«Безумная страсть»

Патриция Хэган Безумная страсть

Посвящается моему брату доктору Гаррету Хэгану-младшему, который научил меня быть мужественной, позаимствовал мое терпение, разделил со мной радость и горе, оказывал мне мудрое покровительство и был преданным другом - словом, настоящий старший брат для меня, его маленькой сестренки.

Глава 1

Она стояла на верхней ступеньке длинной закругленной лестницы из красного дерева и наблюдала за тем, что творится внизу. Эйприл изумленно покачала головой. Ее отец торжественно объявил, что сегодняшний бал станет событием, которое не скоро забудут в Алабаме, и похоже, что слуги Пайнхерста, озабоченно сновавшие по всему дому, были полны решимости претворить в жизнь слова своего хозяина.

Сейчас взору Эйприл предстали камердинер ее отца Бьюфорд и экономка Поузи, которые ожесточенно спорили о том, как получше приладить остролист над лестничными перилами.

- Розовые ленты никуда не годятся, - высказал свое мнение Бьюфорд.

- Много ты понимаешь! - презрительно фыркнула Поузи. - Это ведь не Рождество, старый дурень! Как раз красные и не к месту. Будь сейчас весна, мы могли бы украсить дом кизиловыми ветками… А зачем это ты наворотил на перила столько ткани? Так никто не увидит, как славно я их отполировала сегодня утром!…

- Да это вообще не мое дело, - проворчал Бьюфорд. - Делай, как знаешь, у меня своих забот полон рот…

Камердинер уже хотел уйти, но Поузи истошно завопила:

- Ну-ка, вернись сейчас же! Надо ведь еще обернуть лентой эту люстру…

Экономка взглянула вверх, на произведение искусства из хрусталя, и только сейчас заметила Эйприл. Поузи поспешно прикрыла рот рукой:

- Извините, мисс Эйприл! Я и не видела вас…

- Ничего страшного, - рассмеялась девушка и, подобрав юбки, заторопилась вниз. - Немудрено, так много работы перед этим балом. А вы славно потрудились. Все очень красиво!

Бьюфорд отвернулся, смущенный тем, что молодая хозяйка слышала, как он переругивался с Поузи. Но Эйприл улыбнулась:

- Ты можешь возвращаться к своим делам. Я сама помогу.

- Только этого не хватало! - с жаром возразила Поузи. - Вам уже пора одеваться, а не возиться с лентами. Скоро приедут гости…

- Не беспокойся, время еще есть. - Взяв веточку остролиста, Эйприл с сомнением покачала головой: не лучше ли просто украсить лестницу лентами?… - А кроме того, - продолжала она, - мне нравится вся эта суета. Ведь не каждый день у девушки бывает первый бал! А где Ванесса? Она, наверное, тоже хотела бы помочь…

Но, заметив выражение лица Поузи, девушка осеклась. Радостная улыбка исчезла с ее лица.

- Да я видела утром вашу сестру. Промчалась мимо меня как сумасшедшая! Видимо, как всегда, поехала кататься… - Поузи, наклонившись, начала прикреплять розовые ленты к зеленым листьям. - Только посмотрите, как она себя ведет. Похоже, ей весь этот бал ни к чему!…

- Ну что ты! Конечно, сестра радуется. Но ты ведь знаешь Ванессу. Может быть, она в плохом настроении совсем по другой причине…

- Поверьте мне, мисси, наплевать ей на праздник, и все тут! Ну как только совести хватает… И это после того, как вы с таким трудом уговорили своего папочку, чтобы бал был и для нее тоже. Нет, не умеет эта девчонка ценить то, что для нее делают! Я ей прямо сказала, что негоже удирать из дому спозаранку, когда столько работы, а грубиянка приказала мне прикусить язык. Ну что тут поделаешь?…

Эйприл нахмурилась и с грустью посмотрела на экономку.

- Ванессе неизвестно, что папа не хотел видеть ее на балу. И я не хочу, чтобы она узнала, как долго мне пришлось уговаривать папу. Ванесса бы очень обиделась!

Поузи презрительно фыркнула:

- Мне и то невдомек, как вам удалось его уговорить! Они ведь воюют с самого ее рождения…

Эйприл все же убрала венки остролиста, решив, что лент с бантами вполне достаточно, и призналась:

- Да, поспорили мы изрядно. Папа не хочет знакомить ее со своими друзьями, потому что Ванесса ведет себя не как леди. Но ведь он сам в этом виноват! Всегда позволял ей делать все, что заблагорассудится, и не требовал, чтобы она училась хорошим манерам…

- Ванесса и сама к этому не стремилась, - возразила Поузи. - Она всегда была своевольной, такой и осталась…

- Но ведь и я училась этому неохотно, - попыталась Эйприл защитить свою сестру-двойняшку. - Во всяком случае, не так, как настаивал папа… Господи, Поузи, неужели ты не понимаешь, что на свете есть вещи гораздо более интересные, чем игра на рояле, чтение стихов или светская болтовня за чаем!

Экономка выпрямилась и строго погрозила пальцем.

- Вот что я вам скажу, мисси, - эта девчонка сегодня вечером осрамит вашего отца!

- Ну, не думаю… Кроме того, я сказала папе, что если он не пригласит Ванессу, я запрусь в своей комнате и даже не спущусь к гостям. Не могу я видеть, как он обращается с моей сестрой!…

- Ну что с вами поделаешь! - Поузи сокрушенно покачала головой. - Как бы ни вела себя эта девчонка, вы всегда становитесь на ее сторону… Конечно, мне следовало бы помолчать, но поверьте: я прекрасно понимаю, почему ваш отец не хотел приглашать Ванессу на бал! Вот увидите - он еще пожалеет, что вас послушал…

Эйприл попыталась возразить, но рассерженная экономка, видно, решила высказаться до конца:

- Конечно, спору нет, не очень-то хорошо хозяин с ней обращался все эти годы! Господь свидетель, ваша бедная матушка в гробу бы перевернулась, узнай, что здесь происходит… Ну ничего не поделаешь - мисс Ванесса такая, какая есть, и таковой останется: ненавидящая и вас, и вашего отца. Господи, да она весь мир ненавидит!…

- И, возможно, не без основания, - с грустью прошептала Эйприл.

Отбросив ленты, она села на верхнюю ступеньку, даже не обратив внимания на то, что смяла юбку. Потерев ладонями подбородок, она невидящим взглядом уставилась в окно. Эйприл казалось, что она слышит, как слегка потрескивают скованные морозом деревья и протягивают к февральскому небу заиндевевшие ветви, похожие на гигантские хрустальные руки.

- Возможно, на месте Ванессы я бы тоже злилась на весь мир…

В глазах Эйприл стояли слезы. Поузи села рядом и обвила пухлой коричневой рукой ее за плечи.

- Ты ведь знаешь, милочка, что я была рядом, когда ты родилась. И потом, мы с тобой ни на один день не расставались. Мне известно и то, что произошло в ту ночь, и то, каким стал твой отец с тех пор…

Эйприл была хорошо известна эта история. Порой девушке казалось, что эта боль навечно поселилась в ее сердце.

Мать мучилась тяжелыми родами. Эйприл появилась на свет первой, и принял ее отец, потому что ни повитуха, ни доктор не успели приехать вовремя. Девочка была на грани смерти, но отец сумел вдохнуть жизнь в ее крохотное тельце и, ликуя, назвал дочь Эйприл Лорена - в честь своей жены Лорены Эйприл, которую обожал до безумия. Бедная женщина в тот момент была слишком слаба, чтобы протестовать, но, судя по всему, ей это не очень понравилось.

Время шло. В полночь прибыла повитуха и, осмотрев Лорену Эйприл Дженнингс, объявила Картеру Дженнингсу, что если он сейчас же не найдет врача, то его жена умрет, так и не разродившись вторым ребенком. Картер вскочил на коня и помчался в город. В салуне он нашел пьяного доктора, который забавлялся игрой в карты, и пригрозил пристрелить его, если тот сей же момент не отправится с ним в Пайнхерст…

В конце концов Ванесса появилась на свет, но всем уже было ясно, что Лорена Эйприл долго не проживет.

- Маста Картер словно помешался, - продолжала Поузи. - Он во всем винил девочку: и в том, что мисс Лорена так мучилась при родах, и в том, что с тех пор так и не оправилась. И когда она все же умерла, бедняжка - вам в ту пору было всего три годочка от роду, - ваш отец снова и снова обвинял мисс Ванессу.

Поузи сокрушенно покачала головой и тоже стала смотреть в окно над лестницей.

- Мисс Ванесса ни в чем не виновата! Не ее вина, что ваша матушка с тех пор все болела и в конце концов умерла. Это все Божья воля… Но вот ваш папа, он не хотел ничего понимать, а если ему старались хоть что-то втолковать, то и слушать не желал. А ведь многие пытались, и не раз! Ну, а потом отступились… Ваш отец не из тех, кому можно что-нибудь втолковать. Уж если заберет себе что в голову…

«В довершение всего, - с грустью подумала Эйприл, - всю свою любовь отец перенес на меня одну, полностью игнорируя Ванессу и делая вид, что второй дочки вовсе не существует». Эйприл по-своему пыталась как-то поправить дело. Когда отец дарил ей подарки, она всегда делилась ими с сестрой, но та лишь нарочно ломала и портила их. Эйприл потеряла счет куклам и другим игрушкам, которые в злобе уничтожила Ванесса.

Поузи часто говорила, что не может понять, почему Эйприл не возненавидела сестру: ведь та с самого детства отличалась жестоким нравом. В ответ Эйприл пыталась объяснить экономке, что по-другому и быть не могло:

- Ванесса ведет себя так потому, что ни от кого не видит любви. А я ее люблю и никогда не перестану доказывать это!

Наверху послышались шаги. Поузи и Эйприл подняли головы и увидели широко улыбающегося Картера Дженнингса. Это был высокий, крепко сбитый мужчина с властными манерами. Он добился успеха в жизни и желал, чтобы все окружающие непременно знали об этом. Некоторым Картер Дженнингс казался слишком высокомерным, но никто не мог не считаться с его огромным богатством и соответственно политическим влиянием.

- Моя дорогая! - Он быстро подошел к Эйприл, поцеловал ее в щеку и, сияя отцовской любовью, взял за руку. - Сегодня твой день! Пусть вся Алабама знает, с какой гордостью я представляю тебя обществу!

Эйприл тоже улыбнулась в ответ, правда, несколько натянуто.

- А мы с Поузи как раз обсуждали наш сегодняшний бал, папа… наш - мой и Ванессы, - подчеркнуто добавила она.

Поузи искоса взглянула на хозяина и заметила, что тот слегка нахмурился, однако как ни в чем не бывало продолжал:

- Это будет грандиозное событие! Я прошел по всему дому, все проверил. Везде полный порядок. Поросята уже жарятся, и из кухни доносятся такие запахи, что у меня даже слюнки потекли!

- Самые важные люди Юга прибудут сегодня ко мне, чтобы присутствовать на первом балу моей малышки! - Картер обнял дочь и прижал к себе.

- Он не только мой, папа, - снова мягко поправила отца Эйприл. - И еще я узнала, что ты, оказывается, не случайно устраиваешь бал сегодня - ведь инаугурация президента Дэвиса назначена на ближайший понедельник. Значит, уже в эти выходные в Монтгомери съедутся многие важные господа.

- А даже если и так? Нынче в Монтгомери будет много балов, но вот увидишь, какой они предпочтут. Не исключено, что сам президент Дэвис появится у нас сегодня же вечером!

Картер Дженнингс лукаво подмигнул дочери, а затем с загадочным видом добавил:

- А вот тебя, дорогая, мне есть чем удивить…

- Чем же? - с любопытством спросила Эйприл. Щелкнув пальцами, хозяин Пайнхерста подозвал к себе Поузи.

- Принеси какую-нибудь накидку для мисс Эйприл! На улице холодно, а мы собираемся немного прогуляться.

Поузи поспешно удалилась выполнять приказание, а Эйприл тем временем старалась выведать у отца секрет, однако он молчал и лишь загадочно улыбался.

Вскоре экономка возвратилась, неся длинный зеленый бархатный плащ. Картер заботливо укутал им плечи дочери, осторожно надел капюшон и прошептал ей на ухо:

- Ну просто красавица! В точности как твоя покойная матушка… Настоящий ангел, сошедший с небес!…

Эйприл вздрогнула. Каждый раз, когда отец смотрел на нее с таким обожанием, девушке становилось не по себе. Взгляд его при этом делался столь странным, что она не могла отделаться от чувства, будто в этот момент Картер Дженнингс видит не свою дочь, а ее давно умершую мать.

- Папа, ты, кажется, звал меня куда-то? Так давай пойдем поскорее! - Она высвободилась из его объятий и направилась к двери. - А то мне уже пора одеваться…

Отец шутливо отвесил ей церемонный поклон и распахнул дверь:

- Слушаю и повинуюсь, моя прекрасная дочь!…

Эйприл вышла на широкую мраморную веранду, опоясывавшую огромный дом, взяла отца за руку, и они стали спускаться по широкой лестнице между двумя высокими белыми колоннами. Порыв холодного ветра откинул капюшон, и волосы упали на лицо Эйприл.

- Ты уже надарил мне столько подарков, папа, - снова попыталась она урезонить отца. - И вот теперь снова…

- Чепуха! - Картер обнял дочь, словно желая защитить ее от ледяного ветра. - Вполне естественно, что отец хочет сделать дочери подарок в день ее первого бала! Но не думай, что он будет единственным. Позже я подарю тебе еще кое-что. Самое ценное… то, что когда-то принадлежало твоей незабвенной матери…

Эйприл поняла, что спорить бесполезно. Ей хотелось только одного - чтобы отец не забыл о подарке для Ванессы.

Они вышли на аллею, засаженную миртовыми деревьями. Весной, когда их ветви украсят тысячи розовых и пурпурных цветов, это будет великолепное зрелище. Сейчас же голые черные деревья, словно одетые в траур, напоминали о мрачной и суровой зимней поре.

Впереди показались конюшни - два внушительных строения. Породистые лошади, гордость Картера Дженнингса, были привезены в его поместье из Англии и участвовали не только в выставках, но и в различных состязаниях.

- Виргинию называют конной столицей, - часто презрительно говорил он. - Только я сомневаюсь, что в этом штате найдутся кони лучше моих!

В один прекрасный день Алабама станет конной столицей всего мира, помяните мое слово!…

Однажды в воскресенье Эйприл довелось присутствовать на скачках в Монтгомери, и зрелище это ее поразило. Лошади-четырехлетки соревновались на дистанции в четыре мили, и победили только те, что принадлежали мистеру Дженнингсу.

Ей всегда нравилась верховая езда, но по настоянию отца она большую часть дня проводила за уроками, музыкой и за чтением, так что времени для конных прогулок почти не оставалось. Ванесса же ездила столько, сколько хотела, и Эйприл часто провожала сестру завистливым взглядом, наблюдая в окно, как та галопом несется по пушистым зеленым лужайкам Пайнхерста.

Они уже подошли к конюшням, и Эйприл, не в силах больше томиться ожиданием, снова взмолилась:

- Папа, ну что ты все-таки задумал?

В довольно тонкой накидке она вся дрожала, несмотря на то что отец заботливо обнимал ее. Картер Дженнингс остановился у входа в конюшню, которая была поменьше.

- Ты помнишь моего арабского скакуна Виртуса - того, что в прошлый раз взял приз на состязаниях?

- Ну конечно, папа! Прекрасная лошадь… Люди приезжают издалека, чтобы только взглянуть на нее.

- А помнишь, Эйприл, что я о нем рассказывал?

Она кивнула и ответила как послушная ученица:

- Да. Это чистокровный рысак, потомок известного производителя по кличке Блеск, выращен в конюшнях герцога Кэмберлендского.

- Правильно. Я привез жеребца из Англии, заплатив огромные деньги, - добавил Картер, усмехаясь. - Так вот, я приготовил тебе сюрприз. И каких трудов стоило сохранить его в тайне! Мне приходилось не пускать тебя в конюшню, а конюхам я строго-настрого приказал до поры до времени не раскрывать секрета…

- Да о чем ты толкуешь, папа?

Эйприл была удивлена и заинтригована. Но вот отец открыл дверь конюшни. Мелькнул свет газового фонаря. Мистер Дженнингс заглянул внутрь, кивнул кому-то, затем обернулся к дочери и произнес голосом, в котором чувствовалась нескрываемая гордость:

- Здесь, Эйприл, я прятал жеребенка от Виртуса. И сегодня я подарю его тебе.

Увидев изумленное лицо дочери, Картер рассмеялся и взял ее за руку. При виде холеного черного жеребенка, нетерпеливо приплясывавшего посреди конюшни, у девушки перехватило дыхание. Его шерсть сверкала как атлас, а глаза горели золотисто-красным светом. Такой замечательной лошади она еще не видела. Жеребенок затмевал даже прекрасных породистых скакунов отца.

- Ты… ты хочешь сказать, что он мой?… - Эйприл с трудом отвела взгляд от великолепного зрелища и недоверчиво посмотрела на отца. - Ты даришь мне сына Виртуса?

- Он твой. - Картер был счастлив, он сиял от гордости. - Правда, малыш еще не объезжен, и я не хочу, чтобы ты пока садилась на него. У жеребенка гордый и дерзкий нрав. Весь в отца! Но как только твой конь будет укрощен, ты должна научиться управлять им.

- Она никогда не научится управлять им.

Только сейчас Эйприл заметила, что за кругом света, отбрасываемого фонарем, стоит мужчина, удерживавший жеребенка на поводу. Она узнала Рэнса Таггерта, который приехал сюда недавно, чтобы заменить своего заболевшего отца. Фрэнк Таггерт состоял при конюшнях с незапамятных времен, и его сын Рэнс частенько наведывался в Пайнхерст.

Картер Дженнингс не привык, чтобы ему перечили, и грозно спросил:

- Что ты хочешь этим сказать, Таггерт?

Глаза Рэнса равнодушно скользнули по Эйприл и снова обратились к Картеру. Девушка заметила, что молодой человек на голову выше ее отца и весьма широк в плечах. Расстегнутый ворот рубашки открывал густо поросшую волосами грудь, а ниже угадывался плоский живот и узкие бедра. Рэнс был превосходно сложен, худощав и мускулист.

Эйприл перевела взгляд на его лицо, обрамленное черными как смоль волосами. В выразительных карих глазах дремал скрытый огонь, готовый в любую минуту вспыхнуть. Да, в красоте ему не откажешь! И вместе с тем есть в нем что-то такое - волнующее, что ли? - отчего Эйприл стало немного не по себе. А может быть, нечто опасное? Неизвестно почему, но она невольно вздрогнула.

Между тем Рэнс отвечал Картеру Дженнингсу спокойным, уверенным тоном:

- Это слишком своенравный жеребенок. Даже после того как его укротят, с ним справится только очень умелый наездник. Эйприл не сумеет. Хотите подарить ей лошадь, возьмите любую смирную кобылу…

- Ты забываешь свое место, Таггерт!

Однако гневный окрик Картера не заставил Рэнса отступить, как это обычно случалось с другими. Он все так же, не отводя глаз, стоял перед хозяином. А уж извиняться и подавно не собирался!

- Этот жеребенок принадлежит мне, как и все здесь, в Пайнхерсте! И если ты воображаешь, будто я позволю тебе указывать, что я могу и чего не могу подарить своей дочери…

На лице Рэнса заиграла надменная улыбка. Чуть склонив голову к плечу, он медленно и четко проговорил:

- Мистер Дженнингс, даже если вы подарите дочери всех ваших лошадей, равно как и всех коров и мулов, мне наплевать. Я говорю только то, что считаю обязанным сказать: этот жеребенок для нее слишком опасен. Когда-нибудь девушка упадет с него и сломает себе шею!

Внезапно жеребенок, словно желая подтвердить слова молодого человека, присел на задние ноги, а передними бешено заколотил в воздухе. Эйприл испуганно отступила назад и наверняка бы упала, если бы Рэнс не поддержал ее. Конюх переложил поводья и с силой потянул жеребца вниз, заставив его опуститься на все четыре ноги.

- Теперь убедились, мистер Дженнингс? - торжествующе спросил он.

Хозяин в ярости сжимал и разжимал кулаки.

- Ты это нарочно подстроил, Таггерт! И вообще как я посмотрю, слишком много ты себе позволяешь… Скажи-ка лучше, как чувствует себя твой отец? Я хочу знать, долго ли нам еще терпеть твое пребывание в Пайнхерсте?

Однако смутить Рэнса было не так-то просто.

- Отец все еще прикован к постели, мистер Дженнингс, и вряд ли скоро приступит к работе. Но если вы желаете, я могу уехать хоть сейчас!

Как бы ни был разгневан хозяин, он понимал, что доверить дорогих породистых лошадей неграм было бы слишком рискованно. Значит, придется терпеть этого самонадеянного молодца, пока Фрэнк Таггерт не поправится и не приступит к своим обязанностям. А потому мистер Дженнингс холодно отчеканил:

- Можешь оставаться, но только помни свое место! Я не потерплю непокорности ни от тебя, ни от кого бы то ни было из моих служащих!

Если в первый момент Эйприл была полна решимости отказаться от столь экстравагантного подарка, то теперь ей захотелось доказать этому ухмыляющемуся наглецу, что она вовсе не такая уж неумеха, каковой он ее считает. Девушка легонько провела пальцами по бархатной морде жеребца.

Отец обернулся к Эйприл и попытался выдавить из себя улыбку:

- Ну, что скажешь, дорогая? Какой красивый жеребенок, правда? Да и стоит он немало!

- Скажу, что он просто чудесный! Я влюбилась в него с первого взгляда и теперь жду не дождусь, когда смогу на нем прокатиться!

И она обернулась к Рэнсу, ожидая увидеть… А собственно, что именно? Гнев? Беспокойство? Ничего подобного - выражение его лица ни чуточки не изменилось. Казалось, своей усмешкой Рэнс хотел сказать: «Я понимаю, как ты боишься. Вот увидишь, что я был прав: не сможешь ты ездить на этом жеребце!»

Взгляды Эйприл и Рэнса встретились. Молодой человек и девушка бросали друг другу безмолвный вызов.

Неожиданно дверь со скрипом распахнулась. Обернувшись, они увидели, как один из конюхов в страхе спасается бегством от разгоряченного коня, на котором сидит Ванесса. Пришпорить его ей удалось лишь в полуметре от того места, где стояли Эйприл и Рэнс.

Мистер Картер, отряхивая пыль с сюртука, недовольно проворчал:

- Ванесса, побойся Бога! Неужели обязательно врываться в конюшню столь диким образом? Ты так убьешь кого-нибудь! И лошадь полагается осаживать совсем не так. Ну и манеры у тебя! Хуже, чем у какого-нибудь черного раба…

Ванесса молча перекинула правую ногу через голову коня и соскочила на землю, громко стукнув тяжелыми сапогами. На ней были старые грязные бриджи. Золотистые волосы, обрамляя обветренное лицо, в беспорядке рассыпались по плечам. Она бросила поводья мальчику, и тот быстро вывел лошадь на лужайку, чтобы та немного остыла.

Голубые глаза Ванессы с любопытством оглядели всех. На замечание отца она никак не отреагировала. Ее взгляд упал на жеребенка, и она обратилась к Рэнсу:

- Почему этот жеребенок здесь?

- Ваш отец только что подарил его мисс Эйприл.

- Ах, подарил, значит? - лицо ее исказила злобная гримаса. - Ну что, опять добилась своего, да? Упросила-таки папу подарить тебе то, что хотела иметь я!

- Нет, Ванесса, нет, что ты! - запротестовала Эйприл. - Я и понятия об этом не имела…

- Это еще что такое? «То, что хотела иметь я»… - передразнил дочь Картер. - Каково? Да я ни за что не подарю тебе такого прекрасного коня! Знаю я, как ты обращаешься с лошадьми. А уж оценить что-нибудь стоящее тебе вообще не дано…

Ванесса откинула непослушные волосы со лба и с той же зловещей усмешкой посмотрела на отца.

- Неужели, папочка? Ну-ка вспомни, когда ты мне дарил, как ты выражаешься, «что-нибудь стоящее»? Да мне вечно достаются лишь обноски Эйприл!

- Сейчас не время и не место обсуждать это, - покраснев от гнева, буркнул Картер. - Сейчас же уходи отсюда!

- Да, уйду, - выкрикнула Ванесса, - но знай, что я этого не забуду! А ты снова победила, моя драгоценная сестрица! - И издевательски поклонившись Эйприл, круто повернулась па каблуках и направилась к двери.

- Ванесса, выслушай меня, пожалуйста!

Эйприл устремилась было за сестрой, но отец схватил ее за руку и остановил.

- Все совсем не так, как ты думаешь! - выкрикнула она вслед Ванессе. - Поверь мне, прошу тебя! Я даже не подозревала…

- Да не спорь ты с ней. - Картер слегка потряс дочь за плечо. - Просто она, как всегда, хочет устроить скандал.

Ванесса на мгновение задержалась у входа. Обернувшись и взглянув на Рэнса, она крикнула:

- Ну теперь ты видишь, что я говорила правду? Вот как они со мной обращаются! - И, едва сдерживая сдавленное рыдание, в котором смешались боль и гнев, она бросилась из конюшни.

Картер подозвал к себе Рэнса и приказал убрать жеребенка подальше.

- И проследи, чтобы Ванесса на нем не ездила!

Рэнс повел коня к стойлу и искоса взглянул на Эйприл. С презрением? С гневом? Она не поняла и рассердилась на себя за то, что ее это волнует. Эйприл несколько лет не видела Рэнса Таггерта. А теперь ей почему-то важно, что этот дерзкий конюх о ней думает!

Отец взял дочь за руку и мягко, но настойчиво увел из конюшни.

- Сегодня особый вечер. Твой вечер! - тихо прошептал он ей на ухо по дороге к дому. - Мы не позволим Ванессе испортить его…

Девушка молчала, едва сдерживая слезы. «Почему, ну почему Ванесса не верит, что я люблю ее?»

Внезапно Эйприл почувствовала непреодолимое желание оглянуться. В лунном свете она увидела высокого и стройного Рэнса Таггерта, который стоял в дверях конюшни и без улыбки смотрел ей вслед.

Она снова ощутила странную дрожь…

Глава 2

В Пайнхерсте царило радостное оживление. Стройные пирамидальные тополя, выстроившиеся вдоль длинной подъездной аллеи, величественно покачивали ветками в ожидании прибытия гостей. Двухэтажный белый особняк с колоннами, залитый светом и сверкающий, как новая игрушка, словно хвастливо заявлял каждому дереву, каждому камешку, каждой травинке: «Не забывайте, кто здесь главный!»

Перед овальным зеркалом в позолоченной раме, висевшим над туалетным столиком, Эйприл критически осматривала свою прическу. Ну что же, Кора славно потрудилась! Надо лбом волосы были тщательно разделены пробором. Крутая волна их спускалась за ушами вдоль шеи и ложилась на спину блестящим шелковым водопадом золотистых локонов. В них сверкали крошечные жемчужинки.

Кора подала хозяйке пуховку. Эйприл слегка припудрила шею и грудь. Ей нравилось благоухание дорогой рисовой пудры. Немного смущаясь, она провела пуховкой по вырезу платья.

- Красивая у вас грудь! - восхищенно произнесла Кора. - Кабы я не выкормила девятерых, может быть… Правда, у меня никогда не было такой чудесной фигуры, как у вас, мисс Эйприл!…

Девушка почувствовала, что краснеет. Такие разговоры всегда смущали ее. Она не любила переодеваться в присутствии горничных, предпочитая уединяться за парчовой ширмой. Однако сегодня Эйприл очень спешила. Прогулка к конюшням отняла много времени, а гости уже начали съезжаться. Было слышно, как музыканты настраивают свои инструменты. Эйприл хотелось торжественно выйти к гостям вместе с Ванессой, но она понимала, что своенравная сестра, да еще раздосадованная недавней сценой в конюшне, может появиться в зале одна, если Эйприл не будет готова вовремя.

- Подай мне каркас, Кора, и побыстрее, - приказала она. - Надо торопиться!

- Пойду позову Люси, чтобы она вам помогла, - решила Кора и опрометью кинулась из комнаты.

- И попроси кого-нибудь узнать, скоро ли будет готова Ванесса! - крикнула ей вслед Эйприл.

Господи, ну почему папа такой? И с каждым днем с ним становится все труднее и труднее… Последнее время он вообще сам не свой. Должно быть, это из-за войны, решила Эйприл. Конечно, он встревожен. В декабре от союза отпала Южная Каролина, в январе за ней последовали Миссисипи и Флорида. Ее родной штат Алабама лишь на день отстал от Флориды. Затем о своем отделении объявили Джорджия и Луизиана, затем Техас…

Словом, война надвигалась, и хотя отец старался скрыть от дочери свою тревогу, Эйприл чувствовала, что ему не по себе.

Дверь с шумом распахнулась, и в комнату вбежали Кора и Люси. У каждой в руке был высокий табурет. Достав из-за ширмы большой железный каркас, наподобие птичьей клетки, Кора укрепила его на изящной талии Эйприл. Затем женщины взобрались на табуреты, вооружились длинными шестами и подцепили кринолин из конского волоса.

Эйприл подняла над головой тонкие руки. Осторожно, стараясь не помять прическу девушки, негритянки опустили на железный каркас первый кринолин. Пока они возились со вторым, Эйприл осведомилась о Ванессе.

- Она одевается у себя в комнате, а Менди ей помогает, - доложила Кора. - И говорит, что ни за что не сойдет к гостям вместе с вами. Злая, как фурия! Лучше не спорьте сегодня с сестрой. Вы же знаете, какой вспыльчивой может быть эта девчонка! Когда мисс Ванесса в таком настроении, лучше ее не трогать…

- И все же я попробую ее уговорить, вот только закончу одеваться. Так что давайте поторопимся. Сегодня такой знаменательный день! Неужели она не рада?

Когда все три кринолина заняли положенное им место, Люси принесла бархатное бальное платье, которое недавно прибыло из Парижа. Рукава были короткими и пышными, а вырез - достаточно низким, соблазнительно открывая белые покатые плечи и высокую грудь девушки. Широкая юбка, почти два метра в диаметре, ниспадала глубокими складками, и каждая увенчивалась крошечной розеткой из золотистого кружева. Кора застегнула платье на спине и, отступив на шаг, восхищенно воскликнула:

- Господи, да вы сегодня просто красавица, мисс Эйприл! Зеленый цвет так идет к вашим волосам, и эти маленькие золотистые штучки на подоле выглядят очень мило…

- Это называется розетки, - улыбнувшись, пояснила Эйприл, с удовольствием глядя на себя в зеркало. - Спасибо, Кора. Не хочу показаться нескромной… Как я выгляжу , тебе видней. Но чувствую я себя и в самом деле красавицей!

Она не услышала, как в дверь постучали, и потому, увидев на пороге отца, вздрогнула от неожиданности.

- Ты не просто красавица, моя дорогая, - с гордостью произнес он. - Ты сегодня великолепна! Более красивой женщины я в своей жизни не встречал… - Подойдя к дочери, он поцеловал ее в щеку.

- Ты тоже великолепно выглядишь, - с любовью ответила Эйприл.

Мистер Дженнингс словно не услышал ее слов. Положив руки на обнаженные плечи дочери и глядя ей прямо в глаза, он продолжал вполголоса:

- Ты выглядишь в точности как твоя дорогая матушка. Бог свидетель, я будто снова вижу перед собой Лорену Эйприл! Словно и не было всех этих лет… Те же глаза, волосы, та же милая, добрая улыбка, нежная кожа…

Эйприл в испуге отшатнулась. Она заметила, как Кора и Люси быстро обменялись удивленными взглядами. Резко обернувшись, отец нетерпеливо прищелкнул пальцами.

- Ступайте, оставьте нас одних!

Негритянки поспешно удалились.

- По-моему, нам пора идти к гостям, - смущенно заметила Эйприл. - Пойду потороплю Ванессу!

- Подожди! - резко бросил отец.

Она остановилась и, обернувшись, увидела, что его глаза горят странным блеском.

- У меня есть для тебя подарок… Я так долго ждал этого дня. Уверен, что твоя мать тоже хотела бы этого.

Эйприл облегченно вздохнула. На какое-то мгновение ей снова показалось, что отец принимает ее за мать. «Но ведь это глупо, - тут же отругала она себя. - Просто он очень любил свою жену, а поскольку я так на нее похожа, немудрено, что отец иногда ведет себя несколько странно».

Он протянул руку.

- Когда-то это принадлежало твоей матери. Мой подарок ей в день свадьбы. Это наша фамильная драгоценность, она переходила из поколения в поколение. Старший сын семейства вручал его своей невесте… Но поскольку у меня нет сыновей, я хочу подарить его тебе, моя дорогая Эйприл, чтобы не нарушить традицию семьи Дженнингс!

Преисполненная любопытства, девушка подошла к отцу, и в ту же секунду у нее вырвался возглас удивления. На ладони у него лежало кольцо. Но какое!… Тоненький ободок украшали сверкающие зеленые изумруды, а в центре переливался огромный бриллиант, окруженный кроваво-красными рубинами. На мгновение Эйприл потеряла дар речи, а потом тихо прошептала:

- Я… я никогда ничего подобного не видела, папа!…

- Еще бы! - с довольной улыбкой ответил он. - Как гласит семейное предание, мой прапрадед заказал его для своей невесты. Все камни чистой воды! Изготовил это кольцо известный французский ювелир, который делал украшения даже для королевской семьи. Стоит оно, разумеется, очень дорого, но главная его ценность не только в этом. - Он сделал многозначительную паузу. - Обладательница кольца становится безраздельной владелицей Пайнхерста! - Не отводя восхищенного взгляда от дочери, Картер Дженнингс торжественно продолжал: - До сих пор его всегда носила только хозяйка этого поместья, и предполагалось, что от нее оно переходит к законному наследнику. Сегодня я дарю это кольцо тебе, Эйприл! Таким образом, ты получаешь не только ценную семейную реликвию, но и неоспоримое право владения Пайнхерстом.

Эйприл ничего не сказала, как завороженная глядя на кольцо. Вот она взяла его дрожащими пальцами, но тут же опустила на ладонь отца.

- Я не могу принять его, папа! Ты - настоящий владелец Пайнхерста. А потом, ведь есть еще Ванесса…

Глаза Картера Дженнингса сузились. Резким движением он схватил правую руку дочери и водрузил кольцо на средний палец. Оно сидело как влитое.

- Кольцо твое, и прекрати спорить! Конечно, пока я жив, владелец Пайнхерста - я. Но пусть все знают, что ты - моя законная наследница! И не говори мне о Ванессе… Ты родилась первой, а значит, Пайнхерст по праву принадлежит тебе одной, даже если бы она его и заслуживала.

Отец заставил дочь взять себя под руку.

- А теперь мы с тобой выйдем к гостям!

Эйприл ничего не оставалось, как послушно следовать за отцом. Когда они проходили по коридору, устланному пушистым ковром, мимо комнаты Ванессы, сердце Эйприл снова заныло. «Сколько еще горя предстоит вынести этой девочке!» - подумала она с горечью, а вспомнив, как отец, забыв о второй дочери, осыпает ее, Эйприл, многочисленными подарками, и вовсе почувствовала себя виноватой.

Вот они подошли к верхней ступеньке лестницы. Внизу прогуливались гости, потягивая шампанское и беседуя друг с другом. В углу просторного зала струнный оркестр наигрывал негромкую музыку. Один из музыкантов не сводил глаз с Картера Дженнингса, ожидая условного сигнала, и как только он был подан, оркестр мгновенно умолк. Гости, догадываясь, что сейчас произойдет, собрались в центре зала. Устремив свои взоры наверх, они наблюдали за тем, как в сопровождении вновь зазвучавшей музыки Эйприл под руку с отцом медленно спускались по ступеням.

Как только они оказались внизу, их мгновенно окружила толпа гостей. Эйприл пожимала чьи-то руки, подставляла щеки под поцелуи, переходила из одних объятий в другие и выслушивала многочисленные комплименты, пока не почувствовала, что ей вот-вот станет дурно. Кто-то, заметив ее состояние, подал девушке бокал шампанского, и она с благодарной улыбкой посмотрела, кто же оказал ей любезность. Но улыбка мгновенно угасла при взгляде на слащавое лицо Грэхема Флетчера.

Взяв девушку за руку, он, несмотря на протесты Эйприл, вывел ее из толпы гостей, нашептывая на ухо:

- Пошли! Не собираешься же ты устроить здесь сцену!

Как только они оказались одни, Эйприл резко бросила:

- Я не знала, что отец пригласил тебя, Грэхем. Во всяком случае, я его об этом не просила!

- Так-то ты благодаришь меня за то, что я спас тебя от этих хищников? - Он с шутливой укоризной покачал головой и тут вдруг увидел кольцо. - Как я вижу, Картер Дженнингс решил официально всем объявить, кто унаследует Пайнхерст. Впрочем, ты в этом никогда и не сомневалась, не так ли, милочка?

В голосе Грэхема звучала откровенная издевка. Он многозначительно стиснул ей руку, но Эйприл сердито вырвалась и прошипела:

- Твоя наглость просто невыносима, Грэхем, и я буду очень благодарна, если ты оставишь меня одну! Я не приглашала тебя. Так будь же джентльменом и имей уважение к моим желаниям - держись от меня подальше!

Она хотела уйти, но Грэхем схватил ее за руку.

- А вот это уже не по-соседски, Эйприл! Вряд ли твой отец одобрит такое поведение… Ты ведь знаешь, он всегда стремился наладить добрые отношения между Пайнхерстом и Флетчер-Мэнором. Ну сама посуди, что сталось бы с Пайнхерстом, не будь нас? Разве ты забыла, что подземный источник, откуда к вам поступает вода, берет начало на моей земле?

- И мой отец щедро платит вам за право пользоваться этой водой!

Эйприл старалась говорить негромко, чтобы не привлекать к себе внимания. Если есть на свете человек, которого она ненавидит всей душой, то это, без сомнения, Грэхем Флетчер. Не то чтобы он был некрасив.

Как раз напротив, все здешние молодые леди без ума от его внешности. И все же этот мистер омерзителен! Дважды он схлопотал от Эйприл пощечину за то, что осмелился ущипнуть ее, а однажды мерзавец имел наглость предложить встретиться вечерком в амбаре, уверяя, что она «останется довольна».

Однако смутить его было непросто. Все так же ухмыляясь, Грэхем слащаво произнес:

- Какое у тебя красивое платье, Эйприл! Дорого бы я дал, чтобы вырез у него был хоть чуточку ниже. Немало роскошных грудей я повидал на своем веку, но твоя, сдается мне, может удовлетворить самый взыскательный мужской вкус!…

Эйприл судорожно вцепилась в свой бокал.

- Грэхем, если я услышу от тебя еще хоть одну сальность, то пожалуюсь отцу, и он задаст тебе хорошую трепку. Видит Бог, ты ее заслужил!

- Ты негодуешь просто потому, что общество ждет такого поведения от настоящей леди. А в душе ты похотливая самка, и когда-нибудь ночью, отбросив ложный стыд, ты мне это докажешь!

Он все еще продолжал удерживать ее. Эйприл брезгливо сбросила его руку, словно какое-то противное насекомое, и, едва сдерживая гнев, сказала:

- Еще одно слово, Грэхем, и я выплесну это шампанское тебе в лицо!

Он пытался сохранить улыбку, хотя было видно, что ему не до смеха: его душил гнев.

- Да я уже давно мог бы переспать с твоей дикаркой-сестрой! - Флетчер дрожащей рукой поправил свой галстук. - Но кому нужна эта сумасшедшая, которая к тому же, наверное, якшается с неграми? Нет, мне нужна ты! И в один прекрасный день я тебя получу…

Эйприл быстро подняла руку, намереваясь привести в действие свою угрозу насчет шампанского, но Грэхем опередил ее.

- Не смей! - грозно прошипел он, крепко схватив Эйприл за запястья.

Их взгляды скрестились, как два острейших клинка, и в каждом был вызов.

- Да я скорей умру, чем лягу с тобой, - прошептала Эйприл.

Грэхем отпустил ее и отступил назад.

- Думаю, ты изменишь свое мнение, когда Флетчер-Мэнор станет моим. Когда твои лошади и коровы будут умирать от жажды, а колодцы высохнут без воды - моей воды…

- Надеюсь, какой-нибудь янки пристрелит тебя, Грэхем. Надеюсь, ты будешь первым солдатом Конфедерации, который погибнет на этой войне!…

Он залился краской. Эйприл не стала ждать ответной реплики и поспешила ретироваться. Когда-то Грэхем Флетчер просил у ее отца разрешения ухаживать за ней, но она решительно воспротивилась, и разрешение не было дано. Однако этот молодой человек не из тех, кто сдается так просто. Отвергнутый поклонник, он теперь при каждом удобном случае - наедине - говорил девушке гадости.

Эйприл вошла в просторную бальную залу. У проходившего мимо слуги она взяла еще шампанского. На буфетной стойке громоздились гигантские серебряные блюда с фруктами, ветчиной в желе, индейкой, икрой на льду и множеством искусно украшенных пирожных и печений. Окинув взглядом все это великолепие, Эйприл одобрительно кивнула Поузи, которая стояла неподалеку в простом сером платье. Огромный накрахмаленный белый фартук скрывал объемистый живот негритянки.

- Ты не видела Ванессу? - спросила Эйприл.

- Я только что спросила о ней у Люси, но та тоже ничего не знает. Правда, я и Менди что-то не вижу. Должно быть, она все еще помогает мисс Ванессе одеваться… А вообще-то я не удивлюсь, если ваша сестра и вовсе вниз не спустится. Менди говорит, что, оказывается, мисс Ванесса слышала, как вы уговаривали отца пригласить ее на этот бал. Может быть, она решила совсем не ходить туда, где ей не рады…

У Эйприл от ужаса округлились глаза.

- Ты хочешь сказать, что Ванесса слышала наш с папой спор? Господи, какое несчастье! Я должна сейчас же пойти к ней и все объяснить…

- Вот ты где, моя дорогая!

К Эйприл подходил отец вместе с каким-то представительным мужчиной.

- Познакомься, Эйприл, это Лестер Уоррик, помощник президента Дэвиса.

Она протянула руку, и мужчина, склонившись, поцеловал кончики ее пальцев.

- Весьма польщен, мисс Дженнингс. Мне доводилось слышать о вашей красоте, а теперь я сам вижу, что эти слухи - не преувеличение!

- Вы слишком любезны, - ответила Эйприл, стараясь, чтобы ее голос звучал непринужденно, хотя мысли девушки были заняты Ванессой. - Полагаю, работа с президентом Дэвисом кажется вам весьма увлекательной.

- Разумеется! Он замечательный человек. Вы его знаете?

- Эйприл еще не знакома с президентом, - вмешался Картер Дженнингс. - Мы надеялись на его посещение сегодня.

На лице Лестера Уоррика появилась извиняющаяся улыбка.

- Простите, сэр, но президент получил столько приглашений на этот уик-энд, что предпочел, дабы никого не обижать, остаться дома и поработать над речью, которую намерен произнести в день инаугурации.

- Понимаю. Но я уверен, что мисс Эйприл еще познакомится с ним. А теперь прошу меня извинить - мне надо идти к гостям.

И хозяин Пайнхерста отошел, оставив Эйприл в обществе мистера Уоррика, который тут же принялся объяснять ей, что Конфедерация сделала превосходный выбор, избрав своим президентом Джефферсона Дэвиса [1] .

- Он принадлежит к почтенной семье хлопковых магнатов и проявил себя не только как доблестный солдат, но и как блестящий государственный деятель. Окончил Вест-Пойнт, затем в течение семи лет служил на границе, после чего вышел в отставку. В 1845 году он был избран в конгресс, но через год ушел оттуда, чтобы возглавить один из полков, сражавшихся в войне с Мексикой. Получив ранение, вернулся домой и был избран сенатором.

Уоррик сделал паузу и отошел к буфету, чтобы взять один бокал шампанского. Оказавшись за его спиной, Эйприл выразительно округлила глаза: «Ну и зануда!»

- Так на чем я остановился? Ах да! В общем, Югу повезло, что в эту критическую минуту у него появился такой лидер, как Джефферсон Дэвис.

Эйприл не могла сдержать вздох облегчения, когда вернулся отец.

- Ну как вы тут без меня? - спросил он весело.

- Мистер Уоррик рассказывает очень интересные вещи, - слегка покривив душой, ответила Эйприл и, обращаясь к Уоррику, добавила: - А сейчас прошу меня извинить: я бы хотела подняться наверх и выяснить, почему Ванесса так задерживается.

- Ну разумеется! - любезно произнес Лестер Уоррик с вежливым поклоном и, заметив среди гостей знакомого, воскликнул: - Кажется, это Франклин Овербай. Пойду поговорю с ним. Извините!

Отец склонился к уху Эйприл:

- Что там такое с Ванессой? Она еще не спустилась?

- Нет, и мне кажется, я должна с ней поговорить.

- Ну конечно! Твоя сестра, как всегда, дуется на весь свет… - Картер был явно раздражен. - Оставь ее - хочет оставаться у себя в комнате, пусть сидит. Вряд ли кто-нибудь заметит ее отсутствие. Все хотят видеть только тебя… Ты ведь знаешь: весь этот вечер я затеял исключительно ради тебя одной!

- В том-то все и дело, папа! - Чувствуя, что отец, как всегда, не понимает ее, Эйприл пришла в отчаяние. - Я только что узнала: оказывается, Ванесса слышала наш разговор - ну, помнишь, когда я просила тебя и ее пригласить на бал? Она очень обиделась и все это время скрывала свои чувства. Ванесса понимает, что ты не хочешь видеть ее на балу, и очень страдает. А насчет того, что все пришли сюда исключительно ради меня… По-моему, ты ошибаешься. Это не только мой бал, но и Ванессы. Я сейчас же поднимусь к ней и попробую уговорить!

Тяжело вздохнув, Картер сказал:

- Ну что ж, пожалуй, я тоже пойду и скажу этой несносной девчонке, что если она сейчас же не перестанет дуться и не спустится к гостям, я силой приволоку ее, но не позволю испортить тебе вечер!

- Нет-нет, не надо! Я лучше поднимусь одна… Ты все испортишь. Вы с Ванессой действуете друг на друга раздражающе…

- Я не позволю, чтобы своим безобразным, эгоистичным поведением она испортила тебе такой замечательный вечер, - тихо проговорил он. - Если надо, я могу сказать, что она не так меня поняла, что я хочу видеть ее на балу…

Услышав эти слова, Эйприл чмокнула отца в щеку и воскликнула, что это и в самом деле будет чудесно! Он бросил на дочь хмурый взгляд.

- Я сделаю это только ради тебя, Эйприл. Я хочу, чтобы сегодня ты была счастлива! Сам я, разумеется, не хочу видеть Ванессу. И попомни мои слова: она еще навлечет позор на нашу семью. Твоя сестра совершенно неуправляема!

- Вовсе нет! Просто она чувствует, что ее никто не любит. Я ведь много раз говорила, ты несправедлив к ней, папа. Ванесса такая же твоя дочь, как и я…

- О, кого я вижу! Прелестная королева бала! - к ним подошла мать Флетчера. - Хочу сказать вам, дорогая, что вечер удался на славу! Ваш отец вправе гордиться этим. Вы очень красивая девушка, и теперь, когда вы официально представлены обществу, боюсь, моему Грэхему придется несладко. Он будет очень огорчен, когда увидит, как вокруг вас начнут увиваться все молодые люди!…

Эйприл никогда не любила миссис Флетчер, находя ее излишне болтливой и назойливой. Девушка обернулась к отцу в поисках поддержки, но он уже целовал руку гостье. Да, в учтивости ему не откажешь!

- Извините, миссис Флетчер, - сказала Эйприл, пытаясь обойти словоохотливую даму. - Мы с папой хотим узнать, почему к нам не идет вторая королева бала - моя сестра Ванесса.

Миссис Флетчер недовольно скривилась.

- Ах, вот оно что! - Голос ее звучал резко. - Грэхем не говорил мне, что это и ее бал…

- А как же иначе? - возмутилась Эйприл. - Мы с сестрой близнецы, да и в приглашениях было ясно сказано, что этот вечер будет дебютом Эйприл и Ванессы Дженнингс. А кроме того…

- Ну-ну, Эйприл, не горячись. - Отец успокаивающе похлопал ее по плечу и смущенно обернулся к миссис Флетчер. - Извините нас. Просто Эйприл очень беспокоится за сестру. Думает, что та плохо себя почувствовала, раз до сих пор не вышла к гостям. Прошу вас, продолжайте веселиться!

- А я и сама хотела подняться наверх, чтобы прогуляться по веранде, - изрекла гостья, вздернув подбородок. - Хочу немного освежиться.

Миссис Флетчер бросила ледяной взгляд на Эйприл, приподняла юбки и направилась к лестнице. Эйприл, стиснув зубы, последовала за ней. При этом постаралась сделать так, чтобы отец был ближе к надоедливой миссис Флетчер.

- Я так беспокоюсь за Грэхема, - вздохнув, поделилась миссис Флетчер. - Он буквально рвется на войну! Считает, что это очень почетно… Конечно, у моего мальчика отважное сердце, но он не понимает, что его могут убить! Не выношу всех этих разговоров о войне… Ведь Грэхем - мой единственный сын, свет моих очей, и если с ним что-нибудь случится, я этого просто не перенесу!…

«Если он не оставит меня в покое, - пытаясь сохранять на лице вежливую улыбку, подумала Эйприл, - то на войне он будет в большей безопасности, чем здесь…»

- Ну, война вряд ли продлится долго, - спокойно отвечал Картер Дженнингс.

Эйприл знала, что он просто старается поддержать разговор, хотя его тоже безумно раздражает болтовня миссис Флетчер.

- Я слышал, как молодые люди высказывали опасение, что война кончится раньше, чем они успеют застрелить хоть одного янки!

- Да разве наши молодые люди на это способны? - негодующе воскликнула Изабель Флетчер. - Подумать только - застрелить человека… Это ужасно! И почему эти противные янки постоянно суют нос не в свое дело?

У Эйприл чуть не сорвалось с языка, что не худо бы всем заниматься исключительно своими делами - тогда жизнь стала бы чудесной, - но побоялась показаться грубой. В конце концов, сегодня миссис Флетчер - их гостья.

Они поднялись на второй этаж.

- Я буду ждать вас с сестрой, Эйприл, - улыбаясь, произнесла миссис Флетчер.

Девушка кивнула и устремилась вперед, надеясь, что отец за ней не последует. Если его не будет рядом, она сумеет убедить Ванессу выйти к гостям.

У двери Эйприл на минуту задержалась, глубоко вздохнула и уже хотела постучать, но тут рука ее застыла в воздухе. Из комнаты доносился… смех, и не только женский. Эйприл была уверена, что слышала хрипловатый смешок мужчины! Отец нетерпеливо подошел к ней:

- Ну, в чем дело? Что, Ванесса не открывает дверь? Но не будем же мы стоять здесь весь вечер!

И прежде чем Эйприл успела остановить его, Картер Дженнингс повернул деревянную ручку. Дверь мгновенно распахнулась.

Ванесса лежала поперек кровати. Ее бальное платье было смято и задрано выше колен, а корсаж расстегнут, так что в вырезе виднелась вся грудь.

Мужчина, лежавший на ней, тут же вскочил. Его рубашка была расстегнута до самой талии. И, к своему ужасу, Эйприл узнала в нем Рэнса Таггерта.

Глаза Ванессы злобно сверкнули. Отбросив со лба длинные волосы, она выкрикнула:

- Только не говори мне, драгоценная сестрица, что ты хочешь видеть меня на своем балу! И поскольку меня туда не пригласили, я решила устроить себе собственный праздник - и без вас!

Рэнс торопливо запихивал рубашку в брюки. Ванесса же, словно бросая вызов всем присутствующим, продолжала невозмутимо лежать на кровати.

Несколько мгновений Картер Дженнингс стоял неподвижно, будто пораженный громом. Наконец, осознав, что происходит, он бросился вперед и вцепился Рэнсу Таггерту в глотку.

И только услышав крик у себя за спиной, Эйприл поняла: Изабель Флетчер наблюдает всю эту сцену из холла.

- Я убью тебя, подонок!

Прыжок Картера оказался таким мощным, что они оба - и Дженнингс, и Таггерт - оказались на полу. Молодой человек, тяжело дыша, старался сбросить с себя более пожилого хозяина и при этом не причинить ему вреда.

Ванесса безучастно наблюдала за этой сценой, даже не делая попытки прикрыть свою наготу. Эйприл, чуть не плача, кинулась вперед, намереваясь оттащить отца от Рэнса. При этом она споткнулась и тоже очутилась на полу.

- Папа, не надо! - кричала она, пытаясь встать, однако гигантский каркас и тяжелые юбки мешали ей. - Папа, ты же убьешь его!

На крики миссис Флетчер в холл сбежались остальные гости. Несколько человек сгрудились в комнате Ванессы, стараясь растащить Картера и Рэнса. Это была нелегкая задача, ибо оскорбленный отец вцепился в глотку обидчика мертвой хваткой.

Наконец драчунов удалось как-то разнять. Картера вывели из комнаты в холл, хотя он отчаянно сопротивлялся, изрыгал проклятия и требовал, чтобы его немедленно отпустили.

Рэнс, шатаясь, поднялся на ноги, потирая покрасневшую шею. Увидев барахтающуюся на полу Эйприл, он протянул руку и помог ей встать.

- Если бы женщины не носили под платьями этих дурацких птичьих клеток, то могли бы не только падать на спину, но и вставать, - насмешливо заметил он.

- Да как ты смеешь?! - Эйприл, размахнувшись, ударила его по лицу. - Как ты смеешь стоять тут и нагло усмехаться, ведь ты только что пытался изнасиловать мою сестру!

Рэнс удивленно посмотрел на Эйприл, потом на Ванессу, которая лишь сдавленно хихикнула.

- Вы всерьез полагаете, что я хотел изнасиловать вашу сестру? - недоверчиво поинтересовался он.

- А почему бы и нет? - звонко рассмеявшись, заявила Ванесса. - Папа не пригласил меня на твой бал, ну, я и решила устроить свой. А теперь вы все испортили… Какая жалость!

В этот момент она заметила Изабель Флетчер, которая продолжала стоять на пороге, широко открыв глаза от ужаса.

- Ну, а вы что смотрите? - грубо выкрикнула она. - Думаете, ваш сынок не занимается тем же самым с вашими служанками?

Задохнувшись от возмущения, миссис Флетчер поспешно ретировалась. Ванесса неторопливо поправила платье, затем взглянула на Рэнса и устало проговорила:

- Пожалуй, тебе лучше уйти.

- Я тоже так думаю, - невозмутимо отозвался он, кидая на Эйприл взгляд, который она не поняла. - По-моему, твой бал окончен…

- Уходи тем же путем, каким пришел, - предложила Ванесса, указывая на веранду. - Папа тебя убьет, если ты снова попадешься ему на глаза!

Криво усмехнувшись, Рэнс снова посмотрел на Эйприл и выразительно потер красную отметину у себя на щеке.

- Никогда больше этого не делайте, синеглазка. Я прощаю женщину только один раз!

С этими словами он вышел из комнаты и растворился в ночи. Эйприл так и стояла в оцепенении.

- А он чертовски красив, верно?

Ванесса перед зеркалом пыталась привести в порядок растрепавшуюся прическу. Эйприл наконец обрела дар речи:

- Как ты можешь быть такой спокойной? И это после того, что… что ты натворила?…

Ванесса звонко рассмеялась:

- Да ничего мы не делали, моя дорогая сестрица! Мы просто… как бы это тебе объяснить?… Резвились. Хотя из Рэнса получился бы замечательный любовник. Он такой сильный, такой мощный! Ну что бы вам с папой войти хоть немного попозже? Ручаюсь, вы застали бы гораздо более интересное зрелище!

- Ванесса, замолчи сейчас же!

Эйприл подбежала к двери и выглянула наружу. По аллее катили кареты - это разъезжались гости. «Итак, бал окончен», - с грустью подумала она и снова обратилась к сестре:

- Ты все испортила! Надеюсь, теперь ты довольна…

Гребешок громко стукнул о туалетный столик.

- Да, я вполне довольна! - Ноздри Ванессы раздувались. Она вся дрожала от гнева. - Ты думаешь, я не вижу, что делается за моей спиной? Я слышала, как папа говорил, что не хочет видеть меня на балу. А ты в ответ сказала, что это вызовет ненужные толки… Хороши же вы оба: говорите обо мне так, словно я - семейное проклятие, паршивая овца, недоумок, которого надо запереть и никому не показывать! Я не потерплю такого отношения ни сейчас, ни в будущем!

Она резко повернулась от зеркала, и Эйприл чуть не подпрыгнула, испугавшись, что Ванесса сейчас ударит ее. Но Ванесса только схватила ее за руку.

- Ага! Как я вижу, папочка именно тебе подарил драгоценную семейную реликвию!

Эйприл молча кивнула. Ну как ей объяснить Ванессе, что это кольцо ничего не значит и она хочет всем делиться с сестрой? Но сестра никогда ее не слушала, а уж сейчас тем более…

- Итак, в один прекрасный день Пайнхерст станет твоим, - зловеще продолжала свою негодующую речь Ванесса. - Ну что же, наслаждайся жизнью, папочкина любимица! До поры до времени! Но однажды придет и мой час, и тогда ты расплатишься со мной за все нанесенные мне обиды!…

- Я никогда и не думала обижать тебя, Ванесса! Ведь я тебя люблю… Все эти годы я возмущалась тем, как папа обращается с тобой. Несправедливо винить тебя в маминой смерти, и я говорила ему это много раз! Спроси Поузи, она подтвердит, что я постоянно спорю с ним и защищаю тебя…

- Ложь, сплошная ложь! - выкрикнула Ванесса и стала в бешенстве метаться по комнате, уже не скрывая горьких слез. - А сейчас убирайся! Я не желаю тебя больше слушать…

- И все же я хочу, чтобы ты меня поняла! - в отчаянии взмолилась Эйприл. - Ты нарочно все это подстроила и была уверена, что вас обнаружат. Тебе очень хотелось осрамить папу. Но неужели ты не понимаешь, что на самом деле в неловком положении оказалась ты сама? Да, ты сумела испортить мне первый бал, как и намеревалась, но не это меня волнует. Гораздо больше я беспокоюсь за тебя. Что ты с собой делаешь? Лучше бы ты сказала, что Рэнс вломился сюда, пытался изнасиловать тебя, чем…

- Возможно, когда-то так и было. - Ванесса остановилась перед сестрой и загадочно улыбнулась. - Но Рэнсу незачем прибегать к насилию. Ему достаточно поцеловать и приласкать - а уж это он умеет! - и женщина будет умолять взять ее. Так случилось и со мной…

- Этот Рэнс так долго находился среди животных, что сам стал на них похож! - брезгливо поморщилась Эйприл.

- Ну, если он и животное, то, безусловно, восхитительное, - злорадно заметила Ванесса. - Любая женщина будет рада ублажить такого!

- Я не желаю больше тебя слушать! Мы поговорим завтра, когда обе немного успокоимся. Спокойной ночи, Ванесса!

И Эйприл быстро вышла из комнаты. К счастью, в холле уже никого не было. Она с грустью оглядела опустевший дом. Поузи как раз закрывала парадную дверь.

- Все уже разъехались? - окликнула ее Эйприл. Экономка подняла голову. По ее доброму темному лицу струились слезы.

- Да, мисси. Не заставили себя долго уговаривать! Миссис Флетчер, она пригласила наших гостей к себе. По-моему, почти все туда и поехали… Небось теперь сидят и сплетничают! Ах, какой стыд! Стыд и позор!… - И преданная негритянка сокрушенно покачала головой.

- А где папа?

- Бьюфорд дал ему немного виски. Говорит, что посидит рядом, пока хозяин не придет в себя. А то ведь он хотел взять ружье и пристрелить этого малого, таггертова сына! И на мисс Ванессу ох как зол. Ну и достанется же ей от него! Не скоро ваша сестра забудет этот день…

- Мы все его не скоро забудем, Поузи, - со вздохом заметила Эйприл. - Я пойду лягу, хотя вряд ли усну.

- Принести вам чего-нибудь поесть? Почти все осталось нетронутым…

- Я не хочу, спасибо.

Эйприл прошла к себе в комнату и не стала вызывать Люси. Лучше побыть одной. С трудом высвободившись из кринолинов и обручей, девушка потушила лампу, свернулась клубочком под атласным покрывалом и уставилась в темноту. Но спасительный сон не шел. Эйприл мучили кошмары: Ванесса в смятом платье и с обнаженной грудью, а рядом Рэнс Таггерт. Казалось, что она никогда не забудет этого постыдного зрелища.

Рэнс Таггерт… Эйприл чувствовала к нему лишь ненависть, слепую, холодную ненависть, от которой дрожь пробегала по ее телу. А ведь когда-то все было по-другому… На нее нахлынули воспоминания о детских годах.

Когда- то девочка и мальчик так славно играли вдвоем. Правда, скоро это блаженство закончилось. Отец, узнав, что любимая дочь проводит время с сыном наемного служащего, сурово отчитал ее. В памяти Эйприл сохранились несколько теплых летних дней, когда они радостно плескались в пруду, а по вечерам шептались в темной конюшне, поверяя друг другу свои детские тайны. Тогда Рэнс признался ей в том, что обожает лошадей и, когда вырастет, непременно покорит Дикий Запад.

А потом он уехал… Эйприл даже не могла точно припомнить, когда именно. Прошло несколько лет, и он вернулся. Теперь это был уже взрослый мужчина, причем очень красивый мужчина. Однажды, гуляя в роще и наслаждаясь ароматом пришедшей весны, Эйприл нечаянно услышала разговор двух негров. Говорили они о Рэнсе, причем в голосах обоих звучала такая жалость, что она невольно замедлила шаг и прислушалась. Оказывается, Рэнс Таггерт вернулся в Пайнхерст с разбитым сердцем: некая молоденькая мексиканка отвергла его любовь. История эта так поразила Эйприл, что она тогда долго размышляла над ней.

Сейчас же, мучаясь бессонницей, девушка вспоминала, как Рэнс лежал рядом с Ванессой. При этом горячая волна захлестнула Эйприл, заставив ее устыдиться своих чувств.

Да, что и говорить, Рэнс - очень привлекательный мужчина! И ни чуточки не испугался, когда их с Ванессой обнаружили. Напротив, его чувственные губы не покидала все та же самодовольная улыбка, Неужели есть на свете женщина, которая могла разбить его сердце?

И все же поведение молодого конюха непростительно, рассуждала Эйприл. Ее отец так хорошо относился к Рэнсу, так щедро платил ему, выстроил для него замечательный дом… Участию парня в дьявольском плане Ванессы нет оправдания!

Наконец, блаженный сон пощадил усталую Эйприл. У нее еще будет время поразмышлять над событиями сегодняшнего вечера. Она снова поговорит и с папой, и с Ванессой. Может быть, все-таки удастся помирить их…

Эйприл открыла глаза и уставилась в темноту, пытаясь сбросить с себя остатки сна. Что там за странный звук?

Вот снова… какие-то ритмичные тупые удары. Отбросив одеяло, она встала с кровати на холодный пол. Теперь слышались и другие звуки: будто кто-то глухо ворчал, кто-то с трудом дышал. И доносились они из комнаты Ванессы!

Эйприл набросила халат на плечи и выбежала из комнаты. Услышав в холле сдавленные рыдания, она подбежала к двери в комнату Ванессы, распахнула ее - и в ужасе вскрикнула.

Ванесса лежала поперек кровати на животе, совершенно обнаженная. Вся ее спина была покрыта кровоточащими ранами. Картер Дженнингс методично наносил удары кожаным ремнем. Ванесса извивалась от боли и до крови кусала себе руки, стараясь сдержать стоны.

- Папа, перестань! - Эйприл, не помня себя, бросилась вперед и прикрыла Ванессу собой; очередной удар достался ей, заставив вскрикнуть от боли.

- Уйди отсюда, Эйприл! - проревел Картер Дженнингс, пытаясь стащить любимую дочь с кровати. - Отправляйся к себе. Тебя это не касается!

Но Эйприл вырвалась у него из рук и снова закрыла собой Ванессу.

- Я не уйду. Немедленно прекрати это безобразие, слышишь? Ты же убьешь ее!

- Ну и пусть! Эта дьяволица заслуживает смерти. Уходи, говорю тебе! Она давно нарывалась на хорошую порку и сейчас наконец получит ее!…

От отца разило виски, и он с трудом держался на ногах. Понимая, что одной ей с ним не справиться, Эйприл стала громко звать на помощь. Через минуту на пороге показался Бьюфорд. Эйприл бросилась к нему:

- Сделай что-нибудь! Отец ведь сейчас ее убьет… Ты же видишь: он пьян и сам не понимает, что делает!

Бьюфорд робко подошел, тронул Картера за руку и произнес дрожащим голосом:

- Вы слишком много выпили и завтра будете чувствовать себя худо. Давайте-ка лучше я отведу вас наверх и уложу спать…

- Нет! - со злостью выкрикнул Картер и отпихнул старого негра с такой силой, что тот чуть не упал. - Позови-ка сюда Менди. Пусть даст мерзавке какую-нибудь одежонку, а потом вышвырнет ее за дверь. Эта потаскуха мне больше не дочь!

- Ты никогда и не считал меня своей дочерью, - резко бросила Ванесса. - Ты всегда ненавидел меня, ненавидел за то, в чем не было моей вины! Я с радостью покину этот дом. Мне отвратительно оставаться с тобой под одной крышей!…

Картер, покачиваясь и хлопая глазами, стоял и тупо смотрел, как Ванесса медленно встает с постели. Со спины у нее капала кровь. Эйприл попыталась помочь сестре, но та, собрав остатки сил, оттолкнула ее и злобно выкрикнула:

- Не смей меня трогать! Дай мне спокойно уйти отсюда, слышишь, ты, подлая лицемерка!…

- Но ты не можешь так уйти, Ванесса! Ну куда ты пойдешь? Выслушай меня, пожалуйста. Завтра мы с тобой все это обсудим. Я пошлю за преподобным Филмором. Он обязательно нам поможет, я уверена! А сейчас останься, Ванесса, я очень тебя прошу…

Эйприл заплакала. Она чувствовала себя бессильной. Боль и обида переполняли ее.

- Не моя вина, что наша мать умерла, - тяжело дыша, проговорила Ванесса, с трудом натягивая платье на свою израненную спину. - Только сумасшедший может винить меня в этом!… - Она метнула на отца взгляд, полный ненависти.

Картер снова угрожающе поднял ремень и проревел:

- А ну, придержи язык, а не то я продолжу порку, до тех пор пока с тебя не слезет твоя паршивая шкура!

- Нет, отец, ты этого не сделаешь! - закричала Эйприл. - Если ты еще раз дотронешься до нее хоть пальцем, я тоже уйду, так и знай! Ты пьян…

- Да он просто помешанный! И ты тоже сумасшедшая, если воображаешь, что я позволю тебе вот так запросто завладеть всем! Ты не получишь Пайнхерст. Я тоже, Эйприл, имею право на наследство!

- Я никогда этого и не отрицала, Ванесса. Я охотно поделюсь с тобой, ты же знаешь…

Ванесса достала из ящика шаль и набросила на плечи, невольно поморщившись от боли. Кровь проступила сквозь платье.

Картер нетвердой походкой направился к дочерям, и Бьюфорду стоило больших трудов удержать его.

- Тебе не достанется ничего из того, чем я владею, подлая сучка! - закричал он, взмахивая ремнем и вырываясь из объятий Бьюфорда. - Отныне твое имя вообще не будет упоминаться ни в моем доме, ни в связи с моим имуществом. А если ты когда-нибудь посмеешь снова показаться здесь, я убью тебя, как ты убила свою мать!…

В этот момент у Картера подкосились ноги, и Бьюфорд с трудом успел подхватить его и отнести на кровать.

- Похоже, с хозяином удар случился, мисс Эйприл! - в испуге произнес негр. - Надо бы поскорее послать за доктором…

- Надеюсь, что он сдохнет! - уже в дверях крикнула Ванесса. - Надеюсь, вы все скоро сдохнете…

- Ванесса, подожди! - И Эйприл устремилась было за сестрой, но тут же остановилась.

Сейчас отец больше нуждается в ее помощи. Ванесса далеко не уйдет, а отцу и в самом деле нужен доктор. Она попросила Бьюфорда расстегнуть рубашку отцу, чтобы ему было легче дышать, и потянулась к шнурку звонка, но потом решила, что в столь поздний час и после такого тяжелого дня Поузи наверняка спит глубоким сном. Эйприл вернулась в холл и увидела Менди. Девочка стояла рядом с Ванессой на верхней ступеньке лестницы и держала свечу.

- Не пускай Ванессу никуда, слышишь? - крикнула Эйприл, быстро сбегая вниз. - Я вернусь через несколько минут. А пока отведи ее в постель - я попрошу доктора подняться к ней!

Она зажгла фонарь, метнулась в заднюю часть дома, все-таки разбудила Поузи и велела ей помочь Бьюфорду. Сама же, не обращая внимания на холод, добежала до домика, где жили слуги, и приказала одному из них немедленно ехать за доктором.

Ванесса все-таки ушла. На верхней ступеньке сидела Менди и горько плакала:

- Она и слушать меня не стала! Сказала, лучше умрет, а здесь ни за что не останется… А потом убежала. Видит Бог, я изо всех сил старалась удержать мисс Ванессу, но она все же ушла!…

Эйприл погладила девочку по плечу.

- Не волнуйся, Менди, я понимаю, ты сделала все, что могла… Ванесса не могла уйти далеко. На улице холодно, и она изранена. Сейчас я поднимусь к папе, а потом мы с тобой пойдем искать ее. Мы обязательно приведем Ванессу домой, вот увидишь!

И она побежала наверх. Сердце ее гулко колотилось, а холод не хотел отпускать, обнимая ее своими ледяными руками.

Почему- то Эйприл Дженнингс была уверена, что эта ночь -начало таких страданий и бед, которые не часто выпадают на долю даже очень сильного человека…

Глава 3

В маленькой гостиной Пайнхерста перед камином собралось несколько женщин. Огонь уже начал угасать, и Бьюфорд подбросил в него немного поленьев. В воздухе чувствовалось холодное дыхание осени, а пронизывающий северный ветер с неистовой силой бился в окна. Поузи постоянно кипятила чай, а к ленчу обещала подать цыплят и горячие клецки. Даже в округе, где клецки были дежурным блюдом на любом столе, творения Поузи пользовались заслуженной славой. Приготовленные из муки и воды, они опускались в кипящий жир и готовились очень быстро.

Женщины усердно трудились над стеганым одеялом, натянутым на огромную раму. Кэтрин Даунинг вздохнула:

- Как с ним много возни! Мы могли бы с гораздо большей пользой провести время, если бы пошли к Мэри Доббинс. У нее дамы щиплют корпию и готовят бинты для раненых…

Изабель Флетчер, втыкая иголку в ткань, недовольно поморщилась:

- Но ведь это такое печальное занятие, Кэтрин! Мне гораздо приятнее сознавать, что какой-нибудь бедный замерзший солдатик согреется под нашим одеялом, чем думать о том, как наши бинты окропятся его кровью!

- Но они могут спасти жизнь этому солдату! Ведь от потери крови раненые умирают… Пожалуй, я завтра все же отправлюсь к Мэри и буду работать у нее.

- И не услышишь последних сплетен, - рассмеялась толстушка Талия Морроу, которая всегда недолюбливала Изабель Флетчер. - Мэри не выносит сплетен, а здесь они прямо витают в воздухе!

- И вовсе я не сплетничаю, - возразила Изабель. - А от твоих вечных придирок я уже устала, Талия! Ты, по-моему, приходишь сюда только для того, чтобы устроить скандал…

Талия отложила иглу и в упор посмотрела на Изабель.

- Это неправда, - спокойно парировала она. - Я прихожу сюда потому, что живу неподалеку. А потом мне всегда нравилась Эйприл Дженнингс, и теперь, когда ее отец так болен…

- Болен, как же! Да он попросту спятил. Это всем известно. После того достопамятного вечера, когда застукал потаскуху-доченьку со своим же конюхом, он малость повредился в уме. Это все знают!

- У него был удар, - вмешалась Кэтрин. - Доктор объяснил, что от приступа гнева у него что-то произошло внутри. Я считаю, что у мистера Дженнингса надломлена душа. Еще бы, пережить такое! В тот вечер это был самый потрясающий бал во всем Монтгомери. Многие даже отказывались от других приглашений, лишь бы побывать в Пайнхерсте. И как только Ванесса могла так поступить… Это было ужасно! Странно, что бедный Картер вообще не умер от такого позора…

Изабель презрительно фыркнула.

- Называй это ударом, если хочешь, а только, на мой взгляд, он помешался, вот и все! Ну, как вы думаете, где сейчас Эйприл? Нянчится с ним наверху, уговаривает хоть что-нибудь съесть. Их слуга как-то говорил моему слуге, что Картер целыми днями сидит и смотрит в окно. И ни с кем не разговаривает, только время от времени зовет свою покойную жену… - Изабель оглядела гостиную, желая удостовериться, что никто из слуг не услышит ее, и продолжила так тихо, что дамам пришлось придвинуться поближе: - А еще этот слуга однажды слышал, как мистер Картер разговаривал с дочерью, считая, будто Эйприл - его покойная супруга! Ну разве можно после этого сомневаться в том, что он повредился в уме?

- Ну, не знаю, не знаю, - вздохнула Кэтрин. - Мне только очень жаль Эйприл. Сколько всего легло на ее плечи за последние несколько месяцев! Бедняжка старается изо всех сил, но у нее что-то не очень получается… Я слышала, в этом году хлопок в Пайнхерсте не уродился, и они не выручили за него ни цента! В общем, поместье постепенно приходит в упадок…

- Конечно, обидно, - изрекла Изабель, - но, с другой стороны, мистер Дженнингс вполне заслужил такой конец. Он всегда был задавакой, а вот теперь ему приходится за это расплачиваться…

- Картер был уважаемым и влиятельным человеком, - усмехнулась Талия, - и тебе это отлично известно, Изабель! Господи, уж как твой сын увивался за Эйприл! Прямо из кожи вон лез… Хотел породниться с этой богатой и влиятельной семьей, да только девушка-то его отвергла!…

- А вот и неправда! Она сама его преследовала, а я положила конец этой дурацкой истории… Не хотела, чтобы мой сын связался с такой дрянью - иначе их всех просто не назовешь. Не забывай, что я была в Пайнхерсте в тот вечер и видела, как Ванесса Дженнингс лежала в объятиях того конюха. Уж я-то сразу поняла, чем они занимались!

- Ну еще бы тебе не понять! - хихикнула Кэтрин. - Ведь не в капусте же ты нашла своего Грэхема!

- Давай-давай, смейся! А что бы вы обе сказали, если бы ваши сыновья попались в лапы одной из этих девчонок?

Кэтрин, не задумываясь, ответила:

- Что до меня, то я бы ни чуточки не возражала, если бы мой Тадиес женился на Эйприл Дженнингс. Она красивая и милая девушка. Я бы гордилась такой невесткой!

- А я - нет! - не допускающим возражений тоном отрезала Изабель. - Я бы тогда лишила Грэхема наследства. Мы с его отцом так ему прямо и сказали. Но, слава Богу, мальчик и сам выбросил из головы эту девчонку. Мой сын так стремился попасть на войну и теперь, как ты знаешь, стал ротным капитаном. В августе участвовал в очень важном сражении и вышел оттуда без единой царапины.

- Возможно, он и не участвовал в самом сражении, - осторожно заметила Талия. - Сидел где-нибудь в палатке и разрабатывал стратегию. Мне говорили, что офицеры частенько только этим и заняты, а в бой идут одни солдаты…

Изабель даже покраснела и с жаром стала доказывать, что один из командующих погиб в этом сражении, что офицеров убивают и ранят наравне с солдатами. Просто ее Грэхем оказался умелым воином и хорошим офицером, вот и все. Она умолкла и яростно заработала иглой, усердно втыкая ее в одеяло. Однако молчание длилось недолго.

- А кроме того, - продолжала Изабель, - судя по донесениям, война долго не продлится. Пока южане неизменно одерживают верх!

- Только потому, что с обеих сторон действуют не регулярные войска, а неуправляемая толпа, - отрезала Талия. - Мой брат Монро был в Ричмонде и написал своей жене, что до настоящих столкновений дело еще не дошло!

- Хорошо хотя бы то, что они решили перенести столицу из Монтгомери в Ричмонд, - вздохнув, заметила Кэтрин. - Теперь основные сражения будут происходить именно там, а значит, война отодвинется от Алабамы!

- Ты забываешь о Селме, - напомнила Талия, во всем любившая точность, - где производят порох и скоро начнут отливать пушки. Значит, в один прекрасный день Селма станет огромным арсеналом, который янки уж точно не оставят без внимания! А ведь это совсем недалеко отсюда…

В этот момент в комнату вошла Эйприл, и женщины умолкли, с сочувствием глядя на ее изможденное лицо. Первой нарушила молчание Кэтрин:

- Надеюсь, ты не возражаешь, дорогая, что мы начали без тебя? А ты что-то неважно выглядишь. Может быть, тебе лучше подняться наверх и прилечь? Мы и одни прекрасно управимся! Мне кажется, сегодня мы дошьем это одеяло, и тогда можно будет приниматься за другое…

- Конечно, милая, - вмешалась Талия, с беспокойством глядя на девушку. - Поузи сказала, что скоро принесет нам ленч - цыплят и клецки. Поешь немного и иди ложись!

- Нет, я лучше поработаю. Хоть немного отвлекусь!

Эйприл села рядом с Изабель, поскольку другого свободного места не оказалось. После того ужасного вечера, когда эта женщина оказалась свидетелем безобразной сцены в комнате Ванессы, Эйприл избегала ее, так как точно знала, что именно Изабель распространяет самые злостные сплетни об их семье.

- Твой отец по-прежнему плохо себя чувствует? - слащавым, неискренним тоном осведомилась Изабель.

- Он почти не спал этой ночью, - ответила Эйприл, не поднимая глаз от шитья.

- Похоже, с каждым днем ему становится все хуже и хуже. А скажи-ка, это правда, что на него иногда находит и отец принимает тебя за твою покойную мать? Как это, должно быть, ужасно для тебя, дорогая!…

- Нет, это не так. Я не знаю, кто мог вам сказать такое. А вообще-то папа понемногу поправляется. Правда, временами он еще чувствует себя неважно и нуждается в отдыхе, а в целом оснований для беспокойства нет.

Эйприл низко склонилась над работой, опасаясь, как бы Изабель не догадалась по ее лицу, что она лжет. «Кто из слуг мог проболтаться?» - недоумевала девушка.

Но миссис Изабель победно обвела глазами присутствующих в гостиной дам и продолжила свой допрос:

- Но тогда почему же, дорогая Эйприл, твой отец допустил такой упадок в делах? Урожай в этом году собрали плохой, да и к своим знаменитым чистокровным скакунам он, как я слышала, потерял всякий интерес… Какая жалость, что этот отвратительный Рэнс Таггерт сбежал от вас, да еще украв самого лучшего жеребенка!…

Эйприл с трудом сдерживалась. Она чувствовала, что Талия Морроу и Кэтрин Даунинг украдкой наблюдают за ней, ожидая ее реакции. Столкновение с Изабель назревало уже давно: все то время, что женщины занимались совместным шитьем одеял, пожилая дама упорно стремилась уязвить девушку.

Изабель Флетчер по-прежнему не спускала глаз с Эйприл, наслаждаясь смятением несчастной. Оно было подлинным бальзамом на ее самолюбие, уязвленное тем, что в свое время эта юная гордячка отвергла ухаживания Грэхема.

- А нет ли у тебя вестей от Ванессы? Представляю, как ей нынче тяжело приходится! Ведь я слышала, что она ушла от вас в одном платье… А сколько времени прошло с тех пор? Ну-ка, посчитаем - сейчас у нас октябрь, а та неприятность произошла в феврале, как раз перед самой инаугурацией президента. Итак, получается восемь месяцев! А что, если она была… беременна, когда сбежала из дома?…

Эйприл поднялась так стремительно, что каркас, На который было натянуто одеяло, перевернулся и упал на пол. Дрожащей рукой она указала на дверь.

- Я буду вам весьма признательна, миссис Флетчер, если вы немедленно покинете этот дом. Видит Бог, я долго сносила ваши нападки и издевательства, но мое терпение лопнуло. Вы приходите сюда лишь затем, чтобы найти новую пищу для своих гнусных сплетен!

- Ну и нахалка же ты! - задохнувшись от возмущения, выкрикнула Изабель, поднимаясь с места.

- Боюсь, что это определение больше подходит вам, миссис Флетчер. Я только одного не пойму: почему вы так себя ведете? Неужели только потому, что я отказалась принять ухаживания вашего сына? Да я лучше умру старой девой, чем выйду замуж за этого неотесанного грубияна! Как вспомню, сколько раз он приставал ко мне, так жалею, что в свое время не пожаловалась отцу. Уж он был задал вашему Грэхему хорошую трепку!…

- Как ты смеешь говорить о моем сыне в таком тоне? Да я сама никогда бы не позволила ему ухаживать за тобой, паршивая шлюха! Ты ничуть не лучше своей сестры, а я своими глазами видела, как она лежала голая под вашим конюхом!

- Вы видели, что они обнимались и целовались, и ничего больше. Да, грудь моей сестры была обнажена, но только грудь. Мистер Таггерт вообще был одет. Так зачем представлять дело хуже, чем оно есть на самом деле? Зачем, я вас спрашиваю? Неужели это доставляет вам такое удовольствие, миссис Флетчер?… Должно быть, у вас извращенный ум, и, несмотря на то что я очень на вас сердита, мне почему-то жаль вас… А сейчас немедленно покиньте мой дом и больше никогда сюда не приходите. Я не желаю вас видеть!

- Не беспокойся, я уйду!

Изабель Флетчер, воинственно выставив вперед подбородок, схватила со стула шаль. Ее узкие глазки-щелочки были полны злости.

- Но ты у меня еще попляшешь, паршивка эдакая! Будь уверена, я расскажу мужу, как ты со мной обошлась. Мы перекроем вам воду. Вот тогда Пайнхерсту действительно придется несладко! Все ваши теперешние беды покажутся мелочью…

В гостиной наступила напряженная тишина, в которой отчетливо прозвучал спокойный голос Эйприл:

- Я внимательно изучила деловые бумаги отца и знаю, что между ним и вашим мужем было подписано юридическое обязательство, касающееся права на пользование водой. Прежде чем угрожать мне, подумайте, о чем вы говорите. Если вы попытаетесь нарушить договор, я буду вынуждена обратиться в суд!

Услышав громкие голоса, в гостиной появился Бьюфорд и с опаской остановился на пороге. Эйприл строго отчеканила:

- Проводи, пожалуйста, миссис Флетчер к выходу и скажи всем слугам, что отныне они не должны пускать ее в Пайнхерст!

- Дай срок, Эйприл Дженнингс, ты еще заплатишь мне за это! - Разгневанная Изабель вскочила и обернулась к Талии и Кэтрин: - А вы что сидите? Надеюсь, вы не собираетесь оставаться в обществе такой грубиянки!

- Конечно, нет, - спокойно ответила Талия, как ни в чем не бывало продолжая шитье. - Поэтому мы и не уходим с тобой, Изабель!

Изабель Флетчер пулей вылетела из гостиной. А Эйприл устало опустилась на стул. Казалось, силы внезапно покинули ее.

- Прошу прощения, леди. Мне жаль, что вы оказались свидетелями такой неприятной сцены.

Талия с материнским сочувствием похлопала девушку по руке, а Кэтрин одобрительно усмехнулась:

- Ну что ты, дорогая! Ты была совершенно права. Миссис Флетчер уже давно на это нарывалась и получила, наконец, по заслугам!

Эйприл склонилась над одеялом, усердно работая иголкой и надеясь на то, что дамы не заметят ее слез. В последнее время девушке постоянно приходилось скрывать от посторонних свои чувства. Расслабиться она могла, только когда оставалась одна. Но, Боже милосердный, надолго ли хватит ее сил?…

От Ванессы по-прежнему не было никаких вестей. Жеребенок, подаренный отцом, исчез в ту же ночь. Возможно, его действительно украл Рэнс Таггерт, и они уехали вместе с Ванессой. Но самое ужасное - это то, как у нее на глазах отец терял связь с внешним миром. С той ночи он изменился до неузнаваемости, стал похож на собственную тень. Правда, неизвестно, что послужило этому причиной - болезнь или стыд за Ванессу.

По мнению доктора, с медицинской точки зрения объяснить его состояние невозможно. Большую часть дня Картер Дженнингс проводил, сидя в кресле и уставившись в окно своей спальни. По выражению лица было ясно, что мысли его витают где-то далеко-далеко.

Но что больше всего пугало Эйприл и что она не осмеливалась рассказать никому, так это то, как временами отец, глядя на нее, улыбался и шептал:

- Лорена, любимая моя! Ты наконец вернулась ко мне…

В таких случаях она пыталась урезонить отца и ласково объясняла:

- Нет, папа, это я, Эйприл. А мамы нет. Вспомни, ведь она давно умерла…

Вначале отец, услышав ее слова, мгновенно приходил в себя, с удивлением смотрел на дочь и печально говорил:

- Да-да, конечно, я знаю, что это ты, Эйприл…

Но в один прекрасный день все изменилось. В ответ на слова дочери он неожиданно громко рассмеялся и проговорил:

- Ну, зачем дразнить меня, дорогая? Я ведь знаю, что это ты! Разве можно забыть твое прекрасное лицо?

Эйприл, не в силах сдержать слез, выбежала из комнаты.

Возможно, она и сегодня не дала бы волю своим чувствам и не выставила бы из дома несносную Изабель Флетчер, если бы не утренняя сцена. Отец снова принял ее за мать, и прежде чем Эйприл успела выбежать из комнаты, схватил ее с такой силой, которой она не ожидала в немолодом больном человеке. Девушка в испуге закричала, а отец посадил ее к себе на колени, прижал к груди и попытался поцеловать в губы. При этом он шептал, как хочет ее, Лорен, и что ни с одной женщиной он не испытывал такую…

- Нет! - в ужасе вскричала Эйприл, стараясь высвободиться. - Прекрати сейчас же, папа! Это я, а не мама. Мама давно умерла!

- Позволь мне прикоснуться к тебе. - И он принялся ласкать ее грудь. - Я хочу услышать твои счастливые стоны…

Оттолкнув больного с такой силой, что он потерял равновесие, Эйприл, наконец, высвободилась и вскочила на ноги. Но Картер уже пришел в себя и снова схватил ее за юбку. Эйприл метнулась к двери, ткань затрещала, и в его руке остался клок. Глядя на него потерянным, печальным взглядом, отец тихо проговорил:

- Я не понимаю тебя, Лорена. Раньше ты никогда мне не отказывала. Ты всегда была готова любить меня…

Вбежав в свою комнату, Эйприл заперла дверь и прислонилась к ней, тяжело дыша. Все ее тело сотрясала ледяная дрожь. Внезапно, почувствовав спазмы в желудке, она метнулась к тазику. Затем ослабевшая села на кровать, вся дрожа от ужаса: «Господи, если бы я не убежала, он овладел бы мною. Подумать только, родной отец!… Он теряет разум». Теперь Эйприл была в этом уверена. Возможно, толчком послужила смерть ее матери, и с той поры болезнь незаметно подкрадывалась к нему. Вот почему, вероятно, отец так плохо относился к Ванессе все эти годы. Постепенно это чувство переросло в настоящую ненависть…

Погруженная в свои мысли, девушка даже не услышала, что Талия зовет ее на ленч. Только когда добрая женщина взяла ее за плечо, Эйприл наконец очнулась.

- Что с тобой, дорогая? Ты словно в трансе, - с тревогой сказала Талия. - Может быть, когда доктор Грейнджер в очередной раз придет к твоему отцу, ты попросишь, чтобы он и тебя осмотрел?

- Обязательно попроси, - поддержала Кэтрин. - Наверное, из-за болезни отца на тебя свалилось слишком много работы. Надо поесть, а потом ты должна лечь и хоть немного отдохнуть. А одеяло мы и без тебя закончим!

- Да-да, тебе нужен отдых, - подтвердила Талия.

И, взяв девушку под руки, будто опасаясь, что она не дойдет одна, дамы осторожно повели ее в столовую.

Эйприл заставляла себя есть, хотя вид пищи вызывал у нее тошноту. Когда же в дверях появилась Менди и знаком поманила ее к себе, девушка с радостью поднялась из-за стола, извинилась и последовала за служанкой.

- Там маста Мозли, - заговорщическим шепотом сообщила Менди. - Наверное, опять явился ухаживать за вами! Сам спрятался в конюшне и послал мальчишку-помощника передать вам, что он уже пришел…

Эйприл в задумчивости закусила нижнюю губу, а потом спросила:

- Ты говорила кому-нибудь об этом, Менди?

Девочка округлила глаза и энергично затрясла головой.

- Нет, мэм. Никому я не говорила, потому как Вы мне не велели. Прибежала прямо сюда к вам, как и всегда. Даже Поузи ни о чем не знает!

- Ну, Поузи я могу доверять. А вот остальным слугам ничего не говори. Кто-то из них шушукается со слугами миссис Флетчер, а поскольку я не знаю, кто именно, лучше помалкивать. А теперь беги на конюшню и скажи мистеру Мозли, что я скоро приду.

Менди повернулась к дверям, но задержалась на пороге и с лукавой улыбкой произнесла:

- Чудно, что я должна называть его «маста Мозли», хотя он такой же бедняк, как я!

Эйприл почувствовала, что краснеет, а Менди тем временем уже вовсю мчалась через сад к конюшням, только юбки разлетались в воздухе.

Эйприл знала, что эта девочка-негритянка была очень привязана к Ванессе. Должно быть, она была единственным живым существом, которое ее сестра хоть в какой-то мере терпела возле себя. Ванесса дарила Менди свои старые платья. В благодарность девочка всегда защищала свою хозяйку, когда остальные слуги нападали на нее.

После исчезновения Ванессы маленькая служанка несколько дней горько плакала, а затем в один прекрасный день вдруг снова стала такой же веселой, как раньше. Теперь Менди постоянно крутилась возле Эйприл, вероятно, перенеся на нее ту любовь, которую когда-то питала к Ванессе. Эйприл старалась обращаться с ней мягко, понимая, что девочка очень скучает по своей прежней хозяйке. Постепенно Менди стала ее личной горничной. И все бы шло хорошо, если бы временами девочку не одолевали непонятное упрямство и желание дерзить.

Эйприл, например, была совершенно уверена, что Менди не любит Олтона Мозли, поскольку не раз с вызовом намекала на то, что он не имеет никакого права приходить к ее хозяйке. В ответ на сердитые отповеди Эйприл девочка торопливо извинялась, но вскоре все повторялось сначала.

Олтон беден, в этом девочка была права. Эйприл своими глазами видела двухкомнатную хибарку, в которой ютился Олтон со своими родителями и семью братьями и сестрами. Но богатство в данном случае не имело никакого значения: этот юноша стал ей настоящим другом как раз тогда, когда она больше всего в этом нуждалась. А теперь, с отъездом семейства Таггертов, в ведение Олтона перешли конюшни Пайнхерста.

С этих пор Эйприл стала часто бывать там. Сначала ей просто хотелось как можно реже видеться с отцом, а потом она с Олтоном подружилась. Вскоре девушка уже доверительно рассказывала ему обо всех своих горестях. Не упомянула она лишь об одном - как отец временами принимает ее за свою покойную жену. Этого Эйприл не могла сказать никому - по крайней мере сейчас.

Она относилась к Олтону лишь как к другу и только недавно поняла, что юноша имеет в виду нечто большее. Это взволновало Эйприл, но что она могла сделать?…

Однако надо было поторапливаться: Олтон, наверное, уже давно ждет ее. Эйприл решила одеться потеплее. Даже в Алабаме, штате на самом юге страны, октябрьские вечера были очень холодными. Завернувшись в шаль, девушка осторожно спустилась по боковой лестнице, стараясь, чтобы ее никто не заметил, затем выскользнула в заднюю дверь и побежала к конюшням.

Миртовые деревья, которые цвели все лето, нынче стояли в золотом убранстве. Кое-где листья уже опали, и ветер разметал их по дорожкам. Слева виднелись хлопковые плантации. Урожай был собран, и они выглядели жалко и безжизненно. Справа рабы - впрочем, сама Эйприл называла их как угодно: слугами, работниками, но никак не рабами - копошились на полях, подбирая остатки зерна. Может быть, удастся выгодно продать. Видит Бог, деньги им сейчас ох как нужны!…

Эйприл вошла в большую конюшню. В задней части этого просторного помещения Олтон оборудовал себе «спальню» - теперь ему не нужно было каждый вечер возвращаться домой на ночлег. Эйприл понимала, что после тесноты родительского жилища молодой человек был рад и такой комнате.

Эйприл здесь было легко и покойно. У себя же дома, хотя их особняк был большим и просторным, она словно задыхалась.

Из ближайшего стойла вышел Олтон с корзиной сена.

- Здравствуй, Эйприл, - приветствовал он, как ей показалось, немного смущенно. - Вижу, тебе передали мою просьбу. А то я боялся, Менди что-нибудь перепутает. Смешная она все-таки!

- Она… она меня дразнит. Говорит, что ты ухаживаешь за мной…

Эйприл постаралась произнести эти слова легко и весело, однако, вспомнив разговор с Менди, невольно нахмурилась.

Девушка и юноша по обыкновению немного поболтали - в основном о лошадях. Эйприл смотрела, как новый конюх задает им корм. И все же чувствовалось, что молодой человек чем-то озабочен. В конце концов Эйприл решила спросить об этом напрямик.

- В чем дело, Олтон? Ты сегодня какой-то странный!

Он поставил корзину на землю и осторожно убрал золотой локон, упавший на лоб Эйприл. Она молча ждала, понимая, что молодому человеку надо собраться с духом.

- Я должен идти на войну, милая! Дальше откладывать нельзя. Я и так слишком долго ждал, потому что боялся оставлять тебя одну… Но похоже, дела у южан складываются неважно, и я просто обязан сражаться вместе с ними. Я не могу иначе! Ты понимаешь?…

Эйприл на мгновение показалось, что она сейчас упадет в обморок. Олтон собирается уезжать? Но ведь дружба с ним - это единственное, что помогает ей хоть как-то выжить. Потерять его сейчас - значит потерять все!

И тут же ей стало стыдно: «Я думаю только о себе, а не о нем!» А ведь на войне Олтон столкнется с настоящими лишениями и трудностями, может быть, даже смертельными. Кроме того, он прав: сейчас все здоровые мужчины защищают родину, а не отсиживаются дома.

Смахнув со щеки слезу, Эйприл прошептала:

- Я буду молить Господа, чтобы ты вернулся целым и невредимым, Олтон! И буду очень по тебе скучать…

- Я знал, что ты это скажешь! - вскричал он радостно.

Положив руки ей на плечи, он привлек девушку к себе и поцеловал. Как ни странно, Эйприл ответила на поцелуй, хотя и понимала в глубине души, что это не любовь. Нет, она не любит Олтона. Просто он сейчас - единственная ее защита от жизненных бурь…

- Я так и знал, что ты это скажешь, Эйприл! Значит, я тебе не безразличен… Может быть, это еще не любовь, но все же ты что-то чувствуешь. Я хочу жениться на тебе! Прошу тебя, стань моей женой!…

Он говорил торопливо и сбивчиво, словно боясь, что если остановится хоть на секунду, Эйприл найдет сотни причин для отказа.

- Тебе не придется переселяться к моим родным, хотя, если станет совсем худо… Может быть, домишко их и невелик, но зато у каждого большое доброе сердце, и они будут рады приютить тебя. Наверное, ты думаешь, что я дурак, раз хочу жениться на тебе, а сам беден, как церковная мышь, но ведь когда человек влюблен, он часто ведет себя по-дурацки… - Он смахнул слезы, медленно катившиеся по его гладким щекам. - Пойми меня правильно, Эйприл. Я знаю, что ты живешь в большом особняке, носишь красивые платья. Я не могу дать тебе всего этого… Но, видит Бог, я люблю тебя всем сердцем, Эйприл, и никогда в жизни не обижу, клянусь!…

Все это нахлынуло на нее неожиданно, словно гроза в жаркий летний день. Эйприл казалось, что это какой-то сон. Губы ее шевелились, но она не произносила ни слова.

- Я поговорю с твоим отцом, - твердо сказал Олтон, снова обнимая и прижимая ее к себе. - Я пойду к нему и почтительно попрошу твоей руки!…

И снова Эйприл стало стыдно. А внутренний голос уже нашептывал ей: «Вот и найден выход из теперешнего ужасного положения. Только так ты можешь спастись от своего безумного отца!» Конечно, нехорошо выходить замуж без любви, но иного пути, кажется, нет…

Олтон ласково взял ее за подбородок.

- Я сделаю тебя счастливой, - улыбнувшись, сказал он и нежно поцеловал ее в губы.

Эйприл чувствовала, что он говорит искренне. И снова ответила на поцелуй Олтона, беззвучно молясь о том, чтобы Господь простил ее…

Глава 4

На потолке плясали полуденные тени. Эйприл понимала, что ей давно уже пора вставать, но почему-то все медлила. С самого рассвета она не переставая плакала и теперь чувствовала себя опустошенной. Кроме того, ее мучила постоянная необходимость скрывать от всех свои слезы. А больше всего она ненавидела себя за то, что не может выбраться из того постыдного существования, которое вынуждена теперь влачить.

«Трусиха, - мысленно ругала она себя. - Да, другого слова не подберешь. Я просто трусиха, потому что вижу лишь один выход из создавшегося положения - бегство. А замужество, которое предлагает мне Олтон, является именно бегством. Но ведь даже если я останусь дома, то все равно ничем не помогу отцу…»

Впрочем, временами он как будто снова становился прежним, но теперь это случалось все реже и реже. Прислуга уже говорила о его странностях не таясь, и лишь на преданную Поузи и верного Бьюфорда можно было положиться, как и раньше. Остальные же слуги испуганно перешептывались, считая, что их хозяин сошел с ума, более того - стал опасен.

«Опасен…» - Эйприл снова и снова повторяла это слово. Оно причиняло ей невыносимую боль. Конечно, отец делает это не нарочно. Но не далее как сегодня утром он подошел к двери ее спальни. Обнаружив, что она заперта, тихонько постучал и спросил:

- Лорена, почему ты заперлась? Я хочу тебя, дорогая! Ты же знаешь, что нам будет хорошо вдвоем…

Эйприл зарылась с головой в подушки, стараясь не слышать его голоса. Не дождавшись ответа, отец с силой заколотил в дверь. Эйприл, вся дрожа, спряталась под одеяло и заплакала. Ей стало страшно: вдруг он сломает дверь?… А отец в раздражении уже закричал:

- Это не похоже на тебя, Лорена! Раньше ты никогда мне не отказывала… Я рассержусь на тебя. В конце концов, я твой муж, и у меня есть свои права!…

Прошло еще несколько минут, показавшиеся Эйприл вечностью. Наконец, он сдался и медленно возвратился к себе.

Господи, сколько она еще может терпеть? Долго ли ей удастся держать обезумевшего отца на расстоянии?…

В дверь постучали. Эйприл замерла, твердо решив не открывать. Пусть отец думает, что она уже ушла по делам.

- Мисс Эйприл, вы что, заболели? Господи, это же Поузи! Эйприл мгновенно выпрыгнула из постели и торопливо отперла дверь.

- Почему вы до сих пор не спускаетесь? - Поузи с подозрением оглядела хозяйку и вошла в спальню. - Менди говорит, что уже стучалась к вам рано утром, и вы не ответили. Что с вами, деточка? Вы что-то неважно выглядите…

Эйприл быстро отвернулась: не нужно, чтобы Поузи видела ее заплаканные глаза.

- Со мной все в порядке. Должно быть, я еще спала, когда приходила Менди. Вообще я что-то разленилась в последнее время!

- Ну, ничего страшного!… А я пришла сказать, что сегодня вашему отцу гораздо лучше. Он уже встал, оделся и прошел в свой кабинет - должно быть, хочет поработать. Сказал, чтобы я поднялась к вам и узнала, спуститесь ли вы к ленчу.

Эйприл вздохнула с облегчением. Раз отцу лучше, значит, видения отступили. Так что бояться нечего!

Но она тут же вспомнила об Олтоне. Вряд ли молодому человеку стоит говорить с ее отцом, когда тот не в себе. А вот сегодня утром - самый подходящий момент. Пожалуй, лучше она пошлет за Олтоном прямо сейчас.

Да, другого случая может не представиться. Остается только молиться о том, чтобы Олтон никогда не узнал, что она его не любит. И Эйприл тут же дала себе клятву сделать все от нее зависящее, только бы Олтон был счастлив.

Теперь или никогда! Она собралась с духом и обернулась к Поузи:

- Пошли Менди на конюшню за Олтоном. Я хочу пригласить его сегодня на ленч.

- Пригласить маста Олтона Мозли? - У Поузи глаза полезли на лоб. - Да ты, наверное, шутишь, деточка! Ты же знаешь, каков твой отец. Он не потерпит, чтобы за его столом сидела всякая белая шваль!

- Олтон не белая шваль! - взорвалась Эйприл.

Поузи мгновенно стушевалась.

- Извините. Я знаю, что маста Мозли - достойный молодой человек, но у него и гроша за душой нет. А ваш отец ни за что не посадит бедняка рядом с собой за стол… Попомните мои слова: он придет в ярость! Ведь маста Мозли - всего лишь рабочий на его конюшне, а таких хозяин никогда к себе не приглашал. Даже для Таггертов он не делал исключения… - Поузи умолкла, а потом с упреком добавила: - Я ведь сказала, что у вашего отца сегодня хороший день. Ну неужели вы хотите все испортить?…

- Делай, что я велела, Поузи. Я не обязана перед тобой отчитываться. И проследи, чтобы Менди передала Олтону мое приглашение.

Эйприл самой было противно разговаривать с преданной служанкой в таком тоне, но и сил спорить у нее тоже не было. Однако отступать было поздно.

Пробормотав «Слушаюсь, мэм», Поузи удалилась, что-то ворча себе под нос.

Эйприл сполоснула лицо холодной водой из фарфорового кувшина и принялась расчесывать свои длинные золотистые локоны. Для ленча она выбрала светло-зеленое шерстяное платье с высоким, обшитым кружевом воротником и длинными узкими рукавами. Найдя бархатную ленту в тон платью, девушка подвязала волосы так, что роскошные кудри спускались ей на плечи. Слегка подушив себе за ушами, она взглянула в зеркало и осталась довольна: вид вполне подходящий для такого торжественного случая.

Эйприл спускалась вниз, когда ей навстречу попалась Менди. Девчушка, явно взволнованная, задыхаясь, проговорила:

- Я сделала все, как вы велели, мисс Эйприл! Маста Олтон сказал, что маленько приведет себя в порядок и сейчас же придет. Он как раз чистил стойла, когда я пришла. Ну и воняет от него, если бы вы только знали!

Она забавно сморщила нос и захихикала.

- Только смотри не проговорись, Менди! - строго предупредила ее Эйприл. - Я сама скажу отцу, что у нас гость.

- Не понравится ему это, вот помяните мое слово! - скороговоркой выпалила девочка. - Его опять хватит удар. Никогда ни один рабочий не садился рядом с ним за стол… - Она хихикнула не в силах сдержаться и снова затараторила: - И чем вам только приглянулся маста Мозли, мисс Эйприл, ума не приложу! Вон сколько вокруг богатых парней, а вы выбрали его. Почему? Да если бы вы давеча пошли со мной на конюшню и понюхали, чем от него пахнет, вы бы поняли, почему я так веселюсь! Ну не умора ли: полюбить парня, от которого несет наво…

- Менди! - строго оборвала ее Эйприл. - Мне совершенно неинтересно, что ты об этом думаешь. Оставь свои мысли при себе. Да, мне нравится мистер Мозли, а то, что он работает на конюшне, не имеет для меня никакого значения. Это честная работа, не хуже всякой другой. Кстати о работе - может быть, и тебе лучше заняться своими делами, а не совать свой нос в мои?

Менди потупилась и пробормотала еле слышно:

- Да, мэм.

- И потом, - неожиданно спросила Эйприл, - неужели ты считаешь, что было бы лучше, если бы я полюбила Грэхема Флетчера?

Менди округлила глаза и энергично затрясла курчавой головкой.

- Нет-нет, ни в коем случае! Вы знаете, я его боюсь. Я такое про него слыхала… Говорят, что он частенько заходит в дома своих рабов и насилует молоденьких девушек. Одной вообще всего десять лет! И теперь, говорят, у нее будет ребенок, вот я и…

- Перестань сплетничать, Менди!

Эйприл начинала терять терпение. Конечно, эта служанка еще совсем девочка - ей от силы четырнадцать лет, - и временами ее детская непосредственность бывает очень забавной, но сейчас безудержная болтовня Менди раздражала Эйприл.

Она дружески похлопала девочку по плечу:

- А теперь ступай. И не болтай лишнего! Я не люблю, когда слуги сплетничают…

Эйприл хотела отдать кое-какие распоряжения Поузи, но внезапно услышала за спиной голос отца:

- Это ты, Эйприл? Зайди сюда, пожалуйста!

Она остановилась, а затем медленно подошла к двери. Отец сидел за огромным дубовым столом, заваленным папками и бумагами. На нем была белая рубашка с гофрированной вставкой и открытым воротом. Красивое, мужественное лицо отца хранило серьезное и сосредоточенное выражение. Глядя на него, сейчас трудно было поверить в то, что этот человек, возможно, находится на грани безумия. Казалось, он совершенно спокоен и полностью владеет собой.

Услышав шаги дочери, он поднял голову.

- Эйприл, дорогая, ты чудесно выглядишь! - Мистер Дженнингс отодвинул папку, с которой только что работал, и улыбнулся: - А где ты была утром? Я скучал по тебе. Не люблю есть один! Я надеялся, что после завтрака мы с тобой отправимся на прогулку…

- Я рада, что сегодня тебе лучше. - Девушка вошла в кабинет, но на предложенный отцом стул не села. - Накопилось много дел, папа, и неплохо бы в те дни, когда ты себя хорошо чувствуешь, начать потихоньку заниматься поместьем. А то я уже беспокоюсь, что хозяйство постепенно приходит в упадок…

- Да-да, я знаю, - нетерпеливо перебил он и взмахнул рукой, словно отметая неприятную тему разговора. - Но сейчас идет война, и трудно сосредоточиться на повседневных делах. Будь я помоложе, тоже бы отправился колотить этих проклятых янки! Иногда я думаю, что и сейчас еще не поздно… В сражениях участвуют мужчины и постарше меня!

- После удара, который с тобой случился, доктор ни за что не позволит… - Эйприл поспешила перевести разговор на другую тему.

Но отец сразу нахмурился. Глаза его потемнели.

- Я был просто очень расстроен, вот и заболел. Это может случиться с каждым. Но я уже говорил тебе, что не желаю обсуждать эту тему. Ничего не было!

- Нет, было! И ты знаешь это не хуже меня, папа. Сегодня тебе лучше, и я очень рада, но нельзя отрицать тот факт, что ты еще не совсем здоров.

- Я прекрасно себя чувствую. - Он встал со стула и подошел к дочери: - И вообще что было, то прошло. Жизнь не стоит на месте! Я еще приведу все здесь в порядок, вот увидишь…

- Папа… - нерешительно начала Эйприл. - Ты помнишь что-нибудь из тех дней, когда… когда ты чувствовал себя не так хорошо, как сегодня? Понимаешь, я иногда захожу в твою комнату и вижу, как ты сидишь, уставившись в окно с таким выражением, будто ты не здесь, а где-то далеко. Я обращаюсь к тебе, но ты мне не отвечаешь… Ты помнишь такие дни? Что с тобой происходит, когда ты находишься в таком состоянии?

- Что такое? - грозно спросил Картер. - Ты, очевидно, воображаешь себя моим доктором, Эйприл! Какое тебе дело до того, о чем я думаю? Я уже говорил, что иногда я себя чувствую не совсем хорошо и в такие минуты предпочитаю ни с кем не разговаривать.

- И все же, папа, постарайся вспомнить, - продолжала настаивать Эйприл. - Что ты… делаешь в такие дни?

Он повернулся и внимательно посмотрел на дочь.

- Да что все-таки происходит? Почему ты меня допрашиваешь? Я обидел тебя?

Эйприл закрыла на секунду глаза, глубоко вздохнула и, наконец, решилась.

- В такие дни ты принимаешь меня за мою мать…

На мгновение Картер Дженнингс замер, а затем взглянул на дочь удивленно и недоверчиво.

- Ты хочешь… то есть ты намекаешь на то, что я разговариваю с тобой так, будто ты - это она? Но это невозможно, Эйприл! Ты действительно на нее очень похожа, такая же красавица, но…

- Я не хотела затрагивать эту тему, прости, папа. - Она судорожно сжала руки, пытаясь унять дрожь. - Я не хотела даже упоминать об этом, но пойми, я очень беспокоюсь! В такие дни ты сам не свой, ты принимаешь меня за мать, и я…

- Чепуха! - Картер резко повернулся, быстро подошел к столу и начал перебирать какие-то бумаги. - Говорю же тебе: со мной все в порядке! Да, я пережил шок, но предпочитаю забыть об этом… А теперь давай поскорее позавтракаем и поедем на прогулку. Оставим этот никчемный разговор!

Эйприл помолчала, собираясь с духом. Пора сообщить, что должен прийти Олтон Мозли.

В это время раздался громкий стук в парадную дверь.

- Интересно, кто это может быть в такой час? - пробормотал Картер. - Я никого не жду…

Пока Бьюфорд открывал дверь, она не сводила глаз с отца, пытаясь разобраться в своих чувствах. Да, Эйприл любит и уважает его. Несмотря на то что он так безобразно обращался с Ванессой, она все еще любит отца. Правда, в последнее время, когда на него начало находить это безумие, она стала бояться и даже временами ненавидеть его. Но даже в такие минуты она знала, что любит отца глубоко и сильно. Как жаль, что с ним случилось такое!…

На пороге кабинета возник Бьюфорд. Вид у него был озадаченный и, как показалось Эйприл, немного испуганный.

- Там маста Олтон Мозли, сэр, - неуверенно доложил он и покачал седой головой. - Говорит, что пришел на ленч, потому как мисс Эйприл пригласила его…

Не дожидаясь ответа отца, Эйприл приказала Бьюфорду впустить Олтона, а затем быстро произнесла:

- Да, папа, это я его пригласила. Олтон хочет поговорить с тобой.

- Поговорить со мной? Да о чем? Я не желаю ничего обсуждать со своим конюхом. Если мне что-то понадобится, я сам схожу на конюшню. С каких это пор мои собственные слуги приходят ко мне в гости, да еще с деловыми разговорами?

Лишь когда Олтон вошел в кабинет, Эйприл вздохнула с облегчением. «Чем скорее со всем этим будет покончено, тем лучше, - в отчаянии сказала она себе, - пока папа еще не успел как следует рассердиться!»

- Может быть, сядем за стол? - торопливо предложила она, даже не дав Олтону времени поздороваться с ее отцом.

- Нет, мы не сядем за стол!

Картер опустился на стул и уставился на Олтона. Тот стоял перед ним, нервно теребя в руках соломенную шляпу.

- Что это значит, Мозли? Моя дочь не привыкла приглашать в гости наемных рабочих, да и я, признаться, тоже!

Олтон умоляюще взглянул на Эйприл, как будто спрашивая, что делать дальше.

- Ну давай! - прошептала она, пытаясь его подбодрить. - Начинай!

- Начинай что? - Картер встал и вцепился в спинку стула. - Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что все это значит? Мой ленч остывает, а я вынужден стоять здесь и любоваться своим бездельником-конюхом!

- Папа, ну выслушай же его, наконец! - проговорила Эйприл чуть не в слезах. - Я прошу тебя…

- Ну что ж, я жду. И мой ленч - тоже, - многозначительно произнес Картер и, обернувшись к Олтону, добавил: - Если ты пришел за прибавкой к жалованью, паренек, то только зря теряешь время. Ты не стоишь даже тех денег, что я тебе плачу. Из тебя никогда не получится первоклассный конюх, каким был Таггерт или его сын!

- Речь идет не о деньгах. Я ухожу на войну. Хочу сражаться с янки.

Олтон судорожно глотнул, при этом, его кадык дернулся вверх и вниз, и снова перевел умоляющий взгляд на Эйприл.

- Ну что ж, весьма похвально! Значит, мне придется подыскать тебе замену, что, впрочем, будет нетрудно… Но все это можно обсудить позднее. После ленча мы с Эйприл собирались на прогулку. Вот вернемся, тогда и поговорим.

- Я хочу жениться на вашей дочери, сэр.

Картер, который уже протянул дочери руку, чтобы идти в столовую, стремительно обернулся и уставился на молодого человека. Затем покачал головой и негромко сказал:

- Наверное, я ослышался, паренек…

- Не смейте называть меня «паренек»! - выкрикнул Олтон, заливаясь краской. - Я не мальчик, а взрослый мужчина и собираюсь сражаться за дело Юга. Я люблю вашу дочь и хочу, чтобы она стала моей женой прежде, чем я уйду на войну. Она может жить у моих родных и…

Олтон проговорил все это громко и бодро, словно опасаясь, что если хоть раз запнется, у него не хватит духу продолжить. Эйприл, как завороженная, не сводила с него глаз, молясь, чтобы он не сказал какого-нибудь неверного слова. Молодые люди смотрели друг на друга, боясь взглянуть на мистера Дженнингса. А его вид был ужасен: вены на шее вздулись, он судорожно сжимал и разжимал кулаки. Но вот терпение Картера лопнуло. Он прыгнул на Олтона, ударом сбил его с ног и вцепился тому в горло.

- Я убью тебя, паршивая белая шваль! - прохрипел он. - Никто не посмеет забрать ее у меня, слышишь? Я убью каждого, кто только прикоснется к ней!…

Испугавшись, что отец сейчас задушит Олтона, Эйприл закричала. Ноги ее будто приросли к полу. Но, собравшись с силами, она ринулась к отцу и, запустив руки в его шевелюру, попыталась оттащить от несчастного молодого человека.

Услышав крик, в кабинет вбежали камердинер и слуга.

- Остановите его! - закричала Эйприл, барахтаясь на полу - отец ударом кулака опрокинул и ее. - Остановите, или он убьет Олтона!…

Оба негра схватили Картера за плечи и попытались оттащить, но он вцепился в горло молодого человека мертвой хваткой. Эйприл видела, что глаза Олтона вылезают из орбит. Он судорожно хватал ртом воздух. Вначале его лицо сделалось красным, потом побелело и, наконец, стало мертвенно-серым. И все это время двое здоровых мужчин изо всех сил тянули Картера на себя, уговаривая отпустить парня, ведь так можно и убить его.

Видя, что дело принимает серьезный оборот, Эйприл в отчаянии обвела глазами комнату. На глаза ей попалась тяжелая папка, лежавшая на краю стола. Девушка схватила ее и, одним прыжком очутившись рядом с отцом, принялась изо всех сил колотить его по голове. Такая отчаянная мера возымела свое действие: Картер разжал наконец руки и упал на спину. Негры поспешили оттащить отчаянно упиравшегося хозяина подальше.

Эйприл опустилась на колени рядом с Олтоном. Несчастный молодой человек, пытаясь восстановить дыхание, кашлял и нервно потирал шею, на которой отчетливо проступили синяки.

- Олтон, дорогой, извини меня, пожалуйста! - всхлипнув, произнесла Эйприл. - Господи, ну кто бы мог подумать, что отец так себя поведет!…

- Я убью его! - продолжал бушевать Картер, пока слуги тащили хозяина из кабинета. - Ни один мужчина на свете не стоит моей дочери… Я убью каждого, кто только посмеет забрать ее у меня! Слышишь, ты, ублюдок? Я тебя прикончу, так и знай!…

- Бьюфорд, немедленно пошли кого-нибудь за доктором, - распорядилась Эйприл, помогая Олтону сесть.

- Да, мэм, я так и сделаю, - ответил слуга, - но только лучше бы маста Мозли поскорее уйти отсюда. Не знаю, долго ли мы сможем удерживать хозяина…

Старый негр был прав. Олтону нужно немедленно уйти. И не только из этого дома, но вообще куда-нибудь подальше… В кабинет вошла Поузи, ее глаза были круглыми от страха.

- Помоги мне увести его отсюда, - обратилась к ней Эйприл. - Сейчас же!

- Ты пойдешь со мной! - Олтон уже поднялся с пола и обнял девушку. - Я не могу оставить тебя с этим сумасшедшим, дорогая! Пойдем со мной…

С болью в сердце Эйприл наблюдала, как слуги волокли ее отца по лестнице, словно капризного ребенка.

- Я не могу его бросить, - прошептала она сквозь слезы. - Нет, только не теперь, когда отец так нуждается во мне!…

Олтон прижал Эйприл к себе с такой силой, что она услышала, как бешено колотится его сердце.

- Я люблю тебя, Эйприл! И хочу забрать из этого кошмара… Ведь все уже знают, что твой отец сошел с ума, а сегодня я сам это видел. Я боюсь за тебя, дорогая…

Она не решилась признаться, что разделяет эти страхи. В этот момент она думала лишь о том, что любит отца. Да она ни за что себе не простит, если сейчас его бросит! Кто, кроме нее, позаботится об отце? Бьюфорд, Поузи, да и все остальные слуги, по всей вероятности, тоже сбегут. Они ни за что не останутся в одном доме с человеком, которого смертельно боятся.

- Олтон, выслушай меня, пожалуйста… - начала Эйприл, стараясь сдержать слезы. - Когда отец немного успокоится, мы с тобой встретимся и обо всем договоримся. Я пошлю тебе записку, обещаю! А теперь уходи, прошу тебя, уходи сейчас же…

Молодой человек внимательно посмотрел на нее, потом угрюмо кивнул:

- Хорошо. Но я еще вернусь и, если понадобится, силой вытащу тебя отсюда. Я не могу отправиться на войну, оставив любимую с этим сумасшедшим! Я знаю, что ты любишь меня, Эйприл. Конечно, он твой отец, но ты должна в конце концов подумать и о себе…

Он наклонился и впился в ее губы властным, настойчивым поцелуем. Эйприл уперлась руками в плечи Олтона и с силой оттолкнула его:

- Пожалуйста, уходи! Уходи сейчас же, пока не случилась беда…

- Хорошо, Эйприл, я ухожу. Но обещай, что ты придешь ко мне!

- Да-да, Олтон, конечно. Только уходи поскорее!…

И вдруг до них донесся истошный крик. Все трое - Эйприл, Олтон и Поузи - со страхом посмотрели наверх. Этот жуткий вопль, казалось, сотрясал ведь дом. От него дрожали стены…

- Лорена! - бушевал Картер. - Лорена, я убью тебя, если ты уйдешь! Клянусь Богом, убью!…

- О Боже всемогущий! - Поузи закрыла лицо фартуком. - Хозяин потерял рассудок. Этот человек сошел с ума!… - И она в испуге выбежала из комнаты.

Олтон снова схватил Эйприл за плечи.

- Да, он сошел с ума. Тебе опасно оставаться здесь!

- Отец болен. Поверь мне, Олтон, он просто болен… Уходи побыстрее. Пока ты здесь, он не успокоится!

- Но я боюсь за тебя! Я не могу оставить тебя здесь одну. Мало ли что взбредет ему в голову? Собери вещи, и мы уйдем вместе!…

- Я не могу оставить отца в таком состоянии! - в отчаянии выкрикнула она. - Неужели ты не понимаешь, что я не могу сейчас уйти?…

Олтон отпустил ее и, покачав головой, вздохнул:

- Ну хорошо. Не могу же я заставлять тебя силой! Но уеду я только через неделю. А до тех пор мы поженимся, и тогда ты сможешь уйти из дома. Ведь когда меня не будет рядом, кто поможет тебе, Эйприл?…

- Да, ты прав, - тихо сказала она. - Но мне нужно все обдумать. Я позову к отцу врача - посмотрим, что он скажет. Я дам тебе знать, Олтон, обещаю. Только дай мне время!

Он поцеловал ее в лоб, повернулся и вышел. Но Эйприл заметила, что глаза его горят от гнева.

Сверху все еще доносились крики. Хозяин Пайнхерста бушевал, то признаваясь в любви давно умершей Лорене, то грозясь убить ее…

«Да, - грустно призналась себе Эйприл, - сомнений больше нет. Мой отец и вправду обезумел…»

Глава 5

Эйприл подняла усталые глаза на Поузи и спросила безжизненным голосом:

- Ну в чем дело?

- Вы сами знаете, мисс. Дело в вашем отце. Он все сидит там, скулит и плачет. Ровным счетом ничего не изменилось с тех пор, как уехал этот знаменитый бирмингемский доктор! Все скулит, плачет и зовет вашу маму…

Поузи сокрушенно покачала головой, печально вздохнула и сказала, что никого не может заставить войти к нему, кроме Бьюфорда. Все до смерти боятся хозяина!

- Но ведь уже три дня, как он ведет себя спокойно, - возразила Эйприл. - Отец очень болен, вот и все! Чего бояться, если он просто сидит и плачет?

- Но вы ведь слышали, что сказал доктор! Вашего отца надо отвезти в Таскалусу, в сумасшедший дом, - с упреком проговорила Поузи.

- Доктор Вермер - самый лучший врач во всем штате, Поузи. Да, он действительно посоветовал мне отправить отца в больницу. Но в то же время он считает, что такое помутнение рассудка может быть временным и вызвано оно уходом Ванессы. Дай срок, и все наладится. Не могу я отдать отца в больницу для умалишенных, когда у него просто небольшое нервное расстройство!

Поузи негодующе фыркнула:

- И вы хотите сказать, что ни чуточки не боитесь его, как мы все? Не боитесь, что он снова набросится на вас? И вас совершенно не тревожит то, что хозяин принимает вас за свою покойную жену?

- Нет, это тревожит меня. Больше, чем ты думаешь, Поузи, - устало произнесла Эйприл. - Но я надеюсь, что со временем отец выйдет из этого состояния… А сейчас я слишком устала. Пойду спать. Завтра я созову всех слуг и поговорю с ними. Больше мне нечем тебе помочь. Спокойной ночи!

Она встала из-за стола, прошелестев юбками, прошла мимо Поузи и направилась к себе в спальню.

Войдя в комнату, Эйприл бросилась ничком на кровать. Ей хотелось плакать, но слез не было. Слишком много их она уже пролила. Должно быть, больше не осталось… За последнее время столько всего произошло, что девушка пребывала в нерешительности: что же делать дальше? Олтон продолжал умолять ее бежать с ним, напоминал, что времени осталось совсем немного, но девушка все же не находила в себе сил бросить отца.

Постепенно комната погрузилась во тьму. В доме воцарилась гнетущая тишина. Эйприл перевернулась на спину и уставилась в потолок. Вскоре она замерзла и встала, чтобы надеть ночную рубашку. Ночь обещала быть холодной, но она не хотела просить Бьюфорда развести огонь.

Как только она свернулась клубочком под одеялом, воспоминания прошлого окутали ее, словно паутина. Ведь были же в прошлом и счастливые моменты! Правда, если не считать слишком властного характера отца… Его постоянная боль из-за утраты жены… его ненависть к Ванессе… ее ненависть к нему… Сколько боли и страданий все это принесло всем и ей, Эйприл! Бегство от всего этого было бы счастьем. Но она не может бросить отца. Слишком многим ему обязана…

Постепенно сон смежил усталые веки. Засыпая, Эйприл решила, что завтра же отправится в Бирмингем и еще раз поговорит с доктором Вермером. А потом встретится с Олтоном, попросит его набраться терпения и подождать еще немного. Но все это завтра, завтра…

Горячие, влажные губы коснулись ее лица. Эйприл пошевелилась, застонала, пытаясь проснуться. Чья-то рука нащупала ее грудь и требовательно сжала.

- Лорена, любимая моя!…

Эйприл мгновенно проснулась. Крик застыл у нее в горле. Она с трудом дышала под тяжестью навалившегося на нее человека. Губы мужчины накрыли ее рот. Пальцы лихорадочно шарили по телу, срывая прозрачную ночную рубашку.

Но вот ей все-таки удалось увернуться от этих жадных губ. Из горла девушки наконец вырвался крик ужаса.

- Папа, папа, остановись! Это же я, Эйприл! Ты сам не понимаешь, что делаешь. Пожалуйста, отпусти меня…

- Я хочу любить тебя.

Он перекинул ногу через распростертое тело дочери, буквально оседлав ее. Невзирая на протестующие, отчаянные крики Эйприл, он поднял ей руки над головой и крепко прижал к кровати. Однако она продолжала бешено извиваться под ним, умоляя опомниться.

- Моя жена… - хрипел Картер. - Моя жена, моя любовь, моя…

Он держал ее мертвой хваткой, и на мгновение Эйприл решила уже, что все пропало. Ей не удастся совладать с ним. Но нет! Этого нельзя допустить! Ни в коем случае нельзя… На какую-то долю секунды отец ослабил свою хватку, и Эйприл тут же этим воспользовалась. Она молниеносно высвободила руки, сцепила ладони и кулаком что есть силы нанесла отцу удар в переносицу. Вскрикнув от боли, он схватился за нос. Колени его согнулись, и отец тяжело перекатился на бок.

Эйприл тут же выпрыгнула из постели, метнулась к двери и дрожащими пальцами толкнула ручку. Как только дверь открылась, она выскочила в холл и бросилась прочь на подгибающихся от страха ногах. «Кричать бессмысленно, - решила девушка, - Поузи не услышит меня». Дело в том, что негритянка по обыкновению спала на половине слуг, довольно далеко от основной части дома. «О Господи, ну почему я не уговорила Поузи лечь где-нибудь поблизости?…»

Спотыкаясь и почти теряя сознание, Эйприл добралась, наконец, до кухни. Забыв, что от рубашки остались жалкие клочья, она уже была готова прямо так, обнаженная, ринуться в ночную тьму, как вдруг кто-то окликнул ее сзади. От неожиданности девушка даже вскрикнула.

- Мисс Эйприл! Боже мой, да что с вами?

Эйприл остановилась и, прислонившись к стене, попыталась отдышаться. Чиркнула спичка, кто-то зажег фонарь, и в его свете она увидела Менди. Девочка была испугана, глаза ее округлились, рот открыт.

- Мисс Эйприл, я вижу, что случилось нечто страшное!

Менди подошла к хозяйке, держа фонарь высоко над головой.

- Вот хорошо, что Поузи попросила меня лечь сегодня в буфетной! Она как будто чувствовала, что непременно что-то случится… О Господи, мисс Эйприл, давайте я сбегаю за доктором! Хотите? Неужели ваш отец… изнасиловал вас?…

Эйприл медленно покачала головой. Даже сейчас, шокированная этим диким случаем, она все же не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о том, что чуть не произошло между нею и отцом.

- Послушай меня, Менди, - обратилась она к девочке, как только немного овладела собой. - Никому ничего не говори. Отец не изнасиловал меня. Он просто не в себе. Он болен…

- Господи, да я знаю, что он болен! - вскричала девочка, энергично тряся головой. - И все это знают… Вот почему никто и не хочет даже заходить к нему. Вы только поглядите, что он с вами сделал!…

- Да ничего он со мной не сделал! - Эйприл поняла, что почти выкрикнула эти слова, и попыталась успокоиться. Понизив голос, она продолжала: - Я же говорю - он больной человек, Менди. Мой отец сам не понимает, что пытается сделать. Наверное, он вообще ничего не помнит. Но я не хочу, чтобы кто-нибудь знал об этом, ты поняла?

Менди кивнула. Эйприл с трудом доплелась до деревянного стула и села. Девочка подала ей одеяло, и Эйприл завернулась в него.

- Что вы теперь собираетесь делать, мисс Эйприл? - спросила Менди, усаживаясь напротив и ставя фонарь на стол. - Что вы собираетесь делать с вашим отцом?

Эйприл глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Ее всю трясло.

- Не знаю. О Господи, Менди, я не знаю! Несколько минут прошло в полном молчании, наконец Менди приняла решение:

- Посидите здесь, а я тем временем позову Бьюфорда. Не можем же мы вот так сидеть и ничего не делать!

Эйприл устало кивнула, и девочка помчалась за камердинером.

Через несколько минут в кухне появился Бьюфорд, он не проронил ни слова, лишь с участием поглядел на Эйприл. Менди снова опустилась на стул и тихо спросила:

- Хотите, я принесу вам одежду?

- Пусть вначале Бьюфорд отведет отца в его комнату, - распорядилась Эйприл.

Подняв глаза, она внимательно посмотрела на маленькую негритянку.

- А тебя, Менди, я попрошу на рассвете отнести записку Олтону.

- О Боже, мисс Эйприл, не собираетесь же вы говорить маста Мозли о том, что здесь произошло? Да он убьет вашего отца и даже не посмотрит на то, что тот не в себе!

- Нет, Менди, я ничего не скажу Олтону. И ты тоже не говори.

Эйприл сама удивилась, с каким спокойствием проговорила эти слова. Решение пришло к ней быстро и неожиданно. Так порой солнце нежданно выходит из-за туч после грозы.

- Скажи, что я хочу встретиться с ним сегодня в полдень.

Глаза Менди горели от возбуждения.

- Вы собираетесь встретиться с ним на конюшне, а потом убежать и выйти за него замуж? Это я должна ему передать, да?

- Просто скажи, что я хочу с ним встретиться. Но подальше от дома. Ты знаешь лодочный причал на реке?

Менди многозначительно кивнула, гордясь тем, что участвует в таком важном, секретном деле.

- Я встречусь с Олтоном там. - Эйприл взяла девочку за руку. - Скажи-ка, Менди, могу я доверять тебе?

Она смотрела на негритянку умоляющим взглядом, пытаясь по ее лицу угадать, что у той на уме.

- Да, мэм, конечно. О Господи, ну конечно, можете!

- Хорошо. Я собираюсь бежать с Олтоном и выйти за него замуж. Это единственный выход. Я не могу больше оставаться здесь. Если папа поймет, что с ним творится, то наверняка убьет себя. Надо действовать, и действовать быстро!

- Значит, вы хотите, чтобы я пошла к маста Мозли. А что еще я должна сделать?

- Поможешь мне уложить вещи, совсем немного. Потом, когда я уеду, ты должна отправить письмо папиному брату мистеру Джеймсу Дженнингсу, который живет в Миссисипи. Надо попросить его приехать и проследить за тем, как идут здесь дела. Только Он способен помочь папе не потерять Пайнхерст. И еще дядя Джеймс должен решить, отправлять ли папу в больницу. А пока мне нужно уехать, и как можно скорее, иначе я тоже сойду с ума!

Эйприл хотелось выплакаться, но слезы не шли. Итак, единственное, что она может предпринять в данных обстоятельствах, это бежать. Конечно, негоже сваливать на Менди столько поручений, но доверять Поузи опасно. Эйприл понимала, что старая экономка сама может сбежать из Пайнхерста. А Менди слишком молода и то, что происходит вокруг, воспринимает как увлекательную игру.

- Так ты запомнила - Джеймс Дженнингс, - повторила она. - Я все ему подробно напишу. Может быть, он и не приедет, не знаю… Они никогда не были уж очень близки с моим отцом. Я видела дядю Джеймса всего один раз - он приезжал на похороны нашего деда. Тогда нам с Ванессой было по десять лет.

Эйприл печально покачала головой. Плечи ее совсем поникли. На пороге кухни показался Бьюфорд. Вид у него был удрученный.

- Я отвел хозяина в спальню, - доложил он печальным тихим голосом. - Ваш отец даже не помнит, где был, мисси. Бредет как потерянный и все время что-то бормочет себе под нос. Все удивляется, почему это мисс Лорена не позволила ему… - Тут старый негр совсем смешался и умолк, глядя в пол.

- Да-да, я знаю. - Эйприл поплотнее закуталась в одеяло. - Как ты думаешь, его надо… изолировать?

- Я могу запереть мистера Дженнингса снаружи, но вы ведь знаете своего отца. Уж если ему взбредет в голову выбраться из комнаты, так ничто его не удержит!

- Может быть, ты побудешь сегодня здесь, в холле? - предложила Эйприл. - А на ночь попроси сменить тебя какого-нибудь надежного слугу, которому ты доверяешь.

- Слушаюсь, мэм.

По голосу Бьюфорда чувствовалось, что он чрезвычайно расстроен болезнью своего хозяина, и Эйприл была ему за это благодарна. Отослав верного слугу спать, она обернулась к Менди.

- А ты не боишься идти на конюшню к мистеру Мозли? Надо пойти очень рано, прямо на рассвете…

- Ой, что вы, мэм! - По лицу Менди было видно, что она не то что не боится, а даже радуется предстоящему приключению. - Я все сделаю, как вы сказали, а потом вернусь и помогу вам уложить пещи. А до тех пор могу остаться у вас в спальне, если пожелаете…

- Нет, не нужно. Я не боюсь. Бьюфорд побудет с папой, а ты возвращайся к себе и поспи хоть немного. Да и я, пожалуй, пойду лягу…

Очутившись в своей комнате, Эйприл подошла к окну и долго, бесконечно долго всматривалась в расстилавшийся перед ней пейзаж. Поля и холмы Пайнхерста… Увидит ли она их снова? Кто знает… Возможно, когда-нибудь ее отец выздоровеет. Впрочем, этого может не случиться, а значит, она никогда не вернется в родной дом.

Опустив глаза, Эйприл увидела у себя на пальце бриллиантовое кольцо с рубинами и изумрудами, которое отец подарил ей несколько месяцев назад. Нет, кольцо Эйприл с собой не возьмет. Ведь убегая из дома, она тем самым отказывается от наследства.

Небо на востоке окрасилось нежным золотисто-розовым светом. Солнце восходит… Вот уже и ранняя пташка запела где-то в лесу. На птичнике задорно заголосил петух. «Начинается новый день. Он даст начало чему-то новому… а чему-то положит конец», - с болью в сердце подумала Эйприл и решила, что первым делом надо спрятать кольцо. Но не в доме, только не в доме. Вдруг янки все же сумеют завладеть Югом и войдут в Монтгомери? Рисковать нельзя. Надо спрятать эту семейную реликвию там, где ее никто не сможет найти.

Утренний холодок заставил Эйприл вздрогнуть. Она надела теплое платье из синего муслина и завернулась в плащ. Оглядев на прощание свою комнату, девушка на цыпочках прокралась в холл. Из темноты навстречу ей неслышно вышел Бьюфорд. Эйприл вскрикнула от неожиданности.

- О Господи, как ты меня напугал! - с упреком сказала она, сжимая плащ у горла.

- Простите, мисси, - старый негр старался говорить как можно тише. - А я вот стою здесь и все прислушиваюсь, как там ваш отец. Похоже, он заснул. Не надо его будить!

Эйприл в нерешительности посмотрела на преданного слугу.

- Бьюфорд, ты догадываешься, что здесь сегодня произошло?

Ей не хотелось, чтобы слуги сплетничали, но в то же время она понимала, что избежать этого невозможно.

- Да уж догадаться нетрудно, мисси. Но это, конечно, не мое дело, и если вы не хотите, чтобы я об этом рассказывал, я и не буду…

- Конечно, не хочу! Папа серьезно болен, и я не хочу, чтобы его обвиняли в том, в чем он не виноват. Оставайся здесь - может быть, ты ему понадобишься. А я пойду. У меня дела…

В шоколадных глазах Бьюфорда мелькнуло подозрение.

- А куда это вы собираетесь в такую рань? Еще даже не рассвело…

- Я скоро вернусь. А ты, Бьюфорд, делай то, что я тебе велела.

Она быстро пересекла холл и через заднюю дверь вышла во двор. Где же спрятать кольцо? Эйприл посмотрела на конюшню. Нет, это не годится - янки могут спалить ее.

Она посмотрела себе под ноги. Почва здесь глинистая. Конечно, можно выкопать ямку в этой красной алабамской глине и схоронить там кольцо. Но если война все же докатится до этих мест, его потом трудно будет найти.

Схоронить… Именно это ей и нужно! Даже если янки придут сюда, они вряд ли посмеют осквернить могилы! На такое даже эти варвары неспособны.

Приняв окончательное решение, Эйприл поспешила к конюшням, обогнула их и пошла дальше по тропинке, которая вела к невысокому холму. Под ним бежал ручей, который брал начало на земле Флетчеров. Весной, когда зацветал кизил, его крупные цветки белели в пышных зеленых зарослях. И конечно, было много роскошных розовых и красных азалий. Сама природа, казалось, охраняла семейное кладбище Дженнингсов.

Могилы были тщательно ухожены - ни сухой травинки, ни листочка. Работники неукоснительно соблюдали требование Картера Дженнингса - содержать кладбище в идеальном порядке. Когда-то очень давно отец рассказал Эйприл, кто из ее предков где покоится, и теперь она точно знала, под какой именно плитой нашли последний приют ее многочисленные тетушки и дядюшки, бабушки и дедушки. На многих могилах стояли вырезанные из камня памятники.

В самом живописном месте находился небольшой, квадратный, из красного кирпича их фамильный склеп. Ребенком Эйприл побаивалась играть здесь. Почему-то ее страшил именно этот склеп, вход в который закрывали двойные железные ворота. На них красовалась искусно вырезанная буква «Д», обрамленная цветочным орнаментом.

В определенные дни отец все же заставлял Эйприл приходить сюда - например, в день рождения матери, ее собственный и на Пасху. Они приносили с собой цветы. Отец отпирал массивные ворота, входил внутрь, и девочка заставляла себя следовать за ним. Отец клал цветы в головах кирпичного саркофага и, стоя на коленях, долго, долго молился. Эйприл, как и положено, вела себя тихо, но в глубине души ненавидела эти дни. Она с удовольствием слушала рассказы отца о том, как он любил ее мать, которая была настоящей красавицей, но предпочитала, чтобы разговор об этом шел где угодно, но не здесь, в этом сыром, мрачном здании, где с потолка свисала паутина, а в темноте летали какие-то насекомые.

- Я не мог закопать твою мать в землю, - каждый раз говорил отец. - Она была женщиной редкой красоты, и я хотел сохранить эту красоту как можно дольше. Положить твою мать в землю значило бы совершить святотатство.

Эйприл долго думала над словами отца и однажды спросила:

- Поузи говорит, что в Библии сказано так: «Все обратится в прах». А если не похоронить человека в земле, как же он обратится в прах?…

- Поузи даже читать не умеет, а берется рассуждать о Библии! - гневно оборвал ее отец.

- Она говорит, что вчера была на похоронах и слышала это от священника.

- Я с нее шкуру спущу, если эта старая негритянка еще раз скажет такое!

Отец выкрикнул эти слова с таким неистовством, что Эйприл поклялась больше никогда не пересказывать ему того, что услышит от кого-нибудь.

Как- то -ей в ту пору было лет одиннадцать-двенадцать - отец повел дочь на кладбище в обычный день. Он держал девочку за руку. Когда же Эйприл с опаской спросила, зачем он ведет ее туда, Картер тихо ответил:

- Подожди немного, детка, сама увидишь.

Как всегда, они остановились перед запертыми железными воротами. Их освещало неяркое солнце, с трудом пробивавшееся сквозь густые ветви магнолии. Показывая на два кирпичных саркофага, стоявших внизу, отец сказал:

- Это для меня и для тебя, дорогая Эйприл. Мы будем покоиться не в земле, а рядом с твоей матушкой.

Девочка вздрогнула. Ей стало жутко при мысли о том, что она смотрит на то место, где будет лежать после смерти. Отец обнял ее и прижал к себе, уговаривая не бояться.

- Мне кажется, я с радостью встречу смерть, - добавил он дрожащим голосом. - Тогда я навечно соединюсь с твоей матерью. Пока же я нахожу успокоение лишь рядом с тобой, дитя мое! Ты - живое свидетельство любви, которая когда-то связывала меня с моей дорогой Лореной…

Эйприл молча стояла перед тяжелыми железными воротами и вглядывалась внутрь. Время, казалось, совсем не коснулось этого места. Здесь ничего не изменилось. Склеп был все так же сумрачен и прохладен. Паук, раскинув свою гигантскую паутину, словно накрыл могильные плиты тончайшим серым покрывалом.

По обеим сторонам в кирпичных нишах стояли небольшие мраморные статуи, привезенные из Италии. Эйприл взглянула на левую, изображавшую коленопреклоненного ангела. Дрожащей рукой девушка нащупала небольшой кирпичик и отодвинула его. Под ним скрывалось маленькое отверстие. Эйприл пошарила там и извлекла ключ.

Глубоко вздохнув, она попыталась успокоиться. Сердце гулко билось в груди. Непослушными, холодными пальцами девушка вставила ключ в замок, и железные ворота мавзолея со скрипом отворились…

Глава 6

За полчаса до полуночи Эйприл тихонько выскользнула из темного, погруженного в безмолвие дома. «Для слез нет ни времени, ни причин», - уговаривала она себя, торопясь к конюшне под фиолетовым покровом ночи. В конце концов, не навечно же она покидает родной дом! Менди отошлет письмо дяде Джеймсу, и он приедет в Пайнхерст. «Потом, когда мы с Олтоном обвенчаемся, я вернусь и вместе с дядей Джеймсом поможем отцу и сохраним Пайнхерст…»

Стояла безлунная ночь, и Эйприл приходилось полагаться лишь на собственную память. Вот уже показалась конюшня. В темноте она выглядела как массивная, зловещая тень. При других обстоятельствах Эйприл ни за что бы не рискнула отправиться сюда ночью, но сейчас было не до страхов. Олтон ждет у реки. Они уедут вместе, возможно, к его родным. А завтра на рассвете поженятся…

Поженятся! Эйприл невольно вздрогнула. Лежать в объятиях мужчины, отдавать ему свое тело… при мысли о том, что она не любит Олтона, у Эйприл заныло сердце. Конечно, со временем она, может быть, полюбит Олтона и уже сейчас готова его полюбить. Разве это не имеет никакого значения? Так успокаивала себя несчастная девушка. Да-да, она искренне хочет полюбить, сделать Олтона счастливым, стать ему хорошей женой. А кроме того, не надо забывать о том, что кругом идет война. Многие люди сейчас вступают в брак просто от отчаяния, а вовсе не потому, что так уж сильно влюблены. Война многое изменила в человеческом сознании.

Подойдя к конюшне, Эйприл опустила на землю два саквояжа со своими вещами. Тяжелая дверь, громко скрипнув, в конце концов открылась. Тут же пахнуло сеном и навозом. Послышалось конское ржание. Незадолго до наступления темноты Эйприл удалось запрячь в повозку смирную кобылу. К тому времени конюхи уже разошлись по домам, так что молодую хозяйку никто не видел.

Девушка подошла к лошади, взяла поводья и вывела ее во двор. Погрузив саквояжи на задок повозки, она подобрала тяжелые юбки и взобралась на грубую деревянную скамью. Кобыла двинулась вперед, и вскоре неказистый экипаж уже миновал миртовую аллею. Эйприл вздохнула свободно. Глаза ее постепенно привыкли к темноте, и она без труда различала дорогу.

Наконец до ее слуха донесся плеск воды. Вскоре она увидела впереди черную ленту реки и лодочный причал. Эйприл натянула поводья, и кобылка резко остановилась. Девушка так поспешно соскочила со скамейки, что чуть не упала.

- Олтон…

Она произнесла его имя так тихо, что оно потерялось в налетевшем порыве ветра. Обругав себя за трусость, Эйприл решила позвать громче, но и тогда ответа не последовало. Лишь ночной ветер продолжал свою неистовую пляску в ветвях тополей и кипарисов. Эйприл невольно вздрогнула, поплотнее завернулась в плащ и прижалась к кобыле, словно это смирное животное могло защитить ее от таинственной, зловещей темноты.

Ну чего она боится? Смешно, честное слово! Наверное, Олтона что-то задержало. Надо просто набраться терпения и ждать, причем спокойно.

Внезапно она услышала, как хрустнул лист. Эйприл стремительно обернулась и сквозь густые заросли уставилась на темную реку.

- Олтон, это ты? - позвала она дрожащим шепотом.

Звук донесся снова, на этот раз громче. Потом еще… Кто-то шел к ней.

- Олтон, отзовись, ради Бога! - Она нервно рассмеялась. - Зачем ты меня дразнишь?

Звук приближался, вот он уже в нескольких футах. Эйприл прижалась к кобыле. Тепло ее большого тела успокаивало.

- Олтон, ну ответь, пожалуйста…

Слезы показались у нее на глазах, и Эйприл даже не пыталась вытереть их. Пальцы сжали кожаную сбрую. Нет, Олтон не станет так ее пугать! Кто угодно, только не он… Мелькнула безумная мысль: успеет ли она взобраться на повозку и уехать? Да, надо уезжать, причем немедленно! В висках стучало, ее бил озноб, будто внезапно стало очень холодно. Надо приказать своему непослушному телу двигаться… но как, если страх сковал его?

- Привет, Эйприл!

Она стремительно обернулась, напряженно вглядываясь в темноту. Неужели здесь кто-то есть? Или это страх сыграл с ней злую шутку?…

- Ты что, даже не хочешь разговаривать со своей единственной сестрой?

- Ванесса? - выдохнула Эйприл, с трудом в темноте различая какую-то фигуру. - Дорогая, это действительно ты?

- Да, это действительно я.

В голосе Ванессы слышались насмешка и плохо скрытое раздражение.

- Ты что же это, всерьез решила, что сумеешь навсегда избавиться от меня, драгоценная сестрица?

-  Избавиться от тебя?… - как эхо, повторила пораженная Эйприл.

- Да! Ты ведь это надумала. Как делала всегда… Ты решила убрать меня с дороги и заполучить Пайнхерст для себя одной.

- Ах, Ванесса, это неправда! - Эйприл сделала шаг к сестре, но что-то удержало ее. Судорожно глотнув, она продолжала: - Я так о тебе беспокоилась, молилась, чтобы с тобой ничего не случилось…

- Перестань лгать, Эйприл! За восемнадцать лет я хорошо изучила твои уловки. Да, если захочешь, ты можешь быть очень убедительной. Только я тебе не верю!

- Я не лгу! - в отчаянии выкрикнула Эйприл. - Ну почему ты мне не веришь, Ванесса? Я не имела никакого отношения к тому, что произошло в тот вечер - вечер нашего бала… Но давай не будем спорить об этом сейчас. Скажи лучше: почему ты ни разу не пришла повидать меня? И как узнала, что я сегодня буду здесь?

Ванесса презрительно усмехнулась.

- Повидать тебя, драгоценная сестрица? Да ведь ты сама сделала все для того, чтобы этого не случилось! Неужели ты не понимаешь, что если бы я появилась в доме, папа снова избил бы меня, а то и прибил до смерти? От сумасшедшего всего можно ожидать…

- От сумасшедшего? Да кто тебе такое сказал? Он болен, это правда, но…

- Болен! - Ванесса словно выплюнула это слово, не скрывая своего презрения к отцу. - Значит, он пытался сегодня утром изнасиловать тебя лишь потому, что у него инфлюэнца? А ведь пытался это сделать, не так ли? В последние месяцы на него вообще временами находит… Он принимает тебя за нашу мать, ведь так?

- Кто тебе это сказал? - негодующим тоном спросила Эйприл. - Кроме того, я хотела бы знать, откуда тебе стало известно о моем приходе сюда! Может быть, ты все-таки объяснишь мне, Ванесса, что происходит!…

Ванесса подошла ближе. Теперь Эйприл могла видеть ее лицо, но ненависть, которую источала сестра, она почувствовала еще раньше.

- Я узнала от Менди, что ты будешь здесь! Точно так же, как узнавала от нее обо всем, что творится в нашем доме, с тех пор как меня оттуда выгнали! Эта девочка очень предана мне. Я знаю, что ты собираешься выйти замуж за Олтона, несмотря на возражения отца…

- Если ты хотела видеть меня, - прервала ее Эйприл, - то почему не прислала с Менди записку? Мы могли бы где-нибудь встретиться и поговорить. У меня нет причин тебя ненавидеть. Я всегда тебя любила и…

Из темноты метнулась рука и с такой силой нанесла ей пощечину, что у Эйприл голова пошла кругом.

- Заткнись! - истошно завопила Ванесса. - Сейчас же закрой свой поганый, лживый рот! Любила? Да ты постоянно строила против меня козни, только чтобы отец отказался от меня и лишил наследства! Хотела одна завладеть Пайнхерстом… А я ведь знаю, наша земля приходит в упадок прямо на глазах, потому что отец свихнулся и не может ею управлять. Ты недостаточно хитра и не сумеешь отобрать у него Пайнхерст, ну, а у меня-то хитрости хватит! Ни отец, ни ты теперь не сможете мне помешать…

Эйприл чувствовала, как в ней начинает закипать гнев.

- Как ты посмела меня ударить? Обвинять в чудовищных поступках, которых я не совершала? Да ты сама, очевидно, сошла с ума! Вот погоди, сейчас придет Олтон…

Снова в воздухе раздался резкий, отвратительный смех. Откинув назад непослушные волосы, Ванесса с издевкой осведомилась:

- Неужели ты всерьез полагаешь, что Менди отнесла ему твою записку, дурочка? Да она сказала Олтону то, что я велела ей сказать: мол, ты не желаешь его больше видеть, потому что ни за что не пойдешь против воли своего дорогого отца!

Ванесса умолкла, чтобы перевести дыхание. Эйприл с ужасом ждала продолжения, и оно не замедлило последовать.

- Девчонка также передала Олтону, что ты его не любишь, замуж за него не выйдешь и просишь, чтобы он оставил тебя в покое. Небось он теперь так зол на тебя, что не придет, даже если ты будешь умолять его об этом на коленях!

- Неправда! Я объясню ему, что это все ты подстроила, и он поймет. Мы с Олтоном не допустим, чтобы ты обидела папу!

- А тебя не будет рядом, чтобы помочь отцу, драгоценная моя сестрица!

До Эйприл не сразу дошла прозвучавшая угроза. В этот момент из темноты показался свет факела, и она обернулась посмотреть, что там такое. Озаренные оранжевым сиянием, к ней приближались два человека. Их зловещие ухмылки не предвещали ничего хорошего.

- По-моему, ты незнакома с этими джентльменами, - с наигранной церемонностью произнесла Ванесса. - Позволь представить тебе Зика Хартли и Уита Брэндона. Советую с ними подружиться - отныне твои провожатые не будут отходить от тебя ни на шаг.

Мужчина, представленный как Зик, в упор взглянул на Эйприл, обнажив в ухмылке желтоватые зубы. Невысокий и коренастый, он был одет в какие-то чрезвычайно грязные обноски. Лицо его, шишковатое и изборожденное морщинами, прорезал жуткий зигзагообразный шрам, от левого виска к уголку рта. Взглянув на него, Эйприл невольно вздрогнула.

Уит Брэндон был гораздо старше напарника и хотя выглядел так же неряшливо, но не производил столь отталкивающего впечатления, как Зик. Возможно, Эйприл решила так потому, что заметила огонек сочувствия, мелькнувший в глазах Уита. Обернувшись к Ванессе, она крикнула:

- Что ты задумала? Ты ведь моя сестра, Ванесса, так неужели ты допустишь, чтобы со мной что-нибудь случилось? Я не намерена…

- Заткнись, а не то я попрошу ребят сунуть тебе в рот кляп! - прорычала Ванесса, подавая мужчинам знак подойти поближе. - Пойдешь с ними! Они отвезут тебя в монастырь, который находится в горах на границе с Джорджией.

- В монастырь? Прошу тебя, Ванесса…

Эйприл изо всех сил старалась сдержать слезы.

Она не хотела, чтобы в ее голосе звучала мольба.

- Ты не можешь так просто от меня отделаться! Давай все спокойно обсудим. Пойдем домой и постараемся поговорить с папой. Я послала письмо дяде Джеймсу, он приедет и поможет нам…

- Дядя Джеймс ничего не получит. Менди показала твое письмо, и я его сожгла.

Эйприл, не веря своим ушам, покачала головой.

- Но зачем? Зачем ты это сделала, Ванесса? И подумать только, что все это время я полностью доверяла Менди…

- Менди предана мне! Я уже не раз говорила, что не позволю тебе отбирать то, что принадлежит мне… Итак, ты отправишься в монастырь, а мои ребята объяснят монахиням, что родственники отказываются от тебя, потому что ты неисправима: постоянно гоняешься за мужчинами и вообще ведешь себя недостойно. Монахини охотно примут грешницу и начнут перевоспитывать. Тебе там будет хорошо, вот только покинуть монастырь без разрешения ты не сможешь, пока кто-нибудь не приедет за тобой. А я тебя уверяю, что никто не приедет!

- Ванесса, послушай…

- Заткните ей глотку!

Зик схватил руки Эйприл и связал у нее за спиной. Она отчаянно сопротивлялась, но силы были слишком не равны. Тем временем Уит сдернул с шеи шарф, сунул его Эйприл в рот, а затем легко перекинул девушку себе через плечо.

- Возьмите повозку, как мы договорились! - крикнула Ванесса. - К рассвету вы должны быть как можно дальше от этого места…

- Да знаем, - пробурчал Уит. - Вот только неизвестно, скоро ли мы сумеем вернуться обратно…

- Возвращайтесь побыстрее!

Ванесса тем временем вывела спрятанного в кустах коня.

- Я знаю, что мне скоро понадобится ваша помощь. Пока же постараюсь обойтись без вас. Отец не в том состоянии, чтобы мне перечить, а на слуг я уж как-нибудь найду управу!

Эйприл бросили в повозку грубо, как мешок. Она лежала, уставившись в ночную мглу, и отчаянно пыталась освободиться от веревок, которыми были стянуты ее запястья. Ванесса, сидя верхом на лошади, с усмешкой глядела на сестру.

- Я расскажу всем, что ты сбежала от стыда после того, что произошло сегодня утром. Скажу, что отец изнасиловал тебя, а поскольку он безумен, то сам не помнит, изнасиловал тебя или нет!…

Эйприл что-то промычала сквозь кляп, а Ванесса снова зловеще расхохоталась.

Эйприл знала, если сказать отцу такую чудовищную ложь, это его убьет. Он не сможет жить с мыслью, что совершил столь ужасный поступок. «Во имя Господа Бога, Ванесса, не делай этого!» - кричала девушка, но сквозь кляп ее слова были не слышны. Снова раздался громкий смех Ванессы, и она исчезла в ночи.

Повозка тронулась в путь. Ехали они медленно. Лошадь Зика по кличке Сатана была привязана к задку повозки. Она все время ржала, выказывая нетерпение. Через некоторое время Зик стал жаловаться на то, что они слишком медленно едут. Уит недовольно пробурчал:

- Дорога здесь скверная. Девчонку и так мотает из стороны в сторону. Если я поеду быстрее, она вообще будет вся в синяках!

- Ну и что? Не можем же мы рисковать из-за этого…

- А мы ничем и не рискуем. Никто не станет ее искать, потому что все поверят тому, что скажет Ванесса. А если тебе не нравится, что мы едем так медленно, садись на свою замечательную конягу и поезжай так, как ты хочешь!

Зик довольно ухмыльнулся:

- Пока что моя лошадь - самая быстроногая во всей Алабаме, и если бы я в прошлом году не взял приз на скачках, черта с два ты лакал бы свое любимое виски!

Лежа на дне повозки, Эйприл смотрела в черное небо. Только сейчас девушка поняла, до какой степени ей опротивела жизнь, которую вела до сих пор.

Она всегда завидовала свободе, которой наслаждалась Ванесса, но лишь теперь осознала, что ее собственное существование было, в сущности, пустым и никчемным. Если бы Эйприл была более самостоятельной, то, наверное, сумела бы справиться с той ужасной ситуацией, в которой оказалась. «Ты должна выжить! - строго приказала себе девушка. - Да, выжить любой ценой. А когда тебе это удастся, ты бросишь вызов Ванессе…»

Эйприл закрыла глаза, снова открыла, потом закрыла опять и наконец заснула. Казалось, прошло всего несколько минут, но вот повозка остановилась, и Эйприл увидела, что солнце уже стоит высоко в небе. Подняв голову и осмотревшись, она заметила какой-то заброшенный старый амбар. До нее донеслись обрывки разговора: кажется, мужчины обсуждали, стоит ли на день остановиться здесь.

- И повозку можно внутрь затащить, - говорил Зик. - Тут кругом никого нет, и нас никто не увидит. Выспимся, а как стемнеет, снова двинемся в путь.

- Годится! А то я прямо с ног валюсь… - сказал Уит и, обернувшись к Эйприл, спросил: - Небось хочешь, чтобы я вытащил кляп? Ну так и быть! Только обещай, что будешь вести себя тихо, пока я немного посплю. Ты, должно быть, тоже проголодалась…

Наклонившись, Уит осторожно вынул у нее изо рта шарф. Эйприл с наслаждением вдохнула свежий воздух.

- Только смотри веди себя хорошо, девочка, - предупредил он. - Я просто выполняю свою работу. А как насчет кукурузных лепешек? Больше мне нечего тебе предложить. Правда, у нас еще есть виски, но, сдается мне, ты не очень его уважаешь!

К Уиту подошел Зик и, обнажив в отвратительной ухмылке желтоватые зубы, уставился на Эйприл.

- Конечно, не уважает! Она ведь тонкая штучка, вся в кружевах, да бархате, да в кольцах… Бьюсь об заклад, она и чай-то пьет из фарфоровой чашечки! - Откинув голову, он от души расхохотался, восхищенный собственным остроумием. - Держу пари, она не способна хлестать виски так лихо, как ее сестрица!

- Оставь девочку в покое! - И, немного поразмыслив, Уит сказал: - Наверное, нам следует вывести ее на прогулку, чтобы она могла… справить свои естественные надобности.

- Давай завози повозку в сарай, а я пока отведу дамочку в лес, - предложил Зик.

Но Уит не обратил внимания на слова напарника. Пошарив у себя в кармане, он извлек оттуда нож и быстрым движением перерезал веревки, стягивавшие запястья Эйприл. Уит увидел покрасневшую, вздувшуюся кожу:

- Ты хотела освободиться от веревок, девочка, вот и заполучила эти волдыри. Впредь постарайся этого не делать - все равно у тебя ничего не выйдет, только повредишь свою нежную кожу.

Обхватив Эйприл сильными руками за талию, он снял ее с повозки. Ноги у девушки чуть не подкосились от слабости, когда она ступила на глинистую почву, и Эйприл была вынуждена на мгновение прислониться к своему стражу. Но тут же, вновь обретя равновесие, выпрямилась: ей не хотелось принимать помощь от этих негодяев.

- Пошли! - И Уит направился к густому кустарнику, росшему на обочине дороги. - Лучше делай, как я велю, девочка, - грозно посоветовал он. - А не то я снова свяжу тебя, и ты обмочишься! Ну давай, пошевеливайся! Я не буду на тебя смотреть.

Эйприл, чувствуя, как горят ее щеки, послушно последовала за ним. Они отошли на достаточное расстояние, так что Зик скрылся из виду, и Уит обернулся к Эйприл:

- Ну, иди за то дерево, а я подожду тебя здесь. Только не вздумай убегать: в этом лесу полно рысей и диких кабанов. Они тут же разорвут тебя на куски.

Впервые с момента ее похищения Эйприл заговорила:

- Не волнуйтесь, мистер Брэндон, уж если я надумаю сбежать, то своего добьюсь!

- Будь я проклят! - выругался Уит, ударяя себя по колену. - А в этой девочке что-то есть! Рад слышать это, молодая леди. А мы уж думали, что нам подсунули какую-то размазню…

Зик уже успел спрятать повозку в амбаре. Заглянув внутрь, Эйприл увидела в углу три одеяла. Резко выпрямившись, она отчеканила:

- Я не собираюсь ложиться рядом с вами!

- А по-моему, у тебя нет выбора. - Впервые в голосе Уита послышалось раздражение. - Давай-ка сюда руки. Я тебя снова свяжу.

- Да пусть делает что хочет.

Зик вразвалочку подошел к одеялам, взял одно и бросил его в противоположный угол сарая.

- Пусть ложится здесь, рядом с пауками и конским навозом, если мы для нее нехороши! А тебе советую связать ей не только руки, но и ноги, чтобы она тут не расхаживала.

Уит угрюмо кивнул. Он бесцеремонно, словно мешок с мукой, перекинул Эйприл через плечо и понес в угол. Однако на устланный соломой пол опустил девушку, как ни странно, довольно бережно. У Эйприл было такое чувство, что хотя у этого человека грубый голос и от него частенько разит виски, его не следует опасаться.

Как только дверь закрыли, в сарае сразу стало темно. Эйприл попыталась уснуть, но вскоре поняла, что это не удастся. Она лежала и размышляла о своей горькой судьбе и вдруг услышала шаги - мягкие, крадущиеся. Какая-то огромная тень приближалась к ней. У Эйприл мурашки побежали по телу, когда она поняла, что к ней подкрадывается Зик. Его глаза ярко светились в темноте, словно кошачьи.

От ужаса она не решалась закричать. А Зик тем временем лег на нее сверху, закрыв ей рот своей грязной лапищей. Эйприл в бешенстве укусила его за палец, но он ловко сдавил ей горло, да так сильно, что она чуть не задохнулась. Теперь о том, чтобы кричать, и речи не было.

- Лежи смирно, а не то плохо будет.

Зик дышал ей в лицо, и Эйприл почувствовала противный кисло-сладкий запах виски.

- Мне ничего не стоит перерезать тебе глотку. А твоей сестрице я скажу, что ты пыталась убежать или утонула - словом, что-нибудь придумаю. Да Ванесса, поди, будет рада, что ты больше не стоишь у нее на пути! Ну а теперь расслабься. Старина Зик собирается немного побаловаться с тобой…

Достав из кармана грязный носовой платок, он быстрым, точным движением засунул его Эйприл в рот.

- И не вздумай рыпаться, а не то как пить дать задохнешься, - произнес он как нечто само собой разумеющееся и хрипло захохотал.

В его смехе слышались злорадство и какая-то издевка.

- Сейчас мы с тобой повеселимся. Пользуйся случаем, а то ведь в монастыре тебе уже будет не до любви, это уж точно! Постой, я развяжу тебе ноги.

Как только веревка, стягивавшая ее щиколотки, немного ослабла, Эйприл начала брыкаться.

- Лежи, говорю, а не то убью! - угрожающе прорычал Зик.

- Это что там за возня, черт подери?

Услышав сердитый окрик, Зик замер. Эйприл давно догадалась, что он побаивается Уита, человека явно более сильного. Она снова заерзала на соломе. Зик, больно сдавив ей горло, прошептал:

- Заткнись, слышишь, а то убью!

- Зик, ты что там делаешь?

Уит Брэндон поднялся и, обойдя повозку, увидел, что происходит. Он на мгновение остановился, а затем, быстро подскочив к Зику, схватил его за плечо и отбросил на пол.

- Ах ты, грязный ублюдок! Да я тебя сейчас прибью, так и знай! Я же сказал, что не позволю тебе прикоснуться к этой девочке даже пальцем. Ты что, не понял?

Уит наклонился к Эйприл и вытащил кляп. Она тут же начала кашлять и судорожно хватать ртом воздух. Даже слезы выступили у нее на глазах.

- Ну как ты, девочка? - с беспокойством спросил Уит, помогая ей встать. - Что он тебе сделал?

Эйприл не могла произнести ни слова. Ее била дрожь, и она поплотнее закуталась в плащ.

- Да ничего я ей не сделал, - плаксиво оправдывался Зик, на всякий случай отходя подальше от Уита и его громадных кулаков. - Просто хотел пошутить немного. А что, разве нельзя? Ничего плохого у меня и в мыслях не было. Ты же видишь, она одета…

- Сукин ты сын, Зик! Как будто я не понимаю, что у тебя на уме. Если бы я не проснулся и не вмешался, представляю, чем бы все кончилось… Убирайся отсюда, иначе я задам тебе такую трепку, что ты мать родную забудешь!

Глаза Зика сузились от гнева.

- Ты не имеешь права так разговаривать со мной! Тоже начальник нашелся… И прекрати мне угрожать: я тебя не боюсь!

Уит круто обернулся к напарнику и угрожающе сжал кулаки. Но Зик не стал испытывать судьбу, а стремительно выбежал из сарая.

- Так ты в порядке, девочка? - Уит снова с беспокойством склонился к Эйприл: - Ты уверена, что он ничего с тобой не сделал?

- Не успел. И только благодаря вам, - прошептала она, потирая горло.

- Надо было мне не спускать с него глаз. Зик способен на любую подлость…

- А почему бы вам не отпустить меня, мистер Брэндон? - неожиданно вырвалось у Эйприл. - Похоже, вы хороший человек, не то что этот подонок! Пожалейте меня, прошу вас!…

Руки у нее все еще были связаны, но она изловчилась и сумела умоляющим жестом коснуться его рубашки. Глаза Эйприл были полны страха.

- Да не могу я этого сделать, девочка, - пробурчал Уит, осторожно отводя ее руки. - Твоя сестрица пообещала хорошо заплатить мне. Сейчас, когда кругом идет война, приходится всячески изворачиваться, чтобы добыть себе хлеб насущный, да так, чтобы поменьше мелькать на людях! А то начнут расспрашивать, почему это я не сражаюсь вместе со всеми… Так что не проси зря!

Мольбы Эйприл сменились гневом.

- Тогда почему же вы помогли мне сейчас? Что вы за человек, не могу понять… Не хотите, чтобы ваш напарник меня изнасиловал, а в то же время согласились увезти в монастырь, зная, что в это время моя сестра мучает нашего отца. Ты просто подонок, Уит Брэндон! Подонок, и только!…

- Ну хорошо, - произнес он после долгой паузы, - пусть будет так. Но, сдается мне, и ты не ангел, раз позволила выкинуть из дома свою родную сестру. Так что помолчи-ка лучше!

- Это ложь! Ничего этого не было! - вскричала Эйприл. - Я могу рассказать, что случилось на самом деле…

- Не имею никакого желания слушать. - Уит отвернулся и зашагал к двери. - Пойду-ка принесу твои баулы. Тебе, наверное, надо переодеться: платье, что на тебе, совсем порвалось. А потом ложись-ка ты рядом со мной, а то как бы Зик снова не полез к тебе!…

На пороге он остановился и смерил Эйприл долгим, изучающим взглядом.

- Мне все равно, что ты думаешь обо мне, девочка, потому что как только мы доберемся до монастыря, я тут же тебя забуду и даже вспоминать не стану. Но вот что я хочу тебе сказать: много дурного я совершил в своей жизни, но не изнасиловал ни одной женщины. И если бы на моих глазах какой-нибудь ублюдок попытался снасильничать над женщиной, пусть даже незнакомой, я, не задумываясь, тут же его прикончил бы!…

- Ах, как благородно! Вот только любопытно, откуда в таком отпетом типе, как ты, отыскалась крупица добродетели?

Он смотрел на Эйприл в упор, словно решая, отвечать или нет. Наконец Уит заговорил с таким трудом, словно пытался сдержать непрошеные слезы:

- Мою мать изнасиловали, да так, что она умерла. Я сам нашел ее тело, а было мне в ту пору всего восемь лет. И если с тех пор во мне появилась, как ты выражаешься, «крупица добродетели», значит, мать умерла не зря…

С этими словами он резко обернулся и вышел из амбара.

Глава 7

На закате они снова двинулись в путь. Зик, правда, ворчал, что не желает путешествовать по ночам, но Уит заверил его, что если к утру они окажутся на достаточном расстоянии от Монтгомери и Пайнхерста, то смогут немного расслабиться и в дальнейшем ехать, как захотят.

Эйприл чувствовала себя неважно, а к ночи ей стало совсем худо. В пути решили сделать остановку, чтобы вскипятить кофе и немного поесть. Голода девушка не чувствовала, однако заставила себя проглотить несколько кусочков кукурузной лепешки. Но ее тут же вырвало.

- О черт, да она больна! - выругался Зик, наблюдая за страданиями девушки. - Только этого нам не хватало…

Уит подошел к Эйприл и осторожно коснулся ее плеча.

- В чем дело, девочка? Ты у нас, часом, не заболела, а?

Ноги Эйприл подкосились, и она бы упала, если бы Уит вовремя не подхватил ее и не усадил на повозку.

- Даже не знаю, в чем дело, - пожаловалась она. - Голова кружится… Должно быть, у меня жар.

- Сдается мне, что так и есть. - Он потрогал ей лоб. - Надо бы показать тебя доктору… Мы сейчас находимся недалеко от Силакоги. Конечно, городок этот небольшой, но я думаю, там найдется хоть один человек, который немного кумекает в медицине.

- Какая, к черту, Силакога? - вскричал Зик. - Ты что, совсем спятил? Надо ехать! Доберемся до монастыря и избавимся, наконец, от этой девки!

- Ну а если она серьезно больна? Ты хочешь, чтобы она умерла прямо у нас на руках? - сердито спросил Уит.

- Ну и умрет, так что с того? Мы ведь не виноваты. Закопаем здесь же да поедем обратно.

- Ты небось так торопишься потому, что боишься, как бы кто другой не подкатился к Ванессе под бочок, пока тебя нет!

- А ты так стремишься в Силакогу потому, что там есть салун. Тебе бы только напиться!

Эйприл попыталась положить конец этой перепалке и предложила бандитам бросить ее здесь, а самим ехать, куда захочется…

Уит заботливо подоткнул одеяло, которым была накрыта Эйприл, и спокойно произнес:

- Не тревожься, девочка, я о тебе позабочусь и не позволю тебе умереть! А у монахинь, может быть, еще не так и плохо. Я слышал, что они ведут спокойную, тихую жизнь. Тебе понравится…

Удостоверившись, что Эйприл надежно укрыта, он подошел к Зику и сердито ткнул его пальцем в живот.

- Послушай-ка меня, парень! Прекрати вести при девочке эти разговоры. У тебя нет причин так обращаться с ней. Я не позволю ей умереть, ты понял?

- Иди к черту, Уит! В конце концов, мне наплевать, что с ней случится… - Зик окинул приятеля взглядом, в котором сквозило любопытство, и спросил: - А вот что на тебя нашло, я не понимаю, хоть убей! С чего это ты так о ней печешься? Небось для себя бережешь!

Уит взобрался на сиденье и, беря в руки вожжи, с расстановкой ответил:

- Когда-то у меня была дочь. Она умерла. Так вот, эта девочка очень напоминает мне ее. Наверное, и моя дочурка была бы сейчас такой же - милой, ласковой, красивой…

Зик, вздохнув, сел рядом.

- Объясни мне такую вещь, Уит, только не злись… - нерешительно начал он.

Приятель молча смерил его угрюмым взглядом. Зик между тем продолжал:

- Вот ты говоришь, что не можешь изнасиловать женщину, потому что твою мать изнасиловали и она умерла. Теперь получается, что ты сдуваешь пылинки с этой девчонки, потому что она напоминает тебе покойную дочку. На любой случай, когда ты чем-то недоволен, у тебя уже готово объяснение, почему именно тебе это не нравится.

На сердитом лице Уита появилась улыбка.

- Пожалуй, ты прав, парень! А знаешь, почему мне вообще не нравится моя жизнь?

- Наверное, у тебя и на этот счет есть объяснение! - усмехнулся Зик.

- Вот именно. Потому что жить мне приходится среди таких ублюдков, как ты!

Повозка продолжала свой путь. Обиженный Зик погрузился в молчание, а Уит, довольный тем, что так ловко сумел осадить напарника, внимательно следил за дорогой.

Луна уже висела высоко в небе, когда они въехали в маленький городок Силакога, штат Алабама. Эйприл лишь смутно осознавала, что происходит вокруг. Об этом месте ей было известно очень мало: только то, что на языке индейцев Силакога означает «гнездо канюка».

Уит остановил повозку перед единственной в городе гостиницей. Отослав Зика на поиски доктора, сам он осторожно взял Эйприл на руки. Заспанный портье поднял на него глаза. Вид незнакомца явно не внушал доверия. Однако Уит не дал ему опомниться.

- Эта девушка серьезно больна, - объявил он прямо с порога. - Надо немедленно уложить ее в постель. Я уже послал за доктором.

Портье, путаясь в собственных ногах, вскочил с места, вытащил ключ из ячейки, целый ряд которых располагался у него за спиной, и протянул Уиту.

- Пожалуйте за мной, сэр. Поднимайтесь прямо в номер, а позже я вас зарегистрирую.

Оказавшись в номере, Уит бережно уложил Эйприл на кровать и, обернувшись к портье, приказал:

- Принесите мне побольше одеял!

Тот ринулся выполнять приказание.

Сам Уит сел на стул рядом с Эйприл, взял ее за руку и шепотом спросил, слышит ли она его.

Ресницы Эйприл слегка дрогнули, и она едва кивнула головой. Уит придвинулся поближе:

- Тогда слушай, что я скажу. Я тебя не брошу. С тобой все будет в порядке! Ты ведь доверяешь старине Уиту, правда?

Эйприл хотела улыбнуться, но все поплыло перед глазами, и она почувствовала, как снова погружается в дремоту.

Лицо Уита вдруг превратилось в какое-то бесформенное серое облако. Вот оно куда-то отодвинулось, далеко-далеко… А ее собственное тело словно плыло высоко в небе, и это было очень приятно - чувствовать, что уплываешь подальше от болезни, от всех страданий и несчастий в некую новую, прекрасную жизнь…

Какие- то люди входили и выходили, разговаривая шепотом. Вначале было темно, потом появился свет. Эйприл не понимала, о чем говорят эти люди. Наконец, блаженное состояние покоя снизошло на нее, и это было так чудесно, что девушка захотела, чтобы так продолжалось всегда…

И вдруг она услышала, как кто-то окликает ее по имени. Эйприл стало досадно. Что нужно этому человеку? И почему нельзя оставить ее в покое?

- Как вы себя чувствуете, моя дорогая?

Справа от кровати стоял высокий сутуловатый мужчина с крючковатым носом.

- Ну и задали же вы мне работку! - весело продолжал он, в то время как Эйприл недоуменно смотрела на него. - Меня зовут доктор Бенедикт. Это я лечил вас целых пять дней. У вас был приступ лихорадки, но сейчас, к счастью, самое страшное уже позади.

«Значит, он не из их шайки», - с радостью подумала Эйприл. Она с трудом села: ослабевшее тело плохо повиновалось ей.

- Вы должны помочь мне, - обратилась Эйприл к доктору Бенедикту. - Меня похитили. Я хочу вернуться в Монтгомери, к своим родным…

Доктор сделал шаг назад и успокаивающим тоном сказал:

- Вам надо отдохнуть. Сейчас я попрошу, чтобы принесли капустного супа. Вы должны съесть все!

- Да не хочу я никакого супа! - в отчаянии выкрикнула Эйприл. - Вы должны помочь мне, доктор! Попросите шерифа немедленно прийти сюда. Говорю же - меня похитили!

Однако, к ужасу Эйприл, доктор лишь печально покачал головой и строго сказал:

- Какая жалость, когда молодая девушка вдруг сбивается с пути! У меня у самого дочь вашего возраста. Если бы мне пришлось поместить ее в монастырь, чтобы уберечь от дальнейшего падения, я бы, конечно, очень горевал. Однако другого выхода нет! Все это делается для вашего же блага, дорогая. Когда-нибудь вы это поймете! - Он открыл дверь и крикнул: - Она проснулась и ведет себя в точности так, как вы меня предупреждали.

В комнату вошел Зик, ухмыляясь во весь рот.

- Ну что, очнулась, спящая красавица? Отлично! Тогда мы можем сейчас же трогаться в путь. - Он обернулся к доктору: - Как вы думаете, мы скоро сможем уехать отсюда? Хочу спихнуть ее, и дело с концом. Слишком большая обуза эта девчонка!

- Нисколько в этом не сомневаюсь! - Доктор окинул Эйприл задумчивым взглядом: - Как жаль, что такая красивая девушка столь бесстыдно ведет себя с мужчинами!

- Неужели вы верите этому ублюдку? - Эйприл попыталась выбраться из постели, хотя ноги не слушались ее. - Я требую, чтобы меня отвели к шерифу. Этот негодяй лжет! Поверьте, я…

- Эйприл, ложись сейчас же!

Зик подскочил к девушке и толкнул ее. Она потеряла равновесие, но он тут же подхватил ее на руки и бросил на матрас, причем довольно бесцеремонно.

- На вашем месте я обращался бы с больной поделикатнее, - нерешительно начал доктор, как бы раздумывая, стоит ли ему вмешиваться. - Она еще очень слаба, и я боюсь…

- Вы мне больше не нужны, док, - отрезал Зик. - Скажите только, когда мы можем трогаться в путь. Вы не представляете, что мне приходится выносить от этой девчонки! Просто жду не дождусь, когда наконец доставлю ее к монахиням… Ведь она все время ко мне пристает, а я дал слово ее отцу, что ни за что не прикоснусь к ней!

Доктор Бенедикт бросил быстрый взгляд на Эйприл. Он явно был смущен.

- Понимаю. Давайте сделаем так: пусть она сегодня отдохнет, а завтра можете ехать. Если больная устанет, сделайте остановку в пути.

- Да мы через два дня будем уже на месте. Потерпит!

Зик отошел к двери и стал ждать, пока доктор уложит инструменты в свой потертый кожаный саквояж.

- Закутайтесь получше, док. На улице прохладно.

- И то верно, - кивнул доктор, заматывая шею шерстяным шарфом. - Надеюсь, что зима не будет суровой, иначе нашим отважным солдатам придется туго!…

- Не беспокойтесь о них! - фыркнул Зик. - Ведь война скоро кончится, вот увидите…

- Хотелось бы в это верить, - с сомнением произнес доктор. - Если я вам еще понадоблюсь…

- Да ничего с ней не случится, док! Спасибо вам за все. Внизу в баре вы найдете Уита. Он с вами рассчитается.

Зик закрыл дверь и бросил на Эйприл сердитый взгляд. Как только шаги в коридоре стихли, он подскочил к девушке и потряс кулаком перед ее носом.

- Только попробуй еще раз устроить такое, и я навсегда выбью у тебя из головы эту дурь, поняла? Хорошо, что я заранее предупредил доктора о твоих жалобах и мольбах спасти тебя! Вот почему он тебе не поверил. А ведь кто другой мог бы и поверить… Ну ничего! Я их прикончу на месте, а поручение Ванессы выполню, так и знай! Так что помалкивай, если не хочешь, чтобы я подпортил твое смазливое личико. Поняла?

Эйприл смерила его ледяным взглядом и ничего не ответила. Разгневанный Зик присел на кровать и бесцеремонно положил руку ей на грудь.

- Да знаешь ли ты, что я сейчас с тобой сделаю, злючка? - спросил он хриплым шепотом. - Не сойти мне с этого места, если сейчас же не пересплю с тобой! Небось сразу станешь как шелковая…

- Убирайся! - закричала Эйприл.

Она молниеносно вцепилась Зику в лицо и расцарапала ему веко. Взвыв от боли, бандит вскочил с кровати и разразился ругательствами.

- Ты мне глаз выцарапала! - завопил он, подбегая к зеркалу.

Эйприл натянула одеяло до самого подбородка и забилась в угол кровати. Глаза ее лихорадочно оглядывали комнату в поисках какого-нибудь оружия. Услышав скрип открываемой двери, она облегченно вздохнула.

В комнату вошел Уит. Увидев, что Эйприл жмется к стене, а Зик изучает в зеркале свое окровавленное лицо, он мгновенно все понял и грозно спросил:

- Тысяча чертей! Что здесь происходит?

- Эта дрянь выцарапала мне глаз! - завопил Зик.

- И правильно сделала. Нетрудно догадаться за что.

Уит подошел к напарнику и отвел его руку, чтобы самому осмотреть рану.

- Да она только слегка задела кожу рядом с глазом, вот кровь и пошла, а ты уж решил, что ослеп? Вообще-то тебе поделом досталось. Я ведь говорил, чтобы ты оставил в покое эту девочку!

Уит рассмеялся и обернулся к Эйприл.

- А ты, должно быть, и вправду поправилась, раз лезешь в драку, юная леди! Это хорошо… А то я уже начал беспокоиться: боялся, что ты совсем расхвораешься!

- Я начинаю думать, что в монастыре мне и в самом деле будет лучше, - неожиданно сказала Эйприл. - По крайней мере никто не будет ко мне приставать! Когда мы выезжаем?

- Утром. Док сказал, что тебе нужно еще немного отдохнуть.

Держась за поврежденный глаз, Зик пошел к двери. Проходя мимо кровати Эйприл, он остановился и угрожающе прошипел:

- Погоди, я тебе отомщу за это! Так просто ты от меня не отделаешься…

- Только попробуй меня тронуть, - парировала Эйприл, - и я выцарапаю тебе оба глаза!

Зик двинулся к ней, сжимая кулаки, но Уит опустил ему на плечо свою тяжелую руку и подтолкнул к двери.

- Давай-ка пошевеливайся, парень! Надо дать девочке отдохнуть. И что ты все вьешься около нее, не понимаю…

Только когда дверь за ними закрылась, Эйприл вздохнула с облегчением. Она была так измотана недавней схваткой с Зиком, что заснула мгновенно.

Разбудили ее голоса, доносившиеся из коридора. В номере было темно - очевидно, уже наступила ночь.

Эйприл выскользнула из постели и, босиком ступая по неровному, холодному полу, подкралась к дверям.

По всей вероятности, и Уит, и Зик были очень пьяны, поэтому разговаривали во весь голос. Судя по всему, они о чем-то спорили, причем Зик, как всегда, был настроен более воинственно, чем его старший напарник.

- А я тебе говорю, что мы успеем! Не могу же я упустить такой случай.

- Да ты спятил, Зик! Забыл, что велела нам Ванесса? Отвезти девчонку в монастырь и сразу назад. Нам и так уже давно следовало бы вернуться!

- Да это нас ни чуточки не задержит. Ну сколько, по-твоему, длятся скачки, старый ты дурень? Нужно-то всего ничего - к утру добраться до горы Чеаха. Скачки скоро закончатся, и мы опять двинемся в путь. Этот сукин сын сидит внизу, утверждает, что конь его приятеля побьет моего Сатану. Но мы-то с тобой знаем, что такого просто не может быть!

- Ну да! - согласился Уит. - А еще он хвастается, что быстрее его лошади не найти в трех штатах. Смотри, как бы он не одержал над тобой верх, а то плакала твоя ставка!

- А я тебе говорю, что не собираюсь проигрывать. Спор продолжался еще некоторое время, а потом Эйприл услышала, как Уит вздохнул: очевидно, приятель все же убедил его.

- Ну ладно, ладно. Так и быть, поедем на твои чертовы скачки, но только если проиграешь, не говори потом, что я тебя не предупреждал! А поскольку, как я догадываюсь, денег у тебя нет, остается только одно - поставить твоего Сатану против его коняги. Так что ты запросто можешь потерять его, парень!

Зик презрительно расхохотался.

- Да я еще ни одни скачки не проигрывал и эти тоже не собираюсь! А теперь, пожалуй, надо пойти и сказать этому малому, что завтра на рассвете мы уезжаем.

На этом их разговор окончился. Эйприл снова легла в постель и, сморенная усталостью, мгновенно уснула. Проснулась она оттого, что Зик грубо тряс ее за плечо.

- Ну-ка, живо вставай! Нам пора ехать. Я выставил свою лошадь на скачки. Они начинаются рано утром. Если я не появлюсь там вовремя, все решат, что я струсил. Так что одевайся, и побыстрее!

Он вышел из комнаты, а Эйприл стала торопливо натягивать платье. Она вышла в коридор, и Зик грубо схватил ее за руку.

- Но помни: если опять попробуешь поднять тревогу, то жестоко пожалеешь. Не хочется мне портить твою хорошенькую шейку, но если надо будет, я готов!

Они спустились вниз и при свете фонаря, который держал Зик, увидели Уита. Тот лежал на полу и спал мертвецки пьяным сном, со вкусом похрапывая. Переступая через приятеля, Зик презрительно хмыкнул:

- Старый козел никогда не умел пить!

Снаружи их уже ждала повозка с впряженной в нее кобылой. К задку, как и раньше, был привязан жеребец Зика. Он нетерпеливо переступал с ноги на ногу, словно предвкушая скачки. Зик проверил сбрую, затем подсадил Эйприл на скамейку, а сам опустился рядом и взял в руки вожжи.

Эйприл стало не по себе оттого, что она неожиданно оказалась наедине с Зиком. И зачем только Уит так напился?

Эйприл снедала тревога. Не нравится ей все это! А что, если Уит не сумеет догнать их? Ясно было только одно: она должна сегодня же сбежать от Зика Хартли, пусть даже рискуя собственной жизнью.

Глава 8

Похоже, Зик хорошо знал, куда ехать. Вскоре они свернули с основной дороги, которая вела на Талладегу, и двинулись по каменистой тропинке на восток. Впереди уже виднелась высокая гора, поросшая могучими зелеными соснами. Это и была, Чеаха.

Серый предрассветный полумрак сменился ярко-голубым дневным сиянием, но даже веселые солнечные лучи были не в силах разогнать сырую прохладу, висевшую в воздухе. Вершина горы была укутана огромным серым покрывалом тумана.

Эйприл знала, что Зик собирается участвовать в забеге на скорость. Взглянув на Сатану, она решила, что этот конь способен пробежать две, а то и три мили без передышки. Он был крепок, с мощной грудью, наверняка потомок известных производителей. Наверное, Сатана выиграет эту гонку. А если нет? Чем тогда расплатится Зик?

Дорога делала поворот, и Зик был вынужден натянуть поводья, резко остановив повозку. Из кустарника вышел мужчина. В руке у него было ружье, нацеленное на путников.

- Дальше вы не проедете, мистер, - сказал он.

Эйприл с интересом разглядывала незнакомца. Он был по меньшей мере на голову выше Зика, хорошо сложен и аккуратно одет. Его строгое лицо внушало симпатию. И хотя от него исходила явная опасность, Эйприл почему-то не испугалась. Зик попытался выдавить улыбку.

- Меня зовут Хартли. Я еду на скачки и…

- Ну да, понятно.

Мужчина подошел поближе; увидев Эйприл, вежливо поклонился и снова обернулся к Зику:

- Дальше мы повозку не пропустим. Женщина останется с нами.

- С вами? - удивленно переспросила Эйприл: рядом никого больше не было.

Незнакомец сделал жест винтовкой, указывая в сторону леса. Эйприл увидела, что там стоит еще один мужчина, тоже вооруженный.

- Лучше бы она осталась со мной, - рассмеялся Зик; он явно нервничал. - Видите ли, эта девица маленько не в себе. Все время норовит убежать. Ее родные просили, чтобы я отвез ее в монастырь, здесь неподалеку, в горах. Так что мне кажется, будет лучше…

- Хозяину наплевать, что тебе кажется, мистер, - оборвал Зика незнакомец. - Мы охраняем эту местность, и нам не все равно, кто здесь ездит. Мы уже давно наблюдаем за вами - с тех пор как вы свернули с дороги на Талладегу. Так что если хочешь потягаться на скачках с хозяином, отвяжи своего коня и поезжай с Томом. Ну, а дама останется со мной. Иначе… - Незнакомец взял ружье на изготовку. А затем улыбнулся Эйприл и негромко произнес: - Мое имя Эдвард Кларк, мэм. Вам не надо меня бояться. Просто хозяин не любит, когда на скачках присутствуют женщины.

Эйприл понравился этот молодой блондин с темными глазами и аккуратно подстриженной светлой бородкой.

- Я не причиню вам беспокойства, - сказала она, прикидывая, как бы поскорее улизнуть от своих стражей.

Зик, отвязывая лошадь, счел нужным вмешаться:

- Только смотри, ты за нее отвечаешь. Если она сбежит, я с тебя шкуру спущу, так и знай! Давай-ка я привяжу ее к тому дереву: так будет надежнее…

- Она не сбежит, Хартли. - Голос Эдварда звучал уверенно. - У меня строгие указания от хозяина: не допустить, чтобы это случилось. Он также распорядился, чтобы с девушкой хорошо обращались, а это значит, что ни привязывать к дереву, ни связывать ее мы не имеем права. Так что поезжай своей дорогой, да побыстрее, а то как бы хозяин не передумал!

Эйприл решила задать вопрос:

- А откуда ваш хозяин узнал, что я буду здесь проезжать? Он разве знает меня? Может быть, ему известно и то, что меня увезли из родного дома против моей воли?

Мужчины обменялись взглядами, но промолчали.

- Ответьте же мне, мистер Кларк! - уже настойчивее вскричала Эйприл. - Известно ли вашему хозяину, что меня удерживают здесь насильно?

- Да, мэм. Вернее, ему известно, что вы будете это утверждать, - спокойно ответил Кларк, крепко беря Эйприл за локоть, его рука была затянута в кожаную перчатку. - Пойдемте со мной! Тут неподалеку хижина, и у нас есть горячий кофе. Надеюсь, вы не откажетесь? - Обернувшись к Зику, молодой человек добавил: - Поторапливайся! Том отведет тебя к хозяину. Это примерно в миле отсюда, прямо по дороге.

Сам же Кларк повел Эйприл сквозь густые заросли. Даже сейчас, когда листва в основном уже облетела, они с трудом пробирались через кустарник.

Впереди показалась хижина. Увидев ее, Эйприл с улыбкой обернулась к Кларку:

- Спасибо, что не позволили привязать меня!

- Я просто действую по приказу, как и все остальные, - коротко бросил он в ответ. - Надеюсь, вы не доставите много хлопот. Мне бы не хотелось быть с вами грубым!

«Да, - подумала Эйприл, - сбежать от такого будет не так легко, как показалось вначале. Наверное, лучше притвориться покорной - это ослабит его бдительность».

- Я совсем не доставлю вам хлопот, мистер Кларк, - прошептала она еле слышно и для убедительности даже всхлипнула.

Молодой человек довольно усмехнулся.

- Вот и хорошо! А то вы такая чертовски хорошенькая, мисс, что мне бы не хотелось обижать вас. Да и хозяину это не понравилось бы… Если с вами что-нибудь случится, он с меня шкуру спустит!

Они снова тронулись в путь, но теперь Эйприл уже внимательнее присматривалась к местности. Если взять за точку отсчета гору Чеаха, расположенную на севере, то, двигаясь на юго-запад, она в конце концов выйдет к дороге, ведущей в Селму. Только бы не заблудиться!… Где-то неподалеку должна быть река Куса. Если Эйприл выйдет туда, то есть шанс встретить лодку, направляющуюся в Монтгомери. В общем, надо только сбежать от новых стражей, а там уж она сумеет найти дорогу домой. Свобода близка! Сердце Эйприл радостно забилось. Только бы Эдвард Кларк ничего не заподозрил…

Они подошли к хижине. Кларк толкнул дверь. Эйприл увидела две кровати, аккуратно застеленные чистым бельем. Пол выметен, в небольшом камине еще тлели угли. Над ними висел кофейник. Грубо сколоченный стол и два колченогих стула дополняли скудную обстановку.

- А зачем это вы так запрятали свою хижину? - задала якобы невинный вопрос Эйприл, пока Эдвард наливал кофе. - До нее, должно быть, нелегко добраться: лес здесь густой…

- Это наш сторожевой пост, - ответил Кларк. - Караулим по очереди - один человек в лесу, а другой почти постоянно здесь. Когда появляется кто-то чужой, мы незаметно следим за ним, пока не поймем, что ему нужно.

- Разумно.

Эйприл сказала это как бы вскользь, стараясь не выдать своего интереса. Кларк подал ей кофе, и девушка с благодарностью улыбнулась:

- Спасибо! Я ничего не ела и не пила со вчерашнего вечера.

- То-то я смотрю, вы такая бледная и худенькая! Эйприл объяснила, что недавно болела. Кларк понимающе кивнул и предложил ей стул.

- А что это будут за скачки? На скорость? И какая дистанция - две мили или три?

Молодой человек сел напротив Эйприл и водрузил ноги на стол. Услышав ее вопросы, он от души расхохотался:

- Ну и ну! А почему вас так интересуют скачки?

Эйприл объяснила, что у ее отца самые лучшие лошади на всем Юге, и с удивлением заметила, что молодой человек с подозрением взглянул на нее.

- В чем дело? - быстро спросила она. - Я что-нибудь не так сказала?

- Да нет, все в порядке, - отрывисто бросил он и начал объяснять: - Лошади побегут две мили. Дистанция отмечена заранее. У нас тут частенько происходят скачки, особенно по выходным. Хозяин любит показать своих лошадок. У него в конюшне - самые отборные и дорогие животные во всей округе!

- Наверное, поэтому он так тщательно их охраняет, - рискнула заметить Эйприл, но Кларк лишь взглянул на нее и ничего не сказал.

Прошло примерно полчаса, с тех пор как они расстались с Зиком. Еще полчаса или чуть больше - и бандит снова будет здесь. Эйприл собралась с духом и, стараясь не выдать своей нервозности, сказала:

- Мне нужно выйти.

Эдвард, который в это время сидел, мечтательно уставившись в огонь, встрепенулся при звуке ее голоса.

- А? Что вы сказали?

- Понимаете, сэр, бывают минуты, когда даме нужно побыть одной… - Эйприл отвела глаза, якобы в смущении.

- О, конечно, конечно! Пошли! Я не думаю…

- Уж не собираетесь ли вы идти со мной? - вскричала Эйприл, удивленно глядя на него.

Настала очередь покраснеть Кларку.

- Но послушайте, мэм, не могу же я выпустить вас из хижины одну! Мне было приказано не спускать с вас глаз, и я…

Эйприл гневно выпрямилась и, притворяясь оскорбленной, заметила:

- Сэр, есть вещи, которые дама не может делать в присутствии джентльмена, даже если ему поручено «не спускать с нее глаз». Надеюсь, вы позволите мне побыть одной хотя бы пять минут?

Кларк поскреб бороду, недоверчиво глядя на Эйприл.

- Ну ладно, - сказал он наконец. - Только я выйду вместе с вами и останусь перед хижиной, а вы зайдете за нее. Только не пытайтесь удрать! В этих лесах легко заблудиться, и потом…

Эйприл прервала его:

- У меня нет ни малейшего желания бродить среди змей и рысей!

Эйприл быстро обогнула хибарку и оказалась вне поля зрения Эдварда. Она ринулась в лес очень быстро, но в то же время осторожно, стараясь ненароком не наступить на какую-нибудь корягу или сучок. Малейшего хруста было бы достаточно, чтобы Эдвард понял, куда она направляется. Приходилось соблюдать осторожность и по другой причине: в густом лесу легко упасть, а Эйприл вовсе не улыбалось пораниться о камень или исцарапаться. Конечно, за эти пять минут она должна отойти от хижины как можно дальше, но осторожность никогда не повредит.

Она приподняла юбки, которые мешали бежать, и вскоре почувствовала, как об острые кусты рвутся ее изящные панталоны. Вдруг Эйприл увидела небольшую ложбинку, очевидно, вымытую дождями. Сердце девушки подпрыгнуло от радости. По этой ровной, уходящей вниз дорожке бежать было гораздо легче.

Овраг резко сворачивал вправо. Эйприл боялась, что Эдвард заметит ее следы, четко пропечатавшиеся на мягкой глинистой почве. Теперь, когда некоторое расстояние уже отделяло ее от возможного преследователя, она решила выбраться из ложбины и снова углубиться в лес. Впереди показались ряды стройных сосен. Вот за ними Эйприл и переведет дух.

- Эй, девочка, где ты? - донесся издалека сердитый окрик Эдварда. - Лучше выходи, а не то заблудишься! В этом лесу полно рысей!

Эйприл прижалась к сосне, чувствуя, как корявый ствол впивается в спину. Подобрав юбки, она сжала их коленями, надеясь, что так ее не будет видно из-за дерева.

Вскоре Эйприл услышала характерное потрескивание - Кларк пошел на ее поиски.

- Лучше выходи по-хорошему, девочка! - грозно рычал он, и крик его эхом отдался в лесу.

Казалось, прошла целая вечность. Наконец Эйприл поняла, что он уходит. Его шаги замерли вдали. Крадучись, она снова двинулась в путь, ступая очень осторожно. Расстояние от одного дерева до другого она преодолевала короткими перебежками. Так продолжалось несколько часов.

День начал клониться к вечеру. Еще не вполне оправившаяся после болезни, Эйприл чувствовала смертельную усталость. Она замерзла, хотела есть и пить. А главное, не имела ни малейшего представления о том, насколько далеко отошла от хижины. Стоило девушке поднять голову, и перед ней вставала Чеаха. Казалось, расстояние до горы ничуть не уменьшилось.

Эйприл остановилась, чтобы отдышаться. Нет, хватит! Очевидно, она не рассчитала свои силы. Как ей хотелось сейчас лечь на мягкий мох и уснуть… А что, если действительно поспать хоть немного? Она очень устала: столько часов подряд блуждать по лесу! Теперь ее вряд ли найдут…

Эйприл нехотя открыла глаза и заморгала, стараясь отогнать сон. Долго ли она проспала? Судя по тому, что солнце уже село, порядочно. Через несколько часов совсем стемнеет. Ей нельзя оставаться здесь! А что, если в этом лесу и впрямь водятся дикие звери? Она заставила себя подняться и невольно вздрогнула. Уже прохладно. Надо найти какое-нибудь укрытие, но где?

Эйприл потянулась. После сна в таком неудобном положении все ее тело словно одеревенело. Как приятно хоть на минуту забыть об опасности, просто поднять руки к небу и вдохнуть свежий, сладкий воздух!

И тут девушка увидела… его.

Эйприл медленно опустила руки и, обняв себя за плечи, невольно сделала шаг назад. Он не делал попыток приблизиться: стоял, прислонившись к дереву и скрестив руки на груди, затянутой в кожаный жилет, и спокойно смотрел из-под своей широкополой шляпы. И вдруг в его аккуратно подстриженных усах мелькнула лукавая улыбка.

- Привет, Эйприл!

Она в панике огляделась, решая, в какую сторону бежать. Удастся удрать от этого незнакомца, который, судя по всему, уже считает, что добыча у него в руках?

- Ты что, не помнишь меня? Когда-то ты так меня ненавидела, что вряд ли забыла!

Эйприл круто повернулась и, не разбирая дороги, бросилась бежать. Позади она услышала долгий, протяжный свист, но не успела удивиться, потому что вслед за этим раздался топот лошадиных копыт. Казалось, он громом отдается по всему лесу. Кто-то преследует ее верхом на лошади! Скоро настигнет ее, собьет с ног и затопчет… Эйприл хотела закричать, но от страха не могла вымолвить ни звука. Инстинкт самосохранения подсказывал, что останавливаться нельзя. Если спрятаться в зарослях, то она окажется в безопасности: лошадь не сможет скакать среди деревьев. А если ей суждено умереть, видит Бог, она дорого продаст свою жизнь!

Но лошадь все же настигла ее и перегородила дорогу. И только тут до Эйприл дошло, что на коне нет седока. Она остановилась так резко, что упала на землю. Конь тоже остановился. Фыркая и нетерпеливо переступая с ноги на ногу, он будто охранял девушку. Было ясно, что уж от этого стража Эйприл не уйти.

- Молодец! - Незнакомец похлопал коня и одним рывком поднял Эйприл на ноги. - Давай договоримся так. Ты прекращаешь эти бессмысленные попытки сбежать, и мы возвращаемся. Я голоден, а нас ждет отличный ужин.

Эйприл внимательно посмотрела на мужчину. Его лицо показалось знакомым.

- Господи! - выдохнула она. - Рэнс Таггерт! Боже мой, неужели это ты?…

Он подмигнул беглянке и в этот момент заметил на ее руке кровь. Осмотрев рану, Таггерт сказал:

- С этим шутить нельзя. Давай вернемся в дом и промоем как следует. Пошли!

- Я никуда с тобой не пойду! - Эйприл уже оправилась от неожиданности. - Я не знаю, как ты здесь очутился, но если ты мой друг, помоги мне попасть домой. Я хорошо тебе заплачу и…

- Ты пойдешь со мной, Эйприл. - Таггерт произнес эти слова негромко, но уверенно.

- Это почему же? - Она начала злиться. - У меня нет времени стоять тут и пререкаться с тобой. Меня ищут какие-то люди, а я не хочу, чтобы они меня нашли!

- Они больше не ищут тебя.

- Не ищут? - с надеждой переспросила Эйприл. - Откуда ты знаешь?

- Потому что я тебя уже нашел. - Рэнс произнес это как нечто само собой разумеющееся. - Пошли! Скоро стемнеет. Виртус доставит нас домой.

- Виртус? - Эйприл перевела взгляд на лошадь.

- Это жеребенок Виртуса, Эйприл. Помнишь, отец подарил его тебе? Когда Ванесса сбежала из дома, она взяла жеребенка с собой. А несколько месяцев назад сообщила, что готова продать его. Я купил жеребца. Его тоже зовут Виртус, как и отца.

- И все же я не понимаю… Как ты очутился здесь? И почему эти люди меня ищут? Неужели Ванесса передумала и решила вернуть меня домой?

Таггерт не ответил, вскочил на коня и, легко подняв Эйприл, усадил в седло позади себя. Девушке ничего не оставалось, как обнять его за узкую талию, но не успели они проехать в быстро сгущающихся сумерках и нескольких метров, как Эйприл настойчиво повторила:

- Ответь мне, наконец, что все это значит? Я не верю, что Зик Хартли не разыскивает меня…

- Можешь не беспокоиться - он уже наверняка приехал в Силакогу и теперь вместе со своим напарником собирается вернуться к Ванессе. - Таггерт усмехнулся и добавил: - Интересно, какую ложь он ей наплетет, чтобы оправдаться…

Эйприл вся напряглась.

- А тебе откуда обо всем этом известно? И как ты очутился здесь, в лесу, если не Ванесса послала тебя за мной?

Рэнс помолчал немного, а потом спокойно объяснил:

- Эйприл, это я состязался с Зиком на скачках. Я был на Виртусе и победил, а Зик проиграл. Так что все очень просто.

- Победил, скажите пожалуйста! - Эйприл всплеснула руками, но, чуть не соскользнув с коня, тут же снова ухватилась за Таггерта. - Ну и что из этого следует?

- А то, что на этих скачках я выиграл тебя. - Таггерт рассмеялся. - Зик не хотел расставаться со своим конем и предложил мне сделку: если проиграет, я получу тебя. Так и случилось.

Услышав это, Эйприл принялась неистово колотить Таггерта кулаками по спине и кричать. На этот раз ей не удалось удержаться в седле. Она соскользнула на землю, но мягкий ковер из сосновых игл смягчил удар. Рэнс спрыгнул с коня и опустился рядом с ней на колени. На губах его играла усмешка. Эйприл чувствовала его теплое дыхание, когда он прошептал:

- Тебе будет хорошо со мной, Эйприл! Поверь, если ты станешь моей женщиной, то познаешь истинное наслаждение. В монастыре тебе такого не предложат!…

- Будь ты проклят, Рэнс Таггерт! Я вовсе не желаю становиться твоей женщиной, - с негодованием закричала Эйприл. - Ты и так принес мне слишком много горя. Я не хочу, чтобы мой отец убил тебя…

Он закрыл ей рот поцелуем, вкус которого напомнил Эйприл теплое сладкое вино. Так же стремительно Рэнс встал, увлекая ее за собой.

- Ну послушай меня, пожалуйста! - взмолилась девушка, стараясь высвободиться. - Мой отец серьезно болен, а Ванесса хочет этим воспользоваться. Вот почему она решила спровадить меня в монастырь!

Внезапно выражение лица Таггерта резко изменилось. Нахмурившись, он схватил Эйприл и легонько потряс.

- Нет, это ты меня послушай! - резко произнес он. - Я прекрасно понимаю, почему Ванесса решила убрать тебя с дороги: она хочет в твое отсутствие помириться с отцом. Ведь ты всегда была его любимицей. Дай наконец и ей шанс! - Помолчав немного, бывший конюх Пайнхерста властно добавил: - Ты теперь принадлежишь мне и должна повиноваться, как выдрессированное животное. Только попробуй ослушаться, и я тебя накажу. Так что решай сама, моя сладкая!

Таггерт усадил ее в седло и тронулся в путь, ведя Виртуса на поводу. Эйприл не могла произнести ни слова и, вцепившись дрожащей рукой в луку, ехала, уставившись в широкую спину Рэнса. Она была слишком поражена услышанным…

Глава 9

Дом расположился у самого подножия горы. Аккуратно сложенный из бревен, он был уютным прибежищем посреди этой суровой местности. Позади виднелись конюшни и загоны, в которых мирно паслись лошади. Да, Рэнс Таггерт мог гордиться и численностью, и качеством своего скота.

На крыльцо вышел Эдвард Кларк. Обменявшись приветствиями с хозяином, он спросил:

- Как тебе удалось ее найти? Я уже сдался. Решил, что она свалилась в реку…

Рэнс спрыгнул с лошади, помог спуститься Эйприл и лишь затем ответил:

- Мне знаком каждый дюйм в этом лесу, Кларк. И еще я знаю, как надо искать. Меня научили этому индейцы. Кроме того, я никогда не сдаюсь. Никогда!

Эдвард направился к дому, сказав напоследок:

- Повар принесет вам ужин. Судя по запаху, это цыплята и клецки. До завтра!

Под его взглядом Эйприл почувствовала себя неуютно. Теперь она для Эдварда Кларка - женщина хозяина. Рэнс властным жестом положил руку ей на плечо и легонько подтолкнул к двери, крикнув Эдварду, чтобы тот почистил Виртуса и загнал его в стойло. На крыльце Эйприл остановилась.

- Я надеюсь, у меня не будет с тобой хлопот, милая. Теперь ты принадлежишь мне, - повторил Рэнс. - Возможно, ты предпочла бы спать в конюшне вместе с лошадьми. Я же предлагаю тебе вкусную горячую еду и теплую постель.

- Постель с собой в придачу, как я понимаю, - язвительно заметила Эйприл. - Ну нет, спасибо, Рэнс! Я еду домой!

Таггерт легко подхватил ее на руки и толкнул ногой дверь. Комната была довольно большой: камин, стулья и диван. В одном углу располагался стол, заваленный какими-то бумагами. Рэнс пересек эту комнату и ногой открыл следующую дверь. В спальню. Рэнс грубо бросил Эйприл на кровать, застеленную ярким лоскутным одеялом.

- Да, черт возьми, и со мной в придачу! - выкрикнул он, рывком снимая с себя жилет и рубашку. - Давай-ка сразу договоримся, кто здесь хозяин! Отец всю жизнь баловал тебя, так ты вообразила, что все должны перед тобой расшаркиваться. Должен тебя разочаровать - этого не будет!

- Не смей прикасаться ко мне!

Эйприл отползла в угол кровати и прижалась к стене. На ее глазах показались слезы.

- Послушай, Рэнс, не знаю, что тебе наговорила Ванесса, но ты должен верить мне, а не ей! Она собирается расправиться с отцом… - Слова лились неудержимым потоком. - Я всегда была против того, чтобы папа так обращался с Ванессой, но сейчас, когда он заболел…

Рэнс жестом остановил ее:

- Чем бы ни был болен твой отец, я уверен, что Ванесса не хуже тебя сумеет о нем позаботиться. Очень важно, чтобы они хоть какое-то время побыли вдвоем. Им надо о многом договориться, и лучше, чтобы тебя при этом не было рядом. Ты всегда стояла между отцом и сестрой… - Эйприл начала было протестовать, но он снова жестом заставил ее умолкнуть и добавил: - Тебе понравится со мной, Эйприл. О твоем возвращении домой мы поговорим в другой раз. Сейчас же твой дом здесь - до тех пор пока я хочу тебя. Ты моя, и ты будешь счастлива со мной.

Рэнс сел на кровать и обнял Эйприл. Их губы разделяли лишь несколько дюймов, их взгляды встретились.

- Ты хочешь меня и знаешь это, только почему-то считаешь, что тебе надо притворяться равнодушной. Но я научу тебя любить! Тебе это так чертовски понравится, что ты напрочь забудешь о своем притворстве! Еще будешь умолять, чтобы я взял тебя… Вот увидишь, Эйприл, когда-нибудь ты благословишь тот день, когда я выиграл эти скачки!…

Их губы соприкоснулись, и его язык мгновенно проник ей в рот. Тщетно Эйприл пыталась сопротивляться. Рука Рэнса, дразня и искушая, соскользнула с ее груди на живот. Умелыми движениями, медленно и осторожно он снял с Эйприл одежду. Его пальцы коснулись самого сокровенного места ее тела, которого еще ни разу не касался ни один мужчина. Эйприл дрожала от страсти. Не в силах сдержать ее, она выгнулась дугой, с невольной готовностью подставляя себя ласкам Рэнса.

Никогда прежде Эйприл не испытывала ничего подобного. Почему же сейчас она так страстно желает, чтобы он взял ее? Что случилось? Рэнс оторвался от ее губ. В уголках его глаз притаилась усмешка.

- Скажи, что ты меня хочешь, - потребовал он.

- Да, - ненавидя себя в эту минуту, прошептала Эйприл.

Да, она хочет его, черт побери, еще как хочет! Она даже не представляла себе, что такое бывает…

- Да, Рэнс, да, я хочу тебя!

Она задохнулась, когда дерзкая рука Рэнса, дразня и лаская, скользнула в ее лоно. Впившись ногтями в его гладкую, мускулистую спину, она старалась еще теснее прижаться к нему. Но, как ни странно, Таггерт отодвинулся, глядя на нее все так же насмешливо. И снова потребовал:

- Ты должна попросить.

Теперь Эйприл владели два чувства - страсть и ярость. Рэнс хочет унизить ее, но она не позволит!

- Нет, черт возьми! - прошипела она, сгорая от страсти, как от огня. - Я хочу тебя, но просить не буду!…

Рэнс легко перекинул свое тело и оказался сверху. Эйприл охватило новое ощущение, когда что-то горячее, твердое, пульсирующее коснулось ее, стараясь проникнуть внутрь. Она ждала, но Рэнс не двигался. И тогда она хрипловато прошептала:

- Черт бы тебя побрал! Я прошу… Пожалуйста, возьми меня!…

Рэнс хмыкнул от удовольствия и, склонившись, неторопливо и властно поцеловал Эйприл. Затем, с силой стиснув ее бедра, он чуть отодвинулся назад и тут же стремительно подался вперед. Острая боль пронзила ее, но быстро сменилась чувственным экстазом.

Рэнс все так же крепко держал ее, но больше не двигался. Широко открыв глаза, он внимательно смотрел на Эйприл. На этот раз в его взгляде не было обычного самодовольства, а лишь удивление.

- Так ты девственница!

Эйприл услышала упрек, но продолжала сжимать его в объятиях, дрожа от желания.

- А почему это тебя удивляет? Неужели ты?

Рэнс был больше не в силах сдерживаться. Темп его движений все нарастал. Эйприл казалось, что ее нутро сейчас взорвется. Она обхватила ногами спину Рэнса и закусила губу, стараясь не кричать. И все же звуки чувственного восторга разорвали тишину ночи…

Стремительным рывком, который, казалось, пригвоздил Эйприл к кровати, Рэнс достиг пика наслаждения. На мгновение он задержал ее в объятиях, потом перекатился на спину и молча уставился в потолок.

В глазах Эйприл стояли слезы. Она была потрясена тем, что неожиданно испытала. Однако эта тишина невыносима! И девушка заговорила первой:

- Теперь, когда ты получил то, что хотел, я могу уйти?

- Ты никуда не уйдешь, Эйприл.

- Но почему? Чего тебе еще надо? - Она снова заплакала, но это уже были слезы гнева. - Ты хочешь причинить мне боль?

- Нет, не хочу.

- Тогда почему ты себя так ведешь?

- Почему ты не сказала, что ты девушка?

- А почему ты ожидал чего-то другого? Почему ты решил, что раз моя сестра занималась с тобой любовью, то и я такая же?

Эйприл попыталась встать, но Рэнс удержал ее.

- Я никогда не занимался любовью с твоей сестрой. Я просто целовал и обнимал ее.

- Вы с Ванессой затеяли все это только для того, чтобы причинить боль моему отцу, унизить меня и испортить бал. Признай же это, наконец, Рэнс! Все это было давно. Теперь нет смысла лгать…

- Именно поэтому я и не лгу. Я не знал, что Ванесса подстроила все это нарочно. Твоя сестра попросила меня прийти к ней в комнату. Сказала, что это очень важно. Я думал, она расстроена тем, что отец подарил тебе жеребенка. Мне было жаль ее.

- И поэтому ты оказался в постели Ванессы? Потому что тебе было жаль ее? - язвительно спросила Эйприл, в упор глядя на Рэнса.

Он только пожал плечами, но продолжил:

- Она дала мне понять, что не прочь поразвлечься. А я не привык отказывать красивой женщине! Но вы с отцом пришли до того, как мы…

Эйприл нервно перебила его:

- Это не важно. Я просто хочу домой.

- Ты никуда не уйдешь. Теперь ты принадлежишь мне. Жаль, я не знал, что ты девственница, иначе не согласился бы на эту сделку с Зиком! Но теперь уже поздно. Тебе, как я вижу, понравилось заниматься любовью. И потом, все равно кто-то же должен быть первым!

- Ублюдок!

Она занесла руку, чтобы ударить Рэнса, но он схватил Эйприл за запястье и швырнул ее на кровать.

- Я уже говорил тебе, синеглазка, чтобы ты больше никогда этого не делала. Я прощаю женщину только один раз! - В его карих глазах снова зажегся лукавый огонек. - Пожалуй, пора указать тебе твое место!

Невзирая на ее крики и отчаянное сопротивление, он положил Эйприл к себе на колени и начал шлепать.

- Я убью тебя, Рэнс Таггерт! - вопила Эйприл. - Дай срок, и я найду способ убить тебя!

Извиваясь, она тщетно пыталась уклониться от его размеренных ударов. Наконец он прекратил порку и грубо спросил:

- Ну что, достаточно? А то ведь я изобью тебя до синяков, Эйприл…

- Достаточно! Отпусти меня, пожалуйста! - взмолилась она, сползая с его коленей, и снова разрыдалась.

- Мне, признаться, надоело это нытье, - усмехнулся Рэнс.

Он осторожно положил Эйприл на спину и обнял, будто баюкая.

- Ты красивая женщина, Эйприл Дженнингс, и мне неприятно слышать, как ты хнычешь, словно балованный ребенок. Мне больше нравится, когда ты кричишь от страсти!

Его рука снова скользнула ей между бедрами, а губы нашли ее грудь. Эйприл никак на это не реагировала, решив, что в этот раз бывшему конюху не удастся разжечь ее, но, как и прежде, ее подвело собственное тело. Вскоре она уже обвила руками шею Рэнса, прижимаясь поближе, и развела ноги, отдаваясь ему полностью и безоговорочно.

На этот раз он был нежен. Наслаждаясь любовными ласками, Эйприл предвкушала, как снова вознесется на вершину страсти.

Она почувствовала, что Рэнс достиг пика любви, и была несколько удивлена тем, что он не уходит, а доводит и ее до экстаза. Потом Рэнс крепко прижал ее к себе, и они лежали, понемногу остывая. И это тоже удивило Эйприл, но она предпочла не задавать вопросов.

- Ну хорошо, - наконец сказал Рэнс, вставая и натягивая брюки. - Пожалуй, пора перекусить. Все, наверное, уже остыло, а ты, я уверен, умираешь от голода!

Он надел рубашку и принялся застегивать ее, не сводя глаз с Эйприл.

- Твои сумки стоят там, в углу. Воду для мытья найдешь в кувшине на туалетном столике. Оденешься и приходи погреться к огню.

«Наверняка он не собирается держать меня здесь в качестве пленницы, - рассуждала Эйприл, торопливо умываясь и одеваясь, в комнате было довольно холодно. - Я была нужна ему только для удовольствия, и теперь, когда он свое получил, то наверняка отпустит меня». От этой мысли ей стало легче на душе.

Она переоделась в синее шерстяное платье с высоким воротом, нашла в сумке серебряный гребень и расчесала длинные золотистые локоны. Это оказалось нелегкой задачей: после ее лесных блужданий в волосах запутались листья, сосновые иглы и сухие веточки. Наконец, она привела в порядок прическу, и хотя чувствовала себя усталой, ей было приятно, что она вымылась и выглядит так свежо.

Эйприл вышла в большую комнату. Рэнс стоял у очага и из большого черного котелка, висевшего над огнем, накладывал в тарелки жаркое. Он показал Эйприл на круглый деревянный стол.

- Мне пришлось подогреть еду, но дело того стоило, - с улыбкой произнес он.

Эйприл вдруг смутилась. Еще недавно этот мужчина обладал ею, заставляя стонать от наслаждения, а теперь стоит как ни в чем не бывало и кормит ее ужином.

- Ну, давай поедим! - Рэнс лукаво подмигнул ей и сел к столу.

«А он очень привлекателен, - нехотя признала Эйприл. - Черты лица строгие и красивые, а волосы густые и черные, как грива Виртуса». Карие глаза Рэнса поразили ее своей глубиной. Раньше девушка не замечала этого.

Она села напротив и жадно принялась за вкусную золотистую подливку. Цыпленок был приготовлен отменно, а клецки приятно хрустели и оказались мягкими и сочными внутри. На столе было также вдоволь свежего, только что испеченного хлеба, а завершил трапезу изумительный кофе.

Они поели молча, затем Рэнс подошел к полке и достал из деревянного ящичка длинную сигару. Раскурив ее от лучины, он внимательно посмотрел на Эйприл. Она упорно молчала, предоставляя Таггерту начать разговор. Эйприл пересела на диван и ждала, что он скажет.

- Ты что притихла? - спросил наконец Рэнс. - Все еще дуешься за то, что я тебя отшлепал?

Вопрос покоробил Эйприл, но она твердо решила, что на этот раз не позволит Рэнсу вывести ее из себя.

- Ты давно сюда приехал? - спросила она, надеясь сменить тему разговора.

- Вскоре после того, как твой отец выгнал меня. Я хотел найти место, где можно было бы выращивать лошадей. Это показалось мне подходящим. Я подобрал нескольких хороших людей - людей, которым я мог бы доверять, - и мы построили все это. Теперь я считаю, что твой отец в некотором смысле оказал мне услугу. Дела у меня идут хорошо. Наши лошади - лучшие во всем штате!

- А почему ты не в армии конфедератов и не сражаешься с янки? - неожиданно спросила Эйприл. - Ведь сейчас все… настоящие мужчины отправились на войну!

- Я бы этого не сказал, - с вызовом произнес Рэнс. - И потом, вряд ли война продлится долго. Если же это случится, то я принесу Югу гораздо больше пользы, оставаясь здесь, чем бездумно подставляя лоб под пули янки!

- Я тебя не понимаю.

- Лошади, милая. Мы выращиваем лошадей для кавалерии конфедератов. Кто-то же должен этим заниматься…

Эйприл надоело ходить вокруг да около, и она решила приступить к делу напрямик:

- Я должна уйти отсюда! Мне нужно вернуться в Монтгомери…

Атмосфера приятной застольной беседы мгновенно изменилась. Насупив брови, Рэнс в упор посмотрел на Эйприл. Во рту у него тлела сигара.

- Я уже говорил, что отныне ты принадлежишь мне!

Эйприл вскочила со стула и гневно всплеснула руками. Неужели его ничем не проймешь, этого наглеца?

- Я не скотина, Рэнс. Меня нельзя продать или купить, как лошадь! Меня нельзя проиграть или выиграть… Ты должен отпустить меня!

Язвительный смех ужалил ее, пожалуй, даже сильнее, чем с гневом произнесенные слова:

- Вот было бы славно, если бы сейчас тебя слышал твой отец, Эйприл! А как же рабы, которыми владеет он? Они ведь тоже могут возражать против того, чтобы их продавали и покупали, как скот!

- Вы рассуждаете, как предатель, сэр! - с горячностью воскликнула Эйприл. - Ваше место - среди янки, а не среди южан, которых вы предали…

- Вот глупышка! Талдычишь о войне, а того не понимаешь, что дело здесь не только в рабах… - насмешливо произнес Рэнс, не вынимая сигары изо рта, и, наклонившись, начал стаскивать ботинки. - Когда ты успокоишься и смиришься с неизбежным, Эйприл, тебе здесь понравится. Гора Чеаха - настоящий райский уголок! Здесь так уютно, спокойно… Ты будешь счастлива, - разумеется, если сама этого захочешь. Я даже позволю тебе кататься на Виртусе. В конце концов ты имеешь на него все права. Покупая этого жеребца, я знал, что Ванесса его украла. И все же назад жеребца ты не получишь - на такое благородство я не способен!

- Сомневаюсь, что ты совершил хотя бы один благородный поступок в своей жизни, Рэнс Таггерт!

Он пропустил эту колкость мимо ушей и как ни в чем не бывало рассказал, что временами тут бывает одиноко. Когда ребятам становится совсем уж невмоготу, он разрешает им привезти женщин из города. Что же касается его, то он предпочитает всегда иметь женщину наготове, а не искать ее, когда охватывает желание. Вот почему он вчера согласился на сделку с Зиком.

- Ну разумеется! А то, что это я и что таким образом ты отомстишь моему отцу, не имело для тебя никакого значения, - с горечью в голосе поддела его Эйприл. - Так вот, имей в виду, Рэнс, я ничего не скажу отцу. Такого удовольствия я тебе не доставлю. Он слишком болен, и я боюсь…

- Я не знал, что речь идет о тебе.

- Не знал? - Казалось, Эйприл была разочарована. - А почему же ты в таком случае был уверен, что тебе понравится приз? Или тебе стало так невмогот у, что ты был согласен на любую женщину?

Он затянулся сигарой и вызывающе усмехнулся.

- А я вначале расспросил о тебе, дорогая. Мне сказали, что ты очень миленькая. Ну, а когда я узнал, что это ты, то подумал: «Тем лучше!» Жаль только, ты оказалась девственницей. Лишать невинности - не в моих принципах!

- Странно, что у тебя есть хоть какие-то принципы! И все же, Рэнс, ты не можешь насильно удерживать меня здесь!

- Именно это я и собираюсь сделать, синеглазка, причем надолго! А теперь я предлагаю лечь спать. День здесь начинается рано, еще до рассвета.

Он принялся тушить огонь в очаге и объяснять девушке, что ей придется помогать повару, стирать, убирать… а весной работать в огороде.

- Весной меня здесь не будет! - Эйприл сжала кулаки, ее всю трясло от ярости. - Да я бы уже завтра убежала, если б могла! По мне, лучше встретиться с рысью, чем провести ночь под одной крышей с тобой!…

Рэнс одним прыжком оказался рядом и прильнул к губам Эйприл, заставив ее замолчать. На мгновение прижал девушку к себе, затем отпустил и, улыбнувшись, сказал:

- Ты никуда не уйдешь, Эйприл. У меня повсюду расставлены посты, которые дежурят и по ночам. Тебя обнаружат раньше, чем ты сумеешь войти в лес. Поэтому, если не хочешь, чтобы я привязал тебя к кровати, лучше успокойся! Ну почему ты не хочешь смириться с тем, что проиграла?

Эйприл промолчала, боясь, что снова даст волю своему гневу, а может быть, попытается и ударить Рэнса. А к чему это приводит, она уже убедилась…

Рэнс проводил ее в спальню и, легонько касаясь губами щеки Эйприл, сказал:

- Если я тебе понадоблюсь, буду рядом. А вообще тебе нечего бояться. Увидимся утром!

С этими словами он повернулся и направился к себе. Эйприл в изумлении уставилась ему вслед. Итак, он бросает ее и собирается провести ночь в своей постели! С одной стороны, она была рада, что наконец останется одна, с другой, - была очень удивлена.

У дверей своей спальни Рэнс обернулся и, словно прочитав ее мысли, добавил:

- Ты можешь прийти ко мне, если захочешь, Эйприл. В каком-то смысле ты все еще ведешь себя как девушка!

У нее перехватило дыхание. Его самодовольная улыбка бесила Эйприл. Но еще больше ее разозлило то, что от одного взгляда Рэнса она снова почувствовала желание.

- Меня не прельщают девицы, Эйприл. Надо дать женщине возможность проявить инициативу, иначе она никогда не станет настоящей женщиной!

- Тебе придется померзнуть одному. Я не собираюсь проявлять инициативу! - выкрикнула она, но Рэнс уже закрыл за собой дверь.

«Да он просто спятил! - кипятилась Эйприл, снимая платье и переодеваясь в ночную рубашку. - Он, кажется, говорил, что не является сторонником насилия? Отлично! Значит, в следующий раз, когда он захочет овладеть мною, ему придется прибегнуть к насилию или он ничего не добьется!»

Эйприл свернулась калачиком под одеялом, дрожа от холода. При воспоминании о том, что совсем недавно происходило в этой постели, ей стало совсем одиноко и еще холоднее.

А ведь Рэнс совсем рядом, за этой стенкой. Стоит только постучать, и он придет, будет обнимать ее, целовать, заставит снова стонать от восторга…

Ну нет! Она ни за что не позовет этого наглеца. На свете есть более важные вещи, и о них стоит подумать. Например, когда она сможет вернуться в Пайнхерст. К тому же Рэнс Таггерт ничего для нее не значит. Он просто самец и относится к женщине, как жеребец к кобыле - совокупиться и тут же забыть об этом. И хотя Эйприл не могла сказать, что любит Олтона, ей почему-то казалось, что он совсем другой. Вот мужчина, который ей нужен! А вовсе не Рэнс Таггерт…

Она повернулась на бок и кулаком взбила подушку. Лучше помечтать об Олтоне, о том, как они поженятся и будут любить друг друга! Только это будет спокойная и дозволенная любовь, не то что…

Однако лицо мужчины, который, представляясь Эйприл в мечтах, сжимал ее в своих объятиях, было совсем не похоже на Олтона. Она видела жгучие карие глаза, черные, как вороново крыло, волосы, самодовольную улыбку, которая и раздражала, и возбуждала ее. И еще эти поцелуи, напоминающие вкус теплого сладкого вина…

Рэнс Таггерт лежал на кровати, подложив руки под голову. От Эйприл его отделяла лишь тонкая стенка. «Черт побери! - выругался он про себя. - И почему мне досталась в качестве приза именно Эйприл Дженнингс?»

У него нет времени на женщин. Идет война. Ему надо готовить лошадей для конфедератов. И без Эйприл полно хлопот. «Самое лучшее, - вдруг подумал он, - это отпустить ее. Пусть убирается к черту из моей жизни!

Перед Рэнсом встали ее чистые синие глаза, опушенные блестящими черными ресницами, он вспомнил, как касался ее золотистых волос… А как таяло прекрасное тело Эйприл в его объятиях!…

Дикое желание охватило Рэнса.

Нет, он не отпустит Эйприл Дженнингс. Ни за что не отпустит!…

Глава 10

Рэнс Таггерт, обнаженный до пояса, с удовольствием подставил спину мартовскому солнцу. Конечно, воздух был еще недостаточно прогрет, но, разгоряченный тренировкой, Рэнс не чувствовал холода.

Радостно улыбаясь, он погладил спину жеребца, которого только что объезжал. Капитан Джеймс Рандольф просил подготовить ему самую лучшую лошадь, и Рэнс был преисполнен решимости выполнить эту просьбу. Он докажет, что лучше его коней нет на всем Юге.

Молва утверждала, что конница конфедератов значительно превосходит кавалерию янки, и Рэнсу хотелось, чтобы так было и впредь. До сих пор южанам помогали в этом их собственные традиции. Добровольцы, приходившие в армию конфедератов в основном из сельских районов, были с детства приучены к лошадям. Да и неписаные законы рыцарской чести Юга предписывали отправляться на войну верхом, а не пешим. Это считалось делом чести и доблести воина. А многие янки не умели даже держаться в седле. Впрочем, Север никогда не был страной наездников!

Но и в славных традициях конфедератов было уязвимое место, о существовании которого Рэнс догадался гораздо раньше, чем правительство. Как правило, солдат-южанин ехал воевать на своей собственной лошади. Однако, лишившись коня в бою, воин должен был сам позаботиться о том, чтобы добыть себе другого. Иногда ему давали отпуск, и он отправлялся домой за новым четвероногим другом, иногда вынужден был сражаться пешим.

Вот тут- то, по замыслу Рэнса, и должны были прийти на помощь выращенные им кони. Он хоть сегодня мог отправить триста животных в Долтон, штат Джорджия. Например, капитан Джеймс Рандольф готов купить весь табун целиком и даже выложить за него деньги из собственного кармана. Наверняка нашлись бы и другие офицеры, которые, подобно Рандольфу, нуждались в породистых лошадях для своих солдат.

Но вот загвоздка: где найти такое количество животных и как их быстро объездить?

О солдатах Джеба Стюарта уже слагались легенды. Молва утверждала, что его всадники дадут сто очков вперед даже цирковым наездникам. Рэнс питал глубокое уважение не только к Стюарту, но и к другим военачальникам Юга - Джо Уилеру и Натану Бедфорду Форресту. Форреста называли гениальным самоучкой. Выходец из низов, он не получил никакого военного образования, однако, похоже, именно Форрест станет самым прославленным кавалерийским офицером на этой проклятой войне.

«Да с моими ребятами и их лошадками хоть в огонь, хоть в воду!» - любил повторять Форрест. И Рэнс разделял это мнение. Он считал, что с мощью и скоростью кавалерии никто не может соперничать, и, видит Бог, он сделает все, чтобы у конфедератов были самые лучшие лошади!…

Краем глаза Рэнс увидел, что Эйприл идет к хижине и несет двух только что зарезанных цыплят. Он не мог рассмотреть лица своей пленницы, но был уверен, что сейчас мисс Дженнингс презрительно морщит очаровательный носик. За те два месяца, что Эйприл провела здесь, повар многому ее научил, но Рэнс знал, что ощипывать птицу девушке по-прежнему неприятно.

Эйприл остановилась и бросила на него быстрый взгляд. На лице ее не было улыбки. Лишь молча посмотрела на Рэнса и исчезла в доме.

Рэнс снова занялся лошадью, но думал только о том, что, наверное, Эйприл ненавидит его. Если бы он сейчас мог видеть ее глаза, в их сапфировых глубинах наверняка сверкала бы эта ненависть. Рэнсу был хорошо знаком этот взгляд: он преследовал его каждый раз, когда молодые люди молча садились за стол. Иногда Эйприл смотрела на него с ненавистью, а иногда в ее взгляде была такая невысказанная боль, словно он и вправду чем-то жестоко обидел девушку. Обидел… Наверное, у нее есть все основания так считать. Черт возьми, но ведь он не виноват, что выиграл Эйприл на этих проклятых скачках! Так же как она не виновата, что ее воспитали такой…

Рэнсу вспомнилось, как в ответ на обвинения Эйприл, что он относится к ней как к скотине, напомнил девушке, как ее собственный отец обращается со своими рабами. Теперь Рэнс сожалел о том, что не сдержался тогда. Он прекрасно знал, что сама Эйприл вовсе не такая, как ее отец. В Пайнхерсте Таггерт часто видел, как она читала неграм книжки - ведь им не разрешалось учиться. Он даже подозревал, что она тайком учит их читать.

Конечно, Эйприл избалована. И немудрено, если вспомнить, как отец всю жизнь во всем потакал ей, угадывая малейшие ее желания. Единственный раз она осмелилась возразить ему, когда попыталась объяснить, что нельзя так обращаться с Ванессой. Но убедить Картера Дженнингса в том, чтобы он изменил свое отношение ко второй дочери, еще никому не удавалось…

Ну что ж, теперь упрямец получит то, что заслужил. Зная Ванессу, Рэнс не сомневался в том, что она сумеет устроить старику «веселую» жизнь.

Черт возьми, да Эйприл должна быть счастлива, что он держит ее здесь, подумал Рэнс, пытаясь прежде всего убедить в этом самого себя. Неужели ей было бы лучше в забытом Богом горном монастыре или в Пайнхерсте, где она постоянно бы ругалась с Ванессой? А так живет здесь, и живет припеваючи. Никто ее не тревожит, и в первую очередь он сам. Рэнс Таггерт никогда не навязывался ни одной женщине. В ту ночь он повел себя так, потому что думал, будто Эйприл сама этого хочет. Разве можно было предположить, что такая чувственная женщина, как Эйприл, еще девственница? Он до сих пор жалеет, что тогда все так получилось. Ну, или почти жалеет…

У статного красивого молодого мужчины было много женщин, но ни одну из них Рэнс не любил. Он просто занимался любовью, в каком-то смысле нуждался в женщинах, но вместе с тем всегда вел себя с ними грубо и эгоистично, считая их всех похожими друг на друга. У Рэнса хватало ума и самокритичности признать, что некоторые просто делали вид, что без ума от него. А уж проститутки в Бирмингеме и Монтгомери притворялись профессионально. Они наверняка не испытывали той страсти, которую изображали. Впрочем, это его не особенно волновало. И только сейчас, когда Рэнс нашел ту, которая не притворяется, он мог оценить это по достоинству.

Эйприл…

Вот она действительно хотела его. Да, черт возьми, Эйприл с радостью брала то, что он давал ей, наслаждаясь любовью совершенно искренне. И сейчас воспоминания о той ночи зажгли Рэнса неистовым желанием…

- Ты так сдерешь шкуру с этой бедной коняги!

Рэнс круто обернулся, его правая рука с быстротой молнии метнулась к кобуре. Выхватив револьвер, он направил его на незнакомца и только тут понял, что перед ним Эдвард Кларк.

- Эй, поосторожнее! - побледнев, воскликнул Кларк.

- Я не люблю, когда ко мне подкрадываются, - резко бросил Рэнс, убирая оружие. - Почему ты не стережешь Эйприл, как тебе было поручено?

- Да никуда она не денется! Кроме того, мне отсюда отлично виден дом… И все же, почему ты так усердно скребешь своего коня? Тебя что-то гложет?

- Даже если и так, - ответил Рэнс, погладив коня напоследок, - это мое дело. А чем Эйприл занималась сегодня?

- Смотрела, как повар режет цыплят. Или по крайней мере пыталась смотреть, - добавил Эдвард усмехаясь. - Бедняжка закрыла лицо руками, когда он начал скручивать им шеи. Да, не деревенская она девушка, сразу видно!

Рэнс вывел коня из стойла. Эдвард следовал за ним.

- Я вот что хотел у тебя спросить, Рэнс, - нерешительно начал он. - Мы тут разговаривали с ребятами… Все интересуются, долго ли ты собираешься держать ее здесь.

Рэнс окинул Эдварда недовольным взглядом:

- Это тоже мое дело. Надеюсь, она не надоедает тебе? Не просит отпустить ее?

- Да нет. Только она стала какая-то грустная… Словно дух ее сломлен. Безразличная ко всему, не то что раньше! Делает все, что ей говорят, и ни словечка не проронит. - Не дождавшись ответа, Эдвард решил-таки высказать другу все до конца: - Ты знаешь, она ведь очень красивая. Более красивой женщины я в жизни не встречал! Волосы, как солнце на закате, а глаза такие, что вот так взял бы да утонул в них… Господи, а какое у нее тело! Такая женщина может любого мужчину с ума свести! Потому ребята и не удивляются, что ты держишь ее здесь, только не очень это хорошо: женщина здесь, в лесу…

- Ну хватит! - Рэнс резко обернулся. На скулах у него заходили желваки, глаза метали молнии. - И тебе, и другим надо поменьше болтать!

- Да ладно! Чего ты завелся? Мы только хотели узнать, долго ли это будет продолжаться.

Рэнс сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. Кларку было хорошо известно, как поступает хозяин с теми, кто выводит его из себя: однажды сам был свидетелем того, как Рэнс превратил в кровавое месиво человека, который рискнул пойти ему наперекор. «Да, - решил Кларк, - я ступил на опасную почву! Лучше не вмешиваться…»

- Ты моя правая рука, Кларк, - постепенно успокаиваясь, примирительно произнес Таггерт. - Вот почему я и доверил тебе сторожить Эйприл. Но в мою личную жизнь лезть не советую, иначе у тебя, друг, будут неприятности.

Эдвард смущенно отвел глаза. Ему стало как-то не по себе оттого, что Рэнс пришел в такую ярость.

- О'кей. Извини! Я просто передал тебе, что ребята недовольны, вот и все…

Рэнс стал водить на веревке жеребца по кругу.

- Какой красавец, а? - гордо воскликнул он, любуясь статным конем. - Я готовлю его для того капитана кавалерии, который собирается купить у нас три сотни лошадей.

- Да, хорош, что и говорить! Почти как Виртус… Ну, тот-то, без сомнения, конь номер один у нас на ранчо! - с такой же гордостью откликнулся Кларк. - А когда мы повезем их в Джорджию?

- Завтра. Я приказал ребятам согнать лошадей в табун, чтобы выехать завтра на рассвете. Ты тоже едешь с нами.

- А кто же будет сторожить Эйприл? Таггерт объяснил, что с ней не будет особых хлопот.

Ведь с тех пор как установилась теплая погода и появились змеи, Эйприл и близко к лесу не подходит! Хинтон растянул сухожилие и все еще хромает, а у Мюльхерна нарывает нога, после того как лошадь ударила его копытом. Они вдвоем здесь вполне справятся…

- Ну и отлично! Да и уезжаем мы всего на неделю, - не стал возражать Кларк.

- Как раз нам с тобой придется задержаться. Продав триста животных, мы истощим почти весь свой запас. Так что придется порыскать по округе, поискать, чем его пополнить… Война продлится по крайней мере до лета, и нам понадобятся свежие лошади. Наши солдаты скоро поймут, что без коней им не обойтись. А тут как раз появлюсь я и предложу то, в чем они нуждаются!

- Да, тут есть над чем подумать! - Эдвард Кларк даже присвистнул. - А ты не боишься, что янки тоже могут до этого додуматься?

- Да я просто уверен, что они до этого додумаются. Вот поэтому и надо перехватить лошадей прямо у них из-под носа!

Кларк не успел ответить: на крыльце появилась Эйприл. Мужчины как по команде повернули головы в ее сторону, однако пленница, не обращая на них внимания, села на ступеньки и вытянула руки, подставляя их теплому солнышку, сиявшему высоко в лазурном небе.

Рэнс покручивал ус, глядя на Эйприл, а потом вдруг сказал Кларку:

- Пойди-ка приведи ее сюда!

Тот удивился. Обычно Рэнс игнорировал девушку, так же как она его. По мнению Кларка, их сводила вместе лишь постель ночью. Они никогда не разговаривали друг с другом, а однажды Джо Таунс, рискуя собственной жизнью - ибо Рэнс наверняка убил бы его, узнав об этом, - подкрался к окну, когда эти двое ужинали. По словам Джо, никто из них не проронил ни слова за все время трапезы.

Однако опасаясь новой стычки, Кларк счел за благо оставить эту необычную просьбу без комментариев и молча направился к Эйприл.

- Хозяин хочет видеть тебя, - произнес он бесстрастным голосом.

Какое- то мгновение она продолжала сидеть, подставляя руки солнцу, потом встала, разгладила подол яркого хлопчатобумажного платья и молча пошла к Рэнсу.

Покачав головой, Эдвард направился в противоположную сторону - к домику, где жил вместе с ребятами. Нет, ему никогда не понять, что происходит между этими двумя людьми! А зная характер Таггерта, лучше и не пытаться…

Эйприл подошла к Рэнсу и, опустив голову, молча ждала, что он скажет.

- Ты никогда не умела толком ездить на лошади, - улыбаясь вдруг заявил Таггерт.

Эйприл взглянула на него с вызовом. Ее сапфировые глаза сверкали от гнева.

- Я умею ездить на лошади!

Голос звучал сердито, и Рэнсу это понравилось. Значит, ее хоть что-то еще интересует!

- Но не слишком хорошо, - мягко, но настойчиво произнес он. - Хочешь, я тебя научу?

- Зачем? - спросила она, явно ожидая подвоха.

- Ну, я подумал, что ты целыми днями сидишь в этой хижине и только и знаешь, что готовишь да убираешь. Небось тебе это до смерти надоело! Скоро весна, и мне бы хотелось, чтобы ты чаще бывала на воздухе. Ну так что, хочешь научиться ездить верхом?

Эйприл в задумчивости прикусила нижнюю губу, а потом нехотя пробурчала:

- Ладно. Так и быть…

- Подожди, я принесу тебе дамское седло.

Рэнс направился к сараю, где хранились седла и сбруя, но Эйприл остановила его:

- Я не буду ездить в дамском седле. Я хочу научиться ездить совсем без седла или в ковбойском.

- Ну, без седла у тебя не получится, - улыбнулся Рэнс. - А если ты собираешься кататься в платье, то лучше воспользоваться дамским седлом, как делают настоящие леди.

- Но Ванесса ездит в ковбойском!

- Ванесса - не леди.

Они посмотрели друг на друга с вызовом, а затем Эйприл, уперев руки в бока, сказала, как отрезала:

- Тогда давай вообще забудем об этом!

Рэнс молча пошел в сарай и вернулся с ковбойским седлом. Эйприл торжествующе улыбнулась, глядя, как он прилаживает его на спину лошади.

- Стремена придется подтянуть. Да и лука у него слишком высокая. Тебе это не понравится, - заметил наконец Рэнс.

- Почему же? - Эйприл безмятежно улыбнулась. - Туда удобно привязывать аркан. Кто знает, может быть, в один прекрасный день я начну с его помощью ловить норовистых жеребят - ведь, похоже, мне суждено прожить на ранчо до конца своих дней!

Рэнс, не обращая внимания на эту колкость, помог Эйприл взобраться на лошадь.

- А теперь слушай внимательно. - Он передал вожжи наезднице. - Существуют четыре способа езды - ходьба, рысь, кентер, или легкий галоп, и просто галоп. Этот конь натренирован на все четыре. Ходьба - это медленная езда на четыре шага, а рысь предполагает два шага, одинаково легкие. Ты можешь сидеть в седле, но тогда рискуешь отбить себе зад, или привстать, приноравливаясь к походке лошади. Приподнимись немного и перенеси часть своего веса на стремена. - Рэнс сделал шаг назад и легонько подтолкнул коня: - Ну давай, вперед! Проведи его по кругу - посмотрим, сумеешь ли ты пустить его рысью.

Эйприл слегка сжала каблуками круп лошади, и та пошла по кругу. С легкой рысью особых проблем не возникло.

- Держи крепче вожжи! - крикнул Рэнс.

Эйприл не послушалась. Ей хотелось доказать, что она уже умеет ездить верхом, и потому резко ударила коня по бокам. Тот, присев на задние ноги, тут же встал на дыбы. Рэнс выругался и снова крикнул, чтобы Эйприл крепче держала вожжи. Вместо этого она вновь ударила коня, полагая, что тот просто чего-то испугался.

- Ну-ну, малыш,- ласково обратилась она к животному, хотя у самой от страха уже заколотилось сердце. - Давай опускайся вниз!

Конь, бешено колотивший воздух передними ногами, резко, с глухим ударом, опустил их на землю, и Эйприл чуть не вылетела из седла.

- Держись, я иду к тебе! - услышала она голос Рэнса, а конь тем временем на всем скаку пересек поле и помчался к лесу.

Эйприл молилась лишь об одном - чтобы своенравное животное сбавило скорость, прежде чем они окажутся в лесной чаще. Однако и среди густых деревьев конь легко прокладывал себе дорогу и даже стал двигаться еще быстрее.

Эйприл не решалась отпустить вожжи. Если она сейчас упадет с коня, то непременно напорется на какую-нибудь корягу или сломает себе шею, ударившись о дерево. Так что ей не оставалось ничего другого, как судорожно вцепиться в поводья. Впереди показалась полянка. Может быть, соскочить с коня хотя бы там, на ровном месте? О Господи, если бы она знала, как поступить!…

Сзади до Эйприл донесся топот копыт, и более стремительный, чем тот, что раздавался под ней. Она даже не успела оглянуться, как сильная рука обняла ее за талию и легко, как перышко, выдернула из седла. Эйприл прижалась к Рэнсу, и отважный Виртус понесся вперед, как ветер.

Наконец, конь остановился. Рэнс спешился, осторожно опустил Эйприл на землю и, звучно хлопнув Виртуса по крупу, крикнул:

- А теперь ищи его, малыш!

Умное животное тут же галопом помчалось к лесу. Рэнс с тревогой склонился над Эйприл. Осмотрев девушку с головы до ног, он схватил ее за плечи.

- С тобой все в порядке? - Но, увидев, что Эйприл не пострадала, тут же обрушился на нее с упреками: - Захотела покрасоваться, да? И как я только мог посадить тебя на новенького, ума не приложу! Я-то думал, что он уже объезжен, а этот подлец, оказывается, только ждал удобного случая, когда на него сядет такая неумеха, как ты… Вот тут-то конь и доказал, что норов у него еще тот и что обуздать его не так-то легко!…

- Прости меня, - пролепетала Эйприл.

У нее кружилась голова, а все тело было словно чужое после такой бешеной тряски.

- Наверное, я действительно решила покрасоваться. Так что конь тут ни при чем.

- Завтра ты будешь вся в синяках, - пообещал ей Рэнс.

Отвернувшись, он с улыбкой наблюдал за тем, как к ним крупной рысью приближается Виртус, а за ним послушно трусит конь-беглец. Легко оседлав своего любимого жеребца, Рэнс посадил Эйприл позади себя, прекрасно понимая, что она вряд ли отважится сейчас сесть на другую лошадь.

- У меня есть смирная кобыла, на которой ты можешь ездить, - сказал он, пришпоривая Виртуса. - Хотя теперь тебе, наверное, не скоро захочется погарцевать!

- Ну почему же? Я готова хоть завтра! - быстро ответила Эйприл.

Только сейчас, тесно прижавшись к Рэнсу, она заметила, какую радость доставляет его близость. «Ну почему в его присутствии я всегда веду себя как дура? - обругала она себя. - Потому что этот Рэнс просто дикарь!»

- Я распоряжусь, чтобы тебе каждый день давали лошадь на час или два, если, конечно, ты будешь хорошо себя вести.

- Распорядишься? Разве ты уезжаешь?

- Да. Мы с ребятами погоним табун в Джорджию. Здесь останутся Хинтон и Мюльхерн. Постарайся не причинять им хлопот. И не езди верхом одна!

- И не собираюсь! Тут ведь полно змей… - Эйприл с преувеличенной брезгливостью передернула плечами. Ей хотелось, чтобы Рэнс непременно это заметил. - Когда я утром зашла в курятник, то чуть не наступила на одну. Правда, повар утверждает, что это не змея, а полоз. Они часто водятся в курятниках и вроде бы совершенно не опасны. Но я все равно до смерти их боюсь! Меня в лес на аркане не затащишь…

- Ну и хорошо! Значит, я могу о тебе не беспокоиться. - На мгновение Рэнс умолк, а потом насмешливо спросил: - Ты будешь скучать по мне?

Эйприл стоило огромных усилий удержаться от колкостей. «Нет, пока еще рано!» - приказала она себе. Вот уже почти два с половиной месяца ей удается сдерживаться. Во время совместных трапез с Рэнсом она делает вид, что не замечает его взглядов. Пусть все думают, что пленница смирилась со своим положением. Она сделала все для того, чтобы уверить в этом окружающих, и сейчас не собиралась выдавать своих истинных чувств.

- Ты не ответила, Эйприл.

- Давай не будем об этом. По-моему, мы неплохо ладим. Больше мне нечего тебе сказать.

- И все же я хочу знать, будешь ли ты скучать по мне.

Эйприл вздохнула и бесстрастно сказала:

- Пожалуй, нет. По-моему, пленники никогда не скучают по своим тюремщикам!

- По-моему, тоже, - помолчав, с расстановкой произнес Рэнс. - Тогда ответь мне еще на один вопрос: тебе никогда не бывает здесь одиноко? Мне кажется, по ночам я слышу, как ты мечешься в своей постели…

- Нет! - Ответ прозвучал резче, чем Эйприл хотелось, и она добавила уже спокойнее: - Мне не бывает одиноко!

Обернувшись, Рэнс игриво дотронулся до прядки ее длинных волос. Эйприл тут же отдернулась, а он снова насмехался:

- Мне кажется, ты лжешь. Мне кажется, что тебе бывает очень одиноко и что ты с удовольствием бы очутилась в моей постели. Я не могу забыть, как хорошо нам было в тот раз!

- Мне одного раза вполне достаточно!

Эйприл убрала руки с талии Рэнса и неуклюже вцепилась в седло позади себя. «Если упаду, значит, так тому и быть! Я не собираюсь больше прижиматься к нему…»

- Одного раза никогда не бывает достаточно, моя сладкая, - пробормотал Рэнс, усмехаясь. - И ты скоро это поймешь…

Остаток пути прошел в молчании. Перед хижиной Рэнс ссадил Эйприл, и она быстро вошла в дом.

Позднее, разделывая на заднем дворе цыплят, она то и дело бросала взгляд на Рэнса. Он занимался чем-то у конюшни. Его обнаженная спина блестела на солнце. Гладкие мускулы перекатывались под кожей. Какое у него сильное, мощное тело! Тугие бриджи плотно обхватывали его стройные бедра.

Вдруг Таггерт обернулся и в упор посмотрел на Эйприл. Она мгновенно отвела взгляд, однако успела заметить его широкую, в курчавых темных волосках мощную грудь. Краска бросилась Эйприл в лицо. Ей вспомнилось, как в ту достопамятную ночь она видела его обнаженным… а эти волоски, буйно разрастаясь внизу живота, все же не могли прикрыть его мужского естества.

Он груб. Он неотесан. Он не похож ни на одного знакомого ей мужчину. И откуда он, черт побери, узнал, что по ночам она мечется в своей постели?

«А ворочаюсь и мечусь я потому, - старалась убедить себя Эйприл, - что думаю о побеге. Ну не потому же в самом деле, что я мечтаю о нем!…»

А впрочем, мысль не так уж плоха… Она начинала все больше нравиться Эйприл. Если заставить себя сделать это, все подозрения Рэнса окончательно исчезнут. «Он подумает, что я без ума от него, а значит, никуда не сбегу. Пожалуй, этот ход даже похитрее, чем притворяться, что до смерти боишься змей!…»

Эйприл закончила готовить ужин и поспешила к себе в комнату, чтобы вымыться и переодеться. Она остановила свой выбор на зеленом бархатном платье, которое не надевала ни разу, с тех пор как ушла из дома. Корсаж плотно облегал ее, открывая высокую грудь. Собравшись с духом, Эйприл спустила его еще ниже и принялась зашнуровывать платье.

Она тщательно расчесала волосы, оставив мелкие кокетливые кудряшки вдоль щек. Сохранился и маленький флакончик духов - Эйприл сунула его в саквояж, собираясь на встречу с Олтоном. Обильно надушив выставленную напоказ грудь и за ушами, девушка пришла к выводу, что сегодня выглядит гораздо соблазнительнее, чем в тот день, когда впервые очутилась на ранчо.

Было совсем темно, когда Рэнс наконец вошел в хижину, принеся с собой запах кожаной конской сбруи - типично мужской запах. Эйприл сидела у огня и молча ждала. Рэнс окинул ее взглядом и вопросительно выгнул брови.

- Ты будешь ужинать? - тихо спросила она.

Он кивнул и снова посмотрел на пленницу странным взглядом, смысл которого Эйприл не уловила, и коротко бросил:

- Только помоюсь.

Рэнс вернулся, и Эйприл заметила, что он переоделся в чистую одежду. Черные волосы, чуть блестевшие от влаги, были аккуратно зачесаны назад, однако несколько непослушных завитков курчавились на шее и около ушей. От Рэнса исходил приятный аромат сирени. Он не забыл об одеколоне.

Таггерт сел напротив Эйприл. Ужин, как всегда, прошел в молчании. Девушка надеялась, что он не заметит, как она нервничает, и с трудом заставляла себя есть.

Когда с едой было покончено, Рэнс встал и сказал:

- Ты становишься хорошей кухаркой, Эйприл! Теперь прошу меня извинить: я устал, а завтра надо рано встать. Нам предстоит великий день!

- Подожди! - вырвалось у Эйприл.

Рэнс выжидательно посмотрел ей в глаза. Но поскольку девушка молчала, он склонил голову к плечу и поинтересовался: ну в чем дело? В комнате было темно. Лишь мерцающий огонь очага отбрасывал на стены золотистые блики.

- Ты ничего не сказал… - начала Эйприл нерешительно, а затем, набравшись смелости, докончила: -…о моем платье…

- Ты выглядишь изумительно. - Рэнс продолжал все так же удивленно смотреть на нее. - Впрочем, ты в любом платье выглядишь изумительно.

Эйприл по-прежнему молчала. Тогда Рэнс кивнул на прощание и сказал:

- Спокойной ночи! Постараюсь утром не разбудить тебя, когда буду уезжать.

И с этими словами вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь. Эйприл молча смотрела ему вслед. «Черт побери, - мысленно выругалась она, расправляя юбку дрожащими пальцами, - но мне надо, надо пройти через это!»

Ноги не слушались ее. Торопливо расстегнув платье, она бросила его на пол, затем сняла панталоны и сорочку. Ее тело отливало золотом и бронзой в неярком свете очага. Эйприл вынула заколки из волос, и они тяжело упали ей на спину и плечи, словно накрыв мягким плащом.

Торопясь, словно боясь, что мужество в любую минуту покинет ее, Эйприл подошла к двери в комнату Рэнса. Она не постучалась, а просто повернула ручку. Рэнс сидел на кровати. Он увидел Эйприл, и удивленное выражение его лица мгновенно стало восторженным.

- Господи! - хрипло прошептал он. Эйприл робко приблизилась к кровати и произнесла дрожащим голосом:

- Ты был прав, Рэнс. Одного раза недостаточно…

Застонав от страсти, Рэнс откинул одеяло. Их обнаженные тела казались золотистыми при свете очага. Ее грудь прижалась к его груди. Она почувствовала прикосновение его мгновенно восставшей плоти к своим бедрам и подставила Рэнсу губы для поцелуя. Поцелуй был горячим и жадным, полным долго сдерживаемой страсти. Рэнс неистово целовал лицо, шею и вздымающуюся грудь Эйприл.

Она закрыла глаза. Чувственный восторг разлился по всему ее телу. Эйприл раздвинула бедра навстречу его дерзкой руке, задыхаясь от новых волн страсти, которые буквально захлестывали ее, и прошептала, отбрасывая стыд:

- Возьми меня, Рэнс.

- О нет, моя хорошая!

Его губы двинулись ниже, к ее заветному лону.

- Сегодня ты будешь моей всю ночь. Я покажу тебе, что значит быть настоящей женщиной в объятиях настоящего мужчины!

Она громко вскрикнула, почувствовав, как его дерзкий язык скользнул ниже, в самую сокровенную глубину ее женственности. Эйприл выгнулась, извиваясь от страсти, но Рэнс держал ее крепко, не обращая внимания на протесты. Эйприл казалось, что она сгорает в огне. Волны чувственного восторга поднимали ее все выше и выше. В тот момент, когда казалось, что она больше не выдержит, Рэнс проник в ее лоно. Внутри Эйприл словно что-то взорвалось и разлилось по всему телу, проникая в самые сокровенные его уголки. Она с силой вцепилась в крепкую мускулистую спину Рэнса, стараясь как можно крепче обнять его.

Эйприл слышала его горячее, тяжелое дыхание, чувствовала, как неистово колотится его сердце в такт ее сердцу. Издав дикий чувственный возглас, Рэнс достиг высшего пика наслаждения и излил в нее свое семя… После такого неистового соединения они лежали, тесно прижавшись друг к другу.

Наконец, Рэнс перекатился на спину и прижал Эйприл к себе. Она опустила голову ему на плечо. Зарывшись подбородком в ее мягкие влажные волосы, счастливый мужчина прошептал, поддразнивая ее:

- А ты знаешь, моя сладкая, и двух раз, пожалуй, будет недостаточно…

Эйприл молчала. Ее охватила глубокая печаль при мысли о том, что этот второй раз будет последним. Они уже никогда не будут вместе…

Рэнс вскоре уснул. Лежа рядом с ним и прислушиваясь к его дыханию, Эйприл проклинала себя за слезы, которые всю ночь текли у нее по щекам…

Глава 11

Где- то далеко в лесу раздался протяжный крик неизвестного зверя. Сидя в постели, Эйприл нервно поежилась. По рукам забегали мурашки. «Нельзя давать волю страху», -попыталась девушка успокоить себя. В конце концов, после того как она покинет ранчо, темно будет всего час или чуть больше. Дорогу она знает: недаром, отправляясь на верховую прогулку, каждый раз просила Хинтона или Мюльхерна следовать именно в этом направлении. Эйприл казалось, что она как свои пять пальцев изучила каждый поворот, каждую петлю этой тропинки, которая всего через какие-нибудь три мили вынырнет на основную дорогу, ведущую на юг, в Силакогу. Впрочем, днем лучше спрятаться в лесу, чтобы, не дай Бог, никого не встретить.

Эйприл знала, что мужчины по очереди несут вахту снаружи, следуя указаниям Рэнса. Вот и сейчас один из них наверняка спит на крыльце, причем спит крепко, даже храпит. В этом Эйприл ни чуточки не сомневалась: как только уехал хозяин, оба - и Хинтон, и Мюльхерн - каждый день напивались вдрызг. Потом они проваливались в глубокий сон и просыпались, только когда солнце уже било им в глаза.

Прошла целая неделя с тех пор, как Рэнс со своими ребятами уехал в Джорджию продавать лошадей. Как хотелось убежать на следующий же день! Но она заставила себя не торопиться: надо было как следует изучить дорогу, по которой ей предстояло двигаться в темноте.

И снова этот звериный крик! Наверное, рысь. Здесь их полно. Вообще-то Эйприл не боялась рысей: как объяснил ей Эдвард, они страшны лишь по ночам, когда, подобно всем животным, ведущим ночной образ жизни, нападают на кур и другую мелкую живность. Но если рысь разозлить или загнать в угол, то она может стать очень опасной.

В ту последнюю ночь Рэнс снова заставил ее трепетать от страсти, и теперь Эйприл знала, что никогда этого не забудет. Если бы он был другим человеком, если бы они встретились при других обстоятельствах, возможно, между ними возникла бы настоящая любовь. А так это просто похоть, и больше ничего. Поэтому ей нужно поскорее забыть Рэнса Таггерта. Забыть, и все.

Глаза у Эйприл слипались - начинала сказываться бессонная ночь, - но она постаралась отогнать от себя дремоту. Осторожно выбравшись из постели, девушка подкралась к окну, выходившему на крыльцо. Молодой месяц светил достаточно ярко, так что Эйприл сумела рассмотреть, что сегодня на ступеньках спал Мюльхерн. Прекрасно! Он пьет больше, чем Хинтон, значит, спит крепко и ничего не услышит.

Интересно, сколько еще осталось до рассвета? Дрожащей рукой Эйприл рискнула зажечь спичку и поднесла ее к стене, на которой висели часы. Уже пять. Через полчаса она уйдет отсюда.

Эйприл снова села на кровать, прижав колени к подбородку. Рэнс жутко разозлится, когда, вернувшись, обнаружит, что она сбежала. Впрочем, что ей за дело до этого? Главное - вырваться из этого проклятого места. Не в силах усидеть на месте, Эйприл принялась лихорадочно мерить шагами комнату. Нет, ждать больше нет никаких сил! Еще секунду, и она сойдет с ума от нервного напряжения.

Эйприл присела на корточки и, пошарив под кроватью, извлекла оттуда какой-то узел. Это была одежда Рэнса, предусмотрительно принесенная ею. Во-первых, брюки. Правда, они были очень велики, но, может быть, в сарае ей посчастливится добыть какую-нибудь веревку, чтобы повязать вокруг талии. Затем плотная шерстяная рубашка и старое пальто. Напялив на себя одежду Рэнса, Эйприл скрутила длинные волосы в тугой пучок и спрятала под соломенную шляпу, которую тоже отыскала в сарае. Она надеялась, что в таком наряде сможет сойти за мужчину. Тут взгляд Эйприл упал на ее высокие остроносые ботинки. Да, в них будет неудобно ехать верхом. Но другого выхода нет: найти подходящие по размеру сапоги ей так и не удалось. Увы, свою одежду придется оставить - она будет только лишней обузой.

Пора! Медленно, очень осторожно, едва дыша, она повернула ручку, молясь, чтобы дверь не скрипнула. Слава Богу, обошлось! А затем так же медленно и осторожно на цыпочках вышла на крыльцо. Луна, свет которой пробивался сквозь сосны, позволила девушке без труда добраться до конюшни. На полпути она оглянулась. Мюльхерн все так же безмятежно храпел на крыльце. Отлично! Хинтон спит в бараке довольно далеко от хижины, которую даже не видно отсюда. Уж он-то и подавно ничего не услышит.

Эйприл осторожно открыла широкую дверь конюшни. Хорошо, что она заранее смазала петли жиром, - дверь даже не скрипнула. Внутри стояла кромешная тьма, так что приходилось двигаться по памяти. Кобыла стоит в третьем стойле слева. Седло висит справа, а сбруя - чуть повыше него.

На мгновение Эйприл охватила паника: одна из лошадей вдруг заржала и начала беспокойно бить копытами. Девушка прошептала несколько ласковых слов, и животное успокоилось. Лошади уже привыкли к Эйприл и не боялись ее. Недаром она провела в конюшне столько времени, стараясь запомнить каждую деталь. Теперь это ей здорово помогло.

Эйприл подошла к стойлу и, погладив кобылу по шее, зашептала ей что-то на ухо. Однако надо торопиться. Прежде всего седло. Тяжелое, неудобное… Эйприл молилась, чтобы подпруга легла правильно, иначе она потом вывалится из седла.

Наконец девушка вывела кобылу и направилась к лесу. Темнота была кромешной. Эйприл вдруг охватил страх, что она может заблудиться. От этой мысли даже мурашки забегали по спине. «Ну нет, - тут же сердито сказала она себе. - Дорогу я знаю. Надо идти вперед, и рано или поздно тропа выйдет, куда нужно». Сухие ветки и колючки цеплялись ей за брюки, но Эйприл упрямо продолжала свой путь. Ее ничто не остановит, ничто! Слишком долго она не была дома. Она вернется туда обязательно, вернется любой ценой…

«Дорога где-то совсем рядом», - убеждала себя Эйприл, стараясь не поддаваться панике. Кобыла вдруг громко фыркнула. Эйприл даже подскочила от неожиданности, несколько минут простояла на месте, внимательно прислушиваясь, и лишь затем двинулась дальше.

Радостный крик вырвался из груди Эйприл: при свете луны, вдруг выплывшей из-за облаков, наконец стала видна долгожданная тропинка. Девушка торопливо взобралась на кобылу и двинулась вперед. Пришпорив лошадь каблуками, Эйприл перевела ее на рысь, надеясь, что цокот копыт не слишком громко отдается в лесу. Вообще-то ей хотелось бежать, мчаться из этого леса, но она сдерживала себя: «Спокойнее, Эйприл, спокойнее».

И вдруг пронзительный крик разорвал ночную тишину леса. Казалось, что он доносится со всех сторон. Это была какая-то какофония звуков, и Эйприл находилась в самом ее центре. Кобыла тотчас встала на дыбы, отчаянно колотя воздух передними ногами. Что-то сдвинулось под Эйприл, - видимо, она все-таки плохо закрепила седло. Девушка выронила вожжи и крепко вцепилась в лошадиную гриву, пытаясь хоть как-то удержаться и не упасть под бешено бьющие о землю копыта. Но кобыла, вероятно, чем-то испуганная, гарцевала и брыкалась с такой силой, что вскоре пальцы Эйприл соскользнули с гривы, и она вылетела из седла.

Инстинкт подсказал ей, что нужно быстро отползти в сторону. Камни и острые ветки впивались в ее тело, царапали кожу. Одежда порвалась. Через минуту она увидела, как кобыла, оказавшись без седока, в панике мчится назад - к хижине.

Эйприл лежала на земле. Острая боль сдавила ей грудь. Было трудно дышать. Взглянув на высокие деревья, которые угрожающе обступили ее со всех сторон темной, мрачной стеной, она похолодела, не в силах даже крикнуть. Оттуда, с высоты, дьявольски мерцая желтыми глазами, на нее смотрела… рысь!

Крик животного снова разорвал ночную тишину.

Впрочем, ночь уже кончилась. Словно чья-то невидимая рука вдруг неслышно отодвинула ее темный полог, и бледный розовато-серый отблеск утра окрасил небо. В этом неверном свете Эйприл ясно видела на ветке зловещую кошку. Девушка понимала, что надо бежать, но не могла сдвинуться с места. Она боялась даже дышать, хотя свежий, прохладный воздух раннего утра был упоительно вкусен.

Рысь выгнула спину и оскалилась, показав блестящие жуткие зубы. Тоненькая струйка слюны свисала с ее желтых клыков. Рык, исходивший из глотки зверя, был хриплым и глубоким. Эйприл с ужасом наблюдала за тем, как дикая кошка легко и грациозно перескочила на ветку пониже. Пушистые лапы с острыми, как ножи, когтями двигались плавно, крадучись, пока рысь не застыла прямо над головой Эйприл.

Неужели Эйприл суждено окончить жизнь так нелепо и ужасно? Неужели она никогда не вернется домой, не увидит отца? Будет умирать здесь, как лесная птаха, пока эта подлая бестия не перекусит ей глотку… Эйприл охватило отчаяние. Спасения ждать неоткуда. Сейчас рысь прыгнет - и все будет кончено. Эйприл хотела обратиться к Богу, но, скованная страхом, не могла припомнить ни одной молитвы.

Как завороженная, она не сводила глаз с рыси. А та тем временем опустилась еще ниже и распласталась на широкой ветке. Глаза животного светились злобой в предвкушении добычи. Жертва никуда не денется, а пока можно немного помучить ее.

Время шло, а рысь лежала и облизывалась. Желтые зубы пятнистой кошки сверкали в неярком утреннем свете. Взошло солнце. Теперь Эйприл могла рассмотреть каждый волосок на теле своего врага.

И вдруг где-то вдалеке за ее спиной раздался цокот копыт. Рысь тоже услышала его, мгновенно ощетинилась, выгнула спину и снова издала леденящий душу крик. Прижав уши, она была готова в любую минуту прыгнуть на свою жертву. Ведь этот шум означает, что сейчас здесь появится чужак. А что, если он утащит добычу, которая по праву принадлежит ей? И рысь бросилась вниз. Эйприл закричала и, закрыв голову руками, перекатилась на живот. «Только бы недолго мучиться!» - взмолилась она про себя.

В этот момент грянул выстрел.

Пятнистая кошка с глухим стуком приземлилась рядом с Эйприл. Едва дыша, девушка подняла голову. Глаза зверя все еще были устремлены на нее, но смерть уже затуманила их. Из пасти лилась струйка крови, окрашивая пурпуром острые клыки. Дернувшись в последний раз, грозная рысь испустила дух.

- Эйприл, во имя всего святого, как ты здесь оказалась?

Она с трудом повернула голову - шея ныла после долгого неподвижного лежания на земле. Из ружья Мюльхерна вился дымок.

- С тобой все в порядке?

Он наклонился и помог Эйприл сесть.

- Кобыла меня разбудила. Промчалась как сумасшедшая по двору… И хорошо сделала, что разбудила! - подумав, добавил Мюльхерн, с беспокойством оглядывая, нет ли на Эйприл следов крови. - Я как увидел, что седло и уздечка на ней болтаются, так сразу понял, что-то случилось. Схватил ружье, а тут эта проклятая кошка как закричит! Я этот звук из тысячи узнаю: значит, нашла добычу… - Он посмотрел на Эйприл с упреком: - А ты ведь хотела убежать, да? Да как ловко все придумала! Вы только посмотрите на эту хитрюгу! Ты ведь запросто могла сейчас отдать концы… А теперь слушай, что я тебе скажу. Хозяин наказал запереть тебя в доме до его возвращения, если ты выкинешь какую-нибудь глупость. И клянусь Богом, я так и сделаю!…

Он перевел взгляд на мертвую рысь и залюбовался ею.

- А хороша, правда? Да и выстрел, надо признаться, был неплох, - добавил он с гордостью. - Я еще ни разу не стрелял с такого далекого расстояния, да еще верхом на лошади. Хозяин будет гордиться мной, когда узнает…

Мюльхерн повернулся к ней спиной. «Теперь или никогда!» - решила Эйприл. Вскочив на ноги, она выхватила у охотника из рук ружье и что есть силы обрушила ствол ему на голову. Издав глухой стон, Мюльхерн как подкошенный повалился на землю.

Эйприл даже не остановилась полюбопытствовать, не убила ли она своего незадачливого стража. В данный момент есть дела поважнее. С минуты на минуту сюда может примчаться Хинтон. Наверняка он тоже слышал выстрел. Схватив вожжи, девушка вскочила на гладкую спину лошади. Седла на кобыле не было. Ну и ладно! Она еще никогда не ездила без седла, а более удачного случая научиться может и не представиться.

Хлестнув кобылу и пришпорив ее каблуками, Эйприл крепко натянула вожжи. Чтобы сохранить равновесие, ей пришлось податься вперед и низко пригнуться к шее лошади. Та мгновенно пошла галопом.

Солнце уже встало и залило лес радостным светом. «Теперь все зависит только от меня самой», - решила Эйприл. Минут через двадцать она достигла основной дороги, быстро пересекла ее и снова углубилась в лес. «Надо дать лошади немного отдохнуть. Вряд ли Хинтон кинулся за мной в погоню, - рассуждала Эйприл. - Если Мюльхерн жив, то напарнику придется изрядно потрудиться, чтобы привести его в чувство».

Примерно через полчаса Эйприл снова выехала на главную дорогу, ведущую в Силакогу. Она наверняка прибудет туда еще утром, а к вечеру, если ей повезет, будет уже на полпути к Монтгомери. Проведет где-нибудь ночь, а утром со свежими силами снова двинется в путь.

Сестрицу Ванессу ждет сюрприз, да еще какой!

В желудке заурчало, но у Эйприл не было денег, чтобы купить еду. Собралась, называется! Она отругала себя за эту непростительную глупость. Как можно было пускаться в такое путешествие и не взять с собой ни кусочка хлеба? При мысли о кукурузных лепешках, которые она вчера вечером жарила на ужин, Эйприл замутило от голода. А ведь на столе их оставалась целая корзинка. И что ей стоило захватить хотя бы одну?

И только тут Эйприл поняла, что без денег не сможет послать телеграмму дяде Джеймсу. Но она не теряла надежды, решив, что как-нибудь выкрутится.

Лысоватый человечек с солидным брюшком недоверчиво уставился на Эйприл из-за деревянной конторки.

- Вы, должно быть, шутите, милая девушка, - сказал он, не вынимая изо рта табачную жвачку. - Вы что, думаете, у меня здесь кредитный банк?

Эйприл опустила глаза. Щеки ее горели от смущения.

- Простите… - пролепетала она и заставила себя снова посмотреть на почтового служащего. - Дело в том, что мне крайне необходимо послать это сообщение, а денег у меня нет.

Мужчина передвинул жвачку за другую щеку, склонил голову к плечу и улыбнулся:

- Леди, я очень вам сочувствую, но ведь я здесь - только служащий. Если бы я был владельцем телеграфа, тогда другое дело. Не могу же я платить из собственного кармана за все телеграммы, которые отправляю! Таких денег у меня нет…

«Если не отправлю телеграмму дяде Джеймсу, - в отчаянии подумала Эйприл, - значит, я буду вынуждена одна разбираться и с Ванессой, и с Зиком, и с Уитом. Конечно, можно пойти к шерифу и все ему рассказать. Но где гарантия, что шериф поможет? А вдруг скажет, что Ванесса - дочь моего отца и имеет полное право жить в его доме. А то и вовсе не станет меня слушать…»

Ладони Эйприл стали холодными и влажными. Дрожащими пальцами она коснулась маленького золотого медальона, которым чрезвычайно дорожила, поскольку когда-то он принадлежал ее матери. Отец говорил, что медальон сделан из чистого золота и стоит очень дорого. Но девушка ни разу не задумывалась над его денежной ценностью… ни разу до сегодняшнего дня. Торопливо отстегнув медальон, Эйприл протянула его мужчине за конторкой.

- Вы можете взять это в залог? Я обязательно заплачу вам, как только достану деньги. А до тех пор вы можете держать эту вещь у себя.

Служащий протянул пухлую ладонь, и Эйприл опустила в нее медальон. Пока толстячок вертел его, внимательно рассматривая, она торопливо продолжала:

- Медальон принадлежал моей матери, и я очень им дорожу. Вы понимаете, что отдать его насовсем я не могу. Все, о чем я прошу, - предоставить мне несколько дней, в крайнем случае неделю.

- Ну ладно, - скучным голосом произнес лысый и опустил медальон в карман своего засаленного шелкового жилета. - Диктуйте! И скажите, кому я должен это отправить.

- Джеймсу Дженнингсу в город Хаттисберг, штат Миссисипи. - Эйприл вцепилась в край конторки и смотрела, как мужчина старательно выцарапывает буквы. - Текст такой: «Приезжай немедленно. Папа болен. Дела плохи. Ты мне очень нужен. С любовью, Эйприл».

В конце фразы голос девушки дрогнул, но служащий не обратил на это никакого внимания. Все так же равнодушно глядя на Эйприл, он сказал:

- Хорошо. Даю вам неделю. Если вы не появитесь здесь с деньгами, медальон мой. Понятно?

- Да-да, конечно! Но вы можете не беспокоиться - я обязательно приду за ним.

Она направилась к двери и вдруг услышала, как мужчина хмыкнул у нее за спиной:

- Да меня как раз больше беспокоит то, что вы придете, леди! Медальон-то больно дорогой. Я бы с удовольствием оставил его себе…

- И не надейтесь. Я приду за ним, - твердо повторила девушка.

Очутившись на улице, Эйприл снова почувствовала приступ голода. Из ресторана, расположенного рядом с почтой, доносился такой соблазнительный запах жареного бекона, что ей чуть не стало дурно. Но поскольку денег не было, она решила сразу отправиться в путь.

Хорошо, хоть кобыла тем временем вдоволь напилась из деревянной колоды, что была рядом с почтой. Эйприл взобралась ей на спину и заторопилась из города.

Время от времени Эйприл с беспокойством оглядывалась - не преследует ли ее Хинтон или Мюльхерн. Но каждый раз видела позади себя лишь пустынную пыльную дорогу и вздыхала с облегчением.

Вскоре стало ясно, что она просчиталась: до Монтгомери оказалось не так уж близко. Кобыла брела неспешным шагом, и Эйприл не понукала ее, так как не знала, насколько вынослива эта неказистая коренастая кобылка. Кроме того, ей ведь нужно дать сена, или овса, или еще чего-нибудь. Да и самой не мешало бы поесть…

Дорога поворачивала вправо. Сразу за поворотом перед Эйприл предстало зрелище, на которое она меньше всего рассчитывала. Девушка так удивилась, что невольно натянула вожжи, и кобыла рывком остановилась. Впереди была церковь, а вокруг - множество людей. На кострах жарились поросята и куры. По всей вероятности, это был пикник. Запахи, носившиеся в воздухе, заставили Эйприл спешиться. Нет, больше терпеть голод она не в силах! Пока девушка привязывала кобылу к дереву, несколько человек с любопытством посмотрели на нее.

Отряхнув брюки, она застыла в нерешительности. Эйприл понимала, что являет собой жалкое зрелище. И как унизительно просить милостыню! Но навстречу ей уже спешил какой-то мужчина с чрезвычайно добрым лицом. «Наверное, священник», - подумала Эйприл, чувствуя, что очень волнуется.

- Благословен будь, брат мой, и добро пожаловать в баптистскую церковь Шейди-Гроув…

В этот момент Эйприл сняла шляпу, и каскад роскошных волос заструился у нее по плечам и спине. Священник запнулся, но тут же улыбнулся:

- Извините, сестра.

- Ничего страшного. - Эйприл нервно облизнула губы. - Видите ли, отец, мне еще ни разу в жизни не приходилось просить милостыню… Дело в том, что я возвращаюсь домой и со вчерашнего дня ничего не ела. А здесь такие запахи…

- Я понимаю.

Улыбка пастора стала еще шире и благодушнее. Он протянул руку, и Эйприл грациозно оперлась на нее, будто собиралась войти в бальную залу.

- Пойдемте со мной. Моя паства всегда готова открыть свои сердца - и корзинки с едой - для любого Божьего создания. Пойдемте же!

Остальные участники пикника оказались столь же дружелюбны, как и их пастырь, и хотя порой Эйприл ловила на себе любопытные взгляды, вопросов никто не задавал. Ее наделили внушительной порцией жареной свинины, сладким картофелем, вареными кукурузными початками, фасолью и горячими бисквитами, истекавшими маслом. И хотя воздушный яблочный пирог с хрустящей корочкой, поданный ей на блюде, выглядел весьма аппетитно, Эйприл от него отказалась.

- Тогда возьмите с собой корзинку, - предложила, улыбаясь, какая-то женщина с добрым лицом. - Вы еще не раз проголодаетесь, пока доберетесь до родных мест.

Эйприл пыталась протестовать, но добрые люди из Шейди-Гроув и слышать не хотели об отказе. Они позаботились даже о кобыле, пустив ее пастись на сочный луг. Эйприл покидала гостеприимный приход, унося с собой внушительную корзину с провизией.

- Не знаю, как вас благодарить, - смущенно пролепетала девушка, и слезы выступили у нее на глазах.

- А вы помогите такому же страннику. Это и будет наилучшей благодарностью, - посоветовал пастор и улыбнулся: - Таким образом, цепочка добрых дел во славу Божью не прервется!

- И помолитесь за наших солдат, - попросила женщина, собиравшая корзинку для Эйприл. - Пусть они победят этих янки и спасут нашу родину!

Эйприл пообещала, что непременно так и сделает, и вскочила на лошадь. Еще никогда в жизни она не испытывала такой благодарности, и к кому? К людям совершенно незнакомым.

Уже в сумерках Эйприл подъехала к заброшенному амбару. Он стоял чуть поодаль от дороги в окружении густых кустов и вьющегося виноградника. Дверь криво висела на ржавых петлях и была похожа на перекошенный от смеха рот. Эйприл боязливо заглянула внутрь и тут же отскочила, успев заметить, как что-то невидимое беззвучно скользнуло в темноте. Пожалуй, лучше твердая голая земля в качестве ночного ложа, чем эта таинственная, полная опасностей темнота.

Отдохнув несколько часов, Эйприл снова двинулась в путь, хотя чувствовала себя очень усталой. Все тело ломило после долгого дня, проведенного верхом на лошади.

Ближе к вечеру она заметила, что окружающий пейзаж становится знакомым. Значит, уже недалеко до дома. Эйприл решила ехать помедленнее - ей не хотелось появляться в Пайнхерсте до темноты. Да и кобылке надо дать отдохнуть.

Над землей уже сгустились вечерние сумерки, когда Эйприл добралась до ручья, который струился в роще совсем рядом с ее домом. Девушка спряталась в кустарнике и стала наблюдать за тем, что происходит в поместье.

По всей видимости, дневные труды были окончены. Над домиками, в которых жили рабы, струился дымок. Работники уже вернулись с полей и готовили себе ужин.

Эйприл подождала, пока наступит полная темнота, и лишь затем подкралась к дому. Она хотела разобраться в обстановке как можно лучше, а потом найти укромное местечко и спрятаться там до приезда дяди Джеймса. Может быть, ее приютят родственники Олтона. Когда они узнают всю правду, то вряд ли откажут ей в крове. Вообще-то самым разумным было бы отправиться к ним немедленно, но Эйприл - так тревожилась за отца…

Теперь от парадного входа ее отделял лишь цветущий зеленый газон. Все выглядело очень спокойно. Даже слишком спокойно. Свет горел лишь в комнате отца и в его кабинете. Остальные окна были темными.

Глубоко вздохнув, Эйприл бросилась через газон к дому. Добежав до стены, она присела на корточки и прислушалась. Из дома не доносилось ни звука. «Я только одним глазком посмотрю, все ли в порядке с отцом, и сразу уйду отсюда, - убеждала себя Эйприл. - Разумнее всего спрятаться у Мозли. Но прежде я просто обязана выяснить, что с отцом!»

Очень осторожно, почти крадучись, девушка поднялась по широким мраморным ступеням и очутилась на крыльце. Прижавшись к стене, она еле заметными шажками начала продвигаться вперед, пока не оказалась у окна гостиной. Заглянув внутрь, Эйприл похолодела: за дубовым столом отца сидела Ванесса, перед ней были разложены какие-то бумаги.

Ванесса явно чувствовала себя здесь хозяйкой. Эйприл с удивлением отметила, что сестра одета в роскошное вечернее платье лилового цвета, рукава и воротник которого были оторочены изящным розовым кружевом. Вообще-то Ванесса не жаловала всякие рюши и оборочки, предпочитая - в тех случаях, когда ее заставляли надеть платье, - самые простые фасоны. Лучше всего она себя чувствовала в бриджах и рубашке.

Но настоящий шок Эйприл испытала, когда увидела напротив сестры… Зика Хартли! Водрузив ноги в сапогах на край стола, он попыхивал длинной сигарой. В руках негодяй держал стакан бренди. «Похоже, он тоже чувствует себя здесь как дома!» - с гневом подумала Эйприл.

Их разговора она не могла расслышать, а увидела вполне достаточно. Теперь надо поскорее выяснить, что с отцом. Эйприл спустилась с крыльца и подкралась к задней двери, моля Бога лишь об одном: чтобы ее никто не заметил. Вот только заглянет в окно отцовской комнаты и тут же отправится к Мозли.

Эйприл стала на цыпочках подниматься по ступенькам. Было так темно, что приходилось двигаться по памяти. Когда она достигла второго этажа, в нос ударил неприятный запах затхлости. Интересно, сколько слуг сбежало из дома? Наверное, много. Ванесса всегда была очень груба с неграми.

Тоненький лучик света пробивался в щелочку между дверью и полом. Трясущимися пальцами Эйприл взялась за ручку и слегка повернула ее. Дверь немного приотворилась. Отец лежал на кровати. Глаза его были закрыты. Грудь мерно вздымалась и опускалась - должно быть, спал. Кажется, с ним все в порядке.

Но тут Эйприл внимательнее рассмотрела лицо Картера Дженнингса, и слезы бессильной ярости выступили у нее на глазах. Чувствовалось, что даже сейчас, во сне, этот человек страдает.

Потрясенная увиденным, Эйприл не сразу поняла, что сжимает стеклянную ручку с такой силой, что рискует раздавить ее. Она обязана помочь отцу. Обязана! Этот человек, превратившийся в собственную тень, не заслужил такого обращения, какие бы грехи он ни совершил в прошлом.

- Привет, Эйприл!

Эйприл замерла, затем медленно обернулась. Внезапно холл озарился тусклым желтым светом.

На лице Ванессы торжествовала зловещая улыбка. Ее синие глаза мерцали в свете фонаря, который держал Зик Хартли. Он не улыбался.

- Добро пожаловать домой, драгоценная сестрица! - подчеркнуто вежливо произнесла Ванесса.

Эйприл в страхе огляделась по сторонам. Куда бежать? Да и можно ли убежать от них? Но нельзя же сдаваться без боя!

Зик передал фонарь Ванессе, а сам сделал шаг вперед и прошипел сквозь стиснутые зубы:

- Нам есть о чем с тобой потолковать, девочка!

Эйприл поняла, что снова погружается в тот кошмар, которым после того злополучного бала стала ее жизнь…

Глава 12

Эйприл яростно отбивалась, но Зик, заломив ей руку за спину, поволок по лестнице. Вскоре они очутились в кабинете. Ванесса сидела за письменным столом отца и молча наблюдала за тем, как Зик грубо швырнул Эйприл на стул и сунул под нос стакан бренди. Девушке стоило больших усилий не выплеснуть его в нагло улыбающуюся физиономию сестры.

- Какой сюрприз! - Ванесса скрестила руки на груди. - Когда Уит доложил, что видел, как ты крадешься к дому, я решила ничего не предпринимать, а просто сидеть и ждать. Хотелось выяснить, что у тебя на уме. - Она бросила осуждающий взгляд на Зика. - Надеюсь, кто-нибудь наконец объяснит мне, как ты здесь очутилась? Я-то считала, что из монастыря тебе не вырваться!

- А разве Зик не сказал тебе, что вместо того чтобы отвезти меня в монастырь, он проиграл меня на скачках Рэнсу Таггерту? - В голосе Эйприл звенел гнев. - Все это время я была пленницей этого дикаря в его логове у горы Чеаха!

Ванесса удивленно подняла брови, но через секунду согнулась в приступе дикого хохота.

- Да неужели? Тогда ты вряд ли жалеешь, что не попала в монастырь! Зная Рэнса - а кому его и знать, как не мне? - я уверена, что с ним тебе было гораздо интереснее, чем с монашками! Надеюсь, ты получила удовлетворение от его общества?

- Я не желаю говорить об этом! - Эйприл поднялась со стула, но Зик грубо швырнул ее обратно. - Не смей меня трогать, ублюдок! - крикнула девушка.

- Ну-ну, не будь такой чувствительной, Эйприл! Как видишь, я здесь полная хозяйка и не позволю тебе вмешиваться в мои дела.

- Я не уйду отсюда!

Ванесса и Зик обменялись быстрыми взглядами и уже вдвоем разразились оглушительным хохотом. Эйприл молча наблюдала за ними.

- Но у тебя нет выбора, - отсмеявшись, проговорила Ванесса. - Жаль, что отец сейчас спит. Тебе надо посмотреть на папочку, когда он бодрствует. Тогда ты убедишься, как он беспомощен и покорен. Отец не может сам встать с постели, и Бьюфорду приходится поднимать его и сажать в кресло. Он даже не может есть сам - его надо кормить с ложки!

- У него был еще один удар? - с тревогой спросила Эйприл, подаваясь вперед и вцепившись в спинку стула. - Что ты с ним сделала, Ванесса?

- Увидев меня, он, естественно, пожелал узнать, как я здесь оказалась. Пришлось сказать отцу, что он тебя изнасиловал, и ты, не вынеся такого унижения и позора, сбежала из дома. Услышав это, отец закричал, а затем потерял сознание. Наверное, как ты говоришь, у него действительно был удар или что-нибудь в этом роде…

- Ах ты, бессердечная дрянь!

Эйприл вскочила так стремительно, что Зик не успел удержать ее, и выплеснула Ванессе в лицо бренди. Опомнившийся Зик подскочил к девушке и нанес такой удар, что она покатилась по полу. Затем он поднял Эйприл и снова бросил ее на стул.

- Вы за это заплатите - оба! - не помня себя, закричала она. - Как вы могли так поступить?

- Заткнись! - Глаза Ванессы грозно сверкнули, она с такой силой вцепилась в стол, что побелели костяшки пальцев. - Пайнхерст теперь мой! Конечно, война осложнила ситуацию, но я уверена, что в один прекрасный день это поместье снова станет лучшим в округе. И я не намерена выпускать его из рук!

- Да оглянись вокруг, Ванесса! Все приходит в упадок. Неужели ты всерьез полагаешь, что сумеешь возродить Пайнхерст? Почему бы тебе не уйти и не дать мне возможность позаботиться о папе? В своем теперешнем состоянии он долго не протянет. Зачем ты продолжаешь его мучить?

- А разве он не мучил меня все эти годы, когда обвинял в смерти нашей матери? Старый осел! - Ванесса была вне себя от ярости и не скрывала этого. - Разве ты не понимаешь, что я хочу отомстить вам обоим? Наконец-то ты у меня в руках, драгоценная сестрица, и никто и ничто меня не остановит! Когда наши добрые соседи узнали, что сделал с тобой отец, они все в один голос похвалили меня за то, что я вернулась домой ухаживать за ним. По их мнению, мистер Дженнингс совершенно сошел с ума. А меня они превозносят за то, что я, как истинная христианка, простила его - ведь в свое время отец выгнал меня из дома!… - Она перевела дух, подошла поближе и доверительно сообщила Эйприл: - А насчет нашего полного разорения ты не права. Рабы уже обработали поля для весеннего посева. В этом году я рассчитываю на хороший урожай хлопка. А даже если он почему-либо не уродится, мы сумеем продержаться до весны. Ведь я продала всех папочкиных лошадей, и очень выгодно продала!

Ванесса подалась вперед и в упор посмотрела на Эйприл, но та выдержала ее полный ненависти взгляд.

- Так что распростись со своими надеждами, драгоценная сестрица! Я буду бороться, и победа будет за мной. А чем скорее умрет отец, тем лучше. Он - только помеха на моем пути… как и ты. Ну с тобой-то я быстро справлюсь!

Эйприл поняла, что единственный человек, на которого она может надеяться, это дядя Джеймс. Но его приезда надо ждать по крайней мере несколько дней. Эйприл снова охватило отчаяние, но она старалась не показывать этого. Надо выиграть время. Время - ее единственное оружие.

- И когда ты собираешься отослать меня в монастырь? Я очень устала и хотела бы отдохнуть, - тихо проговорила Эйприл.

Ванесса кивнула и, подойдя к двери, быстро дернула за шнурок колокольчика.

- Не думай, Эйприл, что я совсем уж бессердечная. Я велю накормить тебя, прежде чем ты уедешь, и потом…

Речь Ванессы была прервана появлением Поузи. Увидев Эйприл, старая негритянка всплеснула руками, вскрикнула и кинулась к своей любимице. Зик преградил служанке дорогу и помешал им обняться. При этом бандит локтем ударил Поузи в грудь. Та пошатнулась и застонала. Увидев это, Эйприл бросилась на Зика, гневно крича, кусаясь и царапаясь.

- Ну, с меня хватит, - пробурчал бандит, давая ей пощечину, потом еще одну и уже занес было для удара мощный кулак, но Ванесса успела остановить его.

- Оставь ее, Зик. Я уже устала от этого бесконечного скандала. - И, обернувшись к Поузи, добавила: - А ты знай свое место! Перед тобой отнюдь не счастливое возвращение блудной дочери. Пойди на кухню и дай своей бывшей хозяйке чего-нибудь поесть. Да поторопись!

Старенькая Поузи, сдерживая рыдания, выбежала из комнаты.

Эйприл прижала ладони к горящим от боли и стыда щекам. Сдерживая слезы, она пообещала:

- Вы мне заплатите за это - оба! Придет время, и я доберусь до вас…

Они снова расхохотались.

- Позволь мне поговорить с твоей сестрицей, - отсмеявшись, обратился к Ванессе Зик. - Дай мне ее только на одну ночь, и я гарантирую, что к утру она будет как шелковая…

- Ты, кажется, забываешься, Зик! - Ванесса резко вздернула голову и в ярости уставилась на него. - Ты спишь со мной, а не с моей сестрой! Только посмей дотронуться до нее, и я перережу тебе глотку!

Зик побледнел поняв, что она не шутит.

- Детка, да я только хотел сказать, что выбью из нее дурь, вот и все! Ты ведь знаешь, что я не имел в виду ничего другого. - Он нервно рассмеялся. - Черт побери, да с тех пор как мы занимаемся этим с тобой, я ни на одну женщину даже не взглянул!

Эйприл с отвращением отвернулась. Ее мутило при мысли о том, что Ванесса может спать с таким мерзким субъектом. Ванесса, кажется, догадалась, о чем думает ее сестра.

- Что нос воротишь? Нечего задаваться! Ты вообразила, что можешь судить меня? Если Рэнс Таггерт действительно выиграл тебя на пари, значит, он относился к тебе как к своей собственности. А в таком случае ты наверняка вернулась домой не девственницей… если, разумеется, была ею, до того как сбежала!

Она взглянула на Зика, и тот угодливо улыбнулся.

Время. Эйприл напомнила себе, что должна любым способом выиграть время, до того как приедет дядя Джеймс.

- Ты позволишь мне отдохнуть хотя бы несколько дней? Я плохо себя чувствую. Мне пришлось столько вынести за время путешествия…

И она приложила руку ко лбу, делая вид, что сейчас упадет в обморок.

- Я хочу, чтобы ты убралась отсюда как можно скорее, пока никто тебя не видел. Зик, отведи пленницу наверх, в ее комнату, и запри там. Оставайся у двери и сторожи всю ночь. А Уит пусть будет на страже внизу, а то как бы она не вздумала вылезти через балкон!

Зик направился было к Эйприл, но она вытянула руки, не позволяя ему приблизиться.

- Ванесса, ты опять оставляешь меня наедине с этим… чудовищем? А ты знаешь, что он уже пытался меня изнасиловать? Если бы Уит не остановил его…

- Да она все врет! - попытался оправдаться Зик, заискивающе глядя на Ванессу. - Знает, что у нас с тобой любовь, вот и хочет нас рассорить… Не верь ей! Неужели ты думаешь, что мне нужна такая холодная рыба, как она, если у меня есть ты?

- Думаю, что нужна, - холодно проговорила Ванесса. - Ведь ты готов залезть на любую бабу, Зик, и мы оба знаем это!

Она снова пристально посмотрела на Эйприл.

- К утру я решу, что делать с тобой. Но на этот раз можешь быть уверена, что вернуться домой тебе не удастся! Уведи ее отсюда, Зик! И не вздумай разбудить папу, Эйприл! Он ничем тебе не поможет. Ты только расстроишь его…

Эйприл отчаянно сопротивлялась, но Зик снова больно заломил ей руку за спину и поволок по ступенькам.

Затащив Эйприл в комнату, он грубо швырнул ее на кровать.

- А теперь слушай меня! - яростным шепотом произнес он, возвышаясь над ней, как гора. - Уж на этот раз я добьюсь своего, и никто меня не остановит! Натешусь с тобой вдоволь… Ты мне дорого заплатишь за то, что воротила от меня нос!

- Мерзкий ублюдок! Если моя сестрица находит тебя привлекательным, то только потому, что ей всегда нравился конский навоз!

Зик в ярости уже занес руку для удара, и Эйприл в испуге отпрянула, но он вдруг передумал и, злорадно ухмыльнувшись, сказал:

- Нет, бить я тебя не стану. Твоя сестра увидит синяки и разозлится. Но дай срок, и я поквитаюсь с тобой, злючка! Уж это пари я выиграю… И не забудь - я всю ночь буду у твоей двери. Так что не вздумай отколоть какой-нибудь номер!

Бандит наконец ушел, Эйприл вздохнула с облечением. Как только дверь закрылась, комната погрузилась в кромешную темноту. Эйприл пошарила рукой на туалетном столике, нашла серные спички и зажгла керосиновую лампу. Оглядев комнату при этом неярком свете, девушка решила, что здесь мало что изменилось. Правда, флакончики с духами исчезли, но это ее не удивило. Ванесса всегда была против того, чтобы отец выписывал для сестры дорогие духи из Парижа. Она пробовала делиться с Ванессой, но та в ярости разбивала флаконы о стену, и вскоре Эйприл оставила эти попытки.

Подойдя к шифоньеру, Эйприл открыла ящики. Некоторые ее ночные рубашки - самые красивые - исчезли. Не хватало и изящных кружевных сорочек. Заглянув в гардероб, девушка недосчиталась нескольких дорогих платьев, недавно подаренных ей отцом. В шкатулку с драгоценностями и смотреть не стоило: наверняка Ванесса стянула все самое ценное. При этом Эйприл с грустью вспомнила о золотом медальоне, оставленном в качестве залога силакогскому телеграфисту.

В замке щелкнул ключ. Эйприл обернулась, думая, что это Зик. Но вместо него на пороге показалась… Менди! Понурив голову, девочка с трудом удерживала поднос в дрожащих руках. При виде маленькой предательницы Эйприл охватил гнев.

- А ты что здесь делаешь? - с горечью спросила она. - Вот уж кого я меньше всего хотела бы увидеть!

- Понимаю, мэм, - пробормотала Менди, опуская поднос на кровать. - Я знаю, что вы теперь меня ненавидите, и не обижаюсь. Я не хотела сюда идти, но мисс Ванесса, она приказала…

- Ну и уходи поскорее! - Эйприл старалась говорить спокойно, хотя в глубине души была готова накричать на маленькую негритянку или даже ударить ее. - Я не желаю тебя видеть!

- Да, мэм. Простите меня. - Со слезами на глазах Менди направилась к двери. - Мне очень стыдно, мисс Эйприл! И я нисколько не обижаюсь на вас за то, что вы меня ненавидите… Ну вот нисколечко!…

- Подожди-ка! - внезапно окликнула девочку Эйприл. - Подойди сюда.

Сев на кровать, она сдернула льняную салфетку с подноса. При виде холодного жареного цыпленка и сладкого картофеля Эйприл почувствовала, что очень проголодалась. На подносе стояла также чашка с горячим травяным чаем, а рядом лежал солидный кусок пирога с инжиром. Эйприл тут же вцепилась зубами в цыпленка. При этом она не сводила глаз с Менди, которая покорно стояла рядом и нервно комкала в руках свой белый накрахмаленный фартук.

- Не знаю, что это на меня тогда нашло, - с грустью прошептала девочка. - Просто не знаю… Мисс Ванесса сказала, что только хочет помочь вашему отцу. Мне стало ее так жалко - ведь ее жестоко избили и выгнали из дома, совсем одну! Но потом все пошло не так, как она обещала…

- А как, Менди?

Девочка смущенно кашлянула, а потом начала свой грустный рассказ:

- Мисс Ванесса так дурно со всеми обращалась! Вы ведь помните Лолли, мисс Эйприл? Ну так вот, она так избила ее, что та скинула ребеночка, а потом убежала и утонула в речке. Правда, кое-кто говорит, что она сама себя убила…

Менди закрыла лицо руками и, уже не стесняясь, начала громко всхлипывать.

- Замолчи! - остановила ее Эйприл. - А не то сюда явится Зик и прогонит тебя…

- Мне так стыдно, - снова и снова повторяла Менди сквозь рыдания. - Ах, если бы я могла что-то изменить…

У Эйприл мелькнула надежда.

- Ты поможешь мне бежать?

- Нет, это невозможно! Они ведь следят за вами, - покачала головой девочка. - Если я попытаюсь помочь вам, меня убьют. Все что угодно, мисс Эйприл, только не это! Пожалуйста, не просите меня…

- Ну хорошо, - со вздохом произнесла девушка. - Скажи мне хотя бы, как воспринял Олтон ту записку? Ведь он думал, что это я ее прислала…

Менди смущенно уставилась в пол.

- Не знаю, мисс Эйприл. Я просто отдала ему бумагу и убежала. И больше ничего об этом не слышала… Мисс Ванесса не разрешала никому отлучаться из поместья и не разрешала говорить ни с кем, кто приходил сюда. Да, правду сказать, никто и не приходил… Мы только делали свою работу и старались по возможности не попадаться ей на глаза. - Менди снова всхлипнула. - Злая она, очень злая!

Эйприл вдруг захотелось рассказать Менди о том, что телеграмма дяде Джеймсу уже отправлена, но она понимала, что девочке доверять нельзя.

- Менди, на этот раз нет никакой надежды на то, что мне удастся убежать, - сказала она наконец. - Но если кто-нибудь станет разыскивать меня - кто угодно! - могу я попросить тебя хотя бы попытаться выяснить, куда меня увезут, и сообщить тому, кто будет об этом спрашивать? Можешь ты сделать для меня хотя бы это?

- Да, мэм, я постараюсь. - Менди энергично кивнула курчавой головой. - Я сделаю все, чтобы выполнить вашу просьбу. Обещаю!

Пока Эйприл доедала свой ужин, Менди шепотом рассказывала ей о том, что происходит в Пайнхерсте. Вдруг дверь открылась, и на пороге появился Зик.

- Ну-ка, черномазая, забирай свой поднос и убирайся! Тебя прислали сюда не для того, чтобы ты распускала сплетни.

Взглянув на поднос и убедившись в том, что Эйприл закончила есть, девочка подхватила его и поспешила выйти из комнаты, не смея поднять глаза на Зика.

Когда они остались вдвоем, Зик оглядел Эйприл с головы до ног. Казалось, что он раздевает ее взглядом. Девушка молча и с вызовом смотрела на него. Наконец, скривив губы в наглой усмешке, негодяй зловеще прошептал:

- И как это тебе удалось сбежать от Таггерта, интересно знать?

Эйприл не ответила. Он подошел ближе.

- Ну-ка, выкладывай! Он был хорош в постели? То есть я хочу сказать - было ли тебе с ним хорошо? Металась ли ты по кровати, стонала ли от удовольствия? Или он просто наваливался на тебя, получал свое, и ему было наплевать, хорошо ли тебе с ним?

- Ты просто омерзителен! - вырвалось у Эйприл.

- Должно быть, ты пришлась ему не по вкусу, - продолжал Зик. - Иначе хозяин ни за что бы не отпустил тебя… Небось ты еще ничего в этом не смыслишь. С тобой надо сто раз трахнуться, чтобы ты наконец научилась ублажать мужика! А Таггерт, наверное, этого не умеет! Наверное, он только и знает, как объезжать коней, а вот что делать, когда под тобой не лошадь, а баба, ему невдомек! Наверное…

У Эйприл больше не было сил сдерживаться.

- Наверное, у тебя только грязные мысли и грязный язык в придачу! Если я сейчас закричу, сюда явится Ванесса, а уж она-то заставит тебя замолчать! Сомневаюсь, что сестра будет в восторге, когда узнает, что ее любовник крутит шуры-муры с пленницей.

- Заткнись! - прошипел Зик, понижая голос.

Он невольно бросил взгляд через плечо, как будто и в самом деле боялся увидеть на пороге Ванессу. Лицо его исказила отвратительная гримаса.

- Об одном я только жалею - что мне не удалось вдоволь потешиться с тобой, прежде чем отдать Таггерту! Ну ничего, придет и мой черед. Вот увидишь!

Зик наконец ушел. Эйприл вздохнула с облегчением, услышав, как щелкнул замок. Она нашла ночную рубашку и переоделась, задула лампу и свернулась клубочком под теплым одеялом.

Без посторонней помощи, без дяди Джеймса она не в силах помочь отцу. Только вырвалась из плена, еще ничего не добилась, лишь снова навлекла на себя беду.

«А может, было бы лучше, - уже засыпая, вдруг подумала Эйприл, - остаться с тем, чей вкус поцелуя напоминает теплое сладкое вино?…»

Глава 13

Яркое солнце ударило в лицо Эйприл. Она села в постели, стараясь отогнать сон, и сразу увидела Ванессу, злорадно улыбающуюся у раздвинутых штор.

- Ну, драгоценная сестрица, уж не собираешься ли ты спать целый день? - усмехнулась она. - Впереди много дел… Но прежде всего скажи мне: хорошо ли ты провела ночь?

- Прекрати, Ванесса! Твои фальшивые речи меня не обманут.

Эйприл опустила ноги на мягкий индийский коврик, лежавший у кровати. Потянулась к стулу за халатом и набросила его себе на плечи.

- Скажи, как ты намерена поступить со мной, и давай покончим с этим!

- Не тебе указывать, что мне делать. Дни, когда ты была полной хозяйкой поместья, безвозвратно канули в прошлое. Теперь я здесь главная! Не забывай об этом…

Эйприл заметила, что сестра и сегодня одета весьма элегантно. На ней было платье из зеленовато-голубой тафты, корсаж которого украшало изящное кружево, и подол был отделан крошечными бантами из белого бархата. Волосы, убранные со лба и заплетенные в косы, венчали ее голову подобно короне. Ванесса улыбнулась и снизошла до вопроса, от которого трудно удержаться любой женщине:

- Не правда ли, я выгляжу очень мило? Вообще, как ты знаешь, я ненавижу все эти рюши и кружева, но ведь хозяйка Пайнхерста всегда должна быть на высоте!… А теперь пошевеливайся! Менди приготовит тебе горячую ванну. А потом начинай укладывать вещи… вернее, то, что от них осталось, - уточнила она с издевкой.

Ванесса и не скрывала того, какое наслаждение доставляет ей власть над сестрой.

- Поузи уже готовит тебе завтрак - кашу с колбасой, - продолжала она. - Как только уложишь вещи и поешь, можешь отправляться в путь!

- Но я плохо себя чувствую, - запротестовала Эйприл.

Ее охватила паника. Она не может так уехать! Во всяком случае, не сегодня. Надо подождать хотя бы несколько дней, пока не прибудет дядя Джеймс. Эйприл принялась торопливо объяснять Ванессе, что очень намучилась и устала за время своего утомительного путешествия. Ведь она очень долго ехала верхом, и теперь у нее болит все тело. И наверное, это не так уж важно, уедет она именно сегодня или через несколько дней.

- Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, что ты здесь, - перебила ее Ванесса. - Пока, к счастью, тебя никто не видел. Слуги сплетничать не станут: они знают, что иначе им придется иметь дело со мной! И все же чем раньше ты уберешься отсюда, тем лучше. На этот раз Зик не подведет меня. Он наконец усвоил, что значит идти своей хозяйке наперекор! Сегодня утром я ясно выразила ему свое неудовольствие…

И она зловеще улыбнулась, по всей видимости, припоминая жуткие подробности этого «урока». Эйприл подняла на Ванессу умоляющие глаза и, стараясь быть как можно убедительнее, дрожащим голосом прошептала:

- Господи, ну за что ты так меня ненавидишь? Ты ведь знаешь, я много раз пыталась уговорить папу не обращаться с тобой дурно! Почему же тебе так хочется обидеть меня и именно теперь?

- Я просто хочу убрать тебя с дороги. Ты всегда была бельмом у меня на глазу! - Ванесса хрипло рассмеялась. - И вот что забавно… Ты только подумай: ведь все могло быть наоборот. Представь себе, что не ты, а я появилась бы на свет первой! И тогда отец обвинял бы тебя в смерти матери, а я была бы его любимой доченькой!

Эйприл сокрушенно покачала головой. Бессмысленно что-то доказывать Ванессе…

- Скажи мне по крайней мере, как ты собираешься со мной поступить. Я имею право знать!

- Ты не имеешь никаких прав, но так и быть, я удовлетворю твое любопытство. Тебя отвезут далеко отсюда - в Новый Орлеан.

- В Новый Орлеан? - с ужасом переспросила Эйприл.

- Зик говорит, что знает некую мадам, которая содержит там дом свиданий. В ее заведении железная дисциплина, так что сбежать оттуда тебе не удастся. А если попытаешься это сделать, тебя привяжут к дереву и оставят на съедение аллигаторам! - безжалостно продолжала Ванесса. - При этом остальные девушки будут смотреть на твои мучения, дабы знать, что ожидает любую из них, если она попытается бежать. Но если будешь вести себя хорошо, тебе там понравится. Это местечко как раз для тебя, драгоценная сестрица!

Ужас обуял Эйприл, когда она поняла, что ее ожидает, и уже без притворства взмолилась:

- Лучше отошли меня в монастырь, Ванесса! Все что угодно, только не это…

- Будет так, как я сказала. Видишь ли, я считала тебя слабохарактерной дурочкой, которая даже додуматься о побеге не в состоянии, не то что его совершить. Однако Зик говорит: раз тебе удалось сбежать от Рэнса Таггерта, значит, ты хитрее, чем мы предполагали. Я с ним полностью согласна. Я не могу рисковать. А если ты снова вернешься? На этот раз, к счастью, тебя никто не видел, так что любопытство соседей мне не грозит. Все считают, что ты сбежала из-за того насилия, которое учинил над тобой отец. Вот пусть и продолжают так думать! - Ванесса, явно утомленная разговором, пошла к двери, но уже на пороге обернулась: - А теперь вставай и одевайся! Я хочу, чтобы ты убралась отсюда как можно быстрее. И предупреждаю: не вздумай поднимать шум! Или ты подчинишься, или я пришлю сюда Зика, и он сам тебя оденет. Он-то, конечно, будет в восторге, а вот тебе это вряд ли понравится!

Эйприл остановила сестру, робко задав еще один вопрос:

- А Уит Брэндон тоже поедет в Новый Орлеан?

Ванесса покачала головой.

- Нет. Уит может быть весьма полезен, но некоторые его принципы меня раздражают. Ему ничего не стоит ограбить или убить человека, а вот причинить зло женщине он не способен. Когда Уит услышал, что Зик проиграл тебя на пари, то пришел в ярость! Так что он-то уж точно не повезет тебя в публичный дом…

- Но послушай! - взмолилась Эйприл. - Прошлой ночью Зик пригрозил, что овладеет мной. Неужели ты всерьез полагаешь, что по пути в Новый Орлеан он не притронется ко мне? Неужели он так мало для тебя значит, что ты готова разделить его со мной? Лицо Ванессы исказилось от гнева.

- Сегодня утром Зик узнал, что его ждет, если пойдет мне наперекор! Я тебе уже говорила об этом. Так что теперь можешь не волноваться!

- Он не боится тебя, Ванесса! Ты не заставишь его поступать по-своему. Это настоящий дикарь!

- Одевайся! - закричала Ванесса. - Даю тебе пять минут, а затем присылаю Зика. Так что лучше не испытывай судьбу, Эйприл!

С этими словами она захлопнула за собой дверь. Снова щелкнул замок. Трясущимися руками Эйприл начала собирать те скудные пожитки, которые оставила ей жадная Ванесса. В комнату вошла Менди с ведром горячей воды. Эйприл буквально накинулась на нее:

- Ты должна мне помочь! Ты - моя единственная надежда…

Она принялась рассказывать Менди о зловещих планах Ванессы. Девочка слушала ее, дрожа от ужаса, даже воду расплескала.

- Я прошу тебя только об одном, - продолжала настаивать Эйприл, - если кто-нибудь будет спрашивать обо мне, объясни этому человеку, куда меня увезли. Можешь ты сделать хотя бы это?

- Я… я не знаю, мисс Эйприл… - пролепетала Менди, не смея поднять глаза на свою хозяйку.

Злосчастное ведро с грохотом выпало у нее из рук. Девочка кинулась было бежать из комнаты, но Эйприл остановила ее:

- Менди, ты должна это сделать! Ты можешь тихонечко, шепотом сказать это через дверь тому, кто будет спрашивать. Никто и не догадается, что это ты! Просто объясни, что меня увезли в Новый Орлеан, в публичный дом… Господи, я так из-за тебя настрадалась! Неужели тебе не хочется снять грех с души?

- Да не могу я! - в отчаянии выкрикнула Менди и тут же в страхе прикрыла рот ладошкой. - Все будет совсем не так, как вы думаете, мисс Эйприл! Просто я кое-что слышала… Но не спрашивайте ни о чем - больше я ничего не могу сказать! А теперь я, пожалуй, пойду, а то вы меня убьете!…

И прежде чем Эйприл успела произнести хоть слово, перепуганная негритянка опрометью бросилась из комнаты. Почти сразу же на пороге показался Зик. Половину его лица прикрывала жуткая окровавленная повязка, при виде которой Эйприл вскрикнула от ужаса.

- Твоя сестра вздумала меня проучить, - хмуро объяснил он, и сердце Эйприл дрогнуло: столько ненависти было в его голосе. - Эта сука накинулась на меня с ножом. Говорит, что отрежет мне яйца, если я только дотронусь до тебя!

Эйприл была настолько поражена, что не могла вымолвить ни слова. Она с ужасом смотрела на кровавые бинты. Подумать только - ее родная сестра бросается на человека с ножом! И вдруг девушку пронзила жуткая мысль: а что, если Ванесса… сошла с ума?

Зик сделал попытку ухмыльнуться по своему обыкновению, и тут же гримаса боли исказила его лицо. Осторожно коснувшись израненной щеки, он сказал:

- В общем, теперь я буду осмотрительнее. Кто знает, что еще взбредет в голову твоей чертовке-сестре? А ты давай пошевеливайся: нам с тобой предстоит небольшое путешествие…

Зик вышел из комнаты. Одеваясь, Эйприл пыталась найти объяснение только что услышанному. Зик явно затаил злобу на Ванессу и теперь пытается вести свою игру. Но как узнать, что у него на уме? Так ничего и не придумав, она подошла к двери и окликнула Зика, зная, что он должен быть где-то рядом. И действительно, он тут же ворвался в комнату, схватил ее сумки и вышел.

Теперь, когда руки Зика были заняты ее багажом, у Эйприл появилась возможность поговорить с отцом. Она кинулась бежать через холл, в противоположную от Зика сторону, а он, изрыгая проклятия, развернулся и тоже бросился за ней. Эйприл услышала, как он выронил сумки, но к тому времени она уже достигла комнаты отца, и… Сердце ее разрывалось от боли при виде несчастного.

- Папа! Папа! - вскричала девушка, чувствуя, что Зик вот-вот схватит ее.

Отчаянно сопротивляясь, она вдруг вспомнила о его ране и теперь норовила ударить кулаком именно по щеке. Вскоре ей это удалось. Завопив от боли, Зик отпустил Эйприл. Она бросилась к отцу.

- Папа, папа, это я - Эйприл! Ты узнаешь меня? Ответь мне, папочка…

Она обнимала и целовала отца. Слезы душили ее.

Очень медленно, словно нехотя, Картер Дженнингс поднял глаза на дочь. В их глубине Эйприл увидела безмолвную попытку осмыслить окружающее, но это давалось больному явно нелегко. Выглядел он совершенно изможденным. Щеки нездорового, серого цвета ввалились. Это был не человек, а живой скелет. Под глазами пролегли глубокие тени, а давно не стриженные грязные, засаленные волосы в беспорядке разметались по подушке.

- Папа, послушай меня… - взмолилась Эйприл.

- Вот дуреха! - В комнату, как вихрь, влетела Ванесса. - Уведи ее отсюда, Зик.

- Черт побери, она ударила меня в лицо, и теперь снова идет кровь, - пожаловался он. - А все из-за тебя, Ванесса! Если бы ты утром не накинулась на меня с ножом…

- Я сделаю с тобой кое-что похуже, если ты немедленно не уведешь отсюда эту ненормальную. Она кричит на весь дом! Да сделай же что-нибудь, черт тебя побери!

Эйприл продолжала сжимать отца в объятиях, стараясь пробудить его сознание, но в этот момент Зик грубо схватил ее и потащил прочь. И вдруг девушка увидела, как губы отца шевельнулись. Он пытался выговорить ее имя! Она была в этом совершенно уверена. И если бы в комнате не было так шумно, она бы наверняка расслышала, что он говорит. Отец узнал ее! Значит, все не так безнадежно. Ему просто нужна помощь, вот и все…

Тем временем Зик бесцеремонно перекинул Эйприл через плечо и понес вон из комнаты. Она колотила его по спине, лягалась, кусалась, но все было напрасно.

- Отец узнал меня, Ванесса! - в отчаянии вскричала Эйприл. - Ты же сама видела! Значит, он не безнадежен. Ему просто нужна помощь!…

Пока Зик тащил Эйприл к лестнице, она не спускала глаз с сестры. Зловеще ухмыляясь, Ванесса стояла в дверях отцовской комнаты. «Наверное, в темноте ее глаза светятся, - вдруг подумала Эйприл. - Не женщина, а настоящий дьявол!» Но что может сделать она, Эйприл, чтобы спасти своего беспомощного отца из рук этой ведьмы? К сожалению, ничего: она бессильна… До сих пор она считала Ванессу просто злой и жестокой. А что, если та и впрямь обезумела? Этот вопрос Эйприл задавала себе уже дважды за последние полчаса.

- Не могу же я вынести ее на улицу, когда она дерется и орет, как оглашенная! - прокричал Зик.

Он вернулся в комнату Эйприл и швырнул девушку на кровать. Невзирая на ее сопротивление, он, разорвав простыню, крепко связал ей руки и ноги и заткнул рот. Сдернув с постели покрывало, он укутал Эйприл, как ребенка, и снова взвалил себе на плечо. Когда он проносил ее мимо Ванессы, Эйприл услышала их разговор.

- Возвращайся как можно скорее, Зик, - отрывисто произнесла Ванесса. - У меня есть работа для тебя. Но только смотри - непременно отвези ее в Новый Орлеан! Я не хочу, чтобы эта чертовка снова сюда явилась!

- А если она попробует сбежать? - хмуро поинтересовался он.

- А ружье тебе на что? Можешь пристрелить ее, если хочешь, но я должна от нее избавиться, Зик! Ты понял меня?

Эйприл почувствовала, как ее положили в повозку. Она знала, что Поузи и Менди наблюдают за происходящим, потому что слышала, как Ванесса грубо накричала на них.

- Немедленно пришлите сюда Бьюфорда, - распорядилась она. - Что-то старик совсем расходился: все хнычет и хнычет. Надо его утихомирить!

«Ах папа! - в отчаянии подумала Эйприл. - Что с тобой будет? Если бы я могла тебе помочь…»

Казалось, прошло несколько часов, но вот наконец повозка остановилась. Эйприл услышала шаги. С нее сдернули покрывало. Она заморгала, привыкая к яркому свету, и увидела отвратительную физиономию Зика Хартли.

- Добро пожаловать домой, Эйприл! - сказал он, обнажая в зловещей ухмылке желтоватые кривые зубы.

Девушка оглянулась. Местность показалась ей знакомой. И вдруг она все поняла. Они отъехали всего каких-нибудь пять миль от дома и находились сейчас на южной окраине владений Дженнингсов. Эта земля лежала в низине и была очень болотистой, поэтому ее никогда не обрабатывали под посевы. Собственно говоря, это была небольшая долина, окруженная высокими холмами.

Итак, Зик и не собирался везти ее в Новый Орлеан. Очевидно, задумал убить прямо здесь и бросить тело на растерзание хищным птицам.

Он взобрался на повозку и принялся развязывать обрывки простыни, которыми были стянуты руки и ноги Эйприл, затем вытащил кляп у нее изо рта. Подав девушке руку, Зик хотел помочь ей выйти из повозки, но она, парализованная страхом, лишь молча смотрела на него.

- Пошли, Эйприл! Не заставляй меня быть грубым. Сейчас я покажу тебе твое новое жилище.

Зик вылез из повозки и остановился, дожидаясь, пока Эйприл спустится сама.

«Если мне суждено умереть, - подумала девушка неожиданно спокойно, - то значит, так тому и быть. Я не собираюсь ни о чем просить этого негодяя! Я встречу смерть достойно и буду лишь молиться о том, чтобы и отец поскорее умер. Все равно одному ему не вырваться из этого ада!»

Нетерпеливо схватив Эйприл за руку, Зик быстро зашагал вперед. Вскоре они подошли к какой-то грубо сколоченной, покосившейся хижине. Казалось, ее строили наспех, а может быть, она просто уже начала разваливаться. Густые деревья и внушительный глиняный холм надежно закрывали хижину от посторонних глаз.

- Я сам ее построил, - гордо сообщил Зик, ногой открывая дверь в маленькое помещение без окон.

Яркий солнечный свет озарил убогую обстановку - колченогую кровать с продавленным матрасом, стол и два стула.

- Я сам прихожу частенько сюда, чтобы отдохнуть от твоей бешеной сестры. Иногда привожу женщин из города. Ванесса об этом и не подозревает. Я даже Уиту ничего не сказал! - Зик втолкнул Эйприл в хижину. - Давай пошевеливайся! Отныне это твой дом.

Эйприл огляделась и перевела удивленный взгляд на Зика.

- Сейчас я принесу твои вещи, что остались в повозке, а потом съезжу в город и привезу каких-нибудь продуктов. Тебе ведь надо будет есть. Хотя бы иногда! - добавил он с усмешкой.

Эйприл с ужасом взирала на свое новое обиталище. «Неужели мне и в самом деле придется остаться здесь?» - подумала она. Зик, наслаждаясь ее замешательством, оглушительно расхохотался.

- А как же… Новый Орлеан?… - спросила она дрожащим голосом.

- Ванесса ничего не узнает. А на самом деле ты будешь здесь, чтобы я в любую минуту мог до тебя добраться. Так что располагайся! - с издевкой добавил Зик в восторге от собственной изобретательности.

Он был уверен, что теперь-то жертва от него не ускользнет. Зик пошарил под кроватью и извлек оттуда трехметровую цепь, прикрутил один конец цепи к ноге Эйприл, закрепив его стальным кольцом, а второй - к кровати. Тряхнув цепь, Зик ухмыльнулся и сказал, что вернется через несколько часов, и тогда они вместе славно повеселятся!

Он ушел. Эйприл еще долго сидела неподвижно и смотрела на закрывшуюся за бандитом дверь. Ей казалось, что она сходит с ума…

Глава 14

Он нахлестывал коня, и стук копыт Виртуса болью отзывался в висках. Им надо было выехать, как и намеревались, еще вчера, а не пить с людьми Стюарта. Вообще-то Рэнс напивался не так уж часто, но в данном случае все получилось как-то само собой. И вот теперь приходится за это расплачиваться.

Позади, отстав на несколько метров, ехал, понуро опустив голову, Эдвард Кларк.

Рэнс вовсе не собирался ехать во Франклин, штат Теннесси. Но сам генерал Стюарт - или Джеб Стюарт, как его все называли, - послал за ним, и Рэнс поспешил явиться на зов, потому что очень уважал Стюарта, который считался лучшим наездником во всей кавалерии конфедератов. О генерале слагали легенды. Вот почему Рэнсу так польстило это приглашение. И вчера, сидя за столом напротив этого незаурядного человека, Рэнс был счастлив тем, что прославленный генерал разделяет его мнение о том, насколько важны хорошие лошади для победы Конфедерации.

«Я во что бы то ни стало раздобуду коней, даже если для этого придется украсть их у янки», - хвастливо заявил Рэнс. Услышав эти слова, генерал Стюарт хлопнул себя по колену и расхохотался, а затем уже серьезно сказал, что если Рэнсу наскучит торговать лошадьми, то он, Стюарт, будет рад видеть такого отважного парня у себя в отряде.

При воспоминании об этом Рэнс невольно улыбнулся. Черт возьми, Джеб Стюарт очень ему понравился!

В данный момент генерал со своими людьми направлялся в Виргинию. На прощание Рэнс пообещал, что в самом скором времени раздобудет лошадей и натренирует их. Обсудив это дело с Эдвардом, они решили регулярно посылать парней на разведку, а потом, смотря по обстоятельствам, либо покупать животных, либо попросту красть их.

А пока Рэнсу нужно было во что бы то ни стало возвратиться домой. Он не планировал столь долгое отсутствие. За время поездки он не раз вспоминал ту последнюю ночь, проведенную с Эйприл. Почему пленница вдруг стала ласковой?

Рэнс не был настолько самонадеян, чтобы не удивляться ее неожиданному приходу к нему ночью. Но с другой стороны, им было так хорошо вместе, что, может быть, это не оставило равнодушной мисс Дженнингс.

Мысли об Эйприл вызвали у Рэнса и другие воспоминания - о нежной темноволосой Хуаните, о ее кротком, как у трепетной лани, взгляде. Он тут же постарался отвлечься - слишком больно было еще думать об этом. Господи, неужели прошло уже три года?

Он никогда не признавался себе, что любил прекрасную мексиканку, но кто знает… Однако теперь, когда Хуанита ушла от него навсегда, Рэнс время от времени задавал себе вопрос: а что было бы, если?…

Они встретились в Мексике, куда Рэнс приехал из Кентукки, чтобы купить лошадей для своего хозяина. Такой горячей, бешеной и сладкой страсти Рэнс никогда раньше не испытывал. Наконец пришла пора уезжать, и Хуанита взмолилась, чтобы он взял ее с собой. Но Рэнс отказался, потому что больше всего на свете ценил свободу. Правда, пообещал девушке, что скоро вернется за ней.

Однако попал в Мексику только через год. Когда он появился в маленькой убогой деревушке на самой границе, мать Хуаниты со слезами на глазах поведала Рэнсу, что дочь умерла от родов. Был ли это его ребенок? Кто знает… Младенец - мальчик - тоже умер.

Целый месяц прожил Рэнс на берегу местной речонки Текилы, пытаясь прийти в себя после обрушившегося на него несчастья, и наконец пришел к выводу: видимо, судьбе было угодно, чтобы все случилось именно так, а не иначе. Значит, судьба виновата во всем, а вовсе не он. Да и какой смысл до конца своих дней казнить себя за то, что он все равно не в силах изменить?…

Однако по ночам, лежа без сна и прислушиваясь к завыванию ветра в соснах или к крику рыси, звавшей своего дружка, Рэнс вспоминал кроткие глаза Хуаниты, и ему казалось, что он по-своему все-таки любил эту девушку. И кто знает, не оставь он тогда Хуаниту, может, сейчас она была бы жива… С тех пор эта мысль неотступно преследовала Рэнса Таггерта.

Он тряхнул головой, стараясь отогнать неприятные воспоминания. Прошлое осталось в прошлом. Какой смысл терзать себя? Хуанита мертва. Его сын - если это, конечно, был его сын - тоже мертв. У него были женщины и до Хуаниты, и после. Например, Эйприл.

Эйприл Дженнингс… Красивая женщина! Длинные шелковистые волосы золотистого цвета, глаза ярко-голубые, как небо после дождя. А какое у нее тело! Это тело словно вылепил искусный скульптор: твердые округлые груди, похожие на мускатные дыни, и соски - сладкие, манящие, как дикие ягоды, что растут высоко в горах.

Неожиданно Рэнс вспомнил о Ванессе. Как эти две сестры-двойняшки не похожи друг на друга! Ванесса - просто злобная сучка. Он посылал одного из своих ребят проверить, насколько правдив рассказ Эйприл. Оказалось, все так и есть. Всем в Пайнхерсте отныне заправляет Ванесса, а старик, их отец, и в самом деле малость сдвинулся. Тот простофиля, у которого он выиграл Эйприл, все еще ошивается в поместье, а с ним и его дружок, такой же подонок. Два сапога пара!

Узнав об этом, Рэнс рассудил, что лучше, если Эйприл пока побудет у него, подальше от Пайнхерста. Еще неизвестно, что выкинет эта бешеная Ванесса, если сестра снова встанет у нее на пути.

Да и самой Эйприл это должно понравиться. «Им будет хорошо вместе», - к такому выводу Рэнс пришел, вспоминая их последнюю ночь.

Он огляделся. Вдали виднелись покатые холмы, а прямо у дороги, в густых еловых зарослях, цвели жимолость, слива и ежевика. Рэнс любил эту землю. Однажды какой-то старик сказал ему, что, по всей вероятности, Господь, создавая Алабаму, трудился дольше, чем над остальными своими творениями, - вот почему она так прекрасна. «Пожалуй, он прав», - согласился Рэнс.

Сразу за поворотом показалась неглубокая горная речушка, блестевшая на солнце, как серебро. Переехав по шаткому бревенчатому мостику на другую сторону, всадники очутились в долине. Рэнс с удовольствием вдохнул сладкий прохладный воздух. Как здесь тихо, спокойно! Даже трудно себе представить, что рядом идет война…

И вдруг он резко выпрямился в седле. Что-то не так! Вот и Виртус заметил это, вытянул морду, к чему-то прислушиваясь.

Рэнс окликнул Эдварда. Тот тоже мгновенно насторожился. Им частенько приходилось вдвоем путешествовать по самым пустынным местам, и они научились распознавать опасность.

Не произнося ни звука, Эдвард медленно потянулся к кобуре. Его примеру последовал Рэнс. Ни слева, ни справа ничего подозрительного не было. Но вот взгляд Рэнса скользнул по нависшим над дорогой кустам… Он заметил это прежде Эдварда: блеск металла на солнце. Рэнс мгновенно выстрелил, и вовремя - пуля, посланная тем, кто притаился в засаде, пролетела мимо. А ведь она явно предназначалась Рэнсу!…

Мужчина упал головой прямо в грязь. Из шеи у него хлынула кровь. Рэнс и Эдвард спешились и бросились в заросли.

- Что, черт возьми, здесь происходит? - шепотом выругался Эдвард. - Мы ведь не у янки, слава Богу, а у себя дома, в Алабаме! Наше ранчо совсем рядом…

Они сидели в кустах, напряженно ожидая дальнейшего развития событий. Рэнс приложил палец к губам, призывая к молчанию. До него донесся еле слышный звук, как будто кто-то вскрикнул где-то рядом.

- Бросьте оружие и выходите! И не забудьте поднять руки, а не то мы будем стрелять!

- Нет, не стреляйте, прошу вас! - вдруг раздался перепуганный женский голос. - У меня нет оружия… Пожалуйста, не убивайте меня!…

Рэнс и Эдвард с удивлением увидели, как на дорогу вышла женщина, подняв над головой дрожащие руки, - молодая, стройная, с волосами черными, как вороново крыло, и, несмотря на то что грязь покрывала ее лицо, довольно хорошенькая. Даже из своего укрытия мужчинам было видно, что блестящие карие глаза незнакомки широко раскрыты от испуга.

- Там больше никого нет, можете мне поверить! - крикнула женщина.

Рэнс выпрямился, не выпуская из рук ружья. Сделав Эдварду знак оставаться на месте и в случае необходимости прикрыть его, он вышел на дорогу. Женщина не сводила с него испуганных глаз, моля Бога, чтобы он не выстрелил.

- Ну, рассказывайте, что здесь произошло, - потребовал Рэнс.

Она прерывисто вздохнула и показала пальцем на убитого мужчину.

- Этот… заставил меня поехать с ним! Я не хотела… Мой отец сказал, что этот человек - предатель, и его нужно убить.

- А кто он?

- Его зовут Лерой, Лерой Пирсон. Мы из Селмы. Ему нужны были ваши лошади.

Девушка приподняла изорванную в клочья юбку и показала свои окровавленные ноги.

- Мы все время шли пешком. Лерой старался держаться в кустах, подальше от дороги: боялся, что мой отец будет преследовать нас. Но я знала, что теперь отец и видеть меня не захочет. Он считает, что я опозорила семью… Меня зовут Трелла… Трелла Хейнс.

- Мисс Хейнс, - вежливо обратился Рэнс, - избавьте меня от ненужных деталей. Этот человек намеревался убить меня и моего друга. Вы были с ним. Это кажется мне подозрительным. Но поскольку не в моих правилах убивать женщин, я просто прошу вас поскорее уйти отсюда.

Девушка в отчаянии всплеснула руками и воскликнула:

- Нет, прошу вас, не гоните меня назад в лес! Вы же видите, мои ноги все в крови… Я два дня ничего не ела! Сжальтесь надо мной! Вы ведь мужчина…

С этими словами она, как подкошенная, рухнула на землю. Рэнс бесстрастно наблюдал. «Везет женщинам, - мрачно подумал он, - в любой момент могут упасть в обморок. А вот мужчине это не пристало, мы всегда должны встречать опасность с открытым забралом!»

Эдвард выбрался из кустов и склонился над девушкой. Приподняв ей голову, он с тревогой взглянул на Рэнса:

- Мы не можем уехать и бросить ее здесь! Она говорит правду…

- Откуда тебе это известно? - поинтересовался Рэнс. - Что-то не нравится мне вся эта история… А вдруг сейчас кто-нибудь еще заявится? Еще какой-нибудь сообщник? Нам нужно поскорее вернуться домой.

Эдвард откинул со лба свои длинные черные волосы и пробурчал:

- Я ее не брошу.

Рэнс не привык, чтобы его ребята с ним спорили.

- Я сказал, - повторил он твердо и сердито, - мы оставим ее здесь. А теперь пошли!

Девушка застонала и медленно повернула голову. «И это женщины умеют, - мрачно подумал Рэнс. - Когда им нужно, они мгновенно забывают о своем обмороке!» Вот, например, сейчас. Не успела девушка подать признаки жизни, как Эдвард уже озабоченно склонился над ней. Она открыла огромные карие глаза - это был раздирающий душу взгляд раненой лани.

Сжав зубы, Рэнс молча наблюдал за тем, как Эдвард кинулся в кусты, принес фляжку с водой, встав на колени рядом с девушкой, дал ей напиться. Рэнс молча слушал, как она изливала Эдварду душу. Оказывается, Лерой Пирсон ухаживал за ней, но вскоре ей стало известно, что этот человек - предатель. Он отказался идти на войну сражаться с янки. И тогда Трелла поняла, что ее отец прав - такой мужчина ей не нужен. Но Лерой и слышать ни о чем не хотел. «Он просто похитил меня. А теперь посмотрите, что со мной стало! - всхлипывала девушка на плече у Эдварда. - Отец ни за что не позволит мне вернуться домой…» По правде говоря, самой Трелле этого и не очень хотелось. Отец, беспробудный пьяница, частенько поколачивал дочь, когда был не в настроении. Так что идти ей было некуда.

Время от времени девушка бросала беспомощные взгляды на Рэнса, умоляя поверить ей. Он отвернулся, стиснув зубы. Девица врет. На своем веку он достаточно повидал женщин, чтобы сразу понять, когда они говорят правду, а когда лгут. В рассказанной истории не было ни слова правды. Этот быстрый, хитроватый взгляд, этот хнычущий тон служили тому явным доказательством. А Эдвард - дурак, раз верит ей. Но Кларк - его друг, самый лучший друг. И если сейчас Эдвард позволил этой маленькой плутовке тронуть свое сердце, значит, тем более рядом с ним должен быть человек, который знает женщин такого типа и сможет уберечь его!

Лерой Пирсон лежал на животе, уставившись на дорогу невидящим взглядом. По загустевшей крови, покрывавшей его лицо и шею, уже ползали муравьи. Целая лужа крови вылилась на землю, смешавшись с красноватой глиной. Рэнс носком сапога перевернул мертвеца на спину и обыскал его, заранее зная, что ничего ценного не обнаружит. Найденный пистолет он сунул себе в карман, потом взял мужчину за ноги и потащил в кусты, подальше от дороги. Нет нужды оповещать шерифа о том, что здесь произошло. Да и времени на это нет. Смерть несостоявшегося убийцы и конокрада вряд ли будет иметь какие-то последствия. От нее выиграют лишь канюки, хищно кружащиеся над трупом в предвкушении пиршества. Вот им Лерой пусть и достанется!

Рэнс вытер руки о штаны, поправил шляпу и снова выжидательно взглянул на Эдварда.

- Я беру ее с собой, - твердо произнес Кларк и посмотрел на друга в надежде, что тот поймет его. - Ей некуда идти, Рэнс! Уверен, хлопот никаких не будет: она может помогать по хозяйству, да и Эйприл будет веселее с подругой…

- Я не хочу, чтобы эта девица крутилась рядом с Эйприл!

Рэнс произнес эти слова громче, чем намеревался, и теперь увидел, как Трелла воинственно вздернула подбородок.

- Черт с тобой! Только избавь меня от нее, - сдаваясь, произнес Рэнс, вскочил на Виртуса и, бросив прощальный взгляд на парочку, сказал: - Делай что хочешь! Дорогу домой ты знаешь. А я поехал!

- Мы скоро тебя догоним! - крикнул Эдвард вслед, и в его голосе слышалось явное облегчение. - Я только накормлю Треллу. Она очень голодна…

Рэнс пришпорил Виртуса. Ему хотелось, чтобы цокот копыт заглушил слова Эдварда. «Ну что за глупость - подобрать на дороге женщину и притащить домой, как бездомную кошку! - возмущался он про себя. - Да еще если учесть, что ее дружок только что пытался тебя прикончить…»

Рэнс вздохнул. Да, хлопот с ней не оберешься. Даже в таком виде - грязная и в рваной одежде - Трелла Хейнс выглядела очень мило. А если ее отмыть и приодеть, то вообще станет красавицей. У Эдварда не слишком много опыта по части женщин, и она будет вертеть им, как захочет. Рэнс покачал головой. Да, эта девица доставит всем много хлопот…

Они нагнали Рэнса несколько минут спустя. Девушка сидела в седле позади Эдварда, доверчиво прижавшись к его спине. Она что-то рассказывала, а он время от времени смеялся. Быстро же они нашли общий язык! «Черт побери, Кларк, - про себя выругался Рэнс, - только этой девицы нам и не хватало!»

До ранчо ехали, не снижая скорости. И снова Рэнса охватило странное чувство: будто что-то не так, как должно быть. И никого не видно…

Ребята, должно быть, возятся с лошадьми, но почему пусто даже в доме? Где Эйприл? Рэнс надеялся, что она, заслышав топот копыт, выйдет встречать его. Рэнс остановил Виртуса и спешился. Быстро пересек лужайку и стремительно распахнул дверь. Окликнув Эйприл раз, другой, третий и не получив ответа, он заглянул в ее комнату, затем в свою. Тревожное предчувствие сжало грудь.

Он снова вышел на крыльцо, еле сдерживая ярость. И тут увидел Тома Стилли, должно быть, возвращавшегося с поста. Взглянув на него, Рэнс заметил, что тот явно чем-то напуган, и крикнул:

- Где Эйприл, черт возьми?

- Послушай, Рэнс… - Том слез с коня, но предпочел держаться на расстоянии. - Когда мы вернулись, здесь был только Мюльхерн.

Рэнс, стиснув зубы и сжав кулаки, молча ждал продолжения. Если его подозрения подтвердятся, песенка Хинтона спета.

- А потом и Мюльхерн сбежал, - торопливо продолжал Том Стилли. - Испугался, что, когда ты вернешься и все узнаешь, ему не поздоровится…

У Рэнса перехватило дыхание. С трудом выговаривая слова, он спросил:

- Куда Хинтон увез ее?

- В том-то все и дело, - поспешил объяснить Стилли, - что никуда он ее не увозил! Она сама сбежала. Мюльхерн говорил, что Эйприл ушла среди ночи. Они пытались ее поймать, но не смогли. И тогда Хинтон сказал Мюльхерну, что тоже уйдет.

Рэнс в бессильной ярости ударил кулаком по столбу. Том Стилли в испуге сделал шаг назад и пробормотал:

- Послушай, Рэнс, я здесь совершенно ни при чем! Я говорю только то, что слышал от других…

- А когда она сбежала?

- Не знаю. Мюльхерн говорил, что вскоре после вашего отъезда. Взяла кобылу, на которой всегда ездила. Мюльхерн пытался удержать ее, но Эйприл стукнула его по голове прикладом. Чуть не убила, честное слово! Он пролежал в лесу до следующего утра, а Хинтон не отходил от него: думал, что тот вот-вот умрет. А когда Мюльхерн оклемался, уже было поздно пускаться в погоню…

В это время к дому подъехали Эдвард Кларк и Трелла. Девушка все так же прижималась к нему. Ее лицо раскраснелось. Эдвард бросил быстрый взгляд на Рэнса и понял, что вопросов лучше не задавать. Он посмотрел на Тома, и тот лишь беспомощно развел руками и пробормотал:

- Она сбежала…

Рэнс, все такой же угрюмый, молча подошел к Виртусу, вскочил в седло и направился к дороге.

- Куда ты? Она ведь ушла очень давно, - окликнул его Том Стилли. - И Хинтон с Мюльхерном - тоже… Какой теперь смысл поднимать шум? - И перевел взгляд на Эдварда.

- Ты можешь мне объяснить, куда собрался этот ненормальный? Он ведь не знает, куда направились Хинтон и Мюльхерн! Ну, найдет он их, даст взбучку, а толку-то?

- Рэнс поехал не за ними, - не повышая голоса, объяснил Эдвард. - Рэнс Таггерт найдет ее.

Том вытаращил глаза.

- Это еще зачем, черт побери? Видно, совсем с ума спятил… Он что, не может добыть себе другую девку? По-моему, с этим у него всегда было в порядке! - Тут он заметил Треллу. - А это еще кто? - спросил он, с интересом разглядывая девушку.

За нее ответил Эдвард:

- Это Трелла. Она со мной.

Том окинул ее придирчивым взглядом с головы до ног и ухмыльнулся, а затем снова посмотрел вслед удалявшемуся Рэнсу.

- И все же зачем он поехал за ней, никак не пойму! - снова сказал он удивленно.

Эдвард, взяв Треллу за руку, подвел ее к крыльцу.

- Понимаешь ли, Том, - начал он с улыбкой, - дело обстоит так. Рэнс считает, что поехал вернуть то, что принадлежит ему. Но в действительности - хотя сам он об этом и не подозревает - поехал потому, что любит эту девушку.

- Рэнс Таггерт? - Том явно пришел в восторг от этой шутки, даже пустился в пляс, поднимая пыль каблуками. - Рэнс Таггерт влюбился? Да ну тебя! Разве он может полюбить? Лошади ему милее всех женщин на свете…

Эдвард на минуту остановился на крыльце, глядя вслед другу. Конечно, он может ошибаться. Но однажды, когда Рэнс Таггерт сильно выпил и рассказал Кларку, как был влюблен в женщину - вернее, в молоденькую девушку-мексиканку, - по его тону Эдвард понял, что любовь эта закончилась трагически. У Рэнса в тот момент было такое лицо… Никогда прежде Эдвард не видел у него такого выражения. Значит, у его друга и впрямь была в прошлом какая-то трагедия.

- Ну и когда же он, по-твоему, вернется? - полюбопытствовал Том Стилли.

Эдвард с улыбкой посмотрел на него и сказал как нечто само собой разумеющееся:

- Когда найдет Эйприл. Рэнс вернется только после того, как найдет Эйприл…

Глава 15

Эйприл потеряла всякое представление о времени. Иногда Зик приносил еду из дома. Девушка недоумевала: заметила ли что-нибудь Поузи и что она думает обо всем этом? Однажды вечером Зик, явно наслаждаясь страданиями девушки, со смехом рассказал ей, что в Пайнхерст приехал дядя Джеймс. «Значит, он получил мою телеграмму!» - обрадовалась Эйприл. Однако Ванесса немедленно взяла ситуацию под контроль и объяснила, что Эйприл в последнее время совсем потеряла стыд, превратилась в настоящую потаскуху. А теперь вообще сбежала, чем доставила ей, Ванессе, и всем остальным горькие страдания.

Зик злорадно ухмылялся, живописуя ей эту сцену: - Надо было видеть Ванессу в тот момент! Стоит, а у самой слезы из глаз катятся… Уверяла дядю Джеймса, что ты нарочно послала телеграмму: хотела, мол, выманить у него монету. Будто бы отец наотрез отказался давать тебе деньги, как только увидел, что ты сбилась с пути. А ваш олух-дядюшка слушает и верит каждому ее слову! Только головой качает - видно, и вправду огорчился. Пообедал и на следующее же утро отправился восвояси…

Итак, надежда на дядю Джеймса рухнула. Он ей не поможет. День незаметно переходил в ночь, та снова в день. Жизнь Эйприл отныне была ограничена стенами этой убогой хижины.

Вначале Зик приходил к ней по ночам и начинал во всех подробностях описывать, что собирается с ней сделать. Ни одну из этих угроз Зик так и не привел в исполнение, однако всякий раз, когда он, плотоядно усмехаясь, сидел совсем рядом, сердце Эйприл сжималось от страха. Почему бандит ее не трогает? Со временем она догадалась, что негодяй, очевидно, все еще побаивается Ванессы - недаром его рука порой невольно касалась жуткого шрама, оставленного безжалостной любовницей. И все же Эйприл боялась, что в один прекрасный - а вернее, ужасный - день Зик и в самом деле изнасилует ее.

Однажды в сумерках она вылезла из хижины, насколько это позволяла длина цепи. Зик придет только поздно вечером. Эйприл хотела хоть немного посидеть на солнышке, хоть на несколько минут выбраться из этой ужасной хибары.

Она сидела и размышляла об отце. Жив ли он? И если да, то какие еще мучения уготовила ему Ванесса? Девушка понуро опустила голову. Ну и чего она добилась, сбежав от Рэнса Таггерта? Ровным счетом ничего!

Хрустнула ветка. Эйприл насторожилась и огляделась. Итак, он все-таки пришел! Его не было две ночи, и хотя она уже съела принесенные им кукурузные лепешки и вяленое мясо и очень хотела есть, все равно предпочла бы голод его настойчивым приставаниям.

Вздрогнув, Эйприл бросилась обратно в хижину.

Закрыв за собой дверь, она метнулась в дальний угол хибарки, сжалась в клубок и застыла в ожидании. Однако прошло несколько минут, а Зик все не появлялся. Может быть, сегодня и не придет?

Но вот дверь начала со скрипом открываться. Эйприл закрыла лицо руками. Почему Зик не пытается к ней приблизиться? Это что, какая-то новая игра? Девушка напряженно вглядывалась в темноту. Наконец, нервы сдали, и она крикнула:

- Черт побери, за что ты меня так мучаешь?

И вдруг услышала:

- Замолчи, Эйприл! Выходи скорее! У нас мало времени. - Он произнес эти слова хриплым шепотом, а поскольку Эйприл так и не сдвинулась с места, повторил уже громче: - Да шевелись же, черт возьми!

«Нет, - сказала она себе, - это невозможно. Мне, должно быть, почудилось…»

Он открыл дверь, и в хижину проник тусклый вечерний свет. Теперь он увидел Эйприл, подошел, легонько встряхнул ее, заставив подняться.

- У нас мало времени. Надо торопиться! - Пригляделся внимательнее и, ужаснувшись, воскликнул: - Эйприл, что это?!

Он нащупал цепь, которая при этом зловеще звякнула. Яростно потряс ее и увидел кандалы на ногах Эйприл.

- Что они с тобой сделали? К чему прикреплена эта штука? Надо разбить ее!

Он нетерпеливо схватил Эйприл за плечи.

- Нам надо поскорее выбраться отсюда! Как тебя освободить? К чему прикручена цепь?

- К кровати, - выдавила из себя девушка. - Вон там…

Он бросился к кровати, нашел кольцо и попытался разбить.

- Ничего не получается. Мне придется выстрелить, отойди назад!

Эйприл молча повиновалась. Он достал пистолет. От выстрела хлипкие деревянные стены хижины заходили ходуном и цепь соскочила с кровати.

- С кандалами разберемся потом. - Он легко подхватил Эйприл на руки и оглядел хижину. - Кажется, здесь нет ничего такого, что тебе может понадобиться. В путь!

- Как ты меня нашел? - с трудом произнесла Эйприл.

- Я спрятался в зарослях возле вашего Дома и ждал, но за два дня ни разу тебя не увидел. Тогда поймал эту негритяночку, Менди, до смерти перепугал ее, но все же она мне сказала, куда, как ей кажется, тебя могли спрятать. - Он осторожно вынес девушку из хижины. И вдруг замер на месте. Эйприл с ужасом увидела Зика. Его губы искривила наглая и злая ухмылка. Ружье Зика было направлено прямо на них.

Рэнс опустил Эйприл на землю и прикрыл собой.

- И не вздумай вынимать пистолет! - пригрозил бандит. - Не двигайся, пока я не дам команду! Отстегни кобуру и брось на землю. Потом ногой перекинешь ее мне. Только без глупостей!

Рэнс стоял все так же неподвижно, широко расставив ноги. Пистолет был в нескольких дюймах от его пальцев.

- Я сказал, чтобы ты отстегнул кобуру! - Зик повысил голос, чувствовалось, что он нервничает. - Я не собираюсь повторять дважды, сукин ты сын! Если не подчинишься, стреляю!

Очень медленно Рэнс отстегнул кобуру, и она упала с глухим стуком на землю.

- А теперь кидай ее сюда! - скомандовал Зик.

Вдруг Эйприл почувствовала, что ее грубо толкнули в бок, и она упала прямо в грязь. Носком сапога Рэнс подбросил кобуру и направил пистолет в лицо Зику. Тот явно не ожидал этого и на мгновение растерялся. В ту же секунду Рэнс бросился на него и сбил с ног. Раздался выстрел. Эйприл услышала, как взвизгнула пуля, вонзившись в стену хижины над ее головой.

Рэнс и Зик сцепились и катались по земле, их сдавленные крики и ругательства оглашали тишину ночи.

Понемногу Эйприл пришла в себя. Дрожащими руками она взяла ружье, которое уронил Зик. Интересно, где их лошади? Сейчас самое время удрать от обоих! Эти леса ей хорошо знакомы. Она может спрятаться там до утра, а утром начнет действовать.

Девушка огляделась. Лошадей не было видно. Вдруг раздался какой-то треск и вслед за ним отчаянный вопль. Она бросилась в рощу, понимая, что схватка окончена. Надо бежать! Победитель явно предъявит на нее свои права, а Эйприл, видит Бог, не хочет доставаться никому из этих мужчин!

- Подожди, Эйприл!

Его голос. Значит, победил Рэнс. Она медленно обернулась, дрожа от счастья и ненавидя себя за это. «Это только облегчение оттого, что все кончено, - уверяла она себя. - Радоваться тут нечему».

- Виртус привязан вон там. - Рэнс махнул рукой в сторону зарослей.

- Пойди принеси мне веревку, Эйприл, и не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость. Если ты попытаешься сбежать, мне стоит только свистнуть, и Виртус тут же опрокинет тебя на землю. Иди!

Эйприл нехотя повиновалась, понимая, что сейчас-то уже у нее точно нет никаких шансов сбежать. Продравшись сквозь густые кусты, она обнаружила Виртуса и, взяв с седла веревку, вернулась к Рэнсу.

Тот молча взял веревку, обмотал один конец вокруг левой ноги Зика и, не обращая внимания на его вопли, потащил туда, где на расстоянии примерно полутора метров друг от друга росли два дерева. Привязав веревку к стволам, Рэнс обмотал второй ее конец вокруг правой ноги Зика. Теперь негодяй был распростерт в грязи как гербовый орел.

Проделав это, Рэнс вскочил в седло, а затем посадил позади себя Эйприл.

- Я не хочу ехать с тобой, Рэнс Таггерт! - запротестовала девушка. - Оставь меня здесь. Я хочу домой!

- Чтобы твоя бешеная сестрица укокошила тебя? - Он покачал головой. - Дома твоему отцу ничуть не хуже, чем в больнице. Ты ведь говорила, что за ним ухаживает старый преданный негр. А если ты сейчас там появишься, будет только хуже. Отцу ничем не поможешь, а на себя навлечешь неприятности. Так что ты поедешь со мной, Эйприл, и без разговоров!

Они выехали на дорогу, и Рэнс пришпорил Виртуса. Эйприл, покачиваясь в седле, обдумывала его слова. Самое ужасное то, что, по всей видимости, Рэнс прав. Как она может помочь отцу сейчас, когда кругом идет война и все больницы превращены в госпитали и забиты ранеными?

По пути сделали небольшую остановку. Рэнс вытащил из дорожной сумки еду и принялся кормить Эйприл, кляня Зика за то, что тот держал ее впроголодь. Он пожалел, что оставил негодяя в живых, но возвращаться было уже поздно.

Они проехали совсем немного, и Эйприл начала с беспокойством поглядывать на небо, откуда доносились приглушенные раскаты грома. Вдруг молния осветила небо, разорвав пополам его черную бездну. Мощный порыв ветра взметнул листья и сухие ветки, как пушинки.

- Мы не можем ехать дальше! - прокричала она сквозь раскаты грома и теснее прижалась к Рэнсу. - Это опасно!

Ее освободитель ничего не ответил, лишь сильнее пришпорил Виртуса. И вдруг на них со всей силой обрушился ливень. Молния ударила где-то совсем рядом. Одинокое дерево с треском разломилось пополам, и из него вырвалось желтовато-красное пламя и повалил густой дым.

- Остановись! - в ужасе вскричала Эйприл. - Ради Бога, остановись, Рэнс, иначе мы погибнем!

Она уже вымокла до нитки под этим проливным дождем. Рэнс натянул поводья и прокричал, стараясь перекрыть шум ветра:

- По-моему, тут неподалеку есть заброшенный амбар. Мы сейчас находимся на земле Флетчеров. А насчет Зика можно не беспокоиться: вряд ли негодяй рискнет преследовать нас в такую грозу! Как только гроза кончится, мы поедем дальше.

Ослепительно белая изогнутая линия прочертила небо. Сразу стало светло, как днем.

- Вон он! - снова крикнул Рэнс и направил Виртуса к амбару.

Через несколько секунд он уже спешился, снял Эйприл с лошади и завел Виртуса внутрь. Эйприл последовала за ним. Сладкий, удушливый запах сена ударил в нос. Рэнс вдруг решительно скомандовал:

- Раздевайся!

- Не буду! - Она резко обернулась, стараясь в темноте рассмотреть его лицо. - Больше я никогда тебе не поддамся, Рэнс Таггерт!

- О Господи, Эйприл, как же я устал спорить с тобой! - Голос его звучал спокойно и решительно. - Вон там есть охапка сена. Заройся в него и сиди, пока не согреешься и не высохнешь. Я не хочу, чтобы ты из-за меня простудилась! - С этими словами Рэнс легонько подтолкнул девушку к душистой охапке.

Он отвернулся и занялся собой.

- Я тоже разденусь. Промок до костей!

- Только не смей приближаться ко мне! - предупредила Эйприл, проворно снимая мокрое платье и зарываясь в душистую сухую траву.

Она лежала, напряженно ожидая, что освободитель вот-вот подойдет к ней. Однако Рэнс, сняв одежду, тоже забрался в сено и, похоже, сразу заснул.

Рискнет ли она выйти в такую грозу? Возвращаться в Пайнхерст нет смысла. Придется искать убежища у Флетчеров.

Эйприл осторожно приподнялась и прислушалась. Рэнс дышал ровно, видимо, и в самом деле спал. Она стала потихоньку ползком пробираться к дверям и уже хотела встать, как вдруг почувствовала звонкий удар пониже спины. Она чуть не упала, услышав насмешливый голос Рэнса, эхом отозвавшийся в пустом амбаре:

- Ты не даешь мне спать, Эйприл, все ерзаешь и ерзаешь. Иди-ка сюда и ложись!

Взбешенная его бесцеремонностью - опять осмелился поднять на нее руку! - Эйприл резко обернулась, не удержалась на ногах и плюхнулась рядом с ним.

- Один Господь Бог знает, до чего я ненавижу тебя, Рэнс Таггерт! - прошипела она. - Но я найду способ убежать, вот увидишь!

- Успокойся, синеглазка, - сонным голосом отвечал Рэнс. - Если будешь мила со мной, я сделаю все, чтобы тебе было хорошо. Тебя еще придется гнать от меня, клянусь!

Эйприл заставила себя сдержать гнев. Повернувшись к Рэнсу спиной, она лежала, не двигаясь и не касаясь его. Однако усталость взяла свое, и, несмотря на то что в душе Эйприл бушевала гроза не менее сильная, чем за стенами амбара, девушка в конце концов уснула.

Глава 16

Солнечный луч проскользнул в дырку на крыше. Открыв глаза, Эйприл увидела над собой спокойное лазурное небо. Переведя взгляд, она ахнула - рядом, всего в нескольких сантиметрах, лежал Рэнс, совершенно обнаженный. Его карие глаза в упор смотрели на нее, а на губах играла насмешливая улыбка.

- Доброе утро, синеглазка, - прошептал он.

Рэнс был чертовски красив. От него исходило ощущение мужественности и силы. При других обстоятельствах Эйприл могла бы пасть жертвой его обаяния, но не теперь, когда она так ненавидит его. Девушка попыталась уверить себя, что мгновенно зародившееся желание - лишь естественная реакция на обнаженного красивого мужчину. А до самого Рэнса Таггерта ей дела нет. Она больше никогда не позволит себе проявить слабость, никогда!

- Ну давай, возьми меня! - вдруг с вызовом выкрикнула Эйприл. - Ты же только этого хочешь и поэтому не отстаешь от меня, хотя знаешь, как я тебя ненавижу. Давай, не стесняйся, пользуйся! Удовлетвори свою похоть, и покончим с этим… - Голос ее дрогнул, и она отвернулась.

- А почему ты решила, что ты можешь меня удовлетворить? - насмешливо спросил Рэнс.

Эйприл обернулась и увидела лукавый огонек в его карих глазах.

- Ты, кажется, вообразила себя какой-то особенной, и поэтому я, невзирая на опасности, всюду таскаюсь за тобой?

Эйприл удивленно посмотрела на Рэнса.

- А разве есть другая причина? Когда ты вернулся на свое ранчо и обнаружил, что я сбежала, почему ты сразу помчался сюда?

- А ты бы предпочла остаться в руках Зика Хартли?

- Нет. Я предпочитаю держаться подальше от любого мужчины!

Эйприл решительно встала, слишком разгневанная для того, чтобы обращать внимание на собственную наготу.

- И почему это все мужчины уверены, что женщина только и ждет, когда ее затащат в постель? А вы никогда не задумывались, что мы прекрасно живем и без вас? Что, может быть, среди нас есть такие, кто предпочел бы одиночество вашему обществу? И днем, и ночью у вас одно на уме - тискать и лапать нас. А когда вы получаете свое, то заваливаетесь спать и храпите, как противные жирные кабаны!…

Глаза Рэнса потемнели, и Эйприл догадалась, что на этот раз ей все-таки удалось задеть его за живое. Он встал, взял ее за подбородок и взглянул прямо в глаза.

- А теперь послушай меня. Себе ты можешь лгать сколько хочешь, но меня не обманешь. Когда мы с тобой занимались любовью, ты не притворялась. Ты хотела меня, и тебе было хорошо. А если начнешь утверждать обратное, значит, ты просто маленькая лгунья!

Он чуть подтолкнул Эйприл на сено, навалился всем телом, крепко обхватив рукой запястья, так что она не могла двинуться. Эйприл почувствовала на щеке теплое дыхание Рэнса. Его горящие гневом глаза были совсем близко, Эйприл даже видела в них собственное отражение.

- Ты хотела меня тогда и хочешь сейчас. Ты предлагаешь мне прибегнуть к насилию, но я никогда не насиловал женщин, самонадеянная ты дурочка! Мне это ни к чему… А теперь послушай, что я тебе скажу, Эйприл: ты просто избалованная девчонка, которая вообразила, что я потерял голову от желания. Так знай же - больше ты никогда не будешь моей, пока сама об этом не попросишь!

- Этого не будет! - вскричала Эйприл. - Я никогда не захочу тебя, самодовольный ублюдок. Лучше умру!

Рэнс закрыл ей рот жгучим поцелуем, от которого у Эйприл перехватило дыхание. Когда он наконец оторвался от ее губ, она вся дрожала. Разумеется, от гнева, как она пыталась себя уверить, а вовсе не от желания. Рэнс в упор посмотрел на нее и тихо спросил:

- Тебе ведь понравилось, правда? Мне ты можешь соврать, но тебе не удастся скрыть правду от себя самой…

Его губы снова прикоснулись к ее губам. Эйприл завертела головой, пытаясь высвободиться, но не смогла. «Я не поддамся! - мысленно уговаривала она себя. - Я больше не позволю ему… О Господи, нет!»

- Да ты просто создана для этого. - Рэнс наклонил голову, обхватил горячими губами ее сосок и легонько укусил. - Господь еще никогда не создавал такого сладкого плода. - Он принялся то лизать ее соски, то жадно хватать их ртом. - Скажи, что ты хочешь меня, Эйприл! Скажи, и я возьму тебя…

- Нет, черт побери!

Она как будто повисла над пропастью. Еще никогда желание не было таким жгучим. Эйприл даже ощутила боль внизу живота. И все же она не сдастся! Она с усилием выпрямилась.

- С каждой секундой, Рэнс Таггерт, - произнесла она прерывистым шепотом, - я ненавижу тебя все больше и больше. И так будет всегда!

- Сильно сказано, юная леди, - с ухмылкой парировал он.

На мгновение Эйприл захотелось ударить по этой нагло ухмыляющейся физиономии, но тут она вспомнила, к чему это привело в прошлый раз. Пожалуй, игра не стоит свеч. Есть другие способы мести, и она поклялась, что найдет их.

Эйприл поднялась и отошла от стога, сжимая кулаки.

- У меня в сумке есть еще одна рубашка и брюки! - крикнул Рэнс. - Придется тебе походить в них, пока мы не приедем на ранчо. А то я боюсь, что от твоей наготы фермеры придут в экстаз!

Он увидел, как Эйприл молча подошла к сумке, достала одежду и вышла из амбара.

Рэнс покачал головой, удивляясь самому себе. «Почему я не овладел ею? Потому что я ни за что не сделаю этого, пока она сама не захочет, не захочет и не попросит. Другого пути нет».

Одевшись, он тоже вышел наружу. Эйприл услышала его шаги, но виду не подала. Рэнс коснулся ее плеча, и она в напряжении замерла.

- Мне надо кое-что тебе сказать, Эйприл.

- Ну так скажи!

- Мне нужна твоя помощь, вот почему я не отстаю от тебя. Когда надобность в этом отпадет, ты вольна идти своим путем.

- И сколько же времени ты будешь нуждаться в моих услугах? - с издевкой поинтересовалась она, не поворачивая головы. - У меня ведь есть свои дела, не забывай!

- Пока не знаю. Может быть, до конца войны. Эйприл резко обернулась. Глаза у нее стали круглыми от удивления.

- Да ты что, Рэнс! Мне надо домой. Ты не знаешь…

- Нет, я знаю! - отрывисто произнес он. - Знаю, что пока ты не можешь туда попасть, значит, и толковать не о чем. У меня к тебе дело. Только помни: я больше не намерен терпеть твои выходки! Делай, что я тебе скажу, и мы отлично поладим.

Эйприл смахнула непрошеные слезы.

- Очевидно, ты намекаешь на повторение отвратительных сцен, подобных той, что только что произошла в амбаре!

- Нет, Эйприл. Ты же убедилась - я могу обойтись без тебя. Я не прикоснусь к тебе, пока ты сама этого не захочешь. А теперь пошли! Нам надо поскорее добраться до ранчо.

Страж, дежуривший на основной дороге, подал предупредительный сигнал, и Эдвард Кларк уже ждал их на пороге хижины. Рядом с ним стояла Трелла.

При виде незнакомой девушки Эйприл удивилась. Еще больше она была изумлена, увидев на незнакомке одно из своих платьев.

- Так ты все-таки разыскал ее! - присвистнул Эдвард. - Обошлось без проблем?

- Более или менее, - с притворным равнодушием ответил Рэнс, слезая с коня.

Он обхватил Эйприл за талию и помог ей спуститься. Оказавшись на земле, она мгновенно высвободилась из его рук. Рэнс ободряюще улыбнулся девушке и обернулся к Эдварду:

- Ну как дела? Что слышно о войне?

- Известия не слишком хорошие. - Лицо Кларка омрачилось. - Честно говоря, все идет чертовски плохо, Рэнс! Мы узнали, что в Шайло произошла грандиозная битва. Говорят, что южане потеряли в ней десять тысяч человек.

- Господи! - Рэнс тоже помрачнел и, не сводя глаз с Эдварда, добавил: - От таких потерь нелегко оправиться…

- Могло быть гораздо хуже. Гранта и еще одного генерала-янки по имени Фут удалось задержать. Это позволило Джонстону и Борегару отступить к Коринту.

Эдвард поднял с земли прутик и начал чертить на песке схему битвы. Рэнс наклонился, чтобы получше рассмотреть рисунок. Незнакомая девушка продолжала бесцеремонно рассматривать Эйприл, которая подошла поближе к мужчинам и стала прислушиваться к их разговору, лишь бы не чувствовать на себе этот неприятный взгляд.

- Грант со своей армией расположился на левом берегу Теннесси, вот здесь, у Питтсбурга. Большинство его солдат стали лагерем возле небольшой церквушки в Шайло. Это примерно в двадцати милях от Коринта. - Эдвард показал на нужное место и продолжал: - По слухам, Джонстон намеревался атаковать Гранта до того, как прибудет подкрепление. Ему удалось застать Гранта врасплох, и в первый же день армия янки была оттеснена к реке.

Эдвард отбросил прутик и на мгновение умолк. Затем с грустью продолжал:

- Но проклятые янки бросились в атаку, и Джонстон был убит. На следующий день янки снова ударили всей своей мощью. Десять тысяч человек, ты только вдумайся, Рэнс! Не нравится мне все это, ох, не нравится… Конгресс конфедератов принял решение, что все мужчины в возрасте от восемнадцати до тридцати пяти лет должны идти воевать.

- Значит, мобилизация, - задумчиво протянул Рэнс. - Ну что же, это неудивительно. В начале войны солдаты конфедератов призывались на один год, и этот год истек. Да и тяга к славе, наверное, поубавилась. Нашей армии грозила опасность, и я рад, что конгресс принял закон о мобилизации.

- Не понимаю, чему ты радуешься! - саркастически воскликнула Эйприл. - Теперь тебе больше не удастся отсиживаться, пока другие воюют. Придется идти в армию!

Рэнс, не поворачивая головы, пробормотал:

- Ты сама не понимаешь, о чем говоришь, Эйприл. - И тут же обратился к Эдварду: - А что ребята?

- Собираются быть с тобой до конца, но считают, что нам не стоит мелькать у всех на виду. Основную часть работы придется выполнять ночью. Да еще этот указ о мобилизации… С ним тоже будет немало хлопот. Правда, там предусмотрено несколько исключений - например, владелец более чем двадцати рабов не может быть призван на военную службу. А если у тебя есть пятьсот долларов, то можешь нанять вместо себя кого-нибудь другого.

- Пока нас это не касается. - Рэнс покачал головой. - Мы займемся делами поважнее.

Он обернулся к Эйприл и приказал идти в дом. После секундной паузы он все-таки решил объяснить:

- Нам надо обсудить то, чего ты не должна слышать. Если тебя вдруг схватят враги, тебе нечего будет им рассказать.

- Схватят? - с испугом переспросила она. - Но почему меня должны схватить? Янки же далеко…

- Там, куда мы вскоре отправимся, они будут рядом. А теперь иди!

Эйприл хотелось поскорее набрать воды в ручье и принять горячую ванну - впервые за много дней. Войдя в свою комнату, она начала наводить порядок в своих вещах и вдруг услышала за спиной тихий голос:

- Я взяла только два платья.

Эйприл резко обернулась. В дверях, виновато улыбаясь, стояла девушка, которую Эйприл уже видела во дворе.

- Извините, - пробормотала незнакомка. - Когда я попала сюда, из вещей у меня было лишь то, что на мне. Эдвард сказал, что я могу позаимствовать ваши… Конечно, пришлось выпустить в швах - ведь вы такая миниатюрная!

- Ничего страшного, - прервала Эйприл, и слова эти прозвучали резче, чем ей хотелось. - Если эти молодцы собираются устроить из своего ранчо женскую тюрьму, им придется позаботиться о том, чтобы снабдить узниц одеждой всех размеров!

- О, да вы, похоже, сердитесь!

- А чему я должна радоваться? - Эйприл села на кровать и принялась растирать уставшие ноги. - Как вы считаете, почему я сбежала отсюда? Ну ничего, я все равно при первой же возможности снова удеру!

- Да, Эдвард так мне и говорил. Он сказал, что даже если Рэнс найдет вас, то придется не спускать с вас глаз, иначе вы снова сбежите. Ну а меня отсюда не выгонишь!

Эйприл удивленно подняла брови и уже внимательнее стала присматриваться к девушке.

- Вы хотите сказать, что находитесь здесь по доброй воле?

- В какой-то мере. - Девушка рассмеялась и поведала свою историю.

Эйприл молча слушала, внутренне содрогаясь. Наконец, Трелла сказала:

- Мне очень нравится Эдвард. Может быть, я даже люблю его. С ним я впервые почувствовала себя счастливой, и я знаю, что Эдвард счастлив со мной. Дома мне никогда не было так хорошо. Вот почему я хочу остаться здесь навсегда!

- Ну, это ваше дело, - со вздохом проговорила Эйприл, отправляясь на кухню. - А я была счастлива дома и очень хочу вернуться туда. Во всяком случае, меньше всего мне хочется быть рядом с Рэнсом Таггертом!

- Вот уж ни за что не поверю!

- Почему? - искренне удивилась Эйприл.

Трелла лукаво улыбнулась и призналась:

- Хоть мне и очень нравится Эдвард, я бы все отдала, чтобы провести с Рэнсом Таггертом хотя бы одну ночь. Он такой красавец… настоящий мужчина!

Трелла обняла себя за плечи и прошлась по комнате. На ее губах играла мечтательная улыбка. Вдруг она остановилась.

- Скажи, каково это - быть с ним?

Эйприл, не ожидая такого вопроса, резко встала.

- Ничего я тебе не скажу. Вот еще - обсуждать такую мерзость!

- Мерзость? - как эхо, повторила Трелла и звонко рассмеялась.

Уперев руки в бедра, она соблазнительно качнула юбкой, глаза ее засверкали.

- Вы только послушайте эту маменькину дочку! Ты, наверное, из тех женщин - говорят, на свете есть и такие, - которым мужчина вообще не нужен. Интересно, что он в тебе нашел? Такой красавчик…

- Спроси его сама, если тебе это интересно. - И, подхватив ведра, Эйприл вышла во двор.

Глава 17

Эйприл была недовольна приездом в Вашингтон. Ей казалось предательством по отношению к Югу находиться здесь, в столице ненавистных янки.

Однако к гостинице, которую выбрал для них Рэнс, придраться было трудно. О, он действительно постарался, чтобы все были устроены наилучшим образом. Сам же, как и Эдвард, жил в отдельном номере, а комнату напротив занимали Эйприл и Трелла. И хотя Трелла почти еженощно бывала у Эдварда, к утру она непременно возвращалась, чтобы занять свое место сторожа подле Эйприл.

Эйприл обвинила Рэнса в том, что он специально приставил эту девушку шпионить за ней, но Таггерт и не думал этого отрицать.

- А как же иначе, моя милая? - рассмеялся он. - Не думаешь же ты, что я снова предоставлю тебе шанс сбежать! Особенно теперь, когда ты мне нужна.

«Нужна, как же, - с негодованием думала Эйприл, раздвигая кружевные занавески и глядя на шумную улицу внизу. - Он заставляет меня играть роль жены на этих смешных светских раутах. Вот для чего я была ему нужна. Правда, он ни разу не сделал попытки залезть ко мне в постель и не настаивал на том, чтобы я приходила к нему. Ну что же, спасибо хотя бы за это!»

Трелла раздражала ее постоянными намеками. Эта девица совершенно откровенно делилась пикантными подробностями своих ночных утех с Эдвардом, а потом, как бы между прочим, говорила, что, очевидно, Рэнс не приходит к Эйприл потому, что у него есть другая.

- Неужели ты думаешь, что это так интересно? - возмущалась Эйприл. - Да я молю Бога, чтобы Рэнс оставил меня в покое! Он дурной, безнравственный и…

- И очень красивый! Мне кажется, такой мужчина должен быть чертовски хорош в постели, - со смехом прервала ее Трелла. - Чего бы я только не дала, чтобы побаловаться с ним! Но боюсь потерять Эдварда… Он хочет на мне жениться, а уж это-то Рэнсу Таггерту и в голову не придет!

- На свете есть вещи поважнее замужества, - непререкаемым тоном изрекла Эйприл.

На секунду Трелла даже онемела от изумления.

- Интересно, какие? Это ты, может быть, выросла в довольстве и богатстве, а посмотрела бы я на тебя, если б ты ползала на четвереньках по полю с грязным мешком и собирала хлопок! Да еще солнце жарит вовсю, платье - вернее, обноски - не спасает от палящих лучей… Если я выйду замуж за Эдварда Кларка, мне хотя бы не придется больше месить противную алабамскую глину! С этим будет покончено навсегда. Ты только посмотри, как он меня одевает. Все платья модные, красивые, элегантные! А если ты воображаешь, что лучше меня разбираешься в жизни, ну что ж… Ты просто не ценишь того, что имеешь.

Эйприл вздохнула, вспоминая этот разговор. Она покинула свой пост у окна и подошла к красивому овальному зеркалу, что висело над резным туалетным столиком. Да, наверное, Трелла права: никогда в жизни у нее не было таких красивых платьев. Но это вовсе не заслуга Эдварда. Все, что носят Трелла и Эйприл, выбрано Рэнсом, и, надо признаться - хотя она ни за что не признается в этом ему, - он проявил незаурядный вкус. На сегодняшнем вечере, например, ей предстоит быть в бледно-голубом платье из муарового шелка, необъятная юбка которого была так широка, что покоилась на огромном металлическом обруче и пяти кринолинах. Перед платья был вышит по подолу белыми розами, а в центре красовался букет маргариток. Стоило Эйприл сделать движение, и каждый цветок переливался и сверкал на солнце. Такая же ослепительно белая вышивка украшала корсаж, подчеркивающий ее роскошную грудь.

Дверь отворилась, и вошел Рэнс. Эйприл не повернула головы и сердито подумала: «Он даже не дает себе труда постучаться!» Вот почему она никогда не выходила из-за гобеленовой ширмы, пока не была полностью одета.

Глядя, как Рэнс мягко ступает по красному с золотом ковру, Эйприл в очередной раз удивилась тому, что он выбрал такую странную тактику. Не пытается затащить ее в постель, даже не прикасается к своей пленнице… Всякий раз, встречаясь с Рэнсом взглядом, девушка замечала в его глазах скрытый вызов. Он был уверен, что Эйприл хочет его, и как будто дразнил, заставляя теряться в догадках, когда же настанет этот волшебный миг.

Волшебный миг… «Еще чего, - с негодованием подумала Эйприл. - Он мне не нужен, мне вообще не нужен ни один мужчина. А Рэнс - дурак, если воображает, что я получала удовольствие в те минуты страсти, которые провела с ним. Это мое тело подвело меня. Да, именно мое тело он соблазнил, а вовсе не меня».

- Когда я гляжу на тебя в этом наряде, - Рэнс наклонился так близко к ее уху, что она почувствовала его теплое дыхание, - мне кажется, что какой-то волшебник изрядно поломал голову, чтобы создать такой шедевр. Твои волосы, такие восхитительно золотистые, обрамляют прекрасное лицо, а глаза сияют, как голубой шелк твоего платья. Нет, ни одно земное создание не может быть таким прелестным! Ты, должно быть, заколдованная принцесса, Эйприл. Тебя создал сам волшебник Мерлин!

Эйприл презрительно усмехнулась. Теперь в ее глазах сверкал вызов.

- Как жаль, что я и в самом деле не заколдованная принцесса, иначе могла бы поверить твоим поэтическим речам! Нет, Рэнс, мне отлично известно, что ты за штучка. Что бы ты ни сказал и ни сделал, моя ненависть к тебе не иссякнет, так и знай!

- Ах, Эйприл, ну зачем же так грубо? Неужели мы не можем остаться друзьями? - Рэнс снова окинул ее взглядом с головы до ног и тихо добавил: - Ты - редкостная красавица, и я горжусь тем, что могу представить тебя как свою жену.

- Но я, слава Богу, не твоя жена и скорее умру, чем стану ею! Ну зачем ты продолжаешь эту нелепую игру? Неужели для тебя имеет такое значение, будешь ли ты принят в обществе или нет? Тебе бы следовало сражаться вместе с южанами, а не сидеть рядом с янки, попивая бренди! Ты просто трус!

Он слегка поморщился, и Эйприл поняла, что Рэнс задет ее словами.

- Не надо, Эйприл, нас могут услышать. Я ведь уже объяснял, что для всех мы - люди, симпатизирующие янки и Северу. Я торгую лошадьми, и моя единственная цель - поставлять федеральной армии самых лучших животных. Ты - моя обожаемая послушная жена. Эдвард - мой компаньон, а его жена - твоя лучшая подруга.

- И все же я не понимаю, зачем все это! Мы уже давно здесь. На дворе сентябрь! Долго нам еще тут торчать? - Она вздохнула и покачала головой. - Я устала от этих вечеров, от этих шарад! Когда-нибудь я не выдержу и объявлю во всеуслышание, что ты шпион, что я не твоя жена, что…

Рэнс быстро зажал ей рот, призывая к молчанию. Эйприл с удивлением посмотрела на него. Почему такая бурная реакция на ее слова?

- Я больше не желаю этого слышать, Эйприл. Не хочу тебя обижать, но, черт возьми, я не допущу, чтобы ты испортила нам все дело! - В его жгучих карих глазах полыхало пламя гнева. - Если ты меня выдашь, то, клянусь Богом, пожалеешь об этом! Как только мы закончим все дела, можешь отправляться домой и воевать со своей сестрицей-дьяволицей. А пока это время не настало, будь любезна вести себя так, как подобает, и не доставляй мне хлопот! В последний раз спрашиваю: ты поняла меня?

Еще никогда Рэнс не говорил с ней таким тоном. Эйприл испугалась и нехотя выдавила из себя:

- Хорошо, я буду продолжать… твою игру.

- Это все, что мне от тебя нужно. Ну а теперь мы можем присоединиться к Эдварду и Трелле. Они уже ждут нас внизу.

Он перевел дыхание, поправил сюртук и слегка поклонился.

Эйприл вышла из номера и быстро двинулась по коридору.

Внизу уже собирались гости. Пока все толпились в вестибюле, но вскоре эта нарядная публика перейдет в просторную бальную залу. Среди мужчин было много офицеров в форме федеральной армии, с саблями на боку. Их дамы в роскошных бальных платьях всех цветов и оттенков составляли вместе со своими кавалерами весьма импозантное зрелище.

Атмосфера здесь поражала легкостью и весельем, как будто и не было никакой войны. Из бальной залы доносилась музыка, и нежные голоса скрипок приветствовали каждого нового гостя.

Эйприл было приятно сознавать, что ее платье тоже привлекло к себе внимание. Спускаясь по лестнице под руку с Рэнсом, она ловила на себе завистливые взгляды женщин и восхищенные взоры мужчин.

- Мистер Таггерт!

Какой- то офицер сделал шаг в их сторону и по-военному четко поклонился Эйприл. Он окинул быстрым взглядом ее лицо, шелковистые волосы, ослепительно белые плечи, как у греческой статуи, и на секунду задержал взор на груди.

- Капитан Девено, - холодно поклонился Рэнс. - Рад вас видеть! Приятнее находиться на балу, нежели в конюшне, не так ли?

Офицер весело рассмеялся и снова бросил быстрый взгляд на Эйприл.

- Я уже слышал, что ваша жена - прелестное существо, а теперь и сам вижу, что это правда. Она просто изумительна!

Рэнс сиял от гордости, Эйприл же, услышав эти слова, готова была крикнуть на весь зал: «Я не лошадь и не «существо»! Я человек!» Однако сдержалась и мило улыбнулась, согласно инструкциям Рэнса.

К ним подошли еще несколько офицеров, бормоча комплименты, но Рэнс решительно увлек Эйприл в бальную залу, подальше от этих сладкозвучных речей и нескромных взглядов. Он уже добился от этих людей того, чего хотел, - восхищения своей красавицей женой, а значит, и благосклонного отношения общества. Но вот возбуждать зависть и ревность у офицерских жен не входило в планы Рэнса.

Он нежно обнял Эйприл за талию. «Для такого высокого и мощного мужчины этот конюх танцует совсем недурно», - подумала Эйприл. Как всегда, ей приходилось двигаться осторожно и постоянно помнить о своих многочисленных кринолинах. Однако девушка была рада занять свои мысли заботой о платье - это позволяло отвлечься от нежной мелодии, которую играли музыканты, и не думать о том, как смотрит на нее Рэнс. Тем не менее от одного его прикосновения по всему телу Эйприл разлилось приятное тепло.

- Я всегда считал, что ты красивее.

Эйприл подняла брови:

- Извини, не понимаю.

Рэнс улыбнулся.

- Когда ты была еще маленькая и я ничего для тебя не значил. Подумаешь, сын конюха! Так вот, я и тогда считал, что ты красивее своей сестры. Правда, тогда я думал, что ты нежная и бесхитростная, а Ванесса - коварная и злая. А теперь вижу, что и ты можешь быть коварной и мстительной.

Эйприл чувствовала на себе взгляды многочисленных гостей. Еще бы - они с Рэнсом такая видная пара! И, выдавив из себя улыбку, прошептала:

- А разве у меня нет оснований для мести? Ты унизил меня, вмешался в мою жизнь. Я вынуждена танцевать с тобой, вынуждена притворяться твоей женой. Но, черт возьми, Рэнс, не шути с огнем! У каждого есть свой предел терпения, и ты толкаешь меня к моему.

Он продолжал улыбаться, но по глазам чувствовалось, что он разгневан.

- Я прошу только об одном, дорогая, - делай вид, что ты безмятежно счастлива. Больше мне ничего от тебя не нужно. Пока!

Рэнс закружил ее, и, когда они оказались подальше от гостей, Эйприл прошипела:

- А о большем и не проси, Рэнс!

Он сжал ее руку и, глядя прямо в глаза, тихо сказал:

- Я не буду, Эйприл! Ты сама попросишь…

Этот прозрачный намек вывел ее из себя. Эйприл была готова взорваться, но в этот момент скрипки умолкли. Как в тумане, она услышала взрыв аплодисментов - очевидно, они предназначались ей и Рэнсу. Она была рада, когда подошли Трелла и Эдвард, и приветствовала их как лучших друзей - тоже в соответствии с указаниями Рэнса. Мужчины отвели своих дам на балкон, откуда открывался великолепный вид на город, а сами вернулись в зал за шампанским.

- Черт побери, сегодня Рэнс как-то особенно красив! - воскликнула Трелла. - Не понимаю, Эйприл, почему ты строишь из себя недотрогу! Мне кажется…

- А мне кажется, тебе не стоит совать нос в мои дела, - холодно прервала ее Эйприл. - В самом деле, Трелла, ты можешь думать о чем-нибудь другом или у тебя на уме только постель?

Трелла от души расхохоталась. Ее высокий, резкий смех был неприятен. Похоже, эта девушка никогда не сердится. И хотя Эйприл иногда завидовала такому незлобивому характеру, Трелла все же порой раздражала ее.

- Господи, дорогуша, я не собираюсь заниматься этим с любым встречным мужчиной! - пояснила Трелла, отсмеявшись. - Только с теми, кто мне по душе - как Эдвард или твой Рэнс.

- Он не мой Рэнс!

- Ну, все равно. Он будет твоим в любую минуту, стоит тебе только захотеть. И ведь ты уже была с ним, скажешь, нет? Мне Эдвард все рассказал! Вот только не пойму, почему тебе не хочется повторить… Мужчина ведь без этого не может, и если ты ему отказываешь, значит, он будет ходить на сторону. Неужели ты не понимаешь, что сама толкаешь его в объятия других женщин? Эдвард считает, что Рэнс и так уже… Он часто возвращается в номер лишь на рассвете, и от него вроде бы пахнет духами, и…

- Трелла, остановись! - Эйприл с изумлением взирала на подругу. - Похоже, вы с Эдвардом проводите довольно много времени, обсуждая личную жизнь Рэнса. Не лучше ли потратить эту энергию на собственные любовные утехи?

Кажется, впервые Трелла рассердилась, но ответить не успела, потому что их «мужья» вернулись с шампанским.

- Ну-ка расскажи Рэнсу, что ты слышала, - потребовал Эдвард, обращаясь к Трелле.

Бросив высокомерный взгляд на Эйприл, девушка послушно начала:

- Я слышала, как одна дама говорила другой, что портниха из Белого дома, Лиззи Кекли, иногда шьет платья и для нее. Так вот, эта Кекли рассказала ей об этих, как их… синансах…

- Сеансах, - нетерпеливо поправил ее Рэнс. - Продолжай!

- Ну, в общем, эта Лиззи - негритянка, была рабыней и даже когда-то работала у миссис Джефферсон Дэвис, так вот она говорит, что миссис Линкольн устраивает эти штуки в Белом доме и даже разговаривает со своим сыном, который в феврале умер. Вот почему президента сегодня здесь не будет - у них там очередной… синанс, и он пойдет туда.

- Но похоже, ты не удивлен, - заметил Эдвард, обращаясь к Рэнсу, когда Трелла закончила свой рассказ.

- Нет, не удивлен. Я уже слышал об этом. Конечно, у многих это вызывает нарекания, но Линкольн, похоже, весьма снисходительный муж, который ни в чем не препятствует своей жене.

- Вот именно! - с жаром подхватила Трелла. - Та дама так и сказала. Она говорит, что всякий раз, когда в Вашингтон приезжает новый медиум, миссис Линкольн узнает об этом и тут же старается устроить, как его… синанс. Многие пытались уговорить президента Линкольна как-то повлиять на жену, ведь негоже, чтобы такие дела творились прямо в Белом доме!…

Рэнс кивнул.

- Президент, конечно, тоже горюет о сыне. Мальчику было всего одиннадцать лет. Очевидно, его очень беспокоит состояние жены, и он рад, что у несчастной есть хотя бы такое утешение.

- А эта негритянка Лиззи как раз и навела миссис Линкольн на мысль о син… сеансах - так, во всяком случае, говорила та дама. Они действительно верят во все это. - Трелла обернулась к Эдварду: - А ты как думаешь? Можно ли разговаривать с мертвыми?

Эйприл больше не могла сдерживаться и вмешалась:

- Может быть, все-таки объяснят мне, что здесь происходит? Почему вы все разволновались? И что вам за дело до этих сеансов в Белом доме?

Рэнс задумчиво сощурил глаза, а затем, словно и не слышал вопроса, сказал:

- Эдвард, такой случай ни в коем случае нельзя упустить. Мы уже давно находимся в столице янки. Нас принимают за почтенных бизнесменов, торговцев лошадьми. Все, что от нас требуется, - это устроить сеанс в Белом доме. Пока будет происходить вся эта чепуха - столоверчение и так далее, - мы успеем осмотреться. Наверняка нам удастся добыть ценную информацию. Игра стоит свеч!

- Ну что, я так и не добьюсь ответа? - нетерпеливо воскликнула Эйприл.

- Мы собираемся устроить в Белом доме спиритический сеанс, - с расстановкой начал Рэнс, как будто обращаясь к ребенку. - Ты ничего не слышала о сестрах Фокс? Это увлечение пошло от них. Теперь все просто помешаны на спиритизме. А с тех пор как началась война, люди стали относиться к нему совершенно серьезно. Вдовы и несчастные родители жаждут поговорить со своими погибшими родственниками.

- Да, я кое-что об этом слышала, - пробормотала Эйприл, - но меня это не интересует.

- Заинтересует! Более того, тебе предстоит многое узнать о вызове духов, столоверчении, потусторонних голосах и божественной музыке. А также о том, что значит вещать в состоянии транса.

Сказав все это на одном дыхании, Рэнс лукаво улыбнулся. Эйприл в недоумении покачала головой:

- Да зачем мне об этом знать? Я не верю в такое шарлатанство. Разве можно наживаться на людском горе? Это просто омерзительно!

- То, что ты об этом думаешь, не имеет ровно никакого значения, потому как именно тебе вскоре предстоит стать медиумом и провести в Белом доме правдоподобный спиритический сеанс для самой миссис Мэри Тодд Линкольн! Конечно, тебе поможет Трелла и мы с Эдвардом. Но все должно быть на высшем уровне! Миссис Линкольн высоко оценит твои услуги - так же как Конфедерация, разумеется, если нам с Эдвардом удастся раздобыть ценную информацию.

- Ты сошел с ума! - Эйприл отшатнулась от Рэнса и прислонилась к кирпичной стене особняка. - Я этого не сделаю!

- Да оставь ты ее в покое, Рэнс! - поспешила вмешаться Трелла. - Я сама все сделаю. И не хуже, чем Эйприл, а возможно, даже лучше.

Она воинственно вздернула подбородок и окинула Эйприл презрительным взглядом. Рэнс задумчиво покручивал ус, а тем временем мысль его лихорадочно работала. Да, Трелла всегда готова ему помочь, но в этом деле требуется утонченность. Нет, только Эйприл можно без труда ввести в самое избранное вашингтонское общество. Кроме того, воздушная красота Эйприл - неземная, возвышенная, потусторонняя - делает ее очень похожей на медиума.

- Нет! - твердо сказал он. - Это сделает Эйприл.

- Ни за что! - Эйприл с неприкрытым вызовом оглядела всех троих. - Я не хочу умножать горе и без того несчастной женщины. А вы все - просто негодяи, если замышляете такой грязный трюк!

- Наоборот, ты окажешь ей услугу, - неожиданно вмешался Эдвард. - Жена президента будет рада услышать голос своего мальчика. Ну а мы детально продумаем эти сеансы, чтобы все выглядело правдоподобно. Положись на нас!

- Я не буду в этом участвовать! Разговор окончен. Рэнс схватил ее за локоть и отвел в сторонку.

Эйприл попыталась было протестовать, но он заговорил первым:

- Прежде чем ты продолжишь учить меня хорошим манерам, позволь напомнить, что ты - южанка, которая находится в столице янки, и тебя в любой момент могут обвинить в шпионаже в пользу Юга! Мы нуждаемся в тебе для прикрытия. Мы все смертельно рискуем хотя бы потому, что находимся в Вашингтоне. А что касается сеансов… Ты ведь знаешь, что миссис Линкольн уже участвовала в нескольких и наверняка будет заниматься этим впредь. Ты не обманешь ее больше, чем она сама себя обманывает. Напротив, ты даже сможешь облегчить ее горе. Какая тебе разница, действительно ли мать говорит со своим умершим сыном или только считает, что говорит? Очевидно, ей так легче. Так тебе-то что за дело до этого?

Итак, Рэнс наплевал на ее мнение, и нет смысла притворяться, что это не так, ни перед собой, ни перед ним. Эйприл обреченно вздохнула. Кончится ли когда-нибудь этот кошмар? Или все и дальше будет только запутываться?

- Хорошо, Рэнс, - вздохнула она. - У меня нет выбора.

Рэнс повел ее в зал, стараясь объяснить на ходу свой план.

- Я хочу, чтобы нас представили одной из тех женщин, о которых рассказывала Трелла. Скажешь, что ты наслышана о Лиззи Кекли и хотела бы заказать ей несколько платьев. Возможно, добиться этого будет нелегко. Вряд ли портниха, которая обшивает жену самого президента, берет новых клиентов без рекомендации. Так что постарайся произвести хорошее впечатление, и тогда успех обеспечен. Поняла?

Эйприл взглянула на него с усмешкой, как она надеялась - надменной.

- Как же я буду рада увидеть, что ты наконец получишь по заслугам, Рэнс Таггерт!

- Ты впервые подала мне надежду! - подмигнув, отозвался он и продел руку Эйприл себе под локоть. - Теперь и я с нетерпением буду ждать этого дня.

- Я имела в виду вовсе не это! - запротестовала она, но у распахнутых дверей в зал Рэнс сделал ей знак улыбнуться. «Ты должна довести эту игру до конца! - строго напомнила себе Эйприл. - У тебя нет выбора… пока».

- Вот эта дама! - возбужденно прошептала Трелла, подходя к Рэнсу. - Вот у нее та же портниха, что и у миссис Линкольн.

Рэнс кивнул Трелле, попросил успокоиться и сказал, что дальнейшее возьмет на себя.

К ним приближалась пара - дама и высокий мужчина в форме полковника пехоты. На нем был черный мундир с двумя рядами бронзовых пуговиц, жестким стоячим воротником и обшлагами, расшитыми золотым шнуром. На плечах красовались золотые эполеты. Голубые брюки с ярко-красными лампасами облегали стройные ноги, а талия мужчины была перехвачена ярко-красным кушаком с бахромой.

Офицер протянул Рэнсу руку в белой перчатке и улыбнулся, от чего его аккуратно подстриженные усы смешно встопорщились.

- Мистер Таггерт, если я не ошибаюсь. Мы вчера были вместе на аукционе.

- Полковник Траксмор, - поклонился Рэнс. Полковник представил свою жену, и Эйприл, мельком взглянув на эту даму, тут же поняла, что вряд ли им удастся найти общий язык. Она уже встречала такой тип женщин. Да, эта дама вышла замуж за офицера, и вышла «удачно», как принято говорить в обществе, но что собой представляет она сама? Если бы эта женщина вышла замуж за кого-нибудь другого, то сейчас могла бы работать в поле или сидеть дома с кучей ребятишек, вместо того чтобы развлекаться на этом роскошном балу и корчить из себя невесть что.

- Эйприл! - многозначительным тоном обратился к ней Рэнс. - Это миссис Траксмор. Я только что говорил ей, в каком ты восторге от ее платья.

- А… да-да, - поспешила ответить Эйприл.

Вообще- то это оливково-зеленое бархатное платье ей совсем не понравилось: высокий воротник и неглубокий вырез делали его слишком строгим.

- Еще я сказал, что ты оказалась в затруднительном положении: через месяц мы уезжаем в Европу, и тебе нужно обновить гардероб. А поскольку мы в Вашингтоне недавно и еще никого здесь не знаем, ты будешь весьма признательна миссис Траксмор, если она порекомендует тебе хорошую портниху.

Эти льстивые речи, похоже, не произвели на миссис Траксмор никакого впечатления. Не считая того, что, глядя на лицо этой дамы, можно было подумать, что она только что съела лимон. Эйприл стало смешно. Она почему-то подумала о том, сохраняет ли, например, эта дама такое же кислое выражение лица, когда занимается любовью со своим мужем? Размыкает ли она когда-нибудь сурово сжатые губы, чтобы застонать или закричать от восторга? Или просто лежит и смотрит в потолок, выказывая энтузиазма не больше, чем покойник в гробу?

Представив себе эту картину, Эйприл с трудом подавила смешок и тут же поймала на себе суровый взгляд Рэнса.

- Да-да, конечно! - поспешно произнесла она. - Я и в самом деле нуждаюсь в услугах хорошей портнихи. Вообще-то мне нужно лишь несколько платьев. Рэнс, такая лапочка, обещал купить мне в Париже все новое, но вы же понимаете: я не могу явиться туда в середине зимнего сезона, одетая как чучело!

Поскольку никакой реакции не последовало, Эйприл решила идти к цели напрямик.

- Кто ваша портниха?

Миссис Траксмор надменно выпрямилась и вздернула подбородок, глядя на Эйприл свысока.

- Что? - Она явно была оскорблена. - Моя портниха - Элизабет Кекли. Между прочим, шьет для жены самого президента! Вряд ли эта портниха возьмется шить неизвестно для кого…

Рукой, обтянутой в белую перчатку, Эйприл судорожно сжала веер. Это она-то «неизвестно кто»? Ну и ну! Рэнс, почувствовав негодование своей спутницы, легонько дотронулся до ее руки, стараясь успокоить.

Полковник кашлянул, явно смущенный столь резким ответом жены.

- Дорогая! Мне кажется, если ты порекомендуешь миссис Таггерт, Элизабет с удовольствием примет ее в качестве своей клиентки. В конце концов мистер Таггерт только что поставил пятьдесят превосходных лошадей для моего полка. А хороших артиллерийских лошадей добыть очень нелегко!

Он явно хотел услужить Рэнсу, убедив жену, но, похоже, не преуспел в этом.

- Как патриотично! - холодно отозвалась она. - Но разве мистеру Таггерту не заплатили за этих лошадей? Это же просто торговая сделка, и только!

- Да, конечно, ему заплатили. - Теперь полковник уже не старался скрыть своего раздражения. - Но мистер Таггерт был вовсе не обязан продавать лошадей именно моему полку. Другие полки тоже нуждаются в хороших конях. Я прошу тебя устроить встречу миссис Таггерт и Элизабет!

- Но Элизабет может не согласиться!

- За эти годы я заплатил ей столько денег, что она вряд ли не согласится! - Полковник со смущением посмотрел на Рэнса и Эйприл и добавил, словно извиняясь: - Знаете ли, моя жена боится, как бы Элизабет не переработала!

- Да-да, конечно!

Рэнс с понимающим видом кивнул. Эйприл ограничилась тем, что окинула миссис Траксмор холодным взглядом.

- Завтра нам было бы удобнее всего. Мы с моим компаньоном идем на деловую встречу, а моей жене будет нечего делать.

Полковник Траксмор строго взглянул на жену, предупреждая, чтобы она не смела спорить. Фыркнув и снова вздернув подбородок, та процедила сквозь зубы:

- Я пришлю карету за миссис Таггерт в час дня.

- Вот и чудесно! - Полковник Траксмор прямо расцвел от восторга и предложил: - А почему бы вам не встретиться немного раньше и не пообедать вместе? Вы ведь остановились в этой гостинице, миссис Таггерт?

Эйприл не успела ответить, как в разговор вмешался Рэнс:

- Да, мы остановились здесь, но боюсь, что завтра моя жена не сможет составить компанию вашей супруге. Дело в том, что она уже договорилась пообедать с женой одного из моих коллег. - И, обернувшись к Трелле, он кивком подозвал ее и представил: - А это миссис Кларк, супруга моего партнера и подруга моей жены. Она тоже поедет с вами к портнихе. Они с Эйприл не разлучаются буквально ни на минуту! - добавил он со снисходительным смешком.

- Тогда завтра в час, - холодно кивнула миссис Траксмор и взяла мужа под руку. - Я вижу, там появились наши друзья. Пойдем!

- В жизни не встречала более неприятной особы! - не выдержала Эйприл.

- Отлично! - тут же откликнулся Рэнс. - Значит, ко мне это больше не относится.

Эдвард и Трелла рассмеялись, и даже Эйприл с трудом сохранила серьезное выражение лица.

- По-моему, мы должны танцем отпраздновать нашу удачу. - Рэнс протянул Эйприл руку, а оркестр тем временем начал играть веселый вальс. - Мы так прекрасно смотримся вместе, дорогая. Кажется, мы созданы друг для друга!

Таггерт вывел ее в центр зала, и они легко заскользили под чарующую музыку. Эйприл то и дело ловила на себе восхищенные взгляды гостей. «Да, - с горечью подумала она, - как жаль, что я так ненавижу Рэнса. Мы и в самом деле прекрасная пара. Как чудесно мы танцуем! И, кажется, мы действительно созданы друг для друга». Эйприл почувствовала, как от одного прикосновения Рэнса мурашки забегали у нее по спине, и сразу ей вспомнился сладкий вкус его губ, ощущение его ласковых рук на груди… Эйприл покраснела, припомнив кое-что еще.

От нее не ускользнули завистливые взгляды женщин. Рэнс действительно очень красив. Мужественный, обаятельный… Ну почему между ними возникла такая вражда?

«Однако я в этом ни чуточки не виновата, - тут же напомнила себе Эйприл. - Это он вмешался в мою жизнь, силой принудил меня к близости в первый раз, а потом унизил, заставив умолять о любви. Да, это Рэнс во всем виноват!»

Их взгляды встретились. Заметив, что Рэнс понимающе улыбается, Эйприл в отчаянии тут же опустила глаза. «Проклятие! Неужели он догадался, о чем я сейчас думала: Нет, этого не может быть!»

Однако Эйприл не покидало странное ощущение, что Рэнс отлично понял, о чем она думает…

Глава 18

В оконное стекло неистово хлестал дождь. Издалека донесся раскат грома, и черные небеса прочертила яркая молния. В комнате было холодно, несмотря на то что горел камин.

- Идеальный вечер для сеанса, - заметила Трелла, стоя перед зеркалом и втирая румяна в щеки.

Эйприл сидела в кресле перед камином и критическим взглядом осматривала свое черное платье. Траурный наряд, по мнению Рэнса, как нельзя лучше подходит для медиума.

- И все же я не думаю, что у нас что-нибудь получится. Глупая затея! Безумная!

- Ты просто не веришь в Рэнса, вот и все! - Трелла громко фыркнула: ее манеры все еще оставляли желать лучшего. - А вот я точно знаю, что он задумал. Тебе только нужно получше сыграть свою роль, а в остальном можешь положиться на него.

Эйприл закрыла глаза и с улыбкой вспомнила забавную сценку. Это было так. Миссис Траксмор вошла в примерочную, и тут на нее буквально обрушилась Лиззи Кекли с сенсационным сообщением, что Эйприл, оказывается, медиум.

- К-кто? - переспросила надменная дама, прищурив от гнева глаза.

Портнихе пришлось повторить, сама же Эйприл хранила молчание. Миссис Траксмор судорожно хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег, и наконец, немного придя в себя, воскликнула:

- Чепуха! Я в это не верю и не позволю обсуждать такие глупости в моем доме!

- Ну, а я верю! - отрезала Лиззи. - Многие верят в это - миссис Линкольн, например.

- Да, я тоже кое-что слышала о странных делах, которые творятся в Белом доме, - процедила сквозь зубы миссис Траксмор. - Я даже знала, что и ты, Лиззи, принимаешь в этом участие. Но в моем доме я прошу уважать мои желания. Повторяю: я не желаю обсуждать эту дьявольщину! - Она обернулась к Эйприл: - Это правда - то, что сказала Лиззи? Вы действительно умеете разговаривать с умершими?

- Разумеется, - холодно подтвердила Эйприл. - Мне не раз доводилось это делать, и я рада, что так много людей в Вашингтоне тоже верят в спиритизм.

Миссис Траксмор побагровела и, уперев руки в бедра, отчеканила:

- Я ни за что бы не поддалась на уговоры мужа и не позволила вам прийти сюда, если бы знала об этом! Лиззи, ты скоро закончишь примерку? Я хочу, чтобы ты поторопилась.

Лиззи проворно принялась за дело, но успела взять с Эйприл обещание, что та устроит сеанс для миссис Линкольн.

- Для меня это будет большая честь, - с чувством произнесла Эйприл. - С тех пор как мы прибыли в Вашингтон, я постоянно ощущаю какие-то мощные токи. Вчера, когда мы с мужем проезжали в карете мимо Белого дома, у меня вдруг возникло такое чувство, будто кто-то окликает меня - кто-то из потустороннего мира. Теперь, узнав, что миссис Линкольн недавно потеряла сына, я понимаю: это он пытался через меня поговорить со своей матерью!

- Слава тебе Господи! - вскричала Лиззи, возводя свои огромные черные глаза к небу и вздымая руки. - Это знак свыше, не иначе. Когда я расскажу об этом миссис Линкольн, она непременно захочет встретиться с вами, вот увидите!

Миссис Траксмор даже не удосужилась попрощаться. Впрочем, Эйприл это нисколько не смутило. Как только они очутились в карете и покатили к гостинице, Трелла завизжала от восторга:

- Все будет так, как задумал Рэнс!

Эйприл устало кивнула. Ей было страшно. Она по-прежнему считала эту затею опасной.

* * *

В дверь негромко постучали, и раздался голос Эдварда:

- Эйприл, мы уже готовы.

Она поднялась со стула, поправила черную вуаль, закрывавшую лицо, и вместе с Треллой вышла из номера. Только сейчас Эйприл поняла, до какой степени ей опротивели обои этой комнаты - бесчисленное множество головок клевера. Ей казалось, будто она лежит ничком в бесконечном поле и буквально задыхается среди цветов. Внезапно Эйприл почувствовала горячую тяжесть в затылке и тупую боль в висках.

Она очнулась и увидела, что Рэнс протягивает ей бренди.

- Выпей это. Похоже, сейчас тебе нужно именно это, - сочувственно произнес он.

Она с благодарностью взяла стакан и сделала большой глоток. Рэнс зашел в комнату и через минуту вернулся с бутылкой. Он снова доверху наполнил стакан, и Эйприл сделала еще глоток. Боль понемногу отпускала. Все тело охватила приятная истома.

- Эйприл, все, что мы сегодня будем делать, чрезвычайно важно для Конфедерации. Помни об этом!

- Я и стараюсь. Только все равно мне больно думать, что мы беззастенчиво пользуемся горем несчастной женщины!

- Но ведь мы делаем это не за деньги, - мягко напомнил Рэнс. - Другие люди на этом еще и наживаются! Ты сама говорила, как была поражена Лиззи Кекли, когда узнала, что ты не берешь плату за свои сеансы.

Эйприл наконец улыбнулась, а затем и рассмеялась.

- Вот именно, сеансы! Я уверена, что меня разоблачат, несмотря на все наши ухищрения. - Она с любопытством взглянула на Рэнса. - Скажи, а откуда тебе известно о спиритизме? И почему ты думаешь, что правильно меня проинструктировал?

- Я сейчас тебе все расскажу. Дело в том, что я уже давно задумал все это. Провел кое-какие исследования, слушал, что говорят вокруг. Так что если ты будешь строго следовать моим инструкциям, твой сеанс пройдет вполне правдоподобно.

- Но ведь ты затеял это вовсе не для того, чтобы побродить по Белому дому, - укоризненно заметила Эйприл, спускаясь по лестнице рядом с Рэнсом. - У тебя наверняка есть другие мотивы.

- Ты умная девочка, Эйприл, - одобрительно заметил он. - Да, основная моя задача - стать своим в Вашингтоне. А что может быть лучше для достижения этой цели, чем доставить радость жене президента? Она подружится с тобой, а президент Линкольн проникнется доверием ко мне. Вот тогда и появится прекрасная возможность торговать с союзной армией.

- Это, кстати, мне тоже совершенно непонятно. Зачем ты продаешь лошадей этим противным янки? - сердито вскричала Эйприл. Мне казалось, что ты хотел поставлять их Конфедерации. И вдруг ни с того ни с сего мы отправляемся на Север, ты становишься предателем, и…

Рэнс сжал ее руку с такой силой, что Эйприл поморщилась от боли, и грозно прошипел:

- Не смей так говорить, Эйприл! Я не предатель!

- Тогда почему же ты продаешь своих лошадей северянам? - настойчиво спросила она. - С тех пор как мы уехали из Алабамы, ты не заключил ни одной сделки с Конфедерацией!

- Я уже сказал, что не желаю обсуждать это!

- Ты делаешь мне больно! - Эйприл попыталась отдернуть руку.

- Я только стараюсь привести тебя в чувство. Тебе будет еще больнее, если ты сейчас же не замолчишь и не прекратишь задавать ненужные вопросы о том, что тебя совершенно не касается! Я не обязан отчитываться перед тобой в каждом своем шаге.

- Как же не касается, если ты предаешь южан, да еще заставляешь меня помогать в этом!

Они были на середине лестницы, когда Эйприл произнесла эти смелые слова. Услышав их, Эдвард и Трелла удивленно подняли головы. Рэнс схватил Эйприл за плечи и встряхнул с такой силой, что у нее закружилась голова.

- Черт побери, Эйприл, ты, кажется, забываешься! - грозно прошипел он, почти коснувшись губами ее лица. - Если ты сейчас же не замолчишь, мы поднимемся в номер, и я научу тебя послушанию!

От ярости и унижения слезы выступили на глазах Эйприл. Она откинула вуаль, чтобы смахнуть их. Ну вот, Рэнс снова довел ее до слез… Как же она ненавидит этого конюха!

- Господи, ну за что ты так меня мучаешь? Прошу тебя, Рэнс, отпусти меня! Я больше не могу. Я пыталась, но… Я больше не могу оставаться с тобой! - Она беспомощно опустила плечи и заплакала.

- Неужели тебе и в самом деле так тяжело, Эйприл? Ты действительно несчастна? Но ведь я старался не быть навязчивым. Когда я забрал тебя из Пайнхерста, то думал, что оказываю этим услугу. Мы ведь оба знаем, что с тобой будет, если ты вернешься домой. Так неужели все это время тебе было так плохо со мной?

Она опустила вуаль и молча кивнула, затем, глубоко вздохнув, все-таки ответила:

- Да. Я предпочла бы поскорее попасть домой и постараться уладить все с Ванессой. Может быть, мне поможет шериф, не знаю. Если ты не можешь сам отвезти меня, просто позволь уйти. Я как-нибудь доберусь. Господи, - Эйприл умоляюще протянула к нему руки, - неужели ты не видишь, что со мной творится? Я не знаю, как себя чувствует отец… Я даже не знаю, жив ли он!

Рэнс снял руки с ее плеч и уставился в пространство, о чем-то размышляя. Наконец, глубоко вздохнув, снова посмотрел на Эйприл и сказал:

- Хорошо. Помоги мне сегодня, и я обещаю, что завтра ты будешь свободна. Я дам тебе денег, чтобы добраться до Алабамы.

На мгновение Эйприл застыла, не веря своим ушам, а затем снова разрыдалась, но на этот раз то были слезы радости.

- Ах, Рэнс, спасибо, большое спасибо! Ты даже не представляешь, что это для меня значит…

- Мы опаздываем, - сухо прервал он ее излияния и решительно взял Эйприл под локоть.

Эйприл хотелось петь. Она не сомневалась, что Рэнс сдержит слово. «Завтра! Завтра!» - повторяла она про себя снова и снова. Впервые за много дней на душе стало легко. Она едет домой!…

* * *

Сырую темноту ночи освещали лишь уличные фонари да время от времени яркие белые зигзаги молний, вспыхивавшие в черном небе. Дождь перешел в мокрый снег, и с каждой минутой воздух становился все холоднее.

Однако при взгляде на Белый дом, внушительно выделявшийся на фоне ночного неба, у Эйприл потеплело на душе. Правда, здесь жил президент янки, и все же основательность и строгость линий этого здания наполнили Эйприл гордостью за свою родину.

Рэнс выглядел великолепно в темно-красном сюртуке, лацканы которого были украшены серым атласом; темные брюки, сверкающие черные ботинки. Темные волосы, слегка курчавясь, обрамляли лицо, придавая ему несколько суровое выражение. Эдвард тоже был весьма элегантен. Трелла восхищенно взирала на Белый дом. Она была одета в темно-серое платье, специально выбранное Рэнсом для такого торжественного случая. И хотя платье было довольно унылым, оно выглядело чуть ли не бальным на фоне строгого черного бомбазина, в который была облачена Эйприл.

У ворот их встречал негр в красной бархатной куртке и черных атласных штанах до колен. Взяв под уздцы лошадь, он отвел карету в сторону. Только четверо авантюристов поднялись по ступенькам, как дверь тут же распахнулась.

Седовласый негр в строгой черной куртке пригласил их войти внутрь. Они оказались в роскошной гостиной, где стояла массивная мебель, обитая парчой, бархатом и кожей. Эйприл была восхищена: серебряные и хрустальные статуэтки на камине, написанные маслом портреты прежних президентов, высокий лепной потолок.

- Великолепно! - прошептала она. - Просто великолепно!

В гостиную вышла молодая женщина. На ней было длинное хлопчатобумажное платье бледно-голубого цвета и огромный белый фартук. Ослепительно белая туго накрахмаленная шапочка изящно сидела на ее темно-каштановых волосах, собранных сзади в строгий пучок. Эйприл заметила, что девушка взглянула на Рэнса с восхищением. Да, его мужественная красота не оставляла равнодушной ни одну женщину. «Ну что ж, - подумала Эйприл, - я тоже нахожу его привлекательным. В другое время… при других обстоятельствах… кто знает, как могли бы сложиться наши отношения? Но теперь уже поздно сожалеть об этом. Завтра! Завтра! Завтра! - пело ее сердце. - Завтра я буду свободна…»

- Миссис Линкольн скоро спустится.

Девушка мило улыбнулась и протянула гостям поднос, уставленный хрустальными бокалами с ликерами и винами.

- На буфетной стойке вы найдете закуску. Угощайтесь, пожалуйста!

Рэнс поинтересовался, ожидается ли кто-то, кроме них. Когда девушка ответила отрицательно, он спросил, будет ли президент присутствовать на обеде. Девушка сообщила, что мистер Линкольн встречается в условленном месте с членами кабинета и просил передать гостям свои извинения.

Рэнс обменялся с Эдвардом быстрым взглядом, и как только горничная вышла из гостиной, мужчины отошли в сторонку и стали о чем-то шептаться.

- Самая ценная информация наверняка содержится там, где находится президент, - разочарованно произнес Эдвард.

Рэнс покачал головой.

- Не обязательно. Личные бумаги - например дневник - могут храниться и здесь. Может быть, это даже к лучшему, что на обеде не будет ни самого президента, ни других гостей. Значит, мы сможем более свободно передвигаться по дому. Конечно, тут наверняка есть охрана, и придется соблюдать осторожность.

Эйприл выпила бокал вина, потом другой, третий. Рэнс недовольно нахмурился, но в этот момент в гостиную вошла миссис Линкольн - невысокая полная женщина в простом черном платье. Уголки ее рта были скорбно опущены, что придавало лицу печальное выражение.

Эйприл она показалась очень милой, и сердце девушки тут же преисполнилось сочувствием к этой несчастной женщине. Глаза миссис Линкольн были полны неизбывного горя.

Взяв Эйприл за руки, миссис Линкольн устремила на нее умоляющий взгляд, словно взывая о помощи. Тень улыбки мелькнула на ее губах и тут же угасла, сменившись горестным выражением.

- Я так рада, что вы пришли, моя дорогая! - Голос жены президента звучал мягко и трогательно. - Когда Лиззи рассказала мне о таинственных токах, которые вы ощущаете, и о потустороннем зове, я сразу поняла, что это Вилли пытается говорить со мной.

У Эйприл от волнения пересохло в горле, она судорожно старалась припомнить уроки Рэнса.

- Я уверена, что это так и есть, миссис Линкольн! Еще более мощные токи я ощущаю здесь, в вашем доме. Я абсолютно уверена, что Вилли сегодня же вечером покинет потусторонний мир, в котором пребывает, и заговорит с нами.

Миссис Линкольн сжала руки Эйприл.

- О, я так надеюсь на это! Уже давно ни один медиум не пытался вызвать его дух. Мне почему-то кажется, что Вилли было неуютно с ними. А вы такая юная и прекрасная! Вилли вы наверняка понравитесь, и он доверится вам…

Эйприл закусила губу и отвернулась, потому что чувствовала себя преступницей, дав согласие дурачить эту славную женщину. И зачем только она позволила Рэнсу втянуть себя в это дело? Похоже, Рэнс догадался, что творится на душе у Эйприл, и сделал шаг вперед, загородив ее от миссис Линкольн, дабы та ничего не заметила.

- Жаль, что ваш муж не сможет сегодня быть с нами, - вежливо произнес он. - Я глубоко уважаю его и почел бы за честь познакомиться с ним лично.

Снова губы миссис Линкольн тронула легкая улыбка: она явно была польщена.

- Благодарю за ваши слова. К сожалению, новости с войны оставляют желать лучшего. Мое сердце разрывается на части, когда я думаю о том, сколько страданий принесла эта война обеим сторонам. Такого же мнения придерживается и мой муж. На его плечах такая огромная ответственность!

Она замолчала. Затем нерешительно огляделась и предложила:

- Ну что же, может быть, мы пройдем в столовую? Я надеюсь, вы останетесь довольны и угощением, и компанией, хотя сама я, признаться, с нетерпением жду сеанса. Мне кажется, и Вилли не терпится заговорить с нами!

Миссис Линкольн, говоря это, взглянула на Эйприл, и та кивнула в ответ.

На длинном столе из красного дерева, покрытом изящной кружевной скатертью, стоял сервиз из тонкого китайского фарфора с золотым ободком; серебряные приборы таинственно сверкали в мягком огне свечей.

Все заняли свои места. Официант и горничная внесли огромные блюда, на которых красовались бифштексы с луком, фазаны и куропатки. Кроме того, на столе появились бланманже, паштет из гусиной печенки, фрукты и разнообразные булочки и крекеры.

Казалось, только Трелла не утратила аппетита. Она доверху наполнила свою тарелку, не обращая внимания на укоризненные взгляды Эдварда. Сама миссис Линкольн ела только фрукты. Рэнс и Эдвард положили себе по бифштексу.

- И давно вы слышите этот зов? - спросила миссис Линкольн.

Глаза ее горели от возбуждения. Эйприл начала отвечать, стараясь как можно точнее следовать инструкциям Рэнса:

- С детства. Однажды ночью я увидела во сне своего покойного дедушку. Мне стало так легко, что я начала вызывать его дух, когда чувствовала себя одинокой или когда меня что-то мучило. Он всегда откликался на мой зов и говорил со мной. Так происходит до сих пор…

- Какое это, должно быть, утешение - говорить с тем, кто был вам дорог! Как бы я хотела иметь такой дар… Подумать только: я могла бы говорить с Вилли, когда захочу! Это было бы чудесно…

- Вот сегодня Эйприл и попытается вызвать дух вашего сына, - мягко напомнил Рэнс, легонько касаясь пухлой руки миссис Линкольн. - Она уже многим помогла!

Эйприл поинтересовалась, много ли попыток вызвать дух Вилли были успешными.

- Трудно сказать, - задумчиво произнесла миссис Линкольн. - Сейчас развелось столько шарлатанов! Впрочем, это естественно. Меня утешает только одно: все они хотели помочь убитой горем матери… - Она с грустью покачала головой. - Что меня удручает, так это нападки со всех сторон. Правда, муж старается оградить меня от них, но я все знаю от Лиззи. Вот, например, моя сводная сестра, Эмили Тодд Хелм. Она часто приезжает сюда…

Миссис Линкольн сделала паузу, положила себе на тарелку еще немного фруктов и потянулась за булочкой. Намазав ее взбитыми сливками, она продолжала:

- Я очень люблю сестру, но Эмили так строга! Часто жалуется моему мужу, настаивает, чтобы он убедил меня прекратить сеансы. А если бы она сама поверила в спиритизм, какое несказанное утешение ей бы это принесло! Эмили ведь недавно потеряла мужа. Он сражался за Конфедерацию. Может быть, вы слышали его имя - бригадный генерал Бен Хелм. Ему было всего тридцать два года… - Сделав маленький глоток вина из хрустального бокала, миссис Линкольн продолжала: - Сестра на восемнадцать лет моложе меня. Может быть, поэтому она переносит удары судьбы более стойко, трудно сказать… Как бы я хотела, чтобы она дала Бену шанс поговорить с ней! Но нет, Эмили и слышать об этом не хочет. Утверждает, что ни за что на свете не будет «общаться» - это ее собственное выражение - со спиритуалистами.

Миссис Линкольн поведала гостям и о своем старшем сыне, Роберте, который тоже отказывается принимать участие в спиритических сеансах.

- Ему девятнадцать лет, учится в Гарварде. Он был очень привязан к Вилли. Если бы Роберт услышал голос брата, какое утешение это принесло бы им обоим!

Эйприл заметила, как вздрогнула Трелла при этих словах. Но вот Рэнс поднялся с места и, вежливо поклонившись миссис Линкольн, поблагодарил ее за прекрасный обед.

- Надеюсь, вы позволите нам с мистером Кларком удалиться и насладиться бренди и сигарой в вашей чудесной гостиной? Эйприл необходимо расслабиться после еды, чтобы должным образом настроиться на сеанс.

- Да, это было бы великолепно!

Эдвард тоже встал.

- Рэнс, ты заметил, какие прекрасные картины висят там, в холле? Я хотел бы рассмотреть их повнимательнее.

- Пожалуйста, чувствуйте себя свободно, - любезно произнесла миссис Линкольн. - Я считаю, что Белый дом принадлежит всему народу, а наша семья лишь живет здесь.

Официант снова наполнил бокал Эйприл. Выпив немного вина, она почувствовала, как по всему ее телу разливается приятное тепло. Голова немного кружилась - должно быть, оттого, что много выпила. Это случалось с ней крайне редко, но сегодня был особый день. Вино придало Эйприл приятное чувство уверенности, которого ей сегодня очень не хватало.

Слушая рассказ миссис Линкольн о прошлых сеансах, во время которых предпринимались попытки вызвать дух ее умершего сына, Эйприл не могла отделаться от тревожных мыслей. Где сейчас Рэнс и Эдвард и что они делают? Пора начинать сеанс, а они как сквозь землю провалились.

- Ну, вы уже готовы? - тихо спросила миссис Линкольн, слегка касаясь руки Эйприл.

Девушка вздрогнула. Оказывается, она потеряла нить разговора.

- Нет!

Наверное, ее слова прозвучали излишне резко, потому что миссис Линкольн нахмурилась.

- Пожалуйста, побеседуйте еще немного - вы и Трелла. Мне нужно сосредоточиться… подготовиться, уйти в себя. Без соответствующего настроения ничего не получится.

И она выбежала из комнаты, не дав хозяйке времени опомниться. Очутившись за дверями столовой, Эйприл услышала лишь мягкое шипение газовых светильников. О Господи, какой огромный дом! Гораздо больше Пайнхерста… Ну куда запропастились Рэнс и Эдвард? Что подумают слуги, если увидят, как гости рыщут по всему дому и суют свой нос туда, куда их не просят? Неужели не понятно, что за такие действия можно угодить в тюрьму по обвинению в шпионаже?

Эйприл бросилась бежать по узкому коридору и вскоре увидела узкую лестницу, ведущую наверх. Девушка стала подниматься по ступенькам, надеясь на то, что Трелла сумеет задержать миссис Линкольн. Ведь надо разыскать этих безумцев и объяснить, какую опасную игру они затеяли.

На втором этаже было темно хоть глаз выколи, и Эйприл приходилось продвигаться вперед на ощупь, все время испытывая соблазн окликнуть Рэнса, но понимая, что это слишком опасно. «Господи, - в отчаянии взмолилась Эйприл, - ну где его носит? Разве можно так рисковать?…»

И вдруг она замерла на месте и, вжавшись в стену, затаила дыхание. Кто-то быстро и уверенно шел через холл, несмотря на темноту. «Это наверняка охранник», - лихорадочно пронеслось в голове. Вот он уже рядом. Эйприл не смела двинуться, не смела вздохнуть. Еще несколько шагов, и он пройдет мимо.

И вдруг случилось нечто страшное.

Из темноты взметнулась рука и, схватив ее за горло, прижала к стене. Эйприл пыталась закричать, но эта давящая рука мешала ей. Ни один звук не вырвался из ее уст. Она не могла пошевелиться, не могла даже вздохнуть - ее держали мертвой хваткой. Эйприл почувствовала, что у нее подгибаются колени. Сейчас она потеряет сознание… Мужчина придвинулся еще ближе и навалился на нее всей тяжестью.

- Черт побери, Эйприл, это ты? Я мог бы убить тебя, - прошипел Рэнс и крепко обнял ее.

- Ты… ты и так чуть не убил, - хрипло прошептала она, стараясь восстановить дыхание.

- Я думал, что кто-то из слуг хочет поднять тревогу, и решил действовать наверняка. Мы не можем рисковать - дело зашло слишком далеко! А что ты тут делаешь, интересно знать?

- Ищу тебя. Вас так долго не было, что я начала волноваться. Миссис Линкольн я сказала, что мне нужно время подготовиться к сеансу.

Он осторожно коснулся ее шеи, и Эйприл вздрогнула от боли. Рэнс улыбнулся.

- Только ты можешь выглядеть такой соблазнительной даже в этом траурном бомбазиновом платье! А теперь спускайся и подготовь все так, как я тебя учил. Мы с Эдвардом придем через несколько минут.

Вдруг Эйприл заметила полоску света, выбивавшуюся из-под соседней двери, и испуганно спросила:

- Кто там?

- Эдвард, в спальне президента, копается в его личных бумагах. А теперь уходи поскорее, а то ты и так чуть не испортила все.

Эйприл поспешила в столовую, и как раз вовремя.

- А, вот и ты! - с облегчением воскликнула Трелла. - А миссис Линкольн уже собиралась посылать слуг разыскивать тебя.

- В таком большом доме немудрено заблудиться, дорогая, - мягко проговорила миссис Линкольн. - Особенно в темноте… В те вечера, когда происходят сеансы, я стараюсь оставлять как можно меньше света - это создает приличествующую случаю атмосферу.

- От-отличная идея! - пролепетала Эйприл. - Пожалуй, пора начинать. Я уже чувствую токи. В этом доме…

Она слегка покачнулась. Это вышло очень натурально, хотя на самом деле причиной было выпитое вино и страх, который она только что пережила наверху.

- Да-да, конечно!

Щеки миссис Линкольн разгорелись от волнения. Она дернула шнурок звонка. Появилась горничная, и ей было приказано подготовить гостиную к сеансу.

- И позовите Лиззи! Она, должно быть, на кухне - молится за наш успех.

Эйприл взглянула на Треллу. У той было несчастное выражение лица. Вся ее храбрость куда-то улетучилась. «Слишком поздно отступать! - строго сказала себе Эйприл. - Рэнс прав: мы увязли по уши. Назад пути нет. Теперь нельзя допустить ни одной ошибки…»

Услышав следующий вопрос миссис Линкольн, Эйприл буквально замерла от страха.

- А где ваш муж, дорогая? И ваш друг мистер Кларк? Надеюсь, они не заблудились в темноте! Надо послать слуг поискать их. Правда, все охранники сейчас снаружи, но… - Она уже потянулась к звонку.

- Нет, не надо! - Эйприл почувствовала, что почти кричит. Она попыталась успокоиться, улыбнулась и, понизив голос, добавила: - В этом нет необходимости. Я только что видела их на балконе - они любуются грозой. Прошу вас, давайте начнем! А они скоро подойдут.

При входе в гостиную миссис Линкольн оказалась чуть впереди, и Трелла успела возбужденно шепнуть Эйприл на ухо:

- А негритоска нам зачем? Рэнсу это не понравится!

Вино придало Эйприл храбрости, и она ответила, не раздумывая:

- Рэнс что-нибудь придумает. На это он мастер! И перестань трястись от страха. Ты можешь все испортить!

Вошла Лиззи. Вместе с горничной они расставили стулья вокруг стола в центре комнаты. Миссис Линкольн опустила тяжелые бархатные шторы, висевшие на окнах.

- Дорогая! - Эйприл обернулась и увидела, что к ней, протягивая руки, спешит Рэнс. - Дорогая, ты готова? Ты уже чувствуешь зов? - озабоченно спросил он, не сводя с нее внимательного взгляда.

Следом в комнату вошел Эдвард. На его лице было такое же торжественное выражение.

- Да, - уверенно кивнула Эйприл, которой вдруг до смерти захотелось выпить еще вина, но слишком поздно! - Давайте начинать.

С бьющимся сердцем Эйприл указала каждому, куда садиться. Рэнса она поместила справа от себя, рядом с ним сел Эдвард, затем Трелла, Лиззи и, наконец, миссис Линкольн, очутившаяся таким образом слева от Эйприл. Все сидели тесным кругом.

- Выключите свет, - прошептала Эйприл, закрывая глаза и чуть приподнимая голову. - Мы готовы…

Гостиная погрузилась в полную темноту: горничная потушила газовые светильники и вышла, тихонько закрыв за собой дверь.

«Отступать уже поздно», - подумала Эйприл, борясь с подступившей к горлу тошнотой. И, глубоко вздохнув, она начала сеанс…

Глава 19

Эйприл не знала, с чего начать. Рэнс лишь в общих чертах объяснил, что надо делать. По его словам, она должна действовать немного нерешительно, словно испытывает благоговейный страх и не верит в собственные «силы». Тогда вся сцена будет выглядеть вполне правдоподобно, и миссис Линкольн поверит ей.

Однако теперь, в этой погруженной во тьму комнате, Эйприл чувствовала себя довольно глупо. Ладони стали холодными и влажными. Рэнс держал ее правую руку, миссис Линкольн - левую. «Интересно, - подумала она, - ощущают ли это ее соседи?» Все ждали, а Эйприл вдруг поняла, что не в состоянии произнести ни одного слова.

Нет, это слишком! Она больше не выдержит и вдруг почувствовала, как Рэнс тихонько пожимает ее руку, стараясь успокоить. Видя, что Эйприл не может начать, он тихонько подтолкнул ее локтем. Миссис Линкольн и Лиззи беспокойно переглянулись.

Слова с трудом вырывались из горла Эйприл. Оно все еще саднило после мертвой хватки Рэнса.

- Мы находимся здесь, чтобы говорить с Вилли, - прошептала Эйприл дрожащим, замогильным голосом, как учил ее Рэнс. - Мы собрались здесь, ибо Вилли прислал нам знак, что он несчастен… что хочет говорить со своей матерью… Эйприл наклонилась к своей соседке.

- Поговорите с вашим сыном, - строго приказала она.

- Вилли, дорогой мой… - прозвучал в темноте дрожащий от волнения голос миссис Линкольн. - Это я, твоя мама. Поговори со мной, дорогой! Скажи, что тебе хорошо там…

- Вилли, с тобой только что говорила твоя мать, - перехватила инициативу Эйприл; по ее голосу чувствовалось, что она тоже очень взволнована. - Ты слышал ее? Ты слышишь меня? Ты дал понять, что будешь говорить с ней через меня. Мы здесь! Мы ждем. Если ты находишься среди нас, подай знак!

- О Господи! - раздался в тишине возглас Треллы.

До этого момента Эйприл сидела неподвижно, закрыв глаза. Услышав слова подруги, она подняла веки и вскрикнула: что-то белое и блестящее вдруг появилось над столом. Что это может быть? Она попыталась рассмотреть незнакомый предмет, но не смогла. Миссис Линкольн тихонько всхлипнула.

- Это его горн! - закричала Лиззи. - Маленький серебряный горн, который ему сделал отец, потому что Вилли хотел быть горнистом…

- Не разрывайте цепь! - резко бросила Эйприл, почувствовав, как обмякла ладонь миссис Линкольн.

Несчастная женщина пыталась отдернуть руку, не сводя глаз со светящегося горна, который продолжал танцевать над столом. И вдруг он исчез так же неожиданно, как появился, и в отдалении послышался высокий протяжный звук.

- Он играет. Я слышу, как он играет!

- Лиззи, помолчи, - прошептала миссис Линкольн.

Вдруг окно с треском распахнулось, и в комнату ворвалась струя холодного дождя и мокрого снега. Горн затрубил громче. Стол начал раскачиваться, и вдруг Эйприл почувствовала, что он поднимается.

- О Господи! - снова раздался сдавленный крик Треллы.

Что- то пронеслось в воздухе, коснувшись уха Эйприл.

- Он прикоснулся ко мне! - в ужасе закричала Лиззи. - Я почувствовала его касание… Благодарение Богу, миссис Линкольн, он здесь! Ваш сыночек тут, рядом с нами. Я чувствую это… Еще ни на одном сеансе такого не было!

Зазвучали барабаны, сначала тихо, потом все громче и громче. Их бешеный ритм наполнил гостиную. Снова что-то сверкающее и блестящее пролетело по комнате, на мгновение застыло над столом и исчезло.

Эйприл почувствовала леденящую дрожь во всем теле, но так и не поняла, вызвана она холодом, царившим в комнате, или ее собственным страхом. Как Рэнсу удалось устроить все это? Этого не может быть - этого не должно быть! И вместе с тем все выглядело очень правдоподобно. Теперь, когда отовсюду раздавались звуки горна и барабана, Эйприл было еще труднее сосредоточиться. Но она взяла себя в руки и начала снова:

- Вилли говорит со мной… - Теперь ее голос звучал взволнованно и резко. - Мальчик хочет сказать, что ему хорошо. Он живет в красивом золотом доме среди звезд и говорит, что теперь гораздо счастливее, чем был на земле…

- О, как бы я хотела, чтобы мой мальчик был счастлив! - со слезами в голосе произнесла миссис Линкольн и, повысив голос, добавила: - Вилли, дорогой, я очень хочу, чтобы ты был счастлив. Поверь мне!

- Он говорит… - Эйприл сделала эффектную паузу. - Вилли говорит, что он с Алексом.

- С Алексом? С моим сводным братом!

Миссис Линкольн снова сделала попытку отдернуть руку, но Эйприл крепко держала ее.

- Мой брат Александр погиб, сражаясь за дело Юга. Это произошло совсем недавно в битве при Батон-Руж. Он очень любил Вилли! Какое счастье, что они там вместе! Слава тебе Господи!… - И снова всхлипнула.

Эйприл закрыла глаза. Она ненавидела себя в эту минуту. «Лгунья! Шарлатанка!» - выругала она себя. Правда, она не возьмет денег с миссис Линкольн, а безобидный сеанс, возможно, принесет хоть какое-то утешение несчастной женщине. И все же чувство вины не покидало Эйприл.

Перед ее глазами возник серый туман. «Странно, - рассеянно подумала Эйприл, - ведь я закрыла глаза и все же вижу его…» Медленно, очень медленно туман начал превращаться в облако. И вот оно уже приняло силуэт… ее отца! Эйприл ясно видела отца, так ясно, что ей стало жутко. О Господи, да что же это такое! Она покачала головой, стараясь отогнать видение, и застонала. Рэнс с силой сжал ей руку, но даже от резкой боли она почему-то не могла ни открыть глаза, ни произнести ни слова. Эйприл ясно видела отца. Он лежал в гробу… Опустили крышку. Гроб внесли в резные железные ворота, на которых была вырезана буква «Д». Теперь отец лежал рядом с ее матерью. Видение было таким ясным и отчетливым, что Эйприл казалось: если она протянет руку, то дотронется до грубой деревянной крышки. Спертый воздух склепа щекотал ей ноздри.

Не было ни цветов, ни друзей, ни рыдающих родственников. Лишь Ванесса молча стояла у могилы, одетая не в траурный наряд, а в ярко-красное бальное платье. Рядом с ней стоял Зик, обнаживший в ухмылке свои желтоватые зубы.

Видение было таким реальным. Барабанная дробь звучала в унисон биению ее сердца. Значит, это правда… Папа в гробу…

- Нет! - вдруг закричала она. - Нет, нет, нет!…

- Эйприл, очнись!

Она сама не заметила, как выпустила руку Рэнса и теперь пыталась, прикрыв лицо ладонью, отогнать ужасное видение. Схватив Эйприл за плечи, Рэнс легонько потряс ее.

- Нет, нет, нет, - со стоном повторяла она снова и снова.

Рэнс прижал Эйприл к груди. Она не сопротивлялась - ей хотелось выплакаться.

- Все оставайтесь на местах. Не двигайтесь! Мне кажется, она все еще в трансе. Надо подождать, пока моя жена вернется к нам. Не произносите ни звука, прошу вас!

Рэнс прижал Эйприл к себе и, касаясь губами ее уха, тихо прошептал, так что его не слышал никто, кроме нее:

- Все хорошо. Очнись! Все уже позади.

Однако она никак не могла прийти в себя. Подождав несколько минут, Рэнс сказал:

- Можно зажечь свет. Мне кажется, надо дать ей немного бренди.

Не открывая глаз, Эйприл почувствовала, что окно закрыли: холодный ветер и снег больше не проникали в комнату. Зажегся свет, а она все так же судорожно продолжала цепляться за Рэнса. Кажется, Лиззи подала ей стакан бренди, и Эйприл с удовольствием выпила.

Миссис Линкольн, мягко коснувшись ее плеча, спросила:

- С вами все в порядке, дорогая? Вы нас так напугали! Я еще никогда не видела, чтобы медиум впадал в такой глубокий транс…

Все еще находясь во власти видения, Эйприл заставила себя кивнуть. Она несколько раз подняла и опустила веки. Кажется, прошло. «Наверное, - подумала она с облегчением, - я действительно уснула». Заснула и увидела во сне отца. В этом Эйприл не сомневалась - она и в самом деле его видела. Возможно, этот сон был навеян тем, что перед сеансом она вспоминала о доме и думала о том, как скоро увидит отца.

Но почему он представился ей мертвым, в гробу? Возможно, интуиция подсказывала ей, что нужно торопиться, иначе она не застанет отца живым. Нельзя терять ни минуты! Отцу так нужна ее помощь…

- Я бы хотела уйти, - попросила она встревоженного Рэнса. - Я не очень хорошо себя чувствую.

Лиззи, сверкая от волнения белками глаз и явно потрясенная увиденным, заторопилась к двери.

- Я принесу ваши вещи. Подождите минутку! Бедняжка, на ней и в самом деле лица нет. Ей непременно надо отдохнуть!

Миссис Линкольн начала что-то говорить, кажется, выражала надежду на повторный сеанс. Она была счастлива узнать, что Вилли хорошо, что с ним рядом ее сводный брат. Возможно, в следующий раз, вежливо предположил Рэнс, им удастся поговорить с мальчиком подольше.

«Уведи меня отсюда поскорее! - Эта безмолвная мольба ясно читалась в глазах Эйприл. - Уведи, пока я еще хоть как-то владею собой, иначе я потеряю самообладание и все расскажу ей. А мне бы не хотелось наносить такую душевную травму этой доброй милой женщине. Прошу тебя, уйдем скорее!…»

Едва они очутились в карете, Треллу словно прорвало.

- Рэнс, что это было такое? Только не говори мне, будто такие вещи могут происходить на самом деле! Ведь вы с Эдвардом не вставали из-за стола, я сама видела… Я так испугалась…

- Я все объясню, если ты успокоишься, - смеясь, ответил Эдвард. - Нам помогли - даже здесь, в Вашингтоне, у нас есть надежные друзья. Окно открыли, конечно, снаружи. Оттуда и доносились бой барабана и звуки горна. А горн появился над столом потому, что мы с Рэнсом, выйдя первый раз из столовой, протянули веревку под потолком. Это потом мы отправились на поиски того, ради чего, собственно говоря, сюда и пришли… А в конце Рэнс приказал вам не двигаться с места, чтобы дать мне время убрать веревки, которыми были привязаны все эти предметы.

Трелла задохнулась от восторга.

- Господи, а все было как взаправду! Меня вам, во всяком случае, удалось провести. Я так испугалась… А почему стол начал подниматься?

- Потому что Рэнс и я в определенный момент отпустили ваши с Эйприл руки и слегка приподняли его над полом. - Эдвард самодовольно усмехнулся. - По-моему, вышло здорово!

Трелла даже захлопала в ладоши. Ее переполняла какая-то детская радость. Внезапно она стала серьезной и, перегнувшись через Эдварда, заговорщическим шепотом спросила Рэнса:

- Ну что, нашли вы что-нибудь важное?

Карета в тот момент проезжала под уличным фонарем, и в его мерцающем свете лицо Рэнса выглядело суровым и торжественным.

- Да, - тихо ответил он. - Хотя боюсь, что слишком поздно… Мы уже ничем не сумеем помочь. Завтра же уезжаем из Вашингтона. Мне надо послать важное сообщение, но я не хочу делать это из вражеского логова. - Впрочем, нам и так пора уезжать, - добавил он, украдкой обменявшись с Эдвардом взглядом. - Нас ждут другие дела.

Все погрузились в молчание, предавшись каждый своим мыслям, лишь звонкоголосая Трелла не уставала восхищаться удачно проведенным сеансом.

Как только прибыли в гостиницу, Эдвард и Трелла незамедлительно уединились. Эйприл прошла в свой номер, не взглянув на Рэнса, и тут ее охватило странное чувство, которое она сама не могла объяснить. Она вольна уехать завтра, но ни о каких приготовлениях к поездке еще и речи не было. Не может же Рэнс просто бросить ее! «Мы заключили сделку, и свою часть я выполнила до конца. Мне необходимо поговорить с Рэнсом, - наконец решила Эйприл. - Только поэтому я и хочу его увидеть», - убеждала она себя, выходя из комнаты.

Тихонько постучав в дверь, она тут же услышала голос Рэнса:

- Входи, Эйприл, не заперто.

Итак, он ждал ее. Комнату озарял лишь тусклый свет уличных фонарей, проникавший через окно. Гроза прекратилась. Ночь была тиха и торжественна.

Эйприл сделала глубокий вздох и начала:

- Я хочу поговорить с тобой относительно моей завтрашней поездки. Мне нужны деньги, но ты не беспокойся: я обязательно отдам тебе долг, как только смогу.

- Ты пришла не за этим. Сама знаешь!

Его губы жадно припали к ее рту. Поцелуй был горячим и страстным. Эйприл изо всей силы уперлась в грудь Рэнса, стараясь высвободиться, но напрасно. Желание, которое она так долго сдерживала, наконец овладело ею, и губы Эйприл, мягкие и послушные, с готовностью открылись навстречу Рэнсу.

Он легко подхватил ее на руки и, пройдя через всю комнату, осторожно положил на кровать. Его пальцы, горячие, нежные, дразнящие, ласкали ее тело. Эйприл извивалась и стонала от восторга.

- Возьми меня, - прошептала она, наконец отбросив стыд. - О Рэнс, пожалуйста, возьми меня!

- Скажи, как ты хочешь.

Он перекатился на спину и, улыбаясь, смотрел на нее. Эйприл покачала головой - ей вдруг снова стало стыдно. Тогда Рэнс обхватил ее за талию, ласково потянул на себя и осторожно опустил ее на свой тугой жезл.

- Представь себе, что ты на коне, - сказал он. - Двигайся точно так же, а я под тебя подстроюсь. Давай!

Вначале Эйприл двигалась несмело и робко, но по мере того как восхитительные ощущения в ее лоне перерастали в спазмы восторга, она начала двигаться смелее и быстрее. Пальцы Рэнса оказались у нее на груди, лаская соблазнительно затвердевшие соски. И вот когда ей уже начало казаться, что она вот-вот взорвется, Рэнс, почувствовав это, быстро опустил ее на спину, оказался сверху и одним бешеным рывком овладел ею.

Пика наслаждения они достигли одновременно. Эйприл охватил такой восторг, что она вскрикнула и крепко обняла Рэнса. Ей хотелось, чтобы это чудесное мгновение длилось вечно…

Наконец, Рэнс перевернулся на спину, не разжимая объятий, и голова Эйприл покоилась у него на плече.

- Останься со мной, - прошептал он чуть слышно, словно легкий ночной ветерок пролетел по комнате. - Останься со мной, Эйприл, и будь моей женщиной.

- Ты просишь меня… о чем? - удивленно переспросила она.

- Я прошу тебя быть моей женщиной, - повторил Рэнс. - Ни больше, но и ни меньше. Идет война, Эйприл. У меня важная работа… Со мной тебе будет хорошо. Останься!

- Но… но у меня тоже есть свои дела, и потом мы же договорились…

Эйприл почувствовала, что мысли ее путаются. Ведь все уже было решено! Утром она должна уехать в Алабаму помочь отцу. Рэнс обещал отпустить. И вот теперь он просит ее - не приказывает, а просит! - остаться.

- Я тебя не понимаю.

Он лег на бок и, облокотившись, взглянул на ее лицо, залитое бледным светом луны. Отбросив со лба золотистую прядку волос, Рэнс поцеловал Эйприл в нос.

- Я уже говорил тебе, Эйприл, - ты мне нужна. Пока я могу сказать только это. Вот кончится война, тогда и поглядим.

- Но Ванесса…

Он устало вздохнул.

- Одна ты с ней не справишься, Эйприл, а из-за войны никто не сумеет тебе помочь. Очнись, посмотри, что творится кругом! Если, вернувшись домой, ты попадешь в беду, как бы я ни был к тебе привязан, я не сумею вызволить тебя. Мой долг - помогать Югу.

Эйприл кивнула. Как бы страстно она ни стремилась попасть домой, она понимала, что в словах Рэнса - горькая правда. И все же она засыпала Рэнса вопросами, которые ее мучили:

- А когда война кончится, ты поможешь мне? Ты поедешь со мной в Пайнхерст?

Рэнс уставился в темноту.

- Я не люблю давать обещаний, если не уверен, что сумею их выполнить. Я уже сказал, Эйприл, - я хочу тебя. Ты мне нужна. Если у нас все сложится хорошо - тогда, возможно, я поеду с тобой. Большего я пока обещать не могу.

- В таком случае придется довольствоваться этим. Рэнс помолчал с минуту, а потом тихо спросил:

- Ты уверена?

- Мне кажется, да. Я ненавидела тебя, Рэнс, ты сам это знаешь, но в то же время в глубине души не могла с этим смириться. Как будто кто-то во мне кричал, что между нами существует нечто… какая-то привязанность, что ли… Я все повторяла себе: «В другое время, при других обстоятельствах все у нас могло бы сложиться иначе», - но та часть моей души, которая ненавидела тебя, была сильнее.

- Я тоже иногда тебя ненавидел, - неожиданно признался Рэнс с улыбкой. - Ведь ты порой становилась просто невыносимой, Эйприл, и я считал, что обязан тебя обуздать, как дикую лошадку. А с ними всегда надо держать ухо востро. Как раз в тот момент, когда ты считаешь, что лошадка укрощена, она и начинает показывать характер. Не знаю, правда, удалось ли мне это с тобой…

Эйприл легонько провела пальцем по густым волосам на его груди.

- А ведь если честно - тебе и не хотелось обуздывать меня. Веди я себя как покорная кошечка, вряд ли я бы тебе понравилась.

- Возможно. - Рэнс поднес ее руку к губам и поцеловал тонкие пальчики. - Когда-нибудь мы выясним это наверняка.

Неожиданно он с силой сжал Эйприл в объятиях и поцеловал в губы долгим, требовательным поцелуем. Тихо засмеявшись, он отстранился и сказал:

- Завтра у нас тяжелый день - мы отправляемся на юг. Надо выспаться.

Эйприл сделала вид, что шокирована этим предложением.

- Ты хочешь, чтобы я спала здесь, с тобой? А что подумает Трелла?

В ответ Рэнс отпустил какую-то непристойность и потянулся за одеялом. Эйприл свернулась клубочком и прижалась к Рэнсу. Ей было хорошо и спокойно. Наконец-то она уступила лучшей половине своей души! И уже первые волны благодатного сна укачивали ее, как вдруг раздался стук в дверь. Эйприл с усилием стряхнула с себя дремоту.

- Это я, Кларк. Мне необходимо поговорить с тобой.

- А до утра нельзя подождать? - Рэнс негромко выругался.

- Нет, - твердо ответил Эдвард. - Это необходимо обсудить сейчас.

- О черт! - Рэнс откинул одеяло и со вздохом сказал: - Завернись во что-нибудь и ступай к себе. У Эдварда наверняка срочное дело. Неизвестно, насколько это затянется, а тебе нужно выспаться.

Эйприл молча кивнула. Она не могла скрыть своего разочарования. Было так чудесно лежать рядом с Рэнсом, чувствовать его обнимающие сильные руки. Она вышла из номера, изрядно удивив Эдварда. Смущенно кивнув ему и пожелав доброй ночи, Эйприл выскользнула в коридор. Тут же за ее спиной закрылась дверь, и щелкнул замок.

Она уже почти дошла до своей комнаты, как вдруг вспомнила, что оставила вещи в номере Рэнса. А ведь их нужно уложить! Эйприл вернулась и уже собиралась постучать, но тут ее рука замерла в воздухе: она услышала свое имя.

- Я думал, что она уезжает. - Это был голос Эдварда. - И вдруг такая идиллия! Что происходит?

Эйприл придвинулась поближе и услышала спокойный голос Рэнса:

- Это тебя не касается. Эйприл решила остаться со мной, вот и все.

Послышался вздох, и затем снова голос Эдварда:

- С чего это? Или ты вдруг понял, что если сейчас отпустишь ее, то потом пожалеешь, но будет уже поздно?

- Что-то в этом роде, - лениво подтвердил Рэнс. - Послушай, Кларк, она же никому не помешает. У тебя есть Трелла. Мы вчетвером выглядим как две прелестные супружеские пары. Вдвоем с тобой мы скорее вызовем подозрение. Все будут удивляться, почему мы не на войне. А с женщинами нас принимают за бизнесменов.

Наступило молчание. Эйприл стояла как громом пораженная. Значит, их союз с Рэнсом - всего-навсего очередная сделка!

- В столе президента я нашел бумагу с указанием расположения ближайшего кавалерийского полка янки. С помощью наших ребят мы без труда окружим его и украдем лошадей, - сказал Рэнс. - Потом заменим кавалерийские клейма на артиллерийские и продадим янки их же коней. Это будет выгодная сделка!

- Вполне, - одобрил Эдвард. - А с этими деньгами двинем в Мексику и купим первоклассных коней для нашей кавалерии. Отлично придумано!

Эйприл стиснула зубы. Значит, Рэнс крадет животных у янки, им же продает, а на вырученные деньги покупает коней в Мексике и продает их Конфедерации. Ну и ну! Вот это ловко! Представлял все так, будто стремится добыть для южан самых лучших животных, а на самом деле фактически торговал краденым. Как все это омерзительно! Эйприл хотелось крикнуть об этом на всю гостиницу, чтобы все знали, что он за фрукт…

Ей вспомнились слова Рэнса, сказанные всего несколько минут назад: «Я хочу тебя. Ты нужна мне. Я хочу, чтобы ты была моей женщиной». Он ведь не сказал: «Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой». Будь проклято его обаяние! Будь проклята его смазливая физиономия! Будь проклято его восхитительное тело!… «А прежде всего будь проклята я сама, - добавила Эйприл, задыхаясь от стыда. - И как меня только угораздило - влюбиться в такого коварного конокрада, как Рэнс Таггерт!»

Ну нет, с нее довольно! И Эйприл резко повернулась и зашагала по коридору. «Хватит! Я еду домой. Не важно, что ждет меня там, - я еду домой!»

Внутренний голос нашептывал Эйприл, что она бежит от этого человека не только потому, что тот оказался предателем, - она бежит из страха: Рэнс может завоевать ее сердце, ее душу, овладеет всем ее существом.

А этого Эйприл боялась больше всего…

Эдвард встал и подошел к буфету. Налив еще по стакану виски себе и Рэнсу, он вернулся и присел на краешек кровати. Свет уличного фонаря падал на янтарную жидкость. Эдвард с минуту полюбовался ею, а потом задумчиво спросил, глядя на Рэнса:

- Ты когда-нибудь задумывался над тем, сколько денег мог бы выручить на этой вонючей войне, если бы продавал лошадей Конфедерации?

- А как же, задумывался, конечно. Выходит кругленькая сумма. Можно было бы разбогатеть! - неторопливо ответил тот и посмотрел на дымок своей сигары.

- Другие же наживаются на этом. А ты? - не унимался Эдвард.

Рэнс взглянул на друга.

- Дело в том, что я верю в Конфедерацию. И единственная причина, почему я не надел форму, не взял в руки винтовку и не стреляю в янки, заключается в том, что я принесу, как мне кажется, больше пользы Югу, снабжая Конфедерацию отменным скотом, чем подставляя грудь под пули. Кроме того, я наношу ущерб Северу тем, что краду у них лошадей и им же продаю краденое.

- Да ладно, не заводись! Я думаю точно так же. Просто мне стало интересно: думал ли ты когда-нибудь, что на этом можно делать большие деньги…

Рэнс с минуту помолчал, а потом с расстановкой сказал:

- Я много о чем думаю…

Возникла неловкая пауза, и, чтобы замять ее, Эдвард снова задал вопрос:

- Вот сейчас, например, я уверен: ты думаешь об Эйприл и сам не знаешь, правильно ли поступаешь, беря ее с собой. Мне казалось, что девушке до смерти хочется вернуться в Алабаму. С чего это вдруг она решила остаться?

- Я попросил, и она осталась. По-моему, с ней происходит то же, что и со мной - она сама не знает, чего хочет. Между нами что-то есть, но что именно, Эйприл еще не поняла. А понять очень хочется! Но ведь если она уедет, мы так никогда этого и не узнаем…

- Пожалуй, надо немного поспать. - Эдвард залпом допил виски и встал. - Можно еще один вопрос, последний?

- Ты испытываешь мое терпение, Кларк. Я не люблю, когда кто-нибудь сует нос в мои дела.

- Извини. Но я все же спрошу: «Ты любишь Эйприл?»

Рэнс посмотрел на друга, сощурив глаза, и наконец спокойно ответил:

- Не могу сказать «да». И не могу сказать «нет». Мне кажется, надо посмотреть, что из этого выйдет.

- Не понимаю.

- А я понимаю, и это главное. Есть еще вопросы?

- Да нет, - усмехнувшись, покачал головой Эдвард. - По-моему, ты хочешь дать мне понять, что я и так слишком далеко засунул свой нос в твои дела! Для одного вечера достаточно…

- Ты угадал.

- Спокойной ночи! - И Эдвард шутливо отсалютовал другу.

Налив себе еще виски, Рэнс подошел к окну и уставился в темноту. Гроза давно улеглась. Луна заливала спящий город серебряным светом. Какая чудесная ночь! Жаль, что Эйприл ушла. Он бы сейчас обнял ее, прижал к себе. Приятно ощущать рядом с собой ее восхитительное тело.

Рэнс с минуту размышлял над тем, стоит ли разбудить Эйприл и попросить прийти к нему, но решил, что ей надо выспаться. Этот сеанс в Белом доме дался Эйприл нелегко. Теперь надо дать ей как следует отдохнуть. Они увидятся завтра. Впереди их ждет много дней и ночей - ночей, полных страсти…

Рэнс лег в постель. Ничего страшного, если он проведет в одиночестве еще одну ночь. Впереди еще много ночей, когда Эйприл будет рядом.

«А хорошо, - засыпая, подумал Рэнс, - что ты согласилась остаться. Потому что я все равно бы не отпустил тебя, Эйприл…»

Глава 20

Эйприл вошла в комнату и прислонилась к стене. В темноте она с трудом различила Треллу. Ровное дыхание девушки говорило о том, что она крепко спит. Эйприл осторожно подошла к своей кровати и села. Надо было успокоиться, собраться с мыслями.

В этот раз она должна хорошо все продумать. Как только Рэнс обнаружит ее исчезновение, он наверняка бросится в погоню. Но это произойдет после того, как взойдет солнце, так что времени у нее убраться подальше много. Вашингтон - город большой, отсюда уходит не одна дорога. Рэнс не знает, какую она выберет, и наверняка подумает, что Эйприл отправилась в Алабаму. А это слишком далеко - ведь ему надо совершать эти неблаговидные сделки с конями! - так что времени ее искать у него не будет.

Кроме того, на этот раз она поступит умнее, с довольной улыбкой решила Эйприл. В Пайнхерсте ей делать нечего. Она даже не будет выяснять, что там происходит, а отправится прямо в Монтгомери и попробует найти помощь там. Если власти не помогут, тогда она снова попытается связаться с дядей Джеймсом. В крайнем случае обратится к священнику - должен же хоть кто-нибудь проникнуться сочувствием к ее судьбе и помочь.

И еще она изменит внешность. На случай, если разгневанный Рэнс и в самом деле бросится в погоню и станет в пути расспрашивать о ней. Эйприл снова улыбнулась, довольная собой. Мешкать больше нечего, даже не стоит укладывать вещи: она не хочет, чтобы хоть что-нибудь напоминало ей эту ночь и Рэнса.

Эйприл натянула простое платье и тихонько выскользнула в коридор. Убедившись, что вокруг никого нет, быстро спустилась вниз, повернула в узкий коридор и, миновав кухню и кладовые, вышла в переулок.

Вокруг стояла кромешная темнота. Эйприл наткнулась на какую-то бочку. Потревоженные кошки, отчаянно мяукая, кинулись в разные стороны. Она замерла на месте и приказала себе успокоиться. Впереди долгая ночь, и излишнее волнение - не помощник. Самое сложное - выбраться из Вашингтона. Как-никак это столица янки, а кругом идет война. В такое время суток на улице не встретишь женщину без провожатых, кроме, конечно, проституток. И хотя Эйприл горела желанием до утра уйти как можно дальше от города, она понимала, что действовать нужно крайне осторожно.

Прижимаясь к стене, Эйприл двинулась вперед. Неожиданно в ночную тишину ворвался резкий, пьяный голос женщины, которая стояла в дверях ветхой лачуги и, держа над головой фонарь, прощалась с клиентом.

- Ну ты даешь, солдатик! Клянусь, мне на целую неделю хватит… Это я должна была бы тебе заплатить, а не наоборот!

- За чем же дело стало? - довольно хохотнул мужчина. - Только врешь ты все, девонька! Тебя небось другие дожидаются, вот ты и норовишь меня спровадить…

- Надо же мне зарабатывать на жизнь, а то бы я провалялась с тобой всю ночь. Такой лихой любовничек мне давно не попадался! Ты приходи еще как-нибудь…

Дверь закрылась. Эйприл не успела рассмотреть, в какую сторону направился мужчина. Затаив дыхание, она буквально вжалась в стену, страшась неосторожным движением выдать себя. Ну куда он делся, черт возьми? Ведь бежит, бежит драгоценное время!

Вдруг Эйприл услышала, как кто-то, смачно выругавшись, бросил бутылку и она со звоном разбилась о землю. Дверь снова распахнулась, и фонарь, который держала над головой женщина, высветил солдата, неловко скрючившегося у противоположной стены.

- Ну и черт с тобой, жалкий пьянчужка! Оставайся там, пока не проспишься! - раздраженно крикнула женщина.

Дверь с грохотом захлопнулась. Снова вокруг Эйприл воцарилась полная темнота.

Одного взгляда на пьяного солдата было достаточно, чтобы понять: он не проспится до утра. Эйприл осторожно двинулась вперед. И тут ей пришла неожиданная мысль. Ведь на солдате форма янки! Она рывком стянула с себя платье, даже не успев сообразить, что делает, и начала раздевать солдата.

Стягивая с него штаны и рубашку, Эйприл недовольно сморщила нос, почувствовав запах дрянного виски и вспомнив о том, чем занимались только что солдат и женщина. Грязная, пропахшая потом одежда была омерзительна, но Эйприл все же облачилась в нее. Только так она сумеет беспрепятственно покинуть Вашингтон. Другого пути нет.

Длинные белокурые волосы Эйприл упрятала под форменную фуражку. Остались ботинки. С ними пришлось повозиться дольше всего - слишком большие для ее маленькой ноги, они все время норовили свалиться. Но не идти же босиком или в изящных туфельках!

Время от времени пьяный стонал и похрапывал во сне. Эйприл оставила на солдате лишь изрядно заношенное белье, а свое собственное платье засунула в мусорный бак.

Через несколько минут Эйприл вышла на перекресток и остановилась в нерешительности: куда идти дальше? Ясно одно - ей следует избегать слишком многолюдных улиц. Так она и сделала, двинувшись по одной из боковых улочек. Отойдя на достаточное расстояние от гостиницы - теперь Рэнс, обнаружив, что она сбежала, все равно не догадается, в какую сторону она направилась, - Эйприл остановилась, чтобы отдышаться и оценить собственное положение. И только тут до нее дошло, что, стремясь запутать следы, она сама заблудилась. Горькая ирония судьбы! Но она и вправду не представляла себе, где находится.

В этот момент до нее донесся звук шагов. Эйприл прислушалась и тут же при свете уличного фонаря увидела трех солдат. Они шли, пошатываясь, спотыкаясь и поддерживая друг друга. До Эйприл долетел обрывок фразы: «…к черту! Еще и платить? Уже поздно…»

И они снова неуверенно направились к себе в лагерь. Эйприл решила последовать за ними, держась на почтительном расстоянии. Может быть, она сориентируется и поймет, в какой части города находится и куда идти дальше.

Наконец, живописная группа вышла на окраину города и взобралась на холм. Эйприл, спрятавшаяся за деревом, увидела большой лагерь. Он раскинулся в долине и был виден как на ладони. Тут и там виднелись огромные палатки, похожие на спящих птиц, готовых при первой опасности расправить крылья и улететь. Везде горели костры, их серый дым поднимался к небу. Перед входом в лагерь стоял часовой.

Солдаты замедлили шаг. Один из них поскользнулся и упал. Часовой мгновенно направил на солдат ружье и крикнул:

- Стой! Кто идет?

Троица назвала свои имена и номер части. Часовой прокричал в темноту, видимо, солдату, дежурившему на соседнем посту:

- Тут у меня трое каких-то пьяниц!

В мгновение ока рядом с часовым появились несколько человек в форме и поспешили увести изрядно нагрузившихся вояк восвояси. Эйприл продолжала наблюдать за происходящим, не зная, на что решиться. Вдруг до нее донесся грохот повозки, выезжавшей из лагеря. Впереди сидел солдат, державший в руках вожжи. Поскольку кутерьма, вызванная появлением трех пьянчужек, все продолжалась, он нетерпеливо крикнул:

- Освободите дорогу, да поживее! Мне нужно попасть в Мэриленд. У меня здесь раненые и продовольствие…

Мэриленд! Это же на юге, по пути к Алабаме! Со своего наблюдательного поста она увидела, как повозка наконец сдвинулась с места и направилась туда, где валялся на земле один из ее недавних пьяных спутников. Видно, ему стало совсем худо. Повозка ненадолго остановилась, причем как раз напротив небольшой рощицы, где спряталась Эйприл. Вот это шанс! И хотя она не знала точно, далеко ли от Мэриленда до Алабамы, сейчас главным для нее было то, что это тоже на юге.

Улучив момент, когда возница повернулся к ней спиной, девушка короткими перебежками добралась до повозки. Ухватившись за задок дрожащими руками, Эйприл проворно забралась внутрь и опустила полог. Вокруг нее громоздились беспорядочно сваленные коробки и ящики. Острый угол впился Эйприл в бок, и она стиснула зубы, чтобы не закричать. Суматоха вокруг троих пьяниц отвлекла внимание возницы, и все же, когда Эйприл забралась в повозку, он обернулся. Неужели почувствовал толчок? А что, если он сейчас подойдет и проверит? Эйприл затаила дыхание.

Нет, похоже, что ничего не заметил. Возница продолжал лениво переругиваться с постовым, не слезая с облучка, и у Эйприл отлегло от сердца. Вот наконец Райерсон - так звали возницу - взял вожжи, и повозка покатила дальше.

Эйприл лежала в крайне неудобном положении, но боялась двинуться и задеть какую-нибудь из этих проклятых коробок: вдруг вся груда с грохотом рухнет? Нет, надо лежать смирно. Под стук колес и копыт девушка задремала и через некоторое время ей уже казалось, что одна часть тела спит, а остальная бодрствует и воспринимает все как наяву. Перед глазами поплыли видения - смутные, еле различимые, словно танцующие. Вот появилось лицо отца, затем - лицо Ванессы, и вдруг, яснее и ярче, чем эти два образа, она увидела… Рэнса. Его глаза горели желанием. Рэнс протянул к ней руки, и Эйприл страстно захотелось позвать его. Она потянулась ему навстречу, тоже сгорая от желания. Все ее тело, казалось, плавится, и вот она перестала быть существом из плоти и крови и превратилась в дух - неистовый, неукротимый, одержимый жаждой наслаждений, которую один лишь Рэнс был в силах утолить.

Но в тот момент, когда Эйприл прижалась к его груди, когда их глаза встретились, и она ощутила на своей щеке его горячее дыхание, губы Рэнса вдруг изогнулись в самодовольной усмешке - словно желая сказать, что она навсегда в его власти, но только… и только для того, чтобы удовлетворить его похоть! Никогда Эйприл не будет для него ничем иным, да и то если не надоест раньше.

Рэнс поцеловал ее долгим, жадным, страстным поцелуем, и Эйприл застонала, снова ощутив, как загорается в ней ответная страсть. И вдруг он, усмехнувшись, оттолкнул ее и повернулся спиной. Он уходил все дальше и дальше, напрасно Эйприл кричала и звала его. Слышался только его смех, самодовольный и наглый. Он больше не хотел ее!

Эйприл почувствовала, что душа ее опустела. Она осталась одна, покинутая, ненужная…

Эйприл проснулась от собственных всхлипываний и огляделась, силясь понять, где находится. Значит, благодатный сон все же сморил ее. Интересно, слышал ли возница, как она плакала? Да нет, повозка катила дальше.

Вздох облегчения вырвался из горла Эйприл - и замер. Голоса! Ну конечно, как она сразу не поняла, что лошадей снаружи явно больше тех двух, что запряжены в повозку. Девушка осторожно выглянула наружу. Впереди видна лишь спина возницы, державшего в руках вожжи. Эйприл перевела взгляд назад и при свете луны, выглянувшей из-за легких облаков, увидела шестерых всадников, следовавших за повозкой по двое в ряд.

Она быстро спряталась. Ну конечно, за обозом всегда следует патруль. Как же она, глупая, раньше об этом не вспомнила? Ну что ж, это делает ее положение еще более опасным. Остается одно, решила Эйприл, - при первой возможности покинуть гостеприимный экипаж, причем сделать это желательно до рассвета, иначе ее заметят солдаты, охраняющие повозку. А пока надо тихо сидеть внутри и не высовываться. «Будем надеяться, что судьба окажется ко мне благосклонной и я смогу убежать незаметно», - бодро решила Эйприл, снова опускаясь на неудобные ящики.

Да, расслабляться нельзя, ни в коем случае! Наоборот, теперь она должна постоянно быть начеку. Если солдаты ее обнаружат, то скорее всего высадят прямо здесь, на обочине дороги. И все же с каждым поворотом колеса Эйприл приближалась к благословенному Югу - своей родине, где она найдет помощь скорее, чем здесь, в стане врага.

- …совсем плохи. Черт побери, даже трудно сказать, сколько людей мы потеряли!

Эйприл напрягла слух, когда до нее долетели эти слова солдата, сопровождавшего обоз.

- Да уж, - отозвался другой голос, и тоже невеселый. - А подумай, что было бы, не попади тот приказ к нам? Не хотел бы я быть на месте офицера-южанина, который его потерял! Хорошо еще, что в штабе оказался офицер, которому знаком почерк адъютанта генерала Ли… Иначе Мак-Клеллан никогда бы не узнал, подлинная это бумага или фальшивка!

В разговор вступил третий:

- Да уж, повезло! Только представь, ему стало известно и о том, что армия генерала Ли выступает тремя отдельными соединениями, и о том, что передовые части двинутся из Хейгерстауна, штат Мэриленд… Это где-то возле границы с Пенсильванией, как я слышал.

Первый мужчина в запальчивости воскликнул:

- Черт побери, если бы Мак-Клеллан двигался побыстрее, мы выиграли бы эту проклятую битву! Ему ведь фактически удалось пробить брешь и рассредоточить силы Ли. А вот дальше за целый день он и с места не сдвинулся!

- И все же, как ни крути, а мы одержали победу, - рассудительно заметил второй. - На следующий день Ли пришлось-таки отступить. Говорят, в этом бою наши ребята покрыли себя славой.

- Самая мерзкая битва с начала войны, вот что я вам скажу, - со вздохом заметил третий. - И хотя считается, что мы ее выиграли, фактически наши потери даже больше, чем у южан…

Эйприл больно закусила губу, чтобы не закричать, и поднесла ладони к пылающим щекам. Подумать только! Информация, которую Рэнс добыл в кабинете президента Линкольна, и в самом деле оказалась важной, только получена слишком поздно. Рэнс не знал точно, когда начнется битва, и потому хотел как можно скорее сообщить генералу Ли, что его приказ попал в руки янки. Но, увы, уже ничего нельзя было сделать, и вот теперь тысячи ни в чем не повинных людей погибли… Кто знает, как бы все обернулось, если бы Рэнсу удалось вовремя передать эту информацию?

Но вот наконец наступил рассвет. Медленно, словно нехотя, в серой дымке показалось бледно-желтое солнце. Резкий ветер, тяжелый от запаха серы, шумел в ветвях деревьев. Эйприл закоченела, но не решалась пошевелиться.

Внезапно повозка остановилась, и девушка замерла в тревожном ожидании: а вдруг солдаты заглянут под полог и обнаружат ее здесь? Но никто так и не подошел. Вскоре до нее донесся приятный аромат кофе и шкворчание бекона на сковороде. От голода у Эйприл закружилась голова. Когда она последний раз ела?

Эйприл огляделась: а что, если в одном из этих ящиков лежит провизия? Но нет - по этикеткам, приклеенным сбоку, она поняла, что это медикаменты. Осторожно выглянув из повозки, Эйприл увидела солдат, собравшихся на берегу ручья. Их было четверо, все - в синей форме. Они ели бекон и пили кофе, время от времени с опаской поглядывая на близлежащий лесок.

- Не очень-то здесь уютно, - сказал один из солдат. - Интересно, почему до сих пор не видно остальных повозок? Что-то их, наверное, задержало. Но мы потеряем уйму времени, если станем дожидаться…

- Вот именно, - ворчливо отозвался возница. - Нам надо торопиться. У меня приказ, и я не хочу получить нагоняй из-за этих лодырей! Медикаменты нужны раненым. Допивайте скорее кофе, и поехали!

- Ты всегда был исправным служакой! - усмехнувшись, заметил один из солдат.

- Ну что же, продолжайте веселиться, - огрызнулся Райерсон. - Только, по-моему, все же лучше поторопиться и поскорее попасть к своим, а то неровен час из этих лесов выскочат оголтелые южане. Я буду чувствовать себя в безопасности, только когда мы доберемся до армии Мак-Клеллана…

До армии Мак-Клеллана! При этих словах у Эйприл по спине забегали мурашки. Так, значит, обоз направляется прямиком на поле битвы! И как она тогда объяснит свое появление? Женщина в форме янки! Нет, надо бежать.

Она увидела, что солдаты тушат костер и собирают свои вещи. От голода в желудке заурчало, а к горлу подступила тошнота.

- Эй, ты слышал? Там какой-то шум…

Теперь в животе заурчало уже от страха. Неужели она выдала себя? Прижавшись спиной к ящику, девушка попыталась забиться поглубже внутрь повозки.

- Да, по-моему, это в том леске. Поезжай-ка помедленнее: я постараюсь пристрелить того, кто там прячется.

Эйприл осторожно высунула голову. Говорят явно не о ней. Но тогда о ком же? Из своего укрытия она увидела, что двое солдат направились к лесу. Эйприл облизнула пересохшие губы. Кто там может быть - раненый янки? Или южанин? Теперь и она расслышала похожее на слабый стон всхлипывание.

- Черт побери, ты только погляди! Да это собачонка!

Райерсон наклонился и поднял с земли худющего нечесаного пса. Когда-то он, видимо, был белым, сейчас же его шерсть была невообразимо грязна. Дрожащее, жалкое существо даже не делало попыток сопротивляться. Эйприл видела, что собачка начала несмело вилять хвостиком, надеясь, что такое проявление дружелюбия вызовет ответную реакцию.

- Да что на такого пулю тратить! - презрительно усмехнулся Райерсон, кидая собачонку на землю. - Я сейчас просто размозжу ему голову…

- Нет!

Эйприл сама не поняла, как у нее вырвался этот крик. Она выскочила из повозки и ринулась к солдатам. Один из них уже занес обутую в сапог ногу над головой несчастного пса. Эйприл опустилась на колени и, схватив дрожащее животное, прижала его к груди. Только сейчас она осознала, что делает, и, подняв полные страха глаза на солдат, еле слышно прошептала:

- Нельзя его убивать! Он ведь совершенно беззащитен…

- Разрази меня гром! - воскликнул, опомнившись, один из солдат. - Женщина, да еще в форме янки!

- Да еще прячется в моей повозке, - зловеще усмехаясь, добавил Райерсон.

Он подошел к Эйприл, схватил ее за руку и рывком поставил на ноги.

- Как тебя зовут, красотка? И давно ты тут прячешься?

Собачка с благодарностью лизнула Эйприл в щеку. Девушка прижала ее к себе и с вызовом посмотрела на Райерсона.

- Меня зовут Эйприл Дженнингс. Меня против воли увезли в Вашингтон, а я сбежала оттуда и теперь направляюсь домой - в Монтгомери, штат Алабама. Я буду вам очень признательна, если вы подвезете меня хоть немного - ведь вы тоже едете на юг.

Солдаты удивленно переглянулись и разразились хохотом. Эйприл попыталась высвободиться, но возница держал ее мертвой хваткой. Взбешенная, она стукнула его по ноге. Он тут же перестал смеяться и толкнул ее с такой силой, что Эйприл упала.

- Ты что это себе позволяешь, паршивка? - Он потер ушибленное место. - А свою псину можешь отпустить. Я сначала размозжу ей голову, а потом покажу тебе, как мы поступаем с проклятыми шпионами. И не посмотрю, что ты женщина!

- Я не шпионка, дурень! - Эйприл с трудом поднялась и снова в упор посмотрела на Райерсона. - Я же говорю, что хочу попасть домой. Меня увезли в Вашингтон, не спросив моего согласия, и держали там. Ну почему вы мне не верите?… А собачку я вам не отдам! Она тоже Божье создание, и вы не посмеете ее убить…

Райерсон с угрожающим видом направился к Эйприл. Она инстинктивно отступила, но тут же наткнулась на другого солдата, который только ждал команды, чтобы начать действовать.

- Снимай форму! - распорядился Райерсон. - А что ты сделала с доблестным солдатом, который носил ее? Небось ограбила, а потом всадила нож в сердце? Ну ничего, сейчас мы тебя проучим!

- Давай ты первый, а я за тобой.

Эйприл взглянула на говорившего, и сердце у нее упало: тот уже расстегивал брюки.

Девушка отчаянно вскрикнула и попыталась убежать, но все четверо обступили ее тесным кольцом, а самый нетерпеливый уже тянулся к ней.

И вдруг прогремел выстрел. Райерсон, как подкошенный, упал на дорогу. Еще выстрел, потом еще…

Скоро все четверо лежали в лужах собственной крови. Когда Эйприл пришла в себя, то увидела, что из леса выходят люди в серой форме. Их ружья еще дымились.

- С вами все в порядке, мэм? - спросил ее высокий худой мужчина с редкой бородкой. - Не бойтесь, мы не причиним вам вреда. Я - капитан Джордж Шорем, а это - Адам Поли, Джарвис Инграм и Дадли Харпер. Они из моей роты, и это все, что от нее осталось после битвы у Антиетама. Сейчас вот бродим в здешних лесах - вдруг повстречаем еще кого-нибудь из конфедератов. И похоже, нам повезло! - галантно добавил он.

Эйприл переводила взгляд с одного солдата на другого, не веря своему счастью. Наконец, робко улыбнувшись, она сказала:

- Спасибо вам! Спасибо за то, что вы спасли меня… и моего друга. - Она кивнула на собачонку.

- Сдается, что этот парень - и впрямь ваш преданный друг! - Капитан Шорем улыбнулся и, наклонившись, потрепал пса по грязному загривку. - Ему повезло, что вы оказались рядом.

Эйприл снова улыбнулась, с нежностью глядя на несчастное животное.

- Он давно не ел и весь грязный, но вы правы: ему действительно повезло. Мы так его и назовем - Счастливчик!

- Ну, а теперь говорите мне, что здесь произошло, - попросил капитан и после ее рассказа принял решение: - Тогда нам, пожалуй, надо поторопиться, мисс. Повозку мы возьмем с собой - пригодится для наших раненых. Хотите пойти с нами или предпочитаете вернуться домой? К сожалению, мы не в состоянии вам помочь, мисс. Во всяком случае, не сейчас. Единственное, что можно сделать, это взять вас с собой. Так вы по крайней мере будете в безопасности. У меня есть еще одна рубашка и штаны, а эту форму лучше снять.

Эйприл, зайдя за повозку, переоделась. Солдаты подсадили ее на облучок, где уже сидел Джарвис Инграм. Повозка свернула с основной дороги и углубилась в лес. По мнению Джарвиса, они вряд ли заблудятся.

- По-моему, мы находимся где-то неподалеку от Ричмонда, - пояснил он, обращаясь к Эйприл, и вдруг встревоженно добавил: - Вам нехорошо, мисс? У вас такой странный вид…

- Я давно ничего не ела, - слабым голосом пояснила Эйприл, гладя собачку, доверчиво свернувшуюся у нее на коленях. - А от этого ужасного запаха просто мутит! Что это такое?

- В основном сера, - угрюмо ответил Джарвис. - Ну и мертвецы, само собой. За последние несколько дней тут погибло много народу, мисс. С запахом я, к сожалению, ничего поделать не могу, а вот насчет еды…

Он порылся, вытащил из кармана рубашки залежалый кусок хлеба и протянул Эйприл. Она отломила кусочек псу, а остальное съела сама и только потом поблагодарила Джарвиса, смущаясь собственной жадности.

- Извините, пожалуйста! Не помню, когда еще я была так голодна…

- Многим вскоре предстоит на собственной шкуре испытать, что такое настоящий голод, - мрачно заметил Джарвис. - А все эта проклятая война! Интересно: все почему-то уверены, что она вот-вот кончится, хотя на самом деле бойня по-настоящему еще и не начиналась. Всем придется еще пострадать, помяните мое слово - и нам, и янки…

После этого мрачного пророчества спутники погрузились в молчание. Вскоре Эйприл почувствовала, что глаза у нее слипаются, и, прижавшись к своему четвероногому дружку, она не заметила, как задремала. Зато это увидел Джарвис. Остановив лошадей, он осторожно снял Эйприл с облучка и перенес в повозку.

Путь на юг продолжался…

Глава 21

Эйприл разбудил ликующий возглас. Отогнув полог, она выглянула наружу. Над крышей бревенчатой хижины, расположенной среди сосен, развевался звездно-полосатый флаг Конфедерации. Кричали капитан Шорем и его люди, радуясь тому, что наконец очутились среди своих. Теперь никакие янки не страшны.

- Господи милосердный! Кажется, я еще никогда не любил этот флаг так, как сейчас! - И капитан издал воинственный клич повстанцев-южан.

К ним подошел солдат в грязной рваной форме и сообщил, что они находятся в лагере полковника Сола Уитфилда.

- По-моему, это не очень похоже на лагерь, - усмехнувшись, заметил Шорем, - уж больно мало народу.

- Большинство наших людей там, за этой высотой, - пояснил солдат, кивая на неровный ряд холмиков. - Да и лагерь там. А в этой хижине живет полковник - у него больная жена, а здесь все-таки тише.

Эйприл подошла к солдату. У ее ног повиливал хвостиком верный пес.

- Вы сказали, что у полковника больная жена ? - изумленно переспросила Эйприл. - То есть она здесь?

Солдат окинул девушку презрительным взглядом.

- Многие женщины ушли на войну вместе со своими мужьями. А позвольте спросить: что вы здесь делаете в мужском платье, да еще в такой компании? - усмехнулся он.

- Послушайте… - с негодованием вмешался капитан Шорем.

Эйприл жестом остановила его.

- Все в порядке, - быстро проговорила она и снова обернулась к солдату: - Это долгая история, а мы все очень устали. Не могли бы вы дать нам чего-нибудь поесть? А потом отведите меня, пожалуйста, к жене полковника - может быть, я сумею ей чем-нибудь помочь.

После долгих месяцев притворства и лжи Эйприл сейчас буквально купалась в дружеской атмосфере лагеря. Ее досыта накормили, даже жена полковника предложила свое платье. Словом, и Эйприл, и щенок наслаждались неожиданно выпавшим счастьем.

Через несколько дней после того, как Эйприл попала к южанам, она случайно разговорилась с одним словоохотливым пожилым солдатом, который был ранен у Харперс-Ферри и теперь лечился в этом лагере.

Проникнувшись доверием к этому немолодому человеку, Эйприл сама не заметила, как рассказала ему обо всем, что случилось: о болезни отца, о коварстве Ванессы, о том, что сестра намеревается отнять у нее с отцом. Пайнхерст… Солдат молча слушал, время от времени сочувственно кивая, а затем поведал девушке о том, как он сражался и был ранен и что такое настоящий бой, когда вокруг кромешный ад и не разберешь, кто ранен, а кто уже отправился на тот свет…

- В моей роте был один парень из Алабамы. Там было много таких, но этот почему-то не идет у меня из головы… Как-то я начал расспрашивать его о доме, и он вдруг так странно на меня посмотрел. Ну, а когда я спросил, есть ли у него жена или любимая девушка, то парень вдруг вскочил и закричал, что если я буду совать нос не в свое дело, он заставит меня заткнуться. Звали его, как сейчас помню, Мозли. Олтон Мозли… Нас ранило в одном бою, только его гораздо тяжелее. Отвезли парня в большой госпиталь в Ричмонде; только сомневаюсь, что тамошние врачи сумеют спасти его. Ребята говорили, на нем живого места не осталось…

Увидев, что Эйприл внезапно изменилась в лице, солдат умолк, вопросительно глядя на нее. Запинаясь, она начала объяснять:

- Олтон, о котором вы рассказываете, мой… старый друг…

Солдат понимающе кивнул, а она робко спросила:

- А вы не знаете, в какой госпиталь его увезли?

- Называется «Чимборасо». Это в Ричмонде.

- Я должна немедленно ехать туда!

Распрощавшись с приветливым солдатом и пожелав ему скорейшего выздоровления, Эйприл бросилась искать полковника. Ей повезло - через несколько дней в Ричмонд отправлялся обоз, и полковник пообещал Эйприл, что найдет там место для нее. Вообще-то армейские обозы не слишком пригодны для путешествия дамы, но старый служака, благоволивший к Эйприл, обещал помочь.

Глава 22

- Извините, мисс Дженнингс. Я от души вам сочувствую, но пропустить к лейтенанту Мозли никак не могу. Он очень слаб. Его поместили в специальное отделение для очень тяжелых раненых, и мы никого к нему не пускаем.

Женщина, которая ведала посещением больных в огромном госпитале «Чимборасо», была весьма категорична. Звали ее миссис Палмер. Покопавшись в бумагах, разложенных на столе, она снова подняла глаза на Эйприл.

- Я понимаю, это жестоко с моей стороны… Но вы должны знать правду: он вряд ли выживет. Мне очень жаль…

- Вряд ли выживет?… - как эхо, повторила Эйприл и, вцепившись в край стола, покачала головой, отказываясь верить в страшный приговор: - О Господи! В таком случае я тем более должна его видеть. Должна, слышите? Перед самой войной мы с ним собирались пожениться, но вышло ужасное недоразумение… Я непременно должна его увидеть и все объяснить!

- Это невозможно. Мне очень жаль…

Эйприл как в тумане видела лицо миссис Палмер.

В уголках ее добрых карих глаз девушка заметила мелкие морщинки - должно быть, до войны эта женщина часто смеялась. Теперь же ее лицо было сосредоточенным, почти суровым.

- Пять минут, - взмолилась Эйприл. - Все, о чем я прошу, - дать мне пять минут!

- Извините, не могу. Да он вряд ли узнает вас. Чудо, что этот солдат до сих пор жив. - Миссис Палмер встала и нетерпеливым жестом одернула длинную белую юбку. - У меня много работы, мисс Дженнингс. Кроме того, я считаю дальнейшую дискуссию на эту тему совершенно бесполезной. Мне очень хотелось бы помочь вам, но, к сожалению, это невозможно. Пойдемте, я провожу вас.

- Я сама найду дорогу, спасибо.

Эйприл встала и, гордо подняв голову, вышла из комнаты. Как только дверь за ней закрылась, девушка прислонилась к стене и беззвучно заплакала. «Я не могу уехать, не повидав Олтона! Он скоро умрет… Но до тех пор я просто обязана объяснить ему, что произошло».

Эйприл украдкой оглянулась. Похоже, здесь всем не до нее. Атмосфера в госпитале накалялась с каждой минутой. Вокруг сновали сестры милосердия с инструментами и бинтами в руках. Доктора, понурые и усталые, брели, опустив головы. Их глаза были красны от бессонных ночей.

Эйприл быстро пересекла холл и через заднюю дверь вышла во двор госпиталя. Перед ней лежал больничный комплекс - целый город, состоявший из поспешно возведенных бревенчатых и дощатых зданий и многочисленных палаток. Издалека доносились сдавленные крики раненых. А что, если это стонет Олтон?

Где он может быть? Здесь так много зданий, строений и палаток! Если она начнет обходить все, ее вскоре обнаружат часовые и выведут с территории госпиталя.

Неподалеку рос развесистый дуб. Эйприл укрылась под его ветвями. Теперь даже если кто-нибудь ее увидит, то подумает, что она пришла навестить раненого и, сморенная жарой, остановилась отдышаться в тени.

Тут она вспомнила о Счастливчике и порадовалась, что надежно привязала пса в старом, заброшенном амбаре на краю поля. Добыть еду даже для себя представлялось Эйприл делом нелегким, а ведь надо было еще как-то накормить большого белого пса, к которому она уже так привязалась. Однажды Счастливчик растрогал ее до слез: вечером убежал в лес и вернулся лишь под утро, с гордостью неся в зубах задушенного кролика. Эйприл разожгла костер и пожарила мясо. Время от времени она бросала кусочки Счастливчику, но тот приступил к еде, лишь когда Эйприл уже насытилась. Похоже, пес хотел дать девушке понять, что помнит ее доброту и отныне будет заботиться о ней.

В сарае Эйприл очутилась случайно: солдаты, вместе с которыми она ехала в повозке, помогли ей найти это пристанище и на прощание даже оставили немного еды.

- Эй, мисс! С вами все в порядке?

Эйприл вскинула голову и увидела солдата, с тревогой вглядывавшегося в ее лицо.

- Да, все нормально, - с вымученной улыбкой произнесла она и поспешила объяснить: - Я уже выходила из госпиталя, но тут меня сморило. Такая жара! Я решила немного постоять в тени.

Солдат смотрел на нее без улыбки.

- На сегодня посещения закончены. Давайте-ка поскорее уходите отсюда! У меня приказ: никого из посторонних на территории госпиталя быть не должно.

- Да-да, конечно.

Эйприл сделала вид, что торопится к выходу. Но оглянулась и увидела, что солдат скрылся в здании, откуда, видимо, только что вышел.

Заметив неподалеку небольшое деревянное строение без окон, стоявшее чуть на отшибе, Эйприл направилась туда. Никто не входил в этот домик, и она решила, что это, должно быть, какой-нибудь склад. Вот здесь она и спрячется, пока не придумает, как действовать дальше. Ведь если солдат вернется и увидит, что она не выполнила приказа, то наверняка сам выведет ее за ворота.

Эйприл была уже у самой двери, как вдруг из-за угла послышались голоса - кто-то, видимо, шел к складу. Девушка дернула ручку, но та не поддалась. Эйприл охватила паника. Она потянула изо всех сил. К счастью, на этот раз дверь открылась, и как раз вовремя.

Подстегиваемая страхом, девушка мгновенно проскользнула внутрь. В нос ей ударил удушливый смрад. Сдерживая тошноту, Эйприл пыталась что-нибудь разглядеть в кромешной темноте. Вдруг она услышала, как дверь тихонько заскрипела и начала отворяться. Эйприл метнулась в сторону. Что-то ударило ее по ноге, скользнуло вдоль руки. Она присела, пытаясь спрятаться от луча света, который теперь падал на пол. Вошли двое мужчин и быстро закрыли за собою дверь.

- Ничего себе укромное местечко! - ворчливо заметил один из них. - В таком огромном госпитале, как «Чимборасо», можно было найти и получше…

- Не ворчи, Картер! - одернул говорившего второй мужчина. - По-моему, мы уже все испробовали, и каждый раз кто-нибудь нас обнаруживал. Надо же где-то в конце концов отдохнуть. Я не спал тридцать шесть часов! Ты понимаешь, что я больше не выдержу? А кстати, куда ты дел бутылку?

- Да спрятал тут где-то. По-моему, слева от тебя, примерно в трех шагах. - Он коротко рассмеялся каким-то нервным смехом. - Уж здесь-то нас искать не станут. По доброй воле сюда вряд ли кто-нибудь зайдет, как ты считаешь?

- Интересно, кому пришла идея сложить мертвяков здесь?

У Эйприл от ужаса закружилась голова. Она почувствовала, как мурашки побежали у нее по телу.

- Черт его знает… Я слышал, что правительство решило дать людям возможность поискать своих умерших родных, прежде чем неопознанные тела закопают в общую могилу. И все же больше чем половина так и остаются невостребованными. Их тут держат всего пять или шесть дней. А потом все равно приходится хоронить - уж больно они воняют!

- Да уж, смрад здесь еще тот!

- Ничего, привыкнешь. И пяти минут не пройдет, как ты принюхаешься.

Как Эйприл ни пыталась унять бешено колотившееся сердце, она все же ощущала его гулкие удары. Глупо так бояться, уговаривала себя девушка. Эти несчастные мертвецы, сваленные в кучу, словно мешки с мукой, не могут причинить ей никакого вреда. Надо вести себя как можно тише, иначе ее обнаружат живые. Обхватив себя руками и стиснув зубы, Эйприл попыталась успокоить нервную дрожь.

Действительно, к запаху можно привыкнуть. Теперь Эйприл вообще его не замечала. Пахло землей, пылью, плесенью, и гнилостный запах разлагающихся тел растворялся в них.

- И почему все события на этой проклятой войне происходят как раз вокруг Ричмонда? - спросил один из мужчин.

- Скажи спасибо, что сам в них не участвуешь, - резонно заметил второй. - Еще повезло, что мы попали на службу в госпиталь. В конце концов, здесь не так уж плохо. Конечно, приходится копать ямы, куда потом сбрасывают отрезанные руки и ноги, а иногда и мертвяков целиком, и это, безусловно, не самая приятная работенка на свете.

Эйприл услышала бульканье. Мужчина глотнул из бутылки и озабоченно произнес:

- Скоро сюда хлынет поток раненых, а нам с тобой придется рыть новые ямы для их рук и ног и складывать в этой хибаре новых мертвяков. Меня уже тошнит от всего этого! Вот только утром всего за час в госпиталь привезли две сотни раненых!

Теперь Эйприл стала понятна причина сегодняшней суматохи. Так вот почему всем было не до нее! Следующие слова Картера заставили ее насторожиться:

- Барак, куда кладут безнадежных, уже переполнен. Обычно там бывает не больше сотни за раз, потому что не успеешь оглянуться, а места уже освободились. Как говорится, не задерживаются на этом свете… Да и немудрено: у некоторых такие ранения, что ой-ой-ой! А теперь придется подготовить для тяжелораненых еще один барак. И ничем им нельзя помочь, разве что положить поудобнее да ждать, пока они отдадут концы. А по мне, так лучше не заставлять их страдать, а покончить разом, и все тут! Второй мужчина презрительно фыркнул: - Ишь какой храбрец! Смог бы ты своими руками отправить их на тот свет? Как бы не так! Вот не хвастайся зря, Картер… И передай-ка мне бутылку. Похоже, сегодня мне без нее не обойтись. Ты знаешь, чем я все утро занимался? Как заведенный, окатывал водой операционный стол, потому что после каждого раненого там оставались лужи крови. Работенка та еще, доложу!

Эйприл перестала прислушиваться к разговору. Она узнала достаточно. Итак, один из этих мужчин скоро отправится готовить еще один барак для раненых. Значит, если незаметно последовать за ним, то можно оказаться рядом с тем местом, где, возможно, лежит Олтон.

Неужели они никогда отсюда не уйдут? Только сейчас Эйприл заметила, что она стиснула руки с такой силой, что ногти впились в кожу. Прошло по меньшей мере полчаса.

Наконец, один из мужчин сказал:

- Ну что же, пора за работу! Как неохота… Весь день бы отсюда не уходил, будь моя воля!

Второй с готовностью согласился:

- Точно! Самое лучшее место для того, чтобы спрятаться от всех…

До Эйприл донеслись звуки шагов - как видно, мужчины направились к выходу. В барак ворвался луч света: вокруг нее и в самом деле громоздятся мертвецы. Это зрелище наполнило ее ужасом.

- Если устанешь смывать кровь в операционной, можешь прийти и помочь мне! - мрачно пошутил высокий мужчина - очевидно, тот, что работал в этом бараке.

Эйприл подождала немного, убедилась, что мужчины отошли на достаточное расстояние, и только потом рискнула выйти наружу. Яркое полуденное солнце буквально ослепило ее. Взглянув направо, она увидела, что один из мужчин неторопливо взбирается по склону пологого холма, изрытого глубокими колеями. Эйприл двинулась за ним, держась на почтительном расстоянии.

Солдат скрылся за холмом. Эйприл охватила паника. Если она потеряет его из виду, то не сможет найти Олтона. Она ускорила шаг, а через некоторое время, подобрав подол, бросилась бежать. И вдруг прямо перед ней, как из-под земли, вырос толстый мужчина в клетчатой темно-коричневой куртке.

- Постойте-ка, леди! - окликнул он Эйприл. - Я хочу поговорить с вами.

Эйприл обмерла. Солдат-выпивоха тем временем окончательно скрылся из виду. С каждой секундой он удалялся все дальше. Но теперь она уже не могла побежать за ним. Неизвестно, что надо от нее этому странному типу в куртке…

- У меня нет времени для беседы, сэр. Мой брат тяжело ранен и в любую минуту может умереть. Я должна успеть повидаться с ним!

- Вы направляетесь в запретную зону, - объявил мужчина, перекатывая во рту толстую сигару. - Как вас зовут и кто вам позволил тут разгуливать?

Мужчина был невысокого роста. Его маленькие глазки прятались в складках жира. Он с явным подозрением вглядывался в Эйприл, пока она лихорадочно искала выход из создавшейся ситуации. Наконец, изобразив благородное негодование, девушка воскликнула:

- Вы что, не поняли? Мой брат при смерти! Господи, да он в любую минуту может умереть, а я тут торчу с вами… - И, окинув мужчину презрительным взглядом, добавила: - Он выполнил свой долг перед родиной! А вот вы… Почему это, интересно знать, вы не в форме и не на поле брани?

Эйприл надеялась, что ее вызывающие слова выведут мужчину из себя. Однако этого не случилось. Слегка приподняв набрякшие веки, он усмехнулся и спокойно ответил:

- Я-то как раз в форме, леди. И в мои обязанности входит следить за тем, чтобы люди не слонялись там, где им не положено. А здесь ходить запрещено, понятно? Особенно туда, за тот холм. Там расположен специальный барак, где лежат тяжелораненые офицеры, и мы не хотим, чтобы шпионы-янки проникли туда и докончили то, что не сумели сделать на поле битвы!

Услышав эту отповедь, Эйприл возмутилась не на шутку:

- Неужели вы принимаете меня за шпионку, сэр? Или в вашем госпитале запрещено сестре повидать брата?

- Ну, не знаю… - В тоне мужчины все еще слышалось недоверие. - Но вы так и не сказали, чья вы сестра. Как зовут вашего брата?

- Лейтенант Олтон Мозли, - быстро ответила Эйприл.

Похоже, того солдата уже все равно не догнать. Она робко улыбнулась и, подойдя к постовому, просительным тоном проговорила:

- А может быть, вы мне поможете, сэр? Меня обещал отвести к брату один солдат, который служит здесь. Но он не сдержал слова - сказал, что торопится на работу. Но ведь одну меня туда не пустят, правда?

Эйприл умоляюще заглянула мужчине в глаза и добавила:

- Я уже обо всем договорилась с миссис Палмер. Вы ведь ее знаете? Так вот, она попросила этого солдата отвести меня, но он шел так быстро, что я отстала… - Эйприл для убедительности даже всхлипнула. - Я как раз пыталась его догнать, когда вы меня окликнули, и теперь окончательно потеряла из виду! Может быть, вы окажете мне любезность и отведете к брату? Я была бы вам так благодарна!…

Толстяк в задумчивости покатал во рту сигару.

- Да откуда же я знаю, где лежит ваш брат, юная леди? Давайте вернемся и спросим миссис Палмер, и тогда я с удовольствием отведу вас.

- Неужели вы не понимаете, что она сама пошла бы со мной, но в это утро привезли так много раненых, что и врачам, и сестрам было не до меня? Вы вот стоите тут и задерживаете меня никчемными разговорами, а тем временем мой брат умирает! Если я не повидаю его перед смертью, я… я никогда вам этого не прощу, так и знайте!

На этот раз она заплакала всерьез, отчаявшись разжалобить толстяка.

- Да не знаю я, где ваш брат! Вы, может, не обратили внимания, юная леди, но это довольно большой госпиталь.

- Мне кажется, - несмело начала Эйприл, уже не делая попытки вытереть слезы, струившиеся по ее щекам, - что его положили туда, где лежат… смертельно раненные. Миссис Палмер так странно со мной разговаривала… Не захотела объяснить, в каком он состоянии. И солдат, который должен был сопровождать меня, сказал, что нам придется идти на другой конец территории. А миссис Палмер, по-моему, очень рассердилась, услышав это. Мне кажется, они от меня что-то скрывают! Зачем брата положили в такое отдаленное место?

Впервые за время беседы выражение лица толстяка смягчилось.

- Я обязательно доложу куда следует о том, как этот солдат поступил с вами. А теперь пойдемте со мной. По-моему… - он вздохнул и с жалостью посмотрел на Эйприл, -…я догадываюсь, куда вас вести.

С этими словами толстяк протянул ей руку, и Эйприл ухватилась за его локоть.

Они поднялись на вершину холма. Внизу расстилалась неприветливая равнина - сплошь серо-желтый песок, из которого кое-где торчали чахлые сосны и ракитник. Некоторые сосны не превышали полутора метров в высоту. Очевидно, до войны эту землю возделывали… Встречались здесь и могучие деревья, достигавшие почти тридцати метров в высоту. Вдали росли молоденькие сосенки. Их свежая зелень была единственным отрадным пятном на фоне кустов американского лавра и садовой ежевики. Да, совсем недавно это была земля, на которой трудились люди. Где-то они теперь?…

В центре расчищенного от пней пространства, сплошь покрытого сосновыми иглами, стояли две бревенчатые хижины. Казалось, их возвели только что. В конце каждой торчало по деревянной трубе. «Но ведь это опасно! - с тревогой подумала Эйприл. - Когда наступят холода и начнут топить, от таких труб может возникнуть пожар».

- Я понимаю, что местность здесь не слишком приветливая, - извиняющимся тоном проговорил мужчина, когда они подошли к правой хижине, - но, наверное, тяжелых решили поместить сюда потому, что здесь им будет удобнее - меньше шума и суеты. Конечно, все строилось в спешке, очевидно, в расчете на то, что со временем можно будет возвести что-нибудь более фундаментальное. Но, как видно, руки не дошли… Каждый день в госпиталь привозят сотни раненых. Сегодня утром я слышал, что даже складские помещения собираются освободить под палаты…

Эйприл машинально кивнула. Ее охватило волнение: вот сейчас она увидит Олтона!

Дул легкий ветерок. В воздухе пахло хвоей и еще чем-то. «Странный запах», - подумала Эйприл и вдруг поняла, что это - запах надвигающейся смерти. Она остановилась в нескольких метрах от хижины.

- Дальше я пойду одна, - прошептала девушка.

И вдруг, к ее ужасу, мужчина возразил:

- Нет, что вы! Я не могу отпустить вас одну. А если вам не позволят войти? Я уж доведу вас до самого места, чтобы удостовериться, что все в порядке.

- Нет, не надо! Я не хочу! - крикнула Эйприл с излишней горячностью.

Мужчина внимательно посмотрел на нее, удивленный таким тоном. Эйприл попыталась успокоиться. Через силу улыбнувшись мужчине и робко коснувшись его руки, она взмолилась:

- Ну пожалуйста, не ходите за мной! Я должна проникнуть туда незаметно. Если брат уже умер, я хотела бы сама узнать об этом. Не хочу, чтобы об этом мне сообщили врачи или сестры…

Раздался громкий крик. Эйприл вздрогнула, а мужчина ласково потрепал ее по плечу.

- Вот вам и еще одна причина, почему тяжелораненых кладут сюда. Слышали крики? Врачи говорят, что так кричат те, кто чувствует дыхание смерти… Они кричат от ужаса - не хотят умирать. А вообще-то боли они не чувствуют: им дают опиум, виски и тому подобное, чтобы облегчить несчастным последние минуты. Ну, пошли! А кстати… - Он вдруг остановился. - Меня зовут Клайд Торнсби. Как я уже говорил, среди раненых есть высокопоставленные офицеры, и мы стараемся оградить их от проникновения шпионов-янки.

- Да-да, вы мне это говорили. Ну пожалуйста, позвольте мне пойти одной!

- Вас все равно не пропустят без сопровождения. - И он снова взглянул на Эйприл как-то странно. - Пошли!

Эйприл стиснула зубы, стараясь сохранить самообладание. О, как ей хотелось отвязаться от своего непрошеного спутника, пробежать эти несколько оставшихся метров и очутиться рядом с Олтоном! Однако риск был слишком велик, и теперь, когда она уже почти у цели, ей не хотелось отступать. Придется позволить Клайду Торнсби проводить ее.

Они вошли в барак. Навстречу им поднялась женщина в наглухо застегнутом муслиновом платье и переднике до пола. Вид у нее был усталый и жалкий, но вместе с тем чувствовалось, что женщина эта добра и полна сострадания.

- Что вы хотите?

Эйприл заморгала, стараясь привыкнуть к полумраку, царившему в хижине. Вдоль стен стояли койки в нескольких сантиметрах друг от друга. Некоторые раненые были так искалечены, что к горлу Эйприл подступила тошнота. «А ведь один из них - Олтон!» - подумала она.

Клайд Торнсби, порывшись в кармане, вытащил удостоверение и начал объяснять сестре, как здесь очутилась Эйприл.

- И к кому она пришла? - спросила женщина усталым голосом. - Нам ничего не сообщали…

Ее слова утонули в нечеловеческом стоне. Он потряс стены хижины, и те немногие раненые, которым удалось уснуть, мгновенно очнулись. Вскоре стоны и крики слышались уже со всех сторон, и сестра пыталась, повысив голос, объяснить, почему сюда не пускают посетителей. Прошло немало времени, пока больные успокоились.

Эйприл двинулась вперед, не обращая внимания на Клайда и сестру. У каждой койки она останавливалась и внимательно вглядывалась в лицо лежавшего. Сзади она услышала голос Клайда:

- Пусть идет. Она говорит, что здесь ее брат. Может быть, осталось совсем немного времени, чтобы повидать его.

- Если она уже не опоздала, - отрывисто заметила сестра. - За сегодняшнее утро у меня умерло трое. Они там, в самом конце, покрыты простынями. Ждут своей очереди в мертвецкую. Может быть, и он среди них… Как его зовут?

- Постойте-ка, сейчас вспомню. Она называла его имя…

Дойдя до следующей кровати, Эйприл обмерла. Сунув в рот кулак, она сдержала рвущийся из горла крик. Прямо перед ней лежал Олтон, совершенно неподвижный. Его лицо ничего не выражало. Глаза тупо смотрели в потолок. Под простыней вздымались какие-то бугры. Что это такое - бинты? О Господи, как же его покалечило!

- Олтон… - прошептала она так тихо, что сама еле расслышала собственный голос. - Олтон, дорогой, ты слышишь меня?…

- Олтон Мозли? - раздался сзади пронзительный голос сестры. - Так она пришла к лейтенанту Мозли? Это, должно быть, та самая Дженнингс. Меня предупредили, что она может попытаться проникнуть сюда. Она ему вовсе не сестра!

Реакция Клайда Торнсби была мгновенной. Он тут же сорвался с места и побежал за Эйприл, крича, чтобы она остановилась. Не обращая внимания на эти крики, девушка опустилась на колени возле кровати Олтона.

- Олтон, милый, ты меня слышишь? Это я, Эйприл!

Раненый с трудом повернул голову и попытался сосредоточить взгляд на девушке. Он еле дышал, вернее, какие-то хрипы и стоны время от времени вырывались из его груди. Глаза же по-прежнему ничего не выражали.

- Это я, Эйприл. Я пришла повидать тебя. Мне нужно тебе многое объяснить…

Олтон слегка приоткрыл рот. Было видно, что даже это слабое движение стоило ему больших усилий. И вдруг раздался крик - казалось, он не слетает с его губ, а рвется из сердца:

- Изыди, сатана! Изыди! Мою душу ты не получишь!

- Олтон…

Эйприл протянула к нему руку, но он в страхе отпрянул и зарыдал. Пораженная ужасом, она молча следила за тем, как Олтон, собрав остатки угасающих сил, культями рук сдернул простыню со своего искалеченного тела. Казалось, он хочет бежать от нее.

- Сатана! Сатана! Сатана! - снова и снова выкрикивал Олтон, и слезы безудержно катились у него из глаз. - Господи, помоги мне! Помоги мне, Иисус Христос! Сам сатана явился сюда в образе Божьего ангела…

Эйприл опустила голову и заплакала. В это время подоспевший Клайд Торнсби опустил тяжелую руку ей на плечо.

Несчастной оставалось только молиться…

Глава 23

Эйприл отчаянно пыталась высвободиться, но Клайд Торнсби заломил ей руки и держал мертвой хваткой. Девушка не спускала расширенных от ужаса глаз с Олтона. Несчастный молодой человек извивался на кровати, нелепо двигая обрубками рук и ног. В уголках его рта собралась слюна. Сестра тщетно пыталась удержать больного.

- Господи! Господи, убери от меня эту дьяволицу! - выкрикивал Олтон. - Прошу тебя, Господи, помоги мне…

- Ах ты сука! Так ты, оказывается, шпионка! - вскричал Клайд, схватив Эйприл за плечи и с силой оторвал ее от кровати Олтона. - Так вот зачем ты сюда явилась! Только подлые янки способны мучить несчастного человека, у которого не осталось ни рук, ни ног!

Эйприл тряхнула головой, и ее длинные волосы упали ей на лоб.

- Нет, нет, нет! Это неправда! Мы собирались пожениться. Позвольте мне поговорить с ним… Я все объясню!

- Ну нет! Ты и так чуть не отправила бедного парня на тот свет. Теперь ты пойдешь со мной, и мы выясним, кто прислал тебя сюда и для чего.

Эйприл с силой ударила Клайда по ноге. Охнув от боли, он на секунду ослабил хватку. Этого было достаточно, чтобы Эйприл вырвалась из его рук и снова метнулась к Олтону. Вцепившись в край его кровати, она проговорила сквозь рыдания:

- Неужели ты не узнаешь меня, Олтон? Это ведь я, Эйприл. Ты помнишь меня? Мы с тобой собирались пожениться, но Ванесса нам помешала…

Опомнившийся Клайд снова подскочил к девушке и обхватил ее обеими руками. В этот момент, видимо, привлеченный шумом, на пороге хижины показался солдат-охранник.

- Помоги-ка мне! - требовательно обратился к нему Клайд. - Подержи ей ноги. Надо вывести отсюда эту мерзавку: она пыталась убить несчастного парня.

- Нет! Нет! Это неправда! - взмолилась Эйприл, обращаясь к охраннику. - Выслушайте меня, прошу вас…

Солдат поднял ее за ноги, а Клайд взял под мышки. Они вдвоем потащили Эйприл к двери, а сзади раздавались непрекращающиеся возгласы Олтона:

- Это дьявол! Он явился в образе Эйприл, чтобы мучить меня… О Господи, дай мне спокойно умереть! Не заставляй страдать - я и так достаточно настрадался… Это жестоко, несправедливо. О Боже, молю - убей меня, не мучь!…

Его вопли отдавались эхом по всей хижине. Следом за Олтоном застонали и другие пациенты.

- Дай мне веревку, - хрипло скомандовал Клайд. - И кляп. Надо отвести ее в штаб. Она шпионка!

- Я не шпионка! И вообще не янки! - в гневе воскликнула Эйприл, норовя снова стукнуть Клайда.

Он дал ей несколько звонких пощечин. У Эйприл зазвенело в ушах и перед глазами поплыли круги; казалось, она сейчас потеряет сознание. Мощные удары толстяка Клайда отозвались болью в каждой клеточке ее тела.

- Хватит с меня твоих россказней! Видит Бог, я не хочу тебя бить, но, видно, придется. А теперь успокойся. Свою грязную работу ты выполнила!

- Я не янки!

Клайд снова ударил ее. На этот раз Эйприл кубарем покатилась по земле. К ним уже спешил солдат с веревкой и каким-то шарфом в руках.

- Послушай! - попытался он урезонить Клайда. - Она все-таки женщина…

- Не твое дело!

Клайд выхватил у солдата веревку и, заведя за спину руки Эйприл, туго связал. Затолкав ей в рот кляп, он выпрямился с чувством исполненного долга. Эйприл была на грани обморока.

- Надо отвести ее в штаб. У тебя есть лошадь? Я хочу попасть туда как можно скорее.

Солдат кивнул и скрылся за углом. Из хижины вышла сестра милосердия посмотреть, что происходит.

- Ну как он? - быстро спросил Клайд. - Все еще в припадке?

С ненавистью глядя на Эйприл, сестра ответила:

- Слава Богу, нет. Он потерял сознание. - И добавила, обращаясь к Эйприл: - А вам должно быть стыдно! Разве можно так мучить умирающего? Неужели у вас совсем нет сердца?

Эйприл попыталась что-то сказать, но ей мешал кляп. Оставив попытки, она беспомощно опустила голову. К чему стараться? Все равно они ей не поверят. А воспоминание об Олтоне с обрубками вместо рук и ног и вопящего, что она дьяволица, которая явилась по его душу, будет теперь преследовать ее всю оставшуюся жизнь.

Вскоре возвратился солдат, ведя под уздцы лошадь, запряженную в небольшую повозку. Клайд бесцеремонно закинул Эйприл на это грубое деревянное ложе, а сам сел впереди рядом с солдатом.

Губы Эйприл горели как в огне. После второго удара Клайда она почувствовала во рту привкус крови.

Вскоре повозка остановилась перед штабом - двухэтажным белым зданием, на флагштоке которого гордо развевался красно-белый флаг Конфедерации. Клайд выпихнул из повозки Эйприл.

Перед входом - массивной двойной дверью - стояли двое часовых в серой форме. Увидев, как Клайд вытащил из повозки связанную женщину, да еще с кляпом во рту, они мгновенно выставили вперед мушкеты, и один из них крикнул:

- Это что такое? Куда вы ее ведете?

- Она шпионка! - отрывисто бросил Клайд через плечо. - Доложите своему командиру, что его хочет видеть Клайд Торнсби.

В разговор вмешался второй часовой.

- Все в порядке, - сказал он своему товарищу. - Этот парень из охраны госпиталя. Пойди доложи генералу.

- А куда мне ее деть, пока генерал придумает, что с ней делать? - поинтересовался Клайд, оглядываясь вокруг. - Здесь ведь нет тюрьмы, а эта стерва в любую минуту может сбежать. Вы бы посмотрели, что она вытворяла только что!

И тут же изложил часовым свою версию событий, происходивших в хижине. Часовой нахмурился, укоризненно глядя на Эйприл.

- Позади штаба есть ледник, - сказал он. - Он примерно три метра глубиной. Сунь ее туда, а лестницу забери, вот она и не убежит. Мы обычно сажаем туда тех, кого не можем сразу отправить в Ричмонд.

Эйприл попыталась протестовать, но мешал кляп, и изо рта доносились лишь какие-то сдавленные хрипы. Пока Клайд волок ее за угол здания штаба, она отчаянно брыкалась, но все было бесполезно.

Ледник - примерно восемь квадратных футов - был возведен из бревен. Часовой вытащил колышек, который прикрывал дверь, и Эйприл с ужасом увидела внизу мрачную сырую яму. Солдат спустился вниз и протянул руки.

- Ну-ка, перестань брыкаться, а не то я просто сброшу тебя! - повелительным тоном крикнул он. - И наплевать, если ты при этом сломаешь себе шею…

Испуганная Эйприл уже не сопротивлялась, пока Клайд передавал ее часовому. Лестница не доставала до земли примерно на метр, и остаток пути девушка пролетела, сильно ударившись об пол. Спертый, влажный воздух был пропитан запахами гнилого дерева и земли. Было очень холодно, и Эйприл поняла, что вокруг нее лежит лед, а опилки предохраняют его от таяния.

Клайд вытащил у нее изо рта кляп, строго предупредив, что снова вернет его на место, если она вздумает кричать. Эйприл молчала, и тогда он развязал ей руки. Поднявшись, он вытащил за собой лестницу и прокричал сверху:

- Пойду выясню, что они намерены с тобой делать, и тут же вернусь! А пока сиди и молчи. Если ты даже начнешь голосить, тебя все равно никто не услышит!

Он со стуком закрыл дверь, и Эйприл очутилась в темноте.

Один Бог знает, какая судьба ее ждет…

Тоненький лучик света, проникавший в щель между бревнами, становился все слабее, по мере того как день клонился к вечеру. Постепенно стало совсем темно. Эйприл дрожала от холода. Кто-то приближался к леднику. Эйприл насторожилась, с трудом поднялась, но тут же снова чуть не упала: от долгого сидения в неудобной позе ноги отказывались повиноваться.

Дверь распахнулась. Над головой Эйприл вспыхнул луч света. Взглянув наверх, она увидела мужчину с фонарем. Лица она не разглядела, но голос был незнакомым:

- Ну как ты там?

- Вообще-то в порядке, только очень холодно и хочется есть, - дрожащим голосом произнесла Эйприл, стараясь не заплакать. - Пожалуйста, выпустите меня отсюда! Я не сделала ничего плохого, клянусь! Пожалуйста, поверьте мне. Будьте милосердны, во имя всего святого…

- Прекрати свои вопли, сука! - грубо прервал ее мужчина. - Тебя не выпустят отсюда до утра, так что можешь устраиваться на ночлег. А поесть я тебе принес…

Что- то упало на пол рядом с Эйприл.

- По мне, так лучше бы ты сдохла от голода, но у меня приказ - накормить тебя.

Дверь захлопнулась, и снова стало темно. Эйприл беззвучно заплакала. Она еще какое-то время постояла, вглядываясь в темноту, а потом наклонилась и начала шарить по полу. Вскоре она обнаружила сверток, завернутый в грубую мешковину. Внутри оказалась еда: немного сладкого картофеля, жирное холодное месиво - очевидно, свинина - и ломоть кукурузного хлеба.

Эйприл вспомнился Счастливчик. Бедный пес! Конечно, он может о себе позаботиться. Но вдруг он не сумел освободиться и все еще сидит в старом амбаре? Если бы она не привязала Счастливчика!… Правда, она все-таки отыскала Олтона, но чем это обернулось?…

Эйприл стала думать о доме. Папа… Жив ли он? Как себя чувствует? И где сейчас Ванесса - все еще в Пайнхерсте или бросила запущенное поместье?…

Мысли девушки обратились к Рэнсу. Где-то он теперь? Вспоминает ли ее или так рассердился за то, что она сбежала, что и думать о ней не хочет? У Эйприл защемило сердце. Она хоть что-нибудь значила для Рэнса только в постели. Тогда они становились единым целым… Но связывает ли их что-нибудь, кроме постели? Эйприл не знала ответа на этот вопрос.

Тогда почему она жалеет, что сбежала от Рэнса? Просто потому, что сейчас она оказалась в отчаянном положении, вот и все! Эйприл отругала себя за то, что снова и снова думает о нем. Ни к чему хорошему это не приведет. И вдруг Эйприл поняла: мысли о Рэнсе теперь помогают ей держаться. В такую трудную минуту, как сейчас, единственный способ не сойти с ума - это думать о его улыбке, его губах, его руках…

Уснуть она не могла. Тишину ночи разорвали раскаты грома, и молния на мгновение осветила ее мрачное убежище; Эйприл не сомкнула глаз. Шел дождь. Сначала крошечные капельки проникали сквозь щели в крыше и падали на дрожавшую от холода Эйприл, но вдруг начался настоящий ливень, уже через минуту вымочивший бедную девушку до нитки. Зубы ее стучали, волосы намокли и прилипли к плечам, однако укрыться от дождя не было никакой возможности.

Шпионов обычно расстреливают… Неужели и за ней придут утром, выведут перед строем солдат и расстреляют? А если так, то какая разница, мокрая она или сухая? Вода уже поднялась выше щиколоток. А вдруг она утонет? Как они, наверное, будут разочарованы, когда придут утром и обнаружат, что «шпионка» мертва!

Слабый лучик света проник сквозь щель в крыше - занималось утро. Дождь прекратился. «До каких пор, - с горечью думала Эйприл, - до каких пор мне терпеть этот ад?…»

Свет стал ярче. Эйприл попыталась подняться, но тут же снова упала: стоять на мокром, скользком полу не было никакой возможности.

А вдруг за ней вообще не придут? От этой мысли Эйприл стало не по себе. Что, если ей суждено скончаться здесь, в этом жутком сыром погребе? Не придут, пока не будут уверены, что она умерла… У всех и без нее полно хлопот - вон сколько раненых каждый день поступает в госпиталь. Где уж тут помнить о какой-то шпионке!

Эйприл охватила паника. Ее снова начало трясти - и от холода, и от страха. И хотя солнечный свет уже достаточно освещал ледник, девушке казалось, что вокруг полная темнота. У Эйприл начиналась истерика.

- А вдруг она ночью утонула? Вот было бы хорошо! И нам меньше хлопот…

При звуке голосов Эйприл задрала голову, со страхом ожидая, что будет дальше.

- Не говори так. Неужели война превратила тебя в зверя, черт побери, и ты хочешь, чтобы бедная женщина утонула, словно крыса?

- Да мне наплевать - после того что я о ней услышал! И знаешь, что удивительно? Ведь этот Мозли был простой лейтенант. Так какого черта он ей понадобился?

Крышку ледника откинули, и Эйприл зажмурилась от хлынувшего вниз света.

- Господи помилуй! Да она чуть не потопла в этих опилках. Ты только посмотри! Даже с собакой так не обращаются…

Собака… Эйприл попыталась сосредоточиться, но это ей плохо удавалось: после всего пережитого мысли путались.

- Собака… - прошептала она, протягивая руки к мужчине, спустившемуся к ней по лестнице. - Прошу вас, спасите мою собаку!

- Да у вас тут нет никакой собаки, леди, - попытался он мягко урезонить ее и, положив руки на плечи Эйприл, добавил: - Обхватите-ка лучше меня за шею. Сейчас я вас вытащу отсюда. Черт, ну и гадость! Здесь даже стоять нельзя…

Эйприл обхватила мужчину, насколько позволяли ее слабеющие силы. Он потихоньку выбирался по лестнице, придерживая девушку одной рукой и нащупывая ступени другой. Прижавшись к нему, Эйприл снова прошептала:

- Прошу вас, спасите мою собаку!… Я привязала ее… в амбаре… Она там умрет! Прошу вас…

- Что она там бормочет, Блэкмон? - спросил второй солдат, наклоняясь над погребом. - Не хочет ехать в Тарборо? Жаль! Там как раз место для таких сучек, как она. Она ведь…

- Заткнись, а не то сам полетишь в эту яму! Блэкмон вылез наверх и осторожно опустил Эйприл на землю. Она покачнулась, и он быстро придержал ее за талию. Взглянув на второго солдата, который стоял тут же, нагло ухмыляясь, Блэкмон укоризненно проговорил:

- Ну что ты за человек, Хестер? Поместить женщину в такую дыру и держать там всю ночь, да еще в такой ливень!

- Ты хочешь сказать, что у тебя в Тарборо лучше? По-моему, там тоже не курорт, Блэкмон! - презрительно фыркнул Сол Хестер.

- В моей тюрьме по крайней мере сухо, - резко оборвал он приятеля. - Мы не закапываем преступников в землю. Она и в самом деле могла утонуть!

Блэкмон осторожно убрал спутанные волосы со лба Эйприл. Теперь она могла разглядеть своего неожиданного заступника. Это был высокий, крепко сбитый мужчина. Под кустистыми бровями прятались угольно-черные глаза. В густую бороду уходил зигзагообразный шрам, начинавшийся на щеке. Волосы, доходившие ему до плеч, были так же грязны и спутаны, как и ее собственные. В серой форме, изношенной и потной, Блэкмон возвышался над Эйприл, как гора.

Он был безобразен. Никогда прежде Эйприл не встречала такого уродливого человека. Если бы она где-нибудь неожиданно наткнулась на него, то, наверное, не смогла бы сдержать крика ужаса. Во-первых, он был огромен. Его ладонь была ничуть не меньше ее головы. Во-вторых, волосы. Очевидно, он весь зарос ими. Сейчас, когда Блэкмон закатал рукава, Эйприл даже не могла разглядеть его кожу - так густо он был покрыт волосами от локтей до самых кончиков пальцев. Господи, не человек, а какой-то гигантский паук!

Она постаралась скрыть свое отвращение. В конце концов, несмотря на отталкивающую внешность, этот человек пока был единственным, кто проявил хоть какое-то сочувствие к ее судьбе.

Однако Блэкмон, похоже, привык к той реакции, которую вызывала в людях его внешность, потому что совершенно не обиделся, а, добродушно рассмеявшись, проговорил:

- Ну да, принцем меня не назовешь, это уж точно! А вот вы, как я погляжу, настоящая красавица. По-моему, я в жизни не видел более привлекательной женщины. Если вас отмыть, клянусь Богом, будет на что посмотреть!

Эйприл невольно вздрогнула. Что он хочет этим сказать? Ей вдруг снова стало страшно.

- Не нужно бояться меня, девочка. Я вовсе не собираюсь тебя обижать. Мы с тобой отлично поладим, так ведь? А вот на тех мерзавцев, что поместили тебя в такую дыру, я действительно зол не на шутку! - Он улыбнулся, обнажив гнилые, черные зубы. - Как ты себя чувствуешь? Они хоть покормили тебя?

- Ну конечно, черт побери! - возмущенно вскричал его напарник, не давая Эйприл возможности ответить самой. - Дали то же, что ели сами.

Блэкмон оставил этот возглас без внимания и как ни в чем не бывало продолжал:

- Так что бояться меня нечего, девочка. Ну чего ты так дрожишь? Меня зовут Блэкмон. Сержант Кейд Блэкмон. С этой минуты ты должна выполнять все, что я тебе прикажу, и тогда все будет в порядке. Только помни - отныне я твой начальник, поняла?

А вздумаешь мне перечить - пожалеешь! Так ты поняла или нет?

Эйприл ничего не ответила. Она лишь молча смотрела на Блэкмона, надеясь, что холодное отвращение, которое вызывал в ней этот мужлан, легко прочитывается в ее взгляде. Очевидно, он догадался о чувствах Эйприл, потому что вдруг с размаху опустил свою мясистую руку ей на плечо, так что она чуть не упала.

- Я, кажется, задал тебе вопрос, девочка, и жду ответа. Ты поняла меня или нет?

- Поняла, черт возьми! - прошипела Эйприл сквозь зубы. - Я тебя отлично поняла. И куда ты меня теперь поведешь?

- Видишь вон ту повозку?

Эйприл взглянула и ахнула. Это была настоящая клетка, между деревянными планками которой вставлены железные прутья. Мрачное сооружение тащили две лошаденки, такие тощие, что можно было пересчитать им ребра.

- Но ведь это клетка! - в ужасе прошептала она. - Неужели ты повезешь меня в клетке?…

Вместо ответа Блэкмон снова опустил ей на плечо тяжелую руку, и Эйприл ничего не оставалось, как повиноваться. Криво усмехнувшись, он повторил:

- Я ведь уже сказал - тебе нечего бояться. Слушайся меня, и мы отлично поладим. Я знаю, что не красавец, но если ты мне позволишь, я буду очень мил с тобой… - Эти слова сопровождались сальным смешком и такими двусмысленными подмигиваниями, что Эйприл снова передернуло от отвращения. - Кстати… Там, в погребе, ты мне что-то говорила про свою собаку. Так ведь?

Эйприл стремительно обернулась и в упор - с надеждой - посмотрела на Блэкмона.

- Я привязала ее в амбаре. Он здесь недалеко, за тем лесом… Может быть, вы отвезете меня туда? Ну пожалуйста! Иначе моя собака умрет с голоду…

- Ну уж нет! - ухмыльнулся Блэкмон. - Этого я сделать не могу. А вдруг ты по дороге сбежишь? Офицерам не очень-то понравилось то, что ты натворила в госпитале, и они решили упрятать тебя в тюрьму Тарборо, причем надолго. Я даже не буду говорить, на сколько, чтобы ты не расстраивалась. Лучше тебе об этом пока не знать. Поняла?

Он снова обнажил свои гнилые зубы. Эйприл передернуло от отвращения. Блэкмон снова ударил ее по плечу, но когда девушка покачнулась, подхватил, чтобы она не упала.

- И прекрати задирать нос! Зачем ты всякий раз, как только я взгляну на тебя, делаешь вид, что тебя вот-вот стошнит? Изменить свою внешность я не могу, и тебе волей-неволей придется глядеть на меня. Нам предстоит провести вдвоем много, очень много времени, так что советую тебе успокоиться и принимать меня таким, какой я есть.

У Эйприл еще оставалась надежда, что этот здоровяк выслушает ее. Набравшись храбрости, она начала:

- Но все было совсем не так! Я не шпионка. Я пришла проведать своего жениха…

Блэкмон закрыл ей рот ладонью, и Эйприл пришлось умолкнуть.

- Хватит твердить одно и то же. Даже если бы я поверил, я все равно ничего не могу поделать. В моем ведении находится специальная женская тюрьма, и мне приказано доставить тебя туда. Так что полезай в повозку, и к полудню мы уже будем на месте. Я позабочусь о том, чтобы на обед тебе дали дополнительную порцию. А еще ты наденешь прелестное тюремное платье. Тебе нравится коричневый цвет? Надеюсь, что да! С этих пор ты будешь, как и все мои женщины, одеваться только в коричневое. Все мои женщины носят этот цвет.

Может быть, ей не удастся сбежать от этого гориллоподобного мужлана, но попробовать все же стоит. Она резко опустила голову и впилась зубами в его руку, а ногой с силой ударила в пах. Ожидая, что тюремщик согнется пополам от боли, она рванулась бежать - сама не зная куда, но бежать, бежать быстро и долго, пока все это не останется позади, как кошмарный сон.

Однако сержант Кейд Блэкмон даже не шелохнулся.

Эйприл не верила своим глазам, а он стоял и улыбался, как будто она пошутила.

- Неужели ты думаешь, что такая малявка, как ты, может причинить мне вред? Тогда, милочка, тебе предстоит многому научиться!…

С этими словами он легко подхватил Эйприл на руки и понес к повозке.

- У меня ведь там… дай-ка припомнить… ну да, двадцать две таких пташки, как ты, - продолжал рассуждать он как бы с самим собой. - И со всеми я справляюсь практически один. Мои девочки это знают, вскоре узнаешь и ты. А если будешь и дальше артачиться, я могу рассердиться, и тогда тебе придется очень плохо. Мне самому бы этого не хотелось. Дело в том, что когда меня заносит, я не могу остановиться. А силой, как видишь, меня Бог не обидел!

В доказательство своих слов Блэкмон легко, словно пушинку, подхватил Эйприл одной рукой, а другой принялся открывать клетку. Толкнув девушку внутрь, он запер дверцу.

- Ехать нам не так чтобы далеко. Часа за три обернемся. Вымоем тебя, накормим. Ты и так красивая девушка, а уж если тебя отмыть…

Эйприл рванулась вперед и, вцепившись в стальные прутья, начала изо всех сил трясти их, словно надеясь сломать.

- Ах ты грязный ублюдок! Ты такой же, как они все. Почему ты мне не веришь? Я только хотела повидать Олтона… рассказать ему все… О Господи, да что толку с тобой разговаривать?…

Она без сил опустилась на пол, судорожно всхлипывая и ненавидя себя за эту слабость… ненавидя всех и каждого, кто довел ее до такого состояния.

Блэкмон тронул поводья, и повозка медленно двинулась в путь. Обернувшись и внимательно посмотрев на Эйприл, он неожиданно спросил:

- Так где, ты говоришь, привязана твоя собачонка?

Эйприл удивленно подняла голову, не веря своим ушам.

- Что ты сказал? - прошептала она. Наверное, она ослышалась. Или, может быть, Блэкмон нарочно дразнит ее. Неужели его и впрямь обеспокоила судьба Счастливчика?

Наслаждаясь ее замешательством, верзила рассмеялся.

- Я спросил, где ты оставила свою собаку. Ты ведь говорила, что не хочешь, чтобы она сдохла от голода? Ну, а если не скажешь, где она привязана, как же я смогу забрать ее?

Господи! Неужели и правда?… Эйприл с бьющимся сердцем объяснила Блэкмону, где находится Счастливчик. А вдруг этот громила не шутит? Конечно, Счастливчик всего-навсего дворняга, но больше у нее все равно никого нет. Пес привязан к ней, любит ее, доверяет. Не может же она бросить бедное животное на произвол судьбы!

- Ну, значит, мы сейчас же за ним и поедем, - объявил Блэкмон и подмигнул Эйприл. - Я, конечно, далеко не красавец, милочка, но и не подлец, так и знай.

И он свернул с дороги. Повозка покатила к сараю, где был привязан Счастливчик.

Глава 24

Эйприл сидела в ржавой лохани с холодной водой. Прикосновение дешевого едкого мыла к коже было неприятно, но она знала, что Кейд Блэкмон выполнит свою угрозу и собственноручно вымоет ее, если Эйприл не сделает этого сама. Одно из основных требований в «его» лагере, как он выразился, заключается в том, чтобы женщины мылись ежедневно.

- Я, может быть, и не красавец, - самокритично говорил он, - но я не потерплю, чтобы на мне или на ком-нибудь из вас завелись вши. Так что привыкай мыться каждый день, нравится тебе это или не нравится.

Эйприл попыталась было пожаловаться на отсутствие горячей воды, но Блэкмон только рассмеялся ей в лицо и заявил, что пусть скажет спасибо за то, что в Тарборо есть хотя бы лохань.

- А иначе тебе пришлось бы мыться в ручье. Во-он там!

Смывая мыло, Эйприл посмотрела в окно. Их было два в этой небольшой хижине. «Вон там» означало непроходимый лес. Насколько хватало глаз, вокруг простирались деревья, стволы которых были скрыты густым подлеском и кустарником выше человеческого роста. Поляну, на которой располагалась тюрьма, даже трудно было назвать поляной. Деревья кое-как вырубили, оставив там и сям торчащие пни.

Эта тюрьма располагалась в настоящей глуши и поражала своими скромными размерами. Все узницы содержались в одной камере - как раз в той, где сейчас мылась Эйприл. Вдоль стен стояли двадцать ветхих коек, между которыми оставалось пространство всего в несколько сантиметров. Ни подушек, ни простыней, ни одеял не было - только грубый матрас лежал на каждой кровати. В одном углу стоял длинный, грубо сколоченный стол, в другом - несколько ночных горшков и лохань.

- Раньше здесь была церковь, - объяснил Кейд. - Но людей здесь жило немного, а когда началась война, то и те перебрались отсюда, боялись оставаться одни в этой глуши, когда придут янки.

Эйприл с отвращением огляделась и пробормотала:

- Настоящий свинарник!

- А наши власти и считают преступников свиньями. - Блэкмон фыркнул. - Скотом, подонками, ничтожеством! И в большинстве случаев они правы. Взять хотя бы моих женщин…

Неожиданно его голос смягчился. Он с нежностью провел по руке Эйприл.

- Сдается мне, ты не такая. Получше всех остальных. Я надеюсь, что…

Эйприл отпрянула и принялась яростно тереть место, которого коснулись толстые пальцы Блэкмона.

- Не смей меня трогать! - яростно выкрикнула она. - Да, я теперь узница, но это не значит, что я позволю тебе…

С неожиданным проворством Блэкмон схватил ее за плечи и легонько потряс.

- А теперь слушай меня! Слушай хорошенько, потому что я уже устал повторять тебе одно и то же. Я здесь хозяин. Босс, главный, господин - называй как хочешь. Любое мое желание выполняется беспрекословно. И трогать тебя я буду тогда, когда мне этого захочется, и не только тебя, но любую из вас. Я могу быть хорошим, а могу быть страшным. Так что выбирай сама! Мне без разницы…

И он с такой силой огрел Эйприл по плечу, что она чуть не полетела носом в лохань.

- А теперь давай мойся. Сегодня можешь отдыхать - представляю, как ты намучилась в этом погребе! - а завтра будешь работать в поле наравне с остальными. Хотите есть - вкалывайте! Еда сама с неба не свалится…

Счастливчик угрожающе зарычал, увидев, как неделикатно обращаются с его хозяйкой. Кейд погладил пса по голове и сказал:

- Успокойся, малыш! Сдается, мы с тобой отлично поладим. Я давно мечтал завести собаку. Так что будешь жить со мной в моей берлоге.

Эйприл взглянула туда, куда показывал Блэкмон, и увидела сравнительно новую хижину. Неподалеку от нее виднелось еще одно бревенчатое строение, чуть побольше.

- Вон там я и живу. - Кейд кивнул на хибарку поменьше. - А мои ребята - во второй. И не верти головой - у тебя еще будет время привыкнуть.

К удивлению Эйприл, он вышел, оставив ее принимать ванну в одиночестве, и увел с собой Счастливчика.

Она была рада этой кратковременной передышке. Блэкмон оставался для нее загадкой. Конечно, он безобразен и отвратителен, но вместе с тем в нем чувствовалась какая-то душевная теплота.

Эйприл вытиралась мешковиной - единственным предметом, который в этой Богом забытой дыре мог сойти за полотенце, - когда дверь без предупреждения распахнулась. Она ахнула и попыталась прикрыть мешковиной свою наготу. На пороге стояла высокая худая женщина болезненного вида. Ее бледные щеки обрамляли жиденькие волосы. Глубокие черные тени пролегли под зелеными глазами. Когда-то эти глаза, наверное, искрились весельем, сейчас же они были тусклыми, безжизненными и унылыми.

- Так, значит, Черноротый привез новую арестантку, - бесстрастно констатировала женщина.

Она неторопливо подошла к одной из коек, улеглась на живот и принялась рассматривать Эйприл.

- Меня зовут Селма. А тебя?

- Эйприл Дженнингс, - тихо ответила девушка. - А кто такой Черноротый?

- Да это мы так называем Блэкмона [2] за его жуткие гнилые зубы. Ты же видела: стоит ему открыть свое хлебало, так прямо дрожь берет от этой черноты. - Она подперла щеку. - А как ты здесь очутилась? Чего натворила?

- Ничего я не натворила, - с горечью ответила Эйприл. - Они говорят, что я шпионка, но это неправда!

- Да они всех считают шпионами. Со мной та же история. Жила я себе поживала, мое ремесло меня неплохо кормило, так надо же было такому случиться: какой-то плюгавый капитанишко вдруг заявляет, что я его заразила триппером. Ну и отправил меня сюда. Я здесь уже почти год.

Эйприл смущенно заморгала:

- Триппером? Простите, я вас не понимаю…

- Господи, милочка, да ты, видать, еще совсем зеленая! - Селма откинула со лба длинные каштановые волосы и расхохоталась. - Не знаешь, что такое триппер? Ну гонорея, так вроде она правильно называется… Но только вовсе не я заразила этого плюгавого ублюдка. А он-то разорался, что я шпионка, что янки специально меня сюда заслали, чтобы заражать доблестных офицеров-южан. Но я тут совершенно ни при чем! Посмотрела бы ты на этого недомерка - худой, жалкий, просто плюнуть хочется… Да такой ляжет с любой бабой, которая раздвинет перед ним ноги! Нет, ему, вишь ты, меня захотелось. А я, между прочим, стою недешево, но зато и клиенты завсегда мною довольны. Но тех мерзких штучек, которые он от меня потребовал, я все равно делать не стала. Ну, он и взъелся… В общем, засадил он меня сюда, и один Господь Бог знает, когда я отсюда выйду. Одно хорошо - охранники считают, что я и вправду больна, и не вяжутся ко мне. - Селма развела руками и печально улыбнулась. Эйприл судорожно вцепилась в мешковину, со страхом глядя на собеседницу.

- Вы хотите сказать, что охранники?…

- Ну да. Трахаются с нами, когда захотят, а хотят они всегда. Тут их шестеро да еще Черноротый. А нас двадцать две, с тобой - двадцать три. Это значит, что шестнадцати из нас каждую ночь везет: они могут спать в одиночестве, а не ложиться под этих сукиных детей. Да и что им еще делать, этим охранникам? Днем они стоят у нас над душой, пока мы работаем в поле, да еще как работаем - до кровавых мозолей, до седьмого пота! А они нас охраняют, чтобы, значит, мы не сбежали. Ну, а вечером бросают монетку, кому кто достанется. Вот так-то…

- О Господи! - прошептала Эйприл и без сил опустилась на ближайшую койку, даже не замечая, что с ее тела струилась вода. О Господи, Господи, Господи…

- Именно так, милочка. Я знаю, что говорю. - Селма взглянула на Эйприл с неподдельным сочувствием. - А тебе тут туго придется: уж больно ты молодая и хорошенькая. Конечно, под этим мешком тебя не очень-то разглядишь, но, сдается мне, у тебя и тело красивое. Эти ублюдки с ума сойдут, когда тебя увидят, но им придется подождать. Новенькой всегда сначала занимается Черноротый, а остальным она достается только после того, как надоест ему. Ну а ты ему вряд ли быстро надоешь!

Слезы бессильной ярости показались на глазах Эйприл. С ужасом глядя на Селму, она спросила дрожащим голосом:

- Что же это за место? Как может правительство допускать такое безобразие?

Селма пожала плечами.

- Мне кажется, никому дела нет до того, что творится в нашем «домике». Ведь Тарборо - специальная женская тюрьма. В ней содержатся те, кого подозревают в шпионаже или измене Югу. Нас считают отбросами, подонками и хотят убрать подальше, как говорится, с глаз долой. В то же время казнить или повесить боятся - ведь мы как-никак женщины. Поэтому и суют в эту дыру и тут же о нас забывают, а Черноротого и его команду это вполне устраивает, ведь, служа здесь, они не опасаются, что попадут на фронт, где сгинут ни за грош. Да еще имеют бесплатный гарем в придачу! А вообще-то здесь не так уж плохо. Если бы не приходилось так много работать, я была бы вполне довольна жизнью. Конечно, как подумаешь, сколько денег я могла бы за это время заработать в ричмондских борделях, так вроде бы и жалко. Ну с этим ничего не поделаешь! А среди охранников есть и неплохие ребята, как я слышала. Наши девочки даже дерутся из-за них…

Эйприл передернуло от отвращения.

- Это ужасно! Я даже не могла предположить, что такие мерзости существуют на свете…

- Существуют, и еще как! Так что не упускай своего шанса. Веди себя похитрее, милочка, и постарайся подольше ублажать Черноротого, потому что когда пойдешь по рукам, то с тебя живо слетит твой ангельский вид!

Женщины так увлеклись беседой, что не заметили, как дверь открылась, и опомнились, лишь когда раздался громоподобный голос Кейда Блэкмона:

- Селма, ты что здесь делаешь? Почему не работаешь? Хочешь, чтобы я спустил с тебя шкуру?

Под его грозным взглядом Селма сразу съежилась и боязливо отползла в угол кровати.

- Каспер разрешил мне пойти и лечь. Мне стало плохо от жары. И еще я занозила себе ногу, и…

- А ну заткнись! - проревел Блэкмон, отвешивая Селме увесистую пощечину. - Я устал от твоего нытья. И не притворяйся, что больна - с тобой все в порядке. Сейчас же иди на огород, а не то я спущу с тебя шкуру, поняла?

- Да, сержант, поняла. Простите…

Селма бочком соскочила с кровати и заторопилась к выходу. Эйприл с ужасом увидела, что за ней тянется кровавый след - она действительно занозила ногу, что и пыталась объяснить Блэкмону, но тщетно.

Подождав, пока за ней закрылась дверь, Кейд кинул сверток Эйприл на колени.

- Надевай! Здесь все носят такие платья…

Он не успел докончить фразу - Эйприл, дрожа от гнева, обрушилась на него с упреками:

- Ах ты ублюдок! Она действительно больна. Если бы ты внимательнее взглянул на нее, то и сам заметил бы это! И ногу она и вправду занозила - вон на полу кровь, ты что, не видишь? - Она жестом указала на пятно. - Скажи мне, сержант, знает ли президент Дэвис о тюрьме Тарборо? Известно ли ему, что здесь происходит? Селма мне сказала, что твои охранники насилуют женщин и что…

- Ты что, взбесилась? Замолчи сейчас же! - Он рывком поставил Эйприл на ноги, и с нее слетела мешковина, которой она до сих пор прикрывалась.

- Не твое дело рассуждать о том, что здесь происходит. Какое ты имеешь право, ты, презренная шпионка, даже упоминать имя такого достойного человека, как президент Дэвис?

Тут взгляд Блэкмона упал на ее грудь и скользнул ниже. Он молчал минуты две.

- Боже мой… - наконец хрипло простонал он, пораженный красотой Эйприл. - Боже мой, такой женщины я в жизни не видел!…

- Убери свои грязные лапы, мерзкий ублюдок! Не смей меня трогать! - Эйприл отчаянно пыталась высвободиться из его цепких лап, но безуспешно. - Не смей прикасаться ко мне, слышишь?

На лице Блэкмона появилось странное выражение. Не обращая внимания на крики Эйприл, он сгреб ее в охапку и вынес на улицу. Тщетно Эйприл била его, кусалась, царапалась - для могучего Блэкмона ее удары были все равно что укусы комара.

- Пожалуйста, не надо! - взмолилась она.

Теперь, когда Эйприл осознала, что не в силах пробить этого человека-гору, ее гнев сменился мольбой. Блэкмон не сводил с нее жадного взгляда.

- Хочу побаловаться с тобой, милочка. Мне еще ни разу не попадались такие красавицы!

Дойдя до своей хижины, Блэкмон ногой распахнул дверь и подвел Эйприл к кровати. Раздеваясь, он приговаривал:

- Тебе будет хорошо, милочка, обещаю. Я буду очень нежен! - Он вскарабкался на Эйприл. - Ты прямо создана для такого мужчины, как я!

Эйприл показалось, что она сейчас задохнется - так тяжел был Блэкмон. Она не смогла даже вздохнуть… И вдруг этот громила, испуганно закричав, соскочил с кровати. Эйприл удивленно наблюдала за тем, как Блэкмон, шатаясь, подошел к стулу и бессильно опустился на него. При этом стул жалобно заскрипел под тяжестью его тела. Спрятав лицо в ладонях, Блэкмон свесил голову и застыл в неподвижности.

Прошло довольно много времени, но он сидел, не меняя позы. Черт побери, почему он не смог овладеть этой арестанткой? За весь его многолетний опыт общения с женщинами тело впервые отказалось ему повиноваться. Как случилось, что он не в состоянии овладеть женщиной, красивее и желаннее которой еще не встречал?

Блэкмон сокрушенно покачал головой, не смея поднять глаза от стыда. Наверное, он полюбил ее. Наверное - вот проклятие! - она и в самом деле задела его за живое. Одно только Блэкмон знал точно: не может он отнестись к этой миловидной юной девушке, как к обыкновенной потаскухе.

Натянув одеяло до самого подбородка, Эйприл со страхом следила за Блэкмоном. На него было жалко смотреть: этот верзила вдруг как будто стал меньше ростом. Глядя на девушку внезапно покрасневшими глазами и натянуто улыбаясь, он в смущении прошептал:

- Ты не должна бояться меня, Эйприл. Сейчас я не опасен…

С усилием поднявшись со стула, он привел в порядок свою одежду и вышел из хижины, ссутулив плечи. «Господи, - удивилась Эйприл, - что это с ним? Только что был полон желания и вдруг сбежал! Так неожиданно, так внезапно… С ним явно что-то произошло. Но что?»

Впрочем, сейчас не время размышлять. Надо действовать! Ругая себя за то, что и так слишком замешкалась, Эйприл соскочила с кровати. В ту же секунду дверь отворилась, вошел Кейд и бросил на стол узелок с тюремной одеждой.

- Оденься! Я не могу позволить, чтобы ты расхаживала здесь голая. Сейчас принесу тебе чего-нибудь поесть, а потом отведу на поле. Надо тебе привыкать к нашим порядкам.

С этими словами он направился к шкафчику, стоявшему в углу, и принес Эйприл немного сухарей и холодной картошки, а затем налил воды из большого кувшина.

- Это, правда, не бог весть что, но на ужин ты получишь больше. - И, искоса взглянув на нее, проворчал: - Я ведь сказал, чтобы ты оделась!

Повернувшись к Кейду спиной, Эйприл сбросила одеяло и начала через голову натягивать на себя платье. Оно висело свободно - ни застежек, ни пояса не полагалось - и даже не закрывало лодыжек.

- Но это же… неприлично, - выговорила она еле слышно, чуть не плача от унижения. - Оно слишком короткое, а у меня нет никакого белья - ни панталон, ни рубашки…

- Заткнись! - грубо оборвал ее Кейд, стукнув кулаком о стол. - Ты не на бал приехала, а в тюрьму попала. Во время мытья охранники все равно тебя увидят - они ведь живут совсем рядом. Скажи спасибо, что пока тебя трогать не будут - об этом уж я позабочусь! А теперь доедай поскорее…

Эйприл молча повиновалась отчасти потому, что голод и в самом деле давал себя знать, отчасти потому, что не хотела злить Блэкмона, который и без того смотрел на нее волком, хотя минуту назад был полон желания. А еще раньше, всего несколько часов назад, сделал крюк, чтобы забрать ее собаку. Словом, у этого человека была тысяча лиц, и поскольку Эйприл пока не могла установить закономерность, с которой менялось его настроение, она боялась Блэкмона. Вывести тюремщика из себя ничего не стоило, и, как она уже убедилась на собственном опыте, это было довольно опасно.

- Работать будешь в поле от зари до зари, - объяснил он, пока Эйприл дожевывала сухарь, - кстати, для себя же, а то нечего будет есть. Каждый день по очереди кто-нибудь остается за кухарку. По субботам идешь к ручью и стираешь свою одежду. Каждый вечер моешься. Только следи, чтобы эта шлюха Селма мылась последней, а не то подцепишь триппер! В воскресенье получишь выходной, - продолжал он после паузы, - но только в том случае, если всю неделю работала как следует, иначе я найду чем тебя занять, так и запомни! - Он снова умолк, окинул Эйприл внимательным взглядом, глубоко вздохнул и добавил: - Я позволяю своим ребятам делать здесь все, что им угодно. Нам страшно повезло, что попали сюда на работу, и мы это ценим. Все друг с другом ладят, а это главное. Ребята могут поиметь любую женщину, какую захотят, но когда приезжает новенькая - вот как ты, к примеру, - то вначале ею пользуюсь я, причем столько, сколько пожелаю. Так что вначале они не будут тебя беспокоить. И не вздумай возводить на них напраслину, что, мол, они к тебе пристают, потому что ежели я дознаюсь, что ты наврала, а я по твоему наущению наказал невиновного, тебе тоже не поздоровится, так и знай! Поняла?

Эйприл медленно поднялась из-за стола. Ее прекрасные синие глаза сверкали гневом. Довольно! Она больше не намерена терпеть это унижение и покорно мириться с тем, что ее превращают неизвестно во что.

- Нет, черт тебя подери, Кейд Блэкмон, не поняла!

Она словно выплевывала слова ему в лицо, не страшась того, что его налитое кровью лицо грозно нависло над ней.

- То ты со мной нежен, а уже через минуту грозишь избить меня или - того хуже - убить! То ты добр, а в следующую минуту превращаешься в последнего ублюдка! Я устала от всего этого до чертиков… Я не совершала того, в чем меня обвиняют. Я никогда не делала ничего во вред Конфедерации, а те, кто думает иначе, будут гореть в аду, чего я им от души желаю!

Она на минуту умолкла, чтобы перевести дыхание. Затем бесстрашно ринулась в атаку с новой силой:

- Я согласна играть по вашим грязным правилам, но послушай меня внимательно, ты, безобразный ублюдок! При первой же возможности я всажу тебе в спину нож. Такая же участь постигнет любого, кто посмеет ко мне прикоснуться. А еще я клянусь могилой матери, что найду способ удрать из этой чертовой дыры…

Тут Эйприл была вынуждена снова остановиться, потому что Блэкмон от души расхохотался. От смеха его необъятное тело сотрясалось. По щекам струились слезы. Он все никак не мог успокоиться. Наконец, кое-как овладев собой, прохрипел:

- Ох, Эйприл, Эйприл! Вот это женщина! Я еще такой не встречал, клянусь! Красавица и гордячка… Да ты просто чудо! - Он сгреб ее в объятия и на мгновение прижал к себе с такой силой, что Эйприл чуть не задохнулась. - Я рад, что ты здесь, милочка, право слово! А теперь давай поторапливайся, - добавил он, отсмеявшись. - Поела? Тогда обувайся, и пошли. Мы-то с тобой знаем, что ты моя любимица, но если я позволю тебе отлынивать от работы, остальные женщины с самого начала возненавидят тебя, а это никуда не годится. Ты должна постараться поладить с ними, поняла? Ну и отлично!

Эйприл сунула ноги в деревянные башмаки и тут же ойкнула от боли - они оказались малы. Кейд начал извиняться:

- Другой обуви у меня нет, ты уж прости. Почему-то правительство совсем об этом не думает, ну, нам и приходится выкручиваться самим. Эти башмаки я снял с одного паренька-янки. Как-то наткнулся на него в лесу и подстрелил. Тощий был, плюгавый… Вспомнить противно! А ботинки я на всякий случай сохранил. Подумал, что рано или поздно к нам прибудет женщина, которой они будут впору. Ты вроде такая малышка, Эйприл, странно, что башмаки тебе не подошли…

- И насколько же «плюгавый» был тот мальчик? Ты хочешь сказать, что убил ребенка? - презрительно поинтересовалась Эйприл.

- Не твое дело! - Кейд нахмурился. - Он был янки, и этого достаточно. А сколько ему лет - десять или сто, - меня не касается, поняла? Для меня все янки равны. Убивал их и буду убивать!

С этими словами он обхватил Эйприл за талию и буквально вытащил из хижины. Грубые деревянные башмаки невыносимо жали, но девушка старалась не отставать от Блэкмона, быстро шагавшего впереди. Они пересекли утыканную пнями поляну и углубились в лес. Тропинка шла вдоль болота, по обеим сторонам которого виднелись поваленные деревья и густой подлесок. «Более мрачное место трудно себе представить», - с грустью подумала Эйприл. Время от времени она с опаской бросала взгляд на деревья, ожидая в любой момент увидеть на ветке притаившуюся змею.

- Если вздумаешь бежать отсюда, - поддразнил ее Кейд, - не забудь, что здесь кругом болота. А также ядовитые змеи, зыбучие пески и дикие кабаны, которые разорвут тебя на кусочки, а потом съедят! И не рассчитывай, что тебе удастся удрать по той дороге, по которой мы с тобой приехали, - там всегда стоят охранники. Ты их, может быть, и не заметишь, а уж они тебя - точно! Так что бежать можно лишь по болотам, - с удовольствием подытожил он.

- А может быть, я предпочту сгинуть в зыбучих песках или от укуса змеи, чем якшаться с тобой, Кейд Блэкмон!

- Послушай, Эйприл, - ухмыльнулся он и внимательно посмотрел на девушку. - В конце концов, я не так уж плох. Хорошо себя веди, и все будет отлично. Мы с тобой поладим, я уверен! А насчет того, что сейчас произошло в хижине… Я просто устал, вот и все. Ночью все будет в порядке, обещаю!

Эйприл промолчала. Ее душил гнев. Она только надеялась, что, какова бы ни была причина, по которой у него ничего не вышло, это сработает и в дальнейшем.

Вскоре лес кончился. Они вышли на другую поляну, на этот раз ровную, без пней. Площадью, как показалось Эйприл, примерно в два или три акра; поляна эта зеленела всходами. Здесь трудились женщины, одетые, как и Эйприл, в унылые, темные платья. Некоторые использовали примитивные тяпки и лопаты, остальные, стоя на коленях, ковырялись в земле голыми руками. При приближении Блэкмона и Эйприл все женщины, как по команде, прекратили работу и уставились на новенькую.

Неподалеку, в тени вяза, сидел солдат в серой форме. Увидев подошедших, он встал и не торопясь направился к ним.

- Это рядовой Эллисон, - сказал Кейд, обращаясь к Эйприл. - Делай все, что он прикажет. Он руководит всей работой.

Эйприл посмотрела на солдата, пожиравшего ее жадным взглядом. Сквозь слишком тонкое платье просвечивали соски, и она поспешно прикрылась рукой. Эллисон загоготал.

- Кажется, к нам прибыла настоящая леди, да? Не хочет, чтобы кто-нибудь видел ее грудь! - Он смачно облизнул губы. - А как насчет того, чтобы поцеловаться в знак приветствия, моя сладкая? И не смущайся, потому что скоро солнце так припечет, что ты скинешь с себя платье и будешь работать голая, как и остальные…

Стремительным движением, которое явилось полной неожиданностью для Эйприл, Кейд с силой ударил Эллисона в грудь. Тот растянулся на земле, а Блэкмон, нависший над ним, как гора, закричал:

- Придержи язык, слышишь, и не смей приставать к ней! Она не то, что остальные здешние бабы. Работать в. поле будет, но только в поле, ты понял? Не рассчитывай, что тебе удастся заполучить ее к себе в постель или побаловаться с ней в кустах! Ты понял, что я сказал, или мне для верности вышибить тебе мозги, если, конечно, они у тебя есть, в чем я лично сомневаюсь…

Эллисон покраснел от злости, но спорить с начальником не стал. А Кейд без улыбки, но вполне дружелюбно обратился к Эйприл:

- Ступай работать, Джуэл покажет тебе, что надо делать. А я пойду и выпущу твою собаку. Я ее привязал в амбаре, чтобы она не бегала там одна. Не беспокойся, я за псиной послежу, пока она не привыкнет.

Эйприл никак не могла понять этого человека. «Заботится о моей собаке, и, похоже, Счастливчик его любит, - рассуждала Эйприл, обходя рядового Эллисона. - А почему же тогда он запер его в сарае? Чтобы Счастливчик не смог прийти ко мне на помощь, услышав мои крики? Ничего не понимаю! Грубый, неотесанный мужлан - и вдруг заботится о какой-то дворняге…»

Эйприл обернулась и увидела женщину, копавшуюся в земле. Ее лицо и руки были покрыты грязью. Она окинула Эйприл враждебным взглядом.

- Чего тут объяснять-то? Или наша мисс Недотрога не знает, как дергать сорняки? Так для этого, по-моему, образования не нужно!

- Ну-ка, заткнись! Попридержи свой поганый язык… - Эллисон занес руку, намереваясь ударить разговорившуюся женщину.

Джуэл, однако, ничуть не испугалась угроз Эллисона, а продолжала с вызовом смотреть на Эйприл.

- Ну, в чем дело? - язвительно осведомилась она. - Не можешь отличить сорняк от фасоли? Ты что, янки?

- Нет, я с Юга, - поспешила ответить Эйприл, не понимая, за что эта женщина так ее невзлюбила. - Вообще-то я из Монтгомери - это в Алабаме, а как очутилась здесь… Это долго рассказывать. Но только я не шпионка и…

- Да не нужны мне твои россказни, сука! Давай-ка опускай задницу и начинай работать. Держу пари, что ты выросла в богатстве, а папаша твой небось хлестал кнутом рабов, которые гнули на вас спину. Ты-то, наверное, ни разу за всю свою жизнь и ручек не замарала!

- Джуэл, прекрати!

Эллисон снова с грозным видом направился к ней. Однако смутить Джуэл, похоже, было непросто.

- А ты меня не пугай, сукин сын! Ты и привел-то ее сюда только потому, что хочешь досадить мне. Ну как же - теперь новая красотка будет греть Кейду постель! Что, неправда? А мне на это наплевать, понял? И если ты надеешься, что я теперь окажусь в твоей постели…

Эллисон изловчился и все-таки ударил Джуэл. Эйприл ахнула и испуганно отскочила, однако неукротимая женщина все так же с ухмылкой смотрела на охранника.

- Делай, что я сказал, сука, и не рассуждай! - Лицо Эллисона снова было красным от гнева. - А впрочем, если ты предпочитаешь, чтобы я спустил с тебя шкуру, так ты этого дождешься, клянусь Богом! Сегодня же вечером затащу тебя в сарай и разложу. А там кричи не кричи, все равно никто не услышит!

- Да брось болтать, Эллисон! Чего мне кричать-то? Бабам вообще от тебя мало толку, - презрительно рассмеялась Джуэл. - Давай-ка лучше убирайся отсюда, а не то я пожалуюсь на тебя Кейду. Расскажу ему, что ты увиваешься за его красоткой. Сам знаешь, что он тогда с тобой сделает! - добавила Джуэл с усмешкой.

Эллисон мгновенно прикусил язык: он не сомневался, что эта чертовка может привести свою угрозу в исполнение. И, грубо толкнув Эйприл, так что та чуть не упала, проворчал сквозь зубы:

- Давай-ка за работу! А с тобой я еще разберусь, сука… - Последнее явно относилось к Джуэл.

Та, откинув голову, громко расхохоталась, однако этот смех, резкий и неприятный, не мог ввести Эйприл в заблуждение: она увидела, что в глазах Джуэл сверкнули слезы. Как только Эллисон отошел на достаточное расстояние, Эйприл прошептала, обращаясь к соседке:

- Прости, Джуэл. Это все из-за меня…

- Да ладно, - оборвала ее арестантка и, указывая на какую-то желтовато-зеленую травку, пояснила: - Это сорняки. Нам с тобой надо проползти все это проклятое поле и повыдергивать их. Только имей в виду - они колючие, так что береги пальцы!

- Меня зовут Эйприл Дженнингс. - И протянула соседке руку, и робко улыбнулась. - Надеюсь, мы подружимся. Здесь, должно быть, не очень приятно, но если мы поладим…

Эйприл даже вздрогнула, когда Джуэл грубо оттолкнула ее руку и помахала пальцем перед носом.

- Давай сразу договоримся: мы с тобой никогда не подружимся, потому что я не собираюсь заводить здесь друзей, поняла? Я просто выполняю свою работу, держу рот на замке и никого не трогаю. Этот ублюдок привел тебя сюда, только чтобы разозлить меня, показать, что у Кейда теперь новая подружка и я ему больше не нужна! - Она перевела дух и, забыв про сорняки и охранника, с жаром продолжала: - Только это все равно долго не продлится. Так всегда бывает, потому что никто не может удовлетворить Кейда лучше, чем я! Я его понимаю, не то что остальные. Вы, потаскушки, считаете его просто бессердечным уродливым верзилой… А я знаю, что он другой, он хороший! И если я когда-нибудь увижу, что ты завлекаешь его, то убью голыми руками, так и знай! Поняла?

Эйприл не верила своим ушам. Потрясенная, она не сводила глаз с Джуэл, а та уже не могла остановиться и так же страстно продолжала:

- Меня отправили сюда за то, что я шпионила в пользу янки. И я буду делать это и впредь! А пока в этой чертовой дыре я не намерена упускать Кейда Блэкмона. Он мой, так и знай! Даже если иногда позволяет себе побаловаться с кем-нибудь из вас, то это ничего не значит. Спроси любую из наших женщин, и все тебе подтвердят, что только со мной ему по-настоящему хорошо!

Мне достается самая лучшая еда и вообще все самое лучшее из того, что здесь есть, потому что Кейд на самом деле ко мне привязан! Ты хорошенькая, спору нет, только не думай, что из-за этого тебе удастся одержать надо мной верх, понятно?

Женщины и не заметили, как Эллисон снова оказался рядом.

- Я ведь сказал, чтобы ты заткнулась. Разве ты не поняла? - закричал он и с силой ударил ее в грудь.

Она попыталась защититься, но солдат одной рукой заломил ей руки, а другой схватил за волосы.

- Ну так я тебя проучу, причем на виду у всех! Пошли со мной. Сейчас я привяжу тебя к дереву и отхожу ремнем так, что с тебя слезет твоя поганая шкура!

- Нет! - Эйприл вскочила и попыталась отнять у него Джуэл. - Перестань сейчас же! Она ничего плохого не сделала. Не трогай ее!

Эллисон сердито обернулся к новенькой:

- А ты лучше не вмешивайся, красотка, а то и тебе достанется! Делай, что я сказал, поняла?

- Нет! Отпусти Джуэл…

Изловчившись, Эйприл схватила солдата за волосы и изо всех сил потянула вниз. Вскрикнув от боли, он выпустил Джуэл и с угрожающим видом подступил к Эйприл:

- Ну, сейчас ты у меня дождешься, сука…

Обе женщины в страхе прижались друг к другу, но в это время раздался спокойный голос:

- Ты не сделаешь этого, Эллисон. - Это была Селма, бледная и решительная, она подходила к ним, сжимая в руках лопату. - Ты не посмеешь тронуть Эйприл, потому что в таком случае сержант Блэкмон спустит шкуру с тебя, и ты это знаешь. Так что лучше остынь и не мешай нам работать.

Эллисон был красен от гнева и тяжело дышал. Наконец, глубоко вздохнув, он проворчал:

- Ладно, идите работать. - И, указав пальцем на Джуэл, добавил: - Я понимаю - тебе досадно, что появилась новенькая. На этот раз, так и быть, прощаю. Но если ты еще раз выведешь меня из себя, клянусь, я так тебя отделаю, что Блэкмон месяц не захочет к тебе прикоснуться!

- Иди ты к черту!

Отведя душу этим восклицанием, Джуэл снова опустилась на корточки и стала дергать сорняки. На этот раз она была не в силах сдержать слез, которые, смешиваясь с грязью, оставляли светлые полосы на ее изможденном лице.

Селма дружески похлопала Эйприл по спине и пробормотала:

- Пойдем! Будешь работать со мной. Она любит быть одна…

Джуэл подняла голову. Глаза ее сверкнули от слез и злости.

- Да, черт возьми, люблю! А ты запомни, что я тебе сказала, паршивка: увижу, как ты заигрываешь с Кейдом - глаза выцарапаю!

Селма увела Эйприл на другой конец поля. Там они склонились над грядкой. Селма объяснила Эйприл, как дергать траву. Вдруг женщины услышали протяжный свист охранника и подняли головы: одна из женщин сняла с себя платье и продолжала работать обнаженная, не обращая внимания на сальные шуточки Эллисона.

- Как же так можно?… - Эйприл была поражена.

Селма горько усмехнулась:

- Скоро сама узнаешь, милочка. Когда солнце припекает и платье липнет к телу, так поневоле постараешься от него избавиться. А потом, охранники и так уже видели наши прелести, так что какая, в сущности, разница?

- Для меня - большая! - чуть не плача, вскричала Эйприл.

- Это потому, что ты еще не привыкла. Бывают минуты, когда все так осточертеет, что становится все равно, жить или умереть. В общем, добро пожаловать в ад!

Эйприл обвела глазами поле и увидела, что еще несколько женщин сбросили с себя одежду.

- Но как может наше правительство допускать такое? - прошептала она в ужасе.

- А правительство ничего не знает, - невозмутимо объяснила Селма. - Для них Тарборо - милая сельскохозяйственная ферма, где содержатся женщины-заключенные. Узнай они, что за гадости здесь творятся, тут же расправились бы с Черноротым. Как ты думаешь, для чего он держит часовых на дороге: боится, что мы сбежим отсюда? Черта с два! Просто не хочет, чтобы непрошеные визитеры застали его врасплох…

А уж когда кто сюда и приезжает, все в мгновение ока становится по-другому, поверь мне! Нам выдают неизвестно откуда взявшееся белье, наводят лоск, и посетители видят отрадную картину - женщины выполняют кое-какую легкую работу. Все довольны и счастливы! А вздумай кто-нибудь пожаловаться, так сержант найдет способ расправиться с доносчицей…

Селма ожесточенно выдергивала сорняки и не обращала внимания на кровь, сочившуюся из пораненных пальцев.

- Черноротый знает свою выгоду. Наша тюрьма для него - золотое дно! Живет себе припеваючи да еще и спит с любой бабой, когда пожелает. На воле ему небось нелегко бывает их уговорить: ты же сама видишь, какой он урод! А кроме того… Сейчас идет война, и ему не надо беспокоиться, что янки всадят в него пулю. Чем не рай? И охранники до смерти рады, что служат здесь, а не сражаются на фронте…

- А женщины? - не отступала Эйприл. - Неужели, выходя на свободу, они не сообщают о том, что здесь происходит?

Селма с горечью усмехнулась:

- И кому, ты думаешь, власти больше поверят - уважаемому офицеру-конфедерату или бывшей заключенной? И потом, не так уж много женщин пока вышло отсюда. Если Черноротый подозревает, что женщина может на него донести, он просто убирает ее с дороги…

- Господи! - Эйприл покачала головой, не веря своим ушам. - Ты говоришь об… убийстве?…

- Ну зачем такие громкие слова, милочка? Я говорю лишь о «несчастных случаях». Например, тебя может укусить змея или ты ненароком провалишься в болото.

- А если женщина, выйдя отсюда, оказывается… ну, ты понимаешь… в интересном положении, что тогда? Неужели власти не интересуются, как это произошло?

- Да, такое бывает. - Селма пожала плечами. - Тогда ее просто держат где-нибудь в отдаленном месте, пока она не родит. Ребенка, конечно, отбирают - на свете ведь полно женщин, которые не могут родить сами. Им и отдают…

Эйприл опустила голову и принялась дергать сорняки, время от времени прогоняя надоедливых комаров, вившихся вокруг нее, утирая пот, застилавший глаза. Ей вспомнились горькие слова Селмы: «Добро пожаловать в ад!» Очевидно, она и в самом деле очутилась в аду…

Глава 25

Эйприл беспокойно металась на жесткой кровати. От влажной ночной духоты зудела кожа. Звенели комары, и она в бешенстве начинала молотить руками воздух.

Хотя оба окна были открыты, в комнате не чувствовалось даже дуновения ветерка. Дверь отворять запрещалось. «Змеи», - коротко объяснил сержант Блэкмон. Даже днем приходилось опасаться этих бесшумных черных тварей, наползавших в лагерь с болота.

Руки Эйприл, покрытые ссадинами и мозолями, горели, как в огне. Все тело ломило. Селма уверяла, что к этому можно привыкнуть, но со времени прибытия Эйприл в Тарборо прошел уже целый месяц, а она все еще страдала.

Издалека донесся пронзительный смех. И так каждую ночь… Стоило женщинам поужинать и вымыться, как в комнату по одному входили охранники и выбирали себе партнершу на ночь. Некоторые женщины шли на это с удовольствием, но в большинстве случаев пытались сопротивляться.

Эйприл подумала о Редоре Гримсли. Совсем молоденькая, почти девочка. Кажется, ей нет и четырнадцати. Она прибыла в Тарборо через неделю после Эйприл в наказание за то, что по ночам воровала провизию для янки. Эта девочка не была особенно хорошенькой, но огромные карие глаза придавали ей трогательный вид, а усеянный веснушками вздернутый нос подчеркивал ее юность и невинность.

Редора жила в маленьком городке в Пенсильвании. Ее отец был убит в одном из первых сражений, а мать умерла этой зимой от лихорадки. Впрочем, Редора считала, что мать умерла, потому что была не в силах вынести потерю мужа. Девочку, оставшуюся совсем без родственников, взял под свое покровительство солдат-янки. Он заботился о ней и обещал жениться, как только кончится война. В это смутное время, когда над каждым висела угроза неминуемой гибели, Редора не видела ничего плохого в том, чтобы отдаться ему полностью, доказать, что его любит.

Когда Джаспера Уайли убили, с плачем рассказывала Редора Селме и Эйприл, она осталась в его полку. Это были их товарищи - ее и Джаспера, - и они были готовы заботиться о ней. Кроме того, продолжала Редора, она многое умела - готовить, мыть посуду, стирать. Даже научилась чистить солдатские ружья. И они, из уважения к Джасперу, никогда не позволяли себе ничего «такого», горячо уверяла собеседниц Редора.

А потом их небольшой отряд оказался отрезанным от полка. Они стали пробираться лесом. Редора воровала еду у южан. На случай если ее схватят, у девочки была готова правдоподобная история: она-де потерялась и пытается найти свой дом. К несчастью, в конце концов ее действительно обнаружили. Но южане заподозрили что-то неладное, тайком проследили за Редорой, схватили ее друзей, а девочку обвинили в шпионаже. Так она очутилась в Тарборо.

Первые две ночи Редору никто не трогал, а потом за ней явился рядовой Эллисон. Бедная девочка кричала и кусалась. Селма и Эйприл пытались прийти ей на помощь, но он лишь грубо отшвырнул их, позвал других охранников и, пока те держали женщин, унес отчаянно вопившую Редору. Всю эту бесконечную ночь в бараке были слышны ее крики. Можно было себе представить, какие муки она испытывала…

На следующее утро Редора уже не выглядела так свежо и невинно, как накануне. Теперь она казалась старше и мудрее, а в ее глазах поселились печаль и горечь. С той ночи Редора ни разу не улыбнулась. Эйприл она напоминала нежный цветок, грубо вырванный безжалостной рукой из родной почвы и обреченный на увядание.

Она по- прежнему сопротивлялась, когда по вечерам за ней приходили охранники, но уже не так яростно. Да и что могла сделать слабая девочка против дюжих парней!

Снова Эйприл услышала пронзительный смех. Селма, лежавшая на соседней кровати, прошептала:

- Это не Редора. Уж ей-то явно не до смеха! Это, должно быть, шлюха Джуэл. Она всегда старается кричать погромче, чтобы Блэкмон услышал и приревновал.

Эйприл положила руки под голову и задумчиво уставилась в потолок.

- Как ты думаешь, Селма, почему она так себя ведет? Неужели любит его?

- Не знаю, - со вздохом ответила та. - Он выбирает Джуэл гораздо чаще, чем других. Пару раз в воскресенье даже возил ее кататься. Я видела, как они смеялись - видно, им было хорошо вместе. А вообще-то он ничего - когда в хорошем настроении, конечно. К сожалению, это редко случается…

- Угу, - согласилась Эйприл. - Он забрал у меня собаку, и что удивительно: Счастливчик идет к нему охотнее, чем ко мне! А ведь собаки обычно не любят плохих людей, правда?

- Черноротый, конечно, негодяй, но может быть и добрым, например, с собакой. Кто знает?… Одно я знаю наверняка - к тебе он неравнодушен. Но вот что непонятно - почему никогда не присылает за тобой ночью? Неужели он никогда не подкатывался к тебе?…

Эйприл даже Селме не рассказывала о том, как в день ее приезда Кейд набросился на нее и пытался изнасиловать, но в последний момент вдруг словно передумал, причем без всяких объяснений. Это было так удивительно… Почему-то Эйприл не могла заставить себя обсуждать это с подругой. С тех пор Блэкмон вообще вел себя странно: разговаривал с Эйприл так же грубо, как и с остальными женщинами, задавал не меньше работы, но стоило девушке отвернуться, тюремщик устремлял на нее взгляд, полный непонятной нежности. Однажды она поймала этот взгляд…

- Ничего, рано или поздно полезет к тебе. А вообще в последнее время с Черноротым явно что-то случилось. Обычно он несколько недель забавлялся с новенькими, а вот тебя не взял. Теперь Редора - ее он тоже не тронул. Что-то с ним странное творится! И Джуэл это тоже заметила. Вот почему она так бесится, кричит и стонет - хочет, чтобы он услышал и приревновал.

- И все же это Редора…

- Да нет, так баба кричит от удовольствия, а Редора бы плакала, вот и все.

Подруги умолкли. Эйприл закрыла глаза и попыталась уснуть, но тревожные мысли не давали даже задремать. И, как обычно, думы ее были о Рэнсе Таггерте. Вспомнив о поцелуях, напоминавших теплое сладкое вино, она невольно облизнула губы.

- Эйприл!

Она мгновенно открыла глаза. Ужас обуял девушку, когда она поняла, что ее ждет.

- Пойдем со мной, дорогая!

- Нет! - невольно вырвалось у Эйприл.

Подала голос с соседней кровати Селма:

- Иди, милочка. Что поделаешь…

Эйприл понимала, что выбора у нее нет, и, спотыкаясь, последовала за Кейдом. Когда они вошли в его хижину, сержант опустил фонарь на стол, стоявший у самого входа, и приказал Эйприл лечь на кровать.

Она послушно легла и укрылась одеялом. В темноте до нее донесся стук ботинок Кейда.

- Посмотри на меня!

Эйприл съежилась от страха.

- Я сказал - посмотри на меня!

Наклонившись над ней, так что его губы оказались в нескольких сантиметрах от ее лица, он прошептал чуть слышно:

- Скажи, что я не урод. Скажи, что я тебе нравлюсь, Эйприл. Скажи, что ты хочешь, чтобы я любил тебя…

- Я не могу! - вскричала она. - Не могу я этого сказать, черт тебя подери!

- Я тебя заставлю! Заставлю меня полюбить…

И вдруг, как и в прошлый раз, Кейд внезапно оставил ее.

Шатающейся походкой он прошел в противоположный конец хижины, скорчился в углу и в бессильной ярости начал стучать по полу, выкрикивая что-то бессвязное. Его массивное тело сотрясалось от рыданий.

Эйприл, свернувшись под одеялом, со страхом наблюдала за этой сценой. Что с ним происходит? Наконец Блэкмон сел и глубоко вздохнул:

- Это из-за тебя со мной такое творится, милочка.

- Из-за меня? - недоуменно переспросила Эйприл.

- Ты не похожа на других женщин, с которыми я когда-либо имел дело. - Его голос дрогнул, и он попытался скрыть от Эйприл свои слезы.

- Черт побери, девочка! Я, должно быть, влюбился в тебя. Как подумаю, что могу ненароком огорчить тебя, причинить тебе боль, так прямо с души воротит…

Он поднял на Эйприл маленькие черные глазки.

- Мне не нужна никакая другая женщина. Я мог бы позвать к себе Джуэл или любую другую из наших шлюх, но мне они не нужны. Я хочу заниматься этим с тобой, потому что люблю тебя. Но когда доходит до дела, во мне словно что-то сжимается. Со мной еще никогда такого не случалось, а я трахаюсь с женщинами с двенадцати лет и понимаю в этом толк!

Эйприл была смущена и не знала, что ответить.

- Ты должна меня понять, - продолжал Кейд подавленно, искательно заглядывая в лицо девушке. - Ты думаешь, мне нравится, что я такой урод? Ты думаешь, мне нравится, что я такой верзила? Но не могу же я себя переделать! А душа у меня не уродливая. Во всяком случае, я на это надеюсь…

Он отхлебнул дрянного виски и поставил кружку на стол.

- Если бы я был хорош собой, ты бы не шарахалась всякий раз, когда я к тебе прикасаюсь, правда? Тогда бы ты с удовольствием растянулась на этой кровати и позволила бы трахаться с тобой, сколько я захочу.

Терпение Эйприл наконец лопнуло. Гнев придал ей силы. Она поднялась с постели и с вызовом взглянула на Кейда.

- Да мне совершенно все равно, будь ты хоть сто раз раскрасавец, Кейд Блэкмон! Тебе никогда не приходило в голову, что я не шлюха? Что, может быть, я вовсе не хочу с тобой «трахаться», как ты изволил выразиться, и не потерплю насилия, будь то ты или кто-нибудь другой? Если бы я тебя любила, твоя внешность не имела бы для меня никакого значения. Можешь ты это понять? Так что перестань лить слезы по поводу своего уродства! Дело вовсе не в этом…

Кейд удивленно заморгал. Похоже, слова Эйприл его поразили.

- Ты хочешь сказать, что если бы я относился к тебе как к настоящей леди, и ты вела бы себя по-другому? Что тогда тебе было бы все равно, уродлив я или красив?

Эйприл отчаянно замотала головой. Ей хотелось сказать, что он не совсем правильно ее понял, и в то же время она боялась обидеть Кейда.

- Я больше не буду приставать к тебе, Эйприл. - Блэкмон попытался дотронуться до ее руки, но она в испуге отпрянула. - Я добьюсь, чтобы ты меня полюбила, вот увидишь! Я буду заботиться о тебе. Больше ты работать не будешь. Мы будем вместе, ты и я, и мне наплевать, что скажут другие! О такой женщине я мечтал всю жизнь… Ты настоящая леди, Эйприл, и я сделаю все, чтобы ты полюбила меня так же, как я люблю тебя. Клянусь!

Кейд снова протянул к ней руку и усадил рядом с собой. Нежно отбросил золотую прядь, упавшую ей на лоб. Эйприл сидела не шелохнувшись.

- До войны, - тихо сказал он, - я был кузнецом. Ты знаешь, кто это такой? Это человек, который подковывает лошадей. Я был очень хорошим кузнецом, потому что я сильный, как черт, и жар кузницы был мне нипочем. А когда началась война, я хотел выполнить свой долг. Семьи у меня не было: мать умерла, когда я был маленьким, а отца я вообще не помню.

Кейд вздохнул и снова дотронулся до руки Эйприл. На этот раз она не отстранилась.

- Я был жутко одинок, Эйприл, и теперь понимаю почему. Все эти женщины, с которыми я забавлялся… Они вели себя так, словно им это нравилось - кричали, стонали, извивались подо мной, царапали ногтями мою спину. Только все это было сплошным притворством! Теперь я это понимаю… Но у нас с тобой все будет по-другому, вот увидишь! Я уверен, что ты останешься искренней со мной, ведь ты - настоящая леди…

Блэкмон нежно привлек ее к себе.

- Мне кажется, я полюбил тебя с первой минуты, как увидел там, в этом жутком ледяном погребе. Я чуть с ума не сошел, когда увидел, что сделали эти мерзавцы с такой красоткой! И тогда же захотел тебя. И хочу сейчас…

Вдруг дверь хижины стремительно распахнулась. Кейд выпустил Эйприл из объятий и потянулся к ружью, висевшему на стене. С порога раздался голос Эллисона:

- Остановись, Блэкмон! Это я. Ты что, не слышал, как я тебе кричал?

- Нет, черт побери, не слышал, сукин ты сын! Какого черта ты сюда явился?

- Да все эта проклятая собака! - так же возбужденно продолжал Эллисон. - Мне кажется, она наткнулась на кабанов. Они, наверное, затеяли драку. Выйди сам и послушай! Такого жуткого воя я еще не слышал…

- Счастливчик! - вскрикнула Эйприл, вскакивая с кровати, в то время как Кейд пытался удержать ее. - Они его разорвут!

- Оставайся здесь.

Кейд схватил фонарь и ружье и вместе с Эллисоном выбежал из хижины. Эйприл огляделась. На глаза ей попалась старая рубашка Кейда. Правда, она с трудом доставала ей до колен, но все же это было лучше, чем ходить нагишом.

Выйдя из хижины, она тут же услышала хрюканье и сопенье кабанов и жалобные крики Счастливчика. Кровь застыла у Эйприл в жилах. Впереди она различила смутные силуэты обоих мужчин, бежавших к лесу. Девушка последовала за ними, стараясь не отставать и не обращая внимания на острые камни, ранившие голые ноги. Слезы струились по щекам Эйприл. Сердце судорожно колотилось. Конечно, Счастливчик - всего-навсего дворняга, но они столько пережили вместе, что мысль о потере верной собаки была для Эйприл невыносимой.

- Они где-то здесь. По-моему, в том овраге, - донесся до нее голос Эллисона. - Это началось недавно. Я как раз отводил Редору домой, когда услышал шум драки. - Вон они! - крикнул Эллисон. - Вон там… О черт, да там всего один кабан, но какой здоровый! Как ты собираешься в него стрелять? Можешь ведь и в собаку попасть…

Эйприл ринулась вперед, налетела на Кейда и чуть не упала. Он схватил ее за локоть и отругал за то, что она увязалась за ними. Эйприл с опаской заглянула в овраг и увидела двух зверей, сцепившихся в смертельной схватке. Острые зловещие клыки заросшего шерстью кабана были нацелены на ее любимого Счастливчика.

Окровавленный пес вдруг упал на бок, но тут же вскочил, встал в боевую стойку, оскалил зубы и с воинственным видом двинулся на кабана.

Кейд оттолкнул Эйприл туда, где стоял Эллисон, и крикнул:

- Подержи ее, черт возьми! Я сейчас прикончу этого ублюдка…

- Ты можешь попасть в Счастливчика! - в испуге вскричала Эйприл.

В этот момент пес снова прыгнул на кабана. Кейд с досадой отшвырнул ружье и заторопился вниз по склону оврага, на бегу вынимая из-за пояса нож.

- Не лезь туда, сержант! - крикнул ему вслед Эллисон, продолжая крепко держать Эйприл. - В конце концов, это только собака…

Эйприл со страхом наблюдала за тем, как кабан изготовился для последнего, решающего броска. Счастливчик, покрытый кровью и грязью, лежал и жалобно стонал. Не оставалось никаких сомнений, что на этот раз грозный хищник прикончит собаку.

Но тут на глаза кабану попался бежавший к нему человек. Издав воинственный рык, он угрожающе нагнул голову, оскалил клыки и ринулся на нового врага. В ту же секунду Кейд стремительно прыгнул вперед и вонзил в зверя нож.

Лезвие попало в брюхо. Оттуда струей хлынула кровь, но кабан был еще достаточно силен, чтобы продолжать борьбу, и вцепился Кейду в бедро. Эйприл в ужасе ахнула, но Кейд не растерялся. Выдернув нож, снова занес его, на этот раз целясь кабану в горло. Удар Кейда Блэкмона был сокрушительным.

Вскоре зверь уже лежал на земле бездыханный. Горячая кровь еще сочилась из его ран.

- Черт меня побери! - закричал потрясенный Эллисон и разжал руки.

Эйприл тут же ринулась вниз, туда, где лежали ее окровавленный пес и человек, спасший ему жизнь.

- И все-таки он успел! Достал этого чертова кабана и спас собачонку… - продолжал восхищаться Эллисон.

- Иди помоги ему! - прервала Эйприл восклицания охранника, заметив кровь на бедре Кейда. - И побыстрее!

- Со мной все будет в порядке, - запротестовал было Блэкмон, но тут же скривился от боли и попытался зажать рукой рану, из которой хлестала кровь. - Ты лучше позаботься о Счастливчике. Ему больше досталось. Надо поскорее отнести его домой… - Крикнув Эллисону, чтобы он взял собаку, Кейд добавил: - Надо постараться не наделать шуму, а то некоторые женщины могут воспользоваться этим и сбежать. Мне вовсе не улыбается вытаскивать утром из болота их тела с укусами змей! Так что пошли скорее…

Эйприл попыталась помочь Кейду вылезти из оврага, но тот мягко отстранил ее:

- Ну куда тебе, малышка, справиться с таким верзилой, как я? Со мной все будет в порядке. Я бывал и не в таких переделках, но, как видишь, остался жив. А вот за пса я беспокоюсь. Этот чертов кабан, похоже, изорвал его в клочья!

Зажав одной рукой рану на бедре, Кейд стал карабкаться по склону, цепляясь другой за камни, ветки и корни деревьев - словом, за все, что могло бы помочь ему вылезти.

Наконец, они добрели до хижины. На пороге их уже ожидал Эллисон. С ним рядом стоял еще один охранник, успевший натянуть только брюки. Это был рядовой Делмер Комптон.

- Старина, да ты весь в крови! - встревоженно воскликнул Делмер, увидев Кейда. - Садись-ка сюда. Сейчас я осмотрю твою ногу. Господи, ну и кровищи!

- Дай мне что-нибудь перевязать пса, - отрывисто бросил Кейд, освобождая деревянный стол, стоявший посередине комнаты.

Вещи упали на пол с громким стуком. Эллисон положил Счастливчика на стол. Пес взглянул на Кейда глазами, полными боли, и негромко заскулил. Потрепав его по голове, Кейд ласково сказал:

- Потерпи, малыш, сейчас я о тебе позабочусь.

- Сержант, оставь ты эту собаку в покое! - предложил Эллисон. - Давай сначала перевяжем твою ногу. Вон сколько крови ты потерял!

- Да рана неглубокая, - оборвал его Кейд, наклоняясь и осматривая свое бедро. - Просто выглядит так жутко потому, что крови много, вот и все. А вот Счастливчику действительно нужна помощь, иначе он умрет. Ну давай не мешай мне! И подай вон ту кружку, - распорядился он.

Эйприл так и застыла на пороге. Сердце ее бешено колотилось. Она молча наблюдала за действиями Кейда. Вид израненной собаки и окровавленного Блэкмона был ужасен. Вдруг он резко повернулся к ней и отрывисто спросил:

- Эйприл, у тебя есть нитки и иголка?

Она покачала головой, досадуя на свою беспомощность.

- Комптон, - раздался новый приказ Кейда, - отправляйся к арестанткам за иглой. Но смотри, не поднимай лишнего шума! Потом зайди в сарай и принеси конский волос подлиннее - из гривы или хвоста. Да поживее!

Эллисон подал Блэкмону кружку. Тот сделал большой глоток, а потом, приподняв морду Счастливчика, раздвинул ему челюсти и влил изрядную дозу в пасть собаки.

- Ты что, даешь псу виски? - удивленно спросил Эллисон.

- Ну да. Если человеку от него становится легче, то и собаке поможет. Подержи-ка фонарь! Эйприл, найди побольше тряпок - рубашки, простыни, все, что угодно. Надо стереть кровь, иначе ни черта не видно!

Эйприл собрала тряпки и принесла Кейду, потом налила в таз воды. Эллисон, уперев руки в бедра, молча стоял и с восхищением наблюдал за тем, что делает Блэкмон.

Вскоре вернулся Комптон с иголкой и конским волосом. К тому времени раны Счастливчика были промыты. Стали видны четыре царапины, одна из них - очень глубокая. Кровь продолжала сочиться. Кейд засунул туда тряпку и начал обрабатывать остальные раны. Вдев в иголку длинный конский волос, он ловко свел открытые края кожи и начал быстро накладывать швы.

- Возится с какой-то паршивой собакой, - ворчал Эллисон. - Просто глазам своим не верю! Рисковал жизнью из-за пса… И ведь сам пострадал!

Кейд выпрямился и в упор посмотрел на охранника.

- Я сам могу о себе позаботиться, - проворчал он, - а эта бедная дворняга нет. А теперь заткнись, Эллисон! Ты мне мешаешь.

Эллисон отвернулся, и тут ему на глаза попалась Эйприл. На ней все еще была рубашка Кейда. Запыхавшись от быстрого бега, девушка вспотела, и ткань прилипла к ее влажному телу.

- Господи… - выдохнул потрясенный Эллисон. - От такого лакомого кусочка я бы не отказался!

Ни Кейд, ни Эйприл не обратили никакого внимания на его слова.

- Могу я тебе чем-нибудь помочь? - спросила она тихо.

Кейд оторвался от своего занятия и улыбнулся девушке.

- Просто стой рядом, дорогая, - ласково попросил он. - Больше мне ничего не нужно…

И вдруг его улыбка погасла: он заметил, во что одета Эйприл. Крикнув Эллисону, чтобы принес ее одежду, он снова склонился над псом. Прошло немало времени, а Кейд все еще возился с глубокой раной. Наконец он отошел от стола и приказал Комптону перевязать Счастливчика.

- Кажется, кровотечение прекратилось. Я думаю, он оклемается…

И вдруг, покачнувшись, чуть не упал на пол, если бы Комптон вовремя не подхватил его. Подтащив Блэкмона к кровати - за ним тянулся кровавый след, - солдат уложил его и крикнул Эйприл, чтобы она принесла кружку, иголку и конский волос.

- А теперь мы попытаемся спасти нашего героя, - сказал он, осуждающе глядя на Эйприл, и разрезал штанину Кейда. - Ты умеешь зашивать такие штуки?

Она отчаянно замотала головой и попыталась что-то сказать, но Комптон, не обращая внимания на ее возражения, коротко бросил:

- Придется научиться! Вдень волос в иголку. Я сведу края кожи, а ты начинай шить. Потом мы дадим ему виски, и я прижгу рану.

Сомкнув рану, насколько это было возможно, Комптон бросил нетерпеливый взгляд на Эйприл. Глубоко вздохнув, она воткнула иглу… сделала один стежок… второй. И тут поняла, что просто обязана помочь Кейду. Он спас Счастливчика, теперь надо спасать его. Эйприл склонилась над раной. Наконец, все было кончено. Эйприл отошла от стола, чувствуя легкое головокружение. Эллисон подхватил ее под локоть и осторожно усадил на стул.

- Отличная работа! - похвалил девушку Комптон. - Кровотечение остановилось, так что прижигать, пожалуй, ни к чему. Теперь нам остается только сидеть и ждать, что будет дальше…

- Он выкарабкается, - уверенно изрек Эллисон, прикладываясь к кружке с виски. - Наш сержант - парень что надо! Бьюсь об заклад, что они оба выкарабкаются. Вот за это и выпьем!

Эйприл взяла платье, которое принес ей Эллисон, и выскользнула из хижины, чтобы спокойно переодеться в темноте. Вернувшись, она, не обращая внимания на пьющих солдат, подошла к кровати Кейда. Он дышал тяжело, но ровно. Крови на повязке больше не было. «Он выживет, - с облегчением подумала Эйприл. - И Счастливчик выживет, а все благодаря Кейду - человеку, который рисковал жизнью, чтобы спасти Божье создание, простую дворнягу…»

- Мой великан, - прошептала она тихо, чтобы ее не услышали Эллисон и Комптон. - Добрый великан…

Она легонько коснулась его лба. Веки Кейда дрогнули. Он медленно открыл глаза и, слабо улыбнувшись, погладил Эйприл по руке.

- Как песик?

- С ним все будет в порядке. И с тобой тоже, только тебе нужно полежать и хотя бы немного отдохнуть. Ты потерял много крови…

Кейд кивнул и, хмыкнув, неожиданно сказал:

- А может быть, это была дурная кровь, из-за которой я и был так безобразен. Теперь, когда она вытекла, я больше не буду уродом…

- Тот, кто способен на такой бескорыстный поступок, не может быть уродом, Кейд…

Он снова закрыл глаза, сморенный усталостью.

- Побудь со мной, - прошептал он, не отпуская руку Эйприл. - Не уходи…

- Конечно, я останусь здесь, а ты спи. Я присмотрю и за тобой, и за Счастливчиком.

Вскоре Кейд, как показалось Эйприл, заснул, но вдруг снова открыл глаза и внимательно посмотрел на нее.

- Когда я снова встану на ноги, я вытащу тебя отсюда, Эйприл… вытащу и добьюсь твоей любви…

Прошептав это, как заклинание, Кейд провалился в глубокий сон.

Глава 26

Рэнс осторожно полз по земле на животе, останавливаясь через каждые несколько метров, чтобы удостовериться, не обнаружили ли их часовые. За ним так же медленно и осторожно следовал Эдвард Кларк.

Единственным звуком, время от времени врывавшимся в тишину ночи, было уханье совы. Ветер слегка теребил ветви деревьев. Где-то впереди лошади беспокойно переступали копытами по мягкой земле Пенсильвании.

Они приближались…

Эдвард сделал рывок и очутился рядом с Рэнсом.

Впереди, в возведенном в спешке загоне, огороженном жердями, паслось около сотни артиллерийских лошадей - лошадей, которые могли бы принести им немалую прибыль, если выжечь на них новые тавра, а потом продать тем же янки. Отныне у Рэнса не было возможности действовать так, как он действовал до сих пор: уводил кавалерийских лошадей, выдавал их за артиллерийских, продавал янки, а на вырученные деньги закупал первоклассный скот для Конфедерации.

Сейчас война развернулась не на шутку, и Рэнс понимал, что нужно действовать быстро. Главной его целью было достать для повстанческой кавалерии хороших коней. Времени для воплощения в жизнь хитроумных планов, годившихся на первоначальном этапе войны, не осталось, как не осталось ни малейшей возможности самому получить хоть какую-то выгоду. Конечно, он вряд ли разорится до последнего фунта, но кое-чем придется все-таки пожертвовать, раз уж он ввязался в эту авантюру.

Эдвард застыл в терпеливом ожидании. Согласно разработанному плану, они должны были в темноте подползти к загону как можно ближе, выждать по меньшей мере полчаса и лишь затем приступить к финальному броску.

Рэнс пристукнул надоедливого комара и подумал, что сейчас было бы недурно пропустить стаканчик виски. Облизнув пересохшие губы, он постарался отогнать мысль о возможном провале. Наступление южан началось. Сейчас важно только одно - поскорее достать первоклассных лошадей для Джеба Стюарта.

А кроме того, он ведь теперь носит форму - серую форму конфедератов. Сам президент Дэвис возвел его в офицерское звание, дабы быть уверенным, как он выразился, что отныне Таггерт - военнослужащий повстанческой армии. Рэнс мог выхлопотать для себя любое звание, но решил ограничиться капитаном. В качестве офицера ему было позволено присутствовать на военном совете, где сам генерал Роберт Ли докладывал о плане своего ближайшего похода в Северную Виргинию.

Наступление Ли пришлось на начало июня. Он двинул свои войска - тремя группами - на северо-запад. Разделение армии на три части застало врасплох армию северян под командованием генерала Джо Хукера. По сведениям Рэнса, Вашингтон не хотел поручать Хукеру новое наступление. Конфедератам также стало известно, что ему строго предписано перейти к обороне и следовать за Ли, куда бы тот ни направился. Обороняться, но не атаковать.

Рэнс был встревожен: прошло уже десять дней с того момента, как последнее донесение Стюарта прибыло в штаб Ли. А это означало, что целых десять дней ничего не было известно и о передвижениях Хукера. Вступив на вражескую территорию, Ли фактически двигался вслепую. Он достиг Пенсильвании, но три его корпуса находились слишком далеко друг от друга.

До Рэнса донесся приглушенный голос Кларка:

- Еще не пора? Поскорее бы покончить с этим, Таггерт.

Глубоко вздохнув и напрягая слух - вдруг послышится что-нибудь подозрительное? - Рэнс ответил:

- Пошли! Я займусь часовым у северного входа, а ты - у южного. Как только свистну; прыгай на лошадь и начинай стрелять. Посмотрим, чем они ответят. И запомни: как только лошади в панике побегут, скачи во весь опор так, словно за тобой по пятам гонится сам дьявол.

Рэнс лежал и прислушивался. Когда шаги Кларка стихли в ночи, он тоже двинулся вперед. Спрятавшись в густом кустарнике, Рэнс при слабом свете луны различил часового, привалившегося к воротам загона. Опустив голову на грудь, страж спал. Рэнс для верности понаблюдал за ним некоторое время, но тот так и не пошевелился. Отлично! Как и предполагал Рэнс, в такое позднее время янки могли не опасаться, что их обнаружат спящими на посту.

Рэнс преодолел еще пару метров, пока не очутился совсем рядом с часовым, а затем осторожно прополз под нижней перекладиной и оказался в загоне.

Несколько лошадей, стоявших рядом с оградой, занервничали - начали переступать копытами и беспокойно ржать, но даже эти звуки не разбудили часового.

Рэнс пополз дальше и, наконец, оказался у солдата за спиной. Прыгнув вперед, он одной рукой прижал его к жердине, а другой быстрым точным движением всадил ему в горло нож.

«Наступает самый ответственный момент, - подумал Рэнс. - Если Кларк не сделал того, что ему полагалось, то вся операция летит к черту, и мы можем считать себя мертвецами». Он протяжно свистнул, затем стремительно распахнул ворота загона. В мгновение ока Рэнс очутился на спине ближайшей лошади, каблуками стиснул ей бока и запустил пальцы в гриву. Свой нож он зажал в зубах.

Выстрелы Эдварда разорвали тишину ночи. Рэнс с силой пришпорил коня и услышал воинственный клич Эдварда - тот продолжал стрелять в янки. Грохот копыт мечущихся лошадей отзывался в ушах Рэнса, словно дробь миллионов барабанов. И он, Рэнс, был дирижером этого дьявольского оркестра, направляя коней туда, где в расселине уже ждали его люди. Только бы успеть отвести табун за линию фронта, а там янки уже не посмеют их преследовать.

Сзади слышались крики янки - они только начинали просыпаться и соображать, что происходит. Оглядываться назад нет времени - надо гнать во весь опор. Следует ли за ним Эдвард?

Бешеная ночная гонка продолжалась. Низко нависавшие ветви хлестали Рэнса по лицу. Он мертвой хваткой вцепился в гриву лошади. От напряжения глаза его налились кровью. Путь казался таким долгим, что Рэнс уже начал беспокоиться. А вдруг они сбились с пути? Вдруг проскочили нужное место? Но как раз в этот момент он услышал ликующие крики своих людей. Соскочив с коня, Рэнс ринулся туда, где ждал его верный Виртус.

Только очутившись в знакомом седле, Рэнс позволил себе расслабиться. Гонка кончилась. Теперь его люди спрячут лошадей в горах, а затем передадут конфедератам. Порывшись в дорожной сумке, Рэнс извлек маленькую бутылку виски, с удовольствием отхлебнул огненную жидкость и стер кровь, сочившуюся из царапины на лбу. Все прошло отлично. Стюарт вернется из похода, а его уже будут ждать прекрасные отдохнувшие лошади.

Но сколько же еще продлится эта проклятая война? Сколько еще жизней будет положено на ее алтарь, прежде чем люди смогут снова заняться своими повседневными делами и заботами? Просыпаясь по утрам, Рэнс частенько думал, что этот день может оказаться последним и для него…

Дожидаясь Эдварда, чтобы вместе вернуться в лагерь, Рэнс отдался своим мыслям и, как обычно, вспомнил об Эйприл. Где-то сейчас его златокудрая красавица синеглазка?…

Он снова глотнул виски. Черт побери, почему Эйприл все-таки сбежала? Что он сделал или чего не сделал, что она вдруг решилась на такой поступок? Он попросил Эйприл остаться, она согласилась. А потом вдруг исчезла!

В Алабаму она не вернулась - это Рэнс узнал точно, заплатив тысячу долларов человеку, который съездил в Пайнхерст и все разведал. Единственной женщиной, жившей в поместье, была Ванесса. Эти подонки - ее дружки - все еще крутились вокруг нее. Человека по имени Картер Дженнингс посланец Рэнса не обнаружил. По слухам, владелец поместья умер.

Так где же, черт возьми, Эйприл? А что, если она все же вернулась в Пайнхерст, и Ванесса ее прикончила? И как ему все это выяснить, если он - вот проклятие! - оказался в самом пекле этой жуткой войны?…

Рэнс покачал головой, пытаясь отогнать неприятные мысли, и стиснул зубы. Ну почему Эйприл не осталась с ним? Рано или поздно он отвез бы ее в Пайнхерст и помог бы восстановить права на поместье. А теперь он мало что может сделать для синеглазки…

Рэнс объявил, что заплатит пять тысяч долларов человеку, который добудет хоть какие-нибудь сведения об Эйприл. Надежды на успех он почти не питал, но в данных обстоятельствах не мог придумать ничего другого.

- Мы сделали это! - В свете луны лицо Эдварда сияло. - Теперь все, что от нас требуется, - это вернуться в лагерь. А там, если повезет, можно даже пару часов соснуть!

Рэнс задумчиво покрутил ус и вдруг спросил:

- Ты что-нибудь знаешь о Трелле?

- Что? - Эдвард был удивлен, явно не ожидая такого вопроса. - Почему ты вдруг заговорил об этом?

- Она все еще в Ричмонде?

- Ну разумеется! - Эдвард искоса взглянул на Рэнса. - К чему ты клонишь, не пойму. Ты не хуже меня знаешь, что я отвез ее в Ричмонд. Она страшно разозлилась, когда узнала, что мы отправляемся на войну, а жениться на ней я не собираюсь. Теперь работает в тамошнем борделе - хочет заставить меня ревновать. Да только мне наплевать! Ни одна женщина не поймает меня на крючок, и, уж во всяком случае, не такая шлюха, как Трелла!

- А этот бордель большой?

- Да. Кажется, самый крупный в Ричмонде. Черт побери, Таггерт, ты что, положил глаз на Треллу? Так можешь взять ее себе. Я не обижусь!

- Дело вовсе не в этом. Да не злись ты! Напускаешь на себя равнодушный вид, хотя в душе переживаешь, я ведь знаю… Впрочем, меня это не касается. Речь идет об Эйприл. Ты же знаешь, что я обещал пять тысяч долларов тому, кто выяснит, где она находится.

- Ага, - задумчиво протянул Эдвард. - Теперь, кажется, я начинаю догадываться, в чем дело. То-то я смотрю, в последнее время ты сам не свой. Только ты ведь ни за что в этом не признаешься! Значит, полагаешь, что Трелла может помочь тебе найти Эйприл?

Рэнс пришпорил Виртуса. Тот побежал резвее, и лошадка Эдварда тоже послушно ускорила темп.

- Может быть, нам удастся выхлопотать отпуск на несколько дней. Тогда мы могли бы съездить в Ричмонд и все разузнать. Трелле ведь известно об обещанном мною вознаграждении, правда?

- Не сомневаюсь! - Эдвард рассмеялся. - У нее всегда ушки на макушке. Эта женщина любит деньги почти так же сильно, как мужчин!

- В таком случае мы непременно нанесем ей визит.

- Признайся, ты ведь ее любишь? - внезапно спросил Эдвард.

Не глядя на друга, Рэнс тихо и грустно ответил:

- Мне кажется, я никогда не любил ни одну женщину, Кларк, и тебе это известно. Тут дело в другом… Эйприл принадлежит мне, принадлежит полностью. Может быть, это глупо, но я хочу, чтобы она вернулась и оставалась со мной до тех пор, пока мне самому это не надоест. А уж сколько это займет времени, трудно сказать заранее… И, взглянув на Кларка, резко бросил: - И хватит об этом! Ты понял?

Эдвард молча кивнул, не выказав ни малейшего неудовольствия. Они слишком давно и хорошо знали друг друга. В конце концов, каждый человек имеет право на личную жизнь.

По прибытии в лагерь Рэнс и Эдвард расседлали коней и тут же повалились на кровати, чтобы хоть немного поспать. Рэнс уже задремал, как вдруг раздался оглушительный крик:

- Тревога! Тревога! На нас напали!

Он мгновенно вскочил и увидел, что по лагерю несется солдат на большом белом коне. Отовсюду уже бежали другие солдаты, до этого мирно гревшиеся у костров. Где-то вдалеке послышался звук горна, игравшего начальные такты боевой песни «К оружию!». И вдруг горн смолк: горнист упал на траву, сраженный шальной пулей.

- Они бросили против нас все силы! - крикнул кто-то, и тут же, как бы в подтверждение этих слов, из леса, всего в нескольких сотнях метров от лагеря, на них обрушился шквал огня.

К Рэнсу и Эдварду, которые спросонья никак не могли понять, что происходит, подъехал майор верхом на лошади и хрипло крикнул:

- Армия Ли столкнулась лоб в лоб с силами Мида.

- Мида? - переспросил Рэнс. - А куда подевался Хукер?

- Линкольн заменил его на Джорджа Мида. Да какая разница, черт возьми? Главное, что мы под огнем!

И он поскакал дальше, предпринимая отчаянные попытки организовать контратаку. Вдруг прямо на глазах у Рэнса пуля вонзилась в спину майора, и тот упал с лошади бездыханный.

- Нет времени седлать лошадей! - крикнул Рэнс солдатам, находившимся неподалеку от него. - Придется сражаться пешими!

Южане послушно ринулись на край поля и, укрепившись там, начали отстреливаться. А янки все наступали…

Один из них с громким криком выскочил из кустов прямо на Рэнса. Тот, не растерявшись, хладнокровно всадил в него пулю. Выстрел оказался смертельным. Вытащив из-за голенища нож, Рэнс метнул его в следующего противника и попал точно в горло. Разрядив ружье в ближайших к нему янки и несколько раз вхолостую щелкнув затвором, Рэнс отбросил свое оружие за ненадобностью и выхватил саблю у убитого им солдата. Ринувшись вперед, он сокрушил четверых янки и уже собирался искать подкрепления, как вдруг увидел Эдварда Кларка. Тот в пылу боя не заметил янки, подступавшего к нему сзади с окровавленной шпагой в руке.

- Кларк, ложись! - закричал Рэнс, бросаясь наперерез северянину.

Стремительным ударом он отсек янки руку, все еще продолжавшую сжимать шпагу. Но тут же услышал крик Эдварда:

- Я ранен!

Рэнс мгновенно бросился вперед и подставил товарищу плечо. Они попытались найти укрытие, но Кларк еле передвигал ноги от слабости, и Рэнс практически донес его на себе в небольшую рощицу. Четверо пеших солдат-конфедератов с трудом отбивались от янки, которые буквально топтали их конями. Обнажив шпаги, северяне ринулись в атаку, и вскоре южане были убиты.

- Нам надо поскорее выбраться отсюда, - озабоченно проговорил Рэнс. - Ты ранен, Эдвард, а у меня только эта сабля… Надо добраться до своих, здесь же мы неминуемо погибнем. Как тяжело ты ранен?

Эдвард сжимал свою правую руку. Сквозь пальцы била кровь.

- Я уверен, что пуля прошла навылет. Кровь идет с обеих сторон. Надо как-то остановить ее…

- Нет времени. Ложись на живот. Мы должны притвориться мертвыми и уповать на то, что какому-нибудь лихому янки не придет в голову удостовериться, так ли это на самом деле. Дай-ка я измажу себе спину твоей кровью, чтобы сойти за убитого…

Они бросились на землю в нескольких метрах друг от друга. Рэнс картинно изогнулся, имитируя предсмертную агонию. Кларк последовал его примеру.

- Если услышишь шаги, задержи дыхание, - скомандовал Рэнс. - И лежи смирно! Это наш единственный шанс…

Друзья увидели солдат. При виде двух бездыханных тел янки двинулись прямо к ним. Рэнс, стиснув зубы, попытался сдержать крик боли, когда копыта лошади тяжело задели его. Он молился лишь о том, чтобы всадники миновали раненого Кларка. Как только солдаты отъехали на достаточное расстояние, Рэнс подполз к другу. Тот лежал, не двигаясь.

- Ну как ты? - Он слегка потряс друга. - Пошли!

И тут увидел его руку, превращенную конским копытом в страшное кроваво-грязное месиво. Выругавшись, Рэнс осторожно пощупал пульс. Эдвард был жив, но без сознания. Должно быть, он так сильно задержал дыхание, стараясь не вскрикнуть, что потерял сознание. Это спасло ему жизнь, но вот надолго ли? Если немедленно не оказать помощь, Кларк наверняка умрет.

Приподнявшись, Рэнс сунул в рот два пальца и пронзительно свистнул. Через секунду на опушке показался верный Виртус и, как стрела, понесся к хозяину.

- Славный мальчик, - прошептал Рэнс.

Потрепав коня по шее, он внимательно оглядел, не ранен ли Виртус. Затем осторожно поднял Кларка с земли, положил его животом вниз на Виртуса и, ухватив коня за гриву, легко вскочил в седло.

Кларк застонал.

- Держись, друг, - ласково сказал Рэнс. - Осталось совсем немного…

Едкий запах дыма и серы ударил ему в ноздри. К этой жуткой вони прибавился всепроникающий запах крови, вызывая тошноту. Впереди, сзади, со всех сторон доносились оружейные выстрелы и стоны раненых.

- Сюда!

Рэнс поднял голову. Слезы радости выступили у него на глазах при виде солдат в серой форме, которые махали ему из своего укрытия. Придерживая раненого друга, он сжал каблуками бока коня и галопом понесся вперед.

- Плохо дело, - покачав головой, заметил солдат, помогавший снять Эдварда с коня. - Северяне предприняли лобовую атаку, но мы превосходим их в численности.

Рэнс распорядился, чтобы Кларка отнесли в госпиталь.

- Он ранен в руку. К счастью, пуля прошла навылет. Мы притворились мертвецами, но эти проклятые янки нарочно прошлись по нам конями. Я думал, они сломали мне спину, но, кажется, отделался синяками. А вот Кларку досталось. Эта чертова лошадь буквально втоптала в грязь его искалеченную руку! А что случилось со Стюартом? Почему нас не предупредили о лобовой атаке?

Солдат - молодой, совсем еще мальчик - пожал плечами.

- Пока нам известно только то, что армия Хукера оказалась более сильной, чем мы предполагали, и Стюарту понадобилось больше времени, чтобы обойти его. Но битва окончена, и теперь это не имеет значения, правда?…

Рэнс угрюмо кивнул. Тревожное предчувствие сжало его сердце…

Начало битвы при Геттисберге - 1 июля 1863 года - оказалось победоносным для конфедератов. Они превосходили федералов численностью. Генерал Ли атаковал северян с обоих флангов и в центре, используя все силы, имевшиеся в его распоряжении, чтобы раз и навсегда сокрушить врага.

Только поздним вечером у Рэнса нашлось время, чтобы справиться об Эдварде. Весь день он участвовал в сражении, давно потеряв счет янки, павшим от его руки. Вконец обессиленный, Рэнс брел к полевому госпиталю. Повсюду слышались крики и стоны раненых - жуткие звуки, от которых кровь стыла в жилах. Люди лежали - кто на носилках, кто на одеялах - так тесно друг к Другу, что Рэнс с трудом находил место, куда ступить. Другие раненые - очевидно, поступившие позже и дожидавшиеся своей очереди, - лежали прямо на земле.

Желтоватый свет фонарей придавал всему вокруг какой-то фантасмагорический вид. Рэнс шел дальше, туда, где прямо на земле лежали раненые, которым уже была оказана помощь. В нос ему ударил запах расплавленной смолы и обугленной человеческой плоти. Приглядевшись, Рэнс увидел черные пятна на культях - смола должна была остановить кровь.

Некоторые тихо стонали от боли, для других все страдания были уже позади. И, как везде, невидящие взоры мертвецов были устремлены на живых словно с укоризной.

- Ты что здесь делаешь, солдатик?

Рэнс резко обернулся, услышав этот недружелюбный окрик. На него в упор глядел мужчина гораздо выше его ростом и с квадратными плечами.

- Ищу своего друга, лейтенанта Эдварда Кларка. Он был ранен сегодня утром, - ответил Рэнс.

- Нашел время для визитов! Почему бы тебе не убраться отсюда подобру-поздорову, солдатик? У меня и без тебя дел хватает…

Рэнс схватил верзилу за горло и ударил с такой силой, что тот отлетел к дереву.

- Я тебе не «солдатик», а капитан, - грозно сказал он, стиснув зубы, - и слушать твою болтовню не намерен! Не я придумал эту проклятую войну, так что возьми себя в руки и не распускайся. - Рэнс сжал руки на горле солдата. - Ты меня понял? Или предпочитаешь помериться со мной силой?

Санитар попытался кивнуть, но не смог. Только после того как Рэнс разжал руки, он с трудом откашлялся и хрипло прошептал:

- Черт побери, да я ничего такого не имел в виду, сэр. Просто день выдался тяжелый, ну и…

- Ну и нечего вымещать зло на мне. А теперь скажи, кто здесь может знать, где находится мой друг?

Солдат, прежде чем ответить, предусмотрительно отступил на несколько шагов.

- Извините, но я ничем не могу вам помочь. Тут сейчас, наверное, не меньше тысячи человек. Не знаю, как вы будете искать его…

- Как мы будем искать его, - спокойно уточнил Рэнс. - Давай иди вперед и все время выкрикивай его имя. Запомни - Эдвард Кларк! Это тебя развлечет, а то ты уже на людей бросаешься. Ну пошел!

Санитар послушно двинулся вперед, выкрикивая имя Эдварда Кларка. Рэнс пошел в другую сторону. Не успел он сделать и нескольких шагов, как его окликнул раненый солдат, лежавший неподалеку:

- Ну ты и храбрец!

- Это еще почему?

Рэнс остановился и с удивлением посмотрел на говорившего.

- Ты хоть знаешь, на кого ты поднял руку? Это ведь Хьюго Поли, известный силач! Он мог запросто убить тебя…

Рэнс улыбнулся.

- Но ведь не убил! - И двинулся дальше, но, обернувшись, добавил: - И не такой уж он силач, парень. Просто верзила, вот и все!

Примерно через час они нашли Кларка на краю поля. Он лежал поверх одеяла.

- Мне повезло, - невесело улыбнувшись, сообщил он Рэнсу. - Этот безмозглый хирург собирался оттяпать мне руку - наверное, не хотел возиться. Но я поднял такой хай! Сказал, что если у меня начнется гангрена, то его это не касается. Ну, они меня перевязали, и на том все кончилось.

Рэнс наклонился к другу и с беспокойством сказал:

- Но ведь от гангрены можно умереть. Я понимаю, старина, что страшно остаться без руки, но ведь потерять жизнь не лучше!

Эдвард снова усмехнулся. Он был слегка пьян - должно быть, от виски, которое ему дали в качестве наркоза.

- Поскорее разделайся с янки, а потом отвези меня в Ричмонд, в госпиталь «Чимборасо». Тамошние врачи, а также любовь и забота Треллы быстро поставят меня на ноги. Все будет в порядке, клянусь!

- Я все сделаю, старина. А пока держись!

Рэнс рассказывал другу о сегодняшнем сражении, стараясь не думать о возможных последствиях ранения Кларка. Прошло не больше получаса, как к ним подбежал солдат:

- Вы капитан Таггерт? Рядовой Поли сообщил мне, что вы здесь. Там вас спрашивают какие-то люди: хотят узнать, что делать с лошадьми, которых вы стащили у янки сегодня утром…

- Их надо отдать Джебу Стюарту, - ответил Рэнс.

- Но Стюарта нигде нет. Никто не может понять, почему он до сих пор так и не появился… Так что надо решать, куда все-таки девать коней!

Рэнс нахмурился.

- Они нужны Стюарту. Он наверняка появится, я уверен!

Эдвард тронул Рэнса за руку и прошептал:

- Иди выясни все. Я отсюда никуда не денусь, не беспокойся! Только не бросай меня, слышишь? Я хочу видеть, как это произойдет.

- О чем ты, не понимаю…

- Я хочу быть с тобой, Рэнс, когда ты ее найдешь. Конечно, ты упорно не желаешь признавать этого, но ведь ты любишь Эйприл, правда?

- Я? - смущенно рассмеялся Рэнс. - Да ни в коем случае, дружище! Я хочу найти ее только потому, что она - моя собственность… как Виртус, например. А что касается любви… Я думаю, ты достаточно меня знаешь и понимаешь, что я не собираюсь менять свою жизнь.

- Никто об этом и не думает. Я только сказал, что ты ее любишь, поэтому и хочешь найти. А вся эта болтовня насчет собственности - пустая бравада, и ты сам это отлично знаешь. Только не хочешь признавать…

- По-моему, доктора дали тебе слишком много виски, лейтенант. Почему бы тебе не поспать? Завтра утром ты будешь лучше соображать…

Рэнс отошел от Эдварда, сделав вид, что не заметил, как тот выразительно хмыкнул за его спиной.

«Влюблен, как же, - презрительно усмехнулся Рэнс. - Да она моя собственность, такая же, как конь, винтовка, сабля… Я имею на Эйприл все права. И у нее есть обязанности по отношению ко мне. Мы заключили сделку: Эйприл остается со мной до конца войны, а я за это обязуюсь помочь ей отвоевать Пайнхерст».

И все же нельзя не признать, что он тоскует по ее телу… по ее соблазнительным губам, таким теплым и нежным…

Несмотря на тот ужас, что царил вокруг, на крики раненых и стоны умирающих, на этот тошнотворный запах разлагающейся человеческой плоти, Рэнс вдруг почувствовал, как его охватывает неистовое желание.

Но только это не имеет ничего общего с любовью! И Рэнс вдруг рассмеялся: «Кларк просто спятил. Любовь тут ни при чем. Совершенно ни при чем…»

Глава 27

Рэнс осторожно вел повозку по неровной дороге. Путь выдался нелегким. Гораздо быстрее и удобнее было бы передвигаться по уложенным на землю бревнам. Но увы…

Обернувшись, Рэнс посмотрел на шестерых мужчин, скорчившихся на задке повозки. Он получил специальное разрешение доставить их в Ричмонд, в самый крупный тамошний госпиталь. Лишь немногие воины отказались от ампутации, в результате их раны подолгу не заживали. И все же мужчины твердо стояли на своем - никакой ампутации! В качестве последнего средства было решено отправить упрямцев в «Чимборасо». По мнению Рэнса, доктора были даже рады сбыть с рук строптивых пациентов, среди которых находился и Эдвард Кларк.

Под полуденным солнцем его лицо побледнело и осунулось. Увидев это, Рэнс нахмурился. Плохо дело! Рука никак не заживает. Всего час назад, во время остановки, Рэнс сменил повязку, а она уже снова желтовато-зеленая.

Поблизости располагались и другие госпитали, но Рэнс настоял на том, чтобы отвезти раненых именно в «Чимборасо», так как слышал, что в «Чимборасо» используются новейшие медицинские методы и самые лучшие лекарства. И все же нельзя отрицать, что ему хотелось повидать Треллу…

Эдвард застонал. На вопрос Рэнса, не дать ли ему воды, чуть слышно прошептал:

- Поезжай поскорее. Только бы выбраться из Пенсильвании, а там уже рукой подать…

- Мы приедем в Ричмонд к вечеру, - заверил его Рэнс. - Держись, старина!

И снова его мысли возвратились к трехдневной битве, разыгравшейся недавно под Геттисбергом. Это был ад! Некоторые считали, что погибло по меньшей мере двадцать тысяч человек. Если это так, значит, Ли потерял почти треть всей армии конфедератов.

Отсутствие Джеба Стюарта обошлось южанам слишком дорого. Правда, он в конце концов добрался до Геттисберга, но это произошло только на второй день битвы.

Рэнс, поморщившись, потер левую руку. Вообще-то рана была пустяковая, но иногда все же давала о себе знать. Это был след от удара саблей, который ему нанес янки в самом начале битвы. Потом Рэнс убил его…

В тот день - третий день этой ужасной битвы - Рэнс был вовсе не обязан сопровождать генерал-майора Джорджа Пикетта. В случае победы атака должна была принести конфедератам победу. И они почти достигли цели… Но, к сожалению, на войне «почти» - это все равно что ничего. В этом сражении участвовало около пятнадцати тысяч южан, и все-таки, понеся значительные потери, они были вынуждены вернуться на прежние позиции.

Таким образом, битва при Геттисберге окончилась, и генералу Ли не оставалось ничего другого, как отступить.

Один из раненых попросил пить, и Рэнс решил сделать остановку в небольшой рощице, мимо которой они как раз проезжали. Наполнив водой флягу, он подошел к задку повозки. Кларк открыл затуманенные страданием глаза и поднял голову.

- Мы уже выехали из Пенсильвании? - спросил он нетерпеливо. - Черт побери, Таггерт, увези меня наконец от этих проклятых янки!

Поднеся флягу к губам солдата, Рэнс спокойно проговорил:

- На сегодняшний день кампания окончена, Кларк, так что лежи и отдыхай. Я же тебе сказал - мы почти в Ричмонде. К вечеру ты уже будешь лежать на койке в госпитале «Чимборасо».

В глазах Кларка сверкнул лукавый огонек. «Слава Богу, - подумал Рэнс. - Значит, дела не так уж плохи…»

- А ты, прохвост этакий, тем временем кинешься к Трелле. У тебя так давно не было женщины, что ты не постесняешься позаимствовать мою!

- То, что она работает в борделе, тебя почему-то не беспокоит, хитрюга, - засмеялся Рэнс, шутливо ероша волосы Кларка, - а мне ты не разрешаешь с ней позабавиться. И это называется друг!

- Это разные вещи, - серьезно ответил Кларк. - Я абсолютно уверен, что Трелла не влюбится ни в кого из своих клиентов. А любая женщина, с которой переспишь ты, почему-то мгновенно в тебя влюбляется…

Рэнс, покачав головой, отошел. Взобравшись на козлы, он тронул вожжи, и повозка двинулась в путь.

«Влюбляются они, как же, - презрительно фыркнув, подумал он. - Как бы не так! Правду сказать, были и такие, что теряли голову. Но все же одна, - самокритично напомнил себе Рэнс, - устояла перед моим обаянием. Эйприл…» Вот она без колебаний покинула его постель. А может быть, именно поэтому она кажется ему такой очаровательной? Эйприл - единственная женщина, которой ему так и не удалось овладеть полностью.

Рэнс в задумчивости покачал головой. Им было так хорошо вместе! Такой женщины у него еще не было. И все же Эйприл сбежала… Почему? Черт побери, он просто обязан это выяснить! До сих пор ему почти не приходилось сталкиваться с ребусами, которые - рано или поздно - не поддавались бы разгадке.

Вскоре они подъехали к месту, которое, как слышал Рэнс, называлось «старые поля». Это была выжженная солнцем песчаная равнина, на которой не росло почти ничего, кроме сосен и ракитника. На некоторых участках сосенки были совсем маленькими, не выше полутора метров. Значит, сообразил Рэнс, эту землю обрабатывают не более шести - восьми лет. Встречались места, где деревья взмывали в высоту почти на тридцать метров. Дальше тянулись длинные полосы, где молодые сосны лишь пробивались из-под земли. Им еще предстояло стать могучими деревьями и обзавестись роскошными зелеными кронами. Пока же они терялись между кустами лавра и ежевики.

Внезапно Рэнса охватила ностальгия. В один прекрасный день, даст Бог, он вернется к подножию мирной горы Чеаха и будет разводить своих любимых лошадей, причем не для войны и не ради выгоды, а просто потому, что ему нравится это занятие.

Солнце уже почти село, когда повозка наконец въехала в ворота госпиталя «Чимборасо». Несколько раз на пути к столице конфедератов Рэнса останавливали часовые и дотошно выспрашивали, действительно ли он южанин и везет раненых повстанцев. Проехав вдоль рядов одинаковых белых зданий, он получил приказ остановиться. Найдя удобное место в тени, он привязал коня и вернулся, чтобы справиться о Кларке.

От постели Эдварда как раз отходил доктор весьма неприветливого вида. Рэнс тронул его за плечо.

- Меня зовут капитан Таггерт. Это я привез раненых. Мне бы хотелось узнать, что с Кларком.

- Он в плохом состоянии, впрочем, как и все остальные, - резко ответил доктор. - Интересно, какого черта они отказались от ампутации? И что за ослов-врачей вы держите там, в своем полевом госпитале, если они разрешают своим пациентам командовать? Если задета кость, единственный выход - ампутация!

- Там хватало и тех, кто не спорил с врачами, - мягко заметил Рэнс. - Так что, я думаю, врачи были рады избавиться хотя бы от этих… А теперь скажите все-таки, как обстоят дела у моего друга.

- Хорошо, капитан, я скажу вам правду. - Доктор нахмурился. - Рука так искорежена…

- Вообще-то пуля прошла навылет, и тогда рана была чистой, хотя и довольно страшной. Я был рядом, когда это случилось… А потом нам пришлось притвориться мертвецами, потому что показались янки. Они и потоптали нас конями. Так что пуля тут ни при чем…

- Теперь это уже не важно. Факт остается фактом - рука искорежена. Началась гангрена.

- Но он не даст ее отрезать! Скорее умрет…

- В таком случае можете заказывать его похороны, капитан.

Рэнс сжал челюсти, борясь с искушением ударить кулаком по этой насмешливой физиономии.

- Оставьте ваш сарказм, доктор! Лучше скажите, как вы поможете моему другу.

Врач пожал плечами, взглянул на Кларка и пустился в неторопливые объяснения:

- Первым делом я дам ему слабительное, чтобы прочистить кишки, потому что он жалуется на тяжесть в животе. Потом - какие-нибудь опиаты, чтобы снять боль. Затем сделаю надрез, чтобы выкачать гной, и промою рану хлорированной водой. Дальше выбор невелик: можно обработать рану йодной настойкой или раствором дубильной кислоты с камфарным маслом.

- В прошлый раз, когда я его перевязывал, то заметил в ране мух.

- Да, я тоже видел. Мы их удалим.

- Оставьте, как есть.

- Но ведь это самая страшная инфекция! - У доктора глаза полезли на лоб. - Я дам раненому хлороформ и извлеку их.

- Нет, вы этого не сделаете. Может быть, это его единственный шанс. - И, наклонившись к уху врача, чтобы их никто не услышал, Рэнс с расстановкой произнес: - А теперь послушайте меня внимательно, док. Вы оставите мух в ране, Ведь вы считаете, что мой друг все равно умрет. Тогда к чему его лишний раз мучить?… Мне довелось слышать о хирургах, которые лечили гангрену несколько необычным способом. Это происходило в каторжной тюрьме. Янки не давали врачам ни бинтов, ни медикаментов. В ранах, естественно, заводились мухи. А потом выяснилось, что как раз мухи-то и нейтрализовывали инфекцию, очищали раны, и пациенты выздоравливали. Вот так-то!

Доктор отстранился и запинаясь начал:

- Но… но это просто безумство какое-то! Отпустите меня немедленно или я отправлю вас в тюрьму! Я полковник и не позволю…

- Да мне наплевать, будь вы хоть сам генерал Роберт Ли! Человек, который лежит здесь, - мой лучший друг. Я не хочу, чтобы он умер, а он не хочет потерять руку. Поэтому вы оставите этих проклятых мух в ране. И учтите, к утру я снова буду здесь. Если окажется, что вы отрезали руку моему другу или извлекли из раны мух, то вы горько пожалеете о том, что сделали. Надеюсь, мы достаточно хорошо поняли друг друга?

- Ну ладно, пусть будет по-вашему. Только не вините меня, если к утру ваш друг будет мертв. Отныне за него отвечаете вы, а не я.

- Согласен, док. - Кивнув на прощание, Рэнс снова подошел к Эдварду и тронул его за плечо. - Я иду в Ричмонд искать Треллу. А ты отдыхай. Увидимся утром!

Эдвард слабо улыбнулся.

- Спасибо, что привез меня сюда. Если хочешь… - Он сделал паузу и, вздохнув, продолжил: -…можешь заняться любовью с моей женщиной. Только не позволяй Трелле влюбляться в тебя!

- От твоей женщины мне нужны только сведения об Эйприл, и больше ничего. Не волнуйся, Эдвард. До завтра.

- Капитан, на два слова. - Доктор чуть дотронулся до локтя Рэнса. - Мы не представились друг другу. Меня зовут доктор Джилстрэп. - Его глаза метали молнии. - Я хотел бы довести до вашего сведения, что намерен подать рапорт о том, как вы мне угрожали. Я не потерплю, чтобы какой-то дилетант приказывал мне, как лечить моих пациентов!

Рэнс нетерпеливо прервал его:

- Поступайте как считаете нужным, доктор. А сейчас извините - у меня нет времени для дальнейшей дискуссии.

Он уже хотел отойти, но доктор вдруг крепко схватил его за плечо. Рэнс увидел рядом двух охранников, очевидно, вызванных Джилстрэпом для поддержки.

- Уберите руки, доктор. Я позволяю прикасаться к себе только женщинам.

Тот мгновенно сделал шаг назад и скороговоркой выпалил:

- Послушайте, вы! Я заявляю, что намерен лечить этого человека так, как сочту нужным. Вы меня не запугаете! Подумать только - оставлять мух в ране… Если бы существовал такой способ лечения, я, несомненно, знал бы о нем! А кроме того…

- Значит, вы утверждаете, что знаете все на свете. Джилстрэп опешил и снова невольно занял оборонительную позицию:

- Нет, почему же? Я только хотел сказать… Рэнс склонил голову к плечу и язвительно усмехнулся.

- А вам никогда не приходило в голову, доктор, что в полевых условиях врачи порой изобретают такие методы лечения, о которых вы и слыхом не слыхивали? И неужели у вас мало других раненых, что вы намерены заниматься этими проклятыми мухами в руке Кларка? Неужели вы так упрямы, что не хотите испробовать новый метод?

Доктор Джилстрэп судорожно сглотнул, оглядел палату, желая удостовериться, что вызванные им охранники находятся на месте, и, откашлявшись, заявил:

- Я уже сказал, что буду лечить этого человека и всех других своих пациентов так, как сочту нужным. Вам не удастся меня запугать, капитан! Это мое право, и я им воспользуюсь…

- А мое право, доктор, - спокойно возразил ему Рэнс, - привести в исполнение свою угрозу. Итак, до завтра!

С подчеркнутой вежливостью поклонившись оторопевшему врачу и охранникам, он вышел из госпиталя.

Прибыв в Ричмонд, Рэнс обнаружил, что город заполонила громогласная солдатня. Респектабельные граждане в такой поздний час уже мирно почивали в своих постелях. Ночь принадлежала военным, которые пытались утопить свои горести и страхи в стакане виски или вина.

Устроившись в гостинице и приняв горячую ванну, Рэнс переоделся в чистую форму, которая хранилась у него в дорожной сумке. Натягивая тугие башмаки, Рэнс в очередной раз с сожалением вспомнил о той свободной, не стеснявшей движений одежде, которую привык носить на ранчо. Он уже давно понял, что офицерская форма его не прельщает. Но сегодня надеть ее необходимо, чтобы не быть принятым за штатского. А в городе, полном пьяной, разнузданной солдатни, это весьма опасно.

Направляясь в «Розовое ложе», Рэнс на каждом шагу натыкался на буйствовавших военных. Вскоре он очутился перед двухэтажным зданием, стоявшим чуть в глубине улицы и выкрашенным ярко-красной краской. Такого аляповатого дома он в жизни не видел. Рэнс взбежал по ступенькам и постучал в дверь. Через минуту на пороге появилась женщина в ярко-красном атласном капоте. При виде Рэнса глаза ее радостно сверкнули.

- Привет, мальчик! Добро пожаловать на «Розовое ложе»! - заворковала она и картинно вздохнула, так что в низком вырезе капота показалась ее пышная грудь. - Что-то я тебя тут ни разу не видела… А какой красавчик, просто загляденье! Меня зовут Полетт, и я как раз сегодня не занята. Мы с тобой славно проведем время!

Рэнс огляделся. Стены вестибюля были оклеены обоями с рисунком из розовых и красных роз. Всюду стояли вазы с красными розами. За вестибюлем начиналась гостиная в розовых, белых и желтых тонах. Чувствовалось, что этот дом - не самого высокого разряда. Полетт, нетерпеливо тянувшая Рэнса за рукав, была, очевидно, типичной обитательницей этого заведения - немолодая и не очень красивая, сильно накрашенная потаскушка. Мягко высвободившись, он объяснил:

- Я ищу Треллу Хейнс. Мне сказали, что она работает здесь.

Женщина удивленно вскинула брови.

- Нет, не работает, - отрезала она, опуская уголки ярко накрашенных губ. - То есть она действительно живет здесь, но не работает, если ты понимаешь, что я имею в виду…

- Нет, я не понимаю, что ты имеешь в виду, - спокойно произнес Рэнс, скрестив руки на груди и в упор глядя на Полетт. - Может быть, объяснишь?

- Она служит здесь горничной. - Полетт подошла к буфетной стойке, налила в стакан янтарную жидкость и сделала большой глоток. - Помогает на кухне, убирает комнаты, стирает и так далее. Я уже до чертиков устала от мужиков, которые являются сюда и требуют именно ее! А она, вишь ты, воображает, что слишком хороша для нашей работы…

- Может быть, ты вызовешь ее сюда? Скажи, что пришел капитан Таггерт.

В этот момент дверь распахнулась, и в вестибюль ввалился подвыпивший солдат. Увидев Полетт, он широко улыбнулся и распахнул ей объятия. На мгновение парочка замерла, явно наслаждаясь друг другом.

Итак, понял наконец Рэнс, вот что, оказывается, задумала Трелла! Опасный план. Но не до конца продуманный. Сбежав в бордель, она рассчитывала, что Эдвард будет вне себя от ревности к другим мужчинам, которые отныне станут наслаждаться ее телом, а следовательно, заставит Треллу уйти отсюда и женится на ней. Вот только жизнь опрокинула эти планы - оказывается, стать проституткой Трелла не смогла и работала служанкой в борделе. А поскольку Эдвард не выказывал никаких признаков ревности, предоставив ей поступать, как она хочет, пока вне себя была только сама Трелла.

Рэнс прошел вестибюль и, обогнув лестницу, двинулся вправо, на свет единственного горевшего фонаря, и вскоре очутился в просторной кухне. В углу он обнаружил еще одну дверь. Остановившись на пороге, Рэнс негромко позвал:

- Трелла! Это я, Рэнс Таггерт.

Через секунду дверь с шумом распахнулась, и Трелла повисла на шее Рэнса. Плача от счастья, она бессвязно восклицала:

- Ты!… Просто глазам своим не верю. Неужели это и вправду ты, Рэнс? Прошло столько времени!

Трелла обняла его, затем отпустила и, отойдя на шаг, окинула нежным взглядом. Ее лицо, обрамленное длинными шелковистыми волосами, было залито слезами.

Обстановка в комнате была весьма скудной: кровать, стул и небольшая перевернутая вверх дном корзина, как видно, служившая Трелле столом.

- Ах, Рэнс, я все еще не могу поверить, что это ты! - И Трелла снова бросилась в его объятия.

Рэнс внимательно посмотрел девушке в глаза и тихо спросил:

- Почему ты сказала Эдварду, что работаешь проституткой, Трелла?

Она фыркнула, пожала плечами и принялась вытирать щеки рукавом муслиновой ночной сорочки. Затем, откинув волосы со лба, с вызовом произнесла:

- Я хотела, чтобы Эдвард на мне женился. Я думала, он приедет за мной сюда, будет умолять, чтобы я ушла из борделя… Но он не приехал! А я поняла, что не могу… ну, понимаешь… не могу… этим заниматься… - Вконец смутившись, она понизила голос и отвернулась.

- Эдвард сейчас не готов жениться, будь то ты или какая-нибудь другая женщина. А кроме того, он серьезно ранен и может потерять руку.

Трелла разразилась рыданиями. Рэнс попытался успокоить ее и принялся объяснять, как обстоят дела.

- Мухи - это наш единственный шанс, - сказал он в заключение. - Эдвард не даст отрезать себе руку, ну, а я не дам другу умереть. Если в ближайшее время ему не станет лучше, я попрошу врачей прибегнуть к ампутации.

Трелла вытерла слезы, беспомощно всплеснула руками, с досады топнула ножкой и воскликнула:

- Будь проклята эта война! Что она с нами сделала?…

Как по- детски прозвучали эти слова! Рэнс преисполнился сочувствием к Трелле.

- Ты слышала что-нибудь об Эйприл? Я объявил награду тому, кто скажет, где ее найти.

Глаза у Треллы мгновенно высохли, она удивленно вскинула брови.

- Ты все еще ищешь ее, Рэнс? Почему бы тебе не бросить это дело? Если бы Эйприл тебя любила, она бы ни за что не сбежала. Такой видный мужчина, как ты, может заполучить любую женщину. Например, меня, - добавила она, шутливо подмигнув Рэнсу. Однако было понятно, что говорит Трелла серьезно.

- Да, я по-прежнему ищу ее, но это не имеет никакого отношения к любви. Та женщина внизу - Полетт - говорила, что сюда частенько приходят мужчины и спрашивают о тебе. Скажи, а об Эйприл никто не справлялся? В своем объявлении я указал, что, возможно, она работает в публичном доме в Ричмонде.

Трелла откинулась назад и прислонилась к стене, переплетя свои миниатюрные пальчики с пальцами Рэнса. Томно опустив ресницы, она искоса взглянула на него и проворковала:

- Ты никогда не занимался со мной любовью, Рэнс, хотя я много раз давала тебе понять, что не прочь. Я и с Эдвардом не порывала только для того, чтобы быть поближе к тебе. Держу пари, что ты это заметил! Ведь так?

- Я об этом не думал. - Рэнс допил стакан виски, любезно предложенный хозяйкой. - Скажи все же, слышала ли ты что-нибудь об Эйприл.

- Может, да, а может, нет, - пропела она, дразня его и вдруг потребовала: - Да посмотри же на меня, Рэнс Таггерт!

Он повернулся и ахнул: Трелла сняла с себя рубашку. Взяв его руку, Трелла положила ее себе на курчавые темные волосы внизу живота и сильно прижала.

- Ты ведь хочешь меня, я знаю.

Она развела бедра, и рука Рэнса невольно скользнула дальше.

- Возьми меня! А потом я расскажу все, что знаю о твоей драгоценной Эйприл.

Рэнс, опомнившись, отдернул руку, как будто обжегся, и вскочил с кровати.

- Прекрати дразнить меня, Трелла! Я пришел сюда узнать об Эйприл, а не для того чтобы заниматься любовью с женщиной моего лучшего друга.

- Ты хочешь меня! - победоносно произнесла она. - Только не лги, что это не так. - И Трелла снова обняла Рэнса.

- Это ничего не значит. Просто нормальная мужская реакция на женщину. Прошу тебя, расскажи мне об Эйприл, и я уйду.

- А ты действительно хочешь уйти?

Она приподнялась на цыпочки и горящими губами дотронулась до губ Рэнса. Обвив руками его шею, Трелла с силой прижалась к нему.

- С тех пор как мы расстались с Эдвардом, у меня не было мужчины, и я солгу, если скажу, что он мне не нужен. Любовь доставляет мне такое же наслаждение, как и мужчинам, но я не проститутка, Рэнс! Господи, как я мечтала заняться этим с тобой! Уверена, что нам будет хорошо…

Он резко высвободился из объятий Треллы. Рэнсу потребовалось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не воспользоваться тем, что ему так щедро и с такой готовностью предлагалось. Ведь после той ночи с Эйприл в Вашингтоне у него тоже не было женщины…

- Если хочешь, чтобы я рассказала тебе об Эйприл, ты должен быть нежен со мной, Рэнс Таггерт! Очень нежен… Никто ничего не узнает. Особенно Эдвард - ведь я собираюсь выйти за него замуж. Ну а ты любишь Эйприл, я знаю. Но ведь это не означает, что мы с тобой не можем немного побаловаться…

Рэнс понимал, что надо бежать отсюда, и как можно скорее. Но что-то его удерживало. А вдруг Трелла не притворяется и в самом деле имеет какие-нибудь сведения об Эйприл? Рэнс в упор посмотрел на нее, стараясь проникнуть в мысли этой хитрой девчонки, и приложился к бутылке. У него уже кружилась голова. Язык заплетался. Рэнс понимал, что скоро будет вдребезги пьян, и все же не мог оторваться от виски.

Однако Трелле скоро удалось разгадать его мысли. Она насмешливо произнесла:

- Вот ты сейчас сидишь тут и соображаешь: а вдруг я сказала правду? Вдруг я действительно знаю, где Эйприл? И еще, Рэнс… Ты ведь хочешь меня. Господи, как же ты меня хочешь! Ты сейчас борешься с самим собой, потому что хочешь уйти и не можешь… Взгляни-ка сюда! - Она рывком стянула с себя рубашку, обнажив изящную маленькую грудь, и выразительно подняла ее ладонями. - Конечно, не такая большая, как у Эйприл, но тоже вполне недурна, ведь так? Не хочешь попробовать? Наклонись пониже…

Хихикнув, она легонько провела по соску, и он мгновенно затвердел.

Рэнс, как завороженный, не мог отвести взгляда от нежного розово-коричневого кружка, плясавшего у него перед глазами. Опять розы, эти проклятые розы! Удушливый цветочный аромат проникал повсюду, даже в эту убогую каморку. И эта девушка, что лежала сейчас перед ним нагая и то поигрывала своей грудью, то соблазнительно раздвигала ноги, обнажая сокровенную впадинку, которая может подарить ему неземное наслаждение…

- Тебе будет хорошо со мной! - воскликнула Трелла и вдруг, соскочив с кровати, опустилась перед Рэнсом на колени и начала проворно расстегивать его брюки. Он стоял не шевелясь, словно в трансе.

- Господи, да вы только посмотрите на это! - вскричала Трелла, то нежно поглаживая, то крепко сжимая его плоть. - Только круглая дура может отпустить от себя такого мужчину, как ты, Рэнс! Нам с тобой будет очень хорошо, обещаю…

Рэнс закрыл глаза и почувствовал, как губы Треллы мягко коснулись его рта. Он понимал, что поступает дурно… что должен бежать отсюда сломя голову… бежать от этой искусительницы, соблазняющей его…

Ноги вдруг стали ватными, и Рэнс опустился на кровать. Трелла продолжала жадно целовать его.

Вскоре он уже забыл обо всем на свете, отдаваясь ее ласкам и даря ей свои. У него еще будет время осознать свою вину - потом. Сейчас же Рэнс был виноват только в том, что он мужчина…

Глава 28

Выйдя ранним утром из хижины, Эйприл почувствовала в прохладном воздухе робкое дыхание осени. Она поплотнее закуталась в шерстяную шаль и направилась к курятнику, располагавшемуся у самой кромки леса. «Скоро придет осень, - подумала девушка, с тоской глядя на пожелтевшие листья. - Как я всегда любила это время года в Алабаме!»

Войдя в крошечный загончик, Эйприл достала корзину и принялась наполнять ее зерном из мешка. Кейд поручил ей уход за цыплятами, и хотя Эйприл нравилась эта работа, она чувствовала, что остальные женщины недовольны ее новым назначением и не стеснялись открыто выражать свою неприязнь, обвиняя Эйприл в том, что она спит с Кейдом ради легкой жизни. Но они ошибались.

С той достопамятной ночи, когда сержант и Счастливчик чуть не погибли, Кейд ни разу не говорил с ней ни о чем, кроме работы. Но другие, конечно, этого не знали. От Эйприл отвернулась даже Селма.

- А ты, оказывается, себе на уме, - с презрением заметила она однажды. - Разыгрывала из себя недотрогу, притворялась, что спать с охранниками тебе претит, а когда Черноротый положил на тебя глаз, мигом поняла, какую выгоду из этого можно извлечь! Еще бы - не надо ковыряться в земле! Ну конечно, твои белы рученьки ведь не для этого…

Эйприл не жаловалась. Она ни словом не обмолвилась Кейду ни о том, что женщины воруют у нее еду… ни о том, что заставляют ее мыться последней, даже после Селмы. Она только страстно молилась о том, чтобы Господь Бог поскорее избавил ее от этих ужасных мучений или послал мгновенную смерть.

Как- то вечером Кейд вызвал ее к себе. Женщины обменялись понимающими взглядами. Однако Кейд просто хотел рассказать ей, что Счастливчик почти совсем поправился, и с гордостью продемонстрировал шов, собственноручно наложенный им на боку собаки. Скоро этот уродливый шрам зарастет новой шерстью, никаких следов не останется.

Кейд предложил девушке чашку горячего чаю, которую она приняла с благодарностью - как раз в этот вечер кто-то в очередной раз украл у нее ужин.

Кейд удивленно наблюдал за тем, как Эйприл жадно пьет, и угостил очаровательную арестантку горячей кукурузной лепешкой. Девушка буквально набросилась на нее. С лица Кейда не сходило удивленное выражение.

Стоило Эйприл появиться в бараке, как к ней подскочила Джуэл, воинственно выставив вперед острые, как клещи, ногти. На губах ее играла зловещая улыбка.

- Ты используешь его в своих интересах, сука! - завопила Джуэл. - Он слишком хорош для такой потаскухи, как ты!

С этими словами Джуэл набросилась на Эйприл. Длинными острыми ногтями она расцарапала ей лицо, а потом запустила пальцы в волосы Эйприл и дернула с такой силой, что чуть не вырвала. Эйприл, крича от боли и ужаса, пыталась высвободиться, но безуспешно. Остальные обитательницы тюрьмы стояли рядом, подбадривая Джуэл.

Неизвестно, чем бы кончилась эта схватка, если бы на пороге не появился Эллисон. Схватив Джуэл за волосы, он оттащил ее от Эйприл. А поскольку эта неистовая женщина не желала повиноваться, то пришлось прибегнуть к помощи кулаков. После удара в лицо Джуэл, потеряв сознание, свалилась на пол. Только так удалось наконец прекратить драку.

Избитую и окровавленную Эйприл охранник привел к Кейду.

- Отныне ты останешься здесь, - распорядился Кейд, после того как обмыл и натер камфарой ее раны. - А я перееду к охранникам. Не могу допустить, чтобы ты оставалась с этими проклятыми ведьмами - они, того гляди, убьют тебя! Это же настоящие бандитки…

И он пустился в собственные объяснения происшедшего:

- Понимаешь, дорогая, они завидуют тебе - ведь ты в отличие от них настоящая леди. Кроме того, ты очень красива. А насчет того, что я буду к тебе приставать, не беспокойся: мы оба знаем, что этого не случится, пока ты не изменишь своего отношения ко мне…

Эйприл запротестовала было против переезда, но Кейд решительно заявил, что она обязана его слушаться. Кейд позаботился о том, чтобы она видела остальных обитательниц Тарборо только издали. Даже ела Эйприл в одиночестве в его хижине. Правда, если Эйприл оказывалась неподалеку, женщины тут же начинали выкрикивать угрозы и оскорбления, пока кто-нибудь из охранников не приказывал им замолчать.

Эйприл открыла дверцу, и куры тут же закопошились у ее ног. Высыпая корм на землю, девушка огляделась в поисках петуха и тут же увидела его. Эйприл улыбнулась - он был такой гордый и важный, прямо восточный шейх, расхаживающий по своему гарему, полный сознания того, что все куры принадлежат только ему. А куры, похоже, обожали своего властелина, и их нимало не заботило то, что он один на всех.

Мысли Эйприл снова вернулись к Рэнсу. «Да, - подумала она с глубоким вздохом, - этот мужчина способен сделать счастливыми многих женщин, и они будут только рады, что удостоились этой милости - его ласк. В сущности, он похож на этого петуха с ярко-красным гребешком - такой же надменный и самодовольный».

Где- то Рэнс сейчас? Этот вопрос частенько мучил ее. Интересно, злится ли до сих пор за то, что она так внезапно покинула его? Рэнс, конечно, слишком самоуверенный и даже наглый, но ведь он может быть и любящим, нежным, добрым… Когда она лежала в объятиях Рэнса и ее голова покоилась у него на груди -разве это было не чудесно? С тех пор она ничего подобного не испытывала… Эйприл встряхнула головой, пытаясь отогнать навязчивое воспоминание. Неужели она уподобится этим безмозглым курам и будет так же слепо обожать своего властелина?

Эйприл снова стала наблюдать за курами. Вот петух выбрал для утренних забав белую курочку; однако вместо того чтобы подпустить его к себе, та, встряхнув перьями, бросилась наутек. Петух помчался в погоню, не обращая внимания на десятки других своих наложниц, которые были бы рады откликнуться на его зов.

«А может быть, - подумала Эйприл с улыбкой, - именно такое поведение поставило Рэнса в тупик? Наверное, только таким способом женщина сможет завоевать его сердце - если откажется покориться».

Из- за забора раздался лай Счастливчика.

- Тебе придется немного подождать, малыш, - крикнула ему Эйприл, высыпая курам остатки блестящих желтых зерен. - Если я тебя пущу сюда, ты начнешь гоняться за курами, да еще, упаси Бог, придушишь какую-нибудь. Мне тогда век не рассчитаться…

Эйприл осеклась: неожиданно в утренней тишине раздался стук копыт. Вскоре она узнала всадника - это был капрал Форбс, ночной часовой. Он очень спешил и был чем-то сильно встревожен. Даже не взглянув на девушку, он промчался мимо и резко осадил коня перед хижиной, где жили охранники. Соскочив на землю, он бросился к двери и стремительно ворвался внутрь. В ту же секунду из хижины стремглав вылетели охранники.

Кейд уже спешил к Эйприл со всей скоростью, на которую были способны его длинные ноги. После сражения с кабаном у него осталась легкая хромота, и когда он торопился - как, например, сейчас, - то немного припадал на одну ногу.

- Быстро прячься в сарай! - закричал он ей, размахивая руками. Лицо Кейда налилось кровью. - Прячься и не высовывайся! Счастливчика забери с собой. Я не хочу, чтобы он тут болтался и скулил…

От тяжелого предчувствия у Эйприл сжалось сердце. Она застыла, в страхе глядя на Блэкмона.

- Этот чертов сукин сын заснул на посту и проснулся, только когда патруль уже был у него перед носом. Он наврал, что дорогу размыло, и им пришлось ехать в обход. Но все равно они тут будут с минуты на минуту. Так что живо прячься и сиди смирно!

- Но почему? - вскричала Эйприл, пытаясь стряхнуть тяжелую руку Кейда со своих плеч. - Что такого, если они меня даже и увидят?

Но Кейд уже не слушал ее: вместе с охранниками он загонял в барак остальных женщин.

- Мы не готовы к проверке, и всякое может случиться. Делай, как я сказал, Эйприл. Я должен быть уверен, что тебя не найдут…

Он рывком распахнул дверь, втолкнул Эйприл в курятник, а за ней Счастливчика.

- Не волнуйся, я скоро вернусь. А пока сиди тихо!

Эйприл услышала, как звякнула щеколда, его удаляющиеся шаги и прильнула к двери, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть сквозь щели между досками. Охранники носились, как оглашенные, с платьями в руках и кричали женщинам, чтобы те поскорее переодевались и приводили себя в порядок, а не то им не поздоровится. Залаял Счастливчик, встревоженный неожиданно поднявшейся суматохой. Эйприл потрепала пса по голове.

- Я тоже не понимаю, что происходит, малыш. Ничего не поделаешь - придется нам с тобой сидеть здесь и ждать!

Вскоре Эйприл увидела всадников - она насчитала двенадцать. У всех были угрюмые, озабоченные лица. Впереди ехал офицер, однако в каком он звании, Эйприл не разглядела. Вперед выбежал Кейд и встал по стойке «смирно». Офицер спрыгнул с лошади и поздоровался с ним.

- Мы прибыли к вам с проверкой, сержант, - объявил он, давая знак своим людям спешиться. - Где заключенные?

Кейд, угодливо улыбаясь, возвестил радостным голосом:

- Только встали, майор. Разрешите доложить - мы гордимся, что именно вы приехали к нам, сэр. До сих пор нас никогда не инспектировал офицер в таком высоком чине!

Майор окинул Кейда внимательным взглядом и холодно заметил:

- Возможно, к моменту окончания проверки вам уже будет нечем гордиться, сержант. До нас дошли слухи, что ваша тюрьма - это настоящие Содом и Гоморра. С женщинами здесь обращаются хуже, чем с животными. Ваши люди безнаказанно используют их для своего удовольствия. Женщины питаются отбросами, как скот, а вы еще заставляете их работать в поле до изнеможения!

- Сэр! - Услышав такую гневную отповедь, Кейд чуть не лишился дара речи, но только на несколько секунд. - Не знаю, от кого вы все это слышали, но клянусь - это неправда! Конечно, у нас тут не пикник. По-моему, излишне напоминать вам, что Тарборо все же тюрьма. Эти женщины виновны в предательстве, шпионаже в пользу Севера и еще бог знает в каких грехах. Их прислали сюда в качестве наказания, а не для развлечения!

- По моему глубокому убеждению, власти имели в виду скорее содержание под стражей. Если эти женщины выращивают овощи и другие продукты к своему столу, это одно дело, но если вы продаете результаты их труда с выгодой для себя, то это уже плохо согласуется с постановлением правительства!

Кейд побагровел и, запинаясь, пробормотал:

- Я… я не понимаю, о чем вы толкуете, сэр. Да нам самим еды не хватает, куда уж тут продавать! Впрочем, сейчас, когда идет война, с едой вообще туго, вот почему я никогда не обращался за помощью к властям…

Майор обменялся понимающей улыбкой с одним из своих людей и снова, не скрывая неприязни, посмотрел на Кейда.

- Вы продали немного картофеля одному местному старику. Один из ваших солдат - кстати, вдребезги пьяный - предложил этому человеку купить еще кое-что. Как выяснилось, речь шла об одной вашей заключенной. Старик был в шоке. Он рассказал об этом диком случае своему сыну, тоже, кстати, солдату. Молодой человек доложил куда следует, и власти обратились к старику с просьбой выяснить как можно больше о порядках в Тарборо. К счастью, ему удалось узнать достаточно много. Поэтому мы и прибыли с проверкой - убедиться во всем собственными глазами.

- Понятно… Кажется, я припоминаю, о ком идет речь. Этот старик как-то пытался стащить у меня кур. - Кейд, похоже, уже оправился от первого потрясения. - Мои ребята его поймали, ну, и отлупили как следует, чтобы неповадно было. Как видно, он решил отомстить, вот и возвел на нас эту напраслину. Пойдемте со мной, и вы убедитесь, что у нас здесь все в должном порядке!

Прильнув к щели, Эйприл увидела, как Кейд повел майора и его спутников по лагерю. Она знала, что ни одна из женщин не осмелится правдиво ответить на вопросы, которые могут задать проверяющие. Но вот догадается ли об этом майор?…

- Конечно, у нас немного не прибрано, - оправдывался Кейд. - Урожай в этом году выдался неплохой, да и недавние дожди сделали свое дело, так что нам всем пришлось засучить рукава и взяться за работу. А иначе зимой нечего будет есть!

Больше Эйприл ничего не смогла разобрать, но продолжала сквозь щелку следить за тем, как Кейд и проверяющие переходят от одного здания к другому. Прошло примерно полчаса, и вот Кейд и майор снова остановились недалеко от сарая. Теперь Эйприл снова могла слышать их разговор.

- И все же я по-прежнему недоволен тем, что увидел, сержант, - сказал майор, весьма представительный мужчина, державшийся с большим достоинством. - Леди здесь не место.

- Леди? - усмехнувшись, переспросил Кейд. - Да здесь нет ни одной леди, вы же сами видели!

Майор презрительно посмотрел на тюремщика и снисходительно объяснил:

- Но ведь это женщины. А южане привыкли относиться к дамам с должным уважением. Если станет известно, что женщин содержат в таком ужасном месте, это будет позором для всего Юга. Кроме того, должен сообщить вам, что принято решение превратить Тарборо во временный лагерь для военнопленных янки. Ваших арестанток в течение недели переведут под Ричмонд. В новой тюрьме заключенных будет раза в три больше, чем здесь, поскольку принято решение объединить несколько мелких лагерей.

- А кто будет заведовать этой новой тюрьмой? По-прежнему я? - с беспокойством спросил Кейд.

- Решение об этом еще не принято. А пока я хочу, чтобы вы подготовили ваших женщин к отправке. Для сбора урожая сюда пришлют роту солдат. Нельзя допустить, чтобы он пропал.

Проверяющие снова сели в седла.

- Мы уезжаем, - объявил майор. - Я составлю рапорт обо всем, что мы здесь увидели.

- Но ведь все оказалось не так, как вы думали? - с улыбкой спросил Кейд. - Как вы это назвали? Содом и… что-то там еще, я не запомнил…

Майор ответил такой же безмятежной улыбкой:

- Боюсь, что дело обстоит именно так, сержант. Очевидно, ваши заключенные боялись, что, если они правдиво ответят на мои вопросы, их ждет наказание. Неужели вы принимаете меня за идиота? - Майор повысил голос и добавил без улыбки: - Я же вижу, что женщины до смерти напуганы.

Кейд покачал головой:

- Не понимаю вас, сэр. Конечно, порядки у нас строгие…

- И вы считаете, я поверю, что вы не заставляете ваших узниц работать до седьмого пота и не насилуете их, когда вам вздумается? Да кто я, по-вашему, - круглый идиот? Всего этого в новой тюрьме не будет! Там будут служить женщины-надзирательницы, чтобы исключить всякое насилие над заключенными. А пока должен сказать: я недоволен тем, что увидел здесь, сержант! Благодарите Бога, сержант, что вам удалось запугать ваших подопечных, иначе у вас были бы крупные неприятности!

Майор подал знак своим спутникам, и кавалькада тронулась в путь. Обернувшись, майор добавил, саркастически улыбаясь:

- Мы, пожалуй, поедем по главной дороге, сержант. Мне кажется, что она уже волшебным образом просохла!

Как только солдаты скрылись из виду, Кейд поторопился к сараю и отпер дверь. Эйприл тут же с криком набросилась на Блэкмона:

- Зачем ты меня запер? Я бы им все равно ничего не сказала!

В ответ он крепко ухватил ее за локоть и повел к своей хижине, не обращая внимания на обеспокоенных охранников, которые были готовы засыпать его вопросами.

- Я ждал, что к нам нежданно-негаданно нагрянут с проверкой, - объявил Кейд, как только они оказались внутри. - Еще когда ездил в город, у меня вдруг появилось такое предчувствие. Тамошние власти почему-то начали выспрашивать, что тут у нас и как… Мне кажется, кто-то мне позавидовал и решил выжить отсюда!

- Значит, ты их ждал. Отлично! - нетерпеливо перебила его Эйприл. - Но это не объясняет, почему ты все-таки запер меня в сарае…

- Они пересчитали всех женщин, я сам видел.

- Но почему ты не хотел, чтобы они посчитали и меня? Ничего не понимаю… Они ведь все равно знают, что я здесь. Это наверняка где-нибудь записано…

- Да знаю, знаю, черт побери!

Кейд словно с цепи сорвался и принялся мерить комнату большими шагами.

- Я на это и рассчитываю. Когда они явятся сюда, чтобы перевозить заключенных в другую тюрьму, то найдут их столько же, сколько насчитали сегодня. Тебя в их списках нет.

- А что будет со мной? Не собираешься же ты отпустить меня!

Кейд остановился и посмотрел на Эйприл таким взглядом, словно она сошла с ума.

- Отпустить тебя? Ну нет, Эйприл. На это даже не рассчитывай!

Он подошел к ней и заключил в объятия. Эйприл была так напугана, что даже не сопротивлялась. Кейд окинул ее любовным взглядом и, печально улыбнувшись, сказал:

- Я знаю, что ты меня не любишь. Даже когда я к тебе прикасаюсь, ты с трудом сдерживаешься. Но ты такая красавица, дорогая, что я ни за что не отпущу тебя…

Он робким движением убрал волосы с ее лба. Эйприл со страхом наблюдала за ним.

- Не бойся! - рассмеялся Кейд. - Я не причиню тебе зла и убью каждого, кто попытается это сделать. Я хочу заботиться о тебе, Эйприл, хочу, чтобы ты была счастлива. Я сделаю все, что ты захочешь… но не отпущу!

«Господи, - с ужасом подумала Эйприл, - так вот в чем дело!» Она знала, что Кейд ее любит. Значит, когда война кончится, он все равно не позволит ей уйти! Будет держать при себе всю жизнь…

Пытаясь воззвать к его разуму, Эйприл решила напомнить, о чем они говорили вечерами, когда Кейд и Счастливчик залечивали свои раны.

- Ты помнишь, я тогда сказала, что рано или поздно вернусь в Пайнхерст. Если мой отец еще жив, ему нужна помощь…

Кейд кивнул и погладил Эйприл по руке, отбросив шаль, которой она прикрывалась.

- Да, ты мне это говорила. Я тебя понимаю. Мне кажется, твоя сестра поступила подло. Но я не боюсь ни ее, ни этих подонков, что ошиваются вокруг нее. Я сам отвезу тебя домой и помогу отвоевать Пайнхерст…

Сердце Эйприл радостно забилось.

- Ой, Кейд, правда? Неужели ты мне поможешь? Обещаю, что я тебе хорошо заплачу… То есть сейчас, конечно, у меня нет денег. С тех пор как заболел отец, дела быстро пришли в упадок. Но когда ты увидишь Пайнхерст, ты поймешь, что это очень богатая земля. И она снова возродится, я уверена!…

Эйприл умолкла, понимая, что в своих мечтах зашла слишком далеко. Только сейчас она заметила, с каким странным выражением смотрит на нее Кейд. Он стоял очень прямо и, глядя прямо в глаза, словно пытался прочесть мысли своей пленницы.

- Тебе не придется мне платить. Мне нужны не деньги… Я хочу, чтобы ты стала моей женой!

- Ты… ты хочешь жениться на мне, Кейд?

- Вот именно, Эйприл. Мы с тобой оба знаем, что получилось, когда я… - Он умолк, судорожно сглотнул и продолжал, запинаясь: -… когда я попытался заняться с тобой и… Это произошло потому, что я слишком сильно люблю тебя. Но я не могу просто заставить тебя. Надо, чтобы ты сама этого захотела. Но как только ты станешь моей женой, все наладится.

Кейд оторвал Эйприл от пола, покружил в воздухе и снова опустил. На его лице играла широкая улыбка, обнажавшая щербатые черные зубы.

- Ты даже забудешь о моем уродстве, дорогая, когда увидишь, каким нежным я могу быть. - И подмигнул Эйприл. - Ты никогда не пожалеешь о том, что согласилась, обещаю! О, это будет самый чудесный день в моей жизни, когда я смогу пройти по улице под руку с тобой. Пусть весь мир знает, какая у меня красивая жена!

- Но я не могу выйти за тебя, Кейд.

- Нет, можешь!

Он подошел к окну и выглянул наружу. На лбу Кейда обозначилась глубокая морщина.

- Эти идиоты так и стоят там! Надо сказать им, чтобы поскорее отправлялись на работу. Если мы сами не уберем урожай, это сделают солдаты. А я хотел бы продать кое-что и подзаработать здесь напоследок… Все будет чудесно, вот увидишь! Я обещаю, что отвезу тебя в Алабаму. И с твоей сестрой разберусь, не бойся!

Кейд сел, привлек Эйприл к себе и крепко обнял. Она с трудом сдерживала отвращение.

- Я все обдумал, - продолжал он. - Времени для этого у меня было достаточно. А потом, я же тебе говорил: я давно предчувствовал, что случится что-нибудь в этом роде!… Так вот, я сообщу властям о твоей смерти. Скажу, что ты пыталась бежать и тебя укусила болотная змея. Мы даже соорудим настоящую могилу, напишем на плите твое имя - все честь по чести! А ты тем временем будешь жить в Ричмонде в качестве моей жены. Никто ни о чем и не догадается! - Он сделал паузу, а затем страстно продолжал: - Я не прошу, чтобы ты полюбила меня, Эйприл. Но дай мне шанс! Может быть, со временем ты сможешь меня полюбить и поймешь, что я не такой уж противный…

Эйприл глубоко вздохнула. Ну как найти нужные слова, чтобы не обидеть Кейда? Отвернувшись, она, запинаясь, начала:

- Я вовсе не нахожу тебя безобразным, Кейд. Ты доказал, какой ты прекрасный человек, когда, рискуя собственной жизнью, спасал мою собаку. Ты был добр ко мне, не пытался взять силой, хотя мы оба знаем, что тебе ничего не стоило сделать это в любую минуту. Если ты отвезешь меня в Алабаму и поможешь восстановить мои права на Пайнхерст, я буду тебе очень признательна. Но я не могу выйти за тебя замуж, Кейд!

- Не можешь? - проревел он. - Значит, черт возьми, ты не очень-то хочешь вернуться домой! Ты предпочитаешь гнить в тюрьме, лишь бы не выходить за меня? Тогда убирайся к черту! Ты мне не нужна…

Кейд так стремительно вскочил со стула, что Эйприл упала. Подойдя к окну, он уставился на улицу. Было видно, что он взбешен не на шутку. Эйприл подтянула колени к подбородку и молча следила за Кейдом. Наконец, не в силах больше сдерживаться, она вскричала:

- Черт возьми, Кейд, неужели ты ничего не понимаешь? Какой же ты дурак! Ведь я могу пообещать, что выйду за тебя, а когда мы окажемся в Алабаме, то вдруг возьму и передумаю. Я не люблю тебя, это правда, но я хорошо к тебе отношусь. Мне бы не хотелось обманывать тебя или использовать в своих целях. Как ты сам этого не понимаешь? Ты говоришь, что не хочешь причинять мне зло. А как, по-твоему, это называется? Ведь ты шантажом хочешь принудить меня стать твоей женой? Ну как ты можешь быть так слеп, Кейд?…

Он в задумчивости поскреб бороду.

- Мне такое и в голову не приходило. Выходит, ты могла бы меня надуть, так, что ли, Эйприл?

- Могла бы, - честно ответила девушка, - но ты всегда был добр ко мне, и я не хочу тебя обижать. Почему бы тебе не помочь мне просто так? А я обещаю, что постараюсь тебя полюбить. Большего я обещать не могу…

Они молча смотрели друг на друга. Лицо Кейда снова озарилось надеждой.

Вдруг кто-то громко забарабанил в дверь кулаком, и послышался сердитый мужской голос:

- Сержант, немедленно выходите! Мы хотим знать, что происходит! Охранники грозятся уехать, боятся, что их накажут за то, что они так обращались с заключенными…

От крика Кейда, казалось, задрожали стены:

- Убирайся отсюда, черт тебя подери! Не смей меня беспокоить!

Из- за двери послышались сдержанные ругательства солдата и его удаляющиеся шаги. Кейд подошел к Эйприл и положил руку ей на плечо.

- Ты говоришь, что постараешься полюбить меня. И все же выйти за меня замуж не хочешь?

- Да, но только в том случае, если ты отвезешь меня в Алабаму.

- Но ведь кругом идет война!

- Не обязательно прямо сейчас. Когда появится такая возможность - вот все, о чем я прошу. - Эйприл окинула Кейда внимательным взглядом. - Ах, как легко было бы тебя обмануть! Но ты был так добр ко мне, что я не в силах совершить такое предательство. Я понимаю: ты действительно по-своему любишь меня…

- Ну еще бы! - с готовностью откликнулся Кейд, облизывая пересохшие губы. - Ты даже не представляешь себе, насколько сильно я тебя люблю. Конечно, надо быть полным идиотом, чтобы мечтать о такой красавице, как ты, дорогая. Да не просто мечтать, а хотеть жениться на ней. Это с моей-то внешностью! Но ведь человек должен мечтать, дорогая! Иначе лучше сразу умереть…

Эйприл была растрогана. Она подошла к Кейду и обвила руками его шею.

- Дорогая, тебе будет хорошо со мной, вот увидишь! Может быть, я и урод, но в женщинах разбираюсь не хуже любого красавца…

- Может быть, ты наконец прекратишь твердить о том, как ты уродлив, Кейд? - вскричала она, сердито глядя на Блэкмона. - Хватит причитать по поводу своей внешности. Я вижу тебя другим - до тех пор, пока ты сам мне не напоминаешь о своем уродстве. Почему бы тебе раз и навсегда не оставить эту тему?

- Блэкмон, открой! - Это был рядовой Эллисон. - Открой немедленно или я расшибу дверь!

- Смотри, как бы я тебе башку не расшиб! - злобно огрызнулся Кейд. - Я же сказал, что скоро выйду. Оставь меня в покое!

- Лучше выходи сейчас, а то к вечеру у тебя может не остаться ни одного охранника! Парни очень расстроены, а бабы словно взбесились. Видно, почуяли, что дело неладно, и грубят так, что к ним и не подступись! Твердят, что не желают работать, а мы, мол, не имеем никакого права их заставлять…

Кейд, пробормотав грязное ругательство, решительно направился к двери. Обернувшись к Эйприл, он мягко сказал:

- Видно, придется мне пойти утихомирить их, дорогая. Но я скоро вернусь. Обещаю!

Глава 29

Весна 1864 года оказалась суровым временем для Юга. После битвы при Геттисберге в списках убитых, раненых и пропавших без вести с обеих сторон значилось сорок три тысячи человек. Это была первая серьезная победа северян.

С падением Виксберга 4 июля моральный дух конфедератов оставлял желать лучшего. Кроме того, они испытывали острую нужду во всем: и в продовольствии и в медикаментах. В госпиталях не хватало хлороформа, морфия, хинина, болеутоляющих средств, и спекулянты всех мастей провозили лекарства через линию фронта, используя для этого пустые гробы. Женщинам удавалось пронести медикаменты в своих пышных юбках.

Полевым медикам приходилось быть весьма изобретательными. Смесь кизиловой, тополевой и ивовой коры заменяла хинин. Опиум получали из цветов мака - если, конечно, их удавалось найти.

Голодные, босые, грязные солдаты страдали от вшей. Зачастую они отказывались мыться в ледяной воде, даже если рядом был разведен огонь. В результате возникала болезнь, известная под названием «лагерная чесотка», которую лечили зверскими средствами - настойкой из корней лаконоса и мазью, изготовляемой из бузины, смолы, свиного жира, оливкового масла и серной муки.

Женщины, помещенные в новую тюрьму Доббсвилл, готовили эти лекарства, а также снадобье, которое, как считалось, излечивает венерические болезни. Если недостаток медикаментов представлял серьезную, но все же разрешимую проблему, то нехватка продовольствия была подлинным бедствием. В ход пошла конина. Чтобы хоть как-то прокормиться, они не гнушались тем, что забивали мулов, принадлежавших местным фермерам, а иногда ели даже огромных крыс. Над войсками конфедератов нависла реальная угроза голода.

Многие солдаты прибегали к спасительной помощи виски - если, конечно, могли его раздобыть. Оно заглушало все чувства, даже голод. Началось дезертирство. Многие конфедераты считали, что их преданность делу Юга не предполагает вторжения на территорию северян. После двух сокрушительных поражений число самовольных побегов из армии достигло почти сотни тысяч человек.

Помещенные в каторжную тюрьму Доббсвилл, женщины оказались в более человеческих условиях по сравнению с Тарборо. Конечно, тюрьма есть тюрьма, но теперь они хотя бы избавлены от притязаний похотливых охранников.

Поместили узниц в небольшие бревенчатые бараки, оштукатуренные снаружи и напоминавшие жилища первых поселенцев. Пола в них не было, просто голая земля. Спали женщины на койках, расположенных в три ряда одна над другой. В бараке не было ни одного окна. Обогревом служил огромный камин. Еду готовили в самом большом бараке, где женщины питались вместе с мужчинами. В остальное время узниц и узников держали отдельно, и даже во время еды разговаривать не разрешалось.

В тот солнечный день в начале марта холодный ветер гулял над склоненными спинами женщин, ковыряющихся в земле. Конечно, та работа, которую они выполняли зимой - щипали корпию и делали бинты, - гораздо приятнее, но с первым лучом весеннего солнца начинался сев. Ведь узницы Доббсвилла, как и все южане, отчаянно нуждались в продовольствии.

Вдалеке, за изгородью, показался всадник, и женщины, оставив работу, загляделись на него. Это был хорошо сложенный, мускулистый, но довольно худощавый мужчина. Аккуратно подстриженные темные бакенбарды подчеркивали твердость волевого подбородка. Нос незнакомца, великолепной формы, слегка напоминающий орлиный, и темные усы, чуть прикрывавшие плотно сжатые губы, придавали ему нечто демоническое. Карие глаза, темные и горячие, как луизианский кофе, окаймляли густые и длинные ресницы, которым могла позавидовать любая женщина. Лицо мужчины покрывал бронзовый загар.

На незнакомце была серая форма с блестящими медными пуговицами и золотыми эполетами.

- Какой красавчик! - восхищенно произнесла Джуэл, обращаясь к Селме, работавшей неподалеку. - С таким переспишь, вовек не забудешь…

- Ты только об этом и думаешь! - с упреком заметила Селма. - Мне иногда кажется, что ты скучаешь по тем мерзким охранникам, которые трахались с тобой в Тарборо…

Джуэл окинула товарку презрительным взглядом.

- Ну а ты, сдается мне, вообще соскучилась по этому делу! Тебя-то ведь они не приглашали из-за твоего триппера…

Переступая через комья вывороченной земли, она подошла к изгороди.

- Эй, капитан! Какой же ты хорошенький! Нечасто нам, бедным арестанткам, выпадает счастье видеть такого великолепного джентльмена, как ты!

Джуэл выкрикнула эти слова с каким-то вызовом, надеясь, что незнакомец не оставит их без внимания и остановится поговорить.

И действительно, капитан Рэнс Таггерт - а это был именно он - натянул поводья, и Виртус, как вкопанный, остановился. Рэнс увидел длинные, худые с грязными ногтями вцепившиеся в забор пальцы женщины. Изможденное лицо обрамляли нечесаные, засаленные волосы. Интересно, какое преступление она совершила? Что привело ее к такому концу? Большинство узниц Доббсвилла, как было известно Рэнсу, обвинялись в шпионаже, а поскольку многие из них к тому же больны венерическими болезнями, их держали в заключении хотя бы для того, чтобы они не заражали солдат.

Рэнс вежливо притронулся к шляпе и одарил Джуэл обаятельной улыбкой:

- Может быть, вы будете так любезны и поможете мне? Мне нужно отыскать офицера, который заведует этой тюрьмой.

Приняв соблазнительную, по ее мнению, позу и выставив вперед тощую грудь, Джуэл начала объяснять:

- Должно быть, капитан ищет майора Уитли. Так он здесь почти что и не бывает! Живет в Ричмонде. Тут у нас, правду сказать, не слишком удобно, что верно, то верно! Салунов нет, игорных домов тоже. Женщин нет. Мы не в счет, с нами якшаться не положено! Ну, ты понял, капитан, что я имею в виду… Но конечно, если такой красавчик офицер знает, на какие пружины нужно нажать, он всегда сможет найти даму в своем вкусе. Разные есть пути…

- Мадам, я уверен, что это и в самом деле можно было бы устроить, - отозвался Рэнс и подмигнул Джуэл, которая сразу захихикала. - И если бы я располагал временем для подобных удовольствий, уверяю вас - именно вы были бы дамой в моем вкусе. К несчастью, я приехал сюда по неотложному делу, и для развлечений у меня нет ни минуты. Не могли бы вы сказать, кто замещает майора в его отсутствие?

- Черноротый! - Джуэл словно выплюнула ненавистное имя и злобно рассмеялась. - Мы между собой так называем этого сукина сына, потому что, когда он открывает свою пасть, перед тобой словно разверзается огромная черная дыра. Зубы у него гнилые, понял? А на самом деле его зовут Блэкмон, сержант Кейд Блэкмон. Думаю, и вам лучше называть его так…

Рэнс пришел в восторг от ее откровенности и с улыбкой повторил слова Джуэл:

- Я тоже думаю , что так будет лучше. А теперь скажите, где я мог бы его найти? И еще одно. Не был ли кто-нибудь из здешних женщин прошлой осенью в тюрьме Тарборо?

- Конечно, были. Ну и дыра, доложу я тебе! Черноротый был там за главного, и все делалось так, как он велел. А потом начальники поважнее узнали, что творится в Тарборо, и прихлопнули его кормушку. А нас перевели сюда… Здесь, понятно, тоже не курорт, но все же лучше, чем там, уж поверь мне!

- Так, значит, и вы там были?

Джуэл с подозрением взглянула на Рэнса. Немного отойдя от забора, она уперлась руками в бедра и с вызовом ответила:

- Ну да, была. Только не вздумай расспрашивать меня, что там было и как, потому что я все равно ничего тебе не скажу.

Рэнс с минуту задумчиво смотрел на Джуэл, а потом рассудил, что, пожалуй, больше узнает об Эйприл от ее подруги, чем от начальника тюрьмы.

- Не бойтесь меня, мадам. Я просто ищу одну молодую женщину. Ее зовут Эйприл Дженнингс. Последние сведения о ней я получил…

Он умолк, с удивлением глядя на стоявшую перед ним женщину. Ее лицо исказила такая злобная гримаса, что она невольно сжимала и разжимала пальцы, словно хотела вцепиться в кого-то своими длинными ногтями, глаза ее превратились в щелки и излучали безграничную ненависть.

- Одно я могу сказать об этой девке - змея она подколодная, вот и все! Убить такую мало… Но здесь вы ее не найдете, это точно!

Рэнс был озадачен. По его мнению, Эйприл была не из тех, кто наживает себе врагов. Что же она такое натворила?

Джуэл уже повернулась к нему спиной, но Рэнс окликнул ее:

- Послушайте! Скажите все же, где я могу найти Эйприл?

- Даже если бы знала, не сказала, - бросила она через плечо. - И нечего тебе связываться с такой дрянью, как она. Давай-ка, капитан, уезжай туда, откуда приехал, потому что от Черноротого ты тоже ничего не добьешься!

Рэнс тронул поводья. Поведение этой женщины было еще одной загадкой во всей этой таинственной истории. Вначале его как громом поразило известие о том, что Эйприл находится в тюрьме.

Эйприл - шпионка? Абсурд! Рэнсу удалось узнать о том, как Эйприл обманом проникла к Олтону Мозли и чуть не отправила на тот свет, так разволновался раненый, увидев ее. А потом девушку отправили в Тарборо…

На следующее утро после того как солдаты рассказали эту историю, Рэнс зашел навестить Эдварда и застал у его постели Треллу. Увидев Рэнса, она зарделась и быстро отвернулась. «Зря она так тревожится, - подумал тогда Рэнс. - Для меня она - просто одна из многих, и поскольку мой лучший друг ни о чем не узнает, никаких причин для беспокойства нет. В тот вечер я просто потерял контроль над собой, вот и все».

- Они решили не ампутировать руку, - сказал Эдвард, превозмогая мучительную боль. - Хотят оставить мух в ране и посмотреть, что из этого выйдет…

С болью в сердце Рэнс предупредил друга, что если мухи не справятся с инфекцией, то придется согласиться на ампутацию.

- И не смей говорить, что ты скорее умрешь, старина, - бросил он на прощание. - Так поступают только трусы!

- Ты и с одной рукой хоть куда, - заворковала Трелла, стараясь не встречаться с Рэнсом взглядом. - Вспомни-ка, что мы, бывало, выделывали с тобой по ночам! Я потом полдня не могла в себя прийти…

Рэнс направился в штаб госпиталя, рассчитывая получить помощь в поисках Эйприл, но стоило ему переступить порог и представиться, как солдат, сидевший за конторкой, радостно вскричал:

- Так вы и есть капитан Таггерт? Какая удача! Вам надлежит немедленно явиться в Ричмонд к генерал-майору Джебу Стюарту. Он знал, что вы привезли в госпиталь раненых солдат. Приказ прибыл еще вчера утром с пометкой «срочно». Так что поторопитесь!

Рэнс про себя чертыхнулся. Мысль о том, что Эйприл мается в тюрьме, жгла ему сердце, но он понимал, что если Стюарт требует его к себе, да еще так срочно, значит, дело не терпит отлагательства. Рэнс только надеялся, что все это займет не слишком много времени, а потом он снова начнет поиски Эйприл.

И вот Рэнс уже сидит в палатке, служащей Стюарту штабом и расположенной на окраине Ричмонда, а прославленный генерал объясняет, как остро нуждаются в лошадях его люди. Причем в самых лучших лошадях.

- Впереди суровая зима, Таггерт, и я хочу задать янки жару. Им не удастся забиться в берлогу, как медведям! Мои ребята не дадут им уснуть…

Рэнс знал, что генерал сдержит слово. Этот человек участвовал почти во всех крупных битвах, происходивших с начала войны.

Невысокого роста, но коренастый и крепкий, Стюарт носил длинную густую бороду, чтобы, во-первых, скрыть свой маленький подбородок, а во-вторых, казаться хоть чуточку старше, ибо этому знаменитому человеку в ту пору было всего тридцать лет. Его мужество, храбрость и постоянно ровное расположение духа снискали ему славу великолепного кавалерийского офицера. Его окружение - кстати, лично им выбранное - состояло из преданных и знающих свое дело людей. От подчиненных генерал требовал профессионализма и неукоснительного соблюдения долга. А еще Стюарт слыл глубоко верующим человеком.

- Разведка донесла, что за рекой Рапидан у янки пасутся превосходные лошади, - начал Стюарт, буравя Рэнса взглядом и пощипывая свою густую темную бороду. - Я мог бы послать туда моих бойцов. Но ни у кого из них нет такого опыта, как у вас. Мне не хотелось бы отправлять людей за линию фронта, чтобы они, рискуя собственной жизнью, вернулись с несколькими жалкими конягами. Только вы способны выбрать лучших из лучших, а именно такие мне и нужны для моих ребят - самые лучшие на свете лошади! Вы уже как-то здорово выручили меня, - на прощание напомнил он Рэнсу, - добыли отменных коней. Я рассчитываю на вас и в этот раз, Таггерт!

Отказаться Рэнс не мог. Это его долг перед Конфедерацией и лично перед этим мужественным генералом.

Итак, всю долгую зиму он скитался вместе с кавалерией Стюарта и был горд тем, что его окружают самые отважные люди в армии конфедератов. И если бы не мысли об Эйприл, неотступно преследовавшие его днем и ночью, Рэнс мог бы быть вполне доволен своей жизнью.

Лишь в середине февраля Стюарт решил дать своим солдатам небольшую передышку. Все указывало на то, что с наступлением весны война возобновится с новой силой. Значит, пока кавалеристы должны хоть немного набраться сил перед грядущими сражениями. И вот теперь, пока его боевые товарищи отдыхали от ратных трудов, Рэнс ринулся в Ричмонд.

Он разыскал Треллу, которая и рассказала ему, что Эдвард полностью излечился и снова вернулся в строй. Перед его отъездом между ними произошла серьезная стычка, и теперь девушка сомневалась в том, что Эдвард вообще вернется к ней. Трелла по-прежнему работала в борделе, но теперь уже в качестве проститутки.

Затем Рэнс с огромным трудом и только при содействии генерала Стюарта сумел выхлопотать помилование для Эйприл.

Верхом на Виртусе капитан Таггерт подъехал к зданию, где размещалось тюремное начальство, и постучал. При виде офицера огромный круглолицый верзила, качавшийся на стуле, вскочил, причем и передние ножки стула, и его массивные ножищи одновременно с грохотом стукнули об пол. Отдав честь, он представился:

- Сержант Блэкмон, сэр.

Рэнс снял перчатки и достал лист бумаги. Передавая его сержанту, Рэнс вдруг ощутил острую неприязнь к этому человеку.

- Это помилование мисс Эйприл Дженнингс, - пояснил Рэнс, пока сержант внимательно изучал бумагу. - Некоторое время назад она была незаконно заключена в тюрьму и теперь полностью оправдана. Ее надлежит отпустить немедленно.

Рэнс отметил про себя крайнюю скудность обстановки. Не ускользнули от его взора и многочисленные пустые бутылки из-под виски, валявшиеся в пыльном углу. И только тут до Рэнса дошло, что сержант до сих пор никак не отреагировал на полученное известие.

- В чем дело? - нетерпеливо спросил Рэнс. - Прикажите немедленно доставить сюда мисс Дженнингс.

- Не могу.

Блэкмон выплюнул табачную жвачку, угодив в угол, где громоздились пустые бутылки. В его злом взгляде, устремленном на непрошеного визитера, читался неприкрытый вызов.

Рэнс уже собирался спросить, что все это, черт возьми, означает, но сержант опередил его, коротко сообщив:

- Она мертва.

Прошло несколько минут, прежде чем Рэнс снова обрел дар речи. «Боже милосердный, - с горечью подумал он, - все как в прошлый раз…» Тогда он тоже вернулся за женщиной, которую, как надеялся, мог бы полюбить, и обнаружил, что она умерла. Неужели история повторяется?…

- А как… как это случилось? - с трудом выдавил из себя Рэнс и, не спрашивая разрешения хозяина, потянулся за бутылкой на столе.

Он сделал несколько больших глотков подряд, а тем временем Блэкмон рассказал, что Эйприл, оказывается, пыталась бежать из Тарборо и утонула в болоте. Через несколько дней ее тело, искусанное змеями и донельзя обезображенное аллигаторами, нашел местный фермер. Блэкмон сам и похоронил беглянку.

- Я доложил об этом куда следует. Вот мое донесение. Можете сами убедиться, капитан, - предложил Блэкмон.

Рэнс покачал головой, пытаясь удержать подступавшую к горлу тошноту. Никогда в жизни он не чувствовал себя так мерзко.

- Конечно, я никак не пометил могилу. Она ведь была просто заключенная, и мне очень жаль, что ее поместили в тюрьму по ошибке. Но ведь тогда мы этого не знали! А то, что эта арестантка умерла, так она сама в этом виновата…

Рэнс ничего не ответил, залпом допил виски и, пошатываясь, вышел из хижины. Потом у него будет время напиться по-настоящему, влить в себя столько виски, сколько будет в состоянии удержать его желудок. Господи, только не Эйприл! Только не Эйприл!…

Казалось, Виртус разделял горе хозяина. Он неспешно двинулся вперед, не дожидаясь приказания. Рэнс тупо смотрел вдаль, и перед его взором вставали смеющиеся голубые глаза, золотистые волосы и нежная улыбка Эйприл.

Он не слышал, как его окликнули, и только почувствовав, как о его руку ударился острый камешек, резко обернулся и выхватил из ножен саблю. У изгороди Рэнс увидел женщину. Она стояла поодаль от остальных и, нервно оглянувшись, снова позвала его.

- Вы ведь Таггерт, да? Вас зовут Таггерт? Она именно так вас и описывала. Говорила, вы такой красавец, что другого такого и на свете нет. Я знала, что рано или поздно вы здесь появитесь.

Сердце его гулко забилось: может быть, эта женщина что-то знает об Эйприл и расскажет о том, как прошли ее последние дни… Рэнс хотел спрыгнуть с коня, но…

- Нет-нет, оставайтесь в седле, - резко бросила женщина, снова боязливо оглядевшись. - Я не хочу, чтобы кто-нибудь заметил, что мы разговариваем. Они меня убьют или сделают что-нибудь похуже… Не спрашивайте меня ни о чем, только слушайте. Меня зовут Селма. Я дружила с Эйприл… правда, недолго. А потом, как и все остальные, отвернулась от нее, сама не знаю почему. Впрочем, сейчас это не важно. Теперь я могу загладить свою вину перед ней…

Женщина глубоко вздохнула и заговорила так тихо и сбивчиво, что Рэнсу пришлось чуть наклониться и напрячь слух, чтобы расслышать ее слова.

- Нет времени объяснять! Эйприл не умерла. Когда вы ее найдете, то все поймете сами. Проследите за Блэкмоном! Даже если это займет много времени, проследите, и он сам выведет вас на Эйприл. А теперь мне пора уходить. Если Черноротый нас увидит, то догадается, что я рассказала вам правду. Уж мы-то его знаем! Но я не могла молчать… Эйприл так много говорила мне о вас… как она тоскует и все такое… А теперь ступайте…

Селма кивнула Рэнсу на прощание и стремглав понеслась туда, где под ярким солнцем женщины ковырялись в твердой, как камень, земле.

Ошеломленный Рэнс тронул поводья. А что, если эта женщина говорит правду? Ведь Кейд Блэкмон и в самом деле вел себя странно. Селма говорит, что они все отвернулись от Эйприл. Но почему? И что заставило Селму изменить теперь свое мнение?

Казалось, на все эти вопросы нет разумного ответа. Но одно Рэнс знал твердо: он непременно воспользуется советом Селмы и проследит за Кейдом Блэкмоном. Надо только дождаться, когда сержант покинет территорию тюрьмы…

Находясь на службе под началом Джеба Стюарта, Рэнс приобрел бесценный опыт ведения слежки. Поэтому лишь отъехав примерно пять миль по дороге, он повернул назад. Если Блэкмону вздумается самому следить за ним, пусть видит, что Рэнс отправился восвояси.

Свернув в лес, Рэнс залез на дерево и спрятался в густых ветвях. Хотя на дворе был всего лишь март, солнце припекало нещадно. Наконец, оно закатилось, оставив после себя желтовато-розовое сияние над горизонтом. Рэнс устал и проголодался, но не решался покинуть свой наблюдательный пост.

Вдруг он заметил внизу какое-то движение. Так и есть - в сгущающихся сумерках показался Блэкмон. Ошибки быть не могло: такого верзилу ни с кем не спутаешь. Рэнс почувствовал, что его лицо пылает от гнева. Если этот негодяй и в самом деле где-то прячет Эйприл, то нетрудно догадаться, с какой целью. Но, видит Бог, ему это даром не пройдет!

Увидев, что сержант сел на лошадь и направился в горы к северо-западу от тюрьмы, Рэнс тоже вскочил в седло.

Он ехал на безопасном расстоянии от объекта своей слежки, стараясь держаться в тени деревьев. Так прошел примерно час. «Однако путь неблизкий, черт побери!» - в сердцах выругался Рэнс. Наконец, в густой роще показалась крошечная хижина. К ней и направился Блэкмон. Рэнс привязал Виртуса, проделав остаток пути пешком. Вблизи хижины он лег на живот и осторожно подполз к узкому окошку.

Вдруг сердце радостно екнуло - он услышал голос Эйприл. Она жива!

- Я приготовила жаркое, - произнесла девушка каким-то безжизненным голосом.

- Да я не за жарким сюда пришел, дорогая, - хриплым шепотом отозвался Блэкмон. - В один прекрасный день ты поймешь, что любишь меня так же сильно, как я тебя, и тогда скажешь спасибо, что я спрятал тебя здесь.

- С гораздо большим удовольствием я скажу спасибо, если ты отвезешь меня домой, - возразила Эйприл, и Рэнса снова поразил ее тусклый, бесцветный голос: казалось, девушка потеряла всякий интерес к жизни. - Кейд, ты обещал…

- Прекрати, женщина! Не начинай все сначала. Я уже говорил: дай срок, и я все сделаю. Я не могу рисковать. Если кто-нибудь дознается, что ты жива, мне не сносить головы. Какой-то тип уже сегодня наводил о тебе справки!

- Да? - Эйприл явно оживилась. - А как его зовут? И почему он меня разыскивает? Расскажи мне все, Кейд, прошу тебя!

- Да забудь ты о нем! Это не важно.

- Нет, важно! - вскричала Эйприл.

До Рэнса донеслись звуки борьбы, затем наступила тишина. Он осторожно встал на цыпочки, заглянул в окно и в наступившей темноте с трудом разглядел два сцепившихся тела на соломенном матрасе. Эйприл отчаянно сопротивлялась. До Рэнса доносились ее стоны и умоляющий голос Кейда:

- Ну иди же сюда, дорогая! Я непременно выполню то, что обещал. Но не сейчас! Дай мне время. А пока иди сюда. Я хочу любить тебя. Скажи, что и ты меня хочешь…

Услышав, что дверь хижины распахнулась, Кейд вскочил. На пороге стоял Рэнс. Его пистолет был направлен прямо на сержанта.

- Как видишь, мы снова встретились с тобой, Блэкмон, - произнес он на удивление спокойно.

С изумленным криком Эйприл вскочила с пола и кинулась к Рэнсу. По щекам девушки катились слезы счастья.

- Это ты! Благодарю тебя, Господи, за то, что ты услышал мои молитвы. Рэнс, неужели это ты? Не могу поверить!…

Он одной рукой привлек ее к себе и крепко прижал к груди. Другая, с пистолетом наготове, была по-прежнему направлена на Кейда. Сержант молча переводил взгляд с оружия на Эйприл. Не произнося ни звука, он лишь молча открывал и закрывал рот в бессильной ярости.

- Ты составил фальшивый отчет, сержант. Когда Тарборо закрылось и все улеглось, ты стал держать ее здесь в качестве своей личной пленницы. - Голос Рэнса сорвался на крик: - Я убью тебя, ублюдок… вырву твои поганые яйца и оставлю тут подыхать!

Кейд не мигая смотрел на своего противника. Затем, кивнув Эйприл, кротко спросил:

- Разве я это заслужил, дорогая? Разве я плохо к тебе относился? Неужели я заслужил смерть? Ведь я никогда не принуждал тебя к любви…

Рэнс почувствовал, как Эйприл судорожно вздохнула. В ту же секунду он заметил, что у двери кто-то движется. Стремительно обернувшись, он увидел большую белую собаку. Шерсть ее встала дыбом, а клыки зловеще сверкали в темноте.

- Не стреляй, прошу тебя! - закричала Эйприл. - Это моя собака. Мы столько пережили вместе с ней…

- Но ведь и со мной тоже, - напомнил Кейд. - Неужели ты позволишь ему убить меня, Эйприл?

- Я не хочу, чтобы Кейд умер, - торопливо произнесла она. - Сержант, рискуя собственной жизнью, спас мою собаку. Благодаря ему мое существование в тюрьме было не таким ужасным, каким могло бы быть. Он ни разу не позволил охранникам даже прикоснуться ко мне… О Рэнс, не убивай его! Давай только поскорее уйдем отсюда. Отвези меня домой, прошу тебя!

- Я не могу отвезти тебя домой, Эйприл, но хочу взять тебя с собой. Забирай собаку и жди меня на улице. Я скоро приду.

С тревогой взглянув на мужчин, которые воинственно сверлили друг друга взглядами, Эйприл быстро оделась и вместе со Счастливчиком вышла из хижины.

Как только мужчины остались одни, Кейд сказал:

- Послушай, Таггерт, ты можешь думать все, что хочешь, но даю тебе слово: я ни разу не причинил зла этой девочке. Только старался помочь ей. Да, я солгал, что она умерла! Мне действительно хотелось сохранить Эйприл для себя… Но в конечном-то счете все обернулось как нельзя лучше! Неизвестно, каково бы пришлось Эйприл, останься она в тюрьме. Но клянусь, я ни разу не обидел ее!

- Ладно. Убивать тебя я не стану. Мы просто уедем с ней вместе.

- Ну нет! Этого я не допущу. Я поеду за вами следом. Так что смотри - может быть, тебе лучше все же прикончить меня прямо здесь и сейчас…

Рэнс окинул Кейда внимательным взглядом. Да, видно, этот парень не робкого десятка, раз ведет такие речи под дулом направленного на него пистолета! А впрочем, наверное, понимает, что риск не так уж велик - ведь Эйприл только что упросила пощадить Блэкмона. А что до угроз этого верзилы, так Рэнс привык никого не бояться.

Он убрал пистолет в кобуру и спросил:

- Может быть, решим это дело прямо сейчас? На уродливом лице сержанта появилась зловещая улыбка.

- Не-а. А тебе я советую вести себя осторожнее, Таггерт. Как-нибудь ночью я тебя придушу!

- Как тебе будет угодно. - С этими словами Рэнс вышел из хижины.

Настала очередь Блэкмона оценить мужество и великодушие своего противника. Таггерт предпочел честную игру, хотя мог подстрелить его, как куропатку…

Взяв Эйприл за руку, Рэнс молча повел ее в лес, туда, где был привязан Виртус. Сажая девушку в седло, он заметил, что она вся дрожит.

- А собака сможет бежать за нами? - спросил Рэнс, глядя на пса, который, похоже, ничуть не был встревожен необычностью обстановки.

Эйприл кивнула:

- Его зовут Счастливчик. Конечно, побежит за нами!

Они отъехали не так уж далеко, и Рэнс почувствовал, что Эйприл обняла его за талию и прижалась щекой к спине.

- Я все еще не могу поверить… - прошептала она, не скрывая того, как счастлива. - Ты ведь любишь меня, правда, Рэнс? - Эйприл почувствовала, как он весь напрягся, слегка отодвинулась и спросила изменившимся голосом: - Но ведь ты потому и приехал за мной, разве нет? Понял наконец, что все-таки любишь меня…

Рэнс обернулся и взглянул на ее лицо, залитое лунным светом. Синие глаза Эйприл метали молнии.

- Люблю тебя? - переспросил он насмешливо, сверкнув белозубой улыбкой. - Любовь тут совершенно ни при чем, Эйприл.

- Но тогда что же?… Тогда почему ты проделал столь долгий путь, чтобы найти меня?

Все так же насмешливо улыбаясь, он снова устремил взгляд на дорогу.

- Отвечай, Рэнс Таггерт, черт тебя побери! - вскричала Эйприл, колотя его кулаками по спине. - Если ты меня не любишь, то почему не оставил в тюрьме? Почему не хочешь признать, что я тебе не безразлична?

Рэнс вдруг натянул поводья, и Виртус резко остановился. Обернувшись, Рэнс крепко прижал к себе Эйприл и хрипло прошептал:

- Когда ты наконец усвоишь, синеглазка, что принадлежишь мне? Ты - моя собственность, а я не привык уступать свое никому и никогда.

Его губы впились в ее рот жадным поцелуем. Эйприл пыталась сопротивляться, но вскоре ответила на поцелуй…

- Только не возбуждайся понапрасну, малышка, - рассмеялся Рэнс, отпуская ее. - Сейчас у нас мало времени, но потом мы наверстаем все те ночи, что были врозь.

- Ты… ты просто самовлюбленный, надменный осел! - прошипела Эйприл и оттолкнула Рэнса так резко, что чуть сама не упала с лошади.

- Черт возьми, Эйприл, сиди смирно, - резко бросил Рэнс, придержав ее.

Несмотря на то, что Эйприл пылала от негодования, она снова почувствовала непреодолимое желание. «Будь ты проклят, Рэнс Таггерт, - подумала она. - И зачем ты только встретился на моем пути?…»

И все же, хотя в душе все клокотало от гнева, Эйприл была вынуждена признаться: каждая минута в объятиях Рэнса Таггерта дарит ей ни с чем не сравнимое наслаждение.

У нее еще будет время, чтобы выразить свою ненависть. Пока же она только радовалась тому, что Рэнс снова рядом.

Глава 30

Эйприл слышала, как скрипнула дверь, но продолжала не шевелясь лежать в постели, уставившись в стену. Был уже полдень, но какое это теперь имеет значение? За четыре недели она ни разу не вышла из номера гостиницы, куда поместил ее Рэнс. Каждый день был похож на предыдущий и следующий - трижды в день Рэнс приносил ей еду, а по утрам появлялась девочка-негритянка с чистой одеждой и горячей водой для ванны.

Рэнс вошел в комнату. Как же она ненавидит его, войну, Ричмонд! Но сильнее всего, конечно, Рэнса. Единственное, чего хотелось сейчас Эйприл, - это чтобы ее наконец оставили в покое и дали спокойно умереть.

- Все еще валяешься, лежебока, - усмехнулся Рэнс.

Именно эта усмешка была последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Стремительно обернувшись, она встретила его гневным взглядом:

- А что еще прикажешь делать? Ходить по комнате взад и вперед? Выглянуть в окно и посмотреть, не выставил ли ты охрану у входа в гостиницу, чтобы я в очередной раз не сбежала от тебя? Скажи, наконец, чего ты добиваешься, Рэнс?

На нем была повседневная серая форма, но с капитанскими звездами. Войдя в комнату, он бесцеремонно бросил на кровать большой пакет и сел рядом, внимательно глядя на Эйприл. Она искоса взглянула на пакет, но ничего не сказала и даже не попыталась открыть его.

- Ну, - подбодрил ее Рэнс. - Смотри, что я тебе купил. Пришлось самому угадывать размеры. Талия такая… - Он соединил пальцы в кружок. - Грудь побольше…

- Воображаешь, что очень умный! - Эйприл смахнула пакет на пол. - Мне ничего не нужно - разве что поскорей избавиться от тебя…

- Эйприл, долго это еще будет продолжаться? Ты была несказанно рада, когда я вызволил тебя от Блэкмона, но как только выяснилось, что я не собираюсь под венец, начала вести себя как избалованный ребенок.

- Да я не стану твоей женой, Рэнс Таггерт, даже если на земле исчезнут все мужчины, кроме тебя! Я только одного не пойму: зачем ты держишь меня здесь? Почему бы тебе не изнасиловать меня, и дело с концом?

Рэнс поднял брови. В его темных глазах сверкнула досада.

- А что, я часто тебя насиловал? У тебя одно на уме! Ты, наверное, считаешь, что мужчинам нужно только это? А ведь на самом деле этого хочется тебе! Поэтому ты и злишься: как это я в первый же день не залез в твою постель!

- Будь ты проклят, Рэнс Таггерт! - стиснув зубы, прошипела Эйприл. - Ты не джентльмен…

- Я этого никогда и не утверждал. По крайней мере я не пытаюсь им казаться, моя прекрасная леди!

Рэнс от души расхохотался, затем серьезно взглянул на Эйприл и деловым тоном начал отдавать распоряжения:

- Вставай! Сейчас ты откроешь эту коробку. Потом тебе принесут воды для ванны, а я пришлю кого-нибудь, чтобы тебя причесали. Мы сегодня идем на бал, и я хочу, чтобы ты выглядела прекрасно.

- Я никуда с тобой не пойду! - отчеканила Эйприл, снова отвернулась к стене и натянула одеяло до самого подбородка.

Не говоря ни слова, Рэнс подошел к кровати, откинул покрывало и рывком поставил Эйприл на ноги. Сорвав с нее прозрачную ночную рубашку, он снова толкнул ее на постель и сам разорвал пакет. Там лежало прелестное атласное платье зеленовато-голубого цвета с весьма смелым декольте. Низ широкой юбки был отделан изящным кружевом. Фестончики увенчивались крошечными бархатными лентами.

Мгновенно забыв свой недавний гнев, Эйприл робко прикоснулась к платью.

- Я… я ничего подобного в жизни не видела. Но зачем ты мне его купил?

- Сегодня здесь состоится грандиозный бал, - с деланным равнодушием пояснил Рэнс, доставая из кармана длинную тонкую сигару и закуривая. - Там будут все офицеры и вся знать города. Я хочу, чтобы рядом со мной была красивая дама. Офицеру всегда лестно появиться в обществе с красивой женщиной!

- С каких это пор тебя интересует офицерская честь? Ты ведь недурно нажился на этой войне, проклятый спекулянт!

Рэнс долго смотрел на Эйприл, затем, отбросив сомнения, все же решил объясниться:

- Хочешь верь, хочешь не верь, но я не присвоил ни цента из тех денег, что выручил от продажи лошадей. Все, что мне удавалось получить за них, я тратил на покупку коней для Конфедерации и передавал их в кавалерию безвозмездно . А теперь одевайся. Я зайду за тобой позднее.

С этими словами Рэнс направился к двери, но Эйприл остановила его:

- Ты прав, я действительно тебе не верю. Меня интересует только одно: когда ты наконец отпустишь меня!

- Когда сочту нужным, - сухо ответил он, вышел из номера и запер за собой дверь.

Вскоре пришла негритянка-горничная и помогла Эйприл принять ванну и надеть новое платье. «А что, если рассказать мою историю кому-нибудь из гостей на балу? - вдруг подумала девушка. - Может быть, в конце концов кто-нибудь проникнется сочувствием и сумеет помочь…»

Но вот и прическа была закончена. Теперь лицо Эйприл обрамляли золотистые локоны: Основную массу волос, убранную в пучок на затылке, украшали гардении, вплетенные в голубые шелковые ленты.

- Капитану Таггерту понравится, - гордо заключила девушка, отходя на шаг, чтобы полюбоваться своей работой. - Он сам красивый мужчина, а сегодня рядом с ним будет красивая леди ему под стать!

Встав перед овальным зеркалом, Эйприл взглянула на свое отражение. После приезда в Ричмонд она очень похорошела. Раздался стук. На пороге стоял Рэнс, облаченный в нарядную форму и ослепительно белые перчатки. Сверкающая сабля в роскошных ножнах висела на боку. Три нашивки на воротнике и четыре ряда золотого шитья на рукаве его мундира свидетельствовали о капитанском звании.

Он быстро оглядел Эйприл и явно остался доволен.

- Никогда у меня не было столь прелестной спутницы, мисс Дженнингс. Пожалуй, пора доблестному капитану и его даме присоединиться к обществу!

Зал внизу уже ярко сверкал огнями. Множество хрустальных люстр и ламп на стенах, наполненных китовым жиром, отбрасывали мягкий свет на живописную толпу гостей. Перила лестницы украшали изысканные букеты гардений, роз и магнолий, перевитые лентами и зеленью. Воздух был напоен ароматом цветов и дорогих духов.

Мужчины в военной форме были поистине великолепны. Но самое большое очарование балу придавали, разумеется, дамы. Их яркие и широкие юбки весело колыхались в такт зажигательной музыке, которую исполнял военный оркестр. Как показалось Эйприл, были здесь и невесты. Но большинство дам составляли жены, приехавшие навестить своих мужей перед тем, как те отправятся на очередную битву. Было очевидно, что все присутствующие прилагают героические усилия, чтобы хотя бы выглядеть счастливыми и хоть на один вечер забыть о том, что идет война. Сколько еще мужчин погибнет, прежде чем она кончится!

Рэнс повел свою даму вниз. Эйприл вежливо раскланивалась с гостями, выискивая в этой толпе кого-нибудь, к кому можно было бы обратиться за помощью.

- Перестань, Эйприл, - вдруг послышался у нее над ухом голос Рэнса. - Я ведь вижу: ты пытаешься найти кого-нибудь, кому могла бы пожаловаться на свою горькую долю. Будешь говорить, что тебя держат тут насильно… Так вот знай: если ты попытаешься это сделать, я расскажу всем, что ты была в тюрьме и что ты - шпионка северян!

- Ты этого не сделаешь!

- Еще как сделаю, дорогая! - Рэнс самодовольно усмехнулся. - Более того, о том, что тебя помиловали, я умолчу. Скажу, что тебя выпустили под мое поручительство на время войны. - И слегка поклонился: - Могу я пригласить вас на этот танец, милая леди?

Эйприл с трудом удержалась от того, чтобы не расцарапать его нагло ухмыляющуюся физиономию.

Рэнс крепко прижал ее к себе, так крепко, что по телу Эйприл разлилось приятное тепло. Во время танца он завел ее за какой-то огромный цветок в высоком горшке и поцеловал. Эйприл не сопротивлялась, в очередной раз изумившись тому, что губы Рэнса всегда напоминают теплое сладкое вино. Эйприл вся дрожала. А Таггерт лишь лукаво подмигнул, давая понять, что не удивлен такой реакции.

С тех пор как он вызволил Эйприл от Блэкмона, Рэнс не сделал ни одной попытки ее соблазнить. Что это ему вдруг вздумалось? И где - на балу! Эйприл не могла понять, что на уме у этого человека. И Рэнс, словно прочитав ее мысли, зашептал:

- Я хочу, чтобы ты попросила меня, дорогая.

- Попросила о чем? - отрывисто спросила Эйприл и попыталась высвободиться.

- О том, чтобы я пришел в твою постель. Я не доставлю тебе удовольствия, пытаясь соблазнить. Я жду. - Он чуть склонил голову и в упор посмотрел на Эйприл. - А ведь нам будет хорошо, и мы оба знаем это. Долго еще ты собираешься дуться? Твое упрямство мешает нам обоим!

Эйприл вырвалась из объятий Рэнса. Теперь ей было все равно, услышит их кто-нибудь или нет. К счастью, в данный момент поблизости никого не оказалось.

- Послушай, что я тебе скажу, самовлюбленный, надменный осел! Да я скорее умру, чем позволю тебе забраться в мою постель!

Она стремительно бросилась вон из зала. Как ни странно, Рэнс не последовал за ней. Кинув быстрый взгляд назад, Эйприл увидела, что он разговаривает с офицером старше его по званию. Рэнс тоже встревоженно оглянулся на Эйприл, однако продолжал беседу.

«Наконец- то появилась реальная возможность сбежать от него», -лихорадочно соображала девушка. Она так спешила, что чуть не упала. У дверей гостиницы дорогу ей загородил солдат.

- Вы, должно быть, мисс Дженнингс, - вежливо, но без улыбки сказал он. - Капитан Таггерт предупредил, что вы, возможно, захотите уйти, и строго наказал вас не отпускать. Он считает, что вам нельзя появляться ночью на улице без провожатых. Это небезопасно и не пристало леди.

Возмущенная Эйприл попыталась обойти ретивого стража.

- Извините, мисс Дженнингс. - На этот раз в его голосе зазвучали властные нотки. - Если вы будете упорствовать, мне придется препроводить вас наверх.

Эйприл попыталась скрыться за углом гостиницы, но солдат окликнул ее:

- Там тоже выставлена охрана, мэм. Почему бы вам не присоединиться к дамам и не выпить шампанского? Офицеры сейчас на собрании. Это, правда, несколько неожиданно, но, уверяю вас, очень важно.

- Ну тогда я, пожалуй, вернусь в номер, - сказала Эйприл, направляясь к лестнице.

- Этого я вам тоже не советую. - Солдат явно наслаждался ситуацией. - Капитан предпочитает, чтобы вы оставались с дамами. После собрания бал продолжится.

- Ну, а я предпочла бы не оставаться с дамами, - отрезала Эйприл, пересекая, пожалуй, более стремительно, чем полагалось бы настоящей леди, бальную залу и выходя на балкон.

Там, разумеется, тоже стоял часовой, но она заверила его, что просто решила подышать свежим воздухом.

- Я не собираюсь прыгать с балкона, можете не волноваться на этот счет.

Он кивнул и снова отошел к стене, однако продолжал сверлить Эйприл недоверчивым взглядом.

Мягкий ночной ветерок остудил ее пылающие щеки. Эйприл подошла к перилам и уцепилась за них дрожащими руками. Внизу, всего в каких-нибудь нескольких метрах, виднелся сад. Пронизанный лунным светом воздух был напоен сладким ароматом цветов.

- Мне бы очень хотелось, - обратилась Эйприл к часовому, - немного прогуляться по саду одной.

- Я не возражаю, - протянул он. - У стен везде расставлены посты, и им дан приказ не спускать с вас глаз, мисс Дженнингс. Они - уж поверьте мне! - сразу поймут, кто перед ними.

Эйприл стремительно обернулась к часовому и удивленно спросила:

- Почему вы думаете, что часовые меня узнают?

Солдат растянул губы в ленивой усмешке.

- Да потому, что капитан Таггерт предупредил нас: если самая красивая дама на балу попытается сбежать, то мы должны остановить ее. Вас ни с кем не спутаешь - на балу нет никого красивее вас!

Зашелестев широкой юбкой, Эйприл стремительно сбежала по ступеням. Оказавшись в саду, девушка с наслаждением вдохнула сладкий ночной воздух.

Как приятно хоть на минуту остаться одной! Двигаясь вдоль стены, она вскоре очутилась рядом с открытым окном, из которого доносились возбужденные голоса. Ей был слышен весь разговор.

- Извините, что отвлек вас от бала, - произнес властный голос. - Только что прибыло долгожданное сообщение из штаба генерала Ли.

Эйприл жадно прислушивалась, делая вид, что любуется белоснежной магнолией. Затем, немного осмелев, осторожно заглянула внутрь. Теперь ей были хорошо видны все присутствующие - офицеры с сурово нахмуренными бровями. Среди них находился и Рэнс. Его губы сжимали тонкую сигару. Человек, который только что обратился к собравшимся - внушительный мужчина с седыми кустистыми бакенбардами и густой бородой, - имел на своем мундире три звезды, соответствовавшие званию полковника.

- Нам и так было известно, - продолжал он, - что Потомакская армия разбила лагерь на северном берегу в верхнем течении реки Рапидан, близ местечка Калпеппер.

- Ну еще бы неизвестно! - прервал полковника один из офицеров под одобрительный смех присутствующих. - Они там стоят уже три года и за это время едва продвинулись на несколько миль к югу!

Полковник окинул собрание суровым взглядом, и неуместное веселье тут же улеглось.

- Итак, как я уже сказал, Потомакская армия вскоре двинется на юг и перейдет в атаку. Теперь, когда Линкольн назначил Гранта главнокомандующим всеми силами северян, действия последнего будут крайне агрессивными. Целью нападения станут наши вооруженные силы, а не города или стратегические пункты. Грант попытается как можно быстрее вывести наши армии из строя. Исходя из этого мы и должны строить нашу оборонительную тактику. Мы полагаем, что больше всего Гранта беспокоят две наши армии - те, которыми командуют Ли и Джо Джонстон.

Эйприл со своего наблюдательного пункта увидела, как полковник потянулся к бутылке и налил себе виски. Видно, ему предстояло сообщить нечто не слишком приятное, и он решил подкрепиться.

- Джентльмены, я с глубоким сожалением вынужден сообщить вам, что сегодня вечером Потомакская армия выступила в поход. Имея армию численностью в сто тысяч человек, Грант движется прямо на Ричмонд.

Раздались изумленные возгласы, но полковник, перекрывая шум, продолжал говорить:

- Тише, джентльмены! Это еще не все. Шерман идет в Джорджию, навстречу генералу Джонстону. Наши разведчики доложили, что Грант уже пересек Рапидан и тоже выступил в поход. Это сообщение мы получили только что. Теперь каждому из вас надлежит срочно вернуться в свою часть для получения дальнейших указаний.

Офицеры начали расходиться. Несколько человек задержались, чтобы побеседовать с полковником. Среди них был и Рэнс. Значит, еще есть время, прежде чем он вернется в зал.

Девушка почувствовала, как холодный страх сжимает ей сердце. Янки движутся на Ричмонд! Сумеют ли южане остановить их? И еще этот Шерман… Он приближается к Джорджии. Означает ли это, что в конце концов он вступит в Алабаму… атакует Монтгомери… может быть, разрушит Пайнхерст?… Эйприл еще сильнее, чем прежде, захотелось попасть домой. Конечно, она не сможет противостоять янки, но хотя бы будет там . Это все же лучше, чем ничего не делать! Не сидеть же здесь в ожидании армии Гранта…

Надо объяснить Рэнсу, что самым разумным будет отпустить ее. Сам он отправится на передовую. А что станет с нею? Не может же Рэнс до конца войны запереть ее в гостиничном номере!

Печальные известия распространились быстро. Часовому у дверей было уже не до шуток. Офицеры в сопровождении своих дам уже готовились покинуть бал. Веселая атмосфера, царившая здесь еще несколько минут назад, сменилась тревожным ожиданием и страхом.

Наконец, Эйприл увидела Рэнса, схватила его за руку и, глядя ему в глаза, задыхаясь, проговорила:

- Я все слышала, Рэнс. Ты должен позволить мне уехать. Не могу же я сидеть здесь и ждать, пока Грант начнет атаковать город! А этот Шерман, что движется на Джорджию… Оттуда ведь рукой подать до Алабамы!

Рэнс был мрачен. Требовательным тоном он спросил:

- Откуда, черт возьми, тебе это известно, Эйприл?

- Я была в саду и оказалась как раз под окном той комнаты, где проходило ваше собрание. Я все слышала… Господи, да какое это теперь имеет значение! - Она снова умоляющим жестом коснулась его руки. - Рэнс, прошу тебя, позволь мне уехать! Здесь меня ничто не держит…

Он окинул Эйприл долгим, пристальным взглядом, а затем медленно переспросил:

- Ничего не держит? Да, наверное, ты права. А я-то, дурак, думал иначе! Ну да ладно… Значит, тебе не терпится поскорее попасть в Алабаму, прямо в лапы своей сумасшедшей сестрицы? Да здесь тебе будет гораздо спокойнее! Я должен ехать со Стюартом. Более того, я просто не могу не ехать! Похоже, в этой адской войне вот-вот наступит нежелательный перелом. Сейчас каждый человек на счету! Но о тебе я позабочусь. Ричмонд будет надежно охраняться, поверь мне!

- Нет! - Она вцепилась в его руку и не отпускала. - Я все равно так или иначе выберусь отсюда! Черт побери, Рэнс, ну почему ты настаиваешь на том, чтобы я осталась? Это просто какое-то безумие! Я не люблю тебя, ты не любишь меня…

Теперь уже Рэнс схватил Эйприл за руку и, стиснув до боли, повел к лестнице.

- С меня хватит! Я выслушал тебя, Эйприл, теперь и ты меня послушай. Наверное, я ошибался. Мне казалось…

Эйприл удивленно посмотрела на его лицо: губы крепко сжаты, взгляд устремлен вперед. Что случилось? И тут она увидела, на кого смотрит Рэнс.

На Кейда Блэкмона. Возвышаясь, как гора, и угрожающе расставив ноги, тот зловеще ухмылялся, сжимая в правой руке пистолет.

- Я пришел потолковать с тобой, Таггерт, - спокойно произнес он. - Не бойся, я тебя не трону. Пришлось немало потрудиться, чтобы тебя разыскать! И вот я здесь. Нам нужно потолковать!

Рэнс, похоже, ничуть не испугался.

- Где ты предпочитаешь разговаривать: здесь, в саду, или у меня в комнате?

- Все равно. У тебя, пожалуй, спокойнее.

Рэнс крепко держал Эйприл под руку. В номере он первым делом усадил ее в кресло. Вцепившись в деревянные подлокотники, она устремила встревоженный взгляд на грозных мужчин.

Рэнс не торопясь снял белые перчатки.

- Итак, Блэкмон, что привело тебя сюда?

- Я тут слышал от одного лейтенанта, что Грант пересек реку и направляется сюда. Перейду прямо к делу…

Изо рта Блэкмона свисала табачная жвачка. Он подошел к окну, плюнул в темноту и, вытерев губы, снова взглянул на Рэнса.

- Эйприл хочет вернуться в Алабаму. Я отвезу ее.

- Даже если она захочет ехать с тобой, как ты себе это представляешь? Скоро здесь начнется грандиозный бой! Нам будет нужен каждый человек, который в состоянии держать в руках оружие…

- А я дезертировал, капитан. Теперь понятно? Свой долг перед Конфедерацией я выполнил. Да меня тошнит от этой проклятой войны! И если кто-нибудь вздумает мне помешать - прикончу на месте!

Рэнс вызывающе рассмеялся:

- Сомневаюсь, что тебя хватятся, Блэкмон! Насколько я могу судить, ты никогда не был бравым воякой. Единственное, на что ты способен, - это насиловать беззащитных женщин, которые сидят в твоей тюрьме!

Блэкмон с угрожающим видом подступил к Рэнсу:

- Это гнусная ложь!

Рэнс не двинулся с места. На его лице не дрогнул ни единый мускул. Блэкмон смерил противника ненавидящим взглядом и, наконец, отрывисто проговорил:

- Впрочем, я явился сюда не для того, чтобы пререкаться с тобой. Эйприл хочет попасть домой, и я отвезу ее в Алабаму, как и обещал.

Конечно, Эйприл отчаянно хотелось как можно скорее выбраться из Ричмонда. Но ехать с Кейдом? От одной мысли о нем девушке чуть не стало дурно. А с другой стороны, Рэнс все равно ее не любит. Какие бы чувства она ни испытывала, им, видимо, суждено остаться неразделенными…

- Ты выиграл девушку на скачках и потому вообразил, что она принадлежит тебе, так? - насмешливо спросил Блэкмон.

Эйприл закрыла глаза и глубоко вздохнула. Проклятие! Она уже устала от того, что каждый мужчина считает ее своей собственностью. Неужели так и сидеть здесь и слушать, как Рэнс и Таггерт разговаривают о ней в таком тоне? Ведь сейчас решается ее судьба, а эти мужчины ведут себя так, словно речь идет о покупке мула! Довольно! С нее хватит этих оскорблений. Надо наконец решиться… Стараясь избежать взгляда Рэнса, Эйприл торопливо проговорила:

- Я поеду с ним. Я так решила. И хватит споров!

Рэнс молчал. Эйприл охватила паника. Почему, ну почему он ничего не говорит? Почему не пытается удержать ее, почему не хочет, наконец, признать, что любит? Неужели он так никогда и не выскажет своих чувств?…

Прошла минута, за ней другая. Не в силах более выносить эту гнетущую тишину, Эйприл поднялась с кресла и, по-прежнему избегая взгляда Рэнса, подошла к Блэкмону.

- Меня здесь ничто не удерживает. Я поеду с тобой, Кейд, - сказала она дрожащим голосом.

Эйприл надеялась, что сержант сдержит свое обещание и не будет приставать к ней во время путешествия. Сейчас же Эйприл хотелось только одного - поскорее уйти отсюда, чтобы не видеть равнодушного взгляда Рэнса.

- Встретимся утром у конюшни. Спокойной ночи!

Не поднимая глаз, она прошла мимо Рэнса и направилась по коридору к себе. Лицо ее напоминало безжизненную маску. Войдя в свою комнату, она бессильно прислонилась к стене и уставилась в темноту невидящим взглядом.

Прошло несколько часов. Гостиница уже давно погрузилась в сон, а Эйприл, лежа на кровати, по-прежнему смотрела в потолок. Вдруг дверь открылась. Она сразу поняла, кто это, и сердце девушки радостно забилось.

Остановившись у изножья ее кровати, Рэнс молча смотрел на Эйприл. Несколько минут прошло в молчании, наконец он сказал:

- Мы видимся в последний раз. Я пришел попрощаться… и пожелать тебе счастья с твоим новым покровителем.

В его голосе звучал явный сарказм, и Эйприл мгновенно взвилась:

- Ты полагаешь, с Кейдом мне будет хуже, чем с тобой? Он хотя бы не пристает ко мне!

- Тебе не надоело делать вид, что ты не хочешь меня, Эйприл? - тихо спросил Рэнс.

Не дожидаясь ответа, он сел рядом, откинул одеяло; глядя Эйприл прямо в глаза, осторожно коснулся ее бедра. Она ощутила тепло его руки сквозь тонкую ткань ночной сорочки и вздрогнула. Ей тоже захотелось прикоснуться к Рэнсу. Но если она это сделает, Рэнс снова начнет дразнить ее, снова заставит сознаться, что она его хочет!

Наклонившись, Рэнс поцеловал ее. Горячий, страстный поцелуй длился, казалось, целую вечность. Эйприл с готовностью раскрыла губы, отвечая на его страсть. Обвив руками шею Рэнса, она тесно прижалась к нему. Мир вокруг перестал существовать, остались лишь этот огненный поцелуй и их страстное влечение друг к другу.

Наконец, Рэнс отодвинулся и ласково провел пальцами по лицу Эйприл, по ее гладкой щеке и маленькому упрямому подбородку.

- Давным-давно, - с нежностью в голосе сказал он, - мне хотелось укротить тебя. Как только я увидел тебя в Пайнхерсте, я стал мечтать об этом. Мне кажется, с той поры желание обладать тобой никогда не покидало меня… - Заметив, что Эйприл нахмурила брови, он поспешил добавить: - Да нет, Ванесса меня никогда не привлекала. Меня интересовала только ты!

Эйприл улыбнулась. Ласки Рэнса стали более настойчивыми и горячими. Она извивалась от наслаждения под его руками. Наклонившись, Рэнс снова поцеловал ее. Вдруг Эйприл почувствовала, как пальцы Рэнса коснулись заветной ложбинки между бедер. С ее трепещущих губ сорвался страстный стон, а он продолжал ласкать ее, пока Эйприл не почувствовала, что пламя восторга охватило все ее существо.

- Скажи, что ты хочешь меня, Эйприл. Ну скажи!

Не в силах больше сопротивляться, она прошептала в ответ:

- Да, черт возьми! Да, я хочу тебя…

«Только с ним я чувствую это неземное наслаждение, - вдруг подумала Эйприл. - Этот неземной восторг, когда мне кажется, что я умираю от счастья…»

Желание, жгучее и страстное, охватило Рэнса. Быстро сбросив с себя одежду, он лег сверху, погрузив свою горячую плоть в ее лоно. Он почувствовал, как пятки Эйприл крепко обхватили его спину, и взмыл на вершину наслаждения, увлекая за собой Эйприл…

Ее тонкие пальцы ласкали курчавые волосы на груди, повлажневшие от пота. «Невозможно устоять перед ним; - вдруг поняла Эйприл. - Эта борьба бессмысленна! В его объятиях я чувствую себя счастливой». Да, такого счастья она больше нигде и никогда не испытывала, и нет смысла из гордости и упрямства отрицать это. Сейчас она скажет, что любит его, и попросит Рэнса больше не мучить ее.

- Рэнс… - несмело начала Эйприл.

- Я люблю тебя, Эйприл, - сказал он, нежно гладя ее лицо. - Я всегда тебя любил, но мне казалось, что твой проклятый Пайнхерст значит для тебя больше, чем я или какой-нибудь другой мужчина.

- Боюсь, мне тоже так казалось. Как же я была глупа! - призналась Эйприл.

Сердце ее радостно забилось - оттого что Рэнс рядом, оттого что он наконец признался ей в любви.

- И еще я думала, что ты воспринимаешь меня только как свою собственность…

Он улыбнулся. В его взгляде сквозили гордость и восхищение.

- Да, моя красавица, ты действительно моя собственность и всегда будешь ею. Я хотел, чтобы ты принадлежала мне - и не только в постели - до конца моих дней. Но я был готов отпустить тебя, поскольку мне казалось: ты сама этого хочешь. Мне важно было узнать, что ты действительно любишь меня, Эйприл. Этого я от тебя и ждал…

И снова их уста слились в долгом, нежном поцелуе.

- Давай договоримся раз и навсегда, моя любимая. Я никуда тебя не отпущу, ни с Блэкмоном, ни с кем бы то ни было другим. Ты моя, и я не позволю тебе уйти!

Вдруг дверь стремительно распахнулась. Рэнс вскочил. На пороге стоял Кейд. Его лицо пылало от гнева.

- Вот, значит, как, дорогая! - прорычал он, трясясь от ярости. - Ему позволяешь заниматься с тобой любовью. А меня ты никогда и в грош не ставила, хотя знала, как я люблю тебя… Ты всегда была ко мне равнодушна! Ты просто использовала меня! Использовала… Будь ты проклята!…

Рэнс потянулся к пистолету.

Позднее Эйприл так и не могла понять, что произошло в ту минуту. Кейд все кричал и кричал на нее. Его лицо было искажено гневом. Таким она его еще не видела. В следующий момент раздался выстрел, и Эйприл увидела на себе кровь. Она отчаянно закричала, но вдруг поняла, что это не ее кровь.

Кровь Рэнса забрызгала ее лицо, шею, грудь. И тут Эйприл потеряла сознание…

Глава 31

Оглушенная свалившимся на нее горем, Эйприл потеряла счет времени. Она покорно следовала за Кейдом, а перед ее глазами стояло жуткое зрелище: Рэнс в луже крови. Он мертв! Эти слова, словно молот, стучали у нее в мозгу, и от неизбывного горя было некуда деться. Он умер - и когда? Когда они оба наконец поняли, как глубоко и искренне любят друг друга. Как это жестоко!

Теперь ей было все равно, доедут ли они когда-нибудь до Алабамы. И не пугали постоянные угрозы Кейда расправиться с ней. Эйприл покорно следовала его указаниям: сначала ехала в поезде, потом дала пересадить себя на лошадь, которую Блэкмону удалось стянуть, и двинулась дальше, сквозь леса и болота, под нещадно палившим солнцем.

По ночам Кейд разбивал лагерь поодаль от основной дороги и заставлял Эйприл хоть что-нибудь съесть. В пищу шло все то, что ему удавалось добыть в лесу, - кролик, белка, а однажды даже гремучая змея, которую без кожи он долго держал над огнем.

Глядя на Эйприл, Кейд недобро усмехался:

- Нам теперь предстоит долго пробыть вместе. Очень долго! А давай-ка заключим договор: я доставляю тебя в твой ненаглядный Пайнхерст, а там - чем черт не шутит! - мы могли бы и пожениться…

Как ни странно, он ни разу не прикоснулся к ней. Его прежняя любовь обернулась ненавистью, но даже из чувства мести он ни разу не тронул Эйприл. И она была благодарна хотя бы за это.

Им понадобился почти месяц, чтобы добраться до Монтгомери, потому что передвигаться приходилось очень медленно и осторожно - не дай Бог встретить кого-нибудь по пути! Ведь тогда неизбежно бы встал вопрос, почему Кейд не на войне. Для Эйприл главным было достичь Пайнхерста, и она, притворяясь покорной, объясняла Кейду дорогу.

В один прекрасный день они, как обычно, ехали по лесу, стараясь избегать оживленных дорог. Под ними были свежие лошади. Очутившись на вершине холма, Эйприл ахнула: перед ней был ее дом. Но как же изменилось это некогда величественное здание, да и все вокруг!

Газоны заросли буйной травой. Особняк выглядел жалким подобием роскошного сооружения, которым он был еще совсем недавно. Исчезли розы, украшавшие белые колонны широкого портика. Казалось, весь Пайнхерст кричит от боли, от того, что его так постыдно забросили хозяева и безжалостно оставили умирать.

- Похоже, там никого нет, - промолвил Кейд, обращаясь скорее к самому себе, чем к Эйприл.

Он в задумчивости поскреб бороду. Эйприл пришпорила лошадь, намереваясь ехать дальше, но Кейд загородил ей дорогу:

- Подожди-ка! Похоже, там никого нет, но я в этом не уверен. Мы не можем просто так взять и заявиться туда. А вдруг твоя бешеная сестрица и ее дружки все еще там?

- Сомневаюсь, - печально ответила Эйприл. - Я думаю, что там вообще уже никого нет.

- И все же сначала надо все разузнать. Я пойду на разведку. Скажи-ка, эти леса так и тянутся вокруг всего поместья?

Эйприл кивнула.

- Тогда мы спрячемся в лесу и подождем темноты. Как только стемнеет, мы по свету сразу догадаемся, есть ли в доме кто-нибудь.

В течение нескольких последующих часов они бродили по лесу. Сердце Эйприл горестно сжималось при мысли о том, во что превратился ее милый дом.

- Да, похоже, что тут ничегошеньки не осталось, - подытожил Кейд, когда они вернулись на свой наблюдательный пункт.

Голубое небо начало темнеть, знаменуя приход ночи. Кейд задумчиво смотрел на Эйприл, словно что-то соображая в уме, и, наконец, сказал:

- И все же, сдается мне, из этого поместья еще выйдет толк. Слуги, конечно, сбежали, да и твоя сестра вряд ли осталась здесь, когда дела пошли туго, но мы сумеем возродить Пайнхерст - ты и я. Мне здесь нравится! Я думаю, что смогу снова сделать твой дом настоящим дворцом. И заживем мы с тобой, как короли, будь я проклят!

Они внимательно всматривались в темноту. Мешала густая листва, но вскоре оба заметили огонек в одном из окон. Девушка невольно вздрогнула.

- Что это за комната? - спросил Кейд.

Эйприл была не в силах вымолвить ни слова. Значит, в доме кто-то есть! Но кто? Отец? Ванесса?

- Я, кажется, задал тебе вопрос, дорогая, - вернул ее к действительности нетерпеливый возглас Кейда.

- Это гостиная, - ответила Эйприл, не отрывая взгляда от дома. - Гостиная…

- Мы сейчас проникнем туда, только очень тихо. Я хочу застать врасплох того, кто там живет. Отныне мы будем играть по моим, а не по их правилам. Первым делом я прикончу тех скотов, что ошиваются возле твоей сестры. Нам никто не нужен! Мы отлично заживем втроем: я, ты и твоя сестра. А впрочем… - Кейд самодовольно усмехнулся и смерил Эйприл презрительным взглядом. - Пожалуй, если твоя сестрица придется мне больше по сердцу, чем ты, она станет королевой в моем царстве, а тебя мы выбросим к чертям собачьим. Поняла?

Не дожидаясь ответа, Кейд схватил Эйприл за запястья и потащил за собой. Как только вышли на открытое место, он заставил девушку лечь в траву, и дальше они поползли.

Вокруг стояла полная тишина, лишь изредка прерываемая стрекотанием сверчков, радовавшихся приходу лета. Но и насекомые смолкли, почувствовав вторжение незнакомцев в свое царство. На черном небосводе не было луны. Казалось, полная, абсолютная темнота поглотила все вокруг. «Такая ночь, - вдруг подумала Эйприл с содроганием, - будто создана для убийства».

Кейд тащил ее все дальше в темноту, и вскоре они достигли заднего крыльца.

Эйприл вздрогнула: ночной воздух был еще слишком прохладен. По пути она потеряла шаль и теперь никак не могла согреться в тонком муслиновом платье.

Вот, наконец, и ступеньки… Эйприл задрожала, почувствовав прикосновение холодной стали к горлу. Затаив дыхание от ужаса, она услышала у себя над ухом слова Кейда:

- Теперь слушай меня внимательно, дорогая. Сейчас ты проведешь меня в ту комнату, где горит свет. И не вздумай поднять шум! В одной руке у меня нож, в другой - ружье, и хотя для меня ты по-прежнему самая красивая и желанная женщина на свете, я, не задумываясь, убью тебя. Ты даже пикнуть не успеешь! Поняла?

Эйприл едва кивнула. Холодная сталь по-прежнему щекотала ей шею. Но, как ни странно, страха девушка больше не испытывала. Она не боялась умереть. Рэнса нет, а без него ей жизнь не мила. Этот негодяй убил единственного человека, которого она любила. Никогда прежде Эйприл не считала себя способной отнять чью-то жизнь, но сейчас чувствовала - да простит ее Господь! - что, ни секунды не колеблясь, стерла бы Кейда в порошок. «Ну ничего, - мысленно поклялась она, - придет время, и я рассчитаюсь с тобой, мерзавец!»

Они поднялись на крыльцо. Эйприл попыталась открыть дверь. Та жалобно заскрипела, и Кейд тут же зашипел:

- Тише, черт тебя возьми! Я же сказал, не поднимать шума…

Эйприл снова взялась за ручку. Дверь чуть скрипнула, и они вошли на кухню. Кейд по-прежнему сжимал в руке нож, приставив его к горлу девушки. Они двигались рывками, делая маленькие шажки, после чего Кейд останавливал Эйприл и долго прислушивался, нет ли какого-нибудь постороннего звука.

Казалось, на то, чтобы пересечь кухню и выйти в вестибюль, ушла вечность. Наконец, посередине длинного коридора, опоясывавшего весь дом, она заметила бледный золотой лучик света. Двери в гостиную между главным вестибюлем и прихожей были открыты. Вдруг до них донеслись голоса. Эйприл узнала Ванессу и почувствовала невольное волнение. Ведь это ее родная сестра!

Но в ту же секунду девушка поняла: Ванесса мертвецки пьяна.

- …плевать на то, что ты слышал в этом вонючем городе! - заплетающимся языком проговорила Ванесса. - Янки не посмеют сюда сунуться… Ты что, Зик, нарочно меня злишь?

Она закашлялась и замолчала. Послышался звон: очевидно, Ванесса дрожащей рукой наливала себе очередную порцию виски.

- Скажи спасибо, что тебе не надо драться на этой проклятой войне! Живешь здесь, как у Христа за пазухой, да еще смеешь ворчать, ублюдок!…

- Что?! Да ты с ума спятила! Ничего себе - «как у Христа за пазухой»! - насмешливо передразнил ее Зик. - Чего тут хорошего-то? Слуги удрали. Серебро ты все продала. Интересно мне знать: осталось ли хоть что-нибудь в твоем вонючем Пайнхерсте, кроме земли? Да и ту отнимут янки, когда придут сюда…

- Не отнимут, не бойся. Я пущу их на постой. Скажу, что сочувствую Северу. Они не тронут мою землю. Кроме того… - Ванесса снова закашлялась. -…не придут они сюда, - с пьяным упрямством повторила она.

- Черт тебя побери, проклятая пьянчужка! Выслушай же меня, наконец!

Послышался звон разбитого стекла. Это Зик, выхватив стакан из рук Ванессы, гневно швырнул его в камин.

- Я же говорю - война складывается явно не в пользу Юга. Послушай доброго совета: давай продадим к черту эту проклятую землю и уберемся отсюда! Можем двинуться в Мексику…

- Ты что, спятил? - завопила Ванесса. - Да мой Пайнхерст - самое большое, самое богатое поместье во всей Алабаме! Я не уеду отсюда. Ни за что и никогда… Слышишь, ублюдок? Ты можешь убираться на все четыре стороны, а я останусь. Только бы продержаться до конца войны, а там уж я сумею возродить Пайнхерст. Я верну ему былую славу. Он даже станет еще краше, чем был! Ну, а если тебя это не интересует, то пошел к черту!…

- Не пей больше, Ванесса…

- Не смей мне указывать, ублюдок! Я у себя дома…

Послышался шум борьбы, и Кейд решил воспользоваться благоприятным моментом. Отпихнув Эйприл в сторону, он одним гигантским прыжком пересек коридор и очутился на пороге гостиной. Широко расставив ноги, вооруженный до зубов, с лицом, сияющим от предвкушения победы, верзила Кейд представлял страшное зрелище.

Эйприл бросилась за ним и остановилась в нескольких метрах слева.

У Ванессы от ужаса глаза на лоб полезли. Но при виде Эйприл ее взгляд запылал ненавистью.

- Кто это еще, черт возьми? - испуганно спросил Зик и, кивнув Эйприл, добавил: - А ты не могла придумать ничего получше, чем явиться сюда?

Однако Ванесса мгновенно протрезвела и на удивление быстро овладела собой.

- Ты что себе позволяешь? - в ярости накинулась она на Кейда. - Врываешься в мой дом, как разбойник… Да я сейчас же прикажу тебя арестовать. А этой девчонке и вовсе здесь не место! Наш отец лишил ее наследства! У нее нет никаких прав на этот дом…

- Заткнись! Говорить буду я…

Кейд угрожающе помахал оружием перед носом у Ванессы, и она сразу умолкла. Он сразу понял, что сестра и в подметки не годится Эйприл. Правда, Ванесса была в весьма элегантном платье, открывавшем напоказ роскошную грудь. Золотистые локоны - почти такие же, как у Эйприл - очень мило спускались на ее щеки. Но было в лице Ванессы нечто такое… Жестокое, что ли, что сразу отвратило от нее Кейда. Нет, эта женщина ему не нравится. Решение пришло мгновенно - Ванесса должна умереть, а он получит свою любимую…

- Эйприл может доказать, что дом предназначался ей, - Кейд говорил уверенным, непререкаемым тоном. - Она рассказала мне, что отец завещал ей Пайнхерст и в доказательство подарил кольцо. У кого кольцо, тот и владелец поместья.

Эйприл чертыхнулась про себя. И зачем она только рассказала Кейду об этом злополучном кольце? Глупость, непростительная глупость! Между тем Ванесса и Зик обменялись тревожными взглядами. «По крайней мере, - с удовлетворением подумала Эйприл, - у меня хватило ума не говорить Кейду, куда я спрятала драгоценность. Этот секрет знаю только я!»

- Ну так вот, - продолжал торжествующий Кейд, - выходит, вы оба - просто парочка взломщиков, и, на мой взгляд, самое разумное - это поскорее от вас избавиться. Вы мне совершенно не нужны. Я проделал слишком долгий путь и теперь намерен до конца войны отсидеться здесь, в этом прелестном местечке. А чтобы мне никто не мешал…

Эйприл увидела, как Кейд вскинул ружье, и мгновенно поняла, что он задумал. Надо было действовать, и действовать быстро. Она бросилась к Кейду и с силой оттолкнула его. От неожиданности он потерял равновесие и во весь рост растянулся на полу. Раздался выстрел. Пуля попала в потолок и задела люстру, осыпав всех дождем осколков.

Опомнившись от неожиданности, Зик рванулся вперед. Эйприл отступила в коридор. Двое мужчин, вцепившись друг в друга мертвой хваткой, покатились по полу. Зик заметил нож в левой руке Кейда и сейчас именно за ним и охотился. Изо всех сил сжав его руку, Зик все-таки заставил Кейда выпустить смертоносное оружие. И, завладев ножом, не раздумывая всадил его в глотку противника.

Эйприл словно окаменела. Она не могла даже крикнуть, а лишь с ужасом и отвращением наблюдала за тем, как у Кейда из раны струей хлынула кровь. Эйприл закрыла глаза, и перед ней снова встала горестная картина: кровь ее возлюбленного, убитого человеком, который и сам сейчас исходил кровью…

- Убери его отсюда!

Эйприл очнулась, услышав резкий окрик Ванессы.

- Убери отсюда этого сукина сына. Выкопай яму и брось его туда… Делай же что-нибудь, черт возьми, только убери его!

Зик с угрожающим видом пошел на Эйприл.

- А с ней что прикажешь делать?

Ванесса окинула сестру холодным взглядом:

- Первым делом надо узнать, где спрятано кольцо.

Эйприл медленно покачала головой не в силах вымолвить ни слова. Наконец овладев собой, она проговорила:

- Дело вовсе не в кольце, Ванесса. Пайнхерст принадлежит нам обеим, тебе и мне. И папа с этим согласится! Я поговорю с ним, все объясню…

- Ты опоздала, драгоценная сестрица! - прервала ее Ванесса, презрительно усмехнувшись. - Отец умер еще в шестьдесят втором году.

- О Господи… - выдохнула Эйприл не в силах поверить в то, что на самом деле уже давно было ей известно - со времени того достопамятного сеанса в Белом доме.

- Да, он мертв, Пайнхерст принадлежит мне, и ни о каком совместном владении я и слышать не желаю! Я уже много раз говорила тебе это… А теперь давай сюда кольцо!

И вдруг Эйприл почувствовала, как дух упрямства и непокорности, живший в ней с детства и, как ей казалось, в последнее время угасший, пробудился с новой силой. Она смело взглянула сестре в глаза и с вызовом произнесла:

- Нет! Никто, кроме меня, не знает, где оно спрятано, и тебе я тоже этого не скажу. Ты, конечно, можешь убить меня, но рано или поздно судьба Пайнхерста заинтересует наших родственников. Тебе придется объяснить, по какому праву ты завладела поместьем. Всем известно, что отец лишил тебя наследства, Ванесса! Если у тебя нет кольца, значит, и права на Пайнхерст ты не имеешь…

Эйприл на мгновение умолкла. Ее душили слезы, слезы отчаяния. Через некоторое время она продолжила:

- Всю жизнь я стремилась полюбить тебя, умоляла забыть, как несправедлив к тебе отец… Но ты - ты всегда меня отталкивала! Ты не нуждалась в моей любви. А теперь дело дошло до открытой вражды. Мне кажется, что ты, не задумываясь и не испытывая угрызений совести, могла бы даже убить меня… - Кивнув на Зика, Эйприл гневно продолжала: - Известно ли тебе, что, когда ты отослала меня в монастырь, он вместо этого держал меня здесь в качестве своей пленницы? Запер в сарае у ручья и даже посадил на цепь… Если бы мне на помощь не пришел один человек… человек, которого я любила больше жизни и которого больше нет на свете… я бы, наверное, до сих пор была в плену у этого негодяя…

Голос ее прервался. Не в силах справиться с волнением, Эйприл закрыла лицо руками и дала волю слезам.

- Ах ты, мерзкий ублюдок! - вскричала Ванесса, хватая огромную вазу и швыряя ею в Зика.

Однако бандит увернулся, и ваза, попав в стену, разлетелась вдребезги.

- Ну, с тобой я потом разберусь! - пригрозила Ванесса и снова обернулась к сестре: - Черт побери, Эйприл, ты наконец отдашь кольцо или нет?

Подняв на сестру заплаканные глаза, Эйприл крикнула:

- Нет! Да я скорее сойду в могилу, чем отдам его тебе…

Зловещая ухмылка снова исказила лицо Ванессы.

- Ну что же, драгоценная сестрица, в могилу ты сойдешь, и очень скоро, это я тебе обещаю… Только не мертвая, а живая! Посмотрим, как тебе понравится жить в склепе, рядом с нашими дорогими умершими родственничками. И твой дорогой папочка будет неподалеку… Ты ведь так его любила, правда? И ты останешься там до тех пор, пока не скажешь, где спрятала кольцо!

Эйприл показалось, что она ослышалась. Безумный страх сжал ей сердце.

- Нет! - отчаянно закричала она. - Ты не посмеешь запереть меня в склепе!

- Еще как посмею! Компанию тебе составят крысы и пауки. А чтобы ты не сразу умерла, мы тебя будем кормить, но немножко, чтобы ты подольше мучилась и от голода, и от страха! - Глаза Ванессы сверкнули каким-то безумным блеском. - Побудешь пару деньков с мертвецами, драгоценная сестрица, и пожалеешь, что еще жива…

«Я уже жалею об этом, - в отчаянии подумала несчастная Эйприл. - О Господи, дай мне умереть побыстрее и без мучений!…»

Глава 32

Временами Эйприл со страхом думала, что начинает терять рассудок. Она долго плакала, а потом уже и слез не осталось - одно ощущение безнадежности, которому, казалось, не будет конца. Единственным спасением от кошмара был благословенный сон. Она почти все время спала. Только так удавалось забыть тот ужас, в который превратилась теперь ее жизнь.

Ванесса и Зик приходили дважды в день, всегда вдвоем. Первый раз это происходило утром, когда солнце уже поднималось довольно высоко. Ванесса запускала огромный камень в железные ворота склепа, и металлический звон, напоминавший похоронный, еще долго звучал в ушах Эйприл. Видя, как сестра, ничего не понимая со сна, пытается очнуться, Ванесса заливалась злорадным смехом, наслаждаясь ее страданиями.

Затем она в очередной раз спрашивала, не хочет ли Эйприл рассказать, где спрятала кольцо. Ответ был всегда один: «Нет».

Затем наступала очередь Зика. Подойдя к воротам, он во всех подробностях живописал, что сделает с девушкой, если она не сдастся. Но Эйприл знала, что Ванесса не позволит Зику изнасиловать ее. По причинам, неизвестным Эйприл, сестра ревновала ее к этому негодяю.

Во второй раз сообщники навещали девушку ближе к вечеру. Каждый раз они через железные ворота просовывали ей еду - достаточную лишь для того, чтобы не умереть с голоду. Ломтик черствого хлеба, гнилую картошку… Иногда кусочек жесткого мяса или сгнившие фрукты. И еще глоток воды. Вот и все…

- А ведь мы можем оставить тебя здесь навсегда, - зловеще усмехаясь, предрекала Ванесса. - Так будет продолжаться годами… Если ты не умрешь, то наверняка сойдешь с ума, как наш отец. А тогда я верну тебя в дом и созову всех соседей - пусть полюбуются на безумную дочь безумного отца! И тут уж вопрос о законной наследнице Пайнхерста отпадет сам собой. Я скажу, что ты украла кольцо и спрятала. Кому они скорее поверят: тебе, потерявшей разум жалкой безумице, или мне?

Ванесса была способна часами стоять перед входом в склеп и осыпать сестру оскорбительными насмешками.

- Ну почему бы тебе самой не облегчить собственную участь, Эйприл? Ты расскажешь, где спрятала кольцо, и я тебя тут же отпущу. Я даже дам тебе одежду и немного денег. Да, даже денег! Обещаю, что ты уйдешь отсюда с кругленькой суммой…

Не надеясь пронять сестру, Эйприл все-таки каждый раз в ответ на ее насмешки предлагала:

- Выпусти меня отсюда, и я обещаю, что Пайнхерст будет общим. Я прощу тебя, забуду все то зло, что ты мне причинила…

- Ну а я тебя никогда не прощу, - жестко отвечала Ванесса. - Пайнхерст мой, и делиться с тобой я не собираюсь!

Когда Эйприл не спала, она старалась подсесть ближе к воротам, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха, чтобы теплое, ласковое солнышко коснулось ее измученного тела. Тяжелый, гнилостный запах склепа был невыносим. Какой сейчас месяц, гадала девушка. Май? Пожалуй, для мая слишком жарко. Дни становятся все длиннее. Неужели уже наступил июнь? Сколько дней она провела здесь? А может быть, счет пошел уже на недели?…

Иногда она ловила себя на том, что разговаривает сама с собой или со своими покойными родителями, которые в каменных саркофагах покоились друг подле друга. И тогда ей становилось страшно. А вдруг она и в самом деле сходит с ума? Но Эйприл дала себе клятву: никогда, ни за что не отдавать Ванессе кольцо! Эту клятву девушка повторяла бессчетное количество раз, сжимая железные прутья и вглядываясь в далекий лес. Отец подарил кольцо ей. А Ванесса мучила его, заставляла страдать, ускорила его смерть. Эйприл просто обязана наказать сестру за такое злодеяние, пусть даже это будет стоить ей жизни…

Однажды утром, в обычный час, они не пришли, и Эйприл запаниковала. А что, если эта парочка негодяев решила оставить ее здесь и обречь на голодную смерть? Весь день Эйприл просидела у решетки, сжимая холодные прутья исхудалыми пальцами, до боли в глазах вглядываясь: не появятся ли на тропинке ее мучители?

Наконец, ее сморил беспокойный сон, от которого она пробудилась, услышав мерзкий голос Зика:

- Ну что, моя драгоценная, небось проголодалась и замерзла, а?

Он опустился на колени перед решеткой и посмотрел на Эйприл, наслаждаясь ее бедственным положением.

- А вот Ванесса не пришла. Но попросила принести тебе еду. Смотри, какой славный десерт! Правда, уже подгнил, видишь?

Он показал Эйприл желтый фрукт, покрытый черными пятнами, и вдруг сжал его в руке. Из персика потек сок.

- Мы решили, что еды у тебя слишком много, и теперь будем приходить один раз в день. Может быть, ты проголодаешься и станешь сговорчивее…

- Никогда, - прошептала Эйприл.

Зик продолжал ухмыляться и давить персик. Затем бандит бросил его на землю, затоптал в глину и продолжал уже вкрадчиво:

- Знаешь, просто сердце кровью обливается, когда видишь, во что превратилась такая красавица! Да на тебя теперь просто страшно смотреть… Потому, наверное, твоя ревнивая сестрица и отпустила меня одного. Даже она понимает, что теперь ни один мужчина в здравом уме не покусится на такое страшилище! Ты только взгляни на себя - кожа да кости! Глаза ввалились. Волосы грязные, да и вши, наверное, завелись… От тебя воняет, как от этих поганых мертвецов, что лежат здесь в гробах!…

Эйприл вдруг до смерти захотелось задать Зику вопрос, который уже давно ее мучил:

- Какой сейчас месяц?

- Не знаю, должен ли я отвечать тебе. Ванесса, посылая меня сюда, строго предупредила, чтобы я ни в коем случае с тобой не разговаривал. Я должен просто отдать персик и тут же возвратиться в дом. Ну, мне кажется, большой беды не будет, если я скажу тебе, что уже конец июня. Жарковато становится, правда, крошка? Хотя в твоем склепе, наверное, всегда прохладно…

Он протянул воду через решетку и подождал, пока Эйприл выпила все до капли. Забрав у нее чашку, Зик сладко потянулся.

- Ну, я пошел. Пойду опрокину стаканчик и полакомлюсь тушеной курицей. А потом мы с Ванессой отправимся в постельку и вдоволь порезвимся… Ну, а тебе предстоит славная ночка с крысами да пауками! Тебе ведь это так нравится, правда, милашка?

Он издевательски подмигнул Эйприл и, весело насвистывая, отправился к дому.

Эйприл сидела неподвижно, не сводя глаз с того, что осталось от персика. Жирные зеленые мухи уже начали жужжать над ним, а некоторые садились прямо на сладкую мякоть. Вскоре Эйприл увидела, что персик заметили муравьи. Сначала один, потом другой копошились в остатках, наслаждаясь густым соком. От голода у Эйприл заурчало в желудке. Она жадно облизнулась. Хоть персик и подгнил, все равно она с удовольствием бы его съела. Все лучше, чем ничего!… Если бы она сумела достать его, то продержалась бы остаток дня, долгую ночь да и почти весь следующий день - до прихода Зика. Правда, он может снова оставить ее без пищи…

Эйприл вытянула через решетку худые руки, но до персика оставалась еще пара сантиметров. И вдруг Эйприл с ужасом поняла, что готова съесть не только сам персик, но и противных мух, и суетливых муравьев, которые его облюбовали…

Она закрыла глаза, глубоко вздохнула, собираясь с силами, и снова потянулась за персиком. Вскоре она почувствовала влагу. Наконец-то! И вдруг до нее дошло, что это не персик, ведь она ощущала влагу не пальцами. Что-то мокрое коснулось ее руки выше запястья! Эйприл понимала, что надо открыть глаза, но не могла себя заставить сделать это: а вдруг это дикий зверь пробрался сюда и сейчас откусит руку? Мурашки пробежали по спине. Крик ужаса застрял в горле.

И вдруг Эйприл услышала вой, в котором смешались печаль и радость. Она открыла глаза и громко вскрикнула, но не от ужаса, а от радости: ей лизал руку не дикий зверь, а… Счастливчик!

- Господи Боже мой! Господи!

Не помня себя от радости, Эйприл, просунув руку сквозь железные прутья, пыталась погладить густую шерсть своего любимца. Она плакала и смеялась, не веря своим глазам.

- Счастливчик, дорогой мой! Да как же ты меня разыскал? Откуда ты взялся, песик мой милый?

Счастливчик просунул морду сквозь прутья и, повизгивая от радости, принялся лизать лицо хозяйки.

- Благослови тебя Господь, дружок, за то, что ты нашел меня, - взволнованно прошептала Эйприл. - Но как же тебе это удалось?…

- Просто он тебя очень любит, - спокойно произнес очень знакомый голос. - И я тоже…

Эйприл окаменела. Ей показалось, что время остановилось. Едва дыша, она подняла голову и… увидела столь дорогое ей лицо: черные, как уголь, волосы… мягкие карие глаза… и сильное тело, которое было так хорошо ей знакомо.

От неожиданности девушка чуть не потеряла сознание и начала медленно сползать на землю, но Рэнс успел подхватить ее. Протянув руку, он нежно погладил ее щеки и страстно произнес:

- Эйприл, любимая, очнись! Я обязательно вытащу тебя отсюда… Господи, что сделали с тобой эти негодяи? У тебя же настоящее истощение…

Рэнс легонько похлопал ее по щекам. Эйприл медленно открыла глаза. В этом взгляде Рэнс ясно прочитал о той всепоглощающей любви, что помогла Эйприл выдержать все тяготы и невзгоды.

- Я думала, что ты умер, Рэнс, - наконец с трудом выдавила она из себя.

Рэнс горько усмехнулся.

- Я сам так думал. Потерял чертову уйму крови, и докторам пришлось изрядно повозиться со мной. Я уже давно хотел разыскать тебя, любимая, но, черт побери… - Он покачал головой, должно быть, вспоминая, что ему пришлось пережить. - Столько всего навалилось, сразу и не расскажешь… Первым делом надо вызволить тебя из этого склепа. Хорошо, что я догадался пустить по следу Счастливчика - это ведь он тебя нашел!…

Рэнс замер на полуслове, услышав громкий лай. Шерсть у Счастливчика встала дыбом. Он явно изготовился на кого-то прыгнуть. Эйприл подняла глаза и с ужасом увидела, как приклад винтовки обрушился на голову Рэнса. Все произошло в одно мгновение, и вот уже Зик направил пистолет на Счастливчика. Не помня себя от страха, Эйприл закричала:

- Беги, Счастливчик, беги!

Умный пес не заставил себя ждать. Запоздалый выстрел прогремел ему вслед, но Счастливчик уже скрылся в густых зарослях. Зик снова взял Рэнса на мушку.

- Нет! - вскричала Эйприл, цепляясь ослабевшими пальцами за прутья решетки. - Прошу тебя, не убивай его! Во имя всемогущего Господа, Зик, не убивай его…

Бандит уже собирался нажать на спусковой крючок, но вдруг передумал и почему-то шепотом спросил:

- Кто это? Может быть, ты все-таки объяснишь, что здесь происходит?

Дрожа от страха, Эйприл объяснила:

- Это Рэнс Таггерт…

- Тот самый ублюдок, который уже однажды освободил тебя? То-то я смотрю, знакомое лицо… - На лице Зика появилась зловещая ухмылка. - Долго же он путешествовал, пока добрался до тебя! И судя по тому, как ты себя ведешь, он тебе дорог…

- Прошу тебя, Зик, - снова взмолилась Эйприл. - Имей сострадание! Он был ранен…

- Ну, так я дам ему возможность выздороветь - запру здесь вместе с тобой и позову Ванессу. Сдается, что это как раз то, что нам нужно. Теперь, когда твой красавчик будет рядом, ты наверняка станешь сговорчивее и расскажешь наконец, где спрятала проклятое кольцо!

Пошарив в карманах, он извлек ключ и вставил его в замок. Со скрежетом ворота медленно открылись. Эйприл бросилась было к распростертому на земле Рэнсу, но Зик грубо отпихнул ее назад, и она упала. Не смея вступать в открытую борьбу, девушка наблюдала за тем, как Зик подхватил бесчувственного Рэнса и поволок его в склеп. Удовлетворенный своей работой, негодяй вышел из склепа и запер ворота на замок.

Эйприл осторожно приподняла голову Рэнса и положила себе на колени. Распутав его густые темные волосы, покрытые кровью, она попыталась понять, насколько серьезна рана, нанесенная Зиком. А тот тем временем злорадно напомнил, что скоро вернется с Ванессой.

- И тогда, малышка, тебе придется сказать, где спрятано кольцо, иначе мы убьем твоего любовника. С каким удовольствием я собственноручно размозжу ему голову!

Эйприл опустилась на колени и прижалась губами ко лбу Рэнса. Какое несчастье! Любимый пришел освободить ее, и сам пал жертвой этих негодяев… Она плакала и молилась, чтобы Господь вернул ей Рэнса. И вдруг Эйприл с радостью увидела, как его густые ресницы чуть дрогнули. Затем Рэнс открыл глаза, глядя на нее чуть затуманенным взором. Коснувшись рукой ее щеки и почувствовав, что она влажна от слез, Рэнс прошептал:

- Я думал, что больше никогда не увижу тебя плачущей, моя дорогая Эйприл…

- Зик отправился за Ванессой, - перебила его девушка. - Скоро они вернутся вдвоем!

Она вкратце рассказала Рэнсу о кольце, объяснила, за что ее держат в плену, и в отчаянии добавила:

- Даже если я скажу им, где кольцо, они все равно убьют нас!…

И вдруг Эйприл с удивлением заметила, как на губах Рэнса появилась хорошо ей знакомая самодовольная улыбка. Правда, уже в следующее мгновение он, охнув от боли, схватился за голову.

- Они не вернутся, дорогая, - уверенно сказал он, приподнимаясь и оглядываясь. - Какое, однако, мрачное место! В этих каменных саркофагах похоронены твои родители?

- Почему ты думаешь, что они не вернутся? - удивленно спросила Эйприл.

Рэнс рассказал, что приехал в Пайнхерст не один, а вместе с Эдвардом Кларком и еще тремя товарищами. Сам он в сопровождении Счастливчика отправился на поиски Эйприл, а Кларк и остальные остались в доме.

- Будь спокойна: они разберутся с твоими мучителями! Этот кошмар кончился… - И привлек Эйприл к себе и поцеловал. - Держись, дорогая. Только бы Кларк поторопился!

Чтобы как-то отвлечь внимание Эйприл, Рэнс принялся рассказывать о войне и о том, что случилось после того, как Кейд его ранил. Надо было унять ее тревогу: уж очень ему не нравилось выражение лица Эйприл.

- В начале мая Потомакская армия во главе с генералом Грантом пересекла реку Рапидан и вступила в бой с Ли. Грант намеревался дать сражение значительно южнее, на открытом месте, но Ли всегда сам выбирал, где драться. Он атаковал федеральные силы, прежде чем они сумели выбраться из дебрей. Там нет ни приличных дорог, ни жилья. В основном непроходимые леса. У янки было больше солдат, но в таких условиях это ничего не значит: они испытывали те же трудности, что и мы. Свое превосходство в артиллерии они тоже не смогли использовать - пушки оказались бессильны в таких густых зарослях! Словом, эта битва была адом кромешным, - продолжал он. - В довершение всего загорелся лес. Часть раненых - и наших, и янки - буквально сгорели заживо. Дым сражения и лесного пожара был таким густым, что мы задыхались и ничего не видели. Так продолжалось два дня. Мы думали, что Грант в конце концов отступит, вернется за Рапидан, и заново соберет свои силы. Но вместо этого он двинулся на юг. Черт бы побрал этого Гранта! - в сердцах выругался Рэнс, чтобы привлечь внимание Эйприл. Он сокрушенно покачал головой и продолжил свой рассказ: - Мы бились почти две недели. Однажды целый день продолжалась рукопашная.

Голос Рэнса дрогнул. Казалось, он не в силах продолжать свой горестный рассказ. Но он знал, что обязан говорить - ради Эйприл. Ее глаза затуманились. Вдруг она опять впадет в забытье?… «Проклятие, - в сердцах выругался Рэнс, - ну где же Кларк?»

- И вот наша часть - и Стюарт, конечно! - понеслась галопом ему навстречу. Мы столкнулись с ним лоб в лоб, но… - Он умолк, пытаясь справиться с волнением, и наконец сказал с горечью: -…но Стюарт был убит…

- Не может быть! - вскрикнула Эйприл. - За все время рассказа это были ее первые слова. - Как тебе, должно быть, больно, Рэнс! Я знаю, что ты очень уважал и любил Джеба Стюарта…

- Это боль не только моя, но всего Юга. Джеб Стюарт был мужик что надо!

Эйприл почувствовала, что снова теряет сознание - от голода, от пережитых волнений. Рэнс легонько встряхнул ее, наклонился и поцеловал.

- Держись, дорогая, - прошептал он нежно.

- Хватит нежностей! - раздался вдруг веселый голос.

Рэнс и Эйприл вздрогнули. Сквозь железные прутья на них смотрел Эдвард Кларк. У его ног крутился Счастливчик, тяжело дыша и яростно виляя хвостом.

- Сейчас мы вас освободим!

Кларк попросил их встать и отойти от решетки, затем прицелился и выстрелил в замок. Теперь можно было открыть ворота.

По дороге к дому Эдвард рассказал им, что во время перестрелки Зик был убит, а Ванессе удалось убежать.

- Не могли же мы стрелять ей в спину, - извиняющимся тоном заметил Кларк. - Она ведь все-таки женщина…

- Конечно! - прошептала Эйприл. - Я не хочу ее смерти…

Вдруг ноги у нее подкосились, и Эйприл упала. Ее снова окутало черное облако беспамятства.

Рэнс подхватил Эйприл на руки и в сопровождении Кларка и радостно повизгивавшего Счастливчика понес к дому, где их ждали верные друзья.

- Мы заночуем здесь, - распорядился Рэнс, бережно укладывая Эйприл на кровать. - Пойду поищу какой-нибудь еды. Ты посмотри - она ведь на грани голодной смерти!

Эдвард нахмурился и, тщательно подбирая слова, произнес:

- Не хочу пугать тебя, Таггерт, но выглядит Эйприл неважно. Неизвестно, сколько времени эти негодяи продержали ее в склепе. Боюсь, что шансы выкарабкаться у нее невелики…

- Она выкарабкается, - уверенно ответил Рэнс, убеждая скорее самого себя, чем друга. - Я сам об этом позабочусь. Мы слишком много пережили, чтобы теперь расстаться…

Рэнс глубоко вздохнул и с тревогой взглянул на Эйприл, исхудавшую, бледную, изможденную. Наконец, он тихо сказал:

- Я знаю, что война все еще продолжается, Кларк, и клянусь, что снова буду сражаться, вот только удостоверюсь, что с Эйприл все в порядке. Как только она немного поправится, мы отправимся на Чеаху. А пока я надеюсь, что ее дьяволица-сестра скоро объявится. У меня с ней свои счеты…

- Даже если Эйприл поправится, чего я ей от души желаю, она, возможно, не захочет жить с тобой на Чеахе. Ты же помнишь - она всегда хотела вернуться в Пайнхерст и говорила, что он принадлежит ей по праву.

- Да, но тогда она думала, что ее отец жив.

- И все же Эйприл может не понравиться, что ты снова тащишь ее за собой.

Рэнс улыбнулся.

- Ей понравится, - уверенно произнес он, легонько касаясь губами щеки Эйприл. - Для нее война уже позади…

А где- то в ночи, спрятавшись в густых зарослях, окружавших жилища слуг, скорчившись, сидела Ванесса и не сводила глаз с огромного дома. Ее душу терзала ненависть, ядовитая, как жало змеи.

Она увидела, как зажегся свет в спальне Эйприл, и поняла, что Рэнс сделает все возможное, чтобы вернуть сестру к жизни. Зик мертв. А она, Ванесса, по-прежнему не знает, где спрятано кольцо!

Долго они еще пробудут в доме? Теперь, оставшись одна, Ванесса поняла, что бессильна что-либо предпринять - врагов слишком много.

Только в одном Ванесса была уверена - для нее война продолжается…

Глава 33

Пока Шерман сеял смерть и разрушение по всей Джорджии, Алабама страдала от набегов мелких отрядов мародерствующих янки.

Вскоре после того как Рэнс поселил Эйприл на своем ранчо у подножия Чеахи, некая предприимчивая рота северян устроила очередной рейд, проникнув далеко на территорию Алабамы. При этом были уничтожены важные стратегические объекты.

По всей округе с быстротой молнии распространились слухи о том, что Рэнс поклялся «душу из себя вынуть», но добыть для повстанцев лошадей и боеприпасы, и вскоре число его сторонников начало стремительно расти. Многие приезжали с семьями, так как женщинам стало небезопасно оставаться в доме одним.

Вообще это было время суровых испытаний для южанок. Как только Эйприл немного поправилась и окрепла, она стала уговаривать Рэнса перебраться повыше в горы. Ведь и он, и его люди будут отсутствовать неделями, а возможно, и месяцами. Если женщины останутся без охраны, да еще у самого подножия горы, это может плохо кончиться. Рэнс счел доводы Эйприл разумными, и вскоре вся его команда, насчитывавшая в то время уже пятьдесят семь человек, решила переехать повыше в горы. Первым делом следовало оборудовать жилье, и мужчины принялись валить лес и строить хижины. Надо было торопиться - не успеешь оглянуться, как наступит зима.

Новое место для лагеря располагалось на вершине горы. Уж сюда-то янки не заберутся.

Наконец небольшая горная деревушка была построена. И вскоре прибыли разведчики с печальным известием - Атланта сдалась северянам. Весь город в огне. Эйприл уже не сомневалась, что такая же горькая участь постигнет и Монтгомери.

- Они сожгут Пайнхерст! Рэнс, что же нам теперь делать? А ведь я так хотела когда-нибудь вернуться туда… Хотела, чтобы там выросли наши дети…

Он привлек Эйприл к себе, уткнулся небритым подбородком в ее золотистые волосы.

- Я тоже этого хочу, любимая. Не беспокойся: даже если эти негодяи сожгут Пайнхерст, мы заново отстроим его. Но сейчас не время унывать! Главное - выжить. Мне придется на время оставить тебя: меня зовет мой долг перед Конфедерацией. А ты обязана быть сильной и помочь другим.

Теперь, когда у женщин и детей был надежный кров над головой, мужчины во главе с Рэнсом могли отправляться на войну.

- Первым делом я проберусь в Талладегу и добуду вам продовольствие и все самое необходимое. Даже украду, если понадобится! А потом мы уедем, и я не знаю, когда вернемся.

- И вернетесь ли вообще… - с грустью произнесла Эйприл и смахнула непрошеные слезы, но, отбросив терзавшие ее сомнения, умоляюще попросила: - Рэнс, прошу тебя, перейди на сторону северян! Давай уедем отсюда… Я хочу домой!

Он резко отстранился, чтобы лучше видеть лицо любимой.

- Ты сама не понимаешь, о чем толкуешь, Эйприл. Я знаю, твой дом тебе очень дорог, но как ты можешь предлагать мне предательство? И когда? Именно сейчас, в такой тяжелый час! Значит, я должен предать то дело, за которое сражаются тысячи южан, за которое погиб Стюарт?…

Глядя ему в глаза, Эйприл спросила тихо-тихо:

- А ради нашего ребенка ты бы пошел на это? Рэнс удивленно заморгал.

- Ты не понял? - Она вздохнула. - Я хочу сказать, что у нас будет ребенок. Весной. Мне так хочется, чтобы он родился в Пайнхерсте! И чтобы с отцом ребенка ничего не случилось! Разве ты уже не отдал Конфедерации все, что мог? И я тоже…

Рэнс задумчиво провел рукой по темным густым волосам, поскреб бороду, и наконец счастливая улыбка заиграла на его губах.

- Черт побери! Неужели я стану отцом?

Эйприл нетерпеливо притопнула ногой.

- Выслушаешь ты меня в конце концов? Я не собираюсь сидеть на этой горе и рожать в одиночестве! Я не хочу, чтобы отец моего ребенка погиб! Будь ты проклят, Рэнс! Неужели это так трудно понять?

Она с плачем бросилась к нему на грудь. Однако, почувствовав, что Рэнс весь в напряжении, подняла голову и увидела, что он явно рассержен.

- А я не хочу, Эйприл, чтобы у моего ребенка была трусиха мать, - отрезал он. - Когда ты, наконец, повзрослеешь? Оглянись вокруг! Рядом с тобой столько женщин в подобном положении, но они ведь не хнычут и не просят, чтобы их отвезли в роскошный особняк, потому что только там, видите ли, хочется рожать! И они не заставляют своих мужей становиться предателями и бросать Конфедерацию в самое трудное время!

Он взял Эйприл за подбородок, вытер катившиеся по щекам слезы и уже ласково продолжил:

- Что с тобой, дорогая? Ты ведь всегда была такой отважной… Конечно, тебе многое пришлось пережить, но дух твой не сломлен, я уверен! Я люблю тебя, Эйприл, но, клянусь Богом, я скорее умру, чем переметнусь на сторону янки! Впрочем, ты можешь поступать так, как ты захочешь. Что до меня, то я отправляюсь на войну…

С этими словами Рэнс повернулся и пошел к дому. Никогда прежде Эйприл не испытывала такого стыда. Если бы Рэнс не был таким, каков он есть - гордым, смелым и готовым умереть за дело Юга, - она ни за что не полюбила бы его. Да и сама она прежде не была трусихой… Ну так не будет ею и впредь!

- Рэнс, подожди!

И Эйприл побежала ему навстречу. Он мгновенно обернулся и с готовностью заключил Эйприл в объятия.

- Я не это имела в виду! Просто мне страшно - за ребенка, за тебя… Но я люблю тебя и, конечно, останусь здесь, на Чеахе…

Рэнс закрыл ей рот поцелуем. Не заботясь о том, видит ли их кто-нибудь, он подхватил Эйприл на руки и направился к лесу. Вскоре густые ветви и кустарник совершенно скрыли парочку от любопытных глаз. Ни Рэнс, ни Эйприл не проронили ни слова. Да и к чему? Все уже было сказано…

В густых зарослях Рэнс бережно опустил Эйприл на уютное ложе из мягких сосновых игл. Неторопливо раздевая ее, он не сводил любящего взгляда с дорогого лица. Почувствовав его прикосновение, Эйприл вздрогнула в предвкушении предстоящего восторга.

Они лежали рядом, обнаженные, и солнце сквозь листву ласкало их тела своими золотыми лучами. А над головой пела радостную песню какая-то птица, словно разделяя их счастье.

Рэнс коснулся губами лба Эйприл, ее щек. Она с готовностью подставила губы и, выгнувшись, прижалась к нему, наслаждаясь прикосновением его жарких ладоней к своей груди. Рэнс наклонился, дразнящим движением провел языком по соблазнительно торчащим соскам и жадно обхватил их губами.

Эйприл сгорала от желания. Господи, как же она хотела его!

- Моя… - раздался победный шепот Рэнса. - Моя навсегда…

Любовный экстаз охватил их одновременно. Взмыв на вершину наслаждения, они в счастливой истоме лежали рядом.

В тот же день Рэнс с половиной мужчин отбыл из лагеря. Другие пока оставались, чтобы закончить строительство. Отряд намеревался раздобыть провизию и прочие необходимые для зимовки вещи. Однако Рэнс вернулся уже через два дня в сопровождении незнакомца - высокого мужчины с добрыми глазами.

- Это его преподобие мистер Фаулер. Он любезно согласился приехать сюда, чтобы обвенчать нас, Эйприл. - Голос Рэнса дрогнул от волнения, но уже через секунду он со своей обычной лукавой улыбкой добавил, наклонившись к Эйприл: - Мне будет спокойнее, если ты останешься здесь в качестве моей жены!

Эйприл спрятала смущенное лицо на груди у Рэнса. Все обитатели лагеря окружили новобрачных, желая им долгой, счастливой жизни.

Венчание состоялось на следующее утро, когда бледно-серое небо только начинало розоветь под лучами солнца, встававшего из-за горных вершин. Пели птицы, ветер ласково шевелил кроны деревьев, и казалось, что сам Господь Бог благословляет с небес молодоженов.

Но для первой брачной ночи времени не было… Мужчины спешили выступить в поход. Как объяснил Рэнс: «Юг на грани удушья».

В его голосе слышалась неподдельная горечь.

- Шерман по-прежнему доказывает то, что обещал доказать уже давно: если война перекинется на территорию Юга, Конфедерации придется плохо. Северяне наносят нам удар прямо в сердце, Эйприл!

- И что ты собираешься делать? - в тревоге спросила она. - Что ты можешь сделать?…

- Я могу добыть лошадей и боеприпасы для Конфедерации. Наверное, мне не удастся сделать много, но я по крайней мере попытаюсь…

- Еще я рассчитываю на тебя. Надеюсь, ты сможешь управиться с делами здесь, в лагере. Мы привезем вам свиней, цыплят, муки, соли, чтобы вы могли продержаться зиму. И еще кое-что я могу пообещать тебе, синеглазка… - Его голос звучал торжественно, он на мгновение привлек Эйприл к себе. - Я сделаю все от меня зависящее, чтобы наш ребенок родился в Пайнхерсте. Не знаю, удастся ли мне выполнить свое обещание, но я постараюсь!

Звездно- полосатый флаг Конфедерации гордо развевался на холодном осеннем ветру впереди отряда, выступившего в свой нелегкий поход. А Эйприл осталась в лагере, вспоминая о Рэнсе и его поцелуях, вкус которых напоминал теплое, сладкое вино.

Очень скоро осень сменилась зимой. Иногда неделями не было никаких вестей, и тогда кто-нибудь из мужчин, оставшихся в лагере, отправлялся на разведку в горы и, как правило, возвращался с новостями.

Реальностью становилось предсказание Шермана о том, что ворона сдохнет с голоду там, где прошли его люди.

Еще более страшными были сообщения о дезертирах и солдатах, намеренно или случайно отставших от частей Шермана. Те, для кого мародерство стало жестокой забавой, были куда более опасны, чем регулярная армия Шермана. Они грабили, сжигали и расхищали все, что попадалось им на огромном пространстве от Атланты до моря.

А в это время армия Ли голодала. В пищу шло все: издохшие лошади, крысы, тараканы… Сражение южан с голодом оказалось самым страшным и изнурительным сражением в этой бесчеловечной войне.

И все- таки Эйприл находила успокоение в жизни на Чеахе. Она частенько бродила по лесам, наслаждаясь терпким ароматом горных цветов и сладкозвучным пением птиц. Иногда часами стояла на вершине, восхищаясь великолепием дикой природы. Перед ней во всей красе лежала ее любимая Алабама.

Где- то сейчас Рэнс? Жив ли он?… В глубине души Эйприл верила, что Рэнс обязательно вернется к ней. Эта вера да еще несказанная красота окружающей природы наполняли душу молодой женщины покоем, которого она так долго была лишена. Только сейчас Эйприл начала понемногу оправляться от страданий, которые ей пришлось перенести за последние несколько лет.

Старшие и более опытные женщины - подруги Эйприл по горному лагерю подсчитали, что она станет матерью в конце мая. «Прекрасное время для рождения, - думала счастливая Эйприл, осторожно прикасаясь к округлившемуся животику. - Новая весна наступит на земле, и вместе с ней появится новый человечек».

Однажды - это произошло воскресным утром в начале апреля - часовой, стоявший на посту ниже лагеря, издал крик, напоминавший крик козодоя. Это был условный сигнал, означавший, что кто-то едет. Эйприл бросилась бежать вместе с остальными обитателями горной деревушки. С узкой тропинки, со всех сторон окруженной густыми зарослями, она увидела мужчин в серой форме. Кое-кто опирался на плечо товарища, а некоторые были настолько слабы, что их буквально волочили по земле. А над маленьким отрядом по-прежнему реял гордый флаг Конфедерации, изрядно потрепанный, но непокоренный.

Внезапно лес огласился истерическими криками радости - это женщины, пристально вглядываясь в утомленные, исхудалые лица мужчин, узнавали своих мужей и возлюбленных. Сердце Эйприл болезненно сжалось: Рэнса среди них не было. Ничего не видя от слез и страшась расспрашивать мужчин, чтобы не услышать жестокую правду, она тихонько отошла от остальных и углубилась в лес. Дойдя до полянки, молодая женщина опустилась на пенек, вдыхая сладкий запах весны и пытаясь успокоиться. Воздух был поистине упоителен. Эйприл пила его, как чистую родниковую воду, но больше не в силах была сдерживаться и зарыдала.

- Как можно плакать среди такой красоты, синеглазка?

Эйприл окаменела. Должно быть, она заснула и видит сон. Но тут она почувствовала у себя на плече тяжелую руку. И в то же мгновение грязная худая собачонка выскочила из леса и принялась лизать ей лицо.

- Так не годится, - пробормотал Рэнс, опускаясь на колени перед Эйприл и с любовью заглядывая в родное лицо. - Среди такой красоты грешно плакать…

Они бросились друг другу в объятия, смеясь и плача одновременно, не в силах поверить, что все происходит наяву. Наконец-то!

- Для меня война окончилась, - сказал Рэнс, кивая на свою забинтованную ногу.

Эйприл в испуге вскрикнула, но он поспешил успокоить жену:

- Ничего страшного! Скоро заживет. Пуля янки все-таки достала меня. Врачи побоялись вынимать ее - говорили, что она засела слишком глубоко. Начали меня уговаривать ампутировать ногу, но я уперся покрепче Кларка! Так что для меня все самое страшное уже позади, дорогая, - повторил Рэнс, гладя золотистые волосы Эйприл и покрывая поцелуями ее губы и щеки.

Рэнс помог подняться Эйприл и снова заключил ее в объятия. Так, обнявшись, они подошли к краю горы и взглянули вниз на цветущую долину.

- Может быть, это произойдет не очень скоро, но рано или поздно на этой земле снова воцарится мир. И мы станем его частью. Мы и наш ребенок…

Он посмотрел на жену с улыбкой, в которой светилась такая любовь, что Эйприл невольно задрожала от счастья. Рэнс спросил:

- Ты готова к путешествию? Готова вернуться домой и дать жизнь нашему ребенку в Пайнхерсте?

- Куда угодно, - прошептала она еле слышно. - С тобой, мой любимый, - хоть на край света!…

Они стояли рядом, окруженные цветущей природой, и улыбались. Лохматый белый пес, как будто понимая, что его хозяин и хозяйка хотят побыть одни, вдруг заметил пеструю бабочку, погнался за нею и вскоре скрылся в лесу.

А весенний ветер, казалось, весело нашептывал: «Среди такой красоты грешно плакать!…»

Глава 34

Как ни настаивала Эйприл, Рэнс никак не соглашался подстегнуть лошадей, впряженных в четырехколесную таратайку.

- Да мы так и за месяц не доедем! - жаловалась нетерпеливая Эйприл.

Рэнс с улыбкой посмотрел на нее:

- Если не ошибаюсь, ты собиралась рожать в Пайнхерсте. Но если ты и дальше будешь так ерзать, боюсь, что мне придется принимать роды в дороге. Вряд ли из меня получится хорошая повитуха!

Солнце пекло нещадно. Эйприл очень устала, но ни единой жалобы не сорвалось с ее губ. Они едут домой! И это путешествие ничто не омрачит. Вскоре показались знакомые зеленые поля и леса. От них исходил какой-то мертвенный покой. Казалось, пришел конец всему, что было им так хорошо знакомо и дорого - Конфедерации, Югу…

- Неужели нет никакой надежды? - спросила Эйприл, высказывая вслух то, что все это время терзало ее и Рэнса.

Он сокрушенно покачал головой:

- Наверняка мы скоро услышим, что Ли капитулировал. Все кончено, Эйприл.

- Я не собираюсь капитулировать! - энергично возразила она, воинственно вздернув подбородок. - Я никогда не смирюсь с поражением. Никогда мои дети и дети моих детей не услышат от меня, что южане были побеждены проклятыми янки!

Рэнс усмехнулся и посмотрел на жену. Он любил это упрямое выражение ее лица, которое словно говорило о том, что, раз на что-то решившись, она уже не отступит.

- И что же ты им скажешь вместо этого, моя дорогая?

- Что нам просто надоело убивать северян, и мы перестали драться.

Рэнс от души расхохотался, но, поймав сердитый взгляд Эйприл, тут же утихомирился. «Будь я проклят! - подумал он. - А ведь она и в самом деле так скажет!» Подобно тысячам преданных Конфедерации южанок, Эйприл никогда не смирится с тем, что ее родину так жестоко унизили.

Иногда это удивляло и самого Рэнса. Будь у Конфедерации достаточно продовольствия и боеприпасов, все могло бы сложиться по-другому. Интересно, что скажут об этой войне грядущие поколения? Как повлияет победа Севера на историю Америки, скажем, через сто лет? Сам-то он к тому времени уже давно будет в могиле, но как хотелось бы знать! И вообще что происходит с человеком после смерти? Осознает ли он что-нибудь? Однако подобные мысли Рэнс старался тут же прогонять: слишком все это сложно и запутанно…

Иногда они проезжали мимо уцелевшего дома, иногда - мимо почерневших от пожара руин. Нигде ни души, ни звука. Даже птиц не слышно…

- На горе было лучше, - сказала Эйприл шепотом.

- Нам еще не раз придется столкнуться со следами мародерства янки, - предупредил ее Рэнс. - Будем надеяться, что до Пайнхерста они не добрались.

- А как быть с Ванессой?

- Доберемся до Монтгомери, и я посоветуюсь с каким-нибудь представителем власти. У тебя есть кольцо, которое доказывает твои права на имение, а я припрятал на Чеахе достаточно денег, чтобы уплатить любые налоги. Я слыхал, что янки отбирают наши земли в том случае, если мы не в состоянии уплатить налоги. Бьюсь об заклад, что сейчас не многие южане способны на это! Вот янки и налетают на их поместья, как стервятники на добычу…

- Жаль, что ты не захватил деньги с собой! Вряд ли я смогу вместе с тобой поехать за ними, но и оставаться одной мне тоже не хочется.

- Ты и не останешься одна. Я собираюсь найти повитуху, которая побудет с тобой. А деньги я взять никак не мог - ведь это золотые слитки. Неужели ты думаешь, что я поеду в Монтгомери с золотом в кармане? Первым делом надо отвезти тебя в Пайнхерст. А об остальном еще будет время подумать!

С минуту помолчав, Рэнс задумчиво поскреб бороду и наконец, сумрачно глядя на Эйприл, изрек:

- Если Ванесса все еще там, я сам поговорю с ней! Твоя сестра сумасшедшая, и я не хочу, чтобы она крутилась возле тебя…

- Ты хочешь сказать, что если она все еще в Пайнхерсте, ты попросишь ее уехать? Ах, Рэнс, я не могу поступить так с родной сестрой! Ну подумай, куда она денется?

- Черт побери, женщина, тебе-то что за дело до этого? - вскричал Рэнс, теряя терпение. - Неужели ты мало настрадалась от этой дряни? Когда ты, наконец, поймешь, глупышка, что твоя сестра - мерзкое отродье, и больше ничего? Да она не моргнув глазом прихлопнет тебя, если понадобится! Я сам с ней разберусь. Понятно?

Эйприл кивнула. Она уже давно поняла: когда Рэнс в таком состоянии, никакие мольбы и уговоры не помогут.

Ближе к вечеру показалась старая хижина, сложенная из гнилых бревен.

- Попробуем попроситься на ночлег, - предложил Рэнс. - Тебе нужен отдых. Будем надеяться, что у хозяев найдется хоть какая-нибудь еда!

На пороге появилась женщина, выглядевшая явно старше своих лет. Жалкие лохмотья, которые когда-то были платьем, висели мешком на ее исхудавшем теле. Позади нее сгрудились пятеро ребятишек мал мала меньше и с любопытством уставились на незнакомцев.

- Моя жена, как вы заметили, в интересном положении. Мы были бы вам очень признательны, если бы вы позволили провести ночь под вашим кровом. А пока я пойду в лес и постараюсь добыть что-нибудь нам всем на ужин!

Глаза женщины, обведенные глубокими темными кругами, взглянули на непрошеных гостей без всякого интереса. Она пожала плечами и произнесла безжизненным голосом:

- Мой муж погиб под Геттисбергом. Один сын - в Теннесси, второй - при Уилдернисе, еще двое - в Атланте. Я поделюсь с вами всем, что имею…

Рэнс и Эйприл обменялись грустными взглядами, сочувствуя горю незнакомой женщины. Рэнс помог жене спуститься с повозки и, взяв ружье, углубился в лес.

Ему удалось подстрелить четырех кроликов. Они и были приготовлены на ужин, а хозяйка, миссис Мэтти Кирквуд, добавила кукурузные лепешки и печеные голубиные яйца.

Разговор не клеился. Ребятишки были не по-детски тихи и подавленны. Сразу же после ужина они послушно улеглись спать на жиденькие матрасы, лежавшие прямо на полу. У миссис Кирквуд не нашлось даже одеяла, и Рэнсу пришлось принести свое. Свернувшись калачиком рядом с мужем, Эйприл, утомленная долгим путешествием, вскоре заснула, но сон ее был беспокоен. С непривычки глиняный пол казался очень жестким, болела спина.

Рано утром на рассвете они тронулись в путь, позавтракав голубиными яйцами и жареной солониной.

В Монтгомери прибыли в полдень. Рэнс тут же отправился к начальнику военной полиции и вскоре возвратился с печальным известием: 9 апреля генерал Ли сдался генералу Гранту.

Итак, кровавая война была закончена.

Эйприл не могла даже плакать - все слезы уже были выплаканы за четыре долгих военных года. Да и разве поможешь слезами? Она носила в себе новую жизнь. Скоро ее ребенок появится на свет, а вместе с ним возродятся к новой жизни и они с Рэнсом. Нет, время слез прошло!

- Поехали в Пайнхерст, - негромко сказала Эйприл, легонько касаясь руки мужа, словно желая удостовериться, что Рэнс здесь, рядом с ней… и так будет всегда. - У нас впереди много дел! Интересно, цел ли еще мой дом?…

- Мне сказали, что янки не слишком бесчинствовали в здешней округе. Так что скорее всего Пайнхерст цел. Но прежде чем двинуться дальше, я хочу купить еду и все самое необходимое, потом надо найти повитуху. Она побудет с тобой, пока я съезжу на Чеаху за золотом. Там остался Эдвард, чтобы помочь собраться остальным нашим товарищам. Им надо решить, что делать дальше. Возможно, кое-кто захочет жить в Пайнхерсте.

- Да, я знаю. Я уже всем сказала, что они будут в Пайнхерсте желанными гостями, - заверила мужа Эйприл. - Без работы никто не останется, я уверена! Если мы поторопимся с посадками да еще разведем коров и свиней, то еды хватит на всех…

Довольно быстро Рэнсу удалось найти старую негритянку, которая с готовностью вызвалась побыть с Эйприл.

Джесси - так звали эту женщину - в прошлом была рабыней. Она родилась в Атланте и прожила там всю жизнь, пока войска Шермана не сожгли ее дом. Муж Джесси умер, дети выросли и разъехались. Тут она вспомнила, что вроде бы у нее есть родственники в Монтгомери, и не долго думая тронулась в путь. Рэнс и Эйприл с восхищением выслушали рассказ о том, как эта простая неграмотная женщина проделала долгое путешествие из Атланты в Алабаму.

- Не беспокойтесь ни о чем, милочка! Джесси о вас позаботится, - ухмыляясь во весь рот, торжественно возвестила негритянка, с трудом водружая свое грузное тело на сиденье повозки. - А коли доктора рядом не будет, когда придет ваше время, так Джесси вам поможет. Я, почитай, сотню младенцев приняла за свою жизнь!

Эйприл бросила встревоженный взгляд на Рэнса, и он поспешил ее успокоить:

- Меня не будет лишь пару дней, дорогая. А потом я вернусь вместе с остальными. Не тревожься! Ведь женщины подсчитали, что у тебя впереди еще целый месяц…

- Ну, не знаю, - устало согласилась Эйприл. - Иногда мне кажется, что я и дня не продержусь…

- Не волнуйся, дорогая, - успокоил ее Рэнс. - Вот приедем домой, и тебе сразу станет лучше.

И вот наконец последний поворот. Перед ними возник красавец особняк. Эйприл даже зажмурилась. От волнения она не могла вымолвить ни слова.

- Вот мы и дома! - победно возвестил Рэнс.

Только теперь Эйприл позволила себе открыть глаза. При виде величественного здания с колоннами, высившегося на холме, у нее невольно вырвался крик радости. Дом по-прежнему выглядел прекрасно. Словно часовой, торжественный и неприступный, он наблюдал за тем, что происходит в его царстве.

Правда, лужайка перед домом была неухожена, но разве теперь это имело значение? Главное, что янки не уничтожили ее родное гнездо!

- Ты не мог бы ехать побыстрее? Ах, Рэнс, я просто не могу поверить…

Сзади послышался голос Джесси:

- Господь всемогущий, ну и домик! Да он гораздо больше, чем был у моего хозяина в Атланте… Придется вам нанять кого-нибудь мне в помощь: я одна здесь не управлюсь!

Не успела повозка остановиться перед широкими мраморными ступенями, как Эйприл уже была готова лететь внутрь, но Рэнс удержал ее и сердито сказал:

- Разве не можешь подождать, пока я помогу тебе слезть? Не забывай, что ты в деликатном положении, Эйприл!

- Как я могу об этом забыть? - усмехнулась она. Эйприл дрожала от радости. Наконец она дома!

Дома… Какой счастливый день! Рэнс осторожно опустил жену на землю и заботливо повел к дому. Позади шла Джесси, озираясь вокруг в немом восхищении.

Парадная дверь была закрыта, но Эйприл вспомнила, что ключ обычно хранился в большой каменной вазе, стоявшей в дальнем конце широкого крыльца. Розовый куст, который когда-то рос в этой вазе, теперь весь почернел.

Отперев дверь, Эйприл быстро прошла в холл. Вокруг царил полумрак. Пахло чем-то неприятным, но, не обращая на это внимания, Эйприл вскричала:

- Мебель вся на месте. Похоже, янки вообще не приходили сюда! Пойду посмотрю, где…

Тут на глаза молодой женщине попалось темное пятно на дубовом полу гостиной. Она тут же осеклась, вспомнив, что здесь лежал мертвый Кейд Блэкмон, а из страшной раны у него на горле текла и текла кровь… Эйприл вздрогнула и направилась к лестнице, пытаясь выбросить из головы неприятные воспоминания.

- Похоже, здесь кто-то живет, - сказала она.

- Конечно, живет, идиотка ты эдакая! Здесь живу я! Это мой дом…

Рэнс и Эйприл подняли головы и увидели Ванессу. Она стояла на верхней ступеньке лестницы. Ее синие глаза горели гневом, костяшки пальцев побелели - с такой силой она вцепилась в пыльные перила. Длинные золотистые волосы в беспорядке разметались вокруг раскрасневшегося лица.

От изумления Эйприл не могла выговорить ни слова. Рэнс бережно обнял ее.

На Ванессе было зеленое атласное платье, которое она вызывающим жестом спустила вниз, обнажив роскошную грудь. Делая вид, что не замечает ее наготы, Рэнс проговорил, с трудом сдерживая ярость:

- Это не твой дом, Ванесса. Он принадлежит Эйприл. Вернее, теперь мне и Эйприл. Собирай вещи и убирайся! Ты и так принесла в этот дом достаточно горя…

Ванесса, откинув голову назад, резко рассмеялась.

- Ты намереваешься выгнать меня отсюда, не так ли? Посмотрим, как у тебя это получится, жалкий калека! - И она указала на забинтованную ногу Рэнса. - Этот дом - мой, и все это знают! А убраться отсюда придется тебе и твоей бабе, причем немедленно!

- Насколько мне известно, существует семейная реликвия, которая доказывает право на наследство. Где кольцо, Ванесса? - поинтересовался Рэнс.

Однако смутить Ванессу было нелегко. Она словно не слышала вопроса.

- Так вы уберетесь сами или мне придется приказать вас арестовать?

- Ванесса, не вынуждай меня прибегать к насилию. Я не собираюсь пререкаться с тобой. Война закончилась и…

- Вот именно - закончилась! - торжествующе перебила она Рэнса. - Выиграли янки, а ты всего-навсего жалкий южанин! Предатель благородного Севера. И прежде чем ты продолжишь угрожать мне в моем собственном доме, тебе не мешает кое с кем познакомиться…

Ванесса, не спуская глаз с Рэнса, крикнула кому-то в глубине комнаты:

- Эрнест! Подойди сюда, пожалуйста! Тут какой-то грязный южанин вздумал мне угрожать. По-моему, следует ему напомнить, кто выиграл войну, и хорошенько проучить!

Рэнс сделал знак Эйприл, чтобы она оставалась в гостиной, а сам двинулся вперед, на ходу вынимая шпагу из ножен. Вскоре рядом с Ванессой появился высокий худощавый мужчина. Рэнс стоял у подножия лестницы, широко расставив ноги, и крепко сжимал шпагу, готовясь дать отпор неожиданному противнику.

- Ты видишь? - Ванесса кивком указала на Рэнса. - Угрожает оружием офицеру союзной армии! Отведи его в тюрьму или куда там полагается помещать безмозглых южан, которые не желают смириться с тем, что проиграли войну, и смущают покой добропорядочных граждан!

Рэнс окинул мужчину оценивающим взглядом. Видно было, что гость Ванессы не желает открытого столкновения. Вот если бы у него за спиной была дюжина солдат, тогда, конечно, дело другое…

- Меня зовут лейтенант Гэнт. - Голос мужчины звучал еле слышно, а глаза со страхом следили за Рэнсом. - Кажется, у вас тут какие-то проблемы?

Ванесса не успела ответить. Взгляд мужчины упал на Эйприл, робко выглядывавшую из-за двери.

- А это кто? - спросил он, удивленно вздернув брови. - Так похожа на тебя…

- Моя сестра, - коротко бросила Ванесса, и в ее голосе зазвучала неприкрытая ненависть. - Наш отец лишил ее наследства много лет назад, так теперь она вернулась в сопровождении этого отродья, недобитого южанина, и вздумала качать права. Надо избавиться от обоих!

Рэнс встал на нижнюю ступеньку и спокойно сказал:

- Я с вами не ссорился, лейтенант, и то, что вы янки, а я южанин, не имеет к данному делу никакого отношения. Не знаю, кто вы и как здесь оказались, но эта женщина - моя жена. Она является законной наследницей Пайнхерста и может это доказать. А вот у вашей подружки нет никаких прав, уверяю вас! Если вы хотите скандала, вы его получите. Ну, а если эта потаскуха, что стоит сейчас рядом с вами, не слишком вам дорога, советую убираться отсюда со всей скоростью, на которую способны ваши костлявые ножонки. Мне надоело любоваться на ваш тощий голый живот и ненавистную мне форму янки!

Услышав эти воинственные речи, лейтенант Гэнт мгновенно испарился, не обращая внимания на негодующие крики Ванессы:

- Вернись, подлый трус! Собираешься меня бросить? И это после того, что я для тебя сделала!

Гэнт вернулся через минуту, торопливо застегивая рубашку негнущимися пальцами. Не глядя на Рэнса, он обратился к Ванессе:

- Послушай, нам лучше уйти. Ты уверяла меня, что имеешь все права на поместье, но этот тип внизу, похоже, может доказать, что дело обстоит не совсем так. Если я тут останусь и ввяжусь в семейные дрязги, мне здорово влетит от начальства! Предполагалось, что мы займем территорию южан мирным путем, без скандалов. Так что я ухожу. Выбирай - или ты идешь со мной, или остаешься и одна будешь сражаться со своими родственниками!

Их взгляды встретились. В обоих светилась ненависть. Затем Ванесса обвела столь же негодующим взглядом Рэнса и Эйприл и прокричала:

- Я ухожу, черт вас возьми, но знайте - я еще вернусь! Вернусь и останусь здесь навсегда!

Лейтенант Гэнт схватил Ванессу за руку, грубо пихнул вниз и скомандовал:

- Собирай вещички, да поживее! Я уже сказал, что не собираюсь ввязываться в вашу свару! Я-то думал, что с этим наследством все чисто, а оно вон как обернулось…

Держа в руках башмаки, Гэнт боязливо спустился на несколько ступенек и остановился.

- Послушайте, как вас там…

- Таггерт. Капитан Таггерт. Военнослужащий армии конфедератов…

- Так вот, капитан Таггерт… - Гэнт смущенно провел рукой по волосам и виновато поклонился Эйприл. - Мне очень жаль, что так получилось. Ванесса… то есть я хочу сказать, мисс Дженнингс… пустила к себе в дом на постой наших людей. Она не только позволила солдатам жить здесь, но даже сама для них готовила. Уверяла, что сочувствует северянам. Сказала, что все слуги сбежали и она осталась совсем одна. Она и я… как бы это получше выразиться?… Вы меня понимаете? Я не хочу никаких скандалов. Если генерал узнает, он шкуру с меня спустит…

Рэнс равнодушно кивнул, все еще не выпуская из рук шпаги.

- Ладно, не будем об этом. Забирайте Ванессу и уходите. Смею вас заверить, что я завтра же утром отправлюсь к начальнику военной полиции и представлю все необходимые доказательства того, что именно моя жена, и никто другой, является законной наследницей Пайнхерста.

- Отлично, отлично, - забормотал трусливый Гэнт, пятясь к двери. - Только не забудьте сказать ему, что я тут совершенно ни при чем. Меня устраивает любой исход дела, лишь бы все было по закону!

По лестнице, как вихрь, скатилась Ванесса с небольшим чемоданом в руке, который лейтенант тут же галантно отобрал у нее. Распахнув парадную дверь, он хотел пропустить вперед свою спутницу, но та остановилась и окинула Эйприл прощальным взглядом, полным неприкрытой ненависти.

- Поместье в упадке. Впрочем, ты убедишься в этом сама. А серебро можешь не искать - я уже давно продала его, как и все мамины драгоценности. Тебе будет нечем платить налоги, и янки все равно отберут Пайнхерст!

Эйприл потянулась к сестре, но Рэнс удержал ее.

- Послушай, Ванесса, ну зачем нам ссориться? Мы же сестры! Давай забудем прошлое и начнем жизнь сначала. Только прекрати это безумие…

- Никогда! - оглушительно закричала Ванесса, так что даже Джесси, оставшаяся на дворе у повозки, невольно вздрогнула. - Я буду ненавидеть тебя до самой смерти! - добавила она, пылая гневом.

Лейтенант Гэнт схватил подружку за руку и поволок к двери. На пороге он остановился и снова виновато посмотрел на Рэнса и Эйприл.

- Обещаю, что не позволю ей вернуться и беспокоить вас, - торопливо заверил он. - Я уже давно подозревал, что у нее не все дома.

Рэнс решительно выставил парочку за порог и захлопнул за ними дверь. Ему надоело выслушивать угрозы Ванессы и высокопарные разглагольствования этого лейтенантишки. Обернувшись к жене, Рэнс тихо сказал:

- Ну вот, все позади! Ванесса больше не вернется. Лейтенант об этом позаботится. Ты же сама слышала: не в его интересах влезать в семейный скандал… А завтра утром я возьму кольцо и отправлюсь к начальнику военной полиции. Надо наконец уладить это дело раз и навсегда! Надеюсь только, что он сочтет кольцо достаточно убедительным доказательством. Согласись, что все это немного необычно!

- Оно занесено в юридические протоколы, - возразила Эйприл, тяжело опускаясь на стул. - Кроме того, отец наверняка оставил завещание. Ему хотелось быть уверенным, что Ванесса не станет претендовать на наследство.

- Тогда и волноваться не о чем.

- Я беспокоюсь не о наследстве, а о том, что станется с моей сестрой, - прошептала Эйприл, смахивая непрошеные слезы.

- Не волнуйся, выкарабкается как-нибудь! А теперь я хотел бы как можно скорее получить кольцо. Я буду чувствовать себя гораздо увереннее, если оно будет у меня в руках!

- Тогда пойдем, - сказала Эйприл, опираясь на протянутую Рэнсом руку и тяжело вставая со стула. - Надо успеть до темноты.

Они вышли на крыльцо. Небо уже подернулось фиолетовой дымкой. По нему плыли серебристые облака. В воздухе запахло дождем, да и ветер усилился.

Идя рядом с Рэнсом по дорожке, Эйприл обратила внимание на выражение его лица. Он явно с удовольствием вспоминал о том времени, когда работал в конюшне у ее отца, и сожалел, что все это осталось в прошлом. «Как бы мне хотелось, - подумала Эйприл, - чтобы он снова когда-нибудь занялся тем, что ему так нравится - выращиванием племенных лошадей!»

Они начали спускаться с холма. Кизил уже давно отцвел и теперь радовал глаз своей буйной зеленью. Азалии тоже оказали честь весне, распустив пышные цветы.

- По-моему, ты ведешь меня на кладбище, Эйприл, - удивленно заметил Рэнс. - Для чего?

Она ничего не ответила и продолжала идти. Могилы в самом начале кладбища давно заросли травой, некоторые надгробные камни растрескались и повалились. Этим надо будет заняться в первую очередь, дала себе торжественную клятву Эйприл. Нехорошо оставлять могилы предков в таком запустении.

Она подошла к красному кирпичному зданию и остановилась перед железными воротами, на которых красовалась искусно вырезанная буква «Д». Тяжкие воспоминания, связанные с этим зловещим местом, вдруг нахлынули на Эйприл, и она замерла, не в силах двинуться дальше.

- Оно там, да? - шепотом спросил Рэнс, сжимая ее руку. - Ты спрятала кольцо в склепе?

Эйприл очнулась и медленно направилась к нише, где все еще стояла маленькая мраморная статуя. Указав на нее дрожащей рукой, Эйприл прошептала:

- Видишь статую коленопреклоненного ангела? Это здесь. Один кирпич в нише лежит неплотно. Там спрятан ключ…

Ни минуты не колеблясь, Рэнс последовал указаниям жены и вскоре уже вставлял ключ в замок. С громким скрежетом ворота медленно распахнулись.

- Ну а где же кольцо? - отрывисто спросил Рэнс.

- Похоже, тебе совсем не страшно! - Эйприл с восхищением взглянула на мужа. - Я всегда ужасно трусила, когда приходила сюда, а тебе все нипочем! По-моему, за то время, что мы знакомы, я ни разу не видела, чтобы ты чего-то испугался…

- Если мужчина начинает жить в страхе, значит, ему пора умирать, - вздохнув, ответил Рэнс. - Покажи же, наконец, где кольцо! Я хочу поскорее забрать его, а потом отвести тебя домой, накормить и уложить спать. Слишком долго нам пришлось путешествовать, да и возвращение в родной дом вышло не очень-то радостным благодаря твоей бешеной сестрице!

Эйприл грустно вздохнула, закрыла глаза, пытаясь справиться с нервной дрожью, и, наконец, чуть слышно проговорила:

- Вон там. В крайней могиле…

- Ты спрятала кольцо в гробнице? - недоверчиво спросил Рэнс. - А говорила, что боишься… Кто там похоронен?

- Никто. Когда-нибудь там буду лежать я. А кольцо я спрятала здесь потому, что считала: янки не захотят копаться в саркофагах. Если бы они пришли, то наверняка не стали бы осквернять могилы. Теперь нужно отодвинуть в сторону мраморную плиту и пошарить внутри. Кольцо завернуто в материю.

Без всяких усилий Рэнс отодвинул плиту и извлек на свет кольцо с дорогим камнем. Даже в сумерках было видно, как играют его грани. Усмехнувшись, он подбросил кольцо в воздух.

- Тебе просто крупно повезло, Эйприл. Янки - как, впрочем, и южане - начали грабить могилы, ничуть не стесняясь, как только поняли, что люди частенько прячут там свои драгоценности. В этот склеп они наведались бы первым делом. Ты должна благодарить свою сестру - это ведь она пустила их сюда! Потому они и не стали ничего трогать. Еще бы: ведь Ванесса встретила их с распростертыми объятиями…

Рэнс спрятал кольцо и ласково обнял жену:

- Пойдем домой, синеглазка! Теперь все позади…

Лейтенант Гэнт трясся в повозке, держа в одной руке вожжи, а другой нещадно нахлестывая лошадку. Становилось темно, время от времени налетал ветер с дождем. Гэнт торопился в Монтгомери, стараясь поскорее забыть неприятную историю, в которую вляпался. Дернула же его нелегкая связаться с этой странной женщиной! Дурак, просто дурак…

Правда, она была хороша в постели, этого не отнимешь. Да и собой красавица. Но Гэнту всегда казалось, что Ванесса - дама с большими причудами, и сцена, недавно разыгравшаяся в ее доме, служила тому лишним доказательством.

Он был рад, что наконец избавился от своей беспокойной подруги. Если Ванессе вдруг вздумалось соскочить с повозки и скрыться в темном лесу - это ее дело, черт возьми! А Гэнта это совершенно не касается…

Словом, он был рад, что сумел счастливо выпутаться из скверной истории, в которую по глупости угодил.

Глава 35

Эйприл проснулась и удивленно повела глазами, не понимая, где находится. И вдруг вспомнила: она же дома! Дома, в своей постели… Какое счастье!

Она улыбнулась и протянула руки к Рэнсу. Но кровать была пуста.

Эйприл с трудом села в постели и позвала его. Куда он мог деться? И который сейчас час? Она быстро подошла к окну и отдернула тяжелые шторы. Солнце уже стояло высоко в небе. Господи, да ведь уже, наверное, полдень! Почему Рэнс не разбудил ее? Они ведь собирались вместе ехать в Монтгомери.

Эйприл вышла на лестницу и крикнула:

- Рэнс, где ты?

Ее голос дрожал. Как-то странно все это… Внизу появилась Джесси с тряпкой в руках.

- Доброе утро, мисс Эйприл, - радостно приветствовала она хозяйку. - Я уж думала, вы весь день проспите!

- А где мистер Таггерт, Джесси? - спросила Эйприл, осторожно спускаясь по ступеням.

- Он уехал еще утром. Сказал, что вы так сладко спали и жалко вас будить. Сказал, что ему нужно в город по делам и что он скоро вернется. Наказал мне следить, чтобы вы хорошенько отдохнули, и велел начинать уборку.

Эйприл спустилась в гостиную и теперь с удовольствием огляделась. Джесси славно потрудилась: все сверкало чистотой. Еще вчера они с Рэнсом поняли, что с тех пор как сбежали слуги, Ванесса не слишком утруждала себя поддержанием порядка в доме.

- Я приготовила вам завтрак. Он на кухне, - с улыбкой доложила Джесси. - Поджарила свинину, которую мистер Таггерт привез из города, и сварила бобы. Вам надо кушать хорошенько, чтобы набираться сил. Ведь скоро ваш малыш появится на свет!

- Не раньше чем через месяц, - возразила Эйприл, но тут ребенок властно дал о себе знать, и она, прижав руки к животу, добавила: - Пожалуй, я действительно поем немного, Джесси. Принеси завтрак в мою комнату, пожалуйста. Я хочу еще полежать.

- Слушаюсь, мэм, - кивнула негритянка и заторопилась на кухню. - Конечно, отдыхайте сколько хотите! Мистер Таггерт велел, чтобы я хорошенько за вами смотрела, и я обещаю, что так и сделаю!

Вдруг она остановилась, и ее пухлое лицо омрачилось.

- В чем дело, Джесси? - удивилась Эйприл.

Негритянка уставилась в пол, пожевала губами и, наконец, нехотя проговорила:

- Это, конечно, не мое дело, только та женщина, что вчера так страшно кричала…

- Ты что, видела ее? Она вернулась? - с испугом перебила Эйприл.

- Нет-нет, мэм. Мистер Таггерт сказал, чтобы я не пускала ее в дом. А я только хотела узнать: она действительно такая злая? Видит Бог, мне, конечно, нужны работа и крыша над головой, только я очень боюсь этой женщины, и если…

- Я думаю, Джесси, что вчера мы видели Ванессу в последний раз, - сказала Эйприл, от души надеясь, что это правда. - У нас возникли кое-какие семейные проблемы, но мистер Таггерт затем и поехал сегодня в город, чтобы покончить с ними раз и навсегда. Честно говоря, я надеюсь, что когда-нибудь мы с сестрой помиримся, но теперь это зависит только от нее.

- Понятно, мэм. Вы меня извините, уж очень я вчера испугалась! А вообще я не хочу никаких неприятностей - в моей жизни и так их было довольно…

- Да и в моей тоже, Джесси. - Эйприл попыталась улыбнуться. - Не тревожься!

Она стала медленно подниматься по лестнице к себе в спальню. Господи, как было бы хорошо, если б Ванесса и в самом деле не возвращалась, пока не захочет мириться! Правда, прошлой ночью Рэнс сказал, что Ванесса вряд ли когда-нибудь изменится, и сердито поинтересовался, что должна сделать эта злодейка, дабы Эйприл наконец поняла, какой мерзкий человек ее сестра…

Эйприл тогда не нашла слов и не смогла переубедить мужа. Ведь несмотря ни на что, Ванесса - ее родная сестра-двойняшка, и если существует на свете хоть какой-нибудь путь к взаимопониманию, Эйприл непременно постарается найти его.

Она легла на кровать и закрыла глаза. Интересно, сколько времени осталось до родов? Эйприл осторожно прикоснулась к своему огромному животу, и ребенок тут же отозвался, толкнув ее в бок. Молодая женщина улыбнулась. Господи, да она уже любит это еще не родившееся дитя - почти так же сильно, как Рэнса. Пусть южане проиграли войну, пусть впереди их ожидают нелегкие времена, все равно жизнь прекрасна! Как хорошо жить!…

- Вы только посмотрите на нее - принцесса, да и только!

Эйприл мгновенно вскочила, испуганный крик сорвался с ее дрожащих губ. На пороге стояла Ванесса. Платье на ней было все измято, в волосах запутались сухие листья, лицо в синяках и царапинах.

Но больше всего ее поразил взгляд Ванессы. Зрачки сузились, а синяя радужная оболочка вспыхивала яркими кроваво-красными искорками. Такой жгучей ненависти Эйприл еще не видела.

- Неужели ты всерьез думала, что я так легко сдамся?

Скованная ужасом, Эйприл не могла вымолвить ни слова. Ванесса откинула назад копну спутанных волос и скривила губы в зловещей усмешке.

- Итак, он все-таки женился на тебе, да? Небось рада до смерти! А теперь скоро и ребеночек появится… Ну разве это не славно? - Она подошла к постели, на которой лежала Эйприл. - Наверное, ты сейчас лежишь тут и мечтаешь, как снова сделаешь Пайнхерст самым красивым поместьем в Алабаме и вы заживете тут всей семьей. В общем, все замечательно и чудесно!

Голос Ванессы сорвался на крик, от которого у Эйприл кровь застыла в жилах.

- Но об одном ты забыла, моя драгоценная сестрица! Ты забыла обо мне! - Переведя дух, она продолжала свистящим шепотом, не спуская горящих глаз с Эйприл: - Вчера я удрала от Гэнта и всю ночь скиталась по лесу, пока не добралась сюда. Ты думала, что сумеешь так просто от меня отделаться? Ты думала, что я послушаюсь этого ублюдка, твоего мужа, и уступлю свою землю без борьбы? О нет! Эта земля досталась мне слишком дорогой ценой, чтобы я так легко отступилась!…

Превозмогая спазм в горле, Эйприл попыталась образумить сестру:

- Прошу тебя, Ванесса, выслушай меня…

- «Выслушай меня»! - передразнила та. - Да мне надоело слушать твою ложь, мерзкая потаскушка! Тебе не удастся обвести меня вокруг пальца. Это мужчин ты можешь дурачить сколько душе угодно, а я тебе цену знаю! И еще я кое-что знаю… Я знаю, что сегодня утром Рэнс повез это проклятое кольцо в город. Он собирается предъявить права на Пайнхерст. Я пыталась изменить записи, но, к сожалению, там сказано, что законный наследник должен владеть кольцом. Будь оно проклято!

- Мы могли бы поделиться… - несмело предложила Эйприл, с трудом выбираясь из постели.

Ванесса резко рассмеялась.

- Поделиться? О нет, драгоценная сестрица! Мы с тобой ничем не будем делиться. Если я не могу владеть Пайнхерстом, то он и тебе не достанется…

Только тут Эйприл заметила, что обезумевшая от ненависти сестра держит ружье.

- Нет… - прошептала она в ужасе. - Нет, ты этого не сделаешь! Ради Бога, опомнись, Ванесса!…

В эту минуту на пороге появилась Джесси и закричала от страха. Ванесса обернулась, как ужаленная.

- Боже милосердный! - Негритянка закрыла лицо фартуком и попятилась из комнаты. - Прошу вас, не убивайте меня! Я тут совершенно ни при чем…

- Убирайся отсюда! - прошипела Ванесса. - Только тебя здесь не хватало… - Она снова медленно повернулась к Эйприл и навела на нее ружье. - А от тебя я наконец избавлюсь раз и навсегда!

Эйприл, с трудом перемещая свое грузное тело, попыталась увернуться от неминуемой пули, но… Она почувствовала жгучую боль, от которой, казалось, разорвались все внутренности. Но гораздо страшнее физических страданий было другое: она увидела лицо Ванессы. И это было последнее, что запомнила Эйприл, проваливаясь в темноту, - искаженное ненавистью, безумное лицо. «Прости ее, Господи, ибо она не ведает, что творит, - подумала Эйприл, теряя сознание. - Бедная сестра! Она потеряла рассудок…»

Кто- то окликнул ее издалека. Эйприл пыталась увернуться от слепящего света, но он все равно преследовал ее, переливаясь всеми цветами радуги. Ей было так хорошо! Ну почему они не могут оставить ее в покое, почему настойчиво зовут куда-то? Ей хотелось только одного -покоя.

- Эйприл, ты слышишь меня?

Она открыла и снова закрыла глаза. Неужели это Рэнс? Такой красивый, такой родной… Господи, она так его любит! Но зачем Рэнс зовет ее? Ведь там, где она только что была, было так чудесно, спокойно, тихо… Там никто не пытался причинить ей боль, никто не испытывал к ней ненависти. Негромкая музыка доносилась откуда-то издалека. Она даже слышала чье-то пение. Какие красивые звуки!

- Эйприл, родная, пожалуйста, проснись…

Похоже, он обижен. Она заставила себя открыть глаза, чтобы попросить его не обижаться, а просто оставить ее в покое. Неужели он не понимает, как это прекрасно - не испытывать страха! И Ванесса больше не будет ее мучить…

- Ванесса… - прошептала Эйприл.

И тут же поняла, что ощущение блаженного покоя исчезло. Исчезли прекрасная музыка и чарующее пение, погасли чудесные радужные огоньки. Она снова вернулась на землю. Эйприл попыталась сесть, но сильные руки Рэнса удержали ее и бережно уложили на постель. Почувствовав острую боль в груди, Эйприл вскрикнула.

- Не двигайся, дорогая, - попросил Рэнс. - Ты ранена и если не будешь лежать смирно, тебе станет хуже.

- Ванесса… - снова повторила Эйприл, озираясь вокруг и только сейчас понимая, что она не дома и в комнате находятся какие-то люди, которых она не знала.

- Ванесса больше ничего тебе не сделает, Эйприл… Она мертва.

- Мертва? О Боже! - простонала Эйприл не веря своим ушам.

Рэнс начал свой печальный рассказ. Ванесса выстрелила в Эйприл и решила, что убила ее. Джесси уже из гостиной услышала, как Ванесса в ужасе повторяла снова и снова: «О Господи, что я наделала?» Затем раздался еще один выстрел, и наступила тишина.

- Тогда Джесси поднялась к тебе в спальню и нашла Ванессу на полу мертвой. Второй выстрел оказался роковым. Она считала, что застрелила тебя, Эйприл, и поняла, что не сможет жить с невыносимой мыслью о том, что она - убийца родной сестры. Очевидно, Ванесса потеряла рассудок, это единственное объяснение тому, что произошло.

Рэнс наклонился и нежно поцеловал жену.

- Твоя сестра поняла - правда, слишком поздно, - что она наделала. Наверное, по-другому и быть не могло. Она наконец обрела покой…

Слезы блеснули в глазах Эйприл и заструились по щекам.

- Поплачь, родная, тебе станет легче, - тихо проговорил Рэнс. - Поплачь над Ванессой в последний раз, и забудем прошлое!

Проливая эти горькие слезы, Эйприл вознесла молитву Господу за то, что осталась жива и может, как и прежде, радоваться жизни, любить Рэнса, ждать ребенка…

И вдруг вспомнила главное! Она осторожно дотронулась до своего живота. Он был плоским, как раньше.

- Ребенок! - закричала Эйприл, снова делая попытку встать. - Где мой ребенок? О Боже, неужели я потеряла его?…

Рэнс снова силой уложил жену в постель:

- Успокойся, милая, с ним все в порядке. У нас мальчик, Эйприл! Наш с тобою сын. Ты слышишь меня? Правда, родился он чуть раньше, но доктора уверяют, что ребенок здоровенький!

Не веря своим ушам, Эйприл уставилась на Рэнса.

- Мальчик, - как эхо, повторила она, с трудом шевеля пересохшими губами и стараясь улыбнуться. - У нас сын…

Рэнс кивнул. В глазах его блеснули слезы.

- Джесси сама привезла тебя в город. Ты была ранена в грудь, но пуля прошла навылет, к счастью, не задев сердце. В это время у тебя начались роды, и докторам не оставалось ничего другого, как принять ребенка и надеяться на благополучный исход. И мы дождались его, любимая! Наш сын - настоящий красавец!

Тут Рэнс с гордостью кивнул женщине, до сих пор незаметно стоявшей у двери. Она подошла и положила белоснежный сверток на руки Эйприл.

Приподняв голову, молодая мать с трепетом взглянула на крошечное существо с густыми темными волосиками на макушке. Улыбнувшись сквозь слезы, Эйприл прошептала:

- Он похож на тебя!

- Надеюсь, в жизни его ждут и другие радости, - рассмеялся Рэнс, которого просто распирало от гордости.

Все вышли из комнаты, оставив счастливых родителей с новорожденным. Эйприл прижала сына к груди и, подняв глаза, встретила любящий взгляд Рэнса.

Кошмар, длившийся четыре года, кончился. Ее мечты стали сбываться.

Рэнс нежно поцеловал Эйприл в губы, и этот поцелуй снова напомнил ей вкус теплого, сладкого вина…

Примечание

[1] Дэвис Джефферсон (1808-1889) - президент Конфедерации южных рабовладельческих штатов, отделившихся от США и развязавших Гражданскую войну.

[2] Фамилия Блэкмона (Blackmon) и его прозвище Черноротый (Blackmouth) по-английски созвучны. - Примеч. пер.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Примечание X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?