Моя прекрасная принцесса (epub) - Моя прекрасная принцесса 2208K (книга удалена из библиотеки) (скачать epub) - Ванесса Келли

Ванесса Келли Моя прекрасная принцесса

Глава 1

Сицилия

Февраль 1816 года

Наконец-то она видит человека, убившего отчима. К несчастью, выстрелом она его еще достать не может.

Джиллиан Драйден выдохнула ругательство, за которое бабушка как следует надрала бы ей уши. Прежде чем стрелять, нужно подобраться ближе к бандитам.

– Спорю на что угодно, это изысканное выражение ты подцепила не в салонах палермских аристократов, – пробормотал ее брат. Взгляд Гриффина Стила тоже был устремлен на небольшую группу людей в ущелье внизу.

– Конечно, нет. Их язык шокирует куда сильнее.

Гриффин негромко рассмеялся, и на сердце Джиллиан потеплело от благодарного удивления. Гриффин был ее братом только по отцу, но от этого не меньшим чудом. Они встретились всего несколько недель назад, однако вот он, лежит рядом с ней на голом известняке в негостеприимных горах Сицилии. Гриффин, как и она сама, целится из ружья с твердым намерением убить. И если это не проявление истинной родственной любви, Джиллиан не знает, что же это означает. В особенности если принять во внимание, что в целом он не одобряет ее действия.

– Ты же понимаешь: я здесь по принуждению, – произнес он, словно прочитав ее мысли.

Для Джиллиан это стало еще одним открытием. Выходило, что ее брат умеет читать чужие мысли.

Джиллиан внимательно всматривалась в свою цель – здоровенного мужика, только что спрыгнувшего с лошади и передавшего поводья одному из своих людей. Шайка головорезов остановилась в ущелье отдохнуть и напоить коней. Один из бандитов быстро разжег костер, другой снял с седла связку кроликов и начал их свежевать.

Судя по всему, они собрались провести на этом славном лугу некоторое время, что очень устраивало Джиллиан. Гораздо проще пристрелить человека, лениво покуривающего под деревом, чем попасть в него, если он в седле несущейся галопом лошади.

– Знаю, ты не хотел бы здесь находиться, – негромко отозвалась девушка. – И очень благодарна, что составил мне компанию.

– Твоя дорогая матушка поджарит меня на раскаленных углях, если узнает про эту нашу вылазку. И моя жена тоже, – пробормотал Гриффин.

Стоило лишь раз заглянуть в его холодные темные глаза, чтобы понять, насколько он опасен, но в присутствии супруги Джастин Стил превращался в ручного зверька. Со всеми остальными он вел себя как добродушный волкодав, обладающий, однако, смертельной хваткой.

– Ну, бабушку никто не переплюнет, – заметила Джиллиан. – Ты даже представить себе не можешь, что бы сказала об этом она.

Впрочем, не имеет значения, что подумают по этому поводу мать или бабушка. Сейчас она, как никогда, близка к цели, к которой стремилась последние пять лет. Видя Антонио Фальконе прямо перед собой, Джиллиан не допустит, чтобы кто-то помешал ей совершить правосудие.

Гриффин пошевелился, пытаясь найти более удобное положение на безжалостной голой скале.

– Вообще-то я много слышал о тебе от леди Марбери. Она весьма обеспокоена твоим импульсивным поведением.

Джиллиан повернулась к брату и прищурилась. Глаза его были скрыты в тени обвисших полей шляпы, а черты умного загорелого лица лишены всяческого выражения. Длинные черные волосы падали на плечи, а тонкий шрам, тянувшийся по щеке, делал его похожим скорее на бандита, чем на богатого образованного человека, в чьих жилах текла королевская кровь.

– Они хотят прибрать меня к рукам, да? – спросила Джиллиан. – Но ты же понимаешь, что это бессмысленно.

– Так я и сказал леди Марбери. К сожалению, она сочла мое замечание неубедительным.

– Если ты не одобряешь то, что я делаю, зачем ты здесь? Это не твоя битва, а помощь у меня имеется.

Гриффин фыркнул:

– Старик и мальчишка?

– Стефано научил меня всему, что я умею, а его внук – смышленый мальчуган.

Гриффин оглянулся на углубление в скале, где старик и мальчик удерживали лошадей.

– Похоже, Стефано не меньше восьмидесяти, а его внук только вчера научился забираться на лошадь.

Джиллиан перевела взгляд на бандитов.

– Значит, вот почему ты пошел со мной: пообещал моей семье, что будешь оберегать меня, – но в этом нет необходимости.

Джиллиан уже несколько лет ждала этого момента. Если ей не хватит сил и умения, чтобы убить Фальконе сейчас, она не будет иметь ни минуты покоя в будущем.

«Я тебя не подведу, дорогой мой папа».

– Я и сказал леди Марбери, что ты в состоянии защитить себя сама, – отозвался Гриффин. – А сам подумал: почему бы не пойти с тобой и не помочь, если сумею.

Джиллиан была благодарна брату и за то, что он никогда не разговаривал с ней как с глупенькой барышней. Или того хуже: не обращался с ней как с помешанной из-за того, что она хотела отомстить за жестокое убийство отчима. Ее вполне устраивало, что она не похожа на других девушек, но не всегда легко быть изгоем и жить в тени, потому что твое имя – и само твое существование – замараны скандалом. И потому мысль о том, что брат с женой приехали на Сицилию, чтобы найти ее, согревала Джиллиан до кончиков пальцев.

Они рассматривали мужчин, расположившихся на лугу. Солнце золотило берег речки, но листва деревьев частично закрывала мишень. Лучшее место для стрельбы, конечно, внизу справа, на едва заметной тропинке, что тянулась вдоль скал.

Джиллиан всего несколько часов назад узнала от жителя соседней деревни, что Фальконе выступил в путь. Пришлось здорово поторопиться, но, к счастью, час был достаточно ранний и никто на бабушкиной вилле не увидел, как она помчалась к конюшне, – никто, кроме Гриффина. Самым большим потрясением для Джиллиан оказалось то, что он, даже не попытавшись остановить ее, лишь возвел глаза к небу и оседлал еще одну лошадь.

– Знаешь, ты ведь совсем не обязана это делать, – пробормотал Гриффин. – Я могу… вместо тебя.

Она смотрела на него, щурясь от яркого света. Судя по выражению лица, он говорил серьезно – непривычное чувство благодарности снова окутало сердце теплом.

– Никто не предлагал мне ничего подобного раньше, – мягко отозвалась Джиллиан.

Гриффин сверкнул улыбкой.

– В основном у людей нет привычки предлагать юным леди застрелить кого-нибудь.

– Разумеется, кроме как у тебя.

– Знаешь, ты не первая.

На долю секунды Джиллиан почувствовала искушение позволить ему убить Фальконе за нее. В конце концов, она не из тех, кто получает удовольствие, убивая. Когда она впервые убила бандита, то едва успела убежать, до того как упала на колени и извергла наружу содержимое желудка. То же самое произошло и во второй, и в третий раз.

Вероятно, так случится и после Фальконе. Но ведь именно он приставил пистолет к голове отчима и нажал на спусковой крючок. Жажда правосудия – или отмщения, как скажут многие, – действительно иссушает душу. Она уже не раз была почти готова отступиться. Но Фальконе и его люди слишком долго действовали безнаказанно, совершая убийства и устраивая беспредел. Поэтому Джиллиан ни за что не откажется от своей клятвы, данной отчиму в тот день, когда они оставили его покоиться в холодном мраморе.

– Я тронута, Гриффин, но должна сделать это сама.

Он досадливо выдохнул:

– Ты же понимаешь, что смерть ублюдка не принесет тебе покоя…

– Я не ищу покоя. Я ищу возмездия.

– Точнее, отмщения. Этим должны заняться власти Палермо.

В ответ она лишь презрительно фыркнула. Ее бабушка, графиня Марбери, потратила годы, добиваясь правосудия у властей. Их это не интересовало. Не интересовало это и наследника отчима, нынешнего графа Патерини. До тех пор пока Фальконе набивает их сундуки взятками, власти и местная знать с радостью будут и дальше позволять бандитам сеять страх по всей Сицилии.

Гриффин внимательно смотрел на сестру.

– Ты не должна марать руки кровью, моя дорогая девочка.

– Они уже испачканы, Гриффин.

Он озадаченно взглянул на нее, потом до него дошло.

– Боже милосердный! И сколько человек ты успела убить? – Голос его звучал потрясенно.

– Нескольких, – уклончиво ответила Джиллиан.

– О, и это все, что ты можешь сказать?

– Они это заслужили.

Бандитское отребье убило отчима, двух его телохранителей и юного грума, сопровождавшего их в том роковом путешествии по ущелью Тиберио. Очень удачно, что Джиллиан нанесет удар правосудия почти в том же месте, где те невинные души сделали свой последний вдох.

Брат едва слышно выругался.

– Джиллиан, твоя жизнь не должна быть такой.

– Неужели я кажусь тебе добропорядочной молодой леди?

Он насмешливым взглядом окинул ее наряд – куртку из овчины, бриджи из оленьей кожи, сапоги для верховой езды.

– Ты вполне можешь ею стать. Ты привлекательная девушка, когда не маскируешься под кровожадного головореза.

– А я-то думала, ты единственный, кто меня понимает, – раздраженно огрызнулась Джиллиан.

– Понимаю, но если ты будешь продолжать в том же духе, это не пройдет для тебя бесследно. Убийства всегда отрицательно сказываются на человеке.

Она даже не поморщилась.

– У меня нет выбора.

– Выбор есть всегда, Джиллиан.

Она снова перевела взгляд на курящего трубку Фальконе. Бандит так удачно сидел на открытом пространстве, но чтобы пуля достала его, нужно подобраться поближе.

– Нет смысла об этом спорить. Я сделаю то, что должна сделать, – произнесла Джиллиан.

– Нет, я.

– Виновата во всем я, – прошипела девушка. – И точку поставить должна я – и никто другой.

Гриффин нахмурился:

– Не понимаю.

Джиллиан пришлось проглотить комок в горле, прежде чем ответить.

– Я виновата в том, что убили отчима. Я отправила его прямо на линию огня Фальконе.

– Значит, тобой движет чувство вины? В таком случае убийство Фальконе окажется пустой победой. – Гриффин сжал ее руку. – Пока ты винишь себя, покоя нигде не найдешь.

Боже, как ей хотелось, чтобы он ошибся! Он должен ошибиться.

– Я еще никогда не встречала человека, который раздражает так, как ты.

– Моя жена регулярно говорит мне об этом.

Внизу Фальконе выбил из трубки остатки табака, поднял с камня свою чудовищную тушу и зашагал к рощице, в которой расположились его люди. Джиллиан мысленно выругалась, повернулась и сделала знак Стефано. Старик вытащил пистолет из-под седельного ремня, готовый прикрыть ее.

– Гриффин, хочешь – помогай, не хочешь – не надо, но я сделаю это сейчас.

Не дожидаясь ответа, Джиллиан перекинула ружье за спину и соскользнула со скалы. Так быстро, как только осмелилась, она сползла вниз на узкую тропинку, что вилась по краю ущелья. Если встать, вряд ли ее заметят снизу, но рисковать Джиллиан не собиралась. За эти годы Фальконе слишком часто ускользал от нее.

Брат держался рядом. Она чувствовала, что Гриффин кипит досадой, но все же не издает ни звука. Нужно отдать ему должное – он чертовский молодец.

В нескольких футах от своей цели Джиллиан подняла руку, чтобы остановить брата, и оглянулась. Сразу за ними стоял, пригнувшись, Стефано. Его загорелое морщинистое лицо скрывалось в тени, отбрасываемой широкополой шляпой.

Гриффин смотрел потрясенно. Видимо, он не заметил, когда старик успел подкрасться так близко с пистолетами наготове. Может, Стефано и постарел, но все еще оставался сильным и энергичным, умел передвигаться как привидение, безмолвное и смертоносное.

Джиллиан пригнулась к земле и перекинула из-за спины винтовку. Она уже трижды ее проверила, но не поленилась и проверила в четвертый раз. Отличное оружие, легкое и короткоствольное, но не такое точное, чтобы стрелять прицельно. И хотя Джиллиан могла быстро перезарядить винтовку, если промахнется, в это время она будет представлять собой идеальную мишень.

Значит, попасть нужно с первого выстрела.

Гриффин встал рядом. Он напряженно кивнул ей и поднял свое ружье, хрипло втянув воздух. Джиллиан быстро поднялась на ноги и прицелилась в Фальконе.

По несчастливой случайности, в этот момент над их головами пролетел орел, испустив громкий крик. Бандиты машинально подняли головы и уставились прямо на них с Гриффином.

Джиллиан выстрелила. Оглушающее эхо прокатилось по ущелью. Снова грохнуло – Гриффин выстрелил секундой позже. Фальконе, спотыкаясь, отступил назад, упершись спиной в ствол дерева, и взревел, схватившись за плечо. Один из бандитов рухнул на землю, как мешок зерна, сброшенный с тележки, остальные кинулись за оружием.

– Ложись, ненормальная баба! – заорал Гриффин, пытаясь оттащить сестру от края обрыва.

Джиллиан вывернулась, скользнула вниз по каменистой осыпи и едва не упала, но сумела устоять на ногах и перезарядить винтовку. Гриффин, не прекращая грязно ругаться, сделал то же самое. Она подняла оружие, прицелилась и снова выстрелила.

Мгновение спустя пуля ударила ей в плечо, швырнув на землю. Затылком она приложилась к камню – в голове вспыхнула боль. Джиллиан лежала, оглушенная, и смотрела в небо, мерцающее молочной дымкой. В ушах гудели тысячи церковных колоколов.

«Шевелись, идиотка!»

Она не могла шевельнуть даже пальцем.

Над ней возникло лицо Гриффина, чуть менее туманное, чем небо.

Джиллиан, превозмогая боль, все же прошелестела:

– Я в него попала?..

– Ради бога, не сейчас! – рявкнул Гриффин.

Он что-то прижал к ее плечу с такой силой, что к горлу поднялась желчь, а перед глазами заплясали черные точки. Джиллиан усилием воли прогнала надвигающуюся черноту.

– Фальконе мертв?

Гриффин оглянулся, крикнул что-то Стефано, затем снова повернулся к ней и сказал:

– Мертв.

Ее охватило невероятное облегчение, на мгновение прогнавшее пожиравший тело огонь.

– Мы сделали это, Гриффин…

Если она умрет, то – благодарение Богу! – усилия оказались не напрасными.

– Точно. – Гриффин что-то туго затянул на ее плече и руке. Она с трудом удержалась от крика. – Но поверь, дорогая сестрица, на этом дни, когда ты убивала, завершены.

Он поднял Джиллиан и перекинул через плечо – темнота захлестнула все вокруг, избавив ее от жары, света и боли.

От всего.

Глава 2

Лондон

Май 1816 года

Чарлз Валентин Пенли, шестой герцог Левертон, торопливо сошел с тротуара на мостовую, едва сумев избежать столкновения с тремя мальчишками, которые стремглав неслись по улице, возвращаясь из парка домой. Пусть ему и нравилось их отличное настроение, все трое здорово перепачкались в грязи, а человек обычно не наносит визиты в таком виде, будто только что покинул конюшню.

– А ну помедленнее, сорванцы! – крикнул Кейтс с козел коляски. – Вы чуть не сшибли его светлость. Вот бы упал на задницу!

Кейтс, превосходный грум, время от времени забывался, и сомнительное происхождение рожденного в лондонском борделе давало о себе знать.

– Совсем ни к чему так кричать, – заметил Чарлз.

– Они могли напугать лошадей. Да вы и сами перепугали бедных животин до смерти, эдак-то спрыгнув с тротуара, – обвинительным тоном добавил Кейтс. В его мире не могло быть ничего хуже, чем игра на нервах вверенных ему животных.

– Неосмотрительно с моей стороны, – сказал Чарлз. – Как ты думаешь, должен я перед ними извиниться?

– Ну, ваша светлость, не надобно вам переводить все в шутку. Вы и сами знаете: эта пара терпеть не может выходить из конюшни при таком-то ветре. Говорю вам: это почти что ураган.

Словно для того, чтобы подтвердить его слова, по Брук-стрит пронесся порыв ветра, в воздух взвилась пыль и юбки трех нянек, спешивших вслед за своими непослушными подопечными. Двое из них, совсем молоденькие и довольно хорошенькие, кокетливо улыбнулись Чарлзу, бормоча слова извинения за неудобства, причиненные мальчишками.

Чарлз вежливо улыбнулся им в ответ и повернулся к Кейтсу.

– Ну хорошо, можешь вернуться на Гросвенор-сквер. Не знаю, сколько времени мне придется тут пробыть, но боже упаси держать лошадей на улице во время урагана!

День выдался и впрямь ветреный, не по сезону холодный в эту весну, и все же выйти из дома было приятно.

Лишь недавно вернувшись из своего имения в Линкольншире, Чарлз провел последние несколько дней, по уши зарывшись в бумаги в кабинетах парламента. Ему не хватало долгих верховых прогулок, свежего воздуха и спокойной, упорядоченной жизни в деревне.

Кейтс оценивающе взглянул на темно-серое небо.

– Вы уверены, сэр? Похоже, вот-вот хлынет дождь. Вы ж не хотите промочить сапоги. Да у Джоббинса припадок случится!

– Позволь, я тебе кое-что объясню, Кейтс. Я герцог, а Джоббинс – мой камердинер. Я плачу ему жалованье, но не собираюсь платить за то, что у него может случиться припадок.

Грум неуверенно посмотрел на него.

– Как скажете, ваша светлость.

Вся прислуга Левертон-Хауса жила в страхе перед Джоббинсом, который находился там со времен Всемирного потопа и умел добиваться неохотной уступчивости даже от дворецкого. Свои устрашающие повадки Джоббинс перенял у предыдущего хозяина, пятого герцога Левертона, однако, в отличие от пятого герцога, Джоббинс имел сердце. Чарлз находил весьма забавным, что камердинер относился к нему с большей приязнью, чем собственный отец.

Чарлз сжалился над вконец обеспокоенным грумом.

– Что ты предпочтешь – пусть промокнут лошади или я?

Кейтс бросил еще один встревоженный взгляд на небо, затем посмотрел на терпеливо ждущую пару.

– Ваша правда, сэр. Лучше мне доставить этих двоих домой.

Кейтс пустил лошадей быстрой рысью по Брук-стрит, а Чарлз повернулся и начал подниматься по ступеням красивого городского особняка из оштукатуренного кирпича, принадлежавшего герцогам Марбери, хотя он и сдавался в аренду до недавнего возвращения в Англию леди Марбери и ее семейства после многих лет жизни за границей.

«Они и твое семейство тоже», – напомнил себе Чарлз.

Он и леди Марбери приходились друг другу дальними кузенами по отцовской линии, а дочь леди Марбери, теперь вдова итальянского аристократа, в юном возрасте вышла замуж за одного из дядьев Чарлза с материнской стороны.

Тот союз продлился всего несколько лет, пока дядюшка не скончался от сердечного приступа в постели известной куртизанки. Молодая вдовствующая герцогиня тоже допустила скандальные отношения – настолько скандальные, что семейство Марбери бежало на континент, сперва поселившись в Неаполе, а затем на Сицилии.

Они оставались там больше двадцати лет, даже после смерти лорда Марбери. А почему вернулись сейчас и зачем леди Марбери в столь категоричной форме призвала к себе Чарлза – эта загадка требовала некоторой осторожности.

И все же Пенли и Марбери были семьей, а Пенли всегда ставили интересы семьи превыше всего. Этот урок вбили ему в голову с детских лет, и вряд ли он когда-нибудь о нем забудет.

Лакей в ливрее впустил его в дом, негромко приветствовал и принял у него шляпу и перчатки. Мгновение спустя из глубины дома появился в высшей степени корректный дворецкий, чтобы проводить Чарлза к леди Марбери.

Окружающая обстановка создавала атмосферу спокойной, знакомой элегантности. Ребенком Чарлз часто посещал этот дом, и теперь видел, что тут ничего не изменилось с тех давно прошедших дней, когда Марбери скандально покинули Англию.

Дворецкий проводил его в дальнюю часть дома. Чарлз смутно припомнил, что тут находилась личная гостиная леди Марбери. А это было уже интересно, ведь он предполагал, что его визит официальный.

В последний раз они виделись, когда Чарлз был неоперившимся юнцом и совершал со своим наставником большое путешествие по Европе. С тех пор многое изменилось, а Чарлз стал герцогом Левертоном.

Дворецкий коротко постучал в дверь и доложил о его прибытии.

Чарлз вошел в небольшую комнату и остановился, чувствуя себя так, словно вернулся в давно прошедшие годы. Обстановка не изменилась. Даже желтые шторы с фестонами, обрамляющие окна, были теми же, только изрядно выцвели. Он вспомнил и богато украшенные французские настольные часы на каминной полке, и портрет предыдущего графа Марбери кисти Ромни, висевший над камином.

Это заставило его почувствовать себя ребенком – ощущение, не доставившее никакого удовольствия.

Негромкий смех отвлек Чарлза от размышлений.

– Жутковато, правда? Стоило войти в эту комнату, и я почувствовала себя молодой. Мы отсутствовали так долго.

К нему подошла леди Марбери, элегантная дама, одетая скорее во французском, чем в английском, стиле. Ясные голубые глаза смотрели весело. Привлекательное, почти без морщин, лицо освещала приветливая улыбка. Лишь белоснежные волосы, чуть прикрытые изящным кружевным чепцом, давали понять: ей уже за семьдесят. Жизнь герцогини была непростой, но она сохранила и красоту, и спокойную грациозность.

Леди Марбери приветливо улыбалась.

– Чарлз, так приятно снова тебя видеть! Надеюсь, что моя внешность не лишила тебя дара речи. Неужели я настолько постарела, что ты меня не узнаешь?

– Прошу прощения, – отозвался он, поцеловав ее руку. – Я и вправду ошеломлен – вы так молодо выглядите. Вы не постарели ни на день после нашей последней встречи.

– Что за чепуха! – Она потянулась и легко поцеловала Чарлза в щеку. – А вот ты изменился: вырос таким красавцем. Впрочем, и мальчиком ты был симпатичным и обаятельным.

Чарлз удивился, услышав такой комплимент. Леди Марбери, какую он помнил, не была склонна к похвалам и лести. И уж точно никто и никогда не назвал бы его обаятельным – скорее неуклюжим и косноязычным. Конечно, за прошедшие годы он приобрел светский лоск, но леди Марбери об этом не знала, и потому ее слова показались ему подозрительными. Он знал, что она совершенно блестящая женщина, что именно она следила за политической карьерой мужа до отъезда на Сицилию. Не стоило забывать также, что леди Марбери умна, хитра и проницательна.

– Прошу, Чарлз, садись, – сказала она, показав на кресло с полинявшей, но все еще прекрасной вышивкой. Сама леди Марбери устроилась напротив, на кушетке с ножками в виде когтистых лап. – Надеюсь, ты простишь нам эту убогую обстановку. Мы еще не успели отделать все заново.

– Ничего убогого в ней нет, миледи. Выглядит совершенно очаровательно и очень… по-домашнему.

– Можно сказать и так, – отозвалась она сухо, сразу став гораздо больше похожа на себя прошлую. – И, пожалуйста, давай между собой обойдемся без формальностей. Они ни к чему. Если ты будешь называть меня «миледи», я буду вынуждена обращаться к тебе «ваша светлость». В конце концов, раньше ты называл меня «тетя Люси».

Чарлз сдержался и не стал выражать свое вежливое изумление. Мальчишкой он действительно иногда называл ее «тетя Люси», но в основном для того, чтобы позлить старших. Ни семейство Марбери, ни его собственные родители не поощряли подобную фамильярность.

– Как пожелаете, тетя Люси, – сказал он с улыбкой. – Итак, чем я могу быть вам полезен?

Она слегка вскинула брови.

– А почему ты решил, что мне требуется помощь? Может быть, я просто захотела увидеться со своим ближайшим родственником после стольких лет, проведенных вдали от дома.

– Разве мы настолько близкие родственники? Нужно будет свериться с семейной библией. – Чарлз сделал вид, что размышляет. – Полагаю, вы имеете в виду брак вашей дочери с моим дядей. Впрочем, насколько мне помнится, он оказался чрезвычайно коротким.

Она моргнула, потом взгляд ее потеплел, в глазах заплясали веселые искорки.

– Как гадко с твоей стороны подчеркивать это. Хочешь сказать, я пытаюсь тебя одурачить?

Он кривовато улыбнулся. Ни к чему позволять тете Люси думать, будто она может использовать его в каких-то своих целях. Когда-то он легко поддавался манипуляциям, но те дни давно прошли.

– Боже упаси. Однако мне показалось, что ваше послание просто взывало о настоятельной срочности. Простите, если я понял его неправильно.

Тепло из ее взгляда никуда не делось.

– Знаешь, ты мог бы и ошибиться: я действительно рада просто увидеться с тобой, но оказался прав – мне в самом деле нужна твоя помощь. Я лишь пытаюсь сообразить, как лучше к этому подступиться.

– Полагаю, сказать все напрямик. Со мной нет никакой необходимости ходить вокруг да около.

– Я и забыла, каким искренним и прямолинейным мальчиком ты был.

– Вы имеете в виду – неуклюжим?

– Нет. Так думал твой отец, но не я. Я никогда с ним не соглашалась.

Чарлз в знак признательности кивнул, не желая развивать эту тему. Он прекрасно знал мнение о нем своего покойного отца.

– Кроме того, – продолжала леди Марбери, – насколько я понимаю, теперь ты стал образцом учтивости и хорошего вкуса. «Несравненный Пенли» – кажется, так тебя называют?

Увы, так. Ему это не нравилось, но он сумел обернуть прозвище в свою пользу, как, впрочем, и многое другое в своей жизни.

– А еще «Безупречный Пенли» и «Непогрешимый Пенли». Выбирайте, что вам больше нравится.

Тетя Люси кивнула.

– Да, это я тоже слышала. Твоя репутация главного авторитета светского общества устрашает.

Кажется, они подбираются к делу.

– И поэтому вам потребовалась моя помощь?

– Позволь, я распоряжусь, чтобы принесли чай, а уж потом объясню.

Он жестом остановил ее.

– Может, на этот раз позволим себе пренебречь светскими формальностями, несмотря на мою устрашающую репутацию? Пожалуйста, тетушка, говорите начистоту.

Хоть он и научился ценить светские условности, иногда они казались ему утомительными и лишь отнимавшими время.

Она с сомнением посмотрела на него.

– Хорошо. Может, и правда лучше выпить чаю, когда к нам присоединится моя внучка.

Уж наверное она не имеет в виду…

– Это вы о мисс Джиллиан Драйден?

– Верно. – В голосе леди прозвучала нотка вызова.

– Вы привезли ее с собой в Англию? – Чарлз не сумел скрыть недоверчивое изумление.

Тетушка выпрямилась и внезапно стала выглядеть той властной аристократкой, какой он ее помнил.

– А что, имеется какая-то причина, по которой мы с дочерью не можем привезти Джиллиан домой?

«Помимо того факта, что она незаконнорожденная дочь герцога Камберленда, брата принца-регента».

Разумеется, Чарлз был не настолько груб, чтобы заявить об этом напрямик.

– Простите. Я просто думал, что Джиллиан вышла замуж и живет на Сицилии. Ей сейчас… двадцать два?

– Двадцать один. Думаю, ты и сам можешь догадаться, почему она не замужем.

– Простите. Я не хотел никого обидеть. – Он снова усмехнулся. – Очевидно, моя репутация все же незаслуженна.

Леди Марбери постучала пальцами по колену.

– А мне дали понять как раз обратное.

Ну вот, они снова начали ходить кругами, попусту тратя время.

– Так вы хотели поговорить со мной о мисс Драйден?

Леди Марбери вздохнула – устало и при этом встревоженно.

– Извини, что я попыталась откусить тебе голову. Очень уж долгими оказались два последних месяца.

– Не сомневаюсь: путешествие вас измучило, да и не так-то просто вернуться домой после стольких лет за границей.

Хотя после отбытия семейства Марбери в Европу прошло два десятка лет, скандал, вынудивший их уехать, еще не забылся.

Взгляд тети Люси смягчился.

– Да, Англия – наш дом, несмотря ни на что. Я счастлива вернуться сюда на закате своих дней.

– Боже правый! Я и не думал, что вы настолько одряхлели.

Она рассмеялась.

– А это, дорогой мой Чарлз, всего лишь дань вежливости.

– Нет. И я должен отметить, что до заката вам еще далеко. Однако ваши слова заставляют думать, что не все рады вашему возвращению. Полагаю, первая – ваша внучка?

– Какая отвратительная проницательность! Нужно будет запомнить. Да, Джиллиан отнеслась к переезду не лучшим образом. И не стану притворяться, будто это не доставило нам проблем.

– Из-за ее… гм… статуса или потому что она не очень хорошо знакома с английскими обычаями?

Тетя Люси снова вздохнула, на этот раз раздраженно.

– И то и другое, хотя, если уж на то пошло, ее поведение гораздо огорчительнее, чем второй пункт.

– Не думал, что такое возможно.

Для женщины из высшего общества самым неодолимым препятствием всегда являлось пятно незаконнорожденности.

– С Джиллиан возможно все, – ответила тетушка, покачав головой.

Чарлз вспомнил свою поездку на Сицилию двенадцать лет назад. Хотя он остановился у Марбери на их очаровательной вилле в окрестностях Палермо, Джиллиан Драйден ему довелось увидеть всего несколько раз. В то время ей было девять лет, поэтому и делать среди взрослых ей было нечего. Кроме того, у него сложилось впечатление, что лорд Марбери возражал против присутствия внучки у них в доме. В результате все старались сделать так, чтобы она никому не попадалась на глаза.

– Я помню, что она вела себя очень тихо, как призрак, парящий в углу комнаты.

Тетю Люси это замечание потрясло.

– Очень точно. Мой муж не одобрял присутствия Джиллиан, но я рада сказать, что ее отчим относился к ней совсем по-другому.

Чарлз кивнул.

– Насколько я помню, леди Джулия вышла замуж за итальянского аристократа. Графа Патерини, кажется?

– Да. Он был чудесным человеком и относился к Джиллиан как к родной дочери. Когда он трагически погиб, мы все были раздавлены горем. Но хуже всех пришлось Джиллиан и ее матери.

– Соболезную вашей утрате, – произнес Чарлз.

– Спасибо. Но, думаю, рассказ о нашей печальной семейной истории мало что даст. Лучше мне не тратить твое драгоценное время, а перейти сразу к делу.

– Я не смогу помочь, пока вы этого не сделаете, – улыбнувшись, отозвался он.

– Ну хорошо. Мне нужна твоя помощь, чтобы научить мою внучку, как стать приличной английской леди.

Глава 3

Чарлз уставился на тетку. Она выглядела очень серьезной.

– Прошу прощения, – произнес он. – Должно быть, я плохо вас расслышал.

– Ты все замечательно услышал. И ты единственный человек в этой семье, кто может научить Джиллиан необходимым светским манерам, чтобы выжить в обществе.

Боже милосердный! Она хочет представить свою внучку – этот ходячий скандал – британскому высшему обществу?! Безумная идея.

– Оставим в стороне необычность просьбы. Каким вам представляется конечный результат этого проекта?

– Обычное завершение для юных аристократок – замужество.

Будет ложной скромностью отрицать, что он обладает значительным светским и политическим влиянием, но совершать чудеса все-таки не умеет.

– Прошу прощения за прямоту, но неужели я похож на сваху? – Чарлз даже не попытался скрыть свой скептицизм.

– Ну не будь таким нюней, Чарлз. Можно подумать, на это способен хоть один мужчина. – Она отмахнулась. – Этим вопросом займемся мы с ее матерью. Но Джиллиан – не нахожу лучшего выражения – является неограненным алмазом. Твоя помощь необходима только для одного: сгладить острые края и превратить Джиллиан в подходящую невесту для респектабельного джентльмена.

Заинтригованный тем, что тетка в принципе рассматривает столь вопиющий проект, Чарлз окинул взглядом красиво обставленную комнату, потом искушенным глазом посмотрел на теткино платье и превосходные драгоценности.

Она засмеялась, явно прочитав его мысли.

– Мы не ищем для нее богатого мужа, Чарлз. Нам не требуется финансовая помощь ни от тебя, ни от кого-либо другого. Отчим оставил Джиллиан более чем щедрое приданое. Нам нужен твой светский капитал и твоя поддержка как главы семьи.

Значит, девица богата. Это, безусловно, поможет подходящим соискателям закрыть глаза на ее происхождение.

– Что ж, тогда с замужеством не будет проблем, если она достаточно презентабельна.

– А вот тут и загвоздка, – заявила тетя Люси.

– Почему? Ее мать настоящая леди. Неужели она не может взяться за воспитание собственной дочери? Разумеется, при помощи соответствующих наставников и учителей.

– К несчастью, Джулия не очень здорова. Я не хочу нагружать ее сильнее, чем это необходимо. А Джиллиан весьма обременительная нагрузка.

– А как насчет гувернантки?

– Моя внучка не желает видеть гувернанток. И никогда не хотела, – лаконично ответила тетя Люси.

– Большинство девочек не хотят, но это не значит, что у них нет наставниц.

– В любом случае было практически невозможно найти подходящую английскую гувернантку, согласную на переезд на Сицилию. Так что разговор практического не имеет смысла.

– Тетя Люси, вы меня простите, но все наши усилия скорее всего будут обречены на провал.

– Провала быть не должно, – натянуто произнесла она. – Тебе известно сложное положение Джиллиан. Ее безопасность и счастье зависят от того, найдется ли хороший, респектабельный мужчина, который сможет за ней приглядывать и оберегать.

Боже, какой он тупица! Разумеется, в этом-то и проблема. В обществе хватает повес, распутников, людей, занимающихся недостойными делишками. Большинство из них стремятся обходить стороной девиц благородного происхождения, зная, что в случае чего расплата будет чертовски нелегкой. Но к женщине в положении Джиллиан Драйден они будут беспощадны. Каждый распутник Лондона постарается затащить ее в свой омерзительный мирок, где она окажется навсегда потерянной для семьи и друзей. Такие мужчины воспринимают как вызов возможность заманить в ловушку девушку вроде Джиллиан – невинную, но по их грязным стандартам все же свою законную добычу.

– Тетя Люси, ради бога, зачем вы привезли в Англию бедную девушку? Не могли же вы не понимать, что ее ждет.

Она прикусила губу с таким видом, будто во рту у нее застрял кусок заплесневевшего хлеба.

– У нас не было выбора.

Тетка явно что-то скрывала, но Чарлз решил пока не давить на нее. Если он все-таки надумает помочь мисс Драйден – очень большое «если», – он потребует полный перечень того, с чем придется бороться. Он терпеть не мог сюрпризы, а этот недолгий разговор уже исчерпал пределы его терпения.

– Ну хорошо. Возможно, нам следует посмотреть на проблему с другой стороны, – сказал он. – Почему бы вам не рассказать мне, какими достижениями и умениями мисс Драйден может похвастаться? Тогда я смогу решить, как вам помочь.

– Помочь Джиллиан, – упрямо поправила его тетка.

Хотя воспитание необузданной девчонки вряд ли занимает заметное место в списке любимых занятий мужчин, Чарлз все же одобряюще кивнул.

– Ну, она говорит на трех языках, да еще и латынь неплохо знает.

Как правило, в бальном зале не требуется подробный анализ глагольных форм, но все-таки отсюда можно начинать.

– Один из иностранных языков – французский?

– Конечно. Должна заметить, произношение у Джиллиан превосходное. Еще она прекрасно говорит по-испански.

– Замечательно. Что еще?

– Внучка весьма сведуща в истории, хорошо знает математику и естественные науки. А уж ее познания в животноводстве и вовсе великолепны, потому что большую часть жизни она провела в загородном поместье отчима.

Если в ее планы не входит стать первой в Оксфорде или выйти замуж за фермера, эти ее знания и умения скорее будут помехой, чем помощью. Но похоже, ум у девушки острый, и пренебрегать этим нельзя. В конце концов, существуют мужчины, не желающие жениться на дурочках, невзирая на их деньги и красоту.

Один из них – Чарлз. Он давным-давно узнал, как опасна бывает красота.

– А как насчет типично женских умений? Играет ли она на каком-нибудь музыкальном инструменте или, может быть, поет?

Тетя Люси покачала головой.

– Нельзя считать это непреодолимой сложностью, – заверил ее Чарлз. – Рисует?

– Нет.

– Шьет, вышивает?

Тетя Люси делалась все более угрюмой.

– Джиллиан скорее проткнет себе иголкой глаз, чем проведет хотя бы минуту, издеваясь над ни в чем не повинным куском ткани.

– Полагаю, это точная цитата. Ну что ж. Умеет ли она хотя бы грациозно держаться в бальном зале? – Чарлз опасался, что ответ ему уже известен.

– На время путешествия из Сицилии мы наняли учителя танцев, но не сложилось. Джиллиан потребовала, чтобы мы его уволили еще до прибытия в Англию, в противном случае пообещала…

– Пообещала что? – подтолкнул ее Чарлз.

На лице тети Люси появилось такое выражение, будто она только что проглотила большую порцию слабительного.

– Пообещала, что проткнет его кинжалом.

– Ну вы же это не всерьез?

– В то время она не очень хорошо себя чувствовала, поэтому нельзя сказать, что это полностью ее вина. Из-за уроков танцев ее плечо стало болеть сильнее.

– А что случилось с ее плечом?

Тетя Люси отвела взгляд, затем глубоко вздохнула и посмотрела Чарлзу в глаза.

– В нее стреляли. Во время сражения.

Чарлз не удержался от смеха. Надо же, какое вранье!

– Ничего смешного тут нет, – чопорно произнесла тетя Люси. – Джиллиан едва не умерла.

Чарлз боялся интересоваться подробностями, но зашел уже слишком далеко, чтобы отступать. Кроме того, он не мог отрицать, что у него возник интерес к ранению Джиллиан.

– Кто в нее стрелял?

– Сицилийские бандиты. Очень опасные люди, а для Джиллиан опасные втройне.

Прежде чем он успел задать еще вопрос, дверь отворилась и в комнату вошел мужчина, очень похожий на бандита. За исключением белой рубашки и галстука он был одет во все черное, включая жилет. Внешний вид дополнялся длинными черными волосами, стянутыми в хвост, и тонким шрамом, пересекавшим щеку.

Этот человек сколотил свое состояние, владея и управляя пользующимися самой дурной славой игорными домами Лондона, но его репутация первостатейного негодяя недавно сгладилась продажей этих игорных домов и женитьбой на племяннице всеми уважаемого виконта. Гриффин Стил, незаконнорожденный сын герцога Камберленда, единокровный брат Джиллиан Драйден.

Боже праведный! Положение хуже, чем думал Чарлз.

– А вот и ты, Гриффин, – ласково улыбнувшись, произнесла тетя Люси. – Прошу, входи и познакомься с нашим гостем.

Чарлз вздохнул и встал.

– Теперь понятно, почему вам потребовалась моя помощь, – пробормотал он.

Джиллиан Драйден была ходячим скандалом просто по факту своего существования. Добавьте сюда Гриффина Стила, и сплетники с ума сойдут от счастья. Это же пороховая бочка – вполне хватит случайной искры.

– Что ты сказал, Чарлз? – спросила тетя Люси.

– Ничего, мэм.

– В таком случае позволь представить тебе Гриффина Стила. Я совершенно уверена, что ты уже догадался о его родстве с Джиллиан.

Стил, этот мерзавец, сверкнул злорадной – по-другому не скажешь – ухмылкой, а тетя Люси продолжила:

– Гриффин, позволь представить тебе его светлость герцога Левертона. Ваша светлость, мистер Гриффин Стил.

Если поклон можно назвать ироничным, то именно такой и отвесил ему Стил. Чарлз ответил коротким поклоном, отчетливо сознавая, что кровь Гриффина Стила намного благороднее, чем его собственная.

Тетя Люси встала и крепко сжала его руку.

– Левертон поможет нам с Джиллиан. Я не знаю никого более подходящего, чем он.

Стил неторопливо, нагло осмотрел его с ног до головы. Хотя Чарлз был выше ростом, Гриффин смотрелся куда более худощавым и жилистым и выглядел опасным. Воспитанный человеком, в совершенстве овладевшим искусством запугивать, Чарлз счел дерзкий взгляд Стила всего лишь раздражающим.

– Если спросите меня, мэм, его светлость не кажется мне полным энтузиазма по этому поводу, – заявил наконец Стил.

Чарлз любезно улыбнулся ему.

Тетя Люси нахмурилась, словно эти двое вели себя как невоспитанные школьники.

– Гриффин, налей Чарлзу бренди, да и себе тоже, – сказала она. – Я уверена, вам обоим не помешает немного выпить.

– Ваш гость чувствует себя здесь как дома, – заметил Чарлз, глядя, как Стил подошел к шкафчику с напитками и выбрал два бокала.

Тетя Люси высокомерно вскинула бровь.

– Я считаю Гриффина членом нашей семьи. И Джиллиан тоже.

– Надо думать, раз они брат с сестрой, – согласился Чарлз. – Но вы уж точно не облегчаете себе этим жизнь.

– Потому что мы с Джиллиан бастарды? – спросил Стил, вернувшийся с бренди. – Не такое уж неодолимое препятствие. И я тому живое доказательство.

– Женщине куда сложнее преодолеть эту помеху, – сказал Чарлз. – И раз уж мы разговариваем откровенно…

– Я всегда разговариваю откровенно, – перебил его Стил с холодной усмешкой. – Мои намерения всегда предельно ясны.

– В таком случае в интересах предельной ясности, – сказал Чарлз, – позвольте заметить, что ваши близкие родственные отношения с мисс Драйден не пойдут ей на пользу. Скорее как раз наоборот.

– Согласна, – вставила тетя Люси. – Но поскольку сделать с этим ничего нельзя, мы должны как-то это обойти.

– Терпеть не могу сообщать плохие известия, – заметил Чарлз, – но, полагаю, будет практически невозможно добиться нужных вам целей в Лондоне. Удача скорее улыбнется вам в одном из небольших курортных городков, где стандарты не так непомерно высоки. К примеру, в Танбридж-Уэллсе.

– Это неприемлемо ни для меня, ни для матери Джиллиан, – ледяным тоном заявила тетя Люси.

– Ни для меня, – добавил Стил.

Чарлз позволил себе раздраженно вздохнуть.

– Тетя Люси…

– Чарлз, пожалуйста, послушай. Будь у нас другая возможность, мы бы выбрали ее. Но нам необходимо подыскать для моей внучки подходящего мужа, достаточно сильного и могущественного, чтобы защитить ее. Ее положение в жизни, то, какая она девушка… – Тетка замялась, сжав губы в ниточку.

– Да? – мягко уточнил Чарлз.

– Джиллиан очень уязвима, – сказала тетя Люси. – Больше, чем хотелось бы считать мне, и намного больше, чем признает она сама. Несмотря на всю свою отвагу и силу, она жаждала мужского признания и одобрения с тех самых пор, как ее обожаемый отчим перешел в мир иной. И нет нужды объяснять тебе, чем чревата подобная уязвимость.

– Я понимаю.

– Не допущу, чтобы моя внучка сделалась дамой полусвета – из-за своего ли безрассудного поведения или потому, что какой-нибудь дрянной мужчина воспользуется ее слабостью.

Чарлз нахмурился.

– А что, кто-нибудь уже пытался?

Тетя Люси кивнула.

– В прошлом мне приходилось отводить эти угрозы, но я старею и не буду находиться рядом с ней вечно.

– Я никогда не допущу, чтобы с Джиллиан что-нибудь случилось, – жестко заметил Гриффин.

– Сложность в том, что ты будешь так старательно охранять ее, – сказала тетя Люси, – что ни один мужчина не решится к ней приблизиться.

– Но девушке нужно, чтобы кто-нибудь за ней присматривал, – настаивал Гриффин. – Она, черт возьми, слишком безрассудна. Всего лишь вопрос времени, когда она устроит такой скандал, который погубит ее репутацию навеки.

– Чарлз, если ты не придешь нам на помощь, просто не знаю, что нам делать, – с отчаянием в голосе сказала тетя Люси.

Он хотел сказать «нет», но…

«Пенли всегда поступают правильно».

Голос отца эхом отозвался у него в голове, однако Чарлз был уверен, что старик не предвидел подобную ситуацию. И все же тетя Люси и даже таинственная Джиллиан его семья.

– Может быть, вам лучше рассказать мне все? – произнес он.

И пока тетя Люси говорила, Чарлза охватил все усиливающийся ужас. Сказать, что мисс Драйден – каталог светских катастроф, значит, ничего не сказать. Вдобавок к угрозам учителю танцев она в полном одиночестве ездила верхом в Грин-парке, днем проходила мимо клуба «Уайтс» – опять же в одиночестве, и непреднамеренно оскорбила старенького и очень уважаемого маркиза во время небольшого приема, на который семья решилась ее сводить.

И, видимо, это только начало.

– Ради бога, тетя Люси, – перебил ее Чарлз. – Я не смогу навести лоск на дикарку. О чем вы думали, когда везли ее сюда?

Стил подался вперед – взгляд его сделался ледяным и очень жестким.

– Осторожнее, ваша светлость, а то как бы вам не окончить свои дни с ножом меж ребер.

– О, прошу вас! – отмахнулся Чарлз.

– Я привезла внучку в Англию, чтобы спасти ей жизнь, – сказала тетя Люси. – Может, она и не дотягивает до твоих стандартов, Чарлз, но я не могла допустить, чтобы она погибла от рук безжалостных бандитов. А это непременно произошло бы, останься она на Сицилии.

– Ах да, – вспомнил он. – Насчет бандитов. Какого дьявола?..

Тетка покачала головой и поднялась. Чарлз и Стил торопливо вскочили.

– Простите, что зря потратила ваше время, ваша светлость, – со сдержанным достоинством проговорила она. – Теперь я вижу, что прошу вас о слишком многом. Будьте так любезны, ради Джиллиан сохраните все, что услышали тут, в тайне.

Вздохнув, Чарлз взял ее руку.

– Нет, тетушка, это я должен просить прощения. Я и впрямь растерял все свои манеры, и мне стыдно за это. Давайте скажем так: вы меня настолько удивили, что я забылся.

Она смотрела на него с сомнением и выглядела при этом уставшей и обеспокоенной.

– Но есть одна вещь, которой я не понимаю, – продолжал Чарлз. – Почему мисс Драйден так упорно не желает учиться, как вести себя в обществе?

Тетка пожала плечами.

– Похоже, она приравнивает подчинение общепринятым стандартам к дрессировке обезьяны, которую обучают различным трюкам. Как она выразилась по этому поводу – бессмысленное занятие.

– Нет ничего бессмысленного в цивилизованном поведении, – сказал Чарлз. – Или в том, чтобы относиться к нашим собратьям с соответствующим достоинством.

Боже, даже ему самому это показалось чересчур ограниченным и самодовольным. Судя по презрительному смешку Стила, тот тоже так подумал.

– Я говорила ей это тысячу раз, – согласилась тетя Люси. – Но, к сожалению, лишь ее отчим мог заставить Джиллиан прислушаться к голосу разума. Она очень его уважала и как приемного родителя, и как патриарха семейства. Что ж, она выросла на Сицилии. Они ярые приверженцы подобных вещей. И это вторая причина, по которой я подумала о тебе, Чарлз. Ты, бесспорно, являешься главой нашей семьи, и к тому же герцог. Я надеюсь, что это сочетание побудит Джиллиан хотя бы к некоторому послушанию.

Глядя в умоляющие глаза тетки, Чарлз понял, что не сможет сказать «нет».

– Посмотрим, согласится ли Джиллиан прислушаться к некоторым… моим рекомендациям.

– Удачи, – усмехнулся Стил.

Тетя Люси облегченно улыбнулась Чарлзу.

– На самом деле она очень славная девушка, несмотря на шероховатости воспитания. Я уверена, она тебе понравится.

Чарлз предпочел оставить свои сомнения на этот счет при себе.

– Гриффин, пожалуйста, позвони лакею, – попросила тетя Люси. – Пусть пригласит сюда Джиллиан.

– Я и так знаю, где она, – ответил Гриффин, подходя к двери, ведущей в гостиную.

Он рывком распахнул дверь – и от нее отскочила девушка и плюхнулась на колени.

– Проклятье! – пробормотала она, вскочила на ноги и одернула юбки. Затем посмотрела на Чарлза огромными глазами цвета хереса, явно ни капли не смущаясь своего экстравагантного вида. – Значит, вы и есть тот, кто будет укрощать дикарку, – сказала она резким голосом с намеком на экзотический акцент. – Вот уж повеселимся!

Глава 4

Свалиться к ногам герцога Левертона! Нет, Джиллиан совсем не так представляла себе их первую встречу. Впрочем, в последнее время все ее планы шли наперекосяк.

Бабушка сердито посмотрела на Джиллиан.

– Вижу, ты опять подслушивала? Надеюсь, никто из слуг не видел тебя в такой неэлегантной позе.

– Парсонс видел, – ответила Джиллиан. – И, кажется, пришел в ужас.

На самом деле дворецкий безучастно посмотрел на нее. Видимо, уже привык.

– Право, моя дорогая, мне бы очень хотелось, чтобы ты прекратила подкрадываться и подслушивать чужие разговоры, – сказала бабушка. – Это дурной тон!

– А как иначе я узнаю, что обо мне говорят? Ведь ясно же, что обсуждают меня.

– Может быть, просто попытаться спросить? – Левертон произнес это низким, благородным голосом с безупречно отмеренной ноткой сарказма.

Джиллиан скрестила на груди руки и окинула его вызывающим взглядом.

– Не припомню, чтобы я интересовалась вашим мнением по этому вопросу. Опять же я всего лишь дикарка, как вы изволили слышать.

Аристократическое лицо герцога раздраженно напряглось, но маска любезности тут же вернулась.

«Надо отдать ему должное, – подумала Джиллиан. – Можно побиться об заклад, он не привык, чтобы леди падали на колени и создавали неловкие ситуации. А с другой стороны, может, для него обычное дело, когда женщины падают к его ногам. Он и богат, и достаточно привлекателен, чтобы они от восторга лишались чувств».

Однако оскорблять его? Судя по тому, что она слышала, люди искали его благосклонности.

– Поскольку вы подслушивали за дверью, мисс Драйден, то должны знать, что я уже принес извинения за свое грубое поведение, – заявил герцог.

– Только не мне. Впрочем, мне, черт возьми, плевать, извинитесь вы или нет.

Бабушка тяжело вздохнула, и даже Гриффин неодобрительно покачал головой. Зато герцог смотрел на нее с безупречной невозмутимостью, словно она какой-то недавно открытый вид мыслящих существ. У Джиллиан возникло весьма скверное ощущение: наконец-то она встретила достойного соперника.

Она уже несколько недель подряд слышала разговоры о том, что Левертон – ключ к решению «небольшой проблемы Джиллиан», как называли это родственники. По их словам, он идеально подходит для того, чтобы научить ее, как добиться благосклонности высшего общества, и только ему удастся сгладить даже самые неприятные обстоятельства ее прошлого.

Если это правда, он, черт возьми, должен быть настоящим чудотворцем.

Настороженно наблюдая за герцогом, Джиллиан пришла к выводу, что в известной мере он и впрямь выглядит безупречно – намного привлекательнее, чем она, – с густыми рыжеватыми волосами, ярко-голубыми глазами и лицом греческой статуи. Безусловно, он куда элегантнее, чем она. Впрочем, это будет правдой по отношению к кому угодно. Джиллиан могла оценить, как превосходно сшитый сюртук обтягивает его широкие плечи, как бриджи без единой морщинки облегают мускулистые ноги. Что до галстука, так это почти произведение искусства.

Он был настолько безупречен, что у нее заныл живот. Однажды совершенство уже привлекло ее – и едва не погубило.

– Прекрати пытаться шокировать нас, Джиллиан, – сказала бабушка. – Ты прекрасно знаешь, что это не подействует.

– Au contraire[1], леди Марбери, – вмешался Гриффин. – Лично я просто трясусь от ужаса.

Он заговорщически улыбнулся Джиллиан. Эта улыбка всегда была свидетельством, что брат по-настоящему ее понимает. И что более важно, Гриффин, в отличие от очень многих в Лондоне, не считает ее придурковатой и неполноценной. Она с отчаянной надеждой ждала, когда наконец покинет Англию и вернется на Сицилию. Поскорее бы.

– Мисс Драйден совершенно права, – произнес Чарлз.

Джиллиан нахмурилась.

– Вот как? И в чем именно?

Левертон неторопливо пересек комнату и остановился рядом с девушкой. Нет, он не крался, но что-то в его движениях напомнило ей… волка, бесшумно скользящего в ночи во время охоты. Чрезвычайно умного волка, уточнила для себя Джиллиан, волка, острые зубы которого запросто разорвут в клочки ее упорядоченную жизнь.

Левертон был такой высокий, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Джиллиан уткнулась взглядом в глаза дивного оттенка кобальта. Приходилось признать: они действительно поразительны.

– Пожалуйста, поверьте, мисс Драйден, я не хотел никого оскорбить. Я всего лишь удивился некоторым подробностям относительно вашего положения, и это заставило меня забыть о манерах. – В глазах Чарлза сверкнули озорные искорки.

При мысли, что он над ней смеется, у Джиллиан скрутило желудок. Но стоило Чарлзу улыбнуться – ее охватил сладостный трепет.

– Ну же, дорогая мисс Драйден, – произнес он своим благородным голосом. – Умоляю простить меня, пока я не совершил чего-нибудь радикального – к примеру, не бросился к вашим ногам. Это было бы неловко для нас обоих.

– Чертов хлыщ, – пробормотал Гриффин.

Левертон проигнорировал его замечание, продолжая смотреть на Джиллиан. Сердце ее внезапно заколотилось, по шее вверх пополз жар.

– Ну хорошо, – буркнула она. – Я вас прощаю.

– Вы очень любезны, – отозвался Левертон. – Может, теперь мы начнем сначала, оставив эту неловкость позади?

Что ж, до сих пор никто и никогда не называл ее любезной, в особенности когда речь шла о подобных глупостях.

– Превосходная идея, – обрадовалась тетя Люси. – Ваша светлость, моя внучка, мисс Джиллиан Драйден.

Герцог поклонился, как будто Джиллиан не рухнула через порог и последние несколько минут они не оскорбляли друг друга.

– Джиллиан, я имею удовольствие представить тебя герцогу Левертону.

– Боже праведный, да знаю я, кто он такой! – Джиллиан не удалось скрыть раздражения.

– В таком случае сделай ему реверанс, моя дорогая. Подобающий.

С трудом сдержавшись, чтобы не закатить глаза, – с точки зрения Джиллиан, один реверанс ничем не отличался от другого – она присела и тут же выпрямилась.

– Над этим придется поработать. – Левертон слегка вскинул брови.

Надо полагать, для него это означало в ужасе ахнуть.

– Если спросите меня, так это все чушь, – заявила Джиллиан. – Все эти поклоны и расшаркивания – как крестьянин перед хозяином. Может, вам и сапоги заодно почистить?

Его неодобрительный взгляд заставил ее моргнуть, и она едва не попятилась. Этот мужчина не любит, когда ему перечат.

– Джиллиан Драйден, немедленно прекрати вести себя как невежественная особа! – рявкнула Люси.

– Я понятия не имел, что у вас такие революционные наклонности, мисс Драйден, – заметил герцог. – До чего интересно. Нет, я не потребую от вас чистить мои сапоги. Мой камердинер этого не одобрит.

Теперь он говорил утомленно. А если она ему надоела, он скорее всего уйдет и оставит ее в покое. Превосходно.

И все-таки он задел ее своим пренебрежительным тоном и поведением. Герцог Левертон определенно сноб, а возможно, еще и фат. Она не могла решить, что хуже.

– С чего это вы взяли, что у меня революционные наклонности, сэр? – сахарным голоском поинтересовалась Джиллиан. – Потому что я считаю себя не хуже других, несмотря на мой прискорбный социальный статус? – И приготовилась услышать унизительную грубость.

Она выросла с клеймом «принцева байстрючка», а то и похуже. Лучше всего просто принять это, а потом стараться избегать тех, кто из-за ее происхождения смотрит на нее сверху вниз. Джиллиан усвоила этот жестокий урок давным-давно.

Герцог несколько секунд смотрел на нее, прежде чем ответить.

– Конечно, это так.

– Что – так? – спросила она.

– Вы ничуть не хуже других. Любой разумный человек скажет то же самое, – ответил он.

– Это исключает большую часть общества, – сказал Гриффин.

– Полагаю, ваша оценка чересчур пессимистична, Стил. – Казалось, Левертон взвешивает язвительное замечание ее брата. – Может, остановимся на пятидесяти процентах?

Эта перепалка показалась Джиллиан такой глупой, что она не удержалась от смеха.

Левертон снова вскинул брови, но, как ей подумалось, без неодобрения. А потом он так ослепительно улыбнулся, что пол поплыл у нее из-под ног.

– Так гораздо лучше, – произнес герцог.

Джиллиан раздраженно помотала головой.

– Я не понимаю.

– Неважно. – Левертон взглянул на тетю Люси. – Мадам, вы не будете возражать, если я задам мисс Драйден несколько вопросов? Просто чтобы понять, что к чему.

– Вы имеете в виду, чтобы выяснить, насколько я безнадежна? – бросила Джиллиан.

Гриффин взял сестру за руку, подвел к бабушке и усадил.

– Давай сразу покончим со всем этим, дорогая.

– Тебе легко говорить, – огрызнулась Джиллиан. – Всем плевать, что ты королевский байстрюк. Никого это не волнует, когда речь идет о мужчинах.

– Не совсем верно, – заявил Гриффин. – Мне тоже проблем хватает, хотя, должен признать, твое положение сложнее, чем мое.

– Но ничего непреодолимого нет – так мы решили несколько минут назад, – заметил герцог, усаживаясь в кресло.

– Во время этого разговора меня не было в комнате, – сказала Джиллиан.

– Но вы подслушивали, – отозвался герцог. – Следовательно, я делаю вывод, что вы с нами согласны.

Проклятье! Этот человек непрошибаем.

– Это мы еще посмотрим.

Он глянул на леди Марбери, потом снова на Джиллиан.

– Мисс Драйден, должен ли я понимать ваше замечание так, что вы не желаете быть принятой в приличное общество? Наверняка это не может быть правдой.

– Конечно, нет. – Бабушка пригвоздила Джиллиан взглядом, который отчетливо говорил: «Попробуй-ка не согласись!» – Ведь так, дитя мое?

Дьявольщина! Попалась в собственную ловушку.

Мать и бабушка ясно дали понять, что представление Джиллиан высшему обществу Лондона состоится независимо от ее желания. Отказ идти им навстречу вряд ли поможет достичь желаемой цели – получить согласие родственников вернуть ее на Сицилию. Они искренне верят, что здесь, в Англии, она непременно добьется успеха, невзирая на доказательства противоположного.

Семья уверена, что возвращение домой, на Сицилию, равносильно для нее смертному приговору. Джиллиан была не согласна с этим. Вероятно, некоторое время положение ее и будет несколько щекотливым, но в конце концов она найдет способ справиться с ситуацией. Ей это всегда удавалось.

– Конечно, я хочу быть принятой в приличное общество. – Джиллиан посмотрела на герцога с самым серьезным видом. – Разве это не главное желание каждой благовоспитанной английской девушки?

– Остальные девушки меня не интересуют, – заявил Чарлз. – Я хочу знать, что об этом думаете вы.

Джиллиан небрежно махнула рукой.

– Ни к чему тревожиться обо мне, ваша светлость. Я само послушание.

Бабушка издала такой звук, будто подавилась.

– Счастлив это слышать, – ответствовал Левертон. – Стало быть, приступим?

– Разумеется.

– Насколько я понял, вы говорите на нескольких языках и ваш английский превосходен. Это, безусловно, поможет решить задачу.

Краткий миг послушания и уступчивости испарился.

– Я не кретинка, сэр. На самом деле мне кажется, я намного образованнее, чем средняя английская девушка. Успела заметить, что большинство лондонских барышень размазни и простофили.

– Джиллиан! – предостерегла леди Марбери.

– Прости, бабушка, но это правда. Десять минут общения с дочерьми леди Алистер подтверждают мои слова.

Леди Алистер была старинной подругой матери. Джиллиан пришлось выдержать две отвратительные встречи с леди Алистер и ее дочерьми. Девушки бесконечно щебетали, как парочка слабоумных воробьев, не интересуясь ничем, кроме нарядов, мужчин и последних сплетен. Они даже не пытались скрыть тот факт, что считают Джиллиан недостойной своего внимания, и относились к ней с презрением, когда мама и леди Алистер не смотрели в их сторону. Джиллиан потребовалась вся ее сила воли, чтобы не надрать им уши. Удержало ее только отчаянное желание матери найти дочери подруг.

– Пожалуй, соглашусь с вашим мнением о сестрах Алистер, – произнес Левертон. – Невыносимо занудная пара девиц.

– О! Спасибо, – на мгновение растерялась Джиллиан. – Я уже говорила бабушке, что пыталась дать им возможность показать себя с лучшей стороны.

– Ты назвала их дурындами и велела перестать визжать… – отрезала бабушка. – На людях.

– Да они устроили нелепейшую суматоху, – сказала Джиллиан, – всего лишь из-за того, что какой-то паучок заполз на рукав младшей мисс Алистер. Можно было подумать, что французы начали полномасштабное вторжение в Англию.

– Ты не исправила положение, когда сорвала с себя шляпку и ударила ею мисс Алистер, – продолжала бабушка.

– Я просто пыталась сбить этого чертова паучка с ее платья. И что мне от этого пользы? – пробормотала Джиллиан.

– Ах вот что там произошло, – протянул Гриффин.

– О боже, – вздохнула леди Марбери. – Ты слышал о том случае?

– Полагаю, половина Лондона слышала, – ухмыльнулся Гриффин. – Не каждый день юные леди устраивают драку в чайной лавке Гюнтера.

– Я с ней не дралась, – возразила Джиллиан, – я пыталась помочь. И не моя вина, что она упала и опрокинула стол.

Все мороженое и напитки оказались на юбках леди Алистер. Вопли раздавались такие, что у Джиллиан еще несколько часов звенело в ушах.

– Поскольку ты, Чарлз, об этом не слышал, может, все не так плохо, как мы думали сначала, – с надеждой произнесла леди Марбери.

Герцог смотрел на Джиллиан с выражением восторга, но быстро взял себя в руки.

– Я вернулся в Лондон всего несколько дней назад, и все это время провел, запершись, в кабинетах и не слышал последних сплетен.

– О боже, – горько вздохнула леди Марбери.

Герцог сочувственно посмотрел на нее.

– Не переживайте, тетя Люси. Почти все согласны с беспристрастной оценкой мисс Драйден касательно девушек Алистер, поэтому не думаю, что ущерб слишком велик. – Он бросил на Джиллиан суровый взгляд. – Если, конечно, в дальнейшем вы будете воздерживаться от подобных инцидентов.

– Обещаю, – отозвалась она смиренным голоском.

К сожалению, впечатление было испорчено многозначительными взглядами, которыми обменялись Гриффин и леди Марбери.

– Рассказывайте остальное, – попросил герцог.

– На днях был инцидент в Гайд-парке, когда моя внучка рано утром поехала кататься верхом…

– Надеюсь, не одна? – осведомился герцог.

– Конечно не одна! – возмутилась Джиллиан. – Со мной отправился грум.

Об этом позаботилась леди Марбери. Слуги практически не выпускали Джиллиан из виду.

– В таком случае что же произошло?

– Она надела бриджи, – покачала головой леди Марбери.

Левертон удивленно заморгал.

– Я могу ездить верхом только так. Ненавижу дамские седла, – объяснила Джиллиан.

– Кто-нибудь вас видел? – спросил Левертон.

– По крайней мере, никто не узнал, – ответила девушка. – Так что я не понимаю, в чем проблема.

Его взгляд снова похолодел.

– Уверен, вы совершенно точно знаете, в чем заключается проблема, мисс Драйден, поэтому, пожалуйста, не надо оскорблять мое доверие.

Щеки Джиллиан жарко пылали. Конечно, она знала, в чем проблема, именно поэтому и поехала кататься так рано. Девушка действительно не хотела конфузить свою семью, но это не значило, что она не роптала против навязанных ей ограничений, а при случае не старалась их обойти.

Гриффин пошевелился.

– Кстати об оскорблениях. Я бы порекомендовал вам обращаться к моей сестре более уважительным тоном. Оскорбляя ее, вы оскорбляете меня, и поверьте, лучше вам этого не делать.

Похоже, угроза Стила ни капли не смутила Левертона. Более того, мужчины уставились друг на друга так, что у Джиллиан волосы встали дыбом.

– Все в порядке, – быстро произнесла она. – Я уверена: герцог не хотел меня оскорбить. Ведь правда, сэр?

Он еще несколько секунд смотрел в глаза Гриффину, затем перевел взгляд на Джиллиан.

– Разумеется нет, мисс Драйден.

– Вот и прекрасно, тогда давайте продолжим. – Чем скорее этот ужасный допрос закончится, тем лучше.

– Леди Марбери довольно подробно рассказала мне о вашем образовании, – произнес Чарлз. – И я понял, что вас недостаточно обучали традиционным женским занятиям.

– Вы имеете в виду рисование и вышивание? Простите, но я никогда не видела в них смысла.

Она умела зашить рубашку и приготовить тушеное мясо: эти умения полезные, от них есть толк, но тратить время на салфеточки или пейзажики?.. У Джиллиан хватало более интересных занятий.

– А как насчет музыки? Вы играете на каком-нибудь инструменте, поете или и в этом тоже не видите смысла?

Джиллиан любила музыку, особенно оперу, но ей не хватало терпения научиться играть. А говорить о ее певческих талантах и вовсе не приходилось. Так что она просто пожала плечами.

– Дорогая мисс Драйден, – уже с откровенным раздражением заявил Левертон, – у вас вообще нет никаких увлечений?

– Отчего же, есть, – ответила Джиллиан. – Я хорошо выслеживаю бандитов…

И тут она отчетливо услышала, как герцог скрипнул зубами, заглушив стон леди Марбери.

Глава 5

Стоя посреди дорожки, Джиллиан смотрела на Чарлза озадаченно, словно он вдруг заговорил на хинди.

– Какого дьявола… – Она осеклась и крепко сжала губы, когда он вскинул брови. – Зачем, во имя неба, вы привели нас смотреть на эту дурацкую молочную ферму в центре Лондона?

Тетя Люси не ошиблась – Джиллиан Драйден была настоящей социальной катастрофой. Чарлз никак не мог понять, почему согласился обучать ее тонкому искусству приличного поведения.

После ее вчерашней насмешливой остроты насчет выслеживания бандитов разговор быстро покатился под откос и закончился, когда тетя Люси приказала им перестать вести себя как дети. На самом деле так они себя и повели, особенно Гриффин. Заявил, что проткнет Чарлза кинжалом, если тот отпустит еще хоть одно оскорбительное замечание про его сестру. Свою угрозу Стил выдал, когда Чарлз сказал, что поведение Джиллиан куда лучше подходит для перебранки в таверне, нежели для вежливой беседы. Джиллиан парировала: уж лучше перебранка в таверне, чем разговор с герцогом.

В конце концов леди Марбери заставила их, пусть и неохотно, пойти на мировую, горестно посмотрела на Чарлза и сказала, что освобождает его от всяких обязательств по отношению к Джиллиан и вообще к семье.

– Ты не должен тут оставаться ни секундой дольше и участвовать в таких неприятных сценах, – сказала она, махнув в его сторону кружевным платочком, словно выкинула белый флаг. И вдруг вздрогнула, хотя Чарлз подозревал, что это было наигранно.

Под впечатлением от искусно разыгранной бабушкой сценки Джиллиан порозовела и прикусила нижнюю губу, но не произнесла ни слова – не стала ни извиняться, ни возражать. Стил определенно тоже не желал больше видеть Чарлза. В общем, герцога попытались изящно выставить за дверь.

И хотя Чарлз твердо намеревался использовать эту возможность и сбежать из сумасшедшего дома Марбери, вдруг обнаружил, что сидит в кресле и размышляет. Затем он сделал какое-то глупое замечание насчет болезней роста и выразил уверенность, что все они прекрасно поладят. Такой резкий поворот в настроении и намерениях ошеломил и Стила, и Джиллиан, но только не тетушку.

Тетя Люси обнаружила его слабое место – дьявольскую гордость. Если на свете и существовало что-то, чего Чарлз признать не мог, так это то, что кто-то не склонится перед его волей. Он был потомком воинов и политиков, начиная от Вильгельма Завоевателя. Никто никогда не указывал Пенли, что они могут или не могут делать. Сказать такое все равно что помахать красной тряпкой перед быком, и вчера это оказало на Чарлза магическое действие.

Он тронул Джиллиан за локоть, и они пошли дальше.

– Многие гости Лондона приходят, чтобы полюбоваться на эту декоративную ферму. Вот я и подумал, что вам тоже могут быть интересны достопримечательности Грин-парка.

– Вы определенно плохо меня знаете. – Джиллиан сердито сверкнула глазами на привлекательное фермерское строение, словно само его присутствие тут оскорбляло природу. – Вся эта затея нелепа, но, думаю, ничто не должно удивлять меня в Лондоне.

– Мисс Драйден, обычно не принято бранить джентльмена, если он любезно пригласил молодую леди на прогулку. Напротив, она выражает благодарность, проявляя интерес к тому, что ей предлагают, даже если этот интерес несколько наигран.

– Другими словами, врет. – Джиллиан скрестила на груди руки, не обращая внимания на большую пуховую муфту, болтающуюся у нее на запястье.

Муфта висела, как странное животное, и Чарлз гадал, зачем девушка вообще взяла ее с собой. К счастью, это был единственный недостаток в ее элегантном наряде. Темно-зеленая плотная накидка наилучшим образом подчеркивала достоинства высокой изящной фигуры и прекрасно смотрелась с модной шляпой в стиле «гренадер» на блестящих кудрявых волосах.

Никаких сомнений, Джиллиан очаровательна, хотя и не в общепринятом смысле слова. У нее высокие острые скулы, решительный подбородок и – совершенно неожиданно – роскошный рот и большие глаза цвета хереса. Очень соблазнительное сочетание, которое наверняка привлекло бы множество мужчин, не отпугивай она любого потенциального кавалера.

Они сошли с Броуд-уок на одну из тропинок, ведущих к ферме. Чарлз оглянулся, проверяя, как там контесса[2] Патерини и ее камеристка. Они тащились сзади, еле передвигая ноги. Мать Джиллиан играла роль дуэньи на самой безобидной прогулке. Учитывая слухи, уже кружившие вокруг Джиллиан, Чарлз решил не рисковать. Следующие несколько недель он будет делать все, что в его силах, чтобы не было и намека на скандал в отношении Джиллиан или его самого.

«Удачи тебе в этом, старина».

Контесса весело махнула ему рукой.

– Не беспокойтесь обо мне, дорогие. Мы с Марией встретим вас на ферме.

Джиллиан обернулась.

– Мама, ты хорошо себя чувствуешь? Может быть, хочешь остановиться и отдохнуть?

– Все чудесно, милая. Мы просто будем идти не спеша, как нам нравится, правда? – Она улыбнулась своей спутнице, дородной итальянке, смотревшей на Лондон вообще и Грин-парк в частности с мрачным неодобрением. Бедняга знала по-английски всего несколько слов. Вероятно, переезд в Англию дался ей нелегко.

– Ну, если ты уверена… – протянула Джиллиан.

– Конечно. Перестань беспокоиться обо мне и наслаждайся жизнью.

И все же Джиллиан очень переживала за мать. Контесса была увядшей красавицей с мягкими, неуверенными манерами, говорящими как о ее добром характере, так и о слабом здоровье. Она очень изменилась с тех пор, как Чарлз видел ее много лет назад на Сицилии. Тогда это была энергичная молодая матрона, купавшаяся в любви обожаемого супруга и наслаждавшаяся веселой жизнью в Палермо. Задор покинул ее после смерти мужа. Насколько мог понять Чарлз, контесса теперь просто плыла по течению, позволив леди Марбери и Джиллиан принимать за нее все решения. Контесса никак не могла повлиять на поведение дочери и лишь неодобрительно прищелкивала языком, когда Джиллиан говорила или делала что-нибудь возмутительное.

Отношения матери и дочери перевернулись с ног на голову. Когда сегодня утром герцог пришел, чтобы сопроводить их в парк, Джиллиан суетилась над матерью, как кошка над единственным котенком. В конце концов он сумел вывести их из дома, твердо пообещав, что они сразу же вернутся, если контесса почувствует слабость. Но даже и в этом случае Джиллиан согласилась отважиться на поход в дикие дебри Мейфэра только после того, как несколько минут простояла на крыльце, убеждаясь, что на улице не слишком сыро и не слишком холодно для ее мамочки.

– Идемте же, мисс Драйден. Ваша мама в надежных руках. Погода сегодня очень мягкая, и я уверен, что свежий воздух пойдет ей на пользу.

– А вот я сомневаюсь, – возразила Джиллиан. – С тех пор как мы сюда приехали, погода стоит совершенно отвратительная. Я всегда знала, что в Англии сыро и холодно, но уже май, а мы все морозим зад… – Она осеклась, скорчив очаровательную гримаску. – Извините. Я хотела сказать, что уже май, а тут все еще не по-весеннему холодно.

– Похвально ваше замечание о погоде. Прекрасно сказано. Можно подумать, вы родились в Лондоне.

Она сверкнула улыбкой, превратившей ее лицо из хорошенького в прекрасное.

– Я не полная дура. Из надежного источника мне известно, что я вполне обучаема.

– И что же это за источник?

– Я сама, – насмешливо ответила Джиллиан.

Чарлз невольно рассмеялся. Она может быть очаровательной, если захочет. Кроме того, девушка обладает удивительной силой духа. Это вторая причина, по которой он не смог отказаться от наставничества. Просто по факту рождения ей пришлось разделить с матерью позор, и он будет витать над ней, как ядовитое облако, всю жизнь.

«Нет, если это будет зависеть от меня».

– Англичане постоянно болтают о погоде, – сказала Джиллиан, – и не только потому, что это безопасная тема. Мне кажется, вы просто одержимы погодой.

– Это говорит женщина, которая всю жизнь провела на солнечном юге. Если бы вам пришлось жить в сыром, продуваемом сквозняками доме с неизменно дымящей трубой, вы бы тоже были одержимы погодой.

Когда она улыбнулась ему и взяла под руку, Чарлз едва не дернулся от неожиданности. Джиллиан в первый раз добровольно прикоснулась к нему, и почему-то это показалось ему… важным.

– Вообще-то на Сицилии мы тоже очень много думаем о погоде, – сказала она, зашагав дальше. – Летом там чертовски жарко, а если мало дождей – это просто катастрофа для фермеров.

– Замените «чертовски» на «ужасно» – получится еще одно не вызывающее возражений замечание. Меня радует наша способность вести разумный разговор, словно мы цивилизованные люди.

– Я пообещала бабушке, что постараюсь, однако то, что богатый герцог прогуливается по Грин-парку с внебрачной дочерью принца, мне вполне обычным не кажется.

– Может, это и так, но я бы посоветовал вам не упоминать в обществе ни о моем богатстве, ни о вашем происхождении.

– Полагаю, будет ужасно вульгарным признаваться в том, кто мой отец.

– Почти так же вульгарно, как говорить о толщине моего кошелька.

Джиллиан засмеялась – смехом громким, восхитительным, теплым и заразительным. Чарлз не сомневался, что такой смех мгновенно привлечет к ней мужчин, и его долг – убедиться, что эти мужчины достойные.

– Похоже, на Сицилии никто не испытывает таких утонченных угрызений совести, – сказала девушка. – Все знакомые мне аристократы много говорят о богатстве, особенно женщины. Полагаю, ничего удивительного в этом нет, потому что обычно дамы зависят от мужской щедрости. – Она покачала головой. – Я рада, что к ним не принадлежу.

– Вы знакомы с сицилийскими аристократами?

У Чарлза сложилось впечатление, что большую часть времени Джиллиан проводила в кругу семьи, особенно когда лорд Марбери был еще жив.

– Достаточно. Я знаю, о чем говорю, – выстроила оборону Джиллиан.

Он мог побиться об заклад, что за этим замечанием скрывается целая история. Но она явно не хотела об этом говорить, а он решил не задавать вопросов.

– Заверяю вас: обычный английский аристократ точно так же одержим деньгами, как и знать в других странах, – сказал Чарлз. – Просто мы странным образом уверили себя, что говорить о деньгах неприлично. Лучше мы будем их тратить.

– Если хорошенько подумать, так почти всех волнуют деньги.

– Особенно тех, у кого их нет, – сухо заметил Чарлз.

– На Сицилии полно людей без денег, – нахмурилась Джиллиан. – Нищета в сельской местности ужасает.

– Здесь то же самое. Теперь, когда солдаты вернулись с войны, им сложно найти работу.

Даже в его собственных процветающих поместьях возникали порой сложности с устройством мужчин, после долгого военного конфликта вернувшихся в свои деревни и на арендованные фермы.

– Ну, у вас-то вроде все хорошо. Полагаю, у отвратительно богатых герцогов, как правило, все всегда очень даже неплохо. – Она ослепительно улыбнулась ему, сгладив колкость.

Чарлз поднял палец.

– Вульгарно, не забыли?

– Признаю свою ошибку. Но на какие темы мне можно разговаривать без опаски, ваша светлость?

Чарлз оглянулся. Контесса Патерини и ее спутница заметно отстали.

– Вернемся к этому через минуту. – Он потянул ее на небольшую закрытую поляну рядом с фермой, где на травке паслись несколько коров. – Сначала я должен вас кое о чем спросить.

Джиллиан изящно прислонилась к частоколу, небрежно покручивая муфту, что свисала с ее запястья. Чарлз сделал для себя пометку: в следующий раз обратить ее внимание на позу.

– Валяйте, – сказала она.

Он с трудом подавил вздох. По одной проблеме за раз.

– Это не такая уж простая для обсуждения тема, – сказал Чарлз. – И мне совсем не хочется вгонять вас в смущение. Но раз уж мы заговорили о герцогах, я подумал, что лучше спросить вас о… – Он замялся, соображая, как бы выразить это поделикатнее.

– О моем знаменитом папаше, его королевском высочестве герцоге Камберленде? Об этом вы хотели спросить? – Она по-прежнему небрежно опиралась о забор, покручивая муфту. Но воздух вокруг словно сгустился от напряжения.

– Я понимаю, что это неловко, – сказал Чарлз. – Но я должен знать, как у вас обстоят дела с ним.

– Ничего неловкого в этом нет, – холодно отрезала Джиллиан. – Вам наверняка известно, что я никогда не виделась с этим ублюдком.

– Мисс Драйден…

– Ой, погодите, – задумчиво протянула она. – Я и забыла. Ублюдок – это я, а не мой досточтимый папаша. Пожалуй, мне не следует путать такие вещи.

Чарлз с трудом удержался от порыва потереть виски. Он вполне мог с пониманием отнестись к ее чувствам насчет отца, но эта почти фатальная неспособность контролировать свою речь неизбежно приведет ее к гибели. Пусть Камберленд не пользуется популярностью, все же он герцог королевской крови. Грехи отца обрушатся на нее, если не научится держать язык за зубами.

– Я понимаю ваши чувства, но позвольте предложить вам воздерживаться от подобных выражений об отце.

– Ну хорошо, а как насчет «жалкий трус»? Или «беспутное существо»? О, знаю: «совершеннейший пройдоха»! – Джиллиан улыбнулась ему, словно предложила помощь.

– Я бы выбрал «ваше высочество» или, возможно, «сэр», если вам придется обратиться к нему или упомянуть о нем. Надеюсь, вы не окажетесь в подобном положении, но нужно быть готовой ко всему. Пусть более чем маловероятно, что вас когда-нибудь ему представят, но в один прекрасный день вы можете оказаться на балу или на другом светском приеме, где будет присутствовать и он.

Джиллиан выпрямилась. Глаза ее потемнели от беспокойства, когда она глянула на дорожку, где стояла ее мать. Контесса остановилась поговорить с двумя маленькими девочками, которые вышли на прогулку со своими нянями.

– Вы волнуетесь о том, что люди могут наговорить мне о нем, верно? Что, если они начнут делать подлые замечания, это меня расстроит?

Он кивнул.

– Люди могут говорить о нем все, что пожелают – да и обо мне тоже, – если уж на то пошло. Я к этому привыкла. – Джиллиан грустно улыбнулась. – И несмотря на то что вы обо мне думаете, я умею держать язык за зубами, этому меня научил дед.

Чарлз вполне мог поверить в это. Из того, что ему было известно о лорде Марбери, эти уроки оказались для нее не такими уж легкими. Ни для кого не секрет, что лорд Марбери возражал против решения дочери сохранить внебрачного ребенка, что граф пришел в ярость, когда это привело к скандалу и вынудило их покинуть Англию. И хотя впоследствии он сделал достойную карьеру в качестве британского дипломата в объединенных Неаполитанском и Сицилийском королевствах, Марбери так и не простил ни дочь, ни внучку за то, что они подвергли семью такому унижению.

– Это полезное умение, даже если уроки даются болезненно, – негромко произнес Чарлз. – Мне тоже пришлось научиться держать язык за зубами. Не буду притворяться, что это было легко.

Джиллиан взглянула на герцога, словно проверяя, правду ли он говорит. Потом кивнула.

– Мне тоже не очень понравилось. И вынуждена признать, что иногда я про эти уроки забываю. – Девушка негромко рассмеялась. – К сожалению, с предсказуемыми результатами.

В нем шевельнулось сочувствие. Джиллиан бывала дерзкой, но могла и вести себя мило, самокритично, а он находил это в высшей степени привлекательным и трогательным.

– Лучший способ справляться со сплетнями и неучтивыми замечаниями – притворяться несведущим, – сказал он. – Просто рассеянно улыбнуться и, извинившись, уйти от разговора.

– Вы имеете в виду, я не должна двинуть обидчику в морду или пригрозить, что пристрелю? – спросила Джиллиан, широко распахнув глаза.

– Я понимаю, что в это трудно поверить, но английские женщины обычно не дерутся и не стреляются на дуэлях.

– До чего это скучно. Пожалуй, мне придется поискать другой способ мстить за себя лондонским сплетникам. – Она вскинула бровь. – Что вы думаете насчет яда?

Чарлз едва не рассмеялся.

– Мисс Драйден, вы вполне можете так шутить со мной и со своими родственниками, но…

Она отмахнулась, прервав его.

– Знаю, знаю. Если вдруг что-то такое произойдет, обещаю стать образцом хороших манер и тупости. Весь Лондон может оскорблять меня до второго пришествия, я и глазом не моргну. Буду просто улыбаться и переводить разговор на погоду.

– Почему это обещание заставляет меня нервничать сильнее, чем предыдущие заверения?

Она хихикнула и посмотрела мимо него – улыбка ее исчезла.

– Я говорю правду: мне действительно все равно, если сплетники начнут чесать о меня языки, – но за маму я волнуюсь. Видите ли, она очень ранимая.

Джиллиан постучала себя по груди, прямо над сердцем. Этот жест привлек внимание Чарлза к очертаниям ее груди прямо под облегающим нарядом. Джиллиан ни в коем случае нельзя было назвать девушкой упитанной, но изгибов, чтобы привлечь внимание мужчины, у нее хватало.

Он резко отвел взгляд. К счастью, она вроде бы не заметила его неприличного интереса.

– Мама расстраивается, когда люди говорят обо мне гадости, – сказала Джиллиан. – Я не буду ввязываться в драки из-за себя, но если оскорбят ее, я за свои действия не отвечаю.

Такая преданность была достойна похвалы, но вряд ли шла на пользу.

– В таком случае предлагаю позволить мне разбираться с проблемами, если таковые возникнут. – Когда Джиллиан попыталась возражать, он вскинул руку, останавливая ее. – Я прекрасно умею это делать, намного эффективнее, чем вы. Мы с вашей бабушкой сумеем превратить любую сплетню в шепоток, который заглохнет, не проведете вы в обществе и нескольких недель. Ваша задача – научиться сдерживаться. Если это получится, обществу скоро станет скучно, и свет найдет что-нибудь новое для пересудов.

Джиллиан попыталась скрестить на груди руки, но зацепилась за ленту от муфты. Нетерпеливо выдохнув, она сдернула муфту с запястья и повесила на столбик ограды у себя за спиной. Чарлз с вежливым недоумением приподнял брови, но она либо не поняла, либо предпочла это не заметить.

Утонченность явно не ее сильная сторона.

– У вас и над погодой имеется власть? – спросила девушка. – Может, организуете хоть раз солнечный денек?

Он улыбнулся.

– Посмотрим, что я могу сделать. Мисс Драйден, пожалуйста, поверьте, что я могу разобраться с любой сплетней о вас или вашей матери, как я верю в то, что у вас достаточно здравого смысла разрешить мне это. Вы уже сказали, что вполне способны вести себя мирно, если потребуется. Ничего другого я от вас и не ожидаю.

– Думаете, можете приказывать мне, потому что вы герцог? Да мне на это плевать.

– Как у главы нашей семьи, в этом вопросе у меня имеется поддержка ваших близких, и, я уверен, они желают, чтобы вы оказали мне полное доверие.

Было довольно рискованно разыгрывать карту «глава семьи» на таком раннем этапе, но, к его удивлению, это подействовало. Джиллиан покипела еще несколько секунд и неохотно кивнула.

– Ладно. Но даже не думайте, что я буду сидеть и молчать, если кто-то начнет оскорблять мою мать. – Она ткнула его пальцем в грудь. – Надеюсь, вы будете разбираться с подобными вещами достаточно решительно. А иначе это сделаю я.

– Даю вам слово. И позвольте заметить, молодой леди не рекомендуется тыкать мужчину в галстук. Он может понять это неправильно.

– Наверняка. Вы, бедняжки, тратите столько времени на эти чертовы штуки, что, пожалуй, разразитесь слезами, если я потревожу складки. – Она взглянула на него с насмешливой озабоченностью. – Надеюсь, вы не собираетесь впадать в истерику прямо сейчас?

– Дорогая мисс Драйден, могу я сказать, что вы чрезвычайно раздражающая юная леди?

Она засмеялась – хорошее настроение вернулось к ней мгновенно.

– Я тоже так думаю. А вот и мама. Может быть, закончим этот разговор в другой раз?

– Мы можем согласиться, что этот разговор уже завершен.

И проигнорировав сварливое замечание Джиллиан насчет последнего слова, которое должно непременно остаться за ним, Чарлз повернулся к ее матери.

– Джиллиан, – произнесла контесса, – тебе не кажется, что Грин-парк просто восхитителен? Он так изменился со времен моей молодости, когда мужчины часто устраивали тут дуэли. И ты никогда не знал, не выскочит ли из-за дерева карманник, чтобы тебя ограбить.

– Боже! – воскликнула Джиллиан, взяв мать под руку. – Это звучит очень волнующе.

– Так может показаться только тебе, милая, – с печальной нежностью проговорила леди Джулия. – Ну что, идем обратно к карете? Думаю, для одного дня я достаточно надышалась свежим воздухом. И не забудь прихватить свою муфту, Джиллиан. Ты же не хочешь потерять очередную.

Застенчиво улыбнувшись, Джиллиан забрала муфту. Взяв мать под руку, она хлопотала над ней, пока они неторопливо шли в сторону Пикадилли. И хотя контесса мягко возражала, утверждая, что чувствует себя прекрасно, ей явно нравилась забота дочери. Преданность Джиллиан была трогательной и достойной восхищения, но Чарлз не мог не заметить неровность их отношений. Разве кто-нибудь хлопочет над Джиллиан? Кто-нибудь позволяет ей быть тем, кем она должна быть, – хорошенькой девушкой, единственная забота которой выбрать новую книжку для чтения и платье для бала?

Чарлз наклонился, чтобы поднять платок, случайно выпавший из рук контессы, как вдруг за спиной раздался голос, которого он не слышал уже много месяцев. Он резко выпрямился, будто кто-то ткнул его в спину острой палкой.

– Нет, вы только посмотрите, кто это, – произнесла женщина с легкой насмешкой, слишком ему знакомой. – Кто бы мог подумать, что можно увидеть его светлость герцога Левертона в Грин-парке в такой час? Как чудесно, что вы сошли с Олимпа и присоединились к нам, простым смертным!

Чарлз проглотил ругательство и нацепил на лицо самое любезное выражение, а затем повернулся к женщине, однажды разрушившей его жизнь.

Глава 6

Левертон резко выпрямился, на его лице отразилось смятение. Утрата впечатляющей самодисциплины удивила Джиллиан.

Она пыталась уколоть его все утро, но он ни разу не вышел из себя. Похоже, он ее раскусил, это раздражало и в то же время вызывало уважение. Кроме того, Джиллиан начала понимать, что герцог – очень славный человек. Перемена оказалась весьма отрадной, поскольку до сих пор ее опыт подсказывал, что богатый и красивый мужчина обычно очень безразлично относится к людям.

Тут лицо герцога разгладилось, сделалось любезным, и он повернулся, приветствуя заговорившую с ними леди. Та была изысканно одета, как, впрочем, и сопровождавший ее мужчина. Они представляли собой самую модную пару, какую Джиллиан когда-либо доводилось увидеть.

Леди была миниатюрной красавицей с волосами, подобными лунному свету. Однако эта воздушная внешность компенсировалась пышной грудью и бедрами, выставленными напоказ благодаря прекрасно сшитому прогулочному платью. Леди выглядела утонченно и одновременно соблазнительно – сочетание, добиться которого совсем не просто. Рядом с такой женщиной Джиллиан, должно быть, казалась дурнушкой.

Впрочем, ее это не волновало. Ее никогда не заботило, как выглядят другие женщины.

Большинство женщин наверняка посчитали бы спутника леди красавчиком, хотя она явно затмевала его. У мужчины было привлекательное лицо, искусно уложенные каштановые кудри и обаятельная улыбка, которая могла бы и птичку сманить с дерева. Сейчас эта улыбка была обращена на Левертона, но ни капли не подействовала на него. Лицо герцога вообще ничего не выражало. Не услышь Джиллиан собственными ушами, как женщина обратилась к нему по имени, то решила бы, что эти люди Левертону незнакомы.

– Да брось, Чарлз, – сказала женщина легким приятным голосом, в котором явно слышалась насмешка. – Наверняка ты знал, что мы с Джерри вернулись в город. Совсем ни к чему делать вид, что ты увидел привидение. – Она положила на его руку свою ладонь, обтянутую перчаткой. – Неужели у тебя нет слов, чтобы поприветствовать старых друзей?

Левертон еще секунду смотрел на нее, затем губы его сложились в едва заметную улыбку, не добравшуюся до глаз.

– Прошу прощения. Я всего лишь удивился, мадам. Я и сам только что вернулся в Лондон после нескольких недель отсутствия.

– Из Оукдейл-Холла? Или, может, из своего имения в Йоркшире? – сыпала вопросами леди. – Ты же всегда предпочитал деревню, а я так и не смогла этого понять.

– Верно. – Левертон довольно резко убрал ладонь женщины со своей руки и с искренней улыбкой повернулся к матери Джиллиан, протягивая ей платок. – Ваш платок, мадам. Надеюсь, он не очень испачкался.

Джиллиан моргнула. Пренебрежение герцога к старым знакомым было настолько очевидным, что даже она это заметила. Его заметила и леди – пламя обиды полыхнуло в ее лазурно-голубых глазах. Спутник леди торопливо шагнул вперед и взял ее под руку.

– Ну, любовь моя, ты отлично умеешь поддразнивать, но не следует дразнить Чарлза. Ты не оставляешь нам, мужчинам, ни единого шанса. – И хотя он казался спокойным, в голосе отчетливо прозвучало предупреждение.

Женщина мило надула губки.

– Я всегда любила поддразнивать нашего дорогого Чарлза. Раньше он ничего не имел против этого.

Левертон вскинул брови, и Джиллиан стало еще любопытнее. Кто эти люди? Почему герцог находит их раздражающими? Она могла поспорить на что угодно, что они раздражают его даже сильнее, чем она сама, а это кое о чем говорило.

Его светлость смотрел на спутника дамы так холодно, что это лишь подтверждало подозрения Джиллиан. Герцог Левертон не тот человек, которому можно перечить. Пусть он одет почти так же изысканно, как стоящий перед ним джентльмен, но Джиллиан ни капли не сомневалась, что Левертон может схватить того за шкирку и тряхнуть с такой же силой, как терьер трясет крысу.

Спутник дамы с трудом удерживал на лице улыбку.

– Видишь ли, дорогая, никто не любит напоминаний о юношеских безрассудствах. И Левертон ничем не отличается от нас, кроме своего высокого положения, – договорил он шутливым тоном.

Герцог был подвержен юношеским безрассудствам? Джиллиан не могла такого даже вообразить.

Шутка получилась неудачной, и в их маленькой группе воцарилась неуютная тишина. Судя по выражению лица герцога, эта встреча начинала его утомлять.

Леди Джулия, все это время стоявшая молча, слегка наморщила лоб, бросила обеспокоенный взгляд на Джиллиан и вздохнула, словно приняла какое-то решение.

– Ваша светлость, может быть, вы представите нас своим… друзьям? – спросила она.

Он совершенно определенно не хотел этого делать, но какие у него оставались варианты? Не могут же они простоять тут весь день.

– Контесса, позвольте представить вам достопочтенного Джеральда Страттона и его супругу леди Летицию Страттон. Страттон. Леди Летиция. Это контесса ди Патерини и… – Он на мгновение замялся, взгляд его метнулся к Джиллиан.

Девушка едва заметно пожала плечами. Раньше или позже ей все равно придется знакомиться с людьми, не принадлежащими к их семейному кругу, и неважно, готова она к этому или нет, и готовы ли к этому остальные члены семьи, в том числе герцог.

– И ее дочь мисс Джиллиан Драйден, – договорил он.

– Мистер Страттон, леди Летиция, – произнесла контесса, непринужденно кивнув новым знакомым. – Приятно познакомиться.

Несколько секунд Страттоны выглядели ошеломленными. Потом губы леди Летиции изогнулись в улыбке почти ликующей, а мистер Страттон начал рассматривать Джиллиан с живым любопытством, что она сочла исключительно грубым. Поскольку к грубости Джиллиан давно привыкла, в ответ она просто уставилась на него. Тогда Страттон отвесил поклон леди Джулии.

– Контесса, мисс Драйден, знакомство с вами доставляет мне исключительное удовольствие.

– Это просто восхитительно! – проворковала леди Летиция голосом настолько приторным, что у Джиллиан заныли зубы.

Такой уровень фальшивой слащавости обычно означал, что очень скоро следует ожидать завуалированных оскорблений и ехидных замечаний.

– Мы слышали о вашем возвращении, мадам, – продолжала леди Летиция, – и нам не терпелось познакомиться с вами. Должно быть, вы знаете, что в городе только о вас и говорят. Все просто умирают от желания поприветствовать вас в вашем доме и, разумеется, увидеть вашу прелестную дочь.

Джиллиан с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. Чертова баба буквально дрожала от возбуждения, видимо, в восторге от того, что умудрилась наткнуться на печально знаменитую незаконнорожденную дочь герцога Камберленда, когда та прогуливалась по парку с исключительно благопристойным герцогом Левертоном.

– Джиллиан, что нужно сказать мистеру Страттону и леди Летиции? – мягко напомнила ей мать.

Девушка подумала, не подергать ли в ответ поля шляпки, как это делают уличные бродяжки, но решила, что не стоит. Она не любила попусту растрачивать хорошие оскорбления, а ради этой парочки точно стараться ни к чему. Да и маму расстраивать не хочется.

Изобразив самую свою лучшую улыбку и глядя прямо на Страттона, она присела в правильном глубоком реверансе, существенно улучшенном по сравнению с тем, которым вчера приветствовала Левертона.

– Мистер Страттон, леди Летиция, приятно с вами познакомиться.

Страттон поморгал, как сова, и только потом улыбнулся в ответ. Губы его изгибались так медленно, что складывалось впечатление, будто он скрывает какой-то восхитительный секрет. Затем он театрально поклонился и взял руку Джиллиан.

– Право же, наше знакомство – удовольствие для меня. Выходя из дома сегодня утром, я даже не думал, что встречу столь очаровательную молодую леди и ее не менее очаровательную мать. Поверьте, такое случается крайне редко.

Боже правый!

Джиллиан отдернула руку, хотя мистер Страттон выпустил ее с большой неохотой.

– Джерри, еще слишком раннее утро, чтобы выставлять себя на посмешище, – произнесла леди Летиция все тем же холодным насмешливым тоном. – Мисс Драйден, пожалуйста, пусть вас не смущают льстивые комплименты моего мужа. Он флиртует со всеми девушками, хотя в вашем случае его одобрение полностью заслуженно.

Джиллиан была уверена, что где-то в ее словах таится оскорбление. Но, пожалуй, особо винить эту женщину не приходилось. Пусть светские мужчины расточают дамам сладкие пустячки так же обильно, как поливают свой кусок говядины подливкой, со стороны Страттона было довольно некрасиво делать это столь откровенно на глазах у супруги.

Джиллиан подумала, что предпочла бы иметь дело с сицилийскими бандитами, – по крайней мере там точно знаешь, что к чему.

Страттон добродушно хохотнул:

– Вряд ли я заслужил упрек, дорогая, учитывая, до чего восхитителен вызов. Уверен, Чарлз со мной согласится.

Левертон наконец разомкнул губы.

– Я согласен с вашей женой. Вы выставили себя глупцом, причем уже не в первый раз. – И подчеркнул свои слова улыбкой, сразу напомнившей Джиллиан оскал волка, однажды встреченного ею в горах Сицилии.

Даже благодушие Страттона не могло выдержать такого прямого оскорбления. Глаза его сверкнули гневом – он коротко шагнул вперед. Левертон властно, с вызовом, поднял бровь. Леди Летиция решительно взяла мужа за руку.

– Ну и кто кого дразнит теперь? – игриво спросила она. – Я знаю, вы, мужчины, обожаете подшучивать друг над другом, но дамам это очень скучно. Вы согласны, графиня? – И она с очаровательной мольбой посмотрела на мать Джиллиан.

Контесса мягко улыбнулась.

– Боже, нашли, кого спрашивать. Шутки и подколки никогда до меня не доходят. Джиллиан, не пора ли нам возвращаться? – Она виновато взглянула на Страттонов. – Простите меня, но я отвыкла от британского климата и начинаю мерзнуть.

– Прошу прощения, мадам, – тут же удрученно отозвался Левертон. – С моей стороны непростительно столько времени заставлять вас стоять тут в такую промозглую погоду. Позвольте проводить вас и мисс Драйден к карете.

– Ваша карета стоит на Пиккадилли? – воскликнул Страттон, видимо, уже преодолевший свое раздражение. – Так почему бы нам не пройтись туда вместе? Графиня, позвольте предложить вам опереться на мою руку.

– Как это мило с вашей стороны, – сказала леди Джулия. – Но в этом нет необходимости.

– О, пожалуйста, позвольте пройтись вместе с вами, – так сладко пропела леди Летиция, что зубы у Джиллиан снова заныли.

Все в этой женщине вызывало зубную боль именно потому, что она казалась настолько… совершенной.

А Джиллиан уже тошнило от совершенства.

Леди Летиция взяла Левертона под руку.

– Я целую вечность не виделась с герцогом и очень хочу узнать, как он познакомился с вами, дорогая моя графиня. И с вашей прелестной дочерью, разумеется, – добавила она любезно.

Джиллиан подумала, что тут предполагалась любезность, хотя сказать точно было трудно. Вне всяких сомнений, ее милость просто дока в лавировании среди скалистых рифов вежливого разговора и в искусстве наносить скрытые оскорбления. К сожалению, Джиллиан не умела ни того ни другого.

– Тут не о чем рассказывать, – хмуро отрезал Левертон.

Его явно не радовало то, что леди Летиция повисла на его руке, но он ничего не мог поделать.

Когда Страттон шагнул вперед, чтобы взять под руку контессу, она отмахнулась:

– Нет-нет. Вы, молодежь, всегда ходите слишком быстро. Если вы не против, я пойду со своей камеристкой.

Она повернулась и кивнула Марии, в течение всей встречи молча стоявшей позади хозяйки. Незнание английского означало, что большая часть разговора осталась для нее непонятной. А если бы она все поняла, то наверняка надрала бы Страттону уши за то, что он так развязно вел себя с дочерью ее любимой леди.

– Мистер Страттон, может быть, вы предложите руку моей дочери? – сказала контесса, улыбаясь Джиллиан так, словно предлагала ей восхитительное удовольствие. – Мы с Марией присоединимся к вам в карете.

Страттон хлопнул себя по груди.

– Графиня, я буду счастлив сопровождать вашу дочь. Собственно, вы только что наполнили мой день смыслом.

На этот раз Джиллиан не выдержала и закатила глаза, пробормотав:

– Не много же вам для этого надо.

Он посмотрел на нее.

– Простите, вы что-то сказали, мисс Драйден?

– Ничего важного, – ответила девушка, опершись на его руку. Она не испытывала ни малейшего желания идти с этим человеком, но мама явно решила, что для Джиллиан это отличная возможность поучиться вести вежливую беседу.

Левертон сердито посмотрел на Страттона, словно собрался возразить на его предложение, но леди Летиция потащила его в сторону Броуд-уока, при этом треща как сорока. Джиллиан с трудом удержалась от смеха: очень уж забавно было увидеть, как искусно эта дама сокрушила оборону герцога Левертона. Джиллиан даже слегка пожалела герцога, но подумала, что ему только пойдет на пользу, если время от времени им будут командовать. Хоть Левертон и славный человек, он бывает слегка высокомерным. Пора с него сбить спесь, а леди Летиция определенно способна на это.

Кроме того, было очевидно, что у них общее прошлое. Судя по реакции Левертона, вряд ли оно было волшебной сказкой, но леди Летиция как будто придерживалась другого мнения. Более того, она смотрела на герцога как на свою собственность.

А он сошел наконец со своего пьедестала. Даже чуть наклонился, чтобы лучше ее слышать. Их русые головы почти соприкасались, залитые солнечным светом. Джиллиан нахмурилась. Эта картина почему-то обеспокоила ее, ей это не понравилось.

– А они красивая пара, правда? – произнес Страттон. В его голосе прозвучала горечь, словно эхом откликаясь на мысли Джиллиан. – Два совершенства. – Любезное выражение на лице составляло резкий контраст с его тоном.

– Значит, нам повезло, что мы не идем рядом, – отозвалась Джиллиан. – Не знаю, как вы, а лично я нахожу совершенство исключительно раздражающим свойством.

Страттон взглянул на нее с удивлением, и она улыбнулась.

– Полагаю, причина в том, что сама я совершенством не являюсь. Но подумайте только, как, должно быть, утомительно жить, день за днем стараясь соответствовать стандартам совершенства.

Он засмеялся.

– А ведь вы правы, мисс Драйден. Давайте и в самом деле считать себя счастливчиками – мы можем позволить себе плестись нога за ногу, как обычные люди.

– Должно быть, ужасно трудно все время задирать нос. Так и шею растянуть можно.

– О, моя Летиция не питает никаких иллюзий: она человек прагматичный, – а вот о Левертоне этого сказать нельзя. Не зря же его называют «Безупречный Пенли».

Джиллиан удивилась, услышав ядовитую нотку в голосе Страттона. Это противоречило его вежливому поведению по отношению к ней и маме и сильно ей не понравилось.

Дальше они шли молча. Джиллиан не сводила глаз с Левертона и леди Летиции, а Страттона, похоже, больше интересовала сама Джиллиан. Как и большинство встреченных ею лондонцев, он смотрел на девушку как на некое экзотическое создание, которое при случае может совершить что-нибудь пугающее.

Или хотя бы забавное.

Наконец он заговорил:

– Простите мою дерзость, но все же позвольте спросить: как вышло, что вы с матерью знакомы с герцогом?

– Не думаю, что я могу запретить вам задавать вопросы, даже если захочу, верно?

Страттон расхохотался.

– О, вы мне нравитесь! Очень бодрит, когда слышишь речи без прикрас от юной леди.

– Я этим славлюсь. И постоянно слышу, что это не всегда идет мне на пользу.

Он легонько пожал ее руку.

– В таком случае мы с вами замечательно поладим. Должен сказать, что я нахожу вас просто восхитительной, мисс Драйден. А любому, кто думает по-другому, следует пойти и хорошенько проверить голову.

Она с сомнением глянула на него, но он лишь улыбнулся.

Большинство мужчин ее поведение отталкивало, во всяком случае тех, кого бабушка считала подходящими. Манеры Страттона казались ей чересчур непринужденными, но уж кто-кто упрекнет его за это, только не она.

– Спасибо, – сказала Джиллиан. – Вы очень добры.

– Вы тоже добры, потому что не браните меня за столь прямолинейные высказывания. А теперь, раз уж вы не против такой моей дерзости, может быть, все-таки расскажете, откуда вы знаете Левертона?

– Он близкий родственник моей бабушки, леди Марбери.

Страттон сверкнул очередной обаятельной улыбкой.

– Чертовски сложно держать в голове все связи между великими семействами, вам не кажется?

– Еще как, – сухо отозвалась Джиллиан, подумав о собственной запутанной семейной истории. Всем известно, кто ее отец, и это ставится в упрек ей, как будто это ее вина. И хотя несправедливость бесит, сделать она все равно ничего не может; остается лишь игнорировать это обстоятельство. Однако кажется, что ее происхождение ничуть не волнует Страттона, и это с его стороны очень порядочно. – А можно спросить, что у вас за отношения с герцогом Левертоном? Похоже, вы хорошо знаете друг друга.

– Вы можете спрашивать у меня все, что угодно, – произнес Страттон, поправляя ее руку на своем локте и подтягивая Джиллиан чуть ближе к себе.

Ей захотелось отодвинуться, но она сдержалась, подумав, что это будет грубо. Страттон оказался одним из тех немногих, кому она вроде бы искренне понравилась.

– Я чувствую, мы с вами станем большими друзьями, – добавил Страттон.

В этот момент Левертон оглянулся на них, и его брови сурово сомкнулись на переносице. Интересно, чем это она сумела вызвать у него раздражение? Что такого сделала?

– Мы с Чарлзом знакомы целую вечность, – сказал Страттон. – В Оксфорде были лучшими друзьями, просто неразлейвода.

Это ее удивило.

– И что же случилось? Вы явно больше не друзья. Во всяком случае, не лучшие.

– Мы разошлись, когда я женился, а он стал герцогом. – Страттон коротко засмеялся. – Полагаю, все дело в жизненных обязательствах.

Не самое удовлетворительное объяснение, но Джиллиан решила оставить эту тему, потому что они уже подходили к Пиккадилли. Левертон нетерпеливо дожидался возле кареты, а леди Летицию, похоже, вообще ничто в мире не заботило.

– Мисс Драйден, позвольте быть с вами откровенным? – негромко сказал Страттон и замедлил шаг, вынудив ее тоже идти медленнее.

По своему опыту Джиллиан знала, что этот вопрос обычно предваряет замечание, не имеющее ничего общего с честностью и откровенностью.

– Мне казалось, мы уже договорились, что со мной вам ни к чему ходить вокруг да около, сэр.

– Превосходно. Все очень просто. Если вам когда-нибудь потребуется друг или человек, которому можно довериться, я к вашим услугам. – Он с проникновенным видом прижал руку к груди, но Джиллиан не могла не заметить, что он очень старается не помять галстук. – Поверьте, – продолжал Страттон, – я знаю, каким злобным может быть светское общество к любому, на кого упала пусть малейшая тень дурной славы. В подобных обстоятельствах человеку часто требуется друг, и я готов стать вашим другом.

– Спасибо, – осторожно ответила Джиллиан. – Я это запомню.

– Может быть, вы окажете мне честь как-нибудь погулять в парке или даже проехаться верхом? – Он подмигнул. – Только вдвоем.

Джиллиан вздохнула – теперь она поняла.

– Сомневаюсь, что бабушка одобрит это, сэр, но все же благодарю за предложение.

– Но ведь вам не обязательно сообщать обо всем леди Марбери, верно?

– Что именно вы предлагаете мисс Драйден утаить от бабушки, Страттон? – громко спросил герцог.

Джиллиан удивленно дернулась: они со спутником находились довольно далеко от кареты, и Страттон говорил негромко. Должно быть, у Левертона слух как у летучей мыши. Она сделала для себя пометку не забывать об этом. Но сейчас нужно как-то разобраться с наглым предложением Страттона.

– Ничего важного, ваша светлость, – весело ответила Джиллиан. – Я просто рассказывала мистеру Страттону, как мы близки с бабушкой. Собственно говоря, она мое главное доверенное лицо. – Девушка мило улыбнулась спутнику. – Я рассказываю бабушке все. И сейчас мне не терпится рассказать ей о нашем с вами знакомстве. Я уверена, она очень обрадуется, узнав, что у меня появился новый друг.

Страттон моргнул, но мгновенно взял себя в руки.

– Конечно, – ответил он, подходя к жене. – Нет ничего лучше, когда появляются новые друзья. Верно, любовь моя?

Леди Летиция взяла мужа под руку, и Джиллиан показалось, что он поморщился, – так крепко она сжала его локоть.

– В самом деле. – Леди Летиция лукаво улыбнулась герцогу. – Почти так же чудесно, как возобновление дорогих сердцу отношений со старыми друзьями. Ты согласен, Чарлз?

– Полагаю, это зависит от обстоятельств, – ответил Левертон. – И от друзей тоже.

– Что ж, нам пора идти, – заявила леди Летиция, уловив намек. Следует отдать ей должное, подумала Джиллиан, ее улыбка даже не дрогнула. – Мисс Драйден, пожалуйста, передайте мои наилучшие пожелания вашей матушке. Я уверена, мы с вами очень скоро снова увидимся.

– Я очень жду новой встречи, мисс Драйден, – добавил Страттон. – Надеюсь также скоро познакомиться с вашей бабушкой. Судя по вашему рассказу, она просто восхитительна. – И опять подмигнул.

Право же, этого человека не так-то легко обескуражить.

Джиллиан взглянула на Левертона, но тот, отвернувшись, о чем-то разговаривал с кучером. Страттон, конечно, хам, но ему хватает мозгов скрывать свои жалкие попытки флирта от герцога, однако он ничуть не скрывает свое неуместное поведение от жены, и это странно.

С другой стороны, ничто в дурном поведении аристократов больше не шокировало Джиллиан.

В последний раз улыбнувшись, Страттоны зашагали по Пиккадилли. Левертон, нахмурившись, повернулся к Джиллиан. Она уже начинала думать, что он вовсе не заслуживает репутации самого вежливого человека в Лондоне, но так и не узнала, что собирался сказать герцог, – к ним подошла контесса.

– Чудесная получилась прогулка, не правда ли? – сказала она. – Джиллиан, вы хорошо прошлись с мистером Страттоном?

Джиллиан пожала плечами.

– Он ничего. Немного болтливый, если хотите знать мое мнение.

– Я надеюсь, что ты ему этого не сказала? – заметила леди Джулия.

– Нет, мама. Я вела себя очень вежливо.

– Кузина Джулия, вы не против, если мы с вашей дочерью пойдем домой пешком? – нахмурившись, спросил Левертон.

Контесса кинула обеспокоенный взгляд на затянутое тучами небо. День никак нельзя было назвать погожим, но Джиллиан не имела ничего против пешей прогулки. И очень мило со стороны герцога предложить пройтись, ведь ему наверняка есть чем заняться. Хотя, с другой стороны, он, возможно, собирается прочесть ей очередную нотацию или попросту выбранить.

– Хорошо, только не задерживайтесь. Похоже, скоро пойдет дождь.

Словно подтверждая ее слова, налетел порыв ветра, задирая юбки проходящих мимо дам.

Глава 7

Герцог помог леди Джулии и Марии забраться в карету, потом повернулся к Джиллиан и взял ее за руку. Она отметила, насколько герцог выше Страттона и какая у него крепкая рука. Вряд ли можно винить леди Летицию за то, что она бросала на герцога нежные взгляды, ведь Левертон мужчина красивый, с хорошей фигурой.

– Мисс Драйден, я должен вас кое о чем спросить, – сказал Чарлз.

Значит, будет бранить. Только полная дура не уловила бы неодобрительного тона.

– Валяйте, – покорно согласилась она.

– Что, дьявол его побери, Страттон просил вас сохранить в тайне?

– И даже еще важнее, – продолжал Левертон, – что именно сказали ему вы, поощрив на такие вольности?

Джиллиан вырвала руку и резко остановилась.

– Я нахожу, что от человека с такой хваленой репутацией, как ваша, подобное обвинение звучит чересчур грубо. Знаете, вы не дотягиваете до своего прозвища.

Гнев превратил его взгляд в ледяное синее пламя. Джиллиан попыталась скрестить на груди руки и тоже гневно сверкнуть глазами, но мешала проклятая муфта.

– Я задал вам вопрос, мисс Драйден, – настаивал герцог. – И жду ответа.

У Джиллиан возникло искушение вихрем промчаться мимо него и отправиться домой самостоятельно, но он перегораживал дорогу, как кирпичная стена. Кроме того, Левертон вполне мог схватить ее, если она попытается это сделать, – сцена получилась бы очень привлекательная для зевак. На них и так уже обращали внимание модные молодые леди, вышедшие на прогулку, и обыватели, спешившие по своим делам. В общем-то все это мало волновало Джиллиан, но бабушка будет очень недовольна, если ее недисциплинированная внучка навлечет на себя очередную волну сплетен.

Так что пришлось ограничиться ядовитой улыбкой.

– Вы решили требовать отчета о личных разговорах других людей, сэр? Так позвольте дать вам совет: подслушивайте, это намного практичнее.

Он проигнорировал язвительную насмешку.

– Могу я напомнить, что молодой леди совершенно не подобает вступать в личные разговоры с мужчиной, с которым она только что познакомилась?

Джиллиан широко раскрыла глаза.

– А с какого момента молодой леди разрешается вести личные разговоры с мужчиной, особенно если рядом находится ее мать? Возможно, я рискую показаться чересчур щепетильной, но разве сейчас мы с вами не ведем личную беседу? – Она театрально огляделась по сторонам. – И маму я больше не вижу!

Левертон с изумленным недоверием уставился на нее, но она просто улыбнулась. Очень забавно поддразнивать адски правильного герцога, пытаясь вывести его из себя и хоть чуть-чуть пробить броню его властности. Бабушка всегда говорила, что желание разворошить осиное гнездо – фатальный недостаток Джиллиан, но герцог представлял собой непреодолимый соблазн. Кроме того, с его стороны очень гадко сразу решить, что это она повела себя дурно, а не Страттон. Мужчины вообще любят предполагать в женщинах самое худшее, таким образом перекладывая на них ответственность за собственное скверное поведение.

Левертон потянулся к Джиллиан, явно собираясь взять за руку, как вдруг полная женщина, нагруженная свертками, буквально налетела на него. Он подхватил небольшую коробку, свалившуюся с горы вещей у нее в руках, и подал с вежливой улыбкой.

– Простите, мадам, виноват, был невнимателен.

– Чертовски верно. – Женщина поправила свертки и затопала дальше, бормоча что-то насчет чертовых франтов.

К удивлению Джиллиан, Левертон только покачал головой.

– Похоже, я должен принести извинения и еще кое-кому. Мисс Драйден, простите меня. Я не имел права вот так откусывать вам нос.

Джиллиан настороженно смерила его взглядом. Ее опыт подсказывал, что мужчины обычно не извиняются перед женщинами за исключением случаев, когда им что-нибудь от них нужно. Но казалось, что Левертон раскаивается искренне.

– Извинения приняты, сэр, – кивнула она наконец.

Но он продолжал задумчиво разглядывать ее, и Джиллиан с трудом подавила желание переступить с ноги на ногу или поправить муфту. Право же, уж лучше бы он продолжал на нее сердиться, тогда бы она чувствовала себя в равном с ним положении.

И тут губы Левертона изогнулись в его знаменитой ослепительной улыбке, и Джиллиан забыла об ощущении неловкости.

– Думаю, мы уже достаточно развлекли местных зевак. Вам так не кажется? – спросил он. – Если вы не против, я бы продолжил путь.

Он протянул ей руку – и Джиллиан ее приняла.

– Хорошо. Раньше или позже мне все же нужно попасть домой. Но больше никаких нотаций посреди улицы. Не думаю, что бабушке это понравилось бы.

– Я постараюсь сдерживаться, – сухо отозвался Чарлз.

Он ловко вел ее по оживленной улице, задержавшись на мгновение, чтобы дать монету грязному мальчугану, яростно подметавшему перед ними тротуар. Глаза бродяжки сделались огромными, как блюдца, он, запинаясь, поблагодарил Левертона и метнулся через дорогу, лавируя между каретами.

– Ненавижу, когда дети вынуждены зарабатывать себе на жизнь таким опасным способом, – сказала Джиллиан, глядя вслед мальчику. – Просто чудо, что он до сих пор не попал под экипаж.

– В конце концов попадет, – хмуро отозвался Левертон. – Если не найдет себе занятие получше, что маловероятно.

– В Лондоне так много детей, похожих на него. Просто сердце разрывается. Хочется, чтобы для них хоть что-нибудь сделали.

– Некоторые из нас в парламенте пытаются помочь им, но положение очень сложное.

Они повернули на Каррингтон-плейс, оставив позади шум и суету торговых кварталов, и углубились в тихие улицы Мейфэра. Левертон взглянул на Джиллиан.

– Но ведь вы видели такую нищету и на Сицилии, разве нет?

– Да, в Палермо попрошаек непомерно много, но в деревне они не так бросаются в глаза и уж точно их не было в поместьях моего отчима. Он очень внимательно относился к благосостоянию тех, кто находился на его попечении.

– Джентльмен, в высшей степени достойный уважения, – сказал Левертон. – Уверен, вам с матушкой очень его не хватает.

Джиллиан ничего не сказала – у нее перехватило горло, поэтому просто кивнула.

– Должно быть, вы покинули Италию с большим сожалением, – продолжил беседу Левертон, – ведь она всегда была вашим домом.

– Да, но, полагаю, пришло время возвращаться. – Однако сердце ее восставало против этого мучительного признания.

– Ну да, к безжалостным бандитам, пытавшимся вас убить… ну и все такое прочее.

Джиллиан махнула своей нелепой муфтой – перья на ней затрепетали.

– Мама и бабушка преувеличивают опасность. Я имела в виду совсем не это.

– А что?

– Просто после смерти отчима все стало не так. – Девушка сообразила: это звучит глупо. – Я имею в виду, конечно, что во многих отношениях все оставалось как прежде и его наследник очень по-доброму к нам относился, но… – Она замолчала, поняв, что объяснить все будет очень сложно.

Титул и поместья отчима перешли к его племяннику, достаточно порядочному человеку, которому хватало такта относиться к контессе и Джиллиан с уважением и великодушием. И все-таки леди Джулия настояла на том, чтобы они собрали вещи и переехали на элегантную виллу Марбери в Палермо. Это было мучительное прощание не только с единственным родным Джиллиан домом, но и с преданными слугами Патерини, вырастившими ее с младенчества. С ними поехали только Стефано и Мария. Стефано был телохранителем и наставником Джиллиан с раннего детства. Он научил ее драться, стрелять и защищаться и наотрез отказался оставить ее.

Но в конце концов пришлось попрощаться и со Стефано. Для старика оказаться, по сути, изгнанным из собственной страны было бы слишком тяжелым испытанием. Джиллиан никогда не забудет их прощания в доках Палермо. Она пролила там реки слез, понимая, что скорее всего уже никогда не увидит своего старого друга.

– Думаю, я понимаю, – сказал Левертон. – Когда ваш отчим умер, вы потеряли не только любящего отца, но и защитника. После его смерти ваше положение сделалось более уязвимым.

Джиллиан подняла на него глаза, удивленная не столько его проницательностью, сколько готовностью обсуждать ее положение в обществе.

– Хотя у вас все же оставалась защита лорда Марбери, – добавил герцог.

– Да. Но дедушка никогда меня не одобрял, он был достаточно грозным, и никто не решался при нем повести себя дерзко. Дедушка ушел в мир иной через год после отчима, и тогда…

Она попыталась подобрать слова, чтобы выразить это, не впадая в вульгарность.

– Люди стали решаться на дерзость? – мягко подсказал Левертон.

– Можно сказать и так.

На самом деле все было намного хуже, но Джиллиан скорее умерла бы, чем призналась в этом.

Герцог остановился и отвел ее в сторону, чтобы пропустить двух напоминавших ворон пожилых матрон, одетых в черное. Все кивнули друг другу, матроны пробормотали вежливое «ваша светлость» и с любопытством посмотрели на Джиллиан. Она предположила, что со своим густым загаром и долговязой фигурой выглядит весьма экзотично и не похожа на модных английских девушек.

Они пошли дальше, и Левертон продолжил:

– Я примерно так и думал. Но это возвращает меня к нашему разговору. Обещаю, что больше не буду от вас ничего требовать, но я должен знать, что у вас выпытывал Страттон.

Джиллиан колебалась, и герцог вздохнул:

– Мисс Драйден, вы наверняка понимаете, что ваша бабушка никогда не попросила бы меня о помощи, не будь уверена, что я вас не предам и не поставлю в неловкое положение. Вы можете мне доверять.

Джиллиан даже не попыталась скрыть свой скептицизм. Он прав, говоря, что бабушка ему доверяет, а значит, и сама Джиллиан тоже может ему доверять. Но глубоко в душе она была уверена, что ослаблять бдительность ни в коем случае нельзя. В конце концов, она много лет выстраивала вокруг себя защиту как раз против таких мужчин, как герцог Левертон.

Они стояли посреди тихой улицы. Джиллиан думала, что он снова начнет читать ей нотацию, но его взгляд вдруг потеплел пониманием… и сочувствием.

– Я не первый мужчина, попросивший вас доверять ему, верно? – спросил герцог.

Она поморщилась:

– Проклятье! Это что, настолько заметно?

Он повел ее дальше, и Джиллиан почувствовала благодарность: такую неловкую тему гораздо легче обсуждать, если не смотреть друг на друга.

– Я просто сложил два и два, – ответил герцог. – И в качестве напоминания: я бы предложил вам воздерживаться от слов вроде «проклятье», когда вы находитесь в приличном обществе.

– Хорошо, но только если вы поймете, что членам семьи я могу говорить все, что захочу.

– Полагаю, вряд ли я могу вам в этом помешать, правда?

– Правда. Некоторые вещи изменить чертовски трудно.

– Знаете, вам не удастся меня шокировать. Хотя, я думаю, мне все же следует шепнуть кое-что на ухо вашему брату.

– Ха! Тоже мне угроза. Да я начала сквернословить гораздо раньше, чем познакомилась с Гриффином.

– Вот в этом я не сомневаюсь.

Джиллиан сделала вид, что размышляет.

– Возможно, если вы напишете на листочке все слова, которые я не должна употреблять, я смогу их запомнить.

– Я совершенно уверен: вам точно известно, что следует говорить, а что нет, – отозвался Левертон.

Джиллиан не удержалась и самодовольно усмехнулась.

– Ну хорошо, – сказал герцог. – Давайте обсудим это в другой раз. Мы опять отвлеклись от главной темы, то есть…

– Мистера Страттона. – Герцог определенно не собирался оставлять эту тему, так что лучше покончить с ней поскорее, решила Джиллиан. – Судя по вашей реакции, вы отлично поняли, что он сказал.

– Он оскорбил вас или домогался? – жестко спросил Левертон.

– В этом случае мистер Страттон уже хромал бы на правую ногу или вообще не смог бы ходить – в зависимости от того, куда бы я нацелилась.

Левертон издал негромкий сдавленный звук и откашлялся.

– Так что же именно он сказал?

– Предложил встретиться с ним и пойти на прогулку в парк или покататься верхом.

– Только вдвоем? И не говорить бабушке?

– Да.

– Ублюдок, – пробормотал Левертон.

Джиллиан не смогла сдержаться.

– Что за выражения, ваша светлость! Но не волнуйтесь. С какой стати я бы вдруг захотела поехать кататься с женатым джентльменом? Предполагается, что я ищу себе мужа, а не развлекаюсь с неподходящими мужчинами.

– С холостыми джентльменами подобное поведение тоже не приветствуется. По крайней мере до тех пор, пока вы не получите прямого разрешения от матери или бабушки, и только после того как они познакомятся с вашим предполагаемым спутником.

– Я не слабоумная и не наивная девочка и знаю, чего добиваются мужчины вроде Страттона. Я хорошо знакома с подобным типом мужчин.

Это заставило Левертона замолчать на целых полквартала.

– Мне жаль, что вам вообще пришлось из-за этого беспокоиться, – произнес он наконец.

– Бабушка несколько лет назад предупредила меня обо всех опасностях. – После Пьетро. Из-за этого мужчины Джиллиан больше никогда не будет наивной девочкой. – И у меня нет ни малейшего желания становиться дамой полусвета. Такая жизнь мне не понравится.

– Чертовски надеюсь, что это правда, – сказал Левертон.

Джиллиан притворилась удивленной.

– Сэр, я просто в шоке! Может быть, составить список неприличных слов для вас?

– Я бы попросил прощения, но очень сомневаюсь, что оскорбил вас.

– Конечно, нет. Я крепка, как старые ботинки.

– Ничего подобного. Вы заслуживаете уважения, как любая молодая женщина. Я сожалею, что нам вообще пришлось вести такой неприятный разговор.

Она невольно улыбнулась.

– Я знаю, вы пытаетесь помочь, и вовсе не против этого. Честно.

– А должны быть против, – отрезал он. – Но вернемся к Страттону.

Джиллиан застонала.

– Это обязательно?

– Вы должны понять, что он запросто может быть не единственным грубияном, пытающимся вас использовать. И я хочу, чтобы вы были надежно защищены от подобной вероятности.

– Конечно. Но знаете, мистер Страттон совершенно безобиден.

Левертон покачал головой.

– Он относится как раз к тому типу мужчин, из-за которых вам следует волноваться.

Джиллиан услышала в его голосе нечто такое, что заставило ее помолчать, – некоторую горечь. А это куда важнее, чем исполненное благих намерений предостережение. Похоже, тут у герцога что-то личное.

– Я буду осторожной, ваша светлость.

– Вы можете обратиться ко мне или к бабушке, если у вас возникнут сомнения подобного характера.

– Да, обещаю.

Он неохотно рассмеялся.

– Теперь вы смотрите на меня свысока. Будто я веду себя как суетливая старая дева, которая видит насильника за каждым деревом.

– Нет, вы ведете себя как человек, которому не все равно. Но почему вы это делаете?

– Предупреждаю вас о развязных невежах вроде Страттона?

Джиллиан дернула его за руку.

– А теперь вы нарочно изображаете бестолковость.

– Может быть, веду себя слегка уклончиво? – кривовато усмехнулся Левертон. – Но позвольте задать вам вопрос. Вы хотите, чтобы этот небольшой эксперимент, придуманный вашей бабушкой, оказался успешным?

– Вы имеете в виду научить меня не ругаться и приседать в реверансе не падая? – спросила она как можно более невинным голоском.

– Это всего лишь средства для достижения цели, и вам это прекрасно известно. Ваша семья хочет, чтобы вы нашли себе подходящего мужа, но мне хотелось бы знать, что и вы желаете этого.

Дьявольщина!

– Какая девушка этого не желает?

Он хмыкнул.

– Я так и подозревал.

– А я подозреваю, что вы ошибаетесь.

Изворотливо, но все же не откровенная ложь.

Он снова ее остановил. Джиллиан неохотно посмотрела в его внимательные глаза.

– Мисс Драйден, чего вы боитесь? Думаете, что над вами будут смеяться или как-то накажут за попытку устроить респектабельный брак?

Она насмешливо фыркнула и ответила так, как того заслуживал вопрос:

– Большинство уже надо мной смеются и, конечно, будут смеяться. Меня это не особенно волнует.

– Все хотят быть принятыми людьми своего круга.

– А я не хочу. – Все равно этого никогда не случится, была уверена Джиллиан.

– Зато ваша семья хочет. И поскольку я тоже член вашей семьи, то разделяю это желание. Кроме того, люди не будут над вами смеяться, если вы не дадите им повода.

Джиллиан всмотрелась в него. Он опять показался ей совершенно искренним.

– Да какое вам вообще дело, добьюсь я успеха или провалюсь?

Левертон начал что-то говорить про семью и ответственность, но она остановила его, раздраженно махнув рукой.

– Прошу вас, это просто смехотворно. Вы можете оказать мне родственную поддержку, не изображая из себя гувернантку. Я хочу знать, почему вы заботитесь обо мне.

Она давным-давно поняла, что у большинства людей имеется мотив для помощи другим, и встретила всего несколько человек без такого мотива. Одним из них был ее отчим.

И посмотрите, чем это для него обернулось.

Левертон пожал плечами.

– Пока просто это примите и поверьте, что я искренне желаю вам успеха.

Судя по тому, что она слышала про герцога – и смогла убедиться сама, – он человек, который держит слово. По словам бабушки, Левертон настолько же достоин доверия, насколько могуществен.

Оставалась единственная проблема: Джиллиан хотела, чтобы он потерпел неудачу. Хотела, чтобы его план исправить ее завершился провалом. К несчастью, это ставило ее в неприятное положение – приходилось использовать человека, который с готовностью согласился на значительные неудобства, лишь бы помочь ей. В сложившейся ситуации заключалась немалая доля иронии, поскольку скрытые мотивы имелись не у Левертона, а у нее самой.

Джиллиан подумала, а не рассказать ли ему правду? Но хотя герцог – славный человек, он ясно обозначил свою позицию: семья хочет, чтобы она осталась в Англии, и он это желание поддерживает. Если она действительно желает вернуться на Сицилию, придется создавать впечатление, что она изо всех сил пытается стать приличной леди. Это означает, что придется принять помощь Левертона, по крайней мере пока. А вот когда все увидят, насколько бессмысленны их попытки, тогда они, возможно, начнут к ней прислушиваться.

– Хорошо, я готова попробовать, – сказала Джиллиан, пытаясь подавить непривычное и неприятное чувство вины. – По рукам?

Он пожал ее руку с соответствующей ситуации серьезностью.

Покончив с этим, они пошли дальше и вскоре вышли на Брук-стрит. Левертон собрался проводить ее до бабушкиного дома, но Джиллиан его остановила.

– Я знаю, что толком не умею понимать физиономические сигналы, но даже мне было очевидно, что вы не очень обрадовались, увидев мистера Страттона. Что касается леди Летиции… – Девушка покачала головой.

Что-то в этой женщине и в том, как Левертон на нее отреагировал, сильно ее смущало.

– В вашем замечании скрывается вопрос, мисс Драйден?

Она услышала в его голосе предостерегающую нотку, но решила не обращать на нее внимания. Любопытство – один из главных человеческих пороков.

– Даже мне было очевидно, что леди Летиция… ну, она назвала это поддразниванием, но мне показалось, что это больше похоже на флирт. Почему она флиртовала с вами на глазах у мужа?

Герцог нахмурился.

– Мисс Драйден, я не любитель сплетен. Вам тоже не следует ими увлекаться.

Она небрежно отмахнулась.

– В Лондоне все сплетничают. Кроме того, я всего лишь пытаюсь понять, какое поведение допускается между мужчинами и женщинами и какая степень… гм… фамильярности. Потому что леди Летиция вела себя с вами весьма фамильярно. – Джиллиан вскинула бровь. – Или я ошибаюсь?

На его лице отразилось отвращение.

– Нет, не ошибаетесь.

Джиллиан немного подождала, но герцог молчал, крепко сжав губы.

– Ну? – поторопила она. – Насколько хорошо вы знакомы с леди Летицией?

Когда Левертон наконец ответил, Джиллиан показалось, что он разжимал челюсти силой:

– Она едва не стала моей женой.

Глава 8

– Не было никакой необходимости ехать со мной, чтобы забрать их, – сказал Чарлз сестре, помогая ей выйти из экипажа. – Честно говоря, я думаю, что ты будешь только мешать.

Леди Элизабет Черч – графиня Филби и его младшая сестра, с разницей в четыре года – ткнула Левертона веером.

– Чарлз, я никак не могу понять, почему люди считают тебя образцом вежливости.

– Любой, кто знает тебя, наверняка простит мне недостаток хорошего воспитания.

Она засмеялась.

– Боюсь, как ни печально, но это правда. Я ужасно любопытна и хочу познакомиться с мисс Драйден до бала. Ты же знаешь, что на приемах леди Баррингтон всегда толпа. У меня не будет ни малейшей надежды поговорить там с девушкой в стороне от чужих ушей.

– Поверь, ты очень быстро об этом пожалеешь. Поведение Джиллиан и святого приведет в бешенство. – Он повел сестру вверх по ступеням дома на Брук-стрит и несколько раз стукнул в дверь молотком.

– Джиллиан, вот как? Я и не знала, что вы с ней в таких близких отношениях.

– Элизабет, ты очень ошибаешься, если…

Дверь распахнулась, оборвав его.

Элизабет ласково пожала руку брата, проходя мимо дворецкого в холл.

– Я просто дразню тебя, дорогой братец. Думаю, это чудесно, что ты пытаешься им помочь.

Он уныло усмехнулся.

– Посмотрим, насколько чудесно, после сегодняшнего приема. Наши шансы на успех не выше пятидесяти из ста.

– Тебя следует похвалить уже за попытку, – произнесла леди Элизабет. – Мало кто стал бы так утруждаться.

Похвала сестры, как всегда, согрела ему душу. В их семье тепла катастрофически не хватало, в основном из-за нелюбви отца к отвратительно сентиментальным проявлениям родственной приязни. Чарлза и его старшую сестру Евгению вышколили, научив держаться со сдержанным достоинством. Хотя их мать была не столь сурова, как отец, все же и она ожидала, что старшие дети будут вести себя благопристойно, как подобает настоящим Пенли.

Элизабет же всегда отличалась от старших. Она росла счастливым ребенком, открытым и обаятельным, заставляя сойти с пьедестала даже отца. Затем превратилась в красивую девушку, потом – в прелестную женщину.

Элизабет всегда была душой их семьи – строила мосты и рушила стены. Это была изнуряющая работа, учитывая тупое упрямство старших, но она не жалела усилий. Однако даже Элизабет не удалось перебросить мостик через ту последнюю, фатальную пропасть между Чарлзом и отцом.

– А твой муж присоединится к нам на балу? – поинтересовался Чарлз, пока они шли вслед за дворецким в гостиную.

– Ты же знаешь, как он ненавидит толпы. Он с радостью остался дома с детьми. – Она грустно вздохнула. – Предпочитает общество малышей компании разумных взрослых. Просто не знаю, что с ним делать.

Элизабет обожала своего мужа, добродушного человека, предпочитающего спокойную жизнь в деревне водовороту светских развлечений. Но он любил жену, поэтому послушно привозил ее в город на сезон. В Лондоне он исполнял свои обязанности в парламенте, оставляя светскую жизнь своей супруге.

– Сомневаюсь, что на балу у леди Баррингтон будет много разумных взрослых, – сказал Чарлз. – У этой женщины мозгов как у птички, если они вообще есть, и у большинства ее гостей тоже. Вряд ли я смогу вести там умные разговоры.

– Боже мой! Я не привыкла к таким откровенным речам от Безупречного Пенли. Неужели эта освежающая перемена твоей личности произошла благодаря влиянию мисс Драйден?

– Элизабет, не дерзи. Тебе это не идет.

Она восторженно засмеялась.

– Вот теперь узнаю брата, которого знаю и люблю.

Он не стал глотать наживку и не признался, что она попала в точку. Правда заключалась в том, что Джиллиан стала для него испытанием. Быстрая, обладающая хлестким умом, она тоже была упрямой. Каждый урок неизбежно скатывался к расхождению во мнениях. Она ставила под сомнение светские правила, принимавшиеся как должное десятилетиями, если не веками.

В своем стремлении к справедливости он время от времени признавал, что в ее словах есть некая правда. Однако Джиллиан была последним человеком, которому следовало подвергать испытаниям внешние границы светского этикета, и именно этот урок он пытался вдолбить ей последние десять дней.

Когда дворецкий негромко доложил об их появлении, тетя Люси, одетая в элегантное темно-зеленое платье с золотой вышивкой, поднялась и приветливо улыбнулась.

– Добрый вечер, Чарлз. А это, должно быть, твоя сестра леди Филби. До чего прелестная молодая женщина! Я просто в восторге от знакомства с вами.

Элизабет присела в изящном реверансе.

– Знакомство с вами – честь для меня, миледи.

Пожилая женщина взяла ее за руку.

– Совсем ни к чему все эти церемонии, милое дитя. Вы член семьи, и так великодушно пришли на помощь в трудную минуту. Не могу выразить, как я вам благодарна.

– Не нужно никаких благодарностей, мэм. Брат рассказал мне о вашей внучке все. Должна признаться, что я просто умираю от желания познакомиться с ней. Похоже, она просто очаровательна.

– Можно сказать и так, – сухо произнес Чарлз.

Элизабет покачала головой.

– Право же, Чарлз, что леди Марбери подумает о подобных шутках?

– Я с ним согласна. Вот почему я так рада, что могу поговорить с вами до того, как спустится Джиллиан. – Леди Марбери опустилась в свое кресло и показала Элизабет на стоявшую напротив софу. – Пожалуйста, называйте меня «тетя Люси», как ваш брат.

Элизабет, явно изумленная, метнула на брата взгляд. Чарлз пожал плечами.

– Хорошо. Но тогда вы должны называть меня Элизабет, – ответила она после секундного замешательства.

– Буду счастлива, – отозвалась тетя Люси.

Чарлз давно понял, что графиня Марбери – потрясающий стратег. Чем больше союзников она привлекала на свою сторону, тем легче становился путь для Джиллиан. Это, думал он, одна из причин, по которым тетушка так старательно укрепляет семейные узы. Элизабет станет очередным пером в шляпке пожилой дамы. Его сестра весьма популярная и очень уважаемая молодая матрона в светском обществе Лондона. Получить поддержку и от герцога Левертона, и от графини Филби – очень удачный ход для семьи Марбери и для Джиллиан в частности.

– Будем ждать, когда к нам присоединится контесса Патерини, прежде чем начнем готовить заговор с целью помочь Джиллиан завоевать общество? – спросил Чарлз.

Тетя Люси едва слышно рассмеялась.

– Моя дочь сегодня вечером не очень хорошо себя чувствует. Боюсь, толпа у леди Баррингтон будет для нее слишком тяжелым испытанием.

Скорее всего леди Джулии просто не хочется выслушивать сплетни и наблюдать не вполне светское поведение дочери. В стрессовых ситуациях мать Джиллиан склонна терять присутствие духа. Чарлз не мог ее за это винить, хотя и надеялся, что она найдет в себе силы поддержать первый большой выход дочери в свет.

– Мне очень жаль, – сказала Элизабет. – Так хотелось познакомиться с ней.

– Да, очень неудачно, что она не сможет вместе с нами оказать поддержку Джиллиан на ее первом балу, – отозвалась тетя Люси. – И очень жаль, что Гриффин и Джастин тоже не смогут к нам присоединиться. Присутствие Гриффина всегда придает Джиллиан уверенности. Он очень ее оберегает.

Чарлз мысленно поморщился. Его раздражало, что Джиллиан так непринужденно чувствует себя рядом со сводным братом. С точки зрения Чарлза, Стил способствовал проявлению худших качеств в девушке. Он презирал общество еще сильнее, чем Джиллиан.

– Появление незаконных отпрысков герцога Камберленда на одном балу наверняка вызовет именно те сплетни, которых мы так стараемся избежать, – произнес он. – Кроме того, представление Стила о защите обычно сводится к избиению кого-нибудь до потери сознания или вовсе к втыканию ножа меж ребер.

– Джастин сказала то же самое, – заметила тетя Люси.

– Миссис Стил весьма разумная женщина, – кивнул Чарлз.

Как Гриффину Стилу удалось найти себе в жены этот образец совершенства, герцог постичь не мог. Джастин умна, красива и исключительно добра, а кроме того, обожает своего мужа.

– Судя по рассказам, Джастин Стил очень необычная женщина, – сказала Элизабет. – Мне бы очень хотелось с ней познакомиться.

– Ни в коем случае, – отрезал Чарлз.

– Вредина и зануда, – пробормотала она брату.

Он пропустил это мимо ушей.

– Тетя Люси, есть что-нибудь, что вас особенно тревожит сегодня вечером?

– Я боюсь, что мы слишком торопим события, – ответила она. – Тебе не кажется, что такой большой бал – это чересчур для первого выхода Джиллиан в свет? Я-то думала, мы будем продвигаться медленнее. Скажем, для начала посетим несколько скромных обедов и, может быть, музыкальный вечер.

– Теоретически я согласен, но на практике присутствие на балу не только необходимо, но и жизненно важно.

Элизабет с любопытством приподняла брови.

– Почему?

Он замялся.

Элизабет улыбнулась:

– Я замужняя женщина с детьми, Чарлз. Ты не сможешь меня ни шокировать, ни оскорбить.

– Ну хорошо. О Джиллиан уже ходит множество сплетен, хотя большая их часть пока достаточно безобидна. Однако недавно появились грубые шутки на ее счет и было заключено несколько неприятных пари.

Элизабет нахмурилась.

– Что за пари?

Чарлз взглянул на тетушку, не желая озвучивать эти слухи. От одной мысли о них его гнев вспыхивал как факел.

– Пари на то, кто станет первым покровителем Джиллиан и когда это произойдет, – ледяным тоном произнесла тетя Люси. Чарлз вскинул брови, и она с отвращением покачала головой. – Да, я уже слышала эти сплетни. Кое-кто из моих старых друзей поспешил мне их сообщить.

– Но это ужасно! – воскликнула Элизабет.

Чарлз согласился.

– Думаю, вам пора завести новых друзей, тетя Люси.

– И в самом деле. Тем, кто решился затронуть эту тему, я уже указала на дверь.

– Это и есть причина, по которой контесса отказалась пойти сегодня на бал? – уточнил Чарлз.

Тетя Люси поморщилась:

– Да. Мне бы хотелось, чтобы ради Джиллиан она была сильнее, но не могу сказать, что виню ее. Возможно, это и к лучшему. Если кто-нибудь осмелится оскорбить мою дочь, в особенности в присутствии Джиллиан, результат может быть не из приятных.

– В особенности если рядом окажется какой-нибудь тяжелый предмет, – согласился Чарлз.

Обе женщины взглянули на него, потом тетя Люси рассмеялась:

– Негодник. Ты сказал это, чтобы рассеять мое дурацкое уныние, да?

– Уныние – напрасная трата времени, вы не находите? – сказал Чарлз. – Лучше мы нанесем ответный удар, продемонстрировав наши объединенные силы. Покажем обществу, что мисс Драйден поддерживает не только ее бабушка, но и герцог Левертон.

– И леди Филби, – вставила Элизабет. – Теперь я вдвойне рада, что поехала с тобой, Чарлз. Спасибо, что пригласил.

– Если кто и должен благодарить, так это я. Вас обоих, – заявила тетя Люси, глядя на них полными слез глазами. – И уверена, Джиллиан тоже будет вам очень благодарна.

Чарлз в этом очень сомневался, но предпочел промолчать.

Тетушка взглянула на позолоченные французские часы, стоявшие на каминной полке.

– Джиллиан должна спуститься через несколько минут. Я не хочу говорить об оскорбительных сплетнях в ее присутствии. Все и так достаточно неприятно.

Чарлз бы ничуть не удивился, узнав, что Джиллиан уже обо всем догадывается. Он давно понял, что девушка отлично умеет вытягивать информацию, особенно у прислуги, и почти не сомневался, что она успела обвести каждого слугу тети Люси вокруг своего пальчика, а это значило, что у нее имеется прямой доступ к самым отборным сплетням. Слишком многим аристократам не хватало мозгов для того, чтобы держать рот закрытым в присутствии слуг, а слуги из одного дома с удовольствием болтали со слугами из другого дома.

– Подозреваю, что ей уже кое-что известно, – сказал он. – Я пытался поговорить с ней на эту тему – в общих чертах, конечно, – но она отмахнулась, сказала, ей наплевать на всю ту чушь, которую разносят вокруг дураки-сплетники.

Элизабет наморщила нос.

– До чего гадко, что молодой женщине приходится волноваться из-за подобных вещей.

– Это по меньшей мере неприятно, – согласился Чарлз. – И мы должны ясно дать всем понять, что она находится под нашей объединенной защитой. Для этого нам и нужен сегодняшний бал.

Его сестра кивнула:

– Очень разумно. Это должно отогнать от ее порога самых мерзких волков.

– Но я все же слегка волнуюсь, когда думаю, что Джиллиан предстоит впервые появиться в светском обществе на одном из самых больших балов сезона, – сказала тетя Люси.

– Я понимаю, но она делает заметные успехи. Думаю, если нам хоть немного повезет, мы переживем этот вечер без катастрофы, – успокоил ее герцог.

Тетя Люси нервно крутила в руках веер.

– Что-нибудь еще? – мягко поинтересовался Чарлз. – Помимо склонности вашей внучки к почти фатальной честности?

– В этом-то и сложность. В данном случае она не совсем честна.

– Не понимаю.

– Чарлз, я сомневаюсь, что она хочет найти себе мужа, – сказала тетя Люси. – Как-то она спросила меня, когда мы собираемся вернуться на Сицилию.

Это сообщение тетушки странным образом неприятно задело Левертона.

– Насколько я понимаю, вы этого делать не намерены.

– Разумеется. Во всяком случае, в ближайшее время. Для Джиллиан это слишком опасно.

– Когда она вас об этом спросила?

– Вскоре после того отвратительного инцидента с французом, учителем танцев.

Вспомнив эту историю, Чарлз поморщился.

Он нанял самого дорогого учителя танцев в Лондоне, уверенный, что тот сумеет обучить Джиллиан, обладавшую природной грацией, в рекордно короткое время.

К несчастью, учитель и ученица начали конфликтовать с первой же встречи. Слово цеплялось за слово, а кончилось все весьма грубыми намеками со стороны мсье Пепена. Джиллиан пригрозила, что проткнет его рапирой. Чарлз поспешно освободил мсье Пепена от его обязанностей, заплатив за целый месяц работы, и строго-настрого предупредил, чтобы он не вздумал распространять сплетни про Джиллиан – ни словечка!

– Да, это было весьма неудачно, – сказал он. – Но после того кризиса мы быстро пришли в себя. Кажется, с новым учителем танцев она ладит неплохо.

Тетя Люси неуверенно улыбнулась ему:

– Нанять синьора Гарибальди было просто гениальным ходом. Итальянец помог ей успокоиться.

– И что, после этого она снова говорила о возвращении на Сицилию?

– Нет, но я сразу ей сказала, что пока даже думать об этом рано, что она должна как следует постараться, чтобы Англия стала ей домом.

Элизабет, до сих пор сидевшая молча, подалась вперед с выражением сочувственного беспокойства.

– И как она отреагировала?

Тетя Люси горестно пожала плечами.

– Вроде бы согласилась, но вовсе этому не обрадовалась.

– Нельзя ее за это винить, – заметила Элизабет. – Брачная ярмарка – это кошмар, даже в лучшие времена. А девушке в положении мисс Драйден она и вовсе должна внушать страх.

– Пусть страшно, но не невозможно, – отрезал Чарлз. – И прошу тебя, давай не будем говорить об этом как о кошмаре в присутствии Джиллиан.

Элизабет насмешливо фыркнула:

– Я не идиотка, Чарлз.

– Дорогая, мне бы такое даже в голову не пришло.

Она усмехнулась:

– Еще как пришло бы.

– Может быть, вернемся к главной теме? – предложил Левертон. – Особенно к вопросу о том, не попытается ли Джиллиан сознательно погубить свои шансы привлечь подходящих для брака кавалеров.

– Какой ужас! – воскликнула Элизабет. – Трудно вообразить себе женщину, не одержимую поисками мужа.

Разумеется, она вспомнила о Евгении. Их старшая сестра не хотела выходить замуж и с радостью отказывала всем претендентам, ухаживавшим за ней. Она наслаждалась жизнью в имении Чарлза, заботилась о матери, распоряжалась слугами, прекрасно управлялась с делами. То, что Евгения предпочла остаться старой девой, было очевидно всем.

– От тебя никакой помощи, – сказал Чарлз. – Ты же понимаешь, что Джиллиан необходима надежность и безопасность удачного замужества, иначе она будет слишком уязвима.

– В таком случае мы должны помочь ей в достижении этой цели, – отозвалась Элизабет.

– Если сегодняшний бал пройдет успешно, это поможет, – сказал Чарлз.

Тетя Люси вздохнула:

– Хочу надеяться, что она сдержится и не наговорит чего-нибудь возмутительного.

– Я посоветовал ей меньше говорить и больше слушать, – сказал Чарлз. – Так у нее будет шанс не испугать своих партнеров до смерти.

– Нет, ты этого не сделал! – воскликнула Элизабет, с трудом сдерживая смех.

– В случае с моей внучкой это очень мудрый совет, – уныло произнесла леди Марбери. – Но мне очень не нравится, что она несчастлива. Хотелось бы мне… – Она крепко сжала губы.

Чарлз сел рядом с тетушкой и взял ее за руку.

– Давайте посмотрим, как оно все пойдет, хорошо? Джиллиан – прелестная девушка, и ею наверняка будут восхищаться. Кроме того, на удивление, она еще и танцует хорошо – во многом благодаря синьору Гарибальди. Может быть, она получит от бала истинное удовольствие. В конце концов, сегодня ее дебют, а это всегда волнующее событие.

Леди Марбери с сомнением посмотрела на него, но отвечать ей не пришлось – дверь отворилась, и в гостиную вошла Джиллиан.

Чарлз взглянул на свою протеже, собираясь ободрительно ей улыбнуться, но вместо этого уставился на возникшее перед ним создание и внезапно разучился дышать.

Глава 9

Маркиз Лендейл отвесил безупречный поклон, а Джиллиан присела перед ним в реверансе.

– Прекрасно, мисс Драйден. Ваш первый танец на публике прошел безукоризненно.

– Кажется, вы удивлены, милорд, – ответила она.

– Ничего подобного. Вы были воплощением грациозности.

– В самом деле? Мы закроем глаза на то, что я наступила вам на ногу и повернула не в ту сторону целых два раза?

В его темных глазах блеснули искорки смеха.

– Такое может случиться с кем угодно. Даже упоминать не стоит.

– В таком случае вы, разумеется, правы, – сказала она, взяв его под руку. – Мое выступление прошло безупречно.

Джиллиан поймала себя на том, что по-настоящему нервничает, когда заняла свое место для первого танца этого вечера. К счастью, лорд Лендейл оказался замечательным танцором. Он легко исправлял ее ошибки и не обращал внимания на то, что она наступала ему на ноги, так что ее успех следовало отнести к его мастерству.

Хотя Джиллиан слегка удивилась тому, что Левертон не пригласил ее на первый танец, она одновременно испытала и облегчение. Чем больше времени она проводила с герцогом, тем сильнее нервничала. Олицетворение мужской элегантности, герцог Левертон никогда не делал ни единого неверного шага и не говорил ни одного лишнего слова. Никаких оговорок, никаких неподобающих проявлений гнева. Джиллиан чувствовала себя деревенщиной в его обществе.

Хуже того: он был еще и самым физически привлекательным мужчиной из всех, кого она знала. Уже много раз она ловила себя на том, что восхищается его широкими плечами и мускулистыми ногами, плотно обтянутыми элегантными бриджами. Всякий раз, стоило только взглянуть на его ноги, желудок ее куда-то проваливался, особенно если Левертон надевал костюм для верховой езды. Даже Пьетро не вызывал у нее таких сбивающих с толку ощущений, хотя одно время она была в него безумно влюблена.

Герцог Левертон вел себя с ней невероятно терпеливо и даже встал на ее сторону в унизительном инциденте с французом, учителем танцев. Хладнокровно уволив мсье Пепена, он всего лишь сказал Джиллиан, что угроза проткнуть своего наставника рапирой – проявление дурного тона. Она настолько удивилась такому мягкому выговору, что сделала реверанс и поблагодарила его за замечание.

Говоря по правде, вся эта история настолько выбила ее из колеи, что она спросила бабушку: когда же они смогут вернуться на Сицилию? Попросту глупо раскрыла свои карты перед семьей – еще один показатель подавленного состояния, в котором она находилась в те дни.

– Вернемся к вашим родственникам, мисс Драйден? – спросил Лендейл. – Я как раз заметил их у входа в зал.

– Да, милорд. Я уверена: бабушка сидит как на иголках – так ей хочется услышать про мой первый танец на моем первом балу. Вряд ли в такой толпе она смогла что-нибудь разглядеть.

– Вы неплохо справились, дорогая, – произнесла средних лет женщина, танцевавшая рядом с ними. Она чуть подалась в их сторону и улыбнулась Джиллиан. – Правда, и партнер вам достался великолепный. На вашем месте я бы глаз с него не спускала.

– Да, мадам, спасибо, – ответила Джиллиан, стараясь не рассмеяться.

Леди была очень дружелюбной и прощала ей все ошибки, даже несколько раз шепотом поправила Джиллиан, когда та перепутала позицию. Другие две женщины, с которыми они составляли фигуру, и близко не проявили такой доброжелательности, но и не унижали ее, а это определенно можно считать успехом.

План Левертона заключался в том, чтобы представить Джиллиан обществу, привлекая к ней как можно меньше внимания. Если она сумеет посетить несколько приемов, не устраивая сцен, люди к ней привыкнут и найдут более интересные темы для сплетен. Это идеально подходило Джиллиан. Чем скорее она сумеет стать незаметной, тем выше вероятность, что получится убедить родственников отпустить ее домой.

Они с Лендейлом стали пробираться ко входу в зал, где оставили бабушку с ее давними подругами. Получалось медленно, и маркизу несколько раз пришлось поработать локтями, чтобы Джиллиан не толкали. А когда они наконец дошли, бабушка разговаривала с миссис Пакстон и леди Мерчант – дальней родственницей Марбери. У бабушки вообще было множество кузин и кузенов разной степени родственной близости, и некоторые даже проявляли осторожное желание помочь Джиллиан прижиться в обществе. Леди Мерчант была одной из них.

– А, мои дорогие, – облегченно улыбнулась бабушка. – Я как раз думала, когда же вы появитесь? Понравилось танцевать, Джиллиан? Я смогла только мельком тебя увидеть.

– Все прошло очень мило. Я наступила на ногу лорду Лендейлу всего несколько раз. К счастью, он слишком вежлив, чтобы попенять мне на это.

Бабушка покачала головой, но маркиз только засмеялся.

– Чепуха. Леди Марбери, ваша внучка справилась исключительно хорошо. Я был бы счастлив потанцевать с ней еще раз, но будет неправильно удерживать ее при себе.

– Тогда вам не станет угрожать опасность катастрофически покалечиться, – заявила Джиллиан, широко ему улыбаясь.

Бабушка возвела глаза к потолку, но леди Мерчант и ее внучки, две приятные девушки чуть младше Джиллиан, весело рассмеялись.

– Этого я не боюсь, – ответил маркиз. – После нескольких лет, проведенных на Пиренейском полуострове, я сделался выносливым как ломовая лошадь. Заверяю вас, если даже вы разбежитесь и как следует пнете меня в ногу, я этого даже не почувствую.

Джиллиан трудно было устоять перед непринужденным обаянием Лендейла. Он обладал грубоватой, почти мрачной красотой. При виде его, как она подозревала, девушки едва не лишались чувств. Кроме того, дружелюбие маркиза не имело ничего общего с покровительственными манерами Левертона. Рядом с Лендейлом она чувствовала себя спокойно.

Разумеется, бабушка его одобряла, и Джиллиан ничуть не сомневалась, что мама тоже сочтет его идеальным кавалером. В конце концов, он богат, титулован, дружит с Левертоном. Если бы Джиллиан и впрямь подыскивала себе поклонника, маркиз Лендейл считался бы прекрасным кандидатом. Но поскольку у нее нет ни малейшего намерения позволить себе увлечься Лендейлом или кем-либо другим, даже Левертоном…

Увлечься Левертоном? Почему эта глупейшая мысль то и дело пробирается в ее голову?

Сделав над собой усилие, Джиллиан снова сосредоточилась на собеседниках.

Леди Мерчант хлопнула Лендейла веером по руке.

– Дорогой сэр, как вам здешняя жизнь после возвращения? Мне кажется, вы слишком долго отсутствовали.

– Да, после войны я провел несколько месяцев в Париже и вернулся в Лондон, только когда заболел мой дядя. – Лендейл совсем недавно вступил во владение титулом и поместьями, унаследовав все это от своего холостого дядюшки, а до того делал карьеру офицера в армии. Понятно, что теперь на брачной ярмарке он считался первоклассной добычей.

Пока его милость разговаривал с матронами, Джиллиан подошла к внучкам леди Мерчант, леди Саре Ранделл и мисс Гонории Крэнстон. Она познакомилась с ними несколько дней назад, когда они пришли с визитом к бабушке вместе с леди Мерчант. Джиллиан знала, что ее бабушке очень хочется подружить их, поэтому приложила к этому особые усилия. К счастью, задача оказалась несложной.

Сара и Гонория были очень милыми девушками и выезжали уже третий год. По словам бабушки, на них так никто и не клюнул. Эта фраза вызвала у Джиллиан возмущение. Пусть ни одна из них не была красавицей, обе девушки славные и умные.

Да, у Сары на лице несколько прыщиков, а Гонория чуть полновата, но Джиллиан не понимала, почему это стало проблемой. Она видела множество молодых людей с кучей прыщей, с тощими икрами, по-настоящему толстых, но никто не ставил им это в вину.

– Мисс Драйден, вы с лордом Лендейлом очень хорошо смотрелись вместе! – с энтузиазмом воскликнула Сара. – Мы с Гонорией протиснулись вперед, чтобы посмотреть на вас. Вы отлично танцевали.

Джиллиан улыбнулась:

– Вы очень добры. На самом деле я оттоптала бедному маркизу ноги. Должно быть, ему очень хотелось бросить меня посреди зала и уйти.

– Мы ничего подобного не заметили, – возразила Сара. – И потом, вы такая изящная и грациозная, что не можете выглядеть неуклюже, даже если и вправду наступили ему на ноги.

– В отличие от меня, – добавила Гонория. – Я такая пышка, что просто не могу выглядеть грациозно, как бы ни старалась. – Она вздохнула и с тоской посмотрела на пары, выстраивающиеся для следующего танца. – Нечего и удивляться, что никто не хочет со мной танцевать.

– Что за чушь?! – воскликнула Сара. – Ты чудесно танцуешь. И не ты виновата, что мужчины слишком глупы и не видят этого.

– Нет. Они видят, как я неуклюже переваливаюсь, как…

Кузина сжала ее руку.

– Даже и не думай об этом, дорогая. То, что тебе сказали, ужасно. Ты должна забыть об этом.

– Я бы с радостью, – отозвалась Гонория. – Но это как раз из тех вещей, что намертво прилипают к тебе и не дают покоя.

– Кто-то нагрубил вам? – спросила Джиллиан.

Гонория попыталась небрежно пожать плечами, при этом моргнула несколько раз, словно сдерживая слезы.

– Если не хотите, не рассказывайте, – поспешно произнесла Джиллиан.

– Да вы все равно услышите об этом еще до конца бала, – угрюмо отозвалась Гонория. – Только пообещайте, что не будете смеяться.

– Поверьте, я с лихвой хлебнула сальностей и грубостей, – сказала Джиллиан. – Уж кто-кто, а я точно смеяться не буду.

Гонория кивнула.

– Я на минутку забыла, как, должно быть, все это тяжело для вас. Просто ужасно, правда?

– Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на сплетни, – ответила Джиллиан.

Сара быстро огляделась по сторонам. Стоявшие рядом были увлечены своими разговорами.

– Это случилось на прошлой неделе, в «Олмаке», – сказала она, чуть подавшись к Джиллиан. – Один из партнеров Гонории заявил: танцевать с ней все равно что с гернсийской телкой.

Джиллиан покачала головой.

– Простите, но я не понимаю, почему «с гернсийской телкой»?

– Потому что у моей семьи есть имение на острове Гернси, – ответила Гонория. Потом немного помолчала и добавила: – И потому что я жирная как корова.

Джиллиан пришлось сделать паузу, перед тем как ответить. Точнее, подавить вспышку ярости. Она услышала треск и сообразила, что сломала пластинку веера.

– Кто посмел сказать вам такое? – спросила она сквозь стиснутые зубы.

– Лорд Андовер, – сказала Сара.

– Он сегодня здесь?

– К несчастью, да, – ответила Гонория.

Джиллиан положила руку ей на плечо.

– Покажите мне его, как только увидите.

Гонория кивнула:

– Чтобы вы знали, с кем не надо танцевать?

– Нет, чтобы врезать коленом по яйцам, когда он меня пригласит.

Обе кузины уставились на нее, приоткрыв рты, с одинаковым потрясенным выражением.

Проклятье!

Джиллиан опять забыла, какие оранжерейные цветочки эти английские девушки. Она начала было извиняться, но девушки переглянулись и расхохотались. Джиллиан вскинула брови, но не удержалась и тоже засмеялась.

Гонория изо всех сил пыталась взять себя в руки.

– О, мисс Драйден, это самое чудесное выражение, которое я слышала в своей жизни. Честное слово, я отдала бы половину приданого, чтобы еще и увидеть, как это произойдет!

– Пожалуй, я бы отдала все, – сказала Сара. – Как жаль, что вы не можете это сделать.

«Могу и сделаю», – подумала Джиллиан, но решила, что вслух об этом лучше не говорить.

– Вы, леди, определенно развлекаетесь от души, – сказал лорд Лендейл, подойдя к ним. – Не поделитесь ли шуткой?

Кузины переглянулись и снова расхохотались.

– Боюсь, нет, – ответила за всех Джиллиан.

– Почему? – спросил маркиз.

– Это будет неприлично. По крайней мере, так считает моя бабушка.

– Вечно я пропускаю самые смешные шутки, – с деланым огорчением произнес он. – Ну что ж, надеюсь, я хотя бы смогу быть вам полезным. Не желаете пунша? Я как раз собирался найти лакея и попросить принести что-нибудь освежающее.

Сара улыбнулась ему:

– Это было бы чудесно, милорд. Спасибо.

Он поклонился.

– Для меня это удовольствие. Леди Сара, леди Гонория, я надеюсь, вы оставите мне по танцу? Это самое малое, что вы можете для меня сделать, раз уж я не услышу вашу шутку.

Обе девушки застенчиво улыбнулись. Пообещав быстро вернуться, Лендейл исчез в толпе.

– До чего приятный человек, – сказала Гонория и робко улыбнулась Джиллиан. – Вам очень повезло. Вы ему понравились.

Джиллиан пожала плечами.

– Возможно. Он мне тоже.

– Но не в том же смысле, – проницательно заметила Сара. – И я понимаю почему. Лендейл привлекательный и забавный, но герцог Левертон просто… ну… великолепен! Не могу вас винить.

Желудок Джиллиан подпрыгнул.

– Боюсь, у вас сложилось ложное впечатление.

– Вы уверены? – спросила Гонория. – Я не могла не заметить, что большую часть вечера он смотрел на вас.

– Это потому, что он помогает представить меня обществу. Вроде как покровительствует. – Джиллиан заставила себя рассмеяться, но получилось довольно жиденько. – Скорее всего он составляет в уме список моих ошибок, за которые потом будет читать нотации и делать выговоры.

– Правда? Какое странное занятие для герцога, – заметила Гонория. – Вы уверены?

Джиллиан подавила вздох.

– Совершенно уверена.

– Я надеюсь, его не интересует леди Летиция? – сказала Сара, вглядываясь в толпу танцующих. – Она просто ужасна.

Соблазн проследить за взглядом Сары был слишком велик. Джиллиан повернулась, и желудок ее еще раз неприятно подскочил. Герцог Левертон и леди Летиция танцевали. Как раз заканчивался вальс. Она прижималась к нему самым скандальным образом. Джиллиан не была ханжой, но сейчас с трудом подавила желание выскочить и оттащить от него эту чертову бабу.

– Не забудьте, что она замужем, – добавила Гонория.

Сара презрительно фыркнула:

– Как будто это когда-то мешало мужчинам.

Все три девушки молча смотрели на герцога и его партнершу. К сожалению, Джиллиан не могла понять по выражению его лица, о чем он думает. Когда Левертон хочет, становится чертовски непроницаемым. Похоже, это как раз такой случай.

Леди Летиция что-то серьезно и очень торопливо втолковывала герцогу, и казалось, что Левертон слушает ее не менее серьезно. Он даже кивнул пару раз, соглашаясь. По крайней мере, ее милость приняла это за одобрение, потому что прильнула к нему еще сильнее, почти прижалась пышной грудью.

Фу!..

Джиллиан подумала, что не должна удивляться такой интимности, ведь герцог когда-то был помолвлен с этой женщиной. Однако это все, что ей известно. Левертон наотрез отказался рассказывать, что у них произошло, кроме того, что они обручились, но потом леди Летиция разорвала помолвку и вышла замуж за Страттона.

Джиллиан отвернулась, чтобы не видеть эту пару.

– Я уверена, что герцог просто ведет себя вежливо. Он со всеми очень любезен.

– Ну, если вы так считаете… – скептически отозвалась Гонория.

– О нет! – прошипела Сара, схватив кузину за руку. – Не оборачивайся…

– Вы только посмотрите, кто тут, – раздался мужской голос. – Знаменитая мисс Драйден и ее подпирающие стену подружки. До чего мне повезло.

Глава 10

Джиллиан обернулась и обнаружила у себя за спиной джентльмена, стоявшего рядом с мистером Страттоном. Улыбка Страттона выглядела несколько натянутой, а его спутник с мерзкой ухмылочкой разглядывал Гонорию, побледневшую и плотно сжавшую губы. Зато Сара сверкала на обоих джентльменов взглядом, полным неприкрытого негодования.

Страттон вежливо поклонился.

– Мисс Драйден, очень рад видеть вас снова, да еще в столь приятном обществе. Должен заметить, все дамы выглядят сегодня великолепно.

Второй мужчина был высоким, в костюме с накладными плечами и замысловато завязанным галстуком. Он через лорнет коротко окинул взглядом Гонорию и Сару и перевел взгляд на Джиллиан. У нее возник соблазн выбить эту чертову штуку из его руки и раздавить ногой, а уже потом сбить кулаком презрительную насмешку с его лица.

– Ты любишь льстить дамам, Джерри, а они с удовольствием льстят тебе в ответ, – протянул он, не отводя взгляда от Джиллиан. Сквозь стекло глаз его казался гигантским и походил на жука.

Страттон натянуто рассмеялся.

– Не говори ерунды, Андовер. Кроме того, в комплиментах дамам нет ничего дурного, верно?

Андовер. Это все объясняет. Тот самый человек, который оскорбил Гонорию.

– Возможно, мистер Страттон просто пытается быть вежливым, – заметила Джиллиан. – Этого качества часто не хватает другим мужчинам.

Это замечание заставило джентльменов на минутку замолчать.

Первым опомнился Андовер.

– До чего восхитительная прямота! Я уже наслышан о вас, мисс Драйден. Мне пришлось умолять старину Страттона официально представить меня вам.

– Вы будете весьма разочарованы, сэр, – ответила Джиллиан. – Во мне нет ничего особенного.

– Напрашиваетесь на комплимент? – промурлыкал Андовер. – Буду счастлив услужить. – Улыбку, которую он наверняка считал соблазнительной, сильно портил темный налет на зубах.

– Не утруждайтесь ради меня. Заверяю вас, это напрасная трата времени.

Андовер вскинул брови.

– Вижу, вы оригиналка. До чего восхитительно. Возможно, ваша скромность оскорблена, потому что нас еще не представили друг другу должным образом?

Джиллиан покачала головой.

– Нет, я оскорблена в целом.

Сара и Гонория старались подавить удивленные смешки. Лицо Андовера внезапно сделалось уродливым.

– Это я виноват, что до сих пор не представил вас как полагается, – выпалил Страттон. – Прошу прощения, леди.

Джиллиан нахмурилась. Страттон, при первой встрече показавшийся ей сдержанным и хладнокровным, сейчас явно испытывал большую неловкость. Она оглянулась на бабушку. К несчастью, та отошла поговорить с приятельницей и теперь стояла к ним спиной.

– Да, Страттон, – сказал Андовер. – Займись уже представлением. Мне вовсе не хочется, чтобы мисс Драйден чувствовала себя рядом со мной неловко.

Она вздохнула. Иногда Джиллиан предпочитала лести оскорбления – вот как, к примеру, сейчас.

– Андовер, позвольте представить вас мисс Джиллиан Драйден, – сказал Страттон. – Мисс Драйден, это мой друг граф Андовер.

Граф театрально поклонился.

– Мисс Драйден, это большая честь. Мне давно хотелось познакомиться с вами.

Она натянуто улыбнулась.

– Вы сказали, что наслышаны обо мне. Что ж, я о вас тоже наслышана.

Он на мгновение растерялся, но тут же взял себя в руки.

– Надеюсь, только о хорошем?

– Совсем наоборот, но я не любительница сплетен.

Гонория испуганно пискнула, чем привлекла к себе внимание Андовера. Бедная девушка на мгновение съежилась, но тут же расправила плечи и дерзко посмотрела на него.

– Вы правы, мисс Драйден, – заявил Андовер. – Лучше не прислушиваться к сплетням, в особенности исходящим от обиженных пристенных фиалок, которые завидуют привлекательным молодым леди вроде вас.

Сара и Гонория ахнули, услышав это оскорбление, а Страттон издал сдавленный звук. Что до Андовера, то он, безусловно, заслуживал хорошего апперкота в челюсть или удара коленом по яйцам, но Джиллиан пообещала бабушке, что будет вести себя прилично.

Кроме того, устроив сцену, она вряд ли поможет подругам.

– Я непременно приму ваши слова к сведению, – любезно произнесла Джиллиан. – Но поскольку я и сама пристенная фиалка, вряд ли я в том положении, чтобы судить.

– Да бросьте, мисс Драйден, – заявил граф. – Ни одна девушка с таким прелестным лицом, как ваше, и с таким физическим обаянием не будет подпирать стену. Мне бы очень хотелось, чтобы вы позволили прогуляться с вами по залу или удостоили чести потанцевать со мной.

Поразительный невежа этот человек, да еще и развязный в придачу.

– Я уверена, вы мгновенно поймете, насколько я скучна. Кроме того, меня вполне устраивает общество, в котором я нахожусь сейчас. – Она улыбнулась подругам – те радостно просияли в ответ.

– Какая жалость, – протянул Андовер. – А я-то думал, вы любительница клубнички. По крайней мере, так сказал Страттон.

Хотя Джиллиан не знала этого выражения, потрясенное лицо Гонории и возмущенный выдох Сары дали ей подсказку.

– Я никогда ничего подобного не говорил! – громко возразил Страттон.

К сожалению, на его голос сразу несколько гостей повернули голову, а другие начали вытягивать шею.

Сара гневно посмотрела на Андовера.

– Сэр, извинитесь перед мисс Драйден или немедленно оставьте нас.

Джиллиан оценила преданность подруги, но, к несчастью, они с каждой секундой привлекали к себе все больше внимания. Ее вины тут не было – в этом заключалась изрядная доля иронии, – но в сложившихся обстоятельствах это мало что меняло. Она погладила Сару по руке.

– Я не услышала ничего нового. Это все такие глупости, на которые лучше всего не обращать внимания.

Андовер прищурился и мерзко ухмыльнулся. Он определенно не привык к тому, чтобы его отвергали.

– Не сомневаюсь, вы много чего о себе не слышали. Уверен, и вашей дорогой мамочки это тоже касается. В свое время у нее была та еще репутация, разве нет? И, конечно, вы знаете, как говорят: яблоко от яблони…

В груди Джиллиан что-то разгоралось, пылало, охватывая все тело, но она все же сумела любезно улыбнуться.

– Я не уверена, что правильно вас поняла, милорд. Мой основной язык – итальянский, поэтому иногда мне не хватает знания английского, чтобы уловить все нюансы.

– Не лукавьте, вы все отлично поняли, дорогая, – произнес он, нагло уставившись на ее декольте.

– Да вы чудовище! – Голос Гонории дрожал от ярости. – Оставьте ее в покое!

– Боже праведный, старина, ты сегодня определенно перебрал лишнего, – прошипел Страттон, хватая Андовера за руку, и нервно посмотрел на все растущую толпу зевак. – Почему бы нам не пойти поиграть в карты?

Граф оттолкнул приятеля и неторопливо, презрительно обшарил взглядом фигуру Гонории.

– Прошу прощения, вы что-то сказали, мисс Крэнстон? Или я услышал мычание?

Гонория поднесла дрожащую руку к губам, но Джиллиан похлопала ее по плечу.

– Не волнуйтесь, дорогая. Предоставьте это мне.

И одарила Андовера той самой леденящей улыбкой, увидев которую, не один сицилийский бандит предпочитал давать деру.

– Милорд, вам следовало уйти, когда давали такую возможность.

– Чарлз, дорогой, я и забыла, как ты хорошо танцуешь, – промурлыкала Летиция. – И просто настаиваю, чтобы ты пригласил меня и на второй вальс – ради прежних времен.

Ведя ее от двери, Чарлз испытал соблазн напомнить, что прежние времена едва не завершились крахом ее доброго имени. Только его непреклонная решимость избежать скандала, а также отцовские деньги, помогли замести гадкую историю под ковер. Джерри и Летиция сумели выйти из этой истории более или менее невредимыми, а вот Чарлзу это не удалось. Он никогда не забудет, что этот отвратительный эпизод сделал с его отцом и с их отношениями. Отец предупреждал его насчет Летиции, но Чарлз тогда даже слушать не желал.

Не дождавшись ответа, леди Летиция взяла его под руку и прижалась сильнее, задев своей пышной грудью. Когда-то это роскошное тело вызывало в нем похоть, доводившую до безумия. Теперь он хотел только одного: уйти от Летиции подальше.

– Если, конечно, ты уже не пообещал танец другой девушке, – сказала она, обходя группу матрон.

Две давние подруги его матери громко, с осуждением закрыли свои веера. Остальные просто улыбнулись и дружески кивнули.

Возможно, в дни ее юношеской неопытности леди Летицию и считали чересчур фривольной, но это не значило, что она не входит в приличное общество. В конце концов, ее отец был графом, а муж – наследником респектабельного имения и титула. Красивая и модная хозяйка дома, Летиция Страттон устраивала щедрые и развлекательные приемы. Теперь ее не одобряли только самые ярые сторонники правил приличия, остальные же объясняли ошибки прошлого невоздержанностью молодости.

Они не знали того, что знал Чарлз.

Оказалось, что от Летиции Страттон очень сложно отделаться. После той прискорбной встречи в парке она в той же манере липла к нему и на двух предыдущих светских приемах. Чарлз был твердо убежден, что она что-то задумала.

Однако сейчас перед ним стояла одна цель – вернуться к Джиллиан. Девушка вполне могла навлечь на себя неприятности бесконечным множеством самых изобретательных способов, особенно на балу вроде этого.

– Ну, Чарлз? – спросила Летиция.

– Что – ну? – рассеянно переспросил он, внимательно осматривая толпу, и наконец заметил Джиллиан где-то в середине зала, рядом с Лендейлом и остальными. Левертон позволил себе облегченно выдохнуть: Джек присмотрит за Джиллиан, пока сам он до нее доберется.

– Я спросила, не обещал ли ты уже этот вальс кому-нибудь еще, – недовольно повторила Летиция. – Боже, почему ты такой рассеянный? – Она повернулась и проследила за его взглядом. – А, так все-таки ты заинтересован своей очаровательной маленькой протеже. Я так и думала.

Только дурак не заметил бы яда в ее голосе.

– Если под словом «заинтересован» вы имеете в виду то, что меня волнует ее благополучие, то да, – холодно отозвался герцог. – Марбери – мои родственники, и мисс Драйден тоже.

– А ты всегда проявляешь такой интерес к родственным тебе незамужним юным барышням? Уже половина Лондона говорит о том, что его светлость герцог Левертон оказывает свою августейшую поддержку необразованной девчонке. Признай, что это очень, очень забавно.

– Похоже, что я забавляюсь?

Она внимательно посмотрела на него, словно в первый раз за вечер увидела по-настоящему.

– Надо признать, что нет.

– Мне думалось, что вы, Летиция, меньше всех людей на свете будете прислушиваться к горячим сплетням.

– Но сплетни бывают очень полезными, Чарлз. Многие находят мисс Драйден весьма занимательной особой для разговоров.

– Как это скучно, – сказал он. – Заверяю вас, мисс Драйден безупречная молодая леди.

Летиция снова посмотрела туда, где стояла Джиллиан с леди Марбери и несколькими знакомыми. Чарлз слегка забеспокоился, заметив, что Джек внезапно куда-то исчез, а ведь он рассчитывал на приятеля: надеялся, что тот не подпустит к Джиллиан волков.

– И все-таки она прелестна, – сказала леди Летиция. – Мисс Драйден наверняка привлечет к себе много воздыхателей.

Не требовалось объяснять, какого рода воздыхателей девушка скорее всего привлечет, учитывая, как она сегодня выглядела.

В кремовом платье с золотыми блестками, изящно облегающем грациозную фигурку, сверкал бриллиант чистой воды. Темные волосы были заплетены в простую косу и уложены вокруг головы. Лишь несколько завитков напоминали серебристые ленточки у висков и шеи. Даже кожа девушки, загоревшая под лучами сицилийского солнца, казалась в отблесках свечей золотой.

Войдя сегодня вечером в гостиную леди Марбери, Джиллиан лишила Чарлза дара речи, а он не относился к людям, лезущим за словом в карман. Женщина, от красоты которой он онемел в предыдущий раз, сейчас, к несчастью, стояла прямо перед ним.

Пусть это послужит предостережением.

– Я не сомневаюсь, что вокруг мисс Драйден соберется немало респектабельных поклонников, – произнес Чарлз.

– Включая тебя? – язвительно спросила Летиция. – Интересно, что почувствует твоя мать, когда в невестках у нее окажется байстрючка?

– До чего вульгарно вы выражаетесь. Но, полагаю, это не должно меня удивлять.

Следовало отдать ей должное – леди Летиция даже глазом не моргнула. Напротив, издала мелодичный, совершенно фальшивый смешок.

– Ах, я и забыла. Даже намек на скандал не должен коснуться имени герцога Левертона. Безупречный Пенли никогда не позволит себе столь шокирующую связь.

Она знала, что он ненавидит это прозвище. В конце концов, его придумала именно она и пришла в восторг, когда общество сочло его за отличную шутку.

– Как вы могли забыть? – удивился Левертон. – Господь свидетель, я всегда буду помнить, какую цену мне пришлось заплатить, чтобы спасти ваше доброе имя… и мое собственное.

Голос его прозвучал настолько враждебно, что леди Летиция невольно отступила на пару дюймов. Чарлз уже хотел отойти – к чертям приличные манеры, – но она положила ладонь на его руку.

– Я так рада, – пробормотала Летиция. – Меня очень тревожило, что ты можешь увлечься этой девушкой.

Он нахмурился.

– Какого дьявола это должно волновать вас?

– Неужели ты не догадываешься? – проворковала она, поглаживая его руку.

Чарлз убрал ее ладонь со своего рукава.

– Нет.

Летиция раскрыла веер и начала лениво обмахиваться им, осматривая зал, и тогда Чарлз понял, что она просто играет с ним. Само ее присутствие напоминало о том, каким неоперившимся юнцом он был. Она вертела им как хотела, и ему удалось сбежать от нее только благодаря счастливому случаю.

Но какую игру она ведет сейчас и сколько неприятностей эта игра принесет?

– Ты всегда был красавчиком, Чарлз, но теперь стал во всех отношениях намного интереснее. Иногда я думаю, что сделала неверный выбор, когда ушла от тебя.

– Вас подводит память, мэм. Это я от вас ушел.

– Увы, до чего официально, – вздохнула она. – Я предпочитаю, чтобы ты называл меня Летицией. Раньше это получалось у тебя так легко, помнишь? В особенности когда ты хотел поцеловать меня.

– Нет, не помню.

Конечно же, он помнил. Помнил каждый горячечный миг своей юности. Она позволяла ему лишь несколько дразнящих поцелуев и неуклюжих ласк своего роскошного тела, этим удерживая на крючке, как опьяненного болвана.

Хмурясь от воспоминаний, Чарлз снова посмотрел в дальний конец зала, выискивая Джиллиан, и нахмурился еще сильнее, не увидев ее.

– Какой ты холодный и правильный, – сказала Летиция. – Как сильно отличаешься от того пылкого юноши, очаровательно выставлявшего свои чувства напоказ.

Она снова придвинулась к нему, не прикасаясь больше, но обволакивая своим жаром и ароматом. Тяжелый запах ее духов словно кинжалом вонзался в его мозг.

– Ради всего святого, Летиция, – все-таки потерял терпение Чарлз. – Какого черта ты хочешь?

– Я что, должна произнести это вслух? – поинтересовалась она нежным печальным голосом. – Ну хорошо. Я хочу, чтобы мы заново открыли те чувства, что питали когда-то друг к другу. Чтобы мы снова стали близки.

Он с трудом сдержался, чтобы не раскрыть в изумлении рот, и торопливо огляделся, но, слава богу, никто не обращал на них внимания. Собственно, все стоявшие рядом вытягивали шеи, пытаясь разглядеть что-то в дальнем конце бального зала.

– Ты хочешь стать моей любовницей? – спросил он.

На ее лице застыло раздражение.

– И ты назвал вульгарной меня, дорогой? Да. Мне бы хотелось вступить с тобой в интимные отношения.

Вот теперь он понял.

– Вы с Джерри опять в долгах, верно? И ты ищешь богатого любовника. – Он опытным взглядом окинул ее украшения. – Если я не ошибаюсь, эти твои бриллианты – фальшивка. Надо полагать, тебе пришлось пожертвовать фамильными драгоценностями, чтобы удержаться на плаву.

– Как ты смеешь оскорблять меня?!

– Летиция, это я должен чувствовать себя оскорбленным. Однажды ты меня отвергла, а сейчас делаешь непристойное предложение посреди бального зала. И ты в самом деле думаешь, что я снова попадусь на твои уловки?

Она изо всех сил пыталась сдержать гнев, и, как ни поразительно, ей это удалось.

– Бедный Чарлз, ты всегда был простофилей. Ничего, как я вижу, не изменилось.

– Ну что ж, поскольку мы уже обменялись достаточным количеством оскорблений, я думаю…

Он не успел договорить. Из-за ближайшей колонны выскочил Джек.

– Прошу прощения, леди Летиция, что прерываю вас, – отрывисто бросил он, – но я вынужден забрать у вас Левертона.

Летиция презрительно фыркнула:

– Забирайте! Он такой же грубиян, как и вы, Лендейл, а я-то думала, что это невозможно.

Джек рассмеялся.

– Снова взялись за старые игры, леди Летиция? – Он взглянул на Чарлза. – Ты не поверишь, несколько недель назад она пыталась поймать меня на крючок.

Светло-голубые глаза Летиции полыхнули ненавистью.

– Вы не джентльмен!

– А вы не леди, так что мы квиты, – весело отозвался Джек.

Чарлз подумал, что сейчас она задохнется от злости, а сам он от смеха, который пытается проглотить.

– Полагаю, меня должно раздосадовать то, что я оказался запасным вариантом. Опять.

– Считай, тебе повезло, – ответил Джек. – Но довольно этой чепухи, старина. Ты должен немедленно вернуться к своим.

Смутная тревога, не оставлявшая Чарлза все это время, сделалась острой.

– Боже мой, – с язвительной злобой произнесла Летиция. – На том конце зала какая-то суматоха. Мне кажется, я вижу вашу протеже, ваша светлость. Вроде бы у нее с подружками происходит какой-то диспут… Там мой муж и лорд Андовер.

Чарлз торопливо шагнул в ту сторону, но Летиция схватила его за рукав.

– Вы уверены, что вам это нужно? Вы же ненавидите скандалы, дорогой Чарлз.

– Летиция, это вы устроили? – спросил он.

Она пожала своими красивыми плечами. Несколько лет назад она едва не погубила его, а сейчас, очевидно, решила сделать то же самое с Джиллиан.

– Почему? – требовательно спросил Чарлз.

– Потому что она решила, что хочет тебя, старина, – сказал Лендейл. – И считает мисс Драйден помехой.

– У меня нет на это времени! – с отвращением бросил Чарлз и отошел, стараясь не обращать внимания на ехидный смех Летиции.

Он прокладывал себе путь сквозь толпу, стараясь не сбить никого с ног.

– Какого дьявола ты выпустил из вида Джиллиан? – выкрикнул Чарлз, когда Лендейл догнал его.

– Я всего лишь отошел за напитками. Как раз отыскал лакея с подносом, когда увидел, что Летиция загнала тебя в свою западню.

– Не следовало оставлять Джиллиан одну, Джек.

– Ты должен нести за нее ответственность, а не я. Когда я видел Джиллиан в последний раз, она стояла рядом со своей бабушкой. Как, дьявол тебя бери, я мог предположить, что она вступит в спор с одним из главных болванов Лондона?

– Ты даже не представляешь, сколько у этой проклятой девицы способов влипнуть в неприятности, – ответил Чарлз. – Кстати, о леди Марбери. Где она?

– Вон, – указал Джек, оттеснив с дороги какого-то дородного графа.

Не обращая внимания на его возмущение, друзья торопливо подошли к тетушке.

– Чарлз, вот ты где, – с облегчением сказала она. – Я вышла из дамской комнаты и обнаружила вот это. Ты должен заставить лорда Андовера отойти, пока Джиллиан не натворила чего-нибудь ужасного.

– Попытаюсь, – мрачно произнес Чарлз.

Ему оставалось пройти всего несколько футов, когда он увидел, как губы Джиллиан изогнулись в усмешке, не оставлявшей сомнения – сейчас начнется! Пока он обходил группку возбужденных дебютанток, Джиллиан уже практически наступила на ноги Андоверу и говорила ему что-то, чего Чарлз не мог расслышать из-за шума толпы. А мгновение спустя она нанесла графу удар – правый хук в челюсть.

Поскольку в школе бокса граф Андовер славился своим «стеклянным подбородком», результат оказался предсказуемым: Андовер рухнул, как подрубленное дерево, прямо на зевак, среди которых был и лакей с подносом, заставленным бокалами с шампанским. Несчастный лакей упал на средних лет весьма упитанную матрону – оба оказались на полу, облитые шампанским.

– До чего замечательный, мощный удар! – восхитился Джек.

– Не вздумай сказать это ей, – пробурчал Чарлз, протолкавшись между двумя девушками, которые визжали и обмахивались веерами.

Джек хитро усмехнулся:

– Не хочу вмешиваться, старина, но тебе стоит шепнуть на ушко мисс Драйден, что в бальном зале обычно не боксируют.

– Спасибо за исключительно полезный совет, идиот ты эдакий! – прорычал Чарлз.

Джек только рассмеялся в ответ.

Чарлз подошел к Джиллиан, стоявшей над Андовером и потиравшей руку. Она взглянула на герцога и тяжело вздохнула. Во всяком случае, ему показалось, что вздохнула, потому что расслышать что-нибудь в гудящей толпе было невозможно.

Джиллиан сцепила пальцы на юбке и терпеливо ждала – картина безмятежной красоты в центре хаоса.

– Ну, мисс Драйден, – сказал Чарлз, – обеспечив вечер основным развлечением, не планируете ли повторить?

Она окинула взглядом переполненный бальный зал: толпа буквально кипела возмущением и сплетнями, потом посмотрела на герцога и пожала плечами.

– Я не заглядывала так далеко, ваша светлость, однако готова принять любое предложение.

Глава 11

– Вы должны перестать прятаться, мисс Драйден, – произнес герцог Левертон, помогая ей спуститься по парадной лестнице дома леди Марбери. Его красивое лицо было серьезным, но значительно добрее, чем она заслуживала после дебоша, устроенного на балу у леди Баррингтон.

– Мне бы хотелось, чтобы вы перестали быть таким чертовски милым, – отозвалась Джиллиан. – От этого я чувствую себя еще хуже.

Его брови приподнялись вежливой дугой. Брови Левертона всегда служили индикатором его настроения. Стоило их чуть приподнять – и дерзкий денди усмирялся, погружаясь в смущенное молчание или умоляя самых суровых светских матрон простить его. Джиллиан очень хотелось обучиться этому трюку, тогда бы ей не пришлось колотить наглецов и обидчиков.

– Следите за выражениями, мисс Драйден. Или вы предпочтете сидеть запертой в своей комнате? Если желаете, я могу поговорить об этом с вашей бабушкой.

Девушка встрепенулась.

– Клянусь, я не стану жаловаться.

Он взял ее за руку и мягко повел вперед.

– Если будете прятаться, вы только все усугубите.

– По словам мамы – нет. Она думает, что глупо расхаживать по Лондону как ни в чем не бывало. Это вызовет новые разговоры.

Сплетни уже разлетелись как лесной пожар, и к имени Джиллиан прилипло несколько отборных прозвищ. Это мало ее волновало, но жестокие шепотки сильно задевали леди Джулию. Именно это заставляло Джиллиан стыдливо отсиживаться дома.

Хорошо бы вернуться на Сицилию. Пожалуй, это было бы лучшим способом решить все проблемы. В ее намерения на балу скандал не входил, но вряд ли она смогла бы выбрать более удачный способ для скорейшего исполнения ее желания. К несчастью, за ней останутся сплошные обломки и разрушения.

– Мы не можем сбежать из Лондона, как будто виноваты только вы, – сказал Чарлз. – Это лишь подтолкнет Андовера и таких, как он, вести себя еще более гадко.

– Но моя мать…

Левертон положил ее ладонь к себе на локоть, и девушка резко замолчала.

Всякий раз, как он прикасался к ней, Джиллиан охватывал сильный трепет. Это ощущение приводило ее в замешательство, но при этом было очень приятным. Она старалась даже не думать о нежных чувствах к герцогу, зная, что это может причинить ей боль, а она поклялась себе, что больше ничего подобного испытывать не будет.

– Знаю, что ваша матушка находит сложившуюся ситуацию весьма прискорбной, – произнес Чарлз. – Но она легкоранима и сила духа у нее довольно неустойчива, а вы отважная молодая женщина, более чем способная противостоять лондонским сплетницам и идиотским дружкам Андовера.

Его похвала несколько успокоила ее задетую гордость.

– Вы в самом деле считаете меня отважной?

Никто не называл ее так после смерти отчима. Глупой, упрямой, дерзкой – да, только не отважной.

– Вы же сражались с сицилийскими бандитами, разве нет? Хотя кто-то может это счесть скорее глупостью, чем отвагой.

Она наморщила нос.

– Ну вот, теперь вы все испортили.

– Простите, мисс Драйден. Я не просвещен, как по этикету полагается охотиться на свирепых разбойников.

– Обычно. Просто целишься и стреляешь.

– Благодарю, – саркастично отозвался герцог. – Постараюсь запомнить.

Джиллиан невольно улыбнулась:

– Вы очень приятный человек, несмотря на манеры Безупречного Пенли.

Чарлз словно окоченел, и Джиллиан мысленно обругала себя за свою глупость.

– Простите, ваша светлость. С моей стороны это было невежливо. Если кто-нибудь и заслуживает моего уважения, так это вы.

Он вроде бы собрался что-то ответить, но в этот момент из-за угла на Парк-стрит выехала коляска, вынудив их шагнуть на тротуар. Когда коляска проехала, они пошли дальше, в сторону Гайд-парка.

– Не надо извиняться. Я счастлив, что могу помочь хоть какой-то малостью, – произнес Левертон.

Это, конечно, полная ерунда. Герцог много помогал, особенно когда улаживал тот скандал на балу у леди Баррингтон. Выслушав Гонорию и Сару, объяснивших, как грубо Андовер оскорбил их всех, герцог гневно посмотрел на графа, все еще лежавшего без сознания, затем взял с подноса одного из лакеев бокал с шампанским, и к восторгу толпы, вылил холодный напиток на лицо графа.

Когда Андовер очнулся, лорд Лендейл и мистер Страттон подняли его и увели прочь. Левертон проводил Джиллиан и ее подруг к их респектабельным бабушкам, словно ничего особенного не произошло.

Но урон этим сокрушительным ударом все же был нанесен.

Видимо, молодая леди должна покорно стоять и молчать, когда мужчина оскорбляет ее. Однако люди, придерживающиеся подобных правил, не должны думать, что она станет мириться с грубым отношением к себе.

Это вовсе не значило, что Джиллиан не чувствовала себя неловко, в основном, конечно, из-за бабушки. Бедная бабушка сгорала от стыда и страшно разозлилась на Джиллиан за то, что та своим импульсивным поведением привлекла еще больше внимания к семейству Марбери. По мнению бабушки, Джиллиан и ее подруги должны были просто извиниться и отойти от охамевшего графа.

Но Джиллиан никогда не могла просто отойти.

– Я так и не поблагодарила вас за то, что вы встали на мою сторону, – сказала она Чарлзу. – Думаю, бабушка меня просто убила бы, если бы вы за меня не заступились. Теперь, как она говорит, ни один здравомыслящий мужчина никогда не захочет жениться на мне.

Точнее, бабушка сказала Джиллиан, что из-за ее поступка на нее теперь смотрят как на мегеру. И пусть ситуация способствовала исполнению ее плана, все же было обидно, что ее описывают подобными словами.

– Положение никак нельзя назвать безнадежным, – сказал Левертон. – Но впредь мне следует лучше за вами присматривать.

– Ну вы же не бросили меня посреди монгольской пустыни, чтобы я сама о себе позаботилась. Лорд Лендейл ушел совсем ненадолго, и бабушка стояла неподалеку.

Судя по выражению его лица, он был противен самому себе.

– Я не ожидал, что Лендейл оставит вас одну. Так что я должен принести вам извинения за то, что не сумел защитить вас от грубияна Андовера.

– Ну, в то время вы показались мне весьма занятым.

Он бросил на нее резкий взгляд, но ничего не сказал, лишь отвел в сторону от группы нянек со своими подопечными, возвращавшихся из парка домой.

– На больших приемах легко отвлечься на что-то другое, – холодно произнес Левертон.

– А, понятно. Вы пытаетесь остановить меня, сменить эту тему.

Он невольно улыбнулся.

– И как, получается?

– Нет, – ответила Джиллиан. – Вы же знаете, что мои манеры достойны сожаления.

– И это еще мягко сказано.

– Расценивайте это как еще одну возможность преподать мне урок светского этикета. На днях вы дали мне понять, что не особенно любите леди Летицию.

Джиллиан знала, что не в меру любопытна, но спросить было необходимо. После бала она постоянно думала о той почти интимной сцене между Левертоном и леди Летицией, когда наблюдала за герцогом, не беспокоясь из-за собственного идиотского поведения.

– Вы задаете мне вопрос, мисс Драйден?

– Теперь вы нарочно делаете вид, что ничего не понимаете. Конечно я спрашиваю…

– В таком случае предлагаю не ходить вокруг да около, а просто задать вопрос.

– Отлично. Ну, чтобы это не прозвучало чересчур грубо…

– А я чувствую, так оно и будет, – перебил ее Левертон.

– Как я уже говорила, – решительно продолжила Джиллиан, – мне показалось, что на балу вы и леди Летиция вели себя в высшей степени… по-дружески. Насколько я знаю, между замужними дамами и женатыми и холостыми джентльменами довольно часто возникают романы. Похоже, в светском обществе это принимается как должное. – Она нахмурилась. – Вот сейчас, подумав хорошенько, я поняла, что в такие интрижки не втянуты только незамужние леди. Но это кажется очень несправедливым, правда?

Левертон не ответил, и она взглянула на него.

– Мисс Драйден, вы, совершенно случайно, не поклонница ли Мэри Уолстонкрафт?[3] Хотя, заверяю вас, это было бы крайне нежелательно. Как, впрочем, и тон этого обескураживающего разговора.

Джиллиан махнула рукой – на локте ее болтался ридикюль.

– Да, знаю, мне не положено говорить на подобные темы, но должна же я спросить кого-нибудь, раз уж мне приходится учиться ладить со всеми этими глупыми людьми, с которыми вы заставляете меня знакомиться. А бабушка точно не станет обсуждать это со мной.

– И я не буду, скажу только, что очень многие светские люди не вступают в подобные недозволенные отношения.

Она с сомнением посмотрела на герцога, но он явно не собирался ничего добавлять.

– Ладно. Но все-таки мне хотелось бы узнать про вас и леди Летицию.

– Про меня и леди Летицию узнавать совершенно нечего, – строгим голосом ответил Левертон. Лицо его напоминало маску.

– У вас это здорово получается, – сказала Джиллиан.

– Что именно?

– Скрывать свои чувства.

– Единственное чувство, которое я скрываю в связи с данной темой, это раздражение.

– Хм, – протянула Джиллиан. – Вы не любите даже разговаривать про скандалы, правда?

– Нет. – Он властно вскинул бровь. – А вы?

Она пожала плечами.

– Я отношусь к ним равнодушно. Я сама ходячий скандал, поэтому давно к ним привыкла.

– Мисс Драйден, вы вовсе не ходячий скандал. Вы юная леди, которую ждет счастливое будущее. Чтобы этого будущего достичь, вам всего лишь нужно прислушиваться к старшим и повиноваться им. Я имею в виду и себя тоже.

– Ничего веселого тут нет, – буркнула Джиллиан.

– Молодым леди и не пристало веселиться.

Джиллиан остановилась, вынудив остановиться и Левертона.

– Именно из-за такого отношения молодые леди и попадают в неприятности, сэр. Вы обращаетесь с нами как с оранжерейными цветами и отказываетесь хоть что-нибудь объяснять. Заверяю вас, невежество не блаженство. Было бы куда лучше относиться к нам как к разумным людям, способным понять, что отвечает нашим интересам.

Они стояли посреди мостовой, глядя друг на друга, а прохожие обходили их с двух сторон. Когда мимо пробежал мальчик-посыльный, наткнувшись на Джиллиан, Левертон нахмурился.

– Внимательнее, парнишка, – крикнул герцог ему вслед.

– Не думаю, что он вас услышал, – сказала Джиллиан.

Левертон взял ее за руку, и они быстрым шагом пошли в сторону Стэнхоуп-Гейт.

– Вы в самом деле решили проигнорировать мою просьбу относиться ко мне как к разумному человеку? – спросила девушка после довольно продолжительного молчания.

Левертон искоса взглянул на нее.

– Хорошо, я капитулирую перед вашей логикой и готов ответить на несколько вопросов.

– Вы должны признать, что у меня здравая логика.

– Не искушайте судьбу, мисс Драйден.

Она подавила смешок.

– Ладно. Во-первых, я хочу знать, почему леди Летиция разорвала помолвку с вами. Мне казалось, что подобные вещи решительно не одобряются.

Он пожал плечами.

– Она предпочла другого.

– Мистера Страттона?

Единственным ответом был скупой кивок. Джиллиан предположила, что Левертон был оскорблен, причем очень сильно. При мысли о том, что он все еще любит женщину, которая его отвергла, сердце Джиллиан сжалось.

– В таком случае она полная дура! – заявила девушка.

– Я высоко ценю ваше доверие, но большинство считают его отличным парнем с дружелюбными, непринужденными манерами.

– Это фальшивка, – отрезала она. – Я таких и раньше встречала.

– Подозреваю, что это так, – задумчиво произнес Левертон.

– Кроме того, вас уважают, к вам прислушиваются. А это куда лучше, чем считаться просто отличным парнем. Это, если позволите, мое мнение.

Он вскинул брови.

– Вы не хотите, чтобы вас любили, мисс Драйден?

– Конечно, хочу, но лучше, чтобы уважали. А самое лучшее – чтобы боялись.

На этот раз он искренне рассмеялся.

– Вы очень странная девушка.

– Мне это говорят постоянно, – весело ответила она.

Он опять рассмеялся и повел ее к воротам Гайд-парка.

Несмотря на ранний час, несколько молодых модных леди уже прогуливались по дорожкам. Время от времени мимо проезжали кареты.

– И теперь вы с леди Летицией даже не друзья? – спросила Джиллиан.

– Совершенно точно – нет, – решительно ответил герцог.

– Я так рада, – сказала Джиллиан и тут же прикусила язык.

Ну что за кошмарная оговорка!

Левертон резко опустил голову и посмотрел на нее, нахмурившись, но скорее озадаченно, чем раздраженно.

– Мисс Драйден, я…

– Смотрите! – воскликнула Джиллиан. – Это же мой брат и Джастин!

Слава богу! Она энергично замахала рукой, привлекая их внимание.

– Пожалуйста, перестаньте изображать из себя ветряную мельницу, – сказал герцог. – Они прекрасно видят нас. И откуда этот ваш отъявленный братец знает, что мы собрались на прогулку в парк?

– Сегодня утром Гриффин прислал записку, в которой сообщил, что ему нужно со мной поговорить, я и предложила встретиться здесь. – Она посмотрела на раздраженное лицо Левертона. – В конце концов, это вы предложили прогулку.

– Но не с вашим братом.

Она высвободила руку и остановилась.

– Ваша светлость, позвольте спросить, почему вы так не любите моего бедного брата?

– Называть Стила бедным нелепо по множеству причин. И он брат вам только наполовину.

– Я предпочитаю не зацикливаться на этом пустяке. Будьте так добры, ответьте на мой вопрос.

Он посмотрел на нее так, словно она петарда, готовая взорваться.

– Спуститесь на землю, мисс Драйден, и придержите коней. Я неплохо отношусь к вашему брату, а миссис Стил просто очаровательная женщина.

Взяв Джиллиан за локоть, Левертон чуть подтолкнул ее вперед, вызвав улыбку у двух молодых леди, которые даже шаг замедлили, наблюдая за ними.

– Пойдемте, мисс Драйден, – пробормотал он. – Вы же не хотите привлекать к себе внимание?

– Мне казалось, именно это я и должна делать. Иначе зачем мы потащились на эту чертову… дурацкую прогулку?

– Мы хотим привлечь нужное внимание. А если будем стоять тут, ссорясь, как рыночные торговки, добьемся прямо противоположного.

– Это вы начали, оскорбив моего брата.

– Я ничего подобного… неважно, – раздраженно произнес герцог, потому что к ним подошли Гриффин и Джастин.

– А, дорогая сестричка и ее верный английский мастиф! – заявил Гриффин. – Похоже, ему, как обычно, хочется откусить мне голову.

Джиллиан вздохнула.

– Ты такой же ужасный, как и он. Мне так хочется, чтобы вы хотя бы попытались поладить.

Ее брат драматически прижал руку к груди.

– Я самый дружелюбный человек в Лондоне. Истинный кладезь милосердия и доброжелательности.

– Ничего подобного и близко нет, Гриффин Стил, – сказала Джастин.

Гриффин испустил тяжелый вздох.

– Куда катится мир, если человек не может полагаться даже на поддержку от собственной жены?

– Пожалуйста, не обращайте на него внимание, ваша светлость, – жизнерадостно заявила Джастин и присела в коротком реверансе.

– Постараюсь изо всех сил, миссис Стил, – ответил Левертон.

– Мужчины – это такое испытание, – вздохнула Джастин и чмокнула Джиллиан в щеку. – Как твои дела, дорогая? Выглядишь сегодня необыкновенно.

Джиллиан улыбнулась и обняла невестку.

Джастин была спокойной, чудесной женщиной, и казалось, что она в состоянии навести порядок даже в самых хаотичных или огорчительных ситуациях. Она заботилась о Джиллиан после того, как в ту выстрелили, ухаживала за ней сдержанно и расторопно, чем успокаивала нервы остальных домочадцев.

Кроме того, Джастин легко справлялась со своим сумасбродным мужем. Конечно, то, что Гриффин был безумно влюблен в нее, а она в него, облегчало задачу. Джиллиан оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь она обретет такое же счастье.

– Левертон, хватит бросать на меня сердитые взгляды, будто я демон из преисподней, – сказал Гриффин. – Я-то думал, мы уже можем провести в обществе друг друга не меньше десяти минут и не подраться.

– При обычных обстоятельствах я был бы счастлив приобщиться к вашему обществу, – отозвался герцог. – Но сегодня не самый подходящий день для того, чтобы Джиллиан видели в обществе ее скандально известного брата.

– Ваша светлость, от вашей истинно милосердной оценки у меня слезы на глаза наворачиваются, – произнес Гриффин. Джастин ткнула его локтем в бок. – Ой! Больно!

– Будет еще больнее, если не станешь вести себя прилично, – пригрозила ему жена.

– Но Гриффин же исправился, – заявила Джиллиан. – Почему я должна избегать собственного брата?

– Верно, но его вряд ли можно назвать респектабельным, – заметил Левертон и, взглянув на Гриффина, скорчил гримасу, словно извиняясь. – Несмотря на ваше перевоспитание и вашу просто замечательную супругу, в обществе еще много людей, которые обходят вас стороной. У вас есть высокопоставленные друзья, но есть и враги, о чем вы наверняка знаете.

– Только потому, что они все еще должны мне деньги, – пожал плечами Гриффин.

– Похоже, это ужасные люди, – обернулась Джиллиан к брату. – И я не собираюсь дружить с теми, кто не одобряет тебя.

– Вот это по-нашему, лапочка, – сказал Гриффин. – Мы, коснеющие во грехе, должны держаться вместе.

– Это не пойдет тебе на пользу, дорогая, – обратилась к Джиллиан Джастин. – И герцог в общем прав.

– Прав?

– Косвенная виновность все еще может нанести урон твоей репутации, – ответила Джастин.

– После того чертова бала у меня почти не осталось репутации, которой можно нанести урон, – сказала Джиллиан.

– В том-то и дело, – вмешался Левертон. – Ваша репутация и так висит на волоске, мисс Драйден. И боюсь, время, проведенное в обществе вашего брата, не поможет ее улучшить. Дурная слава никогда не дружила с юной леди.

– Это мне слишком хорошо известно, – вздохнула Джастин.

– В твоем случае все обернулось как нельзя лучше, черт возьми, – заметил Гриффин. – В конце концов, ты вышла за меня замуж.

– Да, но нам повезло, и нам здорово помогли.

– А я хочу помочь Джиллиан. – Гриффин стал очень серьезным. – Хочу, чтобы она осталась в Англии, где мы сможем за ней присматривать. Возвращение на Сицилию будет для нее чертовски опасным.

Проклятье!

Джиллиан вовсе не требуется, чтобы еще и брат встал у нее на пути.

– В таком случае, пока что мисс Драйден не должны видеть с вами на людях, – сказал герцог. – Лучше бы в следующие несколько недель Джиллиан особенно не выделяться. Она может ходить на прогулки в парк или изредка кататься здесь верхом, иногда посещать званые обеды и музыкальные вечера, но только в избранном обществе. Если мы успешно справимся с этим, шум вокруг Андовера вскоре утихнет.

Гриффин и Джастин переглянулись, а Левертон вздохнул.

– Что еще?

– Похоже, у Джиллиан появилось прозвище, – сказала Джастин. – Может быть, вы уже слышали?

– Нет, последние несколько дней я занимался делами парламента, – ответил Левертон. – Насколько скверное?

– Лично я считаю, что оно очень даже неплохое, – отозвался Гриффин. – И очень удачное.

– Это вы насчет Кулачной Принцессы? – поинтересовалась Джиллиан.

Все трое уставились на нее.

– Так ты уже знаешь? – спросил Гриффин.

– Узнала вчера, – ответила девушка. – Думаю, его придумали сразу после того, как мы уехали с бала.

– Бедняжка, – проговорила Джастин. – Почему ты не сказала никому из нас?

– Да это прозвище меня не беспокоит. Поверьте, я слышала и похуже. – Ей, как и Гриффину, оно даже понравилось. Более того, услышав его, она расхохоталась.

– Мисс Драйден, откуда вы о нем узнали? – спросил Левертон.

Она неопределенно махнула рукой.

– Просто услышала.

– Полагаю, от слуг, – заметил Гриффин. – Это всегда самый надежный источник информации.

Да, она услышала свое прозвище от слуг. Если быть точной, от Роджера, бабушкиного кучера. Джиллиан ночами частенько выскальзывала из дома и шла в конюшню. Она обожала проводить время с лошадьми, ухаживая за ними или просто находясь рядом. Лошади успокаивали, когда она чувствовала себя слишком возбужденной и не могла уснуть. Роджер, служивший в семье Марбери много лет, был самым доверенным ее другом.

Левертон, естественно, такую дружбу не одобрит.

Словно по сигналу, герцог прищурился:

– Мне казалось, я просил вас перестать вытягивать информацию из прислуги.

Она в ответ тоже прищурилась:

– Вас это раздражает, потому что вы узнали последним.

– Как ни печально, но это действительно. Последние несколько дней я был очень занят и не ходил в клубы. Это упущение необходимо исправить.

Джиллиан подумала, что мало кому удавалось опередить Левертона.

– Что ж, урон нанесен, – сказала Джастин, – теперь мы должны решить, как с этим лучше разобраться.

– Как всегда, голос разума, миссис Стил, – уныло улыбнулся герцог.

– Не думаю, что все так уж плохо, – вмешалась Джиллиан. – Кулачная Принцесса – звучит очень даже неплохо. Может быть, теперь распутники и хамы будут держаться от меня подальше.

– Лишь бы не отпугнуть респектабельных поклонников, – заметил Левертон. – Согласен, прозвище могло быть и хуже. По крайней мере, в нем нет ничего непристойного.

– Кстати о худшем, – сказал Гриффин. – Смотрите, кто к нам идет!

Джиллиан повернулась и увидела направлявшегося к ним с мрачным видом Джеральда Страттона.

– Черт побери, – прорычал Гриффин. – Ну он и наглец.

– Гриффин, веди себя прилично, – прошипела Джастин.

Джиллиан была полностью согласна с братом, и какая-то часть ее жаждала оправдать свое прозвище прямо сейчас. Но хотя Страттон и затеял всю эту чехарду на балу, представив ей Андовера, все же сначала чувствовал себя неловко, а потом, когда все обернулось совсем скверно, просто пришел в ужас. Вроде бы он даже пытался принести извинения за Андовера, но тут Джиллиан точно сказать не могла. После того как граф рухнул на пол, поднялся такой шум, что расслышать что-либо было невозможно.

– Позвольте мне разобраться с ним, Стил, – жестко произнес Левертон. – Вы привлечете слишком много ненужного внимания.

Джиллиан огляделась по сторонам. Поздно. Дневной променад оживился. Фаэтоны, ландо и коляски ехали по парку непрерывным потоком, множество модно одетых людей прогуливались по дорожкам. И некоторые из них уже заметили их и наверняка сплетничали.

Гриффин подошел к Джиллиан, словно охраняя ее. Она слегка сжала его руку, и он вопросительно вскинул бровь.

– Не устраивай шума, – пробормотала она. – Герцог сейчас разберется.

К ее большому удивлению, брат улыбнулся.

– В этом я не сомневаюсь.

– Не подходите ближе, – шагнул вперед Левертон. – Мисс Драйден не испытывает ни малейшего желания разговаривать с вами.

Страттон поморщился:

– Слушай, старина, я здесь не для того, чтобы множить неприятности. Просто возвращаюсь после визита на Аппер-Брук-стрит и хочу принести свои извинения мисс Драйден, а заодно предупредить ее.

– Предупредить – о чем? – спросил Гриффин низким голосом.

Страттон побелел.

– Все в порядке, мистер Страттон, – вмешалась Джиллиан. – Вы пытались извиниться на балу, верно?

– Пытался, мисс Драйден. Право же, я очень сожалею, что произошла столь некрасивая сцена. Я понятия не имел, что Андовер поведет себя так грубо по отношению к вам и другим леди.

– Это Летиция послала тебя устроить неприятности? – ледяным тоном осведомился Левертон.

– Нет, это ее дражайший дружок Андовер. Я оказался всего лишь пешкой в игре моей драгоценной женушки, – с горечью произнес Страттон.

Левертон несколько секунд молча смотрел на него, затем кивнул:

– Думаю, я понимаю.

– Еще бы, – отозвался Страттон, и вид у него сделался угрюмым. – Мне жаль, Чарлз. Я хотел бы все объяснить, если ты мне позволишь.

Герцог взглянул на Джиллиан, потом снова на Страттона.

– Позже.

Джиллиан закатила глаза. Можно подумать, хоть что-то из сказанного ими шокирует ее.

– Так о чем вы хотели меня предупредить, сэр?

– У вас появилось прозвище, мисс Драйден, – сказал он. – Боюсь, не самое приятное.

Все облегченно выдохнули.

– Кулачная Принцесса, – уточнил Гриффин. – Мы уже знаем.

– Да, – сказал Страттон. – Но есть и еще одно.

Его перебил взрыв негромкого смеха, привлекая их внимание к идущим неподалеку четырем мужчинам и двум дамам. Леди Летиция со своими спутниками уставилась на Джиллиан с неприкрытым злорадством.

– Проклятье! – простонал Страттон.

– Вот теперь я точно кого-нибудь убью, – произнес Гриффин.

Леди Летиция что-то сказала своим друзьям, вызвав очередной взрыв смеха. С их стороны это было довольно храбро, учитывая, что и герцог Левертон, и Гриффин Стил испепеляли их небольшую группу взглядами. Затем герцог повернулся и хлопнул Страттона по плечу.

– Похоже, нам нужно поговорить прямо сейчас.

Глава 12

Чарлз пошевелился, когда леди Джулия чуть отодвинула занавеску и выглянула в окошко кареты, на безотрадные поля и болота. Она явно боялась оставаться на дороге с приближением ночи. Зато ее дочь не проявляла ни малейших признаков тревоги, и его сестра тоже. То, что Джиллиан и Элизабет очень походили друг на друга своим практичным, веселым подходом к жизни, было благословением судьбы, учитывая, что им вчетвером приходилось последние пять дней тесниться в дорожной карете.

Поскольку репутация Джиллиан действительно висела на волоске, они решили уехать из города. Временно увезти девушку подальше от центра урагана – такой выход, по сути единственный, оставался им для того, чтобы вернуть ей доброе имя, если это еще возможно.

Чарлз начинал испытывать серьезные сомнения на этот счет, хотя и держал их при себе, а в глубине души считал, что один удар в челюсть графа не должен был вызвать больших неприятностей.

– Совсем стемнело, – сказала контесса. – Может быть, все-таки лучше было бы провести ночь в Спилсби?

– Боже правый, мама! – воскликнула Джиллиан. – Та крохотная гостиница была невероятно грязной и сырой, а какие у них простыни мне даже представить страшно. – Она взяла мать за руку. – Обещаю, все будет хорошо. Его светлость не допустит, чтобы с нами случилось что-нибудь.

Джиллиан была искренне предана матери и все их тоскливое путешествие старалась устроить ее поуютнее. Зато, как ни печально, было очевидно, что мать не в состоянии позаботиться о дочери. Контесса страдала меланхолией, из-за которой не могла справляться с жизненными невзгодами и заботиться о собственном ребенке.

– Конечно, нет! – подтвердила Элизабет. – Я уверена, что мы доберемся до Фенфилд-Мэнора до наступления ночи. Правда, Чарлз?

Он одним пальцем приподнял занавеску на своем окошке. Горизонт мерцал пурпурным и розовым, постепенно сменяясь темно-синим. Хотя до наступления ночи оставалось не больше часа, кучеру еще хватало света. Тут, далеко на севере, дни были достаточно долгими, чтобы они могли ехать дальше и, в конце концов, завершить свое казавшееся бесконечным путешествие.

– Волноваться нет причин, – сказал он. – Знаю, что эта часть Линкольншира кажется глухой, но тут мы в полной безопасности.

– Просто за последние два часа мы вообще никого не встретили, – пожаловалась контесса. – С нами может случиться все, что угодно, и никто даже ничего не узнает.

– Я не допущу, чтобы что-нибудь случилось с вами или с вашей дочерью, мадам.

– А как насчет меня? – напомнила о себе Элизабет.

– Тебя? Тебя я отдам разбойникам, чтобы нам хватило времени сбежать.

– Паршивец, – фыркнула Элизабет.

Джиллиан хихикнула. Зато контесса даже не улыбнулась. Чарлз не мог ее за это винить: в конце концов, бандиты убили ее мужа. Лучше вспоминать об этом перед тем, как снова захочется легкомысленно пошутить.

– Мой конюх и кучер хорошо вооружены и отлично вымуштрованы, миледи, – сказал Левертон. – А примерно через час мы уже доберемся до моего поместья.

– Слава богу. – Джиллиан вытянула руки и выгнула спину. Получилась изящная дуга, подчеркнувшая нежную округлость груди под корсажем. – Ваша карета, конечно, исключительно комфортабельна, сэр, но мои мышцы так чертовски одеревенели, что я чувствую себя старухой.

– Любовь моя, ты не должна ругаться, – упрекнула ее мать, ласково улыбнувшись.

Чарлз предположил, что Джиллиан воспользовалась крепким словцом специально, чтобы взбодрить мать.

Зато его отвлекли совершенно неприличные картинки того, как может выглядеть тело Джиллиан без всей этой одежды. Он заставил себя перевести взгляд с изящной фигурки на лицо девушки. К несчастью, оно было таким же соблазнительным, как и тело. Влечение к его подопечной становилось настоящей проблемой, поскольку гулявшие в обществе сплетни задевали его почти так же сильно, как Джиллиан.

– Прости, мама. – Джиллиан перевела взгляд на герцога. – Полагаю, вы тоже хотите меня упрекнуть. Ну так валяйте. Обещаю, я и словечка не произнесу в свою защиту. – На ее лице появилось мученическое выражение.

– Поскольку ваша матушка уже поправила вас, я сделаю вид, что ничего не слышал. Исключительно в этот раз.

– Вы просто сама доброта, сэр, – воскликнула она, сцепив руки на груди комически драматичным жестом.

Элизабет засмеялась:

– Вы и в самом деле самое забавное дитя на свете.

– Кто-то же должен нас развлекать, – сказала Джиллиан. – Господь свидетель, герцог это дело провалил. Он только и зудит насчет книги пэров и как подобающим образом положено станцевать фигуру или держать вилку. Нахожу это в высшей степени несправедливым, ведь я вынуждена слушать, не имея возможности покинуть карету.

– Мы все вынуждены слушать, – заметила Элизабет. – Я не меньше двух раз в день мечтаю выпрыгнуть из кареты, в особенности когда он начинает напыщенно вещать о темах, на которые прилично разговаривать дамам, получившим аристократическое воспитание. – Она наклонилась к Джиллиан, словно собиралась доверительно в чем-то признаться ей. – Он точно так же поступал со мной, когда я была маленькой девочкой: постоянно исправлял мое дурное поведение.

– Потому что было что исправлять, – возразил Чарлз.

– Ну, если это в привычках старших братьев, я рада, что у меня его не было, – сказала Джиллиан. – Конечно, кроме Гриффина. Он приятное исключение.

В ее глазах мелькнули веселые искорки, и Чарлза снова поразило ее оптимистичное отношение к происходящему. Большинство девушек, услышав о себе гадкие сплетни, очень расстраиваются, но Джиллиан как будто все равно.

– Ваш брат еще хуже, чем вы, – сказал герцог. – Поэтому он мне так нравится.

Элизабет снова рассмеялась, но контесса встревожилась.

– Джиллиан, ты не должна никого дразнить. Мы очень благодарны герцогу за все, что он делает для нас.

– Конечно, мама. Левертон в высшей степени добр к нам.

– Я очень и очень рад, что могу помочь, – отозвался Чарлз.

Джиллиан внимательно посмотрела на него, и лицо ее стало задумчивым.

– Я в этом очень сомневаюсь. Но, право же, вы так добры ко мне и маме. Просто не представляю, как я смогу вас отблагодарить.

Чарлзу в голову пришло сразу несколько способов, но ни один из них он бы приемлемым не назвал. Чтобы охарактеризовать их, подошло бы слово «порочные».

– Можете начать с того, что будете обращать внимание, когда я вам что-то объясняю. Как, к примеру, ведут себя на балу приличные молодые леди, а не плохо воспитанные девчонки.

– Что угодно, кроме этого, – воскликнула Джиллиан, и в ее глазах опять сверкнули озорные искорки.

Чарлз с трудом удержался от смеха. Честно говоря, он бросил попытки учить ее, по крайней мере во время поездки. Джиллиан хватало того, что она вынуждена была долгими часами сидеть спокойно, уж не говоря о том, чтобы сосредоточиться на уроках. Читала она мало, только если дорога была достаточно хорошей, и в основном романы миссис Радклиф[4].

Несмотря на веселое настроение, путешествие ее утомило. В Джиллиан бурлила беспокойная физическая энергия, требовавшая выхода. К счастью, Элизабет пришла в голову замечательная идея: научить девушку играть в карты. Чарлз был очень удивлен, что она не умеет играть. С каждым днем ему становилось все понятнее, насколько изолированную жизнь вела Джиллиан раньше. Семья любила и оберегала ее, но делала очень мало для того, чтобы подготовить девушку к светской жизни среди аристократов. Скорее всего винить за это следовало ее деда, лорда Марбери.

– У вас был большой перерыв между занятиями, мисс Драйден, – сказал Чарлз. – Но с завтрашнего дня начнем снова, причем всерьез.

Она закатила глаза.

– Пять дней в карете вряд ли можно назвать перерывом. Кроме того, я не уверена, что в этих уроках есть смысл, учитывая, что про меня говорят.

– Мы договорились, что не будем об этом ни думать, ни упоминать, – напомнила леди Джулия.

– Знаю, мама. Но последние несколько дней мне нечем было заниматься, кроме как думать. Не вижу, как я могу перестать быть Дикой Сицилийкой…

– Даже не повторяйте этого, – сурово произнес Чарлз.

– Все остальные повторяют, – вызывающе заявила Джиллиан. – И притворяться, что это не так, не лучшее решение. Лично мне кажется полным безумием верить, что мы сможем это исправить.

Чарлз прищурился, безмолвно предостерегая ее, но Джиллиан скрестила на груди руки и уставилась на него, ничуть не испугавшись, как и раньше.

– Скажите мне вот что, – попросил он. – На самом деле вы хотите это исправить, по вашему же выражению, или предпочитаете опустить ручки? У меня такое ощущение, что вы сбежали из города с радостью. – Он покачал головой. – Меня удивляет, что вы с такой готовностью сдались, даже не попытавшись бороться. Ваш брат точно сдаваться не желает.

Собственно говоря, Гриффин Стил угрожал, что застрелит любого, кто посмеет сказать грубое слово про его сестру, и начнет с Летиции Страттон.

В темных глазах Джиллиан полыхнуло пламя.

– Вы что, считаете меня трусихой?

– Боже мой, – вмешалась Элизабет. – Не думаю, что мы должны обсуждать это прямо сейчас. Заканчивается длинный, утомительный день, и нервы у всех на пределе. Вы согласны, контесса?

Джиллиан виновато взглянула на мать.

– Я не хочу расстраивать тебя, мама, но мне просто кажется глупым ходить вокруг случившегося на цыпочках. Ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой.

К огромному удивлению Чарлза, контесса посмотрела на дочь очень спокойно.

– Знаю. Однако ты не сделала ничего плохого. Я свой позор заслужила, а ты, любовь моя, нет.

Джиллиан повернулась и посмотрела матери в лицо.

– Ты не заслужила ничего, кроме права быть счастливой, мама. И я убью любого, кто скажет что-то другое.

– Ты очень добра, дорогая моя. Но в обществе хватает тех, кто с тобой не согласен да еще считает, что мое поведение до сих пор отражается на тебе.

– Но все это случилось давным-давно, – возразила Джиллиан. – Разве сейчас имеет хоть какое-то значение то, что ты когда-то сделала?

– Осуждать – так устроены люди, к сожалению. А что до сплетен, ты сейчас живое напоминание о случившемся. – Она взяла дочь за руку. – Насколько я знаю, по Лондону ходит одиозная фраза, касающаяся нас обеих. Тебе она наверняка известна.

Губы Джиллиан скривились в безрадостной усмешке.

– Что мать, что дочь… – наконец ответила она с откровенным нежеланием.

– Верно, а еще «яблочко от яблоньки недалеко падает». Оба выражения совершенно незамысловаты, но в нашем случае в них есть толика правды.

Контесса улыбнулась так печально, что Чарлзу захотелось избить каждого самодовольного болвана, осмелившегося распространять отвратительные сплетни про Джиллиан и ее мать.

– Фу, – поморщилась Элизабет. – Жаль, что время от времени мы забываем, каким гадким бывает общество.

Леди Джулия пожала плечами.

– Этого следовало ожидать. Но именно поэтому мне и нужно было покинуть город вместе с дочерью. Мое присутствие только подогревало бы сплетни и привлекало ненужное внимание. Независимо от того, была бы Джиллиан рядом со мной или нет.

– Леди Марбери ничто не могло поколебать, – сказал Чарлз. – Она осталась в городе.

– Моя мать отказалась снова бежать, – кивнула контесса. – Она говорит, что на этот раз не отступит и будет бороться за меня и за Джиллиан.

– Как все это противно, – потерла лоб Элизабет.

– Но ведь ты хотела уехать из города, да, мама? – спросила Джиллиан встревоженным голосом. – Не хочу думать, что из-за меня. Но ведь ты только что вернулась домой.

– Знаешь, милая, я в любом случае предпочту быть где угодно, но только с тобой.

– Тогда я рада, что мы уехали, – сказала Джиллиан. – У меня нет ни малейшего желания проводить время с людьми, которые плохо относятся к моей матери. И вообще я надеюсь, что мы останемся тут надолго. Ненавижу светское общество Лондона, если уж хотите знать правду.

– Насколько мне помнится, сицилийское общество ты тоже не жаловала, – заметила контесса.

Джиллиан раздраженно выдохнула.

– Разве можно винить меня за это?

– Нет, дорогая. То, как они к тебе относились, очень неприятно. Вот почему я хочу избежать повторения, если такое возможно. Мы пробудем здесь столько, сколько его светлость посчитает нужным, а потом вместе вернемся в Лондон.

На лице ее дочери появилось бунтарское выражение, но контесса неожиданно заговорила очень твердо:

– А пока ты будешь продолжать свои занятия и делать в точности то, что велит герцог.

– Но, мама, я просто не вижу смысла. Моя репутация…

Мать подняла руку, остановив ее.

– Твоя репутация не погублена. Джиллиан, во всех отношениях ты совершенно невинна. – Она посмотрела на Чарлза уверенным и ясным взглядом. – Ведь это всего лишь стратегическое отступление, правда, сэр?

Он удивился такому проявлению материнской силы духа.

– Вы превосходно выразились. И все-таки нам нельзя недооценивать угрозу.

Что мать, что дочь…

То, что Джиллиан уже поместили в ту же категорию, что и ее мать, было шагом назад, причем куда более значительным, чем Чарлз мог предвидеть. Особенно после того, что ему сказал Страттон. Однако эти сведения он предпочитал держать при себе.

– Ты что-то от нас скрываешь, Чарлз? – с подозрением в голосе спросила Элизабет.

Его сестра всегда была чертовски проницательна, что не шло ей на пользу.

– Нет ничего такого, о чем вам стоит волноваться.

Джиллиан прищурилась, словно пыталась взглядом проникнуть в его мысли.

– Ваша светлость…

Карета сильно дернулась и остановилась, сильно закачавшись. Джиллиан схватилась за мать, а Чарлз протянул руку и подхватил Элизабет, чтобы не соскользнула на пол.

– Что за дьявольщина?

Раздался приглушенный крик, ржание лошадей – а потом все стихло.

Левертон потянулся к двери, но она распахнулась прежде, чем он успел взяться за ручку. Прямо ему в лицо был направлен ствол пистолета.

– Вот дьявол, – пробормотала Джиллиан. Все, что требуется после долгого, утомительного, безотрадного дня, – это разбойники на дороге. Ее уже тошнит от них, черт бы их всех побрал.

А если хорошенько подумать, ее тошнит почти от всего английского за исключением, пожалуй, тех, кто сейчас сидит с ней в карете. И если английский ублюдок, прицелившийся в герцога из пистолета, посмеет прикоснуться к ее матери или еще к кому-нибудь, она его просто задушит.

Левертон бросил на нее острый взгляд.

– Давайте я сам с этим разберусь.

Она широко распахнула глаза, словно ей и в голову не приходило лезть в драку. Он фыркнул и снова с отвращением посмотрел на пистолет.

– Ты, мистер Франт, вылезай-ка из своей чертовой кареты! – рявкнул мужчина с пистолетом.

– Если вы перестанете размахивать оружием перед моим носом, я с радостью подчинюсь вашему требованию, – холодно ответил Левертон.

Герцогу отлично удалось передать сочетание презрения и раздражения. Чтобы напугать его светлость герцога Левертона, потребуется куда большее, чем разбойники с большой дороги.

Однако леди Джулия дрожала как лист на ветру. Джиллиан хотелось обнять мать, но ее руки должны были быть свободными на случай, если ситуация стремительно выйдет из-под контроля. Девушка незаметно потянула к себе ридикюль.

Левертон распрямил свое крупное тело и шагнул к дверце кареты. Мерзавец с пистолетом – здоровенный мужик в потрепанной фетровой шляпе и с грязным платком, закрывавшим нижнюю половину лица, – отступил назад, выпуская герцога.

– Просто сидите спокойно, – бросил Чарлз, оглянувшись.

Леди Филби, почти такая же спокойная, как и ее брат, но слегка позеленевшая, ответила:

– Заверяю тебя, я буду сидеть тихо, как мышка.

– Я обращался не к тебе. – Он предостерегающе глянул на Джиллиан.

Она нахмурилась, но Левертон уже ступил на землю.

– Кто здесь главный? – спросил он высокомерным тоном, шагнул в сторону и исчез из вида.

Судя по отвечающим ему голосам, у кареты было еще два человека помимо охранника, стоявшего в нескольких футах и по-прежнему целившегося в женщин из пистолета.

Держа ридикюль в руке, Джиллиан наклонилась к матери.

– Давай поменяемся местами, мама.

Леди Джулия дернулась, глядя на дочь расширившимися испуганными глазами. Гнев Джиллиан разгорелся в ровное ледяное пламя. Этот случай стал ужасающим напоминанием обо всем, что мама потеряла, и о том, до чего они были беспомощными, не сумев это предотвратить.

– Что ты задумала? – прошептала контесса.

– Просто хочу видеть, что происходит, – успокаивающе произнесла Джиллиан.

Мать неохотно кивнула. Когда они менялись местами, Элизабет кинула на Джиллиан острый взгляд, но возражать не стала.

– Эй, вы, а ну успокоились там! – приказал охранник.

Левертон, снова появившийся в поле ее зрения, строго посмотрел на Джиллиан.

– Я просто пересадила маму со сквозняка, – кротко сказала девушка. – Она очень подвержена простудам.

– Ну так опусти свою задницу на место и успокойся, – рявкнул разбойник. – Или получишь у меня! – Он для убедительности качнул пистолетом.

– Угрожать совсем ни к чему, – сказал Левертон. – Тем более трем беззащитным женщинам.

– Это не тебе решать, – рявкнул кто-то из негодяев.

– Нет мне, – возразил герцог. – Или вам придется чертовски дорого за это заплатить, даю слово герцога Левертона.

Его слова заставили разбойников замолчать на несколько долгих секунд. Даже задиристый охранник растерялся. Джиллиан не сомневалась, что все в графстве, даже бандиты, знают, насколько могуществен герцог. Она вытянула шею, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть.

Левертон снова заговорил с высоким худощавым мужчиной в длинном темном балахоне, обвисшей шляпе и с платком, надежно скрывавшим его черты в угасающем свете дня. Еще Джиллиан увидела четырех вооруженных мужчин, стоявших за разбойником, вероятно их предводителем.

Дорогу перегораживали две телеги с запряженными в них пони. Телеги были нагружены небольшими бочонками и квадратными свертками, увязанными в узел. Странно, колеса телег были обвязаны соломой. Рядом с одним пони стоял паренек с уздечкой в руках. Кучера и конюха Левертона нигде не было видно.

– Видите что-нибудь? – прошептала Элизабет.

Джиллиан кивнула:

– Две телеги перегородили дорогу, как будто переезжали с одного поля на другое. И колеса у них обвязаны соломой.

– Проклятье! – прошептала леди Филби. – Это контрабандисты. Вероятно, перевозят джин и табак. В этих местах вполне обычное явление.

– Контрабандисты? О нет… – простонала контесса и обмякла на подушках сиденья, словно вот-вот лишится чувств.

Джиллиан, подхватив мать, выругалась про себя.

Контрабандисты могут быть очень опасны, если решат, что их делу что-то угрожает.

Охранник ткнул пистолетом в карету.

– Пусть эта хныкалка заткнется, а то пожалеете. Нам тут не нужно вытья и слез. Еще законников на нас навлечете.

– Да бросьте, сэр, – произнесла леди Филби на удивление спокойным голосом. – Тут на много миль вокруг нет ни одной живой души. Я уверена: вам ничто не угрожает.

Негодяй придвинулся ближе и уставился на графиню, точнее – на ее пышную грудь.

Вот уж нет!

Джиллиан наклонилась вперед, привлекая его внимание.

– Да от вас шума больше, чем от нас. Если кто и привлечет внимание к этому славному сборищу, так это вы сами.

Ее уловка сработала. Он перевел взгляд на нее.

– Я сказал – заткнись, тупая сучка!

Левертон так резко повернулся, что полы его дорожного редингота хлестнули по ногам.

– Эй, ты, оставь дам в покое. Сейчас же!

Охранник выпрямился.

– А то что, мистер Франт? Побьете меня до кровавых соплей?

Герцог даже пальцем не шевельнул, но, напоровшись на его взгляд, разбойник отшатнулся. Джиллиан не могла его за это винить, хоть он и деревенщина. В неверном свете каретных фонарей глаза Левертона излучали ледяную ярость.

– Да ради Христа, – прорычал тот, кто казался предводителем шайки. – Последнее, что нам требуется, так это чертов герцог Левертон, начавший охоту за нашими задницами. Просто присматривай за женщинами и закрой свою чертову пасть, тупой ты щенок.

Охранник с явным нежеланием отступил на несколько шагов, бормоча что-то себе под нос.

Джиллиан опять перевела взгляд на Левертона.

– Похоже, герцог пытается договориться, чтобы нас отпустили, – пробормотала она едва слышно.

– Мы явно наткнулись на перевозку контрабанды, – негромко отозвалась леди Филби. – Хотя я удивляюсь, что они пошли на такой риск до наступления ночи. Но если нам повезет, то через несколько минут мы сможем продолжить путь.

Джиллиан моргнула.

– Вот так просто?

– В этой части Англии контрабандой занимаются десятки лет. Большинство землевладельцев предпочитают не бороться, а закрывать на это глаза.

Все в Джиллиан восстало против такого выбора. Ее опыт подсказывал, что не будет ничего хорошего, если игнорировать то, чем занимаются безжалостные головорезы.

Леди Филби определенно догадалась, о чем она думает.

– Честное слово, это самое безопасное, – пробормотала она.

Возможно, но Джиллиан не собиралась сидеть тут, как жалкая жертва, и надеяться на лучшее. Стараясь сделать это совершенно незаметно, она сунула руку в ридикюль. Мгновение спустя в дверях кареты снова появился охранник и махнул пистолетом в сторону Джиллиан.

– А что это у тебя на шее?

Девушка резко втянула воздух.

Проклятье и чертовщина!

В какой-то момент золотая цепочка, висевшая у нее на шее, выскользнула из-под воротника, а это значит, золотой медальон с изображением святого Михаила, украшенный крохотными рубинами, был ясно виден на темно-зеленом корсаже. И хотя Джиллиан плевать хотела на драгоценности и прочую мишуру, этот медальон ей подарил отчим незадолго до своей гибели, сказав, что отдает ее под покровительство одного из самых могущественных архангелов и тот убережет ее, когда приемный отец уже не сможет за ней присматривать. Джиллиан никогда не снимала медальон.

– Просто дешевая безделушка, – сказала она, пряча медальон под воротник, и нетерпеливо глянула на Левертона. Почему, ради всего святого, он тянет время?

– А мне не кажется, что это безделушка, – заявил охранник. – А ну дай сюда.

– Возьмите лучше вот это. – Леди Филби порылась в своем ридикюле и вытащила пачку фунтовых банкнот.

Бандит вырвал у нее деньги и сунул в карман.

– А медальон у той красотки я все же заберу. Должны же мы что-то получить – уж больно много от вас хлопот.

– Нет, не заберешь, – любезным голосом отозвалась Джиллиан.

– А ты боевая! Мне такие нравятся. Не хочешь отдать мне свою цацку, придется дать что-нибудь другое.

Будет чудом, если она не убьет эту свинью.

– Да ну? И о чем это ты?

– Джиллиан, не надо, – прошептала контесса.

Разбойник наклонился и положил огромную руку в перчатке на бедро Джиллиан.

– Как насчет прогуляться со мной вон за те деревья? Дашь мне, чего я хочу, цацка при тебе останется.

– Немедленно уберите от нее руки, – сказала леди Филби, – иначе герцог оторвет вам голову.

– Заткни пасть, а то будешь следующей, – прорычал охранник. – Хотя ты все равно будешь следующей. Мне уж очень захотелось поглядеть, что там под твоей красивенькой одежкой.

Графиня побледнела.

– Вот уж нет, – презрительно хмыкнула Джиллиан.

– А ты тут не командуй! – Мерзавец сильно стиснул ей бедро, затем потянулся к цепочке, но застыл – Джиллиан сунула ему под подбородок ствол маленького пистолета.

– Не прикасайся к моему медальону.

Он резко отдернул руку.

– Так. Мне не хочется пачкать эту прелестную обивку твоими мозгами, – сказала Джиллиан. – Ну-ка отойди подальше, или я буду вынуждена это сделать. – Он заколебался, и тогда Джиллиан злобно ухмыльнулась. – Я вышибу тебе мозги без колебаний.

– Ты чокнулась, – прохрипел он.

– В таком случае советую сделать как я сказала, ведь ты же не знаешь, что еще мне придет в голову.

Он медленно попятился. Джиллиан двигалась следом, продолжая удерживать пистолет у него под подбородком. Бандит неуклюже встал на ступеньку кареты, поскользнулся и упал вперед, практически ей на колени. Она потеряла равновесие – пистолет дернулся и выстрелил.

– Черт побери, ты меня подстрелила! – заорал грабитель, хватаясь за плечо.

– Похоже на то, – пробормотала Джиллиан, злясь на себя за то, что утратила контроль над ситуацией.

Он потрясенно уставился на нее, но тут огромная рука в перчатке легла ему на плечо и стащила со ступенек кареты. В проеме появился герцог.

– Что за дьявольщина тут происходит? – спросил он, перекрывая вопли, доносящиеся снаружи. Увидев пистолет в руке Джиллиан, широко распахнул глаза, оглянулся, затем снова посмотрел на девушку. – Вы что, выстрелили в этого человека? – Герцог выдернул у нее пистолет.

Джиллиан пожала плечами.

– Чарлз, он нас грабил, – дрожащим голосом произнесла леди Филби. – И угрожал, что сделает еще более ужасное. Что еще оставалось Джиллиан?

– Не начинать мятеж, – ответил он, сунув пистолет в карман. – Вы только что подвергли наши жизни серьезной угрозе, мисс Драйден.

– Заверяю вас, я не собиралась этого делать, но что мне еще оставалось? Вы были заняты чем-то другим, – с явным сарказмом заявила Джиллиан.

Левертон собирался что-то возразить, но тут кто-то сильно ткнул его в спину. Выругавшись, герцог сердито обернулся.

– Что еще?

– Вытаскивай их из кареты, – прорычал кто-то сзади.

– Ваш человек напал на мою спутницу, – ледяным тоном проговорил герцог. – Она всего лишь защищалась.

– Она, черт бы ее побрал, подстрелила моего брата. Пусть выходят, а то я сам их вытащу.

Левертон начал возражать, но тут здоровенный детина – вероятно, тот самый, который возмущался, – появился за спиной герцога и приставил пистолет к его голове.

Сердце Джиллиан подскочило.

– Хорошо, мы выходим.

Человек с пистолетом отступил назад, и три женщины с помощью герцога выбрались из кареты. Во все сгущающихся сумерках Джиллиан сумела разглядеть шестерых мужчин и среди них подстреленного ею, и еще одного, обрабатывающего его рану. Один из разбойников направил пистолет на кучера и конюха, сидевших на земле возле кареты, остальные целились в женщин. Предводитель и Левертон стояли друг против друга, приняв боевую стойку.

Джиллиан быстро огляделась. На дальней стороне поля светился тусклый огонек – вероятно, в фермерском доме. Дорога была совершенно пустой.

– Как он? – спросил предводитель разбойничьей шайки у того, кто перевязывал рану.

– Слегка задето предплечье. Пуля прошла навылет.

– Которая тебя подстрелила? – прорычал предводитель, обращаясь к брату.

– Вон та, тощая, – хнычущим голосом отозвался тот.

Предводитель пнул его в ногу.

– Позволить девке себя подстрелить! Ты позор семьи, вот что, – заявил он, не обращая внимания на оскорбленный вой брата.

– Просто скажи сколько, и мы поедем, – нетерпеливо бросил Левертон.

– Нам потребуется больше, чем какие-то несколько фунтов, ваша светлость. Вы мне доставили немало хлопот.

Он перевел взгляд на Джиллиан, и в его глазах мелькнул интерес. К счастью, у нее в ботинке был спрятан нож – на случай если потребуется защищаться. Это означало, что придется драться с четырьмя разозленными вооруженными мужчинами.

Предводитель сделал шаг в ее сторону, но Левертон встал между ними.

– Даже не думай об этом. – В его голосе прозвучала угроза, которую не заметил бы только полный болван.

Предводитель болваном не был. Он поднял руку в умиротворяющем жесте.

– И волоска не трону на ее драгоценной голове. Просто хочу посмотреть, из-за чего такого важного она решила подстрелить человека.

– Чертов медальон, – ныл его брат. – С камушками…

Джиллиан окаменела, выругавшись про себя.

– Думаю, это слегка сравняет счет, – произнес предводитель, хохотнул и посмотрел на брата. – Впрочем, не уверен, что ты его получишь, раз уж позволил изнеженной девчонке одолеть себя.

Его люди захохотали. Когда они отсмеялись, предводитель мотнул головой в сторону Джиллиан, и один из шайки направился к ней.

Девушка оскалилась.

– Не прикасайся ко мне!

– Ради бога, – вздохнул Левертон, – отдайте ему медальон.

– Нет. – Сделав это, она как будто во второй раз потеряет отчима. – Пусть забирают что угодно, только не медальон.

Предводитель бандитов опять прижал свой пистолет к голове Левертона. Джиллиан невольно вздрогнула, леди Филби испуганно втянула воздух. Герцог не проявлял ни малейших признаков страха. Казалось, что он вот-вот кого-нибудь прикончит. Например Джиллиан.

– Деточка, пожалуйста, отдай им медальон, – негромко попросила мать. – Он того не стоит.

Джиллиан уставилась на герцога. В ответ тот иронически изогнул бровь. Девушка была уверена, что предводитель шайки ни за что не застрелит Левертона. В конце концов, никто в здравом уме не убьет герцога.

Но отчима такие убили, верно?

Джиллиан подняла руки и сорвала с шеи цепочку, даже не потрудившись расстегнуть.

– Держи, – проговорила она, швырнув медальон предводителю. Ей казалось, что вместе с ним из груди исчезло сердце.

Предводитель поймал медальон и поднес к каретному фонарю. Платок, обмотанный вокруг лица, приглушил его довольное ворчание.

– Сойдет. – Он махнул пистолетом в сторону леди Джулии. – Давай сюда свою сумку.

Контесса всхлипнула – Джиллиан с трудом сдержала ругательство. Во время путешествий мать держала свои драгоценности в ридикюле, не доверяя их даже Марии.

Контесса отдала ридикюль. Джиллиан сочувственно сжала ее руку, но ярость бушевала в ней как огненная буря. Когда бандит подошел к леди Филби, та возмутилась:

– Ваш человек уже ограбил меня!

– Давай сюда вон ту цацку с руки, – приказал предводитель.

Бормоча себе под нос, графиня швырнула золотой браслет в грязь, под ноги предводителю. Левертон недовольно посмотрел на сестру, а Джиллиан испытала искреннее восхищение. Она оценила желание Элизабет сохранить остатки достоинства даже в безнадежном положении. Пожав плечами, предводитель поднял браслет.

– Немного грязи не помешает.

– Что ж, этот мерзавец практичен, – пробормотала Джиллиан и услышала, как леди Филби подавилась смешком.

– Полагаю, это завершает наши дела, – произнес Левертон, – учитывая весьма существенную добычу, которая досталась вам взамен незначительных неудобств.

Предводитель контрабандистов насмешливо поклонился ему.

– Ага, ваша светлость, завершает. Но не забывайте, что я вам сказал. Только начнете разговоры о нашей встрече – неприятности точно вас найдут.

– Ваше предостережение выгравировано у меня на лбу, – ответил герцог. Голос его был сух, как земля под ногами.

Контрабандисты уложили раненого на телегу и вскоре растворились среди болот в наступившей ночи. Перестал быть слышен даже скрип обмотанных соломой колес.

Путники остались одни, словно ничего с ними не произошло.

Левертон присел на корточки перед кучером, пытаясь развязать веревки у него на запястьях.

– Джон, у тебя есть нож? Веревка мокрая.

Джиллиан приподняла юбку и вытащила из ботинка нож.

– Возьмите мой.

Герцог покачал головой:

– Невероятно.

Подавив вздох, девушка протянула ему клинок. Надо полагать, все то хорошее, что успело возникнуть между ней и Левертоном, погибло. Джиллиан сказала себе, что ей плевать на все.

Герцог быстро освободил своих людей, оборвав их извинения.

– Позднее у нас будет возможность обсудить наши общие неудачи. А сейчас мне бы хотелось как можно быстрее доставить дам в Фенфилд-Мэнор. В особенности потому, что эти проклятые контрабандисты забрали ваше оружие.

– У вас остался мой пистолет, – заметила Джиллиан. – У меня есть еще одна пуля и порох, но все это в ботинке.

– До чего неудобно, – огрызнулся Левертон.

Джиллиан изо всех сил старалась сдержать растущую злость.

– Наверное, вам от него все равно толку не будет. Это женское оружие, годится только для близких расстояний.

– Невероятно, – снова огрызнулся герцог.

«И совершенно без надобности», – подумала Джиллиан.

– Ради бога, Чарлз, – не выдержала леди Филби. – Давайте уже сядем в эту проклятую карету и поедем. Я уверена, контесса промерзла до костей. Я – совершенно точно.

Поморщившись от чувства вины, Джиллиан повернулась к матери.

– Да, мама, давай посадим тебя в карету.

– Прошу прощения, – сказал Левертон. – Прошу вас, мадам, обопритесь на мою руку.

Джиллиан сердито сверкнула на него глазами.

– Обойдемся без вашей помощи.

Помогая матери забраться в карету, она ругалась сквозь стиснутые зубы. Джиллиан очень хотелось накинуться на Левертона, но ее сдерживала грусть на лице матери. Она давным-давно не видела такого затравленного выражения в ее глазах.

– Ну вот, милая, – бормотала Джиллиан, укутывая ноги матери толстой шерстяной шалью. – Ты и глазом не успеешь моргнуть, как мы доедем, ты выпьешь чашку ароматного чая и ляжешь в постель.

– Спасибо, дорогая моя, – ответила леди Джулия голосом, лишенным всяких эмоций.

Сердце Джиллиан рухнуло вниз.

Мгновение спустя карета дернулась и тронулась с места. Джиллиан суетилась вокруг матери, изо всех сил стараясь не обращать внимания на ледяное молчание своих спутников.

Элизабет нарушила тишину:

– Ну что ж, это было первое.

Джиллиан вопросительно посмотрела на графиню.

– Мое первое ограбление, – уныло улыбнувшись, пояснила леди Филби. – И надеюсь, что последнее.

– Мне очень жаль, Элизабет, – угрюмо произнес Чарлз и посмотрел на мать Джиллиан. – Мадам, надеюсь, вы сможете простить меня за то, что я допустил это.

– Прошу вас, ваша светлость, – болезненно улыбнулась контесса. – Это всего лишь жизненная неприятность. Не за что извиняться.

– Я так не думаю, – не сдержавшись, пробормотала Джиллиан.

За долю секунды выражение лица герцога сменилось с озабоченного на раздраженное.

– Вы хотите нам что-то сказать, мисс Драйден?

– Чарлз, не начинай, – предостерегла его сестра.

Он отмахнулся.

– Давайте, мисс Драйден: свалите этот груз со своих плеч.

– Ну хорошо, – сказала Джиллиан. – Мы могли этого избежать, если бы ехали с нормальным вооруженным сопровождением.

В его глазах что-то мелькнуло.

– До сих пор в этом не было необходимости. Эта дорога никогда не представляла опасности.

– По словам вашей сестры, это не так. – Джиллиан с отвращением фыркнула. – А еще говорят, что Сицилия опасна.

Левертон раздраженно посмотрел на леди Филби. Та подняла руки.

– Я не говорила, что тут опасно, – запротестовала она. – Сказала только, что в этих краях часто появляются контрабандисты.

– По мне, это и есть опасно, – торжествующе добавила Джиллиан.

– Вы ошибаетесь, мисс Драйден, – сказал герцог. – Контрабандисты, как правило, стараются не привлекать к себе внимание властей. Сегодняшняя встреча – сочетание невезения и неудачно выбранного времени.

Невезения? При мысли о том, что они с матерью сегодня потеряли, в душе Джиллиан снова вспыхнул гнев.

– Вы должны были дать им отпор, – буркнула она.

– Похоже, мне этого делать не требовалось, учитывая ваши наклонности, – кровожадные, даже дикие.

Джиллиан вздрогнула, как будто он ее ударил. Точнее, она бы предпочла удар. Левертон умел разить словами.

– Довольно, Чарлз! – воскликнула леди Филби.

– Моя дочь не заслуживает вашего порицания, сэр, – добавила контесса тоном оскорбленного достоинства. – Ее очень расстроило случившееся сегодня, как и всех нас.

Джиллиан сжала ладонь матери.

Левертон на несколько секунд закрыл глаза, а когда открыл, стало очевидно, что он снова взял себя в руки.

– Приношу свои извинения, мисс Драйден. – Он подался вперед. – Но неужели ради этого чертова медальона стоило рисковать нашими жизнями? Черт, да я бы купил вам другой за все причиненные неприятности!

Он точно не понимает, почему случившееся так расстроило и Джиллиан, и ее мать. Как ни печально, оказалось, что Левертон ничем особенным не отличается от всех прочих мужчин, считающих, что женщины должны им покорно подчиняться, а не бороться за то, во что верят. Похоже, это разрешается только мужчинам.

– Поскольку вы полностью лишены чувств, ваша светлость, я не буду даже пытаться вам что-либо объяснять, – сказала Джиллиан и, поджав губы, не произнесла больше ни слова.

Глава 13

Чарлз вытянул ноги поближе к огню, чувствуя, как его окутывает покой старого особняка. Фенфилд-Мэнор не относился к современным зданиям, но его надежная умиротворенность очень нравилась герцогу. Он проводил здесь куда меньше времени, чем ему бы хотелось, потому что его внимания требовали другие, более крупные имения, особенно то, что считалось родовым. Но, может быть, настало время все изменить? Чарлза беспокоила мысль, что шайка контрабандистов, на которую они наткнулись, проворачивает свои грязные делишки на его землях. Все выглядело слишком организованным, чтобы быть случайностью.

Он мог закрывать глаза – и регулярно делал это – на мелкие нарушения, которые совершали местные жители, потому что они зачастую едва сводили концы с концами. Но полномасштабная контрабанда на землях имения? По-настоящему опасная шайка? С этим он мириться не будет. Стоило подумать, что во время этой отвратительной стычки все могло сложиться гораздо хуже, и волосы на затылке вставали дыбом, а от мысли о том, что могло произойти с Джиллиан – и все еще может произойти, учитывая ее безрассудство, – кровь стыла в жилах, как вода в Северном море зимой.

Сидевшая в таком же кресле рядом с ним Элизабет устало вздохнула и покрутила в старинном хрустальном бокале бренди. Она спустилась в библиотеку вместе с братом после того, как Джиллиан с матерью отправились спать.

Сказать, что они ледяным тоном пожелали друг другу спокойной ночи, – значит, ничего не сказать. Джиллиан даже не взглянула на Чарлза. Впрочем, и он на нее. В конце концов, не каждый день юная леди, нашедшая приют под его крышей, говорит герцогу «проваливайте ко всем чертям». Это случилось впервые и так его удивило, что он едва не расхохотался. Сдержался только потому, что услышал, как в ужасе ахнули его дворецкий и экономка, а особенно контесса, явно перепуганная поведением дочери.

Зато его сестра даже не попыталась сдержать смешок.

Похоже, Джиллиан не в силах себя контролировать, особенно в тех случаях, когда это совершенно необходимо, – к примеру, когда их жизням угрожает опасность или, что тревожит еще сильнее, когда она оказывается в обществе. Эта девушка привыкла иметь дело с грабителями и убийцами, а не с чопорными аристократами.

– Нет, ну честно, Чарлз, я не понимаю: что ты собираешься с ней делать? – спросила Элизабет, словно прочитав его мысли. – Джиллиан прелестная девочка, но в высшей степени безрассудная и резкая на язык. Я не уверена, что ее можно подтянуть до стандартов светского общества.

Он поставил пустой бокал на столик между ними.

– Я начинаю думать, что это случай безнадежный. Просто чудо, что из-за нее нас всех не убили сегодня.

– Я бы сказала, чудо, что она никого не убила. Правда, если уж говорить честно, тот человек был настоящей скотиной. Он грозился утащить ее за дерево и… – Она махнула рукой, не желая произносить грубое слово.

При мысли о том, что грозило Джиллиан, Левертону сделалось дурно. Больше всего сегодня он боялся именно того, что женщины пострадают от физического насилия, потому и рвался скорее уладить дело с предводителем шайки, хотя за это Джиллиан, разумеется, сочла его трусом. Но он не мог рисковать, потому что они оказались в совершенной глуши и хорошо вооруженные контрабандисты во много раз превосходили их количеством.

К счастью, когда разбойники сообразили, что держат на мушке герцога Левертона, переговоры пошли довольно гладко. Чарлз отдал больше пятидесяти фунтов в обмен на обещание предводителя исчезнуть вместе со своими людьми – раствориться в вечернем тумане. И как раз когда он предупреждал предводителя контрабандистов, что начнет преследование по закону, если шайка будет продолжать проворачивать свои делишки на землях герцога Левертона, в карете раздался выстрел.

– Джиллиан должна была сразу отдать мерзавцу медальон.

Элизабет скорчила гримасу:

– Согласна, но, похоже, он имеет для нее большую ценность, так же как и драгоценности контессы.

– У контессы Патерини здравого смысла больше, чем у ее дочери. Она не стала возмущаться и устраивать шум. – Он прищурился, глядя на сестру. – В отличие от тебя.

– Да этот негодяй уже обобрал меня! – возмутилась Элизабет. – Я считаю, что внесла более чем достаточный вклад в их вечернюю добычу.

– Готов поспорить на что угодно, что наш объединенный вклад оказался намного больше, чем то, что они получат от своего ночного рейда.

– Не знаю, хорошо ли ты рассмотрел медальон Джиллиан. Она заявила, что камни фальшивые, но я подозреваю, что это настоящие рубины.

– Никакие драгоценности не стоят человеческой жизни.

Элизабет раздраженно выдохнула:

– Нет, но его ценность для Джиллиан не выражена в денежном эквиваленте. Ты оскорбил несчастную девочку, сказав ей это. Право же, Чарлз, такая бестактность совсем не характерна для тебя.

– Вынужден признать: это было не лучшее мое выступление.

Нет никаких сомнений: Джиллиан умеет вывести его из себя, – но почему ему так трудно справиться с упрямой девчонкой? Ради бога, он же Левертон! Обычно одного его взгляда достаточно, чтобы укротить самого закоренелого упрямца.

– Предложение возместить украденную драгоценность было и вовсе глупым, – сказала Элизабет. – Марбери не бедные – ты оскорбил их достоинство.

– Я пытался все исправить, – буркнул Чарлз, чувствуя, что вынужден обороняться.

– Джиллиан и ее мать расстроились, потому что отнятые вещи определенно имеют для них ценность, во много раз превышающую стоимость. И предполагать что-то взамен было просто вульгарным.

– Меня поражает, что люди считают меня снобом. Ты гораздо хуже.

Элизабет засмеялась.

– Какая чушь! Все знают, что я самый покладистый человек в семье. А ты не сноб, Чарлз, и никогда им не был.

Он кривовато улыбнулся. Их отец – вот кто был снобом в полном смысле этого слова, и Чарлз ненавидел саму мысль, что кто-то может счесть таким и его. Одно дело – иметь принципы, и совсем другое – смотреть на людей свысока.

– Ты только иногда ведешь себя покровительственно, – добавила Элизабет.

Он не выдержал и засмеялся.

Улыбка его сестры увяла. Она снова покрутила бренди в бокале и уставилась на огонь.

– Похоже, с Джиллиан тебя ждет непочатый край работы. Она определенно считает тебя деспотичным.

– Может быть, но я ни под каким видом не мог согласиться на ее безумный план.

Когда они после удручающего часа молчания прибыли в Фенфилд-Мэнор, Джиллиан потребовала, чтобы он немедленно организовал поисковую партию и арестовал контрабандистов. Чарлз попытался объяснить ей, что поиски будут бесплодными, в особенности потому, что наступила ночь, но Джиллиан потребовала, чтобы он дал ей лошадь и слугу для сопровождения. Она ясно дала понять, что не намерена сидеть сложа руки, пока преступники гуляют на свободе с их драгоценностями.

Чарлз отказал, пригрозив: если она не подчинится, он отправит ее назад в Лондон, к бабушке. Продолжая спорить, Джиллиан вынудила его дать сжатую и, пожалуй, чересчур жесткую оценку ее поведения. Вот тут она и велела ему проваливать ко всем чертям. Ее ни капли не волновало, что они орали друг на друга, как базарные торговки, в присутствии прислуги.

– Я понимаю, – сказала Элизабет. – Но заявить, что девочка страдает истерией, все равно что помахать красной тряпкой перед быком.

– Точнее было бы сказать, что она на грани убийства, но я никогда не любил указывать на очевидное.

– Если она и собиралась кого-то убить, так это тебя.

– Я это знаю, – угрюмо отозвался Чарлз.

Проект «Джиллиан» обернулся катастрофой. Его светский капитал был достаточно велик, чтобы дать девушке возможность восстановить репутацию, сильно пошатнувшуюся после лондонских скандалов, но она, похоже, собиралась сражаться с ним за каждый шаг на этом пути. Желания стать настоящей леди у нее не больше, чем у него стремления присоединиться к труппе бродячих жонглеров.

Чего эта девушка действительно хочет, так это вернуться на Сицилию – единственное место, которое она считает своим домом. Зная Джиллиан, можно предсказать, что она будет сражаться за ту жизнь, которая имеет для нее смысл, и, в конце концов, сломает сопротивление семьи.

Да, если она вернется, возникнут проблемы с ее безопасностью, но Чарлз не сомневался, что Гриффин Стил с ними прекрасно справится. Бывший авторитет преступного мира был человеком могущественным, опасным и, будучи ей братом, находился в самом лучшем положении, чтобы обеспечить ее благополучие. Если дело обстоит именно так, вероятно, Чарлзу пора сдаться, хотя он уже понимал, что будет скучать по проклятой девчонке гораздо больше, чем следует.

– Лиззи, тебе когда-нибудь бывает скучно? – внезапно спросил он.

Элизабет повернулась и посмотрела на него, удивленно вскинув брови.

– Святые небеса! Чарлз, откуда вдруг такой вопрос?

– Думаю, из любопытства.

Она всматривалась в него с проницательностью, которая его несколько смущала.

– Нет, мне не бывает скучно, – ответила наконец сестра. – У меня двое маленьких детей и муж, который, хотя и чудесный человек, все же требует немалых забот. Вспомните о нашей матери и сестре – обе весьма привередливы и капризны, как тебе хорошо известно. На моих плечах два имения и городской дом, также требующие моего внимания. Нет, Чарлз, у меня нет времени скучать. – Она склонила голову набок. – А у тебя?

– Иногда я скучаю. – Он снова уставился на огонь в камине. – Полагаю, это превращает меня в самодовольного хлыща.

– Ты весьма далек от такого определения, но, думаю, я знаю, в чем дело.

– Ну так расскажи, дорогая сестрица. – Чарлз кривовато усмехнулся.

– Все потому, что ты такой могущественный, такой… внушительный. Все тебе кланяются, и лебезят перед тобой, и немедленно с тобой соглашаются. Никто не осмеливается возразить тебе – кроме меня, разумеется. Тебе совершенно необходимо, чтобы хоть кто-то с тобой не соглашался. Бросал тебе вызов. – Элизабет одарила его, что называется, дьявольской усмешкой. – Мне кажется, я знаю, кто отвечает таким требованиям.

– Может, мне взять нескольких малышей, чтобы они бегали по дому? Или одалживать твоих, когда я почувствую приближение мрачного настроения?

– Может, тебе жениться и завести собственных детей?

– Вот на этой торжественной ноте, – сказал Чарлз вставая, – я и отправляюсь в постель.

– Трус, – пробормотала Элизабет.

– Элизабет, у меня нет ни малейшего желания снова начинать нашу дискуссию.

Вопрос о женитьбе неизменно повергал его в скверное настроение. Он уже пережил личную катастрофу и пока не нашел женщину, ради которой согласился бы на вторую попытку.

– Ты не молодеешь, Чарлз. И куда раньше, чем думаешь, начнешь пускать слюни в суп и ковылять по дому шаркающей походкой.

– Спасибо за прелестную картинку.

Их прервал короткий стук в дверь.

– Кто там еще? – вздохнула Элизабет.

– Остается надеяться, что Джиллиан не устроила очередную кутерьму. Мне кажется, я бы предпочел, чтобы меня еще раз ограбили, чем разбираться сейчас с ее новыми фокусами. Войдите!

Дверь приоткрылась – в библиотеку заглянула контесса Патерини.

– Можно войти?

– Конечно. – Чарлз взял ее за руку и подвел к креслу, с которого только что встал.

Леди Джулия, вздохнув, села. Выглядела она по-прежнему бледной и изнуренной, но при этом оставалась аккуратно причесанной и все еще не переменила дорожного платья.

Чарлз переглянулся с сестрой. Контесса собиралась лечь в постель еще часа четыре назад.

– Желаете что-нибудь выпить, мадам? Может быть, бренди или рюмочку хереса?

– Нет, спасибо. Я постараюсь не задерживать вас дольше, чем это необходимо. Мне очень нужно поговорить с вами сегодня же вечером, ваша светлость. – Контесса улыбнулась и на мгновение стала такой же юной и хорошенькой, как ее дочь. Она была все еще прелестной, женственной и обаятельной. Джиллиан очень напоминала ее, по крайней мере внешне.

– Я уверена, что вы хотите поговорить с моим братом наедине, – произнесла Элизабет вставая. – Желаю вам обоим доброй ночи.

Контесса подняла руку.

– Нет-нет, останьтесь, пожалуйста, леди Филби. Вы были так добры, оказывая нам моральную поддержку, и у меня нет от вас секретов. Кроме того, сегодняшнее поведение Джиллиан коснулось и вас. Мне бы хотелось объяснить, почему она поступила именно так.

– Вы не обязаны давать нам никаких объяснений, – с доброй улыбкой проговорила Элизабет.

И все-таки она снова опустилась в кресло, в чем Чарлз даже не сомневался. Его сестра любила личные истории больше всего на свете. Но еще он знал, что она принимает судьбу Джиллиан близко к сердцу.

Контесса разгладила юбку на коленях, вероятно собираясь с мыслями.

– Даже не знаю, с чего начать, – так все сложно…

Чарлз прислонился плечом к каминной доске.

– Почему бы не начать с реакции Джиллиан на грабеж? Мне показалось, она полностью сосредоточилась на том, чтобы вернуть украденное, хотя не могла не понимать, что это почти невозможно.

– Есть две причины, по которым Джиллиан так повела себя, – ответила леди Джулия. – Во-первых, ее отчима убили бандиты.

– Мне так жаль, – сказала Элизабет. – До чего это ужасно для вас обеих.

– Чувства Джиллиан по поводу гибели моего мужа очень сложны и запутанны, – продолжала контесса. – Она обладает тем, что можно назвать непомерным чувством справедливости.

– Я не понимаю, – сказала Элизабет.

– Те, кто убил моего мужа, так и не предстали перед судом. И моя дочь не смогла забыть об этом.

Чарлз вскинул брови.

– Неужели Джиллиан не исправила это сама?

– Господи, Чарлз! – воскликнула его сестра. – Не говори ерунды. Как может юная девушка предать правосудию банду убийц?

– После того как местные власти не сумели найти убийц моего мужа и прекратили поиски, Джиллиан несколько лет выслеживала их.

Элизабет приоткрыла от удивления рот.

– И что она сделала, когда отыскала?

– Убила, – буднично ответила контесса.

От лица Элизабет отхлынула кровь.

– Теперь ты понимаешь, почему я не стал рассказывать тебе подробности ее прошлого, – сухо заметил Чарлз.

– Да, правда, – согласилась контесса. – Мы старались никому об этом не рассказывать. Но то, что сделала Джиллиан, было не правосудием, а местью. И хотя она действительно убила непосредственных виновников гибели моего мужа, бандиты по-прежнему рыщут по Сицилии, требуя дань с местных аристократов и терроризируя крестьян.

Леди Джулия подалась вперед, напряженно глядя на Чарлза.

– Если бы мы остались на Сицилии, это означало бы неминуемую гибель Джиллиан. Те ужасные люди рано или поздно отыскали бы ее и отомстили. Они не успокоятся, пока не добьются своего, и неважно, как много времени у них на это уйдет. Тут задеты их честь и репутация.

– Боже милостивый! – слабым голосом произнесла Элизабет.

Чарлз и раньше знал, что положение сложное, но даже Гриффин Стил не сможет уберечь сестру, ведь впереди годы и годы.

– Значит, для Джиллиан возврата на Сицилию нет?

– Да, но она не понимает этого, – мягко сказала ее мать. – Все еще не понимает. Я надеюсь, вам удастся убедить ее, потому что мы с ее бабушкой потерпели неудачу. Может быть, это и не бросается в глаза, но она уважает вас.

В этом Чарлз очень сомневался, но разве у него был выбор?

– Отвращение Джиллиан к людям, остановившим нас сегодня, вполне понятно, учитывая ее историю. Но я все-таки не понимаю, почему она так настроена вернуть украденное. Должна же она осознавать, что это практически невозможно.

– Этот медальон подарил ей на день рождения отчим незадолго до того, как его убили. Это его последний подарок.

– Бедная девочка, – вздохнула Элизабет. – Но кажется, она еще более огорчена от потери ваших драгоценностей, верно?

Контесса кивнула.

– Муж подарил мне такой же медальон и еще несколько довольно ценных украшений. Я очень сожалею об утрате, но не могу допустить, чтобы кто-нибудь рисковал своей жизнью, стремясь вернуть их. Мне не нужны драгоценности, чтобы помнить о муже или о том, что я потеряла.

– Вы объяснили это дочери? – спросил Чарлз.

– Потратила на это весь последний час, – сказала леди Джулия. – Однако дочь не верит мне.

– Да почему же? – ахнула Элизабет.

– Потому что считает, что в огромном долгу передо мной. Помимо всего прочего Джиллиан винит в трагической гибели моего мужа себя.

Чарлз нахмурился.

– Но в то время она была еще совсем ребенком.

– Однако ребенком значительно старше своего возраста, – отозвалась контесса. – Джиллиан выросла в имении мужа. Мы часто уезжали ко двору, в Палермо, а она оставалась: предпочитала деревню, потому что там редко становилась мишенью для сплетен. – Она поморщилась. – И еще, Джиллиан таким образом избегала моего отца, который относился к ней вовсе не с той добротой, с какой следовало бы. Мы с мужем считали, что для Джиллиан гораздо лучше проводить больше времени там, где она счастлива и чувствует себя в безопасности.

«И где ей, конечно же, позволяли вести жизнь дикарки», – добавил про себя Чарлз.

Однако он знал, что заговаривать об этом бессмысленно.

– Я все же не понимаю, почему она считает себя ответственной за убийство вашего мужа.

– Джиллиан настаивала, чтобы он сделал что-нибудь с бандитами, – объяснила контесса. – Сицилийские банды опасны и безжалостны. Они терроризируют всю округу и превращают жизнь местных крестьян в мучение. Джиллиан каждый день видела этих нищих бедолаг и прониклась к ним большим сочувствием. Она хотела помочь им.

– Боже, до чего она необычная девушка! – заявила Элизабет.

– У моей дочери добрая душа, – с гордостью отозвалась контесса. – Муж постоянно поощрял ее врожденное чувство сострадания. Частично ради Джиллиан он и взялся за невыполнимую задачу избавить округу от этого бедствия. Как и она, мой муж верил, что это правильное решение.

– И тогда его убили… – с сочувствием произнес Чарлз.

– Да. На него и его телохранителей устроили засаду, когда они возвращались от соседа-землевладельца. Моего мужа и всех его людей убили.

– До чего это трагично, – пробормотала Элизабет.

Контесса кивнула.

– Джиллиан это просто сокрушило. Да еще чувство вины. Она решила, что, если бы держала язык за зубами, с отчимом ничего бы не случилось. Но это не так, ведь мой Марио был человеком благородным и справедливым, делал то, что считал нужным.

– Но вы ведь объяснили это дочери? – спросил Чарлз.

– Мне, разумеется, следовало это сделать, но тогда я не могла. Узнав о гибели мужа, я тяжело заболела. Моя мать ухаживала за мной, а Джиллиан в самый сложный период жизни оказалась предоставлена самой себе. И еще ей пришлось положиться на милость моего отца, который, как я уже сказала, не был к ней расположен.

Чарлз с трудом подавил вспыхнувший гнев.

– Надеюсь, он хотя бы не обижал ее физически?

Контесса даже вздрогнула.

– О нет! Он никогда не поднимал на нее руку. Но его нельзя назвать человеком добрым или ласковым. Он болезненно переносил позор, который навлекло на нашу семью рождение Джиллиан. – Она вздохнула. – Как будто это она виновата, а не я. К несчастью, у меня никогда не хватало мужества противостоять отцу. Я стыжусь своей трусости.

– Чушь, – отрезал Чарлз. – Вы отказались подчиниться ему, никому не отдав Джиллиан. Это храбрый поступок.

– О, молодчина, братец, – одобрила Элизабет.

Он пожал плечами. Они знали, какой урон может нанести отец.

Контесса с благодарностью улыбнулась герцогу.

– Мне повезло, потому что мать поддерживала меня, но Джиллиан всегда болезненно осознавала, на какие жертвы мне пришлось пойти, чтобы оставить ее у себя, как она выражается. Моя дочь считает себя обязанной мне за то, что я от нее не отказалась. Иногда мне кажется, что я совершила ошибку. Возможно, девочка была бы куда счастливее, если бы ее вырастила любящая семья, ведущая простой образ жизни где-нибудь в деревне. А вместо этого ей приходится разрываться между двумя мирами, толком не принятой ни в одном из них.

– Какой смысл об этом думать? – заметил Чарлз. – Джиллиан находится там, где ее место.

«Возле меня».

Он моргнул, испуганный легкостью, с какой эта мысль проскользнула в его сознание. Чарлз заставил себя прогнать ее и сосредоточился на ближайшей задаче – как помочь Джиллиан.

– Я считаю, вы отлично справились с воспитанием дочери, – решительно заявила Элизабет. – Она чудесная девочка.

Контесса просияла.

– Спасибо, дорогая. Я тоже думаю, что она чудесная девочка. Просто хочется, чтобы и другие заметили это.

– Это возвращает нас к сути разговора, – сказал Чарлз. – Что именно вы ждете от меня?

Леди Джулия посмотрела ему в глаза. До него начало доходить, что, несмотря на хрупкое здоровье и тяжелое душевное состояние, она может стать тигрицей, если понадобится защитить дочь.

– Пожалуйста, не ставьте на ней крест, – сказала контесса. – Джиллиан заслуживает счастья.

Как он может отказаться от нее после всего, что только что услышал?

– Даю вам слово, мадам.

Глава 14

Джиллиан положила нож и улыбнулась поварихе Фенфилд-Мэнора.

– Спасибо, миссис Пек. Восхитительные лепешки. Мне не доводилось пробовать такие вкусные.

Вообще-то раньше она никогда не ела лепешек с грецкими орехами и сыром, но эти показались ей настоящей амброзией. Конечно, если не есть со вчерашнего дня, аппетит разыграется со страшной силой, но это жертва, на которую она пошла, чтобы избежать встречи с Левертоном.

– Ох, мисс, я так волновалась, ведь вы почти не прикасались к еде с тех пор, как приехали сюда. Слава богу, аппетит вернулся к вам. – Повариха просияла и поставила на кухонный стол еще одно блюдо с лепешками. – Если хотите, у меня есть еще хлеб с изюмом, только что из печи.

– Честно сказать, я уже сыта, – ответила Джиллиан. – Если съем еще хоть кусочек, места для обеда не останется.

Миссис Пек не хватало изысканности знаменитых французских поваров, которые готовили для лондонской знати. Она совсем не походила на обычных упитанных кухонных мастеров – высокая, худая, с заостренными чертами лица, она выглядела так, словно вообще ничего не ела. Но, как и остальные слуги, с которыми познакомилась Джиллиан, кухарка была деловитой, умелой и доброжелательной.

Слуги Фенфилд-Мэнора почувствовали к Джиллиан симпатию, хоть она и повела себя в ночь приезда отвратительно: безобразно вышла из себя, набросившись на «его высочайшую и высокомернейшую светлость». Слуги, находившиеся в холле, слышали ее ругательства. Джиллиан до сих пор ежилась, стоило ей вспомнить о той унизительной сцене, когда она нападала на Левертона словно злобная мегера.

Но вместо того, чтобы возмутиться ее поведением, слуги просто из кожи вон лезли, суетясь вокруг нее и балуя изо всех сил. Джиллиан предположила, что они стараются поднять ей настроение после истории с контрабандистами. Неудивительно, что так много времени она проводила внизу. По крайней мере, со слугами ей не приходилось волноваться о том, что ее в очередной раз начнут бранить или читать нотации о приличном поведении, и делать это будет человек, который откровенно считает ее неудачницей, когда дело касается скучнейших правил этикета.

Джиллиан все время ждала, что Левертон начнет выговаривать ей за то, что она постоянно торчит в кухне или в конюшне или бесцельно бродит по имению. Однако ничего подобного не случилось. Со времени их приезда три дня назад он как будто вообще не замечал ее: сидел, запершись, в библиотеке или уезжал верхом со своим управляющим. Несколько раз, когда они случайно встречались, герцог вел себя безупречно вежливо, но даже попыток не делал поговорить с ней – так, беглое приветствие.

К сожалению, такое его холодное отношение странным образом портило ей настроение. Кроме того, Джиллиан раздражало, что никто и не собирается выслеживать ограбивших их негодяев. С другой стороны, она сомневалась, что герцог снизойдет до выслеживания шайки гнусных контрабандистов ради украденных драгоценностей. Он явно считает все случившееся достойным сожаления и неприятным, а ее поведение – самой ужасной частью происшествия. Джиллиан была уверена, что для него инцидент полностью исчерпан и забыт.

Но не для нее.

– Ну хорошо, – сказала миссис Пек, убирая лепешки. – Но после обеда я потребую отчета от лакея и не потерплю, чтобы вы снова вернули полную тарелку. Я уж думала, вам не нравится моя стряпня…

– Нет ничего более далекого от истины, миссис Пек! – заявила Джиллиан.

– Тогда вы наверняка умираете с голоду. Что вы поели? Только поклевали слегка, – лукаво усмехнувшись, заявила повариха.

– Миссис Пек, это очень неудачный каламбур, – сказала Джиллиан, но не удержалась и хихикнула – смеяться снова было так приятно, пусть даже над простенькой шуткой.

– Я доем, что не съела мисс, – пискнул Тедди Белл с другой стороны громадного дубового стола, занимавшего половину кухни. Он затолкал в рот целую лепешку с грецкими орехами и сыром и блаженно закатил глаза. – У меня всегда отменный аппетит, миссис Пек.

Из-за его линкольнширского выговора и набитого рта Джиллиан почти не понимала паренька, но мальчик явно получал удовольствие от послеобеденного чая и еще более явно радовался тому, что ему позволили разделить его с Джиллиан. Парнишка стал ее тенью и всюду ходил за ней, если не был занят в конюшне или не выполнял поручений миссис Пек.

Кроме того, Тедди был настоящим кладезем информации и знал все об обитателях Фенфилд-Мэнора и местного прихода, включая контрабандистов. По его словам, беспошлинная торговля развернулась куда обширней и проходила куда ближе к дому, чем думал герцог.

– А то я буду тратить на юного паршивца вроде тебя обед его светлости, – фыркнула миссис Пек, передавая тарелки посудомойке. – Хорош сидеть тут и точить лясы с мисс Джиллиан. Катись в конюшню и работай. Рейд тебя уже обыскался.

Мальчик отодвинул стул, сунул в рот еще одну лепешку и помахал Джиллиан – рот его был слишком набит, чтобы произнести хоть слово, – затем помчался к двери.

– Я соберу кое-что для твоей мамы, Тедди, – крикнула ему вслед миссис Пек. – Не забудь забрать, когда пойдешь домой. – Повариха вздохнула, когда мальчишка захлопнул за собой дверь. – Простите, что он плохо воспитан, мисс Джиллиан. Он хороший парнишка, но грубоват, хотя его мамаша и старается как-то это пригладить.

– Она вдова? – спросила Джиллиан.

– Так и есть. – Миссис Пек сняла с полки, встроенной в старинную каменную стену, покрытую тканью миску, осторожно выложила оттуда на стол подошедшее тесто и начала вымешивать его быстрыми уверенными движениями. Джиллиан расслабилась, убаюканная теплом кухонного очага, ароматом мяса, жарившегося в кирпичной печи, и уютным порядком, превращавшим это помещение с низкими сводами в желанное убежище.

– Саре пришлось нелегко после того, как ее муж умер год назад, – рассказывала миссис Пек. – Она берет всю стирку и печет немножко, но в таких маленьких деревеньках, как наша, работы особо нет. Вот почему мистер Хьюитт взял малыша Тедди помогать в конюшне и по дому.

– Весьма благородно с его стороны, – заметила Джиллиан.

Хьюитт, дворецкий Фенфилд-Мэнора, был человеком тихим и непритязательным, но порядок в доме навел замечательный. Он никогда не помыкал слугами и не лез из кожи вон, чтобы усложнить им жизнь. Казалось, что прислуга тут – одна семья.

За единственным исключением. Мистера Сканторпа, управляющего имением, Джиллиан видела всего один раз. Хорошо одетый, привлекательный мужчина ближе к сорока, он явно был очень высокого мнения о себе. Впрочем, это всего лишь ее первое впечатление, поскольку поговорить с ним девушке не довелось. Но Джиллиан показалось, что, когда ей его представляли, он посмотрел на нее свысока, словно его почему-то оскорбляло ее присутствие. Более того, она инстинктивно ему не доверяла, хотя не могла бы объяснить почему.

– Он хороший человек, наш мистер Хьюитт, – продолжала миссис Пек. – На самом деле нам мальчик в конюшне не особо и нужен – в Фенфилде жизнь-то спокойная. Его светлость мы видим раз в год, и то он дольше нескольких недель тут не задерживается. Но малышу Тедди нужна работа, вот он ее и получил. И мистер Хьюитт хорошо относится к мальчику, мало ли что Сканторп может наговорить.

Последние слова она пробормотала себе под нос, но они лишь подтвердили догадки Джиллиан. Может, Сканторп и толковый управляющий, но слуги его не жалуют.

– А что, мистер Сканторп из этих мест, миссис Пек?

– Вот уж нет. Он с севера. Йоркширец. – Судя по тому, как яростно миссис Пек начала вдруг вымешивать тесто, она не испытывала большой любви ни к Сканторпу, ни к Йоркширу.

– А почему мистер Сканторп?..

Джиллиан осеклась, услышав, как за спиной у нее распахнулась дверь. Испачканные в муке руки миссис Пек замерли, а глаза широко распахнулись. Джиллиан обернулась, почти уверенная, что увидит управляющего, раздраженного тем, что они о нем судачат. И чуть не свалилась со стула – наверху короткого лестничного пролета, что вел вниз, стоял герцог Левертон. Он смотрел на нее, иронично вскинув брови.

– Хьюитт сказал, что я могу найти вас либо в конюшне, либо тут, в кухне, – произнес он. – С конюшней еще понятно, но я даже не подозревал, что вы любительница домашнего хозяйства, мисс Драйден.

Он тепло улыбнулся ей, словно хотел сгладить колкость своих слов, и сердце Джиллиан загрохотало, как копыта несущейся галопом лошади. Этот человек невозможно красив, даже когда одет более небрежно, чем обычно. В бриджах из оленьей кожи, высоких сапогах и куртке для верховой езды он казался совершенством – богом, спустившимся с горы Олимп к простым смертным. Деревенский наряд очень шел ему, подчеркивая широкие плечи, грудь и длинные мускулистые ноги. Пусть его светлость был самым утонченным городским человеком, но никто не сказал бы, что он слабак.

В глазах Левертона заплясали искорки смеха, и Джиллиан сообразила, что неприлично пялится на него, раскрыв рот. Идиотка…

Джиллиан закрыла рот и нахмурилась. Однажды ее уже сразило красивое лицо и широкие плечи, и из этого опыта она многое поняла про богатых и высокомерных мужчин вроде герцога Левертона.

– Ах какая жалость! – пробормотал он. – А я-то на секунду подумал, что мы снова друзья.

– Что?

Джиллиан тут же поморщилась. Да что ж такое в этом красивом лице? Почему при виде герцога она ведет себя как глупая школьница?

– Боже мой, ваша светлость, вот уж не чаяла увидеть вас в кухне, – сказала миссис Пек, присев в реверансе. – А тут такой беспорядок.

– Ничего подобного, миссис Пек. Все, как всегда, выглядит прибранным и аккуратным. Хотел бы я, чтобы все мои дома были такими же, как Фенфилд-Мэнор.

Миссис Пек густо покраснела от удовольствия.

– Спасибо, сэр. Мы все любим Фенфилд и считаем, что нам повезло тут работать. Настоящее благословение Божие.

– В первую очередь это благословение для меня, поверьте.

Джиллиан не могла не признать: если у Левертона и есть привычка командовать окружающими, он уж точно не сноб. С удовольствием беседует с поварихой, и, похоже, его ничуть не смущает, что он сейчас в помещении слуг.

Герцог посмотрел вниз и поймал взгляд Джиллиан. Несколько долгих секунд они рассматривали друг друга.

– Если и дальше будете смотреть вверх, задрав голову, у вас разболится шея, – сказал он.

– Не буду, если вы сядете, – так же любезно ответила Джиллиан.

Его губы дернулись.

– Ну не хватало еще, чтобы его светлость тут сидел! – в ужасе воскликнула миссис Пек. – Скажите, что вам нужно, сэр, и я все вам принесу!

– В этом нет необходимости, миссис Пек. Я просто искал мисс Драйден.

– Ну что ж, вы меня нашли, – отозвалась Джиллиан.

– Действительно. И если вы закончили прятаться, может, согласитесь прогуляться со мной?

Она замерла.

– Я не прячусь.

– Ах, до чего грубо с моей стороны предположить подобное. Однако я всего лишь повторил слова вашей матери.

Проклятье!

Только сегодня утром мама прочитала ей нотацию против хандры, нытья и стремления избегать всех. Разумеется, за этим крылось куда большее, но Джиллиан вряд ли могла рассказать кому-либо, чем занималась последние несколько дней. У мамы начнется истерика, а Левертон скорее всего посадит ее под замок. И хотя спальня у нее красивая и удобная, но находится на верхнем этаже, а Джиллиан давно решила, что лучше не спускаться по шпалерам и водосточным трубам, потому что они очень ненадежны и запросто могут подвести в самый неподходящий момент.

Она театрально глянула в высокое окно полуподвальной кухни.

– Погода кажется мне не особенно благоприятной для прогулки.

Утро было дождливое. Джиллиан знала, что в Англии сырой климат, но уже начинала волноваться, что скоро от влаги обрастет мхом. Отвратительная погода заставляла ее еще сильнее тосковать по Сицилии, по сухим солнечным дням.

Миссис Пек тоже посмотрела в окно.

– Только что моросил холодный дождичек, а уж этот прошибающий ветер и вовсе до костей проморозит.

– Что такое «прошибающий ветер»? – спросила Джиллиан.

– На местном диалекте это значит «пронизывающий», – ответил за кухарку Левертон.

Миссис Пек одобрительно улыбнулась ему:

– Ага, сэр. Вы и не заметите, как начнете говорить будто тутошний.

Джиллиан засмеялась:

– Хотела бы я это послушать!

– Вы бы очень удивились, – заметил он. – Мальчишкой я провел немало времени в Фенфилд-Мэноре и сохранил много нежных воспоминаний об этом месте.

– И так уж хорошо, что вы снова с нами, – сказала повариха, сделав еще один реверанс. – Мы все надеемся, что вы побудете тут подольше.

– Спасибо, миссис Пек. – Герцог протянул Джиллиан руку. – Пойдемте прогуляемся, мисс Драйден. Обещаю, что кусаться не буду.

Она с сомнением уставилась на его руку. Но не доверяла Джиллиан не Левертону, а самой себе.

– Спасибо, но, думаю, мне лучше побыть немного с мамой.

– Ваша матушка только что поднялась к себе, чтобы прилечь. У нее разболелась голова, и она не хочет, чтобы ее беспокоили.

Миссис Пек тотчас же засуетилась.

– Ах бедняжечка! Я сейчас же сделаю припарку ей на голову. У пришлых вроде ее милости в такую ужасную сырую погоду частенько бывают мигрени.

– Она имеет в виду людей, впервые приехавших в эту часть Англии, – пояснил герцог, отвечая Джиллиан на незаданный вопрос, и поманил ее пальцем. – Идемте, мисс Драйден. – Голос его звучал тепло, мягко, но непреклонно.

Она встала, вздохнула и приняла его руку.

– Надо полагать, вы хотите возобновить наши чертовы… наши уроки.

– Посмотрим, – сказал герцог.

Что это значит? Джиллиан сомневалась, что ей хочется это знать. Она помахала на прощение миссис Пек и вслед за Левертоном поднялась наверх, в главный холл. Мария, камеристка ее матери, уже ждала их с накидкой, шляпкой и перчатками Джиллиан.

– Вы ведь не собирались принять мое «нет», верно? – сухо спросила Джиллиан.

– Мне даже в голову не приходило, что вы можете отказаться, мисс Драйден.

Она закатила глаза.

– Ваша светлость, вы осознаете, что иногда бываете слишком самонадеянным?

– Вы, конечно, шутите, – ответил он с улыбкой, от которой колени Джиллиан подогнулись.

Ужасно раздражает, насколько обаятельным может быть этот человек. Джиллиан не сомневалась, что ему достаточно посмотреть и поманить пальцем, и любая женщина в Лондоне тут же окажется рядом с ним.

В конце концов, она оказалась.

Когда они спускались по ступеням на круглую лужайку перед парадным входом, из конюшни вышел мистер Сканторп. Управляющий снял шляпу.

– Добрый день, ваша светлость. – Он чуть помедлил. – Мисс Драйден.

Джиллиан нахмурилась – управляющий окинул ее холодным оценивающим взглядом.

– Сканторп, – кивнув, произнес герцог. – Только что вернулись из Скегнесса?

– Да, сэр. Я доставил ваши письма и встретился с вашим банкиром, как вы и распорядились.

– Хорошо. Поговорим об этом после моей прогулки с мисс Драйден.

Управляющий бросил еще один подозрительный взгляд на Джиллиан, и это заставило ее заговорить.

– Герцог показывает мне окрестности. – Девушка фальшиво улыбнулась. – Мне просто не терпится все увидеть.

– Насколько мне известно, вы уже многое успели увидеть самостоятельно, – вежливым тоном произнес Сканторп.

Он за ней наблюдает. Но зачем?

Левертон нахмурился:

– Вы же не хотите сказать, что самостоятельные прогулки мисс Драйден по имению создают какие-то сложности?

– Разумеется, нет, ваша светлость, – поспешно ответил Сканторп. – Собственно, я и сам с радостью буду сопровождать мисс в любое время, если она пожелает. Территория у нас огромная, и я с удовольствием побуду проводником.

– Спасибо, – сказала Джиллиан, – но я предпочитаю гулять одна. За исключением этого дня, – поспешно добавила девушка, заметив на лице Левертона хитрую улыбку.

– Как пожелаете, мисс Драйден.

Обменявшись еще несколькими фразами со своим хозяином, управляющий извинился и торопливо ушел в дом.

Джиллиан направилась было вперед, но остановилась, поняв, что Левертон за ней не идет. Она обернулась: он задумчиво смотрел на нее.

– Что?

– У вас какие-то трения со Сканторпом? – спросил герцог.

– Насколько мне известно, нет.

Управляющий – сноб, и относится к ней с неприязнью, но для нее это не редкость.

Левертон кивнул и взял ее под локоть, направив на гравийную дорожку.

– Куда мы идем? – спросила Джиллиан.

– Недалеко отсюда есть часовня, построенная в семнадцатом веке. Я подумал, что вам захочется ее увидеть.

– Как мило.

Джиллиан хоть и старалась изо всех сил не показать, до чего это занудная перспектива, ей это явно не удалось. Герцог презрительно фыркнул.

– Могли бы попытаться проявить хоть немного интереса, знаете ли. – Он подтянул ее ближе, буквально прижав к себе. – Часовня Монктон считается архитектурной и исторической жемчужиной.

В отличие от предложенной прогулки его прикосновение возбуждало. Всякий раз, оказавшись так близко к Левертону, Джиллиан понимала, как натянуты ее нервы.

Левертон с легкой усмешкой взглянул на нее.

– Насколько я понял, вы увлекаетесь историей.

– Увлекаюсь. Просто все, что моложе четырех столетий не кажется мне достойным интереса. В конце концов, я выросла среди римских руин, расположенных прямо в нашем саду. – Она беззаботно махнула рукой. – Если хотите произвести на меня впечатление, ваша светлость, найдите что-нибудь получше двух-трехсотлетнего пустячка.

– Мисс Драйден, в продолжение наших занятий позвольте указать вам на то, что юные леди обычно не пытаются оскорбить человека, сообщив ему, что предложенная ради их удовольствия прогулка – смертельная скука.

Она широко раскрыла глаза.

– А если это и вправду смертельная скука?

Он улыбнулся:

– До чего сложная ученица. Думаю, ответ вам уже известен.

– К несчастью, да. Я должна жеманно улыбаться и притворяться, что все просто прелестно, особенно джентльмен, который на самом деле зануден и скучен так, что и представить себе невозможно. – Джиллиан покачала головой. – Ничего удивительного, что столько английских девушек выглядят изнуренными и вялыми. Они умирают от скуки.

– Что ж, будем надеяться, что у вас появятся поклонники, которые не наводят такую тоску, – сказал он. – Наверняка найдутся один-два кавалера, отвечающие вашим стандартам, даже если у них нет привычки охотиться на бандитов.

До сих пор единственным мужчиной, которого она после приезда в Англию нашла интересным, был сам герцог – тревожная мысль. Еще более тревожным показалось ей то, что Левертон возобновляет уроки. Это значит, что семья не отказалась от идеи найти ей подходящего мужа – мужа, который, конечно же, будет возражать против того, чтобы жена большую часть времени проводила на Сицилии.

Они молчали минуту-другую, затем он сошел с подъездной дорожки и потянул ее за собой на широкую тропу, идущую через сад. Тропу усеивали белые и розовые цветы, сбитые ночным ливнем. С дерева на дерево перелетали воробьи, храбро чирикавшие, несмотря на холодную погоду и порывы ветра. Картина была мирной, буколической, а в теплый солнечный день наверняка ошеломительно прелестной. Впрочем, в настоящий момент Джиллиан находила ее весьма унылой, вполне соответствующей ее настроению.

– Деревья в этой части сада очень красивые, – сказала Джиллиан, пытаясь хоть немного разрядить обстановку. – Можете сказать, что тут растет?

– Вроде бы вишня и дикие яблони. Нужно уточнить у садовника. Если хотите, можем его поискать. Я уверен, Пирс бродит где-то неподалеку.

– Нет, спасибо, – ответила Джиллиан. – Я просто пыталась поддержать разговор.

Он засмеялся:

– Вы иногда совершенно меня обескураживаете, мисс Драйден, хотя в данном случае начали просто безупречно. Однако ваше последнее замечание вряд ли поможет поддержать беседу.

– Простите, – поморщилась Джиллиан. – Такие вещи получаются у меня не очень хорошо, правда? Боюсь, вас ждет непочатый край работы.

– Хотите верьте, хотите нет, но в основном я нахожу вас очень интересной собеседницей. Скажем так: вы обладаете уникальным взглядом на жизнь. Но подозреваю, что-то вас тревожит и мешает вести непринужденную беседу.

Она искоса глянула на него. Левертон смотрел на девушку с легкой улыбкой.

– Вы же знаете, что можете говорить со мной о чем угодно, мисс Драйден. Меня ничто не шокирует.

Джиллиан в голову сразу пришло несколько мыслей, которые, пожалуй, шокировали бы его, по крайней мере когда дело коснулось бы ее прошлого, настоящего и, возможно, будущего поведения. Но она ничего не выиграет, избегая одной конкретной темы. Джиллиан остановилась, вынудив Левертона тоже остановиться.

– По вашим словам, сэр, я поняла, что вы намерены продолжать со мной занятия по этикету.

– Конечно. А почему нет?

– Потому что я безнадежна.

– Я ни в коем случае ничего подобного не скажу. Вы бываете в высшей степени очаровательной, когда прилагаете к этому усилия.

Джиллиан фыркнула:

– Да, уверена, все мужчины так думают. Особенно лорд Андовер.

– Мы не будем вспоминать тот печальный инцидент; отметим только, что его милость получил именно то, что заслужил. – Он взглядом окинул ее фигуру, и Джиллиан покраснела от смущения. – И на случай, если никто вам об этом не говорил, мисс Драйден, вы очень привлекательная молодая особа.

– Вообще-то я уже слышала это раньше. – Она резко повернулась и пошла по тропе в сторону поля, раскинувшегося за садом.

Герцог догнал ее и схватил за руку.

– Спокойнее, девочка моя. Совсем ни к чему бежать, надувшись.

– Я не бегу и не дуюсь, – огрызнулась Джиллиан, пытаясь высвободить руку из его пальцев.

Он держал ее осторожно, но крепко. Джиллиан уставилась прямо перед собой, ненавидя себя за то, что щеки ее неистово пылают.

– Джиллиан, я не собирался обижать вас, – сказал герцог, повернув девушку лицом к себе. – Я сказал то, что думаю. Вы прелестная и умная молодая женщина, и любой мужчина в здравом уме будет счастлив провести с вами время.

Когда он своим низким голосом произнес ее имя, сердце Джиллиан заколотилось. Она отлично знала, что герцог Левертон может очаровать птичек на дереве, но никогда не льстит попусту. Он смотрел на нее с восхищением.

– Спасибо, – выдавила Джиллиан.

Левертон некоторое время не отрывал от нее взгляда. Затем моргнул, словно ему в голову пришла неприятная мысль.

– Мисс Драйден, вас кто-то оскорбил чрезмерной фамильярностью? – Он снова вернулся к официальному тону.

– В последнее время – нет, – ответила она. – Заверяю вас, ни один джентльмен, кроме лорда Андовера, не оскорблял меня и не вел себя со мной фамильярно. Хотя полагаю, если бы кто-то так поступил, он не считался бы джентльменом.

Она высвободила руку и пошла по тропе дальше, вынудив его догонять. Ей всегда было проще разговаривать на неприятные темы на ходу. По словам бабушки, это скорее походило на бегство, но Джиллиан с мнением бабушки была не согласна.

– Мне кажется, вы взвалили на себя невыполнимую задачу, – бросила она, оглянувшись. – Мама, бабушка и в особенности вы. Моя репутация все равно уже погублена, так зачем стараться?

Он догнал ее и снова притянул к себе.

– Стараться очень даже стоит. Ваша репутация не погублена, лишь слегка… ну, замарана.

– Боюсь, вам потребуется не один бак полировки, чтобы она снова заблестела.

– Ничего, мне это по плечу. – В его голосе не было и тени сомнения.

Джиллиан вздохнула.

– Наверное, очень приятно быть настолько уверенным в своем превосходстве.

Ледяное молчание в ответ на ее слова мгновенно привело Джиллиан в чувство.

– Проклятье! – пробормотала она. – Я не хотела этого говорить.

– Однако сказали.

Поразительно, но он, кажется, не рассердился. Наоборот, крепко сжал губы, словно стараясь не расхохотаться.

– Вы смеетесь надо мной? – с подозрением спросила Джиллиан.

Он не выдержал и улыбнулся. Улыбка ослепляла, словно солнечный луч, прорвавшийся сквозь свинцовое небо.

– И в мыслях не было, – ответил Левертон. – Но позвольте заметить: вы только что нанесли весьма умелое оскорбление. Я бы советовал вам воздерживаться от подобной тактики, беседуя с джентльменом, который вам по-настоящему нравится.

Джиллиан невольно улыбнулась в ответ.

– Я поняла. Однако вас оскорблениями не пронять. Вы непрошибаемы.

– Это вряд ли.

– Я подозреваю, что очень немногие женщины, да и мужчины, если уж на то пошло, когда-либо насмехались или просто посмеивались над вами. В конце концов, вы Безупречный Пенли.

Хотя Левертон не шевельнулся и даже глазом не моргнул, у Джиллиан возникло ощущение, что он отступил.

– Вы удивитесь, – сказал он.

– Черт. Простите. Теперь вы понимаете, почему у меня нет друзей: я ненамеренно оскорбляю всех. Честное слово, сэр, вы попусту тратите на меня время.

– Я в это не верю, – отозвался он. – Но извинения приняты.

Джиллиан наморщила нос.

– Правда?

– Да, по обоим пунктам. Все, что от вас требуется, это стараться изо всех сил. Все остальное предоставьте мне.

– Конечно. – Она мысленно скрестила за спиной пальцы, надеясь, что он не заметит полного отсутствия энтузиазма.

Они дошли до изгороди, тянувшейся вдоль всего поля. Джиллиан отпустила его руку и оперлась на верхнюю перекладину, глядя на мирную картину перед собой. Пусть это совершенно непохоже на обожаемые, грандиозные виды Сицилии, все было свежим и зеленым, и она ощутила легкий соленый привкус, принесенный ветром.

– Здесь очень красиво, – сказала Джиллиан. – Мне нравится.

Он повернулся, глядя на нее, и облокотился локтем об изгородь.

– Я рад, но знаю, что вы скучаете по Сицилии. На самом деле вы хотите вернуться, правда?

Черт. Это последняя тема, которую она хочет обсуждать с ним.

– В конце концов, там мой дом. И вы должны признать, что погода в Англии просто отвратительная, – добавила Джиллиан, стараясь, чтобы это прозвучало беспечно.

– Дело определенно не только в погоде. Вы считаете, что вам тут не место. Что Англия никогда не станет вам домом.

– На самом деле мне и на Сицилии не место.

Придя в ужас от слов, только что сорвавшихся с языка, Джиллиан слепо уставилась вперед, в поле. В этих простых словах заключалась правда – истинная правда.

Он взял ее за подбородок, легонько повернул голову к себе.

– Вы непременно придетесь тут ко двору. Даже в Лондоне, если только дадите себе шанс.

Девушка смотрела в его голубые и бесконечные, как летнее небо, глаза. Попавшись в ловушку этого взгляда, она судорожно пыталась подавить волнение, прежде чем ответить.

– Почему вас это волнует?

Его взгляд спустился к ее губам, потом вернулся вверх.

– Потому что вы заслуживаете того, чтобы люди любили вас.

Нет! Нет! Нет!

Неважно, что он красивый и добрый человек, открытый и искренний, она больше никогда не наступит на старые грабли. Он герцог, а она… Джиллиан точно знала, кто она и что собой представляет.

Девушка отошла в сторону, к калитке-вертушке, ведущей в поле, и весело сказала:

– Это очень странное изобретение. Думаю, я никогда раньше ничего подобного не видела.

– Да, довольно необычное, – согласился Левертон чуть хриплым голосом.

Джиллиан не услышала его шагов, но он оказался прямо у нее за спиной, зажав ее между калиткой и своим крупным телом.

– Она называется поцелуйной калиткой, – пробормотал он ей на ухо. – Догадайтесь почему.

Глава 15

Джиллиан застыла. Ее спина сделалась такой же деревянной, как столбик изгороди, на который она опиралась.

Чарлз мысленно обругал себя. Он полностью осознавал опасность, которую девушка представляла для его душевного равновесия, но сейчас, находясь так близко к ней, он видел, как нахлынувшие эмоции окрасили золотистое свечение ее лица, вдыхал слабый аромат жасмина, исходящий от блестящих волос. Это безумие, но он не мог заставить себя отойти даже на шаг.

«Я хочу поцеловать ее, вот что со мной».

Поцеловать Джиллиан – самая плохая идея за все последнее время. Но теперь, когда мысль оформилась, казалось, это единственное, чего он хочет, словно каждое мгновение жизни неумолимо вело его к этому. Но если поддаться желанию, это приведет к большим неприятностям для них обоих – при условии, что Джиллиан не влепит ему пощечину или чего доброго не проткнет кинжалом.

Едва он убедил себя отступить назад, как она медленно повернулась. Джиллиан смотрела на него снизу вверх, ее необыкновенные глаза широко распахнулись и казались слегка испуганными. Губы чуть приоткрылись. Он слышал ее прерывистое дыхание. Розовый рот и чистая золотистая кожа наводили на мысли о клубнике с медом. Он хотел попробовать ее на вкус так же отчаянно, как нуждался в воздухе для дыхания. Если он не отодвинется, если она не оттолкнет его, он сделает это.

Однако Джиллиан сделала прямо противоположное тому, что отвечало здравому смыслу: слегка качнулась в его сторону, сократив расстояние между ними.

– Какое странное название для калитки. Почему ее так назвали?

Чарлз уперся рукой в изгородь, как бы заключив девушку в клетку. Грудь Джиллиан вздымалась при каждом быстром вдохе, задевая его легко, словно это было прикосновение ангела. До чего смехотворная мысль! Может, Джиллиан и невинна во всех смыслах этого слова, но уж точно не ангел.

Его мысли были далеки от чистых и возвышенных, а тело, оживая, напрягалось, заставляя думать об адских муках и сладком грехе.

Чарлз заставил себя ответить:

– Очевидно потому, что сквозь эту калитку может пройти только один человек. И если мужчина приглашает на прогулку юную барышню…

– Как вы меня, – перебила она его мечтательным голосом, прикрыв тяжелыми веками глаза и приоткрыв рот, такой мягкий и соблазнительный.

– Вот именно, – хрипло произнес Чарлз. – Джентльмен проходит первым, придерживая для барышни калитку. Но если намерения у него недостаточно честные, он ее закроет и потребует у барышни поцелуй, прежде чем даст ей пройти.

Губы Джиллиан изогнулись в улыбке, маня его к себе.

– До чего коварно с его стороны.

Почти бессознательно Чарлз нагнулся к ней.

Да…

Джиллиан пискнула и отшатнулась, ударившись об изгородь. Чарлз застыл, разрываясь между желанием получить то, чего так хотел, и совершенным ужасом. Она поспешно метнулась дальше, споткнувшись о собственную ногу. Джиллиан никогда не была неуклюжей, во всяком случае физически. Он явно ее напугал.

– Может быть, причина в том, что рука автоматически целуется с закрепленной частью калитки, когда она закрывается? – спросила девушка, толкнув калитку и выходя в поле. – Что за чушь – придумывать глупейшие объяснения чему-то совершенно разумному.

Черт побери!

Не отойди Джиллиан, Чарлз поцеловал бы ее и продолжал целовать до тех пор, пока она не размякла бы в его объятиях. У девушки куда больше самообладания, чем у него, как ни прискорбно было в этом признаться.

А может быть, она просто не хотела, чтобы он ее целовал? Эта мысль приводила в уныние куда сильнее.

– Вы, безусловно, правы, – отрывисто бросил Чарлз, проходя вслед за Джиллиан. Она отпрыгнула от него, как будто желая подчеркнуть, что не будет требовать с него плату за проход. – Совершенно ни к чему впадать в сентиментальные фантазии у ворот для скота.

Приходилось признать, что ее стремление оказаться как можно дальше от него раздражало. А это уже в некотором роде сумасшествие, поскольку он скорее отрубит себе руку, чем женится на девушке вроде Джиллиан.

Хотя ее происхождение и являлось для многих серьезным препятствием, Чарлза оно ничуть не беспокоило и не стало бы неодолимой преградой на пути к браку, хотя мать и старшая сестра наверняка впали бы в истерику от одной только мысли об этом.

Нет, Джиллиан не подходила ему не из-за скандального происхождения, а из-за скандального поведения. От нее одни заботы и неприятности, а Чарлзу уже хватило неприятностей от женщины на всю оставшуюся жизнь. Когда он все же решит покончить со своим удобным холостяцким существованием, то женится на зрелой женщине, которая ни на секунду не заставит его волноваться. Такой брак будет походить на искусно выполненную, надежную дорожную карету, элегантно, спокойно и безопасно везущую супругов по ухабистым дорогам жизни.

Его герцогиня будет прямой противоположностью девчонке, стоящей сейчас перед ним и смотрящей на него так, будто он только что предложил ей неограниченные полномочия. Женитьбу на Джиллиан можно сравнить с жизнью, проведенной в открытом фаэтоне с очень высоко расположенным сиденьем-жердочкой, – волнующей, но опасной и уж точно куда более тревожной.

И все-таки он хотел заключить ее в объятия и целовать до тех пор, пока она не начнет задыхаться.

– Вы смеетесь надо мной? – насторожилась Джиллиан.

Он нахмурился. Джиллиан уже второй раз задает ему такой вопрос, а это значит, что она очень боится насмешек. Девушка, конечно, будет это отрицать: скажет, что ей глубоко плевать на то, что общество о ней думает, – но Чарлз подозревал, что мнение окружающих волнует ее куда сильнее, чем она готова признать.

И кто может ее за это винить? Она всю жизнь сталкивается с отвержением и презрением. Он знал, какую боль это может причинить, – большое за это спасибо отцу.

– Конечно, нет, – мягко отозвался Чарлз. – Не желаете ли опереться на мою руку? Земля тут очень неровная. Мне бы не хотелось, чтобы вы упали и вывихнули лодыжку.

Джиллиан закатила глаза, хотя плечи ее слегка расслабились.

– Можно подумать, я такая уж неуклюжая. Я ведь не похожа на ваших жеманных девиц с томными личиками, ваша светлость, и вполне способна пройти по полю, не рухнув на собственную… не упав.

– Отлично справились, – сказал Левертон. – Никто не догадался бы, что вы собирались сказать.

Ее губы дернулись – она расхохоталась, а подозрительность растаяла в утреннем тумане. Никто никогда не смог бы обвинить Джиллиан Драйден в том, что она пытается скрыть свои чувства. Ее эмоциональная честность, иногда несколько грубоватая, освежала.

– За исключением вас, разумеется, – сказала она.

– Естественно. Я же ваш наставник. Я вижу все и знаю все.

– О! – воскликнула Джиллиан и присела перед герцогом в несколько театральном, но все же вполне уважительном реверансе. – Да вы прямо бог, спустившийся на землю, сжалившись над бедными людишками.

– Теперь вы надо мной смеетесь, мисс Драйден. Но я великодушен и прощу вам столь возмутительное проявление неуважения к наставнику. – Он направился к калитке на противоположной стороне поля.

Она держалась рядом, шагая легко и непринужденно.

– Раз уж вы всезнающий и всевидящий, значит, вы самый подходящий человек для того, чтобы рассказать мне кое-что.

– Что именно?

Она несколько секунд колебалась, и это насторожило Чарлза.

– Я хочу знать, что обо мне говорят в обществе, – произнесла наконец Джиллиан. – После того неудачного случая на балу, как выражается моя бабушка. Особенно я хочу узнать свои прозвища.

– Вы имеете в виду помимо Кулачной Принцессы и Дикой Сицилийки? – сухо уточнил он.

– Да. Я знаю, есть еще прозвища, но вы их от меня скрываете.

– Разве этих двух недостаточно? – попытался увильнуть от ответа Левертон.

Джиллиан не ответила. Погрузившись в размышления, она сняла перчатку и провела ладонью по верхушкам диких лилий. Чарлз давно заметил, как она реагирует на то, что ее окружает, особенно на открытом воздухе. Когда они собирались на прогулку в парк, ему много раз приходилось напоминать ей надеть перчатки или шляпку. Казалось, ничто не может доставить ей большего удовольствия, чем ощущение солнца на лице или ветерка, спутывающего ее темные кудри.

Большинство девушек пришли бы в ужас, увидев, как их лица загорают до цвета бронзы или как ветер треплет их тщательно уложенные локоны, но только не Джиллиан. Она была истинной Дианой, обожающей природу.

Даже весьма непривлекательные представители животного мира ее не отталкивали. Как-то днем, во время путешествия в Линкольншир, сквозь оконную щель в карету заполз громадный паук. Чарлз хотел его убить – после того как у него чуть не лопнули барабанные перепонки от визга сестры и контессы, – но Джиллиан осторожно смахнула насекомое себе на ладонь и выбросила в окно. А потом спокойно продолжила читать книгу, словно ничего особенного не произошло. Обычная деревенская девушка поморщилась бы и прихлопнула паука, а большинство знакомых ему леди закатили бы истерику.

Чарлз находил весьма интересным то, что Джиллиан может быть такой безжалостной, но при этом такой доброй к слабым и уязвимым, будь то ее мать, робкая девушка на балу или злополучный паук, оказавшийся рядом.

– Я знаю, вы стараетесь уберечь меня, – произнесла она наконец, глядя на него снизу вверх. – Но в этом нет необходимости.

– Я с вами не соглашусь. Но должен признать, что испытываю некоторое любопытство. Почему вы считаете, что не нуждаетесь в моей защите или не заслуживаете ее?

– Вряд ли это имеет значение.

– Оказывается, имеет?

– Ваша светлость, я сама могу постоять за себя, – отрезала Джиллиан тоном, ясно дающим понять, что она считает его слабо соображающим. – Занимаюсь этим уже много лет. И весьма успешно.

– И умудрились получить пулю в плечо.

Она беззаботно отмахнулась.

– Случайная оплошность. Не забудьте при этом, что я добилась того, чего хотела.

Чарлз не сумел подавить порыв гнева. Разве можно так безрассудно пренебрегать собственной безопасностью? И почему семья не может лучше присматривать за ней?

«Вот я могу и буду».

– Последствия оказались тяжелыми, – напомнил он. – Или вы о них забыли?

Джиллиан остановилась и сердито сверкнула на него глазами.

– Не забыла. Ведь это у меня, как вы напомнили, осталась в плече дырка от чертовой пули, и это мне пришлось покинуть единственный для меня родной дом. Возможно, я никогда больше не смогу туда вернуться…

– И что, оно того стоило? Достижение вашей цели?

Джиллиан отвернулась и пошла быстрее.

Как ни странно, Чарлз счел ее нежелание отвечать определенным успехом. Если она должна обдумать его вопрос, значит, начинает размышлять, к каким последствиям привели ее поступки и чем ей пришлось пожертвовать.

– Вы же знаете, что больше не одиноки, – сказал он, догнав Джиллиан. – Да и не были никогда. Контесса и леди Марбери всегда оставались на вашей стороне.

– Знаю, – отозвалась она. – Но некоторые сражения мне пришлось вести самой, им они не по силам.

– Ваши боевые дни позади. Впредь всем этим буду заниматься я.

«Ну, хотя бы до тех пор, пока она не найдет себе подходящего мужа».

– Что ж, вы очень добры, ваша светлость, но, как я уже сказала, в этом нет необходимости.

Левертон попробовал зайти с другой стороны.

– Представьте, что я внезапно оказался в чужой стране. Допустим, на Сицилии, где я непреднамеренно столкнулся с бандитами. Не разумнее ли будет обратиться за помощью к местному человеку, достаточно искушенному в решении подобных задач? К тому, кто близко знаком с подобными проблемами и сможет меня защитить?

Ее губы дернулись.

– Это будет разумно.

– Так думайте обо мне как о своем проводнике и защитнике в чужой стране, мисс Драйден, в точности как если бы вы стали моим проводником, окажись я на вашем пороге на Сицилии.

Она засмеялась:

– Это означает, что английское светское общество все равно что сицилийские разбойники, так?

– Согласитесь, что они и в самом деле могут внушать ужас.

– К сожалению, я не могу перестрелять ваших аристократов, – заметила она. – До чего неудобно.

Левертон улыбнулся:

– Хотя иногда я готов разделить с вами это чувство, все же умоляю вас воздержаться. Лучше, столкнувшись с неприятностями в следующий раз, обратитесь за помощью ко мне.

– Хорошо, но при одном условии, – заявила она.

– При каком?

– Вы ответите на мой вопрос. Что же обо мне говорят в Лондоне?

Раньше или позже она все равно это услышит, уж лучше пусть услышит от него. Но ему совсем не хотелось сделать ей еще больнее.

– Просто скажите, – уговаривала герцога Джиллиан. – Заверяю вас, я слышала и похуже.

– Это меня и печалит, но ладно. – Он с трудом заставил себя произнести: – Вас называют Герцогиней Легкого Поведения.

Джиллиан вздрогнула и нахмурилась.

– Я не совсем поняла.

– Но вы же знаете, что такое женщина легкого поведения?

Она растерянно посмотрела на него.

– Конечно. Но про герцогиню – не понимаю.

– Это потому, что вы дочь герцога королевской крови. Конечно, «принцесса» прозвучало бы точнее, но, думаю, когда дело доходит до оскорбительных прозвищ, про точность забывают.

Джиллиан косо на него взглянула.

– Теперь я понимаю, почему в тот день в Гайд-парке вы отослали меня домой с Гриффином и Джастин. Должно быть, боялись моей реакции. Наверное, подумали, что я поколочу бедного мистера Страттона за то, что он принес такую неприятную новость.

Она приняла это спокойнее, чем он ожидал. Более того, намного лучше, чем он сам, когда впервые услышал это омерзительное прозвище. Он тогда сумел сдержать ярость только потому, что они со Страттоном стояли на дорожке в Гайд-парке, на виду у прогуливающейся публики.

Джиллиан покачала головой.

– Каким испытанием я для вас оказалась! Если так и дальше пойдет, скоро за мной, как грязный плащ, потянутся прозвища на каждую букву алфавита.

– Боже милостивый, надеюсь, что нет! Весь смысл нашего отъезда сюда в том, чтобы положить конец подобным сплетням.

– Да, конечно, – согласилась она, на этот раз довольно рассеянно.

Они подошли к перелазу – на этот раз более традиционной постройке из грубых ступенек, дававшей возможность перебраться через каменную ограду. Чарлз протянул Джиллиан руку. Погруженная в свои мысли, она ее даже не заметила, а просто оперлась ладонью на стену и легко перебралась на другую сторону. Левертон, вздохнув, перебрался следом.

Мгновение спустя Джиллиан внезапно остановилась.

– Погодите. Это бессмыслица какая-то.

Чертовщина и проклятье! Он боялся, что она сообразит.

– В чем бессмыслица? – спросил Чарлз, приготовившись выкручиваться, насколько будет возможно.

Джиллиан внимательно посмотрела на него.

– Почему меня называют женщиной легкого поведения? Разве у меня множество поклонников, женатых или холостых, с которыми я флиртую сутками напролет? Вы единственный мужчина, с которым я провожу время.

Чарлз показал на часовню, стоявшую чуть в стороне от дороги.

– Пройдемся?

Она скрестила руки на груди и спокойно посмотрела на него.

– Чего вы недоговариваете, ваша светлость?

– Вы же знаете, что совсем ни к чему обращаться ко мне так официально. «Левертон» вполне подойдет.

– Если вы надеетесь этим отвлечь меня, то очень ошибаетесь. Лучше скажите сейчас, ведь раньше или позже я все равно выясню.

Из Джиллиан получился бы отличный шпион для Веллингтона. И все-таки Чарлзу хотелось как-то обойти щекотливую тему.

– Да все в порядке, – бодрым голосом заявила девушка. – Я не разозлюсь, обещаю.

Он взял ее за руку и повел дальше по дорожке.

– Хорошо, но давайте не будем останавливаться, ладно? Почему-то так мне проще говорить.

– А, вы смущаетесь. Значит, это что-то неприятное. Что ж, не надо щадить мои чувства. Я выдержу.

Джиллиан в жизни пришлось выдержать слишком многое. Это приводило его в бешенство и придавало еще больше решимости в желании оберегать ее.

– Люди делают предположения насчет вашего характера, – сказал Левертон. – Подозреваю, больше исходя из истории вашей матери, чем из того, что сделали вы. Но ваше необычное поведение все усложняет. Те, кто хочет видеть худшее, видят в нем подтверждение своим догадкам.

– Пока ничего не понятно, – сухо сказала Джиллиан.

Он все еще пытался придумать, как смягчить удар, но тут ее взгляд вспыхнул пониманием.

– Ясно. Люди думают, что у меня с кем-то интрижка. Как это вульгарно и предсказуемо. – Она с отвращением покачала головой. – И как нечестно по отношению к маме. Совсем юной она случайно оступилась, и теперь ей не дают забыть об этом, несмотря на долгие годы верности моему отчиму.

– Вы являетесь живым напоминанием, хотя вряд ли можно сказать, что вы плод досадной оплошности.

Джиллиан широко улыбнулась ему.

– Как вы добры. А можно спросить, кто мой предполагаемый любовник?

Нет никакого смысла оттягивать объяснение.

– Я.

Она резко остановилась, нога ее скользнула, выбив небольшое облачко пыли.

– Это… это же нелепо! Как людям в голову пришло такое безумное предположение?

– Это не льстит никому из нас, соглашусь с вами.

Чарлз подавил порыв начать с ней спорить. Помимо того факта, что он никогда не сделал бы своей любовницей непорочную молодую женщину, имелась тысяча причин, почему они с Джиллиан не подходят друг другу. Начать с того, что они скорее всего поубивали бы друг друга в первый же месяц. Хотя нельзя не признать, что месяц с ней в постели стоил бы такого исхода.

Джиллиан энергично замотала головой, щеки ее заалели.

– Это самое нелепое предположение, какое я когда-либо слышала. Никто никогда не поверит, что кто-нибудь вроде вас захочет… ну, вы понимаете… – Она покрутила рукой. – С кем-нибудь вроде меня.

Он повел ее дальше.

– Как я уже говорил, в основе всего лежит прошлая история вашей матери. Плюс тот факт, что мы с вами очень много времени проводим вместе. Если кому-то захотелось сделать оскорбительное предположение, то я самая удобная для этого мишень.

– Да все это совершенно нелепо, – пыхтела Джиллиан.

Он еще никогда не видел ее такой расстроенной.

– Простите, моя дорогая. Я бы предпочел избавить вас от этого знания.

Она нетерпеливо отмахнулась.

– Я бы убила того, кто пустил эту сплетню. Убила бы ради моей матери и ради вас. До чего гадко думать, что вы на такое способны! Они определенно ничего о вас не знают.

Чарлз тоже пришел в бешенство, когда услышал это. Друзья никогда не поверят, что он способен на такое подлое поведение, но его удивило, как много людей из общества поверили. Он предположил, что неожиданность такого их отношения говорит в том числе о его самонадеянности, а не о качествах этих людей.

– Я разделяю ваши чувства, – сказал он. – Кроме намерения убивать, конечно. Надеюсь, у вас не появится желание устроить резню, чтобы защитить наши с контессой репутации?

– Думаю, мне пришлось бы убить половину английских аристократов, чтобы хоть что-то изменилось. Но я очень хочу узнать, кто первым пустил эту сплетню. Мистер Страттон?

– Как ни удивительно, не он. Он искренне сожалеет о случившемся и мучается угрызениями совести, что стал непреднамеренным участником этой истории.

– Тогда – кто?

– Разве это имеет значение?

– Имеет! – огрызнулась Джиллиан. – А тот факт, что вы ни за что не хотите мне сказать, приводит к единственно возможному заключению…

– Это к какому же?

– Что затеяла все это леди Летиция.

Чарлз с трудом сдержал ругательство. Чертова девчонка чересчур умна!

– Ага! – воскликнула Джиллиан. – Я так и думала.

Он поморщился.

– Это в высшей степени несправедливо, и я хотел бы уберечь вас от подобных мерзостей.

– Не могу сказать, что я сильно удивлена. Бабушка предупреждала, что раньше или позже нечто подобное может выплыть на поверхность. Полагаю, поэтому она и зудит постоянно про мое поведение.

– Наверняка. Чем ваше поведение осмотрительнее, тем меньше вероятность, что вы станете мишенью светских сплетен. И даже если слухи возникнут, люди, обладающие здравым смыслом, просто не обратят на них внимания. Конечно, если вы не будете подкидывать дров в костер.

Джиллиан покачала головой.

– Да я могу вырядиться в монашескую рясу, раздавать милостыню нищим, и все равно многие будут подозревать худшее. В глазах благовоспитанного мира я дитя, рожденное во грехе, и таковым должна оставаться. Этого от меня и ждут. Людям гораздо проще и уютнее жить со своими предрассудками, чем увидеть правду.

Ее трезвый прагматизм перед лицом такого количества зла подталкивал Чарлза к желанию придушить любого, кто обидит Джиллиан.

– Вы никогда не говорили мне, дорогая, что у вас имеется степень по философии, – сказал герцог, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.

– Я философ-практик, сэр. Получаю знания посредством наблюдений, – ответила Джиллиан, коротко ему улыбнувшись. – И по этой причине меня кое-что озадачивает.

– Что именно?

– Почему леди Летиция настолько меня ненавидит, что пустила такую сплетню? Я с ней едва знакома.

– Она ненавидит не вас, – хмуро отозвался Чарлз. – Она ненавидит меня.

Глава 16

Брови Джиллиан сошлись в скептическом недоверии.

– Мне кажется, все как раз наоборот. Если честно, я не понимаю, почему в свое время она вышла не за вас, а за мистера Страттона. Ведь она же явно предпочитает вас.

– Вовсе нет, – ответил Чарлз.

– А на балу у Баррингтонов леди Летиция присосалась к вам как пиявка.

Чарлз почувствовал, как шее стало жарко.

– На удивление неэлегантный способ выразиться. И, должен добавить, еще и неточный.

Джиллиан удивленно посмотрела на него.

– Как скажете. Но между вами определенно имеется какая-то близость.

– Заверяю вас, никакой близости между нами нет, – строго сказал Чарлз.

– Для меня загадка, почему ее считают такой чудесной. Мне она кажется просто ужасной. Почему она так гадко к вам относится?

– Потому что я отказал леди Летиции в том, чего ей очень хотелось.

Несколько секунд Джиллиан стояла с озадаченным видом, пытаясь понять его расплывчатое заявление, потом лицо ее прояснилось.

– О! Кокетливая леди Летиция хотела завести с вами любовную интрижку!

– А?..

– Но если вы сказали «нет»…

– Разумеется, я сказал «нет».

«Что за в высшей степени неприличный разговор с девушкой, пусть даже эта девушка – Джиллиан!»

– Конечно, сказали, – произнесла она успокаивающим тоном, будто он вздорное дитя. – Но в таком случае почему она набросилась на меня? Смешно даже подумать, что я могу представлять для нее хоть какую-то угрозу.

Вот как раз в этом ничего смешного нет. Летиция знает его лучше, чем он готов это признать, и сразу догадалась, что он испытывает чувства к Джиллиан – чувства, которые должны оставаться тайными.

– Самый простой ответ – месть, – сказал Чарлз. – Летиция зла на меня, поэтому решила напасть на человека, находящегося под моей защитой.

– Какая лицемерка, – заметила Джиллиан. – Вы ей отказали, и она обвинила меня в том, что хотела сделать сама. Но ведь когда-то вашу помолвку разорвала именно она и вышла за другого. Так почему она все еще пытается заполучить вас?

– Это не имеет значения.

– Еще как имеет. Она хочет замарать и вашу, и мою репутацию. Вы должны мне все объяснить, Левертон. В конце концов, именно меня заклеймили Герцогиней Легкого Поведения. Безупречный Пенли мне не конкурент.

Он вздохнул.

– Вы ни за что не оставите эту тему, да?

– Я буду донимать вас до тех пор, пока вы с воплями не помчитесь от меня через поле, – отрезала Джиллиан. – Только представьте себе, какие после этого пойдут сплетни.

– Вы и в самом деле самая несносная девушка на свете.

– Знаю, я для вас – тяжелое испытание. Но отдайте мне должное: по крайней мере, я не впадаю из-за всего этого в истерику.

Он невольно рассмеялся.

– Ну хорошо. Хотите знать, как я заработал свое нелепое прозвище?

Джиллиан окинула его взглядом.

– Это кажется мне вполне очевидным.

Левертон отчетливо услышал нотку восхищения в ее голосе и уловил тепло во взгляде. Девушка представляет собой угрозу его здравому рассудку и, вероятно, даже не догадывается об этом.

– Безупречный Пенли – прозвище, которым наградила меня леди Летиция, после того как я отказался на ней жениться.

Джиллиан замерла на месте и уставилась на него, приоткрыв рот.

– Так это вы разорвали помолвку? Я думала, мужчины никогда этого не делают, по крайней мере порядочные. А вы бы никогда не поступили непорядочно.

– Благодарю за доверие, – слегка поклонился Левертон.

– Но это правда. Любой, кто вас знает, согласится со мной.

Ее простые искренние слова значили для него больше, чем самые льстивые комплименты. Чарлз постепенно начинал понимать, что простодушное восхищение Джиллиан Драйден слишком будоражит его душевное спокойствие.

– Ваше доверие и ваша уверенность – большая честь для меня, мисс Драйден.

– Раз уж мы обменялись комплиментами, может, вернемся к моему вопросу: почему вы разорвали помолвку с леди Летицией?

– С самого начала Летиция не желала выходить за меня замуж. Она хотела играть первую скрипку в обществе, а во мне видела лишь средство для достижения этой цели.

Джиллиан поджала губы и негромко присвистнула.

– И вы попались на эту старую уловку? А вроде не похожи на простака.

– Благодарю, – саркастически улыбнулся он. – Но, возможно, вы отнеслись бы ко мне чуть более милосердно, если бы вспомнили, что тогда мне едва исполнилось двадцать лет. Летиция была двумя годами старше и уже опытной молодой женщиной. – Очень опытной, как ему довелось выяснить. – Все же позвольте заметить: юные леди не свистят.

– Я приму это к сведению, сэр. Значит, леди Летиция поймала вас на крючок. Но разве это имело значение? Аристократы часто женятся ради статуса, ради денег. Разве в высшем свете любовь имеет отношение к браку? В конце концов, вы сейчас пытаетесь выдать замуж меня, не спрашивая, буду ли я влюблена в того беднягу.

– Никто не заставит вас выйти за того, к кому вы не питаете нежных чувств.

Он этого не допустит. Более того, Левертон начинал думать, что вообще не допустит ее брака с кем бы то ни было другим.

«Держи себя в руках, старина».

Она скорчила сочувственную гримасу.

– А, вы ее любили. Простите. А она отвечала вам взаимностью?

– Могу я заметить, что это один из самых щекотливых разговоров в моей жизни?

– Можете, но мне все же хотелось бы услышать ответ.

Чарлз уставился в небо, словно пытался там найти силы подавить раздражение.

– Прекрасно. Да, она тоже говорила, что любит меня. А я был настолько глуп, что верил ей, хотя меня и предупреждали.

– Кто предупреждал?

– Мой отец.

Старый герцог считал Летицию вульгарной и чересчур цепкой. Разумеется, он был прав, но Чарлз, пылко влюбленный, этого не замечал. Они с отцом сильно из-за Летиции поссорились, с тяжелыми последствиями для обоих.

– К несчастью, я к нему не прислушался, – закончил Левертон.

– Молодые люди редко прислушиваются к родителям, особенно если думают, что влюблены.

Он вскинул брови.

– А вам это откуда известно?

Джиллиан опустила голову.

– Так, общие наблюдения.

Чарлз решил промолчать, хотя ее лукавство едва его не убило.

– А когда вы узнали, что леди Летиция не любит вас? – спросила Джиллиан.

Он некоторое время перебирал мучительные воспоминания.

– Когда застал ее в компрометирующем положении с моим лучшим другом.

– Дьявольщина! – выругалась Джиллиан.

И на этот раз он не стал ее поправлять.

– С мистером Страттоном, – догадалась она.

Чарлз кивнул:

– Летиция испытывала к нему сильные чувства.

– Я думаю, если она добилась его.

Чарлз нахмурился, взглянув на нее.

– Прошу прощения. Но я бы с радостью убила ее за то, что она причинила вам столько боли, – совершенно очаровательно прорычала Джиллиан. – Что за подлецы эта парочка! Жаль, что я ударила лорда Андовера, а не Страттона.

Левертон не сумел скрыть унылую улыбку.

– Ваша поддержка потрясает меня. В любом случае я ясно дал понять леди Летиции, что не женюсь на ней, поскольку она любит другого.

– Спорю, она не обрадовалась?

– Совсем не обрадовалась.

– Так как же вы убедили ее разорвать помолвку? Она же просто могла отказаться, и вам пришлось бы публично погубить ее, чтобы спасти собственную репутацию. – Джиллиан махнула рукой, словно прогоняла назойливое насекомое. – Но, разумеется, вы бы на это не пошли, и она наверняка это знала.

Он подумал, что несокрушимая вера Джиллиан в него очень приятна.

– Подробности уже неважны. Достаточно сказать, что мы втроем достигли соглашения. Чтобы сохранить ее репутацию, мы договорились, что формально помолвку разорвет она, сказав, что передумала и хочет выйти за Страттона.

– С вашей стороны это было порядочно, – серьезно заявила Джиллиан, обхватив его руку. – Ведь вас-то это выставляло не в лучшем свете.

– Мужчине легче восстановиться после такого удара.

Джиллиан вздохнула.

– Но какое отношение вся эта история имеет к вашему прозвищу?

– Это была месть Летиции. Она сказала своим друзьям, что я такой безупречно правильный и скучный, что она бы с ума сошла, если б вышла за меня замуж. И стала называть меня Безупречным Пенли, мужчиной, который чуть не заставил ее лишиться рассудка.

– Какая дрянь. Но вы вроде бы сумели повернуть это себе на пользу. Теперь это звучит как комплимент.

– В итоге я решил вести себя как джентльмен, надеясь, что яд оскорблений скоро иссякнет. Так и случилось.

– Не думаю, что это сработает в случае Герцогини Легкого Поведения.

Судя по голосу, ее это не очень расстраивало.

– Вы кое-что упускаете. Ни один разумный человек не будет откликаться на сознательные и ребячливые попытки его спровоцировать. – Он вскинул брови. – Вам следует постараться выучить этот урок.

Джиллиан наморщила нос.

– Прозвище вам очень идет. Вы и вправду безупречный.

– Хотелось бы мне, чтобы так было.

– Правда? Даже вообразить себе не могу, почему кому-то хочется быть безупречным. Слишком много трудов.

– Я почти уверен, что вам на этот счет беспокоиться не нужно.

Джиллиан подавилась смешком.

– А вот это просто восхитительное оскорбление, Левертон. Отлично!

– Я стараюсь, чтобы это не вошло у меня в привычку, но, похоже, вы извлекаете из меня самое худшее.

Она остановилась и отвесила ему вычурный поклон прямо на пыльной деревенской тропинке. Это выглядело абсурдно и совершенно очаровательно.

– Значит, моя миссия тут выполнена.

– Вы забавное дитя, – сказал Чарлз улыбаясь. – Идемте, часовня прямо перед нами. – Он показал на причудливое строение XVII века в нескольких сотнях ярдов от них.

– Очень красиво, – произнесла Джиллиан. – Уверена, она мне понравится.

– Сомневаюсь.

Джиллиан искоса глянула на него.

– Можно задать еще один вопрос?

– Зависит от темы.

– Это насчет контрабандистов. Делается ли что-нибудь, чтобы вернуть наши драгоценности?

Джиллиан не успокоится, это точно.

– Вчера я ездил в Скегнесс – мы с акцизным чиновником решали, что тут можно сделать. К сожалению, в окрестностях орудует не одна шайка, а значит, очень сложно выяснить, кто именно напал на нас. Хоть чиновник и пообещал сделать все, что в его силах, боюсь, вам придется смириться с потерей.

– Но контрабандисты должны быть местными! Неужели мы не можем сами заняться расследованием? Поговорить с людьми в деревне и ближайшем городке. Они наверняка что-нибудь знают!

– Если и знают, со мной об этом говорить не будут.

Несколько минут, проведенных позавчера в деревенском пабе, лишили его всяких надежд. Едва он вошел, все резко замолчали.

– Но…

– Мы и со Сканторпом об этом говорили. Он управляет Фенфилдом больше пяти лет и отлично знает этот район. По его словам, проходы через земли Пенли случаются очень редко. Чистое невезение, что мы наткнулись на один такой, и беспошлинные торговцы вряд ли снова совершат подобную ошибку. Пожалуй, на этом вопрос закрыт.

Она шла рядом с ним, опустив голову. Поля шляпки почти полностью закрывали ее лицо, и Чарлз ни секунды не сомневался, что сейчас разразится буря.

– Я понимаю, – сказала Джиллиан, – но не могу смириться с тем, что наши драгоценности пропали навсегда.

Он взял ее за руку. Она слегка дернулась, но руки не убрала.

– Джиллиан, я глубоко сожалею о том, что вы потеряли нечто по-настоящему для вас дорогое, – негромко произнес Чарлз. – И предпочел бы сообщить хорошие новости. Но не буду вам лгать. Скорее всего ваши драгоценности уже в Линкольне, а то и в Лондоне, где их разломают и заложат в ломбард. Мне жаль.

Она вцепилась в его руку, как ребенок, глядя снизу вверх. Янтарного цвета глаза сверкали гневом, а еще печалью, от которой у Левертона сжалось сердце.

– Они забрали то, что ничем нельзя заменить, и должны за это ответить, – сдавленным голосом сказала девушка. – Я должна что-то сделать.

– Не вы, – ответил он. – Я. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы выследить и поймать этих людей, но обещайте, что вы не наделаете глупостей.

Она открыла рот, чтобы возразить, но Чарлз ее опередил:

– Нет, Джиллиан. Я сам этим займусь, даю вам слово.

Ее глаза сверкнули вызовом, но она тут же изобразила на своем миловидном личике вежливую улыбку.

– Конечно, сэр. Как скажете. Так что, идем смотреть часовню?

Внезапная покорность была такой же искусственной, как шелковые цветы на ее шляпке. Понятно, в ближайшие несколько недель нужно присматривать за ней особенно внимательно. У Чарлза промелькнула мысль: на свете множество куда менее приятных занятий, чем следить за Джиллиан Драйден.

– Отлично, мисс Драйден! – с восторгом заявил мистер Хердли, всматриваясь в мишень на дальнем конце лужайки. – Первое попадание в яблочко за день.

Джиллиан опустила лук, критически рассматривая мишень.

– Спасибо, но я лишь слегка задела край.

– Боже мой, – сказала мисс Фэрроу. – Вы стреляете не хуже мужчин, что само по себе необычно. Даже вообразить себе не могу, как вам это удается, тем более из такого огромного лука. – В ее голосе не было восхищения.

– На самом деле это не трудно, – сказала Джиллиан. – Хотите, покажу вам как? – Она широко улыбнулась мисс Фэрроу, в ответ на что та надменно вскинула бровь. Что ж, по крайней мере мисс Фэрроу не избегает ее.

Остальные девушки, явившиеся на импровизированную садовую вечеринку Левертона, обходили Джиллиан по широкой дуге. Не то чтобы они вели себя грубо. В конце концов, ни одна разумная, желающая выйти замуж молодая леди не захотела бы оскорбить такого завидного жениха, как герцог Левертон. Если сами они и не догадались, что Джиллиан находится под протекцией герцога, их родители наверняка велели своим дочерям вести себя с Джиллиан достаточно любезно.

Но предлагать дружбу? Забудьте навсегда. Незаконный отпрыск брата короля, пусть даже находящийся под покровительством герцога Левертона, вряд ли относится к тем, с кем могут подружиться дочери местной знати.

Зато пришедшие на вечеринку холостяки совсем другое дело. Они считали, что Джиллиан – «своя в доску», как выразился один прыщавый, но славный юноша. Она уже обошла их всех в стрельбе из лука и в игре в волан. Очевидно, ее спортивные достижения позволили им с энтузиазмом принять Джиллиан в свои ряды, и теперь она почти ожидала, что кто-то пригласит ее на деревенские петушиные бои или на боксерский матч, который они с удовольствием обсуждали.

Чего, однако, джентльмены не делали, так это не флиртовали с ней, как с другими девушками. Джиллиан это не волновало, но основная цель этого приема – представить ее молодым людям, живущим по соседству, и помочь отшлифовать светские навыки – оказалась недостигнутой.

– Нет, спасибо, мисс Драйден, – с такой же неискренней улыбкой отозвалась мисс Фэрроу. – Я уверена, что Дэвид будет рад помочь мне потренироваться в стрельбе из лука, ведь правда, Дэвид? – Она похлопала ресницами, глядя на мистера Хердли, и тот поморщился.

– Черт побери, Маргарет! – воскликнул он. – Я тысячу раз пытался показать, но тебе же через пять минут становится скучно. Что делать бедному парню?

– Для начала не грубить своей приятельнице, – ответила молодая женщина, очаровательно надув губки. – А во-вторых, можешь отвести меня к столу с закусками и предложить что-нибудь освежающее. Я уже поджарилась тут, на солнце, и к концу дня стану коричневой, как орех.

Это последнее замечание определенно предназначалось Джиллиан, чей цвет лица после многих лет, проведенных под жарким сицилианским солнцем, сделался смуглым. А здесь разве поджаришься? Хотя, конечно, день выдался довольно солнечный и теплый, но только для английской девушки он мог считаться жарким «как на скороводке».

Мисс Фэрроу явно хотела, чтобы мистер Хердли ушел вместе с ней. Должно быть, эта особа уже очертила свою территорию, решила Джиллиан, и теперь смотрит на нее как на соперницу. Просто смешно, сколько женщин смотрят на нее именно так, в том числе соблазнительная леди Летиция, считающая, что Джиллиан каким-то образом погубила ее отношения с Левертоном. Как будто мужчина вроде него может заинтересоваться Джиллиан.

Внезапно всплыло непрошеное воспоминание о герцоге, нависшем над ней у поцелуйной калитки, о его глазах, теплых, полуприкрытых ресницами, и в затылке закололо. В ту минуту он выглядел заинтересованным, что показалось ей невероятно возбуждающим и одновременно тревожным.

Но это было всего лишь короткое помутнение рассудка, и его дальнейшее поведение доказало это. В течение четырех дней, прошедших после той прогулки к часовне, он не проявил к ней ни капли амурного интереса. Напротив, снова стал говорить с ней учительским тоном, делая замечания за неподобающие выражения и нарушение правил этикета, и в конце концов утомил ее до смерти своим все удлиняющимся списком светских наставлений. Не будь он таким чертовым красавчиком, Джиллиан бы уже застрелилась, чтобы положить конец этому занудству.

– Нет, ну правда, Дэвид, – добавила мисс Фэрроу жалобным голосом. – У меня в горле пересохло.

– Если ты настаиваешь, – драматически вздохнул мистер Хердли. – Не желаете пойти с нами, мисс Драйден? Должно быть, вам тоже жарко после всех этих развлечений.

Джиллиан едва не захохотала, увидев, как девушка закатила глаза.

– Спасибо, но я сначала хочу забрать свои стрелы.

– Это сделает мальчик. Вам совсем не обязательно пачкать перчатки, – заметил мистер Хердли.

– Какой мальчик? – удивилась она.

Мисс Фэрроу кивнула в сторону мишеней, расположенных на противоположной стороне лужайки.

– Вон тот. Который на вас смотрит.

Малыш Тедди стоял рядом с мишенью и смотрел прямо на Джиллиан. Он буквально дрожал от возбуждения, словно хотел рассказать ей о чем-то, что не могло ждать.

– Это Тедди, – сказала она. – Он работает в конюшне.

Мистер Хердли нахмурился.

– У него как будто полные штаны муравьев, так он подпрыгивает.

– Он просто непоседливый, вот и все. – Джиллиан улыбнулась мисс Фэрроу. – Почему бы вам не пойти без меня? Я вас догоню.

– Можете не торопиться, – сказала мисс Фэрроу и потащила мистера Хердли к столу с закусками.

Он начал было возражать против такого кавалерийского наскока, но спустя несколько секунд они уже болтали и смеялись как лучшие друзья, шагая к террасе с задней стороны особняка, где собралось большинство гостей. Мисс Фэрроу оглянулась на Джиллиан и коротко ей кивнула, а потом озорно подмигнула.

На этот раз Джиллиан захохотала. Может быть, они с мисс Фэрроу и подружатся в конце концов – при условии, что Джиллиан будет держаться подальше от мистера Хердли. Это не сложно, потому что единственный мужчина, который вызывает у нее интерес, это обаятельный, хотя временами и надменный, герцог Левертон.

Она пошла по лужайке к мишеням, где ее ждал Тедди, дрожа от нетерпения.

– Мисс, я так долго искал случая увидеть вас, – зашептал он заговорщически. – Но смог улизнуть из конюшни только сейчас.

– Спокойно, Тедди, – негромко сказала Джиллиан. – Никто не должен знать, о чем мы разговариваем. Мы же не хотим вызвать подозрения?

Он обхватил свое худое тело руками, изо всех сил пытаясь сдерживаться.

– Да, мисс. Я постараюсь.

– Почему бы тебе не собрать мои стрелы?

Он подбежал к мишени и начал вытаскивать из нее стрелы.

Когда Тедди и Джиллиан подружились, она попросила его прислушиваться к разговорам о местных шайках контрабандистов. Даже предложила платить за это и очень удивилась, когда мальчик возмущенно отказался. Позднее Джиллиан узнала, что его отца жестоко избили беспошлинные торговцы, когда он не позволил одной из самых отъявленных банд использовать свой амбар для хранения джина и табака, привезенных из Голландии. Он умер от побоев спустя несколько недель.

Тедди так же сильно хотел найти управу на контрабандистов – любых контрабандистов, – как и Джиллиан.

– Ты слышал новости? – спросила она, подойдя к нему.

– Да, мисс, в «Лисе и бочонке». Я помогаю мистеру Додду, трактирщику, когда нам с мамой нужно подзаработать. Там чего только не услышишь. И вчера вечером какие-то люди говорили о новом рейде.

– Никто не заметил, что ты подслушиваешь? – спросила Джиллиан. – Я не хочу, чтобы ты подвергался опасности, Тедди, понял?

Он ухмыльнулся, продемонстрировав дырку между передними зубами.

– Не. Никто не обращает на меня внимания, мисс. Я такой маленький; они просто забывают, что я рядом.

Тедди был маленьким, слишком маленьким для мальчика его возраста. Джиллиан твердо решила помочь ему и его матери, работающей изо всех сил, чтоб прокормить сына и трехлетнюю дочь.

– Ну хорошо, но будь осторожней, – предупредила девушка. – Если не ради себя, то ради матери.

Он кивнул, протягивая ей стрелы.

– Да, мисс.

Она оглянулась на дом. Гости в основном ушли подкрепиться – щедрые столы были накрыты в гостиной. Но тут Джиллиан заметила Левертона, и желудок неприятно сжался. Он стоял на ступеньках террасы, беседуя с молодой леди, откровенно лебезившей перед ним, но было очевидно, что внимание его отдано Джиллиан, а не этой назойливой поклоннице.

Джиллиан снова повернулась к Тедди и взяла у него стрелы.

– А теперь быстро рассказывай, что ты узнал.

Мальчишка торопливо пересказал подслушанное.

Джиллиан немного подумала и кивнула.

– Можешь встретиться со мной за конюшней в полночь?

– Могу, – ответил Тедди.

– Отлично, и если ты сможешь…

Тут глаза Тедди испуганно распахнулись. Джиллиан на секунду застыла, затем дружески кивнула парнишке.

– Спасибо, мальчик. Если бы не твоя помощь, я бы испортила свои перчатки.

– Так-так, и что тут у нас происходит? – прогудел у нее за спиной знакомый низкий голос. – Не знай я вас лучше, мисс Драйден, подумал бы, что вы что-то замышляете.

Проглотив ругательство, Джиллиан заставила себя улыбнуться и повернулась, чтобы встретить подозрительный взгляд Левертона.

Глава 17

Напольные часы в библиотеке пробили половину часа несколько минут назад, и все, кроме Чарлза, давно лежали в постелях. Первой ушла наверх контесса, почти сразу после позднего ужина. Элизабет, созданная из более прочного материала, подняла на смех предположение о том, что садовая вечеринка могла ее вымотать, но несколько минут спустя удалилась, прикрывая ладонью зевок. Джиллиан поднялась наверх вместе с ней, старательно изображая усталость и утверждая, что ей едва хватит сил добраться до постели.

Что, как отлично понимал Чарлз, было полнейшей ерундой. У этой девушки энергии больше, чем у взвода солдат во время увольнения. Хитрюга что-то затеяла. Он понял это в ту самую минуту, когда припер ее к стенке на лугу возле мишеней. Заметил еще с террасы, где ему пришлось вступить в разговор с Эмили Медоуз, изо всех сил пытавшейся флиртовать с ним.

Эмили – девушка из хорошей семьи, хорошего воспитания, и за ней дают солидное приданое. Кроме того, она красива – соблазнительная блондинка с большими голубыми глазами. Коротко говоря, та женщина, с кем бы он должен стремиться проводить время. Будь он настроен на ухаживание, Эмили оказалась бы в начале списка.

Но Чарлз полностью сосредоточился на Джиллиан и мгновенно уловил неладное. Даже если бы он не обратил внимания на то, как напряжено ее изящное тело, хватило бы одного настороженного взгляда, брошенного в его сторону. Несмотря на разделявшее их расстояние, он сразу узнал этот взгляд. У него даже волосы на затылке поднялись, и Чарлз торопливо сбежал с террасы, оставив бедняжку Эмили в ужасе смотреть ему вслед.

Проведя всего месяц в обществе Джиллиан Драйден, Левертон обзавелся манерами неотесанного мужлана. Вместо того чтобы прививать своей подопечной хорошие привычки, он перенимал ее – скверные. Естественно, чертова девчонка попыталась сбить его со следа. Она округлила свои выразительные глазищи, смехотворно изображая невинность, и заявила, что Тедди помогает ей собирать стрелы. Взъерошила пареньку волосы и повернулась к Чарлзу с улыбкой, настолько манящей и соблазнительной, что он едва не забыл собственное имя.

Джиллиан явно сама начала разыскивать контрабандистов и, похоже, уговорила мальчика помогать ей. Не то чтобы Чарлз ожидал от их усилий каких-то успехов. По словам Сканторпа, основная беспошлинная торговля проходила дальше по побережью. Контрабандисты уже много лет держались в стороне от земель Левертона, потому что ни Чарлз, ни его отец не терпели их бесчестную деятельность. Есть люди, закрывающие глаза на жестокость контрабандистов, но герцог к ним не относился.

Когда в библиотеке пробило три четверти часа, он дождался, чтобы стихло эхо, и прислушался, но не услышал ничего, кроме негромкого потрескивания затухающего в камине огня и шелеста ветра, пробирающегося сквозь ветви деревьев за окнами. В доме все спали – пора и ему ложиться.

Но как только Чарлз поставил на стол недопитый бокал бренди, послышался легкий скрип половицы, а затем звук, подозрительно похожий на закрывающуюся дверь. Он встал и торопливо вышел в коридор. Большое створчатое окно в конце коридора выходило на задний двор и конюшню. Чарлз выругался, увидев изящную фигурку, одетую в черную куртку и бриджи и почти незаметную в бледном лунном свете. Фигурка скользнула за угол конюшни и исчезла из вида.

Иисусе!

Хоть она и надела на себя мужскую одежду, бриджи и сапоги, Чарлз точно знал, кто сейчас крадется вдоль конюшни. Он почувствовал прилив гнева. Сбежал вниз, в кухню, перепрыгивая через три ступеньки, и спустя несколько секунд оказался во дворе. Перебежал к конюшне, но никого не увидел. Зато, кажется, услышал стук копыт по дорожке, хотя сильный ветер так громко шелестел ветвями деревьев, что Чарлз не мог быть в этом уверен.

В самом худшем случае Джиллиан сейчас несется к побережью, до которого меньше трех миль. Но контрабандисты могут высадиться на любом ровном песчаном участке берега – от Инголдмелса до Марлторпа. Не получится просто оседлать коня и помчаться на ее поиски, учитывая все тропинки и дорожки, пересекающие окрестности и болота. Даже проведя тут детство, Чарлз не знал и десятой доли всех троп, по одной из которых могла сейчас скакать Джиллиан – возможно, прямо в лапы негодяям, которым ничего не стоит перерезать ей горло.

Он стремительно обогнул сарай, взлетел вверх по лестнице в каморку конюха и громко заколотил в дверь, не думая о том, что может разбудить всех в этом чертовом доме.

Не прошло и минуты, как Рейд распахнул дверь. Одетый только в ночную рубашку, в сбитом набок колпаке, главный конюх в сонном недоумении уставился на хозяина. Затем его глаза широко раскрылись.

– Ваша светлость, что случилось? Внизу пожар?

Для любого конюха пожар в конюшне – самая страшная из всех возможных катастроф.

– Нет, ничего подобного. Но мне нужно знать, все ли лошади на месте.

Рейд нахмурился.

– Наверняка. Сегодня там дежурит Тедди. Он бы пришел и сообщил, если бы что-нибудь случилось.

Чарлз негромко выругался.

– Где другие два грума?

– Спят, полагаю. Тедди приходит сюда раз в неделю, чтобы дать отдохнуть остальным паренькам. В основном, конечно, потому, что им с матерью нужен приработок. – Обычно безмятежное лицо Рейда обеспокоенно напряглось. – Надеюсь, вы не сердитесь, сэр? Я думал, это доброе дело.

– Надень что-нибудь и спускайся. Будь готов к поездке.

Спустя несколько минут Рейд присоединился к Чарлзу в центральном проходе кирпичной конюшни, которую построил его отец за год до своей смерти. Большинство денников стояли пустыми, поскольку в последние несколько лет Чарлз проводил в Фенфилде не так уж много времени.

Рейд мгновенно увидел, что нет одной кобылы – и Тедди. Чарлзу оставалось только надеяться, что парнишка ошибся и неправильно назвал место, где контрабандисты должны высадиться на берег, и дорогу, которую они выбрали.

Нужно найти Джиллиан до того, как она попадет в беду. А когда он ее отыщет, у нее возникнут другие неприятности – с ним.

– По крайней мере, маленькому болвану хватило мозгов погасить фонарь, – сказал Рейд, покачав головой. – Простите, сэр. Я не знаю, что он задумал. Тедди никогда ничего подобного не делал.

– Я точно знаю, что он задумал, – мрачно отозвался Чарлз. – Расскажи-ка мне все, что ты слышал о шайках контрабандистов на моих землях.

По лицу Рейда промелькнуло настороженное выражение, и сердце Чарлза упало. Он не очень хорошо знал своего конюха, потому что Рейд начал работать в имении всего несколько лет назад. Хотя он был не из местных, его рекомендовал один из лучших лондонских конюхов.

– Мне все равно, откуда ты что узнал! – рявкнул Чарлз. – Просто нужна информация.

Рейд поморщился.

– Простите, сэр. Я стараюсь держаться в стороне от таких дел. В это лучше не впутываться, оно того не стоит. Тем более в этих краях.

– Ты хочешь сказать, что на моих землях существует проблема контрабанды?

Конюх выразительно тряхнул головой.

– Большинство не осмеливаются. Но я слышал, что некоторые рискуют заходить на земли Левертона, когда таможенники ужесточают меры на их постоянных маршрутах. А в последнее время эти меры здорово ужесточились, вот что я слышал в деревне.

– Где они скорее всего высадятся, если собираются пройти через мои земли?

Рейд нахмурился, обдумывая ответ. Чарлз быстро терял терпение, ведь Джиллиан и Тедди могут уже сейчас попасть в беду.

– Так, – произнес наконец конюх. – Я думаю, они могут высадиться возле самой прямой дороги через ваши земли в Линкольн.

Левертон прошел в заднее помещение. Рейд держался рядом.

– Мне нужно, чтобы ты проводил меня туда.

– Да, сэр. Но мне все еще не верится, что малыш Тедди впутался в такое дело. Если парнишка и взял лошадь, кто-то его на это подбил.

Чарлз схватил свое седло.

– Я точно знаю, кто этот «кто-то».

– Вон они, мисс, – прошептал Тедди и показал на приливную отмель примерно в двухстах футах от того места, где они скорчились за небольшой песчаной дюной. – Вытаскивают лодку.

Джиллиан осторожно приподняла голову и проследила взглядом, куда указывал мальчик. Луна уже заходила, и приходилось напрягаться, чтобы хоть что-то разглядеть.

Это означало, что контрабандисты скорее всего их не заметят. И все-таки этот отрезок берега был практически плоским, лишь кое-где встречались редкие дюны или пучки болотной травы. Джиллиан с Тедди пришлось оставить лошадь в нескольких сотнях ярдов отсюда, а потом ползти к этому месту, откуда они теперь видели берег и море.

Джиллиан уже жалела об их шальной выходке – не из-за себя, а из-за Тедди. Он, конечно, шустрый малый, но еще совсем ребенок. Дома, на Сицилии, Джиллиан всегда прикрывал Стефано – опытный, закаленный мужчина, знавший каждый дюйм сицилийской земли. А сейчас с ней только Тедди. И хотя она прекрасно ориентируется, здесь все незнакомое – небо, земля, даже запах моря.

Никогда в жизни она не была так не уверена в своей способности справиться с ситуацией. Но что еще важнее, тревога за Тедди заставляла ее сомневаться в правильности принятого решения, а это очень плохо, когда имеешь дело с опасными людьми.

– Ты уверен? – прошептала она. – Я ничего не вижу.

– Я их слышу.

Мальчик дрожал от возбуждения, и это тоже тревожило Джиллиан. Охота на бандитов требует спокойного, хладнокровного обдумывания. Стефано давал ей подзатыльник всякий раз, как она позволяла своим эмоциям перехлестнуть через край. Горькое лекарство, но очень эффективное. Потребовалось совсем немного времени, чтобы Джиллиан научилась держать себя в руках, подавляя все, что могло помешать делу, – нервы, страх и даже ликование по поводу того, что жертва попалась.

Сегодня она не чувствовала, что владеет ситуацией, а это четкий сигнал, что пора уходить. Нужно время, чтобы хорошенько все обдумать и разработать план. Нельзя кидаться вперед очертя голову, без подготовки. Джиллиан от души радовалась, что тут нет Стефано и он не увидит, как она может все испортить. А думать о том, что сделает Левертон, если узнает об этой вылазке, и вовсе не хотелось – слишком ужасно.

Девушка собралась оттащить Тедди подальше, как вдруг увидела на берегу свет. Он колебался и приплясывал, как будто кто-то нес небольшой фонарь. В самый темный час перед рассветом не заметить его было невозможно.

– Вот они, – пробормотала Джиллиан.

Тедди покачал головой.

– Это они хотят, чтобы вы так думали. Они привязывают фонарь к пони и отправляют его в противоположную сторону. Таможенники попадаются как дураки почти всякий раз.

Джиллиан отчетливо расслышала в его голосе презрение. Пожалуй, таможенники добивались бы больших успехов, если бы обращались за помощью к мальчишкам из ближайших деревень.

– Хитрый фокус, – прошептала она. – Надо будет запомнить.

Тедди опять показал за отмель. На этот раз она увидела троих мужчин, вытаскивающих суденышко.

– Кто их встречает… – начала было Джиллиан, но Тедди предостерегающе зашипел и она осеклась.

Слева от них, в какой-то сотне футов, на тропе, ведущей из болот, появилась группа мужчин. Они вели за собой нескольких пони. Джиллиан распласталась на холодном песке, затаив дыхание. Тедди сделал то же самое, но минуту спустя приподнялся. Джиллиан дотянулась, дернула его вниз и крепко придавила рукой. Наконец слабое позвякивание уздечек на пони затихло, значит – мужчины прошли мимо и теперь направляются через отмель к суденышку. Джиллиан слегка расслабилась.

– Я просила тебя не рисковать? – прошептала она. – Не делай так больше.

Тедди дерзко улыбнулся ей и поднялся, глядя вслед контрабандистам.

– Я знаю, что делаю.

Джиллиан что-то неодобрительно проворчала и приподняла голову над дюной, чтобы лучше видеть. Контрабандисты сгрудились вокруг суденышка и быстро переносили груз на спины своих пони.

– Похоже, это табак, – прошептал Тедди. – Легко нести, и телеги не нужны.

Через несколько минут контрабандисты закончат погрузку и пойдут обратно. Значит, Джиллиан нужно принять решение. Пойти за ними в надежде, что они приведут ее к одному из своих тайников? По словам Тедди, бандиты часто прячут свою контрабанду на несколько дней или даже на несколько недель в заброшенных амбарах и сараях, выжидая подходящее время для перевоза ее в Линкольн. Иногда укрывают товар в фермерских домах, если найдут сочувствующих фермеров или тех, кого можно легко запугать.

– Ты уверен? – спросила Джиллиан. – Это те самые, кто остановил карету герцога?

Тедди энергично кивнул.

– Ага, мисс. Больше сюда никто не решается забираться после того, как люди короля три года назад повязали банду старика Кричфилда. А эти ублюдки новые. И шарятся здесь всего полгода, как сказал мистер Додд.

Насколько понимала Джиллиан, трактирщик не был связан с контрабандистами. Но некоторые из его посетителей дали понять старику, что ему лучше заниматься своим делом и держать рот на замке. Додд передал этот совет и Тедди.

Ее снова укололо чувство вины. Теперь, когда им угрожала реальная опасность, Джиллиан поняла, что не имела права втягивать Тедди в свои дела. Впредь она ни за что этого не сделает.

Теперь, когда контрабандисты нагрузили своих пони и собрались идти назад, ей нужно отправить Тедди в Фенфилд и пойти за ними. Допустим, их она выследит, но сумеет ли найти дорогу обратно в имение? Без мальчика она будет бродить тут как слепая. И все же. Это блестящая возможность – нельзя упускать такой шанс.

– Тедди, я хочу, чтобы ты взял лошадь и вернулся в Фенфилд, – прошептала Джиллиан.

До дома было около трех миль, так что он успеет вернуться до того, как проснутся слуги. Где в это время окажется она – другой вопрос, но нельзя думать об этом сейчас.

– Я вас не оставлю, – прошипел Тедди. – Вы ни в жисть не найдете дорогу назад.

Следующие несколько минут они провели, споря жарким шепотом, при этом Джиллиан продолжала следить за контрабандистами. Возможно, именно из-за спора они и не услышали, как сзади к ним кто-то подкрался, пока не стало слишком поздно. Проглотив ругательство, Джиллиан перекатилась на спину, вытаскивая из-из ремня бриджей пистолет. Но прежде чем она успела поднять его, жесткое мужское тело придавило ее сверху, втискивая в песок. Большая рука сжала запястье как тисками.

– Прекратите сопротивляться, – прошептал герцог Левертон. – И ни слова!

Глава 18

Джиллиан моргала, глядя на Левертона. На нем была странная мягкая шляпа, отбрасывавшая на лицо густую тень, но все же девушка видела, что глаза герцога пылают гневом. Будь она подвержена полетам фантазии, представила бы себе, что пляж освещают два раскаленных маяка.

Но поскольку фантазировать Джиллиан не умела, она просто возмущенно уставилась на герцога, в бешенстве от того, что он посмел шпионить за ней. А потом заерзала, пытаясь спихнуть его с себя – он слишком сильно давил своим весом на ее ребра и желудок.

Левертон с трудом удержался от ругательства.

– Лежите тихо, черт бы вас побрал, или получите больше, чем рассчитывали.

Джиллиан не собиралась подчиняться его приказам. С каждой секундой ее шансы выследить контрабандистов таяли. Она снова заерзала – пусть поймет наконец, что она пытается его скинуть, – но внезапно замерла, ощутив, как что-то твердое вдавливается ей в живот.

Левертон определенно возбудился. Ее одежда распахнулась, и их тела разделяла лишь ткань бриджей. Судя по ощущениям, его бриджи преградой не служили и не могли защитить ее скромность.

– Боже милостивый, – выдохнула Джиллиан.

Он наклонился еще ниже, словно собирался прошептать что-то ей на ухо, но вместо этого вдохнул аромат Джиллиан и его грудь сильнее прижалась к ее груди. Тело Джиллиан ожило и воспламенилось, причем в самый неподходящий момент.

– Вот теперь вы понимаете, – пробормотал он. Колючая щека задела ее лицо, и по телу побежали мурашки.

– Слезьте с меня, – выдавила Джиллиан.

– Тихо, – прошептал он. – Они возвращаются.

Джиллиан подняла руку, чтобы столкнуть Левертона, но застыла, услышав звяканье уздечек и негромкие голоса. Она лежала неподвижно, хотя все инстинкты кричали, что нужно выбираться из-под герцога.

Да нет же! Как раз сейчас ее инстинкты требовали, чтобы она крепче прижалась к нему. Какой ужас!

Левертон придавил ее к земле еще сильнее – контрабандисты шли мимо в нескольких дюжинах ярдов от них. Джиллиан закусила губу, боясь застонать – не потому, что он делал ей больно, а потому, что ощущения были необыкновенно приятными. Похоже, она теряет остатки разума.

Девушка повернула голову и поискала глазами Тедди. Мальчик не издал ни звука с той секунды, как появился герцог. Он лежал неподвижно, вжавшись в песок, в нескольких футах от них. Нервы у Тедди, конечно, как канаты, но глаза были широко распахнуты и уставились на них. Надо полагать, появление хозяина потрясло его так же сильно, как и ее, хотя и по другим причинам.

Слава богу, сейчас темно и мальчик не разглядит безмолвной физической драмы, в которую вовлечены два тела – ее и Левертона.

Все трое лежали не шевелясь, казалось, целую вечность. С каждой секундой Джиллиан становилось все неудобнее. Левертон больше не казался ей приятным. Его мускулистое тело давило на самые чувствительные ее места, а под спиной у Джиллиан оказалась деревяшка, выброшенная морем. Что еще хуже, у нее зачесался нос. Все приятные чувства, которые она до сих пор испытывала, стремительно исчезли, их пересилило неудобство от того, что она зажата между телом, похожим на гранит, и холодным бугристым песком.

Похоже, Левертон никаких неудобств не испытывал, поскольку его эрекция не уменьшилась. Джиллиан знала кое-что о мужской физиологии – читала, рассматривала древние статуи. Если Левертон не представляет собой некую аномалию, придется пересмотреть свои представления о средних размерах мужского отростка.

Наконец он слегка приподнялся, и восставший отросток ткнулся прямо в ее деликатное место. Джиллиан пискнула.

– Простите, – поморщившись, пробормотал он. Потом поднял голову над дюной и облегченно выдохнул. – Кажется, они ушли.

– Ну так слезайте же с меня, – негромко приказала Джиллиан.

– Конечно. – Голос его прозвучал довольно смущенно.

Но когда он поспешно скатился с нее, Джиллиан едва удержалась, чтобы не вздохнуть с сожалением. Нет никаких сомнений, она страдает редкой формой безумия. Левертон шпионил за ней, чуть не раздавил и вообще вел себя с ней как со слабоумной. А она мечтает только о том, чтобы снова затащить его на себя, обнять его широкие плечи и целовать до бесчувствия.

– Да, они ушли, ваша светлость, – прошептал Тедди, встав на колени, и окинул берег взглядом. – И подсадную утку я тоже не вижу.

Слова мальчика изгнали остатки чувственной летаргии из головы Джиллиан. Она перекатилась со спины на живот, пригнулась рядом с Тедди и засунула пистолет обратно за ремень.

– Ты видел, куда они пошли? – спросила девушка. Если повезет, она еще может напасть на след и добраться до укрытия контрабандистов.

Левертон стиснула ее плечо и поднял Джиллиан с пугающей легкостью.

– Не вижу, почему это кажется вам важным, мисс Драйден, – произнес герцог, поставив ее на ноги.

Джиллиан пошатнулась и схватилась за его руку.

– Это важно, потому что я собираюсь преследовать их.

Он поддержал ее, подхватив под локти.

– Думаю, нет. Мы возвращаемся в Фенфилд-Мэнор, где и поговорим о вашем сегодняшнем приключении.

Джиллиан оттолкнула его руки.

– Думаю, нет, – передразнила она его. – И с каждой минутой, которую мы тратим на спор, эти чертовы контрабандисты уходят все дальше.

Она попыталась обойти Левертона, но он схватил ее и крепко прижал к себе. Сыпля негромкими ругательствами, Джиллиан пнула герцога пяткой.

Левертон даже не дрогнул.

– И что вы намерены делать, когда найдете их? – прорычал он. – Уложите всех из своего жалкого пистолетика?

– Чтоб вы знали, это очень хороший пистолет. – Джиллиан тут же поморщилась, сообразив, до чего глупо это звучит.

– Лучше бы так, если вы намерены уничтожить шестерых контрабандистов, а это, как я полагаю, и есть ваш план.

– Неправильно полагаете. – Она так разозлилась и растерялась, что буквально подавилась своими словами.

К несчастью, Левертон прав. Нет у нее никакого плана, хотя, конечно, не настолько она глупа, чтобы в одиночестве напасть на группу вооруженных мужчин.

– Я просто хочу их выследить, – сказала Джиллиан, – и узнать, где они отсиживаются.

– А что потом?

Она молча злилась, пытаясь придумать что-нибудь не совсем уж смехотворное. Конечная ее цель – вернуть драгоценности, но сначала нужно сообразить, как это сделать. Все успешные планы основаны на знаниях о своем противнике. Но пока контрабандисты уходят все дальше, ускользает последний шанс получить хоть каплю полезной информации.

Вздохнув, Джиллиан обмякла в его руках. С тех пор как она оказалась в Англии, все шло не так. Ее раздражало все, даже она сама. На Сицилии девушка всегда знала, что делать и как, но в Англии во всем сомневалась и уже не была уверена в том, что для нее главное.

Тедди вздохнул.

– Теперь уж какая разница, – мрачно произнес он. – Они давно ушли, но если хотите, я могу попытаться найти след.

– Я не хочу, – отрезал Левертон скрипучим голосом и отпустил Джиллиан. – Тедди, мистер Рейд ждет тебя там, где ты оставил привязанной кобылу. Беги к нему. Я поговорю с тобой позже.

– Да, ваша светлость, – испуганно ответил Тедди.

Джиллиан потянулась и поправила на нем шапку, погладив мальчугана по затылку.

– Я тоже поговорю с тобой позже. Иди поспи, дорогой мой, и ни о чем не беспокойся. Обещаю, все будет хорошо.

Тедди, поджав губы, поглядел на Левертона, всем своим видом выражая сомнение. Затем кивнул Джиллиан и припустился от них бегом.

Джиллиан сердито посмотрела на герцога.

– Даже не вздумайте в чем-то обвинять мальчика или выгонять его! Его мать отчаянно нуждается в тех жалких грошах, что он получает у вас в конюшне.

Левертон недовольно покачал головой.

– Заработок Тедди никак нельзя назвать жалким. Рейд с моего благословения платит ему неплохие деньги, а миссис Пек отдает ему остатки еды с кухни, что вы наверняка заметили. И наконец, он живет в моем коттедже. После смерти его отца я не взял с миссис Белл ни шиллинга арендной платы. Неужели я кажусь вам людоедом, готовым заточить Тедди в самый глубокий подвал?

У Джиллиан голова ушла в плечи.

– Ну… нет.

Левертон сжал кулаки и уперся ими в бедра. Было слишком темно, чтобы разглядеть выражение его лица. И все-таки только полный идиот не заметил бы, что он сердит не меньше, чем когда только появился.

– Благодарю за столь пылкое подтверждение, – с сарказмом произнес он. – Кстати, я не обвиняю Тедди. Я обвиняю вас. О чем вы думали, когда тащили мальчишку с собой, подвергая такой опасности? Клянусь, Джиллиан, мне бы следовало перекинуть вас через колено и как следует отшлепать за столь рискованные поступки.

Джиллиан и так чувствовала себя ужасно из-за Тедди, и угроза Левертона обойтись с ней как с непослушным ребенком только подбросила дров в костер. Она снова разозлилась.

– Со мной Тедди ничто не угрожало.

Левертон хлопнул ладонью по лбу и нечаянно сбил с себя шляпу.

– Боже правый, да вы совершенно ненормальная! Кто-нибудь должен был запереть вас в сумасшедшем доме лет сто назад.

Она машинально наклонилась и подняла шляпу, но вместо того чтобы отдать герцогу, швырнула ему в грудь.

– А вы просто трус, и больше ничего, уж простите мне мою дерзость, ваша светлость. Просто. Трус, – повторила она выразительно.

Конечно, это не так, но в тот момент она ничего более обидного придумать не смогла.

Он изумленно уставился на нее.

– Потому что не позволил сумасбродной девчонке и несмышленому мальчишке помчаться вслед за шайкой отъявленных разбойников? У вас очень странные представления о том, что такое подобающее поведение. Хотя мне не следует удивляться, ведь вам разрешалось бегать без надзора по сицилийским пустошам. Ваша семья за многое должна ответить, как ни жаль мне это говорить.

Джиллиан подалась вперед и ткнула его пальцем в грудь.

– Не трогайте мою семью. Они сделали все, что могли.

– Ничто не оправдывает их неудачи. Они не сумели научить вас, как должна вести себя женщина вашего положения.

– Моего положения? Да я байстрючка, незаконный отпрыск человека с самой дурной репутацией, не желающего иметь со мной ничего общего! Что, вероятно, следует считать благословением, – с глубоким сарказмом договорила она.

– Это тут совершенно ни при чем, – глухим голосом ответил Левертон.

– Только это и при чем, глупый вы человек. А теперь, если вы не против, я бы хотела вернуться в особняк. Мы ничего не добьемся, продолжая этот нелепый разговор.

Она опять попыталась обойти его, но он схватил ее за руку и подтянул к себе.

– Предупреждаю вас, ваша светлость… – начала Джиллиан.

– Тсс. Мы не одни.

В следующее мгновение он снова опрокинул ее на песок и упал сверху, чуть не раздавив. Джиллиан не сразу перевела дух – между ними совсем не осталось воздуха. Похоже, ей придется близко познакомиться со всеми частями впечатляющей фигуры герцога.

– Кто это?

В душе снова встрепенулась надежда. Может быть, кто-то из контрабандистов вернулся? Теперь, когда Тедди уже ничто не угрожает, может, Левертон согласится помочь ей выследить шайку? Пусть они не во всем согласны друг с другом, но он наверняка в ярости из-за того, что контрабандисты позволяют себе вторгаться на его земли.

– Погодите, – выдохнул он.

Осторожно приподнял голову и посмотрел на берег: галопом скачет лошадь, стук копыт по утрамбованному песку слышен все громче, но вот затихает, затихает… Левертон все еще не шевелился, внимательно глядя в сторону таинственного всадника.

– Пожалуйста, не могли бы вы слезть с меня, – попросила наконец Джиллиан.

Он опустил глаза и нахмурился, словно удивился, увидев ее под собой. Джиллиан вскинула брови.

– Прошу прощения, – пробормотал Левертон, как будто они танцевали на балу и он наступил ей на ногу. Потом скатился с нее, но руку не убрал.

Джиллиан попыталась оттолкнуть его руку, но казалось, что к земле ее придавливает ветка дерева. Она раздраженно выдохнула и опустила голову на песок.

– Кто бы это ни был, он уже далеко, – сказала Джиллиан. – Почему мы все еще лежим тут?

– Я хотел быть полностью уверенным в нашей безопасности, – ответил Левертон. – Думаю, уже можно подняться.

– Очень надеюсь. У меня такое ощущение, что я полночи провела, валяясь на этом проклятом песке.

«И ничего от этого не получила, кроме полных песка бриджей и взбешенного герцога».

Левертон приподнялся, а затем плавно встал и протянул руку, чтобы помочь подняться Джиллиан.

– И кто в этом виноват?

Девушка поправила одежду и начала отряхиваться.

– Не я. Если бы вы сюда не явились, я бы проследила за контрабандистами до самого их логова. А вы должны признать, что это бы нам очень помогло.

– Их логова? Боже правый, вы прочитали слишком много бульварных романов. Хотя погодите, я забыл! – воскликнул герцог, подняв руку. – Вы считаете, что живете в одном из них. Воображаете себя героиней, пытающейся исправить все зло мира!

– Нет, я представляю себя героем. – Джиллиан потрясла ногой, надеясь вытряхнуть из сапога хоть немного песка. – Героини вечно стонут и падают в обморок, ожидая, когда мужчины их спасут. У меня на такую ерунду нет времени.

– Это совершенно очевидно любому, кто знает вас. Что ж, я думаю, мы с вами уже достаточно порезвились для одной ночи. Вы готовы ехать, мисс Драйден, или будем ждать рассвета?

– Сарказм ваш совершенно ни к чему, Левертон, – огрызнулась она, наклоняясь за своей шапкой. Та упала с головы, когда он держал ее. – И вы до сих пор не сказали, узнали ли всадника. Это не контрабандист, верно?

– Нет, это был конный патрульный. И появился он слишком поздно, нам от него не было уже никакого проку.

– Так почему вы его не остановили? – возмутилась Джиллиан.

– Как я уже сказал, не было смысла, – с преувеличенным терпением повторил Левертон. – Контрабандисты давно скрылись.

– Но он был верхом! И запросто мог их догнать. О чем вы думали, позволив ему просто так уехать?

Контесса пришла бы в ужас, услышав, как Джиллиан разговаривает с герцогом, но сдерживаться девушка не могла. Левертон упустил еще одну возможность. Да что с ним такое, с этим чертовым герцогом?

– Я думал, что ни к чему навлекать на вас очередную волну оскорбительных сплетен, – ответил он, снова начиная раздражаться. – Я пытаюсь уберечь вашу репутацию, мисс Драйден. И вряд ли сумел бы достичь этой цели, объясняя патрульному офицеру, что вы делаете тут глухой ночью.

– Да плевать мне на репутацию! – закричала Джиллиан. – Это был наш последний шанс отыскать мои драгоценности, а вы все испортили!

– Ясно как белый день, что вам на свою репутацию наплевать. Вы используете любую возможность, чтобы совершать вопиющие поступки, ведете себя, как…

Он осекся и не произнес оскорбления, готового сорваться с его уст, и только вдохнул поглубже, пытаясь успокоиться.

Она нетерпеливо махнула рукой, стараясь не обращать внимания на то, как мучительно сдавило грудь. Его голос буквально сочился презрением.

– Распутная девка? Потаскушка? Что вы хотели сказать? Валяйте, говорите, если вам от этого будет легче. Меня это ни капли не заденет.

Вранье.

Джиллиан всю свою жизнь училась игнорировать едкие уколы и бесконечные оскорбления, но боль, которую они ей причиняли, не шла ни в какое сравнение с тем, что она чувствовала сейчас. Значит, он тоже так думает? Казалось, что это полностью опустошило ее, оставив внутри мрачную пустоту, которую уже никогда ничем не заполнить.

– Я не собирался говорить ничего подобного, – ответил он. – Никогда в жизни.

– Да какая разница. Пожалуйста, давайте уже пойдем.

Ей требовалось движение, она хотела оказаться как можно дальше от него. Слезы обжигали глаза, горло перехватило. Но мысль о том, что она может расплакаться из-за этого – из-за него! – была непереносимой.

Джиллиан почти не плакала со дня смерти отчима. И то, что Левертон способен вынудить ее проявить этот ужасающий признак слабости, приводило девушку в ярость. И почему-то из-за этого плакать хотелось еще сильнее. Да что, во имя всего святого, с ней творится?!

Джиллиан опять попыталась обойти герцога, но он встал перед ней и взял ее за плечи.

– Отпустите меня!

– Не отпущу, пока вы не позволите мне попросить прощения, – заявил Левертон скрипучим голосом.

Она попыталась вывернуться, но руки в перчатках держали ее крепко.

– Мне не нужны извинения от таких, как вы!

Джиллиан едва не лишилась чувств от ужаса, услышав, как дрогнул ее голос. Она назвала его трусом, а сама ведет себя как глупая истеричная девица. Можно подумать, его слова действительно могут ее ранить.

Как это ни печально, но, кажется, могут.

Пытаясь взять себя в руки, Джиллиан всхлипнула.

Чертовщина и проклятье!

– Джиллиан, вы плачете? – с легким изумлением в голосе спросил Левертон.

– Не говорите ерунды. Можно подумать, я буду плакать из-за таких глупостей.

«Можно подумать, я буду плакать из-за ошибочного допущения, будто я ему нравлюсь, хотя на самом деле – нисколько».

– Тогда что это у вас на щеке? – Он ласково провел пальцем по ее лицу. – Да это слеза, сверкает как драгоценный камень. До чего необычно.

– Не смейте надо мной насмехаться! – Глаза ее гневно сверкнули.

Он хрипло рассмеялся:

– Поверьте, ничего веселого я в этой ситуации не вижу. Куда точнее назвать ее тягостной или мучительной.

Это осушило ее слезы.

– Если вы сию секунду не отпустите меня, то очень пожалеете. И мне плевать, что вы чертов герцог!

Он будет не первым мужчиной, которого она треснет по яйцам, и скорее всего не последним.

– В данную минуту мне на это тоже плевать. – И, сказав это, Левертон приподнял Джиллиан так, что она встала на цыпочки, и впился в ее губы яростным, обжигающим поцелуем.

Когда он приподнял ее, Джиллиан в его руках одеревенела, а глаза ее от шока широко распахнулись. Чарлз точно знал, что она чувствует. Он определенно потерял рассудок, и никакие усилия с его стороны уже не помогут его отыскать. Впрочем, какая разница? Единственное, что сейчас имело значение, – то, что он сделал ей больно. Заставил плакать.

Джиллиан Драйден, самая сильная, самая изобретательная и находчивая девушка, какую только можно надеяться встретить, пролила слезы, и это едва не убило его. Теперь Чарлз хотел только одного – убрать боль, мелькнувшую в этих прекрасных глазах, боль, сказавшую ему, как часто ее оскорбляли презрительными словами и случайной жестокостью. И убрать эту боль он хотел до того, как она придет в себя и треснет его коленом по яйцам. Чарлз подозревал, что до этого момента оставались секунды, когда впился губами в ее рот.

Целуя ее, он убеждал себя, что всего лишь пытается разоружить Джиллиан, утешить ее, успокоить настолько, чтобы она смогла поговорить с ним.

Лжец.

Утешить ее – да. Но поговорить? Он хотел упасть вместе с ней на песок и целовать ее так, чтобы она растаяла и покорилась ему.

Он хотел этого с той минуты, как толкнул ее под себя в отчаянной попытке уберечь. От смертельной опасности их отделяли всего лишь дюймы, но он с трудом удерживал себя, чтобы не сорвать с нее эту нелепую одежду и не заняться любовью.

Нет никаких сомнений в том, что он полностью теряет свой чертов рассудок, когда дело касается Джиллиан Драйден.

Чарлз чуть просунул язык в ее рот, побуждая его приоткрыться. Джиллиан вроде бы не пыталась вырваться или – хвала небесам! – кастрировать его. Совсем наоборот: она как будто качнулась к нему ближе, закрыв глаза и прижав ладони к его груди, словно нуждалась в поддержке. Потом выдохнула и негромко всхлипнула, будто не знала, как принять то, что он хотел ей дать.

А потом Чарлз пропал в тумане похоти и томления, которое пытался отрицать всю свою жизнь. Услышав этот сладкий звук, он задрожал, словно усилия, вложенные им в попытку сдержаться, натянули невидимый поводок. И теперь, когда он обнимал Джиллиан, никакая сила на свете не могла его остановить. Ни логика, ни здравый смысл, ни даже его хваленое самообладание.

Он взял девушку за подбородок, приподнял лицо так, чтобы полностью насладиться поцелуем. Ее губы задрожали и наконец приоткрылись. Его язык скользнул внутрь, подразнил ее секунду. Чарлз слегка прикусил ее нижнюю губу. Джиллиан застонала и затрепетала, прижавшись к нему, сминая в кулаках его сюртук.

Этот отклик заставил запылать в жилах огонь. Чарлз скользнул рукой под ее куртку и обхватил ладонью восхитительные ягодицы. Сжал их, наслаждаясь прелестными изгибами даже сквозь бриджи. Кто бы подумал, что женщина в бриджах может быть такой соблазнительной? Он притянул ее ближе, прижал к восставшему естеству. Левертон не мог припомнить, когда в последний раз так сильно хотел женщину. Даже Летиция никогда не целовала его так – с открытой, искренней жадностью.

Теперь Джиллиан подтягивалась выше, держась за его сюртук. Одной рукой она обхватила его за шею, чтобы удержать на месте голову, и отвечала на поцелуй с энтузиазмом, от которого глаза у него едва не закатились внутрь.

Боже милостивый!

Для девушки, всего минуту назад устроившей ему хороший нагоняй, она на удивление быстро прониклась духом происходящего, заодно превратив его мозги в кашу. Ее сладкие губы дразнили и пробовали на вкус, время от времени она лизала его, словно обжигая огнем. А когда Джиллиан потерлась об его бриджи, у Чарлза подогнулись колени. Каждая точка, где их тела соприкасались, буквально пылала.

«Остановись! Немедленно!»

Чарлз чуть отодвинулся, ослабляя страстные объятия, и попытался вернуть себе хоть каплю здравого смысла. Он понял, что стоит на краю пропасти. Там, внизу, скрытые из вида, лежат прелестные, роскошные, темные тайны. Всего-то и нужно сделать короткий шажок с обрыва, чтобы отыскать их.

А он хотел попасть туда так сильно, как никогда ничего не хотел в своей жизни.

Нужно думать быстро, причем за двоих, потому что Джиллиан сопротивлялась любой его попытке высвободиться. Более того, она в буквальном смысле пыталась на него забраться. Закинув ногу на его бедро, она подтянулась вверх так, что сладкое местечко между ее бедрами оказалось прямо напротив его естества.

Девушка была гибкая, как акробат, и его естество это горячо одобряло. Чарлз едва удерживался, чтобы не разорвать свои бриджи – и ее тоже – и не вторгнуться в это восхитительное тепло.

«В ее девственное тепло, болван!»

Он открыл рот, чтобы вслух предостеречь ее, но изящный язычок Джиллиан тут же скользнул внутрь. Потребовалась вся его сила воли, чтобы не всосать его глубже. Он даже сумел отпрянуть, изо всех сил стараясь не обращать внимания на ее неразборчивый протест, взять Джиллиан за талию и на несколько дюймов отодвинуть от себя.

Естественно, Джиллиан не собиралась сдаваться. Ее ступня соскользнула вниз по его ноге, и уперлась в икру. Животом она продолжала прижиматься к его паху, хотя при этом отклонилась назад, глядя на него. Девушка – эта чертова акробатка! – обвилась вокруг него как плющ.

Ее сердитый взгляд совершенно не соответствовал роскошному влажному, красному рту и чувственному взгляду. Джиллиан выглядела как женщина, которую только что страстно целовали, но это не мешало ей возмущаться тем, что все прекратилось.

Не могло быть и тени сомнения в том, что она хочет продолжения так же сильно, как он.

– Почему ты остановился? – Ее негромкий хрипловатый голос прозвучал только для того, чтобы изгнать последние крупицы здравого смысла из его головы.

– Я хочу убедиться, что ты понимаешь, что делаешь, – выдавил Чарлз. – Нам нужно подумать.

Ее прямые брови взлетели вверх.

– Да ну? Вроде мы оба отлично понимаем, что делаем.

Он поперхнулся смешком.

– В этом-то все и дело. Это слишком просто. И я уже вижу, что мы можем попасть в большую беду.

Попасть в беду с Джиллиан, как начал опасаться Чарлз, это как раз то, чего он хочет. Он мог думать только об одном: она, обнаженная, лежит в его постели, а впереди их ждут долгие часы любви. Может быть, даже дни, растянувшиеся в месяцы и годы.

Это безумие.

Она отцепила ногу и соскользнула с его тела. От мучительно сладкой дрожи Чарлз едва не сорвался с обрыва. Как раз то, что ему нужно: еще одно подтверждение ее способности разнести на мелкие кусочки его хваленое самообладание. Джиллиан встала на ноги и выпрямилась, наморщив лоб.

– Обычно бывает просто, когда все правильно, разве нет?

Вроде бы совершенно точно, но у них с Джиллиан нет ничего общего, никаких разумных аргументов. И все-таки, отрицая всякую логику и здравый смысл, глубоко внутри это казалось правильным.

Чарлз посмотрел ей в лицо, отмечая открытое, ранимое выражение. Джиллиан редко выглядела настолько незащищенной – в конце концов, она училась осторожности, проходя суровую школу, – но этот головокружительный поцелуй сорвал с нее все защитные оболочки, и теперь он видел девушку, так жаждущую любви, что это пугало его до смерти.

Он стоял как последний болван и пытался понять, что же делать дальше. С ней. С ними. Но ответ ему никак не давался.

Вдруг во взгляде Джиллиан мелькнула горечь.

– Я думала, ты другой. Правда, думала. – Она небрежно пожала плечами. – Наверное, нужно просто позволить тебе взять то, что ты хочешь, а потом можем продолжать друг друга ненавидеть.

– Что, черт возьми, это должно значить? – огрызнулся он.

– Мужчины берут что хотят, а потом выбрасывают. – Джиллиан подбоченилась, вызывающе глядя на него, и в слабом свете приближающейся зари казалась свирепой языческой богиней. Она ткнула его пальцем в грудь. – А ты когда-нибудь думал о том, чего хочу я? Или важно только то, чего желаешь ты?

– Конечно, то, чего хочешь ты, очень важно, – ответил Чарлз. – Гораздо важнее, чем то, чего хочу я. И это значит, что я не собираюсь воспользоваться тобой.

Джиллиан скользнула взглядом по его телу сверху вниз, задержавшись на пахе. Она определенно была в бешенстве, но кроме гнева в ее взгляде сверкала страсть.

– А что, если это я хочу воспользоваться тобой? Что тогда?

Чарлз саркастически фыркнул.

– Это нелепо. Джиллиан, ты просто не в состоянии мыслить разумно. Мы оба не в состоянии.

Она презрительно отмахнулась.

– Это не о мыслях. Это о желании. И к моему огромному удивлению, я хочу тебя, Левертон. И думаю, что ты меня тоже хочешь, верно? – Ее взгляд снова скользнул к его паху. – О да, хочешь, – прошептала она. – Очень хочешь и ненавидишь себя за это.

Да как он может не хотеть ее?

– Нет, все совсем не так.

Как ледяная богиня, она насмешливо фыркнула и отвернулась.

– Ну так ты меня не получишь. Я передумала. От тебя сплошное беспокойство. Я не буду тратить на тебя время.

От ее слов у него в голове что-то взорвалось. Он не помнил, как двинулся с места, но через мгновение уже подхватил ее на руки. Она негромко пискнула и схватилась за его воротник.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – прошипела Джиллиан.

– Теряю рассудок.

– Я тебе для этого не нужна – поставь меня на землю!

– Да, через минуту, непременно… – Он впился в ее губы свирепым поцелуем, а когда она удивленно ахнула, ворвался языком в ее рот.

Чарлз не давал ей пощады, прижимал к себе изо всех сил, утоляя ею свой нестерпимый голод.

Несколько долгих секунд она от изумления никак не реагировала, затем стала извиваться в его объятиях. Чарлз оторвался от ее губ.

– Будь добра, не дергайся, черт бы тебя побрал!

Ее рот, мягкий и влажный после его поцелуя, изумленно приоткрылся.

– Левертон, что ты делаешь?

– Решил воспользоваться тобой, и это, мне кажется, уже должно быть очевидным. Мне глубоко плевать, против ты или нет.

Она моргнула с удивленным видом.

– Ну ладно, продолжай.

Чарлз прищурился.

– Ты уверена?

– Да ради всего святого! – выкрикнула Джиллиан. – Неужели все герцоги такие тупые, как ты?

Девушка схватила Чарлза за уши и притянула голову вниз, впившись в его губы дерзким, страстным поцелуем, от которого он пошатнулся. Чарлз сделал несколько спотыкающихся шагов по неровному песку и упал на колени, едва не уронив Джиллиан.

Она очаровательно хихикнула, и его губам передалась ее дрожь.

Мгновение спустя Чарлз осторожно уложил Джиллиан на мягкий песок и снова прильнул к ее губам, неловко пытаясь расстегнуть пуговицы ее куртки. Джиллиан потянулась помочь.

– Ну-ка дай я сама, – выдохнула она звенящим от смеха голосом.

– Мадам, я уверен, что вы надо мной насмехаетесь. – Чарлз чуть сдвинулся в сторону.

– Ну ты же меня чуть не уронил! Обычно ты не такой неуклюжий, – сказала Джиллиан, распахивая куртку.

– А ты обычно не носишь мужскую одежду. Это сбивает с толку.

Джиллиан с напускным ужасом наморщила нос.

– До чего огорчительно. Что я могу сделать, чтобы тебе помочь?

Чарлз сделал вид, что обдумывает ее предложение.

– Для начала расстегни этот нелепый жилет.

Джиллиан занялась крохотными пуговками.

– К твоему сведению, он пошит очень модным лондонским портным.

Вот теперь Чарлз внимательно посмотрел на ее одежду. Все вещи очень простые на вид, но явно прекрасно сшиты и облегают ее округлости с большой точностью. На юноше они выглядели бы безупречно. На ней смотрелись сокрушительно эротично, откровенно демонстрируя сладкое местечко между длинными стройными ногами.

Чарлз представил себе, как эти ноги обхватят его бедра, когда он первый раз войдет в нее. Или будут лежать на его плечах, когда он возьмет ее ртом. Пусть другие думают, что Джиллиан чересчур худая, чтобы считаться модной, на его взгляд, она обладает телом сирены. И он твердо намерен увидеть ее полностью обнаженной, распростертой перед ним.

Но не здесь. Это только начало.

– Как портной сумел снять такие точные мерки? – спросил Чарлз, проводя рукой по ее талии. – Нет, не рассказывай. Мне придется убить его за то, что он прикасался к тебе.

Джиллиан, закончив расстегивать пуговки на жилете, возвела глаза к небу.

– Как будто я такая дура, что сама пошла к портному. Это не…

Она резко замолчала, потому что Чарлз распахнул на ней жилет и нежно сжал грудь, потер ладонью сосок, сквозь тонкую ткань рубашки почувствовал, как он затвердел.

Джиллиан шумно втянула воздух и заерзала. Чарлз положил ногу ей на живот, прижав к земле.

– Похоже, тебе это нравится, – произнес Чарлз, лениво поигрывая с ее соском. Он чуть потянул его, затем слегка вдавил двумя пальцами.

Джиллиан застонала и закрыла глаза, а когда он снова потер твердый бугорок, выгнулась, прижимаясь к его ладони.

– Отличный ответ, – прошептал Чарлз и поцеловал ее.

Девушка потянулась к нему, пытаясь продлить поцелуй, но он отпрянул.

Джиллиан открыла глаза.

– Что ты делаешь?

Чарлз ответил не сразу. Вместо ответа он натянул рубашку вокруг соска, и тот встал торчком. Тогда Чарлз легонько провел по нему кончиком пальца.

– Играю с тобой, – выдохнул он.

– О… – застонала Джиллиан. – Хорошо.

А когда Чарлз наклонил голову и втянул сосок в рот, она сдавленно вскрикнула. Он ласкал ладонью ее грудь, одновременно дразня твердый бугорок зубами и языком. Джиллиан извивалась в его объятиях, очаровательно постанывая.

Когда Чарлз отодвинулся, ее рубашка была мокрой и почти прозрачной.

– О, вот теперь это по-настоящему прелестно, – пробормотал он, лаская грудь. – Но результат можно улучшить.

Джиллиан посмотрела на него. Она выглядела раскрасневшейся и слегка одурманенной.

– Хм, я и не знала, что это состязание.

Чарлз широко улыбнулся:

– Я засекаю время.

Как бы сильно ему ни хотелось задержаться с ней тут подольше, он не мог рисковать. Быстро приближался рассвет, нужно было доставить Джиллиан домой так, чтобы их никто не увидел. Однако он не собирался отпускать ее прежде, чем она не испытает блаженство в его объятиях. Ведь что бы ни ждало их впереди, теперь она принадлежит ему. Решение пришло с исходом ночи так же быстро, как наступление зари. Да, в этом нет смысла и вряд ли когда-нибудь будет, но он чувствовал, что это решение верное. Более того, он чувствовал, что все на удивление просто. Джиллиан сказала что-то похожее несколько минут назад, будто это объясняет все.

– Ты засекаешь время? Что… – Тут она расхохоталась. – Боже правый! Ты имеешь в виду, пока я… ну, ты понимаешь.

– Вот именно. – Он задрал вверх ее рубашку, обнажив грудь.

Джиллиан вздрогнула – холодный утренний воздух коснулся ее гладкой кожи.

– Это очень похоже на вызов, – чуть задыхаясь, произнесла она. – Не хочешь заключить пари?

Он как раз собирался лизнуть сосок, но ее слова заставили его удивленно поднять голову. Чарлз прищурился – его посетила внезапная и очень неприятная мысль.

– А что, тебе есть с чем сравнивать?

Джиллиан закатила глаза.

– Я не о мужчинах. – Она покрутила рукой перед его лицом. – А о себе.

Чарлз не выдержал и засмеялся. Все-таки она самая невероятная женщина из всех, кого он знает.

– Не понимаю, что тут смешного, – надулась Джиллиан. – Я знаю, что это неприлично, и не собираюсь превращать в привычку. Но все же любопытно, понимаешь? Об этом вряд ли можно кого-то расспросить.

Он засмеялся громче. Это самый нелепый разговор из всех, что ему когда-либо доводилось вести. Хотя, учитывая обстоятельства и то, что с ним Джиллиан, удивляться глупо.

– Можешь спросить меня в следующий раз, – сказал Чарлз, взяв себя в руки.

Она вдруг как будто застеснялась.

– Ну раз уж ты об этом упомянул…

– В следующий раз, – пробормотал Чарлз, внезапно почувствовав нетерпение. В голове возникла картинка: Джиллиан, полностью обнаженная, раскинулась перед ним и, сунув руку между бедрами, усердно помогает себе. – От возбуждения у него едва не лопнули бриджи. Он должен к ней прикоснуться, иначе потеряет рассудок.

Чарлз опустил голову и снова втянул сосок в рот, упиваясь ее стонами и ощущением бархатной кожи и твердости бугорка. Несколько минут он наслаждался, а Джиллиан извивалась под ним. Обе ладони он положил на сладкие холмики, нежно потирая их.

Неожиданно Джиллиан сдвинулась в сторону. Когда сосок выскочил изо рта, Чарлз застонал от досады. Но тут она закинула на него ногу, прижавшись животом.

– Если ты сейчас же что-нибудь не сделаешь, – выдохнула она, – я тебя застрелю.

Его смех резко сменился стоном, потому что Джиллиан потерлась о его восставшее естество. Только Джиллиан может угрожать мужчине убийством, если он не торопится заняться с ней любовью. А если она продолжит тереться об него так же самозабвенно, он потеряет остатки самообладания, сорвет с нее одежду и возьмет ее, как дикое животное, прямо тут, на песке.

Вряд ли такое поведение подобает герцогу.

– Джиллиан, – пробормотал он, поглаживая ее по спине. – Сейчас я все сделаю.

– Хорошо, – отозвалась она, – потому что я уже прихожу в отчаяние.

– Ляг на спину, моя сладкая девочка.

Он уложил ее и торопливо занялся бриджами, обнажая прекрасное тело Джиллиан для своих ласк. Он провел пальцами по легкому изгибу ее живота, затем ниже, к темным завиткам между бедрами. Она трепетала от его прикосновений, и Чарлз с трудом сдерживался, чтобы не раздвинуть ей ноги и не взять ее ртом.

В следующий раз, пообещал он себе.

– Откройся, милая, – прошептал он.

Всхлипнув, Джиллиан послушалась. Чарлз осторожно раздвинул мягкие складки и застонал, ощутив, как скользкая влага покрывает пальцы. Джиллиан подвигала бедрами, побуждая его действовать. И он дал ей то, чего она так хотела. Джиллиан выгнулась, прижимаясь к его ладони, и вытянула руки над головой.

Чарлз невольно посмотрел вверх и был вознагражден самым прекрасным зрелищем на земле. Джиллиан лежала, наполовину обнаженная, рубашка сбилась к плечам, гибкое тело изогнулось дугой, грудь набухла, соски увеличились и затвердели. Глаза она закрыла, лицо исказилось от страсти.

Она была такой сладкой, такой чертовски естественной, ничего не скрывала от себя и готова была отдать ему все. От одного взгляда на нее что-то внутри у него взорвалось, как пороховая бочка. Он никогда ничего подобного не чувствовал.

«Потому что она моя!»

Это было простое и очевидное умозаключение, проникшее сразу прямо в кости.

Джиллиан открыла глаза, ее затуманенный взгляд с трудом сосредоточился на его лице и вдруг запылал.

– Чарлз… – прошептала она с мольбой.

– Да, любовь моя, – пробормотал он.

Наклонился и поцеловал ее губы, а руки его снова скользнули ей между бедрами. Он целовал ее более страстно, более интимно, чем мог вообразить себе. Руки Джиллиан метнулись к его плечам, пальцы впились в ткань сюртука, она прижимала его к себе, отвечая на поцелуй с отчаянной настойчивостью.

Когда она в безмолвной мольбе приподняла бедра, Чарлз понял, что она давно готова. Он еще раз провел пальцами по влажному бугорку и ввел два пальца внутрь. Ее упругая плоть сомкнулась вокруг них.

Джиллиан прервала поцелуй, прерывисто застонала от облегчения и прильнула к нему. Его захлестывало удовлетворение, пока она испытывала экстаз. Грудь вздымалась и опускалась, как кузнечные мехи, словно он тоже излился. Жаль, что не получилось, его естество так затвердело, что он едва мог шевельнуться.

Глядя на Джиллиан, чувствуя, как ее тело содрогается в его объятиях, Чарлз понимал: стоило терпеть весь этот дискомфорт. Он осторожно опустил девушку на песок и крепко обнял, дожидаясь, когда она успокоится. Наконец Джиллиан выдохнула и открыла глаза, глядя прямо на него, потом улыбнулась, и в ее взгляде было столько чувства, что у него перехватило дыхание.

– Ну, это не то, чем должна была закончиться сегодняшняя ночь, – произнесла она хриплым голосом. – Но получилось весьма захватывающе.

Чарлзу потребовалось время, чтобы понять: Джиллиан сочла его всего лишь утешительным призом за полную разочарований ночь.

Глава 19

Джиллиан внезапно проснулась и резко села, скосила взгляд в сторону, почти уверенная, что сейчас увидит вытянувшегося рядом Левертона, полуприкрывшего тяжелыми веками свои синие глаза, изогнувшего соблазнительные губы в искушающей улыбке. Ее тело ныло от нерастраченной страсти, обманутое сном настолько реальным, что она могла бы поклясться: его руки только что ласкали ее, она еще ощущает их тепло на своем теле.

Сон был таким же реальным, как то, что случилось на берегу всего несколько часов назад. Там Левертон сделал куда больше, чем просто приласкал ее. Он разбудил в ней страсть, погрузил разум и тело в райское наслаждение.

О, Джиллиан и раньше испытывала удовольствие, но ничего подобного этому. Ничего похожего на тот восторг, который испытала, содрогаясь в его объятиях. Это было чудесным и пугающим. Рассудок все еще пытался осознать перемену в их отношениях.

Застонав, Джиллиан откинулась на подушки, протирая сонные глаза и пытаясь разобраться в своих чувствах, приводивших в смятение невыспавшийся мозг.

Совершенно непонятно, что чувствует Левертон. Сначала он злился, потом воспылал страстью, потом пришел в раздражение. Она, со своей стороны, позорно расплакалась – это до сих пор заставляло ее сжиматься от стыда. Джиллиан ненавидела слезы. Они заставляли ее чувствовать себя глупой и уязвимой и никогда ничего не решали. А эффект, который они оказали на Левертона, до сих пор приводил ее в смущение.

Может быть, он занялся с ней любовью, чтобы утешить? Или и того хуже – из чувства жалости? Это было бы ужасно, но приходилось принять во внимание, учитывая, как он повел себя после столь пылких объятий. Она еще в себя толком не пришла, а он уже поднялся, без намека на романтику поправил на ней одежду и потащил с берега к своему коню. А когда она начала возражать против такой бесцеремонности, Левертон просто сгреб ее в охапку, крепко поцеловал и усадил верхом.

Все полчаса, потребовавшиеся, чтобы добраться до Фенфилда, он читал ей наставление о том, что она должна попасть в постель до того, как кто-то заметит ее отсутствие.

Джиллиан не могла его за это винить. В конце концов, ее репутация уже разодрана в клочья, и образец правильного поведения, герцог Левертон, мог решить, что теперь обязан предложить ей руку и сердце. Мужчины вроде него не связываются с девушками знатного происхождения, не взяв на себя ответственность за последствия. Но мысль о том, что она может стать его герцогиней, была слишком абсурдна, чтобы ее вообще рассматривать.

Вздохнув, Джиллиан начала перечислять причины, по которым брак с герцогом Левертоном следует считать самой плохой идеей из всех, которые рождало человечество. Список начинался с того, что он ее не любит, а заканчивался тем, что она, к сожалению, в него влюбилась. Но грезы о Безупречном Пенли не решат ни одну из ее проблем, включая пропавшие драгоценности и отказ бабушки вернуть ее домой, на Сицилию.

А что до губительных чувств к Левертону, она твердо решила не обращать на них внимания, пока они не пройдут.

Джиллиан отбросила одеяло, довольная, что все так аккуратно – пусть и тоскливо – разрешилось. Схватив одежду, бросила взгляд на часы на каминной полке. Час был весьма поздний, и ее охватила тревога: вдруг Левертон уже успел поговорить с ее матерью? Конечно, он даже не обмолвится об их свидании на пляже, но вряд ли будет держать рот на замке насчет контрабандистов. Он намерен предотвратить ее дальнейшие действия и знает, что мамино огорчение – единственное, что может заставить Джиллиан засомневаться, стоит ли продолжать поиски.

Ругаясь, она метнулась за китайскую ширму, и уже стягивала через голову ночную рубашку, когда услышала, что дверь отворилась. Выглянув из-за ширмы, Джиллиан увидела, что в комнату вошла Клара, камеристка леди Филби.

– Доброе утро, мисс, – весело произнесла Клара, раздергивая шторы. – Леди Филби и контесса ждут вас в столовой. Сегодня утром одеться вам помогу я.

Поскольку в Фенфилд-Мэноре завтрак считался делом будничным и никто не придерживался для него определенного времени, Джиллиан занервничала. Почему они ее ждут?

– Его светлость тоже меня ждет? – спросила она.

Клара протянула ей чистую сорочку.

– Нет, мисс. Насколько мне известно, он сейчас в библиотеке с мистером Сканторпом.

Джиллиан слегка успокоилась. Скорее всего мама волнуется, что она так долго спит.

– Очень мило с их стороны дожидаться меня, чтобы позавтракать, – сказала она, надевая корсет.

– Да, мисс. – Многозначительная пауза перед ответом Клары снова заставила зазвучать тревожные колокольчики в голове Джиллиан. Она оглянулась, но камеристка была занята своим делом. – Прошу вас, мисс Джиллиан, не крутитесь так, иначе я вас никогда не зашнурую.

– Не слишком туго, пожалуйста.

Клара вздохнула, и Джиллиан с трудом удержалась от улыбки. Этот разговор она вела с каждой камеристкой, когда-либо ее обслуживавшей. Джиллиан вообще предпочла бы не носить корсет, но все ее попытки отказаться от него вызывали тревожные уговоры матери и строгий приказ бабушки «одеваться как леди».

Это служило одной из причин, по которым Джиллиан предпочла бы родиться мальчиком. Хотя этой ночью, когда руки и губы Левертона ласкали ее тело, она совсем не жалела, что родилась девочкой.

– Хватит ерзать, мисс Джиллиан, – сказала Клара. – Вы прямо как червяк на крючке.

Не слушая протестов камеристки, Джиллиан торопливо закончила одеваться, несколько раз провела щеткой по волосам, собрав их в простой узел на затылке, и ринулась к двери, на ходу поблагодарив Клару за помощь.

Она сбежала вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и оказалась в холле как раз в тот момент, когда дворецкий выходил из столовой.

– Доброе утро, мисс Драйден, – поздоровался Хьюитт. – Контесса и ее милость все еще за столом, так что, я думаю, нет нужды слишком спешить.

Джиллиан усмехнулась, услышав это вежливое замечание.

– Простите, но я не хочу остаться без великолепных лепешек с чеддером от миссис Пек. Обычно я не прихожу на завтрак так поздно.

– Я принесу вам новую тарелку, – любезно сказал дворецкий.

Она не могла не заметить его слегка нахмуренное лицо и взгляд, которым он как будто изучал ее. Да что за дьявольщина тут творится сегодня утром?!

Левертону действительно удалось привезти ее в Фенфилд до того, как проснулись слуги. Об их ночной вылазке известно только Рейду, но Джиллиан была совершенно уверена, что герцог взял с конюха клятву молчать.

Благодарно кивнув Хьюитту, Джиллиан вошла в небольшую, обтянутую шелком в мелкий цветочек и обставленную мебелью в китайском стиле комнату. Окна выходили на восток и ловили слабые солнечные лучи, с трудом пробивавшиеся сквозь утренний туман, что накатывал с побережья. Одним из преимуществ возвращения на Сицилию будет избавление от ужасной английской погоды.

«Но ведь ночью я не замерзла, так?»

Джиллиан чуть было не застонала. Нужно прекратить думать о Левертоне и о том, чем они занимались на берегу, иначе она сойдет с ума.

– Доброе утро, мама. Доброе утро, леди Филби. – Она подошла к столу, чтобы поцеловать маму.

Контесса, что вполне предсказуемо, выбрала место ближе к камину: она тоже ненавидела холод. Пожалуй, мама будет так же счастлива вернуться на Сицилию, как и сама Джиллиан. По крайней мере, девушка на это надеялась.

Без маминой поддержки будет намного труднее убедить бабушку согласиться на этот план. Джиллиан хватало денег, чтобы оплатить поездку, но идея вернуться в Палермо без поддержки семьи немного пугала.

– Доброе утро, моя дорогая, – сказала контесса. – Я уже начала беспокоиться – ты никогда не спала так долго.

– Даже не знаю, что на меня нашло. – Джиллиан виновато улыбнулась Элизабет. – Обычно я встаю раньше всех.

Графиня иронически подняла бровь.

– Может быть, ночью вы не могли заснуть? В этом дело?

– Не совсем.

Контесса и леди Филби обменялись понимающими взглядами, и сердце Джиллиан нырнуло куда-то вниз.

– Дорогая моя, почему бы тебе не позавтракать? – сказала мать. – А потом поболтаем.

Проклятье!

– Вы что, разговаривали с герцогом? – требовательно спросила Джиллиан.

Мать улыбнулась и похлопала по стулу, стоявшему рядом.

– Положи себе что-нибудь на тарелку и садись подле меня.

Джиллиан подошла к буфету и налила в чашку кофе из серебряного кофейника. Что бы они ни собирались ей сказать, ей требуется кофе, чтобы вымести паутину из мозгов. Затем она села на дальнем конце стола, чтобы видеть обеих женщин.

Леди Филби приветливо ей улыбнулась.

– Совсем ни к чему выглядеть такой настороженной, моя дорогая. Нам действительно нужно многое обсудить, но я полагаю, большая часть этого подпадает под категорию «хорошие новости».

Джиллиан нахмурилась:

– Прошу прощения?..

– Да, это правда, – сказала контесса, бросив на дочь на удивление строгий взгляд. – Но для начала мы должны поговорить о твоем в высшей степени глупом поведении этой ночью.

Матушка никогда не вела себя с ней строго. И никогда не стремилась применять так называемую «материнскую власть». Но в последнее время сделалась весьма решительной. Конечно, радостно видеть свою родительницу вышедшей из вечной хандры, но Джиллиан не особенно нравилось, что мама внезапно надумала возместить все годы легкого пренебрежения к ней.

– Я не совсем понимаю, о чем ты, – сказала Джиллиан, пытаясь выкрутиться.

– Понимаешь. Ночью ты ускользнула из дома, чтобы преследовать тех ужасных людей, что ограбили нас. – Контесса неодобрительно покачала головой. – Даже подумать боюсь, что могло бы случиться, обнаружь они тебя.

Джиллиан облегченно выдохнула. С этим она справится.

– Мама, я занимаюсь такими вещами много лет. И тебе известно, что у меня отлично все получается.

– Так отлично, что ты схлопотала пулю в плечо, – отрезала мать.

– Это случилось всего однажды, – возразила Джиллиан. – Нельзя ставить мне это в вину.

Леди Джулия подалась вперед и неожиданно побледнела.

– Тебя могли убить, Джиллиан. Я потеряла твоего отчима из-за насилия и не хочу потерять тебя.

Джиллиан изо всех сил пыталась заглушить в себе привычное чувство вины.

– Я знаю, мама. Прости, что заставила тебя беспокоиться. Но больше никто не захотел отомстить за смерть отчима или хотя бы отдать его убийц под суд. Это неправильно, так быть не должно.

– Я понимаю, любимая моя. И еще, я слишком долго вела себя эгоистично, не помогая тебе, когда ты больше всего нуждалась во мне. Если бы я обеспечила тебе понимание и поддержку, у тебя никогда не возникла бы потребность затеять такое безрассудное дело.

– Ты не вела себя эгоистично, – твердо сказала Джиллиан. – Ты была убита горем. А бабушка? Ее никак нельзя назвать слабой, однако и она не сумела меня остановить. Это нужно было сделать – вот я и сделала.

Контесса внимательно посмотрела на дочь, словно вдруг увидела ее в новом свете. Джиллиан невольно заерзала на стуле.

– Я была ужасной матерью, – произнесла наконец леди Джулия. – Надеюсь, когда-нибудь ты сумеешь меня простить.

– Какая нелепость! – воскликнула Джиллиан. – Ты любила меня больше всех на свете!

Леди Джулия выставила перед собой руку.

– Нет, дитя. Я больше не буду искать оправданий тому, как мое поведение повлияло на тебя и на все твои поступки.

– Я не совсем понимаю, что это значит.

– Это значит, что ты прекратишь все глупые попытки отыскать наши драгоценности. Они того не стоят.

Джиллиан с недоверием уставилась на нее.

– Как ты можешь это говорить? Их подарил тебе папа! Подарил нам. Это все, что у нас от него осталось.

Губы контессы задрожали, но она взяла себя в руки.

– У меня остались воспоминания о нашей с ним жизни, дитя. И у тебя тоже. И этого должно быть достаточно для нас обеих.

Но Джиллиан этого было недостаточно. Последний драгоценный дар отчима находился у подлых, низких преступников, и она не могла этого вынести. А раньше или позже осознание утраты обрушится и на мать, начнет терзать ее. Джиллиан знала это так же точно, как собственное имя. Просто сейчас мама напугана наверняка преувеличенным рассказом герцога о ночных событиях. Джиллиан еще поговорит с ним откровенно. Он не имел никакого права вмешиваться и пугать маму.

– Милая, ты должна пообещать мне, что прекратишь эти опасные поиски, – сказала мать. – Я не вынесу, если с тобой что-нибудь случится.

Джиллиан вовсе не хотела, чтобы с мамой случилось что-нибудь плохое, поэтому сумела придумать вполне удовлетворительный ответ.

– Тебе вовсе не нужно волноваться, – сказала она, перегнувшись через стол и сжав мамину руку. – Обещаю, что в будущем буду очень осторожна.

Мать немного поколебалась, потом улыбнулась:

– Спасибо.

– Великолепно, – весело вставила леди Филби. – А теперь можно перейти к более приятной теме.

Джиллиан успела забыть, что графиня тоже в комнате. Но веселый блеск в глазах ее милости немедленно заставил ее насторожиться.

– И что это за тема? – с подозрением спросила она.

Глаза Элизабет широко распахнулись.

– Ну как же! Ваша скорая помолвка с моим братом. Что же еще?

Глава 20

Джиллиан решительно прошагала через холл, не обращая внимания на попытки Хьюитта остановить ее. Ей не требовалось, чтобы кто-то открывал перед ней двери или докладывал о ее появлении великому и могущественному герцогу Левертону. Кроме того, она не хотела застать герцога врасплох, а попросту убить.

Когда Джиллиан распахнула дверь библиотеки, та грохнула о стену и отскочила назад, вынудив девушку отпрыгнуть в сторону, чтобы не получить удар в лицо. Выход получился не такой полный достоинства, как она надеялась, но ей все же удалось удержаться на ногах и не шлепнуться на спину.

Левертон поднялся из-за письменного стола.

– А, мисс Драйден. Я ожидал увидеть вас сегодня утром, но ваше появление так эффектно. – Губы у него подергивались от смеха.

Да будь он проклят!

Хьюитт, все еще полный решимости выполнить свои обязанности, встал перед ней.

– Мисс Драйден желает видеть вас, сэр. Если вам удобно.

– Спасибо, Хьюитт. – Голос Левертона был сух, как выдержанное шампанское.

Дворецкий отошел в сторону, отвесил Джиллиан полный триумфа поклон и вышел из комнаты.

– Левертон, что, во имя Господа… – начала Джиллиан.

Он перебил ее:

– Вы же помните мистера Сканторпа, верно?

Девушка так сосредоточилась на герцоге, что даже не заметила управляющего, стоявшего рядом с массивным письменным столом. Перед ним лежало несколько бухгалтерских книг. Он смотрел на Джиллиан с откровенной тревогой.

– Доброе утро, мистер Сканторп. Прошу прощения за то, что прервала ваше совещание в такой… стремительной манере.

Она говорила как полная идиотка, и ухмылка Левертона полностью это подтверждала. Для человека, знаменитого изысканными манерами, он иногда бывал страшно груб.

– Не нужно извинений, мисс Драйден, – ледяным тоном отозвался управляющий. – Мы с его светлостью дела почти закончили. – Он бросил на своего нанимателя извиняющийся взгляд и начал собирать книги в аккуратную стопку.

– Одну минуту, Сканторп, – сказал Левертон и вышел из-за стола, чтобы поздороваться с Джиллиан. Он взял ее руку и, к огромному потрясению девушки, поднес к губам. Когда его губы прикоснулись к коже, она не смогла сдержать дрожь и сердито нахмурилась, разозлившись на себя за то, что откликается с такой готовностью.

– Кто-то встал не с той ноги, – пробормотал Левертон. – Может быть, вы ночью не выспались?

– Я прекрасно спала, – с чувством собственного достоинства ответила Джиллиан. – Но мне необходимо срочно поговорить с вами, сэр.

Он подвел ее к одному из кожаных кресел.

– Разумеется. Но сначала мне хотелось бы, чтобы вы выслушали доклад Сканторпа о том, что составляет немалый интерес для вас и вашей матушки.

Джиллиан кинула на управляющего острый взгляд.

– Это насчет контрабандистов? И наших драгоценностей?

– Да, – ответил Левертон, садясь на свое место.

Сканторп замялся, сдержанное выражение его лица сменилось испугом.

– Простите, сэр, но разве это подходящая тема для дамских ушей? У меня нет ни малейшего желания расстраивать подобными неприятными разговорами ни мисс Драйден, ни любую другую леди.

Джиллиан скрестила на груди руки и уставилась на него. Он слегка покраснел, но вызывающе ответил на ее взгляд. Совершенно очевидно, он не хочет обсуждать эту тему с ней. Для Джиллиан это было крайне интересно.

– Не беспокойтесь, – ответила она с улыбкой, кажется, продемонстрировав зубов больше, чем следовало. – Обещаю, что не упаду в обморок.

– В этом мы можем быть совершенно уверены, – поддакнул Левертон. – Заверяю вас, Сканторп, что в истерику мисс Драйден тоже не впадет.

– Как я уже упомянул, ваша светлость, об украденных драгоценностях мне ничего не известно, – сказал Сканторп, с каждой секундой выглядевший все более несчастным.

– Да, вы это уже говорили. Я имел в виду сведения о перевозке контрабандных товаров через земли Пенли и о вероятном продолжении этой деятельности.

– Да. Конечно. – Сканторп заметно расслабился и улыбнулся Джиллиан масленой улыбкой. Она ни на секунду не поверила этой улыбке.

Не поверила и в то, что управляющего смутила необходимость объясняться перед женщиной. Он просто не хотел ничего рассказывать ей. Для человека вроде Сканторпа, респектабельного и хорошо образованного, но зависящего от сильных мира сего, Джиллиан была оскорблением или пощечиной. По его мнению, она по положению стояла куда ниже его – вероятно, примерно там же, где несчастные женщины, вынужденные зарабатывать себе на пропитание на улицах.

– Как я уже говорил герцогу, – снисходительным тоном произнес управляющий, – банды контрабандистов на землях Левертона – явление крайне необычное. До сих пор местные акцизные чиновники очень эффективно предотвращали высадку контрабандистов на этом участке берега. Должен также добавить, что всем местным бандам хорошо известно – его светлость в отличие от других землевладельцев никогда не потворствовал беспошлинной торговле. В прошлом любые нарушения закона очень быстро пресекались.

– Как оказалось, не особенно успешно, – сказала Джиллиан и взглянула на Левертона, гадая, рассказал он управляющему про ночную историю или нет.

Герцог, похоже, прочитал ее мысли.

– Я сообщил Сканторпу, что сегодня ночью через земли имения прошел рейд. Тот, свидетелем которого вы и явились, – сухо добавил он.

Джиллиан сильно удивилась тому, что Левертон вообще стал обсуждать случившееся со своим управляющим, учитывая, что он просто одержим желанием уберечь ее от сплетен. Но опять же эта одержимость не помешала герцогу заговорить о ночном происшествии с ее матерью и леди Филби, как и о его планах жениться на ней.

Девушка перевела свое внимание на Сканторпа.

– Тогда как вы объясните тот факт, что за какие-то четырнадцать дней по землям имения прошел не один контрабандный рейд, а два? Просто невезением?

У Сканторпа даже ноздри слиплись, словно он почуяли какой-то гадкий запах.

– Полагаю, это всего лишь неудачное совпадение.

– Да ну? А мне это кажется повторяющимся сценарием. – Она взглянула на Левертона, чтобы увидеть его реакцию. Его лицо осталось безучастным – за исключением небольшой морщинки между бровями.

– По описанию его светлости, ночной инцидент совершенно отличен от того, что произошел в ночь вашего ограбления, – отозвался Сканторп голосом настолько ломким, что Джиллиан вдруг представила, что его можно разбивать молотком на мелкие осколки.

– На основании чего вы это утверждаете? – спросила Джиллиан.

– Вас ограбила большая, хорошо организованная банда преступников, проводивших серьезный рейд. А то, что случилось ночью, лично мне кажется небольшим импровизированным дельцем, совершенным без всякого плана. Ничего похожего на тщательно организованный рейд, на который вы наткнулись две недели назад, – подчеркнул управляющий.

– Соглашусь, что эта перевозка контрабанды менее масштабна, – кивнула Джиллиан, – но назвать ее неорганизованной никак нельзя. Те люди знали, что делают, и делали это очень эффективно.

– Мисс Драйден, наверняка вас очень взволновало то, что вы видели ночью. Я уверен, под влиянием эмоций те люди показались вам самыми страшными преступниками. Просто очень пугающими.

– Я ничуть не испугалась, – отрезала она, позволив раздражению прорваться.

В ответ Сканторп елейно улыбнулся. Не улыбка, а шедевр вежливого недоверия, густо замешанного на презрении.

Наконец вмешался Левертон.

– Сканторп, советую вам придерживаться фактов, а не делать предположения о душевном состоянии мисс Драйден.

– Разумеется, ваша светлость. Право же, я никого не хотел обидеть.

– Да, давайте придерживаться фактов, – сказала Джиллиан. – А их ведь пока не густо. Вы уже расследовали эти случаи перевозки контрабанды, мистер Сканторп?

– Безусловно, мисс Драйден. Задолго до ночного происшествия.

Она нахмурилась.

– Если вы провели расследование до ночного происшествия, как же вы можете делать выводы насчет его? Что-то здесь не сходится.

– Все идеально сходится, – надменно ответил управляющий. – Информация, которую я сумел добыть, только укрепляет мою уверенность в том, что виденное вами сегодня ночью всего лишь перевозка мелкой контрабанды местными жителями, и повторится такое не скоро, особенно в присутствии здесь его светлости.

– Это самое глупое, что я когда-либо слышала, – изумившись, заявила Джиллиан. – Герцог находится тут две недели, но это, черт побери, не помешало контрабандистам устраивать рейды. Не так ли?

Снисходительная усмешка Сканторпа исчезла. Он ничего не ответил на обвинения девушки, лишь сверлил ее взглядом, полным плохо скрытой ярости.

Левертон неторопливо поднялся, обошел стол и прислонился к нему. Судя по слегка раздраженному выражению его лица, он считал Джиллиан и Сканторпа кем-то вроде ссорящихся детишек.

– Я уверен, что вчерашняя небольшая шайка беспошлинных торговцев никак не ожидала, что за ними будут шпионить гости особняка. Может быть, в этом и кроется причина их безрассудного поведения ночью.

– Не говорите только, что вы поверили в эту полную чушь, – огрызнулась Джиллиан.

Глаза Левертона сузились, превратившись в щелки.

– Полагаю, мы целиком исчерпали эту тему. – Он кивнул своему управляющему. – У вас все, Сканторп?

– Да, ваша светлость, – почтительно поклонился тот.

Проходя мимо Джиллиан, Сканторп бросил на нее торжествующий взгляд и едва заметно презрительно усмехнулся. Разумеется, трусливо стоя спиной к герцогу, иначе бы не осмелился. Она свирепо улыбнулась ему в ответ и молча кипела бешенством, пока он плавно скользил к двери.

– Да, Сканторп, – обратился к управляющему герцог.

– Ваша светлость? – обернулся тот от двери.

– Насчет первых контрабандистов. Я очень надеюсь, что ваше суждение верно.

Джиллиан посмотрела на Сканторпа и испытала некоторое удовлетворение, заметив, что его самодовольная усмешка дрогнула.

– Я буду пристально следить за ситуацией, сэр, – сказал управляющий. – Даю вам слово.

– Постарайтесь.

Когда дверь закрылась, Джиллиан смерила взглядом Левертона, пребывая в раздражении, оттого что он откровенно проигнорировал ее мнение. Герцог скрестил на груди руки и вопросительно поднял бровь.

– Ты вполне можешь мне рассказать, по какому поводу так кипишь.

– Мы говорили об этом последние пятнадцать минут.

– Да, но я не совсем понимаю, что именно раздражает тебя сильнее всего, – сказал он.

– Не притворяйся, что сокрушаешься, если этого и в помине нет.

Он улыбнулся, и сердце Джиллиан пропустило удар. Этот человек невероятно красив и обаятелен, когда не изображает из себя аристократического самца.

– Очень хорошо, но почему тебя так расстроил отчет Сканторпа? – спросил он. – Лично мне его соображения насчет ночного происшествия показались вполне разумными.

Джиллиан, передразнивая герцога, тоже скрестила руки на груди.

– Ты и в самом деле веришь, что через твои земли перевозили контрабанду всего две шайки, и по удивительной случайности обе занялись перевозкой товара в последние две недели? И ты согласен со Сканторпом, что они этого больше делать не будут?

– Когда дело касается преступников, я должен положиться на твой опыт. Однако вспомни, я ясно дал понять предводителю той первой банды, что не потерплю их на своих землях.

– А он, конечно, так затрясся от страха, что чуть из сапог не выскочил, – саркастически заметила Джиллиан.

Ее слова привели к едва заметной смене выражения его лица. Джиллиан увидела то, что вселяло в его собеседников страх.

– Поверь мне, моя дорогая, – холодно произнес Левертон. – Наш бесчестный друг прекрасно понял, что я хотел ему сказать.

Джиллиан некоторое время обдумывала это его заявление.

– Ну хорошо. Но по твоим собственным словам, в последние несколько лет ты проводил в Фенфилд-Мэноре мало времени. Как ты можешь быть уверен, что все банды понимают, насколько ты серьезен в намерении прекратить беспошлинную торговлю на своих землях?

– Не могу. Но Сканторп заверяет, что деятельность контрабандистов на моих землях по большей части ничтожна.

Джиллиан невольно вспомнила про отца Тедди, убитого контрабандистами. Это совсем не казалось ей ничтожным.

– И ты веришь Сканторпу?

– Этот человек служит у меня последние пять лет. Земли в превосходном состоянии, бухгалтерские книги тоже. Я проверял их сам, и мой лондонский управляющий делами. – Джиллиан хотела было возразить, но он мягко перебил ее: – Ты должна доверять мне, милая. Я знаю, что делаю.

Джиллиан моргнула, удивленная его теплым тоном, и ей потребовалось приложить некоторые усилия, чтобы овладеть собой.

– И все же что-то тут не сходится. Слишком много совпадений.

– Несмотря на уверения Сканторпа, я согласен: осторожность не помешает, – поэтому велел лондонскому управляющему делами нанять сыщика с Боу-стрит, чтобы он разобрался в этом деле.

Джиллиан резко выпрямилась.

– Правда?

– Правда. Если на свете и есть человек, который сумеет добыть нужную информацию об украденных драгоценностях, так это сыщик. Собственно, он уже в Линкольне. Поскольку основная часть контрабандных товаров с этой части побережья сначала отправляется туда, мне показалось, что это самое подходящее место для начала поисков. Ожидаю отчета от него в ближайшие несколько дней.

Джиллиан наморщила нос.

– Боже мой. Почему же ты мне не сказал?

– Не хотел обнадеживать тебя раньше времени: вдруг ничего не получится?

– Поверь, я никогда не считала надежду достаточно надежным товаром. – Тем не менее ее тронуло, что он приложил столько усилий. – Ты нанял сыщика после того, как мы прогулялись в часовню? – мягко спросила она.

– Да. У тебя талант заставить человека почувствовать себя виноватым. Тебе следует применять его почаще.

Джиллиан насмешливо фыркнула.

– Я не стану прибегать к такой мелочной тактике. Уж скорее все сделаю сама, чем начну изображать из себя хандрящую барышню.

– И этим в тебе я восхищаюсь. Но вынужден настаивать, чтобы ты позволила мне самому разбираться со сложными ситуациями. – Он протянул руку и взял ее за подбородок. – И заботиться о тебе так, как ты того заслуживаешь.

Джиллиан посмотрела на Левертона и утонула во взгляде его темно-синих глаз. Инстинктивно прижалась к его руке, но тут же отпрянула, испугавшись собственной слабости.

– Да, хорошо, – пробормотала она, пытаясь подавить дрожь в голосе. – Насчет этого, ваша светлость…

– Чарлз. Зови меня «Чарлз».

От его низкого, искушающего голоса она затрепетала, но тут же мысленно обругала себя. Нельзя допустить, чтобы ее мозги превратились в сентиментальную кашу.

– Ночью тебе не составляло труда называть меня Чарлзом, – пробормотал он. – Помнишь?

Джиллиан вспыхнула, живо припомнив себя в его объятиях. Поразительно, что он говорит об этом среди бела дня, да еще где – в библиотеке! Джиллиан не была жеманной скромницей, но у нее имелись свои нравственные границы. Хотя ее поведение ночью доказывало, что эти границы легко нарушить. Так что не стоит винить Левертона за такой дерзкий флирт.

– Вряд ли мне подобает обращаться к своему наставнику так неформально, – сказала она, цепляясь за этикет.

Чарлз громко рассмеялся:

– Да уж, приличия – твое второе имя.

– Но суть же не в этом, – высокомерно заявила Джиллиан.

– Хорошо. Согласен. На людях называй меня «Левертон». Но когда мы наедине, я хочу, чтобы ты звала меня по имени. – И он наклонился к ней, словно собрался поцеловать.

Джиллиан увернулась, выскочила из кресла и отбежала на несколько шагов, почувствовав себя более уверенно, когда между ними появилось пусть и небольшое расстояние. Судя по прищуренным глазам Левертона, это вызвало его неудовольствие. Он прислонился к углу письменного стола и внезапно сделался похожим на большого холеного кота, терпеливо ждущего нужного момента, чтобы прыгнуть на несчастную маленькую мышку.

Джиллиан, никогда раньше не оказывавшаяся в положении добычи, почувствовала себя очень неуютно. И по какой-то совершенно дурацкой причине вдруг подумала, во что одета и как причесана. Это она-то, которая никогда раньше не задумывалась о таких вещах! А сейчас девушка с трудом удерживалась, чтобы не пригладить выбившиеся из прически локоны. Еще чуть-чуть – и она, как глупая влюбленная девчонка, начнет щипать себе щеки, чтобы разрумянились.

– Сэр, нам просто необходимо поговорить о вашем разговоре с моей матерью и леди Элизабет. – Джиллиан старалась, чтобы голос ее звучал твердо. – Похоже, у них возникло неверное представление о… некоем соглашении между нами.

Да что такого в этом мужчине? Почему в его присутствии ее язык завязывается в узел?

– Правда? Это в каком же смысле? – вежливо уточнил Чарлз.

Джиллиан сердито нахмурилась.

– Ты нарочно меня злишь, да?

– И помыслить о таком не могу. Иначе ты, пожалуй, попытаешься убить меня во сне. – Он помолчал. – Но тогда ты окажешься в моей постели, что можно считать некоторой компенсацией за все мои беды.

Джиллиан собралась было ответить ему что-нибудь оскорбительное, но он улыбнулся и вскинул руку.

– Ну хорошо, я больше не дразнюсь. Выкладывай, из-за чего ты так разволновалась.

– Неужели об этом нужно спрашивать? – всплеснула она руками. – Ты не имел никакого права принимать решение без моего согласия!

– Какое решение?

– Что я согласна выйти за тебя замуж, – процедила она сквозь стиснутые зубы.

Неужели он и вправду так плохо соображает? Если они когда-нибудь все же поженятся и нарожают детишек, остается надеяться, что они унаследуют ее мозги, а не его.

– Милая, я всего лишь намекнул дамам, что намерен ухаживать за тобой. Учитывая все обстоятельства, это более чем уместно.

– Тогда почему твоя сестра говорит о нашей грядущей помолвке? И потом, почему ты решил, что будешь за мной ухаживать?

– Ответ на твой первый вопрос: моей сестре давно не терпится женить меня, она хочет, чтобы я остепенился. Это нетерпение и заставило ее опередить события. Что до твоего второго вопроса… – Он иронически вскинул бровь. – Мне кажется, ответ очевиден.

Джиллиан подбоченилась.

– Ну а мне не очевиден.

Услышав это, Левертон резко встал. Джиллиан с трудом подавила в себе порыв отшатнуться или вообще выбежать из комнаты.

– Это почему же, Джиллиан? Или ты привыкла развлекаться с мужчинами, просто чтобы позабавиться?

Он не повысил голос, но она услышала стальные нотки в этих мягко произнесенных словах.

– Что? Конечно нет! – негодующе воскликнула девушка. – Хотя должна заметить: это не твое дело.

Левертон несколько долгих секунд смотрел на нее, как будто пытался разгадать ее загадку.

– Прошу прощения за то, что неверно истолковал твой ответ, – произнес он наконец. – Должно быть, меня сбил с толку твой, скажем, оригинальный отклик на события прошлой ночи.

– Которая их часть? – осторожно спросила Джиллиан. – С контрабандистами или с поцелуями?

Он то ли засмеялся, то ли застонал и уронил голову.

– Что, во имя Господа, мне с тобой делать?

Придя в замешательство, Джиллиан стояла, переминаясь с ноги на ногу. Потом расправила плечи и ответила:

– Ты мог бы убедить маму и бабушку отправить меня назад, на Сицилию.

Он резко вскинул голову.

– Об этом не может быть и речи, Джиллиан! Ты останешься здесь, в Англии.

Его пылкий ответ удивил ее, но еще больше она удивилась облегчению, которое принесли ей его слова.

– Ладно, оставим это пока. Я все не понимаю, почему ты решил ухаживать за мной. До прошлой ночи ты не выказывал ко мне ни малейшего интереса. Более того, учил меня, как поймать мужа. Очень сомневаюсь, что при этом ты имел в виду себя.

– Я не учил тебя, как поймать мужа. Я учил тебя, как стать воспитанной леди.

– Единственная причина стать приличной леди – найти достойного мужа. Знаешь, не зря бальные сезоны в Лондоне называются брачной ярмаркой.

Левертон с несколько растерянным видом покачал головой, и у Джиллиан возникло неприятное ощущение, что она опять выставила себя дурой.

– Но, полагаю, суть не в этом? – добавила девушка.

– Может, напомнишь, с чего началась наша дискуссия? – сухо попросил Левертон. – Мне кажется, я потерял основную мысль.

– Ты решил ухаживать за мной, помнишь?

– Ах да. Как же я мог забыть? – Он положил ладони ей на плечи, очень осторожно, словно она была потенциально опасна, как нестойкое взрывчатое вещество. – Джиллиан, сегодня ночью мы с тобой занимались весьма интимным делом. И это занятие влечет за собой определенные ожидания, по крайней мере среди респектабельных людей.

– Ты имеешь в виду, что теперь для тебя это вопрос чести? – спросила она, чувствуя себя разочарованной. – Раз уж ты развлекся со мной, то считаешь себя обязанным жениться. Но заверяю тебя, в этом нет необходимости.

Чарлз поморщился.

– Развлекся с тобой? Боже правый! Возможно, тебе трудно в это поверить, Джиллиан, но я хочу на тебе жениться. Это куда больше, чем вопрос чести. Намного больше.

Она внимательно посмотрела на него, пытаясь уловить, правду ли он говорит.

– Но я тебе не верю. Ты не можешь хотеть на мне жениться.

Его большие ладони крепче сжали ее плечи, и это властное, но нежное прикосновение заставило ее почувствовать себя маленькой и хрупкой. Совершенно непривычное ощущение, мягко говоря. И нельзя сказать, что неприятное, отметила Джиллиан.

– К моему огромному удивлению, – негромко произнес Левертон, – я хочу.

От его улыбки сердце ее заныло. Она качнулась к нему, и он ее подхватил. Его теплые губы слегка прикоснулись к ее рту, обещая сладость и жар, от которого она могла расплавиться в его объятиях.

Осознание того, как пугающе быстро и остро она отозвалась на его прикосновение, словно ударило Джиллиан по голове.

«Чертов герцог! Ты ничтожество, да еще из самых порядочных».

Просто невозможно, чтобы мужчина вроде него женился на женщине вроде нее. Джиллиан давно выучила этот урок, и он был болезненно поучительным. Левертон делает ей предложение лишь потому, что чувствует себя обязанным по долгу и чести.

Она отпрянула и отступила на несколько шагов.

– Боже мой, а сейчас-то что не так? – прорычал Левертон. – Я положил к твоим ногам свое сердце, а ты отпрыгиваешь, словно я посягаю на твою честь!

– Положил сердце к моим ногам? Это вряд ли. Ты собираешься жениться на мне, чтобы спасти мою репутацию и продолжать придерживаться своих стандартов порядочности. – Она усмехнулась. – Как известно, моя репутация уже погублена, поэтому в твоем рыцарском поступке нет надобности.

– Конечно, я хочу защитить твою репутацию и не вижу ничего дурного в том, чтобы поступать с честью и достоинством. Но еще так случилось, что ты мне нравишься. Очень нравишься. – Едва слова эти сорвались с его губ, он поморщился. Настолько холодно и безразлично это прозвучало.

– Мощный довод. Покорно благодарю, ваша светлость, но – нет!

Он пробормотал себе под нос ругательство, затем глубоко вздохнул и попытался убедить ее снова.

– Джиллиан, безусловно, я опять все испортил, но заверяю тебя, что искренне хочу на тебе жениться.

Она с недоверием посмотрела на него. Сейчас он меньше всего походил на влюбленного мужчину. На раздраженного и раздосадованного – да.

– Подозреваю, вы настолько самонадеянны, что заставили себя думать, будто у вас нет другого выхода, кроме как жениться на мне. В конце концов, герцог Левертон не из тех мужчин, кто развлекается с юными барышнями. Разумеется, это говорит в вашу пользу, – поспешно добавила она, увидев его разгневанное лицо.

– Скажи это злосчастное слово еще раз, и я точно сделаю что-нибудь, о чем мы оба потом пожалеем, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Кроме того, будь я настолько самонадеян, не сделал бы тебе предложение ни при каких обстоятельствах, и ты это знаешь. Я бы сделал тебя своей любовницей.

– Точно. Разговор окончен. – Джиллиан резко повернулась и направилась к двери.

– Вернись сейчас же! – рявкнул он. – Мы не закончили!

– Прошу прощения, я не расслышала. – Она могла поклясться, что даже с середины комнаты услышала, как он скрипит зубами.

– Джиллиан Драйден, в одном ты можешь быть уверена – мы с тобой поженимся!

Она рывком распахнула дверь и злобно оглянулась.

– Ваша светлость, позвольте вам сказать, что вы самый упрямый и раздражающий человек из всех, кого я знаю. – Она вышла из библиотеки, с грохотом захлопнув за собой дверь.

– Чертов горшок, называющий себя чайником! – заорал он, и его голос был слышен даже через толстую дубовую дверь.

Джиллиан проигнорировала потрясенного Хьюитта, который, надо полагать, подслушивал у двери. Но стремительно взлетев вверх по лестнице и ворвавшись в свою комнату, не смогла сдержать улыбку. Самообладание Пенли никак нельзя назвать безупречным, когда рядом она, и это начинало ей по-настоящему нравиться.

Глава 21

Чарлз смотрел на свою будущую невесту через церковный двор, раздражаясь, что она старательно его не замечает. Предсказать, как поведет себя Джиллиан, просто невозможно. То она дрожит от страсти в его объятиях, а в следующую минуту приходит в ужас от мысли, что они поженятся. Большинство девушек дали бы отпилить себе руку, лишь бы выйти замуж за могущественного герцога Левертона, но только не Джиллиан. Когда имеешь дело с ней, ничто не может произойти нормальным образом. Возможно, она считает его напыщенным ослом… И винить ее за это он не может.

– Вы меня слышите, ваша светлость?

Мелодичный, но слегка обиженный голос вторгся в его хмурые мысли, заставив сосредоточиться на стоящей перед ним девушке. Мисс Медоуз, классическая английская роза, была прекрасно воспитана, благородна, и за ней давали очень хорошее приданое. Другими словами, эта девушка по своему рождению и воспитанию превосходно подходила для светского общества. Из нее получилась бы идеальная жена для мужчины вроде него, и Чарлз ни капли не сомневался, что мисс Медоуз мгновенно ухватилась бы за шанс стать герцогиней.

К несчастью, ему совсем не хотелось быть ее герцогом. По какой-то идиотской причине он зациклился на девчонке-сорванце, которая наверняка превратит его упорядоченную жизнь в хаос. Много лет назад он дал себе клятву никогда больше не позволять женщине дурачить себя, и пожалуйста, опять вот-вот попадет в точно такое же положение.

– Простите меня, мисс Медоуз, – виновато улыбнувшись, сказал он. – Сегодня я что-то плохо соображаю. Не понимаю почему, в таком-то прелестном обществе.

Она наградила его кокетливой улыбкой.

– Возможно, вас ослепила моя новая шляпка.

– Несомненно. Полагаю, она сделана по новой моде, верно? Очень вам идет.

Мисс Медоуз приосанилась.

– До чего вы наблюдательны, ваша светлость. Большинство мужчин слишком скучны и невнимательны, чтобы заметить обновку, уж не говорю о том, чтобы сказать о ней.

– Благодарю, – сухо отозвался Чарлз.

Оставалось радоваться тому, что Джиллиан сейчас на другом конце небольшого церковного двора. Услышь она этот нелепый обмен репликами, сложилась бы от хохота пополам. Или, что более вероятно, возвела бы глаза к небу, даже не пытаясь скрыть своего презрения к глупым светским разговорам.

Словно в ответ на его мысли, взгляд мисс Медоуз, блуждавший по двору, остановился на Джиллиан, болтавшей с двумя гостями, присутствовавшими на садовой вечеринке в Фенфилд-Мэноре. Мисс Фэрроу и мистер Хердли только что обручились, и Джиллиан решила их поздравить. Все трое стояли под высоченным дубом, затенявшим старую деревенскую церковь, смеялись и болтали, как лучшие друзья.

Чарлз почувствовал легкое раздражение. Последние несколько дней дались ему нелегко. Джиллиан изо всех сил держала его на расстоянии вытянутой руки и отказывалась признавать, что они практически обручены. Поэтому видеть, что она намного теплее относится к людям, которых едва знает, было неприятно.

– Похоже, мисс Драйден неплохо поладила с Маргарет и Дэвидом, – заметила мисс Медоуз. – Полагаю, она хотела поздравить их с помолвкой.

Чарлз отчетливо расслышал неодобрение в ее голосе.

– А что, есть какая-то причина, по которой ей не следовало этого делать?

На это резкое замечание огромные голубые глаза его собеседницы сделались еще больше, и она поторопилась исправиться.

– Конечно, нет, сэр. Раз уж вы оказываете мисс Драйден покровительство, этого должно быть достаточно даже для самых щепетильных из нас. С вашей стороны очень мило закрыть глаза на ее незаконное происхождение. Высочайшая степень терпимости и христианского милосердия.

– Я бы сказал, что это она меня терпит, – с унылым смешком отозвался Чарлз.

На бледном лбу мисс Медоуз появилась крохотная морщинка, осмелившаяся посягнуть на это фарфоровое совершенство.

– Ну конечно же, такое просто невозможно. Вы оказываете мисс Драйден величайшую честь, столь великодушно ее поддерживая. Она должна быть очень вам благодарна.

– Сомневаюсь, что она с вами согласится. А теперь извините меня, мисс Медоуз, я должен вернуться к гостям.

Коротко кивнув девушке, он повернулся и пошел через лужайку. Чарлз понимал, что должен испытывать сожаление из-за того, что так резко дал ей отставку, но ничуть об этом не жалел. Она самодовольная зануда. Хотя то, что он так о ней подумал, показалось ему иронией судьбы.

И все же такое грубое поведение удивило его самого. Похоже, под влиянием Джиллиан его манеры начинают портиться. Будет чудом, если к тому времени как она окончательно перевернет его мир вверх дном, от них останется хоть что-то.

Его сестра, беседовавшая с контессой и группкой местных матрон, отошла от них и перехватила Чарлза. Он раздраженно выдохнул. Герцог по-прежнему злился на Элизабет за то, что она здорово перепугала Джиллиан прежде, чем он успел поговорить с девушкой об изменениях в их отношениях.

Хотя это Чарлза не удивило – Элизабет в их семье всегда считалась бунтарем. Кроме того, она искренне симпатизировала Джиллиан. Ее поддержка будет очень кстати, когда Чарлзу придется представлять свою невесту матери и старшей сестре. Элизабет поможет перетянуть на его сторону всю семью, когда разразится буря в обществе, а это случится обязательно, как только он объявит о своей помолвке. Чарлз не сомневался, что они это переживут, но хотел, чтобы все прошло как можно легче для Джиллиан и ее семьи.

А пока ему хотелось, чтобы сестра проявляла чуть меньше энтузиазма, потому что любые разговоры о свадебных нарядах, свадебных завтраках и путешествиях заставляли Джиллиан мчаться к ближайшему выходу.

– Чарлз, задержись на минуту, пожалуйста, – попросила сестра, оказавшись у герцога на пути, и одарила его дьявольской улыбкой.

– Элизабет, ты не упрощаешь мне жизнь.

– Знаю, милый, – ответила она. – Но у моего безумия есть причина. Я начала огневую поддержку. Если я буду болтать о свадебных планах, отвлеку Джиллиан от тебя.

– Это абсолютная бессмыслица, – сказал он. – Что меня не удивляет, потому что исходит от тебя.

– Это исполнено глубочайшего смысла, Чарлз Валентин Пенли, – отрезала Элизабет, скрестив на груди руки. – Джиллиан нужно постепенно привыкать к мысли о браке с тобой, и она почувствует куда меньше угрозы, если об этом буду говорить я, а не ты.

– Нелепейший план. Кроме того, он не работает.

– Но я не вижу, чтобы ты придумал что-то лучше. Ты с ней почти не разговариваешь. Право же, Чарлз, как ни печально, но твоему представлению о правильном ухаживании за девушкой многого недостает.

– Хотел бы я знать – дьявол вас побери, – как я должен ухаживать за своей будущей нареченной, если мне запрещено говорить обо всем, что связано с ухаживаниями! – воскликнул он. – И это если не упоминать о том, что мне редко удается оказаться рядом с этой чертовой девчонкой.

Вскоре после их первой ссоры Джиллиан заставила его пообещать, что впредь он не будет говорить о своих намерениях всем подряд. Взамен она неохотно согласилась позволить ему начать ухаживания. Как он должен это делать, оставалось загадкой, которую ему предстояло разрешить.

– Ну разве это не полезный подход? – с сарказмом спросила сестра. – Право же, Чарлз, мужчины такие глупцы, когда дело касается подобных вещей, но на тебя я возлагаю большие надежды. В конце концов, твои манеры так безукоризненны. – Своим тоном она ясно дала ему понять, что на самом деле думает о его манерах.

Чарлз посмотрел на сестру с откровенным неодобрением, что заставило Элизабет громко рассмеяться.

– Дражайший брат, могу я дать тебе совет? – спросила она.

– Полагаю, хуже не будет. Кажется, мне нужна всякая помощь, какую я только могу получить.

– Будь ласков с Джиллиан, Чарлз, – сказала Элизабет. – Она с большим подозрением относится ко всему происходящему.

– Я это вижу. Только не понимаю почему. – В конце концов, он по-настоящему нравится Джиллиан, если та пылкая близость среди песчаных дюн хоть что-то значит. Конечно, делиться этой информацией с сестрой он не собирался.

– Потому что она испугана и не уверена в твоих побуждениях.

Чарлз фыркнул:

– Какая чушь! Джиллиан никогда ничего не боится.

Словно в доказательство его слов, до них донесся смех Джиллиан, болтавшей со своими новыми друзьями. У нее был чудесный смех, всегда поднимавший Чарлзу настроение, – никаких глупых смешочков и дурацкого хихиканья. Когда что-то смешило или радовало ее, это понимали все.

Он несколько секунд молча смотрел на нее. Она определенно рассказывала мисс Фэрроу и мистеру Хердли какую-то эпатажную историю, потому что оба хохотали. Джиллиан подкрепляла свой рассказ бурной жестикуляцией, явно наслаждаясь сама и ничуть не волнуясь о том, что может выставить себя на посмешище. Чарлз понял: ему тоже все равно. Открытие оказалось довольно шокирующим, поскольку именно ему следовало объяснять своей подопечной, что нужно избегать подобных безудержных эмоций.

– Знаю, – сказала Элизабет. – Она уверенная в себе, умная девушка, которой совершенно безразлично, что о ней думают окружающие.

– Тут я с тобой согласен, – суховато отозвался он.

– Но ее волнует, что думаешь о ней ты, дорогой братец. Причем очень сильно. Она, безусловно, знает, какой ты высокомерный человек.

– Мне известно из достоверного источника, что на самом деле я сама терпимость и христианское милосердие.

Элизабет фыркнула.

– Что, мисс Медоуз опять к тебе подлизывалась? Надеюсь, ты не поверил в эту ерунду?

Чарлз невольно рассмеялся.

– Слава богу, у меня есть ты, Лиззи, чтобы поставить меня на место и не дать зазнаться.

– Можешь отблагодарить меня, если поверишь, что Джиллиан почти влюбилась в тебя.

Тут он подавился смехом.

– И потому, – продолжала Элизабет, – она очень нервничает и относится к тебе настороженно.

Чарлзу показалось, что его крепко стукнули по голове.

– А это еще почему?

– Потому что она не верит, что мужчина твоего положения, воспитания и богатства может захотеть жениться на ней, тем более что твое отвращение к скандалам широко известно.

– Но я заверил ее, что искренне хочу на ней жениться, – возразил Чарлз.

Элизабет драматически вздохнула.

– Ты гордый человек, брат, а еще ты герцог. Джиллиан считает, что ты должен жениться на такой же гордой женщине безупречного происхождения, то есть на ее прямой противоположности. Несмотря на все твои заверения, она, видимо, считает, что ты женишься на ней исключительно из чувства долга.

У него действительно имелись обязательства перед Джиллиан, особенно после последних событий, но обсуждать это с сестрой он не собирался.

Словно прочитав его мысли, Элизабет посмотрела на него, и губы ее изогнулись в понимающей усмешке.

– Хотела бы я знать, что заставило ее так думать. Есть идеи, дорогой братец?

– Понятия не имею, – небрежно ответил он. – А теперь, когда ты разобрала мой характер по косточкам, что, по-твоему, мне делать дальше?

Элизабет засмеялась.

– Ты самый лучший брат на свете, Чарлз. Ты это знаешь?

– Конечно. В конце концов, я все эти годы сдерживался, чтобы не убить тебя.

– Какой ты добрый. Как я уже сказала, ты должен быть ласков с ней. Но что еще важнее, ты должен показать ей, что горд стоять рядом с ней перед всем миром.

– Я бы больше ничего и не хотел, но она запретила мне.

– Ее сдерживает страх, и лучше всего на этой стадии игры не обращать на него внимания, – посоветовала сестра. – Собственно, почему бы не начать с того, чтобы вернуться в особняк вместе с ней пешком? А мы с ее матерью поедем в карете.

– Превосходная идея.

Это даст ему возможность не только оказаться наедине с Джиллиан, но и отправить очень четкий сигнал всем местным, а на них можно положиться, они усердно распространят нужные слухи.

– Я полна превосходных идей, лишь бы ты только время от времени ко мне прислушивался. Ну все, беги, – сказала она, подтолкнув его в спину.

Когда Чарлз все-таки пересек лужайку и подошел к Джиллиан, она поздоровалась с ним вежливо, но настороженно. Он изо всех сил постарался успокоить ее, обратив все свое внимание на счастливую пару, поздравляя их и расспрашивая о планах на будущее.

– Ну что ж, нам пора, – сказала наконец мисс Фэрроу, окинув взглядом лужайку. – Нас ждут мои родители.

– Очень надеюсь, что вы придете на наш свадебный завтрак, мисс Драйден. – Мистер Хердли по-мальчишески улыбнулся Чарлзу. – И вы тоже, ваша светлость. Было бы здорово, если бы вы пришли. Заверяю вас, все наши родственники будут в восторге.

– Да, это было бы чудесно, – с энтузиазмом подтвердила мисс Фэрроу.

– Спасибо, мне бы очень хотелось, – с застенчивой радостью сказала Джиллиан. – Если только… – И она неуверенно посмотрела на Чарлза.

– Если мы к тому времени не уедем из Фенфилд-Мэнора, для нас это будет большая честь, – сказал Левертон.

Еще раз улыбнувшись и попрощавшись, мисс Фэрроу повела своего жениха к родителям.

– Готова вернуться домой? – спросил Чарлз, предлагая Джиллиан руку.

Она потянулась было опереться на нее, но вдруг застыла.

– А где ландо?

– В нем уехали Элизабет с твоей матерью. Я подумал, ты захочешь прогуляться, раз уж нам вдруг выпал солнечный день.

Она скептически посмотрела на него.

– Пешком всю дорогу до Фенфилда? Вдвоем?

– Тут всего несколько миль, Джиллиан. Я не думал, что тебя может утомить такая небольшая прогулка.

– Не будь таким занудой. – Она легонько ткнула его под ребра. – Я беспокоюсь за тебя.

– С чего бы это?

– Люди начнут делать предположения. Про нас. – И чтобы подчеркнуть свою мысль, она показала пальцем сначала на него, потом на себя.

– Очень на это надеюсь, – твердо ответил он.

Джиллиан моргнула, затем взглянула на викария. Он стоял на ступенях церкви, беседуя с местным сквайром и его женой. Чарлз не мог не заметить, что жену сквайра гораздо больше интересует разговор между ним и Джиллиан и она старается подслушать.

– И это в самом деле тебя не волнует? – В голосе Джиллиан слышалось столько недоверия, что Чарлз опять ощутил легкое раздражение.

Неужели она и впрямь думает, что он откажется от своего предложения? Судя по настороженному взгляду, думает. Раздражение мгновенно исчезло, сменившись желанием заключить ее в объятия.

Джиллиан определенно считает, что она недостаточно хороша для респектабельного мужчины, тем более для герцога. И это приводило его в бешенство. Как и у любого другого человека, у нее были недостатки, но характера и благородства в ней было больше, чем у многих членов общества, включая и тех, кто мог похвалиться безукоризненной репутацией.

Чарлз знал, что она умеет любить – крепко, со свирепой преданностью, по сравнению с которой все светские любезности и пустая вежливость превращаются в насмешку. Она умна, отважна, и в ней столько страсти, что любой мужчина будет покорен до конца своих дней. По сравнению со всеми этими достоинствами ни ее порывистость, ни неудачная семейная история ничего не значат.

Он положил руку ей на плечо, провел пальцем по ключице. Ее темные глаза от удивления широко распахнулись.

– Да, – сказал Чарлз. – Мне действительно все равно, кто что о нас подумает.

Джиллиан несколько секунд молча смотрела на него, потом наморщила нос.

– Это твои похороны, – небрежно бросила она.

Несмотря на этот грубоватый ответ, выглядела девушка застенчиво-радостно.

Может быть, Элизабет все-таки права: Джиллиан влюбляется в него. Это, безусловно, очень облегчило бы ему жизнь. Тогда пришлось бы убедить ее, что его намерения искренни, и уйти отсюда. Если все пойдет хорошо, на следующей неделе они смогут сделать первое оглашение в этой самой церкви. Лучше всего пожениться тихо, до возвращения в Лондон. Куда предпочтительнее, чем устроить экстравагантную показуху в Левертон-Хаусе или старом фамильном особняке в Уилтшире, на чем непременно начнут настаивать его мать и сестры.

Чарлз хотел избавить Джиллиан от суеты и сплетен, без которых не обойтись на публичном праздновании. Кроме того, небольшая скромная свадьба означает, что они смогут провести куда больше времени вдвоем, а эта перспектива казалась притягательнее с каждым днем.

Довольный, что наконец-то во всем разобрался, Чарлз взял за руку Джиллиан и повел ее с церковного двора. Короткий взгляд помог убедиться, что жена сквайра жадно за ними наблюдает. Скоро вся деревня и половина графства будут знать, что герцог Левертон официально ухаживает за мисс Джиллиан Драйден более чем положительным и приличным образом.

Улыбаясь местным жителям, задержавшимся в церковном дворе, чтобы пообщаться, он вывел Джиллиан на лужайку. Они зашагали быстро. Хотя солнце и светило, с Канала дул холодный ветер. Если так и дальше пойдет, лето закончится раньше, чем весна успеет как следует развернуться, а это значит, что зерновые не успеют вызреть. Чарлз сильно подозревал, что должен как-то помочь арендаторам, обреченным на скудный урожай, и решил поговорить об этом со Сканторпом.

Когда Джиллиан вырвала руку, он понял, что слишком увлекся своими мыслями. Элизабет права: он действительно все портит, и это нужно срочно исправлять. Он снова взял ее обтянутую перчаткой руку и положил себе на локоть. Джиллиан взглянула на него – по выражению ее глаз Чарлз понял, что она только что находилась в тысяче миль от него. Он едва не расхохотался – до чего оба они неумелы, когда дело доходит до ухаживаний.

– Ты выглядишь сегодня просто очаровательно, Джиллиан, – сказал он. – Мои комплименты твоему превосходному вкусу.

Она и впрямь выглядела прелестно в темно-вишневом прогулочном платье с плотно облегающим лифом и мягко расширяющейся книзу юбкой. Простая соломенная шляпка обрамляла лицо, подчеркивая высокие скулы и янтарного цвета глаза. Ему стали нравиться ее узкие прямые бровки, придававшие серьезный, забавно противоречащий ее жизнерадостной натуре вид.

Джиллиан была вызовом и тайной, завернутой в яркую упаковку. Чарлз поймал себя на том, что с нетерпением ждет дня, когда сможет по-настоящему заняться разгадкой этой тайны, когда сможет назвать Джиллиан своей.

Ее брови сошлись на переносице.

– Брось эту чушь. Я тебе не мисс Медоуз. Не нужно говорить мне глупые комплименты и вести себя, как продавец дамских шляп, даже если считается, что ты за мной ухаживаешь.

Продавец дамских шляп? Женщинам его семьи отлично удается сбить с него спесь. Но все-таки он уловил ревнивые нотки в ее голосе, что слегка его подбодрило.

– Я действительно ухаживаю за тобой, – сказал Левертон. – Кроме того, заметь, что с мисс Медоуз я не флиртовал.

– Да ну? Не знай я вас лучше, сэр, решила бы, что вы записной ловелас.

– Но ты знаешь меня лучше, – произнес Чарлз, чуть притянув ее к себе, и не смог удержаться, чтобы еще чуть-чуть не прощупать почву. – Что я могу поделать, если женщина считает меня умеренно привлекательным?

Джиллиан насмешливо охнула:

– Привлекательным? Да это смешно. Женщины вьются вокруг тебя как мухи вокруг горшка с медом, и ты это знаешь.

– Вот спасибо за такую отвратительную картинку: теперь я не смогу выкинуть ее из головы.

– Хотя полагаю, в первую очередь их манит твой титул и твое состояние, – добавила Джиллиан. – Красивое лицо и спортивная фигура – это прекрасно, но большинство девушек на брачной ярмарке готовы променять эти качества на титул и деньги. – Она критически глянула на него. – Могу поспорить, даже будь ты уродливым, как Аид, на тебя все равно вешались бы легионы девиц.

– Джиллиан, я уверен, ты замечательно поладишь с моей матерью и сестрами. Они тоже обожают протыкать пузырь моего самомнения.

Она хихикнула, но мгновение спустя снова приняла озабоченный вид.

Левертон остановился посреди безлюдной деревенской дороги и взял обе ее руки в свои. Кроме птиц, порхающих среди кустов, тут никого не было. Они остались вдвоем.

– Милая, я бы хотел, чтобы ты рассказала мне, что тебя тревожит, – негромко сказал Чарлз.

Что-то уязвимое мелькнуло в ее взгляде, и у него сжалось сердце. Джиллиан опустила взгляд на их соединенные руки и нахмурилась, как будто само их существование ее озадачило.

– Ты же не боишься рассказать мне, нет? – спросил он. – Не надо меня бояться.

Джиллиан подняла глаза.

– Не говори глупости. Ты знаешь, я ничего не боюсь. – Она помолчала, поморщившись. – Это не совсем правда. Я боюсь, что больше никогда не увижу свой дом.

– Сицилию?

– Я не могу притворяться, что не скучаю. Мне очень хочется снова оказаться там.

– Значит, мы отправимся туда, как только поженимся. Можем съездить в путешествие на континент.

Она раздраженно выдохнула и попыталась высвободить руки из его пальцев. Чарлз отпустил одну руку и зашагал дальше, продолжая держать ее за другую руку. Джиллиан еще раз неуверенно потянула руку, но Чарлз надежно удерживал ее ладонь в своей.

Несколько минут они шли молча. Чарлз позволил себе наслаждаться моментом, поражаясь тому, какое огромное удовольствие можно получить, просто шагая по деревенской дороге рядом с хорошенькой девушкой.

Особенно если эта девушка – Джиллиан.

И все-таки он ощущал, что ее мучают вопросы и тревоги.

– Дорогая моя девочка, если ты до сих пор испытываешь сомнения по поводу моих намерений, прошу тебя, поделись со мной, – произнес он наконец. – Всеми.

– Я боюсь, что никогда не смогу стать такой, какой ты хочешь меня видеть, – выпалила Джиллиан. – И неважно, сколько учителей танцев ты наймешь и сколько уроков этикета мне дашь.

– А я думал, ты никогда ничего не боишься, – поддразнил девушку Левертон.

Джиллиан кинула на него недовольный взгляд.

– Не дразни меня, Чарлз! Просто хочется надрать тебе уши хорошенько.

– Поскольку подобная перспектива страшно меня пугает, попытаюсь ответить на твой вопрос серьезно.

– Это не поможет, потому что единственная причина, по которой ты можешь желать жениться на мне, выставляет нас обоих не в лучшем свете. Ты же знаешь, нет никакой необходимости спасать мою честь.

– Заверяю тебя, твоя честь вполне заслуживает, чтобы ее защищали. – Он остановил ее, не дав возразить. – Но это не единственная и даже не главная причина.

– Я не понимаю, – насторожилась Джиллиан. – Какая же тут может быть еще причина?

– Джиллиан, ты в самом деле думаешь, что я бы прикоснулся к тебе, не приняв решения жениться? Да за кого ты меня принимаешь?

Рот ее открылся, захлопнулся, снова открылся. Очевидно, эта мысль ей в голову не приходила. Она посмотрела на него, совершенно ошеломленная.

– Мне хочется в это верить, но…

– Но ты не веришь?

Она пожала плечами, и другого ответа ему не потребовалось.

Поскольку ни доброта, ни выражение нежных чувств не помогли, Чарлз решил, что пора сменить тактику.

– Джиллиан, ты же знаешь, каким человеком меня считают?

– Разумеется. Ты великий педант с безукоризненной репутацией.

Он невольно поморщился. В таком изложении он превращался в самодовольного зануду.

– Такая положительная репутация была у меня не всегда. Только не в молодости.

Джиллиан улыбнулась:

– Пускался во все тяжкие, а? Хотела бы я на это посмотреть.

– По твоим стандартам я, вероятно, был придурочным олухом. В конце концов, я был единственным сыном самого великого из всех педантов и наследником герцогства. С самого раннего детства я знал, что унаследую титул. Скандал любого рода отец считал проявлением зла.

– Похоже, он был почти таким же ужасным, как и мой дед, – сочувственно сжала его руку Джиллиан.

– Они дружили и имели схожие взгляды на жизнь.

– До чего неудачно для нас. Ты когда-нибудь пытался противостоять отцу?

– Только однажды, когда сделал предложение леди Летиции.

– Она, конечно, весьма экстравагантная дама, но ведь тоже родом из очень респектабельной семьи, так? Вряд ли в то время ты мог знать, что она так дурно поступит с тобой.

Чарлз кивнул.

– Семья Летиции очень знатная, а ее мать близко дружила с моей матерью. Богатое приданое. В общем, она считалась завидной невестой на брачной ярмарке. На первый взгляд мы были прекрасной парой.

– Так почему твой отец ее не одобрил?

– Он считал ее фривольной и ненадежной для того, чтобы стать герцогиней Левертон. Но хоть ее поведение изредка и было действительно эпатажным, большинство видели ее такой же, как и я, – жизнерадостной, красивой, воспитанной и обаятельной молодой женщиной.

– Ну, все это в ней, безусловно, присутствует.

– Ты очень добра, – сказал Чарлз.

– Я всего лишь пытаюсь быть справедливой. В конце концов, знаю, каково это – быть жертвой оскорбительных сплетен.

– Да, но в твоем случае они совершенно незаслуженны.

Джиллиан вздрогнула. Он опустил глаза и увидел ее плотно, словно от боли, сжатый рот.

– Этот разговор тебя расстраивает? Мне замолчать?

Джиллиан сверкнула яркой, откровенно притворной улыбкой.

– Ни в коем случае. Пожалуйста, продолжайте, сэр. Я вся обратилась в слух.

– Ну хорошо. Несмотря на возражения отца, я твердо решил жениться на Летиции. Впервые не уступил его требованиям. Поскольку я всегда был послушным его воле, он не мог понять моего упрямства. Излишне говорить, что отец пришел в бешенство.

– Должно быть, ты очень любил ее, – мягко произнесла Джиллиан.

– Я так думал в то время, но теперь понимаю, что это была всего лишь юношеская одержимость. Дюжина неоперившихся юнцов были по уши влюблены в Летицию. Хоть выстраивай нас в ряд и стреляй картечью.

– Но она выбрала тебя.

– Как ты сама заметила, я герцог.

Джиллиан одарила его очаровательной полуулыбкой.

– Прошу тебя, не надо ложной скромности. Что произошло дальше?

– В итоге я сумел переубедить отца – и это удивило нас обоих. Мать, разумеется, приняла мою сторону, и старшая сестра тоже.

– Но не леди Филби?

– Нет. Элизабет никогда не любила Летицию. Как ни печально, в то время я считал сестру ребенком и ее мнение для меня ничего не значило.

– Надеюсь, этот урок ты усвоил, – сказала Джиллиан. – Мне твоя сестра очень нравится.

– Я усвоил урок. А позднее начал понимать, что Элизабет прекрасно разбирается в людях. Кстати, тебя она весьма одобряет.

Джиллиан покраснела – Чарлз нашел это очаровательным.

– Очень мило с ее стороны. Значит, ты переубедил отца…

– Да. Он старел и не очень хорошо себя чувствовал. Теперь я понимаю, что у него не было сил продолжать бороться со мной. – Чарлз не сомневался теперь, что тот конфликт сильно подействовал на слабое сердце отца.

– Должно быть, отец очень обрадовался, когда ты порвал с леди Летицией, – заметила Джиллиан.

– Мог бы обрадоваться, если бы ее любовник не шантажировал мою семью, когда я решил разорвать помолвку.

Джиллиан ахнула:

– Ты шутишь?! Страттон пытался вас шантажировать?

– Страттон по-настоящему шантажировал меня и отца, – мрачно поправил ее Чарлз.

– Но ведь ты не сделал ничего плохого, – недоуменно проговорила она.

– Страттон угрожал приукрасить подробности, что само по себе было скверно, и устроить грандиозный скандал. Отец не мог вынести даже мысли о грязных сплетнях, связанных с нашим именем. Родители Летиции тоже были сокрушены и умоляли нас не бесчестить ее.

В глазах Джиллиан запылала ярость.

– Теперь я жалею, что ударила не Страттона, а того, другого мужчину. Надо полагать, твоему отцу пришлось заплатить?

– Да.

Она сжала его ладонь.

– Мне очень, очень жаль, Чарлз, но ты ни в чем не виноват. И даже думать так не должен. Они воспользовались тобой, оба.

У него перехватило горло. Потребовалось несколько секунд, прежде чем он сумел ответить.

– Спасибо. Хотел бы я, чтобы мой отец тоже так думал.

– Он винил тебя?

Чарлз вздохнул. Взгляд его блуждал по умиротворенному сельскому пейзажу, но на самом деле он ничего не видел, потому что смотрел в прошлое.

– Да, и сам я тоже себя виню. В итоге я его убил…

Глава 22

Джиллиан прижалась ухом к двери спальни. Не скрипят ли половицы, не слышно ли в коридоре бормотания горничной или лакея, приступивших к своим ночным обязанностям? Все в доме спят за исключением хозяина, как она надеялась. Чарлз любит перед сном проводить время в библиотеке и частенько поднимается наверх последним. Она слышит его негромкую, но уверенную поступь почти каждую ночь, когда он проходит мимо ее комнаты в свои апартаменты. Несколько раз эти шаги замирали у ее двери…

И всякий раз ей очень хотелось распахнуть дверь. Искушение! Она становится такой слабой, когда дело касается его светлости герцога Левертона.

Джиллиан оглянулась, внимательно посмотрела на окно. Она не раз подумывала, не открыть ли створку и не спуститься ли по стене – исключительно ради тренировки. Но кирпич в отличном состоянии, а это значит: не во что упереться ногами, а плющ, увивающий стену, может оказаться недостаточно прочным, чтобы выдержать ее вес. Что будет, если она с грохотом свалится на террасу перед библиотекой? Вряд ли такое ее стремительное появление приведет Левертона в хорошее настроение.

Девушка открыла дверь и выскользнула в темный коридор. Зрение у нее было превосходное, поэтому она легко добралась до лестницы, ни разу не споткнувшись. Внизу, в холле, на столе горела лампа, из-под двери библиотеки тоже просачивался свет. Джиллиан потребовалось несколько минут – и строгий выговор самой себе, – чтобы набраться смелости открыть дверь и шагнуть внутрь.

Левертон сидел за письменным столом, склонившись над бухгалтерской книгой. Он снял сюртук и закатал рукава рубашки, обнажив мускулистые руки. От мягкого свечения лампы у его локтя и мерцающего огня в камине в его рыжевато-каштановых волосах переливались золотистые блики, а под высокими скулами залегли тени. Он был таким красивым, что Джиллиан было больно на него смотреть и захотелось успокоить занывшее сердце.

Она с нарочитым щелчком закрыла дверь. Чарлз, слегка нахмурившись, поднял голову. Секунду смотрел непонимающим взглядом, потом его лицо осветилось улыбкой, которую он приберегал только для нее. Эта улыбка говорила о веселом изумлении и желании, и от нее в лицо Джиллиан всегда бросался жар. Чарлз встал и пошел ей навстречу.

– Джиллиан, я думал, ты уже легла спать.

Она заставила себя улыбнуться.

– Я… не смогла заснуть, поэтому решила поговорить с тобой, если ты не против.

Он приподнял ее подбородок и мягко поцеловал в губы. Джиллиан с трудом подавила стон и желание прильнуть к нему.

– Надеюсь, я тебе не помешала? – спросила она, мысленно браня себя за взволнованный голос.

– Я счастлив прерваться. – Он подвел ее к низкому шезлонгу у камина. – Просто просматривал бухгалтерские книги имения.

Джиллиан уловила легкую нотку раздражения в его голосе.

– Надеюсь, ничего плохого?

– В общем-то нет: Сканторп в высшей степени толковый управляющий, – однако это не значит, что я согласен со всеми решениями, принятыми им за последние пять лет. – Он взъерошил волосы.

Джиллиан никогда не видела его небрежно одетым и таким растрепанным. Чарлз даже галстук снял, обнажив сильные мышцы шеи. Он всегда смотрелся красавчиком, но его мужская безупречность, когда ни один волосок не выбивается из прически, слегка пугала. А сейчас он выглядел настолько притягательно, что у нее перехватило дыхание. Видеть его таким… в общем, Джиллиан хотелось увидеть еще больше.

Но теперь она знала, что этого никогда не произойдет.

– Прошу прощения за свою небрежность, – улыбнулся Чарлз. – Хочешь чего-нибудь выпить? Может быть, хересу или миндального ликера?

– Это обязательно?

Он засмеялся, и его хриплый смех согрел ее, как летнее солнце.

– Конечно, нет. А чего ты хочешь?

– Не отказалась бы от бренди или портвейна.

Он вскинул бровь – Джиллиан тут же заняла оборонительную позицию.

– Уж если собираешься выпить, то сделать это нужно правильно, а не тратить силы на помои вроде миндального ликера.

– Мысль разумная, но философия для юной леди несколько шокирующая.

– Как тебе известно, я всегда стараюсь быть разумной и рассудительной.

Чарлз хмыкнул, но пошел за выпивкой к буфету, стоявшему между двумя книжными шкафами.

– Ты хотела поговорить со мной о чем-нибудь конкретном? – спросил Левертон, оглянувшись. – Или просто чувствовала себя неспокойно? Если дело в этом, у меня есть отличное лекарство.

Его улыбка ясно говорила, что у него на уме. А реакция тела сообщила Джиллиан, что оно полностью с ним согласно. Но зачем себя мучить?

– Я в самом деле хочу поговорить, ваша светлость, – заявила она. – И вопрос этот довольно срочный.

Он поставил бокалы на небольшой столик и сел рядом с ней на шезлонг, прижав ее своим крупным телом к пухлым подушкам. Девушка отодвинулась, стараясь сделать это как можно незаметнее. Разумеется, он заметил. И, разумеется, не особенно этому обрадовался.

– Джиллиан, мне казалось, мы договорились, что наедине не будем обращаться друг к другу так формально.

Она слабо улыбнулась:

– Прошу прощения. Эту привычку трудно преодолеть.

– Не сомневаюсь, что ты немножко попрактикуешься, и все получится. А теперь расскажи, что тебя волнует.

– То, о чем мы сегодня разговаривали. Твоя помолвка с леди Летицией.

– Я думал, эту тему мы исчерпали.

Всю оставшуюся дорогу из церкви домой они говорили о том прискорбном периоде его жизни. Джиллиан сначала была озадачена, а потом пришла в ужас от того, как сильно Чарлз винил себя за скверное здоровье отца и его смерть от апоплексического удара. Она сказала ему, что думать так – полный идиотизм, но так и не сумела его убедить.

– Ту часть, где ты не виноват в смерти отца? – спросила она. – Нет, не думаю, что мы пришли к удовлетворительному заключению.

– Но я виноват. Если бы я сразу прислушался к мнению отца о Летиции, он мог бы и сейчас еще жить.

– Если верить твоей сестре, нет. Она сказала, что сердце у вашего отца болело уже несколько лет.

– Да, и мои тупость и упрямство этому поспособствовали, – угрюмо буркнул Левертон. – Он сразу понял, что Летиция собой представляет, а я отказывался в это верить.

– Ты был молод и влюблен.

– Я был идиотом. – Он уставился на огонь, стиснув кулаки.

Джиллиан разогнула его пальцы, переплела со своими.

– Юноши обычно все идиоты, а временами и юные леди тоже. Но ты говорил, что твоя мать и старшая сестра одобряли леди Летицию, как и большинство ваших родственников и друзей.

– Да, тревогу подняли только отец, Элизабет и… Лендейл. Он с самого начала видел Летицию и Страттона насквозь и пытался предостеречь меня, но я и друга не слушал.

Джиллиан улыбнулась.

– Я подозревала, что должна быть причина, по которой он мне сразу понравился.

Чарлз поднял на нее прищуренный взгляд.

– Надеюсь, не слишком?

– Я тебя умоляю. Он всего лишь маркиз!

Губы Чарлза изогнулись в невольной улыбке.

– Вы дьяволица, мисс Джиллиан Драйден.

– Да, мне об этом говорили. Могу я еще кое-что сказать?

– А могу я тебе помешать?

– Даже не пытайся, – улыбнулась она в ответ. – Чарлз, ты должен понять, что виноват в смерти своего отца не больше, чем я виновата в несчастливых обстоятельствах своего рождения. Любить кого-то не ошибка. Никогда. И если какой-то человек этим пользуется, то вина и ответственность всегда лежат на нем. Или на ней.

Он обдумывал ее слова, поглаживая пальцы Джиллиан.

– Такая юная и такая мудрая, когда речь идет о сердечных делах. Как это возможно?

– Потому что это случилось и со мной, – негромко ответила Джиллиан.

Чарлз по-прежнему поглаживал ее пальцы, словно толком не слушал.

– Это ты о чем?

Она заставила себя говорить спокойно.

– О том, что я не могу за тебя выйти именно потому, что знаю, о чем ты говоришь. Меня предали почти так же, как и тебя.

Левертон резко выпрямился и повернулся к ней. Она попыталась вырвать руку, но он держал так крепко, что Джиллиан не решилась бороться с ним.

– Когда ты позвал меня замуж, я подумала, что ты просто чувствуешь себя обязанным… ну, из-за того, что случилось той ночью на берегу.

– Только частично, потому я и рассказал тебе о Летиции. После того случая я стал очень осторожным и никогда бы не женился по неосмотрительности. С той минуты, как я прикоснулся к тебе, решение было принято, причем сознательно.

В сердце полыхнула надежда, но Джиллиан быстро ее подавила.

– В твоих словах по-прежнему нет логики. Я безрассудна до неприличия, и у меня ужасная репутация. Я как собака с длинным грязным хвостом, пачкающая твои девственно-чистые полы.

В его взгляде сверкнули искорки смеха.

– Ты решительно непохожа на Летицию – и на грязную собаку тоже.

– Может, и нет, но тебе нужна жена, чей характер вне всякой критики. – Джиллиан все-таки высвободила руку и отстранилась от Чарлза.

– Джиллиан, во всех важных смыслах твой характер безупречен, – произнес Левертон.

Он определенно не стремится облегчить ей задачу.

– Ты в этом уверен? – спросила она, по-дурацки оттягивая неизбежное.

– Ты хочешь, чтобы я тебя в этом заверил? Хорошо. Ты должна понимать, что я изучал тебя последние несколько недель и знаю, что ты женщина с твердым характером и прочным нравственным стержнем. Ты обладаешь всеми качествами, какие разумный мужчина ищет в жене.

– Боже праведный, – изумилась Джиллиан. – Ужас, до чего занудно. Не самый заманчивый рецепт для супружеского блаженства, прямо скажем. – Тут она вспомнила, что должна отвергнуть его. – Впрочем, это особого значения не имеет.

– Ты права: пожалуй, я мог бы ответить и получше.

– Еще бы. Кто бы подумал, что я буду учить тебя правильному поведению?

Он покачал головой и тоже поднялся.

– Дорогая моя девочка, что ты такое говоришь? Позволь мне исправить глупости, которые я наворотил.

Чарлз быстро подошел к ней, взял ее руки, мягко расцепил их, поцеловал одну ладонь, затем другую. Коленки Джиллиан ослабли и задрожали.

– Джиллиан Драйден, ты красивая милая девушка. Несмотря на все твои усилия убедить меня в обратном, ты к тому же невероятно обаятельна. Но что еще важнее, ты поразительно великодушна и у тебя верная душа, а я считаю эти качества очень редкими.

– И все это про меня? – прошептала она, глядя на него снизу вверх и понимая, что выглядит как влюбленная дура.

– И это, и многое другое. А что до твоего сердца, что бы ты ни думала и что бы ни думали другие, оно невинно и правдиво. Учитывая все это, почему, скажи, я не могу хотеть жениться на тебе?

Теперь Джиллиан видела, что он в самом деле верит в то, что говорит, и это казалось ей чудесным и ужасным одновременно.

– Но, Чарлз, в том-то и дело, – несчастным голосом проговорила она. – Я не невинна.

Он застыл на несколько мучительных секунд.

– Не потрудишься объяснить, что это значит? – наконец произнес Левертон.

Неужели она должна это объяснять?

– То, чем мы занимались той ночью… это было не в первый раз. – Нервное напряжение достигло пика, и голос ее оборвался.

Джиллиан могла поклясться, что его глаза превратились в осколки синего льда.

– С тобой кто-то развлекался, если воспользоваться твоим же выражением?

Она кивнула, чувствуя злость и унижение. Именно поэтому она не хотела замуж, поэтому избегала мужчин. Женщины вечно должны объясняться перед мужчинами. Это всегда бывает делом мучительным и неловким, и сегодняшний вечер не стал исключением.

С той разницей, что она хотела замуж за Левертона.

Джиллиан подавила порыв выскочить из комнаты. Хотя она стыдилась того отвратительного эпизода из своего прошлого, все же вина лежала не на ней одной. И будь она проклята, если отступит хоть перед одним мужчиной, пусть даже Левертоном. Прошлое – это прошлое. И она не может его изменить. Все, что остается, это идти вперед и постараться впредь не совершать ошибок. И уж точно нельзя позволять втянуть себя в брак с мужчиной, который будет ее презирать.

Она вызывающе посмотрел на Левертона и увидела, что выражение его лица едва заметно изменилось. Он все еще выглядел выбитым из колеи, но теперь казалось, что он не гневается, а размышляет.

– Джиллиан, сколько тебе было лет, когда это случилось?

Она моргнула.

– А что, это имеет значение?

– Имеет.

Джиллиан не видела причин, по которым это стоило бы утаить. Может быть, так она сумеет убедить его, что надежды на спасение уже нет и она ему не подходит.

– Шестнадцать.

– Это случилось после смерти твоего отчима?

– Да, примерно спустя шесть недель. Все… все продолжалось недолго, если ты об этом. – Несмотря на твердую решимость не отступать, она вспыхнула от стыда. Семья тогда все еще скорбела – и она скорбела, – но это не помешало ей повести себя по-дурацки.

Чарлз закрыл глаза и пробормотал ругательство. Ну вот, теперь он понял, как мало она подходит на роль жены респектабельного мужчины. И если она сумеет уговорить его убедить в этом маму и бабушку, ей наконец-то разрешат вернуться на Сицилию. И тогда она будет счастлива, если сумеет преодолеть чувство, что своими руками вырвала бьющееся сердце у себя из груди и швырнула к ногам.

– Что ж, полагаю, это все, – сказала Джиллиан, отчаянно желая уйти. Она страшно боялась, что сейчас разрыдается, прямо у него на глазах. – Конечно, маме я все объясню сама. Обещаю, что она не доставит вам неприятностей из-за разрыва помолвки. Тем более что официальной помолвки и не было.

Его глаза широко распахнулись и снова прищурились. Чарлз смотрел ей в лицо. По спине Джиллиан пробежал холодок.

– Поверь, милая, мы еще толком говорить и не начали, – прорычал Левертон.

Его пальцы сомкнулись у нее на запястье, он подтащил ее обратно к шезлонгу. А когда подхватил на руки и опустил обратно на подушки, она от изумления даже протестовать не могла.

– Не шевелись, – приказал Чарлз.

Но тут Джиллиан обрела дар речи.

– Совсем не обязательно было меня так грубо хватать и тащить. Мог бы просто попросить вернуться на место.

В ответ он лишь хмыкнул и взял со столика их бокалы. Один протянул Джиллиан, содержимое второго опрокинул себе в рот, словно собираясь с силами. Затем сел рядом.

Пожав плечами, она тоже осушила свой бокал и протянула пустой ему, стараясь не обращать внимания на то, как спиртное прожигает путь к желудку.

Чарлз покачал головой.

– Ты вгонишь меня в гроб, понимаешь это?

– Знаю, я то еще испытание, – ответила она хрипловато.

– Ты угроза жизни.

Она надулась.

– Совсем не обязательно…

Он прервал ее возражения, усадив к себе на колени. Девушка легонько вскрикнула и вцепилась ему в плечи.

– Что ты делаешь?

– Устраиваюсь поудобнее.

– Не думаю, что это удачная мысль, Левертон.

– Не согласен. – Он уютно усадил девушку, прижав к себе. Потом приподнял ее подбородок и поцеловал. – А теперь я хочу, чтобы ты подробно рассказала мне, что произошло между тобой и тем мерзавцем, предавшим тебя. Кстати, я бы с удовольствием прикончил этого подлеца.

– Придется занять очередь за мной. И ты рехнулся, если думаешь, что я буду обсуждать тот случай с тобой.

– Будешь, но давай все по порядку. Как его звали?

Теперь герцог казался относительно спокойным. Собственно, он снова превратился в Безупречного Пенли, по крайней мере поведением, – полное самообладание и уверенность, что все готовы с ним согласиться.

Джиллиан раздраженно выдохнула, понимая, что лучше сразу с этим покончить. А в порядке компенсации она хоть посидит у него на коленях.

– Его звали Пьетро, – сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал сварливо, не выдавая того, как приятно к нему прижиматься. – Он младший сын одного сицилийского аристократа.

– Сколько лет ему тогда было?

– Двадцать.

Чарлз недовольно поморщился.

– Достаточно взрослый, чтобы понимать.

– Я тоже, – добавила Джиллиан, стараясь быть справедливой.

– И ты долго его знала? – спросил Левертон.

– Совсем недолго, – сказала Джиллиан и заерзала, стараясь устроиться поудобнее.

Чарлз зашипел, приподнял ее и посадил снова. Он на удивление силен. Конечно, предпочитает использовать мозги, а не мускулы, но нет никаких сомнений в том, что герцог Левертон – превосходный образчик мужской силы.

«И он мой», – проскочила у нее глупая мысль.

– Как вы познакомились? – Голос Чарлза звучал ласково.

– Это случилось через несколько недель после убийства отчима. Мы только что переехали на виллу Марбери в Палермо. До этого мы жили в имении отца в деревне, но его наследник пожелал вступить во владение.

Чарлз чуть передвинул руку, положив ее Джиллиан на спину. Она невольно откинулась на нее.

– Он что, заставил вас уехать?

– Нет, наоборот, предложил остаться, но мама чувствовала себя неловко. Я, конечно, не хотела уезжать. Там был мой дом. – Она скорчила гримасу, вспомнив, как ссорилась из-за этого с родственниками. – Но бабушка была непреклонна. Позже она сказала мне, что ей не понравилось, как граф на меня смотрел: словно имеет на меня права, словно я – часть владений.

– Это, черт побери, ужасно, – мрачно произнес Чарлз.

Мысль, что он начнет ее жалеть, показалась Джиллиан невыносимой.

– Бабушка перегнула палку, если учесть, что случилось потом.

Медленно, по кусочкам Левертон вытянул из нее все. Он не давил, но Джиллиан понимала, что он не успокоится, пока досконально не выяснит все подробности той печальной и, как оказалось, грязной интрижки. Мать Пьетро была кузиной отчима Джиллиан и хорошим другом всей их семьи. Конечно же, после убийства они с мужем оказали Марбери огромную поддержку – утешали как могли.

– Мама, разумеется, была вне себя, – рассказывала Джиллиан. – Она слегла, от горя почти перестала замечать окружающих. Бабушке с дедом пришлось заниматься всем, включая требования к местным властям найти убийц и отдать их под суд.

– Как я понимаю, предоставив тебя самой себе.

Она кивнула.

– Конечно, я тоже очень грустила. Кроме того, мне не нравилась жизнь в Палермо. Дед запретил выходить из дома, даже ездить верхом по окрестностям. Я думала, что сойду с ума.

– И тогда ты познакомилась с Пьетро.

– Да. Нам пришлось много времени проводить вместе, потому что его мать проводила много времени с моей мамой. Он был… добр ко мне, когда я чувствовала себя так ужасно одиноко.

– Ты имеешь в виду, он воспользовался тобой, – произнес Чарлз негромким скрипучим голосом.

Джиллиан поморщилась: она ненавидела воспоминания о тех черных днях.

– Да, но я ему это позволила. К сожалению, я приняла его доброту за любовь.

Левертон пальцем приподнял ее подбородок. Она посмотрела в его напряженные глаза.

– Это что угодно, только не доброта, Джиллиан, – сказал он. – И ты тогда была практически ребенком, к тому же переживавшим тяжелое горе и потому очень уязвимым. Этого мерзавца следовало бы отхлестать кнутом, а потом застрелить, вот что я думаю. Где, дьявол его побери, был твой дед, когда все это происходило? Он обязан был защитить тебя.

– Я изо всех сил старалась не попадаться деду на глаза, потому что умудрялась все время его раздражать.

Чарлз крепче прижал ее к себе.

– Мне так жаль, что это случилось. Ты заслуживала лучшего.

– Спасибо, – прошептала она.

– И долго все это тянулось?

– Всего несколько недель. Я быстро надоела Пьетро, особенно после того как призналась, что люблю его. Я была такой глупой! Искренне верила, что он женится на мне. – Она все еще помнила мельчайшие подробности того ужасного дня, как он с искренним изумлением уставился на нее, а потом расхохотался. – Пьетро сказал, что мужчина вроде него не может жениться на незаконнорожденной дочери шлюхи, – добавила Джиллиан.

«Путана». Он бросил ей это слово небрежно, с кривой ухмылкой, подразумевающей, что она должна принять его приговор, не поднимая шума.

– Если мы когда-нибудь поедем на Сицилию, я лично выслежу этого человека и прикончу его, – злобно проговорил он. – Или изобью так, что на нем живого места не останется.

– Это ни к чему. Он понес заслуженное наказание.

Чарлз чуть отклонился назад и посмотрел на Джиллиан.

– Что ты с ним сделала?

– Швырнула в него вазу, потом погнала к конюшне. По дороге схватила кнут. К сожалению, мне не удалось сделать много, меня оттащил Стефано.

Чарлз задушенно рассмеялся:

– Святые угодники! Напомни мне, чтобы я никогда тебе не перечил.

– Я сделала это в основном потому, что он оскорбил мою мать, – сказала Джиллиан. – А в том, что я позволила ему воспользоваться мной, виновата сама. Больше в этом винить некого.

– Мне кажется, твоей вины тут нет. – Голос его звучал твердо и четко.

– Но…

Чарлз прижал палец к ее губам.

– Я не собираюсь спорить с тобой об этом. Нисколько не сомневаюсь в твоей страстной импульсивности, но виноват только он и еще твоя семья, потому что родные не позаботились о тебе. Это ясно?

– Да, ваша светлость, – покорно ответила девушка.

– Вы насмехаетесь надо мной на свой страх и риск, мисс Драйден. Скажи, этот трус еще тебя беспокоил?

– Вообще-то нет. Бабушка строго предупредила его мать насчет развязного поведения сына. А Стефано ясно дал понять Пьетро, что натравит на него бандитов, если тот позволит себе порочить мое имя. Это, конечно, была пустая угроза, но Пьетро ему поверил. – Она уныло вздохнула. – К сожалению, он был довольно глупым, что не лучшим образом характеризует и меня.

– Он кажется мне довольно презренной, ничтожной личностью. Слава богу, ты научилась выбирать мужчин за это время.

Джиллиан изумленно уставилась на него. Уже много дней она таскала на своих плечах этот ужасный груз, страшась того дня, когда придется открыть ему свою главную тайну. То, что Левертон может шутить на эту тему, показалось ей настоящим чудом, а Джиллиан не привыкла к чудесам.

Внезапно она ощутила необыкновенную легкость, словно тяжелый камень свалился с души и разлетелся в пыль, а пыль унес ветер. Она с трудом удержалась от смеха.

– В свое оправдание могу сказать, что он был очень привлекательным. Не такой красавец, как ты, конечно…

– Естественно, – согласился Левертон, снова притянув ее к себе.

– Почему у меня ощущение, что ты хочешь узнать что-то еще? – спросила Джиллиан.

– Ты настолько проницательна, что это вызывает тревогу. Я действительно хочу кое о чем тебя спросить, но боюсь обидеть. А все вазы в этой комнате очень дорогие. Мне бы не хотелось расставаться с ними.

Джиллиан улыбнулась в его шелковый жилет.

– Обещаю не разрушать твою собственность.

– Ну хорошо, хотя я подозреваю, что буду сожалеть о своем вопросе. Тебе понравилось, Джиллиан?

Она чуть отклонилась назад и посмотрела на него, заметив весьма странное выражение его лица.

– Понравилось – что?

– Понравилась интимная близость с Пьетро?

– Вообще-то да. Но судя по выражению твоего лица, лучше бы не понравилась.

– Это не так, – произнес он недовольно.

Тут до Джиллиан дошло, что он ревнует, и внутри у нее стало тепло.

– Ну, он все же итальянец, – сказала она, не удержавшись. – А они очень искусны в таких делах.

Левертон прищурился.

– Теперь ты нарочно пытаешься разозлить меня.

– И как, получается?

– Даже слишком хорошо, но, боюсь, это создаст больше сложностей тебе, чем мне.

С этими словами он опрокинул ее назад и страстно поцеловал.

Глава 23

Когда Чарлз оторвался от ее губ, Джиллиан обнаружила, что вцепилась в его плечи и хватает ртом воздух. И это всего лишь простой поцелуй. Одному Богу известно, что с ней станет, когда он займется с ней любовью.

– Я ответил на твой вопрос, дорогая? Он скользнул рукой ей под юбку – пальцы легли на колено, – и когда начал играть с ее подвязкой, Джиллиан вряд ли смогла бы вспомнить свое имя.

– Мне кажется, я забыла вопрос, – пробормотала она.

Он обнял ее одной рукой за плечи и начал покачивать, при этом рисуя пальцами другой руки круги на бедре. От тепла его ладони Джиллиан ослабела во всех местах сразу и с трудом удерживала себя от того, чтобы раздвинуть ноги, безмолвно умоляя его двинуться дальше.

– Это своего рода состязание между нациями, – сказал Чарлз. – Кто лучше занимается любовью – итальянец или англичанин?

– Ну, ты, безусловно, очень хорошо целуешься, – отозвалась она. – Но…

Он надменно поднял бровь.

– Мисс Драйден, вы хотите бросить мне еще один вызов?

Она собиралась пошутить, показать, что тоже может легко отнестись к их отношениям, но у нее ничего не получилось. Занятия любовью никогда не станут для нее лишь приятным развлечением. Только не с ним. То, что случилось на берегу, словно прожгло в ней это знание. Той ночью она хотела лишь получить от него немного удовольствия, а вместо этого с головой погрузилась в любовь.

Чарлз, не услышав ответа, нахмурился. Рука его замерла, хотя пальцы продолжали удерживать бедро ласковым, но хозяйским жестом.

– Что такое, милая? Я тебя слишком тороплю?

– Не думаю. Просто я никак не пойму, чем мы занимаемся: разве тем, о чем только что говорили?

Его пальцы опять начали описывать круги, с каждым неторопливым движением подбираясь все ближе к завиткам между ног. Джиллиан задрожала. Те крохи внимания, что еще оставались при ней, улетучились, когда его пальцы коснулись того самого местечка.

– Мне бы хотелось заняться любовью со своей невестой, – произнес Левертон, – каким бы шокирующим ни показалось тебе это необычное желание. Но я знаю, когда дело доходит до этих вещей, ты становишься педантом.

Джиллиан заставила себя отвлечься от ощущений, которые вызывали в ней его прикосновения, и прислушаться к словам.

– Ничего подобного. А учитывая наш недавний разговор, говорить такое и вовсе жестоко.

Он чуть приподнял ее, продолжая прижимать к груди, и руку из-под юбки не убрал. Его восставшее естество настойчиво прижалось к ее попке, и Джиллиан пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы не заерзать.

– Прости, любимая, – уныло произнес Левертон. – Я не смог удержаться. Понимаешь, тебя так легко распалить.

– Я знаю куда лучший способ распалить меня, чем глупые шутки, – буркнула она.

– Согласен. Приступим?

Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее, но Джиллиан прижала ладонь к его губам. Он поцеловал ладонь и втянул в рот один ее пальчик. Джиллиан ахнула, пораженная тем, что такой простой жест может оказаться настолько искушающим.

– Вообще-то, – проговорила она, пытаясь четче сформулировать свою мысль, – я бы с удовольствием приступила, но сначала должна задать вопрос.

Он поцеловал ее ладонь, затем положил руку себе на грудь. Она ощутила, как бьется под пальцами его сердце.

– Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, Джиллиан. Всегда.

Для храбрости сжав в кулачке мягкую ткань его рубашки, она сказала:

– Ты уверен насчет этого?

– Уверен, хочу ли заняться с тобой любовью? Больше, чем в чем-либо в жизни.

– И тебе в самом деле все равно, что я больше не целомудренна?

Он покачал головой.

– Ты была слишком уязвима и нуждалась в утешении. Я уверен, ты не сделала ничего плохого.

– Ты очень добр. Но мне немножко сложно поверить, что тебя это не волнует.

Она хорошо знала, каковы мужчины на самом деле. Чарлз, безусловно, лучше всех, кого она когда-либо знала, за исключением отчима. Но он все равно человек гордый.

Он смотрел на нее, обдумывая ответ. И сердце ее согрелось мыслью, что он не пытается прогнать ее тревоги поцелуем или проигнорировать их в пылу недолговечной страсти.

– Если хорошенько подумать, то это даже облегчение, – произнес он вдруг. – Любовь с девственницей может оказаться довольно непростым занятием.

– А что, у тебя большой опыт общения с девственницами? – едко спросила Джиллиан.

Он наклонился и прикусил ее нижнюю губу. Было немного больно, но при этом тело ее сжалось от желания.

– Никакого, и это тебе пора бы уже понять.

– Просто уточняю, – пожала плечами Джиллиан. – Но испытывать облегчение от того, что я не девственница?.. Немного странно.

Он засмеялся.

– Давай скажем так: это снимает напряжение. Мне не придется волноваться из-за девичьих обмороков, или приводить тебя в чувство нюхательной солью, или, того хуже, бояться, что ты запрешься в своем будуаре и откажешься выходить, потому что я напугал тебя своей мужской силой.

Джиллиан хихикнула, хотя раньше никогда не хихикала. С другой стороны, до сих пор ей не приходилось веселиться, занимаясь любовью.

Она гладила его по плечам. Ей нравилось, что его плечи такие широкие и сильные.

– Ну, ваша светлость, я бы сказала, что это не снимает напряжения, а добавляет его.

– Как это? – Рука на ее бедре снова пришла в движение, и теперь всякий раз, как его пальцы задевали завитки, она чуть-чуть раздвигала ноги, приглашая прикоснуться.

– В отличие от девственниц я точно знаю, что произойдет дальше, – сказала Джиллиан. – А у меня высокие стандарты, и я рассчитываю, что вы их превзойдете.

Его взгляд полыхнул страстью.

– Колдунья! Я принимаю вызов, мадам, и начинаю прямо сейчас.

Она снова остановила его, не дав поцеловать, хотя нервы дрожали на пределе.

– Ты абсолютно уверен насчет этого? Насчет нас? – Почти все ее оборонительные рубежи пали, и если сейчас она позволит ему заняться любовью, падет и последний.

Он прикоснулся губами к ее рту – восхитительное мгновение! – и отодвинулся.

– Позволь показать, как сильно я хочу тебя, Джиллиан. Как сильно буду хотеть тебя всегда.

Его низкий серьезный голос прозвучал клятвой. Она помедлила мгновение, давая возможность этому обещанию угнездиться глубоко внутри. Оно проникло прямо в сердце и затопило его мирной радостью, словно она вернулась домой после долгого, очень долгого отсутствия. Джиллиан положила ладонь ему на щеку, ощущая колючую щетину.

– Да, пожалуйста, покажи мне, – прошептала она и потянулась, чтобы поцеловать его, но он ее удивил, подхватив на руки и усадив на шезлонг. – О боже! Что еще? – раздраженно спросила Джиллиан. Теперь, когда они решили двинуться дальше…

– Терпение, любовь моя, – сказал Чарлз, подходя к двери и поворачивая ключ в замке. – Вряд ли мы обрадуемся, если сюда войдет Хьюитт, чтобы погасить лампы.

– Господи, только не бедолага Хьюитт!

Вернувшись, Чарлз взял ее за руки и поднял с шезлонга.

– А теперь пора освободить тебя от платья. – Он повернул ее спиной к себе и начал быстро расстегивать пуговки и развязывать ленты. Не прошло и минуты, как платье полетело на пол.

– У тебя ловко получается, – заметила Джиллиан, когда он начал расшнуровывать корсет. – Может, начнешь подрабатывать камеристкой?

– Я твердо намерен снимать с тебя одежду каждую ночь в обозримом будущем.

Его голос хрипло рокотал, и Джиллиан снова затрепетала. Чарлз наклонился и поцеловал ее между лопатками, а потом начал прокладывать поцелуями дорожку вверх, к затылку. Когда он добрался до плеча, Джиллиан пришлось плотно сжать коленки, чтобы не упасть.

– Это… это звучит соблазнительно, – выдавила она.

– Поверь мне, любимая, мы как раз и подходим к соблазнительной части.

Он снял корсет, затем повернул девушку лицом к себе. Она поймала его голодный взгляд, и у нее мгновенно перехватило дыхание. На его губах играла легкая улыбка, когда он теребил шелковые ленты ее сорочки.

– Подумать только, Джиллиан Драйден, я никогда не предполагал, что ты любишь ленточки и кружева.

– Мама настаивает, чтобы я носила красивое белье. Она говорит, если мне позволить, я буду одеваться как мальчишка.

Но на самом деле – Джиллиан скорее умерла бы, чем призналась в этом, – она любила легкомысленное, женское нижнее белье.

– Ты не сможешь походить на мальчика, Джиллиан, даже если оденешься, как он.

С дразнящей улыбкой он начал неторопливо развязывать ленты сорочки.

– Так тебе нравится, как я сейчас выгляжу?

– Еще больше ты мне понравишься…

Прежде чем она успела что-нибудь сказать, Чарлз дернул сорочку вверх и стащил ее через голову Джиллиан. Растерявшись, она негромко пискнула. Чарлз швырнул сорочку через плечо назад, и Джиллиан предстала перед ним в совершенно бесстыдном виде – в чулках, подвязках и туфлях. Жар бросился ей в лицо, но она подавила порыв прикрыться. Выражение лица Чарлза возмещало любой конфуз, какой она только могла испытывать. Он тоже раскраснелся, а взгляд его буквально пылал желанием.

Но в его глазах было что-то еще – что-то похожее на благоговение. Он к ней еще даже не прикоснулся, но она уже чувствовала себя самой драгоценной и желанной.

– Черт побери, – прохрипел Чарлз. – Ты самое совершенное создание на земле.

Как ни странно, услышав это, она смутилась. Джиллиан всегда считала себя человеком дерзким, но теперешние обстоятельства ее слегка устрашали.

Как и выпуклость на бриджах Левертона.

– Да ну, это просто глупо! – отмахнулась она застенчиво. – Должно быть, я последняя в твоем списке совершенных созданий.

Левертон начал расстегивать пуговицы на жилете.

– Никогда не спорьте с герцогом перед тем, как он собрался заняться с вами любовью, мисс Драйден.

– Мне начать записывать? Я не знала, что это очередной урок.

Он наконец снял жилет и бросил его на все растущую кучу одежды на полу.

– О да, я твердо намерен учить тебя, милая. Всю ночь…

Она пыталась придумать подходящий ответ, но тут он сдернул через голову рубашку. Одетый Левертон всегда впечатлял. Полураздетый – был великолепен. Плечи широкие, на руках вырисовываются мышцы, мускулистая грудь словно припылена светло-каштановыми волосами, которые сужаются, темнеют и узкой полоской спускаются к животу.

Джиллиан пришлось несколько раз проглотить комок в горле, прежде чем она снова обрела дар речи.

– Сейчас ты больше походишь на пирата, чем на учителя. – Пирата с восставшим естеством в бриджах, от одного взгляда на которого она слабела и делалась мокрой.

– И собираюсь заняться мародерством прямо сейчас, – шутливо прорычал он.

Джиллиан невольно рассмеялась. Но смех застыл на губах в ту секунду, когда он сгреб ее в охапку и втянул в рот сосок. Джиллиан с трудом удержалась от крика и отчаянно обхватила его за талию. Тело под пальцами было горячим и твердым как камень.

Чарлз перегнул ее через руку, прильнул сначала к одной груди, потом к другой. Он не отрывался от сосков до тех пор, пока они не заныли. Джиллиан поерзала, потом закинула ногу ему на бедро, пытаясь направить его восставшее естество к своему сокровенному местечку. Внутри ее все восхитительно сжималось, по телу побежали мурашки.

Его губы на ее груди, его плоть, прижимающаяся к ней, – Джиллиан отдалась все нарастающим волнам удовольствия. Она обвилась вокруг него, чувствуя приближение экстаза. Но Чарлз внезапно отпрянул, удерживая ее на расстоянии вытянутой руки.

Джиллиан с трудом сосредоточила взгляд на его напряженном лице.

– Почему… почему ты остановился? – запинаясь, пробормотала она.

– Потому что еще рано.

Она наморщила лоб.

– Но ведь за ночь можно испытать блаженство несколько раз, верно?

На мгновение он показался ей ошеломленным, но тут же широко улыбнулся.

– Да, и я думаю, это самая желанная цель для нас обоих.

– И как же мы достигнем этого?

– Прежде всего сядь на шезлонг, – сказал он, мягко подталкивая ее к нему, и навис над ней. Джиллиан могла поклясться, что его жадный взгляд осязаем, что он прикасается им к ее чувствительной коже. И тут Чарлз опустился на колени между ее ног.

Медленно, нежно, словно наслаждаясь каждым мгновением, он широко раздвинул ее бедра.

– Такая красивая, – прошептал он.

Джиллиан вспыхнула. Он словно выставил ее напоказ. Но она и вправду чувствовала себя красивой. Да и как иначе, если в его взгляде столько желания?

Он провел ладонью от ее горла к груди, к влажному соску, отвердевшему от его ласк.

– Ты только посмотри на себя, любовь моя, – хрипло произнес он.

Когда он скользнул ладонью по ее животу, Джиллиан с трудом сохранила неподвижность. А когда он наконец погладил ее между ног, застонала и запрокинула голову на подушки.

Чарлз зажигал в ее теле восхитительный, всепоглощающий огонь. Он играл с ее твердым бугорком, потирая его кончиком пальца. Джиллиан раздвинула ноги еще шире и заерзала, добиваясь более сильных ощущений.

– Скажи, чего ты хочешь, – грубо произнес он. А когда ввел в нее палец, она выгнула спину и прерывисто выкрикнула:

– Хочу тебя!

– И ты это получишь. Только не сейчас.

Он подложил ладони под ягодицы и приподнял ее. Джиллиан моргнула.

– Что…

Она разучилась мыслить, а тем более говорить связно. И тут Чарлз наклонился и прильнул к ней губами.

Боже праведный! Пьетро никогда ничего подобного не делал.

Джиллиан все еще пыталась преодолеть потрясение от происходящего, когда Чарлз посмотрел вверх и наткнулся на ее взгляд. Его глаза сверкали решительно непристойным сочетанием страсти и веселья.

– Тебе понравилось, сладкая? – пробормотал он.

– Я не совсем уверена.

Он вскинул бровь.

– Нет? Ты хочешь, чтобы я продолжил?

– Пожалуй. Будет полезно, чтобы убедиться.

– Я хочу, чтобы ты убедилась.

Он неторопливо поднял ее ноги и положил их себе на плечи. Никогда в жизни Джиллиан не чувствовала себя такой беззащитной.

И это было чудесно.

– Готова? – пробормотал он, снова наклоняясь.

Она едва могла дышать, поэтому просто кивнула.

У Джиллиан не было выбора, кроме как полностью отдаться ему. Она извивалась от его языка, но он крепко удерживал ее за бедра, раскрывая для своих страстных атак.

Она едва могла поверить, что это происходит на самом деле. Левертон – самый дисциплинированный человек в мире. Образец цивилизованности и хорошего вкуса, человек, по сравнению с которым Красавчик Браммел[5] казался неудачником. И вот он стоит на коленях между ее ног, как дикий зверь, и наслаждается ею с необузданным удовольствием. Он обнажил ее тело и душу, но она еще никогда не чувствовала себя такой желанной.

Она влюбилась в Левертона до безумия, и это пугало ее.

Когда он ввел в нее два пальца, а затем лизнул твердый бугорок, Джиллиан подалась вперед и вцепилась в его плечи.

– Чарлз, остановись, – выдохнула она. – Ты сводишь меня с ума.

Он поднял голову. Лицо напряглось от страсти, глаза пылали так ярко, что сердце Джиллиан пропустило удар. Но он немедленно убрал руку и мягко опустил ее ноги.

– Ты хочешь, чтобы я прекратил? – хрипло спросил он.

– Да… нет. – Она раздраженно выдохнула.

«Проклятье! Я лепечу как идиотка».

Ну как объяснить ему, что ее переполняют не только физические ощущения? Как рассказать, что происходит с ее чувствами?

Чарлз потянулся к ней и нежно поцеловал. У поцелуя был вкус мускуса и портвейна. Джиллиан вздохнула и ответила на поцелуй, серьезный и честный, и это ей понравилось. Чарлз чуть отодвинулся назад и хитро улыбнулся.

– По твоей реакции я понял, что это не сицилийский обычай.

Она обняла его за плечи.

– Во всяком случае, не из моей части Сицилии.

– Тогда я рад, что оказался первым. Но вы все еще кажетесь потрясенной, мисс Драйден.

– Скорее растерянной. Ты застал меня врасплох, я никогда ничего подобного и представить себе не могла. Но должна признать, это немного чересчур.

Он нахмурился.

– Джиллиан…

Она взъерошила его волосы.

– Мне очень понравилось. Просто нужно немного привыкнуть. Это слишком…

– Интимно?

Она кивнула.

Он сел на пятки и внимательно посмотрел на нее.

– В таком случае покажи мне, что тебе нравится.

Она поморгала.

– Не понимаю.

Он покрутил рукой.

– Это, помнишь? Ты сказала мне той ночью.

Джиллиан уставилась на него, а потом расхохоталась.

– Ты это не всерьез.

Он улыбнулся, медленно и хищно.

– Еще как всерьез. Собственно, с той ночи я постоянно думаю об этом. Мне очень хочется посмотреть на тебя, Джиллиан. Научи, что доставляет тебе удовольствие?

Говоря все это, он неторопливо расстегивал бриджи. А когда расстегнул, у нее пересохло во рту.

Его просьба была вопиющей и возбуждающей – именно потому, что исходила от него, – и внезапно ей страшно захотелось сделать то, о чем он просит.

Джиллиан взяла подушку, подсунула себе под спину, потом сползла на край шезлонга и подсунула коленки ему под бедра. И, покраснев, сунула руку между ног, раздвинув пальцами мягкие влажные складки.

– Вот так, милая, – прорычал Чарлз. – Покажи, что тебе нравится. Господи, ты великолепна!

Пока она ублажала себя, Чарлз завладел ее грудью. Он гладил ее ладонями, нежно проводя пальцами по затвердевшим соскам. Джиллиан стонала, выгибаясь под его руками. Она усилила напор, потирая скользкий твердый бугорок. Наслаждение растекалось из-под пальцев, охватывало тело, быстро подводя ее к краю.

Когда Чарлз наклонился и втянул в рот ее сосок, мягко покусывая его, она мгновенно испытала экстаз. Джиллиан вцепилась в его плечи, содрогаясь, пока ее захлестывали восхитительные волны наслаждения. Прежде чем чудесные ощущения угасли, Чарлз медленно вошел в нее. Джиллиан обхватила его ногами, вцепилась пальцами в плечи. Огромный и горячий, он заполнил ее, и она забыла, как дышать. Джиллиан зажмурилась, удерживая свои эмоции с той же силой, с какой обнимала его.

Он ласково приподнял ее подбородок.

– Открой глаза, милая.

Она прерывисто втянула воздух. Чарлз улыбался ей так нежно, что перед глазами вдруг все расплылось.

– О черт, – хрипло произнесла Джиллиан. – Ты превращаешь меня в лейку.

– Все хорошо? – Его голос словно прокатывался сквозь нее.

Она счастливо вздохнула и прислонилась щекой к его плечу.

– Безупречно. Что, я полагаю, не должно меня удивлять.

– Любимая, я только приступаю.

И он начал двигаться. Сначала медленно, затем скользнул ладонями ей под ягодицы и приподнял себе навстречу. Теперь он входил глубже и мощнее.

– О, Чарлз, – выдохнула она, цепляясь за него. Затем запрокинула голову. Ей хотелось видеть его и чтобы он видел, что чувствует ее сердце, что она любит его и всегда будет любить.

Чарлз тоже смотрел на нее затуманенным от страсти взглядом.

– Да, любовь моя, так. Сделай это для меня еще раз.

И она достигла пика, снова взлетев под облака. Сжимая внутренними мышцами его плоть, вцепившись в Чарлза, словно лишь он один мог удержать ее на земле. Он, застонав, вонзился в нее в последний раз и излился, мощно содрогнувшись. На один бесконечный миг они словно зависли в воздухе, а затем рухнули вниз.

Спустя минуту Чарлз уложил ее на шезлонг. Затем лег рядом, приподняв Джиллиан так, чтобы она лежала у него на груди.

– Все хорошо, любовь моя? – пробормотал он, чмокнув ее в макушку.

Она кивнула, пытаясь обуздать свои чувства.

– Это было великолепно, – сказала она, пристраивая подбородок у него на груди. – Хоть я и не ожидала такого бурного натиска. Вы полны сюрпризов, ваша светлость.

Его ответная улыбка была исполнена обещания.

– Надеюсь, сюрпризов хватит на целую жизнь с тобой.

Джиллиан никогда раньше не осмеливалась поверить в любовь, но сейчас она, возможно, сумеет.

Глава 24

Чарлз нахмурился, глядя на Сканторпа.

– Вы ничего не слышали?

Бесстрастное выражение лица управляющего не изменилось, но Чарлзу показалось, что он заметил, как дрогнул его взгляд. Сканторп опустил голову и уставился глазами в пол, словно изучал восточный рисунок на ковре библиотеки. А когда снова поднял голову, его взгляд выражал лишь сожаление – надо полагать, из-за того, что он разочаровал своего нанимателя.

– Простите, сэр. Я ничего существенного не слышал о контрабандистах, и уж точно ничего о пропавших драгоценностях.

Чарлз откинулся на спинку стула. Хорошее настроение мгновенно сменилось досадой. Джиллиан придет через минуту. Жаль, что он не может порадовать ее хорошими новостями.

– Что-нибудь еще, сэр? – вежливо спросил Сканторп после долгой паузы.

Отчет управляющего казался бессмысленным, особенно в свете письма, полученного Чарлзом от Эндриса, сыщика с Боу-стрит. Но Сканторп – старательный управляющий, и до сих пор в его словах сомневаться не приходилось.

– Нет, пока это все. Но продолжайте держать ухо востро. Я отказываюсь верить, что эти люди просто растворились в воздухе.

– Разумеется, ваша светлость. – Сканторп с явным облегчением поспешил к двери. Может быть, забеспокоился, что его неуспех в поисках грабителей неблагоприятно на нем скажется? Такого не случится, но Чарлз платил своим служащим хорошее жалованье и, безусловно, рассчитывал на результаты. Он доверился Сканторпу, возложив на него большую ответственность, и до сих пор ему не приходилось сомневаться в суждениях управляющего.

Но что-то идет не так, и Чарлз не успокоится, пока не докопается до источника этого ощущения. А значит, настало время лично и более активно заняться этим делом. До сих пор Левертону не хотелось совать в это нос, потому что он понимал: местные не пожелают делиться с ним тем, что знают о контрабандистах. Возможно, некоторые и сами имеют отношение к беспошлинной торговле, но даже если и не имеют, им приходится жить среди контрабандистов. Да, они до некоторой степени обязаны быть преданными герцогу, но он не сможет находиться тут постоянно, чтобы защитить своих людей от возмездия за длинный язык.

Ничего романтичного в беспошлинной торговле нет. Многим контрабандистам ничего не стоит убить любого, кто ставит под угрозу их промысел.

В дверь легонько постучали как раз в тот момент, когда Сканторп собрался ее открыть. Он взялся за ручку и отступил назад. В библиотеку вошла Джиллиан.

– Простите, ваша светлость, – с неуверенным видом произнесла она. – Хьюитт сказал, что вы хотите меня видеть, но я могу зайти и позже.

– В этом нет необходимости, – сказал Сканторп. – Я как раз ухожу.

Чарлз нахмурился. Что за странное поведение? Это откровенное неуважение со стороны управляющего.

– Доброе утро, мистер Сканторп, – поздоровалась Джиллиан. – Прелестный денек, правда? – Она мило улыбнулась, но осталась стоять на месте, сознательно мешая управляющему подойти к двери.

С откровенной неохотой Сканторп поклонился.

– Доброе утро, мисс Драйден. Да, день выдался славный.

Она всмотрелась в его лицо с преувеличенным беспокойством.

– Вы хорошо себя чувствуете, мистер Сканторп? Кажется, вы слегка подавлены. Или, может быть, его светлость перегрузил вас работой? Он просто надсмотрщик какой-то, вы не находите?

Чарлз с трудом подавил усмешку. Судя по выражению лица Сканторпа, Джиллиан с таким же успехом могла ткнуть его в спину чем-нибудь острым.

– Я совершенно здоров, благодарю, – скованно произнес управляющий. – А сейчас прошу меня извинить.

Джиллиан отошла в сторону.

– Хорошего вам дня, – сказала она уже в спину управляющему, торопливо выскочившему из комнаты, и, покачав головой, закрыла за ним дверь.

Чарлз пересек комнату и подошел к девушке.

– Мне не нравится этот человек, – произнесла Джиллиан.

– Я это заметил, но ты справилась с ним просто замечательно. – Он взял ее руку и поднес к губам.

Джиллиан застенчиво улыбнулась ему.

– Ну, мне не впервой разбираться с такими, как он. Они надеются поставить меня на место и очень удивляются, когда это у них не получается.

Чарлз мгновенно разозлился.

– Тебе не нужно справляться со Сканторпом. И можешь быть уверена, я поговорю с ним насчет его неподобающего поведения.

– Лучше не надо. Обычно это только ухудшает дело. – Джиллиан наморщила нос. – Давай я буду и дальше разбираться с ним моим способом.

– Джиллиан, ты скоро станешь герцогиней. Тебе совсем ни к чему заниматься этой чушью.

Она склонила голову набок.

– Но ведь не должно иметь значение, герцогиня я или нет, тебе не кажется?

Он поморщился.

– Конечно, не должно. Прости меня, любовь моя. Мое замечание было грубым.

Джиллиан погладила его по щеке.

– Я очень хорошо разбираюсь во всех этих светских тонкостях, ты же знаешь. Может быть, это я должна давать тебе уроки, а не наоборот?

– Вроде урока, который ты преподала мне ночью?

Эта ночь оказалась откровением. Несмотря на ее откровение, что она не невинна, Чарлзу сразу стало ясно, что опыта в любовных утехах у нее совсем мало. Но в энтузиазме и готовности экспериментировать она ему не уступала. Чарлз подозревал, что окажется на смертном одре раньше, чем забудет, что они вытворяли на шезлонге, а потом перед камином. Впрочем, он надеялся, что эти воспоминания скоро будут вытеснены другими, – в конце концов, перед ними целая жизнь.

– Никаких этих глупостей, сэр, – строгим голосом произнесла Джиллиан. – Вы заставляете меня краснеть.

Чарлз засмеялся и подтянул ее к креслу, стоявшему перед его письменным столом. Он бы предпочел шезлонг, но соблазн тогда был бы слишком велик. Очень трудно сдерживаться и не прикасаться к ней, особенно сейчас, когда она выглядит так прелестно в бледно-желтом платье, облегающем ее нежные округлости и подчеркивающем загар.

– Сегодня утром ты выглядишь просто очаровательно, милая. И мне очень нравится это платье, оно тебе идет.

– Я уверена, что выгляжу настоящей ведьмой, ведь ты не отпускал меня почти всю ночь. Честное слово, я думала, что уже никогда не лягу спать. – Тут Джиллиан зажмурилась. – О боже! Неужели я такое сказала? До чего нетактично с моей стороны.

– А мне-то кажется, что это ты не давала мне спать всю ночь.

Она широко распахнула глаза.

– Святые небеса! Чарлз, какая неудачная шутка! Что это на тебя нашло?

– Ты. До чего странно, правда? Я шокирую тебя, а не наоборот.

– Надеюсь, ты не станешь жалеть о том, что между нами произошло? – спросила Джиллиан. – Я имею в виду, что я лишила тебя сил.

Лишила его сил? Да она перевернула всю его жизнь вверх дном! И это кажется ему восхитительным, хотя и чертовски изумляет. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и после секундного колебания Джиллиан потянулась к нему, приоткрыв рот навстречу его губам. Остановиться было трудно, но Чарлз заставил себя.

– Довольно, а то ты окажешься там, где мы были всего несколько часов назад.

– Да, нужно этого избегать, – согласилась Джиллиан. – Если мы начнем среди дня поддаваться искушению, ты можешь сойти с ума.

– Не могу придумать более чудесного способа потерять рассудок, – с шутливой серьезностью заявил Чарлз.

Она попыталась сдержать улыбку, но безуспешно.

– Вы слишком добры, ваша светлость. Но сдается мне, вы хотели поговорить со мной о чем-то важном?

Чарлз уселся на край стола, протянул назад руку и взял листок бумаги.

– Нам нужно очень многое обсудить, в том числе свадебные планы, но сначала я хотел показать тебе кое-что.

– Мы будем обсуждать нашу свадьбу? О да, конечно, я об этом совершенно забыла.

Левертон на мгновение застыл.

– Забыла – о чем?

– Не совсем, но… Не обращай внимания, я просто сглупила, – отмахнулась Джиллиан. – Ты хотел показать мне письмо?

Она по-прежнему нервничала при мысли, что станет его герцогиней. Он мог придумать множество приятных способов успокоить ее, но прежде нужно было покончить с делом.

– Да, – ответил Чарлз, протягивая листок Джиллиан. – Это отчет Джошуа Эндриса, нанятого мной сыщика. Как я тебе уже говорил, он сейчас в Линкольне. К сожалению, он не особенно преуспел в поисках твоих драгоценностей. – Левертон скрестил на груди руки, наблюдая за эмоциями, сменявшими одна другую на ее выразительном лице.

Джиллиан внимательно прочитала письмо дважды, прежде чем вернуть.

– Я не совсем понимаю, почему он так уверен, что драгоценности не в Линкольне. Разве ты не говорил, что это самое подходящее место, чтобы их спрятать? – Она скривилась. – Надеюсь, их еще не увезли в Лондон, иначе они пропадут навсегда.

– Эндрис совершенно уверен, что это не так. Он разрабатывает несколько многообещающих подходов к банде, что ограбила нас. Похоже, они действуют из Алфорда и имеют дело исключительно с лондонскими процентщиками. Но пока нет никаких доказательств тому, что они переправили товар в Лондон.

Джиллиан встрепенулась.

– Значит, если наших драгоценностей нет в Линкольне, то они все еще у контрабандистов?

– Похоже на то.

Она резко подалась вперед.

– Как далеко мы от Алфорда?

– В семи милях.

Джиллиан вскочила.

– Там есть акцизный чиновник, с которым можно связаться? А если не получится, мы можем начать сами наводить справки, верно?

Чарлз встал, положил руки Джиллиан на плечи и мягко усадил и обратно в кресло.

– Не так быстро, любовь моя. Я уже приказал Эндрису сделать именно это. Мы получим от него отчет в течение нескольких дней.

– Но тем временем контрабандисты могут увезти драгоценности в Лондон! Или начнут вытаскивать камни из оправ, и тогда мы их уже ни за что не отыщем!

– Я понимаю твою озабоченность, но мы с Эндрисом считаем, что это лучший способ действовать.

– Не согласна! – воскликнула Джиллиан, выразительно тряхнув головой. – Не понимаю, почему мы не можем хотя бы поговорить с властями. Это лучше, чем сидеть сложа руки.

Он замялся, и Джиллиан прищурилась.

– Чарлз, что ты от меня скрываешь?

– Я не совсем уверен, но не исключено, что тот акцизный чиновник не заслуживает доверия.

– Ты думаешь, он берет взятки, чтобы в нужный момент отвернуться?

– Очень вероятно.

– Отвратительно! – с негодованием воскликнула Джиллиан. – Но откуда ты это знаешь? Я думала, ты разговаривал с властями только в Скегнессе.

– Я еще отправил Сканторпа поговорить с акцизным чиновником в Алфорде. Ему показалось подозрительным, что тот проявляет слишком мало интереса к этому делу.

– Почему ты мне не сказал? – спросила она, нахмурившись.

– Потому что не думал, что это поможет. Кроме того, ты и так сильно расстроилась.

– Так не пойдет, Чарлз. Мы собираемся пожениться. Ты не должен ничего скрывать от меня.

– Не хочу показаться слишком педантичным, – произнес он извиняющимся тоном, – но если ты не забыла, в то время, когда мы начинали обсуждать эту тему, мы еще не были помолвлены.

Она несколько секунд кипела молча, потом сказала:

– Хорошо. Признаю свою неправоту. Но надеюсь, что в будущем ты будешь обсуждать со мной все.

Он прижал руку к груди.

– Я буду для тебя открытой книгой, любовь моя.

Джиллиан фыркнула:

– Пытаешься очаровать меня, чтобы я подчинилась? Не получится, ваша светлость.

– Попытаться все равно стоит, – ответил он. – Что еще ты хочешь узнать, прежде чем мы передадим это дело в умелые руки сыщика?

– Я не согласна с тем, что мы должны передать ему все. И хочу знать, почему ты не сообщил о своих подозрениях насчет акцизного чиновника его начальству.

Левертон с трудом удержался от раздраженного вздоха.

– Джиллиан, у меня нет совершенно никаких доказательств, что этот человек берет взятки. Я не собираюсь губить его карьеру, основываясь исключительно на смутных подозрениях моего управляющего, которые могут оказаться полностью ошибочными. – Джиллиан попыталась возразить, но он выставил перед собой руку, останавливая ее. – Именно поэтому я попросил Эндриса проверить этого чиновника и посмотреть, что ему удастся раскопать.

Она немного подумала и кивнула.

– Хорошо, с этим я согласна. Но все равно: почему бы нам самим не нанести короткий визит в Алфорд? Покопаться тут и там. Посмотреть, что можно отыскать.

– О да! Герцог Левертон и его невеста суют нос в местные таверны и лавки и задают плохо завуалированные вопросы насчет контрабандистов и украденных драгоценностей. Так мы, конечно, останемся незамеченными и не поднимем волну пересудов.

– Сарказм тут совсем ни к чему. Я же не предлагаю въехать в город в герцогской карете и начать расспрашивать жителей. Мы могли бы замаскироваться – например, переодеться в фермера с женой.

Чарлз с недоверием уставился на нее.

– Меня узнают с первого взгляда, потому что я хорошо известен в этих местах. Кроме того, я не представляю себя в роли фермера и не сумею сыграть эту роль с достоверностью.

Джиллиан закатила глаза.

– Да, конечно же, ты очень значительная персона, и я уверена, что вся Англия узнает тебя с первого взгляда. Прекрасно, оставайся дома, а я замаскируюсь и поеду туда. Никто не поймет, кто я такая.

Чарлз подбоченился.

– Это самое нелепое, что я слышал в своей жизни. И это абсолютно неприемлемо.

Он знал, что вряд ли сумеет запугать Джиллиан, нависнув над ней со свирепым видом, но не ожидал, что она посмотрит на него снисходительно.

– Совсем наоборот, – сказала она. – Я проделывала такое уже тысячу раз, и у меня отлично получалось.

– Дни актерствования и притворства позади, – отрезал Левертон. – Здесь не Сицилия, Джиллиан. Это Англия, и молодые леди не бегают, замаскировавшись, по окрестностям и не пытаются разгромить шайки контрабандистов и отыскать украденное.

Она скрестила на груди руки и надменно хмыкнула.

– Мне бы не пришлось прибегать к подобной тактике, если бы ты ко мне прислушивался. Но поскольку твои служащие и сыщики не в состоянии выполнить эту работу, этим придется заняться мне.

– Они очень даже в состоянии. И позволь напомнить тебе, что решать это дело мне, а не тебе.

– Ты тоже справляешься не лучшим образом, Левертон. Я просто отказываюсь ждать, пока воры сбегут с тем, что так много значит для меня и моей матери.

– А я отказываюсь позволять своей невесте выставлять себя на посмешище.

Едва эти слова сорвались с его языка, Чарлз понял, что совершил колоссальную ошибку. И все же он не мог отступить. Он не позволит Джиллиан рисковать репутацией и жизнью.

Она подошла вплотную к нему. Ее изящная фигурка буквально вибрировала от ярости.

– В том-то все и дело – в твоей чертовой герцогской гордости. Так позвольте мне кое-что сказать вам, ваша светлость. – Она произнесла его титул так, что он прозвучал наихудшим из оскорблений. – Если вы не хотите жену, способную выставить себя на посмешище, вам не стоит жениться на мне.

– Ты умеешь контролировать свои поступки, Джиллиан. Так что либо выбери более осмотрительный образ действий, либо предоставь другим действовать от твоего имени.

Она ткнула пальцем в его галстук, сильно его помяв.

– Иногда ситуация требует прямых действий. Я отказываюсь выжидать, как неженка-мисс, и позволять другим делать то, что прекрасно могу сделать сама, причем, должна добавить, гораздо лучше.

Чарлз внимательно всмотрелся в ее напряженное лицо, и его досада усилилась. Она должна научиться принимать его помощь, а также признать, что ее жизнь вот-вот сильно изменится.

– Моя дорогая, ты станешь герцогиней. Наряду с очевидными преимуществами этого положения…

– Ты имеешь в виду брак с тобой? – перебила его Джиллиан голосом, источающим сарказм.

Он пропустил колкость мимо ушей.

– К преимуществам прилагаются обязанности и определенный, если можно так выразиться, кодекс поведения.

– Вроде того, что принят у моего именитого отца и дядюшек? – уточнила Джиллиан. – Так должны вести себя герцоги и герцогини?

– Надеюсь, ты не зачисляешь меня в одну категорию с этими людьми? – мягко спросил Чарлз.

Его слова заставили Джиллиан задуматься. Она поколебалась, потом неохотно покачала головой.

– Конечно, нет. Я не хотела ранить твою гордость: во всяком случае сознательно, – но и делать вид, что я бестолковее, чем на самом деле, не намерена.

– Я бы ни за что этого от тебя не хотел, моя дорогая. Я совершенно уверен, что ты непременно дорастешь до этой роли и научишься вести себя со всей принятой благовоспитанностью. – Чарлз смотрел на нее с улыбкой, надеясь, что она достаточно поощрительна.

– До чего любезно с твоей стороны. Даже не знаю, как тебя благодарить.

Чарлз поморщился. Он понимал, что слова его прозвучали чересчур напыщенно.

– Чего я в самом деле от тебя хочу, – продолжала Джиллиан, снова тыча в него пальцем, – так это чтобы ты принимал меня и мои тревоги всерьез. А это значит, помог мне вернуть то, что у меня отняли.

– Но как раз это я и пытаюсь сделать! Прости, Джиллиан, но тебе все же придется предоставить мне справляться с этим делом так, как я считаю правильным. – Он старательно улыбнулся. – Поверь, любовь моя, все закончится просто замечательно.

Джиллиан некоторое время смотрела на него с откровенным разочарованием, потом мрачно покачала головой, повернулась и направилась к двери. На полпути она остановилась и снова повернулась к нему лицом.

– Знаешь, сколько людей говорили мне это: «Поверь. Просто делай то, что я скажу, и все закончится просто замечательно»?

– Джиллиан…

– Знаешь, кому я за эти годы научилась доверять? – Она ткнула себя пальцем в грудь. – Себе. Вот кому я верю, вот кто всегда поступит так, как лучше для моей семьи. И если ты не в силах признать, что я на это способна, у нас будут проблемы. Причем очень большие проблемы.

Иисусе.

– Не могла бы ты выразиться немного определеннее?

– Запросто. Я говорю, что мы, возможно, не подходим друг другу. – Тут она с горечью рассмеялась. – Возможно? Нет, определенно мы друг другу не подходим. Дурой я была, что пыталась тебе поверить.

Чарлз оказался перед ней прежде, чем сообразил, что сдвинулся с места. Ее глаза в испуге широко распахнулись, но она не шелохнулась.

– Давай уясним для себя одну вещь, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Мы с тобой поженимся.

– Да ну? В таком случае могу ли я считать, что ты передумал и поедешь вместе со мной в Алфорд?

У Чарлза от удивления едва не отвисла челюсть, но он, пусть и с трудом, сдержался.

– Ты что, пытаешься шантажировать меня?

Она пожала плечами.

– Мне это представляется не так, но я должна поступать, как считаю правильным.

– Да ради Христа, Джиллиан, ты же умная девушка! Хоть раз в жизни воспользуйся своими мозгами для дела, вместо того чтобы вести себя как импульсивный ребенок.

Ее глаза метали молнии.

– Благодарю за совет, сэр. Я воспользуюсь им прямо сейчас, чтобы сказать вам: к сожалению, я не могу выйти за вас замуж.

Она повернулась к двери, но он схватил ее за плечо и развернул лицом к себе.

– Я не принимаю твоего отказа! – прорычал Левертон.

– А я не принимаю твоего отказа от моего отказа! – заорала Джиллиан.

Ситуация стремительно превращалась в фарс. Левертон не мог припомнить, чтобы он когда-нибудь настолько терял самообладание. Он сделал еще одну попытку обуздать ее гнев.

– Прости, Джиллиан, но жребий брошен. После того, что произошло между нами сегодня ночью, это должно быть предельно ясно.

Ее подбородок вздернулся еще чуть выше.

– Ты не принудишь меня к замужеству, Левертон. Ни ты, ни кто-либо другой. Отпусти мою руку, грубиян, или я буду вынуждена совершить что-нибудь ужасное.

Он уставился на нее, на мгновение остолбенев, затем проговорил:

– Что-нибудь произойдет, если мы не поженимся. К примеру, окончательно погибнет твоя репутация, которая и так висит на волоске. Я не буду виноватым в том, что воспользовался тобой.

– Я не девственница, болван, – злобно произнесла она. – Или ты об этом уже забыл?

– Джиллиан, я не позволю тебе совершить ту же ошибку, что и твоя мать, и не допущу, чтобы тебя заклеймили…

– Шлюхой?

Мерзкое слово заставило его замолчать. Он вдруг увидел ее пылающие щеки и глаза, в которых блестели непролившиеся слезы.

Что, черт его подери, он делает?

– Боже праведный. – Чарлз мягко провел ладонью по ее руке. – Прости меня, Джиллиан. Меня следует отхлестать кнутом за то, что я так грубо с тобой разговаривал.

Ее взгляд метнулся в сторону.

– Да, следовало бы. И я бы с радостью помогла…

– Может, позже, после того как мы во всем разберемся?

Несколько секунд спустя ее взгляд вернулся к нему – она взяла себя в руки.

– Могу я сначала кое о чем спросить?

– Конечно.

– Ты меня любишь? – Джиллиан спросила об этом таким прозаичным тоном, каким могла бы спросить, любит ли он играть в шахматы или съел ли последний пирожок с лобстером.

– Я могу задать тебе тот же вопрос, – сказал Чарлз, пытаясь выиграть время.

– Я спросила первая.

Дьявольщина.

Он не говорил этого слова после разрыва с Летицией. Он безумно любил ту проклятую женщину, и это чувство едва не сломало ему жизнь. Он хотел от Джиллиан не любви. Он хотел чего-то лучшего, но не мог найти нужных слов, чтобы описать это.

Чарлз протянул руку, положил ладонь ей на щеку.

– Милая, ты же знаешь, как я тобой увлечен, как сильно хочу быть с тобой. Я доказал тебе это ночью.

Она спокойно убрала его руку.

– По крайней мере, Пьетро был со мной честен. Чарлз, а какого дьявола ты вообще хочешь на мне жениться?

– Просто хочу. Разве этого недостаточно?

Она поморщилась.

– Это лучшее, что ты можешь мне предложить?

Видимо, да. И Джиллиан права, он болван. Просто до сих пор он об этом не догадывался.

– Когда найдешь ответ, – сказала она, пока он стоял перед ней как последний дурак, – может быть, тогда поделишься со мной?

И на этом она вышла из комнаты.

Глава 25

Джиллиан сидела на кровати, скрестив ноги и не обращая внимания на элегантный чайный поднос, который миссис Пек отправила к ней наверх в надежде, что она хоть немного поест. Поскольку считалось, что мисс Драйден болеет, добрая женщина приготовила восхитительное имбирное печенье и легкий пудинг. К несчастью, после ссоры с Левертоном в желудке Джиллиан свернулся огромный комок. Их перебранка так потрясла девушку, что остаток дня она провела у себя в спальне, сказав, что у нее слегка расстроен желудок, чем, вероятно, не обманула никого, в особенности своего предполагаемого жениха.

Во время их грандиозного скандала знаменитый уравновешенный характер отказал Чарлзу. В обычных обстоятельствах это могло бы считаться великим достижением Джиллиан, но сейчас казалось ей ненужной победой. Ее отвратительное поведение окончательно убедило Чарлза, что она последняя женщина, которую он хотел бы взять в жены.

– Но разве ты не этого хотела? – прошептала она себе под нос.

Джиллиан всегда так думала, особенно если благодаря этому могла вернуться на Сицилию. А теперь, конечно, Чарлз будет счастлив посадить ее на корабль… Но она просто обязана вернуть украденные драгоценности, а уж потом они с мамой смогут отправиться в Палермо. Поселятся на небольшой вилле за городом. Джиллиан будет заботиться о маме, а мама… Ну, мама тоже найдет себе какое-нибудь занятие.

В ее плане имелся только один существенный изъян. Она поняла, что не хочет никуда уезжать, во всяком случае без Чарлза. Мысль о жизни без него казалась Джиллиан настолько ужасной, что она не нашла ничего лучше, как спрятаться у себя в комнате, пытаясь понять, где все пошло наперекосяк.

Но пока ответа не нашла.

Джиллиан слезла с кровати. Ее уже тошнило от самой себя. Пока она не поймет, как быть с Чарлзом, можно заняться поисками украденных драгоценностей.

Она ясно дала понять Чарлзу, что не намерена сидеть сложа руки, дожидаясь, когда грабители вывезут ее достояние из Линкольншира. Можно, например, снова наведаться на берег в надежде, что контрабандисты как раз будут заняты очередной доставкой товара. И если так, она за ними последует.

Джиллиан уже ознакомилась со многими тропами, пересекающими владения герцога в разных направлениях, и теперь сможет вернуться в особняк до того, как ее хватятся. А если повезет, она предъявит Чарлзу солидные доказательства о деятельности контрабандистов на его землях. А если повезет еще немного – разживется информацией о том, куда делись драгоценности.

Когда Джиллиан рылась в шкафу в поисках сапог, в дверь спальни негромко постучали. Шел одиннадцатый час, и она уже сказала горничной, что рано ляжет спать. Может, это Чарлз, пришел извиниться? Джиллиан презрительно фыркнула. Скорее всего он так же стремится просить прощения у нее, как и она у него, а значит, они зашли в тупик.

Стараясь не обращать внимания на печаль, охватившую ее при этой мысли, Джиллиан засунула сапоги обратно в шкаф и прыгнула на кровать, нырнув под одеяло.

– Войдите, – позвала она, надеясь, что голос звучит достаточно жалобно.

В комнату заглянула Элизабет.

– Привет, дорогая моя. Можно войти на минуточку?

– Конечно, – ответила Джиллиан, подавив вздох. Ей удалось обвести вокруг пальца маму, рассказав ей сказку о расстроившемся желудке, но графиню так легко не одурачить.

Леди Филби подошла к кровати с милой улыбкой.

– Я увидела свет у вас под дверью. Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно, – ответила Джиллиан, на секунду забыв, что якобы больна. – Я имею в виду… намного лучше.

Брови ее милости взлетели вверх. Затем Элизабет глянула на чайный поднос.

– Вы ничего не ели? Ваша мама говорит, поднос с обедом вы тоже вернули нетронутым. – Она потрогала лоб Джиллиан, затем щеку. – Похоже, жара у вас нет, но к таким вещам относиться беспечно нельзя. На побережье всегда так сыро.

Джиллиан улыбнулась. От трогательной заботы леди Филби на душе у нее потеплело.

– Я уверена, утром все будет хорошо. Я просто…

– Стараетесь избегать моего брата? – с понимающей улыбкой договорила за нее Элизабет.

– Полагаю, вы слышали нас сегодня утром. Мы… разговаривали довольно громко.

– Весьма. Думаю, вас даже в конюшне слышали.

Джиллиан упала на матрас и прикрыла голову подушкой.

– Какой стыд, – приглушенным голосом произнесла она. – Должно быть, вы сочли меня настоящей мегерой.

– Чепуха. Я вам от души сочувствую. Чарлз столько раз доводил меня почти до безумия. Однако со временем я поняла, что отступление не лучший способ иметь дело с мужчиной, а уж тем более с моим братом. Вы должны давать отпор.

Джиллиан чуть сдвинула подушку в сторону.

– Мне показалось, я так и сделала.

– Да, временно, но слишком рано отступили. А это тактическая ошибка. – Графиня смотрела на нее с понимающей улыбкой.

Джиллиан тяжело вздохнула и села.

– Все так перепуталось, и я не знаю, что делать. Я даже не уверена, что мы с Чарлзом должны пожениться.

– Конечно, должны. Встреча с вами – самое лучшее, что с ним когда-либо случалось.

– Мне как-то сложно в это поверить.

Она моргнула от удивления, когда леди Филби вдруг сбросила туфли и забралась к ней на кровать. Графиня прикрыла ноги платьем, аккуратно расправила шелковые юбки и устроилась как можно удобнее. Глядя на нее, никто бы не догадался, что она очень влиятельная светская матрона и сестра герцога. Сегодня вечером она была просто очень славной женщиной, которая нравилась Джиллиан.

Графиня взяла ее за руку.

– Мой брат лучший из людей, но он любит, чтобы все делалось так, как он решил. И, понимаете, так оно и происходит, потому что почти все ему подчиняются. Это издержки его положения.

– Положения, к которому прилагается судостроительная верфь, торговая компания, пять больших имений и особняк в Лондоне, – сухо отозвалась Джиллиан.

Леди Филби засмеялась.

– Смотрю, вы неплохо справились с домашним заданием. Да, титул обеспечил Чарлзу могущество, которым он пользуется рассудительно и с большой пользой. Он куда лучший герцог, чем был наш отец, хотя и отказывается признать это. Кроме того, он привык думать, что во всем разбирается лучше остальных. Возможно, это правда, когда дело касается урожая, или скота, или парламентской деятельности, но отношения с родными и близкими в таких условиях не расцветают.

– Вряд ли Левертон поместил меня в категорию «родные и близкие». А уж после сегодняшнего скандала…

– Я не согласна, хотя должна признать: он, похоже, не понимает, как с вами быть.

– Никто этого не понимает, – ответила Джиллиан, стараясь, чтобы ее слова не прозвучали слишком уныло. – Наверное, поэтому нам с мамой лучше вернуться на Сицилию. Там мы сможем жить тихо и спокойно, и никто не будет нас замечать.

Леди Филби вскинула брови.

– Правда? В том числе и бандиты, пытавшиеся вас убить?

– Об этом я позабочусь. Никто не станет меня преследовать.

– Не думаю, что ваша бабушка с вами согласится, но давайте пока оставим эту тему в стороне. Вы в самом деле считаете, что ваша мать хочет вернуться на Сицилию?

Джиллиан думала, что знает ответ, но что-то в тоне леди Филби заставило ее заколебаться.

– Не вижу причин, по которым ей этого не захочется, – заявила она наконец. – Там ее дом. Кроме того, не похоже, чтобы в Англии ее встретили с распростертыми объятиями.

– Многие ей рады. И не забывайте, тут ее родня. Все Марбери счастливы, что ваши мать и бабушка вернулись в лоно семьи. И еще, – мягко добавила леди Филби, – вряд ли вы считаете, что ваша мать захочет уехать от своей матери. В конце концов, леди Марбери не молодеет.

Джиллиан нахмурилась. Она как-то не подумала о том, каково будет оставить бабушку одну в Англии. Они с бабушкой и мамой так долго были одной маленькой семьей – три женщины, близкие друг другу, насколько это вообще возможно.

– Мне кажется, вы будете очень скучать по леди Марбери, – негромко сказала графиня.

– Да, буду, – прошептала Джиллиан.

– Когда вы заключите респектабельный брак, сплетники потеряют интерес к вам и к вашей матери. Честное слово, Джиллиан, нет никакой необходимости бежать обратно на Сицилию.

– Но Сицилия – мой дом! Англия – нет.

– Но Англия может им стать, если вы дадите ей такую возможность. Если дадите шанс Чарлзу.

В груди Джиллиан странно заныло.

Пришлось отвести глаза от понимающего взгляда леди Филби.

– Я не думаю, что он в самом деле хочет на мне жениться. Он делает это просто потому, что думает, будто должен.

– Вы хотите сказать, что мой брат повел себя… неподобающе?

Черт, черт, черт!

Она сильно зажмурилась, чувствуя, как запылало жаром лицо.

Ласковая рука похлопала ее по щеке.

– Посмотрите на меня, Джиллиан.

Она приоткрыла один глаз. Леди Филби выглядела скорее развеселившейся, чем возмущенной или шокированной, и Джиллиан решилась открыть и другой.

– У вас с моим братом случилась близость? – спросила графиня.

– Можно сказать и так.

Леди Филби улыбнулась.

– Просто невероятно. Ну что же, боюсь, теперь у вас нет другого выхода, кроме как выйти за него замуж. И я уверена, что он на этом настаивает, верно?

– Настаивает, но я не соглашусь, что у нас нет выбора. Это случилось всего один раз. Ну ладно, два… Но в первый раз мы не… ну вы понимаете. – Она покрутила рукой.

– Понимаю. Но во второй раз вы… – Леди Филби тоже покрутила рукой.

– Да.

Если говорить всю правду, за ночь это случилось не один раз, но Джиллиан скорее умерла бы, чем призналась в этом.

– С практической точки зрения одного раза больше чем достаточно. Вы вполне могли зачать ребенка.

Джиллиан едва не проглотила язык. Это ей в голову не приходило, что только доказывает, какой глупой она становится, когда дело касается Чарлза.

– Я об этом не подумала…

– Дорогая моя, вы любите моего брата?

– А какая разница? – Джиллиан с трудом удерживалась, чтобы не сбежать с этого унизительного допроса. – Мы все понимаем, что герцогиня из меня получится ужасная.

– Чарлз с этим не согласен, иначе он не предложил бы вам руку и сердце.

– Но это огромная ошибка! – сердито воскликнула Джиллиан.

Леди Филби совсем не женственно фыркнула.

– Мой брат не совершает таких ошибок. Он самый осторожный человек на свете. – И вдруг рассмеялась. – Браво, Чарлз! Должна заметить, я им очень горжусь.

– А чем тут гордиться? В конце концов, я ходячий скандал.

– Ничего подобного. Вы жизнерадостная молодая женщина с очень сильным характером. Насколько я понимаю, вы именно то, в чем нуждается Чарлз. Вы его встряхнете.

– Сомневаюсь. Его не просто так называют Безупречным Пенли.

– Именно об этом я и говорю, – сказала графиня. – Думаю, мы обе согласны с тем, что Чарлз самый дисциплинированный человек с очень уравновешенным характером, так?

– Ну только не в последнее время.

– И опять в точку. Он был самым уравновешенным мужчиной в Лондоне, образцом куртуазности, пока не встретил вас.

– Я свожу его с ума, – мрачно произнесла Джиллиан.

– Это он вам так сказал?

– Да.

– Это еще лучше. Джиллиан, он ведет себя так, потому что у него возникли чувства к вам – очень сильные чувства. Вы пробились сквозь жесткую оболочку, которую он создал вокруг себя за долгие годы. Этого не удавалось никому, кроме Летиции.

– И посмотрите, чем все обернулось.

Леди Филби слезла с кровати и надела туфли.

– Вы совсем другой человек, гораздо лучше, чем эта ужасная женщина. А теперь хватит переживать. Вы с Чарлзом великолепно подходите друг другу.

Если он нуждается в том, чтобы его свели с ума, то, конечно, она как раз подойдет.

Часы на каминной полке пробили полночь.

– Боже, я так долго у вас просидела! – воскликнула графиня и быстро поцеловала Джиллиан в щеку. – Мы можем поговорить утром, если хотите.

– Могу я задать вам вопрос, пока вы не ушли?

– Конечно.

– Это Чарлз попросил вас поговорить со мной?

Леди Филби покачала головой.

– Чарлзу не нужно, чтобы я вела его сражения. Мне просто хотелось объяснить, почему он иногда ведет себя так, а не иначе. И еще хотелось сказать вам, что мне не терпится как можно скорее назвать вас сестрой.

Джиллиан неуверенно улыбнулась Элизабет, совершенно не убежденная в том, что это вообще произойдет. На полпути к двери графиня обернулась.

– Но вы так и не ответили на мой вопрос. Все-таки скажите: вы любите моего брата?

Джиллиан смущенно поморщилась, но и дальше скрывать правду будет трусостью.

– К несчастью для нас обоих, люблю.

В ответ леди Филби улыбнулась, тепло и понимающе.

– Значит, все закончится хорошо. Я уверена.

Когда дверь за графиней закрылась, Джиллиан откинулась на подушки и уставилась в потолок. Обещания, как она уяснила себе много лет назад, даются для того, чтобы их нарушать.

Джиллиан внезапно проснулась. Сонный мозг пытался понять, что за звук ее разбудил. Услышав его снова, она сообразила, что это. Соскользнув с кровати, она схватила халат, подбежала к окну и взялась за створку, но тут горстка камешков ударила в стекло.

Джиллиан осторожно открыла окно и высунула голову наружу.

– Ш-ш-ш, я тебя слышу, – зашипела она на Тедди, стоявшего внизу. Затем окинула взглядом сад и кусты, напоминавшие диковинных зверей, притаившихся в тени. – Ты один?

Мальчишка кивнул, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Даже в темноте она видела нервную энергию, исходящую от его маленькой фигурки.

– Жди там, – велела Джиллиан. – Я сейчас спущусь.

Подбегая к шкафу, она кинула взгляд на часы. Еще нет и часа ночи, а значит, она уснула минут тридцать назад. После тревожного разговора с леди Филби Джиллиан решила, что сегодня ночью разведывательную экспедицию отменит, потому что слишком устала, расстроилась и не сможет сосредоточиться на выслеживании банды.

Но, похоже, у судьбы – и у Тедди – были другие планы.

Ей потребовалось всего несколько минут, чтобы натянуть бриджи и сапоги и вытащить из-под стопки шалей свой пистолет. Надев куртку, Джиллиан вернулась к окну и вылезла наружу.

– Черт возьми, мисс! – ахнул Тедди.

– Тише! Я знаю, что делаю.

Она внимательно посмотрела на плющ, увивающий кирпичный фасад. Должен выдержать, потому что она больше не рискнет пробираться по темному дому, боясь, что ее кто-нибудь заметит – особенно Чарлз.

Джиллиан осторожно начала спускаться по стене и облегченно вздохнула: прочные побеги выдерживали ее вес. В нескольких футах от земли она приостановилась, вытянув шею влево, чтобы увидеть французское окно, ведущее с террасы в герцогскую библиотеку. Библиотека оказалась пустой, разве что ее жених сидит там в полной темноте.

Оттолкнувшись от стены, девушка спрыгнула на цветочную клумбу. Мягкая почва приглушила звук приземления. Джиллиан несколько секунд постояла согнувшись, прислушалась, потом выпрямилась и повернулась к Тедди. Тот смотрел на нее такими же огромными глазами, как лепешки с чеддером, которые печет миссис Пек.

– Вот это да! – произнес он благоговейно. – В жисть ничего подобного не видал.

– Если хочешь, я и тебя научу.

– Будет здорово, – прошептал Тедди. – Мисс, я пришел сказать…

Джиллиан положила руку ему на плечо.

– Не здесь. – Она повела его в аллею и остановилась позади большого куста гортензии. – Ну что такое важное случилось, отчего ты шныряешь тут глухой ночью?

– Я нашел их, мисс! – заторопился мальчишка. – Этих контрабандистов, которых мы ищем.

Сердце Джиллиан стукнулось о ребра.

– Нашел? Где?

– В «Лисе и бочонке». Я там нынче ночью помогал мистеру Додду. Двое таких чудны́х заглянули на минуточку и остались сидеть: придумывали, как перевезти свое добро. «Побрякушки и безделушки» – так сказал один. Сказал, в городе они за них получат хорошую цену.

Это совпадало с тем, что сообщил Чарлзу сыщик с Боу-стрит: драгоценности еще в графстве, – но и Джиллиан была права, поскольку грабители определенно готовились увезти их отсюда.

– У тебя есть какие-нибудь зацепки насчет того, где они обитают? – спросила Джиллиан.

Тедди озадаченно посмотрел на нее.

– Ну где они хранят эти… безделушки? – пояснила она.

Он кивнул.

– Ну да. Я ж следил за ними, когда они ушли из таверны.

Джиллиан чуть не упала.

– Пожалуйста, скажи, что контрабандисты не заметили тебя!

Она обещала Чарлзу и самой себе, что больше никогда не подвергнет Тедди опасности. Если с мальчиком что-нибудь случится, она никогда себя не простит.

– Не, не заметили. Они думают, что я побоюсь за ними идти. После… – Тут он крепко сжал губы, словно разозлился на самого себя.

Джиллиан придвинулась ближе и прищурилась, всматриваясь в лицо мальчика. Мерцающий лунный свет едва освещал его, но она увидела достаточно. Пытаясь подавить порыв ярости, Джиллиан осторожно прикоснулась к щеке Тедди.

– Кто это с тобой сделал?

Он смущенно отодвинулся.

– Да это ничего такого, мисс. Большой такой, главарь, я думаю, он влепил мне затрещину, чтобы я не околачивался около ихнего стола.

У Джиллиан на мгновение остановилось сердце.

– Он решил, что ты за ними шпионишь?

– Не. Я сразу начал плакать и говорить, что просто делаю свою работу – подметаю. И мистер Додд за меня вступился. Сказал, что я свой в доску и никогда не настучу.

– И они поверили?

– Ага. Тот, что меня ударил, дал пенни, чтобы я не обижался, – ответил мальчик и нахмурился. – Конечно, мистер Додд отнял его: мол, слишком много из-за меня шума.

Джиллиан потрепала Тедди по плечу.

– Я дам тебе за это полкроны. Рассказывай, что было дальше.

– Старик Додд отправил меня домой, но я подождал снаружи, пока контрабандисты выйдут. Они шли пешком, и мне это показалось чертовски странным, но я пошел за ними. Оказалось, что они устроили себе славную нору в старой хижине лесника, прямо тут, на землях герцога. Там давно никто не живет – только капканы хранят и всякое такое.

– Далеко это отсюда?

– Меньше двух миль. – Тедди цинично хохотнул, слишком взросло для своего возраста. – Можете в такое поверить? Прямо под носом у его светлости! Старина Сканторп должен бы об этом знать.

– Может, и знает, – отозвалась Джиллиан, с трудом сдержав ругательство.

Сканторп почти наверняка был в доле, причем с самого начала. Ничего удивительного, что он делает все возможное, лишь бы развеять сомнения герцога.

– Хотите, чтобы я вас туда отвел, мисс?

Джиллиан посмотрела на старинный особняк. Какая-то ее часть хотела предупредить Чарлза, но инстинкты кричали: нельзя терять ни минуты. Кроме того, герцог, наверное, захочет порасспрашивать Тедди и, конечно же, опять начнет ссориться с ней, вместо того чтобы действовать. А тем временем негодяи вместе с драгоценностями ускользнут.

По словам мальчика, в деле только два мерзавца. Джиллиан не сомневалась, что со своим оружием она справится с ними, если потребуется.

– Да, но будешь делать все, что я скажу, Тедди. Нас не должны поймать.

Он ухмыльнулся.

– Не бойтесь, мисс. Я буду нем как могила.

От его слов по ее спине пробежал предостерегающий холодок, но Джиллиан заставила себя встряхнуться. Она всегда доверяла своим инстинктам, а инстинкты велят ей действовать. Если ей покажется, что она не справляется своими силами, то просто пошлет Тедди в Фенфилд – пусть поднимет тревогу.

Бросив последний взгляд на дом, она повернулась и пошла вслед за мальчиком, уже, как призрак, исчезнувшим в лесу.

Глава 26

– Вот, мисс. – Тедди показал на ветхую хижину, стоявшую на небольшой поляне. Из щелей в разбитых ставнях пробивался слабый свет. – Что я вам говорил?

– Молодчина, – прошептала Джиллиан. – Но мне нужно подобраться поближе. Отсюда я ничего толком не вижу.

– Давайте я. Я же быстрый, и никто меня не услышит.

Он уже начал продираться сквозь кустарник, но Джиллиан поспешно схватила его за куртку и оттянула назад.

– Останься здесь и держи ухо востро, – прошептала она.

Тедди упрямо замотал головой.

– Не дело это, чтобы леди шпионили.

– Я что, похожа на обычную леди?

Он внимательно посмотрел на нее.

– Нет, мисс, но я должен вас защищать. Его светлость сильно разозлится, если из-за меня с вами что-нибудь случится.

– Его светлость сильно разозлится, если узнает хоть что-то о том, чем мы с тобой сейчас заняты. Так что останься тут, а если увидишь или услышишь что-нибудь подозрительное, свистни, только тихонько.

Он схватил ее за рукав.

– Это неправильно, мисс! Если вас ранят…

– Я тебе рассказывала, как застрелила бандитского главаря?

Его глаза округлились.

– Нет. Вы его убили?

– Убила. Так что не волнуйся, я смогу себя защитить. У меня есть пистолет и еще вот это. – Она вытащила нож, который всегда прятала в сапоге.

– Ух ты! Острый, – выдохнул Тедди.

Он неохотно отпустил ее рукав. Джиллиан легла на землю и осторожно поползла вперед. Она охотилась много лет, и на зверей, и на людей, и давно научилась передвигаться бесшумно. Это умение много раз помогало ей избежать обнаружения, и она не сомневалась, что поможет и сегодня.

Девушка проползла сквозь кустарник к задней стороне хижины. Потребовалось некоторое время, чтобы добраться до окна, на котором не хватало одной створки ставен, а вторая болталась на одной петле. Пригнувшись, Джиллиан вслушалась в мужские голоса и ощутила ликование, узнав голос Сканторпа.

– Сколько еще ждать? – нетерпеливо спросил управляющий имением. – Этот ваш чертов человек должен был давно явиться сюда.

Ему ответил низкий голос:

– Мужик, глухая ночь стоит. В большом доме никто до утра не проснется. Ты в безопасности.

Джиллиан почти не сомневалась, что знает и этот голос.

– Чем дольше ждем, тем вероятнее, что нас обнаружат, – буркнул Сканторп. – Его светлость становится все подозрительнее. Не знаю, сколько еще времени я смогу обманывать его.

– Эта напыщенная задница? Я прям так дрожу, что щас из сапог выскочу.

– Левертон не дурак. И если не боишься его, так побойся нанятого им сыщика. Одному богу известно, что он уже раскопал.

– Вот мы и перевозим добычу сегодня, а ты ворчишь хуже старой бабки. Пора бы уже отрастить пару яиц.

– А ты у нас храбрец! – огрызнулся Сканторп. – Да только куда бы делась твоя храбрость, если б об этом узнал твой брат? Он пообещал Левертону, что через его земли больше ничего перевозить не будут.

– Мой брат болван. Мы используем Фенфилд-Мэнор для перевозок уже почти два года. И не собираемся прекращать из-за того, что тут околачивается эта чертова большая шишка. Он и его родня тут надолго не задержатся.

– Лично я жду не дождусь, когда они уедут, – с горечью произнес Сканторп. – Не понимаю, почему Левертон решил поселиться тут так надолго. У меня в имении все в идеальном порядке, а он сует нос в мои книги, заглядывая через плечо. Все портит, все!

– А ну закрой пасть, пока я сам ее тебе не закрыл. Я что-то слышу.

Мгновение спустя Джиллиан услышала мелодичный свист Тедди, словно птицу потревожили в гнезде. Она пригнулась ниже. Вряд ли ее кто-нибудь заметит, она же позади хижины.

– Это твой человек? – спросил Сканторп.

Джиллиан услышала шаркающие шаги, затем скрип двери.

– Ага. Это Билли, – ответил второй.

Голоса удалились от окна – и Джиллиан рискнула посмотреть. Она медленно выпрямилась, чуть приподняла голову над подоконником и увидела почти пустую комнату – несколько сломанных стульев да старые капканы, сваленные в углу. Одинокая лампа, стоявшая на грубо сколоченном столе у двери, освещала помещение. Трое мужчин сгрудились у стола, отвернувшись от окна, – Сканторп, новоприбывший Билли и тот верзила, которого она подстрелила в ночь ограбления. Его голос она узнала.

Джиллиан медленно опустилась на землю. Главарь банды – тот, что вел переговоры с Левертоном, – приказал своим людям не появляться больше на землях герцога, и, похоже, слово сдержал. Но его идиот братец повиноваться не пожелал. Удивительно, что Сканторп связался с таким болваном. Его вероломство станет для Чарлза тяжелым ударом, и Джиллиан совсем не хотелось сообщать ему, что его земли уже немалое время служат перевалочным пунктом для шайки контрабандистов благодаря управляющему его имением.

Что ж, по крайней мере она сумеет помочь Чарлзу прекратить это.

Голоса в хижине в последние несколько минут стали громче. Кажется, у веселой компании грабителей все идет не так, как планировалось.

– Значит, я должен пойти с тобой за телегами? – сердито спросил Сканторп. – Я никогда не занимался перевозкой товара!

– А я один не справлюсь, – произнес Билли. – Разве я виноват, что Сэм со своим дружком сегодня не пришли. Ты же знаешь, да, Дженкинс?

Дженкинс.

Теперь она запомнит не только внешность, но и имя.

– Знаю. Когда увижу Сэма в следующий раз, выбью из него всю дурь, – ответил Дженкинс. – Но нам лучше поторопиться. Раз будем грузить товар втроем, проторчим тут всю ночь.

– Нет, – сказал Сканторп. – Я останусь тут и…

– Будешь делать что скажу, или я тебя отметелю хорошенько, трус ты сопливый, – огрызнулся Дженкинс. – Понял?

Джиллиан затаила дыхание, молясь, чтобы Сканторп послушался.

– Ладно, – помолчав, ответил управляющий. – Но после этой ночи я с вами завязываю.

– Идет, – сказал Дженкинс. – Ты и так заноза в заднице, и больше ничего. А теперь за дело, а то поздно будет.

Джиллиан услышала шаги, и хижина погрузился во тьму. Она бесшумно прокралась к углу и выглянула из-за него как раз вовремя, чтобы увидеть, как трое мужчин пересекают поляну, а потом быстро исчезают в ночном лесу.

За спиной послышался шорох. Джиллиан резко обернулась, выдергивая нож из сапога, но тут же расслабилась, увидев Тедди.

– Вы знаете, куда они пошли? – спросил мальчик.

– За телегами, чтобы перевезти контрабанду. Не догадываешься, где они могут их прятать?

Тедди сморщился.

– Иногда контрабандисты прячут телеги с добром в амбарах у фермеров-арендаторов.

– О боже, – вздохнула Джиллиан. – Сколько же арендаторов Фенфилда в это втянуто?

– Может, всего один-два. Они им угрожают, мисс. Не оставляют выбора.

От гнева у нее скрутило желудок.

– Сегодня ночью это закончится. Есть у тебя соображения, далеко ли спрятаны телеги?

Тедди пожал плечами.

– Может, миля, может, пять.

– Вряд ли миля. Дженкинс сказал, что на перевозку груза уйдет несколько часов, а значит, телеги находятся не близко. Если нам повезет, герцог успеет поднять людей и добраться до хижины прежде, чем контрабандисты вернутся, и тогда поймает их. – Джиллиан подошла к мальчику. – Тедди, слушай внимательно. Беги в усадьбу со всех ног. Сначала разбуди Рейда. Скажи, чтобы он сразу же оседлал коня его светлости и послал кого-нибудь разбудить герцога. Потом расскажешь его светлости, что мы выяснили, и скажи, что я жду его здесь. Он будет знать, что делать.

Тедди схватил ее за руку.

– Мисс, вам нельзя оставаться тут одной. Это неправильно!

– Со мной все будет хорошо. Я только проскользну в хижину и осмотрюсь, а потом…

– Нет! – выкрикнул Тедди, дергая ее за рукав. – Это слишком опасно. Пообещайте, что будете ждать герцога в лесу!

– Не надо за меня волноваться.

– Я никуда не пойду, покуда вы не пообещаете, что не полезете в эту проклятую хижину одна!

Джиллиан заметила, что он упрямо вздернул подбородок. Он должен бежать, причем прямо сейчас.

– Хорошо, обещаю, буду ждать здесь. Ты сумеешь найти дорогу обратно, не наткнувшись на контрабандистов?

– Господи, мисс, я же не дурак.

Она невольно улыбнулась.

– Да уж, дураком тебя никак не назовешь. Давай беги как можно быстрее.

Он помчался в лес по заросшей тропе, ведущей в Фенфилд. Джиллиан прислушивалась, пока звук его шагов не затих, затем сунула нож обратно в сапог, села под окном и приготовилась ждать.

Прошел почти час, а Чарлз все не появлялся. Джиллиан чувствовала себя немного виноватой: ведь именно мальчику пришлось принять на себя гнев Левертона, – но оставлять его у хижины и вовсе было нельзя. Даже если контрабандисты вернутся только через несколько часов, Джиллиан не собиралась подвергать опасности жизнь Тедди.

А вот за свою безопасность она ничуть не тревожилась. У нее отличные слух и зрение, поэтому Дженкинс со своими трусливыми дружками врасплох ее не застанет.

Когда ноги начали затекать, Джиллиан немного поплясала, чтобы разогнать кровь. Затем обошла строение, то и дело останавливаясь и прислушиваясь, но услышала ровно то, что и ожидала услышать, – ничего. Она могла бы поклясться, что тут за милю никого нет, и данное Тедди обещание раздражало ее все сильнее. За время ожидания она успела бы обыскать хижину как минимум дважды. Глупо сидеть и ничего не делать, когда есть надежда отыскать украденные драгоценности. Кроме того, это поможет скоротать время, пока она ждет Чарлза.

Закрыв глаза, Джиллиан еще раз хорошенько прислушалась, стараясь определить принадлежность звуков, доносившихся из окружающего леса. Вот в отдалении ухнула сова. Вот пробежал какой-то маленький зверек. Вот в деревьях зашелестел ветер. Совершенно точно, вокруг – никого.

Джиллиан подошла и внимательно изучила тяжелую дубовую входную дверь. В отличие от самого здания дверь была в относительно хорошем состоянии. И заперта. Можно, конечно, забраться в окно, но можно и отпереть дверь для Левертона и его людей.

К счастью, петли замка быстро отлетели. Джиллиан толкнула дверь и проскользнула в жутковатую темноту и прикрыла дверь за собой. Ступая осторожно, подошла к окну и полностью открыла ставню, впуская в комнату слабый свет вышедшего из-за рваных облаков полумесяца.

– Так лучше, – прошептала она и медленно повернулась, осматриваясь.

Ее взгляд упал на большой бесформенный предмет слева от окна, накрытый промасленной ветошью. Джиллиан откинула тряпье и увидела не меньше двадцати небольших бочонков, составленных у стены. Поднимавшийся от них тяжелый запах дал ей понять, что это табак.

Подавив нетерпение, Джиллиан оттащила от стены бочонки, стоявшие в заднем ряду, но не увидела за ними ни свертка, ни шкатулки. Все бочонки казались надежно запечатанными, и ей совсем не улыбалась мысль сорвать двадцать крышек в скорее всего ничего не найти.

Позволив себе приглушенно выругаться, она снова медленным взглядом обвела комнату. Здесь не было ничего похожего на укромное укрытие для драгоценностей или еще чего-то подходящего под описание «безделушки и побрякушки».

Может быть, Тедди неправильно понял разговор в таверне? Может, здесь просто сложены остатки товара из последней партии? Может, драгоценностей вообще никогда не было или Дженкинс их уже куда-то перепрятал? Суровая реальность такова: драгоценности могут быть спрятаны в необычном месте или, что еще ужасней, находиться у курьера по дороге в Линкольн, где их сломают и продадут.

Не желая сдаваться, Джиллиан начала отодвигать остальные бочонки в слабой надежде, что драгоценности могут лежать в тайнике под половицами.

Она как раз оттаскивала от стены очередной бочонок, когда услышала конский топот. Девушка торопливо прикрыла бочонки, выскользнула за дверь и притаилась за углом хижины с пистолетом наготове.

Одинокий всадник скакал по главной лесной тропе. Джиллиан взвела курок и приготовилась, дожидаясь, когда он появится из леса. Скорее всего это герцог, но лучше не полагаться на случай.

Лошадь замедлила шаг, затем остановилась. Джиллиан услышала, как звякнула уздечка. Тишина. Кто бы это ни был, он соблюдает осторожность.

Джиллиан скользнула под карниз и присела за темной старой бочкой для дождевой воды. Напрягая слух, она наконец-то расслышала негромкие шаги. Прибывший чертовски хорошо умел скрываться. Мгновение спустя на поляне появилась темная фигура. Высокий человек остановился и склонил голову набок, прислушиваясь. Джиллиан узнала бы эти широкие плечи и уверенную осанку где угодно.

– Чарлз, – негромко позвала она, выпрямляясь.

Он резко повернул голову, затем быстро и бесшумно зашагал через поляну. Полы редингота развевались у него за спиной как приближающаяся буря.

– Черт тебя подери, Джиллиан! – прорычал он и притянул ее в объятия. – Ты цела?

На мгновение она позволила себе насладиться ощущением обнимающих ее рук.

– Да, за исключением того, что ты стиснул меня так, что, кажется, сломал ребро. А в остальном я в полном порядке.

Он положил руки ей на плечи и легонько тряхнул.

– Не знаю, то ли посмеяться, то ли отшлепать тебя как следует. Наверное, и то и другое.

– Можешь попытаться – наверняка забавно получится.

Он негромко засмеялся.

– Господи, милая, ты неисправима. Что, черт возьми, мне с тобой делать?

Она вывернулась из объятий, взяла Чарлза за руку и повела к двери.

– Для начала помоги мне отыскать драгоценности.

Он позволил втащить себя внутрь хижины.

– Иисусе, да тут темно как в склепе. Я ни черта не вижу.

– Глаза через минуту привыкнут. И пожалуйста, Чарлз, скажи, что ты приехал не один.

– Что бы ты обо мне ни думала, я не идиот. За мной едут двое конюхов. Во всяком случае, я на это надеюсь.

– Только двое? – в ужасе спросила Джиллиан. – А как насчет лакеев?

– Хм, кто бы мог подумать, что ни один из моих лакеев не умеет ездить верхом, – усмехнулся он.

– А Рейд? С ним и двумя конюхами нас было бы пятеро.

– К несчастью, во время всей этой суматохи Рейд, седлая моего коня, поскользнулся и, кажется, сломал лодыжку.

Джиллиан поморщилась.

– Ой как нехорошо!

– Очень нехорошо, – согласился Чарлз. – Джиллиан, немедленно возвращайся в особняк.

Она сердито нахмурилась, глядя на него. Похоже, его глаза уже привыкли к темноте, потому что он нахмурился в ответ.

– Я не собираюсь уходить, пока не вернутся контрабандисты, – отрезала Джиллиан.

– Мои конюхи будут следить за ними. Обещаю, я сам разберусь с контрабандистами.

– Чарлз, я никуда не уйду.

– Джиллиан…

– Пожалуйста, посмотри сюда. – Она торопливо подошла к бочонкам и отбросила ветошь.

Он присел на корточки, рассматривая товар.

– Ну ублюдок! А ведь я предупредил его, что произойдет, если он не уберется с моей земли.

– Это не главарь. Это его брат.

Он нахмурился.

– Откуда ты знаешь?

– Что тебе рассказал Тедди?

– Не много. Я не дал ему такой возможности.

– Надеюсь, ты его не испугал, – сурово произнесла Джиллиан. – Он очень волновался из-за этого.

– Волноваться следует тебе, особенно если вернутся наши незваные гости.

Он потянул ее к двери, но Джиллиан уперлась.

– Они не вернутся еще по меньшей мере час. Отправились за телегами.

– Джиллиан…

– Чарлз, пожалуйста, поверь мне, – попросила она.

Он пробормотал себе под нос ругательства, а потом кивнул.

– Хорошо. Рассказывай что знаешь, только быстро.

К тому времени как Джиллиан закончила свой рассказ, Левертон кипел от гнева.

– Сканторп здорово поводил меня за нос. Прости, Джиллиан, мне жаль, что я тебя не послушал.

– Пусть это будет для вас уроком на будущее, дорогой сэр, – с дерзкой усмешкой сказала Джиллиан, но, заметив его прищуренные глаза, поняла, что он еще не готов шутить над случившимся. – Но сейчас это неважно, нужно найти драгоценности. Боюсь, даже если мы поймаем Дженкинса, он их не отдаст, вряд ли его за это помилуют.

Ей не требовался свет лампы, чтобы увидеть, как сильно Чарлзу не нравится эта мысль. Она ласково положила ладонь ему на руку.

– Мне это очень нужно.

Он несколько мучительно долгих секунд смотрел на нее с мрачным видом, но в конце концов согласился.

– Хорошо. Поищем несколько минут, но потом сразу уходим, согласна?

Она привстала на цыпочки и чмокнула его в щеку.

– Спасибо.

Они быстро отодвинули бочонки, но ничего под ними не нашли. Чарлз заглянул под стол, проверяя, не прибил ли Дженкинс сверток к столешнице. Но и там никаких признаков тайника не было.

– Я не понимаю, – сказала Джиллиан. – Тедди слышал, что они собираются увезти отсюда безделушки и побрякушки сегодня ночью.

– Прозвучало слово «безделушки»?

– Да.

Чарлз встал в центре комнаты, медленно поворачиваясь на месте. Джиллиан пыталась бороться со все возрастающим чувством отчаяния. Они перетряхнули в комнате все, но ничего не нашли.

– Проклятье! Это бесполезно.

– Может, и нет. – Чарлз устремился к очагу и провел пальцами по решетке. – У тебя, случайно, нет с собой ножа?

Она вытащила нож из сапога и протянула ему.

– Конечно, не может не быть, – сказал Чарлз тоном, таким же сухим, как пыль на полу, и просунул лезвие в щель между решеткой и кирпичной трубой. Резко дернул нож несколько раз – решетка вывалилась. Он вернул Джиллиан нож, сунул руку в трубу и вытащил оттуда матерчатый мешочек.

– Я идиотка: не подумала об этом, – сказала Джиллиан. – Умница, Чарлз!

И уже потянулась за мешочком, как вдруг услышала скрип сапог. Чарлз медленно выпрямился. Лицо его было мрачным.

Проклятье!

Она так хотела найти драгоценности, что совершенно забыла об осторожности. Джиллиан резко повернулась, точно зная, кого увидит в дверном проеме.

Как и следовало ожидать, презренный негодяй Дженкинс навел на них пистолет.

Глава 27

Дженкинс пришел не один. За его спиной стояли Сканторп и второй контрабандист. Все трое целились в Джиллиан и Чарлза, хотя управляющий от страха чуть не выпрыгивал из башмаков.

Чарлз твердо решил, что убьет этого ублюдка, если раньше бандиты не убьют их с Джиллиан.

– Боже мой, – с отвращением сказала Джиллиан. – Мы, ребята, ждали вас не раньше чем через час.

– Дай я сам разберусь, – процедил Чарлз.

– Разберешься? Вона как! – насмешливо бросил Дженкинс, ставя на стол лампу. – Давай попробуй, и я закопаю тебя раньше, чем ты думаешь.

– Я не люблю, когда мне угрожают, – спокойно сказал Чарлз. – Твой брат это сразу понял. К сожалению, ты не так сообразителен, как он.

– Ну, чтоб пистолет на тебя наставить, мне ума хватило, самодовольный ты придурок, – огрызнулся Дженкинс.

– Вообще-то это не самый умный поступок, – вмешалась Джиллиан. – Ты же знаешь, что он герцог, и очень влиятельный в придачу. Думаю, в королевском дворце не обрадуются, если вы его убьете. Они еще и войска пришлют в Линкольншир, чтобы вас отыскать.

Взгляд Дженкинса метнулся к Джиллиан, и Чарлз взмолился Богу, чтобы контрабандист не узнал в ней женщину, которая выстрелила в него, унизив перед всей шайкой.

– Это правда, – вставил Сканторп. – Правительство нас вздернет. Давайте просто свяжем их и сделаем ноги.

Дженкинс презрительно хмыкнул.

– Я без этих бочонков никуда не уйду. И без побрякушек тоже. – Он взмахнул пистолетом. – Бросай мешок на стол!

Чарлз подумал, не швырнуть ли драгоценности в лицо негодяю, а потом броситься на него, но у остальных тоже пистолеты и Джиллиан рядом…

Нет, нельзя полагаться на случай.

Джиллиан грязно выругалась сквозь зубы, когда он бросил мешочек на стол. Впрочем, в данных обстоятельствах он ее винить не мог.

– Но у нас нет телег! – воскликнул Сканторп. – Как мы заберем товар? И как нас угораздило наткнуться на патрульных – они наверняка насторожились.

– Придется подождать, пока ублюдки смоются, – бросил Дженкинс. – Не будут же они околачиваться около старого амбара вечность.

Сканторп, явно встревоженный, дернул рукой с пистолетом.

– Но на это могут уйти часы! А если патрульные снова начнут поиски и наткнутся на это место? Что мы будем делать тогда?

– А ведь он прав, Дженкинс, – сказал третий бандит. – Патрульные-то эти слыхали, как мы рванули в лес, и не думаю, чтоб они так легко отступились. Они уже точно на полпути от амбара Престона к нам.

– Сколько потребуется, столько и будем ждать, – отрезал Дженкинс. – И хватит уже молоть языками перед этими!

– Теперь понятно, почему вы вернулись так рано, – сказала Джиллиан. – Наткнулись на представителей закона. Как неудачно.

Она издевательски улыбнулась Дженкинсу, и Чарлз невольно застонал. Какого дьявола она нарочно его провоцирует?!

И тут до него дошло. Джиллиан добивается, чтобы Дженкинс окончательно разозлится и совершил какую-нибудь глупость, дав им шанс. Очень типично для нее, очень безрассудно… и очень отважно. Чарлзу оставалось только не расслабляться и быть готовым действовать моментально, чтобы защитить ее.

Контрабандист придвинулся ближе к Джиллиан, навис над ней, и теперь она казалась особенно хрупкой и беззащитной.

– Шпионил за нами, вот как? – прорычал Дженкинс. – Да кто ты вообще такой, черт бы тебя побрал?

Джиллиан насмешливо подняла бровь.

– Твой самый страшный кошмар, как тебе еще предстоит убедиться.

Дженкинс уставился на девушку, словно пытаясь что-то сообразить. Затем протянул руку и сорвал с нее шапку. Длинные волосы, небрежно собранные в косу, упали ей на спину. Джиллиан даже не вздрогнула, но Чарлз с трудом удержался, чтобы не кинуться на бандита, несмотря на два нацеленных на него пистолета. Ублюдок не смеет к ней прикасаться!

Рука с пистолетом опустилась к бедру, рот Дженкинса изумленно распахнулся.

– Черт подери! Да ты та самая сучка, что меня подстрелила!

– Точно, – хладнокровно ответила Джиллиан. – Хочешь, повторю?

В неровном свете лампы лицо Дженкинса казалось демоническим. И его слишком заинтересовало, что перед ним женщина, – это было заметно по жадному взгляду, которым он обшаривал фигурку Джиллиан в обтягивающих бриджах.

– Пожалуй, сейчас лучше сотрудничать, чем провоцировать друг друга, – пробормотал Чарлз.

Одно дело попытаться создать удобный случай, другое… Джиллиан с таким же успехом могла тыкать в глаз опасному зверю.

Она сладко улыбнулась Чарлзу.

– Благодарю вас за совет, сэр, но я вполне способна за себя постоять.

– Да пусть насмехается сколько влезет, – прорычал Дженкинс. – Очень уж хочется, чтобы она заплатила за то, что сделала со мной. – Он гадко рассмеялся. – Да еще бегала тут и шпионила за нами глухой ночью – наверняка хотела поразвлечься. Я как раз тот парень, какой требуется необъезженной кобылке вроде тебя.

– Слушай меня, Дженкинс, – глухо произнес Чарлз. – Если ты посмеешь к ней прикоснуться, я убью тебя голыми руками. – И его пальцы скрючились, словно уже обхватили шею ублюдка.

– Я к ней не только прикоснусь, – фыркнул Дженкинс и стволом пистолета откинул полу куртки Джиллиан. – Нравится расхаживать одетой как пацан, а? Ты точно маленькая шлюшка, но надо, чтоб тебя хорошенько поимел настоящий мужик.

Чарлз услышал гортанный звук и понял, что уже не может с собой справляться.

– Это че, твоя баба? – спросил Дженкинс. – Может, я позволю тебе полюбоваться.

– Да ради бога, приятель! – взорвался Сканторп. – Нам нужно выбираться отсюда прямо сейчас. Если патрульные нас и не найдут, люди герцога уже наверняка отправились на его поиски. Из-за тебя нас всех прикончат!

Чарлз повернулся к своему бывшему управляющему с ледяной улыбкой.

– Что касается вас, я лично прослежу, чтобы вас сослали после пары лет в тюрьме.

Сканторп вздрогнул.

– Это безумие. Я ухожу.

– Да как хочешь, – бросил ему Дженкинс, не отводя голодного взгляда от Джиллиан.

Она, однако, смотрела на головореза, слегка скривив губы. Джиллиан стояла, спокойно опустив руки, и казалась расслабленной. Честно говоря, она выглядела даже более непринужденной, чем на светских вечерах.

– Я уйду, – сказал Сканторп, – но сначала получу то, что мне причитается. – Он махнул пистолетом в сторону мешочка, лежащего на столе. – Или дай мне что-нибудь из побрякушек, или заплати то, что полагается, за сегодняшний товар.

Дженкинс повернулся и злобно глянул на сообщника.

– Да пошел ты, Сканторп! Эти безделушки мои. Я их заработал, когда эта сучка меня подстрелила. Брат отдал их мне по праву.

– Твой брат – грабитель и контрабандист, – скрипучим голосом произнесла Джиллиан. – А ты идиот, если думаешь, что я позволю тебе уйти с тем, что принадлежит мне.

Дженкинс резко развернулся к девушке. Его дружок пособник, похоже, тоже заинтересовался ситуацией. Он отвел взгляд от Чарлза и уставился на Джиллиан и Дженкинса, начавших нелепый спор о том, кому принадлежат драгоценности. Сканторп, болван, сунул пистолет в карман, и теперь подкрадывался к мешочку.

Пока Джиллиан отвлекала на себя контрабандистов, Чарлз сунул руку в карман. Немного повернувшись, он вытащил пистолет и взвел курок. Щелчок заглушили громкие возбужденные голоса – к спору присоединился и Сканторп, требовавший оплаты. Если бы не оружие у всех участников, это больше походило бы на фарс, чем на драму.

– Пусть сквозь твой толстенный череп пробьется мысль, что ты никогда не получишь мои драгоценности, – сказала Джиллиан и надменно хмыкнула. – Я еще не встречала человека тупее тебя. Прям удивляюсь твоим родителям. Думаю, твоя мать рано слегла в могилу от горя, что ей пришлось растить такого сыночка.

Дженкинс побагровел.

– Не трогай мою мать, тупая ты корова! Ты о ней ни хрена не знаешь! Ты меня подстрелила, и за это мне должна.

Джиллиан презрительно фыркнула.

– Ничего удивительного, что главарем банды стал твой брат. Небось для него настоящее испытание тащить на себе такой груз, как ты. Небось он будет счастлив сдать тебя патрульным.

– Хватит! – взревел Дженкинс и кинулся на девушку.

Джиллиан увернулась и нырнула ему под руку. Ее рука метнулась к сапогу, и Чарлз увидел блеск стали. Бандит испустил отчаянный вопль и рухнул на пол. Нож Джиллиан торчал у него из бедра.

Вид упавшего на колени Дженкинса вывел из ступора его ошарашенного приспешника, но когда он метнулся к Джиллиан, Чарлз поднял пистолет и выстрелил. Бандит заорал и споткнулся, схватившись за плечо.

Дженкинс попытался поднять свое оружие, но Джиллиан резко, с силой пнула его в подбородок. Он повалился на спину, с грохотом треснувшись головой об пол. Чарлз понял, что Дженкинс вышел из игры.

Сканторп с истошным воплем кинулся к двери и исчез в ночи.

Бандит, раненный Чарлзом, попытался прицелиться в Джиллиан, но прежде, чем Чарлз успел к нему подскочить, девушка поставила ногу ему на раненое плечо и опрокинула на пол. Он побледнел и потерял сознание.

Несколько долгих секунд Джиллиан и Чарлз стояли, застыв и держа оружие наготове, словно ожидая, что сейчас в хижину ворвется еще один негодяй. Наконец Джиллиан выдохнула и поправила рукава, обдернув вниз манжеты.

– Ну, – произнесла она оглядываясь, – похоже, все кончено. Как ты думаешь?

Чарлз недоверчиво хмыкнул. Чуть позже он очень на нее разозлится, но пока испытывал только облегчение – и в некотором роде благоговение. Джиллиан Драйден – самая необыкновенная женщина из всех, с кем ему доводилось встречаться.

Они услышали топот снаружи, потом голос Тедди. Мальчик ворвался внутрь. Следом вбежал один из конюхов с пистолетом в руке.

Чарлз смерил взглядом запыхавшегося конюха.

– Спасибо, Том, но, как видишь, мы справились.

– Ух ты! – Тедди широко распахнул глаза. – Правду вы говорили, мисс. Вы можете справиться с кем угодно.

Она отмахнулась.

– Очень мило с твоей стороны, Тедди, но я бы не справилась без помощи его светлости.

Чарлз покачал головой и начал отдавать необходимые распоряжения.

Глава 28

Дело шло к рассвету, когда Чарлз и Джиллиан наконец отправились обратно в Фенфилд-Мэнор. Пришлось послать за местным констеблем, найти патрульных, а потом подробнейшим образом рассказать им о ночных событиях. Поскольку констебль оказался человеком весьма занудным и тугодумом, немало времени ушло, чтобы передать Дженкинса с пособником в нежные руки закона.

Что до Сканторпа, тому удалось сбежать. Джиллиан видела, что Чарлз в бешенстве, но слишком устала и не могла об этом думать. Говоря по правде, как только он усадил ее на лошадь перед собой, она сразу задремала. Вполне вероятно, это была в некотором роде тактика самозащиты, потому что Чарлз явно собирался обрушить на ее голову все громы и молнии. Но он слишком джентльмен, чтобы бранить ее, когда она падает от усталости.

Надежда на то, что она сумеет проскользнуть в свою комнату, не вступая в разговоры ни с кем, включая жениха, умерла мгновенной смертью. Особняк пылал огнями, как во время торжественного приема.

– Проклятье! – пробормотала Джиллиан.

– Что ты сказала? – Чарлз остановил коня прямо перед ступенями парадного входа.

– Полагаю, с моей стороны наивно рассчитывать, что вечерние события не встревожили мою мать и твою сестру.

Он громко фыркнул.

– Вечерние события? Как изящно ты это охарактеризовала. На мой взгляд, куда более подходящее определение «сокрушительная катастрофа».

Джиллиан изо всех сил постаралась не обращать внимания на сарказм.

– Но ведь в результате все закончилось хорошо. Верно? Мы повязали негодяев и вернули драгоценности. Думаю, это была последняя перевозка контрабанды через твои земли – больше контрабандистов здесь не будет.

Чарлз ничего не ответил. Джиллиан повернулась и посмотрела на него. Он уставился на нее так, словно у нее из висков отрасли крылышки.

– Ты сумасшедшая, – сказал Левертон.

Это ее задело, но она заставила себя не обижаться на его замечание.

– Ты не первый, кто мне это говорит, и, полагаю, не последний.

Чарлз пробормотал что-то шокирующее.

Когда один из лакеев рывком распахнул дверь, сбежал вниз по ступеням и взялся за лошадиную уздечку, Джиллиан сумела воспользовалась этим и соскользнула с коня.

– Джиллиан, погоди! – крикнул ей вслед Чарлз, когда она устремилась в дом.

Сделав вид, что не услышала, девушка помчалась к парадной лестнице. К сожалению, на полпути дверь библиотеки распахнулась и оттуда выбежала ее мать. Леди Филби едва не наступала ей на пятки.

– Джиллиан, слава богу! – Леди Джулия бросилась к дочери. – Я так волновалась!

Джиллиан осторожно обняла ее – ей не хотелось пачкать мамину одежду.

– Я цела, мама, просто немного испачкалась.

– Боже мой! – ахнула Элизабет. – Вы похожи на уличную бродяжку! А где мой?.. А, вот ты где, Чарлз. Должна заметить, ты выглядишь не лучше Джиллиан. Вы что, в грязи валялись?

– Вообще-то да, – сказал Чарлз, быстрым шагом пересекая холл. – И в куче других отвратительных субстанций, о которых мне даже думать не хочется.

– Ой мамочки! – воскликнула Джиллиан, окинув взглядом его высокую фигуру. – Вид ужасный…

Где-то по дороге герцог потерял шляпу, волосы его растрепались, подбородок зарос щетиной, на щеке – грязное пятно, галстук сбился набок, а обычно блестящие сапоги были поцарапаны. Он выглядел грубым, опасным и совершенно непохожим на Безупречного Пенли. И при всем том выглядел он восхитительно, чего не могла не отметить Джиллиан. Взгляд сузившихся до раздраженных щелок глаз был устремлен прямо на нее.

– Бедный Чарлз, – произнесла Элизабет, стараясь удержаться от смеха. – Вообразить себе не могу, что скажет твой камердинер. У него, пожалуй, случится апоплексический удар.

– Скорее всего он уволится сразу же, как только увидит меня. Впрочем, мне глубоко на него плевать. Вот на кого мне не наплевать, так это на Джиллиан и ее вопиющее…

К счастью, его перебили напольные часы, стоявшие в холле, они очень кстати начали отбивать восемь. Джиллиан мгновенно воспользовалась случаем.

– Я и не знала, что уже так поздно! Право же, мама, не следовало тебе меня дожидаться. Пойдем, я поднимусь наверх вместе с тобой.

Большая рука Чарлза метнулась вперед, пальцы сомкнулись у нее на запястье.

– О нет, ты никуда не пойдешь. – Он потащил ее к библиотеке. – Никуда не пойдешь, пока мы не поговорим.

– Но мама очень устала! – возразила Джиллиан.

– Не думай, будто я не понимаю, что ты пытаешься избежать разговора. Ничего не выйдет!

– Ты что, считаешь меня трусихой? – возмущенно спросила Джиллиан.

Он иронически вскинул брови. Ей только и оставалось, что ответить ему сердитым взглядом, потому что она и вправду вела себя трусливо. Ей так же хотелось заводить серьезный разговор, как пойти на бал-маскарад, – вообще не хотелось.

Чарлз усадил Джиллиан в кресло у камина, пригласил ее мать и Элизабет сесть на кушетку напротив. Сам встал у каминной полки, расставив ноги и скрестив на груди руки. Он излучал грубую силу и уверенность, а еще адское пламя мужской ярости.

Джиллиан находила это необыкновенно привлекательным.

Честно говоря, ей почти хотелось, чтобы они остались одни. Тогда она смогла бы кинуться в его объятия и поцелуями прогнать его скверное настроение. Право же, от этого мужчины у нее частенько происходило размягчение в голове.

– Девочка моя, – начала контесса, – зачем ты ввязалась в такую опасную историю?

Джиллиан сунула руку во внутренний карман куртки и вытащила оттуда матерчатый мешочек.

– Я вернула наши драгоценности, мама, и отдала грабителей в руки правосудия. Прости, что тебе пришлось поволноваться, но на самом деле и волноваться-то было не о чем. У нас с Левертоном все получилось.

– Да ради всего святого! – с откровенным возмущением воскликнул Чарлз.

Джиллиан решила и на это не обращать внимания.

– Видишь, – сказала она, развязывая мешочек. – Вот мой медальон и твое кольцо, браслет. К сожалению, твоего золотого медальона я не вижу. Жаль; я знаю, что он значил для тебя.

Леди Джулия встала, подошла к дочери. Едва глянув на мешочек, взяла его и положила на столик у кресла. Потом опустилась на колени перед Джиллиан, взяла ее руки в свои.

– Милая, ты моя самая большая драгоценность. Для меня важна ты, а не старые безделушки.

– Но медальон подарил тебе муж! – воскликнула Джиллиан. – Ты так расстроилась, когда тот мерзавец отобрал твою шкатулку.

Контесса огорченно вздохнула.

– Какая же я ужасная мать, если хотя бы на минуту позволила тебе думать, что медальон для меня важнее твоей безопасности и твоего счастья.

Джиллиан моргнула.

– Да как ты можешь такое говорить? Я же знаю, как сильно ты меня любишь. Ты чудесная мать.

Леди Джулия склонила голову набок, глядя на Джиллиан.

– И почему же я чудесная мать?

– Ну, ты же от меня не отказалась. Большинство матерей в твоем положении отказались бы.

– Большинству матерей в моем положении просто не оставили бы выбора. К счастью, твоя бабушка согласилась оказать мне поддержку, несмотря на возражения деда.

Джиллиан почувствовала, что у нее запылали уши. До чего стыдно вываливать наружу семейные скелеты в присутствии Чарлза и его сестры. Все Пенли – образцы благопристойности, в отличие от всех Марбери.

Она взглянула на Чарлза с виноватым видом. Он молча, задумчиво посмотрел на нее и легонько кивнул, словно ободряя.

– Я считаю, вы поступили в высшей степени отважно, не отказавшись от Джиллиан, – решительно произнесла Элизабет. – Вы просто молодец, вот что я скажу.

Контесса как-то забавно вздохнула, погладила руки Джиллиан и поднялась.

– Мне бы хотелось думать, что, оставив Джиллиан у себя, я совершила храбрый поступок, но, боюсь, на самом деле все было наоборот. Я слишком любила свою малютку, чтобы расстаться с ней, хотя, возможно, и следовало бы. Но я не могла даже подумать об этом.

Джиллиан вскочила.

– Да как ты можешь такое говорить? Ты столько страдала. Тебя увезли на Сицилию, заставили бросить все, что ты любила. Да еще тебе пришлось мириться с гадким отношением деда ко всему этому!

– Да, мне было нелегко, по крайней мере вначале, – согласилась леди Джулия. – Но потом я познакомилась с твоим отчимом и он полюбил меня без всяких оговорок. И тебя тоже, моя дорогая. – Она печально улыбнулась Джиллиан. – А почему бы и нет? Ты была совершенно очаровательной маленькой проказницей. Он обожал тебя с первой встречи.

– В таком случае для нас обеих все обернулось хорошо, верно? – спросила Джиллиан. – Даже дед образумился перед смертью. Мне очень хорошо жилось на Сицилии, и тебе не за что себя винить.

– Милое мое дитя, – сказала контесса. – Ты не таила обиду ни на кого из нас, правда?

– Единственные, к кому она испытывает злобу, так это всякие подлые негодяи, – вмешался Чарлз. – Вот тут она превращается в Немезиду.

Джиллиан сердито посмотрела на него. Он криво усмехнулся в ответ, и это самым смехотворным образом показалось ей очень милым.

– Почему я должна была таить обиду на вас, мама? – спросила Джиллиан, снова обратившись к матери.

– Потому что мы никогда не позволяли тебе по-настоящему стать частью семьи и частью общества, в котором вращались. Ты жила в тени и не принадлежала ни к одному из этих миров. Ты создала свой мир. – Она покачала головой. – Я обошлась с тобой очень плохо, Джиллиан. Была слишком эгоистичной, чтобы отдать тебя в семью, где тебя приняли бы целиком и полностью, и слишком трусливой, чтобы бросить вызов твоему деду и любому другому, кто тебя отталкивал. Ты всегда должна была быть самым важным в моей жизни. Позор мне, что этого не случилось.

Джиллиан показалось, что чьи-то гигантские руки стиснули ее, выдавливая из легких последний воздух.

– Я… не понимаю, чего ты от меня хочешь, мама?

Леди Джулия выпрямилась с таким видом, будто готова ради дочери бросить вызов всему миру.

– Я хочу, чтобы ты позволила мне впредь заботиться о тебе.

Джиллиан не знала, как понимать слова матери.

– Не могла бы ты намекнуть мне, что это значит?

Контесса бросила взгляд на леди Филби – графиня, поднявшись, встала рядом с ней. Обе женщины смотрели на Джиллиан с твердой решимостью, и это показалось ей довольно странным.

– Мы с вашей матерью поговорили, – сказала Элизабет. – Она считает, что вам следует забыть ваше намерение вернуться на Сицилию…

– Да я бы не назвала это так прямо. – Джиллиан бросила нервный взгляд на Чарлза. В конце концов, считается, что она обручена с этим мужчиной, а он вряд ли согласится отправиться на Сицилию вместе с ней.

Чарлз выгнул бровь. Казалось, что откровения сестры его ничуть не удивили. Тем временем графиня продолжала, словно Джиллиан ее не перебивала:

– Мы с вашей матерью согласны, что теперь ваш дом – Англия. Не должно быть больше никаких разговоров о том, чтобы сбежать на Сицилию.

– Ни под каким видом, – решительно подтвердила леди Джулия.

Джиллиан взглянула на Чарлза.

– Вы тоже часть заговора, определяющего мое будущее?

Он поднял руки ладонями к ней.

– Я не принимал в нем никакого участия.

Джиллиан почувствовала неприятный толчок, хотя с чего бы? Скорее всего после сегодняшних приключений он будет счастлив посадить ее на корабль.

– Джиллиан, возможно, ты думаешь, что мы заботимся не о твоем благе, но ничто не может быть дальше от правды, чем подобные мысли, – сказала ее мать. – На Сицилии у тебя больше нет ничего, кроме воспоминаний и старых врагов. Я хочу для тебя большего. Хочу, чтобы ты осталась в Англии, со мной.

Джиллиан нахмурилась.

– Но ведь ты уехала с Сицилии только ради меня. Тебе хорошо жилось там даже после смерти отчима. Ты пользовалась признанием при дворе в Палермо. Королева тебя просто обожала.

– Милая моя, итальянские аристократы такие же снобы, как и английские, – сухо ответила контесса. – Ты просто не сталкивалась с этим так часто, как я. И пожалуй, это единственное преимущество твоей жизни на задворках общества. В любом случае Англия – мой дом. Здесь я хочу жить и когда-нибудь быть похороненной.

– Звучит как-то чересчур высокопарно, – заметила Джиллиан.

– А как иначе мне справляться с такой упрямой, с такой волевой семьей?

Джиллиан несколько секунд удивленно смотрела на мать – потом они обе рассмеялись. Пожалуй, более странного – и более честного – разговора с матерью ей вести не доводилось. И право же, это было чудесно.

– Кроме того, – добавила леди Джулия, – я не хочу оставлять твою бабушку одну. Она не молодеет. И она не желает возвращаться в Италию. Все следующие годы мы обе будем ей нужны.

– Нет, конечно, мы не можем ее оставить. – И все же Джиллиан не удавалось избавиться от сомнений. – И тебя в самом деле не волнуют сплетни о нас? Гадкие прозвища, слухи?

– Со временем они стихнут. Если ты не будешь подбрасывать дров в костер, разумеется.

– Ну я же не нарочно! – возразила Джиллиан.

– Ха! – воскликнул Чарлз.

Девушка почти забыла о его присутствии, хотя это было весьма удивительно.

– Ну хорошо, – сказала Джиллиан. – Я остаюсь. Ну, если Чарлза это не смущает.

– Кое-что меня смущает, – произнес он мрачно. – Причем очень сильно.

А вот это ей уже не нравится.

– Думаю, теперь нам пора отдыхать, – сказала Элизабет, встала и потрепала брата по щеке. – Не будь уж совсем чудовищем, или Джиллиан придется тебя прирезать.

– Такого исхода я изо всех сил постараюсь избежать, – язвительно ответил он.

Контесса крепко обняла дочь и вслед за графиней вышла из комнаты. Оказалось, что Джиллиан придется в одиночку встретить гнев Безупречного Пенли.

– Трусихи, – пробормотала она себе под нос.

– Что ты сказала, дорогая? – полюбопытствовал Чарлз мурлыкающим голосом.

Он подошел к ней, как большой кот, золотистый, взъерошенный, и прижал к неудобно расположенному книжному шкафу. Она окинула взглядом комнату, выбирая самый короткий путь для побега.

– Даже не думай об этом, – сказал Чарлз. Он уперся рукой в шкаф рядом с ее плечом, словно заключив ее в клетку.

– Не понимаю, о чем ты, – надменно отозвалась Джиллиан.

Она думала, что ему больше не удастся запугать или соблазнить ее своим герцогским великолепием. Но когда он вот так навис над ней, когда его искушающие губы оказались так близко, ее решимость заметно поколебалась.

Джиллиан принюхалась.

– Что это за мерзкая вонь?

Раздраженно выдохнув, Чарлз выпрямился и осторожно понюхал свой рукав.

– К сожалению, воняет от меня. Точно не от тебя.

– Да, от меня пахнет славной подсохшей грязью. А вот от тебя…

– Очевидно, в том очаге хранились не только драгоценности. Думаю, там еще и птицы селились.

– А, это все объясняет. Ну что ж, – отрывисто заговорила Джиллиан, – тебе нужно принять ванну и переодеться. Немедленно. Я же знаю, как трепетно ты относишься к своей одежде.

– Да плевать мне на одежду. И ты никуда не уйдешь. Мы должны поговорить. И сделаем это сейчас.

Джиллиан невольно закусила нижнюю губу. В его лице не было и намека на смех, и она приготовилась к худшему.

– Ну хорошо. Что вы хотели сказать мне, сэр?

– Я хочу сказать, что сыт тобой по горло, Джиллиан.

– Нельзя ли чуточку конкретнее?

– Я сыт по горло этими безумными плясками, в которые ты нас то и дело втягиваешь, и опасностями, и риском, в который ты кидаешься очертя голову, – заявил он. – Я больше этого не потерплю. Ты меня слышишь? Все кончено прямо сейчас.

Джиллиан могла бы поклясться, что ее сердце за секунду усохло минимум наполовину, но будь она проклята, если позволит ему заметить, что он ее убивает. И хотя чистая правда, что она искренне желает исправить ради него свое поведение, изменить свою сущность она не в состоянии. Даже ради него.

– Я все прекрасно поняла, сэр, – ответила девушка, заставив себя спокойно улыбнуться. – Конечно, я освобождаю вас от данного мне слова – это само собой разумеется.

Он с возмущением покачал головой.

– Ни черта ты не поняла, глупая гусыня!

Джиллиан мгновенно рассвирепела.

– Совсем не обязательно обзываться, скотина ты эдакая! И если ты собираешься и дальше так себя вести…

Он сгреб ее в охапку и сжал так крепко, что затрещали ребра, а потом заглушил ее протесты поцелуем, от которого кровь в жилах закипела. Он впился в ее рот с такой страстью, что Джиллиан лишь слабо уперлась в его плечи, на большее у нее не осталось сил.

Естественно, побег сделался невозможным.

Наконец он дал ей вздохнуть, и Джиллиан попыталась собрать мозги и заставить их хоть как-то работать.

– Если я правильно понимаю, ты не разрываешь нашу помолвку?

– Это с какой бы стати? – Его взгляд пылал нерастраченной страстью, и у нее в голове одна за другой возникали картинки, на которых парила большая медная ванна, а в ней два обнаженных тела и много скользкого мыла.

– Потому что я вечно влипаю в неприятности.

Он нежно приподнял ей подбородок и посмотрел в глаза.

– Единственная неприятность, в которую ты отныне будешь попадать, связана со мной и нашей спальней.

– Звучит неплохо, – отозвалась Джиллиан, поглаживая его плечи, – но, по правде говоря, я никогда не напрашиваюсь на неприятности.

– Неприятности – твое второе имя. Неприятности следуют за тобой, как щенок за матерью. Неприятности начинаются…

– Не продолжай, – сердито заявила она. – Можно подумать, ты так и не понял, что я прекрасно могу постоять за себя.

Он чмокнул ее в кончик носа.

– До чего эгоистично с моей стороны не позволять женщине, которую я люблю, вечно подвергать себя опасности.

– Ты меня любишь? – Голос Джиллиан почему-то сорвался на писк.

– Я удивлен этим не меньше тебя.

Она ущипнула его за руку.

– Я серьезно, Чарлз.

– Я тоже. – Взгляд его был полон нежности и смеха. – Слушай, моя милая, потому что каждое мое слово искреннее. Я знаю, что я ужасно скучный, чересчур правильный человек, и я совсем не подхожу такому великолепному созданию, как ты. И тем не менее я не могу от тебя отказаться. Мне казалось, что моя жизнь до тебя была практически безупречной. Я распоряжался всем и всеми вокруг, и у меня было все, чего я хотел. Точнее, я так думал, пока ты не ворвалась в мою жизнь и не перевернула мой мир вверх ногами.

– Звучит не очень-то приятно. Ты уверен, что любишь меня?

– Не могу не признать, что ты сбивала меня с толку и приводила в замешательство далеко не однажды. Но мне полезно время от времени слетать с пьедестала. Элизабет с этим непременно согласится, и, подозреваю, мать со старшей сестрой тоже.

– И ты действительно уверен, что любишь меня? – снова спросила Джиллиан. Это казалось невероятным – потрясающим, но невероятным, – и она хотела услышать это снова.

Он приподнял ее подбородок.

– Я люблю тебя, Джиллиан Драйден, и обещаю любить всю оставшуюся жизнь. Могу вытащить старинную семейную Библию и поклясться на ней, если хочешь.

Джиллиан сморгнула предательски выступившие слезы.

– Это не обязательно, – прошептала она. – Я знаю, ты человек слова.

– Вот и славно. – Его руки скользнули вниз и легли ей на талию. – А теперь у меня вопрос к тебе.

Джиллиан кивнула.

– А ты меня любишь? – спросил Чарлз со смертельно серьезным лицом.

– Боже мой, неужели этого не видно?

– Если ты еще не заметила, я человек, полностью лишенный воображения. И даже предположить не могу, что такое восхитительное создание, как ты, снизойдет до любви ко мне.

– Какой ты глупый! Конечно, я тебя люблю. И ни за что не позволила бы тебе делать со мной все те скандальные вещи, если бы не любила.

– Знаешь, слышать это – огромное облегчение.

Джиллиан не могла поверить своим глазам, но у него на лице и впрямь отразилось облегчение, словно он ожидал другого ответа. Она ласково взяла его лицо в свои ладони.

– Чарлз Валентин Пенли, я люблю тебя всем сердцем. И уже довольно давно. Просто я никак не могла поверить, что ты тоже можешь полюбить меня.

– Похоже, мы оба терзались одними и теми же неверными представлениями.

– Ну как я могла поверить, что Безупречный Пенли способен полюбить такую плохо воспитанную девицу?

– Значит, пора избавить тебя от этих мыслей раз и навсегда. – С этими словами он подхватил ее на руки и понес к двери.

– Что ты делаешь? – растерянно засмеялась Джиллиан.

– Несу тебя наверх, где намерен заняться с тобой безумной, страстной любовью. А когда закончу, в твоей голове не останется ни капли сомнений относительно моих чувств к тебе.

– Ты ничего подобного не сделаешь! – возмущенно воскликнула она. – Моя мать спит чуть дальше по коридору!

Он сильнее прижал ее к себе, открывая дверь в коридор.

– Обещаю, буду вести себя очень тихо.

– Я беспокоюсь вовсе не о тебе! А потом, посмотри – я вся в грязи.

– Славная подсохшая грязь, как ты сама заметила. А, Хьюитт, вот вы где, – сказал Левертон, увидев появившегося в конце коридора дворецкого. – Принесите побольше горячей воды в комнату мисс Драйден. Ей нужно принять ванну.

– Да, ваша светлость. – Лицо Хьюитта было невозмутимым. Джиллиан не заметила на нем даже намека на удивление.

– Чарлз, ночь на дворе, – сказала она. – Наверное, мы можем ополоснуться и холодной водой.

– Как ты справедливо заметила, от нас воняет. Холодная вода не решит дела.

– Нет, это от тебя воняет, – поправила его Джиллиан. – А теперь слугам придется среди ночи заняться нелегкой работой.

– Я уверен, они не станут возражать, поскольку ты давно вьешь из них веревки, – сказал Чарлз, поднимаясь по лестнице. – И вообще, все, что от них требуется, – принести воды. А принять ванну я помогу тебе сам.

– Боже милостивый! – воскликнула Джиллиан, притворяясь шокированной. – Ты уверен, что находишься в здравом рассудке? Вряд ли это подобающее поведение для человека твоего статуса и репутации. Что об этом скажут в обществе?

– Да плевать мне на общество! Я превратился в безрассудного искателя приключений, который преследует бандитов, разбивает чужие головы и занимается любовью на песке. Неужели все это можно назвать образцом благовоспитанности?

– Пожалуй, нет.

Чарлз преодолел лестницу и остановился. Его улыбка исчезла, сменившись напряженностью, от которой сердце Джиллиан заколотилось.

– Джиллиан, забудь мое нелепое прозвище. Я больше не прикидываюсь безупречным. Но в одном я совершенно уверен.

– В чем же?

– Что люблю тебя всем сердцем. Я знаю, от чего тебе придется отказаться, чтобы остаться здесь, в Англии. И надеюсь только, что моя любовь сможет возместить тебе эту жертву. Потому что, ненаглядная моя, жить без тебя я не смогу.

Джиллиан покачала головой. Уж она-то знала, что не жертвует ничем, а приобретает сразу все.

– Какой ты глупый, – прошептала она. – Все и вправду безупречно.

Он прижался лбом к ее лбу.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста. А теперь, ваша светлость, помнится, вы обещали мне ванну.

Она вцепилась ему в плечи и захохотала, когда он трусцой припустил к ее спальне.

Эпилог

Лондон

Июль 1816 года

– Не желаете еще бокал шампанского, ваша светлость?

Джиллиан потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что Гриффин обращается к ней. В конце концов, она стала герцогиней Левертон всего несколько недель назад, а этого времени слишком мало, чтобы привыкнуть к своему новому титулу.

– Ты насмехаешься надо мной на свой страх и риск, дорогой братец, – надменно произнесла она. – Герцог будет весьма недоволен, если ты станешь относиться ко мне без должного уважения, какого требует мой благородный статус.

Гриффин драматическим жестом прижал руку к груди.

– Ты хочешь сказать, он прочтет мне суровую проповедь или жестко меня осадит? От ужаса я перестаю соображать.

Джастин хлопнула мужа по руке.

– Веди себя прилично, Гриффин Стил. Это важный вечер для Джиллиан. Не смей ее дразнить.

Он широко улыбнулся жене.

– Ничего не могу с собой поделать. Кто бы мог предположить, что эта плутовка, моя младшая сестричка, выйдет замуж за Безупречного Пенли, самого благовоспитанного человека в Англии?

– Ничего подобного, – немедленно кинулась на защиту мужа Джиллиан. – Он не всегда такой.

Как, например, когда они остаются одни в ее спальне. Там Чарлза можно назвать как угодно, но только не благовоспитанным. Он прокрадывался в ее комнату почти каждую ночь еще до свадьбы. Впрочем, она не пыталась помешать ему, разве что вяло и совершенно неискренне негодовала. Но сейчас, когда они поженились, все, конечно, стало намного проще. Теперь они могут заниматься любовью когда захотят, а это случается очень часто.

– Не хочу занудствовать, но я с самого начала знала, что Джиллиан с Чарлзом идеально подходят друг другу, – заметила Джастин. – И, как обычно, оказалась права.

– Конечно, милая, – отозвался Гриффин. – И к великому моему удивлению, я с тобой согласен. – Он окинул взглядом бальный зал леди Минчестер. Несмотря на то что сезон почти завершился, зал едва не трещал по швам от количества гостей. – Благодаря влиянию Левертона моя сестра вот-вот станет самой популярной дамой Лондона.

– Это вряд ли, – возразила Джиллиан. – Хотя, должна сказать, очень приятно сознавать, что не все собравшиеся ждут затаив дыхание, когда я устрою очередную сцену.

– Не все – только половина, – поддразнил ее брат.

Джиллиан возвела глаза к потолку, а Джастин еще раз хлопнула мужа по руке.

Но Гриффин не совсем ошибался. Несмотря на то что Чарлзу удалось изменить мнение общества о Джиллиан, у нее оставались злопыхатели. Правда, Джиллиан это ни капли не волновало. Ее любил и уважал лучший мужчина на свете, мужчина, принявший ее такой, какая она есть, и не требовавший взамен ничего, кроме ее любви.

– Контесса выглядит сегодня чудесно, – сказала Джастин. – Так приятно видеть ее на людях и в прекрасном настроении.

Джиллиан бросила взгляд на мать, сидевшую у стены и оживленно беседовавшую с группой матрон.

– Да, она счастлива, что вернулась в Лондон, к своим подругам и бабушке. В Фенфилд-Мэноре ей жилось хорошо, но довольно одиноко.

– Она счастлива, потому что вы счастливы, – улыбнулась Джастин. – Это для нее самое важное.

– И еще видеть, что твои – и ее – враги понесли заслуженное наказание, – добавил Гриффин. – Нет ничего приятнее светского отмщения.

– Никому не понять это лучше, чем мне, – согласилась Джиллиан, – но не говорите моему мужу, что я такое сказала. Он придет в ужас от слабости моего характера.

– Да Левертон будет счастлив отомстить любому, кто осмелится оскорбить его жену, – фыркнул Гриффин. – Теперь это совершенно другой человек – и все благодаря тебе.

– Что ж, разве это не чудесно? – весело спросила Джиллиан.

– В какую кровожадную семью я попала, – драматически вздохнула Джастин. – Кстати о вашем муже… Где он? Я не видела его по меньшей мере полчаса. Обычно он стоит рядом с вами как приклеенный.

– В последний раз я видел его в холле, где он беседовал с Домиником Хантером, – сказал Гриффин. – Доминик наверняка поздравлял себя с тем, что ты так удачно вышла замуж за Левертона.

Джиллиан нахмурилась.

– Какое отношение сэр Доминик имеет к моему замужеству?

– Это он предложил разыскать тебя, когда мы с ним отправились на континент, – объяснил Гриффин и ласково подергал ее за кудряшку. – Я бы все равно этим занялся, потому что собирался найти тебя давным-давно.

Джастин кивнула:

– Это чистая правда. Гриффин целую вечность планировал отправиться на Сицилию.

– Тогда почему сэр Доминик хотел, чтобы ты меня разыскал? – спросила Джиллиан.

– Потому что он вечно во все сует свой нос, – ответил Гриффин. – Я расскажу тебе об этом как-нибудь в другой раз. Кажется, я вижу твоего мужа, пытающегося пробиться к нам через толпу.

– Его трудно не заметить, – улыбнулась Джастин. – Он выше всех в этом зале.

– И красивее, – добавила Джиллиан.

Всякий раз, увидев Чарлза, она слабела в коленках. Просто стыд, как он на нее действует.

– Пока мы ждем, когда герцог Левертон удостоит нас своим августейшим присутствием, – сказал Гриффин, – не принести ли вам, леди, еще по бокалу шампанского?

– Мне не надо, – ответила Джиллиан. – Чарлз хочет танцевать со мной вальс. Если я выпью лишнего, выставлю себя полной дурой. Как ни грустно это признавать, но я не самая грациозная танцорка.

– Как будто он заметит, – хмыкнул Гриффин. – Этот человек нелепейшим образом без ума от тебя.

– И что в этом плохого? – чуть резковато осведомилась Джастин.

Джиллиан прислушивалась к их игривому спору вполуха, глядя, как Чарлз пробирается к ним. Их взгляды встретились, и уголки его рта приподнялись в медленной, искушающей улыбке.

– Привет, любовь моя, – произнес он, подойдя к ним, и взял ее руку в свою. – Надеюсь, этот мошенник, твой брат, как следует присматривал за тобой, пока меня не было?

Джиллиан сердито фыркнула:

– Как будто нужно, чтобы кто-нибудь за мной присматривал, особенно в этом дурацком бальном зале. – Чарлз вскинул бровь, и она добавила: – Кроме тебя, конечно. Это само собой разумеется.

– Естественно, – отозвался Чарлз. – Кажется, оркестр собирается играть вальс, и мне бы очень хотелось пригласить свою жену на этот танец.

Джиллиан глубоко вздохнула и кивнула.

– Ведите, ваша светлость.

Правду говоря, она слегка нервничала. Это ее первый вальс на публике, и она хотела, чтобы муж мог гордиться ею.

Словно прочитав ее мысли, он наклонился и прошептал ей на ухо:

– Не волнуйся, милая. Я всегда буду рядом, чтобы поддержать тебя. Неважно, потребуется это тебе или нет.

– Знаю, – прошептала она в ответ. – Я тоже всегда буду рядом с тобой, обещаю.

Он увлек ее за собой, кружась в веселом вихре, и Джиллиан наступила ему на ногу только один раз.

1

Напротив (фр.).

Вернуться

2

Контесса – графиня в Италии. – Здесь и далее примеч. пер.

Вернуться

3

Уолстонкрафт, Мэри – английская писательница, философ и феминистка XVIII в.

Вернуться

4

Радклиф, Анна (1764–1823) – одна из основательниц английского готического романа XVII–XVIII вв.

Вернуться

5

Красавчик Браммел (Джордж Брайан Браммел) – английский денди, законодатель мод в эпоху Регентства.

Вернуться

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg