«Секреты прошлого»

Секреты прошлого (fb2) - Секреты прошлого [The Importance of Love - ru] (пер. Анатолий Александрович Михайлов) 693K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Барбара Картленд

Барбара Картленд Секреты прошлого

© Cartland Promotions, 2013

© DepositРhotos.com / Tihon6, обложка, 2017

© Shutterstock.com / creativepro, Jiffy Avril, horiyan, Preobrajenskiy, обложка, 2017

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2017

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2017

* * *

Все персонажи и ситуации в книге вымышленные и никак не связаны с реальными людьми или событиями

Корк подал на стол обед, и виконт принялся обсуждать с девушкой благоустройство сада. Он слишком нервничал, поэтому не мог с самого первого слова заговорить о женитьбе.

Но вот когда обед подошел к концу, понял – ему не остается ничего иного, как собрать все свое мужество и задать тот самый вопрос, не дававший ему покоя.

Прочистив горло, виконт сказал:

– Мне хотелось бы знать, была ли у вас возможность обдумать мое предложение.

Луэлла, избегая его взгляда, отложила в сторону десертную ложечку.

Он заметил, что она не решается заговорить, и заподозрил самое худшее.

– Была, – наконец промолвила девушка своим ясным музыкальным голосом. – Но после того, что я намерена открыть вам, быть может, вы захотите взять свое предложение обратно.

– Никогда! – вскричал он, и его карие глаза вспыхнули пламенем страсти. – С какой стати я должен делать нечто подобное?

– С такой, – негромко произнесла Луэлла. – Однажды я уже была помолвлена – с другим.

Сердце виконта билось так сильно, что ему было трудно дышать.

– И только? – бессвязно пробормотал он. – Это не имеет никакого значения… и ничуть не помешает нам с вами обручиться.

– Но я… товар, уже бывший в употреблении.

– Вы имеете в виду…

«Розовая серия» Барбары Картленд

Барбара Картленд была необычайно плодовитой писательницей – автором бесчисленных бестселлеров. В общей сложности она написала 723 книги, совокупный тираж которых составил более миллиарда экземпляров. Ее книги переведены на 36 языков народов мира.

Кроме романов, ее перу принадлежат несколько биографий исторических личностей, шесть автобиографий, ряд театральных пьес, книги, которые содержат советы, относящиеся к жизненным ситуациям, любви, витаминам и кулинарии. Она была также политическим обозревателем на радио и телевидении.

Первую книгу под названием «Ажурная пила» Барбара Картленд написала в возрасте двадцати одного года. Книга сразу стала бестселлером, переведенным на шесть языков. Барбара Картленд писала семьдесят шесть лет, почти до конца своей жизни. Ее романы пользовались необычайной популярностью в Соединенных Штатах. В 1976 году они заняли первое и второе места в списке бестселлеров Б. Далтона. Такого успеха не знал никто ни до нее, ни после.

Она часто попадала в Книгу рекордов Гиннесса, создавая за год больше книг, чем кто-либо из ее современников. Когда однажды издатели попросили ее писать больше романов, она увеличила их число с десяти до двадцати, а то и более, в год. Ей тогда было семьдесят семь лет.

Барбара Картленд творила в таком темпе в течение последующих двадцати лет. Последнюю книгу она написала, когда ей было девяносто семь. В конце концов издатели перестали поспевать за ее феноменальной производительностью, и после смерти писательницы осталось сто шестьдесят неизданных книг.

Барбара Картленд стала легендой еще при жизни, и миллионы поклонников во всем мире продолжают зачитываться ее чудесными романами.

Моральная чистота и высокие душевные качества героинь этих романов, доблесть и красота мужчин и прежде всего непоколебимая вера писательницы в силу любви – вот за что любят Барбару Картленд ее читатели.

Когда у меня в двенадцать лет спросили, что самое важное в жизни, я не раздумывая ответила – ЛЮБОВЬ. Сейчас мне уже девяносто, но я до сих пор придерживаюсь прежней точки зрения и не изменю ее никогда!

Барбара Картленд

Глава первая

1901 год

– Идемте же, тетя Эдит, – прошептала Луэлла Риджуэй, наблюдая, как посыльный сражается с грудой чемоданов, когда перед ними открылся лифт. – Нам нужно спешить.

Посыльный проворчал что-то неразборчивое и поудобнее перехватил чемодан, зажатый у него под мышкой. Он решительно отказывался понимать, куда эти англичанки могут торопиться в столь поздний час.

– Луэлла, ты взяла с собой ночное белье, лежавшее у тебя под подушкой? – осведомилась графиня Риджуэй, втискиваясь в кабину лифта вместе с племянницей. – Очень надеюсь, что ты не забыла ту чудесную ночную сорочку.

– Она в коричневом чемодане, – вздохнула девушка.

Лифт начал медленный спуск вниз. Но вот двери его разъехались, и леди оказались в фойе, где царила жутковатая сверхъестественная тишина. На своих постах дежурили только ночной портье и регистратор.

Графиня уверенным шагом подошла к стойке и на безупречном французском языке потребовала счет.

– Вы покидаете нас, мадам графиня? – осведомился клерк.

– Да, и я была бы вам чрезвычайно признательна, если бы вы воздержались от ответов на вопросы о нашем местонахождении либо пункте назначения нашего следования. Нам бы хотелось сохранить свое путешествие в тайне.

– Bien sûr[1], мадам графиня, – отозвался клерк, протягивая ей счет за проживание в гостинице.

Графиня внимательно рассмотрела бумагу в лорнет, после чего вынула из ридикюля несколько крупных ассигнаций. Луэлла в нервном ожидании застыла рядом, оглядываясь по сторонам с выражением насмерть перепуганного кролика.

– Тетя, от всей души надеюсь, что этот ужасный человек не войдет сейчас через вон те двери, – дрожащим от сдерживаемого волнения голосом пролепетала она.

– Не волнуйся, – ответила графиня. – Я сама слышала, как всего несколько часов назад он заказывал экипаж до казино – и потому вернется еще не скоро. Он будет играть до тех пор, пока начисто не опустошит свои карманы.

– Очень на это надеюсь, – прошептала девушка, поправляя выбившуюся из-под шляпки прядь волос. Зрачки ее светло-голубых глаз испуганно расширились. На милом личике в форме сердечка предательски дрожала нижняя губка, и окружающим Луэлла казалась эфемерным, нереальным видением, занесенным на Землю исключительно волею богов.

Именно эта необычная внешность и навлекла на нее нынешние проблемы. С тех пор как она случайно познакомилась с Франком Коннолли в одной из гостиниц Монте-Карло, он успешно доказал, что является чрезвычайно неприятной личностью.

«С этими озабоченными и вечно пребывающими в стесненных обстоятельствах буканьерами[2] всегда так, – заявила тетка, заметив, что Луэлла расплакалась, когда он вздумал оказывать ей настойчивое и совершенно нежеланное внимание. – Он смотрит на тебя и хочет, чтобы твоя красота принадлежала только ему, но при этом в первую очередь видит в тебе лишь состояние, способное спасти его от бесчестья и позора. Наверняка ему известно, что ты должна унаследовать очень крупную сумму, не говоря уже о моих поместьях в Шотландии, которые станут твоими после моей смерти». «Ах, тетя, умоляю вас, не говорите мне об этом! Ваши деньги мне совершенно не нужны, хотя я должна признать, что ваш замок мне очень нравится». «И в один прекрасный день он станет твоим», – отозвалась графиня.

И вот теперь, месяцем позже, они вынуждены были в панике переезжать из одной гостиницы в другую, а Франк Коннолли преследовал их по пятам.

В конце концов, после ужасной недели в Париже, где он угрожал покончить жизнь самоубийством, если Луэлла не пообещает немедленно выйти за него замуж, они решили поехать в Англию и вернуться в свой шотландский дом в Пертшире.

Сунув ридикюль под мышку, тетя Эдит последовала за посыльным к ожидающему экипажу, и ночной портье поспешил распахнуть перед леди двери.

– Bon voyage[3], мадам графиня, мадемуазель Риджуэй, – с поклоном промолвил он. – Будем ли мы иметь счастье вскоре снова увидеть вас?

– Я так не думаю, – высокомерно заявила в ответ графиня. Затем, повернувшись к кучеру, она нетерпеливо бросила: – Depechez-vous, monsieur. La Gare Saint Lazare, s’il vous plait[4].

Поскольку обе женщины разместились вполне благополучно и все их вещи были уложены в экипаж, карета сорвалась с места, после чего Луэлла вздохнула с облегчением.

Она знала – тетка права. Франк Коннолли наверняка просидит за игорным столом до самого утра, а к тому моменту они уже успеют сесть в поезд до Дувра, график следования которого согласован с пароходным расписанием.

Пока экипаж мчался по парижским улицам, Луэлла откинулась на спинку сиденья, погрузившись в мысли о Шотландии.

Минул уже год с той поры, как нога ее в последний раз ступала на землю Британии, и девушка с нетерпением ожидала возвращения.

– Мы не станем задерживаться в Дувре, – заявила тетя Эдит, когда карета уже подъезжала к вокзалу. – В Гастингсе я знаю одну приличную гостиницу, где мы и остановимся, перед тем как направиться в западную часть страны.

– В западную часть страны! – воскликнула Луэлла. – Но разве мы не поедем в Лондон на поезде из Инвернесса? А мне так хотелось пройтись по магазинам и полюбоваться столичными достопримечательностями.

– Нет, – негромко, но решительно отрезала графиня. – Лондон – первое место, где нас станет искать Коннолли. Нет-нет, мы должны сбить его со следа, и потому сначала отправимся в Корнуолл, а уже оттуда потом поедем на север, но только после того, как я сочту, что горизонт чист.

– Однако почему именно в Корнуолл, тетя?

– Потому что неподалеку от Буда живет моя хорошая подруга, с которой я давно не виделась. Я уже написала ей, чтобы она ожидала нашего прибытия. Отделаться от Франка Коннолли будет не так-то легко – как, впрочем, и от всякого одержимого. Я не обрету покоя до тех пор, пока мы не сядем на пароход и я не буду полностью уверена в том, что Коннолли нет на борту.

Экипаж остановился, кучер распахнул дверцу, и Луэлла увидела, что к ним спешит носильщик с тележкой для багажа.

– Да, чем скорее мы доберемся до Кале, тем лучше, – согласилась она, следуя за носильщиком. – От всей души надеюсь, что мы расстались с Франком Коннолли навсегда!

* * *

– Очень хорошо, Кеннингтон, – открываемся.

Рыжеволосый мужчина с аккуратно подстриженными усиками затянулся сигарой, дым от которой колечками завивался кверху, и еще раз взглянул на карты, поднеся их к самому лицу. Сидящий напротив него Дэвид, виконт Кеннингтон, вздохнул и небрежно швырнул свои карты на стол.

– Пара семерок, – с отвращением пробормотал он, видя, как его напарник придвигает к себе сложенные кучкой в середине стола монеты и банкноты. – Все, с меня хватит, старина.

– Как, ты выходишь из игры?

– Увы, боюсь, что так, – вздохнул виконт Кеннингтон, поднимаясь со стула. Проведя рукой по густым черным волосам, он с наслаждением потянулся.

Галстук с ослабленным узлом болтался у него на шее, когда он сгреб со стола маленькую кучку монет, лежавшую перед ним, после чего выпрямился во весь рост и подхватил сюртук, висевший на спинке стула.

– Что ж, в следующий раз тебе непременно повезет, – сказал лорд Чалмерс.

– В последнее время карты вызывают у меня отвращение, – устало отозвался виконт.

– Какой вздор, дружище. У тебя – всего лишь черная полоса, и тебе надо попытать счастья в чем-нибудь другом.

Виконт, вяло улыбнувшись, поправил галстук. Было уже два часа ночи, и он смертельно устал. Правда, при этом надеялся, что кучер его не уснул на облучке кареты, стоящей на Ганновер-сквер.

– Что ж, до встречи, Кеннингтон. Увидимся на следующий уикенд в «Реформе», да? Намечается небольшая пирушка со Стратфордами – женится их сын и наследник.

– Посмотрим. Спокойной ночи, Чалмерс.

– Спокойной ночи, Кеннингтон, и смотри, не разочаруй нас! Стратфорд чертовски огорчится, если ты не приедешь.

Виконт улыбнулся ему сквозь клубы сигарного дыма и начал застегивать сюртук, после чего направился к выходу, двигаясь с легкой, изящной грацией, выдававшей склонность к занятиям спортом, коим он увлекался в юности.

В Кембридже его считали звездой команды по регби, равно как и выдающимся гребцом.

Но те славные деньки давно миновали, как, впрочем, и страсть к архитектуре, которая, собственно говоря, и привела его в университет.

Многие из преподавателей виконта надеялись, что он станет успешным архитектором, между тем после возвращения в Лондон он лишь бездарно убивал время в игорных домах да клубах столицы.

Начало сезона принесло с собой множество развлечений – а ведь был еще и театр «Гейети» с его прелестными и доступными женщинами.

Виконт весьма разочаровал своего отца тем, что не выказал ни малейшего желания продолжить род и жениться. Собственно говоря, он прилагал все усилия к тому, дабы избежать подобной участи.

– Я не придаю особого значения любви как таковой, – однажды вечером за ужином в особняке лорда Честната заявил Дэвид своим приятелям. – Вполне естественно, каждый должен получать от жизни удовольствие. Но женитьба? Это для глупцов, лишенных права выбора в данном вопросе.

Собравшиеся за столом лорды, графы и баронеты с умудренным видом покивали головами, при этом все до единого в свое время заключили «выгодные» браки, что отнюдь не мешало им искать развлечений в объятиях других женщин.

Виконт сел в собственный экипаж и зевнул, радуясь хотя бы тому, что поездка от Ганновер-сквер до Саут-Одли-стрит будет недолгой. Он уже мечтал о своей уютной постели в доме, приобрести который ему позволил его скромный доход.

«Ах, если бы только отец не решил наказать меня», – подумал он.

Дэвид изрядно огорчился из-за того, что отец на корню пресек его надежды возродить и отремонтировать заброшенный особняк, о котором ему рассказал лорд Чалмерс.

После того как молодой человек отказался связать себя узами брака с наследницей баснословного состояния Мерриоттов, отец выказал ему свое неудовольствие тем, что сократил его содержание, одновременно запретив деду виконта вмешиваться и восполнять недостаток в доходах любимого внука.

– Дед всегда был готов помочь мне возобновить карьеру архитектора, и тот дом, о котором говорил Чалмерс, прекрасно подошел бы для этой цели, – пробормотал он себе под нос. – Пожалуй, стоит нанести визит дедушке завтра, а вдруг удастся переубедить его и он окажет мне содействие. Ведь отец не узнает об этом, значит, деду ничего не грозит.

В сердце виконта затеплилась надежда, и он откинулся на спинку сиденья, позволяя равномерному колыханию экипажа убаюкать себя. Молодой человек даже не заметил, как заснул. Когда они наконец прибыли на Саут-Одли-стрит, в душе его царил покой, какого он не знал на протяжении вот уже многих недель.

* * *

На следующее утро Хоскин, камердинер виконта, побрил его и помог одеться.

– Вы будете завтракать, милорд?

– Не сегодня, Хоскин. Я намерен нанести визит своему деду и потому готов довольствоваться чашечкой горячего кофе.

Камердинер закончил туалет хозяина, а виконт едва ли не залпом проглотил кофе, после чего надел шляпу и легкое пальто, поскольку денек выдался теплым и солнечным.

Мысленно он по-прежнему то и дело возвращался к заброшенной усадьбе, которую, по словам Чалмерса, выставили на продажу, – брошенный за ненадобностью, обветшалый особняк эпохи короля Якова I[5] на окраине Бирмингема с большим участком земли и даже рекой, протекающей по нему.

«Это даст мне возможность доказать самому себе, что я все еще могу разрабатывать замечательные современные проекты», – сказал он себе, приподнимая шляпу и здороваясь с леди Каслфорд, дамой, проехавшей мимо в открытом ландо, направлявшемся в Гайд-Парк.

Приближаясь к Гросвенор-плейс, виконт ускорил шаг.

«Очень надеюсь, что дед и впрямь сможет предоставить мне те средства, в которых я нуждаюсь», – подумал он, торопливо шагая по Гросвенор-Крещент к импозантному особняку в дальнем углу Белгрэйв-сквер.

Вскоре он уже крутил ручку резного медного колокольчика, ожидая, чтобы Бейтс, дворецкий деда, отворил ему дверь.

Но вот наконец тяжелые створки распахнулись, и Бейтс оживленно приветствовал виконта:

– Милорд! Его светлость будет счастлив видеть вас. Он сейчас в столовой, завтракает. Прикажете поставить еще один прибор?

– Это было бы весьма кстати, Бейтс. Благодарю вас.

Дэвид направился к столовой и вошел, не дожидаясь, пока дворецкий объявит о его приходе. Маркиз Олдерберри был занят тем, что срезáл верхушку яйца, вздыхая над каким-то заголовком в газете.

– Дэвид, рад тебя видеть! – воскликнул он. – Эта бурская война – совершенная бессмыслица, – добавил, кивая в сторону газеты, лежавшей перед ним на столе. – Опять что-то назревает.

Виконт вздохнул:

– Военные вопросы не интересуют меня. Кое-кто из моих приятелей по Кембриджу теперь как раз находится там, и они пишут мне, что это – чертовски грязное дело.

Он опустился на стул, который придвинул ему Бейтс.

Дед Дэвида предпочитал обильный завтрак, и потому на буфете, по обыкновению, стояло множество разнообразных яств.

– Что вам положить, милорд?

– Жаркого из риса с рыбой и гренок, будьте любезны, Бейтс.

– Итак, чему я обязан такой честью, молодой человек? Обычно ты не удостаиваешь меня своим присутствием в столь ранний час. Подозреваю, кто-то подтолкнул тебя нанести этот визит или, возможно, что-то стало его причиной.

Виконт рассмеялся, и в смехе его слышались любовь и уважение.

– Не в бровь, а в глаз. Вы проницательны, как всегда, дедушка. Да, мне нужно кое-что обсудить с вами.

– Что ж, спрашивай, – с улыбкой отозвался старик.

– Дедушка, я буду говорить прямо. Мне нужна крупная сумма денег, чтобы вложить ее в бесхозную заброшенную усадьбу, которая, как мне намекнули, только что была выставлена на продажу. По моему скромному разумению, это тот самый проект, коим я действительно мог бы заняться.

– Ты намерен использовать по назначению все то, чему тебя учили в Кембридже?

– Да, я устал от своего образа жизни и полагаю, пришло время вновь вернуться к архитектуре. Тедди Чалмерс говорит, место там – просто чудесное, а для человека с предпринимательской жилкой – так и вообще кладезь возможностей.

– Твои намерения заслуживают восхищения, Дэвид, и я рад, что ты решил заняться таким достойным проектом, однако, боюсь, твой отец связал мне руки в том, что касается возможности предоставления тебе необходимых средств.

– Я знаю, он сказал вам, чтобы вы ничего не давали мне, но ведь не может же он запретить вам распоряжаться собственными деньгами? – осведомился виконт, ковыряясь вилкой в жарком из риса с рыбой и пряностями.

– Мой сын – злопамятный упрямый человек. Он связал мои ликвидные активы и свободные средства, так что у меня попросту и близко нет той суммы, которая бы тебя устроила. Мне очень жаль, Дэвид, и если бы я мог помочь тебе, то сделал бы это без промедления. Но твой отец по-прежнему очень зол на тебя из-за той злосчастной девчонки Мерриоттов.

Виконт отложил в сторону вилку, окончательно лишившись аппетита.

– Отец, – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Сначала он жалуется, что я веду никчемный образ жизни, а потом, когда хочу взяться за настоящее дело и составить себе имя, сует мне палки в колеса.

– Он не отступится, Дэвид, и мне очень жаль, что я не могу помочь тебе. Но разве ты больше не можешь обратиться к кому-нибудь другому?

– Только не за такой крупной суммой, дедушка. Это было бы неправильно. А банк полностью подпал под влияние отца и не одолжит мне ни пенни. Он вполне успешно лишил меня свободы действий, если я не дам согласия на брак.

– Мне очень жаль, – вздохнул старый маркиз. – Я поговорю с ним о тебе, однако не стал бы возлагать большие надежды на то, что он передумает. Если уж он принял решение, то сам Господь Бог не заставит его свернуть с избранного пути!

Виконт одним глотком осушил свою чашечку с кофе и отшвырнул салфетку.

– Какая досада! Не хочется упускать столь прекрасную возможность, – сказал он. – А теперь позвольте оставить вас в покое. Бабушка дома?

– Нет, она уехала к друзьям в Брайтон и вернется лишь ближе к вечеру.

– В таком случае передайте ей мои наилучшие пожелания. Не смею вас больше задерживать.

Поднявшись, Дэвид почтительно пожал деду руку, а затем принял у застывшего наготове Бейтса шляпу.

Виконт решил прогуляться в Грин-парке и уже направился было к Букингемскому дворцу, но, не успев сделать и нескольких шагов, заметил, что навстречу ему идет не кто иной, как его собственный отец.

Глубоко вздохнув, Дэвид внутренне подобрался, готовясь к неизбежному неприятному разговору. Взаимоотношения отца с сыном оставались чрезвычайно натянутыми, и он понимал – очередной разговор окажется не из легких.

Заметив идущего навстречу сына, граф на мгновение приостановился, но потом решительным жестом скрутил газету в трубочку и двинулся вперед. На лице его появилось угрюмое, настороженное выражение.

– Дэвид, – сказал он, поравнявшись с виконтом, – что ты здесь делаешь?

– Ходил навестить деда, – ответил тот, ожидая неизбежной вспышки гнева.

Отец его не разочаровал.

– Ты сделал что? – взорвался граф, и лицо его побагровело. – Я же тебе говорил, чтобы ты держался от него подальше и не докучал ему своим попрошайничеством, сопляк ты неблагодарный!

– Но, отец, я надеялся возобновить свою карьеру архитектора и нашел усадьбу, на которой смог бы продемонстрировать свои способности любому…

Граф ухватил сына под руку и потащил его за собой в сторону Белгрэйв-сквер.

– Ты сейчас же пойдешь со мной и попросишь прощения за то, что опять надоедал ему своими просьбами.

– Отец, перестань обращаться со мной как с несмышленым ребенком, – взмолился виконт, пытаясь избавиться от крепкой отцовской хватки.

На следующий день рождения ему уже должно было исполниться тридцать, но отец вел себя так, словно сын по-прежнему оставался десятилетним мальчишкой. Кроме того, будучи единственным ребенком, Дэвид вынужден был взвалить на себя ответственность за все ожидания и планы в отношении семейства Кеннингтонов.

«Эх, если бы жива была мама, – подумал виконт, против воли возвращаясь в дом деда. – Она всегда поддерживала меня».

Однако его мать умерла вскоре после окончания сыном Кембриджа. Она заболела брюшным тифом, ухаживая за бедняками в лондонском Ист-Энде, и, не отличаясь крепким здоровьем, скончалась всего через несколько недель после заражения.

Вскоре они прибыли к дому маркиза. Бейтс поразился, узрев на пороге графа с виконтом.

Не дожидаясь ответа, граф протиснулся мимо дворецкого, и виконт безропотно последовал за ним.

– Отец! – закричал граф. – Где вы?

Старый маркиз шаркающей походкой вышел в холл, по-прежнему держа в руке газету. Судя по его виду, он только что закончил завтракать.

– Дэвид, – отозвался он, ведь графа звали точно так же, как и его внука.

– Отец, я как раз собирался навестить вас, когда встретил на улице этого негодяя, тайком удирающего из вашего дома. Я уже устал повторять ему, чтобы он не смел докучать вам, и теперь крайне разочарован тем, что он вздумал ослушаться меня.

– Дэвид, выслушай мальчика. У него появился шанс стать достойным человеком и прославить нашу фамилию.

– Вздор! Он пришел в поисках денег для игорных домов. Не считайте меня глупцом, который не знает, где его сын проводит почти все свое время. Вы ведь не поверили тому, что он тут вам наболтал, да?

– Отец, дедушка говорит правду. Тедди Чалмерс по дружбе рассказал мне об одной старинной усадьбе, отлично подходящей для того, чтобы я продемонстрировал свои навыки.

– Это было бы напрасной тратой времени! Ума не приложу, как ты сподобился закончить Кембридж. И мне дорого пришлось заплатить за это.

– Дэвид, не думаю, что мы должны опять ворошить прошлое. У мальчика имелись веские причины, дабы не жениться на этой девчонке Мерриотт.

– А я потерял кучу денег и возможность заключить деловое партнерство, сулившее мне чудесные перспективы, только из-за того, что он не счел, видите ли, ее достойной внимания. Молодой болван! Объединившись, два наших семейства стали бы самой могущественной силой в графстве.

– Но я вовсе не хотел жениться, отец.

– Мы пришли на эту землю в качестве правящего класса не для того, чтобы выбирать, когда и с кем нам сочетаться браком, – сердито бросил в ответ его отец. – Есть куда более значимые соображения, например, лояльность к собственной семье. Соображения, о коих ты, похоже, забыл в своей жизни, в которой для тебя имеют значение лишь собственные удовольствия.

– Немедленно прекратите! – явно огорченный, воскликнул маркиз. – Я не желаю слушать подобные речи в своем доме.

Однако граф продолжал и далее высказывать недовольство сыном, браня его на чем свет стоит и все больше закипая. Он то и дело тыкал молодого человека в грудь пальцем, а с губ его слетали бранные слова.

– Прекратите! – вновь воззвал к ним маркиз слабым голосом.

Бейтс вдруг заметил, что хозяин изменился в лице и начал задыхаться. Лицо его обрело синюшный оттенок, а колени подогнулись.

Поскольку граф стоял к нему спиной, то заметил неладное только после того, как виконт бросился на помощь Бейтсу, чтобы дотащить старика до ближайшего кресла.

– Немедленно пошлите кого-нибудь за доктором! – выкрикнул виконт, ослабляя узел галстука деда. – И поскорее.

Граф, охваченный ужасом, застыл на месте, потеряв дар речи.

– Дедушка! Ты меня слышишь? – Виконт уже опустился на колени рядом со стариком и гладил его по руке.

А маркиз вдруг испустил долгий вздох и скончался на месте.

– Дедушка. Нет! Нет! Нет!

– Это ты… убил… его, – пробормотал граф, обессиленно привалившись к стене.

Виконт же уткнулся лбом в колено мертвого деда, изо всех сил стараясь не расплакаться.

Его воспитывали в убеждении, что мужчины не плачут, но разве можно удержаться от слез, если на ваших глазах умирает человек, которого вы любили и уважали больше всех на свете?

– Вставай, болван! – хрипло прокаркал его отец. – Ты выставляешь себя на посмешище, когда ревешь как слабая девчонка.

Но виконт оставался подле маркиза до тех пор, пока не прибыл доктор.

– Мне очень жаль, милорд, – сказал он, качая головой. – На вашем месте я бы распорядился перенести его тело в спальню. На обратном пути я заеду к владельцу похоронного бюро и попрошу его немедленно прибыть сюда.

– Благодарю вас, – отозвался виконт, стараясь не дать воли обуревавшим его чувствам. – Это очень любезно с вашей стороны.

– Я должен вернуться домой, чтобы выписать свидетельство о смерти и как можно скорее доставить его вам. Оно понадобится гробовщику и прочим, кто станет заниматься похоронами.

– Разумеется. Еще раз благодарю вас, доктор.

Виконт проводил его до двери, обойдя застывшего в ступоре отца.

Закрыв за доктором дверь, он повернулся к графу.

– Отец…

– Не смей разговаривать со мной и даже не смотри на меня, – прорычал граф глухим голосом, в котором сквозила лютая ненависть. – Ты мне больше не сын!

– Отец, ты расстроен… и сам не понимаешь, что говоришь.

Граф вперил в сына холодный взгляд, и глаза мужчины яростно блеснули.

– Ты убил его. Ты убил его своим эгоизмом! – выкрикнул он. – Убирайся вон отсюда!

Протиснувшись мимо сына, он распахнул входную дверь с такой силой, что та с грохотом ударилась о стену и едва не сбила его с ног, когда он шагнул на порог.

– Смерть деда – на твоей совести. Я никогда не прощу тебя! Никогда, слышишь?

С этими словами он сбежал по ступенькам крыльца и выскочил на улицу.

Начался дождь, и на бегу граф низко надвинул шляпу на лицо, оставив потрясенного виконта молча смотреть ему вслед.

Глава вторая

Перемещение из Кале в Дувр оказалось далеко не таким гладким и приятным, как на то рассчитывали Луэлла и ее тетка. Бурное море безжалостно раскачивало пароход, в результате чего обе слегли с приступом морской болезни.

К тому времени как они вошли в порт Дувра, Луэлла была крайне обеспокоена состоянием графини – у той начинался горячечный бред.

– Полагаю, нам лучше переночевать в Дувре и забыть о своих намерениях добраться до Гастингса, – сказала девушка, наблюдая за тем, как двое матросов помогают тетке спуститься с корабля по сходням.

– Нет, мы должны двигаться дальше. Я чувствую в себе достаточно сил, чтобы выдержать долгую поездку в карете.

Луэлла с тревогой вгляделась в пепельно-серое лицо графини. Хотя тетке было еще далеко до старости, раньше девушка никогда не видела ее такой немощной и обессиленной. Создавалось впечатление, будто она вмиг состарилась за одну ночь.

Матросы быстро отыскали для них экипаж, запряженный упряжкой превосходных лошадей, и постарались устроить леди поудобнее, а затем распрощались с обеими дамами.

– Какие любезные джентльмены, – пробормотала графиня, пока Луэлла укутывала ее ноги одеялами.

Снаружи входил в силу очередной теплый июльский денек, но графиню била дрожь и она явно нуждалась в тепле.

Луэлла же, прижимая ладонь к животу, мелкими глотками пила воду из чашки, которую дали ей матросы. Девушка понемногу приходила в себя, в отличие от тетки, негромко стонавшей всякий раз, как экипаж подпрыгивал на ухабах и рытвинах дороги, ведущей в Гастингс.

Полдень уже давно миновал, когда они наконец-то прибыли в пункт назначения. Бóльшую часть путешествия графиня попросту проспала.

Луэлла постаралась окружить тетку вниманием и заботой, да и кучера помогали чем могли, снабдив их бутылкой воды и хлебом с маслом. Но к еде графиня даже не притронулась, ограничившись несколькими глотками воды. Таким образом, именно Луэлле пришлось указать возницам дорогу к конечной точке маршрута – гостинице «Георг» в Баттле, неподалеку от Гастингса.

Это был старый постоялый двор, и поначалу девушка даже опасалась, что им там не понравится. Однако едва они оказались внутри, как их провели во вполне уютные апартаменты, окна которых выходили на аббатство Баттла.

«Наверняка Франк Коннолли не сумеет отыскать нас здесь, – сказала она себе, ожидая, пока хозяин постоялого двора принесет им чего-нибудь поесть. – Ему и в голову не придет искать нас в столь непритязательном месте».

Но тут она сообразила, что он может оказаться здесь проездом, поскольку большинство направлявшихся в Лондон дилижансов действительно останавливались у гостиницы.

– Впрочем, он наверняка не ожидает встретить нас здесь, – пробормотала она, глядя из окна на аббатство. – Тем не менее что-то подсказывает мне: он уже знает о том, что мы покинули Париж, и устремился за нами в погоню. Надеюсь, мы сумеем перехитрить его, ведь я ума не приложу, что делать, если он все-таки отыщет нас.

* * *

После безвременной кончины маркиза для виконта наступили черные дни. Он попытался было нанести визит отцу, чтобы положить конец недоразумениям и разрядить атмосферу, но дворецкий сообщил ему, что хозяина нет дома, и это при том, что Дэвид был совершенно уверен в обратном.

«Ему ведь все равно придется столкнуться со мной лицом к лицу на похоронах», – сказал он себе, возвращаясь пешком на Одли-стрит.

Но по пути назад виконт передумал и вместо этого направился к Белгрэйв-сквер. Его бабушку, вернувшуюся после своего визита в Брайтон, поджидали ужасные известия, и с той поры она была безутешна.

В довершение всего никто, похоже, не мог внятно объяснить ей, при каких именно обстоятельствах с ее супругом случилось несчастье.

Слуги, которым граф строго-настрого приказал держать языки за зубами, воздвигли между собой и нею глухую стену молчания, и маркиза пребывала в крайне расстроенных чувствах.

Виконт, постучав в драпированную траурным крепом входную дверь, стал дожидаться Бейтса.

– Добрый день, милорд, – убитым голосом приветствовал его дворецкий, когда его мрачная физиономия показалась-таки в холле. Виконт обратил внимание на то, что на рукаве у него траурная черная повязка.

– Добрый день, Бейтс. Бабушка дома?

– Да, милорд. Она в библиотеке. Прошу сюда, пожалуйста.

Маркиза сидела в кресле, а на коленях у нее громоздилась куча каких-то бумаг. Завидев внука, она переложила их на пол и встала, чтобы поцеловать его.

– Дэвид! – воскликнула она, с тоской устремив на него взгляд покрасневших глаз. – Как хорошо, что ты зашел.

– Надеюсь, вы не подумали, будто я бросил вас, бабушка. Все дело в том, что отец…

– Да, знаю. Вы по-прежнему в ссоре друг с другом.

– Мне очень жаль. Я пытался увидеться с ним, чтобы как-то смягчить разногласия, но он дал указание своим слугам не пускать меня на порог. Это очень неприятно и обидно, когда тебя держат на ступеньках, словно незваного визитера.

– Твой отец всегда был упрямым ребенком и вырос упрямым мужчиной. Он скорее умрет, чем признает, что был неправ, а уж в том, что касается извинений…

– Я пришел узнать, как вы поживаете.

Пожилая дама тяжело вздохнула и взмахом руки указала на груды бумаг, разложенные повсюду.

– Как видишь, твой дед оставил после себя множество неоконченных дел. Его поверенный пообещал нанести мне визит и помочь разобраться во всем, но пока я решительно не представляю, что мне со всем этим делать.

Губы ее задрожали, и она промокнула глаза носовым платочком с траурной каймой. Но спустя несколько мгновений старушка взяла себя в руки и в упор взглянула на внука.

– Дэвид, ты был здесь… Расскажи мне о том, что произошло.

– Я вовсе не уверен, что должен это сделать, – устало откликнулся виконт. – Если расскажу правду, отец использует мои же слова против меня и добьется того, чтобы я страдал еще сильнее.

– Дорогой мой, я спрашиваю у тебя, есть ли что-нибудь такое, что мне следует знать.

– Ладно. У нас с отцом вспыхнула ссора, отчего дедушка очень огорчился. Не успели мы опомниться, как он осел на пол, держась за грудь.

Несколько мгновений маркиза обдумывала слова внука, после чего сказала:

– Благодарю тебя, Дэвид. Нечто в этом роде я и подозревала. Ты ведь знаешь, что у твоего деда всегда было слабое сердце. Просто чудо, что он дожил до таких лет. Доктора давным-давно предупреждали его о близости конца.

– Значит, вы не вините меня?

– В смерти твоего деда? Нет, – она покачала головой. – Сердечный приступ могло вызвать малейшее напряжение – например, известие о том, что одна из его лошадей не выиграла скачки в Дерби или что его инвестиции опустились до минимальных значений.

Виконт схватил руку маркизы и поцеловал ее.

– Спасибо вам, бабушка. Отец, разумеется, винит в случившемся меня и поэтому отказывается принимать.

– Он глупец, пусть даже и мой сын. Ты его единственный ребенок, которому следовало бы утешить его и поддержать в это ужасное время.

– Раз вы не питаете ко мне неприязни, бабушка, то уж его остракизм[6] я как-нибудь переживу.

– Он смягчится, просто для этого ему нужно время. Ему вечно надо сорвать на ком-нибудь свое раздражение, и на сей раз под руку подвернулся ты. Держись, Дэвид, не падай духом. Завтра на похоронах ты всем нам будешь очень нужен.

– Поверенный говорит, что погребение состоится в Кензал-Грин, а не в семейной церкви в Хартфордшире. Это немного странно, вы не находите?

Маркиза сделала глубокий вдох, и он вдруг понял, что ее беспокоит кое-что еще.

– Таковой была последняя воля твоего деда, поэтому, будучи ему верной женой, я не желаю ослушаться своего супруга даже в смерти. А теперь ты должен извинить меня, Дэвид.

По щекам бабушки обильно заструились слезы, отчего виконт ощутил сильнейшее смятение.

«Она что-то недоговаривает», – подумал он, принимая у Бейтса свою шляпу и выходя из дома, окна на фасаде которого были плотно закрыты ставнями.

* * *

На следующий день, собираясь на похороны, виконт понял, что его одолевают дурные предчувствия.

Похоронная процессия должна была отправиться с Белгрэйв-сквер в одиннадцать часов, а вслед за погребением в конторе поверенного намечалось оглашение завещания.

Прибыв в дом деда, виконт подошел к близким родственникам покойного, дабы занять среди них свое место. Ему сообщили, что для него подготовлен один из экипажей, нанятых для поездки в Кензал-Грин. Уязвленный до глубины души, он, впрочем, ничем не постарался выдать своей обиды.

Издали Дэвид отыскал взглядом отца, но тот сделал вид, будто не замечает его.

Наконец распорядитель объявил, что наступило время выезжать.

Глядя на драпированный бархатом гроб в огромном прозрачном катафалке, украшенном черными траурными лентами, виконт едва сдержал слезы.

Ему понадобились все его душевные силы, чтобы не разрыдаться прямо на виду у собравшихся.

Распорядитель неспешно занял свое место впереди шестерки вороных коней. Процессия начала движение. Маркиза с графом ехали в черном ландо сразу же за катафалком.

Двое верховых на лошадях, укрытых попонами фамильных цветов, пара носильщиков, держащих над головами черные доски, утыканные траурными страусовыми перьями, и многочисленные пажи в черном, на шляпах которых тоже были узкие траурные ленты, торжественным и печальным маршем двинулись вокруг Белгрэйв-сквер.

С одной стороны к катафалку были прикреплены щиты с фамильным гербом маркиза, увенчанным двумя коронами, и, если бы они не украшали собой похоронный экипаж, их роскошную оковку можно было бы счесть броской, даже вызывающей.

Карета виконта оказалась едва ли не в самом конце процессии. Прохожие и зеваки выстраивались вдоль тротуара, чтобы поглазеть на траурное шествие.

Стоило процессии достичь Гайд-Парк-Корнер, как распорядитель запрыгнул на облучок своего катафалка и траурное шествие повернуло в сторону Северного Кенсингтона, постепенно набирая ход.

Проходящие мимо люди останавливались, снимая шляпы и склоняя головы в знак уважения. Лондон давненько не видывал таких роскошных, величественных похорон.

Вскоре они прибыли в Кензал-Грин. После короткой службы в часовне, где многим из пришедших пришлось остаться снаружи, гроб торжественно понесли к месту последнего упокоения графа.

Виконт скользнул взглядом по массивной усыпальнице, вздымавшейся перед ними. Она находилась в двухстах ярдах от знаменитой могилы принцессы Софии и производила весьма скромное впечатление, если не считать мощных колонн, расположенных по ее углам.

Откровенно говоря, виконт даже ощутил прилив гордости оттого, что его дед выбрал столь неброский монумент.

Ведь у представителей старшего поколения вошло в моду обустраивать пышные и броские склепы еще в те времена, когда «Кладбище всех душ», или «Белгравию упокоенных», как называли Кензал-Грин, только-только создавали.

Тем не менее одного из самых выдающихся аристократов страны вот-вот должны были предать земле в усыпальнице, которую счел бы недостойной себя даже торговец, не говоря уже о маркизе.

«Ох, отец, не пренебрегай мною, – думал виконт, сердце коего разрывалось от горя. Всякий раз, когда он пытался поймать взгляд отца, граф попросту отворачивался. – Почему тебе обязательно нужно все усложнять?»

Священник затянул последние строки погребальной молитвы, и мужчины, несущие гроб, замерли у открытой двери.

Смаргивая слезы, виконт уставился на архитрав[7] над дверью, где было начертано чье-то имя. Прищурившись и напрягая зрение, он попытался разобрать надпись.

Она гласила: «Le Fevre».

«Ле Февр?» – подумал виконт.

Быстро подойдя к мавзолею сбоку, он протиснулся сквозь толпу, чтобы прочесть немудреную надпись.

Моей любимой Марии-Анетте Ле Февр, покинувшей этот мир 26 января 1891 года.

Под надписью в камне был высечен ангел с голубкой, несущей в клюве траурную ленту и возносящейся на небеса.

Смысл и значение надписи с рисунком были просты и понятны виконту. Речь шла о женщине, которую несомненно боготворил и обожал его дед! Более того…

– Она не была моей бабушкой, – едва слышно выдохнул он.

Озадаченный и сбитый с толку, Дэвид вернулся на прежнее место. Голова у него шла кругом, а земля уходила из-под ног.

Ему срочно нужно было на кого-то опереться, и он коснулся плеча одной из своих младших кузин, а та резко обернулась, словно насмерть перепуганный кролик.

– Дэвид, – негромко и с укоризной обратилась она к нему. – Что с тобой?

– Прости меня, Арабелла, – ответил он, чувствуя, как на него накатила тошнота и на лбу выступил холодный пот. – У меня вдруг закружилась голова.

– Дэвид, бедняжка, – прошептала она. – Вы с дедушкой были очень близки, не так ли? Должно быть, для тебя его смерть стала настоящим потрясением.

Кто-то в толпе прошипел, чтобы они придержали языки, но колокольный звон заглушил все звуки.

Гроб опустили на каменную полку внутри усыпальницы.

Виконт не вошел внутрь, чтобы встать рядом со своими отцом и бабушкой. Он держался немного поодаль от входа, спрашивая себя, кем, ради всего святого, была эта Мария-Анетта Ле Февр и почему она занимала такое место в сердце деда, что он отважился на ужасный скандал, завещав похоронить себя рядом с ней.

Виконт прекрасно отдавал себе отчет в том, что скоро об этом будет говорить весь Лондон, а гордое имя их семьи смешают с грязью и покроют позором.

Наконец церемония завершилась. Оживленное покачивание черных траурных шляпок недвусмысленно подсказало виконту, что он не единственный, кто заметил имя на боковой стене усыпальницы.

«Вот почему бабушка была так расстроена вчера», – подумал Дэвид, возвращаясь к своему экипажу.

Он приказал кучеру немного подождать, пока толпа не рассеется, после чего велел как можно быстрее отвезти себя в Холборн.

* * *

На протяжении следующих нескольких дней гостиница «Георг» стала для Луэллы и графини истинным прибежищем. Состояние здоровья тетки отнюдь не улучшилось, что внушало девушке непреходящую тревогу.

Владелец оказался достаточно любезным и послал за местным доктором, сделавшим все, что было в его силах, однако, похоже, эскулапа куда больше интересовала перспектива спуститься вниз и наполнить элем свою кружку, нежели облегчить состояние тетки Эдит.

Девушка отчаянно сожалела о том, что у нее нет поблизости подруги, за которой она могла бы послать, но, к несчастью, они находились за много миль от Шотландии.

Кроме того, над ней, словно дамоклов меч, нависала мрачная тень угрозы, исходящей от Франка Коннолли.

Как следствие, из гостиницы она выходила только в случае крайней необходимости, а все остальное время сидела и читала в очень маленькой гостиной, примыкающей к их спальням.

Но однажды, бесцельно сидя у окна, она пришла в сильнейшее волнение, увидев вдруг на пороге графиню, которая неуверенно держалась на ногах.

– Тетя Эдит, почему вы встали с постели?

– Это бесполезно, Луэлла. Я больше не могу оставаться там ни минуты. Ты не могла бы попросить хозяина принести мне вареное яйцо? А после распорядись, чтобы он подыскал нам экипаж, идущий на запад.

– Вы что, намерены продолжить наше путешествие?! – в ужасе вскричала Луэлла.

– Мы пробыли здесь достаточно долго, и я пообещала себе, что, как только окажусь в силах встать на ноги, мы немедленно уедем отсюда.

Несмотря на все старания Луэллы, переубедить тетку ей не удалось. С большой неохотой девушка сошла вниз, попросила подать в номер яйцо и заказала экипаж на запад.

Возвращаясь обратно, Луэлла в отчаянии качала головой.

«Если с тетей Эдит что-нибудь произойдет, мне останется винить во всем лишь себя саму, – подумала она, устало поднимаясь по лестнице. – Пожалуй, я бы даже предпочла встретиться с Франком Коннолли, чем дать ей проститься с жизнью из-за меня!»

* * *

К тому моменту как виконт прибыл к конторе поверенного, экипаж графа уже стоял там.

Когда молодой человек выходил из кареты, мимо промчалось авто, едва не сбив его с ног. Но Дэвид вовремя услышал рев клаксона и успел отскочить в сторону.

– Черт возьми! Еще немного, и мне пришел бы конец, – вскричал он, глядя вслед самоходному экипажу, удаляющемуся в клубах пыли.

Про себя же молодой человек подумал, что эти механические чудовища начинают заполонять улицы Лондона.

Откровенно говоря, виконт уже прикидывал, а не купить ли и себе одного из таких монстров в выставочном зале на Беркли-сквер. Но это было, естественно, еще до того, как отец до минимума сократил ему вспомоществование. Так что теперь средств Кеннингтона едва хватало на то, чтобы платить жалованье слугам.

Его ждали в просторном кабинете мистера Браунлоу. Отец с непроницаемым ликом сфинкса устроился в самом дальнем от двери углу, в то время как бабушка попыталась выдавить из себя улыбку, больше походившую на гримасу.

В комнате находились и несколько дальних родственников, которых виконт видел лишь на семейных сборищах.

«Хищники», – подумал он, кивком приветствуя собравшихся.

– Ну что, теперь вроде бы все на месте? – осведомился мистер Браунлоу. – Милорд?

– Можете начинать, мистер Браунлоу, – лишенным каких-либо эмоций голосом отозвался граф.

Поверенный поправил очки, сделал глубокий вдох и начал читать: «…Своему сыну Дэвиду я завещаю особняк на Белгрэйв-сквер, дом в Чалфонте и основную часть моего состояния при условии, что моей супруге Эммелин будет дозволено проживать в нем и получать от него содержание до конца ее дней».

Граф коротко кивнул, словно удовлетворившись услышанным, и сделал попытку встать на ноги.

– Прошу прощения, милорд, но это еще не все…

Граф взглянул на поверенного, вопросительно приподняв брови.

– Не все?

– Да, милорд. Я могу продолжать?

– Разумеется.

– «…Своему внуку Дэвиду я завещаю поместье Торр-Хаус в Бидефорде, Северный Девон, вкупе со стипендией, каковую следует использовать исключительно для восстановления поместья, дабы превратить его в самый роскошный и красивый дом во всей округе».

– Что это за дом? – воскликнул граф, не дав виконту возможности хотя бы открыть рот. – Я не знаю никакого дома в Девоне!

Вскочив на ноги, он с угрожающим видом навис над письменным столом мистера Браунлоу.

– Этот дом – собственность вашего отца. Хм, точнее, был ею. Вот, взгляните, у меня здесь есть купчая крепость[8] на него.

Мистер Браунлоу предъявил графу лист пергамента, исписанный готическим рукописным шрифтом. Граф принял его с таким видом, словно не верил своим глазам. Прочтя несколько строк, он швырнул его на стол.

– В чем дело, Дэвид? – спросила маркиза. – Если это каким-то образом касается той женщины, то я хочу знать все.

В комнате повисла такая напряженная тишина, что все застыли, боясь пошевелиться.

– Прошу всех, за исключением моей матери и сына, покинуть помещение, – стиснув зубы, промолвил граф.

– Однако, – вырвалось у кого-то из кузенов.

А у виконта вдруг возникло нехорошее предчувствие, что он знает, кому принадлежал дом.

Когда он был еще ребенком, дед часто уезжал в графства, расположенные к юго-западу от Лондона, чтобы, по его словам, пострелять или поохотиться, и возвращался лишь несколько недель спустя.

Дэвид никогда не ставил под сомнение причину столь длительного отсутствия деда, поскольку многие благородные семейства покидали Лондон во время сезона охоты на фазанов или же на Троицу. Разве не было все это одним из видов принятого в обществе времяпрепровождения?

И только теперь на него снизошло ужасающее прозрение.

«Должно быть, у дедушки была любовница», – сказал он себе, когда мистер Браунлоу закрыл дверь за последними родственниками.

Поверенный откашлялся, заметив, что граф в ярости уставился на него.

– Соблаговолите объяснить, что все это значит? Мне ровным счетом ничего не известно о каком-либо поместье в Девоне, а ведь этот человек был моим отцом.

Он вновь угрожающе навис над столом, но поверенного подобное поведение, похоже, ничуть не смутило.

– Дорогой, присядь, прошу тебя, – негромко промолвила маркиза. – Все в порядке, мистер Браунлоу. Я прекрасно осведомлена о другой жизни моего супруга.

– Другой жизни! – заорал граф. – Что это за другая жизнь? И почему я ничего не знаю о ней?

– Твой отец не хотел, чтобы ты узнал об этом. Он полагал, так будет лучше.

– Мама, как ты можешь спокойно сидеть и говорить такие вещи? Этот человек оказался прелюбодеем, нарушившим брачный обет. А теперь еще и это. Браунлоу, здесь какая-то ошибка. Вы уверены, что сей дом порока не должен быть выставлен на продажу с последующей передачей мне вырученных средств?

– Боюсь, его милость выразил свою волю совершенно недвусмысленно, милорд. Я собственноручно засвидетельствовал завещание. Поместье Торр-Хаус отходит вашему сыну, Дэвиду.

– Это неслыханно! – заорал граф, замахиваясь на бедолагу тростью. – Мало того, что моя мать прилюдно была унижена разглашением грязной мелкой интриги моего отца, ставшей известной всем и каждому на его похоронах, так теперь еще и поместье этой блудницы переходит моему сыну. Я настаиваю на том, что оно должно быть продано, а всякая память о нем – стерта из истории нашей семьи.

– Это невозможно, милорд. Разве что, разумеется, виконт Кеннингтон пожелает продать его. Хотя должен подчеркнуть, что коль он вздумает поступить подобным образом, то денег не унаследует, да и, поскольку оно практически нежилое, много выручить за него не удастся.

Глаза графа от ярости вылезли из орбит.

– Идем отсюда, мама! Мы выслушали достаточно, – в бешенстве выкрикнул он. – Браунлоу, я намерен оспорить эту пародию на завещание. Оно бросило тень на доброе имя нашей семьи, и от него следует избавиться немедленно, как и от того проклятого дома.

Он буквально выдернул свою плачущую мать из кресла и вытолкал ее за дверь, не удостоив мистера Браунлоу ни взгляда, ни доброго слова на прощание.

Когда дверь с грохотом захлопнулась за ними, виконт шумно выдохнул.

– Извините за столь неподобающую вспышку моего отца. Он пребывает в крайне расстроенных чувствах, как и все мы.

Мистер Браунлоу сочувственно кивнул, поджал губы и заметил:

– Смерть близких выявляет в людях не лучшие черты. Но ваш дед совершенно недвусмысленно выразил свою волю в том, что дом должен отойти вам. Я знаю, он надеялся, что вы сможете превратить его в нечто выдающееся, возродив свою страсть к архитектуре. Вот почему и оставил вам именно этот посмертный дар.

Виконт, поднявшись, пожал мистеру Браунлоу руку. Когда он уже собрался уходить, поверенный окликнул его.

– Милорд, вам понадобится вот это, – сказал он, подавая ему большую связку ключей. – В поместье проживают двое слуг, которые покажут вам дом и вообще будут очень рады видеть вас. Постарайтесь не подвести ни их, ни вашего деда.

Он протянул виконту свою старческую руку, и тот тепло пожал ее.

Спустя несколько мгновений молодой человек обнаружил, что стоит на тротуаре, по-прежнему сжимая в кулаке тяжелую связку ключей.

Он покрутил их в ладони, два больших ключа с вычурными рукоятками и еще несколько поменьше. Толстое черное железо покрылось патиной ржавчины, перепачкавшей его перчатки из свиной кожи.

– Торр-Хаус, – пробормотал виконт, спрашивая себя, как же выглядит поместье. – Дедушка, я не обману твоих ожиданий. Даже если особняк превратился в руины, я выполню твою просьбу.

Запрокинув голову к небу, Дэвид зажмурился, стараясь не давать волю чувствам, и решительно зашагал к ожидающему его экипажу.

Глава третья

Вернувшись домой, виконт погрузился в депрессию, избавиться от которой ему удалось лишь через несколько дней.

Долгими часами он сидел, вращая в руке связку ключей от особняка Торр-Хаус, при этом не сводя отсутствующего взгляда с состаренного временем металла, и раздумывал над последней волей деда.

После оглашения завещания мистер Браунлоу переслал ему кое-какую корреспонденцию, что позволило виконту составить определенное представление о поместье.

В нем имелись двое слуг: Корк – дворецкий и экономка – миссис Корк, поддерживающие особняк в надлежащем состоянии, хотя поверенный особо подчеркнул, что сами они проживают в отдельном небольшом доме, поскольку особняк отчаянно нуждается в ремонте и реставрации.

«…Ваш дед покинул особняк после смерти мадам Ле Февр и заявил, что не может больше бывать там, где все напоминает ему о ней, – писал поверенный. – В результате ремонтные работы проводились лишь в минимальном объеме. Крышу подлатали после урагана, случившегося пять лет назад, но этим все и ограничилось. Вы получите в свое распоряжение сумму в двадцать пять тысяч фунтов с годовым доходом в пять тысяч фунтов при условии, что будете проживать в особняке никак не менее трех месяцев кряду».

«Наверное, дед очень сильно любил свою француженку, – подумал виконт, вспоминая, к каким ухищрениям прибегал маркиз, чтобы поддерживать эту внебрачную связь. – Но, скорее всего, они с бабушкой поженились отнюдь не по любви. Учитывая, что он был наследником огромного состояния и громкого титула, его родители, вполне естественно, искали возможность заключить выгодный альянс».

Бабушка Дэвида являлась дочерью графа, и потому брак двух известных и могущественных фамилий позволил обеим сторонам обрести дополнительные преимущества. Хотя у нее был брат, она унаследовала от матери всю ее собственность и состояние, которое еще больше обогатило семейство.

Но любовь?

Виконт, покачав головой, произнес:

– Хотя бабушка, совершенно очевидно, любила деда, я никогда не был уверен в том, что он отвечал ей взаимностью. Уважение и восхищение – да, но страсть? Нет. Он нашел ее в объятиях своей француженки, несомненно.

Отложив в сторону письмо мистера Браунлоу, Кеннингтон невидящим взглядом уставился в окно своего кабинета.

Маленький сад утопал в цвету, и молодой человек машинально отметил, что розы в этом году хороши, как никогда.

Мысль о том, что он сможет наслаждаться видами сада на фоне куда более великолепного пейзажа, заставила его принять решение.

Кроме того, перед ним замаячила реальная перспектива оставить собственный след в истории поместья Торр-Хаус.

Из глубокой задумчивости виконта вывел Хоскин, осведомившийся, что его хозяин желает надеть в клуб «Реформа», где должен состояться ужин, назначенный на нынешний вечер.

– Я не пойду туда, – решительно отрезал виконт. – Начинайте укладывать мои вещи. Мы уезжаем в Девон.

– В Девон, милорд?

– Да, Хоскин. Я хочу, чтобы вы сошли вниз и собрали всех слуг. Через пятнадцать минут я буду готов сделать объявление. Скажите им, пусть не беспокоятся – своего места не лишится никто. Для реализации того, что я задумал, мне понадобится каждая пара рук.

Камердинер поклонился и вышел из комнаты.

Виконт же вновь взял в руки письмо мистера Браунлоу и опять бегло просмотрел купчую крепость.

В ней имелась фотография усадьбы, сделанная в те дни, когда особняк считался самым известным домом в окрýге. Высокие дымовые трубы в стиле короля Якова с колпаками и мозаичные окна придавали ему вид состаренного благородного достоинства, в то время как дубовые рамы резко контрастировали с кирпичами насыщенного красного цвета, сулившими скорее домашний уют и не отличавшимися строгим великолепием.

«В таком доме должны звучать детские голоса», – сказал себе виконт и тут же удивился тому, что подобная мысль могла прийти ему в голову.

Отложив в сторону фотоснимок, он взял в руки альбом для рисования и быстро набросал общие очертания особняка. Покончив с этим, добавил к нему новое крыло слева и оранжерею справа.

«Какая жалость, что в моем распоряжении нет вида сзади», – подумал он, но тут его отвлек стук в дверь – это вернулся Хоскин с сообщением, что слуги готовы и ждут.

Встав со стула, виконт вышел в холл сообщить им о своем решении.

– Мне нужно, чтобы двое слуг остались в Лондоне и присматривали за домом, – сказал он. – Если кто-нибудь добровольно выразит подобное желание, это избавит меня от ненужных хлопот.

Вперед тут же вышли дворецкий Беллами и его супруга-экономка.

– Отлично, я надеялся, это будете именно вы. Итак, через несколько дней мы отправляемся в Девон, и потому будьте готовы забрать свои вещи с собой. Вы поедете в Девон на поезде, а с вокзала вас отвезут в усадьбу. Как только я узнаю какие-либо подробности, сразу сообщу их всем вам.

Слуги потянулись к выходу из холла, чтобы вновь вернуться к работе. Виконт знал – следующие несколько дней пролетят очень быстро, и потому намеревался зарисовать как можно больше своих идей и предложений.

«Я выполню волю деда, – поклялся он себе, вновь всматриваясь в красно-коричневый снимок. – Я сделаю так, чтобы он гордился мною там, на небесах, пусть даже мой собственный отец отказывается признавать сам факт моего существования!»

* * *

Виконт все-таки предпринял еще одну попытку повидаться с отцом, правда, успехом она не увенчалась. Зато он столкнулся в фойе «Клариджа» с собственной бабушкой, которая пила там чай после полудня, тут у них и состоялся оживленный разговор.

– Мне очень жаль, что у тебя опять обострились отношения с твоим отцом, – вздохнула она. – Несколько раз я пыталась поговорить с ним, но он не желает меня слушать. Он просто отворачивается или выходит из комнаты.

– Пока дело не дошло до открытых препирательств, бабушка, я преспокойно переживу его равнодушие.

– Это не равнодушие, дорогой мой. Возможно, он и не склонен много говорить, но чувства у него к тебе остались прежними. К несчастью, упрямство неизменно берет над ним верх.

– Бабушка, полагаю, что обязан сообщить тебе: в конце недели я намерен отправиться в Девон.

Она замерла в кресле и поджала губы. Голос ее, когда она заговорила, прозвучал размеренно, и Дэвид не смог уловить в нем ни намека на ее истинные чувства.

– Ты должен поступить так, как хотел твой дед, – спокойно отозвалась графиня. – Он желал, чтобы ты оживил свою любовь к архитектуре, и тебе представляется прекрасная возможность для этого. Кроме того, данный проект позволит тебе заявить о себе, поскольку мне стало известно, что твой отец опять урезал твое содержание.

– Да. Буду с вами откровенен, бабушка. Если бы дедушка не оставил мне деньги на особняк и не выделил вспомоществование, я был бы вынужден продать Саут-Одли-стрит и переселиться в свой клуб. В конце концов, джентльмен всегда может получить кредит.

– Ты не сделаешь ничего подобного! – вскричала маркиза. – Если твое положение осложнится, обещай, что обратишься ко мне.

– Я бы не посмел и подумать об этом, – ответил он, накрывая ее руку своей. – А теперь позвольте проводить вас к экипажу. У меня появились довольно-таки приятные дела в Мэйфэйр.

Проводив маркизу до ее кареты, виконт, дабы приобрести автомобиль, направился в гараж, размещенный в бывших конюшнях позади Беркли-сквер.

Он слышал о том, что нового короля прокатили на «даймлере», и Кеннингтону захотелось взглянуть на авто собственными глазами.

В «Вестминстер Газетт» Дэвид нашел как раз то, что было ему нужно, а совершив покупку, последовал полученным рекомендациям и обратился в агентство, предоставлявшее услуги шоферов, после чего нанес визит в их контору на Мэддокс-стрит.

В агентстве владелец радушно принял его, и уже через полчаса виконт нанял одного чрезвычайно жизнерадостного малого по имени Беннет, который до недавнего времени возил герцога Эденбриджа, пока тот не скончался от старости.

Добившись столь впечатляющих успехов за какие-то несколько часов, виконт вернулся домой весьма довольный собой.

Автомобиль ему доставили за день до отъезда в Девон. Беннет оказался весьма полезным ему, помогая грузить сундуки и чемоданы, и даже съездил на Паддингтонский вокзал за билетами для остальных слуг.

– Их придется на чем-то доставить из Барнстейпла в поместье в Бидефорде, поскольку своего вокзала там нет, – сообщил он виконту. – Вероятно, мне стоит разузнать, можно ли нанять для них частный экипаж или два.

– Разумеется! Нельзя ведь ожидать от них, что они пройдут такое расстояние пешком, да еще нагруженные багажом! Благодарю вас, Беннет. Кстати, авто готово к столь длительной поездке?

– Готово, милорд, и я даже разжился дорожной картой у «Стэнфорда». Предлагаю сделать остановку в гостинице «Ангел» в Солсбери и там же заночевать. За один день такую дорогу нам никак не осилить.

– Так я и думал. Говорят, эти новомодные авто способны ездить быстрее лошадей, но я сомневаюсь в этом.

Теперь, когда вся мебель была укрыта чехлами, дом выглядел необычайно чужим и опустевшим.

На следующее утро виконт проводил слуг на вокзал, а сам попрощался с Беллами и его женой.

Забравшись на пассажирское сиденье своего нового средства передвижения, он вдруг ощутил прилив грусти оттого, что покидает дом, в котором жил с момента окончания Кембриджа.

«Что ж, по крайней мере, я хотя бы попрощался с бабушкой», – подумал Кеннингтон, когда авто сорвалось с места и помчалось вперед.

Автомобиль набирал скорость, и виконту пришлось ухватиться за шляпу. Беннет был отличным шофером, но вот переключение коробки передач выходило туговато.

Вскоре они уже катили по Западному Лондону, вырулив на старый торговый тракт в Эксетер. Беннет спланировал поездку до последней мили и намеревался сделать остановку для обеда на постоялом дворе в районе окраины Ридинга, а поужинать – в гостинице «Ангел» в Солсбери.

– Я заказал для нас две комнаты, милорд, заодно предупредил, что мы приедем на автомобиле и что конюшня нам на ночь не понадобится.

– Превосходно, Беннет. А поездка на такой скорости бодрит, вы не находите?

– О, я уже привык к этому, милорд. Старый герцог частенько просил меня поддать газку, чтобы взглянуть, что удастся выжать из нашей старушки. А когда мы обгоняли экипажи, он радостно кричал их пассажирам и размахивал шляпой.

Виконт расхохотался.

– Вы должны быть внимательны – уже скоро дороги станут куда хуже, чем в Лондоне, а мы ведь не хотим попасть в аварию, верно? Тут может случиться все, что угодно.

– Как и с лошадью, милорд.

День выдался теплым и солнечным, так что виконт вскоре снял защитные очки, вовсю наслаждаясь проносящимися мимо пейзажами. Разбросанные тут и там деревушки Миддлсекса вскорости сменились пологими холмами Беркшира.

Ландшафт постепенно разгладился, и ближе к вечеру они въехали на равнину Солсбери. Вокруг, куда ни глянь, расстилались ровные поля, и виконт распорядился сделать остановку в Стоунхендже, чтобы вблизи полюбоваться знаменитыми камнями.

Он вспомнил роман Томаса Харди «Тэсс из рода д’Эрбервиллей», в котором героиня встретила свою судьбу в каменном круге. Стоя на том самом месте и слушая, как свистит в ушах ветер, повернувшись лицом на запад, Дэвид спросил себя, а что ждет его впереди.

Виконту вдруг пришло в голову, что он не знает там ни единой живой души, за исключением собственных слуг, и что любого приезжего в городе встретят с подозрением.

– Я приложу все силы к тому, чтобы обрести популярность, чего так желал для меня дедушка. Это самое малое, что могу для него сделать, – прошептал виконт, снова садясь в «даймлер».

* * *

В гостиницу «Ангел» они прибыли около семи часов пополудни.

Пока Беннет выгружал багаж, виконт прогулялся по конюшням.

Он с удовлетворением отметил, что его авто является единственным на постоялом дворе, и ощутил прилив гордости оттого, что их появление породило немалый переполох.

В гостинице Кеннингтон провел приятный вечер. Поданные им кушанья оказались сытными, пусть и простыми, а порции – достаточно большими. Он хорошо выспался на пуховой перине в кровати с пологом на четырех столбиках, и на следующее утро поднялся готовым выехать пораньше.

К половине девятого Беннет подготовил авто к поездке, поэтому еще не было и девяти, как они катили по дороге.

– Хотелось бы мне знать, прибыла ли уже прислуга в Барнстейпл? – поинтересовался виконт, перекрикивая рев мотора.

– Думаю, да, милорд, – отозвался Беннет. – Хотя дьявольски жаль, что в Бидефорде нет вокзала.

– Да, – поморщился виконт, когда овца, напуганная звуком клаксона, отпрыгнула в сторону едва ли не из-под самых колес. – Увы, но нам не приходится рассчитывать на удобства, к которым мы привыкли в Лондоне. Здесь у них нет даже газового освещения!

– Черт побери! – вскричал Беннет. – А я уже подумал было, что эпоха свечей осталась в прошлом.

– Некоторое время нам придется потерпеть, Беннет. Вы как, не возражаете против небольших трудностей после роскоши, к которой наверняка привыкли в доме герцога?

– Ничуть, милорд. В юности я помогал на конюшне, так что мне доводилось спать на сеновале над лошадьми.

Дорога в верхней части Эксмора оказалась совершенно разбитой. Собственно говоря, это была всего лишь колея, проложенная тележными колесами. Чтобы взобраться на крутые холмы, попадавшиеся им на пути к Барнстейплу, пришлось выжать из «даймлера» все силы, и виконт спросил себя, а как же преодолевают их повозки на конной тяге.

Уже стемнело, когда они наконец выбрались на равнинный участок и мильный камень на перекрестке сообщил им, что до Бидефорда осталось всего четыре мили.

Дорога побежала вдоль берега реки Торридж, и виконт подумал: «Да уж, после поездки на этом драндулете отдых мне не помешает». Беннету пришлось даже остановиться один раз, чтобы спросить у бредущего мимо пастуха с собакой, как им проехать в поместье Торр-Хаус.

Тот ответил ему на таком головоломном девонском диалекте, что Беннет с большим трудом понял его.

– Господи, ну и странно же они разговаривают в этих краях! – воскликнул он, качая головой после того, как пастух двинулся дальше.

Но все-таки он, судя по всему, уразумел хотя бы часть того, что сообщил ему пастух, поскольку дорога от Истли вскоре привела их на окраину Бидефорда.

– Сейчас по мосту пересечем Торридж, а уже оттуда должен быть виден особняк, милорд, – заявил Беннет после того, как их автомобиль произвел настоящий фурор на улицах городка.

Вскоре они благополучно проехали по мосту, и, когда дорога вильнула вправо, глазам их предстала усадьба.

Виконт выпрямился на сиденье и, напрягая зрение, стал вглядываться вдаль.

Торр-Хаус примостился на склоне холма. К нему вела длинная, извилистая и пыльная подъездная аллея. Сердце молодого человека учащенно забилось, стоило им подъехать ближе.

– Ну, вот мы и на месте! – выкрикнул Беннет, переключая передачу и притормаживая у ворот.

Виконт поднял голову, глядя на аллею, но с этой точки дом виден не был – его загораживали деревья. Он знáком приказал Беннету ехать дальше, и машина, подпрыгивая и переваливаясь на ухабах, поползла к особняку.

Наконец, когда они миновали деревья, перед ними предстал Торр-Хаус.

При первом же взгляде на него у виконта перехватило дыхание. Особняк прекрасен благодаря какой-то увядающей красоте, подумал он. Хотя Беннет, пожалуй, был недалек от истины, безо всякой задней мысли выпалив:

– Бог ты мой, да это же сущая развалина, а, милорд?

Он заглушил мотор, и на пороге тотчас же появился высокий мужчина со строгим мрачным лицом. Судя по тому, как он был одет, виконт решил, что это Корк, дворецкий, долгие годы прослуживший у мадам Ле Февр.

– Добро пожаловать в Торр-Хаус, – сказал тот, и лицо его расплылось в неожиданной улыбке. – Вы даже не представляете, насколько я рад вашему приезду, – как, впрочем, и все остальные в этих краях. Мы все надеемся, что вы убережете усадьбу от разрушения и запустения.

– Похоже, я прибыл как раз вовремя, – заметил виконт, от взгляда коего не укрылась облезлая краска на двери и витражные окна с выбитыми стеклами, дыры в которых для защиты от непогоды были заткнуты оберточной бумагой.

– Это Беннет, мой шофер. Вы не могли бы указать ему какое-нибудь сухое местечко, где он может поставить «даймлер»?

– Для этой цели лучше всего подойдет амбар, милорд, – ответил Корк, растягивая гласные в манере коренного жителя Девона. – Там нет двери, но внутри достаточно сухо.

С лица Беннета не сходило ошеломленное выражение. Он выгрузил багаж, после чего, следуя указаниям Корка, направил авто в объезд дома.

Что до виконта, то его препроводили внутрь, и он влюбился в дом с первого же взгляда.

Холл был выдержан в типично якобинском стиле[9] с массивной дубовой лестницей, импозантно раскинувшейся прямо перед ним, и стенами, обшитыми дубовыми же панелями. То, что виконт поначалу принял за дверцу шкафа, оказалось входом в оружейную, и молодой человек застыл, глядя на оленью голову, красующуюся над лестничной площадкой.

– Здесь можно охотиться? – поинтересовался он, когда Корк пригласил его наверх.

– Здесь лучшие охотничьи угодья во всем Девоне, милорд. Охотничий сезон в Эксмуре славится по всей стране, и вы сами убедитесь, как много народу приезжает сюда из Лондона и Бристоля, чтобы поразвлечься. У нас даже бывают промышленники с Севера.

– В самом деле? – заметил виконт, немало изумленный тем, что в этой глухомани, оказывается, ключом бьет светская жизнь.

– А через месяц начнется сезон охоты на фазанов – полное раздолье для таких джентльменов, как вы.

– Я и понятия не имел… – начал было виконт, когда Корк провел его в просторную, насквозь продуваемую сквозняками комнату с пыльной кроватью под балдахином и дубовой мебелью.

– Это была спальня мадам, но я уверен, она не стала бы возражать, то есть, если вы ничего не имеете против, учитывая…

Слова замерли у Корка на губах.

Виконт кивнул. Он совершенно точно знал, что имел в виду дворецкий.

«Если я ничего не имею против того, чтобы спать в постели любовницы моего деда», – сказал он себе.

Выложенный камнем камин поражал своими размерами, посередине над ним было высечено изображение щита.

– Сколько лет этому дому, Корк?

– Триста или что-то около того. Получив земли в этих краях, особняк построил один из шотландских лордов короля Якова I.

Виконт коснулся рукой вылинявших атласных портьер на окнах. Некогда они были богатого алого цвета, а сейчас под лучами солнца выцвели до блеклых розовых тонов. Местами ткань протерлась до дыр, как и турецкий ковер под ногами.

– Я просушил постельные принадлежности на солнце, милорд, и надеюсь, вам здесь будет вполне удобно.

Виконту пришло в голову, что постель может оказаться сырой. Подойдя к ней, он откинул красное стеганое одеяло с огуречным узором[10] и внимательно осмотрел простыни на предмет следов плесени.

– Похоже на то, Корк, – с явным облегчением сказал он.

– Обед будет подан в восемь часов, милорд. Надеюсь, такое время вас устроит?

– Вполне, благодарю вас.

– Сегодня к ужину у нас подадут местного барашка и овощи с нашего огорода. Он, конечно, зарос сорняками, но нам хватает и того, что удается собрать. Когда мадам была жива, здесь было очень красиво, однако после ее кончины сад разросся и пребывает в запустении.

– Я намерен вдохнуть новую жизнь в каждый уголок особняка, – провозгласил виконт, глядя в потолок, на котором красовались красноречивые пятна плесени.

Через всю комнату протянулась большая трещина, а в деревянном канделябре скукожились огарки свечей.

– Прекрасные новости, милорд. А теперь, быть может, прислать к вам Хоскина, чтобы он позаботился о вас?

– Я был бы вам чрезвычайно признателен, благодарю.

– Когда бы вы хотели осмотреть дом, милорд? Либо я сам, либо миссис Корк готовы устроить вам экскурсию в любое время.

– Думаю, перед ужином. А потом я еще раз осмотрю его утром.

– Вы рисовальщик, милорд? Мы видели, как в дом заносили чертежную доску и решили, что вы художник, пока не обратили внимания на ее размер.

– Я архитектор, по крайней мере, был им. Мне хочется вернуть усадьбе ее былое великолепие и вновь сделать средоточием светской жизни.

– Мадам бы это понравилось, – загадочно улыбнулся Корк и, поклонившись, вышел.

Слуги внесли в комнату багаж виконта, предоставив Хоскину возможность распаковывать его.

Покончив с этим, он наполнил для виконта ванну горячей водой, которую в кастрюлях принесли служанки, прибывшие в поместье раньше него.

– Надеюсь, ваша милость не возражает против того, чтобы вымыться в столь древней лохани, – заметил Хоскин, когда последние капли горячей воды были вылиты в большую эмалированную ванну.

– При первой же возможности я установлю здесь современные ванные комнаты с проточной водой. Кроме того, надо взглянуть, нельзя ли смонтировать заодно и отопление с горячей. Завтра я разошлю приглашения строителям. Вы подготовили для меня список местных торговцев, как я просил?

– О да, милорд. В этом мне очень помог Корк. Он говорит, теперь, когда стало известно о том, что вы намерены отреставрировать особняк, у вас не будет отбоя от желающих подзаработать.

– Что ж, рад слышать.

Виконт медленно погрузился в горячую воду и, намыливая ноющие мышцы, почувствовал, как влажные густые волосы упали ему на лоб.

Опустив длинные руки по сторонам ванной, Дэвид откинулся на ее спинку и закрыл глаза.

«Я уже вижу, каким будет дом, – сказал себе виконт, – и он обязательно восстанет из пепла».

В кровати молодой человек долго вертелся без сна. Хотя она и была удобной, но все равно казалась чужой и непривычной. Кеннингтон решил перевезти сюда свою собственную из Лондона, поскольку ему претила мысль о том, что он спит на матрасе, на котором некогда возлежали его дед со своей любовницей.

Вскоре в доме стало тихо, в комнате ощутимо похолодало, но сон по-прежнему не шел к нему. В конце концов он встал и набросил на себя теплый домашний халат.

Расхаживая по комнате, он увлеченно размышлял о том, каким будет его новый дом. Взяв в руки альбом для рисования, в котором набросал предварительные эскизы своего будущего проекта, виконт принялся рассматривать их заново, с учетом того, что увидел только что своими глазами.

– Нет, оранжерее здесь не место, – бормотал он себе под нос, зачеркивая ее на рисунке. – Зато тут можно, пожалуй, добавить еще один этаж.

Не отдавая отчета своим действиям, он взял карандаш и принялся переделывать чертеж. Он работал всю ночь и даже не заметил, как пролетело время.

Хоскин, войдя к нему рано утром с подносом, поразился, застав хозяина на ногах.

– Милорд, вы выглядите так, словно всю ночь не смыкали глаз.

– Так и есть, – отозвался виконт, устало растирая лицо сильной рукой. – Я не мог заснуть в этой постели, а как только в голове у меня начали складываться идеи и планы того, как восстановить особняк, понял, что мне будет не до сна. И потому я встал и начал работать. Прошу вас, Хоскин, после завтрака перенести все мои рабочие принадлежности в библиотеку. Не могу же я все время работать здесь! Я нуждаюсь в каком-то спокойном месте, где мне не будут мешать горничные и служанки.

– Разумеется, милорд, – ответил Хоскин, протягивая ему чашку чая.

Немного погодя, после того как с завтраком было покончено, виконт нетерпеливо поспешил в библиотеку, горя желанием немедленно приступить к работе.

– Особняк пребывает в куда большем запустении, чем я предполагал изначально. Мне понадобится вся моя изобретательность, – пробормотал себе под нос Дэвид, затачивая карандаш и доставая чистый лист бумаги. Он уже ощутил, как его охватывает знакомое возбуждение в предвкушении нового проекта. – Пожалуй, да, я буду здесь счастлив.

Он взялся за работу, и его привлекательное лицо расплылось в улыбке.

* * *

– Вы уверены, что мы едем в правильном направлении, почтенный? – обратилась Луэлла с вопросом к кучеру, когда экипаж, нанятый ими в Саутгемптоне, начал подниматься по склону холма.

Графиня негромко застонала. Лицо ее выглядело бледнее, чем сегодня утром.

Луэлла умоляла ее задержаться в Саутгемптоне еще хотя бы ненадолго, но тетка даже не пожелала слушать племянницу. И вот теперь с каждой пройденной милей ее состояние ухудшалось.

Более того, девушка все больше сомневалась в том, что кучер способен доставить их к месту назначения. Ему уже пришлось один раз разворачивать лошадей, когда они свернули не на ту дорогу, после того как миновали Окхемптон и он проглядел указатель на Буд, а сейчас мчал их во весь опор в направлении Грейт Торрингтона.

Хотя у Луэллы не было ни компаса, ни карты, она не находила себе места от беспокойства, поскольку полагала, что они едут прямо на север. Она обладала хорошо развитым чувством направления, поэтому север означал Шотландию и родной дом. И теперь, когда солнце стояло слева от них, каждая жилка в ее теле криком кричала о том, что они вновь едут не туда.

– Ох, – простонала тетка Эдит, после того как колесо кареты налетело на дорожный камень, а экипаж подпрыгнул и содрогнулся.

– Тетя, хотите, мы сделаем остановку?

Графиня кивнула, Луэлла же высунулась из окошка и крикнула кучеру, чтобы он остановился. Затем она помогла тетке выйти из экипажа, чтобы немного проветриться и подышать свежим воздухом.

Пока пожилая леди, борясь с тошнотой и дрожа всем телом, сходила на обочину, Луэлла злилась на кучера. Подсадив графиню обратно в карету, она набросилась на него с упреками.

– Вы хотя бы имеете представление о том, где мы находимся?! – гневно вскричала девушка, и ее ярко-голубые глаза опасно блеснули.

Кучер, понурив голову, покаянно пробормотал:

– Прошу прощения, мисс, но эти места мне незнакомы.

– Вы же говорили, что знаете, как проехать в Буд.

– Виноват, мисс, заблудился.

– Вы болван! Моя тетя больна, и с каждой минутой ей становится только хуже. Совсем скоро нам придется сделать остановку для ночлега. Я надеялась до темноты достичь Корнуолла, но теперь это представляется мне крайне маловероятным. Отвезите нас в ближайший город и узнайте, как проехать в гостиницу, да поторапливайтесь.

Кучер выглядел пристыженным. Не говоря ни слова, он вновь забрался на облучок. Луэлла с силой захлопнула дверцу и откинулась на спинку сиденья, шумно выдохнув.

– Этот человек – полный идиот, – пробормотала она, глядя, как тетка кутается в одеяло. – Я попросила его остановиться в ближайшем городе, чтобы мы могли найти место для ночлега. Вы потерпите еще немного?

– Постараюсь, – слабым голосом отозвалась графиня. – Думаю, до Корнуолла мы сегодня вечером уже не доберемся.

– Да, вы правы, – ответила Луэлла, глядя на заходящее солнце.

Экипаж, громыхая, покатился по ухабистой дороге, но на душе у Луэллы было неспокойно – с каждой минутой тетка бледнела все сильнее.

Объездив весь Грейт Торрингтон в поисках гостиницы и не найдя ничего подходящего, они как раз переезжали реку по шаткому бревенчатому мостику, когда колесо экипажа провалилось в щель между досками настила и он подпрыгнул.

Хотя приземлились они вполне благополучно – карета даже не перевернулась, тетя Эдит испустила громкий крик и без чувств повалилась на пол.

– Тетя! Тетя! – вскричала девушка, бросаясь к ней на помощь. Но графиня оказалась для нее слишком тяжела, и ей пришлось призвать на помощь кучера.

– Мне очень жаль, мисс. Я не заметил ту выбоину, – покаянно пробормотал он, как только они общими усилиями вновь водворили графиню на сиденье.

– Немедленно отвезите нас в гостиницу! Где мы находимся?

– У ближайшей я остановлюсь и спрошу, мисс.

Однако они проехали вот уже несколько миль, а ближайшей гостиницы все не было и не было. Между тем начало смеркаться.

Карета миновала дорожный указатель, надпись на котором гласила: «Бидефорд – 1 миля», и Луэлла приказала кучеру ехать туда.

Но в Бидефорде к этому времени повсюду царила мертвая тишина, будто на кладбище. По мосту они пересекли широкую реку, и тогда Луэлла увидела его.

Высоко на холме с видом на берег стоял большой элегантный особняк.

«Это или гостиница, или частный дом, – заключила девушка. – Во всяком случае, он наверняка принадлежит какой-то важной персоне, и потому мне остается лишь надеяться на их милость и великодушие. Вероятно, они укажут нам какое-нибудь подходящее местечко, где можно сделать остановку. Тетя Эдит долго не выдержит. Если нам придется ехать дальше, она снова потеряет сознание».

Луэлла приказала кучеру въехать в усадьбу через кованые ворота и подняться по извилистой подъездной аллее к самому дому.

Небо над головой окончательно стемнело, а сильный ветер посвистывал в ветвях деревьев, выглядевших из-за этого мрачными и зловещими.

– Надеюсь, они не относятся с подозрением к проезжим путникам, как это часто бывает у сельских жителей, или, хуже того, не повредились рассудком, – пробормотала себе под нос Луэлла.

Стоило им подъехать ближе, и она заметила, что дом пребывает в плачевном состоянии. Девушка пришла в отчаяние. В глаза ей бросились выбитые стекла и проржавевшие железные конструкции.

Кучер распахнул дверцу экипажа, после чего Луэлла сошла на землю, сердце девушки учащенно билось у нее в груди.

– Подождите здесь, – решительно распорядилась она перед тем, как направиться к дубовой входной двери.

«Что ж, – сказала она себе. – Я должна быть храброй и попроситься на ночлег – других домов поблизости просто нет, а в этом наверняка кто-то живет. Вон там, в окне нижнего этажа, горит свеча».

Подняв огромный молоток, она стукнула им в дверь, отступила на пару шагов и стала ждать, слушая, как гулкий звук удара эхом отдается в глубине полуразрушенного особняка.

Глава четвертая

А внутри дома Корк усталой походкой направлялся к входной двери.

Во второй половине дня Торр-Хаус буквально захлестнул поток любопытствующих визитеров. Создавалось впечатление, будто вся округа пожелала свести знакомство с новым владельцем, который, по слухам, приходился внуком старому маркизу, частенько навещавшему здешнюю «француженку».

И каждый второй из гостей предлагал свои услуги.

– Мы слыхали, дом француженки будет продан, – начинали одни.

– Нет, не будет. Его милость намерен жить в нем.

– А он и вправду собирается снести его? Стыд и позор, если это действительно так, – говорили другие.

Корк отчаянно надеялся, что столь поздний визитер не потребует, чтобы его провели в дом, дабы он мог осмотреть его изнутри или «перемолвиться словечком» с виконтом, поскольку тот недвусмысленно распорядился, чтобы его ни под каким предлогом не беспокоили в библиотеке, где он устроил себе нечто вроде рабочего кабинета.

Еще никогда в жизни Корку не приходилось видеть подобного рвения.

«Будь на то воля его милости, уже к концу недели весь особняк был бы перестроен», – в шутку заметил он своей жене.

Отворив тяжелую дверь, Корк с изумлением увидел на пороге очень красивую молодую леди. По ее одежде он заключил, что она не местная, и с интересом уставился на нее.

– Добрый день, мисс, – вежливо приветствовал он ее.

– Прошу прощения за беспокойство, – начала Луэлла. – Моя тетя, графиня Риджуэй, больна, а мы никак не найдем гостиницу, потому что наш кучер заблудился. Быть может, вы подскажете нам, где можно остановиться на ночлег?

Корк быстрым взглядом окинул экипаж.

Хотя молодая девушка, стоявшая перед ним на ступеньках, производила впечатление благородной леди, он заметил, что они с теткой путешествуют в наемной карете. Дворецкий заколебался, раздумывая над тем, какой бы совет им дать.

Он знал, что завтра открывается большая скотопромышленная ярмарка, на которую съедутся гости со всей округи. Так что все гостиницы неизбежно будут забиты под завязку.

– Вы не могли бы немного подождать здесь, мисс?..

– Риджуэй. Луэлла Риджуэй, – с волнением нетерпеливо ответила Луэлла.

Корк, отправившийся к своей жене, чтобы посоветоваться с ней, нос к носу столкнулся с виконтом, вышедшим из библиотеки.

– Кто это еще к нам пожаловал? – устало осведомился тот. Он надеялся, это не очередной посетитель, утверждающий, будто является близким другом его деда, и ему не придется просить Корка отправить его восвояси.

– Какая-то молодая леди, милорд. Она путешествует вместе со своей больной теткой, и они сбились с пути. По словам молодой леди, ее тетка – графиня Риджуэй, и они путешествуют в самом обычном наемном экипаже.

Заинтригованный виконт пересек коридор, и от зрелища, представшего его взору, сердце в груди молодого человека сбилось с ритма и замерло.

На пороге его дома стояла самая красивая женщина из всех, которых он когда-либо видел.

Легкие кудри обрамляли ее лицо невесомой дымкой, а светло-голубые глаза нервно обозревали окрестности. Ее поведение с головой выдавало женщину, попавшую в беду, и взывало к инстинктам настоящего мужчины, кои требовали бросится ей на помощь.

– Пригласите ее войти, Корк.

– Милорд?

– Не стойте столбом, приятель. Пригласите ее войти.

Пораженный до глубины души, Корк вернулся к входной двери и настежь распахнул ее.

– Его милость приглашает вас войти, – промолвил он невыразительным речитативом, приподняв при этом брови.

– Благодарю вас, – вздохнула Луэлла, надеясь, что благородный джентльмен окажет им любезность и в самом скором времени они смогут продолжить свой путь.

Холл, впрочем, невольно поразил Луэллу. Хотя некогда особняк, несомненно, поражал роскошью и величием, теперь повсюду виднелись следы небрежения и запустения.

«Тем не менее этот мужчина, что направляется к нам, выглядит истым джентльменом до мозга костей», – сказала она себе, глядя на приближающегося виконта, который уже протягивал ей руку для приветствия.

– Мисс Риджуэй? Меня зовут Дэвид Кеннингтон. Добро пожаловать в мой дом. Мне доложили, что вы сбились с пути и ваша тетя больна.

– Да, она осталась в экипаже. Я надеялась найти гостиницу, в которой мы могли бы остановиться, прежде чем продолжить путь. Мы направлялись в городок Буд в Корнуолле, но наш болван кучер свернул не туда, в результате чего мы оказались на дороге в Бидефорд. Мы путешествовали по Европе, и потому с этой частью страны я не знакома.

– Сегодня вечером им не удастся найти подходящего места для ночлега, милорд, – заметил Корк, стоявший поблизости. – Завтра начинается скотоводческая ярмарка.

– В таком случае вам следует остаться здесь! – воскликнул виконт. – Хотя, должен признать, особняк пребывает не в лучшем состоянии. Я сам приехал сюда только вчера и обнаружил, что здесь царит полное запустение.

– В нашем распоряжении Синяя и Речная комнаты, милорд. Сырость и плесень туда не проникли, – неожиданно предложил Корк. – Гости мадам обычно останавливались там, им было вполне удобно. Мы с миссис Корк позаботились о том, чтобы на всякий случай привести комнаты в порядок, так как не знали, скольких гостей следует ожидать.

– О, мне бы не хотелось злоупотреблять вашим гостеприимством! – вскричала Луэлла.

– Мисс Риджуэй, я не могу допустить, чтобы вы колесили по дорогам Северного Девона с больной родственницей, – решительно заявил в ответ виконт. – Корк, распорядитесь немедленно провести графиню внутрь и проводите ее в Синюю комнату. А затем пошлите за доктором.

– Будет исполнено, милорд.

– Нет, в самом деле, эти хлопоты совершенно излишни.

– Я и слышать не желаю, чтобы вы отправились в другой город на ночь глядя, – стоял на своем виконт, приглашая Луэллу в гостиную. – Сейчас Корк принесет вам чего-нибудь подкрепиться, а потом мы уложим вашу тетю в постель. Одна из служанок посидит с ней до прибытия доктора. А теперь прошу извинить меня – я оставлю вас, чтобы переодеться, поскольку работал с раннего утра и выгляжу не лучшим образом.

Коротко поклонившись ей, виконт вышел из комнаты, и Луэлла уставилась ему вслед.

– Какой приятный молодой человек, – пробормотала она, когда за ним закрылась дверь.

Очень скоро в комнату поспешно вошла миссис Корк в сопровождении еще одного слуги, который держал в руках поднос с чаем и сэндвичами.

– Его милость будет ужинать только в половине девятого, мисс, поэтому, быть может, вам захочется слегка перекусить после долгого пути. – Наклонившись к Луэлле, экономка прошептала: – И ни о чем не беспокойтесь. Вашего плута кучера мы отправили восвояси. Ваша тетя уже в постели, и за ней присматривает одна из служанок. Скоро приедет доктор, мы позовем вас, когда он появится.

– Большое вам спасибо. Вы очень добры к нам.

– В Торр-Хаус мы всегда рады гостям, – заявила миссис Корк. – Насколько я понимаю, прежде вы не бывали в наших краях. А теперь попробуйте вот эти сэндвичи, а я зайду за вами, как только ваша комната будет готова.

«Кто этот виконт? – спросила себя девушка. – И что он делает в этом обветшалом особняке?»

Поднявшись, она принялась рассматривать висевшую на стене картину, написанную масляными красками, с изображением женщины в бальном платье. Луэлла решила, что, судя по ее наряду, картина была написана двадцать или тридцать лет назад.

– Какая красавица, – промолвила девушка. – У нее чудесные глаза!

– Да, она очень мила, не правда ли? – раздался вдруг чей-то голос позади нее. – Она была француженкой.

Обернувшись, Луэлла увидела стоящего в дверях виконта.

Он переоделся, и теперь на нем была сшитая на заказ сорочка и жилет с модными брюками. Мужчина расстегнул ворот рубашки, а челка темных волос ниспадала на лоб, что очень шло ему. Под черными бровями лукаво блестели живые карие глаза.

– Она ваша родственница? – с некоторым смущением поинтересовалась Луэлла.

– Нет, она была… другом семьи. Я вижу, миссис Корк уже позаботилась о вас?

– Да, примите мою благодарность. Вы очень любезны.

– Пустяки, мисс Риджуэй. Я и сам чужой в этих краях и потому надеюсь, что, если бы оказался в схожих обстоятельствах, со мной обошлись бы аналогичным образом.

– Могу ли я узнать, что привело вас в Бидефорд? – спросила она, глядя на него из-под полуопущенных ресниц.

Виконт вдруг обнаружил, что не в силах отвести взгляд от ее голубых глаз.

– Мой дед оставил мне этот особняк после внезапной недавней кончины. Я хотел сменить обстановку, поскольку устал от Лондона, и это поместье предоставило мне такую возможность. Понимаете, я архитектор… или, точнее, учился на него.

– Значит, у вас большие виды на этот дом? – заметила Луэлла, вновь опускаясь в кресло.

Виконт обратил внимание на то, как она смотрит на него. Склонив голову, девушка устремила на Дэвида взгляд снизу вверх, что выглядело соблазнительно и в то же время очаровательно. Забывшись на мгновение, он ответил не сразу.

– Да, я хочу реконструировать особняк и добавить к нему кое-что. Было бы жаль сровнять с землей такой прекрасный дом, как этот, и я часто ловлю себя на мысли, что мне категорически не нравится, как обошлись со многими старинными чудесными особняками под предлогом веления прогресса и модернизации.

– Хорошо сказано, – согласилась она. – Я и сама думаю так же, как вы. Во Франции, например, не принято сносить дома только потому, что они вышли из моды. Французы уважают прошлое.

– Итак, а что же привело в юго-западные графства вас? – в свою очередь осведомился он, облокотившись на каминную полку и скрестив ноги.

Луэлла заколебалась, а потом сделала глубокий вдох.

– Надеюсь, вы не станете думать обо мне дурно, если я скажу вам… – Она вздохнула, достала носовой платочек и обернула им свои изящные ладошки.

– Смею надеяться, вы не одна из тех пользующихся печальной известностью женщин, которые скрываются от полиции!

– Нет, – ответила Луэлла. – Но я действительно убегаю от одного человека. Нежеланный и весьма назойливый воздыхатель.

– Думаю, он не один, – пробормотал виконт, зачарованный ее красотой. – Должно быть, у ваших ног сложили свои сердца многие поклонники.

– Этот человек решил, что должен жениться на мне – он просто одержимый! – сказала она, не поднимая глаз. – Мы вынуждены были тайно покинуть Францию, потому что он начал угрожать нам. Хотели найти приют в Корнуолле, прежде чем вернуться в Шотландию, в дом моей тети. Во время переправы через Ла-Манш нам обеим стало плохо, но я сумела оправиться, в отличие от нее. Надеюсь, вы не пожалеете о том, что предоставили нам убежище. Хотя, быть может, и не захотите приютить двух беглянок!

Но виконт уже пал жертвой ее чар.

Прошло много лет с тех пор, как он испытывал подобное влечение к женщине. Он старательно закалял свое сердце, говоря себе, что не ищет любви и вполне способен обходиться в жизни и без нее, однако сейчас вдруг обнаружил, что его захлестывают самые разные чувства и эмоции.

Луэлла же не сводила с него глаз в ожидании ответа, между тем виконт, как оказалось, предавался непривычным для него колебаниям. Наконец он заговорил:

– Вы не сделали ничего дурного. Наверное, этот человек был очень настойчив, коль преследовал вас по всей Европе. Это любовь подвигла его на подобные действия?

– Не совсем. Моя тетя – очень богатая влиятельная особа, владеющая огромными поместьями в Шотландии. Я ее единственная наследница, поскольку все остальные мои родственники умерли. Франк Коннолли – так зовут этого человека – желает разбогатеть и обрести власть. И я всего лишь приятный бонус, который можно присовокупить к сделке.

В груди виконта родилось страстное желание защитить ее любой ценой. При мысли о том, что этот охотник за приданым посмел столь назойливо домогаться очаровательной молодой леди, которая, вся дрожа, сидела перед ним в кресле, его охватил гнев. К тому же из-за того негодяя теперь занемогла и ее тетка.

Виконт слушал рассказ Луэллы, историю тирании и ужаса, обрушенных на этих женщин Франком Коннолли.

– Тетя Эдит решила, что если мы поедем на запад, вместо того чтобы прямиком отправиться в Лондон, то собьем его со следа. Я не сомневалась, что он пустится за нами в погоню.

– Пока вы находитесь под моей крышей, о своей безопасности можете не беспокоиться, – с дрожью в голосе заверил ее виконт.

Поднявшись со стула, он позвонил в колокольчик.

– Ужин будет подан в половине девятого, и я надеюсь, вы окажете мне честь, присоединившись к трапезе?

– С удовольствием, – отозвалась Луэлла, которую привела в некоторое замешательство перемена в его настроении.

После ухода виконта в комнату вошел Корк, сообщивший Луэлле, что доктор уже наверху, с графиней. Она тут же вскочила на ноги и последовала за ним.

Тем временем виконт, погрузившись в глубокую задумчивость, стоял в библиотеке и невидящим взором глядел в окно.

Мысли его путались, голова шла кругом, и он никак не мог сосредоточиться – столь необычный эффект произвела на него прекрасная гостья.

«Такое впечатление, будто этот дом сам обладает колдовским очарованием», – сказал он себе, глядя в окно на свой заброшенный и заросший сад.

Часы в холле пробили половину седьмого, и виконт вдруг обнаружил, что торопит время, оставшееся до ужина. Усевшись за стол, он попытался было вернуться к работе, но мысли его то и дело возвращались к прелестной Луэлле Риджуэй.

«Нет, это явно дом так действует на меня, – решил Кеннингтон, собирая инструменты. – И еще призрак мадам Ле Февр!»

* * *

Доктор был тверд и непреклонен.

– Ей требуется отдых по крайней мере в течение недели, – заявил он, закрывая свой медицинский саквояж. – А еще ей нужно пить как можно больше жидкости и питаться легкой, но сытной едой.

– Однако мы ведь не можем так долго злоупотреблять гостеприимством виконта, – возразила девушка. – Он и так был слишком добр к нам.

– Можете перевозить ее, но на свой страх и риск, – посоветовал доктор. – Я не желаю нести ответственность за то, что она отправится в путь раньше, чем я ей рекомендовал.

Графиня сидела в постели, обложенная подушками, а вокруг нее суетилась Мэйзи, стараясь угодить ей чем только можно.

– Совсем скоро вам станет лучше, миледи, – ворковала она. – Однако сейчас вам нужен полный покой.

Луэлла подошла к кровати и устало опустилась на краешек. Тетка, несмотря на ужасающую бледность, и впрямь выглядела чуточку лучше.

– Как вы себя чувствуете, тетя Эдит?

– Я чрезвычайно признательна виконту за то, что он приютил нас, – прошептала она. – Ты должна поблагодарить его за меня.

– Я уже сделала это.

– Он ведь из Лондона, не так ли? Он из тех Кеннингтонов, что живут в Мэйфэйр?

– Я не спрашивала, но совершенно очевидно, что он не местный.

– Нам очень повезло, что мы свалились ему на голову, – добавила тетя Эдит. – Франк Коннолли ни за что не отыщет нас здесь!

– Весьма на это надеюсь. Я чувствую себя в безопасности под крышей виконта – сколь бы обветшалой она ни была.

Луэлла просидела у тетки до самого ужина.

* * *

Тем временем внизу, в столовой, виконт нетерпеливо расхаживал по комнате, ожидая появления молодой леди.

Корк заметил, что его хозяин явно нервничает, но приписал состояние виконта тому, что, не успев прибыть сюда, ему уже приходится развлекать гостей.

Разумеется, он давно привык видеть за столом незнакомые лица, поскольку мадам Ле Февр часто принимала у себя заблудившихся путников. Именно местоположение особняка, возвышавшегося на склонах холма над рекой Торридж, и влекло их к его порогу.

– Корк, посмотрите, не идет ли там мисс Риджуэй? – наконец не выдержав, распорядился виконт.

Не успели эти слова слететь с его губ, как в дверях появилась Луэлла в прелестном платье голубого атласа, явно привезенном из Парижа.

У виконта перехватило дыхание, когда он увидел, что она идет к нему и на устах ее играет робкая улыбка.

– Сегодня вечером вы поистине очаровательны, – вырвалось у него, а затем он поднес ее руку к губам и поцеловал.

Ее бархатная кожа пахла лимонной вербеной, и этот аромат живо напомнил Кеннингтону погожий летний денек.

Девушка, улыбнувшись, покраснела.

Общество виконта ничуточки ее не страшило, поскольку он отличался от Франка Коннолли всем, чем только возможно. Для начала, виконт был куда благороднее Коннолли, являвшегося всего лишь младшим сыном какого-то мелкого ирландского землевладельца.

И Луэлла сразу же поняла, что Кеннингтон придерживается высочайших моральных принципов, которые никогда не позволят ему навязывать ей свое внимание.

– Как чувствует себя графиня? – осведомился виконт, знаком показывая Корку, чтобы тот налил им вина.

– Благодаря вашей замечательной служанке она устроена со всеми удобствами.

– Да, Мэйзи – славная и преданная горничная. Мне чрезвычайно повезло в том, что все мои слуги – исключительно верные и надежные люди.

Корк подал им первое блюдо, и они молча приступили к трапезе.

«Почему я так неуклюже веду себя в ее присутствии? – подумал виконт, расправляясь со своей порцией. – Есть в ней нечто такое, отчего я чувствую себя полным неумехой и болваном».

Ужин шел своим чередом, и Луэлла, похоже, расслабившись, принялась расспрашивать его.

– Ваша семья не возражает против того, что вы так далеко уехали из Лондона?

– В данный момент мы с отцом не разговариваем, – признал виконт. – А мама умерла несколько лет назад. Я очень скучаю по бабушке, но, поскольку теперь она живет в доме отца, мы встречаемся с ней весьма редко.

– Какая жалость, – заметила Луэлла, сочувственно глядя на него своими огромными голубыми глазами. – Судя по вашим словам, вы единственный сын, насколько я понимаю.

– Да, у меня нет ни сестер, ни братьев.

– Я нахожусь в том же положении, и мои родители погибли в ужасной железнодорожной катастрофе, случившейся в Шотландии несколько лет назад. Я переехала к жене дяди, графине, и, после того как скончался ее супруг, она отправилась в путешествие по Европе, а я поехала вместе с ней.

– Мне очень жаль, – пробормотал виконт, чувствуя, как его одолевает нестерпимое желание протянуть руку и накрыть ею ладошку Луэллы. – То есть, кроме нее, у вас больше нет никого на всем белом свете?

– Да, и потому я так испугалась, когда она потеряла сознание в экипаже. Ума не приложу, что бы я делала, если бы она…

Голос девушки сорвался, и виконта всей душой потянуло к ней.

Она пробудила в нем столько знакомых чувств и эмоций, что первым его порывом было держаться от нее как можно дальше.

Но сейчас, когда она сидела перед ним и мягкие волосы пушистыми локонами обрамляли ее личико, ложась на маленькие изящные ручки, – он трепетал, чувствуя себя очарованным.

* * *

Уже много позже в темноте своей огромной холодной комнаты виконт готов был поклясться, что в воздухе до сих пор висит едва уловимый аромат вербены.

В ту ночь он долго не мог уснуть.

Утомленный сверх всякой меры, молодой человек чувствовал себя опьяненным и перевозбужденным одновременно – вот какое действие оказала на него Луэлла Риджуэй.

Когда на следующее утро Хоскин разбудил его, он тут же схватил предложенную ему чашку кофе и осушил ее одним глотком, после чего потребовал еще одну.

Ему отчаянно не терпелось вновь увидеть Луэллу.

– Мисс Риджуэй уже встала? – с самым невинным видом, на какой только был способен, поинтересовался виконт.

– Полагаю, сейчас она находится у своей тети, милорд. Вы хотите увидеться с ней?

– Нет, мы и так увидимся достаточно скоро, за завтраком.

Он к этому моменту решил, что предложит ей прокатиться с ним верхом сегодня же утром. День обещал быть теплым и ясным.

Пока Хоскин завершал его туалет, Кеннингтон мысленно репетировал, что скажет ей. Сердце его готово было выскочить из груди, когда виконт вошел в столовую и увидел, что Луэлла уже сидит за столом.

– Доброе утро. Надеюсь, вы хорошо спали. Комната вам понравилась? – с легким поклоном осведомился он.

– Очень хорошо, благодарю вас. Я испытала огромное облегчение, вновь оказавшись в нормальной кровати после наших бесконечных странствий.

– Когда я завершу реконструкцию особняка, то намерен заменить всю обстановку, – сообщил ей виконт. – Естественно, некоторые из картин я сохраню, поскольку они и красивы, и достаточно ценны сами по себе, но все остальное будет продано или передано на благотворительные цели.

– Вы должны показать мне свои чертежи, – предложила ему Луэлла, поднося чашку к розовым губкам. – Я бы очень хотела взглянуть на них.

Расхрабрившийся виконт с радостью ухватился за представившуюся возможность.

– Вероятно, вы не откажетесь прокатиться со мной верхом по окрестностям сегодня утром? Признáюсь, до сих пор у меня не было случая даже как следует осмотреться, и потому я буду рад вашему обществу. Вы ведь ездите верхом, ведь так?

– О да, – с энтузиазмом отозвалась Луэлла. Ее голубые глаза вспыхнули радостным огнем, и она оживилась, а губы ее сложились в улыбку. – Я люблю ездить верхом, но в минувшем году возможностей для этого у меня почти не было. В Шотландии мы держим прекрасную конюшню, которой мне очень не хватает.

– В таком случае встретимся снаружи примерно через час, да? – предложил виконт. – Впрочем, боюсь, я не смогу предложить вам достойного костюма.

– Я найду у себя кое-что подходящее, правда, мне понадобится хлыст.

– Об этом позаботится мой дворецкий. Корк!

Дворецкий, стоявший у буфета, на котором он складывал горкой пустые тарелки, обернулся и сказал:

– Наверху в шкафу висит старый костюм мадам для верховой езды, если мисс Риджуэй захочет примерить его. Думаю, к нему прилагаются и хлыст, и перчатки.

– Прекрасно. Прошу вас, распорядитесь, чтобы Мэйзи немедленно принесла их.

Корк, поклонившись, вышел из комнаты.

Луэлла встала из-за стола, пообещав вскоре увидеться с виконтом.

Ровно в половине одиннадцатого Кеннингтон в спешке сбежал по лестнице, торопясь к ней. Луэлла уже поджидала его снаружи, наслаждаясь солнечным теплом и светом.

– Денек сегодня – просто чудесный. Какая жалость, что тетя Эдит не может к нам присоединиться. Она тоже любит ездить верхом.

– Я вынужден спросить у Корка дорогу к конюшне, – признался виконт, когда они обошли дом по кругу. – Еще не освоился здесь.

– Мне не терпится увидеть ваш проект, – напомнила ему Луэлла. – Надворные постройки – вы сохраните их в нынешнем виде?

– Поскольку я их еще не видел, то не могу сказать ни «да», ни «нет». Кроме того, есть ведь также и сад с огородом. Хотя кирпичные здания я могу проектировать и перестраивать без труда, цветы и зеленые насаждения – совсем другое дело.

– Пожалуй, я в силах помочь вам, – с загадочной улыбкой обронила Луэлла. – После прогулки вы обязательно должны показать мне сад.

Конюшня оказалась в куда лучшем состоянии, чем ожидал виконт. К его невероятному удивлению, в ней даже обнаружились грум с помощником.

Лошадей была целая дюжина или даже чуть больше, и некоторые высунули головы из своих стойл, когда услышали, что к ним по проходу направляется грум – Джошуа.

– Для вас, милорд, я выбрал Бонапарта, крепкого, выносливого вороного жеребца, – сказал Джошуа. – А для мисс лучше всего подойдет Дельфина, серая в яблоках кобыла. Но только пусть вас не обманывает ее невинный вид, мисс, она очень коварна и быстра.

– В таком случае, думаю, мы с ней прекрасно поладим! – с восторгом вскричала Луэлла.

Подойдя вслед за Джошуа к стойлу Дельфины, она моментально прониклась симпатией к строптивой кобыле.

– Нам будет хорошо с тобой, Дельфина, – сказала она, гладя лошадку по мягкому шелковистому носу.

Сунув под мышку хлыст, некогда принадлежавший мадам Ле Февр, Луэлла ждала, пока Джошуа выведет Дельфину из стойла. Девушка надела синюю юбку для верховой езды и перчатки, которые Мэйзи отыскала для нее в гардеробе.

Виконт остановился позади мисс Риджуэй, глядя, как Джошуа придвигает ей ящик, чтобы она могла встать на него и подняться в седло.

Солнце сверкало позолотой на ее светлых волосах, а костюм для верховой езды очень шел Луэлле. Молодой человек восхитился тем, с какой легкостью она села верхом на незнакомую лошадь.

Как только Бонапарт был готов, виконт одним прыжком поднялся в седло, и медленной рысью они двинулись прочь от дома.

Вынув приблизительную карту поместья, Кеннингтон предложил направиться к дальней его границе, после чего проехать вдоль реки и уже потом вернуться к главному входу в особняк.

Луэлла в очередной раз удивила мужчину тем, что обогнала его сразу же, едва они выехали на открытое пространство. Судя по всему, Дельфину не нужно было особо понукать, чтобы она размяла ноги в стремительном галопе.

Поравнявшись с девушкой у небольшого подлеска, виконт отвесил ей комплимент по поводу того, как ловко и умело та обращается с лошадью.

– Меня посадили в седло, едва я научилась ходить, – ответила она. – Папа был лучшим наездником в Шотландии, и он настоял на том, чтобы мне дали возможность пойти по его стопам, пусть даже я была всего лишь девчонкой!

– Со мной произошло то же самое, – признался виконт. – У отца было поместье и дом в Хартфордшире, куда мы часто приезжали летом. Корк, кстати, говорил мне, что в Эксмуре устраивают отменные состязания и люди приезжают сюда со всех концов страны поучаствовать в здешней охоте.

– Я не люблю охотиться верхом, да еще с собаками. Подобное занятие представляется мне бессмысленным и утомительным.

– Думаю, следует доказать вам, как сильно вы ошибаетесь, – с улыбкой заметил виконт. – Надо будет узнать у Корка, не начнется ли сезон до того, как вы вернетесь в Шотландию.

Луэлла ничего не ответила. Она просто улыбнулась и пришпорила Дельфину, а виконт устремился за ними в погоню.

Через несколько часов он, утомившись, подал знак Луэлле, что им пора возвращаться на конюшню.

– Очень жаль, – крикнула в ответ она, когда они помчались галопом к особняку. – Мне кажется, на Дельфине я могла бы скакать без устали хоть целый день. Она великолепное животное!

– Джошуа знал, что делает, когда выбирал ее для вас.

На обратном пути к дому, передав лошадей попечению грума, они неспешно зашагали по заброшенному саду.

– Какая незадача! – воскликнула девушка, распутывая ветки разросшегося розового куста, изуродованного боковыми побегами, засохшими бутонами и увядшими листьями. – Это же прелестный сорт с восхитительным ароматом – rosa damascena. Тот, кто посадил ее здесь, понимал, что выбрал самое подходящее для нее место. А вот, взгляните, этот клематис не подрезáли уже много лет, и он переродился, стал деревянистым.

– Похоже, вы хорошо разбираетесь в садоводстве, – одобрительно заметил виконт.

– Это одно их моих любимых занятий, – вздохнула Луэлла, осматривая поникший куст фуксии. – В Шотландии я занималась садовой планировкой для многих наших соседей.

Но тут ей в голову, очевидно, вдруг пришла неожиданная мысль, и девушка даже остановилась.

– А ведь я могу оказать такую услугу и вам!

– Вы имеете в виду сад? Однако я не вправе просить вас…

– Для меня это станет прекрасной возможностью отплатить вам за вашу доброту, – возразила она. – С вашего позволения, я могла бы нарисовать план насаждений, а заодно и внести несколько предложений относительно того, как сделать сад живописнее, – для меня будет одно удовольствие поработать с таким ландшафтом. Он ведь разительно отличается от того, к чему я привыкла в Шотландии.

Виконт пристально смотрел на нее.

Лицо девушки светилось неподдельным энтузиазмом, пока она перебегала от одной клумбы к другой, рассматривая то, что оставалось еще живым, и то, что уже умерло.

– Прошу вас, пожалуйста, – с мольбой сказала она. – Я получу истинное удовольствие, занявшись чем-нибудь стóящим после целого года безделья.

– Что ж, если вы настаиваете, – начал он. – Как я уже говорил, в том, что касается садоводства, меня трудно назвать экспертом.

– В таком случае, приступаю немедленно! – воскликнула Луэлла и закружилась на месте от восторга. – Но мне понадобится помощь. Среди вашей прислуги имеются садовники?

– Нет, однако если вы составите объявление для меня, то Корк разместит его в местной газете.

Подбежав к виконту, Луэлла, к вящему изумлению и восторгу Кеннингтона, взяла его под руку.

– Отлично. Значит, все решено. А теперь давайте вернемся в дом. Мне не терпится рассказать обо всем тете Эдит.

Ее голубые глаза очаровательно заблестели, когда она увлекла его по тропинке, ведущей к тыльной стороне особняка.

– Я сделаю из этого сада нечто такое, о чем еще долго будут говорить люди, превознося его до небес, – пообещала она. – Со всей округи к вам потянутся гости, чтобы полюбоваться им, отчего ваш дом станет выглядеть еще более впечатляюще.

Она вприпрыжку пересекла холл, оставив виконта с восхищением глазеть ей вслед.

– Мисс Риджуэй, вы полны сюрпризов, – пробормотал он, глядя, как она взбегает по ступенькам, что-то мурлыча себе под нос.

А она вдруг приостановилась и послала ему обворожительную улыбку.

Взгляды их встретились, и он прочел в ее глазах нечто такое, отчего сердце на мгновение замерло у него в груди.

А Луэлла, очаровательно смутившись, зарделась и сделала попытку унять бешено забившееся сердечко.

* * *

Франк Коннолли, сидевший в баре «Гранд-отеля» в Дувре, пребывал в отвратительном настроении.

Проведя несколько предыдущих дней в поездах, а затем еще и угодив в шторм на пути через Ла-Манш из Кале, он злился оттого, что беглянок и след простыл.

Вспомнив о том, как он надавил на ночного портье в гостинице и тот в конце концов сообщил ему, куда направились герцогиня с Луэллой, мужчина пришел в ярость и настолько сильно грохнул стаканом с виски по стойке бара, что тот разлетелся на тысячу осколков.

– Она думает, будто может сбежать, оставив меня в дураках. Что ж, я покажу ей! – прорычал он.

Коннолли немедленно собрал вещи и нанял экипаж до вокзала, где и сел на поезд, график движения которого был согласован с пароходным расписанием.

И вот теперь мужчина стоял в фойе «Гранд-отеля», обыскав почти все большие заведения в городе. Но все расспросы о его «невестке и ее тетке» ни к чему не привели. Женщин никто не видел.

Наконец, усталый и проголодавшийся, он вынужден был признать, что потерпел временное поражение. Сняв комнату в гостинице, Коннолли поджидал носильщика, которому было велено принести сюда его чемоданы.

«Но ведь должна же она быть где-то, – сказал он себе. – Они наверняка отправились прямиком в Лондон. Больше им податься некуда».

С каждой минутой решимость его крепла.

– Если Луэлла полагает, что избавилась от меня, она очень сильно ошибается, – пробормотал он, входя в комнату. Сунув носильщику монету, с грохотом захлопнул за ним дверь.

«Даже если мне придется вынюхивать их след, как гончему псу, я пойду на это, – решил он. – Я переверну небо и землю, но она будет моей!»

Глава пятая

Хотя виконт не имел ничего против того, чтобы развлечь гостей, они между тем изрядно отвлекали его от выполнения задачи, которую он поставил перед собой.

На следующее утро Кеннингтон опять встал рано и в половину седьмого уже сидел за своим столом, но при этом обнаружил – он напряженно прислушивается, надеясь уловить признаки того, что Луэлла уже проснулась.

Когда Корк осведомился, не желает ли он, чтобы ему принесли завтрак на рабочее место, виконт едва удержался, чтобы не накричать на него.

– Разумеется, нет. Я буду завтракать в столовой вместе с нашей гостьей.

Немного погодя, сидя за обеденным столом и ожидая появления Луэллы, он вдруг поймал себя на том, что буквально сгорает от нетерпения.

Корк поставил перед ним порцию почек с беконом, но виконт к ним не притронулся. Еда вызывала у него отвращение. Голова Дэвида была занята совершенно иными мыслями.

– Надеюсь, вы не стали ждать меня, – входя в комнату, произнесла Луэлла своим мягким голосом.

На ней было бледно-голубое платье, замечательно оттенявшее цвет ее глаз.

Он вдруг почувствовал, как бешено забилось сердце у него в груди, когда она улыбнулась ему и заняла свое место за столом.

– Сегодня утром вашей тете стало лучше?

– Да, значительно, благодарю вас. Мне очень хочется верить, что на ее щеки возвращается румянец. А те замечательные кушанья, которые готовит для нее миссис Корк, буквально творят с ней чудеса.

– Рад слышать, – отозвался виконт, ковыряясь в своей тарелке. – Что до меня, то я всегда полагал: отдых в деревне благотворно сказывается на здоровье.

Последовало недолгое молчание, пока Корк обслуживал Луэллу. Затем она вытащила из-за пояса лист бумаги и расправила его на столе.

– Я взяла на себя смелость набросать предварительный план ландшафтного дизайна вашего сада, – с гордостью сообщила девушка. – Не хотите ли взглянуть?

– Разумеется, – согласился виконт и взял у нее набросок.

– Я сочла, что будет лучше расположить сад пятью террасами, раз уж он у вас поднимается кверху, – пояснила она. – Крупный кустарник следует сажать по периметру, тогда как основные посадки должны располагаться в центре каждого уступа. Предлагаю устроить огород вот на этом месте, обозначенном на плане, – показала она. – Все участки будут соединяться друг с другом арками и беседками.

– Боюсь, вы меня окончательно запутали. Я уже говорил, что такими вещами не владею в совершенстве. И теперь целиком и полностью в вашей власти.

Не успели эти слова сорваться с его губ, как он взглянул на нее из-под своих кустистых бровей, и ему показалось, будто она слегка покраснела. Очевидно, девушка прекрасно поняла, что он имеет в виду.

В следующий миг Луэлла взяла себя в руки и продолжала:

– Затем встает вопрос с садовниками. Для сада таких размеров вам понадобятся штатные работники – могу я предложить свою помощь и в этом деле? Я неплохо разбираюсь в том, что от них требуется, и потому готова с радостью составить соответствующее объявление и даже разместить его в вашей местной газете.

– Мне показалось, вы говорили, что это вполне может сделать Корк.

– Я бы предпочла сама съездить сегодня в Бидефорд, – с улыбкой призналась девушка. – Было бы жаль оставаться здесь до тех пор, пока моей тете не станет лучше, и не побывать в этом месте. Я слышала, там, на вершине горы расположен Панниер-маркет, старинный рынок.

– С данным вопросом вам лучше обратиться к Корку. Что до меня, то я нахожусь здесь всего на один день дольше вас, и потому о Бидефорде мне почти ничего не известно.

– Значит, я спрошу Корка – тем более именно миссис Корк упомянула, что я непременно должна посетить его.

– В таком случае возьмите с собой Беннета. Он отвезет вас туда на моем автомобиле.

– У вас есть автомобиль? – воскликнула она, и глаза ее засияли восторгом. – Хотя на континенте мы видели их, конечно, сама я ни в одном из них еще не ездила.

– Итак, решено. Беннет отвезет вас, куда пожелаете. Корк, не могли бы вы передать ему, что его услуги потребуются сегодня утром мисс Риджуэй?

– Слушаюсь, милорд.

Они мило болтали до тех пор, пока не вернулся Корк, сообщивший, что Беннет уже ждет снаружи, когда мисс Риджуэй будет готова выехать. Луэлла, в волнении вскочив из-за стола, извинилась.

– Большое вам спасибо! – воскликнула она. – Вы сделали мне роскошный подарок. Тетя Эдит очень огорчится, что упустила такую возможность.

– Я уверен, и она сможет съездить туда же, как только ей станет лучше. Когда доктор должен прийти снова?

– Мэйзи говорит, он явится сегодня после полудня, так что я сама побеседую с ним. Вы же понимаете, мы не можем оставаться здесь до бесконечности…

– Вы все еще опасаетесь, что этот человек… Франк найдет вас здесь? – осведомился виконт. – Уверяю, этого не случится. Он должен быть великим ясновидцем наподобие самой мадам Блаватской[11], чтобы интуитивно предвидеть, что вы находитесь именно здесь.

Луэлла приостановилась в дверях, и нижняя губка ее задрожала. Это, по мнению виконта, придало ей беззащитный вид.

Кеннингтону вдруг отчаянно захотелось защитить ее, и, если для этого понадобилось бы найти того человека и вышвырнуть его за пределы страны – а заодно из жизни Луэллы, – он бы с радостью сделал это, причем в случае необходимости – голыми руками.

– Да, я, наверное, веду себя глупо, – пролепетала Луэлла.

Мэйзи принесла ей шляпку и белые перчатки из ткани. Поскольку день выдался теплым и солнечным, подавать девушке пальто горничная не стала.

Луэлла подошла к зеркалу в дубовой оправе, висевшему в дальнем конце холла, и принялась поправлять перед ним шляпку, добиваясь наилучшего эффекта.

– Вам понадобится нечто большее, чем простые булавки, чтобы удержать ее на месте, – шутливо заметил виконт, который словно зачарованный наблюдал за каждым ее движением. – Я видел, как другие дамы повязывали свои шляпки шарфом. У вас, кстати, он есть?

Луэлла на мгновение задумалась, после чего отправила Мэйзи наверх, дабы та принесла нужный предмет туалета из комода.

Ожидая возвращения горничной, она выглянула за дверь, где рядом с «даймлером» уже стоял Беннет, имевший чрезвычайно презентабельный вид в своей шоферской униформе.

– Мы поедем очень быстро? – осведомилась девушка.

– Это зависит от вас, – рассмеялся виконт. – Раньше Беннет возил старого герцога, который все время подначивал его просьбами ехать как можно быстрее. Но вы попали в надежные руки. Беннет – опытнейший водитель, несмотря на то что авто – новомодное и относительно недавнее изобретение.

Еще через пять минут Луэлла, раскрасневшаяся от восторга, сидела на пассажирском сиденье рядом с Беннетом. Отъезжая, он из баловства надавил на клаксон, и она едва не подпрыгнула от неожиданности.

А виконт, глядя вслед автомобилю, исчезающему за поворотом извилистой подъездной аллеи, вдруг почувствовал себя удивительно жалким и несчастным. Он уже сожалел о том, что не поехал в город вместе с ней. Как это было бы славно – прогуляться по улицам Бидефорда с Луэллой под руку!

* * *

Бидефорд показался девушке очаровательным городком.

Но Луэлла быстро обнаружила, что ей придется съездить в Барнстейпл, если она хочет подать объявление в местную газету. Однако Беннет заявил: он с удовольствием отвезет ее туда.

Перед тем как отправиться в контору «Норт Девон Джорнел», в которой она разместила свое объявление, Луэлла купила букетик цветов для тетки.

– Ну вот! – торжествующе заявила девушка. – Дело сделано, а заинтересованных соискателей я попросила явиться в Торр-Хаус в пятницу.

– Нам, пожалуй, пора отправляться домой, мисс Риджуэй, – предложил Беннет. – Кажется, по дороге сюда я заметил гараж, мне надо залить в бак бензин.

К тому времени как они вернулись в Торр-Хаус, виконт не находил себе места от беспокойства.

Когда Луэлла не появилась к обеду, он начал нервничать, хотя и понимал, что Франк Коннолли просто физически не может рыскать по Бидефорду, рассчитывая схватить ее.

И вот, стоило «даймлеру» наконец затормозить у входа в особняк, виконт вынужден был сделать над собой усилие, чтобы не выбежать наружу, дав волю охватившей его панике и облегчению.

– Где, ради всего святого, вы пропадали?! – спросил он после того, как Беннет помог выйти из авто сияющей Луэлле.

– Простите меня, лорд Кеннингтон, – беззаботно откликнулась она, – однако нам, чтобы разместить объявление, пришлось съездить в Барнстейпл. Я получила массу удовольствия. Ландшафт здесь просто чудесный – вплоть до того, что может сравниться по красоте с пейзажами моей родины.

– Да, такая похвала дорогого стоит, но идемте же внутрь, вы наверняка умираете с голоду. Быть может, распорядиться, чтобы Корк принес вам что-нибудь поесть?

– Нет, спасибо. В Барнстейпле я нашла гостиницу с отличным рестораном. Беннет тоже остался доволен, поскольку встретил другого шофера и они отвели душу, обсуждая двигатели внутреннего сгорания.

Виконт расхохотался.

Ему нравилось, что Луэлла умеет получать удовольствие от сущих пустяков и никогда не впадает в депрессию, даже находясь вдали от дома.

– Но теперь я бы хотела повидать тетю Эдит и отнести ей цветы, которые купила для нее. Корк, полагаю, доктор уже был у нее?

– Да, был, мисс Риджуэй.

Она быстро взбежала по лестнице, прошла по площадке к Синей комнате и с восторгом обнаружила, что тетя уже встала с постели и теперь сидит в кресле у окна.

– Тетя Эдит, вы уже встали! – воскликнула девушка, подбегая к графине, чтобы поцеловать ее.

– Да, я чувствую себя немного лучше. Должна сказать, здешний доктор ничуть не хуже любого из тех, что обитают на Харли-стрит. Он сотворил настоящее чудо. А еще он говорит, я буду готова вновь отправиться в путь уже к началу следующей недели. Так что мы обе сможем уехать.

Графине показалось, будто она заметила легкую тень разочарования, промелькнувшую по милому личику Луэллы, но та быстро взяла себя в руки.

– Вот, значит, чем объясняется ваше хорошее расположение духа, – воскликнула девушка и отвернулась, чтобы тетка не увидела выражения ее лица. – Что до меня, то я была очень занята, поэтому мне некогда было беспокоиться о Франке Коннолли. Разве это не замечательно?

Графиня, улыбнувшись, взяла племянницу за руку, заставляя ее обернуться.

– Давно я не видела тебя такой оживленной. Воздух Девона, должно быть, пошел тебе на пользу. Или, быть может, это некий виконт придал живости твоей походке?

Луэлла, покраснев, отняла руку. Скромно потупившись, она провела ладонью по пылающим щекам.

– Ох, тетя, – упрекнула графиню. – Очевидно, ваше недомогание сказалось на вашем рассудке. Вам прекрасно известно, что я не допускаю даже мысли о романтических отношениях, как и то, что у меня имеются для этого веские причины.

– Право слово, дитя мое, не думаю, будто он из джентльменов, склонных придавать значение тому, что давно осталось в прошлом.

– Он приятный молодой человек, – пожалуй, чересчур быстро прервала ее Луэлла. – И он мне нравится, но я вижу, вам стало намного лучше и вы опять предаетесь несбыточным фантазиям. Мне придется попросить Мэйзи найти вам что-либо, чем бы вы могли занять себя.

– Какой вздор! Луэлла, если тебе предоставляется шанс обрести счастье, от него нельзя отказываться так просто. Любовь – самое важное в жизни каждого из нас.

– Пока вы со мной, у меня ее довольно, – отозвалась Луэлла. – А вот другая любовь меня нисколько не интересует, и я не намерена менять свое отношение к ней.

– Однако же он очень красив, – начала было графиня, но тут же умолкла, заметив, что на лице девушки появилось негодующее выражение.

«По-моему, эта леди слишком щедра на обещания»[12], – вздохнула про себя графиня, глядя, как племянница занялась наведением порядка в комнате, которую перед этим уже прибрала Мэйзи.

* * *

Графиня не пожелала сойти в этот вечер к ужину, чем изрядно огорчила Луэллу. После того как днем она застала тетку в приподнятом настроении, девушка надеялась, что та присоединится к ней и виконту в столовой.

Между тем, пока Мэйзи помогала мисс Риджуэй одеваться, слова тетушки не шли у той из головы.

Войдя в столовую, она застала виконта склонившимся над большим листом бумаги, на котором были набросаны какие-то чертежи.

– Вы уже закончили планы перестройки дома? – спросила она, когда Корк выдвинул для нее стул.

– Почти. Надеюсь, они вас устроят, но, прежде чем продолжать, я хотел бы выслушать ваше мнение. Ваши идеи насчет сада произвели на меня сильное впечатление, и для меня очевидно, что у вас поистине талант к проектированию и композиции.

– Ой, но меня никак нельзя счесть знатоком, коль речь заходит об архитектуре, – смущенно заявила она. – А вот растения и деревья – мой конек.

– Пусть так, однако я все равно был бы вам благодарен, если бы вы взглянули на мои эскизы.

Он поднялся и шагнул к Луэлле. Подойдя к ней вплотную, ощутил знакомый аромат вербены, от которого у него закружилась голова. Дэвид разложил на столе перед девушкой лист бумаги и склонился над ним.

Он заметил, как отдельные прядки у нее на голове складываются в корону, обрамлявшую ее чело. Кожа Луэллы отличалась нежной белизной и выглядела шелковистой и гладкой.

Объясняя ей свои наброски, виконт ощущал тепло ее дыхания и видел, как вздымается ее грудь, что привело его в неописуемое волнение.

Смущенно закашлявшись, он слегка отодвинулся в сторону, чтобы она не заметила, как сильно его тянет к ней.

«Я не должен пугать ее, – сказал себе Кеннингтон. – Она испытывает страх перед мужчинами, что видно невооруженным глазом, и потому, если я намерен добиться ее расположения, мне следует действовать с чрезвычайной осторожностью».

По настойчивой просьбе Корка виконт забрал чертежи и дал дворецкому возможность накрыть на стол.

– Разумеется, они еще далеко не полные, – признался он, сворачивая эскизы и пряча их под столом. – Но они дадут вам общее представление о том, чего я хочу добиться.

– Это будет замечательный дом! – с энтузиазмом воскликнула она, глядя ему прямо в глаза. – Ничуть не удивлюсь, если он принесет вам известность и славу.

– Этого желал бы и мой дед, – с легкой грустью признался он. – Дедушка очень хотел, чтобы я составил себе имя в области архитектуры.

– Не сомневаюсь, что так и будет.

Последовала недолгая пауза, пока они просто глядели друг на друга. Не было сказано ни слова, но виконт вдруг ощутил, как у него екнуло сердце.

«Она тоже это почувствовала», – сказал он себе, когда Луэлла зарделась и опустила глаза.

После ужина он поинтересовался у нее, не желает ли она послушать музыку в гостиной.

– Я привез с собой граммофон из Лондона. И несколько пластинок моих любимых классических пьес. Бетховена, Брамса, Шопена.

– С большим удовольствием, – согласилась Луэлла, поднимаясь из-за стола. – Должна признаться, сама я играю на пианино неважно, но музыку люблю.

Виконт предложил ей руку, и она после секундной заминки приняла ее.

Обнаженная рука девушки согревала его сквозь ткань сюртука, и виконт вдруг поймал себя на мысли, что мечтает прикоснуться к ее мягкой коже.

Корк подал кофе, после чего завел аппарат и опустил грампластинку на поворотный круг.

Приподняв тяжелый рычаг граммофона, дворецкий осторожно опустил его, так что игла коснулась пластинки. После продолжительного шипения и щелчка комнату заполонили звуки романтической пьесы Шопена.

Музыка очаровала Луэллу.

– Ах, как бы мне хотелось, чтобы она никогда не кончалась, – вздохнула девушка, когда игла звукоснимателя попала в выводную канавку пластинки и с шумом застряла в ней.

– Давайте послушаем еще, – предложил виконт, выбирая вальс Штрауса.

Едва зазвучали первые ноты, как Луэлла не смогла усидеть на месте. Она принялась отбивать ножкой такт, затуманенным взором глядя вдаль и воображая себя на танцполе.

– Вы любите танцевать? – спросил виконт, глядя на нее.

– Обожаю. В Париже у нас не было особой возможности для танцев…

Голос ее сорвался, а в глазах появилось отсутствующее выражение. Угадав, что Луэллу посетили не самые приятные воспоминания, виконт вскочил на ноги.

– В таком случае потанцуйте со мной.

Она окинула взглядом его стройную атлетическую фигуру и, очевидно решив, что он будет достойным партнером, поднялась из кресла.

– Очень хорошо, – промолвила она негромко.

Девушка потупила взор, когда он привлек ее в свои объятия. Музыка еще звучала, они же стали медленно вальсировать по комнате.

Но звуки оборвались слишком быстро, вдребезги разрушив для виконта волшебное очарование танца. Молодой человек подбежал к граммофону, быстро завел механизм и вновь опустил иглу на пластинку.

Он опять привлек Луэллу к себе и закружил по комнате. Она засмеялась, развеселившись, и румянец на щеках сделал девушку еще красивее, чем прежде.

Голова у виконта шла кругом, пока они кружились в танце, и на сей раз, когда музыка закончилась, их лица оказались в нескольких дюймах друг от друга.

Не сознавая, что делает, он наклонился к ней и поцеловал в мягкие губы, прикоснувшись к ее устам всего лишь на мгновение. Поцелуй получился нежным и бережным, словно капли дождя упали на лепестки цветка.

Кеннингтон воспарил на седьмое небо от счастья, когда на миг Луэлла ответила на его поцелуй, но потом испуганно отпрянула.

– Дэвид, – охрипшим от смущения голоском прошептала она.

– Ох, простите меня! Я был настолько очарован, что забыл обо всем. Луэлла, вы очень красивы и должны знать, как я…

– Ш-ш, тише, – сказала она ему, прижимая пальчики к его четко очерченным губам. – Не то чтобы вы были мне неприятны, просто я должна принимать в расчет не только себя и свои чувства. Есть ведь еще и тетя Эдит.

– Да, конечно. Я прошу извинить меня.

– Дело не в том, что вы мне не нравитесь, Дэвид, но я не так быстра в своих привязанностях, как вы. Мы должны двигаться вперед очень осторожно.

– Естественно. Как вам будет угодно, – сказал он, отстраняясь от нее.

– Надеюсь, вы понимаете. Мне следует позаботиться о тете Эдит, поскольку, кроме меня, у нее больше никого нет.

– Да-да, вы правы, разумеется.

Виконт подошел к граммофону и снял с него пластинку.

– Я вдруг понял, что сильно устал, – сказал он. – Надеюсь, вы извините меня? Полагаю, мне лучше уйти.

Вот теперь пришла очередь Луэллы испытать замешательство, но ее обуревали настолько разноречивые чувства, что она лишь просто кивнула в ответ.

– Спокойной ночи, Луэлла, и примите мою благодарность за незабываемый вечер.

Поклонившись, он вышел из комнаты, оставив девушку одну и в растерянности.

«Черт бы побрал мою поспешность, – прошипел он про себя, прыгая через две ступеньки вверх по лестнице. – Вот теперь я наверняка отпугнул ее – учитывая, что это было последним, чего я хотел достичь».

* * *

Не успел виконт оглянуться, как наступило утро пятницы, и он сообразил, что совсем уже скоро Луэлла покинет Торр-Хаус.

Он с удивлением увидел целую очередь людей, выстроившихся у дома к десяти часам утра – все они хотели пройти собеседование и получить место садовника.

«Она просто чудо», – подумал он, когда Корк повел процессию кандидатов на кухню, где их уже ждала Луэлла.

Двумя часами позже она, довольная и сияющая, вышла из-под лестницы.

– Два опытных садовника приступят к работе немедленно, – провозгласила она, войдя в библиотеку и устало опускаясь в кресло в стиле «Чиппэндейл». – Сейчас Корк показывает им территорию, а после уже отведет меня к ним, чтобы я дала им точные указания, с чего начать.

– Превосходно, – заметил виконт, поднимая голову от чертежной доски.

После завтрака он едва начертил пару линий, вместо этого вновь и вновь перебирая в памяти события минувшего вечера.

– Они будут жить за территорией поместья до тех пор, пока особняк не отреставрируют, – продолжала Луэлла. – Как продвигаются ваши планы переделки дома?

Виконт со вздохом отложил карандаш в сторону.

– Медленно. Это нелегкая задача, и я столкнулся с тем, что не знаю, где разместить померанцевую оранжерею, которую запланировал.

– Она должна соединяться с домом?

– Ну, в общем, необязательно…

– В таком случае, что вы скажете насчет стены на боковой части нижней террасы? Той, что ближе всего к кухне? Разве нельзя возвести ее там?

– Разумеется, можно. Это великолепно, право, великолепно!

– Просто вы за деревьями не видите леса, – лукаво заметила Луэлла.

Встав из кресла, девушка подошла к чертежной доске и начала рассматривать его набросок.

Она стояла так близко от него, что виконт едва не задохнулся от любви к ней.

– Дом получается очень красивым, – отметила она с одобрением. – Мне кажется, я бы и сама хотела жить в таком месте.

Очарованный ее близостью, виконт не в состоянии был сдержать себя:

– Вы могли бы, Луэлла – если бы только согласились стать моей женой!

Не успели эти слова сорваться с его губ, как он понял, что совершил непростительный промах, сказав о своих чувствах вслух.

Выражение заинтересованности на лице Луэллы моментально сменилось холодной отчужденностью, и она отошла от чертежной доски, направляясь к дверям.

– Я только что вспомнила о том, что должна написать письмо слугам в доме тети Эдит, чтобы они подготовили его к нашему возвращению. Сколь бы приятным ни было ваше гостеприимство, нам хочется поскорее оказаться под собственной крышей. А теперь прошу извинить меня…

И в шорохе юбок она покинула комнату.

Виконт с силой ударил кулаком по чертежной доске.

– Проклятье! Проклятье! – вскричал он. – Вот теперь я окончательно потерял ее. Мне не следовало выпаливать то, что думал. Какой же я болван!

* * *

В тот день он не видел Луэллу вплоть до самого ужина.

Даже доставка нового телефона, событие, произведшее настоящий фурор среди слуг, не заинтересовала ее, когда он попытался продемонстрировать аппарат.

К ним присоединилась графиня, чем несколько разрядила атмосферу.

Луэлла выглядела еще милее прежнего, и у виконта разрывалось сердце, когда он видел, с какой холодностью она обращается к нему.

– Вы непременно должны приехать и погостить у нас в Пертшире, – тем временем говорила тетка Эдит, воздавая должное мясному супу с овощами, приготовленному миссис Корк. – Замок Бремор, несмотря на то что старинный и открытый всем ветрам, в августе поистине великолепен. Вы могли бы приехать как раз к охоте на куропаток.

Виконт метнул взгляд на Луэллу и, заметив, как по лицу девушки промелькнула тень испуга, ответил:

– Благодарю вас, но я буду занят здесь ремонтом. Хочу, чтобы строители начали работы сразу же после того, как я подготовлю свои чертежи. Собственно говоря, часть рабочих прибывает уже на будущей неделе, и я планирую, чтобы они снесли несколько старых хозяйственных построек, к тому же я принял ваше предложение возвести оранжерею подле кухни, Луэлла.

– Моя племянница – очень умная молодая леди, – заметила графиня. – Будь она мужчиной, непременно добилась бы потрясающих успехов в любой области, в которой вздумала бы специализироваться.

– Тетя, вы заставляете меня краснеть! – воскликнула Луэлла, откладывая в сторону ложку. – Кроме того, лорд Кеннингтон и сам выдающийся архитектор, в чем я нисколько не сомневаюсь.

Но, говоря о виконте, Луэлла избегала смотреть на него, и он почувствовал себя уязвленным оттого, что она обращается к нему в третьем лице. Ему нравилось слышать, как звучит его собственное имя из ее уст.

– Мне будет очень жаль уезжать отсюда в понедельник, – продолжала графиня. – На неделю мы отправимся в Лондон – горизонт уже наверняка чист, и, вне всякого сомнения, Франк Коннолли отказался от мысли и далее разыскивать нас.

– Вы вольны оставаться здесь так долго, как только захотите, – предложил виконт.

– Благодарю вас, но после того как мы совершим кое-какие покупки в Лондоне, нам бы хотелось вернуться домой. Мы и так отсутствовали слишком долго, – поспешно вставила Луэлла.

Ее быстрый ответ вновь уколол виконта, и он решил, что должен поговорить с ней наедине при первой же возможности.

«Мое неожиданное предложение руки и сердца явно оскорбило ее, – подумал Дэвид, – а я не хочу, чтобы она полагала меня очередным несносным типом, добивающимся ее расположения».

Когда они перешли в гостиную, виконт отвел Луэллу в сторону.

– Луэлла, боюсь, я огорчил вас своим предложением, – начал он, после того как графиня тактично оставила их одних.

Девушка залилась румянцем до корней волос.

– Ничуть не бывало, – с явной неловкостью ответила она. – Признáюсь, я была несколько ошеломлена, но вовсе не считаю, что об этом не может быть и речи. Просто еще не время, только и всего…

Виконт бережно и трепетно взял ее ладошку в свои руки и заглянул ей в глаза.

– Так я могу надеяться?

– Позвольте хорошенько обдумать все, что вы сказали мне, Дэвид, и я обещаю дать вам ответ после того, как вернусь домой. Мне нужно будет испросить совета у тети Эдит.

– Разумеется, – с горячностью отозвался он.

– А теперь давайте вернемся к ней, пока она не начала беспокоиться, не случилось ли с нами чего-нибудь.

Луэлла повернулась и вышла из столовой.

Дэвид, немного помедлив, сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться.

«Она не сказала “нет”, – подумал он. – У меня еще есть надежда».

Немного погодя, когда они допили кофе, виконт предложил им, вместо того чтобы снимать номера в гостинице, остановиться в его доме на Саут-Одли-стрит.

– Я позвоню слугам и распоряжусь приготовить его для вас, – сказал он. – А Беннет отвезет вас на вокзал в Барнстейпле. Возражения не принимаются, и потому даже не думайте протестовать.

– Благодарю вас, вы очень любезны, – отозвалась графиня.

– Пока остаетесь под моей крышей, вы ни в чем не будете знать нужды.

Виконт метнул взгляд на Луэллу, и сердце его переполнилось любовью.

«Пожалуйста, скажи “да”, – мысленно взмолился он, слушая, как она беззаботно болтает о чем-то с теткой. – Отныне моя жизнь – в твоих руках».

* * *

Утром в понедельник виконт с тяжелым сердцем простился с графиней и Луэллой.

После их отъезда Торр-Хаус показался ему огромным и опустевшим.

Обреченно вздохнув, он вернулся к чертежной доске и постарался с головой уйти в работу. Через несколько дней, уже на этой неделе, должны прибыть строители, и нельзя терять время.

Графиня пришла в полный восторг от поездки на «даймлере». Она даже заявила племяннице, что подумывает о том, не купить ли и себе такую машину после возвращения в Шотландию.

– Только представь, что мы каждый день сможем разъезжать по вересковым пустошам и предгорьям, – оживленно промолвила она. – А я вовсе не желаю состариться от безделья.

Луэлла рассмеялась, глядя на сияющую графиню, которая заняла свое место на сиденье пассажира.

Обеим было невероятно грустно расставаться с поместьем Торр-Хаус.

Когда они доехали до конца подъездной аллеи и Луэлла поняла, что теперь еще очень долго не увидит виконта, она вдруг ощутила комок в горле.

* * *

Пока дамы садились в поезд до Эксетера, откуда имели намерение направиться в Лондон, Франк Коннолли зарегистрировался в качестве гостя в небольшой гостинице на Дюк-стрит.

– Сколько вы рассчитываете пробыть у нас, мистер Коннолли? – осведомился клерк.

– Не знаю. Вероятно, неделю, а может, и дольше.

– Очень хорошо, сэр. А теперь будьте добры проследовать за носильщиком, он проводит вас в вашу комнату. Надеюсь, ваше пребывание у нас будет приятным.

Франк Коннолли проворчал в ответ нечто нелицеприятное.

Он вовсе не намеревался приятно проводить время. Все его мысли занимал только один вопрос – один-единственный.

Переступив порог своей комнаты, Коннолли швырнул саквояж на пол и окинул номер небрежным взглядом, после чего тут же вышел вон.

День в Лондоне выдался дождливым и даже чуточку прохладным для июля месяца. Франк Коннолли застегнул пуговицы своего старомодного пальто с несколькими воротниками, чтобы уберечься от надоедливой мороси, и, опустив голову, направился на Мэрилебоун-Хай-стрит.

Здесь, в неприметном переулке, он вошел в распахнутую дверь, а затем поднялся по темной грязной лестнице.

Латунная табличка на двери снаружи гласила: «Генри Джонс, частный детектив».

Оказавшись на верхней площадке лестницы, Коннолли повернул черную дверную ручку и вошел. Секретарь поинтересовалась, как его зовут, а затем предложила ему присесть.

Еще через несколько мгновений он зашел в контору мистера Джонса и предъявил тому фотографию Луэллы.

– Я хочу, чтобы вы любой ценой отыскали… мою невестку, – начал он, но тут же сменил тон, заметив выражение лица мистера Джонса. – Она исчезла несколько месяцев назад и с тех пор получила наследство, о котором ничего не знает, поэтому мне было поручено найти ее. Такова последняя воля моего покойного брата.

– Это будет недешево, мистер Коннолли, – заявил детектив, беря из его рук фотографию и внимательно рассматривая ее. – Но она – очень привлекательная женщина. Выследить такую не составит особого труда. Благородная дама, говорите?

– У меня имеются причины полагать, что она путешествует в обществе графини Риджуэй.

– Значит, будьте покойны, мы найдем ее, мистер Коннолли. В эту пору года высшее общество покидает Лондон, так что, если она здесь, я скоро узнаю об этом.

– Можете не стеснять себя в расходах, – заявил Франк Коннолли, надевая шляпу и поднимаясь, чтобы уйти. – Ее нужно найти любой ценой.

Спускаясь по лестнице, он испытал чувство растущего удовлетворения.

– Она не сможет скрываться долго, и поскольку я уже удостоверился, что в Шотландию они еще не вернулись, то, кроме как в Лондоне, быть им больше негде, – пробормотал он. – Если Джонс действительно так хорош, как его репутация, значит, Луэлла Риджуэй, где бы ты ни находилась, я найду тебя и ты будешь моей!

Радостно потирая руки, он вышел на улицу, и на губах его играло нечто похожее на улыбку.

Глава шестая

Луэлла с графиней прибыли на Паддингтонский вокзал поздно вечером, утомленные, измученные после долгого, изнурительного пути.

Они с удивлением обнаружили, что виконт распорядился прислать за ними свой большой сверкающий фаэтон.

– Это не могут быть лакеи виконта, – прошептала Луэлла, помогая тетке подняться в экипаж. – Разве он не говорил нам, что в его лондонском особняке осталось всего двое слуг? Должно быть, он нанял их специально ради такого случая.

– Он и впрямь гостеприимный хозяин, – заметила графиня. – Впрочем, в этом нет ничего удивительного, учитывая, что он влюблен…

– Тетя!

Луэлла покраснела до корней волос и потупила взор, но тетя Эдит невозмутимо продолжала:

– Однако ведь я права, не так ли? Он влюблен в тебя.

Луэлла уставилась на свои перчатки и прикусила нижнюю губу.

– Он просил меня выйти за него замуж.

– Тогда почему, моя дорогая девочка, ты не приняла его предложение? А я полагаю, что ты ответила ему отказом, иначе он пришел бы поговорить со мной.

– Я не могу этого сделать, и вам известно, почему.

– Мне известна лишь одна причина, по которой ты считаешь себя недостойной его, и хочу надеяться, другой являюсь не я сама. Я вполне могу позаботиться о себе и вернуться в Шотландию самостоятельно.

– Тетя, я не желаю об этом слышать. Но вы правы насчет другой причины.

– То есть, ты полагаешь, призрак Жана-Мари Буллико бросает на тебя тень даже теперь, почти год спустя?

Графиня покачала головой и взяла руку Луэллы в свои ладони.

– Луэлла, дорогая моя, в том, что случилось, нет твоей вины.

– Но я была обручена с ним после головокружительного романа, который сам по себе вызвал грандиозный скандал. Хуже того, я сбежала с ним только ради того, чтобы обнаружить, что он уже женат на другой! Какой же дурочкой сочтет меня Дэвид! И, в довершение всего, он будет смотреть на меня как на подержанный товар.

– Дорогая, всем известно, что твоя девичья честь не пострадала. Я готова лично поклясться в твоей невинности. Кроме того, никто в Англии и слыхом о нем не слыхивал, твое имя не упоминалось во французских газетах, так о чем же тебе беспокоиться?

– Думаю, он разлюбит меня, если узнает правду, – вздохнула она.

– А ты, ты любишь его? – спросила тетка. – Я же вижу, тебя что-то беспокоит, и подумала…

– О да! – с жаром воскликнула Луэлла. – Только в поезде я поняла, насколько сильно люблю его. Я никак не ожидала, что мне будет так мучительно больно расставаться с лордом Кеннингтоном. Но с каждой милей я чувствовала себя все хуже оттого, что больше не с ним.

– В таком случае, дорогая моя, хватит сомневаться, лови свой шанс на счастье!

– Прошу прощения, миледи. Мы прибыли.

Экипаж остановился, и лакей уже спрыгнул на тротуар, распахнув перед ними дверцу.

Луэлла, подняв голову, окинула взглядом элегантный особняк, сложенный из красного лондонского кирпича, с окнами в черных рамах.

В холле дома под номером 23 по улице Саут-Одли-стрит горел электрический свет, и Луэлла увидела, что их уже ждет дворецкий.

– Добро пожаловать, мисс Риджуэй. Миледи. Меня зовут Беллами, – с поклоном сообщил он. – Если вы соблаговолите проследовать за мной, я покажу вам ваши комнаты.

Луэлла с восторгом обнаружила, что в ее распоряжении оказалась большая спальня с комфортабельной ванной. Но она очень устала, поэтому даже не дала себе труда распаковать свои вещи. Вместо этого она сняла платье, надела ночную сорочку и прямиком отправилась в постель.

«Хотела бы я знать, где сейчас Франк Коннолли, – засыпая, подумала она. – Однако под крышей виконта я чувствую себя в такой безопасности, что уже должна перестать беспокоиться о нем».

* * *

В это же время Хоскин в особняке Торр-Хаус, войдя в спальню хозяина со стаканом воды, застал того расхаживающим взад-вперед по комнате.

– Это все на сегодня, милорд?

– Благодарю вас, да.

Хоскин закрыл за собой дверь, оставив виконта наедине со своими мыслями. Подойдя со свечой к зеркалу, тот поднес к свету длинный светлый волос, который обнаружил на софе, восхищаясь им, словно священной реликвией.

– Луэлла, – пробормотал он. – Я бы не поверил, если бы мне сказали, как я буду скучать по тебе.

* * *

Следующие несколько дней прошли для Луэллы и графини самым приятным образом.

Экипаж виконта оказался в полном их распоряжении, и они совершили на нем множество поездок – на Бонд-стрит, в Найтсбридж, Кью-Гарденз, музеи в Южном Кенсингтоне и во многие другие места.

Поначалу леди не обращали внимания на человека в котелке и клетчатом пальто, который тенью неизменно следовал за ними, куда бы они ни отправились.

Он смотрел, как дамы выходят от модного портного на Бонд-стрит, отмечая время, и молча стоял в подворотне, глядя, как они покидают «Хэрродс», нагруженные пакетами.

Он записывал все, что видел, до тех пор, пока не решил, что собрал достаточно сведений, дабы представить их своему клиенту.

Мистер Джонс отправил записку в гостиницу Франка Коннолли, в коей попросил его немедленно прибыть к нему в контору.

Не прошло и двух часов, как тот уже оказался у дверей детектива, нетерпеливо расхаживая по приемной.

– Мистер Джонс скоро примет вас, – ответила ему секретарь, когда он в третий раз за последние пятнадцать минут потребовал немедленной встречи с сыщиком.

Наконец дверь отворилась, и на пороге показался предыдущий клиент мистера Джонса. Не успел он надеть шляпу и удалиться, как Франк Коннолли ворвался в кабинет детектива.

– Вы сказали, у вас есть для меня кое-что. Что именно?

Его водянистые глазки вылезли из орбит, а на кирпично-красном лице застыло выражение напряженного ожидания.

– Интересующие вас дамы были обнаружены, – сообщил ему мистер Джонс. – Например, вчера днем их видели, когда они делали покупки в «Хэрродсе».

– Неужели вы ожидаете, что я буду ошиваться близ «Хэрродса» весь день в надежде случайно встретить их? Мне нужен адрес, по которому они остановились.

– Мистер Коннолли, ваша… э-э… невестка, судя по всему, раскатывает по Лондону на дорогом и быстром экипаже. Боюсь, пока что мне не удалось установить точного места их проживания…

– Ну так займитесь этим, приятель! Мне необходимо безотлагательно переговорить с мисс Риджуэй. Но, похоже, вы этого не понимаете.

Мистер Джонс в упор разглядывал краснолицего господина, который навалился на его стол с противоположной стороны. Ему было решительно наплевать на этого клиента, а еще он был абсолютно уверен в том, что леди, которую выслеживал, вовсе не приходится тому невесткой.

Но он не имел привычки задавать лишние вопросы, когда клиент платил не скупясь за оказываемые услуги.

Франк Коннолли вынул из кармана крупную купюру и швырнул ее на стол перед мистером Джонсом.

– Этого довольно? Найдите их до конца недели и полýчите еще одну такую же. Чего бы это ни стоило, я заплачу. Но только найдите мне ее.

Развернувшись на каблуках, он вышел из конторы. Мистер Джонс облегченно вздохнул и, сложив купюру вчетверо, сунул ее в бумажник.

У него уже были подозрения по поводу того, кому принадлежал этот дорогой экипаж, однако сперва нужно было окончательно удостовериться в этом.

Выждав некоторое время, детектив взял с вешалки свой котелок и сообщил секретарю, что до конца дня его не будет.

Идти до места назначения было совсем недолго – следовало перейти на другую сторону Оксфорд-стрит, а потом и поторопиться, если он хотел застать свою жертву во время возвращения из очередной поездки в город.

– Эти дамы – люди привычки, – пробормотал он, споро шагая по Джеймс-стрит. – Они могут вернуться в любую минуту.

* * *

Луэлла и графиня выбрались из экипажа, чувствуя приятную усталость. Они посетили все самые знаменитые галереи Лондона и выпили чаю в «Ритце».

И теперь, с трудом передвигая натруженные ноги, обе предвкушали приятный, спокойный вечер с очередным восхитительным ужином от миссис Беллами.

Помогая тетке выйти из кареты, Луэлла оглянулась на другую сторону улицы и заметила под деревом привалившегося к нему плечом мужчину в котелке.

– Знаете, тетя Эдит, я уверена, что этого человека вчера днем мы видели в «Хэрродсе», а еще он был в Гайд-Парке, когда мы прогуливались там давеча утром. Помните, как я обратила на него ваше внимание и пошутила, что он следит за нами?

Хотя Луэлла попыталась не придавать серьезность своему тону, лицо ее стало белым как мел. В голове девушки назойливо билась только одна мысль о том, кто мог нести за это ответственность, – Франк Коннолли.

Графиня сошла на тротуар и поднесла к глазам лорнет.

– Да, пожалуй, ты права, Луэлла, и мне кажется, он замышляет нечто недоброе.

Прежде чем Луэлла успела остановить графиню, та быстрым шагом направилась на другую сторону улицу, угрожающе помахивая зонтиком.

– Эй вы, сэр, – окликнула она мужчину. – Ступайте прочь, или я вызову полицию. Я хорошенько вас запомнила, и можете не считать меня дряхлой старухой, которая не в состоянии исполнить свою угрозу.

Мистер Джонс, развернувшись, бросился наутек. Он сразу понял, что имеет дело с весьма решительной особой. Графиня прошла вслед за ним еще несколько ярдов, пока не решила, что прогнала его.

«Ничего страшного не случилось, – сказал он себе, быстро сворачивая за угол. – Это графиня Риджуэй собственной персоной, и они остановились в особняке лорда Кеннингтона, мои подозрения подтверждены. Мистер Коннолли будет доволен – очень доволен».

Графиня изрядно запыхалась к тому времени, как вернулась обратно к дому. Она преследовала незнакомца очень недолго, зато получила удовольствие от каждой секунды погони.

А вот Луэлла уже обливалась слезами в гостиной.

– Он нашел нас! Нашел! – всхлипывала она, комкая в руках носовой платочек. – Этот человек – частный детектив. Я уверена.

– Я прогнала его прочь, – с гордостью сообщила ей графиня. – Но, думаю, мы должны сократить наше пребывание в Лондоне и уже сегодня вечером уложить свои вещи. Очень жаль, однако Франку Коннолли удалось разрушить то, что стало такой приятной интерлюдией.

– Мы не можем отправиться в Шотландию – первым делом он кинется искать нас именно там.

– И что ты предлагаешь?

– Разве нельзя вернуться в Торр-Хаус? Вы могли бы позвонить лорду Кеннингтону и попросить его вновь предоставить нам убежище.

Графиня ненадолго задумалась, после чего спокойно попросила Беллами позвонить в поместье Торр-Хаус.

– Прошу вас передать мне трубку, как только телефонистка соединит вас, – сказала она, возвращаясь в гостиную, дабы успокоить Луэллу, насколько это возможно.

Через десять минут телефон в холле разразился пронзительным звоном, и вошедший Беллами сообщил им, что их соединили.

– Его милость на линии, миледи, он готов говорить с вами.

Графиня быстро обрисовала виконту затруднительное положение, в котором они оказались.

– Франк Коннолли нанял частного детектива, чтобы выследить нас, и тому удалось установить наше местонахождение. Мы не могли бы вновь воспользоваться вашим гостеприимством и вернуться в Девон? Не думаю, что он сумеет отыскать нас там.

– А Луэлла?

– Она в отчаянии, как вы легко можете себе представить.

– Ох, бедная моя!

Улыбнувшись про себя, графиня подумала:

«Я была права, когда решила, что виконт по уши влюбился в Луэллу. Он не отвергнет мою племянницу с презрением, узнав ее тайну».

– Лорд Кеннингтон, нам небезопасно оставаться здесь.

– В таком случае, вы должны как можно быстрее вернуться в Девон. Распорядитесь, чтобы Беллами собрал ваши вещи и подготовил экипаж. Кроме того, он должен узнать, в котором часу от Паддингтонского вокзала отходит следующий поезд до Эксетера, а я отправлю Беннета, чтобы он встретил вас. Просто передайте Беллами, пусть сообщит мне предполагаемое время прибытия вашего поезда.

– Благодарю вас, лорд Кеннингтон. Вы даже не представляете, как мы вам признательны.

– Вам предстоит долгий путь, но нельзя терять ни минуты, – отозвался виконт, и в его низком голосе явственно прозвучали тревожные нотки. – Если Франк Коннолли действительно узнал, где вы остановились, на этом он не успокоится. Немедленно распорядитесь, чтобы слуги не пускали в дом никого, а всем посетителям отвечали, что вы уже отбыли в Шотландию. В случае крайней необходимости его необходимо направить по ложному следу.

Графиня, положив трубку на рычаги, вернулась в гостиную, где по-прежнему сидела и плакала Луэлла.

– Все в порядке, – сообщила она девушке. – Беллами укладывает наши вещи и готовит экипаж к отъезду. Предлагаю выйти из особняка через конюшню на заднем дворе, таким образом, если за парадным входом наблюдают, мы сможем улизнуть незамеченными.

– Как вы можете быть уверены, что он не попытается застать нас врасплох прямо здесь?

– Луэлла, несмотря на все свои ужимки и претенциозность, Франк Коннолли – недалекий простак. И обмануть его будет несложно. А теперь пошли, нужно собираться, причем побыстрее.

Но Луэлла, вместо того чтобы бегом броситься наверх, не двинулась с места.

– Я… не могу.

– Луэлла, ты должна. Нам не стоит оставаться здесь. Если этого человека действительно нанял Франк Коннолли, он наверняка отправился прямо к нему, дабы уведомить его о нашем местонахождении. Нужно спешить.

Луэлла жалобно и беспомощно взглянула на тетку. Лицо ее покрывали красные пятна, а глаза опухли от слез.

– Не думаю, что сумею пережить еще одно бегство от него. Пожалуй, будет лучше, если я уступлю и выйду за него замуж.

– Луэлла! И думать забудь о подобной глупости! – вскричала тетка, выпрямляясь во весь свой немалый рост. – Я не желаю даже слышать об этом. То, что мне сейчас сказал по телефону виконт, не оставило у меня и тени сомнения – он без памяти влюблен в тебя. Дорогая, тебе выпал шанс обрести счастье – и потому ты должна преодолеть нынешние трудности, умоляю.

Несмотря на все уговоры, Луэлла продолжала сидеть на софе, не зная, что предпринять. Девушка чувствовала любовь к виконту, но одна только мысль о Франке Коннолли подавляла всю ее волю к сопротивлению.

– Я так устала скрываться от него, – прошептала она, качая головой. – Очень устала.

– Обещаю, это будет твой последний побег, – вновь взмолилась тетя Эдит. – А теперь пойдем со мной, тебе нужно умыться. Мы останемся наверху, если там ты будешь чувствовать себя в безопасности, но я уверена, Беллами не пропустит никого дальше входной двери.

В конце концов Луэлла дала увести себя наверх.

– С собой мы возьмем только самое необходимое, – сказала графиня. – Все остальное я попрошу Беллами отправить прямиком в Шотландию. Вероятно, это послужит нам дополнительным отвлекающим маневром, если тот детектив увидит, что наш багаж отправляется на вокзал Чаринг-Кросс, а не Паддингтон.

После того как Луэлла позволила убедить себя, ей не понадобилось много времени, чтобы уложить кое-какие вещи в саквояж. А затем она стала ждать, когда же Беллами сообщит им, что все готово к отъезду.

– Кучер уже ждет вас, миледи.

Беллами был рослым коренастым мужчиной, поэтому, когда он появился в дверях, создалось впечатление, будто заполняет собой весь дверной проем. Графиня сочла, что он без труда одолеет Коннолли, если тому вдруг вздумается прибегнуть к насилию.

– Благодарю вас, Беллами. Я передам лорду Кеннингтону, что вы были очень добры к нам.

– Пустое, миледи. Вы гости в доме его милости, и он ожидал бы от меня никак не меньше того, что я уже сделал.

Но не успели они спуститься и до половины лестницы черного хода, как парадную дверь сотряс громкий стук. Они замерли на месте, когда эхо гулких ударов раскатилось по всему дому.

Беллами взглянул на графиню, на лице которой была написана мрачная решимость. Она знала, что этот стук может означать лишь одно – Франк Коннолли нашел их.

– Быстрее, миледи. Если мы спустимся по лестнице в кухню, то потом я пойду и открою входную дверь. Мне доставит удовольствие выпроводить этого наглеца несолоно хлебавши.

Беллами провел их через помещение для мытья посуды и вывел во двор. Едва ступив наружу, Луэлла услышала, как фыркают лошади, и дамы поспешили к экипажу.

– Впусти меня немедленно, прохвост!

Резкий, хриплый голос Франка Коннолли прозвучал так громко, что его было хорошо слышно даже на конюшне в задней части особняка.

Луэлла как вкопанная застыла на месте, когда голос эхом прокатился по пустынной улице.

– Луэлла, Беллами позаботится о нем. Быстрее в карету!

Графиня действовала мягко, но решительно. Взяв племянницу за руку, она помогла той подняться по ступенькам и подтолкнула ее в комфортабельное нутро экипажа с сиденьями, обитыми бархатом, и полированной деревянной отделкой.

Тем временем Беллами наслаждался каждым мгновением, стоя в холле и выжидая подходящего момента, чтобы отворить входную дверь.

Наконец, когда Коннолли пришел буквально в неистовство, колотя в дверь, он одернул на себе ливрею и лопатообразной ладонью пригладил волосы.

Отодвинув засов, Беллами распахнул парадную дверь, возвышаясь как скала над довольно-таки низкорослым и плотным Франком Коннолли, лицо которого уже побагровело от злости.

– Где она? Я знаю, она здесь. Отступи в сторону, приятель, и дай мне пройти.

– Прошу прощения, сэр, но я не могу впустить вас. Дома никого нет.

– Вздор, Луэлла здесь, я знаю это. Я требую, чтобы меня провели к ней!

– Сейчас в доме нет леди с таким именем, – сообщил ему чистую правду Беллами. – Они отбыли в Шотландию час назад или около того.

Франк Коннолли на мгновение растерялся. Мысли его разбегались, когда он сделал попытку сосредоточиться. Но ведь Джонс сказал, что собственными глазами видел их сегодня в этом самом доме примерно в половине шестого! Как же они могли уже уехать в Шотландию?

– Ты лжешь, приятель. А теперь приведи ее сюда немедленно, прохвост ты этакий!

Беллами встал на пороге так, что загородил собой весь дверной проем, благодаря чему из холла наружу не проникал ни единый лучик электрического света. Расправив плечи, он заговорил негромко, но твердо:

– Сэр, их здесь нет. А теперь я предлагаю вам сейчас же уйти, не поднимая шума, в противном случае буду вынужден позвонить в полицию.

– Да неужели?

Франк Коннолли подступил к гиганту-дворецкому вплотную и взглянул ему прямо в глаза.

– У вас все в порядке, сэр?

Резко развернувшись, Франк Коннолли оказался нос к носу с двумя полисменами, стоявшими на тротуаре позади него. Приоткрыв рот от изумления, он не мог вымолвить ни слова.

– Я очень рад вашему появлению, офицеры, – сладким как мед голосом промолвил Беллами. – Этот джентльмен ведет себя очень агрессивно и неприятно. Он угрожает силой ворваться в дом лорда Кеннингтона в отсутствие хозяина.

Двое полисменов не колебались ни секунды. Подступив к Коннолли с двух сторон, они вмиг заломили ему руки и сковали запястья наручниками, прежде чем он понял, что происходит.

– Будьте любезны пройти с нами в участок, сэр.

Беллами улыбнулся и одобрительно кивнул. В случае необходимости он бы воспрепятствовал Франку Коннолли тем способом, который счел бы наиболее подходящим. Так что вмешательство двух офицеров полиции оказалось как нельзя более своевременным.

– Идемте, сэр. И не оказывайте сопротивления, иначе мы будем вынуждены арестовать вас.

В следующую минуту Коннолли обнаружил, что его ведут вниз по Саут-Одли-стрит, и принялся возмущаться и протестовать во весь голос.

Когда они вышли на Маунт-стрит, из-за противоположного угла показалась карета с Луэллой и ее теткой. Но Коннолли не обратил на них внимания, кипя от бессильной злобы на полисменов, которые, заломив руки мужчины за спину, тащили его в сторону полицейского участка.

– Итак. Наконец-то мы избавились от Франка Коннолли. Надеюсь, никогда больше не увидим его, – с плохо скрываемым облегчением воскликнула графиня.

– Мы ведь по-прежнему направляемся в Девон, тетя, не так ли? – робко осведомилась Луэлла.

– Разумеется, дитя мое. В Лондоне мы оставаться не можем. Нет, мы сядем на поезд до Эксетера. А вот Франк Коннолли получил именно то, чего заслуживал!

* * *

Много позже, когда они уже благополучно устроились в купе поезда, Луэлла принялась ломать голову над тем, что она скажет виконту.

«Он ведь непременно спросит меня, обдумала ли я его предложение, но как я могу принять его, не рассказав ему всей правды?»

Она покосилась на тетю Эдит, которая мирно спала на сиденье напротив. События суматошного дня не могли не сказаться на ней, и сейчас графиня выглядела совсем уже старушкой.

Вплоть до этого момента, хотя ей было почти уже семьдесят, она казалась Луэлле молодой и полной сил. Но теперь, глядя в посеревшее, испещренное морщинами лицо тетки, девушка вдруг с ужасом осознала, что той, не исключено, осталось совсем недолго.

«А ведь она так хотела увидеть мою свадьбу».

Мысль эта доставляла Луэлле нешуточное беспокойство – она знала, что самым сокровенным желанием тетки было увидеть, как племянница идет по церковному проходу, и вот теперь у нее появилась возможность исполнить его, если только достанет для этого мужества.

– Но тогда мне придется рассказать ему все, – прошептала она, и глаза ее наполнились слезами. – Однако не могу же я таскать за собой тетю Эдит по всей стране, особенно теперь, когда поняла, как сильно люблю Дэвида.

Поезд с грохотом и лязгом мчался сквозь ночь, и его ритм убаюкивал девушку. Колеса стучали на стыках рельс, с каждым оборотом приближая путешественниц к их цели. Уже под Девоном Луэлла наконец приняла важное решение.

«Нет, я должна буду рассказать ему о Жане-Мари, – сказала она себе. – И обо всем остальном тоже».

Глава седьмая

Луэлла хранила молчание бóльшую часть пути. Она была слишком занята, мысленно репетируя речь, которую скажет виконту.

«Хотела бы я иметь уверенность тети Эдит в том, что Дэвид поймет мою связь с Жаном-Мари, – думала девушка. – Мужчины буквально помешаны на женской добродетели, и они ожидают от нас безупречного поведения. Не сочтет ли он меня падшей женщиной из-за того, что я уже любила другого – и даже сбежала с ним, намереваясь выйти за него замуж?»

Когда они почти достигли Эксетера, Луэлла разбудила тетю, чтобы та успела привести себя в порядок перед очередным этапом их долгого пути.

– Просыпайтесь же, тетя Эдит, – тормошила она ее. – Боюсь, отдохнуть в следующий раз мы сможем только в Торр-Хаусе.

– Очень надеюсь, что Беннет догадается захватить с собой большие подушки, – отозвалась та. – «Даймлер» может быть и немножко некомфортным – помнишь нашу поездку в Барнстейпл?

– Да, помню, – со смешком ответила Луэлла. Она изо всех сил сохраняла деланную веселость, потому что не хотела, чтобы тетка лишний раз беспокоилась из-за нее.

«Все должно быть совсем наоборот, – думала девушка. – Тетя уже пожилая женщина, и это я должна заботиться о ней. А я все время забываю о ее возрасте, потому что она неизменно бодра и весела. И это неправильно, что из-за Франка Коннолли ей пришлось стать сильнее меня».

Луэлла не отличалась ни хрупким сложением, ни слабостью души или тела, но все эти истории с Жаном-Мари Буллико, а потом и с Франком Коннолли изрядно подкосили девушку.

Ей хотелось стабильности и покоя, она желала, чтобы о ней заботились, и была уверена, что виконт может предложить ей все это и даже больше.

В конце концов поезд замер у перрона вокзала Эксетера. Проводник помог им найти носильщика, который бы вынес их немногочисленный багаж.

Как и было обещано, Беннет уже ждал дам на платформе.

– Добрый вечер, миледи и мисс Риджуэй, – с поклоном приветствовал он их. – Добро пожаловать вновь в Девон – расставание было недолгим.

– Да, боюсь, это получилось ненамеренно, однако между тем мы снова здесь, – отозвалась графиня так жизнерадостно, как только могла, учитывая, что она буквально валилась с ног от усталости.

Они гуськом потянулись с перрона к тому месту, где их поджидал «даймлер».

Носильщик помог им донести два чемодана, после чего Беннет усадил своих пассажирок на сиденья и укутал их ноги одеялами. Авто было открыто всем ветрам, но, к счастью, июльский вечер выдался теплым и тихим.

Поездка до Бидефорда получилась утомительно долгой.

Рассвет застал их на западных окраинах Эксмура, а когда впереди наконец показался Торр-Хаус, на горизонте уже вставало солнце.

Повсюду царила мертвая тишина, если не считать мычания коров на близлежащем склоне и далекого петушиного кукареканья.

Поглядев на дом, Луэлла решила: вряд ли виконт встал к этому часу.

– Сомневаюсь, что и слуги уже проснулись, – пробормотала она, пока авто, изрядно встряхивая их на ухабах, поднималось по неровной дороге к парадному входу.

Графиня застонала после того, как колесо угодило в особенно глубокую выбоину и автомобиль подбросило в воздух, а затем он вновь приземлился с душераздирающим скрежетом.

Беннет наконец потянул на себя рычаг ручного тормоза, и лишь тогда обе дамы вздохнули с облегчением.

«Уж если у меня болит все тело, страшно даже представить, как себя чувствует тетя Эдит», – подумала Луэлла, когда Беннет помог ей выбраться из «даймлера».

Они были покрыты пылью с головы до ног и смертельно устали. Как Беннет при этом ухитрялся выглядеть бодрым и веселым, оставалось выше понимания мисс Риджуэй.

Луэлла лишилась дара речи от изумления, увидев, что из дома к ним навстречу спешит виконт. Сорочка на нем была не заправлена в брюки, а рукава – едва закатаны до локтей.

На мгновение, когда ворот его рубашки распахнулся, глазам Луэллы предстала его обнаженная грудь.

Покраснев, она смущенно потупилась, чтобы не смотреть больше, но это зрелище пробудило в ней доселе незнакомые удивительные ощущения.

– Луэлла! – воскликнул виконт, подбегая к ней. Будь на то его воля, он заключил бы ее в объятия тотчас же, но не мог поступить так на глазах у слуг. – Теперь вы в безопасности. Все будет хорошо.

Она выглядела такой измученной и хрупкой, что он все-таки не удержался и обнял ее одной рукой за плечи.

Даже сквозь ткань полотняного жакета Луэлла ощутила тепло его руки, а когда вдохнула исходящий от него запах мужчины, то едва не лишилась чувств.

Поднимаясь по ступенькам, она чуточку споткнулась, рука Дэвида скользнула ей на талию, и он крепче прижал ее к себе.

– Идемте, ваши комнаты уже готовы и ждут вас. Какое счастье, что строители еще не начали работу в этой части дома, поскольку до сих пор заняты возведением померанцевой оранжереи.

Луэлла не ответила, лишь взглянула в его открытое, симпатичное лицо и улыбнулась.

Для того чтобы просто переставлять ноги, ей требовались недюжинные усилия, и она была рада опереться на него, пока поднималась вместе с ним по лестнице к Речной комнате.

– Мэйзи позаботится о вашей тете, а для вас я немедленно найму новую горничную, – сказал он. – Вы можете оставаться тут, сколько пожелаете, то есть, если сумеете вытерпеть шум и грязь, которую непременно разведут здесь строители.

– Прямо сейчас мне было бы все равно, даже если бы вы подрядили военный оркестр играть у нижней ступени лестницы – уверена, я заснула бы и ничего не слышала, – откликнулась Луэлла, подавляя зевок.

– В таком случае оставляю вас в покое.

Виконт взял ее руку, поднес к губам и страстно поцеловал.

Луэла почувствовала, как по ее телу прокатилась горячая волна, когда его теплые губы коснулись ее кожи.

– Я так рад, что вы вернулись, – прошептал он, будучи не в силах скрыть пробудившуюся в нем страсть. – Пусть даже обстоятельства далеки от идеальных. Должно быть, вы очень испугались, когда Франк Коннолли отыскал вас, но об этом мы поговорим позже. А теперь позвольте откланяться. Отдыхайте.

– Благодарю вас, – ответила Луэлла, глядя на него своими огромными голубыми глазами.

Виконт не удержался бы и расцеловал ее прямо здесь и сейчас, если бы только она не выглядела такой измученной и усталой.

«Это подождет», – сказал он себе, возвращаясь в свою комнату и чувствуя, что голова у него идет кругом.

* * *

Луэлла проснулась лишь к обеду. Поначалу, открыв глаза, она даже растерялась, не понимая, где находится.

А потом вспомнила все.

«Я в безопасности и далеко-далеко от этого ужасного Франка Коннолли».

Припомнив, что в последний раз видела этого господина, когда двое полисменов волокли его вниз по Маунт-стрит, девушка позволила себе улыбку.

Встав и набросив на плечи пеньюар, она звонком вызвала Мэйзи и раздвинула занавески.

Луэлла с удовлетворением отметила, что сад уже приобретает вполне пристойный вид и что один из садовников возится с розовым кустом как раз под ее окном.

«За доброту виконта я отплачу ему тем, что присоединюсь к ним в саду, – решила она. – Будет так славно вновь почувствовать, как земля сыплется между моими пальцами».

Вскоре в комнату вошла Мэйзи и помогла ей умыться и одеться.

– Его милость ждет вас в столовой, – сообщила она, закончив укладывать блестящие роскошные волосы Луэллы.

– Вот как?

– Он ждет вас, мисс.

– Он сам сказал вам об этом?

– Да, мисс.

Луэлла почувствовала, как сердце ее учащенно забилось. С трудом проглотив комок в горле, она встала из-за туалетного столика.

– Передайте ему, что я спущусь немедленно, – слабым голосом попросила девушка.

Не успела Мэйзи выйти за порог, как Луэлла в панике заметалась по комнате.

– Я должна рассказать ему обо всем, – вновь и вновь повторяла она. – Он наверняка спросит у меня, обдумала ли я его предложение, а тетя Эдит никогда не простит мне, если я опять откажу ему.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, она медленно сошла вниз, в столовую.

Виконт уже переоделся и выглядел невероятно привлекательно.

– Ваша тетя передает свои извинения, – начал он, помогая Луэлле занять место за столом. – После долгого пути у нее разболелась голова.

Стоя над ней, он сгорал от желания прикоснуться к ее блестящим золотистым волосам и бережно провести кончиками пальцев по белоснежной шее, обрамленной воротничком утреннего платья.

Виконт знал, что должен спросить у нее еще раз, согласна ли она выйти за него замуж, иначе он просто сойдет с ума от неизвестности.

– Я часто забываю, что тетя Эдит уже немолода, – заметила Луэлла, когда в комнату вошел Корк и тепло поприветствовал ее.

– Добро пожаловать, мисс Риджуэй, – сказал он, наливая для нее в бокал воду. – Мы все здесь счастливы вновь видеть вас и ее милость.

Корк подал на стол обед, и виконт принялся обсуждать с девушкой благоустройство сада. Он слишком нервничал, поэтому не мог с самого первого слова заговорить о женитьбе.

Но, когда обед подошел к концу, понял – ему не остается ничего иного, как собрать все свое мужество и задать тот самый вопрос, не дававший ему покоя.

Прочистив горло, виконт сказал:

– Мне хотелось бы знать, была ли у вас возможность обдумать мое предложение.

Луэлла, избегая его взгляда, отложила в сторону десертную ложечку.

Он заметил, что она не решается заговорить, и заподозрил самое худшее.

– Была, – наконец промолвила девушка своим ясным музыкальным голосом. – Но после того, что я намерена открыть вам, быть может, вы захотите взять свое предложение обратно.

– Никогда! – вскричал он, и его карие глаза вспыхнули пламенем страсти. – С какой стати я должен делать нечто подобное?

– С такой, – негромко произнесла Луэлла. – Однажды я уже была помолвлена – с другим.

Сердце виконта билось так сильно, что ему было трудно дышать.

– И только? – бессвязно пробормотал он. – Это не имеет никакого значения… и ничуть не помешает нам с вами обручиться.

– Но я… товар, уже бывший в употреблении.

– Вы имеете в виду…

– Нет. Мое целомудрие осталось неприкосновенным, но правда заключается в том… что я сбежала с ним. Мы собирались пожениться.

Виконт встал из-за стола и опустился на колени рядом с мисс Риджуэй. Взяв руку девушки, он бережным движением обратил ее лицо к себе и теплым взглядом своих карих глаз заглянул ей в глаза.

– Луэлла. Повторяю еще раз – это не имеет никакого значения.

– Но тот человек стал причиной большого скандала во Франции, поскольку уже был женат. Мне было очень стыдно, и я думала, что умру. Об этом писали газеты, хотя мое имя нигде не упоминалось.

Виконт с трудом проглотил комок в горле. Он любил ее так сильно, что, даже если бы речь шла о вопиющем нарушении приличий, ему не было бы до этого никакого дела.

Стоя на коленях рядом с ней, он хотел лишь одного – обнять ее и поцеловать.

– Луэлла, для меня это ровным счетом ничего не значит. Вы – такая, какая есть, и я нежно люблю вас. Из-за этого человека вы почувствовали себя обесчещенной, не правда ли?

– Да. Я решила, что отныне ни один достойный мужчина даже не взглянет в мою сторону. И когда впервые встретила Франка Коннолли, то, признáюсь вам, его внимание капельку польстило мне, лишь потому я не отвергла его немедленно. Разумеется, вскоре он стал куда более настойчивым и начал доставлять мне беспокойство, но я считала виноватой во всем себя. Он заявил, что мы должны пожениться, и я вдруг поняла: избавиться от него невозможно. Коннолли откуда-то узнал историю с Жаном-Мари и угрожал погубить имя моей семьи, если я не соглашусь.

– Он негодяй и трус! Такие люди ничем не лучше животных…

– Однако… – начала было девушка, но тут же умолкла, стоило виконту обнять ее и прикоснуться поцелуем к мягким губам.

Когда они наконец оторвались друг от друга, виконт бережно погладил ее по щеке и вздохнул.

– Ох, Луэлла. Я так люблю вас. Ничто из того, что вы скажете, не сможет отпугнуть меня. Итак, вы согласны выйти за меня замуж? – Выпустив ее из объятий, он упал перед ней на колени и судорожно сжал ее ладошку в своих руках. – Ответьте «да», Луэлла. Окажите мне честь и станьте моей женой.

Ее глаза наполнились слезами, когда она взглянула на него, так искренно стоящего перед ней на коленях.

Она ни о чем не думала, потому что просто выразила то, чем было переполнено ее сердце.

– Я согласна, – прошептала девушка. – Ведь я тоже люблю вас.

– Луэлла, дорогая моя! – воскликнул виконт, выпрямляясь во весь рост и поднимая ее на ноги вслед за собой.

Он не мог поверить тому, что наконец-то она оказалась в его объятиях.

Когда губы их оторвались друг от друга, Луэлла прильнула к его груди, подобно маленькому беззащитному существу, ищущему тепла и покоя. И это вдруг преисполнило его стремлением защитить ее от всего мира. Кеннингтон понял: теперь, отныне и навсегда, его долг состоит в том, чтобы оберегать ее от всяческого зла.

– Никогда бы не подумал, что могу быть так счастлив, – прошептал он, баюкая ее в своих объятиях. – Ты сделала меня счастливейшим из смертных.

– Я думала, уже не заслуживаю любви.

– Но почему? Только из-за того, что по несчастью влюбилась в человека, который не заслуживал тебя?

– Считала, что Господь будет наказывать меня до конца моих дней, – пролепетала Луэлла, когда он бережно коснулся губами ее волос.

При этих словах его сердце едва не выскочило из груди, и в ответ он лишь крепче прижал ее к себе.

– Господь не осуждает тебя за то, что ты полюбила. Скорее, он наказывает тех, кто не осознает всей важности любви.

– Но разве может кто-либо не понимать столь очевидных вещей? – словно не веря своим ушам, тихо спросила Луэлла.

– Когда-то и я полагал, будто любовь – пустяк, которым можно пренебречь, – признался виконт, взглядом умоляя ее не думать о нем дурно.

И в этот самый момент раздался стук в дверь.

– Это, наверное, Корк, – сказал виконт. – Я попросил его, чтобы он оставил нас одних, после того как подаст кофе.

Луэлла рассмеялась, и смех девушки прозвучал сладкой музыкой для его слуха.

– То-то меня удивило, почему его так долго нет. С твоей стороны это был очень ловкий ход.

– Я знал, что должен или добиться от тебя ответа, или умереть. А теперь, пожалуй, впущу Корка, после чего отправлюсь к твоей тете. Поскольку твоего отца больше нет с нами, она выступит в роли ближайшей родственницы.

– Ты собираешься просить моей руки у тети? – словно не веря своим ушам, переспросила Луэлла.

– Разумеется. Именно так все и произойдет. Кроме того, я не могу отделаться от чувства, что твоя тетя придет в восторг, потому что к ней обращаются за согласием в столь важном вопросе. Она ведь очень сильно любит тебя и стала твоей второй матерью.

– Да, ты прав. Не знаю, что бы я делала без ее доброты. Она приняла меня, когда больше никто и слышать об этом не хотел.

Взяв Луэллу за руку, виконт повел ее в Синюю комнату.

Постучав и войдя внутрь, они застали тетю Эдит сидящей у окна и воздающей должное отличному обеду.

– Тетя, а как же ваша головная боль?

– Она оказалась не такой сильной, как я полагала вначале, – с улыбкой ответила та.

– Леди Риджуэй, я должен попросить вас кое о чем, – начал виконт. – Я сделал Луэлле предложение, и она приняла его. И вот теперь мы пришли к вам с просьбой дать нам разрешение на брак.

Графиня восторженно захлопала в ладоши.

– Ох, Луэлла! Разве не говорила я тебе, что все будет хорошо? Разумеется, лорд Кеннингтон, я даю вам свое благословение.

– Прошу вас, называйте меня Дэвидом. В конце концов, уже совсем скоро мы станем родственниками.

– Дэвид, я очень рада, – заявила графиня, поднимаясь на ноги, чтобы обнять сначала его, а потом и Луэллу.

– Полагаю, сейчас будет вполне уместно открыть шампанское.

– Что, уже в полдень? – с деланным удивлением промолвила Луэлла.

– Почему бы и нет?

– Вы читаете мои мысли, – добавила графиня, направляясь к колокольчику.

Немного погодя, откупоривая бутылку одного из самых любимых сортов вина мадам Ле Февр, Корк улыбнулся про себя, слушая, как хлопнула пробка.

«Мадам была бы счастлива увидеть такой день, – подумал он, закрывая дверь в комнату, где начиналось небольшое празднество. – Она всегда говорила, что этот дом был полон любви, и теперь, похоже, прежние времена возвращаются».

* * *

Тем же вечером за ужином Луэлла высказала пожелание поработать в саду.

– Это было бы своего рода благодарностью тебе за все, что ты для нас сделал.

– Но ведь ты – моя невеста, и тебе не нужно благодарить меня за что-либо. И ты, и я должны быть благодарны Господу за то, что он свел нас вместе.

Перегнувшись через стол, виконт взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.

На безымянном пальце Луэллы сверкал крупный изумруд в окружении россыпи мелких бриллиантов.

В глубине души Дэвид искренне сожалел о том, что рядом нет ни отца, ни бабушки, чтобы разделить с ним эти благословенные минуты.

Впрочем, виконт уже начал каждую неделю тайно писать бабушке, прося Корка или миссис Корк начертать адрес на конверте, дабы отец не распознал его почерк и не уничтожил письмо до того, как оно попадет к ней.

И сейчас он уже знал, о чем напишет ей в следующий раз – о том, что обрел любовь и обручился, намереваясь сочетаться законным браком.

– Но когда же состоится свадьба? – осведомилась графиня. – Вы поразмыслили о ее месте и времени?

– Надеюсь, мы оба согласны в том, что, раз наша любовь расцвела в Девоне, то здесь нам и стоит пожениться, – ответил виконт.

– Вы пригласите членов своей семьи?

– Не думаю, что отец унизится до того, чтобы присутствовать на моей свадьбе и войти в дом любовницы своего отца!

Графиня с трудом скрыла улыбку. Во Франции подобные вещи давно уже не были в диковинку, но здесь, в Англии, на них все еще смотрели крайне неодобрительно.

– Я понимаю, что вы не хотите напоминать своей бабушке о том, что она была не единственной женщиной в жизни своего покойного супруга, – ответила миледи. – Но ведь она наверняка желает вам счастливой семейной жизни, ведь так? В конце концов, ей вовсе не обязательно входить в этот дом.

– Если бы речь шла лишь о бабушке, то она наверняка бы пренебрегла условностями, однако папа… Никогда.

Пока Корк открывал очередную бутылку шампанского, в голове Луэллы начал складываться некий план. Если ей удастся прийти Дэвиду на помощь, то лучшего способа отплатить ему за его доброту и не придумаешь.

«Да, – сказала она себе. – Пожалуй, в самом скором времени я напишу вдовой маркизе письмо».

* * *

Время летело быстро, и вот уже июль сменился августом.

Луэлла с головой ушла в планирование сада, хотя начинать весеннюю посадку было еще рано.

Между тем строители закончили померанцевую оранжерею, а работы над главным домом постепенно набирали темп.

Шум и пыль стали невыносимыми, и потому, когда однажды утром за завтраком графиня объявила о своем намерении вернуться в замок Бремор, Луэлла ничуть не удивилась.

– Не могли бы вы задержаться еще ненадолго, тетя? – спросила девушка. – Хотя свадьба назначена лишь на конец сентября, осталось очень много такого, что предстоит сделать.

– Теперь у тебя есть новые слуги, которые могут помочь, – ответила графиня, имея в виду Грейс, новую горничную Луэллы. – А если понадобится дополнительное содействие, я всегда могу позвонить из Шотландии. В конце концов, вы же не устраиваете шумную и роскошную свадьбу.

– Судя по количеству визитеров на этой неделе, местные жители придерживаются прямо противоположного мнения, – со смехом парировал виконт. – Она станет самым выдающимся событием года в Бидефорде. Быть может, родственников и впрямь будет немного, зато список гостей из окрестных мест растет с каждым днем.

– Это потому, что ты приглашаешь всех и каждого, кто заглядывает к нам, – ласково упрекнула его Луэлла. – Но мне все равно жаль, что среди них не будет твоих папы и бабушки. Что, неужели нет никакого шанса на примирение до этого дня?

– Ни единого, Луэлла. Мой отец винит меня в смерти дедушки, и даже бабушка не может переубедить его.

Луэлла ничего не стала говорить Дэвиду о том, что только сегодня утром написала вдовой маркизе в ее особняк на Белгрэйв-сквер. Она надеялась, пожилая дама получит ее письмо и граф не станет уничтожать его, даже если обратит внимание на почтовую марку.

Итак, несколькими днями позже Беннет загружал в «даймлер» чемоданы графини.

– Может, прислать тебе какие-нибудь твои вещи из Шотландии? – спросила миледи, когда они прощались на ступеньках Торр-Хаус под лучами жаркого августовского солнца.

– Нет, тетя Эдит. Мне не нужны напоминания о моей прежней жизни. Отныне я хочу смотреть только в будущее. Кроме того, сегодня после обеда у меня должна состояться примерка свадебного платья у портнихи, а заодно она передаст мне несколько костюмов и других нарядов, которые уже сшила для меня.

– Все просто в восторге оттого, что Луэлла отдает предпочтение представителям местного бизнеса, – заметил виконт, обнимая невесту за талию. – Она стала самой популярной молодой леди в этой части графства.

– Это правда, – вздохнула мисс Риджуэй. – Я даже не могу уделить саду столько времени, сколько мне бы хотелось, потому что каждый день ко мне с визитом приходит кто-нибудь, и я уже обзавелась многими друзьями.

– А еще мне кажется, внесла свою лепту опубликованная на минувшей неделе статья в «Норт-Девон Джорнэл» о предстоящих в Бидефорде больших свадебных торжествах и о том, что ты предпочла сшить свое свадебное платье здесь, а не в Лондоне. Теперь поток гостей к твоему порогу только увеличивается, – улыбнулась графиня. – Я рада, что ты становишься здесь своей.

– Но я буду очень скучать по вас, тетя Эдит. Вы уверены, что не передумаете?

– Нет, дорогая моя. Мне трудно переносить постоянные шум и грязь, и в эту пору года я предпочитаю куда более прохладный климат тех мест, где находится мой собственный шотландский дом.

На прощание она поцеловала Луэллу, после чего Беннет помог ей сесть в «даймлер».

Когда взревел мотор авто, Луэлла заплакала, а к тому времени, как машина скрылась за поворотом подъездной аллеи, девушка уже рыдала.

– До свидания, тетя Эдит, – прошептала она, когда «даймлер» скрылся из виду. – В следующий раз мы увидимся уже в день моей свадьбы.

* * *

Граф Кеннингтон пребывал в приподнятом расположении духа. Сегодня вечером он уже выиграл три партии и сейчас смотрел на «флеш-рояль» у себя на руках, испытывая чрезвычайное довольство собой.

– Нет, все это бесполезно. Фортуна решительно ополчилась на меня нынче вечером! – Краснолицый субъект, сидевший напротив, отшвырнул свои карты, с отвращением глядя на то, как сияющий граф придвигает к себе лежавшую перед ним горку монет.

– Еще партию, Коннолли? – предложил тот, раскуривая толстую гаванскую сигару.

– Нет, с меня довольно, лорд Кеннингтон. Но я с радостью поставлю вам стаканчик бренди, если вы окажете честь присоединиться ко мне в баре.

Граф расхохотался.

– Вы буквально ненасытны, прямо козел отпущения, – сообщил он, поднимаясь из-за стола. – Сначала я ободрал вас как липку, а теперь вы предлагаете поставить мне выпивку.

– На пару стаканчиков деньги у меня еще остались, – запротестовал Франк Коннолли. Он не хотел, чтобы граф уходил, поскольку еще не выудил у него те сведения, в которых столь отчаянно нуждался.

– Очень хорошо, но за бренди плачу я, – провозгласил граф и хлопнул его по спине. – Любой, кто так достойно принимает свой проигрыш, заслуживает награды.

Они вдвоем двинулись сквозь анфиладу тускло освещенных игорных комнат, стены которых были обшиты дубовыми панелями, к тихому и уютному бару. За последние несколько месяцев, прошедшие со дня смерти его отца, граф стал здесь частым гостем, поскольку, располагая ныне завидным состоянием, он мог невозбранно проматывать его, что отвлекало графа от куда менее приятных материй.

Пока они, пробираясь сквозь клубы сигарного и сигаретного дыма, проходили мимо столов, за которыми шла игра в карты по высоким ставкам, Франк Коннолли поздравлял себя с успехом собственного дедуктивного метода.

«Этот болван Джонс обошелся мне в кучу денег, но так и не сумел разыскать Луэллу, – подумал он, когда граф устроился у стойки и заказал два бокала коньяка. – Пришлось пустить в ход собственную смекалку, чтобы выследить отца виконта и подружиться с ним».

– Чертовски хороший коньяк, верно? Он заставляет забыть о тяготах жизни.

Граф вдохнул аромат, исходивший от его бокала, и, закрыв глаза, сделал маленький глоток.

– Ваш сын… вы до сих пор не поддерживаете с ним отношений?

Франк Коннолли понимал, что ставит под удар новую дружбу, затрагивая столь щекотливый вопрос, но разве давеча вечером за картами они уже не касались его?

Первым заговорил на эту тему лорд Портчестер, когда спросил, не может ли граф одолжить четверку лошадей, ранее принадлежавших виконту, на что получил вполне недвусмысленный ответ – это решительно невозможно.

– Да, – ответил граф, отпивая еще один глоток.

– Должно быть, это ужасно для отца – враждовать с собственным сыном.

– Мой сын стал причиной скоропостижной кончины моего собственного отца, – с горечью отозвался граф. – Для меня он все равно что умер.

– Он больше не живет в Лондоне?

– Нет, он уехал в Бидефорд в Северном Девоне и поселился в особняке, принадлежавшем моему отцу. И там ему – самое место!

Франк Коннолли, сделав большой глоток коньяка, мысленно улыбнулся, испытывая чувство глубочайшего удовлетворения.

«Итак, виконт в Бидефорде, – раздумывал он, пока граф в паузе между беседой курил сигару. – Мне следовало бы сразу понять, что Луэлла забьется в какую-нибудь дыру».

Спустя некоторое время Франк Коннолли, сославшись на усталость, распрощался с графом, пожав ему руку.

– Сыграем партию завтра? – осведомился тот.

– Боюсь, что нет. Утром я уезжаю из Лондона.

– Отправляетесь на охоту?

Франк Коннолли надел шляпу и улыбнулся.

– Было очень приятно познакомиться с вами, сэр. Быть может, мы встретимся, когда я окажусь в Лондоне в следующий раз?

Граф проворчал что-то в знак согласия и щелкнул пальцами, подзывая официанта, проходившего мимо с подносом.

Франк Коннолли без промедления откланялся. До утра ему еще многое предстояло сделать.

«Подумать только, как много времени я потерял зря, скитаясь по Шотландии, – сказал он себе, – но деньги были потрачены недаром. Что-то подсказывает мне, что Луэлла прячется в Девоне. И если она думает, будто больше никогда не увидит меня, то очень сильно ошибается!»

* * *

На следующее утро Франк Коннолли не стал терять ни минуты. Уложив вещи в саквояж, он отправился на Паддингтонский вокзал.

Удостоверившись, что до Бидефорда можно добраться лишь через Эксетер, он снял деньги со счета в отцовском банке, дабы располагать нужными средствами.

«Много мне не понадобится, – сказал он себе. – Как только я женюсь на Луэлле, мы вернемся в Ирландию, и я покажу отцу, что кое-чего добился в этой жизни. Ну разве не удивится он тому, что я заключил брачный союз с одним из самых могущественных семейств в Шотландии? И наши дети будут богаты и влиятельны».

Эта мысль доставила ему столь несказанное удовольствие, что он даже выпятил грудь и расправил плечи. Всю свою жизнь Франк оставался младшим сыном мелкого ирландского лорда, не имеющего особого веса и влияния в глазах общества.

«А как только старуха сыграет в ящик, я стану силой, с которой придется считаться, и благодаря состоянию Луэллы буду вести богатый и роскошный образ жизни».

В конце концов добравшись до Бидефорда, он уже воображал себя лордом окрестных владений и предавался мечтаниям о том, что граф обращается с ним как с равным, а не как с простаком, которого можно обыграть в карты.

Быстро отыскав себе приличную гостиницу, Коннолли устроился внизу в баре, ожидая открытия ресторана. После долгой дороги он буквально умирал с голоду.

Вскоре мужчина сообразил: чтобы найти дом, где скрывалась Луэлла, ему придется приступить к расспросам. Потягивая виски, он принялся небрежно перелистывать местную газету, оставленную каким-то постояльцем.

И тогда его внимание привлек раздел местной светской хроники.

Глаза его налились кровью от бешенства, пока он читал статью, озаглавленную «Свадьба года», речь в ней шла о Луэлле Риджуэй из Бреймор-Касл, что в Пертшире, которая в сентябре выходила замуж за виконта Кеннингтона, нового владельца поместья Торр-Хаус.

«…Невеста обзавелась многочисленными друзьями в Бидефорде благодаря своему решению сшить подвенечное платье и подготовить остальное приданое в заведении мадам Кларк на Маркет-стрит, – шла речь в статье. – Как нам стало известно, платье будет украшено бобинным хонитонским кружевом и, вне всякого сомнения, произведет настоящий фурор в Девоне».

– Да как она смеет! – вспылил Коннолли, с раздражением отшвыривая от себя газету. – Она не может выйти замуж за другого. Если она в самом деле полагает, что станет женой этого виконта, то очень сильно ошибается. Похоже, время не на моей стороне, так что я должен отправиться в этот самый Торр-Хаус и немедленно увезти ее в Лондон.

Осушив стакан, он вернулся прямиком в свою комнату, моментально утратив аппетит.

Саквояж мужчины лежал на постели – там, где он и оставил его. Медленно открыв сумку, Коннолли вынул оттуда всю одежду, а с самого дна достал тяжелый сверток, завернутый в черную ткань, и взвесил его рукой. Быстрым движением развернул сверток, и в ладони у него оказался пистолет.

– Да, – пробормотал Коннолли, протирая оружие тряпицей, в которую оно было замотано. – Этот виконт – круглый дурак, коль полагает, что может похитить женщину, принадлежащую мне. Если придется убить его, чтобы вернуть Луэллу, – что ж, так тому и быть!

Глава восьмая

Луэлла опустилась на колени перед цветочной клумбой и принялась тщательно выдергивать сорняки, стараясь не пропустить ни одного. Солнце ласково согревало ей спину, и она была чрезвычайно довольна собой.

Неподалеку Томас и Джонни вскапывали новую клумбу, разбивая ее на том месте, где совсем недавно высились руины снесенной хозяйственной постройки.

Луэлле казалось, что ей почти нечего больше желать в жизни.

«Впрочем, скоро настанет тот день, когда мы с Дэвидом поженимся», – с удовлетворенной улыбкой подумала девушка.

Правда, она очень скучала по своей тетке Эдит, поскольку рассталась с ней впервые после окончания пансиона благородных девиц. Хотя они часто писали друг другу и разговаривали по телефону, ей явно недоставало общества графини.

А та весьма красноречиво и забавно описывала все происходящее в замке Бремор-Касл, присовокупив однажды, что малина удалась на славу.

– Прошу прощения, миледи, но не подойдете ли вы взглянуть на рассаду?

Оба садовника, и Томас, и Джонни, неизменно величали Луэллу «миледи», хотя, строго говоря, она обретет право на этот титул, лишь когда виконт наденет ей на палец обручальное кольцо.

– Конечно, Томас, – сказала она, поднимаясь с колен и отряхивая руки.

Девушка знала, что тетка Эдит непременно выбранила бы ее за то, что племянница не надела перчаток, но Луэлле нравилось чувствовать прикосновение земли, когда она работала с ней.

В такие моменты девушка носила кольцо, подаренное ей Дэвидом, на крепкой золотой цепочке, украшавшей ее шею, и оно оставалось там до того момента, когда Луэлла, вымыв руки, с чувством гордости возвращала его себе на палец.

Джонни подошел к ним, держа в руках поддон с цветущей рассадой.

– Где я должен высадить ее, миледи?

– Думаю, ноготки стоит посадить по краю каждой клумбы, а оставшееся место использовать для циннии.

Сунув руку в кармашек фартука, Луэлла извлекла оттуда блокнот со своими набросками.

– Да, – подтвердила она, отыскав нужную страницу. – А осенью посередине каждой клумбы мы высадим кусты штамбовых роз.

Луэлла и садовники вновь с радостью взялись за работу, даже не подозревая о том, какие тучи сгущаются над Бидефордом.

* * *

Тем временем в гостинице «Красный лев» Франк Коннолли пытался разузнать как можно больше о виконте и о том, где он живет.

– А, это тот джентльмен из Лондона, который унаследовал старый особняк француженки, – сообщил ему дряхлый швейцар. – Он приобрел здесь множество друзей, потому что нанял местных мастеровых восстановить поместье. Ну и еще свадьба, конечно, – Бидефорд давненько не видывал ничего подобного.

– А ты не знаешь, когда она должна состояться? – поинтересовался Франк Коннолли, ловко сунув старику шиллинг в ладонь.

– В конце сентября – двадцать девятого числа, если память мне не изменяет. Говорят, гостей из Лондона не будет, что очень-очень странно…

Швейцар покачал головой, и Франк Коннолли поблагодарил его, прежде чем выйти на улицу.

Судя по наведенным Коннолли справкам, он решил, что отыскать особняк виконта будет совсем нетрудно. Все повторяли, что его видно уже с берега реки и что он расположен на главной дороге, идущей из Бидефорда на запад.

– Торр-Хаус? – говорили ему. – Вы не пропустите его.

Коннолли поднялся по крутому склону к зданию рынка, где начал разыскивать аптеку, о которой слышал.

Ему следует купить там кое-что.

Наконец он нашел ее на самой вершине холма. Войдя внутрь, он купил склянку с хлороформом, сообщив аптекарю, что является завзятым коллекционером бабочек.

– Но в таком случае вам наверняка понадобятся и льняные тампоны.

«Понадобятся, если боги будут на моей стороне», – самодовольно подумал Коннолли, выходя из аптеки и спускаясь по склону холма вниз.

Аптекарь оказался ему чрезвычайно полезен. Коннолли спросил, не знает ли он каких-либо заброшенных зданий, в которых могут обитать бабочки вида Траурница, и тот направил его к старой пастушьей хижине, расположенной на окраине городка.

– Не могу сказать точно, найдете ли вы их там или нет, – заявил аптекарь. – Зато я знаю, что другие энтомологи обнаружили там несколько редких, интересных для коллекционеров видов. Место это тихое, там почти никто не бывает, и растений, которые этим бабочкам по вкусу, хоть отбавляй.

Аптекарь оказался настолько любезен, что на обрывке оберточной бумаги набросал приблизительно, как найти то место, где располагалась хижина.

Не заходя в гостиницу, чтобы оставить там свои покупки, Франк Коннолли отправился в долгий путь к пастушьей хижине. Найти ее было не так-то легко, поэтому вскоре он совершенно выбился из сил и отчаялся.

Однако случайно встретил работников фермы, они-то и направили его в нужную сторону.

Хижина оказалась именно такой, какая ему и была нужна. В ней обнаружилась просторная комната с целой дверью, которую можно было подпереть изнутри грязным деревянным стулом, найденным Коннолли позади дома.

«В конце концов, можно сходить в скобяную лавку в городе и приобрести там несколько замков и цепочек, – рассуждал он сам с собой, осматривая обстановку хижины. – Хорошо, что здесь нет окон, через которые Луэлла могла бы сбежать».

Немного погодя, составив в уме список вещей, необходимых ему для того, чтобы привести свой план в исполнение, он вернулся в гостиницу, где сытно поужинал.

– Завтра, после того как подготовлю хижину, я отправлюсь в Торр-Хаус и попробую выследить Луэллу, – пробормотал Коннолли, когда официант унес его тарелку. – И, если обстоятельства будут благоприятствовать мне, вернусь за ней.

* * *

– Дэвид, ты должен попросить строителей, чтобы они не сбрасывали мусор на цветочные клумбы, – пожаловалась Луэлла, входя на следующее утро в столовую к завтраку.

Виконт уже сидел за столом и при этих словах отложил в сторону номер «Таймс», который читал.

– Я немедленно переговорю с мистером Пенсуортом.

– Спасибо, дорогой.

Луэлла поцеловала его в лоб и заняла свое место за столом. Корк тут же поставил перед ней чашку с блюдцем рядом с горкой тостов.

– Вскоре я начну сажать ароматические и кухонные травы, а бедные Томас и Джонни уже и так дважды перекапывали эту клумбу. Но строители продолжают сбрасывать на нее битые кирпичи. Как только мы засеем ее травой, подобного нельзя допускать ни в коем случае.

– Я скажу ему об этом сразу же после завтрака.

Взглянув на Луэллу, Кеннингтон подумал, что она хорошеет день ото дня.

«Если при первой встрече я счел ее красавицей, то сейчас она превратилась в настоящую богиню красоты, – сказал он себе. – Деревенский воздух идет ей на пользу, и она даже немного поправилась. В тот день, когда я буду ожидать ее у алтаря, стану самым счастливым мужчиной во всей Англии».

В столовую вошел Корк с утренней почтой. Как всегда, Луэлла нетерпеливо ждала весточки от маркизы, но до сих пор ничего не получила.

Корк опустил серебряный поднос на стол рядом с виконтом, и, подавив разочарованный вздох, девушка поняла, что и сегодня для нее ничего нет.

«Быть может, она не в Лондоне, – подумала Луэлла, намазывая маслом гренок. – В конце концов, у нее есть поместье в деревне – или же они могли уехать в Биарриц».

Луэлла решила, что напишет еще раз и приложит к письму приглашение на свадьбу. Она знала, виконт будет вне себя от радости, если бабушка проведет этот знаменательный день с ними.

– Чем ты сегодня собираешься заняться, Луэлла? – спросил Дэвид. – Опять будешь возиться в саду? Смотри, этак ты вскоре загоришь, как рабыня на плантации, и все станут думать, что моя будущая супруга – либо иностранка, либо сборщица фруктов!

Луэлла рассмеялась.

Это была правда. Ее руки и плечи уже покрывал легкий загар, несмотря на то что девушка носила широкополую шляпу. Выставив руки перед собой, Луэлла подумала: будь здесь тетя Эдит, она хорошенько выбранила бы племянницу за то, что та не бережется от прямых солнечных лучей.

– Я попрошу миссис Корк купить несколько лимонов, а потом их соком попробую отбелить свою кожу, – заметила Луэлла. – Всю минувшую неделю погода стояла просто чудесная, поэтому в длинных перчатках было бы слишком жарко.

– Моя маленькая загорелая цыганочка! – поддразнил виконт девушку, встав из-за стола и ласково взъерошив ей волосы. – Хорошо, что моей мамы уже нет в живых, иначе она пришла бы в ужас оттого, что леди работает в собственном саду.

– А в моем представлении это самое благородное времяпрепровождение.

– Только не в том случае, когда означенная леди выполняет ту же тяжелую работу, что и садовники. Хотелось бы мне знать, откуда у тебя только силы берутся.

– Тетя говорит, все дело в моей славной шотландской крови.

– В таком случае умоляю тебя – передай свою славную кровь по наследству, и у нас с тобой будут замечательные сильные сыновья.

Поцеловав ее на прощание, он вышел наружу, чтобы переговорить со строителями. Луэлла, прижав ладони к щекам, обнаружила, что они горят огнем.

– Дети, – пробормотала она.

Девушка вспомнила последнее письмо, полученное ею от тети, в котором та наставляла племянницу относительно супружеских обязанностей.

Луэллу одновременно и пугало, и приводило в сладкий трепет осознание того, что уже совсем скоро они с виконтом окажутся в объятиях друг друга, после того как попрощаются с гостями.

«…Пусть тебя не страшит физическая сторона замужества, – писала тетя. – В отличие от ужасных пыток, в которые тебя попробуют заставить поверить некоторые, в руках настоящего мужчины это – прикосновение к небесам и райское наслаждение».

И действительно, виконт пробуждал в ней жгучее желание, коего она еще никогда не испытывала раньше, даже с Жаном-Мари Буллико.

Она так и осталась сидеть за столом, мечтательно вспоминая о том, как они с Дэвидом прогуливались по саду накануне вечером.

Когда он в лучах полной луны обнял и поцеловал ее, она вдруг ощутила, что в ней поднимается жаркая неуправляемая волна, готовая захлестнуть ее, и стала послушно отвечать на его ласки.

– Как бы мне хотелось испытать то «райское наслаждение», о котором пишет тетя Эдит, – вздохнула девушка. – А еще я точно знаю, что Дэвид – тот самый настоящий мужчина для меня.

Ее размышления прервало появление Грейс. Служанка сообщила ей, что для примерки прибыла портниха.

«Предстоит еще очень многое сделать», – подумала мисс Риджуэй, поднимаясь вслед за горничной наверх.

* * *

После обеда Луэлла надела старое платье и вышла в сад. К ней тут же подошел полный раскаяния мистер Пенсуорт, он извинился за беспорядок, устроенный его людьми, и предложил самостоятельно разбить для нее новые клумбы.

Она поспешила к клумбам и увидела, как Джонни с Томасом руководят двумя рабочими, привозившими откуда-то полные тачки свежей рыхлой земли.

– Добрый день, миледи, – поздоровался с ней Томас. – В такой отличный грунт мы сможем одновременно высадить сеянцы и кусты.

– Превосходно, – откликнулась Луэлла.

Один из рабочих закончил высыпать новую почву на клумбы, а Джонни принес сеянцы и несколько кустиков розмарина, лаванды и вербены. Томас же, взяв поддоны с ромашками, выставил их на солнечный свет.

– Да, думаю, вскоре миссис Корк будет уже собирать приличный урожай трав для обеденного стола, – сказала она, поглаживая резной листок фенхеля.

– Прошу прощения, миледи, но, быть может, нам подняться на террасу и взглянуть на старую айву? – спросил Джонни. – Если мы собираемся пересадить ее, надо бы примериться, куда именно.

– Конечно. Томас, ты справишься здесь один?

– Да, миледи.

Луэлла вслед за Джонни прошла через огород, пока они не оказались в дальнем конце сада.

Здесь уцелела старая айва, и Луэлла, потрогав упругие зеленые листики, поняла, что в этом году дерево, скорее всего, будет плодоносить.

– Мы не станем пересаживать его до тех пор, пока оно не отцветет следующей весной, – решила она. – Джонни, ты не мог бы сходить в сарай, где хранятся растения, и принести оттуда опрыскиватель с инсектицидом? На почках видны вредители, поэтому лучше их обработать прямо сейчас.

Джонни, приложив руку к козырьку своей кепки, тяжело зашагал вниз по склону.

А Луэлла наклонилась, чтобы вырвать несколько сорняков.

– От них никогда не избавиться, – вздохнула она, с корнем выдирая несколько кустиков песчанки.

* * *

Тайком пробираясь вдоль подъездной аллеи поместья Торр-Хаус, Франк Коннолли машинально поглаживал твердую выпуклость пистолета под курткой.

Он надолго затаился у ворот, прежде чем пуститься в длительный путь к дому.

Найти особняк оказалось проще простого. Перейдя через мост, мужчина проследовал немного по дороге, и вот он, пожалуйста!

– Если все пройдет столь же гладко, как и до сих пор, то уже к утру мы с Луэллой будем на пути в Ирландию, – промолвил он вслух.

Коннолли рассчитывал нанять экипаж, доехать на нем до Ливерпуля, а уже оттуда на пароме переправиться в Дублин.

Он отправит каблограмму[13] отцу и попросит того выслать им навстречу карету, а заодно и договориться со священником, чтобы тот обвенчал его с Луэллой в фамильной часовне поместья Килшарри.

Сейчас он подобрался уже к самому концу подъездной аллеи. Впереди виднелись тяжелые двери особняка эпохи короля Якова с мозаичными окнами. Одна сторона дома была обставлена строительными лесами, перед которыми на земле лежала ручная строительная тачка.

«Я никак не ожидал, что здесь будет столько людей, – сказал он себе, но подобрался еще ближе и затаился. – Однако этот человек похитил у меня Луэллу и потому должен заплатить».

Коннолли отдавал себе отчет в том, что теперь похитить Луэллу и остаться при этом незамеченным будет намного сложнее. Проклиная свою злую судьбу, мужчина присел за изгородью и стал ждать.

В это время по подъездной аллее с натужным ревом поднимался Беннет на «даймлере». Одним быстрым движением он остановил авто и потянул рукоятку ручного тормоза. Насвистывая, выпрыгнул из салона и скрылся в доме.

А Франку Коннолли вдруг пришла в голову блестящая идея.

«Воспользовавшись автомобилем, я смогу увезти Луэллу отсюда гораздо быстрее, чем в экипаже, запряженном лошадью. А этот болван, похоже, еще и оставил ключи в замке зажигания».

Ему казалось, кто-то другой руководит его действиями, когда он стал подкрадываться к машине. У него имелся некоторый опыт в управлении этими средствами передвижения, однажды он даже сидел за рулем именно такой модели.

Быстро оглядевшись по сторонам, желая убедиться, что за ним никто не наблюдает, Коннолли подполз к авто, запрыгнул внутрь и завел мотор. Из особняка по-прежнему никто не вышел, чтобы взглянуть на происходящее.

Тогда он поехал вперед по следам шин, которые вели вокруг дома.

«Должно быть, у строителей начался обеденный перерыв», – подумал он, заметив опустевшие леса и брошенные ручные тачки.

Уже через несколько мгновений Коннолли ехал по дороге, тянувшейся вдоль сада.

И вдруг он услышал голоса.

Остановив авто, мужчина выбрался из него. Он отчетливо расслышал за недавно построенной стеной голос Луэллы, разговаривавшей с кем-то. Медленно двинувшись вперед, Коннолли крался вдоль стены, пока не наткнулся на калитку.

– Благодарю тебя, Джонни. Теперь ты можешь идти обедать, – промолвила Луэлла.

«Это мой шанс, – подумал он, нащупывая в кармане склянку с хлороформом. – Какая нежданная удача».

Осторожно заглянув в калитку, Коннолли увидел удаляющуюся Луэллу. Сердце замерло у него в груди, пока он наблюдал за ней, счастливой и довольной, купающейся в лучах солнечного света, а потом вдруг разозлился.

«Как смел этот человек похитить ее у меня!» – вспылил он, доводя себя до белого каления.

Выждав немного, чтобы окончательно убедиться в том, что поблизости никого нет, он крадучись двинулся вслед за девушкой. В руке он сжимал тампон, смоченный хлороформом.

Луэлла опустилась на колени и начала вырывать сорняки, как вдруг чья-то рука зажала ей рот, а потом на нее обрушилась чернота.

Франк Коннолли подхватил ее обмякшее тело на руки и поспешил к автомобилю. Бросив Луэллу на пассажирское сиденье, он связал ей руки и ноги.

– Теперь ты от меня никуда не убежишь, – бормотал он, укрывая ее одеялом.

А вот «даймлер» решил выказать норов. Потребовалось несколько раз провернуть рычагом коленчатый вал, прежде чем мотор закашлялся и пробудился к жизни. К этому времени Коннолли уже вовсю обливался потом, сердце бешено стучало у него в груди.

Из глубины сада до него донеслись крики строителей, возвращающихся к работе.

– Проклятье! – пробормотал он. – Надо поторапливаться, иначе кто-нибудь заметит нас и поднимет шум.

Обернувшись, он, к своему вящему восторгу, заметил, что шофер оставил кепи на заднем сиденье. В мгновение ока Коннолли сорвал с головы собственную шляпу и заменил ее водительской фуражкой.

– Ну, теперь придется разогнаться хорошенько и пролететь мимо ворот так, чтобы никто ничего не заметил. Все просто подумают, что Луэлла отправилась прокатиться вместе со своим шофером.

Он утопил педаль газа в пол, и двигатель отозвался гулким ревом. Коннолли выжал сцепление, авто рванулось вперед.

Дорога была очень неровной, и машина запрыгала на ухабах словно мячик.

Вывернув из-за угла, Коннолли увидел виконта, стоящего рядом с домом спиной к дороге.

Мрачно ухмыльнувшись, он лишь сильнее придавил педаль газа, и автомобиль еще быстрее полетел вперед.

Виконт увлеченно разговаривал о чем-то со строителями. Сперва он даже не обратил внимания на автомобиль, промчавшийся мимо.

Но тут один из рабочих сделал замечание, которое заставило его обернуться.

– Этот ваш шофер, должно быть, очень спешит! – воскликнул он с завистливой улыбкой на лице.

Виконт нахмурился, поскольку сам говорил Беннету о том, чтобы тот с большой осторожностью ездил по неровной дороге. Он не желал платить за дорогостоящий ремонт разбитой подвески – или того хуже.

Резко развернувшись на каблуках, Кеннингтон еще успел увидеть, как мимо него в клубах пыли, скрывшей от посторонних глаз водителя и пассажира, проносится «даймлер».

Он мельком подумал, что, наверное, в авто вместе с Беннетом куда-то поехала Луэлла, но не придал этой мысли особого значения.

А Франк Коннолли со всей возможной быстротой мчался к пастушьей хижине. Ему повезло, кроме прочего, в том, что движение на дороге было крайне незначительным, поскольку он опасался привлечь к себе ненужное внимание.

«Здесь всем и каждому известен “даймлер” виконта, – думал он. – И если кто-нибудь увидит за рулем незнакомого человека, то может поднять тревогу».

Но под лучами палящего августовского солнца окрестные жители спасались в тени стогов либо предпочитали иное укрытие от жары.

Ему не понадобилось много времени, чтобы добраться до хижины. Сегодня утром он уже был здесь и подготовил ее к своему визиту.

Для начала он повесил большой амбарный замок на дверь комнаты и затащил внутрь деревянный стул.

«Мне придется привязать к нему Луэллу, – подумал он. – По крайней мере, до тех пор, пока я не избавлюсь от этого виконта».

На сиденье рядом с ним застонала Луэлла. Девушка начала приходить в себя.

Он быстро подхватил ее на руки и занес в хижину. В следующий миг к ней вернулось сознание.

– Где я? – слабым голосом спросила она.

Увидев рядом с собой раскрасневшееся лицо Франка Коннолли, она попыталась закричать, но на это у нее попросту не хватило сил.

– Веди себя тихо, Луэлла, – потребовал он. – И не вздумай сопротивляться.

Сперва она даже не могла понять, почему не может пошевелить ни рукой, ни ногой, но потом сообразила, что он связал ее.

Он толкнул ее на стул и быстро привязал к нему веревкой.

– Сиди смирно и не вздумай доставлять мне беспокойство, – предупредил, отступая на шаг и любуясь ее беспомощностью.

– Почему вы так поступаете со мной? – со слезами в голосе взмолилась девушка.

Ее тошнило, голова болела, а мысли путались.

Она сознавала лишь то, что рядом с ней каким-то образом оказался ужасный Франк Коннолли, который похитил ее, и теперь она стала его пленницей. Луэлла не могла даже вспомнить, где была или что произошло после того, как на нее обрушилась чернота.

– Ты знаешь почему. Потому что ты – моя! Моя, слышишь? И можешь забыть о своей дурацкой свадьбе с этим виконтом, – выплюнул он. – Мы едем в Ирландию и поженимся, как только доберемся до Килшарри!

– Но я выхожу замуж за Дэвида! Вы не можете заставить меня стать вашей женой. Он будет искать меня.

– Да он даже не знает, что ты пропала, – злорадно ухмыльнулся Коннолли. – А к тому времени, как до него дойдет, я позабочусь о нем.

Липкая ледяная рука страха стиснула сердце Луэллы.

– Что вы имеете в виду?

Вместо ответа Франк Коннолли повернулся к ней спиной и сунул ладонь под куртку. Нащупав пальцами твердую рукоять пистолета, удовлетворенно улыбнулся.

– Дэвид будет искать меня. Его людям известен тут каждый дюйм – они найдут меня, а вы попадете за решетку! – взвизгнула Луэлла, охваченная паникой.

Она решила, что Коннолли повредился рассудком, и теперь с ужасом спрашивала себя, что он намерен делать дальше.

– Замолчи! – резко бросил он. – Твой виконт мне и в подметки не годится.

– Он сделает так, чтобы вас надолго посадили в тюрьму. В этом можете не сомневаться.

Коннолли, повернувшись, рассмеялся ей в лицо – жестоким, грубым смехом.

– Нет, потому что я доберусь до него первым. Он не доживет до того, чтобы посадить меня в тюрьму, я позабочусь об этом. – Вынув из кармана пистолет, Коннолли помахал им перед носом Луэллы.

– Вы… вы не сделаете этого, – пролепетала она, и слезы ручьем потекли у нее по щекам.

Не говоря ни слова, Коннолли достал склянку с хлороформом и смочил им очередной тампон.

– Я что, должен проделать все снова? – рявкнул он.

Луэлла, в отчаянии покачав головой, умолкла.

Мужчина вышел из комнаты и запер за собой навесной замок.

Помещение было темным, лишенным окон, и потому, как только закрылась дверь, в нем воцарился полумрак. Лишь тонкий лучик света пробивался из-под двери, освещая сор и грязь на полу.

Луэлла, уронив голову на грудь, тихо заплакала. Она не желала доставлять Коннолли удовольствие видом собственной покорности и отчаяния.

– Ох, Дэвид. Помоги мне! Помоги мне! – вновь и вновь повторяла девушка, словно надеясь, что благодаря этому ее мольба долетит к нему и будет услышана.

А Франк Коннолли сидел на водительском месте «даймлера» и молча перезаряжал пистолет. Мотор работал на холостых оборотах, и мужчина знал, что должен будет сделать дальше.

– Если этот умник виконт решил, будто обставил меня, то он круглый дурак! – процедил Коннолли сквозь стиснутые зубы. Сунув пистолет под куртку, он выжал сцепление, и автомобиль прыгнул вперед. – Я раз и навсегда положу конец этой «Свадьбе года», – прорычал он, когда «даймлер», медленно переваливаясь на ухабах, покатил к главной дороге.

* * *

А в поместье Торр-Хаус виконт сидел в столовой, ожидая появления Луэллы, чтобы приступить к обеду.

– Куда же она подевалась? – пробормотал он, когда Корк внес тарелки. – Корк, вы не видели мисс Риджуэй?

– Нет, милорд. Хотите, я спрошу Томаса и Джонни? После обеда они вернулись к работе в саду.

– Будьте так любезны, Корк.

Но дворецкий, вернувшийся пятнадцать минут спустя, доложил, что после обеденного перерыва никто из рабочих не видел мисс Риджуэй.

– Это очень странно. Пожалуй, именно она и была в машине с Беннетом.

– Это невозможно, милорд.

– Что вы сказали, Корк?

– Потому что Беннет сейчас сидит на кухне с миссис Корк, милорд.

По спине виконта пробежал неприятный холодок. Не говоря ни слова, он вскочил со стула и выбежал из столовой, направляясь к лестнице черного хода.

Сердце гулко билось у него в груди, когда он ворвался на кухню. Изумленные Беннет и миссис Корк быстро встали при его появлении.

– Беннет, что вы здесь делаете? – закричал он. – Мне показалось, это вас я видел уезжающим на машине не далее как час назад.

– Нет, милорд. Я пригнал «даймлер» сюда, поскольку у меня заканчивался бензин, и после обеда собирался залить полный бак.

– Тогда кто же пронесся на авто мимо меня к воротам, словно за ним черти гнались?

Миссис Корк и Беннет непонимающе переглянулись, а в душу виконта начало закрадываться ужасное подозрение.

– Миссис Корк, вы не видели сегодня около дома каких-нибудь незнакомцев?

– Нет, милорд.

Виконт выбежал наружу, где Томас и Джонни разговаривали со строителями.

– Эй, послушайте, – обратился он к ним. – Никто из вас не заметил ничего странного поблизости?

Они все дружно покачали головами, за исключением одного рабочего.

– В общем, когда я был на крыше, то и впрямь заметил, как кто-то ходит вокруг обнесенного стеной сада, милорд. Но я решил, что это землемер, – неожиданно заявил пожилой мужчина в кепке, известный под прозвищем Старина Бен. – По крайней мере, он показался мне таковым.

Виконт двинулся к нему, чувствуя, что сердце готово выскочить у него из груди.

– Этот человек, как он выглядел?

– Лет около сорока, с красным лицом, милорд. Одет хорошо.

Хотя виконт никогда не видел Франка Коннолли, но, судя по рассказу Луэллы о нем, Дэвид сразу же догадался, что это он.

Да и кто еще это мог быть.

– Коннолли, – пробормотал виконт, когда осознание случившегося обрушилось на него. – Хорошо, слушайте меня, все. У меня есть веские причины полагать, что мисс Риджуэй была похищена, а мой «даймлер» – угнан. Беннет, немедленно отправьте кого-либо из садовников в полицейский участок в Бидефорде и поднимите тревогу. Сообщите им, что мистер Франк Коннолли похитил мисс Риджуэй, и дайте им его описание со слов Старины Бена. Остальные же, запрягайте в повозки всех лошадей, что только есть в поместье, – мы отправляемся на ее поиски.

– Они не могли уехать далеко, милорд. Бензина оставалось едва на то, чтобы дотянуть до ближайшего городка и вернуться назад, – добавил Беннет.

Через пятнадцать минут виконт был уже в оружейной комнате, раздавая пистолеты и дробовики. Он понятия не имел, откуда следует начать разыскивать Луэллу, но полагался на то, что его людям хорошо известна окружающая местность.

Все работники побросали свои инструменты и присоединились к поискам.

Когда виконт вскочил на лошадь, которую подготовили для него, к нему подбежал один из строителей и обратил внимание Кеннингтона на следы шин.

– Смотрите, милорд! – воскликнул он. – Я уже прошел по ним от дороги вдоль сада, где, по словам Старины Бена, он видел незнакомца, и оттуда они тянутся до самой подъездной аллеи.

– В таком случае, мы пойдем по ним, и они приведут нас к Луэлле, – закричал виконт, и по его знаку все двинулись вперед.

Возглавив процессию своих людей, он мысленно обратился к любимой, где бы она сейчас ни находилась.

«Луэлла, я иду! – сходя с ума от беспокойства, горячо взывал он к ней. – Я найду тебя. Обещаю».

Глава девятая

Франк Коннолли как одержимый гнал «даймлер» обратно по дороге в сторону Бидефорда. Мужчина вновь и вновь повторял про себя одну и ту же мантру: «Он ее не получит! Его свадьбы не будет!», пока окончательно не обезумел от ярости.

Когда впереди уже показалась река Торридж, мотор зачихал, словно работал с перебоями, и Коннолли вновь утопил педаль газа. Двигатель опять заработал ровно и гладко.

Подъезжая к повороту на Торр-Хаус, Коннолли ненадолго остановился.

В следующую минуту он заметил на другом берегу целую процессию повозок, экипажей и всадников, которую возглавлял виконт.

«Значит, они уже ищут Луэллу», – подумал он, чувствуя, как его охватывает тревога.

Одно дело – убрать единственного человека, встретившись с ним лицом к лицу, и совсем другое – когда их много и они явно обозлены. Даже Франк Коннолли был не настолько туп, чтобы надеяться одолеть всех сразу.

Недовольно фыркнув, он развернул авто и покатил в обратную сторону.

«Придется увозить Луэллу в Ирландию, не поквитавшись с виконтом, – мысленно прошипел Коннолли. – А они пусть роют землю, обыскивая округу, как последние болваны. Им ни за что не найти, где я спрятал ее, и мы сумеем благополучно скрыться».

Под гулкий рев мотора «даймлер» мчался по дороге обратно к хижине.

А Луэлла уже выплакала все слезы и теперь лишь горячо молилась, надеясь на то, что каким-то образом виконт непременно отыщет ее.

«Должен ведь кто-нибудь знать об этом месте? – мысленно повторяла она. – Судя по всему, этой хижиной в прежние времена пользовались сезонные рабочие или пастухи, чтобы укрыться в ней от непогоды».

Запястья и лодыжки Луэллы стягивали грубые веревки, и хотя она не могла их видеть, но чувствовала, что они растерли ее кожу до крови.

«Подумать только – еще сегодня утром я была так счастлива и верила в то, что Франк Коннолли больше не представляет собой никакой угрозы!»

Тонкая полоска света под дверью начала постепенно перемещаться. Мисс Риджуэй понятия не имела, сколько прошло времени или который наступил час, но уже начала испытывать голод и жажду.

«Ох, Дэвид, спаси меня, помоги мне! Ты мне очень нужен», – вновь и вновь, словно заклинание, повторяла она.

День опять обещал быть жарким, и температура уже начала повышаться.

«Ему это никогда не сойдет с рук, – сказала она себе, чтобы окончательно не пасть духом. – Неужели он действительно полагает, будто может приехать в ту часть страны, с которой совершенно не знаком, и перехитрить людей Дэвида, проживших здесь всю жизнь? Разумеется, им известно это место, и в конце концов они вспомнят о нем…»

Даже заслышав мотор снаружи, Луэлла, вопреки всему, надеялась, что это приехал не Франк Коннолли.

«Он не мог так быстро добраться до Торр-Хаус, убить Дэвида и вернуться», – мучительно размышляла она. И хотя она чувствовала себя ужасно, в душе у нее вспыхнул слабый лучик надежды.

Но тут до слуха девушки донесся громкий треск и сильный удар, а потом и лязгнул открываемый навесной замок.

Дверь распахнулась, и первым, что она увидела, было взбешенное лицо Франка Коннолли.

– У нас поменялись планы, – прорычал он.

Луэлла заметила, что он чем-то сильно обеспокоен. У нее даже сложилось впечатление, будто он не знает, как действовать дальше.

Зайдя ей за спину, он развязал веревки, которыми она была привязана к стулу.

– Вы меня отпускаете? – с надеждой спросила девушка.

– Не будь дурой! – рявкнул он, и его лицо побагровело еще сильнее. – Твой чертов виконт выслал на поиски целый отряд, который сам и возглавил, и я едва не столкнулся с ними нос к носу. Ладно, сейчас мы едем в Ливерпуль, где и сядем на паром.

– В Ливерпуль! Но «даймлер»…

– Замолчи и делай так, как я говорю, иначе изобью тебя или вновь воспользуюсь хлороформом.

В глазах у него плескалась лютая ненависть, а губы кривились в злобной ухмылке, когда он рывком поднял ее на ноги. Но связанная Луэлла не устояла и споткнулась, отчего ярость его лишь усилилась.

– Шевелись! – заорал он.

– Но я не могу идти – у меня связаны ноги.

Грязно ругаясь себе под нос, он вынул из кармана нож и быстро перерезал им ее путы. Боль в лодыжках была такой острой, что Луэлла уже хотела нагнуться и растереть их, но Коннолли, не дав девушке опомниться, поволок ее из хижины к автомобилю.

– Лезь внутрь и не вздумай удрать! – заорал он. – Смотри, тебе же будет хуже, если не станешь выполнять мои приказы. Ясно?

Он выхватил из-под куртки пистолет и прицелился ей в голову. При виде оружия Луэлла замерла на месте.

– Лезь в машину, да поживее!

Она твердо решила, что не станет плакать, и потому вскинула голову, не давая воли слезам.

«Я должна быть храброй и делать, как он говорит, – сказала она себе. – Быть может, когда мы тронемся в путь, кто-нибудь обратит внимание на мое бедственное положение или же мне представится возможность убежать. Пусть руки у меня связаны, зато ноги свободны».

Франк Коннолли обошел «даймлер» спереди и крутанул заводную рукоятку. К его удовлетворению, мотор завелся с полуоборота.

Мужчина перестал орать на свою пленницу и сунул пистолет в карман куртки.

По проселочной дороге они выехали на шоссе. Но Франк Коннолли был начисто лишен чувства направления, поэтому, свернув не туда на очередном перекрестке, безнадежно заблудился.

– Где мы теперь? – заорал он на Луэллу.

– Не знаю, – начала было она. – Я не…

– Проклятье! Говори, куда ехать! Ты должна знать, как вернуться обратно в Бидефорд.

– Но эти дороги мне решительно не знакомы, – упорствовала она. – Я знаю путь не лучше вас!

– Перестань молоть чушь и покажи мне дорогу. Если ты вздумала помешать нашему путешествию, то очень скоро пожалеешь об этом.

Коннолли нащупал в кармане пистолет, и при мысли о том, что он может сделать, девушке стало страшно.

– Н-нам с-сюда, – пролепетала она, указывая на поворот, который показался ей знакомым.

Но не проехали они и сотни ярдов, как мотор «даймлера» начал чихать. Дернувшись несколько раз, авто окончательно заглохло.

– Черт побери! Что случилось с этой проклятой машиной? – заорал Коннолли, нервы которого явно были на пределе.

– Полагаю, у нас кончился бензин, – предположила мисс Риджуэй, однажды слышавшая рассказ Беннета о подобном случае, приключившемся с ним на прежнем месте службы.

– И где же нам его взять?

– Не знаю. Такими вещами всегда занимался Беннет.

С исказившимся от гнева лицом Коннолли подбежал к пассажирскому сиденью и выволок Луэллу из машины.

– Что вы делаете?

– Замолчи! Я собираюсь в последний раз попробовать завести ее.

Привязав один конец веревки к петле, которой были стянуты запястья Луэллы, он закрепил второй у себя на поясе, после чего принялся вращать заводную рукоятку, но все оказалось тщетно.

– Проклятая штуковина! Провались оно все пропадом! Мне следовало быть умнее и не доверять этой чертовой механике! Надо было украсть повозку с лошадью – по крайней мере, та всегда идет куда надо, особенно если отхлестать ее хорошенько.

Похоже, он впал в бешенство, пиная авто ногами и изрыгая такие проклятия, которые Луэлла предпочла бы не слышать.

После очередной – и последней – попытки запустить мотор «даймлера» заводная рукоять переломилась пополам. Он в бешенстве швырнул обе половины на землю и принялся топтать их ногами.

– Мы пойдем пешком, – взвизгнул он истерически.

– Куда? Поблизости нет ни одного вокзала или места, где можно нанять транспортное средство.

Но Коннолли не хотел даже слушать ее. Он уже шагал вперед, и веревка, закрепленная у него на поясе, заставляла Луэллу, спотыкаясь, идти следом за ним.

– Это же чистое безумие, – взмолилась она в надежде задержать его еще хоть немного. – Остановитесь! Прошу вас.

– Помолчи, женщина.

– На что вы рассчитываете, таща меня за собой через всю страну?

– Замолчи! Замолчи немедленно! – заорал Коннолли, оборачиваясь к ней.

Он рванул за веревку, и девушка упала на землю. Запястья и руки ее ныли от постоянных рывков, и ей понадобилось все ее мужество, чтобы не расплакаться.

– Поднимайся. Мы пойдем на вокзал в Бидефорде и сядем на поезд. Или я найму дилижанс.

– Вы что же, намерены тащить меня за собой по улицам Бидефорда таким вот образом? – выкрикнула она, поднимая кверху связанные руки. – Неужели думаете, что этим добьетесь чего-то? Здесь, в окрýге, меня все знают – люди набросятся на вас и линчуют.

– В таком случае тебе придется идти молча, – злобно оскалился он, вновь доставая пистолет. – А теперь заткнись и шагай дальше. Когда придет время, я развяжу тебя.

Луэлла двинулась вслед за ним, всей душой молясь о том, чтобы кто-нибудь увидел их. Но дорога была пуста, и нигде не виднелось ни повозки, ни всадника.

В конце концов они дошли до реки. Коннолли удовлетворенно фыркнул, заметив, что начался отлив, и потащил свою пленницу вниз по крутому склону к усыпанному галькой берегу.

– Здесь нас никто не увидит с дороги. А теперь идем дальше, и не вздумай доставить мне беспокойство.

По щекам Луэллы уже текли слезы. Солнце до сих пор припекало, и ей было жарко и хотелось пить. Прохладная вода, набегавшая на галечный берег, казалось, издевается над ней, отчего жажда лишь усилилась.

– Вода! Мне нужно напиться, – взмолилась она, спотыкаясь о камни.

Поначалу ее просьба вызвала у Коннолли одно лишь раздражение, но потом он смягчился и кивнул.

– Я не желаю нести тебя, если ты лишишься чувств. Только быстрее.

Он позволил Луэлле подойти к краю воды и встать на колени.

Опустив лицо в прохладную воду, она принялась жадно пить ее, пока Коннолли наконец рывком не поднял ее на ноги.

– А теперь пошевеливайся. Я привяжу тебя у моста, потом отправлюсь на поиски экипажа и приведу его сюда.

– Вы сошли с ума? – сказала девушка. – А что, если начнется прилив, пока я буду привязана здесь?

– Что ж, по крайней мере тогда виконт лишится удовольствия заключить с тобой брак, – бросил он в ответ и, запрокинув голову, зашелся хриплым лающим смехом.

Страх холодной рукой стиснул сердце Луэллы, когда они вновь заковыляли по берегу.

«Дэвид! Дэвид, помоги мне! Помоги».

До моста оставалось всего несколько сотен ярдов, и она уже видела, как Коннолли высматривает какой-нибудь шест или металлическое кольцо, к которым рыбаки швартуют лодки, чтобы привязать и свою пленницу к нему.

Как вдруг с моста над их головами донесся пронзительный крик:

– Милорд! Милорд!

Луэлла подняла голову и увидела, что сверху на нее смотрит Томас.

– Это она! Это мисс Луэлла! Она там, внизу, на берегу.

Франк Коннолли остановился. Резко крутнувшись на каблуках, он стал высматривать место, куда можно было бы убежать, чтобы спрятаться, – но бежать было некуда.

А потом по каменным ступеням, ведущим с моста на берег, сошел виконт в сопровождении своих людей.

– Луэлла! – закричал он и осторожно двинулся вперед, не сводя глаз с Франка Коннолли.

– Дэвид! У него пистолет! – крикнула она.

– И я не замедлю воспользоваться им! – заорал Коннолли, тут же сунув руку под куртку.

Виконт резко остановился, когда Коннолли выхватил пистолет и, притянув к себе Луэллу, прижал оружие к ее виску.

– Если сделаешь еще один шаг, я убью ее, – прошипел он, большим пальцем опуская предохранитель.

– И что нам теперь делать, милорд? – прошептал Томас, останавливаясь рядом с виконтом.

Но тот уже не смотрел ни на него, ни на Франка Конноли. Его внимание привлекло какое-то движение на дороге.

– Поддерживай с ним разговор, – негромко приказал Кеннингтон.

– Очень хорошо, милорд.

Пока Томас пытался уговорить Коннолли не причинять вреда Луэлле, виконт зашел за спину слуги.

– Ха! Трус! Прикрываешься одним из своих холуев, как щитом, – торжествующе взревел Коннолли, еще крепче прижимая к себе Луэллу и упирая в ее висок ствол пистолета.

Но виконт не был ни трусом, ни глупцом. Томас продолжал разговаривать с Коннолли, а Дэвид смотрел вверх.

Там, на дороге, показался Беннет и полисмены, которых он привел с собой, и они крадучись спускались вниз, к тому месту, где стояли Луэлла и Франк Коннолли.

Вновь загородив собой Томаса, виконт насмешливо обратился к Коннолли, надеясь, что тот не заметит людей, которые все ближе подбирались к нему сзади.

– Ты называешь себя мужчиной, – крикнул он, – а сам удерживаешь под дулом пистолета беззащитную женщину. Отпусти ее!

– Нет! Ты не женишься на Луэлле, она – моя!

– Отпусти ее, и мы решим этот спор между нами как мужчина с мужчиной. Если ты победишь, ни я, ни Луэлла не станем выдвигать против тебя обвинений.

– Ты что, считаешь меня идиотом? – взбеленился Коннолли. – Как только я отпущу Луэллу, ты прикажешь арестовать меня.

– Ты же понимаешь, что обречен, – парировал виконт. – Или все еще надеешься сбежать вместе с ней, полагая, что она по доброй воле пойдет с тобой?

– Пока мой пистолет приставлен к ее виску, у нее нет выбора.

Виконт уже видел, как трое полицейских медленно, но уверенно подбираются к Франку Коннолли сзади. Они разошлись широким треугольником и двигались абсолютно бесшумно, обмениваясь скупыми жестами.

«Надеюсь, у моих людей хватит ума не дать понять Коннолли, что его вот-вот схватят», – подумал виконт.

Однако его люди были привычны к охоте и выслеживанию дичи. Они стояли совершенно неподвижно, не отрывая взглядов от лица Франка Коннолли.

«Они – в моей власти», – с торжеством подумал он, медленно увлекая Луэллу за собой в сторону каменной лестницы.

– Дайте мне пройти, и я не причиню ей вреда, – потребовал он.

Но не успели эти слова сорваться с его губ, как трое полисменов набросились на него сзади.

Один из них схватил его за руку, в которой был зажат пистолет, и ловко вырвал его, тогда как двое других повалили Коннолли на землю.

Луэлла покачнулась, и виконт бросился к ней.

– Родная моя! – вскричал он, едва успев подхватить ее на руки и покрывая лицо девушки поцелуями. – Ты не пострадала?

– Немножко, – всхлипнула Луэлла. – Но я жива, а остальное не важно. Ах, Дэвид! Я уже думала, что погибну или того хуже – ведь тебя он тоже собирался застрелить.

Он бережно баюкал ее в своих объятиях, продолжая осыпать поцелуями. Луэлла закрыла глаза и вздохнула, когда он отыскал своими устами ее веки и губы.

Виконту было плевать, что на них смотрят.

Для него сейчас имело значение лишь то, что Луэлла была в безопасности.

* * *

Франка Коннолли доставили в полицейский участок Бидефорда, где обвинили в попытке похищения мисс Риджуэй и покушении на убийство виконта.

Когда старший констебль позвонил Кеннингтону тем вечером, дабы убедиться, что с Луэллой все в порядке, он заверил его: Коннолли надежно заперт в одной из камер предварительного заключения.

– Ему не вырваться отсюда на свободу. Даю вам слово, милорд.

– Превосходно, старший констебль. Разумеется, я готов дать свидетельские показания. Правда, мне остается надеться, что судебное разбирательство не помешает моей грядущей женитьбе.

– Конечно, милорд. Утром ему предъявят обвинения, после чего будет назначена дата судебного разбирательства. Уверяю вас, он еще очень долго не увидит солнечного света. Одного похищения человека достаточно, чтобы на много лет упечь его за решетку, не говоря уже о покушении на убийство.

– Замечательно. Я передам ваши слова Луэлле. Она будет очень рада узнать, что навсегда избавилась от этого негодяя.

Положив трубку на рычаги, виконт поднялся наверх, в Синюю комнату. У дверей спальни сидела Грейс, поскольку внутри доктор осматривал Луэллу.

– Как себя чувствует мисс Риджуэй? – спросил он у горничной, останавливаясь возле запертой двери.

– Она очень устала, милорд, но рада вновь оказаться дома. Ей пришлось вынести жуткие испытания – просто ужасные!

– Да, вы правы.

Он постучал в дверь и стал ждать ответа доктора.

– А, милорд, – донеслось изнутри. – Входите, прошу вас. Мисс Риджуэй отдыхает.

– Она…

– Ее целомудрие не пострадало.

– Что ж, будем благодарны хотя бы за это. Перенесенные испытания не скажутся на ней?

– Она по-прежнему несколько дезориентирована после столь большой дозы хлороформа. Пожалуй, ее ждет сильная головная боль, но уже через несколько дней полноценного отдыха мисс Риджуэй вновь будет свежа как майская роза.

– Я могу увидеть ее?

– Да, однако предупреждаю вас: она очень устала. Не задерживайтесь долго подле нее, мисс Риджуэй нужен отдых.

Виконт поблагодарил доктора, пожал ему руку и вошел в комнату.

Луэлла лежала в постели, скрестив свои загорелые руки поверх одеяла. Ее пышные золотистые волосы рассы́пались по подушке, и виконт решил, что она похожа на ангела, сошедшего с небес на землю.

– Дэвид? Это ты?

– Да, моя любовь. Я здесь. – Он поспешил к постели и взял ее руки в свои, покрывая их ласковыми, бережными поцелуями. – Я отправил Грейс вниз, чтобы она принесла тебе чего-нибудь поесть. Как, по-твоему, это будет тебе по силам?

Глядя в ее запрокинутое побледневшее милое личико, он почувствовал, как тает его сердце. Еще никогда Луэлла не казалась ему такой красивой, и Дэвида охватило непреодолимое желание сжать ее в объятиях.

– Спасибо тебе, дорогой, – прошептала она, вновь откидываясь на подушку. – Я настолько устала, что глаза мои буквально закрываются, но доктор велел мне набираться сил, поэтому постараюсь съесть все, что принесет Грейс.

– Хорошо. Твоя усталость вызвана потрясениями, которые тебе довелось пережить. Доктор упомянул что-то насчет хлороформа.

– Да, Франк Коннолли усыпил меня им в саду. Именно так ему и удалось организовать похищение.

– Я буквально негодую при мысли о том, что он касался тебя своими грязными руками.

– Мы должны забыть о нем, – слабым голосом промолвила Луэлла. – Отныне он навсегда остался в прошлом, и мы можем больше не бояться его.

В этот момент в комнату с подносом вошла Грейс. Виконт пожелал Луэлле спокойной ночи и вернулся вниз.

Дойдя до подножия лестницы, он вдруг вспомнил, что его авто так и осталось стоять где-то без присмотра. Позвонив, Кеннингтон вызвал к себе Беннета и велел шоферу взять повозку, чтобы отправиться туда, где, по словам Луэллы, застрял автомобиль, а затем доставить его домой.

– Не забудьте прихватить с собой канистру бензина. Мисс Луэлла полагает, что именно из-за его отсутствия машина заглохла.

– Разумеется, она права, милорд. Как я вам и говорил, я не успел заправить авто до того, как Коннолли угнал его. Это тот самый счастливый случай, когда я решил выпить чаю перед тем, как идти в амбар, милорд. Залей я в бак бензин сразу, Коннолли мог бы оказаться уже далеко отсюда!

– Да, и одна лишь мысль об этом приводит меня в содрогание, – вздохнул виконт. – Мы должны благодарить Бога за ее спасение.

Когда Беннет вышел из холла, губы виконта зашевелились в беззвучной молитве. Прижав руку к сердцу, он обратился к своей матери на небесах, нисколько не сомневаясь в том, что она оберегает и его самого, и Луэллу.

– Мама, я едва не потерял ее, – прошептал он. – Если раньше я до конца не понимал, как сильно люблю ее, то теперь знаю: она – самое ценное и дорогое, что только есть у меня на земле. Спасибо тебе за то, что спасла ее.

Склонив голову, он глубоко вздохнул и направился в библиотеку.

Только сейчас, едва не потеряв Луэллу, он осознал, как сильно скучает по отцу.

– Я бы отдал все на свете за возможность помириться с ним и увидеть его на своей свадьбе, – прошептал виконт, садясь за стол, чтобы написать письмо.

* * *

Следующие несколько дней Луэлла провела в постели, отсыпаясь, но уже к концу недели почувствовала себя настолько хорошо, что встала с кровати и прошла в новую оранжерею, возжелав почитать там книгу.

Строители работали с опережением графика, и новое крыло было почти готово к переезду. Луэлла старалась особенно не приближаться к местам работы, поскольку в результате остаточного действия хлороформа горло у нее все еще саднило, и пыль лишь ухудшила бы ее состояние.

Грейс как раз принесла хозяйке ячменного отвара с лимоном, когда она услышала, что во входную дверь кто-то позвонил.

– Мы ждем кого-нибудь? – осведомилась Луэлла. – Или я забыла об очередной примерке платья?

– Нет, мисс. Я специально позвонила портнихе и попросила ее не приходить на этой неделе, поскольку вам нездоровится. Так что не могу себе представить, чтобы это была она.

Луэлла вернулась к книге, однако девушку вновь прервали – на сей раз Корк.

– Мисс Риджуэй, вы не могли бы сойти в гостиную? К вам посетитель.

– Но, Корк, вы же знаете, меня ни для кого нет дома.

– Прошу прощения, мисс, однако, мне кажется, именно этого посетителя вы захотите принять.

«Ради всего святого, кто бы это мог быть?» – спрашивала себя Луэлла, поднимаясь из кресла, чтобы сойти вниз.

Она со вздохом отложила книгу, сочтя все происходящее досадным недоразумением.

Но, войдя в гостиную, восторженно вскрикнула, поскольку посреди комнаты стояла ее тетя Эдит.

– Тетя! – воскликнула девушка. – Как я рада вас видеть! Но что заставило вас так быстро покинуть Шотландию? Я же говорила вам – мы сами справимся со всеми предсвадебными приготовлениями…

У нее за спиной многозначительно откашлялся Корк, и тетя Эдит, словно ожидая чего-то, перевела взгляд на него.

– Корк? – загадочно сказала она.

– Я немедленно приведу его милость, миледи. Соблаговолите подождать здесь.

– Разве вы не останетесь тут, тетя? – окончательно растерявшись, поинтересовалась Луэлла. – И где же ваши чемоданы?

– Подожди, пока не придет Дэвид.

– Что ж, в таком случае, давайте хотя бы присядем.

– Я лучше постою, – отозвалась графиня, чем окончательно сбила Луэллу с толку.

Еще через несколько мгновений в гостиную быстрым шагом вошел виконт.

– Леди Риджуэй. Какой приятный сюрприз! Что же вновь привело вас в Девон?

Графиня улыбнулась и взяла его за руку.

– Я хочу, чтобы ты прошел со мной к моему экипажу, Дэвид, – заявила она.

– Что здесь происходит?..

– Никаких возражений, Дэвид. Идем со мной.

Луэлла двинулась за ними следом.

– Он идет со мной один, – решительно заявила тетя Эдит к вящему изумлению племянницы.

Виконт лишь покачал головой, полагая, наверное, что графиня лишилась рассудка, но решил подчиниться и позволил ей увлечь себя к входной двери.

Снаружи стоял ее экипаж, запряженный четверкой огромных серых в яблоках лошадей, черные полированные бока которого сверкали на солнце.

«Быть может, она привезла какой-нибудь подарок для Луэллы, который не хочет показывать раньше времени», – подумал виконт.

Но, когда он поднял голову, в окне кареты его взгляду предстала чья-то фигура в цилиндре.

Поначалу он даже не узнал, кто это. А потом не веря своим глазам застыл как вкопанный, когда лакей отворил дверцу экипажа.

– Привет, Дэвид.

По ступенькам на землю спускался его отец!

Виконт восторженно ахнул, и его с головой накрыла волна самых разнообразных чувств, когда он заметил, что отец улыбается.

– Отец! Какой приятный сюрприз! – воскликнул Дэвид, пытаясь проглотить комок в горле.

– Ты не хочешь пригласить меня внутрь? – с улыбкой осведомился граф. – Полагаю, в карете ты обнаружишь еще кое-кого, кому не терпится повидаться с тобой.

Виконт нетерпеливо шагнул вперед, замер подле ступенек, и у него перехватило дыхание.

Глава десятая

– Здравствуй, Дэвид, – прозвучал знакомый голос.

Эмоции захлестнули виконта, когда он разглядел в глубине кареты лицо любимой бабушки. Она ласково улыбалась ему со своего места на сиденье.

– Бабушка! – вскричал он. – Ты все-таки приехала. А когда я отправлял свое последнее письмо…

– Приехать сюда предложила отнюдь не твоя бабушка, – перебил его граф, – а я. Итак, ты решительно не собираешься пригласить нас войти?

У виконта от изумления отвисла челюсть.

– Прошу вас, разумеется.

– И помоги своей бабушке сойти по ступенькам. Она уже не отличается той же легкостью походки, что и прежде, а у экипажа графини ступеньки круче, нежели в нашем.

Взяв бабушку за руку, виконт помог ей выбраться из кареты и сопроводил в дом.

Она с тоской и легкой завистью принялась жадно оглядываться по сторонам, когда они вошли в холл с его дубовой лестницей и деревянными панелями.

– Он великолепен, – ахнула миледи, разглядывая голову оленя на стене лестничной площадки. – Я и представить себе не могла…

– Что твоя нога когда-либо переступит порог этого дома, – подхватил виконт, стоило ей двинуться вперед, опираясь на его руку.

– Да.

– Должен сознаться, я изрядно удивлен тем, что вижу тебя здесь, бабушка. Я бы сказал: учитывая историю этого дома…

– Но ведь это именно что история, – решительно ответила она. – И мы все не должны забывать ее.

Виконт ласково погладил бабушку по руке и повел в гостиную, где, в чем он не сомневался, их ожидала Луэлла.

Она ахнула при виде виконта, входящего в комнату под руку с пожилой дамой, и сразу же догадалась, кто она такая.

– Мадам, наконец-то вы приехали! – воскликнула девушка и шагнула вперед, чтобы поцеловать старушку.

– А вы, должно быть, Луэлла, – с улыбкой отозвалась та. – Прошу простить меня за то, что не ответила на ваше письмо. Мы были в Биаррице, и я получила его лишь на прошлой неделе. А потом к нам пожаловала графиня, и мы сочли момент весьма благоприятным для визита.

– Тетя Эдит? – воскликнула Луэлла. – Вы нанесли визит бабушке Дэвида?

– Да, моя дорогая. И надеюсь, ты простишь меня за подобное вмешательство, но здесь есть и еще кое-кто, кому очень хочется познакомиться с тобой.

На лице Луэллы отобразилась растерянность.

– Я приехала не одна, – подтвердила вдовая маркиза.

Луэлла оглянулась к двери гостиной и увидела, что какой-то внушительный элегантный господин передает свой котелок Корку. В его внешности прослеживалось несомненное сходство с виконтом. Было нечто общее в их линии подбородка, уверенной осанке – и Луэлла не могла поверить своим глазам.

– Луэлла, это мой отец, граф Кеннингтон, – провозгласил виконт, с улыбкой подходя к ней.

– Моя дорогая, теперь я прекрасно понимаю, почему именно вас мой сын выбрал себе в невесты.

Граф поднес к губам ее руку и поцеловал. Луэлла не находила слов из-за потрясения, вызванного встречей с отцом Дэвида.

– С того самого момента, как графиня рассказала нам о вас, я испытывал непреодолимое желание встретиться с вами и теперь собственными глазами вижу, что она нисколько не преувеличивала, говоря о том, что вы ослепительно красивы, – промолвил он, окидывая ее сияющим взором. – Она нанесла нам визит, знаете ли. Чтобы рассказать о вашей свадьбе.

Луэлла перевела взгляд на тетю Эдит, которая ответила ей широкой улыбкой.

– Я был не прав, Дэвид, – продолжал граф, обернувшись к своему сыну. – Понадобилось вмешательство графини, чтобы я осознал всю пагубность собственного поведения. Сказанное ею заставило меня понять, что я не желаю отдаляться от тебя, особенно теперь, когда ты женишься. А еще я не хочу, чтобы мои внуки и внучки, ежели таковые появятся, считали меня чужим.

– Папа! – сдавленно воскликнул виконт, голос которого дрожал от сдерживаемых эмоций. – Я так рад видеть и тебя, и бабушку. Вы не представляете, какое счастье нам доставили! Видеть вас на нашей свадьбе – для нас означает так много…

Луэлла усадила вдовую герцогиню в комфортабельное кресло и с помощью звонка вызвала Корка, попросив его принести прохладительные напитки и легкую закуску.

– Вы наверняка устали после долгой дороги. Неужели преодолели весь путь в карете тети Эдит?

– Да. Мне не хотелось пересаживаться с поезда на поезд в Эксетере, да и, кроме того, это дало нам возможность сделать остановку в Солсбери и повидать мою старинную подругу, герцогиню Троубридж.

Виконт подбежал к бабушке и опустился рядом с ней на колени.

– Бабушка, я до сих пор не могу поверить, что ты здесь!

– В доме, в котором мой муж нарушил наши супружеские клятвы, ты имеешь в виду? – негромким ясным голосом уточнила она. – Дэвид, я вижу, что у тебя большие планы на этот особняк. Эдит рассказала нам о твоих новшествах, так что вскоре он перестанет быть тем местом, которого стоит избегать, и превратится в дом, полный любви, смеха и, надеюсь, детей.

Виконт, поцеловав ей руку, обернулся к Луэлле, которая вместе с тетей плакала от радости.

– Никогда не думал, что доживу до такого дня, – прошептал он. – Видеть тебя в своем доме и помириться с папой – для меня это означает очень многое.

Граф подошел к тому месту, где сидела мисс Риджуэй, и взял ее за руки.

– Надеюсь, вы не станете думать обо мне и о том, как я вел себя раньше, настолько дурно, что не захотите видеть меня на своей свадьбе, – сказал он. – А если по-прежнему желаете венчаться здесь, а не в Лондоне, то я ничуть не возражаю.

– Наша радость была бы неполной, коль вы не повели бы меня к алтарю, – ответила Луэлла. – Мой дорогой папа умер, а больше родственников мужского пола, к которым я могла бы обратиться с подобной просьбой, у меня нет. Вы окажете мне такую честь?

Граф покраснел, явно тронутый подобной просьбой. Будучи слишком взволнованным для того, чтобы ответить, он просто кивнул и крепко сжал ее ладошки.

В эту минуту в гостиную вошли супруги Корк, держа в руках подносы с чаем и печеньем.

Виконт жестом отправил их обратно, заявив:

– Унесите чай, думаю, нам всем полагается шампанское.

– Милорд, мы его уже охлаждаем во льду на кухне. Я предполагал, что шампанское может понадобиться, – с улыбкой ответил Корк.

– Что до меня, то я предпочту чай и шампанское, – заявила графиня.

Миссис Корк поспешила исполнить ее пожелание, и, как только ее супруг вернулся с бутылкой лучшего шампанского, граф предложил тост.

– За Луэллу и Дэвида, – провозгласил он, поднимая свой бокал. – За их счастье и прекрасное совместное будущее.

– За Луэллу и Дэвида! – подхватили вдовая маркиза с графиней.

Виконт подошел к Луэлле и обнял ее за талию, после чего увлек к французским дверям, выходящим в сад.

– Любимая, – прошептал он ей на ухо, когда они вышли наружу, – я должен признаться тебе кое в чем. Я написал бабушке и рассказал ей о нашем обручении, но теперь вижу, что именно твоя тетя склонила чашу весов в нашу пользу.

– И сюда приехал твой отец!

– Это наверняка проделки бабушки. Папа, несмотря на все свое упрямство, рано или поздно склоняется к ее точке зрения. Он очень любит свою мать, и теперь я понимаю, что отец лишь пытался защитить ее.

– А ведь я даже не знала…

– Что дом принадлежал любовнице моего деда? Да, о ее существовании не подозревал даже я, причем вплоть до момента оглашения завещания. У меня не было желания говорить на эту тему, и я и представить себе не мог, что бабушка когда-либо приедет сюда.

– Но она все-таки приехала, – негромко сказала Луэлла. – Она очень мудрая женщина. Дорогой, эта история ничем не может повредить нам, потому что уже обратилась в прах, в то время как мы с тобой живы и здоровы. А еще я уверена, что мадам Ле Февр, где бы на небесах она ни находилась, не пожелала бы встать между двумя молодыми влюбленными.

– Ты права. Французы куда более искушены в сердечных вопросах, нежели мы, британцы, – согласился виконт. – А теперь идем. Нам лучше быть сейчас в гостиной и присоединиться к празднованию.

– Тетя Эдит – просто чудо, не правда ли?

– Так и есть. Я уже вижу, что она произвела большое впечатление на бабушку, а добиться этого не так-то просто, можешь мне поверить.

* * *

Граф и вдовая маркиза пробыли у них до обеда, после чего отправились в Бидефорд, дабы подыскать себе гостиницу, в которой намеревались оставаться вплоть до дня свадьбы.

Виконт предложил им гостевые комнаты в Торр-Хаус, но бабушка отказалась, заявив, что ей трудно будет отдохнуть, ведь строители начинали работы очень рано.

Виконт, впрочем, прекрасно понимал – дело вовсе не в строителях, а в том, что ей будет трудно заснуть под крышей дома, некогда принадлежавшего мадам Ле Февр.

Помахав им на прощание, Дэвид вдруг заметил, что по подъездной аллее поднимается легкий кабриолет.

Прищурившись, он начал вглядываться вдаль и наконец рассмотрел фигуру старшего констебля, восседавшего рядом с еще одним офицером полиции.

Когда кабриолет остановился напротив ступеней, старший констебль степенно выбрался из него.

– Старший констебль, что привело вас сюда?

– Мы можем войти в дом? – спросил тот. – У меня к вам дело деликатного свойства.

Виконт провел его в библиотеку, где им никто не мог помешать.

– Не хотите ли чего-нибудь выпить с дороги? Признáюсь, я не совсем трезв и потому не откажусь выпить кофе, если вы согласны составить мне компанию.

– Благодарю вас, милорд. Хотя, быть может, вы предпочтете что-нибудь покрепче, когда услышите то, что я имею вам сказать.

– Вот как?

– Это касается Франка Коннолли.

– Вы уже назначили дату судебного разбирательства?

– Боюсь, в этом теперь нет нужды.

– Я вас не понимаю, старший констебль. Что значит – «нет нужды»? Или его отец потянул за нужные ниточки, воспользовавшись своими связями наверху?

Старший констебль поерзал в кресле, и на лице его отобразилось некоторое замешательство.

– Милорд, сегодня утром мы обнаружили, что он повесился в своей камере на собственном галстуке. Франк Коннолли мертв.

Ошеломленный, виконт откинулся на спинку кресла.

– Бог мой! – воскликнул он. – А Коннолли и впрямь повредился рассудком. Он оставил записку?

– Нет, но вы правы в том, что он явно был не в своем уме.

– Должен сказать, хотя этот человек и не вызывал у меня теплых чувств, я не желал бы ему подобного конца. Тем не менее, полагаю, это избавит Луэллу от неприятностей судебного разбирательства. Ей было бы нелегко вновь увидеть его. Вы уже уведомили о случившемся его отца?

– Да, мы телефонировали ему в Ирландию сразу же после того, как обнаружили, что Коннолли повесился. В настоящее время он едет сюда, чтобы забрать тело сына.

– Для его семьи это большой скандал. Я лично не знаком с Коннолли из Килшарри, но они не заслуживают столь ужасного пятна на своем добром имени.

Старший констебль допил кофе и встал, собираясь уходить.

– Вы сами сообщите обо всем мисс Риджуэй?

– Да, немедленно.

– В таком случае позвольте пожелать вам всего доброго, милорд. Мне очень жаль, что я принес столь дурные вести в ваш дом в то время, когда он должен быть наполнен радостью. Не трудитесь провожать меня, я сам найду дорогу.

Виконт, застывший в кресле, глубоко вздохнул. Хотя он испытывал облегчение оттого, что Франк Коннолли больше никогда не сможет омрачить существование ни его самого, ни Луэллы, эта трагедия все равно произвела на него тяжелое впечатление.

– Луэлла будет расстроена и станет винить в случившемся себя, – пробормотал он. – Я должен буду сделать так, чтобы она не усомнилась – его рассудок помутился, а люди в подобных обстоятельствах склонны к отчаянным поступкам.

Он встал из кресла и пошел искать Луэллу. На сердце у Дэвида было тяжело от предчувствия того, какой окажется ее реакция.

* * *

К некоторому удивлению виконта, Луэлла без особого огорчения приняла известие о том, что Франк Коннолли наложил на себя руки.

Она просто, вздохнув, сказала: очень сожалеет о том, что он сам лишил себя жизни. Но она, несомненно, была рада избавлению от необходимости вновь переживать ужасные события прошлого и отказалась позволить им затмить безоблачный горизонт их будущего.

Граф со вдовой маркизой оставались в Бидефорде. Луэлла была в восторге, ведь пожилая леди наравне с тетей Эдит принимала самое деятельное участие в подготовке к торжествам, в то время как виконт обнаружил, что отец с энтузиазмом помогает ему завершить в рекордные сроки строительные работы в Торр-Хаус.

Он даже выписал еще одну бригаду строителей и мастеровых из Лондона, чтобы вовремя подготовить особняк к знаменательному событию.

В день свадьбы виконт отправился ночевать в ту же самую гостиницу, где жила его семья, в то время как Луэлла с теткой остались в поместье.

Грейс пребывала в состоянии крайнего возбуждения, когда ранним утром этого волнительного дня в конце сентября разбудила Луэллу.

Свадебное платье висело на дверце гардероба в Речной комнате и было первым, что, открыв глаза, увидела Луэлла.

– Итак, сегодня я стану леди Кеннингтон, – сказала она себе, чувствуя, как ее охватывает праздничное волнение.

Она встала с постели, и Грейс приготовила для нее ванну. После церемонии Луэлла должна была переехать в их совместные с виконтом апартаменты в новом крыле.

«Сегодня я не скажу ему “спокойной ночи” и не буду ночевать отдельно от него, – думала она, медленно опускаясь в горячую воду. – Мы будем лежать в объятиях друг друга и сольемся воедино в нашей любви».

Ей вдруг очень захотелось, чтобы рядом с ней сейчас оказалась мама, которая могла бы дать ей добрый совет и развеять ее страхи. К тому времени как Грейс начала расчесывать густые золотистые волосы Луэллы, девушка взгрустнула оттого, что ее родителей не будет с ней, чтобы порадоваться за дочь в этот великий день.

Заметив слезы, навернувшиеся на глаза хозяйки, Грейс извинилась и выскользнула из комнаты, после чего бегом бросилась в оранжерею, где завтракала графиня.

– В чем дело, Грейс?

От графини не укрылось обеспокоенное выражение лица горничной, и она сразу же поняла, что речь пойдет о Луэлле.

– Это мисс Луэлла. Она очень огорчена, и мне кажется, вы нужны ей сейчас как никогда.

Графиня, отложив недоеденный гренок, отправилась вслед за Грейс наверх.

А Луэлла уткнулась лицом в руки, сложенные на туалетном столике, и плакала навзрыд. Легким мановением руки графиня отпустила Грейс, подошла к племяннице и ласково обняла ее.

– Дорогая моя, что случилось?

– Просто мне очень захотелось, чтобы мама и папа дожили до этого дня. Как было бы славно, окажись мама сейчас рядом со мной.

– Да, ты наверняка сильно скучаешь по ним, как и все мы. Но сегодня, в этот особенный день, утрата ощущается особенно остро. Я права?

– Как всегда, тетя Эдит. Прошу вас, не думайте, будто я не испытываю к вам глубочайшей благодарности – вы всегда были для меня второй матерью, но этот день много значил бы для мамы.

– И для моего зятя, твоего отца, – вздохнула графиня.

Луэлла крепко прижала к груди фотографию родителей, всегда стоявшую у нее на туалетном столике.

– Мне кажется, будто часть моего сердца умерла вместе с ними.

– Да, я понимаю тебя, дорогая моя. Но ты же знаешь: ради памяти твоих мамы и папы ты должна быть счастлива сегодня. Они бы не хотели, чтобы ты плакала и чувствовала себя несчастной.

Луэлла, взглянув на фотографию, поцеловала ее.

– Да, конечно, тетя Эдит. Именно так все и будет, однако мне все равно очень хочется, чтобы они увидели, как я выхожу замуж. Просто потому, что Дэвид наконец помирился со своим отцом, мне еще сильнее захотелось, чтобы и мои родители были рядом со мной. Они бы полюбили Дэвида так же, как и я.

– Но они увидят тебя. С небес.

– Я бы очень хотела в это верить. Я бы чувствовала себя куда лучше, если бы знала, что сегодня они смотрят на меня и улыбаются мне.

– Так и будет. Загляни в свое сердце, и ты увидишь там правду. Господь укажет тебе путь, родная моя. Молись Ему, и Он передаст тебе их любовь.

Луэлла, вытерев глаза, кивнула. Сложив руки перед грудью, она мысленно вознесла короткую молитву, от всего сердца надеясь на то, что ее слова будут услышаны.

– Вот теперь мне уже намного лучше, – провозгласила девушка, когда в комнату на цыпочках вернулась Грейс. – Тетя, большое вам спасибо. Не знаю, что бы я делала без вашей мудрости.

– Дорогая, все мы любили и теряли своих любимых, а в такие дни, как сегодня, они всегда с нами.

Графиня тихо вышла из комнаты, оставив племянницу заниматься приготовлениями.

Луэлла надела свадебное платье, и, когда приблизилась к зеркалу, из окна на нее вдруг упал солнечный луч.

Ахнув от изумления, она сказала себе: «Это знак! Знак того, что папа и мама со мной».

Утешившись, Луэлла воспрянула духом и вскоре обнаружила, что уже сидит рядом с графом в карете, которая везет их в церковь. В ее сердце наконец-то влилась безмерная радость.

* * *

Церемония прошла без сучка и задоринки, и все присутствующие согласились с тем, что Луэлла – самая красивая и счастливая невеста не только в Бидефорде, но и, не исключено, во всей Англии.

Виконт, ослепительный и строгий в своем утреннем костюме, повел ее по проходу после того, как их провозгласили мужем и женой, от всего сердца радуясь, что отец с бабушкой разделили с ним самый счастливый момент его жизни.

Беннет уже ждал их в «даймлере», украшенном ради такого случая белыми лентами. На церковном дворе собрался весь Бидефорд, приветствовавший их радостными криками, когда они вышли из церкви.

Пока они шагали к своему автомобилю, на них со всех сторон праздничным дождем сыпались рис и конфетти.

И вот «даймлер» помчал их в поместье Торр-Хаус, а Луэлла прижалась к мужу и вознесла Богу благодарственную молитву за то, что Он даровал ей счастье и удачу.

Виконт взглянул на девушку, когда она потупила глаза, боясь, как бы сердце не разорвалось от переполнявшего ее счастья.

– Луэлла, – нежно прошептал он, запрокидывая ее личико к себе. – До того, как встретить тебя, я не понимал, как много значит любовь. Но теперь знаю: без любви мы не живем – мы просто существуем.

Она улыбнулась, глядя на него, и в ее глазах он прочел любовь и обожание.

– Ах, родной мой, я уже думала, что никогда не встречу мужчину, который полюбит меня, после той ужасной истории с Жаном-Мари Буллико, не говоря уже о том, что окажется таким замечательным, как ты.

Виконт наклонился к ней и поцеловал в губы. Видя, как пара слилась в поцелуе, люди на улицах радостно кричали и махали им вслед.

Когда же они прибыли в Торр-Хаус, Дэвид взял Луэллу за руку, и они вместе поднялись по ступеням, где и застыли в объятьях друг друга.

По подъездной аллее к ним приближалась целая кавалькада экипажей, и Луэлла вдруг поняла, что сейчас наступил последний миг их уединения перед тем, как дом наполнится гостями, нетерпеливо ожидающими свадебного завтрака.

– Любимый мой, – прошептала она, глядя на него из-под трепещущих ресниц. – Я хочу стать для тебя самой лучшей женой, какую ты только мог бы пожелать.

Переполняемый страстью, виконт вновь поцеловал ее.

Ласково проведя пальцем по изгибу шеи Луэллы, он почувствовал, как бьется ее сердце и частит пульс.

– Идем, – сказал он наконец. – Гости собираются. Давай войдем внутрь и провозгласим тост за нас.

– И за любовь, – вздохнула Луэлла, позволяя увлечь себя в особняк.

И за счастье и благодать и ныне, и присно, и во веки веков.

И за совместную жизнь, полную нежности и заботы.

И за долгие годы бесконечного наслаждения и благословения.

Сноски

1

Bien sûr (франц.) – естественно, разумеется, конечно. (Здесь и далее примеч. перев., если не указано иное.)

(обратно)

2

Буканьеры – пираты, которые нападали на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века. Ныне термин «буканьер» используется как синоним понятия «пират». Здесь слово использовано в переносном значении. (Примеч. ред.)

(обратно)

3

Bon voyage (франц.) – Счастливого пути.

(обратно)

4

Depechez-vous, monsieur. La Gare Saint Lazare, s’il vous plait (франц.) – Поторопитесь, любезный. Вокзал Сен-Лазар, пожалуйста.

(обратно)

5

Яков I Английский, он же Яков (Иаков) VI Шотландский (1567–1625) – король Шотландии и первый король Англии из династии Стюартов. Был первым государем, правившим одновременно обоими королевствами Британских островов. Великобритании как единой державы тогда еще юридически не существовало, Англия и Шотландия представляли собой суверенные государства, имевшие общего монарха. (Примеч. ред.)

(обратно)

6

Остракизм – гонение, преследование, травля.

(обратно)

7

Архитрав – нижняя горизонтальная часть антаблемента (балочного перекрытия пролета или завершения стены), балка, лежащая на капителях колонн либо пилястр и являющаяся его основанием. (Примеч. ред.)

(обратно)

8

Купчая крепость (устар.) – нотариальный договор о купле-продаже недвижимого имущества, а также о праве на владение им. (Примеч. ред.)

(обратно)

9

Стиль Якова, «якобинский стиль» (англ. Jakobean Style, James Style) – стиль искусства, зародившийся в Англии начала XVII века, во времена правления короля Якова I из шотландской династии Стюартов (1603–1625). Этот стиль называют также ранним английским барокко. В интерьере для него характерны тяжелые гирлянды, картуши (лепные, графические украшения в виде щита или полуразвернутого свитка, обрамленного завитками, с гербом, вензелем либо эмблемой внутри), витые колонны, резная мебель из дуба и пр. (Примеч. ред.)

(обратно)

10

Огуречный узор, или узор Пейсли, – очень древний узор, впервые появившийся в империи Сасанидов, на территории современных Ирака и Ирана с 224 по 651 год нашей эры. Согласно одной из версий, это цветочный мотив, совмещенный с силуэтом кипариса – символа жизни в зороастризме. Некоторые усматривают в нем стилизованные языки пламени либо орех кешью, являвшийся символом плодородия. В Индии распространено мнение, что так называемые «огурцы» изображают семена мангового дерева. (Примеч. ред.)

(обратно)

11

Елена Петровна Блаватская (1831–1891) – русская дворянка, гражданка США, религиозный философ, оккультист и спиритуалист. Одной из главных целей исследований Блаватской было раскрытие сверхчувственных сил человека и постижение таинственных явлений в природе. (Примеч. ред.)

(обратно)

Оглавление

«Розовая серия» Барбары Картленд

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg