«Предательский поцелуй»

Предательский поцелуй (fb2) - Предательский поцелуй (пер. Татьяна Евгеньевна Любовская) 950K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Аманда Маккейб

Аманда Маккейб Предательский поцелуй Роман

Amanda McCabe

Betrayed by His Kiss

Betrayed by His Kiss Copyright © 2014 by Ammanda McCabe

«Предательский поцелуй» © «Центрполиграф», 2017

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2017

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2017

Посвящаю эту книгу Кайлу

Я люблю вас так сильно, что нет сил и побожиться…[1]

Вильям Шекспир. Много шума из ничего

Пролог

Тоскана, 1474 год

В церкви было тихо, от мрамора веяло леденящим холодом. На алтаре горели свечи, и отблески пламени мерцали на позолоченном окладе иконы Богоматери, изображенной в окружении святых и ангелов с печальными лицами. За пределами алтаря в церкви царил полумрак. Орландо Ландуччи был один.

Если не считать женщину, лежавшую в гробу у подножия алтаря. Сестра Орландо, навсегда покинувшая его.

Орландо опустился на колени возле гроба, сложил руки для молитвы, но нужные слова не шли на ум. Даже здесь, в этом святом месте, он не мог отрешиться от яростного гнева, пожиравшего его изнутри.

Лицо Марии Лоренцы, такое прелестное при жизни, сейчас было бледным и спокойным. Ее светлые волосы скрывала белоснежная полотняная повязка, карие глаза закрылись навсегда, застывшие пальцы крепко сжимали распятие. Наверное, теперь она обрела долгожданный покой. Наконец.

Страдания ее были поистине велики. Но разве может она найти покой, когда ее убийца еще ходит по земле?

Да, не Маттео Строцци поднес бутылочку с ядом к ее губам, но он незримо руководил Марией, когда она решилась на последний в ее жизни поступок. Воспоминания о предательстве Маттео преследовали Марию до конца ее короткой жизни, хотя прошло столько месяцев. Время бессильно было залечить рану. Негодяй…

Мария не попросила бы у Орландо помощи, но теперь ему не нужно было спрашивать ее позволения. Это его долг. Ради сестринской любви, которую она дарила ему.

Вкладывая маленький букетик весенних цветов в пальцы Марии, сжимавшие распятие, Орландо вспоминал свое детство, проведенное рядом с сестрой. Сколько радости они находили в общении друг с другом – забирались на деревья, бегали по ячменному полю, смеялись… А как они перешептывались и хихикали в церкви вместо того, чтобы внимать словам священника. И так же хорошо Орландо помнил слезы Марии и неприкрытый страх в ее глазах, когда Маттео Строцци обманул ее. Брат был единственным человеком, которому она могла довериться, рассказать обо всем.

Мария Лоренца была рядом с Орландо, сколько он себя помнил. Его милая, красивая сестренка. Она не заслужила страданий, которые свели ее в могилу.

Пронзительный крик ребенка нарушил тишину храма. Орландо поднялся с колен и обернулся. В дверях стояла одна из монашек, бережно прижимавшая к груди новорожденную дочь Марии, хрупкий росток новой жизни перед гробом матери. Его племянница, о которой некому позаботиться, кроме него, Орландо. Девочка потеряла мать, не успев узнать ее. Мария была уверена, что не сможет вырастить ребенка, что ее позор несмываемым пятном ляжет на незаконнорожденную дочь и потому решилась покинуть этот мир. Она не в силах была выносить унижение, выпавшее на ее долю.

И причиной тому был Маттео Строцци. Но этот негодяй заплатит за содеянное. Орландо позаботится об этом.

Глава 1

Моим блистательным господам: власть моя в опасности. Поспешите же на ее защиту.

Ваш слуга, Лоренцо Медичи

Тоскана, сельская местность, весна 1478 года

Девичий голос, мягкий и приятный, читал сонет Петрарки. Этот голос, созвучный теплому бризу, переплетался с жужжанием пчел, искавших самые ароматные из летних цветов, с щебетанием птиц. Ветер играл листьями на искривленных ветвях оливковых деревьев, шумел в кронах высоких кипарисов. Это был медленный, ленивый, тягучий, как сироп, день. Над полями струился зной. О работе и думать было нечего.

Однако для Изабеллы ясный, солнечный день был благословением. Конечно, ей нужно было кое-что сделать по дому. С наступлением лета пища стала легче, тяжелые портьеры и толстые зимние ковры сменились тонкими воздушными тканями. Слуги обменивались сплетнями у распахнутых окон, чистили овощи для легкого супа. Цыплята, которым сегодня повезло не попасть в похлебку, копались в земле на заднем дворе. Нет, Изабеллу не ждут дома до заката, когда отец оторвется наконец от своих книг и захочет поужинать.

Изабелла склонилась над альбомом, растушевывая пальцем резкую линию, проведенную углем.

Голос дрогнул.

Изабелла подняла глаза. Вероника, юная дочь соседа, по-прежнему сидела на отведенном ей месте, на коленях лежала раскрытая книга. Она была превосходной моделью: светло-золотистые локоны, озаренные солнцем, образовывали сияющий нимб вокруг ее головы, овальное личико, тронутое легким загаром, разрумянилось. Юбки в алую полоску на зеленой траве напоминали смятые лепестки розы. Но почему, ради святой Екатерины, эта девочка не может сидеть спокойно!

– Что случилось, Вероника? – поинтересовалась Изабелла.

– Я могу посмотреть твой рисунок, мадонна? – спросила девочка с плохо скрываемым любопытством. – Мы уже так долго сидим здесь!

Долго? Изабелла посмотрела в лазурное небо и увидела, что косые солнечные лучи стали цвета карамели. Мягкий, словно размытый утренний свет, серебристо-серая дымка, характерная для знойных тосканских дней, давно исчезли. Однако Изабелле, поглощенной трудной задачей – как можно вернее передать на пергаменте черты лица, наполнить жизнью тонкие черные линии, – показалось, что прошли мгновения.

– Тебе полезно практиковаться в чтении, Вероника, – заметила она, убирая уголь в специальный ящичек.

Изабелла несколько раз согнула и разогнула пальцы. Кожа на ладонях и ногти были покрыты въевшейся угольной пылью, теперь их ни за что не отмыть. Что скажет отец? Впрочем, после стольких лет, проведенных вместе, он привык к занятиям дочери, точно так же, как она научилась уважать его привычки.

– Ты так хорошо читаешь сонеты, – продолжала Изабелла, – твои родители будут гордиться тобой.

Вероника закрыла драгоценный томик в зеленом кожаном переплете и крепко прижала его к груди. Ее розовые губы тронула улыбка.

– Ты правда так думаешь, мадонна? Родители говорят, что, когда лето подойдет к концу, я должна отправиться к тете во Флоренцию, чтобы научиться там манерам настоящей дамы и найти подходящего жениха. – Вероника неуверенно покосилась на книгу. – Мне не хотелось бы стыдиться себя.

Ах, Флоренция! Изабелла подавила вспышку зависти. Глупо, конечно, завидовать ребенку, когда сама она уже взрослая девушка девятнадцати лет! Но увидеть сокровища Флоренции, полотна Беллини, Боттичелли, Гирландайо, великолепные соборы, галереи и палаццо – как это было бы замечательно. Непреходящая, вечная, утонченная красота. Мир, совершенно непохожий на их тихую, сельскую жизнь.

Изабелла знала этот мир только по письмам кузины Катерины, и вряд ли ей представится случай увидеть его своими глазами, пока овдовевший отец нуждается в ней. Много лет назад он потерял жену, мать Изабеллы, ее смерть стала для него таким ударом, что он отрешился от мира реального, удалившись в мир книг. Судя по всему, отец собирался остаться там насовсем, до конца своих дней оплакивая тяжелую утрату.

– Тогда я постараюсь закончить свой рисунок и подарю его твоим родителям прежде, чем ты уедешь, – сказала Изабелла. – Но я пока не покажу его тебе. Только когда закончу.

Вероника разочарованно вздохнула, и Изабелла рассмеялась, глядя на ее надутые губки. Да, этому ребенку еще многое предстоит узнать, прежде чем она найдет своего суженого и обзаведется своим домом. Больше, чем Изабелле, которая уже давно вышла из брачного возраста и которая не могла себе даже представить, каково это – быть женой. Ей нравилась жизнь, которую она вела в отцовском доме. Лучше уж быть самой собой, чем подчиняться воле мужа.

Кроме того, у нее перед глазами был пример отца. Что стало с ним, когда он потерял горячо любимую жену? Он замкнулся в себе, его горе было таким всепоглощающим, что на время он даже забыл о существовании дочери. Изабелла не хотела бы пережить подобное. Для нее утешением и опорой, смыслом ее существования стало искусство.

– Ну, а теперь лети, маленькая птичка, – сказала Изабелла, – а то мама будет волноваться.

Вероника встала, отряхнула юбки, крепко зажала книгу в руке.

– Завтра мы встретимся, мадонна?

– Конечно, если не будет дождя. Мы же хотим закончить портрет до твоего отъезда, правда?

Весело рассмеявшись, Вероника повернулась и побежала по залитой солнцем траве. Изабелла смотрела ей вслед, пока алое пятнышко не скрылось за холмом.

Она положила на рисунок тонкий листок бумаги, чтобы угольные линии не смазались, и осторожно закрыла альбом. В нем почти не осталось чистых страниц, листы были покрыты черно-серыми изображениями цветов, деревьев, домов, людей, придуманных сцен. Все, что пленило ее глаза, нашло здесь свое отражение.

Изабелла аккуратно уложила альбом в корзинку вместе с ящичком для угля и остатками давно съеденной еды. Скоро ей придется уйти отсюда, покинуть эту тайную, зачарованную рощу и вернуться в реальный мир.

Отец, должно быть, уже вышел из библиотеки и ищет дочь.

Но у нее есть еще несколько минут. Изабелла легла на спину в нагретую солнцем траву и устремила взгляд в небо через кружевное переплетение ветвей оливы. Прежде ярко-голубое, небо изменило цвет, приобрело бледно-розовый оттенок, но в воздухе все еще струился зной. Она вдохнула свежий запах травы, смешанный с тонким, пряным ароматом дикого жасмина. Это было самое прекрасное время дня, ее любимое, когда Изабелле казалось, что она одна во всем мире, что никто не может помешать ей, обидеть ее. В эту минуту не существовало ни обязанностей, ни желаний.

Она закрыла глаза, чувствуя на щеках нежное дуновение ветерка. Густые черные волосы разметались по траве. Пение птиц стало тише, словно они щебетали где-то далеко-далеко. А каково это – быть птицей? Взмыть в воздух, ощущая под крыльями ветер, поднимающий все выше и выше? Парить над землей.

Изабелла нарисовала в своем воображении картину: безбрежное голубое небо с пушистыми белыми облачками. В самом низу – цепочка домов, вилл, ферм, купол церкви. Может быть, крошечные точки – люди, занятые своими повседневными делами. А над ними – Икар, свободный, парящий в небе. Красивый юноша, обнаженный, с крыльями, поднятыми над головой. Мгновение чистого и ничем не омраченного счастья. А совсем высоко, у края картины, коварные лучи жаркого солнца. Падение, грозящее всем, кто осмеливается взлететь слишком высоко.

Изабелла открыла глаза, и на секунду ей показалось, что она видит крошечную фигурку, парящую в закатном небе. Его лицо было размыто, она пока не могла представить его себе, хотя в мечтах этот мужчина уже являлся ей. Он где-то там, далеко, ждет ее.

На губах появилась насмешливая улыбка. Это вряд ли. Ее дом здесь, тут тихо, спокойно и безопасно. Далеко от полной соблазнов Флоренции. От мужчин, принадлежащих к кругу ее кузины Строцци. Здесь Изабелле нечего опасаться жарких лучей солнца. К тому же у нее нет крыльев, скрепленных воском, на которых она могла бы полететь к свободе.

Небо исчертили яркие оранжевые и золотые полосы, еще один день подходил к концу. Она слишком долго пробыла здесь.

Изабелла медленно встала и поморщилась – ноги затекли от долгого сидения на траве с альбомом на коленях. Темно-синие юбки были покрыты охряной пылью и травинками, но девушке некогда было беспокоиться о таких пустяках. Она должна спешить домой, убедиться, что ужин для отца готов.

Ферма медленно пробуждалась к вечерней жизни после долгой дневной сиесты. У домов под деревьями накрывали столы, зажигали свечи, прогоняя наступающую темноту. Вокруг бегали дети, с наслаждением вдыхая прохладный воздух, пришедший на смену дневному зною. Смех, лай собак, пение ночных птиц сопровождали Изабеллу на ее пути домой. Пыль клубилась вокруг ее обутых в сандалии ног, тонким слоем оседая на подоле платья.

– Добрый вечер! – кричали ей люди, и она отвечала им улыбкой, взмахом руки.

Наконец она поднялась на вершину холма, у подножия которого располагалась вилла ее отца. Здесь было тише, шум, доносившийся с фермы, приглушался кольцом кривоватых низкорослых оливковых деревьев. Но было и другое, нечто неосязаемое, но все же существующее – какой-то невидимый барьер. Они были другими. Семья отца жила на этой вилле десятилетия, следила за полями, фруктовыми садами, виноградниками. Изабелла знала всех этих людей чуть ли не с рождения. Бедная маленькая девочка, рано лишившаяся матери, стала общим ребенком. Или ничьим.

Они и правда были другими. Она и ее отец. Ученый, для которого самой большой ценностью были его пыльные книги, человек, далекий от реальности, признающий лишь дорогой его сердцу античный мир. Он редко выходил из дому и никогда не бывал в полях, как его отец. Его мало волновало то, что составляло смысл существования для других, – повседневный труд ради того, чтобы прокормить семью, поклонение Богу, да просто жизнь. А она, его дочь, единственный ребенок, была еще более странной. Девушка, которая предпочитала царапать странные каракули на пергаменте, вместо того чтобы как все нормальные женщины выйти замуж и растить детей.

Изабелла рассеянно стянула растрепавшиеся черные волосы в узел, думая о том, что говорят люди за ее спиной. Они думали, она не слышит их шепот. Тут был ее дом, единственный, который она знала. И все же ее место было не здесь. Она снова подумала об Икаре, взмывающем в небо на своих роковых крыльях. Чего бы она не отдала за то, чтобы вкусить хотя бы глоток свободы! Но это невозможно. Она – женщина, ее судьба предопределена. Крылья свободы не для нее.

Впрочем, выбор у нее все-таки был, за что следовало благодарить отца, его оторванность от реальной жизни, его равнодушие. Изабелле не обязательно было выходить замуж за какого-нибудь помещика и посвящать свою жизнь бесчисленным заботам по дому и воспитанию детей. Пусть даже это означало, что ее уделом станет одиночество.

Изабелла скрепила наспех сделанную прическу гребнем, который достала из кармана, отряхнула юбки и прикрыла манжетами пятна угольной пыли на руках. Чище все равно не будет, решила она и стала спускаться по склону холма к вилле.

Когда-то их дом считался самым красивым в округе. Это было во времена дедушкиной молодости, когда и была построена вилла. Архитектурный шедевр с самыми современными бытовыми удобствами и великолепной мебелью. Бабушка Изабеллы, славившаяся своей красотой, принадлежала к семье Строцци. Она задавала такие пиры, о которых говорили даже во Флоренции.

Но все это осталось в далеком прошлом.

Дедушка и бабушка умерли много лет назад, а при ее отце вилла пришла в запустение. Изабелла слышала, что ее мать, еще одна Строцци, тоже устраивала балы и танцевала при лунном свете со своими флорентийскими друзьями. Но она скончалась при родах, подарив жизнь Изабелле. Отец и без того не любил танцы, да и вообще был равнодушен к еде и празднествам, так что веселью пришел конец. Разумеется, время от времени у них бывали гости – такие же ученые, которые приезжали, чтобы обсудить с отцом философию древних греков или достижения греческих математиков.

Им тоже не было дела до танцев. Равнодушны они были и к искусству, в котором Изабелла находила утешение. Родственники матери тоже не видели смысла поддерживать отношения со стариком, зарывшимся в книгах.

Наконец показался дом, и Изабелла остановилась на краю заросшего сада, чтобы перевести дух. Когда-то стены виллы были окрашены в цвет охры, прекрасно оттенявшийся зелеными ставнями и резными деревянными дверями. Теперь стены выцвели и приобрели оттенок спелого персика, штукатурка местами отвалилась, обнажив каменную кладку, краска на ставнях облупилась. На крыше не хватало черепицы, а сад, в котором любила танцевать мать Изабеллы, превратился в настоящие дебри. Статуи, некогда привезенные из самого Рима, оплетенные виноградными лозами, покосились. Облупившийся Купидон с опущенным луком, улыбающаяся Венера, Нептун, потерявший свой трезубец.

Окна верхнего этажа были темны, но из распахнутых дверей на плиты двора лился золотистый свет. Окна первого этажа были открыты навстречу вечернему бризу; до Изабеллы донеслись смех и болтовня служанок, заканчивавших готовить ужин. На столе, накрытом у старого фонтана, стояли кувшины с вином и глиняные сосуды с оливковым маслом, лежал свежевыпеченный хлеб.

Голоса то повышались, то становились едва слышны, но чем ближе Изабелла подходила к дому, тем отчетливее до нее доносились слова.

– …вот уж не думала, что его богатые родственники вообще помнят о его существовании, – сказала кухарка Флавия. Комментарии других женщин заглушил стук глиняной посуды. – От них ни слуху ни духу вот уже много месяцев.

– А сегодня гонец приехал? – спросила Мена, домоправительница и одновременно горничная Изабеллы.

Гонец? Изабелла замерла, поставив ногу на каменную ступеньку. Флавия была права: они редко получали известия от родственников, да и осталось их не так уж много. Семья отца не отличалась плодовитостью, а кузены матери, Строцци, занимали высокое положение во Флоренции. Изабелла встречалась с ними всего несколько раз и мало что знала о них, за исключением того, что жизнь их протекала в роскоши. Но зачем им потребовалось присылать гонца?

– Я его видел, – сообщил один из слуг. – Важный такой, в синей с бежевым ливрее.

– Это цвета Строцци, – пробормотала Мена. – Что им нужно? Я слышала…

Ее слова потонули в грохоте упавшей миски и яростном лае одной из кухонных собак.

– Проклятие! – выругалась Флавия.

Изабелла оглянулась, словно ожидая увидеть за спиной «важного» гонца, но позади был только пустой сад.

– Синьорина Изабелла! – воскликнула Мена.

Испуганно вздрогнув, Изабелла повернулась к двери и увидела на пороге Мену, держащую в руках огромную миску с вареными овощами.

– Вот и вы наконец. Вы хорошо себя чувствуете?

Изабелла вгляделась в знакомое, покрытое морщинами лицо. В темных глазах Мены промелькнула тревога. Изабелла успокаивающе улыбнулась:

– Я в полном порядке, Мена. Просто немного перегрелась на солнце.

Неодобрительно покачав головой, Мена обошла Изабеллу и поставила миску на стол.

– Вы слишком много времени проводите на солнце, синьорина. Скоро станете чернее мавра!

Изабелла рассмеялась:

– Да какое это имеет значение! Все равно меня никто не видит. К тому же мне для работы нужен свет.

Мена бросила на девушку осуждающий взгляд, но промолчала, только фыркнула. Изабелла с детства знала, что это фырканье означает неодобрение.

– Ступайте принесите суп.

Кивнув, Изабелла поспешила на кухню. С порога ее окатила волна жара от пылавшего в очаге пламени. После прохладного вечернего воздуха духота, царившая на кухне, показалась Изабелле невыносимой. Запах жареных цыплят перемешивался здесь с ароматом специй, вареных овощей, жженого сахара.

Флавия, пухлая, краснощекая женщина, жившая в этом доме с незапамятных времен, помешивала в котле тушеных цыплят, приправленных корицей. Она кивнула в сторону супа, и Изабелла, подхватив горшок, поспешила выбраться из кухни, подальше от обжигающего жара.

Мена задержалась у стола, разливая вино в глиняные кубки.

– Кузина Катерина прислала письмо? – шепотом спросила Изабелла, ставя горшок с супом на стол.

Мена даже не взглянула на нее, просто пожала плечами, сосредоточенно глядя на льющееся вино.

– Письмо пришло, это верно, но откуда мне знать, кто его послал?

– Мена! Скольких Строцци мы знаем? Как ты думаешь, чего она хочет?

Мена поджала губы. Она была крестьянкой, крепкой и выносливой, и всю жизнь прожила на одном месте. Ей мало было известно о том, что творилось во Флоренции, но то немногое, что Мена знала, она не одобряла. «Язычники они там все, глядят на картины с обнаженными богами и богинями, Бога не боятся». Мена фактически заменила Изабелле мать, растила ее с младенчества, но и она не понимала желания Изабеллы изменить свою жизнь.

– Ох, синьорина, – печально вздохнула Мена, – почему бы вам просто не…

– Это мой ужин? – послышался растерянный голос.

Изабелла бросила на Мену вопросительный взгляд, но было очевидно – служанка ничего не знает о таинственном гонце. Все, что она могла, – в очередной раз прочесть Изабелле нотацию: каждый, дескать, должен ценить то место, которое занимает, ибо туда определил его Господь. Все это Изабелла уже слышала, и не раз.

Она обернулась и увидела отца. По своему обыкновению, каждый вечер, как только садилось солнце и в сумерках уже не разглядеть было страниц книги, отец выходил из библиотеки и растерянно бродил вокруг дома в поисках того, кто подскажет, куда идти и что делать. Слуги провожали его к столу, где был накрыт ужин – к тому самому столу, за которым он ужинал каждый вечер.

Изабелла ласково улыбнулась ему. Длинные седые волосы отца были взъерошены, борода отросла чуть ли не до пояса, из-под мохнатых бровей смотрели поблекшие серо-зеленые глаза. Серо-зеленые глаза, которые унаследовала и Изабелла. Несмотря на теплый летний вечер, отец был облачен в потертую бархатную тунику, отороченную побитым молью мехом.

– Да, отец, это ваш ужин, – сказала Изабелла, подошла к отцу, взяла его под руку и подвела к креслу.

– Овощи? – спросил он, рассеянно осматривая стол.

– И тушеные цыплята с корицей, – ответила Изабелла, садясь рядом. – Вам ведь нравится корица. Флавия только что закончила готовить.

– Я принесу цыплят, – сказала Мена и направилась на кухню.

Изабелла вложила кубок с вином в руку отца. Как ей хотелось спросить его о загадочном письме, выяснить наконец, чего же хотят от них их флорентийские родственники! Но она хорошо знала, что торопить отца не стоит. Пока он не поест и не выпьет вина, пока не вернется в реальный мир, он и не поймет, о чем она говорит.

– Как прошел день? – поинтересовалась она, наливая суп в его тарелку. – Вы закончили новый трактат об Энеиде?

– Нет-нет, еще нет, но я близок к завершению. Очень близок. Я должен написать Фернандо в Мантую. У него есть документы, которые крайне необходимы мне для работы.

– Может быть, он мог бы сам приехать сюда, тогда вы бы обсудили с ним все интересующие вас вопросы. Он уже много месяцев не навещал нас.

– Гм, – пробормотал отец.

Мена вернулась с блюдом цыплят. Некоторое время они ели в полном молчании. На небе засверкали первые звезды. Это был ясный прохладный вечер. Месяц серебряным осколком висел у горизонта. Изабелла почувствовала, как напряжение дня отпускает ее. Когда с десертом из риса в меду и миндального молока было покончено и слуги зажгли фонари в ветвях деревьев, Изабелла и ее отец остались одни. Болтовня на кухне стихла, тишину нарушало только пение соловья.

Изабелла оперлась подбородком на руки и закрыла глаза, рисуя в своем воображении набросок портрета юной Вероники. Что-то было не так с линией щеки, волосами, что-то, чего Изабелла пока не могла понять…

– Возможно, мне действительно стоит пригласить Фернандо погостить у нас, – вдруг проговорил отец.

Изабелла удивленно распахнула глаза:

– Что? Отец, я же говорила об этом час назад!

На губах отца появилась улыбка.

– Ах, Белла, ты думаешь, я тебя не слушаю. Слушаю. Просто мне нужно время, чтобы обдумать твои слова.

Рассмеявшись, Изабелла подлила вина в кубки.

– Отрадно это слышать, отец. Да, как замечательно было бы, если бы ваш друг приехал к нам. Он мог бы помочь вам в ваших исследованиях. Боюсь, вы чувствуете себя одиноко, ведь здесь некому разделить ваши интересы.

– Я люблю тишину, – ответил отец, отпив вина. – Давным-давно, когда я еще учился в университете, понял, что для истинной науки благоприятна только тишина. Разве тишина не помогает тебе в твоей работе, Белла?

Изабелла озадаченно нахмурилась. Она и не подозревала, что отец знает о ее «работе».

– Мое искусство?

– Гм, да. Впрочем, искусство несравнимо с историей. Я имею дело с людьми, которые давно почили, с событиями, давно обратившимися в прах. Искусство же… это жизнь. Как ты можешь рисовать здесь, где нет истинного источника вдохновения? Где никто не помогает тебе?

Изабелла изумленно посмотрела на отца. Каждый вечер, зимой и летом, в дождь или в ясную погоду, они с отцом ужинали за этим самым столом. Но сегодня поистине необычный день – они разговаривали, как отец с дочерью. Кроме того, отец никогда прежде не выказывал такого внимания. Он любил ее, Изабелла знала это, просто жил в своем собственном мире.

– Я довольна, – ответила она, помедлив.

– Довольна. Но не счастлива. – Отец задумчиво покачал головой, прядь волос упала на нахмуренный лоб. – Ах, Белла, я и забыл, как ты юна. Я веду жизнь затворника, но это мой выбор. Ты тоже заслуживаешь права выбора. Ты должна увидеть что-то, кроме этого дома, может быть, выбрать новый путь. Найти хорошего мужа. Посмотреть мир. – Он вздохнул. – Ты так похожа на свою мать.

– Отец, к чему этот разговор? – удивленно спросила Изабелла. – Разве мы не довольны нашей жизнью? Неужели вы… – Ужасная мысль поразила ее. – Вы ведь не больны?

Отец рассмеялся:

– Вовсе нет. Разве что возраст дает о себе знать. Просто сегодня мне напомнили о том, что существует другой, реальный мир. Я давно позабыл об этом.

Порывшись в кармане, он достал небольшой свиток. Синяя восковая печать была сломана.

Ах да. Письмо от Катерины, которое вызвало такой переполох в доме.

– Что это, отец?

– Письмо от твоей кузины Катерины Строцци. Она справляется о тебе. – Он развернул свиток и расправил его на столе. – Она и раньше интересовалась тобой, однако после смерти твоей матери, боюсь, я стал для них бесполезен. Да и с ее отцом у меня отношения не сложились. Так что я решил оставить все как есть.

– Что же изменилось? – спросила Изабелла.

– Катерина пишет, что знает о твоей любви к искусству и разделяет ее. Говорит, что не очень хорошо чувствует себя в последнее время и ей нужен кто-то, кто помогал бы ей, нужна подруга. Это должна быть женщина, которой она сможет полностью доверять, родственница. Катерина спрашивает, сможешь ли ты приехать во Флоренцию и пожить с ней? Хотя бы какое-то время.

Жить во Флоренции? Изабелла ощутила ослепительную радость. Она отвернулась, до боли сжав руки. Возможно ли это? Не об этом ли она молилась? Не этого ли хотела? Посмотреть мир, увидеть восхитительный город – средоточие искусства, красоты, культуры, где она больше не будет чувствовать себя такой одинокой. Ее сокровенное желание… ей протягивали его на ладони, как драгоценный камень. Стоит только протянуть руку…

И все же… все же…

Здесь ее дом, здесь все ей знакомо. Что, если реальная жизнь окажется не такой, как она себе представляла? Что, если ее мечта потускнеет, обратится в прах? Что, если кошмары, мучившие прежде, будут терзать ее в новом доме? Изабелла давно забыла о них, но в минуты усталости или тревоги видения возвращались. Что ей тогда делать?

– Решение за тобой, Белла, – тихо сказал отец. – Для меня Флоренция оказалась ядом, тебя она может исцелить. Ты такая умная, красивая. Но если ты не хочешь ехать, так и скажи.

– Кто позаботится о вас, отец, если я уеду? – прошептала она, все еще трепеща от волнения.

– Как кто? Слуги, разумеется! Ты можешь взять с собой Мену, остальные прекрасно управятся с хозяйством. Мои потребности невелики. Кроме того, я могу пригласить к себе друзей. Давно у нас не было гостей. – Протянув руку, он вдруг нежно сжал ее ладонь. – Я больше не могу стоять у тебя на дороге, Белла. Ты должна выбрать свой путь.

Изабелла сжала его узловатые пальцы.

– Вы думаете, мой путь ведет во Флоренцию?

Он кивнул:

– Может быть.

Изабелла глубоко вздохнула. Вся ее тревога, смятение вдруг отхлынули, как морская волна. Да, это правильно. Это ее судьба, то, чего она ждала все свои девятнадцать лет. Она громко рассмеялась, ее сердце переполняла переливающаяся всеми красками радость.

– Хорошо! – воскликнула она. – Я отправляюсь во Флоренцию.

Кто осушить бы смог просторы моря, вечно нам родящие красу холстов, багрянок драгоценный сок?[2]

Эсхил. «Агамемнон»

Орландо Ландуччи стоял у окна, глядя, как сумерки заливают улицы Флоренции. Он едва слышал мягкий голос Лукреции, в прошлом его любовницы, теперь друга. Она читала бессмертные строки «Орестеи». На город опускался вечер, самое прекрасное время дня. Мгновение, когда каменные башни в свете факелов отливают золотом, когда самые обычные лица становятся загадочными и красивыми. Грязь и уродство исчезают, скрытые тьмой. Как и злые деяния.

Он тоже мог скрыться, мог забыть, пусть всего на несколько часов. Он любил ночь.

Но сегодня пелена слишком тонкая, и он не может отдаться тайным удовольствиям Флоренции, как делал это не раз. За изящным фасадом Флоренции затевалось нечто. Напряжение сгущалось в воздухе.

Скоро ящик Пандоры раскроется, и зло наводнит этот мир. Никто больше не сможет обманываться. Даже великие Медичи и их союзники.

Скоро и Орландо получит шанс, которого так долго ждал, и ему не придется больше скрываться под покровом ночи.

Когда сумерки сгустились, мощенная брусчаткой площадь под окнами дома Лукреции изменилась. Почтенные семейства скрылись за прочными стенами своих палаццо, наглухо заперев ставни. Торговцы закрыли свои лавки, нищие нашли прибежище за дверями храмов.

Но Флоренция не опустела. Вскоре улицы заполнились людьми, появились юноши в ярких полосатых штанах и шитых жемчугом камзолах, бархатных беретах с перьями на кудрявых головах. Передавая друг другу флягу с вином, они распевали непристойные песни в ожидании куртизанок в алых с желтым нарядах. Музыку было слышно издалека; чем темнее становилась ночь, тем громче звучали флейты и тамбурины.

Орландо рассеянно смотрел в окно. На площади вдруг появилась большая группа мужчин во главе с музыкантами. Впереди шествовал самый отъявленный распутник Флоренции, Джулиано Медичи, красивый младший брат всемогущего Лоренцо. За ним следовали его неотлучные друзья.

По всей видимости, вечер у них начался с возлияний, потому что они то и дело спотыкались на неровной брусчатке и разражались громким смехом всякий раз, когда кто-нибудь из них падал. Их голоса, невпопад горланящие песню, достигли ушей Орландо. В своих ярко-зеленых, синих, алых костюмах, размахивающие беретами и сверкающие драгоценностями, они казались персонажами какой-то картины.

Орландо приоткрыл окно, впустив в комнату звуки музыки и смех, смешанные с прохладным бризом. Эти люди веселились так, будто им ничто не угрожало, словно в их жизни не было ни печали, ни страха. Одна лишь свойственная молодости бесшабашная уверенность в том, что все будет хорошо, что красота и веселье пребудут с ними вечно.

Когда-то и Орландо был таким. Уверенным, что ничто и никогда не омрачит его жизнь. Теперь он знал, что ошибался. Счастье, радость жизни исчезли, как роса под жаркими лучами солнца. Эти люди тоже скоро поймут, что ничто не вечно.

Орландо видел, как Элеанора Мелоцци, самая дорогая куртизанка во всей Флоренции, вцепилась в бархатный рукав камзола Джулиано. Она обернулась к паре, следовавшей позади, и в свете факелов ее распущенные волосы сверкнули золотом.

Рыжеволосая женщина, подруга Элеаноры, шла под руку с высоким светловолосым мужчиной. Ее пальцы были унизаны кольцами с драгоценными камнями. Ее спутник пронзительно рассмеялся, запрокинув голову, мерцающий свет факелов озарил его лицо.

Это был Маттео Строцци.

Орландо так крепко сжал пальцы, что острая кромка оконной створки впилась ему в ладонь, но он не чувствовал боли. Перед ним был Строцци, подлый ублюдок. Человек, которого он поклялся уничтожить.

Внезапно, сквозь алую пелену гнева, он ощутил легкое прикосновение к своей руке. Словно очнувшись, он обернулся и увидел, что Лукреция, отложив книгу, подошла к нему. Она внимательно смотрела на Орландо, и в ее зеленых глазах с золотистыми крапинками он увидел тревогу.

Он улыбнулся, пытаясь успокоить ее. Он не хотел, чтобы кто-то знал, какая ярость пожирает его. В дни бесшабашной молодости Орландо Лукреция стала его первой любовницей, а теперь, удалившись от дел, она дарила ему свою дружбу. Ее палаццо было единственным местом, где он мог наслаждаться покоем. Лукреция была единственным человеком, с которым он мог поговорить, который разделял любовь Орландо к искусству и книгам.

Лукреция слишком хорошо знала Орландо, чтобы обмануться его беспечной улыбкой, шутливыми отговорками. Флоренция была городом фасадов, масок, а Орландо был мастером перевоплощений.

– Ты сегодня рассеян, Орландо, – сказала Лукреция. – Что случилось?

Он знал, что ему не обмануть Лукрецию, но и довериться ей не мог. Не сегодня. Тьма уже сгущалась вокруг него, скоро она совсем поглотит его. Лишь грубые плотские развлечения могли на время рассеять эту мглу.

Засмеявшись, Орландо обнял Лукрецию за талию и притянул к себе. В прохладный ночной ветерок вплелись нотки ее жасминовых духов.

– Что может случиться в такую ночь, как эта, моя прекрасная Лукреция? Звезды сверкают, как бриллианты, в твоих роскошных волосах…

– Ты ужасный поэт. – Лукреция рассмеялась, но ее взгляд был устремлен на площадь – веселая компания Медичи скрылась за углом. – Ты думал о них?

– С чего бы? Пусть кто-нибудь другой думает о них, а у мне своих забот хватает.

Лукреция нахмурилась:

– Мой друг Якопо Пацци говорит…

– Говорит то, что ему не следовало бы говорить, – перебил Орландо. Он не хотел думать о Маттео Строцци и о его друзьях Медичи, не сейчас. Он почувствовал, как в нем снова пробуждается гнев. Он тоже знал кое-кого из семьи Пацци, богатых и могущественных соперников Медичи, и знал, как легко развязываются их языки, когда вино льется рекой. – Мужчины невоздержанны в речах, когда их руки сжимают кубки с вином. Кому, как не тебе, это знать, моя Лукреция.

Она задумчиво смотрела на площадь, откуда еще доносились отзвуки шагов Медичи и Маттео Строцци. Казалось, они оставили за собой тень.

– Мне бы хотелось, чтобы сегодня ты пошел со мной к Бьянке. У нее будет новый поэт. Говорят, это что-то восхитительное. Это развлечет тебя.

– Боюсь, не получится, дорогая Лукреция. Я уже договорился о встрече с друзьями.

Лукреция рассмеялась:

– О встрече в какой-нибудь сомнительной таверне за городом? Мы теперь слишком благородны для тебя, Орландо?

Он собирался именно в такую таверну, но не мог признаться в этом Лукреции, которая некогда считалась самой образованной и самой умной куртизанкой в городе. Ему нравилась утонченная обстановка в ее доме, жизнь, которую она вела, ее друзья. Но порой ночами, когда демоны выходили на охоту за ним, когда он чувствовал на себе их ледяные костлявые пальцы, только грубые, примитивные развлечения могли заставить их отступить. Дешевое вино, доступные женщины, простая музыка.

– Ах, Орландо, – сказала она улыбаясь, – однажды ты найдешь то, что ищешь, и тебе захочется изменить свою жизнь. Сейчас ты напоминаешь мне странствующего рыцаря.

– Я? – усмехнулся он. – Странствующий рыцарь? Если я чего и ищу, так разве что бочонок хорошего пива, а не сокровища. Ты стала очень романтичной с тех пор, как удалилась на покой.

Она покачала головой:

– Я знаю тебя. Однажды ты поймешь, что я была права, вот увидишь. И твоя жизнь изменится.

– Увидимся на следующей неделе, Лукреция.

Орландо поднес к губам ее унизанную драгоценностями руку.

Лукреция нежно коснулась его щеки. Едва заметная улыбка тронула ее губы.

– Надеюсь. Я тревожусь за тебя, Орландо, когда ты в таком настроении.

– Не стоит волноваться, дорогая, – сказал он, беззаботно улыбнувшись.

Впрочем, Лукрецию трудно было обмануть. Она отступила на шаг назад и махнула рукой:

– Что ж, ступай, если нужно. Ты, твои друзья и твои таверны…

Орландо поцеловал ее на прощание и вышел из элегантного палаццо на запруженную народом улицу. Надев черную полумаску, он убедился, что его кинжал надежно закреплен на поясе. Чем ближе он подходил к центру города, тем многолюднее и шумнее становилось на улицах. Дома здесь были выше, стояли теснее, и покрытые штукатуркой стены едва не смыкались над головой Орландо. Ставни были распахнуты навстречу ночной прохладе, женщины в ярких платьях высовывались из окон, зазывая прохожих. В теплом воздухе витал запах дешевого пива и розовой воды. Лишь в таких местах, как это, Орландо мог на время забыть о том, что случилось с Марией Лоренцой. Только здесь он был свободен.

Впрочем, он понимал, что эта призрачная свобода не вечна. Демоны терпеливо ждали своего часа.

Глава 2

– Рыба, рыба! Самая восхитительная, самая свежая рыба во всей Флоренции, мадонна, купите, не пожалеете!

Улыбнувшись, Изабелла махнула рукой, отгоняя настойчивого торговца рыбой. Она шла мимо рынка. Торговец пожал плечами и тут же нашел новую жертву – очередного прохожего. Вскоре резкий запах портящейся на солнце рыбы стал слабеть, уступая место аромату спелых фруктов и специй.

«Как странно, – подумала Изабелла, – что в этом мире грез встречаются такие прозаические вещи, как рыба».

С той минуты, как они въехали через одни из ворот Флоренции, Ворота судьбы, и направились ко дворцу Строцци, Изабелле казалось, что она очутилась в каком-то фантастическом мире, чудесной стране, которую бессильна изобразить кисть живописца. Описания в книгах, рассказы друзей отца не передавали и сотой доли очарования этого города.

Они медленно ехали верхом по улицам Флоренции. За Изабеллой следовали Мена и двое слуг, замыкали процессию мулы с поклажей. У Изабеллы было время рассмотреть город, вдохнуть аромат благовоний, насладиться новым для себя зрелищем. Она старалась уместить в памяти все это – улицы, фасады домов, чтобы потом перенести их в свой альбом. Тогда в один прекрасный день, будучи уже старой женщиной, забытой в сельской глуши, она откроет альбом, увидит выцветшие рисунки и вспомнит день, когда осуществилась ее мечта.

Флоренция – город кривых улочек, а некоторые из них были такими узкими, что путники вынуждены двигаться друг за другом. Подковы лошадей звонко цокали по неровным плитам. Здесь были открытые солнцу площади, высокие башни, похожие на крепости дворцы с массивными каменными стенами, нависающие над мостовой балконы, где роскошно одетые красавицы отдыхали в этот солнечный день. Они распустили волосы, чтобы солнце высветлило их.

Старые церкви, молчаливые и гордые в своей древней святости, являли взору фасады с геометрическими узорами из потертого мрамора черного, белого, зеленого и розового цветов. За храмами высились тесно прижатые друг к другу дома, где обитали рабочие и ремесленники. Оттуда доносились вопли, окрики, взрывы смеха. За домами прятались таинственные монастыри и аббатства, запертые на тяжелые массивные засовы.

В городе кипела жизнь, и Изабелла особенно остро чувствовала это после своего тихого тосканского дома. Там, в глуши, где оливковых деревьев росло больше, чем людей, ее уделом стало тихое созерцание природы. Здесь, во Флоренции, царил настоящий хаос звуков, образов, запахов. Крики торговцев, продающих ткани, овощи, свечи, перья, духи. Мольбы нищих, вопли детей, гоняющихся друг за другом по узким улочкам, лай бродячих собак, хрюканье и визг свиней, которых тащили на рынок. На улицах было тесно, душно, аромат жарящегося мяса смешивался с запахами пролитого вина, пряных духов, немытых тел и распустившихся цветов.

Изабелла была в восторге. Ей нравился каждый, даже самый дурно пахнущий кусочек этого города. Сердце готово было вырваться из груди, за спиной словно выросли крылья свободы, о которой она так долго мечтала и которую не надеялась обрести. Здесь, на узких улочках Флоренции, Изабеллу ждала настоящая жизнь.

Девушка окинула взглядом внушительную церковную колокольню с замысловатым узором из зеленых, розовых и белых мраморных плиток, сиявших на солнце. Жаль, что под рукой нет альбома и она не может запечатлеть эту красоту, вздохнула про себя Изабелла. Она завороженно смотрела на колокольню.

Вдруг впереди раздался громкий крик. Конь Изабеллы испуганно отшатнулся. Мена и остальные спутники девушки исчезли, словно растворились на улицах Флоренции. Изабеллу окружили незнакомцы. Видя ее смущение, эти оборванцы разразились громким хохотом.

Она почувствовала холодный укол страха. Дома она могла бродить где вздумается, но там были поля, виноградники, ее собственный сад. Эта улица, всего мгновение назад казавшаяся Изабелле такой красивой, вдруг превратилась в нечто иное – странное и пугающее. Изабелла понятия не имела, как выбраться отсюда.

Стиснув зубы, она тронула лошадь. Та неохотно двинулась по узкой темной улочке. Девушка пыталась вспомнить, что же было написано в письме Катерины, которое осталось в седельной сумке одного из слуг. В письме были даны четкие указания, как добраться до дворца кузины, но сейчас все дома казались Изабелле совершенно одинаковыми. Во взглядах пробегавших мимо детей, женщин, выглядывавших из-за зарешеченных окон, ей чудилась подозрительность.

Смущенная, растерянная и слегка испуганная Изабелла повернула за угол и очутилась в маленьком дворике. Высокие дома, теснившиеся со всех сторон, отбрасывали густую тень на потрескавшуюся брусчатку. Эти покосившиеся сооружения были совсем не похожи на красивые дома на набережной. Лепнина облупилась, в окнах не было сияющих стекол и бархатных портьер. В центре дворика красовался разбитый фонтан. Да, Катерина определенно жила не здесь.

Изабелла натянула поводья, разворачивая лошадь, но переулок уже перегородили двое мужчин. Изабелла не заметила их появления и рассердилась на себя за то, что потеряла бдительность. Мужчины были высокими, мускулистыми, бородатыми, в одинаковых красно-коричневых выцветших куртках. Один из них ухмыльнулся, продемонстрировав неровные желтые зубы.

– Гляди, какая прелестная пташка сюда залетела, – сказал он.

Его спутник пробурчал что-то неразборчивое. Изабелле стало страшно.

– Простите, синьор, – пробормотала она, едва сдерживая дрожь, но стараясь высоко держать голову.

Крепко сжав поводья, она попыталась проскользнуть мимо незнакомцев в узкий переулок.

Все случилось в одно мгновение. Проворно протянув руку, один из мужчин схватил лошадь за уздечку, а другой рукой вцепился в запястье девушки. Он потянул Изабеллу к себе, стаскивая ее с лошади, и девушка почувствовала острую боль. Вскрикнув, она попыталась брыкнуть его ногой, но юбки стесняли движения. Изловчившись, Изабелла царапнула ногтями по щеке бандита. Грязно выругавшись, он замахнулся кулаком.

В следующее мгновение он вдруг отлетел в сторону. Девушка покачнулась, оступившись на неровной брусчатке. Шляпа сползла на глаза. У Изабеллы отчаянно кружилась голова, ее мутило, громкие крики и звуки ударов нещадно били по ушам.

Она отбросила шляпу и отвела от лица выбившиеся из прически пряди. Картина, представшая ее глазам, напоминала фреску со сценой Страшного суда – вихрь движений, перекошенные лица, мелькание цветных пятен. Она инстинктивно отшатнулась, вжалась в стену, покрытую облупившейся штукатуркой, и попыталась разобраться в том, что происходило перед ее расширенными от ужаса глазами.

Один из напавших на нее мужчин неподвижно лежал на земле, под ним расплывалось темное пятно. Другой боролся с высокой фигурой в черном, словно карающий дух. Незнакомец двигался с устрашающей грацией, как будто смертельная схватка была для него игрой. Его кулаки и обутые в сапоги ноги наносили внезапные и меткие удары.

Через мгновение мужчина, напавший на Изабеллу, с отвратительным мягким стуком свалился на камни рядом со своим приятелем. Спустя несколько секунд он, пошатываясь, встал на четвереньки, потом с трудом поднялся на ноги и помог встать своему стонущему собрату. Поддерживая друг друга, они со всей возможной скоростью заковыляли прочь. В маленьком дворике воцарилась тишина, нарушаемая только прерывистым дыханием темного ангела.

Изабелла была удивлена, напугана и… заинтригована. Как мир вокруг нее мог измениться с такой внезапностью?

Ей хотелось сбежать и укрыться, спрятаться от страха, который словно клещами вцепился в нее. Она никак не могла сдержать охватившую ее дрожь. И все же Изабелла не двинулась с места. Она стояла, прижавшись к стене и изумленно глядя на незнакомца.

Ее спаситель медленно повернулся, взглянул ей в глаза, и Изабелла потрясенно вздохнула. Он и правда был похож на ангела, падшего ангела. Блестящие черные волосы в беспорядке падали на лоб, на бронзовой от загара щеке алела царапина. Незнакомец был красив, но красота его была странной, словно не от мира сего. Суровое лицо с чеканными чертами, чувственные губы – именно таким предстал бы на рисунке Изабеллы падший ангел.

Его ясные глаза цвета морской волны как будто сияли в полумраке маленького дворика. Изабелла заметила, как в его взгляде промелькнуло что-то мрачное – мелькнуло и ушло в глубину. Рассудок говорил Изабелле, что она должна испытывать страх, но она почему-то совсем не чувствовала испуга. Ей вдруг захотелось подойти ближе к незнакомцу, коснуться его волос, заглянуть в глаза. Вместо этого она сильнее прижалась к холодной стене.

Мужчина провел рукой по влажному лбу.

– Вы не пострадали, синьорина? – спросил он.

Его голос был хриплым, глубоким, но спокойным.

Изабелла судорожно вздохнула. В горле словно застрял комок.

– Я… Нет. Вы явились как раз вовремя. Не знаю, как вас благодарить. Я… понимаете, я заблудилась, а эти люди…

Слабая, успокаивающая улыбка тронула его губы.

– Во Флоренции следует быть осторожной, синьорина. Эти улицы очень обманчивы.

Изабелла подумала об искрящейся реке, о прекрасных мраморных дворцах на набережной. Как стремительно изменилась картина. А сейчас… сейчас перед ней стоит этот мужчина. Мужчина, подобного которому она никогда не видела.

– Теперь я это понимаю, – ответила она и умолкла, словно лишившись дара речи.

Неужели подобное чувство когда-то охватило и ее родителей? Нужно быть очень осторожной.

Он сделал шаг вперед и протянул руку. Он двигался очень медленно, очень осторожно, как будто Изабелла была диким животным, которого он хотел приручить.

– Позвольте мне проводить вас домой. Меня вы можете не опасаться.

Несмотря на то что ей довелось увидеть, Изабелла отчего-то сразу поверила ему. С теми, кто напал на нее, незнакомец был свиреп и безжалостен, но теперь… теперь в его необыкновенных глазах она видела лишь слабый отблеск былой вспышки. Изабелла покачала головой и печально улыбнулась:

– Я не знаю, где мой дом. Я только сегодня приехала во Флоренцию.

Незнакомец недоверчиво посмотрел на нее:

– Но у вас ведь, наверное, здесь есть родственники?

– Да, но…

Изабелла умолкла, охваченная сомнениями. Она вдруг подумала, что, наверное, не стоит упоминать имя кузины и называть незнакомцу ее адрес.

Мужчина понимающе кивнул:

– Идемте, я найду человека, который проводит вас куда пожелаете. Человека, которому вы сможете довериться.

Не слишком большая разница. В конце концов, ее провожатый узнает, куда она направляется. Но у Изабеллы не было выбора. Она должна была отыскать дом Катерины и меньше всего хотела ввязываться в очередной уличный скандал. Она внимательно посмотрела на незнакомца. Мрачное выражение, промелькнувшее на его лице, исчезло, сменившись легкой улыбкой. Впрочем, Изабелла ни на секунду не забывала, что перед ней – опасный человек.

– Благодарю вас, – сказала она. – Я перед вами в большом долгу, синьор.

Он покачал головой:

– Сегодня я сделал по меньшей мере одно доброе дело.

– То есть на сегодня с искуплением грехов покончено? – вымолвила вдруг Изабелла, сама себе удивившись.

Незнакомец изумленно взглянул на нее:

– Я обречен вечно каяться в своих грехах, синьорина. Но идемте, нужно найти кого-то, кто проводит вас домой.

– Синьорина Изабелла! Хвала всем святым, вы живы и здоровы! – донесся до Изабеллы крик Мены, пытавшейся выбраться из толпы, окружившей собор Санта-Мария дель Фьоре.

Изабелла добралась сюда в сопровождении двух телохранителей, которых нашел ее ангел-хранитель. Эти люди выглядели совсем как те разбойники, что напали на нее, – рослые загорелые бородатые мужчины. Однако они были молчаливы и вежливы и внимательно следили за тем, что происходит вокруг. Изабелла не знала, что это были за люди, но видела, как сосредоточенно они слушали ее спасителя. Они привели девушку в самое оживленное место города. Она даже не знала их имен.

Как зовут ее спасителя она тоже не знала, но была совершенно уверена, что никогда его не забудет. Это лицо будет являться ей во сне.

Но суждено ли ей когда-нибудь снова увидеть этого человека? Изабелла желала этой встречи всем сердцем и в то же время страшилась ее.

– Мена! – воскликнула она, поднимаясь в стременах, чтобы разглядеть служанку, пробиравшуюся сквозь толпу. Изабелла облегченно вздохнула. – Вот ты где!

– Вы так неожиданно исчезли, мы уж не знали, что и думать! – пробормотала служанка, по ее морщинистым щекам катились слезы. – Это дурное место. Нам бы лучше вернуться домой.

– Мы не можем уехать, не повидавшись с Катериной, – ответила Изабелла.

«Лучше, пожалуй, не говорить Мене о том, что случилось», – подумала она. День и без того выдался нелегким. Больше всего Изабелле сейчас хотелось отыскать наконец дом кузины, принять ванну, поесть… и помечтать о своем спасителе. Нарисовать его лицо прежде, чем черты сотрутся из ее памяти.

– Эти люди помогли мне найти дорогу…

Изабелла оглянулась, но ее телохранители исчезли, растаяли в толпе, словно и не было этого молчаливого эскорта. А вдруг ей все это привиделось? Такое уже случалось прежде.

Но нет. Изабелла отчетливо помнила прикосновение таинственного незнакомца к своей руке, сияние его глаз. Нет, это определенно не сон.

Девушка спустилась с лошади, обняла Мену и последовала за ней к слугам, ожидавшим у входа в собор.

Оставив рынок позади, путники двинулись по направлению к реке Арно. Толпа на улицах поредела. Миновав знаменитый мост Понте Веккьо, они повернули к Виа Порчелатти, кварталу великолепных дворцов. Здесь и в помине не было ужасных маленьких двориков, подобных тому, в который попала заблудившаяся Изабелла.

Здесь было тише, крикливые торговцы и нищие остались позади. В этом квартале тоже было людно, но прохожие выглядели куда более респектабельно. Дамы в шелковых платьях и прозрачных вуалях, сверкая драгоценностями, спешили в церковь Сан-Лоренцо, сопровождаемые бдительными служанками. Мужчины в вышитых бархатных камзолах беседовали друг с другом, провожая Изабеллу внимательными взглядами. Слуги тащили тяжелые корзины. Лавки, прячущиеся от палящих лучей солнца за зелеными навесами, предлагали богатый выбор золота, драгоценностей, шелков.

Дома здесь были большие, массивные, но построенные из простого розовато-серого камня. Их тяжелые двери и резные балконы возвещали о власти, богатстве, безопасности. Вот тут-то и жили Строцци.

Как и написала Катерина в своем письме, это был прекрасный дворец высотой в три этажа, на углу небольшой площади у Виа Порчелатти. Над красными черепичными крышами возвышался охряной кирпичный купол Дуомо, знаменитого творения Брунеллески.

Полуоткрытые ставни защищали комнаты от солнечных лучей, двери были заперты на засовы. Изабелла подняла взгляд. Сомнений не было, они нашли нужный дом – над входом сиял герб Строцци.

– Должно быть, это здесь, – утомленно пробормотала Мена. – Наконец-то.

Изабелла посмотрела на свою служанку. Лицо Мены посерело от усталости и выглядело совсем изможденным под широкополой соломенной шляпой, глаза покраснели. Долгое путешествие для Изабеллы было источником удовольствия, если не считать того неприятного инцидента во дворике, но для Мены оно стало сущим наказанием. «Не совершила ли я ошибку, – подумала Изабелла, – взяв Мену с собой?» Может быть, и ей самой не стоило приезжать сюда? Она выросла в деревне, разве ей место здесь? Но, как ни странно, Изабелла совсем не чувствовала страха, напротив, ею владело радостное волнение. Она хотела остаться во Флоренции.

Изабелла сочувственно улыбнулась:

– Мы уже на месте, Мена! Нас ждет горячая ванна, сытная еда и мягкая постель.

– Хвала святой Катерине! – пылко отозвалась Мена.

Один из слуг спешился, подошел к дому и постучал медным дверным молотком в тяжелую, окованную железом дверь. Не успело стихнуть гулкое эхо, как раздался скрежет – засовы отодвинулись, дверь со скрипом распахнулась, и на пороге появился паж, облаченный в вышитую ливрею Веспуччи.

– Прибыла синьорина Изабелла Спинола, – возвестил слуга.

Паж окинул взглядом Изабеллу и ее потрепанную свиту. Да уж, подумала она, вид у них не слишком элегантный. Ей полагалось прибыть в драпированных шелком носилках, в сопровождении вереницы слуг и повозок, груженных сундуками с одеждой. Однако ничего этого у Изабеллы не было. Путники с ног до головы были покрыты пылью, простое, темно-синее дорожное платье Изабеллы помялось. Она вспомнила прозрачные вуали и усыпанные драгоценностями головные уборы дам, встреченных по дороге, и машинально подняла руку, чтобы поправить прическу. Волосы Изабеллы были стянуты черной лентой и убраны под сетку, прическу венчал простой бархатный берет.

Изабеллу снова охватили сомнения. Она, выросшая в глуши девчонка, вот-вот вступит в самое элегантное, самое утонченное общество в мире. Что, если ее одежды, ее манеры – да все в ней неправильно? Настолько неправильно, что Катерина со смехом выгонит ее из своего дома, отошлет прочь, в деревню, где Изабелле самое место. От мысли о том, что ей придется вернуться в одинокий дом, в глушь, где никогда не встретить такого мужчину, как тот незнакомец в черном, у Изабеллы невольно сжалось сердце.

Однако паж, вместо того чтобы захлопнуть перед ней дверь, лишь кивнул:

– Разумеется. Синьорина Строцци ждет вас.

Он широко распахнул дверь и на улицу высыпали слуги в ливреях.

– Они отведут ваших лошадей в конюшню, синьорина Спинола. Соблаговолите последовать за мной, госпожа велела сразу провести вас к ней.

– Конечно, – слабым голосом отозвалась Изабелла, соскальзывая с жесткого испанского седла.

Ноги подгибались. Стоит ей сделать один шаг к этим дверям – и назад пути уже не будет. Она не сможет убежать.

«Трусиха! – прошептал внутренний голос. Чего ты ждешь? Разве не к этому ты так долго стремилась? Разве не этого ты хотела? Тебе нечего стыдиться – твоя кровь такая же благородная и древняя, как и у нее. Не позорь своего отца… и себя».

Изабелла выпрямилась, расправила плечи. Нет, она не трусиха. И никогда ею не была. Она должна войти в эту дверь, пусть даже она окажется вратами ада. У нее нет выбора. Не теперь. Да теперь она и не хотела для себя другого пути.

Высоко подняв голову, Изабелла последовала за пажом. Войдя в гостеприимно распахнутые двери, она обнаружила, что за ними нет и намека на адские мучения.

Сделав несколько шагов, Изабелла замерла, изумленно озираясь. Внутренний дворик был открыт небу, но нависающая крыша, закрывавшая галерею на втором этаже, давала тень и прохладу. В центре дворика высился внушительный мраморный фонтан, вода, сверкая, струилась из кувшина каменной нимфы. Пол был вымощен бледно-розовыми мраморными плитами, сиявшими чистотой. Древние статуи, изваяния богов, богинь и героев, удобные скамьи и кресла – все дышало уютом, звало к тихой беседе и размышлениям. Здесь все было так, как на гравюрах в отцовских книгах, подумала Изабелла, как будто она очутилась на римской вилле.

Отцу бы здесь понравилось…

– Синьорина? – мягко окликнул паж, возвращая Изабеллу к реальности.

Она растерянно посмотрела на него. Девушка совсем забыла о его присутствии, забыла, что она не одна в этом средоточии совершенной красоты. Паж улыбнулся. Он, наверное, привык к подобной реакции.

– Могу я проводить вас к синьорине Строцци? – спросил он. – Она с нетерпением ждет вас.

– Разумеется, – пробормотала Изабелла, – благодарю вас.

Она последовала за пажом через дворик, мимо рядов статуй. На мгновение ей показалось, что безмолвные изваяния следят за ней. В дальнем конце дворика Изабелла увидела широкую каменную лестницу, поднимающуюся к террасе. Изабелла и ее провожатый были на середине лестницы, когда дверь наверху открылась и появилась девушка.

Наверное, это и была Катерина. В последний раз Изабелла видела свою родственницу, когда была ребенком, но та встреча навсегда запечатлелась в ее памяти. Она помнила себя – загорелую до черноты робкую маленькую девочку, с восторгом взирающую на старшую кузину. Катерина казалась сотканной из солнечных лучей, так прелестна и изящна она была. Все вокруг говорили, что Катерине уготована особая судьба, что она рождена для славы и богатства. Жизнь ее казалась безоблачной. Она даже была помолвлена с одним из Веспуччи, но слухи о ее слабом здоровье расстроили помолвку.

Благоговейный трепет – вот что чувствовала Изабелла в тот памятный день. Не верилось, что человеческое существо может быть столь совершенно, может так отличаться от простых смертных. Катерина олицетворяла собой все то, что не дано было Изабелле: она была красивой, элегантной, спокойной. Тогда Изабелла впервые в жизни почувствовала зависть.

Сейчас, глядя на кузину, она поняла, что с годами ее чувства не изменились. Катерина была похожа на ожившую статую. Ее кожа была светлой, как мрамор, только высокие скулы чуть тронул румянец, волна сияющих золотисто-рыжих волос ниспадала до талии. На ней было небесно-голубое муслиновое платье под цвет глаз. Если бы Изабелла решилась нарисовать кузину, то взяла бы бесценную лазурь.

Радостно улыбнувшись, Катерина направилась к Изабелле.

– Моя дорогая кузина! – воскликнула она, обнимая Изабеллу и окутывая ее ароматом розовых лепестков. – Наконец-то ты здесь. Надеюсь, путешествие было не слишком утомительным?

Катерина не отличалась высоким ростом и все же была выше Изабеллы, которой пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать кузину в гладкую щеку. Катерина была прелестна, но, обнимая ее, Изабелла почувствовала, как она похудела. Руки в пышных рукавах были совсем тонкими. От Катерины исходил жар, словно ее снедала лихорадка, а голубые глаза неестественно блестели.

И снова Изабелла подумала, что лучше скрыть то, что произошло с ней во время путешествия. Опасность и риск.

– Вовсе нет, – ответила она с улыбкой. – Мы часто останавливались в дороге. Но я рада, что наконец здесь. С твоей стороны было очень мило пригласить меня во Флоренцию.

Пожав плечами, Катерина отступила на шаг назад и окинула Изабеллу внимательным взглядом. Что она могла подумать о своей маленькой черноволосой деревенской кузине? Но Катерина не выдала своих мыслей, лишь улыбка стала шире, а на алебастровых щеках появились ямочки.

– Для чего же нужна семья, дорогая Изабелла? Поверь, ты оказала мне большую услугу, оставив свой дом и приехав сюда. С тобой этот дом будет не таким одиноким и тихим. Но идем, ты, должно быть, проголодалась после долгого путешествия. Паоло, накрой для нас стол и скажи, что моей гостье нужна ванна. А теперь, Изабелла, ты должна рассказать мне, как поживает твой отец. Мама всегда любила его больше других родственников. Она все время говорила о том, какой он мудрый и как много знает.

Паж по имени Паоло поклонился и отправился вниз по лестнице. Катерина, взяв Изабеллу под руку, повела ее наверх. Пока Изабелла рассказывала кузине об отце, заверяя, что он прекрасно себя чувствует и по-прежнему весьма учен, девушки прошли в комнату, которая определенно принадлежала Катерине. Она была не такой официальной и чопорной, как остальные помещения в доме, – большой зал, столовая и гостиные, но куда более роскошной.

На мраморных полах лежали редкие ковры глубоких красных и синих тонов, стены скрывались за гобеленами, изображавшими брак в Кане Галилейской и Диану на охоте. Эти плотные гобелены надежно преграждали путь сквознякам. Мебели было мало – несколько кресел и столиков, в углу Изабелла заметила лютню и клавесин.

Через другую дверь девушки прошли в спальню. Бархатные портьеры были отдернуты, и солнечный свет беспрепятственно лился в окна со свинцовыми переплетами. Лучи ложились на пол, покрытый коврами, освещали огромную кровать резного дерева. Голубое покрывало было откинуто, а простыни смяты, словно Катерина лишь недавно встала с постели. Здесь стояли резные сундуки, обтянутые бархатом кресла, на стенах висели зеркала, а в резном медном шаре, свисавшем с потолка, тлели травы, источая мягкий аромат.

Изабелла изумленно оглядела спальню. Это помещение отличалось от ее комнатушки с белеными стенами куда сильнее, чем она могла вообразить.

– Даже представить себе не могу, что в таком доме может быть тихо и одиноко, – пробормотала она.

Катерина рассмеялась:

– Уверяю тебя, так и есть! Такой огромный, пустой дом только для меня и Маттео. Вот почему я так часто выхожу отсюда. Ты тоже будешь стараться реже здесь бывать, вот увидишь.

Легкая тень промелькнула по лицу Катерины, облачко, закрывшее солнце. Но уже через мгновение тень рассеялась, и Катерина снова заулыбалась.

– Позволь мне показать тебе твою комнату, Изабелла, – сказала она. – Я велела приготовить ее специально для тебя.

Комната Изабеллы примыкала к спальне Катерины и обстановкой очень напоминала апартаменты хозяйки. Кровать была застлана темно-розовым покрывалом, портьеры такого же цвета украшали окна. У камина стояли два кресла резного дерева, небольшой столик и пяльцы, крышки сундуков для одежды были открыты.

– Здесь очень уютно, – сказала Изабелла, оглядывая комнату. – Очень. Мне тут будет хорошо, я уверена.

– Прекрасно. Если тебе что-нибудь понадобится, только попроси. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь как дома.

Катерина подошла к стене, которую украшали два гобелена в зеленых и кремовых тонах со сценами греческого пира. Между ними висела небольшая картина в изящной золотой раме.

– А это одно из моих сокровищ, – сказала Катерина. – Я подумала, что тебе это должно понравиться.

Не отрывая завороженного взгляда от картины, Изабелла подошла ближе. Яркие живые краски притягивали взор. Девушка никогда не видела ничего подобного. Сцена, изображенная на полотне, была довольно обычной – Мадонна с младенцем Христом на фоне пейзажа, написанного бледно-зелеными и золотистыми красками. Изабелла и сама не раз рисовала Деву Марию. Но такую картину она видела впервые.

Синий и белый цвета одеяния Марии, ее золотые волосы, персиковый оттенок кожи Мадонны и ее младенца – это была сама жизнь. Картина совершенна, подумала Изабелла, в ней не было ни одного изъяна. Грациозная поза Мадонны, точность и изящество линий, нежность красок. Протянутая рука Марии казалась такой хрупкой, такой притягательной, что Изабелла едва подавила желание коснуться ее. Она спрятала руки в складки юбки.

Катерина внимательно смотрела на полотно, слегка склонив голову в бессознательном подражании Мадонне.

– Разве это не прелестно? – проговорила она. – Картину написал Джованни Беллини из Венеции, он использовал новый метод смешивания краски с маслом.

– Я никогда не видела ничего более прекрасного, – искренне ответила Изабелла, мысленно обещая себе узнать как можно больше об этой новой волшебной технике живописи.

Катерина улыбнулась:

– Я слышала, ты тоже не чужда искусству, кузина. Говорят, ты и сама прекрасно рисуешь.

– Я не художница, – покачала головой Изабелла. – Не настоящая художница, как этот синьор Беллини. Я почти не училась рисовать, но очень люблю искусство. Это самое прекрасное, что может быть в мире, ради чего стоит жить, разве не так? Искусство делает нас лучше.

Катерина пристально посмотрела на нее, выгнув золотистую бровь, и Изабелла почувствовала, что краснеет.

– Прекрасно сказано, Изабелла. Искусство и в самом деле поднимает нас над мирской суетой. Только с его помощью мы можем представить себе, что значит – коснуться божественного. – Катерина схватила кузину за руку. Ее пальцы были тонкими и слабыми, как у ребенка. – Я знаю, наши семьи не всегда ладили, кузина, но я очень рада, что ты теперь здесь, со мной.

Неожиданно для себя Изабелла поняла, что и она тоже испытывает радость. Глупые сомнения, охватившие ее на пороге этого дома, исчезли бесследно. Разбойники, красивый незнакомец, спасший ее, теперь казались ей сном. Она снова обратила взор на картину. Ее недосягаемая совершенная красота стала ей чуточку ближе.

– Я тоже очень рада. Надеюсь, я смогу быть тебе полезной.

Катерина покачала головой:

– Одно твое присутствие приносит мне облегчение. Я уверена, мы станем настоящими подругами.

Дверь комнаты распахнулась, целая кавалькада слуг внесла подносы с едой, кувшины вина и воды и даже огромную деревянную ванну.

– Наконец-то! – воскликнула Катерина. – Ты, должно быть, умираешь от голода.

В одно мгновение превратившись в строгую хозяйку дома, она внимательно следила за тем, как слуги сервируют стол и наполняют ванну горячей водой.

Изабелла повернулась к стене, чтобы еще раз бросить взгляд на шедевр Беллини, и тут заметила еще одну картину. Она висела у двери, рама ее была более простой, но столь же изящной. Цвета менее яркие, чем на полотне Беллини, создавали ощущение бесплотной неземной фантазии. Это был портрет Катерины, изображавший ее в розовом платье с низким вырезом. Великолепные золотистые волосы стягивал белый шарф. Она смотрела куда-то в сторону, а на ее губах играла легкая улыбка.

На шее сияло тяжелое золотое ожерелье в виде змеи с рубиновыми глазами. Была ли эта змея символом загадочной болезни Катерины, ее отстраненности от этого мира?

Сделав над собой усилие, Изабелла отвела взгляд от картины и посмотрела на кузину, которая отдавала распоряжения слугам. Катерина улыбалась, но в ее глазах затаилась тень. Изабелла снова подумала о своем спасителе и о тьме, крывшейся на дне его зеленых глаз.

– А теперь, кузина, ты должна поесть, – сказала Катерина. – Потом я одолжу тебе одно из моих платьев. Сегодня вечером у нас важное дело.

Важное дело? Неужели вот так, с ходу, и начнется ее новая жизнь? Изабелла почувствовала, как ее желудок стягивается в тугой узел.

– Катерина, я думаю…

Но она не успела договорить. В соседней комнате послышался шум, раздались тяжелые шаги, лай собак, громкие раскаты мужского смеха. Дверь распахнулась, и на пороге появился настоящий гигант.

Изабелла сразу поняла, что это брат Катерины, ее кузен Маттео, у него были рыжевато-золотистые волосы, как у сестры. Но Катерина была бледной и хрупкой, а Маттео – высоким и широкоплечим, он излучал кипучую энергию. На нем был простой темный камзол и высокие кожаные сапоги, покрытые грязью. Следом за ним в комнату вбежала целая стая собак, похоже, он только что вернулся с охоты.

– А это, наверное, и есть наша прекрасная кузина! – воскликнул Маттео, и его громкий голос в маленькой комнате прозвучал как-то неуместно. – Изабелла, Катерина вот уже несколько недель не может говорить ни о чем, кроме вашего приезда. Хорошо, что у нее наконец появится подруга.

– Я рада, что приехала, – ответила Изабелла, немного взволнованная неожиданным визитом кузена.

Она уже видела Маттео раньше, но мельком. Впрочем, он и тогда, много лет назад, поражал окружающих своим громким смехом и бьющей через край энергией. В этом он не изменился. Казалось, Маттео заполнил собой все пространство.

Схватив руку Изабеллы, он поднес ее к губам и задержал в своих руках дольше, чем полагалось приличиями. У Маттео был особый дар – в его присутствии любой чувствовал себя самым желанным гостем. Интересно, как бы она изобразила его, подумала Изабелла. Как Аполлона, увлекающего за собой солнце? Нет, пожалуй, как Геркулеса, покоряющего мир.

И вдруг, неожиданно для себя самой, она вновь вспомнила своего спасителя с загадочными глазами. Эти мужчины казались такими разными, но который из них более опасен?

– Наша кузина так прелестна, – с улыбкой прошептал Маттео. – Флоренции нужны красивые женщины.

– Не дразни нашу кузину, Маттео, – сказала Катерина. – Сегодня вечером мы идем в мастерскую синьора Боттичелли, хочу познакомить Изабеллу с нашими друзьями.

– Прекрасно. Может быть, он захочет написать ее портрет, как с тебя, сестренка. – Маттео опустился в кресло и потянулся к кувшину с вином. Катерина бросила неодобрительный взгляд на собак, затеявших драку у его ног. – Пока вы здесь, мы найдем вам хорошего мужа, Изабелла. Может, богатого кондотьера?

Изабелла рассмеялась. Она уже давно решила, что брак не для нее. Искусство – вот смысл ее жизни. Муж мог только помешать ей.

– Я пока не собираюсь замуж, – сказала она.

Нет, она никогда не повторит ошибку родителей – любить слишком сильно, потерять и тосковать до конца своих дней.

– Ты не можешь забрать ее у меня, Маттео, и отдать как приз одному из своих друзей, – решительно сказала Катерина, пробуя засахаренный фрукт. – Брак подождет.

– Хорошо, – пробормотал Маттео, пристально глядя на Изабеллу поверх своего кубка.

В его глазах мелькнула странная искорка. У Изабеллы возникло странное чувство… ей показалось, что, несмотря на все его добродушие и обаяние, кузен не из тех, кому можно доверять.

– Позже…

– Вы проводили даму до ее дома? – спросил Орландо мужчин, появившихся на пороге его гостиной.

Он стоял у окна, глядя на оживленную улицу. Прохожие спешили по своим делам, кухарки волокли с рынка тяжелые корзины, куртизанки цокали каблучками, группки молодых людей в пестрых камзолах бряцали мечами и громко смеялись.

Все шло своим чередом, так, будто это был обычный день и не произошло ничего особенного.

– Нет, синьор, она нашла своих слуг, и мы оставили ее, – ответил один из мужчин. – С ними она была в полной безопасности.

Взгляд Орландо упал на женщину в черном. Она была похожа на привидение. Или на сон, как та юная темноглазая девушка.

– Они вас не видели?

Мужчина фыркнул:

– Если мы не хотим, чтобы нас заметили, милорд, значит, никто нас не увидит.

Орландо мрачно улыбнулся. Обернувшись, он посмотрел на мужчин, топчущихся на пороге. Это правда – в искусстве смешиваться с толпой эти бородачи в поношенной одежде не знали себе равных. Они не отличались ни особой красотой, ни уродством, не были слишком высоки или слишком низки, словом, самые обычные люди. Для его целей лучше не придумаешь. Поэтому-то он их и нанял. Они были его глазами и ушами, подмечали все, что делалось во Флоренции.

И помогали ему выручать из беды прекрасных девиц.

Орландо бросил им мешочек с монетами.

– Спасибо. Сегодня вы сделали доброе дело ради спасения души.

Мужчины ухмыльнулись, обнажив неровные зубы.

– Чтобы спасти наши души, милорд, нужно изрядно потрудиться.

Орландо принужденно рассмеялся. Его душа тоже безвозвратно потеряна, и надежды на ее спасение нет. Но в глазах той девушки было что-то… искренность, свет, которые всколыхнули в Орландо давно забытые чувства.

– Что-нибудь еще, милорд? – спросил мужчина. – Вы не хотите, чтобы мы отыскали дом той дамы? Или выследили тех негодяев и прикончили их?

Орландо покачал головой:

– Нет, рано или поздно эти негодяи получат по заслугам. А дама теперь в безопасности.

Особенно от него. Орландо вдруг понял, что ему хочется узнать, где она живет. Ее сияющие глаза не выходили у него из головы. Однако он понимал, что это было бы неразумно. Всего одна встреча, а он уже попался в сети. Это может быть опасно.

Он отвернулся к окну:

– Если вы мне понадобитесь, я пошлю за вами.

За его спиной раздались удаляющиеся шаги, металлический лязг мечей и кинжалов. Потом все стихло, и Орландо снова остался один.

Та неожиданная стычка в тихом дворике разожгла его кровь, на несколько мгновений он почувствовал себя бесшабашным юнцом. Потасовки в дешевой таверне теперь мало привлекали его. Драться со всяким сбродом – значило даром тратить силы, которые нужны ему для более серьезных дел. Но когда он увидел этих подлых негодяев, обступивших испуганную девушку, прежний Орландо вернулся к жизни. В то мгновение его охватила ярость, которую он давно не испытывал.

Ее глаза, тонкая нежная рука, которую она протянула ему, вызвали в нем волнение, давно забытое желание, внезапное и обжигающее. Ему захотелось поцеловать ее, прижать к себе, почувствовать ее тело в своих объятиях. Но трепет ее пальцев, робкая благодарная улыбка на ее лице остудили его пыл. Он сделал доброе дело и не мог все разрушить, снова напугав ее.

Сейчас гнев и желание отступили, сменившись привычным хладнокровием, но воспоминания об этой девушке не желали покидать его. Она не была красавицей в обычном смысле этого слова, особенно здесь, в городе роскошных куртизанок, но в ее лице было нечто большее, чем красота. Что-то, что Орландо хотелось разгадать.

Но нет… он не должен искать ее дом. Не должен видеть ее снова, ради нее и ради себя.

В дверь постучали, и рука Орландо машинально сжала рукоятку кинжала, который он всегда носил за поясом. Его приятели не вернулись бы без его приказа.

– Кто там?

В комнату вошел слуга, обычно присматривавший за входной дверью, и низко поклонился. Он протянул Орландо запечатанное письмо.

– Послание из монастыря Святой Клары. Вы просили, чтобы любые известия оттуда доставлялись вам незамедлительно.

Кивнув, Орландо схватил письмо, сломал печать и поспешно пробежал глазами аккуратные строчки.

Всякий раз, получая письма из монастыря, он испытывал страх. Он боялся узнать, что с маленькой Марией случилось что-то непоправимое, – болезнь, несчастный случай… может быть, даже похищение, если Маттео Строцци узнает о существовании дочери. Маленькая Мария всегда была в мыслях Орландо.

К счастью, это письмо рассказывало лишь о том, как девочка жила с тех пор, как он видел ее в последний раз. Она занималась музыкой, изучала языки и Закон Божий. Она была резвым, веселым, прелестным ребенком. Совсем такой, как ее мать когда-то.

Орландо задумчиво сложил письмо. Глубокое отчаяние сестры, любовь к негодяю, который не стоил ее, оторвали ее от дочери. Мария Лоренца никогда не услышит смех дочери, не увидит, как малышка бегает по залитому солнцем лугу. Все оставили ее в тот последний роковой час.

Но только не Орландо.

И потому он не мог позволить себе отвлекаться от поставленной цели, пусть даже на его пути встанет дюжина прекрасных девиц.

Глава 3

Солнце превратилось в темно-золотой, почти янтарный шар, когда Изабелла и Катерина покинули палаццо Строцци. День клонился к вечеру, город возвращался к жизни после долгой сиесты. Лавки снова распахивали свои двери, люди выходили из дома в поисках ужина или развлечений. Юноши в ярких камзолах по последней моде и беретах с огромными перьями бесцельно слонялись по улицам, разглядывая проходящих мимо женщин. Однако Изабелла заметила, что на Катерину они смотрели, раскрыв рот от изумления. Вероятно, им казалось, что к простым смертным снизошла богиня.

Изабелла напрасно рассматривала прохожих, надеясь увидеть мужчину, спасшего ее от разбойников в уединенном дворике. Она уже начала спрашивать себя, не привиделось ли ей все случившееся.

На Катерине было узкое платье из темно-сапфирового бархата, отделанного белым шелком, рукава перехватывали золотые и серебряные ленты. Она не украсила себя драгоценностями, потому что ни сверкающие бриллианты, ни мягкое мерцание жемчуга не могли соперничать с сиянием ее белоснежной кожи и голубых глаз.

Она одолжила Изабелле платье из шелка цвета бронзы, отделанное алыми лентами и украшенное искусной вышивкой. Это было чудесное платье, сшитое по последней моде, и все же Изабелла чувствовала себя как деревенская девчонка, обряженная в шелка. Все происходящее казалось ей сном.

Взяв Изабеллу под руку, Катерина увлекла ее за собой.

– Это недалеко, кузина. Я хожу туда каждый день и иногда возвращаюсь домой, когда уже совсем стемнеет.

Изабелла была заинтригована. Катерина так и не сказала ей, куда они направляются. На все вопросы она отвечала легкой улыбкой. Может быть, это лавка с модными нарядами, собор или галерея? Изабелле не по душе была вся эта таинственность, особенно после всего того, что случилось с ней в этот день.

– Катерина, ты так и не скажешь мне, куда мы идем? – снова спросила она.

– Я же сказала, что это сюрприз. Но обещаю тебе, Изабелла, тебе там понравится.

Наконец они остановились у солидного каменного строения, размерами не уступавшего дворцу Строцци.

Ставни на окнах были закрыты, а над дверями не было герба, указывавшего на принадлежность дома.

Один из пажей Катерины, взявшись за массивное медное кольцо, постучал в деревянную дверь. Уже через мгновение створки распахнулись, и на пороге появился не слуга в ливрее, а молодой человек в просторной блузе, покрытой разноцветными пятнами краски. На щеке чернело угольное пятно. Он поморгал, ослепленный лучами заходящего солнца, а потом на его лице расцвела широкая улыбка.

– Синьорина Строцци! – радостно воскликнул он. – Вы пришли! А мы гадали, что вас задержало сегодня.

– Счастливейшее из событий, Якопо, – ответила Катерина. – Ко мне приехала моя кузина, синьорина Спинола. Она тоже большая поклонница искусства.

– Хозяин будет очень рад.

Юноша шире распахнул дверь и пригласил Катерину со спутницей войти. Вместо открытого внутреннего дворика, как во дворце Строцци, они вступили в хаос.

Но это был чудесный хаос. Такой, о котором мечтала Изабелла долгими бессонными ночами. Хаос мастерской художника.

Сквозь высокий потолок из толстого стекла в помещение лился солнечный свет. Вдоль стен на мольбертах стояли полотна разной степени завершенности – от едва заметных набросков до тщательно выписанных сцен. У мольбертов, словно пчелы в улье, толпились люди в запачканной краской одежде, они спорили, размахивая кистями. Изабелла вдохнула едкий запах скипидара и темперы, и он показался ей прекраснее аромата весенних цветов.

Изабелла с восторгом смотрела вокруг и не сразу откликнулась на легкое прикосновение Катерины к своему плечу.

– Ну как, кузина? Что ты обо всем этом думаешь?

Изабелла растерянно улыбнулась:

– Я думаю, что это совершенство.

Катерина рассмеялась:

– Это и в самом деле так! Здесь средоточие всего великого, что есть во Флоренции. Идем, я познакомлю тебя с творцом этого совершенства.

Взяв Изабеллу под руку, она медленно двинулась через толпу художников, улыбаясь присутствующим, задавая им короткие вопросы. Было очевидно, что Катерина здесь бывает очень часто. Все эти люди хорошо ее знали.

Изабелла ощутила небывалое волнение. Возможно… может быть… они с Катериной будут приходить в это благословенное место каждый день. Тогда она сможет наблюдать за работой художников, узнает о новой технике живописи, заведет знакомства. Если бы она только могла…

Следуя за дворецким Якопо, они вошли в небольшую, залитую светом комнату. Здесь было не так людно, разговоры велись приглушенными голосами. На мгновение Изабелла застыла на месте, ее взгляд упал на полотна, развешанные по выбеленным стенам. Мир вокруг нее исчез, остались лишь эти картины. Юдифь со следующей по пятам служанкой, несущей голову Олоферна; поклонение волхвов, собравшихся у святых яслей; фигура Победы в блистающих доспехах.

В самих сценах не было ничего необычного, но Изабелла никогда прежде не видела столь совершенного исполнения, столь изящной и точной работы кисти.

Она подошла ближе к полотну, изображавшему Юдифь, и долго смотрела на едва заметную улыбку, изогнувшую коралловые губы. О чем она думала, эта спокойная женщина, после того как отсекла голову Олоферну, не пролив и капли крови на свое светло-голубое платье? В ее улыбке не было и тени сомнения.

– Изабелла! – окликнула Катерина. – Иди сюда, ты должна познакомиться с моим самым дорогим другом.

Изабелла неохотно оторвалась от созерцания картины, обернулась и увидела кузину, стоявшую рядом с высоким мужчиной в блузе, покрытой пятнами краски. Однако Изабелла с первого взгляда поняла, что этот человек не один из суетливых помощников, работавших в соседней комнате.

Он был очень высок ростом, широкоплеч, с копной вьющихся темно-русых волос, падавших на лоб. Черты бронзового лица были четкими, словно вылепленными скульптором. Темно-синие глаза светились внутренним огнем, в них искрилась сама жизнь.

– Это синьор Боттичелли, самый лучший художник во всей Флоренции, – сказала Катерина. – Алессандро, это моя родственница, Изабелла Спинола, которая согласилась погостить у меня. Она тоже большая любительница искусства.

– Синьорина Спинола, рад встрече. Флоренции нужны образованные дамы, ценящие искусство.

С вежливой улыбкой он склонился над рукой Изабеллы. На его щеках она заметила пятнышки бесценного аквамарина и крапинки золотой краски.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, синьор Боттичелли, – пробормотала она, чувствуя, как от волнения перехватывает горло. – Ваши шедевры известны даже в нашей глуши, но я и не предполагала, что мне выпадет счастливая возможность встретить вас.

– Мне приятно это слышать. Теперь, когда вы увидели мои картины, скажите, что вы о них думаете?

Смею ли я полагать, что наша дорогая Катерина права и я лучший художник Флоренции?

Изабелла бросила взгляд на Юдифь, на ее золотистые локоны, струящееся платье, нежные краски, благодаря которым женщина на картине казалась живой.

– Я не знакома со всеми художниками Флоренции, но мне кажется, вы вне конкуренции.

Боттичелли запрокинул голову и захохотал, его раскатистый смех эхом отозвался в комнате. Катерина тоже рассмеялась, ее смех был похож на звон серебряного колокольчика. Изабелла улыбнулась.

– Что ж, когда вы познакомитесь со всеми художниками, а уж в этом ваша кузина вам поможет, вы вернетесь и поделитесь со мной своими впечатлениями, моя дорогая синьорина Спинола. А теперь не желаете ли посмотреть, над чем я работаю сейчас? Это нечто поистине необыкновенное. Определенно будет шедевр.

Его шедевр… нечто еще более выдающееся, чем то, что она уже видела? Изабелла недоверчиво покачала головой. Неужели человеку под силу сотворить что-то еще более совершенное?

– Сочту за честь.

Синьор Боттичелли взял ее за руку и подвел к большому холсту, укрытому льняной тканью в разноцветных пятнах краски. Его пальцы крепко сжимали руку Изабеллы, и она физически ощущала исходящую от него энергию. Она затрепетала в предвкушении. Что за чудо прячется за складками ткани?

Но ей не суждено было увидеть творение мастера. Пока еще нет. Едва синьор Боттичелли взялся за край полотна, и не успела Изабелла затаить дыхание, как дверь мастерской распахнулась. На мгновение Изабелле показалось, что это выпорхнуло из груди ее сердце, не в силах сдержать охватившее ее волнение. В комнату ворвались свет и ветер, словно подгоняемые самим Юпитером. Испуганная, Изабелла обернулась, с непривычки запутавшись в узких шелковых юбках, и обнаружила, что ее фантазии о богах, сошедших на землю, были не так уж далеки от истины. Определенно это были боги, явившиеся в мир смертных на золотых колесницах.

В комнату вошли девять или десять мужчин; у Изабеллы перед глазами замелькали яркие бархатные камзолы, береты с перьями, засверкали драгоценные камни, засияло золото. Это было такое сочетание блеска и бьющей через край энергии, которой Изабелла никогда прежде не видела. В ее глуши таких мужчин отродясь не было, только грубые фермеры да ученые не от мира сего. От пережитых впечатлений у Изабеллы закружилась голова.

Во главе этого своеобразного отряда выступал высокий стройный молодой человек, облаченный в изумрудно-зеленый камзол, украшенный золотыми лентами. Его длинные мускулистые ноги были затянуты в зеленые с золотом чулки. Изабелла с изумлением увидела причудливо изукрашенный гульфик и едва не рассмеялась, но стоило незнакомцу снять берет, и смех замер у нее на губах. Волна блестящих каштановых кудрей рассыпалась по широким плечам. Если и мог кто-то из мужчин соперничать красотой с Катериной, это был он. Юный бог с совершенным лицом и глазами, в которых искрился смех.

– Моя очаровательная Катерина! – воскликнул он, отвешивая изящный поклон и элегантно взмахнув беретом. Перо на его берете коснулось выложенного плиткой пола. – Я надеялся, что застану вас здесь.

На губах Катерины появилась ее загадочная спокойная улыбка, но за этой холодностью и безмятежностью Изабелла заметила кое-что иное – блеск голубых глаз, трепетание пальцев.

– Вряд ли удивились, Джулиано. Я прихожу сюда каждый день. Как и вы.

– Ах, но мы заходили к вам, и ваши слуги сказали, что не знают, куда вы направились. Мы готовы были прочесать все улицы Флоренции, если бы в том возникла нужда.

Бог взглянул через плечо на своих спутников, словно ожидая подтверждения своих слов. Они хором выразили свое согласие и поклонились. Может ли кисть художника передать такое смешение красок, подумала Изабелла. Она заметила, что подмастерья тоже собрались у двери, с нескрываемым восторгом глядя на пестрое собрание. И кто мог бы винить их в этом? Не каждый день фантазия врывается в реальную жизнь. Изабелла пребывала в состоянии крайнего изумления. Впрочем, это ощущение не покидало ее с той самой минуты, как она въехала в этот волшебный город.

– Что же заставило вас, милорд, с такой поспешностью отправиться на мои поиски? – поинтересовалась Катерина, в ее голосе промелькнули нотки ехидства. – Мы встретились бы завтра, если не здесь, то на празднике.

– До завтра еще целая вечность. – Юноша шагнул вперед, и колокольчики на его зеленых бархатных туфлях едва слышно зазвенели. Бережно взяв руку Катерины, он прикоснулся губами к кончикам ее пальцев. – Мы пришли, чтобы получить ваше одобрение. У нас новый план.

– Новый план? – Катерина нежно улыбнулась, ее глаза были полузакрыты, но она осторожно высвободила свою руку. – Что на этот раз? Впрочем, нет, подождите, прежде чем вы расскажете мне обо всем, вы должны познакомиться с моей кузиной. Я хочу услышать ее мнение о вашем… плане.

Мягко шелестя юбками Катерина повернулась к Изабелле, и той показалось, что ее вырвали из мира полутеней и немого созерцания и она воспарила к солнцу. В отличие от Икара, без крыльев.

– Изабелла Спинола, моя родственница, она сегодня приехала во Флоренцию и будет жить у меня, – сказала Катерина, беря Изабеллу за руку. Пальцы Катерины были холодны как лед.

При ближайшем рассмотрении юный бог оказался еще более совершенным, чем с безопасной дистанции. Его лицо, чуть позлащенное солнцем, было безупречно гладким, темные глаза сверкали, как льдинки.

Он внимательно посмотрел на Изабеллу.

– Изабелла, познакомься, – продолжала Катерина с искорками смеха в глазах, – это самый забавный шут во всей Флоренции. Джулиано Медичи.

– Ах, Катерина, ваши слова ранят меня! – Джулиано прижал руку к сердцу и отшатнулся, словно пронзенный стрелой. – Вы внушите вашей прелестной кузине превратное впечатление обо мне. Уверяю вас, синьорина Спинола – вы ведь не замужем? – что я самый преданный слуга вашей родственницы и играю роль шута только ради того, чтобы увидеть улыбку на ее прекрасном лице.

– По-моему, в этом вы преуспели, синьор Джулиано, – ответила Изабелла. – Посмотрите, она улыбается, хотя и старается скрыть это.

– Клянусь всеми святыми, вы правы! – воскликнул Джулиано. – Я определенно видел ямочки на ее щеках. Что ж, значит, я не совсем бесполезен.

В его смехе прозвучала нотка горечи, но Катерина взмахнула рукой, словно подтверждая его слова.

– Я никогда не говорила, что вы бесполезны. Ни один мужчина, способный писать такие прекрасные стихи, не может быть совсем бесполезен. Ты согласна со мной, Изабелла?

– Конечно, – поспешно заверила Изабелла. – Молва о вас дошла даже до нашей глуши, синьор. Ваше имя хорошо известно.

Это была правда. Она не раз слышала, как ученые друзья отца говорили о младшем Медичи, брате Лоренцо Великолепного. Они говорили о его любви к искусству и… красивым женщинам. О том, что он, кажется, совершенно не интересуется финансами и торговлей, обогатившими его семью.

Слова Изабеллы явно польстили Джулиано.

– А мне нравится ваша кузина, Катерина! – сказал он, рассмеявшись.

– Это очень хорошо, потому что она приехала надолго, – ответила Катерина, – и вы сможете видеть ее здесь каждый день, поскольку она любит искусство так же сильно, как и я.

– В самом деле? – В черных глазах Джулиано загорелось любопытство. – Впрочем, я и не ждал меньшего от родственницы Катерины. Скажите мне, синьорина Спинола, что вы думаете о работе нашего друга Боттичелли?

Изабелла заколебалась, бросив взгляд через плечо на синьора Боттичелли. Он стоял у одного из своих мольбертов, руки были скрещены на груди. Он внимательно наблюдал за их группой, оценивая, рассчитывая, как будто они были предметами, которые нужно было перенести на холст. Руки, ноги, волосы, глаза – все готово трансформироваться в прекрасную Мадонну, богиню, духа, святого, терзаемого муками.

Изабеллу охватило смущение, от волнения ее даже замутило. Да кто она такая, чтобы говорить об искусстве перед этим великим человеком? Разве она осмелится сказать что-нибудь? Ее переполняли неведомые прежде эмоции и желания.

Изабелла вздрогнула. Она вдруг почему-то вспомнила о своем зеленоглазом спасителе и едва не вскрикнула.

«Дура! – обругала она себя. – Дура. Не здесь, не сейчас».

Словно почувствовав смятение Изабеллы, Катерина взяла ее за руку.

– Как она может сказать, если едва видела картины Алессандро? Он собирался показать ей свое новое творение, когда вы ворвались сюда, как дикие разбойники. Почему бы нам не прогуляться по мастерской, пока Изабелла рассматривает картины. Вы сможете открыть мне ваш большой секрет.

Джулиано повел Катерину прочь, его свита потянулась следом. Изабелла облегченно вздохнула, радуясь наступившей тишине и обретенной свободе. Она пошла в другую сторону, подальше от раскатов хохота. Вглядываясь в водоворот красок на картинах, стоявших у стены, Изабелла поражалась мастерству художника. Чуть поодаль она увидела ширму и, зайдя за нее, замерла от восторга – даже самый роскошный пиршественный стол не мог сравниться с тем, что раскинул перед ней свои богатства.

Стеклянные сосуды и керамические горшки таили в себе настоящие сокровища – куски минералов, краски: охру, ярко-красную киноварь, пурпур, бесценный лазурит, даже невесомые чешуйки чистого сияющего золота. Все это богатство лежало перед ней, как будто шкатулка с драгоценностями.

Затаив дыхание, Изабелла подошла ближе и увидела горы кистей всех размеров, уголь и планки для подрамников. Тут было все, что нужно художнику, все, что так трудно было найти в Тоскане. Это было чудо.

Изабелла склонилась над горшочками с красками, вызывая в памяти легкие невесомые мазки на картинах синьора Боттичелли. Как он смог добиться такого эффекта?

– Так вы художница, синьорина? – раздался за ее спиной глубокий тихий голос.

Вздрогнув, Изабелла обернулась, ожидая увидеть одного из подмастерьев. Она уже открыла рот, чтобы объяснить, как попала сюда, но слова застряли у нее в горле. Мужчина, стоявший перед ней, не был одним из юных бледных подмастерьев, суетившихся в мастерской.

Перед Изабеллой стоял тот самый незнакомец, что спас ее от разбойников. А она-то уже начала думать, что это был плод ее воображения!

Но нет. Он был так же красив, как и в ее воспоминаниях, волнующе красив, но Изабелла тут же поняла, что сравнение с ангелом неуместно. Мрачная тень, промелькнувшая в его глазах, когда он сражался с разбойниками, тень, которая пугала и одновременно притягивала Изабеллу, не исчезла.

Она решила, что он похож на Аида, плывущего по сумеречным водам Стикса в свое мрачное царство теней. Мужчина был высок и строен, темно-каштановые вьющиеся волосы обрамляли лицо с поразительно четкими чертами. Глаза, зеленые и непроницаемые, пристально смотрели на Изабеллу. Рисуя людей, она научилась понимать их, отыскивать то, что поможет вдохнуть жизнь в картину, но этот человек был для нее загадкой.

В отличие от Джулиано Медичи и его веселых друзей этот мужчина был в черном. Черный бархатный камзол с узкими рукавами и высоким воротом, украшенный только серебристыми лентами. Серьга в левом ухе – черный оникс в серебряной оправе – переплеталась с темными локонами.

Не мираж ли это, не дух, явившийся, чтобы увлечь Изабеллу в небытие? Да, это был Аид, мрачный властитель подземного мира.

Но мужчина вдруг улыбнулся, и Изабелла поняла, что это не иллюзия. Он действительно стоял перед ней.

– Мы уже встречались, синьор, – пробормотала она. – Вы оказали мне большую услугу.

– Я поступил как порядочный человек, ничего более. Простите мое невежество, синьорина, но мне казалось, что я знаю всех художников Флоренции, – сказал он с легкой улыбкой. – Только художник может столь увлеченно разглядывать кисти.

– Почему вы решили, что я художница? – спросила заинтригованная Изабелла. – Может быть, я всего лишь подмастерье, которого художник отправил за красками и кистями.

– В таком случае вы очень преданный искусству подмастерье.

Он указал на запястье Изабеллы, на котором виднелись въевшиеся в кожу угольные пятнышки. Смущенно рассмеявшись, Изабелла спрятала руки в складки юбки. Мрачные обстоятельства, которым она была обязана встречей с незнакомцем, остались в прошлом. Теперь перед Изабеллой стоял не угрюмый мститель, а обаятельный мужчина, ведущий светскую беседу.

– Увы, я не профессионал, а только любитель, синьор, хотя и надеюсь многому научиться здесь, во Флоренции.

– А чему вы хотели бы научиться?

Он стоял, прислонившись к ширме, и внимательно смотрел на Изабеллу. В его глазах она прочла искреннее любопытство.

Смущенная этим пристальным взглядом, Изабелла отвела глаза.

Чему бы она хотела научиться? Ей захотелось крикнуть: «Всему!» Всему, что знает синьор Боттичелли. Тогда она сможет перенести образ стоящего перед ней мужчины на полотно, и он всегда будет рядом.

– Я бы хотела… хотела… – проговорила она, и голос ее прервался.

У нее вдруг закружилась голова от водоворота образов и запахов, от присутствия этого мужчины. Он сказал Изабелле всего лишь несколько слов, но она была совершенно очарована им, и это тревожило ее. Она прижала пальцы к вискам.

– Вы, наверное, утомлены путешествием во Флоренцию? – спросил он без улыбки и шагнул к Изабелле.

Она ощутила исходящий от него легкий и освежающий аромат цитрусовой воды и инстинктивно отступила.

– Я действительно устала с дороги, – ответила она, не глядя на своего собеседника. – Путешествие было нелегким, а я не привыкла долго ездить верхом. К тому же… ну, вы знаете, что случилось, когда я приехала во Флоренцию. Но стоило мне увидеть мастерскую синьора Боттичелли, и я забыла об усталости. И вообще, все во Флоренции для меня внове, все совсем не так, как дома.

Изабелла не понимала, почему ее так тянет довериться ему, совершенно незнакомому ей человеку. Он просто околдовал ее.

Незнакомец мягко улыбнулся:

– Это правда, синьорина, во Флоренции для усталости нет времени.

– Верно.

Изабелла рассмеялась. Ее вдруг охватило безумное, безудержное желание закружиться по комнате, обнять все и всех – каждый дворец, каждый фонтан, каждого человека в этом волшебном городе. И особенно этого мужчину. Этот мужчина с его непроницаемым взглядом и мрачной красотой был так не похож на тех, кого ей приходилось встречать.

– Представляете, я даже не хочу ложиться спать, боюсь пропустить что-нибудь интересное! Наверное, всей жизни не хватит, чтобы узнать Флоренцию.

Ее собеседник рассмеялся, и его смех вызвал у Изабеллы странные ассоциации. Она подумала об огне в камине, согревающем холодными зимними ночами, о пряном вине, ярких солнечных летних днях.

– Должен вам сказать, синьорина, что ваше суждение несколько опрометчиво. У большинства людей вся жизнь уходит на то, чтобы узнать лишь малую часть Флоренции.

– Да, мне многое предстоит узнать, многому научиться. Однако мне кажется, что величайшую достопримечательность Флоренции я уже увидела, – сказала Изабелла. Ей хотелось поддразнить собеседника, снова вызвать улыбку на его губах.

Он с любопытством посмотрел на нее:

– Понте Веккьо? Купол собора?

– Нет, хотя я уверена: они великолепны. Я видела кое-что другое, что по достоинству оценили бы все, особенно дамы.

Мужчина удивленно выгнул темную бровь:

– Что же это?

– Я видела настоящую мастерскую художника, где рождается красота.

Или где она отражается на полотнах.

Он снова рассмеялся. Изабелла улыбнулась.

– Все-таки я был прав. Вы – художница.

– Не настоящая художница, всего лишь любитель. – Изабелла подумала о картинах во дворце Катерины. – Может быть, у меня не такой изысканный, утонченный вкус, как у некоторых, но я люблю искусство. Оно было моим другом сколько я себя помню. Цвет, линия, форма – они постоянно со мной, никогда не оставляют меня.

Она умолкла, осознав вдруг, что поверяет Аиду самые сокровенные мысли. В его глазах было что-то, что заставляло довериться ему. Изабелла снова отвернулась, делая вид, что разглядывает краски в глиняных горшочках.

– Вы, наверное, считаете меня невоспитанной, синьор. Боюсь, мне не хватает… светского лоска.

– Надеюсь, вы никогда его не обретете, синьорина, – резко сказал он.

Изабелла испуганно взглянула на него и заметила, как потемнели его глаза.

– Во Флоренции хватает безупречных, лощеных женщин, совершенных, как бриллианты. Женщин, тщательно скрывающих свои мысли. Они контролируют каждый свой шаг, смеются с оглядкой и никогда не говорят о том, что любят, о том, что для них самое важное в этой жизни.

– Искусство… – прошептала Изабелла, захваченная его страстной речью.

– Все здесь говорят об искусстве, продают и покупают его, но кто по-настоящему любит искусство? Кто видит, что это не просто модное увлечение, что это нечто большее, чем внешняя красота?

– Да… искусство – это сама жизнь, – сказала Изабелла.

Жизнь – то, что она видит в его глазах, искрящихся, как прекрасное вино.

– Верно. Стоит остановиться, вглядеться, и вы увидите это.

Изабелле показалось, что между ней и этим странным человеком протянулась незримая нить.

– Мне кажется, что…

– Изабелла! – донесся из-за ширмы оклик Катерины. – Где ты? Нам пора возвращаться домой!

– Иду, Катерина! – отозвалась Изабелла, инстинктивно поворачиваясь к источнику звука.

Когда она снова обернулась, Аида уже не было, он исчез, как бесплотный дух. Она подумала бы, что встреча с ним была игрой ее воображения, но в воздухе витал тонкий цитрусовый аромат.

Кто он? Увидит ли она его снова когда-нибудь?

– Иду, Катерина! – повторила она.

Выходя из-за ширмы, Изабелла чувствовала себя как жена Лота. Она изнывала от желания оглянуться, снова увидеть этого мужчину, услышать звук его голоса. Но вокруг был реальный мир – заполненная людьми комната, вихрь красок и суетящиеся подмастерья. Врата рая закрылись для нее. Но не может быть, чтобы они больше не встретились? Катерина наверняка знает этого мужчину.

Лелея эту мысль, Изабелла поспешила к кузине и ее веселым друзьям.

Орландо, никем не замеченный, стоял в оконной нише, глядя на Изабеллу. Волна блестящих черных волос скрывала от него ее профиль, но он хорошо помнил каждую черточку ее лица. Удивленный взгляд ее широко распахнутых глаз. Мягкая неуверенная улыбка. Он хотел знать, кто она, откуда приехала. Эта девушка принадлежала к другому миру, совсем не похожему на Флоренцию. С той минуты, как Орландо расстался с ней в том дворике, он не мог думать ни о чем другом. Ее образ буквально преследовал его.

За спиной Орландо раздался шорох, повеяло едким запахом краски, возвестившим о появлении синьора Боттичелли. Художник задумчиво посмотрел в окно.

– Очень интересная юная дама, – рассеянно сказал он. – И кажется, большая ценительница искусства.

Орландо усмехнулся. Эта девушка не просто ценит искусство, она благоговеет перед ним.

– Кто во Флоренции не любит искусство, мой друг? Вы не сидите без дела – расписываете часовни, дворцы.

Боттичелли пожал плечами:

– Все эти заказы… мои творения им нужны только для того, чтобы вызвать зависть у друзей. Но истинная любовь к красоте…

Орландо вспомнил, с каким восторгом темноволосая девушка смотрела на кисти и краски. Большинство флорентийских женщин приходят в экстаз лишь от драгоценностей и бархата. Да, эта девушка не похожа на остальных.

– …встречается редко.

– К тому же она красива, – заметил Боттичелли, – хотя красота ее весьма необычна. Мне бы хотелось написать ее. Может быть, в образе Артемиды на охоте. Будем надеяться, она сюда еще вернется. Сообщить вам, если она придет, синьор Ландуччи?

Орландо удивленно взглянул на улыбающегося художника и вдруг почувствовал себя юнцом, терзаемым неразделенной страстью.

– Почему вы об этом спрашиваете?

– Она вам нравится, разве нет? Я не видел, чтобы вы так смотрели на женщину с того дня, как расстались с прекрасной Лукрецией.

Орландо посмотрел в окно. Его темноволосая дама уже исчезла, растворившись в толпе прохожих – служанок с тяжелыми корзинами, слуг, сгибающихся под тяжестью свертков ткани, бездельников, головорезов, ищущих неприятности, монахов в сутанах. Изабеллы не было рядом, но память Орландо хранила ее образ. Ее блестящие темные волосы, широко раскрытые сияющие глаза, с восторгом глядящие на окружающую красоту.

Орландо так долго жил во Флоренции, где цинизм стал нормой, среди сплетен и семейных ссор, что искренность этой девушки, ее неподдельная любовь к искусству стали для него освежающим глотком чистого воздуха, ветром, разогнавшим мрачные тучи.

Он поймал себя на мысли, что хотел бы встретиться с ней снова, поговорить с ней, взглянуть в ее глаза, коснуться нежной, тронутой загаром щеки.

– Вы верно подметили, – пробормотал он, – ее красота своеобразна. Вы должны написать ее в образе лесной нимфы.

– Прекрасная мысль! – воскликнул Боттичелли. – Темноволосая таинственная нимфа, живущая в сказочном лесу. Так что же, сообщить вам, если она придет позировать?

Орландо отвернулся от окна:

– Для начала скажите, как ее зовут и что она делает во Флоренции?

– Ее зовут Изабелла, – ответил Боттичелли, – она – кузина прелестной Катерины Строцци.

Строцци. Орландо похолодел.

– Кузина Маттео Строцци…

Боттичелли, ничего не знавший о том, что связывало Орландо с семьей Строцци, пожал плечами.

– Должно быть, так, впрочем, мне нет дела до синьора Маттео. В отличие от своей прекрасной сестры он совершенно равнодушен к искусству. Будем надеяться, синьорина Спинола больше похожа на свою кузину Катерину.

Орландо понимал, что девушка не имеет ничего общего с темной стороной жизни семьи Строцци. Она только приехала во Флоренцию, и ее глаза сияли невинностью. Эта невинность и неискушенность стали причиной неприятностей, в которые она попала в первый же свой день в этом городе. Но она была родственницей Маттео, принадлежала к его семье, и одного этого было достаточно, что Орландо считал ее своим врагом.

И все же ему хотелось снова увидеть Изабеллу. Больше, чем он осмеливался себе признаться.

Глава 4

Изабелла затаила дыхание: ей казалось, что ткань, закрывающая картину, вот-вот упадет. Она уже видела, как скользит по полотну тонкий лен, и ее сердце забилось в предвкушении: еще мгновение, и ее взорам предстанет чудо. Ей представлялось, что она стоит перед вратами рая, которые сейчас распахнутся, и ей откроется истина.

Невесомая ткань вспорхнула, словно подхваченная порывом ледяного зимнего ветра, и перед глазами Изабеллы промелькнули яркие краски – желтая, зеленая, ярко-синяя и пламенно-алая. Но уже через мгновение покров опустился, надежно укрыв спрятанное за ним сокровище. Изабелла протянула руку, чтобы сдернуть ткань, но картина вдруг отодвинулась от нее. Пол из холодного серого мрамора ушел из-под ног, удлинился, отрывая Изабеллу от творения, которое она так страстно желала увидеть.

Некоторое время Изабелла растерянно смотрела на картину, которая с каждой минутой все больше удалялась от нее, потом, подхватив тяжелые юбки, побежала, оскальзываясь на гладком мраморе. Но картина уже была совсем далеко, а каждый шаг давался Изабелле с большим трудом – туфли примерзали к ледяному полу, юбки путались в ногах, сковывая движения. Чудесное платье из серебристой парчи становилось все тяжелее и тяжелее.

Со всех сторон доносился многоголосый шепот. Сначала едва слышный, как дуновение летнего ветерка, он звучал все громче и громче, пока не превратился в крик, а потом в рев. Она не слышала слов, это были просто голоса – мужские, женские, плач ребенка.

Изабелла попыталась закрыть уши, но руки не слушались ее. Картина, укрытая легкой тканью, превратилась в крошечную точку в дальнем конце ледяного зала.

Юбки вдруг перестали путаться в ногах, и Изабелла побежала. Она скользила по мраморному полу, стараясь убежать от вселяющего страх шепота и рева ветра. Наконец она добралась до картины и, вцепившись в льняной покров, сдернула его.

– Нет! – закричала она, оступилась и упала, не отрывая глаз от открывшегося ей зрелища.

На картине был изображен Минотавр, получеловек, полубык, мускулистый, черный, с горящими красными глазами. Изабелла с ужасом смотрела, как Минотавр выпростал из картины когтистую лапу, а потом сам вырвался на свободу и двинулся к ней, оставляя за собой шлейф пламени.

Но его лицо… оно было прекрасно. Лицо ее незнакомца, Аида…

– Нет! – выкрикнула Изабелла, очнувшись ото сна.

Несколько мгновений она слепо смотрела перед собой, не понимая, где находится и что с ней происходит. Когтистая лапа все еще тянулась к ней. Содрогнувшись, Изабелла потерла глаза ледяными руками.

Она сделала глубокий вдох, потом еще один и с облегчением почувствовала, что неясное бормотание в ее голове стихает. Она, наконец, пришла в себя и огляделась.

Не было никакого ледяного зала. Не было языков пламени. Она сидела в центре роскошной кровати с балдахином из темно-синего бархата. Одеяло было отброшено, подушки скрылись под смятыми простынями. Изабелле снова приснился кошмар, похожий на те, что преследовали ее в детстве. Тогда она очень тосковала по матери. Что же теперь вызвало эти кошмары к жизни?

Она рассмеялась, все еще дрожа от пережитого волнения. Это был всего лишь сон, вызванный, вероятнее всего, тем, что с ней случилось по приезде во Флоренцию. Те ужасные минуты перед тем, как появился ее спаситель… а потом она увидела его снова, и его появление вызвало в ее душе целый водоворот чувств. Между тем она поклялась самой себе никогда не любить никого так сильно, как отец любил мать. Такая любовь приносит одно только горе. Горе и ночные кошмары.

– Синьорина? – проговорил кто-то, заставив Изабеллу буквально подпрыгнуть на кровати.

Но это была всего лишь Мена, отдернувшая полог кровати. Старая, верная Мена, в своем сером платье и белом чепце. Портьеры были раздвинуты, и в окна лился серовато-розовый утренний свет.

– Синьорина, вы хорошо себя чувствуете? – с тревогой спросила Мена. – Вы кричали. Вам опять приснился дурной сон? Как тогда, в детстве?

Изабелле не хотелось признаваться, что детские кошмары вернулись.

– Нет, не волнуйся, просто нелегко привыкнуть к новому месту. Следующей ночью я высплюсь как следует. А как тебе спалось, Мена?

Мена неодобрительно фыркнула, расправляя смятые простыни.

– Эти флорентийские слуги! Трещат без умолку, как сороки. Ни минуты покоя…

– Может быть, тебе лучше спать здесь, в моей комнате?

– И просыпаться посреди ночи от ваших снов? Ну уж нет, синьорина Изабелла. – Она принялась взбивать подушки. – Что приснилось на этот раз?

Изабелла отвернулась. Она не хотела пересказывать свой странный сон. Холодная мраморная комната, шепот, монстр с лицом Аида. Сейчас все казалось таким глупым, но тогда, во сне, она действительно испугалась.

– Я же тебе говорила, Мена. Это все из-за новой постели.

– Гм. – Было видно, что слова Изабеллы Мену не убедили, но служанка решила сменить тему. Она поставила на колени Изабеллы поднос. – Вот, ешьте свой хлеб. А это эль. Пища в этом доме такая обильная, тяжелая и специй много. Вам нужно что-то простое и питательное.

Изабелла рассмеялась. Она любила эту старую ворчунью.

– Я знаю, ты думаешь, что нам нужно было остаться дома, Мена, но я обещаю: все наладится, нужно только привыкнуть.

– Овечка моя. – Мена ласково погладила Изабеллу по голове. Она часто это делала, когда Изабелла была ребенком и просыпалась по ночам от кошмаров. – Я понимаю, в отцовском доме у вас немного было радостей, но ничего не могу с собой поделать – боюсь за вас. Эти люди…

При мысли о таинственном незнакомце Изабелла вздрогнула.

– Что ты имеешь в виду?

Мена покачала головой:

– Слуги всегда много болтают, овечка моя. Это всего лишь слухи. Но вы должны быть всегда настороже. Это непростое место. Здесь кругом вражда и романы, так много…

Кровавые междоусобицы, любовь, тайные союзы, секреты.

– Как лабиринт…

Мена нахмурилась:

– Лабиринт?

– Я не потеряюсь, Мена, – сказала Изабелла, думая о чудовищном Минотавре. – У меня есть волшебный клубок.

– Ах, овечка моя! – рассмеялась Мена. – Вы всегда говорите такие странные вещи. Настоящая дочь своего отца.

– Неужели?

Все всегда говорили, что она похожа на свою рано ушедшую мать. Изабелле нравилось это слышать и в то же время пугало.

– Ешьте свой хлеб. Вам нужны силы. Вы слишком худая.

– Худоба здесь в моде.

Изабелла отщипнула кусочек хлеба, наблюдая, как Мена укладывает одежду в резной сундук. Когда она поднесла к губам кубок с элем, дверь отворилась и вошла служанка с очередным платьем в руках.

– Доброе утро, синьорина, – сказала она, поклонившись. – У меня послание от синьорины Катерины.

– Надеюсь, моя кузина хорошо себя чувствует сегодня утром, – проговорила Изабелла, дожевывая хлеб.

– Очень хорошо, синьорина, но она просит у вас прощения. У нее болит голова, и она еще в постели. Вы увидитесь вечером, за ужином. Синьор Маттео уже ушел, и его не будет весь день.

Изабелла нахмурилась, вспомнив побледневшее лицо кузины и усталость в ее глазах. Она заметила, что Катерине нездоровится, еще накануне вечером, когда они вернулись от синьора Боттичелли.

– Может быть, мне навестить ее?

Служанка покачала головой; платье, которое она держала в руках, зашелестело.

– Такие головные боли обычно скоро проходят. Хозяйка сказала, что вы не должны отказываться из-за нее от своих планов. К вечеру ей станет лучше. Она прислала вам это платье. Торговец тканями и портниха придут завтра.

– Спасибо. Передайте Катерине, что скоро мы с ней увидимся, – сказала Изабелла.

Мена взяла платье из рук служанки, выставила ее из комнаты и закрыла дверь.

– Ну, Мена, – пробормотала Изабелла, – что ты обо всем этом думаешь?

Мена разгладила новое платье – чудесное творение из голубой и кремовой тафты, украшенное золотой тесьмой.

– Что я думаю? Я думаю, что вам следует быть осторожной и не напрашиваться на неприятности – в таком-то платье… да целый день без присмотра.

Изабелла расхохоталась. Она знала лишь одно средство, способное прогнать прочь все ее сомнения и страхи, – работа.

– Как хорошо ты меня знаешь. Я уже представляю, что буду делать сегодня…

Глава 5

– Рыба! Рыба! Самая свежая рыба во Флоренции, сегодняшний улов…

– Ленты, синьорина! Самые лучшие шелковые ленты на всем рынке. Может быть, алая? Она прекрасно будет смотреться на ваших восхитительных черных волосах!

– Нет-нет, синьорина, не слушайте его! Самые лучшие ленты у меня! Посмотрите сами – вот синяя, зеленая, а вот золотые цепочки…

Изабелла с улыбкой покачала головой. Со дня ее приезда во Флоренцию торговцы буквально осаждали ее. Она махнула рукой, отгоняя их прочь, и продолжила свой путь. Изабелла была совершенно одна. Она оставила мальчика-пажа Катерины, который должен был сопровождать ее, наблюдать за игрой в кости. Она не позволяла себе отвлекаться на безделушки, сегодня у нее были более важная цель и не так много времени. Катерина скоро встанет с постели и будет искать Изабеллу.

Изабелла вспомнила кошмар, который приснился ей прошлой ночью. В этом сне ей снова явился красивый незнакомец Аид. «Интересно, – подумала она, где он сейчас и суждено ли им снова увидеться». Изабелла покачала головой. Нет, не стоит думать о нем. В этом городе любовные приключения таят в себе немалую опасность.

На Старом рынке шагу нельзя было ступить, чтобы не наткнуться на торговцев тканями, на разные лады расхваливавших яркие шелка, или пекарей с ароматным свежевыпеченным хлебом и посыпанными сахаром булочками; на прилавках громоздились пирамиды свежих фруктов и овощей, утром доставленных из-за города. Продавцы книг, свечей, подержанной одежды – все кричали наперебой, создавая неумолчный шум, в который вплетались голоса служанок и лакеев.

Изабелла медленно прокладывала себе путь через яркий лабиринт, не отрывая глаз от цели своего путешествия, – прилавка под пестрым навесом рядом с палаткой, в которой торговали разноцветными перьями. Этот прилавок манил ее к себе.

Может быть, она еще не знала всех узких улочек Флоренции. Возможно, она еще не понимала, какие тайные желания пробуждала в ней улыбка Аида. Но в одном она была уверена, и эта уверенность придавала ей сил.

Подойдя ближе, Изабелла окинула взглядом прилавок и замерла в восхищении. Груды кистей всех размеров, уголь для рисования, прозрачные стеклянные кувшинчики с минералами и красками. Тут было все, что мог пожелать художник, все, что так трудно было найти в деревенской глуши.

У прилавка уже стояли несколько подмастерьев в испачканных краской блузах, их руки были черны от угля. Хозяин палатки был слишком занят и не удостоил Изабеллу даже взглядом. Она нерешительно смотрела на раскинувшиеся перед ней сокровища. В ее кошельке на поясе было совсем немного денег, поэтому к покупкам следовало подойти благоразумно.

Она внимательно рассмотрела горшочки с красками. Среди них была одна, темная, почти черная, которую можно было бы использовать, чтобы написать волосы Аида, – сияющие черные волосы, сплетающиеся с серебристо-светлыми локонами Персефоны, которую он держит в своих объятиях…

Да что же это? Изабелла зажмурилась и помотала головой, пытаясь изгнать из нее мысли о нем. Они встречались всего пару раз, перемолвились друг с другом едва ли дюжиной слов, почему же она никак не может перестать думать о нем?

Впрочем, в глубине души Изабелла знала ответ на этот вопрос. В незнакомце было какое-то мрачное очарование, он словно околдовал ее.

Протянув руку, Изабелла коснулась мягкой щетины кистей. Повернувшись, чтобы рассмотреть подрамники, она вдруг краем глаза увидела человека, пробиравшегося сквозь толпу совсем рядом с палаткой, у которой стояла Изабелла. Видение было мимолетным. Изабелла замерла, пытаясь уверить себя, что это всего лишь плод ее фантазии. Не могла же она вызвать его силой мысли.

Вряд ли ее Аид сейчас бродит по рынку. Что ему тут делать?

Затаив дыхание, она подошла к краю прилавка и заглянула за полотняную стену палатки. Видение исчезло. Если он и был здесь, его уже поглотила многоликая толпа. Изабеллу бросило в жар, кончиками пальцев она коснулась щек – они пылали. Ей показалось, что день стал светлее, а краски ярче.

Ее взгляд перебегал от одной палатки к другой. Если он в самом деле здесь, наверное, ей лучше всего спрятаться в палатке и подождать, пока он не уйдет. Они не были представлены друг другу, а флорентийские дамы не разговаривают с незнакомыми мужчинами. К тому же она не могла себе позволить думать о чем-либо, кроме искусства.

Однако никакие мысли об искусстве не могли подавить горькое разочарование. Изабелла вздохнула. Наверное, ей все это только почудилось.

– Я могу вам помочь, синьора? – раздался вдруг голос за ее спиной.

Изабелла испуганно обернулась и увидела перед собой хозяина лавки. Это был толстый лысеющий коротышка в потертом камзоле и переднике с пятнами охры. Он настороженно смотрел на Изабеллу.

– Синьора? – снова сказал он. – Вам поручили что-то купить?

– Я… – начала Изабелла.

– Эта дама совершает покупки для себя, синьор Растрелли, – произнес глубокий, бархатный голос, в котором совершенно отчетливо звучали нотки удивления.

Голос, который Изабелла так часто вспоминала после той встречи в мастерской синьора Боттичелли.

– Эта дама – сама художница, друг синьора Боттичелли и родственница Катерины Строцци, – продолжал голос.

Изабелла обернулась и увидела своего Аида. Он исчез среди толпы и вдруг возник рядом с ней, словно соткался из воздуха. Изабелла вздрогнула. Да, это настоящий властитель подземного царства.

Она почувствовала, что краснеет под внимательным взглядом его зеленых глаз, сердце ее забилось чаще. Она робко улыбнулась, радуясь, что ей не нужно ничего говорить, – горло свело от волнения.

– Синьора? – повторил торговец, его настороженность сменилась надеждой заполучить нового покупателя. – Вы – ученица великого Боттичелли?

Изабелла бросила на Аида мимолетный взгляд из-под длинных ресниц. Он ободряюще улыбнулся.

– Нет, я не его ученица. Я просто любитель, мне нравится рисовать. Но мне кое-что нужно.

– Может быть, алой краски, синьора? – с готовностью предложил торговец. – Или бесценная лазурь для одеяния Богоматери? Мне привезли ее только сегодня утром. Самая лучшая лазурь.

– О-о, – выдохнула Изабелла, глядя на крошечную коробочку, протянутую коротышкой.

Лазурь переливалась всеми оттенками голубого. Изабелла смотрела на коробочку, не осмеливаясь коснуться ее. Она чувствовала на себе внимательный взгляд Аида, от которого по щекам разливался жаркий румянец. Изабелла хотела отвернуться, спрятать от него свое лицо, чтобы он не мог прочесть ее мысли.

Нет, она не позволит ему смутить себя, как глупую деревенскую девчонку. Она сжала руки и высоко подняла голову.

– Сегодня я куплю только немного угля, синьор, – сказала она, стараясь говорить спокойно и уверенно. – И может быть, вот эти две кисти. Позже, когда я пойму, что мне необходимо, снова приду к вам.

Пока торговец заворачивал покупки, Изабелла окинула взглядом прилавок. Она никак не могла сосредоточиться на лежащих перед ней сокровищах, потому что постоянно ощущала присутствие этого мужчины за спиной.

– Вы будете учиться у Боттичелли? – поинтересовался он.

Изабелла покачала головой:

– Я буду занята со своей кузиной, и, боюсь, времени на рисование останется не так много.

– Катерина Строцци? – спросил он, и в его голосе прозвучала странная нотка.

Изабелла удивленно взглянула на незнакомца, но его красивое лицо с правильными чертами было непроницаемо.

– Вы ее знаете?

На его губах появилась улыбка.

– Кто же во Флоренции не знает несравненную Катерину. Признаться, я удивлен: как она не боится, что ее затмит такая прелестная кузина. Если бы у нее была хоть капля мудрости, она бы прятала вас.

Эта неприкрытая лесть рассмешила Изабеллу.

– У меня есть зеркало, синьор, и мне не составляет труда уличить вас во лжи. Вам следует почитать вашего Петрарку и найти более убедительные слова.

Улыбнувшись, он покачал головой, и по темным волосам пробежали солнечные блики.

– Я не поэт, это верно. Говорю только то, что вижу. Ваша кузина славится своей красотой, но ее красота, увы, скоро увянет. – Он поднял руку и осторожно, мягко, кончиками пальцев поправил прядь, выбившуюся из прически Изабеллы. – Красота ночи таит в себе куда больше.

От его прикосновения Изабелла затрепетала. Ей вдруг захотелось, чтобы это мгновение длилось вечно, но, пересилив себя, она отступила на шаг назад. Она хотела посмотреть, что он будет делать дальше, этот непредсказуемый человек.

И еще ей очень хотелось поверить его словам.

Торговец наконец закончил возиться с покупками Изабеллы и протянул ей сверток. Она воспользовалась этим предлогом, чтобы отвести глаза от лица Аида.

Взяв сверток, Изабелла медленно пошла прочь, незнакомец последовал за ней. Солнце заливало горячими лучами рынок. Пажа Катерины нигде не было видно.

Изабелла остановилась. Она поняла, что не помнит обратной дороги.

– Могу я проводить вас домой, синьорина? – спросил незнакомец, почувствовав ее неуверенность. – Улицы Флоренции похожи на лабиринт для тех, кто их не знает. Впрочем, вы и сами это знаете.

Изабелла рассмеялась. Да, ей не хотелось, чтобы он уходил, но в его присутствии она чувствовала смущение.

– Вы снова меня спасете? Да, здесь нетрудно заблудиться и это пугает, но все же улицы Флоренции прекрасны.

Прикрыв глаза от слепящих лучей солнца, Изабелла окинула взглядом красные черепичные крыши домов, прекрасно сочетавшиеся с молочной белизной стен. Над городом раскинулось безбрежное лазурное небо, на фоне которого отчетливо вырисовывался купол Брунеллески, изящное переплетение кирпично-красного и кремового цветов.

– Наверное, вы долго живете во Флоренции, синьор, если хорошо знаете улицы города?

Он нахмурился:

– Да, довольно давно. И хорошо знаю город. Мой настоящий дом – там, на холмах, на вилле моей семьи, но сегодня, если позволите, я стану вашим проводником и покажу вам красоты Флоренции.

Изабелла улыбнулась. Она прекрасно понимала, что ей не стоит принимать его предложение. Да, она деревенская девчонка, но отнюдь не глупа. Она только что приехала в этот город и не собиралась ввязываться в неприятности. Красота и энергия Флоренции, смешение цветов, запахов и звуков буквально опьяняли ее, а от взгляда этих загадочных зеленых глаз у нее кружилась голова. Мена советовала ей быть осторожнее, не стоит поддаваться минутному порыву.

Впрочем, что дурного в небольшой прогулке? Жаль было бы провести такой прекрасный день взаперти, да и этот таинственный мужчина все больше заинтриговывал Изабеллу.

– Я пойду с вами, синьор, – ответила она, – но при одном условии.

Он пристально посмотрел на нее и едва заметно нахмурился:

– Условии, синьорина?

Его настороженность развеселила Изабеллу. Наверное, дамы ставили ему слишком много условий. Удивительно, что его не преследует целая толпа поклонниц, подумала она.

– Я должна узнать ваше имя, синьор, – сказала она. – Я же не могу продолжать называть вас…

Она, спохватившись, умолкла. Не хватало еще, чтобы он посмеялся над ее фантазиями.

Он удивленно выгнул бровь:

– И как же вы меня называете?

Изабелла покачала головой. Не могла же она признаться, что в ее воображении он был Аидом, владыкой подземного царства. Еще чего доброго подумает, что она хочет быть его Персефоной и мечтает, чтобы он увлек ее в свои мрачные владения.

Изабелла почувствовала, как ее щеки заливает румянец.

– Я же художница, синьор. Когда встречаю новых людей, представляю их себе как персонажей картин. Вот и все. Это ужасно глупо.

Он рассмеялся, и его лицо просветлело. Его смех казался Изабелле лучшей музыкой на свете.

– Я заинтригован, – сказал он.

У одной из лавок столпились покупатели, и незнакомец положил руку на талию Изабеллы, чтобы увести ее прочь от рыночной давки. Это прикосновение было мимолетным и легким, как крыло бабочки, но Изабелла даже через ткань платья чувствовала тепло его руки и затрепетала.

– И как бы вы нарисовали меня?

В этой части рынка было людно, и незнакомец держался совсем близко, оберегая Изабеллу от толкотни. Солнце поднялось выше и заливало город теплым янтарным светом.

Изабелла пожала плечами. Вообще-то замысел картины уже начал формироваться в ее воображении – тени и языки пламени, сверкающий драгоценными камнями трон подземного царства, бледной деве протягивают гранат – символ искушения. Сложная сцена, требующая от художника недюжинного мастерства. Изабелле такое пока не под силу, но если бы она могла как можно чаще посещать мастерскую Боттичелли, наблюдать за его работой…

А главное – ее не должно ничто отвлекать, тем более этот мужчина, который стоит сейчас совсем близко…

– Полагаю, я бы изобразила вас придворным шутом, – с улыбкой произнесла Изабелла, обходя двух мальчуганов, игравших с бродячей кошкой. – Я слышала, Медичи и Пацци держали в своих дворцах таких шутов для увеселения на пирах. Так что если бы я писала сцену пира… – Она пожала плечами.

Он снова засмеялся, и Изабелла почувствовала легкий приступ гордости – ведь это она заставила его улыбнуться. Наверное, он нечасто так смеется.

– Вот, значит, что вы думаете обо мне. Что я – шут?

Изабелла прикрыла глаза от солнца и взглянула на своего провожатого, притворяясь, что внимательно изучает его лицо, хотя знала уже каждую черточку. Четко очерченные скулы и подбородок, прямой нос, словно выточенный из мрамора. Прядь темных волос, падающая на лоб.

– Не знаю, что и думать, синьор, ведь я до сих пор не знаю вашего имени.

Его смех угас, но на губах осталась легкая улыбка.

– Меня зовут Орландо.

Только Орландо? Изабелла была уверена, что он должен носить громкую фамилию. Его костюм, хоть и темный, был изящно скроен из превосходной ткани, а держался незнакомец с таким достоинством, которое могло быть лишь следствием соответствующего воспитания. Впрочем, имени ей было достаточно.

– А меня зовут Изабелла, – ответила она, делая небольшой реверанс. – Что вы хотите показать мне сегодня, Орландо?

– Разумеется, собор Санта-Мария дель Фьоре! Идемте!

Взяв Изабеллу за руку, Орландо увлек ее прочь от рынка. Она, не протестуя, последовала за ним, захваченная его энтузиазмом. Оставив позади суматоху рынка, они свернули на тихую улочку, узкую и извилистую. Орландо предложил ей руку, и Изабелла оперлась на нее.

Она опустила вуаль, чтобы никто не узнал ее, но прохожие, спеша по своим делам, не обращали на пару никакого внимания. Орландо вел Изабеллу по Флоренции, и ей нравилось смотреть на город его глазами. Звуки и запахи, цвета – все было таким ярким, таким живым, что Изабелле хотелось перенести их на полотно.

На узких улочках высились дворцы благородных флорентийских семейств, очень похожие на палаццо кузины – мощные, почти крепостные стены, надежно укрывающие спрятанные за ними сокровища, нависающие над улицами резные балконы. Иногда Изабелла видела в окнах дворцов лица, мелькание яркого шелка.

Но ни на минуту она не забывала о мужчине, который шел рядом. Его крепкая рука под ее рукой, тепло его тела. Его глубокий голос, рассказывавший ей о домах, соборах и улицах Флоренции. Время от времени он склонялся к Изабелле, и она ощущала исходивший от него свежий цитрусовый аромат. Она готова была отдать все, что у нее было, лишь бы этот день, эта прогулка тянулись вечно.

Они миновали дворец Медичи, самое грандиозное сооружение в городе, и до Изабеллы донесся колокольный звон. С каждым их шагом он становился все громче. Орландо провел ее по Виа де Мартелли, и вдруг перед ними вырос огромный собор, чей знаменитый красный купол словно парил в голубом небе.

Изабелла замерла, потрясенная красотой собора. Затейливые узоры на мраморных стенах, резные двери, обманчивая простота и легкость конструкции купола.

Не глядя на Орландо, она чувствовала, что он улыбается, и прикусила губу, чтобы не разинуть рот, как простая деревенская девчонка.

Орландо рассмеялся:

– Просто изумительно, правда? Такая красота, и мы видим ее собственными глазами.

Изабелла молча кивнула.

– Я видела рисунки собора, – сказала она, – но и предположить не могла, что такое чудо может существовать в реальности.

– Идемте, вы должны увидеть собор изнутри.

Изабелла последовала за Орландо. На мгновение тьма, окутавшая ее после ярких лучей солнца, ослепила Изабеллу. Она поморгала и увидела, что в соборе вовсе не так темно, как ей казалось. Здесь горели сотни свечей, а через дюжины окон, забранных в свинцовые переплеты, сочился солнечный свет. Проходя через витражи, лучи солнца ложились изумрудно-зелеными, алыми, голубыми и фиолетовыми бликами на причудливый рисунок каменного пола.

В арках заметался сквозняк, и Изабелла поежилась. Орландо притянул ее к себе, и они медленно пошли по нефу.

Со стен на них смотрели святые. Интересно, подумала Изабелла, что они думают о том, что видят и слышат. Собор был таким огромным, таким просторным, что казался пустым, хотя в действительности его наводняли толпы людей.

Орландо и Изабелла дошли до конца нефа, и им открылся парящий, наполненный светом купол. Изабелла никогда не видела ничего подобного, ей казалось, что она сама воспарила в небеса. И все это благодаря Орландо.

– Хотите увидеть секретное место? – прошептал он ей.

Она улыбнулась и посмотрела в его глаза. В них плясали искорки смеха, что совсем не вязалось с образом бога подземного царства. Этот человек был загадкой.

– Может ли быть что-нибудь лучше, чем это?

– Идемте со мной.

Взяв Изабеллу за руку, он повел ее мимо высокого алтаря, где несколько дам молились, преклонив колени и раскинув вокруг себя пышные атласные юбки. Озадаченная, заинтригованная, Изабелла последовала за своим провожатым по узкой извивающейся лестнице и очутилась высоко над толпой, на пустых хорах.

Облокотившись на золоченые перила, она посмотрела вниз, на людской водоворот. Фигурки то выплывали из полумрака, то скрывались из вида за решетками семейных часовен. Их голоса отсюда казались шепотом. Как тихое журчание Арно под мостами. Здесь Изабеллу окружали тишина и сверхъестественная красота фресок над головой.

Но она была не одна. Рядом стоял Орландо. Он был так близко, что бархатный рукав его камзола касался рукава ее платья. Изабелла остро ощущала его присутствие, чувствовала исходящее от него тепло.

Он не был похож ни на кого из известных ей людей. С какой радостью и гордостью он вел ее по городу, показывая его красоты, словно они принадлежали только ему. Он заставил ее забыть о новой и странной жизни, которая началась для нее с приезда во Флоренцию, о доме, который остался так далеко.

Но здесь, в тишине собора, напоенной ароматом ладана, она вспомнила, почему впервые подумала о нем, как о темном властелине. Он задумчиво смотрел на залитый светом мир у своих ног. Его сильное гибкое тело было напряжено, будто он ежеминутно готов отразить нападение. Орландо походил на черную пантеру, которую Изабелла однажды видела на рынке, – она металась по клетке, и под блестящей шкурой переливались сильные мускулы.

Она вздрогнула.

Орландо посмотрел на нее, и в его глазах промелькнуло удивление, словно он забыл о существовании Изабеллы. Но уже через мгновение он улыбнулся и склонился к ней.

– Ну, Изабелла, – сказал он, – что вы думаете об этой жемчужине Флоренции?

– Красота ее бесспорна, – медленно проговорила Изабелла. – Фрески, витражи, мрамор… я никогда не видела ничего более величественного. Но мне кажется, что поля и леса Тосканы ничуть не менее прекрасны.

– А я вижу перед собой красоту, которая превосходит всякое воображение, – резко сказал он.

Она удивленно взглянула в его мерцающие в полумраке глаза, и в следующее мгновение его руки обняли ее, притягивая ближе. Окружающий мир словно растворился, и во всей вселенной остались только они – Орландо и Изабелла.

Она обвила руками его талию и закрыла глаза. Медленно склонившись, он коснулся губами ее лба, и она улыбнулась. Мягко рассмеявшись, он поцеловал ее в висок, щеку. Там, где его губы касались ее лица, кожа словно пылала. Изабелла затрепетала от волны желания, прокатившейся по всему ее телу.

И вот наконец его губы дотронулись до ее губ. Одно легкое прикосновение, второе, глубже, сильнее. Он издал едва слышный стон и прижал ее к себе. Они слились воедино.

Изабелла уже целовалась несколько раз с деревенскими парнями, но никогда не чувствовала ничего подобного. Этот поцелуй вскружил ей голову. Она обвила руками его шею, словно боясь, что это видение вдруг исчезнет. Но Орландо не собирался покидать ее. Его поцелуй стал жарче, пробуждая в ней желания, о которых она и не подозревала. Все ее тело пылало, она не думала больше ни о чем, отдавшись во власть этих губ.

Эхо голосов, донесшееся снизу, разрушило чары поцелуя. Изабелла отшатнулась, тяжело дыша, взглянула в его лицо. Орландо улыбнулся, но его глаза были темны.

– Я… я должна идти, – прошептала Изабелла.

Она бросила взгляд на большие часы над дверью собора – было уже довольно поздно. Если бы все зависело только от нее, она никогда не покинула бы Орландо.

Он кивнул.

– Позвольте мне проводить вас домой, – сказал он, протягивая руку.

Его голос звучал хрипло, и Изабелла была рада, что этот поцелуй, по-видимому, и его не оставил равнодушным. Ей не хотелось бы думать, что она одинока в этом… что бы это ни было.

Она взяла его за руку, и он повел ее вниз по узкой каменной лестнице. На последней ступеньке он вдруг поднял ее в воздух, и она радостно засмеялась. Весь этот день казался ей ослепительным сном!

– Вы должны смеяться как можно чаще, прекрасная Изабелла, – сказал он, глядя ей в глаза и медленно опуская на мраморный пол. – В этом городе нечасто услышишь такую красивую музыку.

– Неужели? – Ей пришлось крепко схватиться за его плечи, чтобы не упасть. – Мне казалось, во Флоренции весело. Кузина говорит, здесь дня не проходит без пиров и балов.

На мгновение он привлек ее к себе, и это мгновение показалось ей вечностью. Она всмотрелась в его завораживающие зеленые глаза, и ей почудилось, будто она окунулась в теплую, нагретую солнцем воду. Ее все сильнее затягивало в омут, но ей совсем не хотелось разрушать чары.

На один крошечный миг непроницаемая маска исчезла с его лица, и Изабелла увидела в глазах Орландо печаль, надежду, неверие. Все то, что чувствовала и она сама.

– Не позволяйте маскам ввести вас в заблуждение, Изабелла, – прошептал он ей на ухо. Его теплое дыхание коснулось ее щеки, заставив Изабеллу задрожать. – Вы художница и лучше других знаете, что может скрываться за внешним блеском. Шелк и бархат – плохая маскировка.

Его руки коснулись ее плеч. Она положила ладони на его грудь и под тканью камзола почувствовала ритмичное биение его сердца.

Она прикрыла глаза, и в ее памяти пронеслась целая вереница ярких, живых образов. Бледное красивое лицо Катерины на фоне пестрых гобеленов в ее спальне. Джулиано Медичи и его веселые друзья.

Творения Боттичелли, изысканные, утонченные, напоенные светом. Раскатистый смех Маттео. Купол, парящий над ее головой, устремленный к небу. Губы Орландо на ее губах. Что из этого – ложь, подделка? Чему она должна верить и чего опасаться?

Ей показалось, что теплая вода превратилась в лед и она тонет, уходит на дно, не в силах пошевелить хотя бы пальцем. Она покачнулась, закрыв глаза.

Взрыв смеха, эхом отразившийся от мраморных стен, привел ее в чувство. Это был не сон, Изабелла вернулась в реальный, залитый солнцем мир. Она могла освободиться в любой момент.

Она только боялась, что свобода – не то, что ей сейчас нужно.

Она отступила назад, опустила руки. Потом, рассмеявшись, закружилась среди солнечных бликов.

– Вы говорите загадками! – воскликнула она. – Тут что, все так изъясняются? Удивительно в таком случае, что разговоры не длятся годами.

– Изабелла… – начал Орландо, в его голосе слышалось напряжение.

– Изабелла, это вы? – раздался другой голос, громкий и сердечный, полный смеха. Голос ее кузена Маттео.

Изабелла оглянулась. Маттео шагал к ней, за его спиной развевался фиолетовый с золотом плащ. Увидев, что Изабелла смотрит на него, он помахал ей рукой. Она оглянулась, но Орландо уже не было рядом.

Изумленная, Изабелла осмотрелась. Она увидела друзей Катерины из мастерской Боттичелли, женщин в красном, черном и серебристом, мужчин в беретах с перьями, священников в темных рясах. Но Орландо нигде не было. Он исчез, словно никогда не существовал.

Изабеллу охватило странное чувство леденящего одиночества. Кузен был уже совсем близко, но ей не хватало Орландо.

Подойдя к Изабелле, Маттео взял ее за руки и, притянув к себе, поцеловал в щеку. Друзья столпились за его спиной, как стайка шутов.

– У вас сегодня благочестивое настроение, кузина? – поддразнивающе сказал Маттео.

– Мне говорили, что во Флоренции много красивого, – ответила она, стараясь не выдать охватившее ее волнение. – Разве этот купол – не самое совершенное творение?

По лицу Маттео промелькнула тень.

– Вам не следует гулять по городу одной, кузина, – предостерег он. – Это небезопасно.

– Я… – Изабелла посмотрела через плечо, уверившись, что Орландо в самом деле исчез.

Неужели это был всего лишь сон?

– Со мной был один из пажей Катерины, но он хотел сыграть в кости на рыночной площади, пока я молюсь, – ответила она со смехом. – В этом ведь нет никакого вреда. Я же в церкви, верно?

– Я вышвырну его на улицу! – рявкнул Маттео.

– Но какая же опасность может подстерегать меня в церкви? – спросила Изабелла.

Единственная опасность здесь – ее чувства. В те мгновения, проведенные наедине с Орландо, она совершенно утратила рассудок. С ней случилось то, чего она так опасалась, – в ней вспыхнуло влечение к мужчине. А теперь он ушел.

Маттео пробежал глазами по мраморным стенам и позолоченным статуям, словно охотник, поджидающий кабана, его глаза сузились. Изабелла попыталась проследить за его взглядом, но она не обладала острым флорентийским зрением. Она заметила лишь трех дам в темно-пурпурных с алым атласных платьях, их золотистые волосы были уложены в искусные прически. Они хихикали, склонившись друг к другу. Еще она увидела кардинала в красном облачении. Он величественно шествовал по проходу, как корабль под всеми парусами, за ним тянулась вереница просителей. Мужчины в синих с золотом ливреях семьи Пацци то и дело разражались хриплым хохотом.

– Никогда не знаешь, где скрывается опасность, моя прелестная кузина, – сказал Маттео. – Этот город очень ревнив к чужому успеху, а Строцци – семья, приближенная к Медичи. Нужно все время быть настороже. Идемте, я провожу вас домой. Катерина уже, наверное, ищет вас.

Изабелла оперлась на руку кузена. С улыбкой слушая его комплименты, она, улучив момент, оглянулась и бросила последний взгляд на полумрак, скрывавший от нее дальний конец нефа. Ее Аида нигде не было видно.

Маттео Строцци.

Орландо смотрел, как Изабелла взяла Строцци под руку и пошла с ним к двери. Его дружки потянулись следом, заслонив Изабеллу. Орландо видел лишь, как мелькнул ее темно-синий плащ и две переплетенные косы под прозрачной накидкой. Склонившись, Строцци что-то сказал ей, вызвав на ее лице улыбку. Будь он проклят.

Орландо знал, что Изабелла – родственница Маттео и Строцци не обидит ее, оберегая честь семьи. Только это помешало ему броситься вслед и вырвать Изабеллу из рук Строцци. Но наступит день, и ему не придется сдерживать свою ярость.

В конце широкого мраморного нефа Изабелла замедлила шаг и оглянулась через плечо. Орландо знал, что она слишком далеко, чтобы заметить его, но на всякий случай отступил в тень, не отрывая глаз от девушки. Не будет ничего хорошего, если Строцци увидит его, тем более рядом с Изабеллой. Милая, прелестная Изабелла. Как она вообще может состоять в родстве со Строцци?

На лице Изабеллы явственно читалось огорчение. Накинув на голову капюшон, она растаяла в потоке солнечного света, лившегося из открытой двери.

Черт возьми! Орландо едва удержался, чтобы не броситься вслед за ней.

Он с силой потер виски, проклиная себя за глупость. Лукреция называла его странствующим рыцарем, говорила, что в один прекрасный день он, сам того не зная, обретет сокровище, которое ищет, и утратит его. Или себя. Тогда он посмеялся над Лукрецией, сочтя ее слишком романтичной. Но теперь, взглянув в бездонные глаза Изабеллы, вдруг понял, что она и есть то самое сокровище.

Сокровище, которое он даже не искал, в существование которого не верил.

Эта мысль была настолько поразительной, что Орландо пошатнулся. Словно его тело прошил разряд молнии.

Нет, он вовсе не чувствовал себя странствующим рыцарем из поэмы. Сейчас он больше походил на придворного шута, о котором говорила Изабелла, на посмешище.

Он утратил свою невинность в тавернах Флоренции и остатки надежды давным-давно, когда умерла Мария Лоренца. И виной тому был Маттео Строцци. А теперь, когда Орландо наконец узрел чистое, ничем не замутненное сияние редкого сокровища, Строцци снова похитил его.

Глядя на Изабеллу, Орландо видел перед собой богиню. Невинную, искреннюю, взирающую на мир широко распахнутыми глазами. Но она принадлежала к клану Строцци, а значит, была потеряна для него. Теперь она казалась ему звездой – прекрасной, влекущей, но безнадежно далекой.

Ибо однажды он поклялся отомстить Строцци. И, выполняя свой обет, мог причинить боль Изабелле. Еще одна невинно загубленная жизнь.

– Орландо! – окликнул его женский голос, грудной, музыкальный.

Он обернулся и увидел приближавшуюся Лукрецию. Легкое, прозрачное покрывало из пурпурного шелка развевалось на ее золотистых волосах. Рассыпавшиеся по плечам локоны были искусно перевиты нитями жемчуга и сверкающих аметистов.

– Молишься о своей душе, друг мой? – спросила она с легкой улыбкой, протягивая ему руку для поцелуя.

Орландо растянул губы в ответной улыбке, снова надевая привычную маску. Впрочем, Лукрецию трудно было провести.

– Мою душу обычными молитвами не спасти, – ответил он, – а на мессы ушло бы все мое состояние.

Лукреция покачала головой. Взяв Орландо под руку, она вывела его из тени. Перед запрестольным образом Благовещения они помедлили. Лицо Мадонны, бледное, невозмутимо спокойное, вызвало в памяти Орландо образ Изабеллы и то изумление, что отразилось в ее глазах при виде собора.

– Твоя душа омрачена, она не знает солнца, но вовсе не так черна, как ты говоришь. На твоем лице я прочла печаль. Что случилось?

Орландо изучал лицо Мадонны, воспарившей над ним. Да, она действительно напоминала Изабеллу, то же искреннее любопытство, желание узнать как можно больше о раскинувшемся перед ней мире. Невинность.

– Помнишь, Лукреция, как-то ты сказала, что однажды я обрету то, что долго и безуспешно искал? Сокровище, равного которого нет в этом мире.

Он чувствовал на себе ее внимательный взгляд.

– Да. У меня было такое предчувствие. И ты нашел его?

Он покачал головой:

– Моя судьба предопределена. Во мне недостаточно веры в себя, чтобы искать нечто, что придаст моей жизни смысл. Я искал лишь удовольствий и находил их.

– Но что-то случилось. Что-то изменилось. Я вижу это в твоих глазах.

Орландо долго молчал, разглядывая образ Мадонны. В его воображении снова возникла Изабелла, он увидел ее улыбку, услышал серебристый смех.

– Ты знаешь всех во Флоренции, Лукреция. Тебе что-нибудь известно о женщине по имени Изабелла, родственнице Маттео и Катерины Строцци?

Лукреция задумчиво покачала головой:

– Изабелла Строцци?

– Она знает синьора Боттичелли.

– Я не слышала о приезжих дамах по имени Изабелла. Она молода?

– Молода, но не юна.

Мудрее, сильнее, но полна невинности, свойственной юности. Совершенна.

– Она художница.

– И, готова держать пари, хорошенькая, – рассмеялась Лукреция. – Я заинтригована, Орландо, правда. Много времени утекло с тех пор, как ты интересовался дамами из почтенных семейств. Вернее, я такого вообще не припомню.

– Я не могу интересоваться ею, – ответил он.

– Не важно. Я узнаю об этой таинственной Изабелле все, если хочешь. Но что ты будешь делать с этой информацией?

Орландо снова подумал об улыбке Изабеллы… и вспомнил, как она взяла под руку своего кузена. Своего кузена, заклятого врага Орландо.

– Я не знаю, что буду делать, – честно при знался он, – но мне нужно знать о ней как можно больше.

Лукреция улыбнулась:

– На сегодня твои труды окончены, Орландо. Пойдем ко мне. Сегодня за ужином будет много твоих старых друзей. Мы всегда хорошо проводим время. Думаю, тебе не помешает отвлечься от мыслей о таинственной даме. Я никогда не видела тебя таким.

Лукреция была права. Ему в самом деле нужно развеяться. В конце концов, Изабелла – родственница Строцци. Может быть, она совсем не та, какой кажется.

– Хорошо, прекрасная Лукреция, – ответил он, целуя ее надушенную, сверкающую драгоценностями руку. – Я буду веселиться.

Она рассмеялась:

– Верится с трудом.

Глава 6

Изабелла пробиралась сквозь толпу, заполнявшую рынок. Ее терзали сомнения. Не лучше ли вернуться в палаццо Катерины до того, как ее хватятся. До того, как она выставит себя еще большей дурой. Дрожащими руками Изабелла поправила капюшон, скрывавший ее лицо.

И все же, несмотря на сомнения, она продолжала свой путь. Что-то мешало ей повернуть назад. Что-то сильное и властное и столь же необъяснимое, как купол над собором Санта-Мария дель Фьоре. Изабелла не представляла, с чего начать поиски. Может быть, он не хочет, чтобы его нашли, тогда что она тут делает?

Был ранний час. Солнце, медленно поднимающееся в лазурном небе, посылало на землю теплые лучи. Торговцы еще только раскладывали свои товары, зевая и лениво переговариваясь друг с другом. На прилавках, как по мановению волшебной палочки, возникали груды сверкающей рыбы, пирамиды спелых фруктов, тюки ткани. Изабелла не помнила точно, где находится лавка с товарами для художников, и шла почти наугад.

Она повернула за угол, на узкую улочку, и перед ней вдруг вознесся ввысь чудесный купол. Под лучами утреннего солнца он казался розовато-красным. Изабелла вспомнила, как стояла под куполом вместе с Орландо, как его руки обнимали ее, а губы прижимались к ее губам в безрассудном поцелуе. Этот поцелуй она вспоминала всю прошлую бессонную ночь.

От вереницы ярких воспоминаний у Изабеллы закружилась голова, она вынуждена была опереться на каменную стену, чтобы не упасть. Образы в ее памяти, похожие на цветные картины, стремительно сменяли друг друга: позолоченная мозаика в церкви, людской водоворот, тишина на хорах, где не было никого, кроме нее и Орландо.

Тот поцелуй был совершенно особенным, не похожим ни на что другое. Когда его губы коснулись губ Изабеллы, земля ушла у нее из-под ног, словно подмытый рекой берег, волна захлестнула ее, потянула на дно. У нее не было сил, да и желания сопротивляться.

А потом он исчез, как в тот день, когда спас ее от грабителей. Растаял, как видение, как один из ее снов.

Изабелла на мгновение прикрыла веки и в окутавшей ее темноте снова увидела его лицо, его взгляд после поцелуя. В его глазах были печаль и желание, жгучее пламя страсти, и Изабелла готова была без колебаний шагнуть в этот костер.

Она знала, что его глаза не лгали, в них не было ни капли притворства. И еще она увидела тень, которую заметила еще в тот, первый день их встречи.

Изабелла открыла глаза и увидела, что солнце поднялось выше, окрасив небо в алый цвет. Тень в глазах Орландо влекла ее к себе не меньше, чем свет его смеха. Его таинственность заинтриговывала. Изабелла хотела больше узнать о нем и поэтому пришла в этот ранний час на рынок.

Повернувшись, она выбежала из переулка и окунулась в шумную, пеструю суету рынка. Людей здесь заметно прибавилось. Покупатели толклись у лавок, смеясь, перекрикиваясь с друзьями, споря с торговцами по поводу цен. Изабелла пробежала взглядом по палаткам и наконец увидела прилавок, заваленный товарами для художников.

– Ах, синьора художница! – воскликнул торговец, завидев Изабеллу. – Вы все-таки вернулись. Может быть, за моей непревзойденной лазурью?

Изабелла рассмеялась. Давно знакомый запах красок действовал на нее успокаивающе. Она сосредоточилась на том, что привело ее на рынок. Она хотела найти Орландо. И пусть разум упорно твердил ей, что она не должна больше видеться с ним, сердце говорило обратное, толкало ее на поиски. Она должна была его найти хотя бы для того, чтобы узнать, что за власть он имеет над ней. Слишком долго она прожила в деревенской глуши, упорно игнорируя голос сердца, и теперь ее сердце не желало молчать.

– Возможно, позже, когда я стану настоящей художницей, – ответила она. – А сейчас мне нужны сведения, которыми вы, вероятно, располагаете, синьор. Я бы хотела узнать кое-что о мужчине, которого встретила здесь вчера. Высокий, в черном.

Нахмурившись, торговец с сомнением покачал головой и отвел глаза:

– Я не вполне уверен…

Пять минут спустя, после того как горстка монет перекочевала из кошелька Изабеллы в карман торговца, у девушки была нужная информация. Она спросила дорогу у торговца рыбой и свернула в квартал у реки, где, по имеющимся у нее сведениям, жил Орландо.

Пробираясь сквозь толпу, Изабелла вдруг поймала себя на мысли, что почти ничего не знает о нем. Что представляет собой его семья? Чем он занимается? Судя по всему, он прекрасно разбирался в искусстве и философии и к тому же читал сердце Изабеллы, как открытую книгу, а вот его сердце было для нее загадкой. К чему вся эта таинственность, и почему в его глазах мелькает печаль?

В глубине души Изабелла страшилась правды, но неизвестность была невыносима. Что-то влекло ее к этому загадочному человеку с того самого дня, как они впервые встретились, как будто их связывала невидимая нить.

Квартал, на который указал торговец, был не таким респектабельным, как тот, в котором жила Катерина, но здесь не было и следов запустения, как в том безлюдном дворике, куда забрела Изабелла, сбившись с пути. Квартал был многолюдным, процветающим. Окна украшали яркие горшки с весенними цветами, свежевыстиранное белье хлопало на ветру, по улицам носились смеющиеся дети.

Тот, кто жил на такой улице, не мог скрывать ничего дурного, подумала Изабелла. Она нашла дом, в котором, как ей сказали, жил Орландо, но никак не могла набраться храбрости, чтобы постучать в дверь. Нерешительно оглянувшись, она заметила в толпе высокую фигуру в черном. Вспыхнув от радости, Изабелла едва не окликнула его, но что-то удержало ее от этого шага. Через несколько мгновений она уже благодарила Бога, что не поддалась порыву, – кажется, Орландо был не один.

Под руку с ним шла дама. Она смеялась, глядя на него, он улыбался ее словам. Изабелла никогда не видела женщины красивее. Ее золотистые волосы были уложены в затейливую прическу, в которой, как капли росы на солнце, сверкали драгоценные камни. Матовое лицо, светлые брови, сияние аметистовых серег. Она привычно опиралась на руку Орландо, словно они хорошо знали друг друга.

На его лице сияла теплая улыбка, которая так нравилась Изабелле.

Радость, которую она испытала при виде Орландо, угасла. Да, Орландо целовал ее, говорил с ней, ее влекло к нему, но она ведь совсем не знала его. И бросилась искать его.

Изабелла почувствовала себя круглой дурой. Она повернулась, чтобы уйти, затеряться в толпе, но в это мгновение красавица, шедшая под руку с Орландо, увидела Изабеллу. Ее глаза расширились, словно она узнала девушку. Орландо обернулся.

Теперь пути назад не было.

Его улыбка на мгновение угасла, но тут же вспыхнула с новой силой. Изабелла привстала на цыпочки, как будто тело рвалось к нему против ее воли. С трудом она удержала себя на месте.

Орландо шепнул что-то своей спутнице, она кивнула. Бросив на Изабеллу загадочный взгляд, дама исчезла в толпе. Орландо поспешил навстречу Изабелле, и она обрадовалась, что не сбежала. Его улыбка стоила того.

– Рад видеть вас, синьорина Изабелла, – весело сказал он. – Опять пришли за кистями и красками?

– Я… да… наверное, я не туда свернула, – пробормотала Изабелла, смущенно глядя на него. Сейчас его лицо не омрачала тень, в глазах светилась радость. – Но мне неловко… я не должна отвлекать вас от вашей спутницы…

Орландо бросил взгляд через плечо, и Изабелла увидела, что красавица исчезла.

– Лукреция – мой старый и верный друг. Я действительно рад нашей встрече, синьорина.

Всего лишь друг? Изабелле очень хотелось в это верить, а еще ей хотелось верить, что он рад ее видеть. По крайней мере, об этом говорила его улыбка.

– Неужели?

– Да. Прошлой ночью я думал о нашей встрече в церкви, – сказал он, и его лицо посерьезнело. – Мне не следовало оставлять вас одну. Простите.

Изабелла вспомнила, как озадачило ее исчезновение Орландо.

– Я встретила моего кузена, и он проводил меня домой.

– Но мы не успели осмотреть все красоты Флоренции, – улыбнулся он.

Как он переменчив, подумала Изабелла. В одно мгновение тучи сменяются безоблачным небом.

– Что вы посоветуете мне посмотреть теперь?

– Если у вас есть время, мы могли бы прогуляться у реки. А потом я провожу вас домой. Вы же знаете, как непредсказуемы и опасны улицы этого города.

Изабелла кивнула. Грабители, от которых Орландо спас ее, действительно выглядели устрашающе, но главная опасность во Флоренции исходила от Орландо. По крайней мере, для нее. Она вспомнила, как улыбалась ему светловолосая женщина. Он был частью этого города, этого мира, а она, Изабелла, здесь чужая. Но ей очень хотелось снова увидеть улыбку на его лице.

– Хорошо, – согласилась она. – Отчего не прогуляться в такой чудесный день.

– Тогда позвольте мне проводить вас.

Он предложил ей руку, и Изабелла, улыбнувшись чуть заметно, положила ладонь на его бархатный рукав.

По дороге Орландо увлеченно рассказывал ей о прекрасных дворцах и соборах Флоренции. Наконец они подошли к реке и на высоком каменном мосту нашли укромную нишу, куда не долетал городской шум.

Изабелла склонилась над перилами моста, глядя на быстро бегущую реку и солнечные блики на воде. Это было завораживающее зрелище. Как Орландо.

– Вы родились во Флоренции? – спросила Изабелла.

По красивому лицу Орландо промелькнула тень, но он тут же улыбнулся.

– Поместье моего отца было недалеко от Умбрии, – спокойно ответил он.

– Было? – с любопытством спросила она.

– Оно существует по сей день, но я редко там бываю. У меня была сестра, которую я очень любил. Она умерла там, и я… не хочу вспоминать о том, что с ней случилось, – по-прежнему спокойно сказал он. – Город отвлекает от печальных мыслей.

Изабелла смотрела на дома и шпили соборов, залитые золотистым солнечным светом. Орландо прав: город – самое подходящее место для хранения секретов.

– Я понимаю. Я тоже хотела сбежать из Тосканы, увидеть мир. Но я скучаю по отцу, по дому. Там все знакомо с детства, а здесь я совсем чужая.

– Я не люблю бывать в отцовском доме, слишком много воспоминаний, – мягко сказал Орландо. Несколько мгновений он задумчиво смотрел на раскинувшийся перед ними город, а потом вдруг улыбнулся. – Здесь каждый день – новый. Никогда не знаешь, кого встретишь. Это приключение.

Изабелла смущенно рассмеялась:

– Вроде спасения заблудившейся деревенской девчонки?

Орландо не улыбнулся в ответ. Протянув руку, он коснулся пряди шелковистых волос, выбившейся из прически Изабеллы. По ее телу пробежала дрожь.

– Вроде красивой художницы, благодаря которой мне открылся новый мир, – прошептал он.

Залившись румянцем, Изабелла отвела глаза:

– Наверное, именно поэтому я приехала во Флоренцию. Чтобы увидеть новый мир. Я хочу творить, хочу отразить в картинах мое видение мира. Всю его красоту и боль. Все то, чего не передать словами.

Именно таким Изабелла представляла себе Орландо – существом, в котором переплелись красота, свет и тьма и которое не поддавалось разгадке. Она вспомнила, как стояла перед творением Боттичелли, не в силах оторвать от него глаз, чувствуя, как вихрь красок подхватывает ее и уносит прочь. Чувства, охватившие ее в тот момент, невозможно было описать словами. Изабелла зажмурилась, стараясь сдержать слезы, и вдруг почувствовала легкое прикосновение его пальцев к своей щеке. Она испуганно посмотрела на Орландо. Он взял ее лицо в ладони так бережно, словно оно было из драгоценного хрупкого фарфора.

Его ладонь скользнула по ее щеке, нежно коснулась шелковистой кожи шеи. Капюшон соскользнул с головы Изабеллы. Его пальцы теребили завязку на ее рукаве. Даже сквозь шерсть и муслин Изабелла ощущала тепло его руки и снова подумала о том, что перед ней бог, Аид, посланный на землю искушать смертных. И надо сказать, у него прекрасно получалось.

Обвив другой рукой талию Изабеллы, Орландо притянул ее к себе. Его дыхание коснулось ее лица.

– Такая красивая, – прошептал он.

В голосе не было и намека на шутку. Его потемневшие глаза пристально смотрели на нее, и Изабелла не могла отвернуться, уйти.

Она вдруг почувствовала себя такой уязвимой, словно Орландо мог прочесть самые сокровенные ее мысли. Он прижимал ее к себе, его пальцы ласкали прядь ее волос. Он не причинял ей боли, но и не давал уйти.

– Не такая красивая, как ты, – прошептала она.

Он покачал головой, не отрывая глаз от ее лица, словно стараясь запомнить каждую его черточку. Склонившись, он коснулся губами нежной кожи за ухом. Изабелла ощутила, как кончик его языка скользнул по ее шее, и задрожала от охвативших ее чувств.

Судорожно вздохнув, она прижалась к его груди, чтобы не упасть, и закрыла глаза, все глубже погружаясь в жаркий водоворот страсти. Все было как тогда, когда он впервые поцеловал ее, и теперь Изабелла знала, что такую бурю эмоций в ней вызывал не только поцелуй, а сам Орландо. Он пробудил в ней чувства, о существовании которых она и не подозревала. Когда он был рядом, остальной мир для нее не существовал.

Обняв за талию, он приподнял ее над землей и прижался к губам. Изабелла видела только его, чувствовала только его аромат. Обвив руками его шею, она запустила пальцы в густые вьющиеся волосы. Орландо был таким теплым, таким живым. Он пробудил ее ото сна, и она наконец увидела реальный мир.

Рядом с ним она переживала целую гамму эмоций и ощущений. Ее бросало то в холод, то в жар, волны страха сменялись приливами возбуждения. Сила собственных чувств пугала Изабеллу, ей казалось, что она исчезает, растворяется в Орландо.

Он словно почувствовал охвативший ее страх, отстранился, переводя дыхание. Изабелла снова вернулась в реальный мир, услышала смех, журчание воды, щебетание птиц.

– Я… я должна идти, – прошептала она, отворачиваясь от его пристального взгляда и надевая капюшон.

Если бы с такой же легкостью она могла укрыть свое сердце.

– Кузина будет искать меня.

– Позвольте мне проводить вас домой, – предложил он.

Изабелла вспомнила, как неожиданно он исчез тогда, в соборе, и почувствовала смятение. В какую игру он с ней играет? Чувствует ли он то же, что и она? Или решил подшутить над деревенской простушкой, не привыкшей к флорентийским развлечениям?

– Я пойду одна, – ответила она.

– Тогда я отправлюсь следом, чтобы убедиться, что вы в безопасности, – твердо сказал он. – Обещаю, меня никто не увидит у дома вашей кузины.

Изабелле просто хотелось домой, побыть в одиночестве, подумать. Она кивнула, повернулась и пошла прочь. Уже через несколько мгновений она очутилась на оживленной улице. Люди окружали Изабеллу со всех сторон, возвращая ее к реальности.

Один раз она обернулась. Верный своему слову, Орландо держался поодаль, но Изабелла была уверена, что он неотступно следует за ней. Ее темный ангел.

Наконец она подошла к палаццо Катерины. Дворецкий распахнул перед ней дверь. Очутившись в прохладном полутемном дворе, она обессиленно привалилась к стене.

На ее губах помимо воли расцвела улыбка. Только Орландо мог так вскружить ей голову. Подхватив юбки, Изабелла побежала вверх по лестнице.

Орландо улыбнулся, увидев, с каким встревоженным лицом Изабелла обернулась на ступеньках дворца. Он прекрасно знал, что она не может его увидеть.

Изабелла не была похожа ни на одну из известных ему женщин. В ней сиял какой-то внутренний свет, который он редко замечал в людях, и этот свет манил его к себе, как мотылька. Орландо понимал, что, если подойдет к Изабелле слишком близко, ее огонь погубит его, он забудет обо всем на свете. Забудет то, над чем трудился так упорно и так долго.

Однако мысль о том, что он должен расстаться с ней, казалась ему невыносимой. Только не теперь, когда ему предстоит еще так много узнать о ней…

Орландо повернулся и широкими шагами пошел прочь от дома Изабеллы. Улицы Флоренции были, как всегда, многолюдны. Атмосфера над городом сгущалась. Это было не обычное предвкушение наступающей весны, времени праздников и пиров. В воздухе витало какое-то напряжение. Орландо ощущал его, но не мог разгадать причины. Радость от встречи с Изабеллой померкла, в этом, реальном мире его жизнь была подобна острию ножа.

Сжав пальцы на рукоятке кинжала, который он всегда носил за поясом, Орландо свернул на узкую извилистую улицу, ведущую прочь от реки. Там, у фонтана, он увидел человека, которого искал.

Один из его стражей, которых он нанял, чтобы следить за тем, что происходит в городе. Этот человек помог ему спасти Изабеллу от грабителей. Мужчина спокойно наблюдал за прохожими, подрезая ногти кончиком ножа.

Орландо сел рядом на каменный выступ фонтана, но мужчина даже не пошевелился.

– Есть что-нибудь новое? – спросил Орландо, окидывая взглядом переполненную площадь.

Страж пожал плечами:

– Кое-кто высказывает недовольство.

Орландо издал невеселый смешок.

– Это все равно что сказать, что небо во Флоренции голубое.

– Некоторые знатные семьи говорят, что Медичи зашли слишком далеко.

Орландо задумчиво кивнул.

– Веспуччи? Пацци?

– Да, но есть и другие.

– Якопо Пацци давно заключил перемирие с Лоренцо Медичи.

– Старый Якопо, может, и заключил, но его сыновьям и внукам это, кажется, не по вкусу. Молодой Якопо недавно напился и стал жаловаться на убытки, которые несут банки Пацци из-за Медичи.

А Маттео Строцци ходил в приятелях у молодого Пацци. Вдвоем они часто наносили разорительные визиты в бордели и таверны города. Какое отношение Строцци имеет к запутанным отношениям Пацци и Медичи? Окруженный телохранителями и наемными головорезами, Строцци всегда готов был к стычке.

Возможно, Орландо сумеет обратить эту междоусобную вражду себе на пользу.

Он вспомнил Изабеллу, восторг и изумление, с которыми она смотрела на картины Боттичелли. Ее сияющие глаза после поцелуя. Не угрожает ли ей опасность в доме Строцци? Как уберечь ее?

Отогнав прочь воспоминания, Орландо поднялся. Изабелла будет в безопасности, что бы ни случилось. Он позаботится об этом. Порывшись в кармане, Орландо протянул мужчине монету.

– Благодарю, – сказал он. – Сообщи, когда появятся новости. И пошли людей приглядеть за домом Строцци.

Мужчина кивнул. Солнце было в зените, когда Орландо ступил на один из мостов, перекинутых через Арно, но он не чувствовал его палящих лучей. Его окутывал леденящий холод, какой царил, должно быть, в зимнем лесу или в склепе, где покоилась теперь Мария Лоренца.

Глава 7

Изабелла ужинала с Катериной в комнате кузины. Вечер выдался тихим – Маттео отправился на одну из вилл, принадлежавших Медичи, чтобы встретиться с кардиналом. Когда тарелки опустели и на столе появились сладости, Катерина взяла свою лютню.

Она сидела у окна, выходящего на мощеный дворик. Склонив золотистую головку над лютней, она наигрывала тихую, печальную мелодию, прекрасно подходившую к странному настроению, овладевшему Изабеллой.

Изабелла сидела у стола, рассеянно вертя в пальцах кубок из венецианского стекла. Под негромкую музыку она размышляла о том, что произошло с ней за прошедшие дни. Никогда прежде она не переживала ничего подобного.

Она никак не могла перестать думать об Орландо, этом загадочном человеке. В своем воображении она вновь видела перед собой его лицо, сияющие зеленые глаза, теплую улыбку. Вспоминала, как его губы касались ее губ.

Изабелла закрыла глаза и представила себе картину. Она говорила Орландо, что скорее изобразила бы его в образе придворного шута, но это были всего лишь слова. В нем не было ни капли шутовства. Он смотрел на мир так, словно видел нечто сокрытое от глаз других…

Картина начала медленно проявляться в ее сознании, мазок за мазком. Черный, алый, фиолетовый, ослепительно-белый. Фон, разумеется, будет темным, с едва уловимой золотистой дымкой, как на творениях синьора Боттичелли. Орландо на своем троне из черного дерева, голова чуть склонена, словно он озирает свое царство. Одна рука сжата в кулак и кажется бледной на фоне черного бархатного плаща, другая покоится на рукоятке клинка, усыпанной рубинами.

Но как передать мягкость бархата, как выписать складки туники рабыни, распростершейся у подножия трона? Сумеет ли ее кисть изобразить лучи света, льющегося из прекрасного сияющего мира живых, который так близок к подземному царству и в то же время бесконечно далек от него?

Но прежде всего, как ухватить, передать на картине ускользающий взгляд прекрасных глаз Орландо? Могущество, красота, бесконечная печаль и желание, которые Изабелла увидела тогда в соборе. Ее неудержимо влекло к Орландо, хотя инстинкт подсказывал, что нужно бежать от него прочь. Защитить себя. Рядом с ним она чувствовала себя слишком уязвимой. Она рассказала ему больше, чем кому бы то ни было. Между тем Изабелла прекрасно знала, к чему может привести страсть, – перед ее глазами был пример родителей.

Рисуя в своем воображении будущее полотно, она рассеянно водила кончиком пальца по узорчатой скатерти. Четкие, прямые линии трона, суровые черты лица Орландо. Размытые края темных гобеленов, тусклое сияние золотых кубков. Черные волны его волос. Печальные глаза…

– Моя дорогая кузина, – сказала вдруг Катерина, опустив лютню, – надеюсь, твои прогулки не утомили тебя. Маттео сказал, что вчера видел тебя в соборе, а сегодня утром ты снова выходила из дому.

Вздрогнув, Изабелла растерянно посмотрела на кузину. Реальный мир призвал ее к себе, исторгнув из мира воображаемого. Изабелла снова очутилась в роскошно обставленной комнате, где на затянутых серебристо-зеленым шелком стенах висели пестрые гобелены. Потрескивание дров в камине, пряный аромат вина и запах трав, курящихся в золотых сосудах. Кузина внимательно смотрела на Изабеллу, словно чувствуя, что у нее появилась тайна.

Однако Изабелла не желала говорить об Орландо, не теперь. Может, вообще никогда. Он походил на сон, драгоценный и странный, который она хотела сохранить для себя.

Изабелла медленно провела ладонью по вышитой скатерти:

– Я вовсе не устала. Флоренция – прекраснейший город, и мне хотелось узнать его лучше.

Катерина мягко улыбнулась. Ее тонкие белые пальцы коснулись струн лютни.

– Это правда, наш город прекрасен, и мне хотелось бы заново открывать его вместе с тобой, кузина. Но Маттео сказал, что в церкви ты была одна. Тебе следует быть более осторожной.

Изабелла вспомнила, как Маттео смотрел на нее тогда, в соборе, – удивленно, настороженно. Она сказала Катерине, как до того – Маттео, что с ней был паж.

– Мне хотелось увидеть как можно больше. Неужели во Флоренции так опасно?

Изабелла и сама понимала, что это так, но красота пересиливала страх.

Катерина чуть заметно нахмурилась и отвела взгляд:

– Флоренция всегда таит в себе опасность, особенно для тех, у кого есть могущественные друзья, как у Маттео. Многие ревниво относятся к его успехам и желают ему зла. Флоренция – это не только красивые дворцы и соборы, это подводные течения – ненависть, древняя междоусобная вражда, союзы. Мы всегда должны быть настороже.

Настороже? Изабелле вдруг захотелось очутиться дома, в Тоскане, где жизнь была гораздо проще. Она улыбнулась:

– Но я слишком незначительная фигура, чтобы стать объектом чьей-то ненависти.

На губах Катерины появилась печальная улыбка.

– Ах, дорогая, Флоренция – большой многолюдный город, но здесь все друг друга знают. Всем известно, что ты – наша родственница, особенно после нашего визита в мастерскую Боттичелли. Подмастерья – самые большие сплетники. И если ты рассчитываешь найти себе подходящую партию…

Изабелла изумленно посмотрела на кузину:

– Я здесь, чтобы выйти замуж?

– Я надеялась найти тебе пару среди друзей Маттео. Ты очень мила, Изабелла, образованна, начитанна. Ты стала бы хорошей женой состоятельному банкиру или купцу. К тому же мне так нравится играть роль Купидона с его маленькими, но очень острыми стрелами.

Катерина нацелила лютню, как лук. Изабелла принужденно рассмеялась, чувствуя в себе смятение и неловкость.

– А разве ты не хочешь сберечь одну из этих стрел для себя, Катерина? – спросила она.

Катерина пожала плечами и отвела взгляд, по ее лицу промелькнула тень.

– У меня слабое здоровье, какой уж тут брак, к тому же я совершенно счастлива здесь, рядом с братом и друзьями. К чему менять толпу поклонников на одного? А Маттео постоянно поддразнивает меня, уверяя, что синьор Боттичелли – мой духовный супруг. Я так люблю его картины!

– А синьор Боттичелли не ревнует тебя к твоим поклонникам?

Катерина улыбнулась:

– Алессандро не ревнив… он… у него другое отношение к женщинам.

– О-о, – прошептала Изабелла.

Она, конечно, знала о таких вещах. Это было известно каждому образованному человеку – троянцы, спартанцы и прочие. Она должна была сразу это понять, достаточно было увидеть, как Боттичелли смотрит на нее и Катерину, – как художник, не как мужчина.

Совсем не так, как смотрел на нее Орландо. От его взгляда Изабеллу бросало то в холод, то в жар.

– О-о, – снова повторила она и рассмеялась.

– Вслух о таком не говорят, конечно, – сказала Катерина, – но Маттео знает: в мастерской я в полной безопасности, к тому же там всегда есть женщины – у Алессандро много муз.

– А Джулиано Медичи? – вырвалось у Изабеллы. – Вы с ним просто друзья?

Катерина опустила голову, и волны золотистых волос скрыли от глаз Изабеллы ее лицо.

– Джулиано знает, что дружба – единственное, на что он может рассчитывать. Я много раз говорила ему об этом. Ему нравится флиртовать со мной, поддразнивать меня, как всех остальных женщин.

Изабелла была уверена, что в глубине души Джулиано питает к ее прекрасной кузине совсем другие чувства. Она видела, как он смотрел на Катерину, когда думал, что та не замечает. Он смотрел на нее, как на богиню, сошедшую на землю. Но Катерина сказала, что из этого ничего не выйдет.

А как бы поступила она, если бы Орландо смотрел на нее так?

– Уже поздно, – тихо сказала Катерина. – Пора ложиться спать, завтра нас ждет нелегкий день.

– Ах да. – Изабелла вдруг вспомнила слова Джулиано. – Праздник.

– Джулиано зайдет за нами в мастерскую Боттичелли и проводит нас, – сказала Катерина. – Будет очень весело! Танцы, музыка. Джулиано любит веселиться… – Ее голос умолк, она снова отвернулась и посмотрела в окно. – Нам нужно как следует отдохнуть.

Отложив лютню, она проводила Изабеллу в ее спальню и пожелала спокойной ночи.

Наконец, в первый раз за этот странный, чудесный, долгий день, Изабелла осталась одна. Свечи уже горели в золотых канделябрах, постель приготовлена ко сну. Ослепительно-белые простыни, источающие аромат лаванды, манили к себе, суля прекрасные сны.

Однако Изабелла вдруг поняла, что, хотя и устала за день, спать совсем не хочет. Ею овладело какое-то странное беспокойство. Она вынула шпильки, и черные густые волосы рассыпались по ее плечам.

Подойдя к окну, она отвела тяжелую портьеру и посмотрела на улицу. Была глубокая ночь, небо напоминало черный бархат с золотыми точками звезд.

В палаццо напротив окна были ярко освещены, как будто праздник был в разгаре, но оттуда не доносилось ни звука. Улица была пустынна, и Изабелла еще раз взглянула на окна, из которых лился свет. Странно, но благодаря этому свету она не чувствовала себя одиноко.

Через толстое стекло Изабелла видела тяжелую железную решетку. Для чего она? Чтобы враги не могли забраться в дом или чтобы Изабелла не могла из него выйти?

Она провела кончиками пальцев по холодному стеклу, и в ее воображении снова соткался образ подземного царства и его темного владыки. Он приводил ее в смятение и в то же время притягивал, Изабелла не могла понять, что с ней происходит.

Она опустила портьеру и отошла от окна. Лучше всего сейчас лечь спать, это поможет ей привести мысли в порядок. Завтра будет новый день.

Может быть, завтра она снова увидит Орландо. Эта перспектива одновременно и радовала Изабеллу, и пугала.

Опираясь на руку Орландо, Лукреция подошла к двери своего дома. Из гостиной доносились взрывы смеха, но сегодня Орландо не расположен был развлекаться.

– Неужели ты уйдешь так рано, Орландо? – спросила Лукреция. – Мы еще даже не начали по-настоящему веселиться!

Орландо рассмеялся:

– Боюсь, я в неподходящем настроении сегодня, красавица.

– Кто? Ты? Который всегда готов пить и танцевать до рассвета?

– В этом тебе моя помощь не нужна.

Она нежно коснулась его щеки, в ее прекрасных глазах светилось беспокойство.

– Это как-то связано с твоей таинственной Изабеллой?

Изабелла. Память вызвала к жизни ее милый образ, прелестную улыбку. Ее поцелуй был таким невинным и в то же время полным страсти.

– Почему ты так думаешь? – с наигранной легкостью спросил он.

Лукреция покачала головой:

– Она имеет какое-то отношение к Строцци, верно? Мы с тобой никогда не говорили на эту тему, к тому же я знаю, что ты – хороший актер и умеешь скрывать свои мысли, но, мне кажется, ты что-то имеешь против Строцци. Ты собираешься использовать Изабеллу в своих целях?

Орландо изумленно посмотрел на Лукрецию. Какое коварство… Почему ему самому не пришло это в голову? Прежде он был не так щепетилен. До того, как встретил Изабеллу.

– Ты же не думаешь, что я способен на бесчестный поступок?

– Ты, Орландо? Бесчестный поступок? Никогда! Именно поэтому мои друзья в таком восторге от тебя. Но Флоренция полна тайн. Все не гнушаются использовать ближнего своего для достижения своих целей. Если она связана со Строцци, можно воспользоваться этим, чтобы подобраться к ним.

Орландо почувствовал, как в нем вскипает гнев.

– Она никак не связана со Строцци, – бросил он.

Лукреция внимательно посмотрела на него:

– Разумеется. Но все же подумай о моих словах. Кто знает, возможно, эта Изабелла сумеет усмирить твоих демонов, кем бы они ни были.

Поцеловав Орландо в щеку, Лукреция вытолкнула его в ночь.

Оставшись один, он с облегчением вздохнул. Только ночью, под покровом темноты он осмеливался снять свою маску, выпустить ярость на волю. Один из демонов, о которых говорила Лукреция, последовал за ним. «Используй Изабеллу, – шептал он. – Она приведет тебя к Строцци».

Всего несколько дней назад Орландо не преминул бы сделать это. Он готов был воспользоваться любым оружием, оказавшимся в его распоряжении. Но это было до того, как он увидел улыбку Изабеллы.

Да, она принадлежала к клану Строцци, но не к их миру. Если он уничтожит невинность, сиявшую в ее глазах…

Орландо со злостью пнул подвернувшийся под ноги камень. В прошлом он не раз преступал нравственную черту, это правда, но сможет ли сделать это сейчас?

Он не знал, куда идет, сворачивал в узкие извилистые улочки и вдруг очутился на площади, где высился дворец Строцци. За мощными каменными стенами царила тишина, во мраке ночи дворец походил на крепость.

На площади было людно. Куртизанки, которым далеко было до Лукреции и ее подруг, собрались у фонтана. Лунный свет заливал их обнаженные плечи. Одна из них, чарующе улыбаясь, окликнула Орландо.

Может быть, это как раз то, что ему нужно, чтобы изгнать демона. Чтобы забыть Изабеллу. Он улыбнулся и уже открыл рот, чтобы ответить куртизанке, но что-то удержало его.

Бросив женщине монету, он повернул назад, к дому Строцци. В одном окне мерцали свечи. Словно отвечая мыслям Орландо, в окне появилась Изабелла.

За стеклом и прочной решеткой лицо ее казалось бледным, размытым пятном, но Орландо узнал рассыпавшиеся по плечам черные волосы. Она коснулась стекла кончиками пальцев, как будто заметила Орландо. Он хотел окликнуть ее, но тут же обозвал себя глупцом. Изабелла не могла его видеть, но даже если бы она позвала его, он не приблизился бы к ней.

Если Орландо действительно благородный человек, как утверждала Лукреция, он тотчас удалился бы и никогда больше не встречался с Изабеллой. Но влечение к ней было сильнее доводов рассудка. Орландо не мог оторвать глаз от ее милого лица.

И тут в его ушах снова прозвучали слова Лукреции. Используй ее…

Человек, которым он был еще так недавно, поступил бы именно так. Но теперь, при взгляде на Изабеллу, Орландо открылась правда: он изменился. А это уже было опасно.

Глава 8

Изабелла еще не видела место празднества, а до ее ушей уже донеслись звуки буйного веселья – пение флейт и гул тамбуринов, смех, крики. Они миновали лабиринт узких улочек и вышли на луг Прато. Изабелла застыла в изумлении.

Безудержное веселье, развевающиеся на ветру яркие флаги, аромат жарящегося мяса и миндаля, приправленного корицей, – все это напоминало праздники в тосканской деревне, где музыка и танцы зачастую были единственным способом скрасить повседневную жизнь.

Они остановились на вершине холма. Обернувшись, Изабелла увидела каменные дома и шпили соборов. Широкополая шляпа защищала ее глаза от яркого солнца, сиявшего на лазурном небе. На мгновение Изабелле показалось, что она видит мастерскую Боттичелли, чувствует в легком ветерке запах краски. Она вспомнила неоконченную картину на мольберте, изображавшую волшебный сад. Этот сад казался таким реальным, таким живым, казалось, стоит сделать шаг – и очутишься среди чудесных растений.

– Изабелла! – окликнула Катерина. – Поторопись, а то всю клубнику съедят.

Улыбнувшись, Изабелла посмотрела на кузину. Катерина шла под руку с Джулиано. Их головы были склонены друг к другу.

Катерина протянула свободную руку Изабелле.

– Не уходи далеко, кузина, и все будет хорошо, – прошептала Катерина, но не улыбнулась. Напротив, она выглядела встревоженной.

Изабелла не знала, что может случиться в такой солнечный день, но некогда было выяснять у Катерины причины ее озабоченности. Джулиано повел их в самую гущу веселья. Он был красив, почти как Орландо, подумала Изабелла, наблюдая за ним. Его лицо и фигура были совершенны, но в глазах не пряталась загадка, как у Орландо. В Джулиано не было никакой таинственности.

Прато представлял собой большой зеленый луг на берегах Арно. Цветущие деревья, ярко-зеленая шелковистая трава. Впрочем, сегодня травы не было видно из-за веселящейся толпы, прятавшейся в тени шелковых шатров.

Вслед за Катериной Изабелла прошла через арку, оплетенную диким виноградом и украшенную белыми цветами, и очутилась в самом сердце праздника. В саду Венеры.

Дамы в ослепительных нарядах абрикосового, алого, зеленого, белого цветов, с распущенными волосами, украшенными цветами и лентами, танцевали на траве. Каждый раз, когда они хлопали в ладоши, колокольчики на их запястьях издавали веселый звон. Вокруг них танцевали мужчины, одетые еще более изысканно. Изабелла смотрела, как оба круга сходятся в танце, смешиваются, потом снова расходятся. Темп музыки все больше ускорялся, яркие цвета смешались, как на витраже.

Когда Катерина и Джулиано показались из арки, их тут же окружила толпа громогласных поклонников.

Изабелла отстала, потерялась в вихре сверкающих драгоценностей, перьев, духов и даже обрадовалась этому. Она вглядывалась в лица, надеясь увидеть Орландо.

Прошлой ночью, прежде чем уснуть, она думала о нем, вспоминала его красивое лицо, зеленые глаза. Его руки, обвивающие ее талию. Изабелла не знала, должна ли она искать его или лучше бежать, пока не поздно.

Орландо нигде не было видно. Изабелла почувствовала укол разочарования.

– Изабелла! – крикнула Катерина.

Изабелла улыбнулась, поняв, что может прекратить на время поиски Орландо. Как она объяснила бы кузине свое влечение к мужчине, которого видела всего несколько раз? К мужчине, который поцеловал ее и исчез.

Джулиано и его шумные друзья привели их в шатер из переливающегося белого шелка, стоявший в стороне от остальных, на высоком холме. Над шатром реяли зеленые с серебром флаги, на ковре были разбросаны мягкие подушки из серебристой парчи. Шатер был открыт с трех сторон, позволяя смотреть на танцующих.

Изабелла опустилась на пухлую подушку рядом с Катериной. Сняв шляпу, она разгладила юбки своего нового шелкового платья персикового цвета. Она старалась не выказывать своего удивления и не смотреть на все окружающее разинув рот, как деревенская девчонка, но это было трудно. Все здесь поражало воображение – музыка, фонтаны вина, столы, ломящиеся от яств.

Но Аида нигде не было. Уж не спустился ли он в свое подземное царство, подумала Изабелла.

– Что скажешь о наших сельских увеселениях, Изабелла, – поинтересовалась Катерина.

Изабелла рассмеялась:

– Сельских? Никогда не видела ничего подобного на отцовской ферме.

Катерина весело расхохоталась, и ее бледные щеки чуть порозовели.

– Только не говори об этом нашим юным друзьям. Они считают, что этот праздник совсем такой, как у пастухов и пастушек. Вон там, видишь? Это Симонетта. Она даже привела с собой барашка.

Изабелла с сомнением посмотрела на даму в шелковом пурпурном платье и с прической, украшенной нитями жемчуга. Дама тащила за собой на золотом шнурке упирающегося барашка.

– У всех свои причуды, – сказала Катерина. – Как еще выжить в этом мире, если не обманывать себя?

Изабелла задумалась над этими словами. В такой день трудно было плохо думать об этом мире, но Катерина говорила, что существует тайная сторона жизни…

– Делитесь драгоценными плодами мудрости, Катерина? – спросил Джулиано, внезапно материализовавшись рядом.

В руках у него был поднос со спелой клубникой, виноградом и кувшином вина. Следом за Джулиано в шатер ввалились его веселые друзья. Они смеялись, беспрестанно кланялись и рассылали воздушные поцелуи. Они все время улыбались, в отличие от Орландо.

Неужели они тоже обманывают себя? И если так, в чем заключается этот обман?

– Вам нужна мудрость, Джулиано? – спросила Катерина. – Боюсь, я ничем не смогу вам помочь.

– Напротив. – Джулиано опустился перед ней на колени и протянул крупную рубиново-алую ягоду. – У вас, прелестная Катерина, есть все, чтобы сделать меня счастливым.

Катерина взяла ягоду, которая на фоне белого шелка казалась особенно яркой.

– Я лишь хотела предостеречь Изабеллу, что молодые люди, осыпающие лестью, опасны. Особенно в такой чудесный весенний день, когда можно ослепнуть от света.

Изабеллу охватила тревога. А что, если и она ослеплена? Неожиданной сменой декораций, переменой образа жизни, ведь она попала в мир, совершенно непохожий на тот, в котором выросла.

Она задумчиво смотрела на танцующих людей. Они казались абсолютно счастливыми, беззаботными, как будто горе и бедствия никогда не касались их.

Изабелла закрыла глаза, и перед ней предстал Орландо. Она снова видела себя вместе с ним в соборе. Рядом с ним Изабелла чувствовала себя иначе, ей словно открывалась истина, до того скрытая от ее глаз. Смех, раздавшийся совсем рядом, разрушил чары. Изабелла открыла глаза и увидела Катерину, насмешливо глядящую на Джулиано. Громкие голоса, аромат клубники и белых цветов, пряный запах вина… Изабелла почувствовала, что задыхается.

Поднявшись, она улыбнулась кузине:

– Я скоро вернусь, Катерина.

Катерина с удивлением посмотрела на нее:

– Что-то случилось, кузина?

– Нет, что ты, мне просто нужно… выйти, – ответила Изабелла, надеясь, что Катерина воздержится от дальнейших расспросов.

Помедлив, та кивнула и снова повернулась к Джулиано. Изабелла выскользнула из павильона под яркие лучи солнца.

Некоторое время она бесцельно шла вперед, охваченная острым желанием найти уединенное место, где можно было бы привести в порядок свои мысли. Придерживая подол нового платья, чтобы не намочить его в мокрой траве, Изабелла ступила на тропинку, огибавшую луг.

Вскоре звуки музыки и смех стихли вдали. Она поднялась на холм в надежде отыскать укромное местечко в тени высоких кипарисов. Привалившись к шершавому стволу дерева, она перевела дыхание, глядя на раскинувшийся внизу город. Отсюда даже величественный красно-розовый купол собора выглядел совсем маленьким.

– Я вижу, вы опять заблудились?

В тихом голосе явно прозвучали нотки смеха. Сердце Изабеллы отчаянно забилось. Она обернулась и увидела перед собой Орландо.

Он стоял, опершись одной рукой на соседнее дерево и положив другую руку на рукоятку кинжала за поясом. Он опять был в черном, темные волосы блестели на солнце. В глазах мелькали искорки смеха. Изабелла невольно улыбнулась и, не отдавая себе отчета в том, что делает, сделала шаг к Орландо.

– Вы всегда появляетесь так неожиданно, синьор, – сказала она. – И так же внезапно исчезаете. Я начинаю подозревать, что вы – дух.

– Ни одному духу не под силу сделать это, синьорина.

Он взял ее руки в свои, их пальцы переплелись – его смуглые и сильные, и ее – тонкие, с пятнами краски. На пальце Орландо сверкнул перстень с аметистом. Изабелла видела все в мельчайших деталях, как на картине, все ее чувства сейчас были обострены.

– Признаться, я никогда не встречала духов, – пробормотала она, – но уверена, что с ними все иначе.

Он сжал ее руки, притянул к себе. Ей отчаянно захотелось прижаться к его груди.

– А со мной?

У Изабеллы не было слов, чтобы описать свои чувства. Когда он прикасался к ней, она будто становилась легче воздуха и могла без труда воспарить к небу. Ей хотелось одновременно смеяться и плакать. Она хотела всего, но только если он был рядом.

– Мне хочется остановить время, чтобы это мгновение тянулось целую вечность, – ответила она.

Его глаза потемнели, улыбка на губах угасла. Он внимательно посмотрел ей в глаза.

У Изабеллы подкашивались ноги, она покачнулась. Орландо подхватил ее, и ей показалось, что в целом мире не осталось никого, кроме нее и этого мужчины с его волшебными зелеными глазами.

Никто никогда не смотрел на нее так, как будто мог читать самые сокровенные тайны ее души.

Она медленно подняла руку и коснулась его щеки. Его загорелая кожа была теплой и гладкой, как атлас. Кончики ее пальцев скользнули по его губам, удивительно мягким и нежным…

Склонившись к Изабелле, Орландо коснулся ее губ.

Поцелуй был медленным и нежным, ласкающие прикосновения его губ разожгли в ней пламя желания. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного.

Она положила руки на мягкий бархат его камзола и прижалась к его груди, вступая в новый, волшебный мир.

Он на мгновение замер, а потом поцелуй изменился, стал глубже, ярче. Она обвила его шею руками, ощущая под бархатом и кожей движение крепких мускулов, силу его тела. Рука Орландо скользнула по спине Изабеллы. Оторвавшись от ее губ, он поцеловал ее щеку, потом его губы коснулись ее шеи. Изабелла судорожно вздохнула, по всему ее телу прокатилась волна острого наслаждения.

От подножия холма донеслось эхо голосов, и Изабелла словно очнулась. Какой позор она навлечет на Катерину, если кто-нибудь застанет ее здесь вместе с Орландо. Он, видимо, тоже подумал об этом и отстранился, тяжело дыша.

Закрыв глаза, Изабелла прижалась щекой к его плечу, стараясь привести в порядок мысли и чувства. Наконец мир вокруг нее перестал кружиться. Она ощущала биение его сердца. Он чувствует то же, что и она, с улыбкой подумала Изабелла, услышав его прерывистое дыхание. Значит, она не одна в этом странном и опасном мире.

А что, если… что, если она полюбила его?

Эта мысль поразила ее, как молния. Изабелле вдруг стало холодно, как будто ясный теплый день сменился проливным дождем. Нет! Этого не может быть. Она не может полюбить мужчину, которого совсем не знает. И ей было хорошо известно, какую боль может принести с собой любовь. Это реальный мир, не сонет. Такая любовь не для простых смертных, тем более не для таких, как она. Это всего лишь…

Что же?

Она взглянула в его глаза. Он был так красив сейчас, с улыбкой на губах и прядью волос, упавшей на лоб.

– Изабелла, – едва слышно прошептал он.

Никто никогда не произносил ее имени так, как он. Орландо коснулся ее щеки. Его пальцы были теплыми и нежными, она закрыла глаза. Ей хотелось обнять его и никогда не отпускать.

Это желание испугало ее. Она отступила назад, борясь со смущением. Он нахмурился:

– Изабелла, что случилось?

Она покачала головой.

– Я… Ничего не случилось. Просто я подумала, что кузина, наверное, уже ищет меня.

– Она занята своими поклонниками, – сказал он, и ей показалось, что Орландо дразнит ее. – У нас есть время.

Больше всего на свете Изабелле хотелось остаться с ним, продлить счастливые мгновения, но это было всего лишь иллюзией, как многое во Флоренции.

– Я должна идти, – прошептала Изабелла.

Она повернулась, но Орландо схватил ее за руку. Он сжимал ее запястье нежно, но крепко.

– Простите меня, Изабелла, – сказал он, и в его голосе слышалась печаль. – У меня и в мыслях не было обидеть вас. На мгновение я забыл обо всем. Я никогда не встречал женщин, похожих на вас.

Она посмотрела на него. На солнце его глаза сверкали, как изумруды.

– Я не обиделась. Я тоже никогда не встречала никого, похожего на вас.

Его лицо осветилось улыбкой.

– Значит, я могу надеяться, что мы снова встретимся?

Видит бог, она хотела этого, желала всей душой. Она кивнула.

– Когда?

– Я не знаю, – ответила она. Мысль о том, что ей придется сейчас уйти, переполняла ее отчаянием. – Я больше ни в чем не уверена, не знаю, что случится завтра. Когда-то я хорошо знала, что принесет мне каждый новый день, но теперь…

Теперь она с каждым мгновением знала все меньше и меньше.

Помедлив, он кивнул и отпустил ее руку.

– Я позабочусь, чтобы вы беспрепятственно дошли до кузины, – сказал он. – Скоро мы снова встретимся, Изабелла.

Она бросила на него последний взгляд, повернулась и побежала вниз по склону холма, к веселой толпе. Только раз она обернулась, но не увидела Орландо. Он исчез, как тогда, в соборе, но она чувствовала на себе его взгляд.

Изабелла смешалась с толпой, прошла мимо дам, играющих со своими собачками, мимо танцоров, выписывавших замысловатые фигуры, мимо священника. Он, видимо, перебрал вина, потому что походка его была неровной.

Впереди она увидела шатер Катерины и пурпурное платье кузины. Катерина наблюдала за мужчинами, играющими в бочче. Среди игроков был и Джулиано Медичи. Он снял свою белую батистовую рубашку, конечно, для того, чтобы произвести впечатление на Катерину.

Проходя мимо группки мужчин, собравшихся возле винного фонтана, Изабелла услышала, как кто-то выругался, упомянув имя Медичи. Им следует быть поосторожнее, этим Медичи, сказал кто-то.

Изабелла замедлила шаг и прислушалась. Кто эти люди, позволяющие себе проклинать Медичи? Тайные враги, о которых говорила Катерина?

Изабелла посмотрела на синие с золотом камзолы. На них были вышиты два дельфина – герб рода Пацци.

– Ах, какая прелестная девица! Развесели нас! И слышать больше не хочу об этих проклятых Медичи.

Один из молодых людей шагнул к Изабелле. Ей удалось увернуться, и его рука лишь скользнула по шелку ее рукава.

Она бросилась бежать, а вслед ей несся пьяный хохот. Очутившись на безопасном расстоянии, она обернулась. Мужчины смотрели на Джулиано и его друзей.

Изабелла поспешила вернуться в шатер Катерины. Вся дрожа, она опустилась на подушку и взяла предложенный пажом кубок с вином.

Катерина улыбнулась. Ее щеки порозовели от смеха над шутками Джулиано, и, к счастью, она, кажется, не заметила долгого отсутствия Изабеллы.

– Что-нибудь случилось, кузина? – спросила Катерина. – Ты как будто запыхалась.

– Ты знаешь этих людей? – Изабелла показала на группу мужчин у фонтана.

Молодой человек, пытавшийся схватить Изабеллу, нашел более сговорчивую женщину. Склонившись, он что-то нашептывал ей на ухо. К ним присоединился еще более молодой мужчина в алом кардинальском облачении. В руке он держал золотой кубок.

Катерина нахмурилась:

– Пацци? Одна из самых состоятельных семей во Флоренции. Банкиры.

Изабелла вспомнила, что уже слышала о семействе Пацци – древнем, богатом роде, со связями по всей Италии.

– Банкиры самого папы?

– Да. Папский счет всегда был открыт в банке Медичи, но новый папа решил положить этому конец. Тот невысокий светловолосый мужчина – Франческо Пацци, а кардинал – племянник папы, синьор Риарио.

– Понятно, – медленно проговорила Изабелла. Теперь услышанные ею проклятия в адрес Медичи обретали смысл.

– Они обидели тебя, Изабелла? – с тревогой спросила Катерина.

Изабелла покачала головой:

– Нет. Один из них пытался заигрывать со мной, когда я проходила мимо, но, по-моему, он просто был пьян.

Джулиано удачно бросил шар, и его друзья разразились восторженными криками. Катерина снисходительно улыбнулась:

– Боюсь, сегодня многих поразила эта напасть. Если они оскорбили тебя…

Изабелла отрицательно помотала головой. Не хватало еще омрачить этот день скандалом.

– Я могу постоять за себя.

По крайней мере, раньше ей это удавалось. Теперь же она ни в чем не была уверена.

Катерина повернулась к игрокам. Изабелла разглядывала толпу, потягивая вино. Орландо нигде не было видно. Она и не ожидала увидеть его в толпе, но все же…

Все же надеялась на это.

Глава 9

В палаццо царила тишина, когда Изабелла выскользнула из своей комнаты в коридор. Стояла глубокая ночь, но в канделябрах горели свечи, бросая мягкие отсветы на стены. В доме царила абсолютная тишина, нарушаемая лишь едва слышным потрескиванием свечей.

По возвращении домой Катерина удалилась к себе, ее лицо побледнело и осунулось от усталости. Слуги исчезли, принеся Изабелле ужин. Маттео и вовсе не явился домой. Последний раз Изабелла видела его уходящим с праздника в компании подвыпивших друзей. Они громко хохотали и распевали непристойные песни.

Изабелле тоже полагалось сейчас спать. Это был долгий день, наполненный солнцем, весельем, вином и вихрем эмоций. Расставшись с Орландо, она больше не видела его, хотя до боли в глазах вглядывалась в толпу веселящихся людей. Она не могла забыть их поцелуй и целую бурю чувств – непривычных и ярких, которые он вызвал в ней.

Изабелла чувствовала себя так, будто после долгого странствия, уже отчаявшись, она вдруг нашла то, что искала. Жизнь обрела новый смысл. А потом все исчезло, словно подхваченное ветром, и она снова осталась одна.

Да, ей следовало бы сейчас отправиться в постель. Забыться сном. Но сон не шел к ней, и Изабелла, измучившись, встала. Весенняя ночь была теплой, а в комнате было слишком душно. Изабелла вспомнила слова Мены. Служанка говорила о большой террасе на верхнем этаже палаццо. Большая крытая площадка, с которой обитатели дворца могли наблюдать за процессиями на улицах. Там же уединялись слуги, чтобы выпить глоток-другой вина. Изабелла подумала, что могла бы посидеть немного на террасе, подышать свежим воздухом и полюбоваться городом, который не переставал восхищать ее.

Она быстро накинула одно из простых домашних платьев и, вынув шпильки, распустила волосы. Шелковое платье и драгоценности, которые она надевала на праздник, остались сиротливо лежать на сундуке. Накинув на плечи тонкую шаль, Изабелла направилась к узкой лестнице. В коридорах не было ни души, дом словно вымер.

Выход на террасу обнаружился в крошечной комнатке на верхнем этаже дома. Шаги Изабеллы эхом отдавались от каменного пола. Она подошла к перилам и посмотрела вниз. В отличие от дворца, Флоренция ночью не спала. Отдаленным эхом до Изабеллы доносились звуки музыки, в окнах дома напротив сиял свет.

Изабелла положила подбородок на ладони и закрыла глаза. Теплый весенний ветерок нежно овевал лицо. Она вновь вспомнила Орландо, ощущение его крепких руки на своей талии, его поцелуй. Она никогда не думала, что поцелуй может быть таким…

Внезапно раздавшийся треск заставил ее открыть глаза. Изабелла вздрогнула, выпрямилась и увидела вспышку фейерверка над черепичными крышами домов. Красные, зеленые и ослепительно-белые звезды растаяли в ночном небе.

Завороженная необыкновенным зрелищем, Изабелла не отрываясь смотрела в небо. Вот в легкой дымке взорвалась серебристая гроздь. С тех пор как Изабелла приехала во Флоренцию, этот город не переставал удивлять ее. За столь короткое время с ней случилось так много всего неожиданного и чудесного. Перед ней открылся целый мир новых возможностей. Во Флоренции могло произойти все что угодно.

Охваченная внезапной радостью, Изабелла закружилась по террасе, раскинув руки. Шаль соскользнула на каменный пол, ветер разметал волосы.

Изабелла остановилась, переводя дыхание, и снова подошла к перилам. Теперь улица уже не была пустынной. Напротив палаццо стоял мужчина в плаще с капюшоном. Его лицо оставалось в тени, но Изабелла чувствовала, что взгляд устремлен на террасу.

Вспышка радости сменилась леденящим страхом. Изабелла вспомнила предостережения Катерины. Кузина говорила, что во Флоренции везде таится опасность. Проклиная себя за беспечность, Изабелла отступила назад и уже хотела покинуть террасу, но остановилась. Что-то знакомое было в этой высокой фигуре.

Мужчина откинул капюшон, и в свете факелов Изабелла увидела его лицо. Это был Орландо. Он пришел сюда, но зачем? Чтобы найти ее?

Изабелла не осмеливалась поверить в это. Вероятно, Орландо просто проходил мимо и увидел, как глупая девчонка прыгает по крыше. Но все же… ей снова вспомнился их поцелуй. Его губы были такими нежными и теплыми, а сердце Орландо билось так же часто, как сердце Изабеллы.

Она подошла к перилам и посмотрела на стоявшего внизу человека.

– Орландо? – негромко окликнула она.

– Не пугайтесь, Изабелла, прошу вас, – ответил он.

Орландо шагнул ближе, не отрывая глаз от лица Изабеллы, и улыбнулся. Как всегда, при виде его улыбки у нее учащенно забилось сердце.

– Что вы здесь делаете? – спросила она и затаила дыхание в ожидании ответа.

– Это глупо с моей стороны, я знаю. – Он снова улыбнулся. – Но я надеялся увидеть вас. Боги благосклонны ко мне сегодня.

Изабелла рассмеялась. Она чувствовала себя совершенно счастливой – этот мужчина пришел сюда, чтобы увидеть ее.

– Но как вы узнали, что я живу здесь?

– Я хорошо знаю Флоренцию, Изабелла, и охотно поделюсь своими знаниями с вами, если вы мне позволите.

Разделить с ней радость от прогулок по этому чудесному городу, а потом снова исчезнуть? Но Изабелла все равно была рада видеть его, убедиться, что он – не дух, не видение.

– Полагаю, это вы организовали фейерверк, чтобы я могла полюбоваться ночным городом? – с улыбкой сказала она.

– Боюсь, это дело рук Медичи. Они пользуются любой возможностью, чтобы похвалиться своим богатством. Впрочем, если вам это будет приятно, я готов приписать заслугу себе.

– Мне приятно видеть вас, – призналась Изабелла, забыв об осторожности.

– В таком случае могу ли я подняться? Если я буду переговариваться с вами с улицы, перебужу всех соседей, разразится ужасный скандал.

– Вы не сможете подняться, – с улыбкой сказала Изабелла, качая головой. – Сомневаюсь, что вы умеете летать.

В конце концов, он же был Аидом, а не Икаром. Впрочем, сейчас Орландо выглядел слишком молодым, чтобы его можно было назвать владыкой подземного царства. Казалось, он менялся ежеминутно.

– Мне не нужны крылья, – ответил Орландо.

Подпрыгнув, он ухватился за плющ, стелившийся по каменной стене дома.

С изумлением, смешанным со страхом, Изабелла смотрела, как он поднимается по стене, цепляясь за плющ.

– Нет! – воскликнула она. – Вы упадете!

– Вы меня обижаете, прекрасная Изабелла, – с улыбкой ответил он.

Добравшись до маленького балкончика под террасой, Орландо вскарабкался на перила.

– Вы же не птица.

Изабелла с замиранием сердца следила за его уверенными движениями.

– Нет, но я и не робкий горожанин, которым вы меня, по-видимому, считаете, – ответил он. Дыхание его было ровным. – Я вырос на вилле отца, много плавал, бегал, занимался греблей…

– Карабкался?

– И это тоже. Еще я учился фехтованию, писал стихи. У меня много талантов.

– Я вижу.

Изабелла вдруг подумала, что могла бы прожить с этим мужчиной всю жизнь и каждый новый день не был бы похож на предыдущий. Эта мысль испугала ее.

Орландо наконец добрался до террасы и перепрыгнул через перила. Он приземлился на каменный пол почти беззвучно, как кот, и улыбнулся Изабелле.

– Получу ли я награду за свой подвиг? – спросил он.

Он протянул к Изабелле руки, и она не смогла совладать с собой. Рассмеявшись, она поспешила к нему. Его руки сомкнулись на ее талии. Орландо прижал ее к себе, посмотрел в глаза.

– Поцелуй – достаточная награда? – прошептала она.

Вместо ответа, он притянул ее к себе, прижался губами к ее губам, его язык скользнул в ее полуоткрытый рот. Издав чуть слышный стон, она ответила на его поцелуй.

Эти поцелуи сводили Изабеллу с ума, ей казалось, что мир существовал только для них двоих. Губы Орландо пахли пряным вином и мятой.

Его рука скользнула по ее спине. Ночь была прохладной, но Изабелла ощущала только жар его тела, сквозь тонкую ткань платья чувствовала прикосновение руки Орландо.

Подняв Изабеллу в воздух, он закружил ее, прижал спиной к каменной стене террасы. Забыв обо всем на свете, она обвила его бедра ногами и задрожала, ощутив силу его желания. Он хотел ее так же сильно, как и она его. Изабелла рассмеялась от радости.

Его губы скользнули по ее шее. Сердце Изабеллы готово было выскочить из груди, она сгорала от желания.

Кончиками пальцев он нежно коснулся ее груди, почувствовал, как напряглись соски под тонкой тканью.

– Изабелла, дорогая, я должен…

– Я знаю, – выдохнула она.

Запустив пальцы в его густые вьющиеся волосы, она прижала его голову к своей груди. Он коснулся губами ямочки на нежной шее, и Изабелла едва не вскрикнула.

– Ты такая красивая, – прошептал он. – Я никогда не видел никого, похожего на тебя.

Он снова поцеловал ее, и она ощутила его теплое дыхание на своей коже. Она забыла обо всем, кроме Орландо. Сейчас для нее существовал только он. Только его поцелуй.

Его рука скользнула ниже, по ее бедру, сжала тонкую ткань ее платья. Он задрал платье выше и провел ладонью по ее обнаженному телу. У Изабеллы вырвался стон. Она прижалась к Орландо, закрыла глаза.

– Я так хочу тебя, Изабелла, – хрипло пробормотал он, – но я не могу. Не здесь… не так…

На Изабеллу обрушилась ледяная волна разочарования, но она знала, что он прав. Это было неподходящее место и неподходящее время. Он ведь чувствует то же, что и она, значит, это не конец. Это не может закончиться так… не теперь, когда ее мир изменился благодаря Орландо.

Она открыла глаза и вгляделась в его лицо. Он пристально смотрел на нее, и в его глазах смешались боль и печаль. Неужели это сожаление?

Нет, не может быть, чтобы он испытывал сожаление.

– Да, – кивнула она. – Мы скоро увидимся, Орландо. Но то, что ты пришел сюда сегодня…

Улыбнувшись, он склонился к ней и поцеловал.

– Да, мы увидимся, дорогая. Обещаю.

Орландо стоял в тени дома, расположенного напротив дворца Строцци, и смотрел на освещенное окно. Это было окно комнаты Изабеллы. Он знал, что должен идти. Должен повернуться спиной к этому проклятому дому и не оглядываться. Никогда больше не видеть Изабеллу.

Но какая-то незримая могучая сила удерживала его на месте. Он не мог оторвать взгляд от окна, в котором мерцала свеча. Это освещенное окно казалось ему единственным маяком в мрачном бушующем море.

Изабелла была для него путеводной звездой в этом мире. Ослепительно-сверкающей звездой.

Он коснулся ладонью холодной каменной стены, вспоминая теплые губы Изабеллы. Когда она была рядом, Орландо забывал о своем прошлом, о совершенных ошибках, о людях, которым он причинил боль. Он как будто начинал жизнь с чистого листа и был полон надежд, как юнец.

Орландо понимал, что это иллюзия, возможно, самая болезненная из всех известных ему, но он не находил в себе сил разрушить ее.

Вот почему он пришел сегодня к дому Изабеллы, прекрасно понимая, что это последнее место, где ему следует быть. А когда он увидел ее на террасе… она как будто ждала его…

Он должен был оказаться рядом с ней. Он бы умер, если бы не заключил ее в свои объятия. А потом он наконец поцеловал ее и попал в рай, которого не заслуживал.

Сейчас Орландо было в сто раз больнее. От осознания того, что Изабелла навсегда потеряна для него.

Лукреция была права. Благодаря Изабелле Орландо попал в дом Строцци, но мог ли он предать ее?

Размахнувшись, он стукнул кулаком по стене, пытаясь заглушить душевную боль болью физической, но тут же понял, что все бесполезно. Точно так же ему не суждено обрести утешение в вине или женщинах. Ему нужна была только Изабелла.

Он услышал шум за спиной, сначала слабый, потом все более громкий – дикая смесь хриплого хохота и криков. Орландо прижался спиной к стене, его рука инстинктивно сомкнулась на рукоятке кинжала за поясом.

В переулок ввалилась группка молодых людей в изрядном подпитии. Они толкали друг друга, смеялись, передавали друг другу флягу с вином. Одним из них был приятель Орландо, Паоло, завсегдатай салона Лукреции.

– Орландо! – заорал Паоло. – Где тебя носит? Все шлюхи этого города в отчаянии. Мне одному их не обслужить.

Рука Орландо, лежавшая на рукояти кинжала, расслабилась, но он по-прежнему был настороже. Никому во Флоренции нельзя доверять, а в особенности тем, кто называет себя другом.

– У меня было много дел, – ответил он.

– Дел? Фи! – сказал Паоло, пошатываясь.

Приближаясь к Орландо, он споткнулся и ухватился за его плечо. Друзья Паоло подтянулись следом. От всех разило вином.

– Развлечения прежде всего! Мы направляемся к Селесте. Идем с нами!

Орландо покачал головой. Прежде он бывал у Селесты, топил в вине и развлечениях свои гнев и печаль, но теперь эта перспектива его не привлекала. Когда он встретил Изабеллу, все изменилось, в ее объятиях он обрел счастье, на которое уже не надеялся.

Но ему не суждено быть вместе с Изабеллой. Сама судьба против них.

Он оглянулся и бросил взгляд на ее окно. Света в нем не было – Изабелла легла спать.

Что ж, пусть их пути разойдутся, но он может попытаться стать достойным ее.

– Нет, – сказал он, – не сегодня. У меня дела…

Глава 10

– Я узнала кое-что о твоей таинственной Изабелле, – сказала Лукреция, прогуливаясь с Орландо по берегу Арно.

Она опустила полупрозрачную вуаль, чтобы защитить лицо от лучей весеннего солнца, но Орландо видел уголок ее рта, изогнувшийся в лукавой улыбке.

– Ты времени даром не теряешь, Лукреция.

– Разумеется, дорогой. Для такой женщины, как я, информация, утратившая свежесть, бесполезна. Но я боюсь, ты будешь разочарован. Кажется, твоя Изабелла – женщина совсем не твоего типа.

Его тип. Орландо мрачно усмехнулся: каких только женщин он не встречал в своей жизни. Мудрая, элегантная Лукреция представляла собой исключение, она разительно отличалась от содержательниц борделей и дешевых куртизанок – женщин, которые помогали ему забыть о Марии Лоренце хотя бы на час.

Нет, Изабелла ни в чем не походила на них. Подобной ей Орландо никогда не встречал. В Изабелле чудесным образом соединились артистизм и невинность. Прошлой ночью, держа ее в объятиях, вдыхая аромат ее шелковистых волос, он переживал чувства, которых никогда в своей жизни не испытывал. Он чувствовал себя свободным и чистым. Счастливым.

Орландо покачал головой. Он почти и не помнил, каково это – быть счастливым. Да и когда он испытывал настоящее счастье? Разве что в детстве, когда рядом были мать и Мария Лоренца. Тогда ему казалось, что вся жизнь – это теплое лето. Потом ясный летний день сменился леденящим холодом и мраком, и Орландо мог думать только о смерти и мести. Когда он был рядом с Изабеллой, мрак отступал, в его мире снова сияло солнце.

К несчастью, они встретились слишком поздно. Путь Орландо был предопределен, и он не в силах был изменить его. Он поклялся Марии Лоренце. Судьба словно в насмешку именно теперь послала ему Изабеллу.

Орландо почувствовал на себе пристальный взгляд Лукреции и понял, что молчит уже слишком долго. Он беззаботно улыбнулся, но Лукрецию трудно было обмануть.

– Расскажи, что ты узнала, прекрасная Лукреция, – сказал он.

Она пожала плечами, платье из бледно-золотистого шелка блеснуло на солнце.

– Как я уже сказала, информации у меня не так уж много. Либо твоя Изабелла скучна и безгрешна, как святая, либо умело скрывает свои секреты. В конце концов, она ведь родственница Строцци.

Орландо с трудом подавил вспышку гнева – вот еще один жестокий удар судьбы.

– Она совсем не такая, как они.

– Ах, так, значит, она святая.

Он вспомнил, как ее руки обвивали его шею, с какой готовностью ее губы отвечали на его поцелуй. В ней горела неутолимая страсть. Орландо невольно улыбнулся:

– И не святая.

– Если она может вызвать на твоем лице такую улыбку, Орландо, значит, она не так проста, – со смешком сказала Лукреция. – Кажется, ее давно умершая мать приходилась сестрой отцу Маттео и Катерины Строцци. В ранней юности она вышла замуж за ученого, синьора Спинолу, и почти не бывала во Флоренции. Синьор Спинола хорошо известен среди моих друзей как автор трактатов. Он состоит в переписке со многими философами и художниками, но мало кто из них встречался с ним. Он никогда не покидает свою виллу. Но Марио гостил у него несколько дней в прошлом году, а я как раз вчера виделась с Марио. И расспросила его о семействе Спинола.

Марио был юн и красив, но застенчив и предпочитал проводить время наедине с книгами. Встречался ли он с Изабеллой, когда навещал ее отца? Может быть, он говорил с ней, гулял по полям.

Орландо едва не рассмеялся. У него не было никакого права ревновать Изабеллу. Ревность вообще была незнакома ему. Однако он подумал, что с радостью бы придушил этого Марио, если бы узнал, что Изабелла улыбалась ему.

– И что поведал Марио? – спросил он.

– Ну, он долго рассказывал об учености отца, но почти ничего не сказал о дочери, – ответила Лукреция. – Упомянул только, что она любит рисовать и хорошо заботится об отце. Наверное, именно поэтому она и приехала во Флоренцию – окружить заботой синьорину Катерину, пока она не поправится, если это вообще случится. Поговаривают, что Маттео и Катерина хотят выдать Изабеллу замуж.

Орландо нахмурился:

– И уже известно за кого?

Лукреция покачала головой:

– Пока нет. Я слышала, она достаточно привлекательна, чтобы завести поклонников. Жаль, конечно, что у нее темные волосы и нет состояния. Строцци готовы на все, чтобы укрепить свое положение путем заключения выгодных альянсов. Если она тебе небезразлична…

– Мне просто интересно, – солгал Орландо.

Лукреция рассмеялась:

– Я знаю тебя лучше, чем ты сам, Орландо. Тебя никогда прежде не интересовали респектабельные женщины, а то, как упорно ты стараешься скрыть свой интерес к Изабелле, подсказывает мне, что все не так просто.

Он смущенно улыбнулся:

– Неужели это так заметно?

– Только мне. О тебе никто ничего не знает. Вот почему мои подруги так заинтригованы. Я не знаю, почему ты не любишь Строцци – наверное, какая-нибудь старая вражда, – но если тебе нравится Изабелла Спинола, возможно, она может примирить тебя…

– Нет, – прервал ее Орландо, перед ним предстало бледное безжизненное лицо Марии Лоренцы. – Это невозможно.

Лукреция пожала плечами:

– Ну, если ты так говоришь… Мужчины могут быть такими упрямыми. Если я узнаю еще что-нибудь о твоей прекрасной художнице, я тебе напишу.

– Напишешь?

Колокола на соборе начали отбивать час. Низкий гулкий звон пронесся над черепичными крышами и растаял за рекой. Лукреция подняла голову, прислушиваясь.

– Я уезжаю из Флоренции на свою виллу, – сказала она.

– Покидаешь город? Ты?

– Мне нужно побыть одной, подышать свежим воздухом. – Она посмотрела на Орландо. Ее красивое лицо посерьезнело. – Я чувствую, что-то надвигается на наш прекрасный город.

– Что ты слышала? – спросил он.

Орландо вспомнил, что сказал ему его наемник, – о Пацци и их затаенной обиде. Да, в последнее время в воздухе действительно витает напряжение.

– Ничего особенного. Но кое у кого зуб на Медичи. Слишком многим они перешли дорогу. А теперь принимают у себя кардинала, племянника папы, хотя всем известно, что папа терпеть не может Медичи. Мне все это не нравится.

Орландо нахмурился. Если уж Лукреция бежит из города, значит, атмосфера действительно сгущается. Не пострадает ли Изабелла? Он не может этого допустить. И в то же время… он сам был тем, кто мог причинить ей боль.

Лукреция нежно коснулась его щеки:

– Будь осторожен, Орландо.

Он улыбнулся, надеясь, что она не заметила бушующих в нем эмоций.

– Я всегда осторожен.

– Не всегда. А страсть иногда делает из людей дураков.

Она взяла его под руку, и они медленно пошли берегом реки, вслушиваясь в затихающий колокольный звон.

– Изабелла, что такого интересного ты увидела в окне? – окликнула ее Катерина.

Изабелла улыбнулась. Она не могла удержаться от того, чтобы не выглядывать в окно каждые несколько минут. Она обернулась и посмотрела на кузину, сидевшую над вышивкой.

– Ничего. Просто мне сегодня не сидится спокойно…

И еще она не могла перестать думать об Орландо, и об их встрече прошлой ночью на залитой лунным светом террасе. Он целовал ее, сжимал в объятиях. Это было похоже на сон, и при одном воспоминании у Изабеллы кружилась голова. Мимо палаццо прошло уже много высоких темноволосых мужчин, и каждый раз ее сердце замирало, но это был не Орландо.

Катерина снисходительно улыбнулась:

– Это все из-за вчерашнего праздника. Я знаю это чувство – музыка все еще звучит у тебя в ушах. Или, может быть, тебе приглянулся один из привлекательных друзей Маттео?

Изабелла почувствовала, что краснеет, и поспешно отвернулась к окну.

– Вовсе нет.

Катерина звонко рассмеялась:

– Ну же, кузина! Мне известны признаки влюбленности. Во Флоренции много красивых мужчин, и вполне естественно, что ты увлеклась одним из них. Скажу тебе больше – это даже желательно.

Увлечение? Неужели именно так можно назвать то, что она чувствует… Возможно. Увлечение, которое быстро пройдет, когда она обретет больше опыта общения с мужчинами.

Однако в глубине души Изабелла боялась, что это не простое увлечение, которое со временем развеется как дым. Когда Изабелла смотрела на Орландо, ей казалось, что она видит перед собой картину, и красота этого полотна сводила ее с ума.

– Ты ошибаешься, Катерина, никто не завладел моим сердцем. И я уверена, что ни один из друзей Маттео не воспылает любовью ко мне.

– Это ты ошибаешься! Ты – прелестна. К тому же нельзя сбрасывать со счетов связи, союз со Строцци – заветная мечта многих флорентийских семей.

Изабелла вздрогнула. Катерина упоминала о возможном браке еще в день приезда Изабеллы. Союз, семейные узы…

А кто такой Орландо? Мужчина, обладавший свойством растворяться в воздухе, как дух.

– Завтра в церкви у тебя будет возможность рассмотреть их получше, – сказала Катерина. – На пасхальной мессе будет вся Флоренция. Тем более что совершать богослужение будет племянник папы, кардинал Риарио. Ты должна надеть свое новое синее атласное платье.

– Катерина… – начала было Изабелла, но тут же умолкла.

Что она могла сказать? Это был новый мир, в котором она делала первые шаги, новый танец, который она только начала разучивать. Если бы она могла выбирать партнера в этом танце, им стал бы Орландо.

– Да, – кивнула она. – С нетерпением буду ждать завтрашнего дня.

Глава 11

– Воспоем славу Творцу!

Вслед за Катериной через величественные бронзовые двери Изабелла вошла в просторный собор Санта-Мария дель Фьоре, окропила себя святой водой. Картина, представшая ее взору, поражала странной красотой. Изабелла будто увидела перед собой одно из сверхъестественных полотен синьора Боттичелли.

В тот день, когда она поднималась на хоры с Орландо, в церкви было многолюдно и в то же время пусто, голоса эхом отражались от мраморных стен. Сегодня тут и шагу нельзя было ступить – жители Флоренции заполнили неф, перемещались с места на место, перешептывались, женщины хихикали, прикрывшись веерами. Солнечные лучи, льющиеся сквозь окна в свинцовых переплетах, высвечивали роскошные платья, сверкающие драгоценности, бросали отсветы на мозаичные полы и светлые каменные стены.

Катерина взяла Изабеллу под руку и увлекла ее в гущу толпы. Со всех сторон раздавались приветственные возгласы, Катерина то и дело останавливалась, чтобы поздороваться, перемолвиться словом, посмеяться. Со дня празднества в Прато она выглядела бледной, но сегодня ее щеки были такими же розовыми, как и украшенное жемчугом платье.

Изабелла радовалась, видя кузину такой счастливой. Сама Изабелла не принимала участия в разговорах, потому что была не в курсе последних флорентийских сплетен. Вместо этого она рассматривала собравшихся в церкви людей. Воздух был напоен ароматом ладана, смешанным с запахом дорогих духов, – розовой воды, жасмина, фиалки. Как жаль, подумала Изабелла, что у нее нет при себе альбома, чтобы сделать несколько набросков.

Казалось, вся Флоренция, облачившись в лучшие одежды, явилась сегодня в собор. И неудивительно – был праздничный день и литургию должен был служить кардинал, племянник папы. Все родовитые семейства города собрались в соборе.

Кроме Медичи. Изабелла встала на цыпочки, чтобы получше рассмотреть окружавших ее людей. Лоренцо Медичи и его брата Джулиано еще не было, отсутствовал и Маттео. В последнее время кузен редко бывал дома. Катерина сказала, что Джулиано повредил ногу во время праздника, и Маттео с друзьями развлекал гостей Медичи. Но ведь Медичи не могли пропустить такую важную мессу?

Орландо тоже не было видно, и Изабелла почувствовала разочарование. Она даже самой себе не осмеливалась признаться, как сильно ей хочется увидеть его.

В соборе царил неумолчный шум. Шепот, пение на хорах, гул колоколов, лязг мечей в ножнах, шелест платьев, мелодичный перезвон драгоценных браслетов. Потом вдруг наступила тишина, бронзовые двери распахнулись, и в собор вступил Лоренцо Медичи со своей свитой.

Могущественный глава клана Медичи не отличался привлекательностью, подумала Изабелла, глядя, как он идет к отведенному ему месту у самого алтаря. Но его стоило написать. Покрытое оспинами лицо, чуть приплюснутый нос и тяжелая, выдающаяся вперед челюсть. Но больше всего поражала исходящая от него энергия.

За ним следовал роскошно одетый Джулиано. Он был немного бледен и шел, опираясь на плечо молодого светловолосого мужчины, которого Изабелла видела в Прато. Франческо Пацци – так сказала Катерина. В отличие от брата Джулиано не пошел к алтарю, он двинулся в противоположном направлении и исчез в толпе у дверей храма.

Это, по-видимому, был сигнал к началу мессы. Под перезвон серебряных алтарных колоколов появился кардинал в алом облачении. Перед ним шли священнослужители, размахивающие кадилами.

– Да помилует нас всемогущий Бог!

Изабелла старалась сосредоточиться на службе и не думать больше об Орландо, но снова и снова бросала невольный взгляд на собравшихся. Желание увидеть его было сильнее всех прочих.

Прогудел церковный колокол, и кардинал поднял над головой святые дары. Внезапно напоенную ладаном тишину взорвал чей-то крик.

– Народ и свобода!

– Что случилось? – испуганно спросила Катерина, вцепившись в руку Изабеллы.

Изабелла не видела ничего, кроме сгрудившихся вокруг нее людей. Паника охватила толпу, как приливная волна, смывая умиротворение и радость. Люди заметались, толкая друг друга. Собор наполнился криками и плачем. Изабелла почувствовала себя в ловушке. Она словно оледенела, замерев на месте.

– Купол падает! – прокричал кто-то.

Изабелла в ужасе подняла глаза. Со своего места она не видела купола, но и не слышала треска рушащейся кладки.

Прижавшись к Катерине, она пыталась понять, что происходит, найти выход. Кардинал Риарио все еще стоял у алтаря, спокойный, как статуя. Изабелла увидела спину Лоренцо Медичи – друзья втолкнули его в ризницу и захлопнули за собой тяжелые двери.

Обернувшись, Изабелла заметила Джулиано Медичи, распростершегося в луже крови на мозаичном полу.

Его недавний помощник, Франческо Пацци, стоял над телом, сжимая окровавленный кинжал. Какой-то мужчина бросился на него с пугающей яростью.

Охваченная ужасом, Изабелла прижала к себе Катерину, отчаянно стараясь защитить ее от страшного зрелища. У стены она заметила позолоченную ширму и потащила Катерину в это хрупкое укрытие. Толпа, сметая все на своем пути, двигалась к дверям. Изабелла обняла рыдающую кузину.

На ее глазах пышное, величественное зрелище превратилось в нечто страшное. Испуганные люди, метавшиеся по собору в поисках спасения, сталкивались друг с другом, спотыкались о тела упавших. В воздухе вместо ладана чувствовался металлический привкус крови.

Изабелла вдруг заметила высокую фигуру и светлые волосы Маттео. Она уже открыла рот, чтобы окликнуть его, но слова замерли у нее на губах. Маттео вынул кинжал. Напротив него стоял мужчина. Это был Орландо.

Божественно прекрасное лицо Орландо сейчас было перекошено от ненависти. В его взгляде, устремленном на Маттео, горела ярость. Изабелла едва узнала его. Весь мир вокруг нее изменился за долю секунды. Движения стали замедленными. Она смотрела на Орландо словно через затуманившееся стекло и не могла выдавить из себя ни звука. Ей показалось, что она очутилась в самом страшном из своих ночных кошмаров, который стал реальностью. И она была бессильна остановить этот ужас.

Потом Орландо бросился на Маттео с кинжалом, и Изабелла наконец закричала. Начав кричать, она уже не могла остановиться.

Орландо так долго вынашивал планы мести, так часто представлял себе, как это будет. Но Маттео всегда был настороже, его окружали наемники, вооруженные мечами и готовые при малейшем признаке опасности пустить их в ход. Орландо же хотел, чтобы негодяй понял, за какое преступление он должен заплатить своей жизнью. Хотел взглянуть ему в глаза, убедиться, что он раскаивается в содеянном, в том, что сделал с Марией Лоренцой. В том, что бросил маленькую Марию одну в этом жестоком мире, поставив на нее клеймо незаконнорожденной.

Теперь, в воцарившемся хаосе, Орландо представился шанс, на который он уже и не рассчитывал. Маттео Строцци остался один, его храбрые друзья сбежали. Маттео озирался в поисках спасения, сжимая в руке кинжал.

Орландо вынул свой клинок и медленно двинулся к Маттео. Он не видел охваченных паникой людей, которые с криками бежали мимо, не чувствовал, как они толкают его, не ощущал запаха крови в воздухе. Гнев ослеплял Орландо, и все, о чем он мог думать, – были Мария Лоренца и клятва, которую он дал у бездыханного тела сестры.

– Маттео Строцци! – крикнул он.

Мужчина стремительно обернулся, занося над головой кинжал. Покрытое потом лицо Маттео озарилось страшной улыбкой, как будто все происходящее радовало его.

– Орландо Ландуччи, – произнес он со странной ухмылкой. – Ты тоже участвуешь в этом заговоре? Твоим друзьям никогда не одолеть Медичи…

– Ты помнишь Марию Лоренцу? – холодно спросил Орландо.

Что-то промелькнуло в глазах Строцци, и его улыбка стала шире.

– Ты имеешь в виду ту белобрысую шлюху? А что? Неужели я отбил ее у тебя? Говорили, что ты увлечен Лукрецией, зачем же тебе понадобилось это бледное отродье?

Орландо окаменел. Он часто представлял себе эту сцену, но никогда не думал о том, что почувствует, когда встретится со Строцци лицом к лицу. Все было не так, неправильно. Стоявший перед ним человек даже не думал, что совершил злодеяние.

– Ты виноват в ее гибели.

Строцци пожал плечами:

– Шлюхи приходят и уходят. Если она была слишком слаба, чтобы выжить в этом мире, это не моя вина. Ты – другое дело. Ты готов сражаться. Я давно ждал нашей встречи.

– Она не была шлюхой, – с неожиданным спокойствием сказал Орландо. – Она была моей сестрой.

Смысл этих слов дошел до Строцци. Семейная честь – такое способен был понять даже такой отъявленный негодяй. И ответить на вызов.

Строцци бросился на Орландо, его кинжал сверкнул в лучах солнца. В глазах Маттео Орландо прочел смертный приговор. Он не колеблясь прольет кровь и получит от этого удовольствие. Острие кинжала было направлено в сердце Орландо.

Орландо вскинул руку, и его клинок блокировал выпад. Два стальных лезвия зазвенели, столкнувшись друг с другом, раздался скрежет. Клинки разошлись и снова столкнулись. Их звон утонул в хаосе звуков, царящем в соборе.

Строцци был опытным фехтовальщиком и явно наслаждался схваткой. Мозаичный пол вокруг них был покрыт кровью. Орландо пытался отражать выпады Маттео, охваченный желанием отомстить за Марию Лоренцу, но Строцци был сильным противником. Он стал двигаться быстрее и нападал на Орландо с удвоенной жестокостью. В одно из нападений Орландо не успел увернуться и кончик кинжала Маттео распорол рукав его камзола. Ткань сразу пропиталась кровью.

В соборе, еще недавно прохладном и тихом, теперь царила паника, лилась кровь, звенела сталь.

Орландо оттолкнул Строцци. Все его тело ныло от напряжения. Оба были ранены. Мраморный пол под их ногами стал скользким от крови, каждый шаг теперь был опасным. Поскользнувшись, Маттео упал, и Орландо понял, что час его мести настал. Каждое мгновение тянулось целую вечность.

И все же Орландо, уже занесший кинжал для последнего удара, медлил. Он вспомнил улыбку Изабеллы, ее сверкающие серо-зеленые глаза. Этот мужчина был ее родственником. Он совершил зло, но и Орландо сейчас готов был последовать его примеру. Его душа стала такой же черной, как душа Строцци, и Орландо ненавидел себя за это. Ненавидел за то, что невольно втянул Изабеллу во все это.

Орландо отвернулся, рассчитывая пробраться к двери через охваченную паникой толпу. С него хватит. С местью покончено.

– Вернись и сражайся! – крикнул Строцци.

Орландо обернулся. С трудом поднявшись, оскальзываясь на мокром от крови полу, Маттео поднял кинжал, нацелившись в шею Орландо. Орландо увернулся и нанес ответный удар. Клинок вошел в бок Строцци, швырнув Маттео на мраморный пол. Но Строцци не сдавался.

С яростным воплем он бросился на Орландо. Тот отпрянул. Клинки снова скрестились. От удара все тело Орландо содрогнулось. При мысли о Марии Лоренце его кровь снова вскипела. Он метнулся к Маттео, отражая удар за ударом. Наконец лезвие его кинжала вошло в плечо Строцци.

Пошатнувшись, Маттео осел на пол. И на этот раз уже не поднялся. Его кровь казалась ярко-алой на светлом мраморе. Он уставился на Орландо, и его взгляд был полон шока и ярости. Потом глаза Маттео остекленели.

Мария Лоренца была отомщена.

Орландо смотрел на тело Строцци, распростертое у его ног. Да, он отомстил, но вместо радости чувствовал лишь пустоту и леденящий холод. Строцци напал на него, Орландо защищался. Да и стоит ли сожалеть о таком негодяе? Но все это были лишь слова. Теперь Орландо был мертв, как Мария Лоренца, доверившаяся Маттео. Точно так же, как Изабелла доверилась Орландо.

Изабелла. Его ангел, который отныне навсегда для него потерян.

– К оружию! – закричал кто-то. – Встанем за Медичи! Повергнем их врагов!

Орландо увидел кричавшего. Это был Сигизмондо делла Стуффа, друг Лоренцо Медичи. Он взывал к сражению с хоров. С тех самых хоров, где Орландо когда-то стоял рядом с Изабеллой. Тогда он думал, что его жизнь может измениться и ему откроется новый мир, полный радости и надежды.

Теперь все в прошлом. Ему нужно как можно скорее покинуть собор. Его битва была окончена, и Орландо не хотел принимать участие в другой.

Он бросил свой окровавленный кинжал на тело Строцци и исчез в толпе. Он нужен был маленькой Марии и должен быть рядом с ней.

Сердце Орландо словно оледенело. В своем воображении он по-прежнему видел Изабеллу, ее улыбку, чувствовал ее прикосновение и знал, что она навсегда потеряна для него. Если бы он только мог все исправить…

Но он совершил то, что исправить нельзя. Он убил ее кузена. И потерял ее навсегда.

Глава 12

– За Медичи! За Медичи! Да здравствуют Медичи!

Крики, раздававшиеся в раскаленном от жары городе, пронзительные и резкие, лишь усиливали царящую во Флоренции истерию. Улицы и площади города затопила жажда крови, неумолимая сила, до сей поры тлевшая под спудом, за каменными стенами домов. Буря разразилась два дня назад, и конца ей не было видно.

Изабелла пробиралась сквозь толпу, отталкивая раскрасневшихся мужчин, сжимавших пики и мечи, и всех, кто вставал у нее на пути. Через темную вуаль мир казался сумрачным и печальным, воздух был пропитан острым запахом крови. Он смешивался с привычными городскими запахами – сыростью, которой тянуло с реки, рыбой и фруктов со Старого рынка, портящихся под жаркими лучами солнца, зловонием отбросов, забивших водостоки и разносимых по городу бродячими собаками и одичавшими детьми-попрошайками. Из церквей доносился тонкий аромат духов и ладана.

Изабелле казалось, что на всем сегодня лежит кровавый отпечаток смерти.

– Медичи! Медичи! – раздавалось вокруг нее. Крики смешивались с неумолчным гулом колоколов.

Наконец Изабелла выбралась из толпы и увидела крошечную нишу в стороне от какофонии голосов и воинственного звона мечей. Она нырнула туда и обессиленно прислонилась к грубо оштукатуренной стене, переводя дыхание. Подняв вуаль, она подставила лицо освежающему ветерку, охладившему ее разгоряченные щеки. Через несколько мгновений ей стало легче, словно ветер унес с собой тошноту и страх. За пределами ниши, в которой укрылась Изабелла, бесновалась толпа, но воинственные крики доносились до ее ушей как будто издалека, из ночного кошмара.

Кошмар. Вот во что превратилась жизнь Изабеллы с того ужасного дня в соборе, с той минуты, когда кардинал поднял святые дары и на земле воцарился ад. С той минуты, когда заговорщики Пацци восстали, чтобы убить Лоренцо Медичи и его брата. Неужели все это было позавчера? Изабелле казалось, что прошла целая вечность, целое столетие. И в то же время… это как будто произошло мгновение назад. В воспаленном воображении Изабеллы снова и снова повторялась одна и та же картина. Орландо, ее прекрасный Орландо и тот ужас, частью которого он был.

Неужели он участвовал в заговоре вместе с Пацци? И все это время лгал ей? Изабелла больше не знала, чему верить.

Она вынула платок из узкого рукава своего черного платья и приложила ко лбу. Чистый аромат лимонной вербены привел Изабеллу в себя. Она прижалась к холодной каменной стене, собираясь с силами. Для того, что ей предстояло сделать, сил нужно было много.

Дом, у которого стояла Изабелла, как и большинство других домов Флоренции, был накрепко заперт – ставни закрыты, двери заложены засовами. Он стоял молчаливый и мрачный. Обычно в это время, когда строгий пост уже закончился и город праздновал воскрешение Христа, на улицах бушевало веселье, горожане танцевали, устраивали пиры. Теперь повсюду была кровь. Кровь в соборе, тела, повешенные на окнах дворца Синьории, тела, которые таскали по улицам Флоренции, словно в каком-то жутком шествии.

Изабелла прижала платок к губам, заглушив всхлип. Что стало с этим прекрасным городом, средоточием цивилизации, средоточием всего, что она любила? Он исчез. Исчезло искусство, науки, рыцарство. Все было сметено волной насилия. Насилия, частью которого был Орландо.

И Изабелла осталась одна на крошечном островке в самом центре кровавого потока. Маттео был мертв, Катерина больна, а Орландо… Орландо был одним из тех, кто положил начало этому ужасу. Какой же глупой она была… целовала его, мечтала о нем. Надеялась на встречу с ним…

«Но ты все еще здесь, – прошептал разум. – Ты – единственная, кто знает правду. Единственная, кто может все исправить».

Эта мысль придала Изабелле сил. Да, она осталась одна. Только она сама может восстановить хрупкий мир в своей душе, но для этого ей придется совладать с женской слабостью. Теперь ей понадобятся все ее силы.

Сделав глубокий вдох, Изабелла опустила вуаль. Ее пальцы были в пятнах краски. Она не могла избавиться от них, сколько ни мыла руки, сколько ни втирала в кожу душистые кремы Катерины. На мгновение Изабелле словно открылось будущее – ее руки, заляпанные кровью.

Вздрогнув, она отогнала прочь ужасную мысль. Сейчас не время для фантазий. Она осторожно выбралась из своего укрытия и, оглядевшись по сторонам, свернула на узкую улочку.

Здесь было не так многолюдно. Большинство прохожих спешили ко дворцу Синьории полюбоваться телами Пацци, висевшими на его стенах, или к домам заговорщиков, чтобы принять участие в дикой оргии разграбления. Время от времени до Изабеллы доносились крики «Медичи! Да здравствуют Медичи!».

Изабелла медленно ступала по мокрой скользкой брусчатке, приподняв подол своего черного платья. К счастью, сегодня на ней были крепкие ботинки, свои модные бархатные туфли она оставила дома, вместе со струсившими слугами. Это путешествие ей пришлось совершить одной.

Обычно этот путь занимал минуты. Как приятно было в ясный день прогуляться от дома кузины до церкви Сан-Лоренцо. Но не сегодня. Сегодня путешествие заняло у Изабеллы почти час, и в конце пути ее не ждало ничего приятного.

Наконец она добралась до церкви. Здесь тоже собралась толпа, но криков слышно не было, лишь рыдания. Колокола Сан-Лоренцо звонили медленно, тягуче, заглушая бормотания и проклятия. Одетые в черное мужчины пропустили Изабеллу, не толкая ее и не пытаясь сорвать вуаль. Она медленно поднялась по каменным ступеням к мраморному фасаду, ее сердце больно сжалось.

У закрытых деревянных дверей стояли два солдата, облаченные в форму Медичи. Их скрещенные пики преграждали путь в церковь.

– Простите, мадонна, – сказал один из стражей, мужчина с суровым лицом. Изабелла узнала его, он был рядом с Джулиано тогда, на празднике в Прато. – Нам приказано никого не пускать.

Изабелла откинула вуаль, открывая лицо.

– Никого, синьор? Даже Строцци?

– Синьорина Спинола, – пробормотал стражник, в его голосе звучало удивление. – Я не знаю…

– Прошу вас, синьор. Я хочу лишь увидеть его до того, как он упокоится в склепе. Я не причиню хлопот. Я уверена, синьор Лоренцо позволил бы мне войти.

Обменявшись взглядами, солдаты отвели свои пики.

– Конечно, мадонна.

– Благодарю вас.

Изабелла прошла мимо стражей, толкнула тяжелую резную дверь. За ее спиной раздалось металлическое лязганье – стражи вновь скрестили пики, преграждая дорогу всем, кто мог нарушить покой в церкви.

Очутившись внутри, Изабелла поморгала, чтобы привыкнуть к полумраку, и вперила взор в темноту, сгустившуюся у алтаря. В церкви горело несколько свечей, отбрасывая золотистые блики на каменный пол и смиренные лица святых. Здесь царил холод, воздух был пропитан запахом ладана и свечного воска.

И еще здесь чувствовался запах смерти. Запах разложения. Безутешного горя.

Горестный всхлип – пронзительная нота отчаяния – взвился к куполу и растаял в полумраке. Изабелла поежилась. Этот вскрик эхом отозвался в ее душе, став отражением ее собственного горя. На мгновение ей захотелось убежать, выбраться отсюда, скрыться за крепкими стенами ее дома. Сбежать от всего этого.

Но она понимала, что не может этого сделать. Случившееся будет преследовать ее повсюду, куда бы она ни направилась. Она может двигаться только вперед, медленно, шаг за шагом, пусть даже этот путь окажется болезненным для нее. Орландо всегда будет в ее мыслях, его образ будет преследовать ее.

Изабелла медленно пошла по проходу. Ее шаги эхом отдавались от стен, нарушая царящую в церкви тишину. На помосте перед алтарем покоилось тело Джулиано Медичи, окруженное кольцом молящихся монахов в черных рясах с капюшонами. Ему было всего двадцать пять лет. «Сияющее солнце» Медичи закатилось. Катерина была убита горем.

Изабелла перекрестилась, глядя на помост, задрапированный черным бархатом. Раны на теле Джулиано скрывало богатое, отороченное мехом одеяние. Его красивое лицо, обрамленное темными вьющимися волосами, не пострадало. Он лежал бледный, умиротворенный, как святой, принявший мученическую смерть. Хотя при жизни в нем не было ничего от святого.

Изабелла повернулась к одной из часовен, Новой Сакристии. Здесь, в окружении свечей, стояли два помоста, не так богато украшенные, как у Джулиано, но тоже крытые бархатом. На одном помосте лежало тело Франческо Нори, близкого друга Лоренцо Медичи.

На другом, окутанном полумраком, покоилось тело Маттео.

Изабелла вгляделась в полумрак, чувствуя, как сжимается от боли ее сердце. Волна тошноты подступила к горлу, она с усилием сглотнула. Сейчас она не может позволить себе проявить слабость. Изабелла подавила рвущийся из горла крик и едва слышно всхлипнула, сдерживая слезы.

– Пресвятая Дева, – взмолилась она, – помоги мне!

Думая о Деве Марии, которая смотрит сейчас на нее, ведет ее, Изабелла прикрыла глаза и шагнула во тьму.

Закусив губу и подавляя рыдания, она смотрела на знакомое лицо Маттео, и вдруг ужасная мысль поразила ее, как молния. Изабелла не только видела, как Маттео упал там, в соборе, как кинжал вонзился в его грудь… ее кузен был мертв, и убил его Орландо.

Изабелла медленно опустилась на колени у входа в часовню. Она едва чувствовала под собой холодный мраморный пол и не слышала ничего, кроме мыслей в ее голове, гудящих, как рой разозленных пчел.

Она крепко, до боли сжала руки.

– Помни меня, Маттео, где бы ты ни был, – прошептала она. – И покойся с миром. Знай, ты будешь отомщен.

Она сама отомстит за него, как того требует семейная честь. Пусть даже это погубит ее сердце, о существовании которого она не знала до встречи с Орландо. Орландо. Мужчина, о котором она осмеливалась мечтать. Она даже думала, что любит его…

Но почему, почему он сделал это? Вряд ли его что-то связывало с Пацци. Напротив, Изабелла помнила, как Орландо смотрел на Пацци тогда, на празднике в Прато. В его глазах читались легкая насмешка и презрение. Тогда почему? Этот вопрос будет вечно мучить ее. Ей нужен ответ.

– Орландо, – прошептала она, и сердце болезненно сжалось.

Она приехала во Флоренцию полная радужных надежд, уверенная, что здесь, в этом средоточии красоты и искусства, она обретет себя. А вместо этого она все потеряла. Искусство. Сердце. И потеряет душу, если сделает то, что должна.

Изабелла издала чуть слышный стон. Слишком поздно, слишком поздно. Огонь, который пылал в ней, ее страсть – все ушло. Она обняла себя за плечи, чтобы унять дрожь, сглотнула горячие соленые слезы. У нее больше нет времени плакать. Время для слез и для любви ушло.

Орландо остановил лошадь на вершине самого высокого холма за пределами Флоренции и оглянулся, зная, что не должен этого делать. Купола и башни города в золотисто-розоватой дымке устремлялись к небу. Флоренция была похожа на сон, на сказочный город. Орландо пристально всматривался в него, стараясь запечатлеть в своей памяти каждую деталь. Время стремительно утекало, как песок между пальцами, но он не думал об этом. Если его схватят, он умрет. Нужно бежать, спасаться.

Но там, во Флоренции, которую он оставлял позади, была она. Изабелла.

Сгущавшиеся сумерки медленно накрывали город своей пеленой. Отсюда Флоренция выглядела спокойной и мирной. Этот покой нарушало только ярко-оранжевое зарево костров. Горожане разожгли их, празднуя кончину заговорщиков Пацци и прославляя Медичи, расправившихся с врагами. Костры горели, как маяки в подступающей темноте, рассыпая снопы золотых искр.

Орландо потер небритую щеку. Он так долго и терпеливо ждал своего часа, вынашивал планы мести. Маттео Строцци заслужил смерть и никому больше не причинит боли. И все же…

И все же, когда настал этот долгожданный час, все оказалось совсем не так, как представлял себе Орландо. Удар кинжала не избавил его от мучительных воспоминаний о прошлом, а лишь тысячекратно усилил их.

Над крышами домов расцвел фейерверк. Где теперь Изабелла? Укрылась за крепкими стенами дома Строцци, оплакивает кузена? Что она чувствует? Боль, страх?

Или ее сердце переполнено ненавистью, которая, как эпидемия, заразила весь город?

Орландо вспомнил, как увидел Изабеллу в мастерской синьора Боттичелли. Она не могла оторвать сияющих глаз от полотен, и лицо ее светилось от счастья. Она улыбалась Орландо так, словно приглашала его разделить с ней волшебный секрет. Если он стер с ее лица эту улыбку…

– Проклятие! – выругался он.

Ему пришлось сразиться с Маттео Строцци. Этого требовала семейная честь, память о Марии Лоренце, а Орландо не такой человек, чтобы уклониться от выполнения своего долга, пусть даже собственная семья считала его никчемным прожигателем жизни.

Изабелла… Он должен вернуть ее. Он заставит ее увидеть правду. Даже если это будет последним, что он сделает в этой жизни.

Глава 13

В спальне Катерины царил полумрак, полузакрытые ставни не пропускали яркий солнечный свет, было душно, пахло невыпитым вином и несъеденной пищей. Катерина лежала под вышитым покрывалом, невидяще уставясь в балдахин. Казалось, она совсем не слышит Изабеллу, которая читала вслух, ни слуг, тихо суетившихся вокруг, но Изабелла, сидевшая в кресле у кровати кузины, продолжала читать.

Она не знала, что еще ей сделать. Как только она умолкала, в памяти вставала ужасная картина. Крики, повсюду кровь, кинжал, сверкнувший в руке Орландо. Маттео, распростертый на каменных плитах. Мертвый.

Нет, если она будет думать об этом, не сможет сдержать крик и ничто не заставит ее умолкнуть. Поэтому она читала и читала, пока голос не стал хриплым, а глаза не стали слезиться.

Наконец, когда солнечные лучи окрасились в золотисто-розовый цвет, Катерина пошевелилась. Она повернулась на бок, ее спутанные золотистые волосы напоминали мокрые кудри русалки.

– Не надо любовной поэзии, Изабелла, прошу тебя, – прошептала она.

– Ты проснулась! – облегченно воскликнула Изабелла. Она так боялась, что вслед за кузеном потеряет и Катерину. Отложив книгу, она взяла кузину за руку. Пальцы Катерины были холодными, как лед. – Мы так беспокоились. Позволь, я позову доктора…

– Нет, больше никаких докторов, – сказала Катерина и неожиданно крепко сжала пальцы Изабеллы. – Они не смогут мне помочь.

– Но ты несколько дней лежала без движения, – заспорила Изабелла. – Хорошо, по крайней мере, выпей немного вина.

Катерина кивнула, и Изабелла поднесла ей кубок. Сделав несколько глотков, Катерина откинулась на подушки. Ее лицо было белым как простыня, она прерывисто дышала. С улицы доносились крики, перезвон колоколов. В городе все еще царила смерть.

Но Изабелла не в состоянии была думать об этом. Не могла думать о том, что долгие часы они провели взаперти в этом доме, а красивая и веселая Флоренция в одночасье превратилась в поле боя. Она должна была позаботиться о Катерине, которая потеряла родного брата и верного поклонника Джулиано.

А Изабелла еще позволяла себе питать нежные чувства к мужчине, который убил Маттео… Теперь эта мысль повергала ее в ужас. Как же слепа и наивна она была. Почему она не прочла правду в его глазах? Почему не почувствовала ее в поцелуе?

Все, что она видела, – красивое лицо Орландо. Ее переполняло счастье, когда он сжимал ее в объятиях.

Теперь она платила за свою глупость.

Изабелла подоткнула одеяло.

– Что тебе принести, Катерина? Если ты не позволишь мне позвать доктора…

– Он ничего не сможет сделать, – тихо ответила Катерина и закрыла глаза. – Мы не можем больше оставаться здесь, Изабелла. Мы должны уехать из Флоренции, как только на улицах станет безопасно.

Изабелла кивнула. Она тоже хотела покинуть этот город, где красота и искусство обратились в прах, оставив горький привкус во рту.

– Куда мы отправимся?

– Ты должна вернуться к своему отцу. Я вела себя как эгоистка, пожелав, чтобы ты приехала сюда. А я отправлюсь в монастырь Святой Урсулы. Настоятельница монастыря – моя подруга. Она найдет для меня место. Может быть, там я обрету покой. – Лицо Катерины исказилось от боли.

– Может быть, мне поехать с тобой?

Катерина покачала головой. Ее пальцы сжали руку Изабеллы.

– Ты можешь проводить меня, убедиться, что со мной все хорошо, но потом… Я должна попросить тебя сделать кое-что перед тем, как ты вернешься домой.

– Конечно, – сказала Изабелла, – я сделаю все, что в моих силах, кузина.

– Я слишком слаба, чтобы выполнить свой долг перед братом, – прошептала Катерина, – поэтому прошу тебя сделать это вместо меня, ради нашей семейной чести.

Семейная честь? Разве не она стала причиной этого кошмара? Но Изабелла не могла отказать убитой горем кузине. Она должна выполнить долг, которым пренебрегала, забывшись в романтическом сне.

– Что я должна сделать?

– Ты должна найти того, кто убил Маттео, и сделать так, чтобы он оплатил этот долг своей кровью.

Изабелла оледенела. Разве могла она сказать Катерине, что знает, кто это сделал?

И как она могла отказать ей? Как сказала Катерина, это дело семейной чести. Орландо должен заплатить за то, что сделал, этого требовал кодекс их мира. И не важно, что толкнуло его на преступление.

– Я… я попытаюсь, – прошептала Изабелла.

Катерина удовлетворенно кивнула и обратила взгляд к окну.

– Я хотела бы еще раз, последний раз увидеть Маттео, прежде чем… прежде чем он упокоится с миром.

– Ты очень устала, – успокаивающе сказала Изабелла, поглаживая руку кузины. – Тебе нужно поспать. А завтра мы уедем в монастырь Святой Урсулы, если ты достаточно окрепнешь.

Катерина едва заметно сжала ее руку. Травы, подмешанные в вино, сделали свое дело, и вскоре она уже забылась сном.

Глядя на нее, Изабелла думала, что сама еще очень долго не сможет заснуть.

– Ты должен покинуть Флоренцию.

Орландо задумчиво смотрел в окно мастерской Боттичелли и едва расслышал слова художника. Он видел, как по улице прошли мальчишки, несущие насаженную на пику голову. Они шли так торжественно, словно это была процессия в честь религиозного праздника. После резни в соборе весь город словно сошел с ума. И он, Орландо, был частью этого безумия. Он сам, своими руками помогал разрывать этот город на куски.

Орландо чувствовал бесконечную усталость. Он мог думать только о том, что оставлял позади. О том, что утратил, едва успев обрести.

Изабелла. Единственный светлый луч в его жизни. И он потерял ее. Он добился своей цели, выполнил свой долг, и Мария Лоренца может, наконец, упокоиться с миром, но для него все кончено. В его душе царили холод и пустота.

– Да, я должен уехать, – сказал он и посмотрел на своего друга.

Боттичелли кивнул. Он так спокойно чистил кисти, словно не было никакой резни за окнами его дома.

– Тебя никто не ищет, не требует твоей смерти. По крайней мере, пока.

– То, что я сделал, не имеет отношения к Пацци и Медичи.

– Да. Ты сделал то, что считал своим долгом сделать. Теперь ты можешь жить своей жизнью.

Орландо горько усмехнулся. Долгое время его жизнь была подчинена одной цели – найти Маттео Строцци и отомстить ему. Теперь… впереди зияла пустота. В те мгновения, когда рядом была Изабелла, перед ним промелькнула жизнь, которую он мог бы обрести, но это был лишь сладостный сон.

– Я уеду из Флоренции, – решительно сказал он.

Боттичелли с сомнением посмотрел на него:

– Куда же ты отправишься?

– Сначала к моему родственнику, правителю города Фьенкосоле. Я должен еще кое-что сделать. Потом поступлю в иностранную армию. Мой меч кое-чего стоит.

После того как он увидит маленькую Марию и убедится, что ее жизнь устроена, ему нечего будет терять.

– Станешь наемником?

– Почему бы и нет?

– В самом деле, почему бы и нет… – задумчиво проговорил Боттичелли. Он отложил кисти. – Я помогу тебе, чем смогу, друг мой. Если ты решительно настроен расстаться с жизнью, сделай это. Но помни, судьба часто подбрасывает сюрпризы.

Орландо рассмеялся. До сих пор его судьба была не очень благосклонна к нему. И вряд ли что-то изменится в будущем.

– Надеюсь, что судьба, по крайней мере, оставит меня в покое. Мне изрядно надоели ее причуды.

На губах Боттичелли появилась едва заметная улыбка.

– О нет, Орландо, ты ошибаешься. И ты еще убедишься в этом…

Глава 14

Изабелла не отрываясь смотрела на картину, висящую на стене в мастерской Боттичелли. Весна… то же сияющее, прекрасное возрождение, что очаровало ее в тот день, когда она впервые пришла сюда с Катериной. Богиня в своем усыпанном цветами платье, ее спутники, танцующие вокруг нее в лучах солнца. Когда Изабелла увидела это полотно в первый раз, оно вызвало у нее странные чувства. Ей показалось тогда, что для нее нет ничего невозможного, что жизнь открывается перед ней во всей своей бесконечности.

Но теперь, глядя на картину, она чувствовала только холод.

Мастерская была пуста. Все подмастерья ушли, оставив свои работы на столах и мольбертах. Единственным живым человеком здесь был слуга, который впустил Изабеллу и пообещал найти синьора Боттичелли.

За окнами все еще раздавались крики «Медичи! Медичи!». Они преследовали ее с тех пор, как она покинула собор, попрощавшись с Маттео.

С улицы слышались удары, звон разбившегося стекла, крики. Но здесь, в мастерской, все было спокойно.

Изабелла посмотрела на лицо богини, освещенное спокойной улыбкой, таившей в себе какой-то секрет. Когда-то так улыбалась и Изабелла, думая об Орландо.

«Теперь только ты – моя семья, – сказала ей Катерина. – А члены семьи должны мстить друг за друга».

– Синьора Изабелла, – раздался голос Боттичелли. – Я не думал, что кто-нибудь появится сегодня здесь.

– Утром я ходила в собор, чтобы… увидеть Маттео, – коротко сказала Изабелла.

– Разумеется. – Боттичелли подошел ближе и внимательно посмотрел на нее. Его лицо было бесстрастно. – Как сегодня себя чувствует синьорина Катерина?

– Она не встает с постели. Говорит, что хочет удалиться в монастырь.

– Возможно, монастырский покой – как раз то, что ей сейчас нужно, – сказал Боттичелли. – Боюсь, Джулиано значил для нее больше, чем она готова была признать. Она считала его повесой, но для него она была… другой. Не такой, как все.

Когда-то точно так же Изабелла думала об Орландо. Она сжалась от боли, вспомнив, какую наивную радость испытывала от его поцелуя. Какой же дурой она была! Теперь она изменила свое мнение о нем, он был частью другой, жестокой Флоренции, скрытой за яркими фресками и красивыми дворцами.

Да, он поистине был владыкой подземного царства, но не таким, каким она его себе представляла. Он был богом кровопролития и смерти.

Изабелла прикусила губу, сдерживая крик. Она вспомнила, как сверкнул кинжал в его руке, как хлынула кровь Маттео на мраморный пол собора. Это видение преследовало ее, настигало всякий раз, когда она осмеливалась закрыть глаза.

Сердце ее словно превратилось в кусок льда, а сама она – в каменную статую.

– Синьор Боттичелли, – сказала Изабелла, – вы знаете мужчину по имени Орландо. Я видела его здесь, в вашей мастерской.

Выражение лица художника не изменилось, но Изабелле показалось, что в его глазах промелькнуло что-то… Он скрестил руки на широкой груди.

– Вы ищете его?

– Полагаю, он бежал из Флоренции, – сказала она. – После того, что случилось в соборе…

– А что там случилось, синьорина Изабелла?

Изабелла почувствовала, как в ней нарастает гнев.

– Он убил моего кузена. Я видела его.

Боттичелли покачал головой, и, к удивлению Изабеллы, на его лицо легла тень печали.

– Вы уверены в том, что видели? Там была такая неразбериха.

– Я знаю, что я видела, – сказала она, стиснув зубы. – Маттео был моей семьей.

– Разумеется. А его сестра – мой друг. И все же, подумайте, синьорина. Что вы знаете о Маттео Строцци? О его прошлом, о его характере? Вы – художница, значит, чувствуете людей, видите больше, чем простые смертные.

– Я знаю, что я видела! – крикнула Изабелла. – Что вы имеете в виду, говоря о прошлом моего кузена? Хотите сказать, он сделал что-то, что повлекло за собой его смерть?

Боттичелли открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал и лишь покачал головой.

– Боюсь, это не моя история и не мне ее рассказывать, – сказал он, нахмурившись. – Просто помните о том, что я сказал. Доверяйте только своим инстинктам. Не делайте ничего в порыве гнева. Здесь, во Флоренции, многим это не пошло на пользу.

Изабелла снова бросила взгляд на картину. Она видела в ней надежду, но боялась, что былые чувства никогда не вернутся к ней.

– Вы знаете, где Орландо? – спросила она.

Вот зачем она пришла в мастерскую. Боттичелли был другом Орландо и, как художник, имел много связей. Он мог знать то, что не знали другие.

Боттичелли долго молчал, задумчиво глядя в окно. Потом повернулся к Изабелле:

– Возможно, вам лучше последовать примеру вашей кузины Катерины. Вам нужно время для размышлений.

Изабелла издала резкий смешок:

– Я не чувствую в себе призвания к монашеской жизни.

– О нет, я не это имел в виду. Существуют ведь и другие способы… Для меня, например, это живопись. – Он подошел к столу, стоявшему в углу мастерской. Стол был завален грудами свитков и набросками. Боттичелли придвинул к себе пузырек с чернилами, взял перо. – У меня есть друг, который работает на правителя города Фьенкосоле. Когда-то он был моим подмастерьем. Он всегда отменно рисовал предметы одежды. Он будет счастлив поделиться с вами своими познаниями.

– Фьенкосоле? – растерянно сказала Изабелла. Она знала о городе с таким названием, он находился недалеко от отцовского дома. Изабелла слышала, что в тамошнем старом соборе чудесные фрески, но никогда их не видела.

Боттичелли пожал плечами:

– Это маленький городок, не похожий на Флоренцию, но правитель города – большой ценитель искусства и весьма ученый человек. Вам там понравится.

– У меня нет времени на искусство, – возразила Изабелла.

– Время для искусства есть всегда. – Он подошел к ней и протянул наспех нацарапанное послание, это было рекомендательное письмо. – К тому же, я уверен, во Фьенкосоле вы найдете то, что ищете, если постараетесь.

Изабелла вгляделась в его лицо, надеясь прочесть больше, чем было сказано, но оно было непроницаемо. Кивнув, она взяла письмо.

– Хорошо, – сказала она, – я поеду туда.

– Она сегодня прекрасно себя чувствует, синьор, – сказала настоятельница монастыря Святой Клары, ведя Орландо по каменному коридору к саду, залитому солнечным светом.

– Ее больше не мучают кошмары? – спросил Орландо.

Его шаги гулким эхом отдавались от стен. В этой мирной обители он всегда чувствовал себя как непрошеный гость. Тишину, напоенную ароматами цветов, здесь нарушали только шепот и едва слышный шорох монашеских облачений. Но маленькая Мария нуждалась в нем.

– Нет, – сказала настоятельница. – Она будет счастлива видеть вас. Она часто о вас спрашивает.

– Мне жаль, что я давно не бывал здесь, – ответил он.

– Вы прекрасно заботитесь о ней, синьор.

Орландо остановился в арочном проеме, ведущем в сад. Перед его взором предстала прелестная картина. Мария бегала по зеленой траве, приминая цветы. Она весело смеялась, а две монашки в черно-белых одеяниях делали вид, что хотят поймать ее. Детский смех звенел как колокольчик.

Этот смех сотворил чудо – он унес прочь воспоминания о кровавой резне, омрачавшие память Орландо с того дня в соборе. Он совершил чудовищный грех в святом месте, и все для того, чтобы отомстить за ошибки прошлого. Сейчас это прошлое было ближе, чем когда-либо. Маттео Строцци больше нет, но деяния его живут. А теперь и Орландо внес свою лепту…

Он снова подумал об Изабелле, прекрасном ангеле, женщине, чья невинность исцеляла его душу… но он потерял ее. Священники правы. Зло лишь порождает ответное зло, и этот процесс бесконечен. Сразившись со Строцци и поразив его, Орландо не положил конец злу, а лишь умножил его.

Он поднял глаза и встретился взглядом с мраморной Мадонной. Ее печальное спокойствие, протянутая рука напомнили ему Изабеллу. Видит бог, больше всего на свете он желал сейчас сжать ее руку. Только она могла спасти его… но этому не суждено случиться.

– Дядя Орландо! – радостно закричала Мария. – Наконец-то ты пришел!

Он повернулся и подхватил ее на руки. Она обвила его шею маленькими ручками. Она была такой крошечной, легкой как перышко, но ее улыбка обладала целительными свойствами. Наконец он отомстил за нее и ее мать, как и обещал.

Почему же в его душе образовалась такая пустота?

– Ты ведь останешься, дядя Орландо? Хотя бы на лето?

Смущенно рассмеявшись, он поцеловал ее в нежную теплую щеку:

– Я останусь, Мария.

Он не может вернуться во Флоренцию, не сейчас. Он должен начать новую жизнь, ради себя и ради Марии, ведь она – единственное, что у него осталось.

Он знал, что больше никогда не увидит Изабеллу. И еще он знал, что холод, сковавший его душу, тот самый холод, что исчезал, согретый улыбкой Изабеллы, останется с ним навсегда.

Глава 15

– Ученики Боттичелли – всегда желанные гости во Фьенкосоле!

Синьор Салле, протеже Боттичелли, а ныне придворный художник правителя города, вел Изабеллу по длинному коридору, украшенному наполовину готовыми фресками. Несколько подмастерьев сновали по лестницам с палитрами и корзинами в руках.

– Как вы видите, работа еще не закончена, многое предстоит сделать. Его светлость желает украсить фресками весь дворец.

Изабелла подняла глаза и вгляделась в сцену, изображавшую пир. Древние боги в полупрозрачных одеяниях и лавровых венках собрались у стола, заваленного фруктами и заставленного кувшинами с вином, а меж них порхали пухлые маленькие купидончики. Это была яркая сцена, полная веселья и радости.

Аид был бы тут ни к месту. Как и она сама, в своем черном платье и с черной вуалью.

– Боюсь, меня нельзя назвать ученицей Боттичелли, синьор, – сказала она. – Я просто любитель. Мне повезло, что синьор Боттичелли оказал мне честь своей дружбой. Но я рада была бы помочь вам всем, чем смогу. Я могу смешивать гипс или тереть краски…

Синьор Салле рассмеялся:

– В письме говорится, что вы можете гораздо больше! Но прошу простить меня… Синьор Боттичелли уведомляет также, что вас постигла утрата и вам нужен покой и свежий воздух. Я вижу, вы в трауре.

– Благодарю вас. Мой кузен погиб во время… беспорядков во Флоренции. Я очень благодарна вам за теплый прием. Уверена, работа пойдет мне на пользу.

Работа… и обдумывание планов мести, как полагается Строцци. Изабелла понятия не имела, как подобраться к Орландо теперь, когда она была во Фьенкосоле, разве что он и сам скрывается здесь. Она мало смыслила в делах мести и со страхом думала о предстоящей миссии, но кто еще выполнит этот долг, кроме нее…

Она подошла к открытому окну и посмотрела во двор. Там двигалась целая процессия. Впереди шел правитель города – высокий мужчина с длинными седеющими волосами, выбивающимися из-под берета, в бархатном одеянии, скрывавшем сухопарую фигуру. За ним тянулась целая толпа. Фьенкосоле, может, и маленький город, но и в нем есть свои придворные и просители. В последнее время их полку прибыло за счет тех, кто бежал из Флоренции.

Да, правителю города явно приходилось нелегко.

Синьор Салле заглянул через ее плечо:

– Ах, вот и его светлость вернулся с охоты. Он непременно захочет встретиться с вами.

– Должна ли я переодеться? – спросила Изабелла, изучая роскошные шелковые платья придворных дам.

– Вы в трауре, синьорина. Все поймут вас. Его светлость захочет узнать последние новости из Флоренции.

Последние новости из Флоренции… Последнее, что Изабелла видела, покидая город в карете Катерины, – были тела, висящие на стенах дома Пацци. Кровь на мостовой. При одном воспоминании об этом к горлу подступала тошнота.

Теперь Катерина была в полной безопасности, в монастыре, и, верно, думала, что Изабелла уже на пути к отцовскому дому. Впрочем, так оно и будет, надо только сначала выполнить свой тяжелый долг.

А может быть, она тоже удалится в монастырь и проведет там остаток жизни, замаливая свои грехи.

Изабелла снова вспомнила Орландо, его улыбку, его спокойную сосредоточенность, когда он осматривал собор с хоров. Почему, ну почему он оказался совсем не таким, каким она его себе представляла? Почему он вверг ее в этот казавшийся бесконечным кошмар?

– Благодарю вас, синьор Салле, – сказала она, отворачиваясь от окна. – Вы очень добры.

Он помог ей сойти по каменным ступеням и проводил в сад, где уже собрались придворные. Их смех казался Изабелле неестественным после того, что ей довелось увидеть во Флоренции.

Изабелла обвела глазами толпу – Орландо здесь не было. Ей придется найти время и обойти весь город, шпили и черепичные крыши которого виднелись за увитой плющом стеной сада. Он не может прятаться вечно. Мужчина, которого она знала, который целовал ее на террасе, не стал бы прятаться. Но разве этот мужчина когда-нибудь существовал, с горечью подумала Изабелла.

– Синьорина Спинола! Приветствуем вас во Фьенкосоле, – сказал правитель города, и она склонилась перед ним в реверансе. – Мы сгораем от нетерпения, хотим услышать последние новости из Флоренции… прежде всего нас интересует искусство.

Он задал ей несколько вопросов, и Изабелла начала отвечать, как вдруг по ее спине пробежали мурашки. Она украдкой обернулась, прикрыв лицо краем черной вуали.

У ворот, ведущих во двор, стоял Орландо.

Изабелла окаменела. В этот теплый день на нее вдруг повеяло леденящим холодом. Она не знала, что ей делать, где спрятаться.

Но Орландо не замечал ее. Под прикрытием вуали Изабелла внимательно оглядела его. Как всегда, он был одет в черное, прядь блестящих черных волос, спутанных ветром, падала на лоб. Он нетерпеливо отбросил ее, и Изабелла увидела на его лице алый шрам. След злодеяния, совершенного им в соборе?

Удивительно, но Орландо улыбался. Он улыбался. Изабелла не могла поверить своим глазам. Потом она увидела, что вызвало его улыбку, – маленькая девочка, вцепившаяся в его руку.

У Изабеллы перехватило дыхание. Эта девочка в светло-голубом платьице и плаще с капюшоном была похожа на маленького ангела. Ее золотисто-рыжие волосы рассыпались по плечам. Она крепко держалась за руку Орландо, приплясывая от возбуждения. Очевидно было, что они очень близки.

Неужели это… его дочь?

Изабелла прижала руку к губам, сдерживая рвущийся наружу крик. Если у него есть ребенок, как она сможет выполнить данное ею обещание? С другой стороны, может ли она пренебречь своим долгом, забыть о клятве…

Она поспешно отвернулась.

– Надеюсь, вы почтите своим присутствием наш бал-маскарад сегодня вечером, синьорина, – сказал вдруг его светлость, отвлекая Изабеллу от Орландо, ребенка и собственных путаных мыслей. – Я знаю, вы в трауре, но у меня при дворе – лучшие музыканты, которых можно было отыскать за пределами Флоренции. Музыка способна поднять настроение, как и великие полотна. Я всегда считал и считаю, что искусство исцеляет душу.

Бал? Где она сможет спрятаться за маской и разузнать побольше о своей дичи?

– Сочту за честь присутствовать на этом балу, – пробормотала Изабелла.

– Великолепно! – сказал он, всплескивая руками. – Надеюсь, вы найдете время осмотреть фрески, над которыми сейчас работают мои художники, и скажете, напоминают ли они хоть немного творения великого Боттичелли.

Его светлость и придворные продолжили свою прогулку по саду. Изабелла оглянулась, но Орландо с девочкой уже исчезли.

Глава 16

Изабелла услышала музыку, еще спускаясь по мраморной лестнице и минуя один за другим просторные залы палаццо. Веселая мелодия будто поддразнивала Изабеллу, смеялась над ее мрачными мыслями. Изабелла все еще видела перед собой Орландо, улыбавшегося маленькой девочке. И Орландо, стоявшего над телом ее кузена. Какой из них был настоящим?

Изабелла остановилась перед венецианским зеркалом в массивной серебряной раме, чтобы поправить маску. Она едва узнала себя в новом платье наподобие греческой туники, скрепленном на плечах золотыми брошками. Она напоминала себе Афродиту или Артемиду. Темные волосы скрывал светлый парик, на голове сиял золотой лавровый венок. Лицо было под полумаской из золотой парчи, губы подкрашены в ярко-алый цвет.

Если она сама с трудом узнает себя, Орландо и подавно не догадается. Если он вообще придет на бал…

От волнения желудок Изабеллы стянуло в тугой узел, к горлу подступила тошнота.

«Господи, дай мне сил, – молча взмолилась она. – Сил сделать то, что она задумала. То, что должно было быть сделано».

Но вправе ли она поступить так? При виде маленькой девочки Изабеллу охватили сомнения. Остается надеяться, что, когда она встретится лицом к лицу с Орландо, она будет знать, что делать.

Она повернулась, взметнув юбки, и поспешила на звуки музыки, лившиеся из распахнутых дверей огромного зала. Пусть Фьенкосоле был маленьким городом, но его правитель знал толк в роскоши. Холодные каменные полы устилали пестрые турецкие ковры, с медальонов на стенах смотрели искусно вырезанные камеи.

Изабелла вошла в зал и очутилась в волшебной стране, где царило вечное лето. Ее взору словно предстало ожившее полотно Боттичелли. Зеленый плющ оплетал мощные мраморные колонны, на столах, накрытых роскошными скатертями, громоздились золотые и серебряные блюда с пастой, жареными цыплятами, фазанами и рыбой, возвышались белоснежные пирамиды сладостей из взбитых яиц и сахара. Пажи в коротких серебряных хитончиках сновали взад-вперед, поднося гостям кубки с рубиновым вином.

Изабелла подняла глаза и увидела музыкантов, разместившихся в галерее над толпой. Танцоры кружились, выписывая замысловатые фигуры, смыкая и размыкая руки. Изабелла обвела глазами зал, вглядываясь в каждое лицо, пытаясь проникнуть сквозь маску. Как страстно она хотела увидеть Орландо… и как страшилась этого.

Она взяла у одного из пажей кубок и сделала глоток. Вино было чудесным. Она до боли в глазах всматривалась в каждого присутствовавшего в зале мужчину, но никто из них не был Орландо.

– Синьора! – Высокий подвыпивший Адонис внезапно схватил ее за руку и повернул к себе лицом. – Потанцуйте со мной, моя богиня!

Изабелла рассмеялась. Она совершенно не расположена была танцевать, но если она чему и научилась во Флоренции, так это тому, как скрывать свои чувства.

– Я сегодня не танцую, синьор.

– Все должны танцевать в такую ночь, как эта.

Она сделала безуспешную попытку вырвать у него свою руку. Внезапно краем глаза Изабелла заметила темное пятно среди разноцветных нарядов. Оттолкнув надоедливого Адониса, она поспешно обернулась.

В дверях стоял Орландо. Его лицо скрывала маска, темные волосы были отброшены назад, но это определенно был он. Ни у кого не было таких широких крепких плеч. Постояв мгновение, он повернулся и вышел из зала, даже не сделав попытки присоединиться к танцующим. Изабелла бросилась за ним.

Сначала она потеряла его в толпе людей, собравшихся в коридоре. Она огляделась, стараясь не толкать локтями придворных. Наконец она заметила, как он вошел в какую-то дверь и бросилась бежать.

Завернув за угол, Изабелла увидела, как Орландо прошел через небольшой зал, увешанный пестрыми гобеленами. Он двигался быстро и уверенно, а еще… осторожно.

– Синьор! – крикнула она.

Орландо замер, его пальцы сомкнулись на рукоятке кинжала. Он повернулся быстро и изящно, как кот. Она не видела выражения его лица, скрытого маской, но понимала, что он, должно быть, очень удивлен. По крайней мере, он не сделал попытки уйти.

Теперь, очутившись наконец лицом к лицу с Орландо, Изабелла не знала, что предпринять. Она вспомнила Катерину, то, как кузина улыбалась Джулиано, ее походку и взгляд из-под длинных ресниц. Она умела очаровывать мужчин.

Изабелла сделала глубокий вдох и заставила себя улыбнуться. Она медленно двинулась к Орландо, надеясь, что ее платье развевается достаточно соблазнительно. И еще она надеялась, что он не скроется и не заставит ее снова броситься в погоню.

Орландо смотрел, как она приближается, его рука по-прежнему лежала на рукоятке кинжала.

– Что же вы так поспешно ушли? Даже не потанцевали, – прошептала Изабелла, понизив голос.

«Надеюсь, что в таком полумраке парика и грима достаточно, чтобы обмануть его», – подумала она.

На его лице появилась странная улыбка.

– Боюсь, я не расположен танцевать сегодня, синьора, – вежливо сказал он.

– И вас никак не переубедить? – спросила она.

Протянув руку, она легко коснулась его бархатного рукава и тут же поняла, какую ошибку совершила.

Перед ней стояло не чудовище из ночных кошмаров, не злодей, совершивший злодеяние в стенах собора. Это был Орландо, мужчина, который целовал ее, который являлся ей в мечтах. Ее герой, который не побоялся забраться к ней на балкон. С тех пор он совсем не изменился.

Изабелла почувствовала, как в ней просыпается нежность.

«Нет!» – оборвала она себя и отстранилась, вспомнив кровь и панику в соборе.

Он улыбнулся:

– Я пришел на бал только из расположения к моему родственнику.

– Вашему родственнику?

– Хозяину этого дома.

Ах вот почему он приехал сюда, во Фьенкосоле! Чтобы укрыться у своего родственника, пока не утихнет гнев флорентийцев. Но что за маленькая девочка была с ним? И почему он убил Маттео?

– Боюсь, мне придется уйти, – сказал он, взял ее руку и поднес к губам. Это был легкий, равнодушный, ничего не значащий жест, но Изабелла вздрогнула. – Благодарю вас за приглашение.

Она не могла позволить ему уйти. Только не теперь, когда ей нужны ответы. Она удержала его, положив руку на плечо.

– В такую чудесную ночь нельзя оставаться одному. Нужно веселиться, танцевать, пить вино…

В это мгновение раздался шум, и в конце коридора появилось несколько подвыпивших мужчин, горланящих песни. Не успев толком подумать, Изабелла схватила Орландо за руку и увлекла в нишу, скрытую гобеленом.

– Синьора… – рассмеялся он.

Изабелла отчаянно хотела удержать его.

– Ночь слишком чудесна, чтобы оставаться наедине со своими мыслями, не так ли?

Она прижала его к каменной стене, положила руки ему на плечи. Он не оттолкнул ее. Его глаза в вырезах маски потемнели.

– Кто вы?

– Это не имеет значения, – ответила она. – Некто, пытающийся спрятаться за маской, синьор. Думаю, вы меня понимаете.

Его тело напряглось.

– Увы, синьора, я вас совсем не понимаю.

Изабелла посмотрела в его глаза и увидела там не тьму, а лишь любопытство. И настороженность. Не зная, что делать, она встала на цыпочки и поцеловала его.

Сначала ею владело лишь отчаяние – она всеми силами старалась удержать его, но, как только ее губы коснулись его губ, как только она вдохнула его запах, в ней вспыхнуло желание. Его руки сомкнулись на ее талии, он притянул ее к себе, и Изабелла судорожно вздохнула, почувствовав легкое прикосновение его языка к своим губам.

Она была на вершине блаженства, и в то же время сердце ее сжималось от боли. Она знала, что должна сделать, но не могла оторваться от него. Не сейчас.

Он сделал это за нее.

– Синьора!

Орландо оттолкнул ее. Его руки нежно, но твердо отстранили ее.

– Я не знаю, что за игру вы затеяли. Вы очень привлекательная женщина, но мое сердце мне не принадлежит.

Его сердце не принадлежит ему? Неужели он хочет сказать, что…

Она опустила руки. Поклонившись, он повернулся и пошел прочь, оставив ее за гобеленом. Она вслушивалась в его шаги, гулким эхом отдававшиеся в пустых залах. Они становились все тише и наконец умолкли. Изабелла прислонилась лбом к холодной стене. Закрыв глаза, она пыталась привести мысли в порядок.

Теперь у нее было еще больше вопросов и по-прежнему ни одного ответа.

Глубоко вздохнув, Изабелла покинула свое убежище.

– Простите, – обратилась она к пажу, пробегавшему мимо с кувшином вина, – в какой комнате остановился мужчина в черном камзоле?

Орландо снял камзол, бросил его на сундук возле кровати и потянулся за кубком с вином, стоявшим на столе. Он осушил кубок одним глотком, но это никак не повлияло на его настроение. Он вспомнил глаза женщины в маске, темные, глубокие, как ночь за окном. Они словно преследовали его.

Орландо налил еще вина и подошел к окну. Час был поздний, и участники маскарада высыпали в сад. На деревьях висели фонари, заливая янтарным светом фигуры в масках, танцующие в высокой траве. Это было похоже на сценки на древнегреческих амфорах.

Он услышал веселый смех, но не почувствовал радости. Ничто не могло пробить броню, сковавшую его сердце. Лишь Изабелла могла бы освободить его. Достаточно было увидеть ее улыбку, невинные глаза. На одно крошечное мгновение над ним снова просияло солнце надежды.

А потом он сам, своими руками растерзал эту надежду. Он отомстил, выполнил свой долг и потерял свое сердце. Теперь он должен позаботиться о племяннице, обеспечить ее будущее. Он жил теперь только ради нее.

Орландо посмотрел на танцующих. Интересно, вдруг подумал он, нет ли среди них той женщины в маске, что поцеловала его. Но в толпе не было никого в похожем платье. Она исчезла так же внезапно, как и появилась. Впрочем, это к лучшему… у него нет времени на развлечения.

И все же было что-то в ее глазах, что показалось ему до боли знакомым. Возможно ли это?…

Нахмурившись, Орландо допил вино и отбросил кубок прочь. Пьянящий напиток вскружил ему голову, принеся долгожданное забытье. Не важно, кто была эта женщина и чего она хотела от него. Он утратил свое сердце и теперь чувствовал внутри лишь пустоту.

Стянув рубашку, он упал на постель. Ему оставалось только молиться, чтобы сны, которые преследовали его каждую ночь, сегодня оставили его в покое…

Глава 17

В палаццо царила тишина, когда Изабелла на цыпочках, стараясь не шуметь, вышла из своей комнаты. Тишина была почти пугающей. Ночь словно опутала своими щупальцами обитателей дома, опоила их сонным зельем. В зале, где проходил бал, было пусто, валялись опрокинутые кубки, увядшие цветы, борзые дрались за объедки, оставшиеся от пиршества.

Изабелла поежилась. Нет ничего печальнее, чем свидетельства былого веселья. Когда они с Катериной покидали Флоренцию, город напоминал этот пиршественный зал, пустой и мрачный.

Изабелла горько вздохнула, вспомнив кровавую резню во Флоренции. Вся ее жизнь была посвящена искусству, она старалась сделать жизнь лучше, а теперь готова была ступить на путь зла, как Пацци.

Изабелла обернулась и посмотрела на темную лестницу. Этой ночью ей было не по себе. Казалось, что она не одна, что за ней кто-то наблюдает. Она больше не узнавала мир вокруг себя.

Но расставаясь с Катериной и в последний раз сжимая ее руку, она пообещала, что обо всем позаботится. И ей придется это сделать, довести задуманное до конца. Она должна узнать правду об Орландо и Маттео. О самой себе.

Изабелла на мгновение закрыла глаза, вспоминая выражение лица Орландо в тот миг, когда он отвернулся от нее, вышел из-за гобелена. Она или сошла с ума, или он в самом деле тосковал по ней. Может быть, сожалел о том, что случилось? Может быть, то, что случилось между ними во Флоренции, не было плодом ее фантазии, игрой воображения.

Но как тогда объяснить то, что он сделал в соборе?

Изабелла обхватила себя за плечи, сдерживая охватившую ее дрожь. Сегодня ночью она узнает правду. Опустив капюшон пониже, она поспешила дальше.

В коридоре, где она встретила пажа, указавшего ей на комнату Орландо, было тихо, как во всем доме. Трепещущее пламя факелов указывало путь. Роскошные гобелены на стенах заглушали звуки. Из полуоткрытой двери одной из комнат до Изабеллы донесся сдавленный вдох и вскрик, но это была не комната Орландо.

Его комната находилась в самом конце коридора. От волнения у Изабеллы перехватило дыхание. На мгновение она остановилась, охваченная желанием убежать, забыть обо всем, что случилось, но потом поняла: слишком поздно, все пути к отступлению отрезаны.

Протянув руку, она легко толкнула дверь.

В полуоткрытое окно лился лунный свет. Комната была небольшой, но роскошно обставленной – резная мебель, картина на стене, изображавшая Деву Марию в небесно-голубом одеянии, узорчатые портьеры на окнах.

Изабелла отвела взгляд от печальной улыбки Мадонны и увидела стоявшую на небольшом возвышении кровать. На столике у кровати горела свеча, отбрасывая пляшущие тени на зеленый полог балдахина.

На сундуке валялась брошенная второпях одежда. В лунном свете, заливавшем комнату, Изабелла увидела смятые простыни и вытянутую руку. Длинные тонкие пальцы, которые она так хорошо помнила, были сжаты в кулак, словно Орландо дрался с кем-то во сне.

Изабелла застыла в нерешительности. Ее раздирали эмоции – она тосковала по Орландо и в то же время ненавидела его.

Она заставила себя сделать несколько глубоких вдохов, отбросила прочь страх и плотнее закуталась в плащ. Вынув кинжал из складок плаща, она подкралась к постели. Сегодня она получит ответы на все свои вопросы. Так или иначе.

Ступив на возвышение, она коснулась руки Орландо. Время словно замедлило свой бег, а потом рванулось вперед, как лошадь на скачках. Рука, казавшаяся такой спокойной и расслабленной, вдруг схватила Изабеллу за запястье. Она почувствовала боль и вскрикнула.

Орландо потянул ее к себе, свободной рукой зажимая ей рот, заглушая ее крики. Изабелла в ужасе смотрела на него, уверенная, что ей пришел конец.

Она не могла видеть лицо Орландо. Свеча горела тусклым пламенем, освещая только его спутанные со сна темные волосы и обнаженную кожу груди. Его пальцы сомкнулись на ее запястье. Онемевшие пальцы Изабеллы разжались, кинжал со звоном упал на каменный пол.

– Кто ты?! – прорычал Орландо. – Кто тебя послал?

Изабелла помотала головой. Она не могла вымолвить ни слова, пока его рука зажимала ей рот. Орландо опустил руку. Капюшон соскользнул с головы Изабеллы, открыв ее лицо.

На лице Орландо отразилось крайнее изумление.

– Изабелла? – сказал он, не веря своим глазам. – Что ты здесь делаешь? Я думал, что… я не думал, что ты способна на такой глупый поступок.

– Я видела тебя! – выкрикнула она, пылая гневом. – Там, в соборе. Маттео…

Внезапно на нее обрушился весь ужас, пережитый ею в тот день, ужас перед тем, что она собиралась сделать. Она судорожно вздохнула и отвернулась, чтобы не видеть его лица. Чтобы он не видел ее слез.

– Изабелла… – проговорил он, – ты видела, что произошло?

Она нашла в себе силы кивнуть.

– Это было совсем не то, что ты думаешь, – сказал он. – Клянусь тебе.

– Что еще это могло быть? Я видела, как ты заколол его. Ты тоже участвовал в заговоре Пацци?

– Никогда. Я искал Строцци, хотел получить у него ответы на вопросы о… о том, что случилось много лет назад. То, что произошло, было случайностью.

Случайностью? Что это меняло? Преступление оставалось преступлением. Он отпустил ее руку, и Изабелла застучала кулачками по его обнаженным плечам, груди, выплескивая эмоции, накопившиеся в ней за эти долгие дни. Когда-то Орландо зародил в ней надежду, теперь он заставил ее ненавидеть его.

– Я ненавижу тебя! – крикнула она. – Ты оказался совсем не таким, каким я тебя представляла. Ты не…

– Изабелла! – Он схватил ее за руки и прижал их к постели. – Изабелла, перестань и выслушай меня.

Но она не слышала его. Слишком многое произошло в ее жизни.

– Ты – негодяй! Ты…

Склонившись, он закрыл ее рот поцелуем. Его руки крепко прижимали Изабеллу к постели.

Она еще пыталась сопротивляться, ярость и желание отчаянно боролись в ней. Но его поцелуй был таким страстным, таким ошеломляющим, что она невольно уступила. Ее руки скользнули по его обнаженной спине, ногти впились в теплую кожу. Он был таким сильным, таким крепким. Орландо застонал, не в силах сдерживать себя. Судорожно вздохнув, Изабелла обвила его шею руками.

Он притянул ее к себе, его губы скользнули по ее шее, плечу, кончик языка коснулся ее кожи. Она задрожала от наслаждения, которое дарили ей его прикосновения.

– Мой бог подземного мира, – прошептала она.

– Если ты останешься здесь со мной, можешь никогда больше не увидеть солнечного света, – шепнул он в ответ, целуя ее плечо.

Но темнота Изабеллу больше не пугала. Мир вокруг нее изменился, она не узнавала его больше. Не узнавала себя. Ее рука скользнула по его спине, по бедру. Он был совершенно обнажен, и Изабелла наслаждалась каждым прикосновением к его телу. Ее пальцы сомкнулись на его мужском достоинстве. Ей приходилось видеть его на статуях и картинах, но коснуться его… Он был таким горячим и твердым, гладким, словно атлас, окутывающий раскаленную сталь.

Прерывисто дыша, он опустился на нее.

– Тебе нравится? – прошептала она.

– Даже слишком, – хрипло ответил он.

Изабелла рассмеялась. Ею овладело неизведанное доселе ощущение своей власти. Осмелев, она провела пальцами по его достоинству, чувствуя, как оно увеличивается и твердеет.

Орландо вдруг оттолкнул ее. У Изабеллы не было времени подумать о том, что будет дальше. Он стянул с нее платье и коснулся губами обнаженной груди.

– Ты пахнешь розами, – прошептал он.

Она затрепетала, когда он снова склонился над ней, прижался губами к ее плечу, мягкому изгибу груди. Он вынул шпильки, и ее черные волосы густой волной растеклись по подушке. Орландо смотрел на нее так, словно никогда раньше не видел.

Изабелла не могла думать, могла только чувствовать. У нее перехватило дыхание. Орландо был так красив. Разве он способен совершить зло? Для нее сейчас не существовало ни зла, ни добра. Все, что с ней происходило, было правильно.

Его губы коснулись ее обнаженного тела, они дразнили, ласкали его, дотрагивались до ее кожи там и тут, пока Изабелла не застонала. Тогда Орландо сделал нечто совершенно потрясшее ее. Он склонился над ее бедрами и нежно поцеловал шелковистую кожу.

– Орландо… – выдохнула она.

– Тсс, – прошептал он, – позволь мне…

Кончиком языка он коснулся средоточия ее женственности. Изабелла застонала от острого наслаждения. Она даже представить себе не могла ничего подобного! Придя сегодня ночью в комнату Орландо, она и подумать не могла, чем все это закончится. Она знала только, что должна получить ответы. Теперь она узнала ответ на самый главный вопрос, и больше ей ничего не было нужно.

Страх вдруг оставил ее.

Изабеллу затопила волна наслаждения. Она запустила пальцы в густые вьющиеся волосы Орландо, заглянула в его глаза и увидела там только страсть и желание, которые были отражением ее собственных.

Он опустился на нее, удерживаясь на согнутых локтях, но ей хотелось, чтобы он был ближе, чтобы она могла слиться с ним, раствориться в нем и никогда больше не возвращаться в реальный мир.

Она обвила его бедра ногами и притянула к себе. Их тела прижались друг к другу. Его кожа была такой теплой, гладкой, а мышцы такими крепкими. Она провела пальцами по его спине. Да, он действительно бог, способный разрушить вселенную и тут же сотворить ее заново.

– Орландо, – прошептала она, только чтобы услышать его имя, поцеловала в плечо, ощутив солоноватый привкус его пота. Ей так не хватало его тепла.

– Изабелла, – хрипло ответил он и уткнулся лицом в ее шею. Она почувствовала его жаркое дыхание на своей коже. – Я знаю, что не должен этого делать, что я и так причинил тебе много боли, но я больше не могу сдерживаться…

– Я знаю.

Она глубоко вздохнула, впитывая его одурманивающий запах каждой клеточкой своего тела. Он поцеловал ее шею, потом его губы снова скользнули к груди.

– Я никогда не встречал никого, похожего на тебя, – сказал он.

– Я тоже не встречала таких, как ты. Но мы исправили эту ошибку, – прошептала Изабелла, едва осознавая, что говорит.

Он отвел прядь ее волос и поцеловал ухо, нежно прикусил зубами мочку. Она выгнулась навстречу ему, ее бедра ощутили силу его возбуждения. Доказательство того, что он желает ее так же страстно, как она его.

Его губы коснулись нежной кожи за ухом, заставив Изабеллу издать судорожный вздох.

– Тебе нравится? – спросил он.

– Мне кажется, будто я падаю, – ответила она.

Падаю все ниже и ниже…

– Не бойся, я подхвачу тебя.

Поверив ему, Изабелла отогнала прочь все свои страхи. Она провела рукой по его обнаженной груди, спине, чувствуя каждую клеточку его кожи. Когда она снова коснулась его напряженного естества, он вздрогнул. Она развела ноги, показывая ему силу своего желания.

Изабелла знала, что это должно было случиться. Сама судьба вела их друг к другу с той самой минуты, как они впервые встретились. Казалось, Орландо тоже почувствовал это.

Он опустился на Изабеллу и медленно вошел в нее. Она издала едва слышный стон.

– Прости, – прошептал он.

Он замер и отстранился.

– Нет! – крикнула она. – Не уходи!

Ее ноги сомкнулись на его бедрах, удерживая, притягивая к себе.

Постепенно боль утихла, сменившись ощущением небывалого наслаждения. Для того что она переживала, не было определения.

Он снова задвигался, медленно, осторожно, то погружаясь в нее, то отстраняясь.

– О-о, – выдохнула она, а он двигался все быстрее и быстрее.

Крошечное семя наслаждения, зревшее в ней, росло, ширилось, расцветало, доставляя неизведанное ранее удовольствие. Она инстинктивно подстроилась под его ритм, ее тело двигалось вместе с его телом в совершенной гармонии.

Во всем мире не было никого, кроме нее и Орландо. Зажмурившись, она увидела золотые и серебряные искры, похожие на фейерверк. Ей хотелось, чтобы это драгоценное мгновение длилось вечно.

По ее телу прокатилась жаркая волна наслаждения, унося прочь все ее мысли и чувства. Изабелле казалось, что она парит в небе, что она умерла, чтобы вновь возродиться в объятиях Орландо.

Он выкрикнул ее имя, его спина выгнулась, и она почувствовала на своих бедрах влажную теплоту его семени. Он лег рядом с ней, сжимая ее руки в своих.

Она никогда не чувствовала себя такой легкой, почти невесомой, такой утомленной и такой растерянной. Она не знала, что случится завтра или в следующую минуту, знала только, что должна быть рядом с Орландо.

Она слышала его прерывистое дыхание, чувствовала его прикосновение. Открыв глаза, она повернулась на бок и посмотрела ему в лицо, озаренное мерцающим пламенем свечи. Глаза Орландо были полузакрыты, он не улыбался. То, что случилось между ними, все изменило.

– Ты все еще хочешь убить меня, Изабелла? – спросил он.

Изумленная его словами, Изабелла покачала головой.

– Не знаю, – искренне ответила она. – Я не знаю, чего хочу, что должна делать. Когда-то я знала, что правильно, а что нет. Но теперь…

– Это сложный вопрос.

Да… то, что случилось во Флоренции, перевернуло все ее представления о мире, а теперь Изабелла была уверена, что попала в иной мир. В подземный мир, которым правил Орландо.

Но ее тело говорило, что произошедшее было неизбежно, было правильно. Она поцеловала его в уголок рта.

– Сегодня ночью я не буду тебя убивать. Я должна вернуться в свою комнату.

– Еще не время. Сейчас глубокая ночь, и мне так много нужно сказать тебе.

Изабелла приподнялась на локте и вгляделась в его красивое лицо. Как она могла предполагать, что сможет прочесть его, как открытую книгу, как читала других людей.

Он встал с постели и подошел к столику у окна, на котором стояли блюдо с фруктами, кувшин с вином и серебряные кубки. Изабелла смотрела на его крепкую фигуру, длинные ноги, широкие плечи и жалела, что у нее нет при себе альбома. Может быть, искусство поможет ей лучше понять его… Впрочем, он всегда будет далек от нее. Недосягаем.

Орландо вернулся в постель, держа два кубка. Один он протянул Изабелле. Она отпила вино, наслаждаясь его пряным вкусом, стараясь не смотреть на Орландо. То, что случилось между ними, казалось таким нереальным.

– Ты скоро узнаешь правду, Изабелла, обещаю, – сказал он.

Она хотела кивнуть, но голова вдруг отяжелела, перед глазами все расплылось, кубок выпал из ослабевших пальцев. Орландо подхватил ее и уложил в постель.

– Прости, – сказал он.

И тогда она поняла, что случилось. Он действительно был негодяем, а она – ужасающе наивной. Она попыталась закричать, но губы не слушались ее. Комната погрузилась в темноту.

Глава 18

Изабелла застонала – яркий свет проник сквозь сомкнутые ресницы, вырвав ее из объятий блаженного сна. Все ее тело отяжелело, и больше всего ей хотелось провалиться обратно в спасительную дремоту. Воскресить воспоминания о поцелуях…

Она попыталась повернуться, скинуть теплое одеяло, но чья-то рука удержала ее.

– Изабелла, – окликнул ее кто-то, и голос донесся до нее словно издалека.

Застонав, она помотала головой.

– Изабелла!

Сделав усилие, она открыла глаза и увидела над собой низкий беленый потолок с потемневшими от времени дубовыми балками. Незнакомый потолок, совсем не такой, как в ее маленькой спальне в отцовском доме или в доме Катерины. Где она?

И тут, словно прорвав плотину, хлынули воспоминания. Комната Орландо, его рука, зажавшая ей рот, гнев, боль и острое желание. Его тело, переплетенное с ее телом. И вино, от которого у нее закружилась голова…

Вино! Вот негодяй! Он подсыпал что-то в кубок с ее вином, а она выпила его, ничего не подозревая.

Изабелла резко села. Одеяло соскользнуло на пол, и она увидела, что одета в свой изрядно помятый маскарадный костюм. При дневном свете это полупрозрачное кремово-абрикосовое платье выглядело неуместно.

Изабелла натянула на плечи одеяло и повернулась к тому, кто только что окликнул ее по имени.

Около ее узкой кровати стоял Орландо. Как всегда, он был одет в черное, прядь волос падала на лоб. На щеках темнела щетина. Но в остальном он выглядел, как обычно, элегантно. Будь он проклят… Он настороженно смотрел на Изабеллу, у рта залегла мрачная складка.

Изабелла быстро оглядела комнату и обнаружила, что она пуста. У арочного окна стоял стул, а у кровати – умывальник, вот и вся обстановка. С фрески над окном на Изабеллу взирала Мадонна со склоненной головой, облаченная в бледно-голубое одеяние.

Что это? Тюрьма? Неужели Орландо запер ее здесь в наказание за то, что она хотела сделать? Да как он осмелился на такое! Ведь не кто иной, как он сам зародил в ней преступные мысли.

– Ты опоил меня! – крикнула Изабелла.

Она поспешно вскочила с кровати и пошатнулась – закружилась голова.

Орландо подхватил ее под руки. Изабелла почувствовала тепло, исходящее от его тела. Она оттолкнула его, но он крепко держал ее. Бережно опустил Изабеллу на постель, не отрывая встревоженного взгляда от ее лица.

– Прости, Изабелла, – очень тихо сказал он. – Это были всего лишь травы, они помогли тебе уснуть. Я не знал другого способа уговорить тебя приехать сюда, а времени было мало.

– А где я? – поинтересовалась Изабелла, думая о том, что случилось прошлой ночью, и теряясь в догадках относительно того, что делается сейчас. – Что происходит?

– Это монастырь Святой Урсулы. Обещаю, здесь тебе никто не причинит вреда.

– Почему я должна тебе верить?

Она посмотрела в его глаза, стараясь прочесть в них правду, но увидела только печаль.

– Зачем ты привез меня сюда? Чтобы наказать за то, что я пыталась убить тебя?

Орландо усмехнулся:

– Если кто и заслуживает наказания, то только я. Я слишком долго, из эгоистичных побуждений скрывал от тебя правду, Изабелла.

– В чем же заключается правда?

Ей казалось, что она давно утратила правду и не знала теперь, где ее искать. Он протянул ей руку и печально улыбнулся, увидев, с каким подозрением Изабелла смотрит на него.

– Идем, я тебе кое-что покажу.

Она осторожно встала с постели. Не обращая внимания на протянутую руку, она закуталась в одеяло. У нее не было выбора, оставалось только выслушать его. В этом перевернутом мире, куда она попала, покинув отцовский дом, все совсем не так, как кажется. Может быть, его слова все вернут на свое место…

Если она осмелится поверить ему, выслушать его. Все вокруг что-то скрывали от нее, почему же теперь она должна довериться ему?

Но Изабелла хорошо помнила прошлую ночь. Ощущение небывалой легкости, безопасности, которое пришло к ней в его объятиях. В его поцелуях она чувствовала правду. В то мгновение ничто больше не имело значения. Не могло же все это оказаться ложью?

И конечно, он не осмелится солгать ей здесь, в этом святом месте, снова подвергнув свою душу опасности. Даже отъявленные негодяи не способны на такое.

Орландо подвел Изабеллу к маленькому окну, она несмело выглянула и обнаружила, что окно выходит в сад, небольшой, но очень ухоженный, с аккуратными дорожками и каменными изваяниями святых. Солнце сияло на кремово-желтой кладке крытой галереи, огибавшей внутренний двор с садом.

Изабелла увидела группку монахинь в черном облачении. Руки их были сложены, губы шептали молитву. Рядом с ними бежала маленькая девочка в белом платьице. Ее золотисто-рыжие волосы рассыпались по плечам. Она казалась воплощением света и воздуха, наполнявшего сад.

– Это тот ребенок, которого я видела с тобой прежде, – проговорила Изабелла.

Она чувствовала на себе внимательный взгляд Орландо.

– Ты видела ее со мной?

– В палаццо. – Она вспомнила, как Орландо и девочка улыбались друг другу. – Это твоя дочь? Ты об этом хотел мне рассказать?

– Моя дочь? Нет. Это… Мария теперь мой ребенок, я забочусь о ней по мере сил, потому что у нее больше никого нет. Это моя племянница. Ее отец – твой кузен, Маттео Строцци.

Маттео? Изабелла потрясенно уставилась на Орландо, но его лицо выражало только искренность. Как же случилось, что Орландо взял на себя заботы о ребенке Маттео, относился к девочке с такой нежностью, и все же убил ее отца? Почему?

Почему Маттео никогда не говорил о ребенке? Изабелла снова взглянула на девочку, занятую сбором цветов. Изабелла вдруг подумала, что волосы у ребенка такого же чудесного рыжего цвета, как у Маттео и Катерины. Это была прелестная девочка, которой гордился бы любой отец. Даже незаконнорожденные дети, как и все дети, заслуживают любви.

– Расскажи мне все, – прошептала она.

– Это грустная история, – печально ответил Орландо.

– Как и все, что случилось в последнее время, – прошептала Изабелла.

Он мрачно кивнул:

– Это правда. Матерью Марии была моя младшая сестра. Перед смертью отец заставил ее обручиться с соседом, но она не любила своего жениха. Она была… очень романтичной девушкой. Ее поездка во Флоренцию перед свадьбой обернулась ужасной ошибкой.

– Она влюбилась в Маттео? – Изабелла вспомнила романтические стихи, которые читала Катерина. Как трагично переплелись их судьбы. – И ты решил отомстить ему за то, что он похитил ее сердце? Украл у ненавистного жениха?

– Ты много читала, как я погляжу, – сказал Орландо. – Отчасти ты права, но эта история не так романтична. Мария Лоренца полюбила Маттео. Она никогда раньше не покидала отцовский дом, и Флоренция буквально очаровала ее, как и многих других. Строцци соблазнил ее, а когда она забеременела, бросил. Она сказала, что он смеялся над ней. В то время он был помолвлен с девушкой из семейства Риарио, связанного родственными узами с самим папой. Он не стал бы разрушать свою жизнь ради деревенской девчонки. Мой отец проклял ее перед смертью.

Изабелла смотрела на прелестное смеющееся дитя и пыталась представить себе мать девочки. Красивая, юная, отчаявшаяся. Ее жизнь превратилась в руины только потому, что она осмелилась довериться, осмелилась полюбить не того человека. Она была одинока и напугана. Изабелле легко было представить эту картину.

– Что с ней случилось? – тихо спросила она.

– Она пришла ко мне за помощью.

Изабелла удивленно посмотрела на Орландо:

– Пришла к тебе? К своему брату, который пожелал бы отомстить за поруганную семейную честь?

Орландо смотрел на ребенка, лицо его было непроницаемо.

– Мы были друзьями. Мария Лоренца была славной девушкой, не заслужившей, чтобы с ней так обошлись. Кто-то должен был позаботиться о ней и ее невинном ребенке.

– И ты сделал это, – проговорила Изабелла.

Кто из мужчин, пекущихся о своей чести, поступил бы так же? Орландо был не такой, как остальные. Теперь она видела живое доказательство этого.

– Тетя нашей покойной матери была настоятельницей этого монастыря. Я попросил ее приютить Марию Лоренцу и помочь ребенку появиться на свет.

– Она все еще здесь? Мария Лоренца? – спросила Изабелла, чувствуя безотчетную тревогу.

Орландо нахмурился: что-то промелькнуло в его глазах… Гнев? Печаль? Изабелла, хорошо понимавшая людей, привыкшая отражать их эмоции на полотне, не могла разгадать Орландо.

– Она умерла вскоре после рождения Марии, – резко сказал он. – Даже ребенок не в силах был удержать ее в этой жизни после того, что с ней сделал Маттео Строцци. Ее сердце было разбито. Она выпила яд.

– Яд! – выдохнула Изабелла, с ужасом глядя на Орландо. – Она наложила на себя руки? Здесь, в этом святом месте?

Орландо сжал губы:

– Тете удалось скрыть это, чтобы Марию Лоренцу похоронили в освященной земле, но это была не случайность.

– И с тех пор ты заботишься о ребенке?

– Кто-то должен. Она не виновата в грехах родителей.

Изабелла посмотрела на ребенка и вспомнила, как Орландо держал девочку за руку. Как они улыбались друг другу. Он был таким заботливым, таким нежным и все же убил Маттео. Тогда, в соборе, им овладела жажда крови. И Изабелла пришла к нему, чтобы нанести ответный удар. Удастся ли им примириться и как?

Она вспомнила книги отца, его бормотание о чести и ценности правды, учения древних философов, наставлявших человечество на путь истинный. Как Орландо ступил на этот путь, суждено ли ему было обрести покой… Жизнь никогда не готовила Изабеллу к таким испытаниям, и она боялась сделать неверный шаг.

– Значит, ты долго вынашивал планы мести? – спросила она.

– Я ненавидел его всей душой, – признал Орландо. – Да и какие еще чувства я мог к нему испытывать? Я хотел, чтобы он осознал, что сделал, и раскаялся. А он просто рассмеялся мне в лицо, как когда-то посмеялся над Марией Лоренцой. Она ничего для него не значила, он даже не сразу вспомнил ее. Он хотел сразиться со мной прямо там, в соборе, как остальные. И мы сразились.

– Я видела, как ты убил его, – прошептала Изабелла.

Каждый раз, закрывая глаза, она видела сверкающий клинок.

Да, Маттео был ее кузеном, но что она знала о нем? Изабелла прижала пальцы к губам, пытаясь вспомнить. Его беспечный смех, тревога в глазах Катерины, смотревшей на брата.

Неужели он и правда совершил этот страшный грех? Люди с легкостью ступают на путь зла, Изабелла видела это во Флоренции. Но Маттео?

– Откуда мне знать, что есть правда, – сказала она, – и что есть справедливость…

Орландо достал из кармана небольшой сверток и молча протянул Изабелле.

– Это письма, которые мне писала Мария Лоренца. Я думал, что никогда никому не покажу их, что лучше всего сжечь их, но ты заслуживаешь правды, – печально сказал он, отступил назад и улыбнулся Изабелле. – Я попрошу одну из сестер принести тебе одежду и еду. А теперь я тебя оставлю. Боюсь, я слишком многого требую от тебя, прости.

Изабелла растерянно смотрела, как он идет к двери.

– Не уходи! – воскликнула она, когда Орландо взялся за ручку. Он не мог так быстро уйти.

– Я должен, – сказал он не оборачиваясь. – Тебе нужно подумать обо всем, что случилось, моя милая Изабелла. Мне жаль, что пришлось привезти тебя сюда обманом, поведать эту грустную историю. Если бы я мог, я бы навсегда остановил время, когда мы были во Флоренции…

Он взглянул на нее с печальной, ранящей сердце улыбкой.

– Ты преподнесла мне бесценный дар, Изабелла. Подарила мне покой, которого я никогда не знал. Мне хотелось бы что-то дать тебе взамен. Помни, если я тебе буду нужен, я всегда рядом. Если ты сможешь простить меня.

Он ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Изабелла рванулась за ним, хотела потребовать, чтобы он рассказал ей все, но сдержалась, замерла у двери. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой.

Она снова подошла к окну и увидела девочку, сидевшую на каменной скамье рядом с одной из монахинь. Рыжеволосая головка склонилась над книгой. В это мгновение она была так похожа на Маттео…

Изабелла поспешно отвернулась и развернула первое письмо. Это была короткая записка, написанная выцветшими, расплывшимися чернилами, словно Мария Лоренца плакала, подбирая слова. Она старательно выводила каждую букву, как будто была не очень образованной, но вкладывала в слова всю душу, изливая свое сердце единственному другу. Орландо.

История была не просто грустной, она была трагичной. Изабелла чувствовала страдания Марии Лоренцы. Ее безыскусные письма не могли лгать.

Охваченная печалью, Изабелла едва не уронила письма на пол. Так сильно было чувство вины, овладевшее ею.

Она поспешила к двери. Она не знала, куда идет и зачем, знала только, что ей нужно найти Орландо. Обнять его, сказать ему, что она больше не будет сомневаться в своих чувствах. И никогда не позволит ему уйти.

Но, распахнув дверь, Изабелла обнаружила испуганную монашку, держащую в руках простое шерстяное голубое платье. Изабелла вдруг поняла, что не может бегать по монастырю, закутавшись в одеяло.

Одевшись и причесавшись, она вышла в сад и обнаружила, что девочка исчезла. Орландо тоже нигде не было видно. Только письма, которые Изабелла сжимала в руке, доказывали, что он существовал.

Она добежала до конца сада и оглядела тропинки, но Орландо не увидела.

– Вы синьорина Изабелла? – мягко спросил кто-то.

Изабелла повернулась и увидела перед собой смущенно улыбающуюся монашку.

– Да, это я.

Монашка протянула сложенное письмо.

– Синьор Ландуччи просил передать это вам. Он просил подождать, не отдавать письмо сразу, но мне показалось, что вам необходимо его прочесть.

Изабелла взяла письмо, и монашка исчезла так же неслышно, как появилась. Изабелла сломала восковую печать и быстро пробежала глазами письмо. Оно, очевидно, было написано давно, еще до того, как Орландо привез ее сюда, – воск затвердел, чернила высохли.

«Моя прекрасная Изабелла!

Моя тайна теперь в твоих руках, распорядись ею, как сочтешь нужным. Ты стала для меня драгоценным даром, который, боюсь, я не смогу оставить себе. Ты подарила мне мир и красоту, показала, какой светлой и радостной может быть жизнь. Я возвращаю тебе твой подарок и прошу принять его. Сестры позаботятся, чтобы ты в безопасности вернулась к отцу, как я забочусь теперь о Марии. Если ты все еще хочешь отомстить мне, я вернусь за ответом.

Моя жизнь принадлежит тебе.

Орландо».

Изабелла смяла листок, невидяще уставившись перед собой. Ей хотелось кричать от боли. Он ушел, оставил ее. Он открыл ей свою тайну, свою жизнь и жизнь ребенка. Он доверился ей. Но может ли она доверять самой себе?

– Куда мы теперь отправимся, дядя Орландо? – весело спросила Мария, когда он усадил ее в лодку, отплывавшую из Фьенкосоле.

Домой, чуть не ответил он. Но где теперь их дом? Он не мог вернуться во Флоренцию, к той пустой жизни, что он вел там. Он отомстил Маттео Строцци и погубил свою душу. Изабелла изменила все, изменила целый мир. Теперь он должен найти способ поднять свою жизнь из руин, на этот раз без Изабеллы.

– Мы отправляемся навстречу приключениям, дорогая, – сказал он, заставив себя улыбнуться.

Теперь он должен заботиться о Марии, которая смотрела на него с тревогой в глазах.

– Разве это не чудесно?

Мария захлопала в ладоши и весело засмеялась:

– Совсем как в тех историях, что читала мне сестра Бенедикта. О рыцаре, который ищет свою принцессу и которого не пугает ни заколдованный лес, ни бурное море?

– Это не совсем то, что должна была читать сестра Бенедикта, – сказал Орландо, укладывая в лодку вещи Марии.

Кажется, добрая сестра читала те же романтические саги, что и Лукреция. Храбрый рыцарь в поисках сокровища. Кажется, рыцарю суждено провести в бесплодных странствиях всю жизнь.

Орландо оглянулся на белые башни Фьенкосоле. Он оставлял там свое сокровище, единственное, что способно было возродить его к новой жизни.

Он оставил свою жизнь и жизнь Марии в руках Изабеллы. Как только он убедится, что Мария в безопасности и жизнь ее устроена, он снова пустится в путь. Может быть, его принцесса простит его.

Или занесет кинжал. Орландо мрачно улыбнулся. Хрупкая, изящная Изабелла оказалась такой сильной. Такой безудержной в своей страсти.

Нет. Его странствие еще не окончено.

– Что ж, Мария, – сказал он, прыгая в лодку, – приключения начинаются!

Глава 19

– Кончается и самый сильный ливень. И тает снег, когда минует холод, и, сбрасывая лед, взбухают реки; и неизвестен случай, чтобы тучи не отступили под напором ветра и чтоб туман держался вечно в долах.

– Ты читаешь гораздо лучше, Вероника, – сказала Изабелла, склонившись над альбомом.

Она подняла глаза и посмотрела на отцовский дом. Лучи заходящего солнца окрасили его в розовый цвет. Зеленые ставни были распахнуты, служанки сидели у открытых окон и смеялись, наслаждаясь последними спокойными минутами перед хлопотливым вечером. Все вокруг было таким знакомым, привычным.

Отец сидел за столом в тени развесистого дерева. Перед ним громоздились стопки книг. Легкий ветерок развевал его длинные седые волосы. Он снова забыл шляпу. Мена окликнула его из дома, но отец даже не пошевелился. Он пребывал в своем собственном мире.

Казалось, за время отсутствия Изабеллы здесь ничего не изменилось. И все же ничто не осталось неизменным.

Изабелла посмотрела в альбом. Аид сидел на своем троне, окруженный придворными. Это была сцена пиршества в подземном царстве. Аид бесстрастно взирал на своих подданных. Он был частью этого мира теней и в то же время бесконечно одинок.

Серые и черные линии рисунка в точности передавали игру воображения Изабеллы. За те несколько часов, проведенных в мастерской Боттичелли, она многому научилась. Картина, задуманная ею, не принадлежала реальному миру, но была отражением чувств, воплощением фантазии. Здесь царили Аид и его глубокое, бездонное одиночество. Его красота.

Аид. Изабелла почувствовала печаль, так часто посещавшую ее в последнее время. С тех пор как она рассталась с Орландо во Фьенкосоле, прошли недели, а она по-прежнему видела перед собой его лицо, печаль в его глазах. Ночами она лежала без сна, вспоминая каждое его прикосновение, перебирая мгновения, проведенные вместе с Орландо, как редкие драгоценные жемчужины.

– Синьорина Изабелла! – окликнула ее Вероника. – Мена велит вам идти ужинать.

– Сейчас приду, – ответила Изабелла.

Жизнь в отцовском доме шла своим чередом – завтраки, обеды, ужины, книги, письма. Изабелла изо всех сил старалась притворяться, что она все та же Изабелла, что когда-то уехала во Флоренцию. Но иногда ей казалось – еще немного, и она лопнет от напряжения, как одна из древних статуй в саду.

Увидит ли она когда-нибудь Орландо? Или судьба подарила им лишь несколько мгновений во Флоренции? Одну ночь… краткий миг любви, которому не суждено было длиться вечно в этом жестоком мире.

Что ж, по крайней мере, искусство по-прежнему было с ней. Изабелла могла снова и снова смотреть на своего Орландо, который никогда не изменится. Он был там, в своем вечном подземном царстве, и в ее снах.

Изабелла осторожно закрыла альбом и вслед за Вероникой пошла к дому. Служанки оставили свои сплетни и суетились, накрывая к ужину стол в саду. Отец все еще сидел над книгами.

Когда Изабелла поцеловала его в щеку, он поднял глаза и нахмурился.

– Ты выглядишь усталой, дорогая, – сказал он. – Боюсь, твоя поездка во Флоренцию не принесла тебе пользы.

Улыбнувшись отцу, Изабелла нежно пригладила его волосы. Она не могла рассказать отцу, что в ее бессонных ночах виноват Орландо, что она никак не может перестать думать о нем. Никто здесь не знал о нем, да и не было у Изабеллы слов, чтобы описать его.

Мена вышла из дома с горшком дымящегося супа. Она ни о чем не спрашивала Изабеллу с того дня, как Изабелла отослала ее из Флоренции домой, но девушка часто ловила на себе ее внимательный взгляд. И каждый вечер перед сном Мена приносила ей кубок с пряным вином.

– Теперь она дома, синьор, и сможет отдохнуть, а это главное. И откормить ее как следует не помешало бы, – сказала Мена.

Изабелла рассмеялась и помогла отцу встать. И вдруг вдалеке, на заросшей тропинке сада, она увидела высокую фигуру в черном.

Она замерла, уверенная, что виной всему игра ее воображения. Изабелла крепко зажмурилась, но, когда вновь открыла глаза, Орландо по-прежнему был там.

– Изабелла! – окликнул ее отец, но она едва слышала его.

Она медленно пошла по тропинке, боясь, что, если проявит поспешность, Орландо исчезнет. Но уже через мгновение она, не сумев совладать с собой, побежала к нему.

Она думала, что никогда больше не увидит его, но он здесь. Орландо. Как будто сон внезапно стал явью.

– Изабелла, – сказал он, и она замерла на месте.

Его голос звучал странно, хрипло и надтреснуто. Он протянул к ней дрожащую руку.

– Орландо, как ты нашел меня?! – воскликнула она. – Что ты здесь делаешь?

Потом она вгляделась в него, и сердце ее сжалось от страха.

Белая рубашка под камзолом намокла от пота, кожа под бронзовым загаром была пугающе бледной, глаза Орландо неестественно блестели.

– Не подходи ближе, – сказал он, – это лихорадка.

– Нет! – прошептала Изабелла, и радость от встречи с ним сменилась леденящим страхом. Она не может потерять его!

Орландо покачнулся и рухнул на землю. Изабелла бросилась к нему. Она нежно гладила его по голове, со страхом вглядываясь в такое знакомое лицо. Его тело словно пылало.

– Что случилось? – спросила она, приглаживая его разметавшиеся волосы.

– Я оставил Марию в аббатстве, недалеко отсюда. Мы собирались в Венецию, но я не мог уехать, не повидав тебя, – прошептал он. – Я хотел объяснить… почему оставил тебя. Я никогда не хотел…

– Тсс, не говори ничего, – сказала Изабелла, ее горло сжималось от страха. – Я знаю, почему мы должны были расстаться. Я так ошибалась. Я…

Дрожащими пальцами Орландо коснулся ее щеки:

– Изабелла… я должен был рассказать тебе обо всем в тот день, когда мы встретились. Но я не хотел потерять тебя. Я вел себя как эгоист, думал только о себе.

Он опустил руку и закрыл глаза.

– Орландо! – вскрикнула она, но он не ответил ей.

– Изабелла, что происходит? – раздался голос Мены.

Изабелла подняла глаза, не зная, что сказать. Она была в замешательстве и очень, очень напугана.

– Это Орландо, – наконец ответила она. – Он вернулся ко мне. И он очень болен.

– Нельзя же его тут оставлять… Ну-ка, беритесь за плечи, а я потащу за ноги. Пошлем Веронику в деревню, за доктором.

Деловой тон Мены вырвал Изабеллу из плена леденящего страха. Она кивнула и взяла Орландо за плечи. Он был высоким и крепким, но им все же удалось поднять его.

– Что случилось? – спросил отец Изабеллы, на его лице отразилось крайнее удивление.

Однако Изабелла и Мена, не ответив, внесли Орландо в прохладный сумрак дома и уложили на скамью у лестницы. Мена поспешила прочь, бормоча на ходу про горячую воду и одеяла.

Изабелла склонилась над Орландо, всматриваясь в его посеревшее лицо, бледные губы. Он лежал тихо, неподвижно, стиснув зубы, как будто боролся с кем-то в своем лихорадочном забытьи.

Ее любимый. Изабелла не могла оторвать от него глаз, страстно желая, чтобы он жил. Если бы она не вела себя так глупо, не была такой наивной…

Но что проку сожалеть о прошлом. Теперь главное – чтобы Орландо поправился.

Изабелла сжала его руку, поднесла холодные пальцы к своим губам. Она так отчетливо помнила все, что случилось между ними в ту ночь, как будто это было вчера. Этот мужчина лежал рядом с ней в постели, ласкал ее, благодаря ему она испытала ни с чем не сравнимое наслаждение. Она не могла потерять его.

– Не оставляй меня, Орландо, прошу тебя, – прошептала она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Пожалуйста, останься со мной.

Орландо открыл глаза. Мгновение он невидяще смотрел перед собой затуманенным взором, потом глаза его прояснились. Он сжал руку Изабеллы.

– Изабелла? – прошептал он.

– Да, это я, – ответила она, стараясь улыбаться. – Ты у меня дома. Все будет хорошо.

Он покачал головой:

– Ты не сон…

– Нет, я не сон. Вот она я, это реальность.

– Ты ненавидишь меня.

Его глаза закрылись, все тело выгнулось в болезненной судороге.

– Вот, – сказала Мена, опускаясь на колени около Изабеллы.

Рядом с ней стояла миска с горячей водой, в руке Мена держала маленькую бутылочку с темным эликсиром.

– Держите его голову, – сказала она, открывая бутылочку.

Изабелла приподняла голову Орландо и прижала ее к себе. Мена аккуратно влила несколько капель эликсира в его рот. Он снова затих, и Мена принялась обтирать его лицо куском чистого полотна, смоченного в горячей воде.

– Он скоро поправится, моя овечка. Вот увидите.

Голос Мены звучал успокаивающе, но страх не отпускал Изабеллу. А что, если уже слишком поздно?

– Орландо! Орландо, проснись, пожалуйста.

Сделав над собой усилие, Орландо открыл глаза, его рука инстинктивно потянулась к кинжалу. Последнее, что всплыло в памяти, – он оставил Марию в аббатстве рядом с деревней, где жила Изабелла, и отправился на поиски дома Изабеллы, чтобы вымолить ее прощение. Он знал, что не сможет жить без нее, но так же отчетливо понимал, что недостоин ее. Он подошел к дому Изабеллы, и тут проклятая слабость и жар одолели его…

– Орландо, посмотри на меня! – донесся до него голос, в котором звучало отчаяние. Что-то прохладное коснулось его щеки.

Из тумана выплыло лицо Изабеллы в нимбе ослепительного света. Ее лицо осунулось, глаза покраснели, но улыбка была прекрасной. Она взяла его лицо в ладони.

Что это? Часть его лихорадочного сна, или он действительно нашел ее? Орландо не смел надеяться.

– Я умер? – проговорил он, едва размыкая губы, пересохшее горло саднило.

Изабелла облегченно рассмеялась:

– Это вряд ли, ведь я – не ангел. Ты в доме моего отца. Помнишь, как пришел сюда?

Он кивнул. Он помнил, как бросился на поиски Изабеллы. И вот она здесь. Он чувствовал прикосновения ее ласковых пальцев к своей коже, вдыхал ее аромат. В глазах Изабеллы не было ненависти, только любовь.

Орландо медленно повернул голову, огляделся. Он лежал на удобной постели, застеленной чистыми простынями, голова его покоилась на восхитительно мягкой пуховой подушке. Над кроватью раскинулся зеленый бархатный балдахин, пляшущий свет свечей отбрасывал причудливые тени на вышитые узоры. В открытое окно дул теплый летний ветерок, напоенный ароматами трав и цветов. Орландо охватило блаженное чувство покоя, безопасности, которого он не знал уже очень давно.

И все благодаря женщине, которая сейчас держала его за руку. Благодаря его сокровищу.

Он сжал руку Изабеллы, их пальцы переплелись. Он больше не хотел ее терять. Если бы он только мог сделать так, чтобы она осталась с ним…

– Кто-нибудь еще заболел? – спросил он.

Изабелла покачала головой:

– Только ты. Мы с Меной ухаживали за тобой, и теперь – благодарение Богу! – лихорадка отступила.

Высвободив руку, Изабелла потянулась к миске с горячей водой, стоявшей на столике у кровати. Смочив кусок полотна, она обтерла лицо Орландо. Он почувствовал слабый аромат лаванды.

– Ты простишь меня? – пробормотал он. – Я искал тебя, чтобы попросить прощения. Я понял, что не смогу жить, зная, что ты ненавидишь меня.

По лицу Изабеллы промелькнула тень.

– Ты сделал то, что должен был сделать ради бедного ребенка и его матери. Маттео совершил грех и заплатил за него. Как и его сестра, которая так же невинна, как твоя Мария Лоренца. Я больше не могу жить так, как жила. После того что я увидела во Флоренции…

– Изабелла… – начал он, но глубокая печаль на ее лице заставила его умолкнуть. Что он мог сказать, чтобы развеять эту печаль?

– Ты должен отдохнуть, – сказала Изабелла, ее голос звучал мягко и печально.

Орландо готов был сделать все, даже пожертвовать своей жизнью, чтобы стереть эту печаль с ее лица.

Но Изабелла вдруг улыбнулась, и Орландо узнал ту невинную девушку с широко распахнутыми глазами, которую когда-то встретил во Флоренции.

– Мне не нужен отдых, – прошептал он. – Я боюсь, что нам не суждено быть вместе, и хочу смотреть на тебя, пока могу.

Все еще улыбаясь, Изабелла покачала головой:

– А я хочу, чтобы ты поправился. Нам столько всего предстоит сделать…

– Например, это?

Орландо больше не мог сдерживаться. Приподнявшись в постели, он запустил пальцы в ее шелковистые черные волосы и притянул Изабеллу к себе, впился в ее губы поцелуем, в который вложил всю свою страсть. Он ощутил вкус ее губ, вкус самой жизни и света.

На мгновение она замерла, словно хотела отстраниться, но, вздохнув, отдалась в его власть, растворилась в нем. Издав едва слышный стон, она ответила на его поцелуй. Орландо чувствовал себя так, будто наконец вернулся домой.

– Ляг рядом со мной.

Улыбнувшись, Изабелла опустилась на постель. Орландо обнял ее, и впервые за долгое время она почувствовала себя в безопасности. Все, что происходило между ними, было правильно, так и должно было быть.

Изабелла знала, что за стенами этой комнаты – реальный мир, что в нем по-прежнему царит жестокость, свидетельницей которой она стала во Флоренции. Но сейчас все тревоги и заботы казались ей такими далекими. Орландо был рядом, целый и невредимый, и перед ними лежало будущее, в котором им не суждено больше расставаться. Сейчас только это и имело значение.

Изабелла вглядывалась в лицо Орландо. Она думала о нем каждый день с тех пор, как вернулась домой, вспоминая каждое слово, которым они обменялись, каждое прикосновение, каждый поцелуй. А теперь он сам здесь, рядом.

Он смотрел в ее глаза так, как будто тоже тосковал по ней в разлуке. Что случилось с ним, когда они расстались? Вспоминал ли он о ней?

Склонившись к Орландо, Изабелла нежно поцеловала его в губы, потом еще и еще раз, дразня его, пока он не издал звук, похожий то ли на смех, то ли на стон, и крепко прижал ее к себе.

– Орландо, – прошептала она, – ты хорошо себя чувствуешь? Может, нам не стоит…

Вместо ответа, он прильнул к ее губам, его язык проник в ее рот, и Изабелла забыла обо всем на свете. Острое желание вспыхнуло в ней, как всякий раз, стоило ему прикоснуться к ее телу. Больше всего на свете она хотела быть рядом с ним, всегда. Быть частью его, сделать его частью своей жизни.

Она слишком долго страдала, тревожилась, думала. Теперь она хотела лишь быть с Орландо, переживая ощущения, которые мог подарить ей только он. Она должна была знать, что у них есть будущее, что это не сон.

Оторвавшись от губ Изабеллы, Орландо принялся осыпать поцелуями ее щеки, шею, грудь. Она затрепетала, почувствовав легкое прикосновение его губ к своему соску.

Беззвучно рассмеявшись, она обхватила его плечи.

– Изабелла, – хрипло прошептал он, касаясь губами ее волос, – ты так нужна мне. Я чуть не сошел с ума, когда думал, что потерял тебя.

Она прижалась щекой к его плечу, вдохнула знакомый запах его кожи. «Вот она, истина, – подумала Изабелла. – Они созданы друг для друга».

И в этот момент она поняла, что ей больше нечего страшиться. Молча сжав его руку, она поднесла ее к своим губам и поцеловала загрубевшую ладонь. Она хотела, чтобы Орландо чувствовал то же, что и она.

Откинувшись на подушки, Изабелла смотрела на Орландо. Его глаза сияли, в них она прочла едва сдерживаемое желание и молча протянула к нему руки.

– Изабелла… ты уверена? – прошептал он.

– Тсс, Орландо, – ответила она.

Ей больше не нужны были слова. Они лишь разрушали очарование этих бесценных мгновений. Нужно было восстановить ущерб, который они причинили друг другу во имя мести и ложной чести. Их любовь была единственной честью.

Приподнявшись в постели, Изабелла вынула шпильки из волос, они густой волной окутали ее плечи. Орландо всегда нравились ее волосы. Она видела, как потемнели его глаза, не отрывавшиеся от ее лица. Она откинула волосы назад и стала медленно развязывать ленты на платье. Холодный воздух коснулся ее обнаженных плеч.

– Изабелла! – простонал он. – Что ты делаешь?

– Прошу тебя, Орландо, – ответила она, отогнала прочь страхи и улыбнулась ему. – Я хочу тебя. А разве ты не хочешь меня?

– Конечно, хочу. Я всегда желал тебя больше всего на свете. Но я…

Внезапно умолкнув, он схватил Изабеллу за плечи, прижал к себе и поцеловал страстно, глубоко, больше не сдерживая себя.

По телу Изабеллы пробежала жаркая волна. Она хотела быть ближе к нему, еще ближе, слиться с ним в единое целое. Легко касаясь его тела, она вновь узнавала его. Гладкая теплая кожа, густые волосы, крепкие мышцы живота, бедра. Она чувствовала, как он возбужден.

Сняв платье, Изабелла отшвырнула его и рассмеялась, прильнув обнаженным телом к его телу. Она закрыла глаза, вокруг нее сгустилась темнота, оставив одни лишь ощущения. Она чувствовала его руку на своем бедре, его губы на своей груди. Обвив его шею руками, она блаженно вздохнула, все еще не до конца веря, что они снова вместе. Она развела ноги и почувствовала тяжесть его тела.

Прижавшись к ней, он вошел в нее. С тех пор как они были вместе в последний раз, минуло так много времени, и сначала Изабелла ощутила легкую боль, которая через мгновение растворилась в наслаждении.

Она выгнулась, обвила его тело руками и ногами, прижимая к себе.

– Изабелла, – простонал он и начал медленно двигаться внутри ее. Глубже, быстрее, пока не осталось ничего, кроме чистого наслаждения. Это наслаждение росло, становилось все ярче и наконец превратилось в ослепительную вспышку, охватившую все ее тело.

Она вскрикнула, захваченная происходящим с ней чудом. Как она могла прожить все эти месяцы без Орландо, без его любви?

Его тело напряглось, спина выгнулась.

– Изабелла! – крикнул он, и его голос эхом отозвался в ее душе.

Она прижалась к его груди, чувствуя себя так, будто побывала в раю.

Спустя несколько долгих минут, сделав пару глубоких вдохов, Изабелла медленно открыла глаза. Орландо лежал рядом, его глаза были закрыты, рука обвивала ее талию. Все было так, будто они никогда не расставались.

Изабелла снова закрыла глаза и облегченно вздохнула. Она прижалась к Орландо, чувствуя тепло его тела.

– Сможешь ли ты простить меня, Изабелла, за все, что я сделал? – тихо сказал он.

Она уткнулась в его плечо, вдохнула его запах.

– Ты… ты любишь меня, Орландо?

Он замер, и на мгновение Изабелла испугалась, что сказала лишнее, нарушила хрупкое равновесие этих драгоценных минут.

– Я очень люблю тебя, Изабелла, – сказал Орландо. – Люблю с той секунды, как впервые увидел тебя. Я знаю, эта любовь будет жить во мне вечно. Моя жизнь принадлежит тебе. Навсегда.

Услышав эти слова, Изабелла расплакалась, но это были слезы радости. Орландо был рядом, он был жив. И он любит ее.

Она отстранилась, заглянула в его глаза, улыбнулась. Его теплая ладонь коснулась ее щеки.

– А я принадлежу тебе. И я тоже люблю тебя, – ответила она. – Я прощу тебе все, если ты пообещаешь никогда больше не оставлять меня.

– Никогда, – твердо сказал он. – Мы связаны навечно.

Навечно. Для Изабеллы не было слов прекраснее. Он поцеловал ее. Его губы были мягкими, нежными, страстными, и в этом поцелуе крылась истинная любовь. Прошлое с его невзгодами осталось позади, они принадлежали друг другу. Навсегда.

Эпилог

Три месяца спустя

– Изабелла собирается писать портрет короля?

Изабелла рассмеялась, услышав шепот маленькой Марии. Она сидела на связке канатов, придерживая альбом, лежавший на коленях. Время от времени корабль сильно качало. Изабелла рисовала своего отца, спорящего с моряками. Он рассказывал им о своем трактате, посвященном Плинию, и безуспешно пытался растолковать концепцию естественной истории.

Изабелле с трудом верилось в реальность того, что случилось за последние несколько недель. Они с Орландо обвенчались и забрали Марию из аббатства. Жизнь на вилле была мирной и спокойной, они наслаждались солнечными днями, проведенными вместе, но новости из Флоренции становились все более угрожающими. Лоренцо Медичи призвал своих союзников помочь ему в поисках всех участников заговора Пацци, бежавших из Флоренции. Он объявил настоящую охоту. Ни одна неделя не проходила без казней, дома Пацци были разрушены. Оставаться в Италии было небезопасно.

Родственник Орландо во Фьенкосоле при помощи Боттичелли и синьора Салле нашел Изабелле работу при дворе английского короля Эдуарда. В течение года она должна была писать портреты придворных, помогая создать образ Англии как могущественной и прекрасной страны.

К удивлению и радости Изабеллы, отец отказался остаться дома.

– Когда мне еще представится возможность познакомиться с такими странными людьми, как эти англичане? – сказал он, укладывая свои книги. – Мне бы хотелось познакомиться с тамошними философами, если таковые имеются…

Вместе с ними, разумеется, отправилась и Мена, теперь – няня Марии. Изабелла и Орландо считали маленькую Марию своей дочерью.

Так, Изабелла отправилась навстречу очередному приключению, взяв с собой всю свою семью. Зажмурившись, она подставила лицо холодному ветру. Ее ждал новый мир.

– Не самого короля, детка, а людей при его дворе, – сказала Изабелла, улыбаясь Марии. – Их красивые костюмы, их дворцы…

– И их драгоценности?! – воскликнула Мария. – Ты обязательно должна нарисовать их драгоценности!

– Ну конечно.

Изабелла протянула руки, и Мария побежала к ней. Забравшись на колени к Изабелле, она потянулась к альбому. Несколько мгновений она внимательно рассматривала рисунок, сделанный углем.

– Мне нравится, как у тебя вышла дедушкина борода, – сказала Мария и задумчиво нахмурилась. – А вот с волосами что-то не так…

– Художница растет! – улыбнулся Орландо.

Он поцеловал Изабеллу, обнял ее и ребенка, оберегая их от качки.

– Она станет замечательной художницей, – ответила Изабелла, прижимаясь к мужу. – И она полюбит Англию, я уверена.

– Мы будем там вместе, это главное. Нас всех ждет новая жизнь.

– Да, мы будем вместе.

Навсегда. Изабелла повторяла это слово, глядя на горизонт. У нее был муж, были семья, любовь. Все это принадлежало ей. Навсегда.

Примечания

1

Пер. А. И. Кронеберга. (Примеч. пер.)

(обратно)

2

Перевод С. Апта. (Примеч. пер.)

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg