«Развлечение для настоящей леди»

Развлечение для настоящей леди (fb2) - Развлечение для настоящей леди (пер. Инна Паненко) 1257K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Джейд Ли

Джейд Ли Развлечение для настоящей леди

Посвящается всем дамам, которые, не раздумывая, приходили на помощь в самые трудные для меня моменты: Пэтти, Синди, Элизабет и Дикси

Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга» 2014

© Katherine Grill, 2003, 2011, 2012

© The Killion Group, Inc., 2014, обложка, 2014

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2014

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2014

* * *

Везде своя

Представители высшего света Лондона намеренно избегают посещать трущобы, но именно в этих кварталах замыслили убийство, и Маркуса Кейна, лорда Чедвика, убедили, что в одиночку он просто запутается в лабиринтах «дна» общества. И даже опыт, приобретенный им на службе во Франции в пользу разведки Великобритании, не мог ему помочь, а потому он нуждался в партнере.

Его помощником, вернее помощницей, стала Фантина Делярив. Она знала эти кварталы намного лучше, чем он, много лет боролась на улицах за выживание и была знакома со многими преступниками. И хотя из-за этих «талантов» она являлась совершенно неподходящим для лорда знакомством, Маркус стал понимать, что мисс Фанни своя в любых кругах, куда бы ни заводило расследование, – даже на великосветских приемах. Она искусно вливалась в любое общество, а это меняло все. Маркус думал, что его сердце никогда не пленит добропорядочная леди и в трущобах ему не место – но Фантина идеально вписывалась в какую угодно обстановку. Он стал мечтать о вещах более серьезных, чем простое знакомство с мисс Фанни… и поклялся, что все закончится свадьбой.

Глава 1

Лондон, Англия, февраль 1807 года

– Эй, Фанни! Может, перепихнемся?

Фантина Делярив, покачивая бедрами, протиснулась мимо группы плотоядно ухмыляющихся мужчин, хитро прищурилась и дружески улыбнулась самому крупному из них.

– А у тебя есть чем пихаться, малыш Томми? Приходи, когда немножко подрастешь.

Она поставила перед здоровяком его эль, потрепала по щеке. И направилась дальше по грязному, мрачному бару, отвечая на скабрезности и ласковые шлепки посетителей.

Ее все здесь знали в лицо, называли Фанни, но ни один не знал правды. Никому бы и в голову не пришло, что однажды она прислуживала принцессе и что ей удалось поймать французского шпиона. Никто и никогда бы не поверил, что она владеет испанским и может так приготовить гуся, что пальчики оближешь, – не стыдно и королю подать. И уж, конечно, никто не мог предположить, что она собирается проделывать подобные вещи снова и снова, пока возраст еще позволяет посылать поцелуи стареющим лордам.

Вряд ли кто-нибудь из ее окружения поверил бы в то, что она совершила, а Фанни никому и не рассказывала об этом. С непревзойденным мастерством играя роль дешевой шлюхи, она шутила с постоянными посетителями и в глубине души сама не верила тому, что ее может ждать другое будущее.

– Фанни! – окликнул ее толстяк, своим скрипучим голосом легко перекрикивая гул. – Мой уже подрос и хочет тебя. Завтра. За чаем.

Фантина присела на край барного стула, позволяя почти слепому старику пощупать ее за коленку, – но не более.

– Завтра, за чаем, – эхом повторила она. – Тогда пойду принаряжусь. Хотя все равно раздеваться придется.

И она вместе с завсегдатаями громко рассмеялась своей грубой шутке.

* * *

– Доброе утро, милорд. Надеюсь, вы хорошо спали.

Маркус Кейн, лорд Чедвик, поднял голову – в серебряной рюмке, грозя выпасть, качнулось яйцо всмятку.

– И с кем ты уже поделился своими надеждами, Бентли? – сухо поинтересовался он.

– Ни с единой живой душой, – с бесстрастным выражением на рыхлом лице ответил слуга.

– Только бы не с моей праведницей матушкой, – ответил Маркус. – Надеюсь, ты проследил, чтобы Паолина благополучно перекочевала из моей постели в свою?

– Она перекочевала благополучно, милорд.

На ум пришло с десяток остроумных ответов, но Маркус сделал глоток чая, отмахнувшись ото всех. Его секретарь не понял бы сути ни одного из них, так что незачем напрасно тратить силы. Вместо ответа он открыл утреннюю газету, отлично зная, что с легкостью может просматривать газетные полосы и слушать детальный доклад Бентли о планах на сегодняшний день.

Он ошибся.

– Я отменил вашу встречу с сестрой за чаем, сославшись на неотложные дела с шотландским поместьем.

Взгляд Маркуса был прикован к статье, посвященной последнему выступлению Уильяма Уилберфорса с речью в палате общин, но, услышав эту новость из уст секретаря, лорд Чедвик оторвался газеты.

– А разве у меня неотложные дела в шотландском поместье?

– Нет, милорд. Но вас пригласили нанести визит лорду Пенуорти. Тон приглашения свидетельствует о том, что дело не терпит отлагательств.

Маркус удивленно изогнул брови. Он не общался с Пенуорти со дня похорон Джеффри, вот уже почти три года. Они, разумеется, вели переписку касательно вопросов политики, встречались в палате лордов, но тут было совершенно другое дело. Видимо, действительно произошло нечто из ряда вон выходящее, если его так неожиданно пригласили в дом бывшего наставника.

Маркус отложил салфетку и встал из-за стола.

– Спасибо, Бентли. Теперь я понимаю, почему плачу тебе непомерно высокое жалованье.

* * *

Маркус не успел и глазом моргнуть, как экипаж уже остановился у дома лорда Пенуорти. Несмотря на то что дом Пенуорти располагался не на Гросвенор-сквер, он был, с одной стороны, достаточно роскошен для члена парламента, а с другой – довольно уединен, чтобы скрыть от любопытных глаз тайные дела, которые вел его обитатель на благо Его Величества.

Если честно, Маркус любил и этот дом, и его хозяина, поэтому в приподнятом настроении выбрался из экипажа.

Но он предвидел, что хорошее расположение вскоре покинет его. Маркус прекрасно знал, что находится в сложном положении, поскольку ему придется отказаться от любого задания, которое, несомненно, попытается дать ему его друг. Но решение уже давно принято. Для Маркуса настал час приступить к обязанностям старшего сына в семье, а это означает отказ от любимых увлечений.

Особенно сейчас, когда некому будет занять его место, если он вдруг совершит очередную ошибку, которая обойдется весьма дорого. За время своей работы на британскую разведку он редко допускал оплошности, но одной-единственной оказалось достаточно. Именно из-за нее погиб его брат Джеффри.

Маркус поднял дверной молоток, обрушил его на дверь с силой настоящей кувалды, как будто этим ударом пытался выбить свои воспоминания. Он, конечно, не мог не согласиться, что время лечит, но по себе знал, что некоторые раны полностью не излечить никогда, а потому с горечью улыбнулся.

Дверь резко открылась. На пороге, держась за ручку, стоял мужчина, которого легко можно было бы принять за брата-близнеца Батлера, только голос у него был глубокий и глухой, какой и должен иметь дворецкий.

– Добрый день, милорд. Его светлость ожидает вас в библиотеке.

Маркус вошел в дом, решительно протянул свою шляпу и пальто, вместе с одеждой стряхивая с себя февральский холод. И машинально направился по коридору, не удосужившись подождать, когда его проводит слуга. И только тогда обратил внимание, что вокруг нет ни души. Даже дворецкий куда-то исчез. Атмосфера в доме была на удивление таинственной и приглушенной.

По всей видимости, то, для чего его пригласил Пенуорти, действительно важно.

Маркус вздохнул – он уже собрался с духом, чтобы отказаться. Украдкой проникать в дом, сидеть в ожидании целую ночь в какой-нибудь канаве с ледяной водой – вспоминая об этих подвигах, он и сам не знал, жалеет о прошлом или, наоборот, радуется тому, что оно миновало.

Он негромко постучал в дверь библиотеки.

– Войдите.

Отдавая должное атмосфере дома, Маркус беззвучно вошел, тщательно прикрыв за собой дверь. Он мало что мог разглядеть в полумраке комнаты, но улыбнулся успокаивающему запаху кожаных книжных переплетов и обшитому сосной камину.

– Чедвик, старина! Рад, что вы пришли.

Маркус обошел два вольтеровских кресла и поприветствовал своего старого друга.

– Я никогда не пренебрег бы вашим приглашением, – легко ответил он.

Он запнулся, стараясь откровенно не таращиться на собеседника. Бог мой, что случилось с этим человеком? Совсем недавно Пенуорти, хотя и был пожилым джентльменом, выглядел достаточно крепким мужчиной, а сейчас напоминал согбенного временем монаха. Когда он встал, стало заметно, что его седые волосы растрепались и обвисли, а глаза покраснели от усталости. И хотя он уверенно шагнул навстречу, его протянутая рука была скручена артритом, а все тело, казалось, было щуплым и состарившимся.

Разумеется, Маркус не мог спросить, что случилось, не мог даже показать, что встревожен. Поэтому он просто улыбнулся, пытаясь выдавить из себя какую-нибудь любезность.

– Отличный день, не так ли?

Пенуорти усмехнулся.

– И все? Никаких тебе вежливых комплиментов о том, как отлично я выгляжу?

Чтобы увильнуть от прямого ответа, Маркус махнул в сторону разбросанных на столе стопок бумаг.

– Навалились государственные дела?

– Не так чтобы очень, – ответил Пенуорти, дернув головой. – Я просто старею, да и кашель все почему-то не проходит. Коньяк?

– Благодарю. Прошу, позвольте мне поухаживать.

Маркус подошел к буфету, привычно наполнил бокалы. Он и забыл, что Пенуорти почти шестьдесят. Маркусу стало не по себе от одной лишь мысли, что он может потерять своего давнего друга из-за какого-то кашля. Но его безрадостные мысли были тут же прерваны Пенуорти.

– Меня беспокоят гораздо более серьезные дела, – заявил хозяин.

Маркус попытался отвлечься от грустных размышлений, сосредоточиться на том, что ему вот-вот сообщат. В конце концов, сейчас он узнает, к чему вся эта таинственность.

– Я, разумеется, в полном вашем распоря…

Неожиданно дверь библиотеки распахнулась, ворвавшийся поток воздуха задул стоящие на столе свечи, и горячий воск брызнул на лежащие там государственные бумаги. Безмятежную атмосферу комнаты пронзил высокий голос:

– Приветик, дорогуша! Прости, что опоздала.

К изумлению Маркуса, в комнату вошла миниатюрная уличная проститутка; от ее ярких одеяний закружилась голова, а вырез лифа был настолько низким, что обнажал соблазнительные округлости ее груди. Она несла серебряный поднос, и Маркус боялся, что девушка не сможет удержать стоящие на подносе чашки – так сильно она покачивала бедрами.

– Фантина! – воскликнул Пенуорти, и в этом единственном произнесенном им слове прозвучали смятение и изумление, что не ускользнуло от юной проститутки.

– Да, это я, голубчики, – ответила она, поставив поднос и расправив плечи. – Здравствуйте – приехали! Это что такое? – воскликнула она, отбирая у Пенуорти бокал с коньяком. – От этой французской гадости у тебя кишки погниют, точно тебе говорю! – И не успел старик что-либо возразить, как она проворно осушила бокал. – Так вот, – хрипло произнесла она, причмокнув губами. – Кишки погниют, точно тебе говорю. А теперь попейте чайку, будьте хорошим мальчиком.

Пенуорти вздохнул, бросив на Маркуса взгляд, в котором читались одновременно извинение и капитуляция.

– Маркус, разрешите представить вам Фантину Делярив. Фантина, это Маркус Кейн, лорд Чедвик.

– Ничего себе! – воскликнула она с ужасным, режущим слух акцентом. – Вот радость-то! Как на духу признаюсь! – Она протянула руку, всем телом подавшись вперед, так что с каждым вздохом ее потрепанный лиф опускался все ниже. – Зовите меня Фанни.

В душе Маркуса боролись две привычки, выработанные многолетним воспитанием. Правила приличия требовали, чтобы он встал и поцеловал руку даме как истинный джентльмен, однако эти же правила поведения требовали того, чтобы он не обращал внимания на приставания уличных шлюх.

В конце концов верх взяло уважение к старинному другу. Он встал, хотя и несколько скованно, и пожал протянутую руку.

– Фанни.

Она благодарно засмеялась, но протянутую руку не убрала, явно ожидая, что он ее поцелует. Маркус мешкал, прекрасно понимая, чего она ждет, но не находя в себе сил прикоснуться губами к ее руке. От нее нестерпимо несло прогорклым пивом, и сама ручка, маленькая и изящная, была грязной, с потрескавшимися, неухоженными ногтями.

– Ну же, дорогуша. Я не кусаюсь, есть только ты за это не заплатишь, – проворковала она.

– Фантина! – сердито одернул ее Пенуорти. – Перестань издеваться над джентльменом. – Он протиснулся между ними, разорвал их рукопожатие и ловко усадил шлюху в кресло у камина.

Она села, нарочно вытянув ноги так, чтобы Маркус мог полюбоваться ее восхитительными формами.

Положа руку на сердце, Маркус, усаживаясь в другое кресло, думал о том, что он понимает, что привлекло Пенуорти в этой женщине. Несмотря на рваную одежду и грубые манеры, у этой темноволосой шлюхи была отличная фигурка, по-своему чувственная и изящная.

Сперва она показалась ему совсем юной, но теперь, когда солнечные лучи освещали ее лицо, он понял, что этой привлекательной женщине не меньше двадцати пяти. Несмотря на небрежную стрижку, волосы у нее были роскошного темно-орехового цвета, а под гримом просматривалась не слишком темная и не слишком светлая кожа лица. «Золотистая», – пришло на ум. Под длинными черными ресницами поблескивали бронзового цвета глаза.

Как жаль, что такая красота досталась простолюдинке! Но сомнительные вкусы Пенуорти Маркуса совершенно не касались. Пусть только побыстрее разделается с ней и отошлет из библиотеки. Но, к сожалению, проститутка уютно устроилась в кресле, явно намереваясь остаться.

Сдерживая раздражение, Маркус решил поступиться приличиями во имя дела. Он полез в карман, достал гинею и поднес монету к свету. Как он и ожидал, девичий взгляд тут же метнулся к золотой монете, хотя в остальном на ее лице читалось лишь вежливое любопытство.

– Вижу, у вас чулки порвались, – холодно произнес Маркус. – Возможно, вам следует приобрести новую пару. – И он подбросил монету вверх, ни на секунду не удивившись тому, что, не успел он и глазом моргнуть, как она исчезла в складках ее платья.

– Ничего себе! – вновь воскликнула она, и на этот раз Маркус не смог сдержаться и поморщился. – Хотите поговорить с глазу на глаз, да, ребята? Не волнуйтесь, голубчики, – успокоила она, потянулась и потрепала его по щеке, как старая любящая тетушка. – Ничего нового я не увижу и не услышу.

Маркус застыл, с каждой секундой закипая все сильнее. Но он не успел произнести ни одной из тех гневных тирад, что пришли ему на ум, потому что вмешался Пенуорти:

– Фантина, хочешь чаю?

– Что? Спасибо, голубчик, не сейчас. Возможно, позже.

Маркус вперил взгляд в друга – второй раз за день он несказанно удивился. Ведь Пенуорти должен был отослать ее. Она же не может присутствовать при их беседе!

Поразмыслив, Маркус сам ответил на свой вопрос. Эта женщина, которая вела убогую жизнь на улице, несомненно, раздобыла какую-то информацию для Пенуорти, и тот хотел, чтобы Маркус допросил ее.

Маркус расслабился, его вера в старика была восстановлена. Поступки члена парламента были совершенно логичны. Он тайком скосил глаза налево, заметил, что проститутка тоже ждет развития событий, хотя сама она пренебрежительно смотрела на Маркуса.

Маркус не успел ей ответить таким же пренебрежением, поскольку переключил внимание на Пенуорти, который устало и поспешно заговорил.

– Было совершено покушение на Уилберфорса, – начал он.

Маркус не шелохнулся, но тут же весь обратился в слух.

– Он не пострадал?

– Слава богу, нет. Помог счастливый случай. Больше нам, возможно, так не повезет.

Маркус молча с ним согласился: да, возможно, не повезет. Уильям Уилберфорс – уважаемый член палаты общин, один из самых влиятельных государственных деятелей. Невысокий рост, щуплость и хромота не мешали ему исповедовать высокие моральные и религиозные принципы. Во время выступлений его голос звучал мощно и выразительно. Вся его жизнь была примером христианской добродетели и политической твердости. Короче говоря, Уилберфорс был один из немногих, кем Маркус восхищался.

От одной мысли о том, что кто-то покушался на жизнь члена парламента, у Маркуса по спине пробежал холодок.

– Скорее всего, причиной стал закон об отмене рабства.

– В самую точку, – подтвердил Пенуорти. – Если сейчас Уилберфорс умрет, его законопроект умрет вместе с ним. Но кто хочет этого так сильно, чтобы решиться на убийство?

Маркус нахмурился, перебирая имена и лица членов парламента, пытаясь найти именно того, кому бы это было выгодно.

– Гаррис. Наверняка он.

– Почему?

– Он во всеуслышание противился принятию этого закона, не гнушался ни подкупом, ни угрозами, но в прошлом месяце все прекратилось.

– Как будто он нашел альтернативное решение?

– Например, убийство.

Пенуорти задумчиво кивнул, и Маркуса обуяла гордость за то, что он может помочь в таком деле. Но тут грубое фырканье испортило ему настроение.

– Болтаться ему в петле, – сказала проститутка. – Сердце у меня не лежит к этому Гаррису.

Маркус обернулся, даже не заботясь о том, чтобы скрыть свое раздражение. Как может эта неотесанная чернь рассуждать о том, какой ужасный конец ждет Гарриса.

– Смею вас заверить, – холодно возразил он, – вопрос должен решаться должным образом. Несмотря на веселье и бойкую торговлю, которые радуют вас, когда кого-то вешают на площади, для члена парламента это неподобающий конец, даже если он и совершил умышленное убийство.

– Да-да-да, ля-ля-ля! – воскликнула она, явно пародируя Маркуса, но он уже отвернулся от нее, уверенный в том, что его тон и отношение заставят эту нежелательную собеседницу молчать.

Откровенно говоря, он сожалел, что не настоял на том, чтобы выдворить эту девицу из библиотеки. Ему не нравилось, что она присутствовала при их разговоре. Уже к вечеру все трактиры в Лондоне будут знать об их подозрениях.

Задумавшись, Маркус поднес к губам бокал, однако даже не успел сделать глоток, потому что ее голос прервал его размышления. Но он услышал не скрипучий вопль уличной девки, а нечто совершенно противоположное. Неожиданно ее голос, все еще низкий и сиплый, приобрел гневные нотки почтенной тетушки, понизился до полушепота городской кумушки. Перемена была настолько разительной, что он поймал себя на том, что шарит взглядом по библиотеке в поисках еще одного человека.

– Вы совершенно правы, милорд, – ответила она. – Лично я не выношу таких кровавых зрелищ. Казнь действительно привлекает народ, хотя я боюсь, что мы чрезмерно накаляем страсти. В прошлом месяце я присутствовала на казни и видела, как двое грязных ребятишек ссорились из-за полпенсовика. Только представьте!

Маркус с открытым ртом обернулся к девушке. Она подалась вперед, чтобы разлить чай, – девичья скромность ее плавных жестов резко контрастировала с лохмотьями.

– Хотите чаю, лорд Пенуорти? На мой взгляд, хороший английский чай способствует и работе мысли, и пищеварению. И это благотворно влияет на важные государственные дела, согласны, джентльмены?

Пенуорти кивнул, нисколько не удивившись столь неожиданной перемене.

– Разумеется, Фантина. Благодарю.

Маркус ошарашенно наблюдал, как она наливает его другу чай, кладет сахар, явно показывая, что ей известны вкусы Пенуорти. Затем она повернулась к Маркусу и выжидательно посмотрела на него.

– А вам, милорд? О, не стоит ломать голову, – продолжила она с озорной улыбкой. – Вижу, вы предпочли бы что-нибудь покрепче, тем более что выпитое вами ранее уже выветрилось.

Маркус замер от такого оскорбления, но вовремя прикусил язык, удержавшись от едких комментариев и молча требуя от Пенуотри объяснений. Он никак не ожидал, что она сама прояснит сложившуюся ситуацию. Но когда он повернулся к своему наставнику, старик в ответ только пожал плечами.

– Не ожидайте от меня объяснений. Если бы я предупредил вас заранее, она бы вела себя как идеальная светская дама и вы бы решили, что я выжил из ума…

– Ой! – перебила его странная девица, наливая себе чай. – По-моему, лорд Чедвик в любом случае подумал бы так. Только представьте, – продолжала она, переходя на свой уличный говор, – пэр Англии представляет уличную девку другу как свою любовницу!

Маркус поморщился от ее резкого вульгарного говорка и тут же понял, что она прочла его мысли, догадалась о его опасениях и, положа руку на сердце, ловко сыграла на этом, заставив его чувствовать еще бóльшую неловкость.

Впервые за три года в его крови забурлила ярость. Но он вновь сдержался, намеренно повернулся спиной к женщине и, понизив голос, в котором зазвучала сталь, обратился к своему другу:

– Зачем она здесь?

Пенуорти открыл было рот, чтобы ответить, но она опять вмешалась, искусно и легко переходя на роль уличной потаскушки.

– Зачем? Затем, голубчик, чтобы изловить вашего негодяя, удумавшего погубить аристократа! – затараторила девица.

У Маркуса перехватило дыхание. Это не могло быть правдой. Глупцом Пенуорти никогда не был. Он никогда бы не нанял такую женщину.

Но шли секунды, его приятель молчал, и Маркус начал колебаться. Когда ожидание затянулось на минуты, Маркус поймал себя на том, что вглядывается в виноватое лицо Пенуорти.

– Вы шутите! – наконец взорвался Маркус. – Вы не можете послать эту… это создание выслеживать пэра! Она же все дело превратит в балаган!

– Правда? Но ведь народ, по вашему мнению, жаждет зрелищ! – вмешалась Фантина.

Маркус обернулся и, наплевав на все приличия, окинул ее критическим взглядом с головы до ног. Он не знал, то ли она ловкая леди, играющая роль проститутки, то ли проститутка, возомнившая себя истинной леди. Но, как бы там ни было, она уж точно не способна остановить угрозу, нависшую над одним из государственных лидеров. Лично он не доверил бы ей даже сапоги свои почистить!

Но, повернувшись к Пенуорти, он увидел решительное выражение лица своего друга, которое явно свидетельствовало о серьезности его намерений.

– Господи, – с жаром воскликнул Маркус, – но она же актриса! – Он выплюнул это слово, как кусок невкусного мяса.

Наконец заговорил Пенуорти, голос его звучал спокойно, хотя и несколько устало:

– Нет, Маркус, Фантина не просто актриса, как и ты не просто богатый пэр. – Последнее сравнение явно было нацелено на женщину, но она, похоже, не обратила на эти слова никакого внимания. – Откровенно говоря, я надеялся, что этим заданием вы займетесь вдвоем.

– Что? – воскликнул Маркус, вскакивая с кресла.

– Никогда! – одновременно с ним выпалила Фантина.

Он обернулся, бросил на нее испепеляющий взгляд, хотя слова его были адресованы другу.

– Как вам прекрасно известно, Пенуорти, я отошел от этих шпионских игр. Но даже если бы и оставался на службе, самому Богу не под силу научить эту уличную шлюху тому, что ей необходимо знать и уметь.

– Учить меня! – изумилась она, вскакивая с кресла и отвечая ему таким же полным ярости взглядом. – Да самому Господу не под силу научить вас тому, что вы должны знать и уметь. – Она обернулась к Пенуорти: – Если ты думаешь, что я позволю этому избалованному денежному мешку путаться у себя под ногами, тогда у тебя точно мозг изъеден оспой!

– Оспа! – парировал Маркус. – Наверное, поэтому вы решили, что возможно…

– Даже не пытайтесь разговаривать со мной в таком тоне…

Их горячий спор был неожиданно прерван громким сухим кашлем. Они одновременно повернулись, глаза Маркуса расширились, когда он увидел, как его дорогой друг сплевывает в платок кровь.

– Выпейте чаю, милорд, – предложила девушка, проворно наливая ему очередную чашку. Но Пенуорти только покачал головой, лицо его приобрело землистый оттенок.

– Коньяк, – прошептал он.

– Нет… – начала Фантина, но Маркус уже стоял у буфета и наливал коньяк.

Пенуорти с заметной живостью принял бокал, поспешно выпил коньяк и жестом попросил налить еще.

Однако Маркус замер в нерешительности.

– Сэр, – медленно начал он, – с вашим пошатнувшимся здоровьем…

– Прошу вас, не стоит теперь делать вид, что вы заботитесь о его здоровье, – вклинилась строптивица. – После того, как уже напоили его.

Маркус, повернувшись к собеседнице, воспользовался моментом, чтобы убрать коньяк подальше от Пенуорти. Он не собирался отвечать на ее колкость, но одного взгляда на ее надменное личико было достаточно, чтобы он облачился в свое аристократическое воспитание как в плащ. Его слова слетели с языка, опережая мысли.

– У него цвет лица стал заметно лучше, – ответил он голосом, который так и сочился высокомерием.

Она лишь покачала головой и грубо фыркнула в ответ. Он ответил презрительной усмешкой, изогнув бровь. Она тут же скопировала его позу, добавив еще больше высокомерия и сделав вид, будто поднимает лорнет. Неожиданно у Маркуса появилось непреодолимое желание показать ей язык.

«Неужели я впал в детство?» – удивился он, пытаясь обуздать себя и успокоиться.

Вскоре его размышления прервал Пенуорти.

– На чем мы остановились? – прохрипел он.

– Спасали жизнь Уилберфорсу, – мягко подсказал Маркус.

– Ах, да, – тяжело произнес Пенуорти. – Фантина, ты поможешь мне защитить члена парламента?

Она расправила плечи, выражение ее лица стало приторно-застенчивым.

– Разумеется, милорд. Для меня великая честь послужить Англии и Его Величеству.

Маркус лишь молча закатил глаза.

– Естественно, ты получишь свой обычный гонорар, – продолжал Пенуорти.

Маркус ожил, лицо расплылось в дьявольской усмешке.

– Обычный гонорар? За выполнение гражданского долга?

– Некоторым из нас, голубчик, платят не просто за то, что они модно одеваются и дефилируют по улицам, – ответила она, снова переходя на уличный говорок. – Кое-кто вынужден зарабатывать лежа на спине и раздвинув ноги для утехи таких, как ты. И поверь мне, – добавила она полушепотом, – я лучше встречусь лицом к лицу с целым батальоном французов, чем раздвину для тебя ноги.

Маркус почувствовал, как сжимаются кулаки от такого оскорбления, но он оставил комментарии при себе. Несмотря на охватившую его ярость, он был здравомыслящим человеком. Он не имел никакого права осуждать ее или насмехаться над тем, как она зарабатывает на жизнь, особенно если у нее на самом деле была только такая возможность.

– У тебя есть и другой выход, Фантина. И ты прекрасно об этом знаешь, – хрипло возразил Пенуорти. – Если бы ты не…

– Нет, – поспешно перебила она. – Я не могу.

– Можешь.

В ответ она лишь покачала головой и плотно сжала губы. Маркус же нахмурился, не очень понимая, чем вызвана эта перепалка. Неужели ему послышались нотки страха в пронзительном голосе этой девушки? Возможно, она даже была уязвлена, но чем? Самим фактом предложения о выходе? Или конкретно тем, что он имел в виду? Он не знал, да и времени на размышление не было, поскольку его наставник повернулся к нему с тем же вопросом:

– А ты, Маркус? Фантина могла бы организовать поиски в трущобах, а ты бы начал расследование с Гросвенор-сквер. Скоро начнется сезон. Появится прекрасная возможность покрутиться в обществе, не вызывая подозрений.

– Это только вызовет интерес у всех кумушек-свах начиная от Лондона и кончая Шотландией, – сухо ответил он и направился к буфету, чтобы налить еще коньяка.

– Ах, бедняжки! – вклинилась Фантина. – Все дамочки готовы бросить себя к вашим ногам. Какая жалость, что они слепы и не видят, к чему у вас на самом деле душа лежит!

Маркус медленно повернулся, прекрасно осознавая, какой холодный и жестокий у него взгляд.

– Совершенно верно, – коротко ответил он, испытывая удовлетворение от того, что ее бронзовые глаза расширились от удивления.

Она, конечно, театрально надула губы, искусно подражая любой из десятка светских девиц. Последний штрих был добавлен, когда она застенчиво захлопала ресницами.

Она настолько правдоподобно изображала леди, что в другое время он громко бы рассмеялся. Но в сложившейся ситуации Маркус только стиснул зубы и вперил взгляд в Пенуорти.

– В трущобах она ничем не поможет, – отрывисто бросил Маркус. – Гаррис там не появляется.

– Мы пока не можем обвинять Гарриса.

– Он самый вероятный кандидат, – парировал Маркус.

И тут, не дав Пенуорти даже рта открыть, в очередной раз вмешалась Фантина. Похоже, эта девица была не способна помолчать даже несколько секунд.

– Пенуорти, да пусть он прощупывает этого лорда Гарриса. Если мои обычные осведомители не выяснят личность покушавшегося преступника, я куплю информацию у Балласта. Худшее, что может сделать лорд Чедвик, – это дать настоящему преступнику возможность еще больше увериться в том, что следить за ним наняли неуклюжего идиота.

– Фантина, – слабым голосом негромко пожурил ее Пенуорти, – сейчас пользы от тебя ноль.

– А ты просто смешон, – ответила она, скрестив руки на груди. – Чего можно ожидать от напыщенного щеголя? Только одного – что он провалит все дело.

Маркус оставил при себе язвительный ответ, прекрасно понимая, что она намеренно его провоцирует. Он отдавал себе отчет, что, несмотря на все насмешки этой гарпии, Пенуорти знает истинную цену Маркусу. И тем не менее он не мог удержаться и задал наставнику вопрос:

– Неужели вы всерьез намерены доверить ей расследование?

Пенуорти пожал плечами.

– Лучшей кандидатуры я не знаю.

– А я?

– Ты еще не согласился.

Маркус опустил глаза, бездумно вращая бокал с янтарной жидкостью.

– Мама постоянно напоминает мне, что, когда она была в моем возрасте, ее сыновья уже поступили в Харроу.

Пенуорти кивнул.

– Отличная школа. У меня осталось много друзей со школьной скамьи.

Маркус промолчал, видя, что его наставник понял проблему, но слишком хорошо воспитан, чтобы высказывать свое мнение. Конечно, сложность заключалась в том, что его мать очень хотела внуков. И отец Маркуса мечтал о том, чтобы Маркус выполнил свой долг по продолжению рода. А это означало, что ему необходимо найти жену и завести собственный детский сад, а не ввязываться в очередную грязную авантюру, особенно ту, в которой приходилось бы рисковать жизнью, здоровьем или возможностью продолжить род.

Его взгляд случайно упал на стройную ногу Фантины. Ее платье походило на лохмотья, но искусно подчеркивало ее прелести, хотя и не открывало слишком много. В своем деле – актриса или проститутка – она была мастером, и Пенуорти не стал бы вручать его судьбу в ее руки, не имея на то оснований. Если бы она была менее искушенной, он с чистой совестью отказал бы Пенуорти.

Но при мысли о том, что судьба Уильяма Уилберфорса, человека, чье имя являлось синонимом христианского благочестия, может зависеть от этой уличной девицы, у него действительно все холодело внутри. В лучшем случае ее вмешательство грозит многочисленными политическими осложнениями. В худшем – она выдаст себя злодею.

Помимо риска для жизни Уилберфорса и безопасности государства, он не мог позволить ей заняться этим делом. И недели не пройдет, как ее убьют.

– Очень хорошо, – ответил он. – Я этим займусь.

– Отлично! – воскликнул Пенуорти, но даже его громкий крик не мог заглушить стон Фантины.

Потом старик вернулся за стол, как будто все уже было улажено, и сказал:

– Надеюсь, вы не поубиваете друг друга, согласовывая свои действия.

Маркус резко дернул головой.

– Согласовывать? Вы же не думаете, что она продолжит в этом участвовать?

– Разумеется, я в деле! – отрезала она. – Я твоя единственная надежда выжить. – Она опять вскочила, подошла вплотную к его другу. – Пенуорти, пожалуйста, не глупите на этот раз. Он лорд и член парламента, – она кивнула на Маркуса, – поэтому о нем точно кто-то будет беспокоиться. По крайней мере мать. Не ставьте его в положение, из которого он не сможет выпутаться. Это слишком опасно.

Маркус не сразу понял, что речь идет именно о нем, и ему понадобилось время, чтобы осознать, что Пенуорти, похоже, всерьез задумался над ее словами.

Это стало последней каплей в чаше неприятностей и без того неудавшегося дня. Какая наглость! Над ним смеется, его оскорбляет и с умным видом разглагольствует какая-то актрисулька, которая не может решить, кто она: проститутка или леди. В итоге эта дешевая шлюха пытается расстроить планы Пенуорти и заставить старика задуматься о том, чтобы отстранить его, Маркуса, от дела… Это просто неслыханно!

– Пенуорти! – произнес он, со звоном ставя бокал. – Я не стану с ней работать. Не стану с ней общаться. Откровенно говоря, я от всей души надеюсь, что больше никогда ее не увижу. И даже не думайте, что я пойду в этом на какие бы то ни было уступки.

– Лично я, – заявила она с надменностью, равной его пренебрежению, – не стану рисковать ни жизнью Уилберфорса, ни своей, если он с напыщенным видом будет путаться под ногами!

Ее возглас эхом разнесся по библиотеке, но ничуть не ослабил решимость Маркуса. Настал черед Пенуорти решать, кто из них наиболее подходящая кандидатура для этого задания.

Маркус ничуть не сомневался в исходе.

Но Пенуорти ответил не сразу; он явно тянул время. Затем, осторожно упершись в стол скрученными артритом руками, старик медленно поднялся с кресла и наконец посмотрел на них. Взгляд его был полон гнева. А в голосе звучала глухая ярость, идущая, казалось, из глубины этого тщедушного тела.

– Это дело и так заняло у меня слишком много времени, – сказал он. – Послушайте меня оба. И послушайте внимательно. Дело слишком важное для вас обоих, чтобы тратить время на перебранки. Вы будете работать вместе. Вы будете согласовывать свои действия, и, черт побери, без накладок – в противном случае я вас обоих закую в кандалы и запру в Ньюгейте!

Маркус еще никогда не видел, чтобы Пенуорти так злился, так негодовал. Но Маркус решил показать, что вполне достоин своего будущего графского титула. Еще никому и никогда не удавалось его запугать, и сейчас он пугаться не намерен. В ответ он прислонился к буфету и улыбнулся своему самому близкому другу.

– Вы не посмеете, – негромко произнес он.

– Да, – добавила она. – Вы не поступили бы так со мной.

Однако Пенуорти лишь прищурился в ответ. Маркус даже не предполагал, что у его приятеля может быть такой холодный и колючий взгляд.

– А вы попробуйте, – только и сказал он.

Долгую минуту в комнате раздавалось лишь негромкое тиканье позолоченных часов на каминной полке. Пенуорти неспешно переводил сердитый взгляд с Маркуса на Фантину, Всем своим видом он как бы говорил: «Только попробуйте ослушаться!»

Маркусу потребовалось меньше секунды, чтобы понять: он в любом случае проиграет этот спор. Совесть, долг, верность – все требовало того, чтобы он уступил. Если Пенуорти упорствует в безумной идее использовать Фантину и не скрывает своих намерений, в таком случае Маркусу остается только одно – постараться уменьшить потери.

Одного взгляда на пренебрежительное лицо Фантины было достаточно, чтобы понять – девушка пришла к такому же решению. Хотя, по всей видимости, в своей самонадеянности Фантина верила, что именно Маркус завалит все дело.

Короче говоря, им в любом случае придется работать вместе, чтобы спасти Уилберфорса.

Господи, храни бедного члена парламента!

Глава 2

Пригнувшись, Фантина кралась по грязной водосточной канаве и длинно и витиевато ругалась, используя бранные слова на всех языках и жаргонах, которые только приходили ей в голову. Когда запас иссяк, она начала придумывать собственные ругательства, одно страшнее другого. И все эти проклятья она обрушивала на голову Чедвика.

Как жаль, что его не было рядом в этот момент и он ничего не слышал.

Лорд Чедвик опаздывал. А если опаздывали в трущобах, это могло означать, что человек мертв.

Фантина поглубже надвинула грязную кепку и про себя пожалела, что так сильно перетянула грудь. Дышать было чертовски тяжело. А ее панталоны были такими тонкими, что их насквозь продувало ледяным ветром. Она терпеть не могла эти мрачные серые одежды, этот ее облик Крысы, – но то был единственный способ, дававший возможность встретиться с Балластом и исключавший риск оказаться в каком-то уличном борделе. Конечно, если его светлость в ближайшее время не появится, все дело с Балластом пойдет псу под хвост.

Но словами тут не поможешь. Она сама согласилась работать с ним, поэтому, скрестив руки на груди, чтобы не замерзнуть, Фантина продолжала терпеливо ждать.

Ее ноги уже давным-давно окоченели, а лицо, казалось, занемело от холода, когда она наконец заметила лорда Чедвика. Он появился из-за угла вслед за мальчишкой, который несся со скоростью экипажа.

«Боже, – подумала она, – как же он красив!» Его светлость, несмотря на испачканную одежду, все равно выглядел привлекательно. С самой первой их встречи она поняла, что его присутствие всегда будет волновать ее. Его тело взывало к ее первобытным инстинктам, чего раньше с ней никогда не случалось. Стройный и высокий, как тополь, он был напрочь лишен мягкости; к тому же она не заметила в нем ни грамма жира, даже издали было видно, какие рельефные у него мышцы, легко сокращающиеся при каждом движении. Она нисколько не сомневалась, что в честном бою он даст отпор многим.

И если его тело манило, что уж говорить о лице. Пока она не могла разглядеть его, но в память врезалось каждое мгновение вчерашней встречи, особенно решительный аристократический подбородок, когда он презрительно отворачивался от нее. Помнила она и пристальный взгляд ясных голубых глаз лорда, и прямой нос. Даже его светло-русые волосы, казалось, насмехались над ней своим шелковистым блеском – и были намного красивее, чем ее собственные короткие каштановые волосы.

Короче говоря, он, как ни крути, был красив – настоящий аристократ, и высокомерия ему было не занимать. Он раздражал ее. Именно поэтому в их первую встречу она принялась изводить его: дразнить и докучать только для того, чтобы выяснить, сколько продержится сдержанный лорд Чедвик, прежде чем выйдет из себя.

Ее расчеты не оправдались.

И это беспокоило ее больше, чем она хотела себе признаться. Если она не смогла вывести его из себя, значит, очень боялась, что не сможет с ним совладать. В конечном счете он действительно может лучше понимать ситуацию, чем она.

Поэтому она почти с ликованием и удовольствием наблюдала, как Чедвик лавирует по трущобам вслед за веснушчатым мальчишкой, которого все звали Безымянный.

– Погоняй-ка его, Безымянный, – прошептала она в темноту. Потом подняла замерзшую руку, разжала и сжала ее – условный сигнал бледной плотью, едва различимый в сумерках.

Его светлость ничего не заметил – в отличие от мальчишки, который втянул голову в знак того, что увидел.

Безымянный остановился всего в полуметре от Фантины, по другую сторону от навеса, с которого капала вода. В конце концов его светлость догнал мальчишку, но дышал при этом на удивление ровно, хотя Безымянный постарался на славу, заставив своего спутника основательно поднапрячься. Тем не менее его светлость, казалось, больше злила вода, брызжущая в лицо. Он тихо ругался себе под нос.

– Малец, ты не мог бы подвинуться?

– Нет, дорогуша, – соврал мальчишка, – места мало.

Продолжая ворчать, Чедвик схватил тщедушного мальчонку и усадил его на бочку. А сам занял освободившееся место под навесом. Но, несмотря на это, вода продолжала капать на его широкие плечи, добавляя еще грязи на изодранное пальто.

– И где она? – спросил Чедвик у мальчишки.

– У вас за спиной, – ответила Фантина из своего укрытия. – И говорите потише.

Он резко обернулся, вгляделся в темноту, пытаясь увидеть ее. Различив наконец ее лицо, он чертыхнулся, а глаза его округлились от удивления. Она не смогла сдержаться и улыбнулась. Она знала, что в обличии Крысы ее бы даже родная мать не узнала. Фантина так долго наблюдала за мальчишками, столько лет подражала им, что даже в темноте вся ее худощавая фигурка излучала характерную для уличных оборванцев смесь колючей самоуверенности и рвущей душу ранимости.

Но тут Безымянный высказал ее собственные мысли об одеянии Чедвика.

– Я поводил его, где только мог, но как по мне, то он все равно похож на надутого индюка.

– Он и есть надутый индюк, – негромко согласилась Фантина.

Лорд явно постарался одеться поплоше. Одежда смотрелась на нем, как на корове седло: пальто едва не сходилось на широкой груди, а панталоны желтовато-коричневого цвета были чересчур тонкими и почти до неприличия плотно облегали его мускулистые бедра. Безымянный отлично постарался в деле уродования дорогого материала, и Фантина сморщила носик, когда уловила характерный запах. Паренек явно потаскал Чедвика по всем сточным канавам и рыбным лавкам в Лондоне. К сожалению, вся грязь выглядела наносной. Одеяние нисколько не казалось обветшалым и изношенным.

Она вздохнула и в знак благодарности подмигнула Безымянному.

– Ты молодчина. А теперь исчезни, пока тебя не схватили люди Балласта. – Она взглянула на лорда Чедвика: – Пожалуйста, заплатите ему.

Пэр перестал раздраженно теребить пуговицы своего тесного пальто.

– Заплатить ему? За что?

– За то, что привел вас сюда.

Чедвик встретился с ней взглядом, поджал губы в знак того, что все происходящее его раздражает, но спорить не стал. Достал из кармана шиллинг и бросил его мальчишке.

– В этой бессмысленной конспирации не было необходимости. Я мог бы встретиться с вами прямо здесь, а не разыскивать в Чипсайде на рынке этого мальчишку, чтобы он привел меня к вам.

Она открыто взглянула Чедвику в лицо, жалея о том, что слишком ярко светит луна, подсвечивая его все еще чистые белокурые волосы.

– Если вы устали, милорд, – язвительно заметила Фантина, – я могу провести встречу и без вас.

– Не говорите глупостей, – отрывисто бросил он.

Фантина встала, но тут заметила, что Безымянный никуда не убежал.

– А ты чего до сих пор здесь околачиваешься? – спросила она, переходя на свой уличный говорок.

Юное личико хитро сощурилось, как это могут делать только уличные мальчишки. Он надул губы, протянул руки и сердито посмотрел на пэра с упрямством, смешанным с пафосом.

– Мне обещали два шиллинга.

Фантина от такого откровенного вранья даже глазом не моргнула. Если честно, Безымянный ожидал получить жалкий грош, но, как он сам заметил, Чедвик был напыщенным индюком и поэтому являлся легкой добычей.

К чести Чедвика следовало сказать, что его хмурое лицо говорило о том, что он понимает, что его обманывают, но по какой-то причине не хочет спорить. В ответ он вложил в детскую ручку сверкающую гинею.

– Купи себе одежду, парень. На улице холодно.

Фантина охнула от ужаса, увидев золото. Боже мой, если бы она знала, что Чедвик будет настолько щедр, она бы остановила мальца еще в самом начале. Одно дело – дать ему шиллинг. Но золотая гинея – совершенно другое. Из-за этого кусочка золота они становились мишенью для любого нечистого на руку негодяя в округе. Она готова была держать пари, что даже сам Безымянный теперь подумывал о том, чтобы позвать своих приятелей и напасть на лорда всей шайкой.

– Довольно с тебя, – глухо прорычала она. – И даже не думай о том, чтобы предать меня.

Не успели они и глазом моргнуть, как мальчишка исчез. Фантина негромко выругалась.

– Господи Иисусе, – пробормотала она, – у вас ума ни на грош.

Чедвик резко обернулся к ней.

– Достаточно, чтобы не пытаться избавиться от напарника, указав ему неверный путь.

– Я вас не запутывала, – ответила она, вновь переводя взгляд на трактир по ту сторону улицы. Там их ждал Балласт. – Я была там, где договаривались.

– Только потому, что мне повезло найти этого мальчишку.

Фантина вздохнула, удивляясь его самоуверенности.

– Неужели вы полагаете, что любой мальчишка, даже Безымянный, мог бы найти меня, если бы я решила спрятаться? – Она обернулась к нему, чтобы убедиться, что он понимает, на что ему сейчас намекают. – Я послала Безымянного к вам. Его задача была привести вас ко мне и помочь с вашим… одеянием. – Она выпрямилась, не сводя взгляда с собеседника и молча выражая свое превосходство. – Он сделал то, что я ему приказала.

Фантина видела, как сузились глаза его светлости, когда он понял, что она имеет в виду. Девушка почувствовала, что он не привык, чтобы им командовали другие, особенно женщина, но Фантине было наплевать на его чувства. Вероятно, для него это игра, а для нее – возможность заработать на жизнь. Придется ему, черт побери, прислушиваться к ней.

Она тянула паузу, чтобы еще раз убедиться, что он понял намек, потом отвернулась и вновь посмотрела в сторону трактира.

– Балласт в задней комнате, – негромко произнесла она, направляясь через улицу.

Но не успела она и шага ступить, как путь ей неожиданно преградила внушительная фигура Чедвика. Он практически остался на том же месте, но без слов лишил ее возможности сбежать, и она оказалась в темному углу у него за спиной.

– В чем, собственно…

– Послушайте внимательно, мисс Делярив. – На холодном ветру голос его звучал глухо. – Я согласился работать с вами по просьбе Пенуорти. Догадываюсь, что вы отлично знакомы с грязным дном Лондона, но я здесь для того, чтобы сохранить жизнь Уилберфорсу, а не для того, чтобы ради вашего удовольствия лазать по сточным канавам. – Он протянул руку и ловко ухватил ее за подбородок, поднял его, чтобы она смотрела прямо в его холодные голубые глаза. – Не нужно больше играть со мной, Фантина.

Она сглотнула, не в силах ответить. Он был прав. Она сама могла бы встретиться с ним в Чипсайде, провести по переулкам или даже прислать более подходящую одежду. Но она предпочла еще больше унизить его, желая с самого начала показать, кто здесь главный.

Кроме того, если честно, не она управляла ситуацией. Несмотря на весь ее ум и ловкость, несмотря на знание лондонских трущоб, Чедвик был физически сильнее, за ним были связи в политических кругах, да и ума ему было не занимать. Она не была уверена, что выиграет, если станет меряться с ним силами. Она даже не была уверена, что выживет в этой схватке. Она была слишком уязвимой во многих смыслах.

Но, тем не менее, она не хотела признать поражение.

Фантина дернула подбородком, высвобождаясь из его руки, расправила плечи, изо всех сил пытаясь сделаться чуть выше, чтобы быть ему под стать.

– Несмотря на все старания Безымянного, от вас разит французскими духами…

– Мы проходили мимо борделя…

– Явно дорогими французскими духами, которыми обрызгала вас ваша любовница. Именно так проститутки «помечают» своего мужчину. У вас слишком тонкие панталоны, а манеры слишком чопорные. В пабе вас вмиг раскусят, и моя единственная надежда – выдать вас за пэра, у которого не все дома. Балласт, ваша милость, шутить не любит. И я тоже. Было бы лучше для нас обоих, если бы вы развернулись и отправились домой. Вы здесь чужак.

Фантина пристально наблюдала за ним, оценивая его реакцию и умственные способности, но он в ответ только чуть крепче сжал зубы.

– Я бывал в местах и пострашнее этой забегаловки, – после паузы ответил он.

– Один? – уточнила она. – Или с кем-то? – И поспешно продолжила, не давая возможности ответить ей: – Когда человек один, он устанавливает собственные правила, рискует только собственной жизнью. Когда работаешь в паре, даже страховка с какой-то из сторон не всегда помогает, и риск возрастает. Что вы будете делать, если Балласт уведет меня в подсобку, а вы останетесь один в окружении его молодчиков? Сбежите? Или станете строить из себя джентльмена-героя и броситесь защищать женщину?

Она не сводила с него глаз, ожидая увидеть предательскую искру вины, когда он признается самому себе, что наверняка сбежит. Но искры не вспыхнуло. Наоборот, она заметила, как посуровел его взгляд, как будто он преисполнился решимости сделать все, включая безрассудное противостояние намного превосходящему силой противнику, чтобы попытаться спасти ее. Но почему? Она не стала обманываться и записывать подобное идиотское геройство на свой счет. Джентльмены чтут кодекс чести, и, по всей видимости, для Чедвика честь была превыше всего.

– Нужно удирать, дурак, – отрезала она. – Я сама о себе позабочусь.

Его губы медленно расплылись в изумительной улыбке.

– Вам бы этого очень хотелось, да? – спросил он низким властным голосом. – Вероятно, вы намерены сдать меня Балласту, раскрыть мои карты только для того, чтобы избавиться от докуки? Кто из нас дурак, Фантина? Я бы не советовал так со мной поступать.

Фантина сглотнула, ей стало не по себе, оттого что он так же сильно заблуждается на ее счет, как и она на его.

– Я никогда не предам вас, Чедвик. Вы играете на чужом поле, и это может стоить вам жизни. – Она решила положить конец этому спору, осознавая, что может вернуться к нему, когда ситуация будет у нее под контролем. Она кивнула в сторону паба. – Больше нельзя терять времени. Если мы будем мешкать, Балласт напьется и толку от него будет ноль.

Чедвик переступил с ноги на ногу, как будто радуясь смене темы разговора.

– А может быть, стоит дождаться, когда он напьется?

Фантина покачала головой.

– Балласт – заядлый пьяница, жестокий и подозрительный. Нам повезет, если мы подойдем к нему, пока его мозг еще не затуманен алкоголем. – Фантина не стала добавлять, что даже то, что она прикинулась мальчиком, не спасет ее от пьяного Балласта. Когда Балласт пьян, поговаривают, что он не разбирает, где мальчик, а где девочка, – всех тянет в постель.

Чедвик кивнул, как будто понимая ее молчаливые опасения. Глупо, конечно, но почему-то этот кивок придал ей уверенности. Она расслабилась, мысленно переключившись на образ Крысы.

– Вы безумец, – негромко произнесла она, – который нанял меня для того, чтобы я показал неприглядное лондонское дно. – Она еще раз повторила последнюю фразу, пытаясь подражать его словам, как это сделал бы мальчишка: передразнивая заумные слова взрослого. – Если нас разведут по разным комнатам, – добавила она, глядя ему прямо в глаза, – бегите как угорелый. С Балластом я сама справлюсь. – Она улыбнулась своим мыслям. – Он не так умен и хитер, как думает.

Она заметила в глазах Чедвика вопрос, но не дала возможности его задать. Девушка пулей рванула мимо него, перебежала мокрую улицу и нырнула в дверь паба. Она знала, что он последует за ней, разумеется, ругая ее на чем свет стоит, и еще шире улыбнулась при этой мысли.

Она продолжала ухмыляться, когда отряхивала мокрую одежду у дымящегося камина. Сидящие вокруг посетители бранились, когда от нее летели грязные капли и с шипением падали прямо в огонь. Она ловко увернулась от чьего-то кулака и рысцой пронеслась в противоположный угол зала.

Внутри паба было грязно и мрачно; много потных мужиков и море прогорклого пива. Прямо перед ней лавировала между столиками барменша Джилли, чередуя брань с многообещающими подмигиваниями. Фантина на минуту залюбовалась тем, как женщина управляется с завсегдатаями-грубиянами.

И тут ввалился Чедвик.

Во всей красе – он не проскользнул в бар тайком, как это сделали Фантина и некоторые из посетителей. Нет. Он широко распахнул дверь, и все увидели мощную фигуру, загораживающую вход. Пронизывающий ветер трепал полы его пальто, лохматил белокурые волосы. Он сунул внутрь свой аристократический нос и принялся разглядывать посетителей. Посетители повернули головы, многие зарычали. Фантина едва сдержалась, чтобы не выругаться.

И тут кое-что произошло. Чедвик не стал демонстрировать окружающим напыщенные повадки лорда. Вместо этого он зачарованно озирался по сторонам.

– Ты что, идиот? Пошел к черту! – проревел широкоплечий портовый грузчик, сидящий у двери.

Чедвик оскалился.

– Ой, очень рад! – протянул он в нос тоном настоящего денди. Затем он вошел внутрь и, безошибочно найдя взглядом прячущуюся в тени Фантину, воскликнул: – Эй, парень, просто изумительно! Очаровательно! Восхитительно ужасающе! Не прячься в углу. Принеси-ка мне… пивка!

Фантина только рот от удивления открыла. Он был само совершенство! Она велела ему играть роль сумасшедшего пэра, который ищет развлечений в порту, и он с блеском справился! Теперь Фантина могла так же уверенно вести свою роль.

Она громко застонала.

– Чертов дурак, верно? – пробормотала она рядом сидящему мужчине. – Хочет посмотреть местные красоты. Платит хорошие деньги. – Заметив алчный взгляд соседа, она покачала головой и надменно ухмыльнулась. – Даже не думай. Бесполезно. Я уже его обчистил. Оставил только на выпивку и чтобы покувыркаться с Джилли.

Фантина заметила, как сосед прищурился, быстренько взвешивая, правду ли сказал малец. В конце концов он выругался и отвернулся к своей высокой пивной кружке. Сидящие неподалеку соседи тоже сели на свои места, потеряв интерес к пьяному лорду.

– Парень! – вновь окликнул Чедвик, в голосе которого послышалось раздражение, словно он пытался впитать портовый говор. – Иди сюда, у меня в горле пересохло. Черт побери! – Он улыбнулся, как будто ему в голову пришла гениальная мысль.

Фантина вышла из угла.

– Джилли! – окликнула она барменшу. – Поразвлекай его минутку. Мне нужно перекинуться парой слов с Балластом.

Барменша кивнула, качнула бедрами, что не ускользнуло от взгляда Чедвика. Слишком откровенный намек для любого мужчины, поэтому Чедвик в ответ подмигнул и призывно похлопал по своему колену. Джилли улыбнулась, едва не забыв отдать свой поднос Крысе.

– Балласт в задней комнате. Отнеси ему выпить.

Барменша протянула поднос, Фантина поспешно схватила его, едва не уронив. Она ахнула – пиво расплескалось, но не разлилось. Черт, сегодня она какая-то неповоротливая. У нее болели суставы, она почти не чувствовала пальцев ног после ожидания на промозглом ветру. Десять лет назад Фантина бы просто рассмеялась столь незначительному неудобству, но в двадцать пять она уже не была такой ловкой. Сколько еще лет она будет достаточно быстрой, чтобы убегать от преследователей?

Она содрогнулась от одной мысли об этом, но быстро отмахнулась от нее – сказывались годы практики. Сейчас не время сражаться с демонами, которых невозможно победить. Поэтому она расправила плечи, протиснулась через дверь в глубине зала и оказалась в маленькой комнате без окон.

– Добрый вечер, начальник, – поздоровалась она с Балластом, который сидел за щербатым столом в противоположном углу комнатенки и считал деньги. Рядом с ним стоял его сын, долговязый юноша с сальными черными волосами и бегающими глазами. По бокам, подпирая стены, стояли два громилы-молодчика.

Фантина медленно вошла в комнату, дерзко захлопнула за собой дверь.

– Я тут принес немного ослиной мочи, – нахально заявила она, с размаху ставя на стол перед Балластом пивную кружку.

Янтарная жидкость расплескалась на разложенные там монеты и банкноты. Потом улыбнулась удивленному Балласту. Скорее всего, он знал о том, что она заглянула в паб. Балласт просто не ожидал, что она так бесцеремонно ввалится к нему в каморку.

Продолжая играть свою роль дерзкого юноши, Фантина без приглашения устроилась на единственном свободном предмете мебели – шатком стуле по другую сторону стола – и стала болтать ногой, как делают дети. Какое-то время она изучала сидящего напротив мужчину.

Балласт поправился. Хотя от природы он был тучным и коренастым, кожа его уже обвисла, а уголки губ опустились в неизменной недовольной гримасе. Его жирное тело стало рыхлым. Но прищуренные черные глаза, похоже, остались такими же проницательными, как и мясистые кулаки – такими же крепкими.

– У тебя есть минутка поговорить с моим старинным добрым другом? – весело спросила Фантина с напускной самоуверенностью.

Балласт хмыкнул, снова перевел взгляд на деньги.

Но Фантину это не могло обмануть. Она понимала, что все его внимание приковано к ней. Если бы у нее и возникло хоть малейшее сомнение, поведение трех остальных присутствующих тут же развеяло бы их. Юноша пристально смотрел на нее, и на его лице читалось такое же презрение, как на лице его отца, только во взгляде угадывался живой ум, а это могло быть опасно. Что касается остальных двоих, то они молча встали по обе стороны от нее, и теперь Фантина сидела как на иголках.

– У него к тебе небольшое дельце, – продолжала Фантина, с мальчишеским энтузиазмом подскочив на стуле.

Балласт с ослиным упрямством продолжал считать свои деньги.

– Сорок восемь… сорок девять… Пятьдесят.

Фантина сглотнула. Пятьдесят фунтов. Вот бы ей эти деньги – она бы развернулась! Пенуорти уже давно расплатился с ней за предыдущую работу, и от тех денег практически ничего не осталось – одни слезы. Желудок предательски заурчал.

Неожиданно собеседник поднял голову, в глазах читалась решимость.

– Придется иметь дело с «шишкой»?

Фантина непонимающе уставилась на него.

– Чего?

Балласт усмехнулся, пока Фантина пыталась привести мысли в порядок. Возможно, этот человек был грубым и медлительным, но ему никогда бы не удалось прибрать к рукам порт, если бы он был полнейшим дураком. Ей стоит держать ухо востро, если она хочет сохранить жизнь себе и Чедвику.

– А… – запинаясь, произнесла она, – нет… – С каждым словом к ней возвращалась былая дерзость. – Просто чокнутый джентльмен, который хочет провести ночь на самом неприглядном дне Лондона. Поэтому, естественно, я подумал о тебе.

Балласт едва заметно расправил плечи, явно не заметив оскорбления.

– У меня лучшее пиво в порту.

Фантина уже готова была остроумно ответить, но заметила тень раздражения в глазах юноши. От него не укрылся оскорбительный намек, и ему это явно не понравилось. Что ж, ей нужно следить за своим языком.

– Этот джентльмен так… к слову, – продолжала она. – Я пришел по другому поводу. По просьбе еще одного лорда.

– Растешь, да, Крыса? – поинтересовался юноша, надменности которого мог бы позавидовать любой пэр. – Два лорда в один день? И оба обратились к тебе. Поверить не могу.

Она повернулась к нему, отметила про себя, что он наверняка вырастет таким же высоким, как его отец, но пока парень скорее долговязый и нескладный, чем крепкий. Как там его зовут? Джек? Впрочем, все зовут его Воблой. Он был чертовски сообразителен и умен, и отец души в нем не чаял.

– Больше мне некуда расти, только вверх, – нахально ответила она. – К тому же он приятель чудака. Хочет разжиться информацией.

– По поводу? – прищурившись, спросил юноша и сделал шаг вперед.

«Он слишком подозрителен и поэтому самый опасный в комнате», – мелькнуло в голове Фантины, и она вновь повернулась к Балласту.

– Эй, кто здесь ведет переговоры? – спросила она. – Ты отдал ему все свои мозги? Или хоть немного осталось, чтобы о делах поговорить? – Она прищурилась, с вызовом подалась вперед. – Или мне к Харди обратиться? – Фантина назвала имя заклятого врага Балласта.

Как и предполагалось, Балласт проглотил наживку. Отпихнул сына назад и ответил ей таким же пристальным взглядом.

– Будешь иметь дело со мной, Крыса. Хотя я не уверен, что могу доверять тебе после минувшего раза. Поэтому следи за языком.

– Ай! – засмеялась Фантина, чтобы скрыть предательскую дрожь. – Это было всего лишь небольшое недоразумение.

Откровенно говоря, все было намного серьезнее. Она прямо из-под носа Балласта увела его новую шлюху – девушку по имени Дженни. Именно по этой причине Крыса исчез на какое-то время из этого квартала города.

У Дженни был острый слух, она подслушивала то, что Пенуорти считал наиболее ценной информацией. В обмен на эту информацию Фантина увела девушку у Балласта. Сейчас она счастливо работает служанкой-шпионкой у одного из политических противников Пенуорти.

– Кто старое помянет… – заявила Фантина, скрестив руки на груди. – Кроме того, если вы меня убьете, потеряете много золота. Что скажешь? Будем дела делать или я пошел, покувыркаюсь немножко с Джилли?

– У тебя еще пиписка не отросла, Крыса.

«Твоя правда!» – с усмешкой подумала Фантина. Откинулась на спинку стула и схватилась за ширинку, как обычно поступают заносчивые мужчины.

– Моей пиписки хватит для того, чтобы предложить десять гиней за имя человека, который хочет убить чувака по имени Уилберфорс.

– Десять гиней! – засмеялся Балласт. – Только не после того, как ты увел у меня Дженни. Ты должен мне новую шлюху, Крыса. А не десять вшивых гиней.

Фантина поморщилась. Она, честно говоря, не надеялась, что Балласт забудет об исчезновении Дженни. Она просто рассчитывала, что у него не хватит ума связать ее с исчезновением девушки.

– Балласт, я здесь с какого боку? – воскликнула она, исполненная праведного гнева. – У тебя шлюха пропала, при чем здесь я?

Балласт ухватился за стол с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Я видел собственными глазами, Крыса! – зло прорычал он. – Тебя и мою замечательную новую шлюху!

– Это была не Дженни. Ты видел переодетого Безымянного. – Заметив, что Балласт побагровел от ярости, Фантина заговорила мягче, успокаивающе: – Знаешь, что я тебе скажу? К исчезновению Дженни я руку не прикладывал, но ради наших добрых отношений я удвою цену. Предлагаю двадцать гиней за имя. Это честно, так ведь? Я с этого ни гроша не имею, поэтому решай быстрее. Мне больше недосуг этим заниматься.

Балласт задумался. Она явно зацепила его, но он был не из тех, кто быстро соображает. Он схватил кружку, осушил ее, откинулся на спинку стула, скрестив руки на массивной груди, и стал пристально разглядывать ее.

Фантина выдержала взгляд, изо всех сил пытаясь не утратить напускной бравады, которая всегда помогала выжить в трущобах. Вобла сделал какой-то жест в сторону одного из головорезов у нее за спиной, и Фантина вся напряглась, увидев, как тот поспешно вышел из комнаты. Она гадала, чем же все закончится, но не решалась отвести взгляд. Только так она могла продемонстрировать собственную храбрость.

– Ну же, Балласт, – торопила его Фантина, ибо внутренний голос подсказывал ей, что пора сматывать удочки и бежать отсюда. – Что скажешь?

Балласт едва заметно улыбнулся, и Фантина почувствовала, как внутри все похолодело. Спустя мгновение ее подозрения подтвердились: услышала звук, предвещающий беду.

– Я скааажу, стааарина… – донесся до нее заплетающийся голос. – Что все это значит?..

Это был Чедвик, продолжающий играть роль пьяного пэра, только теперь он казался немного потерянным. Фантина оглянулась через плечо и увидела, что его чистые голубые глаза осоловели и помутнели, и она молилась только о том, чтобы это было притворством, а не действительностью.

Конечно, он не собирался напиваться. В этом она была уверена. Но выпивка Балласта валила с ног быстрее, чем более благородные напитки. Возможно, Чедвик просто переоценил свои возможности.

В этом случае им обоим грозят серьезные неприятности.

– Эй-эй! – воскликнула она, вскакивая с места. – Не трогайте его. Он ко мне обратился, я должен за ним приглядывать!

Она повернулась к Балласту, но вперед шагнул его сынок. Глаза Воблы блестели от возбуждения.

– Но ты же сказал, что уже обчистил его. Теперь он сгодится разве что для Джилли и парочки кружечек пивка.

Фантина прикусила губу – попалась на собственной лжи. Если то, что она заявляла, правда, Крысе на самом деле должно быть все равно, что случится с пьянчугой. Вот только…

Она расправила плечи.

– Полегче! У него есть приятели, которых он приведет в следующий раз, если самому понравится. Не разоряй мой будущий бизнес.

– Сколько друзей? Какой будущий бизнес?

– Черт! – вмешался Чедвик, неуклюже вырываясь из рук того, кто его держал. – Крыса, что здесь происходит? Я же предупреждал тебя, что ты ни гроша не получишь, пока я не вернусь живым и невредимым на Гросвенор-сквер.

Фантина в глубине души вздохнула с облегчением. По крайней мере, Чедвик не пропил весь ум и подыграл ей.

– Не волнуйтесь, – успокоил его сын Балласта, при этом манеры его стали дружескими, а речь – правильной. – Крыса передал вас на наше попечение. Меня зовут Вобла. Я доставлю вас домой в целости и сохранности и заберу все, что причитается за наши услуги.

– Эй, полегче! – воскликнула Фантина, но тут же прикусила язык, почувствовав приставленный к спине нож. Лучшее, что она могла сделать, – это полуобернуться, чтобы встретиться взглядом с Чедвиком, который едва заметно кивнул, скосив глаза на единственную дверь.

Фантина затаила дыхание. Чедвик не был пьян. На самом деле он полностью отдавал себе отчет в происходящем. Причем настолько, что явно ожидал от Фантины, что она последует своему собственному совету: удирать со всех ног. Именно это она советовала еще до того, как все началось.

Она оглянулась на Балласта и его сына, быстренько взвесила свои шансы. Вряд ли они станут убивать Чедвика. Слишком опасно прикончить пэра. Но они могут его обидеть, не говоря уже о том, что обчистят его дом на Гросвенор-сквер. Господи, зачем он назвал такой богатый район?

– Эй, Крыса, разве я не прав? – спросил Вобла, прерывая размышления Фантины. – Ты ведь передал нам его на попечение?

Девушка прикусила губу. Ситуация неожиданно вышла из-под контроля. Крыса уж точно выбрал бы путь попроще и сбежал бы, но может ли так поступить она? Несмотря на свою неприязнь к Чедвику, она не могла оставить его на милость Балласту. В конце концов, они с Чедвиком партнеры.

Она просто не видела другого выхода.

Глубоко вздохнув, Фантина приняла решение.

И пусть Бог простит ее грехи.

Глава 3

Чедвик прикрыл глаза, изо всех сил стараясь не выходить из роли пьяницы, но в то же время не утратить четкость мысли. Он понимал, что ему не стоило поддаваться на уговоры Фантины и ввязываться в этот нелепый розыгрыш. Ситуация неожиданно выходила из-под контроля. Он видел, что стоящий позади девушки громила приставил к ее спине нож, а тот, что стоял у него за спиной, поигрывал своим ножом у левой лопатки Маркуса.

Они оба по уши увязли в расставленных силках.

Он мог надеяться только на то, что Фантине хватит ума и она сбежит при первой же представившейся возможности. Эти бандиты не станут его убивать. Он же пэр. Возможно, утром его найдут избитым, вероятно, ограбленным до нитки, но они с Фантиной будут живы.

Та чего она ждет? Фантина с самого начала дала ясно понять, что при первых же признаках опасности даст деру.

– Вам он без надобности, – сказала она, расправляя плечи, вероятно пытаясь хоть как-то отодвинуться от упирающегося в спину лезвия. – У вас есть я, от меня будет больше толку.

Вобла обернулся, губы его расплылись в притворной улыбке.

– Ты? На что ты сдался? Всего лишь грязная маленькая крыса.

– И что? Грязная крыса тоже может принести тебе двадцать гиней.

– Оставь себе эти вонючие гроши, – возразил Балласт. – У этого фрукта их сотни.

Маркус выпрямился, прикрыл глаза, как будто пытаясь отогнать похмелье. Настал его черед вступать в торги, чтобы они оставили Фантину в покое ради куска пожирнее.

– Точно, у меня сотни, – произнес он негромко, но четко. – Триста, но только при условии, что вы отпустите меня и мальчишку.

– Три сотни! – ахнул Балласт. – Ты слышал? Вобла! – крикнул он, хлопнув мальчишку по спине. – У джентльмена дома лежат три сотни, которые только нас и ждут.

Маркус нахмурился. Он имел в виду совершенно другое. К счастью, мальчишка это понял.

– Нет у него дома никаких трех сотен, – заявил он и сплюнул Маркусу под ноги. Его правильная речь так и сочилась злобой. – Он думает, что мы поверим ему на слово. Поверим, что он пришлет нам эти деньги. Считает нас последними идиотами.

– У него и сотни шиллингов нет! – воскликнула Фантина, не желая оставаться в стороне. – Неужели вы думаете, что у такого слабоумного, как он, могут быть такие деньжищи? Он по всему городу пораздавал векселя.

– Может, и так, – согласился Балласт, лениво поигрывая еще одним ножом. Откуда он его достал, Маркус понятия не имел. Но клинок, длинный и острый, тускло поблескивал в его руках. – Подведите сюда Крысу.

– Постойте! – крикнул Маркус, пытаясь придумать, что же сказать – что угодно, только бы предотвратить дальнейшие действия Балласта.

Но его остановил стоящий справа от него громила, а остальные просто не обратили на его крик внимания.

– Отпусти меня! – раздраженно завопила Фантина, попытавшись вывернуться из рук схватившего ее здоровяка.

Однако ее усилия были тщетны. Балласт кивком позволил ее отпустить, и она смело шагнула вперед, чтобы, несмотря ни на что, продолжить дерзить.

– Думаешь, я идиот? – прорычал Балласт, и на его мясистых щеках вздулись желваки. – Ошибаешься! – Кончик лезвия он ткнул ей прямо в шею, под подбородок. – Я умею считать, Крыса, – продолжал он сиплым голосом. – И я знаю, сколько тебе лет.

Никто и глазом не успел моргнуть, как он резко опустил нож вниз. Тонкая ткань рубашки Фантины тут же лопнула, как и повязка, стягивающая ее грудь. И перед изумленным взором собравшихся предстала грудь Фантины – изрезанные края ткани подчеркивали изгиб соблазнительных белых холмиков.

– Господи Всевышний! – выдохнул Вобла. – Ты – женщина!

– Женщина, – мягким, словно французский шелк, голосом ответила Фантина. – Учитывая, что вы разоблачили мою маскировку, вероятно, с вами можно иметь дело. – Она наклонилась к главарю и прошептала: – Отошли своих людей.

Балласт был не в силах оторвать взгляда от груди Фантины. По правде говоря, Маркусу тоже нелегко было оторваться от этого зрелища. Казалось, она отлично умела поддразнивать мужчин: знала, как нужно дышать, чтобы ткань едва не соскальзывала, как повести плечами, чтобы это выглядело как призыв… Маркус сглотнул. Он мысленно обругал себя за такие вольности. Сейчас не время строить Фантине глазки, представлять ее в своих объятиях и почти слышать, какие звуки она издает при этом…

– Ну, давай же, – продолжала она слегка охрипшим голосом. – Если отошлешь своих молодчиков, сможешь их потрогать.

Балласт прищурился. По всей видимости, он тоже с трудом мог собраться с мыслями, несмотря на то что сам затеял это небольшое представление. Он всего на секунду оторвал взгляд от Фантины.

– Вобла, ступай домой, к матери.

Парень вскипел от ярости.

– Но…

– Вон! Сейчас же!

Парень обернулся, окинул злобным взглядом всех, кто находился в комнате, и пулей вылетел прочь. Фантина изогнулась, как будто вознаграждая Балласта за то, что он отослал своего мальчишку, поставила на стол обтянутую панталонами ножку. Жеманно улыбаясь Балласту, она мягко и легко отобрала у него нож. Негодяй сдался без боя, все всякого сомнения полагая, что одна слабая женщина ничего не сможет с ним сделать, даже если у нее будет устрашающий на вид нож.

Потом Фантина медленно поднесла нож к своим панталонам и с игривой улыбкой стала разрезать их по шву. Шов за швом ткань расходилась, обнажая идеальной формы ножку. Процесс, казалось, продолжался бесконечно долго.

Нож поднимался все выше и выше, и четверо присутствующих мужчин едва сдерживались, истекая слюной. В комнате стало так тихо, что Маркус слышал негромкий треск, когда лопался каждый стежок. Фантина наконец приоткрыла колено, а потом показалось белоснежное бедро.

Господи! Она божественна!

– Все, что у меня есть, – твое, – проникновенно прошептала она, словно талантливая куртизанка. Она наклонилась, и разрезанные края рубашки соблазнительно натянулись на ее груди. – Отошли своих молодчиков.

Балласт все еще колебался, и в это мгновение Фантина, к всеобщему удивлению, нанесла удар. Она отвела ногу, вытянутую на столе, влево и больно ударила Балласта в лицо – удар пришелся точно в висок. Балласта отшвырнула назад, он ударился головой о стену, однако сознания не потерял. Но и Фантина натиск не ослабила. Спрыгнув со стола, она накинулась на Балласта.

Молодчикам главаря потребовались секунды, чтобы отреагировать на неожиданное нападение Фантины, но этих секунд было достаточно и для Маркуса. Наиболее уязвимым оказался громила у него за спиной. Маркус обернулся и нанес противнику тяжелый удар в подбородок. Боль пронзила руку Маркуса до самого плеча, но ему хватило сил улыбнуться, когда здоровяк бесчувственным кулем сполз по стене.

У Маркуса оставался всего лишь миг, чтобы остановить второго головореза, который уже нацелился метнуть нож в шею Фантины, поэтому воспользовался единственно возможным вариантом.

Нашарив рукой ближайший предмет – плевательницу, – Маркус метнул ее в противоположный конец комнаты. Каким-то чудом плевательница оказалась пустой, а следовательно, целиться было легче. Спустя мгновение тяжелый металл врезался в голову второго громилы.

Здоровяк споткнулся, кашлянул, застонал – и у Маркуса появилось время добежать и закончить начатое. Фантина же пригвоздила Балласта к стене и приставила к горлу его собственный нож. Когда Маркус расправился со вторым злодеем (тот тоже валялся без сознания), он встал и увидел, что по острому лезвию, зажатому в руке Фантины, медленно скользит капелька крови.

– Вы покойники! Оба! – прохрипел Балласт, с яростью глядя на Фантину, которая предплечьем пережала ему горло.

– Ну, разумеется! – ответила она уже не голосом соблазнительницы, а своим обычным говорком. – Слышали твои угрозы.

Балласт побагровел от злости, но промолчал. Да ему и не нужно было ничего говорить, за него все сказал высокий звонкий голос того, кто стоял у двери.

– Но на этот раз вы действительно покойники.

Маркус резко обернулся – в дверях маячила долговязая фигура Воблы. Не раздумывая ни секунды, Маркус схватил парня за руку, втянул его в комнату и захлопнул дверь. С этим сложностей не возникло, но было очевидно: услышав громкий хлопок, каждый находящийся по ту сторону двери теперь знал: у Балласта что-то неладно.

Из противоположного угла комнаты Маркус услышал стон Фантины, и ему осталось лишь застонать в ответ. Раньше они были в руках головорезов, теперь оказались в западне – если быстро не найдут какого-то выхода, им действительно конец. И даже его титул сейчас не защитит, особенно если тела не обнаружат, – здесь его искать никто не будет.

Он поднял глаза, встретился взглядом с Фантиной, увидел в них страх и отчаяние. Неожиданно она нахмурилась, задумчиво уставившись на бившегося в руках Маркуса парнишку.

Она что-то замыслила, но он не догадывался, что именно. Тут Фантина обернулась к Балласту и, желая выдавить все из их стремительно тающего преимущества, потребовала:

– Назови имя, Балласт. Немедленно.

– Какое имя? – прохрипел он.

– Имя того типа, который желает смерти Уилберфорсу.

Балласт поморщился, как будто намереваясь плюнуть ей в лицо, но она только глубже вдавила нож ему в горло. Наконец он заговорил сквозь стиснутые зубы, с трудом выдавливая из себя слова:

– Шиш тебе!

– У меня есть к тебе предложение, – прошептала она. – Я все еще хочу с тобой договориться, если язык развяжешь. – Она глубоко вздохнула, умоляюще посмотрела на Маркуса, потом опять перевела взгляд на Балласта. – Мне – лорда, – продолжила она, – а твоему сыну – учебу в Харроу.

Несмотря на то, что Маркус слушал крайне внимательно, он все равно не сразу понял смысл ее слов. Харроу? Элитная школа, в которую он сам ходил много лет назад? Она же не предлагает…

– Что? – взорвался Маркус, но его никто не слушал. Даже мальчишка перестал вырываться; он, вне всякого сомнения, благодаря живому уму быстрее Маркуса смекнул, что предложила Фантина.

– Только представь, – гнула свое Фантина. – Твой малец в Харроу, среди будущих графов и герцогов. Подумай, чему он может научиться. Подумай, на что он будет способен.

Балласт раздумывал над предложением. Вместе с сыном. И Маркус с ними – и ему стало не по себе. Сын портового уголовника… в Харроу!

– Даже не начинай… – произнес Маркус деревянным голосом, но времени на споры не было. Маркус навалился на дверь всем весом своего тела, чтобы не открыли, но дверь заходила ходуном, когда в нее ударили мощным кулаком.

– Балласт! – раздался из-за двери приглушенный голос. – В чем дело?

– Убьешь нас сейчас, – прошептала Фантина, – и твоему сыну никогда не попасть в Харроу, никогда не получать карточные долги у сына графа, никогда будущий герцог не познает плотских утех в твоем прекрасном заведении.

Маркус сглотнул, одновременно удивляясь и поражаясь тому, насколько изобретателен ее ум.

– Балласт! – уже более нетерпеливо окликнул голос.

– Сдашь нас, – шепотом предупредила Фантина, – и я прямо сейчас перережу тебе горло. – Она чуть ослабила хватку, чтобы Балласт мог глубоко вздохнуть.

– Остынь, Кори! – крикнул Балласт. Потом, сосредоточенно нахмурившись, понизил голос: – Дай минуту подумать.

Фантина не стала давать ему времени на размышление. Она лишь сильнее прижала его плечом, так что он едва не задохнулся.

– Нет времени, Балласт. Назови имя.

Он поднял голову, явно приняв решение, и пристально взглянул на Фантину.

– Имени не знаю. Только прозвище – Фикса.

Маркус нахмурился.

– Фикса? Коронка на зубах?

– Да, – продолжил Балласт и затрясся в беззвучном смехе. – Кажется, какой-то фраер с тремя золотыми фиксами забашлял Харди за то, чтобы он прихлопнул Уилберфорса.

Маркус не сразу понял жаргон Балласта, но через секунду до него дошло: какой-то аристократ с тремя золотыми зубами заплатил Харди, злейшему врагу Балласта, чтобы тот убил Уилберфорса.

– Харди все думает, – продолжал Балласт, – не пришить ли этого фраера за его фиксы?

Неужели можно убить дворянина за золотые зубы?

– Или ввязаться в игру?

– Он решил ввязаться в игру, – мрачно произнесла Фантина.

«К сожалению», – подумал Маркус. Если бы Харди решил-таки убить негодяя, сейчас бы Маркус сидел у камина с бокалом коньяка и ему не пришлось бы выбирать между смертью и содействием поступлению головореза в Харроу.

Хвала небу, он не знал, что тот выберет. Неужели Харроу?

– Подробнее, Балласт, – прервал размышления Маркуса голос Фантины. – Этот фраер высокий? Толстый? Уродливый? Любая мелочь…

– Все, что мне известно, это то, что у него три золотые фиксы.

– Уверен, что всего три? – уточнил Маркус. – А не две? Или четыре?

Балласт посмотрел на Маркуса как на идиота, но промолчал.

– Три фиксы. Если меньше, никто не стал бы мочить дворянина. Четыре – никто бы и раздумывать не стал. А три… ты думаешь, думаешь и думаешь…

– В чем он был одет? Какого цвета волосы? Глаза? – выспрашивала Фантина.

– Больше я ничего не знаю!

Маркус нахмурился, вглядываясь в лицо Балласта. Мужчина не врал. Он действительно больше ничего не знал. По всей видимости, Фантина пришла к такому же выводу, потому что сменила тему.

– Ладно. Значит, мы договорились? Мы с лордом уходим, а Вобла получает приличное образование?..

Балласт покачал головой, едва заметно, поскольку Фантина продолжала держать нож у его горла.

– Лорд уходит. А ты остаешься. – Он схватил руками ее за зад. – Ты задолжала мне за Дженни.

Фантина колебалась, Маркус стиснул зубы – все в этот вечер пошло наперекосяк. Сперва пришлось ползать по всем сточным канавам Чипсайда, потом выбирать между жизнью и содействием поступлению мальчишки в Харроу, а теперь еще и это! Позволить Фантине пожертвовать собой ради него? Сама ситуация была унизительной, он просто отказывался продолжать дальше этот фарс!

Он шагнул вперед, решительно сжав кулаки и расправив плечи. Двигался он неуклюже, учитывая то, что одной рукой ему приходилось удерживать мальчишку, но, тем не менее, у него все получилось: одним прицельным ударом Маркус вырубил Балласта.

Фантина отскочила от тела негодяя, испуганно охнув, когда тучный мужчина свалился на пол.

– Отличный удар, – сказала она, и он с удивлением расслышал нотки восхищения в ее голосе. – В следующий раз не могли бы меня предупредить?

– Он живой? А? – пропищал парень.

– Живой, – ответила Фантина. – Но мне хотелось бы быть отсюда подальше, когда он очнется.

Фантина с Маркусом повернулись к единственному выходу из комнаты, но парень, удостоверившись, что его отец жив, расхрабрился. Он загородил собой дверь и едва заметно улыбнулся.

– Люди моего отца прикончат вас, как только вы выйдете.

Маркус вздохнул, продолжая медленно кипеть от злости.

– Я не допущу, чтобы меня убили в этой дыре, – решительно заявил он. – Моя мать этого не выдержит.

Фантина взглянула на Маркуса, по ее лицу невозможно было понять, о чем она думает, потом обернулась к мальчишке.

– Они не станут нас убивать, если ты их остановишь. Скажи, что отец твой напился. Они сразу в это поверят.

Парень усмехнулся, на его лице появилось такое же плутовское выражение, как ранее у его отца.

– И зачем мне это делать?

– Потому что ты выведешь нас отсюда в целости и сохранности, и я клянусь, что ты окажешься в Харроу.

Маркус замер. Господи, она опять за свое! А он уже подумал, что ему удалось избежать этого разговора с Балластом.

– Совершенно нереально! – начал Маркус, но его перебил парень.

– Он не станет помогать, – заявил Вобла, кивнув в сторону Маркуса.

– Станет, – ответила Фантина, – можешь мне поверить. – Она нагнулась, чтобы посмотреть парню прямо в глаза. – Это твой единственный шанс, Вобла. Хочешь жить, как твой отец? Каждый вечер напиваться в стельку, набрасываться на все, что шевелится, потому что жизнь твоя, черт побери, не подходит для чего-то более стоящего?

Вобла побледнел от столь дерзкой оценки образа жизни Балласта, и Маркус испугался, что она переигрывает. Но юноше хватило ума и сообразительности. Скользнув взглядом по лежащему кулем отцу, он скривился, когда заметил текущую тонкой струйкой по подбородку слюну.

– Поступив в Харроу, – продолжала тем временем Фантина, – ты сможешь стать хозяином своей жизни. Завести дружбу с элитой, научиться тому, что тебе нужно знать. Возможно, у кого-то из них есть сестра…

– Даже не думай об этом! – взорвался Маркус.

Парень внимательно посмотрел на него, и Маркусу неожиданно стало неловко под его пристальным взглядом. В чем дело? Этот мальчишка смеет судить его? Оценивает его, проверяет, тонка ли у него кишка? Тем не менее ему оставалось только надеяться, что он пройдет проверку, потому что нутром Маркус чуял – от этого зависят их жизни.

Не прошел.

– Он не пойдет на это.

– Пойдет, – ответила Фантина. – Если не доверяешь ему, поверь мне. Я никогда тебя не обманывала.

– А раньше и нужды не было.

Маркус сглотнул. Вобла с Фантиной сверлили друг друга взглядами, до мельчайших нюансов оценивая, насколько они могут доверять один другому. Самого Маркуса уже вычеркнули за ненадобностью, как всего лишь деталь в этой игре. Он бы обиделся, если бы ему не было абсолютно ясно, что он понятия не имеет, как живет этот портовый мирок. Ему отводилась роль готового ко всему наблюдателя, но настоящими игроками были Фантина и этот мальчишка.

Маркус едва сдержался, чтобы не улыбнуться при этой мысли. Наконец-то! Предстоит играть по новым правилам.

В это мгновение Вобла принял решение.

– Лучше прикройся, – велел он, кивнул на одежду Фантины. – Если только не хочешь, чтобы все узнали, что ты девушка.

Фантина охнула, когда посмотрела на свое одеяние. И хотя грудь не было видно, ее соблазнительные очертания просматривались под рубашкой. Маркус понял, что одежду уже не спасти – слишком сильно разорвана. Поэтому, чтобы не поддаваться искушению любоваться тем, как она извивается, пытаясь прикрыться разорванной рубашкой, он сдернул сорочку с одного из лежащих без сознания головорезов.

– Надень это. Она почти все прикроет. Если повезет, люди увидят только то, что захотят.

– Они хотят видеть полуобнаженную девушку, – пробормотала Фантина. Но последовала его совету. Спустя несколько секунд она уже заправляла огромную сорочку в то, что осталось от ее панталон. С распоротым швом на ноге уже поделать ничего было нельзя, но, по крайней мере, она хотя бы отдаленно напоминала мальчишку.

– Вперед, – сказал Вобла. И не успели они перевести дыхание, как он пригвоздил Фантину холодным взглядом. – Кинешь меня – и я тебя прикончу.

Фантина так же серьезно кивнула.

– Знаю.

Видимо, обещания оказалось достаточно, поскольку Вобла повысил голос, чтобы его слышали стоящие за дверью.

– Пошли, приятели, – проревел он, распахивая дверь.

Едва Маркус успел переступить порог в зал, как Балласт стал приходить в себя. Сначала раздался приглушенный стон, который становился все громче, – к бандиту возвращалось сознание. Фантина с мальчишкой тоже его услышали и потому ускорили шаг, поспешно протискиваясь сквозь толпу, чтобы Маркус успел захлопнуть за ними дверь.

– С дороги! – вопил паренек, лавируя в толпе. – У Балласта для его светлости есть сюрприз, и наш гость горит от нетерпения посмотреть на него.

Маркус тут же понял намек, притворился пьяным пэром – слишком глупым, чтобы осознать степень грозящей опасности.

– Поторопись, парень, – произнес он невнятно. – Не терпится уже взглянуть на эту женщину с четырьмя грудями. – Он пьяно улыбнулся, когда попытался ухватить барменшу, но чуть не столкнулся с широкоплечим амбалом. – По одной в каждую руку, одну в рот, а четвертая про запас.

Мальчишка закатил глаза в угоду толпе, оттягивая Маркуса от Джилли.

– Пошли уже, дяденька.

Маркус кивнул и, пошатываясь, пошел вперед, следя за тем, чтобы они как можно быстрее убрались из бара. За спиной он услышал рев Балласта – мужчина полностью пришел в сознание. К счастью, они оказались на улице до того, как посетители услышали этот рык.

– Туда, – указал Вобла. – Обойдем сзади.

Фантина кивнула, хватая паренька за руку, чтобы тот не сбежал.

– Тебе влетит?

– Нет, – усмехнулся он. – Скажу ему, что меня вырубили, когда я вел вас на хазу.

– На хазу? – переспросил Маркус.

– Место, где Балласт приобщает девушек к проституции, – мрачно ответила Фантина.

Маркус стиснул зубы, не понимая, как она может говорить о подобных вещах с такой легкостью. Но времени на раздумья не было, за дверью паба все нарастал шум.

– Нам пора, – поторопил он.

Фантина кивнула.

– Давай! – скомандовала она, поворачиваясь к Маркусу.

Он недоуменно уставился на нее.

– Что давать?

– Бей мальчишку! Только не изувечь.

– Бить? Сейчас? – Дело было не в том, что он ослышался или не понял, зачем бить. Просто в глубине души он не мог принять тот факт, что ему действительно придется ударить мальчишку, да так, чтобы тот отключился. – Но…

– Быстрее, – поторопила Фантина, пытаясь забаррикадировать дверь.

– Чудесно! – воскликнул он, против воли заставляя себя сжать кулак. Потом замахнулся и ударил.

Удар пришелся точно в щеку, голова паренька дернулась в сторону. Но он повернулся к Маркусу с недовольным лицом.

– И все? – спросил Вобла, презрительно потирая щеку. – Да меня бабушка сильнее бьет. От такого удара даже синяка не останется!

Маркус от изумления открыл рот. Неужели это парень на самом деле хочет, чтобы он ударил его сильнее?

– Да ладно, дяденька! – воскликнул Вобла, и его лицо скривилось в досадливой гримасе. Он схватил с земли какую-то дубинку и замахнулся. – Не забудь, – напомнил он, – мы договорились.

– Не забуду, – негромко пообещала Фантина.

И парнишка нанес себе удар самодельной дубинкой. Силы удара хватило только на то, чтобы оставить синяк, но Маркус все равно поморщился. Отбросив дубинку, Вобла посмотрел на Фантину.

– Пойдет?

– Ага. Пойдет!

Ехидно улыбаясь, он упал на спину, как будто его отбросило от удара, врезался в стену, а потом распластался в грязной канаве.

Маркус потрясенно смотрел на разворачивающееся зрелище.

– Как думаешь, он сильно ушибся?

– Нет, – улыбнулась Фантина. – С ним все в порядке. Такой же живучий, как и я была в его возрасте. – Но продолжить она не успела, ибо дверь паба распахнулась и оттуда вывалились трое громил с длинными ножами, которые легко преодолели наваленные Фантиной баррикады.

– Вот они! – заревел один из них.

Маркус с Фантиной бросились бежать.

* * *

Прыгай, карабкайся, прячься, беги. Ни о чем не думай. Не поднимай шум. Беги.

Фантина кралась, как крыса, – потому-то она и взяла себе это прозвище. Она то неслась стремглав, то продиралась с трудом, но чаще всего просто бежала, пытаясь скрыться под покровом ночи.

Чедвик несся за ней по пятам, пыхтел, словно старый пес. По правде сказать, он неплохо бежал, особенно учитывая то, что Безымянный больше часа помотал его по улицам в начале вечера. Но сейчас на кону стояли их жизни. Фантина не сомневалась, что если Балласт их догонит, то…

«Не думай ни о чем! – уговаривала она себя. – Беги!»

И она бежала. Но на каждом повороте, на каждой улочке Фантина слышала тяжелый топот преследователей. За ними по-прежнему бежали люди Балласта, хотя и недостаточно быстро. И она боялась, что Чедвик скоро сдастся.

Беги. Молча. Беги.

И тут Чедвик остановился.

Она не сразу это заметила, но потом поняла, не услышав за своей спиной его тяжелого размеренного дыхания. Она обернулась, увидела, что он прислонился к стене и хватает ртом воздух.

– Еще немножко, – солгала она. – Нельзя останавливаться. Они отстали всего на две улицы.

Он покачал головой, каждое слово давалось с трудом.

– Я… слишком медленно… бегу. Беги сама. Они… пэра… не тронут.

– Не будь дураком! – нетерпеливо прошептала она. – Титул тебя не спасет. Черт возьми, ты ударил Балласта в лицо! Может быть, навсегда покалечил! Если он тебя поймает, пощады не жди, он тебя прикончит, а тело спрячет так, что никто не найдет.

Маркус посмотрел на Фантину, и, когда холодное сияние луны осветило его лицо, она внезапно осознала, что он понимает всю серьезность ситуации. Он знает, что титул больше не защитит его.

– А с тобой что он сделает? – хрипло спросил он и с удивительной силой толкнул ее вглубь переулка. – Беги! Я не умеют так быстро бегать, как ты. Только не по этим улочкам. – Она заметила, как он расправил плечи, как руки сжались в огромные разящие кулаки. – Я задержу их, насколько смогу. Беги к Пенуорти. Он поможет тебе.

Она таращилась на него, от страха лишившись речи. Неужели его светлость действительно готов пожертвовать собой ради нее – актрисульки, как оскорбительно выразился он? Похоже на то, и впервые ее сердце наполнилось теплотой по отношению к пэру.

– Чтоб мне провалиться! Ты – дурак! – заявила она.

Он поднял голову, на его губах играла горькая улыбка.

– Наверное, так и есть, – коротко ответил он.

Фантина вгляделась в темноту переулка. Она знала, что сумеет уйти от преследователей. На улице существует множество потайных уголков и щелей, куда она может спрятаться. Но уж если раньше она не оставила его на милость Балласта, то сейчас тем более не сделает этого. Никто – даже богатенький заносчивый пэр – не заслуживает такой судьбы.

– Должен быть другой выход, – скорее обращаясь к себе самой, сказала Фантина.

И тут ее размышления прервал громкий смех, доносящийся из паба на противоположной стороне улицы. Дверь распахнулась, и оттуда, пошатываясь, вышла стареющая проститутка, которая поддерживала мужчину, настолько пьяного, что ему ничего не оставалось, как покинуть паб с этой оторвой. Фантина отвернулась, понимая, что шлюха обчистит этого малого, не успеет он и зуд унять, который привел его на улицу.

Впрочем, Фантина тут же забыла о парочке. Всего лишь один из сотен грехов, которые совершаются по ночам в трущобах. Но Чедвик, похоже, необычайно заинтересовался происходящим.

– Побежали, дяденька, – подтолкнула она с заметным раздражением. – Она занята, а у нас нет времени, чтобы вы успели с ней покувыркаться.

Он поднял голову, его глаза в свете луны загадочно блеснули.

– Наоборот! По-моему, сейчас самое подходящее время, – возразил он.

Не успела она ничего ответить, как Чедвик обхватил ее за талию, притиснул к стене. Когда ее спина и ноги в разорванных панталонах оказались прижатыми к кирпичной кладке, холод тут же пронизал ее до костей. Потом он сам прижался к ней, и его затвердевшая плоть обдала ее пах дьявольским огнем.

– Что ты делаешь? – охнула она, охваченная тревогой.

Его руки крепко держали ее. Слева от нее валялась груда мусора – лопнувшая бочка, разбитый стул. Справа – открытая улица. И все-таки создавалось впечатление, что вокруг нее один только Чедвик, который словно окружил ее своим сильным, крепким телом, чтобы закрыть от посторонних взглядов.

– Ты не обратила ни малейшего внимания на эту парочку, – прошептал он, обдавая теплым дыханием ее щеку. – Тут же перестала их замечать.

Фантина попыталась глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться, но только еще больше прижалась к его мускулистой груди. Она закрыла глаза, пытаясь вычеркнуть из памяти другие руки, другие груди, которые прижимались к ней, к ее матери. Ко всем актрисам в придачу.

Раньше ей всегда удавалось сбежать. Но то было в детстве. Сейчас, когда рука Чедвика схватила ее кепку и одним движением смахнула ее, она ощутила, как тело накрыла теплая волна, ноги ослабели. Это испугало Фантину, однако у нее не было сил, чтобы сопротивляться его проворным пальцам, которые забирались все глубже, вытаскивая шпильки из волос, чтобы они свободно струились по плечам.

– Вот так гораздо лучше, – прошептал он. – Теперь никто не увидит твоего лица.

Она прикрыла глаза, мысленно возражая ему: «Никто, кроме тебя самого, Маркус, не увидит моего пылающего лица. Никто не увидит краску стыда, которая залила мои щеки». Она вдруг осознала, как сильно сжимается ее сердце, как громко звенит в ушах и кружится голова от прикосновений этого человека.

– Это неправильно, – негромко, чуть задыхаясь, сказала она.

Она хотела, чтобы ее слова прозвучали убедительно, но ничего не получилось. Да и как могло получиться, если она чувствовала кожей его горячее дыхание, когда он проводил губами вдоль ее плеча, зарылся носом ей в шею, пока не обнаружил чувственный изгиб ее ушка.

– Мы прячемся у всех на виду, – прошептал он, прижимаясь еще крепче к ее промежности, его желание было настолько явным, что она испуганно пискнула. – Т-с-с, – прошептал он, успокаивая ее поцелуями, еще более пьянящими прикосновениями к рукам и шее. Руки скользнули ей под рубашку. – Я всего лишь еще один клиент, который делает свое дело в подворотне.

– Нет, – выдохнула Фантина, удивляясь тому, что она даже не пытается сопротивляться. Почему не дает отпор, как она делала это в артистическом фойе? Почему его сильное тело кажется ей щитом, который защищает ее от холода?

– Да, – ответил он, пальцами раздвигая на груди разорванные края рубашки.

Фантина издала глухой тревожный всхлип, ноги ее подкосились, и она навалилась на его мускулистые бедра, обтянутые брюками в рубчик.

А потом он молниеносно, что было слишком для ее натянутых, как пружина, чувств, отстранился, схватился за целую штанину и разорвал ее. Теперь обе половинки штанин развевались у ее ног подобно укороченной юбке.

– Я убегу, – выдохнула Фантина, больше обращаясь к себе самой, чем к нему. – Мужчинам меня не поймать, – прошептала она, понимая, что противоречит самой себе: Маркусу это удалось. А теперь он еще крепче прижимался к ней; обхватил руками ее бедра, приподнял и решительно насадил на свой возбужденный член.

– Обхвати меня ногами, – низким голосом, на которое откликнулось ее тело, велел он. – Они уже здесь. Мы должны сделать так, чтобы все выглядело по-настоящему, – произнес он, и его губы накрыли ее губы.

Поцелуй его был требовательным и сильным, все мысли совершенно вылетели у нее из головы. Он с легкостью опытного обольстителя завладел ее ртом, ласкал ее губы, потом сражался с ее языком. Она могла испить его, такого сильного и крепкого, и у Фантины появилось ощущение, будто их смело ураганом – пульсирующей, вздымающейся волной тел, стонов и гортанных криков.

– Нет! – прошептала она, чувствуя, что пасует перед бешеной атакой, хотя в его руках изогнулась всем телом. Но было слишком поздно, сквозь пелену своих мыслей она услышала тяжелые, неумолимо приближающиеся шаги их преследователей.

Она почувствовала, как напряглось тело Чедвика, когда он начал ритмично двигаться. Несмотря на то что между ними были слои одежды, она чувствовала, как он изо всех сил прижимался к ней своим твердым членом, ощущала, что вся открылась ему навстречу и стала влажной, как и рассказывали ей проститутки.

«Нет!» – мысленно кричал разум. Это уж слишком. Это уже чересчур. Ей стало страшно. Очень страшно, несмотря на все его нашептывания.

– Еще минутку, – выдохнул он ей в щеку. – Они почти здесь.

Она двигалась бездумно, ее движения подчинялись нахлынувшей паникой и страхом. Схватив сломанную ножку стула, она высоко подняла ее над головой и обрушила на голову Чедвика.

Он кулем повалился наземь.

Когда люди Балласта обыскивали эту улицу, они увидели только грязную проститутку, молча выворачивающую карманы пьяного «фрукта». Поскольку лицом он лежал к стене – молодчики не особо его разглядели. Один из головорезов засмеялся и, проходя мимо, подумал о том, что дураки всегда получают то, что заслужили.

Глава 4

– Она меня ударила! – Маркус развернулся на каблуках, бросил на Пенуорти сердитый взгляд и продолжил яростно расхаживать по библиотеке своего друга. – Поверить не могу! – пробормотал он. Он, пэр Англии, почти голый валялся в канаве. – Она стукнула меня дубинкой, обобрала почти до нитки, оставив в одних штанах, и бросила там гнить!

Пенуорти хранил молчание. Еще больше Маркуса раздражало то, что его друг сидел, спокойно откинувшись на спинку кресла-качалки и вытянув ноги в одних гольфах к огню. И во взгляде старика Маркус читал скорее не гнев, а изумление и веселье.

Маркус отвернулся, взглянул на огонь.

– Она опасный человек. Ее следует держать взаперти.

– Кому как не мне это знать! – ответил Пенуорти. – Как ты сегодня себя чувствуешь?

Маркус поднял голову, посмотрел на друга.

– Как себя чувствую? Избитым, раздавленным и…

– Но ты жив?

Маркус напрягся, из-за неуверенности голос его прозвучал несколько резко:

– Жив? Разумеется, жив. Только она к этому не причастна. Вы знаете, что она украла мои карманные часы? Сестра подарила мне их на Рождество в прошлом году!

– Я вижу, у тебя уже появились другие.

Маркус нахмурился, надменно опустил глаза на цепочку, на которой висели часы.

– Разумеется. Мэвенфорд прислал мне их в качестве подарка на день рождения. Откровенно говоря, очень красивая безделушка.

– Хммм, – на сей раз многозначительно произнес Пенуорти, и в его коротком ответе явно слышался намек на то, что у Маркуса штук пять-шесть часов, пропажу которых он бы и не заметил. И, скорее всего, Маркус сам виноват, что вообще надел часы, отправляясь в трущобы.

– Да дело не в часах! – взорвался Маркус. Он подошел к камину, чтобы встать прямо напротив приятеля. – Она ударила меня, я отключился, и она оставила меня умирать. Бог мой, если бы вы видели лицо Нортона, когда он открыл входную дверь. Он едва сумел сдержать смех. Мой собственный дворецкий скалился, как самая настоящая гиена!

Пенуорти удивленно округлил глаза.

– Нортон над тобой смеялся? Прямо в лицо?

Маркус поднял бокал, пытаясь скрыть краску стыда, которая залила его щеки.

– Ну, не прямо в лицо. Уже потом, в комнате прислуги, двумя этажами выше. Я слышал, как они веселятся.

– Да уж, – протянул старик, вновь поворачиваясь к камину. – Вне всякого сомнения, чрезвычайно неловко.

– Неловко! Этим же утром мне нанесли визит матушка с сестрицей. Всему Лондону стало известно, что меня окружили и избили по меньшей мере пятеро головорезов. Пятеро!

– А на самом деле это была всего лишь моя Фантина, хрупкая девушка, которая стукнула тебя ножкой стула. – Пенуорти хватило дерзости по-настоящему улыбнуться.

– Черт побери, приятель! – воскликнул Маркус и ударил себя кулаками по бедрам. – Вы меня не слушаете!

– Только потому, что ты ничего не сказал по делу, – весело ответил член парламента. – Единственное, что я вижу – это то, что ты в ярости, у тебя небольшой синяк на виске и ты лишился часов. А еще ты в первый раз со дня смерти своего брата выглядишь счастливым.

– Я – счастливый?! Да я просто взбешен! – Маркус сердито взглянул на своего друга, который молча улыбался и потягивал коньяк.

И тут его охватило совершенно неожиданное веселье. Ему стало легко, и он беззаботно рассмеялся.

– Черт побери! – произнес Маркус, опускаясь в кресло рядом со своим другом. – Уже много лет я ничего подобного не испытывал.

– Знаешь, на тебя приятно смотреть. Ты еще слишком молод, чтобы прятаться в кокон.

Маркус нахмурился.

Ему не нужен был даже утвердительный кивок Пенуорти, чтобы узнать ответ. Откровенно говоря, с первой минуты, как он получил известие о том, что его брат погиб в Испании, Маркусу казалось, что он пребывает в пелене, его мир и мысли потускнели под этим защитным саваном. А теперь какой-то наглой бабенке удалось сорвать это покрывало, вызвать у него такое неистовое веселье, ярость и даже страсть.

– Ладно-ладно, – отсмеявшись, произнес Маркус. – Не буду наказывать вашу совершенно невыносимую мисс Фанни.

– Фантина каким-то непостижимым образом действует на людей. Хочешь знать, как мы с ней познакомились?

– Сильнее, чем позволяет мне мое воспитание, – сухо ответил Маркус.

Пенуорти затуманенным взором смотрел на огонь, забыв о бокале в руке. Когда он заговорил, его поза была расслабленной, черты напряженного лица разгладились.

– Она явилась сюда глубокой зимой. Я только-только вернулся после сессии в парламенте, и мое настроение, мягко говоря, можно было назвать «не в духе».

Маркус подался вперед, его мысли неслись раньше повествования Пенуорти.

– Вы же не хотите сказать, что она явилась прямо сюда? К вам домой? И во что же она была одета? Представить не могу, что ваши слуги ее впустили.

Пенуорти ухмыльнулся.

– Она вошла не в дверь. – Он поднял взгляд, глаза его сияли. – Она забралась в мою спальню через окно и ждала меня там.

Маркус почувствовал, как во рту у него пересохло.

– В вашу спальню!

– Я ее не сразу заметил. Ты же знаешь, как она умеет прятаться в тени. – Он поднял свой бокал с коньяком и сделал глоток. – Однако я почувствовал запах, но не мог понять, откуда он исходит.

– И когда же она объявилась?

– Как только я устроился у камина. Она представилась, приставив нож прямо к моему горлу.

Маркус нервно сглотнул, уставившись на друга.

– Но она не причинила вам вреда. – Он не спрашивал, а утверждал.

– Нет. Она сказала, что хочет поговорить со мной наедине, и это был единственный способ безраздельно завладеть моим вниманием и заручиться поддержкой. – Пенуорти усмехнулся, отставил в сторону бокал. – Могу тебя заверить, что она завладела им безраздельно.

– Ни секунды не сомневаюсь.

– Понимаешь, я не мог ее видеть. Только чувствовал ее нож и лишь туманно представлял, какой у нее рост… и запах. Я решил, что это уличный мальчишка, который пробрался ко мне в дом, чтобы украсть все, что попадется ему под руку. – Он глубоко вздохнул. – Вот видишь, ты не единственный, кто ощутил на себе жестокость Фантины. – Пенуорти умолк, явно желая на этом закончить разговор.

Маркус кивнул – воспитание не позволяло выспрашивать у друга подробности. Но он не мог удержаться.

– Она что-нибудь украла? Сколько вы ей предложили за свою жизнь?

Пенуорти вздрогнул, как будто очнувшись от раздумий.

– А? Ой! Я предложил ей пятьдесят фунтов, карманные часы и серебряный поднос, стоявший у меня в спальне.

– Удивительно, что она не потребовала напоить ее чаем, чтобы забрать всю посуду, – сухо заметил Маркус.

– Да будет тебе известно, – тихонько засмеялся Пенуорти, – деньги никогда не были для Фантины главным. – И он опять окунулся в воспоминания, пока Маркус пытался сдержать свою досаду.

– Пенуорти! – воскликнул он. – Что произошло? Чего она хотела? – Тут он запнулся, задумавшись. Спальня. Ночь. Неужели Фантина искала богатого покровителя? От одной этой мысли все внутри болезненно сжалось. Это невозможно! Она слишком юна, чтобы стать любовницей Пенуорти.

– Видел бы ты свое лицо, старина. Клянусь, я еще никогда не видел, чтобы ты проявлял такое любопытство. Особенно к женщине, которую ты поклялся ненавидеть до конца жизни.

Маркус нахмурился, угрюмо заерзал в кресле.

– Ладно, признаю. Сегодня я веду себя крайне грубо. Но скажите наконец, чего она от вас хотела?

– Конечно же, скажу, мой дорогой мальчик, – ответил Пенуорти, подавив смешок. Он явно наслаждался неловкостью Маркуса. – На самом деле желание было довольно странным, а может, мне в то время так показалось. Она хотела узнать обо мне как можно больше. Кто были мои родители, что я делал днем, кто удостаивается моей опочивальни…

– Нет. – Это было скорее похоже на стон.

– Да, да, – подтвердил Пенуорти. – Ей едва исполнилось двенадцать, но она уже довольно хорошо разбиралась в сладострастных подробностях жизни джентльмена. Она не сразу поверила в то, что я не провожу ночи в распутстве. До сего дня я благодарю Бога, что у меня не было любовницы.

Маркус встал и стал расхаживать перед камином, воспользовавшись заминкой, чтобы подумать.

– А чем вы ее заинтересовали? – допытывался он. – Почему именно вы?

– Потому что она моя дочь.

На лице Маркуса не дрогнул ни один мускул, глаза не выдали смятения, которое охватило его. Он стоял неподвижно, как статуя, а когда напряжение достигло предела, медленно и осторожно поднес к губам бокал, но глотка не сделал.

– Отлично, старина, – приободрил Пенуорти. – А ты думал, мы говорим о пустяках?

Маркус осушил бокал.

Пенуорти только добродушно засмеялся, потом опять перевел взгляд на огонь, как будто терпеливо ждал, когда Маркус возьмет инициативу в свои руки.

К сожалению, Маркус чувствовал себя совершенно неспособным вести беседу. Фантина – дочь Пенуорти? В голове Маркуса роились тысячи вопросов. Почему она живет в трущобах? Как такой достойный и заботливый человек, как Пенуорти, мог позволить своей кровинке, к тому же девушке, влачить столь жалкое существование? И давать ей поручения, которые по-настоящему угрожают жизни… У него голова шла кругом.

– Присаживайся, мой мальчик, – предложил Пенуорти. – Это отличный французский коньяк, и я не хочу, чтобы ты его расплескал, если лишишься чувств.

– Я не лишусь чувств! – возразил обиженный до глубины души Маркус.

– Конечно нет, – согласился старик, наблюдая за Маркусом, который послушно опустился в кресло. – Мы с Фантиной заключили необычную сделку. Стали обмениваться информацией. Она хотела знать обо мне, а я – о ней. Поэтому между нами состоялся весьма интересный диалог. Правда, на это понадобилось несколько месяцев необычных визитов, которые по меньшей мере стоили половины моих съестных припасов, – и я наконец по крупицам узнал горькую правду.

Впервые за время этой странной беседы Пенуорти вздохнул, выдав сожаление, которое прятал в глубине души.

– Я был молодым человеком, а мать Фантины – красивой актрисой. Габриэлла Делярив. Хрупкая, удивительно живая женщина. Она недолго находилось под моим покровительством. – Пенуорти поднял голову. – Понимаешь, ее содержание обходилось слишком дорого.

Маркус кивнул. Пенуорти всегда славился тонким вкусом. Любая женщина, которой он увлекался, стоила значительно дороже, чем мог позволить себе молодой повеса.

– Я даже не знал, что она забеременела. Во всяком случае, не знал до тех пор, пока не стало слишком поздно. Похоже, я успокаивал себя тем, что отцом мог быть любой джентльмен, который был с ней близок.

– А вы уверены, что это не так?

Пенуорти пожал плечами.

– Фантина утверждает, что ее мать назвала отцом меня. И этого достаточно. – Он посмотрел на Маркуса, губы его надменно изогнулись. – Кроме того, у нее мои глаза. И моя самоуверенность.

Маркус мысленно представил лицо Фантины, сравнивая ее черты с чертами своего друга. Возможно, между ними и было фамильное сходство. Ее глаза бронзового оттенка были точно такими живыми и яркими, как у Пенуорти.

– У меня сразу же возникло желание окружить ее заботой. Не могу передать тебе, как мне хотелось ребенка. Мне всегда была невыносима мысль о жене, но я хотел иметь детей. Фантина… она словно ответ на мои молитвы.

– А где ее мать? – поинтересовался Маркус.

– Умерла. От оспы. Фантине было всего десять, когда после смерти матери она оказалась на улице.

– В десять лет? – Маркус с трудом мог осознать услышанное, хотя и знал, что подобное случается каждый день.

– Уже тогда она была умной. И понимала, что у проститутки нет будущего. – Старик посмотрел на Маркуса и пояснил: – Ее слова, не мои. Поэтому она одевалась как мальчишка, чистила карманы, чтобы выжить, но даже это было не так уж просто. Она не могла примкнуть к какой-то банде из-за страха, что ее разоблачат. Поэтому она оставалась независимой, настраивая одного главаря банды против другого.

Маркус кивнул.

– Вчера вечером мне довелось посмотреть на ее методы. Она упомянула имя Херди только для того, чтобы вывести Балласта из равновесия.

– Эти двое уже много лет борются за главенство на территории порта. Очень легко сыграть на этой вражде.

Маркус заерзал в кресле, не желая быть втянутым в обсуждение событий минувшей ночи.

– Вы позволили Фантине здесь жить?

Пенуорти поднял голову, и на мгновение Маркусу показалось, что его взгляд полон неизбывной мýки.

– Я не мог привести ее сюда. Ты же понимаешь, как бы это выглядело, как повлияло бы на мою репутацию.

Маркус нахмурился, предавшись воспоминаниям. Много лет назад Пенуорти внезапно стал пользоваться влиянием в политических кругах, получил настоящую власть. Если бы он признал ребенка и стал воспитывать его как родного, случилась бы катастрофа. Все бы узнали, что Фантина незаконнорожденная. Скандал разрушил бы его карьеру.

Пенуорти вновь вздохнул, этот вздох вырвался откуда-то из глубины души.

– Под вымышленным именем я отослал ее в школу. Знал, что тамошняя директриса снисходительно отнесется к не особо отточенным манерам Фантины.

– И?

Пенуорти уныло заглянул в пустой бокал.

– Фантина ненавидела школу. Терпеть ее не могла. Она два года жила сама. Вероятно, ежедневно делала выбор между жизнью и смертью. Слишком самонадеянно было ожидать, что она молча смирится с жизнью избалованной барышни.

– Она сбежала?

– И снова в трущобы…

Маркус покачал головой. Он понимал, что переход был бы слишком сложным. Но если бы ей удалось, она могла бы удачно выйти замуж, иметь надежный дом, детей – все, чего хочет любая женщина. Но она выбрала полную опасностей жизнь, погрязнув в нищете и преступлении.

– Не суди ее слишком поспешно, – негромко попросил Пенуорти. – Даже ты, рожденный в достойной семье, злишься на постоянные запреты. Нельзя было ожидать, что она с готовностью окунется в жизнь более замкнутую, чем ваша собственная.

Маркус вздохнул, признавая правду сказанного. И все-таки…

– Вы должны были опять предложить ей учиться.

– Я предлагал. И не раз. Но ни один замóк не может ее удержать. И ни одна школа не смогла ее удержать. Она всегда возвращалась в знакомый ей мир, и любые мои усилия были тщетны. – Он запнулся, и Маркус подумал, что у Пенуорти такой вид, будто он несет на своих плечах вселенский груз. – Я даю ей столько денег, сколько она принимает. Я щедро плачу ей за информацию. Делаю все, о чем она просит. Я даже предложил признать ее своей дочерью, но она гордячка. Вся в мать. Она не верит пэрам. Даже мне.

Маркус в этом нисколько не сомневался.

– Любой, кто вырос за кулисами, видит только неприглядные стороны аристократии.

– За кулисами жизни любой актрисы царят порок и распущенность.

– Тем не менее… – начал Маркус, но наставник перебил его:

– Именно поэтому я и вынудил тебя работать с ней. Ты должен мне помочь. Тебе я доверяю больше всех.

Маркус встретился с пристальным взглядом ясных глаз Пенуорти, в которых читалась мольба о помощи.

– Что угодно, – без раздумий ответил он.

– Не могу умереть спокойно, пока она на моей совести.

Слова Пенуорти эхом разнеслись по тихой библиотеке, Маркус весь похолодел, хотя мысль еще не оформилась. Не хотелось думать о болезни друга, но правда была известна обоим. Пенуорти может не дожить до следующего Рождества. Но как можно помочь человеку, который не хочет принять помощь или не нуждается в ней? Особенно такая своенравная, вздорная и красивая женщина, как Фантина?

Впрочем, отвечать ему не пришлось. Едва его мысль начала формироваться, как дверь распахнулась и на бумаги, разложенные у Пенуорти на столе, вновь закапал воск.

– Не сомневалась, что застану вас за коньяком! – воскликнула Фантина голосом благовоспитанной леди.

Маркус обернулся, мысленно готовясь увидеть ее в очередном вызывающем наряде. И девушка его не разочаровала.

На ней было скромное серое платье, причем с таким высоким воротом, что он едва ли не закрывал ей рот. Светлый тон ткани оттенял ее бронзовые глаза, изгиб темных губ и розовый румянец на щеках. Поэтому даже бесформенное платье, казалось, только еще больше подчеркивало соблазнительные формы, делая ее живым воплощение смелых фантазий любого школьника.

Но ужаснее было другое. Ужаснее всего было то, что она вошла в библиотеку под руку с одним из самых влиятельных джентльменов в мире – Уильямом Уилберфорсом.

Маркус едва сдержал стон.

– Добрый день, Уильям, – приветствовал его Пенуорти, вставая. – Проходите.

Маркус тут же последовал примеру Пенуорти, вскочил, освобождая кресло для хромого Уилберфорса. Гость дружески кивнул, тряхнул редкими тусклыми седыми волосами и, прихрамывая, двинулся вглубь комнаты. Фантина шла рядом с ним, явно готовая прийти на помощь в любую секунду, если он споткнется. Он не споткнулся. И садиться не спешил, а терпеливо ждал, когда присядет Фантина. Она с готовностью села, уютно устроившись в кресле, которое еще минуту назад занимал Пенуорти.

А Пенуорти тем временем устроился за письменным столом.

– Вижу, вы уже познакомились?

– Да, – вежливо ответила Фантина. – Когда мы встретились у вас на пороге, мне показалось, что так будет лучше. – Она повернулась к старику: – Вам принести чаю или предпочитаете напитки покрепче?

Маркус поморщился от ошибки Фантины. Они с Пенуорти уже отставили свои бокалы из уважения к религиозным убеждениям гостя.

– Господин Уилберфорс не пьет, Фантина, – мягко произнес он. – Считает, что пить – грешно.

Он заметил, как от невероятного изумления у Фантины округлились глаза.

– Прошу прощения…

– Пустое, пустое, – перебил ее Уилберфорс. – Откуда вам было знать. Кроме того, – подмигнул он, – вы так соблазнительно это предложили, что я едва устоял.

Любая светская девица сразу же покраснела бы от такого тонкого комплимента, и, к чести Фантины, стоит сказать, что она выдавила улыбку, но Маркус видел, что подобное поведение ей не присуще. Уилберфорс уже отвел ей роль пустоголовой мисс. Но если член парламента будет продолжать говорить таким снисходительным тоном, то реакция Фантины могла быть непредсказуемой.

Как долго она сможет сдерживать свой бурный нрав? И как отреагирует Уилберфорс? К сожалению, Фантина уходить не собиралась. К тому же, учитывая, что ее наняли охранять Уилберфорса, она имела право остаться. Поэтому Маркус был весьма напряжен: он в любую секунду ожидал взрыва.

– Вы приехали на сезон, мисс Делярив? – поинтересовался член парламента. – Уверен, джентльмены бросятся наперегонки, чтобы хоть мельком взглянуть на вас.

Фантина натянуто улыбнулась. Маркус пытался подобрать слова, но и рта не успел открыть.

– Если честно, сэр, – негромко ответила она, – я слишком стара для выхода в свет. Меня вполне устраивает возможность пребывать в Лондоне и в случае необходимости выполнять поручения лорда Пенуорти. Наверное, это не совсем обычная жизнь, но я ею дорожу.

Уилберфорс удивленно приподнял брови.

– Разумеется, человек должен довольствоваться тем, что имеет, дорогая, но Господь советует не упускать возможности, которые он нам предоставляет. Не следует быть чрезмерно скромной.

Маркус едва не задохнулся. Скромной? Это Фантина скромная? У Пенуорти, по-видимому, была такая же реакция, потому что он почти грубо вмешался в разговор.

– Фантина – самое дерзкое создание, которое я знаю, Уильям, – сказал он. – В действительности она является одной из тех двух охранников, которых я нанял, чтобы сберечь вам жизнь, ибо вы по-прежнему подвергаешься смертельной опасности.

Уилберфорс пристально взглянул на Пенуорти, на лбу пролегла глубокая морщина.

– Томас, это не слишком мудрое решение. Она женщина.

– И очень сведущая, уверяю вас. – Эти слова слетели с губ самого Маркуса, и он сам удивился не меньше Фантины. Но, произнеся их, он понял, что сказал истинную правду. – Вы можете спокойно доверить ей свою жизнь.

– Я доверяю одному Господу.

Маркус улыбнулся.

– Разумеется. И тем не менее нельзя отмахиваться от возможностей, которые дарует Господь, – произнес он, эхом повторив слова, ранее сказанные гостем. – Как бы странно они ни выглядели, – мягко добавил он, скорее пытаясь убедить самого себя. Затем он перевел взгляд на Фантину.

– Уильям, – вмешался Пенуорти, – у вас есть подозрения, кто может вам угрожать?

Уилберфорс, презрительно фыркнув, повернулся к другу.

– Понятия не имею. Честно говоря, Томас, мне постоянно угрожают. Угрозы стали для меня обычным делом.

– Но не покушение на убийство.

Старик вздрогнул. Он перевел сосредоточенный взгляд с Пенуорти на Маркуса. На Фантину он не обращал ни малейшего внимания.

– Однако я много думал о том, смогу ли я в следующем месяце рассчитывать на вашу поддержку.

Теперь уже Пенуорти нетерпеливо отмахнулся от дела всей жизни Уилберфорса – отмене рабства.

– Да, да, вы ведь знаете, я поддержу законопроект об отмене рабства. Но сейчас меня больше заботит…

– А вы, лорд Чедвик? Я могу рассчитывать на вашу поддержку?

Маркус медлил с ответом. Он намеревался поставить свое имя под законопроектом и использовать все свое политическое влияние для его принятия. Этого требовали его представления о добре и справедливости. Однако он не мог упустить возможность и не поторговаться с Уилберфорсом.

Маркус подался вперед, ответив Уилберфосу таким же пристальным взглядом.

– Все зависит от обстоятельств, – медленно произнес он. – Никто не станет рассматривать закон, если его автор мертв.

Уилберфорс только отмахнулся.

– Это все отговорки, мой мальчик.

– А как же законопроект? – вмешалась в разговор Фантина, и ее прекрасное личико едва заметно нахмурилось. – Мне казалось, что, если вы умрете, движению об отмене рабства придет конец.

Уилберфорс повернулся к ней, у него даже хватило наглости погладить ее по руке.

– Чепуха, моя дорогая. Он станет еще более знаменит, если за ним будет стоять мученик.

Маркус кивнул, понимая, что, скорее всего, так и случится. Тем не менее в его голосе прозвучали нотки сомнения:

– Может, станет, а может, и не станет. Но люди, которые не хотят сотрудничать с теми, кто пытается спасти им жизнь, меня удивляют.

– Тихо-тихо, – ответил гость. – Я уже говорил вам, что подобную чепуху слышу повсеместно, но тем не менее я все еще здесь.

– Помогите нам убедиться, что вы по-прежнему будете пребывать в этом счастливом состоянии.

Уилберфорс вздохнул. Это был вздох мужчины, который ради великого дела соглашался заниматься ерундой.

– Отлично. Я предоставлю вам список своих политических врагов, хотя предупреждаю: список будет довольно большим.

– Великолепно, – ответил Маркус. – В таком случае я двумя руками поддерживаю ваш законопроект.

По крайней мере, при этих словах старик довольно улыбнулся.

– Вы выступите на следующем заседании?

Маркус кивнул.

– В том случае, если вы предоставите мисс Делярив список своих врагов и в дальнейшем будете всячески нам содействовать.

Уилберфорс недоуменно взглянул на Маркуса, как будто только-только вспомнил о присутствии Фантины.

– Мисс Делярив?

Маркус улыбнулся, лишь сейчас осознав, насколько правильно поступил, несмотря на то, что был неимоверно напряжен.

– Боюсь, что подготовка к выступлению займет слишком много времени. Вернее, я боюсь, что ответственность за вашу безопасность придется возложить на профессионалов. – Он оглянулся на Фантину, наслаждаясь полным замешательством, читавшимся у нее на лице.

– Вы уходите? – выдохнула она. – Вот так просто встанете и уйдете?

От Уилберфорса тоже не укрылось ее изумление.

– Похоже, юная леди чувствует неловкость от навалившейся на нее ответственности.

– Чепуха! – усмехнулся Маркус в ответ. – Она просто удивлена тем, что я отступаю в сторону. – Он с дьявольским наслаждением наблюдал, как Фантина заливается краской стыда. Она не ожидала, что он сможет переступить через собственную гордыню. – Мисс Делярив вполне способна выполнить это задание без посторонней помощи, не так ли, Фантина?

– Так ли, так ли… – начала она со своим акцентом кокни. Потом вспыхнула еще сильнее и продолжила уже в манере леди: – Разумеется, милорд. – Она повернулась к Уилберфорсу: – Не волнуйтесь, я вас не подведу.

– Ее рекомендации впечатляют, – внес свою лепту Пенуорти.

Казалось, Уилберфорс все еще колеблется, но Маркус знал, что он человек слова. Маркус сердечно улыбнулся, последний раз пристально посмотрел на Фантину и встал.

– Кажется, мне пора заняться своей речью. Если вы позволите…

– Конечно, мой милый, – ответил Уилберфорс, тоже вставая. – Да пребудут с вами мои молитвы. Мы можем обсудить то, на что вы должны обратить внимание. – Старик взял Маркуса под руку и повел к двери, не переставая говорить. – Крайне важно, чтобы каждый понял…

Маркус незаметно обернулся, чтобы не демонстрировать неуважение к пожилому члену парламента, но тем не менее не желая упускать из виду Фантину. Только теперь, отступив от расследования, он понял, что наделал. Он может больше никогда ее не увидеть! Ей незачем с ним встречаться.

Как он ее найдет? И сможет ли он помочь своему другу присматривать за дочерью, устроить ее будущее, если у него не будет весомых причин ее искать?

Но было поздно. Уилберфорсу удалось вытянуть его из библиотеки, и дверь за ними закрылась.

* * *

Фантина таращилась на закрытую дверь, в голове все перепуталось: чувства, образы, картинки. Она видела стремительного Маркуса, который, несмотря на грязь, пробирался по трущобам вслед за Безымянным. Вспомнила, как он играл пьяного пэра в пабе Балласта, притворяясь, что «окосел», хотя от его проницательного взгляда ничего не укрылось. Вспомнила его стройное, сильное тело, когда он прижимал ее к стене, а губы его так властно завладели ее губами.

И вместе с этими воспоминаниями в голове эхом проносилась одна мысль: «Он бросил ее!»

– Поверить не могу, что он вот так просто ушел.

– Если честно, – вздохнул Пенуорти, – я надеялся, что ты поможешь избавиться ему от собственного страха.

Фантина взглянула на отца.

– Страха? – Она бы никогда не сказала, что Чедвик чего-то боится.

– Я говорил тебе, что Маркус не просто скучающий аристократ. Он был бесценным разведчиком. За годы работы десяток раз пересекал границу Франции.

Фантина от удивления открыла рот.

– Он сражался с Наполеоном?

– Тайно. Не забывай, он старший сын графа. Не может участвовать в настоящих сражениях, как бы ему ни хотелось.

– И чем он занимался?

– Работал тайно. Сначала как курьер, позже как шпион. – Пенуорти улыбнулся дочери. – Совсем как ты. Выполнял необычные поручения, где требовались смекалка, хитрость, острый ум.

Фантина встала с кресла, сказанное ошеломило ее.

– И что произошло?

Отец с печальным выражением лица потянулся за коньяком.

– Он допустил ошибку. Обнаружил план французов по захвату Англии, но план был неполным. Поэтому он послал своего напарника с тем, что уже удалось узнать, а сам отправился за остальным.

– И нашел?

Пенуорти кивнул.

– Я вовремя получил весь план, но его напарника поймали и убили.

Фантина опустила глаза, она не понаслышке знала, что такое боль потери.

– А кто был напарником Чедвика?

– Его брат.

Фантина охнула.

– Он понятия не имел, что Джеффри арестуют. А нам позарез необходим был весь план захвата. Благодаря его действиям сотни людей были спасены, Англия была спасена. Если бы не Маркус, возможно, нас бы уже завоевали французы.

– Но бросить собственного брата… – Она умолкла, кровь ударила в голову. Девушка понимала, что слишком бурно реагирует, но ее переполняли эмоции. Он бросил собственного брата! Воображение тут же нарисовало ей сцены смерти бедного Джеффри, со всеми неизвестными ей, но ужасными подробностями. Казалось, она видела испуганного юношу, которого оставили одного, прямо у себя перед глазами.

Вздор, конечно, и Фантина понимала это. Более того, она знала, что Маркус поступил совершенно разумно. Они с братом были шпионами Его Величества. Один из них погиб. Случается. Только ее трясло от одной мысли при этом.

– Он бросил родного брата.

– Никого он не бросал! – воскликнул Пенуорти.

Она отвернулась. Собрав последние остатки здравомыслия, Фантина, недоумевая, размышляла, почему она так бурно реагирует. В конце концов, она же не осталась без помощи, без сильного, уверенного плеча Маркуса. Это случилось с его братом. И, несмотря на это, она ощущала все настолько остро, как будто он только что бросил ее.

– Фантина, он получил приказ короля.

Она покачала головой.

– Хоть благословение от самого архангела Гавриила. Если бы у меня был брат, я никогда бы не бросила его в разгар войны, пусть даже на карту была поставлена вся Англия.

Пенуорти заерзал в кресле.

– Все было не так. Он полагал, что Джеффри в безопасности.

– Плевать на то, что он думал, – выпалила она в ответ. – Разве не долг мужчины – защищать своих любимых?

Пенуорти смотрел на нее, открыв рот от изумления. Она видела, что он не понимает причин столь бурной реакции. Откровенно говоря, она и сама не очень понимала.

– Мы на войне, – решительно заявил он. – Разумеется, ты должна понимать, что каждый должен быть готов чем-то пожертвовать.

Фантина покачала головой.

– Только не самым дорогим. Только не я. Если бы у меня была семья, я бы, несмотря ни на что, ценой жизни защищала ее. Но у меня же нет никого, так ведь?

Пенуорти замер и впервые за много лет почувствовал, как воздух между ними накалился.

Фантина злилась. Она думала, что смирилась с этим, считала, что приняла свою жизнь такой, какая она ей досталась. Она понимала, что мама не хотела ее бросать. Она просто умерла. Она знала, что отец не отворачивался от нее. Он даже не знал о ее существовании. И если ей захочется покинуть трущобы, достаточно всего лишь сказать Пенуорти – и он все устроит.

Что касается Маркуса, то он всего лишь ее бывший напарник. Ее он не оставил. На самом деле она хотела, чтобы он ушел. Он поступил именно так, как она желала, – передал все полномочия по расследованию ей. И все равно она продолжала злиться и сжимать на коленях кулаки.

– Фантина… – медленно и нерешительно начал Пенуорти.

– Нет… – резко оборвала она отца, догадываясь, о чем он хотел сказать ей. – Мне пора. – Она не желала, чтобы кто-нибудь видел ее в таком состоянии. По крайней мере, пока она не поймет, почему так реагирует.

– Фантина, останься. Позволь мне позаботиться о тебе.

– Не хочу, чтобы меня содержали, а потом бросили! – воскликнула она. В следующее мгновение она прикусила губу, смущенная собственными словами, полными абсурда. Она застонала, чувствуя, как горло перехватило, оттого что она боролось с демонами, которых не совсем понимала.

– Фантина… – Отец решительно шагнул к ней.

– Он должен был остаться с братом, – ответила она, как будто объясняя все. И выбежала из комнаты.

Глава 5

Фантина легко скользила по сверкающему бальному залу лорда Гарриса: одежда служанки делала ее призраком-невидимкой. Она глубоко вдохнула, наслаждаясь прохладой главного зала. Несмотря на то, что в нем находилось огромное количество людей, духоты не было. В дамской комнате царило оживленное столпотворение, и Фантина не сомневалась в том, что по меньшей мере целый месяц от нее будет разить дорогими духами.

Ей повезло получить на этот вечер работу. Еще больше повезло, когда ей приказали убирать в дамской комнате. Боже мой, всего за час она услышала столько сплетен, что могла бы обеспечить себя поводами для шантажа на много лет вперед. И дело, разумеется, не в том, что она намеренно подслушивала, – просто понимала, что никогда не помешает держать ушки на макушке.

Однако, несмотря на все удивительные возможности для подслушивания, Фантина с радостью оттуда ускользнула. Обилие запахов напомнило ей мамину гримерку – от них у нее всегда болела голова. В детстве в гримерке перебывало слишком много тяжело дышащих хлыщей, теперь – слишком много исходящих ядовитой слюной женщин.

Поэтому Фантина тайком сбежала, ей не терпелось понаблюдать за лордом Гаррисом, пока он был занят своими многочисленными гостями.

Ее оттеснили в сторону, прижали к стене. Она не противилась, наоборот, воспользовалась моментом, чтобы оглядеться. Это был типичный бальный зал: богатые титулованные господа толпились, стремясь показать себя. Юные барышни безудержно кокетничали, а джентльмены старались доказать свою мужественность и состоятельность, ставя заоблачные суммы на ерунду. Все было привычно и совсем не весело.

Тогда почему она надолго здесь задержалась?

Вопрос ее удивил и пришелся не по душе. Ее всегда раздирали вот такие нелогичные, противоречивые желания. В этом она винила свою мать, которая всю свою короткую жизнь прыгала из одной высокопоставленной кровати в другую. В итоге Габриэлла Делярив умерла от оспы в полном одиночестве (если не считать Фантину), обезображенная и перепуганная.

Не о такой жизни мечтала Фантина. Поэтому девушка надменно наморщила носик, хотя при одной мысли о том, что она могла бы танцевать здесь до рассвета в золотистом платье, у нее подкашивались колени.

Какая же она дура!

Фантина незаметно продвигалась вдоль стены зала, чтобы затем пробраться в библиотеку. Оттуда она и начнет свои поиски. Мужчины чаще всего прячут самые чудовищные доказательства на видном месте, там, где их может обнаружить любой домушник.

Она была уже на полпути к библиотеке, когда увидела его.

Чедвик.

Всего в трех метрах от нее, словно ясное солнышко в трущобах, и еще более неотразимый. Во всем черном – белел только воротничок рубашки, – он выделялся в этой толпе напыщенных красоток и изнеженных мужчин.

От его вида у нее даже дух захватило.

И не только потому, что он был красив. Она и так это знала.

А потому что он, все всякого сомнения, занимался именно тем, чем поклялся больше не заниматься, – выслеживал лорда Гарриса. Боже мой, она только привыкла работать без него, и вот он – тут как тут! По правде говоря, они работали вместе всего один вечер, но он оставил неизгладимый след в ее памяти.

Целую неделю она пыталась выбросить его из головы. И теперь, когда ей наконец-то удалось вычеркнуть его из своих мыслей, Чедвик возник на горизонте, нарушив ее спокойствие.

Ее едва ли не трясло от желания накричать на него, но, разумеется, об этом не могло быть и речи. И все же у нее сжимались кулаки, когда она думала о том, что его своенравность и желание вмешиваться, когда ему заблагорассудится, останутся безнаказанными. Она должна что-то предпринять.

И когда Чедвик склонился над унизанной драгоценностями ручкой величественной блондинки, ее злость наконец оформилась в план. Фантина была одной из самых ловких карманниц. Меньше минуты ей понадобилось, чтобы украсть печатку, браслет с бриллиантами, а затем еще кое-что по мелочи. Гости были слишком заняты, обмениваясь язвительными замечаниями, и не заметили исчезновения какого-то маленького украшения.

Несколько вещиц ей удалось сунуть в его пальто, а еще парочку пристроить прямо на нем. У себя под рубашкой она все еще прятала карманные часы Чедвика. Она могла бы нанизать несколько украшений на цепочку, а потом незаметно прикрепить цепочку к его костюму. Маркус ничего бы не заметил, пока не стало бы слишком поздно.

Справившись, она подумала, что и ее жизнь не такая уж безрадостная.

* * *

Маркус скользил глазами по лицам известных политиков и представителей высшего общества, встретился взглядом с одним, потом с другим и едва смог сдержать зевоту. Что вообще заставило его явиться на это нелепое сборище?

Ему не пришлось долго думать, чтобы ответить на свой вопрос. Ответ предстал перед ним, словно ожившее видение: тонкое личико, темные волосы, ясный озорной взгляд.

Фантина.

Она явно не обрадуется его помощи, но когда он получил приглашение на бал к лорду Гаррису, то не смог отказаться. Прошла целая неделя с тех пор, как он покинул дом Пенуорти под руку с Уилберфорсом. Целую неделю он потратил на подготовку речи и таращился в окно. Целая неделя прошла впустую, если только исключить воспоминания о самой удивительной и самой неотразимой женщине, которую ему довелось повстречать.

Он представлял, как она каждое утро садится с ним за стол и весело обсуждает утренние новости. Воображал, как она каждую ночь ложится с ним в постель, вытягивает свое чувственное тело рядом с его телом. А днем он искал ее среди посторонних женщин и слуг.

Чедвик давно пресытился размеренной жизнью, а Фантина должна была наполнить ее риском. Он развлекался тем, что представлял, как отреагирует Бентли на внезапное появление Фантины в этом доме. Бедняжка просто оцепенеет.

Эта мысль приятно щекотала нервы.

Именно поэтому он отправился на бал к лорду Гаррису, где надеялся обнаружить что-нибудь полезное, чтобы потом найти ее и поделиться информацией. И совершенно не важно, найдутся ли доказательства вины Гарриса, ведь воспоминания о том, как Фантина смеялась над его подозрениями, все еще были свежи.

С такими мыслями он стал пробираться к библиотеке. Пока не оказался в основном коридоре, где находилась служанка, которую он сначала даже не заметил. Ее волосы были спрятаны под плотно облегающим чепцом, но рост и фигура девушки показались знакомыми. Особенно его привлекла походка. Кто еще мог так покачивать бедрами, кроме Фантины? Кровь вскипела от возможности скорой встречи с ней, но он отмахнулсяот этой мысли. Ему повсюду мерещилась Фантина: и за завтраком в собственном доме, и в Гайд-парке. Почему же не на балу у Гарриса?

И все-таки фигура казалась такой знакомой…

Он изменил траекторию движения и последовал за ней, когда она нырнула в дамскую комнату. Притаившись у двери, он услышал приглушенные голоса, потом низкий смех.

Рандеву. А это означает, что девушка не могла быть Фантиной.

Маркус с досады топнул ногой и повернул назад в коридор. Но едва он успел укрыться в крошечном алькове, как служанка покинула уборную – в одной руку у нее был шоколад, другой она подносила к губам бокал шампанского.

«Так вот, значит, почему она смеялась, – догадался он. – Ей захотелось отведать дорогого хозяйского десерта». В это мгновение девушка проходила мимо алькова, где он прятался. Когда она опустила бокал, он наконец-то смог разглядеть ее лицо.

Это была Фантина! Скорее всего, она собиралась следить за лордом Гаррисом.

Маркус нервно огляделся. К счастью, в коридоре никого не было, но все равно проводить секретную операцию он бы не решился. Здесь собралась половина города! У нее не было защиты, в отличие от него, поскольку собственный титул и приглашение гарантировали ему безопасность. Если Фантину схватят, вся тяжесть закона обрушится на ее прекрасную головку.

Он наблюдал, как она грациозно скользит по коридору и тайком скрывается в темной библиотеке. Он, не раздумывая, поспешил за ней и, войдя в библиотеку, плотно прикрыл за собой дверь.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, глядя на фигурку, которая четко вырисовывалась в лунном свете.

Она резко обернулась, ее глаза округлились от удивления. Но надо отдать должное ее сообразительности, она тут же расправила плечи и заговорила со своим скрипучим акцентом кокни:

– Вы только посмотрите, кого сюда принесло!

– Прекрати немедленно! – осадил он Фантину, не зная, что его так злит: в памяти засело воспоминание о хриплом смехе в дамской комнате. – Ты ведь можешь говорить, как настоящая леди, зачем тебе использовать этот уличный жаргон?

– Чтобы позлить тебя, голубчик, – ответила она, обходя письменный стол Гарриса. – Тебя так и воротит от того, что приходится работать с такой штучкой, как я, – воровкой и уличной шлюхой.

– Вот, значит, кто ты! – воскликнул он с легкостью, которую на самом деле не ощущал.

Она едва заметно нахмурилась, пока возилась с отмычкой.

– Кто, голубчик?

– Воровка и шлюха. – Он понятия не имел, почему говорит ей это, но ему отчаянно хотелось узнать ответ хотя бы на один вопрос, касающийся этой странной особы.

– Я – это я, – бойко ответила Фантина.

Маркусу оставалось только таращиться на нее. Она отмахнулась от него, как от надоедливой мухи, а он целую неделю думал о ней, представлял ее образ, даже мечтал.

Неожиданно его охватила ярость. Он шагнул вперед, схватил ее за руку, притянул к себе, пока она не оказалась с ним лицом к лицу.

– Ты кто, Фантина? Актриса? Шлюха? Воровка?

Она сердито посмотрела на него, в ее прекрасных глазах плескалась неприкрытая ненависть.

– Ступай отсюда, голубчик, и поиграй с другой дурочкой. Я сейчас немного занята.

Маркус, чувствуя внутри клокочущую ярость, тем не менее понимал, что его возмущение выглядит странным, но это уже, казалось, не имело значения. Никто и никогда не позволял себе издеваться над ним, презрительно отмахиваться от него, выводить из себя, как это делала она. Страсть сводила его с ума: он не мог решить, то ли поцеловать ее, то ли придушить. В конце концов она сделала выбор за него.

– А ты здесь по какой причине? – Ее речь была столь же правильна, сколь холоден тон.

– Хочу удостовериться, что тебя не вздернут за воровство, свернув твою прекрасную шейку.

– Если ты прекратишь орать, моя шея останется в полной безопасности. – Она вырвалась из его рук и вернулась к письменному столу Гарриса.

Маркус стал, уперев руки в бока.

– Ты же не собираешься обыскивать его стол прямо сейчас? – негромко поинтересовался он. – Сюда в любой момент может войти кто-нибудь. В доме полно народу.

Она даже головы не подняла, а засунула в замок длинный тонкий проводок.

– А когда мне обыскивать? Скоро тут повсюду будут шататься слуги! А сейчас все, включая хозяина с хозяйкой, заняты огромным количеством гостей!

– Может быть, когда у слуг будет выходной…

– Придется ждать до мая.

– Или вечером, когда все спят… – настойчиво продолжал Маркус.

– Сейчас шума никто не услышит, – огрызнулась Фантина.

– Или положиться на помощь друзей. Я уже познакомился с лордом Гаррисом поближе. Я мог бы легко…

Она подняла на него холодный тяжелый взгляд.

– Ты мне не друг.

Он запнулся, заметив в ее глазах кипящую ненависть. Он не понимал причин этой ярости. Когда он успел так смертельно обидеть ее?

– Я тебе не враг, – мягко возразил он.

В ответ она лишь щелкнула замком письменного стола и наконец выдвинула ящик. Взглянув на аккуратно сложенные стопки бумаг, Фантина вяло произнесла:

– Ты мне свет загораживаешь, дорогуша.

Маркус кивнул, заметив, что от него на самом деле падает тень, и отошел в сторону. Потом он зажег свечу и поставил ее таким образом, чтобы за стопками бумаг не было заметно света, если кому-то взбредет в голову заглянуть в окно с улицы. После этого он подошел к Фантине; взгляд его был прикован к маленьким изящным ручкам, которые рылись в бумагах Гарриса.

– Ищешь что-то определенное?

Она раздраженно посмотрела на него.

– Ты пообещал, что оставишь это дело мне.

– И сдержал свое слово, – ответил он. – Я всего лишь хочу помочь.

– Мне твоя помощь не нужна.

– И все-таки я помогу.

Она увернулась от него, выдвинула еще один ящик, достала большой кожаный том.

– Не хочу я твоей помощи, – сквозь зубы процедила она.

– Неужели? – будничным голосом поинтересовался Маркус, протягивая руку за открытой книгой. – Ты в этом разбираешься? – Он провел пальцем по аккуратным рядам цифр, и чем дальше вел, тем больше хмурился.

– А это важно?

Маркус услышал в ее голосе нотки неуверенности и, обрадовавшись, едва не вскрикнул.

– Признаешь, что нужна моя помощь?

Он стал пристально рассматривать девушку, заметил, как в лунном сиянии блестят оттененные ресницами бронзовые глаза, а в них пляшут веселые искорки. Наверное, сейчас ей необходимо принять непростое решение: остаться абсолютно независимой и потерять потенциально важный ключ или признать свою слабость и дальше продолжить расследование. Незавидное положение – он чуть ли не сочувствовал ей, но ему было интересно, что она выберет.

В конце концов честность одержала верх.

– Да, признаю. А теперь говори, что все это означает?

Он быстро пролистал счета, указывая на важные записи.

– Видишь, вот названия компаний, а вот суммы, которые в них вложил Гаррис. Это лишь подтверждает то, что я знал до этого. Лорд Гаррис решил завязать с работорговлей.

– Завязать? – негромко уточнила она.

Маркус скривился. Надеялся, что Фантина поймет самое важное из его объяснений.

– Да, – ответил он, хотя это расходилось с его собственной теорией. – Он изымал ранее вложенные деньги и инвестировал более надежные компании.

– Компании, которым не угрожает законопроект Уилберфорса?

– Точно.

– А это означает, что у него не было причин убиватьУилберфорса.

Маркус мрачно кивнул.

– Именно поэтому он прекратил возражать против принятия законопроекта. Но всего лишь хотел оттянуть его принятие, чтобы иметь возможность извлечь деньги. А теперь?

– А теперь он может позволить себе голосовать за христианское милосердие Уилберфорса.

Маркус расслышал в ее голосе нотку цинизма, но не мог осуждать ее за это.

– У нас осталась одна-единственная ниточка – человек с тремя золотыми зубами.

Она угрюмо кивнула, и в это же мгновение тишину нарушил негромкий женский смех. Женщина шла по коридору, и шаги ее приближались.

На размышление времени не было. Кроме того, Фантина отреагировала так же молниеносно: молча задвинула ящик на место. Они понятия не имели, намерена ли женщина войти в библиотеку, но им совершенно не хотелось, чтобы их здесь застали.

– Нам пора, – шепотом поторопил он.

Она покачала головой.

– Я должна запереть стол.

Удивительно, но руки ее не дрожали, когда она работала с отмычкой.

Тут к смеху незнакомой женщины присоединился низкий мужской голос, и Маркус от досады не смог сдержать стон. Именно поэтому он и не хотел, чтобы Фантина проводила обыск во время раута. Парочки частенько уединялись в укромном месте. Например, в библиотеке.

– Быстрее, – прошептал он, осматриваясь, куда бы сбежать. Бежать было некуда. Окна библиотеки были слишком старыми и узкими. Если их открыть – рамы жутко заскрипят. Единственный выход – через дверь, но с каждой секундой голоса приближающейся парочки становились все громче.

– Готово!

Она вскочила с места, он потянул ее за руку. Вместе они нырнули в единственно место, где можно было спрятаться – за кожаным диваном, отчасти скрытым портьерами. Они едва втиснулись между диваном и стеной, и Фантина оказалась под Маркусом. Полуобернувшись к нему лицом, она нахмурилась. Он изо всех сил пытался не наваливаться на ее, но места было слишком мало, и в это мгновение вошла хихикающая парочка.

– Какое бесстыдство! – воскликнула женщина, задыхаясь от волнения.

– Чепуха! – ответил ее спутник. – Ты с самого утра сводишь меня с ума.

Маркус сразу же узнал голоса, а когда узнал, у него отвисла челюсть. Боже мой, это же сам Гаррис с женой!

Конечно, лорд Гаррис был склонен к демонстрации эмоций. Его политические выступления изобиловали скорее сантиментами, чем изысканными оборотами. Но так вульгарно сбежать, чтобы покувыркаться с собственной женой посреди собственного же бала!

И как покувыркаться!

Страсть явно взяла верх над разумом, когда он повалил жену на пол. Она упала с глухим стуком на ковер, зашуршали шелковые юбки, ее пьяный смешок тут же заглушили его поцелуи.

Маркус замер в неудобной позе, молча проклиная распутного старика. Почему он решил именно сейчас взять свою жену? И почему именно на полу? Боже, ему стоило только голову повернуть – и он увидел бы его с Фантиной. Святые угодники, у этого человека нет ни малейшего стыда! Мог бы лечь на диван, а не валяться рядом на полу.

Но деваться было некуда. Маркус с Фантиной оказались в ловушке и слушали сладострастные стоны, которые становились все громче. В глазах Фантины тоже было смятение, но Маркуса больше интересовали ее пылающие щеки и нежная округлость ее груди, к которой прижималась его рука.

От всего этого у него закипела кровь, особенно при мысли, что стоит только голову повернуть, и он увидит, как другая парочка воплощает в жизнь охватившее их желание. И он стал шарить взглядом по лицу Фантины, любуясь тем, как лунный свет разливается по ее вздернутому носику и розовым щечкам. Ее темно-красный рот был приоткрыт, и она заерзала, явно ощутив, как его возбужденная плоть прижимается к ее бедру.

– Поцелуй меня, – простонала леди Гаррис.

Разве он мог удержаться?

Маркус задрожал всем телом и прильнул к губам Фантины. Едва заметный привкус шампанского, сладость шоколада. Он почувствовал, как обмякло ее тело, когда она ответила на его поцелуй. По другую сторону дивана леди Гаррис задыхалась от наслаждения, и Маркус ощутил, как Фантина задрожала всем телом.

– Люблю твой запах, – прошептал лорд Гаррис.

И Маркус зарылся лицом в шею Фантины, вдохнул пряный запах бала и принадлежащий исключительно ей одной аромат.

– Потрогай мою грудь, – шепнула мужу леди Гаррис.

Маркус послушался, коснулся нежной груди Фантины. Почувствовал, как напряглись соски, прижатые к его пальцам. Он провел большим пальцем по затвердевшему соску, ногтем царапнув грубую ткань, которая их разделяла. Он услышал, как под ним охнула Фантина.

– О да, – простонала леди Гаррис. – Еще. Сильнее.

Платье мешало, поэтому он расстегнул пуговицы, просунул руку, коснулся ее обнаженной плоти. Она была теплой и нежной, и ему показалось, что он слышит, как бешено колотится ее сердце. В следующее мгновение Фантина выгнулась под ним, и ее грудь уютно устроилась в его руке, что доставило ему необыкновенное удовольствие. Но, с другой стороны, это мучило и дразнило его, ибо он ощущал нараставшее напряжение ниже пояса.

– Чтоб мне провалиться! – прошептала Фантина: это было одновременно и криком души, и мольбой.

Ощутив на своей щеке ее горячее влажное дыхание, он повернул голову, провел языком по изгибу ее ушка, отчаянно жалея, что у них слишком мало места.

Он столько всего хотел с ней сделать! Испить ее всю. Но мог только одной рукой дразнить и ласкать ее сосок и чувствовать, как внутри нее растет возбуждение. Он потянул его – она вздохнула. Повернул – она застонала.

Потом невероятно нежно прошептал:

– Ты само совершенство. Само совершенство… – И ущипнул за сосок.

Она неожиданно вскрикнула, ее бедра подались вперед, как будто утонченно мучая его. Маркус застонал, его кровь вскипела, несмотря на слои одежды, которые их разделяли. Ему больше ничего не оставалось, как начать целовать ее пылающие щеки, алые губы, шею, грудь.

И тут его взгляд привлекло какое-то движение. Ему не хотелось признаваться, но внутри все похолодело. Повернув голову, он встретился с осуждающими взглядами лорда и леди Гаррис.

Глава 6

Фантина тут же заметила перемену в Маркусе, но отреагировала не сразу. Никогда еще она не испытывала столь изумительного чувства: одновременно и наполненность, и свободу. И это было необыкновенно.

Раньше мужские прикосновения отталкивали ее, хотелось сбежать любой ценой. Но только не с Маркусом. Его прикосновения согревали, кожу начинало приятно покалывать, а сердце учащенно билось в предвкушении. Чувство казалось пугающим и всепоглощающим, но у нее не было времени, чтобы осознать или хотя бы просто понять, что происходит. Открыв глаза, она увидела Маркуса, лицо которого застыло, а сам он неотрывно смотрел в центр комнаты.

Фантина повернула голову и увидела испуганные глаза лорда и леди Гаррис.

– Бог мой! – прошептала она, заливаясь краской стыда.

Маркус перевел взгляд на девушку, досадливо поморщился и с извиняющимся выражением лица стал застегивать ее корсаж.

– Дорогая, – сказал лорд Гаррис, обращаясь к жене, – тебе лучше вернуться к гостям.

Его супруга, довольно полная женщина, кивнула и медленно встала. Затем она поправила платье и, обменявшись с мужем ободряющей улыбкой, вышла из библиотеки.

– Вы, Чедвик, тоже можете выходить. Не очень-то удобно там прятаться.

– Наоборот, – протянул Маркус под унылым взглядом Фантины. – В этом есть свои преимущества. – Несмотря на свои слова, Маркус осторожно слез с Фантины. К сожалению, Фантину, похоже, подвели нервы, и она стала гиперчувствительной к любому прикосновению. От его движений она задрожала, ей не хватало воздуха, хотелось одного: свернуться калачиком и умереть.

– И вы, мисс, тоже вылезайте, – раздался скрипучий голос хозяина.

– Дайте ей минутку, Гаррис, – вкрадчиво произнес Маркус. – У меня ведь немалый вес. Разумеется, понадобится время, чтобы у нее восстановилось кровообращение в ногах.

Фантина изумленно уставилась на Маркуса. Его лицо представляло собой идеальную маску скучающего аристократа, он казался таким же пресытившимся и равнодушным, как и самый ужасный распутник в постели ее матери. Ему было плевать и на нее, и на чувства, которые он в ней вызвал. Он ее использовал!

Предательство, словно кислота, обожгло ее душу. Да как он посмел! Как он мог? Как она могла позволить ему – одним-единственным поцелуем – превратить ее в свою же мать? Она не испытывала иллюзий относительно того, что бы произошло, будь у них больше времени и будь они одни. Она бы все для него сделала, стала бы кем угодно, позволила бы делать с собой все, что ему заблагорассудится.

Неожиданно все, во что она верила, стало зыбким. Он заставил ее усомниться во всем. Если бы он посадил ее на цепь и провел голой по Гайд-парку – она бы ненавидела его не так сильно.

В это самое мгновение Маркус наклонился, протянул руку, сочувственно улыбнулся.

– Выходите. Не к чему уже прятаться.

Она изумленно смотрела на Чедвика. Прятаться! Неужели он полагает, что она прячется, когда на самом деле ей хочется вонзить нож в его похотливое сердце?

Он заметил выражение ее лица и запнулся, явно сбитый с толку. Она же, увидев за спиной Маркуса сердитого лорда Гарриса, поняла, что кинжал ей ни к чему, – у нее есть в руках более серьезное оружие.

Больше всего аристократы гордятся своими манерами, своими проклятыми приличиями. Сейчас у нее появилась возможность сорвать эту маску, нанести Маркусу рану в самое уязвимое место: его репутацию.

У Фантины задрожала губа, она дернулась от протянутой руки, как от самого черта, а затем жалостно захныкала, как котенок, которого измучили. Обратив к лорду Гаррису исполненный мольбы взгляд, она произнесла:

– Пусть он меня не трогает, господин. Пожалуйста!

– Фантина! – ахнул Маркус, явно взбешенный ее реакцией, но она продолжала, испытывая наслаждение от его неловкости.

– Он заставил меня, а это грех! – Конечно, она понимала, что не может уверять, что он принуждал ее, ведь она явно получала удовольствие от происходящего. Но воспоминания о том, что она делала и что позволила ему с собой делать, разбудили в ней актрису. – Прошу вас, – взывала она к лорду Гаррису, – отошлите меня. Я не хочу неприятностей. Позвольте пойти в церковь и помолиться за мою душу.

– Фантина! – воскликнул Маркус. – В том, чем мы занимались, нет ничего греховного, и ты прекрасно об этом знаешь!

– О нет! – ответила она, из глаз ее покатились слезы, и она вновь с мольбой обратилась к лорду Гаррису: – Я честная девушка. Клянусь вам. Я никогда…

– Довольно! – прорычал Маркус, силой вытягивая ее из-за дивана.

Но Фантина была наготове и, воспользовавшись моментом, спряталась за спиной лорда Гарриса.

– Спасите меня! – закричала она. – Он – сущий дьявол! Он пообещал разделаться со мной, если я стану кричать.

Маркус сердито взглянул на Фантину, уперев руки в бока.

– Раньше, Фантина, я не угрожал, но теперь стану. Клянусь Богом…

– Довольно, Чедвик, – оборвал его лорд Харрис.

– Что?! – взорвался он и повернулся к хозяину дома: – Вы же не станете верить тому, что она говорит!

– Я верю в то, что мисс… – медленно произнес тот.

– …Фанни Смит, ваша милость, – дрожащим голосом подсказала она.

– …что мисс Смит будет гораздо спокойнее, если она окажется как можно дальше отсюда. Я выплачу ей жалованье и отправлю домой.

– Нет! – выдохнула Фантина. Она не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, где она живет. Даже Пенуорти этого не знал. – Только жалованье, ваша милость. Я сама найду экипаж, который отвезет меня домой.

Маркус, по-видимому пытаясь ухватиться за любую возможность, чтобы поставить Фантину в неловкое положение, решительно шагнул вперед.

– О нет, Фантина, только не после той психологической травмы, которую вам только что нанесли, – заявил он. Голос его сочился сарказмом. – Я настаиваю на том, чтобы вас отвез домой мой кучер.

Фантина решительно покачала головой – ей даже не пришлось разыгрывать досаду.

– Не позволяйте ему узнать, где я живу, – плакала она.

– А зачем бы мне наносить вам визиты, Фантина? – Холодным как лед тоном произнес Маркус, но глаза его при этом едва заметно блеснули. И, несмотря на то, что Чедвик делал вид, будто раздосадован ее поведением, она знала, что он при первой же возможности навестит ее. И сможет отыграться.

Догадка была одновременно и волнующей, и пугающей, и на секунду ее парализовал страх. Все происходило слишком быстро! Она в последний раз умоляюще взглянула на лорда Гарриса.

– Прошу вас, ваша милость. Я так боюсь.

– Отлично, – вздохнул Гаррис, выплачивая ей тройное жалованье. – Зовите своего кучера.

Она благодарно улыбнулась, понимая, что облегчение это кратковременное. Одного взгляда на Маркуса было достаточно, чтобы Фантина поняла: он только что решил для себя, что обязательно узнает, где она живет, ибо теперь это стало его первоочередной задачей. И она ни на секунду не сомневалась, что в конце концов он добьется своего. Но в настоящий момент ей было нужно одно – побыстрее уехать отсюда, чтобы он не преследовал ее. Если бы одна из этих великосветских леди узнала…

Из бального зала донесся пронзительный крик. Скорее всего, кричала старуха. Наверное, матрона, которая потеряла браслет с бриллиантами и изумрудами. Тот самый браслет, который сейчас спокойно лежал у Маркуса в кармане.

Фантина улыбнулась: теперь она знала, как ей сбежать.

– Спасибо вам, ваша милость. Да хранит вас Господь! – поблагодарила она, присев в реверансе.

Гаррис почти не обращал на нее внимания – он весь переключился на поднимающийся в зале шум. Однако Маркус с легкостью схватил ее за руку.

– Что ты наделала? – требовательно спросил он, все сильнее сжимая ее запястье, когда Гаррис направился мимо них к двери.

– Предлог, чтобы отвлечь внимание в случае неприятностей. – Она резко вывернулась из его хватки и бросилась в коридор. Однако напоследок обернулась: – Ты, конечно же, захочешь проверить свои карманы. – Выкрикнув это, она стремглав бросилась прочь, так быстро, насколько несли ее ноги.

Маркус смотрел ей вслед, прекрасно понимая, что, если бы хотел, мог бы ее остановить. Но зачем? Он выскользнул из дома, махнул своему кучеру, который ждал неподалеку, и просто кивнул в сторону удаляющейся фигурки Фантины. Джейкоб кивнул ему в ответ – он отлично понял господина. Словно молния, в темноту скользнул сын Джейкоба, Джайлз, и последовал за Фантиной.

«Эти двое стоят друг друга», – с усмешкой подумал Маркус. До того, как поступить на работу к Маркусу, кучер с сыном жили в трущобах. Маркус почти сразу понял, что Джайлз так же неоценим, как и его отец. Джайлз был быстр и сведущ именно в тех трюках, к которым прибегала Фантина. Если повезет, Джайлз раздобудет ему немного больше информации о таинственной Фантине.

А пока у Маркуса есть чем занять свою голову, и не последнее место занимали мысли о нарастающем в доме Гаррисов хаосе. Маркус, готовый к худшему, засунул руку в карман и вытащил… часы. Что ж, по крайней мере, она решила их вернуть.

И только услышав, как охнул стоящий рядом дворецкий, он догадался взглянуть на саму цепочку. В вечернем полумраке на ней поблескивал фамильный браслет с бриллиантами и изумрудами, стоимостью по меньшей мере шесть тысяч фунтов.

* * *

Фантина села в экипаж и с облегчением вздохнула. Обычно она не позволяла себе таких трат, но сегодня настолько устала, так измучилась, что была не в силах идти домой пешком. Поэтому сейчас она мечтала только об одном – закрыть глаза и перевести дух.

Но едва она успела положить голову на потертую диванную подушку, как почувствовала знакомый толчок, когда экипаж взял еще одного пассажира. Сзади на запятки прыгнул уличный мальчишка. Но ей было наплевать. Если его не поймает кучер, она совершенно не возражает против того, чтобы подвезти его. В конце концов, она и сама порой ездила на запятках.

Фантина тяжело вздохнула, пытаясь избавиться от напряжения последних нескольких часов. Она сдерживала в себе злость, досаду и остальные чувства, в которых у нее не было сил разобраться. Остался только один образ, одно нежно улыбающееся лицо.

Лицо Маркуса.

И неудивительно. Создавалось впечатление, что он целый день ходил за ней по пятам, поэтому ночь вряд ли сможет его остановить. Но не стоит так много думать о нем. Он всего лишь какая-то часть ее жизни, сила, с которой приходится мириться или пытаться управлять ею, как и Пенуорти, Балластом, Херди.

Во всяком случае она пыталась убедить себя в этом.

Разумеется, разница заключалась в том, что никто из них к ней не притрагивался, не лишал ее разума одним лишь легким прикосновением губ. Ее тревожило то, как быстро она начала млеть от одного только страстного взгляда Маркуса. Будь она суеверна, подумала бы, что он ее сглазил.

Фантина опять вздохнула, вздох разнесся по экипажу. С возрастом она стала падка на единственную вещь, которую могли ей предложить такие, как Маркус: роскошь.

В детстве она ее презирала, но теперь, когда ей исполнилось двадцать пять, Фантина уже не могла целый день бегать по улицам – к вечеру болели ноги. Она любила тепло жаркого камина, удобную кровать, чистую одежду.

Но подобные удовольствия сопряжены с ловушкой. К ним в придачу шли такие мужчины, как Маркус, которые заботились исключительно о собственном удовольствии. Они брали таких женщин, как ее мать, использовали, а затем выбрасывали. Фантина еще в восемь лет поклялась, что не позволит мужчине использовать ее. И раньше ни одному из них это не удавалось.

Ни одному, за исключением Маркуса.

Она должна была бы ненавидеть его: за то, что пробил защиту, которую, как ей представлялось, никто не мог пробить. Но когда он навалился на нее всем телом, когда коснулся груди и осыпал поцелуями лицо, ее охватило неудержимое желание. Больше всего в тот момент ей хотелось, чтобы ее использовали, насладились, чтобы он касался ее везде, где только пожелает.

От возникшей перед глазами картинки у нее запылало лицо, а внутри все затрепетало от воспоминаний.

Фантина прикусила губу, наконец столкнувшись лицом к лицу с горькой правдой. Каким-то образом Маркус нащупал ее слабость, единственное мамино наследство, которое ей не удалось подчинить – собственное тело. И он без колебаний воспользовался этим.

Самобичевание не помогало. Она должна была понять, что ей нужно предпринять, чтобы справиться с этой угрозой. И каким именно образом?

Маркус исполнен решимости. Он узнает, где она живет, выяснит ее прозвища, даже выведает о ее друзьях только для того, чтобы развеять свою скуку. И что он с ней сделает, когда загонит в угол?

Воображение нарисовало ужасные, удивительные картины: ее мать целуется со своими любовниками. Она видела только поцелуи, но слышала гораздо больше. Она помнила негромкие охи, тихие стоны и в конце ликующий возглас. Неужели он тоже заставит ее кричать? Неужели она… Фантина отогнала от себя эту мысль, хотя внутри все сжалось, когда она стала представлять, каково это.

Она сглотнула, во рту неожиданно пересохло.

Ей явно нужен был план, но какой? Экипаж остановился, а ответа все не было. Он почувствовала, как мальчишка спрыгнул и убежал. Медленно, словно столетняя старуха, она открыла дверь экипажа и вышла. Расплатилась с кучером и, чувствуя, как болит каждая клеточка усталого тела, побрела к дому.

Фантина понимала, что утратила бдительность, но сегодня она была слишком вымотана, чтобы позаботиться о себе. Именно поэтому, когда ее ударили, она даже не заметила напавшего. Сокрушительный удар пришелся в затылок.

Она кулем рухнула на землю.

* * *

Два часа!

В своем особняке Маркус сжимал резные перила лестницы красного дерева и, будто молитву, повторял про себя одни и те же слова.

Два часа!

Два часа извинений и объяснений, отчаянных попыток превратить все в шутку, когда он пытался объяснить, каким образом украшения графини оказались у него на цепочке часов. Целых два часа, после того как он нашел на себе и в карманах своего пальто украшения других гостей, ему пришлось убеждать своих друзей, что это шутка, легкомысленное пари, смысл которого заключался в том, получится ли из него успешный карманник.

И когда он уже решил, что все наконец улажено, его строго отчитали по поводу ответственности и постыдных пари – и это был, помоги ему Господь, бывший подозреваемый и хозяин дома, лорд Гаррис.

Маркус прекрасно понимал, что на восстановление его политической репутации ему понадобится гораздо больше времени, если это вообще возможно.

Он убьет Фантину!

Маркус отправился в спальню, молниеносным рывком снял сюртук. Едва он успел вытянуть бриллиантовые запонки, как услышал на лестнице быструю дробь детских шагов.

– Ваша светлость! Ваша светлость!

– Джайлз! – Маркус выскочил из комнаты. – Что такое?

– Они ее забрали! – выдохнул он. – Я… ничего… не смог сделать! Они стукнули ее… она свалилась. Не сопротивлялась. Просто… рухнула наземь!

Маркус опустился перед мальчишкой на колено, обхватил его за плечи.

– Кто ее схватил?

– Ребята Херди. Они ее поджидали.

Маркус почувствовал, как сердце болезненно сжалось.

– Ей сильно досталось?

Мальчик покачал головой.

– Не знаю. Она просто упала на землю!

У Маркуса перехватило дыхание, стало нечем дышать.

– Но я за ними проследил, – продолжал Джайлз. – До дома Херди. Она занесли ее внутрь, а я побежал сюда.

– Отлично, – угрюмо ответил Маркус, бросаясь вниз по лестнице. – А теперь отведи меня туда.

Глава 7

Фантина поняла, что произошло, задолго до того, как открыла глаза. Ей слишком часто связывали руки – сейчас все было очевидно.

Она сосредоточилась на остальных своих ощущения, пытаясь понять, что с ней, и в то же время внешне оставаясь расслабленной. Сначала Фантина ощутила вонь, которая свидетельствовала о том, что она все еще находится в трущобах, рядом с портом. Она лежала на жесткой койке, от которой воняло старым тиком и немытыми телами. Рядом раздавались негромкие мужские голоса. Слава богу, никаких женщин – значит, она не в борделе. Запах духов, который она уловила, исходил от нее самой – след от ее работы в дамской комнате… Как давно это было?

По всей видимости, недавно. Пульсирующая боль была уже не такой сильной. Скорее всего, это тот же вечер, когда давали бал и она увидела Маркуса. И он…

Она не смогла сдержать стон. Почему, черт побери, мир не остановится всего на пять несчастных минут, чтобы она могла отдохнуть? Слишком быстро, слишком много всего навалилось. Она не в состоянии угнаться.

– Очнулась! – раздался грубый мужской голос.

– Давно? – спросил другой. Его речь можно было бы назвать грамотной, но в ней чего-то не хватало.

– Только-только начала приходить в себя.

– Она пришла в себя десять минут назад. Приведите ее сюда.

Фантина сдержала очередной вздох. Человек, которому принадлежал этот голос, не только обладал правильной речью, но и был еще очень хитер.

Херди.

Она открыла глаза. Она едва успела рассмотреть маленькую пустую комнату, когда какой-то здоровяк резко поставил ее на ноги и потянул в коридор. Она споткнулась, ей не было нужды изображать слабость и недомогание. Ноги подкашивались, голова дергалась взад-вперед. К счастью, по пути она увидела достаточно и узнала дом Херди. Они находились на втором этаже, у главной лестницы.

Потом ее втащили в гостиную, со следами упадка, и Фантина шагнула к пылающему камину. Повсюду в комнате были разбросаны плюшевые подушки, стены задрапированы тяжелыми портьерами, одно-единственное окно едва пропускало свет; из мебели – три мягких дивана и огромное кичливое кресло, в котором развалился сам Херди.

Она мгновенно его узнала, хотя раньше они никогда не встречались. Рыжие кудрявые волосы, приятное веснушчатое лицо – он казался невинным, как новорожденный. В живых зеленых глазах светился ум, выражение лица было приветливым. Его тело, укутанное в цветной шелковый халат, на котором играли отблески от огня, небрежно возлежало в кресле.

Большинство женщин посчитали бы его по-мальчишески красивым. Она же нашла Херди слишком рыхлым, особенно в сравнении с крепкой фигурой Маркуса и его резкими чертами лица.

– Привет, Крыса, – весело приветствовал он, когда двое его громил заняли свой пост по обе стороны двери. Потом нахмурился. – Или в этом наряде тебя следует называть Фанни?

Фантина опустила взгляд, впервые за это время заметив, какое потрепанное у нее платье. Пуговицы внизу лифа расстегнулись, открыв взору грудь, а через разорванную юбку хорошо просматривалось правое бедро.

– Чего ты хочешь от меня, Херди? – грубо спросила она, подражая речи самого Херди, которая напоминала нечто среднее между «правильной» речью и кокни.

– Мне хотелось, голубушка, познакомиться с женщиной, которая одурачила Балласта, переодевшись мальчишкой. И дурачила много лет, если уж говорить откровенно.

Фантина пожала плечами.

– Балласт никогда не был проницательным.

Херди улыбнулся.

– Твоя правда. Но и круглым дураком его не назовешь. – Он отставил бокал с коньяком и осмотрел ее с головы до ног. – Глядя сейчас на тебя, никто бы не подумал о Крысе. – Херди замолчал, продолжая ее разглядывать. Фантина тоже молчала. – Мне кажется, – продолжил он, – ты намного умнее всех, кто живет в трущобах.

– За исключением, разумеется, тебя самого, – добавила она, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал искренне.

– Ясное дело! – Он потянулся за крошечным серебряным колокольчиком, позвонил. – Я приказал подавать ужин. Присоединишься?

Фантина покачала головой и угрюмо добавила:

– У меня все еще болит голова из-за твоих молодчиков.

– Приношу свои извинения, – протянул он, – но мне показалось, что на простое приглашение ты бы не откликнулась.

Фантина скрестила руки на груди. Она бы обязательно пришла, чтобы проверить, нельзя ли чего-нибудь разузнать о деле Уилберфорса.

– В следующий раз пригласи. Возможно, я и прибегу.

– Серьезно? – спросил он, посмотрев в этот раз не на нее, а на дверь, и шумно втянул ноздрями воздух.

Фантина полуобернулась, последовав его примеру, и уловила поднимающийся по лестнице восхитительный аромат жареного барашка. Святые Небеса, как упоительно пахнет! К ее досаде, в животе заурчало.

– Моя дорогая, ты должна обязательно поужинать со мной, – с улыбкой пригласил он ее разделить трапезу. – Уверяю тебя, никто тебя не отравит.

Фантина шагнула вперед – терпеть голод не хватало сил. Конечно, она хотела есть, но знала, что если присоединится к нему за ужином, то пойдет на уступки в мелочах. А подобной уязвимости она позволить себе не могла. Она поест, когда почувствует себя в безопасности.

Отмахнувшись от всех мыслей о сочном мясе, Фантина сосредоточилась на своем противнике.

– Послушай, Херди, ты же не для того огрел меня по голове, чтобы просто познакомиться. Чего ты хочешь?

Он не ответил, но Фантина и не ожидала ответа. Херди, скрестив руки на груди, наблюдал за ней, пока коренастый повар сервировал ужин. Она выдержала его взгляд, всячески демонстрируя свое раздражение, а на самом деле втайне молилась, чтобы опять не заурчало в животе.

Вскоре повар ушел, так же молча, как и вошел, но Херди продолжал безмолвствовать и сидел неподвижно. В комнате висела тишина, воздух наполнялся тяжелым ароматом идеально прожаренной баранины, и Фантине пришлось стиснуть зубы, чтобы не захлебнуться слюной.

Наконец он собрался с мыслями.

– Как я понимаю, ты пообещала пристроить Воблу в Харроу.

Фантина нахмурилась, ее мысли моментально переключились на новую тему, заставив позабыть о пустом желудке. Она ожидала, что сведения о ссоре с Балластом после ее побега стали достоянием общественности, но при этом надеялась, что их сделка с Воблой останется тайной.

– И?.. – подтолкнул ее к ответу Херди.

– Что и? – переспросила она.

– Получится?

Фантина встала в высокомерно-пренебрежительную позу.

– Я обещала.

– А сможешь?

Она задумалась, как лучше ответить. И решила говорить с позиции силы.

– Смогу. Ради Воблы, потому что он мне нравится. Ни для кого другого я этого делать не буду.

Он улыбнулся.

– Звучит как вызов.

Она пожала плечами.

– Называй как хочешь. Твоих отпрысков я в Харроу пристраивать не буду.

– Но могла бы, если бы захотела, – настаивал он. – Или смог бы твой недалекий пэр.

Она покачала головой.

– Нет. – Но, несмотря на кажущееся спокойствие, кровь немного похолодела, когда Херди упомянул Маркуса. Меньше всего Фантине хотелось, чтобы Херди вовлекал в это Чедвика, особенно теперь, когда при мысли о Маркусе у нее щемило сердце. – Этот недалекий пэр поэтому и прозван недалеким. Лишь один раз мне повезло выйти на Харроу. Все, лавочка прикрыта.

Она замолчала, надеясь, что убедила его.

По всей видимости, удалось, потому что неожиданно беседа закончилась. Херди вздохнул и отмахнулся от нее:

– Отлично. Ступай.

Фантина недоуменно уставилась на него. Уходить? Она впилась взглядом в Херди, в голове все перемешалось. Неужели он действительно хотел пристроить свое чадо в Харроу? Мысль показалась нелепой. Особенно учитывая, что…

– У тебя же нет детей, – заметила она. По крайней мере, ни одного, в ком бы он проявлял участие, ни одного, ради которого стоило надавить на рычаги, чтобы пристроить чадо в элитную школу. Она шагнула вперед, раздражение и усталость придали ей отваги. – Послушай, зачем все это?

Херди оторвался от еды.

– Незачем. Я вижу, что ты всего лишь мелкая сошка. Пошла вон.

Фантина уперла руки в бока.

– Что, черт побери, за ерунда! – воскликнула она. Ее стукнули по голове, затем Херди узнал о ней все, что хотел, а она от него не получила ни крошки информации! Она не возмущалась, что ее притащили сюда, – таковы правила игры. Но бить ее по голове, чтобы он от нее услышал то, что мог бы выяснить сам… Однако выяснять не стал… Вся ситуация выглядела нелепо.

– Черти проклятые! – выругалась она, развернулась на каблуках и направилась к двери. – Неудивительно, что ни ты, ни Балласт не можете единолично подмять под себя порт. Ни одному не хватает ума даже для того, чтобы прикормить Крысу!

Ей не стоило бы удивляться, когда один из громил захлопнул дверь прямо перед ее носом. Не стоило, но она удивилась. И от этого разозлилась еще больше.

Стала более безрассудной.

Резко обернулась и сердито посмотрела на Херди.

– Мне послышалось или ты действительно сказал, что я могу идти?

Херди медленно взял тонкий серебряный нож для фруктов.

– А у тебя довольно крепкие нервы как для женщины, которая находится в моем доме и в моей власти. Я мог бы убить тебя.

Фантина скрестила руки и постаралась, чтобы речь ее звучала безукоризненно правильно.

– Ой, испугал! – протянула она. – За тобой здоровые головорезы. У Балласта тоже здоровые головорезы. Разве кто-нибудь из вас пользуется этим? Нет. Балласт пьет и трахает все, что движется. Ты не можешь убить одного хромого члена парламента. Почему каждый из вас думает, что может помыкать мною?

Как там ни крути, а ей удалось привлечь его внимание. Он уже не отмахивался от нее, как от назойливого щенка. Он медленно поднялся из-за стола, сердито нахмурив брови.

– Откуда тебе известно, кого и за что я убиваю? – Несмотря на все попытки сдерживаться, он все же постепенно выходил из себя, и тем сильнее в его речи проскальзывал простонародный говор.

Фантина пожала плечами.

– Мне известно, что ты покушался на Уилберфорса, но тебе не посчастливилось даже задеть его.

– Кто тебе это сказал?

– Не важно. Важно другое – ты уже обречен. Удастся тебе или нет убить члена парламента, но больше тебя не наймет ни один джентльмен. А ты этого даже не понимаешь.

Фантина была готова к тому, что он набросится на нее, попытается запугать, чтобы она проговорилась. Но, несмотря на всю свою грубость, дураком Херди не был. Он просто смотрел на нее, как пес смотрит на жирную крысу.

Она понимала, о чем он думает. Она ему нужна. Ему не хватало такого опыта, который ранее получила она, узнав, как устроено высшее общество со всеми его мудреными и в то же время абсурдными правилами. И в этом заключалось ее превосходство.

С ленивой улыбкой на губах Фантина уселась в кресло, наслаждаясь своим положением. Как же давно она не чувствовала за собой подобного превосходства! Тем не менее она понимала, что это преимущество – временное. Но пока она была на коне и намеревалась в полной мере насладиться своим положением.

Во-первых, она решила поесть. После того как ее раздразнил запах восхитительного ужина, она не могла думать ни о чем, кроме жареной баранины. Присев за стол, Фантина осмотрелась. На столе имелась только одна тарелка – из нее ел Херди, – и она с невозмутимостью взяла ее, одним махом водрузив на нее аппетитный кусок баранины. Херди, со своей стороны, с едва скрываемым нетерпением опустился за стол напротив нее. Похоже, его гостья была голодна как волк.

Насладившись ароматом жареного мяса, Фантина изящно подцепила кусок вилкой и откусила от него, намереваясь как можно дольше растянуть удовольствие от простого приема пищи.

* * *

– Сюда, – сказал Джайлз, указывая на внешне уютный дом посреди длинного ряда товарных складов. – Они понесли ее прямо сюда, точно говорю.

Маркус уставился на дом, не в силах сдержать удивление.

– Здесь живет Херди?

– Последние месяцы в трущобах только об этом и говорят.

Маркус кивнул, не сводя взгляда с особняка, хорошо видного при свете луны. Настоящая, черт побери, крепость. Откровенно говоря, дом был невысоким и теснился в длинных рядах, но, тем не менее, это была крепость с центральной башенкой, в которой имелось единственное сводчатое окно. А сам дом находился посреди темных доков, таивших в себе немалую угрозу.

– Там свет горит. – Джайлз указал на окошко башенки, светившееся, словно маяк. – Херди любит там сидеть и смотреть на происходящее. Ему нравится, когда люди понимают, кто здесь хозяин. Она в той комнате.

Маркус спешился, не желая даже думать о том, на что намекал парнишка, но не в силах был избавиться от картин, рисуемых воображением. Фантина в постели Херди? Над ней надругались самым жестоким образом? Этого он допустить не мог.

Он сосредоточился на стоящей перед ним задаче, взял предварительно взятую с собой веревку и аккуратно обвязал вокруг плеч.

– Без меня доедешь?

– Но…

– Никаких «но», Джайлз. Ты и так мне очень помог, когда привел сюда. Поезжай домой. – Он шлепнул лошадь по крупу и с тихим отчаянием посмотрел вслед своему единственному средству спасения, которое рысью помчалось назад, домой, в безопасность. Маркус с угрюмой решимостью готовился рисковать жизнью ради женщины, которую он в прошлый раз поклялся задушить при первом удобном случае.

Он спрятался в тени ближайшего склада и стал осторожно изучать дом Херди. Какой человек решился бы построить себе крепость среди портовых доков? Только тот, кто возомнил себя королем. Тот, кто желает править проживающими в порту лондонцами, словно средневековый полководец своими невольниками. И Маркусу придется штурмовать крепостные стены подобно средневековому рыцарю.

Неужели он сошел с ума?

Маркус покачал головой. Нет времени сейчас думать о подобной ерунде. Ему необходимо попасть в крепость Херди. К счастью, в детстве Маркус частенько лазал по замку, расположенному возле их фамильного поместья в Йоркшире. Он знал, как туда проникнуть, во многом благодаря конюху Таю, который много времени провел в американских колониях. Маркусу никогда не удавалось так искусно управляться с лассо, как Тай, но основными навыками он овладел.

Маркус обернулся, обвел взглядом окрестные склады. Все здания были невысокими, похожими на плотно прижатые друг к другу кирпичи. Он прошел почти полквартала, пока не нашел то, что ему было нужно: склад со смотровой вышкой – невысокой башенкой посередине крыши, где дозорный мог бы наблюдать за уходящими и приходящими в порт кораблями и, таким образом, предсказывать падение или повышение цен на товары. Откровенно говоря, очень умно. И очень удобно, поскольку снаружи располагалась узкая шаткая лесенка, по которой можно было подняться на крышу здания, а оттуда на смотровую вышку.

Поправив веревку на плечах, Маркус взобрался по лестнице на крышу. Потом относительно легко перебежал с крыши на крышу, вдоль складов, пока не оказался на крыше справа от крепости Херди.

Скрутив веревку в лассо, Маркус попытался найти более выгодную позицию. Единственный выход – закинуть веревку на башню Херди и проникнуть в освещенную комнату, на которую указал Джайлз. Он влетит как птица-самоубийца, разобьет стекло, поднимет такой шум, который всполошит всех в радиусе десяти кварталов.

К сожалению, как бы Маркус ни старался, другого выхода он не видел. К тому же он мог надеяться лишь на то, что Фантина действительно там, иначе, если ему придется обыскивать весь дом, он – мертвец. Разумеется, если он сейчас промахнется, смерть покажется ему избавлением. Он станет кровавым пятном на стене башни.

Представив себе эту картину, Маркус схватился за веревку, оценил скорость ветра, потом помолился. И сделал бросок.

Промахнулся.

Он выругался себе под нос, подтянул назад веревку и бросил еще раз. Еще два броска, прежде чем петля зацепилась за башню.

Теперь наступила самая сложная часть – прыжок. Предположим, он верно рассчитает силу прыжка и время, сможет прыгнуть в окно, схватит Фантину, потом выпрыгнет из окна и по веревке спустится на землю. Что ж, он готов поверить, что им удастся скрыться из трущоб по переулкам. Но опять-таки…

Если повезет. Если Фантина вообще находится в той комнате. Если он правильно закрепил лассо. И если не разобьется во время прыжка.

Маркус собрался с духом, потом расслабился. Он уже признался себе, что сошел с ума. Все пойдет как по маслу, потому что всем известно, что безумцев защищает Бог. И с этой мыслью он разбежался и прыгнул.

В ту секунду, когда он оторвался от крыши, Маркус понял, что рассчитал все правильно. Ногами он разбил стекло, осколки которого градом посыпались в комнату. Одной рукой он крепко держался за веревку и, мягко приземлившись в комнату, тут же стал искать глазами Фантину. За столом сидели двое, у двери сторожили еще двое. Он опустил глаза, пытаясь разглядеть на полу скрюченное тело, распростертую фигурку – хоть кого-то, напоминающего узницу.

Ничего.

Но он увидел, как от роскошного ужина оторвалась миниатюрная амазонка в разорванном платье и с яростью набросилась на него, размахивая перед его лицом вилкой, как кинжалом.

– Боже мой, я даже не успела поесть! – воскликнула она. – Ни кусочка, ни крошечки. А теперь все усыпано осколками! Везде битое стекло! Черт, есть хочу!

Маркус недоуменно моргнул раз, другой, но кошмар не рассеивался. Это на самом деле была Фантина, женщина, которую он явился спасать. И она накинулась на него, словно ведьма, размахивая… Что это? Жареная баранина! Он принюхался. Должно быть, очень вкусно.

И тут его размышления были прерваны – дверь распахнулась, едва не размазав по стене одного из стоящих там здоровяков, и в комнату ворвались еще трое громил, которые тут же бросились на Маркуса.

– Сюда! – закричал он, пытаясь схватить Фантину за талию и выпрыгнуть в окно. Таким был его первоначальный план, но она ускользнула от него, встав на пути вбежавших мужчин.

– Не сметь! – воскликнула она, размахивая вилкой.

Здоровяки замерли на полпути, неуверенно переводя взгляд с нее на него, потом на третьего человека, который сидел на противоположном конце самодельного стола.

– Он мой, – зло прошипела она. Потом опять повернулась к Маркусу и метнула ему в лицо вилку. В глазах ее полыхала ярость.

– Ты что? – охнул Маркус, едва успев увернуться от метательного оружия. Вилка вылетела в окно, упав на то самое место, куда он намеревался ее унести. – Фантина… – начал он, однако она его перебила:

– Зачем вы здесь? Почему, куда бы я ни пошла, вы сразу же оказываетесь рядом? Святые Небеса, вы и в уборную со мной пойдете?

Маркус недоуменно уставился на нее – почему она так злится? Ее каштановые кудряшки прыгали вокруг лица, а бронзовые глаза, казалось, прожигали в нем дыру. Боже мой, какая она красивая! И в то же время… несносная! И совершенно обворожительная.

Он решил, что уложит ее в постель. Если до этого не убьет.

– Мы могли бы обсудить это позже? – спросил он, скорее себя самого, чем ее. – Ты же видишь, я пытаюсь тебя спасти.

– А никто не просил, – отрезала она.

В этот момент из-за стола начал подниматься мужчина, видимо ужинавший с ней. Он был довольно красив, но какой-то юношеской красотой. Рыжие волосы и веснушки располагали к себе, но Маркус не строил иллюзий насчет того, что с ним будет легко справиться. Отметив дорогую одежду и уверенность мужчины, Маркус пришел к выводу, что перед ним Херди собственной персоной, портовый «военачальник» и главный враг Балласта.

Херди кивнул, охранники заняли стратегические позиции в комнате: двое встали по обе стороны от окна и решительно вырвали веревку из рук Маркуса. Ему не хотелось лишаться единственной призрачной надежды на побег, но выбора не оставалось. И дело было не только в численном превосходстве противника, но и в том, что у одного из стоящих у двери был острый, угрожающий на вид нож, который мог в любой момент вонзиться Маркусу в горло.

Потом Херди повернулся к Фантине и, махнув в сторону Маркуса, задушевно спросил:

– Глупый лорд, полагаю?

– Да, – отрезала Фантина.

– Нет, – одновременно с ней ответил Маркус.

Он и сам не понимал, почему возразил. Возможно, потому что он чувствовал нечто противоположное. Какова бы на этот момент ни была причина, он не хотел быть глупым лордом. Человеком, который мог бы иметь какую-то власть над Фантиной.

Поэтому он ответил первое, что пришло в голову:

– Я ее опекун.

Фантина открыла рот от удивления и обернулась, но Маркус был готов к такому повороту. Скрестив руки на груди, он сердито смотрел на девушку.

– Знаю, ты не любишь вспоминать об этом, но это горькая правда. Всего две недели назад наш святой отец на смертном одре поручил мне заботиться о тебе, несмотря на то что ты несносна.

– Никакие мы не родственники!

– Нет, родственники, Фантина. Я настаиваю на том, чтобы ты немедленно пошла со мной. Больше так не может, прости Господи, продолжаться!

– Это просто смешно! – воскликнула она.

– Хочешь, его уберут? – раздался вкрадчивый голос Херди.

– Да! – Фантина уже делала знаки охранникам, чтобы те выволокли Чедвика из комнаты.

– Только попробуй, – заявил Маркус, – и я приведу патруль, Боу-стрит[1], всех благочестивых людей, которых смогу собрать, всех свободных лордов, чтобы осудили тебя… – Он пытался придумать обвинение, каким бы абсурдным оно ни было. – За то, что развращаешь мою сестру!

Фантина пренебрежительно фыркнула, один из громил издал сдавленный смешок, но Херди продолжал молчать. Он переводил взгляд с Маркуса на Фантину, и Маркусу от этого взгляда становилось не по себе. И тут мужчина наклонился, смел осколки стекла и уселся за стол.

– Фанни как раз собиралась объяснить, что меня ждет.

Фантина недоуменно смотрела на говорящего, явно не понимая, что произошло.

– А как же ужин? – негромко спросила она.

– Я наелся, – любезно ответил Херди.

– Я тебя дома накормлю, – пообещал Маркус.

Фантина застонала.

– Не могу понять, почему он еще здесь? – Она презрительно кивнула на Маркуса.

Маркус скрестил руки на груди и попытался придать решимости своему лицу.

– Я никуда без нее не уйду.

– Убирайся, старина! – воскликнула она. Потом обернулась к Херди: – Выведите его за ухо!

Херди вновь взглянул на Маркуса, его светло-зеленые глаза пристально изучали лорда. Неожиданно он улыбнулся.

– Нет. Он останется.

– Зачем? – с неподдельным удивлением возмутилась Фантина.

– Потому что он тебя раздражает.

Она недоуменно уставилась на собеседника. Потом повернулась к Маркусу, который изо всех сил пытался сохранять самодовольный вид. Глубоко вздохнув, Фантина смела осколки стекла со второго кресла и опустилась в него, что-то бормоча себе под нос.

– Идиоты, любители, профаны! – Она обернулась и впилась взглядом в Маркуса. – Мой опекун! Видали! – Повернулась опять к Херди: – Даже крошечного кусочка не дали проглотить. Бред!

Маркус не сдержал улыбки. Она была по-настоящему восхитительна, когда сердилась, но его улыбка тут же угасла, когда Фантина заговорила. С каждым словом голос ее звучал все громче. Она продолжала негодовать. А потом Фантина вернулась к прерванному появлением Маркуса разговору.

– Вот видишь, Херди, в чем проблема? К тебе обращается лорд и просит кое-кого убить. Вы двое сходитесь в цене, он уходит. Ты даже не догадался поинтересоваться, зачем он хочет похоронить человека. Тебе даже в голову не пришло полюбопытствовать, каким образом убийство этого человека поможет заказчику, какую цель преследует последний…

– Это его личное дело.

– Нет. В ту секунду, как ты «подписался» на убийство, это дело стало твоим. – Она неожиданно подалась вперед, глаза хитро заблестели. – Теперь видишь? Что произойдет, если ты убьешь Уилберфорса и выяснится, что ты подвел того, кто тебя нанял? Кого он обвинит во всем?

Херди нахмурился, его мальчишеское лицо помрачнело.

– Он во всем будет винить тебя, кого же еще! – продолжала Фантина. – И не заплатит ни гроша. И больше никогда к тебе не обратится, если захочет еще кого-нибудь пришить.

Херди заерзал в кресле, отчетливо понимая преимущество при наличии постоянных клиентов.

– Откуда мне знать, чего хочет этот парень? Он сказал только, что желает, чтобы Уилберфорс умер.

– А голова тебе зачем?! – Фантина глубоко вздохнула, кипя от негодования. Она скрестила руки на груди, словно учитель, объясняющий простейшее задание глупому ученику. – Начнем с самого начала. Кто тебя нанял убить Уилберфорса?

При этих словах Маркус успокоился.

Теперь он понял, почему Фантина отказалась с ним бежать. Каковы бы ни были причины ее появления здесь, сейчас она развернула ситуацию в свою пользу. Она намеревалась выяснить имя мужчины, нанявшего Херди убить Уилберфорса. К сожалению, Херди дураком не был и не стал так легко делиться информацией.

– А как его назвал Балласт? – спросил он.

Фантина мгновение поколебалась.

– Сказал, что тебя нанял человек с тремя золотыми фиксами, – ответила она.

– Значит, Фикса.

Маркус тщательно скрывал досаду, а Фантина требовательно продолжала расспрашивать:

– Отлично. А теперь вспомни, почему Фикса хочет убить Уилберфорса? Ты интересовался?

Херди с непроницаемым выражением лица налил себе новую порцию бренди.

– А по-твоему, почему?

Другими словами, мысленно перевел Маркус, он не имеет об этом ни малейшего представления.

– Из-за известного законопроекта об отмене работорговли, разумеется. Ты что, газет не читаешь?

Херди прищурился, но промолчал. Маркус подивился: неужели этот человек не умеет читать?

– Скоро голосование, и Фикса, вероятнее всего, думает, что если Уилберфорс умрет, то его законопроект провалится.

Пришел черед Херди пожимать плечами.

– Ну и что?

Фантина вздохнула, явно досадуя на недогадливость собеседника.

– Он ошибается.

Херди нахмурился.

– Почему?

– Почему? Да потому, что он превратит Уилберфорса в святого мученика и все проголосуют за его законопроект. В противном случае все будет выглядеть так, как будто они причастны к смерти бедняги. И кого во всем обвинит заказчик? Правильно, тебя! – Фантина вновь подалась вперед, обхватила колени и заявила, вколачивая, так сказать, последний гвоздь: – Ты не получишь от него ни пенса. Он будет обращаться к Балласту.

В глазах Херди загорелся недобрый огонек, в правильной речи опять стал проскальзывать кокни.

– Я ни при чем, если этот козел заказывает не по уму.

– Да, ни при чем, но ты мог бы помочь ему сделать все по уму. Или, – добавила она, откинувшись на спинку кресла, – я могу.

– Нет, – Херди решительно покачал головой, – ничего у тебя не получится. Не все так просто.

– Почему, Херди? – негромко спросила она, и Маркус заметил, что Фантина внезапно поменяла положение. Всего лишь грациозно вытянула ноги, может быть, плечи расправила, но неожиданно ткань ее скандального лифа натянулась, еще плотнее облегая изгиб девичьей груди.

Маркус сглотнул – слишком яркие воспоминания о том, как эта грудь всего каких-то четыре часа назад уютно лежала у него в руке. Он заметил, что Херди тоже сглотнул и не сводил глаз с прелестей Фантины. Но тут лицо этого мужлана посуровело, он вскочил с кресла.

– Я тебе не уличная шваль, Фанни! – отрезал он, повернувшись к ней спиной. – Если бы я тебя захотел, ты бы уже давно расставила передо мной ноги.

Маркус продолжал настороженно наблюдать, но что-то внутри него при словах Херди расслабилось. Этот головорез Фантину пока пальцем не тронул.

– Да, ты можешь много чего со мной сделать, – продолжила Фантина. – Но тогда я никогда не стану тебе помогать.

Херди обернулся, глаза напоминали ледышки.

– Чего ты хочешь, Фантина?

– Хочу быть в деле, – ответила она. – Ты прав. Крыса – пустое место. Но сейчас я другая. Я смотрю в будущее. Вы с Балластом уже много лет воюете в доках за главенство, и ни один не становится сильнее. Тебе нужен человек, который может сдвинуть это дело с мертвой точки.

– И этот человек – ты? – уточнил Херди.

– А разве ты знаешь другую женщину, у которой на побегушках глупый лорд, богатый опекун, готовый через окно…

– Он не твой опекун… – вмешался Херди.

– Он сам себя так назвал, – возразила Фантина таким же холодным тоном и продолжила, чтобы Маркус не успел и рта открыть. – Я знаю пэров, богатых аристократов – легкую добычу. Знаю, что, когда и как спросить. – Она встала, обошла стол, остановилась перед Херди, глядя ему прямо в лицо. – Я нужна тебе, Херди. А мне нужно начать жизнь с чистого листа.

Маркус ненадолго лишился дара речи. Такого предложения от Фантины он не ожидал, как, по всей видимости, и сам Херди. Но сейчас оба раздумывали над ним – как тут не задуматься! Для Херди это было отличное предложение, дельное и обоснованное. Херди действительно необходимо было обскакать Балласта, расширить свое влияние за пределы трущоб, чтобы пробиться к настоящим деньгам высшего общества. Что касается Фантины, все видели, что ее дальнейшее существование под личиной Крысы совершенно бесперспективно и ведет в никуда. Ей нужно начать новую жизнь.

Но главный вопрос в том, насколько Фантина честна. Казалась, что она сама честность, однако, учитывая, что девушка обладает превосходными актерскими данными, ей вполне под силу сыграть искренность. Тем более что от этого зависит ее жизнь.

Одна проблема – Маркусу она кажется слишком искренней. Хотелось верить, что она всего лишь пытается раздобыть информацию о Фиксе. Разве есть лучший способ, чем проникнуть в стан Херди? Но она права. Связь с Херди могла быть дать прекрасный результат. Насколько он видел, единственной причиной, по которой ни Херди, ни Балласту не удавалось одержать верх, – это нехватка ума и у того, и у другого, чтобы подняться на новый уровень.

С помощью Фантины эта проблема снималась.

Маркус покачал головой. И стал убеждать себя, что она до этого не опустится. Хотя бы потому, что не может вот так предать Пенуорти. Но в глубине души его терзали смутные сомнения.

Короче говоря, он просто не знал, как поступить в данной ситуации. И это его пугало.

Впервые с тех пор, как все это началось, Маркусу перестало казаться, что они затеяли всего лишь игру. Женщина-шпион, нападение на члена парламента, даже их безумная гонка по трущобам Балласта – Маркус воспринимал это как шутку. Сейчас он начал осознавать, что все происходит по-настоящему, – вероятно, потому что впервые Фантина выглядела такой неподдельно искренней.

В конце концов, какой у нее выбор? Честно вариться в адском котле, выполнять любое государственное задание, которое найдет для нее Пенуорти? Или легкая, очень богатая жизнь и Херди?

Пенуорти с Уилберфорсом не позавидуешь.

Маркусу придется дать ей другую жизнь. Предложить ей роскошь и уют, только бы она не продавалась Херди.

Ему придется сделать ее своей любовницей.

Время на раздумья закончилось, когда Херди отодвинул Фантину в сторону, повернулся к Маркусу и направился в другой угол комнаты.

– А ты что скажешь? – бесцеремонно спросил он.

Маркус нахмурился, совершенно не зная, что ответить. Здесь у него очень шаткое положение. Поэтому он взял тон «положение обязывает».

– Я запрещаю, – спокойно произнес он.

– Ты не можешь мне ничего запретить, – возразила Фантина.

– Я запру тебя… – Он запнулся под ее насмешливым взглядом. Серьезно? Она сможет открыть любой замок, сбежать из любой тюрьмы, которую он придумает. – Это грех, Фантина, – строго попенял он. – Твоя бессмертная душа вечно будет гореть в аду.

– Как страшно! – поддразнила она.

Маркус и не ожидал, что она станет его слушать. Все, что он говорил, – сплошная ерунда, предназначенная для ушей Херди, чтобы у Маркуса было время подумать. Но его лучшие намерения были, похоже, неуместны. Он шагнул вперед, схватил Фантину за руку и искренне взмолился.

– Послушай! Есть и другой выход, – мягко произнес он. – Пошли со мной.

Она подняла на него взгляд, и на секунду Маркус заметил, как потеплели ее бронзовые глаза. Но потом наваждение прошло. Она решительно сжала зубы, взгляд стал холодным, она оттолкнула его.

– Я выбираю Херди, – коротко и зло ответила она. А затем повернулась к головорезу: – И в качестве испытания позволь мне встретится с Фиксой. Я должна объяснить, что есть план получше.

– Какой план? – одновременно воскликнули Херди с Маркусом.

– Лучше дискредитировать Уилберфорса. Тогда он не станет мучеником и законопроект провалится. Давайте поставим его в положение, которое подорвет его репутацию, устроим так, чтобы он оказался у меня в постели с… с Безымянным или парочкой других ребятишек. Подумай над этим. Выдающийся Уилберфорс, человек высоких моральных принципов, пойман в постели с двумя мальчиками-подростками.

Маркус представил себе подобное – и поежился. Репутация политика будет испорчена, а это, как он предполагал, и есть основная цель.

– Я смогла бы все провернуть, – продолжала гнуть свое Фантина. – И я единственная знаю, как это сделать.

Херди нахмурился, глубоко задумавшись, потянулся, чтобы налить себе коньяка, но бокал так и остался висеть у него в руке.

– Может быть, я смогу с ним поговорить. Но не сейчас. Слишком много глаз, слишком много ушей. Но очень скоро. Я поговорю с Фиксой.

Фантина кивнула.

– Мой план сработает. Я никогда не ошибаюсь.

Он вперился взглядом в Фантину.

– А если не сработает? Если Фикса не передумает? Если хочешь быть с нами, ты должна себя показать.

Фантина вздернула подбородок – такая же непокорная и непредсказуемая, как зимний буран.

– Как?

– Сама лично убьешь Уилберфорса.

Глава 8

– Согласна.

Казалось, что это одно-единственное слово Фантины эхом разнеслось в ночи. Она сглотнула, недоумевая, что только что пообещала. Одно дело – играть с Балластом. Но что касается Херди, то тут совершенно иные правила игры. У него нет ни сына, ни каких-либо иных слабых мест, о которых было бы известно, поэтому Херди намного сложнее манипулировать. Несмотря на ее заверение, что она ему нужна, сила была на стороне Херди. И его следующие слова подтвердили ее догадку:

– Вздумаешь меня кинуть, Фанни, и от тебя даже мокрого места не останется.

Фанни презрительно усмехнулась.

– Кости мне переломаешь? Лицо разобьешь? На одну ногу встанешь, за вторую дернешь? – Она скрестила руки на груди и заговорила подчеркнуто правильно, упирая на свое единственное преимущество: – И когда же ты устроишь мне встречу с Фиксой, чтобы я объяснила ему свой план?

Херди презрительно хмыкнул.

– А ты с ним вообще не будешь встречаться. Я передам ему все, что мы решили.

Фантина пожала плечами.

– Отлично. – Повернулась, чтобы уйти, но Херди схватил ее за руку и потянул к себе.

– А с ним что? – Он кивнул на Маркуса, который мужественно стоял рядом с ней.

Она едва заметно улыбнулась. Маркус заносчив, наивен, к тому же безрассудно смел, но он рисковал жизнью, чтобы спасти ее. Раньше ради нее такого никто не совершал, и ее отношение к нему изменилось.

– Ой, – презрительно произнесла она, – оставь этого выскочку мне. Уж я прослежу, чтобы он получил по заслугам.

Она заметила, как округлились глаза Маркуса от недоброго предчувствия. И на этот раз она улыбнулась. Может, он представил себе нечеловеческие пытки?

– Отлично, – ответил Херди, эхом повторив ее предыдущие слова и интонацию. – Только пусть больше в это не вмешивается.

Фантина кивнула, и Маркус – все-таки в уме ему не откажешь, – как и следовало, изобразил испуг. Она понимала, что это ложь. Этот человек слишком надменен, чтобы испугаться по-настоящему. Тем не менее он разыграл отличный спектакль, когда схватил ее за руку и потащил из комнаты.

К огромному облегчению Фантины, Херди позволил им уйти, и вскоре они с Маркусом вдыхали полной грудью вонючий портовый воздух. Но у нее не было времени насладиться сомнительными «ароматами» улицы, потому что Маркус схватил ее за руку и бросился бежать.

– Не так быстро! – выдохнула она. – У меня выдался тяжелый денек.

– Не хочу, чтобы Херди передумал.

Фантина пожала плечами, однако шаг ускорила.

– Он не станет нас задерживать. Но обязательно проследит.

Маркус немного замешкался, однако не остановился.

– Чтобы узнать, какие именно отношения нас связывают?

– Чтобы увидеть, что я с тобой сделаю. – Она искоса взглянула на его угрюмое лицо. – Если я не в силах справиться с одним напыщенным лордом, толку от меня пшик.

– В таком случае нас убьют обоих. В темноте мой титул не сможет защитить нас от ножа.

Фантина кивнула, подивившись тому, как быстро он ухватил суть. Внезапно она резко остановилась, повернулась и вгляделась в его лицо, белевшее в темноте.

– Для тебя это больше не игра, верно?

Она услышала приглушенный вздох удивления и поняла, что ее догадки верны. Когда он заговорил, речь его казалась медленной, как будто он пытался подобрать каждое слово:

– Я никогда не относился к этому как к игре, скорее рассматривал как вызов.

– А сейчас? – настаивала она

– Сейчас это стало для меня важным. – Он собрался с духом и признался: – Для меня стала важна ты.

У Фантины дыхание перехватило от этого неожиданного признания. Интересно, что он имел в виду? Но тут их беседу прервал громкий крик:

– Ваша светлость!

Оба обернулись и увидели легкий неприметный экипаж, показавшийся из узкого переулка.

– Джейкоб! – воскликнул Маркус и поспешил к экипажу, потянув за собой Фантину.

– Как ты меня нашел?

– Джайлз мне все рассказал. Я решил, что вам может понадобиться помощь.

– Благослови тебя Господь, Джейкоб. Она нам действительно нужна. Отвези нас домой.

– Домой… – начала Фантина, но он, не обращая внимания на ее слова, молча затолкнул ее в экипаж. Потом устроился рядом и вздохнул с облегчением.

Раздосадованная его властной манерой, Фантина насупилась, хотя тоже не смогла сдержать вздох облегчения. В экипаже Маркуса, пусть и небольшом, были такие мягкие подушки, что и ангел бы на них уснул. Роскошный бархат, казалось, обволакивал ее своей мягкостью, а специально нагретые кирпичи, уже немного остывшие, согревали замерзшие ноги.

И все же она была вынуждена заговорить о своих опасениях.

– Херди узнает, кто ты и где живешь.

– Вот и хорошо, – спокойно ответил Маркус. – Тогда он дважды подумает, прежде чем лишить меня жизни.

Фантина кивнула, соглашаясь с этим утверждением. Маркус прикрыл ее ноги, она позволила себе сомкнуть веки и получить удовольствие от незнакомого ощущения роскоши.

– Если бы ты подождал хоть десять минут, – негромко произнесла она. – Тогда я бы, по крайней мере, поела.

– Со мной поужинаешь. – Это не был ни вопрос, ни приглашение, а простая констатация факта. – Это меньшее, что я могу сделать, лишив тебя ужина.

В его словах послышалась ирония – как тонко он напомнил ей о том, что рисковал жизнью ради ее спасения. Меньшее, что она могла сделать, – это принять его предложение на обед.

– Ты устала, – продолжал он.

– Голова болит, – ответила Фантина, не открывая глаз. – Они довольно сильно стукнули меня, а я даже не услышала, как они подкрались.

– Ты же не можешь все время быть настороже! – Маркус стал бестелесным голосом, с легкостью просачивающимся через ее защитные кордоны, высвобождающим ее душу. – Теперь ты в безопасности. – И он положил ее голову себе на плечо. Она охотно устроилась у него на груди – слишком устала, чтобы сопротивляться. – Отдыхай, – посоветовал он.

И она задремала.

* * *

Жареный барашек.

Быть не может. Неужели это и в самом деле запах жареного барашка?

Словно в подтверждение ее мыслей в животе заурчало.

Фантина встала, села на… На кровати?.. Она и впрямь сидела в постели с шелковыми простынями и пуховой подушкой. Она откинулась назад, перевернулась на живот, застонав от наслаждения, зарылась лицом в изумительную мягкость.

– Можно не вставать, – протянули у нее за спиной. – У меня буфеты ломятся от припасов. Когда проснешься – в еде недостатка не будет.

Фантина высунула нос из-под одеяла, одним глазом посмотрела на Маркуса. Как же он красив! Его лицо словно омывали мягкие отблески пламени в камине, смягчая резкие черты. Оглядевшись вокруг, она поняла, что находится в большой комнате, выдержанной в весенних цветах – зеленом и золотом. Сама она лежала на огромной кровати с балдахином, а справа от нее, как раз между кроватью и камином, за столом сидел Маркус. И стол ломился от еды – ей и за неделю этого не съесть.

Рот наполнился слюной.

– Где я? – прохрипела она и, сглотнув, поморщилась от горького привкуса во рту.

Маркус встал, налил в стакан воды и подал его Фантине.

– У меня, – ответил он. – В комнате для гостей. Как твоя голова?

Она села, приняла у него стакан и жадно осушила его.

– Намного лучше, – солгала она. В действительности же виски´ ломило от боли.

– Еще воды?

Она покачала головой и указала на стоящую рядом с жареным барашком бутылку.

– Вина, пожалуйста.

Маркус до краев наполнил бокал и сочувственно взглянул на нее, понимая, что она хочет приглушить боль. Но ее это мало заботило. Если вино снимает боль, может, у нее и впрямь прояснится в голове.

– Что-нибудь съешь?

Фантина молча кивнула, ненавидя себя за то, что так медленно соображает. Она вытащила ноги из-под одеяла и только сейчас увидела, что на ней больше нет платья служанки. Вместо форменного платья на ней был атласный пеньюар насыщенного темно-красного цвета. Хотя ей было приятно чувствовать, как он облегает тело, она нахмурилась.

– Тебя переодела моя экономка. – Маркус жестом указал на огромный платяной шкаф. – У моей сестры тут много вещей, если захочешь переодеться.

Она промолчала, и он придвинул стул к маленькому столику у камина.

– Ты должна что-нибудь съесть.

Она покачала головой и протянула свой бокал.

– Еще вина, пожалуйста.

Он взял бокал, вновь наполнил его до краев и поставил возле стоящей на столе тарелки. Намек был понятен. Больше ей не позволят пить вино, пока она не сядет за стол.

Она скорчила гримасу.

– Ты пользуешься своим положением.

На его губах заиграла невинная улыбка.

– А мне казалось, что я прекрасный хозяин.

– Ты прекрасный хозяин, – скрепя сердце вынуждена была признать Фантина.

В ее голосе невольно прозвучала настороженность, она была слишком сбита с толку, чтобы парировать насмешки Маркуса. По сути она была его гостьей, пила его вино и собиралась сесть с ним за стол, но при этом совершенно не представляла, чего от него ждать.

Маркус как будто прочитал ее мысли и, улыбнувшись, усадил ее за стол.

– Тебе здесь нечего бояться. Я тебя не обижу.

Она наморщила носик.

– Никогда не доверяю людям, которые так говорят.

Он подался вперед, решительно отрезал сочный кусок мяса. Она едва не застонала, наблюдая за его неторопливыми уверенными движениями, поскольку готова была рвать это мясо голыми руками.

– Сомневаюсь, что ты вообще кому-то доверяешь, – сказал он.

Она пожала плечами.

– На самом деле я многим верю.

– Например?

– Во-первых, Безымянному. И его приятелям. Пока я их кормлю. Пока они добывают для меня информацию, которой я делюсь с Пенуорти.

Маркус, внимательно слушая ее, положил ей в тарелку огромный кусок мяса и по хорошей порции других яств. Фантина в ответ лишь смогла благодарно улыбнуться и схватила вилку.

Во время еды они мало говорили. Откровенно говоря, Фантина вообще молчала, полностью сосредоточившись на еде. Она старалась следить за своими манерами, но удавалось это с трудом. Она жадно набросилась на еду и едва сдерживалась, чтобы не проглатывать, не разжевывая.

Какое-то время Маркус поддерживал неспешную беседу в одиночку, пока наконец не замолчал. Она, к своему стыду, слишком поздно заметила повисшее молчание.

– Боюсь, сегодня вечером ты ужинаешь в не самом приятном обществе, – извинилась она.

– Наоборот, ты лучшее общество – хороша собой и ешь с удовольствием.

Фантина искоса взглянула на него.

– Так хвалят комнатную собачку.

– Неправда! – явно обидевшись, возразил он. Потом медленно провел рукой по изгибу ее шеи. – Ты сама прекрасная женщина на земле.

Фантине хотелось рассмеяться. Сколько мужчин каждую ночь повторяют эти же слова тысячам разных женщин! Мог бы придумать что-нибудь более оригинальное. Но она не стала смеяться. Не смогла. Потому что его тон заставил поверить в то, что он говорит правду.

Она нервно сглотнула, его слова не оставили ее равнодушной.

– Маркус…

– Ты покорила меня, Фантина. Не знаю, чем и как, но я не могу думать ни о чем, кроме тебя.

Он притянул ее к себе, чтобы поцеловать. Она не сопротивлялась, загипнотизированная ее чистыми светло-голубыми глазами. Когда их губы встретились, его прикосновение было нежным, но, тем не менее, требовательным.

У нее перехватило дыхание, когда он сначала вкусил сладость ее губ, а потом проник глубже в рот. Потом он отстранился, посмотрел на Фантину, и она смогла ответить лишь затуманенным взглядом.

– Мне не нравится, как ты живешь, – прошептал он. – Покупаешь дружбу, ползаешь по сточным канавам, постоянно рискуешь жизнью, общаясь с ворами и всяким сбродом. – Он погладил ее по щеке, провел пальцем по краю губ. – Я хочу, чтобы ты стала моей любовницей. Будешь жить как королева, у тебя будут слуги, роскошный дом, все, что пожелаешь.

Фантина недоуменно уставилась на него. Вино, еда, даже окружающая тишина убаюкали ее. Но ей следовало ожидать подобного. Таким, как Маркус, она нужна только для одного.

Она с досадой отстранилась, злясь на него за то, что он посмел ей предложить подобное, и на себя за то, что не предвидела такого развития событий.

– Нет. – Слово, словно камень, упало с губ, но она все равно его произнесла. А потом оттолкнула Чедвика с такой силой, что он упал назад в свое кресло.

Казалось, что Маркус совершенно шокирован отказом, что она нанесла ему еще большее оскорбление, чем это сделал он сам, предложив стать его любовницей.

– Почему? – удился он.

Она вздернула подбородок, вспомнив всех тех потных мужчин в маминой гримерке. Руки, запахи и жар тела до сих пор вызывали у нее отвращение.

– Не хочу превратиться в свою мать, – заявила она решительным тоном, не отводя от него взгляда. – И я тебе не доверяю.

Он выдержал ее взгляд, молча размышляя над ее словами. Но она была непоколебима, и он резко вскочил из-за стола, с грохотом отбросив стул.

– Я побывал на самом дне жизни, Фантина! Весь вывалялся в грязи, пробираясь по канавам, летал через окно ради тебя, даже пережил из-за тебя несколько часов позора в доме лорда Гарриса. Если бы мне хотелось обидеть тебя, я бы уже задушил тебя! Как думаешь?

– Твой брат доверял тебе… И что из этого получилось?

Он замер на месте, а Фантина прикусила губу, понимая, что поступила нечестно. Да, он обидел ее, но ей не стоило отвечать так жестоко.

– Прости, – прошептала она. – Мне не следовало этого говорить.

– Да, не стоило, – согласился он.

Она вздохнула.

– Черт побери, Маркус, я устала, но я все понимаю. Не хочу быть твоей любовницей, и никакая вкусная еда и красивая одежда моего решения не изменит. Почему ты не можешь этого понять?

Неожиданно он наклонился над ней, такой большой и сильный.

– Потому что я хочу знать почему.

Он пожала плечами и отвернулась. Ей нечего было ответить.

Как будто прочитав ее мысли, он снова сел за стол, налил себе вина.

– Что ты знаешь о Джеффри?

– Что ты пожертвовал… – Она опять прикусила губу, понимая, что это неправда. – Что ты отослал своего брата в Англию… одного и беззащитного. Что Англию ты спас, а Джеффри погиб.

Он был готов к ее ответу. Об этом свидетельствовали вздувшиеся на скулах желваки. Но, тем не менее, он отреагировал на ее дерзкие слова, дрожащей рукой поднеся к губам бокал вина. Она не могла оставить в покое эту тему, даже видя, насколько он задет.

– Неужели ты не понимаешь, чего я боюсь? Твоя верность своей стране вытесняет твои чувства к остальным людям, даже к собственному брату. Я для тебя пустое место.

Он округлил глаза от удивления.

– Моя верность Англии не имеет к тебе никакого отношения.

– Если перед тобой встанет выбор, ты всегда выберешь Англию. А те, кому я доверяю, пожертвуют всем ради меня, а я – ради них. И никакая призрачная верность королю и стране не будет этому препятствовать.

Внезапно она почувствовала всю тяжесть его пристального взгляда.

– Ты намерена поставить меня перед выбором? Собираешься присоединиться во Франции к Наполеону?

Она ковырнула вилкой в тарелке.

– В Англии я мало чем могу гордиться. Если ты беден и безроден, никто тебя и в грош не ставит.

– Как ты можешь такое говорить! – воскликнул он. На его лице читалось неподдельное изумление.

– Ты неправильно меня понял, – продолжала она. – Я люблю Англию. Она моя родина. Но эта родина позволяет таким, как Балласт и Херди, устанавливать свои порядки в трущобах, спокойно терпит то, что бедные девушки вынуждены продавать себя, а уличные мальчишки – воровать.

– У тебя есть выбор!

– Стать твоей любовницей? Спасительницей Пенуорти? Почему я должна продавать себя тому, кто подороже заплатит? Почему я не могу получить образование и лечить людей или строить корабли?

– Ты хочешь строить корабли? Стать врачом? – Эта мысль так поразила его, что он, не задумываясь, выпалил: – Но ты ведь женщина!

– А почему я должна хранить верность стране, которая так меня ограничивает?

Он со звоном поставил бокал на стол.

– Фантина, так происходит повсюду. Глупо думать, что одно твое желание может изменить Англию.

Она едва не рассмеялась.

– Нет, я не настолько наивна. Но ты полагаешь, что все идет, как должно идти. Мы с тобой видим мир по-разному, милорд.

Довольно. Она уже все объяснила, как могла. Но в душе она плакала. Потому что знала, что пожалеет о своем выборе, отказавшись от богатства, уюта и страсти. А ради чего?

– Ты отказываешься от всего, потому что не хочешь принимать мир таким, какой он есть. – Маркус неистовствовал. – Ты вычеркиваешь меня из своей жизни, потому что хочешь быть мужчиной.

– Я просто не хочу того, что ты предлагаешь. Я тебе не верю.

И опять ее слова прозвучали твердо, хотя внутри у нее все сжалось. Неужели она злится, из гордости отказавшись от того, что ей предложили?

Он прищурился, внимательно разглядывая ее.

– Кого ты в этом пытаешься убедить? – с вызовом спросил он.

«Разумеется, саму себя», – мысленно произнесла Фантина. Но ему она в этом никогда не признается. Поэтому она вскочила из-за стола, повернулась к нему спиной, пытаясь найти хоть что-нибудь, на что можно было бы направить свою злость. Но в комнате, кроме Маркуса, никого не было. И тут она почувствовала его у себя за спиной, и его тело, словно пламенем, обожгло ее.

– Ты права, – прошептал он, обжигая ей ухо. – Я не должен был на тебя давить. Пошли. – Он повел ее вперед, и она послушно сделала два шага. А потом опомнилась.

– Куда мы?

Он повернулся с озорным выражением на лице.

– Буду доказывать тебе, что я не такое чудовище, каким ты меня представляешь. – И, не давая ей возразить, он подхватил ее на руки и понес в постель, нетерпеливо сдернул одеяло.

Фантина удивленно пискнула, но он запечатал ее рот быстрым страстным поцелуем.

– Т-с-с. Я не собираюсь посягать на твою добродетель.

Она вздернула брови, понимая, что он врет, но времени на возражение не было – Маркус уложил ее на кровать.

– Иди сюда. Повернись, – произнес он, вжимая ее в кровать.

Фантина напряглась, ведь ее красный пеньюар в лучшем случае был хрупкой преградой.

– Чего ты хочешь?

– Ложись на живот. Доверься мне.

У него была такая искренняя улыбка, что она сделала так, как он попросил. Она убедила себя, что не сопротивляется, потому что слишком устала. Но Фантина понимала, что на самом деле она стремится спрятаться и не видеть его страстного взгляда. Разве она была в состоянии думать, когда он так на нее смотрел?

– Предупреждаю тебя, – мягкие подушки приглушили ее голос, – я не такая беззащитная.

Конечно, она блефовала. Вино, вкусная еда и пережитое за день уже взяли свое. Лежа на кровати, она чувствовала, что не в силах даже пальцем пошевелить, не говоря о том, чтобы сопротивляться.

И тем не менее он, должно быть, воспринял ее слова всерьез, потому что ответил весело, но искренне:

– Можешь мне поверить, уж я-то знаю, что у тебя есть когти.

Она улыбнулась. Репутация – половина победы. Потом он сделал так, что все мысли тут же вылетели у нее из головы. Положил руки ей на плечи и стал массировать.

– Что ты делаешь? – прошептала она.

– Это лечебный массаж. Мой камердинер научился этому в Индии.

Его пальцы все сильнее массировали ее тело, и при этом она чувствовала такое облегчение, как будто с нее сбросили камень. Прикосновения становились все интенсивнее, когда Маркус разминал ее мышцы вдоль позвоночника, потом он немного ослабил напор, спустившись к бедрам, глубоко вдавил большие пальцы в поясницу. Она застонала, одновременно ощущая волнение и удивительную легкость.

– Расслабься, – упрашивал он. – Я остановлюсь, как только скажешь.

Она не хотела, чтобы он останавливался. Понимала, что он задумал. Маркус решил соблазнить ее не словами, а прикосновениями. Она отказалась от его холодного, почти делового предложения, но перед натиском разгоряченной плоти была бессильна.

И Фантина уступила. Даже без намека на сопротивление она закрыла глаза – будь что будет. И вскоре время перестало существовать. Он решительно и уверенно разминал ей ноги, ступни. Потом нежно перевернул на спину, и она не стала возражать. Когда он стал гладить ей плечи, снимая пеньюар, она тоже не сопротивлялась. Шелк соскальзывал все ниже и ниже, пока не обнажилась грудь, которая, казалось, только и ждала его ласки.

Он продолжал массировать, сосредоточившись на мышцах, большими пальцами растягивая сухожилия. Он продолжал трудиться, и его пальцы медленно приближались к ее напряженным соскам, пока наконец не коснулись их.

Она охнула, но этот тихий вздох потерялся в вихре ощущений, которые он пробудил. Маркус коснулся груди еще раз, теперь уже несильно ущипнув ее за соски. Фантина снова охнула, выгнула спину, надеясь, что он сделает это снова.

И он оправдал надежды. Раз за разом его руки становились все более требовательными, более дерзкими, пока он ласкал ей грудь.

А потом спустился ниже.

Он продолжал пытку, несмотря на то, что грудь горела от возбуждения, спустился на талию, полностью избавив ее от пеньюара.

Никто из них не произнес и слова. Слышались только негромкие страстные вздохи, ее тихие всхлипывания. Потом он прижал большие пальцы к бедрам, едва касаясь тайных складок лона.

Она дернулась под ним, как будто лопнувшая пружина. Ноги ее были раздвинуты и, казалось, только и жаждали его прикосновений – он наклонился ее поцеловать, но не в губы, а в живот, который подрагивал под его губами. Она чувствовала его поджарое и крепкое тело, когда он вытянулся слева от нее. И только почувствовав, как его волосы на груди защекотали ее, она заметила, что он снял рубашку.

Фантина удивленно распахнула глаза, залюбовалась его широкими плечами. При свете свечей его мускулистое тело казалось вылепленным из золота и теней. Не в силах сдержаться, она нежно коснулась его тела. Кожа на груди была мягкой и теплой, и она подивилась тому, что поверх стальных мышц такая нежная кожа и мягкие волосы.

Она подняла голову, пытаясь встретиться с ним взглядом, но увидела только темные омуты. Она погладила его колючий подбородок, не без труда дотянулась до его щеки, а потом коснулась темно-вишневых губ. Никогда раньше она не могла прикасаться к мужчине так, как ей хотелось.

Он наклонился и поцеловал ее в губы.

Его поцелуй был медленным, терпеливым, продолжительным, но она чувствовала растущее в нем возбуждение, силу, которую он сдерживал ради нее. Ему хотелось больше. Она ощущала его желание, словно раскаленное клеймо на своем бедре, и бессознательно потерлась об него.

Он громко застонал, когда его язык требовательно проник ей в рот. Она позволила это вторжение и втянула его глубже, наслаждаясь вместе с Маркусом со страстью, совершенно чуждой ее натуре.

Он отстранился. Пауза была недолгой, секунды две он смотрел на нее пылким взглядом, губы растянулись в самодовольной улыбке. И в это мгновение она вспомнила взгляды других мужчин. В памяти всплыл скрип материнской кровати. Снова и снова, ночь за ночью… Как же Фантина ненавидела ее! Ненавидела его. Ненавидела эту жизнь во всех ее проявлениях.

Однако сейчас она лежала обнаженная под Маркусом, ее тело было влажным и горело. Двадцать минут назад она решительно отказалась быть его любовницей. Двенадцать часов назад она поклялась, что никогда не позволит ему прикоснуться к себе. И тем не менее она лежала рядом с ним – такая же шлюха, как и ее мать.

Маркус прикоснулся к ней губами, осыпал быстрыми поцелуями ее шею, от которых щипало кожу. Но все уже было иначе.

– Теперь я понимаю, почему мама с такой радостью себя продавала, – грубо произнесла она.

Он отшатнулся, дернулся всем телом, как будто получил пощечину.

– Вот, значит, как ты к этому относишься? Как к… – Он запнулся, будто слова застряли в горле.

– К уличному перепихону? – подсказала она, подобрав самое грубое слово. – А разве это не так? Ты же не собираешься на мне жениться? Надеюсь, деньги предлагать не будешь, но, с другой стороны, ты же накормил меня ужином, да и вином напоил. Как по мне, мы квиты.

Если она думала, что раньше видела его в гневе, то ошибалась. Она почувствовала, как лежащая у нее на животе рука сжалась в кулак. Никогда раньше ей не доводилось видеть такой темной, неистовой ярости, и неожиданно она испугалась так, как никогда не боялась рядом с Балластом и Херди.

– Маркус! – Она ненавидела себя за эту дрожь в голосе, но ничего поделать с собой не могла.

– Теперь не жалуйся, – негромко предупредил он. – Ты сама установила здесь правила, не я. – Он протянул руку, схватил ее за волосы. – Если ты хочешь уличного перепихона, ты его получишь.

У нее даже не было времени ответить, потому что уже в следующее мгновение он набросился на нее. Она охнула, когда он всем весом вжал ее в матрас. Бедра его напряглись, желание было настолько очевидным, что он безошибочно нашел ее середину, несмотря на его одежду, разделяющую их.

Ощущение было и удивительным, и пугающим, и Фантина, не думая ни о чем, раздвинула ноги, подтянула вверх колени, чтобы он вошел глубже.

Он издал мучительный гортанный стон, и вошел в нее, решительно и быстро. Она подалась ему навстречу, не в силах себя остановить.

Неожиданно он отстранился. С глухим криком вскочил на ноги, повернулся к ней спиной. Она слышала его тяжелое дыхание в ночной тишине, и сама прерывисто дышала с ним в унисон.

– Фантина, я хочу тебя, – хрипло произнес он. – Хочу погружаться в тебя каждую ночь, пока ты не перестанешь преследовать меня в мечтах. – Он ударил кулаком по столу, так что звякнула посуда. – Но я не могу тебя купить. Господи, помоги мне, я не могу вот так.

Фантина сдвинула ноги, натянула на себя одеяло и уставилась в его напряженную спину.

– Ты этого хочешь? – В ее голосе опять стал проскальзывать акцент кокни. – Ты же не хочешь жениться. Особенно на мне.

Он резко обернулся, выражение его лица напоминало оскал волка – поджарого и голодного, но он сдержался, хотя она заметила, как напряглись мышцы у него на руках.

– Я уже тебе сказал. Я хочу, чтобы ты стала моей любовницей, Фантина. Позволь мне снять для тебя жилье. Я осыплю тебя драгоценностями, нарядами и всем остальным. Буду навещать тебя, как только смогу.

Она посмотрела на него, покачала головой – не в ответ на его предложение, а в попытке понять.

– Разве это не значит покупать? Чем это отличается от сегодняшней ночи? От перепихона у сырой стены в трущобах?

– Не знаю! – воскликнул он. – Знаю только, что все по-другому.

– Нет, – возразила Фантина. – Все то же самое. – Она убрала волосы с глаз, стыдясь того, что от слез намокли пальцы. – Маркус, зачем я тебе нужна? Ты повсюду, куда бы я ни пошла, прикасаешься ко мне, пользуешься моим телом против моей воли как завоеватель. Я же не бальзам для твоих ран. Почему ты просто не можешь оставить меня в покое?

– Потому что ты нужна мне. Не знаю почему, но нужна.

Она смотрела на него, смахивая слезы, которые затуманивали взгляд.

– Почему никто не может хотеть меня ради меня самой? Я не билет Пенуорти на небеса, не спасительница Уилберфорса и даже не твой бальзам на раны. Я – это просто я. Пока во мне не увидят человека, я останусь в трущобах и буду сама себе хозяйка.

Он шагнул вперед, опустился на одно колено и схватил ее за руку. В его действиях сквозила такая искренность, что Фантина вздрогнула. Казалось, он собирался сделать предложение, однако она знала горькую правду.

– Ты заслуживаешь лучшей жизни, – со всей серьезностью произнес Маркус.

Фантина вздернула подбородок, в памяти всплыли воспоминания о жизни матери.

– Значит, я должна стать твоей рабой, облачиться в роскошные наряды и быть полностью зависимой от твоих прихотей? Быть вынужденной подчиняться любым твоим желаниям, как только они возникнут?

– Все будет не так!

Она пожала плечами, ее чувства угасли, когда она услышала знакомые слова. Все покровители, все мужчины, которые хотели попасть в мамину постель, произносили одни и те же слова, говорили то же самое. Каждый из них убеждал, что уж с ним точно все будет по-другому.

Только всегда и все оставалось по-прежнему. Если только хуже не становилось.

– Я не буду ничьей рабой.

– Господи, Фантина…

– Нет!

Она вскочила с кровати, распахнула платяной шкаф, выхватила свое отглаженное и зашитое платье служанки. Быстро и ловко натянула его на себя.

– Я не могу на это согласиться. Жестоко с твоей стороны просить меня об этом.

Она не поднимала головы, пока не оказалась полностью одетой.

И в полном одиночестве.

Глава 9

Маркус слышал, как она ушла. Он сомневался, что еще кто-то расслышал ее тихие шаги и мягкий хлопок двери, когда она уходила. Она была тихой, как шепот, но, казалось, он чувствовал каждое ее движение, мысленно видел ее, как будто она стояла у него перед глазами.

Ее кожа полыхала, но теперь не от страсти, а от злости. Фантина злилась на саму себя за то, что предложила ему свое тело. На него – за то, что он хотел постоянно пользоваться им.

Маркус тоже на себя злился. Нужно было взять ее. Ей бы понравилось. Святые Небеса, ее ноги оплетали его тело, притягивая все сильнее и сильнее. Он закрыл глаза, застонал при воспоминании о том, как крепко прижималась она к нему всем телом.

Какой он дурак! Слепой дурак, потому что продолжал желать ее, несмотря ни на что, а она ушла от него, посмеялась над его деньгами и страстью. И ради чего? Ради жизни в трущобах.

«Пока во мне не увидят человека, я останусь в трущобах и сама буду себе хозяйкой».

Он совершенно ее не понимал. Кого он хочет, если не ее? Кого он видит, если не ее? Чего она хочет? Точно не денег. Он предлагал осыпать ее драгоценностями. Точно не титул. Она же понимала, что он не мог на ней жениться. Он не мог поставить под угрозу свою семью. Ей даже страсти не хотелось. Пришлось загонять в угол, угрожать, соблазнять, прежде чем в ней вспыхнуло безудержное желание.

Черт! Зачем он остановился? Наверное, это самолюбие, но ему хотелось, чтобы она выбрала его, сознательно оказалась в его объятиях.

Но как? Что он может противопоставить этой жизни? Что ему сделать, чтобы она пришла к нему?

* * *

– Долго ты еще будешь спать, Фанни?

Фантина перевернулась в кровати и застонала, не желая видеть рыжеволосую девчушку, которая пыталась ее разбудить.

– Пожалуйста, Фанни. Всего минутку. Пожалуйста.

Фантина недовольно выглянула из-под подушки. Она вернулась домой на рассвете и тут же рухнула в постель. Забылась беспокойным сном, в котором ее преследовали непристойные фантазии. И теперь она проснулась больной, возбужденной, испытывающей неловкость. Сейчас, спустя всего пару часов, ее крошечная комнатка наполнена солнечным светом, а Луиза, докучливая двенадцатилетняя девчонка, вознамерилась растолкать ее.

Она вздохнула, потянулась под одеялом.

– Все затекло? – спросила девочка.

Фантина покачала головой, с нездоровым любопытством оценивая повреждения. Стараясь не замечать ощущений, связанных с эротическими снами, она остановилась на трех знакомых и допустимых недугах: болели ноги, голова и очень хотелось пить.

– Воды, – прохрипела она, и Луиза тут же откликнулась.

Ее крошечная фигурка метнулась в угол комнатки к стоящему на полу кувшину с прохладной водой. Она крутнулась на месте, наполнила чашку и поскакала назад. Любой другой уже пролил бы воду на пол, но Луиза донесла чашку полной и протянула ее Фантине.

– Господин Фушет хочет больше денег, – сказала Луиза.

Фантина опять опустила голову на подушку, понимая теперь, почему подружка тормошит ее с утра.

– Не мог бы твой отец хотя бы раз заплатить учителю танцев? – спросила она. – Должен же он видеть, как хорошо ты танцуешь.

Луиза покачала головой.

– Он видит только то, что Фанни месяцами не платит по счетам и что она уже не появляется в пабе. Меньше всего он хочет потерять еще и меня. Кто-то же должен подавать выпивку.

– А что с деньгами, которые ты заработала на последнем выступлении?

– Они пошли на костюмы для нового выступления. Забыла?

– Помню, – мрачно ответила Фантина.

Честно говоря, она напрочь об этом забыла, но Луиза была самой практичной девочкой на свете. Если бы она и потратила деньги не на костюмы, то, скорее всего, на дополнительные уроки танцев или на то, чтобы подкупить нужного человека, чтобы попасть в балет. В любом случае деньги были бы потрачены с умом.

– Возьми деньги в кармане форменного платья, – велела Фантина. – И передай отцу, что я сегодня вечером выйду на работу. – «Придется», – печально подумала она, потому что в желудке заурчало от голода. Только так ей удастся сегодня поесть.

Луиза подошла к ее платью, стала демонстративно рыться в карманах. Фантина вздохнула, видя насквозь хитрость своей подружки. Девчонка уже, скорее всего, порылась в карманах, пока Фантина спала.

– Да ладно, Луиза. Расскажи мне, что нового услышала.

– Ой! – воскликнула девчушка, оживившись и даже подпрыгнув от возбуждения. – В трущобах только и говорят о том, что Крыса – девушка! Еще неделя – и Балласт догадается, что ты и есть Фанни. И что потом? Отец уже тебе не поможет. У него и так дел по горло, где уж ему связываться с Балластом.

Фантина прикрыла глаза. Кольцо сжималось, шансов оставалось все меньше. Балласт убьет ее, потому что ей слишком часто удавалось от него ускользать, и Вобла не поможет, если только она не устроит его в Харроу.

Херди из милости дал ей несколько дней – и это все. Если он узнает, что она служит Его Величеству, тут же убьет ее. Поймет, что она использовала его, чтобы выяснить личность Фиксы.

Впрочем, она может обратиться к Пенуорти. В случае необходимости отец мог бы отослать ее из Лондона, но в трущобах вся ее жизнь. Что она будет делать, если уедет отсюда? Шить и копаться в саду – не для нее. Ну и, кроме того, кто будет оплачивать Луизины уроки танцев, кормить Безымянного и его шайку?

К тому же у нее есть обязательства перед Уилберфорсом. Она пообещала остановить Фиксу. Она не имеет права просто сбежать и оставить члена парламента на произвол судьбы.

– Расскажи мне о бале.

Фантина прищурилась. Она уже и забыла о присутствии девочки.

– О бале? Было очень мило, – мягко ответила она. – Множество красивых дам, симпатичных господ. Всю ночь напролет танцевали. – Она отбросила в сторону одеяло, застонала, потому что мышцы отзывались болью на каждое движение.

– Фанни! – воскликнула Луиза. – Расскажи мне все-все.

Фантина отвернулась, усталость сделала ее немногословной.

– Этот бал ничем не отличался от других балов.

Луиза прищурилась.

– Нет, – медленно произнесла она. – Отличался. Там был глупый лорд. – Луиза заскользила по комнате, от улыбки на щеках появились ямочки. – Тебе он нравится? У тебя подгибаются коленки, когда он тебя целует?

– А что тебе известно о подгибающихся коленках, юная мисс?

Лицо у Луизы стало мечтательным.

– Только то, что слышу и вижу. Ну же, расскажи мне все-все.

Фантина вздохнула, понимая, что ей не дадут покоя, пока она не объяснит своей романтичной подруге суровую правду жизни. Поэтому она плюхнулась назад в кровать и без обиняков констатировала факты.

– Он целовал, ласкал меня, а потом предложил стать его любовницей.

– Ух ты! – Глаза Луизы наполнились восторгом. – Только представь! Любовница лорда!

Фантина стиснула зубы, потрясенная реакцией подружки.

– Но я не могу! Он хочет держать меня в клетке, чтобы я всегда и всецело была в его распоряжении. Вообрази, Луиза, если у тебя появится покровитель, который не захочет, чтобы ты занималась танцами, как ты поступишь?

Луиза проказливо улыбнулась.

– А что? Ведь все и так понятно. Ух ты! Любовь ведь только с самого начала, скажи ему, чего ты хочешь. Потом выдоишь из него драгоценности и деньги – и через пару месяцев ты богачка!

Фантина покачала головой.

– Я так не могу.

– А что тебе остается? Скоро здесь будет Балласт, а без денег, чтобы снять новую комнату…

– Нет! – Фантина встала с кровати. – Я придумаю что-нибудь еще. – Она принялась расхаживать по комнате под пристальным взглядом девочки. И взгляд становился все назойливее и тяжелее, пока Фантина не обернулась со злостью: – Что?

Луиза даже глазом не моргнула.

– Ты втюрилась в него.

– Господи, не говори глупостей! – отрезала она.

– Он страшно тебе нравится. – Луиза упала животом на кровать, подняла ноги, голову опустила на руки. – Ты с ним кончила?

Фантина резко остановилась – настолько была изумлена.

– Что?

Луиза улыбнулась.

– Ты сказала, что он ласкал тебя, а Мэри говорит, что девушки всегда влюбляются в тех, кто в первый раз заставляет их кончить.

Фантина не знала, что ответить, поэтому отвернулась.

– Ты слишком много времени проводишь с Мэри.

Луиза напряглась.

– Мэри – хорошая проститутка. Она говорит, что я многому могу у нее поучиться.

– Ты будешь танцевать.

– Пока я не раздобуду много денег, чтобы пробиться в труппу, придется тоже заниматься проституцией.

– Но…

– Брось, Фанни! – раздраженно перебила ее девочка. – Для таких, как мы, одна дорога – в проститутки. Конечно, можно встретить богача, который сделает нас счастливыми.

Фантина опустилась на единственный стул в своей комнате и уставилась на холодную каминную решетку.

– Ты слишком цинична для своих лет, – еле сдерживаясь, упрекнула она подругу.

Луиза пренебрежительно фыркнула.

– А я никогда не думала, что ты такая дура. Кто этот глупый лорд? У него есть титул?

– Чедвик когда-нибудь станет графом.

– Ух ты! – в очередной раз воскликнула Луиза и покачала головой. – Граф! – Хитро прищурившись, она резко вскочила с кровати. – И не забудь, папаша хочет получить арендную плату, – напомнила она.

Фанни села, в голове предостерегающе зазвенело.

– Луиза! – Но уже было слишком поздно, девочка убежала.

* * *

– Милорд, молодая… мисс просит вашей аудиенции.

Маркус передал свою шляпу дворецкому, осмотрел пустую гостиную справа.

– Кто она?

Нортон только приподнял свою безупречную бровь.

– Она не представилась, сэр. Я проводил ее в розовую гостиную. – Он указал на комнату в глубине дома.

Маркус нахмурился, новая докука вызвала раздражение. Он только что целых два часа провел со своей сестрой, попеременно то умоляя, то обманывая, то угрожая, чтобы все-таки вырвать у нее уступки. Разговор оказался тяжелым, Маркусу пришлось укротить свою гордыню, но, к счастью, его план сработал.

Сейчас его единственным желанием было найти Фантину, а не тратить время на какую-то потерявшуюся мисс. Но делать нечего. Девушка уже в гостиной, и чем скорее он выпроводит ее из дому, тем лучше.

– Отлично, – сказал он, направляясь в гостиную.

– Чай подавать? – поинтересовался Нортон.

– Боже мой, конечно нет! – воскликнул Маркус. – Сомневаюсь, что посетительница задержится надолго.

Он решительно направился вглубь дома с недовольной миной на лице. Но когда толкнул дверь, у него от удивления даже челюсть отвисла.

По его гостиной молча кружилась в танце хрупкая гостья с ярко-рыжими волосами. Как только дверь открылась, девочка перестала танцевать, опустившись на всю стопу. Она постаралась приодеться и при этом наверняка надела вещи своей матери, потому что лиф платья был слишком свободен для маленькой груди. Юбка задралась, обнажив хорошенькие лодыжки, практически посиневшие от холода.

– Бог мой, девочка, где твои чулки? – спросил он.

Она немного покраснела, потом шагнула вперед, не сводя с него сияющих ореховых глаз.

– Привет, голубчик, – произнесла она голосом, который через пару лет обещал стать низким и развязным. А пока же это был голос не соблазнительницы, а обычной простуженной девчонки. – Как я поняла, ты любовницу ищешь.

Маркус нахмурился. Он дал Паолине отставку в тот самый день, когда познакомился с Фантиной. Но это не объясняло, каким образом эта… пигалица узнала о том, что произошло. Он прошел дальше в комнату, устроился в кожаном кресле и заговорил:

– С чего ты взяла, что я кого-то ищу?

Едва он опустился в мягкое кресло, как девочка перелетела через комнату и плюхнулась ему на колени.

– А какая разница, голубчик? Я здесь, а ты хочешь женщину. – И она стала извиваться самым непристойным образом.

– Прошу тебя! – Маркус едва не выпрыгнул из кресла, сбросив ее со своих коленей.

Девочка мягко приземлилась на пол в странной балетной позе, потом обернулась и подмигнула.

– Фанни сказала, что я могла бы вам понравиться.

Маркус подался вперед.

– Тебя Фантина послала?

– Ой! – воскликнула девчушка, заливаясь краской стыда, заметной даже сквозь румяна. – Да, меня послала Фантина. – Она постаралась сгладить свой акцент. – Но чего мы все о ней да о ней? Расскажи мне, голубчик, что ты любишь в постели?

– Что? – изумился Маркус, хотя его возглас скорее напоминал писк.

– Я сделаю все, что пожелаешь. – Она вытянула одну ногу над головой, а потом с удивительным проворством обернулась кругом и опять оказалась бы у него на коленях, если бы он не вскочил с кресла.

– Голубчик! – обиженно воскликнула она.

Маркус, не обращая на нее внимания, подошел к буфету. Ему явно необходимо было выпить. Она вновь направилась к нему, но он решительно поднял руку.

– Как тебя зовут?

– Луиза, – ответила она.

– Отлично, Луиза, что бы там тебе ни говорила Фантина, сейчас мне любовница не нужна.

Теперь ее поза выражала явное разочарование. Девочка ссутулилась, ее тело как будто обмякло от досады.

– Но, – поспешно добавил он, – мне нужно кое-что узнать. Возможно, мы могли бы договориться.

Она расправила плечи, и Чедвик заметил, как у нее загорелись глаза.

– Что ты хочешь? Я много чего знаю.

– Я в этом ничуть не сомневаюсь, – заверил он.

Он шагнул вперед, намереваясь вернуться в свое кресло, но потом передумал и остался стоять. Она действует слишком решительно. Меньше всего ему хотелось, чтобы его застали с девочкой, едва достигшей подросткового возраста.

– Что ты знаешь о Фантине? – спросил он.

Она нахмурилась и сморщила свой дерзкий носик.

– Она не будет твоей любовницей, дорогуша. Уж как я ее уговаривала, но такой жизни она никогда не хотела.

– Никогда? – уточнил Маркус.

Луиза покачала головой.

– Никогда. – Она вскочила с дивана и закружилась в пируэте в его сторону. – Я же… с другой стороны…

– Стойте на месте, юная леди! – взмолился он.

Сейчас он говорил, как его отец. Луиза едва заметно пожала плечами и стала мерить комнату небольшими замысловатым шажками, но Маркус старался, чтобы между ними оставался какой-нибудь крупный предмет мебели.

– Откуда ты знаешь Фантину?

– Она живет со мной.

Маркус глубоко вздохнул. Наконец-то есть человек, который знает, где найти Фантину.

– Можешь отвести меня к ней?

Луиза вызывающе передернула плечами.

– За деньги.

Маркус кивнул, с готовностью потянувшись в карман за монетами. В следующий миг бросил ей гинею.

– Где и когда?

– Зависит от того, что тебе от нее надо.

– Не понимаю.

– Если хочешь увидеть ее в обличье Крысы, она сейчас где-то с Безымянным. Если хочешь увидеть ее в обличье Фанни, сегодня вечером она будет у моего отца в пабе, обслуживать посетителей. Если хочешь уложить ее в постель… – Луиза повела плечом, и с него соскользнуло платье, – тогда лучше подумай обо мне.

Маркус покачал головой, протянул руку и поправил платье, прикрыв худое плечико.

– Я хочу повидаться с Фантиной. Наедине.

– Когда она спит или когда не спит? – Девочка так резко повернулась, что он неожиданно коснулся пальцами набивки лифа, прикрывающего ее грудь. Он отдернул руку, словно обжегся.

– Когда не спит, – решительно ответил он.

Она пожала плечами.

– Когда не спит, она одной не бывает.

Маркус нахмурился. Никогда не бывает одна, если не спит? Создавалось впечатление, что она не слишком компанейский человек. Если честно, он смутно подозревал, что Фантина, как и он сам, ценит тишину.

– А чем она все время занимается?

Луиза крутнулась в сторону, прижала руки к груди, встала на носочки.

– А разве она может быть одна и не работать? Она уже на два месяца задержала арендную плату. К тому же Безымянный и его банда съедают больше целой артели. А где она возьмет деньги, если не будет работать?

Маркус откинулся на спинку кожаного кресла, мысли путались у него в голове.

– У Фантины долги?

– В трущобах у всех долги.

– Сколько она должна? Больше, чем у нее есть? – Он обошел кресло. – Отведи меня к ней.

И впервые за время их разговора Луиза замерла.

– А что мне за это будет?

– Что ты хочешь за это?

Она усмехнулась.

– У тебя столько нет, голубчик. Но пока соглашусь за уроки танцев. Много, много, много уроков танцев!

– Договорились, – согласился он, хотя был искренне удивлен, поскольку ожидал, что гостья потребует денег, украшения, даже красивую одежду. Но уроки танцев? Это так… практично. Деньги в конце концов закончатся, а уроки, которые он ей оплатит, возможно, уберегут ее от тяжелой и жестокой жизни. – Уроки танцев тоже Фантина придумала?

Луиза склонилась в театральном поклоне.

– Отец не знает, но она платит за мои уроки у господина Фушота. Говорит, что я должна искать что-то лучше, чем занятие проституцией.

– И она права.

Луиза приподнялась на носочках, выгнула спину.

– А по мне, так лучше стать любовницей – у них есть драгоценности и другие вещи. Хотя мне еще рано, но я хочу сидящих в пабе мужчин. Мэри, местная шлюха, говорит, что это легкие деньги и что все не так уж плохо, если зажать нос.

Она продолжала болтать, и Маркус поймал себя на том, что ему нравится эта девочка. Он даже с удовольствием увеличил бы ей гонорар. И только распахнув дверь и едва не столкнувшись с Бентли, он понял, что его прислугу снедает любопытство: неужели их надменный господин идет на сделку с малолетней проституткой? Он должен был чувствовать себя оскорбленным.

Но вместо этого Маркус улыбнулся, глядя на суровое выражение лица дворецкого.

– Бентли. Отлично. Пожалуйста, отмените все мои встречи на ближайшие несколько дней. Как выяснилось, я буду очень занят. Хорошего дня.

А потом он сделал то, что было абсолютно несвойственно его природе. Подмигнул своему дворецкому. А когда этот напыщенный джентльмен забылся настолько, что даже рот открыл от изумления, Маркус по-настоящему засмеялся.

Громко. Вслух.

Глава 10

Ничего.

Пять часов утомительных прогулок по лондонским улицам. Пять часов Фантина в облике Крысы беседовала с каждой проституткой, каждым беспризорником и каждым пьяницей. Но ее собственные поиски оказались бесплодными: за эти пять долгих изнурительных часов Фантина так ничего и не узнала о Фиксе. Ожидание вестей от Херди сводило с ума.

А сейчас ей предстояло еще девять утомительных часов работать в пабе, расположенном под ее квартирой.

Она застонала, обходя очередного блюющего пьяницу. Сейчас мысль о жизни избалованной любовницы не казалась ей отвратительной. Стоило лишь представить, как можно было бы отдохнуть в горячей ароматной ванне, и у нее подкашивались колени. Рядом с ванной стоял бы бокал дорогого шампанского, а служанка держала бы наготове нагретое полотенце. А потом пришел бы Маркус и стал бы целовать ее, ласкать ее лицо, плечи, ее…

Она решительно отмахнулась от этих мыслей. Знала, куда они приведут. Дай она себе волю, и ноги сами понесли бы ее прямо к Маркусу, навстречу той жизни, которую он предложил. Но Фантина ни секунды не сомневалась в том, что это плохая дорога, бесполезная жизнь и она до нее никогда не опустится.

Как бы в глубине души ей этого ни хотелось.

Удрученно вздохнув, она стала взбираться по лестнице в свою комнатушку на третьем этаже. Толкнула дверь… и встретилась со своим самым страстным желанием и самым глубоким страхом.

Маркус.

На сей раз Маркус оказался настоящим, а не игрой ее богатого воображения. В ее крошечной комнате действительно был он, широкоплечий, с мягкой улыбкой, и она вздохнула с облегчением, что наконец-то встретилась с живым человеком, а не с призраком, будоражащим ее мысли. Тем не менее она попыталась избавиться от него точно так же, как избавлялась от фантома.

– Уходи.

– Привет, Крыса, – прочирикала Луиза, выныривая из кипы одежды, пригодной для выхода на панель. Девочка достала тонкое платье глубокого алого цвета. – Угадай с трех раз. Я буду любовницей его светлости!

Фантина промолчала, хотя почувствовала, как по телу пробежал холодок. Маркус и Луиза? Холодной ярости оказалось достаточно, чтобы вывести ее из ступора. Но тут резко обернулся Маркус.

– Это не так! И ты прекрасно об этом знаешь! – отрезал он.

– Мы уже договорились, – продолжала Луиза, обращаясь к Фантине. – Он заплатит за мои уроки!

Фантина повернулась к Маркусу, отметив про себя, что у него довольно взволнованный вид, о чем свидетельствовали пылающие щеки и блестящие глаза. Тем временем Луиза кружилась по комнате, и алое платье вертелось вместе с ней.

– Всего один разочек. Или, может быть… – Луиза робко взглянула на Маркуса. – Все, что он пожелает. А за это я получаю год оплаченных уроков танцев!

– Луиза! – резко оборвал Маркус, поспешно поворачиваясь к Фантине: – Ты же не думаешь, что я мог бы сделать этого… этого ребенка своей любовницей…

– Ребенка! – взорвалась крайне обиженная Луиза.

Фантина с облегчением, смешанным с усталостью, закрыла глаза и тяжело опустилась на кровать.

– Уходи.

– Да, Луиза, – решительно поддержал Маркус. – Уходи.

Девчонка фыркнула, как обычно фыркают обиженные подростки, и, кружась, направилась к двери.

– Бог мой, – сказал он, плотно закрывая за ней дверь, – у нее всегда столько энергии?

– Если честно, – угрюмо ответила Фантина, – сегодня она кажется немного уставшей.

– Как и ты.

Фантина открыла глаза.

– О да, – протянула она со своим уличным акцентом. – Тебе ли не знать, как вскружить девушке голову. – Она медленно встала, вытащила из рукава длинный нож. – А теперь убирайся.

Маркус не шелохнулся.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Вон! – Она угрожающе помахала перед ним ножом. Она не желала, чтобы он приближался к ней. Только не сейчас, когда она так устала и так уязвима.

– Я разным бывал с тобой, – как ни в чем не бывало ответил Маркус, прислоняясь к двери. – Изумленным, взбешенным, сбитым с толку, даже шокированным. Но испуганным – никогда. Чего мне тебя бояться? Мне кажется, ты не станешь причинять мне вреда. Если бы хотела, уже давно бы это сделала.

– Не будь таким самоуверенным, дорогуша, – предостерегла она его.

Маркус шагнул к ней, намереваясь забрать нож. Движение было молниеносным, но она это предвидела. Фантина, не думая, метнула нож и с удовлетворением увидела, что он вошел как раз туда, куда она и целилась.

В стену, всего в паре сантиметров от его носа.

Она ухмыльнулась, ожидая, что он возмущенно вскрикнет и выбежит из комнаты, даже не оглянувшись.

Но Маркус в ответ лишь улыбнулся и вытащил нож из стены.

– Я знал, что ты не причинишь мне вреда. А теперь мы могли бы кое-что обсудить? Пожалуйста…

Фантина удивленно посмотрела на Маркуса. Неужели он на самом деле так хорошо ее знает? Не сводя с него взгляда, она заметила решимость, которая читалась в его голубых глазах и крепко стиснутых зубах. Как долго она сможет сопротивляться ему?

Ответ был мучительно очевиден: не сможет. И дело не в том, что он настолько красив, что у нее подгибаются колени. Как и не в том, что во время их совместных приключений Чедвик доказал, что он сильнее, благороднее, человечнее, чем любой другой пэр. Она помимо воли уже давно уважала его за это.

Дело было в том, что он решительно не хотел оставлять ее одну. И, возможно, следует его выслушать – хотя бы для пользы дела?

По крайней мере, так она себя убеждала. Невероятно, но его присутствие, голос, мягкие жесты действовали на нее успокаивающе, хотя она чувствовала, что не в силах справиться с возникшими проблемами.

– Что ты хочешь сказать мне, Маркус?

– Только то, что у тебя неприятности. Луиза сообщила, что ты задолжала за комнату. Как давно ты подкармливаешь Безымянного и его банду?

Она пожала плечами.

– С тех пор, как мне стала нужна информация. А они всегда хотят есть. Это выгодная сделка.

– Да, Пенуорти говорил мне, что в случае крайней нужды ты принимаешь от него деньги. Но пойми, мы оба – и он, и я – не разделяем твоего упрямства.

– Он платит мне за мои услуги, – сухо ответила она. Но тут же вздрогнула, вспомнив, что ее мама говорила те же самые слова, только имея в виду услуги совершенно иного рода. Неужели все опять возвращается к проституции?

– Но ты сейчас не можешь пойти к Пенуорти, – продолжал Маркус. – Он в Бате, поправляет на водах здоровье.

Фантина почувствовала, как сжалось все внутри.

– Он уехал? – А она уже собиралась попросить у него гонорар за охрану Уилберфорса. – А когда он вернется?

– Не раньше, чем через две недели. А возможно, и позже.

Две недели? Сегодня утром Фантина отдала свой последний медяк Безымянному. Как она будет жить целые две недели?

А Маркус продолжал участливо перечислять ее проблемы, с хладнокровной деловитостью составляя их реестр.

– И давай не забывать о Балласте, – предупредил он. – Даже если тебе и удастся пристроить Воблу в Харроу, сам Балласт вряд ли тебя простит. А что ты будешь делать, если Вобла провалится? Или его исключат? Тогда Балласт нас убьет, и нам обоим это прекрасно известно.

Фантина встала, потому что чувствовала себя уязвимой, когда просто сидела неподвижно.

– С Балластом я справлюсь, – с напускной храбростью заявила она. – И Воблу никто не отчислит. Он достаточно умен. – Впрочем, то, о чем напомнил только что Маркус, вызвало у нее опасение, тем самым увеличив перечень ее страхов, и она с ужасом заметила, как у него дрожат руки.

– Отлично, – заявил Маркус, заходя ей за спину, – а как насчет Херди? Тебе придется доказывать ему свою верность. А в жизни есть вещи пострашнее, чем занятие проституцией. Намного страшнее. И он обязательно попросит тебя совершить одну из таких вещей.

Она резко обернулась, в глазах стояли слезы.

– Ты пришел предложить мне деньги? В обмен на что? Тебе уже известно, что для меня лучше умереть, чем кому-либо принадлежать.

Он обнял ее за плечи. Прикосновение было решительным, тепло рук – желанным, но Фантина не стала обольщаться тем, что это прикосновение влюбленного мужчины. Это прикосновение было более сухим и деловитым. Фантина одновременно и расстроилась, и испытала облегчение.

– Тебе нужно бежать из трущоб, – сказал он. – На какое-то время. Ты бы смогла собраться с силами, чтобы противостоять Балласту и Херди. И что важнее всего – у тебя появится время, чтобы найти Фиксу.

– Я… – начала она, но Маркус оказался быстрее.

– Только выслушай, – попросил он. – Не хочешь быть моей любовницей – отлично. Но твой отец хочет, чтобы ты вышла в свет. Он даже оставил внушительную сумму для твоего сезона.

– Нет… – прошептала Фантина. Никто раньше, кроме самого Пенуорти и ее матери, не говорили ей слово «отец». Оттого что Маркус с такой легкостью произнес его, на него, казалось, откликнулась каждая ее клеточка.

А он продолжал, как будто не понимая, что с ней происходит.

– Моя сестра уже согласилась представить тебя как друга семьи благородного происхождения. А в качестве дебютантки ты легко сможешь вращаться в обществе. Ни Балласту, ни Херди не придет в голову там тебя искать. – Он поднял ее подбородок, пристально посмотрел в глаза. – Ты будешь в безопасности.

Фантина покачала головой, но не проронила ни слова. Все происходило слишком быстро. Она не могла думать. Она едва дышала. Однако сказанное Маркусом было не лишено смысла.

Маркус неожиданно отпустил ее, отошел в сторону – и Фантина почувствовала себя обделенной.

– В трущобах ты сделала все, что могла. Пора вести расследование в других сферах. Если только… – он выдержал паузу, – ты не позволишь мне заняться этим расследованием.

– Нет.

– В таком случае выход в свет – твой единственный шанс на спасение.

Фантина вжалась в холодную влажную стену, едва не задохнувшись от произнесенной шепотом правды.

– Не могу.

– Почему?

Она сделала глубокий вдох. Решится ли она сказать правду? Она отвернулась, заставляя себе признаться в том, что скрывала даже от самой себя.

– Я для вас чужая, – сказала она. – Я уже пробовала, но не смогла. Пенуорти посылал меня учиться. В разные школы. Там было много красивых цветов, вкусно кормили, а зимой всегда был уголь. – Она замолчала, вспоминая те дни. Она была такой юной, так надеялась, что в конце концов заживет жизнью, в которую сможет поверить.

– И что случилось?

– Когда я там находилась, меня все ненавидели и презирали.

Маркус нахмурился.

– Прошу прощения… не понял.

Фантина тяжело опустилась на край кровати, в голове путались вспоминания. Она посмотрела на свои загрубевшие руки, на грязь и мозоли, на шершавую от мороза кожу.

– Они смеялись над моими руками, – негромко призналась она. – Дразнили. Я не умела правильно говорить. Одевалась, как простолюдинка… Ела, как свинья. Я даже не умела расчесываться, как это делают леди. Все во мне было не так. Даже имя…

Она услышала, как Маркус вздохнул, усаживаясь рядом с ней на матрас.

– Но, наверное, что-то тебе в этих школах нравилось, с кем-то ты дружила. – В его словах скорее звучала надежда, чем утверждение, и она кивнула, вспоминая девочку, с которой общалась.

– Была одна девочка. Феба. Тихая, стеснительная и такая же затюканная, как и я. Мне казалось, что нам удалось подружиться. – Она подняла голову и увидела не сырые стены комнаты, а хрупкую белокурую девчушку, похожую на фарфоровую куклу. – Только благодаря ей мою жизнь можно было назвать сносной.

– И что произошло?

Фантина прикрыла глаза. Это был такой пустяк. Ничего серьезного.

– Однажды она спросила меня, почему меня так назвали. Имя показалось ей необычным, и я рассказала ей правду. Честно говоря, ее вины в том, что остальные девочки прознали об этом, не было. Феба никогда не была сильной и не умела хранить тайны, когда девочки начинали расспрашивать ее обо мне.

Она почувствовала, как Маркус заерзал.

– Я не понимаю. Какая тут тайна? Фантина – прекрасное имя.

Она покачала головой.

– Но Фантина – мое ненастоящее имя. – Она встала, потому что не могла говорить о таких вещах сидя. – Мама моя была актрисой, у нее никогда не было времени заниматься ребенком. Беременность стала лишь перерывом в ее карьере, временем, когда было практически невозможно заработать денег. Когда я наконец-то родилась, она оставила меня на попечение служанки и тут же вернулась на сцену.

Она посмотрела на Маркуса, пожала плечами, как будто говорила о пустяках. Он молчал, не отрывая от нее взгляда своих голубых глаз, в которых читалось сочувствие.

В общем, она нашла в себе сил продолжить.

– Она назвала меня Анфанта – от французского «ребенок». Когда мне исполнилось шесть, я потребовала, чтобы у меня было настоящее имя. Я не хотела быть просто ее безымянным ребенком.

– И ты выбрала имя Фантина?

– Я выбрала Кристина, но она никак не могла его запомнить. В итоге мы остановились на Фантине, потому что оно было созвучно с «Анфантой», которую ей запомнить удалось. – Она слышала горечь в собственном голосе, но ничего не могла с этим поделать. Она отвернулась, потерла руками плечи – ей стало холодно.

Фантина услышала, как зашевелился рядом Маркус, но отодвинулась – она должна закончить, прежде чем позволит к себе прикоснуться.

– Ты рассказала об этом Фебе, – мягко произнес Маркус. – А она – остальным. – Он вздохнул. – Дети бывают слишком жестоки.

Она кивнула, в его голосе слышалось сочувствие.

– Я терпела сколько могла, но в конце концов вернулась в трущобы. Здесь имя ничего не значит.

Она замолчала, закрыла глаза, чтобы отогнать воспоминания. Все закончилось. Больше это не имеет никакого значения.

– А в других школах?

– Я никогда не задерживалась там надолго…

Маркус заключил ее в объятия, его прикосновения были нежными, а тепло, исходящее от его тела, действовало на нее умиротворяющее, убаюкивало. Опустив голову ему на грудь, она прислушивалась к размеренному биению его сердца и наслаждалась душевным покоем, охватившим ее.

Когда он заговорил, его голос казался низким от сдерживаемого гнева, который несколько удивил ее.

– Пенуорти обязан был тебя признать. И плевать на то, что стало бы с его карьерой. – Он глубоко вдохнул, отрывисто выдохнул. – Я рад, что он сейчас отдыхает в Бате. Если бы он был здесь, я, наверное, убил бы его.

Фантина повернулась к нему лицом, продолжая оставаться в кольце его рук. Ее восхитила горячность, с которой Маркус произнес эти слова. Он понял ее. Она видела это в его взгляде, чувствовала в его прикосновениях. Он знал, почему она решила жить в трущобах, почему так упорно цепляется за свою независимость. И почему боится возвращаться в то общество, которое раньше так жестоко с ней обошлось.

Она коснулась его лица, все еще опасаясь, что он в бешенстве из-за нее. Маркус схватил ее пальцы и поднес к губам.

– Я сделаю все, чтобы защитить тебя, – поклялся он таким тоном, что у нее по спине пробежал холодок. – Больше с тобой подобного не случится. Клянусь.

Фантина промолчала, но внутри у нее все перевернулось. Как будто его слова принесли облегчение, на которое она уже и не надеялась. Ее детские обиды рассеялись. Одним своим прикосновением он смахнул всю накопившуюся ненависть, и она неожиданно для себя поверила ему.

Все прошло. Детские обиды уже не имеют значения.

– Спасибо тебе, – прошептала она. Прильнула к нему, вдохнула глубже его запах и закрыла глаза.

Он продолжал ее обнимать, баюкать на руках – она раньше и не представляла, что может быть так спокойна. Но, как ни крути, даже ему не под силу изменить правду.

– Во что меня ни одень, – сказала она с безысходностью, читавшейся на ее лице, – я все равно останусь незаконнорожденной, выросшей в трущобах. Не могу разыгрывать из себя безмозглую дебютантку. – Она говорила и нежно поглаживала его грудь. – Ты не мог бы просто дать мне денег, чтобы я расплатилась с долгами? Тогда у меня появится необходимое время. Я верну тебе деньги, как только приедет Пенуорти.

Она почувствовала, как он прерывисто вздохнул.

– Не могу.

Его слова прозвучали для нее, словно пощечина.

– Почему?

– Потому что твой отец хочет, чтобы ты вышла в свет. Он хочет искупить свои грехи. У тебя не будет лучшей жизни, если я дам тебе денег и ты останешься в трущобах.

Фантина заскрежетала зубами от досады. Ей казалось, что они с Пенуорти уже давным-давно закрыли эту тему.

– Неужели ты веришь, что безымянному бастарду есть место в высшем обществе?

– На это раз Пенуорти даст тебе свое имя.

Фантина дернулась, открыла рот от удивления. Неужели это правда?

– Он собирается меня признать?

Но, увидев сожаление на лице Маркуса, она поняла, что это не так.

– Он признáет, если ты пожелаешь. Но для тебя не секрет, что это положит конец его карьере. К тому же его признание не снимет с тебя клейма незаконнорожденной.

Она проглотила горькие слезы, понимая, что Маркус сказал правду.

– Он пустил слух, что ты его племянница, единственная дочь его брата.

Фантина нахмурилась.

– Он же умер много лет назад! Что-то с легкими, кажется?

– Да. Но ты будешь мисс Фантина Дрейк.

Фантина оттолкнула его, отшвырнула ногой кипу вещей Крысы.

– Опять ложь! Опять воображаемые родители!

Сначала он промолчал. Но когда заговорил, тон его был более убедительным, более настойчивым.

– Ты же уверяла Херди, что знакома с правилами высшего общества. Может быть, настал час их усвоить?

Она колебалась, молча размышляя над его доводами.

– И ты меня научишь?

– Да.

– Поможешь сделать из меня леди, научишь вращаться в светских кругах?

– Именно.

Она глубоко вздохнула, еще раз взвешивая его предложение. Если она пойдет с Маркусом, то создаст для себя новый образ, превратится в леди, ведь Балласт рано или поздно рассекретит Фанни. Может быть, надолго ее не хватит. Вполне вероятно, что высший свет в одну секунду ее «раскусит». Но она не могла позволить себе не воспользоваться представившейся возможностью. В особенности когда обе ее личины – и Крыса, и Фанни – почти исчерпали себя.

Но, прежде чем согласиться, ей нужно удостовериться кое в чем. Она вперила в Маркуса пристальный взгляд.

– А что ты хочешь взамен?

Она видела, что он колеблется. Фантина прекрасно знала, чего он хочет – уложить ее в постель. Но она не пойдет на такие условия. Вероятно, она решила поучиться у Луизы: с самого начала обозначить то, чего ты хочешь.

– Ну же, Маркус. Что ты ожидаешь взамен? – повторила она.

– Ты должна позволить мне быть твоим наставником. Ты должна внимательно прислушиваться ко всему, что говорим мы с сестрой, и во всем следовать нашим советам. Мы изо всех сил постараемся все тебе объяснить, но есть много правил, которые ты посчитаешь ерундой, но, тем не менее, им нужно подчиняться. Понимаешь? Ты должна меня слушать.

– Я не стану с тобой спать.

Он опять коснулся ее лица, и под его пальцем ее кожа запылала.

– Я устал искать ответ там, где его нет. Ты для меня не болезнь, от которой нужно излечиться, не бальзам на раны, – ответил он теми же самыми словами, которые произнесла она вчера ночью.

– Кто же я тогда для тебя?

Маркус покачал головой, как будто и сам не знал ответа.

– Ты больше, чем я ожидал. Я хочу узнать о тебе не только то, что можно узнать в постели. – Он нахмурился, подбирая слова, и добавил: – Клянусь, я не стану просить больше, чем ты захочешь мне дать.

Фантина улыбнулась, его слова принесли облегчение, несмотря на то что она едва ли их поняла.

– Тогда я согласна. Я поеду к твоей сестре.

Он ответил на ее улыбку, плечи его расслабленно опустились, а глаза засверкали. Как он был красив! Неудивительно, что она поймала себя на мысли, что ей хочется его поцеловать.

Глава 11

Фантина нисколько не удивилась, что сама потянулась его поцеловать, чего нельзя было сказать о Маркусе. У него округлились глаза, он смущенно склонил голову набок. Она улыбнулась, не сумев сдержаться и не поддразнить его.

– Ты мне отказываешь? – спросила она.

– Боже мой, конечно нет! – воскликнул он. Наклонился, но прильнул не к губам. Он поднял руку, провел кончиками пальцев по ее подбородку. Она почувствовала страстный шепот на щеке: – Ты постоянно меня удивляешь. Никогда ни один человек – будь то мужчина или женщина – так меня не пленял.

Она потянулась ему навстречу, открывая себя для его вторжения. Изогнула спину, провела рукой по его шелковистым кудрям, прижалась к мускулистой груди.

Даже через разделяющую их одежду она почувствовала, как он вздрогнул. Пока она наслаждалась поцелуем и отвечала на прикосновения его языка, он вытащил из панталон ее рубашку и проник под нее, чтобы погладить ее по спине. Но ее грудь над животом была перевязана, поэтому, когда Маркус забрался выше, единственное, что ему оставалось, – это ласкать поверх перетяжки. Фантина негромко застонала, почувствовала, как под грубой тканью напряглось все тело.

Она не успела заметить, когда он расстегнул ей рубашку. Но потом она сама стала снимать ее, срывать крепко намотанную ткань, которая мешала ей дышать. Оторвавшись от ее губ, Маркус дернул за край повязки, заправленной у нее на ложбинке между грудью. Потом стал медленно разматывать повязку, осыпая поцелуями плечи, ключицу, спускаясь все ниже, пока сантиметр за сантиметром не обнажил все тело.

– Маркус… – начала она, но он закрыл ей рот поцелуем.

Оставив повязку, он уложил ее на кровать, и она с готовностью устроилась на тонком матрасе. Повязка болталась свободно, но он все не мог с ней справиться: пытался стащить, однако только затягивал ткань.

Фантина хотела что-то сказать. Что-то о времени и месте, напомнить о том, что только что поклялась не быть его любовницей, но сейчас не могла произнести и слова. Она была выше всех своих проблем и его планов, ее волновало только одно: ощутить его руку на своей груди, его губы на своих сосках и его тело у себя между ног.

Она хотела его. И по его страстным прикосновениям было видно, что желание Маркуса такое же сильное.

– Я вижу, опекун о тебе слишком заботится.

Фантина замерла, переключив внимание с себя и лежащего на ее постели мужчины на неожиданно прозвучавший голос. Повернув голову, она увидела прислонившегося к стене Воблу, на лице которого читалась подростковое вожделение.

Над ухом громко выругался Маркус, одним ловким движением перекатился через нее и легко вскочил, приняв оборонительную позу. Фантина поступила бы так же, если бы не болтающаяся повязка. А так ей пришлось, придерживая одной рукой повязку, неловко вставать с кровати.

– Чего тебе, Вобла? – спросила она, быстро обмотав тканью грудь.

– Только то, что ты обещала. Когда я поеду в Харроу?

Фантина вздохнула.

– Не дури, Вобла. Нельзя поступить в школу в середине семестра. Необходимо дождаться начала учебного года.

И только натянув рубашку и закончив свою мысль, Фантина наконец рассмотрела Воблу. Его избитое лицо сияло всеми оттенками радуги. И, несмотря на то, что многие синяки уже поблекли, один глаз был все еще припухшим, а кожа вокруг него ярко-фиолетовой.

– Тебя избил Балласт?

Она заметила, как он стиснул зубы, горделиво вздернул подбородок.

– То, что делает мой отец, тебя не касается.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но Маркус ее опередил.

– Возможно, – сказал он, – но то, как ты будешь вести себя в Харроу, касается непосредственно.

Фантина перевела взгляд на Маркуса, заметив, что он расправил плечи и расслабился. Скрестив руки на мощной груди, он выглядел таким же суровым, как и любой из тех, кто верховодил в трущобах.

– Если хочешь, чтобы я оплатил твое обучение в Харроу, – продолжал он, – ты немедленно должен отправиться в Йоркшир.

– В Йорк! – воскликнула Фантина. – Но это…

– В другом конце Англии, – закончил за нее Маркус. – Это настолько далеко, что Балласту будет затруднительно его преследовать, а Вобле – оттуда сбежать. – Он вперил в паренька пристальный взгляд. – Если ты решил поступать в Харроу, тебе нужно подготовиться и еще многому научиться, прежде чем войти в эту священную обитель знаний. У меня есть гувернер и домоправительница, которые могут научить тебя всему, что тебе необходимо знать. И ни один из них не потерпит безобразия.

Вобла прищурился, но промолчал.

– Если к концу лета – и это непременное условие – они будут хорошо о тебе отзываться, я оплачу твою учебу в Харроу.

Фантина стиснула зубы, ей хотелось вмешаться, но она решила промолчать. Пареньку на самом деле нужно многому еще научиться, и Маркус предлагал единственно верный выход. К чести Воблы следует сказать, что он, похоже, тоже это понимал. Выражение его лица оставалось настороженным, но парень пристально смотрел на Маркуса, взвешивая слова лорда.

Наконец он расправил плечи, всем своим видом демонстрируя, что готов рискнуть.

– Слово джентльмена? Вы оплатите мою учебу?

– При условии, что миссис Гриндли и мистер Хардвуд одобрят твою кандидатуру. – Заметив, как дрогнул взгляд Воблы, Маркус продолжал: – Они честные люди и не станут намеренно подводить тебя.

Вобла протянул руку и повторил свой вопрос:

– Слово джентльмена?

Маркус шагнул вперед и серьезно пожал протянутую руку.

– Мое слово джентльмена будущему джентльмену. Я оплачу твою учебу.

Фантина облегченно вздохнула, понимая, что одной заботой стало меньше. Вобла получит свой шанс поступить в Харроу.

– Но сейчас нам следует поторопиться, – сказал Маркус. Оглянулся на Фантину и понизил голос: – Если Вобле удалось тебя выследить, то его отец тоже не задержится.

– Он как раз сюда направляется, – вмешался Вобла. – Потому я и прибежал. Он узнал, что ты живешь под именем Фанни, трактирщицы, и собирается посчитаться с тобой за синяки и за Дженни.

Фантина со стоном закрыла глаза. Неужели Балласт никогда не простит ей Дженни?

– Пора уходить, – повторил Маркус, и Фантина согласилась.

Окинув комнатку прощальным взглядом, она решила оставить все, что ей принадлежало. Эти вещи принадлежали Крысе и Фанни, а не ей. Поэтому она без сожаления должна отказаться от них, как и от своих прежних личин. Она понятия не имела, когда эта мысль пришла ей в голову. Но, как ни крути, мысль возникла, и впервые в жизни Фантина искренне ей обрадовалась. Может быть, она и выкарабкается из трущоб. Может быть, попытается стать кем-то бóльшим, нежели она является сейчас.

Вполне вероятно, что ее отец и Маркус правы.

Она настолько была погружена в свои размышления, что вспомнила о словах Воблы, с которыми он появился у нее в комнате, только после того, как они устроились у Маркуса в карете.

Нахмурившись, Фантина повернулась к Вобле и спросила:

– Откуда тебе известно, что Чедвик назвался моим опекуном? Это было сказано Херди, а не Балласту.

Вобла пожал плечами, поглаживая роскошные бархатные подушки.

– Я знаю только то, что знают парни, а им известно все: и о Херди, и о Балласте.

Фантина кивнула. Вот почему ее обличье Крысы было таким полезным.

– Но если Херди и Балласту известно, что пьяный пэр и мой опекун – это Чедвик…

– Еще им известно, что Крыса и Фанни – это одно лицо, – добавил Вобла.

– В таком случае, – вмешался Маркус, – я вовремя увез тебя оттуда.

– Но куда? – поинтересовалась Фантина. – Им известно, кто ты.

Маркус пожал плечами.

– Нужны время и уверенность в своих силах, чтобы напасть на пэра. Кроме того, Херди пока ничего не предпринял, а Балласт и не станет ничего предпринимать против нас, пока со мной Вобла. Или, вернее, пока он в Йоркшире будет проходить курс обучения. Не забывай, я его единственная надежда попасть в Харроу.

Фантина посмотрела Вобле прямо в глаза.

– Этого будет достаточно, чтобы удержать твоего отца?

Сначала парень помолчал, но потом покачал головой.

– Чедвика он не тронет. С такой важной «шишкой» никто не захочет связываться.

– А как же Фантина? – спросил Маркус.

Вобла повернулся к девушке, как будто извиняясь.

– Крыса сильно его обидел. Он не спустит этого с рук, иначе не сможет и дальше держать в узде своих парней.

Фантина пожала Маркусу руку, набираясь силы от его тепла, несмотря на то что сама пыталась успокоить его.

– Балласта я сумею провести. Кроме того, – добавила она с улыбкой, – Вобла напишет отцу из Йоркшира и расскажет, как там все прекрасно и удивительно, и Балласт, возможно, меня простит.

Вобла с сомнением смотрел на Фантину, но молчал. Маркус, сурово взглянув на него, спросил:

– Ты же напишешь отцу?

– А как же! Только я, дорогуши, буду писать правду. Если меня будут обижать, я все расскажу. И тогда папашка придет по твою голову и голову Фантины.

Маркус скрестил руки на груди, холодно посмотрел на паренька.

– Не «папашка», а «отец», – поправил Маркус. – И если ты намерен писать правду, я должен удостовериться, что ты понимаешь, что это такое.

Вобла застыл.

– Я понимаю, что…

Фантина застонала, пытаясь отключиться от всего, что сейчас происходило. Она чувствовала себя совершенно разбитой: перебранка между Маркусом и Воблой, опасность, исходящая от Балласта, который мог убить ее, нелегкие переговоры с Херди, ее долги, нависшая над Уилберфорсом угроза и, Господи помоги, страх перед знакомством с семьей Маркуса – все это лишило ее последних сил.

– Боже, когда моя жизнь стала такой чертовски запутанной? – в отчаянии воскликнула Фантина и второй раз за день удивилась, заметив улыбку Маркуса.

* * *

Балласт стучал кулаком в стену крошечной комнатки Фанни и матерился, пока не выдохся. Она сбежала. Он разминулся с этой девкой, опоздав всего на пять минут! Он вздохнул, вознамерившись дать выход своему раздражению, но остановился, когда наткнулся взглядом на кепку. Она валялась за дверью, но ошибиться он не мог.

Это была кепка Воблы. Его мальчик… с Фанни-Крысой!

Балласт поднял смятый головной убор, разгладил его на кулаке. И стал себя успокаивать, что все в порядке. Его сын умный. Вобла знает, как справиться с этой глупой женщиной и пьяным лордом. Он все устроит так, что Балласт превратит в отбивную и девчонку, и ее лорда.

Кивнув своим громилам, Балласт отослал их из комнатушки Крысы. Он даст Вобле пару дней, чтобы тот объяснил, что происходит.

И лучше этой шлюхе не трогать его мальчика. Если с Воблой что-то случится, он ноги ей вырвет.

* * *

Маркус засунул руки в карманы и попытался не ерзать. Он не был готов к столь щекотливому моменту. В конце концов, ему ни разу в жизни не доводилось представлять собственной сестре внебрачных детей своих друзей…

В итоге он напрасно волновался. Его сестра оказалась превосходной хозяйкой. Она не обратила внимания на то, что брат явился на порог с грязным мальчишкой и такой же грязной женщиной, переодетой парнем. Шарлотта бросила оценивающий взгляд, приказала принести огромный поднос еды и приготовить ванны. И только когда Воблу и Фантину погрузили в горячую воду, она прижала брата к стене и потребовала объяснений.

– Так, дорогой братец, кто они? Почему так одеты? И почему я должна вывести ее в свет?

Он даже глазом не моргнул.

– Потому что я твой брат и ты меня любишь.

– Вот как!

– Потому что ты уже пообещала!

– Я обещала представить обществу племянницу Пенуорти, а не грязнулю в порванных панталонах.

– Это она и есть.

– Но почему? Что все это означает?

Маркус не проронил ни слова в ответ. Она скрестила руки на груди и нахмурилась. Так они и молчали.

В конце концов Маркус выиграл. Он всегда одерживал верх над Шарлоттой, потому что в глубине души она просто обожала его так же сильно, как когда-то обожала их брата Джеффри.

– Отлично! – наконец фыркнула она. – Постараюсь смириться с ней. А что касается тебя, – продолжала она, уперев руки в бока, – готовь свой кошелек – расходы предстоят немалые. Если услышу хотя бы одно возражение, всем расскажу, что раньше ты пас коз в одном белье!

Маркус в ужасе замер.

– Мне было всего пять лет!

– Какое это имеет значение? Я всем расскажу. Возможно, даже закажу картину… Договорились?

Маркус поджал губы, пытался смутить ее взглядом. На этот раз он проиграл.

– Хорошо, – сдался он. – У тебя карт-бланш, но не пытайся обобрать меня до нитки. Когда-нибудь ко мне перейдет титул. Было бы неплохо, если бы я смог содержать имение.

Она прищурилась.

– Разве ты будешь платить? Не Пенуорти?

Он вздохнул. Оба отлично знали, что у его наставника нет денег на то, чтобы вывести девушку в свет. А теперь Шарлотта поняла, что у ее брата не только праздный интерес к новой подопечной.

– А сейчас прошу прощения, я должен составить письмо, чтобы отправить его с парнем в Йоркшир. – И Маркус ретировался, пока Шарлотта со своим острым умом ни о чем не догадалась.

* * *

Фантина глубоко вздохнула. Она опять была чистой и сытой, и все это сделал для нее Маркус. Испытывала ли она благодарность? Да. Нервничала? Была ли настороже? Разумеется. Хотелось бы ей, чтобы сейчас рядом с ней был Маркус, чтобы она забыла о неловкости, тревоге и неприятных мыслях о том, что она теряет почву под ногами? Конечно же. Но его здесь не было.

Поэтому она еще раз вздохнула.

Она закрыла глаза, пытаясь поймать ощущение благословенного удовольствия и не волноваться ни о чем, но не могла.

Слишком много неведомого в этом месте, слишком многое могло пойти не так. Ей не нравилось это чувство, и поэтому она не могла сидеть спокойно в ванне, каким бы восхитительным ни был аромат пены.

Она встала, поспешно схватив полотенце, как только услышала стук в дверь. Через секунду по ту сторону ширмы появилась тень служанки.

– Миледи желает с вами побеседовать и интересуется, не помешает ли вашему купанию.

– Конечно нет, – ответила Фантина, тщательно следя, чтобы не проскальзывал акцент кокни. – Передайте леди Шарлотте, что она может войти. – Фантина говорила быстро, слишком быстро.

«Это просто смешно!» – укоряла она себя. Нет причин для волнения. Она встречала людей и пострашнее, чем родственники Маркуса. Но, невзирая на все попытки уговорить себя, она продолжала нервничать и тревожиться и была совершенно не готова к встрече с женщиной, которая выглядывала из-за ширмы.

– Фантина, вам помощь нужна?

Фантина покачала головой, проклиная упавшую на глаз мокрую прядь.

– Нет, у меня все хорошо, – солгала она, поспешно вытираясь и протягивая руку за бельем.

Вещи были мягкими и чистыми, и Фантина помимо воли замолчала, оценивая текстуру ткани, когда надевала их.

– Выходите из-за ширмы, – поторопила леди Шарлотта. – Я нашла кое-какие платья, которые могут вам подойти.

Фантина сделала так, как ей было велено, подошла ближе к камину в этой красивой фиолетовой с белым спальне. По пути она пристально изучала хозяйку и сразу отметила про себя семейное сходство между леди Шарлоттой и Маркусом. Оба были высокими и сильными, белокурыми, с проницательным взглядом, хотя у леди Шарлотты глаза были орехового цвета, а не светло-голубые, как у Маркуса. Глядя на хозяйку дома, Фантина понимала, что женщина могла бы относиться к окружающим так же высокомерно и пренебрежительно, как зачастую относился ее брат, но она не проявляла надменности. Напротив, леди Шарлотта была вежливой и улыбчивой, она не распекала, а скорее проявляла участие.

Фантину подобное поведение сбивало с толку. Ее мать никогда не была такой… по-матерински заботливой.

– Нравится?

Фантина проследила за жестом Шарлотты, увидела три изысканных повседневных платья, разложенных на огромной кровати. Первое было однотонным, ярко-желтого канареечного цвета, остальные два – с узорами (розовое с лавандовым и зеленое с золотым).

– Боюсь, они будут вам немного велики. Я чуть выше вас, но придется довольствоваться этими, пока мы не купим для вас что-нибудь другое.

– Для меня? – эхом повторила Фантина.

– А чему вы удивляетесь? Нельзя выходить в свет в моих старых платьях.

– В свет? – До этого момента она совершенно забыла, что Маркус планировал в этом сезоне ее дебют в высшем обществе. Она больше думала о том, чему ей придется научиться и как она разыщет таинственного Фиксу.

Леди Шарлотта нахмурилась, скрестила руки на груди, и Фантина изо всех сил постаралась сохранить спокойствие.

– Что вам сказал Маркус? – спросила Шарлотта.

Фантина глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.

– У Маркуса много странных идей, миледи.

– Можете звать меня просто Лотти. Я чувствую себя неловко, когда ко мне постоянно обращаются «миледи» и «ваша светлость».

Фантина недоуменно уставилась на собеседницу, мысли путались.

– Вы не хотите, чтобы я называла ваш титул? – Фантина растерялась. Любой аристократ настаивал на том, чтобы к нему обращались, указывая титул. Любой, включая Маркуса, именно поэтому, разумеется, она и зовет его только по имени.

– Боже, – продолжала леди Шарлотта. – У вас на ногах ужасные синяки. Может, стоит позвать врача?

– Из-за синяков? – смутилась Фантина.

– Мой доктор будет здесь в мгновение ока.

– Нет. Нет, спасибо. – Фантина покачала головой, мысли продолжали лихорадочно мелькать в ее голове. «Доктора, – пребывая в оцепенении, думала она, – а не хирурга». Доктора – для высшего сословия. Таких, как она, лечат хирурги-коновалы.

– Одевайтесь, – мягко поторопила Шарлотта. – Нельзя стоять в одной сорочке. Померяйте ярко-желтое.

Не успела Фантина и глазом моргнуть, как уже натягивала платье из тончайшего шелка. Первый раз такой мягкий материал касался ее кожи, однако ей оставалось только неуклюже переминаться с ноги на ногу и смотреть на платье.

Последний раз она касалась чего-то похожего еще в школе. И неожиданно ожили ее воспоминания – все жестокие колкости, все резкости. Она не хочет переживать это еще раз. Не сможет.

– Это ошибка, – произнесла она и потянула за юбку, пытаясь ее снять.

Но леди Шарлотта убрала ее руки.

– Дайте мне минутку, я застегну на спине пуговицу.

В душе Фантины росла тревога. Не следовало сюда приходить. Маркус сбил ее с толку, заставил согласиться приехать в этот дом вопреки здравому смыслу. Она принадлежит миру трущоб, и не стоило вытаскивать ее из того единственного места, в законах которого она разбиралась.

– Наверное, мне лучше уйти, – сказала Фантина, забрасывая руки назад, чтобы расстегнуть пуговицы. – Спасибо большое за все, что вы для меня сделали. Если вы вернете мне мою одежду, я тут же уйду.

– Ой! – воскликнула Шарлотта. – Но Маркус приказал ее сжечь.

Фантина обернулась, руки безвольно упали вдоль тела.

– Он сжег мою одежду?

– Да… – после паузы призналась она. – Честно говоря, он лично проследил за тем, чтобы ее немедленно сожгли, и предупредил, что вы будете злиться.

– Что верно – то верно! – произнесла Фанни, перестав следить за собой и перейдя на кокни. – Он права не имел!

– Знаю. Именно поэтому он так и поступил.

– Чертов аристократишка! – Фантина скрестила руки на груди, обернулась, пристально посмотрела в огонь, как будто ожидала найти в пламени ответы на свои вопросы или, по крайней мере, успокоить нервы. Нервы не успокаивались. Думалось только о том, что Маркус сжег ее одежду.

– Чертов аристократишка, грязный и своевольный, – пробормотала она. И чихнула, несмотря на разожженный камин: из-за мокрых волос ей было холодно. – Он сжег мою одежду, чтобы я не могла никуда уйти. Ему прекрасно известно, что в вашей одежде я не могу появиться в трущобах. Буду там как белая ворона.

Она услышала шорох платьев, когда леди Шарлотта шагнула к ней.

– А почему вы хотите туда вернуться?

– Потому что там мой дом, – отрезала Фантина. Она не сразу сумела взять себя в руки и, когда справилась с этим, пожалела о своей грубости. Как бы там ни было, леди Шарлотта ни в чем не виновата. Эта женщина была с ней по-настоящему добра. Она не заслужила того, чтобы Фантина выплескивала на нее свое недовольство.

Фантина обернулась, попыталась извиниться.

– Пожалуйста, простите меня. Ваш брат вывел меня из себя. Вы были так добры, я никоим образом не хотела вас обидеть.

Женщина улыбнулась теплой дружелюбной улыбкой, которая не вязалась с ее словами.

– Но все равно обидели, – констатировала она. – Похоже, вы не хотите, чтобы я выводила вас в свет.

– Я вообще не хочу выходить в свет, – грубо ответила Фантина, пряча свою неуверенность за резкостью. – Но, по-видимому, ваш брат думает…

– Да, мой брат, думает иначе, – перебила ее леди Шарлотта. – Мы заключили с ним сделку: я вывожу вас в свет, а он остается у меня в долгу. Сначала я подумала, что это нечестно, но я уже начинаю понимать, что ошиблась. Знаете, я буду пристально наблюдать за вами.

Фантина тут же ощетинилась, почуяв подвох.

– Мне няньки не нужны!

– А я и не собиралась становиться вашей нянькой. Хочу узнать, что вы сделали с моим братом. А это можно выяснить только путем наблюдения. Мне кажется, что вы нашли к нему какой-то особый подход.

– Я всего лишь стукнула его по голове, когда он это заслужил, – не подумав, ответила Фантина. Таким образом она выплеснула часть едва сдерживаемого раздражения.

– Ох! – воскликнула леди Шарлотта. – Я же говорила, особый подход. Надо и мне им когда-нибудь воспользоваться.

Фантина нахмурилась.

– Не понимаю.

Леди Шарлотта улыбнулась в ответ.

– Бентли сказал мне, что Маркус сегодня громко смеялся. Мы решили, что он либо рассказывал анекдот, либо влюбился в юную кокетку. А сегодня утром он улыбался мне.

– И это необычно?

– Крайне необычно. Мы с мамой голову ломали, пытаясь выяснить причину такой перемены. А сегодня я нахожу ее в буквальном смысле на своем крыльце.

Фантина покачала головой и выставила вперед руки, как будто защищаясь.

– Нет-нет, миледи! Я в этом не виновата! Когда мы познакомились, Маркус был высокомерен, заносчив и совершенно не мог держать себя в руках. Не моя вина, что вы этого не замечали.

– Ну, его высокомерие и заносчивость всем известны. Мне хочется лишь знать, когда он перестал держать себя в руках…

– Боже мой, как же тебе идет желтый! – послышался со стороны двери низкий голос.

Леди Шарлотта и Фантина резко обернулись, обе кипели от негодования.

– Маркус! – воскликнула его сестра. – Где твои манеры?

– Боюсь, приходится о них забыть, когда дело касается Фантины. – Он говорил с леди Шарлоттой, но сам не сводил глаз с Фантины.

– В таком случае тебе нужно вспомнить о них! Нельзя без стука входить в комнату, где переодевается дама.

– Но в этом-то все и дело, – негромко заметила Фантина. – Он не считает меня дамой. Хочет, чтобы я стала его любовницей.

Леди Шарлотта в ужасе прижала руки к груди.

– Не может быть!

Маркус только улыбнулся в ответ, окинув довольным взглядом наряд Фантины, а затем посмотрел ей в лицо.

– Разве мужчина может устоять перед такой красотой?

Фантина прикусила губу, лицо запылало одновременно и от смущения, и от волнения. Еще никогда ни один мужчина не смотрел на нее с такой неприкрытой страстью, и она почувствовала, как краска стыда залила все ее тело, до самых пальчиков ног.

Однако леди Шарлотта отреагировала совершенно по-другому. Она встала напротив брата, уперла руки в бока и сердито сказала:

– Ты просто свинья, Маркус! Грязная, вонючая хрюкающая свинья!

Глаза Маркуса округлились от удивления.

– Лотти, ты что? Я сегодня утром принимал ванну!

– Тем не менее ты воняешь. – Она поджала губы. – А теперь убирайся из моего дома, пока я тебя не поколотила. – И Шарлотта поднесла кулачок к носу брата.

Его губы дрогнули. Фантина явно видела, как обозначились веселые ямочки на его щеках, но он ответил совершенно серьезно:

– Пожалуйста, прошу тебя, дорогая сестрица, не бей меня. Я просто хотел убедиться…

– Будь уверен в этом, дорогой братец. Фантина останется. А ты уйдешь. – И Шарлотта толкнула брата прямо в грудь.

– Но вы же не хотите, чтобы я осталась! – воскликнула Фантина. – Только не сейчас… когда вы узнали… – Она запнулась.

Леди Шарлотта резко обернулась.

– Узнала что? Что мой брат свинья? Мне и так об этом известно. Что он покусился на вашу добродетель? Что ж… он, в конце концов, мужчина, чего от них еще можно ожидать?

Фантина покачала головой, столь абсурдная ситуация вызывала у нее недоумение. Эта женщина готова была ударить… Маркуса.

– Вы не понимаете. Я… – Ее голос затих.

На этот раз тишину нарушил Маркус, его взгляд посуровел, на лице – ни намека на улыбку.

– Ты кто, Фантина?

Она потупила взгляд, не зная, что хотела сказать.

– Мне здесь не место.

Она не слышала, как он обошел сестру, не слышала, как подошел к ней, ощутила только его руки, заключившие ее в объятия.

– Ты права, – мягко произнес он. – Фанни здесь не место. И Крысе тоже. Но что ты скажешь о Фантине Делярив?

Она отстранилась.

– Я и есть Крыса и Фанни.

Он покачал головой.

– Нет. Ты играла роль Крысы и Фанни. Но на самом деле ты Фантина Делярив. Мне кажется, ты так долго играла чужие роли, что забыла, кто ты в действительности.

– Не болтай глупостей. – Фантина старалась говорить твердо, но голос у нее дрожал, в нем проскакивали высокие нотки, потому что она чувствовала, что он говорит правду. – Кроме того, меня должны звать Фантина Дрейк, – напомнила она ему о том, что он всего лишь предлагает ей сыграть очередную роль, придумывает новую историю для нее.

Но Маркус продолжал настаивать на своем.

– Фантина Дрейк и Фантина Делярив могут стать одним целым. Сделай из них одно целое. Выбери свое будущее. Не сойти мне с этого места – мисс Дрейк не моя любовница. Но она и не ребенок, и не проститутка. Но что видишь ты? Кем хочешь быть?

Фантина отстранилась от него, ненавидя и весь разговор, и то, как он заставлял ее думать о том, что она желала благополучно похоронить.

– Какое это имеет значение?

Он не стал ее удерживать, но и разговор не прекратил.

– Фантина, ты не хочешь быть любовницей, потому что веришь, что превратишься в свою мать. Только этого с тобой никогда не произойдет. Ты никогда не станешь такой, как женщина, которая тебя вырастила.

Она покачала головой.

– Ты не понимаешь.

– А мне кажется, понимаю. Жизнь в трущобах заставила тебя примерять на себя чужие роли, потому что нужно было выживать. У тебя никогда не было времени понять, а чего же хочешь ты, что тебе нужно, о чем ты мечтаешь. Тебе ежедневно приходилось бороться за жизнь.

– Такова жизнь в трущобах.

– Вот именно! Но в глубине души ты хочешь это узнать, хочешь научиться чему-то большему. Поэтому много лет назад ты и разыскала своего отца. И именно поэтому сейчас упрямо отказываешься от любой помощи. И не желаешь примерять новую роль, поскольку пока не понимаешь, кто ты есть на самом деле. Но это невозможно, если у тебя не будет времени подумать. Кем ты станешь, когда больше не придется бороться за кусок хлеба? Клянусь тебе, я почти так же заинтригован, как и ты.

Фантина прикусила губу, мысли и чувства перепутались. Он встал у нее за спиной, и она почувствовала тепло от его близкого присутствия, которое согревало лучше огня.

– Сейчас ты здесь, – мягко продолжал уговаривать он. – Будь кем пожелаешь. Выбери жизнь себе по душе и сделай ее своей жизнью.

Она вновь покачала головой и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

– Я не знаю как.

Маркус развернул ее к себе лицом, приподнял подбородок, чтобы она смотрела ему прямо в глаза. Фантина видела только его улыбку.

– Поэтому я здесь. И Лотти. И, помоги тебе Всевышний, моя мать. Мы все покажем тебе, как можно жить, если только ты нам это позволишь.

Фантина отвернулась, не в силах выносить обжигающе пронзительный взгляд его голубых глаз. Она понимала, о чем он ее просит, понимала, чего он хочет, дабы окружающие увидели в ней леди. Догадка ее испугала. Она умела притворяться час или два, знала, как рассмеяться в лицо язвительным светским дамам. Но захотеть быть одной из них? Быть принятой в их кругах? В школе она пыталась – и потерпела неудачу.

Маркус, как будто прочитав ее мысли, наклонился и прошептал ей прямо в ухо:

– Ты все сможешь. И ты обещала попробовать. Уж на слово-то твое, я думаю, можно полагаться?

Фантина закрыла глаза. В его объятиях она ощущала себя необыкновенно сильной, как будто само его присутствие уберегало ее от неверно произнесенного слова или глупого поступка. Его руки были такими сильными, что она воспринимала их как щит от язвительных женских язычков. Когда он был рядом, она верила, что все возможно.

Она сумеет стать Фантиной Дрейк, знатной леди.

Она подняла голову, встретилась с его пристальным взглядом, набралась от него решимости.

– Хорошо, я попробую, – согласилась она.

Он усмехнулся. Перемена была настолько разительной и полной, что она моментально смутилась. В уголках его глаз появились морщинки, зубы – белые и ровные – казались слишком большими для его рта. В общем, он выглядел таким… радостным.

И еще более обворожительным, чем раньше.

– Бог мой! – неожиданно она перешла на свой ужасающий акцент. – Я буду вращаться в высшем обществе!

– Храни Господь аристократию! – ответил улыбающийся Маркус.

– Нет, – вмешалась его сестра, которая подошла и обняла их обоих. – Господи, помоги, ведь это мне придется следить за вами обоими.

Глава 12

Маркус пытался усидеть на месте в небольшой гостиной в доме сестры. Прошла неделя, вероятно, самая длинная неделя в его жизни, но он держался в стороне. Лотти настояла на том, что Фантине будет проще, если Маркус постарается ни во что не вмешиваться, поэтому усилием воли он заставлял себя находиться подальше от них. Но он постоянно думал о Фантине. Даже поиски таинственного Фиксы не помогали отвлечь его от этих мыслей.

Как она поживает? Ненавидит его за то, что бросил ее? Не слишком ли Лотти строга с ней? Или наоборот? В голове роились вопросы, требующие немедленных ответов.

Дверь гостиной распахнулась, Маркус резко обернулся.

Дворецкий Фицхью подал чай. Маркус выругался и вновь отвернулся к окну. Боже мой, неужели женщины не могут не опаздывать? Лотти четко сказала: приходи к чаю. Чай подают в четыре. Уже четыре, а ее все нет. Он ударил перчатками о ладонь.

– Боже мой, братец, ты похож на разъяренного медведя.

Маркус обернулся, тут же посмотрел поверх головы сестры, вглубь коридора.

Там никого не было. Никакой Фантины.

– Где она? Ей объяснили, что это ты настояла на том, чтобы я не приезжал? Она понимает, что это не моя затея?

– Маркус! Держи себя в руках! – И тут глаза Шарлотты округлились от удивления. – Даже не предполагала, что мне придется говорить тебе об этом. Маркус, я-то думала, что ты изменился.

Пробормотав ругательство, от которого у его сестры покраснели уши, он бесцеремонно плюхнулся в кресло.

– Расскажи мне, что здесь произошло за минувшую неделю.

Лотти грациозно опустилась в стоящее рядом кресло, аккуратно разлила чай.

– А что, по-твоему, могло случиться? К нам приходили на примерку платьев, мы брали уроки танцев, хороших манер, занимались французским, ездили за покупками и знакомились в основными правилами, которые, как я полагала, известны всем. Ты, например, знал, что она понятия не имеет, что такое устрицы и что с ними делать?

Маркус принял из рук сестры чашку с чаем и тут же отставил ее в сторону.

– Да, да, мог бы и догадаться. Но как она жила? Она счастлива? И где она вообще?

– Бог мой! Она наверху, учится делать реверансы. Ты увидишь Фантину на ее первом балу, не раньше.

Маркус заскрежетал зубами, но Лотти оставалась непреклонной.

– У меня слишком мало времени, чтобы привести ее в форму, Маркус, и я не хочу, чтобы ты нарушил ее душевное равновесие. Ей многому еще придется научиться.

Маркус что-то заворчал прямо в чашку; умом он понимал мудрое решение сестры и соглашался с ее требованием не отвлекать Фантину, но, тем не менее, продолжал негодовать. В конце концов он с кислой миной повернулся к сестре и спросил:

– Но она счастлива? Ты ей сказала, почему я не приезжаю?

Лотти кивнула.

– Я ей все объяснила, и, по-моему, она правильно меня поняла. Выглядит она счастливой. Одному богу известно, как ее обожают слуги. Кажется, она всегда находит для них нужные слова.

Маркус вздохнул, несколько ободренный.

– А как ее манеры? Многому еще придется научиться?

– Не просто научиться. Эти вещи должны войти у нее в привычку. Нельзя, чтобы она постоянно переходила на кокни, когда выходит из себя. Хотя должна заметить, что она довольно мило управилась с мистером Томпсоном.

Маркус расправил плечи, почти с мольбой глядя на сестру.

– Мистером Томпсоном? Мистером Эдвином Томпсоном, сыном барона Томпсона из Бирмингема? Его она принимает, а меня нет?

Лотти нахмурилась и поставила чашку на стол.

– Он всего лишь заходил поговорить с Кристофером. Ты же знаешь, что мы соседи, наши усадьбы граничат друг с другом.

Маркус отмахнулся от предысторий.

– Помню-помню, но что случилось?

– Ничего! Он остался на чай. И Фантина была само очарование. – Маркус заметил, как у сестры на лице заиграла улыбка. – Откровенно говоря, похоже, он увлекся Фантиной. Да будет тебе известно, в Лондоне он ищет себе жену. Я уже начинаю подумывать, что они с Фантиной могли бы стать хорошей парой.

– Господи, Лотти! – задохнулся от возмущения Маркус. – Она здесь всего неделю, а ты уже ведешь ее к алтарю!

Улыбка его сестры стала еще шире.

– К алтарю ее поведу не я, а мистер Томпсон.

Маркус нетерпеливо заерзал, едва не перевернув чашку.

– Слишком рано думать о мистере Томпсоне, – отрезал он. – Пусть съездит на балы, посетит приемы…

– Разумеется, посетит! – улыбнулась Шарлотта. – Я всего лишь заметила, что мистеру Томпсону она очень понравилась. И он ей тоже, если уж говорить откровенно. Он еще дважды заходил на чай, а завтра мы пригласили его на ужин. Нет, ты не можешь прийти, – заявила она еще до того, как он задал свой вопрос. – Мне кажется, ты не в том настроении, чтобы присутствовать на этом ужине.

Маркус хотел съязвить, но придержал язык. Лотти и так слишком часто сносит его плохое настроение – нельзя и дальше пользоваться ее добротой. Но мистер Томпсон! Лично он против этого человека ничего не имел. В действительности Томпсон являлся образчиком истинного англичанина, честного, с высокими моральными принципами.

– Он просто не пара Фантине, – проворчал Маркус.

Он даже не понял, что произнес это вслух, пока сестра не прервала его размышления, негромко напомнив:

– По-моему, это Фантине решать, разве нет?

Маркус поджал губы, не желая ввязываться в перепалку. В ответ он встал с кресла, подошел к холодной каминной решетке.

– А как у нее с танцами, умением держать себя и тому подобное? Она делает успехи?

Маркус оглянулся, увидел, как Лотти несколько настороженно пожала плечами.

– Она взялась за учебу как одержимая.

– Значит, у нее все хорошо? Она учится.

Лотти вздохнула.

– Она не сводит с меня глаз и учится при этом одному Богу известно чему. Клянусь тебе, она копирует меня даже во сне.

Маркус кивнул, осторожно наблюдая за выражением лица своей сестры.

– Но это же к лучшему, разве нет?

– Конечно, – медленно произнесла она. – Меня очень радует ее прогресс. – Но тон, каким это было сказано, свидетельствовал об ином.

– Лотти, скажи мне, в чем дело?

Она ответила не сразу, и Маркус вынужден был подождать, пока она отхлебнет чая. Наконец Шарлотта поставила чашку на стол.

– Понимаешь, мы с Фантиной практически не разлучаемся. И тем не менее я все равно ничего о ней не знаю. – Она потянулась за чайным пирожным, отложила его назад, стала разминать оставшиеся на пальцах крошки. – Маркус, она принялась за учебу как женщина, которая учит новую роль. Ее поведение стало образцовым, но я не знаю, насколько оно стало частью ее натуры. – Она нахмурилась, чувствуя неловкость. – Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Мне кажется, понимаю, – вздохнул он. – Манеры Фантины, как и все остальное в ней, похожи на платье, которое она натягивает, а потом с легкостью снимает. За ними нет человека.

– Вот именно!

Маркус сделал несколько шагов по комнате, оказался перед креслом, в котором сидел, и вновь неуклюже устроился в нем.

– Мне слишком хорошо известно, в каком неуютном положении ты оказалась. Ты хочешь узнать о ней больше, проникнуть в ее тайны, понять, кто она на самом деле…

– Ты все правильно понимаешь!

– Еще бы! – Он взял чашку и задумчиво уставился в темную жидкость. – К сожалению, Фантина нелегко открывается окружающим. Даже собственный отец не очень хорошо ее знает.

Лотти подалась вперед, добавила немного горячей воды в его чашку. И заговорила ровным голосом:

– А кто ее отец? Почему он не представит ее свету? Фантина никогда ничего не говорила о своей семье.

Маркус покачал головой

– И я не могу. Но частично удовлетворю твое любопытство: она благородного происхождения, но отец не может ее представить обществу. Так сложились обстоятельства.

– Значит, незаконнорожденная. Этого я и боялась, – призналась Лотти.

Маркус затаил дыхание. Его семья может быть довольно чопорной в своих суждениях. Неужели Лотти готова разорвать их договоренность? И у нее было на это право, но секунды проходили в молчании, и Маркус начал по-настоящему тревожиться.

Наконец он заерзал в кресле, чтобы иметь возможность дотянуться до ее руки в искренней мольбе, если в этом будет нужда.

– Лотти!

– А? Ой! Не бойся ты так. Я всего лишь пыталась угадать, кто ее отец. У нее такие необычные черты лица, но мне кажется, что она унаследовала их от матери.

– Так ты выведешь ее в свет?

– Конечно! – Лотти подарила брату озорную улыбку. – Признаюсь тебе, самая заветная мечта сестры – видеть, как мучится ее брат. А ты, мой дорогой братец, действительно выглядишь сейчас измученным. Боже мой, я не видела тебя таким встревоженным с тех пор, как ты под стол ходил.

– Я не встревожен! – ответил Маркус, решительно положив руку на подлокотник. Потом ему захотелось чаю, но за чашкой нужно было потянуться и для этого переставить ноги. И когда он попробовал поставить чашку на колено, она наклонилась, и он…

От смеха сестры Маркус смутился так, что у него покраснели уши. В конце концов он поставил чашку назад на стол и попытался – крайне безуспешно – сохранять серьезность.

– Знаешь ли, Лотти, может быть, ты и привыкла к таким пустякам, как выводить в свет дебютанток, но я раньше никогда этого не делал. Почему-то это действует мне на нервы.

– Ясно, – ответила Лотти, в ее голосе все еще слышались веселые нотки. – Знаешь, дорогой братец, – добавила она уже серьезнее, – ты должен прекратить свои ночные встречи с Фантиной. Помимо того что сама ситуация выглядит непристойно, так еще и твоя подопечная оборвала весь плющ под окном. Вид крайне неприглядный, пусть и с тыльной стороны дома.

Если раньше Маркус ерзал, то теперь неожиданно замер в кресле.

– Полуночные встречи?

– Нет, ты меня не проведешь. Я знаю, что каждую ночь она выбирается из дома через окно. К кому еще она может бегать, если не к тебе?

– Ну да! К кому же еще! – сухо ответил он. В голове роилась масса мыслей.

Лотти тут же отреагировала на тон брата.

– Ты хочешь сказать, что ты с ней не встречаешься?

Он покачал головой.

– Я не видел ее целую неделю.

– Боже мой, я думала, она встречается с тобой. Я даже дала ей ключ и сказала, что она может пользоваться входной дверью. Необязательно лазать через окно, рискуя свернуть себе шею.

Маркус, неожиданно встревожившись, встал с кресла.

– И ты ей в этом безрассудстве потакаешь?

– Я правда думала, что она видится с тобой! Ей было непросто в эти дни, я рассчитывала на твое здравомыслие, на то, что ты не обидишь бедную девочку. Мне даже в голову не приходило…

– Значит, она встречалась с кем-то другим?

– Но с кем?

Маркус быстро зашагал по комнате, обдумывая возможные варианты.

– Это не любовник, – решительно ответил он. – Фантина не могла столь быстро найти себе любовника.

– Не будь в этом так уверен, дорогой братец, – возразила Лотти. – Она довольно привлекательна и, несомненно, нравится мужчинам.

Маркус стиснул зубы, его одолевали мрачные мысли.

– Ты, конечно, права. Но тем не менее… – Он покачал головой. – От этого не легче. Мне придется за ней проследить. – Маркус повернулся лицом к сестре. – Она сбегает каждую ночь?

Лотти кивнула.

– Похоже на то.

– Отлично.

– Нет, – отрезала она, – ничего отличного в этом нет. Я подумывала о том, чтобы завтра вечером отправиться на наш первый прием. Мама вот-вот вернется, она поможет мне поддержать Фантину. – Шарлотта сердито взглянула на брата. – Маркус, я ей помогу, но не забывай, что отвечаешь за нее ты. Чем бы она по ночам ни занималась, ты должен прекратить это, причем немедленно.

– Можешь мне поверить, – ответил он, – я не намерен позволять продолжаться подобному безобразию.

Его сестра удовлетворенно кивнула.

– Если бы ты еще что-то сделал с ее аппетитом.

Маркус изумленно поднял бровь.

– У нее хороший аппетит? Разве это плохо?

– Но… Клянусь, она ест за десятерых. На прошлой неделе повару пришлось еще трижды ходить на рынок. Трижды! И все равно она остается тонкой как тростинка. Я ничего не понимаю.

Он тоже не понимал и, нахмурившись, смотрел в чашку.

– К утру я постараюсь обо всем узнать.

* * *

Маркус переминался с ноги на ногу, стоя у стены дома. Выругался, когда прядь волос зацепилась за грубый кирпич. Он презирал эту сторону работы шпиона – несколько часов кряду стоять в темноте в неудобной позе. Ноги распухли, брюки промокли насквозь – а на улице, несмотря на приближение весны, стоял дикий холод.

Но хуже всего были растущие подозрения, что Фантина заметила его присутствие и решила отложить свою полуночную вылазку. Или, что еще хуже, успела от него ускользнуть.

Нужно было уходить. Возвращаться домой к камину и коньяку. Но Маркус продолжал стоять под ее окном, гадая, рассеются ли тучи, скрывающие почти полную луну. Даже в сумерках он видел, как порван плющ под окнами Фантины. Кто-то явно взбирался и выбирался из ее спальни, и Маркус был исполнен решимости выяснить, кто же это.

Послышался глухой звук. Негромкий, как будто на землю упало что-то мягкое. Потом выбросили веревку и показался самый прекрасный зад в плотно облегающих панталонах. Конечно, из окна, спиной к улице, спускалась Фантина. Через плечо у нее висела огромная холщовая сумка, которая сильно ударяла Фантину в бок.

Зрелище было изумительным. Пока она спускалась, громоздкая сумка заставляла ее изгибаться в самых причудливых позах. И Маркус застыл на месте, наблюдая за ней. Очнувшись, он поспешно бросился к стене, напрочь забыв об осторожности и едва не наступив на сброшенный на землю мешок. Перепрыгнув через него, он встал рядом с Фантиной.

К счастью, она была настолько занята самим процессом и так увлеченно ругалась из-за этой странной сумки, что не услышала его. Поэтому, когда она наконец спрыгнула на землю, Маркус легко заключил ее в объятия.

– Черт возьми! – прорычал он. – Я вижу, как грабят дом моей сестры! Полицию позвать?

Фантина напряглась, приготовившись дать отпор, но, услышав его голос, расслабилась, дразнящее прижалась спиной к его груди.

– Маркус! Ты меня напугал!

– Нет уж! – произнес он, разворачивая ее лицом к себе и прижимая спиной к стене. – Не буду я вызывать полицию, – продолжил он. – Сам тебя накажу.

Он заметил, как округлились ее глаза, как она насторожилась, услышав его охрипший голос. И ее вины в этом не было. Он боялся не меньше Фантины. Но за последний час его обуяла необъяснимая злость. Он, лорд Чедвик, будущий граф, по нескольку часов ждет в темном переулке уличную девку, у которой не хватило ума воспользоваться представившейся ей возможностью.

Поэтому, когда она бесцеремонно упала ему в объятия, у него возникло желание наказать ее – совсем немного – за удар по самолюбию. А может быть, ему просто захотелось обнять ее. Прижать к своей груди. Жарко притиснуть к промежности.

– Марк… – Она не успела договорить, как он поцелуем запечатал ей рот.

Поцелуй был страстным и горячим, и, хотя вначале губы ее были твердыми и неподатливыми, вскоре она обмякла. А уже в следующее мгновение отвечала на его поцелуй. Чем больше он ее хотел, тем больше она сопротивлялась, но не всерьез, а принимая его ласки и требуя от него продолжения.

Она прижалась к нему, и он застонал. Он просунул руку под сумкой и, накрыв ладонью ее грудь, ущипнул за сосок. Она обхватила его торс. На ней была рубашка из какой-то грубой ткани, которую он легко мог порвать, но ему было все равно. Он задрал рубашку, скользнул под нее обеими руками, стал ощупывать и изучать ее с жадностью первооткрывателя.

Она сама расстегнула рубашку, и Маркус увидел ее обнаженное тело в серебристом свете луны. Потом Фантина выгнулась в его объятиях, ее руки заскользили по широкой спине Маркуса, и наконец она обхватила руками его бедра и прижала к себе. Он не мог сдержаться и дернулся ей навстречу, раз и еще раз, и в этом движении было столько же страсти, сколько и безысходности. Слишком много одежды их разделяло, да еще эта чертова сумка била его по локтю, как будто пытаясь оттолкнуть.

– Фантина, я хочу тебя, – выдохнул он, отчаянно пытаясь собраться с мыслями. – Боже мой, ты нужна мне. – Он опустился перед ней на одно колено и стал целовать ее грудь, ласкать сосок – ее дыхание стало громким, тяжелым и прерывистым.

Она двинула рукой, и сумка ударила Маркуса по голове. Послышался какой-то треск, но он почти не обратил на это внимание. Он раздраженно убрал сумку, опять вернулся к груди, руками «вылепливая» ее нежную плоть.

Он почувствовал, как она раздвинула колени, и позволил своим рукам скользнуть ниже, к лону.

Бум! Опять сумка ударила его в висок. Он раздраженно потянул за веревку, но Фантина крепко обмотала ее вокруг себя. Если он станет ее срывать, то рискует задушить Фантину веревкой. Но возиться с узлом было некогда, да и, откровенно говоря, у него хватало терпения только на ее тело, которое продолжало соблазнительно извиваться.

Он нагнулся, чтобы опять прильнуть к ее груди.

Бум! На это раз ударило что-то мокрое.

– Фантина, – выдохнул Маркус, отодвигая сумку.

Шлеп! Она еще сильнее ударила его в висок.

– Что за черт…

В ответ на его возмущение снова последовал удар сумкой. Он отпрянул, вытирая со лба что-то липкое.

– Маркус! – низким и хриплым голосом, похожим на зов сирены, произнесла Фантина; несмотря на явную страстность, Маркус уловил и нотки смущения.

– Что, черт побери, в этом мешке? Неужели нельзя снять его?

– В мешке? – Она выпрямилась, оторвалась от стены, чтобы осмотреть «драчливую» сумку. – Ой! Ты яйца разбил. Черт, Маркус, они испачкали всю сумку.

– Я разбил яйца! – воскликнул он, безуспешно пытаясь вытереть липкие руки о кирпичную стену. – Не я положил яйца в эту нелепую сумку! Я весь в яйцах! Сними наконец эту проклятую сумку!

Она повернула к нему лицо, и даже в серебристом свете луны было видно, что оно пылает негодованием.

– И что мне теперь делать? Мне так нужны были эти яйца!

– Ты уже не сможешь их съесть, – с жаром возразил он. – Они все на мне! Мое пальто безнадежно испорчено!

– Твое пальто? Какое мне дело до твоего пальто. Яйца…

– К черту яйца!

– К черту твое пальто!

Они смерили друг друга взглядом, от досады и злости черты их лиц посуровели.

Но неожиданно Маркус засмеялся. Это был не заливистый смех, а скорее фырканье – он смотрел на липкую массу на своих руках и тихо смеялся. Фантина отвернулась, но он заметил, как она сжимала губы, чтобы не улыбнуться. Этого хватило, чтобы его смешок перерос в громкий хохот.

– Т-с-с, – поспешно стала успокаивать она, хотя у самой пробивался смех. – Мы разбудим всех соседей.

– Ну и пусть! – воскликнул Маркус, который был уже не в силах сдерживаться.

– Тихо! – увещевала она. – Пострадает твоя репутация.

Хохот прекратился, слышалось только негромкое хихиканье.

– И с каких это пор тебя волнует моя репутация?

– С тех самых пор, как твоя семья стала содействовать моему выходу в свет!

Он выпрямился, хотя в крови продолжало бурлить веселье.

– Неужели твой выход в свет настолько для тебя важен?

Она кивнула – резко опустила подбородок, улыбка угасла.

– Хорошо. Тогда возвращайся в дом со своей нелепой сумкой с разбитыми яйцами и больше не выходи.

– Но…

– Ступай!

Он не ожидал, что она послушается. Фантина не была бы Фантиной, если бы не стала спорить. Но она удивила его. Она с улыбкой стянула с плеча сумку и тяжело уронила ее Маркусу на ногу.

– Отлично. Пожалуйста, передай это Безымянному. Спасибо, что взял на себя эту обязанность. И бараний бок не забудь. – Она кивнула на мешок, который продолжал лежать посреди улицы. Потом вздохнула и стала взбираться по стене.

– Что? Фантина!

Она замерла в полуметре над землей.

– Да?

Он не знал, что сказать. Страсть притупилась, ее немного охладил их внезапный взрыв смеха, но эротическое напряжение осталось. Ей нужно уходить, пока он не уступил своим основным инстинктам.

– Маркус!

– Угу! – откликнулся он, гадая, что же хотел сказать ей. В итоге его взгляд упал на тяжелый мешок. – Ты каждую ночь носишь еду Безымянному?

Она пожала плечами – на удивление грациозное движение, учитывая, что она продолжала висеть, держась за веревку.

– Ему и остальным мальчишкам. Но Лотти говорит, что скоро я буду по вечерам занята. Я решила запасти им побольше еды. – Она помолчала. – Я еще велела им разузнать, что слышно о Фиксе и Уилберфорсе, но они ничего не выяснили.

Он кивнул.

– Мои попытки тоже не увенчались успехом. – Он закинул сумку на спину, поморщился от ее тяжести. – Ладно, – простонал он. – Ложись спать.

Она нахмурилась. Он четко увидел ее недовольство. Фантина ловко спрыгнула на землю.

– Ты же не понесешь это сам?

– Почему?

– Конечно нет. Ты…

– Слишком высокомерен? Слишком заносчив?

– Да.

– Что ж, – усмехнулся он. – Ты, Фантина, изменила меня. Или у меня наступило некое душевное помешательство. – Он пошел прочь, она бросилась за ним, подняла мешок с бараниной, который он забыл.

– Но ты же не знаешь, куда нужно идти.

– Надеюсь, Безымянный сам меня найдет.

– Но…

Он резко остановился, повернулся к ней лицом.

– Фантина, я привез тебя к своей сестре, чтобы защитить. Балласт все еще жаждет заполучить твою голову, а Херди…

– Херди мне нечего бояться. Он пока еще не говорил с Фиксой.

Маркус запнулся, сердито сдвинул брови.

– Откуда ты знаешь? – Он со страхом представил, что она встречалась с этим головорезом с глазу на глаз.

– От мальчишек, – решительно ответила она. – Они утверждают, что пока Херди занимается в трущобах своими обычными делами.

Маркус кивнул, отчасти воспрянув духом.

– И тем не менее Балласт будет следить за твоими помощниками, включая Безымянного и Луизу.

– И за тобой тоже.

Он улыбнулся, уловив нотки тревоги в ее голосе.

– Спасибо за заботу. – Маркус протянул руку к Фантине и коснулся выбившейся пряди. Лотти сотворила чудеса с копной коротких волос Фантины, и теперь они выглядели чертовски соблазнительно. – А сейчас возвращайся в свою комнату. Леди не должны разгуливать по ночам.

Он скрестил руки на груди, наблюдая, как на ее лице отражается борьба мятежного характера и покорности. В конце концов победил разум.

– Хорошо, – негромко произнесла Фантина. Она с удивительным проворством взобралась по веревке и в мгновение ока исчезла в комнате.

Он не стал совершать ошибку и сразу уходить. А подождал в темноте еще минут десять. Поэтому увидел, как в недрах комнаты исчезла ее веревка, услышал, как скрипнула кровать, когда она на нее укладывалась. Он не был уверен, что расслышал этот звук, но воображение нарисовало еще и картинку лежащей в постели Фантины.

Наконец он решительно сосредоточился на выполнении задания, жалея, что не может так же легко отделаться от своих мыслей.

Он не сразу сообразил, на что согласился. Святые Небеса, неужели он, будущий граф, посреди ночи собрался отнести в трущобы полную сумку разбитых яиц и липкой еды, предназначенной для ватаги уличных мальчишек? Невероятно! Но он взвалил сумку и мешок с проклятым куском баранины и потащился к экипажу, осознавая, что действительно изменился.

И Маркус не мог однозначно сказать, нравится ему это или нет.

– Отвези меня к трактиру, расположенному в доме, где живет Фантина, Джейкоб, – уныло приказал он и небрежно бросил сумку и баранину на пол своей кареты.

– Милорд…

– Буду разыгрывать из себя Леди Щедрость и кормить посреди ночи ватагу голодных ребятишек.

– Разумеется, милорд, – спокойно ответил кучер, как будто пэры только и занимаются подобными вещами.

Маркус забрался в экипаж, достал пистолеты, проверил, заряжены ли они. Возможно, со стороны Безымянного и его компании бояться нечего, но оставался еще Балласт. Пока Вобла ни строчки отцу не написал, поэтому Балласт до сих пор жаждет отомстить и Маркусу, и Фантине. Больше Маркус не намеревался навещать заднюю комнату портового паба.

Он как раз закончил проверять пистолеты, когда почувствовал, что экипаж немного осел. Он бы не заметил этого, если бы не думал о Фантине и уличных бродягах, о том, чему она научилась в детстве. Но он думал именно об этом, и в памяти возникли образы детей, катающихся на запятках экипажей.

Фантина не стала бы… Конечно, стала.

Несмотря на то что карета продолжала ехать, Маркус распахнул дверцу и заорал, глядя назад:

– Фантина!

Никто ему не ответил, раздавался только голос Джейкоба, ласково управляющего лошадьми.

– Фантина, забирайся сюда, или я силком втащу тебя за волосы!

На этот раз в ответ на его слова из-за угла кареты показалось ангельское личико, которое могло очаровать любого.

– Ты меня зовешь, дорогуша? – поинтересовалась Фантина со своим уличным акцентом.

– Фантина! – воскликнул он, скорее возмущенно, чем сердито. – Я пытаюсь спасти тебе жизнь.

– Не мою надо спасать.

Маркус вздохнул.

– Почему у меня такое чувство, что мы постоянно спорим об одном и том же, но все тщетно?

Фантина пожала плечами.

– Не могу знать. Может быть, потому, что ты немного туповат?

Он даже не стал отвечать ей и просто окликнул кучера:

– Джейкоб, разворачивай. Я должен отвезти негодяйку домой.

– Не утруждайся, Джейкоб! – крикнула Фантина, весело соскакивая с запяток. – Я и без вашей помощи отнесу это Безымянному.

Маркус тоже выпрыгнул из кареты и мгновенно схватил ее за руку.

– Тебе нельзя бродить одной по ночным лондонским улицам. – Но, уже произнося эти слова, он осознавал, насколько смешно они звучат. Конечно, она могла бродить по этим улицам – ведь столько лет бродила. Положа руку на сердце, он вынужден был признать: если Фантина решила рисковать жизнью, удержать ее от этого было возможно, только если заковать в цепи. Да и цепи вряд ли бы удержали.

– Хорошо. – Он махнул в сторону кареты. – Садись. Лучше держать тебя на виду.

– Спасибочки, – поблагодарила она со счастливой улыбкой. – Защитить тебя намного легче, если мы вместе.

Он открыл было рот, чтобы сказать что-то язвительное, но промолчал. Она намеренно провоцирует его.

– Просто садись, – пробормотал он, – пока я тебя не задушил.

– Благодарю, сэр, – любезно ответила она светским тоном. – Так приятно путешествовать с таким милым и воспитанным джентльменом.

Он бы задушил ее, если бы не приглушенный смешок Джейкоба. Этот смех не положил конец кровожадным мыслям, роившимся у Маркуса в голове, но напомнил ему, что его собственный кучер станет свидетелем каждого мерзкого поступка, который он совершит.

Тем не менее Маркус сдержался и задумался о мести. Он прекрасно знал, как поступит…

Глава 13

Фантина легко вскочила в экипаж, сказала Джейкобу, куда следует ехать, потом устроилась на подушках и испытала головокружительное чувство свободы. Она понимала, что ехать в трущобы опасно, но ей так необходим был этот последний вечер. Лотти уже предупредила ее, что все изменится в ту секунду, когда завтра вечером она выйдет в свет. Ее закружит в круговороте светской жизни, и кто знает, когда у нее выдастся следующий свободный вечер?

И факт, что их расследование не продвинулось ни на йоту, ее тревожил. Но не настолько сильно, как она ожидала. Фантина ничего не могла предпринять, пока Херди не встретится с Фиксой или пока она сама не окажется в светском обществе. И Маркус – через Лотти – будет держать ее в курсе о предпринятых лично им мерах по охране жизни Уилберфорса. Все шло по плану, но тем не менее она часто тосковала по привычному миру трущоб.

Поэтому, если бы у нее не было необходимости доставлять еду мальчишкам, она бы все равно сбежала. Ей просто повезло, что Маркус неожиданно оказался ее спутником.

Она взглянула в противоположный угол кареты. Он сердито посмотрел в ответ. Он что-то замышлял. Вне всякого сомнения, прикидывал, как отомстить. На миг Фантина задумалась, а не зашла ли она слишком далеко? Только мужчина может так обижаться.

Но она отмахнулась от этой мысли. Он обещал брать только то, что она готова ему предложить, не более. А это означало, что он должен принимать ее такой, какая она есть. Кроме того, осознает он это или нет, она должна была поехать с ним. Ей понадобится вся сила убеждения, чтобы мальчишки поверили Маркусу.

Боже, как она по нему соскучилась! Ей все еще хотелось броситься ему в объятия, хотя Фантина понимала, к чему это все может привести: она лишится последней имеющейся у нее толики независимости. Но когда он появился из темноты и страстно ее поцеловал, ей показалось, что мечты осуществились.

Что бы она ни делала в эти дни, мысли о нем не покидали ее. Всякий раз, правильно держа в руках вилку, она гадала, оценит ли Маркус ее изысканные манеры за столом. Разучивая какие-нибудь замысловатые танцевальные па, она представляла, что танцует с Маркусом. Святые Небеса, она даже спать ложилась с улыбкой на лице, потому что знала: ей приснится Маркус.

Понимая, что подобные чувства к добру не приведут, Фантина не могла ничего с собой поделать. Наконец она снова с ним, она снова чувствует себя счастливой. И плевать на его сердитые взгляды, на то, что еще нескоро он остынет настолько, что поцелует ее. Сейчас ничего не имело значения, потому что она возвращалась в трущобы. Наконец-то не придется следить за тем, как ты ходишь, говоришь, двигаешься.

А еще рядом был Маркус.

– Расскажи о своей матери.

Фантина недоуменно уставилась на Маркуса.

– Что?

– Я попросил тебя рассказать о матери. Ты похожа на нее? Она была танцовщицей? Умела петь?

Фантина нахмурилась, ощущение счастья померкло.

– А что?

Он пожал плечами.

– Просто так. Ты познакомилась с моей семьей. Я решил, что было бы неплохо узнать о твоей.

– С Пеноурти ты знаком.

– А теперь хочу узнать о твоей матери.

Фантина заерзала на сиденье, отвернулась к окну.

– Подъезжаем. Помоги мне найти Безымянного.

– Почему ты начинаешь нервничать, когда разговор заходит о твоей матери?

Она посмотрела на Маркуса, не желая выказывать своего удивления.

– Я не нервничаю.

– Тогда расскажи мне о ней.

Фантина собралась с духом.

– Да, я немного на нее похожа. Она чуть-чуть пела, чуть-чуть танцевала, но лучше всего у нее получалось играть на сцене.

– Тебе нравилось жить с матерью?

– Она – моя мать, – отрезала Фантина. – Я вынуждена была жить с ней.

– Да, но какая это была жизнь… веселая, ужасная, скучная?

– А какое это имеет значение? – резко произнесла она и отвернулась. Прижалась к стеклу, разглядывая мелькающие тени.

Ей казалось, что она избежала допроса Маркуса, но ошиблась. Он стремился во что бы то ни стало понять ее, поэтому задавал вопросы. Чертовы вопросы, мучительные, затрагивающие воспоминания, о которых она хотела забыть.

– Почему тебя так расстраивают вопросы о матери? – продолжал он.

– Ничего меня не расстраивает, – поспешно выпалила она.

– Я тебе не верю.

– Решил поквитаться со мной за то, что я с тобой поехала?

– Да.

– И не намерен останавливаться, верно?

– Верно.

Фантина вздохнула. Он будет докапываться до правды независимо от того, попытается она противиться или нет, захочет она того или нет. Она, смирившись, прикрыла глаза. Что она помнит о Габриэлле Делярив?

– От нее всегда хорошо пахло. Понимаю, что вспоминать об этом глупо, но это правда. На сцене и в трущобах столько запахов! И среди господ. Но я всегда могла найти маму даже с закрытыми глазами.

– А какой был ее любимый запах?

Фантина открыла глаза, ей даже в памяти рыться не требовалось.

– Гардения. Но мы не всегда могли позволить себе такие духи. Чаще всего от нее пахло лилиями и розами.

– А тебе какие нравились?

Она нахмурилась, в темноте по его выражению лица она ничего понять не могла.

– А почему ты спрашиваешь? – наконец поинтересовалась Фантина.

Он пожал плечами.

– Это же вполне безобидный вопрос. Из любопытства. Какой запах любишь ты?

Она пожала плечами.

– Не знаю.

Откровенно говоря, раньше никто подобными вещами не интересовался, а ей не приходило в голову над этим задумываться. А есть ли у нее любимый запах? Она различала множество запахов: от вони гниющей рыбы до разнообразных духов высшего общества.

Но какой из них можно считать любимым?

Вопрос показался ей бессмысленным.

Фантина была благодарна Всевышнему, когда Джейкоб наконец остановил экипаж. Она выскочила из кареты и растворилась в темноте под фырканье лошадей. Они находились в глухом переулке – такими, впрочем, были и все улицы в районе трущоб. Только на этой прятались мальчишки.

Она не стала ждать Маркуса. Знала, что он и так за ней побежит, но ей хотелось первой встретиться с мальчишками, предупредить, что она не одна, чтобы они не удрали.

Волноваться ей не стоило.

Они «посыпались» из мест, где прятались, скользнули в лунный свет, как будто ото сна пробудились крошечные существа.

– Приветик, Крыса! – воскликнул кто-то из них.

– Привет, Тупица, – добавил Безымянный, похлопав Маркуса по плечу.

Остальные тем временем схватили мешок с бараньим боком и сумку.

– Привет, Безымянный, – ответила Фантина. – Решила привести собой Чедвика. Может быть, он будет возить еду, если я не смогу.

– Да ладно, – усмехнулся Безымянный, роясь в мешке. – Яйца разбились!

– Знаю…

– А я так хотел поесть яиц.

– Прости, Безымянный. У меня возникли кое-какие неприятности…

– Я бы сказал, приятности, – едко заметил он и сделал в сторону Маркуса неприличный жест, имитирующий сношение.

– Нет… – начала она. Но запнулась. Именно так все и было, и хриплый смех мальчишек говорил о том, что они обо всем догадались.

– Новостей пока нет, – сказал Безымянный, откусывая от буханки хлеба и проглатывая слова вместе с едой. Пока дети передавали мешок друг другу, ничего нового Маркус с Фантиной не узнали. А затем возникла ссора из-за куска хлеба.

Фантина воспользовалась моментом и отозвала Безымянного в сторону.

– Послушай, я знаю, что все это странно… насчет Чедвика и всего…

– Не бери в голову! – перебил ее мальчишка. – Здесь каждую ночь будет кто-то дежурить и ждать его. – Он оглянулся на Чедвика. – В полночь на этом месте. Каждую ночь. – Потом он украдкой взглянул на Маркуса, подошел ближе и стал пристально рассматривать пэра. – Ты никакой не пьяница, – твердо сказал он, тыча Маркусу в грудь.

Чедвик улыбнулся и покачал головой, как будто восхищаясь детской прозорливостью.

– Иногда и сам удивляюсь. – Потом он ткнул мальчишку в ответ, сперва легонько, но уже вскоре эти двое сцепились в драке, к ним присоединились остальные мальчишки. Фантина осталась стоять в стороне, молча глядя, как мальчишеская ватага знакомилась с Маркусом.

Ничего удивительного. Всего лишь борьба на земле, множество кулаков и ног, а посередине этой свалки один смеющийся и охающий взрослый мужчина. Обычная забава, за годы жизни и трущобах она видела подобное десятки раз.

Но еще никогда ей не доводилось быть в самом центре этой свалки, как сейчас Маркусу.

– Не волнуйся, – успокоил голос за спиной. Фантина обернулась и увидела широко улыбающегося Джейкоба. – Они просто играют – мальчишки!

– Знаю я, – отрезала она и поспешила в карету, пнув по пути кучу мусора. Забралась внутрь, закрыла дверцу и надулась. Она понимала, что ведет себя по-детски, но ничего не могла с собой поделать.

Она была одна, и это ее бесило.

Маркус присоединился к ней только через десять томительных минут. Когда он залез в карету, лицо его было грязным, одежда разорвана, а от улыбки пэра Фантина едва не ослепла. В довершение ко всему он откусил от огромного красного яблока.

– Это для Безымянного! – воскликнула она. – Ты же знаешь, через что мне приходится проходить, чтобы принести ему еду!

– А тебе известно, что мне придется заплатить сестре за еду, которую ты для него таскаешь?

– Она ничего не знает! Мы со слугами…

– Все она знает! – усмехнулся он. – Она прекрасно видит, насколько выросли счета за еду с твоим появлением. И я вынужден буду оплатить это все.

Она скрестила руки на груди.

– Что ж, если я такая обуза, тогда мне стоит вернуться в трущобы! – Фантина собралась было уйти, но он загородил выход. – Прочь с моей дороги!

Но Маркус продолжал оставаться на месте, пристально глядя на нее.

– Боже мой, ты рассердилась.

– Ничего подобного, – фыркнула она. – А сейчас, пожалуйста…

– Фантина… – Он замолчал, оборвав себя на полуслове. Закрыл дверцу на щеколду и устроился напротив нее на сиденье.

– От тебя воняет.

Он угрюмо взглянул на свою одежду.

– После стояния под твоим окном и встречей с твоими друзьями, боюсь, мне придется ее сжечь.

– Не надо перекладывать вину на меня. Я уж точно не просила тебя стоять у меня под окном.

Он ничего не ответил, просто смотрел на нее и грыз яблоко. Карета тронулась.

– Ты злишься, – наконец заявил он. – Боже мой, я думал, ты обрадуешься, что мальчишки так хорошо меня приняли.

Фантина отвернулась. Ей казалось, что она обрадуется. Но она ожидала, что придется завоевывать их доверие, убеждать ватагу принять Маркуса. Но мальчишки, и глазом не моргнув, все как один выказали ему свою преданность. Откровенно говоря, они проявили гораздо больше симпатии к Маркусу, чем когда-либо видела от них она.

– Черт побери, Фантина, – выругался Маркус, и в голосе его слышалось удивление. – Когда я вспоминаю о том, через что мне пришлось пройти, чтобы изучить трущобы… А теперь ты ревнуешь!

– Вот и нет!

– Тогда почему ты злишься?

Она отвернулась, не в силах прекратить вести себя по-детски.

– Фантина!

– Не знаю! – наконец ответила она. – Не знаю, почему они неожиданно решили вываляться с тобой в грязи. Со мной они никогда так не веселились. Не знаю, почему Херди так тянет с разговором с Фиксой, почему я разонравилась твоей сестре и она приставила тебя следить за мной. Я больше ничего не понимаю, и мне это не нравится!

Он надолго замолчал, и ей оставалось только сидеть и ненавидеть его за то, что заставил ее признаться в своих мыслях. И ненавидеть себя за то, что высказала их вслух. Но больше всего она чувствовала себя потерянной. Одинокой. Несчастной.

– Не знаю, почему они решили поваляться со мной в грязи.

Он произнес это мягко, окутал своими словами в темноте, когда она меньше всего ожидала их услышать.

– Они хотели показать мне, что семеро мальчишек могут одержать надо мной верх. Им хотелось навалиться на меня и доказать, что если они захотят, то мне несдобровать.

Она подняла голову, уловив странные нотки в его голосе.

– И когда они уложили меня лицом в грязь, половина уселась на меня, вторая половина показала мне свои ножи, знаешь, что они мне сказали?

Она прикусила губу. Ей очень хотелось знать. Конечно, ей очень хотелось знать, но она не решалась спрашивать.

– Они предупредили, что прикончат меня, если я тебя обижу.

– Ты шутишь, – выдохнула она.

– Наоборот, я очень серьезен. И они тоже.

И тут он резко пересел, притянул Фантину, сидевшую прямо, словно кол проглотившую, в свои объятия. Она сопротивлялась только для виду, и оба об этом прекрасно знали. Именно сейчас ей так необходимы были его прикосновения, так нужно было почувствовать, что кому-то она небезразлична.

– Фантина, они приняли меня только потому, что я пришел с тобой. Что это ты привела меня.

– Ты этого не знаешь наверняка.

– Знаю. Безымянный недвусмысленно дал мне это понять.

Она не знала, что и сказать.

– Наверное, я вела себя ужасно глупо, – негромко произнесла она.

Он покачал головой, повернул ее лицом к себе.

– Ты первый раз показала мне, что для тебя важно. Для тебя важны эти мальчишки, как и ты для них. И я польщен, что ты поделилась со мной своими чувствами.

Фантина отвела взгляд. Она даже не предполагала, что настолько обнажила свои чувства, а он оказался настолько проницателен, что заметил их. Но сейчас она не жалела об этом. Он никогда не обидит ее мальчишек.

А ее он уже обидел.

Потому что в это мгновение она поняла, что любит его.

Глава 14

Маркус почувствовал, как она замерла у него в объятиях, прислушался к ее дыханию. Он попытался не застонать от досады: что на этот раз он сказал не так? Она такая непредсказуемая женщина: секунду назад злилась, потом витала в облаках, а сейчас, судя по прерывистому дыханию, ее охватила паника.

– Мне пора, – негромко произнесла Фантина.

– Что?

– Мне нужно идти.

– Почему? Куда?

Но услышать ее ответ он так и не смог. Она уже вырвалась из его объятий, распахнула дверцу экипажа и выпрыгнула на ходу.

Он бросился за ней, схватился за створку распахнутой дверцы, Джейкоб резко натянул поводья.

– Фантина! – крикнул Маркус, но ответа не последовало.

Вокруг вырисовывались темные очертания зданий, освещенные луной. Он обернулся, поискал глазами силуэт Джейкоба.

– Куда она побежала?

Джейкоб пожал плечами.

– Да куда угодно. Хорошо, что я ехал медленно, поэтому она наверняка не ушиблась.

Маркус покачал головой.

– Не понимаю.

– Да, хозяин. Так и жена моя говорит.

– Обо мне?

– Обо всех мужчинах.

– Черт! – Маркус так сильно ударил кулаком по карете, что лошади испугались. Он выбрался из экипажа, продолжая всматриваться в темноту и надеясь разглядеть ее фигурку. – Ты знаешь, я простоял на улице три часа, три чертовых часа, пока ждал ее. И теперь она сбежала!

– Да.

– Это бессмысленно. Она не имеет никакого значения.

– Да.

Маркус вздохнул. Ничего не видно, ни намека, куда она скрылась.

– Поехали. Она сама способна позаботиться о себе.

Джейкоб промолчал.

– Думаешь, она ударилась? Когда выпрыгнула из кареты?

– Она проворнее кошки, милорд. Она не ударилась.

– Твоя правда, – согласился Маркус. Но тревожиться и недоумевать не перестал. Ну почему она сбежала?

В конце концов он вскарабкался на козлы, сел рядом с кучером и уставился в темноту.

– Подождем еще немного. На всякий случай.

– Хорошо, – ответил Джейкоб, протягивая ему фляжку с коньяком.

Маркус принял ее с благодарной улыбкой, сделал хороший глоток, прежде чем отдать назад.

– Расскажи, что еще говорит твоя жена.

Джейкоб улыбнулся.

– Попытаюсь, но, как по мне, ее слова имеют смысл только для нее самой.

Маркус кивнул и опять потянулся за фляжкой.

– Женщины…

* * *

В итоге они прождали больше часа. Уже давно закончился коньяк. И лошади стали тревожиться, и мелкий дождь начался.

Но Фантина так и не появилась.

– Наверное, нам лучше вернуться домой, – наконец сказал Маркус. – Холодно сидеть на улице. Лошади могут заболеть.

– Да, – ответил Джейкоб, но вожжи в руки не взял.

– Послушай, на этот раз я говорю серьезно.

– Ага.

И они продолжали сидеть.

– Поехали. Дома у меня есть для нас кое-что получше. Выпьем бренди.

Казалось, возница только этого и ждал. Джейкоб припустил резвым галопом, пока Маркус не передумал.

И все же он должен был проверить последнее место, прежде чем расслабиться.

– Но сперва отвези меня к дому сестры.

Маркус услышал стон Джейкоба, хотя кучер и пытался его сдержать.

– Еще одна коротенькая остановка, – пообещал Маркус. – Клянусь. И ты получишь целую бутылку моего лучшего бренди.

– Одна коротенькая остановка, – проворчал Джейкоб, во многом как для себя, так и для Маркуса. – Чувствую, что еще и там придется ждать, причем не один час, а моя мягкая постелька, к слову, становится все холоднее и холоднее.

В конце концов Маркусу пришлось пообещать Джейкобу целую бутылку бренди и десять своих лучших сигар, прежде чем кучер перестал ворчать. Маркус не возражал против таких жертв. Он понимал, что Джейкоб прав: сколько они могут ее ждать? Но, что бы он там себе ни говорил, у него не будет спокойного сна, если не убедится, что Фантина в безопасности.

И только подъехав к дому сестры, он осознал, что разразилась буря. Во всем доме горел свет, суетились люди, слуги поспешно заносили в дом багаж из очень знакомой кареты.

Глядя на эту карету, Маркус был вынужден признать горькую правду.

Фантина не в безопасности. Откровенно говоря, ей грозит бóльшая опасность, чем когда-либо.

Приехала его матушка.

Он витиевато выругался, но легче не стало, и того, что он хотел знать больше всего, не узнал. Фантина вернулась в свои покои? У нее было достаточно времени, чтобы дойти домой пешком, но только если она отправилась прямо сюда и никуда не заходила.

Был только один способ (хотя он и не желал этого признавать) проверить, как там Фантина, и не потревожить его матушку, – взобраться по стене в комнату Фантины. Если она там – все хорошо. Если нет – придется развлекать мать, пока Фантина не образумится и не вернется.

– Джейкоб, лучше поезжай домой, – вздохнув, сказал Маркус и спрыгнул на землю. – Не хочу, чтобы слуги видели, как их хозяева ставят себя в глупое положение.

– А я закрою глаза, – с улыбкой предложил кучер.

– Джейкоб, поезжай домой, – сухо приказал Маркус.

Джейкоб послушал его, припустив рысью, чтобы скорее добраться до теплой, сухой постели. А Маркус, который несколько секунд смотрел ему вслед, направился к дому и поднял глаза на окно Фантины.

Непросто было проскользнуть незамеченным за угол дома, когда столько слуг продолжали таскать мамин багаж. Ему пришлось пройтись дальше по улице, потом вернуться с тыльной стороны дома, проклиная холод, грязь и всех женщин. Когда он добрался до задней части дома своей сестры, то был совершенно не в духе.

– Фантина, – негромко позвал он, всматриваясь в темное окно.

Тишина.

Он вздохнул. Кричать громче Маркус не решился, но следовало проверить, дома ли она. А это означало, что нужно взбираться на стену.

Схватившись одной рукой за плющ, он начал подтягиваться вверх. К сожалению, листья были мокрыми, а его ноги в сапогах не находили опоры, поскольку ее вообще там не было. Приглушенно выругавшись, Маркус спрыгнул на землю и разулся. А потом, от души выругавшись, опять стал карабкаться.

Он все же добрался до ее окна, несмотря на хлеставшие по лицу мокрые листья. А затем попытался развернуться своим крупным телом на очень узком подоконнике и наклонился, чтобы открыть окно.

Окно не поддалось.

Маркус надавил сильнее, едва не соскользнув вниз, – но все тщетно. Окно было заперто.

Он не знал, то ли ему кричать от разочарования, то ли от злости стукнуть по окну. Он схватился за две крепкие на вид лозы, ступил на подоконник, отставив пятую точку назад. Эта непристойная поза позволяла ему прижаться лицом к окну и заглянуть внутрь.

Кто-то запер окно. Он мог только надеяться, что это сделала сама Фантина. Маркус прижался щекой к замерзшему стеклу и нахмурился. Ему показалось, что он различил какое-то движение в глубине комнаты, но не мог с уверенностью это утверждать.

– Фантина! – еще раз окликнул он. – Фантина! – И Маркус решил пойти на невероятный риск – отпустил одну руку и негромко постучал в стекло.

Ответ последовал незамедлительно. К окну метнулась темная тень. И не успел он опять схватиться за плющ, как окно распахнулось и он оказался лицом к лицу с собственной матерью.

– Маркус!

– Маааамочка!

Он не был виноват. Даже держась одной рукой, Маркус крепко стоял на подоконнике. Только плющ, за который он ухватился, именно в эту секунду оторвался от стены. И, несмотря на то, что Маркус старался изо всех сил, мокрые листья выскользнули из рук. В конечном счете лоза лишь замедлила его спуск.

Плюх! Он упал в грязь, подвернув ногу. Было больно. Очень больно! И все это время за ним пристально наблюдала его мать – на ее лице застыл ужас.

– Маркус? Ты с ума сошел?

– Да, мама, – простонал он, распластавшись в грязи.

– Ушибся?

– Да, мама. Но ничего серьезного.

– Вот и славно! – фыркнула она.

Маркус поднял голову и увидел Фантину, облаченную в ярко-желтое платье с высоким воротом. Девушка стояла рядом с его матерью и тоже выглядывала из окна.

– Видите, Фантина, – сказала мать, – даже в самых лучших семьях найдется одна паршивая овца.

Потом обе скрылись в комнате. Окно с грохотом захлопнулось.

Если бы он мог, то немедленно отправился бы домой. Маркус готов был ползти на четвереньках, но удрать было невозможно. На его крик сбежались слуги, все таращились на него и делали вид, что хотят помочь ему встать. Когда он понял, что любое движение причиняет ему боль, они тут же подхватили его на руки и внесли в дом, осторожно устроили в гостиной на диване, обращаясь с ним, как с сумасшедшим дядюшкой. Он едва не оскалился от злости и с трудом удержался, чтобы не прикрикнуть на них, только бы они ушли.

Он бы так и поступил, если бы в эту секунду в комнату не вплыла его мать, на лице которой явно читалось разочарование.

– Ну-с, Маркус, а теперь, будь любезен, изложи мне подробности. Насколько сильно ты ушибся? Получится у тебя танцевать? Стоять можешь? Если ты не сможешь завтра вечером сопровождать нас, я должна знать об этом незамедлительно, чтобы успеть найти замену. Твоего отца не будет в городе по меньшей мере еще две недели, поэтому скажи мне, намерен ли ты поставить меня в затруднительное положение?

Маркус дождался, пока она закончит свою речь. Когда она обернулась и нетерпеливо посмотрела на сына, он соизволил ответить:

– Мама, сегодня ты прекрасно выглядишь.

Женщина на самом деле была великолепна. Несмотря на полноту, она передвигалась с достоинством и грацией. Ее дорожное платье немного измялось, но все равно выглядело роскошно, а седые волосы были уложены с помощью булавок в красивую прическу.

– Маркус!

– Да? Я всего лишь восхищаюсь твоей новой прической. В последнюю нашу встречу ты все еще делала эти… – Он коснулся ушей. – Локоны. Так мне нравится больше.

Мать смотрела на него, открыв рот. Потом резко крутнулась на каблуках и распахнула дверь гостиной.

– Лотти! Лотти! Скорее сюда! Он сошел с ума! – Потом вернулась к сыну, присела рядом с ним на диван, шурша пышными юбками.

Маркус молча улыбнулся, понимая, что в итоге справился со своей задачей. Крики матери, вне всякого сомнения, подняли на уши весь дом, включая и Фантину. Он сможет ее увидеть и собственными глазами убедиться, что с ней все в порядке.

На зов матери в гостиную поспешила Лотти в сопровождении мужа. И она, и Кристофер были одеты наспех, но оба приветливо кивнули ему. Он искренне улыбнулся в ответ.

– Простите за плющ и грязь, – извинился он, указывая на испачканный диван и свои грязные босые ноги.

– Ничего страшного, ничего страшного, – прогудел зять и ободряюще улыбнулся ему. – Коньяк?

– Спасибо.

Лотти поспешила к брату, вытерла платком грязь с его лица.

– Крис, какой коньяк? Не думаю, что это хорошая мысль.

– Глупости, – ответил ее супруг. – Коньяк – как раз то, что нужно, когда в гостиной сидит грязный босой парень. Только подумай, разве что-нибудь поможет ему лучше, чем коньяк? Верно, старина?

– Верно, – ответил Маркус, не сводя глаз с двери гостиной. Где же Фантина?

– Он весь продрог! – охнула мать, прижав руку к его щеке. К сожалению, кружева на ее рукаве защекотали ему ноздри, и он поневоле громко чихнул. – Он заболел! Быстрее, мы должны его согреть!

– Точно, – прогудел своим рокочущим басом Кристофер, вклинившийся в разговор. – Твой коньяк…

– Спасибо…

– Коньяк! – воскликнула мама. – Нам нужны одеяла и горячая вода! Нужно согреть ему ноги.

– И тоник, – продолжала Лотти, давая знак дворецкому.

– Тоник! – хмыкнул зять. – Черт, ужасная гадость. Держи, Маркус, глотни коньяка.

– Премного благодарен, – ответил Маркус, когда Крис наполнил его бокал.

– Хвала Небесам! – воскликнула мать, когда явился дворецкий в сопровождении целой армии слуг с одеялами и горячей водой. – Лотти, помоги мне закутать ему ноги…

– Конечно, мама…

– А что за тоник? – без паузы продолжала мать. – Надеюсь, не то мерзкое средство, что я посылала тебе в прошлом году? Знаешь, от него петух сдох. Повар влил в него всего ложку…

Маркус никогда не слушал мамину болтовню. По крайней мере, внимательно не вслушивался, а когда в комнату вошла Фантина, вообще перестал что-либо слышать. На ней все еще было скромное желтое платье. Честно говоря, сперва он заметил яркое пятно платья. Но речи его лишило нечто иное.

Выглядела она ужасно. Девушка казалась совершенно безрадостной.

Она пристальным взглядом обвела присутствующих. Лотти, сидя у него в ногах, аккуратно вытирала его грязные пальцы. Мама едва ли не разлеглась на нем, когда укутывала сына тремя тяжелыми одеялами. Зять стоял в двух шагах от дивана, пытаясь сдержать смех и пряча улыбку за своим бокалом.

Несмотря на то что Фантина разглядела всю живописную картину, она никак на нее не отреагировала. А просто молча устроилась в уголке, сложила руки на коленях и опустила голову.

Что-то явно было не так.

Он подался вперед, пытаясь встретиться с ней взглядом, но она так и сидела, потупившись. Он должен что-то сделать.

Он отстранил мать, стянул одеяла.

– Маркус…

– Тихо, мама. Со мной все в порядке, – отрывисто бросил он, потом перешагнул через сестру, отставил бокал и направился прямиком к Фантине. – А ты? – спросил он, опускаясь перед ней на колени.

Она мучительно долго не смотрела на него. А когда подняла голову, в ее широко распахнутых глазах царило смятение, как будто ее раздирали страх и паника.

Увиденное напугало Маркуса. Он не знал, что сказать или сделать, понимая, что одно неверное слово – и она сбежит.

– Со мной все в порядке, милорд. – Голос Фантины был таким тихим, речь такой правильной, такой сдержанной, как будто и не ее. Такого он от нее точно не ожидал. – Очень мило с вашей стороны поинтересоваться.

Маркус нахмурился, на душе становилось все тревожнее.

– А по голосу не скажешь. Такое впечатление… – Он не мог подобрать нужное слово. – Что ты такая… скромница.

Она немного склонила голову набок, но по ее лицу невозможно было ничего прочесть. Она была похожа на одну из сотен светских девиц, всего лишь еще одно лицо в толпе дебютанток.

– Я веду себя неподобающим образом?

– Да! – Он покачал головой. – Я хотел сказать, нет, но…

– Маркус, прекрати! – вмешалась его мать. – Ты расстраиваешь девушку!

Маркус повернулся к матери.

– Я? Расстраиваю Фантину? – Ее слова изумили его. Но одного взгляда на лицо Фантины было достаточно, чтобы он понял – так оно и есть. Он действительно напугал ее. Но он и понятия не имел почему.

И тут мать встала перед ним, уперла руки в бока и сурово посмотрела на него. Никогда раньше он не видел ее столь воинственно настроенной.

– Маркус, чего именно ты добиваешься?

Он попытался встать к матери лицом, но подвернул ушибленную лодыжку и с довольно громким стуком упал на спину второй раз за вечер. Мать нависла над ним, словно наседка, защищающая своих цыплят.

– Отвечай, Маркус. Совсем простой вопрос. Какие у тебя намерения относительно мисс Дрейк?

Он нахмурился, мгновенно забыв, что Дрейк – новая фамилии Фантины. А когда вспомнил, оглянулся на девушку в поисках поддержки. Но ее лицо по-прежнему ничего не выражало, так что помощи ждать было не от кого.

– Маркус!

– Нет у меня никаких намерений! – отрезал он, не вполне осознавая, что имеет в виду. Его единственным желанием было успокоить мать, чтобы потом сосредоточить внимание на Фантине. – Меня заботит здоровье Фантины. Она ведет себя довольно странно.

– Что за чушь! – воскликнула в ответ мать. – Она ведет себя идеально.

Маркус покачал головой.

– Нет, ты не понимаешь.

– Наоборот, я все отлично понимаю. Лотти сказала мне, что ты хочешь сделать ее своей любовницей.

Ответить на такое утверждение было нечем, поэтому Маркус промолчал и сердито уставился на сестру. Та только пожала плечами, а Кристофер вновь наполнил бокал Маркуса коньяком.

– Это невозможно! – категорично заявила мать. – Мы выводим ее в свет. А это означает, что Фантина – воспитанная молодая леди во всех отношениях, законнорожденная она или нет.

– Мама! – воскликнул Маркус. Не в силах сдержаться, он вопросительно взглянул на Фантину.

– Не делай такие испуганные глаза, мой мальчик, – продолжала она. – Фантина была с нами предельно честна.

– Фантина была честна? – Вопрос слетел у него с языка, и он тут же пожалел о своих словах.

– Разумеется! Как тебе не стыдно! Как ты посмел подумать, что она будет лгать! Ты разочаровал меня, Маркус! Честное слово.

Маркус ничего не ответил, а лишь взял у Кристофера свой бокал с коньяком.

– А теперь послушайте меня, молодой человек, причем очень внимательно. Несмотря на свое происхождение, Фантина – воспитанная молодая леди, – повторила мать. – Она не будет ничьей любовницей, тем более твоей. Она здесь, в этом доме, чтобы выйти в свет, и я ей в этом помогу. Больше никаких ночных лазаний в окно, никаких взглядов украдкой и попыток уединиться с ней. Какие бы личные и политические мотивы ни двигали тобой, ты попросил нас с Лотти представить ее высшему обществу. И мы ее представим. С этой минуты вся ответственность с тебя снимается.

Она перевела дыхание, а потом наградила сына надменным взглядом.

– По-моему, будет лучше, если ты на какое-то время уедешь из Лондона. Да, я в этом просто уверена. Это выход из создавшегося положения. А Кристофер будет тебя сопровождать. Ступай. – И она жестом приказала ему удалиться.

Маркус хотел было возмутиться и пробормотал:

– Но…

– А сейчас, – продолжила мать, перебив его, – мне нужно отдохнуть. Всем спокойной ночи. – И она вышла из комнаты, оставив за собой оглушающую тишину.

Маркус стиснул зубы. Он не сразу собрался с мыслями, чтобы обратиться к Фантине. Но как только он открыл рот, опять вмешалась его матушка – с лестницы раздался ее призрачный голос:

– Фантина, пойдемте. Вам тоже необходимо отдохнуть. – Женщина даже не удостоила их милости и не заглянула в дверь гостиной, но ее голос эхом разнесся по комнате.

Фантина тут же встала.

– Да, леди Анна, – откликнулась она. И, ловко ускользнув от протянутой руки Маркуса, девушка покинула комнату.

– Я лучше тоже пойду, – сказала Лотти, вставая. – Маму нужно устроить в комнате, а я еще рассчитываю хоть немного поспать.

Прежде чем покинуть комнату, она повернулась к брату, и Маркус отметил про себя, что выражение ее лица, несомненно, было позаимствовано у матери.

– Маркус, она права. Нельзя соблазнять девушку, которую мы выводим в свет, откуда бы родом она ни была. Это плохой тон. И, кроме того, неприлично. – И Шарлотта выскользнула из комнаты.

Маркус таращился на пустой дверной проем, ожидая, что оттуда вновь последуют упреки, а потом повернулся к зятю, опасаясь того, что тот ему скажет.

Но Кристофер промолчал. Пересек комнату с бутылкой коньяка в руке, устроил свое крупное тело в кресле, где недавно сидела Фантина. И молчал до тех пор, пока они с Маркусом не допили бутылку. А потом посоветовал – от чистого сердца, как человек, с которым выпита не одна бутылка.

– Послушай моего совета, старина, – весело сказал он. – Найди ту служанку, с которой ты был на балу у Гарриса, купи ей какую-нибудь безделушку и развлекись. Так ты на время забудешь о Фантине.

Маркус в ответ лишь смотрел на зятя, полностью лишившись дара речи.

Глава 15

Фантина села на кровать и потянула высокий ворот своей ночной сорочки – белоснежной, с кружевами, – в которой она чувствовала себя куклой в витрине магазина. Добавить безжизненную улыбку, и какой-нибудь покупатель обязательно ее приобретет. А если она никому не будет нужна, ее вышвырнут на помойку.

Но она отказывалась даже думать о такой вероятности.

Фантина откинулась на подушку и стала размышлять о будущем. Она любит его, ну и что? Маркус не имеет на ее счет никаких намерений. Отлично. Потому что, как сказала она сама, а теперь повторила и его мать, она никогда не станет его любовницей. Это человек, по-видимому, еще не задумывался о браке, а если учитывать обстоятельства, то других вариантов для нее не существовало. Ее с Маркусом ничего не связывает.

Больше ничего.

Фантина вымученно улыбнулась, пытаясь убедить себя, что даже рада этому. Но если этой цели – сделать ее своей любовницей – Маркус не достиг, ему удалось нечто совершенно иное. Он напомнил ей, каково жить без постоянной борьбы за выживание. Она поняла, что ей очень нравится, когда обед горячий, а комнаты теплые. Ей нравятся красивые вещи и мягкая постель. И она хочет жить с удобствами.

Она готова идти на компромисс, чтобы и в дальнейшем иметь теплую постель, вкусную еду и чистое белье. И продолжать кормить Безымянного с мальчишками. Пусть она и отказалась быть любовницей Маркуса, но теперь начала подумывать о том, чтобы выйти замуж без любви за другого мужчину. Особенно если она выберет в мужья человека, которого сможет терпеть, который, возможно, даже будет ей нравиться.

На ум тут же пришел Эдвин Томпсон. Он был высокий, с короткими каштановыми волосами и серьезными карими глазами. Вежлив, умен, и после трех чаепитий и ужина в его компании она чувствовала себя довольно непринужденно. Может быть, она могла бы выйти за него.

А может, и нет. В конце концов, кроме Маркуса, Томпсон являлся единственным знакомым джентльменом, вполне подходящим ей. Однако впереди было еще полтора месяца балов и приемов, на которых она наверняка встретит потенциальных мужей. И она, без сомнений, выберет одного из них.

Собравшись с мыслями, Фантина приняла решение – выйти в свет и провести сезон вовсе не ради поисков мужа. Она намеревалась вычислить Фиксу. Но она ведь способная девочка, так что, несомненно, сумеет выполнить задание отца и заодно найти себе мужа. В конце концов, именно об этом и мечтал Пенуорти.

И она тоже об этом мечтала.

Особенно сейчас, когда Маркус больше не будет вмешиваться в ее жизнь и будоражить ее своими поцелуями. Его мать выразилась предельно ясно и даже велела ему уехать из Лондона. Он не будет отвлекать Фантину, и у нее появится возможность встречаться с мужчинами из высшего общества. И, по всей вероятности, очень скоро у нее не будет отбоя от кавалеров.

В глубине души ее продолжало коробить от одной этой мысли. Последние десять лет она смеялась над аристократическим происхождением прямо в лицо Пенуорти. Издевалась над ним, утверждая, что будет жить не по его, а по собственным правилам.

Но одна мысль о возвращении в трущобы, о том, что снова придется воровать ради куска хлеба и мерзнуть, заставила ее понять, какого дурака она сваляла. Жизнь требует компромиссов. Не стоит цепляться за принципы, когда единственное, что они тебе дают, – это пустой желудок и холодный очаг.

Она устала. И стала взрослой.

И как ужасно осознавать, что твой отец оказался прав! Пора свить уютное гнездышко с мужем. Лучше так, чем умереть с голоду. И если раньше Фантина считала, что брак – это та же проституция, правда, с единственным клиентом и в рамках приличия, то теперь начала думать, что Луиза права. У таких, как она, нет другого выхода.

В голове эхом раздались слова Маркуса: «Никаких намерений у меня нет».

Фантина тяжело вздохнула и, свернувшись калачиком, расплакалась.

* * *

– Выглядите изумительно. Просто восхитительно! Лотти, у тебя отличный вкус. Это шелковое платье цвета красного вина – идеально. Оно придает волосам красноватый оттенок. А белая верхняя кружевная юбка должным образом подчеркивает скромность девушки, которая первый раз выходит в свет. Идеально, детка. Вы само совершенство.

Фантина кивнула, как кивала, не переставая, последний час.

– И помните, главное – не испачкать юбку в грязи. Иначе это будет катастрофа. Жаль, что у вас такие короткие волосы. Это платье их идеально оттеняет. Но, несмотря на их длину, я полагаю, получилась очаровательная прическа.

– Да, миледи.

– И помните – больше двух раз с одним и тем же партнером танцевать не положено.

– Мама! – вмешалась Лотти. – Фантина все это знает.

– А что за историю мы будем всем рассказывать? Наверное, скажем, что Фантина не только племянница Пенуорти, но еще и приятельница моей доброй знакомой. Так сказать, приятельница соседки моей соседки.

– Она прекрасно все знает.

Обе женщины повернулись и пристально взглянули на Фантину.

– Я все помню, – послушно ответила она.

– Бог мой, – продолжала леди Анна, – я должна еще сама одеться. Не волнуйтесь, Фантина. Вы будете обворожительной.

– Да, миледи.

Леди Анна секунду раздумывала, а потом поспешила к себе в спальню. Осталась одна Лотти, которая едва заметно хмурилась.

– Фантина… – с тревогой в голосе произнесла Лотти.

– Все в порядке. Честно. Вы и ваша мать были необычайно добры. Я хорошо усвоила уроки. Клянусь, вам не придется за меня краснеть.

Лотти еще сильнее нахмурилась и стала размахивать веером.

– Ты неправильно меня поняла. Я знаю, что ты будешь вести себя идеально. Но все равно волнуюсь.

Фантина обернулась. От продолжительного стояния разболелись ноги, но она не решалась садиться, опасаясь, что помнет бальное платье. Она бросила на собеседницу мрачный взгляд.

– Не понимаю.

– Пропади оно все пропадом! – воскликнула Лотти, падая на кровать и совершенно не заботясь о том, что помнет платье. – Ты только посмотри на себя!

Фантина опустила глаза, недоумевая, что же она сделала не так.

– Не на платье! А на себя!

Лотти вскочила, развернула Фантину к зеркалу. Ее лицо покрывала бледность, что считалось модным в высшем свете, подведенные глаза казались большими и темными, выражение лица – невозмутимым. Словом, Фантина выглядела как любая барышня, первый раз выходящая в свет.

– Когда Маркус впервые привел тебя на мой порог, щеки у тебя были розовыми, глаза блестели, а сама ты, казалось, вдыхала жизнь во все, что тебя окружало. А сейчас… – Лотти покачала головой. – Не знаю, что я с тобой сделала. Вчера и сегодня весь день ты словно марионетка.

Фантина прикусила губу. Неужели ее мысли написаны у нее на лице?

– Это мама виновата? – допытывалась Лотти. – Она тебя напугала?

Фантина резко обернулась.

– Нет, нет, что вы! Вы и ваша мать невероятно добры ко мне! Просто леди Анна привыкла брать бразды правления в свои руки и…

Лотти глубокомысленно кивнула, как будто именно такого ответа и ожидала. Потом встала с кровати, скрестила руки на груди и так укоризненно посмотрела на нее, что Фантина опять засомневалась, все ли в порядке с платьем.

– Я так и думала. Отлично, Фантина, мне-то ты можешь признаться. И что мой распутный братец сделал на этот раз?

– Маркус?

– Разумеется, Маркус. Если виной всему не бал, не мама, не я, то, следовательно, это Маркус.

– Лотти, бог мой! – воскликнула Фантина. – Мир не вращается вокруг вашего брата. Существует много поводов, по которым я могу расстроиться. И они не имеют никакого отношения к Маркусу!

– Отлично, тогда назови их!

Фантина всплеснула руками, отвернулась и от Лотти, и от своего отражения в зеркале. Именно в это мгновение она увидела того единственного мужчину, мысли о котором тщетно пыталась отогнать последние двадцать четыре часа.

Маркус.

Красив, как всегда. Она и раньше видела его в бальном наряде: в черном фраке и панталонах, с одной-единственной бриллиантовой булавкой, которая сверкала так же ярко, как и его глаза.

Все, как и раньше, не считая того, что на этот раз он стоял в дверях ее спальни и на его лице читалась страсть, которая настолько обжигала ее, что у нее, казалось, вскипела кровь.

– А ты что здесь делаешь? – воскликнула Лотти. – Разве мама не отослала тебя в Шотландию?

– Я не всегда еду туда, куда посылает меня матушка.

– Поэтому ты решил явиться сюда, чтобы нарушить покой Фантины именно в тот момент, когда он ей больше всего необходим. Признаться, мой дорогой братец, я думала…

– Довольно, Лотти, – перебил ее Маркус, не сводя глаз с Фантины. – Вы с мамой не сможете удержать меня вдали от Фантины, как бы ни старались. Почему бы просто не смириться с неотвратимым и не уйти достойно, а?

– Высокомерная до невозможности свинья! – Это вырвалось у Фантины и напугало всех, включая и ее саму.

Лотти пристально взглянула на девушку.

– Впервые за день ты проявила хоть какие-то чувства.

– В таком случае я останусь, – заявил Маркус, – и посмотрю, каких еще чудес я смогу добиться.

Фантина открыла было рот, чтобы ответить отказом, но не успела. Ее опередила Лотти.

– Она примет тебя в библиотеке, – сказала Шарлотта и решительно захлопнула дверь перед носом Маркуса.

– Но… – начала Фантина и запнулась.

Лотти обернулась, на ее лице читалось материнское участие.

– Нет, Фантина. Теперь я скажу. – Лотти шагнула вперед, взяла руки Фантины в свои, усадила девушку на кровать. – Ты в него влюбилась.

Если секунду назад щеки Фантины пылали, то сейчас внезапно стали холодными и покрылись липким потом.

– Господи, только не упади в обморок!

Фантина замерла, обидевшись до глубины души.

– Я никогда не падаю в обморок!

– Разумеется. Прошу прощения. Господи, я так неловко веду этот разговор.

Фантина закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. Но земля, казалось, уходила из-под ног, все происходило слишком быстро.

– Лотти…

– Нет, прошу, не говори ничего. Как бы ты это ни отрицала, ответ написан у тебя на лице.

Фантина открыла глаза. Черт побери, она выдала себя! Еще раз глубоко вздохнув, Фантина отогнала свои мысли, подавила необузданные чувства. И огромным усилием воли сменила тему разговора.

– Я собираюсь на свой первый бал. Думаю только о нем. И я очень рада.

– Хорошо. Отлично. – Было видно, что Лотти тоже нелегко дается этот разговор, но вскоре она успокоилась. – Послушай меня внимательно. Маркуса тянет к тебе, но если он до сих пор не попросил у тебя руки, то он не сделает этого никогда. И дело не в твоем происхождении. Если бы он действительно тебя любил, то наверняка вынес бы все, даже необходимость оказаться на низших ступенях общества. Но он не предложил тебе выйти за него замуж. А это свидетельствует о том, что он… что ты тронула его… причинное место. Но не его сердце.

Фантина отвернулась, стиснула зубы, чтобы не сказать в ответ что-нибудь обидное. Лотти ничего нового не сообщила ей. Она лишь констатировала факт, заявила о том, что весь день мучило саму Фантину. Но услышать это от постороннего человека…

Невыносимо больно.

– Прости, – мягко извинилась Лотти и нежно пожала руки Фантины. – Не хотела, чтобы это прозвучало так оскорбительно, но ты должна знать правду. Если хочешь взять все от выхода в свет, нельзя остаток…

– Знаю. Лотти, я решила найти мужа. Достойного человека. – Фантина подняла голову, радуясь тому, что голос ее звучит твердо и решительно.

Наградой ей была улыбка Лотти.

– Вот и чудесно! Ты найдешь себе отличную пару! Наверняка станешь графиней, не меньше. Я в этом просто уверена.

Фантина покачала головой, с каждой секундой ее решимость крепла.

– Это моя мать придавала значение титулам. Я – нет. Я просто хочу найти порядочного человека. Ни больше, ни меньше. И этого мне довольно. Откровенно говоря, я подумывала о мистере Томпсоне…

Лотти улыбнулась, потянула Фантину за руки, чтобы она встала.

– Хороший выбор, но не спеши. Уверена, что познакомлю тебя с десятком прекрасных мужчин. – Она подалась вперед, в ее голосе слышались веселые нотки. – Особое внимание обращу на порядочных и богатых.

Фантина подняла голову, впервые глядя на Лотти как на подругу.

И эта мысль ее поразила. Никогда раньше у нее не было подруги-ровесницы. Лотти от нее ничего не было нужно: ни еды, ни денег. Ничего – только бы она была счастлива. О таком писали в романах, а романам она не доверяла. Но в это мгновение эта дружба была для нее ценнее всех мужей Англии. И, поддавшись внезапному порыву, Фантина бросилась ее обнимать.

Объятие вышло неловким – никогда раньше она не обнимала женщину. Она боялась ее крепко прижимать, чтобы не помять платье. Но Лотти, казалось, не обращала на это внимания. Она с радостью обняла Фантину в ответ, и та почувствовала одновременно и моральную поддержку, и смущение.

– Лотти… – начала она, не зная, что сказать.

– Перестань, – прошептала ее подруга. – Иди, если мы не поторопимся, сюда влетит мама с новой порцией наставлений.

Фантина кивнула, понимая, на что намекает Лотти. Когда Лотти наклонилась, чтобы оправить юбку, Фантина сделала то же самое. Вскоре Лотти объявила, что они обе готовы, но вдруг заколебалась.

– Ты уверена, что хочешь видеть Маркуса? – спросила она.

– Я уже начала понимать, что мои желания не имеют никакого значения для твоего брата. Он делает только то, что сам пожелает, и убеждает себя, что я хочу именно этого.

Лотти улыбнулась.

– Ладно. Ты увидела в нем изъян. Продолжай искать. У него много недостатков.

Впервые за день Фантина почувствовала, как ее губы растягиваются в улыбке.

– Десятки – нисколько в этом не сомневаюсь.

– По меньшей мере, – ответила Лотти.

* * *

Маркус мерил шагами небольшую библиотеку – четыре широких шага туда, четыре обратно. Он восемьдесят семь раз пересек комнату, прежде чем услышал шаги на лестнице. Почему они так долго? Не важно. Время не имеет значения, если он наконец ее увидит.

Он остановился и, расслабившись, присел на стол. Но сидеть было неудобно – край стола давил на ягодицы. Поэтому он опять встал, раздумывая, где же ему встать. Может быть, у окна?

Маркус подошел к окну.

Нет, вечернее солнце слепило ему глаза. Он не хотел, чтобы что-нибудь мешало ему видеть, не хотел, чтобы она увидела полосы света и тени на его лице. У бара будет лучше.

Он опять пошел в другой угол комнаты.

Нет, так она наверняка подумает, что он бесконечно пьет коньяк. Хотя сейчас ему не помешало бы выпить. Встать рядом с искушением – не очень умная мысль.

Следует держаться подальше от спиртного. Но куда встать?

Он сделал шаг. Не мог же он стоять посреди комнаты как изваяние. Может быть… Дверь со скрипом распахнулась, он резко обернулся.

Господи, какая она красивая! Он видел ее, когда она была наверху. Но сейчас Фантина чуть выше держала голову, движения были грациозными, роскошное темно-красное шелковое платье оттеняло ее темные волосы и глаза.

Он онемел от изумления. Ничего общего между этой богиней и грязным пострелом Крысой и даже развязной подавальщицей Фанни из трактира не было. А может, и было, потому что все они – это Фантина, его изменчивая, очаровательная, прелестная Фантина.

– Ты еще никогда так изумительно не выглядела, – хрипло произнес он.

– Спасибо, милорд. – Даже ее голос пьянил – благородный и мягкий, как коньяк, которого так хотелось глотнуть всего несколько минут назад. Но теперь он хотел только Фантину.

– У меня кружится голова.

Он заметил, как она поморщилась от этих слов, только не мог понять почему. Какова бы ни была причина, нужно исправлять положение. Порывшись в кармане, Маркус вытащил небрежно завернутую коробочку. Он мысленно застонал, глядя на эту неумелую упаковку, и разозлился на продавца, который лениво заворачивал коробочку в бумагу, и в результате Маркус попытался упаковать все сам.

Не стоило этого делать. Казалось, что бумагу помял ребенок.

– Я… я принес тебе подарок, – сказал он. – Надеюсь, тебе понравится. Я пытался лично его завернуть, но, как видишь, оказался не очень в этом силен. Прошу прощения…

– Спасибо, милорд. Невероятно мило с вашей стороны.

– Даже не думай о том, что принять подарок – неприлично. Это всего лишь знак внимания. Это в обычае у некоторых джентльменов, хотя, предполагаю, у тебя не слишком много поклонников. Надеюсь, сегодня ты будешь иметь оглушительный успех… Я говорю глупости. Конечно, ты получишь много таких подарков. Мне следовало преподнести тебе украшение. Но моя мать наверняка заставила бы тебя его вернуть, а я…

– Спасибо, милорд, – твердо повторила она, и улыбка едва тронула ее губы. – Не могла бы я теперь посмотреть подарок?

– Что? Ах да! – Он и не заметил, как мертвой хваткой вцепился в коробочку. Почему все с Фантиной идет наперекосяк? – Держи, – испытывая неловкость, поспешно произнес он. – Надеюсь, тебе понравится.

Она открыла коробочку. Он знал, что внутри нет ничего особенного.

Но Маркус, увидев этот флакончик, подумал о ней. Потом несколько часов выбирал духи, чтобы его наполнить. У него была масса других дел, но, тем не менее, он потратил целый день, выискивая аромат, достойный Фантины.

– Это духи, – неизвестно зачем сказал он, когда она достала флакончик из обитой бархатом коробочки. Она поднесла элегантный хрусталь к свету, провела пальцем по острым крыльям хрустальной птички на пробке флакона.

– Это ты, – негромко произнес он. – Сегодня ты только начинаешь набирать высоту. Ты будешь великолепна. – Он вложил в эти слова всю душу.

– Какая красота.

– Ты как-то упомянула, что твоя мама всегда пахла по-особенному. Надеюсь, аромат тебе понравится. – Он хотел чего-то сладкого, но вместо этого пленился экзотическим ароматом. Нежным, проникающим сквозь мужскую броню и неожиданно наполняющим – больше мужчина не может думать ни о чем и ни о ком другом.

– Изумительный аромат, – сказала Фантина, и он подумал, что она не лукавит. Голос ее звучал совершенно серьезно. Но, с другой стороны… – Буду сегодня пахнуть этими духами и думать о тебе.

Она деликатно коснулась своих запястий и безупречного изгиба шеи. Он зачарованно наблюдал за ней, вспоминая прикосновение ее рук к своей груди, запах и вкус ее тела, когда он целовал ее шею.

Он сглотнул.

– Должно быть, я схожу с ума, – негромко признался Маркус. – Я мог бы владеть тобой безраздельно, но отдаю своей сестре и матери. Они не позволяют мне с тобой видеться и сегодня представят свету. Очень скоро у тебя не останется ни времени для меня, ни воспоминаний о мгновениях, проведенных вместе со мной.

Она серьезно посмотрела на него своими невероятно огромными глазами.

– Я бы никогда не смогла забыть тебя, Маркус. Ты стал неотъемлемой частью моей жизни, и я всегда буду помнить тебя. Но мне кажется, что твои родные правы. Тебе следует уехать из Лондона.

Он улыбался, следя за движением ее губ, пока она говорила. Какого идеального цвета они: темно-красные, созданные для поцелуев. Совершенной формы: не слишком полные, не слишком тонкие. Боже мой, он сам себя уговаривает! Ведет себя, как дурак! Что она только что сказала?

Он прокручивал в голове ее слова, на этот раз вдумываясь в смысл сказанного. От потрясения к нему тут же вернулось умение мыслить здраво.

– Что ты сказала?

Она отошла от него, и он заметил, что движения у нее уже не такие плавные, как ему показалось сначала. На самом деле она нервничала, словно пытаясь увеличить между ними дистанцию.

– Когда я смотрю на тебя… Нет, когда ты смотришь на меня, я вижу то, что видишь ты.

– Прошу прощения? – Он протянул к ней руку, но она обернулась, посмотрела ему в лицо, как много раз до этого момента.

– Когда ты смотришь на меня, то видишь любовницу. Шлюху.

Он изумленно отпрянул.

– Что за чушь!

– Стал бы ты искать уединения с любой другой дебютанткой? Стал бы дежурить у ее двери или лезть в окно?

– Нет, конечно! Но ты же не просто дебютантка…

– Вот именно. Я для тебя – всего лишь добыча, трофей в идиотской охоте за любовницей. Когда ты смотришь на меня, видишь не девушку, которая выходит в свет, а некую удивительную смесь Крысы и Фанни – разве они достойны уважения?

Он нахмурился, не в силах ее понять.

– Я вижу только тебя.

– А я не хочу, чтобы ты видел меня! – отрезала она. – Разве я смогу быть дебютанткой, если ты будешь постоянно заглядывать мне через плечо и напоминать, что я всего лишь уличная крыса?

– Но ты не…

– Вот именно! Однако ты смотришь на меня, как будто я и есть она! Относишься ко мне так, как будто я такая!

Он взял ее руки в свои, притянул Фантину к себе.

– Послушай меня, Фантина. Не знаю, что это – нервы или чепуха, которую тебе внушила моя мать, но на самом деле все не так. Я устроил твой выход в свет. Господи, я оплатил его. Ты не можешь вот так отмахнуться от меня, словно я пустое место.

Он прижал ее крепче, ожидая, что она обмякнет в его объятиях. Ждать пришлось пару секунд. Она прильнула к нему всем телом, его кровь вскипела, когда он коснулся губами ее губ.

Их поцелуй вышел пьянящим, темным, мощным. Он навис над ней, она обхватила его руками, выгнула спину.

– Мы предназначены друг для друга, Фантина!

Бум!

Маркус поднял голову, вздрогнув от грохота ударившейся о стену двери. Заморгал, чтобы исчез стоящий перед глазами туман, разглядел величественные фигуры сестры и матери.

– Маркус! Отойди от нее!

Он послушался. Сделал шаг назад. Но его рука продолжала лежать на плече девушки. На этот раз его родные поняли, что он не откажется от Фантины.

Мать шагнула вперед.

– Я просто возмущена…

– Нет…

Это вмешалась Фантина, и Маркус невольно улыбнулся ее холодному тону. Все присутствующие в комнате тотчас же замолчали. Он расслабился, ожидая, что она объяснит его семье истинное положение дел. Ее они послушают.

– Спасибо за заботу, Лотти, леди Анна, в этом случае решение должна принять я сама, а не вы.

– Но…

– Прошу вас, леди Анна. Еще пару минут.

Его мать досадливо поджала губы, но Лотти кивнула и ободряюще улыбнулась Фантине.

– Пошли, мама. Фантина сама все уладит.

– Но…

– Пожалуйста, – взмолилась Фантина, и леди Анна в конце концов вынуждены была уступить.

– Пять минут, – сказала она. – Я буду смотреть на часы.

– Пять минут, – эхом ответил Маркус, изобразив поклон. Потом шагнул к двери и плотно закрыл ее за своими настырными родственницами. Услышав обнадеживающий стук, он повернулся, чтобы получить в награду поцелуй Фантины. Но она ушла в другой угол комнаты.

– Я же говорила тебе, – негромко произнесла она.

Маркус недоуменно уставился на девушку.

– Прошу прощения?

– Как я могу вести себя достойно, как леди, если ты постоянно обращаешься со мной как со своей любовницей?

Он тут же возразил:

– Я никогда не обращался с тобой…

– Значит, ты частенько целуешь женщин против их воли в библиотеке их опекунш?

– Ты не очень-то сопротивлялась! – возразил он.

– Конечно, не сопротивлялась! – ответила она запальчиво. – Тебе достаточно прикоснуться ко мне – и я вся в твоей власти! Боже мой, Маркус, ты каждый раз показываешь свою власть надо мной. Но это совсем не означает, что я хочу этого.

– Я никогда тебя ни к чему не принуждал, – стоял он на своем. Но уже не так уверенно. Неужели он действительно имеет на нее такое поразительное влияние? Как трогательно!

– Черт! – протянула она на кокни. – Ты этого желаешь, голубчик? Потрогать мои сиськи? Чтобы я раздвинула ноги? Что ж, давай. – Она дернула лиф платья.

– Фантина! Прекрати немедленно!

– Тогда в чем дело, Маркус? Я твоя шлюха или леди?

Он нахмурился, подошел к ней, посмотрел прямо ей в лицо.

– Ты можешь быть кем пожелаешь. Я же обещал, что не буду тебя принуждать, и держу свое слов.

– Маркус, я хочу быть леди. Хочу выйти в свет, танцевать в красивом платье, чтобы джентльмены относились ко мне с уважением. – Ее голос едва заметно дрожал. Его поразила сила ее желания. – Это мой день, Маркус. Об этом мечтала моя мама. И теперь я понимаю, что тоже этого хочу. Почему ты хочешь все растоптать?

Он отшатнулся.

– Не хочу я ничего топтать! Именно благодаря мне это вообще стало возможным.

– Тем не менее ты продолжаешь предъявлять на меня свои права. Ведешь меня в темную библиотеку, целуешь, напоминаешь, что ты за все заплатил. Разве это не свидетельствует о том, Маркус, что ты относишься ко мне, как к шлюхе?

Он сглотнул, наконец до него дошел смысл ее слов. Неужели все это время он обращался с ней, как с куртизанкой? Он всего лишь хотел быть с ней. Говорить с ней. Показать, как…

Как что? Как чудесно быть любовницей аристократа? Тогда бы он запер ее в крошечной комнате, приставил служанку, осыпал драгоценностями, пока она бы не уступила. Но он же так не поступил. А привез ее к своей сестре, чтобы сделать из нее настоящую леди. Однако он тут же попытался ее соблазнить.

Бог мой, она права. Если он хочет, чтобы она вышла в свет, ему нужно относиться к ней как к благородной женщине, со всеми вытекающими отсюда ограничениями и условностями.

– Я хочу, чтобы ты была тем, кем захочешь, – медленно произнес он. – Хочу, чтобы ты сама избрала свой жизненный путь.

– Докажи, – с вызовом бросила Фантина. – Уезжай из Лондона. Позволь мне насладиться сезоном, и посмотрим, что будет.

Он покачал головой.

– Я хочу быть твоим провожатым. Слишком много опасностей…

– Твоя сестра и мать отлично справятся с этой задачей.

Маркус стиснул зубы. Конечно, справятся.

– А как же Фикса…

– Ты уже уступил мне расследование.

Да, правда.

– А Балласт? Может быть, мне стоит дождаться, пока Вобла напишет отцу?

– Письмо Воблы изменит лишь отношение Балласта к тебе. Он все равно захочет получить мою голову.

– В таком случае…

– Но я с ним справлюсь. До этого много лет справлялась и в будущем справлюсь.

Маркус замолчал. Доводы иссякли. Она права. Нельзя ожидать от нее, что она станет леди, если относиться к ней, как к куртизанке. Это нечестно. По отношению к ним обоим.

Он с мольбой посмотрел на Фантину.

– Неужели ты не видишь, что я просто хочу быть рядом с тобой? Не могу удержаться и не целовать тебя, – признался Маркус, испугавшись, что говорит неправду. – Я могу молча сопровождать тебя. Только не гони меня. Неделя, когда я не видел тебя, стала для меня мукой. – Он шагнул вперед, жалея, что не может подобрать слова, чтобы выразить свои чувства. – Я хочу от тебя гораздо большего, не только твое тело. Я хочу…

– Мою душу.

Мысленно он сопротивлялся этому предположению, но в глубине души понимал, что она права. Он хотел заполучить ее душу. Ее тело, ум, сердце. Ее душу. Маркус не желал задумываться о том, что им движет. Не мог поверить, что уже отдал ей свое сердце, поэтому будет справедливо, если она отдаст свое в ответ. Бесполезно отрицать очевидное.

– Если я тебе небезразлична, – безжалостно продолжала она, – позволь мне найти свой путь. Одной.

Маркус отвернулся, неожиданно стало нечем дышать. Она понятия не имела, как ее слова ранили его. Нет, видимо, догадалась, потому что уже через секунду оказалась рядом с ним.

– Маркус! – в ужасе воскликнула Фантина.

Она схватила его за руку и заметила, что он дрожит.

Как странно, что именно сейчас, именно эти слова преследовали его.

Фантина усадила его в кресло, он не сопротивлялся и молча устроился рядом с ней. И хотя ее прикосновение было словно бальзам на раны, голос девушки звучал требовательно:

– Маркус, что случилось? Почему ты так побледнел?

Он не хотел отвечать, но слова вырвались помимо его воли.

– Так говорил Джеффри. Мой брат. Именно эти слова.

Она нахмурилась, пытаясь припомнить, что же такого сказала, но Маркус после довольно продолжительной паузы сам повторил их, вспомнив о своем самом страшном кошмаре.

– Если я тебе небезразличен, позволь мне найти свой путь. Одному.

Господи, как эти слова жгли его! Он закрыл глаза, жалея, что не может так легко отмахнуться от воспоминаний.

– Мы оба понимали, что это необходимо. Один из нас должен был остаться, второму следовало вернуться в Англию с информацией. Мы оба понимали… – Он сглотнул, вспоминая вкус пыли на языке, ледяной холод, проникающий в душу. Он чувствовал, как замерз. Как был неподвижен и беспомощен.

– Но выбирал ты, – прошептала сидящая рядом Фантина. – Ты сказал, чтобы он шел один.

Маркус покачал головой.

– Нет, выбирал он. Я не мог. Слишком опасно. Я хотел, чтобы мы остались вместе, но он настоял. Мог ли он стать мужчиной при постоянной опеке со стороны брата? – Боже! Маркус застонал, боль была нестерпимой. – Нам следовало остаться вместе. И он был бы жив.

– Но ты сделал выбор, – повторила Фантина. – Поставил долг и служение Англии выше своего брата. И он из-за этого погиб.

Он посмотрел на нее, увидел на ее лице страх и понял, что она, должно быть, уже не раз повторяла про себя эти слова. Но это была неправда.

– Джеффри хотел рискнуть. Видит бог, я думал, что он будет в безопасности. – Маркус запнулся, потом повторил последние слова: – Я думал, он будет в безопасности.

Она молчала и просто сидела с побелевшим лицом. Не в силах справиться с искушением, он прижался к ее похолодевшему телу. Ему так нужно было ощутить прикосновение ее кожи, ее дыхание, смешанное с его дыханием. Ее жизнь – это часть его жизни.

– Как ты не понимаешь! – прошептал он, прижимаясь к ее щеке. – Если я уеду и с тобой что-то случится, вновь повторится история с Джеффри. Я себе никогда не прощу. Прошу тебя, Фантина, позволь мне остаться.

Он чувствовал, как она дрожит всем телом, чувствовал, как в ней идет внутренняя борьба. Наконец буря эмоций стихла, и она расслабилась, медленно отстранилась от него. Он робко улыбнулся. Он выиграл. Он не собирался использовать свое откровение как оружие в споре с ней, признание просто слетело с губ. И, глядя в ее блестящие глаза, он увидел, что она все поняла. По ее пристальному взгляду он осознал: она приняла правду.

– Ты правильно поступил, – прошептала Фантина, и по тому, как она до онемения сжала его пальцы, Маркус догадался, чего ей это стоило. – Я винила во всем тебя, думала, что ты намеренно послал брата на смерть. Но это не так. Это был его выбор. – Она сглотнула. – Ты правильно поступил. Его смерть не на твоей совести.

Она прикрыла глаза, по щеке скользнула одинокая слеза, и Маркус нежно вытер ее большим пальцем. И сердце его наполнилось невероятной легкостью. Она права. Джеффри сам сделал свой выбор, и хотя Маркус всегда будет скорбеть о потере брата, груз вины спал с его плеч в ту секунду, когда Фантина простила его. Маркус испугался ее власти над его чувствами, но в то же время осознал, что ни одной живой душе он бы не доверил такую сокровенную тайну. Только Фантине.

– Значит, ты позволишь мне остаться? – спросил он, целуя след от слезы. – Позволишь остаться с тобой в Лондоне?

Когда она коснулась его лица, решительно отстранившись от него, он уже знал ответ. Знал и, если бы Господь даровал ему силы, не дал бы ей и рта раскрыть.

Но сил у него не осталось, и ее слова прозвучали с неизбежностью выстрела:

– Маркус, ты должен уехать. Должен позволить мне самой сделать выбор. Самой.

– Но, – прошептал он, не желая мириться с неотвратимым. – Что, если…

– Тогда это будет моей ошибкой, – перебила она. – Моим выбором. Ты не должен из-за него страдать.

Как будто можно заставить солнце не всходить по утрам!

– Я этого не переживу, – выдохнул он. Еще одной смерти. Только не смерти Фантины.

– Клянусь, я не умру. – И впервые она сама его поцеловала. Не потому, что он обхаживал ее, дразнил или умолял, а потому что сама так решила. Решила попробовать вкус его губ, коснуться их и наконец позволить ему проникнуть вглубь ее рта.

Он с жадностью принял предложенное, пытаясь прикипеть к ней всем телом, но когда они перестали целоваться, Маркус понял, что проиграл. В этом поцелуе чувствовалась любовь, которую она ему дарила. Его душу переполняло не просто счастье, а ощущение чуда. И он понимал, что больше никогда не испытает этой радости, если не сделает так, как она просит, если не позволит ей найти себя. Без него.

– Утром я уеду. – Он понятия не имел, как смог произнести эти слова. Но они продолжали литься, несмотря на то, что от волнения перехватило горло. Но сейчас, когда речь шла о ее желаниях, его собственные желания не имели никакого значения. – Крис уже отправился в свой клуб, поэтому сегодня вечером вас буду сопровождать я. После этого, клянусь честью, я уеду.

Фантина колебалась, ее глаза потемнели от охвативших ее чувств.

– Спасибо, – в конце концов прошептала она.

Он кивнул, потом замер в глубоком поклоне, достойным самой английской королевы. Он подставил руку, предлагая проводить ее из комнаты, но она отклонила предложение, поспешно покачав головой. И отошла к камину, подальше от него. Он любовался ею, ее гордой осанкой, правильными чертами лица, даже вздернутым подбородком – она как будто бросала вызов всему миру.

Еще никогда Фантина не выглядела такой прекрасной. И такой далекой.

Он должен ее отпустить. Он это понимал. Это благородный поступок.

Стиснув зубы, Маркус открыл для нее дверь библиотеки. Он едва успел повернуться, а она уже проскользнула мимо него, поспешно покинув комнату и намеренно постаравшись не коснуться его. Даже краешком своего платья.

Но он уловил запах ее духов.

Еще долго после ухода Фантины в воздухе висел ее аромат. Маркус, закрыв глаза, глубоко вдохнул, чтобы запомнить этот запах.

Насыщенный. Темный. Экзотический.

Запах его Фантины.

Хороший выбор, хороший подарок. И последнее, что у него от нее останется.

Глава 16

– Леди Анна, графиня Вудфорд. Маркус Кейн, лорд Чедвик…

Одного за другим представляли их компанию, а Фантина нетерпеливо ждала своей очереди. Вперед шагнули леди Анна и Маркус, потом Лотти – леди Шарлотта.

– Мисс Фантина Дрейк.

Она сделала шаг вперед. Откровенно говоря, ее вытолкнула вперед теснившаяся за спиной толпа. Как оказалось, хорошо, что вытолкнула, потому что сама она не могла сделать первый шаг.

И вот она стоит на верхней ступеньке огромной лестницы и смотрит на блистательный высший свет. Никто даже не взглянул на нее. Никому не было интересно, кто она и почему здесь. Но Фантина невольно задрожала от возбуждении.

Она здесь. Среди самых богатых людей страны.

Впервые в жизни она осознала, как гордились бы ею родители. Мысль настолько поразила ее, что она невольно улыбнулась.

Неожиданно к ней подошел Маркус и предложил свою руку, чтобы спуститься вниз. Она посмотрела на лорда, в его полные нежности и теплоты глаза, на улыбку, смягчившую черты.

Он гордился ею.

В ту же секунду сцена в библиотеке вылетела из головы. Их натянутый разговор в карете, даже боль от мысли, что он никогда по-настоящему не полюбит ее, – все мгновенно было забыто.

Только его улыбка, его прикосновение, когда он помогал ей спуститься по лестнице, имели сейчас значение. Маркус относился к ней, как к королеве, и, когда он находился рядом, она сама в это верила.

Они спустились по лестнице. Фантину представили, и Маркус, исполнив свой долг, повернулся к ней и галантно поцеловал ей руку. Его пальцы на мгновение задержали ее руку, губы преданно прижались к тыльной стороне ладони. Наконец он отпустил ее.

– Каким я был глупцом, – тихо произнес он. Его низкий голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций. – Я обращался с тобой отвратительно, недопустимо и всегда буду жалеть об этом. – Она хотела что-то ответить, но он лишь покачал головой. – Ничего не говори. Мне кажется, что я наконец-то все понял.

Боль в его глазах заставила ее передумать. Внезапно ей захотелось броситься к нему на шею и сказать, что она все ему прощает. Она будет его любовницей, станет тем, кем он захочет, только бы он не бросал ее.

Но было слишком поздно.

Маркус уже отвернулся, стал вглядываться в толпу и осторожно вести ее вглубь бального зала. Она едва успела перевести дыхание, когда перед ней возник знакомый рыжеволосый джентльмен со светло-зелеными глазами.

– Ах, Эдвард, – протянул Маркус. – Кажется, вы знакомы с мисс Дрейк.

– Знакомы, – ответил мистер Томпсон с теплой улыбкой и склонился над ее рукой. Как всегда, Фантина приветливо посмотрела на него, оценив правильные черты лица и непринужденные манеры. Он напоминал ей дружелюбного пса – такие же преданные глаза и некоторая взъерошенность. На лице была написана благожелательная готовность помочь, взгляд светился умом.

Фантина присела в реверансе и удивилась, насколько грациозно и естественно это получилось.

– Встреча с вами, мистер Томпсон, всегда огромное удовольствие, – как можно скромнее ответила она.

– Я ждал вас, надеялся, что сегодня вечером вы окажете мне честь и позволите пригласить вас на тур вальса, – сказал он.

– Буду весьма рада, – ответила она и протянула свою карточку. Но тут вмешался Маркус и напряженным, немного хриплым голосом произнес:

– Эдвард, боюсь, у меня есть кое-какие дела в комнате, где играют в карты. Ты не мог бы сделать мне одолжение и остаться рядом с мисс Дрейк? На случай, если ей нужен будет добрый друг?

Мистер Томпсон оторвался от ее карточки, и Фантина заметила взгляд, которым обменялись мужчины. И смысл этого взгляда не ускользнул от нее. Она и раньше видела подобное в трущобах, когда один мужчина передавал женщину другому.

Ее даже никто и не подумал спросить.

– Почту за честь, – учтиво ответил мистер Томпсон.

– Да уж, – протянул Маркус. И, галантно поклонившись Фантине, направился в комнату, где играли в карты.

Она смотрела ему вслед, уставившись на его широкую прямую спину, пока он протискивался сквозь толпу. И сказала себе, что наконец-то освободилась от Маркуса. Можно без его вмешательства приниматься и за поиски Фиксы, и за выбор мужа. Она, признаться, с нетерпением ждала этого момента, но когда он наступил, ей оставалось лишь бессильно сжимать кулаки и удивляться противоречивым чувствам, раздирающим ее изнутри. Она ощущала злость, грусть и такую знакомую боль от того, что ее в очередной раз бросили. А где же ликование? Она одержала верх над Маркусом, но чувствовала не торжество, а боль, как будто в груди у нее была открытая, сочащаяся кровью рана. Даже пистолетный выстрел не так больно ранит.

– Как вы отнесетесь к тому, чтобы выпить лимонада, мисс Дрейк?

Фантина недоуменно моргнула, только сейчас вспомнив о мистере Томпсоне.

– Что?

– Танцы начнутся только через час. Разумеется, пить лимонад необязательно. Меня немного мучает жажда, но не так уж сильно. Если вы…

– Честно признаюсь, я вообще не хочу пить. Я бы с удовольствием с вами побеседовала.

Его улыбка потеплела.

– Буду изо всех сил стараться развлечь вас и быть приятным собеседником.

Она улыбнулась в ответ, решив отбросить все мысли о Маркусе. Взяв мистера Томпсона под руку, Фантина подарила ему свою самую чарующую улыбку.

– Знаете, вы так и не закончили свой рассказ о южных пастбищах. Что-то об урожае, верно?

Мистер Томпсон усмехнулся и тут же начал делиться своими планами. И хотя многим этот разговор показался бы скучным, Фантина оценила его продуманный подход и неподдельную преданность тяжелой работе. Она знала, что этот мужчина будет хранить верность своей жене, с непреклонной решимостью будет обеспечивать свою семью едой и кровом. Он никогда не оставит ее в помойной яме и не пустит деньги на ветер.

Поэтому он занимал первое место в ее списке потенциальных мужей.

– Фантина! – позвала Лотти, подходя к ним. – На мгновение мне показалось, что я вас потеряла. Здравствуйте, мистер Томпсон. Приятно вас видеть. О, вы заняли первый танец Фантины. Какая честь! – Она легонько потянула Фантину за руку. – Пошли, дорогая, тут несколько джентльменов очень хотят познакомиться с тобой.

И последовала длинная череда знакомств, от которых у Фантины закружилась голова, а от разнообразия выбора захватило дух.

Когда подошел мистер Томпсон и пригласил ее на первый танец, она от избытка чувства благодарности едва ли не полетела к нему в объятия. Столько мужчин, столько лиц! Она опасалась, что не сможет их всех запомнить. Но когда заиграла музыка, Фантина перестала гадать, ноги сами понесли ее, и вскоре она уже двигалась так легко и грациозно, как будто танцевала со своим учителем. Еще несколько мгновений спустя она оставила все тревоги позади и просто наслаждалась танцем.

В какой-то миг она подарила мистеру Томпсону чарующую улыбку. Он с готовностью улыбнулся в ответ, на его лице было написано неподдельное счастье.

И тут она заметила, как что-то блеснуло у него во рту.

Золотой зуб!

Фантина споткнулась, но не упала, ей удалось не сбиться в кадрили, но от ее спокойствия, к сожалению, не осталось и следа. Неужели она так быстро нашла Фиксу? Неужели этот очень приятный мужчина действительно замышляет убить одного из величайших деятелей своего времени?

Она еще раз улыбнулась ему. Необходимо было посчитать количество золотых зубов у него во рту.

И подарила ему очередную ослепительную улыбку.

Он ответил ей тем же, но его улыбка была уже не такой широкой, как первая. Фантина заметила, как блеснул один золотой зуб, но остальные она рассмотреть не успела.

И что теперь? Она поняла, вздохнув с досадой, что должна заставить его засмеяться. Громко, от души. Чтобы он долго-долго держал рот открытым и она смогла посчитать его золотые зубы.

И она принялась очаровывать своего спутника. Фантина флиртовала, смеялась, семеня по залу. Она была великолепна, и ей уже почти удалось достичь цели, как вдруг случилась катастрофа.

Ей улыбнулся еще один джентльмен. И у него тоже был золотой зуб.

И что теперь? Она мгновенно запомнила лицо и одежду джентльмена – позже она обязательно попросит, чтобы ее представили ему. И стала уверять себя, что все к лучшему. Ее совершенно не радовали подозрения, что мистер Томпсон и есть Фикса. Она обрадовалась, что есть еще один подозреваемый, даже если это и означало, что работы прибавится. Она должна узнать этого мужчину в толпе, добиться, чтобы их представили друг другу, и найти способ заставить его открыть рот.

Может быть, стóит остаток вечера провести в столовой, понаблюдать за тем, как гости едят? По крайней мере, во время еды они точно откроют рты.

Звуки танца вернули ее мысли назад, к мистеру Томпсону.

– Вы божественно танцуете, мисс Дрейк, – сказал он.

– Благодарю вас, мистер Томпсон. Наверное, вы знаете, кто вон тот джентльмен? Вон тот, в темно-зеленом костюме?

– Кто? Фоксуорти?

Фантина кивнула, добавляя это имя в список подозреваемых. Но, повернувшись к своему спутнику, она увидела еще одного тучного джентльмена, который громко смеялся над какой-то шуткой. Она была почти уверена, что успела разглядеть два золотых зуба у него во рту. А может быть, это просто игра света?

– А вон тот джентльмен? – поинтересовалась она. – Кто он?

– Который?

– Тот, что… – Она нахмурилась, потому что потеряла его из виду. Фантина ничего не знала о мужчине, только то, что он плотный и модно одет. – Не важно.

– Вы хорошо себя чувствуете, мисс Дрейк?

Фантина вздрогнула, слишком поздно осознав, что ее поведение может показаться очень странным.

– Прошу прощения, мистер Томпсон. Боюсь, неприлично вот так, как я, таращиться по сторонам.

– Пустяки! – ответил он. – Это ваш первый бал. Клянусь, что свои первые два бала я провел с открытым ртом и вытаращенными глазами.

Фантина засмеялась и в конце концов была вознаграждена. Мистер Томпсон тоже засмеялся, широко открыв рот.

Один. У него всего один золотой зуб. Он не Фикса, и Фантина была безмерно этому рада.

Потом она вернулись к Лотти, которая тут же стала представлять ее новым джентльменам.

И все началось заново. Фантина улыбалась, глупо хихикала, только что на голове не стояла, дабы заставить своего партнера смеяться достаточно долго, чтобы она успела посчитать его коронки.

Один золотой зуб у этого, ни одного золотого у другого, но не хватает трех у следующего. Один золотой зуб у этого джентльмена, хотя он весь увешан золотом. Она даже нашла барона с двумя золотыми зубами. Но с тремя – никого.

И ни одного, кто хотел бы помешать принятию закона об отмене рабства. Короче говоря, Фантине удалось очаровать половину присутствующих на балу джентльменов, она стала пользоваться невероятной популярностью, да и сама получила удовольствие от бала, но при этом считала, что вечер потрачен впустую.

Не следует забывать о своей миссии. Она и на йоту не приблизилась к Фиксе.

Вскоре после осознания своей неудачи у Фантины разболелась голова. Из-за предпринятых ею попыток очаровать окружающих она чувствовала себя, как выжатый лимон. Вспоминая, как весь остаток вечера она пыталась незаметно заглянуть джентльменам в рот, Фантина невольно кривилась от досады.

Если бы не мистер Томпсон, она бы сошла с ума. Он преданно стоял рядом с ней – своеобразный «мерный шест», по которому она мерила остальных мужчин.

Она всех сравнивала с ним, разделяла на категории относительно их способности позаботиться о ней и ее будущих детях, включая и вероятность того, будут ли они уклоняться от своих обязанностей. От многих она тут же отмахивалась. Как и все мужчины в гримерной ее матери, они, казалось, хотели только одного – чтобы женщина им принадлежала. Она переставала обращать на них внимание, как только пересчитывала золотые зубы у них во рту. Остальные выстраивались по нисходящей, с учетом возраста, внешности и манеры поведения.

Ни один и в подметки не годился мистеру Томпсону.

Но сердце Фантины безраздельно принадлежало Маркусу, только он казался среди этих юнцов настоящим мужчиной. Однако сейчас он находился в карточной комнате, усердно избегая встречи с ней по ее же собственной просьбе.

Ах, если бы она встретила мистера Томпсона до Маркуса! Возможно, он бы занял ее сердце. Но с другой стороны, если бы не Маркус, она все еще жила бы в трущобах, подавала бы пиво и мистер Томпсон даже не посмотрел бы в ее сторону.

Что делает простое бальное платье!

В глубине души Фантина продолжала чувствовать себя чужой в этом сверкающим мире. Она здесь чужая. Но и в трущобах ей не место.

Состояние Фантины было подавленным. Она была одинокой. И ни на йоту не приблизилась к Фиксе. В следующее мгновение она заметила Херди.

Тут как тут! Несмотря на то что он нацепил ливрею лакея, его рыжие волосы и мальчишеское лицо были словно сигнальным знаком, маяком. Вдруг он исчез.

Сперва она решила, что он ей просто привиделся в момент тоски по родным окрестностям Саутуорка. Но Фантина отогнала эту мысль. Она слишком хорошо знала дно жизни, чтобы испытывать тоску по трущобам.

Херди, должно быть, где-то здесь. Но это невозможно. Что ему делать на балу?

И сама ответила на вопрос. Он здесь встречается с Фиксой. Или пришел убить Уилберфорса. От этой мысли ее передернуло. Особенно учитывая то, что в бальном платье труднее предотвратить убийство. На самом деле она сразу обратит на себя внимание, если неожиданно начнет бродить по залу и искать убийцу.

Но сначала – главное. Она должна выяснить, что задумал Херди.

Фантина встала и обвела взглядом собравшихся.

– А мистер Уилберфорс приехал?

Ее собеседник, джентльмен с двумя золотыми зубами, но совершенно без извилин в голове, запнулся на полуслове.

– Я восхищался вашими чувственными бровями.

– Да, да, – нетерпеливо ответила она. – Они просто очаровательно взлетают вверх. А теперь ответьте мне, мистер Уилберфорс сегодня здесь? – Она повернулась к стоящему рядом с ней джентльмену, от которого можно было получить прямой ответ. – Мистер Томпсон, вы не видели…

– Он стоит вон там, мисс Дрейк.

Фантина проследила за его рукой и вздохнула с облегчением. Член парламента находился там, живой и невредимый, в окружении политиков, которые о чем-то серьезно спорили. К сожалению, она не могла гарантировать его дальнейшее счастливое существование, особенно учитывая то, что одновременно следить за Уилберфорсом и искать Херди у нее не было возможности.

Ей необходима помощь.

– Мистер Томпсон, вы не могли бы кое-что передать лорду Чедвику?

– Разумеется, – ответил он, вытягиваясь по-военному.

– Пожалуйста, передайте ему, что мистер Уилберфорс требует его непосредственного внимания.

Молодой человек нахмурился, гадая, откуда Фантина вообще может знать, что нужно члену парламента.

– Поверьте мне, сэр. Лорд Чедвик поймет.

– Конечно. – И он тут же исчез.

Она была благодарна поспешности, с которой Томпсон покинул ее. Позже она постарается найти для него объяснение. Он слишком умен и не оставит подобное странное поведение без каких-либо комментариев. Но это позже. Пока же он без возражений выполнил ее просьбу.

Фантина посчитала это самым привлекательным качеством в мужчине.

Повернувшись к окружившим ее воздыхателям, она выбрала наиболее глупого и напыщенного, которым легче всего было бы командовать, – будущего виконта с торчащим во рту золотым зубом. Она не знала, один ли золотой зуб у него, потому что мужчина ни разу не улыбнулся широко.

– Лорд Бэйлор, мне бы хотелось совершить тур по залу. Вы не могли бы составить мне компанию? Хотелось бы еще послушать ваши восхитительные стихи.

Остальные джентльмены застонали, а лорд Бэйлор возгордился и, погладив свою нюхательную коробочку, предложил ей руку. Фантина ответила ему натянутой улыбкой и тут же забыла о нем. Или, по крайней мере, попыталась.

– Вы давно дружите с лордом Чедвиком?

Фантина прикрыла глаза. Она полностью сосредоточилась на осмотре бального зала, стараясь при этом не выказывать своего интереса. У нее не было ни малейшего желания спугнуть Херди своим присутствием, особенно если он намеревался поговорить с Фиксой. Она должна найти Херди и проследить за ним. Но это совершенно невозможно, если ей придется поддерживать беседу с лордом Бэйлором.

– Мисс Дрейк, как давно вы знакомы с Чедвиком? Выросли вместе?

Фантина нахмурилась.

– Нет. Я дружу с леди Шарлоттой.

– Но, разумеется, вы знакомы с лордом Чедвиком. В конце концов, какая женщина может перед ним устоять?

– Да, он красивый мужчина. – Фантина говорила медленно, не понимая, на что намекает собеседник.

– Расскажите мне, он был сорванцом? Он слишком красив, чтобы быть шалопаем.

Она не сразу осознала сказанное, но, осознав, искренне возмутилась.

– Святые Небеса! Вы собираете скандальную информацию о Чедвике! Должно быть, вы считаете меня совсем пустоголовой, если решили, что я предам семью, которая вывела меня в свет!

Бэйлор тут же попытался ее успокоить:

– Что за чепуха! Я всего лишь хочу выяснить, что вам известно о детских шалостях его милости. Уверен, вы понимаете, какая это деликатная тема. Я просто хотел услышать ваше мнение…

– Ничего подобного, – отрезала она. – Никаких деликатных тем. Не было никаких детских шалостей, и вам об этом прекрасно известно, милорд. Вы просто вынюхиваете гадости о Чедвике, причем делаете это крайне неуклюже. – Она покачала головой. – А теперь, если не возражаете, советую вам вернуться к чтению своих стихов, пока я не решила, что устроить сцену предпочтительнее, чем оставаться в вашей компании.

Торчащий золотой зуб лорда Бэйлора тут же исчез из поля зрения, потому что он возмущенно поджал губы. У мужчины явно испортилось настроение. Если он не научится более тактично вести свою игру, перепады настроения ему обеспечены.

Поскольку ее провожатый надул губы и хранил злое молчание, она стала усердно оглядываться по сторонам в поисках Херди.

Его нигде не было видно.

И тут она заметила лакея, облаченного в ливрею.

Фантина замедлила шаг, прищурилась и внимательно посмотрела на двух мужчин у столика с шампанским. Они наполняли бокалы, и в них не было ничего странного, кроме того, что оба не спускали глаз со стоящего в трех метрах от них Уилберфорса.

Когда один из них обратился к другому, его акцент можно было расслышать, даже несмотря на царящий в зале хаос. Фантина вздохнула. Она была уверена, что это люди Херди. И если она не ошибается, у одного из них в руках нож, который он, все всякого сомнения, вот-вот готов метнуть в горло Уилберфорса.

Фантина нахмурилась, пытаясь решить, что бы предпринять. Она может сделать вид, что люди Херди ее оскорбили, – их выставят вон, но таким образом ей удастся убрать только двоих. А если есть и другие? Кроме того, она продолжала надеяться, что Херди не знает о ее присутствии. Ее единственная возможность найти Фиксу – это проследить за Херди. Значит, трогать людей Херди нельзя.

Необходимо придумать что-нибудь другое.

– Ой! – притворно воскликнула она. – Я подвернула ногу!

Она схватила лорда Бэйлора за руку и дернула назад, и он тут же вскрикнул.

– Осторожнее с фраком!

– Милорд, я подвернула ногу, – повторила она. – Вы не могли бы проводить меня к креслу. Вот туда. – Фантина указала на стоящее рядом с Уилберфорсом кресло. Это было лучшее, что пришло ей в голову. Не могла же она вмешаться в разговор мужчин. Она ведь всего-навсего дама, приехавшая на бал. Подобный поступок сочли бы по меньшей мере странным.

– Где Чедвик? – захныкала она.

– Вы же не собираетесь расплакаться, а? Вы обещали не устраивать сцен!

Фантина кисло улыбнулась.

– Не имею ни малейшего желания подвергать опасности вашу репутацию галантного кавалера. Прошу вас, просто найдите Чедвика, и я постараюсь хранить молчание.

– Хорошо, – самодовольно ухмыльнулся он. Сложившаяся ситуация явно его не обрадовала. К счастью, он быстро ушел, предоставив ей свободу действий.

Фантина встала и пошла вперед, так рассчитывая свои шаги, чтобы упасть прямо на члена парламента. Она сожалела, что придется поступить с хромым стариком столь грубо, но ей во что бы то ни стало нужно, чтобы он оказался на полу, подальше от летящих ножей.

Приблизившись к джентльмену, она сделала вид, будто падает.

– Ох! – воскликнула Фантина, наваливаясь на Уилберфорса и падая вместе с ним на пол.

Старик упал, негромко вскрикнув от боли, и Фантина опять поморщилась, но была преисполнена решимости удерживать его лежащим на полу. Пытаясь встать, она запутала и себя, и Уилберфорса в своих юбках. Она слышала угрожающий треск, но времени на сожаление не было.

– Ой, ой! – воскликнула она. – Мои самые глубочайшие извинения, сэр, но я не могу встать. Ох! – Фантина перевернулась на спину, надежно удерживая Уилберфорса.

Член парламента сосредоточенно нахмурился, и, даже когда он в конце концов узнал ее, лицо его не разгладилось.

– Мисс…

– Дрейк, – подсказала она, гадая, знает ли он ее новое имя. По-всей видимости, нет. И тут, к счастью, их беседу прервали, прежде чем Уилберфорс успел что-либо сказать.

– Фантина! Что с тобой?

Фантина подняла голову на звук встревоженного голоса Маркуса. Он стоял рядом, его руки нежно поднимали ее за локти, широко распахнутые глаза ощупывали тело – все ли цело.

– Я… со мной все в порядке, – задыхаясь, ответила она. Но приказала себе вернуться к действительности. – Это всего лишь моя лодыжка. Боюсь, я подвернула ногу и упала на мистера Уилберфорса.

Она повернулась к члену парламента – джентльмен оставил попытки встать и теперь старался выпутаться из ее платья.

– Наверное, я вас ушибла.

Он повернул голову.

– Чепуха. Я…

– Нет, нет, – решительно возразила она. – Я в этом уверена. Я вас ушибла. – Она повернулась к Маркусу: – Пожалуйста, я настаиваю на том, чтобы мы немедленно отвезли мистера Уилберфорса домой. Это меньшее, что мы можем для него сделать.

– Но я в полном… – начал было Уилберфорс.

– Нет, нет, сэр, – вмешался Маркус. – Боюсь, я тоже должен настоять на отъезде. – Фантина с облегчением улыбнулась. Она была благодарна за то, что он быстро оценил ситуацию. – Мисс Дрейк совершенно права, она вас ушибла, – продолжал он. – Я вижу, как вам больно. Прошу вас, позвольте мне предложить вам воспользоваться моим экипажем.

– Но мисс Дрейк…

– Нет-нет, – ответила Фантина. – Я подожду здесь, на балу. Я умру, если вы пострадаете из-за моей неловкости.

И тут Уилберфорс наконец уступил. Откровенно говоря, Фантина подозревала, что он изначально понял, что к чему, но оставался верен себе. Он готов был рисковать жизнью, если бы мог убедить еще одного человека поддержать свою кампанию.

Как оказалось, Маркус тоже был настроен решительно. Он повернулся к ней, прикрывая своей широкой спиной тщедушного Уилберфорса.

– Я отвезу его в безопасное место…

– Надо ехать окольным путем, – прошептала Фантина.

– А потом немедленно вернусь к тебе и потребую объяснений.

Она кивнула.

– И платье приведи в порядок.

Только сейчас она решилась посмотреть вниз. Юбка порвалась, наполовину обнажив бедро. К счастью, рубашка внизу оказалась практически целой, поэтому проглядывали только лодыжка и икра. И все-таки уже не один джентльмен заинтересованно на нее посматривал.

– Ой! – воскликнула Фантина и почувствовала, как зарделась.

Она поспешно прикрыла ногу остатками своей юбки, а джентльмен без золотых зубов помог ей встать. Когда она поднялась с пола, Маркуса с Уилберфорсом уже и след простыл.

Тут же подоспели Лотти и леди Анна, и следующие пару минут Фантине пришлось их уверять, что с ней все в порядке. Одновременно она пыталась объяснить, почему Маркус забрал карету, поставив их троицу в затруднительное положение.

И все это время где-то неподалеку прятался Херди.

* * *

Усаживаясь в карету, Уилберфорс поморщился и укоризненно взглянул на Маркуса.

– Я понимаю, что рискованно привлекать девушку, но неужели весь этот спектакль был действительно необходим?

Маркус, глядя в окно кареты, нахмурился.

– Мы пытались спасти вашу жизнь, сэр. Фантина, вне всякого сомнения, что-то заметила. И это встревожило ее. Я отвезу вас в квартиру, которую приобрел совсем недавно. Там вы будете в полной безопасности.

– Конечно, конечно, – насмешливо простонал старик. – Вы пытались меня спасти.

Маркус вглядывался в темноту за окном, стараясь хоть что-то рассмотреть.

– Так пожелал Пенуорти.

– И это не имеет никакого отношения к тому, чтобы назначить мистера Томпсона на роль героического спасателя, – протянул член парламента.

Маркус отстранился от окна, наконец-то сосредоточив свое внимание на собеседнике.

– Прошу прощения?..

– Не нужно изображать такую обиду, – довольно весело ответил Уилберфорс. – Может быть, я и зациклен на своем законопроекте, но я не слепой. Меня очень заинтересовала мисс Дела… Дрейк. – Джентльмен нахмурился. – Кстати, почему вы сменили ей имя?

– Возникла необходимость, – лаконично ответил Маркус.

– Хм. Как бы там ни было, похоже, у вас была весомая причина, чтобы позволить этому Томпсону галантно проводить подвернувшую ногу Фантину. Очень ловкий ход. Поздравляю. Мне кажется, он отличная для нее пара.

– Моя сестра разделяет ваше мнение, – проворчал Маркус.

Мистер Уилберфорс задумчиво коснулся подбородка.

– Я искренне надеюсь, что Томпсон отнесет ее в карету на руках. Женщины так любят подобные романтические жесты!

Неожиданно перед Маркусом возникла картина: Фантина в объятиях молодого Томпсона, глаза затуманены, ее руки обвивают его шею, красные губы едва приоткрыты…

– Господи! – воскликнул он, невзирая на то, что его слова могли обидеть набожного человека. – Вы шутите?

– Какие шутки? Насколько я понял, они прекрасная пара. Откровенно говоря, я бы искренне поддержал намерения мистера Томпсона. Только вчера в Уайт-холле он спрашивал меня о ней. Я ответил, что нахожу ее просто очаровательной.

– Что? – Крик Маркуса эхом разнесся по темной карете.

Уилберфорс имел дерзость рассмеяться в ответ.

– А разве удивительно, что меня заботит ее будущее? Пенуорти нанял ее, чтобы спасти мне жизнь. Кроме того, – хихикнул он, – мне кажется, я тоже приложил руку к тому, чтобы она вышла в свет. Вам ли не помнить, как я убеждал ее воспользоваться возможностью, которую дарует нам Господь, не так ли?

Маркус ничего подобного не помнил. Он был слишком занят размышлениями о том, что при поддержке известного члена парламента Фантина, несомненно, произведет фурор в этом сезоне.

Уилберфорс подался вперед и по-отечески похлопал Маркуса по колену.

– Не нужно за нее тревожиться. Мистер Томпсон – хороший человек и явно увлечен. Учитывая, что в Лондоне он не задержится, нисколько не сомневаюсь, что в течение недели ей будет сделано предложение.

– Недели? – эхом откликнулся Маркус. Мысли неожиданно закружились у него в голове. Неделя, прежде чем Фантина примет предложение руки и сердца? Не может быть. Но почему сама мысль… такая… Какая?

До этой минуты Маркус убеждал себя, что до конца сезона еще масса времени. Он не ожидал, что она так быстро примет предложение.

«Конечно, примет», – уверил он себя. Именно эту мысль и пытались внушить ему мать и сестра. Фантина – лакомый кусочек на ярмарке невест. Она красива, умна, грациозна настолько, что любой мужчина может забыть обо всем на свете, любуясь ею. И не важно, что у нее скромное приданое. У таких мужчин, как Томпсон, достаточно денег для них двоих.

Внезапно предложение выйти замуж уже не казалось слишком уж неправдоподобным. Маркус застонал и ткнулся головой в окно экипажа.

– Вижу, вас не очень-то радует эта идея, – сухо заметил Уилберфорс.

Маркус открыл глаза.

– Томпсону с Фантиной не справиться. Она сбежит через неделю.

Уважаемый джентльмен замер от возмущения.

– Только не мисс Дрейк! Она? Сбежит? Как вы смеете так оскорблять даму! Не забывайте, что именно ваша семья представила ее обществу. Если вы будете продолжать нести подобную чушь, то полностью лишите ее шансов на удачную партию!

Маркус почувствовал, как внутри закипает негодование. Он не привык к тому, чтобы ему читали нотации, а складывалось впечатление, что в последнее время все, начиная с его сестры и теперешнего собеседника, с радостью принялись его поучать.

– По-моему, я лучше знаю характер Фантины, чем вы, – жестко ответил он.

– Наоборот. Мне кажется, что вы до сих пор видите в ней плохо воспитанную девицу. – Член парламента подался вперед и серьезно произнес: – Откройте глаза, молодой человек. Она привлекательная женщина с безукоризненными манерами. Если вы с самого начала так не считали, зачем вообще выводили ее в свет?

Маркус открыл было рот, чтобы ответить, на языке вертелись разнообразные едкие ответы. Но ни один не слетел с губ. Он только сглотнул, изо всех сил пытаясь собраться с мыслями.

– Она не вынесет размеренной жизни. Я практически силой навязал ей этот сезон, чтобы она поняла: богатство и спокойствие не всегда означают скуку.

– Вы полагаете, что она очень быстро устанет от мистера Томпсона?

– Я думаю, что она и его, и себя сведет с ума.

Уилберфорс нахмурился и покачал головой.

– У нее должны быть какие-то увлечения, то, чем она сможет занять свои мысли и время. Пока, по крайней мере, не появятся дети.

Маркус поморщился, как от удара. Фантина? Носящая под сердцем ребенка Томпсона? Одна мысль об этом вызывала у него тошноту.

– Ее… второстепенные интересы очень специфичны. Не забывайте, что она живет за счет заданий, таких, например, как спасение вашей жизни.

Уилберфорс только пожал плечами.

– И пусть выполняет. Если она настолько хороша, как вы утверждаете…

– Хороша. – Слова сами слетели с губ. Уже после первой заварушки у Балласта Маркус знал, что она прекрасно справляется с делами, которые ей поручает Пенуорти.

– В таком случае, – продолжал Уилберфорс, – я не понимаю, почему за Богом данный талант ее нужно уважать меньше. Мне кажется, Фантина работает достаточно осторожно. Так и должно быть, иначе как бы она могла выполнять поставленные задачи? По крайней мере, пока не появятся дети.

Маркус потер лицо. Он настолько привык рассматривать Фантину в качестве своей любовницы, что от него требовались немалые умственные усилия, чтобы думать о ней как о добродетельной девушке. И дело не в том, что он считал ее недостойной уважения. Молодые леди из высшего света – жены и матери – не выполняют таких опасных заданий, какие явно были по душе Фантине. Если бы она была его любовницей, он бы позволил ей заниматься тем, что нравится ей и что нравится ему самому.

Но если она сможет заниматься любимым делом и оставаться счастливой замужней дамой…

– Если сам Уильям Уилберфорс, – продолжал Маркус, высказывая свои мысли вслух, – моральный стержень высшего общества, – считает, что ее действия соответствуют приличиям, в таком случае и все будут так думать.

Мысль попросту оглушила его. Поразила до глубины души. Фантина – уважаемая женщина. Значит, на ней можно жениться.

– А я только что согласился покинуть Лондон! – Сердито выругавшись, Маркус выглянул в окно и крикнул кучеру: – Джейкоб, подстегни лошадей. Я должен немедленно вернуться на бал!

Глава 17

Фантина услышала голос Херди раньше, чем увидела его. Он, как и она сама, умел смешаться с толпой. Ему удавалось придать лицу такое нейтральное выражение, что люди смотрели сквозь него, не замечая, кто перед ними.

Как бы она ни старалась, царящий вокруг нее хаос мешал активным поискам. И лишь услышав его практически безупречно правильную речь, когда он заискивающе к кому-то обратился, она наконец-то поняла, где его искать – совсем неподалеку. Херди обращался к мистеру Томпсону.

– Прошу прощения, сэр. Послание для мисс, – сказал Херди.

– Послание? Для мисс Дрейк? – В голосе мистера Томпсона сквозило и неодобрение, и удивление.

– Да, сэр.

– Благодарю, – сказала Фантина, но мистер Томпсон не обратил на нее никакого внимания, намереваясь подробнее расспросить Херди.

– Но кто мог послать ей записку? Посреди бала?

– Записку? – К лакею обернулась леди Анна. – Сейчас же дайте ее сюда.

Херди усмехнулся.

– Нет, миледи. Записка для мисс.

– Сию минуту, что вы себе позволяете…

– Прошу вас, леди Анна, – вмешалась Фантина. – Уверяю вас, в ней нет ничего неприличного. – Последние слова больше предназначались мистеру Томпсону. Молодой человек, казалось, готов был занять оборонительную позицию. – Можете отдать ее мне.

Она протянула руку, и Херди, переодетый в ливрею, с готовностью отдал ей чистый клочок бумаги. Фантина даже не потрудилась взглянуть на него. Послание читалось во взгляде Херди. Он хотел поговорить с ней. Немедленно.

– Но здесь ничего не написано! – воскликнула Лотти, заглянув через плечо Фантины.

Фантина в ответ всего лишь улыбнулась.

– Конечно, ничего. Но я тем не менее поняла смысл послания. – Она обращалась непосредственно к Херди, и тот с усмешкой поклонился, развернулся и ушел.

– Что это означает? – прошипела леди Анна, становясь прямо перед Фантиной. – Послания, в которых ничего не написано, причем от презрительно смеющегося лакея? Это не…

– Все пока в рамках приличия, – низким холодным тоном произнесла Лотти, прерывая тираду леди Анны. – Уверяю тебя, мама. – Потом она многозначительно огляделась, пытаясь привлечь внимание леди Анны к присутствующим, которые явно прислушивались к их разговору. – Записка касается приведения в порядок ее платья, чтобы она смогла покинуть бал достойно!

Глаза пожилой женщины широко раскрылись; она поняла, что вся эта ложь – лишь предлог для того, чтобы покинуть общество и обсудить происходящее без лишних ушей.

– Отлично, Лотти. Вероятно, нам следует взять Фантину под руки, чтобы она смогла дойти.

Но не успела она воплотить свои слова в жизнь, как вперед шагнул мистер Томпсон.

– Позвольте мне, прошу вас, – решительно произнес он.

Наклонился и подхватил Фантину на руки.

Девушка так испугалась, что даже вскрикнула. Такого она не ожидала, уж точно не рассчитывала, что джентльмен будет носить ее на руках, крепко прижав к своей широкой груди. Она подняла взгляд, увидела волевой подбородок, нежную улыбку, темно-карие глаза…

И безмерно удивилась.

Ей хотелось видеть не карие, а голубые глаза.

Фантине следовало наподдать себе за глупость. К сожалению, сердце ее не слушало. Ему, казалось, было наплевать, что мистер Томпсон силен и умен, что он настоящий джентльмен и относится к ней с уважением. Ее сердце знало одно: он – не Маркус, и разочарование было настолько острым, что у нее перехватило дыхание.

– Ой, мистер Томпсон! – воскликнула Лотти. – Как мило с вашей стороны!

– Не стоит благодарности, – рассудительно ответил он. – Я только рад помочь. – И он совершил самый удивительный поступок: многозначительно посмотрел на Фантину, но не как потенциальный любовник, а как мужчина, который желает получить ответы на свои невысказанные вопросы. Он явно чувствовал, что происходит что-то странное, и намеревался услышать объяснение.

Повисла неловкая пауза. Фантина не думала, что джентльмены из высшего общества могут быть настолько проницательны, и ей неожиданно пришлось придумывать, что говорить. А Томпсон уже шагал через бальный зал в дамскую комнату, и Фантине едва хватило времени, чтобы направить его в другую сторону.

– Я знаю, что вы ждете объяснений… – низким голосом начала она. – Но…

– Вы ничего не должны мне объяснять. У меня нет на вас никаких прав. Пока.

Фантина подняла голову, ее руки неожиданно задрожали от его слов. Это было откровенное заявление о серьезных намерениях. Но сейчас не время для этого. Ее ждет Херди.

Она прикусила губу, отчаянно надеясь на озарение свыше. Но озарение не снизошло. На ум не приходило ни одного благовидного предлога, который помог бы ей удовлетворить любопытство мистера Томпсона и в то же время сохранить тайну. Что она могла сказать?

– Я не хочу начинать наши отношения со лжи, мистер Томпсон, – прошептала Фантина. – Но сейчас у меня нет времени все объяснять. Пожалуйста, могу я попросить вас, чтобы вы просто мне верили? Не могли бы вы проводить домой Лотти и леди Анну?

Она тут же почувствовала, как он сменил темп. Не останавливаясь, джентльмен развернулся, не дойдя несколько шагов до дамской комнаты, и направился к двери.

– Желаете уехать домой?

– Отличная мысль! – согласилась Лотти, семеня рядом с мистером Томпсоном и едва поспевая за ним.

Но Фантина только покачала головой.

– Я пока не могу уехать, но они обязаны. С моей… моей ногой все в порядке. Мне необходимо кое с кем поговорить наедине. – Она почувствовала, как он крепче прижал ее к себе, и поспешно добавила: – Уверяю вас, никаких сердечных дел. Одна мысль о предстоящей беседе вызывает отвращение, – честно призналась она. – Но я не могу поговорить, пока рядом со мной находятся леди Анна и Лотти.

Она почувствовала, что Томпсон колеблется, при этом с каждой секундой замедляя шаг.

– Чедвик оставил вас на мое попечение. А теперь я вижу, что он имел в виду нечто большее, чем танцы. – Он покачал головой. – Простите, но я не могу оставить вас одну.

Они подошли к выходу. Томпсон кликнул свой экипаж. К ним подошли запыхавшиеся от быстрой ходьбы леди Анна и Шарлотта.

– Прекрасно! – вздохнула пожилая женщина. – Искренне благодарна вам, мистер Томпсон, за вашу помощь. Мы поедем в вашей карете?

– Помогать вам мне безмерно приятно. – Он многозначительно посмотрел на Фантину. – Я отвезу вас домой. – Его дыхание коснулось ее щеки, но Фантина не обратила на это внимание. Она увидела за углом темную фигуру одного из головорезов Херди и поняла, что ей нужно туда. И скоро она там будет.

Подали экипаж, Лотти с леди Анной, жалуясь на холод, быстро уселись. Когда обе скрылись в темных недрах кареты, мистер Томпсон повернулся к Фантине.

– Скажите, с кем и где вы должны встретиться? – негромко спросил он. – Мне же нужно как-то все объяснить.

Фантина улыбнулась, коснулась рукой его щеки. Щека была гладкой и мягкой, и Фантина гадала, неужели остаток жизни она проведет с этим человеком. Не самая худшая из судеб. На самом деле, учитывая обстоятельства, он, наверное, лучшее, на что она может рассчитывать.

– Вы очень добрый и тактичный человек, – мягко произнесла она.

– В вашем голосе звучит удивление.

Она улыбнулась.

– Скорее всего, так и есть. Особенно я рада, что у вас нет трех золотых зубов.

И, повинуясь порыву, Фантина поцеловала его в губы. Он не ожидал подобного. Откровенно говоря, она и сама от себя такого не ожидала. Но он ответил довольно быстро, припал к ней губами с такой жадностью, что она поразилась.

Но поцелуй показался ей каким-то скучным. Просто прижатые друг к другу губы, совершенно обычный, ничем не выдающийся и абсолютно пресный поцелуй.

Ничего. Только очередная резкая боль утраты.

Фантина отпрянула, последние остатки хорошего настроения от проведенного вечера испарились. Несмотря ни на что. Несмотря на интерес, проявленный к ней мужчинами, несмотря на то что ей удалось избавиться от Маркуса, несмотря на то что она так изменилась рядом с Лотти, – оставался один-единственный бесспорный факт.

Она одинока. И навсегда останется одинокой.

Даже если выйдет замуж за этого человека, будет спать у него в кровати, родит ему детей, она навсегда останется одинокой. Потому что она не любит его.

Фантина неожиданно вырвалась из объятий мистера Томпсона. Она молчала. Не знала, что сказать, а если бы и знала, голос подвел бы ее. Поэтому, не давая ему опомниться, Фантина бросилась прочь со всех ног.

К Херди.

Через несколько секунд она услышала звук отъезжающей кареты мистера Томпсона. Он уехал. Лотти и леди Анна благополучно ушли с дороги, теперь она могла сосредоточиться на Херди.

Опять сама.

– Где он? – резко спросила она у темной фигуры, маячившей на углу здания.

– Ждет тебя. Пошли.

Хорошо, что они приехали на бал, который давало одно из самых богатых семейств Лондона. Здесь был огромный особняк с роскошным садом. Сад освещался цветными фонариками, которые придавали зелени таинственный вид, при этом сохраняя полумрак.

Очаровательное место для парочек, идеальное место для их с Херди встречи, особенно учитывая, что он сам и его люди были переодеты ливрейными лакеями. Он все могли сновать повсюду, не вызывая подозрений.

Провожатый привел ее в темный угол, отделенный живой изгородью. Видно, поблизости находилась сливная яма, воняло здесь ужасно, но более уединенного места было не найти.

– Ну и ну, – усмехнулась она, не скрывая сарказма, – отрадно видеть вас здесь.

Херди стоял, прислонившись к живой изгороди, и с безмятежным видом чистил кончиком длинного тонкого ножа ногти. Вокруг него стояли еще трое.

Херди заговорил, не поднимая головы. Как будто обращался к своим длинным пальцам, которые он равнодушно разглядывал.

– А теперь объясни, что может помешать мне прикончить тебя прямо сейчас.

Фантина улыбнулась. В глубине души она была польщена и взволнована тем, что больше не играет с любителями. Херди – один из лучших, и меряться с ним силами одно удовольствие. Если бы только на кону не стояла ее жизнь.

– Ты не можешь меня прикончить, потому что я все еще нужна тебе.

– Ты предала меня.

– Я? – Фантина впервые искренне засмеялась. Она и не осознавала, насколько сковывала ее жизнь рядом с Лотти. Она наконец-то вернулась в свою стихию. – Никого я не предавала. Мы заключили сделку. Ты и пальцем не трогаешь Уилберфорса, пока я не поговорю с Фиксой.

Он выбросил вперед нож, но она даже глазом не моргнула.

– Ни о чем мы не договаривались. Я один буду беседовать с Фиксой.

Фантина усмехнулась, сохраняя напускную смелость.

– Как будто ты сумеешь так же четко передать мои мысли, как я сама. – Она повернулась, отодвинула подальше от себя, насколько позволил Херди, нож. Однако он все еще легко мог дотянуться до ее шеи. Но она продолжала говорить, словно он ей вообще перестал угрожать. – Настоящая цель Фиксы – опозорить Уилберфорса, и только я смогу сделать это для тебя. – Она шагнула ближе. – Позволь мне встретиться с Фиксой и все объяснить.

Он ответил быстро и категорично:

– Нет.

Фантина покачала головой.

– Пока я лично не поговорю с Фиксой, буду сама защищать старика. А без меня ты ничего не добьешься.

– В таком случае я прикончу тебя прямо сейчас.

Она пожала плечами.

– Ты же не рассчитываешь, что я сдамся без боя. Уверяю тебя, я подниму такой шум! Как думаешь, кому больше поверят окружающие? Мне, чистой невинной благородной девушке, или нанятому лакею, оказавшемуся уличным преступником? Тебя вздернут на виселице, ты и пикнуть не успеешь.

Она усмехнулась, демонстрируя дерзкий и непокорный нрав, хотя чувствовала себя напряженно. Вскоре нервы дадут о себе знать. И не успела она и глазом моргнуть, как один из головорезов Херди подкрался к ней и схватил сзади. Она даже дернуться не успела – он мгновенно заломил ей руки за спину, а нож Херди уже поигрывал у ее горла.

– Это ты пикнуть не успеешь.

– Она – нет, я – да.

Все обернулись на низкий голос, и Фантина застонала.

В красном свете фонаря резко выделялся силуэт мистер Томпсона, в руке он держал пистолет. И целился точно в грудь Херди. Складывалось впечатление, что уж он-то не промахнется.

– Бог мой, – выругался Херди, – сколько у тебя в запасе лордов-тупиц?

– Оказывается, с каждым днем все больше, – ответила Фантина.

Херди шагнул вперед, схватил ее за горло и досадливо сжал.

– Но как тебе это удается? Что в тебе такого особенного? Обычная уличная шлюха.

Фантина в ответ лишь улыбнулась, понимая, что она сможет одолеть Херди, если он только выпустит из своих тисков ее шею.

– Отпусти, покажу, – просипела она.

– Но… – выругался Херди.

– Советую делать так, как она говорит, – велел мистер Томпсон, поднимая пистолет.

Бежали секунды, Херди оценивал, насколько решительно настроен мистер Томпсон. Потом взглянул на Фантину, и она увидела ярость в его глазах. Неужели она зашла настолько далеко?

Пока нет. После нескончаемых минут ожидания Херди выругался и отступил. И хотя ей продолжали заламывать руки, она все-таки могла дышать.

– А теперь говори, – прорычал Херди. – Кто этот идиот?

– Мой друг, – выдохнула она. – Полегче, Херди. Я знаю, чего они хотят и как им это дать. – Она подняла голову, почувствовав, что наконец ее дыхание стало ровным. – Не знаю, смогу ли я научить тебя этому, но уж точно расскажу, как и что делать.

Говорила она быстро. И, несмотря на уступку Херди, понимала, что опасность еще не миновала. Они с мистером Томпсоном не смогу расправиться с Херди и его головорезами, особенно учитывая, что бандиты успели рассредоточиться и были готовы дать отпор тому, кто решил вмешаться в их дела.

– Ну же, дорогуша, – продолжала она увещевать Херди. – Отпусти меня, давай поговорим. – Потом она многозначительно посмотрела на мистера Томпсона. – Если он сейчас выстрелит, тут же набегут десятки лордов-тупиц и каждый будет требовать твою голову.

Херди застонал, поняв, что вынужден уступить.

– Ладно. – Коротким взмахом руки он приказал своему одному из бандитов отпустить Фантину, а остальным прекратить наступать на мистера Томпсона.

– Очень умный поступок, – заявил мистер Томпсон. – А сейчас, Фантина, если вы не возражаете, подойдите сюда.

Фантина улыбнулась, жалея, что не может объяснить ему все.

– Простите, мистер Томпсон. Вы очень храбрый мужчина. Я премного вам благодарна. К сожалению, мы с Херди еще не закончили наш разговор.

– Но…

– Доверьтесь мне, мистер Томпсон. Один раз я смогу удержать их от того, чтобы вас не убили, но боюсь, что я только что воспользовалась этим шансом. – Потом она повернулась к Херди: – Вот видишь? Я намного лучше умею убеждать, чем ты. Джентльмены всегда из кожи вон лезут, чтобы спасти меня. Вижу, что понимаешь. И я знаю, что и насчет Фиксы права.

Херди со свирепым выражением лица скрестил руки на груди.

– Меня наняли для того, чтобы я выполнил эту работу, – решительно сказал он. – И я намерен ее выполнить.

– Нет, тебя наняли уладить дело. К сожалению, ни у тебя, ни у Фиксы не хватило воображения, чтобы понять: убийство – не лучшее решение этой проблемы. – Фантина вгляделась в темноту, заметила по хмурому лицу Херди, что он колеблется. – Посмотри на него, – неожиданно кивнула она на мистера Томпсона, – он такой же аристократ, как и остальные. Но, тем не менее, он здесь, он рискует своей головой и жизнью, чтобы защитить меня. Он настолько галантно себя ведет, что, откровенно говоря, я подумываю выйти за него замуж.

Она заметила, как мистер Томпсон метнул на нее взгляд, но потом поспешно повернулся к головорезам Херди. «Отлично, – про себя решила она. – Кажется, он понял, что свои комментарии следует держать при себе до более благоприятного момента». Потом она опять обратила свой взор на Херди, чтобы продолжить настаивать на своем.

– Ты же не думаешь, что сможешь сам заручиться подобной поддержкой. Только я могу. И от этого я становлюсь бесценным партнером.

Херди покачал головой.

– После этого ты станешь ему не нужна.

– В таком случае я потеряю лучшего из мужчин, – произнесла она скорее для самой себя, чем для окружающих. – Но будут другие.

– Ты слишком самоуверенная.

– Я красива, умна и уверена в себе.

– Да уж, – протянул Херди и нахмурился. – Дерзкая – значит мертвая. Ты никогда не выполняешь своих обещаний.

– Выполняю, – возразила Фантина. – И если тебе мои услуги не нужны, тогда я договорюсь с Балластом.

Для Херди эти слова стали последней каплей – расчет ее оправдался. Он громко и витиевато выругался, но это был крик поражения, и она прекрасно понимала это.

– Ладно, – наконец недовольно проворчал он. – Ты в деле.

– Отлично.

– Я сперва сам поговорю с Фиксой. Посмотрим, захочет ли он с тобой общаться. Если нет, тогда будешь делать то, что я скажу.

– Я хочу встретиться с ним, объяснить…

– Будет так, как я сказал! – Не успела Фантина опомниться, как он опять перехватил ее горло, словно тисками. – Я здесь главный. Никогда об этом не забывай!

Фантина покорно опустила глаза, кивнула, когда Херди немного ослабил хватку. Он отпустил ее, оттолкнул от себя, и она чуть не упала.

– Фантина! – воскликнул мистер Томпсон, шагнув к ней.

Это было ошибкой. Пусть бы лучше она упала, но Томпсон, героически настроенный, решил спасти ее.

Не смог. В тот момент, как он отвлекся, Херди протянул руку и выхватил у него пистолет. Потом толкнул ее возможного спасителя прямо на нее. Фантина только-только встала на ноги, и ей пришлось поддержать мистера Томпсона, чтобы они вдвоем не упали в грязь.

– Глаз с них не сводить, – приказал Херди своим людям и выбежал из их крошечного укрытия, скорее всего, чтобы найти Фиксу.

Фантине и мистеру Томпсону понадобилось время, чтобы восстановить равновесие, а когда они вновь прочно стояли на ногах, девушке хотелось ударить себя от досады. Господи, она опять провалила все дело! Не выяснила, кто такой Фикса, а теперь еще втянула одного непредсказуемого аристократа в это дело.

Она умела вести себя с Херди и Балластом, поскольку знала их как свои пять пальцев. Но эти эксцентричные джентльмены-герои – темные лошадки, и они так же опасны для нее, как и для себя самих, потому что непредсказуемы. В самом деле, о чем думал человек, когда, вооружившись одним пистолетом, собрался одолеть тех, кто всю жизнь провел в опасных трущобах?

Глупцы, все они глупцы. Тем не менее Фантина испытывала к нему симпатию. Она вздохнула и повернулась к мистеру Томпсону с ободряющей улыбкой.

– Простите, что втянула вас во все это недоразумение.

– Простите, что силой не усадил вас в карету, когда у меня была возможность, – раздраженно ответил он.

– В таком случае вы бы упустили шанс познакомиться с одной из «шишек» криминального мира Саутуорка, – весело ответила она.

Он смерил ее разгневанным взглядом.

– Сейчас не до шуток!

Она удивленно приподняла бровь, услышав этот угрюмый тон.

– Мистер Томп…

– Это недоразумение не может продолжаться! Вы это понимаете, не так ли?

Она пожала плечами, чтобы скрыть раздражение. Он не совсем правильно понял ситуацию. Точнее сказать, совсем неправильно. Она кивнула на четырех головорезов, перекрывших им выход.

– Возможно, вы сможете, используя свои деньги и титул, убедить их оставить нас в покое.

– Ваш юмор здесь совершенно неуместен! Я испытываю огромное облегчение, оттого что в Бирмингеме такого нет. И у вас будет намного меньше возможностей для… для таких опасных игр, когда мы поженимся.

Фантина медленно повернулась, раздираемая противоречивыми чувствами. Внутри нее боролись ликование и злость, пока не нашедшие выхода. Она сосредоточилась на его главном предложении.

– Вы все еще намерены жениться на мне? – Она покачала головой. – Нет, я хочу сказать, вы все еще испытываете желание жениться на мне?

Он задумался, как будто сам удивился невольно вырвавшимся словам.

– Несмотря на это… развлечение, вы остаетесь самой умной женщиной, какую я когда-либо встречал. Вы проявили величайший интерес к моим планам. Я честный, порядочный человек – лучшее, на что вы можете рассчитывать, беря во внимание сложившуюся ситуацию.

– А какая, по-вашему, сложилась ситуация? – Ее раздражение росло с каждой секундой.

– Ваше скромное приданое, простое происхождение. – Он многозначительно огляделся вокруг. – Необычное увлечение.

– Увлечение! В ваших устах это звучит так, как будто я в куклы играю!

– А разве нет? – возразил он. – Разве для вас это всего лишь безопасная игра? Чтобы развеять скуку? Зачем еще родовитой девушке водиться с подобными личностями?

– Зачем… – Она запнулась на полуслове. Злость переросла в бурлящую ярость, но мистер Томпсон – не совсем подходящая мишень, чтобы ее выплеснуть. Самые приемлемые мишени стоят рядом и ухмыляются, наблюдая за ее перебранкой с потенциальным женихом.

Но пока она не хотела раскрывать свои намерения. Сдерживая себя, чтобы не выплеснуть враждебность раньше времени, Фантина сжала кулаки и добавила жара в слова, когда набросилась на мистера Томпсона, одновременно приближаясь к ближайшему бандиту.

– А теперь послушай сюда, богатенький аристократишка. Да, ты мне нравишься. Да, я поддерживаю твои планы относительно земли. Но для меня это не игра, я не родовитая кукла, которой нечем заняться! И кроме того…

Договаривать Фантина не стала. Она заехала кулаком в глаз ближайшему от нее головорезу. Он рухнул как подкошенный, а она повернулась к следующему.

Мистеру Томпсону хватило двух секунд, чтобы вмешаться в потасовку. Может быть, он был не так быстр, как Чедвик, но тем не менее она была ему благодарна. В конце концов, они дрались с профессиональными убийцами, и те численно превосходили их.

Глава 18

Маркус, не задумываясь о том, как это выглядит со стороны, ворвался в танцевальный зал. Или, точнее сказать, он бы ворвался, если бы на каждом шагу его не останавливали и не справлялись о здоровье мистера Уилберфорса. С ним все в порядке? Неужели сказалось переутомление, связанное с новым законопроектом? Это неудивительно, ведь на следующей неделе будет проходить голосование.

Он постарался как можно скорее отделаться от всех, но без видимой спешки. Да, с мистером Уилберфорсом все в порядке. Да, Маркус поддерживает законопроект и надеется, что его поддержат единогласно. Нет, член парламента не пострадал, просто устал. Не мог бы кто-нибудь подсказать, где его мать, сестра и юная подопечная Лотти?

Но когда он переходил к последнему вопросу, то получал ответы, конкретные и размытые одновременно. Их все видели. Откровенно говоря, ему постоянно повторяли, что мистер Томпсон так уверенно нес бедняжку мисс Дрейк по залу. Помолвка – дело нескольких часов.

Но где сейчас находится мисс Дрейк, никто точно не знал. Кто-то говорил, что она в дамской комнате. Кто-то уверял, что хозяйка видела ее в комнате наверху. Иные утверждали, что она уехала с мистером Томпсоном. Короче говоря, все сходились в одном – пара сложилась прекрасная.

– О, это вы, Чедвик! Как мистер Уилберфорс?

– С ним все в порядке, просто устал, – бездумно ответил Маркус, продолжая шарить взглядом по комнате в надежде найти хозяина и хозяйку, чтобы узнать, наверху ли Фантина, – но никого пока не замечал.

– Вы отвезли его домой?

– Что? – Маркус дернулся: ему показалось, что он заметил Фантину, но это была другая женщина – ослепительное платье и скучающий взгляд. Определенно не Фантина.

– Уилберфорса. Вы его домой отвезли?

Маркус нахмурился, наконец-то обратив внимание на джентльмена, который к нему обращался.

– Лорд Бэйлор, почему вас так интересует местопребывание мистера Уилберфорса?

Молодой человек растянул губы в деланной улыбке.

– Мы с Уилберфорсом серьезно работали над его законопроектом.

Маркус кивнул. Он слышал подобное, но почему-то был не в силах поверить. Они были соперниками в борьбе за место в палате общин. Бэйлор практически разорился во время кампании, но все оказалось зря. Уилберфорс победил, и Бэйлор не скрывал своей ненависти к старику.

А теперь он говорит, что они вместе со стариком работали над одним законопроектом? Даже мысль об этом казалась нелепой, но Маркус собственными глазами не раз видел этих двоих вместе.

– Мне в спешном порядке нужно обсудить с ним кое-какой вопрос, – настаивал Бэйлор. – Мы можем лишиться поддержки мистера Вудса и его друзей. Боюсь, только Уилберфорсу под силу удержать их на нашей стороне. Они колеблются и не станут меня слушать.

Маркус кивнул. Да, это поистине важное дело. Но не настолько важное, чтобы Маркус сообщил, где сейчас пребывает Уилберфорс. По крайней мере, пока не поговорит с Фантиной и не поймет, какая опасность в действительности грозит Уилберфорсу.

– Вы мисс Дрейк не видели? Вы точно знаете, что она уехала?

Бэйлор нахмурился.

– Я был с ней, когда она подвернула ногу. Она попросила меня найти вас, но вы сами ее нашли. Кроме того, что вы тайно увезли мистера Уилберфорса, я не знаю, что случилось.

Маркус вздохнул. Придется ехать к Лотти домой в надежде, что она там.

– Значит, Уилберфорс дома? Я могу с ним поговорить?

Маркус уже открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент увидел на улице темноволосого мужчину с хрупкой женщиной на руках. Он и забыл, что танцевальный зал выходит в громадный сад.

Неужели она там? Он попытался мыслить логично. Что-то произошло в зале, и Уилберфорс должен был спешно покинуть бал. Насколько Маркус смог изучить Фантину, девушка не уехала бы спокойно домой. Она бы осталась здесь, чтобы вести расследование. Убедилась бы, что члену парламента ничего не угрожает, сделала бы вид, что уехала, а потом тайно вернулась. В конце концов, она мастерица растворяться в толпе. Почему бы ей не выскользнуть из зала и не переодеться в платье служанки?

Но если это так, значит, она может быть везде!

Он стал разглядывать прислугу, обращая внимание только на служанок. В поле зрения попали несколько, и он пристально всматривался в их лица. Лорд Бэйлор совершенно выпал из его поля зрения, пока не почувствовал, как его бесцеремонно потянули за руку.

– Чедвик, пожалуйста, я должен знать, где Уилберфорс. На кону законопроект!

Маркус недовольно отозвался:

– Сегодня вы все равно не сможете встретиться с ним, но я уверен, что в час дня он будет обедать в Уайт-холле.

– Отлично, – ответил Бэйлор с облегчением. – Вудс тоже будет там. – И не успел Маркус ответить, как Бэйлора позвал какой-то лакей, который протянул ему листок бумаги. – Простите, Чедвик, – извинился Бэйлор и повернулся к слуге.

Маркус только обрадовался. Он отошел от Бэйлора и выбросил из головы все, за исключением вопроса о местопребывании Фантины. В ту минуту его мало интересовала политика, мало интересовал Уилберфорс. Он хотел только одного – найти Фантину. Он понятия не имел, что ей скажет, когда найдет. Он всего лишь хотел увидеть ее, удостовериться, что с ней все в порядке и она еще не замужем. Ну а потом он решит, что делать дальше.

Поставив себе цель, Маркус решительно направился в сад.

Оказавшись в саду, он не заметил ничего, кроме красивых цветных фонариков и нескольких парочек на различных стадиях соблазнения. Большинство вело себя вполне пристойно, но его удивили две парочки, давно переступившие границы приличия. И хотя для него это не было чем-то неожиданным, он все равно почувствовал раздражение. Маркус постоянно представлял себе Фантину и Томпсона в подобных позах, и одной мысли об этом было достаточно, чтобы он в бессильной злобе сжимал кулаки.

Он уже готов был сдаться, когда услышал этот звук. И вскоре еще один.

– Бух!

Только что кого-то ударили. Сильно. Маркус пошел на звук, и по мере его приближения звуки становились все отчетливее.

Драка.

Он огляделся. Самый тенистый уголок сада и, насколько он видел, совершенно пустынный. Впереди темный альков, скрытый от глаз высокой живой изгородью и забором. Фантина скорее всего там. Кто еще может драться в разгар бала?

Он бросился бежать. Желание немедленно ввязаться в драку было непреодолимым, но он больше навредит, чем принесет пользы, если сначала не оценит ситуацию.

Он должен двигаться осторожно. Маркус выглянул из-за угла.

Несмотря на то, что он был готов ко всему, от увиденного у него волосы встали дыбом. Маркус на мгновение застыл от ужаса. Один человек лежал на земле и стонал. Рядом Фантина дралась с тремя бандитами. Разъяренная, как ведьма, она раздавала удары налево и направо. Рядом с ней отважно сражался мистер Томпсон, но было видно, что его манера вести бой была слишком благородной, чтобы гарантировать победу. Он – джентльмен, привыкший боксировать на ринге с честными соперниками. А эти уличные бойцы использовали запрещенные приемы, популярные в преступном мире.

Пока перевес был на стороне Фантины и Томпсона, но если очнется четвертый, их наверняка одолеют. Поэтому первой целью Маркуса был бандит, корчившийся на земле. Он тремя короткими шагами достиг лежащего и одним ударом лишил его сознания. Потом ввязался в драку.

– Вовремя, черт побери, – проворчала Фантина, уклоняясь от массивного кулака. – Уилберфорс в порядке?

– Да, – выдохнул Маркус, пытаясь не растерять боевой задор. – Черт, слишком тесный фрак, – пробормотал он, замахиваясь. И услышал, как лопается ткань в момент, когда он нанес удар. Его дворецкий будет в бешенстве.

– Бог мой, Чедвик, – удивился Томпсон, сражаясь с еще одним головорезом. – Ты же не хочешь сказать, что поддерживаешь ее абсурдное увлечение?

– Поддерживаю? – ответил Маркус, едва успев уклониться от меткого удара. – Нет…

– Да! – воскликнула Фантина, схватила ком грязи и швырнула нападающему в глаза.

– Нет! – решительно повторил Маркус. – Я всего лишь уступил перед неизбежным.

Фантина грубо фыркнула, закончив со своим противником. Томпсон никак не мог прийти в себя.

– С твоей стороны неразумно… позволять… подобные вещи. Этот бандит, Херди… сказал, что она в деле. В каком деле? – Он перемежал слова ударами в плечо и грудь соперника, но тот лишь пошатывался и продолжал наступать.

– Ничего я не позволяю! – выдохнул Маркус, дважды ударив своего противника. – Фантина всегда делает по-своему. Мне остается… только смягчать… последствия. – Маркус споткнулся об одного из упавших, но быстро восстановил равновесие. И не сразу осознал то, что сказал Томпсон. – Она встречалась с Херди? Что это означает? – Он увернулся от массивного кулака, но получил удар с другой стороны.

– Не смеши меня! – выдохнул Томпсон, тоже получивший удар, на этот раз в живот. К счастью, он воспользовался моментом и откатился в сторону, и следующий удар пришелся по кустам. – Ты – мужчина, а она – женщина. Покажи, кто главный! – Он шагнул вперед и стал яростно колотить бандита.

– Покажи, кто главный! – пробормотал Маркус, слишком поглощенный потасовкой, чтобы отвечать непосредственно Томпсону. – Будь мужчиной. Тебя явно воспитывали… не те женщины… которых я знаю.

Маркус, решив применить другую тактику, резко отпрянул назад и стал ждать, когда его противник нанесет удар. И только после этого ударил в ответ. Он вложил в удар вес своего тела, метя в подбородок. Раздался ужасный хруст, голова бандита дернулась, откинувшись назад, и бандит повалился на землю.

Маркус повернулся к Томпсону и увидел, что тот наконец расправился со своим противником.

– Отличный удар, – произнес он, пораженный умением лорда драться.

– Драться вообще бы не пришлось, – раздраженно ответил Томпсон, – если бы ты лучше присматривал за Фантиной.

– Я! Уверяю тебя, ты слишком преувеличиваешь власть мужчин над женщинами. Откровенно говоря, мы им не настолько нужны, как они делают вид.

– Всего лишь отговорка мужчины, не способного привить дисциплину.

Маркус хотел было ответить, у него и слова нашлись, чтобы разбить в пух и прах собеседника. Но потом запнулся. Вспомнил, как высказывал те же мысли некоторое время назад. В Томпсоне говорит юность, еще не научившаяся разбираться в людях, особенно в таких женщинах, как Фантина, которым невозможно ничего навязать.

– Однажды, – негромко произнес он, – появится молодая женщина, которая докажет тебе, насколько ты ошибаешься. А пока верь в свою мужскую силу. Это такая же неотъемлемая часть юности, как оцарапанные коленки и разбитые носы.

– Вот увидишь, – с жаром возразил Томпсон, – скоро Фантина усмирит свою необузданность и будет исполнять мои распоряжения, как подобает настоящей леди! На правах ее мужа, строго говоря жениха, я заявляю, что положу конец этому безрассудству!

Маркус лишь покачал головой.

– В таком случае ты лишишь Фантину той части ее натуры, которая тебя и привлекает. – С этими словами он повернулся к женщине, о которой шла речь, чтобы узнать, что она думает о своем поклоннике.

Маркус вгляделся в темноту, полагая, что она отдыхает у дерева. Но заметил только ее поверженного противника. Дальнейшие поиски не обнаружили даже ее следов.

– Черт! Сбежала!

Томпсон застонал.

– В какую игру она играет?

Маркус выругался, выплескивая злость.

– Это не игра, – мрачно ответил он. – А если бы это и была игра, она обыграла бы нас обоих.

Заметив высокомерное выражение лица Томпсона, Маркус опять выругался. Томпсону никогда не понять. Он слишком молод.

– Мы должны ее найти, – продолжал Маркус. – Она где-то неподалеку. Обыщи участок перед домом. Попытайся поймать ее на выходе. А я попробую прочесать сад. Если через полчаса я не дам о себе знать, – следовательно, я ее нашел и повез домой.

Томпсон кивнул и со скоростью и уверенностью, которым Маркус мог только позавидовать, отправился искать Фантину. Маркус многое бы отдал, чтобы быть таким уверенным в себе. Но он, к сожалению, таким не был. Признаться, с тех пор как в его жизни появилась Фантина, он больше ни в чем и ни в ком не был уверен, и меньше всего – в себе самом.

Еще два месяца назад будущее казалось ему бесконечной чередой скучных дней. А теперь он сразу после кулачного боя на балу тайком пробирается по саду, пытаясь разыскать женщину, которая, вероятно, в это время вступает в сговор с главой преступной шайки.

Ну, по крайней мере, ему не скучно.

Видимо, этим и объясняется то, почему его так отчаянно влечет к Фантине. А возможно, его увлечение переросло во что-то более глубокое? Маркус замер на полушаге, засомневавшись, что следует развивать эту мысль. Нет. Сейчас явно неподходящее время, чтобы думать об этом.

К тому же он наконец нашел Фантину.

Она пряталась под покровом сумерек в основной части сада. Но даже в темноте он узнал ее силуэт. Еще никогда Маркус ни на кого так не реагировал: он не только видел ее гибкий стан, но и ощущал ее абсолютную неподвижность, знал, что она прислушивается к разговору, который ведется по ту сторону кустов.

Она пошевелилась, немного повернула голову, и он понял, что она его заметила. Фантина кивком показала, что видит его, и опять сосредоточилась на разговоре.

Он тоже прислушался, хотя практически ничего не было слышно – лишь обрывки слов. Беседовали двое. Наверняка Херди и Фикса.

Наконец-то они были у цели.

Поэтому он подошел ближе, встал рядом с ней. Несмотря на всю серьезность ситуации, для Маркуса ее присутствие было исполнено осязаемой эротической силы.

Она опять повернулась, поднесла палец к губам – в лунном свете ее лицо казалось и красивым, и сердитым. Она хотела, чтобы он молчал. Ему не хотелось ничего – только уложить ее на жирную плодородную землю и войти в нее.

Боже мой, он сходит с ума!

И тут один из беседующих заговорил достаточно громко, чем и вывел Маркуса из задумчивости.

– Господи, я плачу тебе не за то, чтобы ты думал!

– Но…

– Я хочу, чтобы этот человек умер! Если ты не можешь этого сделать…

– Могу, я только подумал…

– Довольно. – Голос понизился до тихого шепота, но Маркус продолжал различать слова. – В Уайт-холле… завтра в час … В таком случае… или никогда.

Маркус затаил дыхание, мысли путались. Любой мог знать о планах Уилберфорса, который собирался завтра днем в Уайт-холл. То, что он сообщил об этом лорду Бэйлору, ничего не значит. Или ничего бы не значило, если бы он не узнал говорящего.

А он узнал. Лорд Бэйлор и есть Фикса.

Маркус был в отчаянии, ему хотелось рвать на себе волосы. Но он продолжал стоять неподвижно, молча взвешивая варианты. Он мог прямо сейчас положить всему конец. Перепрыгнуть через кусты, встретиться с Фиксой лицом к лицу и покончить со всем одним махом. Даже несмотря на присутствие Херди, он наверняка справился бы с ними обоими. На его стороне – фактор неожиданности.

Останавливало одно. Фантина.

Она продолжала сидеть рядом с ним, молчаливый наблюдатель, несомненно пытающийся узнать голос Фиксы. Голос казался ей знакомым, но она не понимала, кому он принадлежит. В конце концов, Бэйлор при ней старался быть обворожительным, а здесь отбросил всю сдержанность и тактичность.

Не важно. Маркус не мог позволить ей сейчас вмешаться. Если Херди узнает, что она его предала, если поймет, что настоящей ее целью было схватить Фиксу, за ее жизнь никто не даст и гроша. Ей нигде не спрятаться от Херди и его головорезов.

И даже если им каким-то образом удастся доказать Херди, что она не виновата в происходящем, им нельзя забывать о том, что они находятся в общественном месте. Ссора явно привлечет внимание, особенно если Фиксу арестуют. А если в центре скандала окажется Фантина, ее репутация будет подмочена.

Он знал, что самой Фантине на это наплевать, но ему-то – нет. Ее жизнь и репутация были невероятно важны для него, даже если в конечном счете она выйдет замуж за Томпсона. Он не позволит ей растрачивать себя впустую.

Даже ценой жизни Уилберфорса.

Поэтому он продолжал молчать, придерживая ее за руку, чтобы она в спешке не совершила глупость. Фантина попыталась высвободить свою руку, но Маркус ее не отпустил, а шум поднимать она не рискнула.

Через несколько секунд Херди с Фиксой разошлись. Маркус слышал их тяжелые шаги.

– Черт побери, Маркус! – прошипела Фантина. – Отпусти меня! Я могу проследить…

– Нет. Мы должны возвращаться домой.

– Не будь смешон. – Она попыталась встать, но он ее удержал. – Я должна выяснить…

– Мы обязаны сделать так, чтобы Уилберфорс завтра в час не попал в Уайт-холл.

Фантина глубоко вздохнула, явно пытаясь взять себя в руки.

– Конечно, но…

– Слишком поздно преследовать Фиксу.

Неожиданно она выдернула руку и встала. Он тоже поспешно вскочил, но она осталась стоять. Молча привстала на носочки и выглянула поверх кустов. Через пару минут она сникла, признав поражение.

– Я могла бы за ним проследить.

Он покачал головой.

– Только не в таком виде. Это вызвало бы ненужные комментарии и спугнуло бы Фиксу.

Она посмотрела на свое платье и только сейчас поняла, насколько оно грязное. В дополнение к огромной дыре, через которую проглядывала правая нога, лиф разошелся на груди. Пока все было прикрыто, но одного неосторожного движения или порыва ветра было бы достаточно, чтобы платье упало к ее ногам. А сейчас в мерцающем лунном свете ее кремово-белая кожа казалась просто восхитительной.

– Маркус! Перестань таращиться!

К своему изумлению, он заметил, как краска стыда стала заливать ее грудь, шею, щеки.

– Вот уж не думал, что ты такая скромница.

– Я не скромница. Но от твоего откровенного взгляда любой женщине стало бы не по себе.

Маркус поднял голову, пытаясь в лунном сиянии разглядеть черты ее лица. Она немного отвернулась, но рот был приоткрыт от возбуждения.

Он едва смог сдержать ликование. Он ее волнует! Одного страстного взгляда хватило, чтобы она начала заметно нервничать.

Он протянул руку, благоговейно коснулся ее подбородка. Их взгляды встретились, и на мгновение она напомнила ему олениху – такую же беззащитную и бесконечно прекрасную.

– Мы поймаем Фиксу завтра, – мягко сказал он. – До завтра ничего не случится. А пока ты – моя главная забота. Поехали домой.

Фантина кивнула, не сводя с него взгляда, – глаза широко распахнуты, губы такие манящие.

– Домой? – задохнулась она, ее глаза округлились еще больше. – Домой! Черт, леди Анна убьет меня. Только посмотри на мое платье.

Он улыбнулся, глядя на ее испуганное лицо. Эта женщина только что дралась голыми руками с головорезами, преследовала убийцу, раскрыла, сама того не понимая, все дело. А сейчас боится упреков его матери?

– Ерунда, – ласково произнес он. – Я отвезу тебя к себе. Ты умоешься и переоденешься – я пошлю Лотти записку. Так ты, по крайней мере, не предстанешь перед ними в таком непотребном виде.

Фантина нахмурилась.

– А им не покажется это странным?

Маркус пожал плечами.

– Разумеется, покажется, но Лотти уже привыкла, я уверен. А что касается матушки, то она отреагирует сдержанно и станет распекать меня.

– Не хотелось бы, – с опаской ответила она.

– Переживешь, – усмехнулся он. – Посмотри на меня.

Глава 19

Фантина была вынуждена молча покинуть бал. Она прекрасно понимала: если кто-нибудь увидит ее в подобном одеянии, уже через час ее репутации конец. Еще пару недель назад она не стала бы обращать на это никакого внимания. В конце концов, какой ей прок в незапятнанной репутации? Женщина может передвигаться гораздо свободнее, когда ее считают проституткой. Откровенно говоря, именно поэтому она выбрала роль Фанни.

Но для Фантины впервые стала важна ее репутация. Ей хотелось быть чистой и непорочной, если не для себя самой, то хотя бы для Лотти и леди Анны, не говоря уже о Маркусе. Они вывели ее в свет. Любой ее проступок отразится не только на ней, но и на них тоже.

Поэтому она кивнула Маркусу, позволяя ему увлечь себя через кусты за угол дома. Они никого не встретили, постоянно держались в тени, избегали людных мест, пока не оказались у кареты Маркуса.

Он втолкнул ее внутрь, плотно закрыл дверь, не дав ей даже дух перевести, и тщательно зашторил окна, как будто натянул на них завесу тайны.

– Моя репутация спасена? – с тревогой спросила Фантина.

– Да, – ответил он, когда экипаж тронулся. – Если только ты никому не попадешься на глаза, пока не будешь должным образом одета. Разорванное и грязное платье не спрячешь.

– А если бы я была чистой и прилично одетой?

– В таком случае мама с Лотти сделают вид, что все так, как и должно происходить. Вероятно, мне следует послать Лотти записку. Она могла бы отвезти тебя домой.

Фантина прикусила губу, вспоминая события сегодняшнего вечера. Ее изнутри раздирало чувство вины за то, что она подвергла такому серьезному риску Уилберфорса. Если бы она сегодня не явилась на бал, член парламента, скорее всего, был бы давно мертв. А вина лежала бы на ней. Она совершенно не занималась расследованием, хотя, положа руку на сердце, понятия не имела, что ей следовало делать.

Она повернулась к Маркусу, покачала головой.

– Пусть Лотти скажет, что меня неожиданно вызвали домой. Что заболела моя пожилая тетушка.

– Зачем?

– Херди вот-вот нанесет очередной удар. Я должна быть рядом с Уилберфорсом. Быть его телохранителем.

Маркус покачал головой. Она едва могла разглядеть его в темноте, но движения были такими же стремительными, как и слова.

– Нет, это абсолютно невозможно. Слишком опасно. Херди не очень-то обрадуется, когда узнает, что ты сделала с его молодчиками.

Фантина едва не засмеялась.

– Да, но я смогу его успокоить. В конце концов, это для меня дело чести, и никто, даже Херди, не сможет долго держать меня на коротком поводке.

– Все равно очень опасно.

– А что нам остается, пока мы не выяснили личность Фиксы? – Она вздохнула и откинулась на подушку. – Если бы ты не помешал мне проследить за ним!

– Только не в таком виде.

Фантина понимала, что он прав. Но ей так хотелось хоть одним глазком посмотреть на говоривших!

– Я общалась с ним. Не сомневаюсь. А ты не узнал его голос?

Он секунду колебался, но потом решительно ответил:

– Нет. Не узнал.

– Я так и думала. Ты бы уже об этом сказал. – Она покачала головой. – Я провалила все дело.

– Ты прекрасно со всем справилась, – подбодрил ее Маркус. – От тебя ничего не зависело, Фантина. Я думал, ты поняла.

Фантина вздохнула.

– Я понимаю. С каждым днем я чувствую себя все более уязвимой, – сказала она и подумала: «Уязвимой из-за тебя, Маркус». Его хриплый голос, казалось, окутывал ее в темной теплой карете.

– Тебе следует принять горячую ванну и переодеться. Потом обсудим остальное.

Фантина улыбнулась и расслабилась.

– Я надеюсь на вас, милорд. – Удивительно, с какой легкостью она произнесла эти слова.

Она действительно доверяла Маркусу. Всецело. Несмотря на все неприятности, несмотря на взаимную неприязнь и его оскорбленное достоинство, он всегда поступал, исходя в глубине души из ее интересов. Естественно, он мог подавлять и проявлять упрямство, но она никогда не сомневалась в его истинных намерениях.

Может быть, он ее и не любил, но она явно не была ему безразлична. Возможно, этого вполне достаточно. Не для обязательств на всю жизнь. Не для того, чтобы стать его любовницей. Но достаточно для того, чтобы согреть ее в эту холодную, неудачную для них ночь. И в эту секунду она позволила себе ощутить, как в темноте лопнуло напряжение и ее тело и сердце затрепетали.

Она едва могла различить силуэт Маркуса, сидящего напротив, но ей не нужно было видеть его – он и так стоял у нее перед глазами. Чертовски красивый, широкоплечий, с озорной улыбкой – черты его аристократического лица часто были напряженными. Но рядом с ней его лицо разгладилось, он улыбнулся ей так чарующе, что у Фантины от восторга сжались пальцы ног.

Она вспомнила, как рьяно бросился на ее защиту мистер Томпсон. И ему она явно была по душе. Откровенно говоря, Фантина все еще собиралась выйти за него замуж, если он предложит. Но в сравнении с Маркусом он был всего лишь милым молодым человеком. Она смогла бы жить с мистером Томпсоном, но сердце ее принадлежало Маркусу.

Карета остановилась, Маркус отодвинул занавеску, выглянул в окно, обвел взглядом улицу.

– Там кто-то есть. Нужно секунду подождать.

Фантина кивнула, с готовностью схватилась за складки платья.

– Опусти голову и быстро ступай в дом, – продолжал он. – Поднимайся наверх и не оглядывайся, пока не закроешь за собой дверь спальни.

Фантина нахмурилась.

– А твоим слугам можно доверять?

– Разумеется, – сухо ответил он. – Но я не рискую искушать их преданность. – Неожиданно он улыбнулся. – Кроме того, я недавно увеличил им жалованье. Умоляю, не давай им повода просить дополнительной надбавки.

– Может быть, предоставишь им еще один выходной, – сказала Фантина, с легкостью подхватив его игривый тон. – Ведь именно так ты поступил в прошлый раз?

– Да, но я не могу передать тебе, насколько меня возненавидели остальные члены парламента. Если у одного лорда слуги получили выходной, то всем тут же захотелось иметь выходной. Гаррис даже уверял, что я подрываю устои английской аристократии.

– Боже мой! – в притворном негодовании воскликнула она. – Как ужасно с твоей стороны.

– Да. Настолько ужасно, что я подумываю сделать это еще раз.

Они болтали ни о чем, весь разговор – обмен остротами, направленный на то, чтобы снять растущее между ними напряжение. К сожалению, не помогло.

Она видела его лицо в неярком свете луны. Его глаза – темные омуты, в которых одна она. Она заметила, как он сглотнул, стиснул зубы, и поняла, что Маркус едва сдерживается.

Неожиданно ее охватило необъяснимое желание. Кожу как будто обожгло, а во рту пересохло. Она облизала губы, услышала его прерывистый вздох.

– Фантина… – Голос Маркуса напоминал глухой стон.

Она не знала, как ответить, не знала, что думать. Поэтому побежала. Бросилась мимо него прочь из кареты, поспешно взлетела по лестнице в открытую перед ней дверь. Она слышала за спиной его тяжелые шаги, когда вбегала в дом.

И вот она наверху, в своей комнате, той самой, где она спала много ночей назад. Той самой, где они едва ли не…

Она быстро захлопнула дверь, навалилась на нее, закрыла глаза. Она слышала, как внизу Маркус разговаривает с дворецким. Слов было не разобрать, но, казалось, все ее тело пело от звука его низкого голоса.

Она не хотела этого, не хотела так на него реагировать, думать о нем, вспоминать его прикосновения. Но не могла сдержаться. Она хотела его.

И тут ей в голову пришла волнующая мысль. Ее внутренний голос прозвучал подобно раскатам грома. Два простых слова: «Почему нет?»

Почему не отдаться Маркусу? Почему на одну-единственную ночь не принять его в своей постели? Ответ был очевиден. Она девственница. Признаться, она берегла свою девственность, как берегла бы сотню слитков золота. Это единственное доказательство того, что она не похожа на свою мать и никогда такой не будет.

Она подняла голову, увидела собственное отражение в зеркале, залитое луной. Платье разорвано, лицо грязное, из волос торчит смятый листок. От одного вида хотелось улыбнуться, и не потому, что ей нравилось быть грязной, а потому что мама умерла бы от подобного зрелища.

Ее мать думала только о себе. Она стала актрисой ради того, чтобы люди смотрели на нее. Стала куртизанкой из-за драгоценностей и красивой одежды. Мечтой всей ее жизни были большой дом, карета, в которой она могла бы кататься вокруг Гайд-парка, восхищение окружающих ее красотой и богатством.

Но Фантине на такие вещи было наплевать. Всегда. Она просто хотела, чтобы ее жизнь была проще и легче, чем в трущобах. Хотела, чтобы рядом был любимый человек, который никогда бы ее не бросил.

Поэтому она совсем не похожа на мать. От этой мысли стало так легко, что Фантина едва не рассмеялась. Да, она не похожа на свою мать! Маркус прав. Чтобы она ни сделала, она – это она. И она любит Маркуса.

Почему всего на одну ночь не дать воли своим чувствам? Один-единственный раз, прежде чем связать себя узами брака с мистером Томпсоном?

Почему бы и нет?

Причин она не находила. Фантина знала, как избежать нежелательной беременности. Кстати сказать, знала, как симулировать девственность в первую брачную ночь. Поэтому, услышав за дверью размеренные шаги Маркуса, она с готовностью распахнула дверь и позволила ему войти в комнату.

Он явно нервничал, что-то мял в руках, а в его потемневших глазах читалось неутолимое желание.

– Как только нагреется вода, слуги принесут ванну.

Она покачала головой, еще не готовая к тому, чтобы отдаться ему прямо сейчас.

– Н-нет. Достаточно будет небольшого кувшина и тряпки. Не нужно будить весь дом.

Маркус кивнул.

– Я послал Уилберфорсу записку, чтобы никто не тревожился. Завтра он в Уайт-холл не поедет.

– Отлично, отлично, – ответила Фантина, теребя остатки своей юбки.

– А еще я послал записку Лотти, сообщил ей, что ты в безопасности, навещаешь больную подругу.

– Хорошо, хорошо.

Они несколько секунд пристально разглядывали друг друга, потом Маркус резко развернулся и вышел. Фантина слышала его отрывистые реплики, когда он отдавал приказания слуге.

Обругав себя за нервозность, Фантина быстро развела огонь в камине. Несмотря на то, что наступила весна, ночи стояли холодные. Она даже осталась довольна, что ей было чем себя занять.

Но мысли занять было нечем, поэтому, когда Маркус вернулся, она все еще была встревожена и заметно нервничала. Она глазам своим не поверила, когда Маркус вошел в комнату с большим кувшином воды.

Фантина даже рот открыла от удивления.

– Маркус!

– Ты же сама сказала, что не нужно будить весь дом, – с придыханием ответил он и поставил огромный кувшин горячей воды. – Надеюсь, сестра оставила в шкафу какое-нибудь платье.

Фантина заглянула в громадный шкаф.

– Да, несколько, – прерывисто дыша, прошептала она.

– Она иногда останавливается здесь. Когда ездит за покупками. Проще у меня остановиться, чем арендовать дом.

– Конечно.

Нелепая беседа, случайные слова. Они стоят и не сводят друг с друга взгляда. Неожиданно Маркус нахмурился и посмотрел на тряпку у себя в руках.

– Ой, держи. – Он протянул ей тряпку.

Она вот-вот готова была коснуться его руки, но Маркус выронил тряпку ей на ладонь и резко отстранился. Втянул голову в плечи и развернулся, чтобы уйти.

– Маркус! – удивилась она его новому, несколько странному поведению.

Он замер, продолжая стоять к ней спиной. Она видела, как он ссутулился, как напряглись мышцы под льняной рубашкой.

– Я не могу остаться, Фантина, – прохрипел он. – Я хочу тебя больше жизни. Я готов на все, готов поставить на карту все, лишь бы ты была сегодня ночью со мной.

Она почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Неужели он чувствует такое же желание, как и она? Для него это чувство такое же удивительное – когда одновременно и страшно и радостно?

Существовал только один способ узнать.

Фантина шагнула вперед и нежно коснулась его плеча. Она почувствовала, как от ее прикосновения заиграли его мышцы, ощутила напряжение, сдерживаемое ради нее.

– Я не привыкла носить вечерние платья, – низким хриплым голосом произнесла она. – Ты не мог бы остаться и помочь мне переодеться?

Он обернулся, на его лице было написано отчаяние.

– Черт побери, Фантина, неужели ты не понимаешь? Я пытаюсь сдержать свое обещание!

Он еще что-то хотел сказать, но она зажала ему рот пальчиками. Его кожа была горячей, а губы еще горячее.

– Я понимаю, – прошептала она. – А ты?

Она погладила его лицо, провела по шероховатой щеке, потом опустилась вниз, погладила плечи.

И отступила.

Увидела его ошарашенное лицо и улыбнулась. Что ж это за сила, которая лишает воли мужчин!

Она повернулась к нему спиной, перебросила волосы через плечо. Подошла к камину, возле которого стоял кувшин с горячей водой, расстегнула последнюю застежку на порванном лифе, повела плечами, чтобы и платье, и рубашка соскользнули с плеч. С каждым шагом она избавлялась от остатков одежды – и вот уже стояла обнаженная в отблесках каминного огня.

За ее спиной застонал Маркус. Она едва заметно повернула голову, посмотрела на него. Он как будто прирос к месту, сжимая и разжимая кулаки.

А потом она медленно вытянула ногу и поставила ее на сундук. Убедилась, что Маркус не сводит с нее глаз. Нагнулась, намочила тряпку и медленно стала себя мыть. Начала со ступни, затем вымыла лодыжку и пальцы. Потом заскользила вверх по бедру.

Остановилась, стыдливо взглянула на Маркуса, наклонилась и опять намочила тряпку. Фантина не спешила, потягивалась и извивалась, чтобы он получше ее рассмотрел. И все это время он стоял как вкопанный и тяжело дышал.

Фантина закончила мыть одну ногу, наклонилась, опять намочила тряпку. Встала, выгнула спину, подняла тряпку, чтобы вода побежала по груди.

Его стон эхом разнесся по комнате.

Внезапно он очутился у нее за спиной, притянул ее к себе и прижался к ней всем телом. Его прикосновение обожгло ей кожу, и она впервые заметила, что и сама прерывисто дышит.

– Позволь я помогу, – сказал он.

Он прижал Фантину к своей груди. Фрак он уже снял. Она почувствовала прикосновение его шелкового шарфа, а под ним холодок жемчужных пуговиц на его рубашке. Но никакая рубашка не могла скрыть жар его тела и огонь прикосновений.

Он взял у нее тряпку, рука, коснувшаяся тыльной стороны ее ладони, была большой и сильной. Потом вода ручейками заскользила по ее груди, оставляя на ней длинные мокрые следы.

Она охнула от восторга. Почувствовала, как напряглись соски, и выгнулась в ответ всем телом.

Как же томительно долго тянулось время, прежде чем он опустил руку, провел тряпкой по ключице, потом вокруг груди, пока наконец лениво коснулся сосков. Сперва его прикосновения были легкими, как перышко, затем стали решительнее, а после, когда он невероятно нежно ласкал ее соски, вообще мучительными. Она застонала, испугавшись того, что они делают, но одновременно испытывала восторг.

– Маркус, – скорее прошептала, чем сказала, Фантина и почувствовала, как его губы, касающиеся ее виска, растянулись в улыбке.

– Какая ты красивая! – воскликнул он, и впервые в жизни она поверила. И все благодаря ему. – Поверить не могу, что ты наконец моя.

Она улыбнулась в ответ, захотела его поцеловать, попыталась повернуться, но он не позволил.

– Нет, – прошептал он. – Постой так еще минуточку.

Он продолжал ласкать ее тело, водить по нему мокрой тряпкой там, где ему нравилось. Маркус завел ее руки за голову, затем Фантина обхватила его за плечи, а когда она, повернувшись спиной, вытянулась вдоль его тела, стал гладить ее под грудью.

Она заерзала – так хотелось его поцеловать, – но одновременно желала, чтобы эта пытка продолжалась. Не получилось. Он стал ласкать ее двумя руками: сначала прижал ее бедра к своим, а потом его пальцы заскользили по всему телу.

Скоро он отбросил тряпку, двумя руками обхватил ее грудь, а она начала тереться об него ягодицами. Продолжая ласкать ее, Маркус наклонился и поцеловал ее в изгиб шеи. Языком рисовал медленные круги, а пальцы повторяли движения языка. Ноги Фантины задрожали.

Руки Маркуса скользнули ей на живот, она продолжала тереться об него бедрами. В ответ он стал двигать бедрами, вперед и вверх.

Слишком много и так мало. Не размыкая его объятий, она повернулась, потянулась, чтобы поцеловать его. Он жадно прильнул к ее губам, и очень скоро обоим нечем стало дышать.

Ее пальцы пытались справиться с его одеждой, отрывая пуговицы и стаскивая мокрую рубашку со скользкого тела. Он помогал ей, продолжая осыпать поцелуями ее лицо, шею, тело – куда только мог дотянуться.

Когда она наконец сняла с него рубашку, он наклонился и подхватил ее на руки. В два шага он оказался у кровати, с невероятной нежностью уложил ее на матрас.

А затем резко отстранился. Могучий силуэт, широкие крепкие плечи. Глаза потемнели, на лицо легла тень.

– Маркус! – негромко позвала она.

– Я поклялся, что уеду. Позволю тебе быть леди.

– Но я и есть леди, – с легкостью ответила Фантина. – И что бы ты ни сделал, что бы ни сказал, этого не изменить. Сейчас я это понимаю. Я выбрала себе жизнь. И я выбрала тебя. – Она привстала, прильнула к нему губами. Потянула за собой на кровать. Он уступил неохотно, как будто продолжая сомневаться, но вскоре она подавила его сопротивление. Их руки соприкоснулись, языки встретились, он навалился на нее всем телом.

Она потянулась к его панталонам, но он, прервав поцелуй, убрал ее руки. Быстро разделся, Фантина и глазом не успела моргнуть. Потом вернулся к ней, но прильнул не к губам, а ниже, к груди, стал ласкать ее языком, как никто и никогда раньше.

Она задыхалась от эротического движения его языка, нежного покусывания, даже от его горячего дыхания.

А потом она закричала, чувствуя внутри почти невыносимое напряжение, но он продолжал ее мучить, пока она извивалась под ним.

– Маркус, пожалуйста! – воскликнула Фантина.

Она не знала, чего просит, только чувствовала, что он ей нужен, нужен как никогда. Она видела, как он заерзал на кровати, пытаясь устроиться, когда она открылась ему навстречу. Она гладила его по спине, опускаясь все ниже, пока не коснулась его бедер.

Фантина почувствовала, как его ноги – натянутые мышцы – прижались к внутренней стороне ее бедер. Она потянула его к себе.

Он быстро и мощно вошел в нее, она вскрикнула от резкой боли. Он замер, глаза расширились от удивления.

– Боже мой, Фантина, я никогда не думал…

– Ерунда… – прошептала она. Конечно, это была совсем не ерунда, и тем не менее она ни на секунду не пожалела. Казалось совершенно естественным и правильным, что именно с ним она должна потерять свою девственность.

Маркус покачал головой.

– Ты должна была предупредить меня.

– Я сама так решила. И выбрала тебя. – В подтверждение своих слов она начала двигаться. Она потянулась к нему всем телом, прижалась к его бедрам.

Он застонал, наклонился и поцеловал ее, завладел ее ртом, когда опять вошел в нее.

И еще раз.

С каждым мощным толчком напряжение внутри нее все росло, она застонала. Почувствовала на своем теле его сильные, крепкие руки.

Еще раз.

И еще.

Пока с последним толчком мир не рассыпался на тысячи маленьких сверкающих бриллиантов.

Она услышала крик и поняла, что кричит она. Фантина чувствовала, как к ее ликованию присоединился Маркус – его экстаз был таким же торжествующим, как и у Фантины.

Глава 20

Маркус улыбался.

Он чувствовал, что улыбается, потому что у него болели мышцы на лице. Честно говоря, болело все тело, но он был так счастлив, что не обращал на мелочи внимания. Он поверить не мог, что это случилось. Ему казалось, что он потерял Фантину навсегда, а она сама к нему пришла. Предложила себя весьма соблазнительным образом, так что эти воспоминания до сих пор вызывают у него возбуждение. Закрывая глаза, он вновь и вновь видел ее перед собой на фоне пылающего камина, медленно вытягивающую, чтобы помыть, ровную длинную ножку.

Глядя на нее сейчас, спящую, уютно свернувшуюся клубочком, никто бы никогда не догадался, сколько страсти у этой женщины. Сколько раз прошлой ночью они кончили? Сколько раз она выкрикивала в экстазе его имя?

Она принадлежала ему, он едва верил в собственную удачу.

Маркус погладил ее по щеке. Кожа Фантины была такой нежно-розовой, невинной и чистой. Он наклонился, прижал губы к ее алым губам.

У них есть еще время? Успеет ли он вновь потеряться в ней?

Он услышал, как вдалеке, где-то внизу, часы пробили одиннадцать. Времени не было. Однако когда она заворочалась и на ее пухлых губах заиграла манящая улыбка, разве он мог устоять?

* * *

– Я должен идти. – Маркус чувствовал себя вымотанным, сонным, но в то же время таким счастливым, что не хотелось вставать. Однако ему действительно было пора. – Слуги принесут тебе все, что необходимо.

– А если мне нужен только ты? – Она говорила негромко, соблазнительно, а затем обняла его за плечи и притянула, чтобы поцеловать.

Он едва не уступил, но сдержался.

– Господи, Фантина, ты же знаешь, как ты меня искушаешь, – простонал Маркус, но отстранился от нее.

– А куда ты так спешишь?

Она села, одеяло соскользнуло вниз. В солнечном свете во всей своей красе предстала ее восхитительная грудь, и ему пришлось крепко сжать руки в кулаки, чтобы удержаться и не коснуться ее.

– Мне кое с кем нужно поговорить. – Он глубоко вздохнул и с трудом оторвал от нее взгляд. – Я должен послать Джейкоба к Уилберфорсу, чтобы убедиться, что старик в обед не отправится в Уайт-холл.

Фантина нахмурилась, вспоминая события вчерашнего вечера.

– Клянусь, я где-то раньше уже слышала голос Фиксы. Почему ты не дал мне за ним проследить? Я бы уже поставила точку в этом деле.

– Ты и сама прекрасно знаешь ответ, – сказал Маркус, вставая с кровати. – Ты привлекла бы ненужное внимание. Боюсь думать, что бы сделал Херди, если бы узнал, что ты его предала.

Фантина пожала плечами, хотя он заметил, как дрогнул ее голос.

– С Херди я справлюсь.

– Не сомневаюсь. Но я не хочу тобой рисковать. Особенно учитывая, что сам могу сегодня прекрасно уладить все вопросы.

Она заерзала на кровати, но замерла, услышав его слова, смерила Маркуса холодным взглядом.

– На что ты намекаешь? Как ты можешь уладить вопросы?

Он понимал, что не стоило сразу ей все рассказывать. Следовало держать язык за зубами, пока все закончится. Но ему не нравилось хранить от нее секреты, не нравилось ее обманывать.

Вчера ночью их отношения изменились, и начинать утро с неправды он не хотел. Поэтому Маркус присел на кровать, взял ее за руку, пытаясь, насколько возможно, смягчить удар.

– Я солгал тебе. Я узнал голос Фиксы. Я знаю, кто он.

Она отреагировала не сразу. Откровенно говоря, Фантина просто застыла. Потом в ее глазах блеснула ярость, она высвободилась из его рук, выскочила из постели. Обернулась к нему лицом.

– Ты знаешь, кто он?

– Да.

– И не сказал мне! Как ты мог! – Ее прямо трясло от негодования.

– Фантина, ты должна позволить мне уладить все…

– Нет!

Он встал, схватил ее за плечи – благо высокий рост позволял.

– Послушай меня. Я знаю, что ты не желаешь ни на йоту уступить в этом расследовании, но ты должна меня послушать!

– Черт побери! Ты считаешь, что я неспособна…

– Конечно, я так не считаю… – Его восклицание заставило Фантину ненадолго замолчать. – Он лорд, и очень влиятельный.

– Это ничего не значит…

– Для меня значит. Фантина, ты должна учитывать, что, кроме исходящей от Херди опасности, мы имеем дело с аристократами, а не уличными преступниками. Существуют определенные правила. И мы обязаны им следовать.

Она оттолкнула его от себя, ее порыв был таким неожиданным, что руки Маркуса соскользнули с ее плеч, как будто там и не лежали.

– Он убийца. Ты не был бы таким великодушным, если бы за всем этим стояли Балласт или Херди.

Маркус покачал головой, жалея, что она его не понимает.

– Нельзя, чтобы англичане заподозрили наших лидеров в коррупции. Это вызвало бы недовольство. Бог мой, мы могли бы целую страну вовлечь в войну, как во Франции. Ты этого хочешь?

Она ответила ему пристальным взглядом, сжав кулаки.

– Вы до сих пор считаете нас идиотами.

– Прошу прощения?

Она воздела руки к небу.

– Если низшие сословия негодуют, вероятно, на это у них есть причины.

– Разумеется, но…

– Нет, теперь ты меня послушай. – Она шагнула вперед, прикрываясь одеялом. – Мы не хотим бастовать, как делают безумцы во Франции. Нам не нужен такой вождь, как Наполеон. Мы хотим, чтобы с нами были честны. Хотим иметь шанс на достойную жизнь.

Маркус кивнул, мысли и эмоции спутались в один узел – не развязать.

– Разумеется, вы должны иметь шанс, – медленно произнес Маркус. – Но какое отношение это имеет к лорду… к Фиксе?

– Маркус, неужели ты не видишь? Разве мы можем доверять вам, если вы скрываете свои пороки?

– А разве вы сможете доверять нам, если мы будем казаться неидеальными? – возразил Маркус. – Народу нужна стабильность, в противном случае нас будут атаковать как внешние, так и внутренние враги. Наполеон только и ждет, когда представится шанс. Покажите ему, что у нас есть противоречия в парламенте, – и он в ближайшие дни совершит нападение! Я не могу этого допустить.

– И что ты сделаешь? Запрешь меня, чтобы не дать завершить то, ради чего, собственно, меня и наняли?

Маркус посмотрел на ее сжатые кулаки, недоумевая, как ситуация вышла у него из-под контроля.

– Фантина, не теряй благоразумия. Он будет более сговорчив, если все решить по-тихому, среди пэров.

Она опять всплеснула руками.

– По-тихому! Среди пэров! Господи, Маркус, он пытался убить человека. Скажи, кто он, и покончим с этим.

– Так дела не решаются!

Повисло напряженное молчание. Они стояли в двух шагах друг от друга и буравили один другого взглядами. У Маркуса возникло ощущение, будто между ними разверзлась пропасть.

– Фантина, такова жизнь. Мы уже обсуждали это. Нельзя изменить мир, повинуясь только одному своему желанию.

– Значит, ты запрешь меня дома, а сам решишь вопрос с Фиксой? Так сказать, между пэрами?.. И что это означает? Все сойдет ему с рук?

– Нет, он отправится в колонии.

Она рассмеялась, и смех ее был совершенно безрадостный.

– Вы, значит, отмахиваетесь от проблемы, перекладываете ее на других людей…

– Там он не будет так опасен.

– Убийца навсегда останется убийцей, Маркус. Он не изменится только потому, что вы отослали его подальше от своих аристократических глазок долой.

Он вздохнул.

– Он лишится всего, что имеет: семьи, титула, дохода… Разве это недостаточно строгое наказание?

Она покачала головой.

– Не знаю. И ты не знаешь. Выдай его властям, Маркус. И пусть суд решает.

Он боролся с искушением, едва не уступил. Но в конце концов передумал.

– Существуют правила. Я должен поговорить с ним как джентльмен с джентльменом. Мне очень жаль, что ты не понимаешь…

– Нет, я все понимаю! – В голосе Фантины звучало презрение. – Слишком хорошо понимаю, лорд Чедвик! – Упоминание его титула прозвучало как насмешка.

Он вздохнул, в душе разделяя ее обиду, но все-таки не пожелал менять принятое решение. Он предлагал лучший способ решения проблемы, и они оба это понимали. Только гордость мешала ей признать очевидное.

Маркус шагнул к ней. Она явно не желала, чтобы он к ней прикасался, но Маркус все равно взял ее за руки. Она недолго сопротивлялась. Ей необходима была его ласка, причем так же, как и его потребность прикоснуться к ней. Закончилось тем, что он обхватил ее лицо руками, нежно поцеловал.

– Я скоро вернусь. И будем обсуждать это столько, сколько тебе заблагорассудится.

– Но будет поздно, вопрос с Фиксой уже будет решен.

– Верно. Но я бы хотел услышать тебя, узнать твое мнение. – Он поколебался, потом решился быть предельно откровенным. – Фантина, возможно, ты и права. К сожалению, у тебя нет времени, чтобы убедить меня. Уже почти полдень. Я должен поговорить с Фиксой, пока он не понял, что его последняя попытка с треском провалилась.

– Я поеду с тобой, – решительно заявила она.

– Нельзя. Этот человек слишком горд. Дело должно быть решено между джентльменами. – Он прижал ее крепче, млея от близости ее тела. – Поговорим обо всем сегодня вечером. И ты сможешь воспользоваться всеми доступными тебе средствами, чтобы убедить меня.

Он почувствовал, как она замерла в его объятиях, потом вырвалась из них.

– Неужели ты полагаешь, что я пущу тебя сегодня в свою постель?

– А почему нет? Ты же не думаешь, что это недоразумение испортит то, что зародились между нами. Вчера ночью… – Он попытался выразить, насколько восхитительна была вчерашняя ночь. – Это было…

– Все закончилось! – Она отошла в сторону. – Маркус, я разделила с тобой ложе, потому что люблю тебя. Потому что хотела провести последнюю ночь с тобой, прежде чем отдать руку и сердце мистеру Томпсону. Это была всего одна-единственная ночь.

Он от удивления открыл рот. Нахмурился. Ему даже пришлось напомнить себе, что нужно дышать. Ему хотелось говорить, как-то выплеснуть свой гнев, но он смог выдавить только испуганное восклицание:

– Мистеру Томпсону!

– Да. Он добрый, умный – и будет мне хорошим мужем. Он пообещал просить моей руки и сердца, и я намерена принять предложение.

У Маркуса в голове все перемешалось.

– Но ты любишь меня!

– Да, тебя. Но замуж выйду за мистера Томпсона.

– Но ты только что… – Он не смог произнести это вслух, лишь молча указал на скомканную постель. – Ты любишь меня! – Маркус нахмурился. Не это он хотел сказать, но мысленно продолжал возвращаться к одному и тому же. – Ты любишь меня?

– Да.

Он шагнул вперед, злость обжигала разум.

– Ты любишь меня! – еще раз повторил он. Язык заплетался. – Меня!..

– Ты уже говорил это! – воскликнула Фантина, явно сердясь на то, что он не может выразиться яснее.

– Но я никогда не думал, что ты меня полюбишь. Я не думал…

– А я люблю. – Ее явно не радовал этот факт.

Он шагнул к ней, его переполняла радость.

– Мне кажется… мне кажется, это чудесно!

– Еще бы! – отрезала она. – Ты же мужчина!

Она бы не позволила себя обнять, но и в стороне он оставаться не мог. Поэтому он развел руками и навис над ней.

– Ты не можешь выйти замуж за мистера Томпсона, – решительно заявил Маркус. – Не можешь, если действительно любишь меня.

Она прикусила губу, и на короткое мгновение он увидел все страхи и неуверенность, которые ее преследовали. Но потом все уступило место решимости, которую ему еще не доводилось наблюдать.

– Маркус, пойми. Я люблю тебя. И всегда буду любить, воспоминания об этой ночи с тобой я сохраню на всю жизнь. Но я выйду замуж за мистера Томпсона, и ты никак не сможешь этому помешать.

Он покачал головой.

– Не понимаю.

– Неужели? Вспомни о женщинах своего круга, они постоянно выходят замуж ради положения.

– Еще как выходят! – отрезал он, чувствуя, как злость застит разум. – Но ты же не одна из них.

Фантина подняла голову, глаза ее блестели, и Маркус понял, что сказал глупость.

– Как раз наоборот, – ледяным тоном заявила она. – Теперь я одна из них. Или стану такой же, как только выйду замуж за мистера Томпсона.

– Я запрещаю!

Она в ответ только засмеялась, и ему внезапно захотелось на нее наброситься, встряхнуть, даже ударить. Но не кулаком. Он решил ударить по ее самомнению, уверенный, что сможет разрушить его одним-единственным вопросом:

– А если ты носишь моего ребенка?

Она покачала головой.

– Я предприняла меры, чтобы этого не случилось.

– Какие меры? – взорвался Маркус.

Фантина пожала плечами.

– Не важно. Ребенка нет. И не будет. По крайней мере, от тебя.

Она так решительно об этом заявила, как будто констатировала факт, и ему пришлось поверить ей на слово. Однако разум не принимал отказа. Еще секунду назад Маркус не думал ни о каком ребенке, но теперь мысль о том, что она никогда не будет носить его дитя, буквально взбесила его. Нет, он даже представить не мог, что когда-нибудь она будет носить ребенка Эдварда…

– Ты не можешь выйти за Эдварда!

Она вздернула подбородок.

– А то в тюрьму меня посадишь?

– Нет, конечно…

– Прилюдно обесчестишь или будешь отрицать, что вообще меня знаешь?

– Нет!

– В таком случае тебе не остановить меня. – Фантина отвернулась и стала одеваться.

Он останется, чтобы закончить их спор. Он потратит на это столько времени, сколько нужно, даже если придется уложить ее в постель и заняться любовью, пока она не откажется от своих безумных идей. Откровенно говоря, именно это он и намеревался сделать, но в этот момент часы пробили двенадцать.

Полдень.

Ему понадобится несколько минут, чтобы одеться и приготовиться к встрече с Фиксой. Ему пора идти.

Маркус оглянулся на Фантину. Она, наклонившись, натягивала чулки, волосы упали ей на лицо. Он даже как-то приободрился, когда увидел, как дрожат ее руки. По крайней мере, она не осталась равнодушной. По крайней мере, мысль о том, что придется расстаться с ним, была для нее мучительной. Он продолжал на это надеяться.

Только остаться не мог. В его руках была жизнь Уилберфорса.

– Разговор еще не окончен, Фантина, – негромко произнес Маркус: одна его часть желала ее, другая требовала, чтобы Фантина прислушалась к его мнению. – Обсудим это позже.

Фантина подняла голову, на лице были написаны смирение и пустота.

– Мы с вами, милорд, можем обсуждать все, что угодно, только я буду сама распоряжаться своей судьбой.

Он посмотрел на нее, разрываясь между желанием заключить ее в объятия и своим долгом перед Англией.

– Фантина, – его голос готов был вот-вот дрогнуть, – я должен идти.

– А я должна выйти замуж за мистера Томпсона.

Она отвернулась, распахнула шкаф и стала искать подходящее платье. Маркус какое-то время еще колебался, но что он мог сказать? Отношения между ними слишком сложные, слишком запутанные, чтобы сейчас в них разбираться. Придется подождать.

На кону жизнь человека. Стабильность страны.

Коротко выругавшись, он вылетел из комнаты, в спешке едва ли не хлопнув дверью. Чем скорее он покончит с Фиксой, тем быстрее вернется к Фантине.

Он все уладит с ней. Никогда не позволит ей выйти замуж за мистера Томпсона. Или за кого-нибудь другого.

Она принадлежит ему.

* * *

Фантина невидящим взглядом уставилась на платья его сестры, висящие в шкафу. Коснулась дорогого шелка, прекрасного батиста, мягкого муслина, но единственное, что почувствовала, – это пустоту в комнате.

Он ушел. Как она и предсказывала, он выбрал Англию. Она его выбор понимала. Откровенно говоря, она, как и Маркус, не желала жертвовать Уилберфорсом.

И все-таки его отсутствие больно ее задело. Маркус не верил, что она вполне может справиться с Фиксой. Вчера ночью он ей тоже не поверил, а сегодня утром подчеркнул, что она ничего не сумеет добиться.

Как джентльмен джентльмену… Богач богачу.

Фантина безвольно опустила руку. Она могла бы проследить за Маркусом. По крайней мере, такие у нее были планы, когда она одевалась. Неожиданно она почувствовала, как навалилась усталость. Как будто она всю жизнь бежала. Иногда ей доводилось преследовать таких, как Фикса, но чаще всего она убегала. Она все детство старалась не попадаться на глаза любовникам матери, мужчинам, способным украсть ребенка и использовать его. А позже ей пришлось справляться с Балластом, Херди и другими, не менее опасными личностями. И несмотря на то, что она научилась тонко лавировать, всегда находился мужчина, которого нужно было обойти. Даже Пенуорти использовал ее, чтобы решать собственные проблемы.

Она устала. Устала от игр между мужчинами – джентльменами и ворами. А как же женщины? Как же она? Она умна, на многое способна и довольно хитра. Но почему она не умеет рассчитывать свои силы, как это делают мужчины? Что у них есть такого (кроме члена), что позволяет им управлять жизнью?

Ответ был очевиден: у них власть. Деньги, влияние и численное превосходство давали им эту власть. Чтобы самой стать силой, ей требовалось обладать по меньшей мере одной из трех составляющих.

Денег у нее не было, и повлиять она не могла ни на кого, за исключением, возможно, Безымянного и его ватаги. И, кроме того, она шапочно была знакома с Уилберфорсом.

Уилберфорс!

Она медленно подняла голову, как бы прислушиваясь к внутреннему голосу. Кто такой Уилберфорс, если не самый влиятельный член парламента Англии? Пенуорти с Маркусом уже вложили достаточно денег для спасения жизни старика, а он даже спасибо не сказал. Если у кого и было политическое влияние, так это у него, Уилберфорса. Всякое благотворительное начинание проходило под его эгидой. Элита говорила о нем с благоговением. Если бы ей удалось заручиться поддержкой старика, поставить его имя под любым из ее начинаний в трущобах, она бы резко все изменила. Она создала бы школу для детей, научила бы их торговать – чтобы они знали: можно жить, не воруя и не занимаясь проституцией. Организовала бы столовые, где кормила бы и согревала бы тех, кому это необходимо. Или даже еще лучше: она могла бы помочь людям в поисках работы, сводила бы работодателей с рабочими, особенно если бы у нее была возможность гарантировать честность и ответственность работников.

В голове проносилось десятки планов, один честолюбивее другого. Но получится ли у нее? Сможет ли она заставить хромого старика, который носится с отменой рабства, помочь ей?

Она не знала. Но, черт возьми, она попытается!

С этой мыслью Фантина повернулась к шкафу, на сей раз тщательно подбирая платье. В конце концов, платье должно быть настолько красивым, чтобы поразить воображение самого набожного члена парламента.

Глава 21

Маркус громко постучал в дверь лорда Бэйлора, взглянул на Джайлса, который уводил лошадей. Рядом с горячими лошадьми серой масти Джайлс казался просто крошкой, но тем не менее твердой рукой вел их в ближайший парк. Ему приказали присмотреть за животными, пока Маркус будет решать дела с Бэйлором. Но как Маркус мог что-то решать, если дверь не открывали!

Нахмурившись, Маркус нетерпеливо потянулся к дверному молотку и постучал еще раз. Неужели и сегодня все пойдет наперекосяк?

Он вздохнул, думая о том, что с самого начала их знакомства с Фантиной жизнь его идет не так. Или у него все встало с ног на голову: с тех пор как она вошла в его окружение, все происходило каким-то странным образом.

Она любила его.

Эти слова эхом отдавались у него в голове, наполняя его теплом и изумлением, – он едва был в силах поверить.

Она любила его.

И он женится на ней.

Маркус прервал размышления, удивившись себе самому. Сейчас не время принимать такие решения. Его отец три дня провел на рыбалке, еще один день в церкви, прежде чем наконец-то решился сделать маме предложение. Как Маркус мог так неожиданно решиться на брак, стоя у двери убийцы?

Но тем не менее решился. Он женится на ней.

Матушка наверняка скажет, что это нелепо: Фантина ниже их и по положению, и по происхождению. Но последнее время он стал подумывать о том, что все изменилось. Пусть Фантина и не из знатной семьи, пусть и не очень благородна, однако она бередит его разум, и он по уши в нее влюблен.

Маркус застыл, приготовился еще раз постучать. Но не пошевелился. Даже не моргнул. Просто таращился на поблекшую краску на двери, застыв от изумления.

Он влюбился в Фантину! Конечно, он не раз произносил эти слова. Задумывался о них не раз, но теперь понял, что так о чувствах говорил бы ребенок. Он любил других, как любил свой игрушечный кораблик или любимую лошадку.

Сейчас все было иначе. Сейчас его чувство было намного более сильным и глубоким. Оно было настоящим. Это была любовь мужчины, которая не пройдет через время, а станет с годами только сильнее и с каждым прикосновением – горячее и глубже.

Так сильно он ее любил. Настолько сильно, что готов был пожертвовать репутацией при дворе и жениться на ней. Настолько, чтобы рисковать жизнью, головой и стерпеть насмешки со стороны матери.

Он улыбнулся. Боже мой, в последнее время его жизнь перестала быть скучной и пресной.

Он расправил плечи, почувствовав потребность во что бы то ни стало поскорее покончить со всем. Ему хотелось бежать домой и сказать Фантине, что он любит ее. Он ее любит! И они поженятся!

Он не обольщался, что она тут же бросится к нему в объятия. Она так упряма, что убедить ее будет не так-то просто. Но в конечном счете она уступит ему. Он – отличная партия, к тому же она любит его!

Он едва ли ни джигу готов был танцевать. Но вместо этого последний раз ударил в дверь лорда Бэйлора.

– Черт побери, – проворчал Бэйлор, наконец-то открыв дверь. – Неужели намек не понятен? Чего стучать?

Глаза Маркуса округлились, когда он увидел, что лорд Бэйлор сам открыл дверь.

– Где ваш дворецкий?

– У него выходной, – последовал угрюмый ответ.

Маркус кивнул. Одного взгляда внутрь дома было достаточно, чтобы понять, что происходит. Боже мой, в доме практически ничего не было. Лорд Бэйлор продал все, что не было прибито гвоздями. Ему явно нужны были деньги. И власть. Ему нужно было место Уилберфорса. Учитывая связи Бэйлора, он с легкостью мог рассчитывать на министерский пост, который поможет продержаться ему на плаву, пока он не получит наследство.

Что касается самого Бэйлора, то его внешний вид только подчеркивал бедственное положение. Несмотря на то что одежда выглядела щегольски, сам он был каким-то поблекшим и осунувшимся. Шарф был повязан безупречно, но, казалось, кожа на щеках обвисла.

Как только Маркус осознал, что Бэйлор едва держится на ногах, он посмотрел ему прямо в глаза. В них читалась тревога, и они постоянно бегали. Он метнул взгляд с Маркуса на свою одежду, затем на улицу, на его двухколесный экипаж. Это настораживало, но, с другой стороны, Бэйлор всегда ставил Маркуса в тупик.

– Ну, Чедвик, говори, зачем пожаловал? – грубо осведомился хозяин. – Я собираюсь в Уайт-холл, мне некогда с тобой здесь стоять.

Маркус, вспомнив, зачем он, собственно, пришел, решил не тратить время на условности.

– Не стоит спешить, – напрямик сказал он. – Никто сегодня никого не убьет. Уилберфорс в Уайт-холл не поедет. Я пришел, чтобы сохранить твою репутацию и совесть, если она есть, незапятнанной. Либо завтра же на рассвете отправляешься в колонии, либо публично предстанешь перед судом. – Он выдавил улыбку и нанес заключительный удар, заявив Бэйлору: – Представь, как поступит твой отец, когда узнает обо всем. Уверен, что он лишит тебя наследства.

Бэйлор секунду смотрел на него с открытым ртом, но собрался с духом и театрально воскликнул:

– Господи, да ты с ума сошел! Чедвик, дорогой, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Маркус пожал плечами, неожиданно почувствовав, как он от всего устал.

– Тогда суд признает тебе невиновным. – Он демонстративно поклонился Бэйлору и собрался уйти, но Бэйлор схватил его за руку.

– Подожди! Подожди секунду!

Стоя на пороге, Маркус ждал, пока Бэйлор соберется с мыслями.

– Ты застал меня в неудобный момент…

– Не сомневаюсь, – сухо ответил Маркус.

– Вчера я в пух и прах проигрался…

– Неудивительно.

Бэйлор вздохнул, ослабил хватку

– Я пытался выпутаться из сложившейся ситуации. Все не так просто, как кажется на первый взгляд. – Он глубоко вздохнул и выглядел при этом необычайно трогательно. – Я чувствую огромное облегчение от возможности все рассказать другу. Я не хотел и пальцем трогать Уилберфорса. Никогда. Боже мой! – Он прерывисто вздохнул и отступил в темный коридор. – Пожалуйста, помоги мне.

Если Бэйлор играл, то в нем погиб великий актер. Если не играл, то он действительно находился в поистине ужасающем положении.

Маркус замер в нерешительности. Неужели Бэйлор настолько слаб, что им могут манипулировать? Кто-то более могущественный, более хитрый? Ответом было уверенное «да». Еще месяц назад Маркус тут же отмахнулся бы от подобной мысли. Разумеется, коррупция в парламенте не могла укорениться настолько глубоко. Но Фантина заставила его о многом задуматься, подвергнуть сомнениям свои убеждения. Вполне возможно, что Бэйлора использовали. Но кто? И зачем?

– Пожалуйста, – настаивал Бэйлор. – Мне так страшно. Разумеется, тебя, как джентльмена, удовлетворит только правда.

Маркус вздохнул. Джентльмен он или нет, но Бэйлор прав. Он вынужден поддаться на эту последнюю нелепую уловку, чтобы выяснить, есть в его словах хотя бы зерна правды.

– Хорошо, – мрачно произнес он. – Пятнадцать минут, но, если я заподозрю, что все это обман, ждать не буду. Самолично, без лишних размышлений потащу тебя в магистрат.

– Я понимаю.

И с этими словами Маркус шагнул в полутемную прихожую городского особняка Бэйлора.

* * *

– Ох, Джейкоб, слава богу! – воскликнула Фантина, подбегая к экипажу Маркуса. – Бежала со всех ног.

Сидящий на козлах мужчина поднял голову.

– А зачем я вам нужен?

Фантина невинно посмотрела на кучера, чарующе улыбнулась.

– Чтобы отвезти меня к Уилберфорсу, конечно.

Старик нахмурился, почесал заросшую щеку.

– Хозяин велел держать мистера Уилберфорса в особняке, никуда его не возить.

Фантина вздохнула, забралась в карету.

– Но это было до того, как мы выяснили, что его нужно перевезти. Я должна спрятать его в другом месте. Разумеется, лорд Чедвик не мог тебя не предупредить!

Джейкоб погладил подбородок и пристально посмотрел на Фантину.

– Ни словечком не обмолвился.

Фантина досадливо выругалась.

– Но мы обязаны это сделать! И мне плевать, что он забыл тебя предупредить. Теперь я здесь командую.

Джейкоб скрестил руки на груди.

– Вы что, опять повздорили?

– У нас мало времени, чтобы добраться до Уилберфорса, – сухо ответила она. – Пожалуйста, отвези меня…

Он колебался, и Фантина уже испугалась, что Джейкоб переиграет ее, особенно когда он прищурился и спросил:

– И куда мы его повезем?

Она ответила, не задумываясь:

– Ко мне, в трущобы.

– Что? – Джейкоб открыл рот от удивления, но Фантина тут же пресекла все возражения.

– Знаю, что это рискованно, но мне необходимо кое-что ему показать. А это можно сделать только в трущобах.

Джейкоб покачал головой.

– Как по мне, то эта затея очень опасна. А как же остальные, Херди и Балласт?

Фантина наигранно улыбнулась, пытаясь обмануть как Джейкоба, так и себя.

– Никакой опасности нет. Херди сейчас в Уайт-холле, а Балласту нужно время, чтобы собрать своих головорезов. – Выдержав паузу, Фантина прибегла к откровенным мольбам: – Клянусь, мы ненадолго. Ему только необходимо поговорить с Безымянным и Луизой. Если он услышит их истории, то поймет.

Джейкоб только вздохнул.

– Не понимаю. Но это и не мое дело, чтобы понимать. Если вы уверяете, что хозяин в курсе, я вас отвезу.

– Конечно, в курсе, – заявила она.

– В таком случае, – произнес он, запрыгивая на козлы, – нам лучше отправляться. – Он дернул поводьями, и лошади тронулись. В солнечном свете его лицо казалось даже радостным. – Путь не близкий. Не расскажете ли, чем он вас так обидел?

Фантина заерзала на сиденье, смутившись от смены темы разговора и удивившись проницательности кучера.

– Никто меня не обижал, – медленно произнесла она.

Он в ответ лишь усмехнулся и погладил ее по руке.

– Не обижайся на меня, дочка. Я просто хотел дать тебе совет, по-отцовски. Вот и все.

Фантина отвернулась, жест кучера непонятно почему напугал ее. По-отцовски? Когда ей последний раз отец давал совет? Никогда. Пенуорти, хотя и был ее отцом, до советов не снисходил. Он просто отдавал приказы, именно поэтому она их не выполняла.

Но совет! Джейкоб заинтриговал Фантину, поэтому она развернулась на сиденье и выплеснула свой гнев:

– Он такой надутый индюк, что глаза хочется вырвать! Он думает, что у меня нет мозгов.

В ответ на ее вспышку Джейкоб рассмеялся.

– Никогда еще не видел, чтобы двое влюбленных так бездарно теряли время.

– Влюбленных! – взорвалась Фантина, не обращая внимания на проскальзывающий акцент. – Да он понятия не имеет, что такое любовь!

– Не имеет, неужели? – усмехнулся Джейкоб. – А ты? Ты хочешь остаться и сражаться за свою любовь до самого конца? Или хочешь убежать назад, к своей прежней жизни, пока тебя не пристукнет Херди, чтобы не путалась под ногами?

– Нет, конечно, – горячо возразила Фантина. Но через мгновение до нее дошел смысл его слов. И она, отбросив в сторону гордость, согласилась, что кучер прав.

– Ты думаешь… – Она запнулась, подыскивая слова. – Что я бегу от него? Воюю с ним по…

– По привычке? – подсказал Джейкоб.

Фантина пожала плечами, но думать о чем-либо ином больше не могла. Ее с первой же минуты тянуло к Маркусу. Он был воплощением всего, чего она хотела и ненавидела одновременно – богатый, красивый, титулованный. Она стала унижать, мучить его, делать все, чтобы он показал свое истинное обличье избалованного, напыщенного аристократа. Но он так и не показал.

А может быть, и показал, но все равно стал для нее воплощением благородства, и она не смогла устоять.

Тем не менее она продолжала сопротивляться его обаянию. Зачем? Она даже призналась, что любит его, но тут же объявила о том, что выходит замуж за другого. Неудивительно, что у них такие сложные отношения, неудивительно, что он попытался запереть ее наверху, чтобы они смогли потом вволю наговориться.

Каждую минуту она одновременно и хотела его, и воевала с ним. И никто из них двоих не знал, в какую сторону подует ветер.

И теперь она опять так же поступила? Опять убегает? Ей так не казалось. Впервые Фантина чувствовала, что появилась цель, решимость начать лучшую жизнь, как ради себя, так и ради других, живущих в трущобах. Но ее вновь терзали сомнения.

Неужели это всего лишь предлог, чтобы не встречаться с Маркусом, чтобы поступить вопреки его ожиданиям? И это притом, что их желания совпадают… Как найти выход из этой бессмыслицы?

– Ох, Джейкоб! – негромко воскликнула она. – Я уже не знаю, кто я. Совершаю поступки, не понимая, зачем я это делаю.

– Ты любишь его?

– Да, только он меня не любит.

Джейкоб пожал плечами.

– Он мужчина, к тому же аристократ. Они не видят дальше своего носа, пока им пальцем не ткнешь.

Фантина заерзала.

– Но как? Что мне делать?

– Как что? Разве у вас, женщин, нет тайных снадобий или каких-то хитрых штучек, с помощью которых вы держите нас под каблуком?

Фантина улыбнулась, вспоминая свои вчерашние поступки.

– Я уже их использовала, и, несмотря на то что ночью он был от них без ума, утром оказалось, что они совершенно не действуют.

– Ты не дала ему времени опомниться. Он все еще наслаждается этим удивительным моментом. Дай ему день, и он вновь воспылает желанием.

Фантина нахмурилась: неужели она действительно ошибается? Неужели Маркус по-настоящему ее любит?

– Не знаю, Джейкоб. Сегодня утром он был таким… таким невыносимым.

– Ну, я же говорил, что он аристократ во всем. Им нужно время, чтобы понять. А еще их гордость, понимаешь? Давит на череп.

– Ты и правда так думаешь?

– Истинная правда. Возьмем меня с женой… Никогда не забуду, как ухаживал…

Джейкоб продолжил говорить и поведал ей удивительную историю о себе и своей жене, но Фантина не слушала. Слишком о многом нужно было подумать, слишком многое взвесить.

Неужели Маркус действительно ее любит? Неужели она бежит от него? И как это повлияет на ее намерения относительно мистера Уилберфорса?

Никак – наконец решила она. Сумеют или не сумеют они с Маркусом разрешить свои противоречия, она все равно намерена получить власть. А для этого ей необходим член парламента.

* * *

Маркус скучал. Он вошел в комнату, где не было ничего, за исключением бутылки коньяка. Он принял обязательный бокал, хотя пить не стал, а вперил взгляд в потрепанный ковер. Тем временем Бэйлор принялся обвинять в своих неудачах всех и вся – начиная от нынешнего правительства и заканчивая первой няней.

Слушать было скучно и противно. Казалось, что человек, осмелившийся замахнуться на жизнь Уилберфорса, должен быть более оригинальным.

Тем не менее Маркус пообещал дать ему пятнадцать минут (которые сейчас неимоверно растянулись), а слово свое он держал. Пока Бэйлор не совершил фатальную ошибку.

Посреди своего повествования, прервавшись на полуслове, он неожиданно выхватил пистолет и нажал на спусковой крючок.

К счастью, несмотря на скуку, Маркус ожидал подобного поворота. Бэйлор явно не привык держать оружие. Его плечи напряглись за секунду до решающего рывка, дыхание заметно участилось, несмотря на продолжительную речь, и, что самое главное, – он поставил бокал на каминную полку и на долю секунды прикрыл глаза.

Пуля пролетела мимо. Не потому, что Бэйлор промазал, а потому, что Маркус отклонился. Пока Бэйлор отходил от выстрела, он вскочил, легко вырвал оружие из руки собеседника.

Безоружный и беззащитный Бэйлор вновь взялся за свое: съежившись в углу, заскулил, неся всякую чушь.

– Прекрати! – рявкнул Маркус.

Этот идиот испортил все утро. Вместо того чтобы бежать в колонии, как поступил бы любой здравомыслящий преступник, Бэйлор выставил себя и глупцом, и злодеем. Теперь Маркусу придется тянуть его в магистрат, несколько часов отвечать на нудные вопросы, а Фантина тем временем будет злиться все больше, с каждой секундой становясь упрямей и нетерпимей. «Вот уж, черт побери, морока!» – выругался он про себя.

Но тут голова взорвалась от боли, и мир потемнел.

* * *

Маркус медленно приходил в себя. Он лежал лицом вниз, руки и ноги крепко, до боли связаны, голова раскалывалась. Он с опозданием понял, что, скорее всего, его ударили сзади.

Маркус приоткрыл один глаз, чтобы понять, где он находится. Да, он все еще в доме Бэйлора; увидел даже свой полный бокал на подоконнике, до которого сейчас не мог дотянуться. С одной стороны, он слышал, как о чем-то шепотом спорят Херди с Бэйлором, хотя слов было не разобрать.

Как давно он лежит? Похоже, всего пару минут, хотя с уверенностью сказать нельзя. Его нечасто били по голове и тем более не связывали, как рождественского гуся. Насколько Маркус понимал, он мог бы пролежать в отключке и месяц, и два.

Со всей кипящей внутри яростью Маркус стал отчаянно извиваться, пытаясь разорвать веревки. Они не поддавались. Его по-настоящему крепко связали.

Маркус с презрительной гримасой на лице расслабился и попытался оценить ситуацию. Но в голове крутилось одно: ситуация складывалась совершенно нелепая. Его связал какой-то болван, а он так и не успел признаться во всем Фантине. Боже мой, если так пойдет, Фантина никогда не узнает, что он ее любил!

Когда он освободится, убьет Бэйлора голыми руками. А тем временем голос Херди становился все отчетливее и громче.

– Один лорд! – зло говорил он. – Мне заплатили за одного аристократа! И я даже пальцем не пошевелю, пока мне не заплатят за второго.

Маркус поморщился, прекрасно поняв смысл сказанного. Херди не станет убивать Маркуса, если Бэйлор не заплатит ему. Слава богу, у Бэйлора платить было нечем.

– А я тебе еще раз повторяю, – возразил Бэйлор. – Ты сам привел сюда этого Чедвика. Просто убери за собой, иначе я буду вынужден принять решительные меры.

Маркус перевернулся на бок, стараясь двигаться бесшумно, чтобы иметь возможность рассмотреть спорящих. Увиденное его не обрадовало. Бэйлор явно был в ярости, его кроличьи глазки, казалось, могли дырку прожечь во всем, на что падал его взгляд. Как бы Маркусу ни хотелось, чтобы Херди не уступил давлению, было заметно, что преступник взвешивает сказанное.

– Я уже начинаю думать, что ты не способен справиться с самым простым заданием, – продолжал Бэйлор.

– Вы считаете, что убийство члена парламента – плевое дело?

– Может быть, у тебя кишка тонка.

– Не говорите ерунды, – отрезал Херди.

– Серьезно? Докажи. Докажи, что ты можешь хладнокровно убить человека. В конце концов, Чедвик – это твоя недоработка. Он не пришел бы сейчас сюда обвинять меня в убийстве, если бы не твой промах.

– Мой промах! – раздраженно взревел Херди. – Это все они с Крысой. Ни один джентльмен не догадался бы ни о чем. Кто-то ему подсказал. Скорее всего, Крыса. – Маркус, слыша неприкрытую злобу в голосе бандита, понимал, что жизнь Фантины под угрозой.

Если только он заставит их передумать.

– Не смеши меня, – ответил Маркус надменно. Он с удовлетворением заметил, как оба резко повернули головы в его сторону. – Я просто воспользоваться Крысой, вот и все.

На секунду Маркусу показалось, что он их убедил. Херди смотрел на него, сосредоточенно сдвинув красивые брови. Потом пожал плечами.

– А какая разница? Дура она или предательница – в любом случае она уже мертва.

Маркус не успел ничего ответить, как вмешался Бэйлор, в его резком голосе явно слышалось раздражение:

– Ты будешь убивать Чедвика или нет?

Херди вздохнул, нехотя поднял пистолет.

– Работаешь на джентльменов бесплатно, – пробормотал он. – Никто платить не хочет.

И в этот момент Маркус понял, что умрет. До последней секунды он надеялся, что его титул является какой-никакой защитой от таких, как Херди. По всей видимости, больше у него защиты нет. А если он умрет, кто же предупредит Фантину, что за ней охотится Херди?

– Подождите! – воскликнул он, пытаясь принять сидячее положение. – Бэйлор, ты не можешь меня убить прямо здесь, в гостиной твоей матери! Подумай, что она скажет, когда увидит пятна крови!

– Черт! – прорычал Херди, закатывая глаза. – Какое это имеет значение!

– Имеет, – негромко возразил Бэйлор. – Здесь нельзя стрелять.

– Что?

– Откровенно говоря, – продолжил Маркус поспешно, – тебе вообще не нужно меня убивать. Я могу отдать тебе свое место в палате общин.

– Что?! – воскликнул Херди. На его красивом лице явно было написано замешательство. Он резко повернулся к Бэйлору: – О чем он говорит?

– Тебе же это нужно, не так ли? – гнул свое Маркус. – Ты хочешь получить место в парламенте, любое место. Так ты восстановишь свою репутацию, свой статус…

– Доход.

Маркус колебался.

– Тебе пообещали министерство.

– Да. – Бэйлор явно гордился собой. – Ты не думал, что я настолько умен, верно?

Маркус покачал головой.

– Не думал, – признался он. – Но кто тебе обещал… – Он запнулся. Неважно, кто решил совершить такую глупость и пообещать тепленькое местечко в министерстве Бэйлору. Важно было то, что пообещали.

– Не нужно убивать Уилберфорса, – негромко попросил Маркус. – Можешь занять мое место.

Бэйлор шагнул вперед, прищурился, взвешивая предложение.

– Эй, не слушай его, – сказал Херди. – Он просто болтает, чтобы мы его не убили.

– Твоя правда, – настаивал Маркус, – но я человек слова. Я передам тебе свое место – публично. И ничего никому не скажу обо всем этом. Только отпусти мня.

– Он обманет.

– Ты же знаешь, что я не обманываю. Клянусь честью джентльмена.

Повисла напряженная пауза. Еще никогда раньше его репутация не имела такого веса, еще никогда слово джентльмена столько не значило. Этот человек был убийцей и плохим стратегом. Он не сумел расправиться с Уилберфорсом. Что уж говорить о том, какой вздор будет поддерживать Бэйлор, случись ему обрести политическое влияние. Маркус не мог передать Англию в руки такого человека.

Поэтому он ставил на кон свою репутацию, обещая Бэйлору луну и звезды с неба и молясь о том, чтобы тот был настолько глуп, что поверил ему на слово.

И Бэйлор поверил.

– Не стреляй.

Херди застонал, досадливо покачал головой.

– Глупые лорды, джентльмены-идиоты. Если так работают с аристократией, плевал я на такую работу!

– Хватит ворчать. Тебе заплатили, чтобы ты убрал Уилберфорса. Ступай, закончи начатое.

Херди скрестил руки.

– Не сейчас.

– Что?

– Не пойду. Я говорил тебе, что считаю вас всех идиотами.

– Да плевать мне на твое мнение, закончи свою работу!

– Я закончу. Если вы пойдете со мной.

– Что? Ты согласился сам все закончить!

– А я не хочу, чтобы меня привлекли за ваше преступление. Если вы настаиваете на том, чтобы подарить этому аристократишке жизнь… – он презрительно кивнул в сторону Маркуса, – тогда вы должны пойти со мной. Вы – моя единственная гарантия, если он передумает. Тогда вы окажетесь в Ньюгейте рядом со мной.

– Не будь смешон. Чедвик – джентльмен во всех отношениях. Он никогда не нарушит данного слова.

– Правильно. И ни один джентльмен не заплатил бы за убийство другого. Следовательно, либо вы оба не джентльмены, либо джентльмены не настолько, как вам кажется.

Бэйлор покачал головой. Его явно раздражало упрямство собеседника. Потом он повернулся к Маркусу со снисходительным выражением лица.

– Им никогда не понять, да, Чедвик? Именно поэтому мы правим миром, а они – трущобами. – Он осушил свой бокал. – Ладно, – сказал он, обращаясь к Херди, – веди.

– Но вы же понятия не имеете, где Уилберфорс! – воскликнул Маркус, который знал, что если Джейкоб выполнил приказ, то старик остался в старом домике, где провел ночь.

И в этот момент Маркус увидел настоящего зверя: Херди повернулся к нему, на его красивом лице смешались похоть и ненависть – оно стало почти отталкивающим.

– А вот тут ты ошибаешься. Утром я оставил у твоего дома человечка. Он хорошо поработал. Ему удалось выследить Фанни и старого кучера.

Маркус напрягся, по спине пробежал холодок.

– Я знаю, куда Фанни повезла члена парламента. Она отправилась в свою старую каморку, прямиком в центр трущоб. – Усмешка превратилась в злобный оскал. – И на сей раз она от меня не уйдет.

Маркус стал напряженно размышлять. Фантина с Уилберфорсом в трущобах? Она не могла поступить так опрометчиво. Но он понимал, что именно так она и поступила. После их сегодняшней ссоры она решила, что самое правильное – сбежать домой. Там ей спокойно, там ее друзья, там она знает, как дать отпор, постоять за себя и спрятаться.

Но зачем она привезла туда Уилберфорса? С какой целью? Маркус не знал. Знал одно – он должен это остановить, если еще возможно.

– В этом нет нужды, – повторил он, на сей раз обращаясь к Бэйлору. – Зачем теперь убивать Уилберфорса? А как же мое место?

Но Бэйлор не обратил на его слова внимания, слишком был занят тем, что разглаживал складки на сюртуке.

– Пошли, дорогой, – проворчал Херди. – Фанни – скользкий угорь. Не хочу давать ей время уйти.

Бэйлор натянул перчатки, нахмурился.

– Фанни?.. А кто это?

– Мисс Фантина Дрейк, – прорычал Херди.

– А-а, – протянул Бэйлор, но по лицу его было понятно, что он ничего не понял.

– Бэйлор! – воскликнул Маркус, но оба проигнорировали его, и Маркусу осталось только ругаться в тишине последними словами, когда эти двое направились к входной двери.

– Черт! – неожиданно воскликнул Бэйлор. – Забыл часы. Подгони экипаж. Я сейчас выйду.

Херди явно не понравилась заминка, но он пошел на улицу, а Бэйлор тайком вернулся к Маркусу и поспешно зашептал:

– Веревки сильно тугие?

– Да. Очень.

– Отлично. Прости меня, старина, но, боюсь, придется тебе посидеть еще некоторое время связанным.

– Не делай этого! – взмолился Маркус. – Зачем убивать, когда можно без всякого риска занять мое место?

– А я и не буду убивать, мой милый. Я с благодарностью принимаю твое предложение, – сказал он, и в солнечном свете блеснул его торчащий золотой зуб. – Но только после того, как я, рискуя жизнью, спасу мистера Уилберфорса, любимого члена английского парламента! О, это будет великолепно!

Маркус застонал. И как этому человеку удалось так долго прожить? Такая глупость преступна.

– Херди не позволит тебе этого сделать. Он сперва убьет тебя, а потом вернется и убьет меня.

– Ерунда, голубчик. Этих людишек интересуют только деньги. Херди верит в то, что я заплачу ему кругленькую сумму за убийство. Он ни о чем не догадается, пока не окажется в наручниках.

– Он не слепой! – Маркус вложил в эти слова всю силу убеждения, но Бэйлор был слишком увлечен маячившей славой, чтобы обратить внимание на его предупреждение.

– Потерпи, голубчик. И не волнуйся. Я понятия не имею, какое отношение ко всему имеет Фантина Дрейк, но я постараюсь, чтобы она не пострадала. – Он встал. – Жаль, что она не наследница. Она была бы так благодарна за свое спасение.

– Она скорее пырнет тебя в живот.

Но Бэйлор уже не слышал. Весело махнув на прощание, он вышел из дома. Маркусу оставалось лишь испепелять взглядом закрытую дверь и ругаться.

Только подумать, еще сегодня утром ему казалось, что он владеет ситуацией! Но с другой стороны, разве он мог предположить, что этот таинственный Фикса окажется таким идиотом?

Глава 22

Фантине достаточно легко удалось убедить Уилберфорса пойти с ней. В конце концов, ее наняли как раз для того, чтобы защищать его. Он ей доверял.

Гораздо труднее было заставить хромого старика взобраться на три лестничных пролета, чтобы попасть в ее комнатушку над пабом. Но Фантина пустила в ход все свое очарование и настойчивость, и ему в итоге удалось подняться к ней. Она усадила его на единственный имеющийся у нее стул и предложила принести что-нибудь выпить из бара.

Слава богу, он отказался. Он не любил крепких напитков, а она не хотела оставлять его одного. Поэтому, когда они устроились у нее в комнате, повисло неловкое молчание. Фантина знала, что настал ее черед говорить. Пока Джейкоб в переулке следил за улицей, она осталась один на один с членом парламента. У нее появилась возможность рассказать ему обо всем, что не давало ей покоя, и она должна была в полной мере воспользоваться представившимся шансом.

Но эта часть ее плана оказалась еще труднее. Похоже, она затеяла несбыточное дело. Ей необходимо убедить члена парламента, человека, обладающего силой и влиянием, выслушать ее.

И она заговорила – медленно, мягко, чтобы успокоить его.

– Вы были очень терпеливы, сэр, и я должна поблагодарить вас за вашу снисходительность. К сожалению, мне нужно еще немного вашего терпения.

– Не волнуйтесь, мисс Деля… Дрейк, – ответил он, хотя и с небольшой одышкой.

– Прошу вас. Меня зовут Фантина Делярив. – Хотя бы это она сделает под собственным именем.

Он улыбнулся.

– В таком случае, мисс Делярив, я скажу, что бывал в местах и похуже. В памяти тут же всплывает грузовой отсек корабля с рабами. Тем не менее я не перестаю удивляться Чедвику. Мне не нравится, что он позволяет вам бывать в таких страшных местах.

Фантина неловко затопталась на месте, не зная, как лучше ответить на подобное заявление. Она решила быть абсолютно честной.

– Откровенно говоря, сэр, лорд Чедвик не имеет к этому никакого отношения. Он все еще считает, что вы находитесь в безопасности в его очаровательном домике.

Уилберфорс расправил плечи, вновь осмотрел ее крошечную комнатку.

– Не понимаю.

– Сэр… Это моя комната. Если честно, самая лучшая за всю мою жизнь. Понимаете, – со скромной гордостью продолжала Фантина, – она чиста и пригодна для жилья. Мало крыс. И работа внизу. Мне очень повезло с ней.

Уилберфорс покачал головой.

– Но… Не может быть! Вы воспитанная молодая леди.

Она горько усмехнулась. Именно тогда, когда она захотела быть честной, собеседник отказывался ей верить.

– Я незаконнорожденная. Моя мама была актрисой, которая за один спектакль зарабатывала чуть больше двух фунтов. Единственная возможность выжить – укладывать в свою постель мужчин. Так я и родилась.

– Быть не может! – отрезал Уилберфорс. – Вас в свет вывел лорд Чедвик. Назвал другом семьи. Сомневаюсь, что его мать позволила бы представить такого человека обществу.

– Уверяю вас, это правда. Именно искреннее понимание и участие леди Анны подтолкнули меня сегодня обратиться к вам.

Она шагнула вперед, понимая, что следующие слова – самые важные, поэтому молила Бога, чтобы удалось подобрать правильный тон.

– Я жила на улице, видела ужасы, которые приходилось переживать таким мальчишкам и девчонкам, как я. Я обманывала, воровала и однажды даже ударила человека ножом. И только благодаря вмешательству Всевышнего я нашла своего отца, который захотел мне помочь. В противном случае я бы так и осталась в канаве и делала все возможное, чтобы выжить.

На этот раз Уилберфорс скрестил руки на груди и нахмурился.

– Вы благородная молодая леди. Я видел, как вы вели себя в разных ситуациях. Эта… эта игра не делает вам чести. – Он относился к ней как к нашкодившему ребенку, и Фантине хотелось кричать от такого упрямого нежелания видеть очевидное.

– Я не играю, мистер Уилберфорс. По крайней мере, сейчас не играю. Однако в обществе я использую таланты, которые впитала с молоком матери. Позже сестра Чедвика и его мать заполнили пустоту в моей жизни.

– Вы шутите.

– Еще никогда в жизни я не была так серьезна. – Она присела на пол рядом с ним, приняв смиренную позу и умоляюще посмотрев на него. – Мне невероятно повезло. Я нашла отца, и Пенуорти захотел помочь мне измениться. Но есть много других детей, у которых нет такого образцового отца.

– Пенуорти? – Уилберфорс открыл рот от изумления. Он смотрел на нее и хмурился все больше. – Да, теперь я вижу сходство. В глазах, по-моему.

– И в нашем общем желании быть услышанным, сэр, – ответила она.

– Не злоупотребляйте моим терпением, юная леди.

– Тогда перестаньте упрямо закрывать глаза на горькую правду! – горячо возразила Фантина, отбросив смирение.

Она села на кровать и посмотрела ему прямо в глаза. Эта внезапная смена образа ему не понравилась, что было заметно по такому же, как у нее, разгневанному взгляду.

Боже мой, он был слеп, как и худшие представители его класса, намеренно закрывавшие глаза на то, что творилось у них прямо под носом. Но еще он был человеком набожным, и, возможно, именно через это и стоило бы попробовать достучаться до его разума. Уилберфорс считал ее избалованной, пустоголовой мисс. Вероятно, это уже не изменить. Первое впечатление зачастую труднее всего преодолеть.

Но она уже отправила послание Безымянному, и он со своими приятелями будет здесь с минуты на минуту. Половина из них – трубочисты. Если уж их истории не заставят набожного Уилберфорса рыдать, тогда его ничем не пронять.

– Я хочу познакомить вас со своими друзьями, – сказала она. – Я делаю для них все, что могу: кормлю, когда есть чем, пытаюсь вселить в них надежду на будущее, в которое сама не верю. Возможно, вы захотите встретиться с Луизой. Она совсем юная, но уже подумывает о том, чтобы стать проституткой, и это единственное, что ей останется, если она не сможет продолжать брать уроки танцев.

Мистер Уилберфорс задумчиво смотрел на нее.

– А почему я должен их слушать?

– Потому что они расскажут вам, как они живут, чего ждут. А потом я расскажу вам, как хочу им помочь. Если мы их выучим, дадим им возможность стать нормальными людьми, а не ворами и проститутками, выиграет вся Англия. У низов не будет столько злобы, понимаете? Мне не нужно говорить вам, что подобные попытки – первые шаги к тому, чтобы у нас не повторились события, происшедшие во Франции.

– Англичане никогда не восстанут против Короны!

Фантина прикусила губу. Нет, она тоже не думала, что восстанут.

Но высшее сословие, кажется, отчаянно боится угнетаемых. И больше всего того, что бедняки восстанут так же решительно и зло, как во Франции. Она решила обратить эти страхи в свою пользу.

– Бедные люди злятся, милорд. И мы с вами знаем, на какие ужасы способна разъяренная толпа.

Минуту он молчал, сердито осматривал комнату. Создавалось впечатление, будто потревожившая его Фантина и была всему виной. Однако она не спешила бороться с его недовольством и чувством собственной значимости. И сделала все, чтобы ее дальнейшие слова прозвучали как его собственные идеи.

– Вы могли бы помочь им уже тем, что выслушаете их истории, – мягко произнесла она. – Вы можете показать им, что у них есть шанс обратиться за помощью. А потом мы вместе сможем выработать решение.

– А если я откажусь?

Она поджала губы.

– Я лишь питаю надежду, что такого не случится. – Фантина вновь села пол, приняв самую трогательную позу и изо всех сил стараясь казаться молодой, невинной и искренней, чтобы смягчить его сердце. – Пожалуйста, прошу вас, выслушайте хотя бы одного. Всего один раз. Пожалуйста…

Он долго молчал, и Фантина в ожидании затаила дыхание. Когда ждать больше не было сил, она сделала последнюю попытку. Фантина чувствовала, что, как бы ни было больно, придется обнажать душу. Если это единственный выход, что ж, она готова… Ради Безымянного и Луизы.

– Священники уверяют, что пути Господни неисповедимы. Неужели Он не может действовать через меня? Кем бы я ни была: безумной дебютанткой или странной незаконнорожденной, я все равно Его дочь, не так ли? Неужели вы не понимаете, что я вам хочу сказать?

В конце концов старик поднял руки, признавая свое поражение.

– Ладно, ладно, – сказал он, хотя было ясно, что у него не хватает терпения. – Я даю вам час. Но потом я буду настаивать, чтобы вы отвезти меня в Уайт-холл. У меня там дела, мне необходимо получить голоса в поддержку своего законопроекта. Здесь мне делать нечего.

После такого нелюбезного разрешения Фантина привела Безымянного и Луизу вместе с остальными и попросила их рассказать свои истории. Заводя в комнату очередного маленького человека с грязным лицом и своей грустной историей, Фантина молилась Богу, чтобы член парламента прозрел.

Но ничего не срабатывало.

К концу отведенного часа он был так же раздражен, нетерпелив и упрямо глух и слеп, как и раньше. Его и вправду волновали страдания рабов. Но больше в его сердце места не было ни для кого.

Она проиграла.

– Мне очень жаль, сэр, – с грустью произнесла Фантина. – Я вижу, мы оба просто теряем время.

– Ох, девочка, – мягко сказал старик, и впервые за этот день она увидела сочувствие на его лице. Он нежно коснулся ее щеки, как отец вытер бы грязь с лица ребенка. – Дело не в том, что я не верю их историям… Но нужно уметь выбирать самое главное. Господь призвал меня положить конец страданиям рабов. Если я буду тратить свое время на другое, пострадают оба дела.

Фантина настаивала на своем.

– Я уверена, вы поддержите мои попытки.

– Какие именно?

– Сделать их жизнь лучше.

– Каждый должен подумать о себе сам, как это сделали вы.

Она покачала головой.

– Все не так просто. Им нужны еда, образование… да и просто вера в свои силы.

Уилберфорс только нахмурился.

– Тогда им следует обратиться к Богу.

– Они обращаются к вам.

– Нет, Фантина Делярив, – возразил он, – они обращаются к вам.

В этом-то и заключалось все дело. У члена парламента Уилберфорса была своя миссия. А у нее – своя.

– Но как мне им помочь? – спросила она, обращаясь не столько к нему, сколько к самой себе. – Как я построю то, что хочу?

Уилберфорс только улыбнулся.

– Все предельно просто. Найдите себе хорошего мужа – умного, политически подкованного и богатого. А потом обратите его в свою веру.

Фантина не находила слов. Он говорил так, как будто проще в мире и нет ничего. Как будто и не было этих нескольких часов, когда она решительно была настроена взять дело в свои руки.

Но, возможно, он прав. Вероятно, ей действительно нужен богатый, влиятельный муж, которого она могла бы использовать.

– Но как мне его найти?

И впервые она услышала, как член парламента засмеялся. Громкий смех, исходивший из этого тщедушного тела, был вполне искренним. Слышать его было удивительно.

– Я уверен, что среди огромнейшего разнообразия ваших талантов найдется тот, который поможет очаровать мужчину.

Фантина почувствовала, как ее губы растянулись в робкой улыбке.

– Возможно, кое-что я могу.

– В таком случае воспользуйтесь этим умением. Возьмите на вооружение все, что имеете, любое доступное средство. Молитесь денно и нощно, если нужно – каждый час, и Господь воздаст вам по заслугам.

Фантина скомкала руками юбку, ей было неловко от такой набожности.

– Вы на самом деле верите в то, что говорите? – спросила она. – Господь мне поможет?

– Да, – тепло ответил он, – я искренне в это верю. Вы же сами сказали, что пути Господни неисповедимы, его воля может быть передана даже через безумную дебютантку или странную незаконнорожденную.

Глядя ему в глаза, слыша его властный голос, Фантина поклялась, что попробует поверить его словам.

И тут в дверь ворвался Балласт.

Фантину застали врасплох. Она слишком много времени провела в безопасности, находясь в доме Шарлотты, и сейчас все ее мысли были сосредоточены на будущем, а не на нынешней ситуации.

Ей следовало быть осторожнее, но было слишком поздно. Балласт ввалился в комнату с тремя головорезами, и они застали ее стоящей перед стариком, в то время как нож Фантины находился в противоположном углу комнаты, в ворохе одежды Крысы.

Уилберфорс начал подниматься, но где ему было справиться с человеком, который грубо толкнул его назад на стул. Фантине точно так же преградили путь, когда она бросилась за оружием. Балласт и два его бандита окружили их со скоростью, которая удивила даже Фантину.

Наверное, она позарез нужна была Балласту, если его люди вели себя настолько грубо, что не делали скидку на то, что имеют дело с женщиной и стариком-инвалидом.

Она медленно встала, расправила плечи и встретилась с Балластом лицом к лицу. Он выглядел таким же грязным и мятым, как обычно, но на сей раз на его лице отливал зеленью пожелтевший синяк. Фантина не смогла сдержать улыбку. Она знала, что Маркус ударил его сильно, но даже не предполагала, насколько у него тяжелый кулак, – синяк у Балласта долго не проходит.

От этой мысли стало теплее.

Но тут ее вернули к действительности – Балласт с силой ударил ее по лицу.

Фантина вскрикнула, голова откинулась назад, она упала, больно ударившись, на кровать.

Сидящий рядом Уилберфорс дернулся, чтобы встать.

– Прекратите! – закричал он, несмотря на то что стоящий рядом головорез засмеялся и вновь толкнул его на стул.

– Вставай! – взревел Балласт.

Фантина, морщась от боли, села. Голова раскалывалась, во рту ощущался вкус крови. Но она молчала. Пока молчала. Продолжала оценивать ситуацию.

Она ожидала, что Балласт поговорит с ней, так сказать, побряцает оружием, прежде чем опустится до насилия. Но он не оправдал ожиданий. Одним ужасным ударом он лишил происходящее всякого налета любезности. За секунду мисс Фантина Делярив исчезла, уступив место Фанни и Крысе.

Фантина тут же забыла уроки хороших манер, забыла все – осталась только одна потребность – выжить. С этой потребностью вернулись и дерзость, и твердая уверенность в собственной непогрешимости, которые на этом дне были оружием не хуже ножа.

Особенно если у нее это единственное оружие.

– Где мой сын? – взревел Балласт.

Фантина презрительно прищурилась.

– Что?

– Мой сын! Вобла! Я видел, как он садился к вам в карету, с тех пор домой он носа не показывал. Либо вы приводите его ко мне, либо я перережу тебе глотку от уха до уха.

– Ты все равно меня убьешь, – пробормотала она. – И, кроме того, я не знаю, где твой сопляк.

На этот раз она была готова к его удару. Успела уклониться, и удар пришелся по касательной, на ее вспухшей щеке появился еще один синяк.

Леди Анна никогда не простит, что она допустила подобное.

Фантина нахмурилась от этой неуместной мысли, а потом отмахнулась от нее. Вероятно, в конечном счете это и есть ответ.

– Эй! Поосторожней с лицом! – воскликнула она, театрально потирая щеку. – Леди Анна, – Фантина с трудом заставила себя говорить правильно, – леди Анна будет возмущена, если я появлюсь у нее в таком виде.

Балласт недоуменно уставился на нее. А потом неожиданно злобно рассмеялся.

– Вы только послушайте Крысу, парни. Похоже, она считает себя правящей королевой Англии.

– Нет, не считаю, – мягко возразила Фантина, вставая и разглаживая платье. – Но меня скоро представят при дворе. – И, чтобы Балласт не успел отпустить в ее адрес свои комментарии, она пристально посмотрела на него. – И Воблу представят, если ты сохранишь мне жизнь.

Это было ошибкой. Ей следовало продолжать делать вид, что она понятия не имеет, где Вобла. В конце концов, существуют десятки причин, по которым может исчезнуть в портовых трущобах юный шалопай. Но было слишком поздно, и теперь ей предстояло познать гнев Балласта.

– Где Вобла? – прорычал он. Потом опять замахнулся, но Фантина уже была готова. Нырнув ему под руку, она прыгнула на одного из головорезов Балласта. Он совершенно не ожидал нападения, поэтому и не сопротивлялся. Он только отошел в сторону, и она упала прямо лицом на кипу одежды Крысы.

Она схватила нож.

– Вставай! – закричал Балласт, перемежая свою речь нецензурной бранью.

Фантина встала, выставила впереди себя нож. Она не тешила себя иллюзиями, что ей уже ничего не грозит, ибо понимала, насколько трудно противостоять маленькой хрупкой женщине четырем громилам. Однако нож по меньшей мере удержит Балласта от того, чтобы он ее бил.

И даст ей время воззвать к его разуму.

– Да, Балласт, твой сын у меня. Он изучает греческий, латынь и манеры за столом. Его учат говорить, одеваться и читать по-французски. Сейчас он строит свое будущее, лучшее будущее – ты о таком не мог и мечтать.

– Я тебе не верю! – взорвался Балласт, наступая на нее. – Что ты с ним сделала? Ты его убила? Он хотел отбить тебя у твоего глупого лорда? Поэтому?

– Он живой! – Фантина почти кричала. – И собирается поступить в Харроу!

– Не ври мне! – взревел он. – Ему никогда не попасть в Харроу, и мы с тобой прекрасно это знаем!

Он остановился, его лицо побагровело от ярости. Фантина только крепче сжала нож, но не стала его использовать. Она все еще надеялась урезонить Балласта.

– Он поступит в Харроу. Скоро ты получишь от него письмо. Клянусь!

Она видела по лицу Балласта, как внутри него идет борьба, видела, как сплелись вместе надежда, недоверие и паника. Она всегда знала, что он любит сына, но никогда не предполагала, как сильно подействует на него исчезновение мальчишки. Балласт настолько запутался в своих чувствах – надеждах и страхах, – что, казалось, не знал, как поступить.

– Ты должен мне верить, – мягко увещевала Фантина. – Он жив-здоров. Он счастлив. Получает образование. У него будет будущее за пределами трущоб.

Она видела, что Балласта раздирают противоречивые чувства, однако он старался поверить в ее слова. И видела, что он проигрывает собственную битву. Балласт слишком долго жил в трущобах. Он не мог поверить в лучшую жизнь для себя и своего сына.

– Я хочу увидеть Воблу! – проворчал он, и его голос эхом отдался в ее голове.

А потом он бросился на нее. Она держала нож наготове и обращалась с ним довольно уверенно, но разъяренного Балласта невозможно было остановить. В итоге она вонзила нож в его толстый живот, а он стал жестоко бить ее по плечам и лицу. Она ничего не видела, ничего не слышала, ничего не понимала – только ощущала град сыпавшихся на нее яростных ударов.

Но внезапно все прекратилось, Балласт отпрянул от нее, как будто его и не было.

Она подняла голову, мысли путались. Неужели Маркус пришел ее спасти?

Сперва она увидела лежащего на полу Балласта, у которого из раны вяло сочилась кровь. Она увидела Уилберфорса, которого удерживали на стуле, но уже не люди Балласта, а… люди Херди? Трое бандитов, которые явились с Балластом, тоже валялись на полу, либо с ножом у горла, либо без сознания под пристальным взглядом других бандитов. Она взглянула и тут же забыла о них.

Ее взгляд был прикован к другому человеку, внешний вид которого свидетельствовал, что он джентльмен. Он стоял рядом с Уилберфорсом и торжествовал.

Лорд Бэйлор. Или Фикса, как она теперь догадалась.

И не успела она ничего сказать, как в поле ее зрения появилось еще одно действующее лицо. Тот, кто был опаснее для нее, чем Балласт. Сначала она так не думала, но потом посмотрела в его зеленые глаза. Они опасно блестели, не суля помилования. Фантина прикусила губу.

Херди. Он знал, что она его предала.

Тем не менее она пыталась бравировать, надеясь вопреки всему на то, что сможет выйти из ситуации относительно невредимой. Она тепло улыбнулась, встала.

– Слава богу, вы здесь.

– Не спеши меня благодарить, Фанни.

Она округлила, насколько могла, распухший глаз, постаралась придать своему лицу невинное выражение.

– Почему? Что случилось?

Он лениво шагнул вперед. На его лице застыло почти безмятежное выражение.

– Потому что я знаю, Фанни. Потому что мне известно, что ты вместе со своим глупым лордом использовала меня, чтобы остановить Фиксу.

– Нет! – воскликнула она.

– Да. Я обнаружил Чедвика на пороге у Бэйлора, и тот ему угрожал. – Он шагнул вперед со зловещей усмешкой на лице. – Я о нем уже позаботился.

– Нет! – в ужасе прошептала Фантина, ибо перед ее мысленным взором возникло бездыханное тело Маркуса.

– Да, – ответил он и аккуратно вытащил нож из ее ослабевших рук. – А теперь я поквитаюсь с тобой.

Фантина попыталась сопротивляться. Ей хотелось дать отпор, но сил не было. Мысль о том, что Маркус мертв, лишала ее всяческих надежд на будущее. Даже на настоящее.

Он мертв.

Они сделали все, что могли. Она сделала все, что могла, но обстоятельства оказались сильнее. Маркус мертв.

* * *

– Чертова дыра!

Маркус, не выдержав, выругался, потому что все попытки распутать веревку ни к чему не привели. При этом он растер себе запястья и лодыжки. Из носа текла кровь, плечи ужасно болели – ему два раза удавалось встать, но оба раза он падал, больно ударяясь и проклиная все на свете.

– Грязный вонючий клоп! – ворчал он. Возможно, упав, он даже зуб себе выбил, но, несмотря на все усилия, ему не удалось приблизиться к двери даже на шаг. Как не удалось ослабить путы.

И тут он кое-что услышал. Тихий звук, словно кто-то ступал по скрипящим доскам в коридоре. Звук был едва слышен из-за его приглушенной брани, но он тем не менее его различил и тут же замер. Сердце бешено заколотилось, дыхание стало слишком громким.

Неужели вернулся Херди, чтобы закончить свою работу? Нет, Херди не стал бы соблюдать тишину. Но это мог быть один из его головорезов. Скорее всего, это последний оставшийся слуга Бэйлора. Впрочем, нет, у того выходной.

Неважно. Кто бы это ни оказался, Маркусу деваться было некуда.

Глава 23

Фантина не сразу смогла взять себя в руки, чтобы встретиться лицом к лицу с Херди. Еще больше времени ей понадобилось бы, чтобы попытаться повернуть ситуацию в свою пользу.

В действительности она не смогла с этим справиться. Она успела только вздохнуть, и Херди, стоя перед ней, уже поднял ее избитое лицо, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.

– Ты меня предала. Ты должна была убить его. Так дела не делаются.

– Я сказала тебе, что буду защищать Уилберфорса, пока я не встречусь с Фиксой. – Она оглянулась на лорда Бэйлора. – Милорд, вы не могли бы открыть рот.

– Прошу прощения!

– Открывайте! – велел Херди.

– Не открою. – Пэра прямо трясло от негодования.

А потом случилось совершенно невероятное. Мистер Уилберфорс, хромой старик, встал, схватил лорда Бэйлора за волосы, потянул назад. Потом заглянул ему в рот.

– Три золотых зуба, – торжественно провозгласил он.

Фантина улыбнулась. Она даже не ожидала, что Уилберфорс в курсе их открытий относительно личности Фиксы.

В ответ на ее невысказанный вопрос член парламента повернулся к ней и важно произнес:

– Мне сказал Пенуорти. Клянусь, очень сложно считать зубы у человека, когда обсуждаешь с ним политические вопросы. Голова разболелась.

– Очень хорошо вас понимаю, – ответила Фантина, почувствовав, что к ней возвращается уверенность.

К сожалению, одного-единственного комментария со стороны Уилберфорса было достаточно, чтобы рассеять все давнишние сомнения Херди. Теперь у него появились доказательства того, что она тайно сговаривалась за его спиной.

– Ты умрешь мучительной смертью, – прошептал он ей на ухо.

Сердце Фантины ухнуло вниз. Нет ни намека на помилование, ни возможности для маневра. Она проиграла и прекрасно осознавала это.

Теперь она смотрела на все происходящее с мрачным фатализмом. Она не ожидала, что мужественный Маркус придет ее спасать. Херди уже «позаботился» о нем. Нахмурившись, она вдруг подумала, что это необязательно значит, что он его убил.

– Что ты сделал с Чедвиком? – спросила Фантина.

Херди усмехнулся.

– Он мертв. Я послал своего лучшего человека, чтобы он прикончил его.

Фантине оставалось только закрыть глаза от острой боли, внезапно пронзившей сердце. С другой стороны, Бэйлор замер, дернул головой, вырвался из рук Уилберфорса.

– Нет!

– Да, – ответил Херди. – Он уже и остыть успел.

– Как ты посмел! – воскликнул Бэйлор. – Зачем ты это сделал?

Фантина усилием воли открыла глаза, заставила прислушаться к разговору. Может быть, ей на себя теперь и наплевать – если Маркус мертв, жизнь потеряла всякий смысл. Но Уилберфорс – совсем другое дело. Она все еще в ответе за его жизнь.

Поэтому, стиснув зубы, она попыталась собраться с мыслями. Лорд Бэйлор с Херди ссорились из-за Маркуса.

– Я же приказал тебе оставить Чедвика в живых! – визжал лорд.

– Но он уже мертв. И теперь у тебя нет выбора. Ты должен самолично убить Уилберфорса. Я не хочу, чтобы меня вздернули на виселице из-за вашего бреда.

Но потом произошло самое странное. Казалось, что Бэйлор по-настоящему возгордился. Выпятив грудь, он лукаво взглянул на собеседника.

– А может, это твой черед умирать. – Он выхватил пистолет. Один пистолет. Заряженный, вне всякого сомнения, одной пулей. Против четверых, не считая ввалившегося в комнату Балласта со своими головорезами.

По крайней мере, ему хватило ума наставить его на Херди, а не на остальных бандитов. И все равно он смотрелся довольно смешно – один-единственный пистолет против стольких бандитов.

– Видите, – обратился он ко всем присутствующим, – я рассекретил невероятно гнусный заговор. К сожалению, у меня не хватило времени спасти Чедвика или Уилберфорса, – он махнул пистолетом в сторону старика, – но мне все же удалось убить известного портового преступника и спасти жизнь несравненной мисс Дрейк. – Он вновь прицелился в Херди, улыбнулся Фантине. – Подойдите сюда, моя дорогая. Знаю, что все это выглядит ужасно запутано, но я клянусь, что все вам объясню.

Фантина хотела было к нему подойти. По крайней мере, находясь рядом с ним, она могла воспрепятствовать тому, что он застрелит Уилберфорса.

Но, обведя взглядом комнату, Фантина поняла, что не стоит волноваться. Двое людей Херди уже встали по обе стороны от Бэйлора. И у обоих были пистолеты. Если один и промахнется, второй точно попадет. Лорд Бэйлор будет мертв, не успев даже нажать на спусковой крючок, но он был единственным из присутствующих, кто этого не понимал.

Ей даже не хватало сил, чтобы пожалеть его.

– Милорд, вы глупец, – негромко произнесла она.

Дверь распахнулась, ударив Бэйлора прямо в лицо, и он отлетел назад. Послышались звуки выстрелов из двух пистолетов, они эхом разнеслись по маленькой комнате. Один прозвучал из пистолета Бэйлора, в результате чего прямо посередине двери образовалась внушительная дыра. Второй – из оружия того бедного бандита, на которого упал Бэйлор, при этом пуля попала прямо в грудь Бэйлору и прошла навылет.

Фантине даже не нужно было осматривать тело, чтобы понять: лорд Бэйлор мертв. Ее больше интересовала внезапно распахнувшаяся дверь.

Но за дверью никого не было. Коридор был пуст. У Фантины защемило сердце. Она не смела надеяться, но все равно надеялась. А вдруг Маркус придет за ней?

Но потом она вспомнила, что, вероятнее всего, он мертв, и попыталась не расплакаться. Тщетно надеяться на помощь своего глупого героя.

Наконец кто-то вошел в комнату, и у Фантины больше не оставалось времени скорбеть. Момент выдался удачным, появление – эффектным: все вытянули шеи, чтобы разглядеть, кто пришел.

– Луиза! – выдохнула Фантина, испугавшись того, насколько не вовремя появилась девочка. Малышка вошла на цыпочках, легко неся поднос с… супом?

– Что? – раздался высокий голос девочки.

И только тут Фантина заметила странности. Во-первых, девочка слишком высоко несла поднос, скрывая лицо. Фантина, разумеется, ее узнала не только по росту и фигуре, но и по ее движениям: Луиза была единственным ребенком, который постоянно ходил на цыпочках. Во-вторых, она заметила, что девочка одета совсем по-детски – наверное, откопала наряд на дне своего шкафа. Надень она подгузники – и то смотрелась бы не такой юной. Луизе уже исполнилось тринадцать, но на вид нельзя было дать больше семи. И лицо, выглядывающее из-под подноса, было настолько невинным, что Фантина сразу догадалась: девчонка что-то задумала.

– Черт! – воскликнула Луиза своим самым капризным голосом. – Ничего из-за подноса не вижу. Фанни, ты где?

– Здесь я, – вздохнула девушка. И, получив одобрительный кивок от Херди, шагнула вперед. – Держи крепко, не то разольешь. Луиза, Луиза, не крутись так. Луиза!

Суп выплеснулась из тарелки, ошпарив Херди.

Преступник закричал, а Фантина быстро схватила поднос. Отпихнув Луизу, она изо всех сил стала размахивать тяжелым деревянным подносом. Херди рухнул, продолжая ругаться из-за полученных ожогов. Его дружки должны были стать следующими, когда Фантина обернулась в поисках очередной жертвы.

Но никаких громил не оказалось.

Вместо них она прямо перед собой увидела Маркуса, живого и разгневанного, который одного за другим валил с ног головорезов с яростью разбушевавшегося быка. Он был великолепен, и ей оставалось только отойти в сторону и с восторгом наблюдать за его действиями.

– Ну и ну! А он красавчик, – прошептала Луиза. – Только представь, каков он в постели.

– Луиза! – воскликнула она. И напряглась, увидев поднимающегося с пола Балласта, лицо которого пошло пятнами от ярости. Его дружки тоже вставали на ноги. Они явно ждали подходящего момента, чтобы напасть.

Но помощь Фантины опять не понадобилась. Маркус заметил их маневры и нанес удары, не дав опомниться. Те, до кого ему не удалось дотянуться, были сбиты с ног Уилберфорсом, который тихо посмеивался от радости.

– Может, я и стар, но есть еще порох в пороховницах, верно? – воскликнул уважаемый член парламента.

А потом в изнеможении плюхнулся на стул.

Тем временем Маркус обернулся раз, другой, третий, чтобы убедиться в том, что все преступники повержены. Неожиданно раздался звук множества шагов – в ее комнату бежали люди. Это когда-нибудь закончится?

Фантина замахнулась подносом, Маркус сжал кулаки. Даже Луиза подняла пустую тарелку, а Уилберфорс вновь с трудом встал.

В дверях возник Джейкоб.

Маркус едва успел отвести удар, который мог бы обрушиться на кучера.

– Джейкоб, черт побери, старик, предупреждать нужно!

Кучер замер на месте, обозрел развернувшуюся перед ним сцену и стал белее мела.

– Черт побери, милорд, – выдохнул он, – вы молодец!

Маркус промолчал и только взглянул на пол, а затем шагнул вперед и легонько ударил одного из парней Балласта, который намеревался встать. – Нужно их чем-то связать.

– Есть, хозяин, – ответил высокий голос.

Фантина подняла голову и увидела Джайлза, Безымянного и нескольких возбужденных грязных ребятишек с длинными кожаными ремнями в руках. И лишь когда мальчишки стали связывать лежащих на полу, Фантина поняла, чем они связывают.

– Это твои вожжи.

– Точно, – ответил Джейкоб. – Взяли то, что подвернулось под руку.

– Вы отлично справились, – похвалил Маркус.

Фантина наконец осознала, насколько близко находится Маркус, и, повернувшись, невольно бросилась к нему в объятия. Он крепко прижал ее к себе.

– Я думала, ты умер. – Она глубоко дышала, наслаждаясь его запахом, радуясь, что он жив.

– Еще как жив, и все благодаря Джайлзу. Слава богу, мальчишка не послушался приказа. Когда Херди с Бэйлором ушли, он залез в дом и развязал меня.

Она почувствовала, как он коснулся ее подбородка, повернул ее голову, чтобы увидеть лицо. Она и не вспоминала о своих синяках, пока не почувствовала, как он напрягся, не увидела на его лице смесь злости и ужаса.

– Со мной все в порядке, – ласково успокоила она. – Честно. – Потом прикрыла глаза, зарылась лицом в его грудь, убеждаясь, что с ним тоже все в порядке. – Херди сказал, что послал человека убить тебя.

– Ему не повезло, – прошептал он ей в волосы. – Чтобы разлучить меня с тобой, нужно нечто большее, чем какие-то Херди, Балласты и все их ножи.

Фантина сглотнула, совсем не удивившись, что ее лицо стало мокрым от слез. Он жив. Она так испугалась…

– Блин, ну целуй ее уже, – вмешалась Луиза, слегка пихнув Маркуса. – Неужели все лорды такие медлительные, как этот, когда хотят взять леди? – поинтересовалась она у Уилберфорса. – Если да, то меня ожидает печальная участь. – Неожиданно ее голос изменился, стал заунывным, она подошла к старику. – Если только какой-нибудь посторонний человек не заплатит за пару уроков танцев…

И так далее и так далее… Луиза не отстала от Уилберфорса, пока он не дал ей в три раза больше, чем требовалось на уроки. Но Фантина уже не слышала ничего вокруг.

Маркус поцеловал ее, крепко прижал к себе, и, казалось, его страсть была такой же неистовой, как и ее. Он едва ли не слился с ней, а она все равно хотела быть еще ближе. Он жив! Они живы!

И она его любит.

– Если до этого она и не была его любовницей, держу пари на пять фунтов, что ночью ею станет, – сказала Луиза, но Фантина едва ли слышала ее голос, поскольку голова просто раскалывалась.

Маркус, отстранившись от нее, с чертовски серьезным лицом негромко произнес:

– Нет, она не будет моей любовницей.

Фантина напряглась. Он ее не хочет? Явно…

Должно быть, он заметил панику в ее глазах, потому что прижал свой палец к ее губам, на мгновение ослабив боль. Всего на секунду, но этого хватило. А затем, собравшись с духом и не дав Фантине опомниться, Маркус сказал:

– Фантина, я тебя люблю. И хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Ты согласна?

От волнения у нее пересохло во рту. Фантина молча смотрела на него, раздираемая одновременно ужасом и восторгом.

– Ни фига себе! – выдохнула Луиза.

И вдруг у Маркуса подкосились ноги, он оказался на полу.

– Маркус! – испугалась она, но ее остановило лукавое выражение немытой мордочки Безымянного.

– Не тяни, – улыбнулся парнишка, обращаясь к Маркусу. – Неужели ты не знаешь, что должен встать на колено?

Маркус пошевелился, гневно посмотрел на мальчишку.

– Не нужно меня подгонять! Достаточно одного простого слова.

– Я еще раз тебя лягну, если ты опять сделаешь что-то не так.

– Что?

– Да, – эхом вторили мальчишки. – Сделай все как полагается, хозяин. Не медли!

Стоящий рядом Джейкоб покачал головой.

– Лучше послушайте их. Они на многое способны.

Маркус застыл – придется делать предложение на коленях.

– Вы не могли бы нас ненадолго извинить, чтобы в приватной обстановке…

– Неразумно, мой мальчик, – вмешался Уилберфорс. – Мы не можем уйти, пока не прибыл магистрат. Я не могу рисковать ни вашей безопасностью, ни безопасностью дамы.

– Они все связаны! – воскликнул Маркус и добавил: – И без сознания!..

– И тем не менее… – возразил член парламента: ему явно, как и остальным, нравилось разворачивающееся действо.

– Ну давай же, хозяин. Сделай так, как она просит. – Это опять вмешался Безымянный, готовый еще раз ткнуть Маркуса в бок.

Маркус попытался смутить его взглядом, но паренек даже глазом не моргнул.

– Довольно, Безымянный, – вмешалась в разговор Фантина. – Я не хочу напугать его до…до… – Она не могла подобрать слова.

– Женитьбы, – весело подсказала Луиза.

Маркус откашлялся. Он решил встать на одно колено, но, увидев недовольнее лицо Безымянного, передумал. Оставаясь на полу, он поднес руки Фантины к своим губам.

– Хотелось бы, чтоб все состоялось в более удачном месте и в более удачное время, – окинув комнату досадливым взглядом, сказал он, – но, тем не менее, я знаю правду и никуда не сверну.

Он поцеловал сначала ее левую руку, потом правую и продолжил:

– Ты подарила мне такое счастье! Такой ужас, волнение и чудо! Но важнее всего то, что ты открыла мне глаза. Благодаря тебе я стал лучше, Фантина Делярив. Ты научила меня тому, о чем я даже понятия не имел. Я люблю тебя. Ты окажешь мне великую честь, согласившись стать моей женой.

Фантина почувствовала, как ее затопили эмоции. Это неправда! Маркус не может предлагать ей руку и сердце, не может говорить, что любит ее. Тем не менее он был здесь.

Она прикусила губу, вспоминая все то, что он сказал, и надеясь, что все расслышала правильно. И нахмурилась.

– Тебе нужна Фантина Дрейк, да?

Он покачал головой.

– Мне нужна ты. Ни Крыса, ни Фантина Дрейк. Мне нужна ты, Фантина Делярив. Хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты вынудила меня это признать, и мне пришлось отдуваться перед присутствующими.

Она уже открыла было рот, чтобы достойно ответить, но не успела – вперед шагнула Луиза, похлопала ее по плечу.

– И не забудь заранее обсудить условия. И попроси время на раздумья.

– Но… – хотела было возразить Фантина.

– Проси! Девушка обязана помнить свою роль.

Фантина колебалась. Это был значимый для нее момент, она никогда о таком и не мечтала. Но в глубине души она боялась. Возможно, это все неправда…

– Мне нужно побеседовать с мистером Уилберфорсом, – медленно начала она. – О работе в трущобах. Я намереваюсь сделать тут ряд вещей.

Маркус молча таращился на нее округлившимися глазами, в которых читалось непонимание.

– Я хочу помочь Безымянному и его друзьям…

Друзья возликовали.

– Здесь еще Луиза и другие девочки, которые мечтают о настоящем будущем…

– Верно, Фанни, – вмешалась девочка. – Убедись, что он все понял.

– Ты же не будешь пытаться меня удержать, верно?

Маркус пристально продолжал разглядывать ее.

– Я хочу этим заниматься, – повторила она.

Маркус кивнул. Попытался встать с коленей, но Безымянный опять его лягнул – и он, выругавшись, остался стоять на колеях.

– Маркус! – повторила она.

Но он лишь с изумлением смотрел на нее.

– Фантина, а какое это имеет отношение к нашей свадьбе? Достаточно одного лаконичного «да» или «нет».

– Но я не хочу, чтобы ты меня останавливал.

Маркус вздохнул. Было видно, что у него начинают болеть колени.

– Боже мой, Фантина, ты собрала половину жителей трущоб, которые лягаются и указывают мне, как делать тебе предложение. Что, по-твоему, они бы сделали, если бы я где-то запер тебя? Я бы и гроша не дал за свою жизнь!

– Это точно! – ответили мальчишки. Им нравилось наводить ужас на джентльмена.

– Значит, ты позволишь мне заниматься тем, чем я хочу?

– А разве я когда-то что-то запрещал тебе?

Все настолько быстро менялось, что Фантина почувствовала, как каждую секунду у нее внутри растет радость, растекается по венам – и вот она уже вся светится. Она тоже опустилась на колени, крепко-крепко обняла Маркуса.

– Я люблю тебя, Маркус.

– Я люблю тебя, Фантина.

Их поцелуй был таким же чувственным, таким же страстным, как и все поцелуи до этого, но на сей раз он был невероятно долгим. В этом поцелуе были и ощущение чуда, и ожидание жизни, полной приключений.

Когда наконец они отстранились друг от друга, Маркус помог ей встать.

– Пока рано, не вставай! – воскликнул Безымянный. – Она еще не сказала «да»!

Маркус умоляюще взглянул на Фантину.

– Пожалуйста, Фантина, ради бога, скажи «да», иначе мне придется стоять на коленях, пока ноги не откажут.

Фантина усмехнулась и торжественно произнесла:

– Да, милорд, для меня огромная честь быть вашей женой.

Их тут же окружили те из присутствующих, которые не были связаны и которым не воткнули кляп в рот. Волна радости была настолько неожиданной и мощной, что Маркусу еще целых десять минут пришлось стоять на коленях.

Эпилог

Маркус Кейн, лорд Чедвик, и мисс Фантина Делярив обвенчались в соборе Святого Павла 1 апреля 1807 года со всеми почестями и помпезностью, присущей данному событию. Изюминкой церемонии стала необычайно элегантная подружка невесты, которая в буквальном смысле танцевала в проходе и всех очаровала своей грациозностью и стилем.

Помимо этого на торжестве был отмечен целый ряд удивительных происшествий. Гостей предупредили заранее, чтобы они не надевали и не брали с собой того, что жалко потерять, а те же, кто не прислушался к предупреждению, очень скоро не досчитались своих драгоценностей, особенно после того, как ватага ребятишек проводила гостей на их места.

Мистер Уилберфорс лично благословил брак, и воодушевление старика заметно возросло после того, как был принят его законопроект об отмене рабства на Британских островах. Поговаривали, что его новым детищем станет законопроект, касающийся бедственного положения мальчишек-трубочистов.

А потом, к удивлению большинства гостей, невеста объявила, что все подарки будут проданы, а деньги пойдут в благотворительную организацию, задача которой – помогать детям из трущоб. Возглавить ее собиралась сама невеста! В довершение ко всему по кругу прошлись юные провожатые, требуя у гостей еще «подарков» для жениха и невесты.

Один даже грозился ударить герцога Эшбери!

Несмотря на такое неприкрытое вымогательство, невеста так и лучилась счастьем, жених был красив, а шампанское лилось рекой.

Ходили слухи, что пара сбежала со свадебного завтрака, выбравшись через окно третьего этажа с мешком еды, но, разумеется, никто этим слухам не поверил.

Об авторе

У Джейд Ли есть две страсти (помимо ее семьи, конечно, – но это само собой разумеется). Она любит выдумывать всякие истории и играть в ракетбол, причем приоритеты не всегда расставлены именно в таком порядке. Когда ее карьера профессионального игрока закончилась из-за очень неприятной травмы обоих коленных суставов, она переключила свое внимание на карьеру писательницы. Автор более тридцати любовных романов, она решила для себя, что можно наполнить свою жизнь радостью, даже не вставая с собственного кресла.

Если вам нравится это особое ощущение, когда чувства просто выплескиваются через край, обратитесь на web-сайт автора: .

Книги, написанные под ее нынешним писательским псевдонимом Кэти Лайонс, можно найти на сайте .

Примечания

1

Улица в Лондоне, на которой расположено здание главного уголовного полицейского суда. (Примеч. ред.)

(обратно)

Оглавление

Везде своя

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Эпилог

Об авторе Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg