Почти все события и персонажи в трилогии
«Долгий путь скомороха»
являются плодом фантазии автора и любые
совпадения случайны.
ДОЛГИЙ ПУТЬ СКОМОРОХА
Светлой памяти моей мамы –
Сабагатулиной Дамиры Лутыевны
посвящается
Книга 3
ПУТЬ ОСОЗНАНИЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Поздний вечер… На город опустилась ночная мгла. Холодный октябрьский дождь глухо барабанил по крышам домов. Тяжёлое небо чёрным свинцовым шатром нависло над городом и вот уже третий день извергало на его жителей нескончаемые дождевые потоки. Почерневшие от влаги стволы деревьев жалко смотрелись без своей листвы. Сами опавшие листья коричневым неровным покрывалом устилали землю и уже начали издавать запах прелости.
Едва различимые в темноте деревянные мостовые большого города были черны и склизки от дождя и растёртой лошадьми и повозками грязи. По ним изредка проносились всадники, кареты, телеги, распугивая мокрых, худых, злющих псов, сновавших в подворотнях в поисках скудного пропитания. Редкие хмурые прохожие торопились домой, зябко кутаясь в суконные кафтаны и тёплые зипуны. Широкополые шляпы прикрывали их головы, укрывая от холодных струек воды, стекавших с полей прямо на сапоги. Женщины в платках поверх кик и кокошников, придерживая руками полы длинных юбок, старались аккуратно переступать через проломы в деревянных мостовых и лужи с водой. Только мальчишки, которым была нипочём любая погода, весело перекрикиваясь, громыхали по мостовым большими отцовскими сапогами и потуже затягивали старые, потрёпанные кушаки на смешно сидевших на них больших кафтанах, доставшихся от старших братьев или дядьёв…
Елена с Авдотьей сидели у стола, и при свете толстой свечи умело подшивали низы у новых полотняных рубах. В углу на лавке сидел рыжеволосый силач Василий и, ловко управляясь железными инструментами, вырезал из липовой заготовки красивую деревянную шкатулку. Рядом с ним на полу сидели подростки Андрейка с Теодоркой и, внимательно следя за его руками, изо всех сил старались повторять за ним все движения, крутя в руках такие же липовые чурки. Особенно старался Андрейка. Высунув от усердия кончик языка и наморщив лоб, он тщательно исполнял все указания Василия. Очень уж хотелось ему подарить такую шкатулку своей матери Акулине, оставшейся холопкой на подворье боярина Скобелева.
Скрипнула дверь и в комнату вошёл в промокшей верхней одежде и блестящих от воды сапогах старик Никифор. Казалось, что он ещё больше постарел и усох за последний месяц.
– Дождь проклятый так и льёт не переставая, – раздражённо констатировал он, скидывая с себя промокший насквозь кафтан. – А нам через день представлять на подворье у какого-то там князя. Помните, Ратмир говорил ещё неделю назад.
– Помним, а как же. У князя Петухова… А ты у себя не мог кафтан-то снять, Никифор? – недовольно спросила карлица Авдотья, посмотрев на маленькие лужицы воды, появившиеся у порога небольшой комнаты. – Смотри, какую сырость тут развёл.
– Да, ладно тебе, Авдотья, – махнул рукой Никифор и, помолчав, негромко спросил: – Что, не приходил ещё?
– А то сам не видишь! – как-то зло откликнулась карлица и с остервенением стала рвать запутавшуюся нитку на шитье.
Елена только тяжело вздохнула и, опустив голову, продолжила, молча шить.
– Опять заявится ночь-полночь. Благо, хоть сразу спать ложиться. Не то, что некоторые – напьются и буянят всю ночь, не давая никому покоя, – продолжила Авдотья, подправляя пальцем подгиб на шитье. – Слава Богу, мой Василий меру знает и до такого состояния не напивается никогда.
– Ратмир тоже раньше так не пил, – не поднимая головы, тихо произнесла Елена.
– Не пил, – согласился с ней старик Никифор, присаживаясь за стол. Он взял с глиняного блюда, стоявшего посередине стола краюху ржаного каравая и, отламывая от неё маленькие кусочки, стал по одному отправлять их себе в рот.
– Поговорил бы ты с ним, Никифор, – Авдотья подняла на старика просительный взгляд.
– А я говорил! Вон Олёна свидетель, – пожал плечами тот. – Только он ответил, что у него всё в порядке и мне не о чём беспокоиться.
– Так ещё поговори! – не унималась карлица. – Скажи ему, что нельзя так себя и других подводить. Как он думает акробатику представлять, если у него руки начнут дрожать или взор ослабнет? Вы ведь с ним с огнём кульбиты крутите…
– Вот и скажи ему это завтра сама, – раздражённо бросил Никифор и более миролюбиво добавил: – Ложитесь уже спать, полуночники. Придёт он ночевать. Куда ему деваться…
– И скажу!.. Всё, Василий, заканчивайте. Завтра продолжите, – обратилась карлица к сидевшим в углу силачу и мальчишкам. Те беспрекословно начали собирать инструменты и сгребать опилки.
– Пожалуй, я тоже пойду, – поднялся из-за стола Никифор и, подняв с лавки мокрый кафтан, направился к входной двери. – С Богом, ложитесь спать.
– С Богом, Никифор, – кивнула ему грустная Елена и стала торопливо собирать шитьё.
Дверь за Никифором закрылась. Оставшиеся скоморохи переглянулись между собой.
– Сам же отстранил от себя Ратмира и сам же ещё хочет, чтобы он оставался как прежде, – покачала головой Елена. – Может Ратмир и переживает из-за этого…
– Да из-за этой Мирославы Ратмир переживает! Что уехала она с концами. Потому и запил! Месяц с лишним уже, почитай, пьёт. И этот старый туда же! Вот и не могут поделить её между собой, – тоном, не терпящим возражений, уверенно заявила Авдотья.
– Я всегда говорил, что все беды на этой земле только из-за баб, – глубокомысленно почесал себе переносицу силач Василий. – Я же тебе уже рассказал, Дуня, что слышал тогда на подворье от холопов Мирославы Кольчуговой, что разлад между их хозяйкой и нашим пострелом пошёл из-за какой-то там молоденькой девицы, в которую Ратмир непонятно когда успел втрескаться по уши. Он же тогда не жил с нами – вот мы не знали и не видели многого.
В этот момент опять скрипнула входная дверь и в тёмноте дверного проёма показалась голова старика Никифора:
– Это… что хотел сказать-то… Пришёл он короче… Я сейчас в комнату зашёл, а там так брагой несёт – с ног сшибает… Спит уже ваш Ратмир, похрапывает. Так что спокойно ложитесь и вы. Утром попробую с ним поговорить на трезвую голову, – на этих словах дверь за стариком Никифором опять тихо закрылась.
– Слава Богу! – только и прошептала Елена.
Ратмир проснулся от монотонного жужжания ошалелой от осенней прохлады мухи. Муха бестолково билась об неровное слюдяное окошко, сквозь которое в небольшую комнату только начало пробиваться запоздалое осеннее утро.
Скоморох кинул взгляд в сторону и увидел пустую лавку старика Никифора. Последний, проснувшись пораньше, ушел из комнаты, чтобы не мешать отсыпаться своему напарнику.
Ратмир хотел приподняться, но уже хорошо знакомая ноющая боль, словно обручем сковала ему виски и не давала возможности сделать лишнее движение. Он провёл сухим языком по воспалённому нёбу и зубам. Во рту был омерзительный вкус горечи.
«Знал ведь, что этим всё закончится. Нет же, надо было опять так напиться, что и головы не поднять. Эх, сейчас бы холодненького капустного рассольчику», – морщась от тупой головной боли, мысленно посетовал он сам себе и вновь прикрыл глаза. – « Пора уже вставать и ехать обратно в Александрову слободу… Как не хочется!.. Скорее бы всё закончить с этой Либерией… Скорее бы закончить все дела в этой богом забытой стране и уехать… Самому всё забыть как страшный сон….»
Неожиданно скрипнула дверь. Ратмир с закрытыми глазами, по шагам узнал карлицу Авдотью. В комнате запахло характерным острым запахом рассола квашеной капусты.
– Вижу, что не спишь, – проворчала Авдотья, с беспокойством вглядываясь в землисто-серое, заросшее тёмной, густой щетиной осунувшееся лицо Ратмира. – Сама решила тебе сегодня занести этого рассолу, да поговорить с тобой, Ратмир.
Ратмир открыл глаза, с жадностью посмотрел на большую, запотевшую, глиняную чашу в руках карлицы и потянулся к ней: – Ты – моя спасительница, Дуняша!
– Я-то, может и спасительница. А ты вот, похоже, решил сам себя погубить, да и нас заодно, – без обиняков заявила Авдотья, хмуро наблюдая за тем, как жадно, торопливо стал пить холодный рассол Ратмир и как заходил вверх-вниз его кадык при каждом глотке.
– М-м-м…лепота!.. – удовлетворённо простонал он и, вернув чашу карлице, опять осторожно откинулся на лавку, морщась от пульсирующей боли в висках.
– Так как, Ратмир? – Авдотья смотрела прямо в лицо скомороху.
Гримаса недовольства пробежала по его лицу:
– Что ты хочешь от меня, Дуняша? – как-то равнодушно спросил он её.
– Не задавай пустых вопросов, Ратмир. Нечего тут передо мной непонятливого представлять. Я-то уж тебя знаю как облупленного. Отвечай мне прямо – ты нам друг или уже нет? – взгляд Авдотьи был непривычно суров и незнаком Ратмиру.
– Ого! Вот как, оказывается, мы умеем разговаривать! – изумлённо посмотрел на неё скоморох. – А я-то всегда тебя, Дуняша, считал за лучшего друга.
– Я тоже, – кивнула она. – Только сейчас не уверена в этом. Я пока пойду к нашим. А ты, Ратмир – сокол наш ясный – думай, давай: друг ты нам или так – мимо проходящий. И приведи уже себя в порядок. А то на вид прямо забулдыга последний. Никогда не думала, что увижу тебя в таком виде. Жизнь свою рушишь…
– Да что ты знаешь про мою жизнь! – нахмурился Ратмир и махнул рукой.
– Что рассказывал сам – то и знаю. Лишних вопросов не задаю. И не нужно мне здесь трудностями своей жизни козырять. Ни у кого из нас она не мёд. Только мы все терпим и стараемся поддерживать друг друга. А ты вдруг ни с того, ни с сего пустился во все тяжкие. А ещё мужик называешься! Тьфу! – неожиданно взорвалась Авдотья и, с силой хлопнув дверью, вышла из комнаты.
– Однако! – только и промолвил обескураженный Ратмир и растерянно усмехнулся.
Умом он понимал, что карлица Авдотья во всём права: и выглядит он как последний пропойца, и ведёт себя также…
Только безотчётная тоска и жгучая боль, что поселились в его душе после страшного предательства и гибели любимого человека продолжали полыхать в его груди, выжигая все чувства и мысли. И лишь напившись до полубессознательного состояния, Ратмиру удавалось хоть как-то забыться и отключиться от воспоминаний, терзавших его вот уже более месяца…
Наивный взгляд больших фиалковых глаз, нежный голос, аромат прекрасных, шелковистых локонов и вкус упругих, чувственных губ преследовали его воображение всё это время.
Даже понимание того, что этот падший ангел предал его самым подлым и кощунственным образом, никак не помогало избавиться от наваждения. Образ погибшей Ольги не оставлял в покое Ратмира ни днём, ни ночью…
Прислушавшись к затихавшей понемногу головной боли, Ратмир тяжело поднялся с лавки, подошёл к небольшому деревянному столику в углу комнаты и глянул на себя в маленькое зеркальце. Поморщился, увидев в нём своё отражение, поискал взглядом бритвенный прибор. Не найдя, махнул рукой, плеснул в лицо водой из стоявшего здесь же латунного кувшина и стал одеваться.
Через час он уже скакал на лошади в сторону Александровой слободы с объёмной котомкой, притороченной сзади к седлу. Заехав в укромное место, он быстро переоделся и, наклеив бороду, совершенно изменил свою внешность.
Глава 2
Предъявляя дорожную память, выданную ему Малютой Скуратовым, Ратмир благополучно миновал все сторожевые посты, выставленные вдоль дороги на строго охраняемую Александрову слободу. Уже через несколько часов он зашёл в боковую дверь царского терема и с горящим факелом в руках спустился по деревянной лестнице в большое, хорошо проветриваемое помещение. В сумраке подземелья желтели невысокие полки, срубленные из кедра. На полках рядами стояли разных размеров книги в тяжёлых кожаных переплётах с массивными железными застёжками.
Убедившись, что в помещении больше никого нет, Ратмир вставил факел в специальную выемку в кирпичной стене и быстро подошёл к сундуку, стоявшему в дальнем углу комнаты. Не без труда сдвинув его в сторону, Ратмир ещё раз огляделся по сторонам. Затем взял с ближайшей полки три заранее приготовленные книги и достал из кармана кафтана конопляную бечёвку. Крепко связав стопку книг, аккуратно положил их в холщовый мешок и откинул один конец ворсистого персидского ковра, постеленного на пол в той части помещения. Под ковром оказался такой же кирпичный пол. Ратмир достал из голенища сапога кинжал и аккуратно зацепил им край одного из кирпича. Вынув, таким образом, четыре красных кирпича, он склонился над ним и, опустив руку вниз, достал из открывшегося черневшего лаза другой объёмистый мешок. Аккуратно стряхнул с него осыпавшуюся землю и отложил его в сторону. Из лаза потянуло влажностью и особым, тяжёлым земляным духом. Ратмир бережно положил на дно лаза заранее приготовленный мешок с книгами и обратно заделал дыру в полу кирпичами. После чего поднялся на ноги и рукой вернул на место край ковра.
После этого он подошёл к другой полке и выложил на неё из второго мешка книги, практически ничем не отличавшиеся от стоявших на других полках: те же кожаные переплёты, металлические застёжки, обрамлявшие листы бумаги, исписанные различными текстами.
Окинув хмурым взглядом, стоявшие длинными рядами полки с книгами, Ратмир подошёл к стене и, вынув из выемки в стене факел, направился к выходу. Далее он заехал в типографию и вместе со своим мастером прошелся вдоль громко работавших печатных станков, не забывая перекинуться парой слов с усердно работавшими молодыми мужиками. Обсудив с мастером все насущные вопросы, он остановился у большого деревянного стола, на котором высились стопки уже готовых книг. Взяв одну из них в руки, Ратмир тщательно осмотрел её, полистал и, оставшись довольным качеством печати, дружелюбно попрощался с мастером.
Покончив с делами в Александровой слободе, он отправился обратно в Москву. Выехав за её пределы и пройдя в обратном порядке все охранные посты, Ратмир вновь переоделся в укромном месте и поскакал по наезженной, но вязкой от бесконечных дождей коллее. Из-под копыт его лошади в разные стороны разлетались влажные комки земли. Уже на подъезде к городу чей-то громкий свист заставил его оглянуться. Из кустов выскочил знакомый продрогший мальчишка в рваном зипуне и затасканной отцовской шапочке и призывно замахал ему руками.
– Николка? Давно ты тут меня ждёшь? – подскакал к нему скоморох.
– Да уж пришлось чуток обождать, – шмыгая красным носом и стуча зубами, попытался улыбнуться светловолосый, большеглазый мальчишка и протянул Ратмиру свёрнутый в трубочку небольшой листок бумаги.
Ратмир взял его, развернул и быстро пробежал глазами.
– Понятно, – кивнул он и, пряча записку за обшлаг рукава кафтана, внимательно посмотрел на мальчишку: – Ты же далековато отсюда вроде живёшь … На своих двоих сюда добрался?
– А чего не сделаешь за денюжку, – усмехнувшись, пожал плечами тот и вопросительно посмотрел на Ратмира: – Ну, я побежал домой?
– Погоди, – спохватился Ратмир и полез в карман кафтана. Достав монетку, протянул её мальчишке. У того глаза было загорелись, но он тут же опустил их и с достоинством ответил: – Благодарю покорно, барин. Но мне уже за эту услугу уплочено.
– Гордый и честный. Похвально, похвально, – одобрительно кивнул Ратмир и, глянув на его разодранные лапти, надетые поверх обмотанного на ноги тряпья, добавил: – Лезь, Николка, ко мне на лошадь за спину, да держись крепче.
– Да я, барин, и так добегу… – нерешительно произнёс мальчишка.
– Добежать-то ты, конечно, добежишь, – усмехнулся Ратмир. – Да только боюсь, что лапти свои по дороге растеряешь.
Обрадованный Николка шустро взгромоздился на лошадь за спиной скомороха и татарская, выносливая лошадь Ратмира вновь поскакала в Москву. По дороге, Ратмир остановился у лавки старьёвщика и приказал тому быстро подобрать для мальчишки ношенные, но крепкие сапоги. Когда невозмутимый старьевщик протянул обомлевшему от такого подарка мальчишке настоящие, кожаные, чуть поношенные сапоги, Ратмир протянул ему деньги и тронул поводья. Доскакав до нужного места, Ратмир остановил лошадь и скомандовал мальчишке: – Прыгай, Николка, да ноги побереги. Они тебе ещё пригодятся.
Тот, придерживая руками драгоценный подарок, неуклюже сполз с лошади и поклонился Ратмиру в пояс: – Спаси Бог тебя, барин, за твою щедрость… Только не могу я принять от тебя этот подарок. Не пойдёт он мне впрок…
– Что значит – не пойдёт впрок? – удивился Ратмир.
– Пропьёт батя… прямо сегодня вечером и пропьёт, – на глазах мальчишки появились слёзы, и он протянул сапоги обратно Ратмиру. Тот глубоко вздохнул и, прищурившись, посмотрел на взъерошенного, грустного мальчишку: – Ну и где сейчас твой отец?
– Дома, отсыпается… сегодня ночью еле до дома дошёл… все углы посшибал, да с бабкой подрался… денег у неё искал, пьянь подзаборная! – с ненавистью произнёс мальчишка и неожиданно грязно выругался.
Ратмир поморщился, вновь внимательно посмотрел на стоявшего перед ним расстроенного мальчишку.
– Вырасту – убью его! – в глазах мальчишки он увидел решимость и ненависть.
– Всё так плохо с ним, Николка?
– Чего же хорошего, когда этот пропойца уже всё пропил! Нет от него житья ни мне, ни брату моему младшему. Мать в гроб загнал, а нас с братом и бабкой заставляет на паперти побираться, чтобы ему на брагу хватило. Я бы всех пьяниц четвертовал – столько от них горя живущим рядом с ними! – возбуждённо воскликнул мальчишка и вновь протянул скомороху сапоги: – Возьми, барин. Не хочу, чтобы он пропил их. Я пока мал с ним драться. Но как подрасту, так сразу и уйду из дома и брата заберу с собой.
Ратмир пристально посмотрел на Николку, и негромко спросил: – А брату твоему сколько годков уже?
– Пятый пошёл, барин. А мне скоро десять будет.
– Так у тебя больше нет родных в этом городе?
– Есть тётка, отцова сестра. Живёт у Красных ворот, да только мы ей тоже не нужны, – огорчённо посмотрел на него Николка.
– И тебе всё-равно куда идти?
– Из-за брата пока терплю. Какая-никакая, а всё же крыша над головой пока есть. Подрастёт, и пойдём, куда глаза глядят. Ничего, мы сдюжим, – нерешительно заявил мальчишка.
Ратмир достал из кармана кафтана несколько монеток и протянул их мальчишке: – Возьми пока вместо этих сапог. Бери-бери, да отцу их не показывай. Купи себе и брату и бабке какой-нибудь еды.
– Ладно, так и быть, возьму барин, благодарствую, – заискивающе улыбнулся мальчишка. – Смотри, барин, если тебе в чём услужить нужно, то я сразу прибегу, только кликни. Я во-о-н в том доме живу… в подвале, в самом низу… Спроси Николку Фёдорова…
– Хорошо, Николка, – кивнул Ратмир и аккуратно свернув сапоги, сунул их в котомку. – Думаю, что ты ещё пофасонишь в этих сапогах, – и развернув лошадь, ускакал прочь.
Мальчишка с грустью посмотрел ему вслед, затем быстро спрятал монетки за щёку и направился к своему дому.
День клонился к закату. Проголодавшийся Ратмир подъехал к знакомой корчме на Покровской. Худой корчмарь Осип приветливо кивнул ему и сам подошёл к столу:
– Всё как вчера, Ратмир?
– Поесть бы мне, Осип, – ответил ему скоморох.
– А водочки?
– Не… не нужно.
– Вот и отлично! – неожиданно весело воскликнул кабатчик и спросил: – Жареного кабанчика с пареной репой, грибочков в сметане да оладушек гречишных с клюквенным соусом. И капустки квашенной с мочёнными яблочками как ты любишь. Годится?
– Неси всё, Осип. Проголодался – страсть. Кажется, и быка бы сейчас съел, – улыбнулся Ратмир. Он проводил взглядом поспешившего на кухню кабатчика и посмотрел в окно. Ветер гнал по небу серые облака, мимо торопились по своим делам городские жители…
Неожиданно из дальнего угла большого пропахшего запахами еды и мокрой овчины зала послышались звуки гуслей и знакомый старческий голос, чуть дребезжа, жалобно затянул:
Коротаю день за днём
Без тебя моя милая (ударение на «а»)
Боль сердешну не унять
Как тебя забыть – не знаю.
Развела судьбина нас
Мочи нет – страдаю
Глазки синие твои
Плачу, вспоминаю…
Ратмир замер. Песня гусляра невыносимой болью отозвалась в его душе. Как наяву перед ним возник образ смеющейся Ольги. Скоморох стиснул зубы и глухо застонав, опустил голову на руку, лежавшую на потемневшем от времени деревянном столе. Каждое слово в этой незатейливой песенке было солью, которую ничего не подозревавший певец сыпал на ещё свежую рану в сердце Ратмира.
– Вот и капустка пока с мочеными яблочками, – Осип со стуком поставил на стол глиняные чашки с соленьем и тут же озабоченно спросил: – Что с тобой, Ратмир? Голова болит? Это с кухни, верно, чадит. Сейчас скажу, чтобы окна там пошире открыли.
– Неси водки, – глухо произнёс скоморох, не поднимая головы.
– Что? – кабатчику показалось, что он ослышался.
– Что тебе непонятно?! Водки, говорю, неси штоф, – зло, прищурившись, посмотрел на него Ратмир.
– А-а, водки… – разочарование послышалось в голосе кабатчика. – А может, не будешь сегодня пить, Ратмир?
– Странный ты, Осип, – нехорошо усмехнулся тот. – Тебе же это прибыль. А ты меня отговариваешь. Царский указ нарушаешь…
– А-а, ну коли так, то тогда и разговору нет. Будет тебе сейчас хоть штоф водки, хоть – два. Мне-то что? Мне не жалко – пей, сколько влезет, – лицо кабатчика стало бесстрастным, и он направился к большому прилавку, за которым на полках стояли глиняные и стеклянные бутылки и бутылочки, наполненные разными напитками.
– Погоди, – неожиданно окликнул его в спину Ратмир. – Что за песню сейчас пел гусляр? Никогда я её раньше не слышал.
– Песня? – удивился кабатчик. – А бог его знает. Он же сам сочиняет и сам поёт… Не понравилась что ли?
Ратмир неопределённо пожал плечами: – Не знаю… Иди, Осип, неси водку…
Время приблизилось к полуночи, когда Ратмир на неверных ногах, пошатываясь, вышел из кабака. Подошёл к застоявшейся лошади и не без труда взобрался на неё. Глянув на неожиданно ясное, звёздное небо над головой, он тронул поводья и направился по известному ему адресу.
Через некоторое время он спешился возле задней каменной стены итальянского посольства и негромко постучал условным стуком в малозаметную деревянную дверь. Дверь тут же распахнулась и показалась стройная мужская фигура с горящей свечой в руках.
– Заставляешь себя ждать, брат, – прозвучал озабоченный голос Антонио. – Это на тебя не похоже.
Ратмир молча, пошатываясь, шагнул за дверь и оказался на подворье итальянского посольства. Вокруг стояли старые яблони и в свете свечи хорошо были видны их раскидистые ветки.
– Ты опять пьян, Ратмир? – не очень удивлённым голосом спросил Антонио, наблюдая за тем, как скоморох привязывает поводья своей лошади к железному кольцу, вбитому в каменную стену дома.
–Д-да я н-немного выпил. Н-не волнуйся, брат. Всё в п-п-порядке, – хмуро усмехнулся Ратмир и неуверенными шагами направился к входной двери.
– Там ступенька, осторожнее.
– Я-я п-помню, Антонио. Т-ты напоминаешь м-мне об этом каждый раз как я с-сюда п-прихожу…
Они вошли в прихожую и поднялись на второй этаж, где множество свечей освещали богатое убранство большой комнаты.
– К-как в-всегда – к-красиво и светло, – чуть пошатываясь, огляделся Ратмир и рухнул в большое, удобное кресло, оббитое малиновым бархатом.
Антонио молча, наблюдал за ним. Странная полуулыбка мелькнула у него на губах. В его глазах в бликах отсвета горевших свечей ясно читались плохо скрываемые презрение и злорадство.
– Т– так зачем т-ты меня вызвал, б-брат? – чуть запинаясь проговорил Ратмир и мутным взглядом посмотрел на него.
– Как зачем?! Ты не пришёл на прошлую встречу. Спасибо, правда, прислал какого-то мальчишку с предупреждением… Что происходит, Ратмир?! Посмотри, на кого ты похож! От тебя же несёт как от какого-нибудь бродяги! Да и выглядишь ты не лучшим образом! – теперь в глазах Антонио светились только озабоченность и недоумение.
– П-прости, брат, – помотал головой Ратмир. – Я-я п-понимаю… Т-только и т-ты п-пойми м-меня… В-всё в-время она с-стоит п-перед глазами… Т-тоску с-свою т-только так м-могу заглушить… С-сам не з-знаю, что делать…
– Понятно, – сухо оборвал его Антонио. – Тогда езжай к себе и проспись хорошенько. Пришлю человека, когда понадобишься.
– В-вызывал-то з-зачем? – упрямо поднял голову Ратмир. – Я и сейчас на в-сё м-могу д-дать ответ…
– Узнать хотел – много ли книг осталось вынести из библиотеки, чтобы посчитать, сколько ещё дипломатических курьеров подготовить, – хмуро посмотрел на него Антонио.
– Г-готовь троих. Б-больше не понадобится. С-слава пресвятой д-деве Марии – эту п-просьбу Учителя мы п-почти исполнили, – поднимаясь с кресла, ответил Ратмир и направился к выходу.
Антонио молча, последовал за ним. Он посмотрел, как Ратмир отвязал свою лошадь, похлопал её по загривку, потянул за поводья и на неверных ногах направился вместе с ней к невысокой двери в заборе итальянского посольства. Неожиданно он обернулся:
– Д-да, и п-передай в п-послании Учителю, ч-что в этот раз я п-привезу с собой в н-нашу коллегию ч-четырёх м-мальчишек… П-пусть там д-для них п-подготовят к-комнаты…
– Это очень хорошее известие! – оживился Антонио. – Ты ведь выбрал самых умных и красивых, Ратмир?
– К-как всегда, – пьяно усмехнулся тот и взялся за ручку двери. – Всё как требует наш Учитель.
Выбравшись на улицу, Ратмир забрался на лошадь и, махнув рукой на прощание Антонио, поскакал в сторону постоялого двора.
Глава 3
Стояла уже глубокая ночь, когда он доехал до постоялого двора и, вручив поводья заспанному конюху, на неверных ногах стал подниматься по деревянным ступенькам на второй этаж. Наощупь дойдя до нужной двери, он заметил тонкую полоску свет под ней и усмехнулся: – Не спишь, Никифор. Бдишь как всегда…
Ратмир тихонько приоткрыл дверь и замер. В комнате при свете толстой восковой свечи сидели на лавках дед Никифор, Василий, Авдотья и Елена. Они, молча, смотрели на него.
– Однако! – опешил Ратмир и пьяно улыбнулся: – В связи с чем такие мне почести?
– Прикрой за собой дверь, Ратмир, и садись, – сухо ответил ему старик Никифор. – Разговор к тебе есть.
– Оч-чень интересно и ч-что за р-разговор т-такой … – ухмыльнулся Ратмир и тяжело опустился на лавку.
– Фу-у, а брагой-то как несёт от тебя, Ратмир! – воскликнула, поморщившись, карлица и замахала ладошкой перед носом. – Вся комната вон уже провоняла ею.
Василий, молча, исподлобья смотрел на Ратмира. Елена тоже не спускала с него глаз, прикрыв ладонью губы.
– Н-ну, что п-поделаешь, Дуняша, бывает… – пьяно повёл бровями скоморох и пожал плечами. – В-выпил ч-чуток и ч-что… – Ратмир неожиданно икнул и глупо захихикал: – Извиняйте, не хотел….
– Ну, всё, достаточно! – вдруг хлопнул ладонью по деревянному столу взбешённый старик Никифор. – Время уже заполночь. Ты, Ратмир, помнишь, что мы сегодня вечером званы представлять на подворье у князя Петухова?!
– П-помню, а ч-что? – нахмурился Ратмир.
– Как же ты собираешься представлять в таком состоянии?! – старик Никифор почти с ненавистью посмотрел на него.
– В-выступлю к-как обычно, – Ратмир окинул мутным взглядом присутствующих и с вызовом спросил: – А что?! Р-разве я когда-нибудь к-кого-то из вас хоть р-раз п-подвёл?
– Нет, не подвёл, – покачал головой Василий и с нажимом добавил: – Но ты и не пил так никогда, дружище.
– Д-да… не п-пил, – неожиданно мирно согласился с ним скоморох и, покачав головой, добавил: – Н-не беспокойтесь з-за м-меня, д-друзья… В-вот отосплюсь и к-к вечеру б-буду как огурчик, – опять пьяно улыбнулся он.
– Уже который раз без тебя репетируем, Ратмир. Ты это… бросал бы уже пить-то, – озабоченно посмотрел на него Василий. – Как вот завтра пирамиду представлять станем?
– З-запросто! – уверенно воскликнул Ратмир. – Всё бу-будет как н-надо!
– Да-а, Ратмир! Сильно ты меня разочаровал. Пустой ты человек оказался. И если бы не они, – старик Никифор головой указал на скоморохов. – Я бы в тот же день ушёл от тебя.
– А я знаю, – неожиданно в упор посмотрел на него скоморох. – Я з-знаю, что ты н-ненавидишь меня с т-того с-самого д-дня… Чувствую … Всё из-за неё… А в-ведь мы когда-то поклялись, что н-ни одна женщина н-не встанет м-между н-нами. П-помнишь, В-василий?
– А при чём тут Василий?! – вытаращила глаза карлица Авдотья и живо повернулась к мужу: – Это ещё что за клятвы такие?! Почему я ничего не знаю?
– П-потому что это – м-мужские к-клятвы. У вас, у баб же т-тоже есть с-свои т-тайные р-разговоры, – пьяно запинаясь, проговорил Ратмир и, вздохнув, помотал головой: – Всё, я чертовски устал и х-хочу спать. Н-нам з-завтра представлять…или уже сегодня… Идите-ка все с-спать, а то уже п-поздно совсем…
– Да, ловко у тебя, Ратмир, получается. И здесь последнее слово за собой оставил, – не скрывая неприязни, произнёс старик Никифор, поднимаясь с лавки, захватив с собой подушку и покрывало. Он тронул за плечо Елену: – Дозволь в твоей комнате я с мальчишками лягу. А то уж больно дух здесь смрадный…
– Конечно, Никифор, – кивнула Елена и виновато посмотрела на Ратмира. Тот криво усмехнулся и демонстративно завалился на лавку прямо в сапогах.
Скоморохи вышли из комнаты, и наступила тишина. Ратмир, прищурившись, не сводил взгляда с пламени догорающей свечи. Вскоре взгляд его ещё больше затуманился, и он провалился в поверхностный, беспокойный сон.
Проснулся Ратмир от того, что Авдотья сильно трясла его за плечо и звонким, пронзительным голосом верещала прямо в ухо:
– Вставай уже давай, Ратмир! Время ехать на подворье. Олёна ставь ему на стол рассолу, да пошли вещи собирать.
Ратмир приоткрыл глаза и увидел прямо перед собой раскрасневшееся от напряжения лицо Авдотьи. За ней чуть поодаль стояла Елена с глиняной чашей в руках и озабоченно смотрела на него…
Через несколько часов повозка со скоморохами заехала на подворье князя Петухова. Несмотря на прохладу и прошедшие дожди на подворье царила праздничная обстановка. Под весёлые голоса гостей князя скоморохи быстро и почти без слов установили для себя небольшой, поделенный на две половины, шатёр для переодевания. Перетащили в него баулы с реквизитом и музыкальными инструментами и стали быстро переодеваться. Старик Никифор с беспокойством поглядывал на Ратмира, то и дело прикладывавшегося к кувшину с холодной водой. Не выдержав, он подошёл к нему и негромко спросил:
– Как ты. Ратмир?
– Всё нормально, Никифор, не волнуйся, – бросил тот, не глядя на собеседника.
– Может, сегодня не станем представлять сложные упражнения? – почти умоляющим голосом спросил его старик Никифор.
– Я же сказал, что справлюсь! Будем представлять всё как обычно, – раздражённо ответил Ратмир и холодно посмотрел на Никифора.
– Ну, как знаешь, как знаешь, – пробормотал тот, и отошёл в сторону, натягивая на себя верхнюю часть скоморошьего костюма. Он подошёл к силачу Василию: – Ты, Василий, давай сегодня повнимательнее.
Василий только посмотрел на него и понимающе кивнул головой. Быстро переодевшиеся Теодорка с Андрейкой молча, сидели на корточках у выхода из шатра и внимательно прислушивались к разговору своих старших товарищей.
Старик Никифор заглянул на женскую половину, отгороженную занавеской и через несколько минут на подворье князя Петухова зазвучала весёлая музыка и под радостные возгласы и свист зрителей на небольшой площадке, огороженной цветными ленточками, началось представление скоморохов.
Гибкие Теодорка с Андрейкой крутили колёса, жонглировали спелыми осенними яблоками, ходили на руках. Силач Василий легко подбрасывал пудовые гири, сажал себе по три человека из зрителей на каждую руку и ходил с ними по кругу. Карлица Авдотья разноцветным шариком бегала по кругу забавно пища и гримасничая, и одним этим уже вызывала хохот у зрителей. Стройная Елена также показывала гимнастические упражнения, легко садилась на шпагат, крутила круг. Ещё крепкий старик Никифор тоже ловко жонглировал специальными булавами и кинжалами, помогал силачу Василию, подтаскивая ему тяжелые гири и чугунные шары, которыми тот, на радость зрителям, жонглировал, словно лёгкими мячиками…
Наступило время долгожданного представления с горящими факелами, о котором в Москве не судачил только ленивый. Именно из-за этого необычного представления и стали чаще зазывать скоморохов чуравшиеся ранее простолюдинов бояре и другие вельможи.
Пока мальчишки и женщины веселили и развлекали княжеских гостей и дворню, Ратмир, Василий и Никифор в шатре подготавливали факелы к представлению. Они ещё раз внимательно осмотрели каждый из них, проверили на прочность крепление фитилей к деревянной основе, сами фитиля, пропитанные керосином и воском.
Старик Никифор молча, проследил за тем, как Ратмир, смахнув со лба капельки пота, опять потянулся к кувшину с водой. Обнаружив, что он пуст, Ратмир с раздражением потряс его и откинул в сторону. В этот момент он заметил взгляд старика Никифора и недовольно спросил: – Что, Никифор, опять чем-то я тебе не угодил?
– Даже и не знаю, как тебе ответить, Ратмир, – озабоченно посмотрел на него тот. – Боюсь, что тебе опять не понравится, что я говорю.
– А ты не бойся, – холодно усмехнулся тот, пройдя на женскую половину и забрав оттуда второй кувшин с водой. – Говори как есть.
– Не стал бы я сейчас крутить факелы, Ратмир. Вижу я, что нервничаешь ты, неуверен в себе. А это в нашем представлении последнее дело…
– Я же сказал уже тебе, Никифор, что всё будет нормально! – резко повернулся к нему Ратмир и кивнул Василию: – Иди, объявляй, Василий и готовь кресало и кремень.
Тот кинул виноватый взгляд на старика Никифора, пожал плечами и молча, вышел из шатра.
Ратмир повернулся к старику Никифору и неожиданно улыбнулся ему: – Всё будет нормально, Никифор. Не бойся…
– Дай-то бог, – вздохнул тот.
В это время раздался зычный голос Василия, объявившего об огненном представлении. Под шум загалдевших, в предвкушении редкого зрелища, зрителей в шатёр забежали мальчишки, следом за ними – женщины. Ратмир и старик Никифор с незажжёнными факелами в руках шагнули из шатра. Песчаная площадка перед шатром была уже довольно утоптана. Зрители встретили скоморохов громкими криками и свистом, и тут же наступила тишина. Вначале Ратмир и старик Никифор стали жонглировать незажжёнными факелами. Затем Василий помог товарищам поджечь факелы и под восхищённые возгласы толпы скоморохи сначала жонглировали каждый сам по себе. Потом они стали жонглировать друг с другом. Силач Василий стоял в стороне и внимательно следил за товарищами, готовый в любую минуту кинуться к ним на помощь. Потом он подал сигнал и опустился на одно колено. Ратмир спиной двинулся к нему. В какой-то момент он запнулся ногой о какой-то камешек в песке, но удержался и, продолжая жонглировать, встал правой ногой на согнутое колено Василия. Затем быстро подтянул вторую ногу. После чего правой ногой ловко встал на плечо силача и тут же подтянулся и уже встал обеими ногами тому на плечи. При этом Ратмир, сжав зубы, продолжал жонглировать. Капельки пота выступили у него на лбу. Старик Никифор бледный от напряжения, внимательно следил за ним. Вот Василий, стараясь держать неподвижно спину, стал медленно подниматься на ноги под восхищённый возгласы гостей князя и дворовых людишек. Ратмир, сохраняя равновесие, не сводил глаз с горящих факелов. В какой-то момент он почувствовал, как к горлу подкатил какой-то комок и его затошнило. С трудом сдерживая рвотный рефлекс, он сглотнул и в этот момент не рассчитал движение руки и отправил один горящий факел чуть в сторону. Этого было достаточно, чтобы старик Никифор не смог до него дотянуться и под крики толпы факел упал у него за его спиной. Тут же из шатра выскочил Теодорка и, подхватив факел с земли, кинулся в сторону и затушил его об землю. Скоморохи продолжили жонглировать ещё несколько минут, после чего силач Василий скомандовал: «Ап» и скоморохи стали жонглировать каждый сам по себе. Василий опять медленно опустился на колено и Ратмир спрыгнул с его плеч, чуть пошатнувшись при приземлении…
– Ратмир, давай на этом закончим, – голос старика Никифора прозвучал жёстко. – Ты сам видишь, что сегодня у тебя не всё хорошо получается.
Они зашли в шатёр после окончания представления с огненными факелами. Ратмир, тяжело дыша, жадно выпил воду из кувшина. В это время Елена с гитарой в руках вышла к зрителям и стала исполнять грустную песню про несчастную любовь. А карлица Авдотья ходила по кругу с шапкой, куда щедро сыпались медяки.
– Глупости, Никифор. Я и раньше спотыкался.. и ты спотыкался… и у других были просчёты. Я же не говорю об этом… Так что не переживая за пирамиду. Всё будет нормально, – Ратмир снисходительно посмотрел на старика Никифора и подмигнул сидевшим в стороне мальчишкам: – Справимся, хлопцы?
– А как же! Конечно! Обязательно справимся, дяденька Ратмир! А ты, дед Никифор и не думай нас отговаривать! Это же мой самый любимый номер, – возбуждённо подскочил на месте Теодорка.
Андрейка малопонятными возгласами поддержал друга и, сверкая глазами, кивал головой.
– Да, ладно, ладно! – махнул рукой старик Никифор. – Идите уже, представляйте. Олёна закончила вон петь свою песенку.
Ратмир, Василий и Теодорка сняли обувь и босиком вышли на площадку перед шатром и, выполнив несколько простых упражнений, стали строиться в пирамиду. Силач Василий опять опустился на колено и Ратмир быстро встал ему на плечи. Потом сам Ратмир уже протянул руку Теодорке и посадил его на свои плечи. Тот свесил ноги и радостно заулыбался, помахав рукой симпатичным девчонкам, стоявшим в толпе.
– Ап, – негромко скомандовал Василий и стал подниматься на ноги. Неподалёку от него встала Елена, держа в руках узелок с крупными яблоками.
Силач Василий медленно прошёлся по кругу, держа на плечах Ратмира и Теодорку. Вот он опять встал в центре площадки и снова негромко произнёс: – Ап.
Ратмир подал руку Теодорке и помог ему встать на свои плечи. Тот уверенно встал на плечи Ратмира и, посмотрев на мать, едва кивнул ей. Та кивнула в ответ и, подойдя ближе, начала кидать ему одно за другим четыре яблока. Теодорка ловко поймал их и начал жонглировать. На площадке стало очень тихо. Зрители с волнением следили за Теодоркой бесстрашно стоявшим третьим на плечах скоморохов и жонглировавшим яблоками.
– Как, Ратмир, продолжим? – негромко спросил Василий, старательно сохраняя равновесие.
– Да, – коротко ответил тот и сам скомандовал: – Ап, Теодорка.
– Готов, – отозвался тот и перенёс упор на левую ногу. Ратмир подставил правую ладонь. Теодорка, продолжая жонглировать, быстро ступил на неё правой ногой, и перенёс тяжесть тела на эту ногу. Ратмир крепко обхватил сильными пальцами его стопу. То же самое Теодорка проделал и с левой стопой. Таким образом, он теперь, продолжая жонглировать яблоками, стоял на крепких ладонях Ратмира и тот стал медленно поднимать его ещё выше. В толпе пронёсся шёпот волнения и восхищения. Елена прижала пальцы к губам. Старик Никифор в этот момент сидел в шатре и, закрыв глаза, тихо бормотал какую-то молитву…
Внезапно Ратмир почувствовал очередной приступ тошноты, и сильнейший спазм скрутил ему живот. Он стиснул зубы, стараясь удержать равновесие. В этот момент пот прошиб его, и он с ужасом почувствовал, как заскользили в его ладонях стопы Теодорки. Ратмир попытался подхватить мальчишку, но сам потерял равновесие и уже в падении услышал истошный крик Теодорки: « А-а, мамушка!..» Толпа зрителей ахнула и разразилась криками ужаса и страха. Мальчишка плашмя ударился об землю и затих. Красно-желтые яблоки, гулко ударившись об землю, покатились в разные стороны. Жуткий крик бросившейся к нему Елены перекрыл крики толпы.
Ратмир, больно ударившись спиной об землю, тут же вскочил на ноги и, превозмогая боль, кинулся к ним. Вид неподвижно лежавшего на земле Теодорки с неестественно вывернутой правой рукой привёл его в ужас.
– Эх-х, Ратмир!! – взгляд Елены был красноречивее всех слов.
– Теодорка, Теодорка, – пробормотал Ратмир, быстрым взглядом осматривая неподвижное тело. – Прости меня, Теодорка! Я не хотел… – он приложил ухо к груди мальчишки и с облегчением воскликнул: – Он жив! Слава пресвятой деве Марии, он жив!
– Жив… – выдохнула Елена, гладя сына по тёмным кудрям.
– Уноси его быстро в шатёр, Ратмир… Василий, Авдотья, заканчивайте представление, – скомандовал старик Никифор. Увидев, что Ратмир бережно подхватил мальчишку на руки, быстро пошёл перед ним и приоткрыл край шатра. Елена спешила за ними, не сводя глаз с бледного лица сына. Андрейка бежал с другой стороны, что-то мыча и плача.
– Что у него, Ратмир? – сухо спросил старик Никифор, наблюдая за тем, как тот аккуратно ощупывал все косточки мальчишки.
– Перелом правой руки… Иди, Андрейка, принеси скорее две тонкие дощечки, – кинул Ратмир второму мальчишке. – Кровь вон из ушей и из носа…Головой, похоже, ударился сильно… Елена, достань скорее мою шкатулку с лекарствами.
Женщина кинулась к котомкам и стала судорожно рыться там.
– Что ты хочешь ему дать, Ратмир? Он же в беспамятстве, – с беспокойством спросил старик Никифор.
– Опиум… Немного опиума… Он сейчас очнётся и почувствует очень сильную боль из-за того, что рука сломана… Иногда люди умирают от боли. Поэтому ему обязательно нужно дать немного опиума, чтобы притупить боль, – торопливо ответил Ратмир. В этот момент в шатёр забежал Андрейка с длинными дощечками в руках. Ратмир быстро обломил их до нужной длины и бережно поместил изувеченную руку между ними, накрепко связав их между собой: – До дома дотянет. А там я перевяжу по всем правилам…
В этот момент Теодорка издал жалобный стон и приоткрыл затуманенные болью глаза. Из ноздрей у него продолжали вытекать струйки крови…
– Г-где я, м-мамушка? – тихим голосом с трудом прошептал он, обводя взглядом склонившихся над ним скоморохов. – Ч-что со мной? И так б-болит рука…
Ратмир быстро раскрыл свою книжку со снадобьями и, найдя нужный отдел, достал из него небольшую бутылочку. В серебряную ложечку, лежавшую тут же, он налил немного жидкости из бутылочки и поднёс её ко рту мальчишки: – Выпей скорее, Теодорка и боль уменьшится.
Мальчишка послушно проглотил жидкость и опять посмотрел на мать: – Я же ещё не помер, мамушка?
Та завыла и прижалась лицом к его груди.
– С чего ты взял, Теодорка? – улыбнулся ему одними губами бледный Ратмир. – Ты жив.
– А почему вы все на меня так смотрите, как-будто я помер? – спросил мальчишка и, увидев заплаканное лицо стоявшего чуть поодаль Андрейки, спросил: – А почему Андрейка плачет? Может я всё-таки помер?
– Нет, Теодорка, ты жив. Просто ты упал с пирамиды, – пояснил ему старик Никифор и кинул уничижительный взгляд на Ратмира. Тот поймал этот взгляд и молча, опустил глаза. В этот момент в шатёр забежали запыхавшиеся Василий с Авдотьей, закончившие представление. Было слышно, как расходились зрители, бурно обсуждавшие произошедшее.
– Как он – жив?! – взволнованно прозвенел голос Авдотьи.
– Жив, – хмуро ответил старик Никифор и добавил: – Только покалечился… Руку вон сломал и головой сильно ударился. Лекаря надо позвать.
– Конечно – с такой высоты упасть! – воскликнула карлица и требовательно посмотрела на Ратмира: – Что там произошло, Ратмир? Почему он упал? Василий уже сказал мне, что сам он сделал всё как надо.
– Давай попозже, Дуняша, – негромко ответил Ратмир, не поднимая глаз. – Сейчас я сделаю всё что нужно, отвезём его домой, там всё объясню…
– Ну, нет, Ратмир! Давай уж поясни нам прямо тут – что произошло? – старик Никифор тоже вперил в него уничижительный взгляд.
– Ч-что вы все к-кричите на д-дяденьку Ратмира? – неожиданно послышался тихий голос Теодорки. – Я в-вспомнил к-как упал… Он не с-специально… П-просто у м-меня п-правая нога …заскользила и я н-не удержался… – с трудом выговаривая слова, он стал успокаивать скоморохов.
– Да нет, Теодорка! Это твой любимый дяденька Ратмир во всём виноват! – воскликнула Авдотья и с укоризной посмотрела на Ратмира: – Просили же, как человека – не пей Ратмир, не пей!.. Нет же, водка ему дороже нас всех оказалась!
– Это п-правда, дяденька Р-ратмир? – Теодорка, не сводя затуманенных глаз с лица Ратмира, машинально облизнул сухие губы. – Эт-то из-за тебя я так упал?
В шатре наступила звенящая тишина. Ратмир поднял голову и увидел глаза своих товарищей. Все они ждали от него ответа. Ратмир тяжело вздохнул и перевёл взгляд на бледного как полотно Теодорку:
– Да, Теодор. К моему большому сожалению – это правда. Только в тот момент я понял, как был прав Никифор, когда отговаривал меня от сложных упражнений…
Старик Никифор только хмыкнул.
– Я очень сожалею, что не прислушался тогда к его словам. Я поступил как последний негодяй – поставил свою …своё… Короче, нет мне прощения… – глаза Ратмира были полны раскаянья и сожаления.
– Я … я прощаю тебя, д-дяденька Ратмир, – Теодорка слабой левой рукой прикоснулся к сжатым в кулак сильным пальцам Ратмира. – Т-только обещай м-мне б-больше не п-пить эту п-проклятую в-водку…
Ратмир буквально физически почувствовал, как напряглись все скоморохи в ожидании его ответа. Он на мгновение прикрыл глаза, затем открыл их и, взяв мальчишку за руку, негромко, но чётко произнёс:
– Обещаю тебе, Теодорка и всем здесь присутствующим (он обвёл ясным взглядом замерших скоморохов), что больше никогда в жизни не прикоснусь ни к водке, ни к браге, ни к любому другому напитку, от которого люди пьянеют и теряют разум и контроль над собой…
В шатре пронёсся вздох облегчения.
– Эт-то п-правда? Б-больше никогда? – на Ратмира уставились вопрошающие, затуманенные болью глаза Теодорки.
– Слово брата, – Ратмир приложил правую ладонь к сердцу.
Глава 4
Прошло две недели. Установилась лёгкая морозная погода. Земля подзамёрзла и покрылась тонкой коркой льда. Дни стало намного короче, а ночи длиннее.
– Как быстро солнце село, – посетовала Елена и отошла от потемневшего слюдяного окошка и присела на лавку, на которой полулежал, опершись спиной на подушки Теодорка. Правая рука его по-прежнему покоилась между двух дощечек, связанных между собой и была подвязана к шее цветным платком.
– А ты что хотела? Ноябрь же наступил. Хорошо, хоть подмёрзло чуток. А то надоело по грязи шагать каждый раз,– ответила ей карлица Авдотья, вдевая в костяную иглу серую нитку. В этот раз она шила тёплые портки Андрейке, ушедшему вместе с другими мужчинами за дом упражняться в гимнастике.
– Что-то не идут наши мужики, – Елена погладила рукой по тёмным кудрям Теодорки.
– Так Андрейка же сам напросился в этот номер пока Теодорка руку залечивает, – пояснила Авдотья, внимательно оглядев ровный шов на штанине.
– О-о, здорово! Тогда мы сможем с ним поочереди этот номер представлять! – весело воскликнул Теодорка.
В этот момент за входной дверью послышались приближавшиеся шаги и мужские голоса. Дверь распахнулась и в комнату, весело переговариваясь, ввалились скоморохи.
– А где Ратмир? – обеспокоенно оглядела вошедших Елена.
– Сел на свою лошадь и поскакал опять в поля. Сказал, что ему надо развеяться и чтобы на ужин его не ждали, – пожал плечами Василий и улыбнулся: – Да пусть его развеется. Как раз и аппетит нагуляет.
– Пусть-то пусть, – недовольно проворчал старик Никифор. – Да только уже темень на дворе. А лихих людишек подле Москвы тоже видимо-невидимо. Как бы в историю какую ему не попасть…
– Ладно, Никифор, не переживай. Ратмир – взрослый мужик. Сам знает, что делает. Главное, что с того дня больше ни разу его пьяным ни разу не видели, – улыбнулся Василий.
– Так он же мне зарок дал! – воскликнул Теодорка. – А дяденька Ратмир – он такой. Если чего обещал, то завсегда слово своё держит.
– Вот и я о том же, – опять улыбнулся Василий и довольно потёр руками: – Ну, кто у нас сегодня за ужином пойдёт?..
Ратмир скакал на лошади в поле по подмёрзшей проезжей коллее. Почти полная луна серебристым светящимся диском сияла с тёмного бархатного неба, и яркие звёздочки загорались одна за другой над головой скомороха. Ратмир полной грудью вдыхал морозный воздух, а, освещённое матовым лунным светом бескрайнее поле, будило в нём какие-то древние охотничьи инстинкты заложенные далёкими предками…
Внезапно он увидел вдалеке неяркий свет. Подскакав чуть ближе, отметил, что свет распался на несколько огоньков и увидел, что это горели костры вокруг которых стояли шатры. Ратмир хотел было развернуться и скакать обратно, как вдруг за его спиной раздалось громкое лошадиное ржание. Скоморох быстро развернулся, хватаясь за кинжал в сапоге, но увидев только одного большого жеребца, успокоился. Зато его лошадка начала взволнованно переступать ногами и мотать головой. Ратмир присмотрелся и поразился красоте вороного коня. Высокий, крепкий, длинноногий с роскошной гривой и длинным, густым хвостом – он очень был похож на былинных скакунов.
Жеребец не обращал на Ратмира никакого внимания. Он раздувал ноздри, тихо ржал и тянулся к морде лошади Ратмира, сверкая белками крупных глаз.
– Так-с, всё понятно, – усмехнулся Ратмир. – Похоже, что тебе приглянулась моя красавица. Интересно, откуда ты сам тут появился. Я ведь тебя и не заметил, хотя луна светит ярко…
Ратмир протянул было руку к гриве скакуна, но тот тут же отпрянул и недовольно фыркнул. Потряхивая гривой, скакун, пружиня на тонких ногах, обошёл Ратмира с лошадью с другой стороны и вновь потянулся к её морде.
Ратмир развернул свою лошадь и направился в обратную сторону. Следом за собой он услышал топот копыт и, оглянувшись, увидел, что чудо-конь скачет за ними.
– Э-э, брат, так не годится. Похоже, что ты отбился от своих, раз тебя не стреножили в ночное. Давай-ка я тебя отведу к твоему хозяину, – покачал головой Ратмир и, вновь развернув свою лошадь, поскакал в сторону костров. Вороной скакун охотно отправился вслед за ними.
Подскакав чуть ближе, Ратмир понял, что в поле раскинул свои шатры цыганский табор.
– Стой, кто скачет? – неожиданно из-за тени большого костра раздался басовитый мужской голос и навстречу ему шагнул рослый мужик в тёплом, купеческом кафтане с бородой и саблей в руках явно не цыганского вида. Он заученно-внимательным взглядом окинул Ратмира с его лошадью и встал наготове как перед боем. Ратмир готов был отдать голову на отсечение, что мужик к купечеству имеет такое же отношение, как он сам – к монашеству.
– Я тут мимо вас проезжал, а за мной этот конь увязался. Вот я и подумал – не ваш ли? – пояснил скоморох, не сводя глаз с непонятного мужика. За его спиной он краем глаза увидел веселящихся, поющих и громко перекрикивающихся людей в разноцветных одеждах. До него донеслись звуки гитар.
– Иди, кликни, Шандора. Это его конь. Пусть отгонит своего зверя от дороги, – неожиданно обратился мужик к кому-то в тень шатра.
– Ага, отгонишь его, как же, – раздался из тени хриплый голос другого человека. – Ещё не родился тот смельчак, кто этого шайтана отгонит. Шандор сам не может с ним сладить…
– Иди, говорю, зови. Видишь же, добрым людям проходу не даёт.
– Откуда тебе ведомо, что этот – мимо проезжавший – добрый? – из тени шатра появился второй бородатый мужик в купеческом кафтане и теплой шапке на голове и довольно бодрой походкой направился к самому большому шатру, у которого толпился народ.
– А почему никто не может совладать с этим конём? – поинтересовался Ратмир, переводя взгляд со второго бородатого мужика на возбуждённо фыркающего красавца-скакуна .
– Потому что никто и не может! Дикий он! Как есть – дикий! Ходит вместе с табором, а в руки никому не даётся, – охотно пояснил второй мужик
Ратмира вдруг охватило странное волнение. Он почему-то понял, что сможет усмирить этого гордого красавца и сам поразился своей уверенности.
– Я хотел бы попробовать объездить его, – негромко произнёс он, не сводя с коня странного немигающего взгляда.
– Жить надоело?! – удивлённо хмыкнул первый бородатый мужик. – Если уж сами цыгане не могут его оседлать, то тебе он и подавно не дастся.
– Цыгане, может, и не могут. А я смогу! – уверенно возразил ему скоморох.
– Ну, что тут у вас? – раздался гортанный голос невысокого крепкого цыгана лет пятидесяти. Он шёл, не торопясь, вразвалочку, придерживая крепкой рукой полы красного жилета. Следом за ним также внушительно шагал второй бородатый мужик. – Кому тут мой Яхонт помешал?
– Да вот, мужик говорит мимо проезжал, а Яхонт за ним увязался, – пояснил первый бородатый мужик, кивнув в сторону сидевшего верхом на своей лошади Ратмира.
– Так он не за мужиком увязался, а за его красоткой степной, – гортанно рассмеялся цыган, кинув молниеносный оценивающий взгляд на незнакомого ему всадника и его лошадь.
– Ясен пень, что именно так, – рассмеялся вслед за ним второй бородатый мужик.
– Мешает, говорит, ехать дальше. Заберите, говорит, его от меня, – усмехнулся первый бородатый мужик.
– Вот сам пусть и заберёт, если сможет. Как его отгонишь, если он такой дикий, что все уже махнули на него рукой, – пожал плечами цыган и посмотрел на Ратмира: – Езжай, барин, не бойся. Он с вами чуть проскачет, а там обратно вернётся. Сколько раз уже так делал, подлец. Хоть бы кто его насовсем забрал, душу только травит!
Цыган повернулся к нему спиной и направился вновь к своему шатру.
– Так барин-то этот и говорит, что может его объездить, – усмехнулся ему вслед первый бородатый мужик.
– А-а, сколько было таких желающих… – не оборачиваясь, махнул рукой цыган. – Замучались к лекарям доставлять …
– А, если не придётся к лекарю доставлять – отдашь? – Ратмир в упор посмотрел на цыгана.
Тот развернулся, пристально посмотрел скомороху в глаза и негромко ответил: – Если прямо сейчас, при мне, объездишь его, то забирай!
– Слово даёшь?
– Цыганское слово дороже золота! – ответил цыган и горделиво выпрямился, сложив руки на груди. – Ну, берёшься?
– Вы – свидетели, – кинул Ратмир бородатым мужикам и добавил, обратившись к ним: – Понадобится ваша помощь. Надо придержать его за уши и за верхнюю губу. Когда скажу – отпустите.
– Ага, нашёл дураков – такого зверя за уши держать, – усмехнулся один из мужиков. Второй тоже отрицательно покачал головой.
Цыган ещё раз внимательно посмотрел на Ратмира:
– Похоже, понимаешь толк в лошадях, – и гортанно прокричал что-то на цыганском языке в сторону шатров. Ратмир разобрал только слово Яхонт. Через несколько мгновений десятки цыган разного возраста в разноцветных одеждах высыпали на поляну и устремились к ним.
– Я крикнул им, что нашёлся ещё один ненормальный, который хочет объездить моего Яхонта, – пояснил цыган. Он громко крикнул в толпу: – Дуфуня и Владю, идите сюда, поможем этому самоубийце забраться на моего неприступного Яхонта.
Толпа цыган возбуждённо захохотала и засвистела.
– Двухлеток? – спросил Ратмир у цыгана.
– По зубам что-то около этого. Так он же не даётся смотреться. Увести-то уводом его мои смогли, а вот объездить ни у кого пока не получилось, – цыган махнул рукой в сторону красавца-скакуна, не отходившего ни на шаг от лошади Ратмира.
– Понятно, – кивнул возбуждённо Ратмир. Он испытывал странное волнение. Его не оставляло ощущение, что когда-то, очень давно он уже всё это делал и делал неплохо. Только никак не мог вспомнить – когда именно…
– Тогда без седла. Я кидаю ему на шею петлю, вы хватаете его за уши и верхнюю губу, я запрыгиваю, и вы его отпускаете, – отрывисто бросил он своим добровольным помощникам, торопливо сбрасывая с ног сапоги и гольфы. Цыган Шандор с уважением посмотрел на него и что-то негромко сказал своим соплеменникам. Те переглянулись и согласно кивнули.
Ратмиру по его просьбе принесли крепкую верёвку, из которой он тут же смастерил петлю и посмотрел на Шандора: – Я готов.
В этот момент толпа возбуждённых цыган стала почтительно расступаться, пропуская кого-то в первые ряды. Луна и звёзды скрылись за чёрными ночными облаками и только костры теперь освещали происходящее.
– И мы готовы, – отрывисто бросил ему Шандор.
Ратмир вдруг ловко накинул петлю на ничего не подозревавшего скакуна. Тот даже вначале не понял, что произошло. В тот же момент на него накинулись цыгане и вцепились в уши и верхнюю губу коня. Конь от неожиданности заржал и дико замотал головой.
Ратмир в мгновение ока запрыгнул на спину скакуна, туго затянув на его шее петлю и вцепился в роскошную гриву. Цыгане тут же отпустили коня и отскочили в сторону.
Испуганный, ничего не понимающий конь впервые почувствовал на своей спине человека и, выгнув спину дугой, стал скакать как мячик, пытаясь избавиться от неожиданного груза. Ратмир, бледный от напряжения, обхватив босыми ногами бока скакуна, руками затягивал на его шее верёвку.
Обезумевший от такого унижения конь вдруг попытался встать на дыбы, но Ратмир ещё крепче стянул ему шею и тогда, отчаянно заржав, конь стал высоко подкидывать зад, пытаясь скинуть седока. Через несколько мгновений, осознав бесполезность своих прыжков, конь вдруг вытянулся стрелой и умчался вместе с седоком в ночь…
Цыгане громко закричали им вслед и стали возбуждённо переговариваться. Никто не расходился. Всё всматривались и вслушивались в ночную тьму, пытаясь понять, что же всё-таки там происходит…
Время длилось долго. Стало ясно, что что-то случилось… Когда уже цыгане потеряли всяческую надежду дождаться незадачливого седока и начали потихоньку разбредаться по своим палаткам, вдруг послышался ровный топот копыт и из темноты показались измученные и скакун, и его наездник.
Цыгане восторженно громко закричали и захлопали. Маленькие цыганята, приплясывая и подпрыгивая, кинулись к ним навстречу, размахивая руками и шапками. Цыганки завизжали от восторга.
Шандор не сводил изумлённых глаз с всадника, что-то шепча на цыганском языке. Потом он отрывисто бросил что-то цыганке, стоявшей рядом, и та опрометью кинулась в шатёр. Через мгновение она выскочила обратно, держа в руках серебряный кубок и бутылку вина.
Ратмир подъехал к ним и буквально сполз с коня. Прирученный им скакун стоял на месте и спокойно позволил ему потрепать себя по шее.
– Как твоё имя, незнакомец? – обратился к нему цыган Шандор.
– Ратмиром зовусь, – ответил, широко улыбаясь, тот. Ему и самому до сих пор не верилось, что он смог усмирить такого скакуна. Какой-то цыганёнок поднёс скомороху его сапоги, из которых свешивались гольфы. Ратмир кивком поблагодарил его и, присев на землю, быстро натянул обувь на ноги.
– Коня забирай, как и договаривались. Только оставь мне свою дружбу, – Шандор налил в кубок вина и, отпив глоток, протянул его Ратмиру. – Выпей, если не против стать моим другом.
Ратмир посмотрел счастливыми глазами на скакуна, ещё раз потрепал его по шее и покачал головой: – Другом тебе рад быть, но пить не стану. Зарок дал.
– Серьёзный зарок? – внимательно посмотрел на него Шандор.
– Очень серьёзный. Нарушить не могу, – глядя прямо ему в глаза, ответил Ратмир.
– Будь по-твоему. Но поесть со мной из моего котла ты можешь?
– Это завсегда пожалуйста, – опять счастливо улыбнулся Ратмир.
В этот момент к Шандору подбежал молодой цыган и что-то прошептал ему на ухо. Шандор вскинул брови, затем согласно кивнул и посмотрел на Ратмира:
– Идём, Ратмир, ко мне в шатёр. Один человек хочет с тобой переговорить. Только ты не очень удивляйся, – неожиданно предупредил он.
– Твой гость? – пошёл за ним на неверных ногах Ратмир. Он оглянулся на своего теперь уже скакуна и увидел, что тот опять встал рядом с его лошадью и положил свою морду ей на шею.
Ратмир шагнул вслед за Шандором в шатёр и в свете небольших факелов увидел расстеленные на земле ковры, на которых в тарелках и на подносах была разложена всяческая снедь, стояли стеклянные бутыли с напитками, кубки. Здесь же сидели нарядные цыгане и цыганки и несколько человек не цыганской внешности в дорогих походных одеждах. Они смеялись и переговаривались между собой.
– Ну, здравствуй, герой. Скажи мне – как тебя зовут, смельчак? – неожиданно услышал Ратмир незнакомый громкий женский голос, и в шатре тут же наступила тишина.
Ратмир повернул голову, и у него буквально перехватило дыхание. Если бы сейчас перед ним предстал сам лодочник с реки Стикс, скоморох был бы менее потрясён… Ратмир попытался вздохнуть и ему это почти удалось. Но он не смог в этот момент даже слова вымолвить – на него в упор с интересом и удивлением смотрела черноглазая красавица-царица Мария Темрюковна…
Глава 5
– Что – признал? – с усмешкой спросила царица.
Ратмир быстро пришёл в себя и, чуть склонив голову перед ней, вежливо ответил:
– Моё почтение, сударыня. Скажешь признать – признаю. Нет – буду просто сударыней звать.
Царица внимательно посмотрела на него: – А ты далеко не дурак, любезный. Так как тебя зовут и откуда ты тут взялся?
Ратмир увидел, с каким интересом на него уставились все, кто находился в этот момент в шатре. Теперь он понял, что переодетые купцами мужики, что встретили его при подъезде к табору, были охраной царицы. Да и сама царица сидела на ковре в охотничьем наряде и разве только дорогие украшения на шляпке и ладно скроенном костюме и сверкающие перстни на длинных, сильных пальцах могли указывать на высокое положение их хозяйки.
– Ратмир я. А здесь оказался случайно. Просто решил проскакать на лошади по полям, прогуляться, – честно ответил Ратмир.
– Любишь скакать по полям? – оживилась царица.
– Люблю, – кивнул Ратмир.
– Уступи ему место, Антип, – приказала царица одному из своих придворных и жестом пригласила Ратмира присесть прямо напротив неё. Вельможа тут же вскочил со своего места и растворился среди остальных придворных. Ратмир чуть помедлил, внимательно окинув взглядом не сводивших с него глаз людей. Затем опустился на ковёр напротив царицы и вопросительно посмотрел на неё.
– Я видела, как ты усмирил Яхонта. Ты поразил меня своей смелостью и отвагой, потому что его не смогли обуздать ни я, ни мой брат, – усмехнулась царица, протягивая ему золотой кубок с медовухой. Увидев в глазах Ратмира недоумение, кивнула ему: – Да-да, не удивляйся. Меня и брата с детства обучали скачкам на лошадях, стрельбе и охоте. И поверь, что нам не было равных там, откуда я родом. И только ты смог сегодня удивить меня своим умением покорять таких скакунов. Пей, Ратмир.
– Благодарю на добром слове…. – скоморох чуть запнулся, соображая как обратиться к царице.
– Зови меня просто Кученей, – помогла она ему.
– Благодарю, Кученей, от всего сердца, но пить не стану. Зарок дал, – пояснил Ратмир, глядя прямо в глаза сидевшей напротив него женщине.
– Ты отказываешь мне? – она испытующе посмотрела на него.
– Тебе, навряд ли нравятся люди, не исполняющие своих зароков, – просто ответил скоморох.
– А ты хочешь мне понравиться? – усмехнулась царица и оценивающе посмотрела на скомороха.
До Ратмира мгновенно дошла двусмысленность её вопроса. Он понял, что сейчас от ответа, возможно, будет зависеть его дальнейшая участь.
– Любой на моём месте мечтал бы о таком. И я был бы счастлив, если бы моё сердце уже не было занято, – прямо ответил скоморох, не опуская глаз.
– Вот как! – неприятно удивилась царица и, прищурившись, с ехидцей спросила: – А разве ты не знаешь, что может случиться с подданным, неугодившим своей царице?
– Догадываюсь, – кивнул Ратмир.
– А ну пошли все вон отсюда! – неожиданно крикнула царица окружавшим её людям и в ту же секунду шатёр опустел. Слышно было только, как трещал огонь в факелах искусно прикрепленных к стойкам.
Ратмир, молча, смотрел в большие, красивые, чёрные глаза царицы. Та тоже не сводила с него гипнотизирующего взгляда и внезапно расхохоталась:
– А ты – молодец! Могу только позавидовать той, что своей любовью придаёт тебе столько смелости. Мне нужен такой человек в моей свите. Завтра же прибудешь ко двору в Александрову слободу и получишь там чин стольника.
– Разве не Великий государь оделяет чинами? – ошарашено спросил Ратмир.
– Конечно он. Но и к моим просьбам Великий государь охотно прислушивается, – снисходительно улыбнулась царица.
– Только ведь у меня уже есть свои обязанности при дворе, – вдруг вспомнил Ратмир.
– Это какие же? – искренне удивилась царица. – Что-то я тебя там не видела.
– Я по печатной части бываю в Александровой слободе. Вот книги недавно стали печатать.
– Книги видела. Хорошие, но мне это не очень интересно. Я больше люблю скачки, турниры разные… – мечтательно произнесла царица. – Хорошо, числись пока при печатне, а я тем временем у Великого государя указ вытребую на назначение тебя стольником. Васька Хомутов, конечно, воспротивится, как и в тот раз, когда я за брата своего просила. Но его я быстро приструню…
– Просила за брата? – переспросил Ратмир, лихорадочно соображая как ему выкрутиться из этой ситуации. Быть постоянно при дворе никак не входило в его планы.
– Да, когда только мы обвенчались с Великим государем. Я хотела, чтобы нам за столом прислуживал мой брат – Салтанкул. Это было бы надёжнее, учитывая те слухи, что ходили об отравлении первой жены моего супруга.
– Здравая мысль, – согласился Ратмир и неожиданно спросил: – Нет ли здесь кваса?
– Квас? Должен быть. Эй, кто-нибудь, дайте нам квасу, – крикнула царица в сторону входа в шатёр и в ту же минуту перед ними появилась ловкая цыганка лет сорока. Она безошибочно определила нужный кувшин из целого ряда всяческих бутылей и сосудов, стоявший на ковре, и налив тёмной, пенистой жидкости в другой золотой кубок, поднесла царице.
– Ему, – кивнула та в сторону Ратмира и молчаливая цыганка тут же подбежала к скомороху. Ратмир взял у неё из рук кубок и махом осушил его. Цыганка моментально скрылась из шатра.
Царица пытливо наблюдала за ним.
– Вижу, что тебе совсем не по душе моё предложение, – чуть прищурившись, произнесла она и пригубила свой кубок с медовухой. – Необычный ты какой-то, Ратмир… Но чем-то притягиваешь к себе. То, что ты сумел объездить такого скакуна, для меня о многом говорит. И то как ты разговариваешь со мной и смотришь прямо в глаза… Ненавижу, когда человек в разговоре не смотрит тебе в глаза. Для меня это знак, что такого человека нужно опасаться, либо он слаб умом… Я хотела бы иметь тебя в своей свите, но не хочу этого делать насильно. Почему тебе не мило моё предложение?
– Есть несколько причин, Кученей, – вздохнул Ратмир.
– Если беспокоишься о делах постельных, то забудь. Это была только проверка, и ты её достойно прошёл, – улыбнулась царица. – Там, где я росла, меня всегда окружали только темноволосые и темноглазые люди. Поэтому сейчас в амурах я предпочитаю светловолосых и голубоглазых воинов…
– Кхм… – поперхнулся с облегчением Ратмир. Слишком свежи были в его памяти судьбы бывших фаворитов некоторых царственных особ. Многие из них закончили свои жизни на колу.
– Что ещё? – чуть улыбнулась проницательная царица.
– Я люблю свободу.
– Кто же её не любит?.. Я поняла тебя, Ратмир. У нас с тобой много общего и поэтому я не хочу терять тебя из виду. Иногда я вот так отправляюсь на охоту или на прогулку со своей челядью. Будешь составлять мне компанию. Ты ведь бывал на охоте?
Ратмир кивнул головой.
– Я и не сомневалась. Посмотрим, каков ты в соколиной охоте и на медведя обязательно сходим, – улыбнулась царица. – Предупрежу ратников, чтобы они мне сразу сообщали, как только ты будешь приезжать в печатню. Тебя тут же приведут ко мне… Сможешь увидеть мои охотничьи трофеи, и мы договоримся, когда удобнее будет выезжать вместе на охоту…
Ратмир опустил глаза, понимая, что даже простая дружба с Великой государыней породит для него уйму завистников и нежданных хлопот…
– Ну как, Ратмир? Так годиться? – прекрасные черные глаза царицы и её искренняя улыбка не оставили скомороху выбора.
Он поднял глаза и широко улыбнулся в ответ: – Я счастлив быть вашим другом, Ваше величество!
– Фу-у, Ратмир! Мы же договорились, что для тебя я буду Кученей! – воскликнула царица, но тут же нахмурилась: – Хотя, да – при всех остальных будешь величать меня как положено…
Ратмир сдержано улыбнулся.
– Можешь идти домой, Ратмир. Твоя любимая ждёт тебя, наверное… И кстати, кто тебе выписывал доездную память в Александрову слободу? – царица устремила цепкий взгляд на скомороха.
Ратмир секунду помедлил, но уверенно ответил: – Григорий Лукьянович…
Царица чуть изменилась в лице и, прищурив глаза, как-то надменно уточнила: – Григорий Бельский?
– Да, Кученей, – кивнул Ратмир.
– И ты ему предан? – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, поинтересовалась царица.
– Он помог мне с памятью, чтобы я мог спокойно заниматься печатней.
– Я спросила тебя – предан ли ты ему? – повторила вопрос царица. – И я ведь не просто так спрашиваю об этом, Ратмир. У меня с Бельским свои счёты и мне не нужен в свите его человек.
– Я не люблю политику, Ваше величество, – Ратмир встал на ноги и чуть поклонился царице. – И не имею к ней никакого отношения. Мой удел – обычное существование подданного Вашего величества.
– Я верю тебе, Ратмир, – улыбнулась вдруг царица, но при этом шутливо погрозила пальцем: – Но, если ты не оправдаешь моего доверия, то сама лично привяжу тебя к четырём породистым скакунам и разгоню их на все четыре стороны. Ты ведь слышал о таком наказании?
– И даже видел, – только кивнул Ратмир, мысленно проклиная тот час, когда ему вздумалось сегодня прогуляться вечерком по полю. Он прекрасно осознавал, что приближение к царственной особе обещало ему не столько каких-либо выгодных привилегий, сколько массу ненужных и даже опасных ситуаций. Но отступать уже было поздно…
– Позови остальных в шатёр и можешь ехать домой. Жду тебя завтра в слободе после обеда. Посмотришь на мои охотничьи трофеи, – приказала царица.
Ратмир кивнул, поклонился ей и вышел из шатра. В свете костров он увидел сгрудившихся неподалёку людей, выжидательно смотревших на него.
– Приказано всем зайти, – сказал он им и направился к лошадям.
Негромко переговариваясь, люди поспешили в шатёр. И тут же из него опять послышались звуки гитары, мужской смех и цыганские напевы.
– Всё нормально, Ратмир? – нагнав его, с каким-то подобострастием спросил цыган Шандор.
– Да, Шандор, всё хорошо, – задумчиво ответил ему Ратмир.
– Отлично! – облегченно выдохнул тот и уже веселей добавил: – Я там приготовил седло и упряжь для Яхонта. Теперь это всё твое.
– Благодарю, Шандор. Только сейчас я пока поеду на своей лошадке. А Яхонта просто поведу под уздцы за собой, – утомлённо ответил скоморох. – До встречи, Шандор! Похоже, что нам с тобой ещё не раз придётся встретиться.
– Всегда рад тебе, Ратмир! – искренне воскликнул тот и помахал ему рукой на прощание.
Глава 6
Спустя два часа Ратмир сидел в хорошо знакомой комнате в итальянском посольстве на оббитом бордовым бархатом с золотым узором кресле. В комнате стоял полумрак, и фрукты, выложенные на большом серебряном блюде, источали свой сладкий, одурманивающий аромат. Напротив него в другом кресле расположился в шёлковом, тёмно-синем с серебряными пуговицами халате красавец Антонио с малахитовым бокалом в руках и задумчиво водил указательным пальцем по его краю.
– Нд-а… очень неожиданная ситуация я бы сказал, – негромко проговорил он на итальянском языке и, встав с кресла, подошёл к окну и уставился в ночную темень.
– Думаю, что из-за случившегося планов менять не стану и, как только земля окончательно схватиться морозом, тут же со своими скоморохами отправлюсь в Италию. Здесь моя основная миссия завершена – почти вся библиотека возвращена на своё место. Теперь мне нужно довезти до Учителя моих четверых мальчишек и определить их в нашу коллегию… один из них, возможно, станет великим художником. Да и остальные будут достойными членами нашего братства… И можно больше не возвращаться в эту страну…
– Погоди, не торопись, Ратмир, – Антонио повернулся спиной к окну и чуть исподлобья взглянул на скомороха. – Ты ведь хорошо знаешь, что я здесь нахожусь не просто так. Понятно, что я твой друг, и ты правильно сделал, что тут же поспешил поделиться со мной этой новостью. Но я ещё и служу здесь и обязан блюсти интересы нашего братства и нашего отечества…
– И?.. – недоумённо посмотрел на него Ратмир.
– Уверен, что Учителя очень заинтересует эта возможность. Да и своему начальнику посольской службы в Риме я обязан сообщить о случившемся. И мы вместе должны подумать над тем, как выгоднее использовать эту ситуацию, – Антонио потёр пальцем переносицу.
– Ты хочешь сказать… – возмущённо поднял брови Ратмир.
– Я хочу сказать, что никто из наших людей ещё не приближался настолько близко к царскому двору. Мы не имеем права упустить такой шанс. Тем более, что ты дал понять, что в постель тебя не потянут, а, значит, кол тебе точно не грозит, – усмехнулся Антонио.
– Ты знаешь, как это называется, Антонио! – сверкнул глазами Ратмир.
– И ты знаешь, – парировал Антонио. – Но раньше это почему-то тебя не смущало. Что изменилось сейчас?
– Я уже сказал, что моя миссия здесь закончена.
– Это правда, но упустить возможность получать важнейшую информацию из первых рук мы не можем. Этого нам никто не простит.
– Она – женщина и мало чего понимает в политике! – возразил ему Ратмир, вскочив с кресла. Он подошёл к столу с бутылками и машинально налил себе в бокал вина. Поднёс его к губам, вдохнул и, словно вспомнив что-то, тут же отставил его обратно на поднос. Потом взял другой бокал и налил простой воды из кувшина.
– Зато ты у нас человек, который умеет думать лучше всех в группе. Так говорил наш Учитель, если помнишь. Вот ты и будешь из её слов, поступков и всяких слухов добывать нужную нам информацию. Мне ли тебя учить, как это делается? – Антонио пристально следил за реакцией своего собеседника.
Ратмир с бокалом воды вновь опустился в кресло и покачал головой:
– Я не хочу и не стану этого делать, Антонио. Я хочу уехать в Италию и немного передохнуть.
– Ну, хорошо, – вздохнул Антонио и опять исподлобья посмотрел на Ратмира: – Не хотел я этого делать, но придётся… – и, помолчав, добавил: – Вынужден тебе напомнить, Ратмир, что ты – мой должник.
Ратмир вскинул голову, но встретив мрачный взгляд Антонио, выжидательно промолчал.
– Сколько раз ты обращался ко мне с просьбами, где я, для того, чтобы помочь тебе, должен был так или иначе нарушить законы если не нашего государства, то этого точно? Сколько раз я тебя вытаскивал из опасных ситуаций, в которые ты попадал благодаря своему неуёмному, любвеобильному характеру? Сколько раз только в этом году ты мне сам говорил, что ты – мой должник и что в любой момент будешь рад помочь мне? И помнишь, – я тебя в последний раз предупредил о том, чтобы ты не забыл свои обещания в нужный мне момент?.. Так вот, Ратмир, этот момент настал и теперь ты мне должен помочь. Потому что я-то как раз понимаю, какую выгоду могу извлечь из всей этой ситуации не только для своей карьеры, но и для дальнейшей жизни, а главное – для нашего братства и отечества. И ты, кстати, тоже. Так что, брат, мне сейчас очень нужно твоя помощь.
В комнате наступила тишина.
– Ты просишь меня о невозможном, – тихо ответил Ратмир и растерянно посмотрел на собеседника.
– Разве? Что же невозможного в том, чтобы помочь своим братьям, своем отечеству? Италия ведь и твоё отечество, Ратмир. Или – нет? – Антонио в упор посмотрел на скомороха.
– Конечно… Но я родился на Руси, здесь родились мои родители и я не могу использовать доверие русской царицы ко мне для… для… – нахмурился Ратмир в попытке подобрать нужное слово.
– Для чего, Ратмир? Для предательства, для измены, для шпионажа… Так?
– Подожди, Антонио, не путай меня, – помотал головой Ратмир.
– Я тебя и не путаю. Это ты сам начал запутываться. Получается, что до встречи с царицей то, что ты делал в этой стране, тебя не смущало. А вот после встречи с ней у тебя в душе вдруг что-то перевернулось и ты категорически не хочешь служить братству, которое тебя приютило, когда ты был маленьким и вырастило. Разве сейчас ты не предаёшь нашего Учителя, который сделал из нас то, чем мы теперь являемся?
– Не трогай Учителя, – глухо произнёс раздражённый Ратмир. – Это здесь не при чём.
– Интересно, что бы сейчас сказал он, услышав наш разговор? – словно не слыша собеседника, спросил Антонио.
– Замолчи, Антонио! – неожиданно крикнул ему скоморох и сверкнул глазами. – Я не виноват, что родился здесь, а вырос в Италии.
– Ты же сам говорил, что ненавидишь эту страну за те лишения и трагедии, что тебе пришлось пережить тут в детстве, – спокойно произнёс Антонио, бесстрастно следя за собеседником.
– Да, говорил… Но только недавно я стал понимать, что не отечество виновато было в том, что произошло со мной и моими родными, а конкретные люди… – мучительно потирая пальцами правой руки лоб, глухо пояснил Ратмир.
В комнате опять наступила тишина.
– У тебя есть выбор, Ратмир, – вкрадчиво продолжил Антонио, не сводя со скомороха блестящих карих глаз. – Или ты будешь делать то, что я тебе предлагаю, и я забываю навсегда о том, что ты только что тут сказал. Или же я вынужден буду сообщить о твоих словах Учителю, и ты сам знаешь, что за этим последует. Выбирай… Готов ли ты так разочаровать человека, который, как мне стало известно, уже видит тебя своим преемником?
– Я не имею права стать его преемником, – машинально ответил Ратмир, поражённый словами Антонио.
– Я тоже так считаю, но у Учителя пока другое мнение на этот счёт. Хотя, уверен, что если он узнает о том, что ты предал его идеалы, то он очень обидится на тебя. И тогда уж его преемником тебе точно не стать – усмехнулся Антонио.
– Ты ли это, Антонио? Что это с тобой сегодня?! – воскликнул Ратмир, увидев по-новому своего собеседника.
– Я тоже тебя сегодня не узнаю, Ратмир, – холодно ответил тот. – До этого момента я видел в тебе брата по вере и единомышленника. Ты же знаешь, что главная цель нашего пребывания в этой стране – это убеждение живущих здесь людей в верности католических догм и расширении влияния нашего братства на восток. Для этого уже в нескольких городах этого государства строятся наши коллегии, где наши же братья займутся просвещением и духовным развитием славянских детей. Нам очень нужны новые послушники. И то, что ты подготовил к отъезду в Италию четверых мальчиков – это очень хорошо. Не волнуйся за них – мы их обязательно туда отправим, как только ляжет снег. Но ты должен остаться здесь и выполнить свой священный долг католика… Англия и Германия строят свои отношения с Русью. Некоторые другие государства тоже проявляют излишнюю, на мой взгляд, активность. Поэтому любые сведения об этом из первых рук для Италии сейчас бесценны. И ты не можешь этого не понимать.
– Я понимаю, но всё не так просто… – возразил было Ратмир, но Антонио тут же перебил его:
– И последнее о чём я хотел тебе напомнить, брат. Много лет назад мы все дали клятву верности нашему братству и ещё никто не нарушил её. Я тебя прошу выполнить свой долг от имени всех наших братьев и от имени Учителя. Если ты сейчас откажешь в моей просьбе, то станешь первым, кто нарушит эту клятву. А ты ведь всегда был верен своим зарокам, как здесь говорят…
Ратмир опустил голову и, обхватив ладонями лицо, едва слышно застонал. В глазах Антонио засверкали победоносные огоньки, и губы тронула лёгкая улыбка. Он встал с кресла, подошёл к Ратмиру и слегка потрепал его по плечу:
– Ну-ну, брат… Сегодня утром я отправляю посольского курьера с последними книгами той библиотеки. Что передать в послании Учителю? Каково твоё решение?
В комнате воцарилась звенящая тишина. Даже было слышно, как потрескивает горящий фитиль в белых толстых свечах. Антонио терпеливо стоял у кресла, где сидел, сгорбившись и пряча лицо в руках, скоморох. Наконец Ратмир глубоко вздохнул, отнял руки от бледного лица. Он выпрямился и, не глядя на собеседника, негромко ответил:
– Передай Учителю, что я по-прежнему верен братству и сделаю всё, что потребуется. И ещё передай, что я тогда всё-таки исполню то, о чём мечтал все эти годы. Тем более, что у меня теперь появилась такая блестящая возможность.
– Я так понимаю, что Учитель знает, о чём речь? – осторожно спросил Антонио, отойдя к круглому столику, стоявшему в углу.
– Да, он знает, – выдохнул Ратмир и с усилие поднялся с кресла: – Я пошёл. Мне нужно всё обдумать. Ты знаешь, где меня найти.
– Хорошо, брат. И знай, что ты сейчас принял верное решение. Я обязательно сообщу об этом Учителю и знаю, что он оценит твой поступок. Учитель будет счастлив, что его любимый ученик не подвёл его и в этот раз, – в голосе Антонио явно читалась скрытая ирония.
Ратмир повернул голову и внимательно посмотрел на собеседника: – Я не раз чувствовал, что ты завидуешь мне, брат. Вот и сейчас… Только никак не могу понять – чему?
– Тебе все наши завидуют, брат, – просто ответил Антонио, также, не сводя холодного взгляда с Ратмира. – А как иначе?! Внезапно появившийся в нашей коллегии оборванец без роду и племени, ни слова не говоривший по-итальянски, вдруг быстро становится любимым учеником нашего великого Учителя. Всех очень волновало – почему? За какие такие заслуги? Да, ты учился отлично и схватывал всё на лету и вёл себя прилежно… иногда … Так ведь и многие другие мальчишки не отставали от тебя. Но только тебя он почему-то открыто выделял среди других… А вот, когда стало известно про твою мать – всё сразу же встало на свои места…
– Не стоит тебе задевать мою мать, – прищурив глаза, предупреждающе покачал головой Ратмир.
– А я и не собирался её задевать, брат, – вздохнул Антонио. – Твоя мать была прекрасной женщиной, и мы все очень любили её за доброту и ласку, которых нам так не хватало в коллегии. Мне очень жаль, что она так рано скончалась… К тому же она была очень красива и ты, к счастью, так похож на неё… Я понимаю чувства Учителя, но до сих пор не понимаю при чём тут ты? Почему именно тебя он выбрал в преемники?
– Откуда тебе известно, что он выбрал меня в преемники? – с горькой усмешкой спросил Ратмир. – Мне он ничего подобного не сообщал.
– Тебе – нет. Зато успел сказать об этом кое-кому другому! – возмущённо воскликнул Антонио.
– А ведь тебе самому, похоже, очень хочется стать его преемником. Так ведь, брат? – Ратмир вдумчиво посмотрел на раскрасневшееся от праведного гнева лицо собеседника.
– Почему бы и нет?! Разве я недостаточно стараюсь для этого? Разве я мало хорошего сделал для братства и лично для тебя? – Ратмир впервые увидел Антонио в таком возбуждённом состоянии.
– Успокойся, брат. Я очень ценю, всё, что ты сделал для меня. И вовсе не претендую на роль преемника нашего Учителя. Более того, я обязательно при личной встрече с ним замолвлю за тебя словечко. Скажу ему, что именно ты, на мой взгляд, достоин после его смерти возглавить наше братство.
В комнате опять наступила тишина. Ошеломлённый услышанным, Антонио недоверчиво посмотрел на Ратмира. Затем неуверенно переспросил: – Я не ослышался? Ты, действительно, скажешь ему это?
– Слово брата, – Ратмир приложил правую ладонь к сердцу.
– Кх-м, – только и смог произнести растерянный и обрадованный Антонио. Он откашлялся и смущённо улыбнулся: – Брат, прости меня, за то, что я тут наговорил лишнего… Ты сейчас очень удивил меня… С этой минуты ты для меня больше, чем брат. И можешь как и прежде рассчитывать на мою помощь в любое время.
– Спасибо, Антонио. Я знаю это, – кивнул Ратмир и посмотрел в тёмное окно. – Уже очень поздно и пора передохнуть.
– Да, ты прав – пора передохнуть. Только напомни мне, пожалуйста, ещё раз, что я должен передать в сегодняшнем послании Учителю?
Ратмир вскинул голову и вздохнул: – Передай, что я верен нашей клятве…
– Замечательно! Я искренне рад это слышать. А вот это тебе, брат – отчёт по передвижению одной интересующей тебя особы, – Антонио взял со стола исписанный лист бумаги и протянул его Ратмиру. Тот внимательно пробежал листок глазами, задумчиво посмотрел куда-то мимо своего собеседника. Затем благодарно кивнул ему и, свернув листок в трубочку, аккуратно сунул его в широкий обшлаг рукава.
Через несколько минут он уже скакал по ночной Москве к своему постоялому двору.
Глава 7
В утреннем полумраке роскошной гостиной, находившейся в большом доме из белого камня на одной из центральных улиц Москвы, было тихо. Только ходики старинных часов из красного дерева и размером в рост человека негромко тикали в углу большой комнаты, отмеряя уходившее время.
По деревянной лестнице в комнату спустился лорд Оуэн. Он как всегда уже был гладко выбрит и надушен модным английским одеколоном. Напудренный парик ловко сидел на его яйцевидной голове, а старинные, кремового цвета кружева, выглядывавшие из-под рукавов коричневого парчового камзола, аж поскрипывали при взмахе руки – до такой степени они были накрахмалены. В этот же момент в проёме входной двери появился английский посол Энтони Дженкинсон в бархатных штанах и лёгкой шерстяной кофте. Он, потирая покрасневшие от мороза уши, радушно улыбнулся своему старому приятелю:
– Доброго утра, лорд Оуэн! Ух, какой сегодня холодный денёк! Я вышел во двор немного позаниматься гимнастикой, но долго не выдержал.
– И тебе доброго утра, Энтони! – улыбнулся в ответ тот и, красиво откинув полы камзола, присел в кресло. – Да, морозы в этой стране – сущее наказание. Есть, конечно, приятные моменты: покататься на санях или там с горки, снежками иногда покидаться. Но этого мало по сравнению с теми неудобствами, что они приносят с собой.
– Полностью согласен с тобой, дорогой друг, – кивнул тот, проведя рукой по синим от отросшей за ночь щетины щекам, вздохнул: – Как же надоело бриться каждый день! Ладно, лорд Оуэн, я вас оставлю на несколько минут, приведу себя в порядок. Можете пока глянуть вон на те книжки, что лежат на полке над камином. Их напечатал русский царь у себя в Александровой слободе за тот период, что вы отсутствовали, – посол кивнул дворецкому, что стоял в дверях и тот тут же направился к камину, чтобы подать книги лорду.
– Даже так! – удивился его собеседник. – С удовольствием посмотрю. Я смотрю, царь Иоанн зря времени не теряет. Недаром он собрал в своей слободе такое количество образованных людей.
– У царя очень сильное стремление к прекрасному, но и в то же время – более чем тяжёлый характер. Никогда не знаешь заранее, что он может выкинуть в следующий момент… Ну, я оставлю вас, дорогой друг. Только ещё спрошу, пока есть время: как перенесла дорогу ваша жена – леди Оуэн?
– Относительно неплохо. Слава богу, в карете всё время топили печку, и она не замёрзла. Сейчас моя Шарлотта уже приводит себя в порядок после сна и вот-вот спуститься к чаю, – улыбнулся лорд Оуэн.
– Вы счастливчик, мой друг. Ваша жена такая красавица! Всё в ней есть: порода, красота, благородство и ум!
– Да-а, мне повезло! – согласился лорд Оуэн. – Вот ещё бы бог послал бы мне наследника – то не было бы человека счастливее меня. Но пока, увы…
– Не отчаивайтесь, дорогой друг! Уповайте на нашего господа в молитвах своих, и он обязательно пошлёт вам наследника, – посол, наконец, вышел из комнаты и направился по длинному коридору в свои апартаменты переодеваться.
– Вы говорили обо мне, милый? – неожиданно с верхних ступенек деревянной лестницы послышался мягкий женский голос.
– Да, дорогая. Мой друг Энтони весьма впечатлён твоей красотой и манерами, – радостно улыбнулся лорд Оуэн, с любовью наблюдая за тем, как шелестя красивой, шёлковой юбкой спускается вниз его красавица-жена. Он не сводил глаз с её милого бледного профиля в обрамлении модных, рыжих кудряшек.
– Я поняла это по выражению его лица во время вчерашнего ужина. Я очень стараюсь, мой дорогой, соответствовать твоему статусу, – улыбнулась леди Оуэн, подойдя сзади к креслу, в котором сидел её супруг. Склонившись над мужем, она обвила руками его шею. – А ты, проказник, не ценишь этого.
Лорд Оуэн потёрся щекой об руку своей жены, с наслаждением вдыхая в себя аромат её изысканного цветочного одеколона: – Ты неправа, дорогая моя Шарлотта. Статус твоего отца никогда не сравниться с моим. И я ни на минуту не забываю, что он оказал мне большую честь, согласившись отдать тебя за меня.
– А то, что я до сих пор как девчонка влюблена в тебя – это тебя не радует? – усмехнулась молодая женщина и заботливо провела рукой по плечу лорда.
Тот перехватил своей рукой её тонкие, аристократические пальчики, унизанные изящными золотыми кольцами, и поднёс их к своим губам. – Это делает меня самым счастливым человеком в мире, дорогая…
В это время на постоялом дворе проснулись скоморохи. Ратмир, сидевший за столом в одних штанах и белой рубахе, тщательно брился перед небольшим зеркальцем, ловко управляясь бритвой с серебряной ручкой. Внезапно он почувствовал на себе взгляд старика Никифора и, не поворачиваясь к нему лицом, негромко произнёс: – Хорошо, что ты проснулся, Никифор. Мне очень нужно с тобой посоветоваться.
– Советуйся, – отозвался тот и присел на лавке.
– Не, не здесь. Не нужны лишние уши. Давай выйдем на улицу, – Ратмир закончил бриться и обтёр лицо влажным рушником.
– Как скажешь, – вздохнул тот и, натянув на ноги кожаные сапоги, потянулся за тёплым кафтаном.
Они прошли на задворки, покрытого тонким снежным налётом постоялого двора, и отошли к невысокому плетню. Ратмир вкратце рассказал о своей неожиданной встрече с царицей и её приказе бывать у неё ко двору. Старик Никифор уже давно перестал удивляться умению Ратмира находить себе приключения.
– Ну, вот, ни на час тебя нельзя одного отпустить, – посетовал он и усмехнулся: – Глаз она на тебя что-ли положила? Смотри, Ратмир, амурные дела с их сестрой никогда до добра не доводили. Сам знаешь…
– Да знаю, знаю, – с досадой отозвался скоморох. – Только, к счастью, нет у неё ко мне этого интереса. Но и возможности ехать с вами в Италию, как мы до того собирались, тоже пока нет. Сам знаешь, что на любом посту остановят и бросят в темницу за непослушание. В лучшем случае…
– Да уж, Ратмир. Попал ты как кур в ощип, – с досадой покачал головой старик Никифор и пожал плечами: – Странно как-то… Обычно баб при виде тебя трясти начинает. А тут вдруг – никакого интереса. Что-то мне слабо в такое верится.
– Друга она во мне увидела, Никифор. Товарища по охоте… Ох, я же тебе и остальным чудо чудное ещё не показал! – воскликнул Ратмир и потащил старика Никифора к конюшне.
Там уже толпились мужики и, цокая языками и причмокивая, не сводили восхищённых глаз с сине-чёрного как смоль скакуна Яхонта.
– Вот, Никифор, смотри какой красавец! – гордо воскликнула Ратмир и, подойдя к скакуну, обнял его за красивую лебединую шею. Яхонт признал хозяина и, заржав, положил ему на плечо свою большую, породистую голову.
Старик Никифор онемел. Мужики толпились вокруг коня и только качали головами.
– Эй, хозяин, продай красавца! – выкрикнул кто-то из толпы.
Все окружающие расхохотались.
– Да у тебя, Митяйка, за всю жизнь столько денег не скопиться, чтобы такого красавца приобресть, – отозвался кто-то из них.
– Это мой конь! – грозно посмотрел на них Ратмир. – Любого, кто к нему подойдёт – он просто копытами забьёт, а я потом ещё и добавлю.
– Этот может, – вздохнул один из постояльцев. – Вон, какой зверюга!
– А ты, Никита Петрович, это сейчас про коня или про его хозяина? – поинтересовался кто-то из толпы.
– Да они оба стоят друг друга, – махнул рукой постоялец. – Пойдёмте, братцы. Нам такого скакуна только во сне видать можно.
И толпа зевак стала расходиться.
– Где ты его взял? – только и промолвил ошеломлённый старик Никифор, медленно подходя к скакуну. Тот при виде приближающегося незнакомца начал волноваться, раздувая ноздри и вращая глазами. Ратмир, похлопал рукой по блестящей, отливающей синевой чёрной морде жеребца, и радостно улыбаясь, рассказал старику Никифору о том, как ему достался такой красавец.
– Что могу сказать? Молодец! Не украл, не купил, а честно заслужил, – искренне похвалил тот скомороха и тут же озабоченно спросил: – Значит, ты теперь точно не можешь никуда уехать из Москвы?
– Пойдём отсюда, Никифор, – Ратмир кивнул конюху и, протянув ему монету, предупредил: – Береги его как собственную зеницу ока! Корми хорошо и аккуратнее там, когда щёткой тереть станешь. Головой отвечаешь.
Они вышли из тёплой, пропахшей навозом конюшни и вновь подошли к плетню.
– Получается, что нет мне возможности пока уехать из Москвы. И как надолго – я не знаю, – негромко произнёс Ратмир.
Старик Никифор вздохнул: – А так хотелось в жарких краях зиму переждать.
– Если хотите, отправляйтесь пока без меня. Представления давать сможете. Да и деньги у нас в запасе имеются. Вам хватит, – прищурившись, произнёс скоморох и посмотрел куда-то в прихваченную первым снегом даль.
– А так можно? Ты не обидишься? – недоверчиво посмотрел на него старик Никифор.
– Конечно можно. И чего обижаться?! Наоборот мне легче будет, если буду знать, что вы уже там и всё у вас хорошо, – улыбнулся Ратмир. – Только у меня к тебе одна просьба будет, Никифор.
– Слушаю.
– Помнишь, я рассказывал про двух мальчишек-братьев, что живут у Красных ворот?
– Припоминаю. И что?
– Они поедут с вами. Там вас найдут люди из коллегии, где в своё время учился я, и заберут их, – Ратмир перевёл взгляд на старика Никифора. – Там же должен остаться и Теодорка. Ему уже давно пора начинать постигать главные науки.
– Почему не здесь, Ратмир? – тихо спросил старик Никифор.
– Потому что здесь, на Руси, эти коллегии только строятся. Ты против?
– Да нет, Ратмир. Глядя на то, чему ты выучен, я только рад, что они будут обучаться там же. А как быть с верой? Они же – православные.
– Никто их не будет принуждать к смене веры. В том городе несколько православных храмов, – вздохнул Ратмир.
– А Елена? Она хотела быть рядом с сыном.
– Я уже говорил ей, что для неё там найдётся занятие, если только она сама захочет. Если же захочет остаться с вами, то навещать Теодорку сможет в любое время. У Теодорки острый ум и ему обязательно нужно учиться дальше! – повторил Ратмир, поёживаясь от холода. – Всё, Никифор, пошли в дом.
– Погоди, Ратмир. А что с Андрейкой? Он же так и не научился пока говорить нормально. Тяжело ему будет среди обычных ребятишек…
– Не беспокойся за него, Никифор, – улыбнулся посиневшими от мороза губами скоморох. – Есть в Италии один известный живописец – Паоло Кальяри. Так вот, – ему уже показали рисунки нашего Андрейки, и он с нетерпением ждёт его в своей мастерской. Сказал, что мальчишка чертовски даровит и что с удовольствием возьмёт его к себе учеником.
– Вот как! – подивился старик Никифор и как-то по-иному посмотрел на Ратмира.
– А это лично для тебя, Никифор, – тихо произнёс Ратмир и, достав из обшлага рукава кафтана свёрнутый в трубочку листок бумаги, протянул ему.
– Что это? – озадаченный старик Никифор аккуратно взял листок и развернул его.
– По-итальянски я тебя учил писать, должен прочитать, – усмехнулся Ратмир, поднося к губам озябшие ладони, и попытался согреть их своим дыханием, притоптывая на месте. Он сочувственно наблюдал за тем, как озабоченный старик Никифор, шевеля губами, по слогам пытался прочитать написанное. Как вдруг он замер, впился глазами в листок бумаги. Потом опять усиленно зашевелил губами и наконец, поднял на него растерянный взор: – Это…
– Да, Никифор, это данные о пути по которому следует Мирослава. У меня есть такая возможность, – Ратмир перевёл грустный взгляд опять куда-то вдаль.
– Он тебе нужен? – только и спросил старик Никифор. Листок в его руке чуть подрагивал.
– Нет, Никифор, – вздохнул Ратмир. – Можешь оставить себе. Я запомнил всё, что мне нужно…
И они наконец-то направились в дом.
Глава 8
В Александрову слободу Ратмир поехал на своей татарской лошади. На плечи он набросил добротную тёмно-синюю однорядку по типу плаща. Под неё виднелся бархатный серый с ажурными пуговицами кафтан. На ногах были такие же штаны, поверх которых отливали красным мягкие, сафьяновые татарские сапоги-ичиги. На голове у Ратмира красовалась серебристая бархатная шапка-мурмолка с отворотами.
Предстоящая встреча с царицей очень сильно беспокоила его. Он был наслышан о своенравном характере второй жены Иоанна Четвёртого. Знал, что среди бояр она пользовалась дурной репутацией и славилась мстительностью и злопамятностью…
Скоморох скакал на своёй лошади и шёпотом проговаривал про себя любимую молитву Учителя: « Anima Christi, sanctifica me. Corpus Christi, salva me. Sanguis Christi, inebria me. Aqua lateris Christi, lava me. Passio Christi. conforta me…»
Проезжая охранные посты в Александрову слободу Ратмир вдруг отметил, что опричники стали относиться к нему с большим интересом и уважением. Правда, не сразу признавали его без бороды. Вот и на предпоследнем посту хорошо ему знакомый охранник Фома, в который раз уже проверяя у него доездную память, живо поинтересовался по какой такой причине тот избавился от растительности на лице.
– Были на то серьёзные причины, – уклончиво ответил тот и улыбнулся.
– А сегодня ты, Ратмир, опять по печатным делам к нам?
– Нет, Фома, сегодня мне к царице велено быть.
Тот всплеснул руками:
– Так, значит, это всё-таки ты! А мы-то тут гадали: ты или не ты.
– А что так? – чуть растерянно улыбнулся Ратмир, спешиваясь с лошади.
– Да тут особое указание пришло, что некоего Ратмира на волшебном гнедом скакуне пропускать без задержек и с уважением. А скакун-то сказочный где?
– Скакун в конюшне, привыкает пока, – усмехнулся скоморох, привязывая поводья лошади к железному кольцу, вбитому в бревенчатую стену большой избы. Кивнул опричнику:. – Пригляди за ней, брат. Я по нужде отлучусь, – и пошёл в деревянный нужник, стоявший за избой. Зайдя в небольшое, деревянное строение и прикрыв за собой дверцу, Ратмир вдруг услышал приглушённые мужские голоса.
– Видал этого франта, Фрол? Вырядился ровно глухарь на токовище. Значит, всё-таки он и есть, – заговорил Фома. – А мы с тобой гадали…
– Да-а, вот так и попадают из грязи в князи, – Ратмир узнал голос второго опричника Фрола. – Когда только он успел ейным полюбовником стать?
– Дурное дело – нехитрое, – усмехнулся Фома. – Только я вот ни в жисть не хотел бы на его месте оказаться. Тем более, что Вяземскому это однозначно не понравится. Зачем ему такой противник в ейной опочивальне?
– Не переживай, Фома, Вяземский и от этого быстренько отделается.
– Жаль парня. Пропадёт ни за что. Кто бы его предупредил, чтобы он там поосторожнее с Вяземским-то был. Да и с боярами заодно. Очень уж она им досадила. Живьём они её готовы закопать. Сам слышал…
– Цыц, Фома! Замолчь! – прикрикнул на него Фрол. – Хоть мы и братья с тобой единоутробные и нас сегодня здесь всего двое, но лишнего базарить нечего.
– Ты прав, пожалуй, братец. И у кустов можно уши отыскать, коли приспичит. Что-то застрял наш голубь сизокрылый в нужнике-то…
Ратмир через пару минут показался из-за избы.
– Ну, что поскакал я дальше, – кинул он опричникам, отвязывая поводья лошади.
– Ступай с Богом! Поаккуратнее там, Ратмир! – не удержался всё же Фома.
Спустя короткое время Ратмир уже подъезжал к царскому дворцу в сопровождении двух грозных опричников, которым было велено сопроводить его прямо ко двору.
Вышедший к нему навстречу Фёдор Басманов подозрительно оглядел его с ног до головы: – Ты что ли, Ратмир?
– Я, – ответил скоморох, глядя ему прямо в глаза.
Басманов кивнул головой, стоявшему рядом опричнику. Тот быстро и ловко обыскал опешившего Ратмира, и достал у него из сапога кинжал: – Вот, только это.
– Добро, – кивнул Басманов и, забрав кинжал у опричника, кинул Ратмиру: – Иди за мной. Кинжал верну, когда уходить будешь.
И они пошли по узким каменным переходам с низким потолком. Кругом стояли охранники с бесстрастными лицами.
Через короткое время они оказались перед массивной дверью по обе стороны которой стояли ратники в красных одеждах и с саблями наперевес.
– Жди, – коротко бросил Ратмиру Басманов, и рывком распахнув тяжёлую дверь, шагнул вовнутрь.
– Великая государыня! Названный тобой Ратмир доставлен, – услышал Ратмир глуховатый голос вельможи.
– Пусть заходит, – послышался голос царицы.
Ратмир шагнул на порог царской светлицы, и в глазах у него зарябило от бесчисленного количества всяких сабель, шпаг, ручниц, луков, развешанных на стенах большой комнаты. Кругом стояли чучела самых различных животных. Под потолком, на нитях, висели чучела птиц… Неожиданно справа, прямо рядом с головой скомороха, что-то просвистело и острая железная стрела с красочным оперением, с характерным треском пронзила деревянный столб, поддерживавший потолок светлицы. Ратмир тут же отпрянул за столб и замер, пытаясь сообразить откуда ему грозит опасность.
В этот момент раздался громкий смех. Смеялись мужчина и женщина.
– Я же тебе сказала, Салтанкул, что он – обычный человек! Вот убедился! – услышал голос царицы Ратмир, но не стал торопиться покидать укрытие.
– Выходи, Ратмир. Испугался что-ли? Не бойся, больше не буду стрелять, – позвала она его.
Ратмир вышел из-за столба, настороженно поглядывая по сторонам. Едва разглядел царицу среди меховых шкур, разбросанных по большой кровати. Она встала и указала рукой в угол светлицы. Там на большом топчане, застланном восточными коврами, полулежал молодой темноволосый кареглазый мужчина с бородкой и усами и, нахмурившись, внимательно разглядывал его.
– Это мой брат – Салтанкул. Он не поверил мне, что кто-то смог оседлать Яхонта и захотел посмотреть на тебя, – рассмеялась царица. В этот раз на ней было красивое платье, обшитое драгоценными камнями и богатый волосник на голове. Царица рукой обвела вокруг себя, указывая на чучела: – Вот они – мои трофеи! Всех сама подстрелила.
– Весьма впечатляет, – кивнул Ратмир. – Редкость для женского сословия. Отменные чучела.
– И мне нравятся. Я специально разместила их в этой большой комнате. А раньше здесь была светлица первой жены Великого государя – Настьки Захарьиной. Какого только хлама тут у неё не было: какие-то прялки, пяльца… даже не выговорить. Приказала всё выкинуть и сделала здесь для себя светёлку для моих трофеев. Но это только половина из них. Остальные в Москве, в Кремле, – царица погладила рукой, стоявшее на столе чучело сокола и повернула голову в сторону: – Иди к нам, Салтанкул. Ратмир – мой гость на сегодня. И я хочу сделать его стольником.
Мужчина нехотя поднялся и подошёл к ним, не сводя с Ратмира подозрительного взгляда.
– Так он, вроде, не в твоём вкусе, Кученей, – сквозь зубы процедил Салтанкул, чуть презрительно оглядев скомороха с головы до ног.
– Ты дурак, Салтанкул. Я его не ради любовных утех сюда позвала, а из-за отменных охотничьих навыков, – звонко рассмеялась царица.
– Откуда ты знаешь, какой он охотник, если ещё ни разу не была с ним на охоте? – не унимался тот.
– Человек, укротивший того дикого скакуна не может быть плохим охотником. Да ладно тебе, Салтанкул, перестань ревновать. Лучше давайте поторопимся на обед. А то Великий государь опять недовольство своё проявит и придётся его ублажать всю ночь, – нахмурилась царица.
– Тогда я могу уйти? – негромко спросил Ратмир, до этого молча слушавший разговор венценосной сестры с братом.
– Н и в коем случае! Сегодня ты мой гость и будешь сидеть за столом для гостей. А после мы поедем в Москву, и там я тебе покажу оставшиеся чучела. Потом пойдёшь домой. Годится? – черноглазая царица пытливо посмотрела на Ратмира.
– Слушаюсь, Ваше Величество, – чуть улыбнулся Ратмир и почтительно склонил голову.
– Что это ты его ещё и спрашиваешь?! – дёрнул плечом брат. – Можно подумать, что он посмеет тебе отказать.
Ратмир кинул на него незаметно исподлобья молниеносный взгляд и тут же опустил глаза.
– Никто не может мне отказать! Это правда. Кроме Великого государя, – усмехнулась царица, кивнув Ратмиру. – Ну, что, пойдёмте.
Они вышли в коридор, где помимо охраны царицу уже ждала её свита.
Пройдя по длинным, невысоким переходам дворца в Александровой слободе в сопровождении разодетых придворных, царица и её брат вошли в большую трапезную. Следом за ними прошли Ратмир и члены свиты. Все присутствующие сразу встали, приветствуя свою царицу, хотя по заведённым ранее обычаям, женщины не могли находиться на пиру вместе с мужчинами. Та величественно кивнула им и рукой подозвала к себе Фёдора Басманова. Негромко что-то сказала ему, указав глазами на Ратмира. Басманов чуть удивлённо приподнял брови, но согласно опустил голову и направился в сторону скомороха.
В трапезной было шумно и жарко. Сотни свечей на золоченых люстрах под потолком сказочным светом освещали жующие лица присутствующих. Царица уверенно направилась к своему трону. Она, широко улыбаясь, склонилась в поклоне перед троном, на котором сидел сам Великий государь. Тот, с аппетитом обгрызая лебединую ножку, только кивнул ей и негромко спросил, указывая глазами на Ратмира, которого в этот момент Басманов сажал за стол, стоявший прямо перед возвышением, на котором находился царский стол:
– Кто таков? За что такие почести?
– Это очень ловкий малый. Он сумел приручить того дикого скакуна о котором я тебе ещё полгода назад рассказывала. Сегодня – он мой гость, – уверенно пояснила царица, наблюдая за тем, как стоявший за спиной побледневший стольничий Василий Хомутов самолично наливал в её кубок из заморской бутыли тёмно-бордовое вино. – К тому же он у тебя ведает печатанием книг.
– Он?! – вскинул брови Иоанн Четвёртый. – Помниться мне, что Андроник Невежа этим заведовал.
Неожиданно к ним склонился Малюта Скуратов, стоявший за их тронами, и негромко пояснил: – Я знаю этого малого, хоть и не сразу признал без бороды. Его Ратмиром кличут и он, действительно, пока ведает печатней здесь, в Александровой слободе. А Андронику ты, государь, самолично подписал документ на выезд, и он уехал к итальяшкам выведывать все их печатные секреты. Ты же ещё ему тогда сказал, чтобы он покрепче те секреты запоминал, чтобы у нас здесь ими пользоваться.
– Да-да, вспомнил, – отмахнулся Великий государь и недовольно пожал плечами: – Только я не понял, почему он здесь за столом для гостей находиться? Этак мы любого холопа скоро в нашу трапезную звать станем.
Великая государыня потемнела лицом и сквозь зубы негромко процедила:
– Я же сказала, что он – мой гость! И я решила, что сегодня он будет сидеть за столом для гостей. А, если захочу, то он будет там сидеть всё время.
– Ну, смотри сама, государыня, – отмахнулся от неё Великий государь и отвернулся к своему сыну Фёдору, сидевшему по левую руку.
Ратмир поднял глаза и увидел, что его внезапное появление в царской трапезной вызвало большой интерес присутствующих. Он окинул взором столы и встретился с изумлёнными взглядами бояр Усова и Пешкова. Также не укрылось от его внимания то, какие взгляды исподлобья с самого начала стал кидать в его сторону побледневший стольник Василий Хомутов. Сидевшие за одним столом с ним другие царские гости посматривали на него приветливо и разговаривали очень почтительно. Все понимали, что за этот стол просто так никого не посадят…
– Эй, Федька! Ну-ка, зови сюда моего конюшего Фёдорова! Я приказал доставить его ко мне, – неожиданно гул в трапезной перекрыл царский голос. Тут же наступила тишина, и сотни глаз стали опасливо наблюдать за ближайшим помощником государя Фёдором Басмановым. Тот поклонился государю и, подозвав к себе одного из охранников, что-то прошептал ему на ухо. Охранник моментально исчез за массивной, деревянной дверью. Царь встал со своего трона и дал команду перетащить его в центр трапезной, почти рядом со столом для гостей. Ничего не понимающий Ратмир кинул взгляд на царицу. У той на губах играла довольная улыбка.
В этот момент дверь приоткрылась и два крепких опричника буквально затащили в трапезную бледного, трясущегося от страха седобородого мужчину лет пятидесяти в боярских одеждах. Иоанн Четвёртый стоял с краю трапезного стола сложив руки на груди и исподлобья наблюдал за происходящим.
– Ну, что, Иван Петрович, не рад что-ли встрече? – с сарказмом поинтересовался царь.
– Как же не рад, государь?! – испуганно воскликнул боярин Фёдоров и рухнул перед государем на колени. – Рад несказанно. Только одно в толк никак не возьму – почему слуги твои верные сейчас тащили меня сюда словно татя какого? Чем провинился я пред тобой, надёжа-государь?
Притащившие его охранники стояли рядом наготове и не спускали с него глаз.
– А не ты ли, Иван Петрович, сказал намедни в одном местечке, что будь ты государь, то последний мой указ по землевладению написал бы иначе, чем я? – вкрадчиво поинтересовался Иоанн Четвёртый, не сходя с места.
– Оговор, надёжа-государь! Не вёл я таких речей ни с кем! – лицо боярина Фёдорова стало белым как мел. – Я только сказал, что указ твой, государь, верный. Только для его лучшего исполнения кое-что нужно было подправить…
– Ага!! – громогласно воскликнул довольный государь. – Сам признался, что мой указ для тебя тьфу! Пустое место!
– Нет-нет, Великий государь… – попытался возразить вспотевший от волнения боярин Фёдоров, но царь, не дослушав его, махнул рукой охранникам: – Подайте мои одеяния. Те, что на скамье приготовлены. Да оденьте их на этого остолопа!
Те мигом кинулись исполнять его приказание. Через несколько минут перед замершими в молчании присутствующими в трапезной людьми предстал трясущийся от страха боярин Фёдоров в царских одеяниях. Царь приказал посадить его на свой трон и дать ему в руку скипетр. Что и было моментально исполнено. Только скипетр тут же выпал из безвольной руки сомлевшего боярина.
– Ишь, ты, даже скипетр в руках удержать не можешь, а туда же – меня поправлять берёшся! – показательно покачал головой Иоанн Четвёртый, увидев как поспешно один из охранников опять всунул в руку несчастного боярина скипетр. Великий государь направился к своему конюшенному. Тот, весь сжавшись, сидел на троне, сжимая потной рукой скипетр, и с ужасом смотрел на приближающегося царя.
Иоанн Четвёртый неспеша подошёл к своему трону и неожиданно картинно опустившись на колени перед боярином Фёдоровым, снял со своей головы царскую корону и начал бить ему поклоны, приговаривая: – Здрав буди, государь всея Руси! Вот ты получил то, чего желал. Я сам сделал тебя государем, но я имею власть и свергнуть тебя…
В этот момент царь неожиданно выхватил из своего сапога острый кинжал и с силой всадил его в грудь обезумевшему от ужаса и боли боярину Фёдорову. Тот только и успел взвизгнуть, схватившись одной рукой за всаженный в него кинжал. Вторая рука его разжалась и скипетр, почти бесшумно ударившись об пол, покрытый ковром, чуть откатился в сторону от трона. Тело боярина обмякло, и голова опустилась на грудь, где на красивом позолоченном царском одеянии вокруг кинжала стало быстро расплываться тёмно-бордовое кровавое пятно.
– Выкинуть этого пса на съедение таким же псам! Жёнку его уморить. А облачение моё, что на нём сейчас – сжечь. Не стану я ничего носить после неравного мне, – дал команду Иоанн Четвёртый и, повернувшись лицом ко всем присутствующим в трапезной, грозно добавил: – Так будет с каждым, кто возомнит себя выше и умнее меня. Я есть наместник Бога на земле и нет мне здесь равных!
В трапезной наступила гнетущая тишина, тут же сменившаяся восторженными воплями присутствующих, раболепно приветствовавших поступок Великого государя. Ратмир опять незаметно взглянул на царицу, и поразился тому, с каким радостным интересом она проследила за тем, как охранники оттащили за дверь тяжёлое тело убитого боярина Фёдорова.
И ещё скоморох успел заметить, как подошедший к Малюте Скуратову стольничий Хомутов что-то тихонько спросил, указав на него глазами. Малюта пожал плечами, улыбнулся и, хлопнув того по плечу, что-то весело ответил ему. Тот нахмурился и отошёл в сторону.
Глава 9
Поздней ночью того же дня, Ратмир опять сидел в хорошо знакомом кресле в итальянском посольстве и изо всех сил старался не заснуть от усталости и переизбытка впечатлений. В руке у него был серебряный кубок с квасом.
Напротив него за столом сидел Антонио и с довольной улыбкой на лице пробегал взглядом большой лист, исписанный аккуратным убористым почерком с завитушками.
– Отлично, брат, просто превосходно! – воскликнул он на итальянском языке, закончив чтение. – Будешь писать мне ежедневно обо всём. Будем знать о жизни царя и царицы всю подноготную. Главное – всё, что касается Италии и политики в отношении других стран…
Антонио вскочил с места и возбуждённо заходил по комнате, потирая руки:
– А теперь, что касается твоих скоморохов, – он остановился напротив Ратмира. – Документы на всех уже готовы. Пусть готовятся к отъезду. Послезавтра, рано утром они поедут вместе с нашим посольским служащим. Он будет с ними до самого Рима. Там, как ты и говорил, мальчишек заберут в коллегию. А твоим друзьям-скоморохам предоставят возможность выступать на лучших римских площадях и предоставят кров и пищу. Ты доволен, брат?
– Да, Антонио. Пока всё как договаривались. Завтра же утром всё им расскажу, – зевнул Ратмир, прикрыв рот ладонью.
– Отлично! Теперь о тебе. Сам понимаешь, что теперь тебе не годится жить на постоялом дворе. В любой момент за тобой могут направить посыльного от русской царицы и, то, что ты живёшь на постоялом дворе, очень сильно удивит не только её, но и её окружение. Понятно, что лишнего внимания тебе сейчас тоже не нужно. И так его уже с избытком, – Антонио отошел к окну и, глянув в ночную темноту, повернулся к собеседнику: – Я нашёл тебе приличный дом, неподалёку отсюда. Сам осмотрел его и считаю, что он подходит для тебя. Дом каменный, в два этажа, с прекрасной конюшней и внутренним двором. Двое слуг из наших младших братьев будут у тебя в услужении постоянно. Они уже там наводят порядок и ждут тебя. Они же и подстрахуют тебя в любой ситуации. Так что можешь начинать там приёмы…
– Хорошо, брат. Заеду в этот дворец сразу же после отъезда моих скоморохов, – кивнул сонно Ратмир.
– Нет, брат. Завтра же объявишь о своём новом местожительстве царице и всем остальным. Мы не можем рисковать из-за таких мелочей…
Антонио как в воду смотрел. В первую же ночь проживания на новом месте Ратмира разбудил его новый слуга Александр. Он аккуратно потряс скомороха за плечо и по-итальянски прошептал: – Хозяин, вставайте. Там посыльный от русской царицы.
– От царицы?! – Ратмир подскочил как ужаленный и стал быстро одеваться. Слуга только успевал подавать детали одежды. Ратмир, перепрыгивая через две ступеньки, спустился по деревянной лестнице и поспешил в светлицу. Там на лавке сидел, раскинувшись, хмурый Богдан Вольский – племянник Малюты Скуратова.
– Собирайся, Ратмирка, живо. Я за тобой. Государыня требует к себе, – недовольно проговорил он, помахивая кнутом.
– Что-то случилось? – натягивая на себя тёплый кафтан, поинтересовался Ратмир.
– Случилось, – нехотя кивнул Богдан Вольский и ухмыльнулся. – Боярину Пешкову спасибо скажи. Он про тебя государыне сказал.
– А что именно он сказал? – осторожно спросил Ратмир.
– А вот доскачем сейчас до Кремля, и там всё узнаешь, – нетерпеливо взмахнул кнутом Вольский и шагнул за порог. Озадаченный Ратмир последовал за ним.
Спустя короткое время они оказались на территории Кремля возле царских палат. Стоявшие на посту стрельцы без промедления пропустили их во дворец. Ратмир, молча, поднялся по уже знакомым ступенькам вслед за Вольским. Только сегодня утром он уже шагал по этой лестнице в покои царицы, когда она затеяла ехать на соколиную охоту. И вот сейчас ему опять пришлось подниматься по крепким, деревянным ступенькам в тревожном ожидании неизвестности…
В покоях царицы его ожидали. Ратмир не без труда разглядел в полумраке свечей Фёдора Басманова, Малюту Скуратова, брата царицы – Салтанкула (он же Михаил Темрюкович). Сама царица простоволосая, в меховой душегрее восседала на широкой лавке, застеленной позолоченным бархатом. Рядом с ней стоял красивый, статный голубоглазый мужчина за тридцать с бородой и волосами цвета спелой пшеницы. Он был в белой шелковой рубахе, подпоясанной красным кушаком, с накинутым на плечи, богато расшитым серебряными нитями, зипуне.
« Князь Вяземский», – быстро сообразил Ратмир. До этого он никогда не видел фаворита царицы, но скопившейся в его памяти информации уже было достаточно, чтобы понять кто перед ним. – « Это о нём говорили охранники на посту».
В дальнем углу, почти совсем в темноте стоял боярин Пешков и, опустив, голову, старался не смотреть на Ратмира.
– Быстро прибыл. Это хорошо, – голосом, не предвещавшим ничего хорошо, произнесла царица, с каким-то недоверием оглядев ног до головы скомороха. У того ещё тревожнее забилось сердце, но он, стараясь не показывать вида, поклонился ей большим поклоном и вопросительно посмотрел прямо в глаза.
– Что же ты мне, Ратмир, не донёс, что владеешь розыскными навыками? – недобро посмотрела она и добавила: – Я очень не люблю, когда от меня скрывают важные вещи.
– К-хм, – только и смог произнести растерявшийся Ратмир и метнул молниеносный взгляд на боярина Пешкова. Что, впрочем, не осталось без внимания царицы.
– Да, это боярин Пешков мне поведал, что ты своими розыскным даром помог многим достойным гражданам, – опять каким-то новым взглядом окинула скомороха Великая государыня Мария Темрюковна. Потом глянула на боярина Пешкова и махнула ему рукой: – Всё, Антон Спиридонович, можешь идти. Более ты мне здесь сейчас не нужен.
Боярин Пешков, не поднимая на Ратмира глаз, молча, поклонился царице и бесшумно исчез за резной дверью. Царица опять перевела взгляд на стоявшего перед ней скомороха.
– Так повода же не было рассказать тебе об этом, Великая государыня, – покачал головой Ратмир, не сводя с неё глаз. – Да и нет там моей особой заслуги. Просто знания и внимание помогают мне иногда в этом деле. А что – кому-то понадобилась помощь в каком-то деле?
– Угадал, Ратмир, – усмехнулась царица и тут же нахмурилась. – Только помощь здесь нужна такая, чтобы о ней никто и никогда не узнал. А все, кто сейчас здесь находятся, рты свои на амбарный замок замкнули! Всем ясно?!
– Да-да, – согласно закивали все присутствовавшие в комнате.
– Говори, Афанасий, – царица повернула голову в сторону красавца Вяземского.
Тот, недоверчиво глядя на Ратмира, стал говорить негромким, красивым, низким голосом:
– Четыре часа назад боярин Пешков проезжал в свою усадьбу через лес и увидел на дороге изломанную повозку, убитых стражников, покалеченных лошадей и главное – в повозке в беспамятстве лежала неизвестная ему баба, – князь Вяземский окинул присутствующих внимательным взглядом, затем перевёл его на Ратмира и продолжил: – Боярин Пешков немедля велел погрузить её в свою повозку и повёз в город. По дороге баба та очнулась и поведала ему, что она есть жена недавно прибывшего в Москву служащего аглицкого Торгового представительства. Что она поехала на санях кататься с горки и на неё напали какие-то грабастики. Отобрали у неё сумку, все деньги, драгоценности и убежали. Он отвёз её прямо в аглицкий посольский дом и передал на руки мужу. Оказалось, что они остановились на проживание в самом посольстве…
« Жена представителя английского торгового сообщества… И они проживают в английском посольстве…Хм, Антонио умрёт от счастья», – неожиданно подумал про себя Ратмир.
– Тебе это показалось смешным, любезный? – строго посмотрел на Ратмира голубоглазый красавец Вяземский. Увидев, что Ратмир отрицательно покачал головой, ещё больше нахмурился: – Нет?.. Тогда чему ты сейчас усмехнулся?
– Прошу прощения, если тебе, Ваше сиятельство, так показалось. Только одного не пойму я уже в который раз. Почему на меня возлагают такие надежды? Вдруг я их не оправдаю. Есть же Разбойный приказ, в котором служат достойные, образованные служащие. Я точно знаю, что они с удовольствием возьмутся за раскрытие сего разбойного нападения… – заговорил было Ратмир, но тут же замолчал, увидев резкий взмах руки царицы.
– Я тоже приметила, как ты усмехнулся, Ратмир. За дураков нас здесь не держи, а не то быстро на плахе окажешься. Не лясы точить позвали тебя среди ночи. И не советую лукавить со мной и прекословить мне. Ежели есть у тебя такой дар – так молча, берись за дело, коли я попросила… А про Разбойный приказ и слышать не желаю! Они вон до сих пор не могут отыскать убивцев, что дьяка Разбойного приказа Лаврентия с колокольни скинули. Как же мы можем им такое дело доверить?! – грозно произнесла царица, устремив мрачный взор на Ратмира.
– Слушаюсь, Великая государыня, – склонил перед ней голову Ратмир, а про себя подумал: « Ну, Антон Спиридонович, удружил! Попомнишь ты меня ещё!» и, подняв голову, вновь посмотрел в глаза государыни: – Сделаю всё, что в моих силах и даже более. Но при нескольких условиях…
– Ты не слишком борзо себя ведёшь, Ратмирка? – вдруг подал голос, сидевший на другой лавке брат царицы – Михаил Темрюкович. – Место своё знай, да условий здесь не выставляй. Дали тебе дело – вот и беги бегом исполнять.
Ни один мускул не дрогнул на лице Ратмира. Он, молча, смотрел в глаза Марии Темрюковны.
– Ну, говори свои условия, – нехотя произнесла та и, опершись спиной об стену, добавила: – Только знай наперёд, что я очень не люблю, когда мне начинают выставлять условия.
– Не для личной выгоды условия те мне важны, Великая государыня, – опять склонил перед ней голову скоморох. – Одну цель они преследуют – в краткий срок найти и изловить тех грабастиков, что напали на жену такого большого человека.
– Дело он говорит, государыня, – неожиданно раздался негромкий голос князя Вяземского. – И, если это и вправду поможет в розыске татей, то я бы послушал, чего он от тебя хочет.
– Ну, ладно, ладно… Говори, Ратмир, свои условия, – неожиданно примирительно откликнулась царица, кинув ласковый взгляд на красавца Вяземского.
Для Ратмира и присутствующих этот взгляд не остался незамеченным.
– Условия мои таковы: шесть душ опричников для разных поручений по данному делу…
– Будут, – кивнула царица.
– К ним шесть человек-топтунов из Разбойного приказа.
– Что за топтуны? – подняла брови Мария Темрюковна.
– Это людишки, в чьи обязанности входит следить и наблюдать за теми на кого Ратмир укажет, – также негромко пояснил князь Вяземский.
Ратмир благодарно посмотрел на него и продолжил:
– Документ мне нужен будет от тебя, Великая государыня, о том, чтобы никто и нигде не смел препятствовать мне в розыске и чтобы зайти я мог спокойно в любое заведение не только в Москве, но и за её пределами.
– Будет тебе такой документ, – согласилась царица и кивнула Малюте Скуратову: – К утру же и подготовь. Что ещё?
– И первым делом должен я переговорить с самой сударыней, на которую напали грабастики… – начал было Ратмир, но царица тут же перебила его, оборотясь к князю Вяземскому: – Это уж ты ему организуй. И толмачём заодно послужишь с аглицкого.
– Как прикажешь, государыня, – почтительно склонил голову перед ней князь и посмотрел на Ратмира: – Всё у тебя? Или ещё какие будут пожелания?
– Пока всё, – поклонился царице Ратмир.
– Тогда, давай, Ратмир, иди к себе и передохни. А хочешь, здесь, в Кремле оставайся, да переночуй. И завтра же с раннего утра приступай да постарайся быстрее всё разведать. Ни к чему нам сейчас такой политический скандаль. Итак про нас говорят, что на Руси тут грабастики с кистенями на каждом углу стоят, – озабоченно вздохнула Мария Темрюковна. – Да и Великого государя я приказала пока не тревожить с этим известием. И без этого достаётся ему хлопот государственных немеренно.
Ратмир согласно кивнул и, отбив государыне полный поклон, направился к выходу.
– Погоди, Ратмир, – неожиданно услышал он вслед голос князя Вяземского. Тот догнал его и вышел с ним вместе из покоев царицы. – Пошли-ка, брат, пройдёмся, да я тебе кое-что ещё добавлю.
Они прошли по длинным высоким каменным коридорам и князь, оглядевшись по сторонам, завёл Ратмира в какой-то закуток:
– Слушай меня внимательно, Ратмир. Это очень важное дело. Ты даже не представляешь себе насколько. Поэтому в двенадцать часов ты должен быть здесь, и я с тобой поеду в аглицкое посольство к той бабе. Буду при тебе толмачом. Твоё дело – найти этих мерзавцев. И ещё самое главное для неё – найти её сумку.
– Сумку?! – вскинул брови Ратмир.
– Да, найти сумку для неё очень важно! – с напором повторил князь Вяземский.
– А что такого было в той сумке? – поинтересовался скоморох.
Князь Вяземский кинул на него странный взгляд и пожал плечами: – Мне сие неведомо. Спросишь сам у неё.
Ратмир вздохнул: – Как скажешь, Ваше сиятельство. К двенадцати буду здесь. А сейчас дозволь мне отбыть к себе и передохнуть.
– Дозволяю и помни, Ратмир, никому ни слова. Что узнаешь – бегом ко мне докладывать.
– Я думал – Великой государыне, – удивлённо посмотрел на него Ратмир.
– Ну… или к ней. Но будет лучше, если сначала ко мне, – негромко ответил князь и пристально посмотрел Ратмиру в глаза.
– Нет, Ваше сиятельство, я так не смогу, – решительно покачал головой Ратмир. – Государыне своей изменять не стану. Хоть четвертуйте меня.
Князь неожиданно громко расхохотался и дружески хлопнул Ратмира по плечу: – Молодец, Ратмир! Прошёл проверку на верность. Пойду, царицу порадую. Это она меня послала тебя испытать. Всё, жду тебя здесь в двенадцать дня.
Глава 10
Спустя час Ратмир опять стоял у едва заметной, запасной двери итальянского посольства. Молчаливый слуга проводил его в ту же самую большую гостиную и стал зажигать потушенные ранее свечи. Когда он почти закончил, в гостиной появился заспанный Антонио.
– Рад тебя видеть, брат, – оживился он, увидев Ратмира. – Есть какие-то новости?
Ратмир взял с серебряного подноса малахитовый кубок с водой и, чуть напряжённо вспоминая, стал рассказывать ему о своей сегодняшней встрече с царицей и её приближёнными. Выражение лица Антонио менялось практически поминутно: то становилось озабоченным, то слегка растерянным, то задумчивым. Когда Ратмир закончил свой рассказ, Антонио с лёгким возбуждением, радостно закивал:
– Ну, вот! Я же говорил, что ты теперь для нас неоценимый источник новостей о том, что творится в самом Кремле! – он подошёл к столику, на котором стояли бутыли и кувшины с напитками и налил себе вина. Затем повернулся к Ратмиру и, подняв бокал вверх, воскликнул: – За тебя, брат! И за наш успех! Тебе не наливаю, ибо помню про твой зарок.
Ратмир усмехнулся: – Тогда я, пожалуй, пойду. В двенадцать я встречаюсь с князем Вяземским, и мы с ним едем в английское посольство. А до того мне нужно проводить своих скоморохов. И успеть, хотя бы несколько часов поспать.
– Согласен с тобой, брат. Но прежде чем ты уйдёшь, я должен тебе кое-что сказать, – Антонио внимательно посмотрел в глаза Ратмиру. – Не пришлось бы этого делать, если бы сегодняшние обстоятельства не сложились именно таким образом.
Ратмир выжидательно посмотрел на него.
– Я хочу сказать, что лорд Оуэн – наш брат. Но никто из его окружения, включая его жену, не знает об этом, – увидев озадаченный взгляд Ратмира, Антонио негромко добавил: – Он тоже ничего не знает о тебе. Но раз так получилось и вам придётся какое-то время общаться, то вы должны знать, что вы оба из нашего братства. Поэтому при первой же встрече подашь ему условный знак.
– А ты, стало быть, знаешь о нас всех? – задумчиво протянул Ратмир и испытующе посмотрел на собеседника. – Знаешь и не говоришь.
– Да, брат. Так нужно. Ты тоже всё знаешь о законах и иерархии в нашем братстве. Возможно, и у тебя есть какие-то полномочия, о которых мне пока не ведомо. Но это не мешает нам оставаться братьями и верно служить своему братству и Отчизне. Так ведь? – улыбнулся ему Антонио.
– Да, Антонио, ты прав, – нехотя кивнул Ратмир и с каким-то сомнением произнёс: – Брат Оуэн… неожиданно…
Спустя короткое время Ратмир уж скакал в сторону постоялого двора. Там он зашёл в комнату, где спал старик Никифор и, скинув с себя однорядку, рухнул на свою лавку и тут же заснул. Проснувшийся от шорохов старик Никифор, кинул на него внимательный взгляд. Затем глубоко вздохнул, прикрыл глаза и стал стараться опять заснуть…
Рано утром около ворот постоялого двора стояли две крепкие, утеплённые повозки с впряженными в них выносливыми татарскими лошадьми. Старик Никифор по-хозяйски обошёл их со всех сторон, в последний раз проверяя все колёса и крепления перед дальней дорогой. Силач Василий испытал надёжность верёвок, стягивавших багаж скоморохов. Около повозок стояли, закутанные в цветастые тёплые платки, Елена с карлицей Евдокией.
Тут же, по-мальчишески задорно, ходил гоголем Теодорка, покровительственно разговаривая с растерянно улыбавшимися мальчишками-братьями Николкой и Стёпкой. Рядом, на закорках одной из повозок сидел Андрейка и взволнованно перебирал в руках вожжи. Вчера он ездил с силачом Василием на подворье боярина Скобелева и попрощался со своей матушкой. Вручил ей свою поделку – деревянную резную шкатулку, а Василий передал женщине немного денег от скоморохов.
Все мальчишки были в тёплых, новых зипунах, шапках и крепких, кожаных сапогах.
Ждали Ратмира и человека по имени Серджио, который должен был ехать вместе с ними.
Ратмир, наконец-то вышел из постоялого дома, и в этот же момент подъехала большая удобная повозка с кучером. Из неё показался безбородый, темноволосый мужчина лет сорока, с приветливой улыбкой на круглом лице.
– А-а, Серджио, – помахал ему Ратмир и рукой показал на своих товарищей-скоморохов: – А вот и твои попутчики.
– Очень, очень рад! – с сильным итальянским акцентом отозвался тот, внимательно разглядывая каждого из скоморохов. – Я русский учить мало… хорошо говорить итальяно…
– Не бойся, мы тоже говорим по-итальянски, – неожиданно бойко заговорил на итальянском языке подошедший к ним Теодорка.
– Прекрасно! – обрадовался Серджио и за руку поздоровался со всеми мужчинами, стоявшими у повозок. – Я есть ваш друг всю дорога…
– Друг – это всегда хорошо, – кивнул ему старик Никифор и вопросительно посмотрел на Ратмира: – Можем ехать?
– Сейчас, сейчас. Мне только бы ещё с Еленой переговорить, – Ратмир кивнул женщине: – Давай отойдём в сторонку. Мне нужно кое-что тебе сказать, пока вы не отправились в дальнюю дорогу.
Чуть растерявшаяся Елена, пожала плечами и пошла следом за ним к забору, что огораживал постоялый двор. Заинтригованная Авдотья внимательно посмотрела им вслед.
– Что такого тайного хочешь мне сообщить, Ратмир? – Елена выжидательно посмотрела на сосредоточенного Ратмира.
– Хочу заранее предупредить, чтобы для тебя это не стало большим потрясением, – негромко начал Ратмир, внимательно глядя на неё. – Когда вы приедете в Рим, с тобой и Теодоркой встретится другой Теодор.
– О чём это ты, Ратмир? Какой другой Теодор? – побледнела Елена.
– Тот самый… Отец твоего Теодорки… Ты ведь в его честь так назвала своего сына?.. – полуутвердительно спросил Ратмир и продолжил: – Так получилось, что после вашей последней встречи он был вынужден срочно уехать из Московии. Даже не успел предупредить тебя. Там его отправили ещё дальше с долгой миссией в очень далёкую страну, и он потерял тебя из виду.
– Откуда ты это всё знаешь, Ратмир? – ошарашено прошептала женщина, не сводя с него изумлённого взгляда.
– Я знал об этом всё время, пока был с вами, но Теодор просил не говорить тебе, пока не вернётся в Италию. Он очень хочет увидеть своего сына и тебя. Но ты должна знать, что, когда ты с ним встретилась в первый раз – он уже был женат. И по католическим законам, он не может развестись со своей женой. Поэтому Теодор готов содержать тебя и сына, помогать во всём, но на брак с ним не рассчитывай. Только, если он вдруг овдовеет.
Елена ахнула и, ладонями закрыв лицо, прошептала: – Что же ты за человек такой, Ратмир?! Столько лет жить бок о бок с нами и молчать об этом! – она отняла руки от лица и со слезами на глазах посмотрела на него: – Даже и не знаю, что тебе ответить… Ты-то его откуда знаешь?
– Это он рассказал мне о вас в Японии, перед тем как мне приехать сюда. Рассказал про ваши встречи и очень просил разыскать тебя и присмотреть за тобой. Поэтому, когда я прибыл в Московию, то разыскал вашу компанию и попросился к вам в товарищи, – ответил Ратмир и чуть приобнял женщину за плечи. – Так что Теодор никогда не забывал о тебе. А когда ему сообщили, что у тебя есть восьмилетний сын очень похожий на него, то он в послании просто взял с меня клятву, что я вас не оставлю пока буду находиться здесь. Думаю, что и Теодорка теперь будет счастлив узнать, что его отец – достойный человек.
– Так, где же его носило всё это время?! – с горечью воскликнула Елена, вытирая уголки глаз платочком. – А я-то думала, что он как все… Мы же тогда где только не колесили. Я-то молодая была, смазливая личиком. А тут появился он на коне, весь в богатых одеяниях. Каждый день приезжал на наши представления смотреть. Голову мне тогда вскружил своим подарками, да угощениями. Да-а… вот уж новость, так новость! Умеешь ты, Ратмир, огорошивать нас, – Елена покачала головой и с какой-то радостной недоверчивостью подняла глаза на Ратмира: – Так ты говоришь, что он ждёт нас там?
– С очень большим нетерпением! – улыбнулся ей Ратмир и потянул к остальным скоморохам, терпеливо дожидавшихся конца их разговора. – Всё, Елена, вам пора ехать. Я провожу вас немного и вернусь обратно в Москву. Мне так жаль, что я не могу ехать с вами…
Через некоторое время из ворот постоялого двора, тяжело скрипя креплениями, выехали две повозки. К ним тут же присоединилась третья. И все они двинулись на запад. Рядом с повозками на роскошном сине-вороном жеребце Яхонте гарцевал Ратмир и перекрикивался с мальчишками, сидевшими на козлах рядом со стариком Никифором и силачом Василием.
Проводя поезд из трёх повозок на приличное расстояние, Ратмир, спешившись с коня, ещё раз душевно попрощался со всеми своими друзьями-скоморохами и сопровождающим их Серджио. Затем он сел на своего Яхонта, ещё раз посмотрел вслед удалявшимся повозкам и чёрной стрелой умчался обратно в сторону Москвы.
Глава 11
Ратмир едва успел добраться до Кремля к двенадцати часам. Навстречу ему уже спускался князь Вяземский в сопровождении своих охранников-опричников. Завидев скомороха, он приветливо кивнул ему и ловко запрыгнул на подведённого к нему аргамака буланой масти. Следом на своих лошадей взгромоздились и его охранники.
– У тебя прекрасный конь, Ратмир, – похвалил он, с восторгом рассмотрев вороного коня скомороха.
– Да и у тебя, Ваша светлость, конь из лучших. Давно я не видел такого красавца, – искренне произнёс Ратмир.
Польщённый князь Вяземский довольно улыбнулся и они в сопровождении охраны направились к английскому посольству.
Там их уже ждали и быстро, с почётом препроводили в большую гостиную. Навстречу им вышел сам английский посол Дженкинсон, следом за ним появился лорд Оуэн.
– Добро пожаловать, дорогие друзья! Мне очень жаль, что нам пришлось собраться по такому грустному поводу, – с лёгким акцентом обратился он к вошедшим. – Прошу вас, присаживайтесь. Сейчас будет подан чай, а потом уж мы станем разговаривать о той неудобной ситуации, что произошла с женой нашего друга лорда Оуэна – леди Шарлоттой Оуэн. Вот наш друг лорд Оуэн, – посол взмахом руки указал на стоявшего рядом с ним мужчину средних лет в напудренном парике. Последний с напряжением разглядывал князя Вяземского и Ратмира, пытаясь понять, – смогут ли они ему помочь.
– Весьма рад знакомству, – с сильным акцентом произнёс он и кивнул им.
– Нам тоже очень жаль, что поводом для нашей встречи стала эта безобразная история, – нахмурился князь Вяземский, усаживаясь на красивый, деревянный, резной стул, стоявший возле большого овального стола, покрытого светлой, кружевной скатертью, на которой уже стояли фарфоровые чайные принадлежности. Он махнул рукой Ратмиру, указывая глазами на стул рядом с собой. Тот, молча, сел, внимательно слушая их разговор и с интересом разглядывая лорда Оуэна.
Тут вошёл слуга с большим, тяжёлым подносом в руках и стал аккуратно расставлять перед ними блюдечки с печеньками. Другой слуга начал разливать дымящийся янтарный напиток в красивые фарфоровые чашечки.
– Леди Оуэн сейчас спуститься, хотя так она ещё до сих пор не отошла от пережитого, – удручённо покачал головой посол.
– А сам лорд Оуэн может нам пока что-то сказать? – князь Вяземский устремил свой взор на сидевшего напротив лорда Оуэна.
– Лорд почти не владеет русским языком, и я могу перевести ему всё, что потребуется, – посол посмотрел на своего друга. – Но он может говорить на французском и арабском языках.
– Как у тебя с французским языком, Ратмир? – чуть повернул к нему голову князь Вяземский.
– Владею, – просто ответил на французском Ратмир и, посмотрев лорду Оуэну прямо в глаза, положил на стол рядом с блюдцем и чашкой с дымящимся чаем свою правую ладонь и незаметно для окружающих сложил особым образом пальцы, не сгибая их.
Лорд Оуэн невольно опустил взгляд на эту ладонь и его брови чуть дёрнулись вверх. Ратмиру на мгновение показалось, что лорд как-будто чего-то испугался, но больше на его лице ничего не отразилось. Лорд Оуэн также пристально посмотрел в глаза Ратмиру и правой рукой поправил кружева на левом рукаве кафтана. После чего Ратмир левой рукой задумчиво потрогал себя за мочку левого уха и перевёл взгляд на посла.
– Превосходно! – воскликнул князь Вяземский и обратился к послу: – Я хочу представить вам человека, про которого у нас все говорят, что он лучше всех может расследовать любые разбойные дела. Зовут его Ратмир, и он готов помочь разыскать тех грабастиков, что посмели напасть на леди Шарлотту Оуэн.
– У вашего друга есть какой-нибудь чин? Как к нему обращаться? – недоверчиво поинтересовался посол, не сводя глаз с Ратмира.
– Пока нет, господин посол. Но Великая государыня прочит ему чин стольника при царском дворе. Вот за эти самые розыскные способности, – усмехнулся князь.
В этот момент послышался шелест юбок и к ним по ступенькам со второго этажа стала спускаться леди Шарлотта Оуэн. Мужчины замолчали. Стройная молодая женщина в неброском, но добротном шерстяном платье цвета аквамарин была необыкновенно хороша. Её бледное, милое лицо оттеняли тёмно-рыжие, почти бронзового цвета кудряшки. Волосы были зачёсаны кверху и собраны в тугую кубышку. Пара непослушных локонов отливали тёмным золотом под затылком вдоль длинной, беззащитной на вид шейки. Под тонкой прозрачной кожей голубовато просвечивали тонкие вены. Спустившись, наконец, вниз, она подняла свои большие, серо-голубые глаза в ободке коричневато-рыжих ресниц и внимательно посмотрела на незнакомых ей мужчин. Те встали, приветствуя её.
– Кхм… – только и выдавил из себя князь Вяземский, не сводя с неё откровенно-оценивающего, чуть прищуренного взгляда. Лицо леди Шарлотты стал заливать румянец смущения. Посол с лордом Оуэном недовольно переглянулись.
Ратмир, заметив это, незаметно под столом носком сапога ткнул князя по лодыжке.
– А…чего тебе, Ратмир? – очнувшись, недовольно поморщился тот и, тряхнув, головой направился к леди Шарлотте. – Приветствую вас, леди Оуэн. Много был наслышан о вашей красоте и теперь имею счастье убедиться в этом лично, – на французском языке торопливо произнёс он и с явным чувством прикоснулся губами к её тонким длинным пальцам.
Женщина, растерянно было улыбнулась, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась ему: – Очень рада познакомиться с вами, князь. Я тоже немного наслышана о вас и очень рада, что Великая русская царица так благоволит вам.
Лицо князя Вяземского слегка перекосило, и он растерянно посмотрел на улыбающуюся молодую женщину. По губам Ратмира пробежала едва заметная усмешка. Он повнимательнее присмотрелся к леди Оуэн.
– Благодарю вас, леди Оуэн, – более решительным тоном произнёс, взявший себя в руки князь Вяземский. – Я привёл вам человека, который обязательно поможет нам разыскать тех негодяев, что напали на вас. А для вас он постарается найти украденные у вас вещи, которые так дороги вам. Зовут его Ратмир, и он тоже владеет французским языком.
Ратмир, в свою очередь приблизился к леди Шарлотте и, поднеся её изящные пальчики к своему лицу, прикоснулся к ним губами. Он почувствовал нежный аромат фиалок и поднял на неё свой взор. Неожиданно Ратмир увидел, как вдруг за долю секунды в приветственном взгляде молодой женщины одновременно смешались недоумение, растерянность и явное восхищение. Он почувствовал, как дрогнули её пальчики в его руке и, тут же опустив свой взгляд, негромко произнёс на французском языке:
– В свою очередь я также рад приветствовать вас, леди Оуэн, и примите заверения в моём глубоком, нижайшем почтении к вам и вашему супругу.
– Благодарю вас, – тихо ответила она и быстро отошла к своему мужу, сидевшему за столом рядом с послом.
– О-о, Ратмир! Ты превзошёл самого меня в дворцовом этикете! – с явным разочарованием воскликнул князь Вяземский и добавил, обратившись к послу: – Ну, если все здесь присутствующие владеют французским языком, то я покину вас, господин посол, потому как имеются государственные дела, не терпящие отлагательств.
– Как вам будет угодно, князь, – кивнул посол.
Князь Вяземский чуть поклонился всем присутствующим и, направившись в сопровождении посла к выходу, обратился к Ратмиру: – Уверен, что здесь ты справишься сам, Ратмир. После приступай немедля к сыску. Великая государыня не должна разочароваться в твоих способностях. Иначе сам знаешь…
– Постараюсь, Ваша светлость, – поклонился ему Ратмир.
Они вышли за дверь, и в комнате наступила тишина. Чуть побледневшая леди Шарлотта встала за креслом своего мужа, явно избегая смотреть на Ратмира.
Ратмир решил разрядить то небольшое напряжение, что вдруг возникло между ними. Он сел на своё место и, взяв чашку с блюдечком, поднёс к губам и обезоруживающе улыбнулся ей: – С вашего позволения я допью чай, а то с утра во рту маковой росинки не было.
– Так вы голодны?! – чуть взволнованным голосом воскликнула леди Шарлотта и спросила: – Могу я вам предложить бекон с яйцами и булочки с джемом к чаю?
– Буду очень признателен, – кивнул ей Ратмир и глянул на молчащего лорда Оуэна: – Если только ваша светлость не против?
– О-о! О чём разговор?! Разумеется! – словно очнувшись, воскликнул тот и торопливо захлопал в ладоши, призывая слуг. Он периодически кидал на своего гостя чуть растерянные взгляды, явно мучаемый какими-то сомнениями.
Через несколько минут на столе перед Ратмиром уже дымилась жареная яичница с солидными кусочками бекона. Тут же стояли аппетитные булочки, источавшие восхитительный аромат ванили и свежеиспечённого теста.
Седовласый мажордом, затянутый в серебристую ливрею, налил ему горячего чаю.
– Я вас внимательно слушаю. Рассказывайте, всё как было, до мельчайших подробностей, – опять дружески улыбнулся Ратмир своим собеседникам и стал с аппетитом поглощать еду.
– Да-да, дорогая Шарлотта, расскажи всё этому господину, – спохватился лорд Оуэн и дал знак слуге, чтобы тот подлил ему тоже горячего чаю.
Леди Шарлотта, успокоившись, наконец-то села на свой стул рядом с мужем и, подняв на Ратмира встревоженный взгляд больших, красивых глаз, негромко стала рассказывать о случившейся с ней беде. С её слов выходило, что когда она отправилась со своими охранниками покататься на русской горке в измайловском лесу, – на них, откуда не возьмись, напали разбойники. Хотя до этого многие посольские служащие ездили на эту горку, и всё проходило чинно и мирно.
– А сколько человек на вас напало? – задал вопрос Ратмир, отодвигая от себя пустую белую тарелку. Лорд Оуэн сидел, молча, внимательно слушая их разговор и не спуская с Ратмира озабоченного взгляда.
– Пять или шесть человек, – неуверенно ответила леди Шарлотта, посмотрев в потолок.
« Кельтский тип красоты», – подумал Ратмир, невольно любуясь прекрасными, отточенными чертами молодой женщины. Вслух спросил:
– А сколько вас человек охраняло, леди Оуэн?
– Со мной были четверо наших преданных слуг. К сожалению, их всех убили, – голос леди Шарлотты дрогнул, и в её глазах появились слёзы.
– К счастью, с вами ничего не случилось, – чуть улыбнулся ей Ратмир, поднеся к губам аппетитную булочку. – Правда, я слышал, что у вас были похищены дорогие вам вещи. Можете сказать, – что именно?
– Она очень дорожила своей сумочкой, – неожиданно ответил за жену лорд Оуэн, уже бесстрастно глядя на Ратмира.
– А что такого было в той сумочке? – Ратмир пристально посмотрел на собеседницу.
– Ничего особенного, – пожала плечами молодая женщина, ажурным платочком промакивая уголки глаз. – Она мне очень дорога потому, что её мне вышила и подарила пять лет моя младшая сестра Абигайл. К сожалению, в тот же год она скончалась от неизлечимой болезни. И для меня эта сумочка очень дорога как память о сестре…
– Понятно, – вздохнул Ратмир. – Опишите мне её, пожалуйста, леди Оуэн.
Она тоже вздохнула в свою очередь и влажным взглядом посмотрела на скомороха:
– Это сумочка из красного бархата. Внутри между слоями ткани вложены тоненькие деревянные пластины. Благодаря им, сумочка всегда сохраняет свою форму и не мнётся. Внутри три отделения…Там у меня были всякие серебряные безделушки: баночки для крема, пудреница, зеркальце с ручкой, коробочка для сладостей… И держать её нужно за короткие ручки из гнутого дерева, обшитые тем же бархатом… – леди Оуэн опять вздохнула и с надеждой посмотрела на Ратмира: – Вы и вправду сможете найти её?
– Очень постараюсь, леди Оуэн, – кивнул Ратмир, глядя куда-то в окно и о чём-то уже явно размышляя. Потом он опять перевёл на неё свой взгляд: – Постарайтесь подробно описать людей, что напали на вас. Как они выглядели, как разговаривали, как вели себя с вами. Всё это важно для меня…
Глава 12
– Таким образом, Антонио, мне нужен срочно Кестутис. Он ведь ещё не перешёл на должность к тебе в посольство? – Ратмир вопросительно посмотрел на сидевшего напротив него за большим резным столом Антонио. Тот аккуратно, двумя руками, стараясь не закапать красивый камзол, держал перед собой хорошо обжаренное баранье рёбрышко.
– Он, похоже, и не торопиться прощаться со своей лесной жизнью, несмотря на наступившие холода, – пожал плечами Антонио и вонзил свои острые, белоснежные зубы в баранью мякоть.
– Тогда пошли посыльного, чтобы он связался с ним и привёз его ко мне. Думаю, что именно Кестутис сможет мне помочь узнать какая из лесных ватаг, обитающих здесь, осмелилась напасть на жену английского торгового представителя, – кивнул Ратмир, потянувшись за устрицами на большом фарфоровом блюде. И ещё…
– Говори, говори, брат, что ещё тебе нужно, – поддержал его красавец Антонио, внимательно слушая каждое его слово.
– Мне, возможно, показалось, но лорд Оуэн не очень обрадовался, когда увидел наш знак, что я ему подал, – пожал плечами Ратмир. – Как он, вообще, оказался в нашем братстве?
– У каждого из нас свой путь, брат. И ты-то как раз об этом хорошо знаешь, – вдумчиво посмотрел на него собеседник. – Лгать тебе здесь смысла нет, значит, мне нужно ещё раз присмотреться к нему…. Хотя, – глаза Антонио вдруг помрачнели и он с пристрастием посмотрел на Ратмира: – Скажи-ка мне братец Ратмир, ты ведь уже видел его жену?.. Сам рассказывал только что, что она присутствовала при вашей беседе.
– Догадываюсь, к чему ты клонишь, – усмехнулся тот и покачал головой. – Но нет – знак я подал ещё до того, как леди Шарлотта Оуэн спустилась к нам.
– Тогда, действительно, непонятно, – нахмурился Антонио. – Хорошо, я попрошу ещё раз проверить его, хотя он с нами уже столько лет и к нему никогда не было никаких вопросов. И как показалась тебе его жена? Только честно.
– Достойная женщина, – пожал плечами Ратмир.
– Рад это слышать, и надеюсь, что у тебя хватит ума не причинять незаслуженных хлопот нашему брату, – Антонио сдержанно улыбнулся своему собеседнику.
Через пару часов Ратмир уже скакал по малозаметной лесной тропе вместе с радостно хохотавшим всю дорогу рыжим Кестутисом в сопровождении четверых его бородатых лесных приятелей. Они остановились в густом лесном ельнике, где, словно по волшебству перед ними появились три добротные избы, построенные из неошкуренных стволов деревьев.
– Это наша зимняя заимка и мы её частенько проведываем, – радушно махнул рукой довольный Кестутис. Ему очень понравилось впечатление, которое произвели на Ратмира возникшие вдруг из ниоткуда тёплые избы.
– Теперь, конечно, понятно, почему ты не торопишься на службу к Антонио, – покачал головой Ратмир, разглядывая внутреннее убранство одной из изб. – А то он за тебя переживает, что ты со своими людьми мёрзнешь в лесу. А ты даже камин ухитрился сюда встроить! – развёл от удивления руками Ратмир, с восхищением разглядывая металлическую конструкцию на основе которой в избе, действительно, находился самый настоящий камин с дымоходом. – Мне очень нравится, Кестутис! Просто браво!
– А приезжай сюда, когда захочешь и разжигай его, – радостно расхохотался тот и полез в сундук, доставая оттуда бутыль с вином и оловянные кубки. – Потом покажу, где у нас тут дрова и кремень. И охранников предупрежу, что оставляем здесь для сохранности, что ты будешь наезжать.
– Мне простой воды, – Ратмир жестом отказался от кубка с тёмно-бродовой жидкостью. – Зарок дал не прикасаться к винным напиткам.
– Ну, зарок, так зарок, – не удивился собеседник и налил ему воды из глиняного кувшина, стоявшего тут же. – Значит, говоришь, что на жену представителя напали кто-то из лесных разбойников. Ну, мои точно этого не делали. Я бы знал, – Кестутис развалился на толстой медвежьей полости, брошенной прямо перед камином, и жестом пригласил Ратмира присесть рядом. Тот подошёл к камину и с видимым удовольствием растянулся на медвежьей шкуре.
– Надо поспрашивать у других, Кестутис, кто это мог сделать. И мне обязательно нужно вернуть её бархатную сумку – память о покойной сестре, – пробормотал Ратмир, чувствуя как приятное тепло и звук потрескивающих в огне дров, умиротворяющее действуют на него…
– Хорошо, брат. Сегодня же разошлю своих ребят и к вечеру буду знать, – кто бы это мог быть, – кивнул Кестутис своему приятелю, заносившему в избу плетеную корзину с едой. – Давай, Ратмир, поедим с дороги. Мои тут по дороге в харчевню заглянули. Так её хозяин не пожадничал. Целых пять корзин с припасами собрал им…
Тёмным зимним утром следующего дня Ратмир проснулся от того, что его слуга нечаянно уронил подсвечник, торопясь на громкий стук в дверь. Вполголоса чертыхаясь на итальянском языке, слуга с грохотом отодвинул дверную щеколду в сторону.
Ратмир услышал чьи-то приглушённые голоса. Через несколько мгновений на второй этаж к нему поднялся тот же слуга. Увидев, что хозяин не спит, прошептал: – Там гонец от царицы. Требуют тебя ко двору.
– Скажи, что сейчас спущусь, – Ратмир с досадой провёл рукой по отросшей за ночь щетине на лице, дотянулся до портков, затем кафтана. Натянув на ноги гольфы и сапоги, подпоясался кушаком, провёл деревянным гребнем по густым волнистым волосам и поспешил вниз, натягивая на ходу тёплую однорядку. В передней его ждал незнакомый ему ратник в форме охранника царского двора. Завидев Ратмира, он поклонился и протянул свиток. Ратмир развернул его, пробежал глазами и крикнул своему слуге: – Мы уходим. Когда вернусь – не знаю.
Через короткое время он уже заехал, минуя посты охраны, на территорию Кремля. Несильный ветер крутил небольшую позёмку. Ратмир поднялся по ступенькам в Кремль. В покоях царицы было шумно и дымно от большого числа зажжённых свечей. Сразу было видно, что и царица и вся её свита ещё и не ложились спать.
– Ну, Ратмир, чем порадуешь? – весёлым голосом, чуть с вызовом спросила она Ратмира, окидывая его взглядом с ног до головы. Царица была в национальном кабардинском платье, выгодно облегавшем её стройную фигуру. Она возлегала на широкой кровати, устланной соболиными мехами. Рядом тут же лежал навзничь белокурый князь Вяземский и спал беспробудным сном, раскинув в стороны руки. Царица периодически кидала на него влюблённые взгляды и нежно поглаживала по крепкой мускулистой шее.
– Только приступил, Ваше величество, – доброжелательно улыбнулся ей в поклоне Ратмир ни взглядом, ни жестом не выразив своего удивления при виде происходящего. – Как только станет что-то известно, так сразу и прибуду к тебе с докладом. Медлить не стану.
– Хорошо, Ратмир. Я так понимаю, что пока у тебя не будет времени для наших развлечений? – спросила она, зевая и оглядываясь вокруг на разбредшихся по углам мужчин.
– Мне очень жаль, – склонил голову Ратмир.
– И мне жаль, – кивнула она. – Я вот вечером хотела тебя сюда позвать, да Афанасий отговорил. Сказал, что не нужно тебе мешать. Так я тебя с утра и позвала, пока он спит сердешный… Ну, ладно, Ратмир, повидала я тебя, – жив-здоров и слава Богу! Ступай себе, да поскорее найти этих грабастиков. Семь дней тебе сроку. А потом сразу ко мне. На медведя пойдём с рогатинами, – глаза царицы возбуждённо заблестели.
Ратмир ещё раз улыбнулся и, откланявшись, вышел за дверь. « На медведя – так на медведя», – подумал он, вставляя ногу в стремя, и направил своего Яхонта в сторону английского посольства. К его удивлению жители этого двухэтажного каменного дома уже бодрствовали и радушно пригласили его на завтрак.
– Я только заехал предупредить, что Великая государыня только что дала мне всего семь дней сроку для розыска и поимки ваших обидчиков, леди Оуэн, – улыбнулся Ратмир, смущённо проводя рукой по небритой щеке.
– Можете называть меня просто леди Шарлотта, – благосклонно посмотрела на него молодая женщина. – И прекратите смущаться из-за щетины на лице. Я слышала про ночные бдения у русской царицы. Там, говорят, даже представляют спектакли и поют известные певцы.
– Это в Александровой слободе, – поправил её Ратмир, сидя за уже знакомым столом, устланным белоснежной кружевной скатертью.
– Да, дорогая, здесь в Кремле больше предпочитают другое искусство, – кивнул весело лорд Оуэн. Сегодня он выглядел более уверенно и дружелюбно, заметил про себя Ратмир.
– Это правда, – подтвердил посол Дженкинсон, внимательно наблюдая за тем, как слуга намазывает ему масло на приличный на вид кусок хлеба. – Меня пару раз приглашали принять участие в соколиной охоте, но я не любитель кровавых зрелищ, поэтому вынужден был придумать весомые уловки для отказа. Слава Богу, меня оставили в покое с этими охотами.
Ратмир поднёс хрупкую фарфоровую чашку с дымящимся чаем к губам и окинул присутствующих взглядом. Посол внимательно следил за слугой, лорд Оуэн доброжелательно кивнул ему, леди Шарлотта чуть смущённо улыбнулась.
– Я уже дал задание выяснить, какая из местных ватаг могла совершить это нападение, – негромко произнёс он, поставив чашку с блюдцем на стол, и потянулся к блюду с хлебом и ветчиной. – Леди Оуэн, вы сможете опознать их, если кого-то из них схватят в ближайшее время?
– По крайней мере, постараюсь, – улыбнулась молодая женщина.
– Не беспокойтесь, Ратмир. У моей жены отличная память, – усмехнулся лорд Оуэн и, увидев, что посол встаёт из-за стола, заторопился вслед за ним: – Мне очень жаль, но мы вынуждены покинуть вас. В большой комнате уже должны были собраться наши купцы. Должны решить вопросы по дальнейшему продвижению наших торговых интересов на восток…
– Я полагаю, что Ратмиру это совсем неинтересно, – мягко прервал его посол и чуть покачал головой.
– Совершенно верно, – кивнул ему Ратмир и поспешил встать из-за стола. – Я ничего не смыслю в торговых делах. И позвольте мне тоже откланяться.
– И у вас много дел… – расстроено произнесла вдруг леди Шарлотта. – Я опять остаюсь одна и это так невыносимо. Надеялась, что хоть вы со мной немного побудете, пока они будут сидеть на своём собрании.
– В Москве столько интересных мест. Почему бы вам их не посетить? – заметил Ратмир, остановившись рядом со столом.
– Да, дорогая. Если Ратмир готов показать тебе их, то можешь вполне удачно провести время, – кинул ей, торопясь за послом, лорд Оуэн.
– Я вовсе не это имел ввиду, – с лёгкой досадой посмотрел на него Ратмир.– Я только хотел….
– О, пожалуйста, пожалуйста! – перебила его леди Шарлотта и умоляюще сложила руки перед собой: – Я вам буду так благодарна. Спасите меня от скуки, дорогой Ратмир!
Глаза её странно блестели, и в них горела какая-то решимость. Они уже остались вдвоём в комнате. Ратмир пристально посмотрел на неё и негромко спросил:
– Леди Шарлотта, вы уверены, что только я могу помочь вам побороть эту скуку? Думаю, что любой был бы рад оказать вам такую услугу.
– Мне не нужен любой, – тихо ответила она, глядя ему прямо в глаза.
« Будь что будет. Может так удастся быстрее забыть Ольгу », – мысленно вздохнул Ратмир, а вслух произнёс: – Ну, хорошо. Вы уговорили меня, но только вы несёте ответственность за…
– Я согласна, – быстро ответила она, не дав ему договорить.
– Я только хотел сказать, что вы несёте ответственность за эту прогулку, потому что, судя по ветру за окном – погода ухудшается, – с нажимом повторил Ратмир.
– Меня не пугают такие пустяки, – с вызовом произнесла она, пожав плечами, и добавила: – И я пошла переодеваться для прогулки. Поедем кататься на ту же самую горку, чтобы я перестала бояться той дороги.
Ратмир только улыбнулся. Он, молча, проводил взглядом леди Шарлотту, и странная гримаса пробежала по его лицу.
Глава 13
– И когда она уезжает обратно в Англию? – чуть сипловатым голосом спросил мужчина в тёмном тёплом плаще поверх кафтана. Он сидел на грязной лавке, стараясь не прислоняться к потемневшей от времени и копоти стене.
– Где-то через месяц, – ответил ему его собеседник, тоже в тёмном плаще. Он тоже сидел на лавке, только с другой стороны обшарпанного, деревянного стола.
Лица обоих скрывали большие капюшоны. Низкое окно маленькой избёнки на отшибе города едва пропускало вовнутрь лунный свет. В самой избе было холодно и темно, но собеседники свечу не зажигали, чтобы не привлекать внимания.
– Так какого дьявола послание уже находилось у неё?!
– Тоже сильно был удивлён этому. Этот недоумок поспешил, боясь, что ему больше не представится возможность покопаться в её сумке… Ни она, ни её муж ни сном, ни духом не ведают о том – какой важности документ находится в той сумке…И вот – на тебе… Что сделано, то сделано, – вздохнул, разводя руками второй мужчина. – Кто посмел напасть на неё? Знал ли он о документе или, действительно, просто грабастики всё натворили? Непонятно… Делаем всё, чтобы разыскать эту чёртову сумку. Даже нашли какого-то лучшего сыскаря.
– А сочинителю послания? – обеспокоенно спросил первый мужчина. – Ему говорить о случившемся?
– Ни в коем случае! Он не должен знать. Иначе сам понимаешь – всё закончится очень плачевно, – тихо воскликнул второй.
– Нужно кровь из носа найти эту сумку! Если послание окажется в руках врагов – быть бунту и войне. Кто этот сыскарь?
– Бог его ведает. Сам впервые услышал о нём от некоторых бояр. Ежели не брешут, то он, якобы, дело своё туго знает, – второй мужчина поднялся с лавки. – Ему предоставлены все возможности.
– А он знает, что он должен найти?
– Он знает только одно – найти все украденные вещи жены представителя. В том числе и сумку. Остальное – не его собачье дело.
– Это верно, – кивнул первый мужчина. – Тогда давай по домам. Утро вечера мудренее. Но покажешь мне потом при случае этого сыскаря.
– Хорошо, – кивнул второй и они, выбравшись из маленькой, тёмной избушки, сели на своих коней и отправились восвояси. Небо было затянуто чёрной пеленой. Мрак покрывал землю. Позёмка усиливалась с каждой минутой. Глухой гул надвигавшейся вьюги доносился со стороны леса…
– Ну, леди Шарлотта, пожалуй, достаточно с нас сегодня, – заявил на французском языке Ратмир, подтаскивая за собой две небольшие деревянные саночки на железных полозьях на верхушку большой ледяной горки. По бокам её догорали факелы, и вокруг уже не было ни души, кроме них самих. – Темень вон какая, да и никого из людей не осталось. И вьюга вон сильнее стала. Так докатаемся до того, что в сосульки превратимся…
Он не чувствовал холода, потому что, катаясь на санках, словно вернулся в детство и испытывал давно забытое и ни с чем не сравнимое удовольствие, когда ты несёшься с ледяной горки вниз, а морозный ветер тебе обжигает лицо и только дух захватывает от крутых поворотов.
– Ну, хорошо, раз уж вы замёрзли, я так и быть соглашусь вернуться домой. Вот последний раз сейчас прокатимся и поедем к нам: пить горячий чай с гренками и моим любимым малиновым джемом, – также на французском языке весело заявила раскрасневшаяся от мороза и впечатлений леди Оуэн.
Она кинула на своего спутника озорной взгляд и, дождавшись, пока он сел в свои санки, неожиданно подскочила и подтолкнула их. Затем бросилась в свои санки и оттолкнулась от земли. Санки, набирая скорость, понеслись вниз по ледяной поверхности, едва освещённой затухающими на ветру факелами. Леди Оуэн, визжа от восторга и страха, прокричала: – Боже, как здорово-то!
В этот момент железные полозья её санок наткнулись на какую-то выбоину в ледяной поверхности и вздыбились кверху. Леди Оуэн выбросило с горки. Она с ужасным криком рухнула в небольшой снежный сугроб рядом с горкой и затихла.
Ратмир, расслышав жуткий женский крик сквозь усиливающиеся завывания вьюги, не дожидаясь, пока остановятся его санки, перевернулся с ними на бок. Его протащило вниз вместе с санками несколько метров. Он вскочил на ноги и поспешил к ней.
– Леди Оуэн, леди Шарлотта! – встревожено воскликнул он, переворачивая безжизненное тело молодой женщины. В отсвете гаснущих факелов он разглядел струйку крови, сочившуюся из её правой ноздри. Глаза леди Шарлотты были закрыты и веки её блестели от таявшего на них снега. Ратмир рванул на женщине ворот тёплой собольей шубы и приложил ухо к груди. Сквозь лёгкий шорох тёплого платья он услышал гулкие звуки бьющегося сердца.
– Жива…Слава тебе, пресвятая дева Мария, – пробормотал он и стал быстро похлопывать её по щекам, приводя в чувство. Через несколько минут леди Шарлотта чуть застонала и она, приоткрыв глаза, попыталась защититься от него неверной рукой: – Что вы делаете, Ратмир? За что вы хлещете меня по щекам?
– Вы пришли в себя и это хорошо, – озабоченно пробормотал он и стал быстро ощупывать её руки и ноги: – Лежите спокойно и только дайте мне ответ, если где-нибудь станет больно.
– Вы меня пугаете, – воскликнула она и попыталась вскочить на ноги, но тут же со стоном опустилась на заснеженную землю. – Да и вправду правая нога начинает болеть… Что со мной?!
Леди Оуэн бросила растерянный взгляд на стоявшего перед ней на коленях мужчину. Он тоже внимательно посмотрел на неё, потом протянул руку к ноге молодой женщины: – Дайте взглянуть, леди Оуэн. И не нужно пугаться, Я только хочу понять, не переломали ли вы себе чего-нибудь, когда упали с горки.
– Я упала с горки?! – воскликнула ошарашено молодая женщина и обернулась на горку. – Так она же вон какая высокая! – и вновь повернулась к своему спутнику и с восхищением посмотрела на него: – А вы ещё и в переломах понимаете? – и безропотно протянула ему правую ногу в тёплом, кожаном сапожке. Ратмир быстро ощупал её ногу крепкими, длинными пальцами и протянул леди Оуэн руку: – Поднимайтесь, леди Шарлотта, всё не так плохо как я боялся. Думаю, что есть ушибы, но их сможет сегодня увидеть ваш лекарь. Он же и пропишет необходимые вам мази. Что с вами, леди Шарлотта?! – неожиданно воскликнул он, подхватывая стройное тело женщины вдруг начавшее оседать на землю. В ответ он слышал только завывания вьюги. Голова леди Оуэн безжизненно покачивалась на весу.
– Этого ещё не хватало! – с досадой пробормотал Ратмир и осторожно понёс свою спутницу к лошадям, стоявшим неподалёку от горки. Он легко забросил её поперёк седла на своего Яхонта и, привязав поводья её лошади к своему седлу, запрыгнул сам. Затем он взял в объятия леди Оуэн и, прижимая её к себе левой рукой, секунду помедлил, прикидывая расстояние от горки до Москвы. После чего неожиданно направил своего скакуна в совершенно другом направлении и поскакал в чащу леса.
Через некоторое время леди Оуэн очнулась и опять пришла в изумлении, увидев себя уже в объятиях Ратмира, да ещё верхом на его скакуне.
– А что со мной случилось на этот раз? – нервно попыталась рассмеяться она, растерянно глядя на озабоченного Ратмира.
– Боюсь, что в первый раз вы, леди Шарлотта, ещё и головой сильно ударились. Поэтому сейчас возможны вот такие краткие потери чувств, – ответил Ратмир, тщетно вглядываясь в темноту ночного леса. Ему оставалось только надеяться на нюх и интуицию своего коня.
– Боже, мне так неловко, – негромко произнесла молодая женщина, не сводя восхищенных глаз с своего спасителя. – Я ещё никогда не встречала таких людей как вы, Ратмир, – неожиданно произнесла она и покрепче прижалась к нему: – Мы скачем домой?
– Нет. Когда вы без чувств упали во второй раз, – я испугался за вас и решил, раз пока нам нет дороги из-за вьюги, отвезти вас в одну небольшую избушку. Там тепло и вы сможете полежать и придти в себя. Как только вьюга утихнет – мы вернёмся в Москву.
– А как же мой муж? Он будет волноваться. Может можно кого-нибудь послать, чтобы предупредить его?
В этот момент лес вдруг кончился, и конь вынес их на какое-то заснеженное поле, за которым едва виднелся лес. Здесь уже вьюга разгулялась не на шутку. Ратмир направил коня в сторону черневшего леса. Следом за ними покорно следовала лошадь леди Оуэн.
– Боюсь, что не получится. В такую вьюгу самим бы добраться живыми до жилья. А посылать кого-то на верную погибель я не стану. Вернёмся в Москву, там всё и объясните мужу, – уже прокричал молодой женщине Ратмир, с трудом удерживаясь в седле под напором сильнейшего морозного ветра со снегом.
С большим трудом Ратмир смог найти заимку, что показывал ему недавно Кестутис. Вьюга уже вовсю бушевала где-то там поверх высоких елей и сосен. Здесь же на тёмной поляне чернели стены крепких изб. На заимке никого не было, кроме одного бородатого мужика оставленного присматривать за избами. Он уже был предупреждён о возможном появлении Ратмира и поэтому без лишних слов показал ему и его спутнице вход в небольшую избу, где при свете зажжённых свечей стал на глазах изумлённой леди Оуэн разжигать камин.
– Камин? Здесь?! – ошарашено произнесла она, окидывая взглядом бревенчатые стены избушки, переложенные сухим мхом. Затем она перевела взгляд на Ратмира: – Я в сказке?
– Пусть будет так, – пожал плечами Ратмир, скидывая с себя тёплую шубу и протягивая озябшие ладони к огню. – Чуть позже тоже сможете скинуть с себя шубу, леди Шарлотта. В избе будет тепло и даже жарко.
Он кивком поблагодарил неразговорчивого мужика и попросил его показать, где находятся съестные припасы и вода. Тот, молча, вышел в сени.
Ратмир подошёл к занавеске, висевшей в углу комнаты и, заглянув за неё, тут же отдёрнул её в сторону. За занавеской находилась небольшая кровать, застланная меховым одеялом: – Советую вам прилечь, леди Шарлотта. После того падения с горки вам нужно полежать. К утру, я надеюсь, вьюга стихнет, и я смогу проводить вас в посольство.
– Да-а, похоже, что эта непогода точно протянется до утра, – негромко проговорила леди Оуэн и, подойдя к кровати, внимательно посмотрела на скомороха: – А где вы будете спать, Ратмир? Здесь же только одна кровать.
– Я лягу здесь, рядом с камином и буду поддерживать в нём огонь всю ночь, – улыбнулся Ратмир. В этот момент в комнату опять зашёл молчаливый мужик с большой корзиной из которой торчали пара бутылей, калач и нехитрая снедь. Ратмир поблагодарил его, сунув ему серебряную монетку и, что-то шепнув на ухо, прикрыл за ним дверь.
– Я помогу вам с едой, – не очень уверенно заявила леди Оуэн, чувствуя как её начинает знобить и в руках появляется мелкая дрожь. – Нет ли здесь вина? Мне бы горячего грога.
– Сейчас сделаю, – Ратмир внимательно посмотрел на свою спутницу и, налив в медный ковш вина из бутыли, стал греть его над огнём в камине. Лицо молодого мужчины освещалось разноцветным пламенем, и оно показалось леди Оуэн таким красивым и мужественным… Таким же красивым и мужественным, каким она увидела его в первый раз… Сердце молодой женщины забилось сильнее…
Ратмир налил горячее вино в оловянный кубок и подошёл к сидевшей на постели леди Оуэн:
– Держите, леди Шарлотта. Здесь нет приправ, и грог я не смог бы изготовить. Но вино подогрел. Пейте маленькими глоточками. Тогда вы согреетесь и проспите до утра. А за это время, всё, что у вас сместилось внутри при падении встанет на своё место и ваш лекарь завтра даже удивится, что с вами всё в порядке.
Леди Оуэн, не спуская с Ратмира глаз, поднесла бокал к губам и сделала несколько глотков. Приятное тепло стало разливаться у неё в груди.
– А вы? Почему вы не пьёте? – спросила она чуть дрогнувшим голосом, чувствуя внизу живота странную слабость и негу.
– Дал зарок, – коротко ответил он и, налив себе в ковш из другой бутыли квасу, залпом выпил его и, подойдя к раскинутой перед камином большой медвежьей полости, растянулся на ней. Прикрыв глаза и ощущая приятный жар, шедший от камина, Ратмир потянулся всем телом. Спустя несколько мгновений какая-то тень упала ему на лицо, и он приоткрыл глаза. Между ним и камином стояла леди Оуэн и, не сводя с него горящего взгляда, торопливо, путаясь, расстёгивала пуговицы на длинных рукавах своего тёплого платья.
– Я надеюсь, что это был ваш единственный зарок, – задыхаясь от волнения, прошептала она, опускаясь перед ним на колени и пытаясь стянуть с себя лиф платья, под которым на бретелях белела шёлковая рубаха.
Ратмир лежал на спине, подложив под голову левую руку. Не шевелясь, он, молча, следил за ней. В какой-то момент в его глазах мелькнула растерянность.
Вот она повернулась к нему спиной: – Помогите же мне расшнуровать корсет.
– Вы уверены, леди Шарлотта, что хотите этого? – чуть охрипшим голосом спросил он.
– Не задавайте неуместных вопросов, Ратмир. Лучше помогите мне! – воскликнула та.
Ратмир присел на медвежьей полости и стал торопливо расшнуровывать корсет её платья. Он заметил, что его спутницу бьёт мелкая дрожь и горячей ладонью успокаивающе погладил её обнажённое, округлое плечо. От его прикосновения леди Оуэн, опустив голову, застонала и, не выдержав, обернулась к нему:
– Я не понимаю, что со мною происходит… Вы, точно, владеете каким-то магнетизмом… – задыхаясь от возбуждения, зашептала она, страстно обнимая его широкие плечи и прикасаясь горячими губами к крепкой мускулистой шее. – На меня словно безумие какое-то нашло с момента нашей первой встречи… Я никогда не думала, что буду способна на такое…Я всегда знала, что никогда не изменю мужу… ведь я его так… люблю…
Её страстное желание наконец-то передалось и Ратмиру. Он, чувствуя, как вздымается его плоть, просто молча, опрокинул леди Шарлотту на спину на медвежью полость и, одним движением стянул с неё платье. Под белой шелковой рубахой Ратмир увидел очертания прекрасного молодого женского тела, так жаждавшего его любви. Тонкие обнажённые руки женщины сами тянулись к нему, призывая мужчину в свои страстные объятия. Полураскрытые губы жаждали его поцелуя…
Ратмир в один миг скинул с себя всю одежду и предстал перед своей спутницей во всей своей мужской красоте. Она смотрела на него умоляющим взглядом, и что-то тихо шептала, изнемогая от безумного желания отдаться ему…
Из уголка низкого окошечка, в маленький подтаявший ледяной глазок на слюдяной пластине за ними наблюдал чей-то прищуренный глаз…
За стенами избы по-прежнему слышались завывания вьюги. Подброшенные ещё раз в камин берёзовые поленья весело трещали, выстреливая вокруг себя тысячами светящихся искр.
– Опишите мне ещё раз тех негодяев, что напали на вас, леди Шарлотта, – неожиданно произнёс Ратмир спустя некоторое время. Он нагой лежал на животе на медвежьей шкуре, сложив перед собой руки и опершись на них подбородком. Почти не мигая, Ратмир заворожено следил за пляшущими в камине искорками огня. Громко потрескивали, обугливаясь в разноцветных языках пламени, берёзовые поленья. Тут же, на медвежьей полости, в белой, шёлковой рубахе лежала леди Оуэн. Голова её и плечи покоились на широкой спине Ратмира. Распущенные волосы вились бронзовыми кудряшками вокруг разрумянившегося лица красавицы. Она лежала, прикрыв глаза и раскинув руки в разные стороны. Правой ладонью леди Оуэн поглаживала своего спутника по крепкой, стройной ноге. На лице её играла легкая полуулыбка…
– Ах, как ты не вовремя вспомнил о разбойниках, Ратмир! – с чуть недовольной интонацией в голосе томно произнесла леди Оуэн. – Я же уже в тот раз тебе всё рассказала. Разве ты всё забыл?
– Нет, я помню всё, что вы рассказали мне, сударыня, – не поднимая головы, отозвался Ратмир. – Но этого недостаточно. Если вы хотите, чтобы я нашёл дорогие вашему сердцу вещи, то должен больше знать о том, что произошло в тот роковой час. Может быть, что-то ещё вы запамятовали рассказать мне в прошлый раз…
Молодая женщина приоткрыла глаза, ловко перевернулась на живот и, прижавшись упругой грудью к крепкой спине своего собеседника, прошептала ему на ухо:
– Мне это сейчас неинтересно. Что нового я могу вспомнить, когда ты рядом? Что они выбросили меня из кареты? Что кинулись грабить мои вещи и поубивали сопровождавших меня слуг?
– На вас, леди Шарлотта, в тот день было много драгоценностей?
– Как обычно. Только кольца они успели снять с меня. Всё торопились…
– А вещи, что вы перечислили тогда, – они очень дороги были вам? Про сумку я помню. А остальные?
– Без остальных я смогу обойтись. А вот сумка мне очень важна. Мы с сестрой были очень близки, – леди Шарлотта провела тонкими пальцами по смугловатой щеке Ратмира и, не скрывая своего вновь нарастающего желания, возбуждённо прошептала: – Кто-то из них крикнул, чтобы все вещи покидали в один мешок и что она сама потом разберётся… И что-то там ещё… У меня мысли путаются… Повернись ко мне, ангел мой… я опять теряю голову…обними меня крепче… ещё крепче… возьми же меня вновь…
Глава 14
В большой комнате итальянского посольства было бы уже темно, если бы не десятки горевших свечей, которые тихо и, стараясь быть незаметным, разжигал молодой, темноволосый слуга. Вот он зажёг последнюю свечу, аккуратно поправил её и поклонился сидевшему в углу комнаты в удобном, оббитом малиновым бархатом, кресле Антонио. Тот приветливо кивнул:
– Ты свободен, Джузеппе.
Проводив слугу взглядом, Антонио повернул голову в сторону, где во втором таком же кресле с хрустальным кубком в руке, сидела задумчивая графиня Терницкая:
– Думаю, что он вот-вот явится. Обычно мы с ним встречаемся в это время. Значит, говоришь, что царь Иоанн всё-таки дал отставку своему митрополиту Филиппу? – продолжил он на итальянском языке.
– Да. Я, как только получила это сообщение, тут же приехала к тебе, – графиня Терницкая поднесла кубок к красиво изогнутым губам и сделала маленький глоток.
– Честно говоря, я думал, что он сделает это раньше. Ведь по нашим сведениям разногласия между ними начались давно. Странно, что царь Иоанн так долго терпел. Обычно он быстро убирает тех, кто стоит у него на пути. И странно, что до сих пор нет сведений от моих осведомителей в самом дворце…
В этот момент в дверь тихо постучали.
– Входи, Джузеппе, – воскликнул Антонио и нетерпеливо забарабанил кончиками пальцев по бархатному подлокотнику кресла. Молодой слуга вошёл в комнату, держа перед собой небольшой серебряный поднос, на котором желтел маленький конверт: – Послание для Вашей светлости.
Антонио схватил конверт, вскрыл его и впился глазами в латинские буквы. Затем усмехнулся и, отправив жестом слугу из комнаты, вновь посмотрел на свою собеседницу:
– А вот и подтверждение от моего человека. Ну, что же, посмотрим, кого царь Иоанн изберёт на этот раз своим митрополитом. Думаю, что нашему Папе это тоже будет интересно. Митрополит Филипп не очень жаловал нашу курию. Будем надеяться, что следующий будет более сговорчивым, – Антонио чуть прищурил свои красивые, чёрные глаза и, поднявшись из кресла, подошёл к окну. Он посмотрел в него и покачал головой: – Как быстро стемнело. Сколько уже живу в этой стране, всё никак не могу привыкнуть к таким зимам. Так скучаю по нашей любимой солнечной Италии!
Затем он повернулся лицом к своей собеседнице и нахмурился: – Ну и где же наш дорогой крестник? Опять заставляет себя ждать.
– Всю ночь была такая вьюга. Возможно, что сейчас на улицах всё замело, – пожала плечами графиня Терницкая.
– Только не нужно его опять выгораживать, Агнешка! – недовольно воскликнул Антонио и подошёл к столу, где на большом, красивом серебряном подносе стояли бутыли разных цветов и размеров и чистые, переливающиеся разноцветными огоньками в свете свечей хрустальные кубки. Выбрав один из кубков, он налил немного янтарной жидкости из тёмной бутыли и отпив глоток, нахмурился: – Ты же каким-то образом добралась до меня, да и посыльные вон спокойно доскакали… И вообще, Ратмир в последнее время сильно изменился и мне это очень не нравится.
– В чём же он изменился, Антонио? – внимательно посмотрела на него графиня Терницкая. – Я, к сожалению, не имею возможности чаще встречаться с ним. И, наверное, чего-то не знаю.
– Он очень изменился после того, как погибла та Ольга. Вернее, после того как он узнал, что она просто использовала его в интересах своего настоящего любовника – дьяка Лаврентия, – злорадно усмехнулся Антонио.
– Похоже, что он по-настоящему до сих пор влюблён в эту молоденькую авантюристку. Я хорошо помню её, когда на балах в посольствах она горделиво вышагивала под ручку с герцогом Бохусленом. Бедный герцог… его ведь, кажется, так и не нашли… – задумчиво посмотрела на Антонио его собеседница и усмехнувшись добавила: – Угораздило же нашего неприступного Ратмира влюбиться в эту Ольгу.
– Да не в Ольгу эту он был влюблён! – фыркнул Антонио. – Ты же сама заметила ещё в прошлом году, что Ольга очень похожа на Виолу – первую любовь нашего дорогого крестника. Вернее, была похожа… Так что наш Ратмир просто до сих пор не может забыть свою Виолу.
– Бедный Ратмир! Мне временами его так жалко.
– Жалко?! За что? – изумился Антонио.
– Ну, ему пришлось столько пережить, – пожала плечами собеседница.
– Ты меня удивляешь, Агнешка! Чего же такого ему пришлось пережить чего не пережили ты и я? Раннюю смерть матери? Так мы с тобой своих матерей, вообще не помним. Голод и нищету? А нас с тобой разве Учитель не вытащил из зловонных трущоб? Тебе, вообще, была уготована участь продажной девки… – раскрасневшийся от возмущения Антонио сверкнул чёрными глазами. – И, вообще, в последнее время я от него слышал странные вещи. Ни с того, ни с сего, он вдруг стал беспокоиться о благе этого государства.
– Он здесь родился, – негромко заметила графиня Терницкая. – Возможно, почувствовал свои корни.
– Я не потерплю предательства наших интересов! – воскликнул Антонио.
– А кто говорит о предательстве? – вскинула хорошенькую головку графиня Терницкая. – Одно другому не мешает.
– О-о, а вот здесь, моя дорогая Агнешка, ты очень даже сильно ошибаешься! Невозможно усердно служить двум господам. Рано или поздно придётся выбирать кого-то одного из них, – опять сверкнул глазами раздосадованный словами собеседницы Антонио. – И я не имею права допустить предательства по отношению к моему государству, нашим интересам и моему Учителю.
– И что же ты сделаешь с Ратмиром, если он вдруг выберет интересы этого государства? – выжидательно посмотрела на Антонио графиня Терницкая.
– С предателями у меня разговор короткий, – с угрозой в голосе ответил тот. – Сам лично заколю его кинжалом.
– Он же твой друг… вы называете друг друга братьями… ты всё время здесь беспокоишься о его безопасности, – графиня с усилием потёрла указательным пальцем переносицу. – Разве можно вот так взять и всё перечеркнуть?
– И не сомневайся, – холодно усмехнулся Антонио. – Я беспокоюсь о Ратмире ровно настолько насколько это нужно моему Учителю. Благополучие нашего наставника для меня превыше всего. А братьями, если ты не забыла, мы называем всех, кто учился и жил в нашей коллегии. Так что особых привилегий он от меня не получит.
– Ты так говоришь, так, будто он уже совершил предательство, – в свою очередь нахмурилась графиня. Она вздохнула и закрыла лицо ладонями.
– Зато ты так переживаешь за него, Агнешка! – с сарказмом ответил ей Антонио и опять усмехнулся: – Вы, женщины, такие чувствительные. Но от меня пощады предатель никогда не получит… И, да… Я говорил с Ратмиром недавно на эту тему. Он сделал правильный выбор и предпочёл интересы нашего братства всему остальному. Я очень надеюсь на то, что у него хватит ума быть верным принятому решению…
– Говорил с ним на эту тему? Любопытно, – пожала плечами графиня.
В этот момент раздался негромкий стук в дверь, и миловидный слуга Джузеппе сообщил о прибытии Ратмира.
– О-о, наконец-то! Прикажи, Джузеппе, накрывать ужин. А то у меня уже в животе скребутся тысячи голодных чертей, – Антонио поставил хрустальный кубок обратно на поднос и направился к двери.
Вот она распахнулась, и на пороге появился румяный от мороза, улыбающийся Ратмир.
– Здравствуй, брат! – он радушно обнял стоявшего перед ним Антонио и похлопал его по спине. Затем увидел княгиню Терницкую и воскликнул: – И ты здесь, Агнешка! Как славно! Я так по вам обоим соскучился.
Ратмир быстро подошёл к приподнявшейся с кресла графине и осторожно приобнял её тоже.
– И мы тебя очень рады видеть, брат, – чуть снисходительно улыбнулся Антонио, наблюдая за тем, как смущённо улыбнулась Ратмиру Агнешка. – Агнешка только что жаловалась, что редко видит тебя.
– И мне тебя не хватает, дорогая ты наша графиня, – рассмеялся Ратмир.
– Ох, уж этот Антонио! – звонко рассмеялась графиня. – Вечно выдаёт чужие секреты. Зато как цербер охраняет свои. Но я и вправду так давно не видела тебя, Ратмир. С самого отъезда посланника Папы. Антонио тут иногда рассказывает, в каких переделках тебе приходится бывать из-за твоих способностей сыскаря.
– Я и сам удивляюсь иногда, что до сих пор ещё живой, – улыбнулся Ратмир.
В этот момент в комнату заглянул слуга Джузеппе и что-то негромко сказал Антонио. Тот весело захлопал в ладоши и позвал друзей на ужин.
Сидя в уютной трапезной, освещённой десятками свечей в двух хрустальных люстрах, они продолжили беседу уже втроём.
– Я встречался с Кестутисом день назад, и он просил передать тебе, что пока никто из блуждающих около Москвы ватаг не признался в том, что это их люди напали на жену английского представителя, – кинул озабоченный взгляд на Ратмира Антонио и отправил себе в рот кусочек копчёной на вишнёвой стружке индюшатины.
– Вот это-то и странно. Обычно между собой эти грабастики всегда делятся тем, кого и как они ограбили. Вся эта земля у них поделена на свои территории, и они стараются промышлять только на своей стороне… А тут такая непонятная тишина и никто не признаётся в содеянном. Я начинаю думать, что это дело рук каких-то заезжих грабастиков, – пожал плечами Ратмир, подхватывая пальцами кусок кролика отваренного в красном пиве с розмарином, сельдереем и каштановым мёдом.
– Да, странно, – кивнул графиня, пробуя маленькими кусочками маринованные фрукты. – А что нового говорит сама леди Оуэн?
– Ничего, – пожал плечами Ратмир. – Единственное, она вчера добавила одну любопытную вещь…
– Вчера? – удивлённо поднял брови Антонио. – Когда ты успел её вчера увидеть? Была же настоящая снежная буря! Такую бурю можно увидеть только здесь, в русском государстве.
– Вчера под утро меня вызвала к себе русская царица и дала неделю сроку для того, чтобы найти тех грабастиков, – пояснил Ратмир. – От неё я сразу поехал в английское посольство, чтобы рассказать им о приказе царицы. Буря началась потом, – Ратмир кинул быстрый взгляд на Агнешку, давая понять Антонио, что остальное расскажет только ему одному.
– Тогда понятно, – кивнул Антонио.
– Так о какой любопытно вещи ты хотел нам рассказать, Ратмир? – улыбнулась графиня Агнешка. – Наш Антонио любит иногда перебивать, не дослушав человека.
– Она сказала, что слышала, как кто-то из нападавших приказал, чтобы все её вещи кинули в один мешок и что «она сама в них потом разберётся».
– « Она сама»… Очень интересно! – воскликнула, оживившись, княгиня Терницкая. – Значит, надо искать какую-то атаманшу этих грабастиков.
– Неожиданно, – удивлённо покачал головой Антонио.
Спустя час графиня Терницкая заторопилась, утверждая, что торопится на свидание.
– Кто бы сомневался, – усмехнулся Антонио. – У тебя на всё хватает времени, Агнешка.
– Ты прав мой дорогой Антонио, – опять звонко рассмеялась та. – К сожалению, время быстротечно и лучшие мои годы уходят безвозвратно. Пока я пользуюсь у вас, мужчин, успехом, я просто хочу наслаждаться этим и получать от сего удовольствия максимум пользы…
Ратмир и Антонио проводили её до ворот и помахали вслед.
Затем они вернулись в комнату и сели в мягкие кресла.
– Так что ты хотел мне ещё сказать? – вопросительно глянул на собеседника Антонио.
Ратмир вздохнул и стал рассказывать о вчерашней прогулке на горку с женой английского представителя и том, почему ему пришлось привезти её на заимку к Кестутису и там заночевать. Когда он закончил, в воздухе повисло напряжение.
Антонио прищурил глаза и тихо спросил: – У тебя же хватило ума, брат, не переспать с ней?.. или нет?
В ответ ему была тишина.
– Понятно!.. О, Мадонна! – всплеснул руками Антонио, и кинул злой взгляд на Ратмира. – Только не говори мне, что она сама заставила тебя это сделать. Ты даже не представляешь себе, какие у тебя могу быть сейчас трудности! Ведь по нашему Уставу братья под страхом отлучения не имеют права вредить друг другу. А ты тут влез в альков нашего брата…
– Просто не стоит ему говорить об этом, – поднял голову Ратмир. – Что сделано, то сделано. И я, как видишь, от тебя ничего не скрываю.
– Вот уж спасибо за доверие! – саркастически воскликнул Антонио. – И что мне теперь прикажешь с этим делать?.. Конечно, я вынужден молчать. Но когда-нибудь, я тебе это припомню. Думаешь, я не понимаю, что ты мне всё рассказал только потому, что я всё-равно узнал бы о случившемся от самого Кестутиса, раз его человек открыл вам двери какого-то из тех домов…
В свой дом Ратмир вернулся спустя пару часов. Входную дверь ему отворил его слуга и на итальянском языке тихо предупредил: – К вам гостья, хозяин. Она сказала, что вы знаете о её приходе. Только поэтому я её впустил.
Ратмир, намеревавшийся хорошенько отоспаться, только вздохнул, сразу подумав о леди Шарлотте. Он кивнул слуге и попросил его принести лёгкий ужин на двоих. Войдя в большую светлицу, освещённую горящими свечами, он увидел незнакомую женщину, сидевшую в кресле. На ней была небольшая бархатная шапочка, лицо прикрывала тонкая вуаль. Ратмир взглянул на знакомые массивные переливающиеся золотые перстни, украшавшие руки незваной гостьи, и, кланяясь, растерянно проговорил: – Доброго вечера….
– Сударыня. Просто сударыня, – подсказала ему женщина и, рассмеявшись, откинула с лица вуальку поверх шляпки. – Это при посторонних. Для тебя по-прежнему – Кученей. И прикажи своим слугам не заходить сюда, пока я здесь.
Глава 15
– Вижу, что не ожидал, – усмехнулась царица, не спуская с Ратмира цепкого взгляда. – Рад?
– Весьма польщён, – чуть растерянно улыбнулся тот. – Только я не видел твоей охраны, Кученей. Значит, что-то очень серьёзное привело тебя сюда.
– Догадлив и умён, – довольно рассмеялась Кученей с интересом разглядывая Ратмира с головы до ног. – Да, я здесь инкогнито. Так надо. Никто не должен знать, что я была у тебя. А то во дворце я и день, и ночь под присмотром. Если не верных слуг Великого государя, то приспешников моего Афанасия точно. Пришлось такую затею провернуть, чтобы к тебе сюда на извозчике добраться.
– А как обратно? – спросил Ратмир и подошёл к двери. Тут же послышался стук с обратной стороны двери.
– Кого-то ждёшь? – насторожилась Кученей.
– Это мой слуга. Я приказал ему принести нам небольшой ужин, – улыбнувшись, пояснил Ратмир. – Не бойся, он не увидит тебя без вуали.
– Забавно, ты даже знаешь, как называется эта тряпочка, – царица откинулась на спинку кресла, и стала, молча наблюдать за тем, как Ратмир просунул руки в дверной проём и словно вынул оттуда большой медный понос, заставленный маленькими тарелочками с различными яствами. В комнате сразу вкусно запахло едой. Затем он ногой прикрыл дверь и, подойдя к массивному, деревянному столу начал на него выставлять тарелочки.
– Прежде всего, я тебя, Ратмир, должна спросить кое о чём, – неожиданно сухо произнесла царица и пытливо исподлобья посмотрела ему в лицо.
– Постараюсь удовлетворить твоё любопытство, Кученей, – кивнул Ратмир, ощутив в груди неприятный холодок.
– Уж постарайся, Ратмир, постарайся. Это и в твоих интересах, чтобы я смогла полностью довериться тебе, – взгляд его собеседницы неожиданно стал холоден и колюч. – Я тут намедни стала узнавать о тебе: кто ты, что ты, откуда родом. Но никто ничего о тебе и слыхом не слыхивал. Поэтому это и будет моим первым вопросом к тебе. Рассказывай.
Ратмир замер, потом осторожно поставил поднос на стол и, сев напротив царицы на деревянную скамью, посмотрел ей в глаза: – Я знал, что рано или поздно ты задала бы мне этот вопрос. Поэтому готов ответить на него, как бы больно это не было для меня.
– Слушаю тебя, Ратмир.
– Я из боярского рода Авдюшиных, – негромко начал Ратмир. – Ты сама знаешь, какие войны могут быть между боярскими родами. Не на жизнь, а на смерть… Вот и у моего рода случилась распря с другим боярским родом в Суздале.
– Да, про ваши боярские войны чуть ли не былины уже сочиняются. Я ведь не зря несколько лет назад посоветовала Великому государю окружить себя пусть худородными, но преданными воинами. Сам видишь теперь, что за царя-батюшку они готовы порвать любого.
– Опричники?! Так это была твоя задумка?! – изумился Ратмир.
– А ты думал! – хвастливо улыбнулась царица, но тут же её лицо вновь стало серьёзным. – Ты же не дурак, Ратмир, и понимаешь, что я буду Великой царицей столько, сколько будет править этим государством мой супруг. Его безопасность для меня жизненно важна. Поэтому я сделаю всё для того, чтобы он просидел на своём царском троне как можно дольше. И опричники тому крепкая опора. А вас – бояр – он по-прежнему опасается и ненавидит… Так что там произошло у твоего рода с другим боярским родом?
Ратмир поднял на неё потемневшие глаза и негромко стал рассказывать о том, как он, будучи восьмилетним мальцом, гулял неподалёку от их родового подворья со своим любимым щенком. Как неожиданно появились несколько всадников с надменным отроком в богатых одеждах во главе. Отрок этот погнался за щенком Ратмира и, зацепив его копьём за ошейник, поднял вверх и тот, визжа, начал задыхаться и извиваться всем телом. Маленький Ратмир кинулся спасать верного друга, но довольно смеявшийся отрок с копьём наперевес, оттолкнул его конём и поскакал куда-то дальше. Тогда Ратмир схватил первый попавшийся камень и запустил им во всадника, попав тому прямо в голову. Последний выронил копьё и схватился за окровавленную голову. Спасённый щенок тут же, скуля, убежал на подворье. А всадники с отроком неожиданно ускакали прочь…
Но через несколько часов, когда маленький Ратмир уже на деревянном крыльце терема играл со спасённым щенком, за забором показалась сотня мрачных, до зубов вооружённых бородатых мужчин. С ревом и гоготом они ворвались на подворье и устроили там настоящую резню. Всадники пиками буквально изрешетили отца Ратмира, его двух дядей. Истребили почти всех, кто находился в тот момент на подворье. Обезумевшая от страха и горя мать Ратмира едва успела скрыться с ним среди мешков со снедью в подполе. Нападавшие, уходя, подожгли усадьбу, и напоследок подняли на пики всех, кто подвернулся им тогда под руку.
Маленький Ратмир навсегда запомнил тот страшный дым, что проник к ним в подпол и от которого они тогда там чуть не задохнулись. С тех пор его мать стала кашлять.
– Кто был тот боярин? Я помогу тебе расквитаться с ним, – вскинула голову царица.
– Я поклялся отомстить ему сам и пока не назову тебе его имени, – нахмурился Ратмир.
Царица кивнула:
– Ну, что же. По законам моего народа месть – это правильно. Придумай для него страшное наказание и потом расскажешь мне, как именно ты это сделал.
Ратмир согласно качнул головой, и странная гримаса промелькнула на его лице.
– А где твоя матушка сейчас? – спохватилась царица.
– Я не дорассказал, – Ратмир поднял на неё мрачный взгляд.
– Тогда продолжай, – царица поудобнее расположилась в кресле.
– Матушка моя хотела укрыться у своей тётки со стороны отца и под покровом ночи привела меня к её подворью. Та поначалу радушно встретила нас. Но узнав утром, кто именно напал на наше подворье и лишил жизни моего отца и его братьев, тут же предала нас и сообщила тому боярину о том, что мы находимся у неё. Только чудом моей матери стало известно о страшном предательстве и она поспешила незаметно скрыться вместе со мной в лесу… Несколько дней мы скитались по лесу, стараясь не попадаться на глаза людям. Потом матушка привела меня к дальнему родственнику моего отца, и он приютил нас и помог с бумагами… Но влияние родных того отрока было очень велико и моя матушка была вынуждена бежать вместе со мной в другое государство. Там она и скончалась, спустя несколько лет. Кашель добил её…
– Мне очень жаль, – неожиданно сочувственно произнесла царица. – И что же с тобой было после?
– А после нашёлся в том государстве добрый человек, и он подобрал меня как щенка и отдал в местный приют для детей. Там хорошо кормили и обучали и то многое, что я теперь знаю и умею, – я почерпнул именно там.
– Значит и сыскному делу ты там обучился?
– Нет, я никогда не обучался сыскному делу, но те знания и умения, что я получил в приюте, как раз сейчас помогают мне в сыске татей и воров, – Ратмир взял одну из глиняных тарелок и поставил её перед царицей: – Теперь ты знаешь обо мне всё, Великая государыня.
– Это хорошо, – кивнула она и опять пытливо взглянула на собеседника. – Ты же понимаешь, что все твои слова я могу проверить в два счёта?
– Проверяй, если хочешь, Великая государыня. От тебя мне нечего скрывать, – кивнул Ратмир и поставил перед ней ещё несколько тарелок и налил вина в серебряный кубок. – А пока приглашаю тебя отведать эту нехитрую снедь.
Царица ещё несколько мгновений продолжала пытливо всматриваться в своего собеседника, словно решалась на что-то. Но вот взгляд её, наконец, потеплел и она, чуть склоняясь над тарелкой, негромко произнесла: – Теперь слушай меня, Ратмир. Как только ты всё-таки разыщешь скарб этой английской мисс, то именно её чёртову сумку ты должен мне лично доставить в тот же час. Понял?!
– Могу я узнать, что же такого важного находится в той сумке? – Ратмир чуть прищурившись, внимательно посмотрел в глаза царице.
– Нет, – отрезала она и сухо добавила: – Не твоего собачьего ума дело. Твоя забота – доставить сумку мне в целости и в полной сохранности. И никому! – слышишь – больше никому! Только мне! Даже, если сам Афанасий вдруг скажет, что я тебя просила передать эту сумку через него – не верь! Только мне лично в руки!
– Ну, что же, грубо, но зато сразу всё понятно, – невесело усмехнулся Ратмир, понимая, что попал в весьма запутанную и опасную ситуации. – Да, Великая государыня, постараюсь сделать всё, что смогу.
– Не обижайся, Ратмирка, – неожиданно звонко расхохоталась царица. – Просто есть вещи, о которых тебе лучше не знать. Целее будешь… А тебе я верю. И даже больше скажу. Если вдруг так судьба распорядиться и Афанасий, не дай Бог, мне прискучит или помрёт, то на его место я возьму тебя. Приглянулся ты мне, да только Афанасия люблю пока больше, чем тебя. Верность ему храню. Ха-ха-ха… А ты у меня, вроде как в запасе пока побудь – вдруг пригодишься. Не всё же беленький хлебушек есть. Иногда и чёрненький хочется.
Ратмир, пригубивший в тот момент кубок с квасом, вдруг поперхнулся и закашлялся.
– Ну, что – рад хотя бы в запасных у меня побыть? – царица хитро посмотрела на откашливавшегося Ратмира.
– Несказанно рад, государыня, да только боюсь, что не смогу оправдать твоего доверия. В тот раз уже сказывал тебе, что есть у меня зазноба, – Ратмир посмотрел царице прямо в глаза.
На долю секунды что-то тёмное мелькнуло и пропало во взгляде Великой государыни, но она опять рассмеялась и покачала головой: – Хитёр ты, Ратмирка, словно старый лис. Умеешь зубы заговаривать. А про зазнобу твою я помню, да только и ты не забывай, что я – царица. И, стало быть, никакая молодуха не станет мне преградой к тому, чего мне захочется. Понял?!
– Да, Великая государыня, – чуть склонил голову Ратмир, опустив глаза. Только желваки проступили на его скулах.
– Ну, всё, пора мне. А то при дворе хватятся, – лицо царицы стало озабоченным. – Прикажи запрячь твою повозку, да отвезёшь меня сам, куда скажу. А потом вернёшься к своей зазнобе, так и быть пока. И ещё… когда эта сумка сыщется, то человечка с нею пришлёшь к… Или нет, – держи её у себя и я сама к тебе тайно явлюсь как сейчас. Дашь знать через моего брата – Салтанкула. Знаешь, где он живёт?
– Ты говорила в прошлый раз, – кивнул Ратмир.
– Отлично, тогда поехали…
Через короткое время из крепких деревянных ворот каменного дома Ратмира выехала повозка. Он сам сидел на козлах в тёплом извозчичьем тулупе и заячьем малахае на голове и ловко перебирал поводья, понукая крепких, ухоженных лошадей. Повозка направилась в сторону леса, где со слов царицы её должен был ждать верный человек с царской каретой.
Спустя полчаса повозка въехала в лесную чащу. Было морозно. Чернели стволы деревьев, отбрасывая отчётливые тени на сине-фиолетовый, скрипящий под полозьями повозки, снег. Нарождавшийся месяц узеньким золотым серпом повис над землёй и яркие звёзды, разбросанные по чёрному бездонному небу, заиграли хрустальными всполохами. Ратмир подгонял окутанных паром лошадей, и у него самого изо рта его валил пар.
Неожиданно он услышал непонятный шум и прислушался. Вскоре Ратмир различил стук множества копыт, и сердце его учащённо забилось.
– Кученей! – срывающимся от волнения голосом крикнул он, спрыгивая с козел. – Похоже, что за нами кто-то скачет и их много. А вдруг это разбойники, а нас с тобой всего двое. Пропустим?
– Боишься? – спросила царица, озабоченно вглядываясь в темноту.
– За тебя опасаюсь, государыня, – возбуждённо ответил Ратмир. – Давай я тебя отведу в тот вон ельник и спрячу там, а сам останусь и узнаю, кто это нас догоняет? Пойдём быстрее.
– А ты, значит, полагаешь, что я вот просто так оставляю преданных мне людей один на один с разбойниками в опасности? – резко спросила та, не трогаясь с места.
– Неверно мыслишь, Кученей. Ты – царица и правишь со своим супругом целым государством. Не твоё царское дело воевать с разбойным людом. Это я – мелкая сошка и должен спасти тебя от любой опасности во благо государства нашего. Пошли же! – он крепко схватил её за руку и попытался потащить за собой в густой ельник, росший неподалёку.
– Стой, Ратмир, не спеши, – неожиданно остановила его царица и, прижавшись к нему всем телом, горячими руками обхватила его за голову и приникла упругими губами к его губам. Ратмир замер от неожиданности. Вот она его отпустила и негромко рассмеялась: – Проверка это была, Ратмир, проверка. Извини, но мне нужно было окончательно убедиться в твоей преданности. Благодарю, что не подвёл и показал свой разум и свою храбрость, не побоявшись один на один встретиться с возможной опасностью.
– Так это не разбойники? – только и спросил обескураженный Ратмир.
– Это мои люди, Ратмир и я сейчас уеду вместе с ними. А ты возвращайся хоть домой, хоть к своей зазнобе. А завтра продолжи поиски той чёртовой сумки. Как найдёшь и доставишь мне её – так и отблагодарю тебя по-царски. А место стольника при царском дворе, считай, уже у тебя за пазухой, – опять звонко рассмеялась царица и пошла навстречу приближавшейся к ним кавалькаде из всадников и большой царской кареты.
Ратмир, молча, посмотрел ей вслед. Странная полуулыбка играла в тот момент на его губах.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
На следующий день Ратмир проснулся рано, набросил на себя тёплый зипун и, сев за стол, пару часов, при свечах, почитал книгу на латинском языке. Затем он встал, умылся, побрился и вновь сел за стол. Бодрый слуга поставил перед ним лёгкий завтрак и дымящуюся чашечку с кофе.
«Сумка… простая сумка в которой находится что-то, из-за чего сама царица приезжает ко мне, прячась ото всех… Леди Оуэн сказала, что в сумке были только её побрякушки… К этой сумке большой интерес у боярина Вяземского… Но никто не говорит, что это нужно царю. Значит, царю нет никакого дела до сумки и того, что в ней находится… Это почему-то интересует только людей из его свиты. Хотят ли они, чтобы он узнал об этом или наоборот скрывают от него? Тогда почему сумка именно английской, а не французской или немецкой сударыни? Связано с Англией? Как это что-то оказалось в этой сумке?..» – Ратмир поднёс к губам фарфоровую чашечку с горячим кофе и задумчиво посмотрел в окно. Короткий зимний день только занялся. Было уже светло, но лёгкая метель кружила в быстром танце миллиарды снежинок, и из-за этого неба не было видно вообще, а деревянные крыши высившихся неподалёку соседских домов имели размытые очертания. – « Почему они не хотят сказать мне, что именно находится в этой сумке? Это так помогло бы в розыске… Значит, что-то чрезвычайно важное, если сама царица, которая говорит, что полностью доверяет мне, даже и не собирается открыть мне эту тайну. Это что-то может находиться в самой сумке или в одной из побрякушек леди Оуэн… Что же это может быть?.. И, где же сама сумка? Если это не местные ватаги, то кто мог организовать это нападение? Тот, кто знал, что находится в этой сумке или предполагал. А кто мог знать? И кто та персона, которая «сама во всём разберётся»? Сколько предстоит выяснить… Ну, и метель за окном! Глаза закрываются… Пойти, что ли, ещё поспать… »
Ратмир поднялся из-за стола и, подойдя к постели, с наслаждением забрался под тёплое меховое покрывало. Он прикрыл глаза, потянулся всем телом и через мгновение провалился в глубокий сон…
Проснулся Ратмир от тихого шёпота своего слуги.
– Хозяин, хозяин… к тебе посыльный от английского посла, – встревожено на итальянском языке прошептал тот.
– Так прими, что он там принёс, да отпусти его, – сонным голосом ответил ему Ратмир, не желая нарушать своё уютное полудремотное состояние. Ему очень не хотелось выбираться из-под тёплого, пушистого покрывала.
– Я и хотел так сделать, но он настаивает, что должен передать тебе лично сообщение и дождаться ответа.
– Ну, хорошо… Иди, скажи, что я сейчас спущусь в переднюю, – вздохнул Ратмир, зевая, и нехотя откинул в сторону меховое покрывало… зябко поёжился… Затем натянул поверх тёмно-серых портков мягкие сапоги-ичиги, набросил поверх белой шёлковой рубахи тёмно-зелёный зипун, и направился к деревянной лестнице.
– Велено передать вашей милости приглашение на бал в английском посольстве. Быть надлежит сегодня к девяти вечера. И вот это велено передать вам лично в руки, – румяный от мороза посыльный протянул Ратмиру небольшой желтоватый конвертик.
Ратмир развернул его и пробежал глазами всего одну строку: «Прошу обязательно быть на балу».
Он без улыбки кивнул посыльному: – Передай, что я буду…
К девяти вечера у ворот английского посольства было тесно от подъезжающих одна за другой карет, скопища щёгольски разодетых кучеров, суетившихся у входных дверей служащих посольства встречавших гостей… Из карет выскакивали нарядно одетые мужчины и галантно подавали руки своим разодетым спутницам. Звонкий женский смех и густые мужские баритоны оглашали окрестности.
Ратмир подъехал к воротам посольства верхом на чёрном как смоль Яхонте, вызвав своим появлением легкое оживление среди гостей-мужчин – знатоков лошадей. Спешился и, передав поводья подбежавшему к нему слуге в униформе посольства, направился к ярко освещённому парадному входу. Там он скинул на руки другому слуге нарядный, тёплый кафтан подбитый мехом и русскую шапку из соболя. Затем уверенно стал подниматься по знакомой лестнице, незаметно разглядывая идущих рядом с ним гостей. На самом верху лестницы стоял английский посол и, улыбаясь, пожимал руки всем поднимавшимся к нему мужчинам и галантно прикладывался губами к рукам дам, разодетых в европейские платья. Рядом с ним стояли его помощники и тут же предлагали прибывшим бокал вина и фрукты. Ратмир жестом отказался от вина и взял ароматную грушу. Надкусив её сочную мякоть, направился в большую залу, освещённую сотнями ярких свечей. Здесь уже было душновато от большого количества гостей. Откуда-то из угла зала доносилась легкая музыка.
Неожиданно он увидел Антонио. Тот стоял неподалёку от входа в окружении трёх прелестных молодых особ и, весело смеясь, живо разговаривал с ними по-французски. Заметив Ратмира, он лишь на долю секунды замолчал, но тут же отвернулся к одной из прелестниц и что-то прошептал ей на ухо. Та чуть засмущалась и прикрыла зардевшееся лицо большим, красивым веером…
– Как же хорошо, что вы пришли! – неожиданно услышал Ратмир за спиной знакомый голос, говоривший на французском языке. Он повернулся и увидел леди Оуэн в очень красивом кружевном платье бледно-салатового цвета с атласным лифом. Её бронзовые кудрявые волосы были прибраны кверху и украшены живыми орхидеями. Особая бледность тонкой кожи только подчёркивала лёгких румянец, появившийся на её щеках при виде него. Она держала под руку своего супруга – лорда Оуэна. Последний изо всех сил изображал радушие, но взгляд его был наряжён и чуть растерян.
– Благодарю вас за приглашение, – кивнул Ратмир, здороваясь за руку с лордом Оуэном.
– Благодарите не меня, а леди Оуэн, – дежурно улыбнулся ему тот. – Это она настояла на вашем присутствии. А так – это очередная возможность почувствовать себя в окружении европейских манер и нарядов. Я буду рад, если вам понравится, Ратмир. Мы вас оставляем, дорогой друг, так как необходимо поприветствовать и остальных гостей посольства.
– А я записываю в свою книжечку за вами второй и пятый танцы, Ратмир, – обернувшись, улыбнулась ему леди Оуэн. – И не забудьте, а то у меня много кавалеров, желающих со мной сегодня потанцевать.
Ратмир только согласно кивнул.
В этот момент мимо них профланировала графиня Агнешка Терницкая в сопровождении дородного, румяного мужчины с напомаженными усами в военной форме. Она кинула на Ратмира быстрый озорной взгляд, тут же сложила веер и легонько дважды коснулась им правой своей щеки. Взгляд Ратмира потеплел, но он ничем не показал, что знаком с ней.
– Я, наверное, покажусь вам слишком смелой, но позвольте мне ангажировать вас на первый танец? – неожиданно на французском языке обратилась к Ратмиру молодая женщина в тёмно-синем, переливающемся платье с голубыми оборками и серебряной вышивкой по лифу. – Я только вчера прибыла в Москву и почти никого не знаю здесь.
Ратмир внимательно посмотрел в её зеленовато-серые выразительные глаза и улыбнулся:
– Тогда в нарушение этикета представлюсь сам. Моё имя Ратмир, – он чуть склонил голову перед незнакомкой. И также продолжил на французском языке: – Осмелюсь спросить – откуда именно вы прибыли в эти суровые, снежные места.
– А меня зовут Аврора, и прибыла я из Англии, – лучезарно улыбнулась в ответ та. – Мой брат служит здесь, в Московии. И маменька послала меня присмотреть за ним.
– Обычно братья присматривают за сёстрами, – улыбнулся Ратмир.
В этот момент в центр зала вышел распорядитель танцев в блестящем камзоле и кружевном воротнике и, стукнув серебристым посохом по блестящему от лака полу, объявил первый танец. Мужчины и женщины тут же выстроились в пары и замерли в ожидании музыки, весело поглядывая вокруг и перешёптываясь.
– Вам нравится здесь жить? – помахивая веером, спросила Аврора своего собеседника. В этот момент оркестр заиграл менуэт и пары стали выполнять танцевальные па.
– Я уже привык, – громко ответил ей Ратмир. Тут он увидел недовольный взгляд леди Оуэн, танцевавшей со своим супругом через несколько пар от них. Она кинула уничижительный взгляд на собеседницу Ратмира и что-то проговорила своему мужу – лорду Оуэну… Тот быстро повернул голову в сторону Ратмира и его партнёрши по танцу. На его лице тоже отразилось беспокойство и недовольство.
– А к кому вы приехали, Аврора? – терзаемый догадками спросил Ратмир.
– Я же сказала – к своему брату, – чуть капризным тоном произнесла молодая женщина.
– Если не скажете к кому именно, то больше не стану с вами танцевать, – шутливо пригрозил Ратмир.
– Ах, боже мой! Что вам с этого, Ратмир? – растерянно улыбнулась его партнёрша по танцу. – Мне так не хочется, чтобы меня воспринимали только как приложение к моему брату. Ну, хорошо, так и быть, я скажу вам кто мой брат. Но взамен вы должны мне пообещать все остальные танцы тоже.
– Только кроме второго и пятого, – предупредил её Ратмир, выполняя очередную фигуру и придерживая Аврору за кончики пальцев. – Они уже заняты.
– Когда же это вы успели?! Я же видела, что вы только что вошли в зал, – неприятно удивилась молодая женщина.
– Вы следили за мной? – в лоб насмешливо спросил её Ратмир, не спуская глаз с её лица. Они выполнили полный поворот – вольту – и вновь оказались лицом к лицу. – Зачем?
Аврора вспыхнула, но сдержалась и в свою очередь с насмешкой ответила, исполняя следующее па:
– Вы очень самоуверенны, Ратмир. Понимаю, что при такой внешности и таких манерах вы давно избалованы женским вниманием, но не в случае со мной.
– Увы, Аврора, вы правы. Женского внимания у меня с избытком. Порой, даже утомительно становится. Я счастлив, что вы не собираетесь входить в число моих обожательниц, – снисходительно улыбнулся Ратмир, пропуская партнёршу вперёд и чертыхаясь в душе от этого уже надоевшего разговора. К счастью для него танец закончился. Аврора и все дамы присели перед своими кавалерами в глубоком реверансе. А те, в свою очередь, исполнили галантный поклон и, придерживая своих дам за кончики пальцев, отвели их на свои места.
– Так не забудьте же, что все остальные танцы, кроме второго и пятого вы танцуете со мной, – с требовательной ноткой в голосе заявила Аврора и неожиданно направилась к выходу…
– Стой спокойно и не оборачивайся. Это – я, – неожиданно Ратмир услышал за спиной тихий голос Антонио. Тогда Ратмир, сложил руки на груди и прислонился к одной из колонн, на которые опирался потолок этого большого двухэтажного каменного здания. Антонио также прислонился к колонне и, как бы в задумчивости прикрывая ладонью нижнюю часть лица, негромко предупредил: – Ты только что танцевал с сестрой английского посла. Сегодняшний бал затеян в её честь. Если будет возможность, танцуй с ней ещё и мне нужны последние новости из Англии. Поговори с ней об этом.
Антонио тут же отошёл и направился в сторону восхитительного розария из нескольких молодых девушек, с интересом, посматривавших в их сторону.
В этот момент распорядитель танцев объявил второй танец и Ратмир, окинув взором зал, тут же наткнулся на вопросительный взгляд леди Шарлотты. Он направился в её сторону, не заметив, как недовольно посмотрела в их сторону Аврора. Зато от внимательного взгляда Антонио ничто не укрылось. Он едва усмехнулся и пригласил на танец одну из скучавших девиц.
– Посол собирался представить свою сестру Аврору на пятом танце. Я видела, что она сама подошла к тебе, – несколько несвязанно заговорила леди Шарлотта, взволнованно улыбаясь Ратмиру. – Как она тебе?
– Мила, – просто ответил Ратмир, начиная испытывать непонятную скуку. Ничто его не радовало и не влекло. В душе он чувствовал какое-то опустошение.
– Слава богу! – обрадовалась леди Оуэн. – Хочу после этого танца показать тебе коллекцию кинжалов.
– Кинжалов? – удивлённо вскинул брови Ратмир. – Не думал, что женщинам это интересно.
– Это коллекция мужа и я уверена, что тебе она очень понравится, – хитро улыбнулась леди Оуэн.
– Хорошо, – пожал плечами Ратмир, танцуя очередную фигуру.
Спустя несколько минут она, подхватив Ратмира под руку, подошла с ним к своему мужу, который в этот момент принимал активное участие в беседе английского посла с Антонио, представлявшим в этот вечер итальянское посольство.
– Милый, я случайно упомянула о том, что у тебя есть прекрасная коллекция кинжалов и Ратмир выразил горячее желание посмотреть их, – извинившись перед собеседниками мужа, прошептала она ему на ухо.
– Ах, милая, ты же видишь – я очень занят! Иди и покажи ему сама, – с тщательно скрываемым раздражением в голосе негромко ответил ей тот и вновь повернулся к своим собеседникам.
Ратмир поймал недовольный взгляд Антонио и чуть приподнял бровь, как бы говоря: « Что же я могу поделать?».
– Идём, – возбуждённо произнесла леди Шарлотта, увлекая своего спутника в дальний коридор. – Поторопимся, пока эта противная Аврора не поняла, куда мы подевались. Я же видела, как она на тебя смотрела.
– Она пообещала не вступать в клуб моих почитательниц, – рассмеялся Ратмир.
– Боже мой! О чём ты говоришь?! Неужели ты не знаешь, что женщины не могут устоять перед красивым мужчиной, если только он не совсем дурак и недотёпа. Неужели ты не заметил, как обернулись сразу все дамы в танцевальном зале, как только ты появился в дверях. Есть ещё один красавчик из итальянского посольства, которого сегодня вечером обязательно возьмут в осаду наши дамы и он, к счастью для них, не похож на неприступную крепость.
Она подхватила с полки на стене ручной подсвечник с горевшей свечой и стала освещать дорогу.
« Полагаю, что речь идёт о моём друге Антонио», – мысленно усмехнулся Ратмир, покорно спускаясь вслед за леди Оуэн по каким-то ступенькам вниз.
– Вот мы и пришли, – чуть запыхавшись, произнесла та и приоткрыла какую-то скрипучую дверь. Ратмир увидел небольшую чистенькую комнату с овальным окном и понял, что они находятся в каком-то подвале.
– Где это мы находимся, леди Шарлотта? – озираясь, спросил он, пока она поправляла свечку в массивном бронзовом подсвечнике. Здесь находились небольшой деревянный стол, широкая скамья, шкаф и большой медный зольник в углу комнаты.
– Какая тебе разница, милый? Главное, что нас никто не найдёт и я могу наконец-то вновь обнять тебя, – глаза леди Оуэн светились страстью и вожделением. – Боже мой, у меня никогда не было такого влечения ни к одному мужчине!
– А сколько их у тебя было? – чуть насмешливо прошептал Ратмир, приникая губами к тонкой шее своей спутницы и помогая ей поднять юбку шелкового платья.
– Ты – второй, – задыхаясь от страсти, ответила молодая женщина и со стоном выгнулась назад дугой, с наслаждением ощущая, как крепкие пальцы Ратмира добрались до её укромных местечек…
– Леди Оуэн, леди Оуэн! Где вы? – спустя некоторое время неожиданно они услышали один женский голос, зазвучавший где-то за окошком. К нему присоединился ещё один, потом ещё один…
– Ах, как не вовремя! – с сожалением произнесла леди Оуэн и, присев на лавке, стала оправлять на себе платье. Она торопливо заговорила, помогая Ратмиру надеть рубаху и камзол: – Я постараюсь в ближайшее время устроить нам ещё одно свидание, милый. Ты даже не представляешь себе, как меня тянет в твои объятия. Я сейчас ревную всех женщин, что были и будут у тебя, хотя умом понимаю, что не имею на это никакого права… Всё, я спешу в зал, а ты выходи отсюда минут через пять… И не забудь – пятый танец ты опять танцуешь со мной!
Она вскочила с лавки и исчезла за дверью со свечой в руках, забыв, что Ратмир остался в полной темноте. Он только хмыкнул и замер, ожидая пока глаза привыкнут к темноте. От овального окошечка шёл едва заметный зимний отсвет. Начав, наконец, различать очертания предметов в комнате, Ратмир поднялся с лавки, вышел за дверь и стал буквально наощупь подниматься по ступенькам…
– Да что такое происходит, моя милая? – вдруг Ратмир услышал немецкую речь прямо рядом с собой. Он замер от неожиданности, стараясь сориентироваться в темноте. Только собрался окликнуть незнакомца, чтобы спросить у него, где тут выход, как в этот момент зазвучал оправдывающийся женский голос:
– Ну, я же вам всё объяснила в прошлый раз! Это слишком опасно! С меня и так не спускают глаз. Я передам вам вещи через два дня, когда буду более свободна в своих действиях. И вы прекрасно понимаете, что, если бы не определённые обстоятельства, я бы никогда не решилась на такое!
Ратмиру вначале показалось, что он ослышался. Он приник ухом к влажной, пахнущей сыростью каменной стене.
– Вы, моя дорогая, сами создали себе эти обстоятельства. Вас изначально никто не принуждал зариться на чужие деньги. Потому извольте немедленно доставить мне то, что вы должны были передать мне ещё несколько дней назад, а иначе… Мне ведь не нужно объяснять, что с вами произойдёт в противном случае, – угрожающе произнёс густой мужской бас.
– Это невозможно… – растерянно отозвался знакомый женский голос. – Я прошу вас, я умоляю – дайте мне ещё два дня!
– Или сейчас, или с вашей никчёмной жизнью будет покончено! – воскликнул мужской бас. – Торопитесь, сударыня. Мой гонец завтра отбывает в Германию, и я должен передать вместе с ним это чёртово послание.
Раздался звук захлопнувшейся двери.
– Этого не может быть! Это невозможно! – прошептал ошеломлённый услышанным Ратмир и, спотыкаясь о невидимые ступеньки, поспешил наверх. Он глазами поискал среди гостей посольства Антонио, но, не увидев, чертыхнулся и устремился быстрее к выходу. Пока расторопный слуга, косясь на его испачканный в извести камзол помогал ему надеть на себя тёплый кафтан и соболью шапку, пока второй подвёл его всхрапывавшего при виде хозяина Яхонта – прошло какое-то время. Ратмир видел, что несколько всадников и карет за это время успели покинуть посольский двор, поэтому сразу направил своего коня в известном ему направлении. Минут через пятнадцать он уже был у нужного дома и, хорошо зная его расположение, забежал в здание с чёрного хода. Навстречу ему тащили корзины с провизией слуги. Они едва успели расступиться в разные стороны, когда он, прыгая через две ступеньки, взбежал по лестнице на второй этаж.
Распахнув настежь нужную дверь, Ратмир, дрожа от возбуждения, замер на пороге. Он шагнул в комнату, и в глаза ему сразу бросилась красная, бархатная сумка в руках молодой женщины. Женщина посмотрела на него с таким ужасом, как будто увидела привидение.
– Как ты могла?! – прошептал Ратмир, ошеломлённо глядя ей прямо в глаза.
В этот момент за его спиной послышался шорох, и внезапный страшный удар по голове поверг скомороха в чёрное, безмолвное небытиё…
Глава 2
Через некоторое время Ратмир пришёл в себя от сильной боли в голове. Он попытался потрогать рукой место удара, но неожиданно обнаружил, что руки его связаны, ноги тоже, во рту был кляп. Он помотал головой, приоткрыл глаза и понял, что ничего не видит из-за мешка, одетого ему на голову. Услужливая память тут же напомнила о том, что не так давно вот так же связанного по рукам и ногам выбросил его в реку один старый боярский тиун, и что спасся он тогда только благодаря счастливому случаю… Волна ужаса накрыла Ратмира, ему захотелось биться всем телом об пол и закричать, но он усилием воли смог взять себя в руки и замер на месте, вслушиваясь в разговор присутствовавших в комнате людей…
– Хорошо, что я решил последовать за тобой. Думал только проследить, чтобы ты не вздумала обмануть меня и наделать глупостей, – послышался уже знакомый Ратмиру мужской бас, говоривший на немецком языке. – А тут такая неожиданность. Похоже, что он тоже охотится за этой чёртовой сумкой, вернее за тем, что в ней находится. Ты его знаешь?
– Видела на балах, – упавшим голосом ответила женщина. Сомнений не было, Ратмир узнал этот голос. Он стиснул зубы и приготовился слушать дальше, одновременно обдумывая как ему освободиться. Попытался было незаметно пошевелить кистями, но, поскольку, связывали его в бессознательном состоянии, то он не имел в тот момент возможности так напрячь руки, чтобы оставить зазор между ними. Тем не менее, Ратмир стал пытаться незаметно расслабить тугой узел…
– Он видел тебя, видел сумку и тем самым подписал себе смертный приговор. Вот тебе кинжал – заколи его, и я тогда прощу тебе все твои долги, – деловито произнёс мужчина.
Ратмир замер.
– Я не могу … я никогда не убивала людей… – жалобно пролепетала на немецком языке женщина.
– Всё в этой жизни бывает в первый раз, – усмехнулся мужской голос. – Как здесь любят говорить – лиха беда начала…. Держи, это мой лучший кинжал. Им уже было заколото девять или десять человек… не помню…
– Нет, – неуверенно возразила женщина. – Я не стану этого делать…
– Как знаешь… Тогда я сейчас сам его прикончу, а твоя долг остаётся за тобой, – недовольно пробасил мужской голос.
Ратмир услышал его тяжёлые шаги в свою сторону и невольно напрягся всем телом.
– Нет! Не нужно!!! – придушенно закричала женщина, и в этот же момент Ратмир ощутил резкую, сильную боль в груди. Тело его выгнулось, он захрипел и через несколько секунд замер…
– А-а-а! Что ты наделал?!!! – это было последнее, что услышал скоморох… В этот же миг Ратмир вдруг почувствовал как взлетает под потолок дома. Он глянул вниз и неожиданно увидел какого-то мужчину, лежавшего на полу. На голове у мужчины почему-то был старый мешок; руки и ноги его были связаны. Рядом на коленях стояла женщина и горько рыдала, закрыв лицо руками. Тут же стоял уже знакомый ему крупный, усатый мужчина в военной форме и со знанием дела обтирал тряпкой окровавленный клинок кинжала. Ратмир успел ещё раз глянуть на лежавшего на полу мужчину с мешком на голове и кровавой раной на груди. Со странным спокойствием он узнал в нём самого себя…. В этот момент неведомая сила вдруг подхватила его и, набирая скорость, закружила прямо под потолком. И через мгновение он неожиданно оказался в некой бело-красной трубе, вившейся наподобие серпантина в горах… Он понёсся по этой трубе с невероятной скоростью, не касаясь её стен, и неожиданно вылетел в бездонное чёрное небо… Ратмир вдруг понял, что у него нет ни рук, ни ног. Казалось, что есть только голова и плечи… Ратмир продолжил свой невероятный полёт в бесконечном, величавом, чёрном безмолвии… вокруг сияли ледяным, хрустальным светом мириады звёзд… В этот момент странный, железный женский голос вдруг произнёс ему вслед: « Навсегда…навсегда…». Какой-то невероятный, неземной страх обуял Ратмира…Он только подумал – сколько же ещё не успел сделать в жизни… В этот же момент бездонная, чёрная пропасть с россыпью холодных, сверкающих серебром звёздочек неожиданно превратилась в прекрасное, сказочное, никогда им невиданное ранее зрелище: необыкновенных, серебристо-сиреневых красок озеро было окружено голубоватыми кустарниками с нежно-лиловыми, благоухающими цветами…Восхитительной красоты бабочки порхали в воздухе… Негромко пели цикады и такое умиротворение и благолепие было во всём, что он видел вокруг себя в тот момент… Вдруг что-то зашевелилось на берегу озера и, приглядевшись, Ратмир увидел стройную, женскую фигуру в красивых, струящихся одеяниях. Вот она повернул к нему голову и на него с любовью и нежностью глянули такие знакомые, такие родные серо-голубые глаза.
« Матушка!!!» – беззвучно закричал Ратмир, чувствуя всепоглощающую радость от того, что видит её живой и невредимой. Он ринулся к ней и оказался в её тёплых, воздушных объятиях.
« Сыночек мой, Ратмирушка…» – словно издалека прозвучал её голос. – « Какое счастье, что нам привелось хоть раз вот так вот свидеться…»
«Как ты здесь, матушка?» – спросил он и добавил: – « Я так скучаю по тебе и отцу… И рад, что теперь опять с тобой… Не покину теперь тебя никогда!..»
« Нет, сыночек мой… Ты слишком рано пришёл сюда… У тебя там остались дела, которые нужно завершить… Ты не волнуйся… в свой урочный час ты вернёшься сюда опять…. Мы с твоим отцом будем терпеливо ждать тебя и тогда уже навечно будем вместе… А теперь ты должен воротиться … Я так хочу, чтобы ты увидел своих детей… Их у тебя будет трое…» – послышался тихий хрустальный женский смех.
« Трое детей?.. Как же их зовут?» – растерялся Ратмир.
« Я потом подскажу тебе», – ответила его матушка, и неожиданно её образ стал таять у него на глазах.
« А где же батюшка?» – торопливо беззвучно крикнул Ратмир. – « Почему я его не видал сейчас?»
« Не волнуйся, Ратмирушка, он всегда рядом с тобой – оберегает тебя», – откуда-то издалека прошептал родной женский голос и грустно добавил: – « Только вот сегодня чего-то сплоховал… Заговорился, видать, с друзьями своими…. Но твоё время ещё не пришло, сыночек…»
Сказочное сиренево-голубое видение окончательно растаяло, неведомая сила опять подхватила и закружила Ратмира и спустя мгновение, он вдруг оказался в летнем, солнечном лесу… Вокруг стояли столетние деревья, весело зеленела трава, цветочное разноцветье радовало глаз… Кругом пели птицы, жужжали сердитые шмели, трещали кузнечики… Ратмир чувствовал как он летит над заброшенной, уже поросшей травой дорожной колеёй и полёт его потихоньку замедляется, замедляется…
– Ну, давай, давай, открывай зенки-то свои, – словно сквозь сон Ратмир вдруг услышал какой-то незнакомый мужской голос и почувствовал тяжёлый запах влажной овчины. – Ишь, как тебя уделал кто-то… Из грабастиков видать… Раздеть донага, да и выбросить зимой в лес на съедение волкам – это по-нашему… Похоже, он решил, что ты уже всё… помер, – ворчливо произнёс незнакомец.
Ратмир с трудом разлепил веки и увидел дрожащий огонёк свечи, расплывчатые контуры чьей-то большой фигуры, сидевшей рядом с ним… Он попытался пошевелить руками и с огромным облегчением понял, что на нём уже нет никаких пут. Единственное – его беспокоила ноющая боль в груди. Он прищурился, попытавшись лучше увидеть незнакомца.
– Где я, – прохрипел Ратмир, не узнавая своего голоса.
– А-а, жив! – обрадовался незнакомец. – А ты в хате моей, милок. Скажи спасибо моему Дружку. Если бы не он – серые разбойники уже вовсю лакомились бы тобой…Бескормица у них нынче…
– Как тебя зовут? Кто ты? – с трудом спросил Ратмир, ощущая нарастающую боль в груди.
– Трифоном меня кличут. Может, слыхал про такого? Ведун я местный, – тихо рассмеялся незнакомец.
– Стало быть, ты меня спас, Трифон?
– Стало быть, так, – опять рассмеялся тот. – Сам Бог, видать, моего Дружка к тебе послал. Лежал он тут, дремал. А то вдруг вскочил, да давай на двор проситься. Ну, я его и пустил. А потом слышу – он в дверь начал скрестись. Открываю, а он, вражина, в дом не идёт. Только лает и лает и в сторону кидается. Я факел взял да и пошёл за ним. Гляжу – батюшки! А там, в овраге, уже снегом припорошенный ты валяешься связанный кругом, да и без одежд совсем…Вовремя подоспели, иначе замёрз бы насмерть… Как он тебя только в той кромешной темноте углядел?! Вот ведь нюх у этих животин!
– Без одежд? – переспросил Ратмир, ощущая необычную слабость во всём теле. Чуть пошевелив руками, понял, что сейчас на нём есть какая-то одежда.
– Это я, брат, тебя в своё исподнее одел. Ношенное, конечно, но чистое. Ты на этот счёт не сомневайся, – вздохнул Трифон и, потянувшись, достал с деревянного стола большой, латунный ковш: – На-ка вот попей, брат. Травки я тут целебные заварил, а то кровищи ты ужас сколько потерял. Думал, что не выкарабкаешься. А ты ничего – молодцом держишься. А убивец-то твой специально тебя нагим выкинул в сугроб, – не хотел, чтобы потом по одежде, али сапогам опознали…
– Похоже на то, – попытался усмехнуться Ратмир.
Он, наконец, разглядел своего спасителя: рядом с ним сидел крупный, кряжистый мужик лет шестидесяти. Большой, ноздреватый нос его торчал из черных с проседью, густых усов, плавно переходивших в окладистую бороду по пояс. Из-под густых же чёрных бровей виднелись глубоко-посаженные, неожиданно синие глаза. Они с сочувствием смотрели на Ратмира.
Вот Трифон широкой ладонью приподнял голову Ратмиру и поднёс к его губам ковш с пряно пахнувшим настоем:
– Давай, брат, попей-попей. Сразу, конечно, ты не излечишься, но завтра уже полегчает…
Ратмир осилил три глотка и бессильно откинулся назад. Неожиданно он отчётливо вспомнил всё, что только что привиделось ему: бездонное чёрное небо, бесчисленные звёзды, нежный взгляд матушки, её родной голос.… И тут же он вспомнил те страшные минуты, что произошли с ним до того как оказаться в тёплой избе ведуна Трифона: свидание с леди Оуэн в подвальной комнатушке английского посольства, мужской бас за влажной стеной, такой знакомый жалобный голос женщины, красная сумка в её руках… красная сумка!!!
Ратмир встрепенулся всем телом, но тут же застонал от сильной боли в груди и дрожащей рукой дотронулся до тугой повязки, наложенной ему на грудь.
– А это, брат, похоже, что есть у тебя надёжный ангел-хранитель, – заметив его жест, оживился пересевший за стол ведун. – Тот, кто хотел тебя заколоть, сам того не ведая, тебе же и помог, – и увидев вопросительный взгляд своего нежданного гостя, охотно пояснил: – Он, когда тебя, раздев донага, по новой связывал, то не заметил, как узлом так сдавил место раны, что кровь-то и перестала из тебя хлестать. Так, вытекала потихоньку… А иначе там же и отдал бы Богу душу… А я уж потом сделал тебе хорошую повязку, мазь приложил целебную. Поболит, конечно, но потом пройдёт. Это спасибо скажи, что он тебе в самое сердце нож свой не всадил…
– Отблагодарю тебя обязательно, Трофим, – торопливо зашептал, задыхаясь Ратмир. – Но мне прямо сейчас нужна ещё одна услуга от тебя. И за неё я щедро заплачу тебе.
– Ну-ну, – внимательно посмотрел на него ведун. – И что это за услуга?
– Прямо сейчас скачи в итальянское посольство, найди человека по имени Антонио и привези его сюда, – обессилевший Ратмир не сводил блестящих глаз со своего собеседника.
– Э-э, брат, да я смотрю у тебя трясучка-лихоманка начинается, – нахмурился тот, внимательно вглядываясь в Ратмира. – Так ли важен тебе сейчас этот сударь?
– Очень, очень важен! – воскликнул, лихорадочно сверкая глазами Ратмир. – Привези его скорее Трифон. Дело чрезвычайной важности к нему у меня…
– Ну, хорошо, хорошо, – успокаивающе махнул ему рукой ведун Трифон. – Сказывай, где это посольство находится. Только вот пустят ли меня туда?
– Спроси Антонио, скажи от Ратмира, – добавил Ратмир, объяснив ведуну как добраться до итальянского посольства.
– Надо же только сейчас узнал, что ты – Ратмир, – усмехнулся ведун, натягивая на себя тулуп и мохнатую шапку. – А, если он не поверит мне? Не пожелает скакать неведомо куда, под утро глядя?
– Скажи ему так: «Тихо! Тебе одному», – возбуждённо прошептал Ратмир, с надеждой глядя на своего спасителя.
Ведун внимательно посмотрел на него и усмехнулся:
– А я ведь сразу понял, паря, что ты не так прост. Так и быть – помогу тебе. Да и денежка лишней никогда не будет. А ты, Дружок, давай охраняй нашего гостя, – неожиданно обратился он к лежавшему у порога на подстилке большому, мохнатому псу. Тот лениво вильнул хвостом и, положив голову на передние лапы, уставился на Ратмира…
Через пару часов ведун Трифон уже был у ворот итальянского посольства. Начинало светать. Ведун вначале долго стучал деревянным молотком по массивной двери. Затем его провели на территорию посольства к большому каменному зданию. Потом ему пришлось подождать, пока на пороге зала не показался заспанный итальянский красавчик, зябко кутавшийся в тёплый халат. Красавчик недоверчиво выслушал его рассказ, поморщился, о чём-то раздумывая. Потом с сомнением посмотрел на ведуна, хотел что-то сказать, но Трифон опередил его и добавил:
– А ещё он просил, сударь, передать тебе такие слова на тот предмет, если тебя какие сомнения одолевать начнут. «Тихо! Тебе одному» – вот что он тебе передал, – негромко произнёс ведун Трифон и замер при виде внезапной перемены, случившейся с красавчиком. Тот, услышав эту фразу, подскочил как ужаленный, убежал из комнаты и почти тут же, возбуждённый и раскрасневшийся, прибежал обратно, натягивая на себя тёплый камзол и штаны. Следом за ним залетел в комнату молодой слуга с кожаными сапогами в руках…
Через несколько минут Антонио и ведун Трифон в сопровождении троих всадников-охранников проскакали по Москве на запад, в сторону чёрного густого леса.
Глава 3
В большой трапезной боярина Усова Семёна Ивановича было ещё темно, несмотря на то, что жизнь на большом подворье уже вовсю кипела: из кузницы раздавались перезвоны молотов, бивших по раскалённому металлу, на скотном дворе мычали сытые коровы, ржали застоявшиеся лошади. С птичьего двора доносилось кудахтанье кур и жалобные крики лебедей, да сердитый клёкот индеек.
По самому подворью спешным шагом торопились тепло одетые мужики-дровосеки, бабы-рукодельницы в суконных платках; пробегала голосистая детвора, пристроенная к кухне на чистку посуды и котлов.
Большой, вальяжный Семён Иванович вошёл в трапезную с подсвечником в левой руке. Собрался было правой рукой перекреститься на едва светившуюся лампадку в красном углу, да вздрогнул от неожиданности, увидев под ней тёмневшую фигуру сидевшего человека:
– Нечистый тебя побери, Васька! Что тебе не спиться?! Испугал меня, леший!
– Не бранись почём зря, дядька. Мысли у меня всякие в голове так и мельтешат. Какой уж тут сон? – откинулся к стене молодой, крепкий, русоволосый бородач. Он озабоченно потёр пальцами по вискам и вздохнул: – Чувствуя я, что точит она на меня зуб. Не по нраву я ей пришёлся, давно понял… Не сегодня-завтра нашепчет она Великому государю на ухо и погонит он меня со двора. Хорошо, если на плаху не отправит.
– А это за что же? – удивился боярин Усов.
– Да хоть за что! – воскликнул тот. – У нас ко всему можно придраться. А она только и ждёт повода, чтобы избавиться от меня. Своих, вон, всё определить на место стольника норовит. То братца поначалу навязывала. Благо государь её отговорил. Теперь вон Ратмирку этого вчера опять мне приказала стольничим порядкам обучить.
– Ратмирку?! – удивлённо поднял брови боярин Усов. – Это которого?
– Да появился он в её свите недавно. Словно гриб из-под земли вырос. Никто и не знает: кто и откуда.
– Знаю я одного Ратмира, – задумчиво посмотрел на Василия боярин Усов. – Молод, хорош собой; волосы тёмные и безбород. Он?
– Как есть – он! – воскликнул Василий. – Она же смазливых мужиков мимо себя не пропустит.
– А ты, что – рожей не вышел, раз не попал к ней в фавору? – пытливо посмотрел на него боярин Усов. – Вяземский вон не сплоховал, да и катается теперь как сыр в масле. Говорят, сам государь про то ведает, да снисхождение имеет.
– Не то страшно, дядька, что фаворитов она привечает, – пусть бы себе. А то страшит, что честных, родовитых бояр она ни во что не ставит, и по сей день на корню продолжает изводить. Слышал я от верных людей, что и ты уже в опалу вот-вот попадёшь.
– Вот даже как! – обеспокоенно поднял брови боярин Усов. – Уж я-то, вроде, всегда только верой-правдой Великому государю служил. Точно ли верные люди тебе это сказали?
– Вернее некуда. Кто-то слушок пустил, что ты с убиенным боярином Саврасовым Лукой Дементьевичем якшался и что вы с ним и ещё другими боярами уже тогда убийство государя замышляли… А слух этот и до неё дошёл и теперь она день и ночь про то Великому государю на ухо зудит. Спит и видит, как меня побыстрее со свету изжить.
– А ты-то тут при чём? – поднял на него мрачный взгляд боярин Усов. Было заметно, что он занервничал и стал о чём-то усиленно размышлять, хмуря брови и теребя себя за бороду.
– Ну, как – при чём?! Всё же сродственники мы с тобой. Скажет тебя арестовать, да и на дыбу, на пытки отправит, а там заодно и меня потянут. Ей-то в самый раз это будет – вон какой резон от меня избавиться! – с отчаяньем в голосе воскликнул Василий.
Семён Иванович внимательно взглянул на племянничка и покачал головой:
– Трусишь, Васька? Готов родного дядьку на плаху положить?
Тот гневно посмотрел на него:
– Кабы решил тебя на плаху кинуть – так давно бы уже сделал это. А я терплю, советуюсь вон с тобой. А про трусость?.. Ты что ли не боишься, Аника-воин? Все боятся!
Боярин Усов встал с лавки, подошёл к окну, за которым кипела мирная, деревенская жизнь… Внезапно ему представилось, как ворвутся на его подворье разъярённые чёрные, бородатые всадники на чёрных же скакунах с привязанными к седлу мётлами и отрубленными собачьими головами. Как начнут они всех рубить своими саблями, не щадя ни малого, ни старого. Как закричат истошно люди, заметавшись в поисках спасения, и как снасильничают опричники всех дворовых девок и баб… дальше про участь своих дочерей и сыновей боярин Усов даже и представлять не стал…Он, прерывисто дыша, обернулся к Василию:
– Говоришь, этот Ратмир у царицы сейчас в фаворе?
– Похоже на то: часто при её дворе в Кремле я стал его видеть, – пожал плечами расстроенный Василий…
– Ты, вот что, Василий. Не противься, пусть царица ставит этого Ратмира стольничим и обучи его всем премудростям как следует.
– Это ещё зачем?! – поразился Васька.
– А затем, что именно с его помощью мы потом сможем избавиться от ненавистной инородки! – процедил сквозь зубы боярин Усов.
– Это как же?! – подскочил от возбуждения Васька. – Он же не станет губить свою благодетельницу.
– А про то Ратмир никогда и не узнает. Главное, что мне он пока доверяет. Этим мы его и возьмём, – мрачно сверкнул глазами боярин Усов.
Василий Хомутов недоверчиво посмотрел на него и пожал плечами: – Как скажешь, дядька. Пусть будет по-твоему.
– Вот и браво! – деловито пробормотал Семён Иванович и, прищурив один глаз, добавил: – Нужно мне этого Ратмира отыскать, да и узнать – как и что он сейчас думает. Ты там при дворе каждый день, почитай, бываешь. Узнай ненароком, где он сейчас обитает. А там я сам его навещу.
В это время Антонио в сопровождении охраны и ведуна Трифона добрался до лесной заимки. Он быстро прошёл в светлицу, где находился раненый Ратмир и ошарашено воскликнул, увидев измождённое, заросшее чёрной щетиной лицо скомороха:
– Брат!.. Что случилось?!
– Трифон, оставь нас, – тихим голосом попросил Ратмир, кинув благодарный взгляд на ведуна.
Тот понимающе кивнул, подкинул пару дровишек в пышущую жаром печку и молча, вышел из светлицы, плотно прикрыв за собой дверь.
– Садись, Антонио. Я рад, что ты быстро приехал. Слушай меня внимательно, – и Ратмир, лихорадочно сверкая глазами, задыхаясь, но торопясь, стал ему рассказывать обо всём, что случилось с ним за последние часы. По мере его рассказа лицо Антонио приобретало всё более мрачное и ожесточённое выражение. Он недоверчиво смотрел на Ратмира, но молчал, играя желваками на скулах.
– Я понимаю, что для тебя это ужасное известие… когда я убедился в том своими ушами и глазами – тоже был в отчаянии, – обессилено прошептал Ратмир, часто и тяжело дыша.
– Я не могу не верить тебе, хотя очень не хочу этого делать, – сжав зубы, процедил Антонио. – В самом страшном сне я не мог себе такого представить…Теперь мне понятно, почему у меня случались некоторые осечки в моих делах. Я и не знал на кого думать. Начал подозревать своих людей, включая тебя. Особенно в последнее время…
– А что было в последнее время? – горячечно блестя глазами, едва слышно спросил Ратмир.
– В последнее время, брат, ты слишком много внимания стал уделять этому государству, – нервно поморщился Антонио. Было заметно, что он о чём-то лихорадочно думает.
– Я здесь родился…
– Ха…вот-вот и она в прошлый раз так сказала. И что?! Да, – родился ты здесь, но спасла тебя и вырастила другая Отчизна. Но, погоди – с этим потом разберёмся… Подожди, не путай меня, Ратмир, – Антонио вскочил с места, подошёл к низкому окошку избушки и попытался заглянуть в него. Но ячеистая слюда только пропускала слабый свет, не давая возможности что-либо разглядеть.
Ратмир прикрыл глаза, чувствуя как его начало понемногу знобить.
– У меня только один способ проверить правдивость твоих слов. Ты слышал, как тот мужчина сказал, что он сегодня собирался отправить гонца с тем сообщением. Я прямо сейчас дам указание, и наши люди немедленно нагонят и проверят всех гонцов, отъехавших на запад этой ночью. Только после того, как сообщение окажется или не окажется в моих руках я смогу предпринять остальные действия, – отрывисто произнёс Антонио и выскочил из светлицы. Ратмир облизнул обметавшие губы и понял, что очень хочет пить. Поискав глазами, он увидел, что кружка с настоем стоит на деревянном столе у окна и сразу понял, что навряд ли сам сможет до неё дотянуться. В этот момент дверь в светлицу вновь распахнулась и, внося с собой холодный воздух, на пороге появился Антонио. Он озабоченно потёр руками: – Всё, я отправил человека с приказом. Завтра-послезавтра всё станет ясно, – затем кинул внимательный взгляд на Ратмира и понял, что у того плохи дела: – Слушай, брат, ты что-то совсем неважно выглядишь.
– Догадываюсь, – прошептал Ратмир и посмотрел на расстроенного Антонио: – Мне очень нужна моя шкатулка с лечебными средствами.
– Где ты её хранишь?
– В сундуке, что стоит в моей спальне рядом с моей кроватью.
Антонио опять вскочил и вышел из светлицы. Тотчас же вернувшись, он подошёл к столу и, взяв со стола кружку с напитком, подошёл с нею к лавке, на которой лежал Ратмир.
– Как ты догадался? – Ратмир протянул ослабевшую руку к кружке, но не смог её удержать. Антонио тут же подхватил кружку, не разлив ни капли и поднёс её к губам Ратмира. Тот жадно выпил половину и вновь откинулся на постель.
– Тот мужик, которого ты прислал за мной, сказал, что тебе нужно выпить ещё настоя каких-то там трав, – пояснил Антонио, присев на соседнюю лавку и добавил: – Шкатулку подвезут через пару часов. Но я считаю, что тебе не следует оставаться здесь. Распоряжусь пригнать сюда мою карету, и мы перевезём тебя в твой дом. Придётся придумать какую-то более-менее правдивую историю, каким образом ты получил такое ранение. Уверен, что и русская царица, и леди Оуэн немедленно начнут разыскивать тебя, если ты в эти дни не появишься у них. Поэтому ты придётся лечиться у себя дома. Думаю, что они обязательно захотят навестить тебя…И скорее всего, обе предложат услуги своих лекарей.
– Мне не нужны никакие лекари, – сжимая ярко-алые губы, с трудом произнёс Ратмир. Болезненный румянец играл на его впалых щеках. – Я знаю, что сейчас со мной происходит и мне нужна только моя шкатулка со снадобьями. И ещё мне потребуется помощник, который поможет изготовить нужное мне лекарство… Думаю, что ведун Трифон справится с этим…
– Я сам помогу тебе, брат, – Антонио не спускал с раненого беспокойного взгляда.
– У тебя полно своих важных дел…
– Сейчас для меня нет ничего важнее твоего здоровья. Поэтому помолчи и побереги силы. Скоро мой человек привезёт твою шкатулку, и ты скажешь мне, что нужно делать.
В этот момент в дверь постучали.
– Да что там? – крикнул Антонио, настороженно глядя на неё.
На пороге появился ведун Трифон с другим дымящимся ковшом в руках:
– Я тут ещё один настой изготовил. Ратмир обязательно должен попить его, а то скоро начнёт быстро слабеть, – деловито произнёс ведун и стал быстро переливать дымящийся настой в другую кружку. Он подсел к раненому и поднёс кружку к его губам: – Давай, милай, пей по чуть-чуть. Горяченькое-то, оно быстрее действует…
Антонио внимательно проследил за тем, как обессилевший Ратмир, тяжело дыша, сделал несколько маленьких глотков. Ведун осторожно опустил его голову на изголовье и присел рядом на другую лавку.
– Скажи ему всё, Антонио про отъезд, – Ратмир поднял на Антонио свои измученные глаза и добавил: – И дай ему побольше денег. Я обещал за то, что он позвал тебя сюда… ну, и за всё остальное…
Через несколько часов карета Антонио, тяжело поскрипывая, выехала из лесу и направилась в сторону Москвы.
Глава 4
Доехав до нужного дома, карета заехала в ворота и остановилась на заднем дворе. Антонио, продолжая о чём-то усиленно размышлять, поджав губы, проследил за слугами, занесшими на руках в дом раненого Ратмира. Затем он сел на скамью и внимательно посмотрел на него:
– Ты очень неважно выглядишь, брат. И я бы остался ещё с тобой, но, к сожалению, мне сейчас предстоит более чем неприятная миссия и я вынужден тебя покинуть, – заговорил он на итальянском языке.
– Ты поедешь к ней? – также по-итальянски с трудом произнёс Ратмир. Жар у него спал, но он был очень бледен и слаб.
– Я вынужден сделать это, как бы тяжело мне не было, – с досадой кивнул его собеседник. – Я сразу пойму – правда ли то, что ты мне рассказал…
– Мне и самому очень хотелось бы обмануться, – вздохнул Ратмир и добавил: – Иди, брат. Я справлюсь.
– Я скажу твоим слугам, чтобы они получше приглядели за тобой, – поднялся с лавки Антонио и исчез за дверью. Через минуту в комнату зашёл слуга Александр:
– Чем помочь тебе, хозяин? Говори, я всё сделаю, – произнёс он на итальянском языке.
Спустя некоторое время Антонио, проскакав в сопровождении своих охранников по заснеженным улочкам Москвы, оказался возле хорошо известного ему дома. Приказав двоим охранникам стеречь входы в дом и никого не выпускать, он с третьим охранником поднялся по знакомой лестнице на второй этаж и прошёл по коридору в большой зал. Но там было пусто, и тогда Антонио направился в будуар. Он дал знак слуге ожидать его тут же, рукой решительно распахнул дверь и шагнул вовнутрь.
– Кто там? Почему без стука?! – вскрикнул недовольный женский голос из-за разноцветной перегородки, стоявшей в углу будуара.
– Это я, Агнешка. Мне кажется, что ты должна мне что-то рассказать, – отрывисто ответил Антонио и, пройдя вглубь, по-хозяйски, развалился в уютном кресле.
В комнате наступила тишина. Антонио не сводил тяжёлого взгляда с перегородки.
– Я жду, Агнешка.
– Да-да…Антонио… Я в-выхожу…уже в-выхожу… – запинаясь, ответила та. Послышался шорох, и из-за перегородки неуверенными шагами вышла графиня Терницкая. Она была бледна, взволнована и старалась не смотреть на своего незваного гостя.
– Садись и рассказывай, – коротко приказал он, не сводя с неё глаз. Его взгляд словно обжигал её, и графиня ёжилась и дрожала всем телом.
– Что с тобой, Агнешка? Ты больна? Отчего ты дрожишь и не смотришь мне прямо в глаза? – резко спросил Антонио, для которого всё сразу стало ясно.
– Д-да, м-мне н-нездоровится, – жалобно пролепетала та, пытаясь посмотреть ему в глаза. Но, наткнувшись на немигающий, гипнотизирующий взгляд карих глаз своего собеседника, она не выдержала и вновь опустила глаза. – О ч-чём же т-ты хочешь м-меня спросить, Антонио?
– Ну, к примеру, как давно ты шпионишь для немцев?
– О чём т-ты г-говоришь, Антонио?! – слабо воскликнула молодая женщина, и лицо её залила алая краска. – Я н-никогда…
– Ратмир рассказал мне всё, – прервал её Антонио, не сводя с неё пристального взгляда.
– Р-ратмир?! – переспросила ошеломлённо графиня Терницкая и подняла на Антонио изумлённый взгляд. – Он же…. – она запнулась и замолчала, не спуская с него широко распахнутых глаз.
– Ты хотела сказать, что Ратмир мёртв? – жёстко усмехнулся Антонио. – Тебе не повезло, Агнешка. А вот ему повезло, и он остался жив. Правда сейчас очень слаб и болен… Благодаря тебе и тому немцу, которому ты вчера отдала сумку… Как ты могла, Агнешка?! Чего тебе не хватало?
Молодая женщина обомлела и не сводила с Антонио умоляющего взгляда. Губы её кривились в подобии жалкой улыбки, по щекам потекли слёзы.
– Теперь я понимаю, почему в тот раз ты меня всё спрашивала, что я сделаю с предателем, – тяжело вздохнул Антонио. – Я думал, что ты говоришь о Ратмире с его внезапной, странной привязанностью к этому государству… Теперь ясно, что тогда тебя беспокоила твоя собственная участь…
В комнате опять наступила тишина.
– Собирайся, Агнешка, поедешь со мной, – глухо произнёс Антонио, устало потирая ладонью лицо. – И не вздумай пытаться бежать – все выходы в этом доме охраняются моими людьми.
– Ты убьёшь меня? – несмело спросила графиня Терницкая, непроизвольно складывая руки лодочкой.
– Уверен, что это было бы справедливо, – ответил ей Антонио, не спуская с неё глаз. – Но я не стану этого делать из уважения к Учителю.
При этих словах женщина всхлипнула и, обхватив лицо руками, залилась слезами.
– Я не знаю и не понимаю, зачем тебе нужно было предавать нашего Учителя и нас. Этому нет оправдания. Поэтому завтра же я отправлю тебя в Италию, и там тобой займутся наши агенты секретной службы.
– Лучше убей меня сам! – вскрикнула графиня Терницкая и опустилась на колени перед Антонио. – Я не вынесу тех пыток, которыми они владеют.
Антонио болезненно поморщился, и отодвинул от неё свои стройные ноги:
– Ты сама избрала этот путь, Агнешка. Никто не заставлял. И, если тебе не хватало тех денег, что ты получала от нашего братства, то нужно было стараться жить по средствам. В крайнем случае, ты могла обратиться ко мне … Ты же выбрала предательство, а я в тот день сказал, что делаю с предателями. В твоём случае я не могу убить тебя только из уважения к Учителю, который считается твоим крёстным. Ты поедешь в Италию, и пусть он сам решит, что с тобой делать.
– Н-не д-делай этого, Антонио! Н-не сообщай ему н-ничего! Умоляю т-тебя!!! П-п-позволь мне искупить мою вину! – графиня Терницкая обхватила руками его колени и подняла к нему залитое слезами лицо. – Я т-только с-сейчас поняла – к-как я виновата! Н-нет м-мне прощения!
Антонио сидел, откинувшись на спинку кресла, и брезгливо смотрел на рыдающую графиню:
– Неужели ты надеялась, что твои мерзкие делишки останутся в тайне?
– М-мне очень с-стыдно, н-но я, д-действительно, н-надеялась. Я в-ведь не одна…
– Что ты не одна? – склонился к ней Антонио.
– Я н-не од-дна это з-здесь д-делала, – всхлипывая, опустила голову графиня Терницкая.
– А с кем? Кто ещё?! Говори же! – прикрикнул на неё насторожившийся Антонио.
– Л-лорд Оуэн… – воскликнула сквозь рыдания молодая женщина.
Если бы в этот момент на них обрушилось небо, Антонио был бы менее поражён.
– Кто?! – шёпотом переспросил он. – Лорд Оуэн?
– Да, Антонио, – кивнула графиня и поразилась тому, как исказилось лицо её собеседника.
Он, оттолкнув её, вскочил с кресла и схватился за голову:
– Это невозможно! Грош мне цена, если я смог упустить вас из-под своего контроля! Как давно ты с ним шпионишь для немцев?
– Почти два года, – опустив голову, пробормотала, продолжая всхлипывать, молодая женщина.
– Что?!! Два года?!! – вскрикнул побледневший Антонио и рухнул опять в кресло: – Это конец! Это конец всему, что я тут так тщательно выстраивал. Я же тебе доверял как себе самому! Я Ратмира презирал и ненавидел за то, что он ходил в любимчиках Учителя. Но он ни разу не обманул и не предал ни меня, ни наших братьев. Всегда говорил, что и как станет думать и делать… А ты, кого я считал своей сестрой, так подло шпионила за моей спиной. Слушала меня и всё передавала немцам… Будь ты проклята, Агнешка!
Антонио опять вскочил с кресла и, потирая кончикам пальцев виски, стал бормотать:
– Нужно что-то придумать… что-то придумать… Как же болит голова! О, Мадонна, подскажи мне, научи меня!.. – он помотал головой и с гневом посмотрел на притихшую у кресла графиню Терницкую: – Живо собирайся, поедешь со мной в посольство. Там я запру тебя в комнату и после решу, что делать дальше. Сейчас же у меня очень сильно болит голова…
Женщина, вздохнула, поднялась с пола и стала собирать вещи. Подготовив баул, она опять прерывисто вздохнула и, подняв на Антонио красные от слёз глаза, тихо произнесла:
– Ты сказал, что Ратмир жив, но болен… Я хотела остановить Ульриха, но не успела… Мне так жаль… Я могу ему чем-нибудь помочь?
– Пошли, – резко бросил ей Антонио и, выглянув из комнаты, приказал стоявшему у дверей охраннику, взять её баул.
Спустя пару часов Антонио вновь заехал проведать Ратмира. Короткий зимний день подходил к концу и на улице уже темнело. Антонио спешно поднялся по лестнице на второй этаж. Слуга Александр успел ему сообщить, что к Ратмиру уже наведались гонцы от нескольких известных личностей, в том числе и от самой царицы и всем им было передано сообщение о внезапной болезни его хозяина.
– Хорошо, хорошо, – внимательно выслушал его Антонио и попросил принести ему вина и еды. Он шагнул в комнату, освещённую несколькими свечами. На постели с закрытыми глазами лежал исхудавший Ратмир, и казалось, спал. Услышав шаги, он приоткрыл глаза и слабо улыбнулся:
– Рад тебя видеть, брат.
– И я очень рад, что ты выглядишь получше, – искренне улыбнулся ему в ответ Антонио. – А может это всё из-за того, что ты даже успел побриться?!
– Знаешь же, что терпеть не могу эти бороды, – тихо ответил Ратмир и, морщась от боли, закашлялся.
– Знаю, сам такой, – обеспокоенно посмотрел на него Антонио.
– Что с Агнешкой?
– Увы, всё, что ты сказал – правда. Она созналась во всём и даже более…
Дальше он не успел рассказать, потому что в этот момент в дверь постучали и за самой дверью неожиданно послышались какая-то возня и возмущённые голоса.
Антонио замолчал и направился к двери. Он не успел сделать и трёх шагов, как дверь распахнулась и в комнату влетела раскрасневшаяся от возмущения леди Оуэн. Следом показался слуга Александр и, взглянув на Антонио, растерянно развёл руками.
– Ой, и вы здесь! – смущённо воскликнула молодая женщина, завидев Антонио, и оправдывающимся голосом добавила: – А меня сюда ваш противный слуга не хотел пускать.
Антонио снисходительно улыбнулся и подошёл к ней:
– Не ожидал вас увидеть здесь, леди Оуэн, – Антонио вежливо приложился губами к её красивой руке. – Тем не менее, очень рад, что вы нашли время проведать нашего общего друга.
– Разве вы друзья?! – поразилась та.
– Теперь да, – быстро нашёлся Антонио и спросил женщину в лоб: – Ваш супруг знает о том, что вы здесь?
– Э-э… я не успела сообщить ему… я совершенно случайно узнала, что Ратмир… э-э…болен… – растерялась леди Оуэн. Она бросила взгляд на постель, где лежал раненый Ратмир, и всплеснула руками: – Боже мой, Ратмир! Что за напасть одолела вас?
– Пустяки, мне уже лучше, – почти прошептал скоморох, чувствуя, как тяжело ему даётся каждое слово.
– Какие же это пустяки?! – пришла в себя леди Оуэн и озабоченно зачастила: – Я знакома с лекарем английской королевы. У него есть очень хорошие ученики. Я сегодня же напишу ему письмо, чтобы он прислал одного из них. И через месяц тот прибудет в Москву.
– Уверен, что нашему другу Ратмиру к тому времени уже лекарь будет без надобности, – опять снисходительно улыбнулся Антонио. – Можете не беспокоиться, леди Оуэн. Здесь за Ратмиром хороший уход.
– Да, но… – не успела договорить молодая женщина, как за дверью вновь послышались чьи-то голоса и громкие шаги. Дверь в комнату опять распахнулась, и на её пороге показались два бравых царских гвардейца в тёплых, расшитых серебром, кафтанах. Они быстро оглядели комнату и один из них громко рявкнул: – Можно!
Все находившиеся в комнате люди замерли от неожиданности. На пороге появилась одетая в собольи меха царица. Следом за ней в комнату вошли князь Афанасий Вяземский и брат царицы Салтанкул. Царица окинула цепким взглядом присутствующих и неожиданно произнесла: – Мир дому сему.
Леди Оуэн присела в глубоком реверансе, а Антонио изобразил самый почтенный поклон:
– Позвольте выразить вам своё глубочайшее почтение, Ваше величество, – улыбнулся он неотразимой улыбкой. Царица с подозрением посмотрела на него. Затем перевела взгляд на леди Оуэн:
– А ты кто, сударыня?
– Она со мной, – торопливо ответил вместо женщины Антонио. Последняя благодарно посмотрела на него и чуть растеряно улыбнулась царице.
– Прости, что не могу приветствовать тебя, как полагается, Великая государыня, – неожиданно послышался с постели тихий голос Ратмир.
Царица резко повернула голову в его сторону и глаза её расширились:
– Что случилось с тобой, Ратмир?! Ты сам на себя не похож.
– Приболел я малость, Великая государыня. И благодарю, что оказала мне такую честь, прибыв сюда, – с трудом произнёс Ратмир.
Царица внимательно посмотрел на него, и махнула рукой находившимся в комнате людям:
– Все спускайтесь вниз. Я хочу с ним наедине поговорить.
– Но, Великая государыня… – начал, было, князь Вяземский. Тут царица кинула на него исподлобья такой взгляд, что тот посчитал за лучшее исполнить её приказ и, недовольно поджав губы, ретировался вместе со всеми.
– И вас, сударь и сударыня, я попрошу удалиться на некоторое время, – обратилась она к Антонио и леди Оуэн.
Вмиг комната опустела, и царица подошла к постели, на которой лежал Ратмир.
– Как ты, Ратмир? – сочувственно спросила она.
– Уже лучше, Великая государыня, – попытался улыбнуться тот.
– Просила же называть меня Кученей, – покачала головой царица и добавила: – Рассказывай – кто это тебя и за что? Только не нужно ничего придумывать. Я всегда отличу больного от раненого. Из-за бабы, небось?
Ратмир промолчал, только посмотрел на неё тёплым взглядом.
– Так я и думала, – вздохнула царица и присела к нему на постель. – Опять не скажешь кто? Сам будешь мстить?
– Сам, – негромко ответил Ратмир, мысленно благодаря царицу за то, что она сама же и находила ответы на все свои вопросы.
– Сам так сам, – покачала она головой. – А я-то собиралась тебя взять с собою на медведя.
– Я скоро поправлюсь, – пообещал Ратмир и слабо улыбнулся государыне.
– Лежи уж, охотник! – воскликнула царица и погладила его по густым, волнистым волосам. – Я подожду, пока на ноги встанешь. Сегодня же пришлю к тебе своего лекаря.
– Не нужно лекаря, мне уже лучше, – попытался возразить Ратмир, но царица мягко прикрыла ему рот своей рукой и неожиданно с нежностью посмотрела на него: – Какие же вы, мужики, лепные, когда болящими в постели валяетесь. Так и хочется понянькать.
Ратмир смущенно опустил глаза.
– Ладно, ладно, не мятуйся, – рассмеялась царица. – Знаю, что есть, кому тебя ублажать да с кем тетериться. Кстати, спросить хотела, а что это у тебя тот итальянский содомит делает? Ты ведь не…
– Нет, – едва усмехнулся Ратмир.
– А то смотри у меня! Не люблю я этого! – шутливо погрозила ему пальцем царица и встала с постели. – Ответь ещё – что там с той сумкой? Или ты теперь не в состоянии продолжать её розыск?
– Не беспокойся, государыня, сумку прилежно ищут. Как только она окажется у меня в руках, так я сразу же дам знать тебе. Я помню, что должен отдать только тебе в руки.
При этих словах царица снова пытливо посмотрела на Ратмира:
– Это славно, что ты помнишь всё, что я тебе говорила. Я очень жду ту сумку. От неё, можно сказать, зависит судьба наша… – она неожиданно тяжело вздохнула и как-то искоса посмотрела на своего собеседника: – Хочу дать тебе ещё один совет – как отдашь мне ту сумку, так сразу прекращай якшаться с итальяшками и прочим сбродом. На то есть специальные люди, обученные дипломатии. А про тебя уже поползли слухи, что не просто так с ними чаи гоняешь.
– Ты же сама послала меня в английское посольство для розыска вещей жены английского торгового представителя, – удивлённо посмотрел Ратмир на мрачную царицу.
– Знаю, потому и говорю с тобой как со своим человеком, – вздохнула царица и, помолчав, добавила: – Не хотела тебе говорить раз ты пока в такой переделке, но, так и быть, скажу. Ещё одна беда у нас приключилась, но о том знаю только я, князь Вяземский и мой брат. Государю я пока не говорю, потому как это его сильно взволнует и опечалит.
– Что случилось, Кученей? – нахмурился Ратмир и слабой рукой откинул со лба прядь чёрных волос.
– Днями мой князь спустился в библиотеку Великого государя. Хотел декламировать мне сочинения какого-то Плутарха для моего понимания государственности…
Ратмир невольно напрягся всем телом.
– Воротился он с ликом белее снега. И сообщил, что все книги, что привезла давным-давно бабка Великого государя, подменены… Мне-то без разницы – я к книгам особого расположения не имею. А вот Великий государь очень даже ценит бабкино наследство. Мне доложили, что правители разных государств предлагали ему большие деньги за те книги, но он не согласился… Теперь, если он узнает, что библиотека эта исчезла, то с плахи покатиться не одна головушка…
Ратмир при этих словах закашлялся и протянул руку к кружке с водой. Заметив это, царица сноровисто подхватила кружку сама и поднесла её к губам скомороха. Затем озабоченно произнесла:
– Похоже, что и здесь ты понадобишься, Ратмир, для розыску того мерзавца Андроника, что ведал всеми книгами и печатней при дворе. Теперь я понимаю, как ловко он удрал к итальяшкам якобы на учёбу…
– Я тоже был при печатне, – негромко произнёс Ратмир.
– Ты-то не в счёт, – отмахнулась от него царица. – А вот Великий государь про то не должен узнать. Поэтому раз ты пока болен, то я хочу послать своих людей для розыска этого негодяя. Найдут, сюда доставят, и я сама лично его допытаю из-за пропажи тех книг.
– А Великий государь знает о том, что ты так ищешь ту красную сумку? – не выдержав, неожиданно спросил Ратмир.
В комнате воцарилась тишина. Ратмир поднял глаза и увидел, что царица, не мигая, смотрит на него в упор:
– Нет, он пока не ведает. А ты это к чему спросил?
– К тому, Кученей, что, если бы я знал, что искать, то мне было бы легче в розыске, – прямо ответил скоморох, не опуская глаз.
Царица неожиданно встала с постели и отошла к столу. Затем резко повернулась и, сложив руки на груди, сквозь зубы процедила:
– В последний раз тебя, Ратмирка, предупреждаю – не лезь, куда не надо. Целее будешь. Твоё дело – найти эту сумку и отдать мне лично в руки. Понял?!
– Да, Великая государыня, – тихо ответил побледневший скоморох и опустил глаза.
Царица вздохнула и уже обычным голосом произнесла:
– Ещё посидела бы с тобой, только пора по другим государственным делам. Да и Афанасий ревновать начнёт. Так что, Ратмир, поправляйся скорее. Ежели, какая, в чём нужда случится – смело мне докладывай. И шли гонца в любой час, но только ко мне. Я тотчас буду.
– Обязательно, Великая государыня, и благодарю на добром слове, – постарался улыбнуться озадаченный Ратмир.
Царица спустилась вниз и вместе со своими людьми покинула дом Ратмира.
Спустя некоторое время в комнату вновь вошёл Антонио.
– А где…. – только начал Ратмир.
– Леди Оуэн уехала к себе домой от греха подальше, – усмехнулся Антонио, присаживаясь на скамью. В руках у него был серебряный кубок с вином. – Милая сударыня. Сказала, что завтра тебя навестит.
– Немедленно передай через своих посыльных, чтобы Андроник и не думал возвращаться в Москву и чтобы он поскорее перебрался вместе со своей семьёй в иное государство, – негромко, но с нажимом произнёс Ратмир.
– Что сказала царица? – напрягся Антонио.
– Обнаружилась пропажа Либерии.
– Так скоро?!
– Вот именно. Кто же знал, что этот князь Вяземский проявит такое рвение к наукам, – с досадой произнёс Ратмир. – На меня она пока не думает. Но собирается послать своих людей в Италию для того, чтобы найти Андроника и привезти его в Москву.
– Ясно. Сейчас же вернусь и отправлю посыльного. Что ещё? – Антонио не спускал глаз с озабоченного лица Ратмира.
– У неё на тебя зуб. Похоже, после того танца на балу на царском пиру.
– Это я как-нибудь переживу, – отмахнулся Антонио и опять уставился на Ратмира: – Договаривай, брат. Я чувствую, что ты что-то не договариваешь.
Ратмир поднял на него испытующий взгляд, помолчал и тихо произнёс: – Обещай мне, брат, что как только та дьявольская сумка попадёт к тебе в руки, так ты сразу же и привезёшь её ко мне.
– Хорошо, но только ты должен будешь сразу сказать в чём там дело и показать мне то, из-за чего весь этот переполох вокруг неё, – ответил Антонио. – Обещаешь? Слово брата?
– Только, если ты пообещаешь мне, что не станешь использовать то, что мы узнаем во вред этому государству. Если, конечно, что-то узнаем, – Ратмир устало потёр веки пальцами.
– Я… я постараюсь, – не сразу ответил Антонио и, упрямо поджав губы, добавил: – Если только это не затронет наших интересов.
– Тогда слово брата, – Ратмир осторожно приложил к груди правую руку и вопросительно посмотрел на своего собеседника.
– Слово брата, – повторил вслед за ним Антонио и тоже приложил правую ладонь к груди. Затем вскинул голову:
– Что ещё сказала царица?
– Звала на медведя, – тихо ответил Ратмир и вздохнул: – Извини, Антонио. Устал я немного. Глаза закрываются…
– Да-да, брат. Отдыхай. Я тоже опять с утра приду к тебе. Мне нужно с тобой ещё кое о чём посоветоваться, – кивнул Антонио и, поправив на больном меховое покрывало, вышел за дверь.
Глава 5
Ратмир проснулся от того, что слуга Александр тихонько потряс его за руку:
– Хозяин, хозяин, проснитесь! – тревожно прошептал он на итальянском языке.
– Что там, Александр? – сонно пробормотал скоморох.
– Князь Вяземский рвётся к вам. Марко едва удерживает его там внизу.
– Пусть войдёт. Только зажги здесь пару свечей, – окончательно проснулся Ратмир и машинально провёл рукой по щетинистой щеке.
Через несколько минут в комнату ворвался злой как чёрт князь Вяземский. Он был пьян и едва держался на ногах:
– Твои слуги, Ратмирка, вконец оборзели! – возмущённо воскликнул он и замахнулся на стоявших тут же слуг. Те, в свою очередь, со сжатыми кулаками недобро смотрели на него.
– Простите их, Ваша светлость. Они всего лишь слуги и оберегают покой своего хозяина. И простите, что встречаю такого сановного гостя лёжа. Стоять пока нет сил. Что привело вас в такое время, Ваша светлость? – вопросительно посмотрел на него Ратмир.
– Пусть они уйдут, – нехотя произнёс тот.
Ратмир подал рукой знак своим слугам и те, молча, вышли за дверь. Но не ушли, а встали рядом, чтобы слышать всё и, в случае чего, – броситься на помощь своему хозяину.
– Буду говорить прямо. Это дело государственной важности, – негромко, но с какой-то угрозой в голосе произнёс князь Вяземский. Он подошёл поближе к постели Ратмира, склонился к нему и ещё тише добавил: – Поэтому эту чёртову сумку ты должен отдать мне лично в руки!
– Но государыня…
– Ещё раз повторяю – дело государственной важности. Будет лучше для всех, если сумка окажется вначале у меня в руках, – от князя Вяземского несло как от винной бочки и глаза его пьяно блестели.
– Хорошо, – неожиданно согласился Ратмир. – Я дам знать Вашей светлости первому, как только сумка эта окажется у меня.
Казалось, князь Вяземский не ожидал, что его собеседник так быстро согласится и замолчал, хмуря брови. Затем кашлянул и предупредил:
– Смотри, Ратмирка, если что – головой ответишь!
– Я понял, – Ратмир посмотрел ему прямо в глаза.
Князь, приготовившийся к длительному сопротивлению со стороны Ратмира, недоумённо покрутил красивой головой и, пьяно пожав плечами, шагнул из комнаты. Стоявшие у двери слуги Ратмира, молча, проводили его до выхода, где князя ждали двое его слуг на лошадях.
Ратмир едва вздохнул и тихонько потёр ладонью в области грудины. Воспаление вокруг раны ещё ныло и давило изнутри, не давая возможности дышать полной грудью. Тугая повязка вокруг груди так же сковывала движения рёбер. Во всём теле чувствовалась слабость.
Вошёл слуга Александр и склонился к нему:
– Всё в порядке, хозяин?
– Да, Александер. Помоги мне встать.
– Но, хозяин, ты ещё слишком слаб! – возразил слуга.
– Нет, я должен, – упрямо повторил Ратмир и протянул ему исхудавшую руку. Тот огорчённо покачал головой, но протянул обе свои руки. Ратмир вцепился в них мёртвой хваткой и сжав зубы, стал приподниматься в постели. Через короткое время, взмокший от напряжения, он, тяжело дыша, упал на постель и пробормотал: – Достаточно для начала. Завтра продолжим.
– Да, хозяин, – кивнул слуга Александр и достал из сундука чистую рубаху. – Тебе нужно переодеться, хозяин.
Обессилевший Ратмир покорно позволил снять с себя мокрую от пота исподнюю шёлковую рубаху и надеть сухую.
В этот момент дверь в комнату распахнулась, и на пороге показался Антонио. В руках у него был небольшой продолговатый предмет, завёрнутый в какую-то тряпку.
– Она? – у Ратмира загорелись глаза.
– Да, брат. Думаю, что это она… Один из моих людей погиб, добывая её в неравной борьбе. Курьеры уже почти достигли границы государства. Мне сказали, что они дрались как бешенные псы. Но ты же знаешь, на что способны наши люди, – Антонио с показным спокойствием освободил сумку от тряпки и положил её на постель перед Ратмиром.
Ратмир бледными, неверными руками взял красную бархатную сумку с искусно вышитыми цветами и, открыв её, внимательно осмотрел изнутри. Антонио сел рядом на лавку и стал внимательно следить за его действиями. Затем Ратмир потряс её, чутко прислушиваясь. После чего стал прощупывать пальцами каждый уголок сумки. В одном месте он заметил шов, несколько отличавшийся ото всех других швов и более основательно пощупал там пальцами.
– Подай мне кинжал, – он поднял взгляд на Антонио.
Тот, молча, полез рукой за пазуху парчового камзола и протянул Ратмиру тонкий кинжал в ножнах. Ратмир вынул кинжал из ножен и аккуратно надрезал по этому шву. Через несколько мгновений в его руках был сложенный в несколько раз лист тонкой, но прочной бумаги.
– Ну, что там?! – не выдержал Антонио, наблюдая за тем, как Ратмир читал развёрнутый лист.
– Ты обещал мне, – Ратмир мрачно посмотрел на своего собеседника и протянул ему этот лист.
Антонио жадно схватил его и буквально впился глазами в строки, написанные на листе. Потом он откинулся к стене и шумно выдохнул:
– Ну, теперь понятно, почему вокруг этой сумки разыгралась такая суматоха, – покачал он головой. – Если об этом послании русского царя к английской королеве узнают его враги – бояре, – то в государстве немедленно начнётся бунт.
– Ты обещал мне, Антонио, – настойчиво повторил Ратмир, не сводя с собеседника сумрачного взгляда. – Я не хочу, чтобы здесь началась резня, и погибли тысячи людей.
– Я выполню своё обещание и то, что я сейчас узнал, – останется со мной. Я благодарю тебя за то, что и ты сдержал своё слово и дал мне возможность прочесть сей манускрипт. Большого значения это пока для нас не имеет, но только на тот период, пока просьба русского царя не будет удовлетворена, – ответил Антонио.
– Чего он боится? – задумчиво посмотрел на него Ратмир. – У него же в руках огромная власть.
– Значит, есть чего бояться. Тайно просить у правителя другой страны убежища на случай народного бунта здесь – это очень предусмотрительно с его стороны, – усмехнулся Антонио и протянул руку к сумке. – Сложи бумагу, как было и положи на место. Отдадим нашему младшему брату – твоему слуге Марко. Он у нас мастер по заделыванию всяких швов. Я ведь правильно понимаю, что сумку придётся отдавать царице. Интересно, она-то в курсе того, что здесь написано?
– Боюсь, что нет, – вздохнул Ратмир. – Сегодня утром, до тебя, ко мне наведался князь Вяземский и потребовал, чтобы сумку ему первому отдали. Думаю, что у него и подмена этой записки уже заготовлена. Почему-то он и те, кто за ним стоят, не хотят, чтобы царица узнала об этом. Похоже, что против неё готовится заговор.
– Он же её фаворит! – воскликнул Антонио.
– И что? – возразил ему подуставший от пережитого Ратмир. – Мало ли любовников и даже супругов идут на предательство… Кстати, что там с Агнешкой? Вчера нам не дали договорить.
– С Агнешкой… – Антонио ладонями провёл по лицу и вздохнул: – Как раз об этом я и хотел с тобой посоветоваться.
Он хлопнул два раза в ладоши и в комнату заглянул второй слуга Ратмира – Марко.
Антонио передал ему сумку и приказал быстро зашить небольшую дырку такими же нитками и таким же швом. Тот быстро глянул на шов и, кивнув, исчез за дверью.
Антонио встал с лавки и, подойдя к столу у окна, заставленному бутылками и кувшинами с напитками, взял хрустальный кубок и налил себе вина. В другой кубок налил квасу и поднёс его Ратмиру.
– Благодарю, – Ратмир удержал кубок и поднёс его к губам. Сделав несколько глотков, он вопросительно посмотрел на своего собеседника: – О чём ты хотел посоветоваться?
– Агнешка… она для меня всегда была как сестра. Я всегда был уверен, что без колебаний покончу с любым предателем … Но её я не могу убить. И не хочу отдавать на растерзание нашим братьям, занимающимися отступниками от нашего братства… Она сказала, что признаёт свою вину… – Антонио чуть заискивающе посмотрел на скомороха.
– Я верю ей, – тихо произнёс Ратмир.
– Правда?! – обрадовано спросил Антонио и взволнованно заходил по комнате. – Как ты смотришь на то, если мы пока никому ничего не скажем и дадим ей возможность доказать свою преданность братству?
– Я согласен, – чуть улыбнулся ему Ратмир.
– Спасибо, брат! И я устрою за ней такой надзор, что она и вздохнуть не сможет без моего ведома, – радостно воскликнул Антонио и тихо добавил: – Я не спал всю ночь, думая о ней и о том, почему она решилась на это. В случившемся есть и моя вина… И мой долг – помочь ей… Слишком много общего связывает нас с ней…
В это время в комнату вошёл слуга Марко и протянул Антонио красную сумку. Тот внимательно оглядев её, пальцем поковырял искусно заделанный шов и одобрительно кивнул: – Молодец, Марко! Как всегда – не придраться.
Слуга довольно улыбнулся и исчез за дверью.
– И мне пора, брат. Ты сейчас пошлёшь гонца к князю? – спросил, поднимаясь с лавки, Антонио.
– Пошлю, но только не к князю, а к царице и только после твоего ухода. Не хочу, чтобы вы опять встретились. Тогда она точно будет считать меня итальянским шпионом. Придётся нам опять встречаться пока тайно, – усмехнулся Ратмир.
Антонио внимательно посмотрел на него и пожал плечами:
– Как скажешь, брат. Тебе виднее…
После ухода Антонио Ратмир с помощью слуги умылся, привёл себя в порядок, первый раз за последние несколько дней с аппетитом поел, обдумывая сложившуюся ситуацию. Затем послал гонца к брату царицы – Салтанкулу, и принялся ждать царицу.
Глава 6
Ратмир ожидал прибытия Великой государыни с минуты на минуту. Он полусидел в постели, откинувшись на сложенные друг на друга подушки, и прислушивался к приближавшимся шагам. На нём была красивая, синяя рубаха с жемчужным отворотом. Густые тёмные волосы оттеняли болезненно-бледное лицо скомороха, на котором выделялись серые глаза.
Вот дверь в комнату распахнулась и на пороге появились царские стрельцы, внимательно осмотревшие комнату. Затем они вышли, и в комнату быстро вошла мрачная Кученей в соболиной накидке поверх нарядного кабардинского платья с галунами. Она села на скамью и, зло прищурившись, отрывисто спросила:
– Где сумка?
Насторожившись, Ратмир, молча, указал рукой на стол, на котором из-под желтоватого, с вышивкой, рушника краснел бархатный бок сумка. Царица резким движением сдёрнула рушник и, схватив сумку начала её осматривать со всех сторон. Заглянула вовнутрь, пошарила там рукой. Ратмир безмолвно следил за ней.
Царица кинула на него недовольный взгляд, жестом волшебника достала откуда-то из складок своего костюма тонкий, острый кинжал и взмахнула рукой, чтобы распороть сумку на куски.
– Подожди, Кученей! – окликнул её Ратмир.
– Чего тебе? – хмуро откликнулась та, рука её на мгновение зависла в воздухе.
– Эта сумка очень дорога леди Оуэн, как память об умершей сестре. Она хотела бы получить её обратно целой, – негромко пояснил Ратмир, не сводя глаз с царицы. Он видел, что та злится на него и пытался угадать причину её недовольства.
– Это меня нисколько не интересует, – холодно заметила царица, но острым кинжалом прошлась аккурат по швам. Нащупав сложенную бумагу, проворно достала её и, развернув, прочла.
Ратмир увидел, как её брови поползли наверх. Царица тут же изменилась в лице.
– Что там, Кученей? – негромко осведомился скоморох.
Она подняла на него ошарашенный взгляд и растерянно произнесла:
– Этого не может быть… я ничего не понимаю…
– Я не враг тебе, Кученей, – Ратмир дружелюбно посмотрел на неё. – Если ты скажешь мне что там, может быть я смогу что-то подсказать тебе.
– Ты мне?!..Подсказать мне ?! Ты в своём уме?! – ещё больше поразилась царица. – Не слишком ли много ты на себя берёшь, Ратмирка?!
– Прости, Великая государыня, был неправ, – сухо ответил Ратмир. Взгляд его стал жёстким и приобрёл стальной оттенок.
Царица ещё раз прочитала лист и глубоко вздохнула. Потом пристально посмотрела на Ратмира и неожиданно сказала:
– Афанасий приказал своим людям следить за тобой… Правда я-то сейчас опять тайно к тебе пробралась в монастырской повозке… Так вот – они вновь видели того смазливого посольского итальяшку, входившего в твой дом. Был он у тебя долго. Зачем?
– Он привёз эту сумку, – просто ответил Ратмир, глядя её прямо в глаза.
– Он?! – потрясённо воскликнула царица. – Ты же сказал, что ищут твои люди!
Неожиданно она замолчала и её вдруг осенило:
– Когда ты говорил о своих людях, ты имел ввиду этого содомита?
– Помнишь, я тебе рассказывал о том, что в детстве я рос в другой стране?
– Помню. Что с того? – вновь неприязненно прищурила глаза царица. Она схватила со столика малахитовый кубок и налив немного вина, залпом опрокинула его и вновь уставилась на своего собеседника.
Ратмир пристально посмотрел ей в глаза и чётко произнёс: – Мы с Антонио знаем друг друга с детства и именно его люди помогли мне в поисках этой сумки.
Царица продолжала недоверчиво смотреть на него: – Какой резон был ему помогать тебе?
– Я же сказал, что мы с ним друзья с детства, почти братья. И всегда помогаем друг другу в любой ситуации, – уверенным голосом повторил скоморох. – Я пообещал найти эту сумку и вот она перед тобой.
– Он знал, из-за чего ты взялся искать её?
– Он знал, что мне это очень нужно и поэтому помог. У него было больше возможностей для этого. И ещё он сказал, что немецкий курьер с этой сумкой уже почти доскакал до границы…
Царица замерла и тихо прошептала: – Немецкий курьер… Твоему итальяшке ведомо, что здесь написано?
– Даже я этого не знаю, – грустно усмехнулся Ратмир и искренним голосом добавил. – Ты же не хочешь позволить мне помочь тебе, хотя я думал, что могу стать твоим другом, – он пристально посмотрел на неё.
Царицу вдруг смутил этот взгляд и она, вскочив с лавки, подошла к нему и протянула бумагу: – На, читай. И скажи мне как друг, что думаешь.
Ратмир пробежал глазами уже знакомый ему текст и вновь поднял на неё сумрачный взгляд:
– Скажи мне честно, Кученей, Великий государь тебе ничего об этом никогда не говорил?
– Нет, никогда, – расстроенным голосом ответила та. На лице молодой женщины ясно читались растерянность и отчаяние.
Ратмир покачал головой и чётко произнёс:
– Боюсь, что тебе грозит опасность, Кученей.
– Я не понимаю, что происходит, – обескуражено потёрла пальцами виски царица и потерянно посмотрела на скомороха: – А ты… ты что-то понимаешь, что происходит? Хотя, откуда тебе знать… ты же при дворе недавно…
– Я могу только предположить, – Ратмир привычно откинул со лба прядь волос и вопросительно посмотрел на неё: – Если хочешь, я тебе расскажу, что я думаю. А ты сама решишь – поможет тебе это или нет.
– У меня нет выбора. Всё так неожиданно…Говори, Ратмир… – царица села на скамью и выжидательно уставилась на своего собеседника.
– Если Великий государь, не сказав тебе, написал такое письмо английской королеве – значит, он не собирается брать тебя с собой, если вдруг здесь против него поднимется бунт. Это главное, что я понял пока из того, что сегодня мне пришлось узнать. И тебе, Великая государыня, придётся понять это и смирится…
– Как же с этим можно смириться?! – всплеснула руками та. – Я же его законная супруга и на венчании он перед Богом обещал быть со мной до конца.
« Только вот вопрос – до чьего конца», – неожиданно подумал про себя Ратмир, а вслух уточнил: – Ты ведь, Кученей, до венчания не знала Великого государя?
– Я была очень молода. Мне сказали, что я должна выйти замуж за него, чтобы всему нашему народу было хорошо. Сказали, что когда я стану царицей, то буду жить в изобилии и богатстве, что смогу исполнять любые свои желания… я и согласилась…
– Так ведь и было потом?
– Да, особенно первые года… тогда Великий государь уделял мне много внимания…
– Что случилось потом?
– Потом от болезни умер наш маленький сыночек и государь… государь охладел ко мне, хотя я старалась изо всех сил, – огорчённо пояснила она и пристально посмотрела на Ратмира, решая говорить или нет. Затем с досадой кивнула головой: – Да, он и сейчас не особо мне благоволит. У него там, в Александровой слободе полно молоденьких девиц. С ними и тетериться в своё удовольствие. В мою опочивальню теперь редко приходит…
Ратмир задумчиво посмотрел на неё и негромко произнес:
– Князь Вяземский…
– Что тебе Вяземский?! – раздражённо произнесла царица: – Да, я приблизила его к себе. Должно же и у меня быть какое-то утешение. Он хорош собой, ласков со мной и уступчив; слова поперёк я от него не слыхивала.
Ратмир чуть поморщился и покачал головой:
– Я не это хотел сказать.
– А что?
– Знаю, что тебе это очень не понравится, но сказать должен, – вздохнул скоморох
– Так говори, не тяни.
Ратмир внимательно посмотрел её в глаза:
– Помнишь, ты сама мне как-то сказала, чтобы эту сумку я передал только тебе в руки, даже, если сам князь Вяземский скажет мне, что ты просила передать её через него?
– Да… и что дальше? – как-то нерешительно произнесла царица.
– Я не знаю, по каким причинам ты это сказала мне, но только сегодня утром князь был у меня и потребовал отдать эту сумку только ему. Сказал, что это в государственных интересах, – Ратмир не сводил с неё внимательного взгляда.
Царица замолчала, осмысливая сказанное им. Потом устало потёрла лицо ладонями и глухо спросила: – И что сие должно означать?
– Я тебе, государыня, сразу сказал, что могу только предположить, что происходит, – Ратмир потянулся всем телом, стараясь размять затёкшее тело.
– Говори, а я сама решу – годится или нет, – решительно кивнула она и, встав с лавки, опять подошла к столу и налила себе в кубок красного вина. Посмотрела на Ратмира: – Что тебе налить?
– Вон в том серебряном кувшине настой тимьяна, – Ратмир указал глазами на стол с бутылями. – Налей мне половину кубка.
Расстроенная царица неаккуратно налила в кубок тёмный напиток, пролив через край и машинально понюхала его: – Слышала, что целительный он – тимьян этот… тебе-то он для чего понадобился?
– Воспаление и горячку хорошо излечивает, – размышляя о чём-то, пояснил скоморох. Он взял поданный царицей кубок и, сделав несколько глотков, откинулся опять спиной на подушки.
– Говори дальше, Ратмир, – требовательным тоном произнесла царица, не сводя с него цепкого взгляда.
Ратмир вдумчиво посмотрел в её тёмные глаза, полные тревоги и ожидания и негромко продолжил:
– Народ ненавидит и боится опричников. Особенно их боятся бояре, которых эти опричники уже извели в большом количестве… Ты сама мне в тот день призналась, что это была твоя затея – окружить государя людьми, готовыми пойти на самые страшные преступления…
– Они идут на это ради Великого государя, – возразила ему царица.
– Да, – согласился Ратмир и, вздохнув, добавил: – Но я полагаю, что ещё больше они идут на эти беззакония из-за безнаказанности, возможности грабить и получать при этом хорошие чины при дворе. Это очень страшные люди, Кученей. И это твоих рук дело. Поэтому сама, наверное, чувствуешь, как ненавидят тебя бояре и как они жаждут твоей смерти…
– У Великого государя давние счёты с боярами. Они всегда мечтали избавиться от него и посадить на царство своего человека. Я всего лишь постаралась уберечь своего супруга от такой опасности, – вскинула голову царица.
– Да, – опять согласился Ратмир. – Одна жестокость порождает другую жестокость… Но вернёмся к тебе. С одной стороны ненавидящие тебя бояре. С другой – муж, который, скорее всего, уже не любит тебя…
– Думаешь, что он хочет от меня избавиться? – неожиданно с вызовом спросила царица. Губы её скривились в странном подобии улыбки.
– Почти уверен в этом, Кученей. Он ведь просит убежища в другом государстве на случай бунта в своём государстве. А ты ничего об этом не знаешь… Твой амур – князь Вяземский, скорее всего, знает об этом послании английской королеве, раз так требовал от меня, чтобы сумку эту я ему вначале отдал.
– Для чего? – упрямо пождав губы, отрывисто спросила царица, которой ни в какую не хотелось верить в двуличие своего фаворита. – Он же понимает, что я знаю про эту сумку и знаю о том, что в ней хранится какой-то очень важный царский документ.
– Слушай меня внимательно, Кученей. Записка с просьбой об убежище для Великого государя была зашита в сумку жены английского представителя, которая, как я знаю, скоро должна вернуться в Англию. Не думаю, что эта женщина знает о происходящем вокруг её сумки. Скорее всего, леди Оуэн используют только как курьера для перевозки этого послания в Англию. А там уже, похоже, будет ждать человек, который аккуратно вынет это послание и сумеет донести его до английской королевы… Теперь о князе Вяземском… Ты ведь уже знаешь, как обычно поступают правители с неверными супругами и их любовниками?
– Знаю, – кивнула царица.
– При дворе все знают… ну или догадываются, что князь всегда рядом с тобой не просто так.
– Я и не скрываю, – пожала плечами царица.
– Значит, и до Великого государя доходят эти слухи. А ведь все знают, какой крутой нрав у твоего супруга. Но, тем не менее, князь спокойно бывает у тебя, ты тоже ещё не на плахе и даже не в монастыре, – вкрадчиво произнёс Ратмир и в упор посмотрел на царицу.
Та наморщила лоб, потом вскинула на собеседника недовольный взгляд:
– Говори прямо, Ратмир.
– Точно не знаю, но могу предположить, что князь бывает у тебя с ведома Великого государя и доносит ему всё о тебе.
Лицо царицы потемнело:
– Этого не может быть… хотя.. ну, пусть даже и так… Для чего ему всё-таки эта сумка?
– Чтобы тебя ввести в заблуждение. Чтобы ты никогда не узнала, что именно было написано в этой записке. Уверен, что у него заготовлена другая записка для подмены – к примеру –о какой-нибудь политической ерунде… Ну, так, – чтобы сбить тебя с толку. Они же не думали, что это послание вдруг попадёт в чужие руки. Кто-то из их людей оказался предателем, и совершилось нападение на карету леди Оуэн, – Ратмир откинулся на подушки и прикрыл глаза. – Извини, Кученей, слаб ещё, голова закружилась…
– Если бы можно было это проверить… – раздосадовано пробормотала царица. – Говоришь-то ты гладко…
– Можно и проверить, – неожиданно встрепенулся Ратмир.
– Как?
– Засунь эту записку на место и дай мне сумку, – Ратмир вновь присел на постели.
Царица, молча, выполнила, что он просил и вновь выжидательно села на лавку у окна.
Ратмир как мог с силой хлопнул в ладоши и на пороге тут же возник его слуга Александр с опущенными глазами.
– Передай это Марку – пусть сделает, как было, – Ратмир протянул ему сумку. Слуга, не поднимая глаз, кивнул и тут же исчез из комнаты.
– Думаю, что в ближайшее время здесь опять появится князь Вяземский и потребует отдать ему первому эту несчастную сумку. Ты, Кученей, поезжай к себе. А когда он привезёт тебе эту сумку, то вскрой её при нём и прочти записку…
Кученей кинула на скомороха нерешительный взгляд:
– И что мне делать, если… если там окажется иная писулька?
Ратмир опять вдумчиво посмотрел на неё и негромко произнёс:
– Прежде чем я тебе отвечу, Кученей, я должен предупредить тебя о кое-чём…
– Говори же, не томи! – нетерпеливо воскликнула царица.
– Сначала повторю, что я тебе не враг и никогда им не стану.
– Благодарю, это всё?
– Дальше, – с невозмутимым видом продолжил скоморох: – Если ты где-то услышишь, что я сказал нечто противное тебе, то прошу тебя же в первую очередь спросить меня о том – говорил я это или нет. И я тебе отвечу без обиняков… Всё это я тебе доложил по одной простой причине: если ты сейчас станешь следовать моим советам, значит, я невольно вступаю в борьбу с теми людьми, что тебе желают зла. Я не знаю, входит ли Великий государь в их число. Что для тебя истинно представляет князь Вяземский – думаю, узнаешь об этом сегодня вечером, – Ратмир покачал головой и с усилием потёр пальцами переносицу: – Поэтому, давай пока на этом остановимся. Посмотрим, что тебе принесёт князь Вяземский. А вдруг я ошибаюсь?
– Так что ему всё-таки сказать, если там будет подмена? – упрямо повторила царица.
– Сделай вид, что ничего не знаешь о настоящем послании и просто прочти, что будет написано в другом. И ответь так, как посчитаешь нужным. Потом придёшь сюда, и я скажу, что делать дальше, чтобы ты смогла защитить себя…
Князь Вяземский заявился спустя час после отъезда царицы. Запыхавшийся, первым делом он схватил сумку и тут же спрятал её в складках своего теплого, подбитого мехом соболя кафтана, сказав, что прямо сейчас отвезёт её Великой государыне. Между делом спросил – не была ли она сама здесь, посетовав на то, что обыскался её во дворце. Затем как-то странно посмотрел на Ратмира и хмыкнул: – Мне тут недавно шепнули, что ты метишь на моё место…
– Я знаю своё место, Ваша светлость, – прямо ответил Ратмир, не опуская глаз под пристальным взглядом гостя. – И никогда даже в мыслях не вожделел государыню.
– Это хорошо. А то, смотри, Ратмирка! Сам понимаешь, что я за это место любому глотку перегрызу, – зловеще прозвучало тихое предупреждение князя.
– Мне не нужно повторять по несколько раз, – нахмурился Ратмир и проводил недобрым взглядом шагнувшего за порог князя Вяземского.
Глава 7
Государыни в этот вечер Ратмир не дождался. Но скучать ему не пришлось. Неожиданно объявился боярин Усов Семён Иванович, которого Ратмир не видел с того дня, когда был казнён в Александровой слободе Дьяк Посольского приказа Висковатый.
– Извини, Ратмир, что не сразу навестил тебя. Только сегодня узнал, что ты тяжко болен, – развёл он руками, задевая длинными рукавами богато расшитого золотом и каменьями кафтана. Боярин присел на лавку и внимательно посмотрел на скомороха: – Что за лихоманка тебя скрутила? Ты же всегда такой здоровый был!
– И на старуху бывает проруха, – усмехнулся тот и без обиняков спросил: – Что привело тебя ко мне, Семён Иванович? Договорённость нашу по встречам почему нарушаешь?
Боярин Усов быстро огляделся по сторонам и, склонившись к Ратмиру, прошептал: – Убедиться хотел – ты по-прежнему с нами или нет? С тех пор как не стало нашего Луки Дементьича, нам и не приходилось встретиться…
– А теперь, стало быть, понадобился, – усмехнулся Ратмир и уже серьёзно спросил: – Что надумали, бояре? В тот раз ваш Лука Дементьич отказался помочь сделать то, что я ему предлагал. После того и погиб, попав царю под горячую руку. Что теперь?
– Всё то же самое, Ратмир… Мы и взаправду после страшной гибели нашего товарища попритихли… но ровно для того, чтобы набраться решимости и вновь продолжить борьбу против опричнины. Только в это раз мы решили действовать иначе.
Ратмир выжидательно молчал, глядя на незваного гостя.
Боярин Усов опять быстро огляделся по сторонам и ещё тише зашептал:
– Решили мы в этот раз ударить по самому больному, сам понимаешь, кого.
– ?!
– Да не смотри ты так, Ратмир! Детей его не будем трогать. Не варвары же мы! Решили обеззубить эту ведьму – инородку его. Все беды для нас с неё начались.
– А разве ваши распри с Великим государем не начались до его венчания с этой инородкой? – прищурил глаз Ратмир.
– Были, конечно, – согласился его собеседник, – но только после того, как он посадил её рядом с собой на престол, настали в нашем государстве тяжкие времена. Весь народ супротив себя она настроила норовом своим.
– И чего надумали? – просто поинтересовался Ратмир, не сводя глаз с озабоченного лица боярина Усова.
– То, что ты предлагал тогда Луке Дементьичу сделать, сам знаешь с кем, – то и хотим с ней сотворить. Да только помощь твоя нужна.
– И в чём моя помощь понадобилась?
– Слух пошёл, что стольником тебя при дворе назначают. Вот и сможешь сам подлить ей снадобье в похлёбку либо в взвар какой-нибудь. Только выбери потраву похитрее, чтобы не сразу она окочурилась, а день так на второй либо третий, – заговорщицки прошептал раскрасневшийся от возбуждения боярин Усов.
Ни один мускул не дрогнул на лице Ратмира, но взгляд стал более сосредоточенным:
– Мне нужно подумать, Семён Иванович. Да и по болезни своей я пока непригоден ни к каким долгим передвижениям.
– А тебя никто и не торопит, Ратмир. Мне главное знать, что ты с нами и что поможешь избавиться от инородки проклятой, – закивал тот и заверил: – А мы – бояре, завсегда тогда тебя добрым словом поминать станем.
– Поминать – это хорошо, – задумчиво протянул и неожиданно взглянул на боярина Усова: – А почему племяша своего не попросишь отравить инородку? Он-то уже давно там, при дворе, стольником служит.
– Это ты о ком, Ратмир?! О каком племяше говоришь? – растерялся тот и густо покраснел.
– Да о Ваське Хомутове, – невозмутимо ответил скоморох, не сводя с боярина цепкого взгляда. – Он-то как раз к их столу и приставлен.
– И это тебе ведомо… – ещё больше растерялся боярину Усов, но тут же спохватился и торопливо забормотал: – Да Васька-то… Он – что? От него толку ни на грош. Трус и пройдоха ещё тот.
– Что правда, то – правда, – кивнул Ратмир и вздохнул: – Хорошо, Семён Иванович, вы там до поры до времени ничего не делайте. Я, как только оклемаюсь маленько, так и дам тебе знать. Встретимся тогда ещё разок и всё обсудим. Годится так?
– Вот и ладненько, Ратмир! – обрадовался грузный боярин Усов и ловко вскочил с лавки. – Буду ждать твоего знака и нашим передам, чтобы молились за твоё здравие. Богоугодное дело сможешь ты сотворить, сколько боярских жизней сберечь поможешь.
После ухода боярина Усова, уставший Ратмир откинулся на подушки и, прикрыв глаза, стал размышлять над словами боярина Усова. Пообещав ему содействие, Ратмир хотел только одного – знать обо всём, что замышляют бояре против Великой государыни. Спустя несколько минут он провалился в глубокий, беспокойный сон…
Проснулся Ратмир от того, что чья-то женская рука ласково гладила его по щеке. Не открывая глаз, по уже знакомому, нежному цветочному запаху, он сразу понял, что леди Оуэн вновь решила навестить его. Неожиданно для себя Ратмир осознал, что ему приятно присутствие этой женщины. Приоткрыв глаза, он увидел её разрумянившиеся от мороза щёки и озорную улыбку на лице и, схватив за плечи, притянул к себе.
– Ой, милый, я тебя разбудила! – тихо смеясь, воскликнула она на английском языке.
– Я потерял счёт времени… уже утро или ещё вечер? – касаясь губами её прохладной с улицы свежей щеки, также на английском спросил скоморох. Запах молодого женского тела внезапно вызвал в нём страстное желание, и он приник в жарком поцелуе к её нежной шее.
– Ох, нет-нет, милый! Не сейчас, – продолжая тихо смеяться, молодая женщина, и забывшись, упёрлась ему обеими руками в грудь.
Ратмир чуть застонал и поморщился от боли.
– Ой, прости-прости, милый! Я сделала тебе больно! – с тревогой воскликнула она и бережно погладила его по повязке на груди: – Ты ещё слишком слаб для любовных схваток. И ты слишком дорог мне для того, чтобы так рисковать твоим здоровьем… А на дворе сейчас глубокая ночь, – ответила она с запозданием на его вопрос.
– Тогда для чего вы здесь в такое время, леди Шарлотта? – с лёгкой досадой спросил Ратмир, неохотно выпуская из своих объятий упругое тело молодой женщины.
– Я приехала поблагодарить тебя за сумку. Мне привезли её некоторое время назад, и я уговорила своего супруга приехать к тебе прямо сейчас, чтобы я могла тебя поблагодарить, – леди Оуэн и вновь счастливо рассмеялась.
– И где ваш супруг? – осторожно спросил Ратмир.
– Он там, внизу. Не захотел подниматься и беспокоить тебя. Дожидается меня в повозке, – улыбнулась молодая женщина и вновь нежно прильнула к скомороху и осторожно положила голову ему на грудь: – Милый, какой же ты милый!.. Ты сам не знаешь, что ты сделал для меня! – она нежно провела пальцем по его щетинистой щеке. – Я – самая счастливая женщина на земле! Как хорошо, что на меня напали в тот день и отобрали эту сумку. Иначе, мы могли никогда не встретиться!.. Я так благодарна тебе!
Ратмир провёл рукой по её локонам цвета тёмной бронзы и хмыкнул:
– Вы же сами сказали, леди Шарлотта, что эта сумка была вам очень дорога. Я рад, что смог доставить вам такую радость.
При этих словах леди Оуэн приподняла голову, как-то странно посмотрела на него… хотела было что-то сказать, но чуть усмехнулась и промолчала. Она опять осторожно положила голову ему на грудь и прислушалась к глухому биению его сердца.
– Я завтра уезжаю … – неожиданно произнесла она и выпрямилась.
– Разве не в начале следующего месяца вы собирались ехать? – нахмурился Ратмир.
– Да, собиралась именно в начале следующего месяца, – кивнула она и отвела взгляд в сторону: – Но обстоятельства немного изменились и мне нужно вернуться к себе, в Лондон… А Аврора остаётся здесь, – неожиданно грустно произнесла леди Оуэн и рукой нежно взъерошила густые волосы скомороха.
– Причём здесь Аврора? – поморщился Ратмир.
– Ты ей понравился, – вдохнула леди Оуэн.
– А вам, похоже, разонравился, раз вы, леди Шарлотта так скоро покидаете Москву, – с досадой произнёс Ратмир. Он только начал привыкать к этой приятной, ничему не обязывающей любовной интрижке с молодой, красивой женщиной. И на тебе!..
– Глупый, какой же ты глупенький! – опять счастливо рассмеялась леди Оуэн. – Ты для меня такое сделал!.. Я тебя никогда не забуду. Ты… ты теперь всегда будешь со мной… Я каждый день стану благодарить Бога, что он послал мне тебя.
– Никогда не думал, что вновь обретённая сумка может принести столько радости, – покачал головой скоморох, ощущая лёгкую грусть и растерянность. – Как мало нужно вашему бабскому полу для радости.
– Милый, какой же ты милый! – повторила молодая женщина, жадно, с любовью рассматривая его лицо, как-будто старалась запомнить его навсегда: – Какие у тебя красивые глаза! И цвет как у меня… Как это здорово!.. Прощай, милый!
Она нехотя поднялась с постели, склонилась к Ратмиру, коснулась его губ прощальным поцелуем и, улыбнувшись ясной улыбкой, вышла из опочивальни.
Растерянный Ратмир грустным взглядом проводил её. Затем он, тяжело вздохнув, позвонил в колокольчик, вызвав слугу. В эту ночь скоморох не хотел оставаться один и собрался играть со слугой в шахматы до тех пор, пока сон не свалит его.
Глава 8
– Хозяин, хозяин! Беда! Опасность! – торопливый шёпот слуги Александра неожиданно ворвался в сознание спящего Ратмира.
Ратмир живо открыл глаза и попытался вскочить с постели, но острая боль в области раны вновь дала знать о себе, и он со стоном откинулся на подушку:
– Что случилось, Александер?
– Во двор ворвались царские стрельцы. Вожаком у них князь Вяземский. Слышал, что собираются получить какую-то весть от тебя и даже под пытками, – возбуждённо продолжил шептать на итальянском языке слуга Александр. – Марко я сразу незаметно для них отправил за подмогой. А вот тебя, боюсь, не успею довести до тайного хода. Слышишь шаги на лестнице?
– Слышу, – негромко ответил Ратмир и с досадой огляделся по сторонам: – сколько их там? Может, сами справимся?
– Больше двадцати, хозяин.
– Нет, с двадцатью, конечно, не управимся… Всё, Александр, живо прячься за той портьерой, – там есть дырки для подглядывания, и не выходи оттуда, что бы здесь не происходило до того момента пока я не скажу: «Давай, Александр». Если не успею сказать, то ты потом должен всё увиденное и услышанное рассказать сеньору Антонио.
– Но как же ты, хозяин?!
– Это приказ, – сверкнул на него глазами Ратмир и слуга, молча, скрылся за тяжёлой портьерой у крайнего окна.
В этот момент дверь в опочивальню распахнулась, и на пороге появился князь Вяземский, держа в левой руке медный подсвечник с горящей свечой. Он был пьян и, пошатываясь на неверных ногах, со злорадной усмешкой спросил:
– Что?.. Не ждал, Ратмирка?! А мы к тебе по важному для нас делу.
Тут из-за его плеча показались царский стольник Василий Хомутов и несколько дюжих, бородатых стрельцов.
– Чем могу помочь, Ваша светлость? – глухо спросил Ратмир, предчувствуя недоброе. – Ведает ли Великая государыня о вашем ко мне деле?
– Ишь, ты, Великую государыню сразу вспомнил! – желчно расхохотался князь Вяземский и кивнул Василию Хомутову. – Видал-миндал, каков гусь?! Нет, Ратмирка, ничего такого она не ведает. Спит Великая государыня крепким сном и поспит ещё, пожалуй, так часиков шесть-восемь до полудня. А мы, как раз, успеем за это время с тобой лясы поточить, да прояснить кое-что.
– И что ж вас привело сюда? – спокойным тоном спросил Ратмир. Он сразу понял, что незваные гости настроены более чем воинственно.
Князь Вяземский подошёл к его постели и склонился над ним, обдав запахом винных паров и лука:
– А скажи-ка мне, Ратмирка, как же тебе удалось возвернуть украденную у аглицкой мадамы сумку? Кто помог тебе? Разрази меня гром, – не мог ты этого один сделать! – воскликнул он, глядя мутным взглядом прямо в лицо скомороху.
– Конечно, не сам я всё сделал. Есть у меня людишки в разных местах. Они и помогли, – поморщился тот от несвежего дыхания фаворита царицы.
– Вот и расскажи-ка ты мне про них.
– Зачем они тебе, Ваша светлость?
– А затем, что вот и Васька Хомутов тебя признал. Говорит, что своим розыском крепко ты ему помешал в одном прибыльном дельце. А это, братец ты мой, нехорошо! – пьяно погрозил князь Ратмиру указательным пальцем.
Ратмир кинул проницательный взгляд на стоявшего чуть поодаль стольника Василия Хомутова и пожал плечами:
– Не припомню я, чтобы в моём каком-либо розыске был Его светлость Василий Хомутов.
У стольника правая бровь удивлённо поползла вверх, но он промолчал и с большим интересом уставился на скомороха.
– Зато он тебя хорошо запомнил! – воскликнул князь Вяземский. Что-то нехорошее, тёмное таилось в его взгляде и это беспокоило Ратмира.
– Что с Великой государыней?! Почему ты, Ваша светлость, знаешь, что она должна проспать до полудня? Как я помню, то Великая государыня – ранняя пташка, – обеспокоенно посмотрел Ратмир на князя.
Тот неожиданно рассвирепел и встряхнул скомороха за грудки:
– Это ты мне скажи, Ратмирка, – находил ли ты какую бумагу в той аглицкой сумке?! Читал её?
– Я отдал её тебе, как она была. Ни про какие бумаги я и знать не знаю, – морщась от боли, сквозь зубы процедил Ратмир.
– А я ведь иначе думаю! Я ведь в тот день сразу почуял, что Великая государыня не так на меня смотрит и не так со мной говорит. Так что тебе лучше признаться сразу, чем потом на дыбе, когда косточки тебе начнут выламывать, – побелев от гнева, прошипел князь Вяземский прямо в лицо скомороха.
Тот, с искажённым от боли лицом, покачал головой: – Не понимаю, о чём ты говоришь, Ваша светлость.
– Может, он правду говорит, – нерешительно заметил стольник Хомутов, хмуро глядя на происходящее.
– Замолчь, Васька! Уж мне ли не знать, как Великая государыня на меня надышаться не могла. А тут глазом косить стала, да недовольства всякие высказывать. Тут одно из двух: либо этот недоносок и впрямь на моё место метит. Либо вызнал то, о чём ему знать не следовало. Вот это-то мне и нужно узнать от него. И он мне сейчас всё расскажет! Эй, держите-ка его, ребята! – крикнул князь Вяземский стрельцам и те дружно навалились на руки и ноги скомороха, буквально пригвоздив его к постели тяжестью своих тел. Князь в свою очередь разорвал на груди Ратмира белую рубаху и кинжалом взрезал полотняную повязку вокруг его груди. Под ней открылась багровая, подживающая рана.
– Ишь ты, и впрямь рана! – удивился князь Вяземский. – А я-то думал, что прикидываешься ты… Тем лучше. Давай, Ратмирка, скажи мне правду – метишь на моё место? – князь приставил остриё кинжала прямо на подживавшую корочку на ране и надавил на неё. Корочка тихо хрустнула, и из-под неё показались бурые капельки крови.
– Ты же не кат, Ваша светлость, – простонал Ратмир, стискивая зубы. – Неужто тебе по нраву этим баловаться?
– Ты же ещё и шутить изволишь, – усмехнулся тот и нажал ещё сильнее. Конец кинжала стал медленно погружаться в подживавшую рану.
– Эм-мм-м, – застонал, покрывшись испариной, Ратмир и, закинул голову назад, сильнее стиснул зубы.
В этот момент послышался приближавшийся топот копыт. Вот всадники заскочили во двор и послышались крики, лязг оружия, глухие удары, ржание лошадей.
– Что это?! – вскинул голову князь Вяземский.
Стольник Хомутов кинулся к окну и воскликнул: – Кого-то нечистая принесла! В темноте ничего не разберу. Но ничего – наши стрельцы сейчас покажут себя!
– Кто это, Ратмирка?! Как они здесь оказались? – побелевшими от ярости глазами опять уставился на скомороха князь Вяземский и крикнул стрельцам, державшим Ратмира: – Чего застыли здесь?! Бегите, нашим помогите тех незваных гостей со двора этого выкинуть. А с этим мы сами тут справимся.
Стрельцы вскочили и тут же исчезли за дверью. Ратмир, придерживая левой рукой намокающую от крови повязку, попытался сесть на постели…
Через несколько мгновений дверь опять распахнулась и в комнату с саблями и шпагами наперевес ворвались несколько человек в чёрных одеяниях и чёрных масках.
– Всем поднять руки за головы! – крикнул один из них странным кукольным голосом. Растерявшиеся князь и стольник переглянулись и медленно стали поднимать руки кверху. Но в какой-то момент в глазах князя что-то блеснуло, и он, выхватив из-за пазухи кинжал, кинулся за спину присевшего на постели Ратмира. Прижав острый кинжал к его горлу, нагло усмехнулся: – Ну, что, голубчики?! Вы ведь его прискакали спасать?.. Это и есть твои людишки, Ратмирка? Я же правильно угадал, – злорадно расхохотался князь Вяземский. – Вот мы сейчас и посмотрим на них. А ну, живо кидайте в тот угол своё оружие и скидывайте все маски!
Люди в чёрных одеждах и чёрных масках застыли в нерешительности.
– Давай, Александр, – неожиданно негромко, но чётко произнёс Ратмир. И в тот же момент из-за портьеры выскочил его слуга Александр и, кинувшись к князю со спины, в свою очередь приставил к его горлу свой кинжал. – Отпусти хозяина, иначе я тебе сам сейчас глотку перережу! – с явным итальянским акцентом воскликнул он.
Князь Вяземский, замер на месте и с побледневшим лицом нехотя отвёл руки от шеи Ратмира. Слуга Александр левой рукой ловко выхватил у него кинжал и кинул его под ноги мужчине во всём чёрном, стоявшему почти в центре опочивальни Ратмира.
Стоявший у окна стольник Хомутов неожиданно упал на колени и взмолился: – Только не убивайте, а,.. братцы! Это из-за его обиды мы здесь оказались, – он указал пальцем на вмиг протрезвевшего князя Вяземского.
– Что ты скажешь, князь Вяземский? – тем же кукольным голосом спросил незнакомец в чёрной одежде и в чёрной маске. Ратмир сразу признал в нём Антонио и теперь уже более спокойно наблюдал за происходящим.
Князь, ощущая у кадыка холодное остриё кинжала, осторожно развёл руками и просипел: – Ваша взяла. Будем договариваться. Только прошу Великой государыне ничего не сказывать. А я к вам никаких претензий иметь не стану. И за скорый розыск пропавшей вещи хорошо отблагодарю. Сегодня же Ратмиру серебряных монет узелок пришлю.
– Как, Ратмир? – обратился незнакомец в чёрном тем же кукольным голосом.
– Отпусти. Я потом ещё переговорю с каждым из них, когда поправлюсь, – кивнул Ратмир, опираясь правой рукой о постель и придерживая левой рукой кроваво-красную повязку на груди.
– Тебе виднее, – кивнул незнакомец в чёрном и рукой дал сигнал слуге Александру отпустить князя. Последний тут же отскочил к окну, где уже стоял растерянный стольник Хомутов и ещё раз подобострастно спросил: – Так вы точно ничего не скажете Великой государыне?
– Иди уже, Ваша светлость, слуга мой вас проводит,– устало ответил ему Ратмир и покачал головой: – Я-то думал, что ты, князь, – честный малый. А оказывается, ты и подлости не чураешься, да и мастером заплечных дел запросто можешь служить при дворе…
– Да, ладно, Ратмирка! Все мы обычные человеки, – осмелев, вновь снисходительным тоном произнёс тот и добавил: – Зато теперь я точно знаю, что твоим словам есть вера.
– И на том спасибо, – хмуро усмехнулся скоморох, наблюдая, как мигом выскочили из его опочивальни стольничий Хомутов и князь Вяземский. Подойдя к окну, Антонио увидел в свете горящих факелов как они в окружении уцелевших стрельцов добежали до своих повозок и, сев в них, тотчас же исчезли за поворотами узких московских улочек.
– Ты поверил ему? – уже своим обычным голосом спросил он, подойдя ближе к постели Ратмира.
– Нет, конечно, – ответил уверенно тот, с досадой разглядывая рану, из которой продолжала сочиться кровь. Слуга Александр быстро подготовил новую повязку и аккуратно наложил её на рану хозяина. Затем он укрыл его по пояс тёплым покрывалом и отошёл в сторону.
– И я так думаю, что за этим князем нужно смотреть в оба. В любой момент на подлость может решиться, – кивнул Антонио и, наконец, сняв с лица черную маску, присел на сосновую лавку: – Я к тебе, брат, ещё собирался сегодня по другому важному делу. И не один.
Ратмир вопросительно посмотрел на него.
– Пришлось уже мне самому допросить нашего брата лорда Оуэна. Вначале он отрицал, что в течение двух лет шпионил для немцев. Но после доказательств, которые я ему зачитал и после совместной встречи с Агнешкой, он вынужден был во всём признаться… Для меня это почти крах моей карьеры здесь…
– Я уверен, что Учитель примет правильное решение. За всё время своего здесь пребывания ты показал себя только с самой превосходной стороны, – горячо возразил Ратмир, с сочувствием глядя на расстроенного Антонио. – И благодарю тебя, брат, что ты так скоро пришёл сегодня мне на помощь. Ты всегда помогаешь мне, друг Антонио. Я обязательно замолвлю за тебя слово перед Учителем.
– Это было бы очень кстати, потому что недавно понял, что несмотря ни на что, успел привыкнуть к этому государству и хотел бы и дальше продолжать здесь свою деятельность, – потёр виски кончиками пальцев Антонио.
– Думаю, что всё так и будет, – поспешил заверить его Ратмир, надевая на себя другую рубаху поверх новой повязки на груди, которую ему, молча, подал его верный слуга Александр. – Так о чём ты хотел переговорить со мной ещё?
– По нашим правилам предварительно осудить кого-либо из наших братьев я имею право только при участии ещё одного командора. Поскольку в этом городе командоры только ты и я, поэтому я приказал привезти сюда лорда Оуэна и графиню Терницкую, – Антонио с напряжением посмотрел в удивлённые глаза Ратмира. – И не спрашивай ничего про Агнешку. К моему большому сожалению, я не имею права осудить одного и простить второго из наших людей за одно и тоже преступление.
– А как же по правилам правдоподобия?
– Пусть это решат в Риме.
–Так значит, ты всё-таки отправишь Агнешку туда? – расстроился Ратмир.
– Да, её и лорда Оуэна. Завтра же, – кивнул Антонио. – Только вот сейчас коллегиально подтвердим это решение и заверим подписями.
Он кликнул одного из своих слуг и приказал ему привести обоих изменников.
Ратмир глубоко вздохнул и покачал головой: – Никогда не думал, что придётся принимать участие в подобном заседании.
В этот момент дверь распахнулась и в сопровождении двух крепких, гладковыбритых мужчин в чёрных одеяниях вошли бледные лорд Оуэн и графиня Терницкая. Антонио, молча, указал им рукой на стоявшую у окна скамью. Те беспрекословно повиновались.
Один из гладковыбритых мужчин подал Антонио свиток, исписанный мелким почерком. Тот негромко, но чётко зачитал на латинском языке все обвинения по отношению к виновным и после поставил в конце свитка свою подпись. Затем, подойдя к постели Ратмира, протянул ему гусиное перо и тот тоже поставил свою подпись. После чего подписи поставили сами изменники.
– Не стану оправдывать себя, – неожиданно глухо заговорил лорд Оуэн. – Что сделано – то сделано. Об одном хотел просить вас, братья, – ходатайствуйте – пусть в Риме нас судят по правдоподобию. Мне сейчас это так нужно!
– То есть, когда два года назад ты, брат, сделался изменником, тебя это не очень расстраивало. А сегодня ты просишь себе суда по правдоподобию? – удивлённо вскинул брови Антонио. Болезненно бледный Ратмир тоже с интересом посмотрел на лорда.
Взволнованная графиня Терницкая сидела рядом с последним и часто моргала, бросая виноватые взгляды то на одного, то на другого участника собрания.
– Да, именно об этом я и прошу! – с жаром воскликнул лорд Оуэн. – Два года назад я жил как обычный человек. А теперь у меня такие изменения в жизни, что мне никак нельзя сейчас умереть или оказаться на много лет в застенке.
– Интересно, и что это за изменения? – саркастически поинтересовался Антонио.
– Я обещал своей жене пока никому не говорить, но учитывая ситуацию, что произошла со мной, мне придётся раскрыть нашу тайну. Хотя бы для того, чтобы поскорее оказаться рядом с моей драгоценной супругой, – неожиданно счастливо улыбнулся лорд Оуэн. Он обвёл радостным взглядом находившихся в комнате людей и ликующим голосом сообщил: – Следующей летом, если на то будет воля Пресвятой Девы Марии, я стану отцом!! Отцом! Наконец-то!.. После многолетних бесплодных ожиданий она услышала наши молитвы и послала нам дитя!
– Кхм… – только и смог выговорить Антонио и кинул молниеносный взгляд на ещё более побледневшего Ратмира.
– О-о, я вас поздравляю! – бросилась с восторженным поздравлением к лорду Оуэну ничего не заметившая графиня Терницкая.
– Ну, что же, прими и от меня поздравления, брат, – как-то озадаченно поздравил его Антонио. – Неожиданно…
– Вот-вот! Так неожиданно! – в опочивальне Ратмира продолжал звучать радостный голос лорда Оуэна. – Я уже и надеяться перестал, что когда-нибудь у меня будет наследник. А тут вдруг такое счастье! Шарлотта и уехала-то сегодня утром быстрее к нам домой, чтобы благополучно выносить это дитя. Она так счастлива! А я…я… Я тоже на седьмом небе от счастья!..
– Да уж, – озадаченно почесал кончиками пальцев переносицу Антонио. – Вот новость так новость! Придётся мне и впрямь просить наших братьев в Риме судить тебя по правдоподобию…
– А я?.. А меня? – робко спросила графиня Терницкая.
– И тебя тоже, – кивнул Антонио и посмотрел в сторону Ратмира. Тот сидел на постели, склонившись немного вперёд, обхватив руками лицо, и молча, чуть покачивался из стороны в сторону.
Антонио приказал слугам увезти горе-изменников в посольство и запереть их там по разным комнатам. Затем он подошёл к окну, за которым уже начинало темнеть, и повернулся лицом к Ратмиру. Тот уже сидел, откинувшись спиной на подушки и прикрыв глаза. Только желваки играли на его скулах, да пальцы беспорядочно теребили край покрывала.
– Ну, что же, брат, чудеса, конечно, случаются. Только, похоже, что в этот раз поздравлять-то нужно тебя, а не этого предателя Оуэна, – негромко, с плохо скрытым сарказмом произнёс Антонио. – Не знаю, сделала ли эта новость счастливым тебя. В конце концов, это не моё дело… По крайней мере, если что, – их адрес в Лондоне известен… Ну, а вдруг тебе захочется как-нибудь навестить эту восхитительную семейку…
– Прекрати, Антонио, – глухо отозвался Ратмир и поднял на него потерянный взгляд.
Тот сразу осёкся: – Прости, брат. Я не со зла… Просто всё это так неожиданно!.. Тогда я тебя оставляю и еду к себе. Если что-то будет ещё нужно – пришли Марко или Александра.
И Антонио быстро вышел за дверь, оставив Ратмира наедине с этим неожиданным известием.
Глава 9
Спустя некоторое время Ратмир с усилием поднялся с постели и, набросив на себя тёплый татарский халат, подошёл к окну. Он глянул в окно – стоял ясный зимний солнечный день. С улицы доносились крики извозчиков, скрипы санных полозьев, проносившихся мимо его дома, неугомонные мальчишеские голоса, лай собак. Чернели стволы и ветки деревьев и снежный покров чуть серый от сажи, покрывал всё вокруг толстым слоем. Где-то под крышей дома звонко чирикали какие-то птахи…
« Мудрая маленькая Шарлотта… Как она сказала вчера напоследок: « Теперь ты навсегда будешь со мной…», – с досадой подумал Ратмир, бездумно глядя сквозь стекло на проносившихся вдоль его забора всадников в тулупах, кутающихся в шерстяные платки горожанок, худых собак, вынюхивавших съестное. – « Как же это по-бабьи… Словно нашкодившая кошка – добилась своего и шмыг в кусты… Выставила меня совершеннейшим болваном… Могла бы и сказать … Сам дурак! Как-будто не знал, что от плотской любви младенцы зачинаются… М-да-а… ситуация однако…» Нет, он, решительно, не хочет даже, и думать больше об этом. Что сделано – то сделано и ничего уже не исправить: – « Пусть всё идёт своим чередом. Там видно будет… Как же я устал!.. Очень устал… Судьба, словно вновь взялась испытывать меня, посылая одно испытание за другим… Мне нужно поспать…расслабиться », – вздохнув, подумал он и открыл лежавший тут же на столе свой ящичек в виде книги с лечебными снадобьями. Аккуратно достал из одной из коробочек черную горошину опиума и положил её на стол. Затем подошёл к стоявшему в углу сундуку и, поморщившись от боли в груди, склонился над ним. Рукой нашарил на самом дне завёрнутые в крепкое сукно китайские деревянные курительные трубочки и кресало. Достав их, он хлопком ладоней позвал слугу Марко и попросил никого к нему до вечера не пускать. Затем поудобнее расположился на постели и, положив горошину опиума в трубку, высек кресалом огонь. «Давненько я этим не баловался», – предвкушая подумал он и сделал один глубокий вдох, второй… Очертания предметов в комнате начали расплываться и куда-то далеко-далеко стали уходить все звуки, что доносились с улицы… Ещё через несколько вдохов Ратмир почувствовал как мысли его стали медленными и тягучими и в конце концов совсем остановились… Наступило состояние полного покоя и умиротворения: ничего не беспокоило, ничего не хотелось, только ощущение полного довольства и блаженного бездействия…
Слуга Марко, заглянувший в опочивальню Ратмира спустя короткое время, застал хозяина откинувшимся на подушки с полузакрытыми глазами. На лице скомороха блуждала светлая, сонная, бессознательная улыбка…
Марко тихо подошёл к его постели и аккуратно вынул из его руки курительную трубку, взял лежавшее здесь же кресало и отнёс всё это на стол. Затем он укрыл хозяина по пояс покрывалом и тихо вышел из опочивальни.
В богато убранной светёлке на бирюзовой, шёлковой простыне, разметав по подушкам чёрные косы, неспокойным сном спала молодая, красивая женщина. Крепкие пальцы унизанные золотыми и серебряными кольцами с сверкающими в лучах солнца драгоценными камнями-самоцветами покоились на тёплой соболиной полости, укрывавшей её по пояс. Черные брови хмурились даже во сне, оттеняя смугловатый оттенок высоких скул…
Рядом, прислонившись к кирпичной стене, затянутой расписным бархатом, сидел, откинувшись на подушки, белокурый князь Вяземский в распахнутом камзоле и беспокойно следил за каждым вдохом молодой женщины. Он нервно отпивал глоток за глотком бургундского вина из серебряного кубка и промокал влажные губ рукавом кружевной рубахи, оставляя на нём светло-бордовые пятна.
Вот молодая женщина глубоко вздохнула, потянулась всем телом и медленно приоткрыла глаза.
– Ох, наконец-то ты проснулась, ласточка моя! А я уж и не чаял, как тебя разбудить-то, – соловьём запел засуетившийся князь Вяземский, прикладываясь губами к гладкой щеке царицы. – Всё спишь и спишь, ангел мой. А я вот тут рядышком-то и сижу, сторожу твой сон аки верный пёс.
Царица коснулась рукой своего лба, и вяло пробормотала: – Что-то головушка моя тяжела. Так вчера, вроде, и не пировали мы…
– Бывает, матушка моя, бывает. И у меня вон, спозоранку, голова болела, да я вот принял немного бургундского, да и отпустило. Хочешь, и тебе налью, матушка?
– Что-то частенько ты, Афанасий, по утрам стал баловаться винишком-то. Потом с тебя целый день никакой пользы, – недовольно пробурчала царица, недобро глядя на румяного князя. Тупая, ноющая головная боль раздражала её. К тому же она вспомнил вчерашний день, радостное выражение лица князя, подавшего её ту злосчастную сумку и текст, что был написан на послании, вынутом из тайника сумки. Она почувствовала, как внутри неё понемногу укрепляются недавно зародившиеся недоверие и глухая злоба по отношению к своему фавориту.
– Всё, Афанасий, довольно! – резким движением руки оттолкнула она его от себя, и присел на постели: – Иди вон к себе и пока не протрезвеешь – не смей ко мне на глаза показываться. И чтобы с этого дня к чарке только с моего позволения прикладывался. Иди и кликни девок моих. Переодеваться стану, да на прогулку поеду.
– Как же?! Почему прогоняешь меня?! Да и не пьян я нисколько, – обиженно воскликнул князь, изо всех сил тараща свои красивые голубые глаза. Рот его изогнулся в плаксивой гримасе.
– Или тебе слова моего не достаточно?! С каких это пор ты перечить мне стал? – неожиданно тихо прошипела царица, глядя на него исподлобья непривычно злым взглядом.
– Всё-всё, матушка моя! Уже бегу! – с раскрасневшимся лицом вскочил с постели князь и, запахивая на ходу края камзола, выскочил за дверь. «Ну, погоди же, змея подколодная!»» – пробормотал он, запинаясь яловыми сапогами о пушистые ковры, расстеленные по всем покоям царицы: – « Попомнишь ты меня. Ужо скоро попомнишь!»
– Что так спешишь, князюшка? – окликнул его поднимавшийся по ступенькам рыжебородый Малюта Скуратов. – Иль послала тебя куда царица-матушка?
– Вот ты-то мне и нужен, Григорий Лукьянович! – обдав густыми винными парами главного опричника, воскликнул взбудораженный князь Вяземский. Он схватил Малюту за рукав парчового камзола и потащил за собой в одну из пустых комнатушек, которых было полно на этом этаже.
– Да что же ты тащишь-то меня словно бобёр бревно?! Говори толком, что тебе от меня нужно. Да и пойду я к царице с посланием от Великого государя, – недовольно воскликнул тот.
– Вот-вот, как раз по посланию и нужно потолковать, – закивал любовник царицы. – И Ваське Хомутову от меня тоже передашь послание, да на словах кое-что преподнесёшь.
Спустя несколько часов царица почувствовала себя лучше и приказала подготовить царскую карету для прогулок. Вместе со своим братом Салтанкулом она забралась вовнутрь и в сопровождении верных царских опричников отправились на прогулку в лес. На выезде из ворот дворца царица острым глазом углядела белокурую голову своего фаворита Вяземского, прятавшегося в складках тяжёлых занавесок крайнего окна на втором этаже. Она только желчно хмыкнула и покачала головой: – Правильно здесь говорят: «Сколько волка не корми – всё-равно будет в лес смотреть».
– Это ты о чём, сестра? – озабоченно спросил царицу сидевший напротив неё брат Салтанкул.
– Об Афанасии. Вон за занавесью прячется, высматривает, в какую сторону мы сейчас поедем, – с досадой произнесла та. – Видимо, всё-таки верно сказал Ратмирка: Афонька не друг мне сердечный, а враг подосланный…
– Верь больше этому Ратмирке, – недовольно отозвался Салтанкул. – Откуда он может всё знать? Не провидец же он!
– Всё не всё, а историю с подложной запиской всё правильно сказал. Посмотрим, что сейчас скажет, – шумно выдохнув, откинулась на оббитую малиновым бархатом с позументами спинку царица.
– Странно, что ты сама к нему едешь, а не вызовешь его к себе, – проворчал мужчина.
– Я уже говорила тебе, что во дворце и у стен есть уши. А к нему мы приедем тайно ото всех. Да и ранен он был недавно, бессилен пока передвигаться на долгие дороги, – с досадой в голосе пояснила царица.
Доехав до большого трёхэтажного терема, повозка царицы и её свита скрылись за высоким, деревянным забором. Через короткое время ворота распахнулись вновь и царская повозка с охраной направились в сторону леса. В это же время с обратной стороны подворья через другие небольшие ворота выехала скромная, неприметная повозка и направилась обратно в сторону Москвы.
Спустя некоторое время неприметная повозка остановилась у ворот дома, где проживал Ратмир со слугами. Из неё вышли два бравых, усатых стрельца и прошли во двор. Быстро поднялись по ступенькам крыльца и скрылись за тяжёлой дверью.
Ратмир стоял у окна и видел, как его слуга Александр открыл ворота повозке и как два человека в костюмах стрельцов подошли к ступенькам крыльца. Он сразу узнал гостей и вздохнул. Через несколько минут дверь в его опочивальню распахнулась и на пороге за спиной второго слуги – Марко – он увидел царицу и её брата Салтанкула.
– Мир дому твоему, Ратмир. Вижу, стоишь уже крепко на ногах – это хорошо, значит скоро на охоту поедем, – живо произнесла царица, снимая с себя приклеенные усики. Её брат только кивнул и пододвинул сестре тяжёлое, оббитое бархатом кресло.
– Рад приветствовать тебя, Ваше Величество и тебя – Ваше высочество, – приложив руку к груди, чуть склонился Ратмир. – Простите, что не встречаю вас большим поклоном, больно пока кланяться.
– Пустое, – отмахнулась царица и протянула ему лист бумаги: – Вот что нашла я в той сумке, после того, как Афанасий отдал её мне. Читай и скажи мне, что думаешь.
Ратмир взял бумагу, пробежал её глазами и кинул взгляд на гостей: царица смотрела на него с надеждой и ожиданием, а вот брат её не спускал со скомороха недоверчивого, тяжелого взгляда.
– Могу сказать тебе, Великая государыня только то, что говорил в последний раз – большая опасность есть для жизни твоей…и твоих близких, – чуть помедлив, добавил он, глянув в лицо брата царицы.
Глаза последнего загорелись мрачным огнём, и он процедил сквозь зубы: – Чем докажешь?
Ратмир протянул ему послание, что дала ему царица: – Этого достаточно.
– А я считаю, что всё это брехня! – брат царицы Салтанкул выхватил листок и кинул его на пол. – Князь Вяземский труслив и не решится на такое!
Ратмир пожал плечами и вопросительно посмотрел на царицу.
– Успокойся, Салтанкул! – прикрикнула на брата царица. – Я верю ему и хочу знать, что он может посоветовать.
– А меня его советы не интересуют! – упрямо воскликнул тот и кинул ненавидящий взгляд на скомороха.
– Чем я прогневал тебя, Ваша высочество? – неожиданно спросил Ратмир Салтанкула и посмотрел долгим взглядом ему прямо в глаза.
Тот вдруг смешался, покраснел и махнул рукой: – Ты слишком много на себя берёшь, Ратмирка! Кто ты таков, чтобы указывать царице и мне как поступать?!
– Не я к вам пришёл, – вздохнул Ратмир и опустился на лавку, стоявшую у стены.
– Замолчь, Салтанкул! – вновь прикрикнула на брата царица и кивнула Ратмиру: – Слушаю тебя.
Ратмир внимательно посмотрел на царицу, и сочувствие мелькнуло в его взгляде:
– Сама видела, Великая государыня, что подменил послание князь Вяземский и значит, что он при тебе остаётся доносчиком. Чьим – сама реши. Опасность грозит тебе – это точно. И, скорее всего, что грозит она тебе с ведома тоже известной тебе персоны. А это значит что защиты ни у тебя, ни у твоих близких уже почти никакой нет.
– И что же делать?
– Вижу только один путь – вернутся к себе, в родные тебе края. Так ты останешься жива и свободна.
– А, если она не захочет возвращаться? – упрямо встрял Салтанкул, поглаживая правой рукой короткую бородку.
– Тогда либо монастырь, либо смерть, – пожал плечами Ратмир.
– Не верь ему, Кученей! Что скажут наши ?! Царь Иоанн сватался к тебе не только из-за того, что полюбил твой прекрасный портрет, но и для политических побед. Ты ему до сих пор нужна! – самоуверенно заявил Салтанкул.
– Боишься потерять свою власть при дворе, Ваша высочество? – спокойно спросил его Ратмир. Вообще, после хорошего, крепкого сна, он чувствовал себя очень спокойно и даже чуть расслабленно. Поэтому его не особо задевали выпады и ненавидящие взгляды брата царицы.
– Как ты посмел такое сказать?! – неожиданно взорвался Салтанкул. Лицо и шея его побагровели. – Смерд!
Ратмир чуть поморщился и ясным взором посмотрел на царицу: – Или, если тебе, Великая государыня, нет возможности вернуться к родне, то можно бежать тайно в другое государство. И тем ты спасёшь свою волю и свою жизнь.
– Когда же ехать надобно? – растерянно спросила встревоженная царица. – Завтра?
– Нет, Великая государыня, так быстро не получится. Нужно подготовить столько разных вещей. Не ранее чем через пять дней, – вдумчиво посмотрел на неё скоморох.
– Ты о чём говоришь, Кученей?! – возмутился Салтанкул. – О каком побеге вы тут рассуждаете?! Она – Великая государыня и её место возле законного супруга. А я сам буду охранять их союз не хуже цепного пса. Поэтому о побеге больше даже и не упоминайте! Вставай, Кученей и возвращаемся во дворец! Иначе я сам расскажу Великому государю о том, что ты стала доверять какому-то мошеннику и вралю, вместо того, чтобы пойти и посоветоваться со своим законным супругом.
Ратмир кинул на него проницательный, чуть насмешливый взгляд:
– Ты хочешь, Ваше высочество, чтобы твоя сестра стала советоваться со своим супругом о том, что её обманывает её собственный любовник?
– Что ты сказал?! – неожиданно фальцетом взвизгнул Салтанкул и кинулся на Ратмира с кулаками. Царица смело встала между ними и резким движением руки откинула своего брата назад:
– Угомонись уже, Салтанкул! Да и ты, Ратмир, хватил лишнего! Хотя всё так оно и есть…
– Пойдём отсюда, Кученей, пока я не убил этого наглеца! – схватив царицу за руку, и тяжело дыша, заявил Салтанкул.
– Погоди, Салтанкул. Ещё только спрошу у Ратмира, – царица пристально посмотрела в глаза скомороху: – Как мне быть сейчас, пока я не решила, что делать дальше? Прогнать Афоньку? Может, знаешь кто ещё при моём дворе засланный недруг?
Ратмир кинул выжидательный взгляд на брата царицы. Тот молчал, не сводя со скомороха тяжелого взгляда. Тогда Ратмир откинул со лба прядь чёрных волнистых волос и негромко произнёс:
– Ни в коем случае сейчас нельзя прогонять князя Вяземского. Это будет означать, что ты, Великая государыня, обо всём догадалась и это будет тотчас же донесено твоему супругу. И у него не останется никакого выбора, кроме как тотчас же удалить тебя с трона. И какой способ для этого он изберёт – я не знаю: может и в монастырь сослать или ещё что хуже задумать… Других приставленных к тебе соглядатаев я пока не знаю. Хотя, скорее всего, они есть.
– Так что – держать Афоньку при себе?
– Держать и не дать ему понять, что тебе всё ведомо, – с жаром воскликнул Ратмир. – Быть с ним и с Великим государем по-прежнему любезной и весёлой. А то мне уже показалось, что князь стал что-то подозревать. А тебе, Ваше высочество, придётся следить за всей снедью, что будут подавать на стол государыне. И сон её сторожить поставь верных, крепких людей, – обратился Ратмир к мрачному брату царицы.
– Не учи учёного. Без тебя мне всё это ведомо, – огрызнулся тот и недовольно посмотрел на царицу. – Пошли, Кученей. Надоело мне слушать этого пустобрёха. Уже весь взопрел я, тебя ожидаючи.
Ратмир вздохнул и сочувственно посмотрел на царицу. Та стояла у кресла, нахмурив брови, и сосредоточенно о чём-то размышляла, глядя куда-то в окно. Потом перевела испытующий взгляд на Ратмира: – И у тебя есть верные люди, готовые помочь мне укрыться в другом государстве?
– Есть, Великая государыня. Хотя как по мне, так было бы лучше тебе вернутся к своим в родные края, – покачал головой Ратмир.
– Нет мне дороги туда, Ратмир, – грустно ответила царица. – Позор и бесчестие будут меня сопровождать там всю мою оставшуюся жизнь. Слишком много надежд возложено моим народом на этот брак.
– Тогда остаётся один путь – в иное государство, да под иным именем и званием. Всё это можно устроить не ранее четырёх-пяти дней, – сосредоточенно посмотрел на царицу Ратмир.
– Когда тебе дать окончательный мой ответ?
– Чем скорее, тем вернее, государыня, – почтительно склонил голову Ратмир. – В иных делах, сама знаешь, промедление смерти подобно…
– Хорошо, медлить не буду с ответом, но вернее всего, что недели через две-три. Мне же тоже подготовиться нужно, – кивнула царица и кинула оценивающий взгляд на скомороха: – Вижу, что ты уже вполне себе хорошо держишься, сил поднабрался. Через две недели Великий государь большую охоту затевает. Очень я люблю и жду её каждый год. И тебя приглашаю на неё. Отказа даже слышать не желаю. Поскачем под Волок Ламский. Места для охоты там знатные!.. Хоть напоследок порадоваться царской охоте. Так что и ты готовься, Ратмир.
– Слушаюсь, Ваше величество, – скрепя сердцем, кивнул Ратмир. Не было у него никакого желания скакать по морозу такие расстояния. Он понимал, что ещё недостаточно окреп для таких усилий и развлечений. Но и ослушаться приказа царицы тоже не смел.
– Ну, всё уже?! – раздосадованный Салтанкул подскочил к входной двери в опочивальню Ратмира и демонстративно распахнул её. – Я ухожу, Кученей! Нет никакой мочи уже сидеть тут и слушать, как этот смерд себе цену набивает!
Ратмир кинул на него исподлобья странный, насмешливый взгляд и тут же перевёл свой взор на царицу.
– Да, да, брат, уже уходим, – чуть суетливо произнесла царица, направляясь к двери, и неожиданно приостановилась: – Только ещё одно спрошу у тебя, Ратмир. Мне теперь рядом нужен другой надёжный и верный защитник. Помнишь, я говорила, что, если… если что-нибудь случится с князем Вяземским…Готов ли ты занять его место?
Ратмир, не отводя взгляда, сразу отрицательно покачал головой: – Прости, Великая государыня, но я не тот человек, который тебе нужен в этом чине. Я готов быть твоим защитником, но только как брат. С самой первой встречи с тобой я мыслил о тебе только как о сестре.
– Размечтался! – хмыкнул Салтанкул и злорадно посмотрел на сестру: – Убедилась теперь, сестрица, что… что он к тебе даже… как… – тут брат царицы даже и не нашёлся что сказать и, пожав плечами, шагнул за порог опочивальни.
– Это твоё последнее слово? – вскинула высокомерно свою красивую голову царица.
– Да, – ни секунды не медля, ответил скоморох. Он знал, на что шёл и был готов к любой реакции царицы.
Неожиданно глаза молодой женщины наполнились слезами, по лицу разлился густой румянец и она, молча, вышла из опочивальни.
Такого Ратмир точно не ожидал и, обхватив лицо руками, простонал: – Как же я устал от вас, от баб!
Глава 10
Спустя две недели…
Стояло раннее утро. Ещё веяло ночной прохладой, но сквозь светло-серую парусину просвечивало яркое солнце, прогревая всё вокруг до приятной теплоты. Ранние птахи звонко выводили свои рулады. Отдохнувшие за ночь крепкие татарские лошадки шумно вздыхали и скребли влажными языками по деревянному днищу своей кормушки.
Старик Никифор уже давно проснулся и тихонько лежал на медвежьей полости, постланной поверх тюков с одеждами и другой рухлядью в первой повозке. Рядом с ним, под тёплым суконным покрывалом, посапывали в сладком утреннем сне Андрейка, Теодорка, Николка и маленький Стёпка. В голове повозки спала, свернувшись калачиком Елена. Её лицо, тронутое лёгким загаром, дышало спокойствием и умиротворением. Во второй повозке, также на звериной полости поверх многих узелков и рундуков, раскинулся в богатырском сне рыжеволосый силач Василий. Тут же, уткнувшись кукольным личиком ему в подмышку, тихо сопела карлица Авдотья.
Старик Никифор, не выдержав, потихоньку стал выбираться из повозки. В этот момент, заслышав шорохи, подняла голову и Елена. Она приветливо улыбнулась Никифору и тоже потянулась к отверстию в парусиновой накидке, заменявшей дверь. Она перебиралась тихо, не торопясь, стараясь не помешать спящим мальчишкам.
Уже стоявший у повозки старик Никифор подал её руку, помогая выбраться наружу.
– О-хо-хо, красотища-то какая! – воскликнул он, потягиваясь всем телом и озираясь вокруг. Перед ними расстилалась зелёная равнина, засаженная местами пальмами и кустарниками. В дорожной коллее и на травинках разноцветными брызгами в утренних солнечных лучах блистали капельки росы. Необыкновенно синее небо простиралось далеко за горизонт и в нём в самой высоте уже черными молниями сновали скворцы. Воздух пах морем.
– Считай почти приехали, – кивнула ему Елена, вглядываясь в белеющие вдали очертания большого города. Она вдруг почувствовала сильное волнение и изнутри её стала бить мелкая дрожь – сегодня, да уже сегодня это произойдёт. Она вновь увидит сеньора Теодора, так внезапно исчезнувшего из её жизни много лет назад. А он, сеньор Теодор, впервые увидит своего… нет – их сына – такого же красивого и шустрого Теодорку-меньшого… Елена из женского суеверия всю дорогу никому не говорила о том, что рассказал ей Ратмир перед их отъездом из Москвы. Не собиралась она делать этого и теперь и только странный блеск её глаз и порывистые движения выдавали волнение, что охватило всю её сущность.
Через короткое время пробудились все скоморохи и с радостными возгласами стали разглядывать ясно различимый на горизонте Великий город, в котором они уже успели побывать несколько раз в прошлые свои приезды в Италию. Наскоро перекусив, они забрались в свои повозки и тронулись в путь. Их остановили на первом же посту. Лучше всех по итальянски разговаривала сама Елена, и она с удивлением пояснила своим спутникам, что они могут свободно заехать в Рим, но дальше им проезд запрещён, так как есть чьё-то указание задержать их. Растерянные скоморохи, перешёптываясь, въехали вовнутрь оборонительных стен Вечного города, нехотя отвели своих коней и повозки в сторону от основного входа и стали ждать. Спустя некоторое время Елена вдруг увидела среди проезжавших мимо всадников и карет знакомое лицо. Великолепный сеньор лет сорока с длинными, тёмными волосами и такими же усами в красивой широкополой шляпе с пышным пером и богатой одежде, ищущим взглядом взволнованно рассматривал толпу людей и повозок, задержанных у внутренних ворот основного входа. Вот он встретился взглядом с Еленой и тут же широко улыбнувшись, стащил с головы шляпу и усиленно замахал ею: – Елена! Я здесь!!
Скоморохи удивлённо уставились на приближавшегося к ним всадника.
– О-о! Мне кажется, я знаю этого сеньора, – изумлённо пробормотал старик Никифор и кинул взгляд на Елену. Та стояла вытянувшись в струну и не сводила светящихся от радости глаз с сеньора.
– Мамушка, кто это? – воскликнул подбежавший Теодорка, возившийся до того с Андрейкой у крайней повозки.
– Это… это… – у Елены от волнения перехватило дыхание, и в этот момент всадник уже соскочил со своего скакуна и, бросившись к ней, заключил её в свои объятия: – Елена, моя дорогая Елена!
Теодорка изумлённо смотрел снизу вверх на незнакомого высокого сеньора, так сильно обнимавшего его мамушку. А она, к удивлению Теодорки, нисколько и не сопротивлялась, а только смущённо улыбалась сеньору, гладила его по щеке и что-то шептала ему. Остальные скоморохи тоже застыли, словно соляные столбы и не сводили с них круглых от удивления глаз. Только старик Никифор стоял чуть в сторонке, сложив руки на груди, и довольно хмыкал.
Но вот сеньор чуть расслабил свои объятия и, окинув взглядом карих глаз стоявших вокруг скоморохов, остановил его на Теодорке и тепло улыбнулся ему. Счастливая Елена помахала рукой сыну и срывающимся от волнения голосом позвала его: – Теодорка, сыночка, иди к нам. Это батя твой.
– Б-батя?.. – неверными губами прошептал побледневший Теодорка во все глаза рассматривая богато одетого сеньора. И на деревянных ногах направился в их сторону.
– Вот тебе и фунт изюма! – ошалело взвизгнула от неожиданности карлица Авдотья и радостно захлопала в ладоши: – Ну, Елена! Ну, скрытница! А ведь знала же наверняка, что встретиться с ним сегодня, только молчала столько времени! То-то нас у ворот-то придержали, ждать заставили.
Силач Василий удивлённо покачивал головой и поглаживал по плечу прижавшихся к нему Андрейку, Стёпку и Николку. Мальчишки жадно наблюдали за происходящим и почему-то виновато улыбались, глядя на то, как Теодорка несмело подходил к Елене и богато одетому незнакомцу. Вот незнакомый сеньор схватил Теодорку за плечи, и, крепко прижав к себе, несколько раз расцеловал в щёки. Зардевшийся от смущения мальчишка, внезапно разрыдался и сам в свою очередь, крепко прижимаясь, обнял сеньора, всхлипывая и повторяя как заведённый: «Папка…папка мой нашёлся…». Незнакомый сеньор привлёк к себе ещё и Елену и тут слёзы навернулись уже на глазах у всех скоморохов.
Спустя короткое время Елена, пунцовая от радости, представила скоморохам сеньора Теодора и он, приветливо улыбаясь, обнял каждого. Затем сеньор Теодор сообщил, что специально для них снят хороший дом неподалёку от Колизея и что он сам проводит их туда. Дом и вправду оказался добротным, с водопроводом и небольшим бассейном. Во дворе дома стояла небольшая конюшня и другие хозяйственные постройки. Здесь уже стояли лари и корзины, набитые всяческой снедью и бутылями вина.
Уставшие с дороги скоморохи быстро умылись и стали накрывать на стол. Сеньор Теодор сидел на лавке, прижав к себе Теодорку-младшего и о чём-то живо беседовал с ним. Счастливый мальчишка с горящим взором отвечал ему на итальянском языке и крепко держался за большую, сильную руку. Не менее счастливая Елена порхала как девочка, собирая еду на стол и кидая на близких ей людей влюблённые взгляды. Старик Никифор, карлица Авдотья и Василий весело переглядываясь и переговариваясь, продолжали наполнять тарелки и подносы едой и выставлять их на широкий стол. Андрейка с братьями Николкой и Стёпкой тоже старались помогать им по мере своих сил, только взгляд у них был несколько расстроенный, а улыбка жалобной.
Спустя несколько часов сытые и разомлевшие скоморохи разбрелись по своим комнатам.Синьор Теодор укрыл цветастым покрывалом переволновавшегося и быстро заснувшего Теодорку. Затем посмотрел долгим взглядом на Елену, сидевшую рядом и не сводившую с него влюблённых глаз. Встал с лавки, взял её за руку и увёл в другую комнату в конце дома, где уже была застелена красивым покрывалом большая кровать с выкованным изголовьем. Сеньор Теодор закрыл за собой дверь на щеколду и привлёк к себе часто задышавшую Елену. Она обвила руками его шею и, прижавшись к нему всем телом, почувствовала, как крепкие мужские руки стали быстро расшнуровывать корсет её платья…
На следующий день синьор Теодор опять приехал в дом к скоморохам, но не один, а с ещё одним, живописно одетым, синьором. Помимо этого он привёз с собой разрешение на их выступления в Риме, но сказал, что должен забрать всех мальчишек.
– Мне Ратмир передал, чтобы я не затягивал с помещением мальчишек в обучение. Поэтому трое из них завтра едут со мной в коллегию, где учились я и Ратмир. А за Андреем со мной приехал посланник от самого Паоло Кальяри. Говорит, что мастер с большим нетерпением ждёт этого талантливого юношу.
Когда Теодорка объяснил взъерошенному Андрейке, что происходит, тот вначале испуганно и жалобно посмотрел на скоморохов, словно прося у них защиты. Но тут второй синьор подошёл к нему и, положил перед ним на стол большую папку. Открыв её, Андрейка увидел великолепные, атласные листы бумаги и пенал с угольным карандашом. Синьор взял карандаш и, набросав умелыми движениями на листке какие-то линии, протянул карандаш мальчишке. Андрейка тут же успокоился и, схватив карандаш, ловко подправил рисунок синьора и дополнил его. На лице синьора тут же отразились изумление и восхищение. Он ласково улыбнулся Андрейке и попросил Теодорку перевести мальчишке, что теперь он сможет учиться писать картины в самой лучшей мастерской во всей Италии у одного из самых лучших живописцев мира. Андрейка нерешительно переводил взгляд с синьора на скоморохов, словно не знал, на что решиться. Но после того, как ему сказали, что он сможет навещать скоморохов каждую неделю в свободное от живописи время, он всё-таки решился и, обнявшись на прощание с каждым из своих друзей, ушёл вместе с посланником известного живописца.
Елене пришлось объяснить своим товарищам-скоморохам, что, к сожалению, синьор Теодор уже был женат до их первой встречи. И что по итальянским законам он не может развестись. Поэтому Теодор-старшой будет приезжать сюда, в этот дом, и они вместе будут навещать Теодорку-меньшого и братьев Николку со Стёпкой в коллегии.
– А там видно будет, – вздохнула она и вновь улыбнулась счастливой улыбкой, вспоминая крепкие объятия мужчины.
Скоморохи, оставшись на следующий день вчетвером, сели за стол и стали думать, какие фокусы и представления они смогут выполнять таким своим количеством. Долго судили-рядили, да и подготовили несколько интересных, забавных представлений с тем, чтобы через недельку уже выйти на римские площади и начать выступать перед весёлой итальянской публикой.
Глава 11
Несмотря на мороз за окном, в большом, богато обставленном зале было тепло. Трещали сухие берёзовые поленья в большом камине, и танцующий огонь освещал всё вокруг неярким, дрожащим светом. Несколько горящих свечей, расставленных по углам в серебряных подсвечниках, слабо освещали самые дальние закоулки помещения, создавая там причудливые тени.
Перед камином стояли два мягких удобных кресла, в которых расслабленно сидели Антонио и Ратмир и, молча, наблюдали за хаотичным танцем сотни тысяч красных искорок вспыхивавших то тут, то там на охваченных голубовато-жёлтым пламенем черневших поленьях. Легкий треск сгорающих дров призывал к умиротворению и покою.
– Значит, завтра ты едешь на царскую охоту? – первым нарушил молчание Антонио, поднося к губам серебряный кубок с горячим сбитнем.
– Да, на царскую охоту на медведя, – дополнил Ратмир и отставил свой пустой кубок на стоявшую рядом маленькую тумбочку. – Царь Иоанн всем охотам предпочитает именно эту. У меня нет возможности отказаться, хотя я сделал бы это с превеликим удовольствием. Царица просто вынуждает меня ехать вместе со всей свитой.
– О, Мадонна! – воскликнул Антонио и повернул голову в сторону собеседника. – Ты же понимаешь, насколько для меня важна любая информация, которую ты привезёшь оттуда! Там будут все его самые доверенные люди. Любое слово, любая фраза, услышанная тобою от них может иметь очень важное значение для политики нашего государства.
– Да знаю я, Антонио, знаю… Считай, что только ради тебя и еду с ними. На это же уйдёт несколько дней! Несколько дней в холоде и пьяных гульбищах! – поморщился Ратмир.
– Скажи спасибо, что несколько дней, а не несколько месяцев, как это бывало при батюшке нынешнего царя… Я помню, брат, что для тебя тёплые края всегда были предпочтительнее морозным. Тем более было моё удивление, когда я узнал, что местом пребывания своей очередной миссии ты избрал Московию, – усмехнулся Антонио. – Но, поскольку тебе самому осталось всего несколько месяцев до конца своей миссии здесь, то уж проведи их с наибольшей пользой для себя и отечества. А я сейчас хочу тебя порадовать двумя приятными известиями.
– Точно приятными? – подозрительно посмотрел на него Ратмир. – А то в последнее время меня только озадачивали разными нежданными вестями.
– Ну, одно-то тебя точно порадует. А вот второе… – Антонио прищурился. – Это уж как ты сам для себя решишь…
– Не говори загадками, Антонио, – опять поморщился Ратмир. – Мне хорошо знаком этот твой тон и, как правило, он не сулит ничего приятного.
– Ещё раз повторяю, – это как ты сам для себя решишь. Оба сообщения пришли сегодня утром. Первое – твои скоморохи благополучно добрались до Рима, и наш брат Теодор благодарит тебя всем сердцем за то, что ты не только присмотрел за его сыном, но и успел вложить в его голову многие знания. На приёмном экзамене в нашу коллегию юноша показал прекрасные способности.
Ратмир довольно улыбнулся и кивнул:
– Я всегда говорил, что у этого мальчишки острый и пытливый ум и его место уже давно было в нашей коллегии. Уверен, что он ещё покажет себя в наилучших качествах, – скоморох вздохнул: – Я скучаю по ним и по тем временам, когда мы кочевали в повозках по бескрайним местам Московии.
– Это прекрасно, – усмехнулся Антонио и проницательно посмотрел на собеседника. – А вот вторая весть… Уверен, что она сейчас точно изменит ход твоих мыслей…
Ратмир поднял на него вопросительный взгляд.
– Месяц назад судно, на котором барон и баронесса Седеркрейц, плыли к своему острову, потерпело крушение в бурю. Барон, увы, погиб. Баронесса и её старшая дочь были спасены, но баронесса от переживаний потеряла второго ребёнка…
По лицу Ратмира пробежала тень:
– Ты считаешь, что это хорошая весть?
– Я же сказал, всё зависит от того, как ты сам это всё воспримешь, – покачал головой Антонио и протянул Ратмиру какой-то конверт, – держи, брат. Это тебе.
– Что это? – прищурился Ратмир, смутно начиная догадываться, что бы это могло быть.
– Это послание нашей общей знакомой – Виолы Седеркрейц лично тебе. Я не стал читать его, хотя обязан знакомиться со всеми посланиями дипломатической почты.
Ратмир глубоко вздохнул и, развернул конверт. Его взгляд заскользил по строчкам послания, выписанным столь хорошо ему знакомым каллиграфическим почерком Виолы.
– Ну? Что там? – не выдержал Антонио, не сводивший глаз с лица Ратмира. Тот, молча, протянул ему листок и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза.
– « Мой дорогой Ратмир! Знаю, какое удивление у тебя вызовет это моё послание. Но, поверь мне, что всё это время мысли о тебе не оставляли меня ни на минуту. Много лет назад я сделала самую большую ошибку в своей жизни и по сей день расплачиваюсь за неё. Ибо нет страшнее пытки, чем каждый вечер ложиться в постель не с тем, о ком плачет твоя душа. Я понимаю, что мне нет прощения, но даже твой самый коротенький ответ станет для меня ступенькой к искуплению моей вины», – Антонио кинул взгляд на продолжавшего безмолвно сидеть Ратмира и вполголоса продолжил: – « Месяц назад наше судно попало в шторм и мой супруг погиб. Я потеряла ещё неродившееся дитя. Провидение спасло меня и мою дочь. Грех писать об этом, ведь прошло слишком мало времени с того страшного дня, но я хочу, чтобы ты знал, что всё время своего супружества я никогда не забывала о тебе и только бездумно принятые мною обязательства не позволяли мне посылать тебе весточки. И я всё это время знала, где ты и что с тобой с помощью наших общих друзей. Ты знаешь, кого я имею ввиду, и прошу тебя – не брани их за это. Пишу в слабой надежде на то, что ты ещё не забыл меня и молю пресвятую Деву Марию, чтобы она помогла мне достучаться до твоего сердца, которое, как я знаю, ещё свободно. Твоя Виола ».
Антонио сочувственно глянул на молчавшего Ратмира. Последний, не моргая, смотрел на пламя в камине. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Что станешь делать? – Антонио протянул ему обратно лист с посланием.
– Пока не знаю, – как-то слишком спокойно ответил скоморох и, переведя взгляд на собеседника, со вздохом повторил: – Пока не знаю, брат. Как-то слишком неожиданно… чтобы быть правдой…
– Зачем же ей лгать тебе?
– Ты прав. Наверное незачем… Только писать такие вещи после стольких лет забвения… довольно странно и непонятно, – пожал плечами Ратмир.
– Она же объяснила причину своего молчания, – слабо возразил Антонио.
– Она-то объяснила, только мне с того не легче. Получается, что, если бы барон не погиб, то она и дальше продолжала бы молча страдать, как она пишет, и стала бы жить и дальше с ним и с двумя их детьми. Во имя чего? К чему такие страдания, если она утверждает, что по-прежнему не может забыть меня?
– Во имя детей…
– Тогда при чём здесь я и к чему это послание? Пусть занимается своими детьми…
– Очень сложно понять женскую натуру и их мышление, – осторожно заметил Антонио.
– В этом я уже убедился и не единожды, – хмуро усмехнулся Ратмир.
– Не простишь?
– Не знаю. Мне нужно подумать… Я очень устал, Антонио, за последнее время. Мне нужно время и покой, чтобы придти в себя, – вздохнул Ратмир. – Пожалуй, я пойду к себе. Должен подготовиться к завтрашнему выезду на царскую охоту. У Кремля приказано быть в шесть утра. В этот раз царь Иоанн пожелал охотиться в Волоке Ламском.
– В этот раз он поедет из Кремля, не из Александровой слободы? – удивился Антонио.
– Да, он сегодня с царицей и с сыновьями в Кремле. Будет много народу на этой охоте. Насколько я помню, царь Иоанн любит приглашать поохотиться и послов. Неужто он не прислал итальянскому посольству приглашения в этот раз?
– Прислал, брат, прислал, – усмехнулся Антонио. – Но никто из наших не изъявил желания в такой мороз носиться по лесам в поисках голодных зверей.
– Хотя от царских даров в виде соболиного меха и охотничьих кречетов ещё ни один посол в этой стране не отказался, – в свою очередь заметил Ратмир.
– Это другое дело, – кивнул его собеседник. – И только глупец может отказаться от таких даров. Что-что, а меха здесь превосходны, как и ловчие птицы.
– Ну, что же. Тебе повезло, и ты можешь наслаждаться теплом и уютом. А мне пора собираться.
– Хорошо, брат. Иди, отдыхай, собирайся, а я пока всё, что ты мне сказал, запишу в свою хронологию. Буду с нетерпением ждать твоего возвращения с этой охоты. Уверен, что тебе после будет что мне рассказать, – и Антонио тепло проводил друга до ворот.
Несмотря на зимнюю темень, в шесть утра у Кремля уже шевелилась огромная тёмная масса людей и повозок. Освещённая многочисленными горящими факелами площадь бурлила и шумела как какая-нибудь река в половодье. Отовсюду доносились крики и смех людей, лошадиное ржание и лай многочисленных собак, лязганье и бряцанье железных деталей упряжек, оружия, полозьев санок. Свет факелов освещал румяные от мороза бородатые лица знатных охотников разодетых в меховые шапки и тулупы, подбитые изнутри мехом, расшитые серебром и драгоценными самоцветами. Все ждали появления царского поезда.
И вот распахнулись высокие, дубовые, оббитые железными узорами ворота и первыми в толпу, собравшуюся на площади, ринулись на крепких аргамаках суровые опричники. Криками, громким посвистом нагаек они стали расчищать дорогу для царского выезда.
Показались в большом количестве царские телохранители на чёрных жеребцах, без устали рыскавшие взглядами по сторонам, с саблями на боку и пищалями в руках.
Следом за ними на прекрасном скакуне, в богатых одеждах и с кнутом в руках ехал сам Великий государь царь Иван Четвёртый. С радостным возбуждением он жадно вглядывался в тёмное море из людей, лошадей, повозок и собак, колыхавшееся по обе стороны проложенного для него опричниками пути. Многочисленные яркие факелы, освещавшие всё вокруг, придавали этой картине фантастическое зрелище.
« Царь,..царь…», – раздались ликующие крики по всей площади.
Царь довольно улыбался:
– Ну, что, Федька, – обратился он к своему постельничему Фёдору Басманному, ехавшему от него по левую руку. – Хорош выезд, богат? Не хуже, чем у татарских ханов?
– Даже лучше, Великий государь! – льстиво воскликнул тот.
По правую руку от царя ехала на прекрасном аргамаке царица Мария Темрюковна. Одетая в богатое охотничье одеяние, в меховой шапочке украшенной золотом и самоцветами, она жадно вдыхала морозный воздух, напоенный запахами и звуками предстоящей охоты. В окружении мужчин-охотников она чувствовала себя как рыба в воде и весело посматривала на ехавшего рядом своего брата Салтанкула. Далее за ними, под присмотром наставников, двигались верхом оба царевича, настороженно разглядывая ликующую толпу охотников. И вслед за ними, не спеша, гарцевала на специально приученных к охоте лошадях многочисленная царская свита.
За удачное проведение царской охоты в это время отвечал сокольничий и ловчий Московского Ловчего пути Бобрищев-Пушкин Иван Иванович. Он озабоченно переговаривался со своими помощниками и внимательно поглядывал в сторону Государя, боясь пропустить малейшее его указание.
В царском поезде не было ни собак, ни специально обученных охоте людей. Все они уже более десяти дней жили и готовились в ожидании приезда царя и его свиты в специальном охотничьем стане около Волока Ламского. Там же неустанно прохаживались специальные люди, обеспечивавшие безопасность царской семье и её гостям. Сама обширная территория охоты была заранее оцеплена и тепло одетые сытые солдаты, вооружённые лёгкими пищалями и самострелами топтались по хрустящему снежному покрову на расстоянии ста шагов друг от друга.
Вслед за царём и его свитой из Кремля выехал целый поезд саней и повозок с продовольствием, утеплёнными шатрами, коврами, одеждами, посудой, вооружением. И после этого, по специальному сигналу к царскому поезду стали присоединяться собравшиеся на площади многочисленные участники почётной царской охоты. Длинной лентой людской поток двинулся по нешироким, тёмным улочкам Москвы, заставляя захлёбываться от бешеного лая всех дворовых собак, охранявших утренний покой невысоких деревянных и каменных домов москвичей. По дороге к ним присоединялись всадники и повозки запоздавших участников охоты, прибывшие из отдалённых усадеб и поместий.
Ратмир на Яхонте двигался рядом со своей повозкой в бесконечной череде охотников, их слуг, скарба. К повозке были привязаны двое крепких жеребцов. Двое его слуг – Александр и Марко, тепло одетые, развалившись, сидели на козлах и тихо переговаривались между собой. И у людей и у животных изо рта шёл пар.
На выезде из города уже в предрассветном блёклом свете вся вереница людей, лошадей и повозок вытянулась в одну узкую, длинную чёрную ленту и неспешным ходом двинулась на северо-запад от Москвы.
Неожиданно Ратмир услышал где-то впереди чьи-то громкие крики и свист кнута. Вытянув шею, он увидел, как в обратную сторону на аргамаке скачет богато одетый всадник. Дорогу ему освобождали двое оскалившихся опричников, размахивая кнутами. Во всаднике скоморох тут же признал стольника Василия Хомутова. Тот протискивался на своём скакуне напротив движущейся толпе и кого-то искал глазами. Вот он наткнулся взглядом на Ратмира и громко закричал:
– Ратмир, я тебя уже обыскался. Скорее ко мне! Государыня тебя кличет.
Через несколько минут Ратмир на Яхонте в сопровождении стольника Хомутова направился в головной конец царского охотничьего поезда.
– Ты, Ратмир, с Вяземским поаккуратнее, – неожиданно негромко предупредил стольник, не глядя на него. – Слышал я, готовит он против тебя подлое дело.
– Благодарю, Ваша светлость, запомню, – так же не глядя на собеседника, отозвался Ратмир.
В этот момент они уже подъехали к явно высказывавшей нетерпение царице. Неподалёку от неё в сопровождении других знатных бояр ехал насупившийся князь Вяземский. Он поджал губы, увидев, как царица приветливо улыбнулась Ратмиру и указала ему рукой его место в свите. Ратмиру ничего не оставалось делать, как встроиться в тесные ряды знатных бояр и опричников, следовавших за царём и его семьёй. Он успел заметить удивлённо-восхищённый взгляд царя Ивана Четвёртого, брошенный на его коня. Ратмиру этот взгляд сразу не понравился. Вплоть до первого привала царь несколько раз оборачивался и кидал заинтересованный взгляд на коня, что не осталось без внимания царской свиты.
Как только был объявлен привал, так царские слуги, молча, и быстро расчистили от сугробов большой участок заснеженной земли и покрыли его коврами. Затем постлали на них разноцветные скатерти и уставили их серебряной посудой. Поле чего стольники стали командовать поварскими служащими и последние начали выкладывать всяческую снедь прямо на блюда. Сразу же необыкновенно вкусно запахло жареной, пареной едой. Для царской семьи постелили белый пушистый ковёр.
Ратмир не торопился спешиваться, как это сделали другие бояре и опричный люд. Внезапно они все расступились, и скоморох увидел, что прямо к нему направляется сам царь. Великий государь подошёл очень близко и, поцокав языком, с восхищением произнёс:
– Знатный конь! – и внимательно посмотрел Ратмиру прямо в глаза: – Мнится мне, что конь этот достоин более знатного всадника, чем ты, паря.
За спиной царя появились Фёдор Басманный, Афанасий Вяземский, Малюта Скуратов. Следом показались Василий Хомутов, брат царицы Салтанкул и наконец, сама царица с встревоженным взглядом.
– Ты слышал, Ратмирка, что тебе сказал сам государь? – насмешливо окликнула скомороха князь Вяземский. В глазах его полыхнуло злорадство. – Великий государь делает тебе честь, тем, что сам желает ездить на этом коне.
– Ну, не я сам, – поправил князя Вяземского государь тоже с усмешкой: – А вот для сына старшего я этого коня заберу у тебя, паря.
– Это мой друг. А я друзей своих никому не отдаю, – отрывисто бросил Ратмир, отчётливо понимая, что с этой минуты спокойная жизнь для него закончилась и добавил: – И конь этот нрава сурового. Мальчишке на нём никогда не усидеть. Если только убиться сразу об землю…
– Он прав, Великий государь, – неожиданно, растолкав всех, подошла царица в соболиной накидке поверх тёплого охотничьего костюма. – Я тебе рассказывала про этого коня. Ни я, ни мой брат не смогли его приручить. А признал он только Ратмира…
– Так пусть твой Ратмир и поможет моему сыну совладать с этим красавцем, – упрямо повторил Великий государь и недовольно махнул рукой своему конюшему: – Дайте ему любого другого коня из тех, что татары накануне пригнали со степей, раз он такой мастер по их объездке. А этого я заберу.
– Я же сказал, что я друзей не отдаю, – глухо повторил Ратмир, не опуская глаз. Их взгляды пересеклись на несколько мгновений. Вокруг наступила тишина.
Царь Иван Четвёртый прищурился и зловеще усмехнулся: – Друзей не отдаёшь, говоришь? Ну-ну… это хорошо, что так бережёшь их…
Неожиданно Великий государь, молча, развернулся и направился к уже готовому для пиршества месту. Обескураженные Басманов, Вяземский, Хомутов, кинув на Ратмира удивлённые взгляды, последовали за ним. Остальные бояре, перешёптываясь, поспешили за ними. Царица также встревожено взглянула на Ратмира и бросилась вслед за царём.
– Зря ты так, Ратмир. У Государя память длинная, – покачал головой Малюта Скуратов и, хмыкнув, пошёл за всеми.
Ратмир вздохнул и, развернувшись, поскакал к своей повозке. Там его слуги уже тоже быстро расставили на рушнике посуду с едой и ждали его. Ратмир отдал коня Марко и строго-настрого приказал следить за ним. Потом он вместе с ними сел в повозку как это сделали остальные участники царской охоты и все приступили к трапезе.
Глава 12
Спустя пару часов длинный обоз опять двинулся в путь. Быстро занялся и пошёл на убыль короткий зимний день и уже глубокой ночью царский поезд достиг нужной цели и оказался рядом с небольшой старинной крепостью Волок Ламской, что стояла на развилке рек Ламы и Рузы. Именно перетаскивание или волочение судов по суше из бассейна одной реки в бассейн другой и дало название этой крепости.
Вокруг крепости располагались более двух десятков слобод. Но царский поезд двинулся мимо них и вскоре оказался рядом с государевым охотничьим поселением-станом, где специально обученные люди уже всё подготовили к приезду царской семьи и многочисленных гостей. Раскрасневшийся, взбудораженный сокольничий и ловчий Московского Ловчего пути Бобрищев-Пушкин Иван Иванович носился на своём скакуне в гудящей толпе, размещая по заранее установленным шатрам высокопоставленных членов царской свиты. Гостями рангом помельче занимались его помощники. Царский шатёр, стоявший в центре поселения, выделялся своими размерами и красотой. Внутреннее убранство его, освещённое факелами, так же радовало глаз. Большой ковёр в центре, покрытый отливавшими золотом и серебром скатертями, был заставлен серебряными же и золотыми блюдами с разнообразной едой и бутылями с различными напитками. В шатре было тепло и приятно пахло пряными травами, которые входили в состав горячего сбитня, что томился в больших дубовых бадьях, стоявших неподалёку от ковра.
В царский шатёр были званы наиболее приближенные к царю и царице гости. Остальных многочисленные стольники разместили по более мелким шатрам. Так же в специальных постройках были размещены места для отдыха ратников и другого служивого люда, привезённого в царском поезде в качестве обслуги.
Людской шум, состоявший из криков, смеха, разговоров перекрывали лай собак, ржание лошадей, рёв диких медведей, и диких же кабанов, запертых в специальных загонах на тот случай, если вдруг охота не удастся и не будет возможности найти и загнать добычу. Домашние лошади, чуя дикого зверя, беспокоились в своих загонах, издавая громкое ржание и стуча копытами по деревянным настилам…
После того как последний обоз заехал на оцеплённую ратниками территорию предстоящей охоты, оцепление было замкнуто и с этой минуты ни один человек не мог покинуть её без специального на это разрешения.
Ратмир надеялся, что после случившегося царица оставит его в покое, и он со своими слугами спокойно проведёт ночь в одном из тёплых помещений для худородных бояр и их слуг. Но его надеждам не суждено было исполниться – посланный государыней на его поиски тот же Василий Хомутов – голодный и уставший, зло бросил: – Ты, Ратмир, давай уж будь где-нибудь рядом. Знаю, что не твоя это прихоть, но меня-то хоть пожалей. Сколько тут обойти пришлось. Насилу тебя разыскал. И что это ты подался в дома для худородных да служивых?
– Да мне всё-равно где, – пожал плечами Ратмир, шагая рядом со стольником. – Главное, чтобы сытно и тепло.
В большой царский шатёр они вошли под внимательные взгляды охранявших вход бородатых опричников, вооружённых длинными саблями и кинжалами. Там уже веселье шло вовсю. Рассевшиеся вокруг большого ковра с едой приближённые Великого государя с удовольствием попивали из серебряных кубков хмельные напитки, закусывали вкусно пахнущими ломтями мяса, заедали пышными пирогами с рыбой и различной птицей. Громко смеялись и разговаривали в предвкушении завтрашней охоты. В центре этого пиршества находился сам царь. Рядом сидели царица и его сыновья. Следом наиболее близкие ему бояре и посольские гости.
Многочисленные стольники и кравчие сбивались с ног, подавая царской семье и их гостям всё новые и новые блюда, запасливо заготовленные царскими поварами и подливая в быстро осушаемые кубки различные напитки.
Стольник Василий Хомутов подвёл Ратмира поближе к царице и указал ему на место рядом с посольскими гостями. Скоморох кивком поприветствовал их и присел на ковёр по-турецки. Подняв голову, он встретил пристальный, неприязненный взгляд царя Ивана Четвёртого. Последний, не отводя глаз, о чём-то негромко спросил Малюту Скуратова, стоявшего у него по правую руку. Тот склонился к Государю и, выслушав вопрос, тут же стал жарко его убеждать в чём-то, косясь на Ратмира. У Государя в какой-то момент брови удивлённо полезли наверх, и он с большим интересом посмотрел на скомороха…
– Вот где мы наконец-то с вами встретились, Ратмир, – неожиданно услышал Ратмир знакомый женский голос, говоривший на английском языке. Удивлённо повернув голову, он увидел смеющиеся глаза сестры английского посла Авроры. Молодая женщина, одетая в красивый, добротный охотничий костюм из синего бархата с золотыми галунами, сидела, чуть откинувшись назад, опираясь на правую руку. В левой руке у неё был кубок с элем. А на голове отлично сидела мужская меховая шапка из чёрного соболя.
– Неожиданно, – доброжелательно улыбнулся ей Ратмир, с облегчением видя в галдящей толпе, хоть одно знакомое лицо. Аврора легко поднялась и тут же пересела поближе к нему:
– Не будете возражать, если я подсяду поближе к вам? А то со своими я за длинную дорогу успела уже обо всём переговорить, – молодая женщина махнула рукой в сторону нескольких мужчин, представлявших английское посольство, от которых она только что отсела.
– Нисколько. Я вас, честно говоря, и не признал в этой шапке. Она вам очень к лицу, – кивнул Ратмир.
– А вы, Ратмир, галантный кавалер. Не зря, наверное, царица так насупилась, глядя на нас, – усмехнулась Аврора.
– Вам показалось, – Ратмир тепло посмотрел на Великую государыню и чуть улыбнулся ей. Взгляд государыни тут же прояснился, и она едва заметно кивнула скомороху. Князь Вяземский, не спускавший с них глаз, побледнел и окончательно утвердился в своих подозрениях. Он резко бросил что-то стоявшему тут же Фёдору Басманному. Тот только удивлённо пожал плечами. Тогда князь пробрался к Малюте Скуратову и что-то жарко зашептал ему на ухо. Последний нахмурился, кинул на Ратмира странный взгляд и тут же опустил глаза. Ратмиру это всё очень не понравилось, и он решил быть внимательнее к происходящему.
– А вам нравиться охотиться на диких зверей? – многозначительно подмигнула Ратмиру Аврора.
– Не особо. Только в силу необходимости, – не успевший поесть со своими слугами, Ратмир потянулся к блюду с отлично обжаренными куриными и лебедиными ножками. Взяв одну из них, он с наслаждением надкусил сочную мякоть, тут же ощутив на языке горячий, солоноватый, нежный мясной сок.
– Вы так аппетитно едите, – рассмеялась Аврора и попросила: – Подайте мне, пожалуйста, такую же ножку, Ратмир.
Спустя пару часов, когда все гости как следует наелись и напились, царь неожиданно встал с места и громко заявил:
– Любезные гости! Нам на завтра предстоит великая ловля, а для того нужны силы. Поэтому сейчас все будьте добры отправиться на боковую. И утром ранёхонько мои егеря обойдут все шатры и всех вас разбудят на утреннюю трапезу. После чего наш главный ловчий Иван Иванович начнёт командовать всей охотой.
– Что значит « на боковую»? – спросила Аврора у Ратмира, поднимаясь с места и опираясь на поданную им руку.
– Это значит – всем спать, то есть лечь на бок. А ваш брат не захотел поучаствовать в этой охоте?
– Не смог, – коротко ответила молодая женщина. – Он уже был пару раз на подобных ловах, но в этот раз не имеет возможности участвовать из-за болей в ноге.
– И отправил вас вместо себя? – Ратмир двинулся было на выход вместе со всеми из шатра, но тут его остановил один из опричников:
– Великая государыня приказала вам задержаться.
– А вы говорите, что мне показалось, – усмехнувшись, произнесла на английском Аврора и кинула быстрый взгляд на царицу. Та стояла рядом с царём и о чём-то с ним жарко спорила. Было хорошо заметно, что Великий государь слушал её нехотя и, нахмурившись, вяло возражал. Двое его сыновей, уставшие от длительного перехода и обильной трапезы, уже крепко спали тут же, развалившись на пушистом ковре. Но вот царица развела руками и, что-то сказав напоследок государю, повернулась и стала искать кого-то глазами. Заметив Ратмира, она помахала рукой, призывая его к себе.
– Мне очень жаль, Ратмир, но тебе, похоже, придётся расстаться с Яхонтом. Государь стоит на своём, и я его хорошо знаю, – расстроено произнесла она. – Я уже говорила ему, что наследник может покалечиться, если сядет на этого скакуна. Но ты сам знаешь упрямство моего супруга. Он требует, чтобы ты помог усмирить этого коня для его старшего сына.
– А я ведь так не хотел ехать на эту охоту, если помнишь, Великая государыня, – вздохнул Ратмир.
– Я всё помню, Ратмир. Ты – один из немногих здесь, кто по-человечески ко мне относится и готов помочь в трудной ситуации. Мне сейчас очень тяжело и ты знаешь – почему. Я изо всех сил стараюсь не подавать виду ни государю, ни Афанасию, – с отчаяньем в голосе прошептала царица и неожиданно резко отвернулась в сторону. К ним подошёл улыбающийся князь Вяземский.
– Ну, что, Ратмирка, тебя можно поздравить?! Сам государь оценил стать твоего коня. Не каждому смертному так везёт – самому государю подарок сделать, – насмешливо воскликнул он и повернулся к царице: – А ты, Великая государыня, не слишком ли много времени уделяешь этому Ратмиру? Даже Великий государь заметил это.
– А тебе откуда сие ведомо? – подозрительно посмотрела на него царица. – Или он с тобой такие разговоры разговаривает?
– Да нет, матушка, – чуть смешался князь Вяземский. – Просто уже только ленивый не обращает внимания на то, как этот Ратмирка вокруг тебя отирается.
– Я тебе уже, Ваша светлость, слово дал, что ни разу в жизни и мысли не имел вожделеть государыню, – нахмурившись, негромко, но чётко произнёс скоморох, глядя прямо в глаза князю.
– То-то же ты от неё ни на шаг не отходишь, – с наглой улыбкой процедил сквозь зубы тот.
– А моего мнения ты, Афанасий, спросить не хочешь? – вспыхнула царица. – Я сама к нему подошла. Причины тебе знать необязательно. Пошёл вон на своё место! Я тебя позже кликну.
Князь Вяземский побледнел словно полотно. Он кинул молниеносный, ненавидящий взгляд на Ратмира и, демонстративно поклонившись царице, растворился в толпе выходивших из шатра государевых гостей. Никому из них и дела не было до молодой женщины в синем охотничьем костюме и мужской собольей шапке, стоявшей в стороне неподалёку от входа в царский шатёр. Женщина очень внимательно наблюдала за происходившими в шатре событиями и нервно покусывала сочные губы.
– Государь сказал, что утром заберёт у тебя коня. А пока иди, Ратмир, к себе и отдыхай. Взамен Яхонта возьмёшь у меня на охоту любого коня, – удручённо произнесла царица и подтолкнула скомороха к выходу из шатра. Последний, молча, вышел на улицу, и только желваки играли на его скулах. Вслед за ним незаметной тенью последовал его верный слуга Александр.
– Неприятности, Ратмир? – сочувственно осведомилась Аврора, догоняя его у царского шатра.
– Похоже на то, – кивнул скоморох.
– Могу ли я чем-то помочь вам?
– Чем тут поможешь! Сам дурак – нужно было под любым предлогом отказаться от этой поездки, – с досадой произнёс Ратмир и, вздохнув, добавил: – Простите за невежливость, сударыня, но мне сейчас нужно побыть одному и подумать.
– Я понимаю, – кивнула молодая женщина. – Тогда увидимся завтра. Уже во время охоты, – уточнила она.
Ратмир учтиво склонил перед ней голову и, кивнув слуге, быстро направился вместе с ним к домику, где его и Александра ждал второй слуга Марко.
В течение часа скоморох со своими слугами обсуждал сложившуюся ситуацию. После чего, уставшие и разморённые теплом и обильным ужином, они забылись в глубоком, беспокойном сне.
Глава 13
Ранним тёмным утром под вялое завывание ветра и круговерть лёгкой позёмки в государевом стане под Волоком Ламским внезапно громко запели охотничьи рожки и зычные голоса ловчих стали будить всех обитателей становища на охоту. Кругом встали опричники с ярко горящими факелами в руках и шутками-прибаутками стали подгонять к утренней трапезе заспанных охотников.
Вскоре неподалёку от государева шатра ровными рядами выстроились специально подготовленные охотники, конные псари, загонщики. Все они жили при подобных государевых промысловых поселениях со своими ловчими, подчинявшимися только государеву Ловчему приказу.
В руках псари крепко держали кожаные поводки от громко лающих, взбудораженных предстоящей охотой местных и восточных борзых, гончих.
Вот из шатра по окончании трапезы показался улыбающийся Великий государь. Следом вышли его сыновья и сама царица. Все они были в тёплых охотничьих костюмах, не сковывавших движений. Царь прошёлся быстрым шагом вдоль рядов своих конных псарей с лающими собаками, охотников и загонщиков. Похвалил и тех и других за хорошую готовность. Следом за ним потянулись знатные бояре и посольские гости в тёплых охотничьих одеяниях.
Неожиданно внимание царя привлёк глухой рык из дальнего загон, огороженного крепкими, неошкуренными брёвнами с заострёнными концами. Глаза Великого государя загорелись огнём и, хорошо знавшие его приближённые, моментально замедлили шаг.
– А что, бояре и гости дорогие, не потешить ли нам себя на дорожку медвежьими потехами?! – возбуждённо воскликнул Великий государь и требовательно глянул на своего Главного Ловчего Иван Ивановича. Тот кивнул головой Малюте Скуратову и по взмаху руки последнего тут же в большой круг выстроились опричники, вооружённые острыми копьями.
– Ну, что, други мои верные?! Кто из вас желает сегодня принять из моих рук награду за храбрость и отвагу? Кто покажет истинно русское удальство? – царь Иван Четвёртый окинул взглядом притихшую вдруг толпу охотников. – Что же – нет желающих?.. Тогда веди, Григорий Лукьянович, кого-нибудь из моих становых охотников. Пусть покажет нам для затравки, как русский мужик может медведя побороть.
Тут охотники оживились и повеселели. Понаблюдать за схваткой настоящего охотника со специально обученным медведем было приятнее, чем участвовать в таком бою самому.
Малюта Скуратов ринулся к промысловым охотникам и быстро нашёл смельчака, не побоявшегося вступить в борьбу с хозяином леса и получить за это награду из рук самого государя.
– И как вы относитесь к подобным потехам? – неожиданно рядом с Ратмиром опять оказалась сестра английского посла Аврора.
Скоморох пожал плечами: – Здесь, на Руси, это считается обычной забавой. Всё зависит от мастерства охотника и его желания жить.
– Я никогда не видела подобного зрелища. Давайте попробуем продвинуться ближе, – неожиданно предложила молодая женщина. В её глазах появился азарт, тонкие ноздри аристократического носа хищно затрепетали.
– Я не поклонник кровавых зрелищ, – попытался возразить Ратмир, но Аврора, вцепившись в рукав его охотничьего костюма, потащила за собой ближе к большому кругу, где живой изгородью стояли напряжённые опричники с копьями в руках. Слуга Марко с непроницаемым лицом последовал за ними.
Бородатый, крепкий охотник лет тридцати уже стоял в кругу из молчаливых опричников. Зато толпившиеся за ними любители острых зрелищ, вовсю высказывали свою поддержку смельчаку и даже давали ему, на их взгляд, дельные советы. Охотник изо всех сил храбрился и крепко сжимал в правой руке острое копье – единственное оружие, которое дозволялось в таких потехах. Охотник пытался шутить в ответ, но глаза его были полны тревоги и напряжения.
Вот со стороны загона вновь послышалось звериное рычание и мужские голоса завопили: – Ведут, ведут косолапого. Вот сейчас ему наш Тихон и покажет почём фунт лиха!..
Шум и рычание в толпе приближались и вот, наконец, показались десятка два крепких охотника из промысловиков, тащивших большого бурого медведя за крепкие толстые верёвки, привязанные к железным кольцам в его ноздрях. Голодный медведь, уже не раз участвовавший в подобных схватках, сам спешил к месту, где его ждала очередная жертва.
Ратмир глянул на охотника и мысленно пожалел его. Последний стоял белый как полотно, и заворожено смотрел на мелькавшую в толпе охотников-егерей оскаленную морду зверя.
Вот, опустив верёвки, медведя втолкнули в круг и ряды опричников, выставивших копья остриями вперёд тут же прочно сомкнулись. И на мгновение наступила тишина… Зверь и охотник посмотрели друг другу в глаза… Все вокруг замерли… И никто не понял в какой момент зверь молча, одним прыжком кинулся на охотника, подмял его под себя и движением могучей лапы с острыми как нож когтями зацепился за голову несчастного и рванул кожу с его головы на себя.
– А-а, помогите!! Спасите, люди добрые! – страшный, отчаянный крик издал кровавым ртом, обезумевший от боли охотник, у которого теперь вместо лица была одна кровавая маска из обнажённых мышц. Чудом сохранившиеся в глазницах его глазные яблоки сумашедше вращались, а из чёрного отверстия, которое только что было ртом, продолжал доноситься утробный, отчаянных вой. Послышался хруст ломаемых костей и жадное чавканье голодного зверя. Толпа вокруг бесновалась, посылал проклятия пожиравшему человеческую плоть медведю, и представляла собой довольно страшное зрелище.
Побледневший Ратмир, чуть прищурившись, неотрывно наблюдал за Великим государем, который, казалось, получал наивысшее блаженство, наблюдая за тем, как дикий зверь пожирает его слугу. Стоявшая впереди Аврора, словно зачарованная смотрела на страшную сцену. Она прерывисто дышала и дрожащими пальцами машинально поправляла на груди завязки от своей соболиной накидки. Слуга Ратмира Марко старательно избегал смотреть в круг, но при этом не забывал наблюдать за происходящим вокруг них.
– Ну, что же, плохим охотником показал себя сей служивый, – покачал головой возбуждённый царь Иван Четвёртый. – Кто же, наконец-то сумеет одолеть этого Топтыгина? Которую охоту он у меня людишек ломает и победителем всегда выходит. Ставлю двойную цену победителю.
– А я, Великий государь, знаю, кто хотел бы получить особую награду из твоих рук, – неожиданно подал голос князь Вяземский и победительно посмотрел на Ратмира. У того сразу похолодело в груди.
– Говори, князь, не томи! – прикрикнул на него государь.
– А вот он! – князь пальцем ткнул в сторону Ратмира и что-то шепнул стоявшему рядом с ним Малюте Скуратову. Тот удивлённо вскинул голову. И князь Вяземский продолжил: – Спор вчера был промеж вас из-за доброго чёрного коня. Вот ты ему, Великий государь, и посули, что, если он покончит с этим Топтыгиным, то ты ему того коня и отдашь обратно, да две золотые деньги впридачу.
Стоявшая рядом с государем царица с трудом отвела взгляд от пожиравшего добычу зверя и с ненавистью посмотрела на князя Вяземского. Тот поймал её взгляд, покраснел и тут же поспешил поближе к государю.
– А, ежели он и впрямь покончит с косолапым? – засомневался государь, но кинув ещё раз взгляд на крупного бурого медведя с рычанием пожиравшего останки убитого им охотника, довольно хлопнул в ладоши: – Так тому и быть. Иди сюда, Ратмирка, и покажи нам каков ты в схватке со зверем. Что коней умеешь приручать – это я уже слыхивал. А победишь косолапого – так тому и быть – отдам я тебе твоего коня. Ну и пару золотых денег доложу вдогонку…
– Не ходи, хозяин, – встревожено шепнул Марко бледному Ратмиру. – Коня, если что и потом попробуем отбить.
– Я и не думал, но боюсь, что уже поздно, – тихо ответил ему скоморох, увидев как с десяток опричников, по знаку Малюты Скуратова, кинулись к нему.
Опешившая от неожиданности сестра английского посла с ужасом, прижав пальцы ко рту, проследила за тем, как опричники, облепив Ратмира со всех сторон, буквально потащили его к загону, где продолжал своё кроваво пиршество дикий медведь.
« Ну, что же, пришло время, дядюшка Чжоу, вспомнить твои уроки», – подумал Ратмир, осторожно вступая в смертельно опасный круг. В руках у него было только одно копьё, сунутое ему в руку одним из опричников. Вокруг наступила тишина. Медведь находился к нему спиной.
Ратмир на долю секунды прикрыл глаза и словно переродился. Сейчас только сознание руководило его действиями и им самим. Он был предельно сосредоточен и не видел и не слышал вокруг себя ничего и никого. Всё внимание было устремлено только на медведя-людоеда.
Ратмир осторожно снял с себя тёплый кафтан и, всунув в рукава копьё, неожиданно поднял его обеими руками над собой. В толпе пронёсся удивлённый шёпот. В этот момент медведь обернулся на шорох и, увидев перед собой нечто странное и размером больше себя, в страхе кинулся в противоположную сторону прямо на опричников. В толпе раздались крики ужаса, и вся человеческая масса вокруг оцепленного круга заволновалась. В этот же момент Ратмир резко выхватил копье и сломал его об колено, оставив в руке только сам наконечник с обломком. Тем временем, медведь, напоровшийся на острые копья опричников, обезумел от боли и, увидев, что нечто большое и страшное вдруг превратилось в обыкновенного человека, кинулся на него. Ратмир моментально обмотал левую руку толстым кафтаном и сунул её прямо в смрадную, окровавленную пасть зверя. Правой рукой, держа обломок копья наподобие кинжала, он отработанным движением всадил остриё копья прямо ему в сердце. Медведь страшно заревел от боли, зашатался, обхватил Ратмира лапами и, рухнул вместе с ним на землю, успев когтями распороть ему плечо. Толпа ахнула и замерла, ожидая – что же там со смельчаком. Оглушённый падением Ратмир не без труда выбрался из-под тяжёлой туши, бившейся в конвульсиях. Рукой он вытащил из-под неё же свой окровавленный кафтан и зажал им рану на плече. Издававший страшные хрипы и стоны медведь ещё несколько мгновений поскрёб длинными острыми когтями замёрзшую землю. Затем он дёрнулся всей тушей, вытянулся и замер навсегда…
Несколько мгновений вокруг стояла тишина, которая потом буквально взорвалась криками восторга и поздравлений отважному победителю. Ещё не отошедший от напряжения Ратмир поднял взгляд на Великого государя. Тот смотрел куда-то в сторону, недовольно хмурясь, и что-то выговаривал князю Вяземскому и Малюте Скуратову.
Ратмир шагнул к стене из опричников. Те почтительно расступились, пропуская скомороха в радостно встречавшую его толпу. Сестра английского посла со слезами на глазах кинулась его обнимать. А у молчаливого слуги Марко подрагивали губы и чуть дрожали руки от пережитого. Он стал поспешно готовить из белой тряпицы очередную повязку для своего хозяина. Царица стояла за спиной своего царственного супруга и, не скрывая радости, гордо наблюдала за тем, с каким восторгом толпа охотников приветствовала победителя.
Глава 14
– Я не могу теперь принимать участие в охоте, Великая государыня, – пошёл Ратмир спустя некоторое время к царице. На нём был другой, чистый тёплый кафтан. А левая рука на перевязи покоилась на груди. Следом за ним как тень встал неподалёку слуга Марко. – Дозволь мне забрать своего коня и покинуть становище. Я теперь здесь только лишняя обуза.
Та как-то странно посмотрела на скомороха и умоляюще произнесла: – Я очень прошу тебя остаться, Ратмир. Не знаю почему, но мне в этой поездке не по себе и тревожно.
– Твой брат рядом с тобой, государыня, и он всегда встанет на твою защиту. Да и не с руки сейчас кому-либо при таком стечении людей строить против тебя козни, – настойчиво произнёс Ратмир. В этот момент он увидел, что сам государь смотрит в их сторону. Вот царь подал знак Малюте Скуратову, что-то сказал ему и тот тут же направился в их сторону.
– Великий государь зовёт вас обоих, – с лёгким поклоном обратился он к царице.
Ничего не оставалось, как подойти к уже сидевшему верхом на породистом охотничьем скакуне государю.
– О чём просишь ты царицу, Ратмир, когда я здесь? – неприязненно посмотрел он на скомороха сверху вниз.
– Видел, что занят ты, Великий государь, не стал тебя тревожить, – учтиво склонил голову тот. – А просил я только дозволения забрать моего коня и, оставив охоту, вернуться в Москву.
– Не вижу резона тебе не быть на охоте.
– Запах крови со свежей раны станет для дикого зверя сильнейшим искушением. Ты, Великий государь, как истинный охотник знаешь об этом, – прямо посмотрел в глаза царю.
– Знаю, – кивнул тот, не опуская глаз, и усмехнулся: – Потому и приказываю тебе быть сегодня на охоте. Как раз и станешь приманкой для дикого зверя.
– О чём ты говоришь, Великий государь?! – воскликнула царица. Щёки её заалели от возмущения. – Виданное ли дело, чтобы героев приманками делали!
– Это кто здесь герой? – недовольно поднял брови Великий государь. – Вот этот, неизвестно откуда взявшийся выскочка?! Что-то ты, царица, слишком стала ратовать за него. С чего бы это? Или в амурах он у тебя теперь вместо Афоньки?
– Побойся Бога, Великий государь! – воскликнула царица так, что находившиеся неподалёку на лошадях участники охоты разом посмотрели в их сторону. Особенно внимательно стала наблюдать за происходящим сестра английского посла Аврора. Царица продолжила: – Что ты такое говоришь?!
– Знаю что говорю, – сказал как отрезал царь и насмешливо посмотрел на игравшего желваками Ратмира: – А коня твоего, Ратмирка, уже повели вслед за моими сыновьями на охотничьи загоны. Хочешь его забрать – езжай на охоту как все, да только держись поближе ко мне, чтобы я тебя не упускал из виду. И в нужный момент встанешь, где скажу для приманки. А ты, царица, знай своё бабское место! И так я тебя взял на охоту взял противу всяких правил, – прикрикнул он на молодую женщину и с довольным видом, развернув своего коня, направился в сопровождении верных приближённых в головную часть длинной ленты охотников. Князь Вяземский едва скрывал злорадную ухмылку.
В этот момент Аврора подошла со спины к слуге Марко и чём-то его тихо спросила. Тот также тихо ответил на несколько её вопросов, после чего молодая женщина вскочила на своего коня и поспешила вдогонку за царём и его свитой.
– Ваше Величество, разрешите обратиться! – громко крикнула она на английском языке. Тут же к царю побежал его толмач Артёмка и перевёл сказанное сестрой посла.
Великий государь сразу узнал сестру английского посла и приветливо улыбнулся ей: – Слушаю со всем вниманием, сударыня.
– Благодарю вас, Ваше величество за оказанную мне честь сопровождать вас сегодня на охоте, – учтиво склонила голову женщина и продолжила: – Мне просто хотелось узнать, когда же состоится награждение победителя в борьбе с медведем? У нас, в Англии, это принято делать сразу же после виктории.
– Мы обязательно наградим его сразу после охоты, – опять вежливо улыбнулся государь.
– И ещё, Ваше Величество, – не отставала от него Аврора. – У меня есть для вас небольшое сообщение. Но этого пока не должны знать ваши люди, чтобы не было потом путаницы.
Великий государь пристально посмотрел на неё и кивком головы дал команду оставить его один на один с сестрой посла. Это касалось всех, кроме толмача, не спускавшего глаз с государя.
– Вы знаете, какое значение придаёт моя королева Московской торговой компании, которую Ваше величество позволило создать Англии на территории Вашего государства, – спокойно улыбаясь, произнесла женщина. – Моя королева поручила мне присмотреться к вашим людям, Ваше величество, с тем, чтобы из них выбрать человека для службы приказчиком в данной компании от Московии.
– Вот как! – удивился государь. – То есть от Московии в вашей компании будет служить человек, избранный не мной, а вами?
– Именно так, Ваше Величество. Это пожелание королевы. Она хорошо знает нашу семью. Поэтому и доверила мне найти здесь человека для этой важной службы. Ведь он станет помогать развиваться нашей компании в интересах обоих государств.
– Ну, что же… Я прислушаюсь к пожеланию королевы. А вы уже нашли такого человека? Ведь, насколько я знаю, вы недавно прибыли в Московию, – пожал плечами Великий государь.
– Да, ваше величество, это тот смельчак, что недавно противостоял в борьбе медведю и победил его.
– Ратмирка?! – неприятно удивился государь. – Почему он? Когда вы успели узнать его, если даже я сам увидал его впервые совсем недавно?
– Было время, – уклончиво произнесла Аврора. – На балах, к примеру.
– Это окончательный ваш выбор? – хмуро поинтересовался государь.
– Окончательный, – твёрдо заявила сестра посла, чтобы у русского царя не оставалось ни капли сомнения.
– Ну… как скажете, – с досадой произнёс Великий государь и, учтиво кивнув головой, тронул коня и направился к ожидавшей его свите. Там он с недовольным выражением лица что-то сказал Басманову и Скуратову и те только удивлённо покачали головами. Царица кинула на Аврору задумчивый взгляд.
Царский поезд двинулся к району охоты. Главный ловчий Иван Иванович привычно командовал, расставляя охотников на определённых расстояниях. Царь решил охотиться излюбленным татарским способом – облава на дикого зверя. Для этого, расставленные по периметру огромной площади охотники одновременно, по сигналу, пошли к определённой точке с шумом и выстрелами. Тут же были выпущены охотничьи собаки для подъёма и преследования потревоженных диких животных. И вся эта цепочка охотников пошла, сужаясь, к одной определённой точке, на которой царь и его приближённые с пищалями наперевес уже ждали добычу. Вот там-то и должна была начаться главная охотничья потеха по отстрелу обезумевших от страха и шума диких животных. Тех, что не успеют отстрелять царь и его приближённые, станут добивать приглашённые гости и сами промысловые охотники. А после окончания охоты, убитых животных соберут, тщательно сосчитают и передадут промысловым служащим на переработку. После этого все меха доставят в царскую казну, а оставшееся от охотничьих пиршеств мясо и ценную требуху – на царскую же кухню…
Охота проходила свои чередом, но Ратмир, державшийся неподалёку от царя и его свиты к своему удивлению не был ни разу вызван к нему. Царь Иван Четвёртый возбуждённо крутился на своём коне с легкой пищалью в руках и целясь, стрелял по вылетавшим на них из лесной чащи испуганным животным. Стоявший рядом стрелец тут же подавал ему другую, заряженную порохом пищаль. Ещё несколько стрельцов, сгибаясь к земле, бегали по полю, добивая раненых животных и оттаскивая их в сторону.
Вскоре из кустов стали показываться первые охотники из окончательно сузившейся цепи. Они, в свою очередь стали палить по метавшимся и тяжело дышавшим диким животным. Оглушительных лай охотничьих собак, также догонявших и терзавших свою добычу, заглушили крики людей и жалобные стоны и рёв десятков волков, лисиц, нескольких поднятых медведей и десятка оленей. Причём стрелять медведей и оленей дозволялось только самому царю, поэтому именно эти животные дольше всего метались по красной от крови истоптанной снежной поляне.
Но вот была заколота копьём последняя лисица и довольные охотники начали радостно разбирать серебряные кубки с водкой, что на подносах стали разносить среди конных гостей пешие стольники. Последние буквально бегали по огромной поляне среди фыркающих лошадей и лающих собак, проваливаясь сапогами в дымящийся от ещё тёплой крови розовый снег.
Неожиданно небо заволокло тучами, поднялась сильная вьюга, и пошёл снег. Сразу стало темно, и опричники поторопились зажечь факелы.
– Плохая дорога, Великий государь, – озабоченно произнёс Главный ловчий Иван Иванович, кутаясь в меховой ворот своего кафтана от пронизывающего ветра.
– И что? – нахмурился царь, также уворачивая лицо от колючего снега. – Нужно ставить шатры и переждать до утра. Иначе переморозятся все гости. – Ну, так ставьте скорее, а то мои сыновья вон тоже сейчас в сосульки превратятся, – рявкнул царь Иван Четвёртый, глянув на своих сыновей, ёжившихся на породистых охотничьих лошадях. Фёдор Басманный дал команду и тут же засуетились царёвы слуги, устанавливая прямо на кровавом снегу шатры и укладывая внутри толстые, персидские ковры. Первым установили царский шатёр. Несмотря на крепкие крепления, шатёр всё-равно качало от сильного ветра. Но внутри от разведённого костра быстро стало тепло и светло. Царь со своими сыновьями тут же скрылся в убежище. Остальные стали помогать царёвым слугам устанавливать другие шатры и скоро вся поляна, освещаемая факелами, покрылась остроконечными шатрами. И даже для собак и лошадей соорудили специальные непродуваемые навесы, под которыми вместе с животными нашли свой приют и низшие царёвы слуги.
Ратмир подошёл к царёву шатру и сказал одному из опричников, стоявших на охране у входа передать, что он пришёл за своим конём.
– Что?! Он посмел меня потревожить из-за какого-то коня?! – донёсся до Ратмира разъяренный голос царя. – Так приведите же немедля этого коня к шатру!
Опричник выскочил из шатра и побежал к навесу, под которым находились собаки, лошади и служивые люди. Насторожившийся Ратмир, озабоченно посмотрел ему вслед. Спустя несколько минут, показались несколько конюшенных, с трудом удерживавших возбуждённого Яхонта. Жеребец неожиданно увидел Ратмира, радостно заржал и кинулся к нему. Ратмир с облегчением обнял его за шею…
– Э-э, нет, шалишь! – неожиданно за спиной Ратмир услышал гневный голос царя Ивана Четвёртого. Он обернулся и обомлел. Царь стоял на выходе из шатра с высоко занёсённым над головой мечом.
– Коня своего захотел, смерд! Так, на – получай его! Изжаришь себе на трапезу! – он размахнулся и попытался нанести удар по шее жеребца. Появившаяся из-за его спины царица в ужасе прикрыла ладонью свой рот.
– Нет!!! – успел только крикнуть Ратмир и с силой оттолкнул царя в сторону. Меч изменил свой путь и по касательной рассёк грудь коню. Тот страшно заржал от боли и встал на дыбы…После чего опустился вниз и ускакал в метель… Перед глазами Ратмира вдруг ясно возникла картинка из детства. Рыжеволосый отрок со злыми глазами поднял на пику за ошейник его любимого щенка. Защищая друга, маленький Ратмир камнем попал отроку в голову и спустя короткое время прискакавшие защитники этого отрока убили отца и родных Ратмира прямо на его глазах…. Тогда Ратмиру было восемь лет….И вот теперь эти же глаза, но только не отрока, а уже мужа, так же озлобленно и презрительно вновь смотрели на него…
Ратмир кинул странный взгляд на Великого государя, обернулся назад, где стоял в ожидании его приказов слуга Марко, и хрипло выкрикнув: – Марко, иголку с ниткой … быстрее за мной… – кинулся следом за конём в метель. За ним же последовал и верный слуга Марко…
– Это Ваше величество так награждает своих победителей? – внезапно из темноты перед взбешённым царём появилась сестра английского посла Аврора. Толмач, следовавший за неё хвостом, поспешно перевёл её вопрос.
– Просто конь ни с того, ни с сего вырвался и убежал, – раздосадованным тоном торопливо ответил Великий государь. – Прошу вас, проходите леди Аврора. Я прикажу подать вам горячего сбитня.
– Я всё видела, Ваше величество, и слышала, – сухо ответила женщина и добавила: – И не до сбитня мне теперь. Пойду, может смогу чем-нибудь помочь будущему приказчику Московской торговой компании.
Аврора поплотнее закуталась в соболиную накидку, отобрала у одного из опричников метавшийся на ветру факел и тоже исчезла в темноте и метели. Молодая женщина пошла по свежему кровавому следу, озаряя себе путь факелом. Через несколько метров она наткнулась на дрожавшего от мороза и боли чёрного жеребца. В свете факела Аврора увидела Ратмира, обнимавшего его за шею. Скоморох что-то шептал на ухо возбуждённому жеребцу, стараясь удержать его на месте.
– Туда…посветите туда, – крикнул ей странно спокойным голосом Ратмир и указал рукой под шею жеребцу. Аврора опустила факел и вскрикнула – там слуга Марко наживую и наощупь сшивал края резаной раны на груди Яхонта. Он благодарно кивнул и стал увереннее зашивать кровоточащую рану.
– Что происходит между вами и вашим царём? – крикнула Аврора Ратмиру по-английски.
– Я и сам не понимаю, почему он так взъелся на меня. Но скоро он перестанет так делать, я обещаю! – неожиданно уверенно заявил Ратмир.
– У вас странно блестят глаза, Ратмир, – заметила молодая женщина.
– Это от мороза, – опять странно усмехнулся скоморох. Он внимательно осмотрел шов на коже коня и кивком поблагодарил слугу Марко. – Благодарю тебя, мой друг. А теперь отведи его в наш шатёр и постарайся накормить. А я пока провожу леди Аврору в её шатёр.
– Я сегодня разговаривала с царём Иоанном, – кутаясь в меховую накидку, почти прокричала Аврора. Ратмир отобрал у неё факел и, схватив её за руку, пошёл впереди, прикрывая собой от ветра.
– Лучше помолчите пока, леди Аврора, а то застудите горло, – посоветовал он молодой женщине. В темноте то тут, то там мелькали отблески факелов. Это тепло одетые опричники бродили по всему стану, помогая блуждающим в метели охотникам находить свои шатры.
Он довёл её до нужного шатра и, сказавшись уставшим, опять исчез в метели. С трудом разыскав свой шатёр, он едва поместился из-за того, что Яхонт занял более половины шатра. Ратмир рукой потрепал коня по загривку, и, сев рядом, стал усиленно думать. Спустя некоторое время он подозвал к себе слуг, и они о чём-то почти шёпотом заговорили на итальянском языке.
Стояла глубокая ночь, когда Ратмир выскользнул из палатки в ещё продолжавшуюся метельУстав за день от большого количества впечатлений, царь Иван Четвёртый спал крепким сном. Он лежал на спине, на большой пуховой перине, кинутой прямо на ковёр. По грудь его укрывало большое меховое покрывало. В самом шатре стоял полумрак, и только тоненькая свечка, стоявшая в небольшом серебряном подсвечнике с ручкой, давала небольшой отсвет. В углу шатра в специальном, большом медном зольнике, присланном из Швеции, ещё тлели угли, отдавая своё тепло. Внезапно в противоположной от выхода стороне послышался едва слышный шорох. Край шатра чуть шевельнулся, и неожиданно в полумраке показалась стройная мужская фигура в чёрной маске. Мужчина кинул быстрый взгляд на спящего царя и бесшумно обошёл вокруг. Убедившись, что в шатре больше никого нет, он также бесшумно подошёл к постели царя и мягко опустился перед ним на колени. Затем, достав из сапога кинжал, мужчина неожиданно ладонью левой руки закрыл спящему рот.
Царь тут же открыл глаза, и хотел было вскочить, но мужчина в маске помахал перед его глазами острым кинжалом. Затем приставил его к горлу государя так, что тот чуть застонал от боли, и прошептал:
– Что – больно, государь? Это я ещё только чуть нажал. А каково было сегодня моему коню, когда ты по нему саблей полоснул?!
– Ты?! – изумлённо прохрипел царь, боясь пошевелиться. Конец острого кинжала давил так, что вот-вот могла лопнуть кожа на шее.
– Я, государь, я, – прошептал Ратмир, наслаждаясь моментом. Как же долго он ждал этой минуты! Столько долгих лет! И вот сейчас он сделает то, о чём мечтал все эти годы.
– Я же отдал тебе коня. Чего ты ещё хочешь?
– Убить хочу тебя, Ивашка. Так ведь тебя в детстве называли твои наставники, – тихо рассмеялся Ратмир. Глаза его горели странным стальным блеском. Лицо под маской было напряжено.
– Ты почём знаешь? – побагровел тот.
– Как же мне не знать. Я ведь, Ивашка, брат твой. Только не единоутробный, а кузеном тебе довожусь, – усмехнулся опять Ратмир, не ослабляя давления на кинжал.
– Мой брат?! – изумлённо придушенно прошептал царь, не сводя ошалелого взора с серых глаз Ратмира, выделявшихся на фоне чёрной маски.
В этот момент Ратмиру показалось, что он услышал какой-то шорох у входа в шатёр. Быстро обернувшись и убедившись, что там никого нет, скоморох вновь посмотрел на пленника и продолжил шёпотом: – Я мог бы тебя сразу убить, но сделаю это только после того, как скажу тебе из-за чего я здесь.
– Чем докажешь, что ты мой брат? – неожиданно смело просипел Великий государь.
– Твоя мать – Елена Глинская была родной сестрой моей матери – Ярославы Глинской. Хочешь спросить – почему я раньше не говорил об этом? Отвечаю – потому что выжидал удобного момента, чтобы убить тебя…
– За что? Сам на трон хочешь? Царствовать возжелал?
– По твоему приказу были растерзаны мой отец и мои родные. Только благодаря матушке нам удалось спастись в тот страшный день. Восемь годков только мне тогда было… И после, скрываясь от твоих псов, мы были вынуждены скитаться в нищете и голоде, пока не перебрались в иное государство, – Ратмир сильнее надавил на кинжал, и на острие показалась капелька бурой крови… Она словно что-то напомнила ему и он, нахмурившись, чуть ослабил нажим…
Царь Иван Четвёртый интуитивно понял, что этот сумасшедший не лжёт. Он помнил, что у матушки его, действительно, были сестра и братья:
– Так почему твоя семья не объявлялась при дворе, пока ещё была жива моя матушка? – спросил он у своего мучителя.
– Ни отец, ни мать не собирались бороться за власть, а Елена Глинская, после смерти твоего отца, тогда устраняла всех возможных претендентов. Даже дядю своего ухитрилась посадить в тюрьму и уморить там… Мои родители тогда сразу договорились с ней, что уедут в Суздаль и будут спокойно там жить, не претендуя ни на что. И твоя мать согласилась на это. Так мы и жили без страха за жизнь. Потом твою мать отравили, и после её смерти тем более пришлось жить, скрывая родство с тобой. Наши бояре так взялись за тебя, что вернее всего было не признавать родства с тобой.
– Почему же?
– Потому что ты сам потом стал изничтожать всех, кто мог претендовать на трон.
– Да-а, это верно – сильно бояре мне тогда жизнь попортили. До сих пор готов душить их собственными руками, – попытался вздохнуть царь. Он вспотел от напряжения и от мехового покрывала, что укрывало его по грудь. – Так может, договоримся по-братски? Ты никогда не станешь претендовать на престол, а я тебе пожалую волость вместе с Суздалем впридачу….Или послом куда назначу, а то вон аглицкая посольская сестра за тебя сегодня ратовала, – неожиданно доброжелательно просипел царь и попытался дружески улыбнуться.
– Если бы я не знал о тебе, Великий государь, всей твоей подноготной, то, может и купился бы на эти посулы, – усмехнулся Ратмир. – Но меня сейчас только одно утешит – твоя смерть. И поэтому я не отступлю от своего. Слишком долго я ждал этого момента. Сегодня я отомщу и за погубленных твоими псами батюшку и близких мне людей, и за матушку, что раньше времени из-за тебя слегла в могилу.
– Погоди, погоди, Ратмир, брат! – суетливо зашептал царь, сверкая глазами и судорожно елозя руками под покрывалом. – Не убивая меня. Ты же брат мне! Мы же с тобой одной царской крови. Хочешь, я тебя даже своим советником сделаю?
– Ага, сейчас ты мне готов всё наобещать, а завтра – на дыбу и в котёл с кипящей водой, – усмехнулся скоморох. – Нет, Великий государь, мне твоя власть не нужна. Мне нужна твоя смерть, и ты даже не представляешь себе, сколько народу завтра с радостью узнают, что тебя зарезали как шакала…
Неожиданно у входа в шатёр что-то громыхнуло. Ратмир быстро оглянулся и, не увидев никого, вновь повернулся к своему пленнику.
– Неужели ты – русский человек, убьёшь своего единокровного брата, не дав ему шанса исправить ту обиду, что я тебе нанёс безо всякого на то умысла? – задыхаясь от жары, громко прошептал взмокший от напряжения царь, продолжая елозить руками под покрывалом.
– Ну, не совсем мы с тобой и русские, – насмешливо произнёс Ратмир и ухмыльнулся: – Или ты забыл, что прародителем нашим со стороны Глинских был хан Мамай?
– Так это когда было… – слабо возразил ему царь.
Тут опять что-то громыхнуло у входа в шатёр… Ратмир вновь быстро повернул голову… Что за чёрт?! Там опять никого не было.
– Дяденька, не убивай, пожалуйста, моего батюшку, – неожиданно сказал царь детским голосом. Ратмир резко повернул голову и с изумлением увидел младшего сына царя, лежавшего рядом с отцом. Мальчишка обнимал царя и умоляюще смотрел на скомороха.
– От-ткуда он з-здесь взялся?! – запинаясь от неожиданности, спросил ошеломлённый Ратмир.
– Да он всё время и был здесь, спал со мной под покрывалом… – растерянно посмотрел на Ратмира царь и покачал головой: – Только не убивай его, Ратмир. Христом Богом заклинаю тебя! Я уже и так и сяк пытался его удержать под покрывалом. Вот же вылез, пострелёнок, – царь, прижатый остриём кинжала к постели, старался лишний раз не шевельнуться.
– Ой, дяденька, а у батюшки вон кровь уже из шейки идёт, – испуганно посмотрел на отцовскую шею мальчишка и неожиданно заревел: – Пожалуйста, дяденька, отпусти батюшку…Он один у нас остался… Матушка померла… А батюшка больше тебя никогда не обидит… А хочешь мы с братом тебя умолять станем, да всех своих коников деревянных тебе отдадим?..
Ратмир устало посмотрел в заблестевшие от возбуждения и надежды глаза царя:
– А твои псы, Ивашка, не пожалели ни моего отца, ни моих близких… Ладно, сына своего благодари. Если бы не он… – Ратмир спрятал кинжал в сапог, медленно поднялся на ноги и с опущенными плечами двинулся к выходу.
Великий государь, крепко прижав к себе сына, пристально посмотрел ему вслед…
Едва Ратмир шагнул за порог, как кто-то резко схватил его за рукав и дёрнул в сторону:
– Быстрее собирайся, Ратмир! Пока он не пришёл в себя… Я уж гремлю, гремлю тут всяким, чтобы ты скорее вышел. Самой-то мне никак нельзя ему на глаза показаться… Твои люди и кони уже ждут у чащи. И я провожу до оцепления, чтобы вас выпустили, – быстро зашептала царица и потащила его за рукав куда-то в чащу.
– Ты что, стояла у входа и ждала меня? – слабо удивился Ратмир.
– Пришлось услать охрану и Басманного, пока ты там разговоры с ним разговаривал, – деловито бросила ему царица. – Я всё слышала, Ратмир. И мне очень жаль, что ты не рассказал мне всего раньше.
– Не было смысла, – пожал плечами Ратмир.
– Ладно, о смысле потом поговорим. Тебе есть где пока укрыться?
– Есть, – Ратмир вспомнил о заимке Кестутиса.
– Спрячьтесь пока там. Когда я точно буду знать, что здесь и как решит государь по отношению к тебе как к брату, сразу дам знать. Помнишь через кого передать мне записку? – царица легко вскочила в седло. Ратмир опираясь на правую руку, тоже взобрался на степную лошадку, что привела ему Великая государыня.
– Конечно, помню. Благодарю тебя, Кученей! И прошу тебя – будь осторожнее! Тебе, действительно, грозит опасность, – всё ещё растерянным голосом предупредил её скоморох…
И они в сопровождении слуг Александра и Марко на лошадях направились в сторону оцепления. К седлу Ратмира была привязана длинная верёвка, другой конец которой был закреплён к уздечке скакавшего за ними Яхонта.
Глава 15
Спустя два дня слуга Марко привёз тайную записку от царицы. Войдя в тепло натопленный, рубленный из дуба, дом, он, молча, передал её Ратмиру. Находившиеся здесь же Антонио и Кестутис выжидательно молчали, пока тот её читал. Они уже были в курсе событий, что произошли с Ратмиром накануне. Он рассказал им почти всё. Не стал только упоминать о своём родстве с государем.
– Ну? – не выдержал Антонио.
– Царица пишет, что Государь стал задумчив. Ещё пишет, что он повелел мне покинуть Москву и больше никогда не показываться ему на глаза и навсегда замолчать о случившемся…
– Ну, что же, по крайней мере, казнь и пытки тебе уже не грозят, – с явным облегчением усмехнулся Антонио. – И теперь ты можешь спокойно уехать в Италию и больше никогда сюда не возвращаться.
– Да, брат, удостоиться такого внимания самого царя, – покачал головой рыжий Кестутис.
– Если бы твоего любимого коня кто-то попытался изувечить – ты бы тоже, наверняка захотел отомстить, – поднял на него укоризненный взгляд Ратмир.
– У меня, если помнишь, брат, были иные причины для мести, – пристально посмотрел на него Кестутис.
Тень пробежала по лицу скомороха, но он ничего не ответил.
Антонио кинул на них обоих внимательный взгляд и решил поменять тему разговора: – Сегодня дошло до меня сообщение, что наш брат лорд Оуэн был на Большом совете и его судили, как ты и хотел, Ратмир, по правдоподобию.
– О-о! – воскликнул Кестутис и громко рассмеялся: – Теперь он скоренько вернётся к своей любимой неверной жёнушке, – и хитро посмотрел на скомороха.
Антонио уловил его взгляд и покачал головой: – Что поделать, если один из наших любвеобильных братьев никак не может пропустить мимо себя ни одну юбку.
– Не-не! – покачал головой Кестутис. – Если ты имеешь ввиду нашего Ратмира, то в этом случае как раз всё было наоборот.
– В каком смысле? – недоумённо поднял брови Антонио.
– В том самом, что не Ратмир увивался за этой мисс, а она за ним.
– И откуда тебе сие ведомо? – с сарказмом поинтересовался Антонио и кинул быстрый взгляд на безмолвного Ратмира, не сводившего глаз с рыжего Кестутиса.
– Так он же приезжал с ней сюда в какую-то там непогоду, в буран. Мой Тимоха, остававшийся за сторожа, сам рассказал потом, что подглядывал за ними в окошко. Сказал, что жёнка лорда Оуэна так усердно начала соблазнять Ратмира, что только мертвец смог бы перед ней устоять, – расхохотался Кестутис и добавил сквозь смех: – Так что здесь с нашего Ратмира взятки гладки.
– Где этот Тимоха?! – как ошпаренный вскочил со своего места возмущённый скоморох.
– Не, брат, его сегодня здесь нет. Он эту неделю на другой заимке пробудет, – продолжая посмеиваться, махнул рукой Кестутис.
– Ну, что же, – пожал плечами Антонио. – Пусть будет так. Хотя это для меня весьма неожиданно… так непохоже на нашего брата… – он повернул голову к скомороху. – Ну, что же, я думаю, что теперь, Ратмир, ты можешь вернуться к себе, и начать готовиться к отъезду. Я дам команду своим людям, чтобы они подготовили для тебя все необходимые документы.
– Ты, наверное, прав, Антонио, но, боюсь, что мне придётся ещё немного задержаться, – чуть напряжённым голосом ответил тот.
– ?!
Ратмир увидел недоумённые взгляды собеседников и пояснил: – Боюсь, что царице угрожает смертельная опасность. – А ты здесь при чём? Ты же сам говорил, что опричнина, которая сейчас держит весь народ этого государства в страхе – это её рук дело. Что она сама тебе призналась в том, что вложила эту мысль в голову русского царя. Да и чем ты можешь помочь, даже если ей, действительно, угрожает опасность?! – возмущённо воскликнул Антонио.
– Мы можем помочь устроить ей тайный побег из Московии. После чего, она смогла бы скрыться в одном из европейских государств под чужим именем, – Ратмир поднял взгляд на него.
– Что?! – в свою очередь ошеломлёно подскочил на своём месте Антонио. – Ты понимаешь, что ты только что сказал?! Ты в своём уме, Ратмир?! Хочешь политического скандала?!
– Ты же неоднократно уже делал это… – пожал плечами Ратмир. – Я понимаю, что жена русского царя – это не просто женщина…
– Да, нет, брат! Ты даже не понимаешь, что сейчас предлагаешь мне неслыханное! Забыл, что это – царь Иоанн?! Если он об этом узнает, то не посмотрит на то, что посольства неприкасаемы. А у меня нет никакого желания болтаться на виселице или быть проткнутым колом! Да и у тебя, наверняка, тоже.
– Я уверен, что всё можно представить так, что на нас и тени подозрения не падёт, – упрямо добавил Ратмир.
– А какой тебе с этого резон, Ратмир? – удивлённо поднял рыжие брови Кестутис. – Почему так за неё беспокоишься?
– Мне трудно это объяснить…
– А ты постарайся, – зло посмотрел на скомороха Антонио. – А то мы здесь сейчас тебя слушаем и не можем понять, из-за чего должны так рисковать своими головами.
– Хорошо, я попробую. Во-первых – она женщина. Во-вторых – царица полностью доверилась мне и поэтому… – потёр указательным пальцем переносицу Ратмир. – Поэтому, наверное, я теперь чувствую ответственность за её безопасность. Она, ведь, тоже несколько раз вступалась за меня…
– Бред, – откинулся на спинку кресла Антонио и покачал головой – Ни один из твоих доводов меня не убедил. И потому я отказываюсь участвовать в этой авантюре. Одно дело – смазливая девица без роду-племени. Другое – царица такого государства. Как здесь говорят: я умываю руки.
– Это твоё окончательное решение? – пристально посмотрел на него Ратмир.
– Окончательнее не бывает, – твёрдо ответил Антонио и, встав с места, добавил: – Я вас покидаю, господа. У меня ещё много важных дел на сегодня. И поскольку, Ратмир, тебе уже можно спокойно появляться в городе, то всегда буду рад тебя видеть у себя в посольстве.
– Так царь же ему велел покинуть Москву! – воскликнул Кестутис.
– Тем более, – неопределённо пожал плечами Антонио и шагнул за дверь.
– Ну, вот… сам видишь… – развёл руками Кестутис, виновато глядя на Ратмира. Тот вздохнул и тоже направился к выходу.
Он вышел во двор и увидел только, как повозка Антонио выехала из ворот заимки Кестутиса. Слуга Александр подвёл к нему стройного каурого жеребца, заменившего на время раненного царём Яхонта. Сам сел на мохнатого татарского иноходца и оба направились за ворота.
На подъезде к их дому, Ратмир увидел ярко освещённые окна в большой комнате и понял, что кто-то у него опять в гостях.
Второй слуга Марко выскочил им навстречу с необыкновенно взволнованным выражением лица.
– Кто там, Марко? – устало спросил Ратмир.
– Не велено говорить, – быстро по-итальянски пробормотал тот, чуть ли не насильно стягивая с Ратмира тёплый кафтан.
– А поосторожнее можно? – удивлённо посмотрел на него скоморох, морщась от боли в правом плече. – Рана-то у меня там после медведя ещё не зажила.
– На тебе, хозяин, они и не успевают заживать. Вечно тебя в какие-то передряги заносит, – почему-то недовольно заметил Марко. Ратмир со вторым слугой Александром только недоумевающе переглянулись.
– Какая муха тебя сегодня укусила, Марко? – поднял брови Ратмир.
– Сейчас увидите. Поторопитесь, сударь, – Марко мягко подтолкнул его к деревянной лестнице, ведшей наверх, в большую комнату.
Скоморох ещё раз кинул на него удивлённый взгляд и стал подниматься по ступенькам: « Царица, скорее всего… или неужто сам Государь?» – усмехнулся Ратмир, озадаченный необычным поведением своего слуги.
Он вошёл в комнату и увидел невысокую, плотную мужскую фигуру в скромном костюме, стоявшую у окна. Отсвет от свечей отразился на залысинах гостя, и у Ратмира перехватило дыхание.
– Ну, здравствуй, сын мой, – мужчина повернулся к нему лицом и распахнул руки.
Ратмир судорожно, глубоко вздохнул и кинулся к нему в объятия. Он крепко прижал к себе гостя и, прошептал:
– Учитель! Как же я рад, что ты здесь, Учитель!
– И я, сын мой, очень рад, что наконец-то вновь встретился с тобой, – мужчина погладил скомороха по рукаву тёмно-синего камзола и, чуть отстранившись, внимательно посмотрел ему в лицо: – Возмужал, Ратмир. И даже седина вон стала на висках пробиваться. Знаю, что многое тебе довелось здесь пережить. Давай присядем, – он мягко подтолкнул собеседника к большой кушетке, что стояла у стены.
Учителю было за шестьдесят. Округлое лицо его обрамляла небольшая чёрная с сединой бородка. Под такими же аккуратными усами играла светлая улыбка. Ратмир опустился на пол у ног своего нежданного гостя и, уткнувшись лицом в его колени, замер.
– Прямо как в твоём детстве, Ратмир, да? – взволнованно улыбнулся мужчина и погладил скомороха по голове.
Ратмир поднял голову и с сияющими глазами стал рассматривать лицо своего собеседника: – И у тебя прибавилось морщин, Учитель. Но как ты оказался здесь? Почему мы ничего не знали о твоём приезде?
– Никто и не должен знать, что я здесь. Я приехал только для того, чтоб увидеть тебя, Ратмир. Мне очень не понравились последние сообщения, что прислал о тебе Антонио. И я поспешил сюда, чтобы ты не успел совершить непоправимого.
– Ты о чём, учитель? – поднял на него недоумевающий взгляд скоморох.
Тот посмотрел на него долгим взглядом и вздохнул: – Ты не должен убивать своего обидчика. Ты знаешь, о ком я говорю. Убив его, ты убьёшь часть самого себя… А это непозволительно для такого человека как ты. Ты весьма скоро понадобишься нашему братству в ином качестве…
Ратмир опустил голову и глухо произнёс: – Я не смог…
– Что ты не смог, сын мой? – напрягся мужчина.
– Я не смог его убить. Вернее я уже хотел проткнуть ему горло, но тут неожиданно появился его младший сын… И я не смог…
– Слава тебе, Пресвятая дева Мария! – с облегчением выдохнул Учитель. – Само провидение остановило твою руку, Ратмир… Не печалься, сын мой. Божьего суда твоему обидчику не избежать. А я хочу сообщить тебе, что решил сократить срок твоей миссии здесь и хочу, чтобы ты сегодня же ночью выехал вместе со мной в Италию. Я приехал за тобой
– Как – за мной?! – ошарашено посмотрел на собеседника Ратмир. – Каждый раз как ты подымаешь на меня свой взор – я вижу глаза твоей матушки. Так вы схожи очами, – грустно покачал головой мужчина, прищурив свои глаза, и добавил: – Да, Ратмир, ты едешь со мной, потому что пришло время приступить тебе к иным, более важным обязанностям. – Каким, Учитель? Ты же не хочешь сказать…Мужчина взмахом руки прервал речь Ратмира и тихо, но внушительно произнёс: – Года мои уже солидные, а здоровье стало слабеть. Мы в Риме говорили на эту тем и решили, что пришло твоё время брать бразды правления братством в свои руки. Ты многое знаешь, многое умеешь, много где бывал. Твои качества помогут наши братьям и далее продвигать наше учение по всему миру.
В комнате воцарилась тишина. Ратмир поднялся с пола и, подойдя к окну, посмотрел на улицу. Потом он повернулся к собеседнику и покачал головой:
– Я не могу. Прости меня, Учитель, я не могу и не хочу становиться вместо тебя. Уверен, что у тебя ещё хватит сил на многие годы управлять братством. А я хотел бы остаться здесь, в Московии… Хотя нет, царь мне запретил быть в Москве. Тогда я уеду в Суздаль и стану жить там…
– Что происходит, Ратмир? – тихим голосом спросил ошеломлённый Учитель. – Я не узнаю тебя. Почему ты хочешь остаться здесь?
– Что-то происходит со мной, это правда. Я и сам не понимаю – что… Но здесь, в Московии, я недавно стал чувствовать себя как рыба в воде – так мне здесь привольно и хорошо дышится! Наверное, я немного устал за последнее время… Мне нужно время, чтобы понять это и всё осмыслить…
– Я всё понял, сын мой, – вздохнул Учитель. – Вот поэтому мне так не хотелось тогда отпускать тебя сюда с миссией. Я ведь знал, что это может случиться и всё-равно поддался на твои уговоры…
Мужчина с усилием провёл руками по лицу и покачал головой: – Да, природа взяла своё.
– Ты о чём сейчас, Учитель? – непонимающе посмотрел на него скоморох.
– Ты здесь родился и жил. Это – твоя родина и ничего с этим не поделать, – вздохнул тот. – А я-то надеялся, что привезу достойную себе замену.
– Если уж всё так серьёзно, то есть человек, который с удовольствием возьмётся за эти обязанности. Тем более, что в работе он весьма усерден и столько раз выручал меня. Я говорю об Антонио, – оживился Ратмир.
– Я понял, – суховато ответил Учитель и с сожалением посмотрел на Ратмира: – Очень жаль, Ратмир. Давай договоримся так – ты едешь на полгода в свой Суздаль, а потом мы с тобой опять встретимся в Риме и ещё раз поговорим.
Ратмир пожал плечами: – Хорошо, Учитель, давай так попробуем. Хотя я более чем уверен, что не изменю своего решения.
– Время покажет, – многозначительно заметил его гость и добавил: – Прикажи нашим братьям накрывать на стол. Я уеду через пару часов.
– Так скоро?! – поразился скоморох. – А встретиться с Антонио? Про других, увы, ты уже знаешь.
– Я всё знаю, – кивнул Учитель, внимательно глядя на своего ученика. – Мне очень обидно и досадно, что так получилось с Агнешкой и лордом Оуэном. Слабы они оказались перед искушением, увы… Но о моём сегодняшнем визите знают только твои слуги и ты. Никому больше не следует знать о том, что я здесь был.
– Я понял. Так ты только из-за меня проделал инкогнито столь дальний путь?!
– Из-за тебя и из-за памяти твоей матушки. Да, кстати, – встрепенулся грустный Учитель и полез за пазуху. Достав оттуда какую-то вещицу, он протянул её Ратмиру. Тот машинально протянул ладонь, и на ней оказалось украшение: букетик маленьких серебряных незабудок на серебряной же цепочке. Камешки в лепестках цветов отливали красивым синим цветом в искрах светившихся свечек.
– Я помню эту матушкину подвеску! – воскликнул Ратмир, бережно разглядывая давно не виденное им украшение.
– Она подарила мне его на память незадолго до своей кончины, – грустно произнёс Учитель.
– Так почему же ты отдаёшь его мне? Пусть оно храниться у тебя! – Ратмир протянул украшение обратно.
– Нет, Ратмир, – покачал головой мужчина и отвёл его руку в сторону: – Я не знаю, сколько мне осталось, поэтому пусть оно остаётся у тебя. Так будет вернее. Подаришь потом своей жене или дочери…
Учитель ещё раз внимательно посмотрел на своего ученика, вздохнул и тоном, не терпящим возражения, добавил: – Ты остаёшься здесь, Ратмир, как ты и пожелал. Но с тобой всегда рядом будут двое наших братьев. Пока это Марко и Александр. Через два года, если ты не передумаешь оставаться в этом государстве, их сменят двое других братьев. И так будет каждые два года, хочешь ты этого или нет.
– Да, Учитель, – покорно склонил перед ним голову скоморох…
Ночью, проводив Учителя в обратный дальний путь, Ратмир долго не мог уснуть. Вся его жизнь вспомнилась ему… Заснул он только под утро, но уже через пару часов его разбудил встревоженный слуга Александр:
– Хозяин, вставай скорее! Там гонец от царя прибыл. Тебя требует ко двору. Марко уже готовит коня тебе и сам с тобой поедет.
Ратмир вскочил как ужаленный и стал торопливо одеваться. Он быстро сбежал по ступенькам вниз и глянул на рослого опричника ожидавшего его у входной двери:
– В Александрову слободу?
– Нет, в Кремль, – нехотя пробурчал тот.
– Что-то с царицей? – тревожно спросил Ратмир.
– Там сам всё увидишь, – опять буркнул опричник и они оба поскакали по тёмным заснеженным московским улочкам.
В Кремле Ратмир не увидел особого оживления, только несколько повозок стояли у ворот. Он поспешил подняться по ступенькам в царские покои. Опричник едва поспевал за ним. Неожиданно Ратмир почувствовал запах ладана и вскоре услышал негромкий, распевный мужской голос, читавший молитвы. Нехорошее предчувствие охватило скомороха, и он ускорил шаг. В дверях в покои царицы он столкнулся с почерневшим от переживания братом царицы Салтанкулом:
– Что случилось? – только и спросил его Ратмир. Тот глянул на него покрасневшими от слёз глазами и отвернулся.
– Да где же носит этого Ратмира?! Она уже который раз о нём спрашивает! – прервав читавшего молитву дьякона, послышался возмущённый голос Великого государя.
– Я здесь, Ваше величество, – громко отозвался Ратмир и прошёл в царские покои. Там на уже знакомой ему царской постели под балдахином он увидел лежавшую на пуховых подушках государыню. Глаза её были полузакрыты. Бледное с серым оттенком лицо резко выделялось на красном атласе подушки. Она тяжело, хрипло дышала неровным, прерывистым дыханием. Крылья её тонкого носа трепетали при каждом вдохе.
Чуть поодаль стоял дьяк с молитвословом в руках и выжидательно смотрел на царя.
– Вот Ратмир, царица моя, – склонился над больной, сидевший с краю постели Великий государь. Он держал свою супругу за руку и не спускал с неё заплаканных глаз. Потом глянул на скомороха и подал ему знак подойти поближе.
В это момент царица медленно открыла запавшие глаза. Синяя кайма залегла под нижними веками. Разглядев Ратмира, она прошептала фиолетовыми, почти чёрными губами: – Я упросила государя помиловать тебя. Побожился, что пальцем тебя не тронет…
– Что же раньше меня не позвали?! – воскликнул Ратмир. – Когда же ты заболела, Великая государыня?!
– А ты никак лекарь, Ратмирка? – послышался откуда-то из угла голос князя Вяземского.
– После той охоты худо ей стало, – не поворачивая головы, произнёс царь. – Думали – обойдётся. Крепкая же всегда была. А тут, видать, так промёрзла, что… – Великий государь внезапно замолчал и поднёс к губам руку царицы…
– Отдай ему тот перстень, Великий государь, – едва слышно, сквозь хриплое дыхание прошептала царица и посмотрела долгим взглядом мимо Ратмира куда-то ему за спину.
Ратмир хорошо знал, что означает подобный взгляд и, стиснув зубы, с отчаянием повторил: – Что же вы меня раньше не позвали?!
Великий государь протянул ему один из перстней царицы: – Велела передать тебе на вечную память.
В этот момент дыхание царицы участилось, она захрипела, запрокидывая голову назад. Дьяк истово закрестился и торопливо забормотал слова отходной. Все присутствующие тоже стали креститься, стараясь не смотреть на умиравшую женщину.
Через несколько мгновений она перестала дышать, глаза её приоткрылись, и наступила гнетущая тишина. Великий государь сам прикрыл ей ещё тёплые веки и, встав с постели, поклонился умершей в пояс: – Преставилась матушка моя. Спи покойно, лебедь белая. На всё воля Божья…
Потрясённый увиденным, Ратмир, не видя никого и ничего, вышел из царской опочивальни. В правой руке он сжимал перстень Великой государыни…
ЭПИЛОГ
Прошло шесть месяцев. Стояли тёплые июньские дни. Яркое солнце светило с неба, радуя всех своим теплом и светом. Маковки суздальских храмов издалёка горели золотом.
Путники, направлявшиеся в славный град Суздаль, разглядев эти маковки, начинали истово креститься и поневоле прибавляли шаг.
– Куда путь держите? – спросил возница на крепкой телеге плохо одетого бородатого мужика с двухлетним, светловолосым мальчишкой на руках. Он пожалел их и разрешил ехать вместе с ним до самого Суздаля.
– Да к лекарю этому, что Ратмиром кличут. А куда же ещё?! Почитай все, кого я встречал на этом пути, все к нему идут. Сказывают, что, если уж и он не берётся излечить кого-то, то уже никто тому бедолаге и не поможет, – поправляя на руках спящего младенца, с уважением пояснил мужик. – А у меня сынок вот единственный. У Бога вымоленный, закатываться стал после падения с крыльца-то…
– А что же не уберегли-то? – хмуро посмотрел возница на мальчишку.
– Так девки мои за ним глядели, да недоглядели… Даром, что пятерых супружница моя народила, – вздохнул мужик. – Одна надежда теперь на того Ратмира… А правда ли, что он платы не берёт за лечение?
– Почти правда, – кивнул возница.
– Это как? – удивился мужик и расстроился: – Так у меня и денег-то было всего ничего на дорогу. Весь поистратился, пока добирался.
– А ты, паря, не переживай. Вот с тебя-то он как раз и не возьмёт денег. Правило у него такое: богатого он лечить берётся, если только тот оплатит лечение ещё троим как ты бедолагам бесштанным. Так что, как только ты обьявишся около его двора, так тебе навстречу богатеи и кинуться, чтобы ты кого-нибудь из них выбрал. Проверено! – важно кивнул возница.
– Гляди-ка каков! – восторженно воскликнул мужик с ребёнком на руках, и тут же лицо его стало озабоченным: – А есть ли там богатеи сегодня? Вдруг на меня-то с сыночком моим и не хватит.
– Говорю же, паря, что этого добра там всегда полно. Каждый из них готов оплатить лечение троим безденежным, чтобы только Ратмир взялся его самого полечить, – усмехнулся возница.
– Это же какие деньжищи он тогда гребёт! Живёт, небось, в тереме золотом с серебряными крылечками…
– А вот и нет! Живёт наш Ратмир в обыкновенном тереме деревянном. Конечно, получше будет, чем у простых мужиков. А вот деньжищи он тратит на богоугодные дела.
– Это на что же?
– Первым делом он хоспиталь построил, где всякие, значит, больные лежат и лечение принимают. Вторым делом он лекарей из самой Италии выписал, и они ему помогают в этом деле. Почитай, со всей округи теперь сюда болезные добираются…
– Вот ведь каков молодец! – похвалил от души обрадованный услышанным бородатый мужик.
– Так это ещё не всё! Наш Ратмир теперь два храма взялся строить в Суздале: – один православный, а второй – католический.
– Батюшки! А католический-то на кой ляд? – изумился мужик.
– А кто его знает! – махнул рукой возница и добавил: – Хозяин – барин. Захочет и мечеть татарскую потом пристроит и никто ему и слова поперёк не скажет, потому как и в городскую казну он немало денег отдаёт.
– Поди ж ты! – воскликнул мужик. – Чудеса, да и только!
– А ещё он строит какую-то коллегию. Сказывают, что будут всех умных ребятишек собирать по округам и вне зависимости от звания и родительских доходов обучать их там разным наукам. Уже многие бояре и купцы приезжали с ним говорить, да для своих ребятишек место в той коллегии присмотреть. Только он сказал, что умных детей сам отбирать станет и среди богатых и среди голытьбы.
– Так, может, он потом и моего Ваську к себе возьмёт в обучение. Глядишь, и выбился бы хоть он в люди, – с надеждой посмотрел на возницу бородатый мужик.
– Может и возьмёт, – важно кивнул возница. – Время покажет. Твой-то пока мал для обучения. Пусть подрастёт маненько. А Ратмир наш раз обещал, так слово своё держит. Проверено, – с уважением повторил возница и добавил: – Говорят, что сам Государь к нему благоволение имеет и потому наш Ратмир везде вхож и со всеми дружен…
– Поди ж ты! – опять тихо воскликнул бородатый мужик, крепко прижав к себе спящего ребёнка. Он не сводил глаз с очертаний приближавшегося града Суздаля и в глазах его светились надежда и радость…
КОНЕЦ ТРИЛОГИИ
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Долгий путь скомороха. Книга 3», Софья Орех
Всего 0 комментариев