женщину, лишив ее наследства предков? Что мне делать? — И, распахнув двери, выбежала в коридор.

«Ну вот! Теперь болтливые языки получили пищу для сплетен», — думала она, спеша во двор, чтобы отыскать лошадь.

Сэр Джаспер перескажет всю историю по-своему и уж, конечно, не пощадит Арабеллу. Какая жалость, что женщинам не позволено появляться на сцене! Из нее получилась бы прекрасная актриса, недаром многие с жалостью смотрели на несчастную леди Грей!

Сев на кобылку, Арабелла рысью направилась в монастырь Святой Марии-на-полях, где собрала своих людей, повела их в сад, чтобы никто не мог подслушать, и рассказала о беседе с королем.

Фитцуолтер очень рассердился:

— Хоть Генрих Тюдор и король, несправедливо просить о таком слабую женщину.

Солдаты хором выразили согласие с капитаном, но Арабелла предостерегающе подняла руку.

— У нас нет иного выбора, Фитцуолтер, если мы не хотим, чтобы Грейфер перешел в руки чужаков, — сказала она.

— Но что сделает король, если мы попросту вернемся в крепость и будем обороняться от него? — вскинулся капитан.

— Я не предательница, старый дружище, — покачала головой Арабелла, — да и вы тоже. Выступить против короля означает измену. Нет, придется покориться его воле. Лона, Фитцуолтер, я хочу, чтобы вы и еще шесть человек сопровождали меня во Францию. Остальные могут возвратиться домой и заверить людей, что я не покинула их и обязательно вернусь. Однако вы не должны рассказывать тайну, которую я вам доверила, иначе король посчитает меня ничтожной лгуньей и в гневе лишит прав на Грейфер. Рауэн Фитцуолтер в отсутствие меня и отца останется главным и будет защищать Грейфер. Думаю, об остальном позаботится король. Он сделает вид, что конфискует крепость в пользу короны. Решайте сами, кто вернется, а кто поедет со мной, но я не возьму тех, у кого есть жена. Кроме Фитцуолтера, конечно, потому что мы можем пробыть за границей не меньше года.

Она отошла и медленно направилась по аллее, чтобы остаться наедине с горем от предстоящей разлуки с дочерью.

Может, она зря привезла Маргарет в Англию и лучше было бы сначала восстановить права на Грейфер, а уж потом вернуться за девочкой? Малышке теперь предстоит жить среди чужих людей, без матери и Лоны, к которым она так привыкла. А если Мэгги ночью напугается и заплачет? Придет ли кто-нибудь утешить ее, или девочку оставят в темноте, одну, испуганную, дрожащую? Неожиданно Арабелла поняла, что плачет, — слезы текли по лицу, падали на грудь.

— О Матерь Божья! — прошептала она. — Что я наделала?!

— Самое время задать себе этот вопрос, миледи, — вмешалась Лона. — С Маргарет ничего не случится! Она здоровый ребенок и, как ее родители, любит приключения. Помяните мои слова, миледи, она прекрасно проведет время в королевской детской, а королева приглядит, чтобы с ней хорошо обращались.

— Откуда ты знаешь, что я плачу из-за Маргарет? — рассерженно спросила Арабелла, раздраженная, что Лона так легко прочитала ее мысли.

— Грейфер снова твой, Белла, так что ты страдаешь не из-за него, и кроме того, ты рыдаешь от тоски по графу только ночью, когда думаешь, что я сплю и ничего не слышу, — деловито объявила служанка. — Значит, твое сердце разрывается из-за ребенка, потому что Ты хорошая мать, хотя не была лучшей из жен.

— Что ты имеешь в виду? — разозлилась Арабелла, оскорбленная резкой прямотой слов Лоны. — Как ты смеешь так говорить со мной?

— Это верно, ты хозяйка Грейфера, а я всего-навсего дочь Фитцуолтера, — спокойно отрезала Лона, — но, несмотря на разницу в происхождении, мы всегда были подругами. Белла, я всегда была и буду с тобой откровенна. Граф любит тебя всем сердцем, несмотря на то что ваша семейная жизнь началась не совсем обычно, но ты вечно ставила Грейфер превыше всего, даже собственного счастья. Я всегда считала, что это очень глупо, и, по-моему, даже ты наконец начала все понимать. Теперь из-за своей дурацкой гордости тебе приходится отправляться во Францию, и один Господь знает, что нас там ждет. Если бы только ты могла хоть чуточку смириться, возвратиться в Шотландию, граф, конечно, все простил бы и принял тебя. Извините, если оскорбила вас, миледи. Можете отослать меня домой, если пожелаете, но больше молчать я не могу!

Арабелла словно приросла к месту, ошеломленная неожиданным нападением. В каком-то смысле Лона была права, и Арабелла признавала это, но, с другой стороны, служанка не могла понять, какие тесные узы связывали ее госпожу с Грейфером.

— Я не отошлю тебя домой, Лона, — спокойно ответила она подруге. — Хотя твои слова ранили меня, но это лучше, чем сладкая лесть и угодливые речи. Я слишком ценю твою дружбу, хотя между нами нет согласия.

— Ты любишь графа? — спросила Лона.

— Да, наверное, хотя пытаюсь отрицать это даже перед собой. Но возврата к прошлому нет. Лона. Не нужно тешить себя несбыточными мечтаниями! Если думаешь, что моя гордость велика, то гордость Стюартов куда больше! Я нанесла достоинству Тэвиса Стюарта смертельный удар, и он никогда меня не простит!

Светло-зеленые глаза наполнились слезами; Арабелла отвернулась от Лоны, пытаясь скрыть, как несчастна. Глаза Лоны тоже повлажнели, но прежде чем подруги успели облегчить души и хорошенько выплакаться, подошел Фитцуолтер.

— Мы договорились, кому ехать, кому возвратиться, но восемь человек, включая молодого шотландца, отправляются с вами.

Знаю, денег у вас не так уж много, но парни привыкли довольствоваться малым. Остальные отправятся в Грейфер на рассвете.

Арабелла, кивнув, печально прошептала;

— Как бы я хотела ехать с ними!

— Мы должны пойти к малышке Маргарет и подготовить ее к расставанию, — напомнила Лона. — Не знаю, что делать с ее одеждой, мы почти ничего не захватили с собой, а она пробудет при дворе несколько месяцев.

— В соседней деревне ярмарка, и сегодня базарный день, — сообщил Фитцуолтер. — Дайте Лоне денег, а я пошлю с ней кого-нибудь — уж, наверное, для девочки найдется какая-нибудь одежда.

— Только смотри, чтобы она была чистой и без вшей, — наставляла Арабелла служанку, вручая ей серебряную монету и несколько медных.

Лона поспешила выполнить приказ, а Фитцуолтер, велев одному из солдат охранять дочь, вернулся к Арабелле.

— Вы уверены, что хотите ехать? — спросил он и, когда госпожа кивнула, добавил:

— А сэр Джаспер?

— Король откажет ему в правах на Грейфер и объявит, что конфискует крепость, а Кину велит отправляться в Нортби!

— Но ваши парни, те, которых он забрал насильно?!

— Король Генрих предложит им либо возвращаться домой, либо остаться на службе сэра Джаспера. То же и мы бы сделали, правда?

— Да, — согласился капитан, — это справедливо.

Леди Маргарет Стюарт бежала через сад, топоча толстыми ножками, пышные юбочки развевались на ветру.

— Мама! Мама!

Губы Арабеллы задрожали, но Фитцуолтер тут же резко остерег ее:

— Вы должны быть храброй ради малышки, миледи!

И Арабелла кивнула, быстро смахнув непрошеную слезу.

— Ах, куколка! — воскликнула она, подхватив девочку на руки и целуя ее.

— Кухарка дала мне яблоко, — объявила Маргарет, — а старая леди сказала, что я могу взять любого котенка.

И тут же сунула палец в рот, устав от столь долгой речи.

Веки, отяжелев, опустились.

— Останьтесь с ней здесь, под деревьями, — предложил Фитцуолтер. — Еще есть время все объяснить малышке, миледи. Чем меньше времени у девочки останется размышлять над тем, что случилось, тем лучше.

Арабелла, последовав его совету, положила засыпающую девочку на зеленую травку под яблоней и села рядом. Маргарет мгновенно заснула, а мать не отрывала от нее глаз, запоминая каждую черточку милого пухлого личика. У ребенка были темные волосы, совсем как у отца, влажные кудряшки липли к вискам, мягкие ресницы веером легли на розовые щеки. Глаза Маргарет были голубыми, того же цвета, что у леди Ровены.

Девочка выглядела миленькой и изящной, с ручками и ножками в ямочках. При мысли о том, что нужно оставить это маленькое существо, сердце матери сжалось от тоски, но Арабелла знала, что король прав — ребенка нельзя увозить из Англии.

Присутствие Маргарет делало ее уязвимой, а ведь Арабелле предстоит опасная игра, которую придется вести во имя блага Англии. Разум говорил ей: Маргарет будет в безопасности, о ней позаботятся. Но сердце матери не хотело слушаться доводов рассудка. Арабелла задремала, крепко обняв дочь, и проснулась только от крика Лоны:

— Миледи! Миледи!

Глаза Арабеллы открылись.

— Я нашла платьица для леди Маргарет и уже успела все сложить. Посланцы от королевы здесь и ожидают вас.

Арабелла с трудом поднялась, стараясь не разбудить спящую дочь.

— Дай мне поговорить с леди несколько минут, — велела она Лоне, — а потом приведи Маргарет.

Она почти пробежала через сад в странноприимный дом, где в приемной ждала закутанная в плащ женщина. Когда дама откинула капюшон, Арабелла охнула и низко присела.

— Ваша милость? — удивленно прошептала она.

Королева тихо рассмеялась:

— Король объяснил мне, что вы вызвались ехать во Францию и помочь нашему другу лорду Вардену за то, что его величество выказал вам такую доброту. Думаю, вы удивительно храбрая женщина, леди Грей! У меня не хватило бы мужества на такой подвиг. Когда король сказал, что вы боитесь оставить свою дочь, и попросил меня приглядеть за ней, я поняла — вы добрая, заботливая мать. Он велел послать за девочкой одну из фрейлин, но я решила пойти сама. Леди Грей, ведь вам будет легче, если мы поговорим по душам, как две матери! Даю слово, что за леди Маргарет Стюарт будут ухаживать, как за моим сыном Артуром и малышом, который родится те концу года. Я самая старшая в семье и, как моя мать когда-то, каждый день навещаю детскую и смогу видеть Маргарет. Обещаю любить и баловать девочку, как собственную дочь, и не дам ей забыть ее храбрую маму. Клянусь…

— Мадам… — едва смогла вымолвить Арабелла и разразилась слезами.

— О Господи! — встрепенулась королева. — Я не думала расстроить вас, леди Грей, только хотела помочь!

Арабелла тут же постаралась взять себя в руки, не желая обижать Елизавету Йорк.

— Мадам, я потрясена вашей добротой, и если плачу, то только потому, что так тяжело расставаться с малышкой.

— О, я понимаю, — серьезно ответила королева. Ее прекрасные голубые глаза наполнились слезами сочувствия. — Я тоже не выношу, когда мы летом переезжаем из одного двора в другой и не берем с собой сына.

— Миледи! — окликнула Лона, вошедшая в комнату с Маргарет на руках. Девочка выспалась и теперь весело улыбалась, глазки ярко блестели.

— Какая красивая девочка! — воскликнула королева, и руки ее сами потянулись к животу. — Знаю, что должна дать Англии больше сыновей, но надеюсь, что на этот раз родится дочь.

Лона, узнав королеву, широко раскрыла глаза, но предусмотрительно промолчала.

— Маргарет, — сказала Арабелла, взяв девочку у служанки, — я должна уехать ненадолго, а ты останешься с этой доброй леди.

У нее есть маленький мальчик твоих лет, и скоро появится еще малыш.

Маргарет взглянула на королеву и улыбнулась:

— Красивая леди! Я возьму котенка?

— Ну конечно, возьми, — согласилась королева, тоже улыбнувшись.

— Мы идем сейчас! — объявила Маргарет. — Лона, принеси Миттенс!

Арабелла кивнула, и Лона пошла за котенком, подаренным Маргарет матерью-настоятельницей.

— Поставь меня! — сказала девочка, нетерпеливо вырываясь.

— Можно обнять и поцеловать тебя на прощание? — засмеялась Арабелла, стискивая девочку и целуя розовую щечку.

— Вниз! — потребовала Маргарет.

— Совсем как мама, — хмыкнула королева.

— И отец тоже, — призналась Арабелла. — По-моему, она скорее шотландка, чем англичанка, — вздохнула она, нехотя поставив дочь на пол.

Возвратившаяся Лона принесла девочке серого котенка с белыми передними лапками.

Маргарет доверчиво протянула ручонку королеве и, взглянув на нее, велела:

— Мы сейчас уедем!

— Попрощайтесь получше с мамой, леди Маргарет Стюарт, — ответила королева доброжелательно, но твердо.

Маргарет, полуобернувшись, небрежно присела.

— До свидания, мама! — весело объявила она. — Я иду с красивой леди.

Арабелла встала на колени перед дочерью:

— Ты должна называть красивую леди «ваша милость», Маргарет!

— Ваша милость! — послушно повторила малышка.

— Очень хорошо, — кивнула Арабелла и, взяв в руки личико девочки, прошептала. — Я люблю тебя, дитя мое. Не забывай этого и не забудь меня. Я вернусь за тобой, и мы скоро поедем домой, в Грейфер. Господь да защитит тебя, моя Маргарет, и сохранит до моего возвращения.

Арабелла в последний раз поцеловала дочь, Маргарет улыбнулась и, вновь попрощавшись с матерью, не оглядываясь, засеменила за королевой.

Арабелла осталась стоять на коленях, чувствуя, как жизнь по капле уходит из нее, но Лона рассудительно сказала.

— Так всегда бывает с малышами, тающими, что их любят. Они никогда не боятся идти с незнакомыми людьми Мэгги будет хорошо там. Белла, вообрази, только сама королева пришла за нашей малышкой. Настоящая леди наша молодая королева!

Глава 17

Франция. Береговая линия уже отчетливо виднелась через жемчужно-прозрачный предрассветный туман. Арабелла глядела вдаль, не веря происходящему.

Только вчера она отплыла из Англии, но попутный ветер, хорошая погода и быстрое течение меньше чем за сутки перенесли ее из Дувра в Кале. Кале, конечно, был в руках англичан со времен знаменитого сражения при Креси в 1346 году. Он был захвачен королем Ричардом III после осады, длившейся почти год. Отсюда Арабелла отправится в Париж, и, хотя они привезли своих коней, Арабелла намеревалась купить маленькую карету и упряжку. Пусть она вынуждена играть роль бедной изгнанницы, но будет делать это с элегантностью, которую французы оценят по достоинству. Несмотря на то что Арабелла и Фитцуолтер знали французский, торговаться было ниже ее достоинства. Лучше купить все в Кале, где можно договориться с англичанами.

По счастливому совпадению, у капитана судна был зять, который, как он сказал, может помочь им.

Сойдя на берег, Арабелла и ее свита направились, как им было указано, в гостиницу «Шесть бюргеров», владельцем которой был вышеупомянутый достойный джентльмен. Фитцуолтер надел металлический шлем. Его люди производили впечатление настоящего войска, несмотря на скромные кожаные нагрудники. Процессию тут же признали за свиту благородной дамы, и несколько конюхов немедленно поспешили принять поводья.

— Где твой хозяин? — строго спросил Фитцуолтер у слуги. — Немедленно зови!

Когда тот помчался выполнять приказ, капитан заговорщически подмигнул Арабелле.

Хозяин гостиницы, высокий грузный мужчина, сильно хромая, подошел, чтобы приветствовать гостей:

— Миледи, добро пожаловать! Чем могу служить?

— Я хотела бы приобрести карету и лошадей, — пояснила Арабелла. — Мистер Деннис, капитан «Морской девы», сказал, что вы продаете экипажи.

— Да, миледи, чистая правда, — вежливо ответил хозяин. — Не новые, конечно, но вполне крепкие.

Расхваливая товар, он мысленно прикидывал, сколько можно запросить с молодой дворянки. Богатая дама путешествовала бы в собственном экипаже, бедная даже не обратилась бы с подобной просьбой.

Самое главное теперь — не продешевить.

— Проводите госпожу и горничную в отдельную комнату, где они могут привести себя в порядок без посторонних глаз! — строго приказал Фитцуолтер, словно прочитав мысли хозяина. — А потом договоримся о цене!

— Конечно, капитан, — ответил хозяин, слегка поклонившись. — Мари! — крикнул он служанке. — Сейчас же отведи миледи в розовую комнату!

Миловидная служанка поспешила навстречу и с поклонами пригласила Арабеллу и Лону следовать за ней. Англичанок отвели в маленькую парадную комнату, и Арабелла вначале не могла понять, почему ее называют розовой, но, выглянув из окна, увидела сад, полный цветущих роз. Мари принесла им тазик с надушенной водой, холщовые полотенца и убежала, чтобы через несколько минут вновь вернуться с подносом, на котором находились блюдо жаркого из крольчатины, каравай только что испеченного хлеба, брусок сливочного масла, большой кусок сыра, чашка свежих вишен и кувшин сладкого белого вина.

— Поешьте, миледи, — предложила она. — Вы, должно быть, очень проголодались. Морской воздух в ком угодно пробудит аппетит!

— Садись, Лона, — велела горничной Арабелла. — Сейчас не до церемоний. Мари, мы сами себя обслужим. Пожалуйста, проследи, чтобы моим людям дали поесть, а лошадей накормили.

Служанка присела в реверансе и поспешила из комнаты Женщины и вправду проголодались, но все-таки ели мед ленно, наслаждаясь вкусным обедом В жарком было много мяса. маленькие луковки и морковь плавали в густой, сдобренной специями подливе, корочка мягкого, пышного хлеба хрустела на зубах. Когда на столе почти ничего не осталось, вошел Фитцуолтер.

— Я договорился с хозяином, мастером Бартоломью, — объявил он. — Эта маленькая подержанная карета не привлечет внимания ни грабителей, ни проезжающих. Именно такой экипаж подобает иметь бедной, но благородной даме. Хозяин был рад отделаться от него слишком уж мал, да и стоит в каретном сарае довольно давно. Обивка, правда, роскошная, хотя и не новая.

— Сколько лошадей ты купил? — спросила Арабелла.

— Три. Жеребец Лоны — четвертый Поскольку она не поедет верхом, не стоит зря тратить деньги. Кобылку вашу можно привязать сзади.

— Вы ужинали?

Капитан кивнул.

— Тогда дайте нам несколько минут, чтобы привести себя в порядок, и выезжаем, — решила Арабелла.

— Я нашел молодого человека, чтобы довез нас до Парижа, — сообщил Фитцуолтер.

— Стоило ли беспокоиться?

— Мастер Бартоломью сказал, что дороги во Франции безопасны, — сухо ответил Фитцуолтер, — а это означает, что при удаче можно попасть в Париж живыми и невредимыми. Пусть лучше наши люди думают только о том, как защитить нас! Парень, которого я нанял, знает дорогу, да к тому же направляется в Париж, чтобы навестить замужнюю сестру, она недавно родила. Хозяин заверил меня, что он хороший кучер, да и честен к тому же. Если же соврал, я пообещал мастеру Бартоломью, что специально вернусь в Кале и задам ему трепку.

— Хорошо бы он принял это всерьез, — пошутила Арабелла, весело засмеявшись.

Фитцуолтер поднялся.

— У вас пять минут, леди, — предупредил он.

Только через неделю они добрались до Парижа. И то проходилось подниматься рано, путешествовать весь день, останавливаясь лишь затем, чтобы покормить лошадей.

Стояли очень долгие июньские дни, так что можно было без помех трястись до заката по пыльным ухабистым дорогам.

Гостиницы, в которых они ночевали, были убогими, грязными лачугами, совсем не приспособленными для высокородной леди, и Арабелле приходилось спать на сеновале, поскольку капитан не позволял хозяйке общаться с остальными проезжающими.

Оказавшись наконец в Париже, они остановились в гостинице «Две королевы», рекомендованной мастером Бартоломью.

Хозяин, месье Рено, почтительно приветствовал прибывших. Узнав, что английской даме необходим дом, месье Рено обрадованно объявил, что, по счастливому совпадению, имеет недалеко от города очаровательный маленький каменный дом на Сене, который, несомненно, понравится мадам.

— Вижу, — заметил он, — что мадам не привыкла к столичной жизни, и, откровенно говоря, воздух в Париже не очень здоровый. Нужно родиться и вырасти здесь, чтобы выжить и не заболеть. Этот домик придется мадам по вкусу, заверяю вас. Он хорошо обставлен, и арендная плата небольшая.

— Мы это обсудим, — проворчал Фитцуолтер, но месье Рено, казалось, вовсе не испугался грозного англичанина.

Мужчины спорили чуть ли не целый час и наконец ударили по рукам. Арабелла должна была завтра же переехать в дом.

Фитцуолтер отказался внести плату за год, пока не увидит дом.

— Я пошлю служанок все прибрать и проветрить, — приветливо промурлыкал Рено. — Мадам будет счастлива в Мэзон-Ривьер3, даю слово.

На следующее утро путешественники отправились в Мэзон-Ривьер и, к своему удивлению, обнаружили, что месье Рено не преувеличивал его достоинств. Маленький каменный двухэтажный дом с мансардой и подвалом оказался сухим, несмотря на близость к реке. Взойдя на крыльцо, Арабелла распахнула дверь и очутилась в маленькой прихожей. На первом этаже было четыре комнаты. В подвале с высокими потолками размещались кухня, кладовая, буфетная и винный погребок. На втором этаже оказались спальни и на чердак? было решено полечить мужчин Дом был проветрен и чисто прибран Мебель из полированного дуба, хоть и не новая, оказалась крепкой и красивой Ее было немного и как раз достаточно, чтобы Арабелла производила впечатление бедной, но благородной дворянки. При доме был маленький неухоженный сад, выходивший на берег реки, и кто-то даже взял на себя труд поставить на стол букет цветов в глиняном кувшине с отбитым носиком. Тощий белый коте черными пятнами сидел на пороге кухни.

— Покормите его — велела Арабелла. — будет кому мышей гонять.

— Значит, мадам довольна? — поспешно осведомился месье Рено.

— Сойдет, — коротко ответила она.

— Мадам нужны слуги? — предложил хозяин.

— Мадам нечем им платить, месье, — едва улыбнувшись, ответила Арабелла, но и этого было достаточно, чтобы сердце француза тревожно забилось.

— Кухарка и две посудомойки из соседней деревни. Дадите им несколько медяков, место, где спать, и пропитание — они будут счастливы. Полагаю, леди такого ранга, должно быть, отправится ко двору, найдет там новых друзей. Ей захочется принимать их у себя, — лукаво добавил француз.

— Он прав, — тихо согласился Фитцуолтер.

— Знаю, — ответила Арабелла по-английски. — Но сначала я должна посчитать, хватит ли у нас средств.

— Велите хозяину сегодня же нанять кухарку, миледи; Без нее не обойтись.

— Пришлите днем несколько женщин, из которых я могла бы выбрать, месье Рено, — приказала Арабелла.

Хозяин, низко поклонившись, удалился. Фитцуолтер распределил обязанности среди солдат. Двое будут охранять дом и спать на чердаке, двое поселятся в летнем домике на задах сада.

Фитцуолтер и Фергюс Макмайкл займут крохотную спальню на втором этаже, остальные двое будут ночевать в маленькой конюшне. Лона ляжет на тюфяке в комнате хозяйки. Месье Рено оставил гостям корзину с едой на случай, если проголодаются до того, как будет выбрана кухарка. Вскоре после полудня, однако, у входа появилась высокая тощая женщина и объявила:

— Я — Барб, мадам, а это мои дочери — Эвис и Ланетт.

Месье Рено прислал нас служить вам. Будем довольны любой платой, потому что я вдова и кормить нас некому Месье Рено говорит, что вы дама справедливая.

И не успела хозяйка запротестовать, как все три устремились на кухню. Через несколько минут огонь в очаге уже горел, а Барб приказала обоим солдатам, оставленным в доме, принести еще дров и воды из колодца. Поскольку кухарка не говорила по-английски, а мужчины не знали французского, способы их общения были довольно забавными. Барб указывала на какой-нибудь предмет, называла его и требовала, чтобы солдаты повторили. Их примеру последовала и Лона, так что все поняли, как произносится по-французски «вода», «дрова», «очаг».

Наконец кухарка, ткнув в себя пальцем, объявила:

— Барб! — и вопросительно поглядела на остальных.

— Лона! — ответила горничная, коснувшись своей груди, и поочередно представила каждого из мужчин. — Уилл, Джон.

— Вил… Жан… — широко улыбнулась Барб.

— Очевидно, у меня нет иного выбора, — смеясь, сказала Арабелла. — Надеюсь только, она готовит так же хорошо, как обучает французскому.

— Вероятно, — согласился Фитцуолтер. — Наш хитрец хозяин пока что ни разу не попытался нас обмануть.

— Сколько же ей платить? — размышляла вслух Арабелла.

— Я обо всем позабочусь, — пообещал капитан. — Спрошу, собираются ли они жить здесь, и если да, отведу им комнату рядом с кухней. Смежная стена — как раз та, где есть очаг, так что зимой им будет тепло.

Арабелла кивнула и, положившись на Фитцуолтера, подумала о том, как ей повезло иметь на службе такого человека — без него она бы просто пропала.

Через день-два нужно будет найти способ попасть ко двору.

Французскому королю Карлу VIII было всего девятнадцать лет; он вступил на престол после смерти отца, шесть лет назад. Короля считали недоумком и не совсем нормальным, поэтому отец выбрал ему в регенты умную, талантливую старшую сестру, Анну Божо, бывшую замужем за Пьером де Бурбоном. Кузен Карла VIII и его предполагаемый наследник Луи, герцог Орлеанский, пришел в бешенство, поскольку был женат на другой сестре Карла — Жанне де Валуа и боялся, что Бурбоны захватят его должность главнокомандующего королевскими войсками. Кроме того, Луи был влюблен в свою золовку Анну, что было известно всем и каждому во Франции Луи поспешно попытался развестись с Жанной де Валуа на основании того, что, обладая физическими недостатками, она не способна к деторождению. Жанна, умная, очаровательная женщина, к несчастью, была хромоногой и горбатой Но Луи совершил глупость, открыто объявив о любви к Анне Божо, и эта дама, для которой долг и честь стояли превыше страсти, приказала арестовать дерзкого родственника. К счастью, того успели вовремя предупредить. Луи сбежал в Бретань, совершив серьезное преступление в глазах французов, ибо герцог Бретонский был давним неприятелем французского короля. Правда, многие дворяне объявили себя союзниками герцога Орлеанского, но отношение к нему Анны Божо ничуть не изменилось Ее двадцатитысячная армия под командованием Луи де Тремуйля разбила мятежников в июле 1488 года. Герцог был взят в плен и заключен в Лузиньянский замок. Сначала его держали только на хлебе и воде, невзирая на титулы и звания. Правда, его жена, милосердная Жанна, просила за мужа. Узника стали кормить получше, но на свободу все же не выпустили. Анна продолжала править Францией от имени брата, поскольку он, как было объявлено, еще не был готов к самостоятельному правлению.

В этот момент резиденция Карла VIII находилась в Париже, в здании ратуши. Поскольку стояло лето, король скоро должен был отправиться в свой любимый дворец в Амбаузе. Не искушенная в тонкостях светской жизни, Арабелла молча проклинала Генриха Тюдора. Как, во имя всего святого, она сможет попасть ко двору?! Если срочно не придумать какой-нибудь хитроумной уловки, можно потерять доверие английского короля заодно с Грейфером. Но все затруднения были разрешены прибывшим на ее имя письмом.

Удивленная тем, что кто-то в Париже может писать ей, Арабелла сломала печать и развернула пергамент. Пробежав глазами послание, она облегченно вздохнула.

«Мадам! Я узнал, что еще одной жертве ненасытной алчности Генриха Тюдора удалось отыскать дорогу в Париж. Прошу оказать честь быть моей гостьей на скромном празднестве, которое устраивает король в здании ратуши в Иванов день4. Мой экипаж заедет за вами к четырем.

Энтони Варден».

— От кого это? — спросил Фитцуолтер.

— От лорда Вардена, — ответила Арабелла.

Других объяснений не потребовалось — капитану было известно, кто такой Энтони Варден.

— Он посылает за мной карету в Иванов день. Поедем на бал, который дает король.

Фитцуолтер кивнул и снова принялся точить меч, но тут заволновалась Лона:

— Осталось только три дня, миледи! Как я за это время успею переделать одно из тех платьев, которые принесла королева?!

— Лона! — осторожно предупредила Арабелла.

Лона взглянула на Эвис, подметавшую гостиную, и пожала плечами.

— Она не поняла, что я сказала, миледи, — совсем не говорит по-английски! Да мой французский и то лучше! Эвис и шести слов не сможет выговорить и не знает слова «нет». Эта шлюшка уже переспала с четырьмя мужчинами и строит глазки Фергюсу Макмайклу! Но если попытается завлечь его — выцарапаю ее бесстыжие глаза!

Арабелла засмеялась, но Фитцуолтер остерег:

— Никогда не полагайся на случай, девочка. А кроме того, что, если кто-то знающий английский подслушивает у двери?

Сразу возникнут вопросы: почему королева ни с того ни с сего проявила такую доброту к миледи? На будущее запомни, дочка, — лишняя осторожность не помешает.

— Королева была щедра, потому что чувствовала свою вину, — резко ответила Лона, — но ты прав, отец, впредь буду осторожнее.

К вечеру Иванова дня, когда появился экипаж лорда Вардена, Арабелла была готова. Королева, возможно, дала ей не самые лучшие наряды, но выбрала те, что больше всего шли Арабелле. Леди Грей подозревала, что это собственные наряды Елизаветы, потому что она тоже блондинка, с чуть более темными волосами, чем у Арабеллы. Королева была выше ростом, так что пришлось укоротить платья. Но Арабелле платья были узки в груди. Однако Лоне удалось расширить корсажи, используя материю, срезанную с подолов юбок.

Арабелла надела платье из небесно-голубого шелка, открывающее плечи, с низким вырезом и узкими рукавами до запястий. Верхнее платье было из парчи, затканной золотыми нитями, цветом почти как волосы Арабеллы. Пояс из позолоченной кожи лежал на бедрах, в разрезе платья виднелась еще одна юбка из парчи цвета слоновой кости, вышитая золотом и речным жемчугом. Длинный шлейф, подбитый кремовым атласом, придавал платью элегантность. Туфли были в тон костюму, а из драгоценностей Арабелла надела только простую позолоченную цепь, с которой свисала грушевидная жемчужина, и перстень-печатку.

Лона подала ей и кремовые лайковые перчатки, вышитые речным жемчугом, и мешочек из голубого шелка с ароматическим шариком. В этот момент в холле появился элегантно одетый джентльмен:

— Леди Грей, л Энтони Варден. Добро пожаловать в Париж!

Он вежливо поклонился, но улыбка поистине ослепила Арабеллу.

Она была потрясена, хотя ухитрилась скрыть удивление.

Сама мысль о том, что этот человек — друг Генриха Тюдора, была невероятной. Король, по всей очевидности, — человек скромных привычек, а Энтони Варден явно относился к тем, кто наслаждается всеми радостями жизни, что тоже изумляло Арабеллу, если учесть внешность лорда Вардена.

Ангельское лицо, но роста небольшого, чуть выше Арабеллы, и одно плечо немного выше другого.

Вспомнив об этикете, она присела:

— Спасибо, милорд! Очень благодарна за вашу заботу.

Лорд Варден предложил ей руку:

— Тогда, мадам, пора идти; праздник скоро начнется — до вечера недалеко. Весь Париж будет веселиться, и экипаж не сможет проехать по улицам.

Энтони усадил Арабеллу в карету и велел кучеру трогать. Смерив ее откровенным взглядом, он произнес:

— Черт возьми, вижу, почему Генрих послал именно вас?

Вы просто сногсшибательны, мадам, и, конечно, сможете завлечь в свои сети крупную рыбу!

Будь это другой человек, иное время или место, Арабелла, возможно, оскорбилась бы, но тут она только слабо засмеялась:

— Думаю, король просто безумец, что сделал это. Большую часть жизни я провела вдали от городов и придворной жизни… и поверьте, во мне нет склонности к кокетству Я не распутница, милорд!

Приглядевшись к женщине, Энтони понял, что она говорит правду. Ну и глупец же Хэл5! Ну что ж, придется извлечь из этого положения максимальную выгоду!

— Мне не нужна слишком опытная женщина, леди Грей, — мягко запротестовал он. — Именно ваша наивность столь привлекательна для мужчин. Что же до остального, слушайтесь моих наставлений. Ничего не бойтесь — я ваш друг и не покину вас.

— Не пойму даже, что делать и как себя вести, — нервно пролепетала Арабелла. — Я и вправду сельская простушка, милорд.

Он улыбнулся — тепло, искренне, серые глаза на миг осветились.

— Вы ведь жили некоторое время при шотландском дворе, дорогая?

— Да, милорд. Мой муж — сводный брат его величества короля Джеймса III и дядя теперешнего короля, — пояснила Арабелла, не зная, многое ли лорду Вардену известно о ней. — Бывший муж, — поспешно поправилась она. — Мы недолго жили при дворе, Тэвис любит свой дом в Данморе.

— Французский двор, — сказал лорд Варден, — славится своей утонченностью, но, несмотря на это, человеческая природа везде одинакова, насколько я обнаружил. Получше познакомьтесь с его очаровательными, опасными и развращенными представителями, в особенности с Адрианом Морло, герцогом де Ламбором. Он близок к партии Божо и молодому королю — нужно быть исключительно ловким человеком, чтобы поддерживать подобные отношения. Подозреваю, что он может послужить источником сведений, полезных для короля Генриха.

— Как я с ним познакомлюсь, милорд?

— Он сам отыщет вас рано или поздно, дорогая, ибо герцог де Ламбор — ценитель прелестных женщин. Поскольку вы при дворе лицо новое и очень красивы, мужчины будут добиваться вашего внимания. Прошу вас никого не поощрять. Остальные вскоре отстанут, но не Адриан Морло. Вызов, брошенный вашим добродетельным поведением, для него неотразим. Герцог не сможет устоять.

— Но должна ли я в конце концов отдаться ему, милорд? — тихо спросила Арабелла, готовая вот-вот заплакать.

Энтони Варден заметил, как повлажнели ее глаза, и снова проклял про себя Генриха.

— Это зависит только от вас, Арабелла Грей. Возможно, вы поведете игру и выиграете, не жертвуя собой. Но здесь не осуждают высокородных дам за то, что они имеют любовников, так что пока не стоит без нужды расстраиваться. Кроме того, такая красавица, как вы, не может жить без любви. Завлечь герцога де Ламбора в сети Купидона означает небывалый успех в обществе, дорогая, уверяю вас.

— Значит, он не любит женщин? Он женат? — с любопытством спросила Арабелла.

— О, Адриан Морло большой любитель женщин, — рассмеялся Энтони Варден, — и к тому же женат! Такая скромная серенькая мышка, однако очень крепкая — каждые два года, послушная супружескому долгу, преподносит мужу еще одного младенца. Он держит ее вдали от двора, хотя я видел как-то герцогиню несколько лет назад, когда они только поженились.

Она с детьми живет в большом замке в Нормандии, куда герцог приезжает лишь ровно настолько, чтобы наградить ее очередным ребенком. Большую часть времени Адриан проводит при дворе, заводит и бросает любовниц с постыдной быстротой.

— Похоже, он просто отвратителен, — заметила Арабелла.

— Вовсе нет, — заверил лорд Варден. — Скорее уж очарователен, остроумен и удивительно добр. Просто он быстро устает от любовниц.

— И моя задача — заинтриговать герцога до такой степени, чтобы он доверил мне сокровенные мысли? Милорд, боюсь, вас ждет разочарование. Ведь если элегантные и утонченные красавицы французского двора не могут удержать герцога де Ламбора, что смогу я?!

— Моя дорогая, — возразил ее спутник, — неужели вы не сознаете, как прекрасны и можете навек заворожить мужчину своей красотой? — И, усмехнувшись, добавил:

— Если вы поистине невинны и непорочны, я посоветую, что нужно делать.

Все очень просто — мило, но твердо отказывайтесь принимать все непристойные предложения, пока не вынудите герцога на коленях молить о любви. Будьте сама собой и добьетесь победы, о которой не мечтали.

Карета замедлила ход.

— Вы не покинете меня? — в панике пролепетала Арабелла.

— Я не отойду весь вечер, дорогая, хотя, думаю, мое поведение разочарует тех, кто будет добиваться вашего внимания.

Однако с самого начала дам понять, хотя и с большим сожалением, что мы не любовники. Я не более чем друг и соотечественник.

Лошади остановились, лакей спрыгнул, чтобы открыть дверцу и помочь господам сойти. Вокруг теснились экипажи, из которых появлялись элегантно одетые люди.

Двор ратуши был четырехугольным: одна сторона выходила на улицу, другая — в сад. Лорд Варден предложил Арабелле руку, и они вместе начали пробираться через толпу. Лорд то и дело кивал и раскланивался со знакомыми, глаза мужчин неотрывно следили за его прелестной дамой.

— Это регентша, герцогиня де Бурбон, — тихо прошептал он Арабелле. — Смелее, дорогая, сейчас я вас представлю.

Остановившись перед герцогиней, он низко поклонился, а Арабелла сделала реверанс.

— Добрый день, мадам герцогиня, — начал Энтони. — Могу я представить свою соотечественницу и такую же изгнанницу, леди Арабеллу Грей?

— Вы оставили Англию по собственной воле, мадам? — осведомилась Анна.

— Я уехала из-за скряги, называющего себя королем Англии!

Он ограбил меня, лишил куска хлеба, госпожа герцогиня, и все потому, что я женщина. Король заявил, что защитником пограничной крепости должен быть только мужчина, поэтому украл мое наследство, — горько вздохнула Арабелла.

— И не дал вам в возмещение другую собственность такой же цены? Почему? — допытывалась Анна Божо.

— Нет, госпожа герцогиня, — ответила Арабелла, — потому что члены моей семьи, никого из которых уже не осталось в живых, были родственниками покойного короля Ричарда.

— Ах вот оно что, — понимающе кивнула герцогиня. — Таковы все монархи. Боюсь, дорогая мадам, они часто вымещают обиды на семьях своих противников, но ваш король все же не рыцарь — обездолить беспомощную женщину, оставшуюся без защитника. Желаю вам большей удачи в нашей стране.

Регентша отвернулась от них, чтобы приветствовать других гостей. Лорд Варден и Арабелла отправились в сад.

— А она не красавица, — заметила Арабелла об Анне Божо, — но очень элегантна.

— Больше похожа на мать, чем на отца, — заметил лорд Варден, — но у нее нос Валуа и толстая шея. К счастью, у герцогини унаследованное от матери чувство стиля. Шарлотта Савойская была большой любительницей роскоши и женщиной с безупречным вкусом.

— А король Карл? Какой он?

Арабелла огляделась, чтобы определить, кто из присутствовавших может быть королем.

Лорд Варден весело хмыкнул:

— Карл? Глядите туда, дорогая. Юноша с ярко-рыжими волосами. Это и есть король.

— Вон тот тщедушный, нескладный мальчик? — поразилась Арабелла.

И верно, в этом подростке не было ничего величественного — короткий торс, но длинные, почти журавлиные ноги, голова слишком большая для узких плеч, близорукие навыкате глаза, придающие ему глуповатый вид. Огромный горбатый нос, доходивший почти до верхней, чересчур толстой губы, рот огромный и растянут чуть ли не до ушей. На круглом подбородке глубокая ямочка.

— Клянусь Богом, сэр, может, вы перечислите хоть какие-нибудь достойные качества короля, потому что я в жизни не видела никого уродливее, — прошептала Арабелла.

— Увы, — вздохнул Энтони Варден, стараясь сдержать приступ смеха, вызванный откровенностью леди Грей. — Про него можно сказать очень мало. Король очень беспокойный, нервный, поспешен в поступках и крайне упрям, хотя при этом, как ни странно, очень приветливый и любезный молодой человек… но смотрите! В саду появился герцог де Ламбор. Нужно суметь подойти к королю одновременно с ним, — внезапно посерьезнев, добавил Энтони.

Арабелла обернулась, и сердце от волнения гулко забилось в груди. Придворный, только что появившийся из-под каменной арки, был высок и необыкновенно привлекателен.

Алый костюм оттенял светлую кожу и темные волосы. Элегантный дублет богато вышит золотом, мелким жемчугом и агатовыми бусинами. Одна штанина была ярко-красной, другая черно-золотой. На рукавах красовались большие перламутровые пуговицы. С пояса, составленного из тонких золотых звеньев, свисал кисет, в котором, как знала Арабелла, лежали нож и ложка. На шее — еще одна цепь, потолще, с круглым медальоном, на котором был выгравирован герб; пальцы украшало множество колец.

Коротко остриженные волосы герцога едва прикрывали уши.

Он был чисто выбрит.

Арабелла, сама того не сознавая, не сводила глаз с герцога, пока лорд Варден неумолимо подталкивал ее к королю, и вздрогнула, когда над ухом раздался голос Энтони:

— Ваше величество, позвольте представить мою соотечественницу и изгнанницу, леди Арабеллу Грей.

К счастью, она успела опомниться и сделать глубокий реверанс. Но тут король сказал неожиданно красивым, глубоким голосом, так не соответствующим его внешности:

— Добро пожаловать во Францию, мадам!

Большая рука потянулась к ее подбородку, чуть приподняла лицо.

— Ну, Энтони, она так же прекрасна, как я уродлив, — заметил король, сухо усмехнувшись, и обратился к герцогу де Ламбору:

— Разве она не восхитительна, Адриан? Хоть ты и собираешь прелестных женщин, как бабочек для коллекции, признайся, она исключительно красива.

К восторгу короля, Арабелла залилась краской.

— Да к тому же эта маленькая английская роза еще и скромна! Очаровательно! Неужели здесь, при моем дворе, еще существуют женщины, способные краснеть от комплиментов? Ну, Адриан, что ты о ней думаешь?

«У него лазурно-голубые глаза», — поняла Арабелла, когда герцог де Ламбор пристально посмотрел на нее. Прекрасные светло-голубые глаза цвета летнего неба. Под его откровенным взглядом она вновь покраснела.

— Действительно, редкостная красотка, мой повелитель, — спокойно ответил Адриан Морло.

— Берегитесь этого негодяя, мадам, — игриво предостерег король. — Он — соблазнитель красивых женщин.

— Только красивых, ваше величество? — осведомилась Арабелла, и король от души рассмеялся.

— Значит, у английской розы есть игипы! — почти одобрительно заключил он.

— Разве не у всех женщин такие шипы? — лениво протянул герцог, но не смог скрыть искорку заинтересованности в глазах. — Вы замужем, мадам?

— Была, месье, — ответила она, не вдаваясь в дальнейшие разъяснения.

Он, конечно, поймет, что она не девственница и, следовательно, законная добыча.

— Берегитесь, господин герцог, — полушутя предупредил Энтони Варден. — Леди Грей не только моя соотечественница, но и дальняя родственница, поэтому и обратилась ко мне за поддержкой. Поищите развлечений в другом месте!

— Дорогой Тони, — ответила Арабелла, приятельски взяв под руку лорда Вардена, — не волнуйтесь! Я много раз защищала свою добродетель от таких «благородных» людей; как месье герцог, а не проводила время в поисках любовников, подобно другим распутным женщинам при шотландском дворе. Уверена, что господин Морло способен с первого взгляда распознать порядочную женщину.

— Значит, в вас отсутствуют страсти, мадам? — спросил Адриан Морло.

Щеки Арабеллы вновь, уже в третий раз, побагровели.

— Господин герцог! — воскликнула она, шокированная невысказанным предложением.

Однако герцог де Ламбор засмеялся.

— Нет, — покачал он головой, — в вас кипят страсти, мадам, теперь я это вижу.

— Адриан, — улыбнулся другу король, — вы неисправимы.

Мой духовник считает, что ваше общество развращает меня и подвергает опасности мою бессмертную душу.

— Повелитель, я немедленно удалился бы в провинцию, если бы поверил хоть на минуту, что представляю для вас какую-нибудь опасность! Кроме того, верность вашего величества нареченной невесте, мадам Маргарите Австрийской, является примером для всех нас!

— Только не для тебя, друг мой, — хмыкнул король и вновь повернулся к Арабелле и лорду Вардену. — Дай Господь вам счастья во Франции, мадам, — пожелал он, закончив разговор.

Король и герцог отошли в сторону.

Убедившись, что англичане не смогут его услышать. Карл заметил;

— По тому, как вы не сводили глаз с мадам Грей, Адриан, вижу, что она вас заинтересовала.

— Думаете, она и вправду так добродетельна, ваше величество, или притворяется? — размышлял вслух герцог. — Во всяком случае, сир, я заинтригован. Сколько бы времени это ни заняло, я завладею прелестной маленькой английской розой, как вы ее называете, мой повелитель. Столь прекрасная вдовушка, несомненно, нуждается в утешении.

— Она не вдова, — мягко поправил король.

— Что?!

— Адриан, ты лучше других знаешь — лишь немногое из происходящего в королевстве не становится мне известным.

Моего отца называли «король-паук», а я прежде всего — сын паука, несмотря на то что желал бы быть добрее и великодушнее, чем Людовик XI. Мне доставляет удовольствие пока позволять сестре и ее мужу править за меня, поскольку они делают то, что сделал бы я на их месте, но уже близок час, когда во главе королевства должен стать законный монарх. Пока что я выжидаю, но считаю своим долгом знать обо всем. Мадам Грей развелась с мужем, шотландским графом, из-за того, что пыталась вернуть наследственное владение в Англии для своей дочери. Когда Генрих Тюдор отказал ей в просьбе, леди сбежала во Францию, оставив ребенка на попечение короля, потому что у нее совсем не осталось средств. Ее муж, как мне говорили, отказывается принять обратно жену, а поскольку у них не сын, а дочь, то и ребенок ему не особенно нужен. К счастью, королева английская, женщина добрая и милосердная, взяла девочку к себе. Мадам Грей сняла маленький домик у реки, в предместье Парижа. Насколько я понял, денег у нее нет или почти нет. Рано или поздно ей понадобится муж или благородный защитник, дорогой Адриан. Кроме красоты, у дамы ничего за душой нет, а для того чтобы выйти замуж, одной красоты, сам знаешь, мало, нужно состояние, деньги или связи в высоких кругах. Нет, маленькая английская роза не найдет подходящего мужа среди французской знати, разве что богатый торговец, пожелавший иметь молодую жену благородного происхождения, может предложить ей руку и сердце, но какая жалость! Прелестная женщина в объятиях жирного купчишки!

— Можно подумать, мой повелитель, вы просто поощряете меня заняться дамой, — лукаво заметил герцог де Ламбор.

Король отрывисто, коротко рассмеялся:

— Друг мой, вы вряд ли нуждаетесь в поощрении, не так ли?

— Что это за мужчина, который позволяет такой женщине ускользнуть? — заметил герцог. — Интересно, он скучает по ней?

Король пожал плечами:

— Какая разница, друг мой? Его потеря может принести вам удачу, если дама позволит уговорить себя.

Время шло, а Арабелла, казалось, вовсе не собиралась сбиваться со стези добродетели. Вместе с лордом Варденом, которого вначале считали ее любовником — слух, быстро опровергнутый самим англичанином, — Арабелла отправилась в долину реки Луары, потому что король и двор переехали на лето в Амбуаз, любимую резиденцию Карла. Энтони Варден платил за дом, в котором жил вместе с Арабеллой, а слуги леди Грей занимались хозяйством.

Родства Арабеллы с покойным королем Шотландии Джеймсом III и нескольких месяцев, проведенных при шотландском дворе, оказалось, к удивлению Арабеллы, достаточно, чтобы обеспечить ей успех у французской знати, особенно когда она смогла привыкнуть к здешним нравам и обычаям. Обладая недюжинным интеллектом, острым языком и наблюдательностью, Арабелла вскоре заслужила репутацию необычайно умной женщины и завоевала этим симпатию старшего поколения и дам.

Молодых мужчин, однако, привлекала ее несравненная красота. Мадам Грей стала вызовом, которому не мог противостоять ни один француз, — она была добродетельной женщиной. Наиболее азартные даже заключали пари, ставя большие суммы: когда маленькая английская роза отдастся страсти и кто окажется счастливчиком, которому суждено победить ее скромность?

Фаворитом среди возможных кандидатов считался, конечно, герцог де Ламбор, несмотря на то что мадам Грей отвечала решительным отказом на все признания в любви. До сих пор Адриану Морло всегда удавалось добиться цели, но на этот раз он не смог получить от дамы даже поцелуя, правда, ни один мужчина не мог этим похвастаться.

Все лето и часть осени двор с восторгом наблюдал за происходящим. Это было гораздо интереснее, чем споры об отношениях с англичанами или с Бретанью. Кто победит в этой любовной войне? Мадам Грей? Или герцог де Ламбор устанет от погони, как многие другие поклонники, которые, разочаровавшись, обратились к более сговорчивым дамам! Ах, как интересно! В какое сравнение может идти с этим плохой урожай в северных провинциях?!

Глава 18

— Что это значит — исчезла?! — Сузившиеся глаза графа Данмора отливали сталью. — Где Арабелла?

Марджери Флеминг почувствовала, как слезы жгут веки.

— Она оставила тебя, Тэвис, развелась и вернулась в Англию.

— Развелась? — охнул граф.

— От девчонки всю жизнь одни неприятности, — мрачно буркнул Доналд Флеминг.

Тэвис Стюарт обернулся к брату и сокрушительным ударом в челюсть опрокинул его на пол.

— Заткнись, Доналд! — угрожающе прорычал он. — Я хочу знать правду!

Он вновь взглянул на леди Флеминг.

— Мама!

— Ты сам виноват, — сказала она.

— Я?! — воскликнул граф.

— Именно ты! — завопила леди Марджери, окончательно разозлившись на старшего сына. — Ведь ты дал слово! Но даже не попытался помочь ей вернуть Грейфер! Как бы ты чувствовал себя, если бы Данмор отняли?!

— Король написал в Англию, — попробовал защититься Тэвис.

— Да, но только после того, как Арабелла сама отправилась в Эдинбург и умоляла Джемми о помощи. Она видела, что тебе все равно, и, думаю, скорее всего была права. Любое дело казалось тебе важнее просьбы Арабеллы.

— Но почему она развелась? — недоумевающе спросил Тэвис.

— Что ей еще оставалось, если ни ты, ни твой проклятый племянник не желали помочь?! Джеймс умер, тебе это все было не нужно, а Джейми не желал ничего слушать… девочка осталась одна. Как она может, будучи женой шотландца, отправиться к королю Генриху и просить вернуть Грейфер? Арабелла должна была прежде освободиться от тебя. Другого выхода у нее не было! Твое бездействие всему причиной! Думаешь, англичанин возвратит Грейфер жене шотландца?! Ты был нужен ей, ты и твоя помощь, но она напрасно ждала.

— Однако твой племянник помог получить ей развод, — ехидно заметил Доналд. — Никогда раньше не замечал в Джейми склонности к благотворительности. Интересно, чем она отплатила ему за доброту?

Он громко хихикнул.

Губы Тэвиса побелели.

— Я убью его! — медленно выговорил граф. — Разорву собственными руками!

— Тэвис! — резко окликнула мать. — Это измена! Он твой кровный родственник, сын брата.

— Когда родство служило Стюартам препятствием для убийства?! — процедил сквозь зубы граф.

— Это ничего не решает, мальчик, — спокойно ответила леди Марджери. — Арабелла уехала и взяла с собой Маргарет.

То, что Джейми помог ей, значения не имеет, и я ни на секунду не поверю намекам Доналда. Твой брат — известный ревнивец! Другое дело — что ты собираешься предпринять? Хочешь ли вернуть жену и ребенка?

— Она сделала выбор, мать. Предпочла Грейфер мне. Желаю ей счастья, но завтра же перейду границу и привезу дочь назад. Маргарет — моя! — горько сказал Тэвис, но тут же покачнулся от увесистой пощечины.

— Ты осел, Тэвис Стюарт! — воскликнула мать, потирая ушибленную руку. — Глупее тебя я никого не встречала, и все из-за дурацкой гордости. Арабелла уехала из Данмора вся в слезах! Она любит тебя!

— Значит, недостаточно любит!

— Почему ты настаиваешь на выборе, сынок? Почему Арабелла не может иметь и тебя, и Грейфер? Она хотела, чтобы у Маргарет было достойное приданое!

— Для мужа-англичанина, — добавил Тэвис.

— Не вижу разницы между приграничными англичанами и шотландцами, — запротестовала мать, но голос ее тут же смягчился. — Ты любишь ее, Тэвис Стюарт. Не позволяй гордости взять верх над сердцем, иначе всю жизнь будешь жалеть. Помни, тебе нужен сын!

— Есть много женщин, которые будут счастливы выйти за меня, — холодно объявил граф. — Верных и преданных женщин.

— Арабелла не изменяла тебе! — вновь рассердилась леди Марджери и не задумываясь изо всех сил ударила сына по плечу кулаком. — Ты сам всему причина, Тэвис Стюарт, и слишком упрям, чтобы это признать! Будь у тебя в голове хоть капля разума, завтра же отправился бы за Арабеллой! Женись на ней снова и помоги вернуть Грейфер! Думаю, это не так уж сложно, и удивляюсь только, почему ты позволил, чтобы все зашло так далеко! — И чтобы сын лучше понял ее, подкрепила свои слова третьим ударом.

Граф, схватившись за плечо, расхохотался — кулаки у матери были крепкие!

— Интересно, — гневно набросилась она на сына, — что смешного в моих словах, болван здоровый?!

— Я только сейчас понял, как вы похожи! Арабелла тоже никогда не задумывалась пустить в ход руки!

— Значит, ты поедешь за ней? — спросила мать.

— Не знаю, мама. Я должен все обдумать. Девочка причинила мне такую боль! Думаешь, если я мужчина, то не могу страдать? Она с ребенком сейчас в безопасности, в Грейфере, и я должен хорошенько подумать, нужна ли мне такая строптивая жена.

— И кем ты ее заменишь? — презрительно бросила мать. — До того как ты встретил Арабеллу Грей, ни одна девушка не смогла завлечь тебя, но, может, там, на севере, куда ты ездил по делам короля, сможешь отыскать какую-нибудь жеманную девицу, у которой в жилах вместо крови молоко. Пусть она дарит тебе сыновей. В темноте, говорят, все кошки серы Разве не так?

— Нет.

— Ну что ж, значит, поезжай и верни жену, Тэвис, иначе всю жизнь будешь жалеть о собственной глупости! А сэр Джаспер? Что, если он сейчас в Грейфере?

— Тогда помоги ему Господь, — усмехнулся граф. — Если Арабелла застанет его в крепости, бедняга и часу не проживет!

Она сама выпустит из него кишки и будет наслаждаться его страданиями.

— А если Арабелла отправилась на юг, к королю, Тэвис, ты об этом подумал? — не отставала мать.

— В Лондон?

— Туда, где сейчас находится двор, — уточнила леди Марджери. — Английский король может приказать ей выйти замуж в обмен на возвращение Грейфера. И что тогда станется с нашей Маргарет?

— Сколько времени прошло с ее отъезда? — спросил граф.

— Почти три недели.

— Но почему никто не сообщил мне?

— Не знали, где ты был, Тэвис.

— А как случилось, мать, что ты знаешь, куда уехала моя жена и почему решила развестись? — настаивал граф.

— Возможно, я тоже осталась бы в неведении, но случайно заехала в Данмор, как раз за день до отъезда Арабеллы, чтобы забрать старую колыбель, лежавшую на чердаке. Еще я в ней выросла и хотела положить туда малыша Эйлис. Увидев меня, Арабелла расстроилась, а Флора по секрету сообщила, что она уезжает в Англию и берет с собой малышку. Я пошла к Арабелле и умоляла ее все рассказать. Бедняжка призналась в том, что сделала. Она не хотела уезжать, но другого выхода не было.

— Могла бы по крайней мере дождаться меня! — заметил граф.

— Да! — согласился брат.

— Замолчи, Доналд! — крикнула мать и вновь обернулась к старшему сыну. — А что бы ты сделал, когда вернулся, Тэвис?!

Можешь не говорить, я и так знаю, и Арабелла тоже. Уговорил бы, умаслил, заморочил голову и попытался бы наградить ребенком, чтобы она окончательно забыла о Грейфере.

— Но почему она так его добивается? — воскликнул граф. — С момента нашей первой встречи эта чертова груда камней встала между нами. Существование соперника я бы еще мог понять, но эта крепость хуже всякого любовника. Она околдована Грейфером!

— А с чего она должна забыть его? — вскинулась леди Марджери. — Окажись ты на ее месте, смог бы забыть Данмор? Что же, по-твоему, жизнь Арабеллы началась только с того дня, когда вы встретились, а до этого ничего не было?!

— Но я мужчина! — возразил Тэвис. — Я граф Данмор и хозяин замка.

— А кто, по-твоему, Арабелла, сын? Наследница Грейфера и владелица крепости. Грейфер — часть ее души. Если не можешь понять это, никогда ничего не поймешь и не заслуживаешь ее! Кроме того, она очень серьезно относится к своим обязанностям последней из семьи Греев. Грей владели Грейфером несколько веков, как Стюарты — Данмором. Не можешь же ты просто ожидать, чтобы она отказалась от своего дома и оставила людей на милость благородного сэра Джаспера Кина! Женщина, способная на такое, недостойна носить титул графини Данмор! Поезжай за ней, Тэвис, — заключила леди Марджери, положив руку на плечо сына.

— А если ее в Грейфере нет? — упрямо сказал граф.

— Тогда поезжай на юг и отыщи Арабеллу, — посоветовала мать.

— Я должен вернуться в Эдинбург, мама. Джейми позволил мне приехать, только чтобы посмотреть, как идут дела в поместьях. Потом нужно снова ехать на север.

— Если собираешься найти девчонку, не медли, черт возьми! — раздраженно вмешался Доналд. — Ты ничем не обязан Джейми Стюарту, Тэвис. Он даже не позаботился известить тебя о том, что жена с тобой развелась, причем не без его помощи, да к тому же вернулась в Англию. Пусть посылает на север кого-нибудь другого! Эти северные бароны и лорды все равно будут грызться между собой и с королем, кого бы к ним ни отправили! Это у них в характере — не оставлять в покое друг друга и того, кто встретится на пути. По-моему, для Стюартов возиться с ними — себе дороже. Лучше отыщи жену и привези ее, хотя понятия не имею, к чему нам эта беспокойная особа, от нее одни неприятности. Ты никогда не будешь счастлив и доволен, пока не сделаешь этого, даже я это понимаю и признаю, хотя с большой неохотой.

Леди Марджери утвердительно кивнула.

— Доналд прав! — объявила она, поблескивая глазами. — Несмотря на то что я просто поражена, сын мой: не припомню, Доналд, чтобы мы хоть в чем-нибудь соглашались, если не считать твоего выбора жены. Мне нравится девочка Хэпбернов, потому что она хорошая и любит тебя… может, она видит то, чего мы не видим.

— Завтра же пошлю посланца к Джейми, перед тем как отправиться на юг, — решил граф. — Пока он пришлет отказ в просьбе, я уже буду далеко. Он не осмелится вновь встать между мной и Арабеллой. Ты права, мать, когда говоришь, что я совсем не думал о чувствах жены. Вижу теперь, что если требуется вернуть эту груду камней в борьбе за сердце Арабеллы, значит, я это сделаю! Только когда все окончится благополучно, Грейфер перестанет быть моим соперником! Мы заживем спокойно и счастливо.

Наутро гонец графа Данмора уехал на север, в Эдинбург, на поиски короля, а сам граф во главе отряда вооруженных всадников повернул на юг, к границе с Англией.

В Грейфере они отыскали Рауэна Фитцуолтера, который, узнав их, открыл ворота, почтительно приветствовал графа Данмора и велел накормить его и его спутников лучшим, что было в доме.

— Ее сиятельство отправилась на юг искать короля Генриха, — сообщил Рауэн прежде, чем граф успел что-то спросить. — Маленькая Мэгги, конечно, поехала с матерью. Отец и пятнадцать лучших наших парней их сопровождают, и Лона тоже.

Граф уже заметил, каким убогим выгладит все окружающее — ?сам замок и земли.

— Что здесь случилось, парень? — спросил он у Рауэна.

— Сэр Джаспер Кин, — горько ответил молодой человек. — Урожаи последние несколько лет совсем скудные, милорд, но сэр Джаспер забирал все, не заботясь о том, что будут есть люди Грейфера. Мы голодали, и несколько семей, живших на земле поколениями, отправились на поиски лучшей доли. Сэр Джаспер украл самых крепких и сильных мужчин и мальчиков и сделал из них солдат, надеясь произвести впечатление на короля Генриха. Потом на сады напала тля, так что многие деревья погибли. Ему все равно — взял что мог и оставил нас умирать от голода и болезней. Когда миледи вернулась, она вселила в нас надежду и заставила исправлять вред, нанесенный Грейферу сэром Джаспером Кином. Госпожа показала, как очистить садовую почву от гнили, и велела посадить саженцы, которые через несколько лет принесут плоды. Без Греев удача нас покинет, милорд. Старухи так говорили сразу же, после того как леди Арабелла уехала, и хотя сначала не многие этому верили, вскоре поняли, что это правда, — закончил Рауэн.

Тэвис Стюарт кивнул, почувствовав угрызения совести. Если бы он помог Арабелле, ничего бы этого не произошло. Конечно, сады, возможно, погибли бы, такова прихоть природы, но что касается остального… он и жена — они вместе могли бы предотвратить голод и страдания. Вряд ли Грейфер когда-нибудь оправится!

Последнюю мысль граф мудро не высказал вслух.

Господь знает, сколько раз в жизни граф ошибался, но теперь, глядя на окружающее, Тэвис понял — Грейфер никогда не был богатым и процветающим поместьем. Всю жизнь владельцы боролись за то, чтобы свести концы с концами, и хотя настоящей нужды не испытывали, но и в роскоши не жили. До сих пор Грейферу помогало то, что все владельцы его, люди рачительные и бережливые, заботились о поместье и его людях, но… Греев не было больше никого, если не считать упрямой красавицы — его жены. Арабелле нужна его помощь, хочет она этого или нет. Бедняжка вела битву за Грейфер, обреченную на поражение, хотя сама еще не понимала этого, но когда она осознает, что крепость больше нельзя вернуть в прежнее состояние, именно к мужу обратится за утешением и поддержкой. Тэвис понял, что мать права: никакая женщина, кроме Арабеллы Стюарт, ему не нужна и никогда не будет нужна — только она достойна носить его имя и дарить ему сыновей Граф выбрал двух человек сопровождать его на юг и, велев своему капитану помочь чем можно обитателям крепости, приказал остальным как можно скорее возвращаться в Данмор. Тэвис Стюарт покинул Грейфер более мудрым, чем был, когда въезжал в крепость… но с тяжестью на сердце. Больно было узнать, как страдала жена, увидев разруху и нищету отчего дома, как мучилась, поняв, что наделала жадность сэра Джаспера Кипа, как отчаянно пыталась помочь людям, за которых несла ответственность… и все одна, без мужа, потому что тот был слишком занят собственными делами и не мог выбрать время выслушать ее жалобы и облегчить невзгоды.

Но тут Тэвис улыбнулся. Арабелла хоть и мала ростом, но сильная и мужественная женщина.

Тэвис отыскал короля в его любимой резиденции, замке Шин.

Генрих Тюдор был очень удивлен приезду графа Данмора и дал ему аудиенцию.

— Вы приехали по поручению племянника, милорд? — спросил он, едва Тэвис успел выпрямиться после поклона.

— Нет, ваше величество. Я ищу свою жену, которая, как мне сказали, приехала просить у вас помощи.

«Значит, — подумал король, — он любит ее, несмотря ни на что».

— Леди Грей сообщила мне, что получила развод, — сообщил он.

— Да, — признался граф, — но я намерен вновь жениться на ней, как только найду. Произошло глупое недоразумение, но я все исправлю.

— Леди Грей во Франции, милорд, по моему поручению, — ответил король. — Но, прошу вас, никому об этом не рассказывайте. Я открою вам тайну, поскольку не хочу, чтобы вы совершили какие-нибудь глупости из любви к леди.

— А Грейфер? — спросил граф, поняв, что крепость имеет какое-то отношение ко всему этому делу, иначе Арабелла никогда бы не покинула Англию.

— Могу ли я положиться на ваше слово джентльмена, что наш разговор не выйдет за пределы этой комнаты? — жестко спросил король.

Граф нерешительно кивнул — ему необходимо было знать судьбу Арабеллы.

— Леди согласилась послужить английской короне в обмен на возвращение крепости, — холодно объявил король. — Она должна пробыть во Франции год, и только тогда я восстановлю ее права на Грейфер. Для всех окружающих она в изгнании, а владения ее конфискованы в пользу казны из-за родства с моим покойным предшественником.

— Иными словами, — бесстрастно резюмировал Тэвис Стюарт, изо всех сил сдерживая гнев, — вы просили мою жену шпионить для вас?

Холодные глаза Генриха Тюдора встретились со взглядом графа.

— Да, — коротко бросил он.

— Моя дочь тоже с ней?

— Ваша дочь в полной безопасности, в королевской детской, милорд, где она и останется как заложница верности своей матери и ее полезности английской короне. Когда миледи Грей вернется домой, я отдам леди Маргарет Стюарт на ее попечение.

Граф понимающе кивнул — английский король подумал обо всем.

— Вы безжалостный ублюдок, — откровенно заявил он Генриху Тюдору.

— Не больше, чем ваш король, милорд, но ведь мы оба кельты, не так ли? Я валлиец, хотя и ношу английскую корону.

Ваш король пошел на отцеубийство, чтобы завладеть троном, а я… я тоже многое совершил, чтобы получить власть… такое, о чем предпочел бы забыть.

— Джейми не убивал отца! — вскинулся Тэвис Стюарт. — Его скорбь была так велика, что он велел сделать пояс из железных колец и всегда носит его в память об этом преступлении.

Генрих Тюдор отрывисто захохотал:

— Милорд, какая разница, замышлял ли сын гибель отца или нет?! Отец короля был убит в результате мятежа и предательства наследника, и сын его, Джеймс, знает это. На нем лежит вина, поэтому он и носит железный пояс.

Но король с достоинством несет тяжкое бремя власти. Вы, как и он, должны смириться с судьбой леди Грей.

— По-видимому, ваше величество, иного выхода у меня нет, но ребенка своего я забираю.

— Вы правы, милорд, иного выхода нет. Что же касается девочки, я уже сказал: о ней позаботятся и не дадут в обиду.

Мой сын Артур бегает за ней, как щенок, и будет в отчаянии, если навсегда потеряет леди Маргарет. Ваша малышка очарованием пошла в мать.

— У вас нет прав удерживать ее, — заявил граф, отчаянно стараясь держать себя в руках.

— Есть, милорд. Если я позволю вам забрать с собой дочь, вы скорее всего немедленно поспешите за женой во Францию.

Она, конечно, не поедет, поскольку полна решимости возвратить свое наследство. Вы же только зря расстроите ее и отвлечете от цели. Итак, милорд, не волнуйтесь, ваш ребенок в безопасности. Леди Грей останется во Франции и будет спокойна, зная, что по выполнении поручения вернется домой, получит Грейфер и обнимет свое дитя. Вы неглупы, милорд, и, надеюсь, понимаете меня и не будете больше спорить, — заключил король.

Никогда в жизни Тэвис Стюарт не был так близок к тому, чтобы совершить убийство. Он до боли в челюстях стиснул зубы, но, ничем не выдавая себя, с достоинством поклонился.

— Благодарю ваше величество за то, что соизволили принять меня, — только и сказал он.

Король слегка наклонил голову:

— Не уходите, милорд. Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Насколько мне известно, вы недавно были в Грейфере. В каком состоянии крепость? Не разрушена?

— Сама крепость — нет. Но люди, однако, сильно пострадали под властью сэра Джаспера Кина. Он забрал всех здоровых мужчин, оставив лишь стариков, женщин и детей. Сады пострадали от тли и червей, и никто не знал, что делать, пока не вернулась моя жена. Жители голодали, и некоторые семьи покинули Грейфер. Но теперь к людям вернулась надежда.

— Кто защищает крепость?

— Рауэн Фитцуолтер, сын капитана, поскольку его отец уехал с Арабеллой.

— Может, послать пока кого-нибудь в Грейфер управлять им в отсутствие хозяйки? — спросил король, но тут же усмехнулся:

— У кого я спрашиваю совета? Все равно, милорд, что просить волка охранять овец, не так ли?

— Англичане и шотландцы не воюют теперь, ваше величество, и мой племянник вовсе не желает распри. Вы задали мне справедливый вопрос, и я был бы бесчестным человеком, не дай вам честного ответа. Рауэн Фитцуолтер — хороший солдат, вырос и воспитан в Грейфере и прекрасно исполняет свой долг.

Всем известно, что, когда его отец состарится и не сможет больше защищать Грейфер, Рауэн займет его место. Но люди крепости с благодарностью примут помощь, если бы вы только смогли послать туда зерно и корм для скота, чтобы можно было пережить голодную зиму. Моя жена разрешила людям охотиться на мелкую дичь, а осенью убивать по оленю на семью.

— Леди Грей — рачительная хозяйка, — одобрительно заметил король. — Не стала скрывать, какие трудности ждут впереди, и воодушевила людей на еще большие усилия во имя процветания Грейфера. Думаю, под ее правлением поместье вновь будет приносить доход.

— Вряд ли, ваше величество, — запротестовал граф. — Грейфер никогда не был особенно богатым имением — просто маленький убогий замок с небольшой деревушкой.

— Но почему леди Грей так добивается его возвращения? — удивился король.

— Это ее дом, сир, — просто ответил граф, — и там ее сердце.

— Женщины глупые создания, — заметил Генрих Тюдор, — к счастью для нас, не правда ли, милорд? — И улыбнулся своей обычной ледяной улыбкой.

— Вы можете оказать мне небольшую услугу, Тэвис Стюарт? Я хотел бы послать в Грейфер чиновника, чтобы тот определил, в каком состоянии находится крепость и что необходимо тамошним жителям. Буду благодарен, если вы проводите его туда. Я вас не задержу. Можете ехать сегодня же.

— Как угодно вашему величеству, — ответил граф.

Он вряд ли мог отказать королю в столь скромной просьбе, особенно учитывая то, что Маргарет находилась во дворце. Кроме того, очевидно, Генрих не желал, чтобы Тэвис оставался на якоре дольше, чем это было необходимо. Послав с ним своего чиновника, король мог быть уверен в немедленном отъезде Тэвиса.

— Мы вас больше не задерживаем, — объявил король, возвращаясь к более официальному тону.

— Сир! — Граф вежливо поклонился в последний раз и, пятясь, вышел из приемной.

Около часа он прождал во дворе замка, прежде чем появился молодой католический священник и сообщил. Что он — посланный королем чиновник.

— Я хороший наездник, милорд, и не задержу вас, — пообещал он.

Смирившись с тем, что ему не позволят хотя бы взглянуть на дочь, граф Данмор вскочил в седло и, сделав знак своим людям, покинул королевский двор. Он не говорил ни с одним человеком, кроме короля и королевского секретаря, никого не успел повидать, потому что Генрих Тюдор принял его рано утром и лишь немногие придворные успели встать. Да и вряд ли кто-нибудь узнал бы его, даже самые любопытные. Теперь же, однако, получилось так, словно он вовсе и не был в Англии.

Но если Генрих Тюдор настолько глуп, что поверит, будто граф собирается сидеть сложа руки и ждать возвращения Арабеллы, он сильно ошибается. Он не подвергнет опасности свою дочь, но Шотландия и Франция были давнишними и верными союзниками, не то что Англия и Франция. Тэвису придется смириться с тем, что Арабелла должна выполнять свои обязательства по отношению к Генриху Тюдору. Она сделала то, что сделал бы любой мужчина, чтобы получить назад свое имение, и Тэвис должен признать это. Хотя жена вынуждена играть в политические игры, граф сомневался, что Арабелле удастся многого достичь. Какие ценные сведения может она добыть для Генриха Тюдора? И что важнее всего: каким способом будет Арабелла добывать эти сведения? У нее нет ни богатства, ни влиятельных друзей, только два преимущества — ум и красота.

Именно последнее качество и беспокоило Тэвиса. Неужели английский король ожидает, что Арабелла будет торговать собой, чтобы выполнить его поручение?! Неожиданно Тэвис с ошеломляющей ясностью понял, что так оно и есть, и почувствовал, как тоской сжало сердце. Арабелла не была распущенной женщиной, но Тэвис знал — она пойдет на все, лишь бы Вернуть Грейфер. Боже, каким он оказался глупцом! Стоило только помочь жене восстановить права на отчий дом, и все было бы иначе. Беда в том, что он с самого начала считал Арабеллу всего-навсего упрямой, своевольной девчонкой, но ведь это было не так. Она сильная, мужественная женщина и всеми .силами будет добиваться цели, которую считает справедливой.

Но ведь она и в самом деле права!

Французы — народ горячий, и Арабелла станет беспомощной жертвой какого-нибудь похотливого дворянина. Сейчас она одинока и не знакома с жизнью при дворе. Пусть Генрих делает что хочет, он, Тэвис, должен отправиться во Францию, чтобы защитить жену. Свою жену! Она не была больше его женой в глазах церкви. Она стала свободной женщиной и теперь может выйти замуж вторично, если какой-нибудь джентльмен привлечет ее внимание. Выйти замуж? Арабелла не может, не может сделать этого. Но если именно таков план короля Англии? Тэвис Стюарт хищно ощерил зубы. Он прикончит всякого, кто попытается жениться на Арабелле.

По прибытии домой графа Данмора встретил личный гонец короля Шотландии. Племянник требовал немедленно прибыть к нему во дворец Фолклендз. Гонец ожидал в Данморе вот уже больше двух недель.

Покорно вздохнув, граф переночевал под крышей своего дома и наутро отправился на север. Пренебречь приказом короля было невозможно.

— Почему так долго, черт возьми?! — раздраженно приветствовал король дядю.

— Я вернулся в Данмор четыре дня назад, сир, — ответил граф.

— Ты был в Англии! — обличительным тоном заявил король.

— Да. И видел короля Генриха, — кивнул Тэвис Стюарт.

— Ах так! И еще кого видел? Сбежавших от правосудия шотландских изменников, которые пресмыкаются перед Тюдором и замышляют мою гибель?!

— Не встречался ни с кем, кроме короля и его секретаря, — коротко бросил граф. — Я ездил туда только по одной причине — из-за Арабеллы. Хочу вернуть жену!

— Она развелась с тобой, дядя. Пойми это и смирись. Пора найти себе другую женщину!

— Джейми, — спокойно объявил граф, — не будь ты королем, я бы избил тебя до полусмерти. Почему ты позволил Арабелле развестись со мной? Нет, можешь не отвечать, я сам знаю.

— Знаешь? — Джейми Стюарт нервно заерзал.

— Знаю. Малышка поняла, что не получит помощи ни от тебя, ни от меня, и ехать в Англию невозможно — Генрих никогда не согласится отдать английскую крепость жене шотландского графа. Поэтому и убедила тебя помочь получить развод, чтобы возвратиться на родину свободной женщиной, преданность которой нельзя оспорить. Ты юный романтический глупец, Джейми, потому что позволил уговорить себя на такое! Но я прощаю тебя, племянник, — по крайней мере ты лучше других понял беду Арабеллы. Я всего лишь считал ее упрямой и своевольной.

Джеймс Стюарт почувствовал, как по спине поползли струйки ледяного пота, но облегченно вздохнул. Когда дядя сказал, что «все знает», король уже ожидал, что его постигнет участь некоторых предков, погибших от руки родственников. Очевидно, Тэвису не было известно о короткой идиллии с Арабеллой.

Чувство вины захлестнуло Джеймса. Дядя всегда был верен ему и, более того, неустанно старался восстановить мир между владетельными лордами на севере Шотландии, чтобы страна смогла залечить раны, выйти и встать вровень с другими государствами, оставить позади оковы средневековья.

Только сейчас Джеймс Стюарт с сожалением понял, что, хоть и был королем, воспользовался своей властью как неразумный ребенок, употребил ее на то, чтобы опозорить добродетельную женщину, нуждавшуюся в его помощи. Он чувствовал, что весь горит от стыда за то, что позволил похоти взять верх над честью монарха. Да, конечно, Джеймс любил женщин, но своей любовью причинил зло Арабелле, позволил ей разрушить узы брака с дядей, человеком, которого она любила так сильно, что предпочла скорее оставить, чем обесчестить его имя. О, если бы его моральные принципы оказались столь же строги!

— Я хочу ехать во Францию, — объявил Тэвис. — Арабелла там.

— Что она делает во Франции? — ошеломленно спросил король.

— Генрих Тюдор конфисковал ее владения из-за родственных связей семьи с королем Ричардом, — осторожно пояснил граф Данмор, вспомнив свое обещание королю Англии, но сожалея о том, что приходится обманывать своего короля. — В Англии для нее не нашлось места, и, поняв, что в Шотландию возврата нет, Арабелла сбежала во Францию. Как мне сказали, она живет при французском дворе на те скудные средства, что у нее остались. Должно быть, не очень-то это легко.

Джеймс Стюарт кивнул.

— Возможно, — согласился он. — Я велю, чтобы Арабелле послали немного денег, дядя, ведь вы еще не скоро доберетесь до Франции.

— Ты очень добр, Джеймс, но, с твоего разрешения, я хотел бы выехать сразу. В Лидсе всегда есть какое-нибудь судно, отплывающее во Францию, — ответил граф.

— Я не могу дать разрешения, дядя. Не сейчас. Тебе необходимо вновь выехать на север, в замок Гленкирк. Я решил отправить послов в некоторые европейские страны, как это делают англичане. Лорд Гленкирк — именно тот человек, которого я хочу видеть послом Шотландии в маленьком герцогстве Сан-Лоренцо на Средиземном море. Чтобы Шотландия процветала, нужно расширить торговлю с другими странами, и я полон решимости сделать это. Нам необходимо безопасное убежище на Средиземном море, где наши корабли могли бы запасаться съестными припасами и водой во время долгих путешествий. Хотя французы — наши союзники, не желаю во всем от них зависеть.

Мы составим им конкуренцию, потому что я намерен торговать не только мехами, кожей и соленой рыбой — это мы будем отдавать в обмен на предметы роскоши и продавать на европейских рынках или дома.

Патрик Лесли, лорд Гленкирк, — человек образованный и повидал свет, несмотря на то что живет на севере. Он вдовец, не собирается вновь жениться и не имеет никаких обязательств, разве что перед своими детьми. Я договорюсь, что поместьями в его отсутствие может управлять кузен.

— А он знает, что собирается послужить тебе, племянник? — сухо спросил граф, уже зная ответ, но желая услышать его из уст самого Джейми.

— Именно ты и должен убедить его, дядя, — сообщил король Тэвису. — Знаешь, что он один из немногих северных народов, поддерживавших меня в борьбе против отца?

Не пойму, правда, почему, но намереваюсь спросить при встрече. Конечно, Лесли не так легко убедить, поскольку он очень не любит уезжать из своего поместья. Не желаю приказывать ему сделать это, но придется, если не будет иного выбора. Поезжай в Гленкирк и попытайся уговорить Патрика Лесли явиться ко мне добровольно. Можешь провести там столько времени, сколько посчитаешь необходимым, но не слишком тяни. Когда поручение будет выполнено, я пошлю тебя во Францию по делам королевства, так что можешь попробовать вернуть жену. А пока я позабочусь, чтобы Арабелла ни в чем не нуждалась.

— Она от нас медной монеты не возьмет — слишком горда, сам знаешь, — ответил граф.

Но король усмехнулся:

— Ей придется играть в карты, дядя, как всем при французском дворе! И клянусь, она все время будет выигрывать. Твоя жена не любит зря тратить денег, так что не проиграет безрассудно все, что приобрела, а отложит на черный день. Не волнуйся, Арабелле голодать не придется!

— Я не об этом беспокоюсь, Джеймс. — ответил Тэвис Стюарт, — а боюсь, что Арабелла от одиночества бросится в объятия другого. Вот что повергает меня в ужас.

— Не бойся, дядя, — покачал головой король. — Арабелла Грей любит тебя больше всего на свете.

— Молюсь, чтобы ты оказался прав, Джейми.

Патрик Лесли дружески встретил посланца короля. Весь конец лета и часть осени Тэвис Стюарт гостил в Гленкирке, охотился на оленей на холмах, окружавших замок, ловил форель и лосося в ледяных ручьях, протекавших по землям Патрика, наслаждался прекрасным виски из винокурен Гленкирка, с чуть заметным запахом торфа, сидя долгими осенними вечерами в парадном зале замка, где волынщик, казалось, знавший все на свете мелодии, часами играл для гостя и хозяина. Оба вели спокойную холостяцкую жизнь, несмотря на присутствие детей лорда Гленкирка — маленькой десятилетней рыжеволосой Дженет и шестилетнего крепыша Адама.

Тэвис долго не решался перейти к делу, но как-то, играя в. гольф на маленьком поле замка Гленкирк, почувствовал, что не в силах больше ждать. Дни становились заметно короче: приближалась зима.

— Патрик, — начал он, — мой племянник король говорит, что ты поддерживал его в борьбе за престол.

— Да, — коротко ответил Патрик Ленни. — Я считал, что правда на стороне Джейми.

— Король желает вознаградить тебя за преданность и просил приехать к нему.

Патрик Лесли отрицательно покачал рыжевато-каштановой головой. Зеленые глаза с золотыми искорками посерьезнели.

— Я не гожусь для придворной жизни, Тэвис, не то что ты.

Я простой сельский житель, провинциальный лорд, как и мой отец, и дед… и все мужчины нашей семьи. Тогда я поступил так, как считал справедливым. Не думаю, что достоин награды за то, что выполнял свой долг.

— Тем не менее Джейми просил тебя приехать, — повторил граф, подумав, что неплохо бы племяннику иметь в своем окружении больше честных людей, таких, как Гленкирк. — Мне приказано оставаться в Гленкирке, пока не согласишься, но у меня крайне срочное дело в Париже, так что, я надеюсь, вы скоро передумаете, милорд.

Патрик, взмахнув битой, послал мяч по росистой траве, долго смотрел вслед и, очевидно, удовлетворенный результатом, ответил:

— Я польщен, что король оказал мне эту честь, ноне оставлю Гленкирк. Мне знакомы нрав и капризы Джейми. Если окажусь при дворе, значит, уже не смогу попасть домой, потому что король даст мне одно поручение, потом другое, в точности как тебе. Ведь ты тоскуешь по Данмору, парень, но разве можешь вернуться? Нет, сидишь здесь по просьбе племянника, а потом поедешь во Францию, сам сказал, и, конечно, уверен, по делам королевства. Спасибо, не желаю оставлять Гленкирк.

— Тогда мне придется гостить здесь, пока не уговорю тебя, Патрик, — мягко объявил граф. — Кстати, твоя девочка обручена?

— Нет, не хочу пока с ней расставаться.

— Бьюсь об заклад, король сможет найти ей хорошую партию.

Отвези ее ко двору, — посоветовал Тэвис, — да заодно и своего славного парнишку возьми с собой, им там понравится.

— На Рождество у нас будет весело, — спокойно ответил лорд. — Если собираешься провести праздник с нами, буду рад. Может, пригласишь и жену тоже?

При этих словах Тэвиса охватило глубокое отчаяние. Договориться с Патриком Лесли будет труднее, чем он ожидал, но граф понял — племянник не позволит ему уехать из Гленкирка.

Придется остаться подольше, пока Джейми не пошлет приказ лорду Гленкирку. Патрик Лесли не осмелится ослушаться.

Рождество настало и прошло, за ним — Двенадцатая ночь.

Граф Данмор в конце концов решился признать собственное поражение. Он провел в Гленкирке полгода, но так и не смог поколебать твердой решимости Патрика остаться в собственном доме.

Тэвис обратился с посланием к королю, который не замедлил прислать приказ лорду Гленкирку немедленно явиться во дворец. Отказаться было невозможно. Патрик Лесли должен был возможно скорее прибыть к королю вместе с детьми. Последнее добавление к письму было сделано, видимо, для того, чтобы у лорда не было предлога поскорее вернуться домой, не выполнив поручения короля.

— Как ты мог? — скорбно вопросил Патрик. — И это благодарность за мое гостеприимство?!

— Джейми все равно сделает по-своему, друг мой, — вздохнул граф Данмор — и лучше тебе об этом помнить. Если бы согласился сразу, не было бы необходимости в королевском приказе.

— Но зачем брать детей?

— Им там будет весело, и, кроме того, не помешает повидать еще что-то, кроме Гленкирка. Поверь, они будут ценить отчий дом гораздо больше, если покинут его ненадолго.

— Можно я возьму меч, отец, — спросил маленький Адам, — и принесу клятву верности королю?

— Глупый щенок! — засмеялась Дженет. — Королю не нужны сопливые малыши, правда, отец? Зато я уже почти взрослая!

Может быть, отец найдет для меня мужа при дворе?

Она гордо тряхнула волосами цвета червонного золота.

— Ха! — издевательски ухмыльнулся младший брат. — Какой мужчина взглянет на девчонку без титек, а ты, мистрисс Задранный Нос, плоская, как подвесной мост!

Дженет Лесли возмущенно зашипела и одним прыжком преодолела расстояние, отделявшее ее от брата. Адам Лесли, привыкший увертываться от разъяренной сестры, быстро помчался прочь, визжа от радости, и, то и дело поворачиваясь, высовывал язык и корчил смешные рожи.

Мужчины посмеялись над детской ссорой, зная, что брат и сестра искренне любят друг друга.

— Ну что ж, — сказал граф, — теперь, когда все дела улажены, может, и я смогу скоро увидеть свою малышку.

— Да, — печально согласился лорд Гленкирк, — но приготовления к путешествию займут неделю или две. Вы поедете с нами, милорд?

— Да, так желает мой племянник. Думаю, боится, что откажешься приехать, если сам я лично не провожу тебя. Поэтому, хочешь не хочешь, придется ехать вместе. Кроме того, мне все равно нужно попасть в Лидс, а оттуда — во Францию.

— Зимой переплывать пролив опасно, — заметил Патрик Лесли.

— Верно, но я должен ехать, — настаивал граф, — и поверь, сделал бы это еще несколько месяцев назад, если бы смог убедить тебя. Правда, месяцем позже, месяцем раньше — значения не имеет.

За день до отъезда разразился страшный буран. Ветер злобно завывал в холмах, взметая тучи снега. Узкие тропинки, гордо называемые дорогами, занесло высокими сугробами. Лишь с первыми мартовскими днями, когда начались дожди, путешественники смогли отправиться в дорогу.

Патрик Лесли с чувством законной гордости оглянулся на замок, но дочь его внезапно заплакала. Граф Данмор, желая ее утешить, сказал:

— Что с тобой, девочка? Не грусти, тебе понравится жизнь при дворе, а домой скоро вернешься!

Дженет Лесли энергично потерла глаза рукавом и тихо ответила:

— Почему-то у меня странное ощущение, милорд, что много времени пройдет, прежде чем я вновь увижу Гленкирк. Но, конечно, все это чепуха.

— Верно, девочка. Не оглядывайся назад! Я никогда не делаю этого, не имеет смысла! Всегда гляди вперед, Дженет Лесли, и, даю слово, тебя ожидает много чудес в незнакомом мире.

Глава 19

— Герцог де Ламбор сообщил мне кое-что интересное.

Тони, — сказала Арабелла Грей, поднося к губам изящный серебряный кубок со сладким белым вином. Она и лорд Вар ден только сейчас кончили ужинать — Барб оказалась пре красной поварихой и приготовила сегодня пироги с дичью В хрустящей корочке, с большими кусками трюфелей, и молодой лук-шалот в густом винном соусе.

— Что? — спросил лорд Варден и, пренебрегая хорошими манерами, окунул хлеб в подливку и отправил в рот.

— Герцог снова умолял меня стать его любовницей, — сообщила Арабелла, — а когда я напомнила о его бедной жене, оставшейся в Нормандии, и заявила, что мы должны следовать примеру короля, верного леди Маргарите Австрийской, де Ламбор засмеялся и сказал, что помолвки заключаются для того, чтобы их разрывать. Я спросила, что это означает, но герцог не ответил и сменил тему. Думаешь, это важно?

— Возможно, — медленно протянул, неожиданно заинтересовавшись, лорд Варден. — Видишь ли, Арабелла, в приданое Маргариты, которое дает ее отец Максимилиан Габсбургский, входят провинции Франш-Комте и Артуа, которые Франция желает получить назад. Только одной вещью можно соблазнить Карла отказаться от этого брака — Бретанью. Нужно выяснить, Арабелла, действительно ли король желает разорвать помолвку.

Генриху очень пригодились бы эти сведения. Принцесса Анна Бретонская должна была выйти замуж за овдовевшего Максимилиана. Если этот брак не состоится и король сам женится на Анне, Франция будет играть большую роль в европейской политике, а это совсем не на руку Англии.

Арабелла вздохнула.

— Существует только один способ все узнать у герцога.

По усталым ноткам в голосе лорд Варден понял, что последует дальше.

— Придется согласиться на его просьбы. Другого выхода, кажется, нет.

Энтони взял леди Грей за руку.

— Мы ведь друзья, Арабелла, не так ли? — И когда она кивнула, добавил; — Вы молоды, красивы и, думаю обладаете страстной натурой. Все, что вы делаете, — на благо Англии, и не нужно упрекать себя за это.

Арабелла засмеялась, тронутая его добротой.

— Тони, — откровенно призналась она, — Англия тут ни при чем. Я делаю это исключительно для того, чтобы вернуть свои владения. Ты спросишь, какая порядочная женщина пожертвует своей добродетелью из-за древней развалины? Но если бы мне пришлось вторично пройти через это, я бы заключила сделку с самим дьяволом, пообещай он мне в конце концов вернуть Грейфер для дочери. Разве не мужчины часто принимают столь трудные решения и идут на невыгодные соглашения, лишь бы добиться цели? В вашем распоряжении мечи, кинжалы и артиллерия. Женское оружие — ум, хотя многие насмехаются над этим. Но когда ум не помогает, остается тело, мягкое и нежное, потому что у всех мужчин одна общая слабость — их похоть.

Энтони ошеломленно уставился на Арабеллу. До этого момента он считал ее всего-навсего невинной молодой женщиной, пойманной в паутину политических страстей и неспособной освободиться. Но неожиданно он увидел ее совсем в ином свете.

— Вы пугаете меня, Арабелла, — пробормотал он.

Арабелла вновь рассмеялась:

— Моя беда в том, что я мала ростом, худа и светловолоса.

Мужчины считают меня беспомощной. Тони, но ведь это нам и нужно. Я добродетельная женщина, и мне больно, что приходится расплачиваться честью во имя достижения цели, но. Господь свидетель, я это сделаю. Сам знаешь, я держала герцога на расстоянии, пока не поняла, что он вскоре устанет от бессмысленной игры. Если те скудные сведения, которые удастся раздобыть, заинтересуют короля Генриха, а мне помогут получить Грейфер, тогда я стану любовницей герцога.

Лорд Варден поймал себя на том, что восхищается ее решимостью. Леди Грей абсолютно точно определила ситуацию, хотя он сам не понимал, почему так изумлен, ведь Арабелла никогда не пыталась скрыть свой ум.

— Но вы, конечно, сдадитесь со всем возможным изяществом, дорогая? — криво усмехнулся он.

— О да, с такой деликатностью чувств и рыданиями о погибшей невинности, что он охотно поверит, будто одержал блистательную победу. Надеюсь, Адриан найдет меня достойной столь доблестных усилий, — лукаво усмехнулась Арабелла.

На этот раз рассмеялся лорд Варден.

— Никогда не сомневайтесь в себе, дорогая, — хмыкнул он, — и, кроме того, герцог тоже должен показать себя в любовных битвах, чтобы и вы получили наслаждение.

— Не уверена. Тони, что мне это доставит удовольствие, — покачала головой Арабелла, но зеленые глаза заискрились. — По-моему нехорошо что вопреки всему тому, чему меня учили, я должна таять от блаженства!

— Но если будете холодны, — возразил лорд Варден, — разочаруете герцога. Помните, дорогая, что как только на что-то решились, надо идти до конца. Не нужно сожалений — это пустая трата времени. Человеку свойственно ошибаться, а жалеть о прошлых ошибках — значит разочароваться в прожитой жизни. Герцог желает держать в объятиях теплую, нежную, страстную женщину.

И поскольку вы все равно должны скомпрометировать себя. по крайней мере извлеките из этого все, что возможно. Ведь вы не собираетесь менять покровителей, как перчатки, Арабелла, и к тому же, готов поклясться, не знали мужчин, кроме бывшего мужа. В любви мужчины имеют то преимущество, что могут сбиться со стези добродетели, не боясь всеобщего осуждения, кроме тех случаев, конечно, когда не пытаются это скрыть. Ваш долг — быть капризной и испорченной, дорогая, — воспользуйтесь этим.

— Милорд, вы совершенно неисправимы, — сквозь смех пробормотала Арабелла. — Однако признаюсь в своем любопытстве относительно других мужчин.

Она не чувствовала себя виноватой в том, что не рассказала о своем приключении с Джеймсом Стюартом, — это было совершенно другой историей, вовсе не касавшейся лорда Вардена.

— Тогда вот вам случай, дорогая, удовлетворить любопытство, — ответил он. — У меня только один вопрос: когда?

— Герцог пригласил меня вместе отпраздновать Двенадцатую ночь. Он дает ужин в узком кругу. Вот самый подходящий случай — герцог, без сомнения, попытается соблазнить меня.

— Верно, — согласился ее компаньон, — скорее всего так и будет.

Энтони Варден не сказал Арабелле, что впервые слышит о том, что герцог де Ламбор устраивает праздник в Двенадцатую ночь, и готов был побиться об заклад, что при дворе об этом тоже никому не известно. Герцог, очевидно, решил в очередной раз попытаться заманить Арабеллу в постель. Секунду Энтони размышлял, стоит ли сказать ей, и решил, что это необходимо, иначе она может в последний момент передумать.

— Дорогая, по-моему, вы будете единственной гостьей герцога, — объявил он. — Я не был приглашен, а ведь герцог всегда просит меня приехать, когда вы к нему собираетесь.

— Действительно, — заметила Арабелла, удивленно подняв тонкие брови.

— Это может быть вашим последним шансом завоевать его, — предостерег лорд Варден.

— Видимо, так. Тони. Спасибо за предупреждение. Возврата и в самом деле нет, правда?

— Я завидую герцогу — такая женщина! — галантно заверил лорд Варден, кивнув в знак согласия.

Леди Грей покраснела и задала вопрос, который хотела задать с самой первой встречи:

— Почему ты не женат. Тони?

— Был когда-то, — вздохнул он. — Она уроженка Бретани.

Мы встретились при дворе герцога Бретонского. В юности королю Генриху пришлось жить там в изгнании, и он взял меня с собой. Я женился на ней, и мы были счастливы, но через несколько месяцев жена заболела лихорадкой и умерла. Никто уже не помнит ни о ней, ни о том, что я был когда-то женат.

Пока я на этой опасной службе, не осмеливаюсь вновь жениться, — это сделало бы меня уязвимым, а при таком занятии уязвимость опасна. Жена усложнила бы мою жизнь, ведь если я живу во Франции, то и она скорее всего была бы француженкой — вряд ли можно было бы утаить от нее что-то. Нет, без жены и детей гораздо безопаснее! Я младший сын, и поэтому в Англии у меня ничего нет — ни земли, ни денег. Король обещал, однако, что, когда я ничем больше не смогу быть полезен ему во Франции, наградит меня поместьем. Только тогда я женюсь и заведу детишек.

Арабелла поняла. Разве Генрих Тюдор не использовал малышку Маргарет как заложницу?

— Молю Бога, чтобы сведения, которые удастся добыть у герцога, оказались полезными для короля. Мне так хочется снова вернуться домой. Маргарет, должно быть, уже большая. Как я по ней тоскую?

— Но что, если вы влюбитесь в герцога, дорогая? — спросил лорд Варден. — Это может случиться, знаете ли. Уверен, что он уже сейчас вам нравится, хотя, возможно, вы и сами этого не сознаете. Когда страсть вступает в свои права, кто знает, что может произойти?!

— Не верю, что когда-нибудь меня и Адриана Морло посетит любовь, — покачала головой Арабелла. — Он просто хочет меня — мое тело. Я же, в свою очередь, стремлюсь получить от герцога сведения, если у него язык в постели развяжется.

— Но он не знает этого, дорогая, — возразил граф Варден.

— Зато я знаю. И просто не осмеливаюсь позволить себе снова полюбить. Тони. Любовь, как я поняла, причиняет только сердечную боль.

— Да, — согласился лорд, — но жизнь без любви, дорогая, мало что стоит. Когда моя Жанна-Мария была жива, я тосковал каждую минуту вдали от нее. Моя жизнь была полна и счастлива, только пока мы были вместе. Ее любовь окутывала меня теплом, какого я не видел раньше. Когда Жанна-Мария умерла, я почувствовал, что умер вместе с ней, но когда понял, что все еще живу, проклял жестокую судьбу, которая заставила меня существовать без любимой. Поверьте, страдания от необходимости жить в одиночестве неизмеримо сильнее, чем боль от недолгой разлуки, поскольку, уходя из дому, всегда знаешь, что скоро вернешься. Теперь, конечно, мне легче, и муки с годами притупились, но я ничего не забыл и бережно храню в памяти счастливые минуты. Ах, Арабелла, я бы влюбился снова, но не смею! Если ваше сердце откликнется на зов сердца Адриана Морло, не противьтесь этой радости. Разве не стоит жить полной жизнью?

Радость? Любовь — это радость? Но Арабелле любовь всегда несла скорее печаль. Мать любила Джаспера Кина и поплатилась за это страданиями и смертью. Сама Арабелла любила Тэвиса Стюарта, но хотя он тоже клялся, что любит жену, обращался с ней скорее как с ребенком, как с женщиной-игрушкой, которую ласкают, гладят, но никто не принимает всерьез. Единственная радость от брака — малышка Маргарет, с которой она сейчас разлучена. Нет, никогда Арабелла не позволит себе больше попасть в сети любви!

Нужно хорошенько подготовиться к свиданию с Адрианом Морло. Что надеть? Ее платье должно быть и скромным, и вызывающим одновременно, а под платьем не будет ничего, кроме сорочки из прозрачного шелка. Бархат цвета слоновой кости! Платье будет из кремового бархата, в тон бледно-золотистым волосам, как намек на целомудрие — добродетель, которую герцог с таким наслаждением запятнает и которую Арабелла позволит ему уничтожить, прежде чем ночь окончится.

Арабелла подивилась собственным мыслям. Какой же холодной и расчетливой она стала! Но иначе нельзя, или такая жизнь уничтожит ее.

Кремовый бархат… отделанный золотыми нитями и речным жемчугом. Нижняя юбка из золотой парчи. И волосы… не обычная прическа из уложенных короной кос, делавшая ее выше ростом. Нет, ее волосы в Двенадцатую ночь будут заплетены в длинную золотую косу и перевиты шелковыми лентами и жемчужинами. Герцог, как все мужчины, захочет ее расплести — нужно облегчить ему задачу. Драгоценностей Арабелла не наденет — это усилит впечатление простоты, как и скромный бархатный плащ алого цвета, подбитый куньим мехом.

Наконец этот день настал.

Арабелла тщательно вымылась, велев Лоне надушить воду ее любимой вересковой эссенцией. Длинные волосы Арабеллы были вымыты заранее.

— Чудо, если ты не умрешь от простуды со своими непрерывными купаниями! Такое количество воды просто вредно, миледи, — ворчала Лона, — но пора бы уже привыкнуть к твоим капризам.

— Как и к твоей постоянной трескотне, — пошутила хозяйка.

— Трескотне? — раздраженно взвилась Лона. — Только потому, что я вслух беспокоилась насчет ваших странных привычек? Это еще не причина говорить, что я зря болтаю, миледи.

Арабелла, рассмеявшись, утешила служанку и подругу:

— Дорогая Лона, я просто шучу, потому что люблю тебя!

— Ну тогда, — смягчилась Лона, — совсем другое дело.

Она помогла хозяйке выйти из ванны, растерла и надушила ее, а потом закутала в нагретое полотенце. Достав шелковую сорочку, служанка заметила:

— Лучше бы одеться сегодня потеплее, миледи, на улице ужасный холод.

— Тогда я буду слишком толстой, — небрежно бросила Арабелла, но Лона вопросительно подняла брови, вынудив хозяйку остерегающе покачать головой. — Не желаю ничего больше об этом слышать. Лона.

Лона, ничуть не обидевшись, кивнула. Она поняла все, что хотела, даже из этой короткой фразы. Вынув из гардероба бархатный кремовый корсаж и две юбки, она помогла госпоже одеться, тщательно расправив платье, чтобы не помялось, и причесала густые бледно-золотистые волосы Арабеллы, вплетая в пряди жемчужные нити и шелковые ленты.

— Ну вот, какая красивая прическа, миледи. Вы просто прелесть сегодня.

На ногах у Арабеллы были тонкие бархатные туфельки, но поскольку на улице шел снег, Лона надела на них тяжелые башмаки на деревянной подошве. Потом помогла госпоже сесть в карету и закрыла ей колени меховой накидкой, положив под ноги обернутые фланелью горячие кирпичи. Хотя до Ламбора путь недалекий, январская ночь была жгуче-холодна и не многие парижане отваживались высунуть нос на улицу.

— Поставьте лошадей в конюшню герцога и отправляйтесь на кухню, — приказала Арабелла шестерым лакеям, сопровождавшим ее. — Я позову, когда решу вернуться.

Позволив слугам герцога вынуть из-под ног кирпичи и помочь ей выйти из кареты, Арабелла поспешила в дом.

— Моя Белла! Добро пожаловать! — воскликнул Адриан Морло, выйдя в вестибюль навстречу Арабелле, и долго, нежно целовал протянутую руку, пока лакей снимал с гостьи плащ.

Она вопросительно подняла брови.

— Кажется, я перепутала день и час, милорд! Видимо, я приехала не вовремя!

В доме было тихо, а сам хозяин одет в простой костюм из алого бархата, отделанный мехом.

— Разве вы не приглашали меня отпраздновать Двенадцатую ночь, месье?

— Приглашал, — ответил герцог, — и, надеюсь, вы простите мне этот маленький обман, моя Белла, — кроме вас, других гостей сегодня нет.

— Месье! — с притворным негодованием воскликнула Арабелла. — Вы крайне безнравственный человек! Боюсь, вы испортите мою репутацию! Пожалуйста, велите подать мой экипаж! Я немедленно уезжаю!

— Не останетесь ли еще на секунду, моя Белла? Я отдам вам подарок. Надеюсь, он понравится. Несколько лишних мгновений не повредят вашей репутации, дорогая, — тихо сказал он, и Арабелла позволила себя уговорить и увести по широкой мраморной лестнице в маленький салон, где в камине весело плясал огонь.

— Я люблю подарки, — сказала Арабелла и добавила с тоской:

— О, мне так давно никто ничего не дарил!

— Я бы заполнил сюрпризами всю комнату от пола до потолка, — галантно ответил герцог, — если бы только вы позволили, дорогая.

На этот раз Арабелла непритворно залилась краской — комплимент герцога был искренним.

— У меня для вас тоже небольшой подарок, — объявила она и вручила герцогу маленький пакет, обернутый золотой парчой и перевязанный красивой шелковой лентой. — Вы должны развернуть его немедленно! — потребовала Арабелла.

Улыбнувшись, герцог развязал ленту и вытащил пару ярко-алых перчаток из тонкой флорентийской кожи, вышитых черными, янтарными и золотыми бусинами.

— Моя Белла, — пробормотал герцог, искренне тронутый, потому что знал: такие перчатки очень дороги, а доходы Арабеллы ничтожны. — Они очень красивы, и я благодарю вас.

— Я выиграла их в карты, еще до Рождества, — весело объявила Арабелла в ответ на невысказанный вопрос.

Адриан Морло рассмеялся.

— Для женщины столь непоколебимой добродетели вы удивительно быстро учитесь искусству выживания, — пошутил он и подал ей резную шкатулку из грушевого дерева.

Что в этой красивой коробочке? Может, этот подарок — символ отношения к ней герцога?

Странно неловкими пальцами Арабелла открыла золотой замочек и, подняв крышку, ошеломленно уставилась на великолепный квадратный рубин на филигранной золотой цепочке, лежавший в гнезде из белого бархата.

— Ox! — задохнулась она, не в силах пошевелиться и вымолвить слово.

Довольно улыбнувшись, Адриан Морло вынул кулон и застегнул его на шее Арабеллы. Рубин мягко мерцал в затененной ложбинке на груди, бросая красные отблески на светлую кожу.

Леди Грей, слегка повернув голову, взглянула на герцога.

— О, месье, — пробормотала она, — ничего прекраснее я в жизни не получала.

Глаза их неожиданно встретились; Арабелла увидела во взгляде герцога отчаянную, нескрываемую страсть.

— Ох-х, — снова вздохнула она, когда его губы коснулись ее губ в самый первый раз, заставив бешено биться сердце Арабеллы. Так давно она не испытывала этого ощущения! Как могла Арабелла забыть урок, который, сам не желая того, преподал Джейми Стюарт: между женщиной и мужчиной может существовать страсть без любви.

«О, святая Матерь Божья, — взмолилась Арабелла про себя, — дай мне сил быть твердой в своей решимости!»

— О Белла! Моя Белла! Моя маленькая драгоценная Белла!

Я должен овладеть тобой! Никогда больше не говори мне «нет», моя Белла! Я боготворю твою красоту! — страстно прошептал герцог, обняв ее за талию. Другая рука, скользнув за вырез корсажа, сжала полную грудь. — Ах, моя Белла! Я с ума схожу от любви к тебе!

Тонкие пальцы нежно ласкали упругий холмик, перекатывая розовый сосок.

— О месье! — тихо вскрикнула она, не пытаясь сопротивляться или отбросить настойчивую руку. — Мы не должны! Что подумает ваша супруга?

Не покажется ли она слишком застенчивой! О, только не это. Господи, только не это! Арабелла еле сдерживала рвущиеся с губ стоны. Его прикосновения обжигали, словно пламя.

— Клод-Мари в Нормандии, моя Белла. Я не люблю ее! Я тебя люблю! Это был брак по расчету, не больше. Дай мне еще раз губы, дорогая, — молил он.

Арабелла поняла, что не в состоянии отказать, несмотря на все благие намерения. Поцелуи Адриана опьяняли — безумные голодные поцелуи, от которых по спине пробегал озноб. Арабелла, однако, отдавала себе отчет в том, что, целуя ее, Адриан осторожно развязывает бархатный корсаж, и в конце концов нашла силы запротестовать, боясь, что такая внезапная податливость с ее стороны покажется герцогу подозрительной.

Откинув голову, Арабелла сжала его большие теплые ладони маленькими ручками и умоляюще прошептала:

— Это грех, месье! Вы ведь знаете, что грех!

— Признайся, что ты не испытываешь ко мне такой же страсти, как я к тебе! — бешено вскинулся он; в голубых глазах светилась решимость добиться своего любой ценой.

— Я… я… не знаю! — воскликнула она, прекрасно сознавая, что говорит не правду и он это понимает.

— Лжешь! — ответил он, и ярко-голубые глаза торжествующе засверкали.

Разорвав вырез сорочки, он сжал обнаженные груди и прошептал, прежде чем опалить нежную плоть жаркими поцелуями:

— Ты моя, маленькая Белла! Только моя!

Сердце Арабеллы бешено забилось. Она никогда не ожидала столь повелительного тона от сдержанного, воспитанного герцога.

Подняв голову, Адриан на мгновение прижал ее к себе и быстро, ловко развязал завязки юбок — наряд в одно мгновение оказался на полу. Герцог сорвал с Арабеллы то, что осталось от сорочки, и небрежно отбросил в сторону.

Теперь на Арабелле остался лишь сверкающий багровым огнем рубин. Пока герцог медленно расплетал ее косу, Арабелла думала, что ноги вот-вот подкосятся, но, к счастью, устояла.

Рассыпав ее волосы по плечам, герцог отступил на шаг и улыбнулся. Потом, подхватив ее на руки, пересек комнату и уложил перед камином на большой ковер из медвежьих шкур. Под страстным взглядом Адриана Арабелла залилась краской смущения.

— Мой Бог, — прошептал он, — ты само совершенство, моя Белла! В самых безумных мечтах не мог я себе представить столь восхитительной прелести.

И, отвернувшись, начал поспешно сбрасывать с себя одежду.

Арабелла, почувствовав нечто забавное в такой внезапной деликатности, украдкой наблюдала за ним, с усмешкой отметив, что колени Адриана Морло оказались немного узловатыми, хотя в остальном герцог был прекрасно сложен, строен и красив. Она правильно поступила, решив отдаться герцогу, — он непременно пошел бы на все, лишь бы ее добиться. До этого момента Арабелла не подозревала, как отчаянно Адриан хотел ее, потому что никогда не считала себя женщиной, доводящей мужчин до безумия… но ведь был еще и Джейми Стюарт. Почему же они все превращаются в отчаянных глупцов лишь при взгляде на нее?

Герцог лег рядом с Арабеллой, лаская обнаженное тело, осыпая поцелуями лицо, нежно улыбаясь ей.

— Я не причиню тебе боли, моя Белла, — с искренней любовью сказал он. — За эти месяцы я научился ценить твою чистоту, пусть даже это означает, что никогда мне не обладать такой прелестью… но больше терпеть нет сил. Я люблю тебя и заставлю себя полюбить.

— О, Адриан, — пробормотала Арабелла, впервые назвав его по имени, — что бы мы ни чувствовали друг к другу, это все равно грех.

«Осторожно, — подумала она, удивленная, что вообще еще способна мыслить, — нельзя дальше столь энергично протестовать, особенно сейчас, когда уже почти ему отдалась». Еще немного притворной скромности до того, как она позволит ему насладиться полной победой.

Она глубоко вздохнула.

— Моя Белла, — тихо сказал он, — жизнь так коротка, что тратить хоть одну драгоценную минуту зря — несомненно, преступление против Бога. Мы потратили бесплодно столько времени, но больше ни секунды! Я с ума схожу по тебе! Не будь твои принципы так строги, думаю, и ты призналась бы в том, что неравнодушна ко мне. Это правда?

— Ох, месье, — прошептала Арабелла, закрыв лицо ладонями.

— Признайся, моя Белла! Ты тоже любишь меня? — спросил он, осторожно отводя ее руки.

— Но если я разочаруюсь? — беспокойно спросила она, ловко избегая прямого ответа, хотя Адриан в своей настойчивости не заметил этого. — Я никогда не знала других мужчин, кроме мужа. Я не куртизанка, обученная искусству Эроса, Адриан. Ты преследовал меня много месяцев. Что, если реальность окажется не столь восхитительной, как предвкушение? Я пожертвую своей честью ради химеры!

— Ты очаровательна, моя Белла, — ответил он, снисходительно улыбаясь. — Твои губы словно первая летняя земляника, любовь моя. Когда я целовал их, чувствовал, как ты дрожишь от прикосновения. Груди твои — будто спелые налитые персики, плоды, достойные короля. Никогда я не смогу ими насытиться и буду ласкать, целовать и гладить каждую частичку твоего божественного тела. Клянусь, никогда ни в чем ты не сможешь меня разочаровать.

— Но если вы не дадите мне блаженства? — серьезно спросила Арабелла.

Она поняла: для того чтобы завоевать любовь герцога, нужно вести тонкую игру и не позволять ему обращаться с собой так, как с остальными. Самое глупое — просто отдаться ему. Он не должен быть полностью удовлетворен их отношениями, пока не уверится, что лучшего любовника не имела еще ни одна женщина. Эта связь не должна прерваться, прежде чем Арабелла получит необходимые сведения. Она неожиданно поняла, что задача предстоит нелегкая, но если все кончится хорошо — наградой будет Грейфер и возвращение домой, к маленькой Маргарет.

— Разочаровать тебя? — удивился герцог. Столь невероятная мысль ему, видимо, никогда не приходила в голову.

— Мой муж был искусен в любви, — искренне призналась Арабелла, — и дарил мне наслаждение. Однако я слышала, что далеко не все мужчины таковы. Разве это не так? — бесхитростно добавила она.

— Да… — медленно протянул он. — Мне тоже так говорили, но ни одна из тех, кого я любил, не жаловалась, могу поклясться в этом.

Арабелла обольстительно улыбнулась ему. Отсветы пламени бросали оранжевые блики на ее тело, окрашивая его в золотистые тона, отражаясь в багровом рубине, покоившемся на груди, и в светло-зеленых глазах.

— Если это так, Адриан, тогда ты должен снова поцеловать меня: вкус твоих поцелуев — словно сладкое вино, а я умираю от жажды.

Герцог де Ламбор почувствовал, как сердце рвется из груди.

Никогда еще он не встречал столь очаровательной и загадочной женщины, такой безумно возбуждающей смеси невинности и чувственности.

Он вновь поцеловал Арабеллу и, к своему восторгу, почувствовал, как ее губы медленно раскрылись, а язык нерешительно коснулся его языка. Застонав от наслаждения, Адриан полузакрыл ее своим телом.

Арабелла позволила страсти подхватить себя и унести. Из ее уст вырвался ответный стон; тонкие руки обвились вокруг шеи герцога; Арабелла прижалась к нему грудью, чувствуя, как жесткие волосы щекочут кожу, и ощущая упругое прикосновение мощного орудия мужественности. Пальцы Арабеллы мягко скользили по затылку герцога, вызывая озноб возбуждения.

Адриан нехотя оторвался от сладких губок и стал осыпать нежными поцелуями закрытые веки и запрокинутую шею.

— Моя Белла! — хрипло прошептал он. — Ты опьяняешь меня!

Губы поползли к плечу; ощутив внезапный укус, Арабелла громко вскрикнула, но язык Адриана тут же начал зализывать горящую кожу, прогоняя боль, и медленно коснулся соска, одного, потом другого. Адриан вобрал губами нежные кончики, целуя, покусывая, всасывая.

Странные горловые звуки вырывались у Арабеллы. Она забыла, совсем забыла, как прекрасно прикосновение мужского рта к груди женщины, и теперь извивалась в порыве блаженства. Ладонь ее продолжала гладить его волосы, побуждая на дальнейшие подвиги.

— О да, — прошептала Арабелла. — О да!

Адриан обнял ее, прижал к себе и, лаская, прошептал:

— Итак, моя Белла, сладкие плоды твоих грудок чувствительны к наслаждению, которое дарят мои губы. Может, я смогу дать тебе экстаз?

— Может быть, — согласилась она и тут же охнула — гибкие пальцы отыскали самое интимное и чувствительное местечко. — Адриан! — вскрикнула она, пораженная тем, как быстро герцогу удалось ее возбудить, но тут же поняла — слишком долго у нее никого не было.

Адриан Морло решил, что за внешней сдержанностью и холодностью скрываются огонь и пламя. Уже сейчас ее любовные соки орошали его пальцы, погруженные в сладостную плоть.

Он должен ощутить их вкус! Никогда еще женщина не доводила его до такого состояния за столь короткое время! Он чувствовал, как похоть бурлит в крови с такой силой, что почти боялся умереть, — сердце бешено колотилось. Перевернувшись, он сунул голову между ее раскинутых ног, гибкий язык мгновенно нашел крохотный драгоценный холмик, скрытый в складках розовой плоти, немилосердно терзая его, пока не превратил в твердый напряженный камешек.

Арабелла дернулась, словно от удара молнии. Тело выгнулось в безумном порыве, но пальцы Адриана, впившиеся в бедра, не давали двинуться, и она застонала — первые крохотные иголочки наслаждения пронзили тело.

Герцог, удовлетворенно засмеявшись, поднял голову.

— Я дал тебе блаженство, моя Белла? Правда? — лукаво спросил он.

Но Арабелла задыхалась так, что не Могла говорить, лишь через несколько минут у нее вырвалось:

— Почти, месье, почти, но не совсем.

— Злючка! — снова засмеялся он и, приподнявшись, медленно вошел в ее тесный грот любви. — Я заставлю тебя плакать и кричать от неведомой раньше страсти, моя Белла! — яростно воскликнул он.

Но она взяла себя в руки, несмотря на нежное вторжение во влажные глубины, и вызывающе прошептала;

— Увидим, месье, увидим.

Адриан начал двигаться размеренно, ритмично, словно в такт какой-то древней примитивной мелодии, но Арабелла знала, что мужчина, возбужденный так безумно, как Адриан Морло, не сможет долго сдерживаться. Если она сумеет довести его до экстаза, пусть даже пожертвовав своим… тогда Адриан, заинтригованный столь неожиданным вызовом, не захочет скоро с ней расстаться — хотя бы потому, что желает торжествовать победу. Арабелла знала: уверения герцога в любви — не более чем средство достичь цели. Она могла бы поклясться, что Адриан не любит никого, кроме себя.

Арабелла выгнулась, встречая каждый толчок, но мыслями была слишком далеко, чтобы почувствовать что-то… пока Адриан, не в силах сдержаться, с громким криком упал на нее, содрогаясь в сладких конвульсиях, почти раздавив ее весом своего тела. Арабелла, нежно лаская его, лукаво пробормотала:

— Ах, месье, вы, наверное, давно не были с женщиной… ну что ж, может, в следующий раз…

Адриан со стоном откатился и, грустно взглянув на нее, признался:

— Ты победила, моя Белла, а я, к собственному стыду, разочаровал тебя. Дай мне несколько минут восстановить силы, и мы попытаемся снова. Такого раньше никогда неслучалось и, даю слово, больше не повторится.

— Месье, — ответила Арабелла, — если мне и не было даровано блаженство, все же я наслаждалась. Никакого стыда и позора! Вы самый нежный и неутомимый любовник. Надеюсь, что ваши чувства ко мне не изменились?

— Никогда! Ты совершенство, моя Белла! Истинное совершенство! Я никогда не расстанусь с тобой! Ты должна быть моей навеки, навсегда! — страстно уверял Адриан.

Арабелла поднялась и, подойдя к маленькому столику, на котором стояли графин с вином и кубки, налила герцогу сладкого подкрепляющего напитка. Она была немного удивлена и даже испугана тем, как легко может отрешиться от собственных чувств. Было неприятно сознавать, что она могла оказаться такой холодно-расчетливой. Но так нужно, необходимо для возвращения Грейфера.

— Выпей вина! — предложил герцог, когда Арабелла протянула ему кубок.

— О нет, иначе я засну, — отказалась она, — разве что ты предпочитаешь отдохнуть, Адриан.

— В эту ночь ты не уснешь, моя Белла, — пообещал он.

— Но я не могу задерживаться, — запротестовала она. — То, что произошло, Адриан, должно остаться между нами! Не желаю, чтобы слуги сплетничали.

— Я хочу, чтобы ты стала моей любовницей, Арабелла, — серьезно объявил герцог, — чтобы ты всегда была рядом, а не делила время между моим домом и той убогой хижиной, в которой живешь сейчас!

— Лучшего я не могу себе позволить, — со спокойным достоинством ответила Арабелла.

— Ты должна быть со мной!

— Невозможно, Адриан. Что скажут люди? А твоя жена? И мои слуги, последовавшие за мной в изгнание? Я не покину их, как они в свое время не предали меня!

— Тогда по крайней мере позволь купить тебе домик в более приличном квартале, здесь, в Париже, — молил Адриан. — Там мы сможем встречаться и быть вдвоем!

— Не знаю, — нерешительно пролепетала Арабелла.

«Нужно посоветоваться с Тони. Неизвестно, как далеко можно зайти без риска быть отвергнутой французским двором».

— Ты должен дать мне время все обдумать, Адриан, — ответила Арабелла вслух. — Я надеялась когда-нибудь вторично выйти замуж, родить детей. О, я не так глупа, чтобы поверить, будто какой-нибудь придворный женится на мне, — ведь у меня ничего нет. Но может быть, зажиточный торговец захочет иметь жену благородного происхождения, пусть даже бесприданницу, только ради хороших связей при дворе! Я стану общим посмешищем, когда надоем тебе. Нет-нет, мне нужно время, чтобы все решить!

— Я никогда не устану от тебя, Белла, — запротестовал герцог. — Разве я не сказал, что люблю тебя?

— О, Адриан! — покачала головой Арабелла. — Этого не может быть. Ты ведь меня совсем не знаешь. Я тем не менее польщена твоими словами, но хотя ты сам веришь тому, что сказал, думаю, это невозможно. Но я так хочу любви, хотя не осмеливаюсь мечтать о ней. Поцелуй меня еще раз, дорогой.

Забудем о приличиях, о грустных мыслях и непринятых решениях! Я останусь, сколько смогу, вобрав в себя все наслаждение, которое ты подаришь мне… а завтра? Кто может знать, месье?

Она легко притронулась губами к его рту.

— Кто может знать…

Адриан не преувеличил, когда обещал Арабелле, что этой ночью ей будет не до сна. После первого любовного поединка он горел желанием доказать свое превосходство любовника.

Арабелла, однако, не позволила ему насладиться полной победой, и герцог был совершенно очарован женщиной, которую так и не смог завоевать, единственной, кого не сумел заставить биться в судорогах экстаза. Прекрасная англичанка осталась непобежденной.

Другой мужчина, возможно, рассердился бы, но только не Адриан Морло. Наоборот, герцог был еще больше заинтригован странной загадкой — ведь Арабелла вовсе не была холодна, напротив, оставалась живой, теплой и с жаром отвечала на ласки и поцелуи. Редкая женщина обладала такой склонностью к любовным играм… он только не мог заставить ее самозабвенно отдаться. Неужели она из тех странных дам, кто не способен к наслаждению, потому что боится довериться ласкам любовника? Адриан еще не встречал таких… но время покажет.

На рассвете, холодным январским утром, карета Арабеллы остановилась у маленького домика на берегу Сены. Фитцуолтер и Энтони Варден уже ожидали леди Грей.

— С вами все в порядке? — прямо спросил капитан.

Арабелла кивнула.

— Тогда пойду прилягу, — решил он и удалился.

— Налей мне вина, Тони, — попросила Арабелла, подходя к камину.

Она промерзла до костей и теперь протянула руки к огню, чтобы хоть немного согреться.

— Предполагаю, позднее возвращение означает, что вы все-таки решили отдаться нашему общему другу, — заключил лорд Варден, подавая Арабелле кубок. — Как бы мне поделикатнее расспросить… — задумчиво пробормотал он.

— Не стоит, — хмыкнула Арабелла, сделав большой глоток. — Нет, не узнала сегодня ничего полезного для Англии.

Да, он, видимо, заинтересовался мной. Просил жить с ним, но я, конечно, отказалась. Потом предложил купить дом в богатом парижском квартале, где мы могли бы быть вдвоем.

Я обещала подумать. Что мне делать. Тони? Ты должен сказать, как далеко я могу зайти.

Подумав немного, лорд Варден объявил:

— Вы должны сказать «нет», дорогая, иначе доброе имя и репутация ваши будут уничтожены, а следовательно, король не получит нужных сведений. Пока у вас свой дом, скандала не случится, даже если вы посетите герцога в Париже или проведете несколько недель в его замке на Луаре. Но вы не должны зависеть от его щедрости, тогда никто не осудит вас, когда узнают, что леди Грей — новая подруга герцога.

Все ожидали, что рано или поздно очарование Адриана Морло победит ваше целомудрие. Но выставлять напоказ ваши отношения недопустимо… как, впрочем, и жить в одном доме с герцогом или принимать такие дорогие подарки, как дом, особенно после столь короткого знакомства.

Необходимо соблюдать приличия, дорогая Арабелла.

— Я сама так думала, хотя неплохо бы иметь дом в городе.

Здесь у реки очень сыро! — кивнула она и, вздохнув, грустно пошутила:

— Бедная, но добродетельная английская роза может принять любовь герцога, но ничего больше, кроме разве нескольких драгоценных безделушек, не так ли. Тони?

— Верно, — усмехнулся он. — Король может содержать любовницу в роскоши, но быть при этом весьма осторожным, хотя большинство королей не понимают значения этого слова. А вот герцог, обзаводясь подругой сердца, должен быть еще более благоразумным и скрывать это, иначе в дело вмешается церковь, получившая возможность обличить знатного грешника в назидание остальным.

— Следующие несколько дней я постараюсь не встречаться с Адрианом, — объявила Арабелла, — пусть сходит с ума от вожделения! Это только подогреет его чувства ко мне.

— Какая умная малышка! — восхитился лорд Варден. — Вы очень быстро учитесь правилам этой игры! Мне почти жаль герцога. Боюсь, вы разобьете его сердце.

— Но это лучше, чем если бы он разбил мое, — упрямо объявила Арабелла, неожиданно почувствовав, как утомлена и измучена. — Прости, Тони, я очень устала. Пойду лягу.

Отставив кубок, она вышла.

Лона громко храпела, лежа на тюфяке у камина в спальне госпожи. Не желая будить служанку и объяснять, куда делась сорочка, Арабелла осторожно подкралась к кровати, ледяными пальцами развязала многочисленные ленты и шнурки, оставив одежду на полу, и, потихоньку открыв сундук, вынула свежую сорочку. Ей очень хотелось вымыться, но ванна подождет до утра. Откинув одеяло, она легла в холодную постель и долго дрожала, не в силах согреться. Когда же стало немного теплее, она ощутила запах, исходивший от тела после ночи любви, и поморщилась от отвращения. Если эта ночь чему-нибудь и научила ее, то только одному — хотя женщину и мужчину может связывать страсть без любви, но страсть без чувств — омерзительна и бессмысленна. Арабелла ощутила, как по щекам катятся слезы. Как мерзко то, что она делает! Она презирала себя и Генриха Тюдора за то, что довел ее до этого. Но ведь все зависело от ее слова! Откажись Арабелла, никто бы не заставил ее, но она не сделала этого. Значит, и вина лежит не только на короле.

Мужчины! Пресвятая Матерь Божья, как она Ненавидела мужчин! Единственные, кто не причинил Арабелле мук и боли, — ее отец, упокой Господь его святую душу, и отец Ансельм. Но остальные… Король Ричард, пытаясь сотворить добро, выбрал в мужья девочке Джаспера Кина, изменившего Арабелле с ее же матерью, пытавшегося украсть ее приданое и позволившего шотландцу похитить невесту. Тэвис… нет, он не был плохим человеком, но не смог защитить жену, оставив ее на милость Джейми Стюарта, потребовавшего ее тело в обмен на помощь… А Генрих Тюдор сделал Арабеллу шлюхой, пообещав вернуть то, что принадлежало ей по праву. Мужчины! Они только и знают что воевать и делать женщин несчастными.

Что ж, думала Арабелла, вытирая слезы сжатыми кулачками, она будет использовать мужчин, как они использовали ее, любой ценой получит Грейфер, а потом заберет Маргарет и отправится домой. И никогда, никогда не будет ни от кого зависеть, особенно от мужчины. Вернувшись в Англию, она будет жить так, как захочет, ни перед кем не будет отчитываться. Что же касается семьи Перси, если король Генрих устроит этот брак, Арабелла заставит его прислать мальчика в Грейфер, чтобы она смогла воспитывать в будущем муже Маргарет любовь и уважение к нареченной. Арабелла не позволит, чтобы с ее дочерью произошло то же, что и с ней самой, защитит девочку от бед и невзгод, не даст ей стать жертвой мужских страстей, грубости и насилия. Маргарет Стюарт научится крепко стоять на ногах.

Арабелла повернулась, стараясь улечься поудобнее. Прошло много месяцев с тех пор, как она в последний раз узнала любовь мужчины, и теперь все тело ныло от неумеренных ласк герцога. Он оказался неутомимым любовником, полным решимости подарить ей блаженство. Арабелла, выплакавшись, даже улыбнулась. Она не так глупа, чтобы не понимать: можно наслаждаться любовью с мужчиной, оставаясь при этом вполне независимой… но не сейчас. Пусть победа не достанется герцогу легко! Пусть он по-настоящему влюбится в Арабеллу! Пусть окажется таким же беспомощным перед ней, как его женщины перед ним.

Эти мысли, как ни странно, утешили Арабеллу.

Она наконец примирилась с тем, что вынуждена делать, и хотя ей это не нравилось, все же не стоит испытывать ни стыда, ни угрызений совести. Она — воин, ведущий битву за Грейфер.

Она служит своей стране и королю. Нужно выиграть сражение, и она выиграет его! Любой ценой добиться цели и выйти победительницей! С честью возвратиться в Англию! Нет, она не будет беспомощной и слабой. Никогда больше! Эта мысль послужила бальзамом наболевшему сердцу. Арабелла заснула.

Глава 20

— Я обещал, что ты поедешь во Францию, дядя, как только завоюешь для меня Гленкирк, — весело сверкая глазами, объявил Джейми Стюарт.

— Но не сказал, что я должен стать нянькой для какой-то проклятой невесты, которую ты посылаешь к чертову французскому герцогу, — проворчал Тэвис.

Король вытянул длинные ноги и положил их на каминную решетку.

— Регентша Анна Божо потребовала во имя древнего союза между Францией и Шотландией прислать подходящую невесту для Жан-Клода Бильянкура, герцога де Сен-Астье.

Герцогу, последнему из несчастного семейства, двадцать семь лет, он отпрыск одной из древнейших фамилий, но, к сожалению, вот уже двести лет все мужчины рода Бильянкур страдают нервным расстройством, выражающимся в том, что они воображают себя гончими. Не постоянно, заметь, но когда подобные припадки начинают проявляться все чаще, такому господину очень трудно найти жену. Приходится заключать браки между членами семьи — поскольку брачный рынок среди французского дворянства весьма ограничен. Приступы безумия у герцога случаются гораздо чаще, чем у его предков.

Интересная болезнь, дядя! Поражает только мужчин, но не женщин. Сумасшествие также не передается детям, родившимся от брака с женщинами из других семей. Род Бильянкуров вырождается — никто не желает обречь приличную девушку на столь ужасную участь. Регентша, конечно, ничего не объяснила мне, наоборот, дала понять, что Франция оказывает большую честь Шотландии.

— Но у тебя при французском дворе свои источники информации, не так ли, Джейми? — весело спросил дядя.

— Совершенно верно, — последовал откровенный ответ.

— И зная, что за человек герцог, ты все же пошлешь невинную Девушку, и все ради древнего союза? Не могу этому поверить, Джейми! — строго объявил Тэвис.

— Не расстраивайся, дядя, не расстраивайся, лучше выслушай. Я, как тебе известно, увлечен мистрисс Мег Драммонд и пытался бы завоевать ее любовь… если бы не одно обстоятельство. Женщина, которую я близко знал раньше, хочет вновь вынудить меня вернуться к прошлому и не желает понять, что между нами все кончено вот уже несколько лет. Наоборот, ей льстит мысль стать любовницей короля. Она из хорошей семьи, но до смерти мне надоела. Французская регентша требует жену для полусумасшедшего герцога. Мне нужен муж для этой назойливой шлюхи, да такой, чтобы жил за семью морями. Леди, как моя подданная, не осмелится противиться моим желаниям.

Подарок судьбы, не так ли?

Граф Данмор встал с кресла и, подойдя к буфету, налил виски себе и королю. Возвратившись к камину, он протянул кубок племяннику.

— И от какой леди ты хочешь избавиться, Джейми? — допытывался граф, сделав глоток.

— От Сорчи Мортон, — ответил король, разражаясь смехом при виде того, как дядя, поперхнувшись, неистово закашлялся.

Лицо графа побагровело. Наконец, немного придя в себя, он с трудом выговорил:

— Сорча Мортон! Господи, Джеймс! Ты в жизни не заставишь ее ехать, а если и заставишь, натерпимся бед! Она уничтожит древний союз за месяц! Ты с ума сошел!

Джеймс Стюарт закусил губу, чтобы вновь не засмеяться, видя расстройство дяди.

— Не волнуйся, — повторил он, — Леди Мортон с радостью согласилась. Надежда получить богатого мужа, да еще и герцога, слишком соблазнительна. Здесь, в Шотландии, у нее нет будущего. У Сорчи, сам знаешь, нет денег и нет надежд их получить. Энгус избавился от нее, не в состоянии больше выносить эту дрянь. Она переспала со всеми придворными, но никто не отважился на более прочную связь, потому что Сорча крайне жадна и завистлива. Она никак не решается выйти замуж за богатого торговца — слишком гордится своим происхождением. Что же остается? Поэтому она и пытается вновь завоевать мою благосклонность, но напрасно. Мне Сорча не нужна. Я как раз пытался решить, что с ней делать, когда получил послание из Франции, и немедленно ответил мадам Анне, что нашел подходящую невесту, красавицу вдову из семейства Дугласов, бездетную, поскольку ее муж был намного старше, но вполне способную к деторождению. Регентша одобрила даму, и официальная помолвка состоялась месяц назад. Я даю Сорче небольшое приданое и почетный эскорт, во главе которого будешь ты, Тэвис. Отплывете из Лидса через два дня. Проводишь леди Мортон к жениху и будешь свидетелем на свадьбе, а потом можешь заняться собственными делами. Я хочу быть уверенным, что она наконец благополучно вышла замуж.

— А стыдливая новобрачная знает о некоторых… недостатках жениха?

— Да, — ответил король, — знает… Хотя больше всего на свете мне хотелось бы преподнести нашей милой Сорче сюрприз, я боялся, что она устроит скандал. Поэтому и рассказал все, но ей это безразлично. Говорит, если герцог наградит ее ребенком, тот, вероятно, будет здоров, потому что безумие проявляется через поколение. Единственное, что она хочет, — иметь дом и семью. Будет править герцогом железной рукой.

— Позор для Шотландии, если она продаст себя подобному уроду! — холодно ответил граф.

— Не стоит судить ее строго, дядя, — посоветовал король. — Сорча Мортон делает все, чтобы выжить. Как и все мы.

— Мы — это совсем другое дело, — запротестовал граф.

— Нет… вовсе нет, дядя, — вздохнул король.

Тэвис Стюарт мрачно уставился в камин. Что бы ни говорил племянник, леди Мортон продала себя тому, кто больше дал.

«А как насчет Арабеллы? — спросил он себя. — Что должна делать она, чтобы выжить? Чтобы вернуть Грейфер? И все это твоя вина», — ответил себе Тэвис.

— Это последнее, что я делаю для тебя, Джейми, — мрачно объявил граф. — Я помог тебе утихомирить этих дикарей, северных лордов, привез Гленкирка, но после того, как провожу высокорожденную шлюху во Францию, всему конец. Я должен вернуть жену — и хорошее же впечатление произведу, прибыв во Францию вместе с Сорчей Мортон! Зная эту девку, можно представить себе, как она попытается соблазнить меня.

Король рассмеялся, но мгновенно посерьезнел, услышав вопрос графа:

— Что твои шпионы при французском дворе говорят об Арабелле, Джейми? И не говори, что не знаешь, иначе назову тебя лгуном. Ты спрашивал, я уверен в этом.

Джеймс Стюарт боролся с угрызениями совести. Он не хотел причинить боль дяде, но Тэвис, раньше или позже, все равно узнает. Может, лучше все честно сказать, тогда он успеет хоть немного привыкнуть к этой мысли и решит, что предпринять… если вообще после этого захочет что-то делать.

— Ходят слухи, дядя, что Арабелла — любовница герцога де Ламбора, — решился наконец Джеймс, — и говорят, роман начался совсем недавно, хотя герцог несколько месяцев неустанно преследовал ее.

Граф бесстрастно кивнул и ничего не сказал.

— Я думал, будет достаточно, если она начнет все время выигрывать за карточным столом, дядя, — пробормотал король, неуклюже пытаясь смягчить удар, — но Арабелла редко играет — не может себе этого позволить. Деньгами она не сорит и весьма бережлива. Живет, насколько мне известно, в маленьком деревенском домике, в окрестностях Парижа, который сняла у какого-то кабатчика. С ней горничная и несколько человек охраны, сопровождавших ее из Грейфера. Живет просто, хотя всем известно, что герцог предложил купить ей собственный дом. Арабелла отказалась. Настаивает на своей независимости. Довольно странное заявление, не правда ли?

Тэвис Стюарт выдавил улыбку.

— Да, весьма, но не для Арабеллы, — процедил он.

— Я знаю, ты любишь Арабеллу, дядя, но твоя жена — сильная женщина. Ты думал, раз она маленькая и хрупкая, не сможет без тебя выжить, но ошибся.

— Нет, Джейми, я знал, что сможет. Арабелла — мужественная, независимая женщина и уже доказала это, но я не желаю, чтобы она боролась одна, без меня. Неужели не понимаешь?! Наверное, нет, парень, ведь ты никогда не любил… О да, спал с женщинами, но не любил по-настоящему.

— Спроси ты меня об этом месяц назад, дядя, я бы ответил отрицательно, — признался король, — но теперь, когда я узнал мою милую Мег, все стало иным. Сама мысль о том, что можно жить в разлуке с ней, — невыносима. Не могу представить, что был счастлив и весел до встречи с ней.

Граф кивнул:

— Тогда, может быть, понимаешь, что я испытываю к своей маленькой строптивице! Хорошо, парень, — криво усмехнулся граф, — я отвезу «скромницу» во Францию, но вели и леди Мортон, чтобы вела себя прилично. Не позволю, чтобы она на меня вешалась, или французский герцог окажется вдовцом до того, как станет мужем.

— Обязательно предупрежу Сорчу, чтобы была хорошей девочкой, хотя ничего не могу обещать, дядя, — расхохотался король.

Но леди Сорча Мортон, как это ни странно, всю поездку была образцом примерного поведения — такой подавленной Тэвис никогда ее не видел. Сгорая от любопытства, он уже перед самым Парижем сел к ней в карету. Леди Мортон предпочла ехать одна, у служанок был свой экипаж.

— Джейми, должно быть, прочел тебе строгое наставление, — пошутил Тэвис, но Сорча Мортон не улыбнулась.

— В этом не было необходимости. Я очень боюсь поставить этот брак под угрозу. Другого такого случая у меня не будет, и кто знает, может, я еще буду счастлива.

— Неужели, Сорча, ты пала так низко, что выйдешь за человека, воображающего себя псом? — спросил граф и немедленно пожалел о резких словах, вспомнив беседу с королем и затруднительное положение Арабеллы.

— Это честное предложение, — с достоинством ответила Сорча. — И мне необходим муж, милорд. Покойный лорд Мортон оставил меня без гроша, а родственники, благородные Дугласы, не дарили ничего, кроме презрения. Приходилось продавать себя, чтобы заработать на кусок хлеба и как-то выжить, но время идет, я не становлюсь моложе, Тэвис, и хочу иметь дом и семью. Мне уже двадцать четыре. За кого я могу выйти замуж на родине? Этот француз ничего не знает обо мне, кроме того, что я подходящая невеста и послана королем Шотландии. Мое отвратительное прошлое известно только мне, и заверяю, что буду герцогу образцовой женой. Говорят, слабое здоровье вынуждает его большую часть года проводить в замке, в долине Луары. Это именно то, что нужно. Там я буду рожать детей, и когда подарю герцогу с полдюжины наследников, может, отправлюсь ко двору, буду почтенной дамой, и даже те. кому известна моя былая репутация, быстро забудут прошлое.

Ты смеешься, потому что я выхожу за безумца, но, Тэвис Стюарт, кто из мужчин совершенен? Во всяком случае, не ты. Разве жена не развелась с тобой?

— Вы правы, мадам, — произнес Тэвис. — Прости меня, Сорча, за грубые слова, но я боюсь за тебя — вдали от родины и замужем за сумасшедшим.

— Можно подумать, ты сам собираешься сделать мне предложение, Тэвис Стюарт, — съехидничала Сорча.

— У меня есть жена, — мрачно ответил граф.

— Которая оставила вас, милорд, — вновь напомнила леди Мортон и рассмеялась. — Кроме того, ты для меня теперь недостаточно хорош. Я стану герцогиней, и дети мои будут на равных с королем. — Она вынула из атласного мешочка миниатюру и протянула графу:

— Это мой герцог. Он не выглядит слишком опасным.

Граф взял маленький портрет и вгляделся в узкое аристократическое лицо с длинным носом и полными чувственными губами. Водянистые голубые глаза, тусклые каштановые волосы, цвет которых художник попытался оживить, добавив золотистые блики. Если взгляд этих глаз и был пустым, то жестоким герцог действительно не казался. Может, Сорча Мортон не будет так уж несчастлива?

— Он выглядит неплохим парнем, Сорча, — высказался вслух граф. — Будь к нему добра.

— Он богат, Тэвис, — отозвалась леди Мортон, жадно блестя глазами, на мгновение превращаясь в прежнюю Сорчу. — У меня будет все, что пожелаю! — возбужденно добавила она.

Поскольку именно регентша, мадам Анна, и король Джеймс договорились о браке, венчание должно было состояться в соборе Парижской Богоматери на Иль-де-ла-Сите, рядом с королевским дворцом. Король Карл редко жил во дворце, предпочитая ратушу в тех редких случаях, когда бывал вынужден возвращаться в столицу из любимого Амбуаза, Сразу же после свадьбы королевский двор должен был отправиться в долину Луары. Была уже поздняя весна, и погода стояла настолько теплая, что все со страхом ожидали эпидемии чумы.

Обязанностью Тэвиса Стюарта как представителя шотландского короля было вести Сорчу к алтарю, где уже ожидал жених. Она надела великолепное платье из кремового атласа, расшитое жемчужинами и красиво оттенявшее рыжие волосы.

Длинный плащ из золотой парчи с вышитыми гербами Дугласов и Сен-Астье ниспадал с плеч.

Граф Дан мор едва не споткнулся, увидев Арабеллу Грей, но его реакция не шла ни в какое сравнение с ее изумлением. Бывшую жену сопровождали два джентльмена: один — небольшого роста, весело улыбающийся, в костюме из зеленого с золотом атласа, второй же, высокий красавец в темно-розовом шелку, взирал на Арабеллу с видом собственника. Она была в изящном платье из бледно-розового шелка и серебряной парчи.

— Она его шлюха, клянусь, — тихо пробормотала Сорча, тоже заметившая Арабеллу.

Теперь, когда титул герцогини почти уже принадлежал ей, леди Мортон быстро обрела прежнюю остроту языка и воинственный дух.

Арабелла почувствовала, что задыхается. Запах потных тел был сам по себе невыносим, но Тэвис! Это уже слишком! Она была так рада, когда Адриан сообщил, что бедному Жан-Клоду Бильянкуру наконец нашли невесту. Герцог, несмотря на ужасную болезнь, был добрым человеком. Адриан считал, что приток свежей крови поможет следующим поколениям из Сен-Астье избавиться от безумия. Но Арабелла, узнав имя невесты, мудро придержала язык. Не ей осуждать Сорчу. Конечно, леди Мортон — просто подзаборная кошка, но если Джеймс Стюарт послал ее во Францию, на это должна быть причина. Но вот Тэвис — дело другое.

— Что с тобой? — тихо пробормотал лорд Варден, заметив выражение лица Арабеллы.

— Джентльмен, сопровождающий невесту, — мой… Тэвис Стюарт, — обронила она.

Тони понимающе кивнул.

Арабелла не слышала ни хора, ни того, что говорил епископ Парижский, проводивший церемонию венчании. Она ведь думала, что смирилась со своим положением любовницы: Адриана Морло. Их роман ни для кого не был секретом, но к ним хорошо относились, и, кроме того, ожидалось, что настойчивое преследование герцога когда-нибудь увенчается успехом. Они не выставляли своих отношений напоказ, и поэтому о публичном скандале не могло быть и речи. Когда Арабелла возвратится домой, вряд ли кто-нибудь узнает о том, что было во Франции, но теперь, с появлением Тэвиса Стюарта… во всем его облике уже чувствовалось осуждение.

Сорча Мортон вновь стала замужней женщиной. Здесь, во Франции, никто не будет звать ее кельтским именем Мюйр Сорча. Теперь она будет зваться на французский лад — Мари-Клер, герцогиня де Сен-Астье, что вполне подходило женщине, гордо шествующей от алтаря под руку с мужем. У огромных дверей собора новобрачных приветствовали гости. Янтарные глаза герцогини сузились, когда ей представляли Арабеллу, и она уже хотела сказать что-то уничтожающее, но Арабелла сделала изящный реверанс и, пожелав невесте и жениху счастья, быстро отошла. Однако Адриана задержали — бедняга Жан-Клод Бильянкур решил похвастаться красавицей женой. Толпа отсекла Арабеллу от лорда Вардена и Адриана.

— Итак, мадам, — прошипел в ухо знакомый голос, — я приехал во Францию, чтобы полюбоваться, как вы разыгрываете шлюху! Неужели, чтобы получить эту старую развалину, именуемую Грейфером, вы готовы пойти на все?!

Не успели эти горькие слова сорваться с губ, как Тэвис был готов откусить себе язык. Ведь он вовсе не это собирался ей сказать. Начать следовало совсем с другого, но, увидев Арабеллу с герцогом де Ламбором, Тэвис понял.:, Джей ми говорил правду.

— Как ты смеешь меня преследовать? — процедила она, стряхивая его руку.

Но сильные пальцы железной лентой сомкнулись вокруг запястья, не давая уйти.

— Вы должны объяснить свое поведение, мадам!

Арабелла окинула мужа рассерженным взглядом.

— Я ничем вам не обязана! — бешено вскинулась она. — Ты потерял все права на меня, когда не пожелал исполнить обещание возвратить мое наследство… даже не для меня, а для нашего ребенка!

— И где же наша дочь? — требовательно спросил Тэвис.

— В безопасности и там, где тебе до нее не добраться, — отрезала Арабелла.

— В детской Генри Тюдора, хочешь сказать?

Неожиданно с лица Арабеллы словно упала маска. Встрепенувшись, она с мольбой взглянула на мужа:

— Ты видел нашу Маргарет? Она здорова? Весела? Вспомнила тебя?

Весь гнев Тэвиса мгновенно испарился.

— Нет, — вздохнул он. — Твой король не позволил. Это было прошлой осенью. Ты уже жила во Франции.

— Дорогая! — вмешался подошедший Энтони Варден. — Пока герцог не увидел тебя и не стал расспрашивать, с кем ты так горячо беседуешь, нам лучше уйти.

Арабелла кивнула, но Тэвис Стюарт яростно воскликнул:

— Я приехал забрать свою жену, сэр, и какого дьявола вы вмешиваетесь? Кто вы?

— Я — Энтони Варден, милорд, и ваше поведение, хоть и оправданное, ставит Арабеллу в крайне затруднительное положение. Не хотите же вы, чтобы все ее жертвы оказались напрасными? Идите к Адриану, дорогая, я извинюсь за вас перед лордом Стюартом, — спокойно объявил Энтони и, выпрямившись во весь свой крошечный рост, встал между Арабеллой и графом Данмором.

— Арабелла!

Крик мужа, словно нож, вонзился ей и сердце, но Арабелла не замедлила шага.

— Милорд, прошу вас пойти со мной, и мы обо всем поговорим, — попросил лорд Варден, выводя своего спутника из собора на широкую площадь. — Вот уже несколько месяцев я ожидаю вас, милорд, — откровенно сообщил он. — Король написал, что вы посетили Шин.

— Насколько я понимаю, лорд Варден, вы изгнанник и враг Генриха, — резко ответил граф.

— Да, таково общее мнение, — улыбнулся Энтони Варден, но тут же настойчиво сжал руку графа. — Милорд, не мешайте Арабелле. Скоро она получит то, за чем приехала во Францию, и король Генрих возвратит ей Грейфер. У нее уже отняли крепость один раз. Не делайте этого снова — Арабелла никогда не простит.

— Что вы знаете обо мне и Арабелле? — гневно спросил граф, начиная понимать, что попал в ситуацию, которую не способен контролировать.

— Все, милорд, поскольку мы с Арабеллой добрые друзья, — мягко ответил Энтони, видя нарастающее недовольство графа и сочувствуя ему. — Изгнанники часто становятся друзьями. Раньше я жил недалеко от Йорка.

— Вы — шпион, — тихо процедил граф, внезапно все поняв, — и вместе со своим королем вынудили и мою жену стать шпионкой!

— Ваша жена сражалась за свои права, как мужчина, и хотя вы не стали бы бороться ее оружием и методами, это дела не меняет.

— Не боитесь, что я предам вас, сэр? — насмешливо спросил Тэвис.

Но лорд Варден только широко улыбнулся:

— С чего бы это, милорд? Разве вы не любите Арабеллу Грей? Разве между Шотландией и Англией не подписан мирный договор? Разве король Генрих не предложил в жены Джеймсу Стюарту новорожденную дочь, принцессу Маргарет? Что вы, милорд, да мы практически родственники!

Тэвис Стюарт не смог сдержать смеха.

— Мой племянник не женится на англичанке, но вы правы.

Наши страны не воюют. Но все же мне не нравится, что Арабелла подвергается опасности.

— Вы очень любите ее, как вижу, — заметил лорд Варден. — Это написано на вашем лице, милорд, но, учитывая обстоятельства, предпочел бы, чтобы вы не смотрели страдальческими глазами на леди Грей. Когда она возвратится в Англию, можете уладить все разногласия и помириться, но Франция — не место для этого, и, уж конечно, время совсем неподходящее. Поезжайте домой, милорд граф. Арабелле ничто не угрожает, кроме вас. Герцог де Ламбор очень ревнив.

— Арабелла — моя жена, — упрямо повторил Тэвис.

— Была женой, — поправил лорд Варден.

— Я не согласился с разводом, — настаивал граф.

— У вас не было выбора, милорд. Говорите, что любите Арабеллу, боитесь за ее благополучие, но продолжаете подвергать ее опасности. Не понимаю вас.

Тэвис Стюарт застонал от отчаяния, поняв весь ужас происходящего. Он столкнулся с тем, чего не мог преодолеть, и хуже всего то, что лорд Варден сказал правду: если Тэвис не скроет страсть к Арабелле — подвергнет ее большой опасности.

Нужно уезжать. Кроме того, невыносимо оставаться и наблюдать без ревности и гнева, как герцог де Ламбор относится к Арабелле.

— Я покину Францию сегодня же. — сообщил граф лорду Вардену.

— Она скоро вернется домой, милорд, и как только очутится в Грейфере, можете снова совершить набег, — улыбнулся Энтони.

— Арабелла рассказала вам, как мы встретились? — удивился граф.

— Верно, — кивнул лорд Варден. — Дерзкое похищение, ничего не скажешь!

— Она так и не простила мне этого, — печально вздохнул граф, — Простит, как только получит Грейфер, — утешил Энтони, — потому что любит вас. Она никогда этого не скрывала.

Гости, приглашенные на свадьбу, собрались во дворце, где давался небольшой банкет в честь новобрачных, а потом, почти с неприличной поспешностью, король и его друзья собирались уехать в Амбуаз.

Карл боялся, что вишни — его любимые плоды — переспеют и высохнут, прежде чем он туда доберется.

— Я дам бал, Адриан, — громко сообщил король герцогу де Ламбору, — а вы, моя маленькая английская роза, будете королевой праздника! Королевой любви и красоты! Хотите?

Арабелла изящно присела перед королем и мило улыбнулась.

— Для меня это большая честь, сир, — пробормотала она.

— Вы выглядите словно вишня в цвету в этом платье, мадам! Вам очень идет розовое, не так ли, Адриан?

— Я обожаю Беллу в любом костюме, — галантно ответил герцог.

— Или без него, — усмехнулся король и громко рассмеялся.

Герцогиня де Сен-Астье суженными глазами оглядела Арабеллу и, повернувшись к мужу, тихо спросила:

— Почему король так носится с этой шлюхой герцога де Ламбора?

Жан-Клод Бильянкур побелел.

— Мари-Клер! — спокойно, но неодобрительно заявил он. — Герцог де Ламбор — ближайший друг короля Что касается мадам Грей, она, возможно, и дама сердца герцога, но ничего плохого в этом нет Она очаровательная и милая женщина, и все ее любят У Арабеллы Грей много друзей, и ее уважают и почитают Возможно, ты, проведя всю жизнь в Шотландии, этой отсталой дикой стране, не привыкла к подобным связям, но здесь, если влюбленные ведут себя благоразумно, их никто не осуждает Приучись держать язык за зубами, дорогая, иначе я не осмелюсь разрешить тебе вращаться в благородном обществе. — И, похлопав жену по руке, добавил:

— Уверен, что ты быстро всему обучишься, Мари-Клер, моя красавица, не так ли?

Сорча опустила голову, притворно раскаиваясь, и проглотила вертевшийся на языке резкий ответ.

Времени впереди много. Сначала нужно завоевать любовь мужа, а потом попытаться отомстить Арабелле Грей за оскорбление, нанесенное много лет назад, когда эта шлюха была еще графиней Данмор.

«Как низко пала эта высокомерная тварь!»— удовлетворенно подумала Сорча и, взглянув на мужа, нежно сказала:

— Конечно, милый! Ты ведь научишь меня всему, правда?

Очарованный молодожен поцеловал нежную надушенную ручку, жадно глядя на полуобнаженную грудь.

— Сегодняшнюю ночь мы проведем в Париже… — многозначительно объявил он. — Завтра нужно ехать, дорогая.

Королевский двор отправился в долину Луары, где леди Грей и лорд Варден были гостями герцога де Ламбора в его очаровательном маленьком замке Россиньоль. Замок, выстроенный в готическом стиле, с заостренными башнями, стоял на холме, выходившем на реку, и был окружен с трех сторон лесом, а с четвертой стороны его отделял от Луары виноградник, уступами спускавшийся к реке. Россиньоль был расположен таким образом, что казался единственным обитаемым местом среди деревенской глуши, хотя это было не так — королевский дворец в Амбуазе находился в нескольких милях.

— Неужели твоя жена никогда сюда не приезжает? — спросила Арабелла любовника. Ее поселили рядом с апартаментами герцога, в уютных покоях, очевидно, предназначенных герцогине — Нет, никогда. Она редко покидает Нормандию. Я предпочитаю, чтобы герцогиня оставалась с детьми, это ее главная обязанность.

Он поцеловал обтянутое шелком плечико и прошептал:

— Никогда не приводил сюда ни одну женщину с тех пор, как стал герцогом. Эти комнаты вновь обставлены, специально для тебя. Ты любишь алый бархат? Из здешнего винограда получается вино, такого цвета. Мы попробуем его сегодня, моя Белла?

— Не выйдет, — вздохнула она. — Нужно ехать в Амбуаз Король дает праздник в честь герцога и герцогини де Сен-Астье.

— Они совсем завладели его вниманием, — заметил Адриан Морло.

— Возможно, напоминают о предстоящей женитьбе на Маргарите Австрийской, — пояснила Арабелла.

— Карл никогда не женится на габсбургской наследнице!

— Но они помолвлены! — кокетливо возразила Арабелла с чисто женской логикой.

— Помолвку можно разорвать.

— Ты и раньше это говорил, но ради кого король пойдет на это, Адриан? — Обернувшись, она нежно коснулась губами его губ. — Будь мы помолвлены, неужели ты бросил бы меня?

— Колдунья! — рассмеялся герцог, но тут же вновь стал серьезен. — Никому не говори того, что я открою, дорогая, но Луи Орлеанский, втайне, конечно, предложил королю руку принцессы Анны, наследницы герцогства Бретонского. Для страны крайне важно, чтобы Бретань стала частью Франции.

Франш-Комте и Артуа даже не граничат с нами. Бретань гораздо важнее.

— Но король держит Луи в Лузиньяне вот уже два года, — удивилась Арабелла, — и, насколько мне известно, он до сих пор в заключении.

— Его жена, Жанна де Валуа, сестра короля, постоянно молит отпустить мужа, — объяснил герцог. — И хотя король еще таит обиду, он уже готов простить кузена. Пока у Карла нет детей, Луи остается его наследником. Король всегда любил его, поэтому и наказал так сурово Он сильно уязвлен предательством герцога Орлеанского — Но Анна Бретонская должна была выйти замуж за отца Маргариты, Максимилиана Габсбурга, ведь его первая жена, Мария Бургундская, умерла, — заявила Арабелла тоном, предполагавшим, что Адриан Морло просто не прав в суждениях или недостаточно умен, чтобы верно оценить политическую ситуацию.

— Хочешь заключить пари, моя Белла? — пошутил он. — Франция не позволит Максимилиану получить Бретань, клянусь тебе!

Опрокинув Арабеллу на постель, герцог начал немилосердно ее щекотать. Она, визжа, отбивалась кулачками.

— Прекрати, Адриан! Прекрати! Мы опоздаем, если ты не медленно не оставишь меня в покое.

Герцог неохотно поднялся.

— Хорошо, мадам, — пригрозил он, — но бойтесь моей мести ночью, когда мы возвратимся!

И, улыбаясь, вышел из спальни, насвистывая веселую песенку.

Убедившись, что герцог отправился, одеваться, Арабелла позвала Лону:

— Иди к лорду Вардену и передай, что я должна как можно скорее поговорить с ним наедине. Смотри, чтобы тебя никто не заметил! Понимаешь?

— Лучше тогда подождать до полуночи и поговорить с ним на балу у короля, — посоветовала Лона. — О, я знаю, тебе не терпится, Белла, вернуться в Грейфер, но нужно быть осторожной. Любая ошибка может стать трагедией.

— Ты права, — кивнула Арабелла. — Я слишком нетерпелива. Господи, Лона! Мы уже почти год вдали от Англии, и Маргарет, наверное, забыла меня!

— Еще немного, миледи. Вы очень храбры. Даже отец говорит, что гордится вами. Вы — истинная Грей!

Истинная Грей! Арабелла чуть не рассмеялась вслух при этих наивных словах. Что сказали бы родители, упокой Господь их души, и ее благородные предки, узнав о том, что последняя из семьи продает свое тело, лишь бы сохранить наследство, которое они так храбро завоевали и удерживали вот уже много веков! Ну что ж, Арабелла сделала все, что смогла, и теперь, когда добыты сведения, столь полезные для Англии, можно подумать и о возвращении.

Информация была действительно ценной. Отец Карла VIII, король-паук, обручил сына с Маргаритой Габсбургской. Не только разорвать помолвку, но и украсть Анну Бретонскую из-под носа Максимилиана — дело, требующее большой ловкости и хитрости… если только оно удастся.

Максимилиан вряд ли воспримет спокойно столь ужасное И к тому же двойное оскорбление! Войны объявлялись и по менее серьезным причинам! Арабелла понимала также, какую опасность будет представлять для Англии присоединение Бретани к Франции. Да, новость крайне важная, она может стать более чем справедливой платой за возвращение Грейфера. Сердце Арабеллы от радости готово было выпрыгнуть из груди. Она была не в силах скрыть, как счастлива, и даже герцог заметил:

— Вижу, что здоровый деревенский воздух пошел тебе на пользу, моя Белла. Ты этой зимой была слишком бледна.

— Может, дело в чем-то другом? — лукаво заметил король. — Это так, мадам?

— Не знаю, сир, — медовым голоском ответила Арабелла, — но могу сказать, что давно не была так счастлива!

Король велел позвать акробатов и жонглеров, и во время выступления канатного плясуна Арабелла услышала шепот Энтони Вардена:

— Встретимся в розовом саду, дорогая. Лона передала моему Уиллу, что у тебя есть сведения.

Энтони отошел, глядя вверх, словно зачарованный представлением.

Убедившись, что никто не смотрит в ее сторону, Арабелла осторожно выбралась из толпы и медленно побрела к цветнику.

Оказавшись среди клумб, Арабелла начала неторопливо прохаживаться по дорожкам, обмахиваясь веером из слоновой кости в серебре и павлиньих перьев. Со стороны она казалась скучающей дамой, слишком утомленной жарким днем.

— Добрый вечер, дорогая, — приветствовал подошедший Энтони Варден, целуя ее руку. — Что ты хотела мне сказать?

— Французы намереваются разорвать помолвку короля с Маргаритой Австрийской и устроить его брак с Анной Бретонской. — Тихо сказала Арабелла и передала свой разговор с герцогом — Кровь Господня! — тихо присвистнул лорд Варден Вот это новости, дорогая! Король Генрих будет очень доволен вами!

— Я хочу домой! — объявила Арабелла — Король сказал, что я должна пробыть здесь не больше года. Тони, и этот год прошел. Я добыла сведения, которые так нужны королю, и теперь желаю вернуться, увидеть дочь, которая, без сомнения, уже забыла, что у нее есть мать. Умираю от тоски по Грейферу, теперь-то он уже, несомненно, станет моим — я заплатила за свое наследство огромную цену и вернула долг королю.

— Сначала нужно отослать письмо в Англию, Арабелла запротестовал лорд Варден.

— Разреши, я отвезу, — тихо, умоляюще прошептала Арабелла.

Лорд Варден покачал головой:

— Не могу позволить тебе возвратиться без приказа короля.

— А я не желаю больше быть шлюхой Адриана Морло!

Сколько бы я ни пыталась убедить себя, что делаю это на благо страны и ради Грейфера, чувствую себя последней дрянью! Всю жизнь воспоминание об этом времени будет меня преследовать!

Не могу, не могу больше! Отпусти меня!

— Поздно ты спохватилась. Пора собираться в Бастилию! — прошипел знакомый злобный голос. Из-за высоких кустов появилась Сорча Мортон, теперь уже герцогиня де Сен-Астье. — И вам тоже, милорд! Обоих ждет плаха палача!

Лорд Варден мгновенно побелел, однако Арабелла, минуту назад готовая разрыдаться, внезапно превратилась в тигрицу.

— Неужели, мадам герцогиня? — прорычала она. — И почему я должна отправиться в Бастилию?

— Ты — шпионка, — тихо ответила Сорча. — Я донесу на вас и заслужу любовь и благодарность не только мужа, но и короля Франции! Это моя месть за твои оскорбления при дворе короля Джеймса! Кончишь свои дни беззубой старой кобылой вдалеке от любимого Грейфера!

— Берегитесь, мадам герцогиня, — предупредила Арабелла. — Вы далеко от дома и думаете, что ваше прошлое никому не известно, но если посмеете сказать хоть слово, я открою все!

Как, вы думаете, отнесется благородный и гордый герцог де Сен-Астье к появлению на своем геральдическом древе новой ветви в виде жены, переспавшей со всем шотландским двором, бесстыдно продававшейся всем и каждому? Я знаю много историй о тебе, Сорча Мортон, и все они правдивы, включая кровосмесительную связь не с одним, а с несколькими кузенами'. Скажи хоть слово кому-нибудь о том, что подслушала сейчас, и твой брак в два счета расторгнут, а тебя, дорогая, с позором отошлют обратно, к смущению и стыду шотландского короля. А на родине ты не нужна никому, и сомневаюсь, что Джейми Стюарт будет рад видеть тебя! Я слышала, он влюбился, а при этих обстоятельствах нескромная бывшая любовница вряд ли придется ко двору! Попробуй предать меня, и закончишь жизнь в канаве, откуда вышла!

Я не затем так долго добивалась победы, чтобы ты у меня ее выхватила из-под носа! Скорее прикончу тебя, чем дам уйти, — объявила Арабелла, зловеще сверкая зелеными глазами, непроизвольно сжимая и разжимая кулаки.

— Сука! — завопила доведенная до слез Сорча. — Я так тебя ненавижу, что не смогу молчать! Боюсь, ты погубишь меня!

— Прошу вас, мадам, придержите язык дня на три, — вмешался лорд Варден, стараясь успокоить фурию. — Всего три дня, и мы покинем Францию. Когда источник раздражения исчезнет, мадам герцогиня, вы со спокойной совестью сможете обо всем забыть.

Взяв Сорчу за руку, он ослепительно улыбнулся. :;

— Но почему бы мне не обличить вас после вашего отъезда? — капризно спросила герцогиня.

— Тогда подумают, что вы были с нами в сговоре, — предупредил лорд Варден, все еще не выпуская руки Сорчи и пристально глядя в ее янтарные глаза.

— Неужели не можешь удовлетвориться тем, что выгнала нас из Франции до того, как мы успели до конца выполнить свою миссию?! — солгала Арабелла, стараясь говорить как можно более раздражительным тоном.

Лицо Сорчи просветлело.

— Значит, я остановила вас? — радостно улыбнулась она.

— Совершенно верно, дорогая, — кивнул лорд Варден. — Довольствуйтесь тем, чего достигли, и своей необыкновенной удачей — браком с высокородным герцогом! Те скромные сведения, которые нам удалось добыть за много месяцев, вовсе не угрожают безопасности Франции. — Из-за подобных пустяков война не начнется!

Подняв руку Сорчи к губам, лорд Варден долгим поцелуем приложился к надушенной ладони.

— Если не выдадите наш маленький секрет, дорогая герцогиня, я пришлю вам из Кале хорошенькую безделушку.

— Свадебный подарок, милорд? — кокетливо спросила Сорча, прижимаясь к нему всем телом.

Энтони Варден медленно улыбнулся, глядя в ее запрокинутое лицо.

— Кое-что для вас одной, дорогая, — тихо пообещал он и прошептал:

— Какие очаровательные губки, герцогиня. Я, по-моему, еще не целовал невесту!

К величайшему восторгу Арабеллы, Сорча, по-девичьи хихикнув, подставила губы Энтони. Тот сжал ее в объятиях так, что герцогиня задохнулась.

Однако, быстро оправившись, Сорча вызывающе воскликнула:

— Как жаль, что вам приходится уезжать, милорд!

— И мне тоже, дорогая герцогиня, — искренне признался Энтони.

— Нужно идти, иначе нас хватятся, — вмешалась практичная Арабелла.

— Боюсь, леди Грей права, — притворно колеблясь, пробормотал лорд Варден и, предложив руку герцогине, попросил:

— Надеюсь, герцогиня, вы позволите мне проводить вас к гостям?

Не обращая внимания на Арабеллу, он повел даму по усыпанной гравием тропинке туда, где слышались звуки музыки.

Оставшись одна, Арабелла медленно направилась мимо благоухающих кустов и клумб. Нехорошо, что герцогиня де Сен-Астье подслушала ее разговор с Энтони. Арабелле было не по себе при мысли о том, что ее тайна — в руках Сорчи Мортон.

Оставалось надеяться, что угрозы раскрыть ее прошлое и чувственное очарование Тони удержат язык этой суки, но Арабелла не желала полагаться на случай. Повезло только в том, что теперь Арабелла сможет немедленно вернуться домой. Но когда и каким кораблем они уплывут, зависит от лорда Вардена.

— Ах, вот и ты, моя Белла! — воскликнул Адриан Морло. — Устала от шума, дорогая?

— Да, — томно ответила Арабелла. — И кроме тоге, в этом платье очень жарко. Я думала, может, в саду прохладнее, но и здесь ни ветерка, — пожаловалась она, энергично обмахиваясь веером в подтверждение своих слов.

— Без платья, наверное, будет не так жарко, — пробормотал герцог, целуя ее губы. — У меня для тебя сюрприз, моя Белла!

— Что именно? — допытывалась она. — О, Адриан, ты так щедр! Осыпаешь меня безбожно дорогими подарками.

— На этот раз ни драгоценностей, ни платьев, дорогая, обещаю! Думаю, тебе это понравится больше!

— Не собираешься говорить? — надула она губки, и герцог вновь почувствовал прилив страсти. Адриан брал эту женщину каждую ночь и не мог насытиться, но страдал оттого, что, хотя Арабелла отдавалась добровольно и отвечала на его любовь, не мог подарить ей наивысшее наслаждение.

— Мы уедем, как только позволят приличия, — пообещал он, вновь целуя Арабеллу.

Однако отправиться в Россиньоль они смогли только через два часа. Летняя ночь была темной, в воздухе пахло свежескошенным сеном. Огромная круглая бледно-желтая луна бросала яркий свет на дорогу.

Уже приближаясь к замку, они услышали пение соловьев, в честь которых и было названо поместье. На короткое мгновение Арабелла ощутила, как душу охватывает покой и счастье.

Герцог помог ей спешиться и спросил:

— Когда я могу прийти к вам, дорогая?

— Мне нужно принять ванну, — ответила Арабелла, — хочу немного освежиться. Лона постучится к тебе, когда я буду готова.

— Тогда я тоже искупаюсь, — решил герцог, проводив Арабеллу до ее покоев.

Она решила не торопиться. Это скорее всего последняя ночь, когда она вынуждена отдаться Адриану Морло, и почему-то ее охватила грусть, ведь герцог был щедр и всегда относился к ней с нежностью и уважением. Он не знал, что Арабелла стала его любовницей, чтобы выманить сведения для короля Генриха, Герцог принимал ее за бедную английскую дворянку, изгнанную из страны несправедливым и жадным владыкой.

Ну что ж, с этим почти покончено. Со временем, она надеялась, воспоминания не будут столь болезненными, хотя никогда не сотрутся из памяти.

— Опять вы моетесь, хоть никакой грязи я не вижу! — воскликнула Лона и тихо спросила:

— Говорила с лордом Варденом?

Арабелла кивнула.

— Расскажу, когда буду уверена, что нас не подслушают, — прошептала она.

Лона расплела длинные косы и начала расчесывать волосы хозяйки, упавшие волнами почти до пола, — Подать сорочку?

— Нет, — отказалась Арабелла. — Слишком жарко. Открой окна, может, хоть немного ветерком повеет.

Она подошла к огромной кровати из резного дуба, задрапированной алым бархатом, на котором были вышиты золотые лилии и птицы. Перина застлана льняными простынями, надушенными розовой эссенцией. Арабелла в соблазнительной позе растянулась на мягкой постели.

— Я готова принять герцога, — весело объявила она.

Лона, криво улыбнувшись хозяйке, поспешно прибрала в комнате, задула все свечи, кроме стоявших на ночном столике и каминной полке, проверила, полон ли графин с вином, и. присев перед хозяйкой, пожелала ей доброй ночи.

— Постучи к герцогу и дай знать, что он может войти, — велела госпожа.

Лона вновь присела, громко стукнула в дверь, соединявшую спальни Адриана и Арабеллы, и поспешно удалилась.

Почти в ту же секунду на пороге появился герцог, как и Арабелла, совершенно обнаженный, и, подойдя к постели, поцеловал ее.

Что-то неладно! Арабелла нервно дернулась и отстранилась, не понимая, что с ней. Услышав знакомый смех, потрясение охнула: в комнате появился второй Адриан Морло, тоже без одежды.

— Ты не смог ее одурачить, Ален, — довольно объявил он, — и хоть похож на меня как две капли воды, не умеешь целовать женщин, как я.

— Никто никогда не жаловался на мои поцелуи, — слегка раздраженно запротестовал первый.

Может, она сходит с ума? Арабелла растерянно переводила взгляд с одного на другого.

— Адриан?! — пробормотала она наконец, сама не зная, к кому обращается. — Кто этот человек и почему ты позволил ему войти в мою спальню?

Она инстинктивным движением потянула на себя одеяло, чтобы скрыть тело от дерзкого взгляда мужчины, казавшегося двойником Адриана.

— Ложись, Ален, — велел герцог незнакомцу, сам устраиваясь в постели. Поспешно поцеловав любовницу, он попросил:

— Не сердись, моя Белла! Это и есть обещанный сюрприз. Этот господин — мой сводный брат Ален де Морло.

— Твой сводный брат? — тупо повторила Арабелла.

— Позволь мне объясниться, милая.

—  — Прошу, месье. Вы, несомненно, обязаны объяснить, почему в моей постели совершенно незнакомый мужчина, — процедила Арабелла, гневно уставясь на Алена Морло.

Тот очаровательно улыбнулся, и Арабелла только сейчас заметила, что, хотя он и в самом деле походил на герцога, глаза были темно-карими, а не голубыми.

— Не сердись, малышка, — тихо сказал он. — Выслушай оправдания Адриана, прежде чем обвинить.

Арабелла обнаружила, что сидит на постели между обоими мужчинами.

— Итак, Адриан? — требовательно спросила она.

— Моя мать и мать Алена были сводными сестрами. Луиза, мама Алена, старше на год — побочная дочь дедушки. Но девочки выросли вместе и были неразлучны, и когда мать вышла замуж, Луиза уехала с ней. Отец, большой любитель женщин, с разрешения жены сделал Луизу своей любовницей. Ален и я были зачаты почти одновременно и родились в тот же день и час, хотя я на несколько минут старше. Для матери это было крайне важным, но напряжение и тяжелые роды свели ее в могилу. Отец женился на Луизе, хотя брак считался морганатическим, У нас две младшие сестры — Мария-Филиппа, названная в честь моей матери, и Мария-Луиза. Они считаются законными детьми, а Ален — нет.

— Не вижу, — сухо сказала Арабелла, — какое имеет это отношение к происходящему.

— Ален — мой лучший друг, — пояснил Адриан Морло. — Я разделяю с ним все тайны и мысли, даже самые печальные.

Ты причиняешь мне огромную боль, дорогая, хотя и невольно.

Мою душу ранит то, что, когда мы любим друг друга, я не могу подарить тебе нежный цветок страсти. Со мной такого никогда не случалось. Понимаю, конечно, моей вины тут нет. Виновата ты, дорогая, но я хотел бы дать тебе неземное блаженство, потому что обожаю тебя. И тут я подумал, что, возможно, двое мужчин могут совершить то, на что не способен один. Обычно я ни с кем не делю своих любовниц, но поскольку решился на это ради тебя, любовь моя, только один человек в мире достоин такой чести — мой брат Ален. Подобно мне, он непревзойденный магистр искусств Эроса и Венеры. Вместе мы приведем тебя к вершинам экстаза, моя Белла.

Арабелла не знала, плакать ей или смеяться. Все эти месяцы она удерживала и привлекала Адриана Морло именно своей холодностью и безразличием в минуты страсти. Ей никогда не приходило в голову, что именно неспособность достичь «малой смерти» довела герцога до такого расстройства и вынудила принять столь героическое решение!

Арабелла намеревалась именно сегодня отдаться любовнику до конца, чтобы оставить у него незабываемые воспоминания о счастливых мгновениях. Конечно, внезапное исчезновение любовницы очень его огорчит. Но что ей делать сейчас?

— Милорд… — начала Арабелла, но герцог закрыл ей рот ладонью.

— Это пугает тебя, моя Белла, вижу по глазам, но не бойся. Ален и я будем нежны и деликатны, дорогая. В эту ночь ты узнаешь наслаждение, которого никогда не испытывала раньше, обещаю. — И, коснувшись ее щеки, прошептал:

— Посмотри, как она краснеет, Ален! Разве не очаровательно?

Кажется, моя Белла стыдится мысли, что придется отдать себя нам обоим!

Ален де Морло улыбнулся невероятно доброй, светлой улыбкой:

— Не смущайся, малышка. Мы не причиним тебе боли. — Он обнял Арабеллу и удивленно воскликнул:

— Как, Адриан, она дрожит! Нужно немедленно ее успокоить.

— Дай мне губы, моя Белла, — спокойно велел герцог.

Арабелла повернулась к нему, стряхнула руку Алена. Адриан страстно поцеловал ее: язык скользнул в рот, лаская розовый язычок.

Арабелла почему-то не боялась братьев, они, по-видимому, действительно не замышляли ничего дурного. Убежать она, видимо, не могла, и к тому же… как способна одна женщина любить одновременно двоих? Неужели это возможно? И делал ли это кто-нибудь раньше? Какой мужчина предложит подобное?

И какая женщина пойдет на это? Если бы она протестовала энергичнее, отказались бы они от своего намерения? Арабелла почему-то сомневалась в этом. Но, может, если она не будет сопротивляться и позволит герцогу овладеть собой до конца, то убедит этим, что Ален им в постели не нужен… тогда, наверное, Адриан отошлет брата и к тому же теперь вряд ли будет удивлен, если любовница решит оставить его.

Да, Ален, видимо, послан самой судьбой, хотя ситуация и не из приятных.

Герцог сжал ладонями лицо Арабеллы и впился в губы бешеным поцелуем, но одновременно чужие руки сжали ее полные круглые груди. Ощущение было ошеломляющим; Арабелла взвизгнула, но Ален тихо прошептал:

— Нет-нет, милая, не бойся меня! Как прелестны твои грудки! Словно зрелые осенние яблочки! — И, продолжая ласкать ее, воскликнул:

— Совершенство! Настоящее совершенство!

Арабелла не знала, было ли тут причиной его прикосновение, слова или пикантность ситуации, но почувствовала, что груди внезапно набухли и словно стали больше, вырываясь из сжимавших их ладоней.

Ален начал нежно перекатывать между пальцами соски, пощипывая их, вытягивая и придавливая большими пальцами, и Арабелла едва не вскрикнула от остроты ощущений.

Ален, прикусив зубами мочку ее уха, медленно и осторожно лизнул розовую раковину, страстно прошептал:

— Ах, моему мечу не терпится войти в твои восхитительные тесные ножны, малышка. Я с ума схожу от желания, дорогая. — И, снова поцеловав маленькое ушко, попросил:

— Уступи мне ее губы, Адриан, ведь ты уже насытился сладким медом.

Герцог неохотно отстранился:

— Я никогда не устану от поцелуев моей Беллы, Ален, как от нектара богов. Но все же оставляю тебе этот источник амброзии, брат, если обещаешь потом вернуть его.

Он наклонился и, нагнув темноволосую голову, начал сосать напряженные груди, пока Ален осыпал лицо Арабеллы жаркими поцелуями.

Она была захвачена мириадами новых ощущений. Ни один мужчина никогда не интересовался чувствами женщины в такие минуты. Целью же братьев было довести ее до наивысшего пика наслаждения, и оба, полные решимости, прилагали все усилия. Арабелла знала — на этот раз победа будет на их стороне: даже мраморная статуя не смогла бы противостоять страстному вожделению обоих красавцев.

Конечно, в этой ситуации была и смешная сторона» Адриан Морло никогда не узнает, как отчаянно она боролась с ним и с собой эти несколько месяцев, как трудно было не показывать истинных чувств. Герцог был великолепным любовником, и несколько раз Арабелла оказывалась опасно близка к тому, чтобы выдать себя. Теперь уже не казалось важным то, что она притворялась с целью удержать любовника, пока не выведает то, за чем приехала. План наконец удался; в этом Арабелла находила некоторое утешение и даже улыбнулась про себя при мысли о том, что благодаря деланной холодности оказалась в подобном положении. Но все же совесть мучила Арабеллу, особенно теперь, когда она начала терять контроль над собой.

Руки… Она больше не понимала, чьи руки ласкают каждый дюйм ее обнаженного тела. Грудь. Живот. Бедра. Ягодицы. Не было той части, которой бы они не коснулись. Арабелла словно стала куклой, беспомощной, несопротивляющейся, пока ее переворачивали, сгибали то так, то эдак, исследуя, рассматривая, гладя. Голова кружилась от поцелуев и ласк. Кожа то жестоко горела, то становилась ледяной. Арабелла тихо застонала, не в силах скрыть или сдержать наслаждение, которое ей дарили братья, и напряглась всем телом в ожидании новых восхитительных ласк.

— Ах, моя Белла, — промурлыкал герцог, заметив это, — ты начинаешь ощущать страсть, правда?

— О-о-ох, да, — выдохнула Арабелла. — Ox! Ox! О-о-ох! Д-да!

Морло, улыбаясь, прислонился спиной к пуховым подушкам и нежно привлек Арабеллу к мускулистой груди. Ален начал целовать ее плечи, грудь; губы двигались все ниже, вбирая упругую душистую плоть, язык лизал кожу, вызывая нервную дрожь. Арабелла почувствовала, как он раздвинул ее ноги, и пока герцог, почти раздавив груди, с силой сжимал упругие холмики, Ален наконец отыскал чувствительный бутон ее женственности. Арабелла гортанно вскрикнула, когда, приоткрыв мягкие трепещущие складки плоти, скрывавшие крохотную жемчужину, он коснулся ее языком, гладя напряженный камешек, медленно, настойчиво всасываясь в него, пока она не обезумела от вырвавшегося наружу подавляемого месяцами желания, окончательно забыв обо всем, не в силах сдержать ни чувств, ни рвущихся из горла криков.

— Боже! Боже! — возбужденно выкрикнул Ален. — Она словно мед, Адриан, и я не могу насытиться! Не могу! — Он вновь опустил голову, терзая языком раскаленную плоть, и первые волны бурного экстаза подхватили ее.

— Возьми ее, брат! Возьми! — бешено пробормотал герцог. — Насладись ею сейчас, но оставь завершение мне, умоляю, ведь я так долго голодал!

Каким-то чудом слова Адриана проникли сквозь густой туман, окутавший мозг Арабеллы, и потрясли ее до глубины души.

Но, во имя Господа, чего и было ожидать от такого сожительства втроем?

Все же ее совесть встрепенулась в последний раз в попытке уберечься от этого чувственного безумия.

— Нет! Нет! — закричала она. — Нет, Адриан!

Но герцог осторожно поймал ее маленькие ручки, нежно обнял, прижал к себе, как ребенка, и, приблизив губы к ее губам, умиротворяюще прошептал:

— Нет, моя Белла, не надо сопротивляться нашему блаженству.

Арабелла, почти теряя сознание, почувствовала, как Ален де Морло придавил ее всем телом и, сжав мускулистыми бедрами, медленно, уверенным толчком вошел в нее, застонав от невыразимого наслаждения, и начал двигаться. Большое тело дрожало от возбуждения.

— Дорогая! Дорогая! Какое блаженство! Боже, какое блаженство! — выкрикнул он и внезапно застонал; — Черт возьми, Адриан! Она превратила меня в зеленого юнца! Лишила мужественности!

Едва не всхлипывая от досады, он обессиленно упал на Арабеллу.

— Ночь еще только началась, братец, — расхохотался герцог, ничуть не огорченный столь коротким поединком. — У моей маленькой английской розы осталось еще много ласк, и мы возьмем их все, не так ли? — Дав брату опомниться, он наконец сказал:

— Ален, подвинься и дай мне закончить то, что ты начал. Вижу, что моя Белла близка к полному и окончательному наслаждению благодаря нашим совместным усилиям.

Арабелла попыталась открыть глаза, потому что, хотя ее чувства были возбуждены до предела, стыд все-таки терзал душу и она не могла смотреть в лица этих двоих, забавлявшихся ее телом.

Ален Морло откатился, и Арабелла, немного опомнившись, поняла, что его место занял Адриан. Он нежно улыбнулся любовнице.

— Не сопротивляйся, Белла, — прошептал он. — Дай страсти унести тебя!

Она почувствовала первый бешеный толчок, и… Адриан наполнил ее собой, наполнил, казалось, до отказа, и на этот раз ничто не могло помешать его победе, хотя, по правде говоря, победителей в этом сражении не было Арабелла прижала герцога к себе, изогнулась, всем телом встречая мощное обжигающее жало; ноги ее обвились вокруг его туловища, острые ногти впились в мускулистую спину.

Откинув голову, Адриан Морло громко рассмеялся.

— На этот раз ты не устоишь, моя Белла! — воскликнул он — Теперь ты окончательно принадлежишь мне!

Никогда еще Арабелла не ощущала ничего подобного. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, и все ее чувства сосредоточились на бушующем урагане, захватившем ее существо.

Арабелла представляла, будто летит куда-то, но страх, растущий в душе, происходил скорее от понимания того, что она не в силах, не может сдержать страсть, чем от самой страсти, и этот страх угрожал одолеть ее. Внезапно она с ослепительной ясностью поняла, что, лишь отдавшись на волю чувств, сможет выжить. Медленно, осторожно, ибо ужас был почти так же велик, как желание, она позволила себе отрешиться от реальности. Бешеный водоворот подхватил Арабеллу, закрутил, понес.

Вверх! Вверх! Вверх! До тех пор, пока она внезапно не начала проваливаться куда-то, падать в теплую, бесконечную, темную бездну. Арабелла слышала крики женщины, переплетавшиеся с удовлетворенными стонами мужчины… но кто же это кричит? Словно крошечный лягушонок в глубоком пруду, она оттолкнулась от берега и поплыла, отбросив все странные мысли, поплыла все дальше, в крутящуюся тьму, где ожидала безопасность забвения и пустоты.

Глава 21

— Боже! — взволнованно воскликнул лорд Варден. — Ты выглядишь словно сам дьявол, Арабелла. Что случилось?

— Не уверена, что желаю обсуждать это, Тони. Ты приехал, чтобы обсудить планы отъезда? Надеюсь, мы как можно скорее покинем Францию!

— Завтра король целый день пробудет на охоте. Самое подходящее время уехать, хотя, не сомневаюсь, возникнут вопросы по поводу столь поспешного исчезновения, — сообщил Энтони и взял Арабеллу за руку. — Послушайте, дорогая, вы очень плохо выглядите! Уверены, что сможете ехать?

— Тони, ты когда-нибудь делил свою любовницу с другим мужчиной? — неожиданно спросила Арабелла.

Лорд Варден удивленно встрепенулся, но тут же побагровел до корней волос.

— Ну… как-то… раз или два я… — И, мгновенно запнувшись, так же быстро побелел. — Господи! Хочешь сказать, что герцог де Ламбор… что Адриан Морло… Боже, Арабелла!

Это невозможно! Ты порядочная женщина, а не какая-нибудь шлюха!

— О, я все вынесла. Тони, ничего другого не оставалось, — глухо призналась она. — Ты знал, что у Адриана есть сводный брат, похожий на него как две капли воды? Только глаза другие.

Его зовут Ален де Морло.

— Но почему Адриан пошел на это? — удивился лорд Варден. — Он ведь обожает тебя, нет, влюблен, к изумлению всего двора.

— Именно по этой причине он и решился на это, — призналась Арабелла. — Я слишком хорошо играла роль и была так холодна в постели, чтобы подольше удержать Адриана, что он из себя выходил, лишь бы дать мне истинное блаженство. — И, горько рассмеявшись, добавила:

— Поскольку он сам был не в силах совершить этот подвиг, решил разделить мои ласки еще с одним мужчиной, но, не желая ревновать, выбрал для этого сводного брата Алена.

Арабелла вздрогнула, и лорд Варден ободряюще обнял ее.

— У тебя достаточно сил для поездки? — озабоченно спросил он.

— Я должна ехать, Тони, потому что не могу вынести мысли об еще одной подобной ночи! Они хотели остаться со мной до утра и, не доведи меня их нежное внимание до обморока, без сомнения, так и поступили бы.

После первой атаки я была без сознания почти час, а когда пришла в себя, Адриан, испугавшись, отослал Алена. Я начала рыдать и никак, никак не могла остановиться. Хотя бедный герцог умолял меня успокоиться. Наконец я уснула после того, как он поклялся не пускать больше Алена в спальню. Адриан еще не приходил. Мне сказали, он с самого утра отправился в Амбуаз, а когда возвратится, я не пожелаю говорить с ним. Адриан проведет ночь в собственной постели, а назавтра я притворюсь больной и не поеду на охоту. К этому времени, если герцог вернется, нас уже давно не будет, поскольку король наверняка устроит пир после охоты.

— Если повезет, — кивнул лорд Варден, — может пройти целый день, прежде чем нас хватятся. Я отправлюсь на охоту, но сумею ускользнуть во время первой травли. Жди меня в гостинице в Вилле-Рояле. Оттуда отправимся в Кале.

— Нужно ехать день и ночь, делая только короткие остановки. Не хочу, чтобы Адриан догнал нас, и к тому же на герцогиню де Сен-Астье нельзя положиться. Сорча ненадежна и ненавидит меня, хотя без всякой причины. Мы ни на секунду не можем быть спокойны за собственную безопасность, пока в ее руках наша тайна.

— Боюсь, ты права, Арабелла, — вздохнул лорд Варден. — Она не отпускала меня от себя прошлой ночью, все о тебе расспрашивала. В самом деле мечтает о мести.

— Мы с Тэвисом только поженились и приехали ко двору, — объяснила Арабелла. — Сорча, тогда еще леди Мортон, попыталась возобновить старую дружбу с моим мужем.

Она слегка улыбнулась, и лорд Варден почувствовал облегчение, потому что ее вид сильно его беспокоил.

— Смотри, чтоб она не воспользовалась твоей добротой, Тони, — пошутила Арабелла.

— Не успеет, — хмыкнул Энтони.

— Только потому, что мы уезжаем? — не отступала Арабелла.

— И это тоже, — признал лорд Варден, — но на самом деле у бедняжки герцогини и вправду нет времени. У несчастного Жан-Клода Бильянкура случился вчера припадок, и он настоял, чтобы жена ночевала с ним на псарне. Никто не осмелился вмешаться, и леди сегодня в ужасном состоянии, поскольку гончим Сен-Астье она вовсе не понравилась. Когда она, как и полагается суке, обслуживала своего господина, собаки — мне это известно из самого достоверного источника — покусали ее. Наконец герцогиня ударила муженька по голове, так что тот свалился без сознания, и потребовала от слуг выпустить их из псарни, что те немедленно и исполнили, боясь за жизнь герцога.

— Бедный Жан-Клод, — посочувствовала Арабелла. — Как он?

— Оправился от приступа, но жалуется на сильнейшую головную боль.

Арабелла, не выдержав, хихикнула.

Послышался шум, и Лона поспешила к двери.

— Герцог вернулся, — объявила она, — и идет сюда.

Лорд Варден встал.

— Я возвращаюсь к себе, — сказал он и быстро вышел.

— Скорее, — поторопила Лона хозяйку, зная все, что произошло прошлой ночью, — ложитесь в постель, миледи. — И, взяв у Арабеллы пеньюар, бросила его на стул. — Примете его?

— Если откажусь, — сказала Арабелла, — существует опасность, что кто-нибудь донесет герцогу о посещении лорда Вардена и Адриан что-либо заподозрит.

— Лорд Варден оскорбил вас, — резко возразила Лона.

— Все же лучше поговорить с Адрианом сейчас, — настаивала Арабелла. — Тогда, возможно, он оставит меня в покое на весь день.

Раздался стук в дверь. Лона откинула засов и, присев перед герцогом, тихо удалилась.

— Моя Белла! — воскликнул Адриан Морло и, сев на постель, взял руку Арабеллы.

Но та отдернула пальцы, словно обжегшись.

— Презираю тебя! — прошипела она. — Как ты смеешь являться сюда после того, как обошелся со мной вчера?! Не желаю больше видеть тебя!

— Не сердись, моя Белла, — умолял герцог. — Я сделал это для тебя! Не мог вынести, что ты так близка к тому, чтобы испытать блаженство, но не способна достигнуть его! Я люблю тебя!

— Лжец! Ты совсем меня не любишь! Иначе не обращался бы со мной как со шлюхой! С публичной девкой! Угощать мной, словно конфетой. Убирайся! Ненавижу тебя!

— Нет, моя Белла, не говори так! Ты сердита, и я понимаю твой гнев, но он пройдет, — ответил герцог и, наклонившись, поцеловал Арабеллу в щеку.

— Я никогда не прощу тебя, — честно ответила Арабелла.

— Конечно, простишь, моя маленькая английская роза. Конечно, простишь, — уверенно заявил он. — Наше любовное приключение потрясло тебя, я это понимаю, но признай, что ты никогда не испытывала такого наслаждения и едва не умерла от экстаза, моя Белла. Ты была великолепна, и я обожаю тебя за это.

Арабелла окинула его презрительным взглядом. Герцог усмехнулся, убежденный, что любовница просто капризничает и скоро придет в себя. Он поймал руку Арабеллы и поднес к губам.

— Если я пообещаю никогда больше ни с кем тебя не делить, моя Белла, тогда простишь?

— Оставь меня! — ледяным голосом потребовала Арабелла, не обращая внимания на мольбы.

Герцог поднялся и вышел из спальни, убежденный, что сердце красавицы англичанки вскоре смягчится, хотя искренне не понимал причины ее гнева. Разве он и Ален не были нежны и галантны?

Арабелла не выходила из своих покоев весь день, отказавшись даже пообедать с герцогом и его гостями. Когда Адриан вечером пришел к ней, около кровати хозяйки сидела Лона.

Завидев герцога, служанка встала и сделала реверанс.

— Миледи нездорова, милорд, и приняла сонное зелье. Просит извиниться перед королем завтра, поскольку не сможет поехать на охоту.

— Она в самом деле больна? — спросил Адриан. — Или просто капризничает?

— Милорд! — негодующе воскликнула Лона, ужаснувшись самой мысли о том, что хозяйка может притворяться.

— Это не ответ, — настаивал герцог.

— Она не вынесла прошлой ночи! — откровенно заявила служанка. — Миледи страдает от нервов, головной боли и переутомления и, кроме того, слишком много плакала. Миледи очень деликатна, и, может, вам это не понравится, но с ней ужасно обошлись, если хотите знать.

Герцог неловко отвел глаза и пробормотал:

— Когда госпожа проснется, скажи, что я люблю ее. Убеди, что прошлая ночь больше не повторится, как я уже обещал. Я извинюсь перед королем за нее и за себя, потому что не покину мадам, пока она больна.

— Миледи будет рада узнать, что вы раскаялись, милорд, но у нее будет припадок, если вы не отправитесь на охоту, — возразила Лона. — Она очень любит короля Карла и не захочет, чтобы тот без нужды волновался. Если вы не поедете, король расстроится, думая, что мадам тяжело больна. И кто-нибудь вроде новой герцогини, которая ненавидит миледи, обрадуется любой возможности, чтобы распускать слухи о начавшейся чуме, — не успеете оглянуться, как придется вновь искать, куда бы уехать на лето. Представьте, король может даже решить поехать в Нормандию на воды, а моя хозяйка вряд ли сможет именно там быть вашей гостьей, не так ли?

— Ты умная девушка. Лона, — хмыкнул герцог, поняв не слишком тонкие намеки служанки. — Но ты можешь поклясться, что с твоей госпожой ничего серьезного?

— Да, милорд, конечно.

— Тогда я проведу завтрашний день на охоте с королем и его гостями. Скажи госпоже, что я вернусь из Амбуаза поздно и увижу ее только послезавтра. Надеюсь, к тому времени она полностью оправится. Понимаешь, Лона?

— Да, милорд, — ответила служанка, кокетливо присев.

— Спокойной ночи, — пожелал герцог и возвратился к себе через смежную дверь.

Когда шаги Адриана де Морло стихли. Лона тихо сказала:

— Он ушел, миледи.

Арабелла перевернулась на спину и села.

— Молодец, Лона, — похвалила она, — как быстро все сообразила, когда герцог сказал, что останется дома! Спасибо!

— Мне так же не терпится вернуться в Англию, как вам, миледи, да и остальным тоже, — сообщила Лона.

— Путешествие будет нелегким, — предупредила Арабелла. — Мы будем ехать день и ночь, останавливаясь, только чтобы поесть и сменить лошадей.

— Лишь бы поскорее выбраться отсюда! Слишком много приключений! Хочу простой спокойной жизни дома. Кроме того, нам с Фергюсом пора обвенчаться. Что мы возьмем с собой?

— Только несколько смен одежды. Лона, эти красивые платья мне в Грейфере не понадобятся. Но драгоценности, подаренные герцогом, захвати. Я их честно заработала! Носить их не буду, но ювелир в Йорке даст за них хорошую цену, и это поможет восстановить поместье.

На рассвете Арабелла, стоя у высокого окна спальни, наблюдала, как Адриан и лорд Варден выезжают из Россиньоля, чтобы присоединиться к королевской охоте в Амбуазе. Слуги замка — всего несколько человек, потому что герцог не любил суеты, — были слишком заняты своими делами, чтобы обращать внимание на отъезд любовницы хозяина. Кроме того, они не имели права расспрашивать Арабеллу. Ночью в карету без лишнего шума погрузили вещи. Кобылка, привезенная Арабеллой из Англии, осталась в домике у реки, поскольку герцог подарил любовнице новую кобылку после их первой ночи вместе, и она не посчитала нужным брать в Россиньоль обе лошади.

Придется захватить английскую кобылу по пути в Кале, а французскую оставить. Фитцуолтер и люди из Грейфера провожали госпожу, не привлекая особого внимания, поскольку делали это достаточно часто.

Несколько часов спустя путешественники добрались до Вилле-Рояля, где нужно было дождаться лорда Вардена. Он появился как раз к полудню. Пообедав, они вновь пустились в путь и с этой минуты ехали день и ночь, останавливаясь, только чтобы сменить упряжных лошадей и поесть.

Необходимо было спешить, чтобы как можно скорее добраться до Кале, опасность погони все увеличивалась. Арабелла оставила герцогу короткую записку, в которой извещала, что не может простить его гнусный поступок и надеется, что он смирится и не будет ее преследовать. Арабелла не желала делать этого, но лорд Варден настоял, убеждая, что нельзя исчезнуть бесследно, не вызвав суматохи. Существовала возможность, что Адриан исполнит ее просьбу, но если нет… может быть, самолюбие заставит его поверить, что любовница через несколько дней сама возвратится, когда гнев ее немного остынет. За это время нужно успеть добраться до Кале. Лорд Варден послал вперед одного из своих людей с приказом договориться с капитаном какого-нибудь судна, отплывающего в Англию. Необходимо без задержки покинуть Францию, пока герцогиня де Сен-Астье не предала их.

Путешественники благополучно достигли Кале через пять с половиной дней, даже при том, что пришлось заехать забрать лошадь Арабеллы.

Фергюс Макмайкл под покровом ночи пробрался в конюшню Мэзон-Ривьер и увел кобылку, пока молодой конюх, специально нанятый, чтобы за ней ухаживать, громко храпел. Фергюс оставил рядом с мальчишкой серебряную монету, зная, что когда тот обнаружит исчезновение лошади, схватит деньги и сбежит, боясь быть обвиненным в пренебрежении к своим обязанностям. Серебро поможет мальчику перебиться, пока он не найдет работу.

Однако в Кале их ожидал неприятный сюрприз. В проливе бушевал суровый шторм, и ни один корабль, даже английский, не мог выйти из бухты. Посыльный лорда Вардена снял комнаты в уютной маленькой гостинице «Дикая роза» около самой гавани. Поскольку номеров было всего три, посторонние люди не могли поселиться в гостинице. Лорд Варден даже заплатил хозяину сверх условленного, чтобы никто не помешал гостям.

Хотя Кале формально принадлежал англичанам, Арабелла чувствовала, что не будет знать покоя, пока вновь не окажется на родной земле.

Через два дня шторм улегся, и капитан судна «Девушка из Дувра» сообщил, что он отплывает на рассвете с утренним приливом. Если повезет, к концу дня корабль причалит к берегам Англии.

Но не успела закрыться дверь за капитаном, явился Адриан Морло. Энтони Варден затаил дыхание, и даже Арабелла заметно побледнела. И Фитцуолтер, и Макмайкл потянулись за мечами, но никто не нападал на него в ожидании приказа лорда Вардена.

— Ах, моя Белла, наконец-то я догнал тебя, — тихо сказал он, целуя ее руку.

— Зачем, милорд? — холодно Осведомилась Арабелла; отдергивая пальцы. — Разве я недостаточно ясно объяснила все в записке?

— Я хотел бы поговорить с тобой наедине, моя Белла, — тихо и многозначительно попросил он.

— Между нами нет ничего, о чем не знал бы лорд Варден, — твердо заявила Арабелла.

— Неужели свидетелями наших чувств должны быть чужие люди?! — спросил герцог.

— Это ваших рук дело, милорд, не моих, — последовала уничтожающая реплика.

Адриан грустно улыбнулся.

— Ты права, моя Белла, — вздохнул он.

— Вы зря потратили время, милорд, преследуя меня.

— Нет, Белла, нет. Я бы догнал вас раньше, но в Амбуаз прибыл гонец из Нормандии. Моя жена умерла. Подавилась рыбьей костью, — просто и без всякого выражения сообщил герцог.

— Пусть Господь и Пресвятая Богородица примут ее душу, милорд, — благочестиво сказала Арабелла. — Мне очень жаль, Адриан.

— Я хочу жениться на тебе, Арабелла, — услышала она ошеломляющее заявление.

Она не верила ушам. Никогда раньше не называл он ее Арабеллой, всегда Беллой… красавицей… своей красавицей.

— Мы можем обвенчаться тайно, здесь, в Кале, а Тони будет свидетелем. Не могу отпустить тебя, но должен официально носить траур по Клод-Мари в течение года. Это ее право — ведь, она мать моих детей, — деловито продолжал герцог.

Он просит ее выйти за него замуж! Арабелла едва не разрыдалась. Неужели она неверно судила об Адриане Морло?!

— Я не могу стать твоей женой, Адриан, — сказала она наконец.

— Значит, это правда!

— Что именно? — вызывающе спросила Арабелла, ; хотя в глубине души уже знала ответ.

— Герцогиня де Сен-Астье по секрету сообщила мне, что ты и Тони — английские шпионы, — грустно пробормотал Адриан Морло.

Лорд Варден весело рассмеялся:

— Ну и сказки! Чего эта шотландка надеется добиться своим враньем?! Бедняга Бильянкур! Знаешь, Адриан, ходят слухи. что она переспала со всем двором короля Джеймса! Весьма доблестный подвиг и, судя по ее виду, весьма вероятный! Когда дама стала слишком назойливой, король отослал ее во Францию. Какое оскорбление древнему союзу! Будем надеяться, что хотя бы наследники Сен-Астье будут законными!

Но герцог, не обращая внимания на лорда Вардена, взглянул в глаза Арабеллы.

— Это правда? — спокойно спросил он.

Поколебавшись минуту, Арабелла кивнула. В конце концов, Адриан искупил причиненное ей зло, предложив замужество, и заслуживал правдивого ответа.

— Почему?

— Ради Грейфера, — коротко ответила она.

— Ради Грейфера? Ты изменила мне ради куска земли? — переспросил он.

— Ах Адриан, — мягко ответила Арабелла, не в силах сдержать улыбку. — Я не изменила тебе. Король Генрих послал меня во Францию слушать и наблюдать, боясь, что король Карл предаст его, как французы — короля Ричарда несколько лет назад.

Знаешь ли ты, что покойный король был моим родственником?

Генрих Тюдор желает упрочить свой трон. Тебя я не предала.

— Но передашь королю то, что я рассказал тебе относительно брачных планов Карла, не так ли? — довольно раздраженно спросил герцог.

— Да, это очень ценные сведения, — согласилась Арабелла. — Не ожидал же ты, что я утаю такой козырь от своего короля?!

Ничего более важного мне не удалось узнать во Франции. Однако эти сведения помогут мне вернуть дом и ребенка, который весь этот год провел в дворцовой детской. Я бы сделала все на свете ради малышки Маргарет и Грейфера.

Светло-зеленые глаза не отрывались от лица герцога.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

— Нет, — ответила Арабелла, — нет, хотя и считаешь, что любишь. Будь это так, никогда бы не привел сводного брата в мою спальню! Утверждаешь, что желал подарить мне наивысшее блаженство, но, люби ты меня по-настоящему, добился бы, чтобы я разделила с тобой страсть, не обращался бы со мной как с потаскухой. Но я не могу обвинять в этом только вас, милорд, — став вашей любовницей, я вела себя как шлюха… и, очевидно, прекрасно играла роль. Лучше бы я не знала о столь неожиданной стороне своего характера, но теперь все кончено. Я намереваюсь вернуться в Англию, домой, на север. Ни ты, ни кто другой меня не остановят! Никогда больше не уеду далеко от Грейфера, даю тебе слово! Буду вести спокойную размеренную жизнь, растить девочку, учить ее управлять Грейфером, а ее будущего мужа воспитывать в уважении не только к моей дочери, но и к ее наследству.

Лицо герцога де Ламбора погрустнело.

— Но не будешь ли ты одинока, моя красавица? — печально спросил он. — Ты говоришь о дочери и Грейфере, но ничего не сказала о любви.

Арабелла горько рассмеялась.

— Любовь? — презрительно бросила она. — Под любовью, милорд, вы, видимо, подразумеваете ту иллюзию, которая должна существовать между женщиной и мужчиной. Такая вещь существует только в детских сказках и чересчур романтических песнях менестрелей, желающих угодить господам и доверчивым женщинам, которых намерены соблазнить эти самые господа! Меня любили, милорд, и я предпочитаю одинокую жизнь всем нежным чувствам.

— Позволь мне доказать твою не правоту, Арабелла, — молил Адриан де Морло. — Знаю, мое поведение в ту ночь было непростительным, но если в твоем сердце найдется достаточно доброты, чтобы простить меня, Белла, остаток своей жизни я посвящу попыткам загладить свой грех. Я люблю тебя, как не любил ни одну женщину!

— Разве не это ты говорил, Адриан, бедняжке Клод-Мари, перед тем как запереть ее, точно узницу, в нормандском поместье?

Что любишь ее и многое другое? Перед тем как выбросил жену из своей жизни, используя ее лишь как кобылу-производительницу, чтобы рожать наследников? Хорошие манеры требуют, чтобы я поблагодарила тебя за приглашение, и я действительно польщена столь высокой честью, но здравый смысл и тяжелый опыт говорят, что соглашаться не следует. Нет! Не трать зря время, обращаясь к моему сердцу, Адриан! У меня его нет!

— Боже, — застонал герцог, — как ты жестока, дорогая!

— А вы добры, месье? Я попрощалась с тобой запиской, Адриан, не желая тебя ранить. Я была великодушна, хотя мужчины никогда не бывают снисходительны к женщинам, которым клянутся в нежных чувствах!

— Значит, для нас нет надежды, моя Белла?

— Нет! — твердо ответила она.

— Пойдем, Адриан, друг мой, — сочувственно прошептал лорд Варден, желая отвлечь внимание герцога от Арабеллы до того, как разочарование герцога обернется гневом и стремлением отомстить. Адриан Морло был гордым человеком. — Прошу вас разделить со мной графин белого вина. Вы долго ехали верхом, очень устали. Кроме того, вам потребуются веские доказательства, чтобы опровергнуть обвинения герцогини де Сен-Астье, если та вздумает распустить язык. Не хотите же вы потерять дружбу с королем!

— Не желаю стать предателем, — упрямо возразил герцог, но все же позволил лорду Вардену подвести себя к столу в гостиной, у входа в которую они стояли.

— Ну какое же это предательство, друг мой! — умиротворяюще проворковал Энтони Варден. — Всего-навсего болтовня в постели, какие-то слухи, возникающие невесть откуда, причем источник никому не известен! Что же касается злобного языка мадам Мари-Клер, ей можно легко заткнуть рот, намекнув, что вам известно о ее прошлом; Арабелла, не сомневаюсь, охотно поделится с вами кое-какими секретами. Скажите также, что леди Грей и я вернулись в Париж. Можете объяснить, что пытались нас догнать, но потеряли след, а Барб, кухарка леди Грей, сообщила, что мы направились то ли в Хейно, то ли в Клев, точно никому не известно. Объявите, что вы с Арабеллой поссорились из-за какого-то пустяка, и она с досады решила уехать и попросила своего приятеля, то есть меня, сопровождать ее.

Поскольку леди Грей забавляла вас больше других любовниц, вы решили вернуть ее, но, увы, не смогли отыскать. Не расстраивайтесь, друг мой! Скоро утешитесь с другим, столь же соблазнительным созданием, а пока придется носить траур по Клод-Мари. Через год отыщете себе новую жену, не так ли?

— Вы говорите об этом, как о чем-то совершенно не имеющем значения. Тони, — проворчал герцог и, залпом опрокинув кубок вина, налил себе еще.

— Но это действительно чепуха, Адриан, и если будете держаться небрежно, словно вас ничто не задевает, остальные посчитают все происшедшее пустяком, забавным эпизодом. Помните, Адриан, вам надо думать о детях, особенно о сыновьях. Ведь вы хотите, чтобы и они оставались в милости у короля? Это и только это самое главное, а не ваши личные переживания.

Наполнив кубок герцога, он жестом подозвал Арабеллу. Та присела к столу.

— Почему бы тебе не рассказать историю герцогини де Сен-Астье, Арабелла? — предложил лорд Варден. — Пока он еще не слишком пьян, чтобы все понять, потому что, видишь ли, мы сегодня собираемся напиться до бесчувствия, не так ли, Адриан? В память старой дружбы!

Едва заметная улыбка тронула губы герцога.

— Да, друг мой, совершенно верно, — согласился он, и Арабелла начала рассказ о Сорче Мортон. Когда она замолчала, герцог уже мало что соображал, и Арабелла по знаку лорда Вардена тихо встала и выскользнула из комнаты. Ночью она услышала, как мужчины горланили непристойные песни, и улыбнулась в темноте. Благослови Господь Тони, у бедняжки завтра голова будет раскалываться.

Лона разбудила хозяйку на рассвете:

— Его сиятельство говорит, нужно спешить, миледи. Через час отплываем.

Арабелла начала быстро одеваться.

— Как лорд Варден? — с беспокойством осведомилась она.

— Бодр, как боевой петух! — ответила служанка.

— Но как он мог пить всю ночь и не страдать от похмелья? — удивилась Арабелла.

— Я спросила его, миледи, — ухмыльнулась Лона, — потому что слышала, как он пел. И знаете, что сказал его сиятельство? Что после первого кубка он пил только вино, сильно разбавленное водой, и на один его бокал приходилось три бокала герцога. Кстати, он и мой папаша положили герцога спать в комнате лорда Вардена. Хозяину гостиницы приказано как можно лучше позаботиться о бедняге, ведь тот не в силах будет сегодня головы поднять, уж это точно! Лорд Варден заплатил за все, включая ночлег людей герцога, которые спали на конюшне вместе с нашими.

Арабелла не смогла сдержать улыбки. Тони — просто чудо, особенно в этих обстоятельствах!

— Принеси Мне хлеба и сыра и каких-нибудь фруктов, — велела она Лоне, — да захвати еды в дорогу! Умираю от голода.

Должно быть, морской воздух так действует!

Они отплыли из Кале до восхода солнца, и свежий юго-восточный бриз, наполнив паруса, погнал судно через Ла-Манш.

К вечеру путешественники уже были в Дувре. Арабелла не скрывала радостных слез, и даже глаза лорда Вардена подозрительно повлажнели. Почти десять лет он не был в Англии.

— Переночуем в Дувре, — решил Тони и послал людей найти приличную гостиницу для Арабеллы.

— А завтра? — спросила она.

— Отправимся в Шин — король наверняка там в это время года. Он всегда проводит Иванов день в Шине, с тех пор как взошел на трон.

— Можем ли мы выехать пораньше?

— До рассвета, если пожелаешь, дорогая!

Так они и поступили. Лорд Варден выслал вперед гонца предупредить короля Генриха об их приезде. Тони видел, что Арабелла способна думать сейчас только о том, как поскорее увидеть дочь и возвратиться с ней в Грейфер. Трудно было осуждать леди Грей за желание забыть прошедший год.

Добравшись до Шина, путешественники остановились в ближайшей гостинице и обнаружили, что один из слуг короля уже ждет их.

— Его величество примет вас в десять утра, — объявил он. — Его величество желает сообщить леди Грей, что ее дочь здорова и весела и нетерпеливо ждет встречи с матерью.

Слуга поклонился и, ничего больше не сказав, ушел.

— Что собираешься делать, Тони, теперь, когда твоя служба Генриху Тюдору окончена? — спросила Арабелла.

Они сидели в уютной комнате за великолепным обедом из доброй английской говядины, чеддера и октябрьского эля. На буфете стояли корзина с клубникой и чашка с густыми девонскими сливками.

— Хэл всегда обещал подарить мне поместье, дорогая. Надеюсь, оно будет неподалеку от Йорка, откуда родом моя семья, — сказал лорд Варден.

— У вас не осталось родственников?

— Старший брат Симон, который, несомненно, будет рад услышать, что я не мятежник, чему он так охотно поверил когда-то. Видишь ли, Симон не очень-то сообразителен. Я ведь был любимцем отца, и брат был счастлив рассказать ему о моем позоре. Он испугался, когда уяснил, что и сам из-за меня может впасть в немилость. Кроме того, для Симона будет большим облегчением узнать, что у меня собственное состояние.

Лорд Варден усмехнулся.

— Я собираюсь также попросить короля найти мне жену, чтобы братец с женой не поторопились оказать эту услугу. Они не знают, что такое веселье, и, без сомнения, сосватают какую-нибудь благочестивую вдову, не обладающую ни умом, ни красотой, ни чувством юмора. Не знаю, смогу ли я любить другую женщину, как любил первую жену, но надеюсь по крайней мере найти в ней родственную душу.

Арабелла кивнула;

— По-моему, Тони, этого совсем не так уж мало для хорошего брака.

— А ты, дорогая? Что будет с тобой?

— Как я уже вчера сказала Адриану, Тони, мне ничего не нужно, кроме Маргарет и Грейфера. Я смирилась с этим, и вся моя жизнь будет посвящена им.

— А граф Данмор? Думаешь, он так и не сумеет простить тебя? Возможно, вы начнете новую жизнь вместе…

— Нет. Тэвис не желает вернуть меня, да и зачем ему это?

Ведь именно я развелась с ним. Когда граф приехал во Францию, мы сразу же поссорились, и он даже не попрощался со мной перед отъездом в Шотландию. Нет, Тэвис рад, что избавился от меня, и кто знает, может, он прав. Лона как-то обвинила меня в том, что я была плохой женой Тэвису Стюарту.

Согласись, это большая смелость для служанки — пойти против госпожи… но, боюсь, она права, и хотя Лона не равна мне по рождению, мы друзья, и я ее не виню. Кроме того… — Арабелла лукаво улыбнулась, — не думаю, что Тэвису есть за что прощать меня. Тони.

Это была честная и откровенная оценка ситуации, и Энтони Варден снова поразился проницательности Арабеллы Грей.

Тони не знал другой столь же прямой и искренней женщины, но не был уверен, нравятся ли ему эти качества. Женщина, по его мнению, должна быть мягче, немного более зависима от мужчины, чем Арабелла Грей. Но несмотря ни на что, Тони она нравилась.

Наутро Энтони Варден и Арабелла Грей предстали перед королем Генрихом Тюдором в замке Шин. Солнце едва встало, но король уже возвратился с мессы. Генрих Тюдор не хотел, чтобы слишком много людей знало о том, что лорд Варден и леди Грей вновь прощены и все забыто. Как осторожный человек, он не желал выслушивать назойливые вопросы о причинах столь внезапной милости. Его преимущество перед Францией заключается именно в том, что полученные сведения о брачных планах короля Карла будут храниться в тайне. Генрих еще не знал, как использует эту информацию… но обязательно использует.

Генрих громко хмыкнул. Да, юный французский король более опасен, чем предполагалось. Все считали его тупицей… и, видимо, зря. Он был сыном Паука, его плотью и кровью. Максимилиан Габсбург — дурак набитый, если посчитал, что может выхватить Бретань из-под носа Франции. Арабелла Грей привезла весьма важные новости.

— Тони!

Король горячо обнял старого друга и отступил на шаг, улыбаясь. Его маленькие голубые глаза дружелюбно блестели. Арабелла никогда еще не видела у Генриха Тюдора столь искреннего проявления чувств.

— Хорошо, что мы снова вместе, дружище! — тепло сказал король.

— Сир, — сдавленно пробормотал почти готовый заплакать лорд Варден.

— Что, Тони? Не Хэл? Кем бы мы ни были друг для друга при посторонних, наедине мы по-прежнему Хэл и Тони, — заверил Генрих.

— Спасибо, милорд. Хорошо вернуться в Англию после долгой разлуки. Только по дороге сюда я понял, что почти забыл, как прекрасна эта страна.

— Ты очень помог нам. Тони, и прими нашу благодарность! — искренне заявил король и, дружески обняв лорда Вардена, продолжал:

— Помнишь, я когда-то обещал, что по возвращении домой достойно вознагражу тебя за верную службу короне?

Он взял со стола пачку бумаг с королевскими печатями и протянул сэру Вардену.

— Эти документы подтверждают твои права на баронский титул и поместье Уайтбридж на северо-западе от Йорка. Имение состоит из нескольких сот акров земли — пастбищ, полей и леса, а также маленького красивого замка. Королевским указом я объявил о передаче Уайтбриджа в наследственное владение. Прими его с моей искренней благодарностью. Тони.

Лорд Варден взял документы, низко поклонился королю и сказал:

— Прошу еще об одной милости, Хэл. Понимаю, какая дерзость с моей стороны говорить об этом после столь щедрого дара, но, откровенно говоря, мне нужна жена. Может, королева знает леди, которая могла бы выказать мне благоволение? Я так долго жил вдали от Англии, что не знаком ни с одной молодой дамой. Отдаюсь в твои руки, Хэл, и прошу о помощи.

Король задумчиво кивнул:

— Тебе нужна молодая женщина, чтобы рожать детей, Тони.

У королевы есть фрейлина, сирота, леди Энн Миллертон, для которой она хочет найти мужа. Приданое у девушки скромное, и поэтому ей так сложно отыскать жениха, но леди Миллертон хороша собой, скромна и послушна, хотя обладает веселым нравом.

Однако я не могу отдать ее тебе без разрешения королевы. Элизабет любит девушку и говорит, что она напоминает ей младшую сестру. Энн всего пятнадцать. Все же не желаю, чтобы твоим возвращением интересовались любопытные… — Подумав немного, король громко позвал:

— Питер, иди сюда, мой малыш!

Почти немедленно в дверях появился розовощекий юноша.

— Милорд? — поклонившись, спросил он.

— Иди к королеве и попроси ее сейчас же прийти с леди Энн Миллертон.

Мальчик, личный паж короля, вновь поклонился и исчез.

Генрих взглянул на Арабеллу:

— Добро пожаловать домой, леди Грей. Тони сказал, что именно благодаря вам получил сведения относительно брачных планов короля Карла.

— Да, мой повелитель, — просто ответила Арабелла.

— Тогда вы действительно заслужили права на Грейфер, мадам, хотя мне не нравится, что хозяйкой именно этой крепости станет женщина. Все же между Англией и Шотландией нет войны и, даст Бог, не будет и впредь. Чиновник, посланный мной в Грейфер, сообщил, что поместье очень бедное. Уверены, что не хотите принять более богатое имение для себя и девочки? Я не собираюсь скупиться, когда речь идет о женщине, столь многим пожертвовавшей для Англии.

— Нет, повелитель, но я благодарю вас за предложение.

Именно за Грейфер я боролась и только его приму от вас.

— Семья Перси не желает принять вашу дочь в качестве невестки, мадам, — спокойно сообщил король. — Считают ваши земли бесплодными и никому не нужными. Лорд Перси поищет более выгодную невесту для своего незаконного отпрыска.

Он замолчал и посмотрел на Арабеллу, желая увидеть, какой эффект произвели эти слова.

— Лорд Перси — упрямый, напыщенный дурак, мой повелитель. На вашем месте я бы не доверяла ему. Маргарет еще слишком молода, чтобы беспокоиться о женихах. Со временем кто-нибудь найдется, сир, и вы его одобрите.

Король кивнул:

— Хорошо, леди Грей. — И подал ей пачку документов, похожих на врученные ранее лорду Вардену. — Это для вас, мадам. Грейфер снова принадлежит вам, а после вашей кончины — тому, кто окажется наследником, все равно — мужского или женского пола.

— Спасибо, сир, — благодарно выдохнула Арабелла.

В этот момент в комнату поспешно вошла королева, сопровождаемая молодой девушкой. Лорд Варден и Арабелла поклонились.

— Милорд! — взволнованно начала королева. — Почему вы так спешно послали за мной? Что-то случилось?

Хорошенькое личико королевы разгорелось от волнения.

— Успокойся, Бет. Это лорд Энтони Варден, мой старый друг, о котором ты так много слышала. Он много лет провел во Франции и оказал нам весьма ценные услуги, — многозначительно сообщил король жене. — Лорд Варден возвратился с леди Грей. Помните леди Грей, мадам? Она сегодня уезжает в Грейфер и хочет взять с собой дочь. Тони также отправится в свое поместье, Уайтбридж. Он просил найти ему подходящую жену, которая поехала бы вместе с ним.

Королева мгновенно поняла, о чем идет речь, и взглянула на юную леди Миллертон, которая отнюдь не страдала недостатком ума и сразу все сообразила.

Быстро взглянув на Энтони Вардена, девушка залилась краской. У нее было хорошенькое личико, золотисто-каштановые волосы и серо-голубые глаза. Лорд Варден, неожиданно смутившись, уставился в пол.

Глаза королевы весело блеснули. Ей понравилась внешность Энтони Вардена, и, кроме того, он выглядел порядочным человеком.

— Насколько я поняла, милорд, вы хотели бы выдать малышку Энн за лорда Вардена?

— Если леди не возражает, мадам.

Королева повернулась к фрейлине:

— Энн, что скажешь? Это честное предложение, а Уайтбридж — неплохое поместье. Я хорошо его знаю, мой дядя Джордж был там когда-то хозяином, а после него — дядя Ричард. Кроме того, мой дорогой супруг не предложил бы плохого человека, поскольку знает, как ты дорога мне и всегда сможешь рассчитывать на мою дружбу.

Энн Миллертон была дюйма на два повыше Энтони. Она подошла к нему, взглянула в глаза и спросила нежным голосом:

— Что скажете, милорд? Находите ли вы меня привлекательной, несмотря на огромный рост? Я выслушала его величество короля и ее величество королеву, но вы не сказали ни слова.

Знаю, это очень дерзко с моей стороны, хотя я совсем не храбрая по природе… но что думаете вы об этом браке?

Энтони был мгновенно очарован девушкой, и это заметили все по его лицу. Она совсем не походила на покойную жену Тони, Но нежность и невинность Энн Миллертон тронули его сердце.

— Думаю, мистрисс Энн, — ответил он, — что совсем забыл, как прекрасны английские девушки, и если вы согласитесь стать моей женой, то сделаете меня счастливейшим из смертных. Уверяю, я не злой человек и регулярно посещаю мессу.

Энтони замолчал, не зная, что еще сказать.

— Тогда, сэр, если вы хотите взять меня в жены, буду очень рада иметь такого мужа! — прошептала Энн Миллертон, приседая перед ним.

— Вот и прекрасно, — деловито заключил король. — Значит, все решено. Пошли за моим духовником, Питер, и мы сейчас же отпразднуем свадьбу.

— Милорд! — возмутилась королева. — Необходимо сделать оглашение, приготовить Энн приданое и устроить праздник, как сделали бы ее родители, будь они еще живы. Никаких тайных браков, если мое мнение что-то значит.

— Лорд Варден должен отправиться на север как можно скорее, — твердо объявил король.

— Я не возражаю против поспешной свадьбы, — вмешалась леди Энн. — Король так благородно поступил, найдя мне хорошего мужа, что я должна отказаться от пышных празднеств, если такова его воля, с радостью подчинюсь и никогда не буду жаловаться.

— Видишь, Тони? Тебе очень повезло! Такая рассудительная невеста! — довольно воскликнул король. — Приведи священника, Питер! Встретимся в моей часовне!

— Могу я пойти за дочерью, мой повелитель? — спросила Арабелла.

— Нет! Будете свидетельницей на свадьбе лорда Вардена и леди Миллертон, ведь Тони именно этого и желал, не так ли, мой друг?

— Еще несколько минут, Арабелла, — умоляюще попросил лорд Варден. — Без сомнения, Хэл выгонит нас еще до полудня.

— Совершенно верно, — согласился король. — Через некоторое время можешь возвратиться ко двору. Тони, но сейчас ты должен отправиться в Уайтбридж.

Пришедший духовник долго протестовал против пожеланий короля, но Генрих Тюдор быстро преодолел все возражения священника, так что тот без оглашения и дальнейших церемоний обвенчал лорда Энтони Вардена и леди Энн Миллертон.

Королева, король, королевский паж Питер и леди Арабелла Грей были свидетелями церемонии.

— Нужно собрать вещи Энн, милорд, — наконец объявил королева. — И кроме того, леди Грей хотела бы поскорее обнять дочь. Вам же и лорду Вардену есть о чем поговорить. Дамы встретят вас во дворе через час-полтора, милорд. Насколько я понимаю, леди Грей едет с вами на север, не так ли, лорд Варден?

— Совершенно верно, — признал Тони.

Королева увела новобрачную и Арабеллу из покоев короля.

Перед уходом Арабелла еще раз поблагодарила Генриха.

— Увидите, как выросла и похорошела ваша дочь, мадам, сказала королева леди Грей. — Очень милая девочка, разве что немного своевольная. Принц Артур обожает ее даже больше чем младшую сестричку, возможно, потому, что любит играть Маргарет, а сестра слишком мала для этого.

Арабелла жадно вслушивалась в слова королевы, счастливая, что может узнать, как Маргарет провела без нее этот год Когда наконец они добрались до детской, отпустив лед, Варден складывать вещи, няня поспешила поднести королеве сына, который в четыре года был все еще очень хрупким, хотя вполне мог ходить сам, и хорошенькую восьмимесячную девочку, весело захлопавшую ручонками и что-то заворковавшую при виде матери.

— Где леди Маргарет Стюарт? — строго спросила королева. — За ней приехала мать.

Старшая няня обернулась и льстиво позвала:

— Иди сюда, ягненочек, мама приехала. Будь хорошей девочкой, иди к старой Саре, моя крошка.

— Нет! — донеслось из темного угла.

— Леди Маргарет, — строго сказала королева, — немедленно идите сюда.

— Нет! Не пойду!

Арабелла сдержала смех и медленно пошла туда, откуда доносился голос. Там, в темном алькове, стояла ее дочь. Королева была права — Маргарет очень выросла. Ей уже три года.

Арабелла встала на колени:

— Помнишь меня, Мэгги?

Малышка отрицательно покачала головой.

— Я твоя мама, — продолжала Арабелла, — и приехала, чтобы увезти тебя домой, в Грейфер.

— А я хочу остаться с Артуром, — упрямо пробормотала малышка, протягивая пальчик к золотой цепочке, обвившей шею матери.

— Конечно, детка, — ответила Арабелла, сняв украшение и повесив на шейку Маргарет. — Он хороший товарищ, но ты только гостила у Артура, а теперь нужно возвращаться. Хочешь ехать верхом со мной на моей лошади?

Маргарет явно заинтересовалась.

— У Артура есть пони, — объявила она и хитро добавила:

— А у меня будет пони?

— Когда приедем в Грейфер, — пообещала мать.

— Мой? Только мой пони? — настаивала девочка.

— Да, и никому, кроме тебя, не будет позволено на него садиться, малышка Мэгги.

Маргарет Стюарт вышла из угла и бросилась в объятия матери.

— Поедем домой и заберем моего пони, — объявила она, — а потом привезем его сюда и покажем Артуру. Можно, мама, я покажу лошадку Артуру?

— Когда-нибудь, — вздохнула мать, поднимая ребенка. — Когда-нибудь, моя Мэгги!

Глава 22

— Арабелла Грей глядела на то, что осталось от когда-то плодоносного цветущего сада. Земля заросла сорняками, ни следа от тех молодых деревьев, которые были так старательно посажены под ее наблюдением больше года назад. Глаза ее обратились к деревне, лепившейся некогда у подножия холма, на котором стояла крепость. Веселые уютные домики исчезли. Ничего не осталось от чистенькой улицы, где многие поколения людей рождались, жили и умирали… ничего, кроме почерневших, мокрых от летнего дождя развалин.

Направляясь по дороге, ведущей к замку, Арабелла заметила нескольких тощих овец, щипавших переросшую траву на лугу, и безмолвно взглянула на Фитцуолтера.

— Скоро узнаем, — мрачно пробурчал тот.

Подвесной мост был поднят, словно от врага, но при их приближении начал опускаться. Деревянный мост был местами обуглен, повсюду зарубки от топоров, копий и другого режущего оружия. Фитцуолтер остановил спутников.

— Мы не знаем, кто в замке, миледи, — сказал он, — пусть лучше они выйдут к нам. Мы не овцы, чтобы идти в волчьи лапы!

Из Грейфера выехал одинокий всадник, и Арабелла возбужденно воскликнула:

— Это Рауэн! Рауэн! Рауэн!

Она замахала рукой, и, услышав крики, юноша пришпорил коня.

— Леди! Благодарение Богу и Пресвятой Деве, это вы! Скорее!

В крепость! Мы не знаем, когда им вздумается снова напасть!

— Кому, сынок? — спросил Фитцуолтер, беря коня сына под уздцы. — Это шотландцы сделали такое с Грейфером?

— Шотландцы? Нет, отец, не шотландцы уничтожили Грейфер, а сэр Джаспер Кин. Пожалуйста, скорее! Нужно поднять подвесной мост! Даже с вашими людьми у нас не хватит сил обороняться, если застанут врасплох.

Путешественники последовали за Рауэном в крепость, и мост тут же подняли. Оказавшись в маленьком дворе, Арабелла потрясенно оглядывала лепившиеся к крепостным стенам убогие хижины. Спрашивать не было нужды. Запах человеческих испражнений и навоза животных, сгрудившихся во дворе, был почти невыносим.

Лона, широко открыв глаза, изумленно осматривалась.

— Боже, помоги нам! — охнула она и прижала к груди маленькую Маргарет.

— В крепости можно жить? — осведомилась Арабелла.

— С трудом.

Леди Грей спешилась и быстро направилась в замок. Внутри царили хаос и разрушение. Все окна в парадном зале были перебиты, мебель сломана, полы в выбоинах. Везде пыль и грязь.

«Что бы ни случилось, — гневно думала она, — этому нет извинений!»

— Почему твоя мать не следила за порядком? — спросила она Рауэна.

— Ее нет здесь, миледи. Когда стало совсем худо и большинство людей ушло из Грейфера на юг, я отослал мать и младшую сестру к моей старшей сестре Ванетте, в Йорк. Она не хотела ехать, но я знал, что отец поступил бы так же. Здесь остались только самые старые или упрямые, миледи, — мрачно закончил Рауэн.

— Есть ли среди этих упрямых женщины, способные работать? — сухо спросила Арабелла и, когда Рауэн кивнул, приказала:

— Немедленно пришли их ко мне. Нам нужно поговорить, Рауэн Фитцуолтер, но пока зал не будет приведен в порядок, ничего не желаю слушать.

Повернувшись к Лоне, она велела:

— Отведи Маргарет в мои покои и сделай так, чтобы в них можно было жить. Фергюс Макмайкл, помоги ей.

— Сейчас, миледи, — ответила Лона, с бешенством глядя на брата, но, решив, что Рауэн, видимо, совершенно лишен здравого смысла, отвернулась и понесла наверх свою подопечную.

Несколько женщин, худых, изможденных, словно не имеющих возраста, вошли в зал, неся метлы и ведра с водой. Арабелла схватила метлу и начала мести зал.

— Если не можете найти мужчин, чтобы починить мебель, — обрушилась она на Рауэна, — отыщи хоть несколько несломанных скамеек, черт возьми! Мне все равно, плохо вам пришлось или нет! Нужно было подготовить зал к моему возвращению!

Притихший молодой человек поспешил прочь. Фитцуолтер лично вернулся во двор, чтобы проверить конюшни, устроить своих людей и собственными глазами определить, в каком состоянии крепость. Отыскав среди оставшихся женщин наиболее энергичных, он послал их на кухню с приказом разжечь огонь в очагах и приготовить обед. Он тоже был зол на сына, но понимал, что в таких обстоятельствах парень сделал все, что мог. Отец не думал, что Рауэну придется так тяжело.

Расслабились от многолетней спокойной жизни, забыли об осторожности. Более старый и мудрый воин пустился бы в погоню за Джаспером Кином и его людьми после первого же нападения и сделал бы так, чтобы тот никогда не вернулся.

К ночи им удалось восстановить некоторое подобие порядка в Грейфере. Окна в парадном зале были заколочены, в очагах горел яркий огонь, изгоняя запах плесени и сырости. На улице шел сильный дождь, но в зале было тепло. Большая дубовая столешница главного стола была возвращена на место, вокруг стояло несколько стульев, буфет вымыли и натерли темным воском. На столе были остатки двух каплунов и форели, стояла почти пустая чашка с горохом, валялось несколько корок — все, что осталось от свежеиспеченного каравая. Сыр был съеден.

Арабелла не придерживалась обычного обеденного ритуала — все сидели вместе: она, Фитцуолтер, Лона, Фергюс Макмайкл и Рауэн. Малышка Мэгги крепко спала наверху под присмотром Норы, пожилой женщины, которая, увидев девочку, сразу объявила, что будет за ней ухаживать.

Арабелла откинулась на спинку стула, допила чашу, взглядом велела Лоне ее наполнить и, наконец, пристально вглядевшись в Рауэна Фитцуолтера, заявила:

— Начни с самого начала, Рауэн, и ничего не пропускай. Я знаю, ты сделал все, что мог, и не сержусь на тебя.

Фитцуолтер-отец благодарно взглянул на хозяйку, и даже глаза Лоны затуманились, но она молча налила вина в оловянный кубок.

— Через два месяца после вашего отъезда, — начал Рауэн, — Джаспер Кип вернулся в Грейфер, миледи. Чиновник короля был здесь и сделал опись всего, что мог найти. Он сказал, что Грейфером теперь владеет король, а вы отправились в изгнание, но парни, вернувшиеся в крепость, поняли, однако, что это всего-навсего игра между вами и королем, и сообщили, что вы скоро вернетесь. Сначала местные жители поверили им, но тут появился сэр Джаспер.

Сначала он солгал, что Грейфер принадлежит ему по праву прошлого владения, но чиновник разоблачил его и велел уехать. Тогда сэр Джаспер и его люди начали буйствовать и все рушить. Раздели догола королевского чиновника, и несколько человек во главе с этим дьяволом Сигером… сделали с ним… не могу сказать какую мерзость, а потом кнутами выгнали из замка. До сих пор слышу его вопли. У бедняги вся кожа с задницы была содрана, он несколько недель не мог сесть.

Мы спрятали несчастного в пещерах, пока тот не выздоровел и не смог уехать.

Сэр Джаспер, однако, уехал, после того как едва не убил чиновника. Мы думали, что на этом все кончилось, но он вскоре вернулся и продолжал каждый раз уничтожать часть Грейфера. Мы не знали, когда он снова нападет. Появлялся в любой час дня или ночи. Подождал, пока придет время жатвы, и украл весь урожай. В этом году он поджигал поля каждый раз, когда подрастали колосья, и мы наконец прекратили сев, миледи. Какой смысл в этом? Прошлой весной сэр Джаспер вырубил деревья в саду, как раз когда они зацвели. Потом угнал овец, кроме нескольких, чудом оставшихся. У нас не осталось еды, чтобы прокормить людей зимой, и многие семьи ушли после дня святого Мартина, не дожидаясь, пока настанет голод. После Рождества и я отослал мать с сестрой в Йорк.

В начале лета сэр Джаспер и его люди уничтожили деревню, вернее, то, что от нее осталось. Никто, к счастью, не пострадал, поскольку те, кто остался, жили в Грейфере. С тех пор он несколько раз пытался ворваться в крепость, решив камня на камне от нее не оставить. Но пока нам удавалось обороняться, миледи. Вот и все.

— Король Генрих знал об этом? — громко спросила Арабелла.

— Думаю, нет, миледи, иначе король наверняка послал бы войска схватить сэра Джаспера, — наивно пояснил Рауэн.

— Я поговорил со всеми, — спокойно вмешался Фитцуолтер. — Сэр Кин объявлен вне закона. Хоть он и срывает злобу на беззащитном Грейфере, но тревожит набегами весь Миддлмарш, и пока никто не в силах остановить его. Несомненно, при дворе короля есть те, кому все известно, но помощь до сих пор не прислали. Следовательно, и ждать нечего, поскольку у короля много более важных и неотложных дел. Ведь сэр Джаспер для него угрозы не представляет.

Арабелла надолго задумалась, казалось, борясь с собой, и наконец решилась:

— Мы должны послать гонца в Данмор, Фитцуолтер. У графа с сэром Джаспером старая вражда. Не сомневаюсь, что он обрадуется возможности свести счеты с этим негодяем.

— А вы, миледи, будете приманкой, чтобы заманить сэра Джаспера в ловушку, — хмыкнул Фитцуолтер. — Неплохой план!

Он должен сработать!

— Ты прав, Фитцуолтер, иначе нам никогда не будет ни мира, ни покоя. Я не могу вновь отстроить Грейфер для Маргарет, пока существует угроза нападения со стороны Джаспера Кина, — кивнула Арабелла и повернулась к Рауэну. — Ты повезешь письмо к графу и отправишься в дорогу, как только я его напишу. Даже если Джаспер узнал о моем приезде, собрать своих людей не успеет. Вряд ли он осмелится напасть в такую ужасную погоду. Считает, что у него впереди еще много времени, и думает, что мы беспомощны. Ты должен скакать как можно быстрее, потому что, как только небо прояснится, сэр Джаспер нападет на нас.

Арабелла взглянула на Ферпоса Макмайкла:

— Я бы послала тебя, Фергюс, но здесь понадобится каждый опытный боец. Останешься с нами?

— Да, миледи, — ответил молодой шотландец и дерзко добавил:

— Но попрошу у вас милости!

— Знаю, чего ты хочешь, — кивнула Арабелла. — Жениться на Лоне, так ведь?

— Верно.

— Я бы разрешила, но главное слово за Фитцуолтером — Лона его дочь.

— У меня нет возражений, — вмешался Фитцуолтер, — но сначала нужно избавиться от сэра Джаспера Кина.

Лона, не ожидая просьбы, принесла хозяйке пергамент и перо и встала за ее плечом, читая каждое слово, — она училась грамоте вместе с Арабеллой, когда обе были еще детьми.

«Я вернулась в Грейфер. Сэр Джаспер собирается напасть на крепость Маргарет со мной.

Арабелла Грей из Грейфера».

— Вы совсем не просите помощи, миледи! — озадаченно Протянула служанка.

— Мне это ни к чему — пусть Тэвис Стюарт никогда не сможет утверждать, что я о чем-то просила его. Он явится потому, что его дочь в опасности.

Глаза Лоны округлились.

— Это коварство, миледи! Чистое коварство, — выпалила она.

Рассмеявшись, Арабелла плотно свернула пергамент и, накапав расплавленного воска, прижала к нему кольцо-печатку.

— Нет, Лона, я вовсе не коварная, просто горда. Если бы хоть как-то было возможно прищемить хвост Джасперу, я бы сделала это сама, но у нас слишком мало сил. Мне нужна помощь графа Данмора, за это я отдаю ему сэра Джаспера Кина, с которым у него давние счеты. Это более чем справедливо.

— Отец! — обратилась Лона к отцу за поддержкой, но тот широко улыбался.

— Нравится тебе. Лона, или нет, но это очень умно! Чертовски умно, и никто не оценит этого лучше, чем сам граф, — заявил Фитцуолтер.

Арабелла вручила свиток Рауэну.

— Поезжай и помни, Рауэн Фитцуолтер, — судьба Грейфера и всех, кто остается здесь, в твоих руках!

— Я не подведу, миледи, — поклялся Рауэн и почти выбежал из зала.

— Сколько у нас времени? — спросила Арабелла Фитцуолтера.

— Завтра все будет тихо. Вряд ли сэр Джаспер в такой дождь пошлет шпиона наблюдать за крепостью, ведь он не думал, что вы вернетесь, а безразличие короля к Грейферу только укрепило его уверенность в собственной безопасности — сэр Джаспер считает, что может напасть когда захочет. Возможно, он появится послезавтра, когда в округе станет известно о нашем приезде, хотя… бог знает откуда. Если повезет, граф будет здесь раньше сэра Джаспера, а если нет, мы сможем оборонять крепость до его прибытия. Уверены, что граф приедет?

— Обязательно, — заверила Арабелла, — не ради меня, ради дочери.

— Возможно, Лона права, — хмыкнул Фитцуолтер. — Вы действительно коварны, миледи!

И Арабелла Грей громко засмеялась, впервые за много месяцев искренне развеселившись.

— Да, — призналась она, — может, это и верно, Фитцуолтер.

Стража, расставленная на крепостном валу, весь следующий день не спускала глаз с окрестных холмов, но никто не появлялся. Все было гораздо спокойнее, как казалось перепуганным обитателям Грейфера, чем последнее время. Однако день выдался серым и дождливым.

Вряд ли человек, считающий, что времени у него хоть отбавляй, нападет в такую погоду!

Приближалась ночь, но ливень стал еще сильнее.

На закате в маленькую заднюю дверь постучали. Глянув сквозь прутья решетки, стражник увидел Рауэна Фитцуолтера, графа Данмора и большой отряд всадников.

— Опусти мост, Уот, — приказал Фитцуолтер, и стражник побежал выполнять приказ.

Шотландцы въехали в и без того тесный двор. Лошади, люди и скот — все смешалось. Фитцуолтер мгновенно очутился в центре суматохи и распорядился отвести коней в конюшню и напоить. Мальчишка-конюх подбежал к графу и взял поводья огромного серого жеребца.

— Разотри его хорошенько, парень, — улыбнулся Тэвис и обратился к Фитцуолтеру:

— Что произошло?

— Мы только что вернулись из Франции, милорд, — объяснил капитан. — Но насколько я понял, сэр Джаспер сделал все возможное, чтобы уничтожить Грейфер. Не осталось ничего, и большая часть народа ушла, кроме, как говорит Рауэн, самых старых и упрямых.

— А когда я убью Джаспера, капитан. Грейфер, по-вашему, сразу начнет процветать? — спокойно спросил граф.

Ужасная печаль заволокла глаза Фитцуолтера от сознания той правды, которой он так боялся взглянуть в лицо. Наконец посмотрев в глаза графа, он честно ответил:

— Нет, не думаю, милорд, хотя мне больно признать это.

Конечно, при хорошем уходе земля снова начнет давать урожай. У миледи есть деньги после продажи драгоценностей, но Мы потеряли людей, милорд. Ни одно поместье не может выжить без людей, а ведь многие сомневаются, что миледи сумеет быть настоящей хозяйкой. Если ее сиятельство — сердце Грейфера, люди — кровь в его венах. В теле Грейфера не осталось достаточно крови, чтобы продолжать жить…

— Но твоя хозяйка будет по-прежнему пытаться, не так ли, Фитцуолтер?

— Верно, — обреченно вздохнул капитан.

— Тогда, — решил граф, — мне придется подождать, пока она не придет в себя, хотя мое семейство преследует меня требованиями снова жениться и иметь детей.

— Леди Маргарет! — воскликнул Фитцуолтер. — Вы не видели нашу маленькую леди Маргарет! О, вот это малютка! Такая же своевольная, как мать!

— Тогда помоги мне Бог, Фитцуолтер! — расхохотался Тэвис. — Даже одной и то больше чем достаточно, не Стыжусь в этом признаться.

Фитцуолтер согласно хмыкнул.

Они вошли в парадный зал, и граф увидел Арабеллу, гревшую руки у камина. Рядом стояла маленькая темноволосая девочка.

Услышав шаги, Арабелла повернулась и, наклонившись, прошептала что-то малышке, которая внезапно помчалась через весь зал, выкрикивая:

— Папа! Папа!

Тэвис Стюарт подхватил дочь на руки, крепко поцеловал, восхищаясь про себя прекрасными небесно-голубыми глазками. Крепко держа Маргарет, он поднял голову. Взгляды мужа и;. жены встретились. Заметив, что глаза Тэвиса повлажнели. Арабелла отвернулась и поскорее вытерла слезы со щек.

Вновь обернувшись, она объявила сухо, официально:

— Добро пожаловать в Грейфер, милорд. Благодарю за приезд. Должно быть, вы устали и хотите пить. Принести эля? Сожалею, что не могу предложить вина, но я вернулась только два дня назад и увидела, что погреба пусты, если не считать пары бочонков. Мы приберегли их, чтобы отпраздновать победу над нашим общим врагом. Нора, возьми леди Маргарет. Ей пора спать. Маргарет, пожелай отцу доброй ночи. Утром он будет здесь, я обещаю.

На мгновение показалось, что Маргарет вот-вот заупрямится, но девочка тут же позволила себя унести.

— Вполне достаточно эля, мадам, спасибо, — поблагодарил граф, принимая оловянный кубок.

Ну и хитра же она, подумал Тэвис, едва не рассмеявшись;

Ведет себя, будто не ждала его визита, просто заехал в гости добрый сосед. Его так и подмывало сказать, что прибыл он только для того, чтобы увезти дочь в безопасное место, поскольку Грейфер вот-вот будет в осаде. Интересно, попросит ли тогда Арабелла о помощи? Тэвис сомневался в этом. Скорее Арабелла встретится с сэром Джаспером в поединке, чем позволит себе умолять о чем-то. Горда до глупости!

— Ваши люди могут ночевать в зале, милорд, — сдержанно сказала Арабелла. — В семейных покоях наверху для вас приготовлена спальня.

— Спасибо, мадам. Вы по-прежнему считаете меня членом семьи? — не удержался Тэвис, весело блестя глазами.

Арабелла неожиданно поняла, что они остались наедине, — в зале больше никого не было.

— Это маленькая крепость, милорд, как вы уже поняли.

Почетных гостей по необходимости размещают в семейных покоях, — чинно объяснила она.

— Конечно, мадам, — торжественно ответил Тэвис.

— Вы, несомненно, голодны, — холодновато продолжала Арабелла. — Сожалею, что могу предложить лишь простой ужин, но вкусный и сытный.

Граф Данмор почувствовал сильнейшее искушение схватить в объятия хозяйку Грейфера и осыпать ее поцелуями — Арабелла была самой упрямой, самой раздражающей, самой строптивой женщиной на свете, но после нее он не мог смотреть ни на одну! Они не виделись со времен его визита во Францию, но почему-то красавица в простом платье притягивала его гораздо сильнее, чем то элегантное создание, которое он встретил в Париже. Что бы ни случилось между ними, Тэвис Стюарт знал: он любит Арабеллу Грей, всегда любил ее и никогда никого больше не полюбит. Он хотел вернуть ее, вновь сделать своей женой, своей графиней, матерью своих детей, но на этот раз не увезет ее из Грейфера, а будет ждать, пока Арабелла не покинет крепость по собственной воле, пока не будет готова прийти к нему. Пусть хоть сотня лет пройдет, никто Тэвису не нужен, кроме нее!

В зал начали входить шотландцы, забегали слуги, разнося еду. Люди расселись кто где, за главным столом были Арабелла, отец Ансельм, граф и Фитцуолтер. Громко топая, на возвышение поднялся Доналд Флеминг и плюхнулся рядом со старшим братом. Арабелла кивнула в знак приветствия, Доналд пробормотал что-то неразборчивое.

— Утешительно знать, что развод не повлиял на мои отношения с вашим братом, милорд, — сказала Арабелла, пытаясь сохранить равновесие.

— Доналд не меняется! — весело заметил Тэвис Стюарт. — Однако он теперь женатый человек.

— Доналд?!

— Да, я! — враждебно объявил Доналд. — Считаете это странным, мадам?

— Нет, сэр, разве церковь не учит, что для каждого мужчины найдется женщина? Она, должно быть, необыкновенная девушка, Доналд Флеминг, если уживается с вами!

— Да, необыкновенная, — выпалил Доналд, — и послушная, не то что некоторые, не буду говорить кто!

— Еще эля, Доналд? — мило предложила Арабелла и, когда тот кивнул, вылила содержимое кувшина прямо ему на колени.

Непристойно выругавшись — так, что престарелый священник в ужасе охнул, — Доналд вскочил, перевернув стул Но Арабелла с очевидным сочувствием покачала головой:

— О, сэр, простите мою неловкость! Я так нервничаю, когда думаю о предстоящей битве!

Доналд вылетел из-за стола, за ним побежал слуга, которому хозяйка велела позаботиться о насквозь промокшем госте Фитцуолтер с трудом проглотил смех, боясь обидеть Доналда — Ты не изменилась, злючка, — хохотнул граф, но тут же протрезвел, услышав ответ:

— Как мудро, что вы поняли это, граф.

Тэвис Стюарт кивнул.

— Да, — тихо сказал он. — Я все понимаю… и гораздо больше, чем ты думаешь.

— Скажите лучше, как думаете одолеть сэра Джаспера? — мгновенно сменила тему Арабелла.

— Старой уловкой, — ответил граф. — На рассвете Доналд покинет Грейфер с половиной отряда и спрячется в холмах Когда враг нападет, мы захватим его в клещи. Доналд ударит сзади, а я с остальными перейду мост и схвачусь с сэром Джаспером Он не ожидает такого отпора, думает, что вы беспомощны, и лелеет мысль об окончательном торжестве над Грейфером, но будет мертв еще до заката, мадам, клянусь в этом!

— Прекрасный план, милорд, — кивнула Арабелла. — Еще жаркого из кроликов?

— Да, — согласился Тэвис, и хозяйка вновь наполнила его тарелку, добавив ломоть свежего хлеба с хрустящей корочкой и кусок твердого острого сыра.

— У меня нет сладостей, — извинилась она. — Сады вырублены, а времени, чтобы привезти припасы из Йорка, не было.

— Ваше общество, Арабелла Грей, слаще любой конфеты, — ответил Тэвис.

Ошеломленная комплиментом, Арабелла не нашлась, что ответить. Неужели он все еще думает о ней, зная, что она была любовницей герцога де Ламбора? На лице Тэвиса не отражалось ничего, и Арабелла решила, что он попросту вежлив. Тэвис всегда был скор на цветистый ответ.

— Вы очень галантны, милорд, но я плохая хозяйка сегодня. Однако все изменится, как только мы избавимся от врага.

Когда приедете в Грейфер повидать Маргарет, встреча будет более гостеприимной, даю слово.

Ужин состоял из кроличьего жаркого, форели, дичи, Хлеба и сыра Когда все наелись, один из шотландцев начал наигрывать на полынке. Бочонок с элем опустел. Арабелла, приказав принести другой, поднялась и, извинившись, собралась уходить.

— Фитцуолтер покажет вам спальню, милорд, — сказала она графу и, сделав реверанс, поднялась к себе, где ее уже ожидала Лона.

— Надеюсь, что сэр Джаспер исповедался сегодня, — бойко воскликнула служанка. — Говорят, завтра к вечеру он уже будет лежать в могиле, если граф поможет — а уж он точно поможет!

— Молю об этом Господа и Пресвятую Деву, — кивнула Арабелла и разделась, старательно отгоняя непрошеные мысли о том, каково это — вновь оказаться в объятиях графа Данмора.

— Когда вас разбудить, миледи?

— На рассвете, Лона. Хочу наблюдать за битвой с крепостных стен. Хочу видеть, как милорд… граф расправляется с этим негодяем Джаспером Кином. Надеюсь, ублюдок заметит меня, когда будет биться в смертных судорогах! Все, что случилось, Лона… все, что произошло за последние семь лет, — только из-за Джаспера Кипа: смерть матери, Джейми Стюарт, разрушение Грейфера, Франция… Я желаю его гибели!

— Но было ведь и хорошее, миледи, — спокойно возразила Лона. — Свадьба с графом, маленькая Маргарет.

Арабелла ничего не ответила, прилегла и благочестиво перекрестилась, но Лона знала — реплика достигла цели, иначе госпожа не покраснела бы так.

Арабелла не должна была спать, но все-таки заснула гораздо крепче, чем за все последние месяцы, а когда проснулась, услышала яростный крик Тэвиса Стюарта, доносившийся из зала.

— Лона?! Лона, где ты? — позвала Арабелла.

В спальне мгновенно появилась девушка и уже с порога принялась говорить так быстро, что одно слово обгоняло другое:

— Граф ужасно сердит, миледи! Сэр Джаспер Кин мертв!

Граф с братом так ссорятся! Боюсь, убьют друг друга!

— Дай мне пеньюар, — велела хозяйка, вскакивая. Накинув пеньюар, она босиком помчалась вниз.

— Ты не имел права! — кричал граф на младшего брата и, развернувшись, ударил его в челюсть с такой силой, что тот перелетел через всю залу.

— О каких правах ты толкуешь, черт возьми? — заорал Доналд.

Он, шатаясь, поднялся на ноги и, подковыляв к брату, ответил ему полновесной пощечиной.

— Я должен был убить его, не ты! — гневно завопил граф.

Кулак его вновь с сокрушительной силой врезался в физиономию Доналда, так что тот ударился о стену.

— Какая разница! — заревел тот, пытаясь встать. — Ублюдок мертв, и это главное!

Он влепил мощный удар в живот Тэвиса, заставив того перегнуться от боли.

— Прекратите! Прекратите немедленно! Что здесь происходит? — вмешалась Арабелла. — Лона говорит, что Кин мертв?

— Да, — пропыхтел, отдуваясь, граф. — Брат незаконно захватил мои права, когда убил его! — Он выпрямился и угрожающе шагнул к Доналду.

— Доналд, умоляю, объясни, что произошло! — воскликнула Арабелла, становясь между мужчинами.

— Мама боялась, что Тэвиса убьют, а наследника у Данмора нет. Только наследница, и то англичанка.

Арабелла сжала зубы, молясь, чтобы не потерять терпения, пока этот набитый дурак все объяснит.

— Я обещал маме присмотреть, чтобы Тэвис не натворил глупостей. Сэр Джаспер Кин — его слабое место, и она боялась, что Тэвис окончательно потеряет голову. Так что, вместо того чтобы ждать за холмами, я послал несколько человек разведать, где лагерь Джаспера. Представь наше удивление, когда обнаружили, что негодяй расположился всего в двух милях от Грейфера. Дьявол, должно быть, думал застать нас врасплох с первыми лучами солнца.

Мы напали на них, когда еще не рассвело, — по-волчьи улыбнулся Доналд. — Великолепная битва, хоть и слишком короткая. Парни расправились с англичанами быстро и аккуратно, а сэра Джаспера оставили напоследок, для меня. Я знал, ты не захочешь для него быстрой и легкой смерти, Тэвис. Чистое удовольствие прикончить негодяя — он никогда не был хорошим бойцом! Только хвастать горазд, — добавил он, вспомнив поединок с врагом.

Его люди окружили их, убрав тела убитых, чтобы освободить место для сражающихся.

— Берите меч, милорд, — велел Доналд Флеминг противнику, — и помолитесь, поскольку вы будете мертвы еще до восхода солнца, или я опозорю имя отца.

Джаспер Кин едва сумел удержать рукоять меча — ладони были мокры от ужаса. Люди его были убиты, причем едва ли не во сне. В воздухе висел тяжелый запах крови; высоко в небе кружили стервятники. Через несколько минут он умрет. С ужасающей ясностью поняв это, сэр Джаспер со страху обмочился.

Шотландцы начали пересмеиваться. Закусив губу от уязвленной гордости, сэр Джаспер заявил:

— Это несправедливо! Когда я убью тебя, твои люди меня прикончат! Не буду драться, проклятый шотландец! Убей меня ударом в спину! — И самодовольно улыбнулся Доналду Флемингу.

— Если убьешь меня, в чем я сомневаюсь, тогда тебя отпустят; — ответил Доналд.

— Откуда я знаю, можно ли верить слову шотландского разбойника? — оскорбительно заявил сэр Джаспер.

— Моему слову можно верить больше, чем твоему, сэр Джаспер Кин, убийца, соблазнитель беспомощных женщин, вор! — тихо процедил Доналд. — Неужели ты еще и трус?

С яростным воплем сэр Джаспер рванулся вперед, застав врасплох Доналда, и успел слегка ранить того в плечо:

Доналд, довольно улыбнувшись, отпрянул и, в свою очередь, бросился в атаку. Поединок продолжался несколько минут, но сразу стало ясно, что шотландец гораздо лучше владеет мечом. Медленно, методически он теснил англичанина, забавляясь всевозрастающим ужасом Кина, но когда горизонт окрасился розовым цветом, Доналду надоело играть с врагом, как кошке с мышкой, и одним быстрым сильным ударом он положил конец сражению.

— Говорил же, не доживешь до рассвета, — объявил он.

— За что? — прохрипел Джаспер.

— За что?! — повторил Доналд, когда поверженный враг стал медленно опускаться на землю, вцепившись руками в окровавленное лезвие, торчащее из груди. — За честь брата и, хотя никогда не думал, что скажу это, за Арабеллу Грей!

В глазах сэра Джаспера появилось безмерное изумление, хотя жизнь уже покидала его.

Доналд вытащил меч из груди мертвеца и, старательно вытерев его о дублет англичанина, сунул в ножны.

И теперь, непроизвольно сжимая рукоять, он мрачно сказал Арабелле:

— Я привез его тело сюда, миледи, поскольку не знал, что с ним делать.

— Где он? — хрипло спросила Арабелла. Как и Тэвис, она рассердилась, что не сможет собственными глазами увидеть гибель врага, но одновременно чувствовала облегчение: сэр Джаспер мертв, а Тэвис невредим.

— Во дворе, — коротко ответил Доналд.

Арабелла Грей быстро прошла через зал. Утро было поразительно ясным и солнечным. Небо сияло яркой голубизной, ни одного облачка! Арабелла начала спускаться с крыльца, но едва не споткнулась о труп — Доналд оставил тело сэра Джаспера на ступеньках. Незрячие карие глаза уставились вдаль; на застывшем лице — выражение ужаса и полнейшего изумления.

Арабелла уставилась на мертвеца. Почему она когда-то считала его красивым? Неужели смерть принижает, делает столь ничтожным? Нет, ее отец и мертвый выглядел благородным гордым человеком, каким был в жизни.

— Что прикажете сделать с телом, леди? — спросил Доналд Флеминг.

— Провезите его по всей границе, покажите англичанам и шотландцам, чтобы все знали: трусливый негодяй и его банда мертвы. Никогда больше не посмеют они издеваться над беззащитными.

Арабелла повернулась и направилась обратно, но у самого порога вскинулась и громко, отчетливо сказала:

— Спасибо, Доналд Флеминг. Ты сделал мне добро, и я в долгу у тебя. Если тебе что-то понадобится, только попроси — я немедленно сделаю все, что в моих силах.

Доналд Флеминг, открыв от изумления рот, долго смотрел вслед бывшей невестке.

— Будь я проклят, — пробормотал он наконец и широко улыбнулся.

— Ты точно будешь гореть в аду за то, что сделал сегодня, братец, — мрачно объявил граф, угрожающе сжимая кулаки.

— Брось, Тэвис. Мама права. Ты не имеешь права погибнуть, пока в Данморе не появится законный наследник. Я сегодня сделал для Данмора больше, чем ты когда-либо.

— Поезжай домой, Доналд, — устало сказал граф.

— А ты не едешь? Битва окончена, хотя, видит Бог, какая это битва! Так, небольшая стычка!

Он всмотрелся в лицо брата.

— У тебя фонарь под глазом, Тэвис!

— Да и у тебя тоже, — сухо заметил граф и ухмыльнулся. — Зубы все на месте, парнишка?

Доналд Флеминг осторожно ощупал челюсть, сплюнул и ответил:

— Два-три зуба шатаются, но, думаю, не выпадут. Почему не хочешь ехать со мной? Неужели из-за проклятой английской злючки?

Улыбка графа исчезла как по волшебству. Он угрюмо покосился на младшего брата.

— Хочу побыть с дочерью, — пояснил, он.

— Хм-м, — пробурчал Доналд. — Мне взять с собой всех людей?

— Да. Я приеду через несколько дней, а на всей границе не найдется такого дурака, чтобы напал на. Тэвиса Стюарта, даже если тот едет один.

Доналд Флеминг уехал с отрядом брата, оставив графа Данмора в крепости, хотя сам ни на секунду не верил, что Тэвис не спешит домой только из-за маленькой темноволосой девчушки, — вот уж нет, наверняка это все ради светловолосой английской ведьмы с капризами большими, чем ее рост! Брат никогда не был способен укротить Арабеллу. Что же изменилось теперь? Почему Тэвис думает, что на этот раз может усмирить девчонку?

Граф проводил глазами отряд и вернулся в зал.

— Отец Ансельм отслужит благодарственную мессу до завтрака, — сообщила Арабелла.

Тэвис пошел за ней в маленькую фамильную часовню, рядом с парадным залом. Церкви больше не было — сэр Джаспер Кин уничтожил ее в первую очередь. Все оставшиеся обитатели Грейфера сгрудились в часовне. Несмотря на общую радость, зрелище было довольно жалким. Граф подумал, что Фитцуолтер прав — Грейфер умер.

После мессы все уселись за главный стол, и слуги подали завтрак из овсянки, свежеиспеченного хлеба со сливочным маслом, меда и доброго темного эля.

— Вы отослали людей, — заметила Арабелла.

— Они сделали свое дело, мадам, и, кроме того, мне кажется, у вас нет возможности кормить такой большой отряд.

— Это верно, Тэвис, — ответила она, впервые, с тех пор как граф прибыл в Грейфер, назвав его по имени. — Через год-другой Грейфер станет прежним, и мое гостеприимство не будет столь жалким.

— Сможешь ли ты восстановить поместье, любимая? — спросил он, сам не сознавая, что обратился к ней как прежде.

— Конечно, смогу! — заявила Арабелла.

— Но с чего начнешь?

— На урожай в этом году надежды нет, — серьезно начала Арабелла. — Уже слишком поздно сеять, но можно расчистить поля и подготовить их к пахоте. Весной и сады насадим.

— Но как вы проживете зиму? Нужно ведь и людей кормить!

— Куплю муку и зерно в Йорке. Насушим сена, а весной куплю стадо овец взамен украденного. В холмах водятся олени и кролики. Проживем, Тэвис!

Он хотел объяснить, что все это чистое безумие. Арабелла никогда не сможет отстроить Грейфер, потому что сентиментальные воспоминания застилают ей глаза. Даже в лучшие времена поместье никогда не было богатым, но Тэвис ничего не сказал. Арабелла все равно не послушает, и это только вобьет клин между ними именно теперь, когда появилась надежда вновь завоевать ее сердце. Когда-нибудь Арабелла одумается — она горда и упряма, но вовсе не глупа. Поэтому Тэвис слушал, кивал и не возражал ей, чувствуя одобрительный взгляд Фитцуолтера и его молчаливое сочувствие.

Он провел в Грейфере несколько дней, избегая серьезных столкновений с Арабеллой, знакомясь с дочерью и притворяясь, что они — по-прежнему семья. Он и Арабелла были свидетелями на свадьбе Фергюса Макмайкла и Лоны, заверив новобрачных, что для них всегда найдется место в Данморе, если те вздумают вернуться. Однако граф не смог больше делать вид, что в замке Данмор и поместье его не ждут неотложные дела.

Тэвис уехал из Грейфера, пообещав приехать как можно скорее.

В течение всей осени он появлялся так часто, как мог осмелиться, каждый раз привозя с собой какие-нибудь подарки для людей — несколько оленьих туш, освежеванных и готовых к копчению. Бочонки с вином. Корзины яблок и груш в количестве, достаточном, чтобы хватило на всю зиму. Тэвис знал, что Арабелла не приберегает дары только для себя и обитатели Грейфера не голодают, хотя и досыта не едят. В феврале начались бураны, и путь в Грейфер был закрыт. Заключенный в собственном замке, граф раздраженно кидался на всех и каждого, кто осмеливался приблизиться к нему, потому что боялся за безопасность Арабеллы и дочери, — Неужели этот снег никогда не кончится!, — взвился он как-то в один зимний вечер.

Мать графа, которую буран застал в Данморе, спокойно ответила:

— Снегопад перестанет, когда Господь захочет, Тэвис, и ни секундой раньше. Ведешь себя как избалованный ребенок!

— В последний раз, когда я там был, у них почти не осталось дров, мама. Что, если они не успели нарубить? Замерзнут до смерти!

— Нытьем ничего не изменишь, мальчик, — последовала невозмутимая реплика.

Леди Марджери наконец перестала питать надежды на то, что сын женится на хорошей шотландской девушке. Он возьмет в жены Арабеллу Грей и никого иного.

Когда погода улучшилась, граф сломя голову помчался в Грейфер и обнаружил, что обитатели благополучно пережили зимнее время.

Ранней весной крепость поразила болезнь. Несколько детей и стариков умерли от дифтерии. Арабелла жила в постоянном страхе, что Маргарет заразится, но, к счастью, все обошлось, однако потом пришла пятнистая болезнь, и леди Маргарет Стюарт слегла. К ужасу матери, состояние девочки все ухудшалось, и никакие меры, принимаемые Арабеллой, никакая забота не могли привести малышку в сознание. Арабелла, вне себя от страха, послала за графом. Тэвис немедленно прилетел, осунувшийся и измученный, а через несколько часов появилась и леди Марджери Флеминг, нагруженная лекарствами и твердо убежденная, что ее приезд совершит чудо.

Маленькое тельце девочки сплошь покрывала багровая сыпь.

Она горела в жару и жаловалась, что болят глаза. Темные волосы остригли, чтобы они не высасывали последние силы, но все было напрасно. Леди Маргарет Стюарт умерла на руках рыдающей матери через две недели после своего четвертого дня рождения. Обезумевшая от горя Арабелла пыталась броситься вниз головой с крепостной стены, но Тэвис вовремя успел удержать ее. Женщина впала в какое-то странное оцепенение, из которого не вышла, даже когда ее ребенок был похоронен рядом с бабушкой во дворе часовни.

Граф тоже скорбел, хотя и не так сильно, потому что не успел узнать малышку за несколько коротких встреч. Но у них будут еще дети, считал он. Другие сыновья и дочери. Сейчас же граф больше всего боялся за женщину, которую любил.

— Нужно забрать ее в Данмор, — настаивала леди Марджери. — Эта крепость — просто очаг заразы, Тэвис. Не удивлюсь, если здесь и чума начнется. Я смогу лучше присмотреть за ней в Данморе.

— Нет, — ответил граф. — Арабелла никогда не простит, если я сейчас заберу ее из Грейфера. Она должна захотеть поехать по доброй воле, мама.

— Она вне себя от печали, Тэвис, — нетерпеливо отмахнулась леди Марджери, — и сама не знает, чего хочет, бедняжка. Не представляешь, как тяжело женщине, потерявшей ребенка.

— Доверься мне, мама! Я слишком хорошо знаю Арабеллу, чтобы не понять ее. Хочу, чтобы она вернулась, но этого не будет, если я насильно увезу ее во второй раз. Арабелла должна забыть свою мечту не потому, что слаба, не потому, что такой труд не под силу женщине, а потому, что должна честно признаться — Грейфер мертв. Арабелла несла тяжкое бремя на своих плечах, и ей нечего стыдиться — она не посрамила имени Греев. Ни один мужчина не мог бы сделать лучше! Если я буду терпелив, она сама поймет, что сражение проиграно. А когда смирится с потерей, вернется домой. Мне все равно, сколько времени это займет. Я останусь рядом с Арабеллой, потому что люблю ее. Мы вдвоем будем оплакивать смерть дочери и вместе начнем новую жизнь.

— Ты проклятый глупый романтик! — нежно вздохнула мать. — Безмозглый влюбленный Стюарт! Надеюсь только, что Арабелла Грей, когда придет в себя, поймет, как ей повезло встретить такого хорошего человека.

Крепко обняв сына, леди Марджери поцеловала — Я возвращаюсь домой, Тэвис. Больше ничего не могу сделать ни для тебя, ни для бедняжки Арабеллы. Благослови вас Господь, и ради Бога не забудь про Данмор. Не можешь же ты здесь сидеть вечно!

Проводив мать, Тэвис возвратился в спальню Арабеллы и увидел, что она наконец пришла в сознание. Она была очень бледной, под глазами чернели огромные круги. Сев на край кровати, граф взял маленькую ручку, поднес к губам и спросил:

— Как ты себя чувствуешь, любимая?

— Маргарет вправду умерла или это просто страшный сон, Тэвис? — с беспокойством спросила Арабелла и вздрогнула, хотя в комнате было тепло.

— Наша крошка мертва, любимая, — нежно сказал он и тревожно отметил про себя, что рука Арабеллы холодна как лед. — Ничего нельзя было поделать! Сама знаешь. Мама сказала, мы сделали все, что могли. Многие дети довольно легко переносят пятнистую болезнь, но есть и такие, которые погибают, и помочь им нельзя.

Арабелла печально кивнула, по щеке медленно сползла слезинка.

— Она была такой маленькой… Заметил, как Мэгги походила на тебя, Тэвис? Только глаза другие. Прекрасные небесно-голубые глаза моей матери.

— Мы похоронили Мэгги рядом с леди Ровеной, любимая!

Я думаю, это тебя хоть немного утешит, — тихо сказал Тэвис.

Он лег рядом и привлек Арабеллу к себе, сжимая в объятиях.

Арабелла устало закрыла глаза, по лицу потоками струились слезы.

— Целый год ее жизни меня не было рядом, — душераздирающе всхлипывала она. — Целый год! Король Генрих не позволил ей ехать со мной во Францию!

— Он был прав, любимая. Это было слишком опасно.

— Я сделала это для нее, Тэвис. Чтобы Маргарет получила Грейфер… стала полноправной наследницей и ни от кого не зависела.

— Знаю, — вздохнул граф.

— Теперь не осталось ничего, — печально прошептала Арабелла. — Грейфера больше нет, и наша дочь ушла.

Неожиданно она рассмеялась. Ужасные резкие звуки наполнили комнату.

— И все это было зря, Тэвис. Я уничтожила нашу с тобой жизнь, я продала свое тело, чтобы получить Грейфер для Маргарет. Теперь у меня ничего нет. Господь Бог наказывает меня за высокомерие и гордость… И за все многочисленные грехи.

Арабелла глубоко вздохнула.

— Может, отец Ансельм был прав, когда сказал мне как-то, что женщина должна быть покорной и послушной и во всем зависеть от мужчины.

Тэвис Стюарт разразился громким смехом. Он и вправду не смог сдержаться.

— Арабелла Грей! — еле выговорил он. — Ты устала и вне себя от печали, но я ни на секунду не поверю, что ты можешь когда-нибудь смириться! Кровь Христова! Ты вообще не понимаешь значения таких слов, как покорность и послушание. Но я бы не возражал, если бы ты вновь мне доверилась.

— Что?!

Она стряхнула руки Тэвиса и, повернув голову, взглянула ему прямо в глаза. Арабелла не понимала, стоит ли сердиться на Тэвиса за то, что тот смеется над ней, и уж, конечно, совсем не уразумела его слов.

— Довериться тебе?

— Арабелла Грей, — нежно сказал Тэвис, — станешь ли ты снова моей женой? Я люблю тебя и всегда любил. Думаю, ты тоже всегда меня любила.

— Да, — просто ответила она. — Все недоразумения и раздоры между нами давно кончились.

Арабелла любила Тэвиса и больше не сердилась на него.

Неужели он хочет начать все сначала? Мысль об этом была слишком соблазнительной.

— Выйдешь за меня, дорогая? Станешь снова моей крошкой-женой?

— Я была любовницей герцога де Ламбора, — откровенно призналась Арабелла.

Между ними не может быть секретов. Ничто на земле не должно их снова разлучить!

— Я знаю, — спокойно кивнул граф.

— Разве тебе это все равно, Тэвис? — допытывалась Арабелла.

— Англичанка — любовница герцога — не была моей женой… как и та дерзкая английская девчонка, которая провела три дня с моим племянником Джейми, — невозмутимо продолжал граф.

Арабелла застыла, словно пораженная громом.

— Ты… знал? — охнула она, покраснев до корней волос.

— Знал. Но не сразу, конечно. Правда, Доналд, когда был не в духе, намекнул на это, и хотя я все отрицал, подозрение уже зародилось в мозгу. С чего вдруг Джейми решил помочь тебе? О да, он парень неплохой, но милосердие и щедрость отнюдь ему не свойственны. Ты заключила с ним какую-то дьявольскую сделку! И только тогда я понял, любимая, почему ты развелась со мной. Чтобы не опозорить мое имя. Ведь причина в этом, Арабелла? Тогда я узнал всю меру твоей любви ко мне.

— Я не могла сказать тебе, Тэвис, — вздохнула Арабелла. — Не потому, что боялась твоего осуждения, но не хотела вбить клин между тобой и королем. Бедный Джейми так мало кому может довериться, а ты, дорогой, всегда был предан ему. За благородство я и любила тебя, Тэвис Стюарт. За это и многое другое.

Граф улыбнулся:

— Понимаю, любимая. Видишь, как тебе повезло. Подумать только, знать, что столь проницательный человек любит тебя!

— Да, Тэвис Стюарт, — искренне призналась Арабелла, но тут же нахмурилась. — Милорд! Я не могу оставить немногих обитателей Грейфера на произвол судьбы! Что мне делать? Они были верны Греям до конца! Бросить их я не имею права.

— Нет, — согласился граф, — конечно, не имеешь, но я знаю, любимая, как им помочь. Граница в безопасности сейчас, когда душа Джаспера Кина отправилась в ад. Думаю, стычек между англичанами и шотландцами будет еще много, поскольку совершать набеги — в природе приграничных жителей, но ничего серьезного не произойдет. Давай разделим твои земли на несколько участков и поселим здесь порядочных крестьян-арендаторов, чтоб те вспахали их и засеяли. Построим крепкие каменные дома для них, а сборы с арендной платы пойдут на приданое нашей следующей дочери. Когда девушка выйдет замуж, доходы с поместья перейдут к ней.

— Да, — согласилась Арабелла. — Это хороший план, а камни на дома возьмем из стен крепости и замка.

— Хочешь уничтожить Грейфер, любимая? — ошеломленно спросил граф.

— Крепость была выстроена семьей Греев, милорд. Только Грей жили здесь много веков, если не считать короткого несчастного правления сэра Джаспера. По справедливости, именно я должна решить судьбу крепости. Свое стратегическое значение она потеряла, а если я оставлю все как есть, замок станет надежным убежищем для каждого негодяя и разбойника в округе. Какой позорный конец для дома, где честь всегда ставили превыше всего! Этого не должно произойти, Тэвис. Разве не лучше разрушить крепость и с пользой употребить камни? Кроме того, она и так уже наполовину уничтожена благодаря сэру Джасперу.

Арабелла Грей не покинула свои земли, пока крепость не начали разбирать. Она, как и предлагал граф, разделила все поместье между теми молодыми людьми, которые не покинули ее, разрешив первый год не платить арендной платы. Фитцуолтеру досталась самая большая ферма в пожизненное пользование и бесплатно, с тем чтобы земли переходили по наследству старшему в роду по мужской линии за чисто символическую арендную плату.

Первые камни, выломанные из крепостных стен, пошли на постройку церкви, к огромному восторгу престарелого отца Ансельма. И пока шотландцы, присланные из Данмора, разбирали маленький замок, новые фермеры и их семьи пахали землю, сажали сады, ухаживали за овцами и скотом, а также за гусями и несушками — щедрыми дарами хозяйки.

Арабелла поставила, однако, одно условие — все мужчины должны взять жен. Те, кто был холост, предпочли жениться на вдовах, обеспечив тем самым всех женщин, их детей и старых родителей жильем и средствами к существованию. Когда крепость была снесена с лица земли, шотландцы остались, чтобы помочь фермерам выстроить дома, прежде чем настанут зимние холода. Многие соседи считали такую дружбу между шотландцами и англичанами весьма странной, но и те, и другие обнаружили, что у них есть много общего.

Наконец-то Арабелла могла быть спокойна за судьбу своих людей.

И десятого июня, в год 1491 — й от Рождества Христова, Арабелла Грей, наследница Грейфера, вторично вышла замуж за Тэвиса Стюарта, графа Данмора.

— Может, ты предпочтешь, чтобы венчание произошло в Данморе? — спросила она графа, когда решила наконец покинуть Грейфер.

— Нет, — покачал головой Тэвис. — В первый раз я женился на тебе в Данморе, и из этого ничего не вышло, кроме беды.

На этот раз мы обвенчаемся там, где и должны были, — здесь, в Грейфере. Отец Ансельм проведет церемонию, и твои люди будут свидетелями, девочка.

— И на этот раз, милорд, я даже надену подвенечное платье! — лукаво засмеялась Арабелла.

— С ним или без него — все равно ты моя, любимая, — широко улыбнулся граф. — А потом?

— А потом, — перебила она, — мы поедем домой, Тэвис Стюарт. — И, встав на цыпочки, поцеловала его в губы.

— Домой? — переспросил он.

Руки его обвили ее тонкую талию, притягивая Арабеллу все ближе, в ее светло-зеленых глазах вспыхнуло страстное желание.

— Да, милорд, — ответила Арабелла, ресницы которой были мокры от непрошеных, грозящих вот-вот хлынуть по щекам слез от безмерной любви к Тэвису. — Домой! Домой в Данмор!

Примечание автора

Приграничная область между Англией и Шотландией всегда была неспокойным местом. 8 августа 1503 года старшая дочь Генриха Тюдора, тринадцатилетняя принцесса Маргарита, вышла замуж за короля Шотландии Джеймса IV, которому в то время был тридцать один год. Появилась надежда, что этот брак послужит вечному миру между обоими народами. Однако десять лет спустя, 9 сентября 1513 года, молодая шотландская королева овдовела. Джеймс IV и практически все мужчины — главы шотландских знатных семей, последовавшие за ним, были уничтожены в битве с англичанами при Флодден-Филдз.

Джеймс V, полуторагодовалый младенец, был коронован в королевской часовне замка Стерлинг 21 сентября того же года, причем короной послужил только что изготовленный браслет его матери. Став взрослым, Джеймс V женился на француженке, но, быстро овдовев, взял вторую жену. Он умер после битвы с англичанами при Солуэй-Мосс 14 декабря 1542 года.

На смертном одре Джеймс произнес знаменитое пророчество, касающееся шотландской короны, пришедшей к Стюартам через женщин:

— Пришла с девушкой и уйдет с девушкой.

Его маленькая дочь Мария унаследовала шотландский трон.

Ее история описывалась много раз. Посланная во Францию матерью, желавшей уберечь ее от англичан, Мария стала женой юного короля Франции Франциска II, который вскоре умер. Девушка возвратилась в Шотландию, чужая в собственной стране, и обнаружила, что ненавидима не только знатью, но и фанатичными священниками, которые не одобряли женщину-монархиню и уж тем более монархиню-католичку. Несмотря на окружающее ханжество, Мария, королева шотландская, объявила свободу вероисповедания.

Молодая королева, пытаясь угодить недовольным, вышла замуж вторично, но выбор оказался неудачным. Ее кузен, лорд Дарнли, оказался слабовольным ничтожеством и вскоре был убит при загадочных обстоятельствах, оставив после себя сына. Мария взяла третьего мужа, Джеймса Хэпберна, графа Босуэлла, и на этот раз это был брак по любви, но для правящего монарха следовать зову сердца — фатальная ошибка. Именно она привела к падению Марии. Ни дворянство, ни церковь не одобряли ее выбора. Мария вынуждена была бежать в Англию, где ее казнили, а Джеймс Хэпберн скрылся в Дании, где и умер в тюрьме, брошенный туда по ложному обвинению датскими властями, которые и по сей день отказываются возвратить его прах на родину.

Шотландия вновь оказалась обремененной королем-ребенком, Джеймсом VI, сыном Марии Стюарт и правнуком Джеймса IV. Но именно он, когда вырос, унаследовал английский трон от последнего члена династии Тюдоров, любимой внучки Генриха VII Елизаветы Тюдор. Сто лет прошло с тех пор, как юная Маргарита Тюдор, невеста шотландского короля, отправилась на север в надежде, что союз Чертополоха и Розы6 принесет мир Англии и Шотландии. Теперь, когда Джеймс VI, король Шотландии, стал королем английским Джеймсом I, мир между двумя народами стал реальностью.

Примечания

1

Английская королевская династия (1154 — 1399)

(обратно)

2

Сыпной тиф.

(обратно)

3

Мэзон-Ривьер — речной домик (фр.).

(обратно)

4

24 июня.

(обратно)

5

Хэл — уменьшительное от имени Генрих.

(обратно)

6

Чертополох — эмблема Шотландии, роза — эмблема Тюдоров.

(обратно)

Оглавление

Пролог. Шотландия. Весна 1483 года

Часть 1. НЕВЕСТА ИЗ ПРИГРАНИЧНЫХ ЗЕМЕЛЬ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

Часть 2. ХОЗЯЙКА ДАНМОРА

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 14

Часть 3. ВЛАДЕЛИЦА ГРЕЙФЕРА

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

Примечание автора