«Последний де Бург»

Дебора Симмонз Последний де Бург

Глава 1

Николас осторожно огляделся, положив руку на меч. Ему доводилось бывать в местах и похуже этого, но таковых помнилось немного. Этот же постоялый двор заставил бы насторожиться даже его братьев. Де Бурги славились бесстрашием, были отнюдь не глупы, и Николасу оставалось только винить самого себя за безрассудство.

В ноздри проник зловонный запах перегара — само по себе примечательно, даже учитывая, что подобные места никогда не славились чистотой, — но собравшимся в этом задымленном и пропахшем алкоголем зале, видимо, было все равно. Здесь царила зловещая атмосфера — ничего не стоило потерять жизнь за горсть монет.

Всем, кроме одного.

Николас задержал взгляд на странном парне. Юный, почти мальчишка, он был в приметной одежде госпитальеров и, вероятно, возвращался домой после сражений на Святой земле. Хромота и отсутствие оруженосца делали его легкой добычей для завсегдатаев подобных местечек — шлюх, мошенников и шулеров.

Глаза юноши блестели то ли из-за выпитого вина, то ли от лихорадки. А возможно, он так радовался возвращению домой в Англию, что позабыл об опасностях, подстерегающих его на родине.

Какова бы ни была причина, юноша явно не обращал внимания на потенциальные угрозы, и Николас счел необходимым предупредить его. Но стоило шагнуть вперед, как его внимание привлек энергично проталкивающийся в толпе тамплиер, который сразу подсел к юноше. Ходили слухи, что оба ордена враждуют между собой, но эти двое быстро погрузились в разговор, предоставляя Николасу возможность не вмешиваться и уйти. Тем не менее в этом тамплиере было нечто такое, что заставило его помедлить.

Рядом завязалась очередная потасовка, и Николас встал с места. Увернулся от летевшего ему в голову кубка и брызг темной жидкости, стал по окружности обходить растущую толпу дерущихся. Перепрыгнул с грохотом упавшую перед ним скамью. Уклонился от горящей свечи, которая свалилась на пол и, зашипев, погасла.

У двери Николас обернулся и еще раз осмотрел зал, но ни госпитальера, ни тамплиера уже не увидел. Даже среди валявшихся на грязном камышовом полу. Не было их и на улице. Николас не стал задерживаться. Ему хотелось быстрее покинуть пределы этого заведения, прежде чем дебоширы гурьбой вывалятся на улицу.

Поглядывая на входную дверь, он направился в сторону дороги, но далеко отойти не успел, из темноты выступила смутно различимая фигура и пошла в том же направлении.

— Охраняешь меня? — обернувшись, спросил Николас догоняющего его оруженосца.

— Я же говорил вам, это местечко смердит неприятностями, — отозвался тот.

— Потому я оттуда ушел, — парировал Николас. — Мне еще дорога моя шея.

Гай осторожно взглянул на него. Николас вскинул руку, предупреждая дальнейшее обсуждение. Оруженосец нахмурился, но сдержался. Они в молчании продолжали путь, затем послышался какой-то шум, явно не с постоялого двора, слишком уж близко. Николас резко остановился и обернулся в сторону узкой, заваленной отбросами улочки.

Не обращая внимания на протесты Гая, он осторожно двинулся в ту сторону и безошибочно определил звук кулаков, врезающихся в плоть и кости. Дюйм за дюймом, он обогнул заброшенную лачугу, вгляделся во тьму и заметил впереди белое одеяние тамплиера. Судя по всему, тот держал кого-то за горло, вероятно, того самого молодого госпитальера, с кем чуть ранее вполне дружески беседовал.

— Где она? — ревел тамплиер, если это был он.

Конечно, бедные рыцари Храма Соломона уже не те, что прежде, но они никогда не опускались до мелочного грабежа. Впрочем, Николас в любом случае не собирался стоять и смотреть, как кто-то нападает на невиновного рыцаря.

— Держитесь! — крикнул он и выхватил меч.

Но негодяй толкнул госпитальера к Николасу, вынуждая подхватить ослабевшего юношу.

— Опасность, — прошептал тот. — Надо помочь… Эмери.

Заверив, что поможет, Николас передал раненого своему оруженосцу и бросился в погоню. К сожалению, в узком и темном проулке двигаться быстро было невозможно, и вскоре он уткнулся в каменную стену. Подумав, что тамплиер наверняка бежал тем же путем, Николас вложил меч в ножны и стал карабкаться на стену, надеясь, что по другую сторону не пролегает сточная канава.

Сверху видно было немного, но до земли оказалось не так далеко, и он сумел благополучно приземлиться на ноги. Тамплиер уже поджидал его в темноте с мечом на изготовку. Каким-то чудом извернувшись, Николас в последний миг избежал жалящего лезвия и выхватил меч. Тишину разрезал металлический лязг, казалось, на шум должны сбежаться все окрестные жители, но никто не появился. Вокруг не было ни души. Да и кто осмелится вмешиваться в поединок двух рыцарей? Тамплиер или не тамплиер, но противник Николаса определенно был очень умелый воин.

— Кто ты? — прорычал тамплиер, словно вторя мыслям Николаса.

— Рыцарь, который серьезно относится к своим обещаниям, — ответил тот. — А в каких пределах твоя преданность, брат?

Тамплиер, будто испытывая облегчение, захохотал, словно изумленный возмущением Николаса.

— Тебя не касается, незнакомец. Лучше занимайся своими делами.

Едва эта колкость сорвалась с его губ, как Николас ощутил страшный удар. Будь он в форме, даже сквозь лязг мечей услышал бы чужие шаги или хотя бы предположил, что негодяй пытается отвлечь его разговором. «Меня никогда еще так легко не заманивали в ловушку», — успел он подумать, прежде чем рухнул на землю.

* * *

Эмери Монбар резко проснулась, ее сердце колотилось как сумасшедшее. Что же разбудило ее? Она оглядела в темноте свое небольшое жилище, но не увидела ничего необычного. Однако что-то же ее разбудило. Она замерла, напряженно прислушиваясь к каждому шороху, и через какое-то время, наконец, услышала за окном тяжелые шаги, словно в саду кто-то был, и это отнюдь не какое-то небольшое животное. Может, это корова забрела в огород и топчет аккуратные грядки?

Эмери поднялась с постели и заторопилась к узкому окошку. Она уже хотела криком отогнать заблудившийся скот, но слова застряли у нее в горле. К дому, шатаясь, приближалось отнюдь не четвероногое, а неуклюжая человеческая фигура. Находившееся по соседству госпитальерское командорство, так сильно омрачавшее ей жизнь, вдруг показалось слишком далеким.

Может, перебрал вина и заблудился кто-то из местных рабочих или даже один из братьев? Эмери сомневалась, что вторжение преднамеренно, хотя всегда существовала опасность, что о ее уединенной жизни прослышит какой-нибудь незнакомец. От этой мысли ее пробил озноб. Она уже подумывала, как себя защитить. Вдруг мужчина поднял лицо, и лунный свет осветил родные черты.

— Джерард! — изумленно воскликнула Эмери, узнав брата.

Он ничего не ответил и, казалось, даже не услышал ее возгласа. Эмери не стала больше его окликать. Бросилась к двери и распахнула ее. И обнаружила, что брат лежит на земле без сознания. Она встревоженно опустилась рядом на колени.

— Что случилось? Ты ранен? — Его ресницы затрепетали, глаза раскрылись и сразу закрылись вновь, подтверждая ее предположение. Эмери очень не хотелось расставаться с ним, но пусть лучше ему окажут помощь в ордене. — Не двигайся. Я сейчас позову братьев, — пообещала она, но едва попыталась подняться, как рука брата с удивительной силой сжала ей запястье.

— Нет, — пробормотал Джерард. — Остерегайся, Эм. Я и так подвергаю тебя опасности. Не доверяй… никому.

— Но тебе нужна помощь.

Его пальцы еще сильнее сжали ее руку.

— Обещай мне, — прошептал он.

Его глаза блестели во тьме — от напряжения или лихорадки?

Эмери кивнула в знак согласия, и он выпустил ее руку и закрыл глаза, израсходовав все силы на разговор. «Никому не доверяй!» Предупреждение повисло в воздухе, наполняя тишину жутковатой силой. Знакомый ночной пейзаж внезапно показался опасным, словно под сенью деревьев таились угрозы.

Налетевший ветерок зашумел кронами, и Эмери затаила дыхание, напряженно вслушиваясь, не приближается ли погоня — чья-то мягкая поступь или тяжелый цокот копыт, — но услышала лишь шум ветра и гулкий стук своего сердца.

Впрочем, если враг и затаился в темноте, она мало что могла ему противопоставить отсюда, со своего места, скорчившись на земле возле брата. Эта мысль, наконец, пробудила ее к действию. Эмери поднялась и втащила Джерарда в свой маленький домик, дающий хотя бы относительную безопасность.

Оказавшись внутри, она сразу заперла дверь на засов и сосредоточила внимание на брате. Растопив печь, поставила греться воду и осмотрела его раны при свете пламени. Лицо и шея покрыты синяками, губа разбита, но сильнее всего ее беспокоила рана на бедре. Глубокая, плохо заживающая. Эмери поспешила ее перевязать. Он вернулся со Святой земли из-за этой раны?

Она не получала от него ни единой весточки уже почти год и опасалась самого худшего. Облегчение оттого, что он вернулся живым, омрачали обстоятельства его появления. Неужели он вернулся домой без разрешения? Эмери нахмурилась. Тех, кто отказывался повиноваться, наказывали изгнанием или даже отлучением от церкви.

Что могло заставить его отвергнуть помощь госпитальеров? Эмери покачала головой и сказала себе, что Джерард, должно быть, сам не понимал, что говорит. Сейчас главное — помочь ему выздороветь. Закончив перевязку, она напоила брата травяным отваром, и он погрузился в беспокойный сон. Утомленная, Эмери прислонилась к своей узкой кровати и положила голову на руку брата.

Почти забытое тепло прикосновения действовало на нее успокаивающе, но вскоре Джерард стал беспокойно метаться и что-то забормотал. Эмери склонилась к нему, почти не улавливая смысла. Разобрала лишь «сарацин» и «тамплиер», произнесенные с таким ужасом, что она невольно обернулась, словно ожидая увидеть их рядом.

К ее облегчению, Джерард вскоре снова затих, но изредка все равно начинал что-то бормотать, с тревогой поминая все тех же «тамплиера» и «сарацина». Когда же он пришел в себя и смог ясно мыслить, сразу разбудил сестру.

— Посылка, которую я тебе отправил, — где она? — Джерард схватил Эмери за руку.

— Посылка? Я ничего не знаю ни о какой посылке, — удивилась сестра.

Джерард со стоном выпустил ее руку.

— Мы пропали, — отвернувшись, прошептал он.

— Почему? Что происходит?

Но брат снова закрыл глаза, и Эмери засомневалась, сознает ли он вообще, что говорит. Она с беспокойством подумала, что ему необходим лучший уход. В ордене бы о нем позаботились, несмотря на то что командорство не имело лечебницы. В ушах до сих пор звучало предостережение Джерарда, и, кроме того, она просто не в силах была расстаться с братом, снова отдать его ордену.

Впрочем, утро вечера мудренее.

Эмери медленно и тяжело просыпалась. Она с удивлением осознавала окружающую обстановку, пока не поняла, что лежит на полу. Она что, во сне упала с кровати? Но не успел этот вопрос возникнуть в ее сознании, как нахлынули воспоминания о прошедшей ночи. Она рывком села и взглянула на кровать, но там было пусто. Неужели это все ей приснилось? У нее сжалось сердце при мысли, что возвращение брата было лишь игрой воображения.

«Может, он просто вышел на улицу?» — подумала она, поднимаясь. Но, оглядев свой крохотный домик, не обнаружила никаких признаков присутствия брата, сейчас или ночью. Исчезла ткань, которой она омывала его раны, собственноручно наполненная водой миска была пуста, и чашка из-под отвара тоже. Правда, горшок по-прежнему висел над тлеющим очагом, но никаких трав в нем не осталось.

Неужели она могла так ярко вообразить возвращение Джерарда? Эмери растерянно подняла руки к лицу и хотела уже опустить, как вдруг что-то заметила. Крошечная деталь, которую невозможно было уничтожить. Под ногтями сохранились следы крови — явное доказательство, что брат действительно возвращался.

Но зачем ему так стараться уничтожать все признаки своего присутствия? На какой-то ужасающий миг Эмери вообразила, что его мог унести таинственный враг, но потом покачала головой. Она бы проснулась, если бы сюда кто-то вошел. Джерард, видимо, ушел по своей воле и даже не попрощался, хотя они долго не виделись. Но почему?

«Никому не доверяй!»

Эти слова внезапно всплыли у нее в памяти вместе с загадочными ночными предупреждениями. Наверное, у него была лихорадка, и он бредил. Она еще больше обеспокоилась. Брат исчез в таком плачевном состоянии. Эта мысль побудила ее к действию. Эмери подошла к двери и выглянула на улицу, надеясь увидеть Джерарда, но никого не обнаружила. Утро еще только занималось, и в маленькой рощице стояла тишина, если не считать птичьего чириканья.

И что теперь делать? Эмери заколебалась. Не хотелось покидать свое более или менее безопасное жилище, но Джерард может быть неподалеку. Вдруг он лежит где-то, немощный, одержимый своими демонами? Или, еще хуже, из последних сил бежит от какой-то реальной угрозы. Эмери поежилась. Так или иначе, но лучше его отыскать. Для него же лучше. Она заторопилась переодеться.

Потянувшись за своей простенькой кертл[1], она еще раз взглянула на постель и только сейчас заметила что-то лежащее на одеялах. Эмери осторожно взяла в руку увесистый кусок пергамента. Она никогда не видела ничего подобного.

Узкий отрезок, длиной примерно в полфута. Все пространство занимал яркий цветной рисунок, характерный для рукописей. Ей даже подумалось, что листок вырезан из книги. Хотя едва ли, судя по краям.

Разглядывая изображение, Эмери вдруг поняла, что орнамент вокруг центральной фигуры — это зловеще изгибающийся большой черный змей. А может, меч? По телу прошла дрожь. Интересно, этот листок случайно выпал из одежды Джерарда или он оставил его намеренно, пытаясь что-то сообщить?

Она принялась разглядывать пергамент более тщательно, выискивая в цветах и листьях какое-либо скрытое послание, и довольно быстро нашла его. Начертанные под змеем буквы казались частью рисунка, но Эмери хорошо знала руку брата. Ее передернуло от озноба.

«Никому не доверяй!»

В своем Джерард уме или нет, но он в беде. Эмери, не в силах подавить дрожь в руках, опустилась на кровать. Первое, что приходило в голову, — пойти к госпитальерам и попросить о помощи. Но как она могла проигнорировать предупреждение, которое держала в дрожащих пальцах?

К кому еще можно обратиться? Других родственников, за исключением дяди, у них нет, а она не уверена, что тот поставит интересы семьи выше своих собственных. И кто тогда? У кого вообще есть силы и средства противостоять неизвестным врагам, среди которых могут оказаться церковные власти? «Таких, наверное, всего несколько человек на всю Англию», — подумала Эмери. У нее упало сердце.

Ей никто не приходил в голову. Кроме того, стремительный побег Джерарда означал, что он считает ее неспособной ничем ему помочь. Ни словом, ни делом. Однако нельзя просто забыть о возвращении и потом об исчезновении брата, тем более если он болен и попал в беду. Эмери покачала головой, словно отрицая правду, но вывод напрашивался сам собой.

Она единственный человек, способный ему помочь.

Когда-то она не колебалась бы ни минуты. Желая во всем быть наравне с братом-близнецом, она тосковала по приключениям и считала, что вполне готова встретиться с ними лицом к лицу. Но жизненный опыт преподал жестокий урок, и она до сих пор пыталась свыкнуться с мыслью, что мечты о другой жизни пошли прахом.

Правда, сейчас иная ситуация. Одно дело оставить свои надежды на лучшее, и совсем другое — бросить Джерарда на милость демонов, реальных или воображаемых. Он ранен и совсем один, нуждается в ее помощи. Она не может отвернуться от единственного родного человека.

Но у нее не хватало духу покинуть дом. Она разрывалась между преданностью брату и своими страхами, как вдруг какой-то звук с улицы вырвал ее из пучины мыслей. Здесь, в глуши, визитеров очень мало, особенно в столь ранний час. А вдруг вернулся Джерард? Эмери заторопилась к окну, но увидела отнюдь не брата. К командорству приближался одинокий всадник в белых одеждах тамплиера.

Эмери отпрянула от окна, сердце заколотилось где-то в горле. Появление такого рыцаря сразу после предупреждения Джерарда — определенно не совпадение. Значит, пора действовать. Она опустилась на колени и с трудом вывернула из пола каменную плитку. Под ней скрывался тайник. Эмери вытащила оттуда заплечный мешок, который спрятала здесь после переезда, около года назад.

В мешке лежала старая одежда Джерарда с тех времен, когда они в шутку менялись друг с другом местами. Эмери давно ее не надевала, но с облегчением убедилась, что та до сих пор ей впору. Освободившееся место в мешке она заполнила едой, которую можно было взять с собой, положила мешочек с травами и кусок пергамента, дабы никто другой его не нашел.

Ушел ли брат пешком? Эмери с тоской вспомнила о своей верховой лошади, но невозможно было появиться в конюшнях в мужской одежде. Как и взять лошадь, по которой можно опознать всадника. Придется отправляться на поиски пешком. Она сглотнула, прогоняя желание остаться дома, и заставила себя двинуться в путь. Перекинула мешок через плечо и распахнула дверь.

В спешке она совсем забыла об осторожности и осознала это, только увидев перед собой мужчину. Не Джерарда, но и не тамплиера, которого видела на дороге. Этот вполне мог быть спутником рыцаря, отправившегося на поиски уединенного жилища.

Эмери отступила, уклоняясь от высокой фигуры, которая возвышалась над ней, как башня. Мужчина действительно был выше всех, кого она когда-либо видела, и на добрый фут выше Джерарда. Широкоплечий, с мускулистыми руками, которые едва ли могли удивлять, принимая в расчет короткую кольчугу и тяжелый меч на боку. Явно рыцарь, хотя и не выглядел таким устрашающим, какими, бывало, казались некоторые.

И он не выглядел опасным. Загорелое лицо обрамляли густые, слегка взлохмаченные волосы. Эмери не назвала бы его миловидным, он ведь не женщина, но… Ах, эти глаза одного цвета с темными волосами, горячий, прожигающий взгляд, ослепительно-белые зубы…

Эмери осознала, что таращится на него, и одновременно поняла, что он улыбается. Она судорожно вздохнула, прочищая горло, и выдавила:

— Что вам здесь надо?

— Я — Николас де Бург. — Он коротко склонил голову. — Обещал помочь рыцарю-госпитальеру, которого встретил в пути, но не смог сдержать слово. Я хочу убедиться, что он благополучно добрался домой. А ты, молодой человек, должно быть, Эмери?

Она не сразу поняла, что рыцарь считает ее юношей, потом до нее дошло и значение его имени. Де Бурги — могущественная семья. Они славились своей красотой и боевыми умениями. В этом смысле слухи определенно верны. Но Эмери куда важнее репутация его семьи, ее представление о чести.

Рыцари обязывались защищать слабых и беззащитных, почитать женщин и помогать всем, кто нуждался в помощи. Правда, далеко не все придерживались этих клятв. Но де Бурги… В этом мужчине все — от одежды до осанки — дышало таким богатством, силой и привилегиями, каких Эмери никогда не знала. Разве она только что не пожелала обрести спасителя, который может противостоять любому врагу? Николас де Бург, безусловно, относился к тем немногим, кто в силах помочь ей. Но кто бы мог предположить, что столь известная личность появится у ее порога?

«Никому не доверяй!» — предостерег Джерард. Эмери посмотрела на великого рыцаря. Интересно, относится ли предупреждение брата к такому доброму и располагающему, к себе человеку? Хотя и тамплиеры, и госпитальеры клялись служить Господу, Джерард тем не менее предостерегал ее против них..

Эмери неуверенно заморгала. Возможно, она так и не пришла бы ни к какому решению, но в этот момент из-за деревьев выступил еще один молодой человек и неприязненно взглянул на нее:

— Слушай, ты! Лорд де Бург пострадал, когда сражался с тамплиером за того госпитальера, так что тебе лучше быть с ним любезнее. Ты Эмери или нет?

Эмери побледнела. Тот тамплиер! Он уже наверняка почти у цели, не важно, в командорстве у братьев или где-то еще. Джерард, может, и не упоминал де Бургов, но предупреждал о тамплиерах. Она с трудом сглотнула.

— Да, я — Эмери. Джерард был здесь, раненый, но когда я проснулся, его уже не было, — ответила она. — Я как раз собирался его искать.

— Пешком? — скептически поинтересовался юноша.

— Он мой брат, — заявила девушка.

Незнакомец все равно смотрел на нее с подозрением, но Николас де Бург одобрительно кивнул, и Эмери внезапно ощутила чувство родства с великим рыцарем. Ей стало неудобно, и она отвернулась, у нее ведь не было ничего общего с таким высокородным человеком. И все же она скорее доверится ему, чем тамплиеру. У нее самой почти нет шансов помочь Джерарду.

Эмери кашлянула.

— Вы поможете мне его найти, милорд? — Она затаила дыхание. Охватившее ее нетерпение не имело никакого отношения к Джерарду.

— Ты можешь ехать с моим оруженосцем, — произнес де Бург, и Эмери испустила тихий вздох облегчения.

Гай попытался возразить, но хозяин бросил на него уничтожающий взгляд, и он жестом пригласил Эмери присоединяться.

Однако, вскочив на лошадь позади оруженосца, она сразу осознала, какие проблемы сулит путешествие с двумя мужчинами. Несколько лет назад она сопровождала в пути Джерарда, но он, естественно, знал о ее маскировке. А теперь придется как-то скрывать правду или отказаться ехать подобным образом. Ни один мужчина не потерпит такого поведения от взрослой женщины.

Страх и сомнения постепенно ослабли, сменившись ожиданием. Снова испытывая неловкость, она напомнила себе о предупреждении Джерарда и приняла решение никому не доверять. Не важно, насколько он сильный и привлекательный человек. Тем не менее, когда Гай развернул лошадь вслед за боевым конем своего хозяина, Эмери испытала странное чувство, что готова последовать за Николасом де Бургом хоть на край света.

Если бы она только могла.

Глава 2

Николас уставился на раскинувшийся впереди бесконечный торфяник и выругался про себя. Единичные, едва видимые тропинки никуда не вели и, изгибаясь, возвращались обратно, а ярко-зеленые ковры мха скрывали предательскую трясину. Этот мрачный пейзаж так отличался от ласковых холмов Кэмпиона, что Николасу внезапно захотелось домой. Когда он снова увидит родные золотые башни?

Подумав об этом, он невольно взглянул на Гая, оруженосец никогда не скрывал своего желания поскорее вернуться. Обычный путь превратился в нечто совсем иное. Николас испытал чувство вины, что так долго удерживает при себе юношу. Но рано или поздно Гай все равно вернется домой, с хозяином или без него.

Николас отвел глаза, не желая встречаться взглядом с оруженосцем. Гай не считал, что обещание госпитальеру — серьезная причина, чтобы задерживаться. «Что бы ни произошло между этими странными рыцарями, не нашего ума дело», — говорил он. Но Николасу хотелось чем-то заняться, распрощаться с собственной бесшабашностью. Бесцельной бесшабашностью.

Ему оставалось признать правду. Поиски госпитальера давали ему цель, в которой он очень нуждался. Если он хочет испытать себя после поражения, а тамплиер, безусловно, нанес ему таковое, кто сможет его винить? Может, ему бы даже удалось развеять сомнения, терзавшие его в последние месяцы. Хотя теперь, когда он потерял след Джерарда, эта возможность казалась призрачной.

Николас хмуро смотрел на торфяное болото и думал, где теперь искать пропавшего. Не желая разочаровать брата госпитальера, он взглянул на юношу и обнаружил, что тот буквально сверлит его взглядом. При виде ярко-синих глаз Эмери он испытал в груди странный толчок и тут же отвернулся, словно его застали за неприличным разглядыванием чужой жены. Он заметил, что Гай с любопытством смотрит на него. Раздраженный, Николас остановился, спешился и повел коня к ручью. Однако Гая не так легко было одурачить.

— В чем дело, милорд? Вы потеряли след?

Николас нахмурился. Никто никогда не спрашивал его с такой тревогой, не говоря уже об оруженосце. Но до сего момента ему все доставалось без особых усилий, и он считал свои умения и привилегии само собой разумеющимися.

Теперь все иначе.

Николас кивнул и снова окинул взглядом пространство, словно надеясь увидеть что-то ранее не замеченное. Надежды потерпели крах, и он снова перевел взгляд на Эмери. Тот стоял, поглаживая по шее коня Гая. Николас уставился на него, завороженный этим движением. А отвернувшись, встретился с заинтересованным взглядом оруженосца.

— Может, мальчик нам поможет? — поинтересовался Николас.

Гай фыркнул:

— По-моему, этот Эмери туп как пень, милорд. К тому же я совершенно уверен, что он…

Николас нетерпеливо вскинул руку, прекращая его излияния. Он обещал брату Эмери свою помощь и намеревался сдержать слово, что бы там ни думал Гай.

Оруженосец что-то пробормотал, Николас не обратил на него внимания и жестом подозвал Эмери. Он надеялся, что Гай не прав насчет ума юноши. Вполне возможно, Джерард оставил его жить рядом с командорством госпитальеров, поскольку тот нуждался в постоянном присмотре. И тогда они зря забрали его с собой.

— Ты знаешь эти края, Эмери? — как можно мягче спросил Николас.

— Немного, милорд. — Юноша быстро опустил голову, словно боясь встретиться с ним взглядом.

Он был поразительно красив. За длинными ресницами скрывались изумительные глаза.

Николас резко выдохнул.

— У тебя есть хоть какое-то представление, куда мог отправиться твой брат?

Юноша покачал головой. Натянутая чуть ли не до носа шапка не позволяла увидеть, какого цвета его волосы, но красивые брови были почти черными.

Николас отвел взгляд, чувствуя странную неловкость.

— Куда ведут эти тропы?

— На болоте почти ничего нет, кроме религиозных обителей. Командорство госпитальеров, община тамплиеров и…

— Община тамплиеров? Где именно? — спросил Николас.

Эмери указала на небольшую возвышенность. Николас повернулся к Гаю:

— Возможно, стоит справиться о нашем бездельнике у них.

Оруженосец нахмурился. Николас снова посмотрел на Эмери:

— Не было ли у твоего брата распрей с каким-нибудь рыцарем?

Юноша покачал головой:

— Нет, но вчера вечером Джерард предупредил меня, что не стоит доверять тамплиерам. Я думал, он бредит из-за жара, но сегодня утром видел рыцаря, который скакал в сторону Клерквелла. Там командорство госпитальеров, где… это неподалеку.

— Этим утром? Ты видел тамплиера и ничего не сказал?

Эмери чуть не подпрыгнула от резкого тона Николаса. Рыцарь тут же смягчил выражение лица. Перед ним ведь совсем мальчишка, стройный, худой, с гладкой кожей. Откуда ему знать, что Николас ждет не дождется встречи со своим вчерашним противником.

— Я испугался и думал только о том, чтобы убежать, пока тамплиер меня не нашел, — ответил юноша.

Николас почувствовал себя неотесанным грубияном. Он задумчиво поглядел на Эмери:

— Ты сказал, тамплиер скакал в направлении командорства. Но если он преследовал твоего брата, то должен был скакать прямо к вашему дому. Возможно, он отправился в госпитальерскую общину в надежде найти его там.

— Разве эти рыцари не принадлежат к одному дому? — удивленно спросил Гай.

— Нет, — ответил Николас. — Они принадлежат к разным религиозным орденам и, кроме того, в отличие от других, оба этих ордена военные.

Гай недоуменно моргнул, и Эмери пояснила:

— Изначально главной миссией ордена госпиталя Святого Иоанна Иерусалимского было лечение заболевших пилигримов, отправившихся на Святую землю. А бедные рыцари Храма Соломона — тамплиеры — ставили своей целью защищать в пути странствующих паломников. Лекари-госпитальеры позже тоже стали военным орденом. Сейчас и те и другие сражаются с язычниками.

— А эти монахи опасны, — пугливо проговорил Гай.

— Сами монахи не сражаются, — добавила Эмери. — На восток посылают только рыцарей — молодых и способных. Дома остаются самые набожные. Они ухаживают за землями, выращивают лошадей и обеспечивают общину всем необходимым, а также собирают пожертвования на свою миссию.

«Миссию, которая потерпела неудачу», — подумал Николас. По всеобщему мнению, они уже давно потеряли Святую землю. И некоторые винили в этом военные ордены, заявляя, что некогда благородные и самоотверженные рыцари превратились в продажных и высокомерных вояк, движимых одной лишь жадностью. Однако Николас понимал, что легко судить, сидя в безопасной Англии. К тому же у многих вызывали негодование дарованные орденам привилегии в виде церковных десятин и освобождения от подати.

— Я думал, тамплиеры и без того богаты, как царь Мидас, а церковь Темпла в Лондоне доверху заполнена королевским золотом, — сказал Гай, словно подтверждая мысли своего хозяина.

— На радость королевского высочества, — отозвался Николас. — Тамплиеры охраняют и перевозят за плату чужие богатства, используя выручку на свои цели. Правда, сомневаюсь, что они много накопили, учитывая непрекращающееся сражение на Востоке.

— Правила обеих общин не позволяют личное обогащение и требуют полной самоотверженности, — заметила Эмери.

Но эти слова не убедили Гая.

— Тогда откуда пословица «пьян, как тамплиер»? — поинтересовался он. — И я слышал о них даже худшие вещи. Поговаривают о тайных кладах и скрытных встречах. И только посмотрите, как он поступил с вами!

Николас постарался не вздрогнуть при этом напоминании.

— Наверное, не все таковы, — сказал он. — Не думаю, чтобы они стали бы одобрять то, что мы видели: попытку ограбления, нападение, запугивание.

— Или он не тот, за кого себя выдает, — парировал Гай, искоса взглянув на Эмери. — Может, он вовсе не тамплиер, а просто под него рядится.

— Есть только один способ узнать это наверняка, — предложил Николас. — Съездим к добрым братьям, посмотрим, что они скажут. Если этот Гвейн, как он назвал себя на постоялом дворе, действительно возвращался в свое командорство, то сейчас уже должен быть там.

Подобное предложение встревожило Гая:

— Но он будет в своей стихии, и орда других братьев окажется в полном его распоряжении.

Николас нахмурился. Еще не наступил день, когда он не справится с целым домом монахов, хотя не хотел втягиваться в обсуждение своей воинской силы.

— Сомневаюсь, что тамплиерская община полна убийц и злодеев. — Он взглядом отослал оруженосца к его коню.

Николас двинулся было следом, но внезапно ощутил легкое прикосновение к своей руке. Рядом стоял Эмери — глаза в землю, худое лицо пылает. Николас вновь испытал странное замирание в груди и сказал резче, чем собирался:

— Да?

Но Эмери не дрогнул.

— Будьте осторожны, милорд. Эти места очень уединенны, а религиозные общины сильны. Они почти не имеют связи с внешним миром и подчиняются только своим лидерам.

Николас удивился. Неужели и юноша в него не верит? Перед ними не вооруженная до зубов армия, а монастырь, где живут люди, чьи дни сражений давно окончены. Но синие глаза юноши смотрели на него с таким беспокойством, что он отвел взгляд. Его воинская сила сейчас под сомнением, но могущество семьи точно нет.

— Ты действительно думаешь, что они дерзнут пойти против де Бургов? Захотят нажить себе таких врагов? — спросил он, тщательно подбирая слова.

Но Эмери все равно сомневался.

— Я не знаю, милорд.

Юноша вежливо кивнул и направился к лошадям, оставив Николаса раздумывать над предупреждением.

Имея за плечами не одну битву, он не опасался столкновения с престарелыми монахами, однако и самоуверенно отмахиваться от слов Эмери тоже не собирался. Маловероятно, чтобы жители уединенной общины оказались настолько враждебны к своим гостям, но невозможно отрицать и то, что по меньшей мере один тамплиер представлял собой серьезную опасность. И в отличие от Николаса у Гая не хватит ни сил, ни умения для большого сражения. А что до Эмери…

Николас осознал, что, как зачарованный, следит за изящной походкой юноши, и, резко отвернувшись, заметил, как Гай смотрит на него со странным выражением лица.

— Видишь? Он совсем не туп. — Николас кивнул на Эмери.

Оруженосец фыркнул:

— И еще кое в чем «не».

Николас приближался к обители Темпл-Руд с некоторой осторожностью, но мирно пасущиеся овцы и несколько аккуратных строений — пара амбаров, церковь и маленький домик — не выглядели угрожающими. Это место скорее походило на усадьбу, чем на крепость. Ни сторожевых башен, ни ворот, ни охраняющих воинов. Все земли и постройки в очень неплохом состоянии, хотя вокруг никого не видно — даже мирян, которые должны работать в поле.

Стояла жутковатая тишина, только тщедушные деревья негромко шелестели от ветра. Николас заметил, что Эмери стало неуютно. Он сам не испытывал ничего подобного и боялся лишь одного — своей неспособности защитить Гая и этого юношу. В общем-то даже, в основном, Эмери, ибо оруженосец не горел желанием ему помогать.

Гай, казалось, не понимал, что, несмотря на прошлогодние события, Николас по-прежнему рыцарь, поклявшийся помогать слабым. Он обещал Джерарду помощь, и значит, целиком и полностью отвечает за Эмери. И он не станет прислушиваться к оруженосцу, стремящемуся его отговорить. К счастью, после пары неудачных попыток Гай надулся и замолчал. Не хватало еще раздумывать над его глупой ревностью.

Николас спешился и огляделся. Интересно, всех жителей куда-то отозвали или здесь эпидемия? Он вспомнил, что Рейнольд, его брат, однажды столкнулся с такой заброшенной деревней. Однако если эту деревню и бросили, то совсем недавно.

— Привет! — громко крикнул он, но никто не ответил.

Позади нервно перебирали ногами лошади. Николас жестом приказал Гаю и Эмери оставаться верхом на случай стремительного отступления, а сам, взявшись за меч, зашагал к дому. Интуиция подсказывала, здесь что-то не так.

Словно в доказательство, в дверях появился человек. Короткий, приземистый, с большой лысиной, он был одет в коричневую рясу, что предполагало больше набожности, чем воинственности. Однако он ничего не сказал, вынуждая Николаса представиться первым.

— Доброго дня, брат. Я Николас де Бург. Могу ли я поговорить с вами и другими братьями?

— Мои братья сейчас в затворничестве, они молятся и постятся. Вы сбились с дороги? — поинтересовался тот.

Как правило, монашеские обители предлагали странствующим приют, но этот монах определенно не выказывал гостеприимства.

— Милорд де Бург, мне привязать лошадей? — спросил Гай, словно протестуя против подобного обращения.

Николас покачал головой, он еще не был уверен в монахе.

— Мы ищем рыцаря-тамплиера ростом почти с меня, но более худого и со светлыми волосами, — просто и спокойно произнес он.

— Здесь не проживает никаких рыцарей, милорд, — ответил монах.

Взгляд из-под полуприкрытых век, короткие фразы. Николас старался не делать поспешных выводов — возможно, монах так долго жил в уединении от внешнего мира, что забыл, как надо встречать странников.

Сам же постарался говорить как можно сердечней и жизнерадостней:

— Даже если он здесь не проживает, вероятно, он все равно связан с вашей общиной. Может быть, проходит здесь обучение или только что вернулся домой со Святой земли.

Монах покачал головой, но не уточнил. Николас подумал об обычных монастырских жителях. Надо бы поговорить с кем-то более общительным.

— Может, кто-то из братьев живет здесь дольше и сможет его вспомнить?

Но монах снова покачал головой. Если он и не давал обет молчания, то все равно старался говорить как можно меньше. Однако, возможно, так вели себя все тамплиеры. Они жили в такой строгой секретности, что о них ходили не слишком лицеприятные слухи. Николас все меньше им симпатизировал.

Кроме того, он не мог избавиться от ощущения, что святой отец что-то скрывает. Николас не раз имел дело с обитателями религиозных общин, но, приходя в поисках приюта, никогда не сталкивался с подобным отношением. Эти тамплиеры настолько другие или все дело в том, кого он ищет?

Он решил изменить тактику.

— Прошу прощения, брат…

— Гилберт, — неохотно ответил монах, словно не желая поделиться даже своим именем.

— Брат Гилберт. — Николас улыбнулся. — Мой отец — граф Кэмпион — выделяет вашей общине щедрые пожертвования. Уверен, он был бы вам очень благодарен за любые сведения, какие вы сможете предоставить.

Но монах остался непреклонен. Судя по всему, к этой уединенной обители не относились утверждения, что тамплиеры становятся все более жадными и мирскими. Во всяком случае, к данному члену ордена. Усиливать давление Николас больше уже не мог. Оставалось только внимательно наблюдать за лицом монаха.

— Вы ведь наверняка имеете связи с другими тамплиерскими общинами и, скорее всего, слышали о рыцаре, которого я разыскиваю. Он называл себя Гвейном.

На мрачном лице брата Гилберта ничего не отразилось.

— Я не знаю тамплиера с таким именем.

— Он напал на рыцаря-госпитальера.

Даже такое сообщение его не встревожило.

— Тогда вам стоит обратиться в Клерквелл, в командорство госпитальеров. Это недалеко отсюда.

— Возможно, я так и сделаю. — Николас кивком попрощался и, не оглядываясь, пошел к своему коню. Вскочил в седло и жестом показал оруженосцу ехать вперед.

Гай повиновался и замедлил коня, только когда они удалились от общины на достаточное расстояние. Он явно не хотел останавливаться и сделал это только после того, как Николас съехал с дороги. И все равно по-прежнему оглядывался через плечо, словно ожидая, что их вот-вот станет преследовать папская армия.

— Все точно так, как я слышал, милорд, — сообщил он с широко раскрытыми глазами. — Тамплиеры строго охраняют свои секреты. Поговаривают, будто они открыли на Святой земле какое-то тайное знание и теперь пользуются им в своих целях.

Николас косо посмотрел на оруженосца. Гай всегда отличался суеверностью, а недавние события это только усугубили. Он частенько пытался навязать Николасу какие-то талисманы и обереги, утверждая, что эти предметы — цветной ли камень или осколок кости какого-нибудь давно почившего святого — обладают особой силой. Теперь же он был уверен, что и тамплиеры наделены чем-то подобным.

— Я думал, ты считаешь их падшими людьми, а не хранителями древней мудрости, — сухо бросил Николас.

Но сбить Гая с толку было не так-то легко.

— Вы не можете отрицать, что здесь жуткое место. — Оруженосец с трудом подавил дрожь. — И нам здесь не рады. Даже навстречу никто не вышел, не считая этого хмурого типа, которому стоило бы поучиться гостеприимству.

— Может, и так, но я не испытываю желания усиливать подозрения брата Гилберта. Пусть считает, что избавился от нас.

— Но вы же не собираетесь возвращаться туда? — недоверчиво спросил оруженосец.

— Я хочу лучше осмотреть это место, — признался Николас. — Здесь что-то не так.

Гай застонал.

— Здесь все не так, милорд! Если пытаться проникнуть в их тайны, ничего хорошего точно не выйдет. Кто знает, что у них там происходит. Они явно что-то скрывают.

Тут даже молчаливая Эмери кинула на него взгляд, полный тревоги:

— Но вы же не думаете, что они удерживают у себя Джерарда, нет?

Николас поднял руку, прекращая стенания оруженосца. На Востоке тамплиеры еще могли захватывать кого-то в плен, но едва ли можно подозревать братьев-монахов в том, что они удерживают кого-то в собственном доме.

— Не думаю, что тамплиеры стали бы пленять своих собратьев, какие бы черные подозрения на этот счет ни ходили. — Он наградил Гая убийственным взглядом. — Я хочу еще раз осмотреть обитель.

Разумеется, Гай заспорил:

— Если вы не считаете, что они могут держать там Джерарда, мы только зря потратим драгоценное время.

В этом замечании был смысл, но Николас не хотел покидать обитель из-за одного сомнительного слова какого-то монаха.

— Возможно, это ничего и не даст. Вполне может быть, брат Гилберт просто скрывает от голодных гостей свою кладовую. Но я желаю удостовериться, что человек, который бросил меня умирать, не наслаждается гостеприимством в этой обители.

При напоминании о нападении Гай, наконец, умолк, а Николас окинул взглядом торфяные болота, оценивая возможности.

— Незамеченными туда не пробраться. Значит, придется дождаться ночи. Хотя луна нам скорее помешает, чем поможет. — Он вспомнил, как они шли по открытому пространству, прежде чем добрались до сгрудившихся домиков. Земля была совсем голой, деревьев, за которыми можно спрятаться, буквально единицы.

— Есть и другой путь.

К удивлению Николаса, это произнес Эмери. Юноша покраснел и смутился, словно жалея о сказанном.

— Продолжай, — велел Николас.

— Возможно, это только легенда, — неуверенно произнес тот.

— Что за легенда?

Эмери снова заколебался, и Николас кивком поощрил его рассказывать.

Юноша глубоко вздохнул, набираясь храбрости.

— Ходят слухи, что под владениями тамплиеров существует целая сеть тоннелей и тайных ходов, построенных еще во времена первого поселения.

— Здесь есть тоннели? Но для чего? — удивился Гай.

Эмери пожал плечами:

— Никто не знает. Может, тамплиеры хотели скрытно перемещаться из своей обители в деревню и обратно. Не представляю, куда еще им можно отправиться.

Гай что-то пробормотал и перекрестился, то ли по поводу тамплиеров, то ли подземных ходов, а возможно, и тех и других сразу. Николас отлично понимал, в чем ценность тоннелей. Он сам пользовался подобным, когда, одурачивая врагов, пробирался к своему плененному брату Дунстану. В замках, которые строились для защиты, часто имелись возможности для побега на случай осады.

Хотя едва ли простое поместье, тем более принадлежащее религиозной обители, могло иметь нечто подобное. Однако чем им еще заняться до темноты?

— Есть только один способ узнать, — заявил Николас, с нетерпением желая встретить вызов.

Гай застонал.

— И как мы собираемся искать эти ходы, если никто за сто лет не смог их найти?

— Насколько я знаю, их никто и не искал, — сообщил Эмери. — Кому они могут понадобиться?

Гай в ужасе затряс головой от безрассудства своих спутников и замогильно пробормотал себе под нос:

— Точнее, кто посмел бы?

По мере приближения к деревне Эмери все сильнее чувствовала тревогу. О чем она только думает? Пока они тратят время на бесплодные поиски ходов, которых наверняка не существует, Джерард, возможно, удаляется от нее в противоположном направлении. Зачем она только это сказала?

Кто бы мог подумать, что ее мнение что-то значит, тем более для самого лорда де Бурга? Эмери уже успела забыть, как менялось к ней отношение, когда она переодевалась своим братом-близнецом. Это было очень давно, и она с тех пор научилась держать язык за зубами. Зачем она вообще раскрыла рот, да еще в таком обществе?

Эмери покачала головой. Николас де Бург непринужденно восседал на своем огромном коне. Высокий, с горделивой осанкой. Руки в перчатках уверенно держат поводья. Высокородный могущественный дворянин наводил страх на любого, кто скрывал свою истинную сущность. Вкупе с предупреждением Джерарда, это означало, что она должна вести себя тихо и осторожно. И все же…

Эмери отвела взгляд от красивой мужской фигуры и сказала себе, что, наверное, ею двигало недоверие к религиозным обителям. Но слово не воробей, забрать назад уже не получится. Хотя, когда они остановились на невысоком холме, откуда открывался вид на деревню, она испытала сильное искушение. Где тут искать подземные тоннели? Сгрудившиеся домишки, вокруг только деревенские жители да скот.

Она думала, что спутники выразят ей презрение и упреки, но лорд де Бург невозмутимо оглядывал окрестности.

— Будь ты тамплиером, куда бы ты направился? — спросил он.

Удивленно моргнув, Эмери принялась заново изучать деревню. На мгновение она словно вернулась в то время, когда они с Джерардом подростками путешествовали по болотам. И в ту же минуту в голове вспыхнул ответ.

— В церковь.

Лорд одобрительно улыбнулся, Эмери отвела взгляд, чувствуя неловкость. Она так давно не испытывала радости дружеского общения! Но сейчас не время и не место наслаждаться. Да и не стоит ждать подобного от самого Николаса де Бурга.

Она здесь ради Джерарда и ни для чего больше. Но Эмери все равно не могла удержаться и с удовольствием вкушала первую за много лет долю свободы. Она снова может ехать верхом, бывать в новых для себя местах. По мере того как они приближались к круглому зданию церкви, у нее все сильнее колотилось сердце. Переполняли страх и волнительное предвкушение.

— Что за странная церковь, — пробормотал Гай и, подозрительно оглядываясь, спешился.

— Подозреваю, ее строили тамплиеры. Они любят подобные строения, — ответил лорд, направляясь к входу.

— Наверное, в честь Иерусалимского Храма Гроба Господня, — добавила Эмери, тем самым успокоив Гая, который замялся на пороге.

Новообретенная свобода придала сил, и Эмери шагнула в церковь вслед за лордом, но сразу остановилась. В прохладном сумраке вырисовывалась внутренняя часть храма, такого она никогда не видела.

Эмери потрясенно попятилась и натолкнулась на Гая, который охнул и обхватил ее руками, то ли поддержать, то ли чтобы не упасть самому. Какое-то время они стояли вместе, ошеломленно взирая на изысканное убранство, буквально поражавшее воображение одним только количеством живописи на столь небольшом пространстве, не говоря уже о странных формах.

Эмери кое-где побывала за свою жизнь, но ни в одной церкви не видела такой причудливой резьбы. Гай явно тоже, судя по тому, как еле слышно забормотал, застыв у самой двери. Эмери, наконец, сумела двинуться с места и пошла вперед, с изумлением разглядывая резные картины, больше языческие, чем христианские.

Традиционные изображения перемежались ликами, древнереликтовыми или языческими. Эмери уставилась на выпуклое лицо Зеленого Человека, идола изобилия, которому, кажется, когда-то поклонялись люди. Рогатые фигуры были повсюду и куда больше походили на демонов, чем на святых.

— Что это за церковь? — повторил свой вопрос Гай, разбивая неподвижную тишину.

— Необычная, правда? — Николас тем самым вновь привлек внимание Эмери. Его одного, казалось, обстановка ничем не пугала.

Он обошел помещение, иногда останавливаясь, чтобы постучать по стенке или заглянуть за декоративную панель.

— Что вы делаете? — наконец не вытерпела Эмери, когда любопытство взяло верх над неловкостью.

— Я кое-что знаю о тоннелях, в детстве часто играл в них со своими братьями, — оглянулся через плечо лорд. — Кроме того, мой брат Джеф обожал разгадывать загадки и кое-чему меня научил.

Эмери пораженно застыла, осознавая, что великий рыцарь действительно ищет подземные ходы.

— Но разве не в полу?..

— Это слишком очевидно, — ответил Николас, останавливаясь перед резным изображением внутри арки. — И в таком месте слишком трудно скрыть вход. Им же надо проникать легко и незаметно. Так к чему такие сложности?

Он повернулся к Эмери, но она от такого разговора просто лишилась дара речи, лишь молча кивнула. Она знала: во всем виновата ее мужская одежда, хотя лорд де Бург слишком добр к совершенно незнакомому юноше. Ей даже подумалось, нет ли у него каких-либо тайных мотивов.

Николас тем временем опустился на колени перед гротескным изображением и принялся ощупывать его со всех сторон. И вскоре нашел, что искал, — большой кусок с легкостью сдвинулся. Эмери изумленно уставилась на него, но еще сильнее ее удивил взгляд лорда, полный триумфа и желания поделиться своим успехом. У нее даже перехватило дыхание.

«Должно быть, это просто мужская дружба и ничего больше», — подумала Эмери. Она могла только смотреть, как он, словно пушинку, выворачивает тяжелый камень и открывает зияющее отверстие. Черная дыра дышала глубиной и влажным холодом. Приблизившись, Эмери увидела спускавшиеся вниз истертые каменные ступеньки.

Это открытие даже Гая выманило от дверей. Он быстро встал рядом с Эмери и что-то пробормотал себе под нос. А вслух сказал:

— Просто не верится. — Потом повернулся к Эмери и прищурился. — Так ты знал об этом?

— Только слухи, — уверила она. — Это лорд де Бург сумел его отыскать.

И настолько легко, что Эмери тоже посмотрела на него с подозрением.

— Откуда нам знать, не ведет ли этот ход прямиком в преисподнюю? — спросил оруженосец.

— Ниоткуда. — Николас, явно не опасаясь подобной возможности, принялся зажигать фонарь, который обнаружил за ограждением.

— Милорд, вам нельзя туда, — запротестовал Гай. — Там может быть что угодно: плохой воздух, приливная вода, отвесные впадины. Или, скажем, старая заваленная пещера, которая никуда не ведет и никак не связана с тамплиерами и их владениями.

— Есть только один способ узнать, — сказал лорд. Шаловливая улыбка делала его лицо молодецки юным и слегка грешным.

Эмери обнаружила, что его азарт заразителен, и ей все труднее не обращать на него внимания. Наверное, потому ее сердце и пустилось вскачь. Из-за азарта и предвкушения.

— Если не хочешь исследовать, можешь остаться здесь и присмотреть за лошадьми, — пожал плечами Николас, явно не намереваясь поступать подобным образом.

Гай протестующе забормотал, но умолк под пристальным взглядом хозяина. Николас молча повернулся к Эмери, выжидающе глядя своими темными глазами. Она внезапно испытала головокружение. Не могла припомнить, чтобы Джерард хоть раз предлагал ей подобную дерзость. Но годы молчаливого повиновения сделали свое дело. Она приняла невысказанный вызов.

— Я пойду с вами.

Что-то в улыбке лорда заставило ее сделать мысленную пометку, что с ним надо держать ухо востро. Однако Гай думал совсем о другом.

— Милорд, вы же не можете взять… — начал было оруженосец, жестом показав на Эмери.

Но Николас вскинул руку, обрывая его протесты, и нырнул в дыру тайного хода, оставив Гая осуждающе качать головой.

— Будьте осторожны, милорд! — крикнул ему вслед оруженосец.

Эмери последовала за лордом де Бургом. Но, ступив на каменную лестницу, резко втянула в себя воздух от изменившейся обстановки. В далекой полутьме церкви вокруг настала непроглядная тьма. Эмери поморгала и, наконец, различила впереди еле заметный огонек фонаря.

Жалеть о принятом решении было уже поздно, и она поспешила вперед за крошечным маячком, который грозил совсем исчезнуть из вида. И совсем забыла о его хозяине, с разбегу врезавшись в высокую фигуру лорда де Бурга.

— Спокойней. — Он повернул к ней голову. — Некоторым людям становится неуютно в тесноте, особенно под землей. К ним относится и мой брат Саймон, при всей его храбрости. Здесь нечего стыдиться.

Эмери забыла, как разговаривать. Лицо лорда оказалось так близко, что она видела его темные густые ресницы. Его щеку освещал фонарь, теплый маячок света в черной, холодной тьме. Их глаза встретились, у нее забилось сердце, она почти уверилась, будто он слышит его громкий стук, не могла отвести взгляда, словно дикий зверь в круге света. Она прерывисто дышала, пульс колотился как бешеный. В глазах лорда что-то вспыхнуло, будто вопрос, но, если и так, Эмери не могла на него ответить. Они смотрели друг другу в глаза не отрываясь, время словно остановилось. Наконец он отвернулся. Эмери испытала огромное облегчение.

Дрожа всем телом, она пыталась совладать с бушующими чувствами. Сейчас темнота уже не пугала, а радовала. К счастью, то, что так сильно повлияло на нее, очень мало отразилось на лорде де Бурге.

Тот вскоре обернулся через плечо.

— Смотри под ноги, — бросил он и двинулся дальше, — тамплиеры могли расставить ловушки для нежеланных гостей.

Ловушки? Запоздало осознав интимность ситуации, Эмери поняла, что в одну уже попалась. Ни прошлая жизнь с отцом и братом, ни уединенное существование последних лет не подготовили ее к путешествию по темным подземельям наедине с мужчиной, особенно с таким, как лорд де Бург. В душе разгоралась паника, и вовсе не по причине очень возможного разоблачения или даже опасностей тоннеля.

Между ними что-то произошло, и настолько сильное, что Эмери понадеялась — он никогда больше не посмотрит на нее таким взглядом. Особенно в темноте подземелья.

Глава 3

Николас не стал задумываться над произошедшим, хотя у него было чувство, будто он может разгадать свою странную реакцию, если поднапряжется. Но сейчас для этого не время и не место. Путь по незнакомому подземному ходу отнимал все внимание. Не хватало еще споткнуться или заблудиться. Он далек от легкомыслия, что бы там Гай ни думал.

Николас задержался, осматривая землю под ногами, и заметил, что пол идет слегка под уклон. Зачем ходу еще углубляться? Хотя, возможно, тамплиеры лишь воспользовались естественными тоннелями и просто местами их расширили.

Это давало надежду, что потолок не обрушится на голову, но здесь таилась иная опасность. Облазав вдоль и поперек все пещеры вокруг владений Джефа, Николас знал, что один неверный шаг может привести к беде, особенно учитывая, что у них нет веревки. Одно падение в расселину ледника — и конец. Может, подобные опасности его и манят, но он не собирается из-за них расставаться со своей жизнью или жизнью Эмери.

При этой мысли он скосил взгляд через плечо, просто чтобы убедиться, что юноша благополучно идет следом. Тот шел, опустив голову, и Николаса охватило странное утешающее чувство, напоминание о семье и родном доме. Возможно, это объясняло его реакцию. Самый юный из семерых братьев, он не имел возможности передать свой опыт и знания кому-то младшему и теперь задумывался, не стоит ли поделиться своими умениями с тем, кому они пригодятся, пока еще не поздно. Эмери подходила для этого куда лучше, чем Гай.

— Похоже, этим ходом давно никто не пользовался, — прошептал юноша, словно в ответ на мысли Николаса.

— Может быть, дальше произошел обвал, и ход стал бесполезен, — предположил Николас.

— Или им больше нет нужды тайно проходить в церковь.

— Но если они все же охраняют свои тоннели, нам лучше вести себя тихо. Здесь есть места, которые могут вызывать эхо или усиливать звуки. Их используют, чтобы предупредить об опасности.

Эмери замолчала, и Николас испытал чувство потери. Голос юноши действовал на него успокаивающе, заставляя ощущать себя не по годам мудрым. А может, Николас просто устал от Гая. Тот постоянно над ним квохтал, прямо нянька, а не оруженосец. Да и постоянное нытье по поводу возвращения домой тоже начинало надоедать.

При этой мысли Николас нахмурился. Он шагал вперед, напряженно глядя себе под ноги, и пристально всматривался в темноту, изучая окружающие стены. Ход все продолжался и продолжался, и Николас даже подумал, не приведет ли он, в конце концов, прямо в Темпл-Руд. Может, они пропустили какое-то скрытое ответвление, которое ведет к зданию общины, или кругами ходят по большому подземному лабиринту.

Но вот впереди блеснул просвет. Николас протянул руку, жестом приказывая Эмери оставаться на месте, а сам медленно двинулся вперед, едва касаясь стены. Ход уже какое-то время перестал идти под уклон. Должно быть, они находились значительно ниже зданий. Однако дальше он выходил на более широкое пространство, и Николас из предосторожности остановился.

Несколько минут стоял и прислушивался. Наконец, так ничего не услышав, поднял фонарь и протянул его ближе к выходу. В первый момент свет, казалось, поглотила тьма, но потом выхватил какую-то темную поверхность. Николас подумал было что они наткнулись на пещеру, но он никогда не видел ничего подобного. Движимый любопытством, шагнул вперед, подняв фонарь выше, и осознал, что смотрит не на выступающую скалу или часть пещеры. Перед ними творение рук человеческих.

Он услышал, как втянул в себя воздух изумленный Эмери. Была ли это естественная пещера или искусственная, но тамплиеры над ней хорошо поработали. Все стены — каждый дюйм — покрывала причудливая резьба, более странная, чем в церкви. Круги, мечи, кресты, фигуры, мистические символы и даже целые сцены, частично библейские, частично совсем незнакомые.

Резные изображения были повсюду, насколько хватало глаз или, по крайней мере, освещения. Тянулись до самого верха, уходя в непроглядную черноту. Такая работа наверняка заняла годы, а скорее десятилетия. Долгое время Николас просто стоял и смотрел, но, когда Эмери уже собирался шагнуть вперед, жестом остановил юношу.

Тот больше смотрел вверх, чем под ноги, и Николас наклонился, исследуя земляной пол у входа. Он казался довольно прочным. Они вошли в пещеру, но он все равно старался держаться у стены. Эмери следовала за ним по пятам. Сначала Николас решил, что помещение образует круг, как в церкви тамплиеров, но уже на полпути понял, что они в восьмиугольнике.

— Что это за место? — шепотом спросила Эмери.

Николас посмотрел на темнеющую впереди нишу, которая, скорее всего, служила алтарем.

— Должно быть, здесь они совершают обряды.

— Только не тамплиеры, — запротестовала Эмери, начиная напоминать Гая в его подозрениях насчет ордена.

Николас пожал плечами. Он мало знал о том, что происходит за стенами религиозных обителей, но подозревал, что мало где существуют тайные комнаты, особенно такие подземные пещеры.

— Возможно, эта пещера здесь уже много веков и тамплиеры лишь приспособили ее под свои нужды.

Эмери по-прежнему смотрела скептически, но Николаса интересовало не назначение этого места, а лишь то, куда оно может привести. Но беглый взгляд не обнаружил никакого выхода, и он подумал, что, кажется, они прошли весь этот путь только ради того, чтобы увидеть любопытное, но давно забытое местечко. Интересно, они под зданием общины или где-то еще? А вдруг между двумя церквями, той, что наверху, и подземной?

Однако задерживаться надолго слишком опасно. Николас отдал фонарь Эмери и стал более тщательно обыскивать пещеру. Он искал какой-нибудь камень вроде того, что они нашли в церкви, — Зеленого Человека с мучительно раскрытым ртом, словно в агонии.

Он постепенно продвигался вперед. Эмери шел рядом и освещал стену. Разумеется, это не вина юноши, но Николаса его присутствие постоянно отвлекало. Ему хотелось повернуться к Эмери, посмотреть ему в лицо. Николас быстро подавил это нервирующее желание.

Что за дьявол его обуял, черт побери? Но возможные ответы не обрадовали. Здесь становится слишком жарко? Или воздуха не хватает? Он что-то проворчал и заставил себя сосредоточиться в поисках выхода. Что, если он где-то наверху? У них нет ни веревки, ни лестницы. А если выход отыскать невозможно или он его уже пропустил?

В этот миг, словно желая добавить ему проблем, фонарь резко опустился, отбрасывая безумные тени на то место, которое он осматривал. Николас тихо выругался и повернулся, чтобы отругать юношу, но слова замерли у него на губах. Парень, бледный как смерть, в ужасе на что-то таращился.

— В чем дело? — шепотом спросил Николас.

Эмери поднял руку, показывая на одну из фигур ростом почти в натуральную величину — по-видимому, изображающую какого-то знаменитого тамплиера.

— Мне показалось, что… — начал было он, но замолчал, словно слова не шли с языка.

— Что именно?

— Мне показалось, я что-то видел, — запинаясь, прошептал Эмери. — Глаза, которые за нами следили.

Николас приложил палец к губам и опустил руку на меч. В окружающей темноте мог затаиться кто угодно. Летучие мыши — обычное дело в пещерах, но, возможно, и менее дружелюбные создания. Особенно если их держат здесь сами тамплиеры, чтобы охранять свои тайны.

Николас медленно приподнялся на ногах, но ничего не увидел. Никакого шевеления или рычащих звуков. Он повернулся осмотреть остальную пещеру, но Эмери жестом остановил его.

— Нет, я видел их там, — настаивал юноша, показывая на резное изображение тамплиера. — И глаза… они были… человеческие.

Первым порывом Николаса было отвергнуть подобное утверждение, но Эмери не был склонен к выдумкам, а в такой странной обстановке, казалось, может произойти все что угодно. К тому же юноша не заявлял, что ожили каменные глаза. Он только сказал, что они были человеческие.

Раздумывая над этим, Николас приблизился к фигуре и жестом показал Эмери поднести фонарь. Изваяние тамплиера — одно из самых больших в пещере — напоминало те, что украшали рыцарские могилы, только здесь он стоял во весь рост и держал перед собой большой меч острием вниз.

Николас наклонился к темным лицевым впадинам и провел пальцем по глазницам. Он бы не удивился, если бы под ними оказались провалы, но ощутил гладкую каменную поверхность, как у статуи. Возможно, Эмери испугала игра света. Но Николас все равно провел рукой по выпуклому абрису фигуры, пытаясь сдвинуть ее, как тот камень в церкви. Она даже не дрогнула.

Дойдя до самого низа, Николас присел на корточки и уставился на меч рыцаря, конец которого был направлен ему под ноги. Тот мало чем отличался от всего остального, если не считать более реалистичного размера и положения, будто он действительно служил защитой чему-то. Николас сунул пальцы в тонкую щель под ним и почувствовал, что меч поддается.

Он потянул за него и отодвинул полностью всю фигуру. Не успел он подумать, что нашел вход в здание общины, как Эмери испуганно ахнул. Николас отшатнулся назад. Что, если это вход в склеп или там внутри кто-то прячется? Он надеялся, что там не замурован брат Эмери.

Николас выхватил меч, готовый к любому развитию событий, но импровизированная дверь широко распахнулась, и за ней оказался не труп, а вполне живой мужчина невысокого роста. Он не был воином, на нем была коричневая ряса, на лице застыло благостное выражение, какое бывает у монахов. В отличие от брата Гилберта появление нежданных гостей его не обеспокоило. Даже в этом подземном святилище.

Однако сначала он закрыл дверь в проход и только потом спокойно повернулся к ним и сложил перед собой руки.

— Вам нет нужды защищаться, милорд, — мягко произнес он.

Худой, словно высохший, старик действительно едва ли мог быть опасен, особенно перед закрытой дверью. Тем не менее он представлял собой внушительную фигуру и явно знал больше, чем можно сказать по виду.

Николас не стал высказывать свои мысли на этот счет, но меч убрал и кивнул Эмери, с удовольствием заметив, что фонарь уже не дрожит в руке юноши.

— Меня зовут отец Фарамонд. Я ждал вас, — произнес прелат.

Николас услышал, как Эмери втянул сквозь зубы воздух, но, в отличие от Гая, не считал, что тамплиеры владеют чем-то сверхъестественным. Наверняка существовало более здравое объяснение, и Фарамонд не замедлил его дать.

— Зная вашего отца, я опасался, что Николаса де Бурга нелегко будет прогнать или разубедить, — пояснил он.

— Это вы смотрели на нас через те глаза, — догадался Николас.

Священник кивнул.

— Это старое устройство, предосторожность наших предков. Но сюда годами никто никогда не проникал. Это наша святая святых.

— И каково же наказание за вторжение, святой отец? — прозвучал вопрос Эмери.

Судя по тону, юноша ожидал самого худшего, хотя Николас и в мыслях не допускал, чтобы их убили за нарушение границ владений, не важно сколь древних или священных. Он едва уловимо стиснул рукоятку меча, но от святого отца это движение явно не укрылось.

— Несмотря на то, что наш орден военный, мы не убийцы, милорд.

«Приятно слышать», — подумал Николас, но, учитывая предыдущий прием в Темпл-Руд, не собирался доверять кому-то из братьев, насколько бы непритязательным тот ни выглядел. По крайней мере, пока. Поэтому он не снял руку с меча на случай, если понятие врагов ордена распространялось на тех, кто мог раскрыть их секреты.

— Раз вы знаете моего отца, значит, надеюсь, не станете навлекать на себя гнев де Бургов, — предупреждающе произнес он.

— А я надеюсь, что могу доверять одному из них, не ожидая предательства, — спокойно, но твердо ответил Фарамонд.

Николас поднял брови, но кивнул в знак согласия. Между ними возникло молчаливое понимание. Затем священник повернулся к Эмери:

— А у тебя, дитя мое, еще больше причин хранить молчание.

Эмери побледнел от страха и кивнул. Николас снова стиснул рукоять меча.

— Если мы первые, кто смог сюда проникнуть, откуда вы знали, где нас искать? Или вы постоянно охраняете это место?

— О нет, — сказал Фарамонд. — Сейчас мы редко здесь собираемся. Я дал указания одному из пастухов сообщать обо всех ваших передвижениях. Когда вы пошли прямо в церковь, я направился сюда и занял наблюдательный пост. Де Бурги, помимо многих замечательных качеств, известны своим упорством.

Фарамонд ненадолго умолк.

— Однако, в отличие от меня, других братьев ваше вторжение может обеспокоить. Поэтому позвольте сразу перейти к делу. Что вы ищете в Темпл-Руд, милорд?

— Как я уже говорил брату Гилберту, я ищу рыцаря-тамплиера, который называет себя именем Гвейн. Он совершил нападение на меня и на брата этого молодого человека, — Николас показал на Эмери, — на госпитальера Джерарда Монбара, который затем бесследно исчез. Брат Гилберт нам ничем не помог.

— Я сожалею, что вам оказали не слишком гостеприимный прием. Могу понять, почему вам пришлось прибегнуть к иным средствам, — произнес прелат и покачал головой. — Я говорил братьям, что не стоит отказывать де Бургам в приеме, но они испугались. До нас дошли слухи, что Гвейна видели где-то неподалеку, и они пришли в ужас, что он может вернуться, хотя мы больше не считаем его одним из нас.

— Почему? — спросил Николас.

Фарамонд отвел глаза.

— Ему поручили важное задание, которое он не исполнил.

— И в чем оно состояло?

Священник вздохнул и устремил взгляд в пустоту ниши:

— Я мало могу вам рассказать, милорд. Скажу лишь — он владеет тем, что ему не принадлежит. И то, что он появился в наших краях… очень неожиданно и неприятно. Хотя, вероятно, он прибыл искупить свои прегрешения. Я буду за это молиться.

Прелат выпрямился и повернулся к ним лицом.

— А теперь, боюсь, я должен просить вас оставить это место и никому не сообщать о нем. Даже вашему отцу, великому Кэмпиону, — произнес он, обращаясь к Николасу.

— А мой брат? — спросила Эмери.

Фарамонд печально посмотрел на нее:

— Я ничего не знаю о госпитальерах. Как и о том, почему Гвейн мог на кого-то из них напасть. Мне известно только одно — ему нельзя доверять, несмотря на одеяние тамплиера.

— Он украл что-то отсюда? — спросил Николас, жестом обводя покрытые резьбой стены. Здесь все дышало тамплиерскими тайнами.

— О нет. — Священник снова повернулся к нему. — Ему вручили булаву.

Эмери следовала за лордом де Бургом, отчаянно желая как можно скорее покинуть пещеру тамплиеров. Она знала, какой властью обладают религиозные ордены, но видеть эту жуткую пещеру, полную странных изваяний, да еще с живыми человеческими глазами.

Ее передернуло при воспоминании. В тот момент она с трудом сдержалась, чтобы не броситься наутек. Ее удержала исключительно мысль о Джерарде. Как только стало понятно, что он не имеет отношения к пещере, ей сразу захотелось ее покинуть.

Но лорд де Бург еще задержался, расспрашивая о Гвейне и о вверенной ему вещи. Отец Фарамонд почти ничего не мог прояснить, да Эмери и не интересовали его ответы. Она не слишком доверяла тем слухам, что передавал Гай, но подозревала, что чем меньше им известно о тамплиерских тайнах, тем больше шансов избежать возмездия за их раскрытие.

Какое ей дело до этих реликвий? И какое дело до них лорду де Бургу? Его внезапный интерес заставил задуматься, нет ли у него своих причин разыскивать подземные тоннели. Она напомнила себе, что никому нельзя доверять, но только еще ближе придвинулась к лорду и боязливо оглянулась: вдруг из темного угла что-то выскочит и набросится?

Она не считала, что божьи люди способны на убийство, но ей все сильнее становилось не по себе. Может, тамплиеры и не заманивали их в этот тоннель, но они могли что-то устроить — обвал, пожар, наводнение, — чтобы они оказались погребены здесь и не могли уже ни о чем рассказать. При этой мысли она снова опасливо оглянулась, но ничего не увидела. И тут же налетела на твердую спину лорда де Бурга.

— Не терпится вернуться? — беззаботно поинтересовался он, к счастью, не взглянув на нее. Это напомнило Эмери, что у нее есть веские причины подозревать всех и вся и следить за каждым своим шагом, особенно в такой темноте. — Мы уже скоро доберемся, если случайно не собьемся с пути, — добавил он.

Если никто не преградит дорогу, подумала Эмери. Но что их может ждать в церкви? Ведь ничего не стоит скрутить Гая и закрыть вход в подземелье.

— Весь вопрос, куда нам идти, когда отсюда выберемся, — сказал лорд де Бург.

Эмери чуть не споткнулась. Ее полностью поглотили мысли о небезопасном возвращении, и она совсем забыла о своей истинной цели. Но теперь опасности тоннеля затмил еще больший страх.

— Я не знаю, где искать твоего брата, — произнес лорд де Бург. — Мы можем много дней бродить по болотам, так ничего не узнав ни о нем, ни о Гвейне.

У Эмери сжалось сердце. Возразить было нечего. Николас и так сделал все, что мог, чтобы ей помочь. Не может же он вечно с ней прохлаждаться. У лорда наверняка множество обязательств, возможно, перед самим королем. Но если он откажется искать Джерарда, она останется одна, без коня и без средств к существованию. Поиски будут обречены на провал.

— Ты имеешь хоть какое-нибудь представление, куда он мог отправиться? — спросил де Бург.

Не в силах говорить, Эмери издала звук, подразумевающий отрицание.

— Первая его мысль была о тебе, но, уверившись в твоей безопасности, он, вероятно, отправился к другим людям, за которых тоже тревожился, — предположил Николас. — Может, к вашим родителям?

Он все-таки собирается продолжать поиски? У Эмери от облегчения даже закружилась голова, и она чуть не вытянула руку, чтобы опереться о широкую спину лорда. Но не решилась, только с трудом сглотнула и, наконец, обрела дар речи.

— Наша мать умерла при родах. Отец долго болел, чуть больше года назад его не стало.

— Мне очень жаль. — В его словах прозвучало искреннее сочувствие.

Эмери только смогла пробормотать слова благодарности. В мужском обличье она не могла объяснить, что оплакивает не только отца, но и свою прошлую жизнь.

— У вас есть еще братья или сестры?

— Нет, — ответила Эмери.

Они так и жили втроем. Отец решил, что сам вырастит близнецов и они останутся вместе. Поэтому Эмери никто никогда не отсылал и не отодвигал в сторону, и она свободно бегала вместе с братом, наравне с ним обретая мужские умения. Это обстоятельство было одновременно благословением и проклятием. Она никогда не сожалела ни об одной минуте, но сейчас все очень сильно усложняло ей жизнь.

— А другие родственники? Может, есть кто-то, у кого твой брат мог искать убежище?

— Только дядя, — ответила Эмери. — Но очень сомневаюсь, что Джерард отправился к нему.

А если все-таки? Одурманенный отчаянием или лихорадкой, он мог поехать домой. Тем более он не знает, как далеко зашел Гарольд ради получения их наследства.

— Почему он не мог поехать к вашему дяде?

Эмери глубоко вздохнула.

— Дядя Гарольд убедил нашего больного отца отписать его собственность ордену госпитальеров. А потом убедил Джерарда присоединиться к ним и тем самым отказаться от всех притязаний на наследство.

— Мужчины нередко обеспечивают таким образом вдов и сирот, — заметил лорд де Бург. — Ты подозреваешь, что у дяди были скрытые мотивы?

— Я подозреваю, что он сговорился с предводителем командорства получить желаемое, — ответила Эмери, уже не скрывая своих чувств. — Святые братья много раз пытались захватить наши земли, это была многолетняя тяжба. А теперь спорная территория принадлежит им, а дяде — родовое поместье, которое он всегда жаждал получить.

— А тебе?

Этот простой вопрос вернул ее на грешную землю, подсказывая, что пора прекращать откровенничать. Даже целиком и полностью доверяя лорду де Бургу, она не смогла поделиться некоторыми тайнами. Эмери сделала глубокий вдох, порадовавшись, что в темноте не видно ее лица.

— Я живу в старой сторожке привратника… с согласия госпитальеров, — отозвалась она, тщательно подбирая слова.

Какое-то время лорд молчал, видимо обдумывая ситуацию. Эмери пожалела о своих словах. Раньше она бы с радостью чествовала отважного рыцаря, приди он им на помощь, но сейчас слишком поздно. Для обоих близнецов Монбар.

— Думаю, нам стоит нанести визит вашему дяде, — наконец решил Николас. — Просто на случай, если Джерард решил у него остановиться.

Вот теперь Эмери действительно пожалела, что распустила язык. Едва ли она могла появиться в родовом доме в мужском обличье. Дядя Гарольд сразу же ее узнает, и тогда конец всем попыткам отыскать Джерарда. Он с позором выгонит ее, а будущее, и без того нелегкое, станет совсем безрадостным. Лорд де Бург… Он уже не будет смотреть на нее таким теплым взглядом. Мужчины не выносят, когда их кто-то дурачит, особенно женщины.

Эмери с тяжелым сердцем пыталась придумать, что ему возразить, но ничего не выходило. Хотя, возможно, ей удастся привести его в поместье, а затем исчезнуть, ссылаясь на давнюю неприязнь к дяде. Иначе не миновать немедленного разоблачения. Стоит только лорду де Бургу назвать ее братом Джерарда, как все тут же раскроется.

— Все твои страхи совершенно беспочвенны, юный Эмери, — сказал тот, словно читая ее мысли.

Девушка в тревоге вскинула на него глаза и лишь потом заметила впереди бледное сияние света. Они достигли начала хода.

— Мы благополучно вернулись, — добавил он, и Эмери поняла, что он разговаривал с ней всю дорогу, чтобы отвлечь.

Она удивленно заморгала, сомневаясь, что даже Джерарду удалось бы лучше. Разогнать ужас и тьму одним звуком своего голоса, кажется, под силу только лорду де Бургу.

К ее облегчению, когда они вышли из тоннеля, их не ждала засада, а только обеспокоенный Гай.

— Где вы столько времени пропадали? Я уж думал, попали в ловушку. У вас все в порядке, милорд?

Прозвучало это довольно нелепо, учитывая, что спрашивал невысокий молодой человек у великого рыцаря с мечом и в кольчуге. Лорд де Бург утвердительно кивнул, Гай немного успокоился. Он явно приготовился донимать их расспросами, но Николас его опередил и начал рассказывать сам.

Вновь заваливая подземный ход тяжелым камнем, он пересказал разговор со священником. Не упоминая при этом, где он происходил. Лорд был человек слова.

Ко всему прочему, Эмери порадовалась, что Гай ничего не знает о подземной пещере. Оруженосец и без того с подозрением относился к тамплиерам и их секретам. А если бы еще узнал о резных портретах с человеческими глазами и восьмиугольных катакомбах с загадочными символами… Он и без того страстно охоч до тайн.

— А что такое булава? Вы знаете? — свистящим шепотом спросил Гай, словно кто-то мог их подслушать в церкви.

Эмери озадаченно посмотрела на него. Булавой называлась тяжелая дубина, способная пробить рыцарские доспехи. Оруженосец рыцаря уж точно должен об этом знать. Но Гай, похоже, ожидал от ордена чего-то экзотического.

— Должно быть, это какое-то сокровище. Говорят, у тамплиеров целые подземелья золота, и они держат флотилии, чтобы переправлять его по морю.

Хозяин никак на это не отреагировал, и оруженосец продолжил.

— А может, это одна из тех великих вещей. Вдруг это ковчег Завета или частица Креста Господня? А может, и сама чаша Грааля, — благоговейным шепотом предположил он.

— Вряд ли что-то из перечисленного можно назвать булавой, — сухо ответил Николас, и Эмери подавила улыбку. — Кроме того, по слухам, они уже потеряли Крест Господень, теперь он у язычников. Да и для чего им скрывать такие реликвии? Напротив, они выставили бы их на всеобщее обозрение и пригласили паломников за ними присматривать.

Он говорил довольно резко. Эмери знала, в этом есть доля правды. Религиозные ордены буквально дрались за право выставлять святые мощи и им подобное, это давало орденам и почитание, и пожертвования, а также привлекало сторонников.

Но Гая не так-то легко было осадить.

— Говорят, они овладели древним знанием на заморских землях. Может, булава — его часть. Нечто, имеющее особую силу, которой они могут управлять.

Эмери нахмурилась. Она видела в тоннеле только одно сверхъестественное — взгляд лорда, который действовал на нее, как никакой другой. На своего оруженосца он так никогда не смотрел. Взглянув на де Бурга, она вспыхнула и отвернулась. И обнаружила, что на нее испытующе смотрит Гай.

— Там внизу что-то произошло, да? — спросил он.

От прямого вопроса Эмери буквально онемела. И преисполнилась вящей благодарностью, когда лорд де Бург ответил за нее.

— Нет, — сказал он. — Что ты под этим подразумеваешь?

Он чувствовал то же, что и она? Эмери не смела поднять глаза и посмотреть на лорда. Гай ничего не ответил. Похоже, он имел в виду отнюдь не подземелья тамплиеров и хотел знать, не сделала ли она в темноте каких-то других открытий, но эту тайну она раскрывать не собиралась.

Глава 4

Николас медленно поднимался по узкой лестнице, чуть не рыча от усталости. Целая ночь верхом и сегодняшние приключения донельзя его измотали, но он не желал в этом признаваться даже собственному оруженосцу. Однако, покинув церковь, он еще проехал по деревням и отдаленным фермам, расспрашивая о Джерарде.

Ничего не добившись, он снова подумал о дяде, которого упомянул Эмери. К тому времени на небе сгустились грозовые тучи, да и Гай уже посматривал на него обеспокоенно. Николас не стал подвергать свое уставшее тело еще и испытанию штормом. Кроме того, хотя Эмери и молчал, его усталость тоже была очевидна. Они отправились искать пристанище в Руде.

Хозяин поместья Одо Уолсинг был в отъезде, но его управляющий Кенрик обеспечил их пищей и пообещал ночлег, что определенно порадовало Николаса. Ему как-то приходилось ночевать под открытым небом в плохую погоду, и он вспоминал об этом с содроганием. Да и Эмери явно не привык к таким неудобствам.

Лестница кончилась, и Николас сумел перевести дух. Кенрик предоставил им уютную комнату с зажженным очагом. Николас переступил порог и обнаружил, что его спутники за ним не торопятся. Лицо Гая выражало явное недовольство, хотя условия здесь были гораздо лучше, чем на последнем постоялом дворе, где они ночевали.

— Где нам тут спать? — нахмурившись, поинтересовался оруженосец.

— На этой кровати хватит места для всех троих, — откликнулся Николас и кивнул на громадное сооружение, размером в полкомнаты.

Оруженосец побледнел. Николас пожал плечами.

— Можешь устроиться на полу, на соломенном тюфяке, — добавил он, отцепляя меч.

— А как же… Эмери? — спросил Гай.

— Уверен, у Кенрика найдется тюфяк и для него тоже, — заметил Николас.

Управляющий согласно кивнул.

Гай не двинулся с места.

— Здесь? — переспросил он, и в его голосе зазвучали визгливые нотки.

— Да, здесь, — сказал Николас.

Обычно слуг располагали на первом этаже, но Николас предпочитал держать оруженосца под рукой и с Эмери собирался поступить так же. В отличие от ночевки на улице здесь их по крайней мере защищали стены. Николас не представлял, кто стоит за нападением на Джерарда, но, кроме Гвейна, могли быть и другие, а он поклялся защищать Гая и Эмери от опасности.

Эта мысль заставила его взглянуть на топтавшихся у порога. Гай, казалось, преграждал Эмери путь, не позволяя войти в комнату.

— Вы хотите, чтобы мы с вами ночевали? Мы оба? Вместе? — Оруженосец словно никак не мог осознать эту мысль. Да что это с ним?

— Верно. Можете расположиться на полу, если хотите, — ответил Николас. — Вокруг кровати места вполне достаточно.

Маячивший рядом управляющий снова кивнул, но уходить не торопился. Ловил каждое слово этого странного разговора, явно желая присовокупить новую сплетню к тем, что уже ходили о знаменитых де Бургах.

— Но… — начал Гай, но сразу осекся, заметив жадный интерес Кенрика.

— Но что? — нетерпеливо переспросил Николас. — Ты хочешь спать еще где-то? Если тебя пригласила какая-то девица с кухни, так и скажи. Я не буду против.

Гай от неожиданности раскрыл рот и, что-то пробормотав под нос, все-таки прошел в комнату мимо вытаращившегося управляющего. Эмери следовала за ним по пятам. У Кенрика не осталось законных причин присутствовать, пришлось откланяться.

Считая вопрос с ночлегом решенным, Николас повернулся и осуждающе покачал головой. Он старался развеять суеверные предрассудки Гая, но начал терять терпение, испытывая привычное чувство вины. На мировоззрение оруженосца сильно повлияло то, что произошло с его хозяином.

С коротким вздохом Николас отбросил невеселые мысли и принялся снимать кольчугу, короткую, до пояса, но тяжелую. Скинув ее, он сладко потянулся, испытывая облегчение в натруженных мышцах.

Слуга принес тюфяк для Эмери. Николас не обратил на это внимания, с радостью узрев лохань с водой и брусок мыла. Ему не терпелось хотя бы частично смыть с себя дорожную грязь. Но стоило ему направиться к умывальным принадлежностям, как дорогу преградил оруженосец:

— Как насчет ванны, милорд? Сейчас узнаю, нельзя ли устроить ее на кухне.

Николасу снова пришло в голову, что Гай заинтересовался кем-то из служанок или судомоек. Не в характере оруженосца искать мимолетных утех с женщинами, но едва ли Николас мог его винить за изменившиеся вкусы.

— Если желаешь принять ванну, отправляйся на ее поиски, — сказал он. — А я ложусь спать.

— Тогда нам всем лучше лечь спать, — сообщил Гай. — Раздеваться не будем. Вдруг на нас ночью нападут, да и уезжать будем на рассвете.

Пока Николас ошеломленно переваривал предположение о возможном полуночном набеге на крошечное поместье, Гай уже задул свечи, и единственным источником света в комнате стал огонь в очаге.

— Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — не вытерпел Николас. — Эмери доверил тебе что-то, что мне стоит узнать?

На лице оруженосца появилось комическое выражение.

— Поскольку ты не знаешь каких-то конкретных заговоров, едва ли можно считать, что мы в опасности, — усмехнулся Николас.

Раздраженно отвернувшись, он стянул тунику через голову и бросил на пол. Пусть спит в одежде, если хочет. Он-то не провел целый день в тяжеленной кольчуге.

Получив отповедь, Гай молча отошел в сторону, и Николас наконец смог подойти к лохани. Он поплескал в лицо водой, смочил мыло и стал намыливать грудь и руки. Влага так приятно холодила кожу, что он даже откинул голову и издал облегченный вздох.

Он умел ценить маленькие радости, а такой успокаивающий ритуал помог бы расслабиться кому угодно, даже утомившемуся оруженосцу. Николас планировал убедить их с Эмери воспользоваться принесенной водой, но, посмотрев в их сторону, внезапно засомневался. Гай сидел и начищал снаряжение, а юный Эмери таращился на Николаса с выражением, напоминавшим сильное потрясение.

Юношу так ужаснули его шрамы? Николас, конечно, получил свою долю ранений, но они были ерундовыми. Он уже собирался заверить Эмери, но в этот момент их взгляды встретились, и Николас испытал мгновенную и необъяснимую реакцию. Его накрыла волна жара и острое ощущение близости. Их связали те же мощные узы, как тогда, когда он смотрел на Эмери в темноте тоннеля.

И, как в предыдущий раз, все вокруг словно растворилось, остался только Эмери, который смотрел своими синими глазами, едва различимыми в полутьме. Николас не знал, сколько длилось это мгновение, вечность или удар сердца, но, как только Эмери отвернулся, волшебные чары тут же исчезли.

— Я… мне нужно в уборную, — заикаясь, проговорил юноша и, даже не оглянувшись, рванул к дверям, словно за ним гнался сам дьявол.

— Хорошая мысль, — проговорил оруженосец, когда тот пронесся мимо.

Николас отвернулся, скрывая от него смятение. Это что, приступ лихорадки? Неужели его поразило какое-то неизвестное недомогание? Лорд молча закончил умываться, все удовольствие как рукой сняло, осталась неловкость.

Вытершись досуха, он сел на кровать и скинул обувь, штаны снимать не стал. Он не ожидал нападения, просто такова была его привычка при ночевках вне дома. По опыту братьев он знал, что такое уезжать в спешке и насколько уязвим в сражении голый мужчина.

Он откинулся на подушки, слушая, как Гай устраивается на тюфяке. Зажженный очаг давал достаточно света, чтобы Эмери мог беспрепятственно пройти по комнате, когда вернется. Николас испытал беспокойство, что тот столько времени отсутствует, хотя едва ли в этих стенах ему грозила какая-либо опасность. Он все равно не пойдет его разыскивать.

Не без усилий сменив направление мыслей, Николас задумался о завтрашних планах. К командорству госпитальеров они собирались вернуться той же дорогой. Раз Эмери живет в сторожке привратника, значит, дом дяди где-то неподалеку. Найдут они Джерарда или нет, но поиски, скорее всего, там и закончатся, поскольку больше искать негде. А значит, для него завершится и дело, и знакомство с Эмери.

Николас беспокойно заворочался, не желая столь скорого окончания. Он испытывал потребность чем-то заниматься, делать что-то полезное. А что до Эмери… Он снова перевернулся, вспоминая странную близость с юношей.

Было в парне что-то, напомнившее ему о доме. Наверное, поэтому его так тянуло к юноше. Вспомнив, как тот предан брату, Николас с нежностью вспомнил о своих. На мгновение задумавшись, что могло измениться у них за последние месяцы, он отбросил эти мысли в сторону.

Он уже отказался от идеи передать Эмери свои навыки. Не мог взять второго оруженосца. Да и, учитывая усталость, приливы жара и странное головокружение, уже не был так уверен в своих силах. Он не начнет того, что не сможет закончить.

Пусть Эмери и его родственники вспоминают его, как и положено, благородным рыцарем де Бургом, а не тем, кем он станет.

Эмери резко проснулась и не сразу поняла, где находится. Обстановка была незнакомой. Сквозь узкое оконце над головой лился тусклый свет и виднелся кусочек предрассветного неба. Она осознала, что лежит на твердой циновке, а не в своей постели. Внезапно ей вспомнилось все: появление Джерарда, ее паника и побег и то, что произошло позже, включая подземелье тамплиеров. Но все это меркло перед тем, что произошло в этой самой комнате.

Лорд де Бург разделся в ее присутствии.

Несмотря на утренний холод, Эмери бросило в жар при воспоминании. Нельзя было об этом думать, но она мысленно вернулась к тому моменту, когда переминалась у порога, не совсем понимая, почему Гай спорит насчет спального места. Возможно, просто хотел ночевать внизу, но Эмери чувствовала себя в большей безопасности рядом с лордом, по крайней мере, до тех пор, пока он не снял кольчугу.

После этого она уже не была так уверена в безопасности. Как завороженная, глядела на игру тугих мускулов, чувствуя, что сердце бьется все сильнее и сильнее. Но всю полноту сложностей она поняла, только когда он снял тунику и предстал перед ней обнаженный по пояс. У нее чуть не остановилось сердце.

Эмери оказалась совсем не готова видеть его бронзовую от загара спину, широкие плечи, мощный торс и узкую талию. Забыв о Гае, она смотрела, как великий рыцарь склоняется над тазом и погружает в воду большие руки. Потом он принялся намыливаться. Его кожа заблестела при свете очага влажным блеском.

Эмери никогда не видела ничего подобного.

А когда он запрокинул голову, обнажая мощную шею, и издал странный гортанный звук, ее бушующее сердце чуть не взорвалось. И, словно понимая, какие чувства у нее вызывает, он посмотрел на нее тем же взглядом, каким смотрел в тоннеле. Здесь было светлее, и он не стоял так близко, но между ними что-то возникло, какая-то связь, еще сильнее, чем раньше. И еще больше ее пугала.

Ей нужна была помощь лорда де Бурга, но она совсем не желала испытывать те странные чувства, что в ней сейчас разгорались. Она чувствовала жаркое головокружение и стеснение и, в конце концов, отвернулась. Боясь за себя — и самой себя, — она убежала в уборную. Там она закрыла лицо руками, чувствуя, что ей хочется сбежать еще дальше, куда угодно. Но куда идти пешком среди ночи? До командорства далеко, кроме того, там закончатся поиски брата и начнется долгая епитимия.

В конце концов страх перед настоящими, трудностями пересилил опасение увидеть темные глаза лорда, и она вернулась в комнату под громкий храп Гая. Но не из-за него она всю ночь не сомкнула глаз. Привыкнув к звукам, которые издавал оруженосец, Эмери еще много часов ощущала присутствие спящего на постели мужчины. Его обнаженная кожа сияла в лунном свете, а красивое лицо было погружено во мрак.

И даже сейчас, вспомнив об этом, ужасно захотела снова взглянуть на него. Эмери твердо сказала себе «нет» и повернулась к окну, надеясь, что от утреннего света наконец сможет прийти в себя. Что бы там ни было, но вчера она впервые за много лет почувствовала себя живой. В свое время это состояние, исключая внезапный интерес к мужскому раздеванию, было ей присуще.

Девочка, обучавшаяся наравне с братом, подобного не испытывала никогда. Но теперь она выросла и стала женщиной. И она не видела таких мужчин, как лорд де Бург. Разве такое можно было предположить?

Эмери покачала головой, отгоняя мысли. Сейчас она, по крайней мере, может хоть немного побыть собой и без нежелательного увлечения одним из де Бургов, каким бы привлекательным он ни был. Она села и стала поправлять мужскую одежду, убрала выбившиеся из-под шапки волосы. Джерард не стал бы глазеть на своих спутников, и ей не стоит. Надо стараться вести себя по-мужски и думать соответственно.

Однако ее взгляд все равно скользнул по лежащему на кровати. Первые лучи солнца уже освещали гладкую золотистую кожу де Бурга. Сильная рука лежала поперек широкой груди, темные волосы разметались во сне. Глядя на него, Эмери испытывала забавное чувство, хотелось одновременно плакать и смеяться. Смотреть на него приносило радость, смешанную со странным, глубинным пониманием, какого она раньше не испытывала.

На мгновение она представила, как просыпается не на тюфяке, а рядом с Николасом. Он признает ее женщиной, а не каким-то юнцом. У нее так заныло сердце, что пришлось напомнить себе: ни то, ни другое невозможно.

Николас кивком одобрил маленького иноходца, которого предложил Кенрик из конюшни своего хозяина, и они, к взаимному удовлетворению, ударили по рукам. Кенрик уверил, что он не обязан сразу же возвращать коня.

Глупо радуясь, Николас повел это энергичное создание к Гаю и Эмери. С большим удовольствием представил им свой дар, хотя тот и не был излишеством, простая необходимость. А взамен получил удивление и восхищение юноши, напомнившие ему о братско-дружеских узах.

— Если наши пути пересекутся с тамплиерами, мы должны иметь возможность быстро сориентироваться, — объяснил Николас, когда Эмери запротестовал из-за цены. — Гай — оруженосец, он не может все время думать, как ты там сзади.

Эмери кивнул, и у Николаса стиснуло грудь от переизбытка чувств. Он сказал себе, что просто скучает по родным, а может, испытывает тоску по сыну, которого никогда не имел, однако делал все возможное, чтобы не смотреть в синие глаза юноши.

— Если понадобится сражаться, у меня есть для тебя короткий меч, — сообщил Николас.

Эмери снова кивнул, но тут встрял Гай.

— Надеюсь, не понадобится, — потрясенно заявил оруженосец, даже запинаясь от возмущения.

— В безвыходном положении порубить мечом сможет даже ребенок, — заметил Николас.

С таким оружием учили управляться только рыцарей и их помощников, но, если на дороге их подстережет Гвейн или еще какие-то негодяи, лучше пусть Эмери будет с оружием.

— Но… это же опасно! Эмери может… пострадать, — возразил Гай.

— Вряд ли ему грозит опасность порезаться, — парировал Николас.

Судя по всему, Гай не соглашался, но лорд вскинул брови, прекращая разговор.

Однако оруженосец еще долго качал головой и уже привычно бормотал что-то под нос. Позже он несколько раз порывался завести разговор на эту тему, но быстро умолкал. Николас не очень понимал, беспокоится ли тот об Эмери или просто ревнует, но в любом случае не желал отвлекаться на такие мелочи.

После рассказа отца Фарамонда о Гвейне Николаса куда больше волновал этот тамплиер, тот мог околачиваться поблизости. Но по пути они никого не встретили, если не считать случайных пастухов и одиночных странников. Несмотря на свою потрясающую красоту, здешние болота были почти пустынны, и Николас без сожаления оставил их позади.

Внезапно он подумал, как к этому относится Эмери. Хочет ли он уезжать так далеко от дома? Юноша, как всегда, был молчалив. Пожалуй, даже больше обычного. Получив скакуна, он, казалось, совсем замкнулся в себе. Николас заметил, что тот скачет к нему, и ощутил глупую, если не сказать неудобную, радость. Что за дьявол его обуял?

— Монбар-Менор за теми деревьями, милорд. — Эмери показал на маячившую впереди вязовую рощу. — Я подожду вас там, если вы не против. Я не испытываю к дяде нежных чувств, а мое присутствие — да даже упоминание обо мне — может скомпрометировать поиски Джерарда.

Николас озадаченно прищурился, не понимая, как посторонний может преуспеть в поисках пропавшего лучше его собственных родственников.

— Думаешь, дядя станет обсуждать со мной местопребывание твоего брата? С какой стати?

— Потому что вы из де Бургов, — криво улыбнулся юноша. — А дядю Гарольда хлебом не корми, дай пообщаться с кем-то из богатых да могущественных.

Николас нахмурился. Лично он не обладал ни могуществом, ни богатством, хотя его имя было знаменито и почитаемо. Что ж, если оно поможет завоевать доверие дяди Джерарда, он им воспользуется.

— Ну хорошо, — согласился он. — Я не стану упоминать о тебе. Скажу только, что поклялся помочь Джерарду, и это сущая правда.

Эмери явно испытал облегчение. Николас почувствовал, что тот не все ему, рассказал. Но дольше задерживаться было нельзя, их присутствие могли заметить. Де Бург кивнул и поскакал в сторону рощи, увлекая за собой спутников.

Тем не менее он сомневался, стоит ли оставлять Эмери в одиночестве. Внезапно ему пришло в голову, что в их отсутствие юноша может исчезнуть, по своей или чужой воле. Они-то с Гаем могли позаботиться о себе, но у Эмери мало опыта, а короткий меч против целеустремленного противника почти бесполезен. Николас все колебался, даже конь под ним занервничал. Так продолжалось до тех пор, пока Эмери не встретился с Николасом взглядом.

— Со мной все будет хорошо, — сказал юноша, словно отвечая на его мысли.

Николас отвернулся, чувствуя себя идиотом, сжал губы в тонкую линию и поскакал прочь из рощи. Гай следовал сзади, почти не отставая.

Но беспокойство не проходило. В Монбар-Менор стояла такая же необычная тишина, как и в Темпл-Руд. Хотя, конечно, Гарольд мог куда-то уехать и забрать с собой большую часть слуг. Обычное дело.

Николас безотчетно положил руку на меч. В этой тишине было что-то такое…

— Кажется, там никто не живет, — сказал Гай, вторя мыслям хозяина.

— Жди здесь, — приказал Николас. — Если что случится, бери Эмери и отправляйся к моему брату Джеффри, его дом не так далеко отсюда.

— Нет, милорд! — запротестовал Гай. — Мой долг быть с вами.

Лорд покачал головой, отдавая должное верности оруженосца, но ее было больше, чем храбрости, а они сейчас должны думать об Эмери. Пусть лучше они получат возможность спастись, чем из-за него окажутся в опасности, тем более сейчас.

— Надо, чтобы ты был в безопасности. Хотя не думаю, что мне грозит какая-то беда, я не собираюсь на нее нарываться. — Это было истинной правдой. Подобные поместья обычно не таили в себе угрозы, но с момента столкновения с Джерардом Монбаром все пошло как-то непривычно. Кроме того, всегда существовала вероятность, что Гвейн следил за ними от командорства госпитальеров до этой самой рощи.

Гай неохотно согласился, и Николас спешился. Из дома так никто и не вышел их поприветствовать, поместье выглядело заброшенным. Николас подумал о том, что рассказал ему Эмери про сговор его дяди и ордена. Если земли принадлежат командорству, то у Гарольда, возможно, не хватает средств должным образом содержать полученный дом.

Николас в полном одиночестве приблизился к сводчатому арочному проходу. Когда-то здесь была огромная дверь, но сейчас лишь где-то в глубине виднелся значительно меньший проем. Николас осторожно продвигался в полутьму каменного мешка, как вдруг увидел, что тяжелая дверная створка открывается внутрь.

Он попятился, готовый в любой момент выхватить оружие, но за дверью никого не оказалось. Его приветствовал пустой холл. Николас озадаченно оглядел погруженное в сумрак помещение. Ясно, такую тяжелую дверь не мог сдвинуть ни один ветер. Он напряженно замер и, лишь когда дверь шевельнулась, заметил чье-то присутствие. Из-за створки показался маленький мальчик, едва-едва способный управиться с такой тяжестью, и широко раскрытыми глазами поглядел на Николаса.

Не ослабляя бдительности, Николас шагнул через порог, но все вокруг хранило такой же отпечаток заброшенности. Для Гарольда настали трудные времена или он сумел взобраться выше и жил где-то в другом месте? Или причина столь неласкового приема — вероломство?

Поскольку вокруг больше не было ни души, Николасу пришлось обратиться к мальчику, который мог быть и личным слугой, несмотря на юный возраст.

— Передай мистеру Монбару, что его хочет видеть лорд де Бург.

Но ребенок только помотал головой. Николас присел перед ним на корточки и посмотрел в глаза.

— Мистер Монбар здесь? — смягчился он.

И снова мальчик помотал головой.

— Он ушел искать посылку, — сообщил он. — Ту, которую спрашивал Джерард.

Николасу понадобилось все самообладание, чтобы не вцепиться в ребенка при упоминании человека, которого он так искал.

— Джерард здесь? — все так же спокойно спросил он.

Ребенок опять помотал головой:

— Он был здесь, но потом сбежал.

Николас постарался не обращать внимания на некорректность последнего слова.

— Мистер Монбар ушел его искать?

Ребенок отрицательно помотал годовой:

— Мистер Монбар ушел искать посылку.

— Что за посылка? — спросил Николас.

— Джерард послал ее Эмери, — ответил мальчик. — И мистер Монбар пошел туда, где сейчас живет Эмери.

В дом Эмери? Может быть, Джерард тоже туда вернулся. И наверняка был потрясен, Когда понял, что брат куда-то исчез. И тем более когда обнаружил, что на пятки ему наступает дядя, от которого он «сбежал». Николас выпрямился. Ему не терпелось самому отправиться за Джерардом, пока тот снова не ускользнул.

Однако в этот момент послышались шаги, Николас снова схватился за меч. Вдруг вернувшийся Гарольд захочет дать отпор незнакомцу. Но это был вовсе не Гарольд, а пухленькая немолодая женщина, которая отнюдь не обрадовалась, увидев, что вооруженный рыцарь нависает над ее ребенком.

По одежде и поведению она могла быть и старшей горничной, и бедной родственницей, но он все равно приветственно склонил голову:

— Мое имя Николас де Бург. Я ищу Джерарда Монбара, рыцаря-госпитальера, которому я дал клятву помочь.

Женщина побледнела, должно быть, от упоминания о Джерарде, который, похоже, везде оставлял за собой хаос.

— Он был здесь? — спросил Николас, надеясь услышать подтверждение словам мальчика.

— Был, но уже ушел, — ответила она таким тоном, словно желала, чтобы и Николас куда-нибудь испарился. Ее сдержанность связана с уединенной жизнью и подозрительностью к незнакомцам? Или она боится говорить без одобрения хозяина? Лорд пожалел, что не расспросил Эмери о жизни дома.

— Вы не знаете, где его искать? — спросил Николас. — Насколько мне известно, он был нездоров и нуждался в защите от рыцаря-тамплиера.

— Тамплиера!

Николас обернулся на детский голос. Женщина шикнула на мальчика.

— Здесь был и тамплиер? — спросил Николас.

Женщина покачала головой:

— О таком человеке говорил Джерард, но он был… болен. И ушел. Мы не знаем куда.

Николас не сомневался, что она говорила правду. Но она явно кого-то боялась, скорее всего, Гарольда, которого ему все сильнее хотелось допросить. Кто-то или что-то заставило Джерарда бежать из этого дома. Наверняка, Гарольд. При этой мысли Николас испытал мрачное удовольствие.

— Мистер Монбар отправился в сторожку? — спросил он.

От его осведомленности женщина широко раскрыла глаза, но Николас не пояснил, откуда это ему известно.

— Не могу сказать, куда он пошел. Но думаю, если вы зайдете позже, застанете его.

Она не предлагала ему подождать в доме. Интуиция подсказывала, что надо ехать к сторожке. И чем скорее, тем лучше, если Гарольда все так боятся. Николас внезапно забеспокоился об Эмери. Стараясь убедить себя, что с юношей все в порядке, он быстро попрощался и покинул дом.

К его облегчению, на улице его по-прежнему ожидал Гай, но Николас не стал тратить время на описание своего странного визита. Главным желанием было подобрать в роще Эмери и отправиться к его дому. Даже если Джерарда там не окажется, наверняка найдется Гарольд. Николас желал выяснить, почему тот ищет не своего заболевшего родственника, а посылку, которая, по утверждению мальчишки-слуги, ему даже не принадлежит.

Николас с запозданием осознал, почему Эмери не захотел идти к дому дяди, и еще сильнее забеспокоился о юноше. Он осторожно приблизился к роще, но не увидел парня. Тот словно растворился. Сердце рыцаря захолонула паника. Он быстро покрутил головой, оглядывая место, где они оставили юношу. Ничего. Однако Гай сразу показал ему на зияющую дыру в густом кустарнике. Оруженосец пребывал в спокойствии, и Николас почувствовал себя идиотом. Сжал зубы и вгляделся в указанном направлении. Испытал огромное облегчение, когда увидел за листьями нос иноходца. Николас тихо свистнул. Конь заржал и двинулся им навстречу.

Но в седле никого не было.

Какое-то время Николас таращился на него со смесью тревоги и гнева. И еще чего-то, не поддающегося описанию. Он слыл самым уравновешенным из де Бургов. Братья всегда полагались на него, когда необходимо было услышать посреди хаоса глас разума. Но в данный момент хотелось броситься на землю и завыть волком. Однако сквозь шум бьющегося сердца его сознания достиг тихий голос:

— Я здесь, милорд.

У Николаса от облегчения подогнулись колени. Эмери свалился с коня? Он огляделся, но тут же осознал, что шорох листьев доносится откуда-то сверху. Он вскинул голову. Эмери ловко раскачивался на ветке и через секунду приземлился на ноги.

— Какого черта? — проревел Николас.

— Мы с Джерардом все детство лазали по этим вязам, — пояснил Эмери, на его губах промелькнула улыбка.

В другое время Николаса, несомненно, порадовала бы эта застенчивая улыбка, но в данный момент он не оценил подобного легкомыслия. Хотя такие штучки и напоминали те, что устраивали ему братья, но ему было ни капельки не смешно.

Юноша, должно быть, заметил его грозное выражение и поспешил объяснить:

— Я… боялся, что меня заметят из дома, и решил спрятаться. А заодно и последить за округой с нашего любимого места. Но все было тихо.

Николас нахмурился. Его все еще сердил поступок юноши или, скорее, собственная реакция на него.

— Это потому, что Гарольд на пути к тебе.

— Что? — Юноша побледнел, и Николас пожалел о своей колкости.

— Твой дядя, кажется, отправился в сторожку. Поехали, посмотрим, там ли он, — сказал Николас уже более мягко.

Но Эмери покачал головой:

— Я не могу, милорд. Вы поезжайте, а я подожду здесь.

Николас внимательно посмотрел на него.

— Я без тебя не уеду, — сказал он. С него хватит. Он больше не желал переживать те ужасающие мгновения.

Эмери ничего не ответил, словно не желая сдаваться, но опасался возражать. Кто бы подумал, что в столь тишайшем юноше кроется такое упрямство?

— Ты думаешь, я не смогу защитить тебя от дяди? — спросил Николас.

Если Гарольд не окружил себя вооруженным отрядом, против де Бургов у него нет никаких шансов. Даже против одного.

Он встретился глазами с Эмери и поразился напряженному взгляду.

— Милорд, есть вещи, которые даже вам не подвластны.

Николас отвел глаза. Слова юноши были слишком близки к истине, хотя тот едва ли это понимал.

— Милорд… — начал было Гай, но Николас жестом прервал его.

— Мы отправляемся к сторожке, как ты ее называешь, — объявил он Эмери. — И отправляемся втроем. Когда доберемся до места, ты можешь не подъезжать к самому дому, чтобы дядя тебя не заметил. Черт, можешь даже забраться на дерево, если тебя это утешит. Но расставаться мы не будем.

Еще нет, подумал Николас. Пока что.

Глава 5

Эмери оставалось подчиниться. Вновь обретя независимость, она щетинилась всякий раз, когда ее спутник проявлял властность. Будучи де Бургом, тот вел себя высокомерно и явно ожидал подчинения от окружающих. У Эмери же это вызывало желание действовать наперекор. В конце концов, она не обязана ему подчиняться.

Но он не знал этого. Как не знал ее тайны. Эта мысль напомнила Эмери о нависшей над ней опасности. Она не может позволить себе расстаться с лордом де Бургом, даже если имеет такую возможность. Да и имеет ли? Она отвергала притяжение, которое к нему испытывала — увлечение, вспыхнувшее так некстати, — но не могла отрицать гипнотической власти, которой обладали слова лорда.

«Я без тебя не уеду». Никто никогда не говорил Эмери этих слов, она даже не могла себе такого представить. Единственные дорогие люди — отец и брат — ее покинули. Она много месяцев провела в полном одиночестве и не могла остаться равнодушной к такому обещанию, тем более высказанному со столь жесткой решимостью.

Николас де Бург сильный, благородный, щедрый и преданный. Наверное, ему можно простить излишнюю властность. «Де Бурги рождены править», — подумала Эмери и последовала за своими спутниками. Она старалась не обращать внимания на внутренний голос, который ворчливо подсказывал, что она пошла бы за лордом де Бургом куда угодно, хоть на край света.

Эмери предусмотрительно пригибалась во время скачки, словно хотела спрятаться от чужих глаз, от дяди, госпитальеров или тех, кто работал на этих землях. Тамплиер больше не беспокоил, она не сомневалась, что лорд де Бург сможет защитить ее от любого нападения. Интересно, что он сделает, если ее опознают?

Чем ближе они подбирались к ее дому, тем сильнее ею овладевало беспокойство, страх возможного разоблачения. Эмери низко пригнула голову и надвинула на глаза шапку. Едва ли местные жители помнят времена, когда она переодевалась братом, и уж совсем немногие могли заподозрить, что она в таком виде станет путешествовать с незнакомцами. Но сердце все равно билось, как безумное.

Она испытала некоторое облегчение, только когда впереди стал вырисовываться знакомый облик дома. Но поблизости не было лошадей, а Эмери знала, что дядя Гарольд ни за что бы не отправился сюда пешим. Кроме того, он никогда не выезжал без слуги, ему нравилось производить впечатление богатого человека, которым, скорее всего, он и был. Эмери мало знала о соглашении, заключенном с ее отцом.

Госпитальеры в общем-то могли прийти и пешком, но она сомневалась, что кто-то из них поджидает ее в доме. Однако, когда они подъехали к дому и спешились, Эмери увидела, что дверь распахнута. Значит, со времени ее вчерашнего отъезда здесь кто-то побывал. Она сразу подумала о Джерарде, возможно, он вернулся сразу после ее отъезда или как только тамплиер покинул командорство.

Она тихо вскрикнула и бросилась в дом, но лорд де Бург удержал ее и прошел первым. Эмери изнывала от нетерпения, но пришлось оставаться с Гаем. Однако из дома по-прежнему не доносилось ни звука. Она поняла: кто бы ни побывал в доме — Джерард или кто еще, — он, должно быть, уже ушел. Не исключено, она сама забыла запереть дверь.

Когда в дверях показался Николас, она подумала, что ее подозрения о пустом доме подтвердились, но он жестом показал присоединиться к нему, а Гаю — встать на страже. Надеясь, что он не собирается расспрашивать ее о брошенной второпях женской одежде, Эмери тем не менее судорожно пыталась придумать объяснение.

Однако, войдя в дом, она увидела не валяющуюся на виду юбку, а нечто куда более ужасающее. Она переселилась в сторожку под давлением обстоятельств, иные варианты были еще хуже, но все равно постаралась навести в доме уют. Теперь же все ее усилия пошли прахом.

Дом был разгромлен. Повсюду валялась одежда, утварь и постельные принадлежности вперемешку с соломой, которой была набита ее постель. Скрывавшая тайник плитка разбита, само углубление зияло пустотой. Чуть не плача, Эмери посмотрела на лорда де Бурга. Тот осторожно пробирался по захламленному полу. Остановившись перед грудой постельного белья, мрачно посмотрел на Эмери:

— Это твой дядя?

Эмери не сразу поняла, о чем он говорит. Она тупо посмотрела на потертое одеяло и только потом осознала, что под ним кто-то лежит. Подойдя поближе, она разглядела, что это лежащий ничком мужчина. И похоже, уже покинул этот бренный мир. Эмери пошатнулась и взглянула на лорда де Бурга, словно пытаясь почерпнуть у него душевные силы.

Затем, набравшись храбрости, опустила глаза на покойника, и у нее перехватило дыхание. Шея мужчины была вывернута под неестественным углом, но черты лица определенно принадлежали дяде Гарольду. Глаза вытаращены от ужаса, из раскрытого рта стекала струйка крови. Эмери содрогнулась и прислонилась к лорду. Как же она рада, что может на него опереться.

— Да, это мой дядя, — пробормотала она, пытаясь вести себя как юноша, а не как перепуганная женщина. Однако чуть не вскрикнула, когда рыцарь присел на корточки и потянулся к телу.

Он был без перчаток, должно быть, снял их, когда пытался найти признаки жизни, но сейчас не стал трогать Гарольда, лишь снял что-то с его спины. Эмери не хотела смотреть, но заставила себя. Лорд де Бург показал ей свою находку, такой же расписной обрывок пергамента, как тот, что оставил ей Джерард.

Она со стоном пошатнулась и зажмурилась, словно могла скрыться от всего мира, за исключением лорда де Бурга, единственного ее якоря в опасно накренившемся мире. Ей хотелось прильнуть к его тунике, спрятать лицо в складках, закрыться от всех бед, но она не могла. Он ведь не ее брат.

— Джерард! — внезапно прошептала Эмери, открыла глаза и тревожно посмотрела на рыцаря. — Вы ведь не думаете, что он… — Она не смогла закончить. Дядя так ужасно с ними обошелся, и Джерард мог осознать это. Но он оставался рыцарем и членом святого ордена. И наверняка храбро сражался на Святой земле. Пусть вернулся раненым и в полубредовом состоянии, но он никогда бы не пошел на убийство. Эмери попятилась, отрицательно мотая головой, словно это могло отринуть подобную мысль.

— Я так не думаю.

Эти слова, сказанные глубоким негромким голосом, придали ей сил. Лорд де Бург взял ее лицо в свои большие руки, теплые шершавые пальцы коснулись ее щеки. Эмери вздрогнула и подняла на него глаза. И тут же поняла, что совершила ошибку. Он пристально смотрел ей в глаза, у нее перехватило дыхание, а сердце забилось как молот.

Раньше она пыталась отвергать протянувшуюся между ними ниточку близости, но сейчас с наслаждением ощутила ее тепло и силу, черпала утешение и что-то еще, чему не могла дать название. Лорда де Бурга, казалось, тоже захватило их таинственное единение. Когда Эмери подалась к нему всем телом, ей даже показалось, что он сейчас наклонит голову к ее губам.

Она подняла лицо навстречу, но он внезапно ее отпустил, словно обжегшись. Обычно открытое лицо стало непроницаемым. Он быстро пошел к двери и лишь у порога обернулся:

— Хватит здесь прохлаждаться. Если тебе что-то отсюда нужно, забирай.

Он вышел на улицу. Эмери внезапно охватил холод. Она не чувствовала себя такой опустошенной даже в долгие месяцы одиночества. Потирая озябшие руки, она посмотрела вслед лорду де Бургу. Ее пробирала дрожь от одной мысли, что придется оставаться здесь, наедине с мертвым дядей.

Еще накануне, уезжая, Эмери понимала, что едва ли сможет сюда вернуться, и горевала по своему маленькому домику. Ей жилось одиноко, но она дорожила той крохотной независимостью, которую здесь обрела. Едва ли она могла рассчитывать на подобное еще где-то.

Эмери стояла среди руин не только утвари, но и всей своей жизни и пыталась проститься с домом. Последнее «прощай» с привкусом горькой сладости.

Николас, сжимая зубы, шагал к своему коню. Смерть Гарольда повышала ставки. Мало было грабежа и нападения, теперь еще и убийство. Поиски Джерарда осложнялись все больше и больше. Едва ли их присутствие пройдет незамеченным, а попробуй кого-нибудь расспроси, их наверняка задержат до выяснения обстоятельств, а то и вовсе обвинят в убийстве. Правда, имя де Бургов должно сослужить хорошую службу, но Николас не хотел втягивать в это семью.

И еще ему надо думать об Эмери.

Он вскочил в седло и покачал головой. Ему не удавалось отбросить беспокойство за этого юношу. Как не удавалось перестать пожирать его взглядом и испытывать на его счет… странные чувства. Он снова подумал, что за дьявол с ним происходит и как это может отразиться на способности защищать подопечных. Тревога подстегнула поторапливаться.

— Нам пора отправляться в путь, — сказал Николас и посмотрел на спутников, занятых разговором. — И немедленно.

Оба юноши тревожно посмотрели на него. Николас заметил, что Гай успокаивающе положил руку на плечо Эмери. И без того натянутый как тетива, рыцарь испытал приступ чего-то похожего на… нет, это не ревность. Конечно, нет.

— Разве мы не будем его хоронить? — спросил Гай, явно уже зная о смерти Гарольда.

— Не будем, если не хотим застрять здесь с властями на веки вечные, — ответил Николас. — Кроме того, надо отыскать Джерарда, после смерти Гарольда это еще важнее. Эмери ведь тоже исчез, и вину могут свалить на него.

Он тут же пожалел о своих словах. Эмери побелел как полотно.

— Даже если б я мог кого-то убить, едва ли смог бы… свернуть кому-то шею, — с дрожью произнес юноша.

Николас пожал плечами:

— Власти иногда хватаются за самое простое объяснение. Прислуга засвидетельствует, что он отправился сюда что-то искать, а теперь лежит мертвый в твоем доме.

Николас почти видел, как напряженно работает ум юноши.

— Но где же слуги? Они всегда его сопровождают. Дядя никогда бы не пошел сюда пешком. Почему он приехал один? И где его лошадь?

— Не знаю, — сказал Николас. — Может, он не хотел, чтобы кто-то знал о его цели. Или слуг тоже убили из-за той вещи, что здесь искали. А лошадь просто забрали с собой или пустили одну на торфяники.

— Какую еще вещь? — озадаченно спросил юноша, но Николас вскинул руку, прерывая дальнейшие вопросы.

— Мы больше не можем задерживаться на виду у всего госпитальерского командорства. Нам нужно отыскать какое-нибудь убежище и обсудить дальнейшие шаги без чужих глаз.

— Может, в церкви? — предложил Эмери, решив, что Николас говорит буквально.

— Или в усадьбе в Руде, где мы ночевали, — вторил Гай, явно желая избегать мест, связанных с тамплиерами.

Николас нахмурился:

— Очень не хочется уезжать так далеко.

Хотя тот же Руд разве далеко? Все равно их там уже видели. Рано или поздно кто-нибудь заведет с ними разговор на тему убийства. Может, даже сам виновник.

— Недалеко от усадьбы Монбаров старые катакомбы, — сообщил Эмери. — Деревянный форт, который стоял здесь до постройки каменной усадьбы. Он заброшен, но вполне может обеспечить уединение.

Николас кивнул в знак согласия. Хотя время и было на вес золота, ему хотелось куда-то скрыться и все обсудить со своими спутниками. Попытка спасти неосторожного госпитальера превратилась черт знает во что. Такое чувство, что он блуждает в потемках со связанными за спиной руками.

На обратном пути маленький отряд возглавлял Эмери, а Николас напряженно оглядывал окрестности. Вдруг появятся слуги Гарольда или одинокая лошадь без привязи. Но вокруг не было ни души. «Слишком тихо», — подумал Николас и нахмурился. Но лучше тишина, чем топот преследователей. Они свернули к роще, где немногим раньше прятался Эмери. Юноша уже направился в глубину чащи, как вдруг Николас заметил лошадей перед домом Монбаров. Лошадей со всадниками.

Он тихо приказал Эмери прятаться.

— Залезай на дерево. Если возникнет надобность, отпустишь лошадь.

— Но…

Николас рыкнул, пресекая протесты, и развернул вспять своего коня. Он предпочел бы спрятать в безопасном месте и своего оруженосца, но выбора не было. У дома гарцевали два всадника, один в белых одеждах тамплиера, а второму Николас, скорее всего, был обязан шишкой на голове. И ему совершенно не улыбалось опять угодить в засаду.

Николас выхватил меч и стремительно бросился в атаку. Гвейн обернулся на топот копыт. Но замешательство на лице быстро сменилось узнаванием, а затем злобным удовольствием.

— Ты! — закричал тамплиер, выхватывая меч. — Какого черта ты пустил меня по ложному следу?

— Где госпитальер? — бросил встречный вопрос Николас.

Клинки со звоном встретились.

— Какое тебе до него дело? — прорычал Гвейн.

— Мне есть дело до всех твоих жертв, — уклонился Николас, не желая давать ему хоть какие-то сведения.

— Знал бы, что ты снова будешь путаться у меня под ногами, убил бы еще тогда, — огрызнулся Гвейн. — Но сейчас-то я уж прослежу, чтобы подобного больше не произошло.

— Интересно, как ты собираешься справиться со мной без его помощи? — поинтересовался Николас, кивая на приспешника, который сильно теснил Гая.

Однако думать об оруженосце времени не осталось. Услышав оскорбительную насмешку, тамплиер с ревом бросился в атаку, а с таким противником приходилось считаться.

Еще год назад Николас свалил бы его одной левой, но с тех пор силы ослабели и реакция стала уже не та. Только меч да ум служили против Гвейна, который определенно не желал соблюдать рыцарский кодекс. Не в силах пробить защиту Николаса, тамплиер направил тяжелый меч на его боевого коня. Конь затанцевал, уворачиваясь от удара.

Николас сумел удержаться в седле, но оруженосцу повезло меньше. Пятясь вбок, Николас увидел, что Гай свалился на землю, став легкой мишенью. Николас с ревом пришпорил коня, но в этот момент в воздухе зазвенел чей-то крик, и он обернулся.

Судя по методам Гвейна, можно было опасаться любого подлого нападения со стороны, но к схватке присоединился отнюдь не незнакомец. Николас в шоке увидел, что из леса к ним бежит Эмери и раскручивает над головой свой короткий меч. Юноша с удивительной ловкостью врубился в бой, защищая упавшего оруженосца. На какой-то миг Николаса буквально парализовал страх за Эмери. Но противников появление юноши захватило врасплох. Они явно испугались, что из рощи вот-вот появится еще подмога.

Воспользовавшись минутным отвлечением, Николас с удвоенной силой атаковал тамплиера и рубанул мечом по руке. Тот взвыл от боли, перекинул меч в другую руку и попятился, словно намереваясь сбежать. Николас продолжал напирать, и через мгновение Гвейн ударился в бега, увлекая за собой оруженосца.

Николас заревел от ярости и ринулся в погоню. Крикнул Гаю скакать следом, но, обернувшись, увидел, что тот сидит на земле и тревожно склоняется над распростертым на земле Эмери.

Эмери судорожно втянула в себя воздух. Повезло, она не погибла! Она слишком давно не тренировалась, да и силенок продержаться долго не было. Подростком она умела сражаться на мечах не хуже Джерарда, но потом он стал превосходить ее в росте и весе, и она уже больше не могла с ним тягаться. Он стал слишком силен, и, в конце концов, она отказалась от попыток сравняться с братом, а вскоре их пути и вовсе разошлись. Их ожидали разные обязанности и разное будущее.

— Мисс Эмери! Как вы?

Эмери открыла глаза. Над ней маячило лицо Гая. К своему облегчению, она поняла, что он перетащил ее в безопасную сень деревьев. Эмери моргнула, посмотрела на оруженосца, и до нее наконец дошло, что он сказал. Морщась от боли, она сделала глубокий вдох.

— И давно ты знаешь? — спросила она, даже не пытаясь ничего отрицать.

— Почти с самого начала.

Эмери прикрыла глаза, смиряясь с жестокой правдой. Однако это объясняло и осторожность Гая, и его возмущение, и заботу, которую он сейчас проявлял. Вспомнив его вчерашние протесты по поводу ночевки в одной комнате, она чуть не улыбнулась. Однако в самом открытии радости было мало. У нее болело все тело, но больше всего мучила боль разбитого сердца. Что же ей теперь делать?

— Почему ты ему не сказал?

— Я вначале пытался, но он не стал меня слушать. А потом я… ну, в общем, я понял, что вы… мм, ваши поиски… ему нравятся. — Эмери испытала острейшее желание поподробнее расспросить его на этот счет, но оруженосец усмехнулся. — Раз он настолько недогадлив, мое ли это дело его просвещать?

Эмери озадаченно нахмурилась. Вряд ли можно надеяться, что Гай и дальше будет молчать. Ради чего?

— Вы спасли мне жизнь, — сказал он, словно отвечая на невысказанный вопрос. — В жизни не видел подобной смелости, а я ведь из Кэмпиона, где де Бурги считаются самыми храбрыми на земле.

Эмери улыбнулась и попыталась приподнять голову, но тело болело, как избитое. Это она так разучилась падать или ее ранили?

— Вы пострадали? — тревожно спросил Гай.

Эмери хотела сказать, что просто устала и запыхалась, но сумела издать лишь какой-то хрипящий звук, который не слишком успокоил оруженосца. Тяжело отдуваясь, она откинулась на спину.

— Я пойду за помощью, — решил Гай.

Эмери замотала головой, паника придала ей сил.

— Лорд де Бург сказал…

Но Гай не дал ей закончить:

— Лорда де Бурга здесь нет. Как и вашего дяди. Но должен же быть в доме кто-то, кому можно довериться.

Эмери кивнула:

— Гита. Приведи Гиту из поместья Монбаров.

Едва ли служанка примет их с распростертыми объятиями, но наверняка узнает свою молодую хозяйку даже в мужском обличье и сможет о ней позаботиться. Эмери с облегчением смежила веки. Какое-то время она слышала удаляющиеся шаги Гая, который спешил к поместью, и затем наступила тишина. Слышалось лишь поскрипывание старых вязов да шелест листвы на ветру.

Но потом она вдруг услышала еще кое-что. Безошибочно узнаваемый стук копыт. Лежа на земле, Эмери мало что могла разглядеть и оценить шансы на спасение. Свисающие ветки дерева только дразнили ее своим видом, но были слишком высоко, да и вряд ли она смогла бы взобраться по ним, как раньше. Можно отползти в глубь подлеска, но тяжелый стук сапог спрыгнувшего всадника сказал ей, что уже слишком поздно.

Оставалось притвориться мертвой. Может быть, что-то и получится, если это не кто-то из слуг дяди. Эмери замерла на земле, не реагируя на приближающиеся шаги. Она уже приготовилась испытать болезненный пинок в бок, но человек не стал бить, а только опустился подле нее на колени. Он хочет забрать ее меч. Или почти пустой кошелек?

— Эмери!

Ее имя было произнесено с такой мукой, что она даже не сразу узнала голос. Лорд де Бург!

Эмери распахнула глаза, и ее затопило облегчение оттого, что он вернулся целым и невредимым. Она нетерпеливо вскинула взгляд, желая встретиться с ним глазами. Но темноволосая голова рыцаря была опущена, и не успела она и слова вымолвить, как он прикоснулся к ее телу.

Эмери потрясенно застыла, чувствуя, как он ощупывает ее, пытаясь отыскать раны. Да, Джерарду она подобное позволяла, но этот мужчина не был ее братом. Теплые пальцы прошлись по рукам и ногам, бережно проверяя, нет ли переломов. Эмери позабыла и о боли в ноющем теле, и обо всем прочем.

Она закрыла глаза и тихонько застонала, чувствуя, как наполняется теплом и каким-то странным томлением. Она сильно стукнулась головой? Иначе отчего она утратила умение мыслить ясно? Или ей это только снится? Она хотела, чтобы он продолжал, хотя и знала, что ее собственный разум опасно балансирует на краю пропасти.

Тревожная мысль привела ее в действие. Нельзя терять расположение великого рыцаря. Она прочистила горло, собираясь заговорить, но слишком поздно. Николас поднял голову и широко раскрытыми глазами посмотрел на нее. У Эмери екнуло сердце. Она понимала, что за этим последует. Гнев, обвинение, отвержение…

Она хотела извиниться за свой обман, но под этим пристальным взглядом все слова улетучились, и она смогла вымолвить только то, что собиралась сказать несколько минут назад:

— Со мной все в порядке.

— Ты женщина!

— Мне жаль.

— А мне нет!

Эмери удивленно заморгала, а лорд де Бург вскинул руки. Он хочет ударить ее за ложь? Некоторые мужчины так поступали. Эмери приготовилась принять удар, но руки Николаса только обхватили ее лицо. «Наверное, ищет следы ушибов», — подумала она и почувствовала еще большее головокружение. Явный признак удара по голове, хотя это не объясняло, почему ее так притягивают его прикосновения, даже самые легкие вызывают сладкую дрожь. Он наклонился ближе, наверное, чтобы лучше видеть. Но почему он закрыл глаза?

Она поняла почему, когда он прижался губами к ее губам, и испытала прилив изумления. Ну точно, она спит или бредит. Только этим можно объяснить, что он целует ее. Даже в самых смелых фантазиях она не представляла, чтобы его пальцы гладили ее щеки, а губы нежно касались рта.

Ноющее, избитое тело налилось желанием и жаром, словно Николас вдохнул в него жизнь. На какое-то шокирующее мгновение Эмери подумала: если бы она умерла, смог бы он оживить ее поцелуем? Как уже сделал это, пусть и не в буквальном смысле.

У нее не было сил бороться с нахлынувшими ощущениями, настолько сильными и пьянящими, что перехватывало дыхание. Однако затем ее настигла острая боль, и не успела она попросить его отстраниться, как он быстро отодвинулся сам.

— Что не так? Где болит? — Его сосредоточенность мгновенно сменилась беспокойством.

Эмери отрицательно покачала головой, он тихо выругал себя.

— Прости. Я просто очень рад, что ты женщина, — произнес он с кривой улыбкой. Но темные глаза вспыхнули незнакомым блеском, и она могла лишь догадываться, о чем они говорят.

Да что она вообще знает о мужчинах? Об их поцелуях. И о своей безумной страсти к лорду де Бургу. В юности, несмотря на предоставленную свободу, а может, и из-за нее, Эмери почти не видела иных мужчин, кроме отца и брата. Пока другие девушки выходили за тех, кого им сосватали, Эмери тратила энергию на то, чтобы не отстать от брата-близнеца. Когда же заболел отец, она почти не отходила от него до самой его смерти. Как же теперь разобраться в тонкостях такого мужчины, как лорд де Бург? И в собственном отклике на него?

К ее радости, эти сомнения прервало возвращение Гая, который тащил за собой недоверчивую Гиту. Той хватило одного взгляда на бывшую хозяйку, чтобы непререкаемо настоять на ее возвращении в поместье. Эмери и шевельнуться не успела, как обнаружила себя на руках у лорда де Бурга. Тот прижимал ее к своей широкой груди без видимых усилий, словно пушинку.

Еще день или даже час назад она бы наверняка запротестовала, но после того, что произошло, с радостью окунулась в тепло и безопасность его объятий. Это длилось совсем недолго, но придало ей сил встретить шокирующие перемены в доме. Эмери быстро обнаружила, что в старом родовом поместье отсутствует большая часть мебели, а ее собственная спальня — лишь тень былой, блеклая и опустевшая. К счастью, в ней оставалась кровать, на которую лорд де Бург положил Эмери.

Мрачная обстановка служила напоминанием, что не стоит задерживаться в таком месте, во владениях мертвеца, и ей сразу захотелось подняться.

— Со мной все в порядке, — настаивала она, пытаясь принять сидячее положение.

Но Гита вернула ее обратно на подушки и повернулась к лорду де Бургу и Гаю.

— Выйдите отсюда, — заявила служанка, определенно давая понять, что не собирается ухаживать за хозяйкой в присутствии этих странных мужчин.

Гай сразу пошел к двери, но лорд де Бург прислонился к стене и скрестил на груди руки.

— Я его не оставляю, — произнес он. — Или, соответственно, ее.

У Эмери внутри что-то затрепетало, напоминая другие слова, сказанные намного раньше. «Я без тебя не уеду».

Она не смела взглянуть на Гиту, которая одна была посвящена в ее обстоятельства.

Та только скомандовала мужчинам отвернуться и принялась осматривать Эмери. Ощупывала ее куда менее нежно, чем лорд, но более тщательно и обнаружила под грудью большой наливающийся синяк.

— Я перетяну тебе грудь, как для мужского обличья, и дышать станет намного легче, — сообщила Гита, искоса взглянув на хозяйку.

— Нам надо найти Джерарда, — сказала Эмери, а служанка тем временем принялась за работу. — Он был здесь?

Гита неуверенно взглянула на присутствующих мужчин.

— Гарольд больше не сможет причинить никому вреда. — Эмери подозревала, что Гита не хочет рассказывать из-за дяди. Тот наверняка требовал, чтобы слуги молчали обо всех его передвижениях, но теперь уже никто не мог их за это наказать.

Гита тихо вздохнула и кивнула в знак согласия:

— Да, Джерард был здесь, но Гарольд пообещал вызвать святых братьев и выкинуть его вон. Джерард стал расспрашивать о посылке. Гарольд заинтересовался, но было уже поздно. Джерард ушел.

— Куда?

Гита покачала головой.

— А что за посылка? — поинтересовался лорд де Бург, когда им с Гаем наконец позволили повернуться.

— Не знаю, — ответила Гита. — Джерард говорил довольно бессвязно, Гарольд предположил, что это какая-то ценность, может, даже со Святой земли. И решил забрать ее себе, как забрал все остальное. — Она жестом обвела голые стены. — Забрав поместье, по праву принадлежащее Джерарду, он заключил сделку с дьяволом и в конце концов остался ни с чем. — Она замолчала. — А теперь дьявол потребовал свою долю.

— Значит, дядя Гарольд отправился в сторожку, чтобы отыскать посылку, а нашел свою погибель, — с дрожью в голосе сказала Эмери. Если бы не лорд де Бург, она тоже могла бы стать жертвой убийцы. И ее труп лежал бы в крошечном домике.

— Но ни он, ни Гвейн не смогли найти посылку, — заметил Гай. — Зачем же тамплиер вернулся в поместье?

Услышав слова оруженосца, лорд де Бург вздрогнул. Эмери поняла, что, несмотря на расслабленную позу, он все время наблюдал, не приближается ли кто к дому.

— Чего хотел тамплиер? — спросил он, повернувшись к Гите.

— Посылку, — ответила служанка.

Эмери раздраженно выдохнула при очередном упоминании этого таинственного предмета.

— Что-то я вообще сомневаюсь в ее существовании, — сказала она.

— Существует, — возразила Гита.

— Тогда что это такое? — спросил Гай. — И где находится?

Гита неуверенно посмотрела на Эмери, словно ища одобрения. Потом глубоко вздохнула и склонила голову.

— Она здесь.

Глава 6

Эмери с подозрением смотрела на кожаный мешок. Это что же, из-за него пролилось столько крови? Ужас! Что было бы, отдай Гита эту вещь тому, кто ее разыскивал? Даже Джерарду.

Но служанка с преданностью и упорством прятала посылку от Гарольда, никому не раскрывая, что знает о ней, за исключением той, кому она предназначалась. Теперь миссия была выполнена, и она выскользнула из комнаты, оставив Эмери таращиться на мешок, который наконец до нее добрался.

Суеверный Гай считал, что его вообще не следует открывать. Но Гарольд мертв, и поместье со всем содержимым переходило к госпитальерам. Эмери не могла оставить эту посылку им, равно как и решиться ее открыть. Лорд де Бург, в конце концов, шагнул к ней и сам взялся за мешок.

— Подождите! — Эмери чуть не подпрыгнула от вскрика Гая, но тот лишь указал на отворот мешка. — Там что-то написано. Наверняка, какое-то предупреждение.

От его тона простой кожаный мешок действительно стал казаться каким-то зловещим. Оруженосец явно считал, что текст обещает открывшему ужасную смерть или родовое проклятие.

Эмери задрожала, но лорда де Бурга это ничуть не обеспокоило.

— «Роберт Бланшфор, рыцарь-тамплиер», — вслух прочитал он. — Очевидно, имя владельца — хотя, возможно, и не последнего.

Косо взглянув на оруженосца, лорд де Бург сунул руку в мешок и вытащил какой-то предмет, обернутый старой тряпкой. Наслушавшись страшных предсказаний, Эмери почти ожидала, что его тут же поразит какая-то ужасная болезнь и он упадет наземь. Она даже шагнула вперед, чтобы его подхватить.

Но лорд оставался целым и невредимым. Он осторожно стянул с вещи ветхое полотно. В комнате воцарилась тишина. Они втроем сгрудились над таинственной вещицей. На гладкой изогнутой поверхности блеснул и заиграл солнечный свет.

Гай присвистнул, а Эмери попятилась, в шоке глядя на маленькую, не больше шести дюймов, статуэтку. Сиявшая богатством фигурка могла появиться только из одного источника. «Неудивительно, что Гарольд так жаждал ее получить», — подумала Эмери. Но как она попала к Джерарду? Ну конечно, она не настоящая. Эмери недоверчиво покачала головой.

Ей встречались разные статуэтки и иконы, но эта не походила на них даже отдаленно. Как не походила на творения тамплиеров и те немногие древние росписи, что ей довелось увидеть. Это была фигура мужчины в высокой шляпе и с чем-то вроде полотенца вокруг талии. Кроме того, драгоценности, которые не наденет ни один представитель мужского рода.

— Что это такое? — спросила Эмери.

Лорд де Бург ответил не сразу.

Он поднял фигурку и легким жестом провел пальцами по поверхности, отчего Эмери сразу вспомнила, как он легонько касался ее щеки. Несмотря на нахлынувшую волну жара, она задрожала, как от холода, и отвернулась.

— Золотая статуэтка, видимо, откуда-то с заморских земель. Должно быть, идол и, скорее всего, часть чего-то большего. Здесь внизу видны следы слома.

— Наверняка реликвия тамплиеров, — заявил Гай. — Будьте осторожны! Она может обладать силой, о которой мы не ведаем.

Эмери тревожно взглянула на оруженосца. Не то чтобы она поддерживала его доводы, но в отношении статуэтки он мог оказаться прав. Вдруг это действительно сокровище из подземелья тамплиеров? Возможно, даже того самого, где они были с лордом де Бургом. Она посмотрела на великого рыцаря и поняла, что он думает о том же.

— Может быть, нам надо отвезти ее в Темпл-Руд, — предложила Эмери.

Лорд еле заметно качнул головой, напоминая, что в присутствии Гая нельзя говорить об этом.

— По-моему, мы уже исчерпали запас гостеприимства в Темпл-Руд, — сказал он. — Может быть, и не стоит держать у себя то, что по праву принадлежит тамплиерам, но я не склонен так быстро избавляться от этой вещи. Она может нам еще понадобиться.

— О чем вы говорите? — с подозрением спросил Гай. — Милорд, такие вещи лучше не использовать в своих целях. Пусть покоятся с миром.

— Вряд ли эта статуэтка обладает мистической силой — языческой или христианской, — сказал лорд де Бург. — Но она может нам пригодиться, если придется заключать сделку с теми, кто ее ищет. Например, за сведения о Джерарде.

Или за его жизнь.

Великий рыцарь не произнес этого вслух, но по его окаменевшему лицу Эмери поняла, что он об этом думает. У нее разом пересохло во рту. До сих пор брату удавалось избегать преследователей. Но где он теперь? И как его искать? Эмери тупо смотрела на статуэтку, которая не дала никаких ответов, а лишь добавляла вопросов.

— Даже если бы мы смогли найти Гвейна, по-моему, с ним нельзя рассчитывать на честную сделку, — сказал Гай, явно беспокоясь, что они снова могут встретиться с тамплиером.

— Сомневаюсь, что Гвейн вообще что-то знает, иначе бы не бродил по одному и тому же месту в поисках посылки и Джерарда. И не убивал всех, кто попадается ему под руку, — ответил его хозяин.

— Но с кем тогда? — спросил Гай.

Лорд де Бург не ответил. Эмери подумала, что больше расспрашивать некого, кроме госпитальеров, но Джерард призывал им не доверять. Вспомнив об этом, она вновь перевела взгляд на посылку и нахмурилась. Джерард опасался святых братьев из-за того, что они сделали, — или из-за того, что сделал он сам?

В этом направлении Эмери еще не была готова раздумывать. Если ее спутники и удивлялись, каким образом рыцарь-госпитальер, дававший обет нестяжательства, прибыл домой с такой ценной вещью, они на сей счет молчали, и Эмери была им благодарна. Но сейчас им идти некуда, а учитывая убийство дяди, оставаться здесь тоже небезопасно. Поиски зашли в тупик. Сколько еще лорд де Бург со своим оруженосцем будут ими заниматься?

Эмери начала бояться худшего, но в этот момент великий рыцарь нарушил молчание.

— Возможно, нам стоит расспросить Роберта Бланшфора, — сказал он, присматриваясь к начертанному имени.

— И как вы собираетесь это сделать? — поинтересовался Гай.

Лорд де Бург вскинул черные брови:

— Где еще можно найти тамплиера, кроме как в его общине?

— Но вы же сказали, нам нельзя возвращаться в Темпл-Руд, — нахмурился оруженосец.

Лорд усмехнулся. У Эмери закружилась голова при виде этой сногсшибательной усмешки.

— У тамплиеров много других владений. Может, они окажут странствующим путникам прием получше. По-моему, мы даже миновали такие владения на восточной дороге, a?

На какой-то миг Эмери даже подумала, что Гай не ответит, но он неохотно кивнул.

— Они всего в паре дней езды, но достаточно далеко, чтобы избежать любой связи с Гвейном, — сказал лорд де Бург.

— Милорд, шагать прямо в их логово означает точно напрашиваться на неприятности, — запротестовал Гай. — Один тамплиер уже за нами охотится, а может, и не один.

Рыцарь не обратил внимания на его слова. Наметив план, он быстро завернул сокровище в тряпицу и вернул в кожаный мешок. Однако, когда он протянул его Эмери, она отрицательно покачала головой.

— У вас он будет целее. — Она проглотила странный ком в горле.

Азарт сражения, ее собственные травмы и найденная посылка на какое-то время отодвинули более прозаические проблемы, но сейчас они разом вернулись. Она радовалась, что великий рыцарь не бросил Джерарда на произвол судьбы. Но что насчет его сестры?

Эмери собралась с силами, готовясь услышать ответ. Конечно, ни один рыцарь не станет путешествовать с женщиной, переодетой в мужское платье. На сердце легла огромная тяжесть, глаза защипало от слез. Но она горевала не только из-за своего будущего. Ее взгляд скользнул по лорду, и при одной мысли о расставании сердце пронзила острая боль. Впрочем, ей только и оставалось, что смотреть, как он кивает и забирает мешок.

— Что ж, пора отправляться в путь, — произнес лорд и направился к двери.

Но Эмери не двинулась с места, только посмотрела ему вслед. Он выжидающе остановился, хотел, чтобы последним, замыкая цепочку, выходил Гай.

Никаких возражений, что она едет с ними, никаких уговоров остаться или переждать где-то, пока они будут продолжать поиски, никакого чтения моралей, не говоря уже о порицании мужского платья. Все ее заготовленные возражения умерли на устах, а мучительная тоска разом исчезла.

Ей явно позволялось следовать за лордом де Бургом. По крайней мере, пока.

Николас исподтишка наблюдал за Эмери, испытывая при этом странное удивление, сродни тому, что чувствовал при виде разбушевавшейся стихии или трюков фокусника. Как будто чаша, которую он считал пустой, внезапно оказалась полной, или пойманная гусеница на глазах превратилась в бабочку.

Он покачал головой, вспоминая их короткое знакомство и с самого начала возникшее странное притяжение.

Сейчас это уже было объяснимо, и ответ принес некоторое облегчение по сравнению с тем, что он думал до сегодняшнего открытия. Теперь, по крайней мере, он знал, что его обуяло. В любом случае у него нет на это времени. Особенно сейчас, когда надо как следует собраться с мыслями.

Качая головой, Николас направился к лошадям. Он не питал особых надежд что-то выяснить по начертанному на мешке имени. Этот Роберт Бланшфор наверняка ничего не знает, а свой мешок либо потерял, либо его украли или кому-то передали после его смерти. Николас не представлял, что можно еще сделать. И он должен действовать.

Он мрачно подумал, что все-таки разыщет того тамплиера. Сегодня он чуть его не догнал, но нельзя было оставить Гая и Эмери, тем более на земле. И лорд повернул обратно, как только увидел распростертую на земле Эмери.

Николас старался не думать о тех первых мгновениях, когда он обнаружил ее лежащей в подлеске, молчащей и недвижимой, и предположил самое худшее. Он видел в подобной ситуации своих братьев, но сам такого никогда не испытывал. Случившееся потрясло его до глубины души, лишило всех отговорок и границ пристойного поведения.

«Поэтому и произошло то, что произошло дальше», — сказал себе Николас, хотя задумываться о том поцелуе ему тоже не хотелось. Но кто мог предположить, что личность, так яростно бросившаяся на спасение Гая, на самом деле девушка? Николас снова покачал головой. Он уже давно зарекся недооценивать женщин. Среди жен его братьев были и те, кто не отставал от мужей по силе и беспощадности.

Подумав об этом, он испытал странное чувство, словно прикосновение к чему-то знакомому. И на мгновение ошеломленно застыл, не в состоянии признать возможность, которая никогда раньше не приходила ему в голову. Хотя он быстро сказал себе, что это не важно. Да, Эмери чем-то похожа на его невесток: красивая девушка, умеет постоять за себя, прекрасная спутница, хорошее пополнение в семью де Бургов.

Николас вскинул руку к голове, будто это могло остановить поток мыслей. Глупо убеждать себя, что это не важно, если истина куда болезненней.

Он резко вздохнул и глянул на Эмери. Она прощалась со своей бывшей служанкой и родовым домом, и все это с высоко поднятой головой. Его восхищали ее ум, сила и храбрость. Кроме того, он уже не мог больше делать вид, что их не связывают те незримые узы, что возникли еще тогда, когда он считал ее юношей.

Но… слишком поздно.

По-прежнему качая головой, Николас отвернулся и понял, что за ним наблюдает Гай. На лице оруженосца играло выражение откровенного самодовольства.

— Поосторожней с Эмери, — внезапно вознегодовал Николас и сузил взгляд. — Я не хочу, чтобы ты ее беспокоил.

Гай фыркнул:

— Я? Да я знал про нее почти с самого начала.

Николас скептически взглянул на оруженосца, хотя и понимал, что тот врать не станет. Но как он сам не догадался? Ведь принадлежность Эмери к женскому роду так очевидна. Никто из его братьев, даже самый тупоголовый, не позволил бы себя провести, а он купился. Ему хотелось обвинить в этом свое теперешнее состояние, прибавить ко всем проблемам еще и катастрофически снизившуюся наблюдательность.

Однако Николас подозревал, что ответ в действительности куда проще: он не хотел видеть. Объяснял свои чувства к «юноше» чем угодно: тоской по семье или воображаемому сыну, желанием обучить преемника, и при этом игнорировал признаки, указывающие, что дело может быть совсем в другом.

Потому теперь уже слишком поздно.

— Что вы собираетесь с ней делать? — без задней мысли поинтересовался оруженосец.

Николас резко развернулся к нему. Он ничего не мог с ней сделать, и Гаю это отлично известно. Но оруженосец не подумал, что следует лучше выбирать слова. Он упрямо сверлил глазами хозяина.

— Мы берем ее с собой?

Николас осознал, о чем тот спрашивает, и почувствовал себя идиотом. Но тем не менее ничего другого ему в голову не пришло.

— Разумеется, берем. А что ты хочешь, чтобы я сделал, учитывая убитого дядю и преследующего тамплиера?

Под раздражением прятались другие, более сильные чувства, отклик на вопрос оруженосца. Пока рядом находился Эмери-юноша, он был сильно… настроен против, а вот с Эмери-девушкой он не готов расстаться. Он ведь уже распростился и с возможностью обрести семью, и со своим будущим, как вдруг появилась Эмери. Тихая, молчаливая, обладающая огромной внутренней силой, с колдовскими глазами и завораживающим взглядом. У нее никого не осталось, идти ей некуда. Кроме того, он пообещал ее брату о ней заботиться.

Но Гай быстро заспорил:

— Для нее есть места куда безопасней, чем путешествовать с нами.

Николас отрицательно покачал головой и направился к своему коню. Гай с самого начала был против Эмери, неудивительно, что хочет от нее избавиться. Но Николас не собирался оставлять ее на попечение женского монастыря или чего-то подобного, где не мог гарантировать ее безопасность. Может, он сейчас и не в лучшей форме, но никому другому не может доверить девушку…

— А как насчет поместья вашего брата Джеффри?

Уже примерившись забраться в седло, Николас застыл на полдороге. Такое предложение не так легко отвергнуть. Безусловно, нет места безопасней, чем в доме у любого из де Бургов, но он не мог так поступить, отпустить Эмери раньше, чем найдет ее брата. Ни на мгновение раньше.

Николас даже не стал оборачиваться к оруженосцу, только снова покачал головой и вскочил в седло. Он сказал себе, что совершенно справедливо отказался оставить Эмери у брата. Он и без того не жаждал предстать пред очи родных, а тут они еще бы пришли к определенным заключениям насчет женщины, которую он им доставил. Осложнения неминуемы. Он не станет демонстрировать им Эмери.

Николас горестно подумал, что и так позволил себе излишние вольности, предупредив Гая держаться на расстоянии, а ведь и ему следует вести себя так же. Он уже не раз видел в ярких глазах Эмери отражение собственных чувств и не станет им потакать.

Слишком поздно.

* * *

Эмери покидала родовое поместье, даже ни разу не оглянувшись. Она еще несколько месяцев назад попрощалась и с домом, и со своей прежней жизнью и потому не медлила, а напротив, торопилась к лорду де Бургу и его оруженосцу. Взобравшись на коня, она осознала, что даже не испытывает чувства потери, только желание объединиться со своими спутниками, и теперь уже без всяких ограничений, которые прежде ее стесняли.

Сейчас она, наконец, может быть самой собой, не подделываясь под образ юноши и не подчиняясь «женским» рамкам. Как будто последние годы растворились в небытие, и Эмери Монбар снова участвует в приключениях брата. Да, частично причиной был ее маскарад, он давал свободу, какой женщину почти и не знали. И само путешествие тоже играло свою роль: в дороге позволялись определенные вольности, а впереди ее ожидало что-то новое и неизведанное.

Но еще более важным было для нее одобрение спутников. Никто, кроме Джерарда, не принимал ее такой, какая она есть, не признавая способностей и умения. А сейчас Эмери снова чувствовала прежнюю уверенность и надежды, каких не знала уже много лет.

Она сказала себе, что эти надежды не имеют отношения к лорду де Бургу, но тут же безошибочно нашла его взглядом: высокая фигура, непринужденно восседающая на боевом коне, темные волосы развеваются на ветру. Он стал еще красивей или ей просто так кажется из-за того, что она хорошо узнала его, и он ей понравился? И это из-за того поцелуя? Эмери вспыхнула при одном воспоминании. Она должна навеки сохранить его в памяти. Как и растущее день ото дня восхищение великим рыцарем. Она быстро отвела взгляд и заметила, что Гай задумчиво смотрит на нее.

— Ему пора подстричься, — сказала Эмери, кивая на лорда де Бурга, словно это могло объяснить, почему она так пристально изучает рыцаря.

Гай понимающе усмехнулся и закричал хозяину:

— Милорд, Эмери хочет подстричь нам волосы!

— Нет-нет, — встревожилась Эмери.

Она, конечно, стригла своего брата, но прикасаться к де Бургу столь интимно боялась. Слишком уж соблазнительно. И опасно. Она не без труда прочистила горло.

— У меня нет ножниц. — Эмери надеялась положить конец этой теме.

Но Гай, похоже, наслаждался ее неловким положением.

— Может, нож подойдет? — весело поинтересовался он.

— Ты умеешь обращаться с ножом? — спросил лорд де Бург, благородно спасая ее от насмешек оруженосца.

Эмери кивнула, благодаря за смену темы.

— Кто тебя научил так споро владеть мечом? — Он вопросительно поднял темные брови.

Эмери испытала прилив гордости от комплимента.

— Меня научил отец. Он обучал нас обоих, мы с Джерардом близнецы. Ему было так проще, ведь он ничего не знал о воспитании девочек.

Мало кто мог остаться спокойным, выслушав ее пояснения, и при виде потрясенного лица Гая Эмери решила, что ее ждут обычные в таких случаях крики и вопли. Но когда оруженосец обрел дар речи, то заговорил совсем не о ее умении обращаться с оружием.

— Близнецы! — воскликнул он с круглыми глазами. — Раз близнецы, то вы должны знать, где сейчас может быть ваш брат! Разве вы мысленно с ним не общаетесь?

Эмери отрицательно покачала головой. Они с Джерардом похожи, как обычные брат и сестра, и их редко ассоциировали с близнецами, что ее вполне устраивало.

Гай был явно разочарован.

— Но вы должны попытаться!

Эмери покачала головой. Куда проще было бы найти брата при помощи какой-нибудь мистической связи, но их детские узы растаяли, они разошлись по своим дорогам и давно жили в разных мирах. Джерард поднимал оружие на Святой земле, Эмери от своего отказалась.

Но все равно она бы знала, если бы с ним… что-то случилось.

Словно почувствовав ее неловкость, лорд де Бург вновь пришел на помощь.

— Словом, Гай опять взялся за свои суеверия. — Он косо взглянул на оруженосца.

— Близнецы — большая редкость, милорд, — ответствовал тот. — Я просто подумал…

Один мимолетный взгляд оборвал поток слов, среди которых наверняка были бы легенды, связанные с близнецами. Эмери мысленно поблагодарила лорда. Она не хотела слушать о том, что, если один близнец умирает, другой становится сильнее и обретает способность лечить больных или раненых.

— Но согласитесь, не каждое суеверие безосновательно, — запротестовал Гай. — Да посмотрите хотя бы на своих родных и их сверхъестественные способности. Вы не можете отрицать, что тратите свои впустую.

— Я? У меня нет никаких способностей, — категорично заявил лорд де Бург.

Эмери не понимала, о чем говорит Гай, но в тоне великого рыцаря было что-то такое, отчего она ему не поверила. Хотя, возможно, ему просто надоели шутки оруженосца.

Гай не стал спорить с хозяином и повернулся к Эмери.

— У всех де Бургов есть необыкновенные способности, — сказал он. — Граф Кэмпион обладает определенным… даром предвидения. Все об этом знают, но не говорят.

Эмери удивленно посмотрела на лорда, но тот не стал спорить, а только пришпорил лошадь, избавляясь от необходимости выслушивать болтовню оруженосца. Эмери хотелось поскакать за ним, но узнать о знаменитой семье тоже была не прочь.

Гай принялся на все лады расхваливать членов именитого клана — от достопочтенного графа Кэмпиона и его третьей жены до всех семи сыновей от предыдущих браков. Гай так живописал знаменитый замок с золотыми башнями, что Эмери сразу захотелось увидеть его собственными глазами. Она не представляла, на что похожа жизнь в таком грандиозном доме, хотя Гай и уверял, что в нем всегда царят тепло и веселье.

— Наверное, в семье так и должно быть, — задумчиво произнесла Эмери. Ведь у нее никого никогда не было, кроме отца и брата. Интересно, каково жить среди шумной родни, где все любят друг друга, готовы поделиться чем угодно, выслушать, помочь, а иногда разделить более тягостные обязанности.

— Это все граф, — пояснил Гай. — Он с такой добротой, мудростью, великодушием управляет поместьем! К нему часто приезжают сыновья с внуками, они уже не живут в отчем доме, у них свои семьи и дома, разбросанные по владениям. Все женились, кроме Николаса.

Николас. Великий рыцарь представился ей еще при первой встрече, но Эмери с удовольствием вновь услышала его имя. Николас де Бург. И единственный из братьев, кто еще холост. Внутри разлилось странное щекочущее тепло, и она с трудом удержалась, чтобы не кинуть взгляд на его широкую спину.

— Жена Саймона, Бетия, как и вы, мастерица в искусстве боя, — продолжал Гай. — И даже больше. Саймон с ней познакомился, когда она в личине разбойника напала на него из засады. И еще он самый способный рыцарь, если не считать Дунстана, самого старшего.

Эмери удивленно моргнула, с трудом совмещая такую личность с августейшей семьей. Конечно же Гай преувеличивает. Но она все равно пожалела, что не может встретиться с этой женщиной и увидеть все своими глазами.

— Жена Джеффри, Элени, тоже имела репутацию воинственной женщины, но с тех пор прошло много времени, и она давно угомонилась. А жена Стивена Бригида происходит из старинного уэльского рода Лестрейндж, в котором, по слухам, свои мистические способности, — добавил Гай.

Все это озадачило Эмери. Она думала, что сыновья графа должны стремиться к выгодным бракам, дабы усилить политическое влияние, собирать земли и титулы. А по всему выходило, что прекрасные де Бурги заключали браки исключительно по любви. Жаль, ее семья никогда подобного не поощряла. Но разве у нее был кто-то, кого она любила? Она быстро взглянула на лорда де Бурга и, вспыхнув, заставила себя сосредоточиться на рассказе Гая.

— Все жены де Бургов очень сильные, с независимым суждением, — закончил оруженосец и посмотрел на Эмери непонятным взглядом. Потом склонился к ней и тихо добавил: — Вы бы отлично вписались, мисс Эмери.

Он усмехнулся и пришпорил коня, оставляя Эмери ошеломленно смотреть ему вслед. Он явно по-прежнему ее поддразнивал.

Глава 7

Николас оглядел аккуратную комнату, выкрашенную белой краской. Она мало отличалась от той, где они ночевали прошлой ночью.

Но теперь все было иначе.

Он знал, что Эмери не юноша, и по-другому смотрел на перспективу ночлега. Закрытое пространство придавало атмосфере интимности, тем более в такой час. При виде постели его обдало жаром, и он резко выдохнул, внезапно почувствовав себя неловко. Эмери, казалось, тоже испытывала подобную неловкость. Она попятилась назад, что-то бормоча об уборной.

Пока ее не было, Николас подошел к небольшому окну и выглянул наружу. На улице сгущались сумерки. Он наслаждался прохладным ветерком и одновременно присматривался к сгущающимся теням, не прячется ли в них опасность. Он остерегался следовать большими дорогами, не желая привлекать чье-то внимание, особенно недоброжелателей, и выбирал узкие верховые тропы между поместьями, считая, что так незаметнее и безопаснее.

И если раньше он еще думал, не заночевать ли под открытым небом или на переполненном постоялом дворе, то сейчас даже не рассматривал такую возможность. Он беспокоился за Эмери, даже когда считал ее юношей, а теперь намного сильнее. Это ее близкое присутствие действовало на него таким образом.

Интерес, который он раньше отвергал или оправдывал, сейчас настолько откровенно проявился, что в какой-то момент Николас заставил себя вырваться вперед, иначе никак не мог отвлечься от стройной фигурки в мужском платье, которая действовала отнюдь не сдерживающе. Ему хотелось стащить с нее одежду, медленно обнажить прекрасное тело, открыть взору, губам, прикосновениям… Николас судорожно выдохнул, стараясь не думать о стоящей перед ним кровати.

Услышав легкие шаги, он напрягся, ожидая нежного прикосновения тонкой руки и отчаянно желая того, на что не имел права. «Коснись меня! Ну же!» Но ничего не произошло. Наконец Николас нетерпеливо повернулся и увидел перед собой Гая. Оруженосец смотрел на него понимающе.

— Это всего лишь я, милорд, — сообщил он. — Эмери еще в уборной, могу позвать ее назад, чтобы она поприсутствовала при ваших банных процедурах, если вы еще собираетесь их принять.

Николас вздрогнул, осознав, что накануне вечером раздевался до пояса, а Эмери смотрела широко раскрытыми глазами. Неудивительно, что она сбежала. Он посмотрел на оруженосца и нахмурился.

— Очень смешно. — Он посмотрел было на кровать, но тут же нервно отвернулся. Сегодня ему лучше спать на полу, не раздеваясь.

— Она станет лучше, когда отмоется, — заявил Гай. — Думаю, ей стоит окунуться в первую очередь.

У Николаса мгновенно пересохло во рту, но потом он осознал, что именно сказал оруженосец.

— Что ты имеешь в виду под «лучше»? — прищурившись, поинтересовался он.

Гай пожал плечами:

— Ну, раз она смогла сойти за мальчишку, едва ли это говорит о том, что она красавица.

— Она нисколько не походит на юношу, — резко ответил Николас. Густые темные ресницы и гладкая кожа выдавали Эмери с головой любому, кроме самых тупоголовых, к которым приходилось причислять и его тоже.

Гая это ничуть не поколебало.

— Но ей без усилий удается носить мужскую одежду и прятать женские формы.

Николас от ярости чуть не лишился дара речи. Эмери была стройной, сильной и гибкой и куда более желанной, чем все обладательницы пышных форм, вместе взятые.

— А ты что, предпочел бы вместо нее упитанную даму? — возмутился он.

— Даже если так, что с того? — Гай хитро улыбнулся.

Николас внезапно осознал, что парень дразнит его. Он не привык к подобным шуточкам, но ругать оруженосца бесполезно, скорее наоборот. Поэтому он просто пожал плечами.

— Да ничего. Мне все равно, — сквозь зубы солгал Николас.

Гай фыркнул, но ничего не ответил. Да и что он мог сказать? Он отлично понимал, что Николас не может привязываться ни к какой женщине, и именно потому они не возвращаются домой, а бродят среди незнакомцев, оттягивая…

Николас резко втянул сквозь зубы воздух, схватил тюфяк Эмери и стал раскатывать, собираясь на нем спать. Он стащил меч и кольчугу и затем, не раздеваясь, растянулся на тюфяке, слыша, как рядом возился Гай, тоже устраиваясь на ночлег. Огонь в очаге не горел, отчего в комнате стояла почти абсолютная темнота, но Николас даже был этому рад. Отдавая должное оруженосцу, иногда он уставал от парня и его умных глаз, которые замечали слишком многое.

Время шло, Эмери все не возвращалась. Николас ощутил прилив беспокойства. Не послать ли за ней Гая? А может, самому за ней сходить? Но искать девушку в темноте слишком соблазнительно. Он вспомнил, что вчера вечером она тоже долго не приходила, как он теперь понимал, чтобы не видеть его полуобнаженным. При этой мысли его обдало волной жара, и он беспокойно заворочался.

Услышав легкие шаги, Николас крепко закрыл глаза, притворяясь, что спит, только бы не смотреть, как она ложится в постель. Но шаги остановились около него, и он почувствовал, что к плечу кто-то прикасается. Теплое, осторожное прикосновение, точно как он хотел. Николас не выдержал и удержал уже ускользающую руку.

— Милорд! — Даже в удивленном возгласе ее голос был настолько нежен, что он снова изумился, как мог принять его за голос юноши. Ему, как никогда, хотелось уложить Эмери рядом с собой.

— Что вы здесь делаете? — прошептала она.

— Собираюсь спать, — ответил Николас, хотя на ум пришли и другие соблазнительные возможности. Казалось, ими напоена вся атмосфера, особенно если Эмери вновь посмотрит на него своими яркими глазами, взглядом, от которого он весь замирал. Но сейчас он мог различить во тьме лишь силуэт ее головки. Николас никогда не видел Эмери без этой ужасной шапки. Ему хотелось сорвать ее и распустить волосы широкой волной, которая бы накрыла их обоих.

— А постель? — спросила она.

Постель? Николас не нашел в себе сил ответить.

— Почему вы не спите там?

Несмотря на подозрительные нотки в голосе, она говорила слегка сдавленно, и Николас попытался представить, как она отнесется, если он притянет ее к себе. Сердце билось в груди как молот, тело охватил жар, и отнюдь не по причине лихорадки. Он словно превратился в одно-единственное желание, весь мир осветило предвкушение. Если поднять руку, сможет ли он коснуться ее щеки?

— Постель для тебя, — произнес он настолько тихо, что ей пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать.

Теперь она была так близко, что он мог взять в ладони ее лицо и украсть поцелуй. На память пришли воспоминания о том, первом, что только усилило его желание. Тот поцелуй родился под влиянием момента: радости, что она жива и она — женщина. Но это был лишь легкий привкус настоящего поцелуя, а ему хотелось долгого, медленного исследования, которое могло бы занять всю ночь.

— Нет, милорд, — произнесла Эмери.

Она каким-то чудом проникла в его мысли.

— Постель — для вас, — твердо сказала она, хотя голос у нее срывался.

Если прижать палец к ее губам, остановит ли это протесты? Николас на ощупь нашел ее лицо и провел большим пальцем по нежному абрису щеки. Ощутил, как в ответ она задрожала, но не отстранилась.

— Постель — для тебя, — прошептал он, — если только ты не пожелаешь разделить ее со мной. — Последние слова вырвались раньше, чем он успел их остановить. И услышал, как она судорожно вздохнула, неясно, от страха или восторга.

Вокруг них сгущалась жаркая тьма, ощущение близости все росло и росло, пока напряжение не стало почти непереносимым. Николас подался вперед, уже готовый безрассудно броситься в темноту.

В этот момент комнату огласил громкий храп. Совсем рядом лежал Гай, который мог слышать все происходящее. Эта мысль остудила кровь Николаса, а Эмери просто шарахнулась в сторону. Через мгновение послышался скрип кровати, и в его руках осталась лишь пустота, словно он пытался удержать ускользающий сон.

Эмери буравила неприязненным взглядом разрушающиеся стены, словно это могло превратить руины в ухоженное поместье. Лорд де Бург никогда раньше не ездил этой дорогой, и она привела их сюда, в давно заброшенную усадьбу. Здесь не было ни приветливого холла, ни суетящихся слуг, ни охраняющих ворота стражников. Но ей хватило одного взгляда на заходящее солнце, чтобы понять, у них нет времени возвращаться и искать приют в другом месте.

Она поежилась. И без того трудное путешествие еще больше осложнилось. Прошлым вечером она вела себя настолько ужасно, что утром едва могла смотреть в лицо своим спутникам. К счастью, Гай, видимо, крепко спал, иначе не миновать ей его понимающих взглядов и насмешливых шуточек. Кроме того, она с облегчением обнаружила, что лорд де Бург не склонен проявлять к ней интерес при свете дня. Напротив, он вел себя даже более отстраненно, чем раньше, словно тоже жалел о своем вчерашнем поведении.

Должно быть, на него повлияла темнота и уединенность ночлега. Эмери могла только догадываться, она ведь еще не бывала в подобной ситуации. И надеялась, что никогда больше не окажется на краю пропасти, когда одно неверное движение может опрокинуть туда. Воспоминания еще сильнее растравили ее тревогу. Эмери смотрела невидящим взглядом на полуразрушенные стены, пока ее не позвал Гай. Она пришпорила лошадь и тоже поскакала за лордом де Бургом.

Но он ведь не может им предложить всю ночь провести в пути? Даже Эмери знала о грабителях, которые рыщут по дорогам, крадут чужие кошельки, а порой и того хуже. Кроме того, пусть они не заметили никаких признаков тамплиера, это не означало, что он потерял их след. Но стоило проскакать сквозь высокие лесные заросли, как в подлеске показался другой дом, наполовину скрытый небольшими деревьями. Должно быть, амбар, и сохранился он несколько лучше, чем само поместье, видимо, когда-то пострадавшее от пожара.

— Здесь мы и устроим ночлег, — произнес лорд де Бург.

Эмери взглянула на мрачное здание с перекосившейся дверью и наполовину без крыши. Наверное, оно могло служить укрытием в каком-то смысле, но в нем не хватало слишком многих частей, и выглядело оно диким и неприветливым. Оказавшись внутри, Эмери поежилась. Здесь было темновато, большую часть пространства уже скрыли сумерки.

Ощущение мрака довлело над ними все время, что они устраивались под остатками крыши. Они разложили свои тюфяки и молча поужинали, разделив на всех вино, которое дал им в дорогу хозяин дома, где они вчера ночевали. Эмери нравилось сидеть у огня, с ним было уютнее, но лорд де Бург не хотел привлекать внимание.

— Да кто заметит за стенами? — заспорил Гай, словно вторя ее мыслям.

— Тот, кому захочется присмотреться, — ответил его хозяин, никак не объясняя свои слова.

Обычно очень доброжелательный, сегодня он был явно не в духе. Эмери подумала, не она ли тому причиной. Однако обсуждать вчерашнее не имела, ни смелости, ни желания.

Она ведь уже думала, что куда угодно за ним последует? Чуть ли не в постель, не в силах сопротивляться манящему глубокому голосу и легкому прикосновению. Его темный облик распространял вокруг такую притягательную жаркую ауру таинственности и силы, что она едва не сдалась.

Эмери глубоко вздохнула и растянулась на тюфяке. Но натянутые до предела нервы не позволяли заснуть. Несмотря на устроившихся рядом спутников, она все равно чувствовала себя как никогда одинокой. Эмери задрожала на холодной земле, ночлег под открытым небом не сравнить с уютной комнатой, где она провела вчерашний вечер одна на большой кровати, а единственной угрозой стал притягательный лорд де Бург.

Застывшую тишину нарушил какой-то шелест, Эмери нервно дернулась. Наверняка какое-то животное бродит вокруг амбара, принюхиваясь к лошадям. Скоро все успокоится. Она слышала, как мужчины укладываются спать, защищая ее с двух сторон, но все равно хотелось придвинуться к лорду де Бургу. Эмери сказала себе, что ей просто хочется тепла и защиты его большого тела и ничего больше. Но не могла рисковать пробуждением желаний иного рода и еще долго лежала без сна, даже после того, как захрапел Гай.

Эмери проснулась среди ночи, не понимая, где находится. К счастью, сквозь полуразрушенную крышу в их убежище проникал слабый лунный свет. Неподалеку чернела мирно спящая фигура оруженосца. Эмери подумала, что, возможно, прекращение храпа и прервало ее беспокойный сон.

Повернув голову, она поискала взглядом большую фигуру справа, но не увидела. С бешено бьющимся сердцем сказала себе, что лорд де Бург, должно быть, пошел облегчиться. Однако приподнялась на локтях, тревожно вглядываясь в темноту. В горле от страха поднялся ком.

Внезапно она заметила что-то у двери. С трудом сглотнув, она едва не потянулась за мечом. В проеме виднелась широкоплечая фигура в небрежной позе, а отнюдь не белая туника тамплиера. Лорд де Бург стоял на часах, охраняя их сон. Он что, вообще не спал?

Уже совсем проснувшись, Эмери поднялась и приблизилась. Лорд устроился у двери так, что снаружи его было почти не видно, а сам он получал полный обзор холмов, спускающихся к разрушенному поместью.

— Я постою на страже, — сказала Эмери, но холодный ветер заглушил ее слова. Она невольно поежилась.

К удивлению, он притянул ее к себе и обнял за плечи, накрывая своим плащом. Так они стояли долгое время и молчали. Эмери осознала, что была не права. События прошлой ночи не разрушили их хрупкую дружбу. Ей стало тепло на душе. В первый раз за все время снизошел мир и покой. Она обняла его за талию, словно это был Джерард.

Но этот мужчина не брат, и собственный невинный жест вызвал эмоции далекие от дружеских. Она остро ощутила, как пахнет опьяняющим мужским ароматом плащ, почувствовала тепло его большого тела. И, не успев подумать, повернулась к лорду. Одновременно то же сделал и он. С минуту они стояли лицом к лицу в теплом коконе плаща. Потом он опустил голову.

Его губы, мягкие, сладкие и соблазнительные, накрыли ее губы, Эмери до самых кончиков пальцев пронзила волна удовольствия. Она успела лишь удивиться, как такой сильный мужчина может быть настолько нежным. Но в этот момент его язык легонько приоткрыл ее зубы и скользнул внутрь. Поцелуй совсем иного вкуса, такой острый и восхитительный, она едва устояла на ногах.

Лорд де Бург рывком притянул ее к себе и прижал. Эмери обхватила его за шею, запустила пальцы в волосы. Они оказались густыми и шелковистыми, как она себе представляла. Ей хотелось навсегда остаться в его объятиях. А его руки не останавливались, поглаживали под плащом ее спину, распространяя тепло каждым движением. Эмери прижалась к нему еще сильнее.

Он застонал, она ахнула. Его губы скользнули по щеке к шее. Теперь она имела возможность дышать и говорить, но не могла связать и двух слов. Как будто ее одурманили, лишили воли и разума. Какую же он имел над ней власть! Остатки здравого смысла все еще пытались отстаивать свою правоту.

— Милорд, я… — начала было Эмери.

— Николас, — прошептал он. — Меня зовут Николас.

У нее упало сердце, разум лихорадочно заработал. Гай спит в амбаре. Кто их услышит? Кто сможет узнать? На ум быстро пришел ответ, сразу остудив разум.

А может, ее пыл охладило то, что она лишилась его тепла. Только что была в его объятиях, прижималась к нему всем телом, а через секунду уже стоит рядом, плащ сброшен, а его рука держится за рукоять меча.

Потрясенная его мгновенным превращением в воина, Эмери уставилась в темноту ночи. Она ничего не слышала и не видела. Лорд де Бург захватил все ее внимание.

— Что случилось? — шепотом спросила Эмери, наконец обретая дар речи.

— Кажется, там кто-то есть, — тихим серьезным голосом ответил он, и Эмери пронзила дрожь. Она вспомнила, как Гай говорил о так называемых «способностях», которыми обладают де Бурги. Может, Николас унаследовал от отца дар предвидения? Или просто все время настороже, как и положено великому рыцарю?

— Разбудить Гая? — спросила Эмери, хотя и понимала, что едва ли они смогут выдержать нападение в каком-то старом амбаре, да еще посреди ночи. Сердце стучало как загнанное, но теперь уже больше от страха, чем от желания.

— Нет.

— Но тогда их будет двое против одного? — Эмери вспомнила последнее сражение против Гвейна и его подручного.

— Это не тамплиер.

Но Эмери его слова облегчения не принесли. Он произнес их так, словно даже тамплиер с оруженосцем были бы предпочтительнее того, кто сейчас наблюдал за ними из темноты.

В дождевом тумане замаячили долгожданные очертания Ротстона. Николас не хотел пережидать где-то настигшую их непогоду и, несмотря на все возражения оруженосца, продолжал двигаться вперед. Он лучше Гая понимал, какую опасность представляет такая дорога для его измученного тела, но останавливаться опасался. Даже сейчас, когда впереди уже виднелась тамплиерская община, он продолжал непрерывно оглядываться назад и окидывать взглядом раскинувшуюся невдалеке полосу леса.

Ему кажется или он действительно видит какое-то движение среди деревьев? Николас прищурился. Возможно, это игра света в каплях дождя. Однако еще со вчерашнего вечера он постоянно испытывал чувство, будто их кто-то преследует. Тому не было никаких доказательств, лишь изредка он улавливал поблизости чье-то движение. Если поверить, что их преследует некий призрак, он не мог рассказать об этом своему суеверному оруженосцу. Тамплиер, при всех его грубых методах, на такие изыски не способен. Кто тогда? Или что?

Превозмогая нахлынувшую усталость, Николас отвернулся и поймал на себе пристальный взгляд Гая. Он мог бы заверить оруженосца, что с ним все в порядке, но останавливало присутствие Эмери. Он не собирался говорить при ней о таких вещах или нарываться на стенания Гая о «легкомыслии».

Николас нахмурился. Может, он и вел себя легкомысленно, но не по отношению к своему здоровью. Он понадеялся, что оруженосец ничего не заметил, и терзался: не хватало еще упреков Гая или тех, что мог высказать ему отец. Николас поерзал в седле, отлично понимая, что бы сказал о поведении младшего сына граф Кэмпион.

Флиртовать с женщиной, которая находится под твоей защитой, само по себе не слишком достойно, но так поступать, зная, что не можешь дать ей будущего, вопиюще. Тем не менее когда Эмери подошла к нему в темноте ночи, он об этом даже не задумался. Она вела себя вполне невинно, но он быстро повернул ситуацию в свою сторону, хоть она и сопротивлялась. Как он мог вести себя так беспечно, быть таким эгоистом?

Николас потряс головой. Он понимал, что не следовало так поступать. Эмери заслуживала лучшего. Правда, она мало говорила о своей жизни, но он почти уверен, что у нее никого нет, кроме пропавшего брата, человека, которому он поклялся помочь. Николас с отвращением пробормотал про себя, что Джерард, прося о помощи, не подразумевал, что можно соблазнять его сестру. Если они отыщут госпитальера, как он посмотрит ему в глаза?

Тем не менее он не сожалел о тех мгновениях в темноте ночи. Эмери воспламеняла его жизнь, словно высеченная искра, подобно бальзаму излечивала усталую душу. Их объединяло не только влечение плоти. Она заполнила зияющую пустоту в его душе, стала другом и союзницей во всех смыслах, утешением в мрачные часы ночи. Неужели это так уж неправильно — взять то, что он может и пока может? Хоть раз потребовать что-то лично для себя?

Он знал ответ, правда, тот был ему не по нраву. Де Бурги придерживались строгого кодекса чести, и он не мог об этом забывать, независимо от обстоятельств. Они въехали в Ротстон, и Николас решил, что монастырь — подходящее место, чтобы сохранять дистанцию с женщиной, которая находится под его защитой.

И как будто в подтверждение, прием им оказали очень теплый и дружеский. Монах в коричневой рясе махнул им проходить в дом, другой обихаживал лошадей. Николас слегка расслабился. Монастырские стены обеспечивали хоть какую-то защиту от непогоды и любого преследования.

Однако Гай не разделял его облегчения.

— Вы уверены, что стоит отдавать им наших лошадей, милорд? — спросил оруженосец, нервно поглядывая через плечо. Несмотря на отвратительную погоду, он определенно не хотел здесь задерживаться.

Николас ничего не ответил. Эмери уже скрылась в доме, ей не терпелось покинуть разгулявшуюся стихию. Он заторопился следом, не разделяя подозрений оруженосца по поводу тамплиеров. На его взгляд, они мало отличались от членов других религиозных общин.

Он переступил порог дома. Холл был маленький, с простой мебелью. На стенах никакой причудливой резьбы, в отличие от Темпл-Руд. Если здесь и есть какие-то подземные ходы, они его уже не интересовали.

Николас опустился на скамью, какой-то монах поставил на стол еду. Затем им предложили переночевать, и Николас с благодарностью согласился. В общем-то, он мог какое-то время спокойно обходиться без сна, но сейчас выносливость дала сбой, тело протестовало.

— Мне это не нравится, — заявил Гай.

Николас чуть не согласился, но потом понял, что Гай говорит о монахах. Он потряс головой, прочищая мозги.

— Что именно?

— Мне не нравится идея здесь ночевать, — шепотом пояснил оруженосец. — Один тип из их братии дважды на нас напал!

— Ты бы предпочел ночевать под дождем? — поинтересовался Николас и фыркнул, когда Гай действительно задумайся над вопросом.

Оруженосец даже на еду смотрел с подозрением, словно святые братья могли добавить туда сонного зелья или яда, хотя каким образом и зачем, непонятно. Оказываясь в опасной ситуации, Николас давным-давно научился прислушиваться к своей интуиции, сейчас она подсказывала ему набить получше желудок. Кроме того, он решил остаться здесь на ночлег. Плохая погода действовала угнетающе, к тому же он стремился поскорее избавиться от кольчуги и отдохнуть.

Хотя и не забывал о цели их пребывания. Когда какой-то старый монах подошел их поприветствовать, Николас постарался втянуть его в разговор и под конец спросил о человеке, которого они ищут. Как он и опасался, святой брат отрицательно покачал головой.

— В Ротстоне нас очень мало, милорд, — сообщил он. — Я не знаю Роберта Бланшфора. Правда, я никогда не был рыцарем в нашем ордене.

Разочарование Николаса, видимо, отразилось у него на лице, и монах ободряюще улыбнулся:

— Не оставляйте надежду, милорд. В Англии не один десяток тамплиерских владений. И рыцарь, которого вы ищете, скорее в одном из них, чем на Святой земле, особенно если время его боев уже позади.

Гай тихо застонал. Без сомнения, он опасался, что им предстоит обойти каждый общинный дом в Англии. Но у них нет возможности совершать столь обширное путешествие. И нет на него времени. Николас не хотел думать об этом, но, рано или поздно, просто не сможет идти дальше. Впрочем, он надеялся, что к тому моменту Эмери с ними уже не будет.

Монах снова доброжелательно улыбнулся.

— В большинстве общин рыцарей почти не бывает, — сказал он. — Возможно, вам стоит поискать в обителях удалившихся на покой. Такие есть и в Пенуэйте, и в Оксли. Там вы скорее найдете старых воинов, отдыхающих после сражений.

До Оксли можно было добраться всего за день, на таком безрыбье вполне законная цель. Гаю это наверняка не понравится, но Николас хотел двигаться вперед. И если им удастся озадачить преследователей, тем лучше. Он поблагодарил монаха. Тот пожелал им спокойной ночи и удалился. В холле тут же появился другой брат, пожелавший проводить гостей в выделенные им покои.

— Мы недавно потеряли одного из братьев, так что у нас есть две свободные комнаты. Вы можете занять обе, если пожелаете, — пояснил он.

Несмотря на это вполне невинное предложение, Николас застыл на месте. У него голова пошла кругом от мысли, что он мог бы поселиться в одной комнате с Эмери. Уединение, которого так не хватало две предыдущие ночи, внезапно оказалось на расстоянии вытянутой руки. Как и постель. Воображение тут же подсказало, что может произойти, если он ответит утвердительно. Гай тревожно смотрел на него, явно опасаясь остаться в одиночестве в тамплиерской келье. А Эмери… в общем, она быстро перехватила инициативу.

— Милорд де Бург хочет, чтобы мы всегда были под рукой, — пробормотала она. — Даже в святой обители.

Услышав напоминание, где они находятся, Николас вспомнил о своей клятве и понял, как был близок к тому, чтобы ее нарушить. Он снова зашагал вперед, чувствуя, что ему почему-то жарко. Воздух вокруг словно сгустился. Они жгут благовония или на него так действует близость Эмери?

«Держись на расстоянии», — приказал себе Николас. Но, заглянув в крошечную келью с голыми стенами, маленьким окошком и единственной узкой койкой, сразу понял, как трудно будет это исполнить. Он испытал сильнейшее желание развернуться и уйти, забрав с собой Гая. Но он не хотел оставлять Эмери в одиночестве. Черт, он вообще не хотел ее оставлять.

Не осознавая его мучительных колебаний, Эмери прошла в келью к окну и потом обернулась, оглядывая маленькое пространство, где троим определенно тесно. Однако она ничего не сказала о второй келье и не возмутилась нерешительностью Николаса.

— Вот так они и живут, — заметила она. — Такой становится твоя жизнь, когда ты присоединяешься к религиозной общине.

— Уверен, Джерард не настолько стеснен. — Николас хотел ее успокоить. Казалось, подобная перспектива существования вызывала у нее ужас и неприязнь.

— Кроме того, он не тамплиер, — добавил Гай. — Только тамплиеры окутаны тайнами. По их собственному уставу, брат может быть изгнан из ордена, если посмеет раскрыть секреты. Значит, им есть что скрывать. — Он покачал головой. — Мне не хочется здесь ночевать, милорд. Мы прямо в их логове. Кто знает, какие странные ритуалы они исполняют? А если наша репутация бежит впереди нас? Может, у них есть подземные ходы из одного общинного дома в другой и тяжкое наказание для тех, кто их обнаружит. Вдруг какой-нибудь тайный ход ведет прямо сюда, в келью?

Николас сильно сомневался, что в такой крошечной комнатке хватит места для хода. И абсурдные предположения оруженосца уже стали его утомлять. Община в Ротстоне маленькая, всего несколько монахов, которые явно не представляли угрозы рыцарю с вооруженными спутниками. И никаких подземных ходов из Руда здесь быть не могло, он находился отсюда в семидесяти милях. Для Гвейна, правда, здесь не было бы особых препятствий, не считая какого-нибудь запретительного предписания, но Николас не верил, что их преследует именно он.

— За монастырскими стенами мы в безопасности, и время уже позднее. Давайте располагаться на отдых, — сказала Эмери.

Николас удивленно на нее посмотрел, а она обратилась к Гаю спокойным, но твердым тоном, не терпящим никаких возражений:

— Лорду де Бургу нужен отдых, всю прошлую ночь он провел без сна.

На лице оруженосца отразилась тревога, он рывком повернулся к Николасу:

— Милорд, вы должны подумать о себе.

Однако Николас пронзил его взглядом, приказывая прекратить дальнейшие излияния. Он не хотел вести этот разговор при Эмери.

Оруженосец все равно что-то пробормотал и потом нахмурился.

— Почему это вы не спали всю прошлую ночь? — спросил он, с подозрением глядя на них с Эмери.

Николас на мгновение растерялся, словно застигнутый врасплох грозным родителем, но быстро пришел в себя.

— Я был на страже, — ответил он. — Боюсь, нас преследуют, и почти с самого начала.

Гай побледнел, оставив при себе страхи и теории насчет тамплиеров, за что Николас был ему благодарен. Великий рыцарь с признательностью взглянул на Эмери, но она смотрела в другую сторону. Николас задумчиво посмотрел на нее. Тоненькая фигурка притягивала его взгляд, от нее веяло молчаливой силой.

Они с Гаем столько времени путешествовали одни, что Николас уже позабыл, каково это, когда кто-то о тебе заботится. Во всяком случае, помимо Гая. Оруженосец слишком над ним трясся, и Николаса подобное отношение больше раздражало, чем радовало. Но на уверенные слова Эмери он реагировал иначе.

Должно быть, дело в том, что она женщина. В его жизни таковых почти не было, пока братья не стали жениться один за другим. Но и их жены не жили в родовом доме. К тому времени, когда повторно женился отец, Николаса нянчить было уже поздно. Он превратился в юношу и жаждал приключений. Теперь же вдруг стосковался по женской ласке и утешению.

Слишком поздно.

Глава 8

Не в силах расслабиться, Эмери лежала на единственной настоящей постели — мужчины отказались от этого удобства в ее пользу — и сверлила взглядом темноту. Гай боялся, что посреди ночи к ним могут ворваться злобные монахи, и, чтобы его успокоить, лорд де Бург загородил вход кроватью. Теперь лежащая на ней Эмери таращилась на старую деревянную дверь, словно та вот-вот могла распахнуться.

Она говорила себе, что это глупо, но напряжение все равно не спадало. В комнате слышалось негромкое похрапывание оруженосца, тот крепко спал, несмотря на свои переживания о тайных заговорах и подземных ходах.

Эмери поежилась, маленькая келья действовала на нее угнетающе. В диких предположениях Гая, как всегда, оказалось достаточно истины, чтобы она встревожилась. Религиозные общины действительно жили уединенно и обладали большим влиянием. Кроме того, она видела в Руде то, что Гай даже вообразить себе не мог: тайную пещеру с загадочной резьбой по стенам.

Остальные теории отвергнуть было гораздо легче, тем более Гай о них не распространялся. Однако лорд де Бург тоже был немногословен на этот счет, и оттого его слова звучали излишне тревожно. Даже если он и не имел никаких особых способностей, помимо чутья воина… когда он сказал, что их кто-то преследует, Эмери ему поверила.

Но если это не тамплиер со своим приспешником, то кто же? Другой член ордена, как частенько намекает Гай? Или соратники самого Джерарда? Брат предупреждал ее не доверять никому, в том числе и госпитальерам. Если идет какая-то большая игра, что за роль они в ней играют?

Эта мысль привела ее к другой, которой она долгое время избегала. Сейчас, в темноте ночи, ей пришлось посмотреть в лицо фактам: и ее брат, и Гвейн, и Гарольд, похоже, очень старались завладеть этой посылкой. Дядя мертв, Гвейна они на какое-то время отпугнули, оставался только один человек, который мог бы желать искомое.

Эмери судорожно вздохнула. Как ни хотелось признавать такую вероятность, но, возможно, таинственный преследователь сам Джерард. Но откуда ему знать, что они нашли статуэтку? И почему, в таком случае, ему просто не подойти к ним? Разумеется, он бы узнал сестру даже в мужском обличье, не говоря уже о том, что на ней его одежда.

Может, он опасался лорда де Бурга? Но ведь он сам просил у него помощи. Тогда получается, что он не узнал не только ее, но и великого рыцаря? Ко всему прочему, Джерард плохо соображал, когда она его видела, и ей хотелось отнести почти все его поступки на счет болезни и лихорадки.

Однако если брат потратил столько усилий, чтобы вернуть посылку, значит, тому есть важная причина. Лорд де Бург ничего не сказал о статуэтке, возможно, подумал: что же рыцарь-госпитальер мог делать со столь ценной вещью?

Он влип в какие-то чужие дела или же поступился своим долгом и решил начать новую жизнь с украденной ценностью? Вполне вероятно. Покинувшие семью мужчины иногда обнаруживались в другой деревне со второй женой и детьми.

Эмери не хотела верить, что Джерард способен на подобное вероломство, ведь это бы означало, что он не только отказался от своих обетов, но и бросил ее. Да, он уже однажды оставил ее на растерзание дяди с его махинациями, но это было бы поступком намеренным… и очень жестоким. Эмери зажмурилась, отвергая такую возможность, и тут же быстро открыла глаза.

Ей показалось или за дверью какой-то шорох? Она затаила дыхание, прислушиваясь в промежутках между всхрапываниями Гая. Нет, ошибки не было. За дверью определенно слышались чьи-то шаги. Эмери в панике оглянулась на лорда де Бурга.

Она не видела в темноте, спит он или бодрствует, и, не желая поднимать тревогу, потянулась за своим коротким мечом. Какое-то время она ждала, сердце стучало как загнанное, рука затекла от напряжения. Вместо того чтобы барабанить кулаками в дверь, человек в коридоре прошел мимо, а потом, судя по шагам, к нему присоединились еще люди, все вместе они стали удаляться. Эмери с облегчением выпустила рукоятку меча.

Будь на ее месте Гай, он наверняка бы сказал, что глава местной общины хотел напасть на мирно спящих гостей, но Эмери понимала, что это не так. Святых братьев созывали на утреннюю молитву, а отнюдь не к атаке. Подивившись собственной глупости, она откинулась на подушки. Какое-то время прислушивалась к ночным звукам, в голове мелькала мысль, не принадлежали ли те шаги ее брату.

Путь в Оксли оказался долгим и утомительным. Он занял целый день, и Николас порадовался, когда они туда добрались, в отличие от Гая, который отнюдь не испытал удовольствия при виде огромного здания тамплиерской общины, куда большего, чем предыдущие. Правда, Николас не разделял недоверие своего оруженосца к общине в целом, однако болотистые земли и влажный нездоровый воздух вызвали у него определенные опасения.

«Странное место для госпиталя», — хмуро подумал Николас. Как бы то ни было, это одно из немногих мест, где принимали старых и больных членов ордена. Включая тех, кто сражался на Святой земле.

Николас предполагал, что здесь хоть что-то знают о Роберте Бланшфоре, но весть, что тот находится прямо здесь, застала его врасплох. А именно так сказал святой брат, вышедший навстречу путникам. Хорошая новость. А плохая состояла в том, что Бланшфор безумен.

— Или они так говорят, — с подозрением прошептал Гай. — Может, они не хотят, чтобы мы с ним говорили.

Монах посовещался с настоятелем, повел их к огромному дубу, освещенному заходящим солнцем, и указал на одинокую фигуру на скамье под сенью пестрых листьев. Седая голова тамплиера была почти как его одежда, руки покоились на груди, будто он спал. Гай мог бы заявить, что его поза напоминает ту, что изображена на надгробии, тем не менее старый воин казался вполне безвредным. Да и святые братья вряд ли позволили бы ему бродить, где ему вздумается, будь он опасен.

Гай все равно попятился.

— Откуда нам знать, что это именно он? — шепотом спросил оруженосец.

— Есть только один способ проверить. — Николас, оставив за спиной Гая и Эмери, приблизился к спящему: — Роберт Бланшфор?

Тамплиер живо встрепенулся и поздоровался, как с давним знакомым. Николас подумал, что его разум, видимо, пострадал из-за возраста и сражений. Он представился старому рыцарю и присел рядом с ним. Гай и Эмери устроились на траве неподалеку, но за пределами досягаемости.

— А, да у вас есть меч для меня! — произнес Бланшфор, поглядев на оружие Николаса. — И кольчуга. Хотя короткая не подойдет. Мне понадобится самая длинная, когда я окажусь лицом к лицу с сарацином. Он очень опасен, с ним надо держать ухо востро.

Николас подумал, что тот, должно быть, еще пребывает на войне, которая, как ни горько сознавать, превратила его в сумасшедшего. В этот момент Бланшфор подался вперед, его глаза вспыхнули.

— Он пришел за мной, понимаете? Он здесь.

Николас не представлял, о ком говорит безумец.

О давно поверженном враге? Он попытался перехватить инициативу:

— Я нашел ваш мешок. Вы его потеряли?

Старый рыцарь, видимо, блуждал в своем воображаемом мире и не ответил.

— Он меня преследует! — вдруг воскликнул он. В его голосе звучала такая мука, что Николас вздрогнул. — Я говорил, что он был здесь, но мне не поверили. Он выскальзывает из темноты, как призрак, и совестит меня, хотя я много раз говорил, что у меня ничего нет. Я давно все потерял.

При упоминании таинственного преследователя у Николаса пошли мурашки по коже. Однако едва ли Бланшфор говорил о недавнем времени.

— Когда это было? — спросил Николас.

Бланшфор вглядывался в пространство, словно и сейчас кто-то мог его поджидать в засаде.

— Он все время приходит после той ночи. — Бланшфор одним движением повернулся к Николасу. — Вы не знаете, на что он способен. Другие тоже о нем спрашивали, но они не понимают. Его остановить никому не под силу.

— Он — это кто? — наконец рискнул спросить Николас.

— Сарацин, — процедил Бланшфор и с горечью посмотрел на Николаса. — И вы ему не противник.

Он говорит о язычниках, с которыми сражался на Святой земле, или чужестранце оттуда? Ужасы сражений, боль и кровь разрушили разум старого воина, но Николас чувствовал, что в его бессвязной речи есть и зерна правды.

— Уильям их называл военными трофеями, — продолжал Бланшфор. — Он говорил, что другие мешками увозили награбленное из языческих поселений. А чем мы хуже? Он довольно скоро понял это, когда за нами пришел сарацин, и Уильям поплатился жизнью. Сарацин сделал это не потому, что Уильям хотел только личного обогащения и готов был ради этого отречься от обетов, не ради очищения наших рядов. Я так им и говорил, — добавил Бланшфор, покачивая головой. — Но они считали, что обладатель обеспечивает себе победу.

В первый момент Николас предположил, что старый воин может говорить о вещи, которую они обнаружили. Но золотая статуэтка не обладала мистической силой и, разумеется, не могла повлиять на исход сражений. Он осознал, как глупо искать признаки просветления в бреду сумасшедшего.

Бланшфор словно понял, что Николас потерял интерес, и внезапно схватил его за руку с удивительной для старика силой.

— Он не успокоится, пока не заполучит то, что хочет.

— Что именно? — Николас уже начал терять терпение. — Что он хочет получить?

Он сразу понял, что зря задал такой вопрос. Тамплиер разжал руку, его лицо окаменело.

— Решили меня обмануть? Другие тоже пытались. Приходили в поисках того, что мы обнаружили, но я понятия не имею, что они с ним сделали. Я не знаю, где оно.

Бланшфор зарыдал, словно от невыносимой боли. Николасу хотелось достать мешочек со статуэткой и показать ему, но он побоялся реакции старика. Поэтому вытащил из кармана кое-что другое и показал Бланшфору на вытянутой ладони.

— Вы когда-нибудь видели нечто подобное? — спросил он.

Старик в ужасе отшатнулся.

— Где вы это нашли? — прошептал он и, дрожа всем телом, уставился на обрывок пергамента со странными отметками.

Николасу не пришлось признаваться, что он обнаружил этот листок на теле мертвеца.

Тамплиер поднял голову, его лицо побледнело.

— Да, я уже видел метку, — четко произнес он. — Она принадлежит сарацину. Это знак его работы. Знак смерти.

Сердце у Эмери так и подскочило при виде раскрашенного пергамента, остальное вокруг словно растворилось. Она была в такой тревоге и напряжении, что, увидев приближающегося монаха, на какой-то безумный момент поверила предсказаниям Гая. Вдруг тамплиеры их уже не выпустят и приговорят к смерти? Но улыбчивая фигура в рясе явно не собиралась причинять им вред. Святой брат просто помог Бланшфору добраться до кельи.

Старый рыцарь больше не произнес ни звука, странный обрывок его совершенно сразил. И, как ни странно, Гай на этот раз тоже молчал и смотрел широко раскрытыми глазами на то, что держал в руке хозяин. Лишь монах вел себя как ни в чем не бывало и радушно поприветствовал лорда де Бурга.

— Вы играете? — поинтересовался он, кивая на странный обрывок в его руке.

— Что?

— Восточная игра, — пояснил святой брат. — У вас в руке то, что называют картой, хотя и не только так. Они бывают очень разные. На большей части изображены монеты, кубки, мечи и тому подобное разным числом, а некоторые только содержат чужеземные слова, обращенные к правителям. Как она у вас оказалась? За пределами Святой земли я их не встречал.

Ответа лорда де Бурга Эмери уже не слышала. Улыбчивый монах увел Бланшфора, оставив их наедине под большим дубом. Она неотрывно смотрела на «карту», потом отвела взгляд от этой вещи и посмотрела на лорда де Бурга.

— Вы забрали ее, — нерешительно произнесла она.

— Я решил, что это важно. Ее явно оставили в качестве какого-то сообщения или даже предупреждения.

— Наверное, на ней письмена на каком-нибудь секретном языке, который знают только тамплиеры, — прошептал Гай, воодушевившись новой теорией.

Но Николас покачал головой:

— Едва ли. Скорее всего, монах прав, это карта какой-то заморской игры.

Гай фыркнул.

— Или они хотят, чтобы мы так считали. Если эту игру так хорошо знают на Святой земле, почему она сюда не добралась? Почему так называемая «карта» — одна на всю Англию?

— В общем-то есть и вторая, — тихо призналась Эмери и виновато покраснела, она ведь скрыла кусочек пергамента, который оставил ей Джерард, держала его при себе. Вынув мятую, скомканную бумажку, показала ее лорду де Бургу:

— Я нашла ее после того, как Джерард переночевал у меня и исчез. Совсем забыла про нее, пока не увидела такую же… на дяде, а потом не было времени рассказать.

События развивались настолько бурно, что ей было совсем не до того.

Николас взял карту и аккуратно приложил к своей. В первый момент Эмери показалось, что они совершенно одинаковые, но потом она заметила некоторые различия.

— На этой карте два меча, а на вашей один.

— И с волнистыми клинками, — пробормотал Гай.

— Я думала, это змея. — В любом случае рисунок вызвал у нее отвращение и выглядел угрожающим.

Лорд де Бург перевернул карту и прищурился, увидев слова Джерарда.

— «Никому не доверяй!» — вслух прочитал он и поднял брови. — Интересно, означает ли это, что нельзя доверять и самому Джерарду?

Эмери имела свои сомнения насчет Джерарда, но не собиралась ими делиться. Она говорила себе, что брат не мог так сильно перемениться. Хотя с тех пор, как они были близки, прошли годы, а Джерард по натуре ведомый. Легкая добыча для дяди, и, скорее всего, не только для него. Еще у брата доброе сердце. Как бы иначе Гарольд убедил его присоединиться к госпитальерам?

Эмери покачала головой.

— До того как Джерард уехал на Святую землю, мне бы такое и в голову не пришло, — сказала она.

Она не представляла, что могло произойти с ним, учитывая услышанное от безумного старого рыцаря. Может быть, Джерард тоже сошел с ума? Когда она нашла брата, он был болен… Или он уже давно и прочно в таком состоянии? Эмери безрадостно посмотрела на лорда де Бурга, ей так хотелось, чтобы он хоть чем-то ее утешил.

Вместо него заговорил Гай.

— Вы уверены, что стоит размахивать такими вещами у всех на виду? — опасливо поинтересовался оруженосец.

Эмери захотелось обнять его и расцеловать за то, что он ни в чем не подозревал Джерарда, только тамплиеров. Гай, словно в доказательство ее правоты, резко подался вперед.

— Вы не думаете, что тот, кто столько времени провел среди язычников, мог перенять их привычки? И еще, не могу отделаться от мысли: эта восточная игра — не единственное, что тамплиеры привезли из заморских земель.

Оруженосец быстро оглянулся, вокруг было пусто. Только солнце за спиной опускалось за горизонт.

— Может, это не статуэтка, а золотой идол, которому они хотели поклоняться?

Эмери озадаченно заморгала. Гай и раньше высказывал предположения, что тамплиеры хотели завладеть таинственной посылкой или поклонялись ей как иконе, правда, в ереси он их еще не обвинял. Она посмотрела на лорда. Тот скептически поднял брови, и она чуть не засмеялась.

Гай, видно, заметил, что у нее дернулись губы, и нахмурился.

— Не время веселиться. У нас на руках драгоценная, с их точки зрения, вещь, которая может обладать неизвестно какой силой. Откуда нам знать, может, эта штука сейчас взывает к ним, сообщая о своем присутствии?

Слова Гая подействовали на Эмери как ушат холодной воды. Как же легко забыть о существовании статуэтки, если она не на виду. Лорд де Бург качнул головой, отвергая новую теорию оруженосца.

— Можно предполагать что угодно, но у нас нет точных сведений, имеет ли эта статуэтка какое-то отношение к ордену тамплиеров или обладает сверхъестественной силой. Разве что притягивает тем, что выполнена из золота. Единственное, что можно сказать уверенно, — она очень ценная. Достаточно, чтобы стать соблазном даже для самых благонадежных.

Он протянул Эмери ее кусочек пергамента:

— Безвредная ли это игра, знак падения или еще что-то, но эти карты явно связаны с нашим делом.

Эмери с неприязнью взглянула на бумажный лоскуток. Она чуть не отказалась от него, потом забрала, засунув подальше. Хватит того, что великий рыцарь вез статуэтку и карту с мертвого тела. Пусть бумага с сообщением Джерарда останется у нее. Может, пригодится.

Лорд де Бург убрал свою карту и нахмурился:

— Нам нужно больше об этом узнать. Я надеялся выудить какие-то сведения у Роберта Бланшфора, но, если в его речах и было что-то полезное, это понять очень трудно.

Он задумчиво посмотрел вдаль, обдумывая то немногое, что они узнали от старого тамплиера. Эмери снова стало не по себе. Долго ли они еще будут ей помогать? Особенно подозревая, что ее брат может оказаться вором или того хуже.

Лорд де Бург не выказывал сомнений или отказа от поисков. Он лишь спокойно обдумывал создавшееся положение.

— Поскольку никто не захотел говорить на интересующую нас тему, полагаю, надо искать другой источник, — решил наконец он.

— Где? — опасливо поинтересовался Гай.

— Там, куда мой брат Джеф послал бы нас с самого начала, — ответил лорд де Бург. — Если мы завладели какой-то знаковой для тамплиеров или кого-то еще ценностью, скорее всего, она уже где-то упоминалась. В каком-нибудь греческом или латинском тексте или в чужеземной рукописи, переведенной за эти годы.

Гай фыркнул:

— Тамплиеры не станут делиться своими секретами.

— Сомневаюсь, что они владеют многими рукописями — тайными или не очень. Это военный орден, — заметила Эмери. — Переписыванием ради сохранения наследия занимаются другие монахи.

Гай застонал:

— Только не говорите, что мы должны отправиться в очередной монастырь!

Лорд де Бург нахмурился, обдумывая его слова.

— Если не в монастырь, то в замок с большой библиотекой.

Оруженосец заметно приободрился.

— Кэмпион, — выдохнул он, словно священное слово.

Но Николас отрицательно покачал головой.

— Стокбруф ближе и вполне нам подойдет. Если наш золотой парень действительно чего-то стоит, он наверняка оставил след на страницах истории.

Николас уже бывал в Стокбруфе, но, когда перешагнул порог огромного холла, его охватило волнение. В первый раз за год он оказался там, где его знали. И он остро чувствовал, что не так далеко находится поместье Джеффри.

Немного рискованно, но едва ли Джеф заедет в Стокбруф. Николас даже сомневался, что застанет хозяев, этими землями много поколений владел род Стронгов, а они безумно честолюбивы и предпочитали путешествовать с королевской свитой. Кроме того, замок огромный, и лорд надеялся затеряться среди оставшихся родственников, слуг и вилланов[2].

А заодно исчезнуть для всех остальных, особенно для преследователя. Правда, с тех пор, как они покинули Оксли, он больше не замечал, что кто-то идет по их следу. Но описанный Бланшфором сарацин слишком соответствовал его наблюдениям, и поэтому он предпочел не путешествовать по тамплиерским общинам и чужим поместьям, а заехать в другое место. Замок, где полно занятого народа, отпугнет любого чужака, а им поможет на какое-то время скрыться из вида.

Кроме того, здесь были и другие преимущества. Если они с Гаем и могли проводить все время в пути, отдыхая где придется, едва ли такого темпа можно было ожидать от Эмери. Да, она чувствовала себя вполне свободно в мужском платье, но при этом все равно оставалась юной девушкой, которая и так уже много дней путешествовала в обществе двух мужчин и ни разу не пожаловалась на жару и другие неудобства. Она заслужила передышку. И максимум удобств. И ванну.

Представив Эмери, смывающую с себя дорожную грязь, Николас осознал, что снова идет в сомнительном направлении. Он целых две ночи держался от нее на расстоянии, выполняя данную себе клятву. Но поздравлять себя было не с чем, каждый взгляд Эмери вызывал у него томительное желание.

Ему хотелось не только овладеть ею, а просто обнять и крепко прижаться, словно это могло отогнать все беды и несчастья. Николас нахмурился, отбрасывая абсурдную мысль. Что это за новая слабость? Как будто он хочет, чтобы его утешали как ребенка. Он жаждал не материнского отношения, но чего-то подобного семейной близости и защите.

И словно в напоминание, управляющий Стронгов спросил его о семье. Николасу пришлось отвечать общими фразами, ведь последних новостей он не знал. Какая-то из жен братьев могла забеременеть или уже родить, могли быть и другие большие события, которые отпраздновали без его участия.

Николас внезапно подумал об отце. Граф казался человеком неуязвимым. Пережил двух жен и женился третий раз. Николас до недавнего времени жил в родовом поместье и знал, что у отца побаливают суставы, особенно зимой. Была ли прошедшая зима к нему милостива или не слишком?

Он напомнил себе: случись что-то плохое, он бы уже об этом услышал. Да управляющий Стронгов уже бы спросил об этом. Но тот не задал никаких вопросов, и Николас испытал облегчение. Кроме того, он с удовольствием услышал, что граф Стронг сейчас при дворе, и Николас может оставаться здесь, сколько захочет.

— Я надеюсь увидеть старые рукописи, — сказал Николас, — поскольку провожу кое-какие исторические исследования.

Управляющий явно удивился то ли внезапному интересу к академическим наукам, то ли тому, что он хочет заниматься этим у них, а не в богатейшей библиотеке родового дома.

— Я выполняю поручение своего брата Джеффри, — пояснил Николас, и лицо управляющего просветлело. Ученая репутация Джефа была всем известна.

Николас с облегчением поблагодарил управляющего и отправился за своими спутниками. Велел им держаться на расстоянии, не хотел, чтобы кто-то приглядывался к Эмери.

Девушка стояла рядом с Гаем, опустив голову, но Николас видел, как она незаметно поглядывает вокруг со смесью благоговения и восхищения. Он осознал, что она, должно быть, никогда не бывала в таких местах. Внезапно захотелось, чтобы первым ее замком стал раскинувшийся меж буковых холмов и пышных долин Кэмпион с его золотыми башнями.

Он испытал острое желание показать Эмери родной дом, внутренний дворик замка, где они с братьями оттачивали боевые умения и устраивали проказы, пруд, где зимой они катались по льду, и огромный зал, где заседает его достопочтимый отец. Глупое желание, ведь он не собирается брать Эмери в Кэмпион. Он вообще туда не собирается, ни с ней, ни без нее.

Однако он проследит, чтобы и в Стокбруфе она ни в чем не нуждалась. Он видел, как Эмери ошеломленно оглядывает яркие гобелены, высокий шкаф у стены, кушетку с вышитыми подушками и огромную кровать.

Она присела на мягкую постель, и Николас втянул сквозь зубы воздух. Внутри поднялась сильнейшая волна желания, какой он никогда не испытывал. Как ему хотелось одарить ее всем: элегантной обстановкой, драгоценностями, изысканной одеждой, домом, семьей… всем, что она пожелает.

Но не мог. Горькое понимание встало комом в горле. Николас отвернулся и сказал себе, что большая часть этих благ не имеет для нее особого значения. Она довольствуется малым, хотя заслуживает много большего. Тем не менее он задумался, не сможет ли чем-то ее порадовать. И быстро нашел ответ.

Приказал подать ванну.

Глава 9

Эмери откинула голову и с наслаждением вздохнула, хотя и так уже нежилась в горячей воде непозволительно долго. Она давно не лежала в настоящей ванне, не говоря уже о том, что у нее всегда было мало дров, чтобы согреть столько воды. Кожа после прекрасного мыла стала гладкой, восхитительно чистые волосы свешивались за бортик ванны.

Она с неприязнью посмотрела на свою шапку и пожалела, что не может ее постирать. На какое-то мгновение нестерпимо захотелось вообще ее не носить, ходить с распущенными волосами. Какую бы свободу ни давало мужское обличье, в женской одежде было свое преимущество, как и в женском облике. Ее мысли тут же перекинулись на лорда де Бурга, и, несмотря на горячую воду, ее пронзила дрожь.

Он будет мыться после нее? Она вспыхнула, представив, как после ее ухода великий рыцарь переступает бортик ванны. А может, он прикажет добавить воды или даже ее заменить? В любом случае наверняка займет именно эту ванну. Она внезапно осознала, что только об этом и может думать.

У нее перехватило дыхание, вспомнилось, как она видела его голым по пояс, сильное тело блестело золотом при свете огня, плоский живот оголен, штаны сидели низко на бедрах. Он намыливался уверенными движениями, кожа блестела влагой. Эмери с трудом сглотнула.

Она попыталась представить все остальное: длинные мускулистые ноги, натруженные после стольких дней в седле, и обнаженные ступни, которые видела как-то раз. Вскоре сердце так забилось, что едва не вырвалось из груди. Оно колотилось до того громко, что Эмери даже села в воде. И поняла, что это не сердце, а кто-то стучит в дверь.

Ее обдало жаром, представилось, что лорд де Бург нетерпеливо ожидает за дверью своей очереди мыться, своими руками или чужими. Ходили слухи, что в некоторых замках важных гостей моют особые леди, и Эмери кольнула ревность.

Ей подобное не дозволялось, но она не желала, чтобы дозволялось кому-то другому.

Эмери вылезла из ванны, завернулась в полотняную простыню и пошла открывать дверь, но внезапно вспомнила, что надо спрятать длинные волосы. Она обернула их другой полотняной тряпицей, хотя это мало помогало замаскироваться. Услышав из-за двери женский голос, порадовалась, что старалась не напрасно.

Эмери отодвинула засов и, выглянув в коридор, обнаружила там юную девушку-служанку.

— Мисс Монбар? Я принесла вам кое-какую одежду.

От потрясения Эмери даже не нашлась что ответить. От ужаса сердце пустилось вскачь. Она правильно расслышала?

— Меня послал лорд де Бург, мисс.

Эмери впустила ее. Девушка влетела в комнату с кучей одежды и плюхнула свою ношу на постель. Эмери приблизилась, будто во сне. Здесь не было туник, шаровар или какой-то другой одежды с плеча пажа или оруженосца. Перед ней в обилии лежали кертлы самых разных цветов — блестяще-синие, желтые, красные из прекрасного шелка и других тончайших тканей, накидки с меховой оторочкой. Эмери опустилась на кушетку, ноги не держали. Такого великолепия она никогда прежде не видела.

— Лорд де Бург говорил, что вы высокая и стройная, я решила принести разного на выбор. — Служанка повернулась к ней и улыбнулась. — Здесь есть несколько сорочек с красивой отделкой, дочь графа носила их в юности. Мы храним все старые вещи на случай, если они ей понадобятся, но Господь уже одарил ее ребенком, и не одним, так что сомневаюсь, что это когда-то случится.

Эмери просто ошеломленно таращилась на болтающую служанку. Лорд де Бург одарил ее гардеробом одним щелчком пальцев. Она понадеялась, что он не потратил много монет на вещи, которые ей вряд ли еще когда-то понадобятся. Эти мысли вкупе с глупым желанием его увидеть овеяли ее печалью.

— Я могу помочь вам одеться и причесаться, если желаете, — предложила служанка. Она сортировала одежду и выбирала более подходящую. — Буду вам прислуживать все время, пока вы находитесь в покоях миледи.

Эмери неуверенно оглядела просторную комнату. Она будет здесь жить одна? Перспектива провести ночь в роскоши и уединении пугала гораздо больше, чем ночевка в тесной комнатке со спутниками. Комната внезапно показалась такой огромной, пустой, незащищенной. И лорда де Бурга рядом не будет.

Да и присутствие Гая, хотя порой и не слишком приятное, часто служило ей лучше собственной совести. Если его не будет поблизости, кто удержит ее от искушения? Или это и есть намерение лорда де Бурга? Эмери судорожно вздохнула и почувствовала, что краснеет. Хорошо, что служанка стоит спиной.

— Лорд де Бург сообщил, что ваш багаж и слуги задерживаются, и наказал мне быть с вами, пока они не прибудут, — объяснила та через плечо.

Сама того не зная, она развеяла разошедшиеся грезы Эмери. Конечно же лорд де Бург ничего не ждет в обмен за заботу и щедрость. Эмери испытала прилив благодарности. Если она и была капельку разочарована, то не признавалась в этом даже самой себе.

Она нервничала, ожидая прихода своих спутников. Альда — девушка-служанка — помогла ей переодеться в роскошный наряд и исчезла. Эмери остро сознавала, что лорд де Бург никогда не видел ее в женской одежде. У нее не было причин искать его внимания или одобрения, не важно, в каком облике, но думала она только об этом.

Когда же лорд де Бург перешагнул порог, ее беспокойство разом исчезло, она не могла отвести от него глаз. После ванны и в чистой одежде он стал еще красивее и вел себя в этом великолепном замке как у себя дома. Эмери знала его странствующим рыцарем, воином, следопытом, но сейчас увидела лордом в привычном мире богатства, власти и привилегий.

Отчетливое напоминание, что они из разных миров, пусть она сейчас элегантная надушенная леди в роскошном окружении, блестящей синей кертл и изящнейших туфельках. Эмери все равно чувствовала себя некомфортно, словно еще была в мужской одежде. Впрочем, в темных глазах лорда де Бурга безошибочно вспыхнуло восхищение.

Их глаза встретились, и она ощутила знакомый толчок радости и острый, настойчивый призыв желания. Настолько, что чуть не шагнула ему навстречу. Она так бы и поступила, если бы не появление Гая. Оруженосец хмуро двинулся к ней, потом остановился и повернулся к своему хозяину.

— А где Эмери? — поинтересовался он, тем самым разрядив сгустившееся напряжение.

Эмери на миг даже испытала разочарование, но оно быстро сменилось веселым удовольствием от реакции Гая. Она раскинула руки и покружилась, наслаждаясь его ошеломленным взглядом, подозревая, что болтливый оруженосец впервые в жизни лишился дара речи. Однако он быстро пришел в себя и вместе с хозяином рассыпался в неслыханных комплиментах.

Так начался поистине замечательный вечер. Едва ли подобное везение могло продолжаться долго, но Эмери подали ужин прямо в покои, как для хозяев. Она никогда не отведывала подобных яств. Здесь были и жирные каплуны, и заливные фрикадельки, и компот из фруктов с сырными тарталетками, а на десерт миндальные пирожные и засахаренные финики.

Ее спутники тоже не ударили в грязь лицом. Даже словоохотливый Гай вместо обычного бормотания о тамплиерах поделился только что услышанными забавными сплетнями.

Когда же все трое наелись, слуги быстро убрали остатки ужина, зажгли высокие свечи и удалились, оставив компанию в уединении лакомиться вином и сладостями.

Сейчас они имели возможность обо всем спокойно поговорить, но, как оказалось, никто не желал обсуждать животрепещущие темы. Лорд де Бург ударился в воспоминания о своем предыдущем визите в Стокбруф. Они пообсуждали Стронгов, и разговор, так или иначе, перекинулся на Эмери.

Такой поворот казался вполне естественным, но она все равно опасалась интереса в темных глазах лорда и, коротко упомянув своего отца, перевела разговор на Николаса. Поначалу он не испытывал желания становиться темой беседы, но, когда Эмери предложила ему сравнить Стокбруф и Кэмпион, с энтузиазмом встрепенулся.

Потом он заговорил об отчем доме. Она заметила удивление на лице Гая, впрочем быстро исчезнувшее. Воспоминания внезапно полились сплошным потоком, будто кто-то прорвал невидимую плотину, и лорд де Бург стал вспоминать своих братьев.

Самый старший, Дунстан, — вполне годящийся ему в отцы — всегда маячил где-то на недосягаемой высоте и слыл блестящим воином и следопытом. Следующий, Саймон, — также отличный воин, но более ветреный, чем старший брат. Третьим был Стивен, слухи о его любвеобильности доходили даже до Эмери, хотя Николас и утверждал, что теперь он предан своей уэльской жене.

Остальные братья были ближе ему по возрасту, и он очень тепло о них отзывался. Рейнольд всего на несколько лет старше него, Робин — семейный балагур и Джеффри — знаменитый ученый с острым умом и спокойным характером.

— Держу пари, лорд Джеффри знает, что за штука хранится в нашем мешке, — заявил Гай, прерывая поток воспоминаний.

Лорд де Бург коротко кивнул и вновь вернулся к юности. Эмери совершенно захватили его рассказы об экспериментах Джеффри, шалостях Робина и стараниях Стивена подловить зазевавшихся. Как можно было ожидать, семеро братьев славились своими проделками, травмами, неподобающим поведением и абсолютной верностью друг другу.

Имя де Бург означало определенные принципы и вызывало глубокую преданность у тех, кто получал право его носить. Николас с такой любовью говорил о доме, что Эмери удивилась, почему он вообще оттуда уехал. «Его возвращение задержалось из-за меня».

— Как давно вы уехали? — спросила она.

На прекрасное лицо рыцаря словно набежала темная туча. Он уронил взгляд и стал крутить в руке серебряную ложку. Молчание затянулось, и вместо хозяина заговорил оруженосец:

— Мы собирались этой весной навестить Рейнольда. Мы покинули замок прошлым летом и с тех пор все время в дороге.

Эмери переводила взгляд с одного на другого, озадаченная внезапно возникшим напряжением.

— Вы навещали других братьев?

— Нет, — встрял Гай.

Лорд грозно взглянул на оруженосца, призывая к молчанию. Гай больше ничего не добавил.

— Почему? — удивилась Эмери. — Вы же явно скучаете по дому и своим родным. Что удерживает вас от возвращения?

Лорд де Бург ничего не ответил, даже не удостоил ее взглядом. Эмери впервые всерьез задумалась о мужчине, которого, как ей казалось, знает. Она так погрузилась в свои треволнения, поиски Джерарда и их далеко идущие последствия, что даже не вникала в возможные проблемы человека, который ей помогает.

Да и с какой стати? Сын могущественного графа, Николас де Бург вырос в любви и роскоши, о которой Эмери могла только мечтать. Похоже, у него столько привилегий, что с трудом верилось, будто у него может быть что-то не так.

Что причиняло ему страдания? Разногласия с братьями? Неповиновение отцу? Или он впал в немилость у кого-то? Оставалось лишь фантазировать, ибо лорд явно не собирался просвещать ее на сей счет. Так и не дав ей никакого ответа, он встал.

— Уже поздно. Пора спать, — произнес он. — Я пришлю служанку, чтобы она ночевала с вами.

Эмери молча смотрела, как он шагает к двери, даже не оглянувшись, а Гай неловко следует за ним по пятам. Дверь за ними закрылась, и наступила тишина. Эмери потрясенно осознала, что этот доброй души и, казалось бы, открытый мужчина что-то от нее скрывает. Это причиняло боль, ведь она думала, что между ними существует нечто большее, чем пара поцелуев и томительных взглядов.

Да как вообще она может винить его в сокрытии каких-то тайн, если столь ревниво охраняет собственные?

* * *

На следующее утро Эмери с беспокойством ждала встречи со своими спутниками, но, как оказалось, зря. Возникшей вчера неловкости словно никогда и не было. Гай появился в приподнятом настроении, да и к лорду де Бургу явно вернулось обычное присутствие духа. Но девушка невольно задумалась, насколько оно искреннее. Лорд всегда выглядел таким спокойным и невозмутимым, правда, теперь она уже не была так в этом уверена. Или она просто слепа, или он глубоко запрятал свои тревоги, и никому не под силу их обнаружить. Интересно, чем она могла бы ему помочь?

По всей видимости, стрижкой.

Глупо улыбаясь, Гай широким жестом протянул ей ножницы:

— Пора ловить вас на слове, мисс.

Можно было заспорить, что она ничего подобного не обещала, но Эмери очень радовалась легкой атмосфере, а потому просто кивнула и взяла ножницы.

Только вот Гай не предупредил своего хозяина о предстоящей процедуре, ибо на лице лорда де Бурга появилось ошеломленное выражение.

— Уверен, мы без труда сможем найти какого-нибудь брадобрея, — отозвался он, видимо сомневаясь в ее умении.

— Вы определенно нуждаетесь в стрижке, милорд, — заметила Эмери, пока Гай подталкивал его к скамье. — Надеюсь, вы не из тех рыцарей, кто боится с волосами потерять свою силу, как Самсон.

Гай беззаботно засмеялся. Эмери даже подумала: возможно, это как раз и есть его обычное поведение, без постоянных страхов сделаться жертвами тамплиеров. Она покачала головой, а лорд де Бург тем временем сел на скамью. Однако, когда она подошла к нему сзади, стало совсем не до смеха. Эмери пожалела, что так сразу согласилась. Ей мгновенно вспомнилось, как она касалась его густых локонов во время ночных объятий, а его губы целовали ее. Она нахмурилась и попыталась отогнать воспоминания, но лишь заново их пережила.

— Вернусь, когда настанет моя очередь, — сообщил Гай и пошел к двери.

Эмери разом вернулась в настоящее.

— Куда это ты отправился? — Обычно ровный голос лорда де Бурга сейчас звучал очень напряженно. Неужели он тоже вспоминает, как обнимал ее? Эмери охватила дрожь.

— Я обещал груму осмотреть наших лошадей. — Гай протянул руку к запору.

— Нет. — Резкое слово заставило его замереть на месте.

— Но, милорд, я…

Великий рыцарь, должно быть, грозно посмотрел на оруженосца, поскольку тот сразу помрачнел и опустил руку.

Этот спор дал Эмери небольшую отсрочку, но теперь она буквально чувствовала, как тянутся минуты, и не могла заставить себя шевельнуться, только таращилась на широкие плечи и затылок лорда.

Наконец она все-таки решила приступить к делу и глубоко вздохнула, и ноздри мгновенно пронзил мужской аромат, сильный, притягивающий и глубокий. У нее ослабели колени, и она чуть не вцепилась в Николаса. Потом заставила себя поднять руки и обнаружила, что они дрожат. Вспыхнула и виновато оглянулась, но Гай, на ее счастье, внимательно изучал каменные плитки пола, а лорд сидел к ней спиной, хотя мог вот-вот обернуться, учитывая ее долгие колебания и трясущиеся пальцы, которые уж точно не добавляли веры в ее умение.

Сопротивляясь желанию провести ладонями по плечам рыцаря и обнять его, она прикоснулась к его волосам, по телу разлилось тепло, сосредоточившись внизу живота. Она потерла в пальцах длинный локон, словно желая навсегда запомнить запах волос.

Лорд де Бург сидел неподвижно, а Гай снова направился к двери.

— Я сейчас вернусь, — пробормотал он. — Мне надо заглянуть…

Хозяин снова его оборвал.

— Ты. Останешься. Здесь, — сквозь зубы процедил он, словно какое-то сильное чувство не давало ему дышать. Он чувствует то же, что и она, или просто не хочет, чтобы оруженосец избежал стрижки?

Ей вдруг пришло в голову, что лорд может бояться ножниц, и в таком случае она лишь добавляет ему мучений своими колебаниями. Это подтолкнуло ее наконец приняться за работу. Так или иначе, удалось обрезать концы волос и даже больше, хотя сердце билось в сумасшедшем ритме. Всякий раз, задевая костяшками его шею, она дрожала от нахлынувшей волны жара, которого предпочла бы не знать.

Закончив стрижку, тихо выдохнула, испытав одновременно и облегчение, и сожаление. Может, она и одета как благородная леди, но в душе оставалась прежней Эмери Монбар. С переменой облика жизнь не переменилась. Как и будущее.

Она отложила ножницы, отряхнула состриженные волосы с широких плеч рыцаря — последнее украденное прикосновение — и отошла в сторону.

Подстричь тонкие рыжеватые волосы оруженосца оказалось делом нескольких минут, и результат был вполне удовлетворительный. Хотя Гай почему-то скис. Должно быть, надеялся избежать каких-то поручений, пока Эмери занималась лордом, но тот не позволил. Как только она закончила, Гай уже никуда не торопился, поплелся за ними обоими в господские покои.

Эмери думала, что уже привыкла к изысканному убранству замка, но сейчас поняла, что это не так. Большое круглое окно освещало ярким светом огромные покои, куда больше ее спальни. На полу лежал толстый цветастый ковер. По обе стороны от окна стояли два массивных, отполированных до блеска шкафа, доверху забитые рукописными книгами. При виде такого богатства Эмери просто застыла на месте.

Они с Джерардом получили неплохое образование, но семья владела лишь несколькими изданиями, и те, как она подозревала, Гарольд скорее продал, чем пожертвовал госпитальерам. Эмери даже представить себе не могла, каково это — владеть таким количеством книг на разных языках. Английские, французские, на латыни.

Большей частью труды религиозного толка, но встречались романтические и исторические книги. Последние их интересовали больше всего. К несчастью, в основном, они описывали историю данного графства и едва ли могли упоминать статуэтку заморского происхождения. В результате выбор сузился до единичных книг, которые они разделили между собой.

Эмери просто заворожили иллюстрации. Яркие и затейливые, они казались почти живыми, того и гляди, спрыгнут со страницы. Само повествование о былых временах тоже было захватывающим, но она с трудом заставляла себя сосредоточиться. И только углубилась в чтение, как Гай снова завел разговор о том, что надо пойти на конюшню и осмотреть лошадей. Однако лорд де Бург снова заявил, что в этом нет необходимости.

После этого воцарилось молчание, которое, впрочем, вскоре нарушил оруженосец, сообщив, что ему нужно в уборную. Не дожидаясь разрешения, он стремительно рванул к выходу и прикрыл за собой дверь. Эмери внезапно осознала, что они с Николасом теперь одни. Тот расслабленно сидел на стуле в полосе света, лучи солнца золотили его темные волосы.

Не обращая внимания на ее пристальный взгляд, лорд хмуро посмотрел на закрытую дверь, отрезавшую их от остальных обитателей замка, потом поднялся и снова широко ее распахнул. Эмери услышала, как он что-то пробормотал насчет Гая, и с трудом удержалась от улыбки.

— Ваш оруженосец что-то с утра нервничает. Думаю, он хочет увильнуть от своих обязанностей. Сегодня такой прекрасный день!

— А я думаю, он положил глаз на кого-то из горничных, — сухо возразил лорд де Бург.

И действительно, Гай исчез так надолго, что его хозяину пришлось просить мимо проходящего слугу его поискать.

— Вам уже подавать обед, милорд? — спросил тот. — К сожалению, он уже остыл, но ваш оруженосец предупредил, что вас нельзя беспокоить.

На лице лорда де Бурга мелькнула какая-то тень, но ответил он очень вежливо:

— Он просто беспокоился, чтобы нам не мешали читать. Не обращайте внимания.

Слуга отправился за обедом, а де Бург, качая головой, вернулся к своему стулу.

— Думаю, вы были правы насчет служанки. — Эмери скрыла улыбку.

— Возможно, — ответил он. Но свои мысли на этот счет не озвучил.

Гай появился одновременно с остывшим обедом. Неудовольствие лорда его не слишком-то волновало. Объяснив свое отсутствие парой туманных фраз, с удовольствием уселся за стол и набросился на еду, особенно налегая на эль. Он определенно не боялся гнева хозяина, и Эмери восхитилась его веселым настроем.

Но лорд де Бург смотрел на оруженосца с подозрением и, как только покончили с обедом, настоял, чтобы они вернулись к просмотру книг, к большому неудовольствию Гая.

— Чтение — это для дворян, — проворчал оруженосец. — И для рожденных править. — Он заметил, что Эмери удивленно вскинула брови. — Я вам тут не нужен, вы сами сведущи во всех языках. Здесь достаточно света, и никто вас не побеспокоит. Располагайтесь удобнее и читайте в свое удовольствие. — Гай жестом показал на два кресла с большими подушками и ковер на полу.

Эмери с трудом перевела дух. Сразу вспомнился рисунок: рыцарь, возлежащий на травянистом склоне, головка жены покоится на его животе. Но подобное бывает только в романтических книгах, не в реальной жизни. Она представила лорда де Бурга в такой неподобающей позе и вспыхнула.

Тот определенно с ней согласился.

— Что это ты затеял? — прищурившись, поинтересовался лорд де Бург.

— Ничего, милорд, — запротестовал тот и напустил на себя столь невинный вид, что Эмери опять с трудом удержалась от улыбки. Но лорд де Бург так грозно на него посмотрел, что Гай резво схватил книгу, которую ранее отложил в сторону.

Эмери не знала, хотелось ли Гаю провести день вне дома, навестить симпатичную горничную или сыграть в кости с другими слугами. Но она винила во всем себя. Это из-за нее он сидит в доме, ищет хоть малейшее упоминание о статуэтке, которая к нему не имела никакого отношения.

К тому времени, когда к ним заглянул слуга с вопросом об ужине, Эмери уже совсем пала духом. В отличие от оруженосца читать она любила, но это не помогало в поисках. И не только ей. Никто из них не нашел чего-то стоящего. Придется продолжить завтра. Теперь она понимала, какая огромная работа им предстоит.

Выбери они вместо замка какое-нибудь аббатство, где писцы все свое время посвящают переписыванию древних рукописей, они могли бы провести в нем недели или даже месяцы, но так ничего и не найти. А Джерард бы тем временем оставался неизвестно где, больной и беззащитный.

Эмери отложила книгу и тоскливо посмотрела на остальных. Гай тут же ухватился за возможность увильнуть от работы.

— Милорд, давайте поужинаем сегодня в главном зале, — предложил он, потирая руки от предвкушения. — Говорят, там будут выступать бродячие артисты.

И без того чувствуя себя виноватой, Эмери не желала лишать оруженосца еще и этого удовольствия.

— Вы идите, — сказала она. — Меня вполне устроит поужинать в своих покоях.

— Если вы оба желаете ужинать в своих покоях, отпустите в зал хотя бы меня, — взмолился Гай, напоминая нетерпеливого щенка.

Лорд де Бург нахмурился и, сузив глаза, посмотрел на оруженосца:

— Думаю, нам всем стоит поужинать в главном зале и насладиться заслуженным развлечением.

Эмери захлестнула волна радости, ей предстояло празднество в настоящем замке, пусть и маленьком! У нее не будет другого шанса прикоснуться к миру, который так хорошо знаком лорду де Бургу. Однако она все равно колебалась.

Одно дело скрываться в спальне, совсем другое — вызывая вопросы, дерзко появиться среди вельмож. Нет, она не боялась, что ее узнают, но находилась здесь на ложных основаниях, и даже спутники не знали о ее ситуации всей правды.

Эмери с трудом вздохнула.

— Едва ли мне стоит идти с вами, — сказала она. — Вдруг начнут задавать вопросы…

Лорд де Бург пожал плечами:

— В Стокбруфе постоянно кто-то гостит. А управляющий знает, что я вам покровительствую. Держитесь поближе ко мне, и все будет в порядке.

Эмери кивнула, хотя последнее напоминание определенно было излишне, она всегда старалась держаться ближе к лорду, где бы они ни находились. Это намного легче, чем держаться на расстоянии, вдруг поняла она. И это обеспокоило гораздо больше, чем страх оказаться в толпе незнакомцев посреди огромного зала.

Глава 10

Как только они оказались в главном зале, тревога сменилась благоговейным восхищением. Это было громадное великолепное помещение со сводчатым потолком, словно уходящим ввысь к небесам. Их сразу усадили за стол неподалеку от хозяйского места, среди нескольких рыцарей и пары дам. Но лорду де Бургу все равно приходилось отклонять попытки расспросить об Эмери. Будучи сыном графа Кэмпиона, он так или иначе привлекал всеобщее внимание. Хотя девушка подозревала, что он этим отнюдь не наслаждался.

Когда с ужином было покончено, они пересели на скамью смотреть представление. Гай пытался подлить им еще вина и, получив отказ, устроился у них в ногах, готовый подносить сладости и наполнять кубки. Он пребывал в отличном настроении. Они втроем устроились удобнее, предвкушая потеху.

Эмери не в первый раз видела выступление менестрелей, те как-то заезжали в уединенные края, где находился ее так называемый дом, но это случалось очень редко. Труппа была маленькой, но очень умелой. Они жонглировали разными предметами и потом под аккомпанемент лютни разыграли со своей собачкой небольшое представление.

Эмери в восторге аплодировала. Зрелище доставляло ей огромное удовольствие, особенно потому, что рядом лорд де Бург. Он сидел прислонившись спиной к стене и куда больше интересовался Эмери, чем представлением. Она же чувствовала себя очень странно в этом зале.

Чувствовала ли она себя хоть раз женщиной, как сейчас? И вообще проводила ли вот так время за развлечениями? Сначала обучалась мужским умениям наравне с братом-близнецом, потом долго ухаживала за больным отцом и никогда не испытывала желания оказаться где-то еще. Но сейчас понимала, что потеряла, нет, не роскошь благородного дома, а возможность прекрасно выглядеть и наслаждаться компанией красивейшего мужчины.

Теперь уже поздно. И, несмотря на эйфорию, она отчетливо понимала, что не имеет права здесь находиться. Эмери потрясла головой, комната слегка плыла перед глазами, наверное, из-за того, что Гай постоянно наполнял ее кубок. Он маячил неподалеку и если и следил за горничной, то незаметно.

Вскоре артисты стали зазывать зрителей присоединиться к ним. Гости начали подпевать, некоторые даже присоединялись к танцу. Брались за руки вокруг менестреля и вместе с труппой пели. Гай тоже вскочил, Эмери рассмеялась, уверенная, что он собирается корчить из себя шута, но тот настойчиво повернулся к хозяину.

— Милорд, вам следует пригласить Эмери танцевать, — заявил оруженосец. Его лицо раскраснелось, словно он тоже много выпил.

Эмери отказалась, прежде чем лорд де Бург смог ответить. У нее мало опыта в танцах, а кроме того, она боялась, что закружится голова. Сколько же она выпила? Наверное, вино ударило в голову. Она уже забыла, что в прошлый год почти не пила.

— Ну, тогда пусть будут жмурки в колпаке, — заявил Гай. — Давайте бросим клич и сыграем!

— Разве это не для детей? — удивилась Эмери.

Если память не подводила, то дети, играя в жмурки, накидывали колпак и ловили других, причем частенько довольно бесцеремонно. Она никогда не видела, чтобы подобной игрой развлекались взрослые, но подозревала, что игра приняла бы совсем иную тональность, если бы слугам было позволено искать кого-то на ощупь.

— В Кэмпионе играют и взрослые, — возразил Гай. — Все знают, что на рождественских праздниках играет даже граф!

Лорд де Бург явно не обрадовался напоминанию.

— Мы не станем играть в жмурки.

— Тогда вы должны потанцевать, — настаивал Гай.

Эмери заметила, как в темных глазах Николаса вспыхнуло предупреждение. Но не успела она и рта раскрыть, как Гай рывком поставил ее на ноги. Это произошло так неожиданно, что она покачнулась, но лорд де Бург быстро оказался рядом и поддержал ее.

Понимая, что он не в настроении танцевать, Эмери хотела было вернуться на скамью, но не успела. Хоровод на миг разорвался и принял их в круг. За одну руку ее держал вспотевший молодой паж, за другую — лорд де Бург.

Эмери уже знала его сильное, уверенное прикосновение, но сейчас все выглядело иначе. Ощущение знакомой мозолистой ладони — твердой и одновременно нежной — сообщало чувство единения и близости, отчего сердце пускалось вскачь. Она представила, как они переплетают пальцы, он касается ее запястья и других местечек, спрятанных от посторонних взглядов, при одной мысли о чем заходилось сердце.

Внезапно на нее нахлынули воспоминания, как обнаженный по пояс Николас намыливается. Эмери даже запнулась, он снова ее поддержал. Она встретилась с ним глазами, и обжигающее желание вспыхнуло с новой, стократно возросшей силой. Они стояли, глядя друг другу в глаза, и весь зал с веселящимися гостями словно растворился в пространстве. Остались только они двое.

Соседи по хороводу дергали их за руки, из толпы зрителей послышались крики, чары рассеялись. Эмери пришла в ужас от собственного поведения, хотелось сбежать, скрыться, но лорд де Бург, казалось, не воспринял это серьезно и повел прочь, не обращая внимания на одинокие нелицеприятные выкрики.

Он выразил свое неудовольствие, лишь когда они подошли к ухмыляющемуся оруженосцу.

— На случай, если вино выветрило из твоей головы насущные проблемы, напоминаю, мы стараемся не привлекать внимания, — негромко произнес он, глядя на Гая.

Его слова отрезвили Эмери, заставили еще сильнее пожалеть о своем поведении. Одно дело со стороны наблюдать за этой неуместной остановкой посреди зала, совсем другое — в ней участвовать. Если за ними наблюдали безвредные сплетницы — плохо, но пережить можно, а вдруг среди них был кто-то более опасный?

Эмери поежилась. Окружающая обстановка словно приобрела зловещий подтекст. Она быстро осмотрелась, приглядываясь к тем, кто стоял в глубине. Кто-то из этих людей за ними следит? Будь здесь Гвейн, узнали бы они его без тамплиерских одежд? И что думает лорд де Бург о другом преследователе?

В этот момент совсем некстати появились менестрели. Эмери настороженно посмотрела на них. Что она ожидала увидеть? Боясь признаться даже самой себе, напряженно всматривалась в незнакомые лица, ища среди них брата.

Этим вечером она забылась, но едва ли подобные развлечения могли отвлечь тех, кто убил дядю. Эмери вздохнула, все веселье разом исчезло.

— Уже поздно. Я лучше пойду к себе.

Лорд де Бург кивнул:

— Сейчас удобный момент всем разойтись по комнатам.

— Я только чуть-чуть задержусь, — сообщил Гай.

— Нет, — твердо заявил хозяин. — Мы останемся вместе, по крайней мере пока.

Гай нахмурился. Эмери понимала, почему лорд не доверяет оруженосцу. Кто знает, что он скажет или сделает, если переберет вина?

Эмери с облегчением обнаружила, что в движении ей становится легче, очень захотелось выйти на свежий воздух. Но ее так потрясла мысль о преследователях, что она даже не сказала о своем желании лорду де Бургу, лишь последовала за ним к своим покоям. Когда он остановился открыть дверь, Эмери оглянулась, но вместо Гая увидела пустой безмолвный коридор.

— А где Гай? — спросила она.

— А где ваша горничная? — в ответ спросил Николас.

Эмери заглянула в комнату. Там витал приятный аромат, горели свечи, но не было никаких признаков присутствия Альды. И на этом странности не кончились. Эмери увидела на столе вино с двумя кубками. Здесь кто-то недавно был? Она подумала о тех, кто внизу. Что, если кто-то из них следил за ними и выжидал подходящий момент? Если ее покои обыскивали, могли обнаружить странные для юной леди вещицы. Эмери резко обернулась и налетела на твердую фигуру лорда.

— А наш мешок? — встревоженно спросила она.

— В надежном месте, — как всегда спокойно ответил тот.

— А если кто-то отослал Альду найти его или меня?

Лорд де Бург поднял темные брови:

— Сомневаюсь, что кто-то, желающий перевернуть комнату вверх дном, оставил бы ее в таком уюте, если, конечно, не намеревался устроить переворот иного рода.

— Вы думаете, это сделала Альда?

— Нисколько не сомневаюсь. — Он определенно не разделял ее тревоги о злоумышленниках, но тем не менее был недоволен.

— А что же Гай? — спросила Эмери. — Я думала, он должен идти за нами. Как думаете, его заманили в ловушку или он все-таки с какой-нибудь горничной?

— О, тут все в порядке. Он наверняка с горничной. Причем с вашей.

Эмери озадаченно посмотрела на него.

— Подозреваю, если бы мы отправились на его поиски, обнаружили бы моего доблестного оруженосца в обществе вашей горничной, хотя уверен, его больше интересует ее отсутствие, чем присутствие.

Эмери ошеломленно потрясла головой. Великий рыцарь тоже слишком много выпил? Трудно представить, чтобы что-то могло довести его до подобного состояния, даже вино. И он выглядел как всегда. В ней же играло горячительное. Страхи на время отступили, она внезапно ощутила, как близко они стоят. Стоит только поднять руку, и она коснется его широкой груди…

Эмери с трудом вникала в его слова.

— Что вы сказали?

На этот раз уже ему стало не по себе, и он отвел взгляд.

— Я понимаю, вы не знаете моего оруженосца так, как я, и не подозрительны по натуре. Но просто подумайте, как он вел себя сегодня, начиная с попыток закрыть нас в хозяйских покоях до настояния потанцевать. А теперь и он, и ваша служанка исчезли, оставив вас в такой соблазнительной спальне.

Он жестом показал на уютную обстановку, и Эмери осознала, что в ней все идеально для романтического свидания. Не остановись лорд де Бург на пороге, она бы последовала за ним в комнату, одурманенная его близостью и вином. И что потом? Она ощутила, как наполняет ее горячей тяжестью предвкушение, во рту пересохло, сердце билось как молот.

Она ошеломленно качнулась назад, к лорду де Бургу.

— Но… милорд, я… я не могу… — запинаясь, пробормотала она и глубоко вдохнула.

Она понятия не имела, отчего Гай пытается свести ее с хозяином, но хорошо знала, что не стоит этого поощрять. Ее бросало то в жар, то в холод, голова закружилась, охватила паника, но ей все же удалось отрицательно покачать головой.

— Простите, это невозможно.

Эмери думала, что он заспорит, возможно, даже надеялась, но лорд де Бург лишь кивнул. На его лице застыло удрученное выражение.

— Да, — подтвердил он. — Невозможно.

Николас ощущал мускул, беспрестанно дергающийся на щеке, все лучше, чем откровенная ярость, расслабил сжатые кулаки. Он всегда был самым выдержанным из братьев. Всю жизнь наблюдая их недостойные срывы, он научился обуздывать собственные. Но сейчас ему хотелось удушить Гая.

Оруженосец и раньше вел себя возмутительно, но это не шло ни в какое сравнение с ситуацией, в которую он поставил его с Эмери. Хуже всего, что Гай тем самым еще и подвергал девушку опасности. Не то чтобы Николас прямо ожидал нападения, как она боялась, но не желал бросать ее одну и отправляться на поиски своенравного оруженосца. Однако пришлось.

К счастью, Эмери заперла дверь и в безопасности дождалась, пока он не вернулся с рыдающей Альдой. Ну, по крайней мере, та была трезвой. Чего нельзя сказать про Гая, который, видимо, выпивал каждый кубок, что подставляла Эмери. В таком состоянии он не мог ни защититься, ни охранять секреты, не говоря уже о том, чтобы с кем-то драться.

Николас отчаянно жаждал хорошей свары. Ему безумно хотелось выпустить пар в хорошей потасовке, как раньше с братьями. Но он лишь схватил Гая за шиворот и приподнял над землей на добрый фут, но это мало успокоило бушующий в его душе гнев.

Он смотрел на юношу, только что опустошившего в лохань содержимое желудка, и злился еще сильнее, поскольку с пьяными драться не мог, а с больными — тем более. Посему оставалось, сжимая кулаки, слоняться по комнате.

— Простите меня, милорд.

Жалкое хныканье побудило Николаса развернуться.

— Ну, ради чего? Как тебе только в голову пришла такая ерунда? — Он запустил руку в волосы, пытаясь обрести самообладание.

— Да я просто пытался вам немного помочь, милорд. Совсем безобидно, — отозвался Гай, намекая на чрезмерную реакцию хозяина.

— Безобидно, говоришь? Ты бы хотел, чтобы я запятнал свой род и обесчестил юную леди, которая находится под моей опекой и которую больше некому защитить?

— Нет, милорд. Я только хотел подсказать, что встреча с Эмери — это лучшее, что случалось с вами за всю жизнь.

Николас отвернулся и шагнул в сторону, удивляясь, каким образом предметом обсуждения стала его личная жизнь. Да, за прошедший год между ними почти не осталось тайн, но он не желал, чтобы пьяный оруженосец вмешивался в дела, связанные с Эмери. Эмери с ее блестящими синими глазами и продирающим до глубины души взглядом. Это слишком личное и драгоценное.

— Тебя это не касается, бросил Николас.

— Касается, и уж больше, чем поиски человека, который не хочет, чтобы его нашли, — парировал Гай.

Николас в изумлении обернулся. Он полагал, что оруженосец слишком увлечен идеей сводничества, чтобы выражать какие-то полезные мысли. Да, лорду де Бургу уже приходило в голову, что Джерард, возможно, не желал, чтобы его нашли. Госпитальер словно исчез с лица земли, когда потерял надежду вернуть посылку. Неудивительно, учитывая ее содержимое.

Золотая статуэтка — не милый пустячок, и Николас не знал, станет ли он продолжать, если окажется, что Джерард ее украл. Впрочем, он обещал помочь Эмери, хотя в то время и не знал, кто она такая. А помогать ей означало помогать найти ее брата. Поначалу задача казалась простой, но сейчас так усложнилась, что, возможно, лучше, если они так и не найдут Джерарда.

Но какое будущее тогда ждет Эмери?

Гай словно услышал его мысли.

— Я только забочусь о вашем благе, милорд, — примирительно проговорил он.

Николас фыркнул в ответ на столь нелепое заявление.

— Скорее развлекаешься за мой счет. Больше я этого не потерплю.

— Это я-то развлекаюсь? Думаете, легко вас двоих сводить вместе? — возмутился Гай. — Вы столько времени влюбленно глазели на нее, даже когда считали ее мальчишкой! И она смотрит на вас тем же взглядом. А теперь, когда появилась возможность уединиться, вы друг друга избегаете. Я только чуть-чуть подтолкнул вас друг к другу.

Николас не нуждался в этом. Напротив, убеждал себя, что достаточно просто быть рядом и, пока возможно, наслаждаться ее обществом. Но человек всегда стремится к большему, а он еще и знаменитый де Бург. Ему хотелось протянуть руку и взять то, что он хочет. Взять, обнять, не отпускать. Это скрывалось за его внешним спокойствием. Он держался лишь на силе воли.

— Ради чего? — поинтересовался Николас. — Ради ночи эгоистичного удовольствия, которая разрушит доброе имя девушки?

— Нет, милорд. — Гай затряс головой, словно Николас нес бессмыслицу. — Я имел в виду нечто постоянное.

Николас словно испытал удар под дых.

— Это невозможно. И ты отлично об этом знаешь, — процедил он сквозь зубы.

— Почему это? — упорствовал Гай. — Совершенно очевидно, что вы оба друг к другу чувствуете. Вы были бы идиотом, если бы ее отпустили… а де Бурги не идиоты.

— Ты знаешь, почему это невозможно. — Николас не обращал внимания на возмутительные слова оруженосца. Не верилось, что они вообще ведут такой разговор после того, что вместе пережили. — Теперь уже слишком поздно, — добавил он, желая положить конец перепалке.

Но остановить Гая было не так просто.

— Никто не может знать будущее. Даже вы, милорд.

Николас тихо выдохнул, внезапно ощутив страшную усталость.

— Иногда надо перестать бороться с судьбой и принять то, что есть.

Гай понимал, как безрассудно он себя вел совсем недавно. Потом Николас смирился, в какой-то мере обрел душевное равновесие и смог оценить нежданные радости, вроде встречи с Эмери.

— Де Бурги не сдаются, — заявил Гай, его лицо приняло яростное выражение.

Николас покачал головой:

— Иногда наибольшая храбрость — взглянуть в лицо неизбежному.

Оруженосец хотел запротестовать, но Николас вскинул руку, пресекая возражения. Гай не раз оттаскивал его от края, и далеко не всегда Николас бывал ему за это благодарен. Однако у него хватало ума оценить упорство и преданность оруженосца, хотя тот и пребывал в заблуждении.

Впрочем, события этого вечера можно было простить и забыть. Согласия между ними в любом случае быть не могло, ибо Гай имел то, что уже потерял Николас. Надежду.

На следующий день хмурое трио вновь собралось в хозяйских покоях и продолжило книжные изыскания. Николасу подумалось, что девушка буквально расцвела в замке, но сейчас почему-то куда больше напоминала тихого юношу. Сидела опустив голову и избегала встречаться с ним взглядом. Гай дулся, как ребенок, которому не дали напроказничать. Испортилась даже погода: по стенам замка замолотил дождь, и в хозяйских покоях, обычно теплых и солнечных, стало пасмурно.

И если на мрачность оруженосца Николас еще мог не обращать внимания, то плохое настроение Эмери пережить было куда тяжелее. До сего момента он не понимал, как она поддерживала его дух, каким сокровищем был ее тихий голос и так редко напоминавший о себе веселый смех. А еще протянувшаяся между ними незримая ниточка. Или это показалось? Может, он так хотел душевной близости, что просто придуман таковую с женщиной, не разделявшей его чувств?

Гай бросал на него хмурые, осуждающие взгляды, явно виня хозяина за свой своднический провал. Однако оруженосец не знал о вчерашнем разговоре Эмери и Николаса, никто не собирался его просвещать. Парень бы покатился со смеху, если бы узнал, что хозяин поклялся держаться на расстоянии от женщины, которая сама дала ему от ворот поворот. Фамильная гордость Николаса была сильно задета.

«Это невозможно», — заявила Эмери. Не забывая о тех проблемах, что заставляли его держаться на расстоянии, Николас задумался над ее словами. Глядя на опущенную девичью головку, он внезапно испытал неодолимое желание схватить ее за плечи и потребовать объяснений. Удержали только остатки здравого смысла.

Он снова погрузился в старинную рукопись, впрочем, без особого интереса. Часы тянулись утомительно долго.

Обед прошел в тяжелом молчании, хотя Гаю все же удалось выманить у Эмери улыбку, когда он перечислял различные средства для излечения их всеобщей головной боли. Среди них даже свежий угорь и горький миндаль.

Николас не знал, которое из них пробовал оруженосец и пробовал ли вообще. Однако вскоре что-то явно оказало воздействие на его пищеварение. Парень позеленел и опрометью бросился из комнаты.

— Уверен, он не страдает больше заслуженного, — отметил Николас, видя, что Эмери встревожилась.

Он посмотрел на нее, надеясь, что причина ее мрачности не в похмелье. Эмери же вдруг пристально посмотрела на него, и Николас осознал, что они снова наедине. Впервые после вчерашнего вечера.

— Он не хотел ничего плохого. — В голосе Николаса зазвучали хриплые нотки.

— Я знаю.

Финал вчерашнего вечера словно повис в воздухе. Вот он, подходящий момент спросить о причинах ее отказа. Но как он может ее об этом спрашивать, если не желает раскрывать свои собственные? Николас отвернулся, опасаясь начинать тему.

— Это безнадежно, — тяжело вздохнула Эмери.

Негромкие слова тут же завладели всем его вниманием. Она открыто говорит о том, о чем не может сказать он?

Николас внутренне подготовился к худшему.

— Почему?

— По-моему, мы не сможем ничего найти, — сказала она и показала на книгу. — Ни здесь, ни в других текстах.

Внутреннее напряжение сразу ослабло: она имела в виду их поиски. Но передышка оказалась недолгой.

— Боюсь, мы впустую тратим время. Я и так заняла слишком много вашего времени, а вы ведь человек с важными обязанностями, — выпалила она, опустив голову. — Наверное, пришло время освободить вас от обещания.

— Я давал обещание не вам, а вашему брату. Вы не можете освободить меня от него, — довольно резко ответил Николас. В душе поднималась волна боли, гнева и страха. Это из-за прошлого вечера? С каким бы удовольствием он сейчас придушил Гая! Девушка так боится его внимания, что хочет сбежать любым путем? Николасу не хотелось так думать, но ведь она должна была понимать: что бы между ними ни произошло, это наименьшая из ее проблем.

— А что со статуэткой? — спросил он уже мягче.

Эмери смущенно заморгала.

— Можете оставить ее себе. Мне она не нужна.

— Мне тоже. Но сомневаюсь, что это примут во внимание те, кто жаждет ее получить.

Эмери побледнела.

— Вам станет легче, если я пообещаю соблюдать дистанцию? — спросил он.

— Что? — изумилась Эмери. На щеках вспыхнул нежный румянец, и она снова опустила голову. — Мне не в чем винить вас, милорд.

Услышав о своей безупречности, Николас вскинул брови. Он знал, что не раз переступал границы дозволенного. И едва ли его вчерашнее поведение можно назвать достойным, только распутник самого низкого пошиба станет соблазнять женщину в подпитии. Эмери не доверилась бы ему, знай она истинную силу его желания. Впрочем, она, должно быть, и питала какие-то сомнения. Эмери нахмурила брови и с беспокойством глянула на него:

— Сколько еще я смогу просить вас мне помогать?

Ответное возражение вспыхнуло в нем с невероятной силой, так что перехватило дыхание. Николаса уже не волновало, почему она предоставляет ему возможность уйти. Он лишь знал, что не может этого принять. У него нет выбора, и ей он тоже его не оставит.

— Я не покину вас, — с трудом проговорил он, чувствуя, как от наплыва чувств сжимается горло.

Не сейчас. Еще нет. Это не обещание, а заявление о намерениях. Николас не представлял, что случится, если она его не примет. Но в ее глазах читалось неуверенное облегчение, и по телу Николаса прошла дрожь. Он встретился с ней глазами. Нет, ошибки быть не могло, между ними возникла незримая связь, она не порождение его фантазии. Он осознал, что хочет удержать эту ниточку. И саму Эмери.

В этот момент вернулся Гай. Шагнул в комнату, обнаружил Николаса и Эмери словно в мысленном разговоре и замер с открытым ртом, не зная, уйти или остаться. Но волшебство момента уже исчезло.

— Цвет лица намного лучше, — констатировал Николас, кивая на оруженосца. — Может, он даст нам совет, в каком направлении двигаться.

Гай настороженно посмотрел на обоих:

— Какое направление?

— Наши поиски бесплодны, — пояснил Николас.

Гай приободрился:

— Значит, уже можно покончить с чтением?

— Только закончим то, что уже взяли, — решил Николас.

На это много времени не потребовалось.

— Давайте поедем в Кэмпион, — предложил Гай. — Вдруг ваш отец сможет опознать эту статуэтку.

— Кэмпион слишком далеко, а у нас мало времени.

— Ближе поместье вашего брата Джеффри, и там тоже безопасно.

Николас покачал головой:

— От этой безопасности мало толку. Даже если мы скроемся, вряд ли эту вещь перестанут искать. Де Бурги известны. Меня ничего не стоит найти, если задаться целью.

Эмери побледнела.

— Я навлекаю опасность на вас и на вашу семью, — ужаснулась она.

Гай фыркнул и отмахнулся:

— Это дело едва ли стало бы для де Бургов проблемой.

Николас грозно глянул на оруженосца и повернулся к Эмери:

— Гай не имеет в виду, что опасность не стоит выеденного яйца. Он только хочет сказать, что моя семья побеждала и куда более сильных врагов.

— Но сейчас де Бургам уже никто не угрожает, — вставил оруженосец. — Граф Кэмпион правит в мире и согласии. Как и его сыновья.

«Так ли это?» — подумал Николас. Управляющий Стокбруфа, может, и знал, что происходит в замке отца, но бывали проблемы, которые не выносились за пределы семьи, особенно у братьев. Лорда накрыли стыд и вина. Ведь если родным понадобится его помощь, они не смогут его отыскать.

Пару лет назад они получили от Рейнольда зов о помощи и на всех парах помчались к нему. По прибытии, правда, оказалось, что тот сам со всем справился, но скакать в компании братьев с чувством правоты, могущества и триумфа — с этим ничто не могло сравниться. Воспоминание обдало горячей радостью, которая, впрочем, быстро сменилась сожалением.

— Если не в вашу родовую крепость, то куда? — поинтересовался оруженосец, прерывая грезы своего хозяина.

Эмери с Гаем вопросительно уставились на Николаса. Тот пожалел, что не может призвать на помощь братьев, не говоря уже об их мечах. Им бы не помешал свежий взгляд, учитывая, что пока что все поиски Джерарда и сведений о статуэтке не увенчались успехом. Затем он прищурился и подумал, не слишком ли далеко высматривает ответы. Не исключено, есть смысл обернуться и посмотреть назад?

— Давайте-ка сначала поймем, не потерял ли нас преследователь, пока мы здесь гостили, — сказал он. — Если нет, думаю, стоит с ним пообщаться. Возможно, у него найдутся кое-какие ответы.

Глава 11

Отпустив Альду, Эмери сложила прекрасную одежду, позаимствованную у хозяев, и вновь натянула вещи брата. Ну что ж, по крайней мере, они хорошо вычищены, в том числе и шапка. Она уже начала от них уставать, но вещи до сих пор служили ей верой и правдой. А изящные сорочки и элегантные накидки более не пригодятся ни в дороге, ни в доме, который она когда-нибудь обретет.

Жизнь в Стокбруфе напоминала идиллию, мимолетный отблеск мира, к которому принадлежал лорд де Бург. На какой-то миг ей даже показалось, что она сможет к нему присоединиться. Но действительность грубо вторглась в мечты и напомнила, что она не высокородная леди и даже не праздная девица, которая может проводить время за флиртом. Прекрасному лорду она не пара.

Ее жизнь — другая, и она к ней скоро вернется.

Но пока еще рано. Пока она собиралась продолжать поиски Джерарда и радовалась, что не придется заниматься этим в одиночестве. Лорд де Бург остался верен своему обещанию, несмотря на проблемы и внезапно возникшую между ними неловкость. Вспоминая его слова, Эмери испытала прилив головокружительного удовольствия. «Я не оставлю тебя».

Подхватив вещи, она без оглядки покинула роскошные покои и вышла в коридор, где ее ожидал Гай. По дороге она старалась держаться ближе к оруженосцу. Они шли, стараясь как можно меньше привлекать внимания. Лорд де Бург встречался с управляющим. Он собирался сказать, что мисс Монбар отбыла рано утром, — не слишком убедительная ложь, подходившая разве что для формального объяснения. Серьезного преследователя она отпугнуть не могла, Эмери это прекрасно понимала.

Они прошли через главный холл и выскользнули во дворик замка. Без надежной фигуры рыцаря Эмери чувствовала себя совсем беззащитной. Пока они шли к конюшням, Гай напомнил, что нельзя привлекать внимание, и весь оставшийся путь Эмери шла опустив голову. Но при этом пристально разглядывала всех, кто попадался на пути, даже слуг с безобидными поручениями, и думала, не выжидает ли кто-то удобного момента на них напасть.

Гай крикнул подавать лошадей. Эмери нервничала все сильнее. Она осознала, что лорд де Бург мог завести тот разговор, чтобы ее отвлечь. Он обладал внутренней выдержкой, которой так не хватало Гаю с его безумными теориями и интригами.

Однако оруженосец обладал кое-чем, чего Эмери не удавалось получить от его хозяина, — личными сведениями. Ей редко удавалось побыть наедине с Гаем, и она не преминула этим воспользоваться. Эмери убеждала себя, что это ради собственного успокоения, но невозможно отрицать, что ей безумно хочется больше узнать о лорде де Бурге.

— Скажи-ка мне кое-что, — начала она.

— Если смогу, — осторожно откликнулся Гай. Должно быть, он думал, что она спросит его о том вечере, но Эмери совсем не хотелось обсуждать его попытки сводничества.

— Что так беспокоит лорда де Бурга?

Вопрос, конечно, личный, но Эмери не думала, что Гай так отреагирует. Он резко обернулся и уставился на нее, побледнев, хотя через секунду залился румянцем.

— Ч-что вы имеете в виду? — хрипло, словно каркнув, переспросил он.

Эмери стушевалась под его пристальным взглядом, однако продолжила:

— Он поссорился со своими родными? Почему он странствует так далеко от дома и не хочет искать приюта у братьев?

К ее изумлению, Гай тут же расслабился и даже с облегчением выдохнул. Покачал головой:

— Спросите его самого.

Такой ответ разочаровал Эмери, но она не могла винить оруженосца за преданность хозяину.

— Когда он говорит о Кэмпионе, чувствуется, он его очень любит. Так же, как и ты.

— Верно. — Гай вздохнул. — Мне не терпится вернуться домой, и для лорда это тоже было бы правильно. — Он умолк, словно боясь сказать лишнее. Обычно он молол языком не задумываясь. — Но без него я не поеду.

Эмери прониклась уважением к оруженосцу. Он часто разыгрывал из себя дурачка, но был верен, храбр и заботился о хозяине. Она с трудом удержалась, чтобы не обнять его, но вовремя поняла, как странно это будет выглядеть. Ведь на ней уже мужская одежда.

— Ему с тобой очень повезло, — мягко произнесла она.

Тот фыркнул, снова становясь привычным Гаем.

— Он не часто это показывает.

Эмери не успела возразить, поскольку к ним подошел де Бург. «Он столь красив и статен, что невольно притягивает все взгляды», — подумала Эмери. Она вдруг поняла, как трудно ему скрыться. Он рожден и вскормлен величием и несет его по жизни с таким изяществом, о котором другие могут только мечтать.

С возвращением лорда де Бурга Эмери на время забыла, что за ними могут следить. Но как только стены замка остались позади, страхи вернулись, ибо защитник более не желал избегать неприятностей, а собирался на них нарываться. Его план состоял в том, чтобы пойти в обратную сторону, обойти кругом и застать преследователя врасплох.

Как обычно, они избегали больших многолюдных дорог, предпочитая меньше и пустыннее. Эмери постоянно хотелось оглянуться назад. Она вздрагивала от каждого звука и ужасно нервничала, будто на них в любой момент могла напасть орда неприятелей. Когда же она порой оглядывалась через плечо, обнаруживала, что их никто не преследовал. Это наводило на мысль, что сия попытка может оказаться столь же бесплодной, как просмотр книг.

Наконец лорд де Бург свернул с дороги, и они поскакали вдоль полей и зеленых изгородей обратно к замку. Остановились, не желая слишком приближаться к дороге, хотя быстро стало ясно, что она совершенно пуста. Но они продолжали стоять на месте, как можно незаметнее для чужих глаз, и выжидали.

Никто не смел произнести ни звука, и Эмери прониклась уважением к подобной выдержке. Она подозревала, что у Джерарда не хватило бы терпения, и не знала, радоваться этому или огорчаться. Ибо если это не ее брат, то кто? Как ни боялась она причастности Джерарда, все равно предпочла бы оказаться лицом к лицу с ним, а не с Гвейном или еще кем-то.

Эмери глубоко вздохнула и беспокойно заерзала в седле, Гай тоже. Лорд де Бург же казался высеченным из камня, черные глаза напряженно смотрели вперед. Грозный противник любому, кто посмеет приблизиться. Эмери всматривалась в дорогу до рези в глазах, но не могла уловить никакого движения. Ни одного виллана в поле, ни одного пастуха.

Казалось, время остановилось и все вокруг замерло. Наконец лорд шевельнулся, Эмери чуть не подпрыгнула от неожиданности. Он поднял руку и показал на узкую тропу в отдалении. Эмери с бьющимся сердцем повернула голову. Задержала дыхание, боясь того, что может увидеть, но в указанном направлении простирались лишь лесные угодья, обеспечивающие олениной хозяев Стокбруфа.

Эмери озадаченно заморгала. Гай тоже удивленно посмотрел на хозяина.

— А что там, милорд? — тихо спросил он.

— Дымок, — ответил рыцарь.

Эмери разглядела над деревьями еле заметный столб дыма. Хотя и не поняла, что в нем особенного.

— Мы же были с другой стороны.

— Верно, но оттуда открывается отличный вид. Все приезжающие и уезжающие как на ладони, — пояснил лорд де Бург.

— Если за нами кто-то следил, то наверняка и следовал за нами с самого отъезда, — заспорил Гай, подозрительно оглядывая лес.

Эмери боялась того же, но Николас их опасений не разделял. Он вскинул брови и кивнул в сторону дыма.

— Есть только один способ узнать, — заявил он и, пришпорив лошадь, поскакал в сторону поднимающегося дымка.

— Наверняка браконьеры, — пробормотал Гай и устремился за ним.

Эмери переглянулась с оруженосцем:

— А может, и того хуже.

Но лорд де Бург не обратил внимания на их слова, и Эмери с Гаем последовали за ним. У подлеска он жестом приказал им разойтись в стороны. Эмери с большой неохотой подчинилась. А если хозяева костра еще там? Они с легкостью окружат одинокого всадника.

Лорд де Бург был не так далеко, до Гая можно было докричаться, но Эмери все равно чувствовала, как давят на нее сомкнувшиеся над головой ветви, сквозь которые почти не пробивалось солнце. В отличие от знакомой рощицы у ее дома этот лес казался странным и пугающим, кто угодно мог спрятаться и напасть, сзади и с любой стороны. Она напряженно вслушивалась, опасаясь каждой треснувшей ветки или зашелестевших листьев.

Эмери взялась за рукоятку меча, напомнив себе, что готова к любому нападению. Однако в этот момент у нее заныло ребро, которое в последние дни почти не тревожило. Сможет ли она выдержать бой?

В наступившей тишине каждый звук отдавался громом, даже удары сердца. Стоило лорду скрыться из вида, как Эмери поняла, что оставаться на месте ужасно трудно. Ее удерживало только присутствие Гая, с каждой минутой она все сильнее тревожилась. Убеждала себя, что, наткнись лорд де Бург на злодеев, они бы уже услышали звуки сражения. А вдруг те как-то прознали о его приближении и устроили ловушку?

Эмери с трудом представляла, чтобы кто-то мог победить великого рыцаря, но беспокойство за него постепенно вытесняло собственные страхи. В конце концов, она поняла, что больше не в силах выносить ожидания, и соскользнула с коня. Не обращая внимания на яростно жестикулирующего Гая, ползком выбралась на небольшую поляну.

Здесь явно кто-то раскинул лагерь. От тлеющего костра поднимались тонкие струйки дыма. Но вокруг не было ни души, кроме лорда де Бурга и… Она чуть не вскрикнула, увидев белые одежды тамплиера. Тем не менее распростертая на земле фигура казалась поверженной, а лорд де Бург стоял рядом на коленях.

Видя, что тамплиер неподвижен, Эмери заторопилась к ним и тревожно взглянула на лорда де Бурга.

— Вы убили его? — Ее голос сорвался на шепот.

Тот поднялся и посмотрел на нее:

— Нет, это сделал кто-то другой.

Он опустил глаза, Эмери проследила за его взглядом. У тамплиера была сломана шея, так же как у ее дяди. И поверх тела лежала карта из восточной игры.

Эмери резко втянула воздух, к горлу подступила желчь, но ей удалось перебороть тошноту. Она услышала какой-то звук и резко обернулась, боясь, что оруженосец Гвейна захочет отомстить за хозяина. Правда, через секунду она облегченно вздохнула. На поляну с шумом ворвался Гай и застыл, глядя на мертвое тело, побелел и нервно взглянул на хозяина.

— Но если за нами следил не Гвейн, тогда кто же?

Лорд де Бург нахмурился:

— Тот, кто его убил.

Они поспешно осмотрели поляну, но не нашли ни малейших следов убийцы.

Гай предположил, что Гвейна убил исчезнувший оруженосец, злодеи могли между собой перессориться, это не редкость. Но подобной версии мешала карта с тремя зловещими мечами. Кто-то оставил ее в качестве послания, но кто? И для кого?

Лорд де Бург обнаружил истоптанную землю и сломанные ветки — явный след лошадей, но тот вел в сторону замка и исчезал на многолюдной дороге. Они понятия не имели, где искать всадника, и вскоре оставили все попытки, вернувшись на тропу, которой утром покидали замок.

Гаю особенно не терпелось пуститься в путь. Он постоянно оглядывался, словно опасаясь, что по пятам идет убийца. Хотя они точно не знали, из-за чего убили Гвейна, не говоря уже о том, следует ли за ними виновник его смерти.

— Не исключено, тамплиер не убивал вашего дядю, лишь следовал за нами, а настоящий убийца за ним следил, — предположил Гай, как обычно склонный к замысловатым теориям.

— Кто же этот убийца? — осторожно спросила Эмери. — Надеюсь, не Джерард!

Гай покачал головой:

— Вряд ли госпитальер способен на такое, если он, конечно, не сумасшедший.

Но его ответ Эмери не утешил. Вдруг у брата действительно помутился рассудок? Достаточно вспомнить бессвязные речи Роберта Бланшфора.

— Это должен быть кто-то, вернувшийся со Святой земли, — предположил Гай, словно читая ее мысли. — Откуда иначе у него карты из восточной игры? — Ему никто не ответил, и оруженосец повернулся к рыцарю. — Как вы думаете, милорд, кто ответствен за эти убийства?

Молчавший доселе лорд де Бург сжал губы в прямую линию и затем уверенно произнес:

— Сарацин.

Эмери удивленно моргнула, его ответ напоминал невероятные домыслы Гая. Оруженосец, видимо, подумал о том же и быстро запротестовал:

— Но угрожавший Бланшфору должен быть старше него.

— Не обязательно. Кроме того, это может быть сын того сарацина или брат. Или кто-то, разделяющий его убеждения.

— Но почему он появился именно сейчас? И почему надоедает нам?

— Потому что вновь объявилась посылка Джерарда или же он узнал о ее местонахождении. — Лорд де Бург нетерпеливо пожал плечами.

Такой жест был ему несвойствен, и Эмери подумала, что, должно быть, он начинает уставать от постоянных вопросов, на которые не может ответить. Ему наверняка было жарко в кольчуге, кроме того, сказывалось постоянное напряжение, приходилось охранять их с Гаем от неизвестных угроз. Великий рыцарь всегда выглядел умелым и сильным, не сразу и вспоминалось, что он испытывает не меньшую, чем другие, нагрузку.

И словно в доказательство, лорд де Бург глубоко вздохнул.

— До тех пор пока мы его лично не спросим, остается строить предположения, — устало произнес он.

— Как мы это сделаем? — спросил Гай. — Мы уже обошли кругом, в результате обнаружили труп.

— Давайте сначала отъедем подальше, подыщем подходящее местечко для привала. Съедим то, что повариха в Стокбруфе дала нам в дорогу, потом обсудим новую тактику.

Какое-то время они ехали по дороге, подыскивая место, удовлетворявшее лорда де Бурга, нашли таковое под прикрытием зарослей и кустарника. Разделили между собой хлеб, сыр и яблоки. Великий рыцарь ел мало. Эмери снова заметила, что ему жарко, она-то была в тонкой одежде. Он почти опустошил свою флягу с водой.

Они собрали вещи, и лорд поведал о своем плане. Но тот не вызвал энтузиазма у спутников. Страдал ли великий рыцарь от жары или усталости или просто был не в духе, но он отверг все возражения. Эмери проглотила дурные предчувствия. Вскоре они с Гаем двинулись в путь вместе с боевым конем лорда. Согласно плану, Николас оставался на привале — один без лошади, — чтобы перехватить преследователя.

Как только они отъехали чуть дальше, Эмери снова почувствовала себя неуютно. Да, без зашиты великого рыцаря они с Гаем довольно уязвимы, но она боялась не за себя. Ей не хотелось покидать лорда де Бурга по разным причинам, в том числе и по тем, над которыми не желала задумываться. Но даже это не могло объяснить ее страх, дурное предчувствие, хотя она не обладала даром предвидения.

В конце концов она предложила повернуть назад, но Гай отрицательно покачал головой.

— Если преследователь пытается нас выследить, он не сразу доберется до лорда. И если мы вернемся слишком быстро, рискуем раскрыть нашу хитрость и потерять единственный шанс выяснить, преследует ли нас кто-нибудь.

В словах Гая был смысл, хотя оруженосец явно храбрился и постоянно оглядывался. Но беспокойство Эмери усиливалось, уже не удавалось от него отмахнуться. Не то чтобы она сомневалась в великом рыцаре, сильном воине, но он всего лишь человек. И пока выслеживает убийцу, тот может выслеживать его самого.

— Я беспокоюсь за него, — произнесла Эмери.

— За кого? — рассеянно поинтересовался Гай. Все его внимание было сосредоточено на окружающем ландшафте.

— За лорда де Бурга, — пояснила Эмери и подобралась в ожидании насмешек оруженосца, но тот повернулся к ней со странным выражением лица:

— Почему?

Эмери нахмурилась, почувствовала себя глупой гусыней. Как объяснить беспокойство об опытном воине, вооруженном умом и мечом?

— Мне кажется, кольчуга для него слишком тяжела, — нашлась она наконец. — Когда мы делали привал, он страдал от жары и жажды.

Она думала, что Гай фыркнет или засмеется, но оруженосец выругался и развернул коня, призывая Эмери последовать его примеру. Не дожидаясь, пока она послушается, он поскакал в обратный путь, невзирая на риск столкнуться с преследователем.

По такой неровной дороге трудно двигаться быстро, но Гай не сбавлял темп, постоянно выискивая какие-нибудь признаки хозяина или кого-то другого.

Он притормозил только перед местом привала и осторожно приблизился к зарослям.

Теперь, когда они добрались, Эмери задумалась, как отреагирует лорд де Бург на их возвращение. Рассердится или оскорбится на ее беспокойство? Она раздумывала, как объяснить, почему они ослушались его приказа и обнаружили силки, которые он так тщательно расставлял. Однако вдруг осознала, что никто не вышел им навстречу. Лорд де Бург куда-то ушел?

К изумлению Эмери, Гай отбросил все попытки сохранять тайну и позвал хозяина по имени. Никто не отозвался. Только взлетела в небеса стайка испуганных птичек, и вокруг стало так тихо, что Эмери слышала только бешеный стук своего сердца. Лорд де Бург обнаружил преследователя и пустился за ним в погоню? Почему не заметил, что они вернулись?

Охваченная паникой, она последовала за Гаем к дороге сквозь кустарник. Она не знала, что он рассчитывает там обнаружить, следы борьбы или послание хозяина. Но оказалась совсем не готова к зрелищу, которое предстало ее глазам.

Лорд де Бург неподвижно лежал на земле недалеко от места привала. У Эмери чуть не остановилось сердце, показалось, что он мертв. Лежит со сломанной шеей и раскрашенным знаком на теле, как ее дядя и тот тамплиер. Она придушенно вскрикнула и тотчас услышала мягкие слова Гая:

— С ним все в порядке. Во всяком случае, я так думаю.

— Откуда ты знаешь? — спросила она и, не дожидаясь ответа, вслед за оруженосцем ринулась к Николасу.

Гай опустился на колени рядом с хозяином. К счастью, тот лежал навзничь, и было видно, что горло не повреждено. Сердце Эмери постепенно вернулось к нормальному ритму.

— Я в порядке.

Его хриплый голос принес такое облегчение, что Эмери чуть не расплакалась. Тем не менее принялась осматривать его, ища раны или другие следы нападения. Гай тем временем побежал за водой. Не найдя повреждений, села на землю. Подбежал Гай и стал смачивать лицо хозяина мокрой тряпицей. Наконец губы лорда шевельнулись, ресницы затрепетали. Эмери еле сдержала всхлип облегчения.

Рыцарю, казалось, стало легче. Он забрал тряпицу и не без помощи оруженосца принял вертикальное положение. Лицо Гая по-прежнему было мрачным.

— Если вы можете сесть на лошадь, давайте вернемся в Стокбруф, — настаивал он.

— Разумеется, могу, — возмутился лорд де Бург, словно скидывая тяжелый груз. — Но мы привлечем к себе нежелательное внимание.

— Нас никто не преследует. — Гай показал на пустую дорогу.

— Ты уверен? — переспросил лорд де Бург и вскинул брови.

Гай побледнел и оглянулся, словно из-за кустов за ними кто-то подглядывал. Эмери поежилась, не зная, что и думать. Планируемая засада провалилась или лорд де Бург стал ее жертвой? Он ничего не объяснил, только поднялся на ноги.

— Надо продолжать двигаться вперед, во всяком случае, сегодня, — сказал он. — Я только чуть-чуть отдышусь.

Однако было ясно: ему необходимо намного больше, чем «отдышаться», Гай это видел.

— Милорд, мы не можем продолжать путь, как раньше. С нами Эмери, по нашим следам идет тамплиерский идол, а может, даже убийца.

— Тем больше причин двигаться вперед, — возразил лорд.

Эмери неуверенно посмотрела на него. Ей не хотелось подвергать сомнению его решение, но очень тревожило его состояние.

— Наверное, вам надо избавиться от кольчуги. Во всяком случае, пока вечер не принесет прохладу.

Лорд де Бург покачал головой:

— Со мной все в порядке.

— Но, милорд… — запротестовал Гай и сразу умолк под строгим взглядом хозяина.

Эмери переводила взгляд с одного на другого. Понимала, что едва ли погода могла так повлиять на сильного воина. Спорить не имело смысла, тем более на обочине пустынной дороги. Она решила придержать язык и приготовилась следовать за ними. Как всегда.

Засады больше никто не обсуждал, она была этому очень рада. Когда они тронулись в путь, ее еще сотрясала дрожь, а пульс частил. Шок оказался слишком силен. Эмери не хотела вспоминать о той страшной минуте, когда подумала, что лорд де Бург мертв. Обрадовалась, что он жив и может ехать верхом. Хотя тревога не оставляла.

И не только ее. Проходили часы, но Гай продолжал с беспокойством наблюдать за лордом. Эмери тоже была начеку, боясь, как бы смертоносный меч язычника не застал их врасплох.

Они продвигались вперед медленнее, чем раньше. Эмери видела, как поникли широкие плечи лорда де Бурга, и опасалась, как бы он не свалился с коня и не сломал себе шею. Можно было только догадываться, что вызвало в сильном мужчине такую разительную перемену.

На него напал какой-то злодей и забрал мешок со статуэткой? Или настигли те, кого он пытался заманить в ловушку? А может, он страдал от какого-то недуга, причиняла неудобства старая рана? У него ведь множество шрамов, хотя ни одна рана не казалась достаточно серьезной, чтобы так подкосить.

Что бы то ни было, он явно не собирался это обсуждать ни с верным оруженосцем, ни с Эмери. Поняв это, она испытала разочарование, но разве можно ожидать большего? Она над ним не властна.

Однако достаточно было вспомнить ужас при виде лежащего на земле лорда, чтобы понять: он-то имеет над ней власть, и гораздо большую, чем она себе представляла.

Глава 12

Они нашли приют в маленькой неухоженной усадьбе, за которой совсем не чувствовалось присмотра. И впечатление оказалось верным — как выяснилось, хозяева отправились путешествовать и оставили дома лишь несколько слуг. Во всяком случае, так поведал управляющий Манфред.

Маленький смуглый человечек с бегающими глазками поначалу не выказывал ни малейшего желания их впускать. Однако, осознав, кто перед ним, стал омерзительно стелиться перед лордом де Бургом, потирая ручки, словно подсчитывал сумму вознаграждения за оказанные услуги.

Он сообщил, что к ужину они опоздали, но, возможно, кухарка сможет выделить им что-то съестное.

«Хорошо, не придется спускаться к ужину, — подумала Эмери. — Лорду де Бургу лучше отдохнуть подальше от чужих глаз». Предоставленная комната напоминала самого управляющего — маленькая, темная, затхлая. Но все лучше, чем ночлег под открытым небом. Гай помог хозяину снять кольчугу и тунику, и тот, наконец, смог лечь на постель.

— Попробую раздобыть что-нибудь съедобное, — сообщил оруженосец и направился к выходу.

Однако, открыв дверь, обнаружил за ней Манфреда с чашей воды. Эмери внезапно засомневалась, что здесь есть еще какие-то слуги.

Коротко поблагодарив управляющего, Гай взял чашу и захлопнул перед его носом дверь. Обменявшись взглядом с Эмери, поставил чашу на пол, в комнате не было никакой мебели, кроме кровати. Он подождал, пока Манфред уйдет, и снова направился к выходу. Эмери пошла за ним, желая поговорить наедине.

— Мне не нравится это место, — прошептала она. — А хозяин и того меньше. Если здесь появится сарацин или еще кто-либо, он с радостью сдаст нас за горсть монет.

Гай кивнул в знак согласия.

— Я только осмотрюсь и принесу что-нибудь поесть. Вы можете омыть лорда де Бурга?

Неожиданный вопрос привел Эмери в полное замешательство. Она уставилась на оруженосца. Потом немного пришла в себя, попятилась и отрицательно покачала головой. Ей хватило одного вида голой мужской груди, чтобы понять: она не может раздевать его, смотреть на обнаженное тело, прикасаться к нему.

— Я не прошу устраивать ему ванну, — раздраженно сказал Гай. — Только немного охладить кожу. Не сомневаюсь, он весь в жару.

Эмери тут же пожалела о своем отказе. Гай не собирался сводничать, он беспокоился о здоровье хозяина. Она кивнула в знак согласия. Оруженосец, казалось, хотел сказать что-то еще, но потом отвернулся и пошел к двери.

Эмери схватила его за руку, сама не зная, кого хочет успокоить, его или себя.

— Будь осторожен.

Гай кивнул.

— А вы заприте дверь и никому, кроме меня, не открывайте.

Эмери почувствовала, как от лица отхлынула кровь, но сделала, как ей велели. Обессиленно привалившись спиной к истертой двери, она взглянула на великого рыцаря, распростертого на постели, и осознала, что без его умений и сил им придется очень нелегко. Случись что с Гаем, придется защищать не только себя, но и лорда де Бурга.

Она покачала головой, страшась такой перспективы, но иного выбора не было. Она сделает все возможное для его безопасности. Подумав об этом, Эмери выпрямилась, стерла с лица беспокойство и подошла к постели, намереваясь исполнить задачу, возложенную на нее Гаем.

Какое-то время она только могла смотреть на вытянувшееся тело во всем его великолепии. Она долго ухаживала за отцом и изредка за Джерардом, но никогда не видела ничего подобного. Ее пронзило восхищение и какое-то новое и опасное чувство, сладкое томление. Она испытала непреодолимое желание коснуться лорда, провести рукой, ощущая все шрамы и мускулы, чувствуя бьющийся пульс.

Эмери задрожала, стараясь приструнить разгулявшиеся чувства. Ей необходимо отложить эти мысли в сторону, как сделал Гай со своим желанием сводничества, и сосредоточиться на человеке, который нуждался в ее заботе. Хотя его вид немного отличался от того, что она видела раньше. Снова обнаженный до пояса, он лежал с закрытыми глазами, лицо его раскраснелось, дыхание было неровное и частое.

Эти перемены заставили Эмери встряхнуться и приступить к делу. Она намочила свою косынку и приложила влажную ткань ко лбу лорда. Убирая со лба темные шелковистые пряди, она вспомнила, как касалась их раньше, и с трудом сглотнула. Потом осторожно провела платком до самой шеи, обтерла широкие плечи. Всякий раз, когда пальцы случайно задевали его кожу, тело пронзала дрожь.

Постепенно она осмелела и стала получать удовольствие от работы. Она тщательно омывала его руки, пока не изучила каждый дюйм загорелой плоти. С каждым взмахом платка она заявляла на него все больше прав. Но, добравшись до плоского живота, заколебалась. Она взглянула на темную впадину пупка и подумала, как далеко может зайти, однако в этот момент ее запястье стиснула крепкая хватка.

Ахнув от неожиданности, Эмери вскинула глаза и наткнулась на взгляд, пылавший еще жарче разгоряченного тела. Сердце замерло и затем взорвалось в сумасшедшем ритме.

— Я еще не умер, — прошептал лорд де Бург.

Его слова взволновали Эмери. Он спрашивал или обвинял? Внезапно осознав интимность своих действий, она покраснела.

— Конечно, нет, — с трудом выговорила она. — Вы ведь не при смерти.

Лорд де Бург выпустил ее руку, свел брови и отвернулся.

— Теперь вы знаете.

Эмери замерла при виде опустошенного выражения на его лице и попыталась его успокоить:

— Это просто жар.

Еще месяц назад она бы заспорила, если бы кто-то сказал, что жаркая погода может подкосить такого сильного человека, но сейчас готова была в это поверить.

Однако он по-прежнему лежал отвернув голову, и Эмери стало не по себе.

Лорд де Бург редко не находил слов, но сейчас явно испытывал трудности. Эмери внезапно захотелось, чтобы он ничего не говорил. Она страшилась того, что могла услышать. Прижала пальцы к его губам, призывая молчать. «Ему нужен отдых», — говорила она себе. Отдых и покой. Но было уже поздно.

— Я болен, — тихо проговорил лорд. — Это лихорадка, она повторяется. В отличие от смертных врагов она не боится де Бургов. Ловкость, сила, смекалка перед ней бессильны. В конце концов она победит.

У Эмери закружилась голова, она почувствовала нехватку воздуха и несколько раз глубоко вздохнула.

— Нет, — произнесла она, качая головой. Как это может быть — только что был здоров и полон сил, а в следующий момент говорит такие вещи? — Это невозможно.

Она судорожно пыталась припомнить все, что слышала о подобных недугах, и, хотя никогда не была знахаркой, многому научилась, пока ухаживала за отцом. Она видела больных лихорадкой. В отличие от лорда де Бурга, совсем недавно бодрого и энергичного, они не успевали восстановить силы, прежде чем их сразит очередной приступ.

— При перемежающейся лихорадке приступы случаются раз в несколько дней и значительно более… изнурительные… — Эмери была не в силах закончить.

— Она усилится и затем ослабнет, — мягко успокоил ее Николас. — Если не успеет меня убить.

Его слова шокировали Эмери.

— Не говорите так. Наверняка что-нибудь можно сделать, найти какое-нибудь средство.

Но он оборвал ее:

— Я не раз обращался за помощью, но все напрасно. В первый раз я полностью поправился и сразу об этом забыл, но потом лихорадка вернулась. Я снова выздоровел, но сильно ослабел. Пытался восстановить подобие былой силы между приступами, но… ради чего? Лихорадка постепенно отбирала их, и я начал задумываться, что, возможно, стоит прекратить сопротивление и смириться.

Он снова отвернулся, словно стыдился своего признания. Эмери от ужаса лишилась дара речи. Он продолжил:

— Какое-то время я играл с огнем, пытаясь приблизить жестокий конец. Хотел погибнуть в бою, а не мучительным угасанием на смертном одре. Да и кто бы не захотел?

Эмери чуть не закричала от боли и возмущения. Не важно, к каким знахарям он ходил, этого недостаточно. Она не успокоится, пока не испытает все средства, и не единожды. Мириады чувств плескались в ее душе и превратились в решимость. Она не позволит ему умереть! Должен же найтись кто-то, кто сможет его вылечить, скажем, монах-лекарь при госпитале, какая-нибудь знахарка или…

Она внезапно пронзила его острым взглядом:

— А что говорит ваш отец?

— Он не знает.

— Что? — Эмери застыла, не в силах поверить.

Он повернул голову и посмотрел на нее.

— Я не хочу, чтобы родные видели меня в таком состоянии, — внезапно зарычал он. — И надеялся, что вы тоже никогда не увидите.

— Что? Но почему? Думаете, меня интересует только то, что вы — великий рыцарь? Или я могу пасть так низко, что в трудную минуту вас брошу? — Гнев придал ей сил. Лучше он, чем горе, угрожавшее ее поглотить. — Вы оказываете плохую услугу себе и своей семье. Неужели гордыня столь велика, что ради нее вы готовы лишиться радостей отчего дома? Отказываетесь от возможности увидеть родных из-за своего… тщеславия?

— Стремление уберечь семью от скорби и разочарования, что владели мной весь прошлый год, это не тщеславие. — Его темные глаза вспыхнули. — Я не хочу, чтобы моими последними воспоминаниями стали их горе и жалость. Вам легко презирать мое решение, поскольку понятия не имеете, через что я прошел.

Он хотел сказать что-то еще, но в этот момент в комнату постучали. Желая поскорее закончить спор, Эмери поспешила к двери. Если Гай и слышал разговор на повышенных тонах, то никак этого не показал. Он вошел в комнату с блюдом, на котором лежала скудная еда: твердый от старости сыр, сморщенные яблоки и немного хлеба.

— Ему нужен крепкий мясной бульон и травяной отвар, чтобы сбить жар, — тревожно сказала Эмери.

Гай покачал головой:

— Внизу мало что можно сыскать.

Они обменялись взглядами, не желая обременять лорда дополнительными заботами. Впрочем, Гаю удалось запалить в очаге небольшой огонь, и Эмери смогла заварить травы, не перегревая комнату. Она только жалела, что мало ингредиентов, и с тоской вспомнила запас трав, который когда-то держала в Монбаре.

Но и того немногого хватило, чтобы лорд де Бург скоро заснул. Эмери с облегчением опустилась на пол рядом с кроватью. Скопившееся за день напряжение навалилось всей тяжестью. И если бы не настояние Гая, она так бы и осталась голодной. Оруженосец терпеливо ждал, пока она насытится, попутно присматривая за готовящейся пищей для хозяина.

— Вы — знахарка? — с надеждой и отчаянием спросил он, когда она закончила.

— Почти нет. — Эмери не хотела, чтобы он заблуждался на ее счет. — То немногое, что мне известно, я почерпнула, когда ухаживала за больным отцом.

Ее слова явно разочаровали Гая. Эмери внезапно заметила, какой он бледный и уставший. Легкомысленный с виду оруженосец за последние часы превратился в надежную опору. Ее внезапно пронзил страх, что он тоже заболевает.

— Ты тоже… болен, как и он? — спросила она. Душу наполнила паника, сердце застучало.

Гай покачал головой и глубоко вздохнул.

— Мы гостили в усадьбе его брата Рейнольда на побережье. Потом отправились домой окольным путем на север через низменные болота, там лихорадка не редкость. Лорд де Бург заболел, а я нет.

Он говорил с виной в голосе, но Эмери понимала — он не виноват, что болезнь его не затронула. Она хотела это сказать, но Гай продолжил, словно избавляясь от тяжкого бремени:

— Нас приняли тамошние жители, им эти болезни хорошо известны, и лорд де Бург быстро поправился. Но потом лихорадка вернулась. И еще раз. И еще. Это лишило его присутствия духа. Он счел, что рыцарь с болотной лихорадкой… никому не нужен.

У Эмери перехватило горло при этой запинке, и она попыталась возразить.

— Я не доктор, — сказала она, — но мне не кажется, что у него эта, как ты ее называешь, болотная лихорадка. У нее определенный цикл и приступы каждые несколько дней, что не позволяет восстановить силы. А на прошлой неделе он выглядел совершенно здоровым.

Гай кивнул.

— Он не болел уже какое-то время, хотя так и не восстановился полностью. С каждым прошедшим днем я все больше надеялся, что болезнь уже не вернется. Но она вернулась. Внезапно, без предупреждения.

Эмери слышала в его голосе настоящую муку. Она чувствовала то же самое.

— Он сильный и раньше уже с ней справлялся, — запротестовала она. — Справится и на этот раз.

Гай безнадежно пожал плечами:

— Я не знаю. Он был всегда самым лучшим, самым способным из братьев. Почти такой же умный и уравновешенный, как Джеффри, хотя больше воин, чем ученый. Но с возвращением болезни стал безрассудным, словно перестал дорожить своей жизнью и твердо вознамерился ее потерять. И отказался вернуться домой, хотя там наверняка бы нашли способ ему помочь.

Эмери с трудом дышала. Перед ней со всей очевидностью раскрылась чудовищная реальность, с которой пришлось столкнуться лорду де Бургу. И как она могла думать, что он живет беззаботно? Покачала головой, удивляясь своей глупости. И как ему удавалось сохранять спокойствие, зная, что над головой дамоклов меч смертельной болезни?

Гай кашлянул.

— Когда он встретил вас, он будто отказался от безрассудства и впервые за много месяцев заговорил о семье. У меня появилась надежда, что он нашел ради чего стоит жить… я хотел видеть его счастливым, хотя, наверное, действовал не теми способами… — Ему не было нужды договаривать — Эмери давно простила оруженосцу сводничество, обняла его за плечи, желая уверить, что не сердится.

Но этот жест словно лишил его остатков самообладания.

— Я хочу домой, — пробормотал он, словно исчерпав все силы. Эмери не могла его за это винить. Он почти год выносил это непосильное бремя. — Граф такой мудрый, я уверен, он нашел бы способ помочь своему младшему. Но я не могу убедить милорда вернуться домой.

Эмери прерывисто вздохнула:

— Должно быть, он хочет избавить отца от подобной ответственности.

Ей было стыдно за свою недавнюю вспышку. Лорд де Бург лишь хочет спасти семью от мук, которые сейчас испытывали они с Гаем.

Основание более благородное, чем тщеславие, но все равно ошибочное.

Эмери резко проснулась оттого, что кто-то позвал ее по имени. Усталость держала ее мертвой хваткой, убеждая снова отдаться сну, но она заставила себя проснуться. Голос звал тихо, но очень настойчиво. Девушка вся сжалась, боясь увидеть зависший над головой кривой меч.

Она нащупала в темноте нож и приготовилась вскинуть его ответным ударом на сарацина, управляющего или еще кого-то. Но, открыв глаза, увидела Гая, который склонялся над ней, касаясь плеча. Эмери с облегчением выдохнула, радуясь, что не успела ударить.

— Он зовет вас, — тихо сказал оруженосец.

Эмери вскочила и мгновенно оказалась подле больного.

— Я здесь, — дрогнувшим голосом произнесла она.

Лорд де Бург пробормотал в ответ что-то неразборчивое. Эмери коснулась его лба, желая успокоить, и с испугом ощутила, как он горит.

— У него страшный жар, — прошептала она.

Гай в ответ быстро разворошил огонь в очаге и подлил воды в травяное варево. Но все равно, казалось, прошла вечность, прежде чем им удалось напоить больного отваром. В конце концов он успокоился и заснул, но Эмери не стало легче.

— У меня лишь малая часть нужных трав. Достань я остальные, это облегчило бы и лихорадку, и любую другую боль. Но здесь я ничего не могу поделать.

Гай кивнул:

— Здесь не место для лорда. Он бы и не стал тут задерживаться, если бы знал, с чем столкнется. Странный управляющий, полное отсутствие слуг и пищи. У нас нет времени выяснять, что тут происходит.

С этим трудно не согласиться, но разве у них был выбор? Эмери ничего не ответила, Гай погрузился в молчание. Потом поднял голову и посмотрел на нее с выражением, которого она у него никогда не видела. В нем читались облегчение и решимость.

— Завтра мы попытаемся посадить его на коня и, если получится, отправимся отсюда прочь, — пояснил он.

Эмери не чувствовала себя в безопасности в пустом замке без малейших удобств и с жуликоватым управляющим. Но куда-то ехать ей еще опаснее. А если ему станет хуже, что тогда? Да и куда им ехать? Их всегда направлял великий рыцарь, а сейчас не в состоянии это сделать. Наверное, стоит остаться здесь и немного подождать. Однако жесткий взгляд Гая говорил лучше слов.

— Нас теперь двое, — произнес он, словно убеждая и ее, и себя. — Он в меньшинстве.

Эмери удивленно моргнула. Оруженосец обязан служить желаниям лорда, а не их собственным. Но его решимость только окрепла.

— Если придется, дадим ему по голове или подсыплем снотворного, но доставим по назначению, — заявил Гай.

Эмери широко раскрыла глаза.

— Куда именно?

— К Джеффри де Бургу.

Николасу удалось забраться в седло, и он счел это большой удачей. Сколько бы Эмери ни накачивала его своим зельем, у него все равно болело тело, словно его беспрерывно били все шестеро братьев. К несчастью, это ощущение ему слишком знакомо.

«Вот что бывает, когда тоскуешь по приключениям», — подумал он. Братья переженились и разъехались, сражались со своими проблемами, а он изнывал дома от безделья. Отец дал ему больше обязанностей, но от них взвыл бы даже Джеффри, настолько они скучны. Во всяком случае, он так себе тогда говорил.

И он этому воспротивился. Хотелось, подобно старшим братьям, посмотреть мир и поучаствовать в приключениях, а уже потом осесть дома с бухгалтерскими книгами. Поэтому он покинул отчий дом, желая увидеть и узнать то, что, как казалось, он упускает.

Правда, вместо впечатлений и приключений он обрел смертоносную лихорадку, которая выбила из него все дебурговское самохвальство. Хорошо это или плохо, но они с братьями обладали могуществом и привыкли повергать в ужас противников. Это не столько уверенность, сколько вера в победу, и она сослужила им хорошую службу. Николас видел, как братья одерживают верх над врагами, и поверил, что для них нет ничего невозможного.

Но его предало собственное тело. Он не мог себя излечить. И, похоже, никто не мог. Гай не раз настаивал на возвращении, но Николас не хотел, чтобы родные запомнили его ослабевшим, больным, почти не способным мыслить.

Наверное, здесь примешивалась гордость, в этом Эмери права. Он не хотел, чтобы здоровые братья его жалели. Уж тем более напоминать, что они тоже смертны. Сейчас он уже не помнил всех причин, что удерживали его вдали от дома. Не помнил даже, когда они в последний раз были вместе. Только почему-то тосковал по ним до боли в сердце. Или от лихорадки?

Он прошел через стыд, возмущение, горе и отрицание, пока не принял свою болезнь. Потом появился госпитальер, и Николас обрел цель в жизни. А знакомство с Эмери дало нечто еще большее.

Она напомнила ему о радостях жизни. Она так безгранично верила в своего брата, что он затосковал о семье. Эта тоненькая девушка в мужской одежде утвердила его в вере, что нет ничего более могущественного, чем сила любви. Возможно, именно этого он искал все время.

Николас покачал головой и от этого едва не завалился на бок. Но чьи-то руки тут же обхватили его покрепче, он ощущал за спиной Эмери, которая поддерживала его, помогая сидеть прямо. Как ему только пришло в голову отказываться от путешествия в объятиях любимой женщины?

Эмери убеждала себя, что к вечеру они будут в безопасности. Лорд де Бург получит необходимый уход и заботу, и они смогут отдохнуть. Она не могла думать ни о чем другом. Все ее неприятности и даже исчезновение Джерарда меркли по сравнению с бедой великого рыцаря. Она понятия не имела, что будет делать, когда он окажется в кругу родных, и просто сосредоточилась на том, как его к ним доставить.

Гай старался, как мог. Он только раз был в поместье Джеффри де Бурга и сейчас старался выбирать многолюдные дороги, чтобы спросить направление. Эмери этому только радовалась, чувствуя себя одинокой и беззащитной на пустынных дорогах. Они все равно с подозрением относились к каждому приближавшемуся всаднику, сарацину или оруженосцу погибшего тамплиера. Или любого другого, желающего им навредить.

Эмери хватало забот не дать лорду клониться в сторону. Она устала удерживать его вес и поменялась местами с Гаем. Они погрузили кольчугу и другие вещи на свободного коня и поставили его в хвосте на поруках Эмери. И без того трудное и утомительное путешествие усугублялось ее тревогой за рыцаря, который с каждым часом все больше слабел.

День уже подходил к концу, а вокруг не было видно никаких признаков искомого места. Эмери испытала легкий приступ паники. Ей не нравились эти незнакомые места с высокими утесами и виднеющимися вдали ясенями. Если бы не вересковые холмы, она бы решила, что они забрели куда-то за пределы Англии.

Ее пробирала дрожь при мысли, что придется съехать с дороги и устроить привал в этом странном месте. Она настойчиво убеждала Гая еще раз спросить у кого-нибудь правильное направление. Впереди как раз замаячил крестьянин с груженой телегой, но, когда Гай спросил его об Эйшил-Менор, тот отрицательно покачал головой, словно никогда не слышал о подобном месте. У Эмери упало сердце. Неужели они заблудились?

— Это поместье раньше называлось Фицхью-Менор, — сказал Гай. — Теперь им владеет Джеффри де Бург.

— А, крепость Фицхью!

К облегчению Эмери, седовласый старик кивнул и показал им дорогу. Они даже не остановились поесть и продолжали идти, надеясь, что на вершине очередного холма вот-вот покажется долгожданный замок. Однако вскоре Гай устал удерживать в седле хозяина, и пришлось сделать привал.

Эмери спешилась и подбежала к ним, хотя с земли мало чем могла помочь.

— Сколько еще до замка? — спросила она.

— Не так уж и много, — ответил Гай, избегая ее взгляда.

Эмери подумала, знает ли он вообще, где они находятся. Если уже когда-то подъезжал к замку, пусть и с другой стороны, он должен узнавать окрестности. Может, просто ее утешает?

— Я бы предпочла услышать правду, а не убаюкивающую ложь.

— Тот человек сказал, что Эйшил недалеко, — рявкнул Гай, и Эмери поняла, что его терпение тоже почти на исходе. Наверное, цепляется за ложную надежду, вряд ли ей стоит его винить. Что им еще остается?

Гай выбрался из-за спины лорда де Бурга и как можно более аккуратно спешился.

— Нам придется положить его на седло.

— Он тебе не мешок с зерном! — возмутилась Эмери. И поправилась, услышав в своем голосе визгливые нотки: — Ему же плохо!

— И станет еще хуже. — Гай повернулся к ней. — Думаете, я не знаю, что будет дальше? Все начинается с болей и лихорадки, потом ноги покрываются сыпью, все тело распухает… — Он умолк, не закончив.

Эмери яростно сморгнула подступившие слезы.

— Значит, мы сделаем то, что должны, — сказала она, снова обретая дар речи.

Вдвоем им удалось перекинуть рыцаря через седло, как куль с овсом. Он почти не реагировал, но дышал, и это давало Эмери надежду. Уже не долго, уговаривала она себя. Скоро у них будет и пища, и лекарственные травы, и безопасность. Во всяком случае, она на это надеялась.

— Теперь придется идти пешком, — сообщил оруженосец.

Эмери в ужасе уставилась на него и осознала, что невозможно ехать верхом, когда лорд де Бург в таком неустойчивом положении. Но идти пешком значило передвигаться почти черепашьим шагом. Слишком медленно. Как бы близко ни находился замок, они не смогут сегодня до него добраться. Она посмотрела на заходящее солнце и перевела взгляд на Гая. Тот, не дрогнув, взглянул ей в глаза. Оба понимали, что нет иного выбора.

В этот момент они услышали шорох. Еле слышный, но отчетливый. Эмери тревожно оглянулась, но ничего не увидела. Только покачивающиеся от ветра травы и листья. Может, порыв ветра, но он напомнил, что они в опасности. Особенно теперь, когда их защитник безвольно лежал поперек лошади. Они находились в лощине, которая скрывала обзор сзади и спереди и лишала любой возможности защититься.

Эмери понимала: если рядом прячется сарацин, они не могут ему противостоять. Она замерла и напряженно прислушалась, но услышала только затрудненное дыхание лорда де Бурга. Ветер стих, и ничто больше не нарушало летнюю тишь. Эмери и Гай ждали нападения, готовые в любой момент сорваться с места.

Внезапно они услышали чей-то крик. Уже не было времени прятаться или придумывать планы обороны. Оставалось ждать на месте, с двух сторон охраняя лорда. Эмери выхватила меч и повернулась в сторону приближавшихся к ним людей.

За криком последовал не призыв к атаке, а звуки, напоминавшие… неужели пение? Эмери озадаченно посмотрела на Гая. Тот пожал плечами, но остался на изготовку. Она подумала, что это может быть такая изощренная тактика — отвлечь внимание и застать врасплох.

Ей показалось, она слышит топот копыт и скрип колес, но их трудно было расслышать сквозь мужской голос, выводивший мелодию. Песня была незнакома и содержала некоторые вольности при описании женских прелестей. У Эмери заалели щеки.

Но она не позволила себе расслабиться. Наконец наверху холма что-то показалось. Она затаила дыхание и поняла, что различает голову коня. Не боевого, а тяглового фермерского, тащившего за собой телегу. Вскоре она узнала и повозку, и правившего ею седого мужчину. Тот самый человек, что недавно показал им дорогу. Неужели он лгал? Трудно представить, что такой дружелюбный старик может принадлежать к стану врагов, но сейчас Эмери была готова заподозрить кого угодно.

Пение прекратилось. Старик их заметил и остановился. Покрасневшее лицо и безошибочный аромат все объясняли.

— Добро вам, попутчики! Я отвез сыра своему брату, а он дал мне взамен отличного эля, — сообщил тот, похлопывая по стоящим на телеге бочонкам. — Естественно, я не мог его не отведать, — добавил он и широко улыбнулся, открывая дыру от отсутствующего зуба. Затем нахмурил брови, словно припоминая предыдущую встречу. — Что, опять заплутали? А куда направляетесь?

— В Фицхью-Менор, — ответил Гай. — Но мы так туда и не добрались, хотя хозяин уже опаздывает. Он немного перебрал эля. — И кивнул на лорда де Бурга.

Эмери удивленно моргнула, потрясенная его враньем. Она и не думала, что Гай такой находчивый, и восхитилась. Пьяный, в отличие от больного, никого не пугает. Крестьянина подобное сообщение изумило.

— Ну так бросьте беднягу позади бочек. Покуда он не доберется до них, я готов его подвезти, — предложил он, сопровождая слова широким жестом.

Эмери отнеслась к такому предложению с недоверием, но Гай не дал ей возможности заспорить. Они вдвоем устроили рыцаря на телеге. Эмери не захотела оставлять его одного, поэтому Гай привязал ее лошадь позади повозки, а сам взобрался на коня лорда де Бурга и взял под уздцы своего.

К счастью, дно телеги покрывала солома, так что остаток пути сулил больше удобств, чем изначально предполагалось. Эмери втиснулась между ним и бочками, положила голову рыцаря себе на колени. Осторожно убрала с его лица темные пряди. Она не могла полностью довериться новому знакомому, тем не менее чувствовала, что напряжение начинает спадать. Впервые за весь день. Правда, стоило немного расслабиться, как она вновь услышала поблизости слабый шорох.

С бьющимся сердцем огляделась по сторонам, но ничего не увидела. В этот момент телега качнулась вперед и поехала, заглушив остальные звуки.

Глава 13

Когда они добрались до места, солнце уже почти опустилось за горизонт, но вот впереди показались зеленые холмы, и Эмери чуть не расплакалась от облегчения. Будучи владением де Бурга, Эйшил тем не менее оказался поместьем, а не замком вроде Кэмпиона или Стокбруфа. Он был значительно больше Монбара и хорошо защищен крепостной стеной.

На стене, что окружала дом вместе с хозяйственными постройками, ни одного часового, но, едва они въехали внутрь, их тут же остановили. Гай сразу вышел вперед и заговорил, перекрывая пьяное приветствие возницы-крестьянина. Стражник бросил острый взгляд в сторону лорда де Бурга, и их тут же пропустили. Должно быть, кто-то сразу поторопился сообщить об их приезде, поскольку не успели они добраться до дома, как им навстречу выбежал мужчина.

Он был так похож на Николаса, что Эмери с изумлением переводила взгляд с одного на другого. Впрочем, при ближайшем рассмотрении она поняла, что Джеффри де Бург старше и степеннее Николаса. Тонкая фигура, мягкие черты лица. Во всяком случае, по сравнению с братом.

Интересно, возникнет ли между ними связь, подобная той, что сложилась у нее с Николасом? Эмери изучала его лицо, ожидая, что он встретится с ней глазами. Он посмотрел ей в глаза, она ничего не почувствовала. Он прошептал слова благодарности и быстро оказался рядом.

Внезапно Николас пришел в движение, причем без ее помощи, его подхватили сильные руки брата. Джеффри что-то повелительно прокричал, и их тут же окружили слуги, оттесняя Эмери. Она пыталась следовать за ними, но в главном холле дома их сразу поглотила толпа домочадцев. У девушки подкосились ноги от усталости и переживаний. Дрожа всем телом, она привалилась спиной к стене и съехала на пол.

Как хорошо, что им удалось доставить сюда великого рыцаря! Теперь он может спокойно поправляться. Раньше она не могла думать ни о чем другом, но теперь ее задача выполнена. И что дальше? Разве она может претендовать на что-то у лорда де Бурга или его родных? Какая-то странная женщина в мужском платье. Ее собственные проблемы меркли по сравнению с проблемами Николаса, но никуда не девались.

Ощущая полное опустошение, Эмери подумала, не уйти ли ей тем же путем, каким пришла. Выскользнуть в сгущающиеся сумерки и вернуться к той жизни, что ее ожидала. На объяснения и прощание не хватит душевных сил. Пусть не будет ни того ни другого, но… Представив, что никогда больше не увидит рыцаря, Эмери закрыла лицо руками.

Несмотря на отчаяние, она ощутила чье-то присутствие. Кто-то мягко тронул ее за плечо. Эмери подняла голову и увидела перед собой очень красивую женщину с густыми огненно-рыжими волосами, собранными на затылке, и в изысканном платье. Она стояла перед ней на коленях и теперь наклонилась ближе.

— Эмери? Вы можете встать?

Сейчас ее выбросят вон? Эмери кивнула.

— Тогда пойдемте, — позвала женщина. У нее был низкий, хрипловатый голос. — Вам нужен отдых.

И не успела девушка запротестовать, как ее быстро поставили на ноги. Изящная женщина обладала удивительной силой. Эмери удивленно посмотрела ей в глаза. Они были необычного янтарного цвета.

Женщина сказала, что ее зовут Элени, и, если бы не почтение слуг, Эмери бы даже не догадалась, что она и есть хозяйка дома. Леди де Бург не расточала дух величия, чего можно было бы ожидать от благородной леди ее положения. Элени лично отвела Эмери в комнату, где уже ожидала постель и ванна, и пообещала вскоре прислать ужин.

Эмери так устала, что не чувствовала в себе сил ни есть, ни мыться, ни раздеваться, однако молчаливой леди с проницательным взглядом удалось ее убедить этим заняться. И заодно рассказать всю историю. Позже Эмери не могла вспомнить, чтобы та ее о чем-то расспрашивала. Она сама рассказала об отчаянных поисках Джерарда, присланной им статуэтке и убийствах.

Элени внимательно слушала, почти не прерывая. Она не относилась к пестующим леди-наседкам, но Эмери все равно испытала облегчение оттого, что с кем-то поделилась. Элени не выказала недовольства ее историей и предложила показать статуэтку мужу.

— Джеф наверняка сможет сказать, что это такое. Он знает все на свете, — сказала она, и гордая улыбка тронула ее губы.

Затем пожелала Эмери спокойной ночи и направилась к двери, но на пороге вновь обернулась:

— Мой муж может справиться с любой неприятностью. А если нет, его отец сможет.

Взявшись за щеколду, леди пристально посмотрела на Эмери, словно убеждая гостью проникнуться ее словами. Но Эмери закрыла глаза и притворилась спящей. Элени знала еще не все. Были вещи, которые даже графу Кэмпиону изменить не под силу.

Эмери проснулась довольно поздно. Ее разбудило яркое солнце и детский смех где-то неподалеку. Она поморгала и откинулась на мягкой постели, на этот раз ее сердце не застучало от паники при виде окружающей обстановки. Но вскоре к ней вернулись переживания. Эмери понимала, что вместо того, чтобы зарываться в подушки, надо посмотреть в лицо неизбежному.

Она не представляла, чего ожидать от родных Николаса. Честно говоря, до сих пор она вообще думала только о том, что обязательно нужно до них добраться. И ее бы нисколько не удивило, если бы они выкинули ее из дома за ухо, как нашкодившего щенка. Девушка в мужском обличье!

Однако де Бурги приняли ее без вопросов и осуждения, распахнули перед ней двери своего дома. Не такого большого и роскошного, как Стокбруф, но полного света, любви, чистоты. Долгожданный приют посреди опасного мира, прекрасное место, где царит дух добра и процветания.

Но это не ее дом, не ее прибежище. Прошлой ночью она долго ворочалась, раздумывая над своим будущим. В ней боролись страхи, тоска и чувство долга. И, несмотря на решимость, надежды и планы, она смогла прийти только к одному заключению.

Поиски Джерарда подошли к концу.

Эмери больше не могла просить лорда де Бурга исполнить обещание. Она хотела, чтобы он отдохнул и восстановил силы для других клятв и приключений. Но для нее уже слишком поздно.

Совсем недавно она считала, что может самостоятельно продолжать поиски, но последние двое суток ясно показали, что это невозможно. Путешествовать, не зная дороги и без какой-либо защиты, само по себе достаточно трудно. А она ничего не знает об этих землях и понятия не имеет, где искать Джерарда. Если лорд де Бург не сумел его отыскать, как она сможет?

О возвращении домой она даже не думала. Слишком большое расстояние, а ее ресурсы слишком ограниченны, да и опасности чересчур реальны. Даже если бы ей и удалось вернуться, как жить? Куда податься? Ее не ждет ничего хорошего. Она бросила свои обязанности, желая помочь брату, и ничего не вышло, невозможно далее оттягивать неизбежное.

Пришло время вернуться к своим обязанностям. Здесь недалеко есть безопасное место, где она могла ими заняться, если получится. Может, даже удастся попросить кого-нибудь справиться о брате и впоследствии получить от него весточку, особенно если он снова вернется в лоно церкви. Оставалась только эта надежда.

Внутри поднялась буря чувств, которые она переживала ночью, — потерять одновременно и Джерарда, и своего… спутника казалось совершенно непереносимым. Эмери проглотила ком в горле и заставила себя сосредоточиться на предстоящей задаче. Если что-то причиняет боль, лучше поскорее с этим покончить. И без всяких слезных прощаний, которые могли ее выдать.

Она подумала было попросить у де Бургов кого-то в сопровождение, но не хотелось, чтобы они знали, куда она направляется. Кроме того, она бы чувствовала себя неловко, делясь с хозяйкой дома своими планами, которые та могла не одобрить. Элени вела себя очень дружелюбно, но в ней чувствовалось затаенное внутри пламя, и Эмери не хотелось проверять ее доброту на прочность. Она и так наговорила лишнего за долгий вчерашний разговор.

Покинув уютную постель, Эмери решила, что постарается не попадаться на глаза хозяйке дома. Она поискала свою мужскую одежду, но ничего не обнаружила. Так и стояла в одной сорочке посреди комнаты, пока в дверях не показалась Элени. Леди де Бург принесла кубок разбавленного вина и стопку женского платья с туфельками.

При виде красивой, хотя и простой, льняной юбки Эмери с удовольствием за ней потянулась. В отличие от ярких нарядов, что она носила в Стокбруфе, эта вещь была цвета приглушенной зелени, который подходил ей намного больше. Однако в подобной одежде трудно выскользнуть из Эйшила незамеченной. Эмери попросила вернуть ей вещи брата, но получила ответ, что их забрали в стирку.

Эмери в замешательстве посмотрела на леди Элени, едва ли можно повторять просьбу, не навлекая на себя подозрений. Хозяйка же, казалось, не замечала ее напряжения. Эмери подумала, сильно ли она себя вчера выдала. Но все равно у нее нет выбора, кроме как облачиться в великодушно выделенную одежду. Вскоре она уже садилась за невысокий стол, накрытый для позднего обеда.

Побыть в Эйшиле не составляло труда, но мысли об отъезде взвинчивали нервы. Ей не терпелось осуществить побег, пока она не растеряла остатки смелости. Эмери подозревала, что чем дольше она здесь задержится, тем труднее будет уйти.

Глубоко погрузившись в собственные мысли, она не замечала обращенного на нее внимания, пока не ощутила, что кто-то дернул ее за юбку. Она увидела, что рядом стоит маленький мальчик, лет двух, не больше, и пристально на нее смотрит. Густая шапка темных волос, огромные карие глаза… он так походил на Николаса. Эмери чуть не ойкнула.

— Майлз обожает общаться, прямо как его отец, — покачала головой Элени. В ее голосе звучала такая любовь, что стало ясно: мальчик — ее сын.

Она смотрела на ребенка с такой нежностью, что Эмери на миг позавидовала ей.

Юбку снова дернули, и она вновь посмотрела на мальчика. Тот протянул к ней ручки, она обняла его, чувствуя, как сердце сжимается в тоске. Обнять своего малыша ей не суждено. Она выпустила ребенка из объятий, и тот вернулся к матери и старшей сестренке, что застенчиво стояла неподалеку.

Ей внезапно захотелось в последний раз взглянуть на Николаса, словно это могло облегчить страдания. Как глупо! Но когда Элени именно это ей предложила, Эмери не нашла в себе сил отказаться.

Первым, кого они увидели, был Гай, он спал на полу, у двери хозяина. Эмери тут же пожалела, что не может быть рядом с Николасом. Но она не оруженосец, не родственница и не знахарка и не может требовать, чтобы ей позволили с ним остаться.

Она прошла мимо Гая и Джеффри в комнату и приблизилась к постели Николаса. Он спокойно спал.

Эмери давно знала, что этот день когда-то наступит, но представляла его совсем по-другому. Она думала, что найдет Джерарда, и это смягчит боль расставания. И уж конечно, не предполагала, что в последний раз будет видеть его больным и спящим и не сможет сказать ему то… что в ее силах. Она убеждала себя, что так даже проще, но почему-то совсем этого не чувствовала.

Она чуть наклонилась к Николасу и несколько минут смотрела в его прекрасное лицо, запечатлевая в памяти каждую черточку. Сможет ли он вот так же вспомнить ее, когда выздоровеет? И она с болью поняла, что лучше бы нет. Оставалось надеяться, что на этот раз он совсем поправится и проживет долгую жизнь в окружении любящих людей.

Эмери быстро заморгала и, протянув руку, потрогала его лоб. К ее облегчению, жар спал. Она медленно погладила его по волосам, отодвигая упавшую на глаза челку, и отстранилась.

— Лихорадка ушла, — произнесла она, когда вновь обрела способность говорить.

— Пока да, — откликнулся Гай. — И брат лорда де Бурга сейчас ищет в своем кладезе знаний средство для излечения.

В отличие от вчерашнего оруженосец выглядел отдохнувшим и полным надежд.

— Думаю, оно скорее отыщется в Кэмпионе, но я уже послал весть нашему отцу. Возможно, у него есть какое-то понимание этой болезни, — сказал Джеффри, с надеждой вздохнул и поблагодарил Эмери, что она привезла домой брата.

— Это Гай все сделал, — ответила она.

— Но он все же полагался на вас, — улыбнулся Джеффри и, не дав ей возразить, продолжил: — Мы перед вами в неоплатном долгу. Если вам что-то понадобится, любая услуга, вы только попросите.

Подобное предложение привело Эмери в замешательство. На мгновение пришло в голову, что он каким-то непостижимым образом в курсе ее проблем. Правда, Гай и Элени уже знали ее историю и, без сомнения, обсудили с Джеффри. Гай даже мог предложить, чтобы Джеффри обязался помочь Монбарам взамен обещания, что Николас дал Джерарду. Но она и так причинила этой семье достаточно неприятностей, а Гай столько для нее сделал. Эмери понимала, что не может просить большего, о чем сообщила просто и вежливо.

Джеффри не менее вежливо кивнул:

— Тем не менее я весь к вашим услугам. На случай, если вам что-нибудь понадобится от меня или моей семьи. А пока, как я понимаю, у вас есть вещь, которую вы хотели мне показать?

С тех пор как Николаса свалила болезнь, Эмери почти забыла о статуэтке, которая сыграла такую большую роль в их жизни. Но сейчас она посмотрела на Гая, и тот извлек из вещей Николаса потертый кожаный мешок.

Эмери задержала дыхание, пока Джеффри разворачивал старую тряпицу, дюйм за дюймом обнажая золотую поверхность. Ей показалось, что статуэтка блестит еще ярче, должно быть, это из-за сумрака спальни. Однако даже сейчас, несмотря на неприятности, вещица внушала благоговение.

В комнате повисло молчание.

Джеффри поднял статуэтку выше, на какой-то миг Эмери даже показалось, что она засияет магической силой, как когда-то говорил Гай. Будь так, она бы попросила у нее вылечить человека, который лежал сейчас в постели, безучастный к ее присутствию. Если поблескивающий идол обладал восточной магией, то никак себя не проявил.

Гай явно думал о том же.

— Не может ли эта штука обладать какой-то неизвестной для нас силой? — нервно спросил он, нарушая тишину.

— Полагаю, все зависит, с какой стороны посмотреть, — как всегда прагматично заметил Джеффри. — Она видела и наступление армий, и гибель правителей, и завоевание мира. Талисман ли это или лишь красивый атрибут власти?

Эмери озадаченно посмотрела на него. Джеффри повернулся, держа статуэтку:

— Это, друзья мои, булава непревзойденнейшего воина, строителя империи. Когда-то он был царем Македонским, но во всем мире известен как Александр Великий.

Сверкнув почти такой же, как у брата, улыбкой, он повел их в библиотеку, заваленную поразительным количеством рукописных книг. В основном они были посвящены астрологии, медицине и другим наукам, о которых Эмери никогда не слышала. Кроме того, здесь хранились рукописи по истории античного мира. Одну из них и раскрыл Джеффри. Показал на большую, тщательно выписанную иллюстрацию, изображавшую восседавшего на троне правителя.

Эмери наклонилась над старым рисунком. Правитель на троне держал длинный жезл с замысловатой резьбой. Один конец жезла упирался в пол, второй поднимался выше плеч правителя, его венчала золотая человеческая фигурка. На блестящей скульптуре ничего не было, кроме набедренной повязки и высокой шляпы.

— Это она! — выдохнул Гай. — Это идол!

— Это церемониальная булава, — прояснил Джеффри. — Она принадлежала Александру Великому и явилась свету после того, как он взошел на египетский трон. Легенды гласят, что он в полном одиночестве отправился в далекий храм бога Солнца в поисках подтверждения своей божественной силы. Что там случилось, никто не знает, но он вернулся назад с этой золотой статуэткой, изображением бога, заявляя, что тот его предок.

— Но как она оказалась в Англии? — ошеломленно спросил Гай.

— А как здесь оказываются все вещи с Востока? Прибывают вместе с теми, кто был на Святой земле. Разумеется, я могу догадываться, но, если сложить вместе все, что вы рассказали, можно предположить, что Роберт Бланшфор и еще один человек, или не один, наткнулись на это сокровище во время тамплиерской миссии. Когда Бланшфор вернулся на родину, оно каким-то образом попало в чужие руки и, скорее всего, еще несколько раз поменяло хозяина, прежде чем оказалось у Джерарда Монбара.

— Возможно, хранилось в тамплиерской общине как реликт или трофей, — предположила Эмери, не обращая внимания на удивленного Гая.

Джеффри степенно кивнул:

— Очень возможно, учитывая, что со времени возвращения Роберта Бланшфора прошли годы. Кроме того, вероятно, промежуточные владельцы видели в этой статуэтке лишь кусок золота и не представляли ее истинной ценности.

В комнате снова наступила тишина. Все раздумывали над скрытым смыслом сказанного. Даже Эмери понимала, что такого талисмана жаждал бы не то что простой солдат, отправившийся на войну, от него не отказался бы и генерал, и любой правитель. А кто-то мог бы даже попытаться создать собственную империю, заявив, что в булаве заключена великая сила Александра Македонского.

— Я думаю, одному человеку известна ее истинная ценность, — произнес Гай, понизив голос, будто кто-то мог их подслушать даже сквозь толстые стены Эйшила. — И он хочет ее вернуть.

Эмери лежала в постели с открытыми глазами, в голове вертелись сегодняшние открытия. Гай выдвинул несколько предложений, что делать с булавой Александра Великого. Сказал, что можно преподнести ее королю Эдварду или отдать тамплиерам, которые, рано или поздно, за ней все равно придут.

Джеффри мало говорил, больше смотрел на Эмери по-дебурговски проницательным взглядом. Казалось, он если и не предвидит будущее, то, во всяком случае, знает больше других. Эмери молчала. Она вспомнила разговор с отцом Фарамондом и подозревала, что булава не может принадлежать тамплиерам. И вообще никому в Англии.

Однако не представляла, как вернуть маленького бога Солнца его законному хозяину. В момент слабости она чуть не попросила лорда де Бурга помочь ей, но не могла переложить на него ответственность за булаву. У него жена и дети, которые едва ли захотят, чтобы он подвергался опасности из-за спорного куска золота.

Эмери вздохнула. Николас поклялся помочь Джерарду и неустанно помогал ей, но это задача не для де Бургов. Посылку прислали ей, и именно ей придется собрать всю свою храбрость и поступить правильно. Только бы получилось…

Она до такой степени погрузилась в пугающие мысли, что чуть не закричала от страха, когда в дверь негромко постучали. Но даже сарацину не под силу проникнуть в окруженный крепостной стеной дом и отыскать ее спальню. Ведь не под силу?

Страхи рассеялись, едва она услышала тихий голос Гая. Эмери выдохнула, испытывая облегчение, пока не осознала, что оруженосец не стал бы без серьезной причины будить ее среди ночи. Накинув халат, Эмери поспешила открыть дверь. Она почти не видела в темноте лица Гая, но, когда он заговорил, голос у него сорвался.

— Он зовет вас.

Она сразу последовала за оруженосцем. По дороге Гай сообщил, что состояние Николаса ухудшилось. Ни травяной отвар Эмери, ни средства Джеффри не могли унять лихорадку. Ей показалось, что все обратилось в холодный мрак. Надежды на окончательное выздоровление были преждевременны.

— Я думала, тот приступ будет последним, — сказала она.

Они остановились перед спальней Николаса. Гай мрачно посмотрел на нее:

— Он и мог быть последним.

От скрытого смысла у нее чуть не остановилось сердце, однако удалось переступить порог и войти в комнату. Эмери осознала, что в комнате больше никого нет. Ей позволили побыть с Николасом наедине. Чтобы она с ним попрощалась? К горлу подступили слезы.

— Эмери? — Глубокий голос великого рыцаря стал хриплым, едва узнаваемым.

Эмери сразу выпрямилась и направилась в глубину комнаты.

Когда она остановилась у его постели, к ней уже частично вернулось самообладание.

— Я здесь, — произнесла она и взяла его большую руку в ладони. Рука была горячей, слишком горячей, но Эмери ее не выпустила.

— Они дают мне что-то, чтобы я спал, но я… должен сказать, — заплетающимся языком пробормотал он.

Ей хотелось просить его помолчать и поберечь силы, как просила отца перед смертью. Однако она чувствовала, что другой возможности может не представиться, и обратилась в слух, внутренне сжимаясь от мысли, что ему это стоило.

— Я был не прав… о нас, — прошептал Николас. — Надо использовать каждый день, каждую минуту и брать от жизни все… пока можем. Любовь драгоценна, нельзя ею разбрасываться. — Он поймал ее взгляд и сжал руку. — И тогда для нас не будет ничего невозможного.

Он длинно, прерывисто вздохнул и закрыл глаза. Эмери заморгала, сдерживая обжигающие слезы.

— Я тоже была не права, скрыла от тебя правду. — Горло сжали подступившие эмоции. Она откашлялась и заставила себя продолжать: — Когда мой отец слег, дядя убедил его передать все свое состояние и земли госпитальерам. Взамен они должны были позаботиться обо мне и брате. Таким образом, нередко обеспечивали маленьких детей и вдов, но я не хотела подобного для нас с Джерардом. А когда отец умер, и нас с братом приняли в командорстве, оказалось, мы должны принять сан. Моего брата это более чем устраивало, а вот меня нет.

Эмери заколебалась, но теперь уже не было смысла оттягивать неизбежное.

— Меня переполняло горе, а они настаивали, что я должна подчиниться предсмертному желанию отца. И я, в конце концов, приняла святые обеты.

Вот и все. Она раскрыла тайну, которую столько времени хранила сначала из желания защитить себя, а позже — чтобы защитить мужчину, чью руку она теперь держала в своих ладонях.

— Когда ты нашел меня, я жила одна, сама по себе. Я знаю, в некоторых командорствах дозволяется присутствие женщин, но настоятель в Клерквелле хотел отослать меня в Бакланд, в далекую женскую общину. — У нее сорвался голос. — Я отказалась, и тогда мы сошлись в некотором компромиссе.

Компромисс, который она нарушила своим самовольным уходом. Вот почему сейчас собиралась отправиться в Бакланд. Может быть, женщины отнесутся к ее проступку более снисходительно. Хотя все равно придется платить за это всю оставшуюся жизнь.

Эмери низко опустила голову.

— Принимая обеты, я не видела иного выхода. В моем маленьком мирке не было надежды на будущее. Я и представить себе не могла, что в мою жизнь войдет странствующий рыцарь и меня станут соблазнять уже невозможные вещи. Я захочу того, что никогда не смогу получить. — Эмери глубоко вздохнула. — Я не могла представить, что встречу… тебя. — Она подняла глаза на Николаса.

Он лежал неподвижно, и на какой-то ужасный миг ей показалось, что он навсегда покинул этот бренный мир. Потом она заметила, как медленно вздымается и опускается его широкая грудь, и поняла, что он жив. Одновременно ей пришлось признать последнюю истину, которую она скрывала даже от себя самой.

Она любит этого мужчину.

У нее стиснуло сердце так, что стало трудно дышать, и понадобилось какое-то время, чтобы продолжить.

— Ты вошел в мою жизнь и привнес желание следовать за тобой куда угодно, — призналась Эмери. У нее сорвался голос, когда она посмотрела на распростертую фигуру на кровати. — Прошу, не уходи туда, куда я не смогу за тобой пойти. Ты ведь обещал, что никогда меня не оставишь.

Но он не подавал никаких признаков, что слышит ее. Эмери уронила голову на постель, беззвучно давая выход своему горю.

Должно быть, она заснула, потому что следующим, что она осознала, были чьи-то голоса, тихие и повелительные. Кто-то распахнул ставни на окнах. В спальню вернулся Гай. С ним сонный Джеффри и какая-то пожилая женщина с миской воды. Эмери внезапно вспомнила, что из одежды на ней только халат да ночная рубашка. Пробормотала извинения и выскользнула из комнаты, пока остальные занимались Николасом.

Увидев ее в коридоре, кто-то из прислуги предложил ей поесть, но при одной мысли о пище желудок взбунтовался, она отрицательно покачала головой. Вернулась к себе в комнату и устало прислонилась к двери. Эмери знала, что уже не найдет отдыха.

Она принялась механически поправлять одеяла и вдруг застыла, резко втянула воздух, не в силах поверить представившемуся зрелищу. На подушке лежал ярко раскрашенный кусок пергамента. Она потянулась к нему дрожащими пальцами, но тут же в ужасе отдернула руку.

Карта восточной игры.

Эмери едва подавила крик. Она таращилась в начертанный на карте рисунок — четыре кривых меча — и уже хотела позвать Гая или сама к нему помчаться, но заметила еще кое-что. На пергаменте виднелась надпись, как на обрывке, что был оставлен на постели в ее доме. Может, Джерард опять оставил для нее послание?

Дрожа, она схватила увесистый листок и сразу поняла: это не почерк брата. И не латынь, на которой он мог бы писать. Она прочла текст и ощутила, как все вокруг закачалось. Листок пергамента выскользнул из ослабевших пальцев.

«Если хотите его вылечить, верните то, чем завладели».

Эмери тупо уставилась на упавшую карту с ее зловещим рисунком и отвратительным посланием. Первым порывом было брезгливо отступить в сторону. Обещание излечения наверняка лишь приманка, отчаянная попытка завладеть статуэткой. Да и кто, кроме сарацина, мог обладать картой? Только Джерард, отстраненно подумала Эмери. Но брат не стал бы предлагать ей подобную сделку, в каком бы состоянии ума и сердца ни находился. Кроме того, карта явно часть набора, с четырьмя-то одинаковыми мечами.

Эмери недоуменно покачала головой. Сарацин ли это или кто-то еще, но как ему удалось проникнуть в ее комнату в темноте? Она содрогнулась при мысли, что прошлой ночью спала здесь в кажущейся безопасности, а на деле открытая любым нападениям. Негодяй хотел забрать булаву и оставить Эмери умирать, как поступил с ее дядей?

Она инстинктивно вскинула руку, закрывая шею, сердце бешено колотилось, даже оглянулась, словно и сейчас кто-то поджидал ее в темном углу.

Однако в спальне прятаться было решительно негде, и она с облегчением выдохнула.

Это воображение и страхи пересилили голос разума. Возможно, кто-то из замка подслушал ее историю и, соблазненный золотом, придумал такую уловку. Эмери снова посмотрела на карту, лежащую на полу, и отказалась от этой мысли. Как бы ни хотелось отказаться или избавиться от послания, она не сомневалась: оно исходит от сарацина.

И он оставил сообщение именно для нее. Не для Гая или лорда де Бурга. Вероятно, каким-то образом догадался, какую награду ей предложить, или, по крайней мере, знал, над какой неразрешимой проблемой она размышляет. Что ж, теперь она могла дать ответ. Она вернет булаву законному хозяину в обмен на средство излечения великого рыцаря.

Если ее при этом не убьют.

Глава 14

Эмери снова облачилась в мужское платье и послала за Гаем и Джеффри, прося прийти в ее покои. Она не хотела разговаривать у постели Николаса. Мужчины, к чести своей, явились, не задавая лишних вопросов, хотя ее наряд им определенно не понравился. Но прежде, чем они успели высказаться на сей счет, Эмери протянула карту.

Гай ахнул и отшатнулся. Джеффри осторожно взял пергамент и осмотрел его со всех сторон:

— Похожа на предыдущие?

— Да, — мрачно кивнула Эмери.

— «Если хотите его вылечить, верните то, чем завладели», — прочел вслух Джеффри. Гай снова ахнул. — Вы этому верите?

Она кивнула.

Джеффри вздохнул и потер глаза ладонями. «Сколько же времени он не спал?» подумала Эмери.

— Откуда этот человек, которого вы называете сарацином, мог узнать о болезни моего брата? — спросил тот.

— Лорд де Бург терял сознание за день до того, как мы к вам отправились. И пока мы сюда ехали, тоже было видно, что он нездоров. — Эмери посмотрела на Гая. — В какой-то момент нам даже пришлось положить его поперек седла, и мы… довольно громко обсуждали ситуацию. Возможно, он был где-то неподалеку и все слышал.

— Это только доказывает, что он знает о болезни милорда. Но не то, что может ему помочь, — запротестовал Гай. — Он скорее свернет шею милорду, чем вылечит!

Джеффри нахмурился:

— Да, возможно, он играет на наших страхах, но нельзя отрицать, что людям с Востока доступны древние книги и целебные средства, которых мы не знаем.

Гай фыркнул:

— Это просто уловка, чтобы украсть статуэтку!

— Которая, возможно, ему и принадлежит, — тихо заметила Эмери.

Гай не обратил внимания на ее слова.

— Ему нельзя доверять, — заявил оруженосец. — Он убийца и ни перед чем не остановится, чтобы получить желаемое.

Мнение Гая не оставляло сомнений. Эмери посмотрела в глаза Джеффри и увидела в них понимание. Нельзя упускать даже малейший шанс спасти Николаса.

— Тогда мы дадим ему то, что он хочет, — заявила она.

Джеффри медленно кивнул:

— Я сойдусь с ним от имени брата.

Но Эмери отрицательно покачала головой:

— Он оставил послание для меня. Именно я владею булавой и должна ее возвратить.

— Он оставил его для вас, потому что предпочитает иметь дело с кем слабее, — возразил Гай со страхом и гневом.

— Значит, надо проследить, чтобы Эмери была под хорошей защитой, — распорядился Джеффри. — У меня есть здесь несколько рыцарей и пара превосходных стрельцов. Если что-то пойдет не так, они собьют его из своих укрытий.

Эмери покачала головой:

— Он слишком умен, чтобы угодить в ловушку. Он ведь уже побывал в вашем поместье, но никто этого не заметил, и наверняка заметит любую угрозу, даже тщательно скрытую.

Джеффри снова устало вздохнул и потер глаза.

— Тогда я не смогу вас отпустить. Это слишком рискованно.

Гай что-то одобрительно буркнул.

Эмери этого ожидала, но ее невозможно было остановить. Она не стала спорить, повернулась лицом к Джеффри и посмотрела прямо ему в глаза, так похожие на глаза его брата.

— Вы должны понимать: я сделаю что угодно, чтобы помочь ему, — твердо произнесла она.

Джеффри явно разрывался между надеждой на излечение брата и тревогой за девушку.

— Этот человек может забрать у вас статуэтку, но не дать ничего взамен. Или даже убить вас.

Эмери не отвела взгляда:

— Я готова рискнуть.

— Лорд де Бург не захотел бы, чтобы вы так рисковали, — возразил Гай и с надеждой посмотрел на Джеффри. — Милорд, вы ведь послали весть вашему достопочтенному отцу. Он наверняка найдет лекарство и поможет милорду. Давайте подождем от него ответа.

Но Джеффри покачал головой, его лицо опечалилось. Эмери по голосу поняла, о чем он думает.

— Ждать слишком опасно.

Эмери задержалась ровно настолько, чтобы захватить потертый кожаный мешок со статуэткой и надеть свой короткий меч. Это оружие едва ли помогло бы ей устоять против сарацина, который уже убил рыцаря-тамплиера и ее дядю. Но она, по крайней мере, встретит его вооруженной. Особенно если сарацин не знает, что она женщина.

Гай громко рассуждал, где же она будет искать этого человека, но Эмери почти не сомневалась — тот сам найдет ее. Вряд ли он мог появиться в стенах поместья, где его могли захватить в плен или подстрелить, как предлагал Джеффри, потому девушка оседлала коня и отправилась прочь от крепостных стен.

Она не успела особенно испугаться, но, покидая безопасные стены поместья, все равно чувствовала колючий озноб страха. Раньше она была слишком сосредоточена на выбранном пути, но сейчас последствия предстали перед ней в полной ясности. Одно дело противостоять угрозам, если рядом лорд де Бург с Гаем, совсем иное — в одиночку ехать навстречу убийце. Она судорожно вздохнула, пытаясь успокоиться, и тут же застыла, услышав свое имя.

— Эмери!

Она обернулась и, к своему удивлению, увидела, что за ней скачет Гай. Она что-то забыла или Джеффри хочет передать ей неотложное сообщение? Она чуть не вскрикнула от ужасной мысли: вдруг ей сейчас сообщат, что Николасу уже не поможет никакое лечение. Но оруженосец явно не был охвачен горем, только испуган, и Эмери с облегчением выдохнула.

Однако облегчение быстро сменилось опасением, что появление Гая насторожит сарацина и все испортит. Вокруг не было ни души, но Эмери знала — он где-то рядом, наблюдает и выжидает. Она поежилась.

Взмыленный Гай приблизился к ней. Эмери дала ему отдышаться. Ясно, он собирался сообщить ей нечто важное. Однако, когда он заговорил, его слова стали для нее полной неожиданностью.

— Я иду с вами.

Эмери удивленно посмотрела на него, но Гай не дал ей ничего сказать.

— Мы втроем прошли через это испытание, и я не могу отпустить вас одну на встречу с… — Он замолк, не в силах закончить предложение. «С погибелью» или «с верной смертью» подходило одинаково.

Он вскинул руку, на манер лорда де Бурга предупреждая ее протесты:

— Однажды вы спасли мне жизнь, и я сделаю все, что смогу, чтобы спасти вашу.

Эмери покачала головой:

— Ты ничего мне не должен. Вы с лордом де Бургом помогли мне снова стать самой собой. Этого больше чем достаточно. — Глаза обожгли внезапно подступившие слезы, словно это было то самое прощание, которого она так надеялась избежать. Она с трудом сглотнула. — Ты сейчас отпугнешь нашу добычу.

Гай фыркнул:

— Да он постоянно видит нас вместе. И если мы разойдемся, наверняка заподозрит, что я где-то неподалеку в засаде.

Эмери осознала, что он, возможно, прав. Оруженосец, видимо, почувствовал, что она дает слабину, и посмотрел с еще большей решимостью:

— Чтобы нас троих разлучить, нужно нечто большее, чем какой-то там сарацин.

«Если бы он только знал», — подумала Эмери. Она никому не сказала правды, кроме лорда де Бурга. Да и не время сейчас говорить о будущем, надо сосредоточиться на настоящем. Несмотря ни на что, присутствие оруженосца подействовало на нее воодушевляюще.

Эмери понимала, что Гай не рыцарь, да и ее собственные умения ограниченны, но страхи терзать перестали. Теперь ее путь мало отличался от предыдущего путешествия. Недоставало только человека, которому они с Гаем преданы до конца жизни.

Подумав о Николасе, Эмери вспомнила, ради чего за это взялась. Она почти не надеялась получить обещанное и подозревала, что сарацин просто предложил самую вожделенную для нее награду. Даже если люди со Святой земли действительно хорошо понимали в знахарстве, едва ли этот представитель обладал необходимыми познаниями.

Однако вероятность существовала, и Эмери не могла ее упустить. Она продолжала ехать, высматривая признаки чужого присутствия. Дорога стала спускаться под гору, и Эмери снова испытала тревогу. Однако вскоре услышала какой-то звук. Не «говорящий» шелест, который ассоциировался с преследователем, а какой-то странный свист, похожий на чириканье заморской птички. Эмери озадаченно взглянула на Гая. Тот мрачно кивнул в ответ.

Свист шел от развалин старого, заросшего мхом строения. Они свернули с дороги и поскакали в высокой траве. Вдруг перед ними возникла человеческая фигура. Ее явление казалось мистическим, хотя наверняка было лишь хитроумной уловкой. Она словно выросла из-под земли. Ни звука, ни шелеста, просто внезапно появился на высоком сером коне, который казался высеченным из камня, если бы не живые глаза.

Эмери взглянула на сказочного коня, потом на всадника. Ей почему-то казалось, что он будет одет в развевающиеся одежды, как на картинах Святой земли, но поняла, что едва ли он мог бы остаться незамеченным в подобном одеянии.

Он мало отличался от обычного человека, не считая высокого роста и по-рыцарски повелительных манер. Иностранца в нем выдавала только смугловатая кожа, а певучая манера говорить наводила на мысль, что латинский язык ему не родной.

— Она при вас? — спросил он.

— Булава Александра Великого, — кивнув, ответила Эмери. Пройдя столь длинный путь, она внезапно засомневалась, можно ли отдавать такое могущественное оружие предполагаемому врагу. — Что вы собираетесь с ней делать?

— Возвращу ему, — ответил сарацин.

Эмери от изумления распахнула глаза. На мгновение подумала, что они имеют дело с сумасшедшим, но он, видно, догадался о ее мыслях.

— Булаву украли из его могилы.

— Я думала, никто не знает, где похоронен Александр Великий, — отозвалась Эмери.

Сарацин улыбнулся, одновременно выказывая свою просвещенность и пренебрежение к спору. Эмери поняла: продолжать разговор бесполезно. Глубоко вздохнула, подняла кожаный мешок и раскрыла его. Освободила статуэтку от старой тряпицы и, осознавая, что впервые прикасается к золотому идолу, крепче сжала и подняла в воздух. Статуэтка засияла на солнце, озаряя все вокруг теплыми отблесками.

— Отдайте ее мне, — потребовал сарацин.

— Я отдам, — пробормотал Гай.

Но сарацин на него даже не взглянул, он пристально смотрел на Эмери.

Она понимала, что должна сделать это сама.

Так или иначе, но булава будто придала ей сил. Эмери, не колеблясь, приблизилась к незнакомцу и протянула золотую фигурку. Тот, словно пушинку, подхватил тяжелую вещицу и одним движением спрятал. Она просто исчезла у него из рук, словно он факир. Эмери на мгновение показалось, что никакой статуэтки не было вообще.

Затем сарацин поднял голову, и Эмери ощутила на себе его пронзительный взгляд.

— Теперь моя часть сделки.

Эмери приготовилась получить нож в сердце или сокрушительный удар, каким свернули шею ее дяде. Однако сарацин только сунул руку себе за пазуху и вытащил вполне невинный сверток. Эмери взяла его дрожащими пальцами. Он действительно хочет исполнить данное обещание?

— У этого растения много названий, его нашел и описал Александр Траллесский. Первоначально он дал ему название гермодактил, но вы здесь зовете его шафраном. Когда-то его тоже украли с нашей земли, как и булаву, но вы можете им воспользоваться. Соберите, сколько сможете, и насушите, чтобы хватило на весь год. Больному нужно принимать его каждый день.

— И как долго? — спросила Эмери.

— Всю жизнь.

Его прямой ответ вернул Гаю дар речи.

— Откуда вы знаете, что это поможет, если даже не видели милорда?

— Я видел его с некоторого расстояния, и, кроме того — что значительно важнее — вы сами рассказали мне о его болезни.

Гай ничего не ответил. Эмери кивнула, поняв о чем идет речь. На этой самой дороге Гай описывал ей болезнь Николаса. Говорил довольно громко, любой мог бы услышать.

— У меня есть для вас еще кое-что, — произнес сарацин.

Неужели лечебная трава способна лишь успокоить их бдительность?

Вот и все. Это конец, подумала Эмери. Она услышала, как рванулся к ней Гай, но сама не потянулась за мечом. Ее оружие бессильно против меча с восточной карты. Сарацин опустил руку, и она приготовилась увидеть блестящий кривой клинок. Однако вместо оружия в руках сарацина оказалась веревка.

— Можете тоже забрать с собой, — сказал он, бросая конец Эмери.

Она растерялась. Куда ведет эта веревка? К еще одному коню? Эмери потянула за нее, но ничего не произошло. Она подняла глаза, чтобы спросить у сарацина, что это значит, но тот словно растворился в воздухе. Эмери тупо уставилась перед собой. Неужели он действительно обладает какой-то магией? Как он мог так быстро исчезнуть?

— Что это? — спросил Гай, кивая на завязанный узлом конец веревки.

Эмери озадаченно покачала головой и пришпорила лошадь, направляясь туда, откуда шла бечева.

— Стойте! Не ходите туда! — запротестовал Гай. — Она может завести к трясине или какой-нибудь скрытой ловушке, и никто тогда не узнает о нашей встрече с этим поганым убийцей.

Эмери нахмурилась. Сарацин не показался ей таким уж злодеем. Возможно, Гвейн и Гарольд чем-то его спровоцировали, хотя она и не видела следов борьбы. Эмери рассеянно потянула за веревку и вздрогнула, когда бечева дернулась обратно.

Эмери ахнула и последовала по ней, не обращая внимания на предупреждения оруженосца. Веревка привела к развалинам заросшей сорняками хижины. Она подошла вплотную к упавшим бревнам.

Не трясина и не ловушка, только связанный оруженосец небезызвестного тамплиера. Едва дышащий и весь избитый, он представлял собой прекрасное напоминание, что сарацин значительно опаснее, чем казался. Им очень повезло уйти от него живыми.

Гай был уверен, что под видом лекарства Эмери вручили яд. Она, правда, так не считала, хотя вид оруженосца Гвейна заставил ее поколебаться. В конце концов Джеффри принял решение попробовать и взял шафран из домашних запасов. Оставалось только ждать и надеяться.

Эмери с радостью ухватилась за предложение Джеффри навестить их нежданного гостя. Они втроем спустились в подвал со стрельчатым потолком, где в небольшой комнатке держали оруженосца Гвейна, ее постоянно охранял кто-то из рыцарей, что ночевали по соседству на открытом воздухе.

Эмери не могла не порадоваться этой предосторожности, оруженосцу она не доверяла, несмотря на его потрепанное состояние. К тому же, вымытый и перевязанный, он выглядел намного лучше. У него не было серьезных ран, только следы пребывания в плену.

— Должно быть, он бросил своего хозяина, как только увидел приближение сарацина, — пробормотал Гай.

Эмери была склонна с ним согласиться, но промолчала, ибо решать судьбу оруженосца должен хозяин дома.

Они вошли в подвальную комнату вслед за Джеффри.

Оказавшись во власти тех, с кем когда-то сражался, оруженосец тем не менее с готовностью ответил, что его зовут Мейджор. Он уходил за водой, а вернувшись, обнаружил хозяина мертвым. Там его и застиг сарацин.

Никто не стал ему возражать. Более того, Джеффри благосклонно кивнул, предлагая продолжить. Эмери на мгновение испугалась, что брат Николаса может оказаться слишком добрым и доверчивым, но потом осознала, что за его доброжелательностью таится острый ум и цепкий взгляд. От него не ускользало ни малейшей детали.

Однако Мейджору не хватало ума это заметить. Эль развязал ему язык, и скоро он уже изложил все, что знал. Во всяком случае, в своей версии. Не слишком напоминая жертву, он тем не менее описал себя ни в чем не повинным молодым человеком, который помогал сражаться с язычниками своему хозяину — рыцарю-тамплиеру по имени Гвейн. Позже выяснил, что тот имел и еще одно поручение: вернуть какой-то ценный предмет на Святую землю. Эмери ничего не сказала, но она полагала, что было несколько иначе.

Оруженосец сообщил, что Роберт Бланшфор и еще один тамплиер бродили по заморским землям и случайно наткнулись на могилу. Эмери решила, что они, должно быть, дезертировали и просто разграбляли могилы. Впрочем, что бы там ни было, но они нашли сокровища, включая церемониальную булаву. Кончилось тем, что из-за угрызений ли совести или из страха перед сарацином Бланшфор привез ее с собой в Темпл-Руд. Там она хранилась как ценная реликвия, по мнению Эмери, «как трофей». Однако после стольких лет поражений и недавнего падения крепости Маркаб святые братья решили, что их находка может послужить делу мира, возможно, даже на поле битвы. И Гвейн получил задание доставить ее на Святую землю.

Заполучив булаву, тамплиер не захотел ее отдавать. Хотя Мейджор и утверждал, будто потрясен и встревожен таким поворотом, он не воспрепятствовал попыткам хозяина продать бесценную реликвию. Однако они привлекли нежелательное внимание и были вынуждены бежать в Англию.

— Но он отправился за нами. Когда мы сошли с судна, он уже был там. — Оруженосец покачал головой и облизнул потрескавшиеся губы. — Гвейн сунул булаву в мешок госпитальера, и мы последовали за ним на некотором расстоянии, стараясь избегать чужестранца. Это заняло больше времени, чем мы думали.

Эмери подумала, что, без сомнения, задержка произошла из-за того, что Джерард обнаружил, отчего его мешок так потяжелел. И не зная, что делать с такой ценной вещью, для сохранности отослал ее сестре. Во всяком случае, так убеждала себя Эмери, отказываясь верить, что Джерард тоже мог польститься на золото.

— Когда же мы, наконец, обнаружили его на постоялом дворе, я обыскал его вещи, но ничего не нашел, — промямлил Мейджор. — Тогда на нас напал тот рыцарь.

— Лорд де Бург не нападал, — резко сказал Гай. — Твой хозяин затеял с ним схватку, а ты подкрался сзади и ударил милорда по голове.

Мейджор покачал головой, не желая признаваться перед братом пострадавшего.

— Мы не знали, кто он такой, — запротестовал он. — Думали, он тоже охотится за булавой. Гвейн не сомневался, что он забрал ее у госпитальера, поэтому поехали за вами следом до самого замка Стокбруф.

Гай хотел заспорить, но Джеффри остановил его еле заметным жестом. Мейджор уже смиренно продолжил.

— Там сарацин нашел нас, — сообщил он и передернулся, явно не желая вспоминать о тех событиях.

— Почему он держал тебя в плену, а не убил, как поступил с остальными? — спросил Джеффри.

Мейджор отхлебнул эля и вытер рот тыльной стороной руки.

— Он сказал, что оставит меня в живых до тех пор, пока я полезен. Он понял, что мы преследуем лорда де Бурга, и хотел узнать все об этой семье. Но я мало что о ней знаю.

«Наверняка притворялся, чтобы сохранить себе жизнь», — подумала Эмери. Но не стала спорить. В его рассказе ее интересовало только одно.

— А что случилось с госпитальером? — спросила она.

Мейджор немного удивленно на нее посмотрел и пожал плечами:

— Я не знаю.

— Ты спрашивал о нем в Клерквелле и приходил в Монбар-Менор его искать.

— Да, но его там не было, а потом нам стало не до того из-за всех вас.

Эмери заметила, как Джеффри неуловимо изменился в лице, когда тот произнес «из-за всех вас», и подумала, что Мейджора в скором времени выкинут за ворота. Пусть будет благодарен и за это, ему вообще повезло, что сарацин его не убил, как остальных.

Но что произошло с Джерардом? Жив ли он?

Николас чувствовал, что какая-то тяжесть давит ему на руку. Он что, подвернул ее под себя и заснул? Он открыл глаза и осознал, что перед ним знакомый балдахин. Он в Эйшиле. И как давно, интересно?

Лорд повернул голову, затуманенную то ли сном, то ли болезнью, и увидел разметавшиеся по руке темные шелковистые волосы.

Он улыбнулся.

Ему не хотелось тревожить Эмери, но искушение было слишком велико. Он поднял свободную руку, коснулся густых прядей. Потер волосы между пальцами, провел по всей длине. Он жив, он в сознании, и рядом Эмери. Чего еще желать?

В прошлый раз после приступа он раздумывал, не прекратить ли борьбу и не сдаться ли болезни, но сейчас всеми силами цеплялся за жизнь, а предстоявшие дни казались дороже золота. Что бы ни было, он больше не допустит, чтобы лихорадка лишила его воли к жизни.

И за это ему надо благодарить Эмери. Она напомнила, что сила и власть поверхностны и мимолетны, а любовь остается навсегда. Любовь, связывающая его с друзьями, с родными… и с ней. Николас прерывисто вздохнул, чувствуя безмерное удовольствие. Эмери в ответ еще теснее прижалась к нему.

Упиваясь этим ощущением, он представил, как они шагают по жизни рука об руку столько, сколько им будет отпущено. И его вполне устраивало это положение, но Эмери зашевелилась, подняла голову и сонно посмотрела на него. Озадаченно моргнув, тут же распахнула глаза от удивления:

— Николас!

Какое блаженство слышать свое имя из ее уст!

— Как долго я спал? — спросил он. В горле пересохло, с губ сорвался лишь хриплый шепот.

Эмери уставилась на него, на ее прекрасном лице мелькнули шок, радость и беспокойство. Николас подумал, что ее лицо — словно открытый лист. Ничего не скроешь.

— Достаточно долго, чтобы выздороветь. — У нее сорвался голос.

Николас сжал ее руку, благодарный, что она дождалась его. Эмери в ответ тоже стиснула его пальцы, в глазах у нее показались слезы.

— Ты поправишься, — проговорила она. — На этот раз ты обязательно поправишься.

Николас с рычанием вскинул руку и с трудом увернулся от тяжелого меча, чуть не располосовавшего ему печенку. Раздался металлический лязг. Внезапно в дверь постучали. Николас с братом застыли. Стук повторился. Он отдал меч Джеффри и быстро вернулся в постель, натягивая на себя тонкое одеяло и скрывая под ним штаны.

Он прикрыл глаза, притворяясь, что спит, а Джеф тем временем убрал затупленные тренировочные мечи и пошел открывать дверь. Однако за ней оказался Гай. Оруженосец держал в руках тренчер[3], будто для хозяина замка, но на деле он протянул его Николасу. Тот сразу сел на постели и принялся уплетать за обе щеки. Намного лучше, чем хлеб с бульоном!

Гай присел на сундук и, нахмурившись, изучал хозяина.

— Вы слишком себя изматываете, — сказал он.

— Мне в любой момент может понадобиться пуститься в дорогу, — прожевав, отозвался Николас.

— Эмери никуда не денется, — заверил его Джеф. — Здесь и Гай, и Элени, и слуги, и дети. Она всегда под присмотром.

Николас не стал спорить. Он знал: несмотря на все предосторожности, вопрос не в том, как сбежит мисс Монбар, а когда она на это решится. Именно ее побег он и пытался отсрочить, притворяясь, что еще не выздоровел. Он надеялся, что она не уйдет от него больного, хотя потом уже на это не рассчитывал.

Когда брат ничего не ответил, Джеф нервно переступил с ноги на ногу.

— Элени не одобряет подобных уловок.

Николас искоса глянул на брата.

— Элени сама на них мастерица, — сказал он.

На какой-то миг лицо Джефа приняло оскорбленное выражение, но потом он улыбнулся и посмотрел типично дебурговским взглядом, в котором читалась гордость за супругу. На лице Николаса появилось такое же выражение. Он знал: никому из братьев жены не доставались запросто, и с Эмери будет ничуть не легче. Она не согласится выйти за него замуж, если ситуация не изменится.

Однако Николас твердо решил взять ее в жены, и чем скорее, тем лучше. Джеф возлагал большие надежды на лекарство, рекомендованное сарацином, но Николас не был так уверен. Он и раньше выздоравливал после приступов, но они возобновлялись. Трудно поверить, что на этот раз будет иначе. Правда, сейчас он чувствовал себя несколько по-другому.

Не желая тратить впустую то время, что было ему отпущено, он хотел сам строить свое будущее. Наслаждался каждой минутой жизни, находил удовольствие в самых простых вещах, нежился в теплой атмосфере семьи и дома, но хотел не только этого. Он хотел собственную семью. К несчастью, Эмери теперь его избегала, и Николас подозревал, что она вот-вот попытается сбежать из Эйшила.

Кого-то это и могло обескуражить, но он слишком многое пережил, чтобы теперь сдаваться. Кроме того, в памяти сохранились смутные воспоминания об одном разговоре, которым он, как смог, сразу поделился с братом.

— Эмери не глупа. Она не уйдет одна-одинешенька.

— Разумеется, не глупа, — ответил Николас, — но считает, что у нее нет выбора, а люди в таком состоянии могут наделать глупостей.

Он знал, что Эмери однажды уже так поступила.

— Я не специалист по религиозным законам, но, по-моему, соглашения, подобные тому, что заключил ее отец с орденом, можно аннулировать, и, если женщина не давала обетов, она может вернуться к обычной жизни, — пояснил Джеф. — Иногда прямо указывается, что женщину нельзя принуждать принимать сан.

Николас нахмурился:

— Мне кажется, ее отец указал ровно противоположное. Во всяком случае, она так сказала. Наверное, ее дядя хотел избавиться от наследников брата, а настоятель общины желал получить земли, потому так и вышло.

На этот раз уже нахмурился Джеф:

— Бывали женщины, которые пытались утверждать, что давали обеты под принуждением, но им редко предоставляли свободу.

Николас не дрогнул.

— Теперь Гарольд мертв. Зачем госпитальерам отравлять себе жизнь присутствием столь строптивой особы из-за какого-то сомнительного соглашения? — поинтересовался он, подняв брови.

Джеф кивнул в знак согласия. Его губы тронула улыбка.

— Особенно если граф Кэмпион может донести дело даже до самого папы римского.

Глава 15

Эмери уже в который раз оглянулась через плечо. Она только-только покинула Эйшил, но все равно казалось, что кто-то ее преследует. Она задержала дыхание и прислушалась к шелесту ветра. Возможно, она действительно слышала знакомый шорох сарацина? Хотя умом понимала, что чужеземец уже давно должен был двинуться в обратный путь, чтобы вернуть булаву на ее законное место. Незачем опасаться ни его, ни Гвейна, ни даже Мейджора, тот вообще до сих пор в Эйшиле.

Бояться стоило разве что обычных неприятностей, которые подстерегают одинокого молодого человека в дороге. Например, грабителей. Впрочем, она не собиралась следовать окраинными дорогами, а планировала примкнуть к пилигримам и, таким образов, добраться до Бакланда.

Эмери сказала себе, что самое трудное уже позади. Да, путешествие в одиночку ее пугало, но, чтобы решиться уехать, понадобилась храбрость. Она даже избегала заходить к Николасу, боясь, что разрыдается и вообще не сможет никуда уехать.

С тех пор как он очнулся и лихорадка пошла на убыль, ее сдерживали лишь принесенные обеты. Ей очень хотелось остаться с ним в любом качестве. Поддайся она трусости и эгоизму, какова будет цена за счастье? Она не может так поступить с де Бургами, не может запятнать их имя позором.

На глаза навернулись слезы. Эмери моргнула и постаралась сосредоточиться на дороге. Неужели в высокой траве что-то мелькнуло? Не успела она схватиться за рукоятку меча, как впереди, словно из ниоткуда, появился всадник. Откуда здесь грабители, у самого Эйшила?

Сердце Эмери забилось в оглушающем ритме. Всадник не походил на обычного грабителя, да и его конь не был обычным. Едва ли разбойник с большой дорога мог обладать боевым конем, который так смахивал на коня Николаса. Осознав это, она присмотрелась к всаднику. Высокий, широкоплечий, с темными волосами.

На какой-то миг ей пришло в голову, что Джеффри де Бург выехал на верховую прогулку и случайно на нее наткнулся. Или же к ним приехал погостить еще кто-то из братьев. Когда всадник приблизился, Эмери показалось, что глаза ее обманывают. Но невозможно спутать это прекрасное лицо и пронзительный взгляд, заглядывающий ей прямо в душу.

— Надеюсь, ты не собираешься со мной сражаться. Боюсь, я еще слишком слаб, — произнес Николас, кивая на меч в ее руке.

Эмери тупо уставилась на свое оружие, даже не помнила, когда успела его достать, потом перевела взгляд на мужчину, которого любила. Прилив радости быстро сменился страхом. Он поехал верхом, а ведь только-только поправился после смертоносной болезни.

— Ты же должен быть в постели! — возмутилась она.

— Все верно.

Эмери сразу ослабела, услышав вкрадчивые нотки в его голосе, резко втянула воздух, убрала меч в ножны и попыталась вернуть себе самообладание.

— Тебя здесь быть не должно, — сказала она, боясь, что он вот-вот свалится с лошади, хотя выглядел подозрительно здоровым. Ее глаза сузились. — Что ты здесь делаешь?

— Исполняю обещание, которое дал рыцарю-госпитальеру, — ответил Николас. — Я обещал помочь его сестре, обещал помочь найти его.

— Но я же должна… — запротестовала Эмери.

Он не дал ей договорить:

— Мы едем в Клерквелл. Там разберемся с твоей ситуацией и, надеюсь, сможем узнать что-нибудь о твоем брате.

Николас говорил с такой спокойной уверенностью, что спорить было трудно. Разве она не думала, что поедет за ним хоть на край света? Эмери с трудом вздохнула. Уже не было смысла ни в его присутствии, ни в поисках Джерарда. Но любовь к ним обоим поколебала ее решимость.

К тому же она подозревала, что в случае отказа он все равно неотступно последует за ней. Знала, Николас не станет применять силу, но он такой упрямый. Не хотелось проверять на прочность его фамильную выдержку. Кроме того, если известное имя имеет для госпитальеров хоть какой-то вес, возможно, ей хотя бы разрешат вернуться в свой прежний дом, сторожку.

Мысль о будущем причиняла боль, Эмери постаралась не обращать на это внимания. Она выпрямилась и кивнула в знак согласия, хотя знала, что это лишь отсрочка неизбежной разлуки. Горько-сладкое путешествие…

Николас одобрительно улыбнулся и свистнул. К изумлению Эмери, к ним тут же присоединился Гай и радостно ухмыльнулся.

— Вы же не думали, что можете отправиться навстречу приключениям без меня, а? — поинтересовался он.

Эмери затопила нежность к чудаковатому оруженосцу.

* * *

Николас испытывал недовольство. Они были в дороге вот уже несколько дней и ночей, но он так и не получил возможности побыть наедине с Эмери. Понадобилось какое-то время, чтобы он осознал: она не доверяет ему. Или, скорее, себе. Поначалу он очень удивлялся, почему она сбегает, когда он собирается мыться или устраивается спать на тюфяке, и так липнет к оруженосцу, что напоминает его тень.

А Гай, которому раньше прямо-таки не терпелось свести их вместе, теперь, казалось, готов жизнью защищать ее добродетель. Это Джеф дал ему такое поручение? Или Элени? А может, сарацин? Николас покачал головой. Он обращался к различным уловкам, дабы разделить этих «неразлучников», но Гай видел его насквозь и с удовольствием срывал все попытки. Может, это месть за неудачное сводничество?

Болезнь и слабость остались позади, и Николас все острее ощущал, как давно он не обнимал Эмери, не прикасался к ней, не целовал. Всякий раз, когда он пытался, она обезоруживающе пугливо ускользала, становясь при этом еще желаннее.

Всю предыдущую ночь он провел без сна, без конца ворочаясь в постели. Его буквально изводило, что она лежит на тюфяке рядом, всего в нескольких футах. А сегодня утром при виде легкого покачивания ее бедер, когда она торопливо убегала из комнаты вслед за Гаем, он со стоном рухнул на подушки.

Эмери тут же обернулась и с беспокойством посмотрела на него. Хотя изначально это не задумывалось уловкой, Николас решил воспользоваться моментом и замер на месте. Эмери наклонилась над ним, ее грудь, стянутая мужской одеждой, соблазнительно приблизилась. У Николаса перехватило дыхание, и он закрыл глаза, наслаждаясь ее ароматом. Нежные пальцы коснулись его виска. К такому обращению можно бы и привыкнуть.

— Ты чувствуешь жар? — В ее голосе прозвучали тревожные нотки.

— Чувствую, — честно ответил Николас. И, не теряя ни секунды, лег сверху, прижимая нежное, податливое тело к постели. Как же давно он этого хотел! Слишком давно.

— Милорд!

— Николас, — прошептал он. Их лица разделяли какие-то дюймы.

— Николас, — эхом отозвалась Эмери и очаровательно вспыхнула.

Ее синие глаза распахнулись. Какие густые ресницы! Как он вообще мог думать, что она юноша? Замаскированный облик вызывал острейшее желание сорвать с нее мужскую одежду и обнажить женскую плоть. Николас сорвал с нее шапку, и волосы рассыпались по плечам, как тончайший шелк.

— Ты не болен, — произнесла Эмери с оттенком горечи.

— У меня все болит, — совершенно искренне ответил Николас. Потом опустил голову и прошелся губами по ее щеке. Здесь. Там. И еще здесь. Услышав, как она тихо выдохнула, прижался губами к ее шейке, чувствуя, как бьется под кожей пульс.

— Николас, — предупреждающе произнесла она.

Он отстранился, но она смотрела мимо него.

— Всего один поцелуй, — сказал он.

— Я не могу. И ты знаешь, в чем причина.

— Да, но я, возможно, не задержусь в этом мире, — заявил Николас. — Разве умирающему можно отказывать в такой просьбе?

— Не смей так говорить! — Эмери вскинула руку, прерывая его слова.

Но не успела продолжить, как он перехватил ее руку и поймал губами палец. Ее взгляд метнулся к нему, и момент игры сменился совсем иным. Их поглотила яростная, давно сдерживаемая сладострастная жажда.

Николас припал к ее губам, приоткрытым, жаждущим страсти. Эмери ответила ему горячим поцелуем. Он ощутил, как ее пальцы погрузились в его волосы и потянули к себе. Вскоре оба уже метались среди смятых простыней, отчаянно стараясь утолить вспыхнувшую страсть.

Николас прижался к ее животу своим восставшим естеством, услышал почти беззвучный вскрик Эмери, умоляющей продолжать, у него перехватило дыхание. Хотелось стянуть шаровары, войти в нее, дать желаемое удовлетворение обоим. При одной этой мысли его сердце забилось как сумасшедшее, а кровь понеслась по жилам ревущим потоком.

Они оба хотели не этого.

Эмери ясно обнаружила свои желания. А он в жару страсти забыл о своем тщательно продуманном плане медленно и уверенно освобождать ее от одежды. Не хотел, чтобы все произошло второпях, при распахнутой настежь двери, в каком-то странном поместье.

Николас поднял голову, вздохнул и отстранился, лишая себя самого желанного искушения. Затуманенные глаза Эмери постепенно прояснились и посмотрели на него без малейшей тревоги. Разве что с небольшим сожалением, но Николас надеялся скоро это исправить.

Он сел на постели и помог Эмери подняться. Вовремя, поскольку через мгновение в дверях появился Гай и, нахмурившись, посмотрел на них:

— Вы идете или будете прохлаждаться здесь целый день?

Эмери радовалась воссоединению со своими верными спутниками, пока не осознала, что отношения изменились. Николаса больше не сдерживали сомнения. Он постоянно оказывался слишком близко и пытался к ней прикоснуться. С каждым днем его глаза все сильнее полыхали огнем, будто выздоровление придавало сил внутреннему жару. Каждую ночь она со страхом и надеждой ждала, что он придет к ней.

Ее собственное желание тоже росло, вскоре она уже жаждала Николаса, как воды и пищи. Однако больше не могла себе доверять, и небезосновательно. Всякий раз, вспоминая о том утре, Эмери винила во всем себя. Как она могла беспрепятственно уступить, даже не подумав о последствиях?

Даже сейчас она пыталась представить, что бы могло случиться, дойди они до конца. Какая-то ее часть очень хотела приобрести что-то, что можно было бы лелеять в предстоящем безрадостном будущем. Но все же она радовалась, что единственными последствиями оказались угрызения совести. Ясно, госпитальеры бы не обрадовались, вернись она с ребенком, независимо от того, кто отец.

В одном она точно права: дорога действительно оказалась сладостно-горькой, ибо все трое вели себя как раньше. И хотя ее уже не омрачали страхи перед убийцей-преследователем и напряженная тревога из-за статуэтки, чем ближе они были к месту назначения, тем тяжелее становилось на сердце. Впереди вырисовывалась неотвратимая, как наступающие сумерки, разлука. Николаса, казалось, эта перспектива не очень страшила. К тому времени, когда они прибыли в Клерквелл, Эмери уже с трудом сохраняла самообладание.

Они остановились у входа в командорство. Эмери внезапно одолели сомнения. Не слишком хотелось общаться с Удо — главой местной общины, который неприязненно к ней относился. Она полагала, что одним своим видом напоминает ему о совершенной вероломной сделке и, скорее всего, именно это стояло за его попытками отослать ее в женскую общину, а не перспектива смешения полов.

Однако, когда двери распахнулись, им навстречу вышел совсем не Удо, а какой-то незнакомый ей брат, оказавший очень теплый прием, намного теплее, чем она когда-либо здесь получала. Казалось, он ждал их приезда, поприветствовал Николаса по титулу и улыбнулся Эмери так, словно она была любимой представительницей его паствы, а не заблудшей душой, которой предстояла высылка, если не хуже.

Он назвался Гримбальдом, новым главой общины. Эмери еще сильнее удивилась.

— Что случилось с Удо? — спросила она.

— Его отозвали настоятели, и я с радостью заступил на его место в Клерквелле. Это прекрасный уголок, вы, конечно, об этом знаете.

Эмери тупо кивнула. Удо куда-то перевели?

— Думаю, у нас есть кое-что, что вам понравится, — произнес Гримбальд и по-доброму улыбнулся, отчего по лицу разбежались морщинки.

Он привел их к небольшой спальне в здании командорства. Эмери постаралась задавить подозрения, что едва она переступит порог, как ее запрут здесь навечно. Она плелась позади всех, пока не увидела в распахнутой двери человека, сидящего на узкой монастырской постели.

— Джерард! — Эмери мгновенно обо всем забыла, ринулась в комнату, бросилась в объятия брата. Он показался ей еще более худым и бледным, чем в предыдущую встречу. Она отстранилась и с беспокойством глянула на него. — Ты болен?

Тот покачал головой.

— Теперь со мной все хорошо, Эм, — улыбнулся он. — И, как я понимаю, с тобой тоже.

Он многозначительно кивнул ей за спину. Она заподозрила, что Николас, должно быть, догадывался, что ее брат здесь, и не знала, сердиться ей или возмущаться за то, что он скрыл правду. Но каким же облегчением было видеть, что Джерард жив и здоров! Эмери снова прижалась к брату, представила ему спутников, и все приготовились услышать рассказ госпитальера, последнюю, недостающую часть загадочной головоломки. Джерард рассказал, что все началось с его возвращения на корабль в Англию. Морское путешествие почти не отложилось в памяти из-за сразившей его болезни. Он не знал, что с ним, тем более затем обнаружил у себя в мешке булаву.

Опасаясь в таком состоянии вести с собой подобную ценность, он отослал ее Эмери на хранение, по крайней мере до тех пор, пока не восстановит силы и не сможет выяснить, что это. Он послал своего оруженосца отправить посылку, а сам поехал медленнее, часто останавливаясь на отдых. В конце концов, в поисках приличной еды и постели, он остановился на том постоялом дворе, где на него напал Гвейн.

Лицо Джерарда помрачнело, речь стала сбивчивой.

— Убегая от тамплиера, я наткнулся на своего оруженосца, мертвого, а на теле лежала вещица со Святой земли, будто какой-то знак.

Джерард в панике спрятал тело юноши под каким-то кустарником, карту забрал с собой и заторопился продолжать путь. В конце концов, он добрался до дома Эмери, и силы его оставили.

Очнувшись в постели сестры, он помнил только, что очень важно забрать булаву, хотя даже не знал, успели ли ее доставить. И не представлял, кому можно довериться, ведь на него напал тамплиер, утверждавший, что убийца-сарацин охотится и за ним.

— Боюсь, в тот момент у меня в голове все перемешалось, и я готов был подозревать всех и каждого, включая членов моего ордена и собственного дядю, — печально произнес он.

Эмери обменялась взглядом с Николасом. Джерард, скорее всего, был прав в своих подозрениях насчет Гарольда. Но этот вопрос можно было обсудить позже.

— Я помню, что ушел из Монбар-Менор, уже отчаявшись когда-нибудь снова увидеть булаву, и, честно говоря, начал подозревать, что все это был просто сон. Или ночной кошмар, — добавил Джерард и, заканчивая свой рассказ, сообщил, что в итоге потерял сознание на одном из некогда спорных полей, где его и обнаружили госпитальеры. Они отвезли его в Клерквелл, и он, наконец, получил необходимый уход.

— Когда я пришел в себя, то почти ничего не помнил, но мне сообщили, что ты исчезла. — Джерард повернулся к Эмери. — Я бросился тебя искать, зная, что ты в опасности из-за меня. И когда узнал, что дядю убили… — Он не смог договорить.

— Он пошел на поправку, только когда я принес новости, что его сестра теперь в безопасности.

Эмери удивленно вскинула глаза и поняла, что это произнес Гримбальд. Глава общины стоял в дверях и с интересом наблюдал за ними.

— Но как вы узнали? — поразилась Эмери.

— Моему настоятелю сказал об этом человек графа Кэмпиона, и мне поручили передать хорошие новости. Кстати, у меня есть еще одна, которая, вероятно, вас порадует. Поскольку посланник графа указал на некоторые неувязки с пожеланиями вашего покойного отца и вашим положением в общине, его пожертвование было решено вернуть. Вы свободны от любых обязательств и можете получить назад вашу собственность, когда пожелаете. Мне поручили это оформить.

Эмери в ошеломлении повернулась к брату, но тот отрицательно покачал головой:

— Я рад служить ордену, хотя едва ли смогу сражаться с такой ногой. Поместье мне не нужно, так что ты можешь его забрать.

Потрясенная таким поворотом, Эмери перевела взгляд на Николаса. Тот с улыбкой смотрел на нее. Их глаза встретились, и она поняла, что уже знает ответ.

— Сомневаюсь, что оно мне понадобится. — У нее сорвался голос от переизбытка чувств.

— Что ж, подумайте об этом позже, — произнес Гримбальд. — И скажите, если я могу еще чем-то вам услужить.

— Думаю, есть кое-что, — сказал Николас, не отрывая взгляда от Эмери.

— Да, милорд. Что именно?

— Вы можете нас поженить?

* * *

Эмери стояла рядом с Николасом и принимала поздравления его родных, одновременно пытаясь вспомнить, кто есть кто. Впрочем, она понимала, что должно пройти какое-то время, прежде чем все шестеро братьев с женами и детьми окончательно уложатся в ее памяти. Николас, правда, волновался, что лихорадка может вернуться, но Эмери была уверена: этого не произойдет, а значит, у них впереди целая жизнь.

Уголком глаза она видела, что Гай с энтузиазмом болтает с дочерью управляющего. Без сомнения, описывал ей свои приключения, хотя, вернувшись, от счастья целовал землю и клялся, что никогда больше никуда не уедет. Кто может его за это винить?

Эмери ощутила восторг и благоговение при виде своего нового дома во всей красе и великолепии и сразу же его полюбила. Родные Николаса приняли ее, как свою. Она думала, что стать счастливее уже невозможно, но, глядя на своих маленьких племянников и племянниц, решила: есть нечто, способное ей в этом помочь.

Муж настаивал, что надо сполна использовать каждый миг жизни и возможностей забеременеть у нее более чем достаточно. Эмери коснулась живота, думая, как скоро это выяснится, и поймала на себе взгляд старого графа. Неужели он действительно наделен даром предвидения? Граф одарил ее теплой улыбкой и отвернулся, словно рассматривая огромный зал замка, где соединились жизнь и любовь.

Граф Кэмпион смотрел на толпу родных, и его сердце переполняли чувства. Фокс де Бург был уже не молод и каждый раз очень радовался, когда вместе собирались дети и внуки. К счастью, самый младший теперь тоже обрел семью. Он волновался, пока от Николаса не было никаких вестей, но сейчас уже не сомневался в благополучном исходе.

Младший де Бург воплощал в себе лучшие качества старших братьев: властность Дунстана, боевые умения Саймона, ученость Джеффри, шарм Стивена, веселость Робина и упорство Рейнольда. А вместе с ними и умение самого графа проникать в суть вещей.

Хотя каждый из сыновей был по-своему уникален, ими всеми можно было восхищаться.

Некоторым досталось преодолевать больше трудностей, чем другим: Стивену — пьянство, а Рейнольду — хромоту. Кроме того, они были чертовски упрямы и склонны к высокомерию. Правда, жены смягчили их недостатки, то же относилось к графу. Он был благодарен Всевышнему не только за Джой, что стояла сейчас рядом с ним, но и за тех двух женщин в его жизни, что ей предшествовали.

«Вы только посмотрите на них», — подумал Фокс. Он знал, что умершие жены не меньше его гордились бы своим наследием. Оно останется надолго и после его смерти, оживая в каждом, кто носит имя де Бург.

Примечания

1

Кертл — верхняя юбка во времена Средневековья. (Здесь и далее примеч. пер.).

(обратно)

2

Виллан — крепостной в раннесредневековой Европе.

(обратно)

3

Тренчер — средневековая тарелка из хлеба.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg