«Летняя роза»

Летняя роза (fb2) - Летняя роза [Summer Rose] (пер. Л. В. Ручкина) 1270K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Бонни К. Винн

Бонни К. Винн Летняя роза

ПРОЛОГ

Бостон, весна 1879

Руки Кассандры Дэлтон дрожали от едва сдерживаемой ярости, когда она перечитывала письмо. В глаза бросились слова: «Убедительно советую Вам продать собственность за справедливую цену, о которой договорятся адвокаты обеих сторон». Ее губы скривились в презрительной усмешке.

Касси отлично знала, что такое «справедливость» адвокатов. Она сама и ее двенадцатилетний сводный брат оказались теперь в полной нищете благодаря «справедливости» одного стряпчего, приложившего руку к делам семьи после смерти отца. Она вновь взглянула на смехотворную цену, указанную в письме. Даже эта снимаемая ею квартирка приносила владельцу в два раза больший доход.

Этот Шэйн Лэнсер, землевладелец, вне всякого сомнения, надеется, что она откажется от своих прав, даже не посмотрев имение. Взгляд темно-синих глаз Касси сделался решительно-жестким. Он имеет дело не с дурочкой. Она оставила работу и подвергает себя и брата опасности вовсе не для того, чтобы еще раз оказаться облапошенной очередным адвокатом.

Стиснув зубы, Касси решила заявить свои права на собственность, которую ей завещал дядя Люк. Ни одному бесчестному грабителю-землевладельцу не запутать ее. И уж тем более не такой скрытой угрозой, как совет, что ей лучше остаться в Бостоне.

Касси помнила, как нелепо пытались объяснить ей причины дядюшкиной смерти. Ей захотелось выяснить, что именно от нее скрывали. Но стоило ей только подумать об этом, как по всему телу побежали мурашки.

Подняв голову, Касси долго смотрела сквозь мрачное окно на Соседние строения. «Нет, мистер Лэнсер, ваши угрозы меня не пугают. Я буду бороться за то, что принадлежит мне, чего бы мне это ни стоило».

ГЛАВА 1

Шэйн Лэнсер легким галопом ехал по равнине, поросшей кактусами. Усталость, скопившаяся в теле от недельной скачки, буквально вгрызалась в кости. В очередной раз, ерзая на скрипучем седле, он окинул взглядом просторы, раскинувшиеся перед ним на пути к дому. Мозолистой рукой провел по заросшему щетиной лицу. Не думалось ни о чем ином, кроме горячей ванны и мягкой постели.

Моргнув сухими, забитыми пылью глазами, Лэнсер подумал, что видит мираж. Но нет, впереди действительно виднелся фургон переселенцев. Отчетливо выделявшаяся на фоне пустынной равнины белая парусина тента бросалась в глаза, подобно белому флагу — сигналу о готовности сдаться.

Приближаясь с большой осторожностью, Шэйн спрашивал себя, не окажется ли невинный с виду фургон ловушкой. В голове всплыли воспоминания об опустошительных войнах с индейцами, между тем лошадь повела ушами, а ее широко раздувшиеся ноздри затрепетали. Определенно она что-то учуяла: либо животное, либо человека: Приближаясь с каждым шагом все ближе, Шэйн ожидал нападения. Но не прозвучало ни единого выстрела. Бесшумно он соскользнул с серой в яблоках лошади, успев при этом вынуть винтовку из-под седла и проверить пристегнутую к бедру кобуру.

Трудно сказать, кто удивился сильнее, когда из-за борта фургона выглянули три испуганных лица. Молодая девушка с волосами цвета воронова крыла пыталась укрыть своей спиной мальчишку-подростка, однако тот шагнул вперед, всем своим видом выражая готовность дать отпор. Рыжеволосая женщина расправила складки на ситцевой юбке, однако она заметно побледнела, отчего явственнее проступили веснушки на ее худощавом, с неправильными чертами лице.

Темноволосая шагнула в сторону, в свою очередь не желая прятаться за спиной мальчишки. Руки ее подрагивали, но, тем не менее, она храбро стояла перед Шэйном, крепко сжимая дрожащими пальцами небольшой короткоствольный крупнокалиберный пистолет. Взгляд рыжеволосой перебегал с нелепого оружия своей спутницы на длинноствольную винтовку Шэйна и обратно.

Шэйн подавил желание презрительно фыркнуть, видя, как хрупкая женщина продолжала бросать ему вызов с этим никчемным куском металла в руке. Он окинул ее взглядом с головы до ног, его властные глаза сузились, внимательно приглядываясь. «Интересно, что делает такая красотка посреди этой глуши?» — подумал он.

— Где ваши мужья? — спросил он.

Обе женщины, определенно, должны были быть замужем. На вид он бы дал темноволосой лет эдак чуть больше двадцати пяти, а рыжеволосая выглядела по меньшей мере на тридцать с небольшим. Не могли же они оказаться здесь в одиночку, имея защитником одного лишь мальчишку.

Миниатюрная юная женщина, казалось, сделалась выше ростом.

— А тебе что за дело?

— Хотел бы знать, кто, черт подери, может трусливо прятаться, чтобы напасть на меня исподтишка, — парировал он, приближаясь к ней. «А она ядовитая штучка», — подумал Шэйн. Глядя на нее сверху вниз, он мог с уверенностью сказать, что она была на верный фут ниже его — где-то пять с небольшим футов росту. Его мускулистое, хорошо развитое тело казалось массивным рядом с ее хрупкой фигуркой. Близость предоставила ему возможность созерцать то, от чего моментами пересыхало во рту. Вне всякого сомнения, она была красавицей.

Черноволосая чуть выставила вперед пистолет, ожидая, что он попятится назад. Но Шэйн подошел еще ближе.

— Если ваши намерения благородны, сэр, то мысль о западне вряд ли пришла бы вам в голову.

Шэйн отметил едва ощутимую дрожь в голосе женщины, звучавшем, разумеется, весьма взволнованно.

— Черта с два. Только дурак приедет сюда по доброй воле, не готовясь столкнуться с опасностью.

Он окинул взглядом пространство рядом с фургоном. Только их скарб и кое-какие припасы, разбросанные по земле. Поблизости никого не было видно. Но это еще отнюдь не означало, что кто-то не прятался рядом. Может быть, даже внутри этого неприглядного фургона.

— Хотите сказать, что вы здесь только втроем?

Старшая из двух женщин ответила:

— Боюсь, именно так.

— Милисент!

В голосе женщины, сжимавшей пистолет, прозвенело негодование. Шэйн заметил, как ее палец скользнул к собачке курка. Хотя он и был невысокого мнения относительно ее оружия, тем не менее вовсе не собирался проверять на себе его достоинства.

— В таком случае, скажи мне, Касси, что ты собираешься тут делать без посторонней помощи? Верю, этот джентльмен выручит нас.

Касси недоверчиво фыркнула, издав звук, малоприсущий благовоспитанным дамам. Ствол пистолета при этом задрался вверх.

— Если, разумеется, вы не намерены отстрелить верхушку вот этого кактуса, то вы целитесь явно не туда, — проговорил Шэйн.

Касси резко опустила пистолет, направив его на Шэйна. Под его неотрывным взглядом на ее щеках цвета слоновой кости, проступил румянец.

— Что, черт подери, вы здесь делаете? — спросил Шэйн, надеясь, что не сует голову в западню, самую искусную изо всех виденных им за последние годы. Шэйн приблизился к фургону и кончиком ствола винтовки осторожно отодвинул полог тента. Довольный, что внутри никто не прятался, он повернулся к женщинам.

— Несколько дней назад мы сошли с поезда и теперь направляемся на юго-запад, — после мгновенного колебания пояснила Милисент.

Шэйн с удивлением отметил, как Касси бросила предостерегающий взгляд на рыжеволосую Милисент. Очевидно, она принимала его за грубого бандита. Он был бы не прочь шутя попугать их, особенно эту, со сверкающими синими глазами и черными как ночь волосами. Однако Шэйн не собирался заходить настолько далеко, чтобы она, чего доброго, не всадила в него пулю.

— Итак, какие трудности, дамы?

Он кивнул в сторону темноволосого мальчугана, который со сдержанным любопытством не отрывал своих темно-голубых глаз от кобуры, висевшей на бедре Шэйна. При более внимательном рассмотрении мальчишке можно было дать лет двенадцать-тринадцать. Да, они являли собой чертовски странную троицу.

Милисент протиснулась мимо Касси и подвела Шэйна к задней части фургона.

— Кажется, сломалось колесо.

Касси не сводила пистолета с Шэйна, когда он шествовал рядом с Милисент, продолжавшей пояснять:

— Меня зовут Милисент Гроден. Это моя подруга Кассандра и ее брат, Эндрю Дэл…

Шэйн прервал ее:

— Знаете, может быть, я и взялся бы починить колесо, но не под дулом направленного в спину пистолета.

Он резко повернулся и ловко выхватил оружие из рук изумленной женщины, прежде чем та успела среагировать. При этом задержал руку Касси в своих ладонях немного дольше, чем было необходимо. Похлопав ладонью по небольшому пистолетику, он заметил:

— Никчемная, глупая игрушка. — И взглянув в испуганное лицо Касси, продолжил: — Однако она может случайно выстрелить и ранить кого-нибудь. А судя по тому, как вы ее держали, этим кем-то, скорее всего, оказался бы я.

Касси судорожно выдернула руку из его ладоней, свирепо сверкнув глазами, в то время как он непринужденно улыбнулся. Шэйн перегнулся внутрь фургона и убрал подальше пистолет, отметив ее смущение от того, что ее так ловко провели. Молча Касси смотрела, как он вернулся к колесу.

Сдвинув шляпу на лоб, Шэйн присел на корточки и принялся разглядывать поломку.

— Сломалось не только колесо. Ось тоже лопнула.

Он обернулся. Касси разочарованно поинтересовалась:

— Вы сможете починить, не так ли?

Похоже, не слишком рассчитывает на его помощь. Он отвязал свою лошадь и потрепал каштановую гриву.

— Нет, мэм. Обычно я не вожу в седельных сумках запасную ось для фургона.

Казалось, она опять готова была взорваться.

— Но я могу прислать за вами фургон и доставить вас и ваши вещи в город. Отсюда до него всего два часа езды, — добавил он.

Она, видимо, с трудом подыскивала ответ, и он подумал, неужели ей так трудно просто поблагодарить. Может быть, оттого, что он не потрудился завоевать ее доверия. Может быть, он слишком много времени провел в седле, и поэтому его нынешние манеры оставляли желать лучшего. Черт подери, ведь он даже не представился.

— Куда вы направляетесь? — спросил Шэйн, заметив, что фургон был набит до самого верха, прежде чем они разгрузили его.

— На ранчо моего дяди, — наконец ответила Касси.

Он озадаченно уставился на нее. Все владельцы окрестных ранчо были ему хорошо известны. Если бы кто-либо из них ожидал приезда гостей с востока страны, то такую новость уже давно знали бы все в округе.

— Кто же ваш дядюшка?

— Люк Дэлтон.

Уголки его губ, которые поползли было вверх в улыбке, резко напряглись.

— Дэлтон?.. — повторил он чуть слышно.

— Да, — ответила Касси. — Вы, вероятно, знали его. Он умер не так давно. Он жил…

— Я знаю, где он жил. Вы приехали продать его землю?

— Что вы, нет. Мы намерены сами заняться хозяйством, — неуверенно ответила Касси. — Мистер?..

— Лэнсер. Шэйн Лэнсер.

Касси невольно раскрыла рот, словно ее хватил удар.

По крайней мере, она среагировала на его имя. Итак, перед ним племянница Дэлтона, та самая, которая ответила отказом на его письмо, посоветовав к тому же катиться к дьяволу со своим предложением. У Шэйна внезапно возникло необоримое желание послать ее туда же. Неужели ему никогда не избавиться от этих проклятых Дэлтонов?

Шэйн отстегнул от вьюка флягу с водой и бросил ее мальчугану.

— Пришлю свой фургон. Надеюсь, до его приезда с вами все будет в порядке.

Он должен уехать. Уехать прежде, чем взорвется. Вскочив на лошадь, Шэйн ударил ее по бокам и галопом помчался прочь по прерии.

Шэйн пытался понять, что же такое могло найти на эту женщину из семейства Дэлтонов, что заставило ее отвергнуть его предложение выкупить землю. Чего ради отправилась она за тысячи миль в обществе всего лишь подруги и мальчика-подростка?

Шэйн почувствовал, как в горле нарастает ком. Что же есть такого во всех этих Дэлтонах, что заставляет их отвергать естественный порядок вещей? Эту землю обжили и укротили Лэнсеры. Но разве это обстоятельство помешало Дэлтонам считать себя частицей этих мест? Черт подери, нет. Они напоминали ему собаку, грызущую кость месячной давности и тем не менее надеющуюся отыскать на ней кусок мяса.

Шэйн никак не мог поверить, что она родственница Люка Дэлтона. Однако жизнь, прожитую в постоянной ненависти, нельзя забыть. Или простить. Обещание, данное им у постели умирающего отца, всплыло в голове Шэйна со всей отчетливостью. Ради отца он вернет семье землю Дэлтона, на что бы ему ни пришлось пойти ради этого. Большую часть своей сознательной тридцатичетырехлетней жизни он являлся главой семьи, вполне достаточный срок, чтобы не потерять голову из-за какой-то смазливой девчонки и не свернуть с пути отстаивания интересов имения Лэйзи X.

Выпрямившись в седле, Шэйн ехал по предгорью, начинавшему медленно подниматься вверх по направлению к его собственным владениям. Он сделает так, что впредь ни один Дэлтон не осквернит своим присутствием его земли, и уж тем более не станет потакать капризам какой-то женщины, даже если ее глаза сияют, подобно драгоценным камням.

Касси вторично пнула ногой сломанное колесо фургона.

— Проклятие, — негромко выругалась она.

Когда все усилия привели лишь к тому, что в воздух поднялось облако удушливой пыли, ей захотелось употребить более смачное ругательство. Глядя на озабоченное лицо Милисент, Касси ждала, что та осудит ее за сквернословие.

— Где же взять крепкое морское ругательство, когда оно так необходимо?

Касси криво усмехнулась. Затем пристально посмотрела на лениво оседающую пыль, поднятую лошадью Шэйна, и полуулыбка медленно превратилась в полугримасу.

— Ну почему из всех мужчин в Техасе, кто мог бы прискакать на помощь, нашим спасителем стал именно Шэйн Лэнсер?

— Не знаю, но к тому времени, когда он соизволит вытащить нас из этого пекла, нас прожарит так, что хоть сажай на иголки кактуса, как на вертел.

— Меня удивляет, что он не предложил нам фургон в обмен на наше согласие на сделку, — пробормотала Касси.

— Тебе следует больше доверять мужчинам, — посоветовала Милисент, и далеко не в первый раз за десять лет их дружбы.

— Думаешь, он вернется?

Касси ощутила во рту пыль, обжигавшую губы и мешавшую дышать. В голову прокралась жуткая мысль. Вдруг он решил оставить их здесь умирать? Тогда он заберет себе ее землю без всякой борьбы.

— По-моему, он не слишком обрадовался нашему появлению, но и не похож на человека, способного бросить нас тут.

Милисент промокнула вспотевшую шею мятым носовым платком.

— Видишь ли, Касси, в школе мисс Харрингтон для юных дам нас не учили, как поступать в подобных ситуациях.

Касси угрюмо улыбнулась, бросив взволнованный взгляд на младшего брата Эндрю, привалившегося к задней части фургона. Его темноволосая голова запрокинулась назад, веки были плотно закрыты, а зловещие потоки жара окатывали со всех сторон. Бледная кожа, почти такая же нежная, как и у нее, несла на себе следы борьбы со стихиями.

Касси не питала иллюзии, будто кто-то из них в этой испепеляющей жаре смог бы уйти достаточно далеко, от этого места. С их скудным запасом драгоценной воды шансы спастись были весьма незначительны. Если этот Лэнсер хоть как-то причастен к смерти ее дяди, то она не сомневалась, что он не упустит такой случай и бросит их здесь умирать. Да он и выглядел-то как негодяй, каким, собственно, она его себе и представляла.

— Он сказал, что мы довольно близко от города. Может быть, попробовать пойти пешком? Если, конечно, он не обманул и насчет этого.

Милисент с упреком посмотрела на Касси.

Медленно проходил час за часом. Милисент и Касси следили за положением солнца, стараясь определить, сколько прошло времени.

— Хочу есть, — объявил Эндрю.

— Есть немного вяленого мяса и сухари…

Эндрю взял мясо, впился в него зубами и оторвал кусок.

— Никогда в жизни больше не возьму это в рот. Когда доберемся до города, купим стейк. Яблочный пирог. И молоко.

Последние слова он произнес со страстным желанием.

— Долго нам еще мучиться, сестра? — обратился он к Касси.

Она бросила на Милисент вопросительный взгляд. Что, если Лэнсер оставил их? Взволнованный голос Эндрю прервал ее тревожные мысли.

— Смотри, Касси! — громко воскликнул Эндрю, указывая вдаль.

Внимательно присмотревшись, они разглядели облако пыли, клубившейся посреди кустов, покрывавших пологие склоны холмов. Не решаясь надеяться на близкое спасение, женщины молча, а Эндрю возбужденно болтая, смотрели, как облако пыли медленно двигалось к ним и как из него показался фургон. Он приближался, пока наконец не подъехал вплотную.

Седовласый человек, морщинистое лицо которого почти полностью скрывали кустистые бакенбарды, подкатил в облаке пыли. Он выдавил из себя «ва-а-а» таким пересохшим голосом, который, казалось, противился тому, чтобы им вообще пользовались. Рядом с ним сидел гораздо более молодой человек и разглядывал их с нескрываемым любопытством.

— Добрый день, сэр. Вас, должно быть, прислал мистер Лэнсер, — начала Касси неуверенно.

— Да, мэм.

Пожилой выдавил это из себя, спускаясь на землю и оглядывая поврежденный фургон. Он нагнулся рассмотреть получше ось.

— Боюсь, она сломалась, — не слишком уверенно предположила Касси.

— Да, мэм, — также немногословно подтвердил возница.

— Понимаете, я… — Касси не знала, как вести себя с этим неразговорчивым мужчиной.

— Лучше перекладывайте свои вещи в наш фургон, — наконец разрешил он, ткнув большим пальцем руки через плечо.

— Да, сэр, спасибо. Меня зовут Кассандра Дэлтон.

Его широкополая шляпа почтительно склонилась в ее направлении.

— А это Милисент Гроден и мой младший брат Эндрю.

— Меня все зовут Куки, — представился он, обращаясь сразу ко всем троим, — надо полагать потому, что я на всех стряпаю. А вот он — Мэтт, мой подручный.

Мэтт, робея, коснулся пальцами шляпы в знак приветствия. Словно решив, что он и так сказал гораздо больше, чем надо, Куки повернулся к своему фургону и открыл ящик.

Мэтт спрыгнул на землю и, пока троица путников жадно поглощала застоявшуюся воду, сильно нагревшуюся в ящике за время пути, принялся разглядывать лопнувшую ось.

— Давай грузить, — приказал Куки помощнику, подхватывая тяжелый чемодан.

Раздумывая над тем, как далеко им пришлось забраться, чтобы оказаться в столь плачевном положении, Касси с волнением глядела на напоминавшие об их прошлой жизни вещи, разбросанные по пыльной земле, словно вчерашний мусор. Чемоданы и бочонки валялись посреди пустынной прерии, точно вырванный с корнем кустарник. Обожаемые матерью клавикорды теперь стояли прислоненные к валуну, красное дерево, украшенное ручной резьбой, покрывали пыль и царапины, одна ножка надломилась и упиралась в землю, не уступавшую по твердости граниту.

Довольно быстро все вещи погрузили в фургон, лошадей привязали позади повозки. Фургон тронулся в путь, утопая в колее и поднимая за собой тучи пыли. Фургон двигался вперед-вверх, постепенно поднимаясь выше и выше в гору. С трудом верилось, что они проезжали по той же самой территории: только что осталась позади мрачная равнина, поросшая мелким кустарником и кактусами, и вот они уже въехали в чащу можжевельника и елок, поднимавшихся вверх по склонам и исчезавших высоко в горах.

Ветер ворошил черные волосы Касси, шелестел в траве, царапал листьями о прочную, как камень, землю, сквозь которую растущий в прерии клевер, сражаясь со стихиями, протискивал свои золотистые и пурпурные головки, устремляясь к бездонному небу.

Когда после долгой тряской дороги Куки подкатил к ранчо Дэлтона, все вздохнули с облегчением. Дом с белыми стенами и обитый красными досками сарай высились у подножия холма. Все выглядело почти в точности так, как Касси не раз представляла себе в мечтах.

Она вспомнила бесчисленные ночи, когда, лежа без сна, мучительно решала, принимать или не принимать дядюшкино наследство. Из ночи в ночь приводила она сама себе доводы, по которым не следовало оставлять место преподавателя в школе и бросаться в неизвестность в погоню за дикой мечтой. Каждую ночь сквозь тонкие, словно бумага, стены слышала она то ссоры соседей, то шум и крики уличных драк, и все это в конце концов убедило Касси в необходимости оставить трущобы.

После смерти отца ей вместе с Эндрю пришлось переехать в отвратительную дешевую квартирку в одном из мрачных кварталов Бостона. Это все, что она могла позволить себе, после того как адвокат скрылся с причитавшимися им по наследству деньгами, однако Касси все время мечтала о такой жизни, где под домом понималось нечто большее, нежели убогая однокомнатная квартирка. О жизни, где не царствовало бы зло. Ей хотелось дать Эндрю гораздо больше, чем позволял нищенский заработок, и потому наследство, полученное от дяди Люка, показалось божественным даром.

Теперь путь назад был отрезан, нет работы, куда можно было бы вернуться. Она бежала от удушающей жизни, которую им пришлось влачить после смерти отца, и ничто на свете не заставит ее отказаться от шанса начать жить заново.

Медленно Касси спустилась с фургона на землю, внимательно разглядывая первый настоящий дом, какого у них не было на протяжении многих лет. Она остановилась на парадном крыльце, провела рукой по перилам, до блеска отполированным за многие годы. Нерешительно повернула ручку двери, чувствуя себя непрошенной гостьей, шагнула внутрь аккуратно прибранной комнаты.

Массивный камин и пыльная громоздкая мебель производили давящее впечатление. Солнечный свет лился сквозь окна, лишенные штор, растекался по черной печи, на которой готовили еду, падал на потертый обеденный стол. Стук грубых дорожных башмаков Касси по деревянному полу отдавался громким эхом, когда она прошла к дубовому буфету, прикоснулась к увлажнителю и аккуратно подведенной к нему трубе. Совершенно внезапно на нее накатила волна сострадания к дядюшке, когда пред нею предстали эти обыденные свидетельства его одинокого существования.

Касси оглядела залитую солнечными лучами комнату и ощутила гулкие удары сердца, подсказывавшие, что теперь она по-настоящему дома. Вспомнив, что снаружи остался неразгруженный фургон, она быстро направилась к выходу, задержавшись лишь на мгновение, чтобы еще раз испытать почти физическое удовольствие от того, что решилась приехать в эти места.

— Куки, где же вся домашняя живность? — спросила Касси, направляясь к фургону.

Ни одна курица не бегала по курятнику, загоны стояли пустыми, если не считать лошадей, на которых приехали Дэлтоны. Лишь несколько уток, переваливаясь с боку на бок, проковыляли мимо. Они с любопытством посматривали на Касси, направляясь к желобу с водой.

— Готов спорить, у Баски, — ответил он, отдуваясь и не прекращая катить бочку в дальний конец фургона.

— Баски?

— Да.

На этот раз односложного ответа явно не хватало.

— Что еще за Баски?

— Скотовод по имени Мануэло. Он был другом вашего дяди, — пояснил Куки.

— Но с какой стати он забрал моих овец? — продолжала настаивать Касси.

Откровенное презрение высветилось в бесцветных глазах Куки.

— Потому что эти твари настолько тупы, что не могут пастись самостоятельно.

Касси пыталась переварить полученную информацию, стараясь понять, что за личность этот Баски и где он живет. Решив все же высказать свои сомнения, она спросила:

— Где мне его найти?

Куки показал взглядом на покрытые зеленовато-коричневой растительностью низкие холмы, высившиеся на севере.

— Там.

— О! — невольно вырвалось у Касси, когда она представила себе, как будет искать одинокого пастуха среди этих огромных просторов. «Здесь нет вывесок и уличных указателей», — с сожалением подумала она, вспоминая, с какой легкостью ей удавалось ориентироваться в кривых улочках Бостона.

— Как я его узнаю? — поинтересовалась Касси.

— Он разряжен похлеще девки в салуне в субботний вечер… Прошу простить, мэм. Позабыл, что говорю с дамой.

Касси кивнула, показывая, что его набор выражений ничуть не оскорбил ее.

— Что вы имеете в виду под этим «разряжен»?

— Вместо обычного ремня наматывает себе на талию пурпурные и красные пояса, носит черную шляпу с серебряными галунами, такую здоровую, что в ней можно принимать душ. И штаны… — Куки закатил глаза.

— Такие широченные, что в них впору запихнуть еще пару его приятелей.

— Этот Мануэло был хорошим другом моего дядюшки?

— Да. Лучшим, я бы сказал.

— И у него мои овцы?

— Да. Возможно, большую часть из них он у вас выкупит, — ответил Куки, примеряясь к кожаному чемодану, в котором лежали старательно подобранные книги по овцеводству.

— Но с какой стати мне продавать ему свое стадо? Без овец нам не сохранить ранчо!

Куки стоял неподвижно и смотрел ей прямо в глаза.

— Вы избавите себя от многих неприятностей, если продадите стадо и землю.

— Скажите, почему этот мистер Лэнсер так жаждет завладеть моей землей?

Куки решил оставить этот вопрос без ответа. Если ей повезет, она получит свои денежки и уедет отсюда до того, как узнает правду. Он пробормотал что-то невнятное.

Касси вся напряглась, не скрывая своей решимости.

— Ценю ваш совет, сэр, но мы остаемся. Теперь это наш дом.

Произнося эти слова, она повернулась к дому с белыми стенами, уютно угнездившемуся на склоне холма. Ее лицо красноречиво свидетельствовало о решимости.

Куки что-то пробурчал и наклонился, чтобы достать еще один набитый до отказа чемодан.

Касси, вглядевшись в его скрытое тенью лицо, предприняла последнюю попытку.

— Благодарю вас за помощь. Не знаю, что бы мы без вас делали.

— Да, мэм, Мы не помогаем Дэл… овцеводам, — спешно поправился он, — но и не по-нашему оставлять в прерии женщин и детей на произвол судьбы.

Рывком он приподнял тяжелый чемодан и спустил его на землю через задний борт фургона.

Выпрямившись, Куки увидел перед собой Касси, стоящую с вытянутой для пожатия рукой.

— Тем не менее, мы вам очень признательны и, надеюсь, сможем отблагодарить за вашу доброту.

Растущее уважение отразилось в его выцветших глазах, когда он ответил на ее рукопожатие своей обветренной лапой.

— Может, и так, мэм. Выгружу-ка я лучше остальные ваши чемоданы, — ответил он, показывая на фургон.

Касси медленно повернулась в сторону огромного сарая. Куки наблюдал за ней, раздумывая над тем, какая она все же одинокая, несмотря на всю свою отвагу.

— Завтра или послезавтра я пришлю Мэтта.

Повернувшись к Куки, Касси внимательно посмотрела на него. Под ее пристальным взглядом он зарделся едва заметным румянцем.

— Вам тут, женщинам и мальчишке, возможно, понадобится мужская помощь.

«Лучше бы ему позаботиться, как бы Шэйн не узнал, что он пообещал помочь Дэлтонам. И какой черт его дернул ляпнуть такую глупость?»

Губы Касси расплылись в широкой улыбке. Засуетившись, Куки повернулся к фургону и занялся остатками груза. «Непременно, он или перегрелся на знойном техасском солнце, или же просто давно не встречал такую прелестную, веселую девчушку».

Догадавшись, что дальнейшие излияния благодарности лишь сконфузят Куки, Касси направилась к стоявшему поодаль фургону дядюшки Люка. Она с удовлетворением оглядела этот добротный надежный фургон, подумав о плачевном состоянии своего собственного, и прошла в сарай. Мощные балки удерживали огромные стропила, внутри лежали охапки сладко пахнущего сена. Касси вдохнула терпкий запах лошадей, стоявших в закрытых стойлах, и вспомнила свои мечты о бескрайней, насколько хватает глаз, земле, о собственном доме, так часто посещавшие ее во время мытарств в убогих, отвратительных комнатушках, сдаваемых внаем, где им приходилось ютиться после смерти отца.

Расправив плечи, Касси утвердилась в своем решении. Перед ней, вот здесь, была ее мечта, и никакому жулику-землевладельцу ее не запугать. Она двинулась обратно к двойным дверям сарая, обратив внимание на керосиновую лампу, висевшую на деревянном крюке, узду, брошенную на скамье, словно поджидавшую всадника, которому никогда не суждено вернуться. Знаю, ты не вернешься назад, дядюшка Люк. Но теперь здесь я. И борьба только начинается.

ГЛАВА 2

Тыльной стороной испачканной руки Касси провела по виску, убирая непослушные волосы, прилипшие к вспотевшей щеке. Глубоко вздохнув, она потерла ноющую спину и печально усмехнулась, окинув взглядом свои ноги, облаченные в брюки. Эндрю и Милисент буквально обомлели, когда она появилась в них утром. Одного дня ей хватило, чтобы понять, что юбка не относится к разряду одежды, пригодной для ухода за овцами.

Не обращая внимания на ломоту в спине, Касси согнулась вновь, чтобы решить неотложную задачу. Она взглянула на рисунок в книге, изображавший превосходно огороженный кораль. Покосившийся и местами упавший забор, который Касси пыталась привести в порядок, мало походил на ограду, изображенную в книге. Посмотрев в другую книгу, лежавшую раскрытой тут же, она поняла, что у нее нет выбора. Починка ограды кораля — задача первостепенной важности.

Заглянув в книгу, Касси вынула изо рта гвоздь, продолжая удерживать там несколько других. Кое-как управляясь с тяжелым молотком, она полностью сосредоточилась на операции заколачивания гвоздя. Недавний опыт научил, что вколачивание гвоздя не туда, куда надо, означает лишнюю и мучительно тяжелую работу по вытаскиванию его оттуда. Только Касси приладилась как следует рассмотреть рисунок, налетел ветер и принялся играть страницами, переворачивая их, превращая задачу одновременного чтения и заколачивания гвоздей в совершенно невозможную затею.

Погруженная в свое занятие, Касси услышала, как к коралю подъехал Шэйн. Он остановил коня, внимательно изучая соблазнительную задницу, приветствовавшую его. Брюки шокировали его; Однако он ни на мгновение не сомневался в том, что формы, которые они так плотно обтягивали, имеют явно женскую принадлежность. Разумеется, она не смотрелась как куколка в этом наряде. Разглядывая ее с улыбкой, он отбросил в сторону причины, по которым ему не следовало бы созерцать округлые формы Касси. Конь не к месту заржал, и Касси, резко обернувшись, выпрямилась, увидев его.

Если первая картина доставляла удовольствие, то от второй у Шэйна чертовски захватило дух: Касси стояла, облаченная, судя по всему, в рубаху и брюки брата, прилегавшие к телу настолько плотно, что делали ее похожей на перезревший фрукт. Шэйн невольно сглотнул слюну, когда взгляд его остановился на сильно натянувшейся ткани, прикрывавшей ее полные груди. Заставив свой взгляд переместиться вверх, он увидел у нее на шее маленькие капельки пота, которые, сливаясь в более крупные капли, умопомрачительно скользили вниз, в ложбинку, видимую в распахнутый ворот слишком тесной рубахи. Ее кожа уже заметно потемнела, приобрела цвет светлого меда и слегка поблескивала от пота, выступившего из-за усердной работы.

Затем его взор устремился к влажному чувственному рту и разрумянившимся щекам, обрамленным завитками черных локонов. И, наконец, глаза. Эта поразительные синие глаза, казалось, были украдены из сейфа ювелира и вставлены в оправу длинных темных ресниц.

Недружелюбный голос Касси низверг его из мира грез обратно на землю. К лучшему, как он надеялся.

— Добрый день, мистер Лэнсер. Могу ли я вам чем-то помочь?

Шэйн пытался говорить жестко и сурово, считая это вполне естественным, и презирал себя за то, что ничего у него не получалось.

— Несколько ваших овец забрели на мою территорию.

— Неудивительно. В заборе этого кораля отсутствует больше столбов, чем осталось на месте.

Шэйн проследил, как ее руки грациозно вспорхнули в воздух, когда она показала ему на молоток и гвозди. Крохотные капельки пота, сливаясь друг с другом, продолжали исчезать в долине меж двух волнующих холмов. Он с трудом оторвал взгляд от очередной ускользающей капельки и силился вспомнить только что произнесенные ею слова.

Касси поспешила оправдаться.

— Мы с Эндрю постараемся поправить ограду как можно быстрее.

Руки нервно взлетели к черным локонам, разметавшимся по лицу.

— Нет нужды торопиться, — произнес Шэйн, одновременно изумившись собственным словам. Он не отводил глаз от рук, которые, оставив в покое непокорные локоны, теперь повисли вдоль туловища. «Следовало бы предложить ей убраться отсюда поскорее, а не давать времени обосноваться», — подумал он.

Казалось, она взвешивала его слова, и наконец отчетливо вымолвила:

— Я вам очень признательна. Мы немного зелены в фермерских делах, и, видимо, потребуется больше времени, чем я думала. Ни в одной из этих книг не написано, как чинить заборы.

— В книгах? — Шэйн не верил своим ушам. — Вы ищете в книгах, — он повел рукой, показывая на окружающее пространство, — как исправить вот это?

— В общем, да. Понимаю, в жизни не всегда все так, как я изучала…

Он оторопел, когда, опустив взгляд к ее ногам, увидел книги, разбросанные на земле, как у первоклашки, осваивающего свой первый урок. Книги! Жительница с Востока, вознамерившаяся заниматься овцеводством только лишь по книгам. Наверняка эти книги сочинили какие-нибудь дубы, и шагу не сделавшие за пределы города. Мгновенно забыв о цели своего визита, Шэйн прикоснулся пальцами к полям шляпы, главным образом для того, чтобы спрятать широкую улыбку. Зеленые, черт их подери. Да они так же беспомощны, как оставленные без присмотра овцы.

— Прошу прощения, мисс Дэлтон. Я не знал, что вы так образованы.

Она как-то осторожно произнесла:

— Я… я была… учительницей в школе.

Учительница! Она ничуть не походила на учительницу. Все учительницы, которых он знал, выглядели так, словно в них отмирало все женственное сразу же, как только они избирали эту специальность. Ему помнились чопорные тетки, облаченные в унылые темные платья с высокими воротниками, скрывавшими каждую частичку кожи. И уж, конечно, не расстегнутая мужская рубашка, брюки… Мысленно он стегнул сам себя плеткой. Не забывай, кто она!

— В таком случае все понятно.

Касси посмотрела на него так, словно прочла его сокровенные мысли. Шэйн не сомневался, что она собиралась ответить ему колкостью, но к коралю приблизилась Милисент.

— Здравствуйте, мистер Лэнсер, — как обычно, радостно приветствовала она его.

— Мисс Милисент, — вежливо ответил он, не в силах отказать в дружеском расположении подруге Касси.

Милисент повернулась к Касси.

— В дальнем ящике комода я отыскала вот эти письма. Что с ними делать?

Касси, которой в данный момент было не до писем, рассеянно ответила:

— Думаю, можешь сунуть их обратно в комод.

Милисент согласно кивнула и, поворачиваясь к Шэйну, добавила, расправляя руками фартук, повязанный поверх юбки:

— Не выпьете ли вместе с нами чего-нибудь освежающего?

Шэйн посмотрел на возмущенное лицо Касси и невольно подумал, что единственным освежающим напитком, который она сейчас подала бы ему с удовольствием, был бы коктейль с мышьяком. Он хотел было отказаться, однако шанс позлить ее был слишком соблазнительным.

К тому же могло не представиться другой возможности вынудить ее продать землю. Может быть, стоит переменить тактику и пустить в ход немного меда вместо уксуса. Если до сих пор она не нашла себе мужа, то, может быть, окажется восприимчива к легкой дозе обходительного обращения.

— Благодарю, отличное предложение.

Соскочив с седла, Шэйн подвел коня к привязи и обмотал узду вокруг грубо обтесанного бруса. Следуя за Касси через распахнутую дверь, он невольно устремил взгляд на легко покачивающиеся бедра. Осмотрев комнату в доме, где он никогда прежде не был, Шэйн отметил следы женского присутствия.

Он и представить не мог, что когда-нибудь окажется в этом доме. Прежние обиды напомнили о себе, пока он оглядывал аккуратно прибранную комнату. Заставив себя вернуться к действительности, он догадался, что украшенные вышивкой подушки и тюлевые накидки, покрывавшие мебель, скорее всего, относятся к числу новых добавлений. Тех самых новых добавлений, которым пора положить конец.

Не позволяя вырваться наружу похороненным эмоциям, он мучительно подыскивал слова, перебегая взглядом с одного предмета на другой в этой уютно прибранной комнате. Болтовня Милисент выручила его.

— Подождите, попробую отыскать булочки, которые я испекла сегодня утром, — проговорила Милисент, направляясь к дубовому буфету. Не дожидаясь ответа, она вернулась на безукоризненно чистую кухню, где негодующая Касси сняла с печи начавший шуметь эмалированный кофейник.

Шэйн разглядывал поднос, который несколько мгновений спустя в комнату внесла Милисент. Приняв кружку с дымящимся кофе, он напряженно опустился в огромное, обитое кожей кресло.

Со скрытым интересом Шэйн наблюдал за Касси, молчаливо сидевшей на краю дивана напротив него. Продолжая изучать ее, он, к своему неудовольствию, обнаружил, что ему нравится, как черные волосы вьются вокруг ее лица, словно живут своей собственной жизнью. Вновь взглянув на брюки, он подумал, что бы сказали женщины в городе, доведись им увидеть ее в таком одеянии. Будто самого факта возвращения в долину еще одного Дэлтона было недостаточно. Вид Касси в облегающих брюках навел его на мысль, и он подавил улыбку, что этот вид одежды раньше явно недооценивали. Шэйн почувствовал, как у него участилось дыхание. Может, в комнате стало слишком жарко?

— Не хотите ли отведать булочку, мистер Лэнсер? — предложила Касси, надеясь, что он подавится.

— Просто Шэйн. Это мой отец был мистером Лэнсером.

Касси задумалась над акцентом, с которым проговорил эти слова Шэйн, выбирая на подносе булочку. Ее рука соприкоснулась с его, когда он принял у нее поднос, и она почти отдернула руку от ошеломляющего ощущения. Глупости, чепуха! В конце концов, он всего лишь мужчина.

— Хммм, — невнятно пробурчала она.

Передавая блюдце для сладкой булочки, Касси представила, с каким удовольствием она наговорила бы ему всяких гадостей.

Он взял блюдце. Касси меж тем украдкой разглядывала его лицо. Теперь, чисто выбритый, с на удивление аккуратно подстриженными усиками, он вовсе не походил на разбойника. Да, действительно… Внезапно внутри у нее что-то резко напряглось, когда она обратила внимание на завитушки каштановых волос, вырывавшихся из-под ворота рубахи. Касси посмотрела на его мускулистые руки. Пленительные шелковистые волоски густо покрывали бронзовую кожу открытых по локоть рук. К горлу подкатил комок, и тут же захотелось, чтобы неожиданно ускорившееся дыхание снова оказалось нормальным.

Ей вдруг стало необыкновенно интересно, что представляет собой миссис Лэнсер, если, разумеется, таковая существует. Да нет, наверняка существует. Он выглядел старше двадцати восьми лет — столько было ей самой, а она знала, что здесь, на Западе, люди женятся удивительно рано. Касси отогнала в сторону предательские мысли. Следовало бы пожалеть женщину, которая свяжет свою жизнь с подобным типом.

— Как случилось, что вам с братом пришлось жить одним? — поинтересовался Шэйн, отрывая ее от нелегких размышлений.

По мере объяснений Касси чувствовала, как в словах проступает горечь.

— Мать Эндрю — моя мачеха — умерла при родах. Отец умер, когда Эндрю было четыре года.

Она внезапно умолкла, плотно сжав губы. Именно тогда адвокат ее родителей украл у нее наследство и оставил их без гроша.

Неправильно истолковав сердитое выражение ее лица, Шэйн подумал, что Касси возмущала сама необходимость воспитывать сводного брата. Впрочем, разве можно ожидать от Дэлтонов чего-то иного?

Шэйн решил перейти к делу. Чем меньше времени проведет он в этом доме, тем лучше.

— Ваш ответ на мое письмо оказался не таким, как я ожидал. Я надеялся избавить вас от нелегкой поездки сюда. Почему бы вам не передумать и не продать мне землю, а весь скот Баски? Ваш дядя, когда был жив, с трудом управлялся со всем этим хозяйством. А для двух женщин с ребенком это вообще непосильная задача.

Рукой с зажатыми в ней остатками булочки Шэйн небрежным круговым движением обвел комнату, словно они находились не в доме, а где-то посреди ее владений.

Он откусил небольшой кусочек, но тут же перестал жевать, увидев, как вспыхнули щеки и сверкнули глаза Касси. Вне всякого сомнения, она не купилась на сыгранную им роль благорасположенного соседа. Не поддалась и его очарованию.

— Как благородно с вашей стороны. Ваша жена разделяет ваши просвещенные взгляды, мистер Лэнсер?

Касси поднялась в полный рост. Шэйн поперхнулся булочкой, глядя снизу вверх в ее излучавшее ярость лицо. Касси приблизилась к нему, щеки ее раскраснелись еще сильнее.

— Или же вы заперли ее вместе со скотиной?

Шэйн попытался прервать ее тираду:

— Я думал лишь о вашем благосостоянии. Мои намерения…

— Ваши намерения совершенно очевидны. Вы хотите украсть мою землю, и вам совершенно наплевать на мое благосостояние!

Выслушивая обвинения, Шэйн не мог отвести глаз от ее вздымавшейся груди. Когда же его взгляд, наконец, упал на ее лицо, он увидел выражение стальной непреклонности. Глаза, казалось, опалили его огнем, она резко отшагнула назад.

Застигнутый врасплох в тот момент, когда он с нежностью глядел на нее, Шэйн торопливо откланялся, поспешно проговорив:

— Всего хорошего, дамы.

Он обратился главным образом к Милисент и вышел прежде, чем Касси успела молвить хоть одно слово.

От ярости Касси на мгновение лишилась речи. Решение отправиться на Запад после смерти дядюшки явилось итогом титанических размышлений. И вот теперь богатый, расфуфыренный сосед пытается убедить ее продать землю под предлогом сострадания к ней! Сострадания! Проклятие! Да тут больше похоже на грабеж. Где было его хваленое сострадание, когда убивали дядюшку Люка? Может быть, теперь он так упорно старается отделаться от нее для того, чтобы она не поставила под сомнение обстоятельства его смерти?

Все, абсолютно все зависело от их успеха с ранчо и с фермой. Итак, он считал, что они не смогут самостоятельно управиться с делами. Может быть, он и прав. Она только надеялась, что он оценит иронию своих же слов, когда ей удастся переманить к себе на работу его же работников. Если повезет, Мэтт, помощник Куки, появится у нее буквально через несколько дней. И, может быть, останется у нее насовсем.

* * *

Шэйн быстро вскочил на своего серого в яблоках коня и, стегнув его поводьями, тронулся в путь. Он проехал мимо блеющих овец — неприятный запах, исходивший от них, сильно ударил в ноздри. Шэйн пришпорил коня, направляясь к густым зарослям полыни, росшим у самой границы его владений и исчезавшим на отлогих террасах плато. Миновав это место, он въехал в вечнозеленую чащу кедров и красных сосен, глубоко вдохнул чистый, пропитанный их ароматами воздух, избавляясь от овечьего смрада.

Он сожалел, что Касси так рассвирепела, зная, что от этого станет лишь хуже. Однако после катастрофы, которую причинил долине Люк Дэлтон, Шэйн не питал добрых чувств ни к кому, так или иначе связанному с этим человеком. Он знал, что Касси не имела ни малейшего понятия, в какой переплет она угодила. Но, если у нее есть голова на плечах, она уберется отсюда прежде, чем ошибки прошлого вынудят ее сделать это.

Шэйн терпеть не мог Дэлтонов, свободных фермеров и всех тех, кто осквернял землю. Землю Лэнсера. Прошлые обещания довлели над ним. Понуждая коня двигаться быстрее, он задержался на вершине холма, оглядывая свои владения. Никакие ограждения не превращали его землю в подобие шахматной доски. Трава ковром покрывала равнину, и его скот наслаждался сочной зеленью.

Чувство глубокой гордости возникло внутри, когда он вспомнил, как его отец, восседая на могучем гнедом жеребце, взирал на свои земли вот с этой же самой точки.

«Сын, однажды все это станет твоим, ты будешь содержать все это в порядке и управлять, но прежде всего уважать. Земля — как женщина. Укрощай ее нежно, относись к ней по-хорошему, и ты никогда не потеряешь ее. Раздень ее догола — и она сделается холоднее сердца проститутки».

Шэйн отогнал воспоминания, дернул поводья и направил коня на другой склон возвышенности. Приближаясь к ранчо, он заметил упряжку, несомненно прибывшую из города.

Это еще что?

Он подскакал к коралю, спрыгнул с коня, вручив узду подростку-мексиканцу, который ответил белозубой улыбкой, когда Шэйн взъерошил его густую спутавшуюся шевелюру. Быстрым широким шагом подошел к крыльцу и вошел в массивную двустворчатую дверь. Повесив шляпу на дубовую вешалку, он поискал глазами нежданного гостя в передней, но там никого не было. Одна из створок высоких дверей в библиотеку была распахнута настежь. Шэйн осторожно двинулся к ней, желая узнать, что за незнакомец отважился нарушить интим рабочего кабинета хозяина. Беззвучно расстегнув кобуру, висевшую на боку, он вынул пистолет.

Кожаное кресло с высокой спинкой подле резного стола стояло развернутым в сторону книжного шкафа, занимавшего всю дальнюю стену комнаты. Над черной спинкой кресла Шэйн разглядел светловолосую голову.

С пистолетом в руке он вошел в комнату, в тот же момент кресло резко развернулось. Суровые слова, готовые было слететь с языка, исчезли, и вместо этого он радостно воскликнул:

— Майкл! Какого черта ты здесь делаешь! Боже мой, рад тебя видеть, парень.

Шэйн быстро сунул пистолет в кобуру, стиснул протянутую Майклом руку, затем привлек его к себе и сжал в медвежьих объятиях. Чуть отстранившись друг от друга, они улыбнулись похожими широкими улыбками.

Прошло почти два года с тех пор, когда Шэйн в последний раз видел своего младшего брата. Самые разноречивые чувства, терзавшие его всякий раз, когда он думал о Майкле, теперь разом нахлынули на него. Верх взяла гордость, он видел, что Майкл повзрослел и превратился из неуклюжего, долговязого подростка в рослого и сильного молодого человека. Глядя в сияющие голубые глаза брата, Шэйн, казалось, вновь видел мать. Даже его светлые, песочного цвета волосы точь-в-точь походили на ее. Только у нее одной были такие волосы. Воспоминания о прежних годах нахлынули на него. И теперь, как когда-то, он чувствовал желание защитить, оказать покровительство брату.

Шэйн оглядел Майкла с головы до ног, внезапно осознавая, что страшится услышать недобрые причины его неожиданного приезда. Майкл выглядел вполне здоровым, разве что чуточку франтоватым. На нем был изысканный костюм серой шерсти, отутюженная белая рубашка с жестким накрахмаленным воротничком. Шэйн обратил внимание на черный котелок, лежавший на столе. И от одного его вида у него зачесалась шея.

— Со мной все в порядке, Шэйн. Просто очень долго не был дома.

Несмотря на справедливость сказанного, на лице Майкла проступило плохо скрываемое беспокойство.

Шэйн со вздохом облегчения опустился в ближайшее кресло.

— Надеюсь, в школе никаких неприятностей, а?

Обеспокоенность, сквозившую в голосе, еще сильнее подчеркнула морщина, выступившая на обычно веселом лице Шэйна. Он слишком долго относился к Майклу как отец к сыну, чтобы теперь отказаться от этой роли. Что-то явно беспокоило юношу, а все, что касалось Майкла, для Шэйна имело первоочередное значение.

— Нет, все в порядке. Учебный год закончился, и мне не захотелось все лето работать клерком в конторе судьи Ярборо. Потянуло побыть дома.

Шэйн испустил глубокий вздох облегчения. Сколько они себя помнили, юридическая школа всегда была мечтой Майкла. Еще мальчишкой он с большим удовольствием предпочитал таскать толстые тома с законами по офису судьи Мак-Кракена, нежели вязать веревкой скот и объезжать угодья. У него было совершенно иное призвание.

— Итак, захотелось взглянуть на старый домашний очаг и погостить? — заключил Шэйн, с легкостью входя в роль защитника и отца.

— Может быть, чуть более, чем погостить.

Брови Шэйна удивленно поползли вверх.

— Просто я не уверен, что сделал правильный выбор.

Майкл поднялся со своего места и начал беспокойно ходить по комнате, нервно проводя руками по ухоженным светлым волосам.

— Знаешь ли ты, как тесно в городе? Один дом стоит буквально на другом, жмутся друг к другу теснее, чем два быка к одной корове.

Он на мгновение остановился у окна и жадным взором окинул открывшийся вид. Затем обернулся и посмотрел на Шэйна.

— Мне так не хватало многомильных скачек на лошади, ощущения, что я еду по нашей земле. Я устал дышать грязным воздухом, который в городе хуже, чем здесь в пылевую бурю. Мое лицо истосковалось по солнечному теплу.

Он с шумом опустился в кресло перед столом.

— Черт подери, мне даже не хватает запаха скотины. В Филадельфии не часто можно увидеть быков и коров, — закончил Майкл, невесело усмехнувшись.

Шэйн с тревогой смотрел на него. Сам он никогда не помышлял покидать эту землю, а мечты брата всегда витали вокруг юристов и закона. Интересно, он просто соскучился по дому, или же проблема гораздо серьезнее? Шэйну хотелось узнать, не замешана ли тут какая-нибудь женщина, от которой бежал Майкл. Однако он вовсе не собирался его в чем-либо обвинять или задавать слишком много вопросов. Все, в чем сейчас нуждался парень, — это радостная встреча и прием в родных пенатах.

— Что ж, чертовски здорово, что ты дома, братишка! — Шэйн добродушно потрепал Майкла по коленке. — Нарастим мясца на твои тощие кости. А после этого мы умыкнем тебя от тех городских хлыщей.

Шэйн состроил рожу, окидывая взглядом костюм Майкла.

На лице Майкла отразилось облегчение, и Шэйн понял, что тот опасался, что его отругают или же заставят сложить вещи и отправиться обратно в школу.

Но что проку заставлять парня поступать против его воли. Он должен сам принять решение. К тому же целое лето жаркого, изнурительного труда, возможно, сумеет превратить юридическую школу в весьма привлекательное заведение.

Войдя во владения Куки, братья окунулись в наполнявшие кухню запахи тушеного мяса, бисквитов, кофе, источавшего аромат цикория. Увидев Майкла, Куки буквально взревел от восторга. Майкл ответил тем же, а Шэйн отступил чуть назад, чтобы лучше видеть сцену их встречи.

Оба начали кружить один вокруг другого, словно готовясь к схватке. Куки сделал шаг вперед. Майкл увернулся и приблизился к нему ближе. Когда, казалось, они вот-вот начнут тузить друг друга кулаками, Куки обхватил Майкла и приподнял в воздух. В сравнении с его объятиями объятия Шэйна были детским лепетом. Затем Куки опустил Майкла на пол, отошел от него на шаг и принялся разглядывать, прищурив глаза.

Закончив пристальное изучение, Куки наконец изрек:

— Похоже, ты явился домой вовремя, парень. Еще несколько недель — и тогда даже самый дохлый ураганишка подхватил бы тебя и унес, как перышко.

В ответ Майкл добродушно рассмеялся.

— Мне просто нужна еще одна порция твоей отравы, — парировал он, принюхиваясь.

— Это тебя там кормили отравой все время, как ты уехал отсюда, — с деланной обидой заявил Куки, не в силах утаить гордость, светившуюся в глазах, когда он смотрел на Майкла.

Шквал смятенных чувств нахлынул на Шэйна. Они с Куки разделяли почти отцовскую гордость, зная, что вырастили прекрасного молодого человека, стоявшего сейчас перед ними.

— Ну, допустим, не отравой, но с тех пор, как я уехал отсюда, я не ел ни одного приличного стейка. А мне хочется такой, чтобы в целый фут толщиной, — заявил Майкл.

— Может, нам приготовить барана на обед? — застенчиво предложил Куки, не глядя на Шэйна.

— Баранину? — Майкл, недоумевая, переводил взгляд с Шэйна на Куки. — Угощение старика Дэлтона?

Шэйн уловил знакомую неприязнь в его голосе.

— Я полагал, что с этой проблемой покончено. Что, появились новые овцеводы, доставляющие тебе неприятности?

— Всего лишь одна, леди-овцевод. Шэйн ездил к ней сегодня утром, предлагал собирать манатки. Но, судя по выражению его лица, она сама послала его паковать вещички, — поведал Куки Майклу, не в силах скрыть улыбку.

Майкл с удивлением обернулся к Шэйну.

— Леди-овцевод? Какая-нибудь старая карга?

Куки не мог сдержать смеха. Шэйну хотелось придушить его тут же, на месте. Майкл переводил недоумевающий взгляд с одного на другого, дожидаясь объяснений.

— В общем она не совсем карга, — в конце концов вынужден был согласиться Шэйн.

— Черт меня подери, она настоящая картинка, парень. Не знаю, почему ей так хочется подняться на ноги там, где потерпел фиаско ее дядя, но, клянусь, она краше всех баб во всей нашей округе.

Шэйн знал, что Куки доставляло удовольствие заставлять его смущаться. Майкл обхватил Шэйна за плечи.

— Дай-ка мне сначала набить чем-нибудь брюхо, а потом я бы хотел быть представленным этой прекрасной леди-пастушке.

Ирония, прозвучавшая в словах Майкла, подействовала на Шэйна, точно ушат холодной воды. Майкл снова подошел к Куки, стоявшему у плиты. Подняв к губам стакан с прохладительным напитком, он размышлял, сколько еще времени ему удастся скрывать правду.

ГЛАВА 3

Касси вошла в лавку, под ногами заскрипели половицы, в нос ударил едкий запах уксуса, исходивший из бочонков с соленьями. Она прошла вглубь, оглядывая стены, которые ломились от товаров. Банки с консервированными и сыпучими продуктами аккуратными рядами стояли на полках. Прочие товары, в меньшем порядке, там и сям лежали на полу.

Кругом по стенам были развешаны плащи, куртки, мелкие изделия, веревки, щетки, скребки и всевозможные инструменты. Все это висело так плотно одно к другому, что невозможно было отыскать ни дюйма свободной поверхности. Касси потрогала на ощупь материю синего цвета и с сожалением прошла мимо. Деньги, оставленные в наследство дядей Люком, быстро таяли, и потому ей предстояло заработать хоть какую-то прибыль, прежде чем тратиться на ткань для нового платья.

По мере того как Касси приближалась к прилавку, покупатели молча начинали разглядывать ее. Стихли даже дети, и в воздухе повисла тяжелая тишина. Касси попыталась улыбнуться владельцу лавки, но лицо его было так угрюмо, что улыбка на ее губах погасла. Недобрые глаза его сузились, а рот скривился в явном неодобрении.

Озадаченная столь недружелюбным приемом, она спрашивала себя, чем могла вызвать неприязнь человека, которого видела впервые в жизни. Кашлянув, Касси обратилась к нему и услышала, как натянуто и неуверенно прозвучал ее голос:

— Меня зовут Кассандра Дэл…

Он резко оборвал:

— Мы знаем, кто ты такая.

Удивленная тем, что ее знают, Касси попыталась прийти в себя, попробовав вторично улыбнуться. Хозяин лавки оставался хмурым все время, в течение которого Касси глядела по сторонам на других покупателей. На всех лицах она видела лишь ненависть и подозрительность. Ничего не понимая, Касси повернулась к хозяину лавки, прикрываясь листком бумаги с перечнем нужных ей товаров, словно щитом. Нервно сглотнув подступивший комок, она начала было говорить:

— Мне нужно пять-десять фунтов муки…

— Нет ничего.

С удивлением Касси подняла глаза от своего списка. Мука для нее — предмет первой необходимости. Может быть, ее скоро подвезут. Она могла бы оставить заказ на будущее. Пора пополнить запасы продуктов, которых осталось от силы месяца на два.

Немного помолчав, Касси перешла ко второму пункту своего списка и получила тот же ответ. Не понимая, что происходит, она поинтересовалась еще двумя нужными ей товарами, но и в этом случае ее ждал отказ. Совершенно расстроенная, Касси протянула список хозяину, стоявшему за прилавком.

— Может быть, вы сможете мне сказать, когда у вас появится хоть что-то из нужных мне продуктов и товаров?

Хозяин не прикоснулся к листу бумаги, оставив его лежать на прилавке. Он даже его не пробежал глазами.

— Ничего не будет.

— Но… — Касси взглянула на людей, стоявших вокруг нее. — Я не понимаю, в чем дело?

— В моем магазине нет товаров для Дэлтонов.

Хозяин лавки произнес это с такой злобой, что Касси невольно отшатнулась от прилавка, словно он ударил ее. Она еще раз обвела глазами людей, находившихся в магазине, ища у них поддержки. Один за другим они мерили ее взглядом с головы до ног и молча выходили из магазина.

Когда рассохшиеся половицы скрипнули, проводив последнего, Касси повернулась к хозяину лавки. Тот уже откинул полог, прикрывавший выход в кладовую, но не спешил уходить.

— И если у тебя еще остался здравый смысл, то лучше убирайся отсюда подобру-поздорову, пока есть такая возможность.

— Я… почему?

Однако полог за ним опустился, и Касси осталась в одиночестве в пустом магазине. Холодный озноб загадочной тайны проник в самое сердце. Она пыталась представить, что же могло вызвать такую всеобщую ненависть. И почему у него нет продуктов для Дэлтонов? Не веря в происшедшее, она покачала головой. Случившееся никак не укладывалось в голове. Во всем этом не было никакого смысла.

Расстроенная, она медленно вышла из магазина. Взгляд скользнул по тротуару. Две женщины, шедшие навстречу Касси, пристально вгляделись в нее, а затем демонстративно перешли на другую сторону улицы, явно избегая встречи с нею.

Мгновение Касси смотрела вслед этим женщинам, затем направилась к своему фургону и уже начала забираться на козлы, когда услышала незнакомый мужской голос.

— Мисс Дэлтон?

Касси обернулась и кивнула в ответ на приветствие незнакомца, почтительно склонившегося поцеловать ей руку. Отпрянув назад, удивленная столь непривычным приветствием, она внимательно приглядывалась к симпатичному незнакомцу. Дорогой, отлично сшитый шерстяной костюм говорил о Бостоне или Нью-Йорке, а массивная золотая цепь, на которой висели карманные часы, свидетельствовала о состоятельности. Шевелюра белокурых волос, видневшихся под черным цилиндром, отличалась идеальной стрижкой, а ровные зубы были до невозможности белы.

То, что хоть один человек заговорил с нею, казалось большим облегчением.

— Здравствуйте, мистер…

— Фредерикс. Карл Фредерикс.

Его невероятно мягкий голос омывал Касси, словно прохладной водой. Ей никак не удавалось определить по его акценту, откуда он родом.

— Рад встретиться с вами, дорогая. Вы уже устроились в вашем новом доме?

Касси попыталась расслабиться, отвечая:

— Мы все еще пытаемся акклиматизироваться.

В ее словах таилась скрытая ирония. Если сегодняшние события являли собой определенный симптом, то вживание в местную общину вряд ли окажется возможным.

— А, вы имеете в виду прекрасных жителей Кинонбурга. — Он пожал элегантными плечами. — Большей частью это ограниченные шуты. Я живу здесь уже несколько лет, и они продолжают относиться ко мне как к постороннему — иностранец, знаете ли.

Аристократичное лицо Фредерикса явственно отразило его убеждение, что стремление местных жителей смотреть на него свысока, было по меньшей мере странностью.

— В этом городе люди не видят перспектив. Они не в состоянии оценить потенциала этих обширных территорий.

На его лице появилось какое-то тревожное и одновременно отрешенное выражение. Затем, словно встряхнувшись, он вернулся в настоящее.

— Не позволяйте местным жителям причинять вам беспокойство. Такая красивая женщина, как вы, не должна тревожиться из-за подобных вещей.

Касси пропустила мимо ушей комплимент и слегка наклонила голову, изучая его.

— Вы немец? — поинтересовалась она.

Он рассмеялся каким-то едва слышным смехом.

— Австриец, дорогая моя. Гораздо более цивилизованная нация.

Касси пришлось спрятать мимолетную улыбку недоверия.

— Разумеется, — ответила она, желая понять причину его интереса к своей персоне.

— Если вам необходима какая-либо помощь в продаже вашей земли, буду рад оказать содействие.

Рот Касси резко сжался в плотную линию. Неужели это еще один из охотников за ее наследством, подосланный Шэйном?

— Поскольку я не намерена продавать землю, мне вряд ли понадобится помощь подобного рода. Можете передать мистеру Лэнсеру, пусть он оставит при себе свое предложение.

На какое-то мгновение. Фредерикс явно растерялся, затем пришел в себя.

— Очевидно, меня не вполне верно информировали. Приношу извинения за неуместное предложение. Но смею вас уверить, что меня Лэнсер вряд ли послал бы с подобным поручением.

— Разве вы с ним не деловые партнеры?

Фредерикс громко рассмеялся.

— Едва ли. Мы оба мечтаем об одном и том же. Но, к сожалению, победить может лишь один — и я не намерен допустить, чтобы им оказался Шэйн Лэнсер.

Касси слегка оттаяла. Итак, Фредерикс не был в одной упряжке с Лэнсером. Уже одно это давало ей основания отнестись к нему с расположением. К тому же его разъяснения по поводу сделанного предложения помочь продать землю имели свой смысл. Очевидно, все вокруг ждали, что она непременно продаст землю. Это отчасти объясняло тот прием, с которым пришлось столкнуться в городе, хотя, откровенно говоря, Касси совершенно не понимала, почему ее земля интересовала стольких людей. Если, разумеется, истинные обстоятельства дядиной смерти не скрывались, тогда сам факт ее присутствия здесь для многих являлся болезненным напоминанием. Тем не менее она была признательна этому Фредериксу за дружеское расположение.

— Извинения принимаются. Очевидно, вы не единственный, кто полагал, будто я продаю свою землю.

Фредерикс улыбнулся, чуть вскинув брови. Протянув руку, помог ей подняться в фургон и с характерной для него интонацией сказал:

— Если смогу оказаться полезным, не раздумывайте, обращайтесь ко мне.

С этими словами он грациозно коснулся кончиками пальцев полей своей шляпы и галантно поклонился. Касси вежливо улыбнулась. Но, когда он удалился, улыбка с ее лица исчезла. Она надеялась, что Фредерикс не единственный человек во всем городе, который намерен подружиться с ними.

Утро следующего дня выдалось жарким и ясным. Небо было безоблачным и бездонно-голубым. Касси натянула повод своей лошади, притормозив на ровной площадке. Прикрыв глаза от слепящего солнца рукой, она высматривала отбившихся от стада овец.

Не увидев своих беглянок на территории между зарослями полыни и кедрачом, она наклонилась, вынула флягу, отвинтила крышку, с жадностью выпила воды и омыла лицо несколькими драгоценными каплями. Сунув флягу на место, развернула лошадь и направилась в западном направлении — туда, где ее земля граничила с владениями Шэйна.

Этот участок она оставила напоследок. После визита Шэйна Касси избегала всяческих контактов с ним. Однако она понимала, что ей придется либо искать потерявшихся овец, либо столкнуться с дополнительными трудностями. Заставляя лошадь двигаться вперед, она с трудом дышала от нестерпимого зноя, а сухой горячий ветер буквально хлестал ее по лицу.

Касси осмотрела заросли можжевельника, сосняк, но овец нигде не было видно. По мере приближения к владениям Шэйна, Касси почувствовала, как где-то глубоко внутри что-то сжимается, и спрашивала сама себя: что это — страх или предчувствие?

Продолжая движение вперед, она разглядывала пастбища с сочной травой и была вынуждена признать, что его владения производили приятное впечатление. «Совершенно очевидно, он не нуждается в моей земле», — с чувством отвращения подумала она. Внезапно Касси услышала жалобные стоны животного. Пришпорив своего коня, она прибавила ходу, благодаря Бога за навыки верховой езды, приобретенные ею за последние несколько недель. Мануэль оказался отличным учителем.

Обогнув галопом плоскую часть равнины, она резко натянула поводья, так как почти наткнулась на Шэйна. Он склонился над коровой с непомерно раздутым животом, его конь пасся неподалеку, влача за собой узду.

Шэйн едва взглянул на нее и тут же вернулся к своему занятию. Касси спешилась и направилась к нему, ведя лошадь за собой в поводу. Нерешительно она приближалась. Повернув к ней голову, он промолвил:

— Загвоздка.

Касси не поняла, что это значит, но почувствовала, что не все в порядке. Даже неприязнь к Шэйну не могла перебороть пробудившегося в ней сострадания к беспомощному животному.

— Могу ли я чем-нибудь помочь? Или мне позвать кого-нибудь на помощь?

— Нет времени. Можешь передать мне мою флягу?

Он указал в сторону своего серого в яблоках жеребца. Касси осторожно направилась к лошади. Жеребец был значительно выше ее кобылы. Приближаясь к нему, Касси увидела, как он навострил уши и как затрепетали его ноздри. Она подошла почти вплотную, на расстояние вытянутой руки, оставив свою лошадь на лужайке. Вспомнив о своей фляге, находившейся на менее враждебной территории, она повернулась.

— Мне нужны еще седельные сумки и веревка, — бросил через плечо Шэйн.

Судорожно сглотнув подкативший к горлу комок, закусив нижнюю губу, Касси развернулась лицом к коню. Теперь, когда она стояла подле него, он казался еще огромнее. Касси находилась на расстоянии вытянутой руки от него, жеребец повернул голову и уставился на нее пристальным взглядом. Она невольно подумала, сколько времени ему понадобится, чтобы сделать из нее отбивную. Затем он равнодушно отвернулся и принялся щипать зеленую траву, в изобилии росшую между могучих копыт.

— Хороший мальчик, — тихонько пробормотала Касси, нерешительно отвязывая флягу. Конь практически не пошевелился, когда она сняла веревку, осторожно отвязала седельные сумки и стащила их на землю. Облегченно вздохнув, она поспешила к Шэйну.

Касси наклонилась рядом с ним и первым делом протянула ему флягу. Не говоря ни слова, он взял ее, снял с шеи платок и намочил его водой. Касси невольно любовалась нежностью его рук, мягкими движениями, которыми он пытался успокоить агонизирующее животное. Слушаясь его мягкого голоса, корова затихала. Касси напрягла слух, чтобы разобрать убаюкивающие слова.

Когда он заговорил нормальным тоном, она чуть не опрокинулась назад. Пытаясь удержать равновесие, она почти упала ему на колени. Ошарашенная неожиданным прикосновением, она вдруг поняла, что совершенно не слышала, что он сказал.

— Я… я не расслышала, что ты сказал.

Он, казалось, совершенно не заметил ее смущения и неловкости.

— Я сказал, может быть, вам не захочется смотреть заключительную часть всего этого, — повторил он, указывая на животное, лежащее у его ног.

— Я не грохнусь в обморок, если вы это имеете в виду.

— Надеюсь, что нет. Придет время — и вам самой придется принимать роды у овец.

Его слова огорошили ее. Так далеко в своих мечтах она не заходила. С каждым днем она обнаруживала, что вынуждена учиться гораздо большему, чем полагала возможным. Поборов растущую нервозность, Касси ответила с бодростью, которой, однако, не испытывала:

— Скажите, что делать, и я помогу.

— Ничего… пока.

Милисент выплеснула остатки мыльной воды из эмалированного таза через перила парадного крыльца. «Нужно посадить цветы», — подумала она, критически оглядывая обнаженную грязную землю вокруг дома.

Она поглядела вдаль поверх покатых холмов, не переставая удивляться огромности этой территории, ее безграничности. Заметив поднимающееся на горизонте облако пыли, прикрыла глаза рукой и пристально вгляделась в даль, размышляя, удалось ли Касси отыскать отбившихся от стада овец. В душе Милисент разделяла мнение Куки о том, что овцы — далеко не самые умные создания в царстве Божьем.

По мере того как всадник приближался, Милисент поняла, что скакал незнакомец. Автоматически она поправила прическу и провела беспокойными руками по переднику, расправляя складки.

Всадник осадил лошадь и шагом направился к дому. Милисент окинула его критическим взглядом. Потертые, но чистые брюки, рабочие ботинки, пыльная шляпа модели Стетсон являли собой известные атрибуты, свидетельствовавшие о принадлежности их владельца к ковбоям. Грубоватое лицо покрывал сильный загар. Милисент постаралась скрыть беспокойство, поскольку она была одна на всем ранчо, когда всадник остановил перед ней коня и приложил руку к полям шляпы в знак приветствия.

— Мэм.

— Здравствуйте, — ответила она, заметив доброту, светившуюся в его глазах, и буквально физически ощущая, как исчезает охвативший ее страх.

— Добрый день. Не будете против, если я напою коня, мэм?

Его пытливые голубые глаза встретились с ее, и, к своему удивлению, Милисент обнаружила необъяснимую слабость в коленях, появившуюся под его пристальным взглядом.

— Нет. Пожалуйста. Не хотели бы и вы выпить холодной воды, мистер… — Она ждала ответа.

— Бонд, — ответил тот, подводя лошадь к желобу с водой. Повернувшись к Милисент с приятной улыбкой, добавил: — Ваше предложение насчет воды просто великолепно.

Он не сводил с нее взгляда, и Милисент, почувствовав себя неловко, отвела глаза в сторону.

— Одну минуточку, — пробормотала она, собираясь войти в дом.

— Благодарю вас, — ответил он, улыбаясь еще шире.

Милисент поспешила в дом, упрекая сама себя. Старая дура. Буквально очумела только из-за того, что тебе улыбнулся мужчина. Боже милостивый, у него, наверное, целая дюжина детишек сидит дома и ждет его возвращения. А ты старее самого Моисея.

Продолжая безмолвный монолог, Милисент достала с полки сидр и, поддавшись внутреннему импульсу, положила на тарелку несколько кусочков хлеба, испеченного ею собственноручно утром. Быстро повернулась и решительно направилась к двери, не давая себе возможности передумать.

Выйдя на крыльцо, она грациозно поставила поднос на небольшой столик, стоявший подле кресла-качалки. Она чуть было не предложила ему пройти в дом, однако приличия и правила хорошего тона следовало соблюдать, даже если в данный момент приходилось жить на краю света. Жестом показав на кресло-качалку, она пригласила:

— Садитесь, пожалуйста.

— Спасибо, мэм.

Он подождал, пока сядет она, затем снял с головы шляпу, под которой оказалась густая черная шевелюра. Он легко опустил свое высокое худощавое тело в предложенное кресло.

— Немного сидра? — спросила Милисент, наполняя напитком вместительный стакан. Он взял стакан, она подала ему хлеб.

Поблагодарив, он откинулся на спинку кресла, глубоко вдохнув аромат свежеиспеченного хлеба.

— Итак, вы, значит, и будете та самая дама-овцевод? — спокойно спросил он, пробуя хлеб на вкус.

Милисент чуть не поперхнулась сидром. Поспешно проглотив откушенный кусок, вовсе не так, как того требовали от настоящей леди правила приличия, Милисент выпалила:

— Что вы, нет. Это ранчо принадлежит моей подруге. Меня зовут Милисент Гроден.

— Рад познакомиться с вами, Милисент Гроден, — произнес Бонд, и она невольно покраснела, когда он произнес ее полное имя. В его устах оно совершенно не походило на имя старой девы.

— А вы сами, мистер Бонд, вы наш сосед?

— Я ваш ближайший сосед с восточной стороны, — пояснил он, вновь удерживая ее взгляд своим.

Она покраснела еще сильнее и опустила вниз свои темно-зеленые глаза, стряхивая при этом несуществующую пылинку с фартука.

— Счастлива познакомиться с вами, мистер Бонд. Касси тоже обрадуется, когда вернется обратно.

На его невысказанный вопрос Милисент пояснила:

— Она отправилась искать отбившихся овец.

— Значит, она действительно леди-овцевод?

Его ровный и спокойный тон исключал даже малейший намек на насмешку с его стороны.

— Да, на самом деле, — ответила она, улавливая доброту в его прозрачно-голубых глазах. Если бы ее спросили, она дала бы ему лет около сорока.

— Значит, дела у вас пойдут хорошо.

Он склонил голову, чтобы сделать еще глоток сидра, и Милисент заметила удивленную улыбку, светившуюся сквозь стакан с янтарной жидкостью.

— Несомненно.

Ее односложное замечание было награждено широкой сияющей улыбкой.

Она улыбнулась в ответ и подумала, как должна быть счастлива женщина, которая может предъявить права на эту улыбку.

— Касси и я с удовольствием познакомились бы с вашей семьей. Почему бы вам не приехать к нам в гости вместе с ними в ближайшее время?

Улыбка сошла с его лица, и там, где только что смеялись лучистые морщинки, появились побелевшие от напряжения борозды.

— У меня нет семьи. Больше нет.

Милисент готова была откусить себе язык.

— Я не знала.

— Разумеется, откуда. — Казалось, он мысленно встряхнулся. — Однако я с удовольствием познакомился бы с членами вашей семьи.

— Моя семья — это мои друзья: Касси Дэлтон и ее брат Эндрю.

— Дэлтон? — произнес он с явным удивлением.

Милисент кивнула, всматриваясь в его глаза, где, как ей показалось, одна за одной проносились мысли. Когда Бонд начал говорить, у нее сложилось впечатление, что он тщательно подбирал каждое слово, взвешивая, что сказать.

— В таком случае, вам приходится много работать, — констатировал он в итоге.

— Да, что и говорить, — ответила она, пытаясь догадаться, посоветует ли он, как и другие, продать землю.

— Я уже сказал, что живу по соседству. Когда понадобится помощь, надеюсь, вы обратитесь к мне.

Милисент особо отметила про себя, что он употребил слово «когда», а не «если». На сердце у нее потеплело — он не думал, как все те, другие, что они трусливо подожмут хвосты и бросятся наутек отсюда.

Внезапно Милисент со всей отчетливостью поняла, что прошло множество лет с тех пор, когда она в последний раз сидела на крыльце в обществе мужчины. Много лет… с тех пор, когда с отцом случился удар, и с тех пор, когда мечтала выйти замуж за красавца мужчину. И вот уже пронеслось столько лет, как не стало отца, а она по-прежнему одна. Милисент тряхнула головой, отгоняя прочь невеселые мысли.

— Надеюсь, так и будет, — ответила она, улыбаясь.

Своим шейным платком Касси отерла ручьи пота, струившиеся по лбу Шэйна. Она сомневалась, заметил ли он это. Все его внимание сконцентрировалось на детеныше, которого он надеялся извлечь из утробы матери. Касси взирала с удивлением, как Шэйн погрузил руку в недра тела коровы, чтобы развернуть плод, и принялся поворачивать упрямую ногу теленка в нужное положение.

— Мне нужно добраться до его головы, — пояснил Шэйн, шаря свободной рукой по седельным сумкам. В глазах у него появилось разочарование. — Боюсь, придется использовать эту веревку.

— Что нужно? Может быть, есть у меня.

— Что-нибудь мягкое и широкое, такое, что можно было бы обернуть вокруг его головы, но так, чтобы не покалечить теленка, когда я буду вытаскивать его из чрева.

— Мягкое и широкое, — пробормотала Касси. Даже не заглядывая в седельные сумки, она знала, что там у нее нет ничего подобного. Но…

Глубоко вздохнув, Касси сняла ботинки и начала закатывать штанины своих брюк. Она судорожно сглотнула подкативший к горлу комок и старалась не замечать удивления и недоумения, отразившихся на лице Шэйна. Запустив пальцы под подвязку, Касси начала снимать первый чулок.

Лицо ее залилось краской, когда, лишенная чулка, нежная белая кожа ноги заблестела под лучами солнца. Касси хотелось знать, не померещилось ли ей, будто у Шэйна невольно перехватило дыхание.

Чувствуя выступившую на лбу испарину, Касси быстро расправилась со второй подвязкой и спустила другой чулок. Второй чулок, все еще хранивший форму ее обнаженной теперь ноги, присоединился к первому, лежавшему на мягкой траве подле нее.

Касси пыталась обуздать вспышки огня, разгоравшегося в венах, когда вручала Шэйну шелковистые, еще хранившие тепло тела предметы своего туалета, и натолкнулась на жаркий блеск его глаз. Его прерывистое дыхание было таким же частым, как и у нее, когда она спросила:

— Сгодятся?

Их взгляды встретились и не отпускали друг друга. Какое-то мгновение он не произносил ни слова, вместо этого его глаза, казалось, внимательно изучали ее лицо. Суровость в выражении его лица медленно исчезла. Голос прозвучал низко и сдавленно, когда он наконец вымолвил:

— Вполне.

Вновь он принялся поворачивать теленка в теле коровы, набрасывая чулочную петлю вокруг его головы.

— Нога у него торчит не в ту сторону, — пояснил Шэйн, покрываясь мелкими капельками пота от усилий, — надеюсь, черт подери, теленок не пропорет ее копытом.

Касси затаила дыхание, сочувствуя страданиям животного, спрашивая себя, как бы поступила она сама, если бы одна из ее овец…

— Я держу его за морду! — взволнованно воскликнул Шэйн. — Ну, давай, давай же, девочка. Еще чуть-чуть, — прошептал он, обращаясь к корове.

Шэйн посмотрел на Касси зачарованным взглядом.

— Кажется, мне удается повернуть его в правильное положение, — пояснил он.

Касси кивнула, одновременно восхищаясь его опытностью. Шэйн сморщился от боли, когда корова осела вниз. Касси удивилась, как это он умудрился не сломать себе руку.

— Ну, ну, девочка. Я его уже вижу, — продолжал он успокаивать корову, когда показались сперва ноги, а затем и голова теленка.

Касси с удивлением глядела, как вслед за головой показалось туловище, и, наконец, сам теленок соскользнул в траву к ногам матери. Шэйн внимательно осмотрел его со всех сторон, удостоверившись, что нос и горло чистые, и только после этого переключил все свое внимание на мать.

— Я знал, ты справишься, девочка, — проговорил он с нежностью, поглаживая спину и бока коровы.

Касси пронзило неожиданное ощущение близости после этого разделенного с ним чуда рождения новой жизни. «До чего же сложный он человек», — подумала она, когда Шэйн поглаживал новорожденного телка. Она-то думала, что человек, хозяин огромной территории, не станет утруждать себя из-за страданий какой-то коровы из его многотысячного стада.

В благодарность за помощь Шэйн на короткое время объявил перемирие, отбросив в сторону резкость и устало откинувшись на траву около Касси. Впереди будет предостаточно времени, чтобы оживить воспоминания прошлого.

Достав флягу, Шэйн обильно полил руки водой, смывая с них следы родов. Но спрашивая разрешения, он взял ее руки в свои, плеснул на них воды и, нежно потирая, принялся отмывать, мягко прикасаясь своими нежными пальцами.

— Как ты тут оказалась? — спросил он.

Касси намеренно не сводила глаз с ковылявшего поблизости теленка, глядя, как мать заботливо вылизывала своего новорожденного младенца.

— Искала своих овец, — кратко пояснила она, стараясь успокоить дыхание, ставшее неровным при его прикосновении.

Отпустив ее руки, Шэйн сорвал травинку. Лишившись его прикосновения, Касси ощутила внезапное разочарование и опустила руки вдоль тела.

— Насколько я помню, у твоего дяди всегда было несколько собак, постоянно помогавших ему, но даже он временами нанимал помощников, — заметил Шэйн, просовывая травинку между зубами и вытягивая ноги. — Собаки не дали бы овцам отбиться от стада.

Касси посмотрела на его вытянутые длинные ноги, и сердце ее непонятно почему сильно забилось. Его близость теперь, когда их совместные хлопоты закончились, буквально лишала ее сил. Ей трудно было постоянно напоминать себе, что следует держаться от него на расстоянии и что для этого имеется не одна веская причина. У нее буквально перехватило дыхание, когда их глаза опять встретились.

Шэйн сорвал еще одну травинку, и Касси старалась не глядеть, как он сунул ее в рот, прикоснувшись при этом к усам, покрывавшим верхнюю губу.

Оторвав взгляд от его губ, она попыталась вспомнить, о чем же он говорил. Ах да, собаки. Она кратко ответила:

— Одна из собак дяди Люка умерла вместе с ним — тоже свалилась с обрыва. Мануэло не дал умереть другому старому псу по кличке Пол — думаю, он сильно тосковал по дяде. Мне не хочется забирать Пола к себе, так как он в конце концов теперь привык к Мануэло. Мануэло сохранил еще трех собак. Теперь они у меня. И я сама.

— И ты, — мягко повторил он, отчего внутри у нее что-то перевернулось.

Касси рассматривала покачивающуюся травинку, которая небрежно торчала в уголке его рта. Вот он передвинул ее в центр и сжал своими упругими губами. Она сглотнула комок, подкативший к горлу, и отвела глаза в сторону.

К своему крайнему неудовольствию, снова взглянула в его темно-зеленые глаза. Ей никак не удавалось справиться со странным ощущением, возникшим где-то внизу живота и медленно поднимавшимся вверх, грозя перехватить дыхание. Шэйн сдвинул шляпу на затылок, обнажив каштановые волосы, блестевшие в лучах солнца. Глядя на него, Касси закусила нижнюю губу.

Забыв, какую пикантную картинку являла она сама, сидя на траве с закатанными брюками, без шляпы, с прядями черных волос, колыхавшимися на ветру, Касси пыталась догадаться, чувствовал ли Шэйн то нежеланное влечение к нему, которое она пыталась побороть в себе. Теленок замычал, топчась на своих неуверенных ножках. Касси рассмеялась, глядя на него с умилением.

— Мне кажется, скоро и у нас появятся ягнята.

Но Шэйн, казалось, не слышал ее слов. Ее смех отнесло ветром. Мириады противоречивых эмоций промелькнули на лице Шэйна, который очень медленно приближался к ней.

Затаив дыхание, Касси глядела, как сильные, загорелые руки Шэйна начали разворачивать закатанные штанины ее брюк. Как зачарованная смотрела она на темную кожу его рук, контрастировавшую с нежной белизной ее ног. Расправляя ткань, он прикасался к ее открытому телу, его руки ласкали и нежно гладили изгибы ноги, ввергая в танталовы муки щиколотку и чувствительную внутреннюю часть стопы.

У Касси перехватило дыхание, когда он поднял ботинок и надел его на ее слегка подрагивающую ногу. Дрожа, Касси не сомневалась, что теперь он наверняка чувствовал неровное биение ее пульса, грозившего выйти из-под контроля.

Шэйн повернулся, чтобы достать второй ботинок, и Касси с трудом справилась с комком, подкатившим к горлу. Когда он выпрямился, она поймала его взгляд. Его глаза не убегали прочь, и она чувствовала, о чем они говорили так же уверенно, как и сильные руки, обхватившие вторую ногу. Ни на секунду не сводя с нее пристального взгляда, Шэйн опустил вторую штанину с величайшей осторожностью.

Когда рука его намеренно гладила ее ногу, Касси казалось, она вот-вот растает, растворится от невыразимого желания, которое пробуждало в ней его прикосновение. Она сидела совершенно неподвижно, стараясь не дышать, пока он, наконец, надел на нее второй башмак. Рука его ласково провела по чувствительной коже лодыжки. Прикосновение ловких и умелых пальцев становилось почти невыносимым. Медленно, все так же не сводя с нее взгляда, он поднял с земли подвязки. Одну протянул ей, а вторую решительно сунул себе в карман.

Глядя в ее точеное лицо, Шэйн испытывал острые муки сожаления оттого, что эта выглядевшая такой беззащитной женщина — родственница человека, которому он поклялся отомстить. Он понимал, что она, сама того не зная, неразумно ввязалась в войну, охватившую целое поколение и потрясшую всю округу. Однако он также отлично понимал, что не вправе оставить прошлые свои обещания невыполненными.

Одно сразило его наповал: перед ним сидела женщина, которая посреди луга сняла и отдала свои чулки только лишь для того, чтобы помочь корове. Словно вдвоем они делили мгновение, исключенное из общего течения времени, недоступное для прошлого. Он взял ее лицо в свои ладони.

Когда его губы взяли в плен ее, Касси невольно подумала, что морщинки вокруг его глаз вблизи гораздо привлекательнее, чем на расстоянии. Теплая полнота его губ, усиленная нестерпимым дразнящим прикосновением усов, унесла Касси в мир ощущений, которые — сейчас она не могла понять — то ли уже забыла, то ли никогда по-настоящему не знала.

Ей казалось совершенно естественным таять, прижавшись к его плотному телу. Когда Шэйн провел руками по длинным прядям волос, рассыпавшимся по ее плечам, Касси почувствовала, как ответное, влекущее чувство рикошетом отозвалось во всем ее теле. Когда его рука начала ласкать нежную кожу шеи и приоткрытых плеч, внутри нее начало разгораться пламя.

Шэйн, не отпуская ее губ, крепче привлек ее к себе. Касси задрожала от ощущений, разбуженных поцелуем. Когда его язык попытался проникнуть внутрь, Касси мгновенно насторожилась, но быстро отбросила беспокойство, сдаваясь непреодолимой волне нахлынувших чувств.

И, если такое возможно, она еще плотнее прижалась к нему. Его язык двигался вокруг ее языка, ища и находя. Каждое движение будило волну влажного желания. Ощущая, как его язык исследовал самые дальние уголки ее рта, она ослабевала, наслаждаясь теплом, растекавшимся по всему телу. Одна рука сама по себе опустилась на его мощное, словно свитое из канатов, плечо. Другая погрузилась в густые и спутанные каштановые кудри волос.

Когда Шэйн прижал ее к себе, она почувствовала незнакомую твердость мужского тела. Задыхаясь, она сглотнула давящий комок, подступивший к горлу, который начал опускаться вниз с пугающей скоростью. Неожиданное покалывание вспыхнуло между бедер, когда Шэйн еще плотнее прильнул к ней. Плотные и тяжелые, словно медовые, волны накатились, наполнив тяжестью все ее члены.

Когда Касси показалось, что она умрет от сладостной агонии, вызванной его близостью, он внезапно резко отпрянул назад. Она пристально вгляделась в его глаза в поисках причины и заметила блеск страстного желания, смешанного с неприкрытым сожалением. Затем глаза его сделались жесткими, как горящие угли, такими же, какими она запомнила их за день до этого.

Касси густо покраснела. Что он мог о ней подумать? Что она истосковавшаяся старая дева, готовая броситься на первого же попавшегося мужчину?

— Касси, твое место не здесь. Многие женщины заметят это и не примут тебя.

Не имея ни малейшего представления о демонах, терзавших его душу, Касси вздрогнула от его слов, как от удара. Теплота, растекшаяся по всему телу, уступала место медленно наплывавшему ознобу реальности. Их поцелуй ничего не значил. Он по-прежнему пытался выжить ее отсюда, и она никогда не сможет позволить себе впредь забыть об этом.

Дрожа, она поднялась на ноги, не в силах избавиться от собственного сожаления. Голос ее, преисполненный чувств, прозвучал мягко, подобно ветерку, дувшему над ними:

— Ты прав, но в таком случае, я не такая, как большинство женщин.

ГЛАВА 4

Касси пыталась отказаться, но Карл Фредерикс был настойчив.

— Вам необходима помощь, а у меня есть лишние рабочие руки… — Говоря это, Фредерикс пожал плечами. Они оба посмотрели на Джима Фоулера, погонщика скота, которого Фредерикс захватил с собой.

Джим Фоулер наклонил голову, затем подался вперед, его свалявшиеся темные волосы падали на глаза. Черные глаза нервно скользнули по сараю.

— Но я действительно не могу принять такого великодушного жеста, — возразила Касси, польщенная сделанным ее соседом предложением, ей было неловко принять его помощь и не хотелось стать обязанной Фредериксу, тем более зная, что он хочет купить ее землю. В сложившейся ситуации она чувствовала себя не в своей тарелке — особенно в те мгновения, когда Фредерикс смотрел на нее и в глазах его появлялся странный блеск. Она же не испытывала к нему ни малейшего интереса.

— Нет нужды для вас пытаться справиться со всей работой на ранчо самостоятельно, в то время как у меня есть незанятые работники.

Голос Фредерикса звучал так же гладко, как и в прошлый раз. Казалось, он скользил вокруг нее, обволакивал, так что отказаться, не показавшись неблагодарной, было крайне трудно.

Внимание Касси вновь сосредоточилось на Джиме Фоулере. Яркие капли пота выступили на его худом лице, в то время как рука его настолько крепко впилась в рукоятку кнута, что казалось удивительным, как это он не переломит его надвое.

Касси не нравилась его внешность, начиная с засаленных волос и кончая стоптанными, покрытыми грязью башмаками. Но ей требовалась помощь. Судя по тому, с чем довелось столкнуться в городе, нанять кого-либо другого вряд ли удастся. Она раздумывала, переводя взгляд с уверенного в себе Фредерикса на ожидающее, нервное лицо Фоулера.

— Никто в городе не станет работать у тебя, — выдавил Фоулер, высказывая вслух мысли Касси.

Молча она глядела на него, неприязнь и нечто большее, чем просто любопытство, промелькнули на ее лице.

Заметив ее реакцию, Фоулер добавил с ехидством:

— Особенно после того, что натворил ваш дядя.

Оба — и Касси, и Фредерикс — отреагировали на слова Фоулера с разной степенью удивления: Касси с интересом, надеясь узнать ответ, объясняющий загадочное поведение жителей города, а Фредерикс с плохо скрываемой злобой.

— Что вы имеете в виду?

— Он ничего не имеет в виду, дорогая. Всего лишь…

— Я хочу услышать, что он может сказать.

Работник беспокойно заерзал, почувствовав гнев, охвативший Фредерикса. Приподняв одно плечо, он ответил:

— Только насчет воды.

— Что насчет воды?

Голос Фоулера сделался глуше:

— Ваш дядя перекрыл воду, отчего вымерла половина долины.

— Я вам не верю!

— Разумеется, да в этом и нет нужды. Сейчас я настаиваю лишь на том, чтобы вы приняли мою помощь, — упорствовал Карл.

Все трое напряженно молчали, когда фигура Шэйна появилась в дверном проеме, и его голос пророкотал в сарае:

— Настаиваешь, на чем же, Фредерикс?

Шэйн видел голодное выражение, светившееся на чересчур холеном лице Фредерикса. Ему это не нравилось. Он не мог однозначно сказать почему, но у него возникло желание сунуть безупречно ухоженного Фредерикса в ближайшую навозную кучу.

— Так на чем ты настаиваешь, Фредерикс? — повторил Шэйн.

— Это касается нас двоих, леди и меня.

Голос Фредерикса звучал так же гладко, как обычно, и все же он не мог полностью скрыть сквозившего в нем раздражения.

— А почему бы мне не решить, кто прав? — не сдавался Шэйн.

Касси глядела на них обоих с удивлением.

— Помнит ли кто-нибудь, что вопрос этот был задан мне? И что я все еще здесь?

Все три головы разом повернулись в ее сторону, и Касси внезапно ощутила неловкость под внимательными взглядами мужчин.

— Поскольку вы долго здесь не задержитесь, то помощь Фоулера вам не понадобится, — заявил Шэйн так, словно решение уже принято. Ее терпение растаяло, как масло под лучами солнца.

— Неужели, мистер Лэнсер? — язвительно спросила она. — Что ж, к вашему сведению, я намерена принять помощь мистера Фоулера.

Лицо Фредерикса осветила радость победы, а черты Шэйна исказила гримаса, предвещавшая бурю. Щека его задергалась от внутренних усилий не потерять контроля над собой. Фоулер напоминал Касси борова-призера с сельской ярмарки. Он выиграл, но теперь его ждала бойня, где ему воздадут последние, причитающиеся призеру почести.

Затем, забыв о Фредериксе и Фоулере, Шэйн подошел вплотную к Касси.

— Это не слишком удачный выбор, леди. Я зашел к вам сегодня сообщить, что удваиваю цену.

Взгляды их скрестились, в воздухе, казалось, вспыхивали искры от возникшего между ними напряжения.

— Однако право выбора за мной, мистер Лэнсер — а отнюдь не за вами! И можете оставить при себе свое проклятое предложение! — Касси твердо стояла на своем, стараясь не вспоминать, какой эффект его близость произвела на нее днем раньше.

— Вы не долго будете придерживаться этой линии, — прорычал он в ответ.

— Это угроза, мистер Лэнсер? — насмешливо поинтересовалась Касси, в то же время желая не ощущать с такой отчетливостью близости его стройного тела.

— Если вам так нравится, — ответил он. Глаза его потемнели, а голос огрубел еще сильнее от внутренних усилий сохранить контроль. Она стояла достаточно близко от него, чтобы можно было увидеть румянец, вспыхнувший под ее свежей кожей, мягкие волосы, обрамлявшие лицо, и огонь, горевший в этих необыкновенных глазах.

— Разве так разговаривают с дамой, Шэйн? — возмущенный голос Фредерикса ворвался в их разговор. Они оба уставились на него, забыв, что, кроме них двоих, рядом присутствовал еще кто-то.

Шэйн взглянул на Фредерикса с высоты своего роста.

— Не вставай у меня на пути, Карл, — предупредил он.

Шэйн повернулся и заглянул в глаза Касси.

— Мы закончим этот разговор позднее. — Он пристально посмотрел на Фредерикса, словно бросая ему вызов. — Когда будем одни.

Шэйн удалился, а Касси пыталась унять внезапное возбуждение, охватившее ее при мысли вновь очутиться наедине с ним. Зная, что это должно было показаться странным, она погасила пламя, разожженное в ней Шэйном, и смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из глаз.

Когда Карл негромко кашлянул, чтобы привлечь ее внимание, она густо покраснела и, встретив пристальный взгляд серых холодных глаз Фредерикса, поняла, что ее реакция на Шэйна не осталась незамеченной.

— Я помогу Фоулеру устроиться, дорогая. Прошу прощения, если мое предложение помочь принесло больше вреда, нежели пользы.

— Разумеется, нет. Я тронута вашей заботой.

— Не стоит об этом беспокоиться. Теперь я прощаюсь с вами. Пошли, Фоулер.

Фоулер безропотно последовал за Фредериксом. Касси вздохнула и направилась к дому.

Фредерикс подождал, пока Касси скроется из виду.

— Какой черт дернул тебя за язык болтать ей про Люка Дэлтона?

— Я не сказал ей и половины того, что мог, — нехотя ответил Фоулер.

— Не сомневаюсь, шут гороховый. Но я не хочу, чтобы она узнала подлинные размеры ущерба, причиненного ее дядей.

— Черт подери, почему бы нет? Может быть, если бы она знала, что он перекрыл воду, отчего половина жителей долины отправилась на тот свет, то поджала бы хвост и убралась отсюда.

— Ты, как обычно, понимаешь все совершенно неверно. Если я смогу убедить ее, что у соседей нет реальных оснований для подобного к ней отношения, то Касси сама продаст нам свою землю без всякой суеты. Если же эта женщина решит, что она обязана обелить репутацию своего дяди, она окопается здесь навсегда.

— Ничего хорошего из этого не выйдет. Люди помнят, что натворил старый Дэлтон. Они этого не забудут.

— Будем надеяться.

— Милли, сколько муки осталось в чулане? — голос Касси приглушенно прозвучал из шкафа, в котором она проверяла оставшиеся у них запасы провианта.

— Ничего. Сегодня придется достать еще один мешок.

Касси пыталась подавить тревогу. Проведенная опись запасов подтвердила ее опасения: им не пережить зиму с оставшимися у них скудными запасами продуктов. Мозг судорожно искал возможные варианты. Она подумывала заказать продукты в другом месте, но понимала, что пройдут месяцы, прежде чем продовольствие будет доставлено. А так как мистер Пибоди контролировал и доставку товаров, то ее попытка окажется лишь очередным бесполезным жестом.

— Милли, где у нас пшеница, которую мы привезли с собой?

Милисент остановилась в дверях кладовой, вытирая руки о передник.

— Где-то тут.

— Мне кажется, нам следует заняться огородом.

— Но уже поздно что-либо сажать, — возразила Милисент. — И потом эта жара…

— Знаю, Милли! — Касси поняла, что вдруг сорвалась до крика, и проговорила более мягким голосом, надеясь, что придет недостающее терпение: — Но, мне кажется, было бы разумно посадить что-нибудь под зиму.

На лице Милисент все еще отражалось непонимание, и Касси продолжила:

— Мы не знаем, как сложатся цены на рынке. Будет лучше, если мы сможем сэкономить наши запасы и вырастить кое-что на зиму.

Милисент, соглашаясь, пожала плечами, усматривая житейскую мудрость в логике Касси.

— Согласна, завтра же начну копать землю.

Касси вздохнула с облегчением. Но она понимала, что огород — всего лишь временная мера. Ей необходимо найти решение, чтобы выжить. Маячила жуткая перспектива голода.

ГЛАВА 5

Вечерняя звезда, горные ягоды, огоньки гнилушек своими разнообразными расцветками и оттенками рисовали такие поразительные картины на лугах, какие не смогла бы создать кисть ни одного художника мира. Суровые дикие цветы пробивались сквозь густую траву, чтобы украсить собой дикий, необузданный пейзаж.

Привязав повод лошади к крепкому молодому деревцу, Касси медленно шла по дикой нетронутой траве. Глубоко вдыхая воздух, она думала, сможет ли вдосталь надышаться этими сладко пухнущими ароматами. Как непохожа эта земля на ее родной Бостон! Именно луг с его благоуханными травами полнее всего воплощал в себе это очевидное различие. Здесь царили красота, величие и, что самое важное, покой, в котором она так отчаянно сейчас нуждалась.

Касси сожалела о своем неразумном решении принять помощь от Фредерикса. По правде говоря, ее подтолкнуло к этому вмешательство Шэйна. Тем не менее, она сделала выбор. Выбор, который ей самой не нравился.

Касси несколько раз глубоко вздохнула. Каждый вздох приносил ей успокоение, которое немедленно покидало ее при встрече с Шэйном. Она откровенно призналась самой себе, что с момента их первой встречи чувства ее низвергались, подобно Ниагарскому водопаду.

Когда Касси вспоминала, как властно Шэйн вел себя с Карлом Фредериксом и Фоулером, ей хотелось быть как можно дальше от него и отстоять собственную независимость. Но стоило только подумать о дне на земле Шэйна, когда они помогли появиться на свет теленку, ей хотелось вечно оставаться в его объятиях.

Касси немного знобило, но она понимала, что легкий ветерок, гулявший по полю, не имел к этому никакого отношения.

Нет, просто чувства полностью завладели всем ее телом и не поддавались никакому контролю. Она скрылась здесь, в самом излюбленном своем месте, чтобы спокойно поразмышлять о событиях последних дней. Ей нужно было понять, каким образом Шэйну удалось пробить брешь в ее обычно жестком самоконтроле.

Никогда прежде не отзывалась она так бесстыдно на поцелуй, на прикосновение мужчины. Никогда прежде не хотелось ей, чтобы и то, и другое продолжалось. Но до какого предела — этого она и сама не знала.

Запрокинув голову, Касси всматривалась в безоблачное небо, ища ответов на свои вопросы в его бескрайнем голубом просторе. Но вместо ответов, стоило ей подумать о Шэйне, в душе рождались бесконечные волны нежного чувства.

Каждый его жест, каждый взгляд напоминали ей о конфликте, которым она не надеялась разрешить. Рациональная, логическая часть ее сознания твердила, что Шэйн стремится заполучить ее землю любой ценой и что, скорее всего, он причастен к убийству дядюшки Люка.

Но лишенное логики сердце пробуждало воспоминания о его ненавязчивой помощи и веселых морщинках-смешинках, проступавших на лице, о доброте, которую он проявлял по отношению к Милисент и Эндрю. Милли очень высоко отзывалась о Шэйне, а Эндрю, тот вообще старался подражать ему практически во всем, получая удовольствие от дружбы со взрослым мужчиной, Касси знала, что Шэйн с трудом выкраивал время, которое он уделял Эндрю. Это делало его доброту еще более притягательной. Она нехотя признавала, что ее первоначальные чувства изменились самым неожиданным образом. Неприязнь обернулась влечением. Подозрительность вытеснило доверие. Доверие, которое заставляло ее желать вновь и вновь чувствовать его руки, сомкнутые вокруг нее, вкус его губ.

Касси подтянула колени к груди и уперлась в них подбородком. И все же она не могла отрицать тех непостижимых противоречий, которые отличали поведение Шэйна.

Касси сорвала стебелек клевера и наблюдала, как ветерок покачивает головку цветка. Нет, она не в силах отрицать всю богатейшую гамму чувств, которые Шэйн пробудил в ней, и в том числе ее желание. Проводя рукой по листве кустов, окаймлявших ее любимую луговину, Касси пыталась вновь обрести ясность мышления в этом сокровенном уголке собственной земли. Вместо этого она опустила руку в траву, посмотрела вверх, в безграничное небо, и подумала, что пока сердце ее будет страстно рваться к высокому ковбою по имени Лэнсер, она это чувствовала нутром, ей не будет покоя.

Шэйн стоял, прислонившись к ограде кораля и положив руки на грубо отесанную поперечину. Несколько последних недель он направлял Майкла на самую пыльную, самую тяжелую работу из всех, которые только мог для него придумать. Но Майкл не жаловался. Хуже того, казалось, он получал удовольствие от самого неблагодарного задания. Шэйн взглянул на переминавшегося с ноги на ногу жеребца и с надеждой подумал, что необъезженная лошадь покончит с пробудившейся в Майкле любовью к ранчо и работе на нем. Дело вовсе не в том, что брат не уважал его наследственных прав, вовсе нет, но, черт подери, Майкл был создан, чтобы стать адвокатом. И его возвращение на Восток означало бы только одно — что он будет в безопасности.

Шэйн бросил взгляд на стройного жеребца, который в четвертый раз умудрился сбросить седло. Ловко увертываясь от копыт, несколько ковбоев предприняли еще одну попытку оседлать его. «Этот жеребец даст неплохое потомство», — подумал Шэйн, глядя на его массивную голову.

— Красавец, — сказал Майкл, присоединяясь к Шэйну, стоявшему у забора.

— Да, — согласился Шэйн, спрашивая себя, будет ли Майкл считать этого жеребца красавцем, после того как тот несколько раз сбросит его на землю.

— Кто будет объезжать его? Пит?

Шэйн повернулся к Майклу.

— Нет, я думал предложить тебе это дело.

— Понимаю.

«Еще бы», — подумал Шэйн. Конечно, Майкл понимал, что ему дают работу новичка.

— Вот что я скажу тебе, большой братец. Если я укрощу его, ты познакомишь меня с леди, которая разводит овец.

Шэйн остолбенел. С тех самых пор, как Куки с увлечением рассказывал о красоте Касси, Майкл постоянно приставал к нему с просьбами познакомить его с нею, но Шэйн всякий раз отказывал. Черт его подери, Майкл всего лишь щенок, и все же…

После слов, сказанных им тогда на лугу, Шэйн часто думал, вспоминала ли она о нем чаще, чем о других ковбоях, разъезжавших по прериям. Но дело даже не в этом. Он просто потерял голову и, вопреки принятому решению, поцеловал ее. Он не понимал, какое затмение нашло на него, что ослепило настолько, что заставило забыть о своей важной миссии. Она всего лишь женщина, хотя и весьма интригующая.

Но впредь подобное не повторится. Слишком многое поставлено на карту. Шэйн обещал своему отцу возвратить землю, переданную Дэлтону, и он не позволит паре синих глаз и бархатным губкам увлечь его в сторону от намеченной цели.

Слыша фыркающего и брыкающегося в загоне жеребца, Шэйн принял решение. Он будет рядом, чтобы контролировать ситуацию. Так, как он всегда это делал.

— Договорились, — ответил он брату.

Добившись его согласия, Майкл неторопливо направился к загону.

— Этот мой, ребята.

Пит и Джордж взглянули на Шэйна, ожидая подтверждения. Он кивнул, стараясь угадать, сколько раз парню придется грохнуться на землю, прежде чем он сдастся.

Майкл весело вскочил в седло. Жеребец брыкался и метался в стойле. Крепко обернув поводья вокруг руки, он подал сигнал открыть ворота загона. Пит рывком открыл их и отскочил назад, прочь с пути взбешенного коня.

Раз… два — Шэйн про себя отсчитывал секунды, пытаясь угадать, свалится Майкл на второй или на третьей секунде. К его удивлению, тот держался на коне. Жеребец бешено брыкался, скакал, крутился вокруг своей оси. Шэйн видел, как пот брызгами летел с лица Майкла, но он продолжал держаться на жеребце, отчаянно цепляясь за него руками, ногами, всем своим телом. Пит и Джордж всячески подбадривали его, а жеребец носил Майкла взад и вперед по загону. Шэйн почти физически чувствовал, как у Майкла на руках появляются свежие порезы от узды, как трещат его кости от ударов о спину лошади, как ноют напряженные мускулы. Жеребец бешено метался, лягался, кружил по коралю, раскачивая Майкла, как тряпичную куклу.

Майкл продолжал держаться. Шэйн перегнулся через забор кораля. Он испытывал за брата гордость, которая буквально распирала его. Выиграет он пари или нет, ему хотелось, чтобы Майкл одолел жеребца. Майкл уже не был мальчиком, он стал мужчиной, с которым следовало считаться.

Жеребец дошел до полного исступления, Шэйн впился руками в ограждение, увидев, что Майкл вот-вот свалится и окажется под смертоносными копытами. Наконец приступ ярости жеребца поутих, конь явно устал. Он злобно фыркал, но начал слушаться поводьев и обежал вокруг кораля. Майкл командовал им. Дыша с не меньшим трудом, чем конь, Майкл остановил жеребца, спешился и бросил поводья ухмыляющемуся Питу.

На лице Шэйна расцвела широкая радостная улыбка, он перепрыгнул через ограду и крепко сжал руку брата.

— Ты выиграл вчистую. И черт меня подери, если я не горд, что тебе это удалось.

Шэйн так искренно радовался успеху брата, что в ту минуту почти не думал о последствиях их уговора.

Майкл снял шейный платок и отер со лба пот. Его немного пошатывало, когда он направился к дому.

— Я не забуду, Шэйн, обещания, которое ты мне дал, — проговорил Майкл, потирая саднящую задницу. — Но мне придется подождать пару недель, пока я снова смогу сесть в седло. И как только это случится, я сразу отправлюсь знакомиться с леди, разводящей овец.

Покатываясь от смеха, Шэйн хлопнул Майкла по спине. Тот сморщился от боли:

— Полегче, большой братец. Ты не знаешь своей силы.

Шэйн обнял брата за плечи и направился с ним к крыльцу.

— А ты, младшенький, только начинаешь познавать свою.

ГЛАВА 6

Шэйн с замиранием сердца приближался к коралю Касси. Он взглянул на радостное лицо Майкла и поборол желание повернуть лошадь обратно домой. К большому его огорчению, Майкл не забыл их спора за несколько недель, прошедших со дня укрощения коня.

Шэйн заглянул в пустой курятник, на задний двор, но не увидел никаких признаков жизни. Приближаясь к дому, он соскочил с седла и набросил узду коня на столб, врытый у крыльца. Майкл проделал то же самое. Тем временем Шэйн поднялся по ступеням и решительно постучал в дубовые двери. Через открытое окно на улицу доносился запах свежего кофе, но никаких голосов внутри не было слышно.

— Давай заглянем на конюшню, — предложил Шэйн, надеясь, что Касси отправилась со стадом на пастбище. Лучше бы ему никогда не соглашаться на это знакомство.

Тихая, наполненная солнцем конюшня оказалась пустой. Шэйн заметил порядок, царивший внутри, и ровные ряды сладко пахнущего сена. «Никакой небрежности, никакого беспорядка», — подумал он, в то же время почему-то желая, чтобы все это было. Ему нужна причина невзлюбить ее — поскольку ничем плохим она себя не проявила, разве что тем, что происходила из рода Дэлтонов. Послышался приглушенный удар о стену конюшни, и они выскочили наружу в поисках его причины.

— Как насчет того, чтобы заглянуть туда? — спросил Майкл, указывая на небольшой некрашеный деревянный сарай, пристроенный к конюшне и курятнику, откуда доносилось блеяние овец.

— Проклятие! Стой спокойно! Хочешь, чтобы тебе отхватили и шкуру?

Доведенный до белого каления женский голос заставил их замереть на пороге сарая. Они были готовы к чему угодно, но только не к представшей их глазам картине: хрупкая женщина ростом в пять футов два дюйма и весом в сто пять фунтов боролась с овцой, весившей все двести фунтов.

Клочья состриженной шерсти почему-то не желали падать рядом с овцой и липли к одежде и коже Касси. Шэйн и Майкл ошарашенно, безмолвно взирали, как Касси наконец повалила овцу на землю и решительно схватила ножницы.

— Поверь, мне больнее, чем тебе, — пыталась она урезонить перепуганную насмерть овцу, которая судорожно норовила увернуться от ножниц. Овца блеяла, протестуя, продолжая сопротивляться.

— Полагаю, тебе может пригодиться помощь, — сильный голос Шэйна пророкотал в загоне. Касси вздрогнула, отпрянула назад и упала, ослабив хватку. Овца тут же вскочила на ноги.

Шэйн нагнулся помочь Касси подняться. Взгляд его встретился со взглядом ее синих глаз. Его поразила горевшая в них смесь гнева, растерянности и огорчения. Он протянул ей руку и снова поразился тому, что его будто током ударило, когда он взял ее хрупкую руку в свою. Улыбаясь, Касси приняла помощь, безуспешно пытаясь стряхнуть шерсть, прилипшую к ее брюкам.

— Не хотел пугать тебя, — начал он, невыразимо тронутый румянцем, окрасившим ее щеки. Шэйн внутренне собрался и заставил себя проигнорировать это чувство.

— Со мной все в порядке, — проговорила она, кивая головой и прикусывая свою нижнюю губу. Шэйн еще раньше заметил за ней эту особенность и знал, что она прикусывала эти нежные, восхитительные красные губки, когда была напугана, неуверена или расстроена. В данном случае он подозревал, что ее одолевали все три чувства сразу.

Майкл громко кашлянул, и Шэйн резко повернулся, так как совершенно позабыл о нем.

— Это мой младший брат Майкл. Он учится в школе на юриста, вот приехал на каникулы домой. Хочет с тобой познакомиться.

— Рада познакомиться с тобой, Майкл, — несколько напряженно ответила Касси, придя в себя и держась с таким достоинством, словно в данный миг находилась в своей гостиной, в платье, подобающем для вечернего чая.

Майкл склонился над протянутой для пожатия рукой, и Шэйну пришлось взять себя в руки, чтобы не спросить брата, где это он набрался такой галантности. Вглядываясь в выражение лица Касси, Шэйн отметил, что она, видимо, явно наслаждалась светскими манерами Майкла. «Ловкими манерами», — поправил сам себя Шэйн. Ему вдруг нестерпимо захотелось толкнуть склоненного Майкла на грязный пол.

— Не хотим отрывать тебя от работы, — вмешался Шэйн, двигаясь по заляпанному грязью полу. Книги Касси с загнутыми страницами едва виднелись из-под кип белой шерсти. Шэйну пришлось спрятать непроизвольную улыбку. Интересно, сколько женщин на свете действительно отважатся стричь овцу лишь по рисунку в книге?

— Хочешь сказать от резни? — недовольно проговорила Касси, изучая лицо Майкла. Итак, перед ней стоял семейный адвокат. Она мало сомневалась в том, что именно подтолкнуло его к знакомству с нею. Шэйн, должно быть, вводит в действие свежие силы, надеясь попытаться вынудить ее продать землю.

— Неужели эта процедура должна проводиться именно так? — спросил Майкл, тактично указывая на кучки шерсти, разбросанные по всему полу.

— В общем-то, все должно быть собрано в одну кучу. Только в таком виде покупатели возьмут шерсть. Если не приедут стригали, то, боюсь, все мои доходы пойдут прахом, — ответила Касси, подцепив ногой клок грязной шерсти.

— Каковы шансы, что стригали доберутся сюда? — спросил Майкл, удивив Касси своим откровенно восхищенным к ней отношением. Вряд ли его можно отнести к категории циничных адвокатов, с которыми ей уже довелось столкнуться. Этот симпатичен, светловолосая копия своего брата, только гораздо моложе и пока не такой ершистый, как Шэйн.

— Возможно, тебе следует спросить своего брата? — с вызовом проговорила Касси, не в силах побороть предчувствие, что на стригалей устроили засаду.

Майкл вопросительно посмотрел на Шэйна, но тот предпочел промолчать. Касси подозревала, что ему не по нраву восхищенные взгляды, которые продолжал бросать на нее Майкл.

Следующие слова Майкла расставили все по своим местам.

— Если понадобится мужская помощь, можешь рассчитывать на меня, — предложил он, и в глазах его засветилось щенячье обожание.

«Какое соблазнительное предложение», — подумала Касси. Ее взгляд на какое-то мгновение пересекся со взглядом Шэйна. Может быть, на этот раз он понял, каково оказаться снаружи и лишь заглядывать внутрь.

ГЛАВА 7

С отвращением Касси швырнула сломанные ножницы на пол сарая. Мало того что овцы давно перегуляли все сроки стрижки, но вот теперь еще и ножницы пришли в негодность. Она помнила совершенно точно, что, когда в последний раз пользовалась ими, они были в полном порядке. Мануэло продолжал поджидать стригалей, но никто из них так и не показался. Касси хотелось узнать, неужели жители города помешали им доехать до ее ранчо, так же как они не дают ей покупать припасы. Тень загородила дверной проем сарая.

— Нашла свои ножницы? — спросила Милисент.

— Да. Но нам от них проку мало.

Милисент проследила за взглядом Касси и увидела сломанные ножницы.

— Не думаю, чтобы нам удалось купить другую пару в городе? — наполовину спросила, наполовину констатировала Милисент.

Застыв на месте, Касси помолчала, не желая говорить Милисент, что из города они ничего не получат. Этот секрет она хранила в себе, все еще не зная, как справиться с этой проблемой. Тем не менее она решила хоть немного придерживаться правды.

— Их могут прислать, если заказать по почте. Но мы не можем ждать так долго. Попробую взять на время у Мануэло.

— Может быть, взамен мы поможем остричь его стадо, — предложила Милисент, — Мануэло научил Эндрю, и мы тоже могли бы научиться.

Касси просветлела.

— Об этом я как-то не подумала.

Внезапно улыбка исчезла, и она снова помрачнела.

— По правде говоря, не знаю, позволит ли он нам приблизиться к его овцам. Может быть, мы сначала попробуем постричь наших, пока не поймем, что и как.

— Ты действительно думаешь, мы научимся к тому времени?

Шумно вздохнув, Касси прикусила нижнюю губу.

— Вероятно, нет. Я рассчитывала, что сюда придут стригали. Наша шерсть пойдет за бесценок, если мы ее просто оттяпаем как попало.

— Она будет стоить еще меньше, если мы вообще не станем стричь овец. — Серьезный тон, которым Милисент произнесла эти слова, пробился сквозь пелену, сковавшую Касси.

— Ты права. Я сейчас приведу стригальню в порядок.

— Пойду одолжу ножницы, если ты не против, — предложила Милисент, — и готова спорить, вернусь раньше, чем ты наведешь здесь лоск.

— Не напоминай мне об этом! — Касси выразительно закатила глаза.

Милисент рассмеялась и направилась к фургону, на ходу снимая фартук.

Открыв книгу, Касси нашла нужную главу и внимательно прочитала. На лице появилась гримаса. Стрижка оказалась далеко не простым делом. Неужели преподавать в городе действительно было так плохо? Да. Даже хуже. Она взгрустнула, потом, глубоко вздохнув, повернулась к грязной стригальне, закатала рукава фланелевой рубашки и приступила к делу. Час спустя стригальня преобразилась: пол был отскоблен, а сложенную в сторонке грязь скрывало свежее сено.

Касси положила книгу на ограждение, внимательно изучая рисунки. С удовлетворением отметив, что делает все как нужно, Касси отыскала кожаный ремень, применявшийся при стрижке. Подняв глаза, она увидела, что крюк, на который предстояло его повесить, располагался выше, чем она могла дотянуться. Касси поискала, что бы подставить, и обнаружила расшатанный табурет. Осторожно взобралась на него, держа равновесие, и накинула тяжелую кожу на крюк. Она уже собралась было закрепить ремень, когда рядом с сараем раздался низкий мужской голос. Касси вцепилась в крюк, едва не потеряв равновесие.

— Ну, мисси, похоже, вы замахнулись на большее, чем сможете осилить.

Касси стояла неподвижно и молчала. Она не знала этого голоса, но издевательские нотки, прозвучавшие в нем, заставили ее похолодеть. Неуклюжая массивная фигура заполнила собой дверной проем, скрыв солнечный свет и оставив в тени лицо незнакомца.

— А я-то думал, вам, Дэлтонам, всегда есть что сказать. — Теперь голос его звучал с явной угрозой. Сердце Касси опустилось в пятки. Эндрю находился на летнем выгоне, а Милисент вернется не скоро.

— Не думаю, чтобы мы были знакомы. — Касси пыталась говорить спокойно, но тут же поняла, что голос ее звучал громче, чем следовало бы, и заметно дрожал.

— Это верно, маленькая леди.

Голос его оборвался на последнем слове так, будто он его выплюнул. Человек вышел из тени, и Касси вся сжалась под недобрым взглядом. У нее даже перехватило дыхание, настолько ее пугало его толстое лицо, мощные руки и тело, похожее на бочку. Он, казалось, скалил на нее зубы, выдававшиеся на поразительно мясистом лице.

— Меня зовут Кассандра Дэлтон, — начала она, стараясь держаться церемонно, надеясь таким образом обуздать нараставший страх, неприятно шевелившийся в животе.

— Не говорю, что рад познакомиться, потому что я этому не рад. Мы терпеть не могли твоего дядю, не будем терпеть и тебя.

Мурашки, бегавшие у Касси по спине, вдруг сильно расплодились и побежали по остальным частям внезапно обмякшего тела.

— Я…

Дальнейшие ее слова потонули в грохоте и стуке фургона, остановленного снаружи громким женским криком «Тпру-у!»

Мужчина в дверях покорно снял шляпу, когда женский голос сдержанно произнес:

— Мистер Робертсон.

— Мисс Сара.

«Так, значит, этот медведь может быть вежливым, когда захочет», — подумала Касси, продолжая балансировать на качающемся табурете.

В дверях появилась молодая женщина с каштановыми волосами, в ситцевом платье. Касси заметила, как ее взгляд скользнул с неуклюжего толстяка на нее, затем снова на него.

Женщина, которую незнакомец назвал Сарой, уверенным тоном обратилась к Касси:

— Здравствуйте. Вы, надо полагать, племянница мистера Дэлтона.

Касси спустилась с шатающегося табурета на пол.

— Да. Я Кассандра Дэлтон.

Сара прошла вперед, устремив пристальный взгляд своих живых зеленых глаз на молчавшего незнакомца.

— Надеюсь, не слишком вам помешала.

— Мне пора, — промямлил громила, неловко вываливаясь из сарая.

Когда он скрылся из виду, Сара понимающе взглянула на Касси.

— Надеюсь, я вмешалась вовремя?

— Да, спасибо, очень кстати. Очевидно, мистер…

— Робертсон, — подсказала Сара.

— Мистер Робертсон заглянул сказать, что мое присутствие здесь весьма нежелательно.

— Очаровательный тип, не так ли?

— Очень. Я почувствовала себя как загнанная в угол крыса.

— Так я и подумала. Я могла бы сказать, дескать, не обращай на него внимания, но это просто невозможно. Но я не дам ему вновь загнать тебя в угол.

— Я тоже постараюсь не очутиться там.

Почувствовав большое облегчение, Касси бессильно опустилась на табурет.

— Да ты вся дрожишь! — Звук пронизанного заботой голоса Сары облил Касси согревающей волной. Видя страх, охвативший девушку, Сара отбросила в сторону свойственную ей осторожность, отбросила годы болезненных воспоминаний, взяла в свои руки натруженные ладони Касси и принялась растирать их. На мгновение она подумала, как отреагирует Шэйн на подобное дружелюбие с ее стороны, и вопреки всему шагнула вперед, на помощь перепуганной женщине. Сара отказалась принять прежние правила, ей не хотелось, чтобы новый виток семейной вражды начался с расправы над этой женщиной.

— Я веду себя ужасно глупо, — протестовала Касси, испытывая неловкость за свои грязные руки, не шедшие ни в какое сравнение с руками Сары, облаченными в безукоризненно чистые белые перчатки.

— Я бы едва ли назвала вполне обоснованный страх глупым. Джекоб Робертсон — властолюбивый неотесанный мужлан, и я, честно говоря, не знаю, насколько серьезно следует к нему относиться. Он злобствует на протяжении стольких лет, что злость стала неотъемлемой частью его характера. Джекоб вдовец, у него остался лишь один-единственный сын — Зак. Они живут с ним вдвоем в разрушенном ранчо, граничащем с вашей землей. Шэйн считает, что в Джекобе слишком много перегретого пара, но я в этом не уверена.

— Шэйн? — Касси почувствовала, как у нее подпрыгнуло сердце, и прокляла свою собственную слабость. В конце концов, они всего лишь обменялись поцелуем. Что, в этом она нисколько не сомневалась, он делал гораздо чаще нее. Касси почему-то не приходила в голову мысль, что Шэйн может быть женат, но… — В таком случае вы миссис Лэнсер?

На лице Сары появилось озадаченное выражение.

— Нет, я Сара Адамс, сестра Шэйна. Миссис Шэйн пока не существует.

— О!

Тихий, односложный ответ прозвучал более чем выразительно.

— Вовсе не из-за недостатка желающих. За Шэйном охотились лучшие девушки, однако ни одной из них пока не удалось его заарканить. Иногда мне кажется, все это оттого, что они слишком легко готовы сдаться ему.

Касси видела участие в глазах, которые так напоминали глаза Шэйна, и мгновенно полюбила Сару.

— Что ж, я не присоединилась к этой охоте, — проговорила Касси, отрицая собственное предательское влечение к Шэйну.

— Я так и слышала.

Касси вскинула голову, глаза ее расширились в беззвучном вопросе.

— Не успеет корова и двух раз махнуть хвостом, как новость уже облетит всю округу. Мы так долго пережевываем старые сплетни, что новые слухи распространяются с невероятной быстротой.

— Но тут не о чем говорить, — возмутилась Касси.

— Нечего говорить?! — В голосе Сары звучало недоумение. — Одинокая женщина ссорится с самым завидным холостяком во всей округе, и тут не о чем говорить?

Касси почувствовала, как краснеет.

— Не сказала бы, что я ссорюсь с Шэйном…

— Я слышала другое. Не у тебя ли пасет овец Мэтт, его подручный.

Судорожно сглотнув, Касси кивнула.

— А не ты ли выпроводила Шэйна домой, когда он предложил тебе продать ему землю?

Касси вновь кивнула.

— Но откуда?..

Сара рассмеялась.

— Здесь у нас огромная одинокая страна. И новость, любая новость, распространяется так быстро, что не успеешь и глазом моргнуть. Не обращай внимания на то, что говорят или думают люди. Мне лично по душе твое мужество.

Сара опустила свой бойкий носик и чуть надула губки, имевшие форму сердечка.

— Хотя не знаю, как насчет твоих брюк.

Глядя вниз на изрядно поношенные брюки брата, Касси попыталась отряхнуть колени.

— Не смущайся. Просто предупреждаю, что кое-кто из местных леди несомненно будет их осуждать. Но мужчины наверняка одобрят.

Взгляд Касси сделался задумчиво-вопросительным при последнем замечании Сары. Затем ее губы чуть приоткрылись, пока она размышляла над сказанным.

— Просто, когда приходится ремонтировать ограду, пасти овец, вычищать стойла… — Касси пожала плечами, указывая на все, о чем она говорила.

— В платье ты смотрелась бы не намного хуже. Но разве с тобой нет мужчин, чтобы помочь тебе?

— Мой брат, ему только двенадцать. Но он все время наблюдает за стадом. Я едва нахожу время заставить его учить уроки. — Касси помолчала. — И Джим Фоулер. Других я пока найти не смогла.

В глазах Сары вспыхнула симпатия.

— Да, нелегко, — честно согласилась она, скрывая неприязнь, шевельнувшуюся при упоминании Фоулера.

— По крайней мере, ты хоть можешь заставить своего брата учить уроки. Большинство женщин оставили попытки хоть чему-то научить своих детей.

— А как ты?

— Мой желает, чтобы я забыла про его уроки, — со смехом ответила Сара. — У меня сын Тимми, ему восемь. — На мгновение она задумалась. — Думаю он слишком мал, чтобы подружиться с твоим братом. Но Тимми бывает полезным.

Выражение лица Сары явно свидетельствовало, что он временами может быть гораздо более полезным. Касси весело рассмеялась вместе с Сарой.

— А еще у меня есть крошка, — мягко продолжила Сара, — маленькая Мегги — ей два года. Долгое время мы считали, что у нас больше не будет детей, — голос Сары сделался задумчивым, затем лицо ее просветлело. — Но появилась она — это просто радость.

Касси улыбнулась, глядя на выражение нежного счастья на лице Сары.

— Рада за тебя.

— Я тоже.

— Ты живешь поблизости? — спросила Касси, надеясь, что недалеко. Приятно иметь поблизости дружелюбно настроенную соседку, пусть даже родственницу Шэйна.

— Близко. Правда, не совсем близко по городским меркам. Я живу вон в том направлении, — проговорила Сара, указывая рукой на восток от сарая. — Ехала навестить Шэйна. Услышала, что наш младший братец дома. Поскольку ему полагалось бы находиться в школе и изучать законы, хочу узнать, почему он торчит на ранчо. И, насколько я знаю своего старшего брата, он может сойти с ума.

— Неужели?

— Боюсь, что да. С тех самых пор, как умер отец, Шэйн стал автоматически главой семьи. Удивляюсь, как это он не отослал его обратно в школу.

— Разве никто из вас не возражал против того, чтобы он стал главным? — Касси не считала Сару робкой женщиной, готовой по своей воле подчиниться диктату Шэйна.

— Мне кажется, ты не так меня поняла. Не Шэйн решил, что Майклу следует поступить учиться на адвоката. Об этом мечтал сам Майкл все время, сколько я помню. А Шэйн был для него как отец. Майклу было всего восемь лет, когда не стало отца. С тех пор управление ранчо в свои руки взял Шэйн, и все мы с удовольствием восприняли его как главу семьи.

По некоторым причинам Касси сомневалась в том, что роль, которую Шэйн сыграл в направлении Майкла в юридическую школу, была столь уж невинной. Но, поскольку положение Шэйна как главы семейства было до неудобства близко к ее собственному, Касси решила оставить эту тему.

— Позавчера я познакомилась с Майклом.

— Ты?

На лице Сары отразилось удивление.

— Его приводил Шэйн.

Удивление переросло в шок.

— Ну и ну.

Касси взглянула немного застенчиво.

— Надеюсь, мы могли бы быть друзьями, несмотря на моих овец и стычки с Шэйном.

Сара разразилась смехом, совсем не подходящим для чопорной леди, мгновенно забыв о прошлом.

— Мне совершенно наплевать на овец, — наконец выдавила она из себя. — А цапаетесь вы с Шэйном.

Испытывая неловкость от того, что Сара сестра Шэйна, Касси напряженно проговорила:

— Я смогу понять, если мои сложности с Шэйном могут вызвать неудобства, осложняя нашу дружбу…

— Чепуха. Дай мне повеселиться! Надеюсь, ты заставишь Шэйна как следует поплясать. И я хочу видеть все это из первого ряда!

ГЛАВА 8

— Как поживаешь, Фоулер? — лениво спросил Шэйн, оглядывая кораль Касси с видимым безразличием.

— Отлично, мистер Лэнсер. Просто отлично.

Фоулер нервничал, капли пота выступили на лбу, глаза беспокойно рыскали по двору.

— Нравится работать на мисс Дэлтон?

Работник, волнуясь, одновременно и кивнул, и пожал плечами.

— Разумеется, все в порядке.

Вспомнив об отравленной воде, обнаруженной в одном из водоемов на территории Касси несколько дней тому назад, Шэйн пристально вгляделся в вспотевшее лицо и затем вкрадчиво спросил:

— Ты случаем не писал ли в лужицы несколько дней назад, Фоулер?

Голова Фоулера дернулась, на лице появилась тревога.

— Смотри, не дай бог, если это твоих рук дело.

Голос Шэйна звучал вкрадчиво, но в нем отчетливо чувствовалась сталь.

— Запугиваешь моего помощника? — раздался поблизости голос взбешенной Касси.

— Оставляю это занятие тебе. — Взгляд Шэйна скользнул по ее лицу и фигуре. Он стоял отрешенный и холодный.

Волна раздражения нахлынула на Касси, в то время как усилием воли она старалась погасить сладостное томление, пробуждавшееся внутри. Одно дело планировать равнодушное отношение и самоконтроль, когда он далеко, но в его присутствии у нее предательски кружилась голова. «А я-то считала, — с неприязнью подумала она, — будто подобные чувства отправила на покой еще много лет тому назад». Но еще мучительнее было то, что эти чувства возрождались по вине такого беспринципного человека, как Лэнсер.

— Уж не намекаешь ли ты, будто я не знаю, как обращаться с работниками?

Шэйн бесцеремонно взял Касси за руку и отвел в сторону, чтобы Фоулер не слышал их разговора. Она отказывалась признаться даже самой себе в том радостном волнении, которое ощутила при его прикосновении. Сила, таившаяся в его длинных тонких пальцах, одновременно возмущала и успокаивала ее.

— Я уже пытался объяснить тебе прежде, что такому, как Фоулер, не место у тебя.

— Полагаю, ты знаешь, кто может работать у меня?

Его глаза вновь сделались жесткими. Должно быть, ей померещилась та мягкость, которую она видела в них в тот памятный день на лугу. При каждой встрече с ним глаза его казались ей притворными и бесчувственными.

— Продай землю, и тогда никого не надо будет нанимать.

— Не трать понапрасну силы, — ответила Касси, испытывая горячее желание оказаться подальше от него. Но ступить назад сейчас означало бы показаться трусихой. Поэтому она прочно впечатала каблуки своих башмаков в землю.

— Как долго, по-твоему, ты сможешь обходиться без продуктов?

Шэйн усилием воли заставил себя вспомнить цель своего визита. Ведь он пришел не восхищаться блеском ее глаз и не предаваться грезам о плавных линиях ее тела, скрытых под обтягивающими брюками.

Удивление и боль, отразившиеся на ее лице, почти заставили его пожалеть о сказанных словах. Почти. Жители города имели основания для своих действий. Ему тоже не следует забывать, что и у него есть не менее веские причины.

— Значит, ты из тех, из-за кого мне не продают продукты? — Она произнесла это обвинение тихо, с явным сомнением. Потрясенная этим открытием, она не дала ему увидеть свою реакцию. Неужели он наплел горожанам какую-то жуткую историю про ее дядюшку?

— Верь, если тебе от этого станет легче. Но я тебя предупредил, чтобы ты продала землю.

— А если я не соглашусь, ты позаботишься, чтобы голод вынудил меня к этой гнусной сделке.

— Я не успокоюсь, пока не получу эту землю, Касси.

Его предупреждение повисло в воздухе, и без того пронизанном напряжением. Касси сглотнула подкативший к горлу ком. Сложные чувства переполняли ее, мешали дышать.

Когда она наконец заговорила, голос звучал глухо, в нем чувствовались едва сдерживаемые эмоции.

— А я не продам, — заявила она решительно.

Шэйн прочел на ее лице целую бурю чувств: разочарование, гнев, сожаление и неодолимое упрямство. Он стиснул зубы так, что на щеках заходили желваки. Ему хотелось проявить к ней сочувствие, но прошлое неотступно напоминало о себе, и от него нельзя было отречься.

— Продашь. Просто ты этого пока еще не знаешь. Ну, а пока советую присматривать за Фоулером, чтобы не расстаться с жизнью во сне.

Касси побелела. Уж не намекает ли он, что Фоулер причастен к убийству дяди? Она прижала ладони к губам, словно боялась вскрикнуть. И означает ли это, что сам Шэйн режиссировал его гибель?

Не в силах произнести ни слова, Касси уставилась невидящим взором в пыльное облако, поднятое ускакавшим прочь Шэйном. Помнившее его поцелуи тело восставало против подобных обвинений. Но когда в смятении она взглянула на Джима Фоулера, тот поспешно отвернулся. Касси вдруг почувствовала, что ее все сильнее и сильнее охватывает ужас. Если то, на что намекал Шэйн, правда, значит, она сама готовит почву для собственного убийства.

ГЛАВА 9

Дни медленно проходили один за другим, Касси напряженно ждала, когда Фоулер начнет расставлять ловушки. Но ничего не происходило, и она в конце концов расслабилась. Взяв корзину с кормом, Касси бросила несколько пригоршней на землю, поглядывая при этом назад.

Очевидно, уловка сработала. В книгах говорится, что для того, чтобы в стаде появился вожак, нужно приучить овец следовать за определенным человеком. Похоже, у овец неплохая память, хотя они и не способны думать.

Касси улыбнулась, увидев следовавшую за ней кучу овец, и почувствовала себя как Мэри с ее маленькими ягнятами, про которую поется в известной песенке. Она перестала сыпать зерно, чтобы проверить, продолжат ли овцы идти за ней. Преданная группа как тень следовала по пятам.

Довольная, что ей это удалось, Касси повернулась и пошла к лошади, чтобы отправиться домой. Там ее постоянно ожидало множество самых разных и всегда неотложных дел. Как бы упорно она ни трудилась, как бы долго ни корпела над книгами, ей никогда не удавалось все успеть.

Однако не успела Касси сделать и двух шагов, как за спиной послышался стук овечьих копыт. Обернувшись, она увидела, что стадо не спеша двинулось за ней. Тогда она остановилась и пошла прямо на овец, махая руками.

— Ну-ка, пошли назад, пошли.

Касси отвернулась от них и прошла еще несколько шагов. Овцы сбились в кучу, словно выстраиваясь в очередь.

— Делайте, что я вам говорю. Мне нужно возвращаться домой. Шуууу! — Касси торопливо направилась к лошади. Шерстяные создания засеменили следом.

— Эй, мне пора уходить. А вы должны остаться здесь.

Касси бросилась бегом. Овцы, не отставая, заспешили, заторопились за ней следом.

Теряя последнее терпение, она попыталась уговорить их.

— Вам же не хочется идти со мной. — Касси указала на пастбище с сочной травой, посреди которой стояли овцы. — Вы только посмотрите, здесь трава намного гуще и сочнее, чем там, куда отправляюсь я.

Она не спеша сделала несколько шагов назад, затем повернула в сторону лошади. Овцы неотступно следовали за ней, соблюдая порядок.

— Вот сейчас вскочу на лошадь и умчусь от вас! — крикнула она, потеряв терпение, но тут же умолкла. Нет, этого она не сделает. Если овцы побегут за ней следом по такой жаре, то неминуемо погибнут. Ну, что же, прекрасно! Она так хорошо натренировала этих маленьких тварей, что теперь придется торчать с ними на пастбище.

Расстроенная, Касси опустилась в траву и обхватила колени руками. Сконфуженные овцы столпились вокруг нее. Не в силах поверить в то, что она сотворила собственными руками, Касси поднялась на ноги. Поглядев на восток, вспомнила, что Эндрю находится всего лишь в двух милях от нее. Она села на лошадь, но упрямая кобыла не желала идти так медленно, как требовалось для овец. Зная, какой конец ожидает несчастных животных, если они побегут ней в эту жару, она с презрением уставилась на них. Кипя от раздражения, Касси соскочила с лошади и привязала ее к ближайшему дубу. Со вздохом взглянув на послушных до дурости овец, она двинулась в путь.

Спустя некоторое время Касси присела отдохнуть, недоумевая, где же Эндрю. Она еще раз осмотрелась вокруг и заметила нечто похожее на освещенные солнцем прогалины под деревьями. Затем некоторые из этих прогалин зашевелились. И сразу же весь склон холма, как ей показалось, пришел в движение. Касси поняла что перед ней овцы, по грудь бредущие в траве. Миновав невысокий гребень, она увидела необычной формы фургон. Из трубы, торчавшей посредине фургона, шел дым. У входа в фургон, ступеньками к которому служила куча коробок самых разных размеров, сидел Эндрю. Касси помахала ему рукой и крикнула.

Когда расстояние между ними уменьшилось настолько, что можно было расслышать слова, Эндрю раздраженно отозвался:

— Зачем ты привела их обратно? Сегодня утром я перегнал их на другое пастбище.

— Я вовсе не собиралась приводить их сюда.

— Ну, понятно, ты просто гуляла, а они притопали за тобой сюда…

— Ну…

— Ты что, снова дрессировала их бегать за тобой?

— Мне казалось, это неплохая идея.

— Если не считать того, что теперь ты не можешь от них отделаться.

— Я не думала, что такое может случиться.

Эндрю закатил глаза.

— Есть только одно средство.

— Меня не интересует какое. Я не собираюсь спать с этой кучей переросших младенцев.

— Нам придется вести их на другое пастбище, — предупредил Эндрю.

Касси покачалась на гудящих от усталости ногах. Затем обернулась и посмотрела на белые шерстяные морды, преданно поджидавшие ее.

— Пошли, — со вздохом согласилась она.

— Давай, веди их, — предложил Эндрю, ухмыляясь.

— Да, нечего сказать, весело, Эндрю. Очень весело.

Идти пришлось больше часа, но наконец они добрались до кораля Мануэло. Эндрю указал на череду ворот, отделявших каждый кораль от небольшого загона.

Касси вопросительно посмотрела на Эндрю.

— Увидишь.

Эндрю направился к коралям. Касси и сопровождавшая ее группа — следом. Когда они приблизились к воротам, Эндрю остановился.

— Отойди в сторону, Касс.

Она отошла. Эндрю подождал, пока овцы сгрудятся в кучу, и открыл ворота. Словно охваченные безумным огнем, овцы бросились вперед. Касси с невыразимым изумлением глядела, как они торопились проскочить сквозь ворота.

— Но… почему? — спросила она.

— Им нравятся ворота, причем абсолютно любые ворота. Даже Мануэло не знает почему. Стоит дать им ворота, и они буквально сходят с ума. Не могут дождаться, чтобы проскочить внутрь.

Касси с удивлением покачала головой.

Эндрю улыбнулся.

— Подожди, сейчас увидишь.

Он перескочил ограду и оказался в следующем небольшом загоне, который выходил в большой кораль. Подмигнув Касси, он опустил руку на засов, запиравший ворота. Овцы сразу же сгрудились поближе. Когда все они уставились в землю, Эндрю открыл ворота, и они как очумелые кинулись сквозь них в большой кораль.

С гиканьем Эндрю подбежал обратно к Касси.

— А теперь смотри, — сказал он, усмехаясь.

После того как все до единой проскочили через ворота, овцы остановились и стали глядеть назад, явно недоумевая. Бедные создания вели себя так, словно хотели спросить, чего ради нужна была вся эта гонка.

— Все, проблема решена, Касс. Только и надо-то, что носить за собой ворота повсюду, куда бы ты ни пошла и…

— Ты такой насмешник, что, я думаю, мне следует удвоить количество уроков, — съязвила в ответ Касси.

— Могу выпустить их обратно, прежде чем ты успеешь уйти…

Касси перебила его:

— А еще раньше ты спланируешь отсюда, братишка. Однако…

— Слушай, мне кажется, они готовы сломать забор, — шутя припугнул ее Эндрю.

В голосе Касси прозвучала смесь разочарования, удивления и одобрения:

— Смотри, не вырасти раньше времени из своих штанишек, молодой человек.

— Ой-ой. Вижу, они приближаются к воротам, ведущим наружу.

— Исчезаю.

Касси нахлобучила шляпу и заковыляла прочь на измученных ногах. Скрывшись с глаз Эндрю, она позволила себе открыто улыбнуться. Не следует давать ему понять, что она уступила ему в борьбе за верховенство без всякого сожаления.

Оглянувшись назад и видя, что овцы надежно заперты, она испустила вздох облегчения. Морщась от боли — до того сильно гудели натруженные ноги, — она заковыляла вперед. «Неудивительно, что эти дюны прозвали "нежные ножки"», — раздраженно подумала она. К тому времени, когда удастся добраться до лошади, можно считать, что ей повезет, если у нее вообще останутся ноги.

Заслышав вдали грохочущий стук, Касси всей душой желала лишь одного: чтобы это не оказался Шэйн. Узнав фургон Куки, она приветливо помахала рукой и широко улыбнулась.

Однако, когда фургон подкатил ближе, улыбка сменилась замешательством.

— Прогуливаешься? — вежливо поинтересовался Шэйн, притормаживая фургон.

Метнув в него убийственный взгляд, Касси продолжала идти. Он ехал рядом, не обгоняя.

— Неплохой день для прогулки верхом. Отсюда открываются чудесные виды.

— Не знала, что тебя низвели до доставки провианта, — угрюмо заметила она, показывая на фургон Куки. Неужели у этого человека есть шестое чувство, позволяющее ему появляться именно тогда, когда она оказывается в дурацком положении.

— Я не гордый. Просто делаю то, что нужно делать, — даже если речь идет о том, чтобы привезти продукты из города.

Она просто кивнула в ответ, стараясь не оступиться и продолжая идти вперед.

— Хотя… вот относительно этих фургонов есть одна вещь…

Он сделал паузу, и она спросила сквозь зубы:

— И что бы это могло быть?

— Просто в них как-то одиноко. Внутри столько места, а ты сидишь один…

Он выразительно пожал плечами.

Подозрительно взглянув на него, она засомневалась, чтобы Шэйн за всю свою жизнь хоть одну секунду был одинок.

— Разумеется, ты могла бы помочь мне выбраться из затруднительного положения.

Касси старалась не думать о том, сколько новых волдырей появится у нее за то время, пока она поставит одну ноющую ногу впереди другой.

— То есть чтобы ты не был в одиночестве, я так понимаю?

Она скорее прошла бы пешком весь путь до самого Бостона, чем призналась, что ей тяжело идти.

— Нет, чтобы не ехать в гости к сестре одному.

— К Саре? — Касси резко остановилась.

— Она упросила меня привезти для нее продукты, раз уж я был в городе, поэтому сейчас вынужден ехать к ней.

Касси вспомнила о визите к ней Сары, о ее дружеском расположении и добродушном юморе.

— Мне хотелось бы повидать Сару, — немного колеблясь, призналась она.

Шэйн притормозил, спрыгнул наземь, подхватил ее на руки и, прежде чем она успела воспротивиться, посадил на фургон.

— Можем привязать твою лошадь позади фургона… — начал он.

— Как ты догадался, что моя лошадь где-то поблизости? — устало спросила она.

— Не забрела же ты пешком в такую даль, — невинным тоном ответил он, отводя глаза в сторону.

— Нет, конечно, — согласилась Касси, вспоминая о стаде, весело шествовавшем за ней.

Шэйн стегнул лошадей, прибавляя ходу. Он бросил на нее взгляд, наполненный одновременно пониманием и удивлением.

— Я так и подумал.

Касси молчала, понимая, что он всего лишь элементарно добр к ней. Он предложил подвезти ее совсем не потому, что нуждался в попутчице, или, что гораздо важнее, не из желания унизить. Он избавил ее от мучительной ходьбы, причинявшей настоящие страдания, и, главное, от еще более мучительной неловкости.

Глядя в лицо Шэйну, Касси заметила в нем нечто большее, нежели просто привлекательную внешность и фамильную гордость Лэнсера. Она разглядела доброту, которая свидетельствовала о чутком сердце, и внезапно осознала, что это качество влечет ее столь же сильно, как и желание, которое его присутствие пробуждало в ней.

Когда фургон, подпрыгивая на кочках, заскользил вниз по склону, Касси предалась наслаждению тишиной, прислушиваясь, как Шэйн свистал лошадям. Холмы отступили назад. Фургон спускался к показавшемуся внизу дому. Касси буквально раскрыла рот от удивления, когда увидела его изящные очертания. Эта элегантность хорошо согласовывалась с названием усадьбы — Бикон Хилл. И хотя по той же причине дом производил впечатление поставленного не на своем месте, он придавал утонченное изящество окружавшему его пейзажу. Лицо Касси просияло от радости, когда из высоких двустворчатых дверей выплыла Сара. Она приветливо помахала Саре рукой, с облегчением встречая дружелюбное лицо.

Однако вместо того, чтобы остановиться рядом с гостьей и поговорить хоть минуту, Сара бросилась к фургону.

— Ты привез мою материю? — Она начала копаться в фургоне и провозилась там до тех пор, пока не добралась до сокровища, которое искала. Достав кусок материи, Сара воскликнула в полном восторге:

— Только посмотри, Касси, это на платье, которое я сошью специально для ежегодного обеда на свежем воздухе. Что скажешь?

Приложив ткань к себе, она слегка поворачивалась из стороны в сторону, дожидаясь ответа.

— Уверена, будет очень хорошо, — тихо ответила Касси, думая о том, что ее не пригласили на праздник. По правде говоря, она никогда и не слышала о нем.

— А ты что собираешься надеть? — поинтересовалась Сара, продолжая любоваться тканью.

Подбородок Касси слегка вздернулся вверх.

— А меня не приглашали. — Голос прозвучал ровно, тихо, с едва уловимым оттенком обиды.

— Боже мой, ну, разумеется, ты приглашена. Приглашены все.

Сара повернулась к брату.

— Ты уже рассказывал Касси о ежегодных обедах на открытом воздухе, которые устраиваются в усадьбе Лэнсеров 4 июля, не так ли?

Шэйн поднял глаза к небу.

— Нет еще.

— Как тебе не стыдно! Так что, Касси, конечно же, ты приглашена. И ты, и Милисент, и Эндрю. Не знаю, куда подевались приличные манеры брата.

Эти слова сопровождал испепеляющий взгляд, брошенный на Шэйна.

— Может быть, у меня просто не было подходящего момента пригласить ее, Сара.

— Что это за момент, который ты считаешь подходящим?

— Когда тебя нет поблизости, во-первых. Я собирался сделать это на обратном пути домой, когда мы с Касси останемся одни, — вот какой момент мне кажется наиболее подходящим, мисс Сующая-Нос-Не-В-Свое-Дело.

Касси изумленно посмотрела на Шэйна. Возмущение, горевшее на его лице, казалось абсолютно неподдельным.

— Сара, полагаю, не будет счастлива, пока я не встану на колени, — пробурчал Шэйн. — Я собирался пригласить тебя позже…

Он скосил взгляд на сестру, которая тут же показала ему язык.

— Хотела бы ты посетить обед на открытом воздухе, который мы устраиваем каждый год — разумеется, ты, Милисент и Эндрю?

— Я никогда еще не была на званом обеде на Западе, — ответила Касси, колеблясь, так как помнила об откровенно враждебном отношении соседей. Она не была уверена, что хотела бы вновь оказаться в осином гнезде.

— В таком случае тебя ожидают неслыханные угощения… — Сара подхватила Касси под руку и повела к дому. — Сейчас пообедаем, и я тебе все расскажу.

— Мне не хотелось бы причинять неудобства, — попыталась протестовать Касси.

— О чем ты говоришь. Кроме того, Шэйн должен задержаться тут на некоторое время. Позволь показать тебе рисунок в журнале мод, как раз того платья, что я собираюсь сшить из этого материала. У меня есть новейший «Журнал для дам», который прислала моя тетя. Разумеется, это не совсем то, чем сейчас торгует фирма «Годи», однако фасон гораздо современнее всего, что есть в моем гардеробе. Знаешь, я подумываю заказать кое-что через систему поставок «Годи». Что ты на это скажешь? Спорю, мы могли бы…

Голос Сары затихал, по мере того как она углублялась в дом. Шэйн покачал головой, испытывая одновременно удивление и раздражение. Он чувствовал себя так, будто сестра вырвала у него из рук то, что принадлежало ему, но и сама этим не воспользовалась.

Тяжело вздохнув, он поднялся по ступеням в дом, пытаясь улыбаться, слушая то, что, как он знал, выльется в многочасовой разговор о моде. Сейчас у него было еще меньше шансов завладеть вниманием Касси, чем посреди какого-нибудь городского бала. А Касси подумала, что оказалась вдруг на оторванной от остального мира территории.

ГЛАВА 10

Милисент вела фургон по разбитой дороге. Огненно-красная пыль поднималась в воздух густыми удушающими клубами, она уже начала сожалеть о своем поспешном решении. Милисент видела, как на протяжении двух последних недель Касси с помощью ножниц, взятых у Мануэло, упорно пыталась стричь овец, и поняла, что обе они проигрывают это сражение. Именно поэтому она решила сама научиться этому делу. Утром сама идея казалась ей вполне разумной, но сейчас, несколько часов спустя, она все еще никак не могла отыскать Мануэло. Вдруг ей показалось, что сквозь облако оранжевой пыли она видит всадника.

Обрадованная, она ловко щелкнула вожжами и прибавила ходу. Приблизившись к перелеску, она поняла, что всадник не Мануэло. Милисент ощутила, как по телу разлилось странное тепло, когда узнала во всаднике своего соседа. Она поехала потише, а затем и вовсе остановила фургон.

Он прикоснулся пальцами к полям шляпы, улыбка преобразила его лицо.

— Мисс Гроден. Вы, значит, отыскали мою нору?

Милисент, видя его откровенную радость, ужасно не хотелось окатывать его холодной водой, тем не менее она сказала:

— На самом деле, мистер Бонд, я пыталась отыскать Мануэло, но, видимо, сбилась с пути.

Милисент подумала, не померещилось ли ей, будто при этих словах у него в глазах промелькнуло разочарование.

— Но мне очень приятно встретить вас, — поспешно добавила она.

Его улыбка сделалась шире.

— Ринго, если угодно.

— Прошу прощения?

— Не могли бы вы звать меня Ринго, мэм?

— Если вам так угодно, — осторожно ответила она. — Ринго — это ваше имя, данное при рождении?

В ответ он сердечно рассмеялся.

— Нет, мэм, но я с ним живу.

— Понятно, — сказала она, хотя было очевидно, что она ничего не понимает. — Вы не против, если я спрошу почему?

— Когда я был ребенком, один из взрослых ковбоев усадил меня на коня, которого до этого никто не мог укротить. Они сказали мне, что это старая кляча, которую уже выпустили на пастбище. Дело в том, что этот жеребец представлял собой смертельную опасность для лошадей на пастбище. Я и мысли не допускал, что конь пытался меня убить, поэтому держался на нем, пока он не сдался. После этого парни начали звать меня Ринго, так и пристало.

Комичность ситуации развеселила Милисент, но она постаралась скрыть улыбку, хотя это и было нелегко. И только взглянув в озорные глаза Ринго, не сдержалась. Смех так и распирал ее, когда же к ней присоединился и Ринго, то она расхохоталась от всей души.

— Извините, — наконец, задыхаясь, выдавила Милисент.

— Чего тут извиняться, мэм. Представьте, мне пришлось так долго жить с этим именем, что оно звучит вполне естественно. Только для нового человека оно необычно и смешно.

— Я не собиралась смеяться над вашим именем, — ответила Милисент. — И прошу вас, зовите меня Милисент, а не мэм.

— С большим удовольствием, Милисент.

Она встретилась с ним взглядом и почувствовала, как перехватило дыхание от того, как он произнес ее имя. В его устах оно звучало почти восхитительно.

Милисент начала было отвечать, но ветер подхватил слова и унес их вверх, а голос вдруг перестал ее слушаться. Она разглядывала морщинки на его обветренном лице, и ей захотелось узнать, что стало причиной их появления. Она недоумевала, откуда возникло это странное парящее ощущение, которое охватило все ее тело. «Ты слишком стара, чтобы предаваться грезам, — корила она себя. — Чересчур стара».

Милисент кашлянула, надеясь, что заодно просветлится и голова.

— Не знаете ли вы, где пастбище Баски? — спросила она.

Легкая улыбка освежила его лицо.

— Знаю. Как раз за следующим косогором. Вы уже почти добрались.

— В таком случае мне очень повезло, что я встретила вас. Я ехала этой дорогой, и я…

Слова улетали прочь, а улыбка становилась все шире.

— Если вы не против, мэм, то я бы сказал, что это мне повезло.

Милисент вдруг заметила, что с ней происходит то, чего не случалось уже Бог знает сколько лет. Она покраснела. От корней рыжих волос до самого ворота ситцевого платья вся она буквально вспыхнула.

— Ну, я…

Милисент запнулась, чувствуя, что безнадежно утратила искусство флирта, которым, кстати, никогда и не блистала.

Ринго коснулся полей своего «стетсона».

— Пожалуй, я лучше не стану задерживать вас, Милисент.

Ей страстно хотелось, чтобы изобличающий румянец сошел с ее пылающих щек. Неужели она и говорила так же нескладно, как непривлекательно, а в этом она не сомневалась, выглядела.

— Да, мне нужно увидеть Баски.

Милисент подхватила поводья, помедлила, затем взглянула перед собой, избегая смотреть на не сводившего с нее глаз Ринго.

— Было бы замечательно, если бы вы заглянули к нам на чашечку кофе.

Она отчаянно надеялась, что лицо ее не приобрело оттенка спелого помидора.

— Это было бы просто чудесно, мэм.

Осмелившись взглянуть на него, Милисент немного расслабилась, увидев удовлетворение, которое излучало его лицо.

— Что ж, пожалуй, я поеду.

— Да, мэм. — Он осадил лошадь назад, она взмахнула вожжами. — Я скоро навещу вас, Милисент.

В ответ она молча кивнула, внутренне сияя от того, как он произнес ее имя. Милисент чувствовала себя так же глупо, как старая дева на свадьбе, однако мечтательница, затаившаяся где-то в недрах ее души, таяла при воспоминании о его голубых глазах и обаятельной улыбке.

Тепло этой улыбки несло ее через поросший всевозможными цветами луг, вверх по пологому подъему к изобилующему травой летнему пастбищу. Она увидела Баски и уже собиралась было открыть рот и окликнуть его, как вместо этого улыбка на ее лице застыла, а тепло, делавшее тело легким, сменилось ледяным холодом, накатившим изнутри и сжимавшим горло. О, нет! Боже милосердный, нет!

ГЛАВА 11

Касси втиснула чашку горячего чая в дрожащие руки Милисент.

— Тебе станет легче, когда выпьешь немного горячего, — мягко настаивала она, потрясенная гораздо сильнее, чем показывала, находкой Милисент.

Более дюжины ягнят весеннего окота были зверски зарезаны. Их обезглавленные тела были раскиданы по южной оконечности пастбища, а головы плавали в бочках с водой.

Милисент продолжала дрожать, несмотря на чашку с горячим чаем в руках и шаль, которую Касси накинула ей на плечи.

— Эндрю! — воскликнула Касси, внезапно вспомнив о брате.

— Я послал за ним Майкла, — ответил Шэйн.

Подозрительность овладела Касси, и она пристально посмотрела на Шэйна.

— Я подумал, что тебе захочется, чтобы парень был ближе к дому.

Касси не ответила. Неужели Шэйн умышленно спланировал свой приход таким образом, чтобы оказаться вне подозрений, когда были обнаружены овцы?

Глядя на поблескивающую макушку Шэйна, наклонившегося к Милисент, Касси неодолимо захотелось поверить, что им не нужно защищаться от Шэйна. Она попыталась унять дрожь в руках, но, встретив внимательный взгляд Шэйна, почувствовала, что внутри у нее все похолодело, хватит ли ей сил выдержать, узнав ответ на свой вопрос?

* * *

— Милли… — Касси осторожно потрясла подругу за плечо, веки Милисент медленно открылись.

— Мне не хотелось будить тебя, но к тебе гость, и он очень настойчив. Говорит, что обязательно должен тебя видеть.

Милисент встряхнула головой и приподнялась на локтях.

— Кто бы это мог быть, Касси?

Милисент не знала, сколько времени она проспала. Касси настояла, чтобы она отправилась в постель, надев теплую рубашку. Шторы в комнате оставались закрытыми, поэтому она не могла сказать, был ли за окном день, вечер, или уже наступил следующий день.

— Некий мистер Бонд. Я пыталась отослать его, но он ни в какую.

Ринго! Милисент ощутила внезапный прилив теплоты.

— Скажи, я через минуту выйду. Мне нужно умыться.

У Касси от удивления отвисла челюсть.

— Он в высшей степени почтительный человек. Я познакомилась с ним в тот день, когда ты уходила искать отбившихся овец.

— Что-то ты мне о нем не рассказывала. — В голосе Касси послышался мягкий упрек.

— Наверное, я забыла, Касси, — слукавила Милисент.

Ей ни с кем не хотелось делиться приятным знакомством. Она опасалась, что встреча не повторится, и потому хотела сохранить в тайне необыкновенные ощущения, которые пробудила в ней эта встреча.

— Если ты уверена… — Лицо Касси выражало озабоченность, и Милисент не желала причинять ей лишних беспокойств.

— Ринго зашел познакомиться с тобой. Он предложил нам помощь, так как он наш ближайший сосед.

Милисент заметила, что беспокойство понемногу начало оставлять Касси, сурово изогнутые брови распрямились.

— Ринго? — с любопытством спросила Касси, затем улыбнулась. — Полагаюсь на твое благоразумие… Предложу ему кофе, пока ты приведешь себя в порядок, если он сможет, конечно, достаточно долго усидеть на одном месте. Этот человек, похоже, уже протер дыру в нашем ковре.

Милисент быстро сняла помятое платье и натянула на себя новое, голубое, висевшее в огромном гардеробе. Она застегнула длинный ряд пуговиц, пришитых к лифу платья, и подошла к зеркалу, в котором могла видеть себя в полный рост. Одного взгляда на припухшие глаза оказалось достаточно. Мечтая о волшебном омолаживающем средстве, Милисент ограничилась тем, что зачерпнула холодной воды из бочки и опустила в нее льняное полотенце. Затем приложила холодную ткань к опухшим глазам, протерла ею щеки и лицо.

Еще один критический взгляд в зеркало подтвердил, что рыжие волосы по-прежнему стянуты в тугой респектабельный пучок. Она понимала, что выглядит не лучшим образом и что только время избавит ее от припухлости вокруг глаз.

Глубоко вздохнув, Милисент взялась за ручку и распахнула дверь. Она не решалась войти в гостиную, рассматривая спину Ринго, шедшего в этот момент к окну. В руках он держал шляпу, которую без устали вертел. Неожиданно он резко обернулся и, не говоря ни слова, пересек комнату несколькими огромными шагами.

— С тобой все в порядке, Милисент? — спросил он с нескрываемым волнением.

— Да, Ринго. Я сильно расстроилась, но со мной все в порядке. — Она склонила голову набок. — Откуда ты узнал о случившемся?

Казалось невероятным, чтобы Касси рассказала совершенно незнакомому человеку о том, что обнаружила ее подруга.

— Ты не вернулась той же дорогой. Поэтому спустя несколько часов я отправился на пастбище Баски и увидел… Черт побери, не знаю, что и подумать!

Милисент почувствовала, как от его беспокойства у нее приятно защемило сердце.

— Мануэло отвез меня домой другой дорогой. Извини, если тебе пришлось поволноваться за меня.

— Ни о каком волнении нет речи… — Ринго вытянул руки и взял ее за плечи. — Я просто рад, что с тобой все в порядке.

Словно отдавая себе отчет, что он перешагнул все мыслимые границы, Ринго опустил руки по швам.

— Что ты собираешься теперь делать?

— Делать? Ну, думаю, мы объединим наше стадо со стадом Мануэло и…

— Не хочешь ли ты сказать, что вы и дальше намерены вести себя так же глупо?

Голова Милисент гордо вскинулась.

— Глупо? — Голос ее звучал обманчиво спокойно.

— Тот, кто разделал ваших овец, старается запугать вас. Почему ты не допускаешь, что в следующим раз вместо овцы жертвой можешь оказаться ты или кто-то из твоих друзей?

Его беспокойство трогало, но она считала его другим человеком. Она полагала, что он понимает.

— Думаешь, мы соберем пожитки и уедем? Это как раз то, на что надеется этот гнусный тип.

— Тебе небезопасно оставаться здесь. До тех пор, пока ты связана с Дэлтонами. Ты не понимаешь…

Он резко смолк, лицо его исказила боль так же, как в тот раз, когда он сказал, что у него нет больше семьи.

— Мы не побежим.

Милисент услышала решимость в собственном голосе и почувствовала себя такой же сильной, как Касси, когда та решила начать новую жизнь на Западе. Может быть, это не ее собственность, но зато это ее шанс начать новую жизнь, о которой она не могла и мечтать в Бостоне.

Ринго глубоко вздохнул, затем поднял голову и заглянул в ее зеленые глаза.

— Значит, ты столь же безрассудна, как и твоя подруга.

— Я ценю твое беспокойство, Ринго. — Голос Милисент звучал мягко в вечернем полумраке, царившем в доме. Рассеянно она подумала, куда подевалась Касси.

Глаза Ринго, казалось, решительно сузились.

— Возможно, вам придется видеть меня чаще, чем вы рассчитывали, мэм.

— О? — почти беззвучно спросила Милисент.

— Да, мэм. Если мне не удалось уговорить вас уехать отсюда ради вашей же безопасности, в таком случае я намерен гораздо чаще появляться поблизости.

Милисент согласно кивнула.

— Согласна, Ринго. Но не думай: мы не слабонервные и не глупые. Нас не испугает кучка трусов, которые подкрадываются, исподтишка вредят, а затем исчезают.

Печальные глаза Ринго блеснули невыразимой болью, когда они поймали и задержали в себе ее взгляд.

— Именно этого я и опасался, мэм.

ГЛАВА 12

— Прошло почти две недели, сестренка! Не можешь же ты вечно прятать меня за своей юбкой, заставляя учить уроки!

Ломающийся голос Эндрю сорвался на последнем слове, зазвучав пронзительно и взволнованно.

Касси обеспокоенно коснулась рукой его пока еще гладкой щеки.

— Знаю, пупсик.

Она не называла его так вот уже многие годы. С тех самых пор, когда он сказал, что ему неудобно перед друзьями. Она понимала его разочарование; он не был больше ребенком, но не был еще и мужчиной. Ей становилось не по себе, когда он пытался расти быстрее, чем она готова была воспринять.

Вот и теперь она чувствовала себя буквально измотанной. Она решила не уезжать отсюда, но боялась отпускать Эндрю одного пасти овец.

Ежедневно Шэйн повторял свое предложение выкупить у нее землю, но его прямолинейная тактика не действовала. Его попытки сделались все более настойчивыми, более неумолимыми.

— О Касси… — Ломающийся голос Эндрю сорвался на крик, граничивший с отчаянием.

— А если случится несчастье? — спросила она, сожалея, что подвергла его опасности, что не понимала всех этих сложностей до того, как, поддавшись импульсу, привезла их всех сюда.

— Ты хочешь лишиться ранчо?

— Разумеется, нет. Просто хочу быть уверена, что ты в безопасности.

— Я буду осторожен, Касси. Если мы сгоним овец вместе и будем держать всех собак при стаде, то будем в безопасности.

— Если я соглашусь…

— Я знал, ты поймешь.

— Я сказала если, — напомнила она, — я хочу, чтобы вы дежурили по очереди.

— Все, что скажешь, Мэтт, Джим и я прикроем друг друга.

Касси старалась не хмурить брови. Она все еще не верила Джиму. Фоулеру. Его постоянно бегающие глаза, вороватое поведение тревожили ее. Но кроме Мэтта, подручного Куки, не удалось найти никого, кто бы согласился работать у нее. К тому же уязвленную Касси выводило из себя то обстоятельство, что именно Шэйн посеял в ее душе зерна сомнения в отношении Фоулера.

— Знаешь, Эндрю прав. — Касси обернулась на голос Милисент. Обе подруги смотрели вслед удалявшемуся Эндрю.

— Я тоже так думаю, однако от этого мне ничуть не легче отпускать его далеко от дома.

Касси стояла опершись на ограду кораля.

— Итак, что там у нас сегодня по плану?

— Течка.

— Пардон?

— Течка. Подготовка к спариванию, размножению.

Милисент отступила назад.

— На меня можешь не рассчитывать.

— У нас трудное положение, Милли. Мне действительно нужна твоя помощь.

— Ну, не знаю…

— Дел тут не так уж и много, В данный момент нам нужно запустить одного барана к самкам. Ну и проверить, что все, что нужно, у них, понимаешь, торчит.

— Зачем?

— Ну, Милли. Ты же понимаешь.

— Хочешь сказать, чтобы они могли…

— Угу.

— Ох!

— Кстати, ты не наблюдала за баранами в последние дни?

— У меня и без них полно дел по дому. Что ты имеешь в виду, Касси?

— Пошли.

Они обошли сарай, вышли за дальний край двора, к загону, в котором метались возбужденные бараны. Этот загон, к несчастью, располагался в непосредственной близости от другого, в котором толпились течные овцы. Обе группы чуяли присутствие друг друга. Блеяние самок наполняло воздух, словно звуки оркестра, настраивающего свои музыкальные инструменты перед концертом. Беспокойные бараны бодались. Некоторые из них пытались пролезть между слегами ограды и пробраться к самкам. И один из них уже крепко застрял между слег.

Милисент выкатила изумленные глаза и проговорила, обращаясь к Касси:

— Вот, сразу видно, у которого из двух полов есть мозги.

— Констатировать этот факт — легче легкого, — ответила Касси, не желая вступать в разговоры. Она подошла к застрявшему в заборе барану, ухватилась за его заднюю ногу и дернула. Тот выскочил, словно намазанный салом.

Милисент, оценив, захлопала в ладоши.

— Какие еще фокусы припасены у тебя в рукаве? — поинтересовалась она, указывая на загон. Касси посмотрела в направлении, указанном Милисент. Один облезлый баран шумно принюхивался к одной из самок, причем делал это так, что сильно смахивал на пьяницу, обнюхивающего пробку от бутылки. Два других дрались, и драка их становилась все более опасной. Если они покалечат друг друга, то в следующем сезоне от них не будет никакого прока.

Облезлый баран закончил принюхиваться и начал «беседу» со своей избранницей, испуская гортанные звуки, которые, судя по всему, обозначали ухаживание.

Касси и Милисент с удивлением взирали на то, как бедное животное буквально надрывалось, высунув язык от отчаяния.

Ошеломленные, они посмотрели на другой загон, в котором одна овца вдруг начала громко и призывно блеять. Мгновение спустя другая стала бешено метаться, словно охваченная невыносимой болью. Ее громкое жалобное блеяние наполнило воздух.

— Кажется, я догадываюсь, что она чувствует, — пробормотала Милисент.

Касси взглянула на нее с удивлением, затем прикрыла рот рукой, чтобы сдержать подкативший взрыв смеха.

— Да, несомненно, — повторила Милисент, покачивая головой.

В этот момент в загон к овцам прыгнула кошка, вышедшая из сарая. Возбужденная овца кинулась за ней вдогонку, блея как сумасшедшая. Кошка поспешно вскочила на ограду.

— В книге сказано, что тоскующая и отчаявшаяся овца будет преследовать что угодно и кого угодно.

— И ты хочешь, чтобы мы зашли к ним в загон?

— Мы можем попробовать запустить к ним барана. — Касси посмотрела на влюбленного барана.

— У меня такое чувство, что этот будет рад отправиться к ним.

— Я бы даже сказала, что его записные танцы уже распределены полностью, — добавила Милисент, глаза которой, по мере того как разгорался «диалог» между овцой и влюбленным бараном, округлились от удивления.

— Этот всех переплюнул, верно? — заметила Касси, беспокойно обдумывая, как бы выгнать барана из загона.

В этот момент овца заблеяла еще жалостнее.

— Возможно, люди были бы гораздо лучше, веди они себя так же откровенно, — задумчиво заметила Милисент.

— Ну-ка, давай выгоним ее приятеля. Я подгоню его к воротам, а ты захлопнешь их сразу за ним.

Вдвоем они загнали барана на покатый деревянный настил. Касси посмотрела сперва на барана, затем на Милисент.

— Пошел!..

Открыв дверцу, они затолкнули барана в загон к овцам.

Как только самец очутился в овечьем загоне, все самки тут же сгрудились вокруг него, лишая его возможности пошевелиться. Всякий раз, когда он пытался двинуться куда-нибудь в сторону, самки тесной гурьбой следовали за ним, не давая ему продвинуться больше, чем на фут.

— Как на брачной церемонии в церкви, — заметила Милисент.

— Отношение числа мужчин к числу женщин почти верное, — согласилась Касси, неотрывно наблюдая за происходившим.

Когда баран наконец-то пробился сквозь толпу овец, он начал перебегать от самки к самке. Попытался вскочить сначала на одну, упал, бросился к другой, неудачно, потом к следующей, следующей.

Касси и Милисент не могли не оценить всю комичность сцены. Вдоволь насмеявшись и вытирая выступившие от смеха слезы, Касси повернулась к Милисент и сказала:

— Помнишь, тогда дома мы считали старого мистера Ганди нехорошим человеком. Помнишь, как он гонялся за каждой юбкой, а было ему тогда уже лет этак девяносто!

Милисент так и прыснула.

— Обшарпанный Ганди.

Они вновь захохотали. Тем временем баран все-таки оседлал одну овцу, но ни одна из подруг этого не заметила. Насмеявшись так, что уже не было сил, они посмотрели друг на друга, желая остановиться. Но снова разразились безудержным смехом. Каким-то образом смех помог им расслабиться и почувствовать облегчение после всех пережитых тревог.

ГЛАВА 13

Касси бросила предупреждающий взгляд на Милисент. Глаза ее расширились, пока она разглядывала приближавшийся фургон. После того как у них зарезали ягнят, они с подозрением относились ко всему необычному. А посетители тем более являлись событием неординарным. Когда фургон поравнялся с площадкой около сарая, воздух наполнился квохтанием и запахом кур.

Милисент и Касси осторожно приблизились, громыхающий фургон остановился, подняв облако пыли и перьев. Обе разом взглянули на пышнотелую женщину с крупными чертами лица, восседавшую на месте возницы и издавшую столь мощный крик «тпр-р-у!», остановивший лошадей, что его, наверное, было слышно на южном пастбище.

Она соскочила со скрипучего сиденья, приземлившись на ноги, обутые в тяжелые кожаные мужские башмаки, ее коричневая юбка из плотной шерстяной ткани, казалось, вздымалась сама по себе. Шляпка, державшаяся на ленточке, повязанной вокруг шеи и сдвинутая назад на плечи, болталась из стороны в сторону. Касси и Милисент безмолвно смотрели на женщину.

— Ты, должно быть, девица Дэлтон, — объявила женщина.

Касси кивнула, женщина повернулась и пошла к заднему борту фургона, не дав Касси времени для ответа. Звук широких, почти мужских шагов не прекращался, пока она не остановилась у заднего борта, который опустила безо всяких видимых усилий. Протянув вперед свои массивные руки, женщина схватила одну из клеток, заполненных протестующими курами, и выволокла ее наружу.

— Не желаете помочь?

Слова прозвучали скорее как приказ, нежели просьба.

— Ну да. Конечно.

Касси и Милисент заторопились к фургону, обмениваясь при этом вопросительными взглядами. Сварливая женщина продолжала разгружать, без всяких объяснений передавая набитые почти до отказа клетки то Касси, то Милисент. Когда фургон опустел, двор оказался весь заставлен проволочными клетками с курами и перьями. Женщина выпрямилась, уперла руки в бока и оглядела Касси и Милисент.

— Вид у вас совсем не сумасшедший, — признала она наконец.

Касси и Милисент переглянулись, брови их поползли вверх, выражая недоумение.

— Давайте валяйте в том же духе, — продолжила она, не давая им возможности ответить и отрывая мясистую руку от одного из бедер. — Меня зовут Мод О’Лери. Я живу в нескольких — милях вон там. — Она ткнула гороподобной рукой в сторону юга. — Вот это — ваши куры, и мне совершенно наплевать, если вы сумасшедшие.

— Что ж, спасибо, — только и смогла произнести Касси, пытаясь решить, как вести себя с этой гостьей.

Мод стрельнула глазами по Милисент, затем внимательно оглядела брюки Касси.

— Собиралась приехать раньше с вашими курами, но мои мальцы подхватили круп. Никогда, по правде говоря, не думала, что здесь появится кто-то из Дэлтонов, только поэтому я и забрала кур. Я не воровка, не могла же я позволить, чтобы они все пропали.

— Не хотите ли… — Касси пыталась обрести голос и вежливые манеры, которые при появлении гостьи куда-то улетучились. — Не зайдете ли вы в дом выпить чего-нибудь освежающего?

— Никогда не относилась к тем, кто отказывается от приглашения, — ответила Мод.

Тяжелыми шагами она поднялась на крыльцо следом за Касси и Милисент.

— Присаживайтесь, миссис О’Лери, — предложила Касси, показывая на кресла, стоявшие подле кушетки.

— Мод, зовите меня просто Мод. Никогда не удается посидеть в своих собственных креслах. А все мальцы, — пояснила она, внимательно окидывая взглядом приятно обставленную комнату.

— Понимаю. Устраивайтесь поудобнее, — ответила Милисент, направляясь к плите.

— Сколько у вас детей? — спросила Касси, доставая чашки, в то время как Милисент нарезала ломтиками пирог с фруктовой начинкой, который испекла еще утром.

— Девять.

Касси охнула от изумления, прежде чем успела сдержать себя, и тут же принялась извиняться. Однако Мод, махнув рукой, перебила ее прежде, чем та начала говорить.

— Их получилось больше, чем я рассчитывала сама. Просто нету сил сдержаться, чтобы в доме не было грудного малыша.

— Малыши такие восхитительные, — согласилась Милисент, внося пирог.

— Выглядит аппетитно.

Мод облизнула губы, увидев десерт. Касси и Милисент обменялись удивленными взглядами, усаживаясь на кушетку напротив гостьи.

Одолев три солидных куска, Мод откинулась на спинку кресла с выражением удовлетворения на лице.

— Не собираюсь разъедаться как свинья, — заявила она, и при этом не было заметно, чтобы ее мучили хоть какие-то сожаления.

— Рада, что вам понравилось, — проговорила Милисент, глядя на заметно уменьшившийся пирог.

— Сорванцы съедают все сладости, какие появляются в доме. Поэтому иногда неплохо съездить в гости. Не думаю, чтобы к вам часто заезжали, глубокомысленно заметила она. Касси поймала ее взгляд и ответила честно:

— Да, нечасто.

— Вы не много потеряли. Здесь есть неплохой народ. Но много и недобрых людей. Завистников, тех, кто имеет зуб на других. Я, например, не держу топора за пазухой. Но не сказала бы того же про большинство других.

Касси и Милисент молчали, не зная, что сказать на такое откровенное высказывание.

— Спасибо за пирог и данных на время кур. Надеюсь встретить вас вновь в субботу вечером. — Видя на их лицах полное непонимание, пояснила: — В субботу в городе состоятся сельские танцы. Вам не помешает выбраться отсюда. Ваш парень сможет познакомиться с моими сорванцами.

Она грузно поднялась с кресла.

— Пора отправляться домой. Самое время доставать мешок с продуктами и кормить всю мою ораву. — Мод посмотрела на них. — Надеюсь увидеть вас на городских танцах. Если вы не появитесь, придется мне самой заехать за вами.

Касси и Милисент, провожая Мод до фургона, всячески отказывались: Милисент вследствие своей природной застенчивости, а Касси, потому что не чувствовала себя готовой вновь встретиться с жителями города.

— Никаких отказов. До встречи в субботу.

Мод забралась на козлы и прикрикнула на лошадей. Касси и Милисент беспомощно посмотрели друг на друга и отступили назад, почти оглушенные криками Мод, которая, понукая лошадей, выводила подпрыгивающий фургон со двора.

Касси и Милисент помахали ей вдогонку, а затем беспомощно опустили руки.

— Уфф! Такое ощущение, что пронесся ураган. Он подхватил, поднял в воздух, повертел и опустил обратно, — сказала Милисент, продолжая глядеть вслед скрывшемуся фургону.

Касси пробормотала что-то, соглашаясь, раздумывая над странным выбором слов, которым пользовалась Мод. И за что у кого-то здесь может быть на нее зуб?

Касси, Милисент и Эндрю нерешительно вошли в празднично украшенный огромный амбар и остановились посмотреть на танцоров, проносившихся мимо. Эндрю заметил нескольких парней своего возраста и исчез. Обе женщины, волнуясь, остались стоять у входа. Касси нервно оправила свое платье из тафты, надеясь, что выбрала наряд, подобающий обстоятельствам. Здесь, на Западе, все так сильно отличалось от бостонских обычаев.

Она с облегчением отметила, что и другие женщины также надели свои лучшие праздничные наряды. Коричневое платье Милисент было, как всегда, тщательно отутюжено, однако сегодня она добавила к нему букетик диких цветов, который приколола к груди. Сдерживая улыбку, Касси старалась отгадать, уж не Ринго ли предназначались эти цветы. Улыбка, начавшая было появляться на лице, погасла, когда она заметила взгляды толпы. Касси честно предупредила Милисент, что их может ожидать на сегодняшних танцах. Милисент пришла в ужас, когда Касси рассказала, как ей отказались продать продукты в магазине. Ни одна из них не могла поверить в то, что Люк Дэлтон причинил такой вред городу, как на то намекал Фоулер.

Касси говорила очень уверенно, убеждая Милисент, что они непременно найдут какое-нибудь решение. Однако сама она не была в этом так уверена. Полагая, что горожане явно перегибали палку в отношении ее дяди, а теперь и его наследницы, Касси в то же время отлично понимала, что других источников продуктов у нее просто нет.

Словно повинуясь своей собственной воле, нога Касси начала постукивать по полу в такт музыке. Заинтересованная улыбка появилась на ее лице, когда она начала приглядываться к толпе. Внезапно музыка резко оборвалась, скрипка пронзительно вскрикнула и замолкла. Головы всех танцоров разом повернулись в ее направлении. Каждое отчужденное лицо, каждый взгляд горел недоброжелательностью в этой удручающей тишине. Касси сглотнула комок, застрявший в горле, и приготовилась шагнуть назад. Только гордость удержала ее на месте. Ненависть явила себя как вполне осязаемая сила, она пронизывала людей насквозь, наполняла собой воздух. Тишина, казалось, звенела в этом небольшом замкнутом пространстве.

— Ну что там, черт подери, случилось с этой музыкой? — прозвучал грохочущий голос Мод. Рикошетом отразившись от потолка и пола, он ударил по толпе. За ней в зал ввалилась ватага ее шумных чад и небольшой худощавый человек, как догадалась Касси, ее муж. — Лучше валяй играй, не то мои сорванцы начнут бедлам, — приказала она скрипачу-дирижеру.

Тот нерешительно взял отложенный было в сторону инструмент и провел смычком по струнам. Тихая мелодия возникла в воздухе, в то время как большая часть жителей, составлявших толпу, начала подталкивать друг друга и детей к дальней части амбара, бросая косые взгляды на Касси.

Мод не могла не заметить их грубых манер, однако ее хорошее настроение от этого ничуть не поколебалось.

— Отлично. Нам будет больше места, — беззаботно заявила она и вышла на танцевальную площадку, увлекая за собой все свое шумное семейство.

Касси смотрела на людей, не в силах поверить, что старая вражда заставляет их носить в себе столько ненависти. Позади нее раздался голос Ринго:

— Добрый вечер, дамы.

Приветствие адресовалось им обеим, но глаза его не отрывались от Милисент.

— Мистер Бонд, — ответила Касси, с удивлением замечая, как Милисент очаровательно раскраснелась, когда Ринго встал рядом с нею. Внезапно Касси подумала, что и представить не могла, когда они жили в тесной каморке в Бостоне, какой обаятельной, оказывается, может быть Милисент.

Ринго пригласил Милисент на танец, оставив Касси на краю танцевальной площадки, где она продолжала оставаться объектом враждебных взглядов.

Пытаясь незаметно переместиться в глубь зала, Касси направилась к столику, на котором стоял чан с пуншем. Но, как только она приблизилась, черпак с громким стуком намеренно уронили на дно чана. Стоявшие рядом повернулись к ней спиной. Со вздохом Касси взяла стакан пунша и направилась к тюку с сеном, стараясь сделаться незаметной. Мод, проплывая мимо в такие, решила ее подбодрить. Раз она с таким энтузиазмом хлопнула Касси по спине, что та едва не выронила стакан из рук.

Касси старалась забиться вглубь, надеясь укрыться от столь неприкрытой ненависти. После первого танца Ринго подвел к ней запыхавшуюся Милисент и принес им обеим по стакану пунша. Милисент хотела остаться и составить ей компанию, но Касси настоятельно отослала ее танцевать с Ринго. Время от времени Касси отыскивала Мод, кружившую в своих могучих руках почти игрушечного мужа, и приветливо махала ей, когда Мод двигалась в ее сторону.

Не в силах более стоять у стены, Касси решила еще раз отважиться и пойти к столу с пуншем. Он буквально обезлюдел при ее приближении.

— Позвольте мне, — проворковал почти в самое ухо хорошо поставленный голос Карла Фредерикса. Касси отпрянула, ощущая жар его дыхания на своей шее. Подавив безотчетное отвращение, Касси отошла от стола, держа в руке стакан с пуншем. Холодные пальцы Фредерикса скользнули по ее, когда он брал стакан из ее рук. С каким-то безразличным интересом Касси отметила, что его прикосновение не оказало на нее никакого воздействия.

Не зная, что ему ответить, Касси небольшими глотками пила пунш и одновременно рассматривала его из-за края стакана.

Фредерикс взял разговор в свои руки.

— Надеюсь, работа мистера Фоулера вас удовлетворяет, моя дорогая.

Касси помолчала, не желая казаться неблагодарной. Действительно, Фоулер не дал ей ни одного повода для жалоб.

— Да, благодарю вас.

— Отлично. Понимаю, ваши дела все еще обстоят не лучшим образом… — И, видя ее недоумение, продолжил: — С финансовой точки зрения.

— Что? — Касси заморгала от удивления.

Он продолжил своим мягким голосом:

— Здесь очень небольшое общество, мисс Дэлтон. Новости передаются с невероятной быстротой. Слово тут, слово там.

Он пожал плечами.

Касси вспомнила, как Сара говорила ей то же самое.

— Если вы позволите мне предложить вам нечто, что могло бы помочь разрешить ваши проблемы…

Он сделал паузу, а она молча кивнула, слушая.

— У вас большой участок земли — гораздо больший, чем нужен для вашего стада. Знаю, ваш дядя никогда полностью не использовал всей территории. Если вы решите продать часть этой территории, вы сможете остаться в этом бизнесе и получить наличность, которая вам так необходима для покупки продовольствия на зиму. Мне, по правде говоря, вся ваша земля ни к чему — достаточно нескольких пастбищ.

Касси задумалась над его предложением. На первый взгляд оно звучало вполне логично. Но почему он хочет помочь ей? Касси внимательно всмотрелась в него, но его холодные серые глаза не выражали никаких эмоций. Впрочем, к какому бы решению она ни пришла, она примет его не сегодня.

Изобразив на лице самую обаятельную улыбку, Касси ответила:

— Я очень высоко ценю ваше предложение, но мне нужно как следует его обдумать. Мы пока что не бедствуем.

Фредерикс склонился над ее ручкой, но не настолько быстро, чтобы она не успела заметить разочарования, мелькнувшего на его лице.

— Разумеется, если пожелаете, вы можете сообщить мне в любой момент, дорогая.

Когда же он выпрямился, Касси заметила, как изменилось выражение его лица. Она прочла в его глазах призыв, в значении которого нельзя было ошибиться, и раздумывала над тем, почему ее это ничуть не трогало. Фредерикс галантно поклонился и произнес:

— Может быть, вы оставите для меня танец?

Она кивнула, и он удалился. Оглядывая залитую светом керосиновых ламп часть танцевального зала, Касси заметила, как вдруг засуетились женщины. Матери склонялись, чтобы слегка щипнуть щечки дочерей, губы плотно сжимались и прикусывались, чтобы придать им более красный оттенок в неярком свете. Бесчисленное множество рук взлетело вверх и прошлось по свежеуложенным прическам, и какая-то нервная энергия заструилась в воздухе. Касси посмотрела в том же направлении, куда устремились взгляды почти всех женщин — ко входу.

Шэйн, за которым следовал Майкл, прошел сквозь огромные двустворчатые двери и вошел в зал, залитый мягким светом керосиновых ламп. Теперь Касси поняла, почему не связанные супружескими узами женщины стремились выглядеть как можно эффектней. Шэйн переоделся, сменив одеяние из грубой бумажной ткани на отлично сшитый шерстяной костюм. На нем красовался безупречно завязанный галстук, а белая накрахмаленная и отутюженная рубашка подчеркивала загорелую, почти бронзовую кожу и волевые черты лица. Свою шляпу — новый «стетсон» — он держал в руке, приветствуя собравшихся. Майкл, белокурая копия брата, также собрал свою часть урожая женского внимания. Касси заметила, как взгляд Шэйна скользнул по толпе преисполненных надежд матерей, с готовностью подталкивавших дочерей вперед. С удивлением она отметила, что все до единой незамужние женщины взирали в его сторону столь откровенно, что их призывов нельзя было не заметить. Но все они остались без его внимания. Он прошел мимо напудренных, горящих неудержимой пылкостью юных дам. Касси скорее догадалась, чем заметила, как его глаза обратились в ее сторону.

Она видела, как он уклонился от толпы девиц, устремившихся к нему. Рассеянно отвечал на приветствия, галантно отклонял приглашения и неуклонно приближался к ней. В ней все напряглось, когда он приблизился почти вплотную. Касси буквально физически ощутила волны негодования, исходившие от обойденных его вниманием.

— Мисс Касси, — приветствовал он ее, глядя невероятно проникновенно.

— Мистер Лэнсер, — ответила она, предельно вежливо, отдавая себе полный отчет о множестве пристрастных глаз, направленных в их сторону, и отлично понимая, что его глаза рассчитывали отыскать в ее лице нечто большее, нежели просто улыбку.

— Хороший вечер, не так ли, мэм? — парировал он, взгляд его остановился на губах, которые она нервно облизнула.

— Да, мистер Лэнсер, вы правы, — ответила Касси, испытывая неловкость от любопытства горожан, от того жара, который разжигало в ней его присутствие, его близость. Взгляд, скользнувший по облегающему лифу ее платья, улыбка, тронувшая его губы, красноречиво свидетельствовали о его одобрении.

— Могу я рассчитывать на следующий танец, мэм?

— Пожалуй, это веселей, чем стричь овец, — колко ответила Касси, желая при этом, чтобы его близость не заставляла ее чувствовать себя так, словно она вот-вот растает.

— Постарайся не слишком волноваться, — прошептал Шэйн.

Они выскользнули на танцевальную площадку. Касси не удивила природная грация Шэйна, когда он закружил ее по залу. Она безуспешно пыталась обуздать взрыв ощущений, вспыхнувших в ней, когда он взял ее за руку, и они заскользили в волнах музыки. Удивительно, как одно простое прикосновение могло вызвать целую бурю эмоций?

Касси опустила глаза в надежде скрыть внезапное пульсирование крови в жилах, которое, как ей казалось, видели все. Она старалась напомнить себе, что не должна терять самоконтроля при общении с этим человеком. Ей не терпелось узнать, когда же он возобновит свои атаки, когда опять примется убеждать ее продать землю. Поскольку угрозы, роль доброго соседа, убийство овец не сработали, он, вероятно, решил попробовать одурачить несчастную старую деву своим флиртом. Касси игнорировала укоры своей совести, пытавшейся напомнить ей, что Шэйн — человек совершенно иного сорта, чтобы пойти на подобные вещи.

— В платье ты почти так же обворожительна, как и в брюках, — заметил он, кружа ее по танцевальному залу, привлекая к себе настолько близко, что кончики ее грудей чиркнули по его грудной клетке. Когда он наклонился вперед, чтобы подбодрить ее, глаза Касси расширились в немом упреке и одновременно от наслаждения.

— Все наверняка подумают, что я шепчу тебе на ухо всякую чепуху.

— Вот этого-то я и боюсь, — прошептала она в ответ, решив играть в его игру, стараясь обрести независимость, которая так естественно присутствовала в нем. Повернувшись, чтобы уклониться от столкновения с другой парой, она продолжила: — Если бы взгляды могли убить, то сейчас у меня в спине уже торчал бы целый пучок ядовитых стрел.

— Неужели? — проговорил он, огибая край танцевальной площадки и с искусством эксперта избегая освещенные части зала.

— Как прекрасно разыграно удивление. Тебе так же хорошо известно, как и мне, что каждая незамужняя женщина в этом зале, не говоря уж об их матерях, была бы рада изгнать меня из этого города.

— В таком случае придется замести твои следы, — беззаботно ответил он, кружась в такт музыке.

Касси смотрела на него и не верила своим глазам: он же первый в ряду тех, кто страстно желал бы от нее отделаться и взять под контроль землю Дэлтонов.

— Я никогда не встречала никого из этих людей, но уже дала повод половине всего населения — женской половине — невзлюбить меня, — упрекнула его Касси.

— В таком случае мне придется представить тебя им, прежде чем они составят о тебе неверное представление, — ответил Шэйн, когда мелодия закончилась. Он взял ее за руку прежде, чем она смогла ответить, и повел с танцевальной площадки к ближайшей группе возмущенных женщин.

— Милые дамы, позвольте представить вам мою соседку, мисс Кассандру Дэлтон, — начал он, хотя женщины заметно демонстрировали явное неудовольствие. — Миссис Дженкис, каждый раз, когда я вас вижу, вы становитесь все прекраснее. — Похожая на пугало, изнуренная женщина покраснела, а он уже обратился к ее соседке: — Миссис Андервуд, ваша Лаура Майя сегодня лишит сердец многих молодых людей.

Излив свое мимолетное очарование на всех женщин, Шэйн сумел добиться ответной улыбки даже от самых суровых матрон. Касси молча наблюдала и наперекор самой себе удивлялась тому, как ловко он вывел всех женщин из состояния сиюминутного гнева.

Наконец. Шэйн повернулся к Касси.

— Не знаю, как ты, но я упарился. Как насчет стаканчика пунша, мэм?

Касси согласилась выпить немного прохладительного. Шэйн повернулся к небольшой группке женщин, выражавших явную неприязнь.

— Дамы?

Они отклонили его предложение, и Шэйн повел Касси к чану с пуншем, стоявшему на столе в дальнем конце зала.

— Полагаю, тебе известно, что все они с удовольствием вырвали бы мне волосы, — приятным тоном промолвила Касси, улыбаясь поверх стакана с пуншем женщинам, внимательно следившим за нею. Ей по-прежнему хотелось понять, в чем же в действительности состояла игра Шэйна.

— Их дочери охотятся за мной уже многие годы, — ответил он, — но им не заманить меня к себе ближе, чем на десять миль, — закончил Шэйн, мило улыбнувшись миссис Дженкис.

— Они кажутся такими хорошенькими девушками, — возразила Касси, вспомнив множество юных лиц, промелькнувших за сегодняшний вечер и бывших гораздо моложе ее. — Гораздо приятнее тебя, — добавила она с лукавой улыбкой, заметив, как миссис Андервуд начала пробираться к ним.

— Избавь меня от них, — ответил Шэйн, наполняя ее стакан и оглядывая танцевальный зал.

— А может быть, девушек, вот кого следует избавить? — уколола Касси, заметив еще одну из матрон, двигавшуюся в их направлении.

— Может быть, — с поспешной готовностью согласился Шэйн, забирая у нее стакан с пуншем и опуская его на стол. Другой рукой он увлек Касси на танцевальный пятачок, не спрашивая ее согласия. Он также заметил приближавшуюся матрону.

— И что же, я должна ограждать тебя от твоих воздыхательниц и их матерей? — съязвила Касси, подняв лицо и желая узнать, удалось ли ей его зацепить.

Шэйн рассмеялся так, словно вспомнил веселую шутку.

— Если б ты только знала их.

— Мог бы и просветить меня, — проговорила Касси, следуя избранным им курсом, ее платье из тафты темно-синего цвета шуршало от крутых пируэтов.

— Пожалуй, смогу. Только прошу помнить, ты сама попросила. Во-первых, это хорошенькая Лаура Майя. Она стоит вон там, рядом с матерью, той дамой, что очень похожа на пугало.

Касси и Шэйн, проносясь в танце, улыбнулись, глядя на Лауру.

— Если взглянешь на ее зубки-клыки и заметишь вечно недовольное выражение, то сразу догадаешься, какую сварливость она пытается скрыть от людей, — пояснил Шэйн.

Касси подавила невольный смешок и постаралась выглядеть подобающе серьезной. Она силилась посмотреть на него с упреком, но никак не могла, более того, слушала с неподдельным изумлением.

— Продолжай.

— Затем Герминия…

Не веря своим ушам, Касси широко раскрыла глаза от удивления.

— Да, это ее подлинное имя. Не хочу казаться несправедливым, но в салунах я встречал куда более искренних девчонок. Эта хочет одного: не упустить мои деньги, нацепить себе на палец обручальное кольцо, а мне, как быку, продеть кольцо в нос.

— Ну, ты себе явно льстишь.

Касси в который раз старалась напомнить самой себе, с кем она танцует и почему ни на секунду нельзя терять осторожности.

— Когда я перестану быть достопримечательностью в этом городе, ты будешь танцевать с другой женщиной и точно так же рассказывать ей про сумасшедшую даму, разводившую овец, ходившую в мужских брюках и стригшую овец исключительно ради собственного удовольствия.

Колкого ответа, который она рассчитывала услышать, не последовало. Его игра становилась все опаснее. Встретившись взглядом с его привораживающими зелеными глазами, менявшими свой цвет, как хамелеоны, и приобретшими в этот миг необычайно глубокий зеленый оттенок, Касси начала опасаться, что в этом искусстве он был мастером и над ней нависла угроза потерять не только землю, но и сердце, отдав его человеку, которого, как она считала, лично она не интересовала ни на грош.

— Все в круг! — объявил ведущий танцев. — Пошли влево. Дамы кружатся. Взялись за руки, весь круг вправо.

Шэйн отпустил ее руку, и Касси заняла свое место в общем кругу. Она пыталась сконцентрироваться на танце, однако поймала себя на том, что вместо ведущего не спускает глаз с Шэйна, и из-за этого даже наступила на ноги нескольким партнерам. Танец кончился. Как бы между делом поблагодарив Шэйна, Касси удалилась с танцевального пятачка с чувством облегчения. Заметив Милисент у амбарной балки, Касси направилась к ней, легко и грациозно опустилась на один из мешков с сеном, заменявших кресла.

— О, Касс! Танцы просто прелесть, не правда ли? — воскликнула Милисент.

Касси мягко улыбнулась подруге. Уже много лет она не видела, чтобы та вела себя как юная девушка и выглядела такой счастливой.

— Да, Милли. Твой мистер Бонд, судя по всему, увлечен тобою.

Милисент зарделась. Ее и без того счастливое лицо запылало розоватым пламенем.

— Просто я новый человек в городе, а он живет ближе других соседей.

«Жаль, — подумала Касси, — того же нельзя сказать о Шэйне».

Касси не сомневалась, что его внимание к ней рождалось вовсе не из искреннего интереса. Ее притягательность для него заключалась в ее земле, граничащей с его территорией. Но почему эта заурядная мысль внезапно показалась ей самой отвратительной в мире?

Предавшись размышлениям, Касси вздрогнула, услышав за спиной мужской голос.

— Я не собирался подкрадываться, — извинился Майкл, увидев, что она вскочила.

— А я тут стену подпираю, — со смехом пояснила Касси. — Рада вновь видеть тебя, Майкл.

— Я тоже рад этой встрече, мэм.

Касси без особого труда поняла, что он увлечен ею, и подумала, как бы переключить его энтузиазм на одну из молодых девушек, присутствовавших здесь же в зале. Его внимание приятно льстило, но при этом она понимала, что чувства ее уже завязаны в тугой узел Шэйном.

— Смею ли я рассчитывать на этот танец, мэм?

Сначала она хотела было отказать, но затем решила не омрачать его романтического увлечения. Один танец вряд ли даст повод для излишних надежд. Как только оркестр заиграл новую мелодию, Касси подала Майклу руку. Она едва удержалась от возгласа, когда поняла, что заиграли романтический вальс. Заставив себя улыбнуться, Касси кружилась по залу, подчиняясь своему на удивление грациозному партнеру.

Оказавшись на середине танцевальной площадки, Касси заметила недовольное лицо Шэйна, неотрывно смотревшего на них. Вне всякого сомнения, он не желал, чтобы она танцевала с его драгоценным крошкой-братцем. В то же время гнев его совершенно не соответствовал обстоятельствам. Может быть, она и не являлась мастером в этой игре, но зато она умела учиться. Продолжая улыбаться, Касси сосредоточила все свое внимание только на Майкле.

Когда музыка смолкла, Майкл подал ей руку, рассчитывая на второй танец. Не в силах устоять перед соблазном досадить Шэйну, Касси согласилась и вновь сосредоточила все свое внимание на Майкле.

Опасаясь заронить в сознание Майкла ложные надежды, она отказалась от третьего танца, сказав, что ей необходимо отдышаться. Касси окинула взглядом зал, желая отыскать Шэйна и узнать, кого из дам он развлекает. Она заметила стайку девушек, по меньшей мере лет на десять моложе ее, что называется, в самом расцвете юности. Девушек, вполне созревших для замужества. Девушек, которых привлекательный и хорошо обеспеченный человек вроде Шэйна мог заполучить в одно мгновение. Девушек, которых такой тип, как он, наверняка предпочтет ей — одинокой двадцативосьмилетней деве. Только намекни — и все вокруг с радостью избавятся от нее.

Не найдя Шэйна, Касси ощутила внезапный укол разочарования и тут же мысленно дала себе пинка за подобные чувства. Она направилась к столу с пуншем. Низкий голос Шэйна, прозвучавший за спиной, заставил ее вздрогнуть.

— Позвольте, — пророкотал знакомый голос. Касси резко обернулась и увидела Шэйна с двумя стаканами пунша. Не говоря ни слова, она взяла один, надеясь, что прохладная жидкость остудит румянец, предательски выступивший на щеках. Она ожидала увидеть в его глазах выражение твердости, непреклонности, но взгляд его был холоден и непроницаем.

Наконец, Касси подняла свои выразительные глаза и постаралась улыбнуться, приподняв стакан.

— Как раз то, чего мне не хватало. Спасибо.

— Очень рад. Может быть, мы могли бы выйти наружу, немного подышать свежим воздухом? У меня для тебя сюрприз.

Касси окинула взглядом парад невест и их надзирательниц и подумала про себя, что они вряд ли одобрят ее поступок, чем бы он ни был мотивирован, но тут же отбросила все сомнения в сторону.

— Спасибо. Было бы весьма кстати.

Они выскользнули и чернильную темноту, и Касси глубоко вдохнула освежающий воздух. Прохладный ночной ветерок играл ее длинными локонами, свободно ниспадавшими на спину. Касси с удовольствием поежилась, когда тот же ветерок пробежал по коже. Запрокинув голову, она смотрела на сияющие звезды, танцевавшие на залитом лунным светом небосклоне.

Желая упредить эмоции, которые, как ей было известно, он умел пробуждать в ней, Касси мечтательно проговорила:

— Когда я была маленькой, отец, бывало, сидел со мной на балконе нашего дома и показывал, где какая звезда. Видишь вон ту? — Касси показала на север. Глаза Шэйна последовали за ее взглядом. — Это особенная звезда, она моя. Отец сказал, что до тех пор, пока сияет она, буду сиять и я. Когда я печалилась, он, бывало, говорил, чтобы ободрить меня: «Посмотри, как ярко светит твоя звезда, значит, и ты не должна грустить».

Глядя в глаза Шэйна, Касси улыбнулась наплывшим воспоминаниям.

— И я верила ему. Думала, что такое множество звезд на небе от того, что у каждого человека — а ведь людей так много — есть своя собственная звезда.

— Я вижу, твой отец был необыкновенным человеком, — негромко заметил Шэйн.

— Да, Шэйн. Он всегда верил в меня. В мой успех. И видишь — несмотря ни на что, моя звезда все еще ярко горит.

Ее поразила нежность, вдруг засветившаяся в его глазах, прежде чем он успел отгородиться от этого чувства, вызванного воспоминаниями о доброте, постоянно светившейся в глазах ее отца.

— Я чувствую, что твоя звезда будет сиять всегда, Касси, девочка.

Эти нежные слова изумили Касси. Неужели в ее-то возрасте кто-то еще может воспринимать ее как девочку.

Как только Шэйн опустил руку в карман и вынул оттуда свой «сюрприз», Касси не смогла совладать с любопытством. Когда он развернул сверток и в руке у него оказались воздушные розовые чулки, глаза ее округлились. У нее перехватило дыхание. Это были самые прекрасные чулки, которые ей когда-либо доводилось видеть. Поскольку максимум того, что она могла позволить себе, сводился к обыкновенным практичным хлопчатым чулкам, Касси никогда даже не мечтала о таких элегантных, таких соблазнительных предметах туалета. Эти чулки, должно быть, соткали эльфы. Никогда не доводилось ей видеть такой тонкой работы. Завитки плюща и розы были вышиты от щиколотки до самого колена. Дыхание Касси почти остановилось, когда, протянув руку, она благоговейно прикоснулась к ним. Шелк! Настоящий шелк!

Ей казалось, что она уже достигла предела изумления, но Шэйн опустил в карман другую руку. На его загрубевшей от работы ладони оказалась атласная подвязка. Когда он приподнял ее, изящные, розового цвета ленточки мягко развернулись, и стало видно, что подвязка расшита бисером, а по краям украшена кисточками цвета красного вина.

Касси боролась с раздиравшими ее противоречивыми чувствами. Шэйн преступил все границы приличия. Ей не следовало даже смотреть на предложенные им чудесные творения, тем более прикасаться к ним, хотя ужасно хотелось сохранить их. Она открыла было рот, чтобы с возмущением отказаться от подарка, но тут же плотно сжала губы. Проклятие, она не в силах была отказаться от него!

Касси перевела взгляд с изящных розовых чулок и всмотрелась в его лицо. Заметив, что губы Шэйна подрагивают от плохо скрываемого удивления, она поняла, что ей следовало рассердиться на его откровенное пренебрежение приличиями. Вместо этого то обстоятельство, что он отлично видит, в каком затруднении она находится, заставило ее возжелать эти проклятые вещицы еще сильнее.

Касси мучительно силилась подыскать слова отказа, а тем временем ее рука непроизвольно вытянулась вперед и коснулась сначала шелка, затем атласа — и она сдалась. Хуже всего было то, что он знал это.

Как только она попыталась что-то сказать, Шэйн опустил руку в карман. Вынув оттуда подвязку, взятую им в тот день на лугу, он наклонился еще ближе, в его глазах плясали чертики.

— Поверь, сделка более чем справедливая.

— Но я не могу…

— Нет, можешь. Не забывай, я должен тебе пару.

— Но не таких, как эти. — Касси не могла оторвать глаз от роскошных вещиц. — Ты же знаешь, мне даже не стоит говорить на эти не принятые…

Шэйн прижал свой палец к ее губам.

— Тогда и не говори.

Еще несколько мучительных мгновений Касси боролась с укорами своей совести, прежде чем взяла подарки. Безотчетно она сунула их в карман юбки, не давая себе времени передумать. Если бы только мать могла ее видеть сейчас…

Шэйн почувствовал горьковато-сладкий привкус сожаления, когда попробовал прочесть послания, скрытые в глубинах глаз Касси. Он играл в безрассудно опасную игру. «Однако ставки в ней необычайно высоки, — напомнил он сам себе, — достаточно высоки для оправдания его действий. Если не удастся убедить ее продать землю каким-либо другим способом, кто знает, может быть, она пойдет на это ради любви».

Пока он пытался найти оправдание мотивам своих поступков, рука его нежно коснулась атласной кожи ее щеки, медленно и трепетно скользнула к уголку губ. «Всего одно прикосновение, один поцелуй, прежде чем уйти. Исключительно, чтобы только убедить ее», — говорил он себе.

Шэйн провел огрубевшим от работы большим пальцем по ее полной нижней губе и был поражен тем, какую дрожь вызвало в ней это движение. Ему хотелось знать, чье прерывистое дыхание он явственно слышит: свое собственное или ее. Между тем сильное волнение подтолкнуло трепещущее тело Касси почти вплотную к Шэйну. Воздух вокруг как-то сразу невероятно сгустился. Стало трудно дышать. Прежде с необыкновенной скоростью мелькавшие мысли превратились в вялотекущую патоку. Каждое следующее движение к сближению приближало Шэйна к шепоту ее волос на ветру, к влекущей плоти, которую он так хорошо помнил.

С мучительной медлительностью Шэйн приблизил свои губы к ее губам. Она почувствовала, как по жилам заструилось тепло. Одна рука обхватила его шею. Кожа на его пальцах оказалась вовсе не грубой, как она думала, наоборот — удивительно шелковистой, удивительно чувственной. Ее пальцы коснулись его шеи, того самого места, где бился пульс, ощущая его бешеный ритм, такой же бешеный, как ее собственный.

Шэйн жадно прильнул к ее губам. Касси слегка запрокинула голову, облегчая сближение, принимая его ищущий язык и содрогаясь от волн наслаждения. Она впитывала в себя его чистоту, аромат сигар, мыла, неподдающийся определению запах мужчины, приводившие все ее чувства в сильнейшее возбуждение. Ей хотелось только одного: чтобы эти ощущения длились и длились… Касси почувствовала, как его руки стиснули ей плечи и отодвинули назад. Сначала было только разочарование, затем ворвалась реальность, и щеки ее вспыхнули от острого чувства унижения. Шэйну пришлось даже легонько встряхнуть ее.

— Касси, — взволнованно прошептал он. Она нехотя подняла голову, не в силах видеть осуждение, которое, как она считала, неминуемо прочтет в его глазах, словно уже одного того, что она приняла подарки от человека, воплощавшего в себе все, против чего она восставала, было недостаточно.

— Кажется, там что-то случилось.

Только теперь она услышала шум и крики, доносившиеся из танцевального зала. Касси заглянула ему в лицо и увидела пламя едва сдерживаемого желания, все еще бушевавшее в глазах.

— Я лучше пойду посмотрю, что там творится, — продолжил он хрипловатым голосом, в котором чувствовались отзвуки непрошеной страсти.

Шэйн двинулся на шум, раздвигая плечом молодежь, образовавшую круг у боковой стены амбара. Касси последовала за ним. Она всматривалась в лица — Эндрю не было видно. Испытывая необъяснимое беспокойство, она протискивалась сквозь толпу и внезапно застыла, увидев окровавленное лицо брата. Тем временем Шэйн одной рукой схватил за шиворот Эндрю, другой — еще одного мальчишку и растащил драчунов в стороны. Касси кинулась к Эндрю, не в силах оторваться от его залитого кровью лица.

— Эндрю! Зак! Что тут творится, ребята? — сурово спросил Шэйн.

Эндрю молчал. Шэйн обратился ко второму драчуну:

— В чем дело, парень?

— Он первый начал! — выпалил противник Эндрю, пытаясь освободиться от железной хватки Шэйна.

Касси смотрела на младшего брата, не веря своим глазам.

— Это правда, Эндрю? — спросила она.

Глядя на нее покрасневшими глазами, он, задыхаясь, выпалил:

— Только после того, как он обозвал меня грязным, никчемным Дэлтоном.

Касси видела, как сквозь браваду он дрожал от обиды. Ей хотелось нежно обнять его и избавить от этой боли.

— А кто же ты еще есть!

— Довольно, молодой человек, — приказал Шэйн, — прекрати, Зак Робертсон, если не хочешь, чтобы тебе отмолотили всю задницу.

Касси оторопела. В голове вертелся вопрос. Зак Робертсон? Сын Джекоба Робертсона? Того самого, который напугал и угрожал ей сегодня утром в сарае? Чувствуя непонятную слабость, она не отрываясь глядела на двух мальчишек. Значит, каков отец, таков и сын?

Зак замолчал, но бросил на Эндрю угрожающий взгляд. Шэйн отпустил обоих парней, и они неохотно отступили на шаг друг от друга.

Касси хотелось заключить Эндрю в объятия, но она отлично понимала, что этим только усилит его унижение.

— Думаю, мог бы вывести вас наружу и там дать вам возможность дубасить друг друга, пока не остынете, — пробасил Шэйн. — Скорее всего для кого-то из вас дело кончится сломанным носом, разбитой губой или выбитым зубом…

Касси, не веря своим ушам, в ужасе вскинула голову. Не станет же он вымещать свою злобу на подростке. Она было открыла рот, но Шэйн властно посмотрел на нее поверх ребячьих голов, призывая молчать.

Подростки настороженно смотрели друг на друга. Ни один не горел желанием принять предложение Шэйна.

— Всегда можно уладить свои проблемы, и тогда вам не придется убивать друг друга.

Посмотрев сначала друг на друга, оба драчуна уставились в землю и молчали. Они топтались на месте, отбрасывая комки грязи и размышляя над словами Шэйна.

— Разумеется, ваши родители узнают, что вы не смогли поладить, и сразу же заберут вас по домам до начала игр…

Противники взглянули друг на друга, а затем на Шэйна с откровенной тревогой.

— Я лично считаю, что только дураки стремятся добиться победы кулаками. А вы как думаете, ребята? Хотите драться или быть друзьями?

Опустив головы, оба драчуна одновременно промямлили:

— Друзьями.

— Отличный выбор. А теперь пожмите друг другу руки.

Оба нерешительно подали руки. Большая рука Шэйна накрыла сверху две небольших ручонки.

— А теперь пошевеливайтесь, скорее отмывайтесь, иначе пропустите индейскую борьбу.

Обе головы разом поднялись, обернулись назад в сторону бочки с водой, что стояла под деревьями недалеко от амбара. Как сумасшедшие они бросились бегом и исчезли, прежде чем Касси успела открыть рот.

Шэйн взял ее под руку, чтобы проводить обратно в танцевальный зал. Она обернулась, пытаясь бросить последний взгляд на ребят, уже пропавших из виду.

Неожиданная улыбка тронула уголки губ Шэйна.

— Ребята всегда ребята.

Касси увидела вспыхнувшие в его глазах необыкновенные дразнящие золотистые искорки и вздохнула с деланной покорностью.

— А потом они вырастают в мужчин, которые знают, как вести себя в подобных ситуациях.

— А я-то думал, что из-за своих книжек ты и учишься с трудом…

ГЛАВА 14

— Наверное, я сошла с ума, раз дала вам уговорить себя, — жаловалась Милисент.

— Не сдавайся, тетя Милли, — взмолился Эндрю.

— Он прав, Милли. Ты сможешь, — подбадривала Касси, покачивая головой от удивления.

Вместо уроков Эндрю читал книги по разведению овец, главным образом по дрессировке пастушьих сторожевых собак. Он не сомневался, что пограничная колли может пасти кого угодно. Крякание раздраженных уток под ногами доказывало, что он действительно имел в виду кого угодно.

Мануэло продал им двух молодых пастушьих собак, которые, несмотря на свой внушительный рост, едва вышли из щенячьего возраста. Игривые и шумные, они не были обучены, но Эндрю полагал, что втроем они запросто справятся с такой несложной задачей.

Натренированные собаки принесут неизмеримо большую пользу. Но ни один из них, выросшей в городе троицы, никогда не имел, а тем более не дрессировал собаку. Тем не менее они собирались этому научиться.

— Закрой ворота, тетя Милли! — срываясь на фальцет, крикнул Эндрю. Милисент, вскочив, бросилась запирать ворота, да так рьяно, что Касси отвернулась, чтобы скрыть невольную улыбку. Выглядевшая всегда аккуратно, как картинка, сейчас Милисент была растрепана до неузнаваемости.

Поначалу отнесясь с недоверием к тому, что она назвала безрассудным планом, Милисент, тем не менее, с головой окунулась в эту затею. У Касси было такое ощущение, что если Милисент возьмется за дело, то у собак не будет ни единого шанса вырасти без диплома специалистов по выпасу овец.

Продолжая улыбаться, Касси вновь обернулась к их дрессировочному загону. Однако эта улыбка тут же исчезла. Вся чертова живность мчалась прямо на нее.

Пронзительно взвизгнув, Касси кинулась бежать, потому что две взрослые собаки, преследовавшие стаю галдящих уток, гнали их прямо на нее. Она почти спаслась. Почти.

Сперва она споткнулась об уток, яростно крякавших и хлопавших крыльями так, что только перья летели в разные стороны. Прежде чем ей удалось подняться на колени, обе собаки кинулись на ее распластанное тело. Затем, заливаясь счастливым лаем, они как сумасшедшие бросились за перепуганными утками. Касси медленно уселась на земле, отряхивая с себя грязь и перья.

— Он прав, — копируя интонации Касси, состроила рожу Милисент, — ты сможешь.

— О, заткнись, — огрызнулась Касси, вытаскивая перья из волос и отряхивая рубашку.

Милисент подала руку, помогая Касси подняться.

— Не расстраивайся. Если мы сумели пересечь пустыню и добраться сюда, то, думаю, сможем перехитрить этих двух щенков и стаю полоумных уток.

С новой энергией вся троица кое-как загнала уток обратно в загон. Обе собаки счастливо пыхтели, высунув языки, хотя Эндрю взирал на них сурово и повелительно. Щенки, судя по всему, считали происходившее отличной игрой.

— В книге говорится, что собаки этой породы с рождения знают, как пасти овец, — начал Эндрю.

— Разумеется, — буркнула Касси, когда одна из собак накинулась на отворот ее брюк и с наслаждением принялась жевать ткань.

Эндрю метнул на сестру испепеляющий взгляд.

— Как я уже говорил, они будут пасти всех подряд — кур, гусей, маленьких детей, кошек, уток…

— Ладно, ладно, Эндрю. Что теперь? — спросила Касси. Ей хотелось, чтобы вся эта затея удалась не только ради Эндрю. Им нужны дополнительные собаки.

Эндрю дал указания. Касси и Милисент выполнили их. После нескольких еще более катастрофических неудач собаки действительно начали понимать, что от них требовалось.

— Эй, они в самом деле начинают пасти этих маленьких красоток! — воскликнула Милисент, не обращая внимания на грязь, прилипшую к ее накрахмаленному платью.

Касси вновь спрятала улыбку. Ей вдруг захотелось, чтобы подружки по факультету увидели Милисент в данный момент. А их надменная воспитательница от одного ее вида непременно грохнулась бы в глубокий обморок.

— Видишь, Касс? Я же говорил, это сработает!

— Ты прав, Эндрю. Кажется, теперь мне придется прислушиваться к тебе почаще.

Он встал в позу, приложив руку к сердцу:

— Успокойся, сердце мое!

Касси любя похлопала его по плечу. Вдвоем они уселись на ограду кораля, наблюдая удивительную картину. Собаки теперь по-настоящему пасли уток, загоняя их из большого загона в несколько меньших. Когда какая-нибудь утка пыталась улизнуть, собаки ловко кусали ее, так что та, взмывая в воздух, сломя голову мчалась обратно к загону.

— Ну, друзья-фермеры, думаю, мы можем себя поздравить, — заявила Касси, довольная успехом.

— Можешь повторить это еще раз! — согласилась Милисент, беззаботно садясь на пень, так что юбка свесилась в разные стороны.

Касси и Эндрю поглядели друг на друга и засмеялись. Что это вдруг нашло на Милисент?

Она, ничуть не беспокоясь, взглянула на них со своего необычного насеста.

— Валяйте, смейтесь. — Милисент махнула рукой, показывая на растрепанную Касси. — Не я одна с боа из перьев.

Касси и Эндрю засмеялись еще громче. Мгновение спустя к ним присоединилась и Милисент. Пока собаки вполне успешно перестраивали возбужденных уток в новый аккуратный строй, трое усталых детей города катались по земле. Победа была небольшой, если говорить откровенно, но все же это была победа.

ГЛАВА 15

День 4 июля всегда вызывал в памяти картины фейерверка и мороженого, но сегодня ностальгию по этим удовольствиям сменила морская болезнь. В желудке Касси, казалось, все перевернулось при виде роя бабочек, толпившихся на небольшом пятачке. Повернув голову, она увидела, как Эндрю приветствовал своего нового друга Зака. Мгновение спустя Шэйн взъерошил волосы Эндрю, и они обменялись добродушными тычками в бок. Посмотрев в другом направлении, Касси заметила Милисент, наслаждающуюся вниманием со стороны Ринго.

— Никто не собирается поджаривать тебя на шампуре, — проворчала Сара, крепко взяв Касси за руку и подводя ближе к группе гостей. — Не для того я заезжала за тобой, чтобы теперь ты стояла тут в сторонке.

Касси знала, что, если бы Сара не заехала за ней, чтобы привезти на обед, который устраивали Лэнсеры под открытым небом, она преспокойно осталась бы дома. Когда Сара и Шэйн несколько недель назад говорили о ежегодных обедах, то все звучало как шутка. Но после того, как от нее шарахались на танцах, Касси решила, что лучше вычистить грязный загон, чем пытаться искать общий язык с этими людьми.

— Вот и Карл Фредерикс — наш местный царственный Габсбург, — насмешливо прошептала Сара.

Голова Касси дернулась, словно ее зацепили крюком.

— Он действительно связан с королевской семьей?

— Нет, и мне кажется, что-то с ним неладно. Я не знаю, почему именно он уехал из Австрии, но подозреваю, что произошло это не при самых лучших обстоятельствах.

— Хочешь сказать, он в бегах?

Сара рассмеялась.

— Не думаю, чтобы все было так драматично. Но с первого дня, как он появился в Кинонбургс, он скупает всякий клочок земли, который только может найти. Будто пытается восстановить нечто, чего он лишился в Австрии.

В мозгу Касси что-то щелкнуло, регистрируя эту информацию. Не потому ли он хотел купить ранчо Дэлтона?

— Свое собственное маленькое королевство?

Сара пожала плечами.

— Что-то вроде этого.

Воздух наполнился гулом мужских голосов. Сара покачала головой.

— Взрослые мужики — а все опять готовы вести себя как мальчишки.

Касси увидела, что имела в виду Сара. Мужчины выстроились для армрестлинга. Касси и Сара подошли к другим женщинам, стоявшим в тени и смотревшим на состязание, кто с гордостью, кто с разочарованием, в зависимости от того, побеждал или проигрывал в поединке их мужчина. Затаив дыхание, Касси смотрела, как Шэйн, с легкостью выигравший целый тур, теперь оказался напротив Эндрю. Лицо брата пылало решимостью, и она видела, как его еще растущие мускулы напряглись до предела. Прижав руку к груди, она ждала неизбежного поражения брата, зная, каким ударом это станет для него. Секунды казались часами, затем обе руки начали покачиваться. Послышался стук руки, ударившейся о крышку стола. Касси заморгала, не веря своим глазам. Эндрю никак не мог выиграть! Однако Шэйн, Майкл и Зак собрались вокруг него и поздравляли. Все, что она могла сделать, это сдержать себя и не броситься туда, где собрались мужчины. Она осталась в тени, молча радуясь за Эндрю.

Потирая усталое плечо, Шэйн пожал руку Эндрю.

— Что ж, ты научил меня не связываться с молодыми бычками.

— Ну, Шэйн, ты мог бы одолеть, если бы постарался посильнее.

— Если бы я постарался еще сильнее, ты вывернул бы мне руку из сустава. Нет, я привык запоминать уроки.

Эндрю просиял и, чуть гордясь, удалился вместе с Заком.

Шэйн отошел от толпы и направился к Касси, а Сара засновала между столами.

— Если мне не изменяет память, брат не намного сильнее меня. Значит, и я могу одолеть тебя, — сказала Касси.

— Можем улизнуть отсюда — и попробуешь.

Касси улыбнулась этому обычному флирту.

— Спасибо, что ты так хорошо обошелся с Эндрю. В его жизни не было мужчин, с которых он мог бы брать пример. Наш отец умер, когда он был еще совсем маленький.

— Не надо никаких благодарностей. Он просто отличный парень.

Касси посмотрела на собравшихся соседей и горожан. Некоторые пробовали блюда, другие спокойно болтали. Закусив нижнюю губу, она глубоко вздохнула, не желая общаться с ними.

— Не о чем волноваться, Касси. Они всего лишь люди.

— Люди, которые ненавидят меня настолько, что убивают моих овец.

— Мой отец никогда не позволял никаким обстоятельствам срывать его ежегодные обеды. Ни засуха, ни набеги индейцев, ни угон скота — ничто не бралось в расчет. Он настаивал, чтобы обед устраивался вне зависимости от того, удачное было время или нет. Не будем нарушать традиции, верно?

— Хотелось бы оказаться дома и закутаться в одеяло с головой.

— Но таким образом много не съешь. Пойдем попробуем, что наготовили.

Взяв за руку, Шэйн вывел Касси из тени развесистого дуба к большим ямам, которые выкопали и обложили камнями специально, чтобы жарить огромные куски мяса на вращаемых вручную вертелах. Особый аромат горящих углей и жарящегося на медленном огне мяса ударил в нос одновременно с шипением и потрескиванием стекающего на огонь сока.

— Пахнет отменно, — согласилась Касси.

Взяв устрашающего вида мясницкий нож, Шэйн отхватал два приличных куска мяса и уложил их на тарелки, поданные Куки.

— Добрый день, Куки, — приветствовала Касси огромного, похожего на гризли, мужчину.

— Мисс Касси. — Глаза его заморгали, а сам он, казалось, немного распрямился. — Рад, что вы приехали. Вы, несомненно, украсили наш праздник.

Тронутая, она ответила:

— Спасибо, Куки. Вы и сами выглядите потрясающе.

Посмотрев на свою безупречно выглаженную рубашку и галстук, он пробормотал:

— Будет вам, я все тот же старый неудачник.

— Ну уж, вид у вас что надо. Уверена, и другие дамы того же мнения.

Куки подтянулся и лихо провел рукой по своей окладистой бороде.

— Ну.

— Оставьте для меня один танец, — предупредила Касси, — не хотелось бы вдруг обнаружить, что не смогу с вами потанцевать, потому что вы вскружили головы всем дамам.

Куки рассмеялся и быстро наклонил голову. Шэйн отвел Касси от жаровни к столу, стоявшему под натянутым тентом, дававшим освежающую тень.

— Собираешься очаровать всех присутствующих здесь мужчин? — спросил Шэйн с легкой улыбкой.

— Куки заслуживает, чтобы его очаровывали, Он очень хороший человек.

— Да. Ты и сама не слишком ужасная.

— Пожалуйста, пожалуйста, не надо. От таких комплиментов я, чего доброго, упаду в обморок. Я едва ли смогу съесть все это, — добавила она, садясь за стол и глядя, широко раскрыв глаза, на тарелку — целый фунт, а то и два мяса.

— Подумал, может, ты проголодалась.

Принимая во внимание состояние своего желудка, Касси сомневалась, что сможет воздать должное всей порции, разве что нескольким крохотным кусочкам. Но, попробовав, нашла мясо удивительно нежным и великолепным и решила не отказывать себе в удовольствии. Тем не менее, она вряд ли осилит все, что громоздилось на тарелке.

Расстроенно она посмотрела на чистую тарелку Шэйна.

— Похоже на то, что твои глаза оказались больше, чем мой желудок.

— В таком случае давай познакомлю тебя кое с кем.

От этих слов Касси ощутила в желудке такую тяжесть, словно наелась свинца, а не мяса.

— Мне бы не хотелось.

— Запомни, не положено омрачать ежегодные обеды Лэнсеров.

Вздохнув, она поднялась на ноги.

— Что-то не вижу здесь Мануэло, — заметила Касси, оглядываясь по сторонам.

— Он никогда не приходит — не с кем оставить отару. Кроме того, он, видимо, большой любитель баранины.

Касси умышленно проигнорировала комментарий Шэйна. Когда они приближались к группе гостей, желудок Касси буквально завязывался в узел. Однако, увидев среди них Сару, Касси облегченно вздохнула. Она лишь мельком видела мужа Сары, Патрика, когда они заехали захватить ее, Эндрю и Милисент на обед, но отметила про себя, что тогда, так же как и сейчас, все свое внимание Патрик уделял жене. Склонив друг к другу головы, они одновременно взглянули на Шэйна, когда тот приблизился и, подшучивая, проговорил:

— Эй вы, влюбленные голубки, опять за свое? Вы слишком долго женаты, чтобы все еще любить друг друга.

— А ты слишком долго живешь один, чтобы понять, чего ты лишен, — сразу же агрессивно парировала Сара. — Правильно, Патрик?

— Вы двое, увольте меня от ваших пререканий. — Патрик смотрел прямо в глаза Касси, продолжая улыбаться. — Они никак не хотят помнить, что оба давно уже взрослые.

— Вот почему у нас есть ты, чтобы напоминать нам об этом, — ответила Сара. Ее рука осталась в руке мужа.

Тимми, восьмилетний сын Сары, бросился бегом к матери, его крошка-сестра заковыляла следом, шагая на пока еще неуверенных ножках.

— Мама, мама! — прокричал он.

— Я здесь, — спокойно ответила Сара, стараясь пригладить взъерошенные волосы Тимми. Он уклонился от ее руки, усаживаясь на отцовское колено.

— Можно, можно?

— Можно… что? — спросил сына Патрик, также оставаясь совершенно спокойным, тогда как Тимми нетерпеливо ерзал у него на коленях.

— Участвовать в родео? Пожалуйста!

— О, не думаю… — начала было Сара.

— Ну, мама… — захныкал Тимми.

Тут зарокотал голос Шэйна, и Тимми на мгновение затих.

— А как насчет состязаний с теленком, сестра? Там он не сможет покалечиться. Рядом будут ребята постарше. Например, брат Касси — он ответственный парень.

— А, мама, можно? Пожалуйста! — Тимми повернулся к отцу: — Пожалуйста!

— Если отец и дядя Шэйн обещают присмотреть за тобой, думаю, можно.

Патрик встал и подхватил Тимми, посадив его себе на плечи.

— Думаю, нам следует пойти и выбрать теленка, которого ты будешь арканить.

Маленькая Мегги на своих косолапеньких ножках наконец-то добралась до материнской юбки. Шэйн нагнулся, подхватил девчушку и начал кружить. Та заверещала от восторга.

— Эта, кажется, слишком мала для любого из состязаний родео, — заметил Шэйн.

— Не бери на руки, не балуй моего ребенка, — с деланной серьезностью потребовала Сара, покачивая головой. — Ну-ка, Мегги, давай-ка отделаемся от твоего дяди и будем надеяться, его безумие не является наследственным.

Белокурая маленькая девчушка, походившая на красивую большую фарфоровую куклу, влюбленно улыбалась Шэйну и матери.

— Может быть, на следующий год, — продолжил Шэйн, поддразнивая сестру.

Сара что-то пробормотала себе под нос, отправляясь посмотреть, что делают муж и сын в телячьем корале.

Прежде чем Касси успела отдышаться, Шэйн повел ее от гостя к гостю. Мод, ее муж и все дети были веселы и приветливы. Большинство же остальных проявляли вежливость лишь до тех пор, пока рядом с нею находился Шэйн. Выражение лиц, взиравших на Касси, оставалось холодным. Только Джекоб Робертсон ответил грубостью, но прежде, чем началась перепалка, Робертсон повернулся и пошел прочь. Карл Фредерикс был, как всегда, безупречно вежлив, хотя и не старался спрятать своей неприязни к Шэйну.

— Зачем он пришел на обед, если вы друг друга так не переносите? — спросила Касси.

Шэйн пожал плечами.

— Не знаю. Я не доверяю ему с первого дня его появления в городе.

— Почему ты считаешь, что Карл тут не к месту?

— Может быть там, дома, никто не обращал на него внимания. Возможно, он решил, что сможет стать большим человеком в таком маленьком городке, как наш.

Касси повернулась к дому Лэнсеров, забыв о Карле.

— У тебя очень красивый дом.

Веранда, окруженная колонадой, была длинной и широкой. Высокие белые колонны, казалось, поддерживали просторное техасское небо. Невероятных размеров древние дубы отбрасывали тень на дом, внешние постройки и содержавшиеся в отличном состоянии корали окружали основной двор.

— Моя семья гордится тем, что построено, — согласился Шэйн, всматриваясь в изящное строение.

«И есть чем», подумала Касси. Поместье одиноко возвышалось посредине тысяч акров земли и смотрелось так же величественно, как Парфенон. Сквозь широкие двустворчатые двери, распахнутые настежь, Касси видела изогнутые перила и ступени огромной лестницы. Ей страстно хотелось пройтись по дому и заглянуть во все комнаты, но, к сожалению, обед проводился вне дома.

Слегка повернувшись, Касси заметила Милисент.

— Мне надо кое-что сказать Милисент.

Вместо того чтобы направиться к своим друзьям, Шэйн пошел рядом с Касси, смотря, как беседовавшие Милисент и Ринго глядят друг на друга.

— Думаю, Ринго пришелся ей по сердцу.

Касси с удивлением взглянула на Шэйна.

— Есть хоть что-нибудь в этом месте, что не стало бы известным всем?

— Ничего, — дружелюбно ответил он.

Вздохнув, Касси шла дальше. В этот момент Милисент сделала движение, собираясь сесть. Очевидно, увлеченная разговором с Ринго, она не рассчитала расстояние до пня. Касси невольно прикрыла рукой рот. Добропорядочная, строгая Милисент вот-вот приземлится на заднюю точку перед Ринго и на глазах у всех горожан. Касси рванулась, но ее опередил Шэйн. Бросившись вперед, он уселся на пень, поймал и усадил Милисент к себе на колени.

Покраснев, та бессвязно залепетала.

— Извини, старина, — сказал Шэйн, обращаясь к Ринго. — Но с двумя такими прекрасными дамами…

Милисент поднялась с коленей Шэйна, поняв, что могла бы стать всеобщим посмешищем. Однако, прежде чем она пришла в себя настолько, чтобы осознать, что с ней произошло, и произнести хоть слово, вновь заговорил Шэйн:

— Мне кажется, она предпочитает тебя, а не меня. Не повезло. Видимо, придется остаться с той, что с ершистым характером.

Взяв Касси за руку, Шэйн повел ее прочь от все еще пунцовой Милисент. Однако неловкость в глазах Милисент пропала, вместо нее светилась благодарность.

— Похоже, у тебя вошло в привычку спасать нас всех. Уж не значит ли это, что следующей стану я? — спросила Касси.

Шэйн в раздумье поскреб подбородок.

— Насчет этого не уверен. Может быть, мне захочется посмотреть, как ты плюхнешься, задрав юбки.

ГЛАВА 16

Дни, последовавшие за обедом у Шэйна, были заполнены множеством нелегких дел. Касси и Эндрю пришлось переучивать овец следовать за самой надежной собакой, Пепе, а не за Касси. Волдыри на ногах долгое время ежеминутно напоминали о необычной прогулке с овцами. Милисент отбила бешеную атаку саранчи, набросившейся на ее огород. Им всем пришлось на время забросить все дела и срочно заняться постройкой некоего подобия тента — для защиты нежных всходов. В то же время складывалось впечатление, будто буквально каждая овца старалась отбиться от стада и потеряться. Долгие часы, проведенные верхом в поисках овец, буквально вымотали Касси.

Когда же наконец появилась небольшая возможность вздохнуть, ей безумно захотелось насладиться покоем ее любимого луга. Ускользнув с ранчо, Касси поскакала к своему святилищу, где на нее нисходила просветленность, как легкий туман после небольшого тропического ливня.

Отрешившись от всех забот, она сняла башмаки с ноющих ног, стянула простые чулки и босиком ступила на холодную траву. Касси видела перед собой бескрайнюю панораму: ноги, утонувшие в густой траве, чувствовали себя великолепно, но впервые с тех пор, как она открыла это укромное местечко, она почувствовала какое-то беспокойство.

Оглядывая покрытое цветами пространство, Касси задумалась, что же здесь было не таким, как всегда. Ей не с кем разделить радость пребывания на лугу. Это открытие буквально сразило ее. Прежде она автоматически делилась всем тем немногим, что имела, с Эндрю и Милисент. Но Эндрю с каждым днем отдалялся от нее, а у Милисент теперь появился Ринго, с которым она проводит приятные минуты. В голове, как картина, возникла улыбка Шэйна. Губы Касси умиленно изогнулись — именно Шэйна недоставало ей, чтобы поделиться своим счастьем.

Улыбка появилась на ее лице, когда она вспомнила, как Шэйн ловко управился с ребятами, повздорившими на танцах. А те невероятные чулки и подвязки, подаренные им! Рисуя в памяти его лицо, она думала о доброте, проявленной им во время первого визита к Саре, когда он спас ее самолюбие и болевшие ноги. До чего же сложный он человек.

Неожиданно в памяти всплыл разговор с Шэйном на обеде. Касси снова улыбнулась, когда вспомнила о его последнем комментарии. Она почувствовала, что краснеет, когда попыталась представить, что могло бы произойти, окажись они с ним наедине. Но этого не было. Внезапно она выпрямилась.

Оглядевшись вокруг, Касси поняла, что у нее есть отличнейшее место, куда можно пригласить Шэйна, Место, где не появится ни Милисент, ни Эндрю, ни кто-либо другой из десятков работников ранчо Лэнсеров. Но сможет ли она совладать со своими чувствами, когда наступит уединение, которого она ищет? Осторожность улетела прочь. Пришло время, ей захотелось узнать.

— Вот оно, — мягко проговорила Касси, останавливая лошадь на покрытом цветами лугу.

Шэйн не ответил, вместо этого соскочил с лошади и подошел к ней помочь спешиться.

Пораженная, Касси затаила дыхание, когда соскользнула по его твердому телу. Чуть нервно посмеиваясь, она быстро отодвинулась, надеясь держаться от него на некотором расстоянии.

Несмотря на влечение к Шэйну, Касси настраивала себя против каких-либо иных отношений с ним, кроме чисто дружеских. Должно быть, она сошла с ума, приведя его сюда. Если она растаяла как запоздалый снег, посреди танцевального зала, набитого людьми, с какой стати она надеялась контролировать себя, оставшись с ним наедине?

С опозданием поняв собственное легкомыслие, Касси наклонилась вдохнуть аромат махрового мака.

— Осторожно, запах замечательный, но от них можно крепко забалдеть.

— Забалдеть?

Шэйн сорвал цветок.

— В одном этом цветке достаточно наркотика, чтобы заставить тебя сделать все, что угодно.

— Все? — В ее вопросе прозвучала разрушительная смесь наивности и флирта.

— Почти, — кратко ответил он, вытянув руку и сняв с нее шляпку, отчего волосы рассыпались по плечам в захватывающем дух беспорядке.

Касси попыталась было привести в порядок растрепанные локоны, но Шэйн другой рукой остановил ее, прежде чем она успела что-либо сделать.

— Оставь так.

Голос его прозвучал низко, повелительно. Она не сопротивлялась, оставив свою руку в руке Шэйна. Бросив шляпку на траву, Шэйн обеими руками привлек ее ближе. Где-то в глубине ее мозга шевельнулось нечто, напомнившее ей о надеждах, что все именно так и произойдет.

Мгновение Шэйн просто наслаждался ее близостью, вдыхал сладкий запах фиалок, исходивший от ее черных волос. Он знал, какие опасности лежали впереди на этом пути. Теперь чертовски трудно вспоминалось, что все, что он делал, преследовало лишь одну цель — получить землю Касси. Однако сейчас, сжимая ее в объятиях, Шэйн понимал, что сбивается с курса мести. Пока не поздно, ему следует вернуться на него обратно, отгородиться от чувств, которые она пробуждала где-то глубоко внутри него.

Но сперва — один самый последний поцелуй, одно самое последнее прикосновение… Нежно он пригладил волосы, разметавшиеся по ее лицу, смакуя бархатистость ее кожи. Поцелуй, который, по его замыслу, должен был бы получиться легким и лишенным всякого значения, вместо этого затянулся. Ее губы, мягкие и зовущие, встретили его с нежностью. Прижимая ее к груди, он ощутил бешеный ритм ее сердца, совпадавший с его собственным пульсом. Ожидая, что она отпрянет, Шэйн удивился, когда вместо этого она охотно и естественно прильнула к нему, заключив его в свои объятия.

Не готовый к такому ответу, Шэйн не решился отстраниться. А ведь он собирался… нет, он действительно хотел именно так поступить. Но вместо этого поднял ее на руки и мягко опустил на ковер из полевых цветов, устилавших луг.

Касси не сопротивлялась, когда Шэйн нежно провел рукой по ее лицу. Кожа ее, имевшая когда-то цвет слоновой кости, заметно потемнела за многие часы, проведенные на открытом воздухе, и приобрела оттенок светлого меда. Живые краски лица и яркие губы влекли его с неодолимой силой, когда он целовал каждую ее очаровательную черточку.

Шэйн почувствовал и одновременно услышал вздох удовольствия, вырвавшийся у нее из груди. Ободренный, он расстегнул пуговицы ее рубашки, обнажив завязки сорочки. Касси не остановила, и он продолжал отыскивать все новые и новые источники удовольствия. Когда его губы легонько скользнули по соскам, прикрытым тонкой сорочкой, глаза Касси расширились, словно от удара током.

Прильнув к ее губам, Шэйн нежно коснулся груди рукой и принялся ласкать. Он пытался представить, как выглядят кончики ее грудей. Были ли они мягкими и темными или же розоватыми и полными?

Касси тихонько застонала, и он понял, что незачем и дальше строить догадки. Он расстегнул оставшиеся пуговки рубашки, осторожно спустил ее с плеч, с рук и отбросил в сторону. Теперь его внимание переключилось на сорочку. У него внезапно пересохло во рту, Шэйн взялся за тесемки, стягивавшие тонкую ткань воедино. Несколько движений — и сорочка разошлась в стороны.

У Шэйна перехватило дыхание; Кожа ее по-прежнему поблескивала матовым оттенком слоновой кости, а два холма венчали два темных пика. Когда ветерок коснулся обнаженной кожи, соски гордо приподнялись. Он не мог сопротивляться их зову. Медленно, восторженно целовал он торчащую плоть, руки его блуждали вдоль ее тела, скользя по брюкам, все еще разделявшим их тела. Он почувствовал, как Касси подалась назад, прикрылась руками. Захватывая ее дрожащие руки, он целовал каждый пальчик, медленно переворачивая ладони, целуя каждую их чувственную черточку.

— Ты прекрасна, Касси. Гораздо прекраснее, чем я даже мог подумать.

Тело Касси, казалось, расслабилось, руки ее больше не дрожали и спокойно лежали на траве, вытянувшись вдоль тела. Затем, почувствовав, как она вздрогнула от неожиданного желания, Шэйн накрыл рукой холмик, все еще скрытый барьером из ткани. Ноги Касси резко напряглись, блокируя его дальнейшие движения.

— Хочешь, чтобы я остановился, Касси… — Руки Шэйна выжидающе замерли. Она покачала головой и наконец проговорила одно-единственное слово:

— Нет.

— Ты уверена?

Она утвердительно кивнула, едва дыша.

Шэйн вновь приблизился к ней, и она застонала, когда его руки начали ласкать ее сквозь брюки. Теряя терпение, Шэйн принялся расстегивать пуговицы, удерживавшие преграду между ними. Он снял с нее ботинки и хлопковые чулки.

Затем с большой осторожностью прикоснулся к застежке на брюках. Глаза Касси широко раскрылись, в них отразилась смесь страха и страсти, она боролась сама с собой, ей хотелось довериться ему, и, в то же время, она боялась этого.

— Касси, мы можем остановиться прямо сейчас…

Руки его замерли, однако она внезапно поняла, что его заверения лишь уничтожили ее неуверенность, и больше ей не хотелось протестовать. Прижавшись к нему поцелуем, она заглушила его слова. Она вся содрогнулась, когда он погрузил свои пальцы в гущу волос, рассыпавшихся в его ладони.

И все же глубинный страх от того, чему она готова была позволить случиться, мгновенно проступил на поверхность. Что подумала бы ее мать о ней, распутно лежащей сейчас, почти голой, посреди поля диких цветов? Куда подевались многие годы жесткого самоконтроля и ограничений? Шэйн быстро стер все эти мысли умелыми прикосновениями к обнаженной коже.

Его руки расстегнули последние пуговицы на брюках, и, когда он прижал ее бедра к своим, у нее замерло дыхание от предвкушения и ожидания. Шэйн быстро сбросил с себя одежду, опустился на траву рядом и привлек ее к себе.

Борясь сама с собой, напоминая себе, что она переступает черту, из-за которой никогда не будет возврата, Касси подняла руки, собираясь остановить его. Но вместо этого, вопреки ее воле, руки, жившие, казалось, сами по себе, сомкнулись на его напряженных мускулах, которые, как канаты, перевивали его стройный торс.

Словно в тумане, она почувствовала, как его руки легли на панталоны. Только они, тонкие хлопковые трусики цвета слоновой кости, прикрывали ее тело. Внезапно ее охватило нетерпение, не стало сил дожидаться, пока они исчезнут, так сильно ей захотелось ощутить обнаженную кожу Шэйна поверх своей.

Затем ее охватило неожиданное сомнение. Что, если он не найдет ее привлекательной? Но все сомнения тут же исчезли, когда она прочла в его глазах откровенное желание, когда услышала, как участилось его дыхание при взгляде на ее тело. Последние месяцы тяжелой работы сделали это тело твердым и мускулистым, вместо мягкого и сладострастного. Однако Касси знала, глядя ему в глаза, что она ему нравится.

Когда его губы соприкоснулись с ее, она ощутила его желание и его радость. Он нежно целовал ее, покрывая поцелуями все, что она ему отдавала. Постепенно поцелуи переместились на шею, изводя ее своей мягкостью и огнем. Когда же он достиг грудей и стал с жадностью целовать сначала один, затем другой сосок, Касси почувствовала, что задыхается.

Трава вдавливалась в спину, руки Шэйна блуждали по всему телу, словно старались запечатлеть в своей памяти каждую ложбинку, каждый изгиб. Вот они принялись ласкать внутреннюю часть бедер, и Касси затрепетала, утонув в ощущениях, вызванных этими ласками. Когда Шэйн добрался до жестких завитков, росших там, где сходились ноги, ее снова охватила паника, и она крепко стиснула бедра. В памяти возникли жуткие истории о невероятной боли, сопровождающей этот акт, она попыталась вывернуться. Но его губы призывно манили, а сам он нежно, но настойчиво пробирался к складкам этой сладкой плоти. Вскоре она разжала ноги и отдалась невероятным ощущениям, которые несла ей его рука. Она почувствовала внезапную, неведомую до сих пор влажность и мгновенное всепоглощающее ощущение растерянности.

Словно догадываясь о ее подлинных чувствах, Шэйн подбодрил ее:

— Так все и должно быть, Касси. Это значит, я доставил тебе удовольствие, и мне это приятно.

Шэйн упивался сладостью, пронзившей его от ее вздоха согласия. Он так жаждал этого момента, даже мечтал о ее капитуляции, но внезапно он остановился. Этот миг должен быть подарен добровольно, предложен совершенно осознанно. Нежно он взял ее лицо в свои широкие ладони.

— Ты уверена, Касси, девочка?

Он заглядывал в самые глубины ее синих глаз до тех пор, пока не отыскал там ответа, о котором мечтал.

— Абсолютно уверена.

Все на свете теперь потеряло всякое значение. Ни моральное падение, ни боль, ни муки стыда не играли больше никакой роли. Ее тело вело себя так, словно всю жизнь только и ждало того, что он готовился ей предложить. У нее не было больше сил дожидаться разгадки этой последней тайны.

Слова ускользали, желание полностью подчинило ее своей власти. Шэйн, приподнявшись на руках, сверху, внимательно вглядывался в ее лицо, словно запоминая навечно каждую мельчайшую черточку. Затем, когда каждый миг стал казаться вечностью, Шэйн сломал этот последний барьер, проникнув в нее целиком.

У Касси на мгновение перехватило дыхание от внезапно резанувшей боли, но изумление пересилило боль, а нахлынувшая следом радость превозмогла потрясение.

Каждый толчок, каждое движение Шэйна несли новое щемящее наслаждение. По мере того как Касси сперва стыдливо, затем все более уверенно и гордо начала двигаться в унисон с Шэйном, их единение слилось в гармонию разума, души и любви.

Погруженной в упоительное сияние любви Касси казалось, что она возносится вверх по спирали, с каждым витком открывая что-то новое, неизведанное. С каждым движением Шэйна, с каждым его проникновением внутрь, Касси чувствовала, что приближается к взрыву чувств, которых до этого никогда не знала. Она вглядывалась в золотистые крапинки в глазах Шэйна, и он в свою очередь также, казалось, искал что-то в ее лице…

Достигнув вершины блаженства, она буквально задохнулась от упоительного восторга. Оба они воспарили, а бриллианты мироздания поплыли к земле.

Шэйн судорожно пытался вспомнить цель, ради которой все это затеял. Но бросил эти попытки. Вместо этого он повернулся к Касси сказать, чтобы она не сожалела о содеянном. Но страсть, сиявшая в ее глазах, остановила его. Зовущий взгляд, полный удовольствия, пронзил его в самое сердце, и тело его мгновенно ответило на призыв. Он видел, как глаза Касси скользнули вниз, на свидетельство его готовности продолжить занятие любовью, а затем расширились, когда она вновь взглянула на него.

— Мы можем еще раз повторить это? — нерешительно проговорила она. — Так быстро?

Он невольно прыснул над ее наивностью. Ее нежность возбуждала его. Немного протрезвев, он понял, что она вручила ему свой самый Ценный дар. Никаких упреков и, очевидно, никаких сожалений. В глубине ее синих глаз Шэйн увидел такое доверие и нежность, что в нем возникло желание защитить ее. Синие озера искреннего, чистого желания с неодолимой силой влекли его к себе.

— Снова и снова, — прошептал он, утопая в сетях ее распахнутых навстречу чувств.

Вдыхая легкий аромат ее волос, он ласкал ее шелковистую кожу. Сожаление терзало его, налетая, словно порывы ледяного ветра. Опять в очередной раз он отодвинул прошлое в небытие. Но надолго ли?

Возвращаясь обратно в упоительную реальность, он посмотрел в ее прекрасное, открытое лицо и резко захлопнул дверь, отгородившись от терзавших его мыслей.

— Опять, Касси, девочка. Снова.

ГЛАВА 17

У Касси защемило внутри от томительного предчувствия, когда она услышала грохот и скрип фургона, приближавшегося к пастбищу. Хотя с того памятного дня на лугу прошло три недели без каких-либо происшествий, Касси постоянно ждала встречи с Шэйном.

Она была поражена, но признательна, когда в гости заехал Майкл и предложил свою помощь. Сначала она отказалась. Но он настоял и починил ограду кораля, помог остричь овец. Майкл делил свое время между работой у нее и в своем имении Лейзи X. Касси хотелось знать, когда же об этом узнает Шэйн.

Было совершенно очевидно, что Майкл проявлял к ней особый интерес, однако ее осторожные попытки лишить его иллюзии успеха не имели. Во многом он походил на Шэйна, но был совершенно другим. В то же время из своего прошлого опыта она знала, что подобная влюбленность безопасна и временна.

Огорчение, которое вызывало в ней отсутствие Шэйна, заслоняло собой все другие проблемы. Касси думала, что после близости увидит его гораздо скорее. Ей до боли хотелось опять видеть его, чувствовать его прикосновение. Но по мере того, как протекал очередной день, ей стало казаться, что, возможно, даже он устал от своей игры.

Здравый смысл подсказывал, что ей повезло. Что отныне необходимость делать вид отпала, отошла в прошлое. Но ее проклятое сердце не хотело и не могло смириться с этой мыслью, еще меньше — предательское тело.

Считал ли он ее порочной женщиной? Женщиной, отдавшей свою благосклонность даже без обещаний любви, не говоря уж о замужестве? Сердце разрывалось от подобных мыслей. Что же еще могло удерживать его?

Очевидно, до их особенного дня Шэйн не знал, что она переманила Мэтта. Касси не испытывала угрызений совести из-за дезертирства Мэтта. Она отлично понимала, что Шэйн не исчез бы только из-за того, что она наняла одного из его работников. Он скорее пошел бы на конфликт, чем просто скрылся. В то же время она не питала иллюзий, что он забыл об этом. Наем данного в помощь работника, вне всякого сомнения, нарушал еще одну заповедь этого загадочного неписаного кодекса, с которым ей приходилось сталкиваться практически ежедневно.

Распрямившись, Касси вышла из навозной жижи и стала всматриваться в приближавшийся фургон. Увидев Сару, ее непокрытую голову и любопытное лицо, Касси скрыла охватившее ее разочарование. Ей не хотелось видеть никого, кроме Шэйна.

— Эй, привет, — прокричала Сара, натягивая вожжи и наклоняясь к ручному тормозу, Касси встретила ее улыбкой.

— Я не забыла о тебе. Мы ненадолго ездили в Эль Пасо. Как ты тут поживала?

Касси так и подмывало выложить ей всю правду. Но вместо этого она ограничилась простым пожатием плеч.

— Так, обычная работа.

Сара поморщилась от тяжелого запаха навоза, лежавшего у ног Касси.

— Не кажется ли тебе, что мы могли бы отойти в сторонку?

— С радостью. Давай-ка спрячемся от этой жары, — согласилась Касси, показывая на изрядно потертое кресло-качалку, стоявшее в тени у крыльца. Устроившись в кресле, Сара достала небольшой сверток из своего ридикюля.

— Вот небольшой подарок для тебя и Милисент, — сказала она.

Тронутая вниманием, Касси смотрела на светлую обертку цвета лимона.

— Ну-ка, открой, — предложила Сара.

Дрожащими пальцами Касси взяла пакет. Она не привыкла к подаркам. После смерти отца у них никогда не хватало денег на такую роскошь. Разорвав бумажную обертку, она увидела два розоватых куска мыла и жестяную баночку темно-синего цвета. Взяв мыло в руки, она вдохнула аромат и в восхищении закрыла глаза.

— Божественно, — пробормотала она.

Не в силах сдержаться, она открыла баночку, в которой оказался крем для кожи, источавший тонкое благоухание. Касси стало ужасно неловко от того, что на глаза навернулись непрошеные слезы.

— Ну, что ты, в чем дело, Касси? — участливый голос Сары пробил брешь в решимости Касси.

— Просто все дается с таким трудом.

Касси заглянула в обычно веселое лицо Сары, чтобы понять, можно ли поделиться с ней своими невзгодами, тем, что так долго не видит Шэйна, можно ли высказать вслух мучительное предположение, что их любовная связь так мало для него значила.

Но ничего этого она не сказала, ограничившись тем, что поведала о других своих заботах.

— Никогда не предполагала, что окажется так трудно, — начала Касси.

Она вспомнила о вспышке чесотки, которая грозила поразить все стадо овец, из-за этого пришлось зарезать четырех самых лучших овец. Периодически они находили на пастбищах убитых овец. С тревогой Касси думала, когда же соседям надоест убивать животных и они обратят свою ненависть на них. Особенно часто эти мысли стали посещать ее с тех пор, как начали приходить анонимные письма с угрозами убираться отсюда, пока не поздно. Касси все еще не нашла способа решить проблемы с продуктами на зиму. Каждый день она заглядывала в чулан, замечая, как неумолимо таяли их припасы. А тут еще растущая дружба Эндрю с Заком, сыном Джекоба Робертсона, так беспокоившая ее. С того вечера на танцах ребята больше не ссорились, а стали друзьями. Касси отлично помнила день, когда ей угрожал Джекоб Робертсон. Поэтому ей хотелось надеяться, что дружба Эндрю и Зака не выльется в нечто ужасное. Касси вспомнила, как размеренно и спокойно жилось в Бостоне, сравнение даже немыслимо.

— Ты, значит, готова сдаться? — тихо поинтересовалась Сара.

Касси сглотнула подкативший к горлу ком.

— Понимаешь, нет. Просто не знала, не предполагала, что нам придется сражаться буквально за каждую мелочь, — ответила она, мучительно стараясь не разреветься.

— Техас сильно отличается от Востока, это я тебе гарантирую. Но мне кажется, ты сама видишь, тут есть за что бороться. Не думаю, что согласишься променять независимость на прозябание в классе.

Касси улыбнулась, мысленно представив себе картину, нарисованную Сарой. Разумеется, Сара права, и в то же время Касси признавала, что скучала по преподаванию гораздо сильнее, чем ожидала. Временами она чувствовала себя измотанной до предела. Она совершенно не представляла, что работа окажется настолько изнурительной.

— Я бы и не смогла, — ответила Касси, — но если бы хоть что-то получилось как нужно, это стало бы освежающим дождем.

Сара рассмеялась над удрученностью, прозвучавшей в голосе Касси.

— Расскажи, что тут у вас произошло за последние три недели?

Касси рассказала об их обычных хлопотах, и Сара понимающе вздохнула.

— Не удивительно, что ты чувствуешь себя как коровья лепешка недельной давности.

Касси невольно улыбнулась озорному юмору Сары.

Вглядываясь в лицо Касси, Сара старалась понять, какую роль во всех ее невзгодах играл Шэйн. Сара знала, он никогда не отступал без боя, а в этом случае не отступит вовсе.

— Как насчет моего старшего братца? Он тоже отравляет тебе жизнь?

Улыбка застыла на губах Касси.

— Нет, я не видела его вот уже несколько недель. Он, видимо, уверен, что еще предостаточно времени, чтобы убедить меня продать землю.

Сара почувствовала, что здесь кроется нечто большее, чем говорила Касси.

— Хмм. Что ж, радуйся, что хоть тут-то пока все в порядке.

Весело поболтав еще немного о пустяках, Сара уехала, оставив Касси в более приподнятом настроении, чем то, в котором та пребывала в момент ее приезда. Сара видела, как Касси махала ей вдогонку рукой, и решила поговорить с Шэйном, чтобы докопаться до истины.

* * *

— Выгоняй!

Зычный голос Шэйна можно было расслышать по всей долине, и Майкл затряс головой в притворном страхе.

— Черт подери, Куки. Прямо не знаю, кого клеймить — скот или Шэйна!

— У него колючка под седлом, и, видимо, сколько ни трудись, ее оттуда не вытащить. — Куки поскреб свою кустистую бороду, глядя, как лошадь Шэйна приближается к ним. — И крепко, видать, засела эта колючка, точно.

— Помню, он выглядел гораздо веселее, когда лошадь выкинула его из седла и даже когда он оказался под копытами быка, — согласился Майкл.

— Может быть, на этот раз его не вышибут из седла, — нараспев произнес Куки.

— В чем дело, Куки?

Шэйн осадил коня и нетерпеливо приблизился, заметив, как Майкл направился к другому концу долины.

— Приехал посмотреть, смогу ли забрать своего подручного обратно до загона скота, — ответил Куки, наблюдая за реакцией Шэйна.

Шэйн снял свою полинялую шляпу и вытер пот со лба.

— Ну, и где же Мэтт?

— Слышал разговор, что его наняла эта женщина Дэлтон.

Шэйн резко подался вперед в седле, так, что кожа заскрипела.

— Нет.

— Ты уверен?

— Да, настолько, насколько считаю нужным. Можешь съездить для меня в город, Куки? — спросил Шэйн, меняя тему разговора.

— Отчего бы нет, если тебе это нужно.

— Я аду кое-что, что должны доставить дилижансом.

Шэйн, избегая смотреть на Куки, оглядывал ближайшие холмы. Ни одной овцы на его территории почти за месяц. Касси, должно быть, закрылась сама и заперла своих овец. И хорошо сделала, а то в лесу из-за гроз то и дело вспыхивали пожары. Приходилось много времени тратить на тушение, что для него было очень кстати. Воспоминания об их жаркой любви на лугу терзали его сильнее этих пожаров.

— Итак, еду в город. Похоже, очень важное дело, — забросил удочку Куки.

Шэйн опустил голову, а затем натянул поводья.

— Просто прошу тебя позаботиться об этом, хорошо, Куки?

— Как скажешь, сынок, — вымолвил Куки, всем своим видом показывая, что хочет сказать еще кое-что. Вместо этого он посмотрел в сторону полосы сосен, окаймлявшей долину.

— По нахмуренному лицу Сары могу сказать — жди грозы.

Шэйн посмотрел в ту же сторону и увидел решительное лицо младшей сестры, направлявшей к ним свой фургон прямо по каменистой равнине и дикой траве. Шэйн молча вопросительно смотрел на Сару. Он не знал, какая муха ее укусила, но в гневе Сара могла быть бесподобной.

Куки, отлично знавший об этом, тронул свою лошадь и поскакал прочь, подняв облако пыли. Шэйн двинулся навстречу Саре, встретив ее на полпути, на вершине невысокого холма.

— Жаркий день для прогулок, сестричка, — приветствовал ее Шэйн. Судя по молниям, которые метали глаза сестры, он понял, что любезностями от нее не отделаться. Ему не терпелось узнать, что же ей нужно сегодня.

— Я здесь не для болтовни, Шэйн. Сразу к делу. Что ты сделал с Касси?

Шэйн закатил глаза вверх, заметив, что Сара настроилась, как всегда, сунуть нос не в свое дело.

— Почему ты так уверена, будто я что-то сделал?

— Потому что я тебя знаю, большой братец. Касси выплакала все глаза, и, я знаю, ты тому причина.

— Почему, в чем дело?

Шэйн был недоволен собой, когда вдруг почувствовал, как внутри что-то сжалось от беспокойства. Он сознательно отбросил в сторону всякие сантименты, настроив себя держаться так, словно это его не касается.

— Не знаю, но готова спорить, что ты — главная причина ее проблем.

— Спасибо за веру в меня, — сухо ответил он. Ему было неловко от собственной лжи, и от этого он держался раздраженно и грубо.

— Вера не имеет никакого отношения. Просто Касси — первая из встреченных тобой девушек, которая не падает в обморок всякий раз, как видит тебя, и не превратилась в идиотку под влиянием твоего шарма. И в довершение ко всему она — Дэлтон.

Ярость, кипевшая в Саре, передалась Шэйну.

— Не суйся, куда не просят, Сара. Тебя это не касается.

— Наши чувства никогда не волновали тебя. О, понимаю, это ваша личная война, генерал Лэнсер! А ты знаешь, что ты настоящий болван? — На мгновение голос ее сделался мягче. — Она же ведь не ее дядя, Шэйн!

— Знаю, Сара.

Этот факт мучительно преследовал его, не давая покоя ни днем, ни ночью с того самого дня на лугу.

— Но ты ошибаешься, будто это я заставил ее плакать. Я не видел ее вот уже недели три.

— И ты, как вижу, считаешь это нормальным?

Неужели она никогда не отстанет?

— Помолчи, сестра. Не бери на себя лишнего. Если понадобится подсказка, как мне жить, непременно дам тебе знать.

— Тьфу! — Сара в сердцах сплюнула от разочарования. — Любому дураку видно, что тебя нужно учить уму-разуму!

Несколько мгновений они глядели друг на друга в напряженной тишине.

Шэйн первым нарушил безмолвную схватку характеров.

— У меня есть скот, за которым я должен ухаживать. Разве у тебя нет семьи, требующей твоей заботы?

Он поднял коня на дыбы и поскакал к перевалу.

— Не думай, что мы на этом закончили, — крикнула вдогонку Сара. — Можешь удрать, но от себя не спрячешься!

ГЛАВА 18

Касси вынула лопатку из раствора от паразитов, которым собиралась обработать овец, и откинула волосы с лица. Уже второй день она мыла овец в растворе и до смерти устала от этой работы. Она уже готова была предоставить животных их собственной судьбе в борьбе с паразитами. Переворачивая страницу в книге, она переложила туда закладку и еще раз проверила формулу состава. Читая про этот раствор, она и представить не могла, каким вонючим он окажется. Услышав стук копыт приближающейся лошади, она оглянулась.

Выпрямившись, Касси неосознанно потерла поясницу, стараясь ослабить боль, ставшую теперь ее неразлучной спутницей. Прикрыв глаза рукой от слепящего полуденного солнца, посмотрела вдаль. Ей и одного взгляда хватило, чтобы узнать огромного серого жеребца Шэйна.

Незамеченная им, она перевела взгляд с коня на Шэйна и не отрывала его от него все время, пока он приближался. Ни одна даже самая мельчайшая деталь не ускользнула от ее внимания, начиная от плотно облегающих брюк до бронзового лица. Она приготовилась собрать все оставшиеся силы самоконтроля и дисциплины, чтобы дать ему достойный отпор. Одиночество и разочарование последних недель научили ее, что значит западня его обманчивого шарма. Попытки разгадать игру Шэйна, стремление понять, почему все фермеры в округе, даже не зная, кто она такая, уже ненавидели ее, истощили ее эмоционально. Она чувствовала себя так, словно ее привязали к столбу для бичевания.

Касси искоса следила, как Шэйн остановился у ограды и спешился. Не отрываясь, она продолжала смотреть на него, желая угадать, что это он держал у своего бока. Слава богу, чем бы ни оказалось то, что он привез, оно слишком мало, чтобы оказаться одним из ее ягнят. Любопытство боролось с неприятным ощущением, шевелившимся внутри. Она видела, как он привязал узду к столбу и, наконец, направился к ней. Пока он приближался, Касси разглядела, что в руках у него был маленький зверек. Когда Шэйн остановился в нескольких футах от нее, она сперва посмотрела на его башмаки, а затем взглянула ему в глаза.

— Касси, — приветствовал он ее.

— Шэйн, — ответила она, отложив на потом все прочие тома невысказанного между ними.

— Вот, — сказал он, протягивая вперед пушистый комок.

Это был щенок! Шаловливый, лохматый щенок.

— Это тебе, — подтвердил он, опуская ей на руки повизгивающее белое создание. Она взяла теплого, маленького пушистого щенка, и тотчас же была вознаграждена тем, что ей несколько раз лизнули руку.

Ошарашенная, Касси смотрела на Шэйна.

— Твой? — спросила она.

— Нет, твой.

Она раскрыла рот от удивления, поэтому он поспешил добавить:

— Без посторонней помощи и без достаточного количества собак трудно пасти овец. Мне показалось, он может пригодиться. Когда вырастет, конечно.

Он испытывал настолько необъяснимое и неожиданное для него чувство вины перед Касси, что, поддавшись импульсу, заказал собаку. Шэйн знал, как только он купит землю Касси, на его территории не будет места для Дэлтонов: он сразу же откажет ей в праве жить здесь. И, невзирая на свои растущие к ней чувства, знал, что не отступит от своей миссии.

Однако, несмотря на всю решимость, в его план не входило причинить ей боль. Она просто оказалась на его пути. Сожаление и вина вынудили его купить щенка. Если его план сработает, щенок не успеет вырасти во взрослого пса, который мог бы пригодиться Касси. Она уйдет отсюда задолго до того, как щенок вырастет и превратится в пса, способного пасти овец. Он подготовил свое сердце к этой мысли. Неприятно, но это необходимо.

Улыбка Касси пробилась сквозь туманную пелену слез, застилавших ей глаза. Почему этот мужчина должен вводить ее в смущение тем, что так хорош! Зарывшись лицом в густую шерсть щенка, она пыталась восстановить контроль над собой.

— Где, Бога ради, достал ты командора? — спросила Касси, узнав породу, упоминавшуюся в книгах.

Шэйн слегка потупил голову, непривычное стеснение отразилось на его лице.

— Заказал в Денвере.

Чувства переполняли Касси. Шэйн, должно быть, потратил много времени и энергии, чтобы достать эту собаку, не говоря уже о деньгах.

— Наверное, он стоит кучу денег. Не уверена, смогу ли позволить…

— Он — подарок, — с напряжением проговорил Шэйн.

Касси не понимала, как может она принять такой дорогой подарок, тем более от него. Правда, с момента своего приезда сюда она нарушила практически все мыслимые правила этикета, не говоря уж о морали, и все же…

— Мне никогда не делали такого чудесного подарка, Шэйн, — мягко проговорила Касси, поглаживая мощные складки кожи щенка, покрытые густым мехом.

Тронутый за душу, Шэйн произнес:

— Подумал, может быть, он сможет скрасить хоть часть тех неприятностей, что случились с тех пор, как ты появилась здесь.

Он вытянул руку и почесал щенку за ушами, тот завертелся волчком.

— Ты можешь стать началом новой жизни, не так ли, малыш?

— Частичкой моей удачи, — мягко добавила Касси, заглядывая в глаза Шэйну, теряя всякую осторожность. На мгновение она посмотрела вдаль, затем вновь на щенка.

— Думаю, я назову его Старом. В честь моей счастливой звезды. Что ты на это скажешь, малыш?

Несмотря на решимость не думать об этом, Шэйн не мог отделаться от картины, преследовавшей его, после того как Сара рассказала про слезы Касси.

— У тебя были неприятности в последнее время?

Касси оторвала глаза от щенка, продолжая поглаживать его мягкую шерсть.

— Да, кое-какие. Стригали не приехали, затем эпидемия чесотки… — Она не обмолвилась о беспокойствах, разочаровании, отчаянии и одиночестве, переполнявших ее.

— И это все?

Касси подняла голову и заглянула ему в лицо, которое вновь замкнулось. Интересно, что бы он сказал, выложи она все свои тревоги, а затем разрыдайся от безнадежности. Касси отогнала прочь неуместные фантазии.

— Нелегко быть объектом всеобщей ненависти, — наконец произнесла она, глядя вдаль.

Он подошел совсем близко, единственным барьером между ними был щенок. Шэйн взял ее за руку, вновь поражаясь ее хрупкости, которая никак не вязалась с ощущением цельности и силы, исходивших от нее. Сейчас он с тревогой улавливал, как она ускользала от него, понемногу, шаг за шагом.

Приехав сюда, Шэйн был потрясен увиденным. Ее синие глаза поблекли от усталости, а стройная фигурка выглядела чересчур тонкой, даже опасно хрупкой. Хуже того, ему открылась ее ранимость, лежавшая почти на поверхности. Шэйн мог бы справиться с ее гневом, с противоположностью их целей, но от того, что она так отчаянно нуждалась в помощи, нельзя было просто отмахнуться. Теперь он отлично понимал озабоченность Сары и буквально физически ощущал отчаяние Касси. Какая-то маленькая часть его сердца оттаяла, но он собрал все силы и обуздал ее.

Щенок заскулил, требуя, чтобы его опустили на землю. Шэйн отступил назад, Касси присела и выпустила щенка. Собираясь всего лишь по-дружески подать руку и помочь ей подняться, Шэйн также присел и, помогая встать, взял обе ее руки в свои и привлек к себе.

Касси быстро зажмурила глаза, опустив полупрозрачные веки, окаймленные угольно-черными ресницами. Лицо ее, по форме похожее на сердце, слегка зарумянилось и приобрело бледно-розовый оттенок, голова откинулась назад, губы на мгновение раскрылись.

Шэйн почувствовал приступ горячего желания, смешанного со столь же мощной потребностью защитить ее. Защитить эту женщину, чьи сила и упорство изумляли, а ранимость сжимала теперь его крепче, чем тиски, и подталкивала к ней ближе, чем он мог себе позволить. Защитить женщину из рода Дэлтонов? Никогда!

Не в силах все же сдержаться, он устремился к ней. Как пьяница, мучимый жаждой после попойки и знающий, что вино в конце концов сведет его в могилу, Шэйн жаждал ее прикосновения.

Он стоял достаточно близко, чтобы отметить едва заметную влажность губ, открывавших вход в источник сладости, к которому он мечтал приникнуть вновь. Достаточно близко, чтобы ощутить звук ее дыхания и тепло кожи. Все вокруг него словно взорвалось, когда она подняла глаза и посмотрела на него. Вне всякого сомнения, она тоже чувствовала напряжение и жар, которые, казалось, исходили от них обоих. Шэйн видел, как ее язык скользнул по алым губам, почти не смочив их. Дыхание ее участилось. Он стоял настолько близко, что не только видел, но и ощущал это ускоренное дыхание, вынуждавшее грудь вздыматься выше и выше, наполняя собой и натягивая ткань рубашки. Его мужское естество пробудилось и начало твердеть. Теперь ему было слишком мало только видеть ее.

Когда его губы слились с ее, его мозг прекратил посылать сигналы тревоги. Куда подевались отчужденность, постоянно присутствовавшая в нем, необходимость контролировать себя? Наоборот, он стал глух к звону предупреждающего набата и позволил себе насладиться свежестью ее губ, сначала робко, изучая, затем решительно захватывая.

Когда она потеряла себя в его объятиях, когда ее упругие груди уперлись в его грудь, он почувствовал твердость набухших сосков. Ему хотелось сорвать с нее рубаху и вновь ощутить своей кожей их чарующий жар. Вместо этого он погрузил свои руки в ее великолепные шелковистые волосы, вынул заколки и начал перебирать пряди пальцами. Он чувствовал, как она задрожала от удовольствия, и, уступая желанию, принялся ласкать ее груди, чувствуя, как они пробудились в ответ. Он помнил, как выглядел окружавший соски ореол — мягкий и нежный. Он слышал, как у нее перехватило дыхание, как она попыталась отстраниться, но он еще крепче прижал ее к себе, напрочь забыв о приличиях. Руки его начали блуждать поверх плотно сидящих брюк, возбуждая его еще сильнее, так как он знал, сколь непрочный барьер являли они собой. Прижав свои бедра к ее, он почувствовал, как тесны стали его вздувшиеся брюки.

Потерявшая себя благодаря магии, сотворенной Шэйном, Касси практически утратила контроль над собой, тем более не пыталась остановить его. Вместо этого она вдруг обнаружила, что погрузила пальцы в его каштановые кудри. Затем провела по мускулистым плечам и остановилась в шелковистой чаще волос, росших на его груди. Она ощущала его губы на своих, упивалась им, упивалась свежестью лесных ароматов, впитавшихся в его кожу, которые, казалось, переливались в нее.

Приняв его ищущий язык, она ответила тем же, пораженная собственной смелостью и удивительными ощущениями, вспыхнувшими в ней. Волны тепла, струившиеся по жилам, позволяли улавливать малейший нюанс, малейшие изменения в его теле. Чувствуя, как налились и отвердели соски, она мучительно хотела, чтобы он еще раз прикоснулся к ее груди, зажигая тем самым огонь между ног. Все в ней стало одновременно невесомым и налитым свинцовой тяжестью, казалось, что тысячи чувственных иголочек вонзились в нее со всех сторон.

Что же такое таилось в этом мужчине, что заставляло ее отбросить всякую осторожность, а заодно и собственное врожденное чувство приличия? Вместо того чтобы отвергнуть его прикосновения, ей хотелось, чтоб они продолжались. Даже если из-за этого она упадет в его глазах. Одиночество и отчаяние последних недель исчезли при первых же его ласках. Разочарование ушло, стоило ему лишь прикоснуться к ней. Он пробудил в ней чувства, о существовании которых она даже не подозревала. Словно внутренняя плотина рухнула, и каскад чувств и ощущений неудержимо хлынул на волю.

— Касс, ты там? — Голос Милли, казалось, долетел издалека, возвращая ее к настоящему.

Касси почувствовала, как отпрянул Шэйн, и у нее перехватило дыхание от желания, горевшего в его глазах. Но сердце ее тревожно забилось, когда на его лице вновь появилось настороженное выражение.

— Через минуту приду, Милли, — крикнула Касси, голос ее еще дрожал, а тело горело от его прикосновений.

Они вглядывались друг в друга через короткое расстояние, разделявшее их, каждый помня о прикосновении другого, о том, к чему неудержимо влекло их обоих. Первым отвел глаза Шэйн. Он прерывисто вздохнул, вспомнив, с кем он находился, и стараясь прийти в себя.

— Куки рассказывает какие-то странные истории, будто ты наняла Мэтта…

— Неужели? — Во все еще взволнованном голосе Касси прозвучала нотка, которую Шэйн мог описать только как сожаление.

— Я сказал ему, что даже Дэлтоны не станут красть работника.

Шэйн намеренно говорил равнодушным тоном.

Касси избегала встречи с его взглядом, пряча боль, вызванную его словами, делая вид, будто рассматривает, как вечернее солнце играет лучами, расцвечивая долину.

— Очень сожалею.

— Что ты хочешь сказать?

— Я наняла Мэтта работать на меня.

Шэйн провел нетерпеливой рукой по волосам.

— Ты украла работника, которого я дал тебе на время?

— Я не называла бы это воровством…

Боль, возникшая в ней, нарастала, по мере того как неприкрытая ярость проступала на обветренном лице Шэйна.

— А как бы ты назвала это? Честной игрой? С этого момента, мадам, к тебе будут относиться так же, как и ты. А судя по тому, что я вижу, рассчитывай на справедливый расчет.

— Я просто играю по твоим же правилам.

— Не знаю, какую игру ты затеяла, но, надеюсь, не перехитришь сама себя.

Отказываясь признаться самому себе, что его игра была гораздо хуже, Шэйн рассерженно вскочил на коня и поскакал прочь.

Поскуливание у ног Касси напомнило, что она не одна, но пушистая теплота щенка была слабой заменой мужчине, который уже скрылся в дали плоскогорья.

Прошло несколько часов, а Касси все еще продолжала обдумывать слова Шэйна. У нее не было времени позволить печали глубоко запасть в душу. Милисент искала ее, чтобы начать стрижку овец. В изнуряющей физической работе имелось одно преимущество: она практически не оставляла времени для жалости к самой себе.

— Надо же, тебе удалось, Эндрю! — воодушевляясь, воскликнула Касси, когда Эндрю самостоятельно загнал овцу в сарай для стрижки.

В полумраке сарая Касси видела, как Милисент подцепила овцу ремнем и склонилась над ней, твердо удерживая скотину на месте.

До этого момента они уже загубили шерсть на трех овцах, но с каждым разом результаты получались все более обнадеживающими. Нескольких последних остригли относительно сносно. Если удастся сохранить качество стрижки, то, возможно, они смогут даже рассчитывать на прибыль.

Овца, которую подвел к ней Эндрю, блеяла как сумасшедшая. Некоторые из овец вели себя так, словно им уже никогда не суждено увидеть родного стада. «Что и говорить, овцы — странные животные, — подумала Касси, качая головой. — Пугливые и слабые. Если просто заставить их бежать достаточно долго, они умрут. Хотя на вид они гораздо выносливее, чем на самом деле».

Касси склонила голову и устало рассмеялась, глядя на грязную, разбросанную шерсть и прислушиваясь к шуму. Кто бы подумал, что неопытное трио из Бостона осилит стрижку овец?

Фоулер и Мэтт были на пастбищах, отыскивая остальных овец. Они с готовностью вызвались заняться чем угодно, лишь бы не стрижкой.

Глядя на Эндрю и Милисент, Касси не могла сдержать улыбку, вспоминая, как мало все они умели, отправляясь на Запад. На лице Милисент застыло выражение упрямой решимости, когда она схватила овцу и умудрилась остричь руно как одно целое. Ее рыжие волосы выбились из тугого аккуратного пучка и падали на лицо. Она совершенно забыла о своей всегда тщательно ухоженной внешности. Пучки шерсти прилипли к ее вспотевшей коже, а накрахмаленное платье было сплошь в ломаных складках. Там, в Бостоне, Касси никогда не поверила бы, что чопорная мисс Гроден будет вот так, стоя на грязном полу, бороться с овцой.

— Ты так и собираешься стоять там? — Усталый голос Милисент пробился сквозь воспоминания Касси.

— Нет. Эта шерсть уже готова? — спросила Касси, указывая на белую копну, аккуратно остриженную Милисент.

— Разумеется, а я готова для моей следующей жертвы, — ответила Милисент, опираясь ножницами о скамью.

— Эндрю, эту овцу можно гнать обратно на двор, — крикнула Касси, перевязывая шерсть бумажной бечевкой. Она следила, чтобы сено не попало в шерсть, делая ее непригодной для продажи. Касси бросила увязанную шерсть в огромный мешок, свисавший с потолка.

— Я опущу мешок сразу же, как только мы приготовим тебе очередную клиентку, — заметила Касси.

— О, Боже мой! Еще одна… — Лицо Милисент раскраснелось, однако она энергично подхватила ножницы.

— Если хочешь, Милли, я могу постричь некоторое время. Мы можем поменяться.

— Нет, благодарю. Я только что научилась выстригать вот эту часть без опасения угробить овцу или себя. Давай, гони ко мне еще одну тварь.

Касси загнала в угол блеющую овцу и подтолкнула ее к Милисент, которая без особого труда поставила ее в нужное положение и закрепила. «Милисент действительно отлично справляется со всем этим», — с удивлением подумала Касси.

— Я по-прежнему считаю, что нам нужно построить наклонный настил, — пробурчал Эндрю, заходя в сарай.

— У нас просто нет на это времени, — терпеливо объяснила Касси, довольная тем, что Эндрю так здорово справляется с порученным ему делом.

— А я думаю, сделай мы такой настил, дела пошли бы гораздо легче. — Он пожал своими худенькими плечами, и Касси заметила, что он на голову перерос ее. Когда это он успел так вымахать?

— У тебя здорово получается заводить их сюда, Эндрю. Если дело и дальше пойдет так же, мы сможем остригать овцу за двадцать минут и даже меньше, — подбодрила его Касси.

— А как насчет десяти? — спросила Милисент, показывая наполовину остриженную овцу, стоявшую у ее ног.

Эндрю издал радостный вопль.

— Так держать! И мы закончим работу в один миг!

Милисент и Касси уставились друг на друга. Остаток стада, дожидавшийся стрижки, обещал им длительную, изнурительную работу, Но все же они были горды тем, что принялись за нее.

Касси раздумывала над словами Шэйна. Вероятно, она играла не по его правилам, но у нее на руках семья, которую следовало содержать. Глядя на сияющие лица Милисент и Эндрю, она не сомневалась, что они добьются успеха. И не важно, какой ценой.

ГЛАВА 19

Касси рылась в пыльной пачке документов, обнаруженных в дядюшкином столе. Она прочла его тщательные, выведенные аккуратными буквами записи в книге доходов и расходов, показывавшие, с каким трудом ему удавалось держать ранчо на плаву. Однако вместо того, чтобы разочаровать или испугать ее, эта борьба свидетельствовала о боевом духе дяди. У Касси было такое ощущение, будто не одна она вела эту битву за выживание.

Рассеянно она трепала мохнатую голову повизгивающего Стара, свирепо сражавшегося с концом пояса от ее халата. Она ласково отстранила влажный нос щенка, когда тот начал тыкаться в книгу, лежавшую на столе, и, почесывая у него за ушами одной рукой, другой тем временем шарила в столе.

Не желая отвлекаться, Касси продолжала разбирать стол. Она искала бумаги, которые могли бы рассказать о ценах на продажу шерсти в прошлом сезоне. Накануне ночью в течение нескольких бессонных часов она взвешивала их шансы пережить зиму. Касси полагала, что если сможет прикинуть их потенциальные доходы, то легче будет оценить их шансы.

Наконец Касси добралась до последнего ящика стола. Беглый взгляд на лежащие сверху несколько бумаг вызвал у нее разочарование. Взяв в руки третий документ, она хотела было и его отложить в сторону, но остановилась. Она читала и перечитывала его содержание. Наконец откинулась на спинку скрипящего кресла.

Могло ли такое быть? Неужели дядя Люк контролировал права на воду у более чем двух дюжин владельцев соседних ранчо? Огромная значимость бумаги, находившейся в руках, ошеломила ее.

Согласно документу, ее дядя купил права на воду вместе с землей у одного скотовода. Река, извивавшаяся змеей по ее территории и поившая скот соседей, была одной из двух рек, протекавших по этой долине. Вторая принадлежала Шэйну.

Внезапно Касси вспомнила предложение Карла Фредерикса выкупить землю. Уж не это ли было его подлинной целью? Нет, быстро решила она, в этом не было смысла, у него не было земли, соседствовавшей с ее владениями. Кроме того, он, вероятно, считал, что она знает о правах на воду и землю и поэтому не продаст этот участок.

Сгорая от любопытства, что еще может таиться в ящике, Касси продолжала рыться в документах. Она развязывала и просматривала пачки квитанций и расписок, пока не обнаружила еще один документ, озадачивший ее даже больше, чем первый. В соответствии с ним значительная часть имения Лейзи X. отходила Люку Дэлтону. На купчей стояло имя: Джон Лэнсер. Тут не было никакого случайного совпадения. Человек, продавший дяде Люку самый большой участок из своих владений, был сам Лэнсер, что совершенно не укладывалось в голове. Если Лэнсеры так дрожали за свою землю, с какой стати они отсекли значительный кусок центральной части своей территории и уступили дяде?

Внимательно прочитав первый документ еще раз, Касси подумала, что сделают ее могущественные соседи, если она воспользуется своими правами. Вероятно, просто пристрелят во сне, ответила сама себе Касси, зябко передернув плечами. Она вспомнила слова, сказанные Фоулером: «Твой дядя перекрыл воду, чтобы убить полдолины». Тогда она полагала, что он преувеличивал. Судя по тому, как располагались ее владения, казалось нереальным, чтобы дядя мог причинить серьезный ущерб, вызвавший ту ненависть, которую она испытывала на себе. Теперь она уже не была в этом так уверена.

Касси откинулась на спинку кресла, молча изучая содержание обоих документов. «Кто еще знает о них?» — подумала она, мысленно прикидывая возможные последствия. Она чувствовала, как холодок подозрения вселил сомнения в ее душу. Знал ли Шэйн о ее правах на воду? Уж не в этом ли кроется основная причина, побуждавшая его купить у нее землю? Контролировать всю воду в округе? Или же он хочет вернуть землю, принадлежавшую ранее Лэнсерам?

Поняв, что ему не удастся выкупить землю, он, вероятно, решил приударить за ней — осчастливить старую деву, ублажить, чтобы она не лишала воды его друзей. Однако это никоим образом не проясняло причин сделки между его отцом и ее дядей.

И, напомнила она сама себе, если владельцы ранчо хотели умиротворить ее, то из их действий это никак не следовало. Если, конечно, они не стремились запугать и изгнать ее отсюда до того, как она докопается до правды. Холодок страха пробежал по спине, когда она подумала о дяде. Была ли его смерть единственным способом избавиться от его контроля над водой?

Хотя Касси никогда не верила в версию о «случайной» смерти, у нее кроме догадок не было ничего, что могло бы подтвердить подозрения. То, что ей нужно в первую очередь — это доказательства.

Бумага шуршала в руках. Касси глядела в окно из рабочего кабинета. Смерть дяди Люка должна была означать конец его контроля над водой. Но что же на самом деле значила его смерть?

Держа оба документа в руках, Касси размышляла. Первым ее желанием было встретиться с Шэйном и выяснить, знал ли он обо всем этом. Однако какое-то неприятное предчувствие тревожило ее. Кому все-таки более других была выгодна смерть ее дяди?

Если бы Шэйн мог купить ее землю практически даром, значит, ему. Письмо, полученное ею от его адвоката в Бостоне, доказывало, что он выигрывал неимоверно много. Она положила перед собой оба документа. Мощный разрушительный арсенал, попади он в нужные руки. Опустив раскалывающуюся от дум голову на тонкие пальцы, Касси старалась разгадать тайны, довлевшие над ней со дня приезда. Но внезапно ее одолел жуткий страх, и она поняла, что, может быть, и не захочет узнать правду.

* * *

Касси, не задерживаясь, прошла в центральную часть магазина мистера Пибоди, не став на этот раз любоваться товарами и обходить витрины. Стараясь не замечать повисшую при ее появлении тишину, Касси проследовала к прилавку. Неулыбчивый владелец хмуро взирал на нее, лишая надежды на малейший компромисс. Приняв решение еще до захода в магазин, Касси посмотрела прямо ему в глаза и попросила пятидесятифунтовый мешок муки. Она не удивилась, только огорчилась, услышав знакомый ответ:

— Ничего нет.

Глубоко вздохнув, чтобы собраться с силами, она заявила:

— Как некстати, мистер Пибоди. Насколько я понимаю, ваша семья владеет землей к югу от меня?

Глаза его подозрительно сузились.

— Верно.

— Очень жаль, но боюсь, пока вы не сможете отыскать все товары, указанные в моем списке, я буду вынуждена перекрыть вам воду.

Толпа посетителей разом ахнула. Касси не обратила на них ни малейшего внимания и бросила список на прилавок.

— До завтра, мистер Пибоди. Надеюсь, получить к этому времени все заказанное, в противном случае мне придется действовать.

Она не удостоила вниманием людей, смотревших на нее с откровенной ненавистью, повернулась и со словами: «До свидания, мистер Пибоди», — двинулась к выходу.

Мертвая тишина висела в магазине, пока она шла к двери. Не глядя по сторонам, Касси забралась в фургон, взяла в руки вожжи и направилась домой. Только выехав за окраину, Касси свернула на обочину и остановилась, стараясь унять дрожь в руках. Теперь, когда она столкнулась с откровенной ненавистью соседей, запас храбрости иссяк. Она уткнула горящее лицо в ладони, сожалея, что пришлось заставить мистера Пибоди продать ей продукты, и, как никогда, силясь понять, почему он так решительно не хотел сделать это раньше. Прошлое есть прошлое, но она отказывалась понимать эту нелепую враждебность, которую продолжали проявлять ее соседи.

Заслышав стук колес приближавшегося фургона, Касси вытерла влажные руки о юбку, желая, чтобы к ней поскорее вернулись силы. Слабая улыбка появилась на ее лице, когда она узнала бородатое лицо Куки, шедшего навстречу. Рядом с фургоном ехал Шэйн. Его огромный серый в яблоках жеребец медленно шагал, держась вровень с фургоном.

Касси постаралась выпрямиться и держать себя уверенно, но дрожь в руках не проходила, а влага, выступившая на глазах, делала их неестественно блестящими. Шэйн мгновенно соскочил с коня и подбежал к ней.

— Что случилось, Касси? — спросил он, подавая руку и помогая ей спуститься с козел. — Тебе плохо?

Какое-то мгновение она колебалась, затем с благодарностью прильнула к нему. Он прижал ее к себе и дал время преодолеть мучительно болезненный миг. Затем медленно отстранился, всматриваясь в ее лицо.

— В чем дело?

Едва она рассказала ему все, что произошло, плотину самообладания, за которой он обычно прятался, разом прорвало под напором негодования и мстительного чувства.

— Что ты натворила? — прорычал он.

— А что мне еще оставалось делать? — воскликнула она, не в силах поверить, что и он тоже заодно с жителями города. — Никого, как вижу, совершенно не волнует, что мы останемся без продуктов!

— Ты когда-нибудь утруждала себя подумать, что у них есть все основания чувствовать то, что они чувствуют?

На него нахлынули горькие воспоминания — отец, Люк Дэлтон, мать. Вновь вскипели все эти годы ненависти и разочарования.

— То, что случилось с моим дядей, кончено, ушло. Какие у них основания отказывать мне в продуктах?

— Потому что они отлично помнят, что натворил Люк Дэлтон. Многим это стоило жизни друзей, семей. Во всей долине нет ни одного человека, которого не затронуло бы то, что он сделал. А теперь ты начинаешь все заново.

— Просто перекрыв кому-то воду? Я не…

— Как ты думаешь, что значит лишить людей воды, Касси? — Лицо его находилось невероятно близко, глаза сузились, смотрели жестко. — Сперва начинает болеть скот. Ты объезжаешь пастбища и видишь, как они падают на землю десятками. Затем они умирают, и запах разложения наполняет воздух.

Касси хотела отвернуться, но Шэйн, сжимая ее, словно в тисках, не отпускал от себя.

— И ты никак не можешь избавиться от этого запаха, наполняющего ноздри. Даже во сне этот запах преследует тебя. И если это владелец небольшого ранчо, он видит, как гибнет все стадо, дети сидят с пустыми желудками, и тогда он вынужден сдаться. Или умереть. Что и случилось с половиной населения долины, когда твой дядя перекрыл воду во время засухи.

Шэйн замолчал, крепко стиснув челюсти, он вспоминал о тех разрушениях, которые причинил ее дядя.

— Когда ты бросаешь в лицо людям угрозы, знай, ты готовишь себе западню. И теперь тебя могут разорвать надвое.

Касси уставилась на него в ужасе, не веря своим глазам, не в силах поверить его пронизанным ненавистью словам. Но семена страха уже сидели в ней, она отлично помнила реакцию горожан.

— Если желаешь себе добра, продавай землю немедленно. Потому что и не дам и ломаного гроша за твою жизнь, если ты вздумаешь запрудить воду.

Стараясь сдержать душившие ее слезы, она смотрела, как Шэйн вскочил на коня и поскакал в город. Куки несколько минут внимательно смотрел на нее, словно желая что-то сказать. Наконец вздохнул, подхватил вожжи, хлестнул лошадь и тоже покатил вслед за Шэйном.

Отлично понимал, что возврата к прежней жизни нет, раздумывая, как быть дальше, Касси глядела на удаляющиеся фигуры. «Попалась, как мышь в мышеловку, — с отчаянием подумала она. — И главное, сама устроила себе эту западню».

ГЛАВА 20

Милисент с размаху повесила мокрую хлопковую рубашку на высоко натянутую веревку. За рубашкой последовали брюки. Она не обращала внимания на капли пота, выступившие на висках, на ручейки, сбегавшие в ложбинку между грудей. «Некому смотреть на меня», — раздраженно подумала она, с еще большей силой кидая на веревку очередную стираную вещь. Прошло уже две недели с тех пор, как она в последний раз видела Ринго.

Сначала его отсутствие не беспокоило ее. Она знала, что он не может оставить дела на ранчо. Затем она начала понемногу волноваться. А что, если он заболел и ему некому помочь? Или ранен? Как бы ненароком справившись у Мэтта, она убедилась, что он не болен и не ранен. По мере того как дни превратились в недели, беспокойство, владевшее ею, переросло в ярость.

«Очевидно, он напрочь забыл обо мне. — Милисент яростно встряхнула полотенце для посуды, прежде чем повесить его на веревку. — Мне следовало бы иметь больше здравого рассудка. Как можно поверить, будто этот мужчина заинтересовался мною. Мое время свиданий давно миновало».

Но даже упрекая себя, она никак не могла подавить острые приступы обиды, терзавшие ее при мысли о своей унылой жизни. Милисент прислонилась головой к шесту, поддерживавшему веревку. Порой это казалось невыносимо несправедливым. Она вспомнила о своей принесенной в жертву юности, утраченной любви и о детях, которых у нее никогда не было.

Мать Милисент умерла, когда она была совсем маленьким ребенком, и ее милый папа всегда старался быть для нее одновременно и матерью, и отцом. Он сделал ее детство замечательно счастливым. Но когда ей исполнилось восемнадцать, его сразил удар, и с тех пор роли их поменялись.

Ей никогда не забыть убитое горем выражение его лица, когда он понял, что не сможет шевелиться или говорить — может быть, это была паника, вызванная беспомощностью. Она: отказалась покинуть его, успокаивая его страхи и ухаживая за ним.

На первых порах молодые люди продолжали заходить к ней в гости, но, когда недели превратились в месяцы, а месяцы в годы, поклонники женились на тех, у которых не было отцов, нуждавшихся в уходе. Отец не хотел, чтобы она жертвовала собой ради него. Он до боли ясно давал ей это понять. Но она не могла оставить его, как он не оставил ее, когда умерла мать. И Милисент убедила себя, что нет ничего страшного в том, что она не ходит на танцы и вечеринки. По мере того как подружки одна за другой выходили замуж, она одаривала их улыбкой, желая им «всего наилучшего», и почти убеждала их в том, что сама вовсе не испытывает отчаянного желания иметь мужа и собственную семью.

Но шли годы, и она все меньше пользовались симпатией и вниманием, потому что к тому времени уже считалась старой девой без каких-либо перспектив на замужество. Потом отец умер, очень тихо, во сне, причинив своей кончиной ничуть не больше забот, чем при жизни. С его смертью она осталась одна в этой жизни.

Одинокая слезинка навернулась на глаза и покатилась вниз по щеке. Милисент сердито смахнула ее с лица. Она не желала плакать из-за этого лохматого ковбоя.

С новой силой она выхватила из корзины, стоявшей у ног, красную скатерть и пришпилила прищепками к веревке. На мгновение задумавшись, Милли стала расправлять складки своего платья, как вдруг руки ее замерли. Показавшееся вдалеке облако пыли говорило о приближении всадника.

Милисент почувствовала неведомое ей раньше сильнейшее сердцебиение от одной только мысли, что это может оказаться Ринго, но затем ее охватил новый приступ ярости. Она нагнулась и достала из корзины следующую стираную вещь, решив не обращать внимания на приближающегося всадника, Стук копыт становился все отчетливее, Милисент беспокойно набросилась на остатки белья.

Ринго подъехал к веревке с бельем и легко спрыгнул с седла. Уверенным шагом он подошел к ней и снял шляпу.

— Милли. Ты радость для уставших глаз. Черт меня побери, если ты не самая красивая из всех, кого я видел… ну, не знаю когда!

Милисент подняла на него глаза, сверкавшие яростью. Чертов мужик! Не показываться неделями, а затем заявиться в тот самый миг, когда она выглядела самым отвратным образом, да вдобавок ко всему этому еще оскорбить ее таким наглым комплиментом. Она начала выходить из себя еще и от того, что ее влажное от пота платье совершенно измялось на этой жаре. К тому же она знала, что волосы ее торчали во все стороны и в беспорядке падали на лицо.

— Да как ты смеешь? — прошипела она.

— Как?..

Лицо Ринго вытянулось от смущения. Наконец он опустил свою шляпу.

— Не знаю, в чем дело, но могу сказать, что ты явно заехала куда-то не туда…

— И ты еще смеешь? — Милисент с трудом сдерживала злость.

— Да, мэм. Но клянусь своей жизнью, не могу понять, в чем дело. Я приехал, сказал какая ты красивая и…

— Оооох!

Лицо Милисент покраснело, в глазах сверкнуло пламя, словно она вот-вот готова была взорваться. Ринго невольно попятился назад.

— Ну, Милли, будет, — попробовал защититься он, в то время как она бросила взгляд сперва на него, затем на висевшее вокруг белье.

— Не смей говорить мне «Ну, Милли»! — почти закричала она, наклоняясь к корзине, стоявшей около ног. Прежде чем Ринго успел ответить, он почувствовал холодный, ошеломляющий удар по лицу мокрым стираным полотенцем. Оторопев, он застыл и минуту не шевелился, прежде чем убрал его с лица. Как только он это сделал, Милисент тут же прицельно швырнула в него мокрую рубаху. На этот раз она задела лишь плечо.

Боже милостивый! Она, должно быть, сошла с ума от жары. Он осторожно двинулся к ней, ловко уклоняясь от мокрых вещей, летевших в него, как из пулемета. Когда она вновь наклонилась к корзине, он схватил ее за руки и притянул к себе.

— Милисент, — взмолился он.

— Не прикасайся ко мне, хам!

— Хам?

— Ты приезжаешь сюда после того, как я неделями не видела тебя, и теперь еще набираешься наглости назвать меня красивой!

Наконец-то до него дошла причина ее ярости.

— За то, что будто бы неискренне назвал тебя красивой, а?

Милисент заметила искорки смеха в его глазах, и это только подлило масла в огонь ее ярости. Ему хорошо смеяться. Он-то не проводил бессонные ночи, волнуясь и проливая слезы только лишь затем, чтобы потом оказаться застигнутой врасплох и выглядящей как грязная и всклокоченная овца.

Рассерженная, она попыталась вырваться из его рук. Однако он прижал ее еще ближе. Внезапно, почувствовав близость его тела, она перестала сопротивляться. А как только заглянула в его глаза, весь ее гнев куда-то испарился, уступив место растекающемуся по телу теплу, не имеющему ничего общего с жаром полуденного солнца.

Милисент, словно издалека, заметила, как смех в его глазах погас и сменился чем-то более темным, более многообещающим и более пугающим. Лицо его почти касалось ее лица, она ощущала его дыхание, запах лошадей и исходивший от него особый мужской запах.

Нерешительно она прикоснулась к его лицу, так как тысячи раз проделывала в мечтах. Ее натруженные работой пальцы наткнулись на щетину, и про себя она отметила, что он примчался к ней в такой спешке, что даже не побрился. От ее прикосновения глаза его потемнели еще сильнее — их непостижимая голубизна завораживала, лишала сил, не отпускала от себя. Когда его губы коснулись ее, она ощутила одновременно и страстное желание поцеловать его наконец так, как это не раз представлялось ей в мечтах.

Губы ее раздвинулись под напором ищущего языка, и Милисент почувствовала, как от этого прикосновения по спине прокатилась волна невыразимого наслаждения. Робко она ответила тем же и уловила, как вздрогнул Ринго. Внезапно Милисент обрела уверенность от того, что способна пробуждать в нем такой же жар.

Сердце ее замерло, когда Ринго нежно коснулся шеи и развязал пучок ее огненно-рыжих волос, которые она постоянно отчаянно прятала. Тела их соприкасались, пальцы его нежно гладили ее волосы.

Ринго нехотя отпустил ее губы, набрал полные пригоршни волос и еще крепче прижал к себе.

— Если б я только знал, что вздутие животов у скота приведет к этому, я б давным-давно накормил их всех чесноком.

— У твоих коров вздуло животы?

— А из-за чего еще я мог задержаться?

Милисент опустила глаза вниз и, желая привести в порядок волосы, качнула головой.

— Эти ужасные волосы, — начала ворчать Милисент.

Ринго еще одним поцелуем заставил ее умолкнуть.

— Смотри, как они светится на солнце, Милли! Это же цвет самого солнца!

Она взглянула с удивлением на волосы, которые ненавидела столько лет. Они действительно сияли на солнце. Обычно она покрывала их шляпой или платком, но никогда не распускала по плечам.

Ринго нежно приподнял ее подбородок.

— Они так же прекрасны, Милисент, как ты.

Простая искренность его комплимента поразила ее в самое сердце. Милисент опустила глаза, опасаясь, как бы пелена из слез, внезапно затуманившая взор, не пролилась непроизвольным дождем.

Ринго прижал ее голову к своему плечу и погладил волосы. Прошло очень много времени с тех пор, когда он последний раз нежно держал в своих объятиях женщину. Его жена умерла более десяти лет назад, и он уже не ждал, что когда-нибудь вновь испытает подобные чувства. После того как его семья погибла во время большой засухи, он запер свое сердце, и, как ему казалось, навсегда. Но, поглаживая голову кроткой женщины, стоявшей подле него, он сам себе удивлялся.

ГЛАВА 21

Незнакомый фургон двигался по грязной дороге, направляясь к дому Дэлтонов. Опустив ремень для стрижки овец, Касси вышла во двор, наблюдая, как мистер Пибоди остановил свой фургон. Рядом с ним сидел подросток лет тринадцати. Едва дождавшись, пока фургон встанет, мальчишка спрыгнул на землю и быстро направился к заднему борту.

Мистер Пибоди неподвижно восседал на своем месте, глядя прямо перед собой. Касси молча смотрела, как подросток бесцеремонно побросал ее продукты на землю, подняв при этом облако пыли. Когда же он вновь взобрался на козлы, мистер Пибоди резко рванул вожжи, бросив на Касси ядовитый взгляд. Все произошло совершенно безмолвно, но невысказанное было более чем очевидно.

Фургон уехал, а Касси, не отрываясь, глядела на покрытые пылью мешки с мукой, и другими продуктами. Мужество оставило ее, плечи поникли. Такая ненависть из-за небольшого количества продуктов. Она взялась за один мешок и поволокла его в погреб, кряхтя от непосильной тяжести.

Вернувшись за вторым тяжелым мешком с мукой, Касси с трудом дотащила его до кладовой и спустила вниз, подняв целое облако пыли. Она чихнула и замерла, услышав за спиной голос Шэйна. Готовясь дать отпор, она застыла посреди беспорядка.

Он протянул ей носовой платок. Она сначала не соглашалась, затем взяла кусок белой материи.

— Приехал посмотреть, выполнит ли Пибоди свою часть договора. Вижу, выполнил.

Шэйн бросил взгляд на мешки, сваленные на землю беспорядочной грудой.

Касси кивнула в знак согласия, вглядываясь в его лицо.

— А ты, как вижу, не запрудила воду.

— Я держу свое обещание.

— Вижу.

Шэйн смотрел ей в глаза так, словно пытался проникнуть в самую душу. Куки выбранил Шэйна за то, как тот разговаривал с Касси накануне. Весьма нелицеприятно Куки заметил, что Касси не отвечает за прошлое и что она понятия не имеет, в какое положение попала.

Далее Куки пригрозил Шэйну, намекнув, что он, Куки, не настолько стар, чтобы не суметь как следует надрать ему, Шэйну, задницу. Шэйн вырос под присмотром Куки почти в такой же мере, как и под присмотром отца. Эти наставления и сила привычки заставили его задуматься о сказанном Куки в отношении Касси. Куки прав. Касси — жертва случившегося до ее приезда.

Уважение к здравому смыслу Куки заставило Шэйна согласиться прийти и извиниться перед Касси. Он решил, что гораздо лучше убедить ее продать землю по-хорошему, чем выживать ее отсюда с помощью угроз. Шэйн взял у нее из рук тяжелый мешок и без видимых усилий взвалил его на плечо.

— Хочешь пойти на пикник?

— Пардон?

Его предложение, судя по всему, просто ошарашило ее. Самого же Шэйна удивил не ее ответ, а сделанное им самим приглашение.

— Теперь у тебя достаточно провианта, — заметил он, подхватывая другой мешок и относя его в погреб.

— Пикник? — спросила Касси недоверчиво.

— Понимаешь… ты приносишь замечательную еду, а я обеспечиваю двухместный кабриолет, скатерть и отличный аппетит.

Без всякого предупреждения губы ее сами по себе расплылись в улыбке. Если даже он играл с нею, как виртуоз на скрипке, его подтрунивания были желанным облегчением после напряжения последних дней. С таким симпатичным мужчиной, как Шэйн, предлагающим отдохнуть, она испытывала сильнейшее искушение забыть, что именно он был тем самым человеком, от которого следовало бы бежать прочь. Но в этот миг она уступила искушению.

Легкий ветерок клонил траву, танцевал среди полевых цветов. Маки, индейская кисть, перо апачей и другие растения боролись за жизненное пространство с чертополохом, окружавшим луг, расцвечивая группки небольших елочек и можжевельника.

Касси вдыхала невероятно сладкий аромат влажной травы и еловых иголок. Глядя на небольшое стеганое одеяло, расстеленное между корзиной с продуктами и длинными ногами Шэйна, она молча помолилась, благодаря за такой великолепный день.

— Не кажется ли тебе, что в этой корзине должна быть кое-какая еда? — лениво спросил Шэйн, созерцая редкие облака на небе.

— Возможно, — ответила она, быстро снимая свежую чистую салфетку, покрывавшую корзину. — Но кто не помогает, тот не ест!

— О, нет, так нельзя! Я проделывал ради тебя такое, что и словами не рассказать, и все только для того, чтобы ты могла устроить себе выходной.

Касси усмехнулась про себя, вспомнив, как Шэйн помогал ей обрабатывать раствором от паразитов оставшихся овец. Он с отвращением посмотрел на нее, когда она пыталась обработать овцу одной рукой, держа во второй книгу, затем не выдержал и принялся помогать. К счастью, он не столкнулся с Майклом, который немного раньше также помогал ей. Она никак не могла понять, почему Шэйн так болезненно относился к влюбленности своего брата в нее. Неужели он не в силах понять, что это просто детское обожание?

— И все, что я намерен делать, мадам, — это лежать здесь и позволить вам заботиться о моих малейших желаниях, — закончил он, надвигая шляпу на глаза и скрещивая руки на животе.

— Как галантно, — ответила Касси, открывая кувшин с лимонадом.

— Угу, — лениво ответил он, отказываясь шевелиться.

Касси улыбнулась, выкладывая тем временем жареного цыпленка и бисквиты. Она ничуть не возражала. Она постоянно отказывала себе даже в часовом отдыхе от бесконечных дел на ранчо, но в конце концов ослабела. И вот теперь, наслаждаясь мирным покачиванием деревьев под мягким ветерком, обществом красивого мужчины, растянувшегося рядом с нею, она неподдельно радовалась, хотя прекрасно знала, что он собирался уговорить ее продать землю.

Отказываясь думать о том, что, как она не сомневалась, являлось его истинной целью, Касси аппетитно разложила привезенную с собой еду на чудесных фарфоровых тарелках, которые она уложила на дно корзины. Видя, что Шэйн расслабился, она сорвала длинный цветок, подползла сбоку и, пощекотав у него под носом, объявила:

— Обед подан.

Шэйн открыл ленивые глаза.

— Вы что, всегда таким образом объявляете об обедах, мисс Дэлтон? Напомните мне не приглашать вас исполнять роль хозяйки на моем следующем официальном приеме.

— Я не привыкла играть роль хозяйки в чисто мужских делах, мистер Лэнсер, — ответила она.

— Возможно, нам придется изменить эту привычку, — заметил он, и глаза его зажглись знакомым огнем.

Она ударила его по костяшкам пальцев деревянной ложкой, которой помешивала лимонад.

— Ну, ну, мистер Лэнсер. Надеюсь, вы не пытаетесь ввести меня в заблуждение, сэр?

— Пытаюсь, но не считаю, что мне это удается, — пробормотал он, потирая пальцы и принимая сидячее положение.

Касси одарила его сияющей улыбкой, весело сознавая, что злорадствует.

— Верно.

Шэйн с наслаждением впился зубами в жирного цыпленка. Он испытывал удовольствие, сидя рядом с нею, удивляясь тому, что спокойное общение столь же приятно, как взрывы их страсти. Но в то же время ему приходилось постоянно напоминать себе, что все это делалось с одной целью.

Касси скосила глаза на облака, Шэйн лениво улыбнулся, увидев ее сосредоточенность.

— Надеешься наколдовать дождь?

— Нет, пытаюсь определить погоду по характеру облаков. Перистые, кучевые…

— О нет! Избавь меня от этого. Опять книжная премудрость.

Два пятна заалели на щеках Касси.

— Учиться по книгам не так уж и плохо. Возможно, было бы больше законности и порядка, если…

— Остановись — ничего не имею против книг. Расскажи мне про что-нибудь другое. Я уже понял, как определять погоду.

Касси внимательно посмотрела на него, желая знать, не смеется ли он над ней. Он выглядел совершенно серьезным. Поверив его тону, Касси продолжила:

— Я читала интересную книгу по ротационному выпасу.

Шэйн вопросительно поднял брови.

— Согласно опытам, про которые я прочла, в областях с ограниченным запасом воды фермеры добивались значительных результатов, пуская на пастбища сначала крупный скот, а потом овец. Затем давали траве подрасти, чтобы и те и другие могли полакомиться ей вновь.

— Что? Уж не собираешься ли ты сказать мне, что кто-то свихнулся настолько, что верит, будто скот и овец можно пасти на одном и том же пастбище?

Она почувствовала раздражение.

— Я просто сказала, — медленно повторила она, — что работы, которые я прочла, показывают…

— Исследования этих засохших сморчков, никогда и носа не казавших из своих лабораторий, ты это хочешь сказать? Скот никогда не станет пить из водоема, из которого пили овцы.

— Однако исследование доктора Уоррена говорит о другом. Он утверждает, что это не что иное, как народная байка, лишенная всякой основы. Скот станет пить воду из того же источника.

— Нет, здесь, в этой части страны, они не станут.

— Понимаешь, им нужно дать возможность доказать…

— Говоря о возможностях…

— Не хотел бы ты сменить тему?

— Да, мэм. Конечно. Не собираюсь портить такой отличный день спором, будут ли коровы и овцы пить…

Он затряс головой в притворном ужасе.

Касси рассмеялась, сама того — не желая. Но смех ее быстро смолк, и она поняла, что пытается взять себя в руки, угадав желание в его глазах. Они оказались вдвоем, наедине, впервые после того, как его близость пробудила в ней эмоции, о существовании которых она в себе и не подозревала.

Вспомнив, как руки Шэйна скользили по ее телу, Касси почувствовала сильное сердцебиение. Теперь она смотрела на эти руки, явственно представляя их прикосновение и ощущая вкус его губ. Лицо ее вспыхнуло от пламени, горевшего в его глазах и передавшегося ей.

Следовало бы начать собирать еду и тарелки, беззаботно посмеяться и попросить отвезти ее домой. Но вместо всего этого ей захотелось узнать, бросит ли ее в жар от его прикосновения, как это случилось в тот раз, так же ли шелковисты волосы на его груди, которые она видит сейчас через распахнутый ворот рубашки.

Кровь, казалось, стучала молотком в виски, отдаваясь в голове гулким эхом, наполняя тело тяжестью и лишая его способности двигаться. Она опустила взгляд на его горло, где заметила пульсирующую жилку, трепетавшую с той же сумасшедшей частотой, как и ее собственное сердце.

Когда Шэйн привлек ее к себе, чувства, нахлынувшие на нее, оказались еще более бурными, чем прежде. Как только голова ее коснулась его груди, как только она вдохнула запах его тела, всякая осторожность исчезла. Синие глаза, прикованные к золотисто-зеленым, темнели, по мере того как страсть вела молчаливую, красноречивую беседу. Губы их встретились в обоюдном согласии и взаимном восторге.

Шэйн, вероятно, рассчитывал на капитуляцию, но не на это. Не на такую самоотдачу, не на безудержное желание, не на страсть. Он увидел ожидание в ее глазах, ощутил дрожь предвосхищения и понял, что тонет в ее сладострастии, в тот миг, когда она со вздохом прошептала его имя. А ведь он обещал себе сохранять контроль над собой.

Касси становилась все смелее, откровеннее, и Шэйн чувствовал, что снова погружается в блаженство. Руки, казалось, обладали собственной волей и двигались сами по себе, лаская ее шелковистые пряди, которые он избавил от заколок и выпустил на свободу. Тем временем его губы вновь овладели ее губами, а затем скользнули вниз вдоль шеи.

Наслаждаясь небольшими впадинками на шее, он принялся расстегивать пуговицы на лифе платья, отыскивая ее гордо всхолмленные груди, лаская их через ткань сорочки. Она обрадовалась его прикосновению, тело ее изогнулось, из уст вырвался сладостный стон, едва он стиснул пальцами плоть.

Шесть крошечных пуговичек стояли между ним и горячим телом, скрытым под тонкой сорочкой. Он расстегнул их одну за другой, слыша каждый раз легкие стоны, когда свежий воздух овевал ее обнажавшееся тело. Почти благоговейно отвел он в сторону ткань. Его мечтания материализовались, когда он разглядывал матовую белизну ее кожи, светившуюся под лучами полуденного солнца. Его пальцы прикоснулись к кончикам грудей — темноватым кружкам, которые он так хорошо помнил, — и она мгновенно отозвалась.

Шэйн припал губами к ее губам, его язык проник в глубь ее рта, требуя и находя мгновенный ответ. Каждое движение вызывало новую волну чувств. Когда уже не стало сил сдерживать страсть, он принялся целовать ее обнаженное тело, медленно приближаясь к мягким соскам, чувствуя, как они твердеют под языком. Его собственная твердость, уткнувшаяся ей между ног, звала разбуженную пожаром плоть ответить на призыв.

Касси извивалась от его прикосновений, лицо горело от удовольствия. Как никогда прежде, Шэйна лихорадило от неуемного желания обладать ею. Это желание иссушало ум, волю, когда он сжимал ее в объятиях. Разум мгновенно покинул Шэйна, и он лишь силился понять, неужели страсть поразила не только тело, но и сердце, и сможет ли он справиться с последствиями.

Когда он отпрянул, Касси увидела в его глазах, какую борьбу он ведет с собой. Она понимала, что перешагнула все мыслимые границы, но, как ни странно, теперь это не имело никакого значения. Огонь, зажженный им, разгорался, самая возбудимая часть женского естества трепетала от желания, и ей хотелось, чтобы он удовлетворил его.

Судорожно дыша, и все еще в нескольких дюймах от нее, Шэйн взял ее лицо в свои ладони и заглянул в самую глубину синих глаз. Она поняла невысказанный вопрос, но едва лишь шевельнула губами, чтобы ответить, как Шэйн поцелуем лишил ее речи.

Внезапно теряя терпение, Касси распахнула рубашку Шэйна и погрузила пальцы в шелковистые волосы на его груди, вздрагивая от этого прикосновения.

Ее нетерпение передалось Шэйну, и они, не медля, отдались нежному открытию друг друга, которое уже пережили однажды. Касси содрогнулась всем телом, когда Шэйн, рывком сорвал с нее юбки и отбросил их в сторону. Нетерпеливым движением расстегнул он застежки, державшие ее панталоны. Касси ногой отбросила их в сторону, так же, как и он, торопясь ощутить его прикосновение.

Коснувшись его брюк, она провела руками вдоль стройных бедер Шэйна. Вскоре и его одежда упала наземь.

Она выгнулась дугой, когда его ладони стиснули ей ягодицы и с силой стали массировать их, пока он устраивался поверх нее.

На этот раз никаких колебаний, никаких вопросов. Шэйн овладел ею, как изголодавшийся воин. Она ответила тем, что обвила его ногами, словно в первобытном танце. Трава и полевые цветы служили ковром для их взмокших тел. Каждое движение, каждый толчок встречался, парировался и возвращался.

Касси ощутила, как тело Шэйна затрепетало в ответ на ее сладостные содрогания, напоминавшие извержение вулкана. Лишь прерывистый звук их дыхания наполнял воздух. Касси судорожно глотала этот сладкий воздух, удивляясь своей собственной непринужденности, и думала, испытывает ли Шэйн то же, что и она. Когда они выпустили друг друга из объятий, Касси почувствовала, что больше не стыдится своего желания.

Как осторожные гладиаторы, они старались оценить друг друга. Влажная кожа, вздымающаяся грудь, они ждали. Очень медленно Шэйн провел рукой по контурам ее лица, потом обхватил ее за шею и притянул к себе. Поцелуй был коротким и горьковато-сладким.

Пока Шэйн дрожащими руками застегивал пуговицы на лифе ее платья, Касси пристально изучала находившегося рядом мужчину, пытаясь проглотить застрявший в горле ком.

Он не предложил ей сделать выбор между землей и им. За это она была ему невыразимо благодарна, потому что, глядя в его неотразимые глаза, она почти не сомневалась, каким могло бы быть ее решение.

ГЛАВА 22

Касси шла по пыльному деревянному тротуару главной улицы Кинонбурга, разглядывая витрины полудюжины городских магазинов. Висевшие в седельной лавке мексиканские седла ручной работы и кожаные штаны для ковбоев не привлекли ее внимания. Магазин, где торговали зерном и кормом для скота и птицы, тоже не интересовал ее.

Касси почти не задержалась у парикмахерской, зато остановилась у витрины аптеки, чтобы бросить взгляд, всего лишь один, на запыленные, но такие соблазнительные флакончики с драгоценным содержимым. Но тут Касси увидела, как шедшая ей навстречу семья демонстративно перешла на другую сторону улицы. Она глубоко вздохнула и попыталась не обращать внимания на огорчение, которое у нее вызывала непрекращающаяся неприязнь горожан.

Отлично понимая, что не встречаться с людьми и дальше нет возможности, Касси, подхватив подол своей ситцевой юбки, перешла на другую сторону пыльной улицы и зашла в магазин. В нос ударили резкие запахи уксуса, пчелиного воска и свежесплетенных корзин. С того дня, как мистер Пибоди привез ей продукты, Касси не беспокоилась насчет закупок, однако никто в городе не стал дружелюбнее.

Касси удивилась, увидев в магазине Милисент, которая разглядывала атлас цвета слоновой кости, вряд ли при этом думая о занавесках. Улыбнувшись про себя, Касси вспомнила, как подруга уверяла ее, что они с Ринго всего лишь друзья. Думая об этом, она подошла к рулону изумрудно-зеленого шелка, хотя и знала, что не может позволить себе такой роскоши. Это, впрочем, не помешало ей вообразить платье из этой великолепной ткани. Закрыв глаза, она представила себе реакцию Шэйна… Она почти наяву видела его лицо, его потемневшие от восхищения глаза.

— Думаешь, не сшить ли себе штаны из шелка, мне Дэлтон?

Насмешливый голос Джекоба Робертсона разрушил грезы, заставив Касси испуганно открыть глаза.

— А может, мечтаешь о мистере Лэнсере?

Справедливость последнего замечания заставила ее похолодеть. На щеках проступил румянец, а в душе стало закипать раздражение.

Темные глаза Джекоба враждебно блеснули, и Касси снова почувствовала страх — она вспомнила, как напугал он ее в тот день в сарае. Робертсон оглянулся на троих мужчин, стоявших позади, и, казалось, почерпнул в их присутствии дополнительную уверенность.

— Может, сходим вместе в салун, и там ты дашь мне попробовать то, чем делилась с Лэнсером? — ехидно предложил Робертсон.

Приступ отвращения нахлынул на Касси, она отступила на шаг. Неужели Шэйн похвалялся своей победой над старой девой, безоглядно кинувшейся в его объятия?

— Не пойти ли тебе домой и там поделиться своими мыслями с женой, Робертсон. Или она уже вышвырнула тебя из своей постели? — Грохочущий голос Мод прогремел над плечом Касси.

Мужчины за спиной Робертсона прыснули, а сам он сжался и покраснел. Однако прежде чем повернуться, он бросил на Касси взгляд, полный откровенной ненависти.

— Не думаю, что на этом все закончится, мисси. Твой дядя тоже считал, что продержится. Полагаю, вам, Дэлтонам, еще многому нужно поучиться.

От этих слов Робертсона по спине Касси пробежал холодок. «Твой дядя тоже считал, что продержится». Что ему известно? Когда Робертсон вышел в сопровождении своих друзей, Касси зябко повела плечами. Повернувшись к Мод, она начала было благодарить.

— Забудь об этом, дитя мое. Робертсон только языком мелет, да и то, когда рядом его дружки. — Мод дружески шлепнула Касси по спине. — Крепись. Не дашь же ты таким, как он, испугать тебя до смерти, верно?

Касси сглотнула, оценивая поддержку Мод. Как было бы хорошо с такой же вот легкостью отмахнуться от всех своих страхов.

— Нет, Мод, не испугаюсь.

Касси приподняла кусок зеленого шелка, надеясь избавиться от внутреннего напряжения и дрожи.

— Между прочим, из этого действительно выйдут неплохие облегающие штаны.

Мод расхохоталась.

— Ну и характер у тебя, девочка!

Милисент стояла поблизости, и Касси чувствовала охватившее подругу беспокойство.

— Пойдем, Милли, — проговорила Касси, собирая в кулак все свое мужество и пытаясь рассеять подозрения, посеянные словами Робертсона. — Мне хочется взглянуть на атлас, который ты только что разглядывала. Хотя занавески из него наверняка получились бы довольно странные, — подтрунивая, проговорила Касси.

Милисент густо покраснела, и Касси поняла, что в данный момент ей удалось отвлечь подругу от невеселых мыслей. Более часа провели они, выбирая покупки, прежде чем наконец вышли из магазина на яркий солнечный свет.

Милисент поправила свою шляпку с лентой и белые, без единого пятнышка, перчатки.

— Пойдем теперь домой, Касси?

— Готова, если…

Ее последние слова заглушил звонкий мужской голос:

— Здравствуйте, дамы.

Майкл Лэнсер вежливо прикоснулся рукой к полям своей шляпы в знак приветствия, обращаясь одновременно к обеим, но глаза его не отрывались от Касси.

Они кивнули ему и почти в унисон ответили:

— Добрый день, Майкл.

— Позвольте помочь вам поднести ваши покупки, — предложил он, подхватывая аккуратно завернутые и перевязанные веревкой свертки, прежде чем они успели возразить.

— Это так любезно с вашей стороны, сэр, — проговорила Милисент.

— А теперь, дамы, ваш экипаж?

— Боюсь, что наш экипаж — по-прежнему обыкновенный фургон, — ответила Касси, первой ступая в дорожную пыль. Она, как могла, пыталась охладить пылкий интерес Майкла, но он по-прежнему часто приходил на ранчо и брал под свое крыло Эндрю. Всякий раз, когда была возможность, он прихватывал обоих — Эндрю и Зака Робертсона — на рыбалку, развлечение, которому все трое предавались с большим удовольствием.

Касси понимала, что влюбленность Майкла безвредна, но чувствовала — Шэйну не нравилось, что его брат ходит вокруг нее, как дрессированная собачка.

Как это ни было ей неприятно, она вдруг поняла, что для нее все более важным становится не огорчать Шэйна. Когда у нее появилось это странное стремление защитить его? Нехотя признала она его привлекательность, признала свою собственную предательскую потребность в его обществе, краснея, созналась себе в страсти, но когда же все это слилось в нечто, выходящее за допустимые пределы?

Трио достигло фургона, и Майкл сложил их свертки, затем помог Касси и Милисент подняться на высокие козлы.

— Спасибо за помощь, Майкл, — поблагодарила Касси.

Майкл снял шляпу и нервно стиснул ее между ладонями.

— Что вы, мэм, не за что. — Он, видимо, колебался, но наконец, собравшись духом, выпалил: — Хотел бы узнать, не собираетесь ли вы на танцы, устраиваемые в честь помолвки Чарльза и Эффи Лоу, которые состоятся вечером в субботу?

Касси улыбнулась, глядя на его слегка покрасневшее лицо.

— Не знаю, Майкл, но, если мы соберемся, я буду рада встретить тебя там.

Касси одарила его чарующей улыбкой, и прежде чем он понял, что получил отказ, она взмахнула вожжами и тронула лошадей. Проехав некоторое расстояние, Касси позволила себе взглянуть на Милисент. Она ожидала дружеского подмигивания или смешка и была удивлена, увидев мягкую улыбку на лице Милисент.

— Ты отлично справилась с ситуацией, подружка.

ГЛАВА 23

Милисент стояла около орущего барана, а Касси читала ей вслух выдержку из текста:

— «Своевременная кастрация способствует снижению заболеваемости, драк в не предназначенном для размножения стаде. Она также обеспечивает улучшение стада, поскольку для размножения в этом случае используются наиболее предпочтительные самцы».

Едва Касси закончила читать, Милисент посмотрела на нее таким взглядом, который несомненно убил бы насмерть любого из ее учеников на расстоянии минимум пятидесяти футов.

— Если ты думаешь, что это буду делать я, то ты рехнулась.

— Понимаешь, одной из нас все равно придется, — ответила Касси, смертельно побледнев, изучая более чем наглядный рисунок.

— Не смотри на меня так.

— Думаешь, мне хочется? — Касси перевернула страницу, надеясь прочитать что-нибудь более приятное.

— Если ты думаешь, что я дотронусь до… — начала Милисент.

— Милли!

— Ты что думаешь, они у них отвалятся сами по себе?

— Нет, конечно, — Касси с сомнением посмотрела на овец.

— На меня не рассчитывай. — Милисент повернулась, чтобы уйти прочь.

— Милли, тут написано…

— Откуда мы знаем, что ему будет лучше? Что-то мне не верится, что ему станет лучше.

У Касси все перевернулось внутри от этой мысли. Лицо вдруг приобрело какой-то болезненно серый оттенок.

— Тут об этом ничего не говорится — просто указано, что они с меньшей вероятностью подвергаются заболеваниям.

— А может быть, ему больше по нраву болеть, но зато жить полноценной жизнью, Почему бы ему не поболеть любовной горячкой?

— Мы обязаны позаботиться об улучшении стада, которое…

— А вдруг мы сделаем что-нибудь не так?

Касси побледнела. Она никогда не думала об этом. Когда она читала про все это в книгах там, в Бостоне, ничто не представлялось таким отчетливым.

Милисент продолжила:

— Я считаю, пусть у него останется то, чем Господь наделил его.

Обе уставились на барана, о котором шла речь. Глаза его, казалось, молили…

— Боже мой, Милли. Давай правда оставим его. — Касси отложила раскрытую книгу. — Даже если его ягнята окажутся фиолетовыми, мне кажется, мы сможем пережить это с большей легкостью, чем…

Касси внезапно замолчала, и обе они с Милисент застыли. Послышался отчетливый приближающийся стук копыт — близко, еще ближе, совсем близко. Только этого еще недоставало, чтобы все в округе говорили, что им не хватает духу выполнять обычную работу фермеров-овцеводов.

Касси бросилась отвязывать барана, но не успела. Громкий смех Шэйна дал понять, что он увидел более чем достаточно. Даже слишком много.

— Вы, прекрасные дамы, кажется, собираетесь заняться клеймением? — поинтересовался он с притворным простодушием, осматривая кораль. Касси растерялась, понимая, что никаких инструментов для клеймения поблизости не было и в помине.

Они с Милисент переглянулись и что-то бессвязно промычали.

Шэйн сошел с коня, перегнулся через лассо, удерживающее барана, и взял книгу, раскрытую на обличающих страницах.

Касси попыталась выхватить книгу у него из рук, но Шэйн поднял ее вверх, так что она не могла до нее дотянуться. Он заглянул в книгу, затем на привязанного барана, затем покачал головой.

— Есть трудности, дамы?

Касси попыталась выглядеть беспечной.

— Разумеется, никаких.

— Тогда почему вы хотите его отвязывать?

Обе принялись смотреть по сторонам, но ни одна не нашла, что сказать.

— Ведь не испугались же вы?

— Чего тут пугаться? — храбрясь, заявила Касси, в то время как Милисент закатила глаза.

— Тогда это, с вашей стороны, очень неделикатно…

Касси понимала, что вряд ли можно называться фермером-овцеводом, не решаясь выполнять все необходимые обязанности. Что бы там ни злило этих чертовых горожан, она не собиралась давать им дополнительных поводов для пересудов.

— Мы просто пока не решили относительно метода, — начала импровизировать Касси.

— A-а, методы! Какие вы уже рассматривали?

Черт бы его побрал! Отлично же знает, что она понятия не имеет ни о каких методах. Ей бы только добраться до этой книги… Сколько их там, больше одного?

— Ну, самые обычные, — все же ответила Касси, надеясь, что уклончивый ответ положит конец допросу.

Шэйн чуть приподнял брови от удивления и с трудом сдержал подрагивание губ, грозившее перерасти в откровенную улыбку.

— Можешь назвать мне, что это за способы?

«Нет, черт подери! Не собираюсь».

— О, ты и сам отлично знаешь.

— Ты имеешь в виду обрезание, перевязывание… — он помолчал, — перекусывание?

Касси мысленно повторяла за ним: «Обрезание, перевязывание, перекусывание. Перекусывание». Разумеется, он не… не может же он… Касси повернулась к Милисент, глаза которой стали круглее, чем у овцы. Обе женщины заметно побледнели.

Касси открыла рот, чтобы ответить, и — такое случалось всего несколько раз в ее жизни — не смогла произнести ни единого слова. Она вновь повернулась к Милисент, у которой от слов Шэйна напрочь пропало чувство юмора.

— Хотите, чтобы и помог вам с этой работой? — спросил Шэйн.

Касси все еще переваривала информацию о методах, только что перечисленных им, и решила поставить точку. Вид позеленевшей Милисент явно свидетельствовал Касси, что та согласна.

— О, было бы кстати. У нас полно другой работы, которую нужно сделать. Мы…

Прежде чем она закончила тираду, Шэйн не выдержал и разразился смехом. Касси быстро и бессвязно заговорила, покраснела, затем попыталась еще что-то сказать. Наконец встала, уперев руки в бедра.

Глаза ее сузились, когда она накинулась на него.

— Ты все это придумал!

— Ну, что ты? Я думал, тебе известны все эти методы.

— Ты, ты… ты мужлан!

— А ты случайно не перепутала книжки? Уверена, что читала про овец…

— Оохх! — Касси яростно двинулась на него, а он попятился в притворном ужасе. — Да, ты это все нарочно придумал! Если хочешь знать, мы отлично справимся с этой работой и без твоей помощи!

— Ххмм! — буркнула Милисент, причем настолько громко, что обе головы — и Касси, и Шэйна — одновременно повернулись в ее сторону. — Не знаю, как ты, Касси, но на меня можешь не рассчитывать. Если я послушаю об этом еще немного, вам придется отскабливать меня от земли.

Чувствуя, что из нее понемногу выходит пар, Касси смотрела, как смертельно побледневшая Милисент повернулась и решительно направилась к дому.

— Итак, что ты говорила? — спросил Шэйн.

— Да, я решительно могу сделать все это сама, — воскликнула она, яростно закусывая нижнюю губу.

При виде ее реакции Шэйн против своей воли смягчился.

— Возможно, Касси. Но давай-ка лучше так: ты дашь мне все, что нужно, а я позабочусь об остальном.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но Шэйн предупреждающе поднял руку.

— Я сделаю это не даром, — предупредил он. Касси остановилась, вопросительно глядя на него. — За это ты пойдешь со мной на танцы в субботу.

Ему вновь удалось одержать над ней верх, с огорчением подумала она, а тем временем улыбка медленно проступала на ее лице. Не обращая внимания на предупреждающие колокола, звеневшие в голове, Касси согласилась.

Шэйн в свою очередь проигнорировал аналогичные предупреждения, когда приглашал ее на танцы, заверив самого себя, что поставленные им цели оправдывают любую ложь. Однако, глядя сейчас на ее нежную улыбку, он понимал, что если он кого и обманывал, то только не Касси.

ГЛАВА 24

Войдя в празднично украшенный городской амбар, Касси услышала волнующие звуки скрипки, уловила легкий аромат свежего сена, сидра из спелых яблок, свежеиспеченных булочек с корицей и печенья с патокой. «Как совершенно по-иному чувствуешь себя на танцах в этот раз», — подумала она.

Тогда, в тот первый раз на танцах, каждой клеточкой своего тела она ощущала ненависть, обращенную на нее, человека со стороны. Но теперь, в сопровождении Шэйна, она разделяла уверенность, исходившую от него столь же естественно, как дыхание. Быстрым взглядом удостоверившись, что Джекоба Робертсона не видно, Касси с облегчением вздохнула.

Оглядевшись по сторонам, в свете керосиновых ламп Касси увидела тех же матрон из местного общества и их великовозрастных дочерей. К счастью, сегодняшние танцы устраивались в честь помолвки Эффи Лоу Ньютон. Касси испытала огромное облегчение от того, что вечер не остановился при ее появлении. То ли от того, что она шла под руку с Шэйном, то ли из-за всеобщего желания не омрачать торжество Эффи Лоу, но веселье продолжалось, не прерываясь.

Касси посмотрела на улыбающегося Шэйна. Не слишком явно, но уверенно он заявлял о своих правах на нее уже тем, что твердо сжимал ее руку в своей. Возможно, он все еще не подозревал, что она давно разгадала истинные мотивы его поведения, вынуждавшие его обращаться с ней как с самой неотразимой женщиной на всем Западе. Но даже если он и ухаживал за ней исключительно ради ее земли, она не могла отделаться от чувства удовлетворения, наполнявшего ее при мысли, что ее сопровождает самый завидный и самый популярный жених, благосклонности которого домогались все невесты в городе.

Вскинув вверх подбородок, она заметила веселые искорки, сверкавшие в его глазах, и более не могла сдерживать своей счастливой улыбки. Дьявольски трудно постоянно помнить, что он именно тот, за кем нужно следить в первую очередь, особенно сейчас, когда он выступал в роли буфера между нею и враждебно настроенными горожанами.

Шэйн склонил к ней голову.

— Готовься к битве, — прошептал он, скрывая суть слов за смехом.

Пораженная Касси перевела взгляд и увидела ополчение женщин, сомкнутым строем надвигавшихся на них. Остановившись на небольшом расстоянии, Касси приветствовала женщин улыбкой.

Словно по команде, единым движением строй кивнул головами. Лишь на нескольких, очень немногих, шляпках перья не колыхнулись. Их владелицы проигнорировали приветствие Касси и все свое внимание устремили на Шэйна.

— Алан Тинсдейл заболел, — с важным видом объявила миссис Хэмфрис.

Касси вопросительно посмотрела на Шэйна.

— Он обычно исполняет функции церемониймейстера, объявляющего записные танцы, — пояснил Шэйн.

— Ты просто обязан заменить его, — подхватила Эдна Симмонс.

Шэйн недоуменно поднял брови.

— Я польщен вашим доверием, милые дамы. Но почему именно я?

Миссис Хэмфрис пояснила:

— Потому что все остальные молодые люди участвуют в помолвке Эффи Лоу и Чарльза и должны отмечать торжество, а не объявлять танцы.

Эта преднамеренная уловка не ускользнула от Касси. Итак, они нашли все же способ напомнить ей, что она по-прежнему нежеланная гостья, и таким образом разлучить ее с Шэйном. Не желая показывать, что она расстроена, Касси гордо вскинула голову и молча стояла рядом с Шэйном.

— Думаю, вы правы, милые дамы. Сегодня торжество по случаю помолвки, можно сказать, особенный, романтический вечер, не так ли? — Дамы дружно закивали шляпками, отделанными у кого перьями, у кого цветами, злорадно поглядывая на Касси. — Поэтому предлагаю отказаться от традиционных записных танцев и дать ребятам возможность играть сегодня только вальсы. Так будет гораздо романтичнее, надеюсь, вы согласны?

Касси пришлось приложить немало усилий, чтобы не рассмеяться от удовольствия и облегчения, видя, как вся группа, лишившись дара речи, безмолвно смотрела вслед Касси, когда Шэйн вел ее на танцевальную площадку. Тяжкий миг отчаяния, когда ей показалось, что он способен играючи покинуть ее, растаял без следа.

Мысленно она одернула себя. В прошлом, в ее одинокой жизни, было немало танцев, куда она приходила одна, без спутника, так что ей не привыкать заботиться о себе. Но она не могла отрицать восхитительного ощущения быть обласканной и защищаемой вниманием Шэйна. «Тебе бы следовало остановиться, — предостерегла себя Касси. — Привыкнешь к его вниманию… и что станешь делать, когда ему надоест вся эта игра?»

Наслаждаясь прикосновением руки, крепко обхватившей ее талию и увлекшей на середину зала, Касси предпочла оставить без внимания предупреждения внутреннего голоса.

Чарующие мелодии вальса буквально пронизывали все ее существо, и Касси непринужденно вальсировала, следуя за лидировавшим Шэйном. Неодобрительные взгляды, поспешно скрываемая враждебность — все потеряло для нее значение, все отошло на дальний план, она безвозвратно утонула в призывном взгляде Шэйна. Касси не хотела ничего замечать, ее нисколько не взволновало бы, даже если б они танцевали в окружении воющих волков и яростно ревущих гризли. Она отрешилась от реальности, ускользнула в мир грез, сотворенный руками Шэйна.

Погружаясь в его зеленые с золотыми крапинками глаза, Касси хотела, чтобы он, пусть на миг, тоже мог позабыть об остальном мире, вырваться из него хотя бы на время, пока они вальсировали по выструганному полу, пока лавировали между другими парами, выискивая самые темные уголки на площадке.

Шэйн проклинал себя за то, что синие глаза Касси так околдовали его. Эти глаза затягивали его в омут, выводили из равновесия, превращали в безвольную щепку, плывущую по бурным волнам. В этот миг он совершенно забыл, что она Дэлтон.

Шэйн резко тряхнул головой, словно прочищая ее и отрезвляясь. Слишком много поставлено на карту, чтобы позволить Касси заворожить его. Прошлые клятвы взывали к нему. «Я не забыл, Па…» Клятва, данная у смертного одра отца, для него важнее того, ради чего он живет сейчас.

И тем не менее его рука удерживала ее невероятно тонкую талию, он привлек ее еще ближе. Склонил голову, глубоко вдохнул дразняще-свежий запах лаванды, источаемый ее черными как смоль локонами, рассыпавшимися по плечам. У него возникло сумасшедшее делание сорвать ленточку, удерживавшую ее волосы, и зарыться лицом во влекущую чащу.

Пока он боролся с этим желанием, скрипки смолкли, и ганец закончился, Танцоры разошлись неохотно, словно теряя нить жизни, Шэйн нехотя выпустил Касси из объятий, и они отступили друг от друга. Ее пылавшее лицо казалось зеркалом его собственных чувств, поэтому Шэйн тактично отвел ее к столу с напитками. Наполнив стакан сидром, Шэйн передал его Касси. Она взяла его дрожащими руками. Шэйн принялся пить из своего стакана и с удивлением обнаружил, что стакан пуст, с недоумением он пытался понять, куда же девалось его содержимое.

«Неужели я — неуклюжий школьник, потерявший голову после одного танца с женщиной», — упрекнул себя Шэйн. Но перед ним стояла не просто женщина. Перед ним была Касси. Касси с колдовскими глазами. Невероятно храбрая. С открытым сердцем. Он ощутил, как одна часть его собственного сердца оттаяла и впустила ее внутрь, тогда как другая терзалась от уколов самолюбия.

Шэйн всю свою жизнь был самостоятельным мужчиной. Он никогда не стремился надеть на себя оковы, в которых другие мужчины, казалось, испытывали необходимость. Наоборот, он открыто смеялся над теми, кого, как он считал, водили вокруг передника и кого привязывали к юбке. А здесь, сейчас, на многолюдных танцах, он взирал по-телячьи преданными глазами, и на кого — на женщину из рода Дэлтонов, не больше не меньше. Не пришла ли пора приударить за другими красотками, оставленными им без внимания с тех пор, как Касси приехала в город?

Может быть, наступило время убедиться, что она не подчинила себе его жизнь? Она продолжает отыгрываться на нем, и теперь пора повернуть процесс в другую сторону. «Я волочусь за нею лишь из-за земли», — в который раз со злостью напомнил он себе. Мысль о том, что забота о Касси могла ослабить его волю, пугала Шэйна, но он отказывался признаться в этом — ведь мужчины из рода Лэнсеров не ведают страха.

Шэйн удивился, когда к нему подошла Герминия и одарила улыбкой во весь рот.

— Здравствуй, Шэйн, — проворковала она своим низким голосом.

— Здравствуй, Герминия, — ответил он, отплатив ей еще более неотразимой улыбкой. Почему бы не начать с Герминии. Она откровенно охотится за ним уже не один год. Самое время дать Касси понять, что он сам себе хозяин. В конце концов, он действительно что-то быстро позабыл об этом.

— Не окажете ли мне честь этим танцем, Герминия? — спросил Шэйн, тогда как его улыбка предлагала нечто большее, чем просто танец.

Герминия покраснела и, добавив еще одну порцию сахара в свой елейный голос, проворковала:

— Ну, разумеется, Шэйн.

— Надеюсь, ты простишь нас, Касси, не так ли?

Не дожидаясь ответа, Шэйн увлек Герминию на площадку для танцев. Подав руку Шэйну, Герминия одарила Касси презрительно-торжествующим взглядом.

Касси старалась улыбаться и казаться приятно удивленной, когда Шэйн следующие три танца подряд станцевал в объятиях трех других юных дам. На четвертом напряжение от вынужденной улыбки стало невыносимым. Дважды она танцевала с Карлом Фредериксом, но не хотела поощрять его ухаживаний и отказалась принять приглашения на следующие танцы.

Касси старалась понять, что случилось, почему все пошло не так. Неужели ей померещился огонь желания, мелькнувший в глазах Шэйна во время их танца? Может, он задумал все это заранее. Может быть, он устал от своего фарса, от игры в ухаживание и решил, что публичное унижение сработает лучше. Чувствуя, как перехватило горло, Касси пыталась успокоить сумбурные мысли. Однако это оказалось непростой задачей, особенно когда стоишь у стены, чувствуя себя всеми покинутой.

Вернувшись к столу с пуншем, она столкнулась бок о бок с Майклом.

— Привет, прекрасная леди, — нежно приветствовал ее он. По симпатии, с какой светились его глаза, Касси поняла, он видел, как ее покинули.

Стараясь говорить спокойно, не желая, чтобы голос предательски дрожал от чувств, отрицать которые не было возможности, Касси ответила:

— Добрый вечер, Майкл. Как отдыхается, приятный вечер?

Она попыталась укрыться за своей самой обаятельной улыбкой, но заметила, что провести его не удалось.

— До этого момента не очень. Но если мой брат такой дурак, в чем я начинаю убеждаться, то для меня вечер грозит существенно улучшиться.

Касси неопределенно улыбнулась, глядя на него.

— Вот это характер! А теперь потанцуем? — предложил Майкл и, не дожидаясь ответа, вывел ее на танцевальную площадку. Касси почувствовала себя неловко, оказавшись так близко от него. Она попыталась протестовать, но он прервал ее:

— Мы же хотим, чтобы все выглядело отлично, не так ли?

Она пробормотала что-то нечленораздельное ему в плечо, но он уже закружил ее по площадке. Касси чувствовала, как сотни недружелюбных глаз нацелились ей в спину. Внезапно ей захотелось оказаться в безопасной тишине своего дома, вдали от пристальных взглядов этих людей, так люто ненавидевших ее, вдали от невероятной, незаслуженной обиды, причиненной бегством Шэйна.

Под звуки стремительной мелодии Майкл кружил ее по залу. Как только музыка стихла, он отступил на шаг и наклонился к ней. Случайному зрителю могло показаться, что Майкл шепнул ей на ухо комплимент.

На самом деле, когда его губы скользнули к уху Касси, он произнес:

— Держись, не позволяй им видеть, как ты чувствуешь себя на самом деле.

Отстранившись назад, он небрежно взял ее под руку и отвел на край танцевального круга.

Глядя в волевое, юное лицо, так похожее на лицо Шэйна, Касси с искренней признательностью проговорила:

— Спасибо, Майкл.

— Благодарить тут не за что.

— Нет, что ты, есть. Ты спас мое самолюбие.

— Мой брат дурак, — откровенно выпалил Майкл. — И, может быть, как раз сейчас он начинает понимать, какой он дурак.

Касси проследила за взглядом Майкла и увидела рассерженное лицо Шэйна. Она почувствовала мгновенное облегчение, рожденное ощущением собственной власти. Значит, в конце концов, она не так уж и безразлична ему.

— Давай заставим его поплясать за его же деньги, а? — прошептал Майкл ей на ухо. Не давая ей времени ответить, он вывел Касси на площадку. Майкл намеренно двинулся в сторону Шэйна, стараясь приблизиться к нему как можно ближе. Единственной реакцией Шэйна было гневное выражение лица, да побелевшие от напряжения пальцы, стиснувшие стакан с риском раздавить его в порошок.

Отказываясь отпустить ее, Майкл станцевал еще три танца подряд, чем привел Шэйна в неописуемую ярость. Отбросив всякие попытки сделать вид, будто он приятно развлекается с другими женщинами, Шэйн какое-то время сдерживал свой гнев, пока тот, наконец, не вырвался наружу. Касси посмотрела в его сторону и непроизвольно еще крепче схватилась за Майкла. Когда они оказались всего лишь в нескольких дюймах от Шэйна, она заметила, как сверкнул его взор.

Она начала было говорить, но слова застряли в горле при виде убийственного выражения лица Шэйна. Гнев его явно не соответствовал ситуации.

— Радуйся, что ты мой младший брат, не то я выдрал бы тебя, не сходя с этого места, — рявкнул он на Майкла, прежде чем схватил Касси за руку и поволок за собой из танцевального зала через огромные двери на ночной простор и на свежий воздух.

— Как ты смеешь… — возмущенно начала Касси, не в силах поверить, что Шэйн так разошелся только из-за того, что она танцевала с его братом. Он взял ее за подбородок, властно сломив всякое сопротивление. Его губы буквально впились в нее, словно ставя на ней клеймо, узаконивающее его исключительное право на обладание ею. Сознание Касси гнало мысль, что он обращается с ней так же бесцеремонно, как со своими коровами, но, наконец, разум постиг правду. Она высвободилась из его железных объятий.

— Удовлетворен? — спокойно спросила Касси, изо всех сил сдерживая охватившую ее ярость. — Жаль, что у тебя под рукой нет раскаленного докрасна железа. А то мог бы поставить на меня свое тавро и запереть с остальным твоим стадом.

Ярость Шэйна не уступала ее.

— Если только это средство в состоянии удержать тебя от того, чтобы броситься в первые же подвернувшиеся объятия…

Резкий звук звонкой пощечины взорвал тишину, и оба они словно лишились рассудка.

Его лицо потемнело от бешенства, но она встретила и выдержала его горящий взгляд. Нос к носу стояли они в наэлектризованной тишине. Касси начала пятиться назад, но руки Шэйна вцепились в ее руки. Она думала, что в ней вспыхнет жажда мести или гнев, но отнюдь не всеподавляющее чувство беспомощности и бессилия устоять перед его поцелуями.

На этот раз его рот безжалостно и властно требовал ее, однако вместо насилия, которого она с дрожью ожидала, он вновь удивил ее. Язык его осторожно проникал во все даже самые дальние уголки ее рта, отыскивая каждую чувственную точку, пробуждавшую новый всплеск желания. А тем временем губы его все крепче впивались в нее. Чувствуя, как груди затрепетали в ответ, как в паху возникло жжение, Касси попыталась сопротивляться, но внезапно ощутила странную слабость, нехватку воздуха и пресыщение.

Наконец, когда она подумала, что больше не в силах выдержать, он выпустил ее. Шатаясь на своих каблуках, словно тряпичная кукла, она глядела на него в оцепенении.

Глаза его потемнели от желания, сдерживаемого вновь обретенным самообладанием. Как может он выглядеть таким холодным?

— Нам лучше вернуться обратно, Касси, девочка. Иначе люди начнут болтать.

На подкашивающихся коленях, с кружащейся головой, Касси последовала за Шэйном, шедшим намеренно впереди. Что за игру он разыгрывал? Проведя кончиками пальцев по все еще подрагивающим губам, Касси и сама не знала, хотелось ли ей это узнать.

ГЛАВА 25

Касси и Милисент поднялись по ступенькам церкви, стараясь не обращать внимания на внезапную тишину, повисшую при их появлении. Перед ними стоял мистер Пибоди. Касси попыталась улыбнуться. Маска презрения, исказившая черты его лица, буквально заморозила ее улыбку, она быстро опустила голову и поспешно юркнула в дверь. Вместе с Милисент они нашли ряд со свободными местами и опустились на жесткую дубовую скамью. Семья, оказавшаяся поблизости, демонстративно поднялась и пересела на несколько рядов сзади. Касси глядела только перед собой, чувствуя, как пламенеют щеки. Она не знала, как долго еще сможет выдержать подобный остракизм.

Бросив взгляд в сторону, Касси увидела, как Эндрю отыскал Зака Робертсона. Оба сорванца прокрались на последний ряд. Касси успела заметить рогатку и начала страстно молиться, чтобы ни один из них не наделал глупостей. Ей не хватало еще только того, чтобы брат повел себя в церкви как отпетый хулиган.

Она все еще недоумевала по поводу странной дружбы ребят, однако Зак умудрялся усиливать от железной руки отца и, несмотря на враждебность Джекоба Робертсона, Касси была рада, что Эндрю нашел друга.

Расстроенное пианино казалось более уместным в салуне, нежели в церкви, однако женщина с постным лицом честно пыталась извлечь из его недр мелодию «Скала веков».

Касси окинула взглядом нерасписанное помещение церкви и заметила Ринго, одетого с особой тщательностью, с приглаженными волосами, пробиравшегося к ним. Вспыхнувшие щеки Милисент свидетельствовали, что она его тоже заметила. Со вздохом Касси подумала, до чего же одинока она в такой многоликой толпе. Глядя на семейные пары, такие прочные в своем единении, Касси с болью подумала, что эти радости ей не доступны.

Ей очень хотелось знать, до какой степени ее дядя оскорбил всех этих людей. Это казалось совершенно невероятным. Брат ее отца всегда был добрым и мягким человеком. Человек, которого она помнила, не стал бы перерезать нить жизни, от которой зависели все эти люди. Даже не глядя в замкнутые лица собравшихся в церкви прихожан, Касси понимала, что от них она ничего не узнает.

Посмотрев вокруг, Касси заметила, что небольшая церковная зала была переполнена людьми, однако ряд, на котором сидела она, оставался пустым. Аккорды гимна «Старый грубый крест» исторгались из дряхлого пианино. Словно по подсказке, все прихожане встали со своих мест и запели. Касси путала незнакомые слова гимна, с неловкостью ощущая пристальное внимание стоящих вокруг. Спина ныла так, словно в ней просверлили тысячи отверстий; практически каждый взгляд был прикован к ней. Непривычная к подобного рода приему, Касси чувствовала, что вот-вот расплачется. Она помнила близость людей в церкви там, в Бостоне, радостный прием, который она всегда находила в церкви.

Не видя ничего перед собой, она рассеянно листала сборник гимнов и потому крайне удивилась, когда огромная рука Шэйна легла поверх ее руки и быстро отыскала нужную страницу. Его густой баритон наполнил воздух, тогда как ее собственный голос немного дрожал, когда она присоединилась к нему. Испытывая безотчетное чувство благодарности, возникшее от одного присутствия Шэйна, она полностью сосредоточилась на словах песни.

Касси посмотрела на Шэйна, однако его взор был устремлен на кафедру, где стоял проповедник. Когда гимн закончился, священник начал молитву, и Касси стала с жаром молиться о своем. Она не могла вынести мысли о долгих годах, лежащих впереди, о годах, наполненных отвержением и откровенной ненавистью. Она уехала из Бостона, чтобы начать новую жизнь, а вовсе не для того, чтобы перехватить вожжи пронизанной ненавистью вендетты, причин которой она к тому же до сих пор так и не могла понять до конца.

Загадочная бумага, найденная в столе дяди, никак не выходила из головы. По поведению Шэйна было видно, что его чувства к ее дяде не шли ни в какое сравнение с чувствами других соседей. Также было совершенно очевидно, что ничто не остановит его в стремлении заполучить свою землю обратно. Если дело состояло только в этом, то почему тогда его отец уступил эту землю дяде? В этом решительно не было никакого смысла. Ключ к этой тайне оставался так же неуловим, как и причина продолжающейся ненависти ее соседей.

Касси спокойно слушала начало проповеди. С хорошо скрытым изумлением она следила за шумным появлением Мод и ее многочисленного семейства. Судя по тому, как разбежались ее дети, могло показаться, что их по крайней мере не меньше двух дюжин. Однако вся эта суматоха, казалось, ничуть не смутила проповедника.

Он невозмутимо продолжал свою проповедь. Его ласковые, умиротворяющие слова окатывали Касси мягкими волнами, успокаивая напряженные нервы. С удивлением она вслушивалась в проповедь. Он рассказывал о золотом правиле. Касси хотелось узнать, не выбрал ли он эту тему из-за ее присутствия здесь. А может, она предназначалась жителям Кинонбурга, подумалось ей, когда она заметила, как несколько человек неловко заерзали на скамьях. Взглянув на Милисент, Касси хотела понять, уловила ли та иронию обращения проповедника, но Милли была полностью поглощена Ринго, так же, как и он ею.

Шэйн следил за чувствами, отражавшимися на лице Касси. Из нее вряд ли бы получился хороший игрок в покер; переживания отражались на нем столь явственно, будто были нарисованы. Всматриваясь в Касси, Шэйн задавался вопросом, не потерял ли он сам себя где-то в сетях своих собственных манипуляций.

Необходимость востребовать свою землю оставалась по-прежнему сильной, но теперь он ставил под сомнение свои методы. Ее ранимость встала перед ним неодолимой преградой, без каких-либо сомнений он понял, что она слишком много для него значила.

В тот самый миг, когда он пришел к этому заключению, его рука легла поверх ее маленькой руки. Касси взглянула на него снизу вверх, в ее глазах промелькнуло удовольствие, которое, он это знал, она чувствовала. Взгляд, брошенный на него, поразил, как сильный удар в живот.

Шэйн тоже слушал слова проповедника:

— Поступай с другими…

В его мозгу эхом отозвался горький смех. «Прежде чем они поступят с тобой», — беззвучно докончил фразу он. Прошлое научило его жить по своим собственным правилам. По правилам, которые не предусматривают веру в синие глаза. И все же он не убрал свою руку.

Когда закончилась последняя песня, прихожане встали и склонили головы для прощального благословения. Касси медленно двинулась позади толпы, пережидая, пока они, не торопясь, наговорятся друг с другом, не обращая на нее никакого внимания. Дружеские приветствия Мод и Сары согрели сердце, но откровенная неприязнь, проявленная другими, терзала и рвала на части ее чувствительную натуру.

Задержавшись внутри, пока основная масса прихожан устремилась к выходу, Касси остановилась поговорить с преподобным Бичером. Заметив, что почти все покинули церковь, она посмотрела на Шэйна и завершила разговор с проповедником. Шэйн пожал проповеднику руку.

— Отличная проповедь, преподобный Бичер.

— Спасибо, Шэйн. И, мне кажется, своевременная.

Касси широко улыбнулась священнику, лицо ее явило собой образец нежной красоты.

— Мне действительно очень приятно познакомиться с вами, мисс Дэлтон.

— Кисси, пожалуйста.

— Конечно, Касси.

Шэйн не сомневался, что в этот момент преподобный был готов на все, стоило ей только попросить. Взяв ее под руку, Шэйн проводил Касси на улицу и подвел к фургону. У него возникло безумное желание провести остаток своего свободного воскресного дня с ней и еще более странное желание — чтобы она не была Дэлтон. День стоял чудесный, по небу плыли кучевые облака, смягчавшие жару. Сожаление разрывало душу, когда он вместо этого помог ей подняться в фургон и, прощаясь, прикоснулся к полям своей шляпы. Эндрю забрался в повозку сзади, Касси взяла вожжи.

— Как ты думаешь, сестра отпустит тебя на рыбалку на этой неделе? — спросил Шэйн Эндрю. — Майкл хочет поквитаться с тобой — говорит, в последний раз ты поймал в два раза больше него.

— Сестра? — Эндрю вопросительно посмотрел на Касси.

— Если договоришься, что с тобой пойдет Мануэло…

— Иду, Шэйн. Когда?

Шэйн обменялся удивленным взглядом с Касси.

— Когда твоя сестра скажет, что все в порядке.

Лицо Эндрю зарделось от возбуждения, Касси тронула вожжи, понукая лошадей в путь.

— Пока, Шэйн. Спасибо!

Шэйн вдогонку помахал Эндрю, глядя, как фургон постепенно пропал из виду. Касси и Милисент обсуждали взлеты и падения сегодняшнего утра, фургон неторопливо катил домой, а Эндрю, довольный собой, целился из своей рогатки в проносившиеся мимо мишени. Касси не могла сдержаться, чтобы не подшутить над Милисент насчет внимания Ринго. Они, беззаботно смеясь, подкатили к повороту, где дорога огибала небольшую группу деревьев.

Внезапно прогремело несколько выстрелов, казалось, они ударили сразу со всех сторон. В ужасе Касси стегнула лошадей вожжами, и те понесли вперед. Слыша свист пуль, Касси крикнула Милисент и Эндрю лечь на дно фургона, а сама погнала лошадей. Сумасшедшая скачка длилась по меньшей мере мили две, пока она не почувствовала, как Милисент дотронулась до руки, стараясь перекричать ветер, свистевший в ушах.

— Думаю, уже можно сбавить скорость, Касс.

Боязливо оглядевшись по сторонам, Касси поняла, что Милисент права. Никто их не преследовал. Кем бы ни был тот, кто стрелял, он, вне всякого сомнения, прятался среди деревьев, дожидаясь их появления, чтобы напасть из засады.

Касси съехала на обочину, руки ее дрожали. Повернувшись назад, она посмотрела на Эндрю, он был напуган, но невредим.

— Хочешь, я буду править дальше, Касс? — предложила Милисент голосом достаточно спокойным по сравнению с колотившимся сердцем Касси.

— Да, так будет лучше, Милли.

Зная о предательской дрожи в голосе, Касси вытянула вперед дрожащие руки, глядя на них с удивлением. Она не знала, что так отреагирует на опасность. Раньше она считала себя выдержанной. До чего нелепая мысль.

Судорожно вздохнув, она отдала вожжи Милисент, молясь, чтобы они оказались достаточно удачливыми и в следующий раз.

* * *

Солнечный свет лился сквозь листву окружавших деревьев, создавая причудливые картины света и тени на густой траве, покрывавшей землю. Прогуливаясь, Милисент наклонилась, чтобы не задеть низко опустившуюся ветку, а Ринго в этот момент повернулся, чтобы приподнять эту ветку кверху. Едва не столкнувшись, они улыбнулись, глядя друг на друга.

Естественная застенчивость Милисент в отношении мужчин вновь проснулась, и она не прекращала задавать себе один и тот же вопрос: что нашел такой симпатичный мужчина, как Ринго, в такой старой деве, как она? Стыдливо она опустила голову, чувствуя, как от его взгляда начинает гореть лицо. Сколько раз мечтала она о том, как они окажутся вместе. Милисент покачала головой, удивляясь своей мечтательности. Еще глупее были ее мечты об их совместном будущем…

— Милли, самое время поговорить о случившемся.

Она отвернулась, решив наслаждаться прогулкой, а не вспоминать пережитые жуткие события.

— Никто же ведь не пострадал. — Милисент пожала плечами, отмахиваясь от его обеспокоенности и отлично зная, к чему ведут все эти разговоры, поскольку такое случалось уже неоднократно.

— Да, на этот раз. — В голосе Ринго звучала тревога. — В следующий раз тебе может не повезти.

Милисент избегала его взгляда.

— Кто знает, будет ли вообще следующий раз.

Крепко стиснув ее руки, Ринго развернул Милисент так, что их лица оказались на одном уровне.

— До тех пор пока Касси не поумнеет и не продаст землю, всегда будет грозить следующий раз.

Милисент высвободила руки и отошла в тень огромного раскидистого дуба.

— Не хочу вновь спорить с тобой. Но мы не отступим.

В сильном волнении Ринго швырнул свою шляпу на землю.

— Если бы ты только представила, что пережили люди в долине из-за Люка Дэлтона, то поняла бы, что вопрос вовсе не в «если», а только лишь в «когда».

Пораженная ненавистью, прозвучавшей в его словах, Милисент повернулась к нему. Все это так не было похоже на него.

— Ринго? — тихо спросила она, инстинктивно догадываясь, что он что-то скрывал от нее.

Ринго отвернулся, щека его подергивалась, он пытался взять себя в руки. Милисент чувствовала, что просто обязана выяснить причину страдания, не дающего покоя такому хорошему человеку, как Ринго. Встав перед ним и нежно прикоснувшись к руке, она попросила:

— Расскажи мне.

Он колебался какое-то время, но потом слова посыпались из него, как искры из углей костра.

— Стояла такая чертовская жара, — начал он, и лицо его исказила боль, — что вся вода на моей земле высохла. С восхода до заката я объезжал пастбища, стараясь спасти свой скот. — Ринго безрадостно усмехнулся. — Но скот продолжал умирать. Я ни черта не мог с этим поделать, и все равно каждый день уходил из дома.

Ринго замолк, вспоминая прошлое, полное мучительных воспоминаний.

— Кэтрин ждала ребенка. До родов оставалось всего недели две.

Голос его сделался хриплым, и Милисент стало тяжело дышать. Она была в отчаянии, чувствуя, к чему идет рассказ.

— Последняя оставшаяся вода стояла низко и испортилась — ее оставалось очень мало, на самом дне. Я собирался поехать к Лэнсеру и взять у него питьевой воды для семьи, но вместо этого отправился взглянуть на свое стадо.

Он опять замолчал, провел рукой по лицу.

— Кэтрин набрала воды, ставшей смертоносной. Она и мой сын выпили ее. Когда вечером я вернулся домой, было уже слишком поздно. Кэтрин продержалась ночь, но к утру умерла. Сын умер днем.

Милисент придвинулась вплотную к Ринго, взяла его руку в свою. Она поморщилась, когда его пальцы с силой стиснули ей ладонь, изливая таким образом рвущуюся наружу боль. Милисент не возражала против боли. Наоборот, приветствовала ее, желая вобрать в себя большую часть его скорби.

— Я собирался убить Люка Дэлтона за то, что он перекрыл мне воду.

Ринго замолк, и на мгновение Милисент ощутила в своем сердце ту же убийственную решимость. Дядя Касси, наверное, был бессердечным злодеем, если допустил, чтобы беременная женщина и ребенок умерли от протухшей воды.

— Затем ко мне заехал Люк и чуть не сошел с ума. Сказал, что вовсе не думал, что дело может зайти так далеко. Короче, после того как он пришел в себя, мы вместе с ним похоронили жену и моего мальчика.

Ринго покачал головой, отгоняя печальные мысли.

— Однако я-то понимаю, что, хоть он и перекрыл воду, они умерли по моей вине. Я должен был находиться рядом с Кэтрин, особенно тогда, когда ей нужна была моя помощь, а я вместо нее поставил на первое место скот.

Милисент больно резанула горечь, прозвучавшая в его голосе, и она ринулась защищать его.

— Но ведь ты же пытался спасти источник своего благополучия, источник своего существования. Не ради себя самого. Ради твоей семьи. Ты понимал, что не можешь позволить себе потерять весь скот и оставить семью без средств к существованию. У тебя не было выбора.

Голос Милисент звучал страстно и убежденно, преисполненный верой в него. Ринго поднял на нее полные муки глаза.

— Никогда не смотрел на ситуацию с этой стороны.

— Ты просто не позволял себе этого, — мягко проговорила Милисент. — Ведь не мог же ты одновременно находиться в двух различных местах. Не сомневаюсь, Кэтрин понимала это.

Милисент с трудом удержалась от слез, навернувшихся на глаза при мысли о тех страданиях, которые пришлось вынести Ринго за все эти долгие годы самобичевания. Осознав, что она очень интимно продолжает держать Ринго за руку, Милисент внезапно сильно смутилась. Неловко отстранившись от него, она прислонилась к стволу дерева.

Ринго, если и заметил это, не подал виду. С того самого дня, когда Милисент отхлестала его мокрым бельем, Ринго вел себя осторожно, предупредительно, как истинный джентльмен. Может быть, именно это и тревожило ее. Ей страстно хотелось вновь очутиться в его объятиях. Окинув взглядом деревья, качавшиеся под легким ветерком, Милисент вдруг осознала, что они впервые оказались совершенно одни, вдвоем, впервые с того самого дня, как он обнял ее и назвал красивой.

Та же мысль пришла в голову и Ринго. С того памятного дня он заставлял себя держаться на определенной дистанции. Милисент пробудила в нем чувства, которые он считал погребенными так глубоко, что они давно умерли. Ничего не хотелось ему так сильно, как овладеть ею прямо сейчас. Но Милисент не обыкновенная женщина. За ее колким юмором скрывалась чувственная, одинокая женщина, которая, он в этом ни на мгновение не сомневался, была такой же чистой, как в тот день, когда она появилась на свет.

Вглядываясь в лицо Милли, он почувствовал, что ее напряжение исчезло. В самом деле, волосы ее свободно лежали и не были стянуты в тугой строгий пучок на затылке. Но главное — эта улыбка, это сияние в глазах, до неузнаваемости преобразившие ее милые черты, наряду с верой в него, верой, которая отогрела его душу, хотя сам он полагал, что это уже совершенно невозможно.

Его поразила именно улыбка, подаренная ему, прежде чем Милисент опустилась на землю, тщательно расправив юбку вокруг колен. Он сильно беспокоился и переживал за нее после того, как в них стреляли. Ринго хотелось увезти ее с собой, в свой дом, хотелось защитить, но он понимал, что не имеет на это права.

Опустившись рядом с ней на землю, он сохранил подобающее приличию расстояние. Заглянув Милисент в глаза, Ринго понял, что от нее не ускользнула его сдержанность, от этого и неуверенность, и смятение с новой силой вспыхнули в ее глазах. Он едва не застонал вслух, когда она испуганно склонила голову. Не в силах устоять, он взял ее за подбородок и нежно приподнял голову так, что их глаза встретились.

— Спасибо, что веришь в меня, Милли!

Нежным движением Ринго привлек ее к себе. Музыка ветра, игравшего в вышине листвой деревьев, и солнечный свет замкнули круг его мыслей.

ГЛАВА 26

Эндрю медленна поднимался вверх, осторожно пробираясь среди валунов, усыпавших крутой склон холма, внимательно смотря под ноги, чтобы не наступить на гремучую змею. Жаркое солнце поблескивало на больших валунах, отбрасывая яркие блики, слепившие глаза и замедлявшие его движение. Внезапно что-то просвистело над плечом, юноша застыл как вкопанный, не зная, что бы это могло такое быть. Затем свист повторился, что-то ударило в скалу совсем рядом с его рукой и рикошетом отскочило прочь. Пули!

Эндрю бросился ничком на землю, боясь пошевелиться. Пепе смело стоял над ним, охраняя. Эндрю схватил храброго щенка и прижал к земле рядом с собой.

Осторожно приподняв голову, Эндрю огляделся, Пепе угрожающе зарычал позади него. Слегка перевернувшись на бок, Эндрю достал ружье, которое дал ему Майкл. Прячась за валунами, он принялся внимательно разглядывать крутой склон холма. Пепе, поднявшись на лапы, сделал угрожающую стойку. Эндрю тихо и односложно скомандовал: «Сидеть!»

Пес нехотя сел на задние лапы, глухо рыча. Эндрю продолжал внимательно оглядывать кусты, выискивая того, кто стрелял в него. Он не решался выставить свое ружье, опасаясь, что солнечные блики на стволе выдадут его врагу.

Высунувшись из-под нависшего камня, Эндрю заметил яркую вспышку, затем услышал звук выстрела. С удивлением он смотрел на кровь, заструившуюся по его ноге. Потрясенный, он на миг спрятал голову за валун, затем, собравшись с силами, положил ружье на камень. Помня, что патроны нужно беречь, он тщательно прицелился в то место, откуда полыхнула вспышка выстрела, и медленно нажал курок. В ответ — тишина. Медленно Эндрю опустил ружье и стал внимательно приглядываться, ожидая увидеть признаки движения. Ничего.

Он ожидал услышать в ответ ружейную пальбу, поэтому внезапная тишина нервировала, выводила из себя. Неожиданно в голове зашевелилась мысль. Вдруг он попал в того, кто стрелял в него?

Справившись с охватившей его паникой, Эндрю скатился вниз так быстро, как позволяла раненная нога, и спрятался в кустах. Он не мог бы сказать, что пугало его сильнее: то ли то, что человек, охотившийся за ним, был жив и ждал момента убить его, то ли то, что он сам вполне мог подстрелить своего врага и теперь тот, возможно, лежит в кустах мертвый. Эндрю сгреб в охапку напрягшегося Пепе и крепко прижал к себе. Ничто в его двенадцатилетней жизни не готовило его к подобной борьбе за свое существование.

Стук копыт, раздавшийся совсем рядом, вывел его из состояния немого ужаса. Выпустив Пепе из рук, Эндрю схватил ружье и прижал к себе. Страх усиливался, липкий пот покрыл все тело, мышцы дрожали, будто в них вонзились тысячи мелких иголочек. Сверху на него посыпались камешки, и он конвульсивно сглотнул.

Кинув быстрый взгляд вверх, Эндрю зажмурился и изо всех сил стал молиться о помощи. Поняв, что надеяться кроме себя не на кого, Эндрю заставил себя двинуться вперед, чтобы встретить лицом к лицу…

— Эндрю!

Мягкий голос с тревогой окликнул его. У Эндрю сразу не стало сил сдерживать колотившую его дрожь, не стало сил противиться неодолимому желанию оказаться под защитой.

— Шэйн!

Крик Эндрю донесся до Шэйна, и он тут же развернул коня и вернулся к обрыву, который только что миновал. Быстро спешившись, Шэйн бросился к мальчугану, вылезшему из кустов.

— Все в порядке, я здесь, малыш. Я слышал выстрелы…

— Кто-то пытался меня убить!

Лицо Шэйна стало таким же мрачным, как у Эндрю.

— Ты в порядке?

Эндрю, дрожа всем телом, утвердительно кивнул. Лицо его было белее полотна.

Шэйн осмотрел раненную ногу Эндрю и нагнулся наложить повязку.

— Похоже, ничего опасного, — пробормотал Шэйн. Затем проговорил уже громче: — Пошли отсюда.

Он ободряюще обнял Эндрю за плечи, внимательно глядя по сторонам.

— Идем.

* * *

Когда Касси узнала о несчастье, случившемся с Эндрю, она смертельно перепугалась. Шэйн не сомневался, что именно так все и будет. Гнев, страх и отчаяние, сменяя друг друга, отразились у нее на лице. Наконец верх взяло отчаяние.

— Почему? — упавшим, измученным голосом спросила она, не отходя от Эндрю, который негромко застонал, когда она осматривала его рану. Не дожидаясь ответа, она заглянула Эндрю в лицо, словно желая отыскать в нем подтверждение, что рана не опасная. Затем в глазах у нее появилась задумчивость.

— Где же ты научился стрелять из ружья, Эндрю? У нас в доме никогда не было оружия.

Эндрю опустил голову и пробормотал:

— Шэйн и Майкл научили.

— Что?!

Глаза Касси широко раскрылись от изумления и поднимавшейся ярости.

— Неужели было бы лучше, если бы парень не мог постоять за себя, Касси?

Негромкий голос Шэйна окатил ее, точно ледяной душ. Она побелела при мысли о возможных последствиях, не умей он стрелять. Но, черт их всех подери, нужно же было спросить у нее.

Шэйн спокойно продолжил:

— Тебе может не понравиться то, что я скажу, но ты не можешь не согласиться, что я был прав, предлагая тебе продать землю.

Он заметил вспыхнувшее в ее глазах пламя протеста, но проигнорировал его. И более того, продолжил намеренно равнодушным тоном:

— Неужели твоя гордость стоит жизни Эндрю?

Боль в ее взгляде пробудила в нем острейшее чувство вины, но он отказался внять ему. Его долг заставить ее понять, что тут не Бостон и что тут не играют по установленным правилам. Целые состояния появлялись и исчезали по воле случая — а человеческие жизни приносились в жертву часто по самым ничтожным причинам. Теперь самое время, чтобы она поняла это.

Касси молча погладила Эндрю по голове и, посмотрев в его измученное лицо, поняла, что он уснул, уснул тем сном, каким могут спать только дети, спасающиеся так от своего страха. Осторожно она положила ему под голову вышитую подушку и вытянула ему ноги на жесткой кушетке.

Встав, она прошла в столовую, подошла к окну и, ничего не видя, уставилась на равнину. Когда она заговорила, отвечая Шэйну, Голос ее звучал приглушенно и ровно:

— Ты выиграл.

В три огромных шага Шэйн подошел к ней так близко, что их отделяли всего лишь несколько дюймов.

— Неужели ты не понимаешь? — спросил он, взяв ее за локоть и разворачивая лицом к себе. — Это не бой — здесь не будет ни победителей, ни побежденных. Вопрос стоит о твоем выживании.

Внезапная решимость вспыхнула в ее глазах.

— Выживании, говоришь, не так ли, Шэйн? — И, не дожидаясь ответа, продолжила: — Да, я действительно считала, будто смогу заставить людей полюбить меня просто как человека, как хорошую соседку. Но я оказалась дурой.

В голосе звучала горечь.

— Мне, видимо, придется прибегнуть к тем же методам, какими действуют мои соседи.

Шэйн уставился на нее, не веря своим ушам.

— Не беспокойся, Шэйн. Я не собираюсь стрелять в них из ружей. У меня есть нечто более эффективное.

Она пересекла комнату, подошла к столу, открыла потайной ящик и извлекла оттуда листок бумаги. Молча она вручила Шэйну документ, касающийся ее прав на воду.

— Если ты дашь этому ход, ты объявишь войну фермерам.

Касси бросила взгляд в сторону Эндрю.

— Они уже сделали это сегодня днем.

Вновь схватив за руки, Шэйн привлек ее к себе почти вплотную.

— Ты не понимаешь, на что идешь! Я не дам тебе рисковать своей дурацкой головой только ради того, чтобы расквитаться.

— Неужели ты действительно думаешь, что все это только ради этого? Месть?

— А разве нет? — резко выпалил он, приближая свое лицо вплотную к ней.

— Нет, это восстановление того, что есть мое. Больше не станут стрелять в моего брата, не станут убивать моих овец. — «Или красть у меня землю», — безмолвно и яростно подумала она. — Твои дружки думают, что имеют дело с двумя слабыми женщинами и мальчишкой, но на нашей стороне закон. Я начну возводить плотину завтра же!

— Неужели ты думаешь, что они будут сидеть сложа руки и согласятся с этим? Тогда у них на самом деле появятся все основания жаждать крови.

— Как видишь, для того, что они уже натворили, им не требовалось никаких оснований, — ответила Касси, сердитым жестом указывая в сторону соседней комнаты, где спал Эндрю. — Может быть, узнав, что я начала действовать, они оставят нас в покое.

Пальцы Шэйна крепко стиснули ее руки, желая внушить ей хоть немного здравого смысла. Когда Касси взглянула на него, выражение ее лица говорило, как глубоко она ранена и оскорблена.

Он привлек ее к себе, желая успокоить. Сделав так, Шэйн пытался понять, что же в ней, в Касси, есть такое, что заставляет его отбрасывать в сторону годы жесткого самоконтроля. Отлично понимая, что ему следует повернуться и уйти, чтобы порвать неразрывные путы, которыми она сковала его сердце, Шэйн вопреки всему еще крепче прижал ее к себе. Он наслаждался ее мягкостью и, как никогда, понимал, что она вынуждает его принять роковое решение. Мог ли он предпочесть этого синеглазого эльфа и повернуться спиной к своему прошлому, к клятвам, которые он обязан исполнить?

Она стояла перед ним до боли прекрасная, но он уже познал свою долю прекрасных женщин. Ни одна не могла заставить его отбросить в сторону природную осторожность. И уж, конечно, ни одна из них не вызвала в нем желания упасть к ее ногам.

Однако, сжимая в объятиях ее маленькую, но крепкую фигурку, Шэйн обнаружил, что хочет и готов пойти не только на это, но и гораздо дальше. Ему хотелось увести ее от этой ненависти и злобы, в которой она оказалась с того самого момента, как появилась здесь. Ему хотелось защитить и лелеять ее. Ирония создавшейся ситуации поразила его. Удивленный и озадаченный ходом своих мыслей, Шэйн еще крепче стиснул ее в объятиях, приподняв ей подбородок.

Но когда губы его начали медленно приближаться, Касси вся напряглась, и он почувствовал, как она отшатнулась:

— Знаю, ты, Шэйн Лэнсер, думаешь, я сумасшедшая женщина, но не такая уж я сумасшедшая. Я рада, что у Эндрю легкая рана, задеты только мягкие ткани. Но я не забуду, как он дошел до этого, и я не забуду, какую роль сыграл ты во всей этой глупой войне.

Потрясенная, Касси остановилась перевести дыхание. В этот миг Джим Фоулер распахнул дверь и вошел в комнату с охапкой дров. Касси отошла в другую часть комнаты, пока он складывал дрова в ящик у печи. Ей хотелось быть как можно дальше от Шэйна.

Словно повинуясь его воле, Касси стояла на другом конце комнаты и завороженно смотрела ему в глаза. Теплые волны желания поплыли вверх по спине, когда она прочла призыв, горевший в его взоре. Мысли у нее в голове путались от бесплодных усилий скрыть собственный призыв, обращенный к нему в ответном взгляде.

ГЛАВА 27

Верная своему слову, следующим утром Касси приступила к реализации своих планов по строительству дамбы. Ей пришлось долго уговаривать Мануэло Баски помочь ей. Сказать, что он не одобрял ее затею, значило ничего не сказать. Нет, он был категорически против ее плана.

В конце концов ей удалось убедить его помочь, но каждым своим словом, каждым жестом он давал понять, что не согласен с нею. Даже сейчас, отправившись в фургоне за очередным грузом камней, он что-то недовольно бормотал под нос и периодически ругал себя, словно надеялся, что божественное вмешательство переменит упрямую решимость Касси.

Стоя по колено в грязи, Касси смахнула непослушную прядь волос, то и дело падавшую на глаза. Подняв голову, она посмотрела на ивы и серебристые тополя, росшие по берегам небольшой мутной речушки. Стволы их колыхались под разными углами, будто ветер гнул их в одну сторону, а солнце и вода в другую. Лишенные листьев деревья трепетали, словно стыдясь своей наготы, в то время как ветер скользил между поникшими ветвями.

Стряхивая с себя унылое чувство, которое наводил их грустный вид, Касси вновь согнулась над работой. Она вцепилась в бревно, силясь уложить его на место, невольно думая о том, как было бы неплохо нанять побольше мужских рук, которые играючи справились бы с этим делом. Но ни один из местных жителей ни за что не согласился бы возводить дамбу. В лучшем случае она могла рассчитывать на Мэтта и Джима Фоулера, но оба, не скрывая, всячески увиливали от этой работы.

Посмотрев на другой берег, Касси заметила всадников, направлявшихся к ней. Их было по меньшей мере дюжина. Внутри шевельнулся страх. Легко произносить смелые речи, сидя у себя дома, и строить планы по усмирению соседей. Но теперь, оказавшись в долине в одиночку, она чувствовала себя не слишком храброй. Оглядевшись по сторонам, Касси поняла, что стоит перед ними одна-одинешенька.

Расправив плечи и вскинув голову, Касси непроизвольно крепко стиснула заступ рукой, одетой в рабочую рукавицу. Всадники выехали на противоположный берег и остановились, глядя на нее сверху вниз. Уже одно то, что они были верхом, давало им дополнительное преимущество. Касси осознала это, когда, всмотревшись в их лица, ощутила коллективную ненависть, исходившую от них.

Узнав красную бычью физиономию Джекоба Робертсона, Касси подумала, что, наверное, он у них зачинщик и предводитель. Первые же слова, сказанные им, подтвердили ее догадку.

— Это тебе не сойдет с рук, мисси. — Лицо, казалось, побагровело сильнее обыкновенного, когда он погрозил ей своим толстым, похожим на сардельку пальцем.

Прежде чем она успела что-либо ответить, один из всадников проговорил:

— Потише, Робертсон, ты же знаешь, мы решили попробовать уладить это дело по-хорошему.

Касси повнимательнее пригляделась к этому второму оратору, припоминая, что встречала его танцах. Да, это Адам Рейнольдс, сосед, владевший довольно крупным участком земли к югу от ее владений. Он полностью зависел от ее воды.

Рейнольдс, приветствуя Касси, коснулся пальцами полей шляпы.

— Мэм.

Сдерживая желание потребовать их убраться с ее территории, Касси ответила на его приветствие легким кивком.

— Надеюсь, вам известно, зачем мы здесь? Эта вода питает ручьи, протекающие по нашим землям, — продолжил Рейнольдс.

Касси намеренно безразличным тоном ответила:

— Да, знаю.

— Тогда ты должна знать, что не имеешь права запрудить воду! — взорвался ковбой, стоявший рядом с Рейнольдсом.

— Ничего такого я не знаю. — Стальная решимость, светившаяся в глазах Касси, не поколебалась ни на йоту. — Я имею на это все законные права. Если вы сомневаетесь, можете взглянуть на договор.

Рейнольдс попытался воззвать к здравому смыслу:

— Мы не сомневаемся, что у вас есть бумага, но у вас нет оснований для…

— Нет оснований? — Голос Касси дрожал от едва сдерживаемой ярости. — Вы говорите мне, нет оснований? Значит, убивать моих овец, стрелять в меня, в членов моей семьи — не основание?

— Минуточку, погоди! Но мы-то не имеем к этому никакого отношения! — заявил плотный, только что говоривший ковбой.

Касси окинула всадников бесстрастным взором.

— И вы думаете, я вам поверю?

— Нас не волнует, что ты думаешь…

— Погоди, — остановил ковбоя Рейнольдс, вновь пытаясь вмешаться. Он опять обратился к Касси: — Ваш дядя…

— Не имел возможности запрудить реку. Как удобно, что он «случайно» был убит незадолго до того, как собирался сделать задуманное.

Ее слова прозвучали как обвинение, и Касси испытала минутное удовлетворение, увидев их оторопевшие лица. Казалось, у всех у них от изумления отвисли челюсти и перехватило дыхание, лишив способности говорить. Пока висела эта многозначительная тишина, Касси поочередно всматривалась в каждое лицо. Лишь на одном не было следов ни удивления, ни сомнения. Однако Джекоб Робертсон поспешил изобразить на своем лице ту же мину, что и у остальных, так что Касси, скользнув по ним взглядом в обратном порядке, невольно задумалась, уж не почудилось ли ей это отличие в его реакции.

— А теперь, джентльмены, предлагаю вам покинуть мою собственность.

Рейнольдс решил попытать счастья еще раз.

— Вы же не знаете, что натворил ваш дядя, когда он…

— Я знаю все, что мне нужно. А теперь хочу, чтобы вы ушли.

— Очень храброе заявление для безоружной женщины, — прорычал Робертсон.

Касси пересилила страх, не моргнув и не отступив ни на дюйм.

Робертсон подал коня назад.

— Мы уезжаем, но вернемся. И когда мы вернемся, закон будет на нашей стороне. Ни один суд не допустит, чтобы Дэлтоны вновь опустошили долину.

Касси не проронила ни слова, пока всадники, возглавляемые Робертсоном, не исчезли из виду. Отметив про себя, что они двинулись на север, она сразу же догадалась: это не случайно, что они направились в имение Шэйна.

* * *

— Пропади все к чертям, Шэйн! Мы не позволим ей сделать это. И если ты не остановишь ее, ее остановим мы!

Шэйн глубоко вздохнул, спрашивая себя, наверное, уже в тысячный раз, как же его угораздило связаться с этой дерзкой девчонкой, заварившей всю эту кашу.

— Потише, ребята, не кипятитесь.

— Не кипятиться?.. — дружное возмущение прокатилось по комнате. Шэйн, успокаивая их, поднял руку.

— Мы что-нибудь придумаем. Часть воды, той, что есть в Лейзи X., можно отвести для вас, пока не найдем окончательного решения.

Всеобщее одобрительное бурчание донеслось из разных углов комнаты при этом заявлении. Хоть они и приветствовали его помощь, Шэйн отлично понимал, что они хотели, чтобы он положил конец угрозам Касси.

Рейнольдс подошел к Майклу, молча сидевшему за письменным столом и вертевшему в руках ручку.

— А что ты думаешь обо всем этом, Майкл? Ты же адвокат.

— Еще не совсем, — ответил Майкл, тщетно ломая голову, что бы такое сказать, что одновременно успокоило бы друзей, с которыми прожита вся жизнь, и не отдало бы Касси на растерзание волкам.

— Ты ближе всех во всей нашей долине приблизился к адвокатскому званию, Майкл. Могли бы мы получить законное решение, которое положило бы конец всему, что тут происходит? Помнишь, что сказал тогда тот адвокат с Востока насчет того, что мы должны сделать со старым Дэлтоном, когда он запрудил воду?

Майкл продолжал поигрывать с чернильным прибором, стоящим на столе, стараясь потянуть время. Принимая во внимание обстоятельства, Майкл понимал, что не составит большого труда получить временное решение суда, запрещающее Касси строительство дамбы. Но он также отлично понимал, что это отнюдь не окончательное решение проблемы. Испытывая к Касси особые чувства, Майкл не хотел очутиться в положении, когда придется причинить ей неприятности. И все же, несмотря на это, Майкл понимал, что извечная война между Лэнсерами и Дэлтонами требует, чтобы он встал на сторону Шэйна и своих соседей.

Тем не менее он отключил свою совесть при обсуждении проблемы, мучившей соседей, и, не поднимая глаз от стола, ответил:

— Не знаю, Адам. Я еще только учусь. Чтобы справиться с этим делом, вам потребуется настоящий адвокат.

— Но это означает, что нам придется ехать на Восток!

— Может быть, и нет, — промычал под нос Шэйн, шагая взад и вперед по просторной комнате. — Ты можешь отправиться до ближайшего телеграфа и оттуда послать телеграмму человеку, которого я использую в Бостоне. Если он сумеет добыть ордер, он телеграфирует об этом сюда.

— А тем временем ты, черт подери, как следует постарайся, чтобы она передумала, — огрызнулся Джекоб Робертсон.

— Если бы я не знал наверняка, то мог бы, пожалуй, подумать, что ты мне угрожаешь, — проговорил Шэйн сдержанным голосом, в котором, однако более чем отчетливо прозвучала сталь.

Робертсон принялся кусать ногти, чтобы не взорваться. Всякий в комнате знал, что до тех пор, пока не рухнет дамба, возведенная Касси, он будет всецело зависеть от воды Шэйна.

— Никаких угроз, Шэйн. Просто подумал, что если кто и может отговорить ее от этих дурацких планов, то только ты.

— Позволь думать мне. Долгие раздумья, видимо, не идут тебе на пользу.

Шэйн отвернулся, но все же успел заметить едва сдерживаемую ярость, исказившую лицо Робертсона. Однако у Шэйна было полно и других забот, кроме дурного характера Робертсона. Все начиналось заново, однако теперь дело уже не кончится тем, чтобы Лэнсеры зализывали раны.

Топот копыт прервал размышления Касси. Она резко встала с грязного берега и, прикрыв глаза от солнца рукой, всмотрелась в даль. Приближался одинокий всадник, и Касси знала — это Шэйн. Она ожидала его появления с того момента, как кавалькада направилась в сторону его дома.

Он приближался на своем огромном сером в яблоках жеребце. Касси безуспешно пыталась разгадать выражение его бесстрастного лица.

Сойдя с коня, Шэйн подошел и без церемоний заявил:

— Итак, ты все же сделала это.

— Да, — столь же прямо ответила она.

Шэйн снял шляпу и бросил ее на траву. Запустив пальцы в каштановые кудри, он недоумевающе пожал плечами.

— Почему, Касси?

Она попыталась было начать объяснять, но он прервал ее:

— Мне отлично известны причины, но скажи, зачем рисковать своими жизнями ради какого-то куска грязи?

— О?! Теперь это уже кусок грязи. Неужели ты так же относишься и к Лэйзи X.?

— Нет, но тут все совершенно иначе. Я вырос на своем ранчо, провел на нем всю жизнь.

— А я, по-твоему, не могу чувствовать того же?

— Но ты ведь не выросла здесь. Тебя не учили любить свою землю превыше всего на свете.

— Может быть, и нет, но с того самого дня, как умерли мои родители, у меня не было дома, который я любила бы. Это единственное, что я пыталась сделать с тех пор, как приехала сюда. Но каждый, начиная с тебя, пытался остановить меня.

— Но исключительно для твоей же пользы.

— Хватит, я устала от того, что ты все время решаешь, что мне полезно, а что нет.

— Если бы ты послушала меня раньше, не оказалась бы сейчас в таком тупике.

— В тупике вовсе не я — твои приятели!

— Ведь не думаешь же ты, что они вот так просто возьмут и сдадутся тебе на милость только из-за того, что ты перекрыла им воду, которая все равно что кровь?

— А что они могут? — бросила вызов Касси, начиная злиться вслед за ним.

— Хочешь сказать, что еще кроме возможности просто пристрелить тебя, когда окажешься одна без всякой надежды на помощь? — пробасил Шэйн, обводя широким жестом огромные безлюдные просторы, окружавшие их со всех сторон.

Касси не решалась сознаться самой себе в безотчетном страхе, внезапно поползшем вдоль спины и стиснувшем ей горло, и бессознательно закусила нижнюю губу.

— Да, вот это действительно будет по-мужски, — язвительно проговорила она с напускной бравадой.

— По-мужски это или нет, но так уже было не раз, — ответил Шэйн удивительно спокойным тоном.

Молча Касси пристально смотрела на него, не желая верить, но инстинктивно понимая, что он говорит правду. И, оглянувшись по сторонам, с ужасающей до озноба отчетливостью поняла, что именно в такой ситуации она сейчас и находится. Внезапно ей стало ясно, как легко будет любому задумавшему убийство улучить такой же вот похожий момент.

— Самое время пересмотреть свое отношение к моему предложению.

Не веря своим ушам, Касси вскинула голову. Неужели Шэйн думает, будто ею можно манипулировать с такой легкостью? Неужели он считает, что, предупредив, запугав и чуть-чуть подтолкнув, сможет вынудить ее отказаться от своей собственности?

— Да, понимаю, как ты сейчас доволен. Ты сможешь сказать своим дружкам, что спас от страшной угрозы их скот и одним ловким движением обвел вокруг пальца эту незамужнюю одиночку-овцевода.

Гнев разрастался в ней с каждым мгновением, и она вдруг заметила, что стоит рядом с ним, всего на расстоянии вытянутой руки. Ее била неконтролируемая дрожь.

— Чего бы хотелось мне, — произнес Шэйн так, что бурливший в нем гнев едва ощущался, поскольку он старался не повышать голоса, — так это спасти твою глупую башку. Прямо сейчас, я и не знаю сам почему!

Они стояли друг против друга, каждый дрожа от гнева и еще чего-то иного. То, что оба догадывались о подспудных причинах напряженности, повисшей в воздухе, усиливало ее еще больше.

— Ты невыносимый дурак! Мне не нужно, чтобы ты меня спасал. Я не дамочка в расстроенных чувствах, так же, как и ты, в чем я абсолютно уверена, не джентльмен!

Образы распаленных тел, взывающих к единственной заветной цели, внезапно промелькнули в глазах у обоих. Удушающая пелена неосуществленного желания пронизала окружающий воздух, и этот перенасыщенный эмоциями воздух проник глубоко внутрь, когда оба почти одновременно и совершенно безотчетно вздохнули.

— Тебе следовало бы надеяться, что я джентльмен, — сказал очень тихо Шэйн, делая шаг навстречу.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, не отступая ни на шаг, ощущая жар, излучаемый его телом.

— А вот что, — прорычал он, хватая Касси за руки и привлекая к себе. Губы его властно коснулись ее губ, не отпуская от себя. Волнующее вторжение началось. Касси с трудом боролась с нахлынувшими воспоминаниями о его объятиях и о руках, отыскивающих самые чувствительные места ее тела.

Затем постепенно Шэйн почувствовал медленную капитуляцию, как если бы она таяла в его объятиях. И столь же внезапно он понял, что стал объектом наступления. Чертыхаясь, он пытался сдержать ее, а она пинала его обутые в ботинки ноги и яростно колотила крохотными кулачками по его широкой груди. Сперва он подумал, что она просто сопротивляется, но когда ее башмак ударил по незащищенной ботинком кости, он выпустил ее и принялся растирать ушибленную ногу.

— Проклятие, — пробормотал Шэйн, пятясь назад.

Прерывисто и тяжело дыша, Касси бросила на него яростный и торжествующий взгляд. Ему опять едва не удалось проделать с ней это. Ощущение его рук, слабость, которую он неминуемо мог вызвать в ней, чуть было снова не обезоружили ее, чуть было не подчинили ее. Однако один лишь взгляд, брошенный на текущую реку, умножил ее силы. Он, наверное, полагал, что заставит одинокую незамужнюю женщину расхныкаться и уступить его чувственному натиску, но она решила не сдаваться впредь с такой легкостью — даже если бы ради этого пришлось пинать его всю дорогу до самой Мексики.

ГЛАВА 28

Касси стояла у каменного камина, широко расставив ноги и держа в руках ужасное официальное послание. Письмо было вежливым, но окончательность принятого решения набатом звучала в мозгу. Вместе с письмом в конверте находился ордер, который удалось получить ее решительно настроенным соседям, запрещавший ей запруживать воду. Касси начала было сминать эти бумаги в комок, но затем, крепко зажав их в кулаке, торопливо вышла из комнаты и направилась к конюшне. Поспешно оседлала лошадь и вывела ее во двор.

Сосредоточенно думая о случившемся, Касси вскочила в седло и направилась на север в сторону соседнего имения. Она умышленно старалась не вспоминать, как Шэйн предупреждал ее, что суд выдаст ордер, запрещающий перекрывать воду. Тогда же он говорил, что не думает, будто она сможет выиграть, и надеется, что не выиграет. Все сильнее распаляясь, она прибавила хода.

Когда Касси наконец добралась до раскинувшегося на большой территории дома Шэйна, лошадь с трудом дышала, а ярость, охватившая Касси, удвоилась. Не обращая внимания на приличия, она забарабанила по тяжелой дубовой двери. Кипя от возмущения, ходила взад и вперед по просторной веранде. Не дождавшись ответа, Касси распахнула дверь и ворвалась в переднюю. Глянув по сторонам, она, к своему нарастающему раздражению, подумала, что дом, похоже, пуст. Это ее не остановило. Она двинулась вперед и оказалась в рабочем кабинете. Вернувшись назад, Касси пыталась предположить, где могла находиться гостиная. Т-образный коридор вел в трех направлениях. Остановившись лишь на мгновение, Касси устремилась по коридору.

Она открыла несколько дверей, выходивших в коридор, но все комнаты были пусты. Разочарованная, Касси продолжала поиски. Обнаружив, что и остальные комнаты пусты, она взбежала по лестнице на второй этаж и двинулась по длинному коридору, заглядывая во все комнаты подряд. Инстинктивно она повернула направо.

Добравшись до конца коридора, Касси услышала, как кто-то напевал под нос мелодию. Остановившись перед дверью, она прислушалась. Да, кто-то пел — и очень похоже, что Шэйн. Она нетерпеливо постучала и услышала его голос:

— Входи.

Торопливо ворвавшись в комнату, Касси сразу же заговорила:

— Знаю, это твоих рук дело, и не пытайся отрицать! Я…

Голос ее осекся, когда до нее дошло, где она оказалась.

Она увидела великолепное, обнаженное тело Шэйна, погруженное в ванную. Сперва его лицо застыло в шоке. Затем, когда шок прошел и до него дошла вся комичность ситуации, его губы расплылись в озорной улыбке.

— Могу предположить, что именно и должен был отрицать, но ты, наверное, извинишь меня, если я не стану вставать по этому поводу. В конце концов, я же предупреждал, что тебе не выиграть.

Его шутливый тон застал Касси врасплох. Она не знала, как быть: то ли корить себя за то, что ворвалась к нему, когда он принимал ванну, то ли за то, что не могла отвести глаз от этой великолепной картины, которую он собой являл. Независимо от того, что было между ними, то, что теперь произошло, выходило за все мыслимые рамки приличий.

— Я… я…

Слова, казалось, ускользали от нее, усиливая неловкость, что, судя по всему, еще больше позабавило Шэйна.

— Мне кажется, не следует сидеть в присутствии дамы.

Как зачарованная, Касси смотрела, как он готовился встать из ванной. Когда же стало очевидным, что он действительно встает, голос разума пробился сквозь ее помутненные чувства.

— Ты, ты…

Прежде чем Касси смогла пошевелиться, Шэйн поднялся из ванной, стряхивая с себя воду, как огромный зверь. В горле у нее внезапно пересохло, она застыла и не шевельнулась, даже когда его руки привлекли ее к себе. Ощутив, как влага с его тела проникла сквозь хлопковую ткань рубахи, Касси судорожно вздохнула.

Он прижал ее к неопровержимому свидетельству своего желания. С удивлением Касси отметила, что вместо того, чтобы ринуться назад, тело ее выгнулось дугой. Его ладони опустились ей на ягодицы, еще сильнее прижимая к себе, она почувствовала, как вода с его рук просочилась сквозь трусики и увлажнила кожу.

Несколькими легкими движениями Шэйн расстегнул на ней рабочую рубашку и сорочку. Груди ее всхолмились, получив нежданную свободу, и устремились навстречу его ищущим рукам. Также внезапно эти руки оставили в покое ее томительно побаливавшие соски и нетерпеливо скользнули к застежкам брюк. Расстегнув их и спустив вместе с трусиками, Шэйн привлек Касси к себе и прижал ее трепещущее тело к своей ноге. Потираясь о его мускулистое бедро, Касси прошептала его имя, моля отпустить. Шэйн приподнял ее и с наслаждением проник в трепетную плоть, сливаясь воедино.

Судорожно глотнув воздух, Касси скользнула к нему вплотную, не в силах поверить в свои поступки, не веря в ощущения, которые пробуждал в ней Шэйн.

Все мысли покинули ее, когда она обвила его ногами, инстинктивно прижимаясь к нему. Опустив голову, Шэйн взял губами сосок, не прекращая своих размашистых, глубоко проникающих поступательных движений.

Прерывисто дыша, Касси водила руками по телу Шэйна, чувствуя под своими пальцами мощные мышцы и мягкие колечки волос, растущих на груди. Он проникал глубже и глубже, словно стремился добраться до самого дна ее души. Внезапно Касси выгнулась дугой, не в силах сдержать непроизвольный крик, сорвавшийся с губ. Все тело ее сотрясалось, как в агонии, она почувствовала, что и Шэйн достиг своей высшей точки. Задыхаясь, они откинулись назад, глядя друг на друга с удивлением, преисполненным невероятного насыщения, не произнося ни слова.

Нежно Шэйн опустил Касси, посадив ее на стул, на котором лежали его свежие брюки и рубашка. Прерывисто дыша, они продолжали молча, не отрываясь смотреть друг на друга. Касси посмотрела на свою одежду, разбросанную по полу, не в силах поверить в случившееся — словно животные в сезон любви, — не желая признаться, что ей самой хотелось этой внезапной страсти столь же неудержимо, как и Шэйну, наслаждаясь каждым мгновением, настолько сильно в ней все еще продолжало пылать желание.

Наконец, отведя от него взгляд, Касси заметила на полу ордер, с которым она приехала к Шэйну.

Внезапно ее охватил стыд. Страсть к Шэйну вытеснила из головы все мысли о семейном благополучии. В расстроенных чувствах она потянулась за своими вещами и торопливо оделась, застегивая брюки и рубаху дрожащими пальцами.

Шэйн нежным голосом позвал ее:

— Касси…

— Я поговорю с тобой в гостиной, — натянуто проговорила она. Шейн устремился было к ней… — После того как ты оденешься, — закончила она ледяным тоном.

Выйдя из комнаты, Касси наугад двинулась вперед. Спустившись по ступеням вниз, прошла в гостиную и начала мерить шагами внезапно ставшую маленькой комнату. При звуке шагов Шэйна Касси застыла, затем медленно повернулась на звук, словно загипнотизированная, увидев, как он идет босиком, одетый лишь в брюки и рабочую рубашку, распахнутую до пояса. Она отметила, что не в силах оторвать взгляда от завитков каштановых волос, покрывавших его могучую, покрытую рельефными мышцами грудь, от стройной линии…

Ее ответная реакция была автоматической, тело напряглось в томительном предчувствии. Повернувшись к нему спиной, Касси надеялась, что он застегнет пуговицы рубашки до того, как она капитулирует и вновь бросится к нему.

— Касси?

Она медленно обернулась, не желая встречаться с его взглядом.

— Ты пришла показать мне вот это?

Посмотрев на вытянутую руку, державшую помятую бумагу, с которой она намеревалась устроить ему сцену и которую, очевидно, забыла при поспешном бегстве из его комнаты, Касси вспомнила о цели своего приезда, собрала остатки гордости и с вызовом произнесла, по-прежнему не решаясь встретиться с его лукавым взглядом:

— Да, и ты это знаешь.

— О, Касси, — со вздохом проговорил он, проводя одной рукой по своим только что вымытым волосам, держа в другой ордер.

Касси силилась не замечать капельки влаги, поблескивавшие среди каштановых завитков, покрывавших его грудь. Так легко припомнилось, как те же капельки ручейками скатывались вниз по его мускулистому торсу, ручейками, которые ласкали… Она мысленно одернула себя, мечтая о ведре с ледяной водой, чтобы окатить себя.

— Ты отрицаешь свое участие в получении этого ордера? — спросила она.

— Я же говорил, что это совершенно глупая идея, что тебя остановят.

— Значит, надо полагать, ты к этому не причастен?

— Не впрямую.

— Не впрямую! Этот ордер подписан твоим адвокатом.

В ответ он только пожал плечами.

— Не правда ли, удобно иметь под рукой продажного адвоката?

— Раз уж ты так считаешь, то, думаю, да, особенно когда под боком живет чертовски глупая соседка, которая хочет навлечь несчастье на всю округу.

Поскольку он встал перед ней во весь рост, Касси обнаружила, что вынуждена запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Но тем не менее она ему не уступила. Лицо к лицу, глаза в глаза, грудь в грудь.

— Достойные слова из уст человека, который мечтал выжить меня с ранчо еще до того, как я тут появилась!

Вызов брошен, вызов слишком откровенный, чтобы его просто проигнорировать.

— Возможно, было бы гораздо лучше, если бы я добился успеха. Тогда я бы не стоял тут и не спорил с тобой…

Он сожалеет, что они встретились? Лицо ее побледнело от этого неожиданного словесного выпада. Мысленно она постоянно напоминала себе, что его интерес к ней обусловлен исключительно ее землей, но бросить ей это в лицо сразу же после занятия любовью… услышать такое оказалось гораздо больнее, нежели она думала. Боль, пронизавшая ее, оказалась настолько сильной, что не позволила ей заметить угрызений совести, отразившихся на лице Шэйна тотчас же после сорвавшихся жестоких слов.

Огромные синие глаза Касси, встретив его взгляд, сделались бездонными от отразившихся в них страданий.

— Может быть, действительно так было бы лучше.

Не говоря больше ни слова, она бросилась вон из комнаты. Касси едва ли слышала, как он вдогонку звал ее по имени, как пытался броситься следом. Вскочив в седло, она умчалась, прежде чем Шэйн сумел найти свои ботинки. Долго после того, как Касси скрылась из виду, стоял он на просторной веранде, проклиная себя за дурацкие слова и раздраженно ударяя босой ногой по колоннам веранды.

ГЛАВА 29

Милисент беспорядочно разбрасывала зерно по двору. Куры с шумным кудахтаньем бросались склевывать их с отвердевшей от засухи земли. Ей было не до кур, все мысли занимал Ринго и их последняя встреча. Милисент вздрогнула, вспомнив ощущения, которые он разбудил в ней. Чем бы все кончилось, не позволь он возобладать рассудку и не остановись до того, как они ступили бы за грань, из-за которой нет возврата?

Лежа в постели без сна, она вспоминала блеск его глаз, невыразимые чувства, рождавшиеся в ней от томящего прикосновения его рук. Милисент не испытывала ни малейшего стыда, одну лишь испепеляющую потребность превратить в реальность свои сладостные мечты. Вспоминая сияющие глаза Ринго, она не сомневалась, что он переживал такую же мучительную медленную пытку. Он сказал, что слишком уважает ее, чтобы встречаться с ней тайком в полях. Чем больше Милисент размышляла над его словами, тем сильнее склонялась к мысли, что подобное уважение было, пожалуй, излишне преувеличенным.

Милисент отвела взгляд от суетливых кур, и на ее лбу появилась озабоченная складка. По двору, тяжело ступая и опустив голову, брела Касси. С того самого момента, как пришло письмо от адвоката, Касси была сама не своя. Милисент с трудом верила, что Касси рассчитывала без борьбы выиграть первый раунд схватки с соседями. Нет, наверное, стряслось еще что-то. Однако Касси упрямо отказывалась говорить на эту тему. Что бы там ее ни волновало, проблема лежала слишком глубоко внутри, чтобы ее вот так, запросто, можно было извлечь и решить.

Милисент отложила корм для кур в сторону, развязала фартук. Она решила во что бы то ни стало отвлечь подругу от мрачных мыслей.

Когда они подкатили к лавке, Касси обратила внимание на толпу, собравшуюся на улице. Дернув Милисент за рукав, привлекая ее внимание, она спросила:

— Как ты думаешь, в чем дело?

Милисент посмотрела на возбужденную толпу. Касси приподнялась на козлах, стараясь разглядеть происходившее поверх голов. Повернувшись к Милисент, она недоуменно проговорила:

— Похоже на обыкновенную семью.

Касси и Милисент спустились с фургона и подошли к деревянному тротуару. Не в силах сдержать любопытство, Касси обратилась к одной из ближайших дам, которая изо всех сил старалась получше разглядеть происходившее.

— Прошу прощения, не могли бы вы сказать, в чем, собственно говоря, дело?

— Поселенцы, — кратко бросила женщина, заглядывая через плечо крепкого мужчины, стоявшего перед нею.

— Что это означает? — настойчиво поинтересовалась Касси.

— Это фермеры, подавшие заявку на землю.

— А почему все вокруг так возмущены?

Женщина повернулась, обратив все свое внимание на Касси.

— Потому что они строят ограды!

Сказано это было таким тоном, будто Касси была полной невеждой, а сами ограды страшным проклятием.

— О, — только и проговорила Касси, автоматически проникаясь симпатией к несчастным, как один изгой к другому. — Вы хотите сказать, что весь этот шум только из-за оград?

Женщина презрительно окинула взглядом точеную фигурку Касси, облаченную в ситцевое платье.

— Да, именно это я и сказала. Что же еще может так вывести скотоводов из себя — разве что Дэлтоны!

Касси с горделивой улыбкой смотрела на поблескивающие под солнцем новые столбы для ограды. Солнечные блики, игравшие на витках проволоки, наполнили ее чувством глубокого удовлетворения. Она решила не обращать внимания на обидный укол совести, будто она действует, движимая желанием отомстить за то, что ее не признают и заставляют ощущать себя старой девой. «Нет, — в который раз убеждала она себя, — ограда для ее семьи — необходимое средство защиты».

Стараясь не замечать беспокойной совести, Касси шла вдоль новой демаркационной линии, отделявшей ее владения от собственности Шэйна. Столбы, казалось, сами по себе являли молчаливый вызов. Вдали Касси разглядела пыль, поднятую всадником. Едва различив контуры, она с уверенностью могла сказать, кто показался на горизонте. Решительно вздохнув и расправив плечи, она приготовилась дать отпор.

Шэйн подскакал к ней так близко, что чуть не сбил с ног. Взволнованная, Касси отступила назад, когда он резко спрыгнул с седла, стремительно подскочил к ней и яростно схватил за плечи.

— Что, черт тебя подери, по-твоему, ты тут наделала?

Голос звучал глухо, раздраженно.

Одолев подкативший к горлу комок и стараясь казаться спокойнее, чем на самом деле, она спросила:

— Разве не очевидно?

— Гораздо очевиднее, чем ты думаешь. Мало тебе войны из-за воды. Теперь ты решила нагородить заборов!

Касси заставила себя заговорить уверенным тоном.

— Ограда удержит моих овец внутри, а твой скот…

— Тебе не одурачить меня ни на йоту, Кассандра Дэлтон!

Касси вскинула голову, услышав свое полное имя. Ей показалось, что ничто прежде не приводило его в подобную ярость.

— Ты размахиваешь красным флагом перед стадом быков, и ты, черт бы тебя побрал, отлично это знаешь!

— Ничего подобного! Я просто защищаю свою собственность единственно известным мне способом. У меня есть права…

— Все права загнать себя в ловушку из-за того, что ты безмозглая дура, ты это хочешь сказать? Какая, к черту, защита — ты бросаешь вызов к войне. Прошу, разбери свои изгороди, Касси, прямо сейчас. Ради собственного же блага.

— А если я откажусь?

Слова, прозвучавшие в ответ, казалось, были отлиты из металла.

— В таком случае я сам порушу их.

Так же неожиданно, как схватил, Шэйн выпустил ее так, что она пошатнулась. Ошеломленная, смотрела она, как он сел на своего жеребца. Она не отрываясь глядела на него, он осадил жеребца и, пристально взглянув на нее, сказал:

— Помни, Касси, я действительно так и сделаю.

Шэйн развернулся и умчался, а его недобрые слова, больно стегнув, улетели прочь, подхваченные ветром.

* * *

Сумерки плавно сгущались, переходя в темноту, когда Касси подъехала к сараю и неторопливо спешилась. Она заметила лошадь Ринго, привязанную к столбу у дома. «По крайней мере хоть одну из нас навещает джентльмен», — устало подумала Касси. Сила чувств, захлестнувших Шэйна, потрясла ее гораздо сильнее, чем она думала. Ей хотелось лишь позлить его, чтобы он тоже помучился от обиды, переполнявшей ее. Однако к столь резкой реакции она явно не была готова.

С трудом переставляя будто налитые свинцом ноги, она добрела до двери, пытаясь придать лицу веселое выражение, чтобы не омрачать радости Милисент и Ринго. Однако одного взгляда на их серьезные лица хватило, чтобы увидеть, что в этом нет никакой необходимости.

Ринго, едва она вошла в комнату, тут же подошел к ней почти вплотную.

— Много сумасбродных и упрямых женщин встречал я на своем пути, но вы, мисс Касси, всем им дадите фору.

Касси открыла было рот, но он не дал ей ответить.

— О чем вы думаете? Ставить ограды в стране скотоводов!

— Остановитесь, погодите…

— Нет уж, это вы погодите! Вам следует знать, что вы начинаете грязную войну и втягиваете Милисент и Эндрю в самое ее пекло.

— Мне кажется, вам следовало бы позволить Милисент самой сказать за себя.

Лицо Милисент отражало решимость.

— Хорошо, я скажу. Я уже говорила тебе раньше, еще до того, как ты взялась городить эти заборы, что все это глупая затея, и повторяю то же самое и сейчас. Мне кажется, ты сошла с ума, озлобляя всю округу.

Касси стало не по себе от того, что Милисент заодно с Ринго. Неужели ее близкие начали изменять ей?

Голос Касси прозвучал глухо, с трудом:

— Итак, ты, значит, решила пойти против меня.

Милисент подошла к ней, весь ее вид излучал страстное стремление убедить подругу.

— Что ты, никто не против тебя, Касс. Просто мы не хотим, чтобы пострадала ты или Эндрю.

Ринго обнял Милисент рукой и добавил:

— Или ты, Милисент.

Касси с болью отметила, как они оба переглянулись, любовь и взаимное влечение так и бросались в глаза. Сердце ее болезненно сжалось и защемило еще сильнее. Неужели это ее судьба — смотреть, как другие влюбляются и обретают счастье, тогда как ей суждено лишь собирать вокруг себя врагов, число которых более чем достаточно на долю одного человека?

Медленно она отвернулась от них и, тихо ступая, направилась к двери, вышла на крыльцо. Вряд ли Милисент и Ринго будут скучать, что ее нет рядом.

Сами собой глаза ее отыскали в небе созвездие, которое она узнала еще ребенком. Каким-то неведомым образом глубокая чернота, покрывавшая необъятную землю, делала небо еще огромнее, чем оно казалось в Бостоне.

Касси почувствовала холод одиночества, сковавший ее и без того болевшее сердце. Как недоставало ей сейчас силы Шэйна. Какой сильной и смелой чувствовала она себя при первой встрече с ним, теперь… Теперь, когда и Милисент, и Ринго выступили против нее единым фронтом, она уже не была такой храброй и не испытывала прежней уверенности в своей правоте. Ей не огородить всех своих владений, и, когда Эндрю и Мануэло перегонят овец на другое пастбище, возведенные ограды окажутся ни к чему. Так, одинокое напоминание о бесполезном жесте.

Касси прижалась щекой к прохладному полированному дереву столба, поддерживавшего крыльцо. Она смотрела на звезды, которые, казалось, стремительно мчались ей навстречу и бросали безмолвный вызов, будто и они тоже хотели сохранить в своей власти эту огромную, неогороженную землю.

Хорошо, хорошо! Я не в силах воевать против всех. Касси сардонически улыбнулась, звезды, так ей показалось, ярче засверкали в сгустившейся ночи.

Касси положила салфетку и отодвинулась от стола, решив расставить все на свои места и не дать мрачным настроениям вчерашнего вечера бросить тень на нынешний день. Однако вновь и вновь в памяти всплывало лицо Шэйна, напоминая ей о том, чего так не хватало. Задержавшись на некоторое время на крыльце, она позволила себе остановиться на мгновение и полюбоваться непотревоженной красотой безоблачного голубого неба. Неожиданно в голове пронеслась мысль, почему у ее ног не возился, как обычно, Стар. Она проверила овец, сгрудившихся в загоне, и, удовлетворенная, двинулась дальше по двору. Заметив Милисент, пересекавшую двор с корзиной стираного белья, помахала ей рукой и послала сияющую улыбку. Пораженная Милисент нерешительно помахала в ответ и улыбнулась, что свидетельствовало о ее явном удивлении.

Касси продолжала свой утренний обход, взволнованно думая о поблескивающих столбах ограды, которые предстоит сегодня же снести. Со стыдом Касси призналась сама себе в единственном мотиве, побудившем ее построить ограду. Ей хотелось задеть Шэйна в той же степени, в какой он обидел ее. Но вместо этого она разделила свою семью и друзей на два враждующих лагеря. «И, — с грустью поняла Касси, — ограды совершенно не защищали от неприязни Шэйна. Она и Шэйн — совершенно различные, как огонь и вода, и ничто этого не сможет изменить. И уж во всяком случае не ограды».

И хотя разум ее пытался взять верх над сердцем, она заметила, что колеблется. Думая о Шэйне, Касси вдруг обнаружила, что ей не хватает совершенно невероятных вещей, например, его глаз, морщинок, образовавшихся от частого смеха и многих дней, проведенных на слепящем солнце, обаятельной улыбки, от которой так сладко замирало сердце.

Встряхнув головой, словно желая избавиться от этих мыслей, Касси продолжила свой обход. Колкость утреннего воздуха напомнила, что лето с его испепеляющим солнцем осталось позади. Пришла осень. Деревья менялись с каждым уходящим в прошлое днем. Казалось, что так же быстро меняются сезоны в ее жизни.

Касси приблизилась к сараю для стрижки овец и остановилась, заметив нечто, похожее на очертание собаки. В нерешительности она сделала несколько шагов вперед, белая масса лежала ужасающе неподвижно. Сдерживая нарастающий страх, Касси побежала вперед и опустилась на колени у входа в сарай. Перед ней несомненно лежала собака. О Боже, это же Стар!

Она подхватила его на руки. По щекам заструились слезы, когда Касси крепко прижала к себе все еще теплое тельце щепка. В памяти всплыло до боли свежее воспоминание, как Шэйн принес ей его — лохматого и непоседливого. Как мог кто-то убить беззащитное животное? Не слыша собственного плача, Касси укачивала щенка на руках.

На ее плач прибежала Милисент. Пораженная, она застыла на месте при виде Касси с щенком на руках. Медленно приблизившись, она склонила голову набок.

— Касси.

Касси не обращала на нее внимания. Милисент прислушалась и взяла ее за плечи.

— Мне кажется, я его слышу, Касс. Замри, давай послушаем.

Не веря, она уставилась на Милисент, затем успокоилась. Сперва она ничего не слышала, затем из глубины Стара послышалось легкое дыхание.

— Ты думаешь?.. — Касси не успела закончить вопрос.

Милисент присела на колени и принялась ощупывать тело щенка. Наконец она пробормотала:

— Никаких ран. Где у тебя бутылочки, из которых мы поили ягнят?

— Зачем?

— Просто скажи где, Касс.

Касси была в отчаянии, но все же показала в сторону сарая.

— На полке, в сарае, где мы стригли овец.

— Сейчас вернусь, — быстро проговорила Милисент, исчезая.

— Что ты собираешься делать?

— Побудь с ним, Касс. Я сейчас вернусь.

Милисент исчезла в доме, Касси продолжала сидеть, положив голову щенка на колени. Глядя на него, Касси вспомнила каждое мгновение, пережитое ею вместе с Шэйном. Танцы, пикник и, конечно же, занятия любовью.

Внезапно ей захотелось понять, насколько важно чувствовать себя правой. Шэйн подарил ей щенка, чтобы начать новую жизнь. Она ее начала — затеяла войну сначала из-за воды, затем из-за оград, именно в этом и упрекал ее Шэйн. И чего же она добилась? Разозлила Шэйна, отдалила от себя Милисент и Ринго, подвергла опасности Эндрю и вот теперь, возможно, убила невинного щенка.

— Ты должен выжить, Стар. Ты часть моего сияющего будущего. — Ее слова тщетно прозвучали в тишине двора.

Всхлипнув, Касси подняла голову и увидела Милисент, спешившую — нет, бежавшую к ней. Вид чопорной Милисент, бежавшей со всех ног, не мог не вызвать улыбки. Но у нее не осталось больше улыбок. Милисент опустилась на колени у неподвижной собаки.

— Не скажу, что это было бы особенно приятным, — предупредила Милисент.

Касси попробовала рассмотреть содержимое бутылки. Приблизившись, она почувствовала ужасный запах, исходивший от пойла, который вынудил ее отшатнуться назад.

— Что, во имя всего святого, ты тут…

— Какая тебе разница.

Касси забеспокоилась, но Милисент удержала ее протестующую руку.

— Постарайся держать ему пасть открытой, а я буду вливать в него это питье.

Сдержав желание возразить, Касси осторожно открыла пасть Стару. Милисент решительно взяла бутылку и начала тонкой струйкой вливать смесь в горло щенку. Касси массировала щенку горло, надеясь помочь проглотить жидкость. Стар поперхнулся и слабо попытался выплюнуть противную жидкость изо рта, но Касси и Милисент настроились решительно. После того как почти половину бутылки ему насильно влили в глотку, Стара начали бить конвульсии.

— Он выплевывает все наружу! — воскликнула Касси.

— В этом-то весь и смысл, — невесело ответила Милисент.

Час спустя, после того как оставшаяся жидкость была влита в щенка и выплюнута им наружу, состояние Стара, казалось, немного улучшилось.

— Думаешь, он выживет, Милли?

— Трудно сказать. Похоже, вся отрава вышла из желудка. Но я не знаю, сколько гадости успело всосаться в кровь.

— Как ты думаешь, его можно перенести в другое место?

— Наверное. Почему бы нам не положить его перед камином?

— Сейчас принесу одеяло, и мы отнесем его, как на носилках.

* * *

Несколько часов спустя, когда удлинились полуденные тени и приблизились сумерки, Касси взволнованно мерила шагами комнату. Она забыла обо всех делах и сидела подле Стара, но теперь ей начало казаться, что ее бдение давало мало проку. Щенок лежал неподвижно, слишком неподвижно.

Громкий стук прервал мрачные мысли Касси, однако она не шевельнулась, пока настойчивый стук вновь не потряс тишину комнаты. Касси колебалась. В данный момент ей не хотелось никого видеть. В голове, сменяя друг друга, волнами накатывали гнев, презрение и отчаяние, и ей никак не удавалось разобраться в одолевавших ее чувствах.

На этот раз постучали еще громче. Отчаянно вздохнув, Касси решительно открыла дверь. Увидев Шэйна, стоявшего на пороге, она лишилась речи.

— Можно войти?

Молча Касси распахнула дверь шире, пропуская его внутрь. На устремленный вопросительный взгляд он быстро ответил:

— Милисент рассказала мне.

Шэйн бросил шляпу на ближайшее кресло и опустился подле Стара на колени. Мягко ощупав тело щенка своими нежными руками, он на какое-то время задержался, пробуя его живот.

— Не пучит — хороший признак. — Услышав эти слова, она с облегчением вздохнула. Шэйн, не поворачиваясь, проговорил: — Могла бы и сказать мне, Касси.

Она рассерженно заморгала, стараясь сдержать готовые сорваться слезы. У нее уже не было сил выдержать его проникнутый симпатией голос.

— Мне казалось, ты не хочешь, чтобы тебя беспокоили.

Шэйн резко повернулся.

— Беспокоили? Как можешь ты даже думать так?

— Это совсем не трудно. — Глаза Касси заблестели, губы задрожали от переполнявших ее чувств, а зубы непроизвольно прикусили нижнюю губу.

В несколько шагов Шэйн преодолел разделявшее их расстояние. Далеко не нежным образом он привлек ее к себе.

— Даже не знаю, чего я больше хочу — вбить в тебя хоть капельку здравого смысла или же зацеловать до беспамятства.

Прильнув к ее губам, он сделал свой выбор.

Касси утонула в его объятиях, словно наконец-то вернувшись домой после долгого и мучительного скитания. То, что он крепко сжимал ее, казалось таким естественным. Когда ей начало казаться, что ее тело начинает воспарять, Шэйн резко вернул ее обратно на землю.

— Когда же ты наконец кончишь пытаться делать все самостоятельно и поймешь, что тебе нужна помощь?

Она почувствовала, как теплый кокон, только что окружавший ее, куда-то испарился.

— Мне не требовалась бы помощь, если бы не приходилось бороться со всей округой.

— Мне казалось, что я еще вчера достаточно ясно высказался на этот счет, Касс.

Да, это так.

— Самое смешное в том, — голос Касси треснул, она силилась придать ему уверенность, — что я пришла к выводу, что ограды бесполезны. И уже решила сломать их.

— Но тебе не дали шанса выполнить задуманное.

Шэйн не обратил внимания на ту часть своего я, которая требовала воспользоваться своим преимуществом, пока она стояла перед ним беззащитной, не в силах сопротивляться, вместо этого он нежно провел рукой по ее спине, отвел в сторону волосы, упавшие на лицо.

— О, Шэйн, как же можно пойти на такое? Разве Стар представлял для них хоть какую-то угрозу?

— Стар тут ни при чем. Всему виной ограды.

— И, поставив ограды, я убила его. — Сдаваясь, Касси опустила голову.

— Ну, не спеши с выводами. Он еще не умер. Он сильно ослаб, но ты же не оставишь его в беде.

— Ты и вправду считаешь, что у него есть шанс?

— У него же есть ты, и ты в него веришь, не так ли?

Касси кивнула, беззвучно соглашаясь. Шэйн приподнял вверх ее подбородок, заглядывая в бездонные глаза.

— Вряд ли у него есть иная, более веская причина, чтобы поправиться.

Касси опустила ресницы, стараясь скрыть свои мысли, но прежде она успела заметить изголодавшееся выражение, мелькнувшее на лице Шэйна. Как бы ей хотелось, чтобы вода и ограды никогда не вставали между ними; но если б их не было, она, скорее всего, торчала бы сейчас в Бостоне, а не в кольце его рук. И внезапно мысль эта показалась ей совершенно невыносимой.

ГЛАВА 30

Взрыв потряс тишину, подняв в воздух куски камней и грязи, взволновав воды струившейся реки. Касси смотрела, как плотина, которую она с таким трудом возводила, рухнула в несколько секунд. Шериф не мог спрятать сияющего радостью взгляда, когда крутанул рукоятку электровзрывателя. Касси стояла, сжимая в руке врученное шерифом постановление суда, то самое, которое прислал Шэйну его адвокат.

Так как ограничительное постановление суда пришло уже после того, как она построила дамбу, они добились второго решения, обязывавшего местные власти разрушить дамбу. Шериф не стал откладывать дело в долгий ящик. Рано утром он появился у нее в доме, окруженный толпой владельцев соседних ранчо. Джекоб Робертсон возглавлял всю эту банду, его лицо сияло триумфом. Прочитав решение суда, Касси спросила:

— Когда вы намерены выполнить его, шериф?

— Сейчас, — ответил он, преисполненный осознанием собственной власти и того, что мог унизить ее.

— В этом приказе нет ни слова о том, что все эти люди должны находиться на моей земле, не так ли?

Шериф снял шляпу и почесал макушку, покрытую жидкими волосами.

— Ну, право, я не думаю…

— В таком случае я предлагаю вам как представителю закона приказать им покинуть мою землю, прежде чем я выдвину против них обвинение в нарушении частной собственности.

Лица соседей исказило презрение, когда шериф полностью согласился с ней. Однако теперь, когда она стояла и смотрела, как исчезла ее плотина, она сама не знала, так ли уж это важно, что половина соседей не была свидетелями ее поражения.

Она лишилась своей козырной карты, а жизнь членов ее семьи по-прежнему оставалась в опасности. Едва зажившая рана на ноге Эндрю оставалась постоянным напоминанием неопределенности их положения, а также того, что именно она поставила всех их в такое положение. Увлеченная мечтами о новой жизни, она слепо завела их в смертельную западню. То, что не она уготовила всем им эту западню, служило слабым утешением.

С тяжелым сердцем она повернулась и направилась домой, зная, что там ее ждет взволнованная Милисент с горячим чаем и тысячей вопросов. Въехав во двор и спешившись, Касси увидела незнакомую лошадь, привязанную около дома. Сейчас ей только не хватало компании. Меньше всего на свете в этот миг ей хотелось видеть кого-либо.

Она глубоко вздохнула и приняла решительный вид, Касси не осмеливалась показать соседям всю меру поражения, которое она испытывала. Если они увидят, что она готова вот-вот сдаться, они навалятся на нее еще сильнее.

Открыв дверь, она с удивлением обнаружила Карла Фредерикса, восседавшего на кушетке и потягивавшего чай вместе с Милисент. Когда она вошла, он галантно поднялся с места. Его холеный вид мгновенно напомнил ей о своих брюках. Одной рукой она попыталась привести в порядок растрепанные ветром волосы. Холодная элегантность Фредерикса заставила ее почувствовать неловкость в своем собственном доме.

Она взяла чашку, предложенную Милисент, и опустилась на кресло напротив него.

— Мисс Милисент весьма любезно предложила мне чаю, пока я дожидался вашего прихода. — В мягком голосе Фредерикса звучал намек на вопрос, ответ на который он, казалось, уже знал.

Касси молчала, потягивая чай и страстно желая, чтобы он скорее переходил к цели своего прихода. Он ее не разочаровал.

— Я уже слышал о недобрых делах, случившихся сегодня утром, — начал он.

— Вы и весь Техас.

От него не ускользнула ее ирония, когда он усмехнулся своим беззвучным смешком.

— Вновь, моя дорогая, менталитет жителей маленького города потрясен. Однако я пришел заверить, что все происшедшее сегодня утром ни коим образом не влияет на мое к вам предложение. Я по-прежнему готов купить часть вашей земли. После случившегося сегодня утром вы и сами поняли, что от этой земли вам мало проку.

Касси не могла избавиться от чувства, что он что-то скрывал от нее.

— А почему вы так упорно хотите купить бесполезный участок земли, мистер Фредерикс?

— Как я уже говорил раньше, мне хотелось бы поправить ваше финансовое положение.

В его глазах вспыхнул знакомый блеск откровенного интереса, и Касси поежилась от неловкости под его пристальным взглядом.

— Мне кажется, вашему дяде предлагали не вполне справедливую сделку. — Он пожал плечами присущим ему элегантным жестом. — Мне не хотелось бы, чтобы с вами произошло то же самое.

Его замечание о дядюшке Люке предоставило ей паузу. Фредерикс первым предположил, что ее дядя, возможно, и не был злодеем, каким его рисовали Шэйн и его друзья.

— Вы хорошо знали моего дядю?

— К моему сожалению, я бы этого не сказал. Как бы мне сейчас этого ни хотелось. Возможно… — Он вновь пожал плечами.

— Возможно, что, мистер Фредерикс?

— Ничего, моя дорогая. — Он отхлебнул чая. Однако зерна сомнения уже запали в голову Касси. Возможно, если бы ее дядя продал землю, он был бы жив.

— Я удваиваю цену, Касси. Как джентльмену, мне больно подумать, что вы и Милисент можете пострадать из-за нескольких долларов.

Нескольких долларов! То, что он предлагал, вполне могло обеспечить им питание на всю зиму и кое-что еще бы осталось. Однако она упрямо решила не продавать землю, чувствуя, что земля служила ключом к пониманию причин дядюшкиной смерти.

— В данный момент я не планирую продавать, — Касси заметила, как резко напряглись черты его лица, прежде чем на нем появилась добродушная улыбка. — Но как только решу, непременно дам вам знать.

— Ни о чем больше и не прошу. — Фредерикс полностью контролировал голос, но Касси заметила в нем легкие нотки злобы, которые тот тщательно пытался скрыть.

Обе женщины смотрели ему вслед, пока он не скрылся.

— Что-то он мне не нравится, — заметила Милисент.

Касси буркнула что-то в знак согласия, все время прокручивая в голове сказанные им слова. «Возможно. Возможно что? Возможно, ее дядя не был убит? — Подозрения, никогда не покидавшие ее, возникли с новой силой, когда она смотрела вслед удалившемуся по равнине Фредериксу. — Присоединятся ли она и Эндрю к своему дядюшке, если она откажется сдаться?»

ГЛАВА 31

У Касси все сжималось внутри от предчувствия, когда она подходила к сараю; она понимала, что задуманное ею скажется на многих жизнях. А один из этих людей, возможно, никогда не простит ее.

Когда эта мысль пришла ей в голову, она сперва отмахнулась от нее, как от сумасшедшей и невозможной, но теперь она казалась ей единственным выходом. Касси пыталась отговорить себя, приводя всевозможные доводы, почему ей не следовало бы этого делать, почему не следовало бы так поступать, почему ее замысел не сработает. Что ненависть, которую она породит, перевесит то, что она надеялась выиграть. Но все же, когда она неоднократно проигрывала в голове те немногие варианты, находившиеся в ее распоряжении, Касси понимала, что у нее нет выбора.

Она вытерла вспотевшие руки о брюки, зная, что намеревалась, что называется, «сложить все яйца в одну корзину». Если Майкл откажется ей помочь и затем расскажет Шэйну о ее плане, все провалится, так и не начавшись.

Лицо Майкла, как она и предвидела, выразило полнейшую растерянность, когда она поделилась с ним своими мыслями. Проведя бессонную ночь, она поняла, что он — единственный человек, к которому она могла обратиться. У нее не было средств, чтобы нанять адвоката на Востоке, а Майкл был единственным адвокатом — или почти адвокатом, — которого она знала.

— Постановление, отменяющее их решение? — спросил Майкл, уставившись в землю возле своей лошади.

— Не знаю, как это называется, но мне нужен официальный документ, гласящий, что они не имели права взрывать мою плотину и что я имею все права поступать со своей водой, как мне заблагорассудится.

— Не знаю, возможно ли такое, — ответил Майкл, приподнимая копыто лошади и внимательно рассматривая его.

— Конечно же, возможно. Иначе как же тогда мой дядя умудрялся перегораживать воду прежде?

Он посмотрел на нее с удивлением.

— Тебе это известно?

— Не во всех, правда, деталях, — призналась она, — но я знаю, что из-за него многие в округе потеряли скот.

Майкл возвел глаза к небу, словно обращаясь за помощью.

— Дело совсем не в этом, Касси, разве ты не понимаешь, что ты просишь меня сделать? Отвернуться от друзей, от семьи — предать их.

— У меня нет другого выбора. Если закон не будет на моей стороне, я останусь совершенно беззащитна. Меня и мою семью уже пытались убить из засады, Майкл, — проговорила она, грациозно опускаясь рядом с ним на колени, отлично отдавая себе отчет в том, что это движение усилит чары ее хрупкой красоты.

Майкл увидел беззащитность, отразившуюся на ее лице, и пропал. Первый раз он пропал, когда заглянул в ее синие глаза, но только сейчас он понял, как мечтал, чтобы они принадлежали только ему. Годы доверия и преданности, соединявшие Майкла с Шэйном, встали перед ним суровым напоминанием. Он собирался предать это доверие. Душа его разрывалась на две части, когда он попытался возражать.

Поборов чувство вины, Касси коснулась рукой его щеки.

— Ты единственный, кто может помочь мне, Майкл, — проговорила она, устремляя на него свой притягательный взгляд, наполненный сладостными обещаниями.

Он медленно поднялся на ноги, взвешивая варианты. Можно ли предать всю свою прежнюю жизнь ради нее? Он вспоминал о годах любви и преданности, проведенных в обществе Шэйна. Молчал, всматриваясь в глаза Касси, устремленные на него, зовущие и обещающие… Сглотнув подкативший комок, подумал, сможет ли он жить со своим выбором.

— Если я соглашусь…

— О, Майкл, спасибо.

Правильно догадавшись, что сыграла на его слабости к ней, Касси отлично понимала, что у нее не было другого выхода. От мысли, что она воспользовалась его влюбленностью, чтобы превратить его в свое орудие, ей стало не по себе; Но она отчаянно верила, что цель оправдает средства.

Майкл повернулся к лошади, стараясь прийти в себя и раздумывая, как же он будет жить после того, как доведет задуманное до конца. Он мог представить, как разозлятся его друзья и как, что гораздо важнее, расстроится Шэйн. Он повернулся к ней, сказать, что передумал.

— Но, Касси…

Словно предчувствуя его отказ, она вложила свою крохотную руку в его ладонь, отчего по его телу пробежал огонь.

— Майкл, я знала, что могу рассчитывать на тебя. — Она остановилась, помолчала, а затем заставила себя завершить начатое. — Знаю, тебя волнует, что подумает Шэйн, но ведь это никоим образом не отразится на Лейзи X. Не пострадает никто, если они оставят меня в покое. Я не стану перекрывать им воду, если они не будут вынуждать нас к этому. Но мне необходима защита. — Она кокетливо улыбнулась, глядя на него. — Ты так нужен мне, Майкл. — Голос ее зазвучал совсем мягко, вкрадчиво. — Спасибо тебе большое.

Он не слышал сказанных ею слов благодарности; одно лишь «ты нужен мне» бесчисленным эхом звучало в его сознании.

— Сколько времени, по-твоему, все это может занять, Майкл?

— Я могу подготовить материалы и отправить их телеграфом моему учителю, чтобы он помог мне. Думаю, не займет много времени.

— Ты послан мне Господом, Майкл.

Она поднялась на носки и чмокнула его в щечку. Заметив, как на его лице появилось голодное выражение, она повернулась, чтобы уйти, но не успела, Майкл опередил ее.

Чувствуя, как его сильные руки привлекли ее, Касси ощутила мгновенную панику и хотела отпрянуть прочь. Однако вспомнив о важности своей миссии, она заставила свое тело принять его объятия. Когда его губы отыскали ее, она попыталась отстраниться, но он был настойчив. С ужасом она поняла, как похожи были оба брата и в то же время невообразимо различны. Когда он наконец отпустил ее, Касси, прерывисто дыша, ощутила такие могучие угрызения совести, что ей показалось, они уничтожат ее. Она лишь надеялась, что ее цели стоили этого обмана.

ГЛАВА 32

В третий раз Касси проверила запасы в погребе. Даже после продажи шерсти положение оставалось тревожным. Влажный нос Стара ткнул ее в руку, она отложила в сторону лист с обескураживающими цифрами и потрепала пса по голове. Она так обрадовалась его выздоровлению, что не возражала против его вмешательства. Напевая вслух, она радовалась, что Милисент уехала в город; подруга вечно расстраивалась, когда Касси работала с бухгалтерскими книгами.

Последние три недели Касси с нетерпением ждала ответа из Филадельфии от учителя Майкла — долгие, безрадостные недели, когда Шэйн также отсутствовал, перегоняя скот. Она вспоминала о его поцелуях и ласках, которыми они обменялись в ночь перед его отъездом.

Касси пыталась подавить чувство вины, зная, как отреагирует Шэйн, когда узнает, что она смогла получить ордер, а уж тем более, когда обнаружит, что ей удалось завлечь Майкла в помощники. Она покраснела от чувства вины и стыда, нахлынувших на нее.

Касси припомнила, как разозлилась она на Шэйна за день до того, как отравили Стара, но совершенно не присущая ему заботливость начисто смыла гнев, который она испытывала к нему. Он сумел прошлое сделать прошлым, сумел успокоить ее, почувствовать себя в безопасности. А теперь она несомненно тосковала по чему-то, чего ей никак не удавалось определить, но что постоянно вертелось в голове и контролировало все ее помыслы.

Если она закрывала глаза, то ощущала шероховатость кожи Шэйна, чувствовала, как его пальцы касались ее щек, а губы… Нет! Нужно прекратить, или же она совсем сойдет с ума. В комнате внезапно стало невыносимо жарко. Нужно подышать свежим воздухом.

Нетерпеливо Касси вскочила с кресла и почти бегом бросилась из комнаты, распахивая настежь тяжелую дверь.

Она не могла сказать, кто из них удивился сильнее. Но Шэйн не стал тратить времени на выяснение. Прежде чем она успела заговорить, он привлек ее к себе. После затяжного, жаркого поцелуя он немного откинулся назад.

— Да, каждый мужчина мечтает, чтобы после долгого отсутствия его встречали именно так.

Касси хотелось просто растаять в его руках, однако верх взяло ее неистребимое стремление противоречить.

— С чего ты взял, что я ждала именно тебя?

Лицо Шэйна представляло собой комичную маску, в которой, как в зеркале, отразились удивление, разочарование и, наконец, настороженность. Он ущипнул ее за нос.

— Значит, ты встречаешь так каждого, кто приближается к твоей двери, а? Придется послать как-нибудь Куки. Мне кажется, он без ума от тебя с первого дня твоего появления тут.

Она слегка склонила голову, размышляя.

— Хммм, он недурен собой. К тому же весьма завидный холостяк — у него постоянная работа.

— Но в его возрасте твой ядовитый язычок доведет его до инфаркта.

— Скажешь тоже.

— Да, скажу. Однако есть множество других, более худших способов умереть. — Он посмотрел по сторонам. — Где Милисент?

— В городе.

— Эндрю?

— На северном пастбище.

— Хм.

Голос его прозвучал приглушенно, он остановился, вынул заколки из ее волос. Когда ее волосы цвета полуночи рассыпались по плечам, Шэйн запустил в них ладони.

— Неделями я мечтал об этом мгновении, пробормотал он.

Касси внимательно вглядывалась в его лицо, у нее перехватило дыхание, когда его палец, отводя волосы от лица, коснулся ее щеки — именно так, как она множество раз мечтала об этом.

— И об этом, — сказал он, наклоняясь и приникая к ее губам. Глаза Касси закрылись сами собой, тело ее устремилось ему навстречу. Все ее планы и намерения держаться от него подальше растаяли и улетучились. Она забыла о предательском сговоре с Майклом, о боли и злости, которую почувствует Шэйн, когда обо всем узнает. Она больше не была Дэлтон, а он — не был Лэнсером. В его руках она была просто женщиной, а он самым нужным ей мужчиной. В данный момент этого было вполне достаточно.

Шэйн пил из нее, как из сладостного источника, чувствуя себя не в силах утолить жажды стремления к ней. Она — как дикая летняя роза, окруженная снаружи острыми колючками и бархатистая внутри. В его объятиях она раскрывалась, обнажая один лепесток за другим, именно так, как он этого ждал, как мечтал на протяжении всех этих долгих одиноких недель.

Ему так недоставало ее колкого ума, он вспоминал ее скрытую нежность и мучительно мечтал о поцелуях, которые она так щедро дарила. Во время перегона он тысячи раз твердил самому себе, что возьмет себя в руки, как только вернется домой. Никаких ухаживаний за женщиной из рода Дэлтонов, больше он не станет отгораживаться от воспоминаний. Но несмотря на то, что он ругал себя последними словами, он все равно направил своего коня к двери ее дома. Просто в последний раз, в самый последний раз.

Разум советовал повернуть обратно, произнести перед ней речь, которую он множество раз произносил во время перегона. Сказать, что он использовал ее, чтобы завладеть землей, что она никогда ничего для него не значила. Но когда губы ее нежно прикоснулись к его губам, все эти мысли улетели куда-то прочь, а часть его сердца, рвавшаяся к ней, вдруг сделалась еще больше.

Шэйн мягко опустил ее на ковер перед камином. Мучительно медленно гладил ее лицо, словно старался навечно запечатлеть в своем сердце каждую деталь, каждую черточку.

Тихо вздыхая, Касси отвечала ему той же нежном неторопливостью. Он чувствовал воздушное прикосновение ее рук, когда ее пальцы, скользнув сквозь его волосы, пробежали по плечам. Казалось, она умела отыскать каждый усталый мускул, каждый измученный участок его тела. Под ее ласковыми движениями усталость уходила прочь, ему хотелось, чтобы она не останавливалась.

Когда пуговицы на его рубашке перестали удерживать ткань, Шэйн привлек ее ближе, возвращая ласку. Когда так же медленно их обнаженные тела соприкоснулись, души охватило обжигающее пламя.

Движения Шэйна оставались медленными, сдержанными. Касси застонала от удовольствия, когда пальцы Шэйна скользнули по ее коже. Его неторопливость гипнотизировала ее, тело ее внезапно стало невесомым, а кожа — инструментом, созданным, чтобы он исполнял на нем чарующие мелодии.

Он мастерски играл, каждое его прикосновение, каждый легкий, как дуновение ветра, поцелуй — все доставляло ей радость. Касси показалось, что больше она не в силах вынести, их взгляды встретились. Невыраженные чувства, светившиеся в его глазах, остановили у нее дыхание, а сердце почти перестало биться.

Тем не менее, когда он нежно взял в свои ладони ее лицо, вслух не было произнесено ни слова. Когда же, наконец, он потребовал ее, она со всей определенностью поняла, что принадлежала ему не только телом. На ее душе появилось клеймо — а само клеймящее железо несло знак Лэнсеров.

ГЛАВА 33

Звонок над дверью приветливо звякнул, когда Касси и Милисент вошли в аптеку. Сайлас Дженкинс, близорукий владелец, приветствовал их в своей обычной рассеянной манере. Пока Касси рассматривала ряды пыльных баночек, Милисент положила свой список на прилавок. Рассматривая неровные ряды покрытых пылью товаров, расставленных вдоль стен, Касси бросила взгляд на часы мистера Дженкинса и с тревогой отметила, что время близилось к вечеру. Ей не хотелось, чтобы Милисент знала, что она собиралась заглянуть в архив проверить документы, касающиеся земельных прав.

Милисент сильно встревожилась, когда Касси поведала ей о своем намерении узнать, являлась ли смерть дядюшки Люка действительно несчастным случаем. Милисент была категорически против новых неприятностей, поэтому Касси оставила свои подозрения при себе. Однако сейчас ей требовалось взглянуть на эти записи.

Мистер Дженкинс отошел за занавеску, отделявшую торговый зал от подсобного помещения, и Касси посмотрела на Милисент.

— Тебе скучно, не так ли? — наполовину спросила, наполовину заявила Милисент.

— Ну, я…

— Есть другие дела?

— Мне нужно сходить на почту, — придумала Касси, сцепив за спиной пальцы. Придется ей поторопиться, чтобы затем успеть и на почту.

— Могу подождать здесь, если хочешь…

Касси не дала ей закончить фразу.

— Как скажешь, Милли. Встретимся в промтоварном магазине.

Быстро направившись к двери, Касси не дала Милисент возможности пожелать ей счастливого пути. Милисент удивленно приподняла брови, увидев через витрину, как Касси буквально вылетела на улицу. Час спустя Касси сидела, склонившись над старыми томами, в конторе архива, надеясь отыскать необходимые свидетельства, которые, как она чувствовала, находились на расстоянии вытянутой руки. Но хрупкие страницы документов, покрытые слоем пыли, рассказывали лишь о том, что она уже знала. Вздохнув, она перевернула очередной лист. То, что она увидела, заставило ее застыть на месте, не веря своим глазам.

Она читала и перечитывала запись. Согласно написанному, отец Шэйна продал часть имения Лейзи X., принадлежавший в настоящее время Дэлтонам, «за один доллар и ряд ценных соображений». «Наверное, те соображения воистину были ценными», — саркастически подумала она.

Почему отец Шэйна отдал дяде Люку участок земли, представляющий значительную ценность, за бесценок, если учесть, что они были заклятыми врагами? Разумеется, она не знала наверняка, действительно ли они были врагами. Однако все, что делал Шэйн, и все, о чем он умалчивал, подталкивало к этому очевидному выводу.

Она сморщила нос, когда со страницы в воздух поднялось небольшое облачко пыли. Не сдержавшись, она громко чихнула.

— Будьте здоровы.

Касси потянулась за своей сумочкой, стараясь выговорить слова благодарности.

— Бла… благодарю… Апчхи!

Как неловко. Касси подняла глаза и оторопела, увидев спокойного, безукоризненно ухоженного Крала Фредерикса.

— Позвольте, мадам.

Он извлек без единого пятнышка льняной носовой платок и протянул ей.

— О, ну что вы. Уверена, мой платок где-то тут…

— Будьте добры, я настаиваю. Такой пустяк.

Нерешительно Касси взяла платок.

— Что-то никак не могу отыскать свой.

Он галантно поклонился в пояс, как принято в Европе. Касси не привыкла к таким манерам.

— Могу ли я поинтересоваться, чем занята такая прекрасная дама, как вы, в такой пыльной дыре, да еще в такой чудесный день?

Касси мучительно подыскивала ответ.

— Просто сверяю, все ли документы оформлены подобающим образом. Я уже закончила, когда вы вошли.

Касси поднялась с места, взяла свою сумочку.

— Рада была встретиться с вами, мистер Фредерикс, и еще раз спасибо за носовой платок.

— Бросьте, это мелочи, моя дорогая. О, и не забудьте о нашем недавнем разговоре… — Как будто она могла об этом забыть! — Мое предложение остается в силе.

Фредерикс проводил ее до двери и не сводил взгляда, пока она шла по улице к промтоварному магазину.

Спускаясь по ступеням в магазин и отыскивая Милисент, Касси заставила сердце колотиться медленнее. Не хватало только взбудоражить весь город известием, что она изучает документы, регистрирующие сделки с землею. Она замешкалась перед витриной с хомутами, как вдруг почувствовала, как сильная рука опустилась на плечо. Вспомнив последнюю встречу с Джекобом Робертсоном, Касси ошеломленно обернулась, приготовившись к самому худшему.

— Готова влететь в мои объятия? — Шепот Шэйна слышала только Касси. Уверенный, что теперь, когда плотина уничтожена, она рано или поздно продаст ему землю, он пребывал в приподнятом настроении. Как-то, словно между прочим, он оставил ей на подпись бумаги, полагая делом решенным, что она сдастся и уступит землю. Она же попросту спрятала их, предоставляя ему возможность помечтать о том моменте, когда они будут подписаны. Но до того момента, пока она не узнает, кто убил ее дядю, она не собиралась пошевелить и пальцем.

Щеки Касси сначала вспыхнули румянцем, затем побледнели от облегчения.

Шэйн заметил, как по ее лицу пронесся вихрь противоречивых эмоций. Он подтолкнул ее в относительно укромное место, скрытое от посторонних глаз за вешалкой с тканями.

— В чем дело?

— Ни в чем, правда. Ты просто напугал меня.

Он пристально посмотрел ей в глаза и расстроился, когда она опустила ресницы, скрывая мысли.

— Говори правду, Касс.

— Я же уже сказала…

— Как всегда, ничего.

Он приподнял ее подбородок.

— Мне кажется, мы уже говорили с тобой на эту тему.

Когда она ничего не ответила, он провел пальцем по ее бархатистой щеке и спросил:

— Или же ты ждала кого-то другого, тогда, у входной двери?

Его слова вызвали у нее чуть заметную робкую улыбку.

— Ты так похож…

Он шутя прорычал:

— Радуйся, что на этот раз ты ответила правильно.

— Охх, я вся дрожу как осиновый лист.

— Этому делу тоже можно помочь, — добавил он с дьявольским блеском в глазах.

— Обещания, обещания…

— Считай, тебе здорово повезло, что ты сейчас посреди магазина, юная леди.

Касси задумчиво склонила голову, затем, взглянув ему в глаза, проговорила:

— Повезло? Хммм. Думаю, нет.

Внезапный жар охватил Шэйна. Надо же оказаться в этот миг в магазине. Через минуту он не сможет выйти из магазина.

— Мне кажется, лучше посмотреть на вот этот хомут.

— Ты же не боишься, не так ли? — уколола его Касси, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

Теряя контроль над собой, Шэйн вытолкнул ее из-за тканевой занавески и увлек за собой в зал, наполненный посетителями.

— Весь дрожу от ужаса.

ГЛАВА 34

Касси отогнала надоедливую муху. Вместе с Сарой она склонилась над четко размеченной картой.

— Понятия не имею, Касси, — ответила Сара, отодвигая карту, — могу только сказать, что это карта нашей области.

Касси вздохнула. Она надеялась, что Сара знает ключ к той загадке, которую она рассчитывала отгадать. Несколько бессонных ночей провела Касси, пытаясь догадаться, что заставило отца Шэйна продать землю ее дяде, но дело по-прежнему оставалось туманным. Обращаться с подобным вопросом к Шэйну — все равно что кинуть горящую спичку в копну с сухим сеном.

— Право же, мне очень жаль.

Сара колебалась, не зная, что можно ей рассказать. Прошлое мало чем поможет Касси. Наоборот, скорее причинит боль. Сара пожала плечами, решив не ворошить прошлого.

— Не волнуйся. Я думала, может быть, ты что-нибудь слышала. Ничего, я докопаюсь, — проговорила Касси.

Сара поднялась с места.

— Надеюсь, увижу тебя сегодня на городском собрании.

Касси начала отказываться, но Сара прервала ее.

— Если прятаться, то дело не исправишь.

Касси поняла, что она права, и согласилась, решив, что городское собрание может оказаться как раз тем самым местом, откуда она начнет поиски убийцы дяди.

Касси шла по заполненному народом залу, она миновала соседей, которые демонстративно отвернулись в сторону при ее приближении. Не обращая на них внимания, Касси искала Сару. Заметив ее, она направилась в ее сторону, остановившись по дороге поприветствовать Мод, окруженную шумным семейством.

— Как поживаешь, Касси?

— Неплохо, Мод.

Один из сорванцов Мод пролетел мимо, едва не налетев на Касси. Почти мгновенно сработал рефлекс школьного учителя.

— Молодой человек, идите как положено, не бегайте.

Эти слова, произнесенные внушительным тоном, заставили чадо замереть на месте и робко посмотреть на нее.

— Извини, Мод. Мне столько лет приходилось их останавливать, что вырвалось совершенно непроизвольно.

— Но у тебя же нет своих.

— Нет, но большую часть жизни я была школьной учительницей.

— Что ж, в таком случае ты в любое время можешь приструнить моих сорванцов. Они меня с ума сводят. Брось к чертям это ранчо и становись учительницей. Может быть, тогда они смогут посидеть на месте больше минуты.

Зная, что Мод не хотела ее обидеть, Касси улыбнулась, отбрасывая в сторону эту нелепую мысль.

— Не думаю, что горожане приняли бы меня как учительницу.

— Местные жители чего только ни делали, чтобы пригласить сюда учителя. Прошло почти три года после смерти последнего — никто сюда не едет. Когда устанешь от своих овец, всегда найдется работа.

Еще один из отпрысков Мод промчался мимо, и Мод устремилась следом за ним.

Слегка покачивая головой, словно отгоняя прочь слова Мод, Касси двинулась дальше. Пробившись вперед и усаживаясь на сосновую скамью, Касси уловила сбоку от себя движение. Сердце ее ускоренно забилось, когда она узнала высокую стройную фигуру Шэйна.

— Найдется у вас местечко для усталого работника, мэм?

Заглянув в золотистые глаза Шэйна, словно взвешивая его предложение, она ответила:

— Думаю, да. Вы прихватили его с собой?

Шэйн легонько дернул ее за черный локон, выбившийся из прически.

— Кажется, я забыл его вместе с сахаром, которым собирался подсластить твой язычок.

— А я так надеялась приправить сахаром мой вечерний уксус.

Шэйн рассеянно слушал ее колкости, восхищенно глядя в искрящиеся синие глаза, на чуть раскрасневшиеся щеки и загадочную улыбку, блуждавшую по лицу. Она как лимонный пирог — горьковатая и сладкая одновременно.

Заглянув в ее глаза, он отправил ей свое телеграфное послание. Пульс Касси, казалось, ускорился, и он с удовлетворением отметил, как с большей амплитудой и чаще начала вздыматься ее грудь. Как хорошо помнил он бархатистую нежность кожи, сдерживаемую тонкой материей.

Затаив дыхание, Шэйн смотрел на ее влажные губы, он заметил, как кончик языка промелькнул над нижней губой, внезапно со всей отчетливостью вспомнил ее темные, чуть розоватые соски, взывавшие к его прикосновению, как восхитительно они поблескивали, когда он брал их в рот, какой огонь будили они в нем.

— Внимание, граждане! — грубоватый голос мэра прозвучал над шумной, колеблющейся толпой. — Нам предстоит обсудить много вопросов.

Шэйн выпрямился на скамейке, желая, чтобы его мысли текли в другом направлении, поскольку те, что приходили сейчас в голову, причиняли значительное неудобство. Когда Касси накрыла его большую руку своей нежной ладошкой, ему пришлось заставить себя не отпрянуть. Медленно он отодвинулся от нее, чувствуя, как мужское его естество приподнялось и отвердело, и он ничего не мог с этим поделать.

Шэйн молча страдал, пока толпа медленно успокаивалась, и первые десять минут прошли без каких-либо происшествий, так как рассматривались незначительные вопросы.

Несмотря на свою решимость не обращать на него внимания, Касси обнаружила, что ее сильнее влечет к Шэйну, нежели интересуют дела. Она старалась внимательно слушать, но мысли ее неизбежно возвращались к напряженному телу, застывшему подле нее на скамейке. Когда колено Шэйна коснулось ее ноги, она выпрямилась, сделала судорожный глоток, пытаясь сосредоточить внимание на ораторе. Искоса она посмотрела на Шэйна, на каштановые волосы, ниспадавшие на его щеку. Когда он чуть повернулся и перехватил ее взгляд, Касси покраснела, но не отвела глаз.

— …справедливые сделки.

Сара резко толкнула ее в бок, и Касси выпрямилась.

— Что я пропустила? — прошептала Касси. Сара закатила глаза.

— Не много.

— Обращение по поводу прав на воду, которое мы направляем губернатору, лежит на столе в дальнем конце зала. Прошу каждого подписать его прежде, чем он покинет этот зал, — проговорил мэр, пристально глядя на Касси. Она покраснела под устремленными на нее взглядами окружающих. Итак, они решили обратиться с петицией к губернатору, не так ли?

Одобрительный шум наполнил зал, и после одного-двух несущественных объявлений мэр закрыл собрание. Шэйн отошел в сторону перекинуться словами с приятелями, а Касси осталась одна.

— Думаю, тебе лучше продать землю, а, мисси? — Свистящий голос Джекоба Робертсона прозвучал над плечом Касси, и она решительно повернулась к нему лицом.

Собрав всю свою храбрость и выпрямившись в полный рост, она ответила:

— Я так не думаю, мистер Робертсон.

— Тогда как следует подумай.

Касси едва не вздрогнула, увидев неприкрытую ненависть, исказившую его лицо.

— Не хотел бы, чтобы и с тобой случился несчастный случай, как с дядюшкой, — ядовито заметил он. Прежде чем она успела ответить, он повернулся и ушел.

— Развлекаешь лучшего парня в городе? — поинтересовался Шэйн, появляясь рядом с нею.

Касси пыталась прийти в себя. Шэйн часто смущал ее тем, что умудрялся читать ее сокровенные мысли в самые неподходящие моменты. Она сделала вид, будто роется в сумочке, затем спросила:

— Он и вправду среди ваших лучших?

Шэйн презрительно рассмеялся.

— Думаю, каждый город вынужден иметь кого-то вроде Робертсона, хотя бы чтоб попылить.

— Он опасен? — Касси старалась говорить безразличным тоном, но Шэйн среагировал мгновенно и точно.

— К чему все эти вопросы?

— Так, просто… — невнятно пробормотала Касси.

Шэйн припер ее в угол, не давая возможности для отступления.

— Не прячься в кусты, Касси. Я хочу знать, почему он тревожит тебя.

— Просто кое-какие подозрения, ничего реального.

— Про что?

— Про дядюшку Люка.

— А что про него? — Лицо Шэйна напряглось, как случалось всякий раз, когда он слышал упоминание или сам говорил о ее дяде.

Касси проговорила тихо и откровенно. Может быть, пришло время открыто сказать о ее чувствах.

— О том, как он умер.

— Он упал — мне это кажется совершенно простым и ясным.

— Неужели? Как ты объяснишь, почему опытный наездник срывается с обрыва на своей собственной земле; на земле, каждую пядь которой он знает, как свои пять пальцев? А как насчет его собаки? Не жуткое ли это совпадение, что пастушья собака, чувствующая себя уверенно на горных кручах, поскользнулась в тот же самый момент? Даже я не верю, что собачья преданность столь сильна, что заставила пса ринуться вниз следом за хозяином.

Касси судорожно сглотнула, закусив нижнюю губу.

— Я много размышляла об этом, — добавила она.

— Не буду даже пытаться втолковать что-то в твою упрямую голову. — Голос его сделался резким. — Множество людей ненавидели Люка Дэлтона настолько, что вполне могли убить его, но факт остается фактом — то был несчастный случай. И нет никакой пользы ворошить прошлое. У тебя полно своих собственных проблем.

Она начала протестовать, но он перебил ее.

— А сейчас мы уходим отсюда.

Шэйн взял ее за руку и повел прочь из все еще наполненного людьми зала собрания.

Касси старалась не задумываться над тем, почему с такой готовностью отогнала она прочь тревожные мысли. Не потому ли, что у него имелось больше причин скрывать смерть ее дядюшки, чем у кого бы то ни было?

По мере того как он тянул ее за собой, тревоги постепенно оставляли ее. Нерешительная улыбка играла на губах Касси, когда она не мешала Шэйну прокладывать дорогу к двери. Сегодня у нее решительно не было настроения воевать с ним. Ее расписание военных действий на следующую неделю было полностью готово. Оказавшись на улице, он крепко прижал ее к себе.

— Надеюсь, Милисент сумеет сама найти дорогу домой, — начал Шэйн.

— Но…

— К тому же, мне кажется, Ринго будет только признателен, если мы не будем ему мешать.

Сознавая его правоту, Касси расслабилась, шагая рядом. Поскольку независимость была завоевана в тяжелых битвах, то проигранная сейчас стычка казалась мелкой в сравнении с тем, что, она чувствовала, ее ожидает, шагая рядом с ним по широкому тротуару. Касси знала, что ведет себя как дура, но, даже сознавая это, чувствовала, как прикосновение его руки вызывало в ней поток струящегося пламени.

Они остановились под сенью нескольких деревьев, затем вышли под чернильную неподвижность небес. Когда они двинулись дальше, звезды, казалось, устремились навстречу, сияя ярче, чем прежде.

— Вон твоя звезда, — прошептал Шэйн, когда показалась звезда Касси.

У Касси было такое ощущение, будто она медленно тает.

— Да, это она. Но мне кажется, мы кое о чем забыли.

— О чем же, Касси, девочка?

У нее перехватило дыхание от этого нежного обращения. Чтобы восстановить равновесие, она немного отстранилась.

— Мы не отыскали звезду тебе.

Глаза Шэйна смягчились, и он привлек ее в свои объятия.

— Да. Так какая станет моей?

Однако вместо того, чтобы посмотреть на небо, он нежно прикоснулся губами к ее ресницам, затем к щекам и наконец приник к губам. От его волшебного прикосновения кости в ногах у Касси словно исчезли. Она вспомнила о взглядах, которые он бросал на нее на собрании, и подумала, не вспоминает ли он об их последних ласках. В груди сладостно вспыхнул огонь, он начал спускаться все ниже, ниже… она чувствовала, как медленно слабеет.

— Как вон та? — прошептал Шэйн.

Мозг Касси отключился, он бездействовал, как сырое полено. О чем это он говорит? Она проследила за направлением его руки, указывающей в небо. Звезда! Она начала приходить в себя, контролировать свои чувства, попыталась высвободиться из его объятий.

— И как вот эта, — продолжил Шэйн, нежно прикасаясь к ее губам.

Мысли в голове Касси завертелись, как листья, сорванные бурей, чувства не хотели подчиняться ее контролю, ей и не хотелось их контролировать. Поцелуй Шэйна затягивался, становился все более страстным, и так же все более подвластным ему становилось ее сердце. Вопреки всему, из-за чего, по ее мнению, он не мог принадлежать ей, она все же страстно его желала. Внезапно ей захотелось, чтобы все барьеры, разделявшие их, исчезли.

Упругая линия его тела влекла ее все ближе к нему, ей захотелось раствориться в нем, хотелось, чтобы он унес ее…

Когда его тело стало понемногу отстраняться от ее, Касси почувствовала сильное разочарование.

— Мы с тобой, похоже, все время находим самые неподходящие места, — прошептал он ей в ухо, показывая на парочку, переходившую в этот момент улицу.

Касси мгновенно выпрямилась, поправила шляпку и расправила измявшееся платье.

— Вероятно, уже поздно, — рассмеялся он, увидев ее испуганное выражение. — Не волнуйся, тут слишком темно.

Тем не менее Касси смотрела на него скептически.

Разочарование Шэйна можно было сравнить разве что с ее скепсисом.

— Полагаю, мне следует отвезти тебя домой.

— Я тоже так думаю, — прошептала она, также разочарованно.

— Но не раньше, чем ты пообещаешь, что отправишься со мной в церковь в воскресенье.

— В церковь?

— Ты же любишь ходить в церковь, верно?

— Разумеется, да.

Она не была в церкви с того самого дня, как они с Милисент попали в засаду. Милисент всегда приглашала ее, когда за ней заезжал Ринго, но Касси отказывалась.

— Мне просто очень некогда…

— Даже Господь Бог отдыхал по субботам, поэтому никаких оправданий. Заеду за тобой рано утром в воскресенье.

Касси почувствовала, как в сердце разлилось тепло. Мужчина редко сопровождал женщину в церковь, если не испытывал гордости от того, что его видели вместе с нею. Внезапно церковь показалась ей самым подходящим местом; ей придется усиленно молиться, чтобы выиграть это самое важное сражение.

ГЛАВА 35

Воскресное утро выдалось солнечным и безоблачным. Глядя в удивительно чистую синеву неба, Касси не отыскала ничего, что могло бы омрачить этот, как она надеялась, отличный день. В сотый раз за это утро она расправила безукоризненно отглаженную юбку, но сегодня ей хотелось выглядеть, как никогда, привлекательной.

Накидка выгодно подчеркивала цвет ее глаз, поэтому она надевала ее исключительно по особым случаям. Таким, как сегодня. При мысли о Шэйне глаза смягчились. Она отогнала мрачные мысли, пришедшие в голову вчера вечером. Тот факт, что Шэйн страстно стремился завладеть ее землей, вовсе не означал, что он мог пойти ради этого на убийство дядюшки. Однако, напоминал внутренний голос, кто-то все-таки пошел.

Словно в ответ на ее мысли, она заметила двуколку Шэйна, пылившую по дороге. Быстро надев шляпку, посмотрев в зеркало, поправив заколку для волос с жемчужиной, которая досталась ей в наследство от матери, и еще раз критически окинув всю себя взглядом, Касси приготовилась к встрече.

Она едва дождалась, пока он подъедет. Одно лишь приличие удерживало ее от того, чтобы не распахнуть дверь и не кинуться ему навстречу. Секунды ожидания, пока он выходил из двуколки, привязывал лошадь, поднимался по ступеням крыльца, казались неимоверно длинными. Лицо его вспыхнуло от удивления, когда дверь распахнулась, едва он постучал.

— Быстр, как всегда, — начала Касси, на щеках которой выступил легкий румянец, отражавший ее неловкость от ее собственной поспешности.

— Не быстрее тебя, — ответил он чуть иронично, с радостью замечая красноречивый румянец.

— Не хотелось бы опаздывать к началу службы.

— Мне тоже, — ответил он столь же серьезным тоном, и лишь в глазах светились веселые искорки.

Полностью растерявшись, Касси подхватила сумочку и зонтик.

— Я готова.

Губы Шэйна слегка изогнулись при этих бессмысленных словах, и он, чуть склонившись в сторону двери, произнес:

— После вас.

Касси позволила Шэйну помочь ей подняться в двуколку, затем почувствовала, как экипаж наклонился, когда он поднялся с другой стороны. Взглянув на него из-под края своей шляпки, Касси заметила, что на лице его все еще сохранялось удивление. Она продолжала неотрывно смотреть на него, пока до нее наконец-то дошла вся комичность ситуации. У нее, наверное, был такой вид, словно ею выстрелили из пушки, так она торопилась! Касси чуть наклонила голову, чтобы скрыть внезапную улыбку. Она удивилась, что он до сих пор не расхохотался.

Ее слегка удивила хрипотца, проступившая в его голосе, когда он сказал:

— Мне кажется не вполне уместным целовать тебя перед церковной службой.

— Мне тоже так кажется, — прошептала в ответ Касси, чувствуя, как все ее тело сжалось в томительном предчувствии.

— Далеко не лучший вариант начинать так воскресный день, — пробормотал Шэйн.

— Не лучший, — эхом повторила она, внезапно обнаружив, какой тесной вдруг стала двуколка и как ужасно близко оказался Шэйн.

— О нас будет говорить весь город, — продолжил Шэйн, склоняя к ней голову.

— Будет, — согласилась Касси, чувствуя его дыхание на щеке.

— Мы, вероятно, никогда не услышим конца этого разговора, — произнес Шэйн, его губы замерли в миллиметре от ее губ.

— Никогда, — ответила Касси, совершенно не беспокоясь, даже если соседи станут кричать об этой новости во все горло с крыш своих домов.

— В таком случае, — заявил Шэйн, внезапно выпрямляясь, — нам следует немедленно трогаться.

Она заморгала, стараясь прийти в себя. Шэйн взмахнул бичом, и лошади тронулись в путь. Успев схватиться за край двуколки, Касси попыталась выпрямиться, но вместо этого едва опять не вылетела из коляски.

— Давай-ка держись покрепче. Мы же не собираемся опаздывать.

Касси с удовольствием придушила бы его. И если бы он не насвистывал веселой мелодии, можно было бы подумать, что он разочарован не меньше ее. Она чувствовала себя как тряпичная кукла из кукольного театра, тогда как он был столь же уверен в себе, как бостонский банкир.

Когда они въехали в церковный двор, Касси заметила, как несколько голов повернулись в их сторону с видимым изумлением. Вскинув подбородок, Касси надеялась, что значение воскресного праздника западет в сердца ее соседей.

Шэйн помог ей сойти с экипажа, и когда они направились к дверям, друзья и соседи Шэйна приветствовали его. У самой двери Касси почувствовала, как кто-то дернул ее за рукав. Обернувшись, она увидела женщину, четверо детей которой стояли рядом, держась за ее ситцевую юбку.

— Миз Дэлтон? — нерешительно спросила женщина.

— Да, я Кассандра Дэлтон.

— А я Нелли Портер. Мой муж работает у мистера Лэнсера.

— Да? — Касси ободрила ее, желая узнать, чего добивалась от нее эта женщина.

— Слышала разговор, будто вы учительница.

— Да, была. — Касси почувствовала, как стоявшие поблизости повернули головы, переваривая эту информацию. — В Бостоне. Но сейчас я не преподаю.

— Мне очень хотелось научить своих детей. Могли бы вы взяться за это?

Просьба ошарашила Касси.

— Вы знаете, что сейчас я развожу овец?

Женщина кивнул а.

— Я бы с большим удовольствием дала уроки вашим детям, но боюсь, у меня не будет для этого времени. Вы могли бы…

— Я не умею читать, миз Дэлтон. — Голос женщины прозвучал бесцветно и невыразительно, но Касси почувствовала сожаление и неловкость, проступившие на ее гордом, морщинистом лице. — Но мне хочется, чтобы дети стали грамотными. Мне хочется, чтобы они умели читать, писать, знали арифметику. У нас нет школы, потому что мы никак не можем найти учителя, который согласился бы приехать сюда учить наших детей.

Касси почувствовала, как сердце ее сжалось от жалости и восхищения перед мужеством стоявшей перед ней женщины, решившей сознаться в отсутствии собственного образования, если это могло помочь ее детям.

— Может быть, один-два раза в неделю после ужина, — нерешительно начала Касси, не представляя себе, как ей удастся втиснуть эти уроки в и без того напряженный распорядок дня.

— Спасибо вам большое, мэм. Мой Генри отработает у вас на ферме все, что полагается за учебу.

Касси почти физически ощутила, как толпа недоуменно напряглась.

— Я не собиралась брать с вас плату за уроки, миссис Портер…

— Нам не нужна милостыня. Судя по тому, что я слышала, вам вряд ли помешают лишние мужские руки. — Женщина, как показалось Касси, с трудом сдержала слезы, готовые было брызнуть из глаз, но ее лицо не утратило гордого вида. — Весьма признательна. Если вам что-либо понадобится, приходите к Нелли.

Прежде чем Касси успела ответить, женщина повернулась и растаяла в толпе, входившей в церковь.

— Ты отлично поступила, Касси. — Шэйн крепко стиснул ей руку, предлагая взять его под руку. Так они поднялись по ступеням и вошли в церковь. Касси не знала, не показалось ли ей, что на лицах соседей мелькнуло новое выражение растущего уважения.

Они нашли свободное место и присоединились к хору, уже исполнявшему мелодию. Мелодия торжественного гимна вливалась в ее душу. Касси окинула глазами неприхотливое церковное строение, состоявшее из одного зала. Она поняла, как не хватало ей дружеского расположения соседей и друзей, того, что всю свою жизнь она воспринимала как нечто само собой разумеющееся.

Мелодия закончилась, Касси опустилась на жесткую скамью. Шэйн подсел чуть ближе, чем требовали приличия. Касси взглянула на свою небольшую светлую ладошку, утонувшую в его огромной загорелой руке. Легкое пожатие его пальцев согрело новым и непонятным доселе образом. Она, чувствовала себя защищенной, пользующейся вниманием, желанной. Странно, но ей необходимо было чувствовать сразу все три этих чувства. В данный момент ей хотелось забыть все, что разделяло их.

Первая часть проповеди прошла очень быстро, хотя Касси и не расслышала многое из того, о чем говорил преподобный Бичер. С каждым мгновением она все более явственно ощущала стройное тело Шэйна, прижимавшееся к ней.

Проповедник не переставая говорил. Шэйн как бы ненароком сжал ее руку. Он нежно провел по ее пальцам, погладил вокруг суставов, затем провел вдоль ладони. Каждое его движение вызывало в ней серию микровзрывов. Касси хотелось узнать, понимал ли он, что делал и до чего может ее довести, если будет продолжать свои неторопливые поглаживания.

Когда на пианино зазвучали аккорды гимна «Ближе к тебе, мой Боже», она резко убрала руку. Щеки ее пылали. Касси старалась сосредоточиться на словах песни. Безотчетно заглянув в глаза Шэйну, она увидела в них горящее неуемное желание.

Касси сидела выпрямив спину, в безукоризненной позе, держа себя безупречно. Если бы не улыбка, тронувшая уголки губ Шэйна, она полностью контролировала бы себя.

Когда с последней молитвой служба закончилась и прихожане начали общаться между собой, что составляло такую же часть воскресной службы, как и проповедь, Касси посмотрела по сторонам в поисках признаков ненависти и удивилась, заметив робкие попытки приветствовать ее со стороны тех, кто унижал ее прежде. Неужели так подействовала новость о том, что она учительница?

Одна из дам, которую она помнила по танцам, посвященным помолвке, подошла к ней вплотную.

— Обед на открытом воздухе в два часа, мисс Дэлтон.

Повелительный тон, каким это было сказано, придал словам оттенок приказа, а не приглашения, но, по крайней мере, начало положено.

Касси, немного заикаясь от неожиданности, поблагодарила.

— Э… э… спасибо.

Женщина качнула перьями на шляпке и отошла. Удивленная Касси глядела ей вслед.

— Обед на лужайке, да? — прозвучал у самого уха голос Шэйна, — прекрасное название для куска грязи с несколькими травинками в нем.

— В данный момент это божественно!

Отвечая еще на несколько приветствий, Касси не заметила удивления, появившегося на лице Шэйна. Просто божественно.

* * *

Милисент с облегчением вздохнула, когда сняла корсет и накинула ситцевый халат, завязав пояс на талии. Ринго ушел несколькими часами раньше, так что теперь у нее наконец-то появилось время, которое можно потратить на себя. Они договорились с ним встретиться часов около четырех и вдвоем отправиться на пикник вместо городского воскресного обеда на открытом воздухе. Милисент надеялась, что это означает одно: Ринго хотел того же, что и она — уединения.

Поджаренная с розовой корочкой курица и корзинка с провиантом были готовы, и у Милисент оставалось свободное время.

Взяв в руки небольшое зеркальце, она с разных сторон принялась разглядывать свое лицо. «Да, глаза довольно привлекательные, форма лица более или менее сносная», — решила она. Она не замечала прелести своих глубоких зеленых глаз, тонких черт лица. Она видела лишь одно — проклятые веснушки, безобразно взиравшие на нее с отражения в зеркале. Милисент глубоко вздохнула. Отчаяние требовало самых решительных мер. Если ей хочется романа, то необходима чистая белая кожа, а не такая рябая.

Милисент посмотрела на небольшую корзинку с только что собранной земляникой, стоявшую рядом с нею. Много сил ушло на то, чтобы не дать Касси и Эндрю добраться до грядки с ягодами до того, как они подрастут и созреют. И вот теперь ягодам предстояло сыграть важную роль.

Решительно взявшись за дело, Милисент терпеливо разрезала каждую земляничку пополам и положила в чашку с лимонным соком. Закончив эту операцию, она налила свежую пахту в другую чашку, где уже находился мед. Тщательно перемешав мед с пахтой, Милисент намазала этим составом лицо. Пока кожа оставалась влажной, она наложила землянику свежесрезанной стороной по всему лицу.

Следуя рекомендациям, прочитанным в книге по косметике, осторожно надавила на каждую земляничку, покрыв ягодами веснушки. Книга гарантировала, что после подобной процедуры пропадут любые, даже самые упрямые из них.

Милисент сидела неподвижно, пока маска загустевала и все крепче прилипала к лицу. Взяв в руки зеркальце, она вздохнула с сожалением. «Ну и видок! Только бы помогло», — подумала она, недовольно поводя плечами. Если бы мужчины знали, через что приходится пройти женщинам…

Милисент прислушалась. Она готова была поклясться, что слышала легкий стук в дверь. Но кто бы это мог быть, тем более в воскресный день, когда весь народ отправился на городской воскресный обед? Она посмотрела на часы, стоявшие на шкафу. Всего два часа. Ринго должен появиться лишь часа через два.

Открыв дверь, она выглянула на кухню. Ничего не увидев, подошла к окну. Откинув в сторону занавеску, Милисент лицом к лицу столкнулась с Ринго, смотревшим с другой стороны. Трудно сказать, кто из двух был шокирован сильнее.

В ужасе Милисент бросилась к умывальнику, принялась судорожно дергать за ручку. Вода не шла. Схватив полотенце, она, словно обезумев, принялась поспешно стирать землянику с лица, но не успела.

Входная дверь распахнулась. Милисент вскрикнула, бросилась в свою комнату и забилась в угол.

— Милисент, боже мой! Что случилось?

Ринго подбежал к ней вплотную, она почувствовала, как ей на плечи легли его руки, старавшиеся развернуть ее. Судорожно Милисент вцепилась в край комода, отвернувшись, чтобы он не мог видеть ее лица.

— Я не смогу помочь, если ты не дашь мне взглянуть, Милли. Что это, ожог? Не отворачивайся!

Продолжая отворачиваться от него, Милисент судорожно глотала воздух, одновременно размышляя, может ли человек по-настоящему умереть от стыда, и очень надеясь, что она сможет.

— Милли, повернись, чтобы я мог помочь тебе.

Она упрямо покачала головой, отказываясь говорить.

— Хочешь сказать, что не повернешься?

Она кивнула.

— Проклятие! Ты сама повернешься, Милисент Гроден, или я сам поверну тебя! Если нужно помочь, ты не откажешься, пока я здесь.

Признавая поражение, Милисент решила повернуть голову. Ей все равно пришлось бы повернуться; не может же она сидеть в углу, пока он не уйдет. Медленно она повернулась лицом к Ринго.

Глядя в его ошарашенные глаза, Милисент молила о мгновенной смерти. Ринго нерешительно вытянул руку и с любопытством коснулся ее лица.

— Земляника?!

Изумление, прозвучавшее в его голосе, можно было сравнить разве что с удивлением, которое светилось в его глазах.

— Да, земляника. Доволен?

Милисент покраснела под своей ужасной маской, и ей хотелось выплеснуть свое раздражение. Она собралась уйти, но Ринго остановил ее.

— Это в самом деле… Я думал, с тобой что-то случилось…

— А я спятила с ума.

— Ну, я не говорил, что ты сумасшедшая. Но не могу сказать, чтобы когда-либо видел, как кладут на лицо землянику, — ответил он осторожно, облизывая палец и пробуя на вкус пропитанную медом ягоду.

— Очевидно, ты никогда не был знаком с теми, у кого бы было столько веснушек, — огрызнулась она, но сообразив, что сболтнула лишнего, прикрыла рот рукой. Как же это она проболталась?

— Веснушки, Милли? Ты сказала веснушки?

Она видела, что он с трудом сдерживает смех, и ей хотелось как следует заехать ему кулаком. Как смеет он потешаться над ее несчастьем?

— Да, веснушки, черт их побери!

Ринго, услышав это необычное признание, рассмеялся.

— Хорошо тебе смеяться… — Она рассвирепела не на шутку, чувствуя себя некрасивой и совершенно по-дурацки. — Эти ужасные, противные штуковинки не рассыпаны по всему твоему лицу.

— О, Милли. — Ринго привлек ее к себе, и она почувствовала, что он продолжает вздрагивать от смеха. — Моя прекрасная Милли. Я не позволю тебе называть их отвратительными. Это же капли солнца, рассыпанные Богом по лицу самого прекрасного из его творений.

— Ты только так говоришь. — Милисент хотелось бы верить этим его словам, но она отлично знала, как выглядела.

— Я так говорю, потому, так считаю. — Смех его затих, когда он приблизился к ней вплотную и слизнул землянику у нее со лба. — К тому же ты очень вкусная.

Если бы такое было возможно, то она покраснела сильнее прежнего.

— Я знаю, как ужасно я выгляжу, — возразила она.

Не говоря ни слова, Ринго поднял ее на руки и понес на кушетку.

— Мне кажется, я прямо сейчас готов к пикнику, — заявил он, касаясь ее губ и слизывая с лица еще одну землянику.

Милисент дико задергала руками и ногами. Никогда еще мужчина не брал ее на руки — не то чтобы ей это не нравилось, но все же…

Испытывая некоторое облегчение, она возразила:

— У меня уже собрана корзина. Если ты меня отпустишь и дашь мне умыться…

Милисент сладостно содрогнулась от дьявольского блеска, мелькнувшего в его глазах, когда он склонился, чтобы попробовать нектар, покрывавший ее лицо.

— Что? И выбросить самое лучшее?

Ринго склонился над ней и нежно поцеловал в губы. Поцелуй, который должен был бы быть мимолетным, затянулся, когда он почувствовал, как Милисент ответила на его ласку. Им овладело неудержимое желание.

Одну за другой он слизал, с ее лица несколько оставшихся ягод земляники, с каждым разом приближаясь к ее губам. Она тихонько постанывала от наслаждения. Когда ее руки коснулись его волос, затем скользнули по плечам, Ринго почувствовал, как теряет последний контроль над собой. Страстно он прижал к себе ее дрожащее тело. Вместо того чтобы отпрянуть, Милисент прошептала его имя и прильнула еще теснее.

Ее захлестнуло головокружительное ощущение того, что она вновь в объятиях Ринго. Ощущая дрожь желания, сотрясавшего его тело, Милисент в этот момент обнаружила, что обладает новой, ранее неведомой ей силой. Губы Ринго, покрывавшие поцелуями ее лицо, зовущие губы, двинулись к чувствительной ямочке на горле. Когда они приблизились к вороту ее рубашки, Милисент всем телом прижалась к нему.

Руки его отыскали пояс халата и медленно развязали узел. Халат распахнулся, Милисент в восторге выгнулась, давая ему возможность развязать тесемки рубашки. Воздух ласкал ее едва прикрытое тело, и она чуть не задохнулась, когда Ринго провел рукой сперва по одному, затем по другому набухшему соску, хорошо заметному под тонкой тканью.

Его взгляд, прикованный к раскрасневшемуся лицу Милисент, заметил, как страсть преобразила черты ее лица. Он знал, что, несмотря на невинность, она готова принять его. Точно так же он понимал, что ему придется сдерживать адскую страсть, разгоревшуюся в них обоих.

Страстное желание боролось с потребностью защитить ее, уберечь от ужасной борьбы, в которую она так неразумно ввязалась. Не в силах совладать с собой, Ринго обнял ее и спустил с кушетки на покрытый мягким ковром пол перед камином. Придвинувшись ближе, Ринго провел рукой по ее волосам. Его губы приникли к ее губам, когда он вытаскивал заколки, удерживавшие ее волосы. Блестящими золотыми ручьями они растеклись по ее великолепным обнаженным плечам, расцвечивая мечты о ней, которые так часто будоражили его воображение. Сердце Ринго трепетало, как листва на дереве под легким бризом.

Одна сильная рука нежно ласкала ее бархатную щеку. Другая, заключив в объятия, слегка поглаживала пальцами основание шеи. Лишь несколько мгновений потребовалось им, чтобы прийти в высшую степень возбуждения.

Синие со стальным отливом глаза взяли в плен зеленые и не отпускали. Дыхание их участилось, и шумные резкие вздохи и выдохи нарушали тишину дня. На этот раз, когда Милисент сглотнула подкативший к горлу комок, он свидетельствовал не о страхе, а о предчувствии — о голодной, долго не получавшей удовлетворения страсти. Теперь она не отвела глаз от Ринго, поскольку в них видела столь же могучую страстную потребность.

От резкой смены ритма дыхания у Ринго Милисент внезапно испытала ударившее в голову чувство власти. Едва сдерживая себя, она следила, как его губы медленно приближались, чувствовала, как вздымалась его грудь, колени ее ослабели от сознания неотвратимости судьбы, явно написанной на лице Ринго.

Она ни на минуту не сомневалась, что такова судьба, к которой она стремилась всю свою жизнь. Медленно, мучительно медленно его губы приближались к ее, и она наслаждалась прелестью этого момента. Внезапно Милисент почувствовала, что наступает конец долгого путешествия, полного неподвластных ей превратностей. Но путешествия этого она не променяла бы даже на весь скот Техаса.

Милисент задержала дыхание, когда ищущие губы Ринго прильнули к ней, ожидая ответа. Ресницы ее мгновенно закрылись, но не могли скрыть обуревавших ее эмоций.

Она чувствовала на себе легкие, как прикосновения крыльев бабочек, поцелуи Ринго. Когда один мимолетный поцелуй пришелся в едва прикрытый тонкой тканью ставший неимоверно чувствительным сосок, у нее перехватило дыхание. Зарывшись обеими руками в его волосах, она наслаждалась ощущениями, возникавшими в кончиках ее пальцев.

Вновь их губы встретились, и опять ресницы Милисент плотно закрылись, когда тела соприкоснулись. Каждый поцелуй, медленно спускавшийся вниз по шее к груди, казалось, потрясал ее до глубины. Она удивлялась сама себе, потому что даже не подозревала о существовании в себе дремавшего до сих пор вулкана страстей.

Ринго поднял голову, стараясь заглянуть ей в глаза, руки его легли на ткань тонкой блузки, которую теперь удерживали всего несколько пуговиц. Милисент спокойно встретила взгляд Ринго, глаза ее сияли гордостью и желанием. Одна за одной пуговицы расстегнулись, и лишь маленькие завязочки блузки отделяли реальность от фантазии, желание от его исполнения. Словно совершая один захватывающий дух шаг, она поняла, что фантазии больше не могут ее удовлетворить, и взглядом выразительно сказала о своем решении Ринго. Она словно пробудилась в сильных руках Ринго, которые унесли прочь блузку, и прохладный ветерок, задувавший в окно, ласково пробежал по ее обнаженной коже. Захваченная поразительными и невероятными ощущениями, она едва отдавала себе отчет, как один за другим исчезали другие предметы одежды, пока она не осталась в одних только панталонах.

Внезапно ей захотелось увидеть и почувствовать таким же образом Ринго. Руки ее неуверенно и нетерпеливо коснулись пуговиц его рубашки. Его глаза раскрылись от удивления при виде ее явного удовольствия и нетерпения. Но когда он остался без рубашки, Милисент внезапно одолела застенчивость. Чувствуя, что ей неловко, Ринго сам избавился от оставшейся одежды и вновь повернулся к ней. Милисент почувствовала, как внутри нее вспыхнул огонь, который неторопливо начал опускаться вниз, когда она разглядывала его отлично сложенное тело.

Годы тяжелой работы на свежем воздухе довели его тело до стройного совершенства. Милисент нерешительно вытянула руку, чтобы прикоснуться к рельефным мускулам, которые всегда скрывались под покровом рубахи и брюк. Упругие волосы под кончиками ее пальцев скручивались колечками, когда она вела пальцами дорожку к его темным соскам. Когда ее пальцы прикоснулись к темным кружкам, он застонал вслух.

Он прижался к ней всем телом, и Милисент захотелось ощущать его всего — всего целиком. Словно прочитав ее мысли, Ринго снял с нее панталоны, обнажая ее тело во всей его царственной красоте. Когда взгляды их встретились, все обещания последних месяцев сплавились в желание, потрясшее обоих.

Испытывая такое ощущение, будто каждый нерв объят пламенем, Милисент еще плотнее прижалась к нему. Почувствовав твердое свидетельство его желания, она на мгновение застыла в панике, а затем почти вскрикнула, когда Ринго коленом раздвинул ей ноги.

Она коснулась руками вздувшихся мышц на спине и на груди Ринго. Каждый изгиб, каждая клетка обещала волнующую загадку, которую ей хотелось разгадать.

Когда лучи полуденного солнца коснулись темных волос, спустившихся на лоб Ринго, Милисент вдруг спросила себя, все та же ли она одинокая дева, приехавшая сюда из Бостона. Пока эта мысль вертелась у нее в голове, взгляд Ринго не отрывался от ее тела, и огонь желания, горевший во всем его облике, не допускал и мысли, что она когда-то могла быть старой девой, не пробуждавшей желания в мужчинах.

Неожиданно, как холодный душ, на ее истомленное сознание излился голос Ринго:

— Знаешь, мы не сможем повернуть обратно, не так ли, дорогая?

Милисент кое-как удалось кивнуть, пытаясь представить, догадывался ли он, что она была не властна над своими собственными действиями, тем более над его.

Она почувствовала, как он плотнее прижал ее к полу. Когда он в поисках немого ответа заглянул ей в глаза, Милисент не знала, чего он ожидал от нее, поэтому произнесла слова, которые хотела произнести больше всего на свете:

— Я люблю тебя, Ринго.

Прежде чем ответить, он на мгновение взял в плен ее губы.

— И я люблю тебя. Милли. Так, как тебя никто не любил.

С этими словами его бедра прижались к ней, раздвигая ее ноги в стороны. Внезапно ее охватил страх от неожиданной боли, но прежде, чем она успела отстраниться, Ринго мощно привлек ее к себе, и толчки его стали глубже. Дыхание у нее перехватило от незнакомого, но приятного ощущения, которое он пробуждал в ней. С упоением и самоотреченностью Милисент начала двигаться в такт его движениям, надеясь… отыскивая… и находя. Когда нарастающая страсть достигла максимума и сотрясла дневной покой, Милисент невольно подумала, может ли рай хоть чем-то походить на земного Ринго.

ГЛАВА 36

Касси взглянула на подругу, вновь замечая улыбку, которая теперь, казалось, постоянно играла на губах Милисент. Попеременно она была то мечтательна, то заботлива, то буквально светилась от счастья. Касси подозревала, что до свадьбы совсем недалеко.

Когда в дверь постучали, она посмотрела на деревянную преграду, и внутри появилось напряжение. День начался с новых угроз, на этот раз в виде задушенного цыпленка, к телу которого привязали отвратительное письмо. Теперь Касси почти привыкла к угрозам. Почти. Она подошла и открыла дверь. На пороге стояла Нелли Портер и ее дети.

— Добрый вечер, миз Дэлтон. Мои дети готовы приступить к урокам, если вы готовы с ними заняться.

Касси едва сдерживала чувство неприязни, но, заметив гордый взгляд и покрытое морщинами лицо Нелли Портер, поняла, что не сможет отказать.

— Отлично, мисс Портер. Давайте отведем на сегодняшнее занятие часа два. Если хотите, можете подождать здесь, или можете отправиться домой и вернуться позже…

— Сегодня вечером я помогу Генри. В следующий раз он один приведет детей. Что вы поручите нам сделать?

Касси не собиралась поручать женщине работу вне дома, как бы того ни хотелось.

— Почему бы вам не помочь Милисент по хозяйству, Нелли? А я скажу Генри, что сделать во дворе.

Нелли согласно кивнула и стала ждать указаний от Милисент. После того как Касси попросила Генри вычистить загоны, она вернулась к детям. Четыре свежеотмытых лица следили, как она доставала книги, тетрадки и карандаши.

Когда первое занятие подошло к концу, Касси должна была признать, что дети быстро схватывали и упорно занимались, почти так же, как их мать, которая не покладая рук на протяжении двух часов скребла и чистила.

Когда Касси и Милисент распрощались с детьми, обе громко вздохнули с облегчением.

— Я устала просто смотреть на нее, — проговорила Милисент, — благодаря тому, что она успела сделать, я часов на шесть опережаю свой график на завтра.

— Не скажу, что сожалею, что мне не придется чистить загоны завтра, но не думаю, чтобы они пришли во второй раз, — ответила Касси. — Хотелось бы, чтобы Эндрю с такой же охотой занимался уроками.

Но Портеры вернулись, и с каждым днем количество детей росло. Касси не могла сказать нет, а детям так сильно хотелось учиться. Ей показалось, что она переоценила свои возможности. Но одна за другой семьи приводили своих детей учиться, у нее не хватало духу отказать. Правда, детей приводили в основном женщины, поскольку большинство мужчин держались в стороне. За исключением Генри Портера, чья умелая помощь казалась даром Господним.

Если бы ее восприняли и как личность, а не только как учительницу, тогда ей, может быть, и понравилось бы жить на этой суровой земле. Со вздохом Касси подумала, что, как только она узнает имя убийцы своего дяди, спокойствию в ее жизни придет конец.

— Поэтические чтения? — не веря, переспросила Касси, нагнувшись, чтобы забить гвоздь в расшатавшиеся ворота кораля.

— Можно ли представить себе что-либо более волнующее здесь? Настоящие поэтические чтения! Соберется весь город. Мы не можем упустить такое событие. Что, как ты считаешь, нам надеть? Как уложить волосы? Шляпки будут к месту? Может быть, наши воскресные платья…

Несмотря на усталость, Касси улыбнулась. Если бы тогда, в Бостоне, кто-нибудь сказал ей, что Милисент будет вести себя как взволнованная школьница, она никогда не поверила бы этому. Но Милисент оказалась права: весь город собрался на чтения. Когда они прокладывали путь в толпе к своему ряду, около Касси материализовался Шэйн. При виде его пульс ее участился, он выглядел высоким, стройным и изголодавшимся. Выражение его глаз говорило, что он именно ее хотел в качестве главного блюда.

— Привет, Касси. — Его голос омыл ее теплой волной. Прежде чем она успела ответить, между ними протиснулись несколько человек, спускавшихся в амфитеатр.

Как только они прошли, Шэйн крепко взял ее под руку.

— Не хочу рисковать, чтобы это случилось опять, — проговорил он, подводя ее к одному из последних рядов.

Пока вокруг них шумел хор голосов, наполняя комнату, Касси и Шэйн сидели друг подле друга, ощущая, как тепло одного проникает в другого.

Касси пристально посмотрела на Шэйна, задержала взгляд на жилке, пульсировавшей на шее, отмечая, как она завибрировала с возрастающей быстротой, когда он опустил свою руку ей на ногу. А когда его пальцы коснулись ее колена, у нее перехватило дыхание, она ощутила его тепло через несколько слоев одежды.

Рискнув бросить на него еще один взгляд, она увидела, как потемнели от желания его глаза, а его полные губы стали влажными. Вспомнив, как эти губы приникали к ее собственным, как его руки прикасались к ее телу, Касси пыталась сдержать мощные удары сердца, которые, как казалось, можно было видеть со стороны.

Она с облегчением вздохнула, когда смогла переключить внимание на бродячего актера, объявившего репертуар сегодняшнего вечера. Уитмэн и сонеты Шекспира. Пока зрители вежливо хлопали, Касси немного напряглась. Уитмэн? Некоторые из его творений были, мягко говоря, рискованными, так что их предпочитали опускать во время художественных чтений в Бостоне. Несмотря на охватившую ее неловкость, озорная улыбка появилась у нее на губах, когда она окинула взглядом соседей, с нетерпением ожидавших начала культурного вечера. Их возбуждение свидетельствовало о том, что они истосковались по всему, что приходило с Востока, так как прибыли они сюда, на Запад, по меньшей мере лет десять назад. Итак, в этот вечер все они пребывали в состоянии некой просветленной эйфории.

Касси придала своему лицу непроницаемое выражение и принялась ждать начала чтений. Поглядывая на Шэйна, она хотела убедиться, действует ли на него ее близость в той же степени, как его присутствие действует на нее. Она встретилась с ним взглядом — туманным и вопрошающим — и тут же догадалась, что действует.

Намеренно он медленно опустил свой взгляд, задержав его на линии ее груди, словно снимая с нее платье, прикрывавшее тело, которое он так хорошо знал. Она встретила его взгляд. Медленный, все расплавляющий жар, исходивший от него, дал ей понять, что он все знал. Она покраснела, но не от стыда, а от охватившего ее желания.

Касси отвела взгляд от Шэйна, когда актер начал читать сонеты Шекспира. Горожане жарко аплодировали, когда первая часть чтений закончилась.

Когда актер перешел ко второй части выступления, Касси оглядела зал и увидела внимательные лица, затем посмотрела на Шэйна, которого также, казалось, захватил мир, нарисованный актером. Она не могла скрыть улыбки, появившейся на губах, когда актер приблизился к той части стихотворения, которое она так хорошо знала:

— «То пожатие робкой руки…»

Она мягко опустила руку поверх руки Шэйна. Глаза его потемнели от желания, между тем актер продолжал. Касси неторопливо провела языком по губам, Шэйн смотрел на нее с восхищением.

— «Так обнаженной грудью прижалась ночь…»

Зная, что играет с огнем, но не в силах совладать с искушением, Касси опустила локон черных волос поверх своей полной груди. Шэйн во все глаза следил за ее движениями. Он нервно сглотнул и выпрямился на скамье.

— «О, невыразимая страстная любовь… Мы оба должны повернуться к друг другу, я раздеваюсь, спешу…»

Не желая думать о том, куда ее могут завести ее же собственные действия, Касси соблазнительно расстегнула пуговку на лифе платья. У Шэйна округлились глаза, дыхание заметно ускорилось. Пристально глядя ему в глаза, она провела пальцем вверх по его руке и заметила, как он сильно покраснел.

— «Рука скользит по всему телу, рисуя робкую картину плоти…»

Касси легонько впилась ногтями в бедро Шэйна, затем увидела его искаженные пыткой глаза. Намотав на палец локон, она медленно распрямила его, в то время как Шэйн судорожно ерзал на жесткой скамье. Внезапно ей захотелось узнать, был ли его дискомфорт вызван физическими причинами и были ли они заметными. Опустив свой взгляд вниз, она увидела, как натянулись его брюки. Подняв глаза, Касси увидела, что мускул на щеке Шэйна нервно подергивался.

— «Он отнимает у нее ее волю и сдерживает себя, пока не удовлетворится…»

Она провела пальцем по ладони Шэйна, ввергая его в танталовы муки. Он слегка подскочил на месте, взял в руки шляпу и принялся обмахиваться ею, как веером. Сдерживая улыбку, она заметила, что в зале воздух пришел в движение, разбуженный множеством вееров и шляп. Да здравствуют добрые люди Кинонбурга!

Касси легонько постучала ногтями по колену Шэйна, и он отодвинулся. Она улыбнулась, глядя ему прямо в глаза, сомневаясь, способен ли он выдержать хоть еще немного. Что за нервный тик вдруг поразил его?

— «Ветер, чьи мягко позвякивающие гениталии трутся о меня, им будешь ты!..»

Наклонив голову, чтобы сдержать улыбку, она затем медленно провела языком по губам. Глаза Шэйна чуть не выкатились из орбит. Когда она услышала следующие слова, то подумала, лучше бы ей родиться глухой.

— «Фаллический перст любви, груди любви, животы, прижатые и приклеившиеся друг к другу с любовью…»

Не в силах сдержаться, Касси умышленно подмигнула Шэйну, который в свою очередь уронил шляпу на пол. Когда он нагнулся, чтобы поднять ее, Касси тоже нагнулась, ее дыхание обожгло его. Когда взгляды их встретились, Шэйн походил на приговоренного к расстрелу. Наконец, сжалившись над ним, Касси немного отодвинулась и лишь держала в своих ладонях его вспотевшую руку, сидя неподвижно в течение нескольких последних строф.

Когда актер закончил, во всем зале прозвучало лишь несколько нерешительных хлопков. Большинство жителей города не были уверены, обогатились ли они культурно или же возмущены. Неуверенные в своих чувствах, они просто неловко улыбались друг другу, направляясь к выходу. Когда они вышли на тротуар, Шэйн отвел Касси в сторону.

Он повлек ее за собой по тротуару, прежде чем она успела вымолвить хоть слово.

— Ты хотела свести меня с ума?

— Сработало? — спросила она, вспоминая, как он буквально выводил ее из себя в церкви и в двуколке.

— Ты такая штучка, Касси, девочка, такая, я скажу, штучка… — Шэйн провел руками по волосам: признак явного волнения.

Она улыбнулась медленно, обольстительно, он чуть вновь не выронил свою шляпу. Шэйн пытался понять, догадывается ли она, как она на него воздействует. Ему хотелось просто схватить ее в охапку и уволочь в темноту, а там будь что будет, и плевать на последствия.

Она по-прежнему молчала и лишь слегка покачивалась рядом с ним. Не прикасаясь, лишь мучая его своей близостью.

К черту все это, он должен уволочь ее прочь! Прежде чем Касси успела удивленно вскрикнуть, он повлек ее за собой с тротуара в темную аллею.

— Шэйн, куда?..

Он не отвечал, вместо этого быстро шагал по аллее, почти бежал. Так же резко он остановился. Найдя то, что искал, Шэйн подошел к широким двойным дверям платной конюшни. Касси смотрела широко раскрытыми глазами, как Шэйн распахивал двери. Она замерла у входа и чуть не упала, когда Шэйн рывком втянул ее внутрь. Он оставил ее лишь на несколько мгновений, которые потребовались ему на то, чтобы закрыть ворота на тяжелый деревянный засов, надежно отсекая всех непрошеных гостей.

Касси напрягла зрение, пытаясь разглядеть хоть что-то в густой темноте. Затем услышала позвякивание лампы, почувствовала запах фосфора вспыхнувшей спички, которую Шэйн зажег о подошву своего ботинка, и вспыхнул золотистый свет, аурой осветивший дальние углы конюшни.

Дыхание ее стало прерывистым, когда она увидела остановившиеся на ней глаза Шэйна. В его взгляде не было угрозы, лишь подтверждение того, что ее заигрывание распалило в нем желание, разожгло решимость.

По мере того как Шэйн надвигался на нее, она невольно отступила. Каждый шаг приближал его к ней все ближе и ближе. Когда между ними осталось всего несколько дюймов, она внезапно остановилась, поняв, что больше не хочет отступать назад. Жар, всегда пробуждавшийся в ней при прикосновении Шэйна, на этот раз вспыхнул от одного выражения его лица.

Он крепко привлек ее к себе, ей потребовалось менее секунды, чтобы ощутить доказательство его страстного желания. Распаленная огнем, горевшим в его глазах, Касси слышала, как ее собственная кровь пульсирует в висках. Охваченная внезапным порывом, она поняла, что хочет его именно сейчас. Не после нежных любовных поглаживаний, а прямо сейчас.

Откровенно она подалась вперед и опустила свою небольшую руку на выступившую часть его брюк. Видя, как у него перехватило дыхание, Касси провела руками вдоль его стройных бедер. Ее руки продолжили свое путешествие, пока наконец не успокоились, отыскав пуговицы рубахи.

Дьявольски улыбаясь, она принялась торопливо расстегивать пуговицы. Прежде чем она успела покончить с пуговицами, Шэйн повернулся. Проворными, умелыми движениями он убрал со своего пути все юбки и принялся снимать трусики. Касси почувствовала, как нижнее белье упало к ее ногам, и нетерпеливо отпихнула его в сторону. Ее руки торопливо нащупали застежки его брюк, но руки Шэйна оказались проворнее.

Она задышала еще прерывистей, когда Шэйн поднял и замотал ее юбки вокруг талии, резко и нетерпеливо привлекая ее к себе. Чувствуя, что ее поднимают в воздух, Касси почти не успела приготовиться, когда Шэйн с силой начал проникать в нее. Ей понадобилось буквально мгновение, чтобы охватить его своей влажной теплотой.

Руки Шэйна массировали ей ягодицы, она впитывала в себя его мужскую силу, вздрагивая от наслаждения, когда он проникал, казалось, до самого центра ее существа. Каждый глубокий толчок будил в ней очередной новый всплеск нервной дрожи.

Едва замечая грубое бревно, в которое она упиралась спиной, Касси обвила плечи Шэйна руками, отвечая на его мощные толчки с силой, о существовании которой у себя даже не подозревала. Она не верила, что это она сама.

Вращая бедрами, как в древнем ритуальном танце, она услышала, как Шэйн застонал от наслаждения. Испытывая нарастающее возбуждение, Касси оросила его своей теплой влагой, содрогаясь от огненных струй, пронизывавших все ее тело. Предчувствуя приближающийся высший миг наслаждения, она откинулась назад, затем резко припала бедрами к Шэйну.

Шэйн крепко стиснул ее ягодицы, изливая себя в ее ждущее чрево. Мощные конвульсивные движения постепенно перешли в сотни более слабых трепетных подрагиваний.

Продолжая удерживать тела в интимной близости, Шэйн прильнул к ее губам, высказывая без слов весь восторг разделенной страсти.

Касси обхватила руками его шею, Шэйн слегка приподнял ее и уложил на свежее сено.

Нежными руками он расправил юбки, поднял панталоны, натянул их на ее подрагивающие ноги. Когда его руки нашли то место, где соединяются бедра, его длинные пальцы принялись играть кудрявыми завитками. Касси смотрела на него с удивлением.

— У нас с тобой много общего, Касси, девочка.

С этими словами он натянул панталоны до самой талии, тщательно завязав их. После того как еще раз расправил ее юбки, Шэйн принялся приводить в порядок собственную одежду.

Скривив рот в сардонической улыбке, он разглядывал свою пострадавшую рубашку. Доставая пучок сена из волос Касси, он улыбнулся ей.

— Не сомневайся, горожане наверняка узнают, что ты обошлась со мной по-своему.

Касси удивленно подняла брови в наигранном протесте.

— Я?

— Ты.

Шэйн просунул ее палец в дырку на своей рубашке и глухо зарычал, а она буквально задрожала от восторга.

— У меня еще остались три пуговицы. Неужели ты хочешь привести меня в полный беспорядок?

Мягкий свет в конюшне заколыхался, когда они, безуспешно пытаясь сдержаться, рассмеялись. Гнедой конь стоял в стойле, удовлетворенно пожевывая свой овес, в то время как мужчина и женщина по другую сторону удовлетворяли куда более острый голод.

ГЛАВА 37

Касси стояла, уперев руки в бока, и наблюдала, как мужчины укладывали тяжелые валуны. Лошади использовались в качестве тягловой силы, но несмотря на это работа отнимала много сил. Ей самой претило восстанавливать плотину. Но с решением суда, полученным при помощи Майкла, которое счастливо покоилось в ее кармане, в ней вновь проснулась уверенность.

Складывалось впечатление, что судебный ордер, на основании которого разрушили ее плотину, послужил катализатором для еще большей ненависти к ней. Она надеялась, что уроки с детьми помогут завоевать хоть какое-то расположение соседей. Но вместо того, чтобы оставить ранчо Дэлтонов в покое, после того как плотину разрушили и вода стала доступной для всех, нападки, наоборот, участились. У нее зарезали еще нескольких овец, кто-то стрелял в Милисент, когда та возвращалась из города. Продолжали приходить злобные письма с угрозами.

Касси знала, что в любой момент может избавиться от земли и покончить со всеми этими проблемами. Шэйн не отставал со своими предложениями купить землю, действуя каждый раз все более настойчиво, чем прежде. Карл Фредерикс также активизировал свою кампанию «помощи». Но теперь она настроилась держаться до конца. Единственный способ доказать, что смерть дядюшки не была несчастным случаем, состоял в том, чтобы оставаться на месте до тех пор, пока тот, кто убил Люка, сделает свой шаг.

И надеяться, что она окажется готовой, когда он сделает этот шаг. Сердце ее сжалось при мысли, что этот «таинственный» кто-то может оказаться Шэйном. Касси боялась допустить такое. И тем не менее не могла сбрасывать со счетов очевидное: пока что у него было больше, чем у кого бы то ни было, оснований ненавидеть ее дядю. Но почему?

Словно в ответ на свой невысказанный вопрос Касси заметила Шэйна, ехавшего на коне по равнине. Она подавила улыбку, которая сама собой появилась на губах. Шэйн, наверное, взбесится, когда увидит, что плотина вновь встает на своем прежнем месте.

Она не ошиблась. Как только конь остановился, Шэйн соскочил с седла.

— Что, черт бы тебя побрал, ты опять затеяла? Эта плотина точно так же взлетит на воздух!

— Не думаю, Шэйн. — Голос Касси звучал ровно, чего нельзя было сказать о состоянии ее чувств.

Гамма переживаний отразилась на его лице, когда он приблизился к ней.

— Что ты имеешь в виду?

— У меня есть решение суда, отменяющее прежнее, ограничивающее мои права, и исключающее принятие чего-либо подобного впредь.

— И теперь ты намерена пойти по стопам своего дяди и уничтожить всю округу?

— Нет нужды уничтожать кого бы то ни было. Восстанавливаю плотину, чтобы иметь возможность спускать или перекрывать воду в любой момент, когда захочу. Если меня оставят в покое, вода будет течь. Если же нет — перекрою.

Шэйн нетерпеливо провел рукой по волосам, отошел и тут же приблизился почти вплотную. Глаза его расширились.

— Почему я должен верить, будто у тебя есть решение суда?

— Потому что у меня есть документ, — сказала она, не желая доставать его и показывать инкриминирующую подпись.

— Где же он тогда?

— У меня, — ответила она, стараясь говорить уверенно и сдержанно.

— И я должен верить тебе на слово?

— Он у меня в кармане, — выпалила она, не подумав. Касси увидела, как его взгляд устремился к небольшому кармашку на груди, где лежал свернутый документ. Она облизнула губы и отступила на шаг назад. — Тебе незачем его видеть. Все совершенно законно.

— Тогда почему ты не хочешь, чтобы я его увидел? — Шэйн надвигался на нее, а она торопливо пятилась, скользя на камнях.

— Это совершенно ни к чему, — поспешно проговорила Касси, стараясь придать голосу силу, — просто мне не нравится, когда под сомнение ставится моя честность.

Последнее слово она почти выкрикнула, так как чуть не упала навзничь, споткнувшись о большой кактус.

— Думаешь, твои соседи поверят тебе на слово, Касси?

— Дело не в этом, просто мне не нравится твой тон, — начала она, стараясь отойти от него, сохраняя видимость достоинства.

— Черт возьми, мне не нравится то, что ты говоришь. Ну-ка, дай-ка сюда эту бумагу.

Касси решила стоять на своем, полагая, что он блефует.

— Думаю, незачем.

— А я думаю, есть.

С этими словами Шэйн сунул руку к ней в карман, коснувшись груди через тонкую ткань рубахи. Касси сильно покраснела, чувствуя себя полной дурой. Несмотря на все, что было между ними в прошлом, она никак не думала, что он поведет себя так бесцеремонно и грубо средь бела дня, в присутствии рабочих.

Но мгновение спустя ее неловкость была забыта, когда она увидела, как недоуменное выражение на его лице быстро сменилось гневным.

— Что, черт возьми, это означает, Касси?

— Это означает, что я имею полное праве на…

— Я не об этом… — В голосе звучал металл, и Касси почувствовала, как у нее на затылке волосы встают дыбом.

— Что ты сделала, чтобы заставить Майкла помочь тебе?

— Я не заставляла Майкла помогать мне, — возмущенно ответила она.

— В таком случае, что ты сделала, чтобы убедить его?

Значение, которое Шэйн вкладывал в свои слова, было ясным и оскорбительным.

— Я ничего не делала.

— Что ты ему пообещала, Касси? Боже, ты обоих нас считала дураками, играла нами, как двумя деревенскими парнями, которые не в силах сообразить, почему ты с такой готовностью одариваешь их своей благосклонностью.

Пощечина рассекла утренний воздух, однако Шэйн перехватил ее руку, прежде чем она успела ударить во второй раз.

— Не давай мне повода сердиться; — предупредил он.

— Тебе бы этого хотелось, не так ли? — бросила она ему, не зная почему, но все еще вне себя от его оскорблений.

Внезапно он отпустил ее руку. Сожаление и печаль, смешанные с гневом, отразились на его лице.

— Будь я мужчиной, каким меня хотел бы видеть мой отец, я бы сказал «да». Надеюсь, ты здорово посмеешься надо мной, Касси, потому что я отвечу нет, мне бы этого не хотелось.

Касси почувствовала, как угрызения рвут ее сердце на части. Любовь к нему, которую она всячески отрицала, отозвалась мучительной болью. Она больше не могла обманывать сама себя. Она любила его.

Не в силах выдержать его обвинений, она произнесла:

— Все было совсем не так, как ты думаешь, Шэйн.

Лицо его осталось спокойным и отрешенным, но она видела страдание, которое он пытался скрыть.

— Я слышал все, что должен был услышать.

Касси попыталась взять его за руку, но он вырвал ее. Она долго, не отрываясь, глядела, как он уносился прочь, пока только ветер не остался там, где он проскакал.

* * *

— Я уже объяснил тебе, почему я это сделал! — В голосе Майкла отчаяние начало уступать место гневу.

— А как насчет чувства семьи, Майкл? Для тебя оно что-нибудь значит?

— Разумеется, значит, но то, что я чувствую по отношению к Касси, также кое-что для меня значит.

Шэйн содрогнулся от холода, который начал проникать в его сердце, затем поднялся и схватил его за ворот рубахи, угрожая удушить. Голос у него стал глухим, когда он спросил младшего брата:

— И как много она для тебя значит, Майкл?

— Не знаю, черт подери, я только знаю, что мне она не безразлична.

— Ты спал с нею?

— Что?!

Лицо Майкла перекосило от гнева.

— Ты слышал!

— Я слышал, но я не верю тебе. — Майкл сжимал и разжимал кулак. — Я не потерпел бы такого ни от одного человека на свете, и если ты еще раз повторишь это, я забуду, насколько сильно я уважаю тебя. Ты с самого начала вел себя как дурак по отношению к Касси. И не похоже, чтобы ты когда-либо поумнел.

Майкл повернулся и ушел прочь, а Шэйн молча глядел ему вслед. Глядя на удаляющуюся спину Майкла, Шэйн с горечью подумал, что Дэлтоны разрушили еще одну драгоценную связь в его жизни.

ГЛАВА 38

Касси двигалась, высматривая путь по краю обрыва, ее конь уверенно находил места, куда поставить копыта среди камней и многочисленных расщелин, изрезавших край плато. Она сама не знала, чего искала. Но после визита Шэйна, два дня назад, пришла к выводу, что необходимо отправиться поискать доказательства смерти дядюшки. Ей хотелось доказать Шэйну, что действия ее основаны не на простых, случайных подозрениях, что у нее действительно имелись все основания просить помощи у Майкла.

Огибая большой валун, она осматривала землю, надеясь отыскать хоть что-нибудь, что могло бы дать ключ к тайне.

Солнце, несмотря на осень, нестерпимо палило. Изнывая от жары этого бабьего лета, зная, что дома осталась куча дел, которые она забросила ради того, чтобы приехать сюда в поисках неизвестного, Касси начала разворачиваться. Именно в этот момент она заметила золотой блеск между камней.

С возрастающим любопытством Касси направилась к поблескивающему предмету. Еще в тот момент, когда она приблизилась к вершине утеса и повернула, до нее донесся отчетливый стук копыт. Прежде чем поднять золотую вещицу, она выпрямилась и бросила взгляд вниз по узкой тропе.

От вида усмехающегося лица Джекоба Робертсона по спине поползли мурашки. В животе свело, дыхание сделалось затрудненным и неровным. Более неудачного места для встречи с ним не придумать. Испуганно озираясь вокруг, Касси заметила, что его лошадь блокировала проход, и оставался лишь один путь из этой западни — вниз с обрыва.

Вспомнив фатальное падение дядюшки с этого же самого места, Касси судорожно вздохнула и отчаянно пыталась придумать, как бы выбраться отсюда другим путем, пока отступление не будет окончательно блокировано и Джекоб не приблизится вплотную.

Заметив ее, Робертсон остановился на середине подъема, загораживая тропу.

— Вот и отлично, мисси. Что мы тут делаем?

— Ты не получишь еще одну жертву. Тебе не отделаться от меня, как ты отделался от моего дяди.

В голове у нее все перемешалось, она едва успела заметить удивление на лице Джекоба, когда он увидел, как она двинулась вниз по той же самой тропе, на которой он стоял, заставляя лошадь перепрыгнуть через огромный валун, перекрывавший тропу, ведшую в другом направлении, Крепко вцепившись в поводья и отчаянно моля Бога о помощи, Касси прыгнула. Улучив момент, она обернулась на Робертсона, у которого от удивления отвисла челюсть. Трудно сказать, кто из них удивился больше тому, что ей удалось перескочить через валун.

Не теряя времени напрасно и не дожидаясь аплодисментов по поводу успеха, Касси пришпорила коня и понеслась по плоскогорью. Когда она достигла основания утеса, Робертсон наклонился и поднял с земли поблескивающий предмет. Положив его в карман, он посмотрел вслед Касси. Лицо его выражало смешанные чувства.

Она добралась до своего безопасного кораля и, облегченно вздохнув, соскользнула с седла. Неожиданно раздавшийся позади нее голос Шэйна так сильно испугал ее, что она чуть не сшибла его, отскочив назад.

Он, казалось, этого не заметил, а холодно смотрел на нее.

«А теперь что еще?» — устало подумала она, продолжая дрожать после встречи с Робертсоном.

— Где, черт тебя подери, ты была? Я уже около часа жду, когда ты вернешься домой.

— Что ж, это совсем неплохо, — бросила она, довольная тем, что разозлилась, а не испугалась.

— Я хочу, чтобы ты прекратила встречаться с Майклом.

— Встречаться с Майклом?

Не веря своим ушам, она удивленно подняла брови, глаза ее при этом округлились, выражая то же самое чувство.

— Да, именно этого я и хочу.

— Ты хочешь этого?

Он бросил вызов, и она увидела перед собой красную тряпку. Утренняя встреча с Джекобом Робертсоном сильно взвинтила все ее чувства. Все, буквально все, казалось, приобрело другие пропорции, в том числе и ее реакция на слова Шэйна.

— Если я хотела бы встречаться с Майклом, ты бы меня не остановил.

— Не рассчитывай на это, Касси. Я получу все, что намерен получить от вас, Дэлтонов.

— Ты все время твердишь об этом. Что же это, в конце концов, значит?

— Это значит, что тебе следует лучше смотреть за своими действиями. И если у тебя осталась хоть половина мозгов, ты продашь мне землю и уберешься отсюда, пока еще есть время!

Касси справилась со страхом, грозившим перехватить горло, его последние слова завертелись в мозгу. Неужели это означает, что убийца все-таки Шэйн?

Прежде чем она смогла добраться до конца мысли, он продолжил почти шелковым голосом.

— Тебя можно поздравить, Касси. Твои чары действуют на Майкла безотказно.

— И что же это должно означать?

— Думаю, ты знаешь, что это означает. Как далеко ты хочешь зайти, чтобы убедить Майкла помогать тебе?

Откровенный румянец на щеках выдал ее. Безмолвные обещания, данные Майклу, преследовали ее. Она понимала, что обманула его. И теперь чувство вины заставило ее густо покраснеть.

Подергивающаяся щека Шэйна была единственным свидетельством его гнева. Когда его руки коснулись ее, в их прикосновении было мало нежности.

Несмотря на то что она всячески не хотела подпускать его к себе, тело ее ответило огнем, который он неизменно пробуждал в ней. Он же стиснул и принялся мять ее груди, покрытые грубой рабочей рубахой, одетой на ней, вызвав этим движением пламя в промежности. Этот зовущий огонь усилился, когда на смену пальцам пришли его губы, и, сама того не желая, она прижалась к нему бедрами.

Касси застонала, когда Шэйн поднял ее на руки, донес до сарая и опустил на сено. Руки его ни на секунду не оставляли ее тела. Она с шумом вздохнула, когда одна из них опустилась на огненный кратер, и в ту же секунду ощутила жар, влагу и готовность принять его. Шэйн опустился на нее сверху, и тело его мгновенно слилось с тем, которое он так привык ласкать, любить.

Столь же резко, как приник, Шэйн вдруг выпрямился и оставил ее. Что это на него нашло? Он же собирался показать ей, как мало она для него значила, просто взять то, что она всегда предлагала ему с охотой, и уйти прочь.

Вместо этого он с мучительной отчетливостью понял, как сильно он заботился о ней. Нет, не заботился — любил. Он любил ее настолько сильно, что готов был поступиться собственной гордостью и даже клятвами, которые свято соблюдал всю свою жизнь.

Когда он внезапно поднялся, она, не веря в случившееся, смотрела на него, стараясь собрать воедино остатки собственного достоинства и гордости.

Шэйн заставил себя отвернуться, представив, как она, вероятно, делила с Майклом ласки. Остановившись на мгновение, он произнес:

— После сегодняшнего дня я позабочусь, чтобы Майкл также не заблуждался. Я не позволю ему быть твоим ручным щенком.

— Но я думала, ты… и я…

— Ты ошиблась.

Шэйн заставлял себя не глядеть на ручейки слез и боль, выступившие в синих глазах Касси — глазах, которые, вне всякого сомнения, погребли Майкла в своей пучине. То, что женщина из рода Дэлтонов вынудила его пренебречь своей клятвой, терзало Шэйна столь же сильно, как и осознание того, что он все еще любил ее. С невыносимой болью в сердце от мысли, что Касси просто дурачила его, он повернулся и вышел.

Сарай опустел. Сев, Касси застегнула рубашку и дала волю слезам, которые пытались пробиться наружу, но никак не могли с того самого дня, как она приехала сюда. Но, рыдая, она понимала, что никакое количество слез не смоет пережитого унижения. Хуже того, им не смыть любви к мужчине, который считал, что она предала его.

ГЛАВА 39

Шэйн мчался галопом через прилегавшую к его владениям землю. Демоны, преследовавшие его последние несколько дней, словно с цепи сорвались. Войдя в дом, он швырнул шляпу на дубовую вешалку. Что, черт подери, ему делать? Нужно показать Майклу раз и навсегда, что у него нет никаких шансов с Касси.

«Может быть, устроить романтический обед в Лейзи X.», — со вздохом прикинул Шэйн. Он с огорчением подумал, что обед нельзя устроить лишь для того, чтобы поухаживать за Касси, чтобы увидеть, как загорятся удовольствием ее глаза, как восхищенно выгнутся ее полные губы. Он резко тряхнул головой, отгоняя прочь непрошеные мысли.

Разумеется, придется потратить массу времени, чтобы убедить ее прийти на обед. Наполнив стопку виски, он залпом выпил жгучую жидкость. Ее можно заставить принять его приглашение, разве что привязав к лошади. Сожаление терзало его, как раковые метастазы. Благополучие Майкла — превыше всего, потому что прежде всего он был Лэнсером, а уж потом мужчиной.

Сидя за рабочим столом, Шэйн раскрыл тяжелую кожаную обложку своего ежедневника, как вдруг услышал хрипловатый голос Куки.

— Подумал, это ты, — заявил Куки, вваливаясь в кабинет. Не дожидаясь приглашения, уселся в кожаное кресло, ближе других стоявшее к Шэйну. — Ну, как там поживает маленькая девочка?

Шэйн приподнял брови, услышав вопрос Куки.

— Не строй из себя глухого, мой мальчик. Я достаточно видел вас вдвоем, чтобы понять, что происходит.

— Ничего не происходит.

Больше не происходит.

— Подозреваю, именно это и беспокоит тебя, сынок.

Шэйн избегал смотреть на Куки.

— Думаю, ты прав, Куки.

— Да, она такая… но ты ее не упустишь, парень.

Шэйн собрал все силы, поражаясь дару провидения Куки.

— Опять ты прав, Куки. Как насчет того, чтобы организовать что-нибудь по-настоящему чудесное к завтрашнему обеду?

Куки подозрительно взглянул на него.

— Какое?

Шэйн откинулся на спинку кресла.

— Ну, не тушеное мясо.

— С каких это пор тебе не нравится мое тушеное мясо? — Лицо Куки покраснело, он начал тяжело отдуваться.

— Мне нравится твое тушеное мясо. Просто я подумал о чем-нибудь более подходящем на обед для дамы.

— Не знал, что она имеет что-то против моего тушеного мяса, — пробормотал Куки.

Шэйн вздохнул. Похоже, будет гораздо труднее, чем он думал.

— Что бы ты ни приготовил, будет отлично. Касси нетрудно угодить.

— Что ж, я знаю, как приготовить отличную утку, если я, конечно, ее достану.

Шэйн бросил удивленный взгляд на Куки. Ему, похоже, явно нравилась Касси, раз он сделал такое предложение. Куки считал, что мясо следует подавать на стол каждый день.

— Делай, как сочтешь нужным.

Куки продолжил бормотать, но теперь уже больше для себя, чем для Шэйна.

— Нужно достать еще специальной начинки для этой утки.

Когда Куки направился из кабинета, продолжая бормотать под нос и решая, что подать, Шэйн вернулся к ежедневнику, затем опустил голову на руки и попытался представить, каким бы мог оказаться по-настоящему романтический обед наедине с Касси. Но теперь, когда замешан Майкл, такое невозможно.

Джекоб Робертсон с раздражением отодвинулся от стола в салуне. С тех пор как эта Дэлтон согласилась порушить свои ограды и не перегораживать воду, мужчины в городе вели себя так, словно у нее выросли крылья, как у ангела. Разумеется, теперь она учила детей у половины из них, поэтому кое-кто из них был обязан хотя бы из вежливости отвечать приветливостью. Но он, ради Бога, нет. Эта Дэлтон путается с Лэнсерами, и потому ведет себя так вызывающе. Пора поубавить ей пылу. Его папаша вырастил не какую-то там трусливую девчонку. Черт возьми, ей повезло, что у нее еще есть земля, которую можно продать.

Джекоб вспомнил день, когда умер его отец, почти полностью разоренный, после того как Люк Дэлтон перекрыл воду. Отец мог бы жить легко, без забот, но из-за Люка они потеряли почти весь свой скот, и с тех пор дела так никогда и не пошли на лад. Эта женщина Дэлтон может дурачить соседей, но только не его. Робертсон ударил пивной кружкой по стойке бара и увидел, как оно выплеснулось на прилавок. Не важно, что она сама сломала ограды и что она не перекрыла реку; он не успокоится, пока отсюда не уберутся все Дэлтоны до единого.

ГЛАВА 40

Свет зажженных свечей поразил Касси. Она ожидала увидеть керосиновую лампу, а не свечи в серебряном подсвечнике. Когда от Шэйна пришло приглашение на обед, Касси порвала его на мелкие кусочки, а затем еще и придавила каблуком своего башмака. Затем один за другим она подняла с пола клочки и читала, перечитывала слова: «Я глубоко сожалею о своих поступках…»

Зная, что гордость составляла огромнейшую часть той загадки, которую представлял для нее характер Шэйна, Касси поняла, что таким образом он приносил ей свои извинения. Она прикоснулась к букету диких цветов, приложенных к записке, и улыбнулась, вспоминая озадаченного ковбоя, который смущенно передал ей записку и цветы.

Взяв один из немногих оставшихся у нее приличных листов бумаги, Касси сухо ответила, что принимает приглашение и будет присутствовать на обеде. Джим Фоулер повез ее послание Лэнсеру с таким видом, словно она сошла с ума. «Что за дурацкие новости: посылать почту своему ближайшему соседу», — недовольно пробурчал он. Но Касси не обращала внимания на его брюзжание.

В назначенный день она не могла думать ни о чем, как только о предстоящем вечере. Ей хотелось понять, для чего Шэйн пригласил ее на официальный обед после того, как накануне был так груб с ней. Будет ли он убеждать ее оставить в покое своего младшего брата?

Касси корила себя за излишнее любопытство. Следовало бы отказаться от приглашения, осадив его и дав ему понять, чего он лишался, а вместо, этого она не находила себе места и суетилась, примеряя по несколько раз каждое платье.

Милисент уложила ей волосы волнами. Касси надела сережки с жемчугом и алмазами, принадлежавшие ее матери. Румянец на щеках был ее собственный, а аромат сирени, исходивший от духов, которыми она слегка брызнула на платье, плыл в воздухе.

Сидя за столом напротив Шэйна, Касси нервничала, желая узнать, что же ее ждет.

Однако он ее удивил. Тяжелое, рассерженное выражение исчезло с лица, вместо него он источал обаяние, так сильно действовавшее на нее. Вместо привычных брюк из грубой бумажной ткани. Шэйн надел элегантный костюм из серой шерсти и накрахмаленную белую рубашку, подчеркивавшую его загорелую кожу и широкие плечи.

Касси сделалось до боли не по себе, когда она внимательно разглядывала глубокие линии на его лице, невольно приковывавшем к себе взгляд. С лица она перевела глаза на руки, сильные, мужские и беспокойные. Переведя взгляд чуть выше, она смотрела на широкую грудь, отлично припоминая шелковистую нежность вьющихся каштановых волос, которые сейчас скрывала ткань рубашки.

Взяв в дрожащие руки бокал с вином, Касси нерешительно улыбнулась, надеясь, что он не прочтет ее мыслей. Но по легкому, насмешливому изгибу, тронувшему его губы, она поняла, что ее пожелание не сбылось. Не обращая внимания на ее неловкость, он вел непринужденную светскую застольную беседу, искусно обходя напряженность, висевшую в воздухе.

Наслаждаясь его обществом и вниманием, Касси ждала, когда же проявится его вторая сторона, та, которая отрицала ее, отталкивала в сторону. Вместо этого он был всем тем, чем ей хотелось бы, чтобы он был со дня первой встречи. После замечательных блюд, очень удививших Касси, Шэйн проводил ее в соседнюю комнату, широко распахнул окно, впуская внутрь освежающий воздух. Откупорив бутылку черри, Шэйн наполнил бокал и протянул его Касси.

Когда он повернулся к ней, Касси уловила удивленное выражение на лице Шэйна, которое затем сменилось решительностью. Без всяких преамбул он быстро подошел к ней, резко заключил в объятия, осыпая всю поцелуями. Хотя поцелуи зажгли в ней знакомое пламя, но какое-то неясное предчувствие подсказывало ей, что что-то тут было не так.

Когда Шэйн немного отпустил ее, она заглянула ему через плечо и увидела взбешенное лицо Майкла.

— Майкл! — крикнула она вдогонку, но тот уже выбежал через двустворчатые массивные двери, громко хлопнув ими за собой. Рассерженная. Касси повернулась к Шэйну.

— Ты подстроил это нарочно!

— А если и так!

Презрение поднималось в Касси.

— Я знала, ты пойдешь на все, чтобы сделать по-своему, но никак не думала, что это включает и подобное представление.

— В чем, собственно, дело?

Шэйн отбросил в сторону сожаление. Интересу Майкла к Касси следует положить конец. Шэйн понимал, что выводит ее из себя, но не мог остановиться. Ревность сжигала его.

— Боишься, что Майкл не будет под рукой и больше не зайдет в гости?

— Я презираю тебя!

— Минуту назад, тая в моих объятиях, ты этого не думала.

Касси выплеснула ему в лицо остатки вина из своего бокала, но он не моргнул.

— Я тебе пообещал, что прекращу все, что было между тобой и Майклом, и я сдержал обещание.

— Так в чем же дело? — бросила она в свою очередь. — Боишься соперничества?

Он смахнул капли вина с лица.

— Ты ничего не знаешь об этом.

— Тогда попытайся мне объяснить!

Вместо объяснений он вновь схватил Касси в объятия, столь же зовущие, как и прежние. Только на этот раз не было никаких свидетелей, и оба они были словно наэлектризованы этим обстоятельством.

Она видела, как в его глазах мелькнула мучительная агония, прежде чем он закрыл их. Сожалея о своих отношениях с Майклом, она пыталась уклониться от ласк Шэйна. Она двинулась в сторону, чтобы отстраниться от него, но неожиданно оказалась еще ближе. Касси заметила свою ошибку, когда почувствовала жар его тела, проникавший сквозь одежду и прожигавший до самого сердца. Руки его нетерпеливо двигались по ее телу. Он не желал выпускать ее из объятий, и Касси невольно вскрикнула, протестуя. Услышав звук ее голоса, он замер. Наконец, она подняла глаза, полные слез, и устремила на него свой взгляд. Он бессильно уронил руки, отходя от нее прочь. Касси заметила конвульсивное подрагивание щеки, когда смотрела ему в спину, но он лишь произнес:

— Ты скажешь Майклу, что это был твой план использовать его?

— И не подумаю!

Шэйн резко повернулся, и Касси невольно отпрянула назад.

— Ты скажешь ему, что использовала нас обоих, чтобы добиться желаемого, а когда я узнал правду, ты призналась во всем.

— Ты с ума сошел. Я никогда ничего подобного не сделаю. Майкл — мой друг, или был им.

— Ты играешь с огнем, я не позволю, чтобы Майкл обжегся. — Голос Шэйна хрипло звучал в сумерках.

— Почему? Почему ты считаешь, что Майкл должен обжечься? Я не настолько бессердечна, как ты думаешь! Я не…

— Я не могу позволить такого риска.

— Но почему? — воскликнула Касси.

— Потому что Майкл твой кузен, — наконец выдавил он из себя, отстраняясь и отворачиваясь. Он остановился около окна, проводя рукой по волосам.

На лице Касси, как в калейдоскопе, пронеслась буря самых разных чувств. Сомнение, неверие, непонимание и, наконец, убийственное осознание реальности разом обрушились на нее.

— В таком случае твоя мать… — тихо начала она.

— И твой дядя, — закончил он. Пламя, бушевавшее в нем, угасло.

Касси подошла к нему, протянув и тут же отдернув обратно руку, не решаясь прикоснуться и не зная, что делать. Ей очень хотелось успокоить его, но она боялась, что он ее отвергнет. Она осталась стоять рядом, глядя на него, в то время как он молча смотрел в окно.

— Почему ты не рассказал мне этого раньше, Шэйн?

Он безрадостно рассмеялся.

— Этого не полагалось знать даже мне. Это не тот секрет, которым можно поделиться со многими.

Тем не менее то, что он поделился им с нею, пусть таким запуганным и болезненным путем, тронуло ее.

— Но можно же было избежать всего этого. Теперь я понимаю, почему ты так беспокоишься за Майкла.

Шэйн только кивнул в знак согласия, принимая ее нерешительное прикосновение, когда она положила руку поверх его.

— Шэйн, между мной и Майклом никогда ничего не было. Я пыталась заставить тебя понять это.

Наконец, он повернулся и заглянул в те глаза, которые в прошлом сияли желанием и темнели от ярости. Сейчас он видел в них только искренность, доверие и правду. Тем не менее прошлое все еще довлело над ним.

— Однако, увидев тебя в моих объятиях, он реагировал, мягко говоря, странно.

— Он просто увлечен, Шэйн. — Теперь настал ее черед отвернуться. — И если быть до конца честной, согласна, я использовала его, сыграв на его увлеченности. — Мгновение она смотрела в пол. — Но разве у меня был какой-то иной выбор? Я боролась за свою жизнь.

Сожаление исказило его лицо и проступило в голосе.

— Я верил прежде. Отныне я никогда не повторю вновь подобной ошибки.

Догадываясь, что он говорит о матери, Касси робко положила свою руку поверх его.

— Шэйн, забудь на минуту, что она была твоей матерью. Подумай о них просто как о влюбленных мужчине и женщине, охваченных такими же чувствами, как и все влюбленные.

Он колебался, прежде чем произнес слова, которые исходили из самых глубин его души.

— Я знал, что мой отец и Люк Дэлтон несколько раз дрались из-за матери, когда все они были молодыми. Но она сделала свой выбор, когда вышла замуж. Твой дядя знал, какая она была ранимая. Он воспользовался тем обстоятельством, что отец пропал. — Шэйн замолк, словно слова оказались гораздо болезненнее, чем он мог вынести. — Это случилось во время индейских набегов. Па пропал и отсутствовал почти год. — Голос его опять стих, на него волнами наплывали воспоминания. — Мы думали, он мертв. Но он вернулся домой, а моя мать уже носила в себе сына Люка Дэлтона.

— Но ты же, тем не менее, научился любить Майкла, не так ли?

Шэйн снова провел нетерпеливой рукой по волосам.

— Конечно. С этим никогда не было проблем.

— Если бы ты любил кого-либо так же сильно, как мой дядя любил твою мать, разве ты не пытался бы все время вернуть этого человека обратно? — спросила она, думая о том, что таким противоречивым и злобным человеком ее дядя стал из-за любви к матери Шэйна.

Лицо Шэйна напряглось.

— Она уже была замужем, она уже сделала свой выбор.

— Но, может быть, Люк не мог смириться, не мог жить с этим выбором. Ведь он так никогда и не женился. Несомненно, он всегда любил твою мать. Нет, не хочу сказать, что все случившееся нормально, но она была уверена, что твой отец умер. Любовь меняет правила.

Шэйн посмотрел в сторону, упрямо цепляясь за взгляды и чувства, которые он хранил и лелеял в себе с четырнадцатилетнего возраста.

— Не все правила.

Голос ее звучал мягко, как шепот:

— Твой отец знал?

Шэйн провел рукой по лицу.

— Майкл родился спустя немногим более восьми месяцев после его возвращения. Думаю, он подозревал, но не знал этого наверняка. После смерти матери наступила засуха, Люк, как топор, занес свои права на воду над головой отца. Отец видел, как его близкие друзья и соседи страдают от жажды и умирают, и тогда он уступил и передал часть имения Лейзи X. твоему дяде. Он сдался, но не смог жить с мыслью, что Люк опять отравил ему жизнь. Вскоре после этого он умер.

— Но Люка вынудили причинить боль, разве ты не понимаешь, Шэйн? Он был лишен не только любви твоей матери, но также и собственного сына. Возможно, это разрывало его душу на мелкие части каждое мгновение его жизни.

Лицо Шэйна осталось замкнутым.

— Он не страдал от одиночества, не так ли?

— Пойми, они были всего лишь мужчина и женщина, такими же, как ты и я, разве ты не можешь понять этого? — воскликнула она.

Он с сожалением посмотрел на нее.

— Нет, не такие, как ты и я.

Слезы заструились у нее по щекам, когда она поняла, как много значит для нее этот человек. Трудно было разглядеть, что кроется за его внешней силой. Однако теперь Касси поняла, что таилось в его многосложной душе.

Касси видела, как он боролся со своими противоречивыми чувствами. Отвергая то, что она говорила, он тем не менее взял ее в крепкие объятия. И она приняла их, как приняла его слова. Когда его губы коснулись ее лица в отчаянном стремлении стереть прошлое, ей хотелось понять, неужели ненависть, которую Шэйн питал к ее дяде с самого детства, толкнула его к крайнему рубежу. Неужели этот человек, чьи руки обещали ей рай на земле, в действительности убийца ее дяди?

Она закрыла глаза, чтобы спрятаться от этой мысли, и уютно свернулась в его объятиях. Ей хотелось запомнить этот вечер, так как будущее могло оказаться холодным спутником.

ГЛАВА 41

Шэйн нерешительно постучал в дверь спальни Майкла. Не получив ответа, осторожно открыл ее и вошел. Майкл не заметил его появления. Подойдя к шкафу с одеждой, Майкл доставал из него свою одежду и бросал как попало в чемодан, лежавший на кровати. Глядя на эту сцену, Шэйн судорожно сглотнул.

— Передумал относительно юридической школы?

Не получив ответа, Шэйн подошел к столу, Взял дагерротип с изображением матери. Вглядываясь в снимок, невольно подумал, кого из родителей он сейчас разочаровывает.

Поставив портрет на место, вновь повернулся к Майклу, заметив, что тот пока еще не убрал в чемодан костюмы.

— Собираешься отправиться на Восток, я так понимаю?

— А какая разница? Ты получил, что хотел.

— Разумеется, большая разница. Я хочу…

— Меня больше не волнует, что ты хочешь, большой братец. Настала пора самому заботиться о себе.

Ирония этих слов поразила Шэйна, как удар.

— Знаю, ты мне не поверишь, но именно этим я занимался всю свою жизнь.

Майкл на мгновение остановился, затем вновь принялся собирать вещи.

— Да, ты дьявольски ясно показал это.

— Может быть, ты и прав. Мне чертовским способом приходилось говорить о многих вещах.

Майкл бросил одежду, не заботясь о том, что вся она свалилась в кучу.

— Почему ты так сделал, Шэйн?

Шэйн пожал плечами, не в силах сказать ему правду и не в силах жить с грузом прошлой лжи.

— Можешь подождать немного, малыш?

Майкл швырнул чемодан через всю комнату так, что он упал около комода.

— Останусь, пока не придет время занятий в школе. Но не больше. И не думай, что все будет по-прежнему, Шэйн, потому что так больше не будет.

Шэйн смотрел, как Майкл перерывал свои вещи в шкафу, затем подошел к комоду и взял в руки изображение матери, которое упало на пол, сбитое брошенным чемоданом. Никогда не будет по-прежнему. Эти слова, казалось, смеялись над ним так же, как много лет назад.

Медленно Шэйн опустился на край кровати, вспоминая с отчаянием то время, когда он впервые услышал эти слова, которые затем неоднократно звучали в голове как неотвязная мысль. Ему было четырнадцать, когда он услышал слова, изменившие всю его жизнь.

— Никогда не будет по-прежнему, Люк.

— Лили, мы должны поговорить об этом.

— Тут не о чем говорить, Люк. Произошла ошибка. Ужасная ошибка. Я думала, Джон мертв. Я была напугана и одинока.

— Я всегда любил тебя, Лили, даже когда ты предпочла его мне. Я никогда не прекращал любить тебя.

— Люк, все кончено. И никогда не повторится вновь.

— Но мальчик? Майкл…

— Что касается меня, Майкл — сын Джона. И ничто, что бы ты ни сказал, никогда не изменит этого. Джон мой муж и всегда будет считать Майкла своим сыном.

— Ты хочешь, чтобы я отказался и ушел от своего собственного сына?

— Если ты любишь меня, как ты говоришь, ты уйдешь и забудешь обо всем, что было между нами.

Между ними повисла тишина. Четырнадцатилетний Шэйн пытался проглотить слезы, подкатившие к горлу, и сдержать боль, разрывавшую его сердце на части, когда, сидя на сеновале, нечаянно подслушал разговор матери с Люком Дэлтоном.

— Я уйду, Лили, потому что люблю тебя. Но не жди, что я забуду обо всем. Я никогда не забуду.

Шэйн тоже никогда не забывал. С тех пор, всякий раз вспоминая о матери, он видел ее в объятиях Люка Дэлтона. Когда она умерла, он плакал не только потому, что она ушла, но и потому, что с того самого дня она была для него потеряна.

После смерти матери наступила засуха. Люк Дэлтон, пользуясь своими правами на воду, заставил отца передать ему часть имения Лейзи X., угрожая обречь на голод и смерть его близких друзей и соседей. К моменту, когда бумага была подписана, несчастье уже случилось.

И Шэйн знал. Шэйн знал, почему Люк Дэлтон заставил отца проиграть это дело. Из-за матери — женщины, которую любили они оба. Где-то глубоко внутри у Шэйна было чувство, что отец тоже знал насчет Майкла, потому что он заставил Шэйна пообещать, что тот вернет отданную часть имения Лейзи X. и сделает так, что ни один Дэлтон впредь не потребует ни одного акра земли, их земли.

Шэйн провел усталой рукой по лицу. Пришло время сказать Майклу всю правду, правду, которая, как он опасался, разведет их в разные стороны. Подняв глаза, он увидел, что Майкл перестал нервно складывать вещи и бесцельно стоял, глядя в окно на собирающиеся грозовые тучи.

— Майкл, то, что я должен сказать тебе… — Шэйн остановился, не зная, как продолжить. Чертовски трудно потрясти до основания чью-то жизнь, переворошить его прошлое, лишить родителей.

— Что именно, Шэйн? Нельзя представить ничего хуже того, что я видел сегодня вечером.

Глядя в раненые глаза Майкла, Шэйн понимал, что эта боль будет гораздо глубже, длительнее, и от нее куда труднее отделаться. Шэйн отвел взгляд в сторону, проклиная свою мать и Люка Дэлтона.

— К сожалению, можно, малыш.

Голос его почти сломался на последнем слове; Сегодня Майкл узнает, что они лишь наполовину братья, хотя это не означает, что, будь все иначе, Шэйн любил бы его сильнее, чем теперь. Шэйн склонил голову, внимательно разглядывая рисунок на ковре.

Теперь он полностью овладел вниманием Майкла.

— Что ты пытаешься мне сказать? — Прежняя агрессивность покинула Майкла, но отзвуки ее еще звучали в его голосе.

— Это имеет отношение к тому, что случилось сегодня вечером.

Майкл повернулся к чемодану, лежащему на кровати.

— Не думаю, что мне еще что-то нужно знать о сегодняшнем вечере.

Шэйн опустил голову на усталые пальцы, не желая рассказывать ему о прошлом, опасаясь реакции Майкла на известие.

— Боюсь, что есть, Майкл.

Шэйн поднял голову, затем резко встал и подошел к окну, словно желая скрыться в сумерках надвигавшегося вечера, скрыться от того, что преследовало его на протяжении всего того времени, сколько он себя помнил.

— Ну, так что же? — голос Майкла звучал нетерпеливо.

— О Касси.

Слова выходили из уст Шэйна с таким же трудом, как меч Эксалибур из своего могильного ложа.

— Хочешь рассказать, как приятно вам с нею вдвоем, большой брат? Не беспокойся, я видел, помнишь?

Спрятанная боль всплыла на поверхность, подобно горячей лаве из глубины души, Шэйн не ответил, не зная, какие слова подобрать.

— Или ты хочешь сказать, что я могу заняться Касси, когда она надоест тебе?

— Касси не такая, — взорвался Шэйн, понимая, что впервые вложил в эти слова всю правду. На свете нет ни одной, похожей на Касси. И он любил ее. Каждую ее частицу, каждую ее черточку.

— Может быть, она решит, что ей нужен я, когда ей надоест возиться с тобой. — Голос Майкла звучал напряженно от нескрываемой боли.

— Этого никогда не будет, Майкл.

— Думаешь, я не смогу завоевать ее обратно, большой братец? Думаешь, у меня не получится? Я…

— Прекрати, Майкл! Ради Бога, речь идет совершенно не об этом.

Он замолчал.

— Тогда в чем же, черт подери, дело? — спросил Майкл, раздражение закипало в нем с новой силой.

— Касси твоя кузина! — выпалил Шэйн. Высказав наконец правду, голос его зазвучал мягче. — Вот почему мне пришлось вмешаться и не дать тебе влюбиться в нее.

— Но этого не может быть… — Майкл растерянно смотрел на Шэйна. — Черт, если она моя кузина, тогда она и твоя тоже.

— Нет, Майкл, мне она не кузина.

— Не понимаю. Если я связан с нею, то ты мне не… — Он внезапно замолчал, недоверие и паника застыли на его лице.

— Нет, мы с тобой братья, Майкл.

— Как же тогда, черт подери, я могу быть родственником Касси?

— Твой настоящий отец Люк Дэлтон.

Эти слова эхом прокатились по комнате. Лицо Майкла окаменело от шока. Затем его словно прорвало, и ярость буквально брызнула из него.

— Я не верю тебе. Ты все врешь, чтобы я оставил Касси в покое.

Шэйн повернулся к Майклу, и лицо его являло собой маску огорчения и сожаления.

— Как бы мне хотелось ошибаться, Майкл, клянусь Господом Богом!

Майкл постепенно успокаивался, и вместо гнева им овладела растерянность.

— Но как?

Осторожно, как мог, Шэйн пересказал то, что невольно подслушал двадцать лет назад, рассказал о тех горестных днях, воспоминания о которых терзали его все время, пока он хранил в себе этот секрет. Майкл опустился в кресло, набитое конским волосом, лицо его выражало смущение.

— Не знаю, что мне теперь делать, Шэйн.

— Понимаю. Думаю, пройдет какое-то время, пока ты привыкнешь ко всему этому. Только не забывай того, что я сказал: ты мой брат, и ничто никогда не изменит этого. Отец любил тебя, Майкл. Он очень гордился тобой, тем, как ты рос, взрослел.

Шэйн опустил тяжелую руку на плечо брата. Затем снял и медленно побрел к двери. Когда он собирался выйти из комнаты, его остановил голос Майкла. Слова прозвучали нерешительно, тихо:

— Что ты собираешься делать с Касси, Шэйн?

На мгновение Шэйн опустил голову.

— Не знаю, Майкл. Просто не знаю.

Закрывшись, дверь негромко стукнула. Этот звук эхом отозвался в воздухе, перенасыщенном бурными чувствами.

ГЛАВА 42

Дождь лил мощными потоками. Касси стояла у окна и через запотевшее стекло смотрела наружу. От каждого шквала ветра, от тяжелых потоков воды земля, казалось, вздрагивала и стонала. Касси свернула последнее письмо, вложила его обратно в конверт, подошла к комоду и убрала в ящик.

Она забыла о письмах, которые отыскала Милисент в первые дни приезда сюда, и вспомнила только теперь, после поразительных откровений вчерашнего вечера, желая отыскать ключ к своим тревогам. Она решила перечитать их и узнать, не содержат ли эти письма, столь бережно хранимые дядей, ответа на мучившие ее вопросы. Да, в них был ответ.

Мягкий и нежный человек, каким она знала и помнила дядю, ожесточился из-за любви к матери Шэйна. Из-за неразделенной любви, из-за отвергнутой любви. Окончательное, страшное отречение, когда он пообещал забыть собственного сына, ожесточило его и подтолкнуло к тому, чтобы воспользоваться зависимым положением соседей с одной-единственной целью — наказать отца Шэйна.

Вернувшись обратно к окну, Касси вздрогнула, заметив неясный силуэт приближавшегося всадника. Словно загипнотизированная, смотрела она, как он пробивается сквозь потоки низвергавшейся с небес воды. Когда он торопливо застучал в дверь, Касси невольно вздрогнула.

Милисент еще до грозы уехала в город и, видимо, застряла там. Касси знала — пришло время сведения счетов. Понимая, что она совершенно одна в доме, Касси на мгновение закрыла глаза, мечтая оказаться за мошной оградой, желая, чтобы непрошеный гость так и остался стоять там, на крыльце.

Стук в дверь возобновился, на этот раз сильнее и настойчивее. Преодолевая давление ветра, Касси осторожно приоткрыла дверь. Без всякого приглашения внутрь ввалился Джекоб Робертсон и принялся, дико озираясь, оглядывать ее аккуратно прибранную комнату. Касси попыталась сдержать стук своего сердца.

— Мой парень здесь, у тебя? — без всякой преамбулы спросил Робертсон.

— Сами видите, его нет. — Касси не знала, успокоиться ли ей или, наоборот, волноваться. Но ее ответ был вежлив. Почти.

— Он все еще с твоим братом? Я встретил Фредерикса, который пытался добраться домой. Он сказал, что часа два назад видел их обоих вместе.

Касси пристально вгляделась в лицо Робертсона. На нем явно читался не гнев, а страх.

— К чему эти вопросы?

— У тебя на башке два глаза, посмотри! — Он указал на окно.

— Имеете в виду дождь?

— И наводнение.

— Какое наводнение?

— Бурное затопление, и не дай Бог оказаться в это время в неподходящем месте, когда оно случается. Теперь ты скажешь мне, где мой парень, или ты хочешь дать ему утонуть?

— Майкл взял Зака и Эндрю на каньон…

Джекоб замер, его багровое лицо побелело, в глазах отразился страх, голос пропал почти до шепота.

— На каньон?

Касси почувствовала, как страх вспыхнул внутри, когда она буквально физически ощутила ужас, поразивший Джекоба.

— Что? — Когда он не ответил, она схватила его и встряхнула. — Что насчет каньона?

— Надвигается бурное наводнение. Потоки, стекающие в каньон, переполнив его, в мгновение ока превратятся в подобие бурной реки. А эта твоя плотина сделает наводнение в два раза более быстрым. Теперь она — смертельная ловушка.

— Но ведь плотина пропускает воду, — возразила она.

— Мало. При таком дожде, как сейчас, от этой чертовой дырочки никакого проку.

От охватившего ее ужаса сердце Касси почти остановилось.

— Что мы можем сделать?

— «Мы»? Тут нет никакого «мы», дамочка. Там мой ребенок, и я должен спасти его.

— Я и гроша ломаного не дала бы за твою жизнь после того, как ты убил моего дядю, но твой сын тут ни при чем. И ради него я сделаю все возможное.

Глаза Робертсона, казалось, вбирали ее в себя, тем временем мозг Касси судорожно работал, пытаясь найти выход.

— А если мы взорвем плотину? — высказала Касси пришедшую в голову мысль.

— Ты хочешь взорвать плотину? — удивление Джекоба повисло в воздухе.

— Не собираюсь жертвовать жизнями невинных детей ради какой-то плотины, — воскликнула она, не в силах понять бесчувственности этого человека.

Взгляд Робертсона медленно скользнул по ней, затем, кивнув, он произнес:

— Нужно достать динамит.

Касси вопросительно посмотрела на него.

— Ближайший и самый быстрый путь — это Лэнсер. У него найдется все, что тебе нужно. А я посмотрю, смогу ли добраться к ребятам до того, как прибудет вода.

Робертсон коснулся полей шляпы и направился к двери, готовясь продолжить схватку с бурей. На мгновение он остановился, затем обернулся.

— Я здорово ненавидел твоего дядю. Так сильно, что вполне мог бы его убить, но я к нему и пальцем не прикоснулся.

Касси внезапно замерла, сердце ее опустилось в пятки.

— Но я знаю, кто сделал это. — Робертсон вглядывался в лицо Касси, словно ожидая, что она начнет молить назвать ей имя убийцы. Однако она молчала, и эта сдержанность говорила гораздо красноречивее слов. — Фредерикс.

Касси вспомнила свои смутные предчувствия в отношении Фредерикса и тут же почувствовала озноб от холодного ночного воздуха. Сколько раз она пыталась представить, как поведет себя, когда узнает правду о дядюшкиной смерти. Но теперь, когда этот момент настал, она испытывала странное спокойствие.

— Почему?

Робертсон окинул взглядом сени, заметил свернутую кольцами веревку, лежавшую около кладовки. Быстро подошел, забрал ее и ответил:

— Деньги. Он не предполагал, что у Люка может оказаться наследник. Он пытался запугать старика, чтобы тот продал землю, когда тот сорвался с обрыва. Не думаю, что даже Фредерикс собирался убить его, просто случай — обломился край обрыва. — Робертсон торопливо пожал плечами. — Фредерикс собирался обложить всех королевской данью за пользование водой. Тогда у него появилась бы собственная империя.

— Откуда ты это знаешь?

— Фредерикс с чего-то решил, что я самый что ни на есть подходящий человек для такой работы. Думал, мне ничего не стоит убить Люка, чтобы расплатиться с ним за все, что он причинил моей семье.

Робертсон бросил на кухонный стол тяжелую золотую застежку, Она со стуком упала, тускло блеснув в свете керосиновой лампы.

— Вот что ты видела в тот день там, на краю обрыва, на том месте, где умер твой дядя. Это застежка Фредерикса, на ней его инициалы.

— Почему же никто до этого никогда не был там раньше?

— Потому что никого не волновало то, что случилось с Люком Дэлтоном. Большинство были рады, что он умер.

— Как же ты узнал, что Фредерикс убийца дяди? Только по его застежке?

— Думаешь, каждый наряжается в костюм с такими застежками, когда лезет в горы и заросли с колючками? А такие застежки никто не носит с обычными брюками и рабочей рубахой.

Касси смотрела на прямоугольную застежку и молчала.

— Ты когда-нибудь видела его грязным? — спросил Робертсон, наматывая веревку кольцами вокруг согнутой в локте руки.

— Нет.

Робертсон продолжил:

— А еще потому, что это единственная работа, на которую нельзя нанять кого-то другого и сохранить дело в тайне.

— Но если он пытался нанять тебя…

— У меня также не было повода мешать ему.

Касси медленно взяла в руки вещественное доказательство, повернула его к свету и увидела выгравированные инициалы. Голос ее звучал глухо, когда она подняла глаза.

— Но почему же ты по крайней мере не сказал ничего шерифу? Особенно, если Фредерикс предлагал тебе…

— Я уже сказал, от меня мало пользы твоему дяде. Я не смог его убить, но я был рад, что он умер.

Касси печально покачала головой — как много ненависти и лжи. И чего каждый из них добился?

Джекоб открыл дверь и посмотрел на ливень, секший воздух плотными косыми струями и колотивший по крыше крыльца.

— Шевелись побыстрее, леди. Через час в лучшем случае от этого каньона не останется и следа.

Или от ребят.

— Я могла бы послать Фоулера… — начала было она.

— Кто, черт тебя подери, по-твоему, делал всю грязную работу на Фредерикса? — Робертсон уставился на нее так, словно она сошла с ума.

Касси передернуло. Значит, Шэйн был прав и в отношении Фоулера также. Как только дверь за Джекобом захлопнулась, она бросилась переодеваться в брюки. Натянув пончо и шляпу, она подумала: что хуже — встретиться лицом к лицу с бурей или взглянуть в глаза Шэйну, зная, что напрасно обвиняла его?

* * *

Она нашла Шэйна на конюшне в Лейзи X., где он торопливо седлал коня. Дождь стекал с ее пончо и с полей шляпы, пока она стояла в тени сарая. Услышав ее, Шэйн резко повернулся, на лице отразилось одновременно облегчение и разочарование.

— Я подумал, это Майкл. — Он повернулся к коню и продолжил закреплять седло.

— Хотела бы, чтоб было так, — она произнесла это тихо, но в голосе звучало страдание, которое она безуспешно пыталась скрыть.

Он медленно повернулся.

— Что ты имеешь в виду?

— Что Майкл взял Эндрю и Зака в каньон на стремнину.

Шэйн хотел что-то сказать, но не проронил ни слова.

— Мы должны взорвать плотину, Шэйн…

Голова его вскинулась, а глаза сузились.

— И мне понадобится твоя помощь, — договорила она.

— Да, сейчас самое дьявольски подходящее время, чтобы дозреть до такого признания.

— Я бы сказала, что сейчас действительно страшное время, вне зависимости от того, что я признаю.

Сверкнувшие глаза Шэйна явно оспаривали ее высказывание, но он быстро закончил седлать своего коня. Не говоря ни слова, взял взрывчатку и рассовал по седельным сумкам.

— Оставайся в доме и обсохни. Вернусь, когда найду ребят.

— Я сказала «мы», Шэйн…

— Ты что, собираешься спорить сейчас? Может ли тебя хоть что-нибудь угомонить?

— Не знаю, если ты всегда будешь заводить меня. Ты собираешься терять время на споры, или же мы едем взрывать плотину?

Шэйн едва мог поверить в то, что все еще стоял здесь и спорил с нею, когда вокруг бесновалась буря.

— Ну ладно, раз идешь, пошли, — наконец бросил он, подводя коня к большим двойным дверям.

Ливень больно резанул по лицам. Опустив поля шляпы пониже, Касси крепко держалась в седле, когда они быстро скакали по направлению к плотине. Огромные валы воды перекатывались через низкие берега русла речушки, создавая страшную картину земли и наступающего на нее моря. Просто не верилось, что это море еще совсем недавно было твердой землей. Зрелище так поразило обоих, что они, не сговариваясь, повернулись друг к другу. Совсем новое чувство крайней необходимости заставило их стремительно броситься вперед.

Приближаясь к плотине, Шэйн схватил поводья ее лошади. Стараясь перекричать ветер, он замедлил бег коня.

— Нужно найти место, где можно переправиться, иначе придется объезжать вокруг.

Касси молча кивнула, сомневаясь, что он смог бы расслышать ее слова среди оглушающего рева бури. Они осторожно выискивали тропу среди размытых берегов ручья. Шэйн, не выпуская ее поводьев, начал переправляться через реку. Внезапно он резко повернул назад, увлекая за собой Касси. Он показал на бурлящую воду, и Касси взглянула в направлении его руки. Вниз по реке по направлению к ним среди мутных потоков неслась шляпа — черный цилиндр, — знакомая шляпа, в которой постоянно ходил Фредерикс.

Они взглянули на противоположный берег. Конь Фредерикса отчаянно старался выбраться на берег. В ужасе они смотрели, как бока животного бешено вздымались от неимоверных усилий и как он все-таки одолел быстро исчезающий берег.

От того, что предстало их взору, Касси почувствовала дурноту. Рука Шэйна с силой сомкнулась на ее запястье, когда они увидели, как на поверхность всплыл экипаж Фредерикса, влекомый мощным предательским потоком. Шэйн передал ей поводья обоих коней, быстро соскочил в воду, схватил веревку, сделал петлю и метнул лассо в реку.

Касси с ужасом заметила, как Шэйн поскользнулся в воде. Но он быстро вскочил на ноги и побежал вдоль берега, сматывая веревку для повторного броска. Вновь веревка бесполезно упала в реку. Касси прижала руку ко рту, она видела, как шевелились губы Шэйна, и догадалась, что он кричал Фредериксу хвататься за веревку. Но, поскольку ливень глушил все звуки, она сомневалась, что Фредерикс слышал голос Шэйна.

Фредерикс скрылся под водой. Касси, затаив дыхание, следила, как он отчаянно борется, пытаясь остаться на поверхности. Фредерикс еще держался, но Касси видела, как он слабел с каждым мгновением, и, наконец, силы оставили его. Как раз в этот момент Шэйн бросил лассо в третий раз, и оно достигло цели, но Фредерикс остался неподвижным. Шэйн попытался вытянуть веревку, но она зацепилась за корни вырванного дерева. Шэйн крепко вцепился в веревку. Касси считала минуты, тянувшиеся неимоверно долго, и видела, как напрягся Шэйн, почти чувствовала, как веревка врезается в его руки. Древесный ствол наконец всплыл под напором мощной волны и понесся прочь. Преодолевая сопротивление бешено мчащегося потока, Шэйн подтянул неподвижное тело Фредерикса к берегу.

Касси спустилась с седла, ведя лошадей за собой следом. Когда она подошла к Шэйну, ему не пришлось ничего говорить. Его расстроенное лицо говорило само за себя. Слишком поздно — Фредерикс был уже мертв. Она не чувствовала вкуса победы от мысли, что убийца ее дяди мертв. «Еще одна бесполезная смерть», — подумала она, качая головой. Страх за безопасность ребят, однако, пересилил все остальные чувства. Жуткое видение, как три тела вытягивают из воды, заставило ее действовать.

Проворно они вскочили в седла и двинулись вперед, отбросив в сторону всякую осторожность, потому что теперь знали, что им придется ехать длинным окружным путем. Если пытаться пересечь бушующую реку, то ребят не спасти; если Шэйн и Касси не смогут пересечь реку, ребята лишатся единственной надежды на спасение.

Они отчаянно боролись с ливнем, грозившим лишить их храбрости или смыть с исчезающих берегов в бурлящий поток. Касси чувствовала, с каким трудом продвигалась ее лошадь: белые хлопья пены появлялись у нее на губах и тут же исчезали в потоках воды, окатывавшей их со всех сторон. Крепко держась в седле, Касси горячо молилась, чтобы лошади не оступились.

Когда впереди показалась плотина, Касси готова была вскрикнуть от облегчения. Вместо этого она посмотрела на Шэйна: лицо его выражало решимость, а когда он повернулся к ней — надежду.

Как только Шэйн спешился, она стразу взяла поводья лошадей, пока он распаковывал взрывчатку. Дождь прилепил пончо к ее телу, пока она выискивала место, куда бы привязать лошадей. Отыскав дерево, она обмотала вокруг ствола поводья и бегом вернулась к Шэйну. Крикнув так, чтобы он расслышал ее, она схватила его за руку.

— Я хочу тебе помочь!

Он покачал головой, но она продолжала держать его руку. С ее помощью они быстрее взорвали бы плотину.

— Ладно, — прокричал он в ответ. — Только не делай заряды слишком большими.

Он показал ей, как вставлять взрыватели, и она кивнула, осторожно принимая динамит и провод от взрывного устройства. Они разделились и принялись устанавливать заряды. Каждое прошедшее мгновение напоминало им о Майкле и Эндрю.

Каждое мгновение казалось мучительно долгим, но в то же время летело прочь удивительно быстро. Они добрались до середины плотины и там встретились. Борясь со страхом, сдавившим горло, Касси отступила назад, когда Шэйн установил последний заряд. Отбегая назад в укрытие, Касси поскользнулась и с облегчением вздохнула, когда сильные руки Шэйна уверенно поддержали ее, пока они не добежали до конца.

Шэйн взял подрывную машинку и приготовился нажать ручку. С испугом Касси посмотрела на него, он ободряюще взглянул в ответ, она кивнула и закрыла глаза.

Взрыв прозвучал невероятно, оглушающе громко, и так близко, что Касси показалось, будто ее приподняло и понесло по воздуху. Но когда она плюхнулась в ледяную воду, то поняла, что ничего не показалось. Взрыв швырнул ее в речной водоворот, куда тут же устремились рухнувшие остатки плотины.

Борясь с потоком, грозившим утопить, увлечь в свою смертельную глубину, Касси схватилась за проплывавшую мимо ветку. Отчаянно барахтаясь, стараясь добраться до берега, она вдруг осознала, что ее несет течением. Стараясь справиться со страхом, который, как она знала, способен парализовать, Касси крепко вцепилась в свой сук, стараясь держать голову на поверхности.

Поток несся с огромной убийственной силой. Касси судорожно глотнула воздух и выплюнула полный рот воды, когда вновь очутилась на поверхности. Тяжелое пончо камнем тянуло ко дну, волокло по течению. Каждый вдох, казалось, обжигал легкие, а мышцы на руках и ногах гудели от неистового напряжения. Пронизывающая ее холодная вода сковывала движения, кожа посинела, тело охватывала ледяная дрожь. Берег мелькал, и ей казалось, что она мчится быстрее обломков, грозивших накрыть ее с головой.

Касси подумала, что если закрыть глаза, то придет облегчение и прекратится ужасный холод и страх. Она вздрогнула, когда что-то, и отнюдь не мягко, ударило ее по голове. Пока она пыталась понять, что бы это могло быть, удар повторился. Глядя сквозь ливень, застилавший глаза, Касси увидела, что это веревка. Борясь с верной смертью в реке, Касси запаниковала, когда потянулась за ней, но веревка исчезла.

Запас ее хрупких сил был почти на исходе, когда она вновь увидела веревку. На этот раз, собрав все силы, она ухватилась за нее, но большие пальцы отказывались сгибаться. Чувствуя, как горячие слезы смешиваются с водой, грозившей поглотить ее, Касси боролась с рыданиями, вызванными страхом и лишившими ее сил не меньше, чем потоки воды. Когда веревка появилась вновь, она вся устремилась к ней, вытянула руки, вытянула пальцы. Она ее схватила!

Вцепившись изо всех сил, она повисла на веревке. Быстрые рывки с другого конца начали подтягивать ее к берегу. Когда сильные руки Шэйна подняли Касси, привлекая к себе, она прильнула к нему, теряя последние остатки сил. Ей нужна была его сила, его помощь. Призрак смерти был еще слишком свеж в памяти, чтобы его забыть. Продолжая всхлипывать, она почувствовала, как он обернул свое пончо вокруг них обоих.

Нежно его рука провела по контуру ее лица. С каждым движением Шэйн чувствовал любовь, которую никак не мог выразить, но ливень мешал говорить. Вместо этого он подхватил ее на руки и понес туда, где были привязаны лошади.

Помня, что нужно срочно отыскать Майкла и ребят, Шэйн поборол свои чувства, не в силах удержаться, чтобы не задержать ее на мгновение дольше, чем нужно. То, что он чуть не потерял ее, разрушило оковы прошлого, сдерживавшие его. Шэйн больше не мог таить своей любви к ней, как не мог удержать поток, проносившийся мимо, — поток воды, дающей жизнь, а теперь чуть не ставшей причиной гибели. Губы его слегка прикоснулись к ее губам, почти мимолетно.

— Теперь ты в безопасности, Касси, девочка, и я никогда не позволю несчастьям коснуться тебя. Ты моя, и ничто и никогда не разлучит нас. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? — прошептал он ей на ухо. Он почувствовал, как она устало провела пальцами по его залитой дождем шее.

Дождь бил в их лицо, стекая ручьями по глазам, по щекам, по губам. Лицо Касси сказало ему все, что он хотел бы услышать. Он видел, как усталость одолевает ее, в то время как она зарылась щекой ему в шею, а ее нежные мягкие губы коснулись его щетины. Когда она подняла на него свои полные печали и надежды глаза, он почувствовал, как ему на сердце поставили вечное клеймо.

Шэйн быстро достал из-под седла намокшее одеяло и обернул его вокруг нее, глубоко обеспокоенный синевой, проступившей на коже рук и ног Касси. Ее веки закрылись, и он понял, что она потеряла сознание. Он крепко прижал к себе ее хрупкое тело, стараясь теплом своего тела согреть ее замерзшие конечности.

Душа его разрывалась на части, он понимал, что должен отвезти ее домой, убедиться, что она в безопасности и в тепле, но судьба их братьев все еще оставалась неизвестной. Он покачал головой, надеясь прояснить мысли. Посмотрев на другой берег реки, он увидел три лошади — и одна из них была Майкла! Шэйн с жаром и быстро прошептал слова благодарности Господу.

Судя по тому, как они махали руками и кричали, он понял, что оба парня и Майкл были целы и здоровы и находились в безопасности, по ту сторону реки. Эндрю и Зак показали в направлении имения Дэлтонов. Очевидно, они собирались направиться в дом Касси переждать там бурю. Довольный, что видит их живыми, Шэйн помахал в ответ, показывая, что все понял. Взглянув на все еще неподвижную Касси, он с облегчением вздохнул: его выбор сделан.

ГЛАВА 43

Шэйн поднялся по боковой лестнице и ногой открыл дверь в гостевую комнату, держа в руках поднос с горячим бульоном и чаем. Когда дверь распахнулась, он чуть не выронил все из рук. Кровать оказалась пуста, а Касси нигде не было видно. Поставив поднос на туалетный столик, он сбежал вниз по парадной лестнице, перескакивая через две ступеньки и окликая ее. Спустившись вниз, Шэйн увидел, что большие двустворчатые двери были распахнуты настежь, мощные порывы ветра забрасывали струи дождя в холл.

Пораженный, Шэйн увидел, как Касси бежала в сторону кораля, похожая на призрак в гремящей буре. Подбежав к ней, он схватил ее в охапку и повернул к себе. Лицо Касси было искаженно ужасом. Он заключил ее в объятия, она же пыталась вырваться, панически сопротивляясь. Шэйн увел ее обратно в дом и закрыл за собой двери.

— Я нашел Эндрю, — твердил он снова и снова, пока она молотила кулаками ему в грудь, пытаясь освободиться.

— Но он может утонуть! — кричала она, не в силах поверить, что он прекратил поиски ребят.

— Но в твоем доме он не утонет, — ответил Шэйн, нежно снимая ее пальцы со своего горла.

— Мой дом? Эндрю у меня в доме?

Его слова, казалось, начали доходить до нее, и одновременно она поняла, что пытается задушить его. Чувства последних двадцати четырех часов внезапно взорвались с такой же силой, как и плотина.

— Все в порядке, Касс. Они живы и здоровы, — проговорил он, нежно поглаживая ее мокрые от дождя волосы.

— С чего ты взял, что я плачу, ты, здоровая неуклюжая деревенщина? — Всхлипывая, она уткнулась ему в грудь, а его руки успокаивающе гладили ее по спине.

— Будь я проклят, если знаю. Чуть не взорвался с тобой, но от этого не стал понимать тебя лучше.

— Надо же, какой сюрприз, — ответила она, приходя в себя и сильнее прижимаясь к нему, наслаждаясь его силой.

— С тобой за что ни возьмись — все сюрприз.

— Продолжаешь стоять на своем.

— Хорошо еще, что осталось на чем стоять, после того как рванула плотина. Никак не могу понять, почему получился такой мощный взрыв?

Касси подняла голову и вопросительно посмотрела на него.

— Разве не должно было так быть?

— Черт возьми, нет. Маленькие заряды…

— Маленькие?

— Конечно, несколько маленьких зарядов легко бы взорвали ее, но она взлетела так, словно мы собирались разнести половину округи.

У Касси перехватило дыхание, она не знала, то ли дивиться, то ли ужасаться, когда он продолжил:

— Заряды, которые я заложил, были небольшими, и тебе я сказал не делать слишком больших.

Голос Касси внезапно стих, когда она ответила ему, но теперь, оттого что Эндрю был в безопасности, в ней сдержанность боролась с желанием рассмеяться:

— Я думала, ты, наоборот, сказал делать их большими.

— Что?

Она поспешила объяснить.

— Из-за этого ливня я едва тебя слышала. Мне показалось, ты сказал делать заряды побольше.

— Я сказал: не делай их слишком большими.

— Ну, это детали.

Шэйн не знал, задушить ее или же зацеловать, однако последнее показалось ему более привлекательным.

— В таком случае решено, Касси, девочка, я женюсь на тебе ради твоей же собственной безопасности.

— Ты… неужели?

Он понес ее наверх, их мокрые одежды упали на ковер рядом с ними.

— Не кажется ли тебе, что следовало бы спросить меня, хочу ли я выйти за тебя замуж?

— И начать очередной спор? Нет. У меня не хватит сил, чтобы спорить с тобой и любить тебя. А я намерен, черт побери, любить тебя.

Глаза ее блеснули, когда она взглянула на мужчину, которого любила.

— Уверен?

Он ответил, шутя нахмурясь:

— Да! А что вы скажете по этому поводу, леди?

Она загадочно улыбнулась, проведя пальцами по его волосам.

— Впервые не думаю, что настроена спорить.

У Касси внезапно пересохло во рту, когда она увидела, что шутливое выражение лица Шэйна уступило место нарастающему огню желания. На ее щеках проступил румянец. Напряженность возникла между ними.

— Шэйн, этот халат, он?..

— Тебе была нужна теплая одежда. Я же не мог оставить тебя в твоей, мокрой. Это халат моей матери.

Она опустила глаза, внезапно и без причины застеснявшись.

— Я хочу спросить у тебя одну вещь, Касси.

Она сглотнула комок и кивнула.

— С тобой все в порядке? Я имею в виду буря и все…

Глаза ее потемнели и расширились, понимая, о чем он спрашивает.

Голос ее звучал чуть хрипловато, когда она ответила:

— Я в полном порядке, Шэйн.

Без дальнейших разговоров Шэйн быстро понес ее вверх по лестнице. Его торс, покрытый капельками влаги, блестел.

Он распахнул дверь в огромную спальню, затем ногой закрыл ее за ними. Не слишком нежно уложил Касси на кровать и сбросил с себя намокшую одежду. Затем стряхнул оставшиеся капли со своего мускулистого тела.

Касси встретила его взгляд. В ее глазах звучал призыв, исходивший из глубин души. Больше не имело никакого значения, что он был Лэнсером, а она Дэлтон. В этот миг они стали просто мужчиной и женщиной; мужчиной и женщиной, которые побороли отчаяние и желание. Теперь пришло время расплаты.

Не в силах отвести глаза, Касси как завороженная смотрела на приближавшегося Шэйна, напряженные мышцы бедер рельефно выступали при каждом его шаге. Когда он подошел к кровати, ее взгляд скользнул ниже. Несколько капель воды мерцали на жестких волосах, скрывавших часть его мужского достоинства.

Он подошел совсем близко и привлек ее затрепетавшее тело к себе. Касси ловила ртом воздух, стараясь избавиться от спазма в горле. Она почувствовала, как брызги на его груди намочили ткань халата, а сквозь него ее кожу и сделали чувствительными груди.

Шэйн коснулся губами сосков, проступивших сквозь ткань халата. Он взял сначала один, затем другой, словно они были слишком ценными, чтобы выбирать. Невыразимые ощущения, разбуженные его языком, а также тканью, касавшейся ее кожи, несли сладостные муки соскам, пока они не взмолились о его внимании. Расстегнув пуговицы халата, разведя полы его в стороны, он рассматривал ее гордые груди, устремившиеся ему навстречу, молящие о прикосновении. Касси затаила дыхание и наслаждалась своей властью. Его губы приникли к ее губам, языки сплелись, воюя, соблазняя.

Сквозь волны нахлынувших чувств Касси ощущала, как его руки нежили тело, возбуждая ее все сильнее и сильнее. Словно в тумане, следила она за тем, как он расстегивал пуговицы, удерживавшие халат. Теперь на ней остался лишь один предмет туалета. Внезапно у нее не стало сил ждать, когда он исчезнет и она сможет коснуться упругого тела Шэйна, вытянутого рядом с ней, его промокшей обнаженной кожи. Словно читая ее мысли, он снял с нее халат.

Руки Касси ворошили его волосы, перебегали по напряженным мускулам. Ощущая все его тело каждой своей клеточкой, она наслаждалась огнем, вспыхнувшим между ними. Без всякого стеснения она ласкала крепкие мускулы его плеч, его стройные бедра. Ей казалось, что она никак не может насытиться им.

Судорожно хватая губами воздух, она предавалась ощущениям, которые дарили руки, скользившие по ее телу. Он легонько провел пальцами по внутренней части бедра. На мгновение задержался, затем коснулся и принялся ласкать другую ногу. Прикосновение его пальцев заставило Касси вздрогнуть, ноги ее внезапно обмякли и ослабели. Когда он прикоснулся к взъерошенным завиткам волос, скрывавшим самую вожделенную для него часть ее тела, она изогнулась дугой, желая избавления от напряжения.

Едва Шэйн коснулся нежной плоти, Касси громко вздохнула и зарылась лицом в шею. Он оторвал от нее руки, но только для того, чтобы обнять ее бедра и теснее прижать к себе. Прилаживаясь к стройному телу Шэйна, Касси готова была кричать от удовольствия, когда он наконец заполнил ее. Длинные неторопливые толчки, казалось, проникали в самые недра чрева. Каждое движение несло в себе медленную сладостную пытку.

Когда темп его движений возрос, ноги ее сами собой обвились вокруг его ягодиц. В этот миг она поняла, что никогда не хотела расставаться с ним. И всем своим телом передала ему это срочное послание.

Затем Касси услышала слова, которые она хотела услышать… которые она так мечтала услышать…

ГЛАВА 44

— Я люблю тебя.

Его слова проплыли по комнате, отразились в мерцающей влаге их тел и закружились в танце, подхваченные овевавшим их тела ветерком.

На мгновение ее глаза закрылись, и слезинки заструились из синих озер, оставляя след на нежных щеках.

— Что? Слезы? — Невероятно нежное прикосновение Шэйна стерло каждую каплю со щек, а его поцелуи растворили их сладкое напоминание.

Не в силах произнести ни слова, Касси отвернулась.

— Сожаления?

Разочарование, прозвучавшее в голосе Шэйна, больно резануло по сердцу. Она повернулась к нему, нежно прикоснулась к его точеным щекам и стала гладить дорогое ей лицо.

— Никогда… — Касси заглянула ему в глаза. — Никогда, — тихо повторила она. — Я так люблю тебя, Шэйн.

Шэйн был готов ко всему, но только не к такому ответу. Плотина, возведенная в его сознании, рухнула под напором этих слов. Слишком поздно для сожалений, а удерживая Касси в объятиях, трудно вспомнить, были ли они вообще. Теперь он мог оставить прошлое там, где тому надлежало быть. Навечно.

Милисент медленно брела под сенью деревьев, довольная тем, что ее рука зажата в ладони Ринго, испытывая удовольствие от одного его присутствия.

— Такое впечатление, будто не часы, а недели прошли после наводнения, — негромко проговорила Милисент, — так много всего случилось.

Ринго вел себя необычайно тихо и сдержанно, когда они остановились под шатром бескрайнего неба.

— Думаю, я больше не смогу идти этой дорогой, Милли.

Внутри у нее все сжалось, а сердце больно заколотилось во внезапно ставшей маленькой грудной клетке. Неужели он…

Она старалась скрыть невольные слезы, подкатившие к глазам, отчаянно желая повернуть стрелки часов вспять, исправить то, в чем, возможно, допустила ошибку.

Ринго подошел к ней вплотную. Его бездонные голубые глаза смотрели встревоженно. Милисент решила отвернуться от приносящей боль правды, видеть которую в его глазах она панически боялась. Ринго осторожно взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.

— Я знаю, что говорю. Мне не пережить еще один такой день, как вчерашний, во время бури. Волнуясь, строя догадки, опасаясь худшего…

Он резко выпустил ее руку, отвернулся, засунув руки глубоко в карманы брюк.

— Когда умерли моя жена и сын, я подумал, что я тоже умер. Может быть, все последние десять лет я был скорее мертв, чем жив.

Ринго увяз ногой в грязи размокшего поля, затем поднял голову вверх, словно в поисках ответа, выходившего за пределы его знаний.

Милисент почувствовала, как ее сердце сжалось сильнее прежнего. Если он собирается сказать прощай… Печаль отразилась на ее лице.

Внезапно Ринго повернулся и взял ее за обе руки.

— До того момента, как я встретил тебя, Милисент.

Когда он привлек ее к себе и заключил в объятия, в самых ранимых уголках сердца Милисент вспыхнула слабая искорка надежды.

— Когда я не смог отыскать тебя во время вчерашней бури, то подумал, что ты утонула и я потерял тебя. Я не могу отпустить тебя, Милли. Ответь мне сейчас же.

Она чуть вскинула голову. Неужели это вопрос? Неужели это тот самый вопрос? Она слегка покачала головой, надеясь прийти в себя и что к ней вернется хоть часть здравого смысла, который, казалось, оставил ее.

— Ну, — спросил он, — ты выйдешь за меня замуж?

Милисент не смогла сдержать внезапных слез, подступивших к глазам, затуманивших взор, стиснувших горло. Она попыталась прижаться головой, зарыться и спрятаться на его сильном плече, не показать чувств, грозивших переполнить ее. Вместо этого он откинулся назад, чтобы видеть ее лицо.

— О Боже мой. Неужели мысль о том, чтобы выйти за меня замуж, заставляет тебя плакать?

Ужас, прозвучавший в голосе Ринго, был настолько очевиден, настолько реален, что вывел Милисент из ее привычной задумчивости.

Она нежно коснулась рукой его загорелой щеки и провела вниз по начавшему зарастать щетиной подбородку.

— Только от радости, — между всхлипываниями проговорила она, надеясь, что ее нос не сделался слишком красным от слез. Какое-то мгновение потребовалось для того, чтобы эти слова дошли до сознания Ринго, затем он вскрикнул от счастья, схватил ее в охапку и закружил по лугу. Когда же, наконец, он опустил ее на землю, то внезапно застыл, наслаждаясь полнотой момента. Держа Милисент в своих объятиях, Ринго зарылся лицом в ее мягкие волосы, вдыхая их аромат, который принадлежал только ей, благодаря судьбу за то, что она была только его и ничья больше.

ГЛАВА 45

Кружевная сетчатая накидка цвета слоновой кости, лежавшая на длинных черных локонах, ниспадала Касси на плечи и дальше вниз, скрывая часть атласного платья. Такая же по тону вуаль, прикрывавшая лицо и закрепленная на волосах букетиками цветов, скрывала побледневшее лицо. Но даже вуаль не могла скрыть ее сияющих глаз.

Прижимая к себе букет цветов влажными от пота руками, она пыталась вслушаться в музыку. Большие свободные рукава платья заканчивались плотно прилегающими манжетами. Хорошо, что ее шелковые перчатки скрывали свидетельство того, что она нервничала. «Влажные ладони делают мало чести невесте», — подумала она.

Крохотная рука дернула ее за шлейф, тянувшийся за широкой атласной юбкой. Касси посмотрела вниз и улыбнулась.

Наклонившись почти к самому уху маленькой девочки, она спросила:

— Сэди, разве тебе не полагается сидеть рядом со своей мамой?

— Да, миз Дэлтон. Но сначала мне нужно узнать кое-что.

— Что же, Сэди?

— Вы правда будете моей учительницей? По-настоящему?

— По-настоящему, Сэди.

— В настоящей школе, миз Дэлтон, днем, и у нас будет перемена целый час?

— Сразу же, как построят новую школу, Сэди. А до этого времени у нас будет настоящая школа, только собираться мы будем в церковном здании.

Девочка посмотрела на нее с подозрением.

— Вы не вернетесь обратно на свою овечью ферму?

— Не вернусь, Сэди. Когда Эндрю подрастет, ранчо станет его. А сейчас оно будет частью пастбищных земель мистера Лэнсера.

Девочка посветлела и одарила Касси белозубой улыбкой.

— Я ужасно рада, миз Дэлтон.

— И я ужасно рада, Сэди.

Касси посмотрела на Милисент, надевшую красивое шелковое платье собственного фасона, отделанное белым газом. Голову ее украшала прическа с вплетенными атласными лентами и белыми кружевами. Милисент казалась серьезной и ничуть не волнующейся.

Когда органист заиграл знакомую мелодию свадебного марша, Касси повернулась к Милисент и, к своему удивлению, почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Наступил конец целой эры. Они с Милисент делили так много общего, и вот теперь отправятся каждая своей дорогой, каждая со своим любимым мужчиной.

Словно чувствуя печаль, охватившую Касси, Милисент подмигнула ей и взяла подругу под руку.

— Не надо, Касс. Не расстраивай меня. Ты же знаешь: когда я плачу, то выгляжу просто ужасно. Нос становится красным, а веснушки…

Сама того не желая, Касси рассмеялась. Она покачала головой, глядя на подругу. Милисент вся светилась нежным внутренним светом, подчеркивавшим ее природную красоту, которую она так долго скрывала. Ринго очень счастливый человек. Глядя, как он, нервничая, дернул галстук, который, казалось, душил его, Касси подумала, что он себя счастливым в этот момент не ощущал. В следующее мгновение он поднял голову, посмотрел на Милисент, и любовь озарила его лицо, словно солнце, вышедшее из-за туч после дождя. Касси мягко улыбнулась. Они будут счастливы вместе. Так же счастливы, как, надеялась, и они будут с Шэйном.

Пока невесты вдвоем двигались вдоль рядов, Касси отыскала взглядом каштановую шевелюру Шэйна. Безупречный наряд подчеркивал его бросающуюся в глаза мужскую красоту, и Касси хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это не сон. Мужчина, красавец, при виде которого замирало сердце, с нежным и любящим сердцем стоял сейчас возле алтаря, готовый дать клятву вечной супружеской верности.

По мере того как они приближались, глаза Касси отыскали глаза Шэйна. Любовь, светившаяся в его взгляде, влекла ее к себе.

Слова священника падали на нее, как шелк на зерно, мягко, ненавязчиво, но в тоже время восхитительно реально. Когда же Касси наконец произнесла: «Я согласна» — она поняла, что теперь сердце ее слилось воедино с сердцем Шэйна, жизнь стала полной. Глаза Касси заблестели от слез, когда она услышала, как ее лучшая подруга произнесла те же слова, обращаясь к своему будущему мужу. Сжав руку Шэйну, Касси смотрела, как Милисент и Ринго обменялись клятвами с преображенными любовью лицами.

Остальные слова священника — за исключением «объявляю вас мужем и женой» — пронеслись мимо. Спокойствие, о котором она мечтала, воцарилось в душе. Церемония прошла отлично, люди относились по-доброму и приветливо, особенно с тех пор, как она решила оставить ранчо и согласилась работать учительницей. Видимо, она завоевала их уважение тем, что взорвала собственную плотину ради спасения жизни ребят. Но все это не имело сейчас никакого значения, потому что она буквально купалась в нескончаемом счастье.

Когда к ней подошел Майкл, Касси на мгновение разволновалась. Шэйн сказал, что он открыл Майклу всю правду и вместо отчаяния и гнева, которые, как опасался Шэйн, охватят Майкла, тот понял, почему брат действовал именно таким образом. Тем не менее Майкл держался на расстоянии на протяжении всех приготовлений к брачной церемонии, и Касси опасалась, что его снедают горькие чувства. Ей хотелось иметь семью, единую семью.

— Майкл, — голос ее прозвучал мягко, с оттенком беспокойства.

— Ты самая красивая невеста, Касси.

Она улыбнулась.

— Спасибо. А ты самый симпатичный молодой человек.

Он ответил ей улыбкой, а затем, как полагается, легонько поцеловал ее в щеку.

— Раз ты не можешь быть моей девушкой, рад, что ты моя кузина и сестра. — Он помолчал мгновение и добавил: — Все в порядке, Касси. Все забыто. Все мы начали новую жизнь.

Касси постаралась справиться с волнением, ощутив предательское пощипывание в уголках глаз.

— Не волнуйся за меня, — проговорил он. — Я надеюсь, что ты сохранишь спокойствие.

Вспомнив о нескольких прошедших неделях, Касси громко рассмеялась.

— Спокойствие, видимо, не так-то легко дается.

— Если кто на это и способен, так только ты.

Она вновь улыбнулась, когда Майкл подмигнул ей и отошел в сторону. Теперь ей верилось, что союз, заключенный между Лэнсерами и Дэлтонами, навеки сотрет пятно с имени ее дяди. Касси чувствовала, как счастье переполняет ее. Она не знала, как благодарить судьбу. Если несколько месяцев назад она считала, что не заслуживала такого плохого к ней отношения, то теперь чувствовала, что не заслуживает такого счастья. В отличие от нее Шэйн так не думал. Поколение ненависти отошло в прошлое, и он считал, что вполне заслужил свою порцию счастья.

Когда Касси наконец бросила свой букет в ждущие, поднятые вверх руки, она с облегчением рассмеялась. Ее ждал собственный дом и мужчина, которого она любила. Пока Шэйн брался за вожжи двуколки, она еще раз обернулась назад и помахала Эндрю и Майклу. Это уже не мечта; реальность оказалась более невероятной, чем любая мечта.

* * *

Мягкий свет масляной лампы заливал углы огромной спальни. Кровать из красного дерева с четырьмя колоннами была покрыта свежими простынями. Отделанные тесьмой наволочки, извлеченные из сундука надежд Касси, теперь покрывали пухлые подушки, лежавшие в голове кровати у массивной спинки.

Отблески пламени в камине создавали в комнате уютный полумрак. Касси остановилась перед зеркалом, разглядывая в нем собственное счастье. Сзади подошел Шэйн, положил руки ей на плечи. Он тоже смотрел на отражение в зеркале.

— Это действительно мы, — мягко проговорила она.

— Надеюсь.

Повернувшись к нему и прижавшись лицом к его груди, она тихо рассмеялась.

— Хоть мне и нравится Милисент, я рад, что приехал домой с той невестой, которая мне нужна.

— Мне кажется, Ринго тоже рад, что ты поступил именно так.

— Ну, моя девочка. Я начал было думать, что, выйдя замуж, ты потеряла свою прелестную язвительность.

Но вместо того, чтобы рассмеяться, Касси просто зарылась в его плечо.

— В чем дело? Касси…

— Я просто счастлива, — наконец проговорила она. — Боюсь, что все это не настоящее.

Шэйн приподнял ей подбородок.

— Все это самое настоящее, Касси, девочка. И не сомневайся, я всегда буду чувствовать то, что чувствую сегодня. Не говорю, что у нас не будет трудностей, но я всегда буду любить тебя.

Одинокая слеза покатилась по щеке Касси, Шэйн нежно вытер ее своим огрубевшим пальцем. Она закрыла глаза, пряча слезы за длинными темными ресницами. Когда же она снова взглянула не него, глаза ее сияли.

— Моя любовь к тебе, Шэйн, никогда не изменится. Я буду любить тебя сегодня, завтра, всегда.

Со стоном Шэйн привлек ее к себе, и Касси почувствовала, как дрожь пронзила все его тело. Внезапно по жилам потекло пламя, пламя, которое мог погасить только он.

Шэйн снял с нее сначала вуаль, потом фата и платье упали на толстый ковер, покрывавший пол.

Нетерпеливо Шэйн избавился от своей одежды и присоединился к Касси на огромной старинной кровати, где начинало свою семейную жизнь не одно поколение Лэнсеров. Голубые завязки шелковой рубашки уступили сильным рукам Шэйна. У него перехватило дыхание, когда он узнал чулки и подвязки, которые подарил ей много месяцев назад на городских танцах. Благоговейно Шэйн спустил их с ноги, целуя колени и нежную кожу на внутренней части бедер. Волна пленительной дрожи прошла по телу Касси, когда он нежными медленными движениями снимал чулки с вышитыми розами.

Ощущения накладывались на воспоминания. Когда чулки и рубашка полетели на пол, Шэйн приподнял ее ноги и поцеловал чувствительную кожу щиколоток. Затем его руки скользнули по икрам, вверх по бедрам и замерли, лаская черные завитки волос, росших между ног.

Касси подумала, не умрет ли она от блаженства. Внезапно ею овладело безудержное нетерпение — она хотела его, всего целиком. Ее руки коснулись его груди, шелковистых волос, росших на груди, гладили мускулы, вздувшиеся на спине, его жесткие ягодицы. Почувствовав отзыв на свои ласки, Касси стала откровеннее и взяла в руки его возбужденный член. Услышав стон удовольствия, она продолжила свои ласки. У нее перехватило дыхание, когда руки его начали искать и обнаруживать ее секреты.

Касси металась от наслаждения на тонких простынях и жаждала его все больше и больше. В этот миг Шэйн накрыл ее своим телом, и она ощутила тяжесть драгоценной ноши. Рука его нежно гладила ее волосы, а губы приникли к ее губам. Чувства, которые возбуждал в ней его язык, уступали разве лишь огню, который зажигало в ней его тело, когда он проникал в нее. Каждый толчок приближал ее все ближе к краю пропасти, до которого она дошла вместе с ним в самый первый, памятный день.

В тот самый миг, когда она ждала, что удовольствие вот-вот переполнит ее, Касси услышала, как Шэйн прохрипел ей в ухо:

— Я люблю тебя, Касси, девочка.

Внезапно мир взорвался еще раз. Тусклый огонь камина высвечивал вздымавшуюся грудь Шэйна, поблескивал в капельках испарины, покрывавшей их тела. Когда сильные руки Шэйна заключили ее в свои объятия, сердце Касси сладостно защемило.

Она повернулась к нему, запечатлевая в памяти каждую черточку его лица, каждую линию, каждую морщинку вокруг глаз, говорившую о множестве улыбок, живших в нем. На мгновение она опустила ресницы, вспомнив об одинокой жизни, которую вела до встречи с ним, о достойном сожалении прошлом, а затем вновь широко раскрыла глаза. Союз между Лэнсерами и Дэлтонами навсегда уничтожил прошлые обиды. Свет, засиявший впереди, сулил новые горизонты, новую жизнь, новое наследие.

— Да, Касси, девочка, я привел домой именно ту невесту, которая мне нужна.

— Сегодня, завтра…

— И всегда.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛАВА 20

ГЛАВА 21

ГЛАВА 22

ГЛАВА 23

ГЛАВА 24

ГЛАВА 25

ГЛАВА 26

ГЛАВА 27

ГЛАВА 28

ГЛАВА 29

ГЛАВА 30

ГЛАВА 31

ГЛАВА 32

ГЛАВА 33

ГЛАВА 34

ГЛАВА 35

ГЛАВА 36

ГЛАВА 37

ГЛАВА 38

ГЛАВА 39

ГЛАВА 40

ГЛАВА 41

ГЛАВА 42

ГЛАВА 43

ГЛАВА 44

ГЛАВА 45 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg