«Безрассудная страсть»

Безрассудная страсть (fb2) - Безрассудная страсть [The Secret Life of Lady Julia - ru] (пер. Анна Юрьевна Фролова) (Темберлей - 2) 1039K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Лесия Корнуолл

Лесия Корнуолл Безрассудная страсть

Глава 1

Лондон, октябрь 1813 года

Вспоминая события бала, посвященного своей помолвке, леди Джулия Лейтон во всем винила шампанское.

Или опьяняющий аромат роз?

Хотя, возможно, все объяснялось тем, что Томас Меррит не был ее женихом. Он был красив и добр, он называл ее прелестной и танцевал с ней вальс. В танце он увлек ее на веранду и решил ее судьбу.

Но в первую очередь она винила себя. Это был идеальный вечер для начала новой жизни – каждая деталь безошибочно исполнена, каждая мелочь предусмотрена. За исключением одной.

Она ждала этого бала двенадцать лет. И дождалась. Вечер оказался незабываемым во всех отношениях.

Джулия была помолвлена с Дэвидом Хартли, герцогом Темберлеем, с того момента, как ей исполнилось восемь лет, а ему – шестнадцать. Разглаживая голубое шелковое платье на появившихся во всех нужных местах аппетитных округлостях, Джулия надеялась, что Дэвид наконец увидит в ней женщину, свою будущую невесту, а не ребенка, живущего по соседству.

Она стала взрослой и красивой – это доказал случайный флирт в Гайд-парке, и с тех пор она не могла думать ни о чем и ни о ком другом. Разглядывая себя в зеркале, она размышляла, что может сказать Томас Меррит о ее платье. Мистер Меррит относился к ней как к женщине, а все остальные – Дэвид, ее отец и брат – продолжали считать ее малышкой.

Спохватившись, она постаралась выбросить мистера Меррита из головы и стала практиковаться перед зеркалом в кокетливой улыбке. Ее она рассчитывала подарить Дэвиду, когда его глаза расширятся от удивления и удовольствия при взгляде на невесту этим вечером. Сегодня Джулия планировала блистать не менее ярко, чем бриллиантовые заколки, которые горничная ловко закрепила в искусно уложенных темных волосах, или знаменитые бриллианты Лейтонов, сверкавшие на ее шее, запястьях и в ушах. Она надела свое обручальное кольцо – сапфир внушительных размеров в окружении жемчужин – на палец в перчатке и еще раз внимательно изучила отражение в зеркале. Ее воспитывали для роли совершенной герцогини, и она определенно выглядела таковой.

– Позволь мне взглянуть.

Джулия повернулась к матери, ожидая ее одобрительного кивка. Если графиня Карриндейл и сочла свою дочь прелестной, то оставила это мнение при себе.

– Думаю, нам лучше спуститься, – сказала она. – Не забывай о благопристойности, Джулия, – добавила графиня, когда девушка устремилась вниз по лестнице, желая поскорее увидеть восторг в глазах жениха.

Но Дэвид не ждал ее у подножия лестницы. Не оказалось его и у двери в бальный зал, и даже в салоне с отцом нареченной.

У Джулии заныло сердце.

– Прекрасно выглядишь, детка, – заметил отец, окинув беглым взглядом бриллианты дочери, словно прикидывая, чья стоимость выше: украшений или их обладательницы. Сразу после этого он отвернулся и взял за руку супругу.

Джулия взглянула на портрет своего брата Джеймса, украшавший стену салона. Бравый военный дружелюбно улыбался ей. Будь он здесь, потрепал бы ее по щеке, поддразнил, сказал, что сестрица очень красива, развеселил бы. Но Джеймс был убит в бою в Испании. Это случилось год назад.

Она почувствовала знакомую боль, встретившись со взглядом нарисованных глаз. Ей не хватало его дружбы, его легкости, его заботы. Ее детство окончилось, когда пришла весть о гибели брата. Сейчас он, наверное, шепнул бы сестре на ухо: «Смелее!» – и сжал ее руку. Пальцы Джулии дрогнули, словно почувствовав воображаемое прикосновение. Джеймс всегда был ее другом, защитником, советчиком. Она ни с кем не чувствовала себя так уверенно, как с Джеймсом, до тех пор пока ей не улыбнулся Томас Меррит. Она опустила глаза на сатиновые перчатки. Он тоже сжал ее пальцы, но ощущение было не таким, как если бы это сделал Дэвид или даже Джеймс. Это прикосновение было интимным, чувственным – ласка мужчины, которую он дарит желанной женщине.

Джулия ощутила, как предательски заалели щеки, и бросила на портрет умоляющий взгляд. Неужели Джеймса ужаснуло бы ее поведение? Нет. Конечно, нет. Брат бы поддержал ее… останься он жив.

Томас Меррит был для нее незнакомцем. Она никогда не встречалась с ним на балах или званых вечерах, и, разумеется, она не имела права разговаривать с ним, поскольку их друг другу должным образом не представили. Будь он истинным джентльменом, он бы прошел мимо, не обратив никакого внимания на то, что она стоит одна в центре Гайд-парка, с трудом сдерживая слезы. Но он остановился, вложил ей в руку носовой платок, чем спас от любопытных взглядов и навязчивых вопросов леди Фионы Барри, главной сплетницы общества.

Возможно, Джулия слишком много болтала о будущей свадьбе, и Дэвиду это явно наскучило. Она попыталась развеселить его, но тщетно. Он заметил в парке каких-то знакомых, остановился, не слишком нежно убрал ее руку, лежавшую на его руке, и отошел.

– Подожди здесь, Джулия, – сказал он. – Мне нужно кое с кем поговорить.

Она схватила его за рукав.

– Я пойду с тобой, и ты познакомишь меня со своими друзьями.

Он окинул ее раздраженным взглядом.

– Я же должна знать, с кем ты общаешься, Дэвид, – настаивала она. – Эти люди могут когда-нибудь прийти к нам в гости, и…

– Дела, Джулия, – перебил он и резко выдернул свой рукав из ее цепких пальчиков. – Будь хорошей девочкой, подожди меня здесь, и я по дороге домой куплю тебе мороженое у Гюнтера.

Она ошеломленно смотрела ему вслед, чувствуя себя надоедливым ребенком.

– Я бы обещал вам бриллианты, – раздался мужской голос за ее спиной.

Обернувшись, Джулия увидела незнакомца, провожавшего Дэвида неприязненным взглядом.

– Прошу прощения? – выпалила она, хотя точно знала, что не должна с ним разговаривать. Ведь он мог оказаться кем угодно.

Но незнакомец ей улыбнулся, его взгляд был теплым и нежным, и у девушки перехватило дыхание.

– Я имел в виду, что за ожидание я предложил бы вам бриллианты или что-нибудь намного более ценное, чем мороженое у Гюнтера, если, конечно, вы не предпочитаете его драгоценностям. Но и тогда бы я не оставил вас в одиночестве в парке, где все мужчины смотрят на юную красавицу с таким откровенным восхищением.

Джулия огляделась по сторонам. В парке действительно было полно любопытных, и все они, безусловно, недоумевали, почему она, леди Джулия Лейтон, находится здесь без сопровождения.

– Все в порядке, – сказал незнакомец. – Считайте меня своим защитником до тех пор, пока не вернется ваш брат.

– Жених, – пробормотала она.

Его брови высоко взлетели к полям шляпы, из-под которой выглядывали темные волнистые волосы.

– Понимаю.

Джулия почувствовала смущение и гнев.

– Неужели? Что же, интересно, вы понимаете, милорд…

– Мистер. Мистер Томас Меррит, – представился он и поклонился. – А вы?

– А я невеста герцога Темберлея, – выпалила она и гордо выпрямилась. Но и при этом она едва доставала ему до подбородка… Ну, может быть, до носа, если учесть высокую, обильно украшенную перьями шляпку. В его глазах плясали веселые искорки. Джулия рассчитывала не на такое впечатление.

– Прощу прощения, герцогиня. Со стороны мне показалось, что вы его младшая сестра, которая его безумно раздражает, или, может быть, кузина, которую его заставили вывести на прогулку. Он обращается к вам как…

– Не ваше дело, как он со мной обращается!

Он осторожно взял ее под руку.

– Нет, мое, как вашего временного защитника. Не могу же я оставить самую красивую леди в этом парке в одиночестве, тем более когда она вот-вот расплачется.

Именно это сказал бы Джеймс, и ей еще больше захотелось плакать. Она моргнула, пытаясь остановить слезы, готовые пролиться.

– Я никогда не плачу!

– Конечно, нет. Может быть, мы пройдем чуть дальше по этой дорожке? Сюда направляется леди Фиона Барри. Говорят, она чует слезы за сотню ярдов.

Джулия в ужасе застыла. Фиона Барри? Это катастрофа. Она сначала все донесет ее матери, а потом и высшее общество узнает, что Дэвида с ней не было, должного сопровождения тоже, зато рядом находился очень красивый незнакомец.

– Улыбайтесь, миледи, – шепнул он, склонившись к полям ее шляпки.

– Не думаю, что у меня получится, – вздохнула Джулия.

– Тогда я заставлю вас улыбнуться, пообещав бриллианты и жемчуга, – сказал он.

– Предпочитаю изумруды, – буркнула она.

Взгляд Томаса скользнул по ее лицу, элегантному зеленому платью.

– Да, теперь я вижу почему. Изумруды, безусловно, вам очень идут, – сказал он низким бархатным голосом. Его затуманившийся взгляд заставил Джулию подумать, что в этот момент он представляет ее в изумрудах и без всякой одежды. Ее бросило в жар, но при этом она не могла не улыбнуться.

– Ну вот. Так лучше, – сказал мистер Меррит, не сводя с нее горящих глаз.

Его глаза были серыми, блестящими и светились мужским восхищением, которого до этого момента Джулия еще ни разу не испытала. Она поняла: детство кончается, когда девушка впервые чувствует на себе восторженный взгляд мужчины. Чувство оказалось очень приятным. На мгновение Джулии показалось, что ее кости стали мягкими, и ей захотелось приникнуть к сильному мужскому телу.

– Доброе утро, Джулия, – сказала Фиона Барри, приблизившись.

Джулия инстинктивно выпрямилась и с трудом оторвала взгляд от красивого лица Томаса Меррита. Фиона рассматривала незнакомца, словно он был пирожным с кремом, а она – голодающей.

– А кто это у нас? Представь меня, дорогая.

– Это мистер Томас Меррит, – молвила Джулия и сама почувствовала, что ее голос звучит по-взрослому – чуть хрипло и очень мягко. – Мистер Меррит, позвольте вам представить леди Фиону Барри, лучшую подругу моей мамы.

Мужчина поклонился и коснулся губами перчатки Фионы.

– Доброе утро, леди Барри. Прекрасная погода для прогулки в парке, не правда ли?

– Вы совершенно правы, – ответствовала Фиона. – Но куда делся Темберлей, дорогая? – спросила она у Джулии. – Твоя матушка говорила, что ты ушла на прогулку именно с ним.

Джулия почувствовала, что краснеет. У Фионы был потрясающий нюх на ложь.

– Он только…

– Его отвлекли на минуту, и он попросил меня присмотреть за Джулией, – спокойно проговорил мистер Меррит.

– Понятно. Вы будете на балу по поводу его помолвки в четверг? – спросила Фиона Барри, похоже, не усомнившись в объяснении. Вероятно, ослепительная улыбка красивого мужчины лишила ее обычной подозрительности.

– Нет! – поспешно выпалила Джулия.

– Ни за что на свете не пропущу этого события, – возразил Томас Меррит и, улыбнувшись, едва заметно сжал локоть Джулии.

Фиона заулыбалась, обнажив зубы, словно собака, учуявшая дичь.

– Таких событий действительно не пропускают. Графиня Карриндейл всегда устраивает чудесные приемы, и бал по случаю помолвки ее единственной дочери, безусловно, станет главным событием сезона, которое превзойдут только свадебные торжества. – Она шумно задышала, вероятно, таким образом, выражая восторг. – Я помню тебя еще в детских помочах, Джулия. Мне трудно представить, что ты уже выросла и вот-вот станешь герцогиней.

Джулия снова почувствовала на себе взгляд Томаса Меррита – теплый и оценивающий.

– Прошу меня простить, но я только что вспомнил о назначенной встрече, очень важной, Джулия. – Ее имя в устах Томаса прозвучало сладкой музыкой. – Оставляю вас в обществе леди Барри.

Он поцеловал руку спутницы, и Джулия почувствовала сквозь перчатку тепло его губ. Оно потекло по ее жилам словно жидкий огонь.

– Я получил большое удовольствие, – добавил он, заглянув ей в глаза, и она почувствовала, что он вовсе не кривит душой.

Джулия, как ни старалась, не смогла произнести ни слова. Дар речи на какое-то время ее покинул. А потом Томас Меррит ушел, ни разу не оглянувшись. Его длинные ноги уверенно ступали по гравию, и уже через несколько секунд новый знакомый скрылся за деревьями. Джулия подавила вздох сожаления. Фиона тоже.

Она позволила старой сплетнице пересказать все известные ей слухи, хотя при этом не слышала ни одного слова. Юная красавица почувствовала себя женщиной. Не леди, не невестой герцога и даже не дочерью графа. Женщиной.

Она ощущала тепло во всем теле, словно вышла на жаркое солнце из прохлады дома. И теперь ей хотелось большего.

– Джулия, ты меня слышишь? Пора… Нам всем не хватает Джеймса, но жизнь продолжается. – Услышав голос матери, Джулия поняла, что не сводит глаз с портрета брата, но видит не его, а Томаса Меррита. – Тебя ожидает блестящее будущее, Джулия. Твой сын станет не только герцогом Темберлеем, но и следующим графом Карриндейлом. – Джулии вовсе не хотелось думать, что ее считают всего лишь производительницей следующего поколения пэров.

– Темберлей достаточно долго ждал, – добавил отец Джулии, едва взглянув на портрет своего покойного наследника.

Он ни разу не произнес имени Джеймса с тех пор, как пришло сообщение о гибели сына, и, безусловно, был доволен, что наконец дело идет к свадьбе. Торжества из-за траура были отложены, но Дэвида, похоже, это мало огорчало. Джулия объясняла сие обстоятельство тем, что брат жениха Николас служил в одном полку с Джеймсом. Самопожертвование ее брата спасло много жизней. Джулия, конечно, гордилась им, но желала бы, чтобы он нашел другой способ защитить товарищей и оказался рядом с ней в столь серьезный момент ее жизни.

Джулия расправила плечи и вскинула голову. Она теперь женщина, леди, будущая герцогиня. Она может и будет рассчитывать только на себя. Она последний раз взглянула на портрет Джеймса и решительно выбросила из головы образ Томаса Меррита, его внимательные глаза, чарующую улыбку. Очень скоро она прочитает те же чувства во взгляде Дэвида.

– Я готова.

Она следовала за родителями в бальный зал, ярко освещенный множеством свечей. Сверкали драгоценности, блестели военные регалии, искрилось шампанское, а ее обручальное кольцо было ярче всего.

Дэвид даже не заметил ее появления. Он увлеченно беседовал с группой джентльменов и не обратил внимания на подошедшую Джулию, слегка раздосадованную его невниманием. Тем более на балу в честь их помолвки.

– Добрый вечер, – проговорила она и присела в реверансе.

Джентльмены поклонились.

– О, привет, Джулия. – Дэвид рассеянно улыбнулся и коснулся губами лба невесты братским поцелуем.

Дэвид не сказал, что она прелестно выглядит. Его глаза не вспыхнули восхищением – ничего подобного не произошло. Он почти сразу отвернулся от невесты и обвел скучающим взглядом зал. Взяв у проходящего мимо лакея бокал, он сделал глоток, даже не подумав предложить шампанского даме. Джулия сама взяла бокал, и брови Дэвида удивленно приподнялись. Похоже, он продолжал считать, что она еще слишком мала, чтобы пить вино.

Графиня взглядом указала Дэвиду, что их место рядом с ней – они должны встречать гостей вместе. Дэвид взял у Джулии бокал, поставил его на поднос вместе со своим и предложил ей руку.

– Пойдем? – Он подвел невесту к матери и остановился рядом, сцепив руки за спиной.

Джулия, проследив, как сливки общества спускаются по лестнице, словно вторгшаяся в их дом орда, глубоко вздохнула и изобразила на лице приветливую улыбку.

Леди Даллин ворвалась как ураган, осмотрела сквозь лорнет ожерелье Джулии, сухо пожелала ей счастья и удалилась в дальний угол зала в поисках чего-нибудь более интересного.

Лорд Даллин похлопал Дэвида по спине и сказал, что рассчитывает на карточную игру, после того как «со всей этой шумихой будет наконец покончено». Джулии показалось, что гость считает помолвку досадной помехой приятному вечеру, а вовсе не причиной его. Дэвид, черт бы побрал его совсем – это было любимое ругательство ее покойной бабушки, – смотрел на Даллина с явным одобрением, которого так и не дождалась сама Джулия. Если путь к сердцу будущего супруга лежит через карточный стол, ей придется до свадьбы научиться играть в карты. Мать, конечно, не одобрит этого, но разве у нее остается выбор?

Дэвид не любил ни поэзию, ни музыку. Он не читал и не охотился. Но ведь вечерами в замке Темберлей им придется чем-то заниматься! Слегка покраснев, она подумала о том, чем могут заниматься мужчина и женщина в спальне. Но ведь она была невинной девушкой, и ей еще никто никогда ничего не говорил о физических аспектах брака. Да и сама она начала думать о них лишь после того, как однажды заглянула в потрясающие серые глаза Томаса Меррита.

– Дэвид, мама разрешила мне сегодня танцевать вальс, – сказала она, прижавшись к жениху самым несестринским образом, какой она могла позволить себе в бальном зале своих родителей.

Он похлопал ее по руке и безразлично улыбнулся.

– Я не умею вальсировать, Джулия.

У нее оборвалось сердце.

– Тогда, может быть… – Джулия осеклась. Решив, что лучше всего держать язык за зубами, она с приветливой улыбкой повернулась к следующему гостю… И ее сердце пропустило удар.

– Томас Меррит, – представился вошедший низким голосом, словно они никогда не встречались. Он поцеловал ей руку – и даже сквозь перчатку Джулия ощутила тепло. А его глаза были полны томного интимного понимания. Огонь в этих глазах заставил ее сердце забиться с удвоенной силой. Гость улыбнулся. Его улыбка была опасной и обещала блаженство. Прядь темных волос упала на лоб Томаса, и Джулии пришлось собрать все силы, чтобы справиться с желанием поправить ее. Томас сделал это сам – изящным и одновременно небрежным жестом – и отошел.

Он был самым красивым мужчиной из всех, кого ей когда-либо доводилось видеть. Причем воображение вовсе не сыграло с ней злую шутку. Он был именно таким, каким запомнился ей с первой короткой встречи. Глаза Джулии скользнули по его высокой фигуре – широкие плечи, обтянутые черным фраком, длинные сильные ноги. Уж он-то, вероятно, танцует вальс.

Томас обернулся и заметил, что хозяйка бала смотрит ему вслед. Джулия залилась краской и испуганно пискнула, когда он ухмыльнулся.

– Извини, я не понял, – сказал Дэвид, взглянув на нее сверху вниз.

– Нет, ничего, – с трудом выдавила она, схватила еще один бокал шампанского и сделала большой глоток, изо всех сил пытаясь успокоиться. Пузырьки оказались почти такими же возбуждающими, как грешная улыбка мистера Томаса Меррита.

Краем глаза она наблюдала за ним. Он не направился в гостиную, где шла карточная игра, и не присоединился к другим гостям. Вместо этого он беззаботно прислонился к стене, оставаясь в поле ее зрения, и стал с явным интересом посматривать на виновницу торжества. Самообладание моментально покинуло Джулию. Неожиданно платье показалось ей слишком тесным, вырез – чрезмерно низким, а комната – душной.

Она послала в его сторону уничтожающий взгляд, который должен был осадить наглеца. Но несносному Томасу Мерриту хватило дерзости ей подмигнуть. Джулия почувствовала, как в животе что-то затрепетало, колени грозили вот-вот подогнуться. Она развернула веер и спряталась за ним.

Быть может, он пришел, чтобы потребовать обратно свой носовой платок? Он лежал наверху, спрятанный на дно ящика комода.

– Стой прямо! – прошипела мать.

Джулия застыла, будто проглотила аршин. В это время музыканты заиграли вальс, и Дэвид рука об руку с лордом Даллином удалился в гостиную, предвкушая партию в бридж.

– Думаете, эти двое снимут на лето дом у моря? – спросил кто-то за ее спиной голосом тихим, исполненным сарказма.

Джулия обернулась и увидела Томаса Меррита, провожавшего глазами Дэвида и лорда Даллина.

– Могу я пригласить вас на танец? – спросил он и протянул руку, словно не сомневался в согласии партнерши.

Джулия заколебалась. Что-то в этом человеке пугало ее. Ей хотелось отказать ему и, безопасности ради, спрятаться за спину матери. Но она уже взрослая женщина. И лучшим подтверждением тому был его горящий взгляд.

– Спасибо. – Она приняла его руку и позволила увлечь себя в центр зала.

Он вальсировал превосходно.

– Должен сказать, вы очень красивы, – сообщил он, словно понимая, как нужен ей этот комплимент. В точности так же ей нужен был защитник в парке. Похоже, выручать ее входит у него в привычку.

– Спасибо, – повторила Джулия. Она остро чувствовала тепло его руки, обнимавшей ее за талию. Оно проникало сквозь шелк и кружева. Странно, но вполне пристойное прикосновение этого мужчины казалось ей интимным, даже, пожалуй, неприличным, словно они были наедине. Его глаза на мгновение опустились на ее грудь, после чего он снова взглянул ей прямо в глаза.

И Джулия почувствовала себя красивой, ощутила свою женскую силу.

– Интересно, его светлость понимает, как ему повезло? Мне не дает покоя этот вопрос с нашей первой встречи.

– Разумеется, – с долей ехидства выпалила она и почувствовала, что ее бросило в жар.

– Вы краснеете? Скромно! Женщина обязана знать себе цену. – Его взгляд задержался на ее драгоценностях. – Я не имею в виду стоимость ваших украшений. Бьюсь об заклад, вы помолвлены очень давно. Договоренность между родителями? Герцог ведет себя так, словно вы уже давно женаты…

– Мы знаем друг друга с тех пор… всегда, – проговорила она задыхаясь. Ну почему каждое слово, которое ей удается выдавить в разговоре с этим мужчиной, звучит словно детский лепет?

Томас Меррит прищурился.

– Всегда – это очень долго. Полагаю, когда постоянно смотришь на знакомого человека – неважно, насколько он красив, – перестаешь ощущать его прелесть.

Именно так. Дэвид всегда будет воспринимать ее как ребенка, который вырос рядом с ним. Она представила себе, насколько неловкой будет их первая брачная ночь, и споткнулась.

Мистер Меррит подхватил ее, поднял и несколько мгновений кружил, прежде чем ее туфельки опять коснулись пола. Эти мгновения показались ей бесконечными, поскольку ее грудь оказалась прижатой к его мускулистой груди, и Джулия ощутила биение его сердца. Еще одно спасение?

Она почувствовала головокружение.

– Вы раскраснелись, миледи. Быть может, вам не помешает глоток свежего воздуха? – спросил Томас, указав взглядом на открытые, от пола до потолка, французские окна, ведущие на террасу.

Джулия всмотрелась в бархатную темноту весеннего вечера. Она должна отказаться. Такое поведение не соответствует правилам, которым ее учили с детства. Но ведь она взрослая женщина. Почти замужняя. Поэтому она кивнула и позволила ему увлечь ее в вальсе на террасу.

– Хотите шампанского? – спросил он, отошел и сделал знак лакею. Взяв с подноса два бокала, один он протянул ей.

Она какое-то время наблюдала, как весело искрятся в лившемся из зала свете танцующие пузырьки.

– Выпьем за ваше счастье?

– Я счастлива.

– О, я ни секунды в этом не сомневаюсь, – проговорил Томас тоном, не оставлявшим сомнений в том, что на самом деле он очень даже сомневается, и более того – уверен в обратном.

– Дэвид, он… – Джулия не знала, что сказать. Какой он? Добрый, титулованный, сильный? Она вспомнила прозвище, данное ему покойной бабушкой: «Дэвид Зануда».

– Я знаю: он красив, богат, безопасен.

– Безопасен? – Джулия заметила, как озорно блеснули глаза спутника. Он засмеялся.

– Забавно, что именно это слово – из трех – привлекло ваше внимание.

– Ну, первые два, конечно, тоже к нему относятся. И он действительно в безопасности. Кто может причинить ему вред?

Томас наклонил голову.

– Я имел в виду, что он безопасен как муж. Никогда не выкинет ничего неожиданного, тем более шокирующего. – Томас сделал глоток. Джулия впилась взглядом в его горло над воротником рубашки, словно хотела проследить, как двигается внутри хмельная влага. Кожа мужчины казалась темной по сравнению с белой тканью.

«Дэвид Зануда» – снова вспомнила она, отпила еще шампанского и спросила:

– Чего, например? – Вероятно, вино придало смелости девушке.

Он долго смотрел на нее, потом медленно поднял руку и погладил ее по щеке, провел пальцем по нижней губе…

– Например, он никогда не увлечет вас в танце на террасу, чтобы украсть поцелуй. Я мечтал об этом с нашей первой встречи в Гайд-парке. Кстати, мне кажется, безопасны даже его поцелуи. Они заставляют вас гореть?

– Я… – Джулия хотела ответить, что не его дело, как Дэвид ее целует, но поняла: на самом деле не знает этого. До сих пор он лишь несколько раз легко касался губами ее щеки или лба. А его губы всегда были холодными. Она уставилась на красивый рот Томаса Меррита. Интересно, каково это – целоваться с ним. Она была вынуждена признаться себе, что эта мысль занимает ее в течение последних двух дней куда больше, чем должно.

Томас поднял бокал шампанского и долго вглядывался в искрящийся напиток.

– Когда мужчина целует женщину, она должна чувствовать, что в ее жилах мерцают звезды. Даже если он просто касается губами ее губ, она должна чувствовать его поцелуй каждой клеточкой своего существа. – Он подошел ближе и наклонился к ней. – Вы так себя чувствуете, когда вас целует его светлость? Задыхающейся, разгоряченной, желанной?

Неужели поцелуй на самом деле может вызвать все эти чувства? Неожиданно ей до боли захотелось поцеловать мужчину, который никогда и ничем не напоминал брата. Или жениха.

Джулия подняла голову и встала на цыпочки.

– Покажите мне, – попросила она.

Томас не стал дожидаться повторного приглашения. Он взял ее бокал, поставил на перила и потянулся к ее губам. Его губы были теплыми. Джулия чувствовала запах шампанского, одеколона, которым он пользовался, его кожи. Все ее тело затрепетало, и так сильно, что даже пальчики на ногах поджались. Джулия схватила его за руки.

Он не отстранился. Его губы завладели ее ртом… О боже!

Она коснулась дрожащими пальцами его лица, потом решительно привлекла его ближе и ответила на поцелуй.

Томас лизнул ее губы, и она удивленно отпрянула. Но он просто переключил ее внимание, начав покрывать поцелуями ее щеки, подбородок, шею, и кожа Джулии, там, где ее касались эти потрясающие губы, вспыхивала огнем. Она запрокинула голову, давая ему молчаливое разрешение продолжать. Звезды над их головами вспыхнули ярче.

Томас обнял девушку за талию и привлек к себе. Она обхватила его шею и прижалась всем телом. Он коснулся губами нежного местечка за ухом. Джулия тихо ахнула и задрожала. Ее глаза были полуприкрыты, но это не мешало ей видеть звезды.

Он снова завладел ее губами, чуть-чуть прикусив нижнюю. Джулия судорожно вздохнула, и ее сомкнутые губы разжались. Их языки коснулись друг друга. Джулия почувствовала вкус шампанского. Она прильнула ближе, удивляясь, как идеально подходят их тела. От него шел жар, проникавший под ее платье. Больше! Она жаждала большего. По наитию она стала энергично двигать языком. Томас тихо застонал, его руки скользнули вверх, обхватив ее голову и шею. Джулия откинулась назад, дав ему возможность углубить поцелуй.

Она чувствовала себя задыхающейся, разгоряченной и желанной.

В ее мозгу возникла мысль – в той его части, которая еще могла думать, – что нужно немедленно вернуться в зал. Но она не могла не целовать его. Непонятно, как она до сих пор жила без его поцелуев. Она даже не догадывалась, что можно испытывать столь восхитительные ощущения. Это было как первый глоток шампанского, головокружительный аромат летних ягод, только что сорванных в саду, сладость меда… Вероятно, именно это имела в виду бабушка, рассказывая ей романтические истории о поцелуях, которые дарил принцессе в башне возлюбленный, осмелившийся забраться к ней в окно по виноградным лозам. Понятно, что все это бабушка рассказывала ей очень тихо, чтобы, не дай бог, не услышала мама.

Томас отпрянул, и прохладный вечерний воздух частично вернул ей рассудок. Джулия открыла глаза и в упор уставилась на него. Он не отвел глаз и молча смотрел на нее, шумно дыша, словно запыхавшись от долгого бега.

– Думаю, нам лучше остановиться. – Его голос был на целую октаву ниже, чем раньше. Здравый смысл вернулся в одночасье, словно на Джулию выплеснули ведро холодной воды. Ей должно быть стыдно! Ведь в нескольких футах отсюда многочисленные гости танцуют, празднуя ее помолвку с другим мужчиной.

«Скучным герцогом Дэвидом».

Джулия не знала, что сказать. Губы все еще покалывало, тело горело, несмотря на ночную прохладу.

– Я пойду в зал. Вам лучше остаться и вернуться через несколько минут. – Сказав это, он обернулся, оглядывая толпу в поисках любопытных глаз. Слишком поздно ему пришло в голову, что их могут заметить. Дэвид, возможно, вызовет его на дуэль и пристрелит за все вольности, которые он позволил с его невестой. Любопытно, ее он тоже пристрелит?

Хотя он слишком занят игрой в карты.

Мистер Меррит поклонился и отошел. Почти сразу он оказался в луче, высветившем медные пряди в его темных волосах, очертившем силуэт высокого стройного тела, которое лишь несколько мгновений назад прижималось к ее телу. Он бросил через плечо на нее еще один взгляд, полный сожаления, и исчез.

Джулия прижала руку к губам. Они были мягкими и припухшими.

Ей необходима холодная ванна.

Джулия подхватила юбки и поспешила по террасе к французским дверям, ведущим в библиотеку. Проскользнув внутрь, она прижалась лбом к стеклу. Комната была темной и пустой. Свет с улицы, проникавший в окна, расчертил пол длинными золотистыми прямоугольниками.

Сердце немного стихло. Библиотека – место покоя и размышлений. Где-то за тяжелыми двойными дверями продолжался бал. Джулия слышала смех, голоса и музыку. Она подошла к зеркалу, но в темноте ничего не смогла разглядеть. Ей казалось, она стала другой. Возможно, она выглядит распутной? Она ощупала прическу – нет ли выбившихся прядей, потрогала припухшие губы, щеки, еще горевшие в тех местах, где он ее касался.

Конечно, она стала другой. И произошло это в тот момент, когда она впервые увидела Томаса Меррита, а теперь…

Джулия присела на краешек кресла. От него пахло сигарами и маслом для волос, которым пользовался ее отец. Она еще раз проверила прическу. Вроде бы все в порядке. Сейчас ей придется вернуться в зал и вести себя как ни в чем не бывало. И пусть сердце продолжает биться о ребра, как попавшая в клетку птица.

Она испуганно подпрыгнула, когда дверь открылась.

Свет из зала на мгновение ослепил ее. Кто там? Ее ищет мать? Или Дэвид? Знают ли они, чем она занималась в темном саду с Томасом Мерритом? Ее охватило чувство вины. Будь что будет. Она выслушала множество поучений именно в этой комнате, стоя на ковре перед столом отца. Она сцепила руки за спиной, как это делала обычно, и приготовилась принять последствия, какими бы они ни были.

Томас Меррит вошел в библиотеку лорда Карриндейла и остановился, дожидаясь, пока глаза привыкнут к мраку. Он явился на этот роскошный бал по единственной причине, которая никак не была связана с желанием поздравить жениха и невесту.

Встретив Джулию Лейтон в парке, он понятия не имел, что она дочь Карриндейла. Он увидел всего лишь красивую расстроенную леди, нуждавшуюся в помощи. Ему следовало пройти мимо, но, сам не зная почему, он этого не сделал. Он не мог уйти, заметив слезы в ее глазах. А когда Фиона Барри назвала имя девушки и упомянула бал в честь помолвки, который он намеревался посетить анонимно, ему следовало воспринять это как предостерегающий знак.

С этого момента все пошло не так. Во-первых, на графине не было роскошной тиары, которую он собирался украсть. Значит, она, вероятнее всего, находится в сейфе. С другой стороны… Он взглянул на скрытый в тени портрет мрачного графа Карриндейла и ухмыльнулся: «Я целовал твою дочь».

Это была еще одна проблема – роскошные губы леди Джулии. В первую очередь он заметил на ней потрясающее ожерелье и серьги, но потом разглядел женщину, на которой все это было надето, и драгоценности лишились своей привлекательности. Она была даже красивее, чем запомнилась ему после встречи в Гайд-парке.

Идиот! Он не был вором по призванию, не находил это занятие легким, и отвлекающие моменты сильно мешали.

Томас не был мужчиной, способным удовлетвориться простым поцелуем. Даже интересно, как далеко он зашел бы, не останови его глас рассудка. А если бы его увидели обнимающим Джулию? Что бы сделал Карриндейл? Вызвал стражу? Или приказал сразу утопить его в грязных водах Темзы? Граф определенно не захотел бы, чтобы она вышла замуж за такого негодяя, как он, когда она – нареченная герцога.

Он мог гордиться своей родословной, хотя до герцога все же не дотянул. Точнее сказать, мог бы гордиться, если бы брат не отрекся от него за грехи. Теперь он просто мистер Меррит, человек, идущий по жизни самостоятельно, не имеющий семейных уз, которые могли бы помочь ему или помешать. После этого приключения у него останется только памятный поцелуй, возможно – украденная тиара и одна из бриллиантовых сережек Джулии – сувенир на память, – которая лежала в его нагрудном кармане.

Он нервно облизнул губы, подавляя желания достать ее и рассмотреть. Он никогда не целовал таких женщин, как Джулия Лейтон. Она не была богатой вдовой, скучающей замужней леди из общества, молочницей или дамой полусвета. Томас искренне удивился глупости Темберлея, не понимавшего, какое сокровище ему досталось. Неужели мужчина в здравом уме может не видеть прелести этой женщины. Нет, такого не бывает. Они были помолвлены много лет. И теперь ему наверняка не терпится уложить ее в постель.

Томас тряхнул головой, отгоняя неприятные картины. Лучше уж поискать сейф, а в нем…

Тихий шелест шелка застал его врасплох.

Из тени вышла Джулия. Почувствовав страх, моментально сменившийся радостным удовольствием, Томас прирос к полу.

– Как вы узнали, что я здесь? – спросила она. – Я думала…

Он знал: она думала, что он ушел с бала и больше они никогда не увидятся. Он бы так и поступил, останься у него хоть капля рассудка. Она сожалела бы о потерянной сережке дольше, чем о нем. Неожиданно бриллиантовая вещица показалась невероятно тяжелой и оттянула его карман. Он чувствовал ее, прижатую к груди, как библейский грех.

«Не укради». Красть нельзя ни бриллианты, ни поцелуи.

Но человек же должен что-то есть.

Томас ощутил легкий аромат ее духов – он остался на его одежде и сохранится надолго. Фиалки. Это был сложный необычный запах для такой молодой женщины. Он намекал на сокровенные глубины, тайны. Обычно юные особы предпочитали лавандовую или розовую воду.

– Я… – Томас, похоже, лишился дара речи. Он взглянул на маленький пейзаж, висевший на стене за ее спиной. Не исключено, что за картиной – сейф. По непонятным причинам такие люди, как Карриндейл, всегда прячут сокровища за произведениями искусства. Вероятно, другие места кажутся им недостаточно надежными. Но едва ли он мог сейчас подойти к стене, снять картину и спросить у Джулии код.

Томас полагал, что в иных обстоятельствах джентльмен – или даже негодяй вроде него, останься у него хоть капля разума, – должен был поклониться, пошутить относительно своего случайного появления в этой темной комнате, сказать, что заблудился, и уйти.

Но он не мог отвести глаз от ее изящных шеи и плеч, слабо освещенных тусклым светом из окна, темной ложбинки в вырезе платья, призрачным мерцанием ткани. Сверкание бриллиантов меркло по сравнению с блеском ее глаз. Томас стиснул зубы.

– Я… – Он сделал еще одну попытку что-то сказать, но девушка вздохнула и бросилась к нему. Он едва успел распахнуть объятия и поймать ее. Губы Джулии прижались к его губам, и все началось по новой.

Томас не внимал голосу рассудка. Он хотел Джулию Лейтон. И даже не мог припомнить, когда, оставшись наедине с женщиной, был не в силах контролировать ситуацию. Он никогда не терял голову от страсти. Женщины всегда были для него средством, позволяющим достичь цели – физического удовлетворения или материальной выгоды. Он дарил им удовольствие, брал то, что хотел, и уходил раньше, чем они успевали опомниться.

Но с Джулией все было иначе, и он не мог объяснить почему. Возможно, потому, что она для него – запретный плод. Она принадлежит другому мужчине. Или все дело в желании украсть то, что нельзя получить иначе? Да нет же, нет. Просто она не такая, как все. Настоящая леди – красивая, доверчивая, невинная, неосознанно обольстительная. Поцелуем в темном саду она заставила его кровь вскипеть, а теперь…

Томас отчетливо понимал, чего она хочет.

Его.

Пожалуй, это не спасение. Это добыча. Она тихо постанывала, прижимаясь к нему всем телом. Томас подхватил девушку на руки, отнес к мягкому кожаному дивану, уложил ее, а сам лег сверху. Теперь он чувствовал такое же отчаянное желание, как она. Ее руки – довольно сильные, надо сказать, – обхватили его за плечи. Его окутал аромат ее духов, он был околдован ее страстными поцелуями. Она позволила ему поднять ее юбки, провести кончиками пальцев по шелковистой коже бедер…

Пальцы Джулии неумело возились с пуговицами его рубашки, но замерли, когда он осторожно раздвинул рукой ее бедра и почувствовал влагу и жар.

– О! – простонала она, когда он принялся ласкать нежные складки и маленький, но необычайно чувствительный бутон плоти, даря ей наслаждение, о существовании которого она даже не подозревала. Страстные стоны он заглушил поцелуем.

Одной рукой Томас расправлялся с застежкой панталон, продолжая целовать девушку. Он никак не мог насытиться.

Джулия ахнула, когда он вошел в нее, и застыла под ним. Она оказалась тугой… слишком тугой…

Нервничает, но это понятно. Надо было запереть дверь. Но теперь уже слишком поздно. Он, конечно, проявил беспечность, но был не в силах контролировать себя, не мог остановиться. Впрочем, она и не просила его об этом. Она схватила его за плечи – ее ногти впились в плоть, он чувствовал это даже сквозь одежду.

Томас долго не продержался. Один последний сильный толчок, и он излил семя, одновременно почувствовав удовольствие разрядки.

Ошеломленный, он навалился на нее и поцеловал, все еще оставаясь внутри ее. В темноте он не видел выражения ее лица.

Что, черт возьми, он натворил?

Он скатился с нее, отвернулся, вытерся носовым платком и привел в порядок одежду.

Джулия села и тоже стала поправлять платье, одновременно обнаружив, что ее прическа безнадежно растрепалась.

– О! Моя сережка! То есть мамина сережка! Она полдня будет изводить меня нотациями о безалаберности, неосторожности и… – Джулия расхохоталась.

– Что вас рассмешило? – спросил Томас.

– Безалаберность и неосторожность! – выпалила она, и ее смех почти сразу стих. – Я не должна была…

Он тоже не должен был. Не здесь. Не сейчас. Ставки слишком высоки. Томас не мог себе позволить уйти отсюда с пустыми руками, с одним лишь воспоминанием о любовнице, которая все же заставила его что-то почувствовать, пусть даже на одно мгновение. Бриллиант в его кармане будет кормить его неделю, тиара Карриндейла – месяц, а ожерелье Джулии – полгода.

Она стала искать потерю на полу, и Томас едва не сдался. Он взял девушку за руки и притянул к себе, чтобы отвлечь. Но в нем снова вспыхнуло желание. Да в чем дело? Что с ним не так? Он никогда не позволял чувствам становиться на пути выживания! По правде говоря, до этого момента он даже не знал, что способен на какие-то чувства. Он нежно поцеловал ее – прощальный поцелуй. Джулия отстранилась.

Он приготовился к слезам и обвинениям, но она только сказала:

– Вам следует уйти. Французские окна ведут в сад, а там у конюшни – ворота на улицу.

– Да, – не стал спорить он.

– Я пойду наверх и пошлю к маме горничную сказать, что у меня болит голова.

О Темберлее не было сказано ни слова. А заметил ли герцог ее отсутствие, которое длилось не меньше часа? Он взглянул на часы, стоящие на каминной полке.

На самом деле меньше часа.

Томас, как мог, поправил сбившийся галстук и склонился над ее рукой. Пальчики Джулии на мгновение сжали его руку – словно она не хотела отпускать его. Он осторожно высвободился и ушел.

И дома заметил на носовом платке кровь. Какой идиот! Леди Джулия Лейтон была девственницей.

Глава 2

Томас, не обращая внимания на дождь, ждал неподалеку от Карриндейл-Хауса, пока не увидел, как Джулия вышла, села в экипаж и уехала. Он последовал за ней на Бонд-стрит, видел, что она зашла в лавку модистки. Через окно он наблюдал, как она примеряла платье из синего, как сапфир, шелка. Модистка набросила на ее темные волосы кружевную вуаль, и Томас ощутил горечь во рту. Свадебный убор. Он сжал кулаки и отошел в сторону, намереваясь дождаться ее появления.

– О, леди Джулия, счастлив вас видеть, – произнес он беззаботно, как будто случайно столкнулся с ней на улице. Он заметил, как ее бледные щеки заалели словно розы, а в глазах страх боролся с любопытством.

Она присела в реверансе и повернулась к горничной:

– Подожди меня в экипаже. Я вернусь через минуту. – Когда служанка удалилась, она тихо спросила: – Что вы здесь делаете?

– Я нашел вашу сережку, – сказал он, взял ее руку в перчатке и положил на ладонь изящную драгоценность. Никакого другого повода снова увидеться с Джулией он не смог придумать, как ни старался. Пришлось вернуть украденное. Ну… половину украденного. – Она оказалась в моей одежде… – Девушка метнула на него взгляд, полный ужаса, и Томас замолчал. – У вас все в порядке, миледи? – негромко спросил он, борясь с желанием погладить ее пылающие щеки.

Джулия взглянула на сережку и сжала кулачок.

– Благодарю вас.

Ему хотелось сказать ей множество самых разных вещей: извиниться, предложить руку и сердце, признаться в чувствах, которые не имеет права испытывать. Это забота, восхищение, привязанность…

– Когда-нибудь я окажу вам ответную услугу, – сказала она.

– Я хотел узнать… – Но Джулия слегка наклонила головку, и даже если румянец выдавал ее смущение тем, что произошло между ними в темноте в библиотеке ее отца, то лицо не выражало ничего, кроме вежливого интереса. В точности так же она смотрела на Фиону Барри в парке. В конце концов, он ей совершенно не нужен. Эта девушка сильнее, чем кажется. Он почувствовал восхищение. Она станет потрясающей герцогиней.

Томас взял ее за руку и проводил к экипажу.

– Когда венчание?

– В январе. В часовне замка Темберлея.

У дверей экипажа Томас отпустил ее руку и поклонился.

– Тогда я желаю вам всего хорошего, – сказал он. – И, главное, счастья.

Джулия опустила глаза.

– Я… – Томас видел, как она судорожно сглотнула и не сказала того, что собиралась. – Спасибо вам, – с трудом выдавила она.

Он поцеловал ей руку и почувствовал, как ее пальцы на мгновение напряглись. После этого он сразу ушел, изо всех сил противясь желанию оглянуться. Какое бы будущее его ни ожидало, в нем не было места для леди Джулии Лейтон.

Глава 3

Лондон – Брюссель, август 1814 года

Это больше не ее дом – просто Англия, подумала Джулия, стоя на палубе судна и наблюдая, как туман, накрывший побережье, окутывает меловые скалы. Белое на белом. Тело исчезает под саваном.

Вполне уместно, подумала она, поскольку обесчещенная леди мертва почти для всех, кто знал ее в лучшие времена. Отец, услышав о грехопадении дочери, отрекся от нее и сказал друзьям, что она умерла. Это он настоял, чтобы она покинула не только его дом, но и страну, потому что не пристало порядочным людям видеть ее призрак, разгуливающий по Мейфэру, и чувствовать необходимость задавать неудобные вопросы.

Нет, так действительно лучше: жизнь с чистого листа, новая биография – только ее собственная.

Джейми у нее на руках заворочался и принялся махать пухлыми ручонками на чаек, круживших в небе. Джулия нежно поцеловала сына и передала его няне – та поспешила уйти с малышом с палубы, прячась от пронизывающего ветра. До Антверпена еще несколько часов. Джулия понимала, что тоже должна уйти вниз, но осталась на месте, подставляя лицо соленому ветру и глядя на исчезающий вдали берег.

Ее родители ни разу не спросили о ребенке, которого она назвала в честь своего брата Джеймса, гордости семьи. В иных обстоятельствах Джейми стал бы наследником деда, графом Карриндейлом, но теперь его будущее было туманным. Впрочем, ее будущее тоже.

Все могло обернуться гораздо хуже, подумала Джулия и крепче стиснула поручень. Ее судьба была все же не такой ужасной, как Дэвида, убитого на дуэли через некоторое время после того, как она разорвала их помолвку и призналась, что ждет ребенка от другого мужчины. Она не знала всех обстоятельств дуэли. Подробности были похоронены вместе с Дэвидом, став еще одной семейной тайной. Его застрелил не Томас Меррит. Джулия наотрез отказалась назвать имя своего любовника, да и все равно мистер Меррит уехал из Англии через несколько дней после их мимолетной встречи и задолго до того, как она узнала о своем положении. Она навела осторожные справки о нем. Оказалось, что его имя довольно хорошо известно и часто является объектом сплетен. Во всяком случае, он не из тех мужчин, которые бросаются на помощь дамам в бедственном положении. И все же Джулия не могла винить его одного. Она закрыла глаза. Сколько же несчастий принесла ее глупая жажда поцелуя. Этот поцелуй погубил не только ее жизнь. Она старалась выбросить Томаса Меррита из головы, забыть его навсегда, но не могла.

– Добрый день.

Обернувшись, Джулия увидела майора лорда Стивена Айвза. Его плащ распахнулся, открывая взгляду красный военный мундир, яркий, словно кровь, на фоне серебристого тумана.

Джулию охватило волнение. Такой же мундир был на ее брате. Значит, лорд Айвз из того же полка королевских драгун. В таком мундире Джеймс погиб как герой, и только благодаря его храбрости она не осталась совсем без друзей.

Николас Хартли, брат Дэвида, поддерживал ее. После гибели Дэвида он отказался от офицерского чина в королевском драгунском полку и унаследовал титул. Вернувшись в Англию, он пришел повидать Джулию, так же озадаченный неожиданной дуэлью Дэвида, как и она. Николас, один из немногих, не бросил в нее камень. Они дружили с детства, были как брат и сестра. Он нашел для нее дом, акушерку и няню, а когда отец Джулии настоял, чтобы дочь уехала из страны, устроил знакомство с майором лордом Айвзом, дав шанс на пристойную работу.

Теперь она была компаньонкой сестры лорда Айвза, Доротеи Халлам, нанятой, чтобы сопровождать брата и сестру в поездке из Англии. Стивен был дипломатом и направлялся на мирные переговоры в Вену. Сестру, недавно овдовевшую, он взял с собой. Люди благородные и деликатные, они не донимали Джулию расспросами о разразившемся скандале. Да и у нее не было больше сил удовлетворять чье-либо недоброе любопытство. Пришло время наконец встать на ноги и решить, как она и ее сын будут жить дальше.

– Вы уже когда-нибудь покидали Англию? – спросил лорд Айвз. Он тоже остановился у поручней, но держался на некотором расстоянии. Неужели это навсегда? Респектабельные люди будут воздерживаться от прикосновения к ней и даже не станут подходить слишком близко, вероятно считая скандал заразным? Лицо Стивена Айвза было бесстрастным, но вовсе не отчужденным.

– Нет, я никогда не путешествовала, но слышала много рассказов о дальних поездках, – ответила она.

– Конечно же, от вашего брата? – спросил он с вежливой улыбкой.

– От бабушки. – Джулия сделала короткую паузу. – А вы, милорд? Когда-нибудь судьба заносила вас дальше Испании? Война – нелегкий способ посмотреть мир. – Однажды она наберется смелости и спросит у него, как погиб Джеймс, но пока она еще слишком мало знала лорда Айвза и еще не освоилась с ролью платной прислуги. Когда-то она занимала более высокое положение, чем он, на социальной лестнице – дочь графа, невеста герцога, – но теперь она не была ему даже ровней.

Он всмотрелся в ее лицо, вероятно оценивая, насколько искренен ее интерес. Джулия не отвела глаз.

– Да, война – сложное время для путешествий. Я видел Португалию, Испанию и Францию глазами солдата, в основном в руинах после боев. – Он сухо улыбнулся. – Теперь я увижу Париж и Вену в роли дипломата. Уверен, это будет намного приятнее, если, конечно, все другие посланники согласятся прилично вести себя на переговорах.

– По крайней мере, там не будет пушек и сабель, – сказала Джулия.

– Мы больше не враги, но пока еще и не друзья. Война слов может принести не меньший вред, чем война орудий.

Это она хорошо понимала. Бабушка Джулии по материнской линии когда-то была замужем за дипломатом и путешествовала вместе с ним. Она узнала, что такое протокол, придворные манеры и как вести себя в присутствии королей. Джулия почувствовала, как поджались пальцы на ногах. Втайне перспектива пройти по стопам леди Арабеллы будоражила ее воображение. Быть может, она встретит пиратов, султанов и королей? Королей уж точно – ведь, кажется, все коронованные особы Европы собираются принять участие в мирных переговорах.

На палубу вышла горничная, присела в реверансе перед лордом Айвзом и обратилась к Джулии:

– Леди Доротея зовет вас, мисс Лейтон. На море она чувствует себя очень плохо. – Девушка плотнее завернулась в шерстяную шаль, стараясь защититься от ветра.

– Тогда не буду отвлекать вас от ваших обязанностей, – сказал лорд Стивен.

Джулия последовала за горничной в каюту. Она так и не привыкла к столь простому обращению – «мисс Лейтон», – хотя пора бы. Она уже давно не леди Джулия. Следует запомнить: она оплачиваемая компаньонка леди Доротеи Халлам.

Эти обязанности вовсе не были обременительными. Она немного знала Доротею раньше, в более счастливые времена: ее супруг Мэтью тоже служил в полку королевских драгун. Они посещали одни и те же гостиные, танцевали на одних балах. Но мужа и новорожденного сына Доротеи унесла лихорадка – бедняжка и сама едва не умерла. Горе сделало ее затворницей, и лорд Стивен не захотел оставлять сестру одну, принимая новую должность. Поэтому наняли Джулию, чтобы составить ей компанию.

Джулия знала: брат надеется, что поездка в Вену поможет Доротее окончательно выздороветь и воспрянуть духом.

Она открыла дверь в каюту Доротеи. Вторая горничная подняла на вошедшую благодарный взгляд, сунула ей в руки чистый таз и отправилась выливать содержимое другого. Доротея была бледна как туман на улице, и ее постоянно тошнило.

Джулия положила на лоб страдалице холодную салфетку.

– Эта посудина утонет? – простонала Доротея, стиснув руку Джулии. – Скорее бы. Смерть не может быть ужаснее, чем морская болезнь.

Джулия потерла руки несчастной и улыбнулась.

– Мы уже совсем скоро прибудем в Антверпен.

Доротея опустилась на подушки и уставилась на низкий потолок каюты.

– Ты помнишь последний бал, на котором танцевала? – спросила она.

– Да, – негромко ответила Джулия. Уж этого бала ей точно никогда не забыть.

– А я не помню. – Доротея вздохнула. – Знаю, я, наверное, танцевала с мужем и, вероятнее всего, была очень счастлива, но не помню ничего примечательного о том вечере. Боюсь, скоро забуду все мелочи, подробности нашей совместной жизни.

– Комната была наполнена цветами, и все пили шампанское, – напомнила Джулия. Цветы и шампанское – обязательный атрибут любого бала.

Доротея слабо улыбнулась.

– Да, разумеется. Я танцевала с Мэтью и смеялась какой-то его шутке. – Она нахмурилась. – Что же он тогда сказал? Я должна была запомнить каждое слово…

– Он сказал тебе, что ты очень красива, – вздохнула Джулия.

– Да! Думаю, на мне было то голубое шелковое платье, которое ему так нравилось!

– Ночь была теплой, и он принес тебе шампанское на террасу, – продолжила Джулия, думая о другой ночи и другом мужчине.

– Разве? – озадаченно переспросила Доротея.

Джулия взглянула на нее с непоколебимой уверенностью во взоре.

– Конечно.

– Полагаю, он так и сделал. – Доротея задумалась. – Все балы так похожи. Мне бы хотелось как следует запомнить хотя бы один, о котором я потом могла бы думать. Наш последний вальс. Последний ужин вместе. Все случилось так быстро. И почти сразу наступил конец. Мэтью пожаловался, что у него болит голова, и малыш капризничал. А потом я изо всех сил старалась удержать в них жизнь, но не смогла. Я почти ничего не помню о том дне. Как и обо всех последующих…

– Все изменится, – уверенно заявила Джулия. Доротея вспомнит все, когда будет к этому готова. А пока, судя по ее измученному лицу, она не справится с тяжестью воспоминаний. Лорд Стивен предупредил Джулию, что здоровье его сестры стало очень слабым. Она пристрастилась к лаудануму, чтобы забыться, и лекарство оставило от нее одну лишь тень. Джулия поменяла на лбу больной влажную салфетку, Доротея прошептала имя мужа, и ее снова начало тошнить.

Спустя несколько часов лорд Стивен перенес сестру – все еще очень слабую и бледную до синевы – на берег и посадил в экипаж.

– Осталось несколько часов, дорогая, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно. – На ночь мы остановимся в Брюсселе.

Доротея откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

Он помог Джулии забраться в экипаж.

– Слава богу, вы нормально перенесли морское путешествие, мисс Лейтон.

Компаньонка укутала колени Доротеи пледом.

– Абсолютно нормально.

Он закрыл дверцу, и экипаж тронулся с места.

– Где ребенок? – едва слышно спросила Доротея.

Джулия озадаченно воззрилась на нее. Кого она имеет в виду? Своего малыша? Или Джейми?

– Джейми с няней в другом экипаже, – после паузы ответила она. Ее сын. И Томаса Меррита. Она отбросила мысль о нем. Она во многом раскаивалась, вспоминая ту ночь, но ни разу не пожалела о появлении у нее Джейми. Этот маленький мужчина – любовь всей ее жизни.

Доротея, не открывая глаз, сжала в руке часы, которые носила прикрепленными, как брошка, к платью. В них были миниатюрные портреты мужа и сына. По ее щекам покатились слезы. Губы женщины зашевелились – она молилась.

– Мы будем в Париже примерно через неделю, – сообщила Джулия. – Я обязательно куплю себе новую шляпку.

Доротея нахмурилась.

– Я не стану никуда выходить в трауре, но уверена, что Стивен проводит тебя куда пожелаешь.

У Стивена Айвза наверняка будет много служебных обязанностей, и если ему захочется прогуляться по городу, он предпочтет другую компанию, подумала Джулия. А если там кто-нибудь знает о ее позоре? Не следует забывать, что теперь ее место – в тени. Лорд Стивен и так проявил к ней неслыханную доброту, обеспечив работой. И она не должна злоупотреблять этой добротой. Общественное мнение как бешеная лиса: один укус – и спасения нет. Лорду Стивену надо думать о карьере и репутации.

– В Париже состоится праздник Святого Людовика. Его отмечает весь город – будут приемы, вечеринки, даже фейерверки. Лорд Стивен захочет, чтобы ты это увидела, – сообщила Джулия, стараясь придать своему голосу убедительности.

– Все равно нас там никто не ждет. Встречать будут герцога Веллингтона. А нас никто не заметит. Не думаю, что я смогу вынести такую нагрузку. – Доротея сжала губы. – Я не хочу никуда выходить и ни с кем встречаться. Мне лучше отдохнуть и подлечить нервы. Стивен сказал, что до Вены несколько недель пути.

– Тогда подумай хотя бы об ожидающих нас приключениях, – усмехнулась Джулия.

– Плохие дороги, отвратительная еда, комковатые матрасы, вши, – буркнула Доротея. – Я никуда не выйду, пока мы не доберемся до Вены, да и там… – Ее голос стих.

Убедившись, что Доротея уснула, Джулия облегченно вздохнула. Что ж, это к лучшему. Компаньонка – или падшая женщина – не должна веселиться на празднике. Да и ей лучше, чем кому-нибудь другому, известно, что приключения могут иметь опасные последствия.

Глава 4

Париж

Томас Меррит смотрел на свою партнершу по танцу, супругу английского барона. Она была болтлива, не в меру кокетлива и готова к приключениям во время своего короткого визита в Париж. Теперь, когда война закончилась, город был буквально наводнен английскими леди. Стремление узнать все о последних парижских модах так и манило их на другой берег канала, и они прибывали ежедневно – толпами.

Он взглянул на открытые двери, которые вели на террасу. Белые газовые занавески покачивались на ветру, словно предлагая ему увлечь партнершу в вальсе в ночную темноту. Мимолетное поглаживание по щеке, отвлекающий поцелуй, и она даже не заметит, что на ней больше нет драгоценностей. По крайней мере, пока не вернется домой. И она никогда не узнает, кто лишил ее побрякушек. Томас всегда был осторожен и не брал слишком много: одну сережку или браслет, – словом, то, что можно легко потерять в такой вечер, когда женщина танцует, флиртует и целуется с красивым незнакомцем в темном саду. Он никогда не забирал все драгоценности, которые были у дамы, и даже старался не трогать самые роскошные вещи. Это было опасно. Кто-нибудь мог вспомнить его имя или тот факт, что он танцевал с жертвой ограбления и рано ушел. Он брал ровно столько, чтобы хватало на оплату жилья, еду и одежду. И не более того.

Сегодня бриллиантовый браслет дамы станет достаточной добычей. Пусть оставит себе массивное рубиновое колье, которое она осмелилась надеть в Париж – нашла куда, ей-богу, – где рубиновые ожерелья все еще ассоциируются с ужасами революции и красными ожерельями другого рода, оставленными гильотиной.

Занавески призывно колыхнулись, и он в вальсе вывел даму из жаркого бального зала в прохладу летнего вечера. Томас чувствовал аромат роз – настоящий, – который был тоньше и приятнее, чем его имитация в духах баронессы. Он глубоко вздохнул и продолжил вальсировать, пока они не оказались в укромном месте, вполне пригодном для того, чтобы украсть поцелуй и бриллианты.

Томас не колебался ни минуты. Он склонился к ней для поцелуя, услышал ее слабый протестующий писк – очень слабый, почти неслышный, – и баронесса решительно обняла его за плечи и всем телом прижалась к нему.

Он нежно погладил ее щеку, незаметно избавив от одной сережки, которую тут же убрал в карман.

– Чудесный вечер в такой приятной компании становится еще прекраснее, – сказал Томас, легко касаясь кончиками пальцев ее обнаженных плеч.

В результате его прикосновений плечи и руки женщины покрылись гусиной кожей, которую он ощущал в темноте. Он наклонился, чтобы поцеловать ее еще раз, и его чувствительные пальцы коснулись застежки изящного браслета. Баронесса восторженно ахнула – его смелость ей явно импонировала.

Вместо того чтобы нежно прижаться к нему, она схватила его обеими руками за лацканы фрака и дернула на себя. Томас ощутил укол страха: неужели он выдал себя? Он оставил в покое браслет и с трудом подавил желание оттолкнуть партнершу, перепрыгнуть через ограждение в сад и сбежать. Вместо этого он улыбнулся, лаская ее руки и запястья.

– Приходи ко мне в комнаты, – пробормотала она, прикрывая глаза и возбужденно дыша. – Я заплачу тебе.

Теперь он действительно сделал шаг назад, шокированный столь откровенным предложением платы за услуги. О браслете он в праведном гневе забыл.

– Думаю, вы меня с кем-то перепутали, миледи.

Ее глаза открылись, страсть их покинула, сменившись холодной проницательностью.

– Разве? Ты привлекательный мужчина, но манжеты твоей рубашки обтрепаны. Полагаю, ты принадлежишь к аристократической семье, обедневшей в тяжелые времена. Не сомневаюсь: тебя интересуют мои деньги, ведь я значительно старше тебя. Мой муж никогда не улыбается мне так, как ты, даже в мой день рождения. Так что же тебе нужно от меня, кроме денег?

Она была старше его на все двадцать лет, и Томас пришел в ужас. Неужели женщина, годящаяся ему в матери, предлагает ему деньги за любовные утехи?

Нет, так низко он еще не пал! У него есть честь, принципы, манеры. Он скосил глаза на свои манжеты. Рубашка сшита из полотна высшего качества, но… да, манжеты слегка поизносились. А как же иначе? Он заказывал ее уже много месяцев назад. Что ж, по крайней мере раньше у него была честь. Просто, как выяснилось, честь не кормит.

Томас мысленно послал даму к черту и поклонился.

– Как я уже сказал, вы меня с кем-то перепутали, мадам. Я недавно в Париже и был рад встретить соотечественницу. Если у вас сложилось превратное мнение обо мне, прошу меня извинить. А теперь позвольте пожелать вам доброй ночи. – Он повернулся и ушел. Женщина не окликнула его и не пошла за ним. Она смущена? Злится? Он надеялся, что так оно и есть, поскольку был охвачен теми же чувствами. Он сбежал по ступенькам в сад и вышел через боковые ворота на улицу.

Ее серьга жгла тело через одежду словно стыд.

Подгоняемый гневом, Томас быстро шел по улице. Его каблуки звонко цокали по булыжной мостовой. Ему нужна более приятная компания. Чтобы отдохнуть душой, ему совершенно необходимо увидеться с Миллисент Карлайл. Она проводила лето в Париже с мужем, и они уже несколько раз встречались. Миллисент была молода, а ее муж стар. К тому же ее отношение к жизни было таким же, как у Томаса. Главное – это удовольствие, а что будет завтра – неважно. Вечерами, когда ее муж посещал парижские бордели, она приглашала Томаса к себе поужинать. Это были простые отношения, без требований или неудобных вопросов. Они пили шампанское в ее будуаре, смешили друг друга и заканчивали вечер в постели. Миллисент плевать хотела на обтрепанные манжеты. С нею он чувствовал себя легко. С нею он забывал, что стал вором, негодяем и лжецом.

Сегодня она прислала ему записку, пригласив в гости, пока муж будет отсутствовать. Разве Томас мог отказать?

Он негромко постучал в дверь гостиничных апартаментов, как это делают английские любовники. Французские любовники скребутся в дверь, и Томас не хотел, чтобы дама его с кем-нибудь спутала.

Миллисент открыла дверь, одарила его зазывной улыбкой и распахнула пеньюар, желая показать, что под ним ничего нет. Сегодня она явно не была настроена болтать или пить шампанское. Вот и хорошо. Умница, Миллисент. Облегченно вздохнув, Томас обнял любовницу и избавил от тонкого шелкового одеяния, после чего прижался губами к теплой обнаженной коже.

Женщина оттолкнула его и сморщила носик:

– От тебя пахнет розами! Как ты мог прийти ко мне от другой женщины?

Вот они, назойливые духи баронессы. Томас заставил себя небрежно ухмыльнуться.

– В Париже лето, дорогая. Розы в цвету. Должно быть, по пути сюда я задел розовый куст. Или два.

– И даже не подумал сорвать один цветочек для меня?

Женщина подвела его к стоящей в углу ширме и указала на таз и кувшин.

– Смой, пожалуйста, запах, иначе всю ночь меня будут мучить подозрения. Воспользуйся моим мылом. Оно с жасмином.

Она подошла к кровати и вольготно раскинулась на ней.

– Поторопись.

Томас слышал, как она вздыхает и нетерпеливо ерзает на простынях. Он тщательно вымыл лицо и шею, и аромат этой женщины вытеснил запах предыдущей. Как же он докатился до этого – сын и брат графа?

Его лишили наследства, вот как. И ирония судьбы заключалась в том, что он, не отличавшийся пуританским поведением, был совершенно непричастен к тому греху, в котором его обвинил брат. Молодая супруга брата, новая графиня, стояла перед мужем, широко распахнув прекрасные глаза, и не сказала ничего, позволив Томасу взять на себя вину за ее распутство. Тогда он в последний раз, если не считать встреч с Джулией Лейтон, поступил по-джентльменски.

Он застыл, когда дверь в апартаменты открылась.

– Джонатан! – воскликнула Миллисент. – Ты вернулся!

– Разве в Париже считается преступлением, если муж приходит домой рано? – полюбопытствовал он, и Томас замер в ожидании: сейчас спросит жену, почему она лежит в постели обнаженной. – Ты ждала меня?

– Я только что приняла ванну, – сообщила она, – и собиралась ложиться спать.

– Тогда я присоединюсь к тебе. От меня пахнет розами?

Миллисент издала короткий нервный смешок.

– В Париже лето. Розы в цвету, – сказала она, подражая интонации Томаса.

Тот слышал шорох одежды лорда Карлайла, который быстро раздевался, глухое ворчание. Услышав ритмичный скрип кровати, Томас закатил глаза и приготовился ждать.

Он хорошо помнил ночь, когда брат распахнул дверь в его спальню и обнаружил там полураздетую Джоанну. Томас лежал в постели. Он только что проснулся, разбуженный ее приходом, но брат, естественно, заподозрил худшее. Он не стал ждать объяснений – не желал их. А Джоанна не произнесла ни слова. Томас вспомнил, как она на следующий день пришла к нему – со слезами на глазах – и купила его молчание своими сережками. На самом деле это были серьги его матери, а еще раньше они принадлежали его бабушке. Эдвард подарил ей их на свадьбу. Она могла и не беспокоиться. Он все равно бы промолчал – из соображений чести – но серьги почему-то взял.

Лорд Карлайл за ширмой глухо застонал, напомнив Томасу, что, по крайней мере в этот раз, он действительно виновен, хотя и не пойман. Пока.

Он огляделся по сторонам в поисках возможного укрытия и аккуратно застегнул рубашку. Здесь было много крючков для одежды, медная сидячая ванна и умывальный столик. Рядом с ванной лежало три куска жасминового мыла и стояла фарфоровая шкатулка. Томас несколько секунд внимательно смотрел на нее, и, покончив с пуговицами, открыл. Там было несколько украшений, в том числе пара простых сережек с гранатом и жемчугом. Он взял одну из них – прощальный сувенир. Она позволит ему заплатить за бутылку шампанского. Или две.

Держа фрак в руке, он на цыпочках вышел из-за ширмы. Седовласый лорд героически пыхтел над своей молодой женой. У него было большое красное родимое пятно на широкой спине. Увидев Томаса, женщина испуганно округлила глаза. Тот послал ей воздушный поцелуй, осторожно открыл дверь и выскользнул в коридор.

– Две сережки? И это все? К тому же они разные!

На следующее утро Томас неохотно открыл глаза и недовольно уставился на своего камердинера.

Патрик Донован сморщил нос.

– Ты провонял духами. Что это за цветок?

– Жасмин, – пробормотал Томас. – Или роза. Приготовь мне ванну.

– Непременно, – проворчал Донован. – И как можно быстрее.

– Ты можешь сломать сережки и продать только камни. На завтрак хватит.

– Опять хлеб, сыр и оливки? – Донован поморщился. – Мне не хватает полноценного английского завтрака. Бифштекс, бекон…

– Ну и отправляйся в Англию, – отрезал Томас.

– И оставить тебя здесь? Да тебя же сразу повесят за преступления, если, конечно, какой-нибудь обманутый муж раньше не всадит тебе пулю между глаз или между…

– Кажется, в этом месте я должен сказать, что ты значишь для меня намного больше, чем простой слуга? – Томас откинул простыни и сел, свесив ноги. Постельное белье определенно издавало резкий запах каких-то цветов. Ему не слишком нравились духи, в которых некоторые дамы, похоже, купались: роза, лаванда, ландыш, гардения, жасмин. По его мнению, искусственный запах был насмешкой и над цветком, и над дамой.

За исключением фиалок. Фиалковые духи пахли как сад после дождя. Их аромат был сладким, невинным, искушающим. Он потер глаза, стараясь не допустить даже мысли об одной женщине, которая благоухала фиалкой. Милая Джулия Лейтон была леди до кончиков ногтей. Теперь она, наверное, уже замужем, стала герцогиней и забыла о нем. Он мог бы побиться об заклад, что именно в это время она наслаждается настоящим английским завтраком. У него даже слюнки потекли – при мысли о женщине, а не о бифштексе.

Томас встал и направился к ванне, чтобы смыть с себя запахи обеих его несостоявшихся любовниц. Больше он не увидит этих женщин.

Он мылся, пока Донован услужливо готовил принадлежности для бритья. С серебряных ручек и кожаного футляра еще не стерлось изображение герба семьи Томаса. Он много раз закладывал их и снова выкупал, но так и не смог избавиться от них окончательно. Эти вещицы напоминали ему о днях, когда он и представить себе не мог, что докатится до такого существования.

Он тщательно побрился, а Донован в это время вынул камни из оправы и поднес к свету.

– Бриллиант хорош. Жемчуг тоже. Надо было брать две сережки.

– Против правил, – проговорил Томас, еще раз проведя бритвой по щеке.

– Против твоих правил, – недовольно буркнул Донован. – Нам нужно ожерелье или тиара, а лучше и то и другое, если ты хочешь положить этому конец.

– Все кончится, когда я так решу, – сказал Томас и зашипел, обнаружив, что порезался.

Донован протянул ему полотенце.

– Это ты всегда ищешь лучшей жизни, а не я. Ну ладно, я вернусь через час, поскольку торговаться здесь не из-за чего.

Томас оделся и подошел к открытому окну. Перед ним раскинулась панорама Парижа, который превозносили как самый великолепный город Европы, где есть все, что нужно человеку, если только он обладает деньгами, хитростью или правильными друзьями.

Он был хитер, иногда – при деньгах, а вот друзей, за исключением Донована, не завел. Он уже достаточно долго пробыл в Париже и не мог дождаться отъезда. Но куда отправиться? Проблема. Он не мог вернуться в Лондон, не интересовался путешествием по Европе, посещением курортных городов Германии. Да, он был бездомным, как дворняга.

Мимо проехала карета – копыта лошадей весело стучали по мостовой. Выпрыгнув из окна, он мог бы оказаться на крыше этого экипажа, одним ударом сбить с места кучера и дать деру. Доскакать до моря, сесть на первый пароход…

Он часто играл в такую игру. Мир расстилался перед ним как географическая карта: ткнул пальцем в любое место – и поехал. Но дело было в том, что теперь ему никуда не хотелось.

Отвернувшись от окна, Томас взял газету. Она была довольно старой. Донован настаивал, чтобы они следили за лондонскими новостями, на случай если власти выйдут на их след и им придется бежать, или в тщетной надежде, что брат Томаса простит его и позовет домой. Или в одночасье упадет замертво, оставив наследство. Донован все еще верил в чудеса. Томас – нет.

Он стал лениво перелистывать страницы. О ней – ни слова. Он много месяцев не брал в руки газет, боясь наткнуться на заметку о свадьбе леди Джулии Лейтон. Но теперь Томас искал хоть какие-то сведения о ней в светских новостях. Их не было. Неужели Темберлей с досады запер ее в каком-нибудь отдаленном поместье? Интересно, что она сказала мужу в брачную ночь? Хотя не исключено, что он ничего не заметил. Томас закрыл глаза, и перед его мысленным взором предстала она, ее глаза, затуманенные страстью. Он услышал ее тихие вздохи, почувствовал неповторимый аромат – роскошный, доводящий до безумия запах фиалок.

Он негодяй. И дурак.

Он хотел увидеть ее снова, даже после того как она ясно дала ему понять, что не нуждается в нем.

И теперь, когда ему давно следовало забыть ее, он позволил дать волю чувствам, которых мужчина в его положении не мог себе позволить. Он не имел никаких прав на Джулию Лейтон. Но как бы он ни старался убедить себя, что она использовала его для удовлетворения минутного каприза, страсть не покидала его.

Томас решил уехать из Лондона, когда обнаружил, что уже пятую ночь подряд стоит напротив дома Карриндейла и смотрит на ее окна. Нет, иначе ему не удалось бы избавиться от этого наваждения. Он уехал в Париж в тот самый день, когда газеты объявили о поражении Наполеона.

Порыв ветра сдул газету со стола. Томас поймал ее и вернул на место.

Его внимание привлекло объявление. Это было приглашение, такое же, как те, что он получал по почте, когда еще был виконтом Мерритоном, сыном респектабельного графа и почти женихом дочери пэра. Австрийский император адресовал его всем коронованным особам и дипломатам Европы. Из текста явствовало, что в Вене состоится мирный конгресс и пройдет великолепное празднество, посвященное окончанию шестилетней войны. На конгрессе будут разделены захваченные Наполеоном земли и рассмотрен вопрос о возврате – или нет – бесценных произведений искусства, драгоценностей и недвижимости, награбленных Бонапартом.

Коронованные особы и драгоценности. Томас довольно ухмыльнулся. Похоже, это будет даже слишком просто. В ажиотаже не обойдется без десятков, даже сотен воров. Несколько крупных вещей – и он освободится от постылого ремесла. Томас нахмурился. Или воровство – его крест? В любом случае судьба давала ему шанс. Правда, верилось в это с трудом.

Вернулся Донован, неся под мышкой две бутылки шампанского.

– Пакуй вещи. Мы едем в Вену, – приказал Томас.

– В Вену? Но ты же не говоришь… на чем они там, в Вене, говорят! Ты и по-французски едва изъясняешься.

Томас показал слуге объявление в газете.

Донован прочитал, и его зеленые глаза зажглись весельем.

– Когда все это закончится, я куплю ферму в Ирландии. Буду разводить лошадей.

– Мы разойдемся, – с готовностью согласился Томас, – богатыми.

– А куда направишься ты? – спросил Донован, когда Томас откупорил первую бутылку шампанского. Пена пролилась на стол, и он поспешно убрал газету.

– В Италию, – отозвался Томас, пробуя шампанское. – Или, возможно, в Индию.

Но его голос звучал неубедительно.

Глава 5

Брюссель

Стивен наблюдал, как Джулия Лейтон помогает его сестре выбраться из экипажа. Доротея была бледна после долгого путешествия и тяжело навалилась на Джулию, которая никак не отреагировала на неудобство и лишь старалась заслонить собой свою подопечную от порывов холодного ветра. Стивен постарался подавить в себе чувство восхищения ее добротой.

В конце концов, это ее работа.

Он понятия не имел, чего ждать, когда согласился взять в компаньонки Доротее падшую женщину. Если верить сплетням, Джулия Лейтон родила ребенка от человека, имя которого так и не назвала. Причем сын был зачат на балу, посвященном ее же помолвке. Стивен иногда ловил себя на том, что всматривается в личико малыша, дабы установить личность отца. Но младенец выглядел как все другие малыши, даже его собственный племянник, умерший сын Доротеи.

Стивен согласился взять ее в порядке одолжения другу – Николасу Темберлею. Ну, двум друзьям, если не забывать о долге перед погибшим Джеймсом Лейтоном. Стивен понимал, что эта особа может являть собой угрозу его карьере. Подумать только: как дипломат может взять женщину сомнительного поведения на конгресс столь высокого уровня? Немыслимо! И все же она здесь, и он украдкой наблюдал за ней, пытаясь распознать печать порока. Пока она ничем себя не выдала, но это еще ничего не значит. Она вполне могла доказать, что он еще больший идиот, чем сам себя считал. Когда они доберутся до Парижа, ее наверняка узнают. Как только в обществе станет известно, что в его доме живет падшая дочь Карриндейла, с карьерой можно будет попрощаться. Он в душе порадовался, что Доротея отказалась посещать с ним официальные мероприятия. Это означало, что и компаньонка будет проводить время дома.

Он помнил и о том, что Джулия Лейтон, вероятнее всего, не в силах управлять физической страстью. Чего можно ожидать от нее? Станет ли она соблазнять его? Стивен нахмурился. Надо быть начеку.

Не то чтобы она предпринимала подобные попытки… нет. Джулия – воплощение приличий, воспитанная дочь пэра и относится к нему с холодной вежливостью. Она могла стать блистательной герцогиней, но с благодарностью приняла роль служанки. Стивен досадливо вздохнул. Он снова не мог не восхищаться ею, а она пока не заслужила этого чувства.

Начался дождь, неожиданный ливень, и Доротея, оказавшись в ледяном потоке, громко вскрикнула. Джулия сразу набросила ей на плечи свой плащ и быстро повела к гостинице, следя, чтобы ее подопечная не поскользнулась на мокрых булыжниках.

Стивен напомнил себе, что теперь не его дело помогать сестре, и отошел под карниз, чтобы оттуда следить за разгрузкой багажа. Грузчики синхронно повернули головы и посмотрели вслед Джулии, промокшее платье которой облепило тело, продемонстрировав длинные изящные ноги.

Стивен почувствовал тревогу, с которой с трудом справился. Нет, он должен отослать ее обратно, прямо сейчас, пока они еще не встретились с остальными английскими делегатами. Но ведь он обещал дать ей шанс. И не может поступить подло.

Он дал слово Николасу. Джеймс Лейтон тоже знал Николаса и отдал свою жизнь, чтобы их спасти. Джеймс был героем, а его сестра приобрела печальную известность. И то, что она здесь, – попытка Стивена отдать долг погибшему воину. Но если Джулия не оценит его благого порыва, он будет вынужден с позором отправить ее домой. Эта особа не должна рассчитывать, что репутация брата спасет ее дважды.

И еще одно обстоятельство тревожило Стивена. Сестренка недомогала с тех самых пор, как Мэтью и их крошечный сын умерли. Стивен опасался, что один только взгляд на сына Джулии вернет ее к состоянию безумия, в котором она пребывала первое время после трагедии. Он не знал, сможет ли сестра когда-нибудь вернуться к нормальной жизни.

Доротея немного знала Джулию и раньше, до того как их жизнь изменилась, и она явно ей нравилась. Она сразу согласилась, чтобы Джулия стала ее компаньонкой в путешествии в Вену, не задав ни одного вопроса. Он ей ничего не рассказал о скандале, не зная, как изложить эту историю такому нежному и деликатному созданию. Он был уверен, что Доротея смотрела на ребенка и Джулию рядом с ним, но не замечала его. Для нее он был невидимкой. Вероятно, Стивен должен испытывать безмерную благодарность к Джулии, поскольку без нее не смог бы отправиться в путешествие. Доротею ни при каких условиях нельзя было оставлять в Лондоне одну.

Джулия довела Доротею до дверей и передала горничной. К немалому удивлению Стивена, она накинула свой промокший плащ и вернулась во двор, чтобы проследить за выгрузкой багажа Доротеи. Джулия решительно настояла, чтобы первым делом выгрузили и доставили в комнаты пуховую перину Доротеи: бедняжка нуждалась в немедленном отдыхе.

Она стояла под дождем, не обращая внимания на собственное состояние, и Стивену стало еще труднее бороться с чувством восхищения. Чем больше он на нее смотрел, тем меньше видел падшую женщину. Перед ним была леди, промокшая до нитки, но продолжавшая улыбаться. Он оставил свой пост под карнизом, вышел под дождь, невольно ахнул от пронизывающего холода и зашагал к Джулии. В конце концов, здесь говорили только по-французски, и, вполне возможно, ей нужна помощь.

Джулия отдавала приказы, как истинная герцогиня, и делала это на превосходном французском. Он остановился и снова стал наблюдать. Ей подчинялись беспрекословно. Более того, стремясь выполнить ее приказы, слуги смело выбегали под дождь.

– Вы прекрасно говорите по-французски, – сказал он, и Джулия с вежливой улыбкой обернулась.

Мокрая, она выглядела еще прелестнее: хрустальные капли на темных ресницах, влажные губы.

– Благодарю, – ответила она. – Бабушка настояла, чтобы мне дали хорошее образование, в том числе…

Беседу прервал громкий крик носильщика. Тяжелый сундук выскользнул из мокрых рук и упал с крыши экипажа. Стивен схватил Джулию за плечи и увлек в сторону, невольно прижав к себе. Это было сделано как раз вовремя. Сундук рухнул в грязь на то самое место, где за несколько секунд до этого стояла Джулия. Брызги испачкали ее юбки, но она не обратила на них внимания, изумленно глядя на своего спасителя. Их взгляды встретились. Ее карие глаза были огромными, очень красивыми и очень усталыми. А Стивен испытал настоящий шок. Боже правый… она же не могла подумать, что он… Убедившись, что она твердо стоит на ногах, он поспешно отступил.

– Смотри, что делаешь! – рявкнул он на носильщика по-английски.

– Отнесите это наверх, в третью комнату слева, – спокойно произнесла Джулия, игнорируя пятна на платье и подобострастные извинения слуг. Она завернулась в свое благородное достоинство словно в плащ, отошла в сторону и занялась другими сундуками.

Стивен не предложил ей руки, когда они наконец зашли в гостиницу, когда вещи были благополучно выгружены. Вместо этого он сцепил руки за спиной и шел за ней. Джулия насквозь промокла. Ей пришлось стиснуть зубы, чтобы они не клацали от холода.

– Хотите выпить чего-нибудь горячего? – спросил он.

– Спасибо, но я лучше пойду наверх, проверю, как устроили Доротею. – Их взгляды снова встретились. Но теперь в ее глазах читался вызов. – И моего сына. – Напоминание – предупреждение – было ясным.

– Конечно, – буркнул он, к немалой досаде почувствовав, что краснеет, получив вежливый отпор. – Закажите, что хотите, пусть вам все принесут наверх. Спокойной ночи, мисс Лейтон. – Он сделал акцент на слове «мисс».

– Доброй ночи, лорд Айвз.

Стивен проводил ее взглядом. Леди до мозга костей. И все же она не была леди.

Тот факт, что она позволила себя соблазнить, поддалась страсти, предполагает развитую чувственность. Это не могло не интриговать, несмотря на то что он был ее работодателем.

Однако он не перестал быть мужчиной, и ему, как и любому члену этого общества, не было чуждо любопытство. Он с трудом отвел взгляд от изящной фигуры таинственной леди Джулии.

Как и у нее, у него были обязанности, которые следовало выполнить, прежде чем позволить себе отдых. Впереди еще не меньше месяца нелегкого путешествия, и по пути к Вене может случиться все, что угодно.

Он должен сохранять бдительность.

Глава 6

Париж

Лицо Доротеи было таким же белым, как кружевной платочек, который она прижимала к носу.

– Этот город пахнет ужасно! – воскликнула она. – Заставьте кучера ехать быстрее!

Это было невозможно. В узких улочках толпы людей блокировали экипаж, и никто не обращал внимания на окрики кучера. Город почти обезумел, стараясь с максимальным размахом отметить праздник Святого Людовика. Вино, песни и смех свободно лились по улицам, мешая транспорту.

Джулия взглянула вверх, на скульптуры, украшавшие здание собора. Дьявольски оскаленные горгульи взирали сверху вниз на толпу, их ухмылки казались Джулии скорее озорными, чем злобными. Однако Доротея содрогнулась.

– Они меня пугают, – пробормотала она, со страхом глядя на хохочущих разгоряченных гуляк за окнами экипажа. – Они такие же страшные, как горгульи, а дома вокруг все черные и грязные.

По мнению Джулии, люди выглядели веселыми, празднуя окончание войны. Горгульи тоже казались вполне довольными, словно хотели спуститься на улицы и присоединиться к гуляющим.

Сажа и угольная пыль действительно покрывали статуи и причудливую резьбу, но окна и балконы были украшены яркими цветами, а небо над городом светилось чистотой и голубизной. Все вокруг было цветным – красным, синим, желтым, даже грязные воды Сены казались полосой черного шелка.

Джулия прижалась лицом к окну экипажа, с интересом разглядывая все окружающее.

– Моя бабушка любила говорить, что у каждого города есть свое очарование, как у женщины или красивого мужчины. Есть уникальный запах, особый дух, оттенок света, который придает каждому месту неповторимую магию и заставляет в него влюбляться. Она утверждала, что, оказавшись в новом месте, первым делом надо понюхать его, словно цветок, ощутить его аромат.

Но Доротея продолжала прижимать к носу платочек.

Джулия ласково улыбнулась: для нее Париж был настоящим чудом, дамой преклонного возраста, которая, возможно, знала лучшие времена, но все еще наслаждалась жизнью во всей ее полноте. Она глубоко вздохнула и почувствовала запах чеснока, свежего хлеба и резкий цветочный аромат, от которого закружилась голова, – они как раз проезжали цветочный рынок. Еще она чувствовала запах вина, пота и, конечно, другие, не слишком приятные запахи. Все они были запахами жизни.

Доротея испуганно вскрикнула, когда несколько уличных мальчишек запрыгнули на подножки экипажа и стали заглядывать в окна.

– С’est Wellington? – спросил кто-то из них, но, разглядев пассажиров, мальчишки с разочарованными лицами удалились. К их великому сожалению, в экипаже сидели только две совершенно обычные англичанки, а вовсе не знаменитый герцог Веллингтон.

– Они уже убежали, – заверила компаньонка Доротею.

За пределами их маленького изолированного мирка веселье было в самом разгаре. Толпа ликовала, предаваясь удовольствию. Джулия предположила, что отправка Наполеона в ссылку на маленький остров Эльба и возвращение Бурбона в свой дворец значат для народа меньше, чем то, что из фонтанов вместо воды льется вино.

Британская делегация прибыла сюда по приглашению короля Людовика XVIII. Он провел последние годы войны в Англии и теперь, восстановленный на троне, желал, чтобы каждый иностранный лорд, офицер, дипломат или советник, облачившись в лучшие одежды, принял участие в празднестве.

Будучи простой служанкой, Джулия не имела права посещать официальные мероприятия – разве только Доротея выразит желание пойти и ей потребуется сопровождение. Однако ее место будет в тени, в дальнем углу. Хорошо осознавая, что бальные танцы для нее остались в прошлом, она все равно хотела посмотреть, как здесь будут происходить подобные торжества, пусть даже со стороны. Когда-нибудь она расскажет сыну, как люди праздновали окончание войны.

Но Доротея наотрез отказалась выходить из своей комнаты, и лорд Айвз уходил один.

Каждое утро за завтраком он рассказывал Доротее и Джулии обо всех мероприятиях, которые посещал накануне. Надо сказать, сестра майора живо интересовалась мельчайшими подробностями званых вечеров.

– Расскажи, что носят сейчас в Париже! – попросила она, пока Джулия наливала чай, стараясь не показать своего желания услышать ответ лорда Стивена. Прошло уже много лет с тех пор, как парижские моды были доступными в Англии. Нет, не то чтобы английские модницы не получали контрабандой бельгийские кружева и парижские модные журналы, так же как их мужья тайно ввозили в страну французский коньяк. Пусть это было нелегально и непатриотично, но ни одной моднице это соображение не могло помешать.

Глаза Стивена изумленно округлились.

– Разве люди обычно не говорят друг другу сначала «доброе утро», а уж потом переходят к остальным проблемам?

Доротея бросила на брата хитрый взгляд.

– Только не тогда, когда есть важная информация, которой один из собеседников располагает, а другой хочет услышать. Кстати, ты говорил своим солдатам «доброе утро» перед боем?

– Нет, но война и мода все же разные вещи, – ответил он.

Доротея закатила глаза.

– Не увиливай! Разве ты не заметил, что носят люди?

Стивен дождался, пока лакей поставит перед ним тарелку.

– Ну, все в Париже носят одежду, если тебя интересует именно это.

Доротея возмущенно ахнула.

– Ты только шокируешь Джулию такими намеками. Понятно, что здесь все ходят одетыми.

Джулия почувствовала прилив жара. Лицо Стивена на мгновение напряглось. Неужели он думает, что ее можно шокировать подобными невинными замечаниями? Она принялась сосредоточенно намазывать маслом маленький треугольный тост.

Заметил бы Джеймс, во что одеты леди на балу? Скорее нет. Он бы танцевал с самыми прелестными девушками, назначал встречи с мужчинами наутро – для охоты, верховой прогулки, бокса.

Хотя, конечно, есть мужчины, которые обращают самое пристальное внимание на внешность женщины. Она вспомнила явное одобрение Томасом Мерритом ее платья, прически, драгоценностей. Дэвид редко удостаивал взглядом туалет, на выбор ткани, фасона и пошив которого уходило много недель. А Томас сказал, что она красива, и заставил ее почувствовать себя такой. Она постаралась выбросить из головы воспоминание о его улыбке, о восхищении, которое читалось в его глазах, и наколола на вилку кусочек ветчины. Больше никто и никогда так на нее не посмотрит. Все будут вспоминать о скандале и о том, как ее легко соблазнить.

– Ну говори же! – настаивала Доротея. – Ты наверняка что-нибудь запомнил.

– Ну, большинство дам вроде бы были в платьях с этими… как их там… – Стивен взмахнул вилкой, потом положил ее на тарелку и сделал несколько движений руками, изображая облегающее фигуру платье.

– С высокой талией, прилегающее к телу? – предположила Джулия.

– Да, – кивнул Стивен, взглянув на нее с искренней благодарностью. – Но еще на них больше таких… рюшей… или это оборки – точно не знаю, как это называется, – чем можно встретить в Лондоне.

– Полагаю, он хочет сказать, что больше оборок пущено по подолу, – уточнила Доротея, обращаясь к Джулии. – О, Джулия, окажись ты там, ты бы мне все подробно описала. А так, из слов Стивена, я ничего не могу понять. Невозможно представить, как выглядят французские женщины.

– На некоторых платьях есть не только оборки по подолу, – отважно продолжил Стивен, и Джулия спрятала улыбку, наблюдая, как он старается доставить удовольствие сестре. – Были платья и со сверкающей отделкой. Думаю, это стеклянные бусинки. – Он тронул руками плечи своего военного мундира. – Здесь и здесь. – Потом он провел двумя пальцами по груди. Жест больше напоминал удар сабли. – И еще в самом низу. Эти штуковины здорово шумят… клацают, когда леди ходит или танцует. Создается впечатление, что по мраморному полу бежит отара овец.

Джулия прикрыла рот салфеткой, чтобы скрыть улыбку. Доротея толкнула ее под столом коленом, и Джулия поняла: она получает удовольствие от разговора с братом.

– Овцы? – с деланым возмущением проговорила Доротея. – Ты сравниваешь самых элегантных дам Европы с овцами? О, Стивен, это совершенно не по-джентльменски, к тому же недипломатично.

Мужчина покраснел. Его свежевыбритые щеки стали пунцовыми – под цвет мундира.

– Я говорил не о лицах. И вообще я не специалист в области моды. – Он пригладил пятерней свою светлую шевелюру.

– Многие дамы украшают прически перьями, что мешает обзору и может быть весьма неприятным, если мужчина не успевает увернуться, когда дама приседает перед ним в реверансе. Щекотно… и колется. Мне кажется, некоторые леди специально наклоняют головы, чтобы помучить мужчину этими перьями. Одному из моих коллег перо попало в глаз, и он был вынужден удалиться.

– Это будет считаться боевым ранением? Ведь он находился на службе? – поинтересовалась Джулия.

Стивен возмущенно фыркнул:

– Должно считаться!

– А какие цвета сейчас в моде? – не отставала Доротея. – Быть может, есть какой-то один цвет, который популярнее всех? А на ком было платье самого вызывающего цвета?

Стивен издал странный булькающий звук, а Джулия заметила на его лбу испарину. Допрос с пристрастием, устроенный сестрой, явно не доставлял ему удовольствия.

– Ну, я видел множество цветов. Самых разных. Популярнее других, наверное, белый. Или розовый? С цветными лентами, завязанными здесь. – Он деликатно указал на свои ребра, оттопырив мизинцы. Доротея еще раз толкнула Джулию коленом, наслаждаясь неловкостью брата.

Джулия почувствовала укол жалости. Несчастный майор. Возможно, после устроенной ему сестрой пытки он предпочтет завтракать в компании джентльменов где-нибудь в другом месте. А жаль. Если уж Джулия не может быть участницей событий, то предпочла бы услышать о них от майора. Хотя Стивен Айвз, вероятно, более красноречив, описывая сражения или военные маневры.

– Что подавали на ужин, милорд? – спросила она, посчитав, что эта тема ему приятнее, чем перья и оборки.

Он заметно расслабился.

– О, там были цыплята и самые разные паштеты, а еще улитки с маслом и чесноком, – сообщил он, и в его глазах появился блеск. Недовольную гримаску Доротеи он предпочел не заметить. – Улитки здесь называются «эскарго», и они очень вкусные, так же как и лягушачьи лапки. Здесь готовят восхитительные яблоки с корицей и сливками, а также пирожные. А какие у французов сыры… – Он взглянул на своих собеседниц с мальчишеским восторгом.

Доротея легонько шлепнула брата по руке.

– Улитки? Получается, ты помнишь, с чем были улитки, но не можешь рассказать ничего об одежде людей?

Стивен ухмыльнулся.

– Я был одет в военную форму. Многие джентльмены тоже. Я могу перечислить тебе звания и полки тех, кто был там, если хочешь.

– Да-да, конечно. Ты и другие военные всегда щеголяете военными регалиями и свысока смотрите на штатских, одетых в обычные вечерние костюмы. Это я уже поняла. Но как насчет дамских причесок? – требовательно вопросила Доротея, отщипнув кусочек от тоста, который вертела в руках уже добрые полчаса. Она даже не притронулась к завтраку, отметила Джулия.

Улыбка Стивена снова поблекла и исчезла. Он поднес руки к голове и стал шевелить пальцами, вероятно изображая траву на ветру.

– Высокие, – изрек он наконец. – С лентами… некоторые – с драгоценными камнями. – И он бросил умоляющий взгляд на Джулию.

Доротея вздохнула:

– Ты ужасен, Стивен. Благодаря тебе я представляю овец с перьями на головах, танцующих с красивыми офицерами в форме. – Я это вижу так отчетливо, словно была там сама.

Джулия засмеялась, не сумев вовремя сдержаться. Стивен сделал над собой героическое усилие и подавил смех.

– Моя сестра очень остроумна. – Он аккуратно положил вилку. – Если мое описание тебя не устраивает, ты можешь все увидеть сама. Сегодня вечером все приглашены в оперу. Для тебя это будет не слишком тяжело. Зато посмотришь, как одеты парижанки.

Доротея побледнела.

– Нет, я не могу. Возьми с собой Джулию, если хочешь.

У Джулии от неожиданности перехватило дыхание. Вряд ли молодому дипломату следует сопровождать в оперу компаньонку своей сестры. Стивен Айвз принялся с преувеличенным вниманием рассматривать свои пальцы. За столом воцарилось неловкое молчание.

– А кого из значительных особ вы видели, скажем, вчера? Выдающуюся личность? – поспешно спросила Джулия, чтобы переменить тему.

Стивен встретился с ней глазами. В его взгляде было явное облегчение.

– Там был герцог Веллингтон. В обществе принцессы Полины Боргезе, одной из сестер Наполеона. И, разумеется, присутствовал король Людовик, а также лорд Каслри, министр иностранных дел его величества, который будет представлять Великобританию в Вене.

Доротея ахнула:

– Веллингтон и Боргезе появились вместе? Неужели можно разгромить мужчину в бою, свергнуть с трона, а потом начать волочиться за его сестрой? Ведь они оба состоят в браке!

Джулия удивилась реакции Доротеи. Амурные дела герцога были хорошо известны и всегда служили источником сплетен в Лондоне. Впрочем, то же самое касалось скандального поведения принцессы Полины.

– Полагаю, это дипломатия, – не слишком уверенно предположил Стивен. – Иметь друзей всегда полезно, Дороти. К тому же мы должны следить за Наполеоном, даже если он утверждает, что прекрасно себя чувствует на Эльбе. Не исключено, что Веллингтон всего лишь рассчитывает получить информацию от сестры Бонапарта.

– Или он милостив к побежденным врагам, – вставила Джулия. – В конце концов, принцессе нужен сопровождающий высокого ранга.

Стивен заметно удивился и пробормотал:

– Очень компетентное мнение, мисс Лейтон.

Доротея наморщила носик.

– Его светлость не мог выбрать другую женщину, столь же шокирующую и легкомысленную? Таких просто нет. А как же бедная герцогиня? Китти просто душка, даже если не столь яркая, как ее супруг.

Стивен ласково улыбнулся.

– Китти твоя приятельница, и, по-моему, она спокойнее относится к поведению своего супруга, чем ты. Это их дела, Дороти. – Он встал. – Прошу меня извинить. У меня срочная работа. Мисс Лейтон, постарайтесь уговорить Дороти пойти вечером в оперу. Ты же всегда любила театр, милая.

Доротея пожала плечами и смяла салфетку.

– Раньше – да. Я любила театр, потому что им наслаждался Мэтью. А теперь это будет невыносимо.

У Джулии заныло сердце.

– Мы прогуляемся по магазинам, – оживленно сообщила она, – или попросим, чтобы нам принесли журналы и образцы, и будем точно знать, что закажем для Вены.

Стивен послал ей благодарный взгляд и вышел.

Джулия читала Доротее, а все остальные разошлись кто куда. Стивен – в оперу, а слуги – в таверны и на уличные гуляния.

– Здесь есть лауданум? – спросила Доротея, лежа в кровати с мокрой салфеткой на лбу. – В комнате очень жарко, и головная боль становится невыносимой.

– Нет, – твердо ответствовала Джулия. – Но можно приготовить чай из ромашки или мяты. От головной боли помогает очень хорошо.

Доротея устремила на нее злой взгляд.

– Это не лекарство! Я не смогу отдохнуть! Мы должны отыскать здесь доктора и достать немного лауданума. Немедленно!

Джулия проигнорировала приказ. Она взяла салфетку и прошла в другой конец комнаты, чтобы смочить ее в прохладной воде. Потом протерла Доротее виски, но та капризно отбросила салфетку.

– Не помогает! – захныкала она.

Джулия искренне сочувствовала горю Доротеи, но не желала сдаваться. Ее подопечная стала зависеть от наркотика, и Стивен опасался, что так она никогда не сможет оправиться от потери. Он велел Джулии не давать Доротее больше ни капли лауданума.

Джулия и сама знала, как много вреда он может принести. Ее мать пристрастилась к наркотику после гибели Джеймса. Лауданум увлекал свои жертвы в дремотные сумерки, где несчастные пребывали без боли и каких-либо эмоций, только наполовину живые. Стивен надеялся, что хорошая компания и перемена мест снизят тягу сестры к наркотикам, поднимут ее дух. Но пока ничего не менялось.

Джулия помнила Доротею юной невестой, живой и остроумной, с блестящими глазами и бьющей через край энергией, королевой любого бала, на котором она появлялась. Теперь она целыми днями лежала в темноте – вялая, равнодушная, безжизненная. Джулия помассировала ей запястья, смазала виски розовым маслом и подумала, что, наверное, могла бы пристраститься к лаудануму тоже, если бы потеряла Джейми или любимого мужа.

Скорее всего она никогда не выйдет замуж и никогда ни один мужчина не назовет ее любимой. Счастье замужества останется для нее неведомым.

– Я не могу уснуть, – пожаловалась Доротея, вцепившись в руку Джулии.

– Я открою окно, – спокойно произнесла Джулия. – Прохладный воздух поможет успокоиться.

– Нет! Пусть будет закрыто! Городской воздух пропах потом, чесноком и мочой. И на улице слишком шумно. Я не хочу открывать окно, ты слышишь? – закричала Доротея, разметавшись на простынях.

– Тогда я тебе почитаю.

Джулия читала очень долго, и наконец Доротея уснула. Во сне она стонала, вздрагивала и махала руками, словно отбиваясь от преследовавших ее призраков.

Наконец часы пробили одиннадцать, и с легким скрипом открылась дверь. Вошла горничная Доротеи.

– Я послежу за госпожой. А вам надо отдохнуть.

Джулия с радостью направилась в свои комнаты, по дороге заглянув в небольшой закуток, где в колыбельке рядом со своей няней спал ее сын.

Он открыл глазки, улыбнулся и потянулся к ней, желая, чтобы его взяли на руки. Джулия подняла сына, прижала к груди, подошла вместе с ним к окну и распахнула его, впустив в комнату прохладный ночной воздух. В небе над городом вспыхивали фейерверки – большие красные и желтые цветки. Джулия видела, как яркие цвета отражаются в широко открытых глазах малыша. Он протянул к диковинному зрелищу ручку. Джулия улыбнулась и поцеловала мягкие волосики на головке.

Она потеряла все, но обрела его. О большем она не мечтала.

Мать прижала сына к груди. Малыш издал негромкий радостный звук, и его пальчики запутались в ее волосах. Она снова поцеловала его, вдохнула его запах. Она посвятит себя ему, станет для него матерью, отцом, друзьями, защитит его, отдаст за него жизнь, если надо. Иногда, когда Джулия была близка к срыву, могла сломаться и зарыдать, завыть, оплакивая все, что потеряла, она смотрела на сына и успокаивалась. Джейми – ее чудо, а вовсе не ошибка.

Она устремила задумчивый взгляд в расцвеченное фейерверками небо. Где сейчас Томас Меррит? Далеко, наверное. Он и не знает, что у него есть сын. Вероятно, он и о ней давно забыл. Джейми восторженно заворковал, когда в небо снова взвились яркие лепестки, и она улыбнулась.

Джейми ее сын, и больше ничей.

Экипаж уже выехал за пределы Парижа и остановился на вершине холма, когда начался фейерверк.

Донован выглянул из окна и присвистнул.

– Ты только посмотри! – воскликнул он, глядя на яркие огни, осветившие ночное небо. – Нам следовало задержаться на день или два, чтобы не пропустить такое развлечение.

Томас на небо не смотрел. Ему было неинтересно. Он хотел уехать из Парижа и как можно быстрее оказаться на пути к чему-то новому, к какому-то неведомому месту, которое сможет предложить ему… ну что там ищет его неприкаянная душа. Но что это – он и сам не знал, и уже опасался, что до конца дней своих будет менять города в поисках лучшей доли.

– У нас есть дело, – мрачно буркнул он Доновану. – И если мы хотим найти в Вене приличное и не самое дорогое жилье, нам лучше добраться туда раньше, чем в городе начнется вавилонское столпотворение.

– Знаю я, знаю. – Донован вздохнул. – Чем дольше мы ждем, тем дороже будут стоить комнаты, если, конечно, ты не сможешь очаровать какую-нибудь вдовушку, которая пустит нас на постой бесплатно.

Томас постучал в потолок экипажа, но карета не двинулась с места. Вероятно, кучер увлекся созерцанием фейерверка.

– Мы должны выглядеть в высшей степени респектабельно и сразу по приезде начать устанавливать нужные связи. Необходимо завести друзей, заручиться доверием людей, которые имеют вес, и они обеспечат нас приглашениями на лучшие приемы и балы.

– И доступ к лучшим драгоценностям, – уточнил Донован, – которые можно незаметно снять с очаровательных шеек, запястий и ушек.

Томас покосился на оскаленную физиономию своего лакея, которая в этот момент осветилась красным светом очередного фейерверка. Похоже, Донован вошел во вкус такой жизни. Ему нравилось водить за нос богачей, которые всю жизнь повелевали им. Томаса ворованные цацки кормили, и ничего больше, но Донован был в опасности.

– Покончив с делами в Вене, мы оба найдем для себя более спокойную жизнь, – твердо сказал Томас.

Он возьмет достаточно, чтобы отослать Донована домой, а потом соберет оставшиеся крупицы своей чести и достоинства и примет решение, что делать дальше.

Вена – это всего лишь шанс. Последний шанс сделать состояние. На первых порах он воображал себя мстителем. Ведь что заставило его скатиться до воровства? Месть брату, его двуличной супруге, обществу, которое гнушалось им, даже не потрудившись выслушать его версию истории. Но месть не делала эту жизнь достойной. Конечно, если бы его брат был сейчас здесь, с золотыми часами отца в руке, знакомой рубиновой булавкой в галстуке, массивной печаткой на пальце и вероломной женой, носившей драгоценности его матери, Томас знал, что не стал бы колебаться ни минуты. Он бы забрал все, оставив их нагими, – именно так они поступили с ним.

Он снова постучал, на этот раз сильнее, и экипаж наконец тронулся. Кучер все же отвлекся от занимательного зрелища.

– Когда же мы развлечемся? – недовольно вопросил Донован.

– Позже, – ответствовал Томас. – Сначала сколотим состояние.

Глава 7

Вена, 14 сентября 1814 года

– Взгляни, Доротея, мы наконец в Вене! – воскликнула Джулия, пытаясь открыть пыльное окно экипажа.

Но Доротея спала, измученная неделями езды по ужасным дорогам. Она была очень бледна, лоб покрылся испариной. Пыль из-под копыт лошадей залегла в морщинках на ее лице, покрыла юбку и шляпку. Джулия знала, что выглядит такой же уставшей, и пожалела, что вблизи нет зеркала.

– Почти приехали, – негромко добавила она и высунула голову из окошка.

За месяц они проехали пять стран – Францию, Швейцарию, Германию, Баварию и Австрию. Доротея искренне ненавидела долгие часы езды по дорожным ухабам, но Джулии все нравилось. Она совсем не скучала по Англии. И если Доротея постоянно жаловалась на отсутствие английских удобств, манер и еды, Джулия, стараясь не показать свою радость Доротее, любовалась темными лесами Германии, заснеженными вершинами швейцарских Альп, золотистыми полями Франции. Конечно, повсюду были видны следы недавно окончившейся войны: траншеи и воронки на земле, сожженные деревни, разрушенные здания. На людях война тоже оставила свой след. Глядя на незнакомцев, они подозрительно щурились и провожали их взглядами без каких-либо признаков дружелюбия.

Придорожные постоялые дворы не самое приятное место, где подают грубую непривычную пищу. Но британский министр иностранных дел виконт Каслри старался как можно скорее добраться до Женевы, где его ждала жена Эмили. А после этого – побыстрее попасть в Вену и подготовиться к началу конгресса.

Доротея была в ужасе: до нее дошли слухи о бандитах на дорогах, – и настаивала, чтобы Стивен дал ей пистолет. Тот отказался, однако дал пистолет Джулии – тайком, чтобы не видела сестра, и она держала его в саквояже под сиденьем.

Пока Доротея дремала после обеда, он даже показал Джулии, как пользоваться оружием.

– Полагаю, мы в полной безопасности – насколько это возможно в наше время, разумеется, – все же с нами целое отделение солдат, – сказал он. – Но мне бы не хотелось, чтобы Доротея с перепугу подстрелила какого-нибудь фермера или лакея лорда Каслри.

– А вы не боитесь, что я кого-нибудь случайно подстрелю? – спросила она.

– Вы мне не кажетесь нервной особой, мисс Лейтон. Но все равно обращайтесь с оружием осторожно.

С тех пор ей только один раз захотелось воспользоваться оружием. В Женеве к ним присоединился печально известный сводный брат лорда Каслри – лорд Чарльз Стюарт – вместе с леди Каслри. Он был дерзкий солдат, храбро сражавшийся в Испании под знаменами Веллингтона, и теперь официально отвечал за безопасность делегации и другие вопросы, которые вслух не обсуждались. Стивен представил его Доротее, но Джулия заметила, что он намного больше заинтересовался ею. Она прочла узнавание в темных глазах Стюарта, заметила, как он самодовольно усмехнулся, встретившись с ней взглядом. Он находился в Лондоне, когда разразился скандал, и был в курсе всех сплетен.

С этого времени она постоянно ловила на себе его взгляды, в которых сквозило откровенное приглашение. Джулия старательно избегала его и постоянно держала дверь своей комнаты закрытой.

Как-то утром она наблюдала за погрузкой багажа Доротеи, и он сумел застать ее врасплох. Джулия завернула за угол и едва не врезалась в его широкую грудь.

– Лорд Стюарт! Я вас не заметила! – Она лишь негромко ахнула, когда он схватил ее за плечи. Инстинктивно отпрянув, она оказалась прижатой к боковой стенке экипажа. Ловушка.

– Я хотел сказать вам несколько слов, моя дорогая Джулия. – Он медленно поднес руку к ее лицу и провел пальцем по щеке. Она отвернулась, ощутив тошноту и страх. – Полагаю, нам следует лучше узнать друг друга. Вы со мной согласны?

Будь она графской дочерью, леди Джулией, он бы не посмел прикоснуться к ней, подойти так близко и уж тем более сделать подобное предложение. Но теперь ее не защищал ни титул, ни статус. Она устремила на него самый грозный взгляд из арсенала будущей герцогини. В прежние времена он бы съежился от страха. Но теперь этот взгляд не произвел на него ни малейшего впечатления.

– У меня очень много обязанностей, милорд, и мало свободного времени. Поэтому меня не интересуют беседы…

Мужчина засмеялся.

– О, меня тоже не интересуют разговоры. Я хочу прийти сегодня ночью в вашу комнату, – откровенно сказал он, – или вы можете прийти в мою, если хотите.

Страх моментально превратился в ярость. Джулия гордо вздернула подбородок и встретилась с ним взглядом.

– Вы должны немедленно извиниться.

– Конечно, извините меня. Вам же нравится, когда вас соблазняют, и желательно, чтобы рядом было много народу. Волнение – ведь вас в любой момент могут застать врасплох – добавляет остроты ощущениям, не правда ли?

Джулия попыталась пройти мимо наглеца, но он преградил ей дорогу. Одной рукой он уперся в стенку кареты возле ее плеча, а другой обхватил ее затылок и привлек к себе, впившись в губы своей жертвы поцелуем. Джулия попыталась отвернуть голову и оттолкнуть его, но Стюарт был непоколебим как скала. Он прижался к ней всем телом, и она ощутила твердь его естества.

– Нет! – закричала она и стала вырываться, пытаясь ударить негодяя кулаком в грудь.

– Нет никакой необходимости притворяться. Мы оба знаем, что тебе это нравится. Ну же, давай, подними юбки для меня.

Он больно сжал ее грудь, а потом просунул руку ей между ног. Охваченная паникой, Джулия вспомнила о пистолете в кармане, и уже через мгновение ствол уперся ему в живот.

Лорд Стюарт удивленно опустил глаза.

– Что это? – спросил он, но Джулия ясно видела: он прекрасно знает, что это.

Она ткнула его пистолетом изо всех сил. Лорд заворчал, но отступил.

– Если вы когда-нибудь еще посмеете ко мне подойти, я выстрелю. Можете не сомневаться.

Лорд Стюарт выдавил улыбку.

– Значит, вы предпочитаете грубость, не так ли? Что ж, будь по-вашему. Если хотите поиграть, я готов.

– Джулия? – Из-за экипажа вышел Стивен и остановился, переводя глаза с мужчины на женщину и обратно. Он отметил его тяжелое дыхание и ее растрепанные волосы. – Доротея ищет вас, мисс Лейтон, – проговорил он сухо. Все подозрения на ее счет явно вернулись.

Джулия покраснела от злости и досады. Он не видел пистолета и с готовностью предположил, что она… Она даже зубами скрипнула, чтобы справиться с гневом.

– Если Доротея готова ехать, экипаж ждет, – сообщила она, собравшись с духом.

Джулия стиснула в руке рукоятку пистолета. Она могла бы пристрелить их обоих за оскорбления, сначала Стюарта, а потом и чертова Айвза. Будь она мужчиной, к примеру, как Джеймс, она бы швырнула в физиономию каждому по перчатке. Должна же она защитить свою честь!

Но она женщина, причем женщина падшая. И теперь к ней всегда будут относиться с подозрением. Именно подозрение она видела в глазах леди Каслри и даже в глазах ее слуг. Она спрятала пистолет в карман, отвернулась и, выпрямившись, зашагала к гостинице, чтобы найти Доротею.

– Есть проблемы, милорд? – сдержанно спросил Стивен.

Она слышала, как лорд Стюарт в ответ рассмеялся.

– Вовсе нет. Я только сказал мисс Лейтон, что в таком долгом и трудном путешествии приятно видеть прелестное личико. Последнее, впрочем, вы и без меня наверняка заметили.

Джулия прижала ладонь к горящей огнем щеке, услышав столь двусмысленное высказывание, и ускорила шаг.

После этого инцидента она постоянно носила пистолет заряженным и тщательно следила, чтобы, когда с ней нет Доротеи, всегда была рядом служанка. Она ни разу не взглянула на лорда Стюарта, случись им встретиться, но часто ощущала на себе его взгляд.

Теперь они приближались к Вене, и Стюарт скакал где-то впереди вместе со своим сводным братом, министром.

Джулия придержала шляпку, чтобы ее не сдуло ветром, и стала смотреть на город, все еще далекий, но достаточно близкий, чтобы были видны шпили соборов, парящие над облаком пыли. Дунайские каналы извивались по сельской местности, словно темные ленты. Едва перевалило за полдень, небо было чистым и безоблачным, тем более в сравнении с пыльной землей. Невозможно было не радоваться.

Она глубоко вздохнула, желая ощутить запах города, характерный аромат места, куда ее занесла жизнь, но город был еще далеко, и она почувствовала только запах пыли.

Стивен ехал рядом.

– Наконец Вена, – сказал он, во все глаза глядя на вырастающий впереди город. После инцидента в гостинице он был неизменно холоден и вежлив, а во время трапез предпочитал молчать.

– Выглядит чудесно, – подала голос Джулия.

– Но Дунай не голубой, – огорченно заметил он. Ветер сдул прядь его волос на лоб, отчего он сразу стал выглядеть молодым и мечтательным и, конечно, красивым – всадником на роскошном черном коне.

– Нет, он скорее пурпурный или даже… – Она прикусила губу.

Цвета индиго. Как его глаза, когда он щурил их на солнце. Как глаза Томаса Меррита при свете звезд. Хотя при свечах они серые. Джулия отвернулась и уставилась на реку.

– По крайней мере он не зеленовато-коричневый, как Темза, – сказал Стивен, внимательно глядя на собеседницу.

Джулия чувствовала, что ее щеки полыхают.

– Настоящая ванна, – пробормотал он.

– Простите? – Она удивленно подняла глаза. Интересно, что он имел в виду? Неужели у нее грязь на лице? Она постаралась справиться с желанием вытереть лицо рукой, но Стивен неожиданно улыбнулся. Это была его первая искренняя улыбка за много дней.

– Я хотел сказать, что мне больше всего хочется именно этого – теперь, когда наше путешествие подходит к концу.

Джулия кивнула.

– Да, Доротея тоже довольна. Она слышала, что леди Каслри привезла с собой английского повара.

– Совершенно верно. И о каком блюде вы мечтаете?

Джулия закатила глаза.

– О булочках с топлеными сливками. Хотя говорят, что Вена славится яблочным штруделем и шоколадными конфетами.

– Говорят… – Он рассмеялся. – Вы собираетесь попробовать все местные деликатесы?

– Я слышала, что лучший способ узнать город – попробовать его на вкус. Конечно, когда ты уже знаешь его по виду и запаху.

– Думаю, вы правы. Как можно понять Париж, не попробовав его хлеба или цыпленка с чесноком и яблоками?

– Или улиток, – напомнила Джулия и сразу подумала, что зашла слишком далеко. – А еще сыра и масла, – поспешно добавила она, чтобы загладить неловкость. – Хотя, на мой взгляд, английская клубника слаще французской.

Стивен тепло улыбнулся, словно они встретились за чаем и болтали как равные, словно она все еще была дочерью графа, знатной леди. Джулия опустила глаза. Все дело в его опыте дипломата. Их учат внимательно слушать собеседника, поддерживать разговор, при необходимости направляя его в нужное русло. Она провела рукой по щеке и почувствовала на коже мелкие песчинки. Да, ванна сейчас была бы как нельзя кстати.

– Я знаю, Доротея хочет получить хороший английский завтрак, – сказала она, – и чашку чая, приготовленного в китайском чайнике.

– Мы сделаем все возможное, чтобы обеспечить здесь для нее все удобства Лондона, но вы должны постараться уговорить сестрицу, выражаясь вашими словами, «попробовать город», увидеть новые места и новые вещи, пока мы здесь. Мне бы хотелось, чтобы она относилась к этой поездке как к большому приключению. Ей ведь не нравится путешествие.

– Нет, – согласилась Джулия. – Но мы же наконец приехали, и, не сомневаюсь, она поймет, что все не так плохо, когда освоится на новом месте. Я постараюсь устроить ее поудобнее.

Его улыбка исчезла. Стивен молча кивнул. Тонкая нить, протянувшаяся было между ними, оборвалась. Она снова стала обычной служанкой, которая должна выполнять свои обязанности. Джулия отвернулась и взглянула на Доротею. Та еще не проснулась, а Стивен пришпорил коня и скрылся в клубах пыли.

Джулия бросила еще один внимательный взгляд на город, который с каждой минутой становился ближе. Ну и ладно. Пусть она и служанка, это не помешает ей насладиться каждым мгновением пребывания в Вене.

Глава 8

– Разве мы можем себе позволить такое шикарное место?

Томас мрачно усмехнулся, стоя у красивого дома, расположенного близ городских стен.

– Мы не можем себе позволить не снять его. Кстати, нашим будет только второй этаж. Верх займет какой-нибудь другой джентльмен или, возможно, пара элегантных леди, к примеру, дочь и мать, чтобы присмотреть богатого жениха.

Донован засмеялся.

– Тогда придется соблюдать осторожность, чтобы она не нацелилась на тебя, приняв за богача. А ты им, надеюсь, станешь, прежде чем мы покинем этот город.

Томас оглядел бело-желтый фасад дома.

– Любая проницательная мать поймет, что я недостаточно богат для ее дочери. Зато так я буду поближе к дворцам, где разместятся дипломатические миссии. Когда начнется драка за жилье, здесь может поселиться какой-нибудь младший дипломат или обедневший лорд, не сумевший найти ничего лучшего.

– Откуда тебе все известно? – удивился Донован. – Я и не знал, что ты путешествовал по Европе до того, как лишился всего.

Томас нахлобучил шляпу, которую до этого держал в руке.

– Я был в Брайтоне в разгар лета. Каждая мать с дочерью брачного возраста, каждый лорд, нуждающийся в милости, стремился поселиться так, чтобы быть ближе к принцу-регенту. Есть определенные признаки, по которым можно судить о твоей респектабельности: улица, на которой ты живешь, вид из окна – на людей, разумеется, о пейзаже речи нет. Перспективный жених с деньгами и титулом очень быстро учится распознавать и избегать матерей-хищниц и их деточек с неумеренными аппетитами. Так же легко он узнает молодых леди с приданым и положением в обществе. Цель – заключить брак и получить выгодные связи. Это искусство представители высшего класса впитывают с материнским молоком.

Донован почесал затылок.

– А как же насчет внешности? Она не считается? Лично я не согласен жениться на уродине.

– Важно не то, как женщина выглядит, а из какой она семьи. Родословная, приданое и земли. Желательно еще расположение ее титулованных родственников. Мало кому удается найти, в дополнение ко всему этому, еще и красоту. – Он вспомнил Дэвида Темберлея – исключение из правил. Человеку повезло во всем: он получил приданое, связи, землю и красотку жену в качестве бонуса.

Донован выглядел озадаченным.

– Представители высшего общества меня просто поражают. Неудивительно, что у нас так много безобразных графов и отталкивающих герцогов. Они выбирают некрасивых невест и получают… что получают.

Томас вздохнул. Эти заботы он оставил в далеком прошлом.

– Последи за сундуками, Донован. И постарайся ближайшие десять минут выглядеть слугой.

Донован дернул себя за вихор и с откровенным сарказмом произнес:

– Будет исполнено, милорд. Но как же мне вас называть?

Томас задумался на несколько секунд.

– Полагаю, «виконт Мерритон» подойдет.

– До тех пор, пока кто-то из знакомых не вспомнит, что ты больше не виконт.

– Не думаю, что брат прибудет сюда с этим известием, да и мы будем стараться не смешиваться со свитой английского министра иностранных дел, – холодно сказал Томас, натянул перчатки из мягкой телячьей кожи и одернул сюртук.

– Ты бы так и остался виконтом, – фыркнул Донован, – если бы все объяснил или позволил это сделать мне.

Томас сжал губы.

– Не будем об этом.

– Женская честь… – Донован зло фыркнул. – Как будто она заслуживает уважения. Лгунья и мерзавка. Хотя и графиня.

Томас проигнорировал возмущение Донована. Слишком поздно. Он сделал выбор. Даже если тогда он не был виноват, теперь восполнил этот пробел с лихвой. Он соблазнил слишком многих женщин и до, и после Джоанны.

– Давай наконец войдем, – сказал он, решительно отбросив грустные мысли.

Где-то неподалеку зазвонил церковный колокол, отмечая очередной час.

Глава 9

Дворец на Миноритенплац был выбран британцами за его стратегическое расположение в непосредственной близости от резиденций делегаций других великих держав. Это было элегантное строгое здание с серым фасадом, ничуть не похожим на обильно украшенные соседние дома. Резиденция австрийского министра иностранных дел князя Меттерниха расположилась в находившемся неподалеку Хофбургском дворце, где царь Александр имел в своем распоряжении целый этаж, так же как короли Франции и Дании. Король Баварии занял рейхсканцелярию, а французский министр, изворотливый князь Талейран, защищал интересы Франции из дворца Кауниц. Австрийский император руководил всем из великолепного дворца Шенбрунн, расположенного на окраине города и затерявшегося в сотнях акров парков и садов.

– Разве не красиво? – спросила Джулия Доротею, когда они осматривали свои комнаты с высокими потолками, расположенными на втором этаже дворца.

Херувимы с проказливыми улыбками наблюдали из углов комнат за прибытием гостей. Их пухлые щеки сияли золотом. Доротея окинула взглядом скульптуры, проверяя мягкость матраса.

– По крайней мере, они не такие страшные, как горгульи в Париже, – вынесла она вердикт. – Комната называется желтой. Терпеть не могу этот цвет.

– Мы можем поменять покрывало на кровати. Какой цвет ты предпочитаешь?

– Синий, – вздохнула Доротея. – Он нравился моему мужу. – Она провела рукой по своему синему платью. Это было уже существенное отступление от траурных цветов, которые она предпочитала. – Шторы тоже надо поменять. А где твоя спальня, Джулия? Надеюсь, рядом?

– Конечно. Между нашими спальнями только небольшая гостиная и столовая.

Спальня компаньонки была выдержана в мягких светло-зеленых тонах. К ней примыкала гардеробная, из которой предполагалось сделать спаленку для Джейми.

Джулия подошла к окну в комнате Доротеи и немного приоткрыла его, впустив прохладный воздух. Из окна открывался прелестный вид на разноцветные черепичные крыши, которые теснились между стенами высоких дворцов и соборов. За ними виднелся красивый парк. Произраставшие повсюду деревья делали город зеленым и дышащим свежестью. Через несколько недель, если делегация все еще будет здесь, город оденется в цвета осени.

Она закрыла глаза и вдохнула венский воздух. Этот город пах листвой с нотками роз и карамели – элегантный запах, очень подходивший этому милому городу.

Джулия обернулась на стук в дверь и открыла ее, впустив процессию ливрейных лакеев, которые несли багаж Доротеи.

– Отнесите сундуки в гардеробную, – велела Джулия. Там уже трудилась горничная, расставляя по местам мелкие вещи.

– Привет, малышка. Значит, тебя приставили к этим скучным английским леди? – по-немецки спросил горничную один из лакеев, войдя в гардеробную.

– Замолчи, Ганс. Ты должен быть осторожнее, – отозвалась горничная, покосившись на Джулию. – А вдруг они говорят по-немецки?

Джулия инстинктивно насторожилась и ничем не показала, что поняла их разговор. Став, по сути, служанкой, она удивилась, насколько бесцеремонно наемные работники обсуждали своих хозяев. Они сплетничали, как самые искушенные светские львицы, и знали намного более опасные секреты. Ей стало интересно, что австрийские слуги скажут о гостях. Если беседа станет слишком смелой, она сможет сделать им выговор на немецком языке. Хотя, кажется, здесь не просто сплетни слуг. Возможно, косые взгляды, которые они бросали на бумаги, лежащие на столе, или интерес к содержимому сундуков Доротеи подсказали ей, что эти люди не обычные лакеи и горничная.

– С какой стати я должен соблюдать осторожность? – спросил Ганс. – Разве эти женщины такие уж важные персоны? – Он осмотрел гербы на сундуках Доротеи.

– Ну, они не принцессы и не княжны, если ты это имеешь в виду, – объяснила горничная. – Насколько я поняла, эта дама – сестра одного из помощников посла. Так что мне не повезло. Меня обещали приставить к русской принцессе. – Девушка пренебрежительно указала на первый сундук. – Возможно, конечно, мне попадутся элегантные платья или достойные украшения, но это маловероятно. Англичане совершенно не умеют одеваться.

Ганс хихикнул и пощекотал девушку под подбородком.

– Ты не говоришь по-русски, liebchen[1]. Ты говоришь по-английски. И должна все время держать глаза и уши открытыми. Никогда не знаешь, что эта леди может услышать от своего брата или его коллег и повторить, когда она… Чем английские леди занимаются между балами?

– Вышивают. По крайней мере, я так слышала. Или пишут длинные письма, жалуясь на еду, погоду и скуку. Ганс, я здесь сама с ума сойду от скуки.

– Просто делай свою работу, – сухо проговорил он. – Я буду заниматься тем же. Если услышишь что-нибудь интересное… – Горничная хихикнула.

Джулия посчитала, что с нее достаточно. Дрожащими руками она резко распахнула дверь. Слуги обернулись и в первый момент одарили ее злыми – пожалуй, даже враждебными – взглядами, но потом горничная присела в реверансе, а лакей поклонился.

– Чем могу помочь, миледи? – спросила горничная на английском языке с сильным немецким акцентом.

– Пошлите, пожалуйста, сюда личную горничную леди Доротеи, – распорядилась Джулия по-английски. – А сами можете быть свободны.

Служанка покраснела.

– Но ведь ей понадобится помощь с распаковкой багажа, миледи! – воскликнула она. – Меня для этого и приставили к вам.

Джулия сделала шаг в сторону и молча указала на дверь. Слугам ничего не оставалось, как уйти. Джулия проводила их до двери и прислушалась.

– Думаешь, она поняла, о чем мы говорили? – испуганно спросила горничная.

– Это невозможно, – уверенно ответил лакей. – Английские леди не говорят по-немецки.

– Какой странный язык, тебе не кажется? – сказала Доротея. – Хотела бы я понимать, о чем они говорят. Если они будут нам прислуживать, думаю, надо попросить, чтобы они в нашем присутствии говорили по-английски или вообще молчали. Хорошо, что я привезла с собой Элли. Она знает, что мне надо, без слов. И ты тоже, Джулия. Я так рада, что ты со мной.

Джулия не знала, должна ли предупредить Доротею о необходимости соблюдать осторожность. Она окинула взглядом комнату, похолодев от мысли, что здесь могут быть «глазки» или отдушины и их подслушивают даже сейчас. Милое и приятное место внезапно показалось ей зловещим.

– О, Джулия, где моя шаль? – встревожилась Доротея. – Я, наверное, забыла ее внизу, в салоне, когда мы приехали. Это подарок Стивена! Ты не могла бы найти ее!

– Конечно. Приказать, чтобы принесли чаю?

– Да, пожалуй. – Доротея подошла к окну. – И немного печенья. Как ты думаешь, у них есть печенье?

– Конечно. Вена славится своей сдобой. – Джулия улыбнулась и выскользнула за дверь.

Весь дворец был наполнен голосами и эхом. Но когда Джулия подошла к главной лестнице и ее каблучки застучали по мраморным ступенькам, внезапно наступила тишина. Джулию охватило беспокойство. Теперь ей казалось, что за ней наблюдают невидимые глаза. Она заставила себя идти спокойно. Выражение ее лица не изменилось.

– Кто она? – тихо спросили по-немецки.

– Да так. Чья-то горничная или компаньонка, – ответил кто-то.

Джулия не подала виду, что слышала или поняла разговор.

Запыхавшись, она подошла к салону, где к моменту их приезда был накрыт стол. Она не постучала, а решительно взялась за медную дверную ручку и открыла причудливо расписанные створки, тянувшиеся от пола до потолка – достаточно, чтобы проскользнуть внутрь, – и сразу плотно закрыла их за собой, оставив неизвестных позади.

– Сомневаюсь, что здешний персонал понимает по-английски, так что нас никто не подслушает, но нам придется соблюдать осторожность с перепиской, – донесся до нее мужской голос.

Джулия с ужасом наблюдала, как виконт Каслри посмотрел на дверь, удивленно взметнул брови и пригвоздил ее к месту острым, словно копье, взглядом.

– Леди Джулия… мисс Лейтон, входите, – сказал он, быстро придя в себя. Его лицо снова стало бесстрастным, все эмоции были спрятаны. Еще двое мужчин, находившиеся с ним в комнате, встали.

Она со страхом узнала лорда Стюарта. Третьим был Стивен. При ее неожиданном появлении он недовольно нахмурился, из чего Джулия сделала вывод, что ворвалась на конфиденциальную встречу. Она потупилась, встретив оценивающий взгляд Чарльза Стюарта. Лорд Каслри тоже наверняка был в курсе лондонского скандала, поскольку считался старым другом ее отца.

Она сделала реверанс.

– Простите меня за вторжение, милорды. Леди Доротея не смогла найти свою шаль и решила, что забыла ее здесь, когда мы пили чай с леди Каслри. Я не думала, что комната занята. – Она огляделась и сразу заметила синюю кашемировую шаль, лежавшую на стуле у дальней стены.

Мужчины молча следили, как она пошла через всю комнату, чтобы взять предмет туалета Доротеи. Шаги по мягкому ковру и шорох платья оглушительно гремели в ее ушах. Она почувствовала страшную неловкость.

Стивен быстро подошел к стулу, взял шаль и передал ей.

– Все в порядке? – тихо спросил он.

– Да, благодарю вас, – ответила Джулия, стиснув пальцами мягкую ткань. Она глубоко вдохнула и тихо заговорила: – Надеюсь, милорд, вы не сочтете меня назойливой, но я невольно подслушала часть вашего разговора. Боюсь, здешний персонал отлично говорит по-английски. Они понимают каждое наше слово.

Стивен уставился на нее с недоверчивым удивлением, но она не отвела глаз.

– Дело в том, что я слышала некоторые их комментарии, и вывод можно было сделать только один.

– В чем дело? – громко спросил лорд Стюарт и подошел ближе. – Вы сказали, что австрийские слуги говорят по-английски?

Джулия с трудом справилась с желанием осмотреть комнату в поисках «глазков» или отдушин, через которые можно подслушивать. Что это: мышиная норка в гардеробе или просто чье-то ухо, прижавшееся к стене?

– Нет, они говорят по-немецки, – негромко ответила она. – Они считают, что мы их не понимаем, и потому общаются между собой достаточно откровенно…

Стивен удивленно приоткрыл рот.

– Значит, вы говорите по-немецки, – констатировал он. – Так же как и по-французски.

Джулия покраснела, но ей на помощь пришел лорд Каслри.

– Ваша бабушка – леди Арабелла Грей, не так ли, миледи?

Джулия взглянула на министра иностранных дел своей страны, главу английской делегации. Это был красивый мужчина и блестящий, хотя и несколько упрямый, политик, если верить оценкам ее отца. Он мало говорил и почти никогда не смеялся. Он и сейчас не улыбался, но его глаза светились интересом.

– Это какой же Грей, «османский»? – требовательно вопросил лорд Стюарт.

Джулия слышала, что этот человек не любил сюрпризов – никаких: ни хороших, ни плохих. Он был подвержен вспышкам гнева, если дела шли не так, как он ожидал. Она кивнула.

– Да, лорд Грей создал многие дипломатические протоколы, которые мы продолжаем использовать до сего дня, и даже те, которые будут применяться здесь, в Вене, – задумчиво проговорил лорд Каслри. – Я помню, что однажды встречался с леди Грей, хотя она к этому времени уже второй раз вышла замуж за вашего дедушку и стала графиней Карриндейл. Потрясающая женщина. Беседа с ней доставила мне истинное удовольствие.

Министр смотрел на Джулию с большим интересом, хотя его взгляд затуманили приятные воспоминания. При этом он оставался на другом конце комнаты и сцепил руки за спиной.

Джулия слабо улыбнулась.

– Благодарю вас, милорд. Бабушка была превосходной рассказчицей.

– Это она научила вас немецкому? – спросил лорд Стюарт.

– Нет, но она настояла, чтобы мне наняли опытную гувернантку со знанием языков.

– Вы знаете и другие языки, кроме немецкого и французского? – спросил Каслри.

– Итальянский, немного… – ответила она, чувствуя, что ее кожа начинает гореть под пристальными взглядами трех мужчин. – И еще несколько слов по-арабски.

По правде говоря, по-арабски она знала действительно очень немного. И ни одно из этих слов нельзя было произносить в приличном арабском обществе, но бабушка считала, что леди должна уметь выразить свои чувства словами, которых больше никто не сможет понять. Если, конечно, у нее есть весомый повод для недовольства. Джулия прикусила язык и понадеялась, что никто не собирается ее здесь экзаменовать.

Она оглянулась. Стивен Айвз взирал на служанку, словно видел впервые. Лорд Стюарт подозрительно прищурился. А лорд Каслри устремил на Джулию пронизывающий взгляд, словно правдивость ее заявлений была запечатлена где-то внутри хорошенькой головки и он читал ее, будто книгу, прямо сквозь кожу и кости.

Джулия опустила глаза.

– Прошу меня простить, милорды, но я должна отнести шаль леди Доротее.

– Спасибо, леди Джулия, – сказал лорд Каслри, сделав акцент на титуле.

Она затаила дыхание, ожидая, что Стивен или Стюарт его поправят, но они промолчали.

– Мне бы хотелось еще раз поговорить о вашей бабушке. Возможно, завтра за чаем?

Джулия сделала реверанс. Джентльмены поклонились. Она смутилась. Уважительный жест, безусловно, был данью привычке, и ничем больше. Они не привыкли кланяться прислуге. Она выскользнула за дверь и побежала вверх по лестнице, снова оказавшись в сонме тихих голосов.

– Три языка, надо же! – присвистнул лорд Стюарт, когда дверь закрылась. – Жаль. Зачем такое образование служанке? И даже если бы она стала герцогиней…

Лорд Каслри прижал палец к губам и тихо сказал:

– Возможно, нам очень повезло, что она не герцогиня. – Он повернулся к Стивену. – Думаю, мы потолкуем об этом позже. А пока, пожалуйста, позаботьтесь, чтобы весь персонал, которым нас любезно снабдили хозяева, был заменен нашими людьми.

Глава 10

Оказавшись в сумраке дешевой таверны, Томас огляделся. Он пребывал в постоянном напряжении, готовый, если потребуется, дать отпор. Он чувствовал тяжесть пистолета в кармане и холод ножа за поясом. Некоторые завсегдатаи рассматривали его с явным подозрением, другие – безразлично. Самыми опасными были мрачные личности с жуликоватыми ухмылками. Такие скалятся, очищают твои карманы и, продолжая усмехаться, всаживают тебе нож меж ребер. Томас выбрал подходящий столик и сел спиной к стене.

Сюда он пришел по настоянию Донована, поскольку его слуга считал необходимым завести связи совсем другого сорта в сравнении с теми, о которых толковал Томас. Им следует знать людей, которые правят теневым миром города.

– Нам необходимо точно знать, где безопасно сбывать краденые драгоценности, – настаивал Донован. – Я слышал, у австрийской полиции везде есть свои люди, даже среди скупщиков краденого.

– Кто тебе это сказал? – удивился Томас.

– Какая разница? – Донован пожал плечами. – Ты приносишь мне камушки, позволь мне позаботиться обо всем остальном. Это опасное место, здесь полно людей, которые сдадут тебя ради вознаграждения. Им все равно, откуда денежки в их кармане. Это не Лондон и даже не Париж, где можно иметь дело с англичанами. Здесь мы чужаки и должны держать ухо востро, пока не установим надежные связи.

Он скорчил зверскую рожу и провел пальцем по горлу, чтобы наглядно показать, что имеет в виду. Как будто Томасу нужна была эта наглядность. Он и сейчас отчетливо видел скрытую угрозу во взглядах окружающих.

В данный момент Донован, сидя у стойки бара, прихлебывал местный эль из большой кружки. Томас заказал у пробегавшей мимо официантки шнапс. Скользнув по нему скучным и совершенно незаинтересованным взглядом, она кивнула.

Томас глотнул обжигающего напитка и постарался сделать вид, что ему здесь нравится. Он даже заставил себя улыбнуться и кивнуть завсегдатаям, глазевшим на него слишком уж пристально. Те никак не отреагировали. Томас поставил стакан. Он чувствовал себя чертовски неловко и уже собирался уйти. Должен быть какой-то другой путь.

Взглянув на Донована, Томас убедился, что лакей уставился на пожилую женщину, только что вошедшую в таверну. Ее одежда давно вышла из моды и изрядно обтрепалась. На ее морщинистой шее болтался простой золотой крест, украшенный тремя маленькими жемчужинами и крошечным гранатом. Вещица, дорогая только ей.

Томас внимательно посмотрел на Донована и, к своей большой досаде, заметил в его глазах алчность. Этот малый явно прикидывал в уме стоимость креста – так же как оценивал драгоценности, которые приносил домой его хозяин. Томас еще раз внимательно всмотрелся в украшение. Нет, оно стоило никак не больше нескольких австрийских шиллингов, на которые можно купить разве что буханку хлеба или бутылку вина.

Старуха машинально потрогала крест – как талисман. Для нее эта вещь и впрямь была бесценной. На нее поглядывали многие – видать, с теми же мыслями, что и у Донована. Взять это украшение – раз плюнуть, и в таверне все это понимали, вероятно, за исключением самой дамы. Иначе она бы спрятала крестик под одеждой.

Донован указал ему глазами на старуху. Неужели он думает, что Томас захочет ее очаровать и украсть последнее? Томас не мог сказать, кто из них более жалок: он сам, Донован или старая дама, считавшая, что христианский символ защитит ее в этом преддверии ада.

У Томаса в животе все перевернулось. Неужели он уже дошел до того, что отбирает последнее у нищих? Он встал так резко, что взгляды всех присутствующих обратились к нему. Он взял шляпу и вышел, чувствуя на себе скептический взгляд Донована. Томас затаил дыхание и сделал вдох, только когда оказался на улице и на несколько шагов отошел от двери.

– Что случилось? Какая-то опасность? – спросил Донован, догнав его и оглядываясь по сторонам.

– Ничего! – рявкнул Томас.

– Мне показалось, я заметил несколько полезных людишек, которых можно использовать при необходимости.

– Нет.

– Нет?

Томас остановился, и Донован по инерции пробежал еще несколько шагов.

– Ты бы взял ее крест? – спросил Томас.

Донован ухмыльнулся.

– Старухин? Возможно. Для практики.

– А как же она, Донован? Ты на нее хотя бы посмотрел?

– Слишком стара, чтобы ее соблазнять, если ты это имеешь в виду. – Лицо слуги стало жестким. – Ей следовало бы держаться подальше от таких заведений, если она хочет сохранить свою реликвию.

Томас закрыл глаза и подумал, что эта вещица может для нее значить. Возможно, это память о более счастливых временах. Или последняя вещь, которая спасет ее от голодной смерти.

– Есть и другие методы, – сказал он, глядя на Донована, словно видел его впервые.

Когда-то он был вполне приличным молодым человеком, слугой, который старался пробиться наверх – от лакея до камердинера, уважал себя и других. Что с ним случилось? Томас ощутил укол вины. С Донованом случился он. Парень хотел остаться с ним, зная всю правду о хозяине. Он искренне верил, что даже в непредсказуемых обстоятельствах его хозяин поступит честно. Только сейчас Томас понял, что уже давно не видел восхищения в глазах слуги. Да и осталась ли она, эта честь?

Озадаченное лицо Донована неожиданно прояснилось, и он усмехнулся.

– А, ясно. Ты хочешь сделать это достойно. Остаться джентльменом.

Томаса вновь захлестнула волна надежды.

– Есть люди богаче, и украшения у них лучше, да?

Надежда рухнула на булыжники мостовой и разбилась. Нет. Он чувствовал полное бессилие. Как иначе они смогут выжить? Выбраться из этой ловушки? Действительно ли лучше красть у богатых, которым легче расстаться с драгоценностями? А как насчет вещей, которые передавались в семьях из поколения в поколение, и их утрата невосполнима? Почему это вдруг обеспокоило его сейчас? Покинув дом, он взял свою часть драгоценностей матери, продал их без каких-либо моральных терзаний и насладился местью, отлично понимая, что Джоанна никому не скажет о пропаже.

Способность красть без угрызений совести покинула его после знакомства с Джулией Лейтон. Он представил себе ее на балу, сверкающую семейными драгоценностями. Он не смог взять их ни сразу, ни потом, ни когда понял, что натворил. Она затмила все на свете бриллианты. Восхитительное создание! Она ни словом не упрекнула его в том, что между ними произошло. Она позволила ему уйти с достоинством, хотя он украл у нее самый ценный бриллиант. С тех пор он не мог ничего украсть, не испытывая стыда. Он все чаще стал сомневаться, задумываться, как много значат блестящие камешки для леди, которая их носит.

Некоторые женщины в драгоценном колье, будто в ошейнике, были не более чем собственностью мужа. Камни служили доказательством статуса владельца, и при их утрате на даму обрушивался гнев дарителя. Достаточно вспомнить Джоанну. И отца Джулии.

Другие женщины – самые счастливые – носили драгоценности, подаренные им с любовью. При утрате таких вещей чувство оставалось, а о камнях вспоминали с сожалением.

И, конечно, встречались женщины, которые заработали свои драгоценности. Такие леди посматривали на ожерелья, серьги и браслеты других дам, оценивая их возможности в сравнении со своими собственными, прикидывая, что сделали их соперницы, дабы заслужить такой приз. Подобные вложения служили гарантией комфорта в старости.

Так за какими же из этих дам следовало волочиться? Кто из них легче всего смирится с утратой?

– На следующей неделе состоится императорский бал, – сообщил Донован, потирая руки. – На нем все можно решить. Всего несколько камней, по-настоящему крупных и красивых, и мы в полном порядке. Остается только раздобыть приглашение, но, не сомневаюсь, ты с этим справишься. А я найду покупателя.

Несколько больших камней – возможно, один или два рубина, либо изумруд, либо бриллиант чистой воды. Сюда съехались все короли и королевы Европы. И привезли с собой целое состояние. Государственные драгоценности, а вовсе не личные. Так будет проще, не правда ли? Он, Томас, уже стал мастером своего дела. Когда жертва обнаруживает пропажу, его уже давно и след простыл. Сколько раз леди обвиняла свою горничную в краже ценной сережки или в том, что она не заметила поломки замочка на браслете? А вором был он.

Виконт Мерритон стал Томом-вором.

И все же… несколько крупных камней – так считает Донован, – и он сможет вернуться на исходные позиции. И снова стать респектабельным.

Глава 11

Стивен отыскал Джулию в саду.

Она сидела на траве и играла с сыном. Ее лицо было просветленным и любящим. Именно по этой причине он не соглашался – дипломатично, как только мог – на предложение Каслри. Однако на карту было поставлено будущее Европы и престиж Англии. Против таких весомых аргументов он ничего не смел возразить.

Няня малыша подняла глаза и заметила его раньше, чем Джулия. Стивен немного подождал, чувствуя себя крайне неловко из-за того, что вынужден прервать столь идиллическую сцену.

Джулия тоже взглянула на него – ее глаза удивленно округлились, щеки вспыхнули. Она тихо ахнула и поднялась с травы.

У Стивена перехватило дыхание. Осенний день был ясным и солнечным. Кожа Джулии, согретая послеполуденным теплом, светилась. Ее смутило то, что ее застали за игрой в саду, и румянец Джулии мог бы посрамить цветущие поздние розы. Она поудобнее взяла малыша и молча ждала, когда подойдет лорд Айвз.

Он вспомнил, что Доротея так же носила своего сына на руках и смотрела на него с той же чистой материнской любовью. Она была прекрасной матерью, как и Джулия. Стивен с вниманием вглядывался в личико малыша, уже в который раз пытаясь угадать черты его отца. Но Джейми выглядел как любой другой младенец, и если и был на кого-то похож, то на херувимов, украшавших все углы, дверные проемы и колонны во дворце.

Джулия поцеловала ребенка в лобик и передала няне.

– Мне необходимо с вами поговорить, – произнес Стивен резче, чем намеревался. Он понимал, что явился не вовремя, и нервничал из-за этого. Он остановился на небольшом расстоянии от Джулии, сцепил руки за спиной и проводил глазами поспешно удалявшуюся няню.

Джулия опустила руки.

– Прошу прощения, что ворвалась на вашу встречу, милорд. Я не думала, что комната занята. Уверяю вас, больше такое не повторится.

Она решила, что он пришел сделать ей выговор. Стивен расцепил руки и дождался, пока няня удалится на безопасное расстояние.

– Вы никогда не говорили, что знаете несколько иностранных языков, – начал он и понял, что кажется брюзгой. Он улыбнулся, но его улыбка больше походила на гримасу.

Джулия прикусила нижнюю губу.

– Я не думала, что это имеет значение.

– В Лондоне, возможно, и не имело. – Или для графской дочери. Как и для герцогини. – Но здесь… – Он расправил плечи. – Понимаете, мирные переговоры – деликатное… тонкое дело. Знание – хороший рычаг. Вы понимаете? – Он отчетливо видел, что Джулия все поняла. Умная женщина. И красивая. Хотя он всеми силами старался не обращать на это внимания. И она внучка Арабеллы Грей. Откашлявшись, Стивен продолжил: – Часть нашей дипломатической миссии здесь, в Вене, заключается в сборе информации о том, чего хотят другие делегаты, чтобы заранее знать, как они будут голосовать по важным для нас вопросам. Тогда при необходимости их можно убедить изменить свою позицию, если она нас не устраивает. – Он замолчал, не уверенный, что собеседница его поняла.

– Понимаю, – пробормотала она.

– В течение следующих недель состоится очень много личных встреч, до и после встреч официальных. Так формируются союзы на мирных переговорах. Поверьте мне на слово, иметь союзников на переговорах не менее важно, чем иметь их на войне. Даже важнее. Потому что мы не можем просто застрелить того, чье мнение нам не нравится. – Стивен чувствовал себя все хуже. Ему еще никогда не приходилось убеждать леди стать шпионкой. Лорд Каслри уверял, что это будет просто. Достаточно воззвать к ее патриотизму. Лорд Стюарт, ответственный за такие отталкивающие вещи, как шпионаж, хотел без церемоний приказать прислуге послужить на ином поприще. Стивен настоял, что сам поговорит с Джулией, убедит, что им нужна ее помощь.

Он хотел встретиться с ней глазами, надеясь увидеть в них понимание, но она внимательно рассматривала кончики пальцев.

– Я понимаю вашу обеспокоенность, милорд, и могу только повторить, что отныне и впредь буду всегда стучаться, прежде чем войти в комнату. Не думаю, что у вас есть повод сомневаться в моей скромности.

У Стивена упало сердце. Все же он не смог все ей внятно объяснить.

– Наши письма будут перехватывать и читать, – сказал он.

Она натянуто улыбнулась.

– Мне некому писать, и я не веду дневника.

– Наши разговоры будут подслушивать.

Джулия беспокойно посмотрела по сторонам, но в саду было пусто. Только вдали стояла няня с малышом на руках. Когда она повернула голову, он заметил, как солнце играет в ее темных волосах, высвечивая золотистые и медные пряди. У нее были тонкие черты лица. Да и вся она была тоненькая, хрупкая, изящная, совершенно неподходящая для роли шпионки. И не важно, какие истории рассказывала ей бабушка и на что ее считал способной Чарльз Стюарт. Кроме того, она его служанка, а значит, находится под его защитой.

– Не будет никакой опасности.

Джулия повернулась к нему, и ее тонкие брови взлетели на лоб словно испуганные птички. Только тогда Стивен понял, что произнес эти слова вслух, хотя и не намеревался этого делать. Он дипломат, его оружие – слово. Но вся эта ситуация – и Джулия Лейтон – сделала его косноязычным.

– Опасность? – ахнула она.

– Я… мы бы хотели, чтобы вы нам помогли, став… нашими ушами, – сказал он и поморщился. – Если другие подслушивают нас, у нас тоже должны быть свои глаза и уши, а поскольку вы знаете несколько иностранных языков…

– Я? Но я не… – Она замолчала и закрыла глаза. – Я обычная служанка. У вас должны быть особые люди для выполнения таких заданий. Люди, специально обученные и приспособленные…

Он жестом заставил ее замолчать.

– Нам необходимо, чтобы вы стали не обычной служанкой. Впрочем, так оно и есть. Вы были… и есть… дочь графа.

Джулия покачала головой.

– А что, если меня кто-нибудь узнает? Я не могу…

– Каждый дипломат в Вене имеет… своего рода партнершу… помощницу. У царя Александра, к примеру, есть графиня Саган. Она хозяйка салонов и устроительница вечеринок, очаровывает австрийского министра иностранных дел, князя Меттерниха, флиртует с ним. У князя Талейрана аналогичные функции здесь выполняет его племянница. Она молода, прелестна, умна…

– А у нас есть леди Каслри.

Стивен невольно поморщился, но его лицо почти сразу стало бесстрастным.

– Да, разумеется, но она неразговорчива, как и ее супруг, и вдобавок слегка глуховата. Ее салоны будут скучны: вист, рюмки хереса, банальные разговоры. Там никто не позволит себе нескромных высказываний, которыми мы могли бы воспользоваться. Вы, конечно, не станете хозяйкой салона. Леди Каслри никогда не…

Джулия покраснела как осенний лист.

– И она права. Моя… известность… вам не поможет, только навредит. Если правда выплывет наружу, все обернется против вас, – сказала она. – Здесь есть люди, которые знают меня и моего отца.

Стивену становилось все труднее смотреть на Джулию Лейтон и видеть в ней падшую женщину.

– Его светлость предполагал, что вы так скажете. Да, графиня Саган – замужняя женщина, и всем известно, что у нее есть любовники. Она, безусловно, скандальная особа, но ее салоны чрезвычайно популярны.

Она взглянула на своего благодетеля с неприкрытой яростью.

– Меня не интересуют любовники. Даже один, милорд. Если у вас сложилось такое впечатление, могу только сказать: вы ошиблись.

Теперь покраснел Стивен. Его бросило в жар, и он машинально теребил воротник рубашки.

– Я никак не могу ясно изложить свою мысль. – Он взял Джулию за руки. – У меня не было в мыслях предлагать вам скомпрометировать себя подобным образом. Вы компаньонка моей сестры и находитесь под моей защитой. Любая горничная, любой кучер, каждый лакей и официант в этом городе – кроме наших, конечно, – докладывает обстановку австрийскому императору. Только вас мы должны благодарить за то, что наши разговоры останутся между нами. Но и вы поймите, что никто в Вене не остается незамеченным. Не может избежать наблюдения. Вам следует только прислушиваться к разговорам в толпе, на приемах, в театре и потом рассказывать, что вы слышали. В качестве компаньонки Доротеи вы сможете посещать официальные мероприятия как член нашей делегации. Французы, австрийцы, русские будут ходить на те же балы и приемы и в такой непринужденной атмосфере, и кто знает, какие признания можно будет услышать на французском, немецком или даже арабском языке.

Джулия вспыхнула:

– У меня нет подходящего платья.

– Я… мы позаботимся об этом.

– А Доротея…

– С ней все будет в порядке. Если она начнет выходить в свет и посещать балы, это пойдет ей на пользу. Я настою на этом.

Она высвободила руки, отступила и посмотрела на няню с сыном.

– Откуда мне знать, что вам важно? Что вы хотите от меня услышать?

– Полагаю, вы сами догадаетесь, как догадались, насколько нам важно знать, что слуги понимают по-английски.

Глава 12

Звонкий смех дамы разнесся по парку, заставив несколько голов повернуться.

– Льстец! – воскликнула она и игриво шлепнула Томаса по руке.

Парк, расположенный в центре Вены, среди великолепных дворцов и резиденций иностранных послов, был вполне подходящим местом для наблюдения за прогулками королевских особ. Сегодня дорожки и ухоженные сады были заполнены людьми, наслаждающимися теплой осенней погодой. Среди них был и Томас с обворожительной русской княгиней Екатериной Костовой.

Княгиня щеголяла в красном – с головы до ног, от замысловатой, украшенной перьями шляпки до мягких кожаных туфелек ручной работы с богатой вышивкой. Если ее красная бархатная амазонка и золотые кисточки на лисьей меховой муфте приковывали не все взгляды, то картину довершала ее потрясающая красота и изумительные украшения. В итоге все без исключения в ее сторону поворачивали головы. Она заливисто хохотала, купаясь в восхищенных взглядах мужчин.

Томас ничего не имел против. Люди смотрели и на него тоже, недоумевая, кто это и каким образом он сумел заставить родовитую русскую госпожу взирать на него с таким явным, хотя и шутливым, обожанием.

– Это вовсе не лесть, – с ухмылкой заявил он. – Оглядитесь вокруг. Все женщины в парке сегодня укутаны от ветра. На них скучные шерстяные плащи с теплыми капюшонами. Если у них красивые лица и прекрасные прически, этого все равно не видно. – Он легонько коснулся пальцем в перчатке ее вздернутого носика. – Понятно, что от ветра у них покраснели носы и стали слезиться глаза. Но к вам это не относится. Вы способны посрамить яркие осенние листья, украсить парк своей красотой и насладиться погодой.

Княгиня скользнула взглядом по парку – ее голубые глаза сияли, – чтобы убедиться в истинности комплимента. Она улыбнулась и полной грудью вдохнула чистый осенний воздух.

– Но ведь сейчас совсем не холодно! Для меня так и вовсе тепло. Я русская. Привыкла к морозам.

– А у вас есть выбор? – съязвил Томас.

И княгиня снова рассмеялась.

Она подалась к нему, прижавшись грудью к его руке.

– Вы не знаете, как хороша русская зима, мой дорогой виконт. Вы когда-нибудь предавались любви зимним вечером на кровати, устланной мягким мехом?

Томас ухмыльнулся.

– Пока нет. – Он окинул смеющуюся женщину медленным взглядом, отметил огромную брошь, украшавшую ее шляпку – павлин с рубиновыми глазами, – большую жемчужину на груди, а еще рубины, бриллианты и изумруды. Даже на ее туфельках красовались драгоценные камни.

Княгиня – супруга знаменитого русского генерала. Злые языки приписывали ей связь с самим русским императором. Поскольку и генерал, и царь были заняты, ей требовался спутник для развлечений. Драгоценности, которые она носила каждый день, стоили целое состояние, и ходили слухи, что она привезла в Вену саквояж, полный бриллиантов, чтобы использовать их для ставок за карточным столом.

– Вы забавляете меня, – проворковала она. – Обязательно сегодня вечером посетите мой салон. – Последние слова она произнесла приказным тоном.

– Непременно, – шепнул он. Многие старались любыми путями заполучить приглашение в салон княгини Костовой. Томас всмотрелся в лицо новой знакомой, сравнивая ее, как это уже вошло у него в привычку, с Джулией Лейтон. Надо срочно отвыкать. Он постарался выбросить из головы милый образ и сосредоточился на княгине. Ее окутывал душный аромат гардении. Этот запах входил в помещение раньше, чем она, и оставался там еще долго после ее ухода. Удивительно, но он идеально подходил ей.

– Я отправлю за вами экипаж в восемь часов.

Томас изобразил удивление.

– Но ваш салон открывается не раньше полуночи!

– Значит, нам придется найти способ развлечься, – сказала она с распутной улыбкой.

– Я захвачу с собой колоду карт, – предложил Томас, и ее громкий смех вновь разнесся по парку.

На них уставились сотни любопытных глаз. Всем хотелось знать, кто так рассмешил русскую богачку. Многие отправили слуг с поручением узнать имя красивого молодого человека, сопровождавшего княгиню.

Глава 13

Войдя в великолепный бальный зал Хофбурга, Джулия ощутила, что ее внутренности перепутались и завязались в плотный узел. Зал поражал воображение. Тысячи свечей горели в хрустальных канделябрах, их свет отражался от белых с позолотой стен. Великолепные драгоценности наполняли зал разноцветными звездами, когда на танцующих дам падал свет. Зрелище было захватывающее. Джулия стояла на верхней ступеньке лестницы и ждала, пока мажордом объявлял о прибытии самых важных членов английской делегации. Лорд и леди Каслри, лорд и леди Стюарт, лорд Айвз и леди Доротея Халлам. Она, Джулия, была служанкой, поэтому ее имя не прозвучало. Мажордом даже не удостоил ее взглядом, лишь сделал нетерпеливый жест и сразу склонился, принимая приглашение из рук баварского посланника, следовавшего за ней.

Спускаясь по лестнице рядом с Доротеей, она искала глазами Томаса Меррита. Она искала его в любой толпе. Но, как обычно, не находила. Как глупо! С какой стати ему здесь быть? Да и окажись он здесь, узнал бы ее? Возможно, и нет. Теперь она выглядела совсем не так, как на балу, посвященном ее помолвке. Сегодня на ней было простое голубое муслиновое платье, позаимствованное у Доротеи, с кружевами и широким поясом из ленты. Все это поспешно добавили, чтобы сделать наряд соответствующим грандиозности события. К тому же на ней не было украшений, за исключением пары скромных гранатовых сережек. Родители подарили их ей на шестнадцатый день рождения. Они не бросались в глаза, как драгоценности Карриндейлов, но принадлежали ей. Возможно, она когда-нибудь присвоит им высокое звание «гранаты Джулии». Она тряхнула головой, думая, сверкают ли они, как другие драгоценности, но на нее никто не смотрел. Кто она? Простая служанка. А на слуг никто никогда не обращает внимания. Когда-то ее считали одной из самых прелестных девушек общества. За ней бы, безусловно, ухаживали, не будь она с детства помолвлена с Дэвидом. В семнадцать лет ее представили королеве, и она получила разрешение выходить в свет, но если не считать общего восхищения и желания познакомиться с будущей герцогиней Темберлей, с ней никто даже не пытался флиртовать.

Кроме Томаса Меррита.

Стал бы он флиртовать с ней сейчас, в ее нынешнем статусе служанки? Нет, конечно. Джулия гордо вздернула подбородок. Она уже не та глупая девочка, какой была тогда. Теперь она взрослая женщина. Мать. И шпионка.

Она пригладила на бедрах позаимствованное платье и мысленно приказала внутренностям успокоиться и вернуться на место, чтобы позволить ей свободно дышать. Джулия не знала, на кого смотреть и кого слушать в этом безбрежном людском море. Она слышала обрывки разговоров на немецком, французском, английском и итальянском языках. Но пустая болтовня на балу вряд ли представляет интерес для главы английской делегации. Джулия остановилась. Куда идти? С чего начать? Как?

Стивен обернулся через плечо, с улыбкой взял ее под руку и повел вместе с Доротеей к ряду кресел за танцевальным залом.

– Здесь так громко говорят, – пожаловалась Доротея, – что не слышно музыки. – И действительно, ей приходилось почти кричать, чтобы ее слова можно было разобрать.

Джулия с трудом сглотнула. Как она может подслушать частные беседы в таком шуме? Начались танцы, и к общей какофонии добавился громкий шелест шелка, лязг шпаг и шуршание скользящих по паркету подошв. Доротея ухватилась за руку Джулии и подалась к Стивену.

– Вы только взгляните на помост! Стивен, кто это?

– Впереди сидят императрица Австрии и русская царица, за ними – королева Баварии и сестра русского царя великая княжна Екатерина.

– В жизни не видела такого великолепия, – восторженно протянула Доротея, всматриваясь в блеск драгоценностей и пышную элегантность платьев. Золотая ткань светилась, золотые нити сверкали, тиары и диадемы распространяли вокруг разноцветные лучи – ведь каждая государыня старалась превзойти в роскоши свою «коллегу» из числа монарших особ. Джулия подумала, что не смогла бы отдать пальму первенства ни одной особе из группы. Каждая была по-своему восхитительна. В конце концов, это мирные переговоры. Только интересно, являются ли сверкающие ордена у них на груди военными, символами окончившейся войны, напоминанием о мужестве нации в борьбе против Наполеона. Леди Каслри носила бриллиантовый орден Подвязки, принадлежащий ее мужу, в волосах, словно тиару.

Стивен наклонился к сестре.

– Я встречался с великой княжной Екатериной прошлой весной, когда она вместе с царем приезжала в Лондон, помнишь?

Взгляд Доротеи затуманился. Ее голубые глаза стали рассеянными, а потом наполнились болью.

– Прошлой весной… – Она прижала руку к груди. – Я не помню прошлую весну.

Джулия сжала ее руку и с упреком покосилась на Стивена. Во взгляде лорда Айвза читались тревога и нетерпение.

– Посмотри, Доротея, – сказал он, стараясь отвлечь ее от мрачных мыслей. – Это княгиня Эстерхази. Я слышал, что одно только ее платье стоит шесть миллионов франков. А стоимость ее бриллиантов… лучше не считать.

Он слышал? Интересно, что можно разобрать в таком шуме. И когда? Джулия нахмурилась. Не похоже, что она сможет выполнить это задание. Она проследила за взглядом Стивена и увидела герцогиню. Та сверкала с головы до ног. Взгляды большинства присутствующих были устремлены на нее.

Джулия огляделась в поисках других важных особ. Первым ей бросился в глаза папский легат, узнаваемый по красным одеждам. Бородатый джентльмен в тюрбане, чуть ли не сгибающийся под тяжестью драгоценных камней, должно быть, представитель османского султана. В общем, ее окружали не меньше тысячи мужчин, одетых в сотни разных мундиров с орденами и знаками различия или в элегантные вечерние фраки. Все они переговаривались между собой. Кто из них владеет секретами, которые она должна выведать?

Джулия представила себе, как крадется за спинами людей, наклоняется к ним, чтобы услышать разговоры, и при этом старается выглядеть незаметной.

– Как ты думаешь, сегодня здесь будет супруга Наполеона? – спросила Доротея. – Я слышала, Мария Луиза не последовала за мужем на Эльбу, как обещала, а по настоянию отца вернулась в Вену.

– Где ты это слышала? – спросил Стивен. – Я думал, ты еще ни разу не выходила, Дороти.

– В парке. Вчера, кажется. Джулия настояла, чтобы мы подышали свежим воздухом. – Стивен бросил быстрый взгляд на Джулию и улыбнулся с видом заговорщика. А Доротея, ничего не заметив, продолжила: – Там беседовали какие-то люди. Стоял такой же гомон, как здесь, но, должна сказать, в парке было очень красиво. Лучше, чем в Гайд-парке. Пожалуй, мне нравится Вена в это время года. Помнишь, – с грустью произнесла она, – как я восхищалась садами в поместье Мэтью? Кстати, он шутил, что до меня доходят абсолютно все слухи. Здесь в них тоже нет недостатка. На прогулке в парке ты смотришь на людей, а они – на тебя. В это время сословные грани стираются. Лишь в таких местах, как это, все опять разделяются: на важных особ, – она посмотрела на свою ладонь и загнула один палец, – тех, кто должен развлекать важных особ, – она загнула второй палец, – и всех остальных. – Она со вздохом опустила руку. – Как в Лондоне.

Стивен нежно улыбнулся сестре.

– А к каким людям ты относишь нас?

– К значимым, конечно, хотя и довольно-таки незаметным. С нами будут говорить, если поблизости нет никого с более впечатляющей родословной.

– Как в Лондоне, – повторила Джулия, и Доротея слабо улыбнулась.

– Точно.

Стивен перевел глаза с сестры на Джулию. Он казался озадаченным.

– Неужели английское общество столь закрыто для понимания?

– Да, – одновременно отозвались его спутницы и, взглянув друг на друга, хихикнули.

– А я-то всегда думал, что мы, англичане, простой народ. Если у нас есть хорошая говядина, несколько сотен акров земли, наследник и доход больше тысячи фунтов в год, мы довольны. Оказывается, нет. – Он отвесил женщинам шутовской поклон. – Но вы меня поправили. – Он протянул сестре руку. – А теперь, Дороти, не желаешь ли потанцевать?

Доротея сделала шаг назад и нервно пригладила руками лавандовое платье.

– Нет, но ты можешь пригласить Джулию. – Она раздраженно поморщилась, когда он заколебался. – Да ладно тебе! Мы оба знаем, что Джулия не простая служанка. Она такая же леди, как и я, а танцует наверняка лучше, чем все присутствующие здесь дамы.

– Сомневаюсь, что австрийская императрица – или любая другая высокопоставленная австрийская особа – согласится с тобой в этом вопросе, – парировала Джулия, чтобы разрядить обстановку, но Стивен смотрел на нее в упор и выражение его лица было непроницаемым. – Я имела в виду, что именно австрийцы изобрели вальс, – тихо закончила она.

– Тогда мы должны попробовать их превзойти? – проговорил Стивен и протянул Джулии затянутую в перчатку руку. Она несколько мгновений молча смотрела на нее, прежде чем протянуть свою. Разве пристало служанке танцевать с хозяином? Падшей женщине вальсировать с дипломатом? Она позволила ему вывести себя в центр зала, остро чувствуя тепло его руки, глядя на его красный мундир. Интересно, есть ли мужчина, которому не к лицу военная форма? Когда Джеймс облачился в мундир, он перестал быть мальчиком, а стал ее братом. А потом – героем. Стивен Айвз тоже очень красив. И любая леди должна быть счастлива, кружась по залу в его объятиях.

Он положил ей руку на талию, и Джулия снова ощутила тепло. А когда он закружил ее по залу, она поняла, как давно не танцевала.

Она изо всех сил старалась не думать о своем последнем вальсе, том, из прошлой жизни. Стивен был не так высок, как Томас Меррит, и двигался с грациозной достойной сдержанностью. В Томасе чувствовалось больше страсти, от которой перехватывало дыхание.

– Скажите, кто для вас важен? – спросила она, глядя поверх его плеча на толпу. – С кого начать? Вы, кажется, говорили, что есть еще два бальных зала, где также много людей?

Стивен улыбнулся, отчего в уголках его глаз появились тоненькие морщинки.

– Да. Австрийцы должны открыть еще два зала для приемов и испанскую школу верховой езды, чтобы уж точно вместить всех. А пока давайте посмотрим, кто здесь есть. – Он оглядел собравшихся поверх ее головы. – Прямо за вами барон фон Гериц, секретарь посольства Баварии. Любит шнапс, шампанское и флиртует с женщинами намного помоложе. У него преувеличенное самомнение, и если он знает что-то важное, то с готовностью выбалтывает секрет любому, кто соглашается его слушать.

– И это уже не будет секретом, – подытожила Джулия, сбросив барона со счетов. – Вы помните виконта Ридсдейла? – спросила она, наблюдая, как баварский секретарь хорохорится перед юной девушкой.

– Конечно. Светский лев.

– Да, и он очень похож на фон Герица – любит на вечеринках зажимать юных девиц в темных уголках. Мама предупреждала меня о нем еще до моего первого выхода в свет, но он поддерживает в парламенте те же законы, что и мой отец, поэтому нужно быть с ним милой и любезной, но любой ценой держаться подальше от темных углов.

– Тогда вам уже известно, как играть в эти игры, – сказал Стивен.

Так ли это? Она знала, с кем флиртовать, а кого избегать, когда была совсем юной. И не сделала ни одного неверного шага, пока не встретилась с Томасом. Она на мгновение застыла, охваченная воспоминаниями, и споткнулась. Стивен поддержал ее и снова закружил по залу. Джулия благодарно улыбнулась. Что ж, она усвоила урок и больше не совершит подобной ошибки. Итак, подумала новоявленная леди Арабелла расслабившись, пожалуй, она знает, что делать.

– Есть еще принц Линь, – продолжал Стивен. – Он аристократ Старого света, солдат, придворный и бонвиван. Очаровательный, остроумный и любит посплетничать. Только надо делать скидку на его возраст. Некоторые его сплетни могли устареть лет на пятьдесят, но все равно его болтовня весьма занимательна. Хотите, я вас представлю?

Джулия взглянула на принца, носившего напудренный парик и шелковый фрак, вышедший из моды лет двадцать назад, но он беседовал с дамой, которая, судя по всему, была в восторге от его компании. Ее смех звенел словно хрустальный колокольчик.

Джулия улыбнулась своему партнеру.

– Проведите меня в танце мимо, и я сделаю вид, что потеряла туфельку, она упадет прямо к его ногам. Как истинный джентльмен, он не сможет ее не вернуть и обязательно попросит, чтобы вы меня представили.

Стивен слегка наклонил голову и взглянул на Джулию с откровенным восхищением.

– Вы отличный игрок, Джулия.

Она почувствовала, как потеплело на сердце – от гордости, – и поняла, что вечер удался.

Томас Меррит купил поддельное приглашение на бал – одно из сотен, циркулировавших в городе, – и прибыл на торжество поздно. Зал сверкал бриллиантами так ярко, что слепило глаза. Каждая присутствующая леди была в полном смысле слова усыпана драгоценностями в надежде превзойти других, руководствуясь женским тщеславием, разумеется, а не чувством патриотизма. Ароматы изысканных духов смешивались с запахами пота, помады для волос и ваксы, создавая неповторимые сочетания.

Он прислонился к колонне и огляделся. Что бы сказали все эти напыщенные господа, если бы знали, сколько среди них воров и мошенников, проникших в зал по поддельным и украденным приглашениям?

Томас вспомнил последний бал в Лондоне. Туда его тоже никто не приглашал. Бал, посвященный помолвке леди Джулии Лейтон, был утонченным, элегантным действом в отличие от этого безумного цирка, однако туда он явился с той же целью – украсть. А вместо этого потерял свое сердце.

Он окинул взглядом зал в поисках Джулии, но, конечно, тщетно. Вероятно, она обосновалась в одном из поместий Темберлея и выполняла роль идеальной жены. Вышивает небось герцогский герб, чтобы повесить над камином.

Он поправил манжеты – на этот раз абсолютно новой рубашки из лучшего полотна – и выбросил из головы мысли о Джулии. Он сосредоточился на бурлящей толпе, в поисках дружелюбного лица, одинокой дамы, но зал казался окруженным непроницаемой стеной веселья. Томас взял бокал шампанского с подноса проходившего мимо лакея, потом еще один, продолжая наблюдать. Лица сливались. Каждая женщина казалась Джулией, улыбающейся и до боли милой, а каждый мужчина – его братом, язвительным и высокомерным. Он поставил бокал на ближайший стол и отвернулся. Возможно, он совершил ошибку, явившись сегодня сюда.

– Нет настроения танцевать? – Томас обернулся на голос. Мужчина поклонился, щелкнул каблуками и протянул руку: – Капитан Франц фон Юрген, Богемия.

Рукопожатие мужчины было сильным и уверенным.

– Виконт Мерритон, Англия, – сказал он.

– А, значит, вы приехали в составе английской делегации? – спросил фон Юрген.

– Нет, я сам по себе, – ответил Томас и взял еще один бокал у лакея. Интересно, как эти тощие создания умудряются так ловко проносить тяжелые подносы через толпу, не роняя их и не проливая ни капли на голые плечи и шелковые платья?

– Здесь много приезжих, – продолжал фон Юрген. – Вы знаете, что население Вены в эти дни увеличилось двадцатикратно? Решаются судьбы мира. Лично я приехал, чтобы позаботиться о семейных интересах. Возможно, это может показаться мелочным в свете грандиозности событий, но армия Наполеона прошла по моим полям, сожгла мой дом и лишила состояния. А потом явились пруссаки и забрали остальное.

В его голосе не было горечи. Напротив, он улыбался и притоптывал ногой в такт музыке. Томас нахмурился, а фон Юрген фыркнул.

– Я собираюсь обратиться в конгресс с просьбой о компенсации, а если не получится, найду богатую жену. Здесь же много хорошеньких женщин, не так ли? – Он игриво ткнул Томаса локтем в бок. – Мне нужно найти одну и начать ухаживать, но в такой толпе задача представляется невыполнимой. Насколько я понимаю, здесь должна быть комната с карточными столами, сигарами и шнапсом, который лично я предпочитаю шампанскому. Если вы придерживаетесь того же мнения, давайте отыщем эту комнату, а делегаты пусть толкаются здесь.

Это вполне устраивало Томаса. Через час он уже выиграл столько денег, что мог заплатить за жилье, новый костюм и сапоги. Он взглянул на лежащую перед ним стопку монет: экзотическую смесь франков, флоринов, злотых, пфеннигов, и улыбнулся. Он ничего не украл. Потягивая шнапс, Томас чувствовал себя совершенно довольным, чего не было уже много месяцев.

– Последняя ставка, – сказал синьор из Венеции.

Этот человек проиграл уже все, даже запонки. Фон Юрген остался при своих, а Томас выиграл.

– А у вас есть на что играть, господин? – спросил фон Юрген, подавшись вперед.

– У меня есть это. – Партнер положил на стол золотые часы – дамские часики с гравировкой, дорогие, украшенные крупным бриллиантом.

Томас взял их и открыл крышку. Раздались негромкие звуки колыбельной. Кроме циферблата под крышкой скрывались два миниатюрных портрета – джентльмен и ребенок, явно англичане, хотя владелец часов – если он действительно таковым являлся – был итальянцем.

– Семейная реликвия, – сказал картежник, криво усмехнувшись, и Томас понял, что он лжет.

Он раздал карты, и красивые часики перекочевали в его карман.

Глава 14

На следующее утро Стивен размешивал сахар в чае, чувствуя себя бодрым и энергичным, хотя не сомкнул глаз всю ночь.

Она держалась великолепно! Даже Чарльз Стюарт был впечатлен, хотя и старался не показать этого.

Джулия очаровала принца Линя и еще дюжину мужчин. Они сочли за счастье знакомство с прелестницей. Под утро, когда гости стали разъезжаться, она получила кучу приглашений на чай и на ленч, которые не приняла, но и не отвергла. Когда джентльмен просил разрешения навестить ее, она только вежливо улыбалась и меняла тему разговора. Стивен вывел свою даму из зала под руку, пока другой член делегации сопровождал Доротею, и чувствовал спиной завистливые взгляды.

Ему еще предстоит поразмыслить над тем, как Джулии все это удалось, хотя он внимательно наблюдал за ней весь вечер, страхуя от ошибок. Она больше слушала, чем говорила, очаровательно улыбалась и к месту вставляла остроумные замечания – только на английском языке. Все так, как и должно быть? Или в Джулии Лейтон есть что-то особенное? Понятно, что опыт общения, изысканные манеры пришли к ней с воспитанием, но ведь не одно это. Ах если бы только она… Стивен нахмурился.

Он не был женат по большей части потому, что не встретил женщину, которая смогла бы его заинтересовать.

Вздохнув, он наколол на вилку кусочек сосиски и стал жевать, поймав себя на том, что глупо улыбается, глядя в тарелку. Английский лакей, чувствуя себя неуютно, переступил с ноги на ногу.

Когда они вернулись домой после бала, Стивен отвел Джулию к лорду Каслри. Она присела на край дивана и поведала виконту, что некоторые делегаты чувствуют себя уязвленными условиями, которые им предложили австрийцы, равно как и установленным регламентом встреч и ассамблей. Она не сказала этого прямо, поскольку это не ее дело, но деликатно намекнула, что доброе слово или предложение помощи от британских дипломатов могло бы склонить менее значимых делегатов на сторону Англии в дискуссионных вопросах.

Каслри поручил Стивену заняться этим вопросом, потом поблагодарил Джулию и пожелал ей доброй ночи.

– Возможно, – сказал он, – вы могли бы посоветовать леди Доротее продолжить дружбу с племянницей князя Талейрана. Она выполняет функции хозяйки на его приемах.

Стивен рассмеялся в голос, вспомнив, как Джулия сделала реверанс его светлости и пообещала, что приложит все усилия. Лакей вздрогнул и подобрался.

– Еще чаю, майор?

Тот рассеянно кивнул.

Если Джулия сумеет очаровать коварного французского министра, это будет большая победа. Талейран – кладезь тайн.

Стивен погрузил ложку в воздушное сырное суфле и задумался. Нет, он не сомневался, что никогда не встречал женщины, похожей на Джулию Лейтон. Поступив на службу в армию, он отложил на неопределенный срок матримониальные планы, потом сделал это еще раз, убедив себя, что обязан спасти сестру. Но втайне Стивен понимал, что все это – удобные отговорки, и, возможно, ему уготована участь старого холостяка, который будет баловать племянников и племянниц, занимать их историями о войне, а после этого возвращаться в свой одинокий дом. Нет наследников, нет проблем. Но теперь…

Он положил ложку и нахмурился.

– Что-то не так с суфле, майор? – спросил лакей.

– Нет, все в порядке. – Он с недоумением уставился на стоящую перед ним тарелку. Она была почти пустой, но он не помнил, проглотил ли хотя бы кусочек.

Что это на него нашло? Он никогда не сможет жениться на Джулии Лейтон. Стивен добавил ложечку сахара в чай, размешал его, попробовал и поморщился. Напиток оказался невероятно сладким.

В одном он был уверен: Джулия Лейтон совершенно не подходит Темберлею. Он несколько раз встречался с Дэвидом и нашел его настолько же скучным и лишенным эмоций, насколько его брат был экстравагантным и дерзким. Он вспомнил, что Николас даже сделал предложение Джулии, когда вернулся с войны, чтобы принять титул брата, и обнаружил ее, беременную и отверженную семьей. Тогда Стивен не понял, с какой стати новый герцог решился на такой глупый, хотя и, безусловно, благородный поступок. Но это произошло до того, как он познакомился с Джулией. Она отказала Николасу, решив найти свой собственный путь в жизни.

Он полил густыми сливками позднюю ежевику и с удовольствием ощутил во рту ягодную свежесть.

Интересно, сожалеет ли Джулия о своих опрометчивых поступках? Скучает ли о прежней жизни? Она могла стать герцогиней, но взяла на себя роль компаньонки, причем сделала это с достоинством королевы. Он задумчиво улыбнулся, и покрытая сливками ягода скатилась с его ложки на безупречно белую скатерть. И он и лакей несколько секунд взирали на ягоду в полном изумлении.

Похоже, накануне вечером Джулия искренне наслаждалась всем происходившим. Ее лицо светилось, глаза сверкали. Стивен был очарован, даже зная ее неприглядную историю.

Теперь он мог признать: она красива, очаровательна, элегантна и умна.

Разумеется, она еще и страстная женщина. Она доказала это не только своей ошибкой, но и беззаветной преданностью Доротее, своему сыну и новым задачам, поставленным перед ней.

Стивен почувствовал желание и проглотил ягоду целиком. Ежевика на мгновение застряла у него в горле. Возможно, есть другой выход.

У него никогда не было любовницы. Во-первых, для этого не хватало времени, а во-вторых, он еще не встречал женщину, которая привлекла бы его настолько. Он представил себе, как укладывает Джулию в постель, потом будит и наслаждается беседой с возлюбленной.

Он поерзал на стуле и добавил в чай еще ложечку сахара.

Дипломат не может путешествовать с любовницей. Это недопустимо.

Он отложил ложку. Но если Дороти и дальше будет ездить с ним, а Джулия останется ее компаньонкой, все будет выглядеть пристойно. На пути домой после бала Доротея прямо-таки веселилась. Она с удовольствием рассуждала о модах, музыке и угощении. Когда он спросил сестру, понравился ли ей бал, она порывисто обняла его, а желая доброй ночи, поцеловала в щеку. Можно надеяться, она захочет сопровождать его и в будущих миссиях, а значит, поедет и Джулия.

Дверь в столовую распахнулась. Стивен поднял глаза и, улыбаясь, встал навстречу Джулии. Но при виде ее испуганного бледного лица его сердце пропустило удар.

На Джулии было то же самое голубое муслиновое платье, в котором она танцевала на балу, но теперь оно оказалось мятым и грязным. Глаза покраснели, в них стояли слезы.

– Что случилось? – спросил он, отшвырнув салфетку.

– Милорд, Доротея приняла слишком большую дозу лауданума.

Глава 15

Донован резким движением отодвинул шторы, и они, протестующе взвизгнув, впустили в комнату лучи послеполуденного солнца.

– Доброе утро, милорд, точнее, добрый день… почти вечер, – проговорил он с подчеркнутым сарказмом.

Свет резанул по глазам Томаса, вызвав вспышку боли в голове. Несчастный плотно зажмурился и отвернулся, мысленно наградив слугу самыми страшными ругательствами, которые только мог в таком состоянии вспомнить. Содержимое желудка подкатило к горлу, и Томас сглотнул, стараясь сдержать рвоту.

Донован присвистнул и ногой подвинул к кровати ночной горшок.

– Должно быть, веселая была вечеринка, – констатировал он. – Ты явился домой пьяный, как лорд… ну, как тот парень, который был лордом, а теперь зеленый, как обои в этой комнате.

– Пошел вон, – с большим усилием выдавил Томас. Что, черт возьми, он вчера пил? Он уже много лет так не напивался, научившись осторожности, благоразумию и предоставляя пить другим.

Томас открыл глаза и стал следить, как Донован, подняв с пола его одежду, обшаривает карманы. Услышав громкий стук и лязг – это слуга бросил на стол три полных горсти монет, – Томас фыркнул.

– Давай посмотрим, что у нас здесь. Это сувенир? – спросил Донован и открыл крышку. Зазвучала колыбельная. – Надеюсь, ты потратил не очень много усилий, чтобы это добыть? Это слишком личная вещь, чтобы иметь ценность. Кто-нибудь может узнать портреты. Мы никогда не сможем это продать. Такие вещи люди обычно ищут, если теряют.

– Это не для продажи, – простонал Томас. – Дай мне чего-нибудь попить: воды, чаю – все равно. – Но Донован как раз в этот момент заметил бриллиант. Он внимательно рассмотрел его, позволил поймать свет, который тысячей иголок ударил Томасу в глаза. Слуга еще раз присвистнул, и громкий звук оказался для Томаса таким же болезненным, как свет.

– А камень неплох. За него мы выручим несколько фунтов. Может быть, больше. – Он достал из кармана нож.

– Не смей! – воскликнул Томас, но опоздал: Донован выковырнул бриллиант, проверил на свет и пробормотал что-то одобрительное.

Томас встал, обмотался простыней, пошатываясь, подошел к столу и взял часы. Он рухнул в кресло и зажал вещицу в кулаке, чтобы предохранить от дальнейших повреждений. Ему не надо было снова смотреть на портреты. Он их и так помнил. Слишком долго он смотрел на них накануне вечером, прежде чем заснул, стараясь представить себе, как выглядит леди – их хозяйка. Изящные часики наверняка были подарком супруга – мужчины на портрете, а малыш, несомненно, их сын. Идеальная английская семья.

Он им завидовал. Влюблены ли они? Счастливы ли? Лицо мужчины дышало благородством, но в нем угадывалось что-то еще – мягкость, любовь, о существовании которой Томас успел забыть.

Когда экипаж остановился у его дверей – это было уже на рассвете, – Томас решил, что не станет продавать часы, а постарается найти их владелицу и вернуть ей. Леди определенно в Вене. Как иначе столь личная вещь могла попасть к нему?

Он встал и снова присел, на этот раз на край кровати, рассматривая слегка поцарапанную крышку и вмятину на месте, где красовался бриллиант. Будет ли она рада получить свои часы обратно даже без камня?

Томас подумал о своей семье. У них не было принято дарить любимым портреты. Графы Брекон женились ради положения, денег и власти, но никогда по любви. Родовитые и чванливые, они заказывали свои парадные портреты, которые потом развешивали в гулких залах. Иногда они предпочитали мраморные изваяния, что им очень подходило, учитывая суровую и гордую бесчувственность его родственников.

Портрета Томаса там не будет. Эдвард обещал убрать его имя из всех семейных документов, стереть все его следы из родословной.

Для Эдварда и даже их матери бриллиант был бы самой важной частью часов, дорогим подарком, говорящим о богатстве и важности дарителя, а вовсе не об искренних чувствах.

Эти часы с сентиментальной картинкой, незамысловатой музыкой и гравировкой: «Всегда и везде», – говорят о семье, в которой ценят друг друга. Томас почувствовал гнетущую тоску – ему хотелось узнать такую женщину, создать с ней семью. Но как он ни старался представить себе хозяйку часов, воображение неизменно подсовывало ему образ Джулии.

Он захлопнул крышку. Да, решил он, кем бы ни была эта леди, она непременно обрадуется часам. Их части, которые для нее дороже всего, не повреждены. И если они были украдены и утеряны, она с благодарностью встретит того, кто их вернет.

Остается только найти ее. Он уставился на стену, ожидая, когда голова перестанет кружиться, и задумался, с чего начать поиски.

– Как это случилось? Откуда она взяла лауданум? – спрашивал Стивен, когда они шли по коридору в комнату Доротеи. Его громкий шепот эхом отражался от стен, а резкий стук каблуков еще больше усиливал гнев.

Он злился не на Джулию, а на самого себя – увлекся и забыл, что его главная обязанность – забота о сестре. Она не могла не заметить, что, танцуя с Джулией, он не сводил с нее восхищенных глаз. Дороти необычайно чувствительна и наблюдательна. Неужели он сам во всем виноват? Перед отъездом из Лондона он твердо решил: Доротея больше не получит ни капли лауданума. Он считал ее достаточно сильной, чтобы наладить свою жизнь и без наркотика, тем более когда рядом Джулия, да и он все время неподалеку, чтобы при необходимости ее защитить. Стивен был уверен: прошло уже достаточно времени и боль должна утихнуть без лекарств. Выходит, он ошибся. Оказался не прав во всем. У него перехватило дыхание, когда он понял, что может потерять сестру.

– Я не знаю, где она взяла лауданум, – сказала Джулия. – Сейчас с ней доктор.

Дверь Доротеи была впереди, и Стивен остановился, беспомощно глядя на белые и голубые панели, медную дверную ручку. А что, если…

Съеденный завтрак тяжело заворочался в желудке. Стивена охватил страх – совсем как перед боем.

Джулия тоже остановилась.

– Милорд? – вопросила она, не понимая, почему он не спешит к сестре.

– Она выживет? – спросил Стивен, не глядя на Джулию.

Он солдат, привыкший рисковать. Он знал цену жизни. Сегодня человек может быть сильным и здоровым, а завтра… Стивен напрягся. Его сестра не солдат. Она всегда была нежным, хрупким созданием, а после того как потеряла Мэтью и ребенка… Он зажмурился, готовый услышать плохие новости.

Джулия сжала его руку.

– Худшее уже позади. Я не стала говорить вам, пока доктор не заверил меня, что все будет хорошо.

– Когда?.. – Договорить он не смог, слова застряли у него в горле.

– Вернувшись с бала, Доротея отпустила горничную, сказав, что устала и сразу ляжет в постель. К счастью, она оставила окно открытым – горничная это заметила и вошла, чтобы закрыть. Она увидела пузырек на полу возле кровати и пришла за мной. Я сразу же послала за доктором. И с тех пор не отходила от нее. Она выживет, милорд, – страстно проговорила Джулия, и Стивену показалось, что она испугалась за него.

Он всмотрелся в ее глаза, прочитал в них сочувствие, упорство и решительность. Ему стало стыдно за собственную слабость, неспособность помочь сестре пережить горе.

Конечно, Джулия должна была следить за Доротеей, защищать ее. Но ей пришлось играть в шпионские игры. Он сам ее в них вовлек.

Стивен закрыл глаза, представляя, какой разразится скандал. Разве это неправильно – стараться защитить свою репутацию, тем более теперь, когда она знает, что Доротея выживет? Карьера – все для него.

Окончательно разозлившись, он не слишком вежливо стряхнул руку Джулии со своей и пошел дальше. Распахнув дверь, он шагнул в комнату, предоставив Джулии следовать за ним.

Доротея лежала в постели с полузакрытыми глазами. Ее лицо было бледным как простыня. На стуле у кровати сидел врач. При появлении Стивена он встал.

– Доброе утро, майор, я доктор Боуэн.

– Вы англичанин? – удивился Стивен.

– Я член делегации. Моя задача лечить всех, кто заболел. В Лондоне я домашний врач леди Каслри.

Стивена бросило в жар. Он ни минуты не сомневался, что, когда ее светлость узнает о случившемся, его с позором отошлют домой. Он рассеянно пригладил волосы, явственно ощущая надвигающуюся катастрофу.

Доротея глухо застонала. Стивен с испугом опустил на нее глаза.

– Не стоит волноваться, сэр. Леди Доротея вне опасности. – Врач наклонился и заботливо убрал безвольную руку больной под одеяло.

Стивену легче не стало. Он сел на край кровати и коснулся щеки сестры. Она была холодна словно лед.

– Дороти, – сказал он резче, чем намеревался.

Она открыла глаза и посмотрела на брата.

– Стивен… прости меня… мой бедный Стивен.

– Кто дал тебе лауданум? – спросил он.

– Ты его не знаешь. Поэтому не надо никого отчитывать. На балу был один джентльмен. У него в кармане оказалось – совершенно случайно – немного лауданума. Я выменяла его на часы.

У Стивена сжались все внутренности.

– Часы, которые подарил тебе Мэтью? – спросил он.

После смерти мужа Доротея почти не выпускала эти часы из рук. Она несколько раз в день слушала колыбельную, целовала портреты, разговаривала с ними, когда оставалась одна.

– Понимаешь, я думала, они мне больше не понадобятся, – сказала она. – Лауданум помогает мне видеть их так же явственно, как я вижу тебя. Я думала, что, если у меня будет достаточная доза – или немножко больше, чем просто достаточная, – я не отпущу их и смогу всегда быть с ними.

Ее лицо сморщилось, по щекам покатились слезы. Стивен обнял сестру и не отпускал, пока рыдания сотрясали ее исхудавшее тело. Слезы все текли и текли, и блестели серебряными капельками на ее тусклой коже.

Стивен понял, что и тут не прав. Горе не покинуло сестру. И, судя по всему, никогда не покинет. Его одного недостаточно, чтобы облегчить такую боль. Он вопросительно взглянул на доктора.

– За леди надо следить, – тихо сказал доктор Боуэн.

– Я останусь с ней, – заявила Джулия, выйдя из тени в углу.

– Только не сегодня, миледи, – решительно возразил Боуэн. – Вы ей очень помогли, но теперь вам тоже необходимо отдохнуть. Может быть, ее горничная…

Стивен поднял глаза на Джулию. Ее прическа растрепалась, и длинные темные локоны спадали на плечи. Под глазами залегли глубокие тени, однако губы были решительно сжаты, да и глаза упрямо блестели. Она стояла у кровати словно страж, готовая спорить с доктором, отсылавшим ее от постели больной. Он заметил пятна на платье и понял, что Джулия приняла на себя самое тяжелое. Она помогала его сестре, когда ей промывали желудок: заставляла исторгнуть наркотик. Ну как не восхищаться такой женщиной?

– Кто знает об этом? – спросил он, понимая, что угроза катастрофы не миновала, даже если сестра переживет попытку расстаться с жизнью. Скандальные слухи затронут всю английскую делегацию, а для него самого… Пожалуй, с карьерой дипломата придется расстаться. Боуэн вынужден обо всем доложить. Таковы правила протокола. Все они живут и умирают только по протоколу.

Доктор покосился на Джулию.

– Никто не знает, милорд. Только я, мисс Лейтон и горничная леди Доротеи.

– Я подумала, что нет смысла будить лорда Каслри, тем более что кризис миновал, – сказала Джулия. – Это семейное дело, и доктор Боуэн со мной согласен, что оно должно и остаться таковым.

Стивен в замешательстве уставился на нее. Конечно, Джулия все поняла. Она пережила собственный скандал и хорошо знает, что это такое.

– Наступил решающий момент, милорд, – задумчиво проговорил доктор Боуэн, – для Англии, для вас и леди Доротеи. – Я не вижу смысла докладывать о происшествии официально. Это лишь отвлечет лорда Каслри, а это сейчас крайне нежелательно. Леди Доротее придется отдохнуть несколько дней, и все наладится. Я скажу леди Каслри, что у вашей сестры насморк и она должна оставаться у себя в комнате. – Он с улыбкой взглянул на Джулию, и в его глазах светилось восхищение. – Леди Джулия – отличная сиделка, но мы будем следить за леди Доротеей по очереди. Ей пойдет на пользу, если она, проснувшись, увидит рядом знакомое лицо.

Стивен расстегнул верхнюю пуговицу мундира и сел поудобнее.

– Я буду первым. – Он повернулся к Джулии, встретился с ней глазами и некоторое время не мог говорить. – Идите отдыхать, – в конце концов буркнул он.

Она кивнула и направилась к двери. Доктор стал укладывать в чемоданчик свои инструменты.

– Джулия! – Она остановилась у двери и оглянулась на окликнувшего ее Стивена. – Я вам бесконечно признателен.

– Пустяки, – пробормотала она. – Рада помочь… – Ее глаза наполнились слезами, губы дрогнули, и она вышла за дверь раньше, чем упала первая слезинка.

Стивен проводил ее взглядом. В эту самую минуту Джулия перестала быть печально известной. Она стала самим совершенством.

Глава 16

Приватный ужин в пышных апартаментах княгини Костовой оказался трапезой для четверых, а не для двоих.

Екатерина приветствовала Томаса у дверей теплыми объятиями и многообещающим поцелуем. Потом она провела ладонями по лацканам его сюртука и сообщила:

– Пришли мои старинные и самые любимые друзья, и я не могла их выставить. – Она снова поцеловала его. От нее пахло шампанским и гардениями. – Думаю, они тебе понравятся. Заходи. – Чаровница взяла его за руку и потянула за собой в маленькую гостиную, поскольку большую гостиную готовили к приходу знаменитостей, которые соберутся в ее салоне позже.

Когда они вошли, из-за стола встал пожилой джентльмен и окинул Томаса оценивающим взглядом.

– У тебя новый ухажер, Катя! Это восхитительно. Пожалуй, мы поджарим его на вертеле, как голубя, и съедим. Надеюсь, вы оправдаете наши ожидания, месье.

– Веди себя прилично, старый повеса, – мягко пожурила его Екатерина. – Это виконт Мерритон. Томас, это принц Линь.

– Томас? Вы уже обращаетесь друг к другу по именам? – проворковал другой женский голос. – Тогда это скорее десерт, чем главное блюдо.

Томас повернул голову и уставился на крупную женщину, удобно устроившуюся в кресле. Ее глаза ярко блестели, улыбка казалась насмешливой, хотя по возрасту она годилась ему в бабушки. Он поневоле вытаращил глаза, поскольку массивная фигура женщины была буквально усыпана драгоценностями, от тиары на седых волосах и до водопада бриллиантов, рубинов, изумрудов и жемчугов на необъятной груди.

– Это моя крестная и лучшая подруга моей мамы, госпожа Анна, – сказала Екатерина.

– Очень приятно, – с сильным русским акцентом изрекла увешанная драгоценностями дама.

Она так откровенно разглядывала гостя, словно действительно собиралась съесть и прикидывала, с какого боку начать. Насмотревшись, она протянула руку для поцелуя. На каждом пальце сверкало по кольцу. Томас улыбнулся.

– Я очарован, миледи.

Принц слегка подтолкнул его локтем.

– Будьте осторожны, виконт. Мы с Анной встретились много лет назад в России при дворе Екатерины Великой. Я был поражен ее красотой и умом и до сих пор пребываю во власти ее чар.

Анна ухмыльнулась. Драгоценные камни зазывно сверкнули.

– У меня слабость к военным. Как и у императрицы Екатерины. Я была дегустатором ее величества. Это вас шокирует, молодой человек?

Томас удивленно приподнял брови.

– Вы дегустировали блюда? – Он присел на стул рядом с ее креслом.

Принц фыркнул. Госпожа Анна заурчала. Екатерина тонко улыбнулась.

– К еде это не имеет никакого отношения, Томас, – сказала она. – Просто, если императрице нравился какой-либо джентльмен…

– Или не джентльмен, – подхватила Анна. – Большинство из них не были джентльменами. И даже дворянами не были. Императрица предпочитала солдат. Вы солдат, виконт?

– Тогда он бы носил мундир, Анна, – негромко сказал принц. – Когда Екатерине Великой нравился тот или иной джентльмен, Анне доверялась ответственная миссия – проверить его мужскую силу, прежде чем он получал приглашение в императорскую опочивальню.

Удивление Томаса, вероятно, отразилось на его лице, потому что все засмеялись.

– Я вижу, вы все-таки шокированы, – заметила Анна. – Но, понимаете, это была привилегия. Большая честь. И кроме того… – Она подняла перегруженный кольцами палец и лукаво улыбнулась. – Всякий раз, когда я рекомендовала императрице мужчину и он ее удовлетворял, она дарила мне побрякушку. – Старуха потянула двумя пальцами длинное жемчужное ожерелье и любовно взглянула на рубиновую подвеску. – Я называла все свои маленькие пустячки именами мужчин, которые, сами того не зная, их мне подарили. Жемчуг, к примеру, зовется «лейтенант Дашков», а подвеска – о, эта подвеска! – «генерал Семен».

– А где твоя изумрудная булавка – «сержант», кажется? – спросила Екатерина.

Анна поджала губы.

– Увы, ее со мной больше нет. Конечно, сам сержант вряд ли был моим любимцем, да и фаворитом Екатерины тоже, хотя он развлекал ее одну или две ночи. Что же делать? Я должна что-то есть.

Екатерина похлопала крестную по руке.

– Я пошлю кого-нибудь, чтобы булавку выкупили и вернули тебе. Не расстраивайся.

– Неужели ты это сделаешь, дорогая? – Анна расцвела.

Принц усмехнулся, глядя на Томаса.

– Вы сбиты с толку, не так ли? Им нравится эта игра. Когда попадаешь в затруднительное положение, нужно как-то выживать. Анна категорически отказывается принимать помощь. Вместо этого она закладывает свои драгоценности, а крестница выкупает их и возвращает ей.

Негромко звякнул колокольчик, и плотные шторы в конце комнаты раздвинулись, открыв стол, накрытый на четверых. Принц повел к столу Екатерину, а Томас предложил руку Анне. Та сжала его бицепс, как будто проверяя и его, принюхалась к одеколону своего кавалера и удовлетворенно кивнула. Екатерина приподняла бровь и, с любовью посмотрев на старую шалунью, спросила:

– Ну и как?

– Подойдет, но надо еще посмотреть на его аппетит.

– У императрицы была такая теория, – шепотом объяснила Катя. – Если мужчина наслаждается едой, то будет наслаждаться и женщиной. – Стол оказался таким маленьким, что их колени под длинной белой скатертью оказались прижатыми друг к другу.

Томас осмотрел блюда, расставленные на столе. Жареный фазан, икра, цыплята. На боковом столике ожидали своей очереди разные виды шоколада, пирожные, фрукты. Он поднял бокал красного вина, искрящегося, как рубины Анны.

– Но если мужчина много ест, он может и не сделать того, чего от него ждет дама.

Анна выглядела очень довольной.

– Вы прошли второе испытание, мой дорогой виконт. Мужчина должен смаковать, а не пожирать пищу. – Она взмахнула рукой над изысканными яствами, словно насылая на них чары. – Он должен выбрать то, что ему особенно понравится, и наслаждаться этим медленно, со знанием дела. А во время перемены блюд обязан очистить свое нёбо, приготовиться к новым вкусовым ощущениям.

Принц хихикнул.

– Колдунья! Вы больше никогда не сможете просто и незамысловато съесть печеночный паштет.

– Вы будете наслаждаться каждым кусочком, – тихо промурлыкала Катя и взяла ложечку икры.

– Особенно это относится к десерту, самому сладкому блюду: нежность сливок, кислота фруктов, мягкая шелковистость шоколада и пикантная горчинка корицы в конце, – добавила Анна.

– Если дождешься этого конца, – фыркнул принц, обмахиваясь салфеткой.

Екатерина под столом погладила колено Томаса, обещая сладкую награду.

Под цыпленка в ароматном соусе – с чесноком и вином – принц поднял тост.

– Я намереваюсь сменить тему разговора, чтобы виконт мог спокойно поесть, и при этом не подвергалось анализу его постельное мастерство. Ешьте, как вам больше нравится, сэр. Берите в руки цыплячью ножку и вгрызайтесь в нее, если хотите. Намазывайте икру на хлеб, и пусть женщины гадают, что это значит. Если вы доставите Анне удовольствие и позволите наблюдать за вами, постарайтесь поставить ее в тупик. Пусть прикидывает, откуда вы приступите к рыбе: с головы или с хвоста.

– Так за что же мы пьем, старый распутник? – спросила Екатерина.

Принц взял ее руку и поцеловал.

– За приятную компанию, собравшуюся за этим столом, – проговорил он, поклонившись дамам. – За новые знакомства. – И он кивнул Томасу.

Они выпили, и откуда-то сразу материализовался лакей, чтобы наполнить бокалы. Анна удержала слугу за рукав, осушила бокал и улыбнулась, когда он наполнил его снова.

– Скажите, виконт, каким ветром вас занесло в Вену во время такого великого события? Мой старый друг Руссо, король философов, сказал бы, что такое стечение императоров и королей случается реже, чем парад планет на небесах. Он бы сказал, что это знак приближающегося конца света. А вы как полагаете?

Руссо?

– Я простой путешественник, – ответствовал Томас.

Линь подался вперед.

– Гран-тур? Завершаете образование? Я рад, что это снова в моде. Много лет назад я сам совершил такое путешествие, еще до того как лучшие места испортила революция, а великая армия Наполеона вытоптала все остальное. Какая страна вам понравилась больше всего?

Томас встретился взглядом со старым придворным – умным и проницательным. Его было легко представить великим полководцем, планирующим сражение, принимающим смелые тактические решения. Его взгляд оценивал человека. Наверняка не только у Анны имелась своя методика. У Линя тоже. Томас не отвел глаз, хотя, признаться честно, очень хотелось. А вдруг принц сможет прочитать, кем был, кем стал и чего боится таинственный английский гость?

– Бельгия, – ответил он, зная, что принц там родился. – Брюссель прекрасен весной.

Свет в глазах принца погас. Он покачал головой, всем своим видом выражая разочарование.

– Вы пытаетесь мне польстить, юноша. В этом нет никакой необходимости. Я больше не обладаю влиянием. Теперь я обычный старик, которому есть что рассказать, и поэтому меня приглашают в гости симпатичные дамы вроде княгини Костовой.

– Ты мой самый любимый старикан, – сказала Екатерина и, потянувшись к нему, поцеловала в щеку.

Линь ухмыльнулся и подмигнул Томасу.

– Она тоже льстит мне. Но ей я это позволяю. Да, хорошие манеры требуют, чтобы я ответил аналогичной любезностью и сказал, что я прекрасно провел время в Лондоне, наслаждаясь каждой минутой. Сказать по правде, я никогда не мог понять замысловатый этикет высших классов. Так много правил! Соблюдая их все, непременно станешь чопорным и скучным. В Лондоне меня считали диковиной, фигляром, который всегда все делает не так. У англичан совершенно отсутствует чувство юмора, а я, как вы уже успели убедиться, не могу не высказать того, что у меня на уме. И если я считаю что-то смешным, то непременно так и говорю.

– Ты везде известен своей прямотой, мой дорогой, не только в Англии, – улыбаясь, заявила Екатерина.

– А вы известная чаровница, княгиня, – сказал он. – Но вот в чем вопрос: пригласили бы вы меня сегодня, если бы я не говорил все те возмутительные вещи, которые вам так нравятся? Мы развлекаем друг друга, очаровываем наших друзей и шокируем тех, кто не знает нас. Вы со мной согласны, виконт?

– Он перенял такие дерзкие манеры у своего дорогого друга Казановы, – прошептала Анна. Она накрыла ладонью руку Томаса, а он уставился на кольцо с жемчужиной размером с голубиное яйцо. – «Капитан Старенский», – представила она кольцо. – Я дала о нем очень хороший отзыв, а императрица с этим согласилась. Сейчас сам капитан умер или постарел и подурнел, но его тезка всегда будет меня радовать.

Томас подумал, что лишить старую госпожу одного из колец, унизывавших ее морщинистые пальцы, будет очень просто. Она, вероятно, и не вспомнит, когда его надевала, а если вспомнит, решит, что заложила украшение. Во всяком случае, от потери одной цацки она не пострадает. Об этом позаботится княжна.

И все же он колебался. Ему очень нравилась компания и не хотелось портить вечер.

– В Англии мне понравилось только одно – английские леди, – мечтательно произнес принц, когда лакей наполнил бокалы вином такого же цвета, как желтые бриллианты в серьгах Анны…

– Они лучше, чем русские? – возмутилась Екатерина. Ее глаза метали огонь.

– В любом случае они лучше, чем австриячки, – заявил принц. – Вы женаты, виконт?

Томас отрицательно покачал головой.

– Почему? – требовательно вопросила Анна. – Вы такой…

– До сих пор, хотя я и много путешествовал, не встретил женщину, с которой хотел бы прожить всю жизнь, – сообщил Томас, как обычно.

– Жаль, что Екатерина уже замужем, – вздохнул принц. – А каковы ваши вкусы? Ищете идеальную англичанку? – Он перевел взгляд с княжны на Анну. – Англичанок учат множеству женских премудростей, но это не затрагивает их интеллект. Беседа с англичанкой – отдых для ума.

– Вы сегодня ужасны, мой принц, – засмеялась Екатерина.

А Томас вновь подумал о Джулии. Вот уж кого точно нельзя назвать нежной и ласковой пустышкой.

– Взять, к примеру, вас, княгиня, – продолжил свою речь принц. – Вы говорите на трех языках, много читаете и не зависите от власти своего супруга. Но ведь с такими женами одни проблемы, моя дорогая, и вы это знаете. Бьюсь об заклад, Костов сейчас удовлетворяет свои аппетиты с полногрудой девкой из придорожной таверны, которая не говорит ни на одном языке, кроме немецкого, да и тот знает неважно, а значит, ему не придется напрягаться и придумывать что-нибудь остроумное или, не дай бог, интеллектуальное.

Екатерина фыркнула.

– Скорее он сейчас где-то с царем и его советниками. Не то чтобы они вели между собой какие-то интеллектуальные беседы. Возможно, они наслаждаются благосклонностью двух дюжин грудастых шлюх. – Она одарила Томаса блестящей улыбкой. – У него свои развлечения, у меня – свои.

– В Англии то же самое, – сказал Томас. – Высшие слои общества вступают в брак с незнакомцами, имеющими подходящую родословную, воспитывают наследников, в жилах которых течет голубая кровь, и ищут удовольствий вне супружеской постели.

– Тогда, может быть, англичане не так сильно отличаются от европейцев, как я думал, – усмехнулся принц. – Вы тоже собираетесь вступить в такой брак?

– Вовсе нет. – Томас нахмурился, почувствовав тяжесть часов в кармане. У него в ушах зазвучала колыбельная.

– Не исключено, – сказала Анна, – что вы помолвлены с какой-нибудь достойной английской леди и путешествуете по континенту, чтобы перебеситься, перед тем как осесть и приступить к скучной обязанности – плодить наследников с женщиной, которая вам безразлична.

– О, расскажите мне о ней! – довольно резко воскликнула Екатерина.

Томас покосился на княгиню с удивлением. Она ревнует? Но лицо княжны оставалось непроницаемым.

– Нет, ничего такого, – заверил Томас, и это была ложь. Он постоянно думал о Джулии, хотя и не желал этого. – Я убежденный холостяк.

Джулия стала критерием, которым он мерил других женщин. В его воспоминаниях – независимо от того, насколько они были точными, учитывая, что он провел в ее обществе всего несколько часов, – она осталась самой красивой, умной и желанной женщиной, которую он когда-либо встречал. Она была совершенно неопытной любовницей, но ее реакция, искренняя и страстная, подкупала. Томас опять исполнился сожалением и крепче сжал тонкую ножку бокала.

– А мне кажется, у вас все же кто-то есть, – изрек принц, внимательно наблюдая за ним.

Томас беззаботно улыбнулся. По крайней мере, он надеялся, что его вымученная улыбка получилась беззаботной.

Екатерина склонила хорошенькую головку.

– Я должна беспокоиться? Она здесь? В Вене? И ожидает случая выцарапать мне глаза?

Томас взял ее руку и поцеловал тонкие пальцы.

– Нет никого, кроме вас, княгиня. Во всяком случае, сегодня.

Принц громко хохотнул и поднял бокал.

– И это все, что мы имеем. А почему бы и нет? Завтра еще очень далеко.

– А каковы английские женщины в постели? – спросила Анна. – Нет, точнее, английские мужчины? – Она тряхнула головой, и ее тиара сверкнула. – Хотя не отвечайте, дорогой виконт. Екатерина завтра мне все доложит.

И пока Екатерина мягко упрекала свою крестную за дерзость, Томас опять подумал о Джулии. Он помнил ее тихие вздохи, когда они занимались любовью, как она прикусывала нижнюю губу, когда он целовал ее грудь. Интересно, она вспоминает о нем, когда ложится в постель со своим герцогом, чтобы зачать наследника? Волнуют ли ее прикосновения скучного Дэвида, или ее воротит от них?

– Не надо смущать моих гостей, Анна. – Голос Екатерины вернул его к действительности.

– Все в порядке, – усмехнулся он. – Но, боюсь, я не слишком хороший источник информации по этому вопросу. Я почти год провел на континенте и не помню, когда в последний раз даже говорил с английской леди. – Он помнил каждое слово, сказанное Джулии. И подмигнул Анне. – Или с английским джентльменом.

Принц откровенно удивился.

– Вы хотите сказать, что не встречались ни с кем из представителей английской делегации?

Екатерина сморщила носик.

– Леди Каслри совершенно не имеет вкуса, а ее супруг чопорный как статуя.

Принц положил в рот ложечку икры и закатил глаза от удовольствия.

– Но в английской делегации есть и другие члены, очень даже приятные. К примеру, я случайно познакомился с одной молодой леди…

Анна перебила его:

– Я слышала, сводный брат Каслри известен своим скандальным поведением. Отсутствие обаяния он компенсирует пьяным упрямством. Это напоминает мне капитана…

Принц положил ложечку.

– Я говорил о дамах, Анна, – мягко упрекнул он. – Некоторые из них очень даже привлекательны. Прошлой ночью на императорском балу присутствовала одна леди…

Глаза Екатерины округлились от удивления.

– Вы там были, мой принц? Я вас не заметила! Как же я могла вас пропустить?

Он похлопал ее по руке.

– Когда в одном месте собираются несколько тысяч человек – половина из них танцуют, вторая половина – едят, и все они одновременно разговаривают, – это немудрено. Гораздо лучше встречаться в узком кругу: хорошая компания, хорошая еда. Качество вместо количества.

– Ты умеешь льстить, мой старый друг. Расскажи нам все о бале. – Анна вздохнула. – К сожалению, я не сумела достать приглашение. Я бы надела «генерала»…

– Что из них «генерал»? – спросил принц Линь.

– Другая тиара, с изумрудами.

– В английской делегации много дам? – спросил Томас, думая о часах.

Принц поджал губы.

– Есть несколько. Так вот: как я уже говорил, на балу познакомился с очаровательной леди по имени…

Екатерина прижала пальчик к его губам.

– Никаких имен. Виконт мой гость, и сегодня я хочу, чтобы он думал только обо мне.

Анна одарила Томаса понимающей улыбкой.

– Она решила заполучить вас, виконт, даже без проверки.

– Жаль, что вы не догадались захватить с собой рекомендации, мой друг, – сказал принц и поднял бокал. – Что ж, полагаю, мы встретимся как-нибудь утром в парке и сравним всех женщин, которых знали и любили, хотя, могу поспорить, мой список будет длиннее, значительно длиннее, хотя бы потому, что я намного старше.

Томас поднял бокал, соглашаясь.

– О, я бы хотела услышать какой-нибудь рассказ прямо сейчас! – воскликнула Екатерина. – Обожаю истории о любовных похождениях.

Принц дождался, пока лакей наполнит бокал, и ухмыльнулся.

– Это можно. – Он задумчиво потер нижнюю губу. – Ах да, Версаль…

Принц подался вперед и стал рассказывать пикантные истории о своих романтических приключениях, а Томас с удивлением понял, что впервые за долгое время наслаждается жизнью.

Глава 17

– Нет, – заявила леди Каслри, уставив свой длинный нос на Джулию Лейтон. – Чарльз, отошлите ее. Не желаю видеть эту особу рядом с собой.

Джулия прикусила губу, наблюдая, как попятилась лошадь леди Каслри, словно тоже не желала находиться рядом с падшей женщиной. Чарльз Стюарт самодовольно ухмыльнулся, глядя на Джулию, потом наклонился к ее светлости и что-то шепнул на ухо. Челюсть леди Каслри от удивления отвалилась, и она несколько секунд продолжала слушать своего родственника, с негодованием глядя на Джулию. Ее безжалостный взгляд не упустил ни одной детали внешности и одежды.

– Вы хотите сказать, что Каслри приказал мне взять ее с собой? Но это же королевская охота! Люди подумают, что я одобряю распутство!

Ее светлость пренебрежительно взмахнула рукой, словно отгоняя дворовую кошку.

– Ладно, если уж она должна быть здесь, пусть держится в последних рядах, подальше от меня.

Лорд Стюарт быстро оглянулся, вероятно желая увидеть, не прислушивается ли кто-нибудь к их разговору. На утреннюю охоту в живописных окрестностях Шенбруннского дворца собралось больше сотни человек. Среди участников был австрийский император, русский царь и король Баварии, и каждый явился с собственной свитой из пажей, слуг, переводчиков и загонщиков, в результате чего охотничий отряд оказался таким большим и шумным, что не мог не распугать всю возможную дичь на сотню миль вокруг. Стюарт что-то сказал офицеру в мундире, тот кивнул и подъехал к Джулии.

– Миледи…

– Мисс Лейтон! – рявкнула леди Каслри.

Щеки офицера стали пунцовыми – под цвет мундира.

– Мисс Лейтон, позвольте проводить вас в конец отряда.

Джулия кивнула, тоже покраснев, но только от злости. Она не хотела появляться здесь. И просила Стивена освободить ее от навязанных ей дополнительных обязанностей. Ее главная забота – Доротея, тем более сейчас. Но лорд Каслри наотрез отказался дать ей свободу, считая, что у Доротеи обычная простуда и она вполне может наутро обойтись без компаньонки.

Он сурово отчитал Стивена, разъяснив, что все члены делегации должны исполнять свой долг, а Джулия может оказаться очень полезной. Если Доротея больна, ей нужна сиделка, а не женщина, которая может принести пользу своей стране. Джулии было велено присоединиться к охоте в качестве одной из помощниц леди Каслри, держа глаза и уши открытыми.

Она отказывалась сколько могла, разумеется, соблюдая все правила вежливости. Ее вытолкнули под свет прожекторов, сделали центром внимания, когда ей больше всего на свете хотелось спрятаться в тени и всеми силами избегать неприятных ситуаций вроде теперешней. Чего-то подобного и следовало ожидать. Ведь леди Каслри была старой и доброй подругой графини Карриндейл, матери Джулии, и ей были доподлинно известны все детали ее позора.

Джулия направила свою кобылу в хвост отряда.

– Не возражаете, если я поеду рядом с вами? – спросил приятный женский голос. Повернувшись, Джулия увидела молодую женщину в синей амазонке. – Ненавижу охоту, но обожаю верховую езду. И сегодня слишком хороший день, чтобы сидеть взаперти.

– Конечно, – неуверенно пробормотала Джулия. – Я…

Леди улыбнулась.

– О, я знаю, кто вы. – Джулия напряглась и скрипнула зубами. – Вы та самая леди Джулия, о которой постоянно говорит принц Линь. Я надеялась вас встретить. Я Диана Талейран-Перигор.

У Джулии пересохло во рту. Племянница французского министра иностранных дел? Дама, ставшая в Вене официальной хозяйкой его приемов? С какой стати она решила познакомиться с ней?

– Доброе утро, мадам Талейран, – прохрипела она и приготовилась к обычным расспросам о скандале, который ей пришлось пережить.

– Пожалуйста, называйте меня Диана. Дядя говорит, это имя мне больше подходит. Он, конечно, ужасный льстец, но мне нравится, когда меня называют как богиню.

– Леди Джулия! – прозвучал другой голос, на этот раз мужской, и она увидела направлявшегося к ней принца Линя. – Как я рад вас видеть! И вы, Диана, тоже здесь. Вас уже представили друг другу?

– Мы как раз знакомимся, – сообщила Диана.

Прозвучал рог, возвестивший о начале охоты, и всадники тронулись с места.

– Давайте отстанем, – предложил принц. – Мне уже не по летам гоняться за молодыми выскочками, рвущимися вперед, а если мы задержимся, я окажусь в окружении двух прекраснейших женщин.

Диана хихикнула.

– Льстец! Такой же, как мой дядя. Но я не возражаю. Сегодня слишком приятный день, чтобы скакать сломя голову по бездорожью в надежде подстрелить дичь. Давайте поедем туда. – Она указала в сторону, противоположную той, куда направились охотники.

День был бодрящим и холодным, трава в тени покрылась блестящим инеем. Джулия с удовольствием вдохнула чистый воздух. В юности в такие дни она каталась с Джеймсом по полям Карриндейла. Вернувшись, они совершали набег на кухню, где их кормили только что испеченными, еще теплыми яблочными пирожками. Она почувствовала острую боль, понимая, что ничего подобного в ее жизни больше не повторится.

Они некоторое время ехали между соснами и вскоре оказались на берегу озера, откуда открывался восхитительный вид на дворец.

– Как красиво! – воскликнула Диана. – Это напоминает мне Версаль.

– Вы скучаете по дому? – спросила Джулия.

– Я скучаю по моим детям, – ответствовала Диана. – Но я нужна здесь. Да и Вена мне нравится.

– Кстати о детях, – вмешался принц. – Вы знали, что сын Наполеона, маленький король Рима, сейчас здесь, в Шенбрунне?

Диана широко раскрыла глаза.

– До меня доходили слухи, но никто не видел французскую императрицу и ее сына на протокольных мероприятиях. Дядя наводил справки, однако его попытки явиться к ней с визитом и отдать дань уважения ни к чему не привели.

Линь хитро усмехнулся.

– Жаль. Думаю, ей не помешала бы компания. Но ее отец австрийский император, и предпочитает изолировать дочь от внешнего мира. Возможно, он опасается, что ее присутствие может повлиять на решение участников конгресса. Бедняжка, мне ее жалко. Императрица павшего государства, невинная девочка, насильно отданная замуж за человека, которого теперь весь мир считает монстром. Представьте, как может повлиять на общественное мнение ее заплаканное лицо. Да и малыш… Он очарователен. Дед совершенно прав, что привез его сюда. Он не заслуживает участи пешки в игре. – Принц расправил плечи. – Я только вчера видел ребенка. Мы сидели на полу и играли в солдатики.

Диана всплеснула руками.

– Правда? Просто чудесно! Но как вы удостоились такой привилегии?

Принц развел руки, словно готовился заключить весь мир в свои объятия.

– Я безобиден. А князь Талейран нет.

– А императрица Мария Луиза? Вы ее тоже видели? Говорят, она хочет вернуться к супругу на Эльбу.

Принц взглянул на собеседницу с ужасом.

– Что? Отказаться от всего этого великолепия, чтобы поиграть в Робинзона Крузо с Наполеоном? – Он перешел на таинственный шепот: – Ходят слухи, что она завела любовника и больше не спешит на Эльбу. Но ходят и другие слухи: будто ее удерживает здесь отец. Якобы он запретил ей встречаться с Наполеоном. Он от ее имени обратился к конгрессу, чтобы ей выделили герцогство Парма, – этакая взятка за хорошее поведение. Я слышал, за ней следят днем и ночью. В основном этим занимается ее любовник, который следует за ней повсюду словно щенок на поводке.

Линь покачал головой, встретившись с заинтересованным взглядом Дианы.

– Даже не думайте. Я знаю этот взгляд. Но не собираюсь передавать ей записки от вашего дяди. Я нейтральная сторона. – Он вдохнул морозный воздух и улыбнулся. – Мне нравится бывать здесь, участвовать в балах и приемах, играть в солдатики с королем Рима. И ничего больше. Я слишком стар для интриг.

– Я бы просто предложила ей женскую компанию, дружеское плечо. Ведь бедняжке наверняка хочется выговориться. – Диана казалась искренне обиженной. – Как грустно, что она не может доверять даже своему любовнику, который служит ее отцу.

Линь засмеялся.

– Ах, эти французы! Для вас всегда и во всем главное – любовь. Ладно, говорят, она по-настоящему влюблена в графа, а он – в нее. Почему бы и нет? Она же любила Наполеона, хотя в это никто не верил. Австрийская принцесса, вынужденная выйти замуж за покорителя своей страны! Возможно, она вообще легко влюбляется, как многие женщины, да и мужчины тоже – я например. – Он повернулся к Джулии: – А вы кого-нибудь любите, дорогая? Или вы уже замужем?

Джулия вспыхнула.

– Я… – начала она и замолчала, не зная, как объяснить, кто она и в каком положении находится.

Диана склонила голову и улыбнулась.

– Не бойтесь нас, дорогая. Слухи, конечно, доходят и до нас, но это не Лондон, а Вена. Здесь все иначе.

– Да, – подхватил принц. – Чем скандальнее вы ведете себя, тем лучше для вас. И, кстати говоря, о скандале: вы видели платье княгини Багратион на последнем балу? Нет, никакого низкого выреза, он и не требовался. Платье было абсолютно прозрачное, как воздух. Ее назвали «обнаженный ангел».

Джулия поняла, что никого не волнуют ее дела. У этих людей находились значительно более интересные темы для разговоров. Никто не был шокирован или возмущен – за пределами британской делегации, естественно. И ей впервые пришло в голову, что, вероятно, она сможет устроить свою жизнь именно здесь.

Снова заговорил принц:

– Вчера у княгини Костовой я встретил очаровательного англичанина. Виконта. Он не входит в вашу делегацию. Как и я, он приехал сюда, чтобы увидеть, как будет происходить это знаменательное действо. Хотите, я вас познакомлю? Если вы пожелаете завести здесь, в Вене, любовную интрижку, он весьма подходящая кандидатура. Любовь – бальзам для души и для сердца, – с чувством продолжил Линь. – Екатерина через неделю найдет себе новую пассию, и виконт останется в одиночестве. Она в высшей степени непостоянна, а Анне наплевать на то, что он не любит икру.

Джулия рассмеялась.

– Я не знаю, что все это значит, ваше высочество, но пока я не думаю о любви.

– А я тоже терпеть не могу икру, – вставила Диана.

– Есть кто-то другой? – спросил принц. – Простите, но мне не верится, что одинокая молодая леди, такая прелестная, как вы, может просто так отвергнуть красивого виконта, тоже одинокого.

Джулия подумала о Джейми и улыбнулась.

– Да, вы правы. Есть кое-кто другой, и он любовь всей моей жизни.

Глава 18

– Я вижу, часы все еще у тебя, – сказал Донован, разбирая содержимое карманов и складывая одежду Томаса. – Никогда не думал, что ты сентиментален.

– А я и не сентиментален. – Томас оторвался от книги, взял часы из рук Донована и спрятал их в жилетный карман – от греха подальше.

– Быть может, ты по чистой случайности все же принес домой что-нибудь, годное для продажи? Позволю себе смелость заметить, что одними чувствами сыт не будешь.

– Ты слишком много себе позволяешь, – оборвал его Томас, чувствуя себя в высшей степени некомфортно. Донован был прав. Он уже неделю ничего не приносил домой, даже простенького гранатового колечка. Деньги, которые он выиграл на первом балу, почти кончились.

Ему придется снова найти возможность играть или пощекотать нервы и украсть пару-тройку хороших камней. Или еще что-нибудь.

Донован с упреком взглянул на хозяина.

– Надо быть смелым и дерзким. Даже я рискнул завязать несколько полезных контактов. Здесь есть один парень. У него немало сторонников. Он воображает себя кем-то вроде современного Робин Гуда. Крадет у богатых, но делится только с узким кругом друзей.

– Ты пытаешься таким образом предупредить меня о своем увольнении? – спросил Томас.

Донован со всем вниманием уставился на собственные ногти.

– Нет, пока нет. Им нужна информация. Контакты, время, место. Им необходим тот, кто приглашен на великосветские вечеринки, знает людей – богатых и доверчивых.

Томас замер. Слова Донована ему категорически не понравились.

– Послушай…

Тот жестом остановил его.

– Нет, это ты послушай. Все очень просто. Они держат нос по ветру, эти парни. И они совсем не глупы. Они слышали много рассказов о приемах, которые ты посещаешь, знают, что ты видел драгоценности, почти трогал их. – Его лицо стало суровым, рука превратилась в клешню. – Все эти вещи были так доступны! Оставалось только руку протянуть и взять их!

– Скажи своим друзьям – а я сомневаюсь в их дружбе, – что меня это не интересует.

Донован недоуменно воззрился на хозяина.

– Ты вдруг после всего, что было, вернулся к соображениям чести и морали? Люди с высокими идеалами и без друзей голодают, милорд. Чем ты займешься? Станешь работать за жалованье? Может быть, поменяемся местами?

– Не дерзи, – сказал Томас, но это прозвучало неубедительно, поскольку Донован был прав. Сможет ли он жить на подачки любовниц вроде Екатерины, пока не станет слишком старым. Тогда вопрос с покровительницами отпадет сам собой. Он представил себе, что, подобно принцу Линю, будет пробавляться историями о днях своей былой славы, развлекая богатых и знаменитых, чтобы прокормиться.

Разозлившись, Томас швырнул книгу в другой конец комнаты и злобно уставился на Донована.

– Что я получу взамен? – рявкнул он. – Какова будет моя доля?

Явно удивленный столь резкой переменой настроения, слуга медленно улыбнулся.

– Чего ты хочешь?

Это выход? Но какой? Он будет втянут еще глубже в мир теней, попадет в водоворот преступной жизни. У него не останется ни чести, ни достоинства. Он превратится в негодяя, который сделает что угодно, возьмет что угодно, чтобы выжить. Как это далеко от его прошлой благородной жизни! Он достал из кармана часы. Они стали для него символом всего, что он потерял, о чем сожалел.

– Я хочу найти английскую леди, которой принадлежат эти часы. Могут они это для меня сделать? Она где-то в Вене.

Донован был потрясен.

– И все? Ты можешь назвать любую цену за свою помощь. Ты можешь даже рук не пачкать. Просто укажи нужный путь.

А как они будут забирать драгоценности, золото, произведения искусства? Насилием. А значит, и его руки станут грязными.

– Этого достаточно, – сказал он, сжав часы в кулаке. – Пока достаточно.

Донован продолжал всматриваться в его лицо, все еще не в силах оправиться от изумления.

– Ты знаешь, чего они хотят? Им нужна тиара леди Каслри, в которой она блистала на императорском балу. Они хотят ожерелья, кольца и браслеты той старой русской шлюхи. Об этих цацках все знают, и рано или поздно кто-нибудь их украдет. Так почему мы не должны от этого выиграть? Деньги, которые ты за это получишь, освободят тебя, купят тебе все, что душе угодно. Проклятье, ты сможешь даже увести Брекон-парк прямо из-под задницы твоего брата!

Томас закрыл глаза, представил себе Анну, играющую со своими «солдатами» – ее гордостью, ее восторгом. Что с нею станет без них? А Брекон-парк ему и вовсе не нужен, ни за какие деньги.

– А чего хочешь ты, Донован? Я думал, ты собираешься уехать в Ирландию и купить там ферму, осесть, обзавестись семьей.

Слуга мрачно усмехнулся: все тридцать два зуба и холодные глаза.

– Это было до того, как я вдохнул воздух Вены.

Томас с трудом скрыл дрожь отвращения. Ему был омерзителен и Донован, и он сам. Но, похоже, другого выхода действительно не оставалось.

– Я найду путь, – выпалил он.

– Хорошо, – кивнул Донован, превратно истолковав слова хозяина. – Я скажу моим друзьям, что ты в игре.

Глава 19

– Еще чаю, Стивен? А может быть, ты попробуешь абрикосовый пирожок? Очень вкусно.

Стивен следил, как сестра наливает ему чай. Она была одета в новое платье из светло-зеленой шерсти, выгодно отличавшееся от ее обычных траурных одеяний. Они впервые пили чай вдвоем в гостиной – после того как она почти целый месяц не вставала с постели.

Он не знал, чего ждать, когда получил ее записку с приглашением на чай, но все обошлось. Доротея выглядела намного лучше. Она казалась почти… счастливой. Стивен взял один из миниатюрных пирожков, и его рот наполнился сладостью фруктов и богатым вкусом сдобного теста.

– Чудесное лакомство, правда? Питер принес их специально для меня.

– Питер? – не слишком внятно спросил он, пытаясь жевать, глотать и говорить одновременно.

Доротея протянула ему салфетку.

– Питер Боуэн, доктор, – уточнила она, словно это объясняло, почему врач принес своей пациентке пирожки. Но это могло означать, что доктор Боуэн… – Стивен разинул рот, поперхнулся и закашлялся. Сестра стукнула его по спине.

– Доктор? Питер Боуэн? – повторил он, изумленно глядя на сестру.

– Он очень добр. Мне нравилось болтать с ним.

– Полагаю, он был твоим единственным визитером, – сухо сказал Стивен. – Неудивительно, что тебе понравилось его общество.

Придется потолковать с доктором и объяснить, что сейчас, когда Доротея поправилась, его услуги больше не нужны.

Доротея одарила брата насмешливым взглядом.

– У тебя было такое же лицо, когда за мной начал ухаживать Мэтью. Братское возмущение.

Стивен поставил тарелку. Пирожки показались ему горькими.

– У меня есть повод негодовать? Боуэн ухаживает за тобой?

– Это дружба и ничего более, – спокойно ответила сестра. – И он вовсе не единственный мой визитер. Джулия постоянно рядом. Она мне рассказывает о балах и приемах, на которых побывала. – Стивен прочел немой вопрос в глазах сестры и, ощутив неловкость, стал пить чай.

– Джулия – член делегации, – после паузы пояснил он. – Многие другие делегации также привозят дам на балы и приемы. Это обеспечивает достаточное количество партнерш для танцев джентльменам, которых, как ты, наверное, успела заметить, здесь намного больше, чем дам.

– Понимаю. – Она поставила чашку. – Ты должен знать: леди Каслри прислала мне записку. Она жалуется на Джулию. – Доротея устремила взгляд на Стивена – старшая сестра, которая не потерпит лжи от младшего брата. – Что происходит?

Стивен снова поднес чашку к губам, как бы прячась. Ах если бы только он мог сказать сестре правду!

– Это ты, Стивен? У тебя возникли чувства к Джулии? Полагаю, ты ее сопровождаешь на всех этих мероприятиях.

Стивен так резко опустил чашку, что пролил чай на панталоны. Он встал и аккуратно вытер влагу салфеткой.

– Нет, конечно!

Доротея спокойно протянула ему другую салфетку.

– Нет? Джулия – прелестная молодая женщина, умная, очаровательная, и у тебя к ней не возникло никаких чувств? Тогда с тобой что-то не так, братик.

– Не говори глупости, Дороти! У каждого из нас есть работа, и Джулия ее выполняет. А леди Каслри может отправляться ко всем чертям!

– Говори тише! И не ругайся, – спокойно сказала Доротея. – Питер говорит, что мы все должны следить за своими словами. Забавно: личные разговоры не являются личными, если ведутся в помещении. Для того чтобы поговорить без свидетелей, приходится идти в парк. – Она вздохнула. – Хорошо, что погода стоит чудесная.

Стивен посмотрел в окно.

– Идет дождь.

– Сегодня да. – Она снова вздохнула. – А вчера был прекрасный день.

– Ты вчера выходила в парк? – удивился он.

– Да, я гуляла с Питером и, конечно, с Джулией. Я бы пригласила и тебя, но ты все время занят. Теперь, когда я знаю, что ты не увлечен Джулией, я рада, что не сделала этого.

– Я не… – Стивен замолчал. Но ведь он увлечен Джулией, и выражение лица Доротеи показало, что ей это хорошо известно. Он беспомощно пожал плечами.

Сестра взяла его чашку и, улыбнувшись, налила ему еще чаю.

– Интересно, ты… или она… вы понимаете, как вам повезло?

– Доротея, я не могу просто…

Она положила ему руку на рукав.

– Можешь. И должен, Стивен. Скажи ей о своих чувствах. Не жди. Жизнь очень коротка.

Глава 20

– Мне необходимо… с вами поговорить, – запинаясь, начал Стивен, и Джулия, обернувшись, устремила на него вопросительный взгляд.

Обитатели дворца на Миноритенплац, так же как и представители других делегаций, уже привыкли обсуждать личные и секретные дела только на прогулке, чтобы никто не подслушал. Они часто собирались в парке. Одни тихо переговаривались, другие вытягивали шеи, чтобы услышать чужие разговоры.

Сегодня людей в парке было меньше – судя по пасмурному небу, еще до вечера должен был пойти или дождь, или снег. Все сплетни и интриги были отложены до улучшения погоды. Тем не менее несколько групп тепло одетых членов делегаций прогуливались по дорожкам и негромко беседовали. Менее закаленные индивиды катались в закрытых экипажах.

Джулия чувствовала, как холод проникает сквозь ее тонкие ботиночки, пока они медленно брели по кедровой аллее, но ей нравились прогулки на свежем воздухе. Она ждала, когда Стивен начнет разговор, но он упорно молчал. Быть может, он чем-то расстроен? Она что-то сделала не так? Она всячески старалась совместить свои обязанности компаньонки Доротеи и шпионскую деятельность. Она искоса взглянула на Стивена. Он был погружен в глубокую задумчивость.

– Вас беспокоит, что доктор Боуэн проводит так много времени с Доротеей? – спросила она, подумав, что он тревожится о здоровье сестры. Почему она не поправляется и все еще нуждается во врачебной помощи, хотя после передозировки прошло уже несколько недель? – Не стоит волноваться. Он считает ее состояние стабильным, но мы подумали, что еще несколько дней в его компании – хорошее прикрытие: если кто-то начнет задавать вопросы, почему он ходит к ней так часто. Наилучшее объяснение – видимость дружбы между ними.

Стивен резко остановился, испуганный и шокированный.

– Значит, это ваша идея, чтобы доктор Боуэн подружился с Дороти?

Джулия никак не могла понять, в чем дело.

– Да. И доктора Боуэна, конечно, тоже. – Она взглянула в лицо Стивену. – На прошлой неделе записки от леди Каслри поступали одна за другой. Она желала знать, почему Боуэн проводит с Доротеей так много времени, если она уже давно должна была выздороветь. Ее светлость предложила, чтобы Доротею осмотрел другой доктор и удостоверился, не подхватила ли она какую-нибудь инфекцию. Доротея, разумеется, пришла в ужас – и от мысли, что она, может быть, заразна, и от перспективы визита другого доктора. Ей нравится доктор Боуэн. И мы подумали – доктор Боуэн и я, что дружба будет хорошим прикрытием для продолжения его визитов.

Джулия понимала, что говорит слишком много и слишком быстро, но ничего не могла с этим поделать, а Стивен смотрел на нее словно на незнакомку – легкомысленную, болтливую, раздражающую незнакомку.

– А что будет, когда Доротея поймет, что его визиты к ней – это не настоящая дружба, а лишь прикрытие для меня, вас и всей чертовой английской делегации? Что есть только политика, а вовсе не дружба? Вы не помогаете ей. Это жестокость.

Улыбка исчезла с лица Джулии. Стивен всегда защищал свою сестру. Он был добр, деликатен, и Джулия восхищалась этим. Но почему ему не понравилось, что Доротея наслаждается простой дружбой с мужчиной? Доктор Боуэн был искренне рад поводу продолжать свои визиты к Доротее, ему нравилось ее общество. Разве Стивен не должен радоваться, что Доротея нащупывает путь к новой жизни, к новой любви? Неужели он считает, что Питер Боуэн – неподходящая партия для Доротеи, вдовы виконта, сестры барона?

– Вы заметили, какой счастливой стала Доротея последнее время? – спросила она. – Даже если она не может пойти в парк с Питером, то гуляет со мной или с горничной…

– Вы называете его Питером? – Стивен нахмурился.

Джулия почувствовала, что ее лицо горит, несмотря на холод. На что он намекает?

– Доктор Боуэн разрешил мне.

– Вы часто встречаетесь с ним, чтобы обсудить состояние моей сестры?

Боже правый, да что это с ним сегодня? Он обводил взглядом парк, но смотрел на все и на всех, кроме нее. Его тон был холодным и раздраженным. Стивен остановился в центре дорожки, сцепил руки за спиной и застыл. Над их головами пролетел голубь, и Джулия подумала, что он вполне может опуститься на него, перепутав со статуей. Майор прикрыл подбородок шарфом, но его щеки и нос покраснели от холода.

Джулия вздернула подбородок.

– Нет. Он один раз навещал Джейми по моей просьбе. У малыша режутся зубки, и я боялась, что его плач может беспокоить окружающих. – Она уже много ночей провела на ногах, укачивая сына, и ложилась в постель только под утро, когда он наконец успокаивался. – Питер – доктор Боуэн – сам упомянул о записках леди Каслри и ее опасениях относительно здоровья Доротеи. – Теперь ее поза тоже была напряженной, под стать собеседнику. – Возможно, мне следовало сказать, что доктор Боуэн пригласил Доротею сегодня на симфонический концерт. Будут исполнять Бетховена. Дирижер – сам маэстро. Доротея с нетерпением ждет возможности послушать музыку. Но если вы считаете, что она должна остаться в своей комнате, поговорите с ней.

Стивен поднял голову – высунулся из шарфа, словно обозленная черепаха из панциря.

– Я так и сделаю. Никто не смеет использовать Дороти как пешку, мисс Лейтон. Что с ней будет, когда Боуэну наскучит ее компания? Он устанет от нее, и что потом? Моя наивная сестрица принимает за чистую монету его ухаживания и позволяет себе какие-то надежды!

Джулия почувствовала, как потеплело на сердце, и улыбнулась.

– Но это же прекрасно, разве нет? – Однако Стивен продолжал хмуриться.

Наконец он снова двинулся вперед – широкими быстрыми шагами, так что Джулия едва поспевала за ним.

– Доротея – хрупкое и ранимое существо. Боуэн не знает ее так, как знаю я. Всего лишь год назад она лишилась всех, кого любила. Неужели вы думаете, я буду стоять в стороне и позволю кому-то снова разбить ей сердце?

Джулия взяла майора за руку.

– А если вы ошибаетесь? И потом, она потеряла не всех. У нее остались вы.

Стивен опять остановился, всмотрелся в лицо Джулии, и его глаза наконец смягчились.

Возможно, он вспомнил, что год назад и ее мир рухнул, что она тоже лишилась всего. Если бы не ее сила воли и не эта работа, где бы она была сейчас? Видя, как воспряла духом Доротея, как она счастлива и снова исполнена надежды, Джулия позволила надежде пробудиться и в своей душе. Но если Стивен не одобряет, что его сестра снова нашла счастье, то вряд ли решит, что это приличествует Джулии. А кто подумает иначе? Вероятно, ей на всю жизнь останутся только воспоминания об одной безумной ночи.

Джулия убрала руку и пошла вперед. Он двинулся следом – судя по звуку его шагов по гравию. Наверное, ей не стоит надеяться на искупление грехов. Ведь она не просто потеряла все – многие решат, что она все выбросила своими руками. А значит, не заслуживает второго шанса. Вот и Стивен Айвз так думает и всегда будет помнить о ее позоре.

Она взглянула на серые голые ветки деревьев, почувствовала, как глаза наполняются слезами, и быстро заморгала, стараясь не дать им пролиться. Сейчас не время для жалости к себе. Интересно, если бы она могла вернуться назад и все изменить, стала бы она это делать?

Она никогда не забудет, с каким восхищением смотрел на нее Томас Меррит. Он впервые позволил ей почувствовать себя женщиной. После той ночи она бы не смогла выйти замуж за Дэвида, даже если бы не забеременела. Они бы не сделали друг друга счастливыми и даже не смогли бы уважать друг друга. Одна ночь страсти лучше, чем целая жизнь скуки и безразличия.

Джулия часто размышляла, какой каприз судьбы привел Томаса Меррита тогда в парк, а потом на бал, посвященный ее помолвке. А что если, как и у Доротеи и доктора Боуэна, нашедших счастье после столь ужасного начала, ее встреча с Томасом была своего рода спасением?

Она слышала, что Стивен идет за ней.

– Джулия, подождите, пожалуйста, я не об этом хотел с вами поговорить, – сказал Стивен, и она зажмурилась. Да, подумала она, если ей представится шанс полюбить кого-нибудь другого, она не упустит его. Она мечтала, чтобы появился мужчина, который полюбит ее, станет отцом для Джейми. В конце концов, она не хотела прожить всю жизнь одна.

– Джулия, простите, я не хотел причинить вам боль.

– Вы этого и не сделали. Но если вы будете уничтожать любой шанс на счастье, который выпадет вашей сестре, вы причините ей боль, неужели непонятно?

Несколько секунд он молчал.

– Думаю, я должен…

Если он собирался извиниться, то ему не позволили этого сделать.

Тишину разорвали стук копыт и громкие крики. Неподалеку остановился экипаж. Точнее, его остановила группа всадников, одетых в черное.

– Стоять! – выкрикнул кто-то по-немецки, и Джулия тихо ахнула, увидев, как солнце отражается от ствола пистолета, нацеленного на экипаж. Человек, державший пистолет, был в маске, тоже черной. Сверкали только темные глаза. Женщина в экипаже громко закричала, и конь под бандитом нервно затанцевал.

Два всадника вырвали поводья из рук кучера. Третий, державший пистолет, распахнул дверцу экипажа и наставил пистолет внутрь. Женщина завизжала еще громче. Она стала плакать и причитать, но разбойник злобным окриком призвал ее к молчанию.

Другие бандиты нацелили оружие на гуляющих в парке.

Стивен схватил Джулию за плечи и толкнул себе за спину. Он нащупал рукоятку шпаги, вытащил ее из ножен, но скрежет металла привлек внимание бандитов, и один из них наставил пистолет на Стивена.

– Руки вверх! – завопил он по-английски.

Стивен подчинился, уронив клинок.

– Джулия, не шевелитесь, – тихо проговорил он.

– Деньги! Драгоценности! Все! – приказал первый грабитель, и бедняжка, сидевшая в карете, принялась молить его о снисхождении.

Ограбление? Джулия во все глаза смотрела на разворачивающееся перед ней действо – пистолеты, маски, испуганные лица прохожих и суровые глаза грабителей. Она вздохнула. Вот уж повезло так повезло. Грабители здесь, в центре Вены, в самом красивом городском парке, где в числе других гуляют Джейми с няней, Доротея с Питером Боуэном… Горожане с удовольствием проводят здесь время, наслаждаясь красивыми видами. Она покосилась на пистолет, нацеленный в грудь Стивену, заглянула сквозь рваные прорези в маске в злые глаза бандита. Интересно, будет ли он стрелять? Да, похоже, будет.

Женщина в экипаже снова взвизгнула, а прохожий, сделавший попытку вмешаться, рухнул наземь – один из всадников нанес ему сильный удар. Бандит, державший на прицеле Стивена, на секунду отвлекся. Пистолет в его руке ходил ходуном, палец на спусковом крючке дрожал. И Джулия разозлилась. Проклятый идиот вполне может пристрелить кого-нибудь, случайно или с перепугу. Это не спектакль и не любимый Доротеей готический роман. Это реальность, причем смертельно опасная. Джулия огляделась по сторонам и увидела вокруг только насмерть перепуганные лица. Они ничего не сделают – не смогут ничего сделать – без риска для собственной жизни. Джулия покосилась на дорогу. Никто не спешил на помощь. Дама в экипаже молила о пощаде, пока с нее срывали драгоценности. Грубый мужской голос потребовал, чтобы она сама сняла обручальное кольцо, иначе ей отрежут палец.

Джулию охватило негодование. Надо было что-то делать.

Прячась за спиной Стивена, она достала из сумочки пистолет, отданный ей когда-то майором на случай, если нечто подобное произойдет во время их путешествия. Она до сих пор носила его с собой, опасаясь встречи с лордом Стюартом или другим любителем легкой добычи.

Ей и в голову не могло прийти, что она когда-нибудь столкнется с настоящим бандитом – даже семью бандитами. Ей не было страшно. Ее переполняла злость. Как посмели эти негодяи подвергать риску мирных людей, запугивать, грабить? Такого не должно быть!

Джулия почувствовала в руке тяжесть пистолета. Холод металла проникал даже сквозь кожаную перчатку. Вздохнув, она выступила из-за спины Стивена и прицелилась в ближайшего всадника.

Все произошло одновременно. Стивен выкрикнул ее имя, она нажала на спусковой крючок, а он нагнулся за шпагой, протянув другую руку к ней. Она услышала, как закричал разбойник, и увидела кровавый туман, поднявшийся в воздух, когда пуля попала ему в ногу. Лошадь грабителя встала на дыбы, и он с большим трудом удержался в седле, болтаясь словно мешок с мукой. Его пистолет покатился по земле.

Джулия упала в траву. Стивен стоял над ней со шпагой в руке, выкрикивая приказ сдаваться. Вокруг все пришло в движение. Джентльмены стали вытаскивать из ножен оружие, а бандиты, пришпорив коней, устремились прочь, опасаясь преследования.

Джулия наблюдала за хаосом, чувствуя боль в руке от сильной отдачи. Человек, которого она ранила, держался за простреленную ногу, одновременно пытаясь повернуть коня и последовать за дружками. Один из его сообщников схватил лошадь раненого за поводья и потянул. Прошло несколько секунд, и они скрылись за деревьями.

– Вы ранены? – спросил Стивен, помогая Джулии подняться на ноги.

Она покачала головой.

– Леди в экипаже, – начала она, и Стивен, кивнув, побежал к открытой дверце и заглянул внутрь.

Вокруг Джулии толпились люди. Они заглядывали ей в лицо, что-то говорили, прикасались к ней, но она не слышала ни слова.

Стивен помог выбраться из экипажа тучной особе в отделанном мехом плаще. По ее покрасневшему лицу текли слезы. Шея была ободрана – сорванное ожерелье оставило следы. За ней шла истерически рыдающая горничная с разбитыми губами и окровавленным носом. Неприятное зрелище заставило заплакать еще нескольких женщин, которые только сейчас осознали, какая опасность им грозила.

Джулия окинула взглядом пистолет, потом кровь на земле и почувствовала, как к горлу подступает тошнота. У нее закружилась голова, но она усилием воли сохранила сознание. Ее поддержала чья-то крепкая рука и увлекла к скамейке.

– Сядьте, – сказал мужчина по-французски. Она подчинилась, и он приложил к ее губам фляжку. – А теперь выпейте.

Джулия послушно сделала глоток и закашлялась, когда огненная жидкость потекла по горлу, но зато по всему телу сразу разлилось благословенное тепло. Он похлопал ее по спине.

– Прекрасно, мадемуазель, просто замечательно. Если бы не вы, все могло кончиться намного хуже, – констатировал он. – Не будь вы англичанкой, я сравнил бы вас с Жанной д’Арк.

Она подняла глаза на господина, опиравшегося на резную трость. На нем был тяжелый плащ, подбитый пышным мехом. Одним взглядом его проницательные глаза охватили все: ее лицо, волосы, одежду.

– Мерси, месье, – молвила она и отдала ему фляжку. Почему-то ее голос звучал тихо и хрипло.

Он поджал губы.

– Вы благодарите меня? – Незнакомец огляделся. – Теперь, когда волнения позади, я, пожалуй, вернусь домой и выпью чашечку чего-нибудь горячего с изрядной долей коньяка. Предлагаю вам сделать то же самое, мадемуазель. – С этими словами он поклонился и ушел, тяжело прихрамывая.

Подошел встревоженный Стивен.

– Я в полном порядке, – проговорила она. – А остальные…

– Все обошлось, и только благодаря вам. – Он осмотрелся. – Пятеро из этих людей – австрийские полицейские, отправленные вынюхивать секреты. Судя по всему, ни на что другое они не пригодны. – Он протянул руку Джулии, и она, поднявшись, с удивлением поняла, что едва держится на ногах. Стивен крепко взял ее под руку и улыбнулся. Джулия прочла в его глазах восхищение и покраснела. – Дама из экипажа хочет вас поблагодарить.

– В этом нет никакой необходимости, – поморщилась Джулия. – Я просто хочу… – Ей хотелось вернуться домой, обнять сына, поцеловать его шелковые кудряшки, уложить рядом с собой на кровать и уснуть, наслаждаясь чувством безопасности. Она покосилась на Стивена: – Вы не пострадали?

Его рот скривился в невеселой усмешке.

– Нет. Вы были очень храбры.

– Правда? Скорее во мне больше глупости, чем храбрости.

– Именно так поступил бы Джеймс, окажись он здесь, – сказал Стивен, внимательно глядя по сторонам. – Судя по всему, я имею честь присутствовать при рождении второго героя из семейства Лейтон.

– Джеймс? – У нее сжалось сердце.

Им навстречу двинулся ливрейный лакей.

– Миледи, графиня вам безмерно благодарна, – сказал он по-английски с сильным акцентом.

Слуга во все глаза смотрел на Джулию, словно на одно из чудес света.

Как Джеймс.

– Она просит вас назвать сумму вознаграждения, – продолжил лакей, достал блокнот, обломок карандаша и застыл в готовности.

Джулия уставилась на карандаш. Вероятно, он ждал, что она перечислит количество рубинов, изумрудов и бриллиантов? И еще золота? Разве не того же требовали бандиты? Она покачала головой:

– Мне ничего не надо.

Слуга от удивления раскрыл рот.

– Но это воля супруги баварского посла.

На серой ноябрьской траве кровь казалась необычайно красной, яркой, как розы.

Глаза Джулии наполнились слезами.

– Человек, которого я подстрелила, он… – Стивен и слуга синхронно повернулись и посмотрели в том направлении, где скрылись бандиты.

– К сожалению, им удалось бежать, – сказал слуга. – Но их ищут. Не бойтесь, миледи.

– Я не боюсь, – буркнула она, испытав большое облегчение. Значит, она никого не убила. На ее совести нет человеческой жизни. – Я должна идти, – сообщила она Стивену. Меня ждет Доротея. И еще много дел. – Она повернулась и пошла прочь, несмотря на слабость и дрожь в коленях.

Стивен ее быстро догнал.

– Вы бледны как бумага. Вы себя нормально чувствуете?

– Да, – рассеянно ответствовала она. – По крайней мере думаю, что да. Я еще никогда ни в кого не стреляла.

Стивен усмехнулся.

– А что вам сказал князь Талейран? – спросил он.

Джулия подняла на него удивленный взгляд.

– Кто?

– Джентльмен с тростью. Это французский министр иностранных дел. Лорд Каслри называет его Старым Лисом.

Джулия молча воззрилась на своего спутника. Баварская графиня, министр Франции… В этом парке, похоже, собрались все вельможные гости Вены. Разве что русского царя не было.

Она сглотнула, ощутив послевкусие крепкого напитка.

– Он поблагодарил меня, дал выпить коньяку и пообещал, что это успокоит мои нервы.

Стивен вел ее домой в молчании. Судя по всему, он был слишком ошеломлен событиями, чтобы обсуждать повседневные вещи.

Очень скоро перед ними возник дворец – выступил из синих сумеречных теней. Она войдет, попросит приготовить ей горячую ванну, повидается с сыном и займется повседневными делами. Доротея спрашивала модный журнал из Парижа. Еще она хотела заказать сдобу из кафе, где пила кофе с Питером Боуэном. Джулия покосилась на идущего рядом Стивена Айвза, почувствовала исходящее от него тепло, прислушалась к звукам их шагов. Они ступали в ногу. Интересно, это она подстроилась под его шаг или наоборот? Как марширующие солдаты. Так он, должно быть, ходил с Джеймсом. Вдруг она вспомнила, что майор так и не сказал ей того, что хотел: не позволило разбойное нападение на супругу баварского посла, – а ведь они отправились в парк именно для приватной беседы. Джулию вдруг разобрало любопытство.

– Что вы хотели мне сказать, милорд? – спросила она, когда они подошли к ступенькам дворца. Она даже затаила дыхание, надеясь, что речь пойдет о задании, которое отвлечет его от сегодняшних событий, о чем-то повседневном и скучном…

Стивен повернулся к спутнице. Уже начинало темнеть, и его глаза оставались в тени.

– Я… – начал он и громко сглотнул. – Я хотел сказать… проклятье!

Он сгреб ее в объятия и приник губами к ее рту. Его губы казались очень теплыми, почти горячими, когда касались ее выстуженной ветром кожи. Удивленная, она не сопротивлялась, ощутив в его поцелуе облегчение – противоположность страху. Теплое дыхание, превращавшееся на холодном воздухе в пар, окутало их кисейным покрывалом. Стивен целовал ее, пока они не услышали звуки приближающихся шагов, и только тогда он неохотно отступил. Она смотрела на него, слишком потрясенная, чтобы даже кивнуть прохожему, при взгляде на которого Стивен коснулся рукой полей шляпы. Она поднесла затянутую в перчатку руку к губам. Что это значит?

Он проводил взглядом одинокую фигуру, скрывшуюся в сумерках.

– Нам лучше зайти внутрь.

Она поспешно взбежала вверх по ступенькам и порадовалась теплу вестибюля. К ним сразу подошли слуги, чтобы взять верхнюю одежду.

– Я должен увидеться с Каслри, – сказал Стивен, – доложить о происшествии. Идите наверх и отдохните. Увидимся за ужином. – Он сделал шаг в сторону и тут же остановился. – Нет, подождите, сегодня у меня вечер занят. Может быть, позже? Или за завтраком?

Стивен выглядел по-мальчишески возбужденным, его глаза, щеки и губы горели – от холода и поцелуя.

Джулия молча кивнула. Она не слишком доверяла себе и не была уверена, что ее голос не дрогнет. Всему виной стресс, последствия ужасных событий в парке. Он просто хотел успокоить ее, поблагодарить. Именно шок заставил его поцеловать ее, и ничто больше.

А теперь он, должно быть, в ужасе от того, что зашел так далеко – поцеловал падшую женщину. Служанку.

Но встретившись с ним глазами, она прочла в его взгляде желание целовать ее снова и снова. В его глазах была нежность и такая тоска, что у нее перехватило дыхание. Стивен приказал слугам немедленно приготовить чай и херес и отнести все это наверх, в ее комнату. Только после этого ушел в сторону кабинета министра.

– На улице холодно, мисс? Повар говорит, что сегодня пойдет снег. Его суставы никогда не ошибаются, – сказала горничная и засмеялась.

Разве на улице холодно? Ей, пожалуй, было жарко. Или стало жарко только сейчас, после того как ее поцеловал Стивен?

В доме царил покой, в точности так же, как два часа назад, когда они уходили на прогулку. Как такое возможно?

Глава 21

Томас подъехал к грязному постоялому двору на окраине города. Из дома доносились вопли Донована: ему как раз вынимали из ноги пулю. Его доблестный слуга послал за хозяином девчонку из таверны, которая сообщила нечто совершенно неразборчивое, присовокупив напоследок, что ирландец умирает.

Оказалось, что пуля всего лишь испортила сапоги Донована и застряла в икроножной мышце, не задев ни кость, ни сухожилия. Раненого положили на стол и, не церемонясь, извлекли пулю.

– Пинту рома, половину на рану, половину внутрь, – велел хирург, и хозяин заведения хрипло засмеялся.

– Слушайте Ганса, он лучший ветеринар в округе.

– Ветеринар? – простонал Донован и лишился чувств.

Томас поморщился, глядя, как рану щедро полили ромом и забинтовали.

– Чем, проклятье, он был занят? – спросил Томас, глядя на невыразительные лица мужчин, сидевших вокруг импровизированного операционного стола.

Из темноты в пятно света вошел еще один человек. Его лицо было гладко выбритым, одежда – чистой: орел среди стервятников.

– Ограбление в парке не удалось, – сказал он. Таким же тоном он, вероятно, сообщил бы, что ребенок упал и разбил коленку.

Он протянул руку Томасу.

– Меня зовут Эрик. Рад знакомству, герр Меррит, даже при таких обстоятельствах. Я уже несколько недель жду возможности поговорить с вами, но вы неизменно отклоняли все мои приглашения. Жаль, что поводом для нашей встречи послужила эта небольшая неприятность. – Он взглянул на бесчувственное тело Донована, распростертое на столе, без малейших признаков сожаления.

Томас почувствовал неприятное покалывание в затылке. Он должен был узнать этого человека по рассказам Донована. Перед ним предстал король венских воров, а с ним – его веселые ребята, хотя ни один из мужчин, сидящих за столом, в данный момент не выглядел хотя бы оживленным. Все они больше напоминали побитых собак. Томас и не подумал пожать протянутую ему руку.

– Насколько я понял со слов несчастного Донована, вы и есть тот самый Робин Гуд. И вы решили, что лучший способ привлечь мое внимание – подстрелить моего камердинера?

Губы Эрика дрогнули, словно Томас сказал что-то смешное, но глаза разбойника оставались холодными. Он повторил фразу по-немецки, и его сообщники вяло хохотнули.

– Я в него не стрелял. Это сделала женщина в парке. У нее в сумочке оказался пистолет. Английские леди имеют обыкновение носить с собой оружие? – Он указал на стул: – Садитесь. Выпейте.

Томас снова почувствовал отвратительное покалывание.

– Она англичанка?

Эрик пожал плечами.

– Она была с английским офицером, поэтому я решил, что англичанка. У вас есть предположения?

Томас нахмурился. Может ли леди, владевшая часами – милым сентиментальным знаком любви, – носить в сумочке пистолет? Едва ли. А сама леди Каслри постоянно находится под охраной, и пистолет ей не нужен.

– Нет.

Донован пошевелился и застонал.

– Дайте ему крепкого, – велел ветеринар и сам сделал изрядный глоток из своей фляжки.

Девчонка, прибегавшая к Томасу, подняла голову раненого и стала поить его ромом.

– Меррит. Ты пришел. Я не был уверен, – пробормотал Донован. – Я должен вас представить друг другу? – Его физиономия была бледной и постоянно кривилась от боли. По подбородку стекала струйка рома.

– Мы уже познакомились, – буркнул Томас. – Чем, черт побери, ты занимался? Ты ведь даже не знаешь, из какого конца пистолета вылетает пуля.

Донован криво усмехнулся.

– Человек как-то должен зарабатывать себе на жизнь. Тебе Эрик все рассказал?

– Что он мне должен был рассказать? Что ты сменил ливрею на бандитскую маску? Тебе не идет, Патрик.

Донован слабо улыбнулся, услышав свое имя.

– Значит, мы опять друзья? Ты со мной почти не разговаривал последнее время, и это в благодарность за то, что я все устроил как ты хотел.

Томас настороженно прищурился.

– Что, интересно, ты устроил?

– Вы искали некую английскую леди, – пояснил Эрик. – Донован сообщил, что вы хотите ей что-то вернуть.

Томас одарил бандита самым холодным аристократическим взглядом, на который только был способен, желая показать, что ему не нравится дерзость уличного громилы. Но его сердце тревожно билось.

Эрик ухмыльнулся, всем своим видом олицетворяя злорадство, и Томас заподозрил, что они сейчас выволокут несчастную англичанку из задней комнаты, окровавленную и сломленную. Вместо этого Эрик встал напротив него по другую сторону стола. Теперь они сверлили друг друга взглядами, а Донован лежал между ними как живая граница между миром добра и зла. Томас не мог с уверенностью сказать, в каком из миров сейчас находится раненый.

– Сядьте и выпейте, – снова предложил Эрик, но Донован остался стоять.

Эрик щелкнул пальцами, и служанка принесла ему стаканчик шнапса. Он осушил его одним глотком, и та сразу налила еще.

– Я расскажу вам, что мне известно, – проговорил Эрик. – Все английские дамы, приехавшие с посольской миссией, живут на втором этаже дворца на Миноритенплац. Министр и его супруга занимают третий этаж, а на первом расположены кабинеты и комнаты для переговоров. Эти сведения вам помогут?

Томас постарался, чтобы его лицо ничего не выражало.

– Вовсе нет. Как они могут мне помочь?

– Часы. Ты говорил, что хочешь вернуть их даме, – напомнил ему Донован, словно хозяин был клиническим идиотом. Надо полагать, ром подействовал. – Значит, она живет на втором этаже. Тебе придется забраться туда ночью. Эрик подумал, что во дворец можно проникнуть через окно на втором этаже.

Лезть в окно?

– Зачем мне это? – спросил Томас.

У Донована уже явственно заплетался язык.

– Потому что ты не можешь войти через парадную дверь и потребовать свидания с дамой, которая потеряла часы с чертовски крупным бриллиантом на крышке, тем более что бриллианта там давно нет, что, безусловно, вызовет неприятные вопросы. Кстати, там обитает и лорд Стюарт: ты помнишь его? – друг твоего брата и еще более близкий друг его жены.

Томас почувствовал, что у него подгибаются колени, и, наконец, сел. Заметив, что все взгляды устремлены на него, принял независимый вид. Стюарт. Он знал, что этот негодяй мог приехать в Вену. Донован прав: уже одного этого факта было достаточно, чтобы обходить дворец на Миноритенплац, – но часы оставались в его кармане и требовали действий.

Эрик продолжил свою речь, как будто Томас уже согласился на все его условия.

– Там есть терраса. Она опоясывает весь второй этаж. На нее можно взобраться сзади, где нет стражи. При соблюдении некоторой осторожности в темноте вас никто не заметит. – Эрик ухмыльнулся. – Вы умеете быть осторожным? Донован утверждает, что вы первоклассный вор.

Нет. Ничего не выйдет. Он забирался на деревья и горы, но никогда – на стены. Томас скрестил руки.

– Продолжай.

– Проникнув внутрь, можно найти даму или оставить часы там, где их найдет кто-то другой и передаст владелице, – сказал Эрик. – Тогда, возможно, вину за пропажу бриллианта возложат на слуг. Потом придется соблюдать осторожность.

– Потом? – переспросил Томас.

Эрик холодно улыбнулся.

– Услуга за услугу, герр Меррит. Я дал вам то, что вы хотите, а вы взамен должны мне дать то, чего хочу я. Англичане охраняют свой дворец, как будто там находится достояние английской короны. Если так, я хочу, чтобы вы его вынесли.

Томас уставился на Эрика, не веря своим ушам. Он мог очаровать даму и украсть у нее серьгу или в пылу разыгранной страсти снять с пальца кольцо, но он никогда не был взломщиком. Томас попытался испепелить взглядом Донована, сообразив, что слуга изрядно преувеличил его мастерство. Ирландец пожал плечами и сморщился от боли.

– Они хотят орден Подвязки, которым леди Каслри украсила свою прическу к императорскому балу, – сказал он.

– Тиару, – поправил его Томас. – Я понятия не имею, где или даже как…

Эрик рассмеялся. Его смех был низким и не сулил радости.

– Но вы англичанин, выросший в аристократической семье. Вы знаете, в каких местах английские лорды имеют обыкновение прятать ценные вещи. Разве нет?

– Конечно, он знает, – вклинился Донован. Слуга с болезненной гримасой сел, но почти сразу рухнул на спину – от боли или слишком большого количества рома. – Это будет проще простого. Парни Эрика отвлекут внимание, ты проникнешь внутрь, оставишь часы и возьмешь шляпку… или как там ее. Сущие пустяки!

Ну да. Повешение – это тоже милый пустячок.

– А если я не соглашусь?

Эрик вздохнул, достал пистолет и положил на грудь Доновану.

– Нам придется подстрелить вас, мой друг. Мы выстрелим вам в ногу, как Доновану, а потом оставим там, где вас легко обнаружат власти. Баварский посол ищет преступника, напавшего на его супругу. Выдан ордер на арест человека с пулей в ноге. За его поимку, кстати, назначена неплохая награда. Думаю, он не слишком огорчится, если схватят не того человека. На этом проклятом мирном конгрессе все делается исключительно напоказ. На истину и правосудие всем плевать. А поскольку вы не говорите по-немецки и не сможете себя защитить… – Он пожал плечами и сильно нажал рукой на рану Донована. Тот громко заверещал. – Пока суд да дело, герр Донован останется в нашем полном распоряжении.

– Боже мой, Меррит, сделай, как он хочет! – Донован схватил Томаса за руку и испачкал ее.

Запятнан, подумал Томас, глядя на оставленную на его коже отметину. Теперь он один из них.

Томас встретил холодную улыбку Эрика и почувствовал, как по спине потекла струйка пота. Он не мог позволить, чтобы Донован погиб, пусть даже по собственной глупости. Когда – если – они выберутся из всего этого, он…

Что он сделает? Выгонит идиота без рекомендаций?

Взгляд Эрика прожигал дыру в его лбу. Наказание Донована подождет. Сначала надо спасти его от погибели.

– Завтра ночью, – сказал он, чувствуя, что сидит на песчаной отмели в наводненной змеями реке.

– Полагаю, сегодняшняя ночь подходит лучше, – изрек Эрик. – Нет луны.

Томасу нечего было возразить. Он кивнул. Эрик протянул руку, и на этот раз у Томаса не оставалось выбора. Пришлось ее пожать.

Глава 22

Джулия поспешила в свою комнату. По мраморным коридорам прокатывалось гулкое эхо ее шагов. У нее пылали щеки.

День оказался слишком уж насыщенным. Сначала она выстрелила в человека и попала ему в ногу – может быть, даже убила его. Кто-то вернул ей пистолет, и она машинально засунула его обратно в сумочку. Теперь она отбросила сумку в дальний угол.

Стивен не прав. Она совершенно непохожа на Джеймса. Брат был храбрым и умным и не стал бы прятаться в спальне, дрожа как осиновый лист.

Она заставила себя успокоиться и зажечь свечу. Увидев в зеркале свое бледное лицо, она нахмурилась. В ней что-нибудь изменилось? Узнал бы ее Джеймс? Она уже не та маленькая сестричка, которую он любил и баловал.

Джулия вспомнила, что сегодня она не только стреляла в человека, но и позволила Стивену Айвзу себя поцеловать.

Она прикоснулась рукой к губам, все еще ощущавшим этот поцелуй.

Это не был братский поцелуй, да и когда хотят за что-то поблагодарить, целуют не так. Это был поцелуй мужчины, который восхищается женщиной, желает ее, что было ясно даже при ее ограниченном опыте.

Первый поцелуй – на балу в честь помолвки – изменил ее жизнь навсегда. А что будет после второго поцелуя? Поцелуя Стивена?

– Ничего, – пробормотала она. – Ничего изменить невозможно.

Тем не менее Джулия испытала шок, когда ее поцеловал этот мужчина, Стивен Айвз: джентльмен, дипломат, офицер, человек, знавший о ней худшее. Это было совсем не похоже на поцелуй лорда Стюарта – грубый, жадный.

И не похоже на поцелуй Томаса Меррита. Неужели она теперь всегда будет сравнивать с ним всех мужчин?

Она постаралась проанализировать ситуацию. Как же ей быть дальше?

Поцелуй Стивена был поддержкой, исцеляющим бальзамом после событий в парке. Ей хотелось утонуть в его объятиях, забыться и больше никогда не вспоминать, что она стреляла в человека. Она не видела звезд, зато чувствовала себя рядом с этим мужчиной в безопасности.

Джулия взглянула на себя в зеркало. Ее бледные щеки слегка порозовели. Ей нравился Стивен Айвз, очень нравился: умный, добрый, интеллигентный и красивый мужчина, – но она никогда не рассматривала его с точки зрения… поцелуев.

О чем он думал? Она неожиданно испугалась, встретилась взглядом со своим отражением в зеркале и увидела обвиняющие глаза матери, полные возмущения и презрения. Неужели он полагает, что она способна… Нет, не может быть. До сих пор он вел себя с ней безупречно.

Все же всему виной шок, чувство благодарности или какие-нибудь еще эмоции… никак не связанные с отношениями между мужчиной и женщиной. Иначе и быть не может.

Открылась дверь, и Джулия обернулась, думая, что пришел Стивен, чтобы опять поцеловать ее или, хуже того, попросить прощения за дерзость. Но это оказалась Доротея. Ее глаза сияли, щеки горели, и она улыбалась, напоминая довольную кошку с канарейкой в зубах. Рассказал ли ей Стивен о поцелуе? Слышала ли она о стрельбе в парке? Едва ли Доротея стала бы улыбаться, знай она, что Джулия застрелила человека.

– Сегодня я ужинаю с Питером, – сообщила Доротея. – В маленькой гостиной внизу. А потом мы пойдем на концерт.

– Да? Это замечательно. Ты хочешь, чтобы я к вам присоединилась? – спросила Джулия, полагая, что Доротее нужна компаньонка, но та лукаво улыбнулась.

– Как раз наоборот. Я хочу, чтобы ты помогла мне выбрать платье, какое-нибудь яркое, праздничное. Кроме того, я полагала, что вечером ты будешь занята.

Джулия не строила никаких планов. Чета Каслри отправлялась на официальный прием в дом князя Меттерниха. Ее туда, естественно, не пригласили.

– Я не… – начала она, но ее прервал стук в дверь.

Джулии захотелось съежиться. А что, если это Стивен? Доротея наверняка спросит, с какой стати он пришел в комнату ее компаньонки. Она умела читать правду в глазах брата. Джулия представила себе, как он стоит посреди комнаты, сцепив руки за спиной – как нерадивый школьник, а не лорд и не герой-майор, – а Доротея задает ему вопросы. «Я поцеловал твою компаньонку, – скажет он ей, – а теперь пришел, чтобы…»

Интересно, зачем он пришел?

– Ты не собираешься открыть дверь? – спросила Доротея и сделала это сама.

Вошел лакей и поклонился.

– Это принесли для мисс Лейтон. Посыльный сказал, что надо доставить срочно.

Доротея взяла с подноса письмо.

– Князь Талейран? – удивилась она. – Откуда ты знаешь французского посла? И почему он пишет тебе?

Джулия подошла и взяла письмо. Если она и удивилась, то не слишком сильно. Это был день сюрпризов.

– Вероятно, это от его племянницы, Дианы. Мы несколько раз встречались.

– Правда? – Доротея села, ожидая, пока Джулия прочитает письмо. Она явно изнемогала от любопытства. – И о чем вы разговаривали?

Джулия повертела письмо в руках и взглянула на печать. Не Дианина. Да и почерк, которым был написан адрес, казался мужским – твердым, уверенным.

– О чем? Да обо всем. Сплетничали по большей части.

Доротея улыбнулась.

– Я сгораю от нетерпения. Питер часто рассказывает мне разные истории, но ни одна из них еще не была связана с племянницей французского посла. Открывай же скорей письмо.

Джулия сломала печать, пробежала глазами записку и едва не уронила ее. Несколько секунд она молча смотрела на листок бумаги, потом перечитала записку еще раз. Она была написана по-французски, определенно человеком, который ни секунды не сомневался, что его приказ будет выполнен, даже если он замаскирован под очень вежливое приглашение на праздничный ужин, посвященный дню рождения Дианы.

– Это приглашение, – сказала она Доротее. – Очевидно, завтра у Дианы день рождения, и сегодня князь устраивает для нее ужин. Он извиняется за то, что посылает приглашение в последний момент, но рассчитывает меня увидеть.

– Да ты что! – ахнула Доротея и протянула руку. Джулия дала ей письмо. – Но почему?

Снова раздался стук в дверь.

– Ну и кто там на этот раз? Русский царь? – фыркнула Доротея.

Но в комнату вошла горничная с чистым бельем и щепками для растопки камина. Девушка сделала реверанс, избавилась от своей ноши и обратилась к Джулии:

– О, миледи, все слуги только и говорят, что о вашей храбрости, больше ни о чем.

– О ее храбрости? – Доротея перевела удивленный взгляд с горничной на Джулию и обратно. – Что это значит?

– Леди Джулия – мисс Лейтон – застрелила трех грабителей в парке. Они хотели похитить корону самого австрийского императора, – восторженно выпалила девушка.

Глаза Доротеи стали круглыми.

– Это правда? Но что ты делала в парке?

– Гуляла.

– Одна?

– Нет, она была с мистером Айвзом, – выпалила горничная, не в силах молчать. – Он сам убил шесть грабителей и залез на дерево, чтобы спасти корону.

– Стивен залез на дерево? – ахнула Доротея. – Он не лазил по деревьям с восьмилетнего возраста. Насколько я помню, брат там застрял, и гувернеру пришлось его выручать.

– Он нес корону в зубах, – сообщила горничная.

Доротея явно была сбита с толку.

– И все это произошло, пока я спала?

Снова стук в дверь, и в комнату вошел лакей с большой корзиной угля.

– Позвольте сказать, что мы все гордимся вами, мисс Лейтон. Все же вы спасли жизнь лорду Айвзу, – сказал он.

Совершенно ошеломленная, Доротея уставилась на Джулию.

– Как ты спасла ему жизнь? Поймала, когда он упал с дерева?

– При чем тут дерево? – возмутился лакей. – Он оказался один перед двадцатью бандитами, все они были с пистолетами, а у него только шпага. Если бы леди Джулия не застрелила одиннадцать человек, он бы погиб в парке.

– Ты застрелила одиннадцать человек из одного пистолета, Джулия? Я думала, что в пистолете только одна пуля.

Джулия покраснела.

– Речь идет лишь об одном человеке. Я его ранила. Остальные разбежались невредимыми.

Губы лакея, пожиравшего глазами Джулию, скривились в усмешке.

– Если вы не возражаете, миледи, мы будем излагать нашу версию истории. Она производит большее впечатление.

– Это хорошая история, – добавила горничная. – Ею можно угощать всех не одну неделю, как сказала бы леди Каслри.

Доротея встала.

– Да. Кстати, леди Джулия сегодня вечером будет угощаться ужином в компании французского посла, и ей надо немедленно одеться. – Она взмахнула рукой, и слуги, кланяясь, удалились.

Джулия подошла к столу и взяла листок бумаги.

– Зря ты им все это сказала. Теперь в кухне будут судачить, что я ужинаю с императором, или с русским царем, или с ними обоими.

– Что ты делаешь? – спросила Доротея.

– Собираюсь послать записку с извинениями князю Талейрану, – сообщила Джулия.

– Ты этого не сделаешь! – возмутилась Доротея. – После того как во всех подробностях расскажешь мне о своих сегодняшних эскападах, ты непременно отправишься на прием.

Джулия усмехнулась:

– Я служанка, Доротея, и мне не место в гостях у министра иностранных дел Франции и его племянницы, тем более без разрешения.

Доротея отмахнулась:

– У тебя есть мое разрешение, но, правда, нет спутника. – Она указала на перо, которое Джулия держала в руке. – Будет лучше, если ты сообщишь, что принимаешь приглашение, а потом напишешь Стивену и спросишь, сможет ли он тебя сопровождать. – Она выхватила перо из ее рук. – Нет, лучше я сделаю это вместо тебя. Он в любом случае не откажется. Ты ему нравишься, и он с удовольствием подставит тебе плечо, точнее – даст руку, на которую ты сможешь опереться, особенно после сегодняшних приключений. Ведь ты спасла ему жизнь.

Джулия почувствовала, что ее бросило в жар от одной только мысли о вечере в компании Стивена.

– Насколько мне известно, сегодня он занят с лордом Каслри, – сказала она.

– Тогда мы отправим одного из помощников Каслри, чтобы он проводил тебя до самых дверей французского посольства. Не волнуйся, одна ты не пойдешь.

Доротея схватила Джулию за руку и потащила за собой, не давая опомниться.

– Пойдем со мной. Я знаю, ты хотела сказать, что тебе нечего надеть. Но мы сейчас решим эту проблему: совершим набег на мой гардероб и найдем нам обеим по красивому платью. Ты отправишься к князю, а я – к человеку, который мне нравится. Кто знает, кого ты там встретишь – красивого французского дипломата, очаровательного принца или лорда, может быть, даже нескольких. Сегодня ты должна одеться как в те дни, когда мы обе посещали лондонские великосветские балы и танцевали ночи напролет.

Доротея взяла со стола флакончик духов. Это были любимые духи Джулии, которыми она не пользовалась с тех пор, как покинула отчий дом. Она открыла флакончик и понюхала.

– Ах! И духи тоже. Джулия, я тебя обожаю, ты слишком хороша, чтобы быть служанкой. Тебе пойдет на пользу выход в свет. И я больше не хочу слушать никаких отговорок. Все будет хорошо. А теперь пойдем со мной. Ты должна мне помочь. Я хочу надеть сегодня что-нибудь особенное. Может быть, розовое платье? А ты должна быть в зеленом, чтобы подчеркнуть цвет твоих глаз. Я бы предложила голубое, но это будет выглядеть слишком по-французски. Хотя… Ладно, посмотрим. – Она повела Джулию в свою комнату, на ходу призывая горничную.

Доротея написала записку Стивену, и он ответил, что не может изменить свои планы на вечер, поскольку является официальным помощником лорда Каслри. Потребовалась еще одна записка от Доротеи, чтобы майор согласился организовать экипаж, который доставит Джулию во дворец Кауниц. Несмотря на правила приличия, которые требовали, чтобы незамужняя женщина нигде не появлялась без компаньонки, Джулия понимала: она находится вне границ строгого этикета. Стивен, наверное, согласился отпустить ее в надежде, что она может услышать что-то полезное. Ей больше не требовались подробные инструкции. Она уже научилась улавливать главное в обычной светской болтовне.

Спустя несколько часов Джулия была одета в бледно-золотистое платье и элегантно причесана. Она спешила вниз по парадной лестнице к дверям, где ее ждал экипаж.

– Так, так, так. Что это у нас здесь? – Громкий голос лорда Стюарта разнесся по всему вестибюлю. Джулия замерла на ступеньках, увидев, что он остановился у подножия лестницы, преградив ей путь к выходу, и окинул ее с ног до головы оценивающим взглядом. – Я смотрю, сизая голубка сегодня превратилась в павлина? И куда же вы направляетесь?

Джулия вздернула подбородок. Она искренне сожалела, что ей не хватит смелости молча пройти мимо, не удостоив обидчика даже взглядом. Она понимала: этого делать нельзя. Она простая служанка, и он не выпустит ее.

– У меня есть разрешение леди Доротеи, милорд.

– Прогулка в такое время? Да еще в таком платье? Меня никто не предупреждал, что вы переступите порог дворца. – Он демонстративно посмотрел ей через плечо. – Да еще без сопровождения. Я отвечаю за безопасность этой делегации, а значит, обязан знать, где находятся все ее члены, включая слуг и прочую мелкую сошку. Тем более если речь идет о вас, учитывая вашу репутацию…

– Я иду на празднование дня рождения, – перебила его Джулия.

– Вот как? И кто же у нас отмечает день рождения? – спросил он, поставив ногу на нижнюю ступеньку и облокотившись о перила. При этом он не сводил с красавицы откровенно жадного взгляда.

– Я иду к… – остаток фразы она произнесла неразборчиво. Она не знала, одобрит ли он ее визит во французскую резиденцию. Если он запретит ей идти, то она вынуждена будет вернуться, есть у нее разрешение Доротеи или нет.

– Знаете, дорогая, несмотря на то что лорд Каслри доволен крохами информации, которые получает от вас, его супруга настаивает, чтобы вас отослали прочь. Она считает, что женщине с вашей репутацией не место среди достойных членов британской делегации. Увидев вас здесь, одетую столь вызывающе, готовую выскользнуть в ночь, я склонен с ней согласиться. Уверяю: одно мое слово лорду Каслри, и вас здесь не будет. – Он сделал шаг навстречу, потом еще один. Джулия еле справилась с желанием убежать. – Вы, конечно, понимаете, что мне это ничего не стоит. – Джулия приросла к месту. У нее не было с собой пистолета. Все, что у нее было, – это веер. Леди может добиться некоторых результатов, шлепнув назойливого ухажера веером по запястью, но служанка не может себе такого позволить.

Плотоядный взгляд Стюарта заставил ее внутренности перевернуться. Их разделяло пять ступенек, потом четыре…

– Если вы должным образом вознаградите меня за молчание, я, пожалуй…

– Джулия! – позвал Стивен, стоя у подножия лестницы и глядя безо всякой симпатии на лорда Стюарта. Майор уже был одет к вечернему выходу – в парадный мундир со сверкающими золотом галунами и аксельбантами. Он взбежал по лестнице мимо Стюарта и взял Джулию за руку. – Экипаж ждет. Я довезу вас до Кауница по пути к Меттерниху.

Стюарт опять уставился на нее, на этот раз с подозрением.

– Кауниц?

– О, леди Джулия вовсе не собирается торговать секретами, если вас интересует именно это, милорд, – ответил Стивен. – Она лучшая подруга племянницы Талейрана и получила приглашение на ужин.

Чарльз Стюарт какое-то мгновение выглядел потрясенным, но затем снова исполнился подозрительности.

– Талейран знает о ней?

Стивен удивленно приподнял брови.

– «Знает о ней?» Что вы имеете в виду?

– Он знает, что она падшая женщина, которую за распутство выгнали из дома собственные родители?

Стивен усмехнулся.

– Ах вот вы о чем. А я думал, вы имеете в виду ее героическое поведение сегодня в парке. Час назад я дал полный отчет о случившемся лорду Каслри. Разве вы ничего не слышали?

Стюарт немного смутился.

– В парке? Я был занят другими делами. И сегодня еще не видел его светлость.

Стивен предложил Джулии руку.

– Уверен, вы довольно скоро услышите эту захватывающую историю, и, знаете, на вашем месте я бы не сомневался в умении леди Джулии обращаться с оружием. Что касается Талейрана, можете быть уверены: он знает все обо всех живущих в этом доме, вплоть до судомойки.

Теперь лицо Стюарта изменилось. Его исказила злость. И страх.

– Можете быть уверены, я поговорю с братом, – буркнул он, – и буду ждать от вас полного отчета обо всем, что вы увидите и услышите сегодня, мисс Лейтон.

Джулия покорно склонила голову. Опасность миновала. Зубы льва слегка затупились. Она была от всей души благодарна Стивену.

– Конечно, милорд. Даже не сомневайтесь: я опишу каждое блюдо с деликатесами, каждый пузырек в бокале шампанского. Я посчитаю волоски в усах гостей, запомню все тосты за здоровье именинницы дословно и перечислю, кто любит клубничные пирожные. Этого достаточно?

Стюарт скрипнул зубами, но не ответил. Спускаясь рядом со Стивеном по лестнице, она чувствовала его обжигающий взгляд и пыталась справиться с негодованием. Как смеет этот человек считать, что она согласится на случайную связь? Его репутация намного хуже, чем ее. После своего приезда в Вену он не делал ничего – только создавал проблемы. Все знали, что сводный брат британского посла погряз в разврате, пьянстве и дебошах. И все же леди Каслри презирает Джулию, хотя она не сделала ничего шокирующего… по крайней мере, за последнее время. Интересно, что скажет ее светлость, услышав о происшествии в парке?

– Вы сегодня прекрасно выглядите, Джулия, – сказал Стивен, после того как они сели и экипаж стронулся с места. – Думаю, именно поэтому Стюарт так себя повел. Будьте осторожны. Его нельзя злить.

Ее негодование вернулось, стократ увеличившись.

– Вы подозреваете, что я поощряла его? – воскликнула она.

– Нет, конечно. – Стюарт поморщился. – Однако он опасен. Скотина, но имеющая власть. Он привык добиваться своего угрозами или даже силой, если одних только слов мало. Он считает вас легкой добычей, потому что… – Он замолчал.

– Почему? – требовательно вопросила Джулия. – Потому что я однажды позволила страсти одержать верх над разумом? Может быть, и вы поцеловали меня именно поэтому? Думаете, что я могу… – Она не договорила. К горлу подступил ком. Несмотря на вечернюю прохладу, ее бросило в жар.

– Джулия, я поцеловал вас, вопреки всему этому, – сказал он. – Я понял, что ваше прошлое меня больше не волнует. Я вижу вас, Джулия, ваше достоинство, красоту, ум, ваше мужество. Думаю… – Он подался вперед, взял ее руку и поднес к губам. – Мне кажется, я в вас влюбляюсь, и хотя, скажу честно, очень стараюсь, не могу найти ни одной причины, почему не должен этого делать.

У Джулии пересохло во рту. Говорить она не могла. Сердце замерло в груди. Несколько секунд в экипаже стояла тишина – слышался только стук копыт по мостовой.

Он в нее влюбляется?

– Поверьте, мне очень хотелось дать пощечину Стюарту или вызвать его на дуэль за то, что он неуважительно разговаривал с вами. Но сейчас не время и не место. Здесь немного иные правила, идет конгресс… – Он коротко хохотнул. – Я был на войне, участвовал в сражениях, не пасовал перед опасностями, и ничто никогда не пугало меня так, как мои чувства к вам. Они застали меня врасплох. Я не влюбчив. И никогда еще не был влюблен. Я всегда считал себя для этого слишком разумным. Я стал дипломатом, считая, что достаточно разумен, чтобы сохранять холодную голову, которой не мешают страсти любого рода. Как Каслри. Я был уверен, что могу полностью контролировать свои эмоции, пока не встретил вас. Или пока не поцеловал вас. Точно не скажу.

Когда экипаж подъехал к дворцу Кауниц, вперед выступил лакей. Джулия наблюдала за его приближением, понимая, что через несколько секунд он распахнет дверцу, но понятия не имела, что сказать. Ее никто никогда не любил. То есть ее любил брат. И еще Николас и Дэвид – тоже как братья. А вот внимание Томаса Меррита было вызвано неуправляемыми эмоциями – страстью, о которой говорил Стивен.

– Милорд, я… – неуверенно начала она, но он снова поднес к губам ее руку в перчатке и поцеловал.

– Ступайте. Вы приглашены на торжественный прием, а я должен присутствовать на официальном ужине. Поговорим позже.

Он действительно был очень добр, внимателен и красив. Джулия почувствовала тоску и острое желание влюбиться в него.

– Идите. Очаруйте Талейрана и его гостей.

Джулия вышла из экипажа. Он проводил ее взглядом, убедился, что она вошла во дворец, и только после этого приказал кучеру трогаться.

Глава 23

Джулию провели в элегантную гостиную, наполненную музыкой, светом и людьми. На гостей с высокого пьедестала благосклонно взирал бюст французского короля Людовика XVIII. Все произведения искусства в помещении были французскими, вплоть до обюссоновских ковров, которыми была полностью завешана одна стена. На них изображались сцены охоты Дианы и Аполлона.

Диана Талейран, увидев Джулию, поспешила ей навстречу и расцеловала в обе щеки.

– Моя дорогая Джулия! Дядя как раз рассказывал гостям о вашем смелом поступке в парке. Вы такая храбрая!

Джулия порозовела, а услышав аплодисменты и убедившись, что взгляды всех присутствующих обращены к ней, стала пунцовой.

– Сегодня ваш день, Диана, – пробормотала она. – Я вас искренне поздравляю с днем рождения.

– Спасибо. – В глазах Дианы мелькнул огонек. – Ваше присутствие сделало этот день еще радостнее. Мой дядя обожает героические истории, а вы сегодня – героиня дня.

Джулию представили армейским офицерам, графам и баронам, очаровательному русскому генералу и еще каким-то людям, которые утверждали, что счастливы с ней познакомиться. Она чувствовала себя юной девой на первом балу, когда не было отбоя от желающих познакомиться с будущей герцогиней Темберлей. Ощущение было очень приятным. Здесь, на континенте, прошлую жизнь можно было вернуть. Джулия неоднократно ловила на себе заинтересованные мужские взгляды, а один джентльмен даже поинтересовался, у кого он должен спросить разрешения официально ухаживать за ней.

На это Джулия весело рассмеялась, поскольку понятия не имела, что ответить.

Она прошлась по картинной галерее дворца, восхищаясь чудесными полотнами, доставленными им из Франции. Многие из них просто вернулись на родину – князь привез законным владельцам награбленное наполеоновскими войсками.

– Я вижу, наша героиня – ценительница искусства. – Возле гостьи возник князь Талейран. – Я вам покажу самые лучшие произведения.

Он не стал ждать ее согласия: просто взял под руку и повел вперед, тяжело опираясь на трость. Ее костяной наконечник не производил никакого шума, поскольку все полы во дворце Кауниц были устланы бесценными коврами. Джулия почувствовала беспокойство. Она привыкла слышать звуки шагов по коридорам дворца на Миноритенплац и уже умела их читать. Быстрые шаги означали новости, медленные и приглушенные – любителей подслушивать. Она различала звуки, издаваемые сапогами военных, женских туфелек, башмаков слуг. Но здесь, в полной тишине, невозможно было определить, что к тебе сзади кто-то подходит. Они миновали еще один гобелен, изображавший встречу Жанны д’Арк с дофином, и Джулия подумала, что за ним может прятаться кто угодно.

Талейран остановился и откинул край гобелена, за которым оказалась дверь. Джулии пришло в голову, что за коврами и гобеленами скрывается еще много потайных дверей. За этой дверью оказалась маленькая комната, ярко освещенная многочисленными свечами. На стенах висели картины. В центре стоял большой инкрустированный стол и один стул. И никакой другой мебели…

Она взглянула на картины. С одной стены ей улыбалась Мария Антуанетта, и Джулия тихо ахнула:

– Боже мой!

– Красиво, не правда ли? Это истинно французские полотна, то есть не из обозов Наполеона. В нужное время они будут преподнесены его величеству императору Австрии, – сказал Талейран. Он указал на розовощекую леди с пухлым малышом на руках, которая смотрела на Джулию ничего не выражающими голубыми глазами. – Это портрет второй супруги Наполеона, бывшей австрийской принцессы Марии Луизы. Как вы считаете, ее отцу он понравится?

Джулия вспомнила о своем собственном портрете, который заказал граф Карриндейл сразу после рокового бала. Где он теперь? Его сожгли? Или убрали на чердак Карриндейл-Хауса, где он пылится, всеми забытый?

– Какому отцу не понравится такой портрет? – ответствовала она.

Талейран взглянул на гостью с видимым удовольствием. Его глаза были проницательными, даже, можно сказать, пронзительными. Джулии казалось, что они проникают в ее голову и читают ее мысли. Вместе с тем своих мыслей он не выдавал. Совсем как Каслри.

– Она не первая австрийская королева, правившая у нас во Франции, – сказал князь и снова устремил взгляд на портрет. – Правда, после того, что мы сделали с предыдущей, бедной Марией Антуанеттой, я удивлен, что австрийцы доверили нам еще одну. – Он повернулся к Джулии: – Думаю, после того как тебя покорили, все переходит к победителю. Наполеон хотел получить принцессу с безупречной королевской кровью, способную дать ему наследника, и эта бедняжка стала военным трофеем. – Он склонил голову. – И все же она его любила. Как вы считаете, она жертва или победительница? Наполеон определенно любил ее. Ведь она подарила ему сына.

– А теперь ее держат вдали от мужа, – тихо молвила Джулия. Скучает ли она по нему? Мечтает о встрече? Или забылась в объятиях любовника?

– О, так лучше, уверяю вас. Вы не считаете, что Наполеон заслужил страдание?

– Разве это не должны решать державы-победительницы? – мягко спросила Джулия.

Талейран усмехнулся.

– Частично. Они могут заставить его страдать как угодно, но я здесь представляю Францию, а Франция не должна расплачиваться за грехи Наполеона. – Он пронзил ее острым словно лезвие бритвы взглядом. – Но как бы сильно ни страдал Наполеон, боюсь, бедный маленький мальчик претерпит гораздо больше. Он станет пленником на всю оставшуюся жизнь, и с этим ни я, ни кто-либо другой ничего не сможет сделать. Он опасен, как маленькая собачка, которую никто не принимает всерьез, но она может укусить. Да, ему придется жить под замком. – Министр сделал короткую паузу и спросил: – Насколько мне известно, у вас тоже есть сын, миледи. Ему нравится Вена?

Джулия скрыла удивление, сделав несколько шагов вперед, чтобы рассмотреть другую картину, изображавшую маленького мальчика в тюремной камере, испуганного, с запавшими глазами, румянец уже давно покинул его щеки. Это был сын Марии Антуанетты, некогда наследник французского престола, теперь уже мертвый. Материнское сердце Джулии исполнилось сочувствием к бедному ребенку.

– Он еще слишком мал, чтобы понимать, где находится, ваше высочество, – ответила она на вопрос Талейрана.

– Значит, он абсолютно невинен. Пусть остается таким как можно дольше, дорогая, – заключил князь, мельком взглянул на портрет маленького принца и перешел к другой картине, где был изображен цветущий сад в Париже. – Это я привез с собой, чтобы не забыть о моем прекрасном городе, моей дорогой стране и моей великой миссии – пока дипломаты интригуют и пытаются переиграть друг друга за столом переговоров.

– Чудесный город, – согласилась Джулия.

Зачем он позвал ее сюда? Князь наблюдал за ее реакцией на каждую картину, внимательно выслушивал вежливые комментарии и чего-то ждал. Она скрестила руки на груди и внимательно изучала полотно, как будто то был самый лучший пейзаж на земле.

– Знаете, я бы заказал ваш портрет, дорогая леди Джулия, чтобы он напоминал мне о вашей красоте и мужестве.

– Могу вас заверить: как правило, я не такая храбрая, – возразила она.

Князь одарил ее загадочной улыбкой.

– Ну, не надо, не скромничайте. Я восхищаюсь мужественными женщинами, особенно если они к тому же еще и разумны, что, безусловно, относится и к вам. – Он вздохнул. – Я испытываю серьезные затруднения, миледи, и, полагаю, вы сможете помочь мне их разрешить.

Джулия откровенно удивилась:

– Я? Вы серьезно, ваша светлость? Я всего лишь компаньонка и служанка.

Он негромко засмеялся.

– Мы оба знаем, что это не так. Вы больше, чем компаньонка и служанка. Впрочем, в Вене почти каждый больше, чем кажется. Разве нет? Я искал способ передать лорду Каслри важное сообщение, но здесь очень трудно устроить личную встречу. На первый план непременно выдвигаются требования протокола, а значит, втянутыми оказываются самые разные люди, и их не меньше дюжины. Вопрос довольно деликатный, и я не хочу, чтобы моя доброта оказалась неверно истолкованной.

Джулия оглянулась на дверь – ни голосов, ни смеха. Гости веселились довольно далеко. Она была один на один с искушенными интриганами. К горлу подступил комок. Она с трудом сглотнула, но Талейран, вроде бы ничего не заметив, указал на другой портрет – красивой женщины с обаятельной улыбкой. Художник изобразил ее в золотом платье с низким вырезом и в потрясающем изумрудном ожерелье. Темные кудри украшала сверкающая тиара.

– Вы слышали о принцессе Полине Боргезе? – спросил он, с восторгом разглядывая утонченные черты. – Это младшая сестра Наполеона. Она обожает брата и была в восторге от того, что, пока он восседал на троне, считалась самой скандальной дамой Европы. Даже сам император не мог контролировать ее экстравагантные выходки. Она меняла любовников, проигрывала состояния и делала лишь то, чего желала. На мой взгляд, она великолепна. Женщина, которая отказывается играть по правилам, тоже своего рода героиня. По крайней мере, я так думаю.

Джулия припомнила слухи, циркулировавшие в Париже, будто бы герцог Веллингтон влюбился в Полину и она водила его за собой, так сказать, на поводке. Доротея пришла в ужас, услышав эту историю. Джулия всмотрелась в откровенную улыбку Полины Боргезе.

– Она красива, – пробормотала Джулия, не зная, что еще сказать.

– Она умна, – поправил ее Талейран. – Очень умна. Она хочет вернуть своего брата на трон и готова ради этого на все.

Джулия даже не скрывала изумления.

– Ходят слухи, к примеру, что она уже на пути к Эльбе – везет брату золото. Британское золото, миледи.

Джулия ахнула, и посол усмехнулся ее реакции.

– Понимаете, Полина рассказывала друзьям, что к ней обратился некий британский генерал, вздыхавший по своему врагу и тем славным дням, когда он считался достойным противником. Сей генерал даже был готов заплатить, чтобы снова увидеть Наполеона императором. Нет, это не жажда новых сражений, это форма преклонения.

Веллингтон. Джулия постаралась скрыть ужас, который испытала.

– Поймите, Джулия, возвращение Наполеона – худшее из всего, что может произойти с Францией. Он не останется молчаливым символом, как Людовик Восемнадцатый, бедный Бурбон, мирно стареющий на троне. Наполеон захочет все вернуть – власть, величие, славу. А значит, Европа снова окажется втянутой в войну. – И Талейран пронзил Джулию еще одним острым взглядом.

Джулия пожала плечами.

– Я очень плохо разбираюсь в политике, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал легко и беззаботно, несмотря на комок в горле. Она неторопливо направилась к двери, но ее остановил смех Талейрана.

– Да ладно вам, леди Джулия. Вы внучка дипломата. Я встречался с вашей бабушкой много лет назад при дворе короля Людовика и Марии Антуанетты. Поверьте, я уже слишком давно играю в эти игры, чтобы не распознать другого игрока. Вы напоминаете мне леди Арабеллу. Она была очаровательна и точно знала, каким могуществом обладает женщина в подводных течениях политики. Полагаю, и вам политика не чужда.

Он взял свечу и направился к столу. Полированная поверхность отразила свет будто зеркало.

– Кстати, вы отлично справляетесь со своими обязанностями – ненавязчиво слушаете и докладываете. Я могу распознать ваше легкое влияние всякий раз, когда лорд Каслри меняет стратегию. Я догадываюсь, что он принял к сведению ваши сообщения.

Джулия не стала ничего отрицать. Не имело смысла. Она просто ждала, что будет дальше, – только во рту пересохло.

Талейран подошел к столу, держа свечу чуть сзади, и Джулия не видела выражения его лица.

– Только представьте, как будет благодарен лорд Каслри, если заговор Полины провалится! Если же нет, Британия окажется причиной огромного скандала, и весь мир будет считать ее виновницей возобновления войны, которая определенно начнется.

Комок в горле нарастал. Желудок ныл.

– Понимаете, принцесса Полина получила золото от своего любовника лорда Веллингтона. Предположительно он купил ей дворец в Париже, и она там живет, готовая принять его в любое время дня и ночи. Она знает все его секреты, читает его письма – даже официальные тайные депеши. Так мне доложили.

Джулия вспомнила о мерах безопасности, которые ввел лорд Каслри во дворце на Миноритенплац. За его пределы не выходило ни одного клочка бумаги – даже списка вещей, отправленных в прачечную. Все без исключения официальные депеши неустанно охранялись и сжигались, как только его светлость заканчивал прочтение.

Талейран обошел стол, открыл ящик, откуда извлек кожаную папку. Он выложил на стол несколько листков бумаги и жестом предложил Джулии взглянуть на них. Она приблизилась к столу со страхом.

– Здесь у меня одно из писем Веллингтона Полине, где он предлагает ей назвать любую цену за ее дом. – Князь указал на один из абзацев. – Это очень страстное письмо. Здесь он клянется дать ей все, что она пожелает, пока он может владеть ею. Надеюсь, я не слишком шокировал вас, дорогая?

Он положил на стол еще один документ, на этот раз украшенный несколькими восковыми печатями. Среди них была и печать Веллингтона с его подписью.

– Это договор на продажу ее дома, и, судя по заоблачной цене, леди действительно часть сделки. – Увидев сумму, Джулия поневоле раскрыла рот.

Талейран указал на последнее письмо – судя по всему, он не желал к нему прикасаться.

– А это письмо Полины брату, где она сообщает, что уже находится в пути на Эльбу с крупной суммой английского золота, выплаченной ей за дом. Она сообщает Наполеону, что они могут рассчитывать на поддержку… как она выражается? – Он посмотрел на письмо и указал Джулии соответствующие строки. – Вот: они могут рассчитывать на поддержку «старого врага, а теперь друга и почитателя Наполеона».

Джулия отчетливо понимала, что ситуация – хуже некуда. Любой враг Веллингтона или Каслри может с легкостью использовать эти письма, чтобы дискредитировать любые мирные инициативы британцев. Она побледнела.

– Насколько я понимаю, вы все же разбираетесь в политике, – негромко сказал Талейран.

Она взглянула на князя в упор.

– Чего вы хотите?

Талейран вроде бы удивился.

– Я? Вы меня неправильно поняли, дорогая. Лично для себя я не хочу ничего. Все, чего я добиваюсь, пойдет на благо Франции и Британии. Я не желаю возвращения Наполеона. Уверен, лорд Каслри согласится со мной. Я намерен помешать осуществлению этого нелепого заговора и продолжить переговоры с лордом Каслри о наилучших условиях мира.

Он стал собирать письма и складывать обратно в папку.

– Насколько я понимаю, министр старается решить более масштабные проблемы, чем позволяют его полномочия. У него нет разрешения правительства заниматься, к примеру, проблемой рабского труда, но он пытается нащупать пути к ее решению. Могу привести и другие примеры. Если об этой деятельности узнают в Лондоне, Каслри отзовут, и кто знает, кого пришлют на смену? – Князь пожал плечами. – Лично я предпочитаю иметь дело со знакомым чертом.

– Не вижу, чем я могу вам помочь в подобных делах, ваша светлость, – сказала Джулия и выпрямилась. – Повторю: я простая служанка. Вы явно переоценили значимость моей персоны.

Он улыбнулся – почти ласково.

– Я никогда не делаю ошибок, моя дорогая. Я прошу вас о мелкой любезности, о простейшей вещи, пустячке.

– Чего вы хотите? – опять спросила она.

– Я хочу передать лорду Каслри записку, личное дружеское послание. Хочу встретиться с ним и обсудить эти письма, решить, как мы можем помешать заговору до того, как он получит широкую огласку. Разве это так уж много?

Джулия закрыла глаза.

Звучит очень просто. Слишком просто. Ей хотелось, чтобы рядом оказался Стивен или даже лорд Стюарт. Она подняла глаза на картины, но улыбающиеся лица ей ничем не помогли.

– Скажите, моя дорогая, что вы станете делать, когда переговоры завершатся и ваша хозяйка вернется домой, в Англию? Последовать за ней вы не сможете, остаться в Европе – тоже, поскольку у вас нет денег на жизнь и воспитание сына. Представьте, как было бы хорошо, имей вы собственный дом, участок земли и деньги, если хотите – приданое, на случай если у вас появится желание выйти замуж.

Подкуп. Джулия позволила князю прочесть на своем лице презрение.

– Я не могу вам помочь, ваша светлость.

Он мягко рассмеялся.

– Надеюсь, вы не считаете, что я предлагаю вам нечто бесчестное или подталкиваю к предательству своей страны. Я ведь тоже патриот. Я просто хочу, чтобы вы рассказали лорду Каслри то, что услышали от меня. Пусть знает: я протягиваю ему руку дружбы.

Он добродушно улыбнулся – ну чисто добрый дедушка – и похлопал собеседницу по плечу. От него пахло гвоздикой и апельсинами – оригинальный аромат для мужского одеколона. Джулия с трудом подавила желание съежиться и посмотрела министру прямо в глаза.

– Понимаете, я нашел самую храбрую и самую умную леди в Вене, чтобы сделать мир более возможным, – сказал он, словно она уже согласилась помогать ему.

Джулия скользнула взглядом по столу, закрытому ящику.

– Что вы сделаете с этими письмами, если я не?..

Талейран грустно улыбнулся.

– Сегодня я шел домой через парк и заметил вас с одним из помощников Каслри перед входом в британское посольство. – Он вздохнул. – Вена – чудесное место для свиданий. Страсть того поцелуя заставила меня пожалеть, что я сам не влюблен, но я слишком занят. И стар. Хотя нет, ни в коем случае не стар. – Он улыбнулся, а Джулия почувствовала, что у нее подгибаются колени.

– Вы все не так поняли. Он мой наниматель, – пролепетала Джулия. – Он всего лишь… – Язык, казалось, прилип к нёбу.

Талейран окинул ее понимающим взглядом.

– Насколько я знаю, леди Каслри ищет повода избавиться от вас. Думаю, при этом ваш бравый майор тоже с позором отправится домой. С его карьерой будет покончено. – Он склонил голову к плечу и изобразил отеческую заботу. – А как же вы? Как правило, перед падшей женщиной открыт только один путь, и, боюсь, далеко не самый приятный. Что тогда станется с вашим сыном?

Джулия прижала руку к горлу, не в силах дышать.

– Это шантаж, – с большим трудом выдавила она.

– Это дипломатия, моя дорогая, и мы трудимся к нашей взаимной выгоде. Франции необходимы друзья. Вам тоже. Это партнерство, и ничего больше. – Он пожал плечами. – Все это вам хорошо известно.

Джулия стала пунцовой.

Талейран открыл другой ящик, достал конверт и вручил ей. Письмо было адресовано лорду Каслри. Печать простая, никак не указывающая на отправителя.

– Доставьте. Взамен я обещаю безграничную щедрость. Вы сможете вырастить сына настоящим джентльменом. У него будет собственная земля. И кто знает? Возможно, он станет дипломатом.

Джулия искренне надеялась, что нет.

Выбора не оставалось. Она взяла письмо. Талейран довольно ухмыльнулся и взглянул на часы.

– Мы с вами отсутствовали слишком долго. Необходимо вернуться к гостям, чтобы избежать слухов. Лично я был бы в восторге, но, боюсь, вам это не понравится. – Он взял Джулию под руку и повел к двери. – Уверен, лорду Каслри потребуется время на размышление. Я буду ждать, скажем… три дня. Думаю, этого достаточно. Вы со мной согласны?

Джулия смотрела на него во все глаза. Талейран считался самым искусным дипломатом Европы. Этого человека боялись больше всех после Наполеона. Но император был изолирован на Эльбе, а Талейран обладал властью свергать правительства и превращать жизнь обычных людей в ад, не говоря уже о таких, как она. И делал это с улыбкой. Теперь князь держал ее жизнь и судьбы тех, кого она любит, в своих надушенных руках. Она почувствовала головокружение и тошноту – нечто подобное она ощутила, когда подстрелила человека в парке. Француз улыбнулся, как будто между ними состоялась самая приятная в мире беседа, и галантно повел ее к двери.

Глава 24

– Мы должны проявлять осторожность и не поддаваться влиянию Франции, – сказал за ужином князь Меттерних. – Талейран утверждает, что не позволит Наполеону вернуться, но я думаю, он намерен позаботиться, чтобы Франция сохранила влияние, узурпированное Наполеоном.

Гости за столом возбужденно зашумели. Стивен изо всех сил старался выглядеть заинтересованным политическими баталиями, которые носились над столом словно мушкетные пули.

Ничего нового.

Мирные переговоры шли уже несколько недель, а они все топтались на месте, поскольку никто не мог решить даже самых простых формальных вопросов. Одни считали, что в совещаниях могут участвовать все заинтересованные делегаты, другие – что решения должны принимать четыре главных союзника – Англия, Пруссия, Австрия и Россия. И пока дипломаты спорили относительно формы стола для переговоров и порядка рассаживания делегатов, все посещали бесконечные балы, вечеринки, охоты, приемы, салоны и ужины. Все это было похоже на лондонский сезон, но без перспективы окончания утомительного вихря развлечений.

Стивен с тоской взглянул на очередную тарелку, поставленную перед ним. Это было лишь четвертое из намеченных на сегодня двенадцати блюд.

А его интересовало только одно обсуждение, только одно решение.

Он признался Джулии, что любит ее. До сегодняшнего вечера он даже не подозревал, насколько глубоко его чувство к ней. Он очень испугался за нее в парке и понял – там и тогда, – что не сможет в будущем наслаждаться жизнью без нее. С дипломатической точки зрения его спонтанное и невнятное признание – не говоря уже о поцелуе – было не самым разумным планом кампании.

Он поерзал на стуле.

– Красивые стулья, но резьба врезается в спину, – сказала сидевшая рядом с ним супруга итальянского барона, заметив его движение.

Стивен улыбнулся и кивнул.

Быть может, он шокировал ее, действуя слишком напористо? Джулию, конечно, а не итальянскую баронессу. Наверное, не следовало спешить посылать ей цветы, писать стихи.

Он положил в рот кусочек телятины в винном соусе. Майор никогда еще не посылал леди цветы. Один или два раза он покупал лилии на похороны, и этим его опыт с флористикой ограничивался. И еще Стивен никогда и ни при каких обстоятельствах не писал стихов. Проекты договоров – да, поэтические произведения – нет.

– Князь Меттерних хорошо говорит, – задумчиво проговорила баронесса. – Обычно я нахожу политические дебаты скучными, но он умеет сделать их интересными. К тому же я слышала, что он пишет стихи прекрасной графине Саган. – Она потянулась к его уху и сообщила громким шепотом: – Говорят, он ухаживает за ней, хочет видеть своей любовницей.

– А как она относится к такой перспективе? – спросил Стивен.

Баронесса вздохнула.

– Кажется, она невосприимчива ни к его чарам, ни к красивым словам.

Стивен почувствовал, как его сердце упало. А дама подалась к нему еще ближе.

– Насколько я понимаю, она боится, что ему нужно от нее только одно, и когда он получит желаемое… – Баронесса выразительно пожала плечами, а Стивен ощутил нервную дрожь.

Что могла подумать Джулия? Он должен был выразиться более определенно. Она же не могла знать, что у него на уме: брак или другая форма отношений. Он проглотил мясо, не разжевав, закашлялся и схватил бокал с вином, чтобы запить. Баронесса услужливо постучала ему по спине.

А чего он хотел от Джулии? Он хотел целовать ее. Все остальное было таким же туманным и путаным, как политика на конгрессе.

– Мне это совершенно не нравится! – вскричал прусский министр, для большей убедительности вскочив на ноги.

Все взгляды устремились на него.

А Джулии понравилось, как он ее целовал?

– Да, еще, пожалуйста, – сказала баронесса, и Стивен, вернувшись к действительности, увидел, что лакей наполняет ее бокал яркой рубиновой жидкостью.

Джулия не противилась поцелую. Стивен почувствовал желание, отчетливо понимая, что возбуждение в гостиной австрийского посла – явление, мягко говоря, неуместное. Он улыбнулся, удивляясь собственной глупости, и баронесса улыбнулась в ответ. Желание моментально исчезло.

Когда принесли новое блюдо – цыпленка, хотя это могла быть и более экзотическая птица, например фазан, в соусе из ежевики, – Стивен понял, что не может дождаться встречи с Джулией. Он должен увидеть ее сегодня же вечером. В дипломатии иногда бывает целесообразно представить свое видение проблемы и ждать реакции. Дипломат должен быть терпеливым. Он нахмурился. Дипломат также должен быть готов к плохим новостям и встретить их хладнокровно.

– Терпение – самая утомительная добродетель, не правда ли, милорд? – спросила баронесса, заметив, что лакеи несут следующую перемену блюд.

– Вы не любите фасоль, баронесса? – вежливо спросил Стивен, идентифицировав овощи под толстым слоем соуса.

– Люблю, но я хочу десерт, а до него еще очень далеко.

– Еще четыре… нет, пожалуй, шесть блюд, – усмехнулся Стивен.

– Невозможно! – закатила она глаза.

Стивен был с ней полностью согласен. Он ел, не ощущая вкуса блюд, поддерживал светский разговор, не понимая смысла, и ждал, когда можно будет уйти к Джулии.

Глава 25

Остаток вечера превратился в одно расплывчатое смазанное пятно. Наконец измученная Джулия оказалась в экипаже, который вез ее домой. День оказался в высшей степени богатым событиями. Она подстрелила человека в парке, целовалась со Стивеном Айвзом и, наконец, стала свидетельницей и в некоторой степени участницей шантажа французами всего британского посольства, от лорда Каслри и герцога Веллингтона до Стивена и ее самой.

Ей хотелось выглянуть из окошка экипажа. Возможно, она увидит полную луну, или пролетающую комету, или какой-нибудь другой знак приближающейся катастрофы.

Что станет делать Каслри, когда она передаст ему письмо? Если решит проигнорировать его, все британское посольство покроет себя позором, ведь в этом случае Талейран распространит шокирующие слухи о Веллингтоне. Если министр примет дружбу коварного француза, то, как и вся британская делегация, окажется под подозрением других делегатов. Добрая воля Каслри и обширные связи, которыми он сумел обзавестись за последние месяцы, рухнут под грузом обвинений. Удивительно, какой вред могут принести несколько документов и писем, равно как и вовремя пущенный слух. Опасность была чрезвычайно велика. Многие государства противились усиливающейся власти Британии. Если ситуация действительно приведет к войне, как и предсказал Талейран, это будет выглядеть как ошибка британцев.

И Стивен окажется в гуще событий, опозоренный и обесчещенный, как и она. Она – виновница многих несчастий. Дэвид мертв из-за ее глупого желания почувствовать, что такое настоящий поцелуй. А теперь угроза нависла над Стивеном.

Неужели ее поцелуи всегда будут столь губительны?

Джулия закрыла глаза и прижала руку к ледяному комку страха в своей груди, который отказывался таять. Стивен не заслужил такой участи всего лишь потому, что поцеловал ее. Тогда ему показалось, что он любит ее. Любит ли? И что он скажет сейчас?

Должен существовать способ перехитрить Талейрана.

Но кто она такая? Всего лишь падшая женщина. Пусть так, но она не позволит случиться еще одному несчастью.

Глава 26

Пошел снег. Томас чувствовал, как холодные хлопья тают на щеках. Сейчас он предпочел бы оказаться дома – у камина, с большим стаканом виски, – но рядом с ним стоял Эрик. Можно было не сомневаться, что у короля воров в карманах пара пистолетов, а в сапоге – нож. И Донован находился в опасности.

– Вы готовы? – спросил Эрик. Его тон был любезным, будто они собирались на приятную прогулку, а не ввязывались в авантюру, которая могла привести Томаса на виселицу. – Как только стража отвернется, входите и огибайте дворец сзади. Там есть терраса. Вы заберетесь на второй этаж.

– Да понял я, понял, – пробурчал Томас, хотя вовсе не был в этом уверен. Сколько трудностей ждет его впереди? В свое время ему пришлось взломать сейф брата, скрытый семейным портретом в кабинете. У каждого лорда в Англии есть сейф, спрятанный за портретом – семейным или его собственным – или за унылым пейзажем. Томас сомневался, что лорд Каслри привез собственный портрет из Лондона, чтобы водрузить в посольстве. В Вене полно великолепных художников, исполняющих официальные портреты.

Надо только найти правильную картину и открыть спрятанный за ней сейф. Эти слова Томас мысленно повторял про себя, искренне надеясь, что дело не сулит катастрофы.

– Войдя в библиотеку, сразу начинайте искать сейф, – продолжал поучать Эрик.

Только это будет не в библиотеке, а в личных апартаментах лорда Каслри наверху. Оставалось надеяться, что в гостиной, а не в спальне. Томас представил себе, как его светлость сидит в постели и молча, с презрением, следит за действиями воришки.

Эрик не сомневался: Томас понимает образ мыслей английских аристократов и может легко догадаться, где они прячут ценности. Томас не разубеждал нового «друга», поскольку это сохраняло жизнь Доновану. Но здесь все обстояло не так, как в обычном доме обычного английского аристократа. Здесь прятали не только бриллианты, но и тайны, и эти тайны были намного более ценными. Если Эрик это знает…

– Если в сейфе окажутся какие-нибудь официальные бумаги, принесите их тоже, – сказал Эрик, будто читая его мысли.

Томас промолчал. Он чувствовал, что, несмотря на холод, по его спине стекает пот.

– У вас при себе часы? – спросил Эрик. – Могу я на них взглянуть?

Томасу была ненавистна мысль, что милая семейная реликвия окажется в загребущих лапах вора.

– Хотите узнать, который час?

Эрик скрипнул зубами.

– Я всего лишь хотел понять, почему человек способен вовлечь себя в большие неприятности, пойти на столь глупый риск ради того, кого он даже не знает.

– Мне казалось, Робин Гуд проявлял рыцарство к дамам и к бедным.

Эрик холодно засмеялся.

– Я человек практичный. Рыцарство может довести до беды. Достаточно вспомнить обо всех мертвых героях на полях сражений, которые воевали и погибали как рыцари. Глупцы. Все до одного.

– Вы были солдатом? – спросил Томас.

Эрик хмыкнул.

– Донован, пожалуй, прав. Вы умны. Да, я был солдатом. Воевал при Йене, Аустерлице и еще во многих других местах.

– Тогда почему вы сменили честь мундира на воровской закон?

Томас услышал бульканье жидкости в металлической фляжке. Эрик пил, не предлагая глотнуть спутнику. Томас уловил запах шнапса.

– Честь? Почему, интересно, некоторые мужчины так озабочены соображениями чести? Мой путь – единственный, который позволит простому человеку добиться справедливости на этом мирном конгрессе, – взять свою долю добычи. Почему короли и принцы должны получить все? Ведь это мы сражались и умирали. А они делят то, что завоевали мы, позабыв о нас. Кстати, о чести они тоже забыли. Так что я возьму то, что мне причитается, силой.

– Я не взломщик, Эрик, – признался Томас, надеясь в последний момент избежать опасной и бесполезной затеи.

– Разве? А Донован поведал, что вы вломились в дома вашего брата – и лондонский и загородный, открыли его личные сейфы и опустошили их.

Томас взял немного наличных и часть драгоценностей матери – его законное наследство, – а все остальное оставил.

– Я член семьи… был им. Никто бы не удивился, увидев меня в доме. И я не рисковал получить пулю в спину.

– Пулю? – задумчиво протянул Эрик. – Здесь вас скорее повесят… если поймают. А тот факт, что вы англичанин, может вам помочь.

В этом Томас имел все основания сомневаться. Каждый иностранец в Вене боялся воров и шпионов. Вероятно, все леди в этой резиденции, как и в любой другой, спали, уложив свои драгоценности под матрас и какое-нибудь оружие – хотя бы нож для разрезания бумаги – под подушку.

Послышались громкое ржание лошадей и возмущенные вопли. Прямо перед воротами дворца столкнулись два экипажа.

Эрик взглянул на него очень спокойно – в упор.

– Теперь ваша очередь. – Он указал на маленькую боковую дверцу, откуда только что отошел стражник, чтобы взглянуть на столкновение. – И даже не думайте вернуться с пустыми руками. Жизнь вашего друга – в ваших руках.

– А хорошего камердинера в наше время так трудно найти, – язвительно буркнул Томас и бесшумно скользнул в калитку.

Спустя мгновение он уже двигался по террасе, которая шла вдоль всей задней части дворца и выходила в сад. Хруст листьев под ногами вызывал спазмы в его сердце.

Томас выругался, заметив неожиданно вспыхнувший над его головой свет, и поспешил скрыться в тени. Он прижался к гладкому камню, ожидая услышать грозный окрик, означавший, что его заметили, но повсюду царила тишина. Он дождался, пока успокоится сердце, и посмотрел вверх.

Кто-то наверху еще бодрствовал и мог его заметить. Он еще раз выругался.

Обратной дороги не было. Томас оглядел фасад, стараясь найти другой путь. Все остальные окна на втором этаже зияли чернотой. Он выбрал последнее, расположенное дальше всех от света, глубоко вздохнул и начал взбираться наверх.

Глава 27

– Майор Айвз просил передать, что хотел бы встретиться с вами в гостиной по возвращении, – сказала миссис Хоз, няня Джейми, проснувшись, когда Джулия на цыпочках вошла в маленькую детскую, чтобы поцеловать сына. – Малыш сегодня капризничал – зубки режутся, – но леди Доротея очень быстро его укачала.

– Леди Доротея? – удивилась Джулия.

– Она спела ему колыбельную, и он сразу заснул.

В течение всего путешествия Доротея не замечала Джейми. Джулия думала, что боль от потери собственного ребенка сделала для нее других детей невидимками.

– Она часто приходит?

– Стала заходить только в последнее время, – сказала няня. – Госпожа с ним очень нежна. Вам не о чем беспокоиться. Я все время рядом. Знаю, некоторые матери дают детям каплю-другую лауданума, чтобы их не беспокоили криком, но я бы никогда не позволила ничего подобного.

– Лауданум? – У Джулии замерло сердце. Она взглянула на мирное личико спавшего малыша. Длинные ресницы лежали на пухленьких щечках.

– Я бы никогда не позволила причинить ему вред, миледи, – повторила няня.

Джулия вымученно улыбнулась.

– Я понимаю. Идите спать. Джейми наверняка проснется рано. – Она так же на цыпочках вышла из детской и закрыла за собой дверь.

Маленькие часы на столе показывали почти три. Джулия прикусила губу. Она немедленно пойдет в гостиную и отдаст Стивену письмо Талейрана, и пусть он решает, надо ли будить лорда Каслри или проблема может подождать до утра. Подумав об этом, она засомневалась.

Поцелуй в напряженный пугающий момент может объясняться благодарностью, но полуночное свидание – нет. Интересно, сколько еще людей, не считая шпионов Талейрана, видели поцелуй и заподозрили худшее?

Нет, письмо подождет до утра. Она увидится со Стивеном за завтраком в присутствии Доротеи. Встреча состоится с соблюдением всех правил приличий. Однако она медлила, глядя на письмо. Темные чернила на белой бумаге в полумраке казались разлившейся кровью.

Джулия положила письмо под подушку и подошла к окну, чтобы раздвинуть шторы, не потрудившись зажечь свечу. Ей не нужен свет, чтобы раздеться и забраться в постель. Несколько секунд она стояла у окна. Шел снег, укутывая белым покрывалом черные ветки деревьев.

Она начала вынимать заколки из волос, складывая их в фарфоровую шкатулку, потом тряхнула головой, и темные пряди рассыпались по плечам и спине.

Услышав какой-то звук, потом глухой удар, Джулия замерла. Неужели Талейран наблюдает за ней даже сейчас, когда она в своей спальне? Нет, не может быть! После всего, что случилось сегодня, ее и так замучают кошмары, и нет смысла добавлять к ним выдуманные страхи.

Она начала расстегивать жемчужные пуговицы на платье и едва не подпрыгнула, заметив нависающую над ней тень. Массивная вешалка для одежды тянулась к ней из угла, в темноте очень похожая на человека.

Джулия мысленно назвала себя истеричкой, сняла платье и швырнула его на вешалку, уничтожив монстра. Разумеется, там никого не было. Комната – ее крепость. Дворец надежно охраняется. Вряд ли можно найти более безопасное место. Никто не шныряет в темноте, никто не подкарауливает, чтобы шантажировать ее, соблазнять. Завтра днем все случившееся покажется уже не таким пугающим. Джулия расправила плечи.

Смелые, решительные действия. Вот ее политика в отношениях с Талейраном, лордом Стюартом и Стивеном.

Мать иной раз упрекала Джулию в излишней смелости и нередко предупреждала, что именно дерзость когда-нибудь доведет ее до беды. События на том роковом балу доказали правоту леди Карриндейл. И в парке с грабителями – тоже.

«Слишком смелая, дерзкая и невоспитанная», – не уставала повторять ее мать.

Джулия села на край кровати и стала снимать чулки. Ее ноги в темноте казались очень длинными и очень белыми. Она подумала о Джеймсе. Он встал под дулами орудий и предупредил других, зная, что сам погибнет. Он должен был знать. Или он надеялся спастись? Он сделал то, что считал необходимым: вышел из безопасной тени, чтобы спасти товарищей.

А она женщина. Падшая женщина. Значит, она принадлежит тени. Она вошла в лужицу тусклого света, лившегося из окна. Утром она попросит Стивена договориться о встрече с лордом Каслри и объяснит его светлости все, что видела и слышала. Это ее долг. Ее работа. Потом она поговорит со Стивеном, расскажет, что кто-то заметил их целующимися, и это не обошлось без последствий. Он сумеет позаботиться…

Мимо окна промелькнула тень, на мгновение заслонив свет, и Джулия ахнула. Что это? Возможно, тучка ненадолго скрыла луну?

Но ведь луны вообще не видно. Ночь безлунная. Джулия подошла поближе к окну, и ее глаза изумленно расширились. По ту сторону стекла к ней медленно приближалась мужская фигура. Джулия растерянно заморгала, сердце забилось с удвоенной скоростью.

Невозможно. Они же на втором этаже. Сердце ударяло в ребра гулко и сильно. Возможно, там, за окном, всего лишь птица, решившая свить гнездо, а уж ее, Джулии, воображение дополнило картину. Нет, ей определенно все померещилось! Сейчас птичка улетит, а Джулия успокоится и пойдет спать.

Но «птица» бесшумно открыла окно, и обутая в сапог нога ступила на подоконник.

Джулия попятилась в тень, за кровать, где ее наполовину скрывал полог, и затаила дыхание, силясь что-нибудь придумать.

Грабитель – возможно, разбойник из парка – пришел отомстить. Джулия почувствовала, как сердце рухнуло куда-то в живот.

Она покосилась в сторону двери в детскую, и ее глаза вспыхнули. Там спал ее сын. Он в опасности. Расправившись с ней, грабитель определенно направится туда.

Фигура застыла. Джулия старалась не дышать.

А вдруг это лорд Стюарт? Она слышала истории о его амурных победах и счастливых избавлениях от недовольных мужей. Во всех этих историях непременным атрибутом было окно. Ну и темная ночь, конечно.

Джулию охватил ужас, когда она поняла, что грабитель стоит и смотрит на пустую кровать. Кто ей поверит, что это было насилие, а не преступная связь, что мужчина проник в окно ее спальни? Она даже не потрудилась запереть дверь. Джулия боялась дышать. Вот сейчас он ее увидит и…

Он сделал несколько шагов по комнате, но не выволок Джулию из ее ненадежного убежища, а со вздохом опустился в кресло и вытянул ноги, так что они оказались всего лишь в паре футов от нее. Незваный гость явно расслабился, а Джулия неожиданно разозлилась. Какое он имел право располагаться в ее кресле! Вероятно, он подумал, что Джулия еще не вернулась, и решил подождать. Она окинула темную фигуру недобрым взглядом.

Потом незваный гость наклонился и стал возиться с чем-то рычащим словно медведь. У Джулии зашевелились волосы на затылке. Он что-то выпустил: вероятно, собаку – злобное создание с длинными острыми зубами, которое вот-вот на нее нападет. А у нее даже нет никакого оружия, и одежды на ней никакой нет – платье она успела снять.

Бедняжка поджала пальчики на ногах, вцепившись ими в ворс ковра. Вот сейчас раздастся лай, и в ее плоть вопьются острые зубы. Но в комнате стояла тишина. Слышался только шорох одежды незнакомца и шум его дыхания.

Он глубоко вздохнул и уронил на пол что-то тяжелое.

Следующая мысль, пришедшая ей в голову, заставила Джулию разозлиться еще сильнее. Это не грабитель и не Чарльз Стюарт. Это один из шпионов Талейрана, явившийся, чтобы выведать секреты, которые потом будут использованы против Британии. Ведь не случайно он выбрал именно ее окно!

Не дождется.

Она зашарила рукой в поисках хоть какого-нибудь предмета – острого или тяжелого. Ненадолго запутавшись в пологе, она нащупала длинную рукоятку железной грелки для постели, которая стояла у стены, холодная и пустая. Джулия стиснула рукой деревянный черенок.

Незнакомец встал, чтобы закрыть окно, и тут Джулия сделала выпад. Он обернулся на звук, и бесстрашная женщина, размахнувшись изо всех сил, стукнула его грелкой по голове.

Грелка зазвенела словно гонг.

Мужчина застонал и рухнул на пол. Она продолжала стоять над ним, готовая стукнуть еще раз, если он пошевелится. Но, видимо, одного удара оказалось достаточно. И тут Джулию охватила паника. Неужели она убила и его? Судя по всему, это входит у нее в привычку.

Отбросив свое оружие, она опустилась рядом с незнакомцем на колени и попыталась нащупать пульс под подбородком. Ее жертва не шелохнулась. Наклонившись еще ниже, она облегченно вздохнула. Во-первых, преступник дышал, а во-вторых, его щека была теплой.

На размышления времени не было. Открылась дверь детской, и на пороге возникла миссис Хоз.

– Миледи, я слышала странный звук… – Ее пронзительный визг разорвал ночную тишину.

Проснулся Джейми и немедленно заорал. Уже через несколько секунд в коридоре послышались шаги. Дверь ее спальни распахнулась, ударившись о стену, в комнату ворвались люди.

– Дайте больше света, – послышался голос Стивена. – Джулия! Что здесь…

Вспыхнул свет, разогнав ночные тени, и стало видно все.

Посреди комнаты, раскинув руки и ноги, лежал мужчина. Создавалось впечатление, что он спит.

Джулия видела, что Стивен сразу оценил ситуацию: мужчина на полу, она, полуодетая, стоит на коленях рядом с ним. У нее перехватило дыхание, когда она увидела в глазах Стивена подозрение. Не тревогу и не любовь.

Мужчина на полу застонал, и Джулия опустила взгляд на него. Его лоб украшала внушительная шишка, которая с каждой минутой становилась все больше.

Потрясенно уставившись на знакомое лицо, она лишилась дара речи. Такого не могло быть.

Но это было.

Она не видела Томаса Меррита больше года, и теперь он без сознания лежал на полу ее спальни.

Глава 28

В темноте он наскочил на стену. Или на закрытую дверь. Или на боевой таран. Как глупо.

Томас хотел открыть глаза, но яркий свет заставил его зажмуриться. Может быть, он уже умер? Застрелен? А звон в голове – это небесные колокола? Может быть… но маловероятно. Тогда он должен слышать треск пламени и чувствовать, как оно лижет его ноги.

Его лица коснулась нежная прохладная рука, он почувствовал запах фиалок. Значит, он все-таки на небесах. Но тут же снова послышался пронзительный женский визг. Его голова взорвалась от боли.

– Хватит, миссис Хоз. Вы разбудили ребенка.

Ребенок? Что еще за ребенок? Тут он действительно услышал детский плач.

– Он умер? – раздался дрожащий женский голос.

– Нет, конечно, он дышит, – ответил другой. Вновь легкое прикосновение и облачко фиалок. Он знал только одну женщину, от которой исходил такой аромат.

– Мне не нравится вид его шишки, – донесся еще один голос, вроде бы мужской. – Чем вы его стукнули?

Ответа не последовало. Томас почувствовал, как нежные пальцы осторожно ощупывают его лоб. В какой-то момент у него искры из глаз посыпались. Он ахнул от боли, которая пронзила даже мозг, и сделал попытку отвернуться.

– Лежите спокойно, мистер Меррит, – пробормотала женщина.

Он нахмурился и сразу понял, что это тоже причиняет боль. Томас слышал этот голос раньше, но не мог вспомнить, где и когда. Потом он услышал шаги, почувствовал, как под его головой дрогнули половицы – очень неприятно, – и раздались новые голоса.

– Джулия! Какого черта здесь происходит! – громко спросил некий мужчина.

– Джулия, – прохрипел Томас. Открыв глаза, он увидел ее, склонившуюся над ним.

За ней летали херувимы. Они парили над ее головой, едва не задевая волосы, темными волнами спадавшие на грудь, прикрытую только тончайшими кружевами.

Теперь все понятно. Он на небесах. Интересно, что он сделал на земле, чтобы получить такую восхитительную награду? Томас слабо улыбнулся и протянул дрожащую руку, желая коснуться ее щеки. Ее кожа оказалась такой же мягкой, как ему запомнилось, и еще теплой, согретой румянцем. Джулия уклонилась, и его рука бессильно упала.

– Вы знаете этого человека? – вопросил мужчина, в голосе которого звенело негодование.

– Скучный герцог Дэвид, – пробормотал Томас, высказывая догадку о личности говорившего.

Грубые руки стиснули его челюсть, повернули голову, возможно, чтобы опознать незнакомца или проверить, насколько серьезно он травмирован. Томас с трудом сфокусировал зрение на мужском лице, но оно было незнакомым.

– Мы его никогда не видели! – заверещала женщина – надо полагать, та, что раньше оглушительно визжала. – Он разбойник, – сообщила она, как будто ее кто-то спрашивал. – Если бы ее милость не стукнула его грелкой для постели, он бы убил нас всех спящими.

– Это правда, Джулия? – спросил мужчина, и Томас заметил, что тот с большим сомнением оглядывает скудные одежды Джулии.

Она ответила мужчине негодующим взглядом, который Томас запомнил еще в Гайд-парке. Как давно это было… но выражение ее лица он помнил отчетливо, словно видел его только вчера. Джулия встала, надела синий пеньюар и застегнула до самого подбородка. Ее тонкие белые пальцы двигались быстро, как обозленные паучки. Она затянула пояс так сильно, что едва не перерезала себя пополам, и встала перед мужчиной, гордо выпрямившись, с царственным видом, хотя ее ноги, находившиеся рядом с головой Томаса, оставались босыми.

– Его зовут Томас Меррит. Он влез в окно. Я понятия не имела, кто это, когда ударила его.

– Она нас спасла, – с придыханием добавила ранее визжавшая женщина.

Томас повернул голову и увидел постельную грелку, валявшуюся рядом с ним на ковре словно вторая жертва.

Он попытался сесть, но голова закружилась. Пришлось опуститься обратно на ковер. Снова взвизгнув, правда, теперь не так громко, крикунья потянулась за постельной грелкой, но Джулия остановила ее. Мужчина поставил на грудь Томасу ногу.

– Не двигайся, – приказал он.

Томас остался на месте.

– Идите спать, миссис Хоз. Мы в безопасности, – спокойно велела Джулия.

– Вы уверены?

– Совершенно. Лорд Стивен обо всем позаботится.

Женщина ушла.

Лорд Стивен? А как же Дэвид Зануда? Томас, прищурившись, посмотрел на мужчину. Это определенно не Дэвид Темберлей. Этот человек высокий, светловолосый и смотрит так, словно желает закончить дело, начатое Джулией.

– На нем нет обуви! – тоном обвинителя в суде заявил лорд Стивен. Его физиономия выражала праведное негодование, глаза горели подозрением.

Разумеется, никакой обуви на нем не было. Он снял сапоги, чтобы тише перемещаться по мраморным полам. Неужели воры не снимают обувь, вламываясь в дом? Томас послал лорду Стивену покаянную улыбку, что оказалось чертовски больно, и он поморщился. Лицо майора потемнело от гнева.

– Что делает этот полуодетый мужчина в вашей комнате? – спросил он.

– Понятия не имею, – язвительным тоном ответила Джулия. Она смотрела на лорда в упор, и было видно, что она не столько оскорблена, сколько возмущена ходом его мысли.

Лорд Стивен первым отвел глаза.

– Обыщите его и свяжите, – приказал он и отошел.

Томаса схватили другие руки, обшарили карманы, связали шнурами от штор. Он тихо застонал, когда его многострадальная голова в очередной раз стукнулась об пол, пусть даже застеленный ковром. В конце концов злодея подняли и посадили, прислонив к столбику кровати.

– У него только это, лорд Айвз.

Стивену передали маленькие золотые часики. Томас, прищурившись, всмотрелся в лицо майора. Это был явно не человек с портрета.

Лорд взглянул на Томаса сверху вниз, и теперь на его физиономии было написано искреннее удивление.

– Откуда это у вас?

– Выиграл, – проговорил Томас, обнаружив, что язык ворочается с большим трудом. – Кто…

– Здесь я задаю вопросы! – заявил лорд Стивен, убрав часы в карман.

Томас ощутил острую досаду, лишившись своей реликвии.

– Кто вы такой? – Вопрос был задан сначала по-английски, потом по-немецки.

– Никто, – ответил Томас по-английски, хотя его речь оказалась настолько невнятной, что это мог быть любой другой язык.

Он взглянул на Джулию, которая молча стояла рядом и была очень бледна. Она осталась такой же красивой, какой он ее запомнил.

– Я всего лишь хотел вернуть… – начал он, но лорд Стивен размахнулся, явно собираясь ударить его. Томас приготовился к удару, однако его не последовало. Карающую руку перехватила Джулия.

– Он англичанин. Его зовут Томас Меррит.

Томас криво ухмыльнулся, хотя и испытал при этом боль.

– Спасибо, ваша светлость. Прошу меня извинить, что не кланяюсь.

Джулия покраснела, и у него перехватило дыхание. Нет, она была не такой красивой, какой он помнил. Она стала еще прекраснее – с распущенными волосами и босая.

– Отведите его вниз и заприте, – приказал Стивен.

– Доктор Боуэн, быть может, вы сначала осмотрите его лоб? – тихо спросила Джулия, обращаясь к другому мужчине.

Скосив глаза, Томас убедился, что доктор вопросительно смотрит на лорда Стивена, ожидая разрешения.

– Прошу вас, милорд, – попросила Джулия. – Боюсь, я его серьезно ранила.

Томас не сомневался, что лорд Стивен откажет и его отволокут в глубокую темницу, если таковая имеется в роскошном дворце на Миноритенплац, но, к его удивлению, лорд кивнул:

– Отведите его в гостиную. Я сейчас приду.

Томаса подхватили под руки, поставили на ноги и повели к двери.

– Сапоги, – сказал он, но на эти слова никто не обратил внимания, и его обувь так и осталась у окна.

Он через плечо взглянул на Джулию. Она смотрела ему вслед, а лорд Стивен изучал взглядом ее. Спустя мгновение Томас уже был в коридоре, скользя босыми ногами по холодному мрамору.

Каким ветром герцогиню Темберлей занесло в Вену?

Здесь что-то не складывалось, и как только у него перестанет болеть голова и вернется способность соображать, он обязательно разберется.

Хотя, возможно, утром он проснется трупом в придорожной канаве, а рядом с ним будет лежать тело Патрика Донована.

Он едва не рассмеялся – слишком уж нелепой была мысль «проснуться трупом», но смеяться было очень больно.

Его притащили в элегантную гостиную с красивой мебелью, посадили на стул и привязали к нему очередными шнурами от штор. Томас с тоской покосился на хрустальные графины с янтарной жидкостью, но выпить ему никто не предложил.

Доктор ощупал его лоб и поморщился.

– У нее твердая рука, – пробормотал он, усмехнувшись. – Но жить вы будете.

Он, безусловно, будет жить до тех пор, пока его не повесят, или не пристрелят, или не передадут Эрику, который сделает и то и другое.

Он откинул голову на спинку стула и закрыл глаза, стараясь сдержать тошноту.

По крайней мере, он получил возможность еще раз увидеть Джулию Лейтон. Теперь ему никакой конец не страшен. Знакомая боль пронзила грудь. Это чувство он привык связывать с мыслями о ней. Теперь оно стало сильнее из-за близости этой женщины. Ведь она находилась рядом, в соседней комнате. По какой бы причине она ни оказалась здесь, в Вене, Томас ликовал.

Увидеть еще раз ее милое лицо – это стоит боли, которую ему предстоит вытерпеть.

Глава 29

Стивен отправился вниз на поиски Чарльза Стюарта. Ему очень хотелось спросить, каким образом человек, ответственный за охрану резиденции, обеспечивающий ее безопасность днем и ночью, допустил такой инцидент. Джулия могла пострадать…

Он остановился, уставился в пространство и принялся думать о другом.

Джулия знала этого человека, Томаса Меррита. Он проник в ее комнату, забравшись в темноте по стене. Она была почти раздета – облачена только в прозрачный шелк и кружева, что было совершенно непохоже на чопорную мисс Лейтон. А на Томасе Меррите не было сапог. Какой вор – если это действительно вор, – прежде чем войти в дом, снимает обувь? Стивен, терзаемый ревностью, стиснул перила так, что побелели костяшки пальцев. Интересно, этот Томас Меррит планировал быстро уйти или собирался остаться на ночь? Быть может, она встретилась с ним у Талейрана и согласилась на тайное свидание, пока он ждал ее в гостиной.

Стивен напомнил себе, что она изо всех сил огрела Меррита по голове. Удар получился такой, что ее потенциальный любовник рухнул без чувств всего в нескольких шагах от ее спящего сына. Какая женщина могла так поступить со своим любовником?

Он громко постучал в дверь комнаты Чарльза Стюарта. Открыл заспанный лакей.

– Разбудите господина. Он мне немедленно нужен наверху, – приказал Стивен, не утруждая себя вежливостью.

– Я бы так и сделал, но лорда Стюарта здесь нет, майор. Он ушел еще вечером, и я не жду его до утра.

Стивен в досаде стукнул кулаком по дверному косяку. Лакей в испуге отступил.

– Вы знаете, где он?

Слуга позволил себе слабую улыбку.

– Смею заметить, лорд Айвз, что сейчас четыре часа утра. Думаю, даже сам лорд Стюарт не знает, где находится.

Стивен отвернулся и зашагал обратно. Это не предусмотрено протоколом и не является его делом, но он лично допросит проклятого Томаса Меррита.

Но сначала на его вопросы ответит Джулия.

Когда майор пришел, на ней было платье из зеленой шерсти, волосы заплетены в косу и аккуратно уложены. Карие глаза серьезны, щеки окрасились румянцем вины. Или гнева?

– Вы встретились с ним у Талейрана? – без предисловий спросил Стивен.

Джулия откровенно удивилась, но почти сразу выражение ее лица стало бесстрастным, и она опустила глаза.

– Нет, я знала его в Лондоне.

– Тогда почему он здесь? – выкрикнул Стивен, и она без страха встретила его взгляд.

– Почему он в моей спальне среди ночи или почему в Вене? Боюсь, я не знаю ответа ни на один из этих вопросов, лорд Айвз.

Стивен сглотнул застрявший в горле комок. Значит, он для нее опять лорд Айвз. Но потом он вспомнил, что она, пожалуй, так ни разу и не назвала его по имени. А как она обращалась к Томасу Мерриту?

Тогда он решил сменить тему.

– У этого типа в кармане оказались часы Доротеи. – Он достал изящную вещицу и показал ей.

Поколебавшись мгновение, Джулия взяла из рук Стивена часы и открыла их. Послышались знакомые звуки колыбельной.

– Она же говорила, что обменяла их… – Джулия замолчала и нахмурилась. – Томас Меррит дал Доротее лауданум? Но это совершенно… – Джулия замолкла, затем решительно захлопнула крышку часов, оборвав мелодию.

– Что? – спросил Стивен.

Джулия несколько секунд молчала, поглаживая пальцами поврежденную крышечку.

– Я не знаю, – наконец проговорила она и прикусила губу, словно чего-то опасаясь. – Думаю, Доротея сможет нам сказать, тот ли это человек, который дал ей наркотик. Я… я не видела господина Меррита на балу той ночью.

– Вы его защищаете?

Джулия удивилась:

– Нет… Конечно, нет.

– Насколько хорошо вы его знаете? – Все надежды Стивена были связаны с этим ответом.

Она снова порозовела.

– Не слишком хорошо. Наша встреча была… короткой.

Стивену хотелось обнять ее, поцеловать, почувствовать правду на ее губах, прочитать в глазах, но Джулия опасливо отступила и скрестила руки на груди, словно бессознательно защищаясь от близости.

Что на него нашло? Он еще никогда в жизни не ревновал женщину, никогда его действиями не руководило чувство, как сейчас. Но Джулия была особенной женщиной. Он целовал ее, сказал, что любит.

Он взял у нее из рук часы. Их пальцы соприкоснулись, и по его телу прокатилась волна.

– Я поговорю с Доротеей, когда она проснется. А пока у меня есть вопросы к Томасу Мерриту.

– Я иду с вами.

– Нет, – холодно возразил он.

Джулия устремила на него упрямый взгляд.

– Вчера я стреляла в человека, милорд. А потом нанесла травму мистеру Мерриту. Не хочу, чтобы у меня вошло в привычку причинять вред людям. Мне необходимо убедиться, что я не совершила ничего непоправимого. К несчастью, мне неизвестно, что стало с подстреленным мною человеком. И потом, я тоже хочу знать, зачем Меррит явился сюда.

В ее глазах не было огня страсти, не было женского страха за любовника – только упорство. Но все же Стивен был склонен ответить отказом, приказать ей ждать в своей комнате и никуда не выходить, пока ее не вызовут для официального отчета перед лордом Каслри.

Но Стивен не смог отказать себе в желании увидеть их вместе, понаблюдать, как она смотрит на него, разглядеть правду. И он кивнул.

Джулия подобрала с пола сапоги Меррита и последовала за лордом.

Глава 30

Стул, к которому был привязан Томас Меррит, казался игрушечным. Когда он лежал на полу в ее спальне, там почти не осталось свободного места. Он и эту комнату заполнял собой, несмотря на то что сидел в углу. Он не утратил своей красоты, хотя теперь его волосы стали длиннее. Щетина и темная одежда делали его похожим на пирата. Сходство дополняло ранение – шишка и кровоподтек.

Когда их глаза встретились, Джулия испытала шок узнавания. Она поморщилась при взгляде на его лоб, и Томас усмехнулся.

– Не волнуйтесь, ваша светлость. Больно, только когда кланяюсь. Вы уж простите, что я этого не делаю.

Джулия отметила неуместные золотые шелковые кисти, свисающие с его запястий. Ноги тоже были обмотаны шнуром. Даже связанный, он казался опасным, и Джулия опустилась на стул подальше от него.

– Надеюсь, доктор Боуэн осмотрел вас? – спросила она, не указав ему на неправомерное использование титула.

Томас Меррит явно считал, что после их близости – а она помнила каждую его ласку, каждое прикосновение – она все же стала герцогиней. У нее перехватило дыхание. Но если он не знает, что она не вышла замуж за Дэвида, значит, ему ничего не известно о Джейми, их сыне.

Стивен подвинул стул и сел напротив Томаса.

– У вас в кармане были женские часы, – сказал он обманчиво спокойным голосом.

Джулия знала лорда Айвза достаточно хорошо, чтобы услышать сталь в его голосе, заметить напряженность позы. Она уловила заинтересованность в глазах Томаса.

– Я их не крал, если вы намекаете на это.

Взгляд Стивена стал пронзительным. Он словно впился в глаза Томаса.

– Моя сестра продала их несколько недель назад.

Томас покачал головой:

– Не мне.

– Тогда откуда они у вас?

Джулия всмотрелась в лицо Меррита, все внимание которого в этот момент было обращено на Стивена, выискивая сходство с Джейми. Вот оно: у них одинаковая форма подбородка, ямочки на щеках.

– Я их выиграл.

Джулию бросило в дрожь. Его мягкая беззаботная манера общения околдовала ее тогда – подействовала и сейчас. Ее тело отозвалось, хотя прошло уже больше года, на свободу вырвались чувства, которые она безжалостно заперла в дальнем уголке души. Их взгляды на одно короткое мгновение встретились, и Джулия почувствовала, что он тоже ничего не забыл.

Она встала и подошла к колокольчику.

– Я прикажу, чтобы принесли чаю, – сказала она не оборачиваясь, чувствуя, что взгляды обоих мужчин направлены на нее. – Или заказать завтрак?

– О, если можно, завтрак, – взмолился Томас. – Я был лишен хорошего английского завтрака с тех пор, как уехал из Лондона.

– А когда это было? – спросил Стивен, насторожившись.

– Больше года назад. Сейчас там, наверное, многое изменилось.

Джулия затаила дыхание. Интересно, придет ли Стивену в голову заняться арифметикой? Сейчас Джейми семь месяцев, почти восемь.

– Почему вы покинули Англию? – вместо этого спросил Стивен.

Томас скользнул взглядом по ее телу. Джулия ощутила этот взгляд как прикосновение.

– В поисках приключений.

– Вы приехали в Европу в поисках приключений после окончания войны?

Томас покачал головой.

– Вовсе нет. Скорее бежал от нее.

У Джулии затрепетало сердце, и она села.

– Ваша светлость, вы, кажется, собирались заказать завтрак, – напомнил Томас.

Она выпрямилась и расправила плечи, словно действительно была герцогиней.

– Я позвонила. Сейчас кто-нибудь явится.

– Вы принимаете лауданум, мистер Меррит? – спросил Стивен.

Томас переключил внимание с Джулии на него.

– Нет, а почему вы спрашиваете?

– Кто-то вручил моей сестре лауданум в обмен на часы. Вы не знаете, кто это?

Джулия всматривалась в его лицо и заметила искру удивления, но Томас сразу ее подавил и его физиономия стала непроницаемой.

– Нет.

– Значит, насколько я понимаю, вы здесь не для того, чтобы передать ей еще один флакон с наркотиком? Это радует. – Стивен буквально излучал сарказм. – Тем не менее мы должны знать, какого дьявола вы сюда явились.

Джулия напомнила себе, что должна дышать. Томас несколько секунд молчал, потом задал встречный вопрос:

– Вы полагаете, я пришел сюда на свидание к ее светлости?

– Вы пришли на свидание к мисс Лейтон? – спросил Стивен.

Томас потрясенно уставился на нее, а Джулия отчаянно покраснела. Она не отвела глаз, но и не произнесла ни слова. Его взгляд опустился на ее руку – на пальце не было обручального кольца, – потом вернулся к Стивену.

– Я по чистой случайности попал в комнату леди. Хотя, признаюсь честно, было очень приятно увидеть старую знакомую…

– Продолжайте, – резко выпалил Стивен.

Джулия же подумала, вспоминает ли Томас, как она была одета, когда он так неожиданно появился. Она гордо выпрямилась – буквально вытянулась в струнку, – заметив, как сжались кулаки Стивена.

– Тогда какого черта вы здесь делаете, Меррит, в четыре часа утра?

Томас взглянул на него в упор.

– Я пришел, чтобы украсть тиару.

Глава 31

Зачем он это сказал? Вероятно, травма оказалась серьезнее, чем он думал.

Айвз рассматривал его с высокомерной скукой. Небось этот лощеный джентльмен ни разу в жизни не совершил ничего предосудительного.

Томас скрипнул зубами, но отрицать очевидную истину смысла не имело. Он действительно вор.

Возможно, присутствие Джулии заставило его признать это вслух. Она наблюдала за ним, не скрывая интереса. Ее лицо сначала порозовело, потом стало пунцовым и в конце концов побледнело. А главное, на ее лице мелькнула горькая обида, когда Айвз, после того как Меррит вторично обратился к ней «ваша светлость», поправил его, низведя эту восхитительную женщину до простой мисс. Томас почувствовал: майор Айвз точно понял, что в этом есть его вина.

Неужели Дэвид Темберлей обо всем узнал?

Томаса охватил гнев, и на мгновение он испугался: не исключено, что она ждет от него решительных действий, хочет, чтобы даже по прошествии столь длительного времени он избавил ее от позора, – но один только взгляд Джулии показал, что она от него ничего не ждет. Он не достоин Джулии Лейтон.

Он вор.

И теперь, когда он сделал признание, что пришел украсть тиару, пропасть между ними только увеличивалась. Если она и хранила приятные воспоминания о той ночи, он уничтожил их. Украл. Томас невесело усмехнулся.

– Вы вор? – спросил Айвз, казалось, удивленный не меньше Джулии. – Воров в Англии вешают или отправляют на каторгу. – Он говорил, словно выбирал, какое наказание будет уместнее в данном случае.

Томас ощутил покалывание в области шеи, будто на ней уже была петля, готовая затянуться. Он улыбнулся с наигранной беззаботностью.

– Но мы сейчас в Вене, и, позволю себе напомнить, я так ничего и не украл.

– Да. Вы явились, чтобы вернуть ценные часы, не так ли? – язвительно спросил Стивен. – Но с какой стати вор станет совершать подобные поступки?

Донован, вспомнил Томас. Он посмотрел в окно, где за кружевными занавесками уже занимался рассвет, и у него сжалось сердце. Где Эрик? Ждет ли он еще его триумфального появления с драгоценным орденом Подвязки лорда Каслри? Или уже отказался от надежды и вернулся домой, чтобы перерезать горло Доновану?

Томас подергал шелковые узы, связывавшие его руки.

– Вы когда-нибудь слышали о Робин Гуде, грабившем богачей и совершавшем добрые дела? Возвращение часов – мое доброе дело. Единственное, что я здесь получил, – сильный удар по голове, который, уверяю вас, является достаточным наказанием за доброе дело, – произнес он, пристально глядя на Айвза.

Даже если лорд Айвз немедленно освободит его, чего тот явно не собирался делать, возможно, уже поздно и никто не спасет жизнь бедолаги. Но если Донован еще жив, что маловероятно, это вряд ли что-нибудь изменит. В его, Томаса, распоряжении нет ничего, кроме слов, чтобы убедить Эрика сохранить жизнь ему и его камердинеру.

Он поднял глаза на Джулию. Она в ответ недобро прищурилась. Судя по всему, она желала ему претерпеть все муки ада. Он мысленно выругался. К дьяволу честь и все на свете добрые дела! Он не тронул в ту ночь ее драгоценности, на следующий день вернул сережку, но с радостью забрал бы это все сейчас, чтобы преподать ей урок. Только на ней не было никаких драгоценностей – ни массивного кольца, подаренного Темберлеем в вечер помолвки, ни обручального кольца. Поэтому он улыбнулся и вместо этого похитил ее самообладание.

– У вас все было в порядке после нашей последней встречи, миледи? – спросил он.

Айвз резко обернулся и впился в нее глазами.

– О чем это он? – вскинулся Стивен.

Томас подумал, что лорд выглядит очень подозрительным. Нет, пожалуй, не подозрительным, а ревнивым.

Он попытался освободить руки. Похоже, между лордом Стивеном и Джулией что-то есть. Кто она для Айвза? Определенно не жена, поскольку он называет ее мисс Лейтон. Под взглядом Томаса румянец Джулии стал ярче.

– Все это было очень давно, еще в Англии, – ответила она.

– Если я не ошибаюсь, вы были помолвлены с его светлостью герцогом Темберлеем, – сказал Томас.

Джулия бросила на него уничтожающий взгляд.

– А у вас, мистер Меррит, надеюсь, все было в порядке? Ну, если не считать того, что вы занялись новым делом?

Она сидела очень прямо, положив руки на колени, и выглядела так, словно расспрашивала нового претендента на должность повара, а не беседовала с былым любовником. Томас опять пошевелил руками, но узлы были завязаны крепко.

– Если не считать легкой головной боли, я никогда не чувствовал себя лучше.

Первые золотистые лучи солнца уже окрасили крыши зданий, верхушки деревьев и… ее волосы. Эрик не будет ждать долго. Это опасно. И Томас снова обратился к Айвзу:

– Послушайте, у меня сегодня утром назначена встреча с моим портным, попасть к которому стремятся все джентльмены Вены. Мне бы не хотелось остаться без нового костюма перед следующим императорским балом.

Он видел, что Айвз напряженно размышляет, есть ли у него основания задерживать пленника. Похоже, лорд Стивен был в этом не слишком уверен. Томас сделал все от него зависящее, чтобы выглядеть безобидным, хотя и заносчивым английским джентльменом, ошибочно пойманным при неоднозначных обстоятельствах.

Айвз встал.

– Да, полагаю, мы не будем вас задерживать, – сказал он и, обойдя Томаса, стал развязывать ему руки.

А Томас ощутил укол беспокойства. Все так просто? Айвз хочет убрать его подальше от Джулии. Это ясно. Растирая затекшие запястья, он послал Джулии долгий вопросительный взгляд. Она смотрела на него без всякого выражения, не желая сообщить никакой информации. Но жилка на ее шее, видная над воротом платья, пульсировала очень быстро. Это говорило о многом. В комнате царило такое сильное напряжение, что становилось трудно дышать.

Освободившись от пут, Томас натянул сапоги, что было совсем не просто без помощи камердинера, встал и поклонился Джулии.

– Хорошего вам дня, – сказал он, словно покидая ее после светского чаепития. – Был очень рад снова повидаться с вами.

С Айвзом он не попрощался. Майор наблюдал за странным гостем самым внимательным образом. Определенно он освободил его не из благодарности за возвращенные часы. Доброта тут тоже ни при чем. Не приходилось сомневаться в том, что майор предпочел бы его повесить, желательно после предварительных пыток. Он наверняка пошлет за ним своих людей, чтобы проследили до самого логова воров. А может, он хочет найти Эрика? И знает ли он об Эрике? Поймав короля воров, Айвз стал бы героем, тем более в глазах женщины, на которую хочет произвести впечатление. Но только Айвзу предстоит действовать самостоятельно. Он, Томас, не станет ему помогать. Ради Донована.

Томас еще раз посмотрел на Джулию и постарался избавиться от внезапно охватившей его ревности. Он подошел к двери, но был вынужден отступить, пропустив маленькую процессию лакеев, которые принесли завтрак.

– Оставьте это и проводите мистера Меррита до двери, – приказал Айвз. – Следите, чтобы он все время держал руки в карманах. Нет, лучше я сам провожу его.

Томас холодно улыбнулся. Он это заслужил. В конце концов, он вор.

Глава 32

Томаса вывели. Уходя, он бросил на Джулию взгляд, от которого у нее перехватило дыхание. Был ли он задумчивым? Или дерзким? У него такие широкие плечи. Интересно, как он протиснулся в окно? Джейми, наверное, вырастет таким же. Томас чертовски красив. Умопомрачительно. И если бы у нее был шанс все изменить… или повторить… Она зажмурилась и решительно выкинула крамольные мысли из головы.

Он вор.

Возможно, он всегда был вором, просто она была слишком молода, глупа, опьянена звездами и шампанским и ничего не хотела замечать. Джулию обжег стыд. И вовсе не из-за того, что она совершила с ним. Просто в глубине души она понимала: даже сейчас она сделала бы то же самое.

Джулия подошла к окну и, выглядывая из-за гардин, стала наблюдать за воротами, ожидая его появления. Томас Меррит вышел из ворот и зашагал прочь, ни разу не обернувшись. Он не торопился, но и не медлил – иными словами, вел себя в точности как джентльмен, у которого назначена встреча, – двигался с уверенностью и аристократической грацией.

У Джулии защемило сердце. Пришлось еще раз напомнить себе, что он вор и негодяй. А она ведет себя попросту нелепо, вздыхая о нем – словно глупая девица, начитавшаяся романов, где разбойники и пираты изображаются смелыми романтиками. Она вспомнила бандитов в парке, ужас, который они вселили в окружающих. В них не было совершенно ничего героического.

Она все еще смотрела в окно, когда заметила, как из ворот выскользнула еще одна фигура и двинулась по следам Томаса, отчетливо видным на снегу. Джулия вздрогнула. Стивен послал за ним человека. Возможно, именно поэтому он его так легко отпустил – хотел, чтобы вор привел в свое логово, пещеру чудес или лесную хижину, полную краденых сокровищ. Тогда Томаса Меррита повесят.

И снова она оказалась непростительно наивной, впрочем, как и всегда, когда дело касается Томаса Меррита. Стивен отпустил пленника, чтобы использовать его? А ведь тот оказал майору любезность. Часы Доротеи лежали на столе – там, где их оставил Стивен. Джулия взяла вещицу и провела пальцем по крышке – там, где раньше сиял бриллиант. Он мог их выбросить, но предпочел рискнуть, забравшись по стене хорошо охраняемого здания. Джулия нахмурилась.

– Но почему? – пробормотала она.

Ей вспомнились их встречи в Лондоне. Он и тогда был добр – чем не Робин Гуд? Когда его допрашивал Стивен, он был хладнокровен и опасен, но когда целовал ее, занимался с ней любовью – нежен, ласков и мил. Джулия могла бы поклясться в искренности его страсти. Хотя, конечно, ей не с чем было сравнивать. И он ничего не похитил в ту ночь за исключением… Она покраснела.

Открыв крышку часов, она всмотрелась в изображение мужа и сына Доротеи. Послышалась знакомая мелодия колыбельной.

– Откуда это у тебя? – спросила Доротея, появившись в дверях. Она прижимала руку к груди, а глаза ее казались затравленными – ничего подобного Джулия не видела уже несколько недель. Она захлопнула крышку. Мелодия оборвалась. – Миссис Хоз сказала, что к нам ночью кто-то вломился?

– Да. Здесь побывал взломщик. – Джулия с некоторым трудом произнесла это слово. – Сказал, что хочет вернуть тебе часы. – Она взглянула на подносы с завтраком. – Заходи, завтрак уже принесли.

Доротея взяла из рук Джулии часики.

– Говоришь, взломщик? Если так, он пришел с подарком. Как странно. А я уж думала, что никогда не увижу эту вещицу.

Джулия откинула салфетку с подноса. Английский повар леди Каслри постепенно постигал тонкости венской кухни. Сегодня на завтрак подали аппетитный вишневый штрудель.

– Очевидно, взломщик явился, чтобы украсть тиару.

– Да? – рассеянно переспросила Доротея. – Еще более странно. Он собирался оставить записку, объясняющую, что толкнуло его на такой великодушный поступок?

– Нет, – ответила Джулия. – Но он получил компенсацию за свое доброе дело. Лорд Стивен отпустил его. – Она налила Доротее чаю.

– Жаль. Мне бы хотелось с ним поговорить. Не часто встретишь в криминальном мире рыцаря.

Мгновение поколебавшись, Джулия взяла Доротею за руку.

– Стивен хотел знать, не он ли дал тебе лауданум.

Доротея не отвела глаз.

– Как он выглядел? Маленький и лысоватый, с родинкой рядом с носом?

– Нет, ничего похожего. Его зовут Томас Меррит. Тебе знакомо это имя?

– Нет, не думаю. – Доротея нахмурилась. – Но я встречалась в Вене с самыми разными людьми, имен которых не помню. Не могу себе представить, чтобы кто-то из них вломился среди ночи в дом с единственной целью – вернуть мои часы. А ты встречалась с ним раньше? Полагаю, что да. Ведь, согласно рассказу миссис Хоз, он вломился именно в твою комнату.

Джулия сосредоточилась на размешивании сахара.

– Я немного знала его в Лондоне, – наконец сказала она. – Мы встречались на балу.

Доротея улыбнулась.

– Да? Наверное, ты была удивлена, увидев его здесь. – Она откусила кусочек штруделя и зажмурилась от удовольствия. – Так расположились звезды на небесах. Не многие английские леди могут похвастаться тем, что к ним среди ночи проник вор, который оказался не только знакомым, но еще и англичанином. Да, и часы…

Джулии понравился романтический образ, нарисованный Доротеей, хотя она и знала, что он ложный.

– Он пришел, чтобы украсть, Доротея.

Та понимающе улыбнулась.

– Возможно. Но у меня нет тиары. У ее светлости и других дам из делегации ее тоже нет.

Джулия нахмурилась. Почему он солгал относительно причин проникновения в резиденцию? А с другой стороны, почему нет? Он никак не показал, что искал ее. По правде говоря, он был откровенно удивлен, встретив Джулию здесь. У нее сжалось сердце. Он помог ей в Гайд-парке, а потом на балу, посвященном ее помолвке. Он заметил, что Дэвид не обращает на нее внимания, и заставил юную девушку почувствовать себя красивой, любимой, желанной. Но она совершила ужасную ошибку, позволив разразиться катастрофе.

Она едва справилась с порывом вскочить с места и подбежать к окну. А вдруг она успеет увидеть его? Ведь когда еще? Никогда! Вместо этого Джулия уставилась в чашку, однако в янтарных чайных глубинах увидела его лицо, искушающую улыбку… и шишку на лбу. Кем бы ни являлся Томас Меррит, он был добрее, чем позволял о себе думать.

Джулия ощутила жгучую тоску и сжала кулаки, прогоняя ее. Почему он здесь, в Вене?

– Он сообщил, куда направляется? – спросила Доротея.

Он оставил только следы на снегу.

– Нет, конечно.

– Жаль. Я бы хотела его поблагодарить.

Джулия подняла изумленный взгляд.

– Сомневаюсь, что Стивен это позволит. Томас Меррит – опасный человек.

– Все равно. Вор он или нет, он сделал доброе дело, и я этого не забуду. Если повезет, я сумею ответить ему тем же.

Разве можно забыть Томаса Меррита?

Глава 33

Стивен удивленно поднял голову, когда в его кабинет вошла Джулия.

– Милорд, мне необходимо поговорить с вами.

Майор писал рапорт о ночном происшествии. Он уже дважды начинал, но никак не мог точно описать необычную ситуацию. Ничего не было украдено. Ничего не было сломано, если не считать постельной грелки, которая, скорее всего, ремонту не подлежит. Никто не пострадал, за исключением самого Меррита. И еще один необъяснимый факт – вор принес часы Доротеи. Она была рада возвращению дорогой ей вещицы и настоятельно просила брата узнать, куда она может отправить письмо с благодарностью. Доротея полчаса весело болтала всякую чепуху о судьбе, доброте и загадочных героях.

Меррит не герой. Он вор. Пусть не вполне обычный, но все же вор, и ничего более. У некоторых преступников есть странные прихоти. Вероятно, Томас Меррит – один из них. Этот человек заслуживает виселицы. Стивен ни секунды не сомневался, что на его совести множество преступлений. Эту мысль необходимо отразить в докладе. Подозрения лорда Айвза, изрядно приправленные ревностью, сильно затрудняли беспристрастную оценку ситуации.

Она знала его. Джулия знала Меррита. Будет ли он сходить с ума от ревности всякий раз, когда она посмотрит на другого мужчину?

Джулия подошла к столу и положила перед ним конверт. Письмо адресовалось лорду Каслри.

– Что это? Его Меррит оставил?

Джулия замерла.

– Это письмо вчера ночью вручил мне князь Талейран.

Ах, значит, это деловой визит и она не намерена ничего объяснять или извиняться… Стивен всмотрелся в ее лицо. Оно было серьезным, даже испуганным.

– Вам известно содержание?

– Да.

Она объяснила подробности, и Стивен испытал приступ паники. Проклятый француз не устает плести интриги.

– Я думала, что вы сможете все изложить лорду Каслри, но у меня появилась идея. Мистер Меррит…

– Что? – Нахлынувшая ревность заглушила смятение. – Какое он имеет к этому отношение? Он был там?

Стивен увидел, что вся кровь отхлынула от лица Джулии. Он запустил пятерню себе в волосы.

– Как это все неудачно! В самый неподходящий момент! Думаю, вам придется самой объяснить все лорду Каслри. Заодно передадите в точности слова князя.

Паника мелькнула уже в ее глазах.

– Но мой скромный статус, милорд…

– Талейран явно считает иначе. Он хочет, чтобы вы в этом участвовали. – Стивен встал. – Пойдемте. Лорд Каслри должен увидеть это письмо немедленно.

Часы громко тикали над столом лорда Каслри, пока он читал и перечитывал послание. Джулия, охваченная ужасом, сидела на краешке стула. Стивен с мрачным видом стоял у окна. Наконец министр отложил письмо и поднял глаза на Джулию.

– Такие послания не каждый день получаешь. Не хотите ли мне рассказать, как вы оказались втянутыми во все это? Я, конечно, получил записку от баварского посла с описанием вчерашних событий в парке. Он принес официальную благодарность за услугу, оказанную вами его супруге. Но услышать благосклонные отзывы еще и от французского посла, особенно в подобном письме, я все же не ожидал. Это требует объяснения. – Он посмотрел на Стивена. – Я и не догадывался, что связи мисс Лейтон так обширны.

Джулию бросило в жар.

– Он попросил меня передать вам письмо, милорд. Точное его содержание мне неизвестно.

– Но он сообщает, что вы видели документы, можете подтвердить их существование, и… как он здесь пишет? – Лорд Каслри взял листок, нашел нужное место и зачитал: – «Вы понимаете, какой опасный скандал может разразиться и как полезно иметь хороших друзей». – Он аккуратно положил письмо на стол. – Вы можете объяснить, что все это значит, мисс Лейтон?

– Шантаж, – пробормотала она.

– Неприятное слово, но очень точное. Я служил в разных посольствах, много лет занимаю пост министра иностранных дел и теперь представляю его величество здесь, в Вене. Признаюсь честно, я никогда раньше не оказывался в такой странной ситуации. Я был удивлен, услышав об инциденте в парке. Теперь вы героиня у баварцев, и они даже хотят предложить вам место при дворе. А ныне уже французский посол предлагает вам за помощь аналогичную награду. Он называет вас Жанной д’Арк и Боудикой.

Джулия внимательно изучала свои ногти.

– Ваш славный взлет весьма занятен, только случился он в крайне неподходящий момент. Меня отзывают в Лондон. Меня заменит герцог Веллингтон. Попробуйте представить себе масштаб возможного скандала. Он, мы, Англия полностью лишимся доверия, если все это будет предано гласности.

Джулия подняла глаза.

– Я понятия не имела, милорд. А что, если у князя Талейрана не будет этих документов? Если они окажутся утерянными… – Она сделала глубокий вдох и продолжила: – Или украденными?

Она услышала, как ахнул Стивен, и обернулась к нему. Он замотал головой:

– Я запрещаю вам продолжать, мисс Лейтон.

– Но если есть способ устранить угрозу, разве это не будет наилучшим выходом?

Стивен сделал шаг к ней.

– Если вы произнесете еще одно слово, я вас уволю, – заявил он.

Джулия медленно встала.

– И позволите ей оказаться у баварцев или французов? А Талейран тем временем уничтожит остатки нашей репутации, – резко сказал Каслри. – Думаю, мы должны выслушать все мнения, согласны мы с ними или нет. Так что вы хотите предложить, мисс Лейтон?

– Если бы нашелся вор, способный проникнуть во дворец князя и выкрасть документы… Это решило бы проблему?

Брови Каслри взлетели на лоб, и он покосился на Стивена.

– Она случайно не вас имеет в виду, лорд Айвз?

– Я имею в виду человека по имени Томас Меррит, англичанина, который сейчас находится в Вене. Он и есть…

– Вор, – договорил за нее Стивен.

– Он может выполнить эту работу? – спросил Каслри с тенью надежды в голосе.

– Думаю, да, – сказала Джулия. – Он проник в резиденцию минувшей ночью, несмотря на все меры безопасности и охрану.

Каслри взглянул на Стивена, который подтвердил ее слова молчаливым кивком.

– Где он сейчас? – спросил посол.

– Я его отпустил, – пробормотал Стивен. – Он ничего не взял.

– Но вы отправили своего человека следить за ним. Вам известно, где его найти, – парировала Джулия.

– Он авантюрист, проходимец. Я должен был передать его австрийской полиции, чтобы его повесили за все преступления.

– За какие преступления? – полюбопытствовал Каслри.

Стивен вздернул подбородок.

– Понятия не имею, но не сомневаюсь, что он в чем-нибудь замешан.

Лорд Каслри сложил письмо и убрал в конверт.

– Придется использовать этот шанс. Верните этого… Меррита. Скажите, что если он нам поможет, то получит прощение за все преступления. Если нет, его повесят. Хороший стимул для преступника. Передайте, что мы разрешаем ему оставить себе все ценности, которые сможет унести, но только если достанет бумаги. – Холодные глаза министра устремились на Джулию. – Мисс Лейтон, вы объясните вору, где найти письма, будете следить за ним, сделаете все необходимое, чтобы он нас не предал. – Лорд встал, бросил конверт в огонь и внимательно смотрел, как бумага превращается в пепел. – Талейран хочет сделать этот конгресс демонстрацией силы, не французской силы, а своей. Мы победители, мы выиграли войну, а Талейран собирается выиграть мир. Нельзя ему этого позволить. Проблема должна быть решена до моего отъезда в Лондон. – Он покосился на Стивена и спросил: – Вы считаете такой способ бесчестным, майор?

– Да, милорд. Воровство – это преступление.

– Согласен. Но другого выхода нет.

– А если нас поймают? – спросил Стивен. – Разоблачение будет еще более постыдным.

– Мистер Меррит официально никак не связан с посольством. Мы его не знаем, – усмехнулся Каслри.

– А если все пройдет успешно? – не удержалась Джулия.

– Я лично добьюсь для него помилования. Еще один вопрос, мисс Лейтон, и прошу заранее простить мою неделикатность. Что вам обещал Талейран в награду за помощь?

– Землю. Дом для моего сына. Деньги, – ответила она.

– Старый Лис, – пробормотал Каслри, – владеет искусством подкупа так же, как мастерством интриги. Политик до мозга костей. Просил ли он вас о других услугах?

Джулия посчитала себя оскорбленной.

– Мне поручалось всего лишь довести до вашего сведения, что он желает быть вашим другом. Я никогда не имела намерений принимать…

– Вы должны принять его награду, – перебил ее Каслри. – Он очень богатый человек. Правда, формальности должны быть закреплены на бумаге. Он сделает для вас больше, чем наше правительство. – Министр взглянул на Стивена. – Я больше ничего не желаю слышать об этом деле, вам ясно? Я поручаю его вам, майор. Официально этой беседы никогда не было.

Стивен поклонился и открыл дверь перед Джулией. Несколько секунд они шли молча, слышался только звук шагов и гулкое эхо.

– Почему вы не поговорили сначала со мной? – спросил он шепотом.

Она ответила не сразу. Стал бы он слушать? Ей надоело видеть в его глазах подозрение всякий раз, когда звучит ненавистное Стивену имя.

– Не было случая. Я подумала, что Томас Меррит мог бы… – Что мог бы сделать Томас Меррит? Спасти ее и заодно всю Англию?

Стивен остановился и, когда Джулия остановилась тоже, спросил:

– Кто он вам, черт побери? Неужели это тот, кто…

Она встретила его взгляд, прочла в нем вопрос, неизъяснимую муку и почувствовала, как сжалось сердце. Он признался ей в любви, поцеловал ее, превратился в потенциальный объект для насмешек, рисковал карьерой. А теперь, если их постигнет неудача – если мистера Меррита постигнет неудача, – что станет с его карьерой? Он заслуживает правды, которую она еще никогда никому не открывала. И Джулия ответила:

– Да.

Глава 34

Он заложил свой бритвенный набор, чтобы купить Доновану отсрочку. И хотя аксессуары были не такими ценными, как орден Подвязки лорда Каслри, на некоторое время этого должно хватить.

Эрик взял деньги.

– Вы позволили себя поймать? – спросил он, разглядывая шишку у Томаса на лбу. Таверна была темная и грязная. В ней горела только одна свеча, которая не могла разогнать мрак. В помещении стоял отвратительный запах пива и пота. А за ее пределами город укутался в девственно-белое снежное одеяло. – Но все же вам удалось уйти.

– Я споткнулся в темноте, упал и ударился об угол комода, – солгал Томас. – Леди проснулась и подняла крик раньше, чем я успел добраться до сейфа.

Улыбка Эрика была не теплее, чем у ящерицы. Томасу показалось, что сейчас высунется длинный тонкий язык, чтобы проверить правдивость его заявления. Но вор продолжал методично очищать яблоко длинным узким ножом. Иногда он отрезал кусочки и забрасывал в рот. При этом на яблоко он ни разу не посмотрел.

– Тогда придется вернуться. Теперь, когда вы знаете, куда идти и где стоит комод, будет проще. Вы его обойдете и без труда доберетесь до сейфа. Я едва не отморозил ноги, пока караулил вас. И Донован ждал моего прихода. Не хотелось его разочаровывать. – Не сводя тяжелого взгляда с Томаса, он прожевал очередной кусочек яблока.

Томас ощутил покалывание кожи. Ему следовало знать, что такого человека, как Эрик, не просто обвести вокруг пальца. Бывший виконт Мерритон слишком давно вращался среди подобных типов, чтобы распознать опасность. Ему вдруг захотелось выяснить, сколько несчастных из тех, что лежат пьяными на полу и на столах, обязаны Эрику, увязли в долгах перед ним так глубоко, что никогда не смогут выбраться. На мгновение Томас пришел в смятение. Где он сумеет найти добычу, которая покроет его собственный долг королю воров?

– Мы вернемся сегодня же, – заявил Эрик. – Я пошлю кого-нибудь с вами.

– Прекрасно. Тогда я возьму Донована. Если он достаточно хорошо себя чувствует, я бы забрал его прямо сейчас. Никто не умеет завязывать галстук так, как он, – пошутил Томас, в душе испытывая ужас. Он боялся, что Донован уже мертв. – Где он, кстати?

Улыбка ящерицы вновь явилась на свет.

– Здесь, в таверне, его нет. Но парень в безопасности. Пока в безопасности. Нам слишком нравится его компания, чтобы позволить ему уйти, тем более что вы не выполнили свою часть сделки. Вам придется найти моряка, способного вязать самые причудливые узлы. А если вам необходим помощник, я дам вам своего человека.

– Нет. – Томас нахмурился. – Обойдусь.

Эрик с размаху воткнул нож в стол и встал.

– Хорошо. Буду ждать вашего визита после того, как вы достанете нужную мне вещь. Пришлите записку, и я приду. Встретимся здесь же.

Томас тоже поднялся. Резкое движение отозвалось болью в ушибленной голове. Шляпу он взял, но надевать не стал. Пройдет еще немало дней, прежде чем он сможет ее носить. У прелестной Джулии Лейтон очень тяжелая рука для столь хрупкого телосложения.

– Виконт! – окликнул его Эрик, когда Томас подошел к двери.

Он зажмурился. Да, похоже, он с каждой минутой увязает все глубже. Обернувшись, он хмуро уставился на короля воров.

– Я забыл упомянуть, что цена растет. Жилье для Донована, оплата услуг доктора и так далее. Ну, вы меня понимаете.

Томас стиснул дверную ручку.

– Что еще?

– Меня интересует старая русская шлюха. Она носит рубиновый кулон размером с яблоко. Я его хочу. Разумеется, в дополнение к тиаре леди Каслри.

Фаворит мадам Анны, «генерал Семен». Даже Екатерина не сможет его возместить.

Томас сделал над собой усилие, чтобы скрыть гнев. Он испытывал сильное искушение поправить вора: сказать, что это не тиара, а орден, символ чести, которой у Эрика нет, – но он благоразумно воздержался.

– На это потребуется несколько дней.

Эрик холодно усмехнулся.

– Надеюсь, не больше. Патрик требует немалых расходов.

Томас нахлобучил шляпу и вышел, морщась от боли. Он надеялся, что неприятные ощущения помогут ему думать и его озарит какая-нибудь блестящая идея. Озарение не пришло. А боль усилилась.

Он вор. Тогда почему его удивляет, что к нему относятся как к вору? Он еще мог уйти, скрыться, но представил своего камердинера, запертого в темном сыром подвале, и понял, что никуда не денется.

Донован сейчас небось ругается на чем свет стоит, проклинает все и вся, и его густой ирландский баритон становится слабее с каждым ругательством, по мере того как воспаляется рана…

Да, судьба Патрика Донована всегда будет на его совести.

– Мистер Меррит?

Томас поднял глаза. Он находился в нескольких шагах от своего жилища, но между ним и вожделенной дверью стояли пять солдат в красных мундирах. А за ними – Стивен Айвз.

– Что еще? – спросил Томас. Он слишком устал, чтобы воевать. Сильно болела голова. Ему требовались еда, ванна и сон.

Стивен Айвз выступил вперед.

– Ублюдок, ты арестован.

Одним грехом больше, одним меньше… У Томаса больше не было сил. Оставалось только ждать, что произойдет дальше.

Глава 35

Еще ни к одному человеку на свете Стивен не испытывал такой ненависти, как к Мерриту. Томас и Джулия – вместе! Он представлял, как негодяй целует ее, обнимает, а она позволяет ему…

– Это Меррит убил Темберлея? – спросил он, когда Джулия, признавшись, стояла перед ним, с королевским достоинством ожидая своей участи. Стивен не мог выразить чувства словами. Он хотел уйти, убежать, никогда больше не видеть эту женщину, но смотрел на нее во все глаза, восхищаясь ее благородной красотой и чувствуя, что его переполняет ненависть к соблазнителю. Похоже, ее удивил вопрос относительно Темберлея.

– Нет. К тому времени он уже покинул Англию.

– А он знает о… – Стивен почувствовал подступившую к горлу тошноту и с усилием сглотнул. – Он знает о ребенке?

Ее взгляд стал жестким. Похоже, она готова была броситься на защиту своего малыша словно тигрица.

– Нет. У меня не было ни возможности сообщить ему, ни желания.

– Вы ему не доверяли? – спросил он и тут же, сжав кулаки, задал следующий вопрос: – Это было насилие?

Джулия покраснела, но не отвела глаз.

– Нет. Просто у меня не было намерения заставлять его жениться. Отец отказался от меня. Лишил приданого. Джейми – мой, только мой.

– Значит, вы и сейчас не собираетесь ему ничего говорить?

– Сейчас тем более, – уверенно проговорила она. – Он пока еще не дал согласия нам помочь. Думаете, он согласится, если узнает, что…

– У него нет выбора, – буркнул Стивен, имея в виду предстоящую миссию. Меррита можно заставить.

Но Джулия поняла его по-своему. Ее глаза стали злыми.

– Выбор есть всегда, милорд, и этот выбор я сделала сама.

Она развернулась на каблуках и, гордо выпрямившись, удалилась. Стивен остался в коридоре, глядя ей вслед и всем сердцем ненавидя Томаса Меррита.

А теперь Томас Меррит сидел напротив него в экипаже, и Стивен сверлил его горящим взглядом. Вор. Негодяй. Совратитель невинных девушек. Он сжал кулаки так сильно, что заскрипели перчатки. Ему хотелось наброситься на него, сомкнуть пальцы на горле мерзавца и сдавливать, пока он не перестанет дышать.

– Чему я обязан столь высокой честью? Вы явились за мной лично, да еще с таким внушительным эскортом, – спросил Меррит, встретив яростный взгляд Стивена.

Из-за кровоподтека на лбу он выглядел таинственным и зловещим. Стивен предположил, что именно таких мужчин женщины желают видеть героями своих романов.

– Думаю, леди, хозяйка часов, хочет поблагодарить меня лично, не так ли? – скучающим тоном проговорил Меррит. Стивен не ответил, но его взгляд сказал о многом. – Она могла бы послать мне записку или пригласить на чай. В таком похищении не было никакой необходимости. Я всегда готов подчиниться женскому капризу.

Был ли то каприз самой Джулии или его прихоть в ту ночь? Молодая невинная… девушка…

Она сказала, что это не было насилие. Но откуда юной неопытной леди знать разницу? Стивен почувствовал, что гнев испепеляет его.

– Леди, о которой вы говорите, моя сестра, и я не позволю ей запятнать себя общением с таким субъектом, как вы, вором, лжецом и…

Глаза Меррита, до той поры лениво прикрытые, распахнулись, и он взглянул на Стивена с веселым интересом.

– И кем еще? – спросил он, предлагая Стивену продолжать, но тот закрыл рот, для верности сжал зубы и стал представлять себе, как вызывает Меррита на дуэль и всаживает ему пулю между глаз.

Томас вздохнул.

– Вам нечего опасаться, майор. У меня и в мыслях не было причинить вред вашей сестре. Я вернул часы, потому что решил, что такая вещь должна быть дорога женщине. Я ничего от нее не ждал, и мне не нужна награда.

– Вот и хорошо, поскольку вы ничего не получите! – рявкнул Стивен. – Я только хочу знать, откуда они у вас.

– Я уже сказал, что выиграл их в карты на балу. Имени человека, поставившего вещицу на кон, я не помню, если это ваш следующий вопрос. Могу только сказать, что это была хорошая ночь. Я ушел домой с полными карманами выигранных денег. Ну и с этими часами.

Стивен устремил на него пристальный взгляд. Если бы взглядом можно было убить, Томас был бы уже мертв.

– И вы по доброте душевной решили их вернуть? Как вы узнали, где искать владелицу? В Вене тысячи женщин.

– Это верно. Но мужчина на миниатюре одет в британский мундир, как и большинство англичан, съехавшихся на конгресс, в том числе и вы. Вот я и предположил, что он член делегации.

Умен и обаятелен. Это еще больше разозлило Стивена.

– А почему бы не постучать в переднюю дверь и не передать вещь охране?

Меррит отвел глаза.

– Можете считать меня сентиментальным, но мне хотелось вручить их хозяйке лично.

– Странствующий рыцарь в поисках прекрасной дамы, – громко засмеялся Стивен, но его смех не был веселым. – Держитесь от нее подальше, Меррит, и от Джулии Лейтон тоже.

Теперь Томас пронзил собеседника взглядом. Стивен сверкнул глазами, всем своим видом показывая, что Джулия находится под его защитой.

– Это было бы проще, если бы мы сейчас не направлялись именно в английскую резиденцию. Причем не по моей воле. Так почему, позвольте спросить, меня везут туда в столь неурочный час? Едва ли это подходящее время для светских визитов.

– Я все объясню на месте.

Меррит вздохнул.

– Значит, казнь откладывается. Насколько я могу судить, мы едем не в австрийскую тюрьму.

– К сожалению, это не мой выбор, – буркнул Стивен, и его губы дернулись. Он представил себе, как затягивает петлю на шее негодяя. У него даже ступню свело – так хотелось вышибить скамью из-под ног преступника.

Он отвернулся и стал смотреть в окно. Вена была засыпана снегом и выглядела очень чистой и нарядной, хотя таковой, по глубокому убеждению Стивена, не была. Этот город – логово воров и лжецов.

Остаток путешествия прошел в молчании. Когда Стивен снова посмотрел на Меррита, оказалось, что тот крепко спит, словно человек, которому абсолютно нечего бояться.

Глава 36

Джулия положила перо и потерла глаза. Все ее попытки отбросить мысли о Томасе, о том, как он выглядел и каково это – опять быть с ним рядом в одной комнате, ни к чему не привели.

Сколько времени необходимо желанию, чтобы, наконец, умереть?

Он негодяй, разбойник и вор.

– Кому ты пишешь? – спросила Доротея, раскладывающая пасьянс у окна.

– Диане Талейран. Благодарю ее за вчерашнее приглашение. – Диана сообщит дяде, что получила письмо Джулии, и он поймет: его послание доставлено адресату. Князь решит, что интрига удалась, и будет ждать известий от лорда Каслри.

– Как это мило с твоей стороны. Возможно, нам следует пригласить ее на чай? Интересно, есть ли в дипломатическом протоколе какие-нибудь правила, регламентирующие приглашение племянницы посла? – размышляла вслух Доротея. – Имеет ли значение, на какой стул ее усадить и с какой стороны подавать пирожные?

Джулия прикусила губу.

– Понятия не имею. – Она знала, что лишится расположения Дианы после того, как кража будет обнаружена, и сожалела об этом.

– Леди Каслри, конечно, все это знает, но она начнет задавать вопросы, с какой целью нам нужна дружба Дианы, – размышляла Доротея. – Ей и в голову не придет, что нам она просто нравится и никаких политических мотивов за желанием видеться с ней нет. Ее светлость – политическое создание и вдобавок очень подозрительное.

Не говоря уже о том, что леди Каслри едва ли санкционирует вхождение падшей женщины в высшие дипломатические круги, каковы бы ни были цели, подумала Джулия. Она представила себе, как ее светлость затаилась словно хищная птица в ожидании одного только слова о любой совершенной Джулией оплошности, чтобы немедленно устремиться в атаку и убить – ну, в данном случае уволить и отослать с глаз долой. Да, вчера ночью она дала повод думать о ней бог знает что. Если даже Стивен заподозрил худшее, увидев Томаса Меррита, распростертого на полу ее комнаты, что подумает леди Каслри? И если их план провалится, лорд Каслри поможет супруге вышвырнуть выскочку вон. Что тогда станется с Томасом Мерритом? Люди угадают правду, услышав, что она знала его в Лондоне.

Опять крушение всего?

Джулию охватил такой сильный страх, что она вскочила. Лишь встретив удивленный взгляд Доротеи, она взяла себя в руки и более или менее спокойно сказала:

– Я пойду и попрошу кого-нибудь отнести письмо.

Доротея кивнула и отложила карты.

– Конечно. – Она выглянула в окно. – Кажется, на улице холодно. Хотя снег очень красив. Думаю, сегодня мы останемся дома и посмотрим, растает он или нет. Ты не могла бы принести мне книгу из библиотеки? Поэзия как раз подойдет. Мне хочется что-нибудь смелое, героическое и романтическое.

– Конечно.

Пробили часы на каминной полке. Доротея открыла крышку своих часиков, сверила время и улыбнулась.

Эхо быстрых шагов Джулии слышалось на лестнице и в вестибюле. Леди Каслри настояла, чтобы в том крыле дома, которое она занимает, полы устлали коврами. Она заявила, что постоянный топот в коридоре наводит ее на мысль, что дворец захвачен врагами. Остальные полы во дворце оставались голыми, и даже мягкий шорох женских туфелек наполнял помещение тревожным шепотом.

Разыскивая в библиотеке книгу для Доротеи, Джулия размышляла: где сейчас мистер Меррит? Вспоминает ли о ней?

Возможно, он забыл о той ночи. Наверное, она тоже смогла бы о ней забыть, если бы все сложилось по-другому… если бы она не забеременела… если бы Дэвид был жив и она стала герцогиней Темберлей…

Конечно, смогла бы, солгала Джулия сама себе. В этот момент она жила бы в одном из поместий Дэвида и составляла меню на день или планировала очередной прием. Нет, она бы не вышла замуж за Дэвида. Не после Томаса.

Джулия внимательно осматривала полки, но ей попадались только книги на французском и немецком языках, которых Доротея не знала. Наконец на самой дальней полке в углу она обнаружила томик лорда Байрона. Если Доротея хотела слов, которые согреют ее даже в холодный зимний день, эта книга определенно подойдет. Она вспомнила, с каким сладострастием лондонские дамы сплетничали за чаем о грешном поэте. Он поступал как хотел, жил за гранью хороших манер и приличного общества и, если его стихи тому показатель, наслаждался каждой минутой.

Совсем как Томас Меррит.

Дверь в библиотеку открылась, и Джулия насторожилась. Она же не подслушивает, вовсе нет. Что лучше: дать о себе знать или дождаться, пока этот человек – кто бы он ни был – уйдет, а потом потихоньку удалиться самой? А вдруг это Чарльз Стюарт?

Все оказалось намного хуже. В библиотеку вошли Стивен и Томас Меррит.

– Останемся здесь, – резко бросил Стивен.

– Согласен. Это место выглядит лучше, чем глубокая темница. Кстати, а в этом дворце есть глубокая темница?

При звуке голоса Томаса по телу Джулии прокатилась дрожь, а волоски на затылке встали дыбом. Она была не в силах пошевелиться.

– Сядьте, Меррит. Я послал за мисс Лейтон.

Джулия почувствовала смятение. Будет более чем странно, если она сейчас выскочит из-за шкафа, как чертик из табакерки.

– Есть ли шанс, что вы пошлете за чаем и парой булочек? Когда вы меня перехватили, я как раз собирался позавтракать. Сказать по правде, я умираю с голоду.

– Позже, – отрезал Стивен.

– Допрос будет долгим? – спокойно полюбопытствовал Томас.

– Вы все равно никуда не уйдете.

– Как угодно, но должен отметить, что ваше гостеприимство оставляет желать лучшего, майор.

Снова открылась дверь.

– Что еще? – нетерпеливо спросил Стивен.

– Лорд Каслри желает поговорить с вами в своем кабинете, майор Айвз, – сообщил слуга.

– Хорошо. Вставайте, Меррит, – приказал Стивен.

– Нет, сэр, – перебил его слуга. – Он вызывает только вас. Джентльмен должен обождать.

– Обещаю вести себя хорошо, – произнес Томас и усмехнулся. – Хотя если в комнате есть серебряная посуда или другие ценные вещи, советую захватить их с собой.

– Закройте за мной дверь, – приказал Стивен слуге. – Если этот господин попытается уйти, пристрелите его.

– Но у меня же нет оружия! – в панике вскричал слуга, и Томас захохотал. Джулия поневоле тоже улыбнулась.

– Там на столе довольно грозный нож для разрезания бумаги, – весело сказал Томас.

– Просто не отпускайте его, – буркнул Стивен и вышел, громко хлопнув дверью.

Джулия слышала, как в замке повернулся ключ, и наступила тишина. У нее упало сердце. Она оказалась запертой в одной комнате с Томасом. Как это будет выглядеть, когда Стивен вернется? Ей придется здесь прятаться, сообразила она, весь день. Его присутствие, пусть даже в некотором отдалении, за шкафами, будоражило.

Ну что за глупость! Сейчас она выйдет из своего укрытия, пройдет через комнату и покинет ее. Все очень просто. Она вздохнула и вышла из-за шкафа. Томас стоял у окна и смотрел вниз, словно прикидывал варианты бегства.

– А я как раз думал, покажетесь вы или нет, – сказал он и улыбнулся. – Я почувствовал запах фиалок.

– Вы собирались бежать через окно?

Он окинул ее заинтересованным взглядом, и Джулия крепче прижала к груди книгу, словно защищаясь от его чар.

– А вы бы меня остановили?

Она уставилась на нож для разрезания бумаги.

– В зависимости от обстоятельств.

Томас скрестил руки на груди и ухмыльнулся, а у Джулии тревожно забилось сердце.

– Тогда я остаюсь. О чем поговорим? Должен ли я для начала отметить, что вы прекрасно выглядите? Вена явно пошла вам на пользу. Думаю, здесь воздух чище, чем в Лондоне. Вы со мной согласны?

Джулия смутилась. Он смеется над ней. Она покосилась на его ссадину.

– Больно?

Лицо Томаса стало насмешливо-надменным.

– Гордитесь собой? Нет, не больно. Только шляпу не могу надеть. – Уголки его губ чуть дрогнули, и сердце Джулии пропустило удар. Сколько раз она видела на личике Джейми точно такую же улыбку. Она сильнее прижала к груди книгу.

– Я не знала, что это вы, когда наносила удар.

Улыбка стала шире, показав ямочки на щеках.

– Значит, если бы вы узнали меня раньше, я мог бы рассчитывать на другой прием?

Ее взгляд стал тяжелым.

– Вовсе нет.

– А, наверное, тогда вы бы ударили меня еще сильнее, – догадался Томас.

Джулия покосилась на дверь. Куда, черт возьми, подевался Стивен? Неужели она останется запертой здесь весь день? В комнате слишком жарко, да и у нее еще много дел. Доротея ждет наверху, и она не может задерживаться здесь с мистером Мерритом, желая… А чего, собственно говоря, она желает? Чтобы он подошел ближе? Или отступил назад? Или поцеловал ее, так чтобы она убедилась, что целуется он совсем не так умопомрачительно, как ей запомнилось, и перестала наконец грезить о нем? Она выглянула в окно, всерьез раздумывая, не открыть ли его самой и не вытолкнуть ли этого мужчину из окна и из своей жизни.

– Мое присутствие сегодня здесь как-то связано с вами, миледи?

Джулия насторожилась.

– С чего вы взяли?

– Интуиция.

– Неужели вы думаете, – возмутилась она, – что в моей власти арестовывать людей?

Он склонил голову и улыбнулся. Опять Джейми. Нет, ее нервы не выдержат такого испытания.

– Не знаю. А какой властью вы обладаете? Вы никогда не умели скрывать своих чувств, миледи. Они написаны у вас на лице, в каждой линии тела. По крайней мере, мне так помнится. Так почему я здесь?

Джулию бросило в жар. Она вспомнила, что ощущала, когда их тела соприкасались, когда танцевали, целовались, занимались любовью. Он приблизился к ней с грацией пантеры – порочный, опасный, неотразимый. Она справилась с желанием отступить и уставилась ему в лицо с холодным высокомерием. И пусть он видит то, что хочет видеть.

Томас протянул руку, и она шумно вздохнула, ожидая его прикосновения. Но он всего лишь взял из ее рук книгу.

– Да, я могу читать вас как книгу… стихов? – Он посмотрел на обложку и опять на стоявшую перед ним женщину. – Джулия, вам известно, почему я здесь. Просветите меня.

Неужели она настолько предсказуема? Господи! Только не сейчас и не с ним! Она выпрямилась и даже вытянула шею, чтобы казаться как можно выше. Но все равно Меррит намного превосходил ее ростом, и, поскольку она стояла близко, ей пришлось запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Конечно, я знаю, – выпалила она зло. – Майор Айвз хотел передать вас австрийским властям, но здесь возникло одно дело…

– Ах, значит, он для вас майор Айвз, не Стивен, не дорогой или что-то в этом роде?

Джулия выхватила книгу у него из рук, развернулась и направилась к двери.

Когда мы расстались в тишине и слезах, Сердца раскололись в разлуки годах…

Джулия остановилась.

– Что это?

– Стихотворение Байрона «Когда мы расстались». Мне всегда очень нравилась его поэзия. Каждый юный повеса в Англии втайне мечтал быть Байроном. Он был негодяй и смутьян, но женщины обожали его, тосковали по нему, – сообщил Томас, всматриваясь в ее лицо.

Он ожидал, что она станет тосковать? Ему придется разочароваться. Она убрала книгу за спину.

– Ненавижу Байрона, – солгала она. – И эта книга не для меня. Подруга попросила, чтобы я ее нашла в библиотеке. Хотя все это вас не касается, мистер Меррит.

Томас покачал головой:

– Вы стали строгой и чопорной, как гувернантка, миледи. Думаю, мне больше нравилась краснеющая наивная дева.

Джулию передернуло от столь откровенной оценки, но втайне она была вынуждена признать его правоту.

Томас коснулся кончиками пальцев ее щеки. Это легкое прикосновение породило огонь, воспламенивший кожу и быстро распространившийся по всему телу.

– Вижу, вот она, – проговорил он, и его шепот заставил ее нервы трепетать. – Дева, я имею в виду.

Джулия чувствовала слабый аромат мыла, все еще знакомый запах его тела. Неужели она не забыла даже это? Она помнила, какие ощущения вызывали его прикосновения, вкус шампанского в его поцелуе, завораживающие комплименты… Чувствуя сухость во рту, она попятилась, не отрывая от него взгляда, не желая этого, но зная, что, если он прикоснется к ней еще раз, она до конца своих дней не сможет освободиться от этого человека.

Щеку, в том месте, где он коснулся, все еще покалывало.

– Прошу меня извинить, – пробормотала она, – у меня еще очень много дел. Прощайте.

– На этот раз навсегда? – Он медленно приближался к ней – делал шаг вперед всякий раз, когда она делала такой же шаг назад. – И поскольку мы с вами больше никогда не увидимся, возможно, вы сочтете возможным оказать мне любезность и удовлетворить мое любопытство?

– Вы о чем? – прохрипела она.

– Ах, Джулия, раньше вы были абсолютно честны в речах, действиях, страстях. Что-то изменилось? Если да, то очень жаль, ведь именно искренность мне нравилась в вас больше всего.

У Джулии вскипела кровь.

– Я удивлена, что вы это помните, – сказала она, желая, чтобы ее голос звучал раздраженно. На деле получился хриплый шепот. Она не могла отвести от него взгляд. Его серые глаза были глубокими, словно бездонные колодцы. Она чувствовала, что вот-вот упадет и утонет в них, и почему-то хотела этого.

– Я все помню, – сказал Томас, и почему-то Джулии стало ясно: он действительно ничего не забыл. – Вы, кажется, собирались выйти замуж за герцога. Что произошло после моего ухода?

Боль вернулась, словно ледяная вода на дне колодца, принеся с собой грусть, сожаления, чувство вины. Она, наконец, сумела отвести глаза.

– Он умер.

В глазах Томаса что-то промелькнуло. Но что? Ужас? Жалость? Она не хотела его жалости. И снова разозлилась.

– А вы, мистер Меррит, были вором уже тогда?

Он дерзко улыбнулся.

– Боюсь, что да. В ту ночь я рассчитывал украсть тиару вашей матери.

Джулия почувствовала, как у нее внутри что-то оборвалось. Возможно, это была нить надежды. Она его нисколько не интересовала. Никогда. А ведь он танцевал с ней, делал комплименты, целовал ее и даже… И раньше в парке, когда он заставил ее почувствовать себя женщиной. Красивой женщиной. Все это было уловкой, частью заранее разработанного плана.

– Понимаю, – холодно проговорила она. – Вы сказали, что собирались украсть тиару моей матери. И у леди Каслри вы тоже хотели украсть тиару. Вы специализируетесь на краже тиар?

Томас, казалось, оценил шутку.

– Но не украл ни одной. Уверен, если вы спросите свою мать, она подтвердит, что все ее драгоценности на месте, там, где она их оставила. То же касается леди Каслри.

Спросить ее мать?

– Значит, вы плохой вор? – спросила она, и у нее упало сердце. А ведь она обещала лорду Каслри, что Томас все сделает в лучшем виде. – О нет!

– Ну а потом? Как вы оказались в Вене?

Джулия растерянно моргнула, не сразу сообразив, что ответить.

– Я… я приехала с посольством.

– Почему?

– Захотелось приключений. – Частично это было правдой. Только ее приключения начались в тот самый момент, когда она заметила мистера Томаса Меррита на балу в доме ее отца.

– Приключение, – повторил он. – С… – Он указал в сторону двери. – Кто вам Айвз? Замена Дэвиду Зануде?

Негодование ледяными пальцами стиснуло горло, помешав ответить грубостью.

– Майор лорд Айвз – дипломат и джентльмен, – в конце концов сказала она то, что ему и так было известно.

Томас снова улыбнулся. Его улыбка была насмешливой и чуть-чуть грустной. Он опять протянул к ней руку, но Джулия отшатнулась.

– Не вор. Кем бы он ни был для вас, ему чертовски повезло.

В это время в замке повернулся ключ. Джулия тихо ахнула и рванулась к двери. Вошел Стивен.

– Вот вы где, а я вас искал, – произнес он и подозрительно взглянул на Томаса Меррита. – Что вы…

– Я надеялся, что вы все же прикажете напоить меня чаем, – сказал Томас, чем отвлек внимание Стивена. При этом он выступил вперед и заслонил Джулию, чтобы Стивен не увидел ее раскрасневшегося лица. Джулия получила несколько секунд передышки. – Могу я получить хотя бы черствого хлеба и залежалого сыра, или чем вы там кормите осужденных преступников?

Стивен холодно засмеялся.

– А вы вовсе не осуждены, мистер Меррит. Наоборот, вам предлагается отсрочка. Надеюсь, вы ею воспользуетесь.

– Что это значит? – нахмурился Томас.

– Садитесь. Нам есть о чем поговорить.

Томас смотрел на них как на безумцев. Джулия сидела на краешке стула, прикусив губу. Она трепетала, не зная, как он отреагирует на их странную и опасную просьбу. Впрочем, это была вовсе не просьба. Айвз ее явно не одобрял. Его холодный и злой взгляд говорил о том, что он рассчитывает на отказ. Томас выпрямился.

– Итак, вы хотите, чтобы я проник во дворец Кауниц, неприступную цитадель, и украл какие-то бумаги. – Его собеседники не шелохнулись. – А если я этого не сделаю?

– Вас повесят, – любезно проговорил Айвз. Судя по его лицу, такой выход его устраивал больше. Но Томас ждал продолжения. – Это не такое уж сложное дело. Вы вор. А у нас есть некая вещь, которую необходимо украсть.

Томас физически чувствовал взгляд Джулии на своем лице. Как прикосновение. Его пальцы, которыми он трогал ее щеку, все еще горели.

– Вам знакомо чувство патриотизма? – спросила она.

Томас искренне рассмеялся.

– Патриотизм? Англию едва ли можно назвать моей родной матерью.

– Значит, вы ни во что не верите? – спросила она.

– Я верю в сохранение собственной шкуры. – Джулия уставилась на него, чувствуя браваду, и думала, что на самом деле он совсем не такой. Он нахмурился, но она продолжала испытывать его взглядом.

Стивен Айвз встал и принялся мерить шагами комнату.

Джулия не отвела глаз, и Томас сдался. Эта глупейшая затея наверняка закончится его гибелью. Но как он мог отказаться?

– У меня есть ряд условий, – сообщил он.

Стивен Айвз остановился.

– Условий? Вы останетесь в живых, разве этого недостаточно?

– Вы получите прощение, – сказала Джулия, – и сможете, если захотите, вернуться в Англию.

Томас снова засмеялся.

– Нет уж, спасибо. – Когда Джулия успела стать шпионкой? Она все же была чертовски хороша. Он ничего не заподозрил, пока она, затаив дыхание, не изложила свой план. И он не мог не восхититься. Она больше не была краснеющей, робкой девушкой. Теперь перед ним сидела умная зрелая женщина, и он уже в который раз размышлял, что произошло с ней после их расставания и как она очутилась в Вене с Айвзом.

– Какие условия? – спросила она.

Томас заметил на ее лице тревогу.

– Во-первых, свобода, – сказал он и увидел, как ее плечи слегка опустились от облегчения. – Я хочу вернуться в свой дом, даже если ваша темница может считаться комфортабельной. Даю вам слово: если вы примете остальные условия – я не буду пытаться бежать.

Джулия кивнула, соглашаясь, но Стивен Айвз ожесточенно затряс головой:

– Я буду идиотом, если соглашусь поверить слову вора, Меррит.

Томас пожал плечами.

– Тогда я могу остаться здесь. Но мне нужны апартаменты на втором этаже, спальня с гостиной и… – Он скосил глаза на Джулию и отметил, что лорд Айвз побагровел.

– Вы можете отправляться в свое жилье, но под охраной, – выпалил он.

– Это мое второе условие, – сказал Томас. – Никакой стражи.

Айвз возмущенно фыркнул.

– Не слишком ли много условий для осужденного преступника?

– «Осужденный» – ключевое слово, – заявил Томас. – Выполняя вашу работу, я рискую погибнуть. И если мне удастся достать документы, вы все равно можете меня повесить после того, как их получите.

– Майор Айвз – человек чести, – запротестовала Джулия.

Но одного взгляда на его злобную физиономию было достаточно, чтобы понять: он не раздумывая нарушит соглашение и даже сам лично повесит Меррита.

Интересно, знает ли Айвз, что произошло между ним и Джулией? Могла ли она рассказать ему все? В постели, наверное, могла. Она явно знает Айвза гораздо хуже, чем ей кажется. Под сияющим налетом праведности и чести он такой же безжалостный и беспринципный, как любой другой мужчина, охваченный ревностью. И Томас сам почувствовал укол ревности.

– Мне нужен орден Подвязки лорда Каслри.

Джулия ахнула, а Стивен уставился на него, раскрыв рот.

– Вы не смогли украсть награду и решили, что я вручу ее вам лично? – Айвз не скрывал изумления.

– Но зачем? – спросила Джулия. – Вы же все равно никогда не сможете продать такую вещь.

Томас взглянул на нее с насмешкой, явно удивленный ходом мысли чопорной леди. Ее губы слегка приоткрылись, она покраснела и отвела глаза. Ну и что все это значит?

– Назовите это частью моего вознаграждения за успешное заключение мира с выгодой для его величества.

– Что-нибудь еще? – язвительно полюбопытствовал Стивен. – Может быть, драгоценности короны?

Томас испытывал большое искушение сказать, что ему подойдет крупный рубин, который носит русская госпожа, но воздержался.

– Деньги, – заявил он вместо этого. – Чтобы я мог уехать из Вены куда захочу, когда все будет сделано. – Если он спасет Донована, то уволит его, отошлет домой с достаточной суммой для покупки фермы. Если…

Он видел, как нахмурилась Джулия, посчитав его требования слишком наглыми. А чего, интересно, она ожидала от человека, которого нанимала для такой миссии?

– И еще я хочу, чтобы все условия были зафиксированы на бумаге, – сказал он.

Айвз скрестил руки на груди.

– Невозможно. Это тайная миссия, и время работает против нас. Мы не можем себе позволить тратить его на составление официального соглашения.

– Хорошо. Тогда мне достаточно вашего слова, майор. Вы ведь джентльмен.

Айвз явно удивился, но Томас позволил ему осознать тот факт, что ему, в общем, все равно, повесят его или нет.

– Хорошо. – Стивен направился к столу в поисках листка бумаги.

– Деньги и сувенир, – тихо сказала Джулия. – Не знала, что вы стоите так дешево.

Будь она проклята. Она не имела права насмехаться над ним, смотреть на него сверху вниз. Кто угодно, но только не она. Не сейчас, когда они пришли к соглашению. От нее он этого не стерпит.

– И еще одно условие, на этот раз только между вами и мной, – тихо проговорил он.

Он видел, как вздрогнула Джулия. Она покосилась на Айвза, но он был в другом конце комнаты.

– Что? – хрипло спросила она, хотя уже знала ответ. Томас видел в ее глазах страх и желание.

– Вы. Еще одна ночь вместе.

Она закрыла глаза.

– Нет.

Айвз уже направлялся к ним.

– Скажите «да», или я от всего отказываюсь, – прошептал Томас.

– Но почему? – взмолилась она.

Ему хотелось обойти разделявший их чайный столик, обнять ее и показать почему. Джулия тоже это чувствовала. Между ними оставалось некое незавершенное желание. Джулия трепетала: огромные темные глаза, чуть приоткрытые розовые губки. Томас едва сдержал стон, уже жалея о сказанном.

– Вы согласны или нет? – упрямо спросил он.

Она смотрела на него с безмолвной мольбой. Томас не отвел глаз. И в них читалось желание.

– Вот, – сказал Айвз. – Но если вы меня предадите, я отыщу вас где угодно, хоть на дне морском, и пущу пулю в лоб. Это понятно?

Томас даже не взглянул на Айвза. Он взял бумагу и, держа ее в руке, ждал ответа Джулии, бросая ей вызов, побуждая отказаться.

Наконец, она кивнула. Это было легкое, почти незаметное движение.

Томас положил бумагу в карман и встал.

– Тогда будем считать, что мы договорились. Я вернусь завтра вечером, – сказал он и направился к двери.

Еще одна ночь. Еще одна возможность обнимать ее, ощущать тепло ее обнаженной кожи. Если, конечно, он останется в живых после проникновения во французскую резиденцию и кражи секретных документов. Справится ли он?

За одну ночь с Джулией он проникнет в саму преисподнюю и вернется оттуда живым.

Глава 37

Джулия не могла дышать. Она смотрела, как Томас Меррит покинул дом, ни разу не оглянувшись.

Он не потребует от нее выполнения своего условия. Это просто игра.

– Ну и наглец, – воскликнул Стивен. – Впрочем, все равно. Он не сможет добиться от нас выполнения этих нелепых договоренностей.

– Что?

Джулия побледнела. Он же не хочет сказать, что повесит Томаса Меррита, даже если тот принесет бумаги? Выражение его лица говорило о жгучей, лютой ненависти. Джулию пробрала дрожь.

Открылась дверь, и Джулия испуганно вздрогнула. Но это была Доротея, а не Томас.

– Ах вот ты где. Я встретила твоего мистера Меррита в коридоре.

– Он не мой мистер Меррит, – возразила Джулия.

– Ну, твоего взломщика, – не стала спорить Доротея. – Он очарователен. И кого-то напоминает. Полагаю, мы когда-то раньше встречались.

– Едва ли. – Стивен возмущенно фыркнул. – Вы вращались в разных кругах, Дороти.

– Но ведь Джулия знала его в Лондоне, – настаивала Доротея. – Значит, и я могла с ним встречаться.

– Это невозможно. В любом случае он не пробудет в Вене долго, – отрезал Стивен.

– Тогда я рада, что пригласила его завтра вечером на ужин, – безмятежно заявила Доротея. – В знак благодарности за возвращение моих часов. Он принял приглашение.

– Что? – ахнул Стивен.

– Думаю, я приглашу еще и Питера.

Она повернулась к Джулии:

– День оказался солнечным. Снег почти растаял. Миссис Хоз собирает Джейми на прогулку. Думаю, я тоже выйду на свежий воздух. Пойдешь с нами? Ты раскраснелась. Хорошо себя чувствуешь?

– Да. Просто здесь слишком жарко, – выдавила Джулия.

Доротея никогда не проявляла желания погулять с Джейми. Что изменилось?

Она пошла наверх за шляпой и перчатками. Миссис Хоз заворачивала Джейми в одеяло. Доротея наклонилась и сама завязала на малыше чепчик.

– О, Джулия, он такой милый. И сильный, не правда ли? – Ее глаза были грустными.

– Да, конечно, – пробормотала Джулия, глядя на пухлые розовые щечки сына. У него глаза Томаса Меррита и ее курносый вздернутый носик. Она вздохнула.

– Жизнь очень хрупкая штука, – сказала Доротея и улыбнулась. – Тем больше причин наслаждаться каждым моментом. Ты со мной согласна?

Джулия смотрела на Доротею, а та – на Джейми. Малыш что-то пролепетал, и она засмеялась. Грусть исчезла без следа.

– Сегодня я чувствую себя такой счастливой!

Глава 38

Лакей княгини Костовой ждал Томаса на ступеньках его дома. Екатерина никогда не возилась с записками. Она посылала слуг, чтобы те передавали ее сообщения на словах.

Заметив Томаса, лакей встал, поклонился и передал тщательно выученное послание:

– Ее светлость хочет сообщить вам, что ее нет, наш дорогой друг принц Линь болен и ваш визит существенно поднимет ему настроение. Вы придете? Я должен подождать вашего ответа и напомнить вам, что он очень стар и не слишком крепок, и, если надо, проводить вас до его дома.

– Передай княгине, что я приду. Но сначала мне необходимо переодеться и принять ванну.

Русский поклонился:

– Я подожду.

Томас дал ему несколько монет – парень ждал его на холоде все утро.

– Пойди в таверну. Выпей и согрейся. Я найду дорогу к дому принца самостоятельно.

Он поднялся по ступенькам и вошел в свое жилище. Оно показалось пустым без наглого и шумного Донована. Томас быстро вымылся и, как мог, побрился позаимствованной бритвой. Взглянув в зеркало на свою потрепанную физиономию, он понял: придется сочинить какую-нибудь, желательно правдоподобную, историю. Екатерина сразу заподозрит наличие другой женщины, тем более что он уже несколько дней ее не видел. Он так увлекся часами, что стал избегать ее. Да и после каждой их встречи Донован ждал, что он вернется с бриллиантами княгини. Томас стал проводить ночи в игорных домах, пропуская ее салоны и вечеринки. Он выигрывал достаточно, чтобы покрыть текущие расходы, не прибегая к воровству.

Томас никогда не был очень хорошим вором, а теперь, по иронии судьбы, его будущее зависело от воровского мастерства. И будущее Англии, кстати, тоже. Если, конечно, верить Джулии. А у Томаса не было причин ей не верить. Она рассказывала о шантаже французского посла со страхом в глазах. Возможно, это была тревога за свою страну, но и что-то еще.

Если бы она знала, что его первая и единственная попытка проникновения в чужое жилище завершилась на полу ее спальни, то, наверное, испугалась бы еще больше. Но теперь он не мог позволить себе неудачу. На кон поставлено слишком многое, в том числе его собственная жизнь.

Он завязал галстук – у Донована это получалось явно лучше – и взял сюртук. В нем он был, когда вламывался в английскую резиденцию, и от него еще пахло духами Джулии. Томас поднес сюртук к лицу, вдохнул полной грудью запах и ощутил такой сильный прилив желания, что пришлось сесть.

Какого дьявола он потребовал, чтобы она провела с ним ночь? Он и так уже слишком давно одержим женщиной, которую никогда не сможет получить. Если она сдержит слово, станет только хуже. Она принадлежит Стивену Айвзу, почтенному джентльмену, дипломату с титулом и будущим.

Но ведь он, Томас Меррит, никогда в жизни не испытывал ни к одной женщине таких чувств, как к Джулии Лейтон. Завтра ночью он сделает все возможное, чтобы проникнуть во французскую резиденцию и похитить документы. Его успех обеспечит Стивену Айвзу признание, возможно – продвижение по службе, и Джулия от этого только выиграет. А он проживет еще один день и еще раз обнимет Джулию. Если, конечно, она выполнит свою часть сделки.

А что потом?

Он отвернулся от зеркала.

Ничего.

Глава 39

– Вам письмо, – сообщил Стивен, когда Джулия вернулась с прогулки с раскрасневшимися от мороза щеками. Она не могла отвлечься от мысли об «условии» Томаса Меррита. Оно было слишком дерзким.

Но все же он рисковал жизнью, и она согласилась. Значит, выбора не оставалось.

Она взяла письмо из рук Стивена.

– Это от Дианы Талейран, – сказала Джулия и вскрыла конверт. – Она приглашает меня завтра вечером в свой салон. – Джулия невесело усмехнулась. – Прекрасный способ попасть в осиное гнездо…

Стивен взял ее руку и поцеловал.

– Возможно, все окажется легче, чем мы думаем.

– Да, – кивнула она. – Или нет. Наверное, Талейран будет ждать, что я принесу ему ответ от лорда Каслри.

– Если у Меррита все получится, это само по себе будет ответом.

Она прошлась по комнате, глядя себе под ноги.

– Да. Думаю, да.

– А если нас постигнет неудача?

Стивен отвел глаза, словно что-то скрывая.

– Невозможно. Это слишком ответственное дело.

Он остановился прямо перед ней и нежно поцеловал в губы.

– Вы замечательная женщина, Джулия. Когда все это закончится…

Она положила ладонь ему на грудь и легонько оттолкнула.

– Давайте дождемся этого.

– То, что я узнал о Меррите, ничего не изменило, Джулия. – Он отступил. – К сожалению, я не смогу сопровождать вас завтра. Мне приказано остаться.

– Каслри?

Стивен кивнул.

– Я официальный член британской делегации. Если Меррита поймают, а я окажусь рядом, нашу причастность отрицать будет невозможно.

У нее заныло сердце.

– Что же тогда будет с ним?

Стивен нахмурился.

– Это уже не наша забота.

– Но он согласился помочь нам!

– За плату! – злобно рявкнул Стивен. – За деньги и драгоценности, а вовсе не из любви к своей стране, королю или…

Он замолчал, но Джулия поняла: он хотел сказать, что любовь к ней тоже не явилась для него достаточной мотивацией. Это и понятно. Томасу Мерриту по большому счету наплевать на нее. Его интересует только удовольствие, которое он уже получил и, возможно, получит еще.

– А как же я? Я должна быть там, показать Мерриту, где документы, – пробормотала Джулия, чувствуя, что ей не хватает воздуха.

Стивен поморщился словно от боли, подошел и коснулся ее щеки. Его лицо горело, глаза ярко блестели.

– Вы не потерпите неудачу, Джулия. Это невозможно. Уходите оттуда, если почувствуете опасность.

– Иначе что? – спросила она, уже зная ответ. Ею можно пренебречь. Для Каслри она такой же расходный материал, как Томас Меррит. У нее замерло сердце.

Раздался стук в дверь, и Стивен отшатнулся от Джулии – почти отпрыгнул – и занял место за столом, как будто она уже потерпела неудачу и запятнана на всю оставшуюся жизнь.

– Еще одно письмо для мисс Лейтон, – возвестил лакей.

Джулия взяла письмо и узнала аккуратный почерк Дианы. Боже! Неужели Талейран что-то заподозрил?

– Еще одно приглашение? – спросил Стивен. Дождавшись, когда лакей выйдет из комнаты, он вернулся к ней.

– Нет, – ответила Джулия. – Новости. Заболел наш общий друг, старый принц Линь.

– Мне очень жаль. Старик был достопримечательностью всех европейских дворов в течение полувека.

Джулия сложила письмо.

– Если Доротея не будет возражать, я навещу его.

– Вы очень добры, – улыбнулся Стивен. – Это отвлечет вас от… неприятных мыслей. Увидимся за ужином.

Глава 40

Дом принца Линя располагался у стен старого города. Сам он иронично именовал свое обиталище скворечником, поскольку оно было очень маленьким и даже спальня выполняла функции гостиной.

– Это очень удобно, особенно если ты прикован к постели, – сообщил принц Джулии, когда она зашла в заполненную гостями комнату. – Я очень рад видеть вас, дорогая. Уже очень давно я ждал случая представить вам одного человека. Виконт, здесь прелестная английская роза, о которой я вам много рассказывал.

Обернувшись, Джулия увидела Томаса Меррита. Освещенный льющимся из окна ярким светом, одетый в черное, он казался мрачным ангелом. Падшим ангелом. Стоявшая рядом с ним дама окинула Джулию оценивающим взглядом.

– Мы с мисс Лейтон встречались в Лондоне, ваше высочество, – сообщил Томас, глядя на новую гостью с язвительной усмешкой.

– Мисс Лейтон? О нет. Для друзей она леди Джулия. Особенно сейчас. – Линь протянул руки: – Подойдите оба и станьте здесь, у моей кровати. Ну вот, разве я не говорил, что они составят великолепную пару? – воскликнул он, обращаясь к другим гостям.

– По моему мнению, вовсе нет, – сказала по-английски зеленоглазая красотка с сильным акцентом. Вероятно, она хотела быть уверенной, что Джулия ее поняла.

Джулия обратила внимание на изумрудно-зеленый жакет в военном стиле, скроенный так, чтобы подчеркнуть фигуру дамы. Ее глаза мерцали, как изумруды в ушах и на маленькой кокетливой шляпке. Она немедленно подошла и остановилась рядом с Томасом. Его мрачная привлекательность являлась великолепным фоном для ее ослепительной белокурой красоты.

Линь засмеялся и послал старой знакомой воздушный поцелуй.

– Прошу прощения, госпожа Костова, но Вена заслуживает звания города любви, как и Париж. И периодическое сводничество помогает мне сохранить молодость, особенно сейчас, когда возраст не позволяет участвовать в любовных делах иным способом.

Лицо княгини смягчилось, и она поправила плед на плечах де Линя.

– Старый повеса, – нежно проворковала она, – вы всегда будете моей первой и главной любовью.

– Не предполагал, что вы знаете Линя, – тихо сказал Томас, увлекая Джулию в тихий угол. – Но я понятия не имел и о том, что вы знакомы с Талейраном, Каслри и Стивеном Айвзом. – Его голос был недовольным, можно сказать – ворчливым.

Джулия взглянула на прелестную русскую княгиню.

– Она ваша любовница?

Томас лишь весело усмехнулся.

– Удивительно. Сомневаюсь, что скромная Джулия Лейтон, с которой я познакомился в Лондоне, осмелилась бы задать столь дерзкий вопрос. Она была леди до кончиков ногтей.

– Невинной леди, – поправила Джулия, глядя ему в глаза, и Томас слегка порозовел.

Нет, она больше не была изнеженной графской дочкой, непорочным ангелом. Сказать по правде, ее немного задевало – совсем немного – близкое знакомство Томаса с эффектной блондинкой.

– Поскольку мы делимся самыми сокровенными тайнами, позволю себе спросить: Стивен Айвз – ваш любовник? – Томас благоразумно забыл, что не ответил на ее вопрос о княгине Костовой.

Джулия разозлилась и быстро обвела глазами комнату, желая убедиться, что их никто не слышит. Но принц как раз рассказывал очередную из своих захватывающих историй, завладев вниманием остальных гостей.

– Неужели вы думаете, что я согласилась бы на ваше… условие, будь он моим любовником? – Она говорила отчетливо, но слегка споткнулась на слове «условие».

– Ах да, мое условие, – проговорил он тихо, подчеркнуто растягивая слова.

– Вы определенно не имели в виду то, что сказали, – выпалила Джулия. Томас Меррит заполнял собой единственный тихий угол в комнате, и ей пришлось стоять очень близко к нему, так что ее юбки касались его панталон, а лицо находилось лишь в нескольких дюймах от его лица. Она чувствовала его теплое дыхание на своей щеке, видела, как вспыхнули его глаза, и замерла. Быть может, сейчас он ее поцелует? Ее тело застыло в предвкушении.

– Вы так думаете? Скажите, Джулия, а вы когда-нибудь вспоминаете ту ночь на вашем балу?

Она уставилась на его галстук, крайне неумело завязанный. У нее чесались руки его поправить.

– Конечно, нет, – солгала она хриплым шепотом. Их глаза встретились.

– А я помню каждую деталь. На вас было голубое платье и бриллианты в волосах. – Он медленно протянул руку и намотал на палец выбившуюся из ее прически прядь. – И от вас пахло фиалками. – Он чуть подался вперед, втянул воздух и улыбнулся. Духи были те же самые. – Я помню, как обнимал вас за талию, когда мы вальсировали, вкус шампанского на ваших губах и ваши страстные вздохи, когда мы… – Он замолчал и устремил взгляд на ее губы.

У Джулии пересохло во рту.

– Наверняка у вас были десятки – нет, сотни – других встреч, – проговорила Джулия. Из-за отчаянно колотившегося сердца ей было трудно дышать.

– Как и у вас.

Джулия уставилась на него отнюдь не добрым взглядом.

– Только потому, что у меня не вошло в привычку совра… – Она задохнулась, не договорив.

Какое-то время Томас выглядел смущенным.

– Я только потом осознал, что был первым. Я бы ни за что не…

– Поэтому вы подошли ко мне на Бонд-стрит. Не для того, чтобы вернуть сережку, которую, полагаю, вы… взяли специально. – Она не смогла произнести слово «украли».

Его губы сжались.

– Я хотел удостовериться, что вы не пострадали. Я боялся, что был слишком поспешен и груб.

Неужели он краснеет? Это она должна краснеть! Неужели его любовницы имеют обыкновение предупреждать о таких… физических подробностях? Ей не был знаком этикет соблазнения.

Томас взглянул на нее совсем как в ту ночь. Его глаза были нежными, согретыми внутренним огнем, воспламенившим и ее кровь.

Он взял ее за руку.

– Простите меня, Джулия. Обычно я не так…

– О чем вы двое там шепчетесь? – Голос принца вовсе не казался слабым. – Подойдите и сядьте рядом со мной, леди Джулия. Знаете, оказывается, есть люди, живущие еще более уединенно, чем я, и они ничего не слышали о вашем героическом поступке в парке. В городе ходит много слухов, большинство из них далеки от истины, так что вы должны рассказать нам чистую правду – или приукрасить ее, если вам будет угодно.

Томас увидел, как вспыхнула Джулия, и у него заныло сердце. Он уже давно не видел искренней краски смущения. Она осталась невинной, такой же, как была в ту ночь. Почти такой же. Он пожалел, что их разговор прервали, но одновременно ощутил веселую заинтересованность. Судя по всему, ей есть о чем рассказать. Не исключено, что она приобрела привычку к дерзким эскападам?

Он сам – одна из ее эскапад. Томас ощутил прилив желания.

– Нечего рассказывать, ваше высочество. – Джулия улыбнулась принцу. – Просто в парке оказалось несколько грабителей.

Линь изумленно округлил глаза.

– Несколько? Я слышал, там было двадцать человек, вооруженных до зубов. Они застрелили четырех прохожих и окружили карету, в которой было все достояние Австрии – императрица приказала привезти бриллианты из хранилища, которое находится под дворцом Хофбург, чтобы она могла надеть их на бал в Шенбрунне. Леди Джулия разоружила одного из грабителей и воспользовалась его пистолетом, чтобы застрелить самого негодяя и четырех его сообщников.

– Разве в пистолете не одна пуля? – ехидно поинтересовалась княгиня Костова.

Ограбление в парке? Томас почувствовал, как у него внутри все сжалось. Ограбление, в котором пострадал Донован? Он смотрел на Джулию потрясенно. А он-то считал, что она слишком хрупкое создание и может пострадать от его грубости!

Он скользнул взглядом по ее изящному стану, тонким длинным пальцам, мягкой коже, смущенной улыбке.

Эта женщина настоящая амазонка.

Он слушал, как Джулия поправляет рассказчика. Она стреляла только в одного человека и ранила его в ногу. В карете ехала супруга баварского посла, а вовсе не драгоценности австрийской короны. Она честно рассказала обо всем и напоследок выразила надежду, что не убила грабителя, пусть и отъявленного негодяя. Томас заметил, что она избегала слова «вор» и ни разу не посмотрела на него, пока не закончила рассказ.

Когда она замолчала, у Томаса не осталось никаких сомнений: именно леди Джулия Лейтон подстрелила его камердинера. Он долго взирал на нее в немом изумлении.

Она была далеко не той наивной ромашкой. Джулия – сложное, интригующее, женственное создание. И он желал ее, как никогда ранее.

Глава 41

Доротея дождалась, пока миссис Хоз выйдет из детской и отправится на кухню. Только после этого она проскользнула в детскую и сквозь слезы взглянула на малыша, мирно спавшего в колыбельке.

Как он красив! И как похож на ее сына Уильяма. Мэтью называл его Уилл и говорил, что младенец еще слишком мал для такого длинного царственного имени. Он умер, когда ему было на пару месяцев больше, чем Джейми.

Дети такие хрупкие создания. Да и сама жизнь тоже очень зыбка. Доротея коснулась пальцем щеки малыша, проверяя, нет ли у него признаков лихорадки, но он был в полном порядке – здоровый и красивый.

Она улыбнулась и потянулась к кроватке, чтобы взять ребенка на руки.

Он заворочался, заворковал, и она стала укачивать его, напевая знакомую колыбельную.

Глава 42

Доротея сегодня выглядит прелестно, подумал Стивен, наблюдая за сестрой во время обеда, который по ее просьбе накрыли в маленькой гостиной. Она любила устраивать подобные встречи в узком кругу еще при жизни Мэтью. Он не видел сестру такой веселой с тех пор, как умер ее супруг.

Он ел суп, наблюдал, как Джулия смеется какой-то шутке Доротеи, и восхищался их очарованием. По его мнению, обе женщины были изумительно хороши, но только каждая была красива по-своему. Если сегодня вечером во французской резиденции все пройдет гладко, он намеревался официально просить руки Джулии. Если ей удастся оказать столь важную услугу лорду Каслри и своей стране, никто больше не осмелится назвать ее падшей женщиной.

Стивен задумался, стоит ли предупредить Доротею о своем намерении жениться. Она не станет возражать. Стивен следил, как его сестра наклонилась к Питеру Боуэну, что-то сказала и коснулась кончиками пальцев его руки. Они улыбнулись друг другу. При этом Стивен ощутил раздражение. Ведь не собирается же она связать свою судьбу с лекарем!

Он, прищурившись, рассматривал лекаришку. Если вечером в апартаментах Старого Лиса что-то пойдет не так, майор не сможет жениться на Джулии. Зато, пока Доротея путешествует с ним, он сделает Джулию своей любовницей. Без Доротеи это будет невозможно. Джулия подняла глаза на Стивена и улыбнулась, и у того сердце подпрыгнуло в груди. Да, он любит ее. Он улыбнулся ей в ответ и подумал, нервничает ли она в ожидании предстоящей миссии. Сам он уж точно не находил себе места. Перед обедом он едва не отправился к ювелиру, но остановил себя: завтра. Он купит обручальное кольцо завтра… Если все пройдет нормально.

У Джулии отчаянно колотилось сердце, и ей казалось, что она чувствует, как оно ударяется о ребра. Она проглотила несколько ложек супа, не разобрав его вкуса. Каждой клеточкой своего существа она ощущала присутствие Томаса Меррита, сидевшего за столом напротив нее и Стивена, не сводившего с нее глаз. Она засмеялась словам Доротеи, не уловив их смысла.

Томас Меррит внимательно изучал ее очередное позаимствованное платье – на этот раз желтое. Выражение его лица оставалось непроницаемым. Он взирал на нее безучастно, словно на незнакомку. Неужели его настолько шокировала история, рассказанная ею у принца Линя? Вскоре после этого он покинул пати, даже не попрощавшись с ней. Вот и хорошо – значит, не станет требовать от нее исполнения условия. Джулия всмотрелась в его лицо, надеясь заметить некий ключ… хоть что-то в его глазах. В них угас былой обжигающий жар. Весь его облик – от притушенного взора до черного вечернего фрака, – казалось, притягивал свет и поглощал его.

В противоположность ему светлые волосы Стивена отливали золотом, а красный военный мундир выглядел воплощением доблести. По мнению Джулии, его мысли прочитать было очень легко. Он не одобрял развивающегося романа Доротеи с доктором Боуэном. Скорее наоборот. Зато при взгляде на нее лицо Стивена смягчалось, глаза становились нежными, а улыбка интимной, предназначенной только для нее. От этого в животе Джулии трепетали крылья бабочек.

Джулия отвела глаза и стала перебирать в уме планы на вечер. Она придет в резиденцию с Томасом и представит его как своего старого друга, дипломатического курьера из Лондона, недавно прибывшего к лорду Каслри. Когда начнется всеобщее веселье, они выскользнут из гостиной и проникнут в тайное убежище Талейрана. Томас взломает замок и заберет документы.

Джулия сделала большой глоток вина, но он не растворил комок, застрявший в горле. Если их поймают – она задрожала при этой мысли, – она скажет, что хотела показать Томасу картины, украшавшие маленькую комнатку, дверь в которую был открыта.

Джулия понятия не имела, какое наказание за шпионаж предусматривает закон, но ее рука непроизвольно потянулась к шее. Томас в это время улыбался Доротее, что-то говорившей ему, а Стивен беседовал с Питером Боуэном.

Оба мужчины взглянули на нее одновременно. В ухмылке Томаса сквозило что-то опасное, а Стивен радостно сиял, словно в комнату заглянуло солнце.

Ей пришлось напомнить себе, что надо дышать.

Джулия Лейтон непохожа на женщину, способную выстрелить в человека, размышлял Томас. И кто ее научил пользоваться оружием? Оказывается, он очень многого о ней не знал. В данный момент она выглядела абсолютно безобидной… правда, отнюдь не для его самоконтроля. Джулия была одета в тонкое шелковое желтое платье, оттенявшее ее темные волосы, заставлявшее светиться карие глаза и кремовую кожу. Истинная леди, она словно создана для украшения общества, а не для шпионских игр и уж точно не для того, чтобы стрелять в залетных грабителей или бить постельной грелкой. Только с большим трудом Томасу удавалось замечать остальных присутствующих за столом. Он постоянно думал о поставленном им условии. Джулия выполнит его, если он будет настаивать. Но пойдет ли она на это по собственному желанию или со слезами на глазах? Он смотрел, как она коснулась рукой горла, и представил себе ее руки на его плоти, а свои – на ее груди, и, казалось, услышал страстные вздохи, вырывающиеся из совершенных розовых губ.

Конечно, если его – их – поймают за воровством документов в Каунице, если он провалит операцию и подведет ее, Томас постарается сделать все возможное, чтобы Джулия осталась в стороне. Айвз будет ожидать неподалеку, прячась в темноте. Томас настоял на присутствии майора именно на этот случай. Он с усмешкой задал себе вопрос, есть ли у Джулии пистолет, привязанный к ноге под элегантным платьем, или острый нож, спрятанный в корсете. Если да, он не удивится.

В это время открылась дверь и все головы повернулись к вошедшему. Томас мысленно выругался, увидев на пороге Чарльза Стюарта, хорошо знакомого ему самодовольного и чванливого мерзавца. Было уже слишком поздно, чтобы попытаться спрятаться и избежать неприятной сцены, которая грозила произойти, поэтому Томас тихо сидел и ждал, когда Чарльз Стюарт его заметит. Его руки под столом сжались в кулаки. Катастрофа неизбежна!

Глава 43

– Так, так, так. Что это у нас здесь? – проговорил Чарльз Стюарт, входя в комнату. Он был одет в вечерний фрак – явно готовился к выходу. Томас понял, что он уже изрядно пьян. Чарльз остановился у буфета, привалился к нему и принялся осматривать собравшихся, оставаясь за спиной Томаса, который ощущал присутствие этого человека как ледяную волну, готовую вот-вот обрушиться на него. – Я пришел за мисс Лейтон. Ее светлость вытащила меня из постели. Не моей постели, но это не важно.

Стивен встал:

– Милорд, вы пьяны, а здесь леди. Все это можно обсудить утром.

Стюарт никуда не ушел. Он начал медленно обходить стол – его шаги заглушал мягкий ковер на полу. Томас почувствовал покалывание в затылке.

– Леди, Айвз? Лично я вижу только одну леди. Доброго вам вечера, леди Доротея. – Он ткнул пальцем в Джулию. – Ее светлость решила, что с нее хватит поведения этой особы. Она сделала посмешище из английской миссии, устроив стрельбу в парке, и она будет немедленно уволена и отослана прочь без рекомендаций. Миледи послала меня, чтобы я обеспечил это немедленно.

Джулия стала пунцовой. Доротея испуганно ахнула, а Стивен направился к Стюарту, преграждая ему путь к Джулии. Правильно сделал, подумал Томас.

– Леди Джулия получила благодарность от лорда Каслри за свои действия в парке, милорд. Вы с ним говорили?

– Он опять закрылся с Меттернихом, – поморщился Стюарт. – И он уезжает, как только сюда прибудет Веллингтон. Ее светлость желает навести порядок до отъезда и не потерпит, чтобы после нее здесь оставались шлюхи, имеющие обыкновение стрелять в людей.

Томас вскочил на ноги. Его кулак и кулак Стивена врезались в челюсть Стюарта одновременно, помешав друг другу и ослабив удар. Но Стюарт все равно отлетел к буфету. На пол посыпалась посуда и столовые приборы. Стюарт схватил разделочный нож. Доротея испуганно ахнула. Джулия вскочила, и Томас задался вопросом, что она намерена предпринять.

– Чарли, – тихо произнес он.

Чарльз Стюарт обернулся и только теперь заметил Томаса. Его глаза стали круглыми, и он выронил нож. Пока он таращился на Томаса, Питер Боуэн подобрал нож и убрал его.

– Том Меррит, – объявил Стюарт и тряхнул головой. – Том Меррит здесь? Глазам своим не верю.

Томас ничего не сказал, только опять сжал кулаки. Он множество раз представлял, как окажется лицом к лицу с Чарльзом Стюартом, прикидывал способы, которыми убьет негодяя.

Губы Чарльза расплылись в улыбке, глаза вспыхнули дерзким светом.

– Явился за очередной женщиной, Том? Чья жена заинтересовала тебя на этот раз? – Он один рассмеялся своей шутке.

– Ты был лучшим другом моего брата, – тихо напомнил ему Томас.

Стюарт осклабился.

– Ты мог открыть ему правду, но решил, что будет благороднее сохранить ее маленький секрет, не правда ли? Неужели ты думаешь, что я был у нее единственным? Твой брат женился на распутнице, и когда ты отказался от нее… кстати, зря, надо было ее попробовать. В постели она очень хороша. А так… фурия в аду ничто в сравнении с отвергнутой женщиной – так, кажется, говорят? А кто поверит, что такой бабник, как ты, отвергнет красотку Джоанну? Правильно, никто. Вот твой братец и не поверил.

В комнате неожиданно воцарилась тишина. Томас не смел взглянуть ни на Джулию, ни на Айвза. Он не сводил взгляд с Чарли.

Тот внезапно бросился к столу, но только для того, чтобы схватить наполненный бокал. Он осушил его одним глотком. Красное вино потекло по подбородку, оставив пятна на галстуке.

– Это не место для подобных… – снова начал Стивен, но лишь подлил масла в огонь.

– А откуда вы знаете нашего доброго виконта, майор лорд Айвз? Хотя погодите, он же больше не виконт. Он спал с женой своего брата. Разве вы ничего об этом не слышали? Семья отвернулась от него. За грехи его выбросили на улицу без гроша в кармане, его имя было предано забвению.

Томас чувствовал, что взгляды всех присутствующих устремлены на него, и тот факт, что он не был виновен, не имел никакого значения. Он проснулся в тот самый момент, когда супруга его брата скользнула к нему в постель, совершенно нагая. А потом распахнулась дверь.

– Кажется, я понял, – пробормотал Томас. – Все дело в деньгах, которые ты мне был должен. Не правда ли? Ты пошел на это из-за денег?

Стюарт заулыбался.

– Возможно. А может, мне надоело созерцать твою проклятую физиономию, как и твоему брату.

Стивен Айвз оставил попытки выдворить Чарльза Стюарта из комнаты. Теперь он весь обратился в слух. Джулия тоже? В душе Томаса боролись злость и стыд.

– Ты дурак. – Стюарт подошел ближе и дыхнул винными парами Томасу в лицо. – Убирайся. Ее светлость дружит с твоим братом, Томми. Она придет в ярость, узнав, что ты устроился под ее крышей. – Он покосился на Джулию и добавил: – Уходя, можешь захватить эту шлюху с собой.

Томас ни секунды не колебался. Он защищал даже Джоанну, хотя его невестка не заслуживала столь рыцарского отношения. Размахнувшись, он нанес удар по красной физиономии Стюарта, вложив в него всю силу таившейся в течение двух долгих лет злобы. Он слышал, как хрустнула кость. Чарльз удивленно взглянул на него и рухнул будто подкошенный.

Молчание продлилось недолго.

– Может быть, кто-нибудь уберет его? Не позволю, чтобы этот тип испортил мой обед, – заявила Доротея. – Думаю, ему здорово повезло. Сегодня у Джулии нет с собой пистолета.

Томас взглянул на ярко-красные щеки Джулии, заметил ее слабую вымученную улыбку, блестящие слезы и, найдя взглядом колокольчик, позвонил. Явившийся лакей испуганно посмотрел на распростертого на полу Стюарта.

– С этим блюдом мы закончили, – сказал Томас.

Доротея и Питер синхронно подняли бокалы, молча провозглашая за него тост. Даже Айвз, похоже, ему позавидовал. Джулия выглядела задумчивой. Томас отвел глаза. Он не хотел ее жалости. Дальше будет только хуже.

Чарльз Стюарт рано или поздно придет в себя. И теперь он знает, что Томас в Вене.

Глава 44

Джулия, сложив руки на коленях, сидела в экипаже, везущем их в Кауниц, и изо всех сил старалась выглядеть спокойной. Пока получалось не очень хорошо. А ведь ей надо казаться абсолютно бесстрастной, когда они прибудут в логово Талейрана. Говорят, Талейран обладает способностью чуять страх и слабость, и он еще не встречал противника, которого не смог бы одолеть резким замечанием, сказанным таким образом, что жертва даже не поняла, что получила смертельный удар.

Напротив в неловком молчании сидели Стивен и Томас. Стивен переоделся в черное и стал практически невидим в темноте. Выдать его могли только светлые волосы. На Томасе был вечерний костюм, хорошо сшитый и сидевший как влитой. Выглядел он истинным виконтом, которым был когда-то.

– Вы не могли бы объяснить, о чем говорил Стюарт, – наконец спросил Стивен.

– Что именно?

– Я знал Эдварда Брекона, но понятия не имел, что у него есть брат.

– У него нет брата.

– Вы что-нибудь понимаете, Джулия? – спросил Стивен. – Кажется, у Томаса была связь с женой брата, Стюарт поймал его и все рассказал Брекону, который отказался от него.

– Это не ваше дело, – буркнул Томас.

– Получается, что мое! – воскликнул Айвз. – Вам поручено очень важное дело, а я вовсе не уверен, что вам можно доверять.

Томас покосился на собеседника.

– Если вы имеете в виду леди Джулию, то она в безопасности.

– Вы уверены? Учтите, случись с ней что-нибудь, я отыщу вас где угодно и убью.

Они оба совершенно позабыли о причине неожиданного визита Чарльза Стюарта. Он явился, чтобы изгнать Джулию по приказу леди Каслри. И сейчас были готовы схватиться врукопашную, хотя завтра все это уже не будет иметь никакого значения.

– Я намерена уехать завтра утром, – сказала Джулия, ни к кому конкретно не обращаясь, но прервав бесполезный спор.

– Это глупо! – возмутился Стивен. – Куда вы пойдете?

– Баварский посол предложил мне место. – Она видела, что Томас повернул голову и насторожился, но его лицо оставалось в тени.

– Послушайте, Стюарт, вероятнее всего, утром даже не вспомнит, что произошло сегодня, – сказал Стивен. – Он проснется и будет в недоумении, как его нос оказался сломанным. А лорд и леди Каслри через неделю отбудут.

– Он вспомнит все, – тихо произнес Томас.

– Да ну? Меррит, у вас последний шанс изложить свою версию, – выпалил Стивен.

– Думаю, лучше, если мы сосредоточимся на предстоящей нам миссии. Вы так не считаете?

– Он выдвинул серьезные обвинения, – не сдавался Стивен. – Вы действительно спали с женой своего брата?

– Какое это имеет значение? Вопрос никак не связан с кражей документов из стола коварного француза.

Стивен холодно засмеялся.

– Вас застукали. Вот что меня волнует. И я вас поймал при вторжении на нашу территорию.

– Насколько я помню, меня поймала Джулия.

Ей очень хотелось, чтобы мужчины наконец перестали спорить.

Экипаж прибыл ко дворцу Кауниц раньше, чем Стивен подобрал достойный ответ. Томас вышел первым, и Стивен схватил Джулию за руку.

– Будьте осторожны, Джулия, – прошептал майор. – Завтра все будет кончено, и мы сможем спокойно поговорить. Я буду просить вас…

– Джулия! – позвал ее Томас.

Обернувшись, она увидела его протянутую руку. Сглотнув, подала свою. Но Стивен, державший другую ее руку, выпустил ее не сразу, и какое-то мгновение соперники тянули Джулию каждый в свою сторону. Наконец Стивен отпустил ее.

– Я буду ждать. Охраняйте ее, Меррит, или я повешу вас своими руками.

Томас ничего не ответил. Держа спутницу под руку, он повел ее к дверям дворца.

– Вы готовы? – спросил он. – Пистолет с собой?

Джулия споткнулась на первой ступеньке, и он поддержал ее – совсем как тогда, в бальном зале.

– Я думала, вооружены будете вы, – пробормотала она.

– Я? Нет. Полагаю, что от оружия одни только неприятности. Может быть, у вас есть хотя бы нож для разрезания бумаги за подвязкой или острая заколка для волос?

Джулия посмотрела на своего спутника, увидела в его глазах мрачное веселье и все поняла. Он повторяет свой прием. Пытается разрядить обстановку, отвлекает ее, смешит.

– Говорят, у меня острый язык, – откликнулась она.

Томас взглянул на нее с явным уважением.

– Это на самом деле опасно. Остается надеяться, что вам не придется воспользоваться этим оружием.

Перед дверью Джулия сделала глубокий вдох и вошла во дворец – бросилась головой в омут. Она увидела, как Томас с любопытством оглядывается, рассматривая каждую картину, мимо которых они проходили, каждую скульптуру. По привычке ищет поживу?

– Мисс Лей… – начала говорить она, обращаясь к дворецкому, но Томас перебил ее.

– Леди Джулия Лейтон и виконт Мерритон, – представился он, после чего дворецкий ввел гостей в ярко освещенный зал и объявил их имена.

– Джулия! – Диана поспешила ей навстречу и расцеловала в обе щеки, а уже потом окинула оценивающим взглядом спутника. В глазах ее стоял вопрос.

– Это виконт Мерритон, мой старый друг из Лондона. Он приехал только вчера – привез какие-то документы лорду Каслри.

Томас склонился над рукой Дианы.

– Я очень рада, что вы смогли к нам присоединиться, – проговорила Диана. – Новый атташе посольства, мой дядя, обязательно захочет побеседовать с вами о вашем путешествии. Вы останавливались в Париже?

– Разумеется, миледи, – ответствовал Томас.

– Тогда дядя определенно пожелает услышать все новые сплетни. Он всегда жалуется, что официальные депеши из дома очень редко содержат интересную информацию.

– Согласен. А общественное мнение зачастую является самой важной новостью из всех.

Диана засмеялась.

– Не сомневаюсь, вы очень понравитесь моему дяде.

Джулия нигде не заметила никаких признаков французского посла.

– Он заканчивает какие-то письма, но скоро к нам присоединится, – сообщила Диана. – Давайте я познакомлю вас с гостями. – Она оглядела комнату. – Итак, откуда начнем? Три офицера в углу увлеченно обсуждают стратегию битвы при Йене. Это скучно для всех, кроме них самих. Леди в противоположном углу судачат о последнем скандальном платье княгини Багратион и гадают, каковы ее отношения с царем… Господин, что рассматривает картины, – граф Разумовский. Вы любите искусство, виконт? Он известный коллекционер, один из руководителей русской делегации в Вене. Начнем с него?

Джулии стало неловко. Что может быть общего у Томаса Меррита с Разумовским? Тем не менее уже через несколько секунд они увлеченно обсуждали музыку Бетховена, Моцарта и Гайдна. Томас был элегантен и обаятелен. Светские сплетницы отвлеклись от своего интереснейшего занятия и сконцентрировали внимание на красивом незнакомце, по очереди бросая на него кокетливые взгляды и хихикая, прикрываясь веерами.

Джулия отпила шампанского. Они ничего не смогут сделать, пока не появится Талейран. А что, если он как раз находится в своем кабинете, сидит за столом под взглядами Полины Боргезе и Марии Луизы? Она ощутила беспокойство, но Томас обнял ее за талию, словно переливая в нее терпение и силу, пока вел вслед за графом Разумовским к потрясающему пейзажу. Граф уже увлеченно сранивал его с работами английских и французских мастеров. Томас нежно улыбнулся ей, и Джулия сразу поняла: ей необходимо отвлечься, иначе сегодняшнее предприятие кончится очень плохо.

– О, леди Джулия, как я рад, что вы смогли прийти, – сказал внезапно появившийся Талейран и поцеловал ей руку. Затем он окинул внимательным взглядом Томаса и, не скрывая своего интереса, изучал его, пока их представляли друг другу. – Прошу меня извинить за опоздание, дорогая, но частично в нем виноваты вы. Я только что получил записку от лорда Каслри с предложением о встрече.

Джулия опустила глаза. Это была часть игры. Как только получит украденные документы, Каслри отменит встречу, но пока у него не было выбора – приходилось играть по правилам старого интригана. Джулия постаралась сделать вид, что вовсе не удивлена. Талейран увлек ее посмотреть другую картину, портрет одного из французских королей.

– Я должен поблагодарить вас за неоценимую помощь.

Она почувствовала взгляд Томаса и увидела, что он внимательно наблюдает за ней поверх бокала.

Часом позже, когда комната заполнилась гостями, Томас оказался рядом с ней.

– Все смотрят на нас, – прошептала она, чувствуя, как в ее плоть вгрызаются холодные острые зубы паники. – Как мы сумеем…

Томас наклонился и прошептал ей на ухо:

– Смейтесь, Джулия, смотрите мне в глаза.

От его теплого дыхания по телу побежали мурашки. Он отстранился и ухмыльнулся. Его глаза были теплыми и нежными.

– Что вы делаете? – негромко спросила Джулия и покраснела.

Томас подошел ближе, устремил взгляд на ее губы, и Джулию бросило в жар.

– Флиртуйте со мной. Никто ничего не заподозрит, если мы ускользнем в поисках укромного уголка для поцелуя.

Она уставилась на него в крайнем изумлении.

– Вы лишились рассудка?

А ведь он всего лишь смотрел на нее, стоял рядом, даже не касался ее, а она уже была охвачена огнем желания.

– Расскажите, что вы помните о той ночи.

Звезды. В шампанском, в небе, в его глазах, в ее крови.

– Я не могу…

Томас взглянул на бокал шампанского в ее дрожащей руке.

– Целуя вас, я чувствовал на ваших губах вкус шампанского. Думаю, сейчас я могу почувствовать то же самое. Смейтесь, Джулия.

Ее била крупная дрожь, но она исполнила его требование: с чарующей улыбкой взглянула ему прямо в глаза, коснулась его руки и опустила трепещущие ресницы. Томас глубоко вздохнул, при этом вовсе не притворяясь: его тело пылало от желания.

– Какой коридор ведет к той самой комнате? – спросил он шепотом.

Джулии показалось, что на нее выплеснули стакан холодной воды.

– Дверь под изображением всадника.

Томас поднял глаза.

– А, под работой Давида? Кстати, ходят слухи, что он незаконнорожденный сын Талейрана.

И Томас повел ее к картине.

– Правда? – спросила она.

– Да. Вас это шокирует?

Она с трудом покачала головой. Уж кого-кого, а ее эта новость точно не могла смутить.

– У многих мужчин есть незаконные дети, но Талейран, до того как стал дипломатом, был католическим епископом.

Неудивительно, что он не обратил особого внимания на ее скандальную репутацию.

Они стояли под картиной у открытой двери. Длинный коридор вел в личный кабинет министра. Он не был освещен – легкое напоминание гостям, что туда лучше не соваться.

Джулия почувствовала, как Томас взял ее за локоть.

– Пошли.

– Кто-нибудь заметит, что нас нет, – пискнула она, шагая по темному коридору.

– Все этого ждут. Должен сделать вам комплимент. Вы великолепная актриса. Если Стивен Айвз завтра не сделает вам предложение, вы можете сделать карьеру на сцене, стать агентом на Боу-стрит или даже профессиональным убийцей.

– Вы, наверное, удивитесь, мистер Меррит, но у меня нет привычки причинять вред людям.

Он посмотрел на нее сверху вниз.

– Значит ли это, что вы примете предложение Айвза?

Джулия вздернула подбородок.

– Не говорите чепухи. Он никогда не сделает мне предложение.

Томас хмыкнул:

– А я думал, женщины умеют читать такие вещи на лицах мужчин. Айвз определенно к вам неравнодушен. Вы скажете ему «да»?

– Нет, – отрезала она. – Я хотела сказать, что не желаю это обсуждать. – Они подошли к ковру. – Мы на месте. Наконец-то.

Джулия подняла край ковра, под которым оказалась дверь. Томас ухмыльнулся:

– Умно. Но каждый дюйм этого коридора увешан коврами. Вы уверены, что нашли нужный?

Джулия взглянула на лицо Жанны д’Арк, обращенное к небесам, и кивнула:

– Уверена.

Томас подергал дверь, но она оказалась запертой.

– Вы сможете ее открыть? – спросила она, вертя головой и проклиная толстые ковры, которые гасили звуки шагов. Пока он открывает замок, может прийти кто угодно, а они ничего не услышат.

Звяканье отмычки, которой орудовал Томас, казалось оглушительно громким.

– Поторопитесь, – прошептала она.

– Нервничаете, леди Джулия? – усмехнулся Томас. – И все же не могу не признать, что вы самая отважная женщина из всех, с кем меня когда-либо сталкивала судьба. – В этот самый момент замок, щелкнув, открылся, чему Томас был, пожалуй, удивлен не меньше, чем Джулия.

– Я совсем не такая смелая, как вы думаете, – хмуро сообщила она.

– Я тоже. Так что давайте покончим с этим. Наше отсутствие может оказаться скандально долгим.

Он вошел в комнату и зажег свечу. Портреты взирали на них с удивлением и любопытством. Полина Боргезе рассматривала широкие плечи Томаса. Мария Антуанетта высокомерно улыбалась. Мария Луиза с ужасом созерцала стол.

– Здесь, – сказала Джулия и дернула ручку ящика. – Он тоже заперт.

Томас отвлекся от картин и подошел к ней.

– Какой ящик?

– Этот, – показала она, остро чувствуя близость его тела, тепло его рук.

Он начал подбирать ключ, но его движения были неловкими, скованными, и Джулия затаила дыхание.

– Мальчишкой я таскал сигары из запертого ящика стола моего отца, и он ни разу ничего не заподозрил, – похвастался Томас.

Джулия покосилась на дверь. Их отсутствие уже наверняка обнаружили и послали кого-нибудь на поиски. Интересно, какое наказание предусмотрено за шпионаж? Неужели виселица?

Ящик, скрипнув, открылся, и Джулия заглянула внутрь. Там лежала знакомая кожаная папка. Джулия положила ее на стол и раскрыла.

Документы были на месте. Томас их быстро просмотрел.

– Чек на покупку и любовные письма? Мы за этим пришли?

Джулия кивнула. Он быстро пролистал остальные документы.

– Здесь есть одно письмо, адресованное вам.

Она удивленно уставилась на запечатанный конверт, где, несомненно, почерком Талейрана было выведено ее имя.

В коридоре послышался шум, лязг оружия.

Томас схватил ее за плечи и повернул лицом к себе.

– Это ловушка, мисс Лейтон? – спросил он, сверля ее тяжелым взглядом.

– Нет! – воскликнула она и тут же стала перебирать в уме возможные последствия этой авантюры. Англичане не моргнув глазом отрекутся от них обоих.

Джулия побледнела. Это действительно была ловушка, но не ею расставленная. Люди, бряцавшие оружием в коридоре, подходили ближе, и через мгновение они заметят открытую дверь.

– Целуй меня, – приказал Томас Меррит, рывком притянув ее к себе.

– Не время! – Джулия уперлась ладонями ему в грудь, намереваясь оттолкнуть. Она почувствовала биение его сердца и тепло тела под тонкой тканью сорочки.

– Доверься мне. Целуй. Ты же помнишь, как это делается?

Его рот был в нескольких дюймах от ее губ. Она почувствовала легкий запах шампанского, мыла и чистого мужского тела и со стоном потянулась к нему, закрыв глаза.

Томас впился в рот Джулии с жадностью голодающего, с отчаянием человека, которого ждет эшафот. И в одночасье все вернулось, нахлынуло, захлестнуло с головой: любовное томление, невероятное, всепоглощающее желание. Джулия не хотела останавливаться. Она выгнулась ему навстречу и утонула, растворилась в поцелуе.

– Стоять! – услышала она суровый голос и с трудом вернулась к реальности.

Оказалось, в комнате много света и солдат. Джулия сделала над собой усилие и подавила желание завизжать. Рука Томаса твердо лежала на ее спине, и это прикосновение успокаивало, вселяло уверенность.

– Джентльмены, – с легким налетом неловкости пробормотал Томас.

– Что вы здесь делаете? Немедленно позовите его светлость!

Томас ухмыльнулся капитану.

– Разве в этом есть необходимость? Мы всего лишь искали уединения. Сейчас уже слишком холодно, чтобы проводить время на террасе…

– Я хотела показать Томасу – виконту – картины его светлости, – пролепетала Джулия. – Понимаете, он знал этих леди в Париже и… – Она замолчала, сообразив, что мелет чепуху.

Капитан поднял глаза на стены, похоже, впервые заметив картины. Увиденное его не впечатлило.

У Джулии колотилось сердце, кровь шумела в ушах. Она всерьез подумала о бегстве, но здесь на окнах были кованые решетки. Полина Боргезе взирала на нее с насмешливой симпатией.

Пришел Талейран.

– Нарушители, ваша светлость, – доложил капитан.

Талейран одним взглядом оценил ситуацию.

– Дверь была открыта, – пробормотала Джулия. – Картины…

– Правда? Как это беспечно с моей стороны, – бесстрастно произнес Талейран.

Она видела, как князь окинул глазами стол, а значит, увидел папку и разбросанное по столу содержимое, и приготовилась к худшему. Однако Талейран оставался невозмутимым. Джулия опустила глаза и убедилась, что стол пуст. В немом изумлении она скосила глаза на Томаса, но тот был абсолютно спокоен.

Талейран подергал ящик стола и убедился, что тот заперт. Он взглянул на Джулию с грустной улыбкой, словно она не оправдала его ожиданий, и она в ответ гордо вздернула подбородок, хотя и почувствовала, что щеки налились краской смущения.

– Что они делали, когда вы их здесь обнаружили, капитан? – спросил князь.

– Он… ну, в общем, он целовал даму, ваша светлость. Очень страстно. Они сказали, что пришли сюда полюбоваться произведениями искусства, – добавил капитан, казалось, удивленный этим больше, чем все остальным.

Талейран открыл замок и выдвинул ящик. Красная кожаная папка лежала на месте. Как Томасу все это удалось?

Не важно. Они потерпели неудачу, и другой возможности не будет. Осознание поражения накрыло ее как тяжелое одеяло, придавив к полу. Томас оставался совершенно спокойным и молча наблюдал за Талейраном.

– А вы ничего не скажете, месье виконт? – спросил Талейран по-французски. – Ведь вы оскорбили честь леди и вряд ли станете это отрицать.

Томас упорно хранил молчание, и Джулия ощутила жгучий стыд. Она точно знала, о чем думали Талейран и капитан.

– Месье? – повторил Талейран, и у Джулии подогнулись колени.

Неужели Томас допустит, чтобы ее считали гулящей девкой?

Он тряхнул головой:

– Прошу прощения, сэр, но я не говорю по-французски.

Губы Талейрана скривились.

– Капитан моей гвардии обвинил эту даму в том, что она привела вас сюда, в мой личный кабинет, с целью соблазнения, – повторил он по-английски. – Что вы на это скажете?

Томас расправил плечи.

– Думаю, мне придется вызвать его на дуэль и пристрелить. Как все это изложить по-французски?

Брови Талейрана взлетели на лоб.

– Истинный англичанин! – с сарказмом сказал князь. – Возможно, лучше объяснить капитану, что вы с леди старые друзья и у вас одинаковые вкусы, когда речь идет об искусстве?

– Если вам угодно, – буркнул Томас.

– В интересах мира, – уточнил Талейран, захлопнул ящик и запер его. – Все в порядке, капитан Дюфур. Проводите моих гостей обратно в зал.

Капитан поклонился и пошел по коридору. За ним последовали Джулия и Томас. Их сопровождали четыре стражника: два шли впереди, два – сзади. Томас крепко держал даму под руку. Джулия не осмеливалась заговорить. Он ее спас? Или усугубил ситуацию? Ее губы все еще чувствовали вкус поцелуя. Тело покалывало.

Они добрались до зала, где никто, казалось, не заметил их отсутствия. Стражники удалились, и лакей предложил им шампанского.

Томас стоял рядом.

– Все закончилось, Джулия. Можешь вздохнуть спокойно.

Она кивнула проходившей мимо леди, потом обернулась к нему:

– Как ты можешь такое говорить! Мы не выполнили задание!

Томас весело удивился.

– Разве?

Джулия в изнеможении закрыла глаза, и он положил ладонь ей на поясницу, чтобы поддержать.

– У нас не будет другого шанса, – сказала она. – А значит, катастрофа неминуема.

Томас склонился к ней:

– Бумаги у меня, милая.

Но Джулия не слушала.

– Теперь Талейран считает, что я…

– Бумаги у меня. В кармане. Я стал большим умельцем, пока таскал сигары из стола у отца. Он ни разу ничего не заметил. – Томас приподнял пальцем подбородок Джулии. – Не забывай, дорогая, что месье Талейран – француз. Полагаю, ты только выросла в его глазах. Смею предположить, он был бы счастлив оказаться на моем месте…

Джулия растерянно моргнула. Он был так близко. Быть может, он снова поцелует ее прямо здесь, в зале? Но Томас отступил.

– Твоя репутация в безопасности. С какой стати он станет рассказывать о том, как кто-то вломился в его кабинет, вскрыв не один замок, и украл секретные документы? Этим он сам себя выставит в невыгодном свете.

– Он мог нас арестовать, – пискнула Джулия.

Томас нахмурился.

– Да, мог. Это вызвало бы скандал совсем иного рода. – Он сделал паузу. – Лучше давай насладимся остатком вечера. Пусть Талейран убедится, что это действительно была всего лишь любовная интрижка. Согласна? – Джулия кивнула. – Тогда пойдем ужинать.

– Снаружи ждет Стивен. Он, скорее всего, уже окоченел, – напомнила она.

Он довольно ухмыльнулся:

– Я знаю.

Глава 45

Стивен Айвз взял Джулию за руку и помог сесть в карету. Его пальцы были ледяными.

– Итак? – спросил он, когда экипаж тронулся.

– Документы у нас, – сказал Томас. Последовала пауза. – Вы удивлены?

– Честно говоря, да. Я думал, у Талейрана охрана получше. Где они?

Томас достал бумаги из кармана, и Стивен убрал их в сумку, которую положил на колени.

– Вам не любопытно? Вы не собираетесь их прочитать? – удивился Томас.

– Нет. Когда мы вернемся в резиденцию, я передам их в руки Каслри. Непрочитанными.

– А завтра? – спросил Томас.

– Вам-то что? – фыркнул Стивен. – Ваша работа закончена, Меррит.

Если не считать их сделки, подумала Джулия. Стивен найдет способ расплатиться с Томасом. А как же она? Достаточно ли поцелуя? Она попыталась разглядеть его лицо в темноте экипажа. Тщетно. Интересно, он в этот момент думает о ней? Смотрит на нее? Ее бросило в жар.

Когда экипаж остановился у дома Меррита, она испытала только облегчение.

– Спокойной ночи, Джулия. Вечер был замечательным, – вежливо сказал он, словно не было никакого поцелуя и они не подвергались страшной опасности всего несколько часов назад. – Айвз, примите мои поздравления. Не сомневаюсь, вы сумеете воспользоваться плодами наших усилий и продвинетесь по служебной лестнице. – С этими словами он ушел.

– Мы еще увидим его? – спросила Джулия.

Стивен вздохнул.

– Придется. Надо как-то решить вопрос с вознаграждением, с поставленными им условиями.

– Вы их выполните?

Стивен проводил недобрым взглядом удаляющуюся фигуру Томаса Меррита.

– Посмотрим.

Глава 46

Стивен пересел поближе к Джулии, обнял ее и нежно поцеловал.

– Было страшно? – спросил он, наслаждаясь сладким запахом фиалки.

Она вздрогнула, и он набросил ей на плечи свой плащ.

– Да, очень страшно, милорд. Нас, по существу, поймали, но Томас сумел отговориться.

– Томас? – переспросил он, чувствуя жгучую ревность. – Вы называете его Томасом, а меня – «милорд»? Зовите меня Стивеном, Джулия.

– Стивен, вероятно, утром я должна буду уехать.

Он погладил ее по щеке.

– Нет, моя девочка, вы никуда не уедете. Каслри не сможет отрицать ваших заслуг. Вы снова одержали верх. Выходите за меня, Джулия.

Она покосилась на своего неожиданного жениха, но во мраке разглядеть его лицо было невозможно.

– Вы сами знаете, это невозможно.

– Не сейчас. Меррит прав. Эти бумаги сделают меня героем, Джулия. Я смогу жить как хочу. Нам не надо будет возвращаться в Англию. Во всяком случае, мы будем туда ездить не слишком часто. Я получу должность посла на континенте, и никто не вспомнит, что Джулия Айвз когда-то была… – Стивен почувствовал, как она застыла в его руках, и замолчал. – Нет, не так. Я хочу жениться на вас, потому что люблю. Я никогда не испытывал таких чувств к женщине. Я не смогу без вас жить.

Джулия не ответила, и он снова поцеловал ее, ощутив влагу на ее щеках, а на своих губах – соль ее слез.

– А как же Джейми? – спросила она.

«Ребенок Меррита! Нет, у нас будут собственные дети. Я хочу сына, который унаследует титул. Возможно, он вырастет и станет послом».

– Я позабочусь о Джейми, можете не сомневаться. Он получит хорошее образование и ни в чем не будет нуждаться. Я бы хотел, чтобы он вырос честным и порядочным человеком. – В отличие от его отца, подумал Стивен, понимая, что будет видеть Меррита каждый раз, взглянув на ребенка. Он постарается не выказывать своей неприязни и позаботится о том, чтобы Джулия и Джейми больше никогда не увидели Меррита. Томас Меррит не заслуживает такой женщины, как Джулия. Он сжал ее руку.

– Скажите «да», Джулия. Сделайте меня счастливейшим из смертных.

Джулия отстранилась.

– Сегодня был очень долгий день, Стивен. Мне необходимо отдохнуть и подумать. Могу я дать ответ завтра?

Стивен ощутил острое разочарование, но заставил себя улыбнуться.

– Конечно. Скажу честно, я не планировал делать предложение сегодня. Мне следовало опуститься перед вами на одно колено, с кольцом в одной руке и цветами – в другой. Кажется, это так обычно делается?

Она невесело засмеялась.

– Не знаю. Мои родители позвали меня в кабинет отца в день, когда мне исполнилось восемь лет, и представили Дэвида как моего будущего супруга. Тогда я понятия не имела, что это значит. Не было ни кольца, ни цветов. Дэвид принес мне в подарок на день рождения щенка, но, думаю, об этом позаботился Николас, его младший брат. Он был добрым другом Джеймса. Мать очень быстро отдала щенка брату и велела мне не реветь, потому что я когда-нибудь стану герцогиней, а это лучше, чем иметь щенка. Только… – Она помолчала, но через несколько мгновений тихо добавила: – Тогда мне больше хотелось щенка.

Стивен улыбнулся.

– Мы втроем дружили в Испании. Помню, Джеймс однажды спас целый помет щенков. Амбар, где они жили, загорелся. Он трижды бросался в огонь, чтобы спасти всех. Джеймс прожег огромную дыру в новеньком мундире, но стал героем дня.

– Вы расскажете мне еще что-нибудь о Джеймсе?

Он поцеловал Джулию в лоб и пообещал:

– Я буду рассказывать вам по истории каждый день нашей совместной жизни.

Стивен помог ей выйти из экипажа и проводил до двери спальни.

– Вы удивительная женщина, Джулия Лейтон. Доброй ночи! Поговорим завтра. А мне необходимо передать Каслри бумаги, и только потом я тоже смогу отдохнуть. – Он с надеждой взглянул на Джулию.

– Спокойной ночи, лорд… Стивен, – сказала Джулия и плотно закрыла за собой дверь.

В ее спальне было холодно, и шторы трепетали на ледяном ветру из открытого окна. Джулия поспешно закрыла створки и повернулась к кровати. Там на подушке лежало письмо с ее именем на конверте, которое Талейран оставил в папке. Она подошла к окну и выглянула, но Томаса Меррита нигде не было видно.

Глава 47

– Что здесь делал Томас Меррит? – спросил Чарльз Стюарт, догнав Стивена, который направлялся к лорду Каслри с документами.

Лорд Айвз собирался представить в самом выгодном свете Джулию Лейтон и заключить сделку с уезжающим послом. Он никак не ожидал встретить Чарльза Стюарта, который стоял у дверей в библиотеку со стаканом в руке. Его одежду покрывали пятна крови и вина.

Стивен поморщился. У Стюарта был сломан нос, одно веко почернело, глаз заплыл. Стивен невольно признал, что ему нравится эта картина.

Он мог позволить себе все. Будущее виделось в самом радужном свете – и его собственное, и Джулии.

– Разве вам неизвестно, почему он оказался здесь, милорд? – вежливо осведомился он. – А я-то полагал, что именно вы отвечаете за безопасность резиденции. Или я ошибся?

В здоровом глазу Стюарта мелькнуло смущение.

– Я отсутствовал несколько дней, – солгал Стюарт. – Дела, знаете ли. Но сейчас я как раз собирался наведаться к Робу, – сообщил он, имея в виду своего сводного брата.

– Вот и спросите его, – сказал Стивен и повернулся, чтобы уйти.

– Джулия Лейтон наконец избавила нас от своего присутствия?

– Нет. Она наверху. Спит. Вам не удастся от нее отделаться. Она оказала его светлости большую услугу. – И он помахал папкой, которую держал в руке.

– Что это значит? – прорычал Стюарт и потянулся к папке, но Стивен убрал ее за спину.

– Прошу прощения. Предназначено только для глаз министра иностранных дел.

– И это как-то связано с Томасом Мерритом и Джулией Лейтон?

Он быстро соображал. Следовало отдать ему должное. Стюарт имел репутацию превосходного шпиона, но только когда не был пьян. И он ненавидел Томаса Меррита. Даже интересно, чем это Меррит так ему насолил.

От Стивена не укрылся взгляд Джулии, которым она проводила вышедшего из экипажа Меррита. Неужели у нее сохранились какие-то чувства к нему? Стивен не считал себя ревнивцем, но, с другой стороны, бы никогда раньше не был влюблен. Если Меррит – та самая причина, которая мешает Джулии принять его предложение, он устранит соперника любыми средствами.

– Я вижу, вы знаете Меррита, милорд. Кажется, он обычный вор. Мы наняли его для выполнения одной работы… по его профилю… и ничего больше.

Стюарт удивленно поднял брови и тут же поморщился от боли.

– Вот, значит, что с ним стало.

– Разве он не был вором в Лондоне?

Стюарт фыркнул:

– В Лондоне он был глупцом. Когда я его знал, он повесничал и играл в карты. Женщины сходили по нему с ума. А он исповедовал свою мораль. Его брат женился по любви, но его невеста вышла замуж за деньги и титул. Джоанна жила ради удовольствия, купалась в нем. Когда она проиграла немыслимую сумму и Эдвард урезал ее содержание, она стала менять любовников и заставлять их оплачивать ее долги. Узнав об этом, муж закрыл женушку в Брекон-парке. Ей требовалась компания, кроме того, она страстно желала навредить Эдварду, потому и пригласила Томаса и меня. Я был самым старым и близким другом Эдварда, а значит, в его глазах вне подозрений, но если женщина хочет…

Он пожал плечами, а Стивен почувствовал, как у него внутри все сжалось.

– Как-то раз Джоанна была в моей постели, а тут неожиданно нагрянул Эдвард. Мы поняли это слишком поздно, когда он поднимался вверх по лестнице. У нее не было времени вернуться на свою половину, поэтому она забежала в комнату Томаса. Там муж и нашел ее. Нагой. – Он хохотнул. – Джоанна умоляла деверя молчать. Том увидел меня в дверях, когда начались крики и беготня, и понял, в чем дело. Но он дал слово раньше, чем узнал суть дела. Этот благородный идиот даже не подумал защищаться: позволил брату лишить его всего и вышвырнуть из дому без единого пенса.

Через некоторое время Джоанна разыскала его в какой-то грязной лондонской ночлежке и предложила ему пару бриллиантовых сережек – свадебный подарок Эдварда – за молчание. Когда Том во всем разобрался, было уже слишком поздно. Он пришел ко мне в надежде, что я признаю правду, но я задолжал ему – много задолжал, – поэтому помочь отказался. Для меня было предпочтительнее видеть его нищим и бесправным. Вот я и обещал рассказать Эдварду, что Томас силой заставил Джоанну стать его любовницей. Позже я слышал, что в лондонский дом Эдварда вломился вор и унес из сейфа все драгоценности Джоанны. Его так и не поймали. Теперь я уверен: это был Томас Меррит.

– Не исключено, – протянул Стивен и скрипнул зубами.

Оказывается, Стюарт еще более отвратителен, чем можно было предположить. Майор надеялся услышать, что Меррит – бродяга, бабник, разбойник, виновный в ужасных преступлениях, а выяснилось, что он пострадал, защищая честь женщины. Стивен закрыл глаза. Впрочем, это не делало совращение Джулии Лейтон менее постыдным делом.

Стюарт рухнул на стул и устремил на Стивена пристальный взгляд здорового глаза. Судя по всему, он ни секунды не сожалел о том, что сломал жизнь человеку.

– Выходит, Том стал вором. Интересно, как он дошел до такой жизни? И как он очутился здесь, в Вене? И чего ради стал помогать вам? – Стюарт ткнул пальцем в направлении заветной папки.

Действительно, ради чего? Или кого? Ради Джулии? Стивену не хотелось в это верить.

– Я пригрозил, что его повесят, если откажется.

– Том Меррит, которого я знал, наплевал бы на это. Он бы не ударил палец о палец, если бы помощь вам не отвечала его интересам. Какова была его цена?

Стивен заколебался, но все же сказал:

– Он хотел денег и орден Подвязки лорда Каслри.

Стюарт изумленно разинул рот.

– Зачем ему звезда? Или он хочет отомстить всей британской аристократии?

– Не знаю. Но он твердо стоял на своем.

– Тогда я могу предположить, что он хочет поставить в неловкое положение всю британскую миссию. – Стюарт с интересом взглянул на папку. – Он знает, что там?

Стивен кивнул:

– Думаю, да.

– А если он кому-то расскажет?

Стивен задумался. Кто поверит, что Веллингтон как-то причастен к освобождению Наполеона? Без бумаг – никто. Эти документы – единственный козырь Талейрана.

– Вам не нравится Том. Не так ли, Айвз?

– Нет.

– Даже не стану спрашивать почему. Он принадлежит к породе мужчин, которых обожают женщины и презирают за это другие мужчины. По-моему, объяснение достаточное. Я бы тоже хотел избавиться от Томаса. Он знает много лишнего, и это делает его опасным – возможно, даже потенциальным предателем. Моя работа – и ваша тоже – добиться, чтобы предатели получили по заслугам. Ваши счеты – это ваши счеты. А что касается меня… Вот это, – указал он на свой сломанный нос, – не должно остаться безнаказанным.

Стивен прижал папку к груди. Меррит вовсе не предатель, а герой. Если не считать того факта, что он потребовал вознаграждения. А у Джулии до сих пор остались к нему чувства, хотя он использовал ее и бросил. И Стивен решился:

– Я помогу вам арестовать Меррита, милорд, но только при одном условии: оставьте в покое Джулию Лейтон.

Смех Стюарта показался ему карканьем ворона.

– Ах вот оно что! Неудивительно, что она мне отказала. Вы уже… – Он сделал неприличный жест, отчего Стивен побагровел.

– Нет.

– Видите ли, мне по большому счету все равно. Уедет она или останется, зависит только от Каслри. Но мы можем избавиться от Томаса Меррита, если станем действовать сообща. Так мы друзья?

Стивен вспомнил, как Стюарт обходится с друзьями, и понял, что не хотел бы иметь такого друга. Но он также не забыл, как Джулия смотрела на Томаса Меррита, как у нее перехватило дыхание, когда он вышел из экипажа, равно как и то, что она не приняла его предложение немедленно.

– Что вы задумали? – спросил лорд Айвз.

– Джулия Лейтон должна быть немедленно уволена, – заявил Каслри часом позже, когда Стивен передал ему похищенные документы и министр их внимательно прочитал. – Я оплачу ей проезд до Лондона, но ничего больше. Никаких рекомендаций она не получит.

Стивен исполнился праведного негодования:

– Она же ничего не просила, милорд! И рисковала жизнью, чтобы вернуть эти письма.

– Ей будет предложено подписать документ о неразглашении этой истории, – отрезал Каслри. Он встал и бросил украденные документы в огонь, после чего некоторое время наблюдал, как пламя их пожирает.

Стивен вытянулся в струнку.

– Знаю, ваша светлость, я должен буду дать полный отчет герцогу Веллингтону, когда он прибудет в Вену. Он пожелает узнать детали в случае, если они всплывут снова или если у Талейрана остались копии – или оригиналы.

Лорд Айвз подождал, рассчитывая, что лицо Каслри смягчится и он признает поражение, но не дождался.

– Мне также известно, милорд, что вы превысили ваши полномочия здесь, в Вене.

Лицо Каслри расплылось в улыбке, которая, впрочем, не затронула его глаза.

– Браво, майор. Когда прибудет Веллингтон, вы сможете занять место Чарльза Стюарта. Если я дам вам рекомендацию. Вы действительно хотите рискнуть карьерой ради такой женщины, как Джулия Лейтон?

У Стивена сжалось горло.

– Я намерен жениться на ней.

Каслри удивленно поднял брови.

– Знаете ли вы, что моя супруга – лучшая подруга графини Карриндейл? Она мать… была матерью мисс Лейтон. Графиня несколько раз писала моей супруге и настаивала, чтобы Джулии не позволили здесь оставаться, поскольку это ставит в неловкое положение ее супруга. Моя жена каждый день требует отослать Джулию. Она считает, что эта… особа нас всех опозорит. И она права. Подстрелить воришку в парке – это, конечно, мужественный поступок для одних, но другие сочтут такую женщину опасной. А если на свет выплывут другие ее… подвиги, представляете, как это скажется на нашей репутации?

Ну да: падшая женщина, украденные документы, воры…

– Я могу настоять на ее увольнении, майор. Это в рамках моей компетенции. И я даже могу приказать солдатам вышвырнуть ее, если она не подчинится. Вы вольны поступать как вздумается, но это будет означать крест на вашей карьере. – Каслри сделал паузу. – Но, возможно, мы сумеем достичь компромисса.

Стивен молча ждал.

– Есть хорошее место в Испании. Я предлагаю его вам. Взамен вы обязуетесь обеспечить молчание и покорность вашей будущей супруги. Больше никакого подслушивания, стрельбы и сомнительных авантюр, ясно? У вас, кажется, есть поместье в Англии? Отвезите Джулию туда и держите дома.

– Да, милорд. – Сердце Стивена пело. – Я немедленно сообщу ей.

Глава 48

Джулия бежала по заснеженной улице, кутаясь в плащ и пряча лицо под капюшоном. Она не обращала внимания на уличных торговцев, игнорировала катившие мимо экипажи. Добравшись до дома Томаса Меррита, она взбежала по ступенькам и громко постучала. Она не знала, что скажет, когда он или слуга откроет дверь. В Англии леди не приходят домой к мужчине. Пусть она далеко от Англии и уже не леди, Джулия все равно старалась соблюдать правила хорошего тона. И если сейчас ее кто-нибудь увидит, будет очень трудно объяснить свое присутствие здесь.

Она должна была увидеть его. Поцелуй, которым он наградил ее в кабинете Талейрана, все еще горел на губах. Она провела бессонную ночь, мечтая о Томасе, хотя ей следовало обдумывать предложение Стивена. Но как она могла согласиться стать женой Айвза, если все ее мысли занимал другой мужчина?

Она спросит его о письме на подушке. Возможно, это еще одна любезность, вроде возвращения часов Доротеи. Тогда она поблагодарит его за помощь, оказанную накануне вечером, и уйдет ровно через пятнадцать минут, допустимых для визита вежливости. Когда же все будет кончено, она забудет его, он станет для нее обычным мужчиной и…

Дверь открылась.

Он был небрит и не успел застегнуть рубашку. Она прочла удивление в его глазах.

– Джулия, – пробормотал он, и у нее перехватило дыхание. – Почему ты здесь? – Он отступил, пропуская ее в комнату. Здесь пахло мылом, брошенной одеждой и книгами. Через открытую дверь виднелась его кровать. – Что случилось?

Джулия бросилась к нему и прильнула губами к его рту.

Томас обнял ее и ответил на поцелуй. Все правильно, поняла Джулия. Все так, как должно быть. Они идеально подходят друг другу.

– Джулия, что ты делаешь? – прошептал он, отстранив ее и заглянув в глаза. Одновременно он поглаживал пальцами ее щеки. – Почему ты здесь?

Она почувствовала, что глаза наполнились слезами.

– Я хочу понять, почему не могу забыть тебя.

Томас несколько секунд молча смотрел на нее, а она затаила дыхание. Если бы он расхохотался, сказал, что она безумна, она, наверное, развалилась бы на куски. Но потом, собрав их воедино, Джулия смогла бы жить дальше, устроить свою жизнь и не гадать, были ли ее чувства к этому человеку ошибкой, вызванной игрой света или слишком большим количеством шампанского.

Джулия выпрямилась. Она совершила глупость. Сейчас он предложит ей рюмку хереса, чтобы успокоить нервы, усадит в кресло…

– Мне пора идти, – заявила она и рванулась к двери.

Томас поймал ее за руку и тихо сказал:

– Останься.

Томас целовал ее, пробовал на вкус ее губы, запустил пальцы в волосы, освобождая их. Заколки дождем посыпались на пол. Она схватила его за рубашку и притянула к себе. На его губах остался вкус виски, и Джулия решила, что он ей нравится так же, как вкус шампанского, или даже больше.

Он целовал ее щеки, шею, развязал плащ и отбросил его в сторону, коснулся губами ключиц, расстегнул пуговицы на платье…

Джулия расстегнула еще несколько пуговиц на его рубашке и получила возможность насладиться теплом его кожи, твердостью мышц, ощутить биение сердца.

Большие крепкие руки накрыли ее груди, сквозь тонкую ткань рубашки стали ласкать соски, и она улыбнулась. Да, именно этого она хотела, мечтала об этом. Когда же он втянул в рот ее сосок, ей показалось, что она теряет сознание. А он тем временем проделал то же самое с другим соском. Джулия запуталась в своем платье, так что не могла шевельнуться – ей были доступны только ощущения.

– Томас! – выдохнула она и выгнулась ему навстречу.

Он подхватил ее на руки и понес в спальню, распахнув дверь ногой. Он упал на матрас вместе с ней, продолжая жадно целовать ее и одновременно пытаясь избавиться от одежды.

– Почему так только с тобой и ни с кем больше? – хрипло спросил он.

Она не могла ничего на это ответить, поскольку он был ее первым и единственным мужчиной. Она тихонько ахнула, когда он оставил ее и забегал по комнате, ероша волосы. Его рубашка была расстегнута и развевалась при ходьбе, открывая широкую грудь.

– Я известен самоконтролем, как и мастерством в постели, – спроси кого угодно.

Джулия приподнялась на локте. Распущенные волосы упали на грудь.

– Но здесь больше никого нет.

Томас взглянул на нее как на слабоумную.

– Я не это имел в виду. Я хотел сказать, что с тобой не могу остановиться. И не хочу. Я ничего не забыл, помню каждую деталь той нашей ночи.

– Значит, не всегда бывает именно так?

– А разве ты сама не знаешь? – удивился он. – Как насчет Дэвида и Айвза?

Джулия не ответила. У нее не было слов, чтобы сказать ему, что он был у нее единственным.

Томас сел на краю кровати, убрал тяжелую прядь волос с ее плеча и устремил задумчивый взгляд на соблазнительную ложбинку.

– Я ничего о тебе не знаю, и уверен только в одном: я хочу тебя, как никогда не хотел ни одну другую женщину. И сам не могу понять почему. Да, была одна короткая встреча в темноте библиотеки твоего отца. Несколько кратких мгновений – и все. Но почему-то… – Он погладил ее по щеке, провел пальцем по нижней губе. – Я не могу не думать об этом.

Джулия прижалась щекой к его ладони.

– Поэтому ты выдвинул такое условие заключения сделки?

Томас отдернул руку, словно обжегся.

– Так ты здесь поэтому? Тогда я сморозил глупость.

Джулия разозлилась. Она испытывала большое искушение сказать «да», но выражение его лица остановило ее. В его глазах стояли боль, тоска и что-то еще. Ничего подобного ей еще не приходилось видеть в глазах мужчин. Ей стало трудно дышать.

– Ты был в моей комнате прошлой ночью. Почему ты не дождался меня и не потребовал платы?

– Я забрался на проклятую стену, желая доказать, что могу это сделать. Я ждал, Джулия. А потом подумал, что ты, наверное, с… – Он замолчал. – Ты принадлежишь другому.

Она нежно погладила оставленный ею кровоподтек на лбу.

– Я и тогда принадлежала другому, но это тебя не остановило.

Он взял ее руку, поднес с губам и поцеловал ладонь.

– Ты ведь не винишь меня за то, что произошло в ту ночь, не правда ли? А ведь должна. Ты имеешь все основания меня ненавидеть. Опытный ловелас, я обязан был остановиться.

Она стиснула его руку.

– Но я хотела этого, хотела тебя. И сейчас хочу.

Томас наклонился к ней, чтобы поцеловать. Она легла на спину, обвила руками его шею и привлекла к себе.

– Ты… – он нежно поцеловал ее, – …самая удивительная женщина из всех, кого я встречал. – И снова поцеловал ее.

– Докажи, – выдохнула она.

Томас не стал дожидаться повторного приглашения. Они раздели друг друга. Она сняла его рубашку, он помог ей снять через голову платье, и оба предмета одежды полетели на пол. Потом он легко избавил ее от белья, и Джулия оказалась перед ним обнаженной. Он уставился на нее восхищенным взглядом, и она, неожиданно смутившись, ощутила острое желание прикрыть грудь руками.

– Что? – спросила она.

– Ты прекрасна, Джулия Лейтон, намного красивее, чем я мог себе представить. Знаешь, после той ночи я часто жалел, что мы занимались любовью в темноте и я не мог видеть тебя.

Она закрыла глаза и положила ладони на его широкую мускулистую грудь. Она ласкала его плечи и руки, знакомые, но тем не менее новые и волнующие.

– Ты такой же, как я помнила, – сообщила она, открыв глаза. – Хорошо, что теперь у нас есть свет, уединение и… – Но это было все, что они имели, да еще несколько коротких часов, ведь никакого завтра у них не было. И у Джулии сжалось сердце.

Он несколько секунд держал ее в объятиях, опустив подбородок ей на макушку. А она прижалась лицом к его груди и с наслаждением вдыхала его запах, стараясь запомнить его на будущее, на все те дни, которые ей предстоит провести без него. Она наслаждалась теплом его кожи, ощущением его сердца, бьющегося прямо в ее ладони. А потом он поцеловал ее, и этот поцелуй был таким глубоким, страстным и долгим, что потом оба долго не могли отдышаться.

Руки Джулии завозились с застежкой его панталон. Она чувствовала твердость под тонкой тканью, но пальцы не слушались, пока он целовал ее. Почему-то его губы, язык, руки и тело изгнали все разумные мысли из ее головы. Он находил места на ее теле, о существовании которых она даже не подозревала – чудесные, потайные, восхитительные места, – возбуждая ее сверх всякой меры. Все возможные мысли вытеснились чувствами, потрясающими новыми ощущениями. Задыхаясь, она тонула в омуте наслаждения. Вероятно, сообразив, что в таком состоянии ей с застежкой не справиться, Томас взялся за дело сам, и уже спустя мгновение его отвердевшая плоть вырвалась на свободу. В ту ночь на балу Джулия ее не трогала. Зато теперь она исследовала ее со всей тщательностью, наслаждаясь новым опытом и реакцией мужчины. Он застонал, когда она стала ласкать его фаллос, втайне удивляясь, какой он большой и горячий.

– Джулия, – прохрипел он, обнял ее, впился губами в ее рот и стал лихорадочно ласкать грудь, бедра, спину, ягодицы.

Она делала то же самое, поскольку не имела никакого опыта.

Его тело было великолепно, восхитительно, волшебно. Она наслаждалась твердостью его плоти, в то время как он наслаждался ее мягкостью. Их ноги сплелись, тела идеально соответствовали, словно были созданы самой природой друг для друга.

Томас раздвинул ей бедра, и она ахнула, ощутив, как его пальцы трогают потайные складки. Он ласкал ее, дразнил, доводил до края, и она безмолвно требовала большего. А он не спешил. Он двигался медленно, касался ее легко, когда ей хотелось силы. Его возбужденное естество коснулось ее бедра. Она нашла его рукой и легонько сжала. Дыхание Томаса стало прерывистым, а пальцы проникли внутрь ее. Ее страстные крики он приглушал поцелуями, пока ее захлестывали волны удовольствия. Она закричала снова, чувствуя, что вот-вот умрет, не вынеся сладостной пытки. Только тогда он лег сверху и вошел в нее, после чего наслаждение стало еще сильнее. Джулия впилась ногтями в его плечи, обвила его тело ногами, вся во власти умопомрачительных ощущений. Неужели она когда-нибудь сможет им насытиться?

К тому моменту, когда он, выкрикнув ее имя, излил свое семя, она полностью выбилась из сил и была пресыщена удовольствием. Томас обнял ее, и она почувствовала, как сильно и часто бьется его сердце. По щеке Джулии скатилась одинокая слезинка.

Все было не так, как ей запомнилось.

Все оказалось гораздо лучше.

Глава 49

Было уже почти темно, когда Томас помог ей одеться, со знанием дела справившись со всеми завязками, шнуровками и пуговицами. При этом он всеми силами подавлял желание развязать и расстегнуть все снова. Никто из них не задавал никаких вопросов. Какой смысл?

Томас искренне сомневался, что эти долгие часы любви чему-то помогли, – скорее ухудшили ситуацию.

– Ты был прав: Стивен сделал мне предложение, – сказала Джулия, надевая плащ.

Сердце Томаса на мгновение остановилась. Он заставил себя скрыть эмоции и выглядел невозмутимым.

– Ты его приняла? – поинтересовался он, надеясь, что его голос так же бесстрастен, как и лицо. Неужели она пришла бы сюда, если бы приняла предложение другого мужчины? Он затаил дыхание, внимательно следя, как Джулия натягивает перчатки.

– Я весь день его избегала.

Томас сглотнул, но комок в горле никуда не делся.

– Ты должна принять его предложение. Он хороший человек: надежный, честный, благородный.

– Ты пытаешься убедить меня или себя? – горько усмехнулась Джулия и быстро заморгала, чтобы не дать пролиться слезам.

– Я не могу предложить тебе того же, Джулия. Почему ты не сказала «да»?

– Не знаю.

Он взял ее за руки.

– Знаешь. Скажи мне.

Она отвела глаза.

– Возможно, мною движет страх, что я не смогу стать ему такой женой, о какой он мечтает.

Томас ничего не понял. Джулия – сильная, храбрая, умная, страстная женщина. Чего еще мужчина может желать?

– Ты не стала совершенной герцогиней. Зато будешь превосходной женой дипломата, – сказал он и поцеловал ее в лоб.

Она потянулась к нему, поцеловала в губы, и он почувствовал соленые слезы. Неохотно выпустив ее из объятий, сделал шаг назад и протянул ей носовой платок. Джулия взяла его и кончиком пальца прикоснулась к монограмме.

– У меня до сих пор хранится носовой платок, который ты вручил мне в Гайд-парке, когда впервые пришел на помощь.

Джулия смотрела на него в упор – глаза огромные и влажные, губы алые, чуть припухшие от поцелуев. В выражении ее лица было что-то опасное. И Томас внезапно разозлился. Она надеется, что он опять придет на помощь? Сделает за нее выбор? Попросит остаться с ним, разделить это нищенское жилище?

– Ну и что, Джулия? Пойми, я не герой. А Стивен Айвз – герой. Ответь ему «да», выйди за него замуж и живи в радости и довольстве до конца своих дней, – резко сказал он, стараясь заглушить стук разрывающегося от боли сердца. – Забудь меня.

Она подняла глаза, ставшие, казалось, еще больше. В них застыла боль. Томас остался на месте, хотя ему больше всего на свете хотелось броситься к ней, заключить ее в объятия, попросить остаться с ним. Но он упрямо сжал губы. Наконец она собралась с силами, выпрямилась, ее поза снова наполнилась гордостью и достоинством. Она накинула капюшон, и ее плащ показался Томасу монашеской рясой.

– Прощайте, мистер Меррит, – молвила она и ушла, ни разу не оглянувшись.

Он долго стоял у окна, провожая ее взглядом. В комнате пахло сексом и фиалками. Фиалками пахли его руки и волосы.

– Том, – пробормотал он, все так же глядя в окно. – Меня зовут Том.

Глава 50

Принц Линь капризно надул губы, глядя на вошедшую в его комнату Екатерину.

– Вы сегодня выглядите на удивление просто, княгиня. Почти никаких драгоценностей.

Она поцеловала сморщенную щеку и бросила на Томаса горящий взгляд.

– Приходится обходиться малым, старый повеса. В наше время очень опасно носить камни. Костов настоял, чтобы сделали копии моих любимых украшений. То и дело слышишь о кражах, причем не только в тенистых аллеях парков, но и в аристократических салонах. – Тут она выразительно посмотрела на Томаса. – Где же ваша маленькая английская подружка и ее пистолет?

Принимает брачное предложение Стивена Айвза, подумал Томас и почувствовал, как внутри все сжалось.

Линь улыбнулся:

– Она заходила ко мне сегодня утром.

Он закашлялся, и Екатерина, погладив старика по спине, поднесла к его губам платок. Она казалась искренне встревоженной.

– Костов беспокоится о драгоценностях или о своей супруге? – спросил принц, откашлявшись.

Екатерина грустно улыбнулась.

– Генерал любит меня. По-своему. Сегодня он сказал, что я могу взять с собой одного из его солдат для охраны. Я, конечно, отказалась. Он бы выбрал самого большого и сильного бугая, который бы ни за что не поместился в этом скворечнике.

– Вот и хорошо, потому что мы с виконтом не согласились бы ни с кем вас делить. – Линь подмигнул Томасу.

Екатерина щелкнула пальцами, и ее горничная внесла в комнату поднос с горячим супом, хлебом и разбавленным вином. Принц скорчил недовольную мину, но княжна сама села на край кровати и вооружилась ложкой.

– Надо поесть, – твердо сказала она, и принц сделал глоток супа, чтобы сделать ему приятно.

– Расскажите же мне скорее, дорогая, кто из наших дам лишился драгоценностей.

Екатерина нахмурилась.

– Одна из любовниц царя. Говорят, возвращалась домой – уже на рассвете – и подверглась нападению в парке. И еще итальянская баронесса. Она лишилась ожерелья, которое в ее семье передавалось из поколения в поколение. Воры сейчас везде. – Она покосилась на Томаса: – Вероятно, вашей английской мисс следует давать уроки стрельбы здешним дамам.

Линь захихикал.

– Отличная идея. Быть может, это войдет в моду? Подумать только, банды элегантных леди, изысканно одетых и вооруженных до зубов, рыщут в парке.

Томас скрестил руки на груди. Это Эрик, сомнений нет, играет в Робин Гуда. Проклятый идиот кончит тем, что убьет кого-нибудь.

И тем не менее…

– Думаю, у меня есть идея получше. Вы не против помощи?

Екатерина ухмыльнулась:

– Я готова на все, лишь бы опять спокойно носить драгоценности.

Глава 51

– К вам прибыл Томас Меррит, лорд Айвз.

Стивен покосился на часы. Было почти девять. Меррит приехал вовремя, вероятно горя желанием получить награду. Наверху Каслри и его супруга одевались для бала. Стюарт все устроил. Стивену оставалось только вручить Мерриту орден и подождать сигнала тревоги, а все остальное сделает Чарльз. Меррита уведут из посольства в цепях, и Джулия больше никогда его не увидит. Как известно, с глаз долой – из сердца вон. И Джулия очень быстро забудет увлечение молодости. Иначе и быть не может.

– Меррит, – холодно проговорил он, когда гостя привели в библиотеку.

– Айвз, – ответствовал тот не менее холодно. – Надеюсь, все идет нормально.

– Вы выполнили свою часть работы, а если вы имеете в виду Джулию, не стоит беспокоиться.

Стивен подошел к бару в углу, открыл его и достал завязанный в узел носовой платок. Отбросив ткань, он показал орден Подвязки.

– Полагаю, вы прибыли за этим. – Он завернул орден и протянул его Томасу, одновременно нетерпеливо взглянув на часы. Еще мгновение – и здесь разверзнется ад.

Меррит не взял драгоценность и выглядел при этом скорее удивленным, чем довольным.

– Судя по всему, у нас с вами есть кое-что общее, Айвз.

Стивен разозлился.

– Что вы имеете в виду? У меня с вами нет ничего общего.

Томас склонил голову и улыбнулся.

– Вы хотите заставить меня поверить, что его светлость отдал вам эту штуковину вместе со своим благословением? – спросил он язвительно. – На платке монограмма Чарльза Стюарта.

Стивена бросило в жар.

– Просто возьмите это, и больше я вас никогда не увижу, что, безусловно, радует.

Но Меррит и не подумал выполнить требование. Вместо этого он удобно расположился в кресле и взглянул на Стивена веселыми глазами.

– У меня есть предложение.

Стивен занервничал.

– Меня оно не интересует. – Он с тревогой посматривал на дверь. В любой момент…

– Ни за что не поверю. Оно должно вас заинтересовать. Вы произведете впечатление на Каслри и других важных особ. Ваше имя будет упомянуто во всех официальных донесениях. О вас заговорят в Лондоне. Возможно, вы продвинетесь по службе. Станете героем.

– Нет, – выпалил Стивен и задумался. – Да. Что вы имеете в виду?

– Поимку настоящего вора. Вы слышали рассказы о местном Робин Гуде? Если вам интересно, он был в парке, когда Джулия подстрелила его сообщника.

Стивен пожал плечами.

– Все хотят его поймать, но никто не знает, где он.

– Я знаю, – заявил Томас. – И готов помочь вам его схватить. Орден Подвязки будет приманкой.

Стивен еще раз посмотрел на дверь и зажал звезду в кулаке. Ему придется сделать выбор, кому верить: Чарльзу Стюарту или Томасу Мерриту. Стоит ли игра свеч? Такое громкое дело действительно может обеспечить ему признание, значительно большее, чем поимка Томаса Меррита. Ее все равно припишут Чарльзу.

Раздался пронзительный крик.

Меррит вопросительно взглянул на Стюарта и спокойно спросил:

– Это ловушка для меня?

Стивен поневоле вспыхнул.

– Послушайте, вы можете вызвать меня на дуэль при следующей встрече. А сейчас убирайтесь. Я приеду к вам завтра утром – и мы все обсудим.

Меррит колебался.

– Вам же нужно как-то убедить их, что я сбежал, не так ли? – спросил он и, не дожидаясь ответа, нанес ему сильный удар в челюсть.

Стивен отлетел к стене, у него перед глазами возникли искры.

Меррит скрылся за окном. Правильный ли выбор он сделал? Время покажет. В конце концов, он человек чести, а не заговорщик. Да, он хотел избавиться от Меррита так же сильно, как Чарльз Стюарт, но не прибегая для этого к предательству. Иначе он не сможет жить в ладу с самим собой. Он потрогал рукой ноющую челюсть и поморщился.

Джулия как раз передавала Джейми миссис Хоз, когда пронзительно заверещала леди Каслри.

– Что случилось? – спросила няня. – Нас собираются убить? Воры лезут во все окна, вынуждая леди кричать? Мы все в опасности? Мне не нравится Вена. Это плохое место. Как же я соскучилась по доброму старому Лондону!

– Я узнаю, что происходит, – сказала Джулия и вышла.

В коридорах царил хаос. Слуги беспорядочно суетились.

– Леди Каслри утверждает, что украли все ее драгоценности и орден Подвязки лорда Каслри, – сказал Джулии один из лакеев. – Лорд Стюарт полагает, что грабитель может быть еще во дворце, так что, пожалуйста, оставайтесь в своей комнате, пока мы его не поймаем.

У Джулии упало сердце. Орден Подвязки – украшенная драгоценными камнями звезда, которую леди Каслри надевала, как тиару, на официальные мероприятия. Та самая вещь, за которой пришел Томас Меррит.

– О нет, – пробормотала она и подбежала к окну.

Вдали она увидела знакомую фигуру.

Он потерпел неудачу в первый раз и теперь вернулся. Ныне он получил, что хотел. Джулия прижалась лбом к холодному стеклу, устремив невидящий взгляд вслед давно уже скрывшемуся человеку. Он пришел за деньгами и звездой. Таким образом, все его условия выполнены. Джулия рухнула на стул. Сердце пронзила боль. И вновь ложь…

Он пришел не за ней. Он пришел за камнями.

Томас Меррит на самом деле вор. На этот раз он завладел ее сердцем, и она никогда не сможет его забыть.

Глава 52

Томас строчил записку Эрику, сообщив королю воров, что желаемые им вещи у него и он готов обменять их на Донована этой же ночью. Записку он оставил в таверне. Все было рассчитано. Генерал Костов и Стивен Айвз приедут туда сразу после него, чтобы арестовать Эрика. План был рискованный, и Томаса вполне могли убить, но другого выхода у него не оставалось.

Он достал звезду и положил на ладонь. Она озарила его жалкую комнатушку королевским блеском. Томас не сомневался: Эрик намерен носить ее сам, в качестве застежки для плаща, во время налетов его все более наглевших соратников. Ну ничего. Карьера Робин Гуда сегодня ночью будет окончена.

За поимку вора была назначена весьма приличная награда, и Томас заручился обещанием Стивена Айвза при любом исходе отправить Донована на родину с достаточной для покупки фермы суммой в кармане.

А что станется с ним? Томас понятия не имел. Через несколько дней, когда все будет кончено, он покинет Вену. Куда податься? Ему все равно. Без Джулии будущее представлялось мрачным и безрадостным. Томас очень хотел увидеть ее еще раз, но вряд ли тогда он сможет отпустить ее.

Она выйдет за Айвза, респектабельного джентльмена с перспективами и состоянием. Он сделает ее счастливой, с ним она будет в безопасности. Томас понимал: у него самого нет даже дома. Он положил звезду на стол и надел плащ. Пора.

Услышав на лестнице шаги, он достал пистолет. Что, если Айвз его обманул? Почувствовав, как по спине стекает струйка пота, Томас направил пистолет на дверь, которая в тот же момент распахнулась.

– Джулия? – Он опустил пистолет. – Какого черта ты здесь делаешь? Я мог тебя застрелить.

Она едва дышала, щеки раскраснелись от холода и слез.

– Я пришла, чтобы вернуть орден. Ты украл его. Я видела, как ты уходил из дворца.

Томас убрал пистолет в карман.

– Не глупи. Ступай.

Но в этот момент она заметила звезду, лежащую на столе. Он увидел, как ужас на ее лице сменился глубоким разочарованием. Она подумала о нем худшее. Но чего еще он ждал? Пусть лучше так. Пусть будет счастлива со своим майором. Он отвернулся, взял звезду, но Джулия удержала его за запястье.

– Еще есть время. Они первым делом придут сюда, и если найдут ее, тебя повесят. – Джулия почти рыдала. – Дай орден мне.

Он отбросил ее руку.

– У меня есть договоренность с Айвзом. Звезда моя.

– Что ты с ней сделаешь?

– Продам, конечно, что же еще. Мне нужно жить, что-то есть, платить по счетам.

Джулия оглядела его непрезентабельное жилище, потом ее глаза остановились на Меррите. Она заметила его плащ.

– Куда ты собрался?

– У меня встреча.

Она закрыла глаза.

– С русской княгиней?

Томас видел, какую боль причинил любимой, но у него не было времени залечивать раны, нанесенные ее чувствам.

– Да, – буркнул он и прошел мимо Джулии, на ходу задев ее руку. Прикосновение едва не убило его. Он хотел обнять ее, поцеловать, сказать, что будет всегда любить ее, поднять юбки и утолить свою ненасытную жажду прямо здесь. Вместо этого он взял ее за руку и потащил за собой к двери. – Уходи, Джулия, – рявкнул он. Боль сделала его грубым. – Тебе нечего здесь делать. Возвращайся к Айвзу.

– Отдай мне звезду. Я верну ее. Никто ничего не узнает, – упрямо твердила она.

Томас забыл, что надо дышать. Неужели она готова пойти ради него на такой риск? Ведь если Джулию заметит леди Каслри, тогда повесят ее. Леди об этом позаботится, а Чарльз Стюарт ей с удовольствием поможет. Господи, ну почему она пришла именно сейчас? Ведь скоро все будет кончено: вора поймают, а проклятая драгоценность вернется к своему владельцу.

– Меня не нужно спасать, – отчетливо выговорил он и ушел не оглядываясь. Он оставил ее в дверях своего дома, зная, что она плачет.

Он шел, чтобы забрать у Екатерины рубин госпожи Анны – «генерал Семен» – и пообещать вернуть его невредимым. Княгиня поцеловала его в обе щеки и пожелала удачи.

До встречи в таверне еще оставалось время, и Томас побрел по городу, не задумываясь, куда направляется, пока не обнаружил себя у дворца на Миноритенплац, под темными окнами комнаты Джулии Лейтон. Сколько таких ночей он провел в Лондоне?

Он заставил себя уйти. Через двадцать четыре часа все будет кончено. Он покинет Вену, а может быть, и этот мир. В любом случае он больше никогда не увидит Джулию.

Глава 53

Она последовала за ним. Ей надлежало вернуться домой, в постель, к сыну, к размеренной жизни, но она не могла. Томас замыслил продать звезду. Наверняка Стивен или, хуже того, Чарльз Стюарт найдет его и арестует.

Он посетил апартаменты княгини, а Джулия стояла на снегу, оцепенев от страха и ревности. У них не было будущего, не было даже надежды еще раз увидеться: он вор, а ей надо вырастить сына, – но Джулия не могла допустить, чтобы ее любимого повесили. Пусть лучше он будет с женщиной, с десятком других женщин. Но живой.

Томас недолго пробыл в роскошных покоях княгини, а потом бродил по городу, кажется, без видимой цели. Черная тень на белом снегу. Он остановился у дворца на Миноритенплац и какое-то время стоял, глядя на окна. Джулия затаила дыхание. Зачем? Вынашивает новый дерзкий план? Но ведь его разыскивают. Стивен застрелит его, если увидит.

Колокола в Миноритенкирхе прозвонили одиннадцать, разорвав тишину. Джулия испуганно вздрогнула. Она видела, как Томас посмотрел на часы и зашагал прочь. Она плотнее завернулась в плащ и последовала за ним.

Улицы становились все грязнее и темнее, и Джулия на всякий случай достала пистолет. Вокруг лаяли собаки, а Джулия шарахалась от них и угрожающих теней. В сгустившейся темноте прятались люди. Они ждали. Джулия затаила дыхание.

Это его жизнь? Жизнь в темноте? Она не сомневалась, что он собирается продать звезду здесь и сейчас. Она должна его остановить. Чтобы поспевать за его длинными шагами, ей приходилось двигаться перебежками, при этом оставаясь незамеченной. И она крепче стиснула в руке пистолет.

Томас остановился у входа в таверну. Навстречу ему вышел дородный мужчина, взглянул на Томаса и кивнул, позволяя войти. Страж подозрительно оглянулся и закрыл дверь. Что теперь? Она глубоко вздохнула и вышла из тени.

Таверна хорошо охранялась. Это Томас заметил еще на подходе. Похоже, воровской король ожидал неприятностей.

«Привратник» мотнул головой в сторону двери:

– Он ждет внутри.

Томас напрягся. Когда прибудет Айвз, этот самый «привратник» поднимет тревогу. Все разбегутся, не дожидаясь завершения сделки и ареста. У Эрика хватит времени пристрелить Донована – и его тоже – и ускользнуть с драгоценностями. Томасу придется стрелять первым, другого выхода нет. Он обещал рыдающей госпоже Анне, что ее обожаемый «генерал Семен» вернется к ней в целости и сохранности еще до утра. Если с ним что-то случится, даже Екатерина не сможет заменить бесценный камень.

В таверне было почти так же темно, как и на улице. В очаге горел огонь – ну чем не врата ада? Он отбрасывал блики на дюжину грязных лиц, которые одновременно повернулись к Томасу.

– Эрик? – Томас решил не тратить времени на приветствия.

Суровый крепыш за стойкой указал на закрытую дверь. Желтая полоса, лежавшая под ней, освещала давно не метенный пол.

Томас прошагал к двери, стараясь придать своим движениям максимум уверенности, которой не чувствовал. Он не стал стучать. Король воров ждал его. Вдалеке церковные колокола пробили полночь. Он пришел вовремя.

Задняя комната была превосходно освещена, и Томас в первый момент прищурился. Фонари свисали с грязных потолочных балок, вдоль стен выстроились свечи – словно стражи. По обе стороны двери стояло по бандиту.

Эрик не потрудился встать. Его длинный тонкий нож бы воткнут в стол и подрагивал.

– Герр Меррит? Я ожидал вас вчера.

– Мне потребовалось несколько больше времени. Где Донован?

– Рядом. Вы принесли драгоценности?

– Сначала я должен увидеть Донована.

Эрик дернул головой. Бандиты у двери схватили Томаса и прижали к стене. Пока один держал нож у его горла, второй обыскал карманы и выложил на стол пистолет и драгоценности. Драгоценности он подвинул к Эрику, а пистолет засунул себе за пояс.

Вор самым внимательным образом осмотрел вещи.

– Очень хорошо. Вещицы настоящие. К несчастью, дамы часто носят подделки и копии. Что ж, я впечатлен. – Он улыбнулся. Его ровные крепкие зубы при таком освещении казались желтыми. – Отпустите его.

Бандиты тут же убрали руки и отступили на свои места. Томас поправил галстук и сел на единственный стул в комнате – напротив Эрика.

– Кто же виноват? Воровство заставляет людей нервничать, особенно женщин.

Эрик выглядел довольным и, казалось, совсем не беспокоился.

– Поэтому у вас, герр Меррит, все получилось. Вы понимаете этих людей. Я вижу богатых ублюдков, которые щеголяют военной добычей, заработанной совсем другими людьми, воевавшими и умиравшими на поле боя. А вы лучше видите, как удобнее взять то, что им не принадлежит. Вы просто обязаны подумать над моим предложением и присоединиться к нам. Вы можете назвать свою цену – в границах разумного, конечно, – особенно если и дальше будете приносить мне такие безделушки. – Он поднял звезду, и бриллианты рассыпали по комнате тысячи цветных световых точек. Эрик засмеялся. – Волшебно.

– Что вы собираетесь с этим сделать? – спросил Томас светским тоном, пока вор продолжал любоваться звездой.

Точки света усыпали его желтую кожу веснушками.

– У меня есть новая форма – парадный мундир британского полковника. К нему очень подойдет эта звезда. В таком образе я стану посещать балы и приемы и наслаждаться аристократической жизнью. Что скажете на это? Мы можем объединиться, вместе очаровывать дам, пить шампанское, собирать призы…

«Испугай, укради, убей…» Томас постарался никак не проявить своего отвращения.

– Я покидаю город. Вместе с Донованом. Кстати, где он?

Эрик с кажущимся безразличием пожал плечами.

– Жаль. Тогда давайте выпьем за окончание успешного сотрудничества. – Он поднял два пальца, приказывая принести два стакана, и один из бандитов направился к двери.

– Думаю, мы и Доновану предложим присоединиться к празднику? – сказал Томас. – Мы заключили сделку. Я свою часть выполнил.

Эрик что-то неразборчиво недовольно проворчал и приказал второму бандиту привести Донована.

Они были одни. У Томаса даже пальцы свело, так хотелось воспользоваться ножом, который Эрик воткнул в стол. Теперь, когда стражи оставили комнату, он мог схватить клинок и перерезать Эрику горло. Но король воров не сводил с гостя внимательных глаз. Казалось, он ожидал, что Томас сделает именно это.

Томас откинулся на спинку стула, вытянул и скрестил ноги – иными словами, расположился со всеми удобствами, словно никуда не спешил. Где, черт возьми, Айвз? Он приготовился. В любой момент дверь могла распахнуться и…

Дверь действительно распахнулась. Эрик вскочил и замер в изумлении. На пороге появился не Стивен Айвз. И не Костов. Томас порадовался, что сидит, иначе у него подкосились бы ноги. В комнату вошла Джулия.

Придя за Томасом к дверям таверны, она услышала вокруг себя тихие шаги и поняла, что в темноте прячется довольно много народу. Дюжина человек, если не больше, наблюдали за таверной.

– Одного человека к двери, капитан, – сказал кто-то по-английски. – Остальные внутрь. Когда…

– Тихо! – раздался строгий, хотя и тихий оклик. – Ждем сигнала.

Джулия напряженно всматривалась в темноту, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Солдаты. У нее тревожно забилось сердце. Ловушка. В любой момент они могут ворваться в таверну и арестовать Томаса Меррита. Но кто им приказал?

Стивен обещал, что Томасу не причинят вреда, что он получит отпущение всех грехов. Но Чарльз Стюарт таких обещаний не давал. Эта мысль подстегнула ее. Джулия вышла из тени и направилась к двери таверны.

– Это еще кто? – прозвучал голос из темноты.

Отчаянно покраснев, Джулия сказала:

– Не хочешь развлечься всего за пфенниг, красавчик?

– Иди отсюда, шлюха.

Джулия заставила себя рассмеяться, хотя от страха у нее дрожали колени, и направилась к двери таверны, чувствуя на спине взгляды наблюдателей. Остановит ли их присутствие в таверне женщины? Едва ли. Она стиснула в кармане рукоятку пистолета.

Коренастый «привратник» преградил ей дорогу, и Джулия просительно улыбнулась.

– Разве это место не для всех? Сегодня очень холодная ночь. Могу я зайти и чуть-чуть выпить, чтобы согреться? – Он молча отступил, и Джулия проскользнула внутрь.

Она в панике остановилась, когда на нее уставились отнюдь не дружелюбные лица. Она вымученно улыбнулась и осмотрелась. Томаса нигде не было видно. Джулия сделала шаг, потом еще один, медленно продвигаясь к барной стойке, за которой стояла женщина, взиравшая на нее с откровенной неприязнью.

– Чего тебе? – рявкнула хозяйка по-немецки.

– Шнапсу, – ответила она, обоснованно усомнившись, что в этом заведении держат херес для успокоения нервов утонченных леди или шампанское.

Женщина окинула ее угрюмым взглядом и отошла, чтобы выполнить заказ.

Джулия увидела обшарпанную лестницу, ведущую на второй этаж, и дверь за барной стойкой, под которой лежала полоска света.

Хозяйка вернулась и со стуком поставила перед ней помятую оловянную кружку. Нет стаканов? Джулия кивнула в знак благодарности, сделала глоток, почувствовала, как напиток обжег горло и из глаз покатились слезы.

Из комнаты за баром вышли двое. Один подошел к стойке.

– Шнапс и чистые стаканы, – рыкнул он.

Другой направился к лестнице, которая угрожающе заскрипела под тяжестью его тела.

– Что там за франт? – спросила женщина. Она отыскала три грязных стакана и принялась тереть их своим не менее грязным фартуком.

– Какой-то тип принес Эрику безделушки. Только имей в виду: дай хорошего шнапса, а не отравы, которую наливаешь этим бедолагам.

Джулия резко вздохнула. Томас в задней комнате. Это должен быть он, поскольку франты не являются частыми гостями в подобных заведениях. Она отодвинула кружку. Позволят ли ей войти? Вряд ли. Скорее всего, ее сразу же остановят.

Она взглянула на дверь. Еще чуть-чуть, и в таверну ворвутся солдаты. Они схватят Томаса и отволокут его на ближайшую виселицу.

– Моя сережка! – заверещала она. – Я уронила мой чудесный жемчуг! – Убедившись, что это не произвело впечатления, она попробовала еще раз: – И бриллиант! Настоящий! Я никуда не уйду, пока не найду свои драгоценности.

Только после этого таверна пришла в движение. Люди-тени покинули свои места, как крысы, почуявшие запах еды, и устремились на пол – искать сокровище. Даже женщина за стойкой нагнулась и принялась осматривать пол под ногами странной посетительницы.

Джулия не колебалась ни минуты, достала из кармана пистолет, подошла к двери и распахнула ее.

Двое мужчин вскочили.

Слава богу, Томас здесь. Она видела, как округлились его глаза.

– Так, так, так. Что у нас здесь? – спросил второй мужчина, первым придя в себя.

Она не придумала, что сказать. Что обычно говорят бандиты? «Руки вверх»? «Кошелек или жизнь»?

– Стоять! – пискнула она, но они оба и так стояли.

Мужчина рассмеялся.

– Твои друзья, Эрик? – спросил Томас, оглядев ее с головы до ног, как будто увидел впервые. – Не знал, что ты пригласил гостей. Она явилась за драгоценностями?

«Это ловушка», – сказала она ему глазами, но Томас больше не смотрел на нее, внезапно проникшись острым интересом к своим ногтям.

– Ты кто, дорогая? – спросил Эрик. – Смелая девочка.

Он вышел из-за стола и направился к ней. Джулия почувствовала тошноту. Она пятилась до тех пор, пока не уперлась спиной в стену.

– Стой на месте. Мне уже приходилось стрелять в людей! – снова пискнула она.

Мужчина был высоким, даже выше Томаса, вдвое шире и выглядел очень опасным, хотя и улыбался. Ее рука, сжимавшая пистолет, взмокла.

Эрик весело рассмеялся, словно они встретились на светском ужине. Судя по всему, ее заявление его изрядно позабавило.

– Правда? Знаешь, дорогая, мне тоже. А теперь скажи, кто ты такая и как сюда попала.

Открылась дверь. Джулия хотела закричать, но не могла: крик застрял в горле.

– Беги, – прошептала она Томасу. – Беги.

Улыбка Эрика исчезла. Он подошел вплотную и схватил ее за горло. Томас обрушил весь свой вес на полуоткрытую дверь и сшиб возвращающегося стражника. Поднос, стаканы и бутылка разлетелись по каменному полу. Бандит выругался.

Эрик завернул ей руку за спину, отобрал пистолет и приставил к нежной шее. Томас захлопнул дверь, оставив за ней стражника, и схватил нож, так и торчавший в столе.

– Отпусти ее.

Она услышала утробный смех бандита.

– Значит, она все-таки с тобой. Ты меня разочаровал.

Он наставил пистолет на Томаса, одновременно обхватив шею женщины крепкой рукой.

– Не люблю, когда меня обманывают. Пожалуй, я пристрелю тебя, а ей сломаю шею. – Он изогнулся и заглянул в лицо Джулии. – Хотя она хорошенькая. Возможно, оставлю ее себе. Ненадолго. Ты любишь красивые вещицы, милая? – Он схватил со стола рубиновую подвеску и надел ей на шею. – Вот так. Очень красиво. Камень будет висеть как раз меж твоих прелестных…

Джулия изо всех сил наступила негодяю на ногу. Эрик зарычал от боли, и пистолет выстрелил. Она увидела, как сверкнули глаза Томаса, после чего его тело покачнулось и ударилось о стол.

– Нет! – закричала она, вывернулась из рук Эрика и бросилась к любимому, но бандит, схватив цепочку, на которой висел рубин, потянул на себя.

Джулия начала задыхаться. Она увидела глаза Томаса – интересно, почему у него такие большие зрачки? Он метнул нож, и тот пролетел мимо ее лица и угодил Эрику в ногу. Бандит закричал, и давление цепи ослабло, позволив ей дышать. Джулия с наслаждением глотнула воздуха.

– Беги, Том, беги, это ловушка! – успела она крикнуть, прежде чем бандит схватил ее за волосы и потянул к себе, выкрикивая ругательства. Она пнула нож, все еще торчавший из его плоти, и только после этого Эрик отпустил жертву. Она упала на колени.

Затем дверь распахнулась, и в комнату вбежали люди. Томас схватил Джулию, повалил на пол и закрыл своим телом. Началась стрельба.

– Нет! – твердила она, вырываясь. – Ты должен бежать. Они пришли за тобой.

Она взглянула в глаза Томасу Мерриту и увидела в них ярость.

– Какого черта ты здесь делаешь? – рявкнул он. – Тебя могли убить! Только не говори, что это идея Айвза.

Джулия толкнула его в грудь:

– Послушай меня! Это ловушка! Тебя повесят! Они знают, что у тебя звезда. Ты должен выбраться отсюда.

Его глаза потеплели.

– Ты маленькая глупышка. Даже не знаю, расцеловать тебя или отшлепать. Все не так, как ты себе вообразила.

– Меррит! – послышался возбужденный голос Стивена. – Люди Костова схватили Эрика. – Он опустил глаза и увидел Джулию, после чего глаза его стали огромными, как блюдца. – Джулия! Какого черта ты здесь делаешь? Ты в порядке?

– С ней все в порядке, – прорычал Томас.

Он встал, поднял на ноги Джулию, взял ее пистолет и отдал Стивену.

– Мы же договорились, Меррит! – вопил Эрик, тщетно вырываясь из рук солдат. – Мы договорились, а ты обманул меня. И чертовка эта с тобой заодно.

Томас спокойно взглянул на него. Почти спокойно.

– Если не она, то другая леди из тех, кого ты обокрал, в конце концов нашла бы тебя. Но сейчас она пришла не за тобой, а за мной.

Джулия встала перед Томасом, заслонив его своим телом от Стивена.

– Я не позволю арестовать его! Ты обещал, что, если он нам поможет, ему не будет предъявлено никаких обвинений. Ты не можешь нарушить слово!

Стивен взял ее за руку и усадил на стул.

– О чем ты говоришь? И как ты сюда попала? – Он взял ее за подбородок и повернул лицом к свету. – Боже, да у тебя кровь на щеке!

Джулия отстранилась. Это была кровь Эрика, не ее, и все это не имело никакого значения.

– Так ты не намерен арестовать Томаса?

Стивен нахмурился, но ответил:

– Нет, конечно. Меррит привел нас сюда, чтобы взять местного Робин Гуда и его людей. И я дал ему звезду, чтобы использовать ее как приманку. Кстати… – Он взял звезду со стола и положил в карман. – Она будет возвращена в кабинет лорда Каслри еще до утра.

– Лучше всего бросить звезду за диван или под стол, – предложил Томас. – Пусть это будет выглядеть как случайность, а не как чудо.

Стивен ухмыльнулся:

– Отличная идея.

Джулия раскрыла рот. Когда эти двое успели спеться?

Подошел русский офицер и поклонился ей.

– Подвеска идет вам чрезвычайно, сударыня, но, увы, я должен вас от нее избавить. – Он перевел глаза с Томаса на Стивена и обратно. – Думаю, один из вас, джентльмены, должен леди бриллиант, не уступающий этому рубину.

Джулия почувствовала руку Стивена на своем плече.

– Позвольте мне представить вам мою невесту леди Джулию Лейтон, милорд. Джулия, это князь Костов, советник царя и один из храбрейших генералов русской армии.

Муж Екатерины, поняла Джулия. Она поймала взгляд Томаса. В его глазах мелькнула грусть, но он так быстро спрятал ее, что она могла и ошибиться.

– Тогда мы все вас поздравляем, – сказал Томас, не сводя глаз с руки Стивена, лежавшей на плече Джулии.

Ей хотелось сбросить эту руку и рвануться к Томасу, но выражение его лица остановило ее. Взгляд был холодным словно лед. И она съежилась в объятиях Стивена.

Времени на объяснения не было. В дверях появился одетый в лохмотья мужчина, на костылях, с пустыми глазами.

– Господь милосердный! Я уже думал, что ты никогда за мной не придешь, – обратился он к Томасу.

– Добрый вечер, Патрик. Вижу, ты пережил испытание.

Донован окинул взглядом одежду Томаса.

– Твой галстук завязан неправильно, и ты плохо выбрит.

Костов достал фляжку, поднял ее, глядя на Томаса, и довольно ухмыльнулся.

– Сегодня вечером мы добились большого успеха, и только благодаря вам, мистер Меррит. Вы предложили отличный план. Вам известно, что за поимку этих людей назначена отнюдь не маленькая награда? Вы станете богатым человеком. – Он глотнул из фляжки и передал ее Томасу.

Тот тоже сделал глоток и хотел вернуть фляжку, но русский генерал отмахнулся:

– Оставьте ее себе. Она серебряная, а бриллиант взят с одного из платьев Екатерины Великой. Вещь сама по себе стоит целое состояние. Мне ее подарил царь, но он пожалует мне другую, когда услышит эту историю. Государь восхищается храбростью и умом. Знаете, а приходите ко мне завтра. Мы устроим пиршество в вашу честь. Не сомневаюсь, император пожелает лично говорить с вами.

Прежде чем Томас успел ответить на приглашение, Донован громко застонал.

– Это она! – завопил он, с ужасом глядя на Джулию. – Это она стреляла в меня в парке! – Он попятился, споткнулся, но упасть не успел – его подхватил Томас.

– Заткнись, Донован! – рявкнул он.

Хороший камердинер – умный камердинер – знает свое место и понимает, когда следует закрыть рот.

Он поклонился Костову, кивнул Стивену и повернулся к Джулии:

– Прощайте, мисс Лейтон. Я желаю вам счастья.

Джулия рванулась было к нему, но рука Стивена удержала ее на месте. Ей оставалось только проводить Томаса тоскливым взглядом. Он вышел, поддерживая Донована и ни разу не оглянувшись.

Больше она никогда его не увидит.

Когда Стивен помог ей сесть в экипаж и они отправились домой, Джулия не чувствовала ничего, кроме изнуряющей усталости.

– Надеюсь, ты не сердишься, что я назвал тебя своей невестой? – спросил Стивен. – Я думаю о тебе только в этом качестве и с нетерпением жду момента, когда ты станешь моей обожаемой супругой.

Джулия слишком устала, чтобы возражать.

– Я видела, как он уходил из резиденции, – сказала она.

Стивен нежно обнял ее.

– Ты подумала, что он может заманить меня в ловушку, и отправилась мне на выручку? О, ты меня действительно любишь, дорогая. Так не заставляй же меня мучиться в ожидании и скажи, что выйдешь за меня замуж. Я знаю, ты испытывала чувства к нему. Но, надеюсь, они теперь в прошлом. Это не тот человек, который тебе нужен. Он авантюрист. Бродяга. Выйди за меня, дорогая, и я всю жизнь посвящу тому, чтобы сделать тебя счастливой.

Джулия закрыла глаза. Нет, Томас не тот человек, который ей нужен. Она может всю жизнь тосковать по нему, по своей утраченной любви, по мужчине, с которым была едва знакома, но все же знала лучше и ближе, чем любого другого. Она будет полезной Стивену, но сумеет ли сделать его счастливым? Будет ли он вспоминать связанный с нею скандал и Томаса всякий раз, когда посмотрит на Джейми? Будет ли опасаться, что она опять может сбиться с пути истинного? Она не вынесет, если подозрения убьют любовь, которую он испытывал к ней, и ее уважение к нему. Стивен заслуживал женщины, такой же прямой и честной, как он сам, которая будет любить его за то, что он действительно прекрасный человек. Однако искушение было велико. Она может больше никогда не получить такого предложения, а значит, и шанса прожить честную достойную жизнь.

– У нас есть благословение Каслри, – сказал Стивен. – Когда он вернется в Англию, я получу назначение в Испанию, так что мы должны пожениться в ближайшем будущем. Вы с Доротеей на некоторое время отправитесь в мое поместье в Сомерсете. Это, конечно, не Темберлей-касл, но…

Темберлей. Судя по всему, прошлое будет преследовать ее до конца дней.

– Я невероятно устала. Давай поговорим завтра. И я дам ответ. Доротея, вероятно, уже давно ищет меня.

Стивен поцеловал ее в лоб.

– Конечно, дорогая. Я не подумал о том, как много тебе пришлось пережить сегодня. И, пожалуйста, обещай, что никогда не повторишь ничего подобного.

Время отчаянных поступков и авантюр прошло. Пора выбирать собственное будущее.

– Я обещаю, – прошептала она.

Глава 54

– Значит, она собирается замуж за скучного английского дипломата, – сказала Екатерина на следующий день, когда Томас явился, желая лично удостовериться, что «генерал Семен» благополучно вернулся к госпоже Анне. Старая дама была в полном восторге от того, что ее любимый герой пережил такое захватывающее приключение, и гордилась им, словно рубин лично схватил всех разбойников.

– Это отличная партия, Екатерина. Она будет в безопасности и…

– …и будет скучать до слез, – вмешалась Екатерина. – Женщина, достаточно храбрая, чтобы выстрелить в мужчину, и достаточно безрассудная, чтобы рискнуть своей жизнью ради спасения твоей, заслуживает лучшей участи, чем безвестный младший дипломат.

Томас отпил шампанского.

– Он продвинется по службе. Умный человек.

Глаза Екатерины насмешливо блеснули.

– Ты пытаешься убедить себя или меня? Лично мне не дано понять, почему ты не схватил ее в охапку и не увез с собой.

– Это было бы очень по-русски, – скривился Томас. Судя по вопросительному выражению лица Екатерины, ответ ее не устроил. Пришлось договаривать: – Куда я мог ее увезти? Мне абсолютно нечего ей предложить.

Екатерина наморщила носик.

– У тебя есть любовь и страсть. Ты единственный из моих любовников, которым искренне восхищается мой муж. Хотя можно ли нас назвать любовниками – это еще большой вопрос.

– Ты влюблена в своего мужа, дорогая княгиня. И на самом деле меня не хочешь. Ты приехала в Вену за ним и все время пытаешься заставить его ревновать.

Она грустно улыбнулась.

– Ты первый это понял. Даже Анна и старый принц ни о чем не догадываются.

– Скажи ему, – усмехнулся Томас. – Костову, я имею в виду.

– Что? И лишиться драгоценностей, которые он дарит мне всякий раз, когда оставляет одну? Чтобы я не сердилась? – Она пожала плечами. – Хотя не исключено, что я так и сделаю, когда закончится этот ужасный конгресс.

Екатерина задумчиво улыбнулась Томасу.

– Ты намеренно отвлек меня, но не сбил с мысли. Что ты собираешься делать с леди Джулией? Даже Линь заметил, как вас тянет друг к другу. Он сказал, что будет рассказывать романтическую историю вашей любви, как только узнает, чем она закончится. А старичок предпочитает истории со счастливым концом. Тогда он получает больше приглашений.

– История имеет счастливый конец, – сказал Томас, не чувствуя ничего, кроме тихой грусти.

Он не мог остаться в Вене, зная, что Джулия рядом и собирается выйти замуж за другого. В свое время он завидовал Дэвиду Темберлею, но теперь не испытывал антипатии к Стивену Айвзу. Майор станет превосходным мужем – заботливым, чутким и благородным. Пусть их совместная жизнь будет скучной, зато безопасной. Правда, он никак не мог представить себе Джулию за вышивкой, чтением назидательных книг или пустой болтовней с подругами. Она выше всего этого – живая, умная, светящаяся. Томас стиснул в руке ножку бокала и поклялся, что убьет Стивена Айвза, если когда-нибудь этот свет погаснет.

– Скажи ей о своих чувствах. Пусть она сама решит, – настаивала Екатерина.

– Я уеду из Вены, как только Донован поправится, – заявил Томас, – иными словами, через несколько дней.

– Тогда я сама прострелю ему вторую ногу.

Томас засмеялся.

– Я отдал ему часть вознаграждения для покупки конезаводческой фермы в Ирландии. Это его давняя мечта. Ему потребуются обе ноги.

– Камердинер на лошадиной ферме? – фыркнула она. – В России подобное было бы невозможно. Что ж, тогда я не стану в него стрелять. Пусть прилежно ухаживает за лошадьми. А ты тоже поедешь с ним?

– Он сказал, что хочет жениться, иметь большую семью. Для меня там места нет. – Томас поставил бокал. – Однако мне пора, дорогая.

Екатерина встала, обняла Томаса и расцеловала в обе щеки.

– Ты глупец. Буду молиться, чтобы ты передумал до того, как станет слишком поздно.

Томас улыбнулся.

– Я не из тех, кто женится.

– Все мужчины женятся, – фыркнула Екатерина, – если на их пути попадается правильная женщина.

Глава 55

Каждый день ровно в три часа двадцать минут князь Талейран отправлялся на ежедневную прогулку в парке. В три часа двадцать восемь минут его экипаж поворачивал на окруженную деревьями аллею, и слуга открывал окна, чтобы его светлость мог подышать воздухом. При хорошей погоде князь выходил из экипажа и некоторое время прогуливался пешком. В четыре часа тридцать пять минут он возвращался в экипаж и возвращался во дворец Кауниц, где приступал к работе.

Джулия вышла на аллею в тот самый момент, когда туда свернул экипаж князя. Тот постучал, приказывая остановиться. Она дождалась, пока слуга откроет дверь, опустит ступеньки и поможет князю выйти.

– Леди Джулия, какой сюрприз! Я очень рад видеть вас. Прогуляемся? Сегодня хороший день, хотя и морозный.

Она протянула ему конверт.

– Я пришла, чтобы вернуть ваш подарок. Я не могу его принять.

Талейран откровенно удивился:

– У вас нет желания ехать в Луизиану? Насколько мне известно, там очень хорошо, да и плантация, которую я вам дарю, – это десять тысяч акров превосходной земли. Скажу честно, я сам там не был. Я договорился о соглашении между американским правительством и Наполеоном о продаже луизианских территорий. За помощь я получил очень хорошее вознаграждение, в том числе землю, которую никогда не видел и не увижу. Ведь я уже старый человек, и после окончания этого конгресса у меня вряд ли появится повод. И я не отношусь к этим землям легкомысленно. Я отдаю их именно вам.

Джулия сделала паузу, рассеянно посматривая на гуляющих в парке людей.

– Но почему? Ведь ваш план не сработал! Документы были изъяты.

Он улыбнулся, словно наевшийся сметаны кот.

– Ах вот вы о чем. Да, конечно. Прошу меня простить, дорогая Джулия, но это была уловка. Своего рода военная хитрость. Я хотел заставить Каслри понервничать, посмотреть, как он поведет себя, если на него слегка надавлю. Теперь мне все ясно. Наша встреча прошла успешно. Он не поддался на шантаж, заявив, что действует только в интересах Европы и хочет длительного мира.

– Не понимаю, – призналась Джулия, не зная, лжет министр или говорит правду. – Но ведь все хотят мира, разве не так?

Талейран рассмеялся.

– Наверное, вы все же не тот политик, каким я вас считал. Или вы просто очень молоды и еще верите в высокие идеалы. Понимаете, здесь очень многих можно купить. Обычно я точно знаю, кого можно купить и за сколько, но только не Каслри. Он закрытая книга. Думаю, даже в вашем правительстве его знают не слишком хорошо. Поэтому он уезжает, а его место занимает Веллингтон. Я хотел проверить Каслри, узнать, как он поступит, и, признаюсь сразу, меня сжигало любопытство, как поведете себя вы. Во всем этом деле вы для меня – глоток свежего воздуха. – Он замолчал и жестом приказал кучеру подъехать. – Так что вы уж ублажите старика и примите подарок. Я слышал от Дианы, вы собираетесь замуж за молодого офицера, который тоже был в парке в тот день. Может быть, вы…

Ну надо же, как быстро разносятся слухи! Джулия покраснела.

– Могу я сказать, что, по моему мнению, вы сделали неверный выбор? – сказал Талейран. – Я думал, вы выберете виконта Мерритона. Той ночью в моем салоне мне показалось, что вы влюблены в него по уши.

– Мы просто добрые знакомые. К тому же, насколько мне известно, он покидает Вену.

– И вы решили не следовать за ним. Как грустно.

– Вы его не знаете, – буркнула она хмуро.

Талейран засмеялся.

– Я знаю всех и каждого. Он мошенник, авантюрист, человек с запятнанной репутацией, и тем не менее он совершенно другой. Он обладает глубоким чувством чести – истинной чести, которая не мешает ему сделать что-то неправильное ради правильной цели. Я прав?

Джулия поджала губы.

– Да, совершенно.

Возле них остановился экипаж. Талейран взглянул на часы, улыбнулся и поцеловал Джулии руку.

– Прощайте, леди Джулия. Надеюсь, вы сделаете правильный выбор, пока еще не слишком поздно. Все мы присутствуем на мирном конгрессе, и вам следовало бы достичь мира со своими желаниями, тщательно выбирать свой путь. Смелее, дорогая. Именно смелость привлекает в вас больше всего. – Он вложил конверт ей в руку. – Оставьте это у себя. Если вы выйдете замуж за майора, возможно, когда-нибудь эта земля придется кстати вашему сыну. Или… Никто не знает, что готовит нам будущее.

Джулия оставалась на месте, пока министр садился в экипаж, а потом проводила удаляющийся экипаж взглядом. Кто такой Талейран, чтобы указывать ей правильный путь? Она станет отличной женой Стивену. Ее воспитывали для такой жизни. Она говорит на четырех языках, знает этикет и протокол, может устроить прием на четыре сотни человек. Если понадобится, конечно. Храбрости и дерзости нет места в такой жизни.

И, конечно же, со временем она полюбит Стивена, и он научится доверять ей, хотя она любит…

Нет, она не станет даже мысленно произносить его имя. Он часть ее прошлого. А ей надо планировать будущее.

Глава 56

Подходя к детской, Джулия услышала колыбельную.

Она распахнула дверь и увидела Доротею, которая вальсировала по комнате, прижимая к груди крепко спящего ребенка.

Увидев Джулию, женщина мечтательно улыбнулась.

– Привет, я отправила миссис Хоз вниз за чашкой чая. Надеюсь, ты не возражаешь?

Джулия едва заметно нахмурилась.

– Он плакал?

– О нет, он сущий ангел, – сказала Доротея. – Улыбчивый ангел.

– Я не думала, что ты… – Джулия растерянно замолчала, не найдясь с ответом.

Улыбка исчезла с лица Доротеи.

– Знаю. Раньше я не могла себя заставить даже посмотреть на него. Не думала, что когда-нибудь буду улыбаться другому малышу. Знаешь, я очень сомневалась и хотела убедиться. – Она коснулась губами лобика спящего Джейми. – Я жду ребенка.

Джулия разинула рот.

– Дороти…

Та положила младенца в колыбельку.

– Надеюсь, ты не шокирована. Когда узнал, Питер сразу сделал мне предложение, но я должна была понять, что поступаю правильно. – Она вздохнула. – Я люблю его. Все это время мы держали наши чувства в тайне, поскольку Стивен, похоже, их не одобряет. Я думала, может быть, если он женится на тебе… Я сказала «да», Джулия.

Джулия порывисто обняла ее.

– Как чудесно!

– Ты тоже так думаешь? – просияла Доротея. – Я так испугалась, когда узнала о беременности. Мой маленький мальчик был такого же возраста, как Джейми, когда умер. Он был само совершенство. Но очень хрупкое совершенство. Я бы не вынесла, если бы нечто подобное повторилось. Я стала тревожиться о Джейми и приходила сюда по нескольку раз в день. Миссис Хоз стерегла меня как ястреб. Но Джейми сильный. И теперь я уверена: он вырастет здоровым. И этот ребенок тоже. – Она погладила свой плоский живот. – Как ты считаешь, Стивен будет возражать?

Джулия улыбнулась.

– Нет, конечно. Он будет рад видеть тебя такой счастливой.

– Я никогда не думала, что полюблю еще кого-нибудь так же сильно, как любила Мэтью. Когда мистер Меррит вернул мои часы, я посмотрела в глаза Мэтью и поняла, что всегда буду любить его, но мне нужен Питер, живой человек, который тоже будет любить меня.

– Питер чудесный человек. Не сомневаюсь: вы оба будете очень счастливы.

– А я уверена, что ты сделаешь моего брата счастливым. Мистер Меррит сильно беспокоится?

– О чем? – удивилась Джулия.

– Ну как же, Джейми – вылитый Томас Меррит, но его отцом будет Стивен. Увидев вас вместе, я подумала, что, наверное, ты все еще…

– О нет, Доротея. Между нами ничего нет. Томас даже не знает о существовании Джейми. Он не тот человек, который хотел бы… – Она замолчала, почувствовав, что вот-вот расплачется.

Доротея взирала на Джулию с недоверием.

– Что ты говоришь! Нет мужчин, которые не хотели бы сына. Ты любишь его? Можешь не отвечать, если не хочешь. Но всякий раз, глядя на Джейми, ты будешь видеть его отца. Я знаю, ты любишь Стивена, но подозреваю, что это другая любовь. Ты любишь Стивена, потому что он хороший человек. Такого нельзя не любить. И это правильно. Но иногда возникает страсть. И это тоже правильно. Я узнала это, познакомившись с Питером. Я очень любила Мэтью, но страсти между нами не было. Насколько я понимаю, то же самое происходит с тобой.

Джулия покачала головой:

– Я высоко ценю и безмерно уважаю Стивена. А Томас Меррит уже, скорее всего, покинул Вену, и мы больше никогда не увидимся.

– Никогда? – На счастливое лицо Доротеи набежала тень.

– Никогда, – твердо проговорила Джулия. – Давай лучше поговорим о тебе. Насколько я поняла, помолвка через три дня, и нам надо все подготовить.

– Конечно. Думаю, я надену желтое платье.

– Я думала, ты не любишь желтый цвет, – удивилась Джулия.

– Вовсе нет. Это любимый цвет Питера.

Глава 57

Донован сводил его с ума, хотя вернулся всего неделю назад. Он постоянно говорил о первоклассных ирландских конях и красивых упитанных ирландских девушках. Или наоборот? Впрочем, какая разница. Донован собирался домой, с радостным оптимизмом смотрел в будущее. Томас ему завидовал.

Утром он поможет своему хромающему слуге забраться в наемный экипаж, проводит его до Антверпена, а там посадит на пароход до Англии. Одного. В надежном лондонском банке его ждет аккредитив, и Патрик Донован больше не будет нуждаться в нем, Томасе Меррите. И у него больше никогда не будет нужды воровать.

Днем раньше Эрика и десятку его головорезов повесили, и все вздохнули свободнее. Без них Вена стала намного безопаснее. Но нельзя забывать, что есть много других отчаявшихся людей, бывших солдат, которые пойдут на все ради выживания.

– Думаю, я куплю чалого жеребца, чтобы ездить на нем в деревню и ухаживать за девушками, – задумчиво сказал Донован и нахмурился. – Или, ты полагаешь, гнедой будет более впечатляющим?

– Я думаю, – вздохнул Томас, – что мне стоит пойти на прогулку.

Он оставил рядом с Донованом бутылку шнапса, велел ему отдыхать и понадеялся, что к моменту его возвращения тот уже будет спать.

День выдался погожим – морозным и солнечным. Говорят, Вена прекрасна весной, но он этого не увидит. Пока у него не было других планов помимо прощания с Донованом. Возможно, отправится в Египет, или в Индию, или в Америку. Он может купить землю, ферму. Но, поразмыслив, Томас отбросил эту идею. Ему не хотелось заводить хозяйство в одиночестве. Что ж, по крайней мере у него есть деньги, чтобы путешествовать в течение ближайших нескольких лет.

– Мистер Меррит?

Подняв голову, Томас увидел Доротею Халлам. За ней шла служанка с коляской. Он коснулся полей шляпы.

– Здравствуйте, миледи. Какой прекрасный день для прогулки. Это тот самый малыш, чей портрет я видел в ваших часах?

Женщина одарила его очень странным взглядом.

– Нет, мистер Меррит. Это сын Джулии. Его зовут Джейми.

У Томаса земля ушла из-под ног.

– Сын Джулии?

У Джулии есть сын? Но кто отец? Темберлей умер. Значит, Стивен? Он нахмурился.

– Да. Ему почти девять месяцев. Крупный бутуз для своего возраста, не правда ли?

– Да? Наверное.

Ребенок смотрел на него серьезными серыми глазами. По мнению Томаса, он выглядел в точности так же, как малыш на портрете, но, с другой стороны, все младенцы похожи, разве нет? Это сын Джулии и Дэвида. Или Стивена. Его пронзила острая зависть – словно удар кинжалом. Он вгляделся в лицо крохи, желая увидеть в нем черты Джулии. Да, вот они. Изящный разлет бровей, высокие скулы, тонкие черты лица. Он будет красив, как мать.

– Слышала, вы покидаете Вену? – спросила Доротея. – А не найдется ли у вас времени перед отъездом, чтобы зайти к нам? Сегодня вечером у нас прием, а завтра утром венчание в церкви Миноритенкирхе. Вы приглашены.

Джулия завтра выходит замуж? Так скоро? Он заставил себя улыбнуться.

– Боюсь, что нет, миледи. Я уезжаю утром.

Доротея нахмурилась.

– Куда же, если не секрет?

– В Индию, – ответил Томас, пробуя это слово на вкус. Не понравилось. – Но сначала в Бельгию.

– Понимаю.

Даже интересно, что она понимает. Доротея выглядела озадаченной, и он, не зная, что добавить, еще раз коснулся пальцами шляпы и ушел.

У Джулии Лейтон есть сын.

Глава 58

У Джулии Лейтон есть сын.

Томас сидел у окна своего непрезентабельного жилища, вознамерившись прикончить шнапс, к которому Донован не прикоснулся. Бывший камердинер был слишком занят акрами, скакунами, племенным поголовьем, кобылами и урожаем. Овес или, возможно, ячмень и картофель, решил он. И, разумеется, фруктовые деревья. Лошади любят яблоки. Он наймет трех сильных грумов, нет, четырех, и сам их обучит. Но и старшего конюха. У него будет самая лучшая процветающая конезаводческая ферма в Ирландии.

– Ты меня слышишь? – спросил Донован.

– Лучшая конная ферма в Англии, – повторил Томас.

– В Ирландии!

Кажется, Доротея сказала, что мальчика зовут Джейми. Хорошее имя. Он припомнил, что был некий Джеймс Лейтон, драгунский капитан. Его портрет занимает почетное место в Карриндейл-Хаусе. Он видел его на балу по случаю помолвки Джулии много месяцев назад.

Внезапно его будто молнией поразило.

– Как давно мы покинули Англию? – спросил он Донована.

– А зачем тебе? Соскучился?

– Нет. Мы уехали осенью, так?

– В октябре, – уточнил Донован.

– А сейчас февраль.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – забеспокоился Донован.

Томас начал считать в обратном направлении до дня первой встречи с Джулией на балу. Через несколько недель после этого он оставил Лондон. Томас испытал настоящий шок, когда до него дошла правда, и принялся считать еще раз. Результат не изменился.

Он подошел к зеркалу и уставился на свое отражение. У малыша серые глаза – как и у него, ямочка на подбородке – фамильная черта Мерритов, темные волосы – как у Джулии и у него самого. Еще раз вглядевшись в свое отражение, он выругался и отвернулся.

Он отец.

Это означало, что он покинул ее беременной. Томас принялся мерить шагами комнату, не обращая внимания на вопросы Донована.

Поэтому она не вышла замуж. Поэтому она стала мисс Лейтон и очутилась вдали от дома. Он почувствовал, как стыд уничтожает выпитый шнапс, и довольно скоро окончательно протрезвел. Он не только лишил ее девственности. Он бросил ее беременной и беспомощной. Семья, вероятно, отказалась от нее, а Дэвид Темберлей не пожелал жениться.

– Как, черт возьми, она со всем справилась? – пробормотал он.

Донован молча следил за перемещениями хозяина.

Только Стивен Айвз оказался рядом, чтобы помочь ей, проклятый благородный лорд Айвз. Неудивительно, что она решила выйти за него.

Томас еще раз взглянул в зеркало. Может ли он быть уверен? И прочел непоколебимую решимость в своих глазах.

– Я должен увидеть ее, – проговорил он. – Мне надо знать.

– Увидеть кого? – забеспокоился Донован. – Знать что? Ты меня пугаешь.

Но Томас уже открыл сундук и стал доставать оттуда вечерний костюм, разбрасывая остальные вещи. Отыскав все необходимое, он принялся быстро переодеваться.

– Если она любит его и велит мне уйти, я уйду, черт бы побрал все на свете. Но я должен сказать, что люблю ее и никогда не помышлял бросить ее в таком положении.

Донован встал, тяжело опираясь на костыль, и начал помогать.

– Не надо устраивать такой погром. – Он сам нашел жилет и помог Томасу его надеть, после чего завязал ему галстук. Он расправил фрак, и Томас надел его, от нетерпения не попадая в рукава. – Я никогда не видел тебя таким, – сказал Донован, – тем более из-за женщины. Это княгиня? Костов всадит тебе пулю между глаз, если ты явишься в такое время. Подожди до завтра.

– Завтра будет поздно, – отмахнулся Томас. – Она будет уже замужем.

Он скосил глаза на часы. Девять вечера. Вот-вот начнется бал, посвященный ее помолвке. Айвз пригласит невесту на первый танец. Конечно же, вальс. Он будет улыбаться, смотреть ей в глаза, в танце увлечет ее на террасу под звезды и поцелует.

– Черта с два, – процедил сквозь зубы Томас и схватил плащ.

Глава 59

Томас вошел в бальный зал, не дожидаясь, когда о его прибытии объявят, и сразу увидел Джулию. Она стояла среди гостей и улыбалась. Он сразу начал проталкиваться к ней. На ней было светло-голубое платье, единственным украшением стало лаконичное жемчужное ожерелье. Она выглядела потрясающе, став еще красивее, чем он запомнил ее на том, первом балу.

Жизненный опыт и материнство добавили величия ее красоте. Томас снова почувствовал укол вины. Он должен был оберегать ее.

Когда Томас подошел, оркестр как раз заиграл первые такты вальса.

– Это мой танец, – твердо сказал он тоном, не допускающим возражений.

Она взглянула на него с удивлением, вежливая улыбка исчезла, но Джулии ничего не оставалось – только подчиниться.

– Что ты здесь делаешь? – тихо спросила она.

Ее взгляд метался по комнате, опасаясь осуждения гостей. Томас не видел Айвза. Впрочем, он и не искал его. Он видел только Джулию. И не мог отвести глаз. Он вдыхал запах ее духов, чувствовал тепло ее тела. Любовь еще сильнее, чем физическое желание, пронзила все его существо.

– Ты помнишь, когда мы последний раз танцевали вальс?

Джулия покраснела.

– Да, конечно. К чему этот вопрос?

Он проигнорировал ее слова.

– Кажется, я тогда сказал, что ты красива.

Джулия промолчала, и он несколько секунд следил за игрой света на крупных жемчужинах ожерелья.

– Спасибо.

– А сейчас ты еще красивее. Даже дух захватывает. Материнство пошло тебе на пользу.

Джулия споткнулась, и он поддержал ее – подхватил, поднял и закружил, так что следующие несколько шагов ее ноги не касались пола. Улыбнувшись, Томас поставил партнершу на ноги.

– Вы раскраснелись, миледи, – заметил он. – Кажется, вам не помешает глоток свежего воздуха?

– На улице мороз.

– И все же нам надо поговорить до того, как ты завтра выйдешь замуж. Может быть, уединимся в библиотеке?

– Только не в библиотеке, – запротестовала Джулия.

Вспомнила библиотеку в доме своего отца? Или Айвз сейчас там?

Она повела его в оранжерею, где остро пахло розами и влажной землей.

– Джейми мой сын? – спросил он и почувствовал, как сжалось горло в ожидании ответа.

– Да. Как ты узнал?

– Сегодня я увидел его с Доротеей в парке. Он очень красивый. Весь в тебя.

Джулия улыбнулась, и ее глаза засияли любовью. Материнской любовью.

– У него твоя улыбка.

– Ты любишь Стивена Айвза?

Джулия с преувеличенным вниманием стала рассматривать свои перчатки.

– Конечно. Я люблю его той же любовью, какой любила… – Она замолчала. – Кажется, тогда ты спрашивал то же самое о Дэвиде. Ты всегда задаешь этот вопрос, являясь на бал, посвященный помолвке?

Томас на секунду закрыл глаза, чувствуя холодное разочарование и гнев.

– Тогда я задам другой вопрос. Ты чувствуешь с ним то же самое, что со мной? Ты видишь звезды, когда он тебя целует?

Он привлек ее к себе, и поцеловал, и почувствовал, как она растаяла, расслабилась и прильнула к нему. Он ощутил вкус шампанского и чего-то еще, показавшегося ему стократ слаще. Теперь он знал: это был вкус самой Джулии.

Томас погладил ее щеки, почувствовал влагу и прервал поцелуй, чтобы заглянуть ей в лицо.

– Скажи, что любишь его, и я уйду, Джулия. Это будет безмерно трудно, но я это сделаю.

– Я люблю его так же, как любила Дэвида и моего брата. Люблю за внимание, доброту, честность.

Она любит Айвза.

– Он будет хорошим мужем, хорошим… – Слово «отец» застряло у него в горле. Томас хотел иметь возможность обнять своего сына, дать ему братьев и сестер, просыпаться рядом с Джулией каждое утро до конца своих дней.

Она грустно покачала головой:

– Я думала, что смогу полюбить его – когда-нибудь, со временем – так же, как люблю тебя, но, пожалуй, это невозможно. Я никогда и никого не смогу так полюбить. Ты – часть моей души, и было бы несправедливо отдать Стивену только часть меня.

Он услышал слезы в ее голосе.

– Что же мы будем делать? Похоже, я вот-вот стану причиной разрыва второй твоей помолвки, и у меня есть все основания думать, что этот жених так просто тебя не отдаст.

– Я не помолвлена со Стивеном, Том. Я сказала, что не могу выйти за него. Мне тоже не чужды понятия чести, и я не могу поступить так жестоко по отношению к нему. И к себе тоже. Он заслуживает лучшего.

У Томаса подогнулись колени.

– Ты не выходишь замуж завтра?

– Нет.

– Кто же тогда виновница торжества? Чья помолвка?

– Доротея выходит замуж за Питера Боуэна. Свадьба завтра. Веллингтон приедет через неделю, и молодые не хотят мешать официальным мероприятиям.

– Доротея? – переспросил Томас, неожиданно лишившись дара речи.

Джулия взглянула на него снизу вверх и воинственно уперла руки в бока.

– Вы женитесь на мне, Томас Меррит? Кажется, у меня есть какие-то земли в Луизиане, и я постараюсь быть вам хорошей женой.

Томас прижал палец к ее губам и улыбнулся.

– Кажется, я должен делать тебе предложение, дорогая. – Глубоко вдохнув, он опустился на одно колено и произнес: – Джулия Лейтон, вы окажете мне величайшую честь, став моей женой?

Теперь все было правильно.

– Я помешал? – спросил Стивен Айвз. – Вижу, вы все-таки прибыли, Меррит, как и предсказывала Доротея. А я надеялся, что не придете. Я бы делал Джулии предложение снова и снова, и в конце концов она бы его приняла. Но теперь… – Он пожал плечами и вздохнул. Его лицо оставалось в тени.

Джулия подошла и поцеловала его в щеку.

– Я бы не приняла предложение, Стивен. Я не смогу сделать тебя счастливым.

Он долго смотрел на нее.

– Похоже, что так и есть. Я никогда еще не видел тебя такой лучезарной. Но все же я надеялся. – Он тряхнул головой. – Сначала Дороти, потом ты. Все создают семьи. Поэтому я искал тебя. Пора поднять бокалы за Доротею и Питера.

– Да, конечно, – заторопилась Джулия, и Томас взял ее за руку. Несколько мгновений Стивен, кусая губы, смотрел на их сомкнутые руки.

– Что ты теперь будешь делать? – спросила Джулия, взяв его за руку тоже.

– Я не отказался от поста в Испании. Или могу задержаться здесь: возможно, понадоблюсь Веллингтону. Если вы останетесь в городе, я уеду.

– Мы поедем в Америку, – сказал Томас и понял, что ему очень нравится, как это звучит. Впрочем, с Джулией он мог бы отправиться на край света.

Стивен с интересом взглянул на них.

– Америка? Новое начало на новых землях? Вам это пойдет на пользу, не сомневаюсь.

Они вернулись в бальный зал, и Стивен поднял бокал за Доротею и Питера.

– Я желаю вам счастья и целую жизнь любви и радости, – произнес он.

Его слова предназначались Питеру и Доротее, но смотрел она на Томаса и Джулию.

– Как ты считаешь, целая жизнь – это достаточно? – спросил Томас. – Мы поздно начали.

Джулия улыбнулась, и ее глаза светились такой любовью, что у Томаса защемило сердце. Иметь такую женщину, как Джулия, создать с ней семью – чего еще можно желать в этой жизни?

– Мы будем стараться, – сказала она. – А теперь иди за мной. Я познакомлю тебя с твоим сыном.

Джулия повела его в детскую и дала в руки младенца. Ребенок взглянул на Томаса большими серыми глазами – его глазами, поднял пухлую ручонку и коснулся его щеки. Джулия улыбалась сквозь слезы.

– Луизиана, – задумчиво проговорила она, когда малыш заворковал, ухватил Томаса за палец и сильно сжал.

Тот с шумом вздохнул и ощутил, как в груди что-то открылось и по всему телу разлилось тепло.

– Мы построим дом, подарим ему братьев и сестер.

Куда бы они ни отправились вместе, он будет чувствовать себя дома, пока рядом с ним Джулия. Он восстановил свое честное имя в ее глазах.

– Я люблю тебя, – проговорил он взволнованно.

Она нежно поцеловала его и положила голову ему на плечо.

Томас Меррит, Джулия Меррит и мистер Джеймс Меррит.

Эпилог

Ватерлоо, июнь 1815 года

Майор лорд Стивен Айвз крепче сжал поводья. Коня пугали выстрелы и залпы орудий. Стивен тоже нервничал и посматривал на мрачные лица драгун вокруг. Все ждали приказа к атаке. Они противостояли смертоносным французским орудиям.

Он подумал о Джулии, как делал это каждый день после отъезда молодых супругов из Вены. Она, наверное, уже в Луизиане. Счастлива ли она? Он не мог не желать ей всего самого лучшего и уже свыкся с чувством потери.

Джулия и Томас Меррит веселились на свадьбе Доротеи, а потом Джулия помогла его сестре упаковать вещи для отъезда в Англию. Питер хотел, чтобы его ребенок родился в Кенте, в его семейном доме, да и Доротея спешила начать новую жизнь. Стивену не хватало общества сестры.

Мирный конгресс закончился провалом. Он завершился, когда Наполеон, в полном соответствии с версией Талейрана, бежал с Эльбы. Он двинулся на Париж, собрав армию, и опять объявил себя императором. У Веллингтона не было времени на мирные переговоры.

И теперь они находились на другом поле боя, уже в Бельгии, поджигая мирные фермы и поливая землю кровью.

Стивен смотрел вперед, на французский бастион. Вот-вот прозвучит сигнал к атаке. Он не мог дождаться момента, когда вонзит шпоры в бока коня и бросится вперед, чтобы приглушить боль и покрыть свое имя славой, если ему суждено сегодня умереть.

– Безнадежное предприятие, – пробормотал ждущий рядом с ним капитан, не сводя глаз с французских пушек, плюющихся огнем и сеющих смерть как раз на пути их полка.

Стивен услышал сигнал, вытащил из ножен саблю и поднял ее над головой. Издав громкий боевой клич, он бросился в атаку, искренне желая, чтобы все поскорее закончилось.

Он чувствовал ветер, трепавший его волосы. Ветер пах порохом и кровью. Кожу обжигало жаркое июньское солнце.

– Джулия, – прошептал он.

Как же ему хотелось, чтобы она услышала его призыв!

Сноски

1

Lìebchen – милая (нем.).

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg